Переводы и рефераты
Бертрам ГРОСС
«ДРУЖЕЛЮБНЫЙ»
ФАШИЗМ
Новый облик
власти в Америке
(РЕФЕРАТИВНОЕ
ИЗЛОЖЕНИЕ)
ПРЕДИСЛОВИЕ
Может ли фашизм возродиться как система власти в условиях
современного капиталистического общества, имеющего длительную
историю развития традиционной буржуазной демократии? Этому
политически актуальному вопросу посвящена книга профессора Б. Гросса,
называющего себя критиком буржуазной политэкономии в традициях
К. Маркса.
Б. Гросс—автор ряда интересных исследований и многочисленных
статей по структуре власти капитала. Особенно известны его работы
«Законодательная борьба: исследование социальных битв» (1953 г.)
и двухтомник «Корпорации и их управление» (1968 г.). Обе книги не
раз переиздавались в США. Помимо преподавательской деятельности,
которой он занимается постоянно, Б. Гросс долгие годы работал
в администрациях Г. Трумэна и Дж. Кеннеди. Он участвовал в
выработке законов о полной занятости 1944 и 1945 гг. и первых вариантов
законопроекта «О полной занятости и сбалансированном росте»
Хэмфри — Хокинса 1978 г., на который либералы возлагали большие
надежды в связи с резким ростом безработицы.
Его новая книга отличается оригинальностью постановки вопросов
и образным языком. Обширен и материал, использованный в ней.
Автор подробно рассмотрел современные .тенденции государственного
подавления и угнетения масс в интересах обогащения господствующей
олигархии, и книгу с полным основанием можно назвать исследованием
распада современной буржуазной демократии. В его работе каждое
социальное явление рассматривается в историческом развитии. Б. Гросс
прослеживает трансформацию основных черт фашизма прошлого, так
сказать, «классического» образца — немецкого, итальянского и японско-
Bertram Gross. Friendly Fascism: The New Face of Power in America. N. Y.t
M. Evans and Company. Inc., 1980.
Thenew
in America
BERTRAM GROSS
76

го, показывая, как современная Америка абсорбирует этот опыт,
превращая его в нечто «дружелюбное», как выражается автор, «косметически
привлекательное». С помощью новейшей техники одурачивания масс
«дружелюбный» фашизм пытается стать приемлемой формой правления.
Сильной стороной авторского подхода в отличие от подавляющей
части американских работ о социально-политических аспектах
действительности США является его принципиальная позиция: ни одна
проблема американского общества, пишет Б. Гросс, не может быть понята
в отрыве от международных ее сторон. Хотя автор исследует
американское общество, он подчеркивает, что логика наступления фашизма
действует не только в США, но и в Канаде, в странах Западной Европы,
в Японии. Поворот к фашизму может произойти и в других странах,
сходных с США по общественному устройству.
Фашизм, утверждает автор, в эпоху мировых кризисных
потрясений капиталистической системы становится вполне реальной
опасностью для человечества. И такая угроза увеличивается по мере
деградации и разложения капиталистического общества, укрепления мировой
социалистической системы, территориального сокращения границ
капиталистической эксплуатации. Б. Гросс подчеркивает: каждое такое
сокращение означает прежде всего меньше возможностей для
международных корпораций эксплуатировать ресурсы других стран, меньше
ресурсов для облегчения экономических трудностей в своих странах,
интенсификацию стагфляции и всех внутренних конфликтов, связанных
с этим явлением. Это может ускорить тенденции к менее
«дружелюбному» фашизму, поворот его к «недружелюбному», к открытой
фашистской диктатуре.
Гросс подчеркивает особое значение транснациональных корпораций
в создании условий для прихода к власти в США «дружелюбного»
фашизма. Уже сейчас эти корпорации активно сотрудничают в борьбе
против профсоюзов, в интригах и заговорах против левых режимоз
в других странах, в поддержке целостности империи
капиталистического мира.
Автор дает развернутую характеристику основных и специфических
черт «классического» (в основном немецкого) и возможного
современного варианта фашизма, документально доказывает, что в США уже
налицо некоторые его проявления. Рассматривая коренные черты
фашизма, Б. Гросс описывает специфические черты новой его
разновидности, которые, по его мнению, уже сейчас проявляются в США. Прежде
всего это наличие господствующей мощной олигархии, действующей
вне рамок государства и одновременно через него. В США 80-х годов
она носит безликий характер и находится как бы за кулисами.
Постоянно сталкиваясь с кризисными ситуациями во внутриполитической сфере
и на международной арене, правящие круги США идут по пути
дальнейшего слияния власти большого бизнеса и государства на всех
уровнях, опираясь на культивируемый милитаризм, технократическую
идеологию и изощренные методы манипулирования общественным
сознанием.
Типичная черта фашизма — подрыв конституционной основы
буржуазной демократии. Однако в США 80-х годов ее внешняя ферма
сохраняется. Автор не исключает возможности топх что фашизм может
прийти к власти в этой стране с помощью «всеобщих» выборов.
Подрыв конституционной демократии, считает он, скорее всего может
произойти не через насильственную узурпацию власти, а путем
постепенного и тихого процесса.
Б. Гросс констатирует, что фашизм всегда отвечает силой на
растущие требования масс участвовать в процессе принятия решений,
в укреплении гарантий прав человека, в обеспечении демократических
свобод. Автор считает, что в Америке 80-х годов расширится примене-
Z7

ние слежки за «неблагонадежными», раздувание этнических конфликтов,
провоцирование беспорядков.
Для поддержки своих экспансионистских планов господствующая
олигархия широко использует средства массовой информации.
Манипулирование общественным сознанием опирается сегодня в США и на
новейшую технологию слежки; соответствующее «досье» заводится на
каждого человека. В будущем, считает автор, методы
целенаправленного контроля над людьми и общественным мнением станут еще более
изощренными. Предполагается значительное увеличение
вознаграждений деньгами и властью верноподданных помощников правящей
олигархии в области политики, науки, культуры. Немецкие фашисты, отмечает
автор, пользовались особыми приемами для снижения накала тревог,
охватывавших время от времени население Германии: это были
массовые зрелища и «кровопускания». В современной Америке
традиционными механизмами отключения людей от действительности являются
алкоголь, порнография, азартные игры, коммерческий спорт, кино- и
телепостановки с демонстрацией всевозможных зверств и жестокостей.
С каждым годом все в большей мере в США рекламируется
разнузданный секс, транквилизаторы и, наоборот, возбуждающие лекарственные
препараты, всякого рода сектантство.
Стремление к безудержной внешней экспансии — основная черта
фашизма, пишет Б. Гросс, в частности, в арсенале господствующих
олигархий сейчас все большее место приобретают косвенные методы
захвата чужих богатств. В этом ракурсе меняются и формы
империалистической тактики. Автор отмечает, что в прошлом США пытались
играть роль миссионера, приносящего спасение «варварам», роль
некоего крестоносца, а то и международного жандарма. Сейчас США
выступают в роли «управляющего» свободным миром, что больше
соответствует современному «стилю руководства».
При этом, подчеркивается в книге, прежние функции не отмирают,
но принимают новые формы. Так, «миссионерская» роль свелась к
перетягиванию правящих кругов стран развивающегося мира на свою
сторону. Американский уровень потребления рекламируется как
образец для правящей элиты, а американские методы управления — как
модель для плутократии. Средствами выполнения этой «миссионерской»
функции служат американские телевизионные шоу, фильмы, печать
и пр. Американские корпорации рука об руку с субсидируемыми ими
университетами, исследовательскими институтами, фондами и
комитетами политических действий разворачивают настоящий
«технологический крестовый поход» с целью завоевания рынков, сырьй, сфер
приложения капитала, а также умов, используя вышеназванные организации
в своих целях.
Являясь непримиримым врагом социализма, американский
монополистический капитал разработал и принял на вооружение стратегию
идеологического проникновения, в том числе и в страны,
ориентирующиеся на социалистический образ жизни, пишет Б. Гросс.
В заключительной главе автор обращается к своим
соотечественникам с призывом противостоять наступлению фаЩизма во всех его
формах...
Американская реакционная печать Встретила в штыки появление
книги «Дружелюбный фашизм». Были даЖе выдвинуты предложения
присудить ей приз «худшая книга года». Если учесть, от кого исходят
эти предлбжейия, можно смело сказать, что такбй приз выглядел бы
как свидетельство того, что книга Б. Гросса 6bef Нрймо в цеЛь.
Не со всеми положениями книги МожНо согласиться. Некоторое из
них просто не'гочнь*. Представляется, что &йтор Недооценивает ёозмож-
ности резкого усиления опасности ядерной войны в случае прихода
фашизма в тёй или иной форме к власти в США. Нам кажется также, что
78

Б. Гросс без достаточных на то оснований исключает возможность
насильственного свержения «конституционной демократии» в Америке.
При всем этом исследование Б. Гросса еще раз показывает, что
фашизм не ушеЛ в прошлое, что он постоянно возрождается в новых
формах. Интересна, эта книга и тем, что дает весьма широкое
представление о политических и социально-экономических сдвигах,
происходящих в последнее время в американском обществе.
Редакция знакомит читателей с новой книгой Б. Гросса в
реферативном изложении В. И. Богачева,
С. М. ЗАГ ПАДИНА
Введение. Патриотическое
предупреждение
Глядя в будущее, я вижу
определенную возможность достижения в
Америке более действенной
демократии. В экономической,
общественной, культурной и политической
области американцы смогли бы
принимать более непосредственное,
чем когда-либо раньше, участие в
решениях, затрагивающих их
самих, других людей и роль наШей
страны в мире.
Но, оценивая настоящее, я вижу
более вероятное будущее: новый
деспотизм, медлеййо
охватывающий Америку. Безликие олигархии
утвердились на командных постах
в правительственно-корпоративном
комплексе,- который медленно
формировался в течение многих
десятилетий. В попытках расширить
свою власть и привилегии они
готовы заставить других страдать от
преднамеренных или
непреднамеренных последствий своей алчности.
Для американцев эти последствия
включают хроническую инфляцию,
повторяющиеся экономические
спады, открытую и скрытую
безработицу, отравление воздуха, воды,
почвы, людей и, что более важно,
подрыв конституции» В более широком
плане эти последствия включают
вмешательство в международные
дела посредством экономических
манипуляций, тайных операций или
прямых воейных вторжений. В
мировом масштабе все это уже ведет
к нагнетанию атмосферы
«холодной войны» и накоплению запасов
ядерных и неядерных средств
уничтожения людей.
Я вижу нынешних членов
истэблишмента или людей, связанных с
ним, которые во имя американизма
предают ин!е'ресы большинства
американцев путём нагнетания
милитаристских настроений,
Поддержки мелочного индивидуализма,
защиты незаслуженные привилегий,
разжигания национальной или
расовой вражды. Я вижу
лжепатриотов, которые оскверняют
американский флаг, размахивая им и
одновременно нарушая закон.
Несколько лет назад известный
политолог Кеннет Долбир провел
серию серьезных интервью. Он
обнаружил, что большинство людей,
с которыми он беседовал, сильно
опасаются той или иной формы
деспотизма в будущем. «Самая
поразительная черта относительно
прогнозов на будущее,— отмечает
он,— это быстрота, с которой
концепция фашизма выплывает в
разговоре».
Глядя на нынешнюю Америку, я
не боюсь сказать, что мне страшно.
Я боюсь тех людей, которые
провозглашают, что «это не может
случиться» в США. Ё 1935 г.
Синклер Льюис написал роман, в
котором расист, антисемит,
размахивающий американским флагом,
демагог, пользующийся поддержкой
армии, побеждает на президентских
выборах 1936 г. и начинает
создавать американизированный вариант
нацистской Германии. Название
книги «Это не может случиться
у нас» фактически служило
предупреждением, что случиться это
может. То, о чем гбворил Льюис* вряд
ли вновь произойдет где бы то ни
было. Даже в нынешние дни в ФРГ,
Италии или Японии корпоративное
79

государство или общество
современного типа сильно отличалось бы
от старых режимов Гитлера,
Муссолини и японских олигархов.
Люди, связывающие фашизм с
черными рубашками, массовыми
сборищами, не увидят явных признаков
нарастания этого движения.
В любой развитой
капиталистической стране новый фашизм в
какой-то мере отражал бы
национальные и культурные особенности,
этнический и религиозный состав
населения, официальную
политическую структуру и геополитическую
среду. Японский и немецкий
варианты сильно отличались бы от
итальянского и еще более
значительно от английского,
французского, бельгийского, голландского,
австралийского или израильского
вариантов. В Америке фашизм стал'
бы суперсовременным и
многонациональным, таким же
американским, как Мэдисон-авеню, деловые
обеды бизнесменов, кредитные
карточки и яблочный пирог. Это будет
фашизм с улыбкой. Предупреждая
о косметической маскировке его
фасада, хитрых манипуляциях и
бархатных перчатках, я называю
его «дружелюбным» фашизмом.
Меня больше всего пугает его
коварная притягательность.
Меня беспокоят люди, которые
забыли или никогда не знали, что
партнерство большого бизнеса с
большим правительством было
главным фактором в структуре
власти старого фашизма в дни
Муссолини, Гитлера и японских
империалистов.
Меня беспокоят те, кто играет с
ярлыками. Некоторые из моих
друзей как будто серьезно думают, что
фашизм должен проявляться
только в классическом неприятном
обличье дней их юности. «Почему, о
почему,— вздыхают они,— люди не
видели, что происходило в 20-х и 30-х
годах?» В своей собственной
слепоте они готовы пользоваться
терминами, придуманными фашистскими
идеологами,— «корпоративное
государство», «корпоратизм», только
не фашизм.
Меня огорчают люди, которые
предпочитают оставаться зрителя-
80
ми до тех пор, пока не станет
слишком поздно, чтобы
действовать. Меня поражают те, кто,
очевидно, верит, что, как сказала Энн
Морроу Линдберг в 1940 г.,
«нельзя бороться с волной будущего».
Меня пугают люди, которые
упрямо считают, что ничего нельзя
сделать до того, как положение
ухудшится или изменится система.
Меня страшит бездействие. Я
боюсь тех, кто не обращает
внимания на предупреждения, кто ждет
какого-то откровения, исследования
или какого-то технического
устройства, которое помогло бы найти
идеальное решение.
Несколько лет назад Уильям Ши-
рер, классическая работа которого
«Подъем и падение третьего рейха»
несомненно характеризует его как
проницательного исследователя,
высказал предположение, что
Америка может стать первой страной, в
которой фашизм придет к власти
путем демократических выборов.
Я не настолько сумасшедший,
чтобы предсказывать будущее. Но,
оценивая его в свете прошлых и
нынешних тенденций, я предупреждаю
о том, что может произойти.
Главный источник деспотизма
нового типа, как я считаю, не в
неистовстве крайне правых — невежд,
ку-клукс-клана или явно
неофашистских партий, и не в безумстве
левых экстремистов. Хотя и те, и
другие, играя тактическую роль, могут
ускорить или подтолкнуть
наступление деспотизма. Новый порядок,
вероятно, возникнет скорее как
следствие мощных тенденций в
самом истэблишменте. Новый
порядок не придет в силу случайности
или в результате организованного
заговора. Он/Возникнет скорее как
следствие скрытой логики роста
транснационального
капиталистического общества, как' следствие
поисков решений в условиях
нарастающего кризиса сужающегося
капиталистического мира.
Подъем и падение классического
фашизма
Между двумя мировыми войнами
во многих странах мира возникло
фашистское движение.

В большинстве развитых
капиталистических стран — в
Соединенных Штатах, Англии, Франции,
Голландии и Бельгии — фашисты
проявили определенную активность,
но не поглотили конституционных
режимов. В наиболее отсталых
капиталистических странах — в
Албании, Австрии, Греции, Венгрии,
Польше, Португалии, Румынии,
Испании и Югославии — к власти
пришли авторитарные или
диктаторские режимы, которые* либо
гордо называли себя фашистскими,
либо по мере того, как этот термин
вскоре стал ругательным,
клеймились как фашистские их
противниками.
В наиболее чистом виде мощные
организации фашистов возникли в
трех странах — в Италии,
Германии и Японии, которые, хотя и
отставали от ведущих
капиталистических держав в промышленном
отношении и в имперской мощи,
значительно опережали многие
другие страны.
Муссолини направил свои
усилия на уничтожение руководства
рабочего класса и крестьянства.
Фашисты нападали на помещения
муниципалитетов, где преобладали
социалисты или коммунисты,
профсоюзов, кооперативов, левых газет,
избивая людей и поджигая здания.
Они захватывали активных
антифашистов, избивали их и пытали.
Фашисты пользовались пассивной
благожелательностью, а иногда и
прямой поддержкой полиции,
армии и церкви.
Группы предпринимателей
снабжали Муссолини крупными
денежными средствами. В свою
очередь Муссолини приглушал
синдикалистскую и радикальную
риторику своих последователей и,
продолжая обещать «сделать кое-что
для рабочих», стал восхвалять
достоинства частного
предпринимательства.
26 октября 1922 г., когда
колонны фашистов начали свой так
называемый поход в Рим, Муссолини
встретился с группой
предпринимателей и заверил их, что «целью
будущего фашистского движения
является восстановление дисциплины
на заводах и что не будет
проводиться никаких необычных
экспериментов». 28 и 29 октября он
убедил руководителей итальянской
ассоциации промышленников
использовать свое влияние, с тем чтобы
его назначили премьером. Вечером
29 октября Муссолини получил
телеграмму от короля, который и
предложил ему стать премьером.
Если послевоенная разруха и
классовые конфликты привели
фашистов к власти в Италии, создали
условия для их деятельности в
Германии, Японии и других
странах, то «великая депрессия» —
экономический кризис начала 30-х
годов— открыла вторую фазу
подъема фашистского движения.
В Германии, где все классы были
деморализованы крахом, Гитлер
вербовал безработных в части СА,
подтвердил свои обещания
воссоздать германскую армию, усилил
нападки на евреев, большевизм,
Версальский договор, либерализм и
конституционное правительство. К
власти пришла коалиция
консервативных партий без нацистов во
главе с генералом Куртом фон
Шлейхером. Три последующих
кабинета, возглавляемые Генрихом
Брюнингом, Францем фон Папеном
и затем снова фон Шлейхеррм,
укрепили единство большого
бизнеса и большого правительства
(как в гражданской, так и в
военной области), значительно урезав
власть рейхстага. Все они потерпели
полный крах в своих попытках
покончить с депрессией. Тем
временем Адольф Гитлер выступал с
публичными обещаниями обеспечить
полную занятость и процветание.
Во время неофициальной встречи с
крупнейшими промышленниками он
предупреждал: «Частное
предпринимательство не может
сохраниться при демократии». 30 января
1933 г. он получил предложение
стать канцлером в коалиционном
кабинете. «Мы наняли Гитлера!» —
докладывал консервативный
политический лидер промышленному
магнату.
В Японии, где организованное
рабочее движение было подавлено
много лет назад и где олигархиче-
\81

екая структура уже твердо стояла
у власти, переход к полному
фашизму, как это ни парадоксально,
бь!л более простым делом, чем в
Италии и Гермаййи, хотя и рас^я^
нулся на более длительный период»
В феврале 1936 г. фракций
имперского пути предприняла попытку
фашистского переворота снизу.
Разгромив заговорщиков, фракция
контроля, состоящая из
высокопоставленных офицеров, установила
фашистский режим сверху.
«Интересы групп предпринимателей и
военных еще более сблизились, и
было завершено создание структуры
«крепких объятий» японского
фашизма»,— писал японский
исследователь Macao Маруяма.
Фашисты (в Италии, Германии и
Японии) не собирались уничтожать
старую структуру власти или
создавать совершенно новую. Скорее они
стремились обновить старую веру,
концентрируя внимание на
имперской экспансии, милитаризме,
репрессиях и расизме. Иногда они
выглядели яростными
революционерами, но при э¥ом не только
преследовали цель обеспечить себе
поддержку со стороны недовольных и
отверженных, Но и старались
направить в нужное для них русло
негодование людей. Хотя в начале
своей деятельности фашисты
терпели антикапиталистйческие
настроения в среде своих
последователей, главная их цель состояла
в том, чтобы усилить поддержку
политики, которая укрепляла
капитализм. Прежде всего фашисты
стремились стать частью верхушки
капиталистического общества.
В свою очередь в период
кризисов руководители старого
истэблишмента хотели заполучить
фашистов в качестве младших
партнеров. Эти руководители
действовали по принципу: «Если мы
хотим, чтобы все оставалось по-
прежнему, придется осуществите
перемены». В конечном счете был
заключен брак по расчету между
фашистскими элементами и старым
режимом.
В течение многих лет
американские банкиры поддерживали режим
Муссолини. С 1933 г. до начала
второй мировой войны Гитлер
получал огромную финансовую по-
Uouxh от частнь!х английских
банков и даже от самого Английского
банка.
Западная политика
умиротворении фашистских агрессоров
определялась неравенством сил
сторонников вмешательства и сторонни-
кЬв невмешательства. Наиболее
влиятельными сторонниками
вмешательства были силы,
стремящиеся сохранить доминирующее
положение ведущих
капиталистических держав. В Европе их наиболее
выдающимся представителем был
Уинстон Черчилль, который в
первую очередь стремился сохранить
Британскую империю. В
Соединенных Штатах, где государственные
деятели старого типа, подобные
Генри Стимсону, безуспешно
призывали к санкциям против Японии
за захват Маньчжурии, многие
корпорации и банковские группы на
северо-востоке постепенно пришли к
позиции вмешательства. Как члены
существовавшего девятилетиями
англо-американского союза, они
постепенно стали рассматривать
вмешательство США в борьбу
против агрессии стран «оси» как
изменение отношений между США и
Великобританией, как прелюдию к
наступлению «американского века»,
по сверхоткровенному выражению
Генри Люса, редактора журналов
«Тайм», «Лайф» и «Форчун».
В течение многих лет верх брали
сторонники невмешательства.
Одной из наиболее мощных сил,
питавших невмешательство, была щи-
рокая поддержка Западом
антисоветской позиции держав «оси».
Захват Японией Маньчжурии казался
более приемлемым постольку,
поскольку это могло побудить Японию
продолжать движение на север и в
Сибирь. Движение Германии на
восток выглядело бы вполне
благопристойно, если бы немцы поглоти--
ли Советский Союз, оставив в
покое другИё страны. В крайнем
случае фашисты и коммунисты
смертельно обескровили бы jxpyt друга,
а Старый порядок был бы спасен.
По другому нарианту, советский
режим мог быть уничтожен, а Рос-
82

еия возвращена в круг
капиталистических Юсударстб. Так или
иначе СССР и державе «оси» быЛЙ 6У
сильно ослаблейы к Шгоде «запад-*
ной демократии».
Представители «классического»
фашизма добились успехов в
распространении лживых заявлений Ь
своих целях и действиях. В
результате была создана система Мифов,
которые казались неопроЁержимы-
ми. И сейчас эти мифы скрывают
природу «классического» фаШизма
и характер нынешних тенденций к
новым формам возврата к старому.
Хоти «классический» фашизм
свергал конституционные
демократические режимы и щеголял своим
милитаризмом, фашисты тш^ель-
но скрь!йали партнерство Между
крупным капиталом и большим
правительством. Одним из способов
сокрытия этого партнерства был
миф о «корпоративности» или
«корпоративном государстве». Вместо
избираемых по географическому
принцкйу парламентов итальянские
и немецкие фашисты у(:тайовилй
сложную систему, в которой
должны были быть «функциЬнйЛьнЬ»
представлены интересы йсех слоев
населения, в Том числе и рабочих.
Фактически гЛавная задача
состояла в том, чтобы создать фасад, за
которым решения принимались
сложной системой промышленных
картелей, работающих в Лесном
контакте с офицерством и «своими
людьми» в правительстве.
Еще большее значение имел миф
о великом лидере, который
представляет весь народ и принимает
все решейия. Муссолини называл
государстёо «скрипкой в руках
маэстро», т. е. саМого себя. Одйако
тон все же задйвал оркестр, а
йМённо фашистский истэблишмент.
Хоти Гитлер сам принимал мйогие
ваэкнЫе решения, его личнйя влаС1ъ
в определенных вопросах
обеспечивалась тем, что он оставлял obpt)M-
ные области, где решения
принимались другими,— в стиле нынешних
адмиййсФраторов корпораций.
Английский историк Хыо Тревор-Potiep
писал о нацистском истэблишменте:
«Структура германской политики и
управления не была
«пирамидальной» и «монолитной», как
утверждали нацисты, а представляла
собой совмещение отдельных
империй, отдельных армий и отдельных
разведывательных Служб».
В этой обстановке олигархии
ской внутренней борьбы картели
преуспевали, если они платили
свои взносы нацистской партии и
поддерживали внешнеполитические
авантюры Гитлера. Как в
Германии, так и в Италии и Японии при
разных степенях контроля над
капиталом доходы корпораций во
время войны и к концу войны
(несмотря на ущерб, нанесенный их
собственности) резко возросли, корпора*-
ции стали более, чем когда-либо
раньше, организованными и про1
дуктивными.
После окончания войны роль
крупного капитала в
«классическом» фашизме маскировалась
мифом о том, будто фашизм был
бунтом «маленьких людей». Авторы
этого мифа сознательно путают
поддержку фашизма последними с
подлинными центрами власти.
Движение к новому
корпоративному обществу
По мере того как война
приближалась к концу, победы союзников
вызывали один кризис за другим.
В США возникло беспокойство
относительно экономического
положения страны. В Вашингтоне всё
знали, что только война вкзвблй-
ла США из «великой депрессии».
Не принесет ли окончание вой'нй
новую депресссию?
Атомная бомба положила начаЛо
новому кризису. «Каждый
мужчина, женщина й ребенок,—
предупреждал Президент Джон Кеннеди
Спустя несколько лет,— живет под
дамокловым ядерным мечом, висй-
ЩиМ ria тончайшей ниточке,
которая может быть разорвана в лю<-
буЮ минуту из-за случайности, ripo-
счета или безумных решений».
Победы марксистско-ленинские
режимов й одной стране за другой
предсТайлйли Для Вашингтона ещё
боЛее серьезный кризис. В
условиях развала старье империй,
угрозы экономического краха, на-
t*

растания мощи
антикапиталистических движений лидерам
капиталистического мира был брошен
беспрецедентный вызов.
На этот вызов нельзя было
отвечать просто войной против
коммунизма или социализма. Проблему
этого вызова нельзя было решить
и путем возрождения
«классического» фашизма или путем
возвращения к консерватизму старого стиля,
либерализму или реформизму. По
логике вещей необходимо было
нечто более позитивное. Ответ на
вызов был найден в американском
руководстве.
Во время войны тысячи
американских бизнесменов, политических
руководителей, военнослужащих и
их профессиональных, научных и
технических помощников привыкли
сообща решать национальные и
мировые проблемы. Некоторые из них
сознательно готовили
«американский век». Когда кончилась война,
они быстро заручились поддержкой
важнейших элит Западной Европы
и Японии в преодолении
противоречий между капиталистическими
странами, в укреплении единства в
борьбе против коммунизма и
социализма и в смягчении последствий
капиталистических циклических
кризисов производства. Не
прибегая к «классическому» фашизму,
они создали новую растущую и
удивительно гибкую структуру
партнерства бизнеса и
правительств.
До второй мировой войны идея
одного-единственного лидера
мирового капитализма была новой. В
течение долгого времени
обычными явлениями были жестокое
соперничество и повторяющиеся
войны между капиталистическими
странами. Деловые круги и
политические лидеры других стран во-
все^ не стремились во что бы то ни
стало передать руководство в руки
Соединенных Штатов. Они просто
искали помощи США в попытках
справиться с призраком
коммунизма в своих собственных странах
(они получили эту помощь) и в
попытках сохранить контроль над
своими бывшими колониями (этой
помощи они не получили)»
Готовясь к наступлению
«американского века», политические,
экономические, военные руководители
США поспешили протянуть руку
помощи важнейшим
капиталистическим странам, заполнить вакуум,
оставшийся после их ухода из
бывших колоний, стремясь получить
контроль над всеми районами
земного шара до границ
социалистических стран. В ответ на рост влияния
социалистических стран
американское руководство стремилось
объединить остальной мир в некую
структуру, состоящую из
«конституционных демократий»,
авторитарных режимов и военных
диктатур, именуемую «свободным
миром».
Задолго до начала второй
мировой войны крупные
капиталистические корпорации расползлись по
миру, пытаясь заполучить сырье и
продавать готовую продукцию.
Некоторые из них создавали
промышленные предприятия в других
странах, но они действовали при этом
в условиях ожесточенной борьбы
между капиталистическими
государствами. После второй мировой
войны они достигли новой стадии
международного развития,
решительно преступив старые границы в
своей деятельности. Они научились
осуществлять почти любую
деятельность в любом районе:
заниматься производством и
обслуживанием в бывших колониях,
использовать свои филиалы за рубежом
для обхода ^торговых и кредитных
барьеров, мобилизовывать капиталы
и займы в других странах.
Современная транснациональная
корпорация не только
интернационализировала производство, но и
стала организацией,
располагающей огромными ресурсами для
планирования и практической
разработки в глобальных масштабах
источников сырья. Более широкие
масштабы планирования дали
транснациональным компаниям
преимущества в преодолении
трудностей, которые могут возникнуть в
результате политики той или иной
страны в области валюты,
кредитов, торговли, налогов. Это также
поставило их в положение, которое
84

позволяет им стимулировать
деятельность на 'более крупных
рынках и получать от этого прибыль
через Европейское экономическое
сообщество и другие региональные
организации. Внутри этих крупных
рынков транснациональные
компании сотрудничали (и в то же
время соперничали) при
сдерживании левых движений, при
свержении левых режимов и при
поддержке целостности империи
«свободного мира».
Крупные транснациональные
конгломераты, такие, как ИТТ или
«Галф энд Уэстерн», создали
десятки филиалов в самых
разнообразных отраслях деятельности: в
области телефонной связи, в
горнорудной промышленности, на
сахарных плантациях, в страховании, на
транспорте, в гостиничном
обслуживании, на телевидении, радио, в
издательском деле, кино,
профессиональном спорте. Такой широкий
спектр деятельности помогает
компаниям ограждать себя от
коллективных договоров с профсоюзами,
которые по традиции действуют
только в одном секторе
производства. Многие профсоюзные деятели
жалуются: «Как могут рабочие
начать забастовку против
транснационального конгломерата?»
Возникающий «золотой
интернационал» материализуется во
множестве частных, общественных и
- международных организаций.
Дэвид Рокфеллер и ряд других
крупных банкиров создали особую
неправительственную организацию,
наметив географические границы
так называемого «трехстороннего
мира» в пределах Северной
Америки (США и Канады), Японии и
Западной Европы. В 1973 г. ими была
создана «трехсторонняя комиссия».
Ее участниками являются крупные
банкиры и промышленники, а
также небольшое число «надежных»
политиков, общественных деятелей и
даже профсоюзных лидеров — по
60 человек от каждого из
указанных трех районов мира. Более
узкий исполнительный комитет
развил активную деятельность по
организации групп действия и заку-'
лисных дискуссий с участием
руководителей корпораций и*
правительственных лидеров. Важнейшая
задача комитета состояла в
формулировании высшей стратегии для
лидеров капиталистического мира
по таким сложным вопросам, как
финансовая политика, энергетика,
контроль над морями, торговля и
развитие, отношения с
социалистическими странами и странами
«третьего мира». Комиссия
способна делать это, поскольку, как
выразился один журналист из
еженедельника'«Ньюсуик», это не
«просто клуб богатых людей», это
скорее «представительство
взаимосвязанных истэблишментов ведущих
индустриальных держав мира».
Хотя индустриальный
капитализм всегда пользовался
поддержкой правительств, масштабы такой
поддержки, ее всеобщий характер
стали после второй мировой войны
неизмеримо выше.
Поддерживаемый государством
капитализм получил много
популярных, но несовершенных
наименований, которые, хотя и отражают
часть истины, но не охватывают
целиком всю природу новых
взаимоотношений бизнеса и
правительства: «стейтизм», «государство
всеобщего благоденствия», «государство
социального обеспечения и
подготовки к войне», «государство
смешанной экономики». Концепция
«стейтизма» подчеркивает фактор
союза мощных капиталистических
сил с государством. Но этот
термин, с нашей точки зрения,
преуменьшает степень свободы
действий крупного бизнеса вне
зависимости от государства и за
пределами границ возможностей
государства. Ни в одной стране развитого
капитализма бизнес полностью не
контролируется государством.
Скорее государство контролируется
бизнесом, хотя и не полностью.
Партнерство между бизнесом и
правительством характеризуется
тем, что бизнес часто является
старшим, хотя и молчаливым
партнером.
Термин «государство всеобщего
благоденствия» обманчив, он
содержит лишь зерно истины. Под
давлением социалистических стран
*5

и движении правительства всех
крупнейших капиталистических
государств утверждали ряд программ
по обеспечению минимального
уровня условий существования для
населения. Однако термин
«государство всеобщего благоденствия» в
основном вводит в заблуждение.
Социальное обеспечение нельзя
приравнивать к благосостоянию
народа. Это скорее обеспечение в узком,
ограниченном смысле общественной
помощи бедным, включающее и
другие программы (обычно
финансируемые самими низшими и
средними классами) с целью сгладить
острые углы капиталистической
эксплуатации, укрепить
послушание эксплуатируемых масс и тем
самым помочь созданию более при*
емлемого капиталистического
режима.
Многие из этих программ
социального обеспечения по сути дела
предоставляют дополнительные
возможности -банкам и корпорациям
под предлогом стимулирования их
«делать добро» для бедных.
Фактически во многих странах
современного капитализма крупный бизнес
получает от социального
обеспечения по меньшей мере такую же
прибыль, как и от военных
программ. Поэтому есть определенная
логика в употреблении термина
«государство социального обеспечения
к подготовки к войне».
Таинственный истэблишмент
Словарь «Америкен хэритидж»
приводит следующее определение
слова «истэблишмент»:
«Замкнутая группа людей, обладающих
властью, которая руководит
правительством или обществом
посредством частных соглашений или
решений».
Американский истэблишмент не
является организацией. Он и не
просто коалиция или объединение.
Подобно военно-промышленному
кЬмплексу, он не имеет
председателя или исполнительных комитетов,
Подобно «золотому
интернационалу»» истэблишмент — явление
более сложное, чем любой комплекс.
Это комплекс комплексов, широко
развернутая сеть центров
могущества, включающих установившиеся
иерархии.
Американский истэблишмент —
это переплетение структур государе
ства и экономики, которые при
промышленном капитализме
всегда зависят друг от друга. Это
современное партнерство крупного
бизнеса и большого правительства.
Поэтому он более гибок, чем
истэблишмент «классического»
фашизма. И в отличие от истэблишмента
«классического» фашизма
американский истэблишмент, хотя и
частично, но ограничивается и в
какой-то степени сдерживается
демократической машиной
конституционного правительства. Частные
соглашения и решения, которые
нередко держат в строгом секрете,
играют большую роль в его
операциях и это усиливает присущую
истэблишменту таинственность.
Именно поэтому его часто
называют «невидимым правительством».
Однако многие из принятых
соглашений и решений предаются
гласности. Действительно, в
открытых докладах, слушаниях
конгресса, в специализированных
публикациях содержится так много
информации, что любой человек,
пытающийся разобраться в ней, рискует
утонуть в море избыточных
сведений. С такой же проблемой
сталкиваются все разведывательные
службы, которые обычно составляют
картину на основании 95%
открытых данных, сдобренную 5%
данных, получаемых посредством
шпионажа.
В разведывательных и
контрразведывательных службах
образуются провалы в нужной информации,
к тому же всегда имеется огромное
количество преднамеренной
дезинформации.
Характеризуя истэблишмент,
стоит отметить некоторые его
черты.
Истэблишмент имеет много
уровней, на его вершине находятся
сверхбогачи и политические
руководители. В их числе президент США
и лица, помогающие ему выполнять
функции главнокомандующего
вооруженными силами и другие зада-
86

чи. Но эти люди не могут
выполнять свои функции без большого
числа младших сотрудников и
консультантов по возникающим
проблемам. Ниже этого уровня
располагается остальная часть
общественной структуры страны — средние
и низшие классы: служащие,
мелкие предприниматели, потребители,
налогоплательщики,
домовладельцы, квартиронаниматели.
Число членов истэблишмента,
даже на высшем уровне, очень велико.
По моим подсчетам, их от четверти
до одной трети миллиона. Даже
без учета членов их семей это
весьма большое число людей. Однако
треть миллиона людей означает
менее 0,2% всего населения США
в 220 млн. Даже с учетом
родственников их число составит менее 10%
населения США или менее 0,01%
населения «свободного мира»,
находящегося под эгидой США. Редко
такое небольшое число людей имело
такие широкие возможности
определять судьбы столь
многочисленного населения на огромной
территории нашей планеты.
На всех уровнях истэблишмента
возникают конфликты. Большое
число этих конфликтов решается
посредством сделок, переговоров,
рыночной конкуренции и
правительственных решений, в первую очередь
с использованием бюрократических
каналов. Немногие из конфликтов
всплывают на поверхность в ходе
законодательных и юридических
обсуждений или избирательных
кампаний. Спаянность
истэблишмента обеспечивается не только
каналами урегулирования
конфликтов, но и общностью интересов и
идеологии.
Истэблишмент постоянно
меняется. Если бы истэблишмент просто
отстаивал статус-кво, он был бы
значительно слабее. Хотя некоторые
члены истэблишмента могут
противиться изменениям или даже
стремиться «повернуть часы истории
вспять», его самые видные деятели
понимают, что изменения
необходимы для того, чтобы сохранить и
расширить свою власть. «Если вы
хотите, чтобы все осталось
по-старому, все должно изменяться».
Власть имущие могут не сразу
прийти к пониманию этого
положения, но либо события заставляют
их это осознавать, либо им
приходится уходить со сцены.
Истэблишмент не осуществляет
единый централизованный заговор.
Следует признать, что заговоры
все же имеют место. Впрочем,
лишь немногие из них бывают в
конечном счете успешными. Многие
из них имеют совершенно или
частично непредвиденные последствия.
Успешные заговоры редко
привлекают внимание общественности.
Когда в зале начинается пожар, люди
не обсуждают планов своих
действий: логической реакцией является
стремление выбраться с места
пожара. Истэблишмент часто
действует таким же образом. Некоторые
исторические достижения были
навязаны истэблишменту
«пожарами», которые вспыхивали быстро и
неожиданно. Например, многие
члены капиталистических истэб-
лишментов по глупости или в силу
своей близорукости выступали
против реформ в области социального
обеспечения, не понимая, что такие
меры способствуют повышению
спроса и тем самым накоплению
капитала и они вместе с тем
снижают остроту борьбы против
капитализма.
Однажды миллиардер Пирпойт
Морган заметил: «Если вы
спрашиваете, сколько стоит яхта, вы
недостаточно богаты, чтобы позволить
себе такую роскошь». К этому
старому принципу можно добавить
еше один: если вы точно знаете,
сколько у вас денег, вы не богаты.
По-настоящему богатые люди
практически не могут подсчитать
истинною рыночную стоимость своего
недвижимого имущества, акций,
коллекций произведений искусства,
бриллиантов и т. п. Им трудно
следить за своими банковскими
вкладами в различных странах. Если
сверхбогатый человек вынужден
уточнить размеры своего состояния,
он должен воспользоваться
услугами экспертов по финансовым
вопросам. Со времени второй
мировой войны юристы и бухгалтеры
добились удивительных успехов в
Ы

сложном искусстве уклонения от
налогов.
Можно только догадываться,
сколько людей сейчас достигли
пика богатства. Однако за последнее
время значительно увеличилось
число миллионеров, как
свидетельствует следующая таблица:
1953 г.
27000
1963 г.
67000
1969 г. 1 1979 г.
121000
520000
Резкое увеличение числа
миллионеров частично является
результатом инфляции и повышения
стоимости недвижимости. Но с 1969 по
1979 г. цены в целом повысились
почти на 100%, в то время как
число миллионеров возросло на 300%.
Многие из сверхбогачей и
богачей вообще не сообщают о каких-
либо доходах правительству,
поскольку они могут уклоняться от
выплаты налогов, приобретая
облигации, не подлежащие
налогообложению, и вкладывая деньги за
рубежом. Более того, многие
богатые люди вообще не платят
налогов или выплачивают суммы, едва
превышающие налоги ординарного
служащего. Однако из тех, кто
платил налоги по объявленному
доходу, 1779 лиц заявили, что в 1977 г.
они получили доход свыше 1 млн.
долл. каждый. Средний доход в этой
группе составил 2 млн. долл. в год.
Двести лет назад Адам Смит
писал: «Всюду, где существуют
крупные состояния, существует
огромное неравенство. На одного очень
богатого человека должно быть по
меньшей мере 500 бедных, и
богатство нескольких предполагает
бедность многих». Хотя это замечание
Смита не включено в тексты
учебников по экономике, издаваемых
истэблишментом, оно стало еще
более верным в условиях
современного «усовершенствованного»
капитализма. Если взять бедных в
странах «третьего мира», а также в
Америке, то приведенное
соотношение будет более высоким, чем в
приблизительной оценке Смита.
В Америке продолжает
углубляться пропасть между богатыми и
бедными.
Если все личное богатство в
США разделить на все население,
то семья из четырех человек
получит 100 тыс. долл. Это очень
высокие цифры, поскольку люди на
высшей ступени лестницы получают
огромные доходы и имеют
огромные богатства. Если деньги Генри
Форда II, который получал до
5 млн. долл. в год дохода, сложить
с деньгами рабочего на конвейере
завода Форда, а затем разделить на
два, то средняя цифра будет на
уровне дохода миллионера.
Высокие средние цифры не означают,
что мифический средний
американец живет хорошо. Наоборот, эти
цифры вскрывают, какие огромные
средства идут на то, чтобы
удовлетворять прихоти и жажду власти
сверхбогатых.
Кр>пнейшие компании,
контролируемые корпоративными
руководителями, представляют собой самые
огромные концентрации капитала
за двухсотлетнюю историю
промышленного капитализма.
Важнейшая часть его представлена в
списке 500 крупнейших промышленных
корпораций, который ежегодно
публикуется на страницах журнала
«Форчун». В 1954 г., когда журнал
начал печатать этот список, на 500
компаний приходилась половина
продаж и две трети доходов
промышленных корпораций. К
середине 70-х. годов на долю этих 500
компаний уже приходилось две
трети продаж и три четверти доходов.
Несколько тысяч руководителей
крупных компаний принимают
стратегические решения об объеме
и месте капиталовложений, об
изменяющемся характере занятости
во многих странах, о продукции,
которая выпускается, об уровне
цен и ссудного процента,
содержании массовой рекламы. «Вместо
правительственного планирования,—
заявил публицист Эндрю Хэк-
кер,— существует планирование в
правлениях компаний, которые
неподотчетны никакому внешнему
органу. Согласно этим планам,
устанавливаются приоритеты при
развитии национальной экономики, оп-
88

ределяется порядок введения
технических новшеств и в конечном счете
даются установки на ценности и
поведение людей».
Особенность планирования в
правлениях корпораций состоит в
том, что его стратегические
наметки никогда публично не
объявляются, не докладываются по
бюрократическим каналам
какому-либо центральному управлению и
не утверждаются ни в одном
органе за пределами компании.
Конкретные решения, такие,
например, как повышение цен или
уровня ссудного процента, могут
привлечь пристальное внимание по-
к>пателей и лиц, получающих
займы, но обычно они предстают перед
ними как уже свершившийся факт,
не имеющий отношения к другим
аспектам гибкого планирования
корпораций. Даже в таких
областях большой концентрации
капитала, как нефтяная, автомобильная
и пищевая промышленность,
банковское дело, самый
наблюдательный человек со стороны может
увидеть лишь отдельные детали того,
что происходит.
Наиболее заметными
действующими лицами в современных
капиталистических истэблишментах
являются люди, находящиеся на
вершине исполнительной власти —
президенты, премьер-министры, их
помощники. В отличие от
сверхбогачей и от руководителей крупных
предприятий представители
исполнительной власти и часто члены
их семей живут в лучах внимания
общественности. Помимо всего
прочего, каждый из них занимает
несколько постов. В Соединенных
Штатах президент не только
главнокомандующий вооруженными
силами, ведущий дипломат, основной
законодатель с прерогативами
законодательных инициатив и правом
«вето», но также начальник тайных
служб, лидер партии, народный
трибун, организатор процветания,
символ (хороший или плохой)
общественной морали и «лидер
свободного мира». Куда бы он ни
направлялся, он несет с собой ящичек
управления, кнопки которого, если
их соответствующим образом
нажать, могут обрушить на мир ли*
вень ядерных бомб.
Тайной покрыта связь
президента со сверхбогачами и
руководителями крупных корпораций.
Официально определенные связи
поддерживаются такими группами, как
«клуб президента»
(предприниматели, которые, к примеру, внесли
но тысяче долларов за год в кассу
Линдона Джонсона на проведение
политических кампаний), как
различные консультативные комитеты
предпринимателей, которые
организовали сбор крупных средств на
проведение кампаний за
переизбрание президентами Никсона, Форда,
Картера. На столе президента
Трумэна в Овальном зале стояла
надпись: «Доллар здесь не действует».
Другой девиз Овального зала,
который не афишируется, но который
известен всем лицам,
осведомленным о ведущей роли президента
при сборе средств для своей партии,
гласит: «Доллар приходит сюда».
Помимо финансирования
партийных нужд происходит все
усиливающееся взаимопроникновение
аппарата президента и
неофициальных центров богатства и
могущества. При президентах Никсоне,
Форде и Картере проявились две
взаимозависимые тенденции: резкое
увеличение консультативных и
вспомогательных групп в таких
областях, как содействие
многонациональным корпорациям,
манипуляции иностранной валютой, защита
американских капиталовложений
за рубежом, установление
контроля над заработной платой, и
усиливающееся взаимодействие между
представителями финансового мира
и аппаратом президента (многие
члены которого находятся как бы
«в отпуску» со своих основных
должностей в мире
предпринимательства). Эти тенденции привели
к большему, чем когда-либо в
американской истории, объединению
крупнейших руководителей бизнеса
и важнейших действующих лиц в
федеральцом правительстве. При
администрации Картера этот
процесс интеграции иллюстрировался
поддержкой через аппарат
исполнительной власти идеи о том, что вы-
89

сокие доходы предпринимателей —
главная задача внутренней
политики. Так, когда в первой половине
1979 г. комментаторы критиковали
Картера за неэффективность, его
администрация оказалась
удивительно эффективной в деле
обеспечения роста доходов корпораций.
Не менее интересная тайна —
вмешательство президента в дела
других стран. Здесь мы имеем дело с
секретным миром сложных и мелких
интриг, далеких от привычной
картины правительственной бюрократии,
интриг, гораздо более близких к
миру приключений, которые редко
вскрываются в дневниках, мемуарах
или документах их участников. Хотя
послы и консульские работники
назначаются президентом, они главным
образом оказывают помощь
специальным эмиссарам (часто
руководителям корпораций или их
представителям) или предоставляют «кры-
щу» высокопоставленным
оперативным и военным сотрудникам ЦРУ,
которые организуют перевороты., По
указаниям президента Джонсона, в
6Q-X годах ЦРУ провело секретную,
«карманную» президентскую войну
9 Лаосе. Через свое так называемое
управление «грязных дел» ЦРУ
обеспечивает средства для прямого
или косвенного тайного
вмешательства президента в дела почти
любой страны мира, Есть основания
дошагать, хотя я и не могу этого
доказать, что подобное вмешательство
Продолжалось при президенте
Картере в таки^ странах, как
Афганистан, Пакистан, Бангладеш, Индия,
Ангола, Сомали, Италия,
Португалия, Испания.
Менее драматичен, но более
сложен характер связей президента с
остальными правительственными
органами — судами, конгрессом,
министерствами,, отдельными
управлениями, правительствами штатов,
графств, которые получают средства
р объеме почти 100 млрд. долл. в
год в результате законодательных
и судебных решений, а также
указаний и интерпретаций
исполнительной власти. Президент
уподобляется восточному владыке с гаремом J3
1000 жен. Гаремы его помощников
как бы уменьшаются до сотни или
даже до 10 жен. Хотя президент
теоретически может сделать все, что
хочет, с обитателями своего гарема,
у него нет ни времени, ни энергии
для осуществления всех
открывающихся перед ним возможностей.
В качестве главной пружины
истэблишмента аппарат президента
часто действует на таком высоком
уровне политики, что внешне не
связанные друг с другом политические
решения укрепляют истэблишмент
и его поддержку в стране. Так, на
раннем этапе империи «свободного
мира» «холодная война» президента
Трумэна и военная экспансия
отвечали интересам консерваторов, в то
время как его предложения о
проведении «справедливого курса»
(отвергнутые консерваторами в
конгрессе) удовлетворяли либералов.
Аналогичным образом
одновременно с расширением американской
военной интервенции во Вьетнаме
президент Джонсон завоевал
надежную поддержку либералов, оживив
идею «справедливого курса»,
улучшив некоторые из его элементов и
добившись соответствующих
решений в конгрессе. При президенте
Картере две явно противоречащие
друг другу тенденции — контроль
над вооружениями, желательный
либералам, -и военная экспансия,
желательная консерваторам, —
были увязаны в один пакет.
(Продолжение следует)

Переводы и рефераты
Бертрам ГРОСС
«ДРУЖЕЛЮБНЫЙ»
ФАШИЗМ
Новый облик власти
в Америке
(РЕФЕРАТИВНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ)
По меньшей мере 8 млн.
американцев должны быть постоянно
готовы доказать свою лояльность в
случае, если какой-либо
анонимный осведомитель ставит эту
лояльность под сомнение. Около 20
млн. американских граждан,
включая семьи этих 8 млн., могут
подлежать расследованию в любое
время. Число таких людей постоянно
растет...
После поражения Японии в 1945 г.
американский истэблишмент
военного времени все еще не был в
состоянии возглавить
реконструкцию обессиленных войной
капиталистических стран, объединить
некоммунистический мир и
урегулировать старые кризисы
капитализма. В одно и то лее время
необходимо было демобилизовать
развернутые по земному шару
американские армии, расширить и
перестроить истэблишмент в целом.
На пути эффективного
осуществления этих задач стояли
серьезные препятствия. Пацифисты и
Bertram Gross. Friendly Fascism:
The New Face of Power in America. N. Y.,
Щ. Evans and Company, Inc.
Продолжение. Начало см. в № 11.
л Thejiew
faceatposiver
inAmenca
ВЕШИ GROSS
сторонники невмешательства
возражали против «доктрины
Трумэна», помощи Греции и Турции,
«плана Маршалла», всеобщей
военной подготовки и других программ
«холодной войны». Более того,
война, которая считалась борьбой
против фашизма, создала тенденцию к
усилению левых и либеральных
настроений. На низших уровнях
истэблишмента находились многие
тысячи официальных лиц,
профессиональных экспертов,
интеллектуалов, людей искусства, которые
симпатизировали недавним
союзникам Америки — коммунистам
России, Китая, Индокитая. Среди них,
несомненно, были и члены
различных левых партий.
Если бы подобное «засорение»
истэблишмента не было устранено,
возникла бы угроза его жизненно
важному центру. Многие планы
корпораций, направленные на
усиление своей власти и приращение
капиталов, очевидно, было бы
труднее осуществить. Более того,
конфликты на высших уровнях
истэблишмента могли бы перерасти, в
разногласия по фундаментальным
вопросам.
S3

Оппозиция слева глобальной
ориентации истэблишмента была
ликвидирована в результате
длительного процесса «охоты за
ведьмами», или «ловли красных на
крючок». История этой акции часто
ассоциировалась с именем сенатора
Джозефа Маккарти из Висконсина,
который с 1950 по 1954 г.,
поддерживаемый вниманием прессы и
телевидения, вел ожесточенные
кампании против «предателей на
высоких постах», «паразитирующих
либералов», «деятелей, следующих
партийной линии Москвы»,
«русских шпионов» в министерствах и
правительственных- органах и
«дипломатов-дилетантов», которые
«преклоняются перед коммунизмом».
Хотя сенсационные обвинения
Маккарти никогда не подкреплялись
доказательствами, они
способствовали поражению многих либералов
на выборах в конгресс в 1950—1952
гг. В качестве награды за его
деятельность руководство
республиканской партии в сенате поставило
Маккарти на пост председателя
постоянной сенатской подкомиссии по
расследованиям, которая являлась
идеальным трамплином для еще
двух лет ожесточенной «охоты за
ведьмами».
Однако люди, которые уделяют
слишком большое внимание мак-
картизму начала 50-х годов,
недооценивают широко
развернувшиеся чистки в более ранние годы.
Еще в 1934 г. конгрессмен Сэмуэль
Дикстайн от штата Нью-Йорк
выступил с предложением создать
специальную комиссию палаты
представителей по расследованию
«деятельности нацистов в США и
.других форм подрывной
пропаганды». Когда срок деятельности этой
комиссии истек, в новой комиссии
палаты представителей по
расследованию антиамериканской
деятельности под председательством Дай-
еса почти полностью забыли о
сторонниках нацистов и начали
энергичную кампанию против лиц в
правительстве, считавшихся
радикалами, против наиболее либеральных
членоб кабинета президента
Рузвельта, либеральных и
радикальны^,' профсоюзов,' предстрвденнцх в.,,
то время во вновь организованном
Конгрессе производственных
профсоюзов (КПП).
По мере того как вторая мировая
война подходила к концу и
Советский Союз из союзника
превращался в противника периода «холодной
войны», в США возобновилась
антикоммунистическая кампания. В
январе 1945 г. комиссия палаты
представителей по расследованию
антиамериканской деятельности
получила статус постоянной. Она
провела в Голливуде расследование
деятельности членов
Коммунистической партии и различных
организаций «коммунистического фронта».
Карьера многих ни в чем
неповинных людей была испорчена, и
некоторые из них оказались в
тюрьме. Движение радикалов в
Америке в целом ослабло, а число
коммунистов уменьшилось. Поскольку ле-
волиберальное крыло
демократической партии было деморализовано,
в результате выборов в конгресс в
1946 г. партия понесла поражение;
Многие консервативные
республиканцы получили ее места, обвиняя
в ходе выборов своих противников
в «мягкости к коммунизму». Из
этих республиканцев наиболее
энергичным был Ричард Никсон,
который выиграл выборы, бесцеремонно
очернив сторонника «нового курса»
демократа Джерри Вурхиса,
который до этого сам был членом
комиссии по расследованию.
На радио, телевидении, в
Голливуде, в университетах многие
американцы, имевшие связи с
радикалами или просто родственников с
радикальными убеждениями, были
уволены с работы или занесены в
черные списки. Президент Трумэн
подписал приказ о проверке
благонадежности 2,5 млн.
правительственных служащих. Вскоре такой же
проверке подверглись 3 млн.
военнослужащих и 3 млн. служащих
предприятий, выполняющих
военные контракты. Вначале отделы по
проверке лояльности должны были
иметь «разумные основания» для
увольнения служащего,
подозреваемого в нелояльности. К 1950 г. для
этого необходимо было только
«разумнее сомнение в лояльности». Вли-
84

яние этой операции было огромным.
Хотя уволено было всего 212
служащих, а 2 тыс. человек ушло с
работы «добровольно», можно
предположить, что сотни тысяч людей в
результате этой проверки получили
наглядный «урок». Им пришлось
при любой возможности
демонстрировать свою преданность новой
стратегии «свободного мира». В
более широком плане урок
фактическим или потенциальным
диссидентам преподали в 1948 г. (незадолго
до выборов) осуждением
руководителей компартии.
В 1949 г. Гарри Трумэн одержал
победу на выборах. Одна из причин
его победы состояла в том, что он
продемонстрировал способность
своего правительства проводить
чистки более эффективно, чем
различные комиссии конгресса по
антиамериканской деятельности и
внутренней безопасности.
Многие ведущие специалисты на
втором уровне исполнительной
власти, среди них Лочлин Керри,
Гарри Дэкстер Уайт, Алджер Хисс,
обвинялись в прямом или косвенном
пособничестве коммунистам. В
конечном счете Алджер Хисс был
признан виновным в
лжесвидетельстве и посажен в тюрьму. Другие
лица были осуждены по
клеветническому обвинению в «шпионаже».
Юлиус и Этель Розенберг были
казнены. К 1950 г. на волне успеха
программ по расследованию
антиамериканской деятельности
конгрессмены Ричард Никсон и Карл
Мундт были избраны в сенат. На
этих выборах Никсон отличился
своей тактикой клеветы в еще
большей мере, чем при его первой
победе на выборах в палату
представителей четырьмя годами раньше. Он
получил широкую поддержку со
стороны правых экстремистов в
республиканской партии, включая
многих сторонников «азиатской
ориентации», которые были
обескуражены потерей Китая и с
подозрением относились даже к тем
республиканцам, которые выступали за
«план Маршалла» и НАТО.
Б. Гросс подробно анализирует
три основных направления в
идеологической обработке населения
США в интересах американского
истэблишмента.
Первое направление
определялось утонченным и постоянным
повторением в тысячах различных
вариантов простого тезиса:
коммунизм и социализм плохи. До
второй мировой войны существовало
много движений правого толка,
участников которых мучили кошмары
о злодеях-заговорщиках, которыми
обычно были коммунисты, евреи,
католики, ниггеры или обожатели
ниггеров, стремящиеся уничтожить
американский образ жизни.
Незадолго до начала войны эти страхи
воплотились в крестовом походе
комиссии Дайеса против «розовых»
в правительстве Рузвельта. После
второй мировой войны кошмары
«охоты за ведьмами»
преобразовались в доминирующую идеологию.
В течение короткого периода
атомной монополии США
значительно укрепился профессиональный
антирадикализм. Он еще больше
окреп в период ядерной
конфронтации, когда Советский Союз создал
собственное ядерное оружие.
Единство стран НАТО в Европе было
сколочено в обстановке
запугивания успехами СССР. Американская
помощь слаборазвитым странам
часто сочеталась с попытками
• США создавать видимость
«коммунистической угрозы» на границах
или внутри этих стран. В
Соединенных Штатах антикоммунизм
обеспечил карьеры многих тщеславных
руководителей огромного военного
истэблишмента. Как писал
полковник Джеймс Донован, «если бы не
было коммунистического блока
...военному истэблишменту
пришлось бы его изобрести».
Антикоммунизм был также
инструментом сдерживания требований
более быстрого проведения мер по
социальному обеспечению.
Второе направление
идеологической обработки населения
определяется всевозможными изощренными
вариациями простого тезиса:
капиталистический порядок — хороший.
До второй мировой войны одним из
слабейших звеньев существующего
порядка был негативный об{)аз
корпораций в глазах «населения. Потр^-J
85^

битслям крупная корпорация, как
наиболее выразительное
воплощение капитализма, представлялась
эгоистичной, злобной и жадной.
Чтобы исправить такое
представление, были выделены крупные
средства для обработки населения. Еще
в 50-х годах Чарльз Вильсон,
бывший президент компании
«Дженерал моторе», будучи министром
обороны США, заявил: «Что
хорошо для «Дженерал моторе»,
хорошо для Соединенных Штатов». В
ходе пропагандистских кампаний их
организаторы старались придать
привлекательность образу
корпораций. Говорилось о благах частной
собственности, частного
предпринимательства для всего населения
страны.
Третье направление
идеологической обработки населения
определялось утверждением, что капитализм
вообще более не существует. Еще
в 1945 г. Генри Люс вместо слова
«капитализм» использовал термин
«свободная экономическая
система». Международный
капиталистический рынок под защитой
американской гегемонии назвали
«свободным миром», а «свобода» стала
кодовым наименованием капитализма
и капиталистической империи.
Начали также выдвигать теории
о том, что и западный капитализм,
и советский социализм — это
различные формы одного и того же
индустриального общества. При этом
«индустриализм» очень туманно
определялся как нечто, имеющее
отношение к машинам. Тут
полностью опускались организационные и
империалистические аспекты
индустриального капитализма В 1968 г.
Гэлбрейт вернулся к этой теме,
утверждая, что власть в «новом
индустриальном государстве» перешла
от капитала к организованной
интеллигенции менеджеров и
бюрократов.
Хотя эти идеологические
кампании истэблишмента не привели к
безграничной лояльности населения
США современному капитализму,
они тем не менее стали важным
фактором в процессе борьбы с
недовольством. Эти кампании
позволили сделать процесс обращения
86
многих диссидентов в «истинную
веру» более спокойным, без
излишнего шума. Такие кампании
способствовали включению в
истэблишмент некоторых активистов
движения 60-х годов — «новых
левых», помогли «промыванию
мозгов» и «улучшению» поведения
людей в 70-х годах.
Побочные явления
и «грязные секреты»
Даже в периоды наибольшего
процветания современное
капиталистическое общество бывает
поражено тяжкими недугами.
«Мы очень богаты, — размышлял
Уолтер Липпман незадолго до
смерти. — Но наша жизнь лишена
цели и устремлений, которые
расцвечивают жизнь и придают ей
смысл».
После окончания второй мировой
войны рост капитализма пытались
ассоциировать с лозунгами: «Если
общий пирог будет больше,
каждый получит более крупный
кусок». Но рост пирога не изменил
порядка, по которому нарезались
куски. Более того, разрыв между
«долей льва» и «долей муравья»
продолжал увеличиваться.
Контраст между черными,
латиноамериканцами и индейцами, с
одной стороны, и белыми — с другой,
стал еще более болезненным. Этот
контраст по существу не
уменьшался в результате унизительных
подачек социального
вспомоществования, талонов на продукты питания
и тому подобных мероприятий.
Контраст этот отражается и на
положении рабочих с низким и
средним уровнем заработной платы,
которые к тому же платят высокие
налоги.
В то же время многие
американцы со средними и даже более
высокими доходами считают, что
резкое повышение цен на некоторые
виды обслуживания, на прислугу,
рестораны, такси, билеты в театр,
коттедж на берегу моря лишает их
удобств, на которые, как они
думают, они имеют право.
Широкие круги населения теперь
стремятся освободиться от истори-

чески сложившихся форм
несправедливости. Черные американцы не
хотят более мириться с тем, что их
рассматривают как биологически
неполноценных «недочеловеков».
Многие из них не хотят выполнять
работу, которую считают
унизительной и неприятной. Другие
этнические группы, приведенные в
движение примером черных,
выдвигают свои требования. Женщины все
более настойчиво требуют
освобождения от многовекового
ограничения их роли в обществе, от
предоставления им только такой работы,
которая предполагает
биологическую неполноценность, физическую
и умственную неспособность.
Американцы, принадлежащие к
низшим и средним слоям
общества, начинают понимать, что
существуют таинственные силы, которые
устанавливают высокие налоги,
высокие цены на товары, уменьшают
возможность получения работы.
Эти американцы не знают, что это
за силы, но уверены, что так или
иначе некие манипуляторы
повернут ход событий в свою пользу, а
«народ пусть катится ко всем
чертям'»
«Когда люди начинают
чувствовать себя бесполезными, забытыми
и одинокими в мире, к которому
они привыкли,— пишет
американский исследователь Сюзен Гордон,
— они по понятным причинам
прекращают контакты с обществом». В
США, где главной меркой человека
служат его доходы, многие люди
приходят к выводу, что их труд
бесполезен. Американцев, которым
30 (или 40) лет, увольняют с
работы, а затем на бирже труда им
говорят, что люди их возраста
вообще не должны туда обращаться.
Сравнение постоянно работающих
американцев с безработными
показывает, что последние «считают
себя ненужными, сомневаются в себе,
часто чувствуют себя угнетенными
или несчастными, не верят в свои
силы». В США прослеживается
связь между экономической
нестабильностью и числом пациентов в
психиатрических лечебницах.
Преступность и коррупция в
Соединенных Штатах представляет
собой клубок грязных тайн и
фактов, о которых знают, но редко
публично упоминают
информированные лица. Секрет состоит в том,
что полиция может очень мало
сделать для борьбы с преступностью
на улицах, которая есть побочное
следствие нищеты и социального
расслоения. Еще один секрет — в
том, что бедняки страдают от
преступности больше, чем другие слои
американского населения. В
районах трущоб в центрах городов, где
и воровать особенно нечего,
количество краж со взломом по крайней
мере в 3 раза больше, чем в
пригородах. Количество убийств на 100
тыс. черных женщин в 7 раз выше,
чем на 100 тыс. белых; количество
убитых черных мужчин примерно в
10 раз выше, чем белых.
Вандализм, ограбления,
изнасилования, запугивание достигли
невероятного размаха в школах, где
обучаются дети из бедных семей.
В районах трущоб и гетто огромное
число молодых людей становятся
жертвами наркомании, вовлекаются
в проституцию, азартные игры; тут
процветает практика займов на
условиях более грабительских, чем в
банках.
Один из тщательно охраняемых
секретов — взаимозависимость
преступности и безработицы. В
большинстве случаев воровство, кражи
со взломом и грабежи — результат
Недостатка рабочих мест. Самая
большая часть «уличных
преступлений» совершается черными в
результате массовой безработицы, в
частности среди черной молодежи,
хотя большинство негритянского
населения страдает от преступников
на улицах в большей степени, чем
другие слои населения.
Сочетание коррупции в личных и
общественных отношениях
процветает во многих учреждениях на
нижнем и среднем уровнях
истэблишмента. На одном собрании
Института розничной торговли отмечалось,
что подкуп широко распространен,
например, в сфере розничной
торговли; по самым скромным
подсчетам, его масштабы в этой области
определяются суммой 10 млрд.
долл. в год.
87

Бизнесмены жалуются на то, что
они теряют деньги в результате
мелких краж служащими. В то же
время они сами осуществляют
подкупы в широких масштабах,
иногда занимаются
промышленным шпионажем. Закон
бесцеремонно нарушается так
называемыми «стражами порядка» — ФБР и
другими учреждениями
министерства юстиции, которые
вламываются в помещения, организуют
подслушивание с помощью
электронных устройств в домах и офисах
руководителей и участников
оппозиционных движений.
Группы организованной
преступности действуют подобно
корпорациям средних масштабов. Это
небольшие или средние группы
бизнесменов, которые предоставляют
широкий круг незаконных услуг и
товаров: лекарства, которые трудно
получить в аптеках или через
докторов; азартные игры, которые
более увлекательны, чем игра на
бирже; любые формы полового
обслуживания; займы под высокие
проценты. Они склонны прибегать к
насилию в борьбе со своими
соперниками и собственными
служащими. Высокий спрос на незаконные
услуги связан с тем, что законы
запрещают определенные виды
лекарств, азартные игры и
проституцию. Тут способность групп
организованной преступности
удовлетворять спрос в огромной степени
зависит от терпимого отношения к
ним и даже активного
сотрудничества с ними легальных бизнесменов
и правительственных чиновников на
всех уровнях.
Несмотря на отдельные
разоблачения, тысячи полицейских во всех
крупных городах США получают
взятки от гангстеров. К тому же
многие полицейские широко
занимаются вымогательством денег,
услуг и товаров у местных
бизнесменов. «Мы хотели служить людям,—
писал бывший офицер полиции
Дэвид Дэрк,— но наше отделение
полиции оказалось пристанищем
торговцев наркотиками и воров...
Нравится вам это или нет, но
полицейский убежден в том, что он живет
и работает в обществе коррупции,
88
где каждый получает свою долю.
Почему бы и ему не получить
свою».
Все эти «маленькие» секреты
блекнут по сравнению с одним
большим грязным секретом:
стражи порядка, судьи, следователи и
прокуроры мягко относятся к
преступлениям корпораций.
Современный капитализм требует
юридической системы защиты частной
собственности хотя бы для закрепления
силы контрактов и обеспечения
доверия к корпорациям. В то же
время изощренное стремление к
приобретению капиталов и могущества
часто требует обхода той же
юридической системы, не говоря уже
об обычных моральных кодексах.
Это глубокое противоречие
приводит к тому, что репутация
юридических органов и самого
правительства оказывается подорванной
еще в значительно большей степени,
чем даже репутация крупного
бизнеса.
Я убежден, что из огромного
числа людей на уровнях ниже
истэблишмента только небольшая часть
нарушает закон. Возможно, это
отражает не только их моральный
облик, но и недостаток
возможностей для совершения преступлений.
Но при анализе действий
истэблишмента, чем выше мы смотрим,
тем больше возможностей для
незаконных доходов — от завышения
отчетов по расходам на служебные
нужды и завышения отчетов по
доходам, не подлежащим
налогообложению, до покровительства и
коррупции при распределении рабочих
мест и продвижения по службе,
заключении контрактов,
интерпретации законов и постановлений.
Поистине потрясающе высок
процент правонарушений, совершаемых
корпорациями. Среди 70
корпораций, дела которых рассмотрел
юрист Сазерлэнд, ни у одной не
оказалось незапятнанной
репутации. Половина этих корпораций
была юридически признана
виновной более чем 10 раз. Трудно
сказать, насколько выше была бы эта
цифра, если бы Сазерлэнд мог
включить в свое исследование
огромное число незаконных действий,

которые никогда не доходили до
суда или других юридических
органов.
Можно даже поставить вопрос,
сколько из тысячи крупнейших
корпораций не совершили ни одного
преступления? Вероятность того,
что крупная корпорация ни разу не
нарушила законов об окружающей
среде, о занижении качества
продуктов, об уклонении от уплаты
налогов, о взносах по политическим
мотивам, о нарушениях
инструкций, о рекламе, может быть
сравнима, если позаимствовать фразу из
Евангелия, с вероятностью
«прохождения верблюда через
игольное ушко». Еще труднее
обнаружить случай, когда бы миллионера,
нарушившего закон, посадили в
тюрьму или по крайней мере
держали в тюрьме столь же долго, как
бедняка, укравшего каравай хлеба.
Автор подробно анализирует
причины распада семейных отношений,
безразличного отношения людей к
труду в Соединенных Штатах,
одиночества и замкнутости
американцев, падения в стране авторитета
власти, упадка веры народа в
«идеалы и ценности» американского
общества.
Границы капиталистического мира
сужаются
К 1950 г. население «свободного
мира» сократилось с 90 до менее
70% народонаселения земли. Но
одновременно «свободный мир»
добился успеха, которого ранее
никогда не смог добиться
индустриальный капитализм: было
достигнуто беспрецедентное единство
ведущих капиталистических держав.
Оно основывается не только на
политическом руководстве
Соединенных Штатов, но и на
межконтинентальном рынке, эксплуатируемом
гигантскими транснациональными
комплексами.
К 1980 г. число стран с
социалистическим строем увеличилось
почти в 2 раза но сравнению с 1950 г.
Выросло и население этих стран.
Все говорит о возможности
продолжения такой тенденции в 80-х
годах. В этом случае еще до 2000 г.
соотношение между странами
капитализма и социализма может
сократиться до 50 50. Последствия
такого сдвига будут огромными.
Наиболее опасен призрак
коммунизма для южного фланга
европейского капитализма — Португалии,
Испании, Франции, Италии. В
каждой из этих четырех стран
коммунистические партии динамичны,
хорошо организованны, имеют корни
в национальной культуре и
традициях; они способны сотрудничать
со многими другими
антикапиталистическими группировками.
Б. Гросс отмечает, что
социалистические партии Западной Европы
в течение длительного времени
брали на себя «ответственность по
руководству капитализмом».
Программы социального обеспечения,
которые способствовали
поддержанию рыночного спроса, смягчению
классовой борьбы, в свою очередь
отвечали интересам частных
корпораций. Социалистические партии
помогли укреплению капитализма.
Но популярность идей
социалистов и привлекательность
социалистических партий могут иметь в
конце концов важные последствия.
Консерваторы и реакционеры в
течение длительного времени
утверждали, что социалистические партии,
даже такие реформистские, как
социал-демократы в Западной
Германии и британские лейбористы, яв-'
ляются «носом верблюда под
палаткой». Они считают, что
допущение небольшого количества
социалистических мероприятий приведет
сначала к их резкому возрастанию,
а затем к краху капитализма. Не
исключено, что правительства в
Западной Европе, возглавляемые
социалистами, откажутся от
«руководства капитализмом» и отойдут
от него.
Гросс анализирует характер
взаимоотношений ведущих
капиталистических стран со странами
«третьего мира», которые усилили
борьбу против гегемонии США и
предприняли за последнее время ряд
мер по обеспечению своей
экономической независимости и
прекращению эксплуатации капитализмом,
89

Касаясь экономического
соперничества крупнейших
капиталистических государств, автор считает, что
господство США в финансовой
области серьезно подорвано
американскими попытками увеличить
свою мощь в военной области.
В 60-х годах стоимость «защиты
свободного мира» значительно
повысилась в результате роста
расходов США на затянувшуюся войну
во Вьетнаме, расходов на
американские военные базы во всем
мире и военную помощь младшим
партнерам и клиентам. Расходы за
рубежом на военные нужды
оплачивались огромным потоком
долларов, который в свое время изменил
послевоенную «нехватку долларов»
в Европе на «избыток долларов».
Центральные банки Японии и
западноевропейских государств
накопили гораздо больше долларов, чем
хотели использовать эти страны
или их компании. В этих
обстоятельствах возникло подозрение, что
США получают товары и услуги
плюс промышленные предприятия
в европейских странах в обмен на
кусочки зеленой бумаги, которые
более не являются такими же
ценными, как золото. Сначала
Франция, а затем и другие страны
начали обменивать бумажные деньги
на золото, тем самым еще более
подрывая устойчивость доллара. К
1971 г. под влиянием увеличения
импорта и роста дефицита
внешнеторгового баланса США утечка
долларов за рубеж приняла
огромные масштабы. Возник так
называемый «международный валютный
кризис».
Старые кризисы в новой форме
В послевоенные годы на Западе
выдвигалась теория о том, что
кейнсианская теория на службе у
правительства может регулировать
бюджетные и финансовые
проблемы таким образом, чтобы
обеспечить увеличение общего спроса,
избежать серьезного роста
безработицы и сокращения производства.
Но уже к началу 70-х репутация
кейнсиаицев была подмочена
повторяющимися спадами и
инфляцией. Появилась новая группа
экономистов «посткейнсианцев», которые
предлагали перенести главное
внимание в экономике со спроса на
предложение и в этом усматривали
выход из всех трудностей.
Поскольку экономические спады
в течение долгого времени
считались такими же неизбежными, как
сон или наступление зимы,
наиболее здравомыслящие капиталисты
давно научились использовать
«цикличность капиталистического
производства». В условиях кризисов
небольшое число сверхоборотистых
бизнесменов давно усвоило науку,
как припереть к стене конкурентов,
как воспользоваться падением в
результате кризиса стоимости
акций, земли, целых фирм, а также
сократить зарплату рабочим и
служащим. После второй мировой
войны эти операции стали рутинными.
«Нельзя сказать, что мы
положительно оцениваем депрессии и
спады,— писал один бизнесмен в
журнале «Бизнес уик».— Но они просто
необходимы после периода
сверхвысоких капиталовложений и
экспансионистских финансовых операций».
Во время таких «освежающих
передышек» закрываются заводы,
прекращается производство
невыгодных товаров, увольняются рабочие.
По мере того как создаются
условия для роста доходов, крупнейшие
корпорации выдвигают новые
перспективные планы.
Однако современная обстановка
в мире далеко не так благоприятна,
как прежде. Распространение
коммунизма и социализма, а также
общая нестабильность
капиталистического мира создают трудности
для дальнейшей экспансии
транснациональных корпораций. В этих
условиях возвращение
капиталистического мира к новому росту
потребовало бы более решительного,
чем когда-либо, наступления
истэблишмента на интересы
собственного народа.
Во время спада показатели
общего национального продукта,
доходов, прибылей, зарплаты и даже
импорта нефти временно падают.
90

Растет, однако, один показатель —
безработица.
Доля безработных в общем составе
рабочей силы США в кризисные годы, %
Довоенные
депрессии
1933г.
24,9
1939 г.
17,2
Послевоенные спады
1949 г.
5,9
1958 г.
6,8
1961 г.
6,7
1974 г.
8,5
Эти данные охватывают только
тех людей, которые активно ищут
работу. Они не включают большое
число безработных, которые могут
и желают работать, но в данный
момент не ищут места, некоторые
из них потому, что они знают: все
равно ничего не найти. Считать
безработных таким образом — все
равно что относить к людям, не
состоящим в браке, только тех
американцев старше 18 лет, которые за
последние четыре недели активно
искали себе супругу или супруга.
По оценкам автора, общее число
американцев, не работающих за
плату, но способных и желающих
работать, обычно по крайней мере
в 3 раза превышает число
безработных в официальных отчетах. Таким
образом, на 1978 г. получается
приблизительно 18 млн. человек.
Разумеется, при спадах число
безработных выше. Если бы Карл Маркс
был жив, он, пожалуй, назвал бы
это «относительно избыточным
населением». К этому он добавил бы
членов семей безработных, тех, кто
работает в течение короткого
промежутка времени, а затем
увольняется, тех, кто постоянно боится
потерять работу, и тех, кто
занимается незаконным обслуживанием...
До 70-х годов темпы роста цен
всегда замедлялись во время
экономических спадов. Но в 1974—1975
гг. и опять в 1979 г. темпы роста
цен в период спада повышались.
Многие американцы, особенно те,
чьи мозги не «промыты»
экономистами истэблишмента, интуитивно
понимают, что новая инфляция
зависит от инфляции прибылей. Они
видели, как нефтяные монополии
подняли цены, они пережили
последствия роста цен на бензин,
мазут, газ и ясно осознали, что
американские нефтяные компании
получили огромные прибыли от хорошо
спланированного, умело
использованного недостатка
нефтепродуктов. Они знают, что быстро
растущие цены на продукты питания,
медицинское обслуживание, жилье
имеют аналогичные корни, что они
вызываются политикой
правительства.
В ходе длительной и бурной
инфляции в странах Латинской
Америки транснациональные
корпорации освоили искусство наживаться
на обесценении местной валюты и
массовой безработице. Это
искусство может быть использовано и в
США. И если при этом еще больше
увеличится безработица, побочным
следствием будет дальнейшее
повышение доходов «гиен
экономической жизни», словами Томаса
Манна, в результате замораживания
заработной платы, подрыва
профсоюзов и поглощения многих
предприятий мелкого бизнеса.
Гросс считает, что рабочий класс
США в значительной степени
ослаблен разделением его на группы по
расовым, религиозным,
национальным и региональным признакам.
Многие авторы пытаются создать
впечатление, будто недостаток
классового самосознания у некоторых
групп рабочих — свидетельство
того, что не существует классовых
интересов, а то и что по существу
в США нет рабочего класса
вообще. Некоторые руководители
профсоюзов видят свою роль в
выполнении узких и ограниченных
функций и не проявляют никакого
стремления к объединению всех
категорий рабочих, к борьбе со
многими формами эксплуатации вне
рамок переговоров о зарплате; они
не стремятся и к сколько-нибудь
значительным переменам в
истэблишменте (за исключением
обеспечения постов для самих себя).
Тем не менее в рабочем классе
зреет сознание, что его
эксплуатируют. Оно проявляется в жалобах
«синих» и «белых воротничков», а
также технических работников, ко-
М

торые считают, что их «обдирают»
и «надувают» предприниматели,
банки, владельцы домов и
универсамов, а также политики. По мере
того как исчезает уверенность в
возможности сохранить работу и
усиливается инфляция, а также
происходят военные авантюры,
растет возмущение рабочих
ущемлением их прав. Оно проявляется во
многих формах отчужденности и
сопротивления, которые
настораживают наиболее дальновидных
лидеров корпораций и политиков.
В начале XIX в. организованные
рабочие часто вели борьбу против
новых машин индустриального
капитализма, разрушая
оборудование. Новые луддиты в современном
рабочем классе часто ведут борьбу
против механизации всеми
доступными методами с целью помешать
использованию машин, которые
заменяют рабочие руки. В некоторых
отраслях промышленности эта
борьба порой бывает довольно
успешной. В других — профсоюзы
содействуют осуществлению программ
механизации в обмен на
улучшение условий труда для некоторого
числа привилегированных членов
профсоюзов.
Наиболее простая форма
сопротивления рабочих — уклонение от
эффективной работы. Оно
принимает форму замедленной работы,
раннего ухода с работы,
продолжительных обеденных перерывов и
частых визитов в туалет. Еще более
серьезная проблема — большое и
часто увеличивающееся число
прогулов и текучесть рабочей силы.
Исследователь Гарри Брейвермен
пишет: «Крупнейшая итальянская
автомобильная компания ФИАТ,
которая имеет 180 тыс. занятых,
в том числе 147 тыс. заводских
рабочих, регистрирует 21 тыс.
прогулов в понедельник при среднем
ежедневном уровне прогулов в 14
тыс.» В 70-х годах подобное
положение стало еще более острым
почти во всех ведущих
капиталистических странах. В Соединенных
Штатах, пишет тот же исследователь,
«на заводе корпорации «Крайслер»
в Детройте ежедневно совершали
прогулы в среднем 6% рабочих ...
Ежегодная текучесть рабочей силы*
составляет почти 30%».
Забастовка, само собой
разумеется, наиболее прямая форма
сопротивления эксплуатации и
наиболее классическая форма классового
конфликта. Впрочем, следует
учитывать, что забастовки иногда
вызываются провокаторами,
состоящими на службе у
предпринимателей- в таких случаях их
приурочивают к тому моменту, когда сама
корпорация хочет замедлить
производство. Успешные забастовки
рабочих порой используются
предпринимателями как предлог для
повышения цен.
Обострению классовой борьбы в
Соединенных Штатах
способствуют и действия самих лидеров
корпораций. На Юге и Юго-Западе
они ведут ожесточенную борьбу
против распространения
профсоюзов, особенно в текстильной
промышленности. На Западе они не
жалеют сил в борьбе против
объединения в профсоюзы
сельскохозяйственных рабочих. Они стали
вести ожесточенную борьбу с целью
ликвидации профсоюзов даже в
некоторых отраслях, где они раньше
признавались предпринимателями.
В этих условиях, ( как указывает
журнал «Бизнес уик» в статье
«Социализм больше не является
ругательным словом для рабочих»,
некоторые профсоюзы «объединяют
силы с социалистами». Все больше
и больше профсоюзных
руководителей, в частности в организациях
машиностроителей,
правительственных служащих, рабочих
автомобильной промышленности,
текстильщиков, металлургов, публично
объявляют себя социалистами. В
1979 г. профсоюз строительных
рабочих, долгое время считавшийся
наиболее консервативным,
опубликовал целую страницу своих
извещений в газете, принадлежащей
организационному комитету
социалистов-демократов. Многие
профсоюзы требуют правительственного
контроля над ценами, доходами и
капиталовложениями, а также
участия рабочих в принятии решений
на уровне предприятий. Если в
обстановке спада производства и ин-
92

фляции и дальше будут
урезываться реальная зарплата и ухудшаться
условия труда, предприниматели
столкнутся с ростом классовой
сплоченности рабочих.
К середине 70-х годов
безработица в США и других
капиталистических странах поднялась до самого
высокого уровня со времен
«великой депрессии». Реакция
индустриально-промышленной части
истэблишмента была быстрой. Его
представители развернули
милитаристскую пропаганду, подняли шумиху
о мнимом ослаблении Соединенных
Штатов по сравнению с Советским
Союзом, о разрушительных
последствиях замедления военного
производства. Конкретные действия
были предприняты в двух
направлениях: увеличения числа новых
дорогостоящих систем оружия и
расширения продажи оружия в другие
страны...
Так в 70-х годах постепенно
формировалась доминирующая логика
милитаризма «свободного мира».
Что касается военных
ассигнований на создание новых систем
оружия, производимых крупнейшими
военными подрядчиками, то
результатом стало продолжающееся
увеличение потенциала
«сверхуничтожения», фактическое
использование которого наверняка привело бы
и к уничтожению самого
капитализма. Рост потенциала
«сверхуничтожения» сопровождается
созданием различных средств
«сверхдоставки»: тут бомбардировщики,
ракеты, разделяющиеся головные
части на одной ракете, пусковые
установки на подводных лодках, на
дне океана и на спутниках; взрывы
в океане с целью образования
цунами (приливных волн);
противоракеты, поражающие радиацией
территорию, которую они должны
защищать, крылатые ракеты,
которые могут запускаться с подводных
лодок, самолетов, кораблей, летать
на небольших высотах без риска
обнаружения их радарами ПВО.
Менее известными и часто
исключаемыми из официальных оценок
ядерного мегатоннажа являются
«тактические» ядерные
вооружения. К ним относится огромное
число ракет класса «воздух—земля»,
«земля—воздух» и «земля—земля»,
7000 которых развернуты в Европе
для использования силами НАТО.
Кроме того, значительный
«прогресс» достигнут в создании
биологического, химического, ядерного
оружия, с помощью которого,
по словам высокопоставленного
представителя ВМС США, можно
достичь «победы без уничтожения
городов, отраслей промышленности
и других материальных ценностей».
Степень этого «прогресса» стала
известна после объявления в 1977 г.
планов создания нейтронной бомбы
и ее использования силами НАТО.
Другим направлением поощрения
военной промышленности стало
огромное увеличение продаж оружия
и бесплатных передач его странам
«третьего мира». В Соединенных
Штатах осуществление этой
программы, которая создает огромный
стимул для расширения
американской промышленности, принесло ей
11,2 млрд. долл. в 1977 г., а в 1979
г., при администрации Дж.
Картера,— 13,5 млрд.
С оружием массового
уничтожения происходят многочисленные
инциденты. С 1958 г. произошло
более 16 катастроф с
американским ядерным оружием. Известные
под кодовым наименованием
«сломанная стрела», эти катастрофы
включали пожары, столкновения,
аварийные посадки самолетов с
ядерным оружием на борту, а
также случайные сбросы ядерных
бомб с самолетов. Следует
отметить, что несколько
военнослужащих, обслуживавших ядерное
оружие и средства его доставки, были
арестованы по обвинению в
употреблении наркотиков, в том числе
и ЛСД. Хотя крупных катастроф
на этой почве пока не произошло,
«случайный взрыв одного или
более ядерных боеприпасов в течение
следующих 10 лет не является
невероятным»,— говорится в докладе
исследовательской группы
Университета штата Огайо.
(Продолоюение следует)
S*

Переводы и рефераты
Бертрам ГРОСС
«ДРУЖЕЛЮБНЫЙ»
ФАШИЗМ
Новый облик
власти в Америке
(РЕФЕРАТИВНОЕ
ИЗЛОЖЕНИЕ)
Призрак «дружелюбного!) фашизма
Как руководители «свободного
мира», «золотого интернационала»
и американского истэблишмента
считают нужным реагировать на
вызов времени?
Внутри американского
истэблишмента нет единства по этому
вопросу: реакционеры пытаются
повернуть вспять колесо истории,
консерваторы защищают статус-кво,
либералы хотят укрепить систему с
помощью реформ.
Обозревая всю панораму
противоборства соперничающих сил,
можно уяснить нечто более важное,
а именно логику развития событий.
И по этой логике происходит все
большая интеграция всех истэб-
лишментов капиталистического
мира. В Соединенных Штатах эта
логика указывает на тенденцию
к установлению все более
концентрированного, беспринципного,
репрессивного, милитаристского
контроля со стороны крупного бизнеса
Bertram Gross. Friendly Fascism: The
New Face of Power in America. N. Y., M.
Evans and Company. Inc., 1980.
Продолжение. Начало см. в № 11
й 12 за 1981 г.
Thejoew
fQceaqpower
BERTRAM GROSS
и «большого правительства»,
которые в целях сохранения привилегий
сверхбогачей, хозяев корпораций,
высших военных и гражданских
чинов ущемляют права и свободы
других людей как в США, так и за
рубежом. Это и есть дружелюбный
фащизм.
Разумеется, не существует
никакого скоординированного заговора
или плана, предусматривающего
постепенную подготовку к
внезапному захвату власти
дружелюбными фашистами. Есть, повторяю,
лишь общая логика развития собы-'
тий- В каждый данный момент
руководители капиталистического
мира могут реагировать на очередной
кризис, как реагируют люди в
переполненном ночном клубе на
внезапно вспыхнувший пожар. Они не
организуют комитет, чтобы
спланировать свои действия. Но они не
действуют и наугад, без всякого
расчета. Здесь берет верх логика
развития событий в данной ситуации.
Каждый бежит туда, где, по его
мнению, находится выход. Во
время давки кое-кого могут задавить
насмерть.
98

Так было в Италии, Японии и
Германии, когда к власти пришел
«классический» фашизм. Экономи-
ческий кризис, инфляция и
классовые конфликты создали идеальную
возможность для картелей, для
поджигателей войны, для правых
экстремистов и уличных хулиганов,
чтобы прорваться к власти.
Их победа не была результатом
случайностей. Верх взяла
доминирующая логика развития событий.
Хотя дружелюбные фашисты
выступают как подрывной элемент,
они редко признают себя таковым.
Многие из них просто стремятся
заработать деньги в условиях
экономического застоя и инфляции. Кто-
то просто хочет сохранить или
расширить свою власть, свои
привилегии. Многие используют риторику
свободы, демократий, человеческих
ценностей, даже прав человека. Но
логика развития событий такова, что
при обеспечении своих общих
интересов олигархии создают коалиции и
концентрируют свою власть. При
этом ущемляются интересы
народа— либо в результате загрязнения
окружающей среды, нехватки
товаров, безработицы, инфляции, либо
в результате войны. Впрочем,
ухудшение положения населения не
главная цель олигархов, оно лишь
логическое следствие.
Но если дружелюбный фашизм
развернет свою деятельность в
Соединенных Штатах на широкой
арене или даже если тенденции его
усиления станут еще более явными,
здесь могут появиться и силы
противодействия. Таким образом,
логика развития дружелюбного
фашизма может посеять и семена его
уничтожения — или
противодействия ему.
.. .Если бы вы были миллионером,
хозяином корпорации или
руководителем аппарата исполнительной
власти, посвятившим всего себя
обеспечению ваших собственных
интересов, а также интересов вашей
семьи, знакомых и близких, как бы
вы отреагировали на конкретные
кризисы, описанные в предыдущих
главах? Если бы вы были
закулисным консультантом одного из
вышеназванных лиц, что бы вы ему
предложили? В порядке игры ума
(какой бы неприятной она ни
была) и пользуясь логикой, мы
придем к общим рецептам типа
нижеследующих.
Как реагировать на сужение
границ капиталистического мира. Вы
бы порекомендовали попытаться
предотвратить создание новых
социалистических или
коммунистических режимов, свержение тех из
них, которые уже стоят у власти,
и ведение выгодных деловых
отношений с теми, которые невозможно
свергнуть. Нужны были бы усилия
по вовлечению коммунистических
стран в мир капиталистической
экономики. Вы бы предложили
предпринять осторожные усилия по
привлечению новых капиталистов-
нефтяников (из стран «третьего
мира») и наиболее могущественных
режимов этого мира на средние
уровни «золотого интернационала».
Понадобилось бы согласовать
стратегию и политику правительств,
крупнейших корпораций
«трехстороннего содружества» и
многочисленных международных агентств,
которые им служат, в первую
очередь Международного банка ц
Международного валютного фонда*
Как реагировать на новые формы
старых кризисов. Прикрываясь
демагогией о достижении «полной
занятости», о создании новых рабочих
мест и развитии экономики,
обеспечьте новые виды открытых или
скрытых льгот и выплат крупному
бизнесу. Под предлогом ведения
борьбы против инфляции
сокращайте ассигнования на социальные
нужды и создавайте искусственно
спады, которые снизят реальный
уровень зарплаты и ослабят
профсоюзы. Как всегда, сулите большие
доходы —в будущем. Остроту
классовых конфликтов снижайте за счет
дележа части доходов от
эксплуатации «третьего мира» кое с
какими слоями населения США. Если
эксплуатация «третьего мира»
окажется менее успешной, чем
хотелось бы, прибегайте к более суро*
вым мерам в политике внутри
страны. В любом случае «разделяйте
и властвуйте» путем подкупа и
приобщения к определенным благам
4*
9»

тех руководителей, которые
представляют потенциальную
оппозицию истэблишменту; способствуйте
росту классовой раздробленности
и возникновению конфликтов
между этническими группами. Войны
хорошо бы ограничить небольшими
географическими районами — без
использования ядерного оружия.
Призывайте к сбалансированному
бюджету и под этим предлогом
расширяйте экспорт оружия. Стремясь
к достижению потенциала «первого
удара», накапливайте средства
массового уничтожения. Получайте
прибыль от производства
вооружений и выдавайте его за важный
фактор в преодолении
экономического застоя, за гарантию выгодного
роста военно-промышленного
научного комплекса- Стремитесь к
наращиванию вооруженных сил, к
введению всеобщей воинской
повинности и наведению военной
дисциплины в обществе.
Самые различные политические
акции отдельных правительств в
условиях любых кризисов
удивительно схожи в одном отношении: все
они в итоге имеют целью укрепить
власть олигархов в мире. Но
прежде всего национальным истэблиш-
ментам необходимо преодолеть
конфликты, хаос и анархию в
собственных странах. Именно это имел
в виду президент Никсон, однажды
заявивший обозревателю Сульцбер-
геру, что беда Соединенных
Штатов в том, что в стране имеют
место слабость и разброд среди
«руководителей промышленности,
банкиров и газет... Народ в целом
можно привести к какому-то
единогласию, если только сами лидеры
сумеют взять себя в руки». Вот
важнейшее соображение, которое
лежит в основе создания и
деятельности «трехсторонней комиссии». Куда
ведет эта логика, показано в
«Кризисе демократии», в документе,
который следует рассматривать как
изощренный призыв к олигархичег
ской интеграции. Этот документ был
подщтовлен для «трехсторонней
комиссии» тремя учеными,
специалистами в области социальных наук.
Один из них, Самуэль Хантингтон,
представляющий точку зрения
США, считает, что проблемы
вызова коммунизма, инфляции,
безработицы, нехватки товаров и разбитых
надежд могут быть наилучшим
образом решены не путем укрепления
демократии, а путем ее урезывания.
«Демократия будет более
долговечной,—считает Хантингтон,— если ее
существование будет более
сбалансированным». Суть баланса состоит
в необходимости отреагировать на
эрозию власти переходом к более
авторитарным методам правления.
Когда этот доклад обсуждался на
конференции «трехсторонней
комиссии» в Киото в 1975 г., отдельные
члены ее расценили этот документ
как чересчур пессимистичный. Хотя
некоторые критические замечания в
докладе были рассчитаны на
широкую публику, сказалась, очевидно,
и привязанность старомодных кон-'
серваторов к либеральным
ценностям. К тому же, возможно,
некоторые члены капиталистических ис-
тэблишментов на высшем и среднем
уровнях испытывают опасения
относительно своей собственной судьбы
в условиях усиления
олигархической концентрации и контроля.
Однако даже эти сомневающиеся не
возражали против выводов доклада
о необходимости большей
консолидации и координации как внутри
национальных истэблишментов, так
и в отношениях между ними.
Генерал Максуэлл Тейлор,
обычно бьющий тревогу по поводу
якобы происходящего усиления
внешней опасности и редко
занимающийся делами внутренними, и тот как-
то заявил: «Как может демократия,
подобная нашей, защищать свои
интересы за приемлемую цену и
одновременно разрешать пользование
свободой слова и поведения, к
которой мы привыкли в мирное время?»
Нет, считает он, от подобных
либеральных ценностей надо
отказываться: «Мы должны двигаться
вперед одновременно на внешнем и -
внутреннем фронтах посредством
интеграции национальной власти,
отвечающей единой национальной
воле». Какой обескураживающий
перепев призывов Гитлера к
«интеграции», к «укреплению единой
национальной воли» (gleichschaltung)...
100

Дружелюбный фашизм вряд ли
сможет набрать силу иначе, как
действуя путем постепенных и
бесшумных акций. Так же как одна
тирания, о которой говорилось в
редакционной статье в «Нью-Йорк
тайме», что она «вползла тихо и
медленно, как лягушка на
кошачьих лапках». Многие из наиболее
важных изменений будут
проведены тонко и незаметно для
большинства населения. Даже самые
бдительные смогут ясно увидеть и
документально зафиксировать лишь
немногие из этих перемен.
Наиболее важные новшества в области
политических махинаций и
эксплуатации народа преподнесут как
«прогресс»- В других случаях
драматические разоблачения, нападки,
шумные кампании послужат
дымовой завесой, чтобы направить в
противоположную сторону усилия по
обнажению зловещих корней
дружелюбного фашизма.
Я намеренно избегаю
драматических предсказаний о том, в каком
десятилетии или году и при каких
обстоятельствах произойдет
внезапно захват власти дружелюбным
фашизмом. Как Оливер Уэнделл
Холмс1, я почти не верю во
«внезапное разрушение». Дружелюбный
фашизм будет означать полное
разрушение «американской мечты»,
однако вряд ли это произойдет
внезапно, в каком-то определенном
году, который можно предсказать. В
этом я расхожусь со старым
марксистским мнением, согласно
которому капитализм, империализм
внезапно отбросят фиговый листок,
снимут с себя маску и примут свое
естественное обличие — фашизм.
По моему мнению, величайшая
опасность состоит именно в
медленном процессе выхода дружелюбного
фашизма на арену. Для большей
части населения эти изменения
окажутся незамеченными, а к тому
времени, когда доказательства
будут наконец налицо, окажется, что
новое крепостное право уже давно
установлено.
1 Знаменитый американский юрист, член
Верховного суда США (1809—1894).—
Прим. ред.
При движении к дружелюбному
фашизму за любым внезапным
шагом на одном уровне может
последовать пауза длр закрепления
позиций или временное отступление на
другом фронте. Каждый шаг к
усилению репрессий, возможно, будет
сопровождаться той или иной
поверхностной реформой, каждый шаг
экспансии за рубежом — какой-то
новой подачкой населению внутри
страны.
Несмотря на огромную разницу
между классическим и
дружелюбным фашизмом,, у них есть,
разумеется, и общие черты. И в том, и
в другом случае могущественная
олигархия действует независимо от
государства или используя
государство. Оба вида фашизма подрывают
конституционную форму правления,
подавляют растущие требования о
более широком участии населения
в принятии решений, об укреплении
и расширении прав человека и
истинной демократии. Обе
разновидности фашизма используют
контроль над средствами информации
и идеологические ухищрения для
того, чтобы обеспечить поддержку
со стороны низшего и среднего
классов осуществлению планов
экспансии капитала и укрепления
могущества олигархии, а также
обеспечения соответствующих
вознаграждений своим сообщникам в
военно-политической сфере, в области
науки и культуры.
Главное различие между ними
состоит в том, что при
дружелюбном фашизме «большое
правительство» не отнимает что-то у большого
бизнеса, а, наоборот, отнимает для
него, т. е. осуществляет грабеж в
его интересах. И чем более
интенсивно происходит интеграция
транснациональных корпораций, тем
меньше большому бизнесу
приходится опасаться того, что какое-то
одно государство установит над ним
контроль, напротив, он будет
пользоваться все более и более широкой
поддержкой многих государств.
* * *
В прошлом Америка часто
объявлялась примером для всех
остальных стран: государство-миссионер,
101

приносящее спасение язычникам,
крестоносец, международный
полицейский. Сейчас обозначилась
новая функция США — роль
«менеджера свободного мира».
Старомодный стиль действующих в открытую
баронов-грабителей не годится для
этой роли. Здесь требуется стиль,
более соответствующий
современным условиям, когда скрытное
управление децентрализованными
операциями осуществляется из-за
кулис. Значение новой роли США
растет, но одно не мешает другому:
роль менеджера не исключает (а
иногда и усиливает) старые роли
миссионера, крестоносца и
жандарма.
Уровень потребления в США и
американское богатство стали
'моделями для членов элит в других
капиталистических странах.
Американский стиль руководства
крупным бизнесом стал моделью для
плутократов и крупных
предпринимателей, для управляющих и
рядовых технических специалистов.
Американские средства информации
стали новыми миссионерами в
современном мире: телевизионные
программы, фильмы, журналы,
популярная музыка приносят из США
«культуру» язычникам, которые
влачили бы жалкое существование
без таких телевизионных программ,
как «Бонанза» или «Невероятный
Халк». Американские корпорации,
опираясь на университеты, научно-
исследовательские институты,
фонды и комитеты политических
действий, не просто завоевывают рынки,
источники сырья и накопления
капитала, но и переманивают самых
лучших, наиболее способных
людей из других стран в Америку или
способствуют использованию этих
специалистов в филиалах
американских корпораций за рубежом.
Значительно расширяются и
полицейские операции, причем
применяются принципы «здравого смысла»
предпринимательства: военные и
полувоенные формирования
поставляют другие страны, а США
обеспечивают стратегическое
руководство ими.
Важнейшим препятствием на
пути к созданию настоящей империи
является продолжающееся
увеличение числа социалистических и
коммунистических стран. В этих
обстоятельствах экспансия «золотого
интернационала» должна
ограничиваться сокращающимися рамками
капиталистического мира — если,
разумеется, не предпринимать
шагов к изменению самих этих
границ.
Со времен «холодной войны»
прошлых десятилетий применялась
поэтому двойная стратегия.
Предпринимались попытки, с одной
стороны, «отбрасывать коммунизм»
путем интервенции, подрывной
деятельности, экономических блокад,
а с другой стороны, сдерживать рост
коммунистического влияния за
пределами существующих границ.
Поскольку такая стратегия не
оправдала себя, логика ситуации все
настойчивее требует принятия' новой
стратегии — просачивания или даже
«перепрыгивания» через
установившиеся границы и поглощения
народов и ресурсов социалистических
стран системой мировой экономики
капитализма.
Б. Гросс отмечает, что
происходящее сужение рамок
капиталистического мира и дальнейшее
сокращение его возможностей
эксплуатировать ресурсы других
стран, а также усиление
конфликтов в капиталистических странах
чреваты угрозой возникновения еще
более жестоких и репрессивных
форм фашизма в Соединенных
Штатах.
(Продолжение следует)

Переводы и рефераты
Бертрам ГРОСС
«ДРУЖЕЛЮБНЫЙ»
ФАШИЗМ
Новый облик власти
в Америке
(РЕФЕРАТИВНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ)
Призрак «дружелюбного» фашизма
Какой будет структура власти в
случае ее перехода в руки
фашистов? Автор считает, что такой
переход может произойти
незаметно и не потребует радикальной
ломки Причем структура власти
дружелюбного фашизма в
Соединенных Штатах, Канаде, Западной
Европе или нынешней Японии
будет гораздо более изощренной, чем
гитлеризм в Германии, фашизм в
Италии и Японии. Этой структуре
не нужен будет диктатор или даже
формальный глава. Этой структуре
не потребуются однопартийная
система, массовая фашистская
партия, прославление государства,
роспуск законодательных органов или
отрицание разума Скорее всего эта
структура возникнет медленно —
как результат действия нынешних
тенденций в истэблишменте.
Аппарат президента станет более
могущественным, чем когда-либо
прежде. Пост главы исполнительной
власти в Америке приобретет более
Bertram Gross. Friendly Fascism.
The New Face of Power in America. N. Y.,
M. Evans and Company. Inc., 1980.
Окончание Начало см. в № 11 и 12
за 1,98 ^ гг-яг И№ 1 заДЭД&г.. ,
п тле new
юсеогpower
in America
BERTRAM GROSS
важное значение. Но речь не будет
идти о личном деспотизме
гитлеровского толка.
Напротив, при дружелюбном
фашизме роль президента будет равно
далека и от цезаризма, и от роли
формального главы типа
императора Хирохито. В отличие от
Муссолини и Гитлера президент и его
политические помощники не будут
вымогать у крупного бизнеса
больших сумм денег. Глава
исполнительной власти,не будет пытаться
«оседлать тигра», как не станет он
и «воровать его пищу». Скорее
всего он с самого начала-будет частью
этого «тигра». Белый дом и весь
аппарат президента станут
сердцем нового симбиоза бизнеса и
правительства, а также одним из его
мозговых центров. При этих
условиях сверхбогачи и хозяева
корпораций будут следовать своей
обычной практике; как всегда, они
будут заключать крупномасштабные
сделки, выделять огромные
субсидии на политические кампании,
тщательно скрывая то и другое от
общественности. Но будет сделан и
качественно новый скачок к
слиянию бизнеса и власти в
правительстве, и последнее теперь уже
безоговорочно будет поддерживать во
8fc

всех случаях американские
корпорации, поощрять их слияния и
укрупнения, компенсировать
национализацию их собственности за
рубежом, их потери внутри страны в
результате забастовок и
вынужденных повышений зарплаты,
инфляции, кризисов и даже ошибок в
процессе управления компаниями.
Эта трансформация потребует
новой концепции президентской
власти, делающей упор на ее законность
и правомерность всех ее действий.
Как пружина олигархического
истэблишмента, Белый дом останется
материальным символом
законности правительства. Президент
сможет нарушать конституцию и Билль
о правах, только накинув на себя
и на своих помощников тогу
конституционности. Аппарат главы
исполнительной власти, крупный
бизнес и сверхбогачи смогут оказаться
вне досягаемости юридических и
моральных законов, только
создавая у народа впечатление, что все
они, и особенно президент, строго
соблюдают законы и мораль.
Трудно скрывать незаконные
действия, укрывшись щитом
законности. Это потребует такого
руководства, которое, соблюдая в первую
очередь долговременные интересы
крупного бизнеса и сверхбогачей,
будет активно выступать против
тех элементов, которые проявляют
чрезмерную алчность при
получении кратковременных выгод.
Поэтому при планировании развития
энергетики, внешней торговли,
отношений с профсоюзами, контроля
над ценами и зарплатой, в
частности, Белый дом под властью
дружелюбных фашистов будет время от
времени заниматься деятельностью,
которая может быть преподнесена
народу в качестве «наступления на
бизнес». Главными жертвами при
этом станут, как правило,
предприятия мелкого и среднего
бизнеса, которым придется влиться в
более крупные корпорации или
столкнуться с угрозой банкротства.
Еще большую власть обретет
военщина. В 70-е годы, когда она
отступала с азиатского материка,
могло показаться, что власть ее
поколеблена. Армия насчитывала
3,5 млн. человек в 1968 г. и 2 млн.
в начале 80-х. Но подлинные
размеры военного истэблишмента
огромны, они гораздо более велики, чем
об этом знает большинство людей.
К 2 млн. военнослужащих следует
добавить 2 млн. резервистов и
1 млн. гражданских лиц,
состоящих на службе министерства
обороны США. Но и эти 5 млн. всего
лишь база для гораздо большего
контингента людей, занятых в
военной промышленности,
исследованиях космоса, в институтах по
исследованию военных проблем и в
организациях, обслуживающих бывших
военнослужащих. За этой группой,
насчитывающей 12 млн. людей,
стоит огромная система, в которую
входят ассоциации военных
отраслей промышленности, организации
ветеранов, ассоциации при каждом
виде вооруженных сил плюс такие
организации «общего» характера,
как Совет национальной
безопасности или «комитет по
существующей опасности».
Возникла и новая структура, о
которой не мог и думать Джордж
Вашингтон, предупреждавший в
свое время об опасности
чрезмерного роста военного
истэблишмента, о которой никогда не упоминал
Дуайт Эйзенхауэр, также
предупреждавший об опасном росте
военно-промышленного комплекса.
Возник транснациональный
военный комплекс. Этот комплекс,
руководимый Соединенными
Штатами, состоит из пяти компонентов,
не считая самой его основы —
военно-промышленного комплекса
США:
1. Союзники США по НАТО;
2. Промышленно развитые
страны, официально не входящие в
НАТО (Испания, Израиль, Япония,
Австралия, Новая Зеландия и др.);
3. Значительная часть стран
«третьего мира»»;
4. Разведывательные и
полицейские службы во всех странах
«свободного мира»;
5. Нерегулярные военные
формирования, действующие в некоторых
странах.
Все эти силы ..поддерживаются
инфраструктурой, которая включает
87

учебные центры,
научно-исследовательские институты, каналы
военной помощи США зарубежным
странам, комплексы систем связи и
тылового обеспечения.
В Соединенных Штатах военные
расходы начали расти темпами,
доходящими до 5% в год (в
неизменных ценах, с учетом падения курса
доллара). Препринимаются меры
по регистрации молодежи для
призыва в армию. Создаются новые
системы оружия, в первую очередь
ракета «MX», которая может
обеспечить потенциал первого удара
против Советского Союза.
Усиливается военная мощь всех других
компонентов этого
транснационального комплекса, в первую очередь
мощь стратегического и
тактического ядерного оружия в Западной
Европе, а также вооруженных сил
и ядерных возможностей японцев.
Несмотря на свои разногласия по
тем или иным вопросам,
руководители американской^
истэблишмента стали проявлять большую
готовность использовать эти силы.
Профессор Принстонского университета
Ричард Фолк следующим образом
обосновывает этот тезис: «Новое
единогласие, достигнутое между
американскими политическими
руководителями, состоит в том, что
они благожелательно относятся к
интервенции, когда ее проводят
для защиты основ «трехстороннего
содружества» стран Европы, США
и Японии, а именно их
процветания и главенствующего
положения».
Необходимость роста военной
мощи этого комплекса
обосновывается абсурдными аргументами.
Во-первых, военная мощь
«свободного мира» прикрывается
манипуляциями со статистикой. Один из
трюков состоит в сравнении
военных расходов Соединенных
Штатов (но без расходов стран НАТО)
с военными ассигнованиями всех
стран-Варшавского Договора.
Другой трюк состоит в сравнении
мощи европейских стран НАТО (но
без США) с мощью всех стран
Варшавского Договора. Третий:
из военного бал»а*нса исключают
пе только Японию, но и
огромные вооруженные силы Китая,
развернутые на границе с Советским
Союзом. Любая правдивая картина
глобального баланса показывает
между тем, что хотя
географические границы «свободного мира»
сужались, его военный потенциал
увеличивался.
Во-вторых, большая часть
наращивания военной мощи идет на
создание средств сверхуничтожения,
т. е. таких вооружений, которые
увеличивают ядерный потенциал,
уже сейчас позволяющий десятки
раз разрушить города на
территории противника.
В-третьих, сторонники новых
интервенций распространяют лживые
утверждения о том, что военная
сила может решить огромное число
взаимопереплетающихся
политических, экономических, социальных и
моральных проблем. Этот тезис
был опровергнут результатами
длительной и дорогостоящей
американской поддержки диктатур шаха в
Иране и Сомосы в Никарагуа.
Сейчас, когда ударные силы США
готовятся к интервенции в ряде
районов (в Саудовской Аравии, Ливии
и других странах), предполагается,
что военные действия подобного
типа сохранят для Запада доступ к
нефти. При этом теряют из виду
большую вероятность (а по мнению
многих, явную неизбежность) того,
что такая интервенция приведет к
уничтожению тех самых нефтяных
источников, с помощью которых
деятели в Белом доме, на
Уоллстрите и в Пентагоне намереваются
получать гарантированные
поставки нефти.
Растущий милитаризм
дружелюбного фашизма в отличие от
фашизма германского, итальянского и
японского глобален по своим
масштабам и имеет то оружие судного
дня, о котором мог лишь мечтать
Гитлер, так и не получивший его в
свое распоряжение. Этот
милитаризм основывается на такой
интеграции военных, ученых и
промышленников, к которой даже близко
не могли подойти фашисты старого
времени, причем нынешний
милитаризм имеет тенденцию развиваться
в сторону еще большей интеграции
88

военных, полувоенных и
гражданских элементов. Многие из
гражданских руководителей, такие, как
3. Бжезинский или другие,
проявляют еще более кровожадные
тенденции, чем руководители
вооруженных сил. В свою очередь
профессиональные военные нового
стиля становятся все более похожими
на деловитых руководителей
корпораций, этика которых определяется
требованиями рынка.
Милитаризм дает возможность
руководителям истэблишмента
отвлекать внимание от социальной
несправедливости и расизма внутри
страны кампаниями враждебности
по отношению к воображаемым
противникам за рубежом. К началу
80-х годов крайне правым удалось
добиться ряда успехов внутри
США, в том числе они смогли
задержать ратификацию поправки о
равноправии женщин, восстановить
во многих штатах смертную казнь,
сорвать принятие закона,
запрещающего свободную продажу оружия,
и ' т. п. На внешнеполитическом
фронте крайне правые чуть не
сорвали заключение договора о
Панамском канале. Они добились успехов
в эскалации «холодной войны» в
результате кризисов 1979 г. в
Иране и в Афганистане, они
подтолкнули администрацию Дж. Картера
а сторону увеличения военных
расходов и проведения все более
милитаристской политики, они сорвали
ратификацию Договора об ОСВ-2
и продолжили гонку вооружений,
они создали помехи рассмотрению
сенатом конвенций ООН о
геноциде, о гражданских и политических
правах, об экономических,
определенных социальных и культурных
правах.
Автор перечисляет ряд крайне
правых организаций, которые
пользуются финансовой поддержкой
крупного бизнеса. Среди них Совет
национальной безопасности,
«комитет по существующей опасности»,
Владельцы оружия в Америке, фонд
Херитедж, Молодые американцы за
свободу и т. п.
Особая роль отводится при этом
левым экстремистам. Взрывы бомб,
убийства, похищения, совершаемые
этими мнимыми революционерами,
могут использоваться властями как
поводы для репрессивных действий.
В таких условиях насилие,
осуществляемое властями, может
показаться борьбой против насилия, хотя
при этом оно может быть гораздо
более широким, чем это необходимо
для простого подавления
терроризма. Когда нужно, дружелюбные
фашисты смогут прибегнуть к помощи
якобы спонтанных действий
«революционеров». Они и сами без
колебаний разожгут насильственные
действия путем использования
собственных провокаторов.
Приход к власти дружелюбных
фашистов несомненно будет сопро:
вождаться понижением уровня
требований населения. В этом случае
корпорации получат полную,
свободу рук для своего безграничного
обогащения.
Комментируя призывы к
«бережливости», к снижению уровня
социально-экономических требований
трудящихся масс, автор замечает,
что религиозные доктрины о
пользе жертвенности в этой жизни
всегда дополняются обещаниями
вечного блаженства на том свете.
Аналогичным образом новая философия
«умеренности» дополняется
обещаниями «пирога в небе» в будущем.
В наиболее вульгарной форме
такая идеология просто повторяет
экономический тезис о том, что
сокращение потребления сейчас будет
означать большую прибыльность в
будущем, и это позволит расширить
капиталовложения, что в свою
очередь когда-нибудь обернется
увеличением потребления.
Осуществление управления
современной капиталистической
империей требует возвышенной
риторики об экономическом и
общественном развитии, о правах человека и
о бескорыстной роли
транснациональных корпораций в обеспечении
прогресса и процветания. Чем
больше произносится лживых фраз, тем
более важным становится для
лжецов оправдывать самих себя,
заверять людей в своей глубокой
моральной приверженности высоким
целям, которые на самом деде тць-
&Э

ко маскируют их стремление к
наживе и власти. Чем больше страна,
подобная Соединенным Штатам,
импортирует свое благосостояние,
наживается за счет остальной
части мира, тем больше усилий
руководители этой страны должны
предпринимать для того, чтобы убедить
остальной мир в своей
приверженности священному идеалу экспорта
изобилия, технического прогресса и
цивилизации. И чем больше этот
миф расходится с жизнью, тем
большее значение он преобретает и
тем острее нужда в ученых, готовых
доказывать его реальность с
помощью надуманных аргументов и
статистических подтасовок.
Президент Джимми Картер поставил в
этом смысле рекорд, маскируя
истинное значение крылатых ракет и
нейтронной бомбы риторикой о
правах человека.
Такие мифы — хлеб насущный
для крайних радикалов, для
консерваторов старого и нового типа.
Эти идеологические установки не
только служат прикрытием для
концентрированной в руках
немногих власти олигархов. Они питают
распространенные заблуждения,
например о том, что безработные —
ленивые и неспособные люди и что
женщины, черные и американцы
испанского происхождения
относятся к категории генетически
неполноценных существ. Кандидаты на
пост президента постоянно
распространяют миф о том, что
американцы по самой своей природе
превосходят жителей других стран и
поэтому им суждено повести за собой
остальных обитателей планеты к
миру, свободе и демократии, а
также (об этом не стоит забывать!) к
извлечению максимальной прибыли
на вложенный частный капитал.
Пытаясь умаслить избирателей, они
признают недостатки, но большую
часть трудностей Америки
сваливают на происки ее врагов за
рубежом либо на неких немногих лиц
внутри страны, кто, подобно Р.
Никсону, предал национальные
интересы. С приходом к власти
дружелюбного фашизма никто более
не посмеет высказать свое
отношение к подобным мерам с тем
скептицизмом, которого они
заслуживают.
Экономика дружелюбного фашизма
Какой будет повседневная жизнь
после прихода к власти
дружелюбного фашизма?
Рассказывают притчу о лягушке,
которая позволила сварить себя в
котле, поскольку воду в нем
нагревали на медленном огне. Когда
лягушка осознала, что ей угрожает
опасность, изменить что-либо
оказалось слишком поздно.
Я думаю, что сражаться против
угнетения никогда не поздно, и все-
таки мораль истории с лягушкой
ясна: пока не придет дружелюбный
фашизм, людям будет казаться, что
«бывает и хуже», а когда он
придет, условия повседневной жизни
большинства людей станут так
плохи, что хуже и быть не может...
К безработице, налоговому
бремени и инфляции прибавятся
ухудшение социального обслуживания
и рост нехватки товаров,
загрязнение окружающей среды и ее
отравление отходами производства, в том
числе ядерного.
В 60-х и в начале 70-х годов
никто бы не подумал, что
американцы смогут привыкнуть к уровню
инфляции и безработицы,
исчисляемому, по официальной статистике,
в 6—7% в год. Но по мере
укрепления партнерства между большим
бизнесом и «большим
правительством» уровень безработицы и
инфляции, ранее считавшийся
неприемлемым (как горячая вода, к которой
привыкает лягушка), начинает
рассматриваться не только как
нормальный, но и как составляющий
цель официальной политики. В
самом деле, безработица, охватившая
8% рабочей силы, по нынешним
временам уже считается уровнем
полной занятости, а 8%-ная
инфляция рассматривается как уровень
стабильных цен! Если эти два
показателя сложить вместе, мы получим
то, что лично я называю
«ограниченным индексом нищеты». Я
называю его ограниченным потому,
что никакая арифметика подобного
рода не может полностью отразить
90

значение страха перед
безработицей, преступностью, загрязнением
окружающей среды, отчуждением
людей. В первые месяцы нового
десятилетия 80-х годов, даже без
поправки на то, что официальные
данные по безработице занижены,
«ограниченный индекс нищеты» достиг
20%. При дружелюбном фашизме
он возрастет до 30%.
В 1798 г. Томас Мальтус
утверждал, что население имеет
тенденцию расти быстрее, чем
производство продовольствия. В ответ
противники Мальтуса убедительно
доказывали, что критический предел
этой тенденции можно отодвинуть
не только на десятилетия, но и на
многие столетия.
Но дискуссии об истощении
ресурсов обычно не вскрывают одного
из важнейших фактов жизни: когда
ощущается нехватка товаров, в
которых нуждаются многие, люди,
контролирующие потребление,
приобретают огромную власть над
теми, кто хотел бы получить эти
товары. В течение веков этот
принцип использовался феодалами,
королями, купцами, капиталистами и
колониальными эксплуататорами.
В условиях современного
промышленного капитализма этот принцип
обрел новую форму- Новые
технические средства, которые делают
возможным достижение изобилия,
обладают потенциальной
способностью ликвидации нехваток. С точки
зрения многих крупных корпораций
то, что новая техника может
создавать «дефицит дефицита», является
отрицательным фактором. Поэтому
логично, что руководители
корпораций делают все возможное для
искусственного создания нехваток.
Они либо сокращают производство,
либо держат под сукном патенты,
которые могли бы обеспечить
выпуск новых товаров и ликвидацию
нехваток, либо утаивают резервы.
Они устанавливают квоты,
монопольные цены и т. д. Современный
капитализм создает «изобилие
нехваток».
Иногда нехватка товаров
возникает в результате плохих погодных
условий засухи, землетрясений,
цунами. Но чаще нехватка товаров —
результат решений
предпринимателей, которые обычно
подкрепляются действиями правительства и
имеют целью поднять цены и
удерживать предложение на низком
уровне. В периоды изобилия
сельскохозяйственных товаров эта цель
достигалась уничтожением урожая,
сливом молока на землю и
массовым забоем скота. В современных
условиях проявляется тенденция к
ограничению производства, как это
часто делается в Соединенных
Штатах, путем установления квот
на производство и путем выделения
субсидий фермерам (обычно под
предлогом консервации
естественных ресурсов), с тем чтобы они не
использовали плодородную почву.
В области энергетики
поддержание предложения на низком
уровне было в равной степени важным
аспектом политики корпораций.
Пока ОПЕК копил нефтедоллары,
постоянно повышая цены на нефть и
снижая ее добычу, западные
нефтяные картели наживали огромные
деньги, действуя в качестве
посредников по ее продаже и поднимая
при это1й цены на свою собственную
нефть (не добываемую странами
ОПЕК) до уровня цен ОПЕК; их
огромные прибыли вкладывались
в добычу новых источников энергии
(газ, уголь, уран, солнечная
энергия).
По мере быстрого повышения
цен на нефть поиски новых
месторождений расширились до таких
масштабов, что это начало
угрожать сохранению хорошо
спланированной нехватки нефтепродуктов.
В своей первой речи, посвященной
энергетическим проблемам,
президент Дж. Картер предсказал
серьезную нехватку энергии в 80-е
годы. С тех пор открытие новых
месторождений нефти в Северном
море, на Аляске, в Мексике и многих
других странах привело к тому, что
представители
нефтепромышленности признают, что до 90-х годов не
будет ощущаться серьезной
нехватки нефтепродуктов. И даже после
90-х годов, как считают они, при
сохранении достаточно высоких цен
предложение нефтепродуктов
останется значительным. Однако они
91

предпринимают энергичные усилия,
чтобы сорвать поиски новых
ресурсов энергии в странах, которые не
находятся под их контролем.
Так, в 1978 г. Международный
банк объявил о плане
финансирования разведки месторождений в
странах «третьего мира». Этот план
основывался на данных
французского нефтяного института, который
сообщил, что из 71 развивающейся
страны, не входящей в ОПЕК,
только в 10 была проведена
заслуживающая внимания разведка
месторождений нефти. Как сообщала
«Нью-Йорк тайме», по крайней
мере в 23 развивающихся странах
«имеются отличные перспективы
для обнаружения запасов нефти или
газа». Однако нефтяная компания
«Экссон», узнав об упомянутых
планах, обработала министерство
финансов США и убедила его оказать
давление на Международный банк
с целью не только сократить эту
программу, но и передать ее
осуществление в руки западных
нефтяных компаний, а не в руки
национальных предприятий в странах
«третьего мира».
Хищническое истребление
природных ресурсов — рыбы, лесов,
почвы, минеральных залежей —
подобно уничтожению курицы,
несущей золотые яйца. Однако убить
ее бывает выгодным для бизнеса.
ГТо словам Дэниэля Файфа и
Барри Коммонера, «иногда
безответственный предприниматель считает
прибыльным зарезать курицу,
несущую золотые яйца, если она уже
принесла ему столько яиц, что
он может себе позволить покупку
новой несушки. Экологическая
безответственность может оказаться
выгодной для предпринимателя, но
не для общества в целом». Но в
том-то и дело, что экологическая
безответственность — это оборотная
сторона медали капиталистического
мира. Задача руководителей
корпораций прежде всего состоит именно
в максимальном извлечении
прибыли (в рамках, допустимых законом)
и расширении власти капитала
независимо от того, во что это
обойдется народу и какой ущерб это
нанесет естественным ресурсам,
золотой несушке...
(Окончание следует)

Переводы и рефераты
Бертрам ГРОСС
«ДРУЖЕЛЮБНЫЙ»
ФАШИЗМ
Новый облик власти
в Америке
(РЕФЕРАТИВНОЕ
ИЗЛОЖЕНИЕ)
Подрыв механизма демократии
В странах конституционной
демократии капиталистический
истэблишмент проявляет тенденцию
использовать механизм демократии в
качестве средства устранения
оппозиции, для привлечения своих
наиболее серьезных противников в
ряды истэблишмента на нижнем и
среднем уровне, чтобы их тем
самым обезвредить, а также для
получения информации по тревожным
проблемам, которые требуют
немедленного внимания.
Результатом являются незначительные
уступки некоторым категориям
населения. Младшая дочь Карла
Маркса Элеонора определяла эту
стратегию так: «Дать мало для того,
чтобы получить много». В
капиталистическом мире сверхбогачи и
владельцы корпораций имеют
возможность лучше, чем кто-либо
другой, использовать механизм
демократии. Они имеют деньги,
необходимые для проведения предвы-
Bertram Gross. Friendly Fascism.
The New Face of Power in America. N. Y.,
M. Evans and Company. Inc., 1980.
Окончание. Начало см. в № 11 и 12
за 1981 г. и в № 1 и 2 за 1982 г,
наш
л The iiew
i^ofpower
in America
BERTRAM GROSS
борных кампаний. Они
располагают лоббистами в законодательных
учреждениях, множеством юристов.
Они имеют многочисленную армию
технических экспертов. У них в
руках власть.
Именно поэтому элита, высшие
классы Америки проявляют
чрезвычайную приверженность к
конституционной .демократии.
Представители этой элиты активно
используют механизм выборов, органы
законодательства и юридической власти
на всех уровнях управления.
Конституционная демократия — их
любимое дитя. Массы разделяют эту
приверженность. Но
демократическая машина и власть не
принадлежат простым людям. Это не их
дитя.
Как поведет себя эта элита, если
простые люди захотят сделать так,
чтобы им принадлежало больше
власти? Кое-кто считает, что власть
имущие в этом случае последуют
примеру «классических» фашистов
и разрушат механизм демократии.
С их стороны это было бы
глупостью. Я считаю это
маловероятным. Ни один истэблишмент капи-
82

талистического мира никогда не
станет уничтожать механизм,
который, слегка подлатав, можно с
успехом превратить в изощренный
инструмент репрессий.
...Новая дорога к крепостному
праву . несомненно предполагает
усиление федерального контроля
н^д правительствами штатов и
местными органами управления.
Однако не следует думать, что новый
фашистский федерализм будет
очень жестким. Это
препятствовало 0ы проявлению местной
инициативы. Скорее мы можем
ожидать, что законодательные
собрания и правительства
штатов будут выполнять старую роль
лабораторий новых идей. Мы
сможем увидеть многочисленных
доморощенных гитлеров и бесславных
Муссолини, разрабатывающих
искусство репрессий полицейского
государства в Калифорнии и Огайо, в
Филадельфии, Миннеаполисе и
Новом Орлеане. Можно
предположить, что их первыми жертзами
станут крупнейшие и известнейшие
университеты штатов. Можно
предположить, что присяжные в судах
будут выносить обвинительные
приговоры не инициаторам жестокости
и репрессий, а их жертвам.
Когда Уолтера Липпмана
спросили, видит ли он опасность
фашизма в Америке, он ответил:
«Такая опасность возникнет. Я не
думаю, что фашизм захватит власть
в масштабах всей страны:
Соединенные Штаты слишком велики для
фашизма в национальных
масштабах. Но я думаю, что появится
местный фашизм. На местах
поднимутся представители большинства
или сильного меньшинства, если
они придут к выводу, что их
интересы находятся под угрозой. И
они будут беспощадно использовать
насилие». Совершенно ясно, что
Липпман имел в виду
«недружелюбный» фашизм на местном
уровне. Он сможет послужить важным
элементом успеха дружелюбного
фашизма для страны в целом.
Если дружелюбный фашизм
придет к власти в Америке, безликие
олигархи получат мало выгоды —
или не получат се совсем — от
однопартийной системы. Да,она им и
не понадобится. При определенных
изменениях ныне существующая
система двух партий может быть
приспособлена для выполнения
необходимых функций.
Первая функция будет состоять
в подкреплении законности новой
системы. Вторая функция —
соперничество между политическими
партиями — будет служить для
безликих олигархов буфером,
защищающим их от нападок. Чем больше
людей побуждают «выкинуть
негодяев вон» из различных органов
власти путем механизма выборов,
тем больше внимание народа
отвлекается от тех негодяев, которые
и вовсе не избираются: лидеров
крупного бизнеса, сверхбогачей,
представителей
военно-промышленного комплекса, полиции и т. п.
Протесты, выражаемые через кана-.
лы избирательной борьбы, имеют
тенденцию терять остроту,
фильтроваться, стерилизоваться и
упрощаться до такой степени, что они
не угрожают ни империи, ни
олигархии.
И последняя функция:
соперничающие политические партии
будут играть важную роль в сложном
процессе формирования политики
правящей элиты.
Отличия между партиями при
фашизме и вовсе сойдут на нет..,
В большинстве стран
капиталистического мира происходит
процесс падения роли профсоюзов.
Там, где профсоюзы упрочили свое
положение, они часто поглощаются
нижними и средними уровнями
истэблишмента и становятся простыми
инструментами укрепления
дисциплины среди рабочих.
В странах «третьего мира» с
репрессивными режимами открыто
ведется борьба против профсоюзов.
В ответ на создание там
профсоюзов предприниматели прибегают к
старым методам, которые
использовались в Западной Европе и
Америке в XIX столетии,— к разгону
рабочих организаций с помощью
вооруженной силы и полиции, к
военной интервенции, к пулеметам,
массовым арестам, пыткам и
убийствам. Хотя истэблишмента капита-
83

лцстического мира в целом
поддерживают такие действия в «третьем
мире», я думаю, что они будут
использовать такую же стратегию в
своих собственных странах. По
логике дружелюбного фашизма,
скорее произойдет медленное и
постепенное устранение профсоюзов
и понижение их политического
влияния.
Борьба с профсоюзами ведется
на разных направлениях. Первое:
противники профсоюзов мешают
созданию новых организаций там,
где их нет. Второе: идет
ликвидация действующих профсоюзов.
Третье: борьба против профсоюзов
ведется во многих штатах путем
принятия там законов,
ограничивающих их деятельность.
В результате всех этих мер рост
численности членов профсоюзов в
Америке отстает от темпов роста
населения страны. В 1980 г. в
профсоюзах состояли 22 млн.
американских рабочих и служащих, т. е.
больше, чем когда-либо в истории
США. Однако доля рабочих и
служащих, состоящих в профсоюзах,
упала в 1980 г. на 3% по
сравнению с 1970 г., когда в них состояло
25% рабочей силы в США (без
сельскохозяйственных рабочих).
Как считает Б. Гросс, даже в
случае, если будет избран на пост
президента деятель, который
искренне попытается повести борьбу
против американского
истэблишмента в интересах народа,
сверхбогачи и владельцы корпораций
легко смогут добиться превращения
подобного популиста в
беспомощного и разочарованного политика,
в жалкий осколок политического
мусора, который будет легко
сметен последующей администрацией.
Манипуляция информацией и
промывание мозгов
Информация всегда служила
стратегическим источником
могущества. С незапамятных времен
Учитель, Священник, Цензор и
Шпион помогали деспотам держать
население под контролем. При
старомодном фашизме священника
заменил лжепропагандист: контроль
над умами путем манипулирования
информацией стал столь же
важным, как и терроризм, пытки и-
концлагеря.
В условиях современного
капитализма манипуляция информацией
стала изощренным искусством и
быстро прогрессирующей наукой.
Дружелюбный фашизм в
Соединенных Штатах немыслим без
полного поглощения истэблишментом
учреждений образования,
информации и связи. Без них безликая
олигархия никогда не смогла бы
получить столь беспрецедентную власть
над умами, убеждениями,
индивидуальностью и поведением мужчин,
женщин и детей в Америке и
"других районах мира. Руководители
органов информации и их
сотрудники, интеллектуалы и техники,
вольно или невольно окажутся
неоценимыми помощниками дружелюбного
фашизма при уничтожении
конституционных свобод, свободы слова и
печати.
«Можно какое-то время
обманывать весь народ, можно даже
обманывать какую-то часть народа все
время, но нельзя весь народ
обманывать все время», — говорил
Авраам Линкольн. Это знаменитое
изречение устарело применительно к
условиям нынешнего
информационного комплекса и его возможностям
обслуживать современный
капитализм. Совершенствование искусства
лжи не отстает от прогресса в
области технических средств связи.
При дружелюбном фашизме
можно ожидать циничного
применения принципа, который определяет
бесстыдство рекламы, где с ним
вполне смирились: «Эксплуатируйте
основные символы человеческих
потребностей, человеческой доброты,
человеческих чувств».
В романе Джорджа Орвелла
«1984» Уинстон Смит и его
сослуживцы, чиновники «министерства
правды», аккуратно переиначивают
историю прошлых лет. При
дружелюбном фашизме будет по-другому:
опытные техники и деятели
искусства, размещенные в различных
пунктах информационного
комплекса, будут заново создавать
современную историю путем выборочного

и искаженного изложения текущих
событий. Военная техника и военные
планы перестанут быть самыми
строго охраняемыми секретами,
оберегаемыми от старомодного
шпионажа. Главной тайной будут
действия безликих олигархов и их
эксплуатация остального мира.
Даже в настоящее время сведения о
коррупции на высшем уровне в
корпорациях приглушаются массовыми
средствами информации. Хотя
коррупция при дружелюбном фашизме
будет осуществляться в еще более
широких масштабах, сведения о ней
будут прикрываться двойным
щитом: с одной стороны, ее
легализует государство, сотрудничающее с
бизнесменами, а с другой — будут
изыматься сообщения о любых
операциях, которые еще не стали
узаконенными. Этот процесс будет
усилен интеграцией средств массовой
информации в рамках общей
структуры крупного бизнеса.
Автор вновь возвращается к
мысли о том, что фашизму в
Соединенных Штатах не потребуется
колоритный вождь типа Муссолини или
Гитлера. Глава исполнительной
власти будет скорее всего лишь
номинальным руководителем системы,
которая послужит опорой,
подкрепляющей истэблишмент, и
создаст своей персоной некую
атмосферу законности существующих
порядков. Президенты уже сейчас
исполняют роль актеров телевидения,
а их официальная резиденция стала
тем «священным алтарем», с
которого сами они и их команды могут
направлять общественное мнение.
Усиление власти безликих членов
высокого уровня истэблишмента не
уменьшит потребности иметь во
главе исполнительной власти
некое реальное лицо. Напротив,
возникнет еще большая
необходимость широкого показа
населению по крайней мере одного
такого реального лица, чтобы этим
хоть как-то уравновесить
безликость олигархии и узаконить ее
режим. Более того, либеральные
комментаторы сделают все, что нужно
для преувеличения могущества
трона президента, тем самым отвлекая
внимание от сил, действующих из-
за кулис и использующих самого
президента как марионетку.
Дружелюбный фашизм усилит
систему слежки за населением,
используя при этом новейшее
электронное оборудование. Слежка
нужна в первую очередь для того,
чтобы обеспечить конформизм
поведения людей. Но конкретные
проявления зафиксированного с помощью
технических средств поведения
человека могут иметь меньшее
значение, чем влияние на его поведение
страха перед тем, что его слова и
действия постоянно фиксируются.
Частная жизнь не будет
окончательно лишена покрова интимности,
но сама по себе личная жизнь
останется лишь особой привилегией
высшего слоя управляющих
истэблишментом и его организациями.
Стимулы для принятия системы
Логика развития авторитарного
режима требует установления
сложной системы поощрений и
наказаний для населения; вовсе не
обязателен при этом открытый террор.
Одним из достижений современного
капитализма служит расширение
круга стимулов за рамки старых
форм — «хлеба и зрелищ». В
настоящее время гораздо дешевле
поддерживать контроль над
населением путем использования
большого количества незначительных, но
тщательно распределяемых
подачек. Постоянный стимул в виде
возможности подняться по лестнице
чуть выше послужит главным
фактором в укреплении системы.
При дружелюбном фашизме
людей не будут держать всех вместе,
как овец. Напротив, каждая
женщина и каждый мужчина,
изолированные друг от друга, будут иметь
свою собственную нишу,
порядковый номер, принадлежности для
жизни. Лабиринтообразная
общественная структура будет
сконструирована как Зоопарк, в котором
звери не сидят в клетках с решетками,
а пребывают в вольере,
огражденном непреодолимым рвом, что дает
им иллюзию свободы. В рамках
системы будет существовать и
видимость выбора. Работая с усердием
85

или прибегая к манипуляциям,
можно будет получить более
удобную камеру. При хорошем
поведении некоторые специалисты будут
переводиться со скучной рутинной
работы в залитый солнцем двор
тюрьмы. Здесь они смогут
пользоваться дополнительными благами и
им предоставят видимость
профессиональной мобильности, т. е.
возможность самим выбирать те или
иные формы бесчеловечного или
обесчеловечивающего труда. Блага
будут распределяться в
соответствии с мерой власти каждого
человека и его заслугами перед
системой, причем иллюзия
справедливости будет обеспечиваться
электронными устройствами, которые,
оценивая действия рабочего, будут
подчеркивать «глупость» и
«аморальность» слабых. Это будет
новой формой рабства...
Ореол огромных богатств и
власти всегда, как магнит, притягивает
людей. Этот ореол будет
привлекать тысячи и тысячи людей,
ищущих покровительства, подачек,
субсидий, контрактов. При
дружелюбном фашизме в Соединенных
Штатах общие усилия всех сторонников
власти — от президентов
университетов, бизнесменов среднего
уровня, руководителей фондов и до
свободных писателей, ученых,
художников, технократов — приведут к
значительному ускорению процесса
накопления капитала путем
эксплуатации.
Ступени террора
Очевидное уменьшение
масштабов насилия в Соединенных
Штатах после взрывов 1970 г. совпало с
медленным, но неуклонным
прогрессом интеграции на высших
уровнях истэблишмента, с более
эффективным использованием
правительственного аппарата крупным
бизнесом, с более умелой
манипуляцией средствами информации, с
более изощренной обработкой
общественного мнения, а также с более
широким применением стимулов
для принятия населением
существующей системы.
Сами по себе наказания никогда
не могут быть надежным методом
•*
управления. По своей природе они
имеют негативные последствия.
Наказания приучают людей не
совершать определенных поступков, но
они не учат людей тому, что они
должны делать. С одной стороны,
лишение людей определенных благ
может стать само по себе вполне
очевидной формой террора. Это
особенно верно в условиях глубокой
озабоченности населения
инфляцией, безработицей, опасений за
свою карьеру и т. п.
С другой стороны, управление
лишь путем одних подачек тоже
имеет серьезные недостатки.
Предоставление благ обходится дорого
даже в том случае, если эти блага
распределяются экономно. Если
элита среднего уровня получает
достаточное вознаграждение, меньше
остается ресурсов для
распределений среди остального населения.
Чтобы держать низшие слои
населения под контролем, удерживать их
от требований тех же благ,
которыми пользуются высшие слои
общества, необходимы насильственные
санкции. Новое корпоративное
общество не может управляться
только б бархатных перчатках.
Главный упор делается на
создание материальных возможностей
применения насилия на любом
уровне — в зависимости от конкретной
ситуации. Эти возможности для
того, чтобы с ними считались, должны
время от времени использоваться
или по крайней мере
демонстрироваться как вполне эффективные. В
то же время крайние
насильственные меры не должны применяться
в слишком широких масштабах.
Атмосфера страха сама по себе
служит мощной силой.
Вопрос о том, примут ли власть и
силу имущие решение
«организовать кровавую баню», зависит от
многих факторов. Большое число
жертв или объявление слишком
многих людей преступниками может
вызвать негодование или
разочарование даже в рядах самих
репрессивных сил. Чтобы «кровавая баня»-
была достаточно эффективной,
необходимы одно или два условия;
убедительное обоснование
предпринятых действий или абсолютное

умолчание о происшедшем. При
отсутствии этих условий могут
возникнуть сомнения в том, что
кровопролитие было в самом деле
необходимо и нельзя ли было
применить другие устрашающие, но
менее убийственные действия.
Б. Гросс анализирует методы
устрашения, которые могут
использоваться американским
истэблишментом при подавлении
недовольства. Среди них «чистки», увольнения
с работы под различными
предлогами, помещение политических
противников в больницы для
душевнобольных, тайные действия против
оппозиции, клевета, подлоги и т. п.
Далее автор рассуждает о
«сексуальной революции», о
распространении наркомании, увлечении
многих американцев психотерапией,
росте популярности различных
религиозных сект и культов и роли их
в процессе укрепления
дружелюбного фашизма в США.
«Сексуальная революция», увлечение
сопряженными с насилием спортивными
зрелищами и наркомания служат
«выпускными клапанами» для
накопившейся энергии. Они отвлекают
людей от любых целеустремленных
усилий и лишают их способности
бороться против олигархии,
империи и лжедемократии.
Дружелюбный фашизм
американского типа можно определить
как общество наркоманов,
движимое сексом, где господствует
увлечение психотерапией и культами.
На пути к дружелюбному фашизму
новые культы дают возможность
эксплуатируемым переживать
подъемы и спады, которые направляют
напряженность по безопасным
каналам деятельности и тем самым
способствуют подчинению
населения растущей власти безликой
олигархии и «золотого
интернационала».
Безразличие, эта питательная
среда апатии, — побочный продукт
полуолигархической и
олигархической власти. Распространению
апатии способствуют соответствующая
подача информации, система
поощрений и использование «выпускных
клапанов» (секс, наркотики,
религиозные культы), которые
делают систему более терпимой, а
также прямые и косвенные репрессии,
которые делают серьезную
оппозицию власти нетерпимой.
Мысль о том, что та или иная
форма нового фашизма может
появиться в Америке, кажется более
чем неприятной. Первой реакцией
американцев на подобное
предположение будет отрицание такой
возможности.
Но почему бы и нет? Почему это
невозможно?
Люди, считающие приход к
власти фашизма в США невозможным,
выдвигают в пользу этого тезиса по
крайней мере три серьезных
аргумента.
«Американский капитализм не
нуждается в фашизме».
Сторонники этого вывода обосновывают его
тем, что революционное движение в
США слабо и разобщенно,
большинство профсоюзов
консервативно, а их руководство является
частью истэблишмента.
«Демократические силы в
Америке становятся все более
мощными», — утверждают другие
противники вывода о возможности
прихода фашизма к власти в США.
«Хотя новая форма фашизма
возможна, его приход к власти слищ-
ком маловероятен, чтобы говорить
об этом серьезно», — заявляют
представители третьей группы.
Временами я прихожу к выводу,
продолжает Б. Гросс, что шансы
прихода к власти дружелюбного
фашизма задолго до конца XX
столетия определяются соотношением
2:1. Однако здесь я напоминаю
себе, что исторические прогнозы в
цифровом исчислении вряд ли
возможны. Более сбалансиррванный
прогноз будет состоять в
следующем: дружелюбный или даже
недружелюбный фашизм —
действительно значительная угроза. Более
того, его приход к власти весьма
вероятен.
Автор считает, что в случае
прихода к власти в США
дружелюбного фашизма он не обязательно
воцарится на долгий исторический
Период. Существуют пределы
разрушительности любого инструмента
эксплуатации, и чем дальше совре-
87

менный капитализм может зайти в
усовершенствовании эксплуатации,
тем более ожесточенными могут
стать внутренние конфликты
между самими олигархиями. Чем более
резкими станут конфликты на
различных уровнях истэблишмента, тем
менее послушными и более
мятежными станут массы
эксплуатируемых, потребителей,
налогоплательщиков, избирателей.
Б. Гросс полагает, что приход к
власти дружелюбного фашизма в
США не обязательно будет
означать ядерную войну, которая
приведет к уничтожению современной
цивилизации, поскольку, по его
мнению, крупный капитал понимает,
что еще одна большая война,
возможно, будет означать давно
предсказываемый конец капитализма.
Истинная демократия
У некоторых читателей,
ознакомившихся с предыдущими главами,
возможно, сложилось неверное
мнение, что, по моему мнению, в США
уже воцарился дружелюбный
фашизм. В своей книге я этого не
утверждаю. Более того, утверждение,
что в Америку уже пришел фашизм,
может выбить почву из-под ног у
людей, предпринимающих усилия
для того, чтобы он действительно
не пришел, пишет Б. Гросс.
Есть, конечно, люди, которые и
сегодня восклицают: «Ведь это
фашизм», когда хотят выразить
свой протест против мрачных
событий нынешнего времени. Для
людей, которые постоянно
подвергаются преследованиям, репрессии —
факты жизни. Этого еще не
случилось с большинством белого
населения США, но это уже произошло
со многими черными, американцами
испанского происхождения и
индейцами. Если бы большинство белого
населения подвергалось такому же
обращению, к которому давно
привыкли черные американцы, многие
согласились бы, что неофашизм
существует в США. Но Америка еще
не находится под властью
гитлеризма. Нельзя видеть только
полицейские репрессии в гетто городов,
расстрелы студентов Кентского и
Джексоновского университетов и
заключенных тюрьмы в Аттике,
истребительную войну, которая
велась против народов Индокитая
почти 10 лет, и не видеть
остальных аспектов американской жизни.
И мне хочется сказать людям,
искренне возмущенным нынешним
положением дел, черным, белым,
пуэрториканцам, мексиканцам,
индейцам: «Друзья, вы еще не видели,
что такое настоящий фашизм»...
Сейчас, в начале 80-х годов,
фашизм у нас не пришел еще к
власти. Причин тому несколько.
Во-первых, сочетание
внутренних и внешних кризисов еще не
стало настолько серьезным, чтобы
логика развития событий привела к
такому завершению. США все еще
остаются богатейшей страной мира,
Америка по-прежнему ведет за
собой «свободный мир», в котором
еще проживает большинство
населения нашей планеты, хотя и
делает она это все более и более
неуверенно.
Во-вторых, несмотря на
значительную эрозию конституционной
демократии, в стране все еще
действуют многие люди и группы,
которые настаивают на предоставлении
гражданам свобод и возможностей.
Не меньшее значение имеет и тот
факт, что логика олигархической
интеграции усиливает разногласия
внутри верхушки истэблишмента.
Логика развития современного
капитализма порождает еще одну
важную тенденцию: она создает
огромный потенциал для, действий
против истэблишмента. Как говорят
физики, действие вызывает
противодействие. В XIX в. капитализм
породил своего могильщика,
пролетариат. Сейчас, в последние
десятилетия XX в., реакция на рост
корпоративно-правительственного
комплекса не укладывается в простые
формулы. Но эта реакция
существует. Она временами порождает
замкнутость, озабоченность,
апатию, недовольство, но она же
принимает и форму протеста и
сопротивления.
Реакцией здесь могут быть и
поиски новых путей, ведущих к более
цивилизованному миру.
88

Какой мировой порядок был бы
одновременно и новым, и более
цивилизованным?
Признаком прогресса для
Америки уже сейчас служит
уменьшающаяся приверженность идее о том,
что по воле, предначертанной
судьбой, в силу врожденного
превосходства американцев, а также
экономического и военного превосходства
США отвечать на этот вопрос
должны только американское
правительство и его ближайшие союзники.
Наконец-то мы хоть в этом
повзрослели! Другим признаком прогресса
можно считать рост способности
многих американцев сотрудничать
с людьми из других стран в духе
взаимозависимости, а не с позиции
превосходства. В период, когда
лидеры истэблишмента отбросили
разрядку, начатую Никсоном и
Брежневым в 1972 г., я вижу проблески
надежды в оппозиции к новому
милитаризму и в поддержке новой
формы разрядки. Нужна открытая
дискуссия, откровенное обсуждение
следующих спорных вопросов:
Не следует ли подготовить
«Разрядку II» на смену «Разрядке I»?
Не следует ли правительству
США более спокойно и терпимо
относиться к социалистическим
преобразованиям и социалистическим
режимам в других странах?
Идентичны ли жизненные
интересы американских корпораций
жизненным интересам американского
народа?
Насколько полезно в
международных делах использование
военной силы или угроз применения
военной силы со стороны
Соединенных Штатов?
В интересах оздоровления
экономической и политической жизни
в Соединенных Штатах необходима
также широкая дискуссия по ряду
вопросов, касающихся социально-
экономической системы страны, а
именно:
Не следует ли установить
ограничения на концентрацию богатств
и доходов в руках немногих?
Не следует ли установить
общественный контроль над
деятельностью крупнейших корпораций?
Как одновременно бороться и с
инфляцией, и с экономическим
застоем и спадами?
Как бороться с дискриминацией
по признаку расы, пола, возраста и
пр.?
Как защищать гражданские сво,-
боды?
Задают и такой вопрос:
«Возможен ли в Америке гуманный
капитализм?» Но ответ на него зависит
от того, как определять слово
«гуманный». Для некоторых
гуманизм— это сострадание
сверхбогачей, отнимающих деньги у средних
классов, чтобы бросить крохи
бедным; это щедрость диктаторов,
время от времени объявляющих
амнистию для кое-кого из тех, кто не
погиб от пыток; это улыбка на лице
дружелюбного деспота.
Американский социолог Баррингтон Мор,
обсуждая модель реформированного
капитализма, предлагает провести
далеко идущие социальные
перемены: значительно сократить
военные расходы, прекратить
трагическую растрату человеческих
ресурсов вследствие нищеты населения в
городских и сельских районах,
обеспечить более надежную защиту
населения от произвола властей и
«полную перестройку научных
исследований, с тем чтобы наука
служила людям... Положить конец
принудительным и социально
расточительным формам потребления
и серьезно улучшить социальные
услуги в общественном секторе».
Но сам же Баррингтон Мор
приходит к печальному выводу о том,
что предложенный им вариант
реформированного капитализма
«чрезвычайно маловероятен»,
сторонники его немногочисленны и
слабы, а сопротивление таким
реформам было бы огромным:
«против них ожесточенную борьбу
повели бы круги, заинтересованные в
военном производстве, а также в
других видах расточительного
производства и потребления».
Тогда может ли реакция
отдельного человека на эксплуатацию и
манипуляции иметь какое-либо
значение? Конечно, может.
В период движения против
войны во Вьетнаме многие американцы
получали удовлетворение от весьма
89

скромных действий, которые они
предпринимали вместе с другими
людьми. Многие участники
нынешних движений протеста понимают,
что их действия могут иметь
подлинный успех только в том случае,
если достаточное число других
людей тоже с чего-то начнут, т. е.
откажутся сидеть сложа руки.
Могут ли муравьи причинить
ущерб слонам? В это трудно
поверить. Слоны обычно находятся в
окружении мириадов насекомых
всех видов, но ни одно из них не
может прокусить толстую слоновью
шкуру. Наступив на муравейник,
слон может уничтожить бессчетное
число муравьев, даже не заметив
этого. Однако дрессировщики
слонов подмечают мудрость
африканской пословицы: «Даже один
муравей может довести слона до
безумия, если заберется ему в хобот».
Но подобное маловероятно, когда
возле слона находится лишь один
муравей.
В любом секторе современного
истэблишмента имеется гораздо
больше уязвимых мест, чем у слона.
К этим уязвимым местам могут
пробраться самые различные
люди — от недовольных служащих, их
жен или мужей до
разочаровавшихся ученых, инженеров и
техников, от «синих воротничков» до
руководителей отделений профсоюзов
и более высокопоставленных
руководителей рабочего движения, от
людей, которые до настоящего
времени имели мало оснований для
надежд, до тех людей, которые,
несмотря на постоянные неудачи,
вечно несут в себе оптимизм. Кем бы
вы ни были, у вас есть возможность
действовать.
«В моем распоряжении четыре
колонны, движущиеся на
Мадрид,— хвастал генерал Франко в
1937 г., — и еще одна колонна —
внутри города». С помощью этой
пятой колонны он в конце концов
сверг республиканское
правительство в Мадриде. В современных ис-
тзблитимснтах капиталистического
мира различия между внутренними
и внешними силами не столь
отчетливы. В стенах истэблишмента
работает много посторонних. В
условиях обострения кризисов многие
лица, привлеченные со стороны,
перейдут на сторону противников
истэблишмента. Действительно, трудно
себе представить, что любой
капиталистический истэблишмент может
быть коренным образом
преобразован или устранен без помощи лиц,
работающих внутри него. И не
столь уж важно, сколько колонн
будет двигаться на истэблишмент
извне, потому что четыре или пять
«пятых колонн» смогут решить
исход дела.
Но борьба против «золотого
интернационала», хозяев корпораций
или даже их мелких подручных —
это не приятное чаепитие, не
пикник, не интеллектуальная игра.
Такая борьба связана с личным
риском, тут никто не может
гарантировать успех. Любой человек,
несмотря ни на что ведущий борьбу
против истэблишмента и
отказывающийся вступать в его ряды, не
может ожидать за это
вознаграждения при жизни. Разве что после
смерти... Единственной «наградой»
со стороны официальных лиц могут
быть выражения сомнений в
компетентности данного лица и его
патриотизме.
Что же означает само это слово
«патриотизм»?
После войны за независимость
Джефферсон, занимавший пост
посла США в Париже, докладывал в
Вашингтон о том, как трудно ему
вести дела с богатыми американцами:
«Купцы — наименее достойные из
граждан, они обладают
наименьшим чувством «amor patriae»1.
Пробыв в президентском кресле восемь
лет, Джефферсон пояснил это
явление следующим образом: «У
купцов нет родины. Даже к месту, на
котором они стоят, они привязаны в
меньшей степени, чем к источникам
своих доходов».
В книге «Милитаризм, США»
полковник Джеймс Донован
определяет встречающийся в армии тип
«опасного патриота» как человека,
который «сползает к шовинизму и
проявляет слепой энтузиазм в
отношении действий военного характе-
1 Любовь к родине (лат),
9С

pa. Он защитник милитаризма и
его идеалов войны и славы.
Шовинизм — высокомерная,
воинственная форма патриотизма...
шовинисты отыскивают многочисленных
врагов, справиться с которыми
можно лишь военной силой. Честь
и слава нации приравниваются ими
к победе в войне». Защитники
истинной демократии должны быть
готовы столкнуться с
противодействием таких «патриотов».
С молодости я возненавидел
«классический» фашизм за его
злодеяния. Он был поистине
достоин ненависти. Я не могу сказать,
что сейчас ненавижу расистов и
шовинистов, сторонников мужского
превосходства и загрязнителей
окружающей среды, сторонников
вмешательства в дела других
государств и жуликов,
устанавливающих сверхвысокие цены,
ненавистников рабочего движения и
псевдоученых, лжепатриотов и
преступников из мира бизнеса, всех тех, кто
ведет нас по пути дружелюбного
фашизма. Ненависть — это их
оружие. Они ненавидят иностранцев,
ненавидят своих; подозреваю даже,
что многие из них ненавидят
самих себя. Они и жертвы, и
создатели системы, которая нуждается в
реконструкции. И с ними
необходимо бороться — на фабриках и на
полях, в учреждениях и магазинах,
в судах и законодательных органах
власти, в кабинах для голосования,
в школах и колледжах, в линиях
пикетов, в прессе, по радио и
телевидению. В этой борьбе следует
использовать все ненасильственные
и невоенные средства.
Это не простая задача. В этой
борьбе предстоит сделать так
много, что каждому найдется место в
рядах ее участников. Необходимо
постоянно разоблачать
эксплуатацию и злоупотребления, где бы они
ни происходили. Необходимо
срывать покровы тайны с деятельности,
которая ведет к концентрации
капитала и власти. Необходимо
учиться на ошибках, нужно снова и
снова начинать бесконечную борьбу,
а не сидеть беспечно в ожидании,
когда обстановка станет еще хуже.
При этом неважно, исходите ли вы
из желания сохранить статус-кво в
Америке, или же стремитесь к
подлинной реформации капитализма,
или же готовите путь к
демократическому социализму. Самое
главное— это найти попутчиков в
дорогу, которая может быть очень
долгой, зато приносящей
удовлетворение.