/
Автор: Марш Н.
Теги: художественная литература переводная литература детективы издательство центрполиграф
ISBN: 5-87046-003-8
Год: 1993
Текст
МАС ЯЕРА
<7>0C РОСЮЖЕТНОГО
'ОдеИектива
А % к
МАС1ИИЕРА
©ОСТРОСЮЖЕТНОГО
ДЕТЕКТИВА
НАЙО МАРШ
и
ИЦМШШЙ
ДЛАКП
СМЕРТЬ
И ТАНЦУЮЩИЙ
ЛАКЕЙ
ЦВЕТНАЯ СХЕМА
РОМАНЫ
§
иентрпояигрАФ
Москва
1993
ББК 84.7 США
М 30
Серия «Мастера остросюжетного детектива»
издастся с 1991 года
Выпуск 40
Художник Е.Ю. Малышенкова
Марш Н.
М 30 Смерть и танцующий лакей. Детективные романы. — Пер:
с англ. — «Мастера остросюжетного детектива». Вып. 40.М.:
Цснтрполиграф, 1993. — 463 с.
В детективах, включенных в сборник блестящей австралийской писательницы Найо Магш,
действие происходит на живописном, немного театрализованном типично английском фоне. Дейст-
вующие лица, яркие запоминающиеся характеры, отношения героев полны драма пома, который и
приводит к трагической кульминации. Ее романы столь безупречны, что трудно сказать, что лучше:
описание действующих лиц, интрига, прекрасный язык или остроумие.
ББК 84.7 США
ISBN 5-87046-003-8 ©Состав и художественное оформление
торгово-издательское объединение
«Центрполиграф », 1993
РОМАН
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Джонатан Ронял
Кейпер
Обри Мандрэг
Сандра Комплайн
Уильям Комплайн
Николас Комплайн
Клорис Уинн
Доктор Фрэнсис Харт
Мадам Элиза Лисс
Леди Херси Эмблингтон
Томас
Миссис Паутинг
Д::;'еймс Бьюлинг
Томас Бьюлинг
Родерик Аллейн
Агата Трой Аллейн
Вальтер Коплэнд
Дайна Коплэнд
Фокс
Томпсон
Бейли
Блэндиш
владелец Ха йфолд-Мэнор, плоскогорье
Ненастий, графство Дорсет.
его дворецкий.
урожденный Стэнли Глупинг,
поэт-драматург
владелица Пенфелтон-Мэнор
ее старший сын.
ее младший сын.
невеста Уильяма.
хирург, специалист по пластическим
операциям.
косметолог, владелица «Студии Лисо.
дальняя родственница Джонатана,
косметолог, владелица салона
«Цикламен».
танцующий лакей.
экономка Джонатана.
работник в Хайфолде.
его брат.
старший инспектор сыскной полиции,
Нью-Скотленд-Ярд.
его жена.
священник прихода Уинтон
Сент-Джайлз.
его дочь.
инспекгор сыскной полиции,
Ны^-Скотленд-Ярд.
гержант сыскной полиции, фотограф.
сержант сыскной полиции, эксперт
по отпечаткам пальцев.
старший полицейский офицер,
полицейский участок, Большой
Чиппинг.
Горничная
5
Часть I
Глава 1
ЗАМЫСЕЛ
1
В четверг к вечеру, в начале сороковых годов, Джонатан Ройял сидел
в библиотеке в своем поместье Хайфолд-Мэнор. Хотя уже почти стем-
нело, шторы на окнах не были опущены, и Джонатану были видны
расплывчатые очертания холмов и призрачные силуэты деревьев, тре-
вожно колышущихся на фоне неба в разорванных тучах. Окружающий
поместье лес почти не защищал его от сильных северных ветров,
разбушевавшихся в тот день на плоскогорье, известном под названием
плоскогорье Ненастий. Ветер проникал в закоулки потрепанного непо-
годой старинного дома, завывал в трубах дымоходов. Тяжелая от снега
ветка дерева робко постукивала в окно библиотеки. Джонатан Ройял
неподвижно сидел возле камина. Отблески огня выхватывали из темно-
ты его полное, округлое лицо и фигуру, и когда какое-нибудь полено
рассыпалось и пламя вспыхивало ярче, можно было заметить,, что
Джонатан улыбается. Наконец он шевельнулся, пухлыми руками по-
хлопал по коленям. Обычно это значило, что в глубине души он чем-то
крайне возбужден. Открылась дверь, и на ее пороге в луче желтоватого
неяркого света застыла чья-то фигура.
— Это вы, Кейпер? — спросил Джонатан.
— Да, сэр.
— Пора зажигать свет?
— Пять часов, сэр. Уж очень сегодня темно.
— Да, так и надо действовать, — внезапно произнес Джонатан,
потирая руки. *
— Простите, я не понял вас, сэр.
— Ничего, ничего, Кейпер. Не обращайте внимания. Это я сам с
собой. Можете опустить шторы.
Когда Кейпер опустил светомаскировку и задернул занавески, Джо-
натан протянул руку и зажег настольную лампу. Теперь блики огня и
свет лампы отражались в темной поверхности письменного стола,
падали на кожаные кресла с выгнутыми спинками, играли в очках
самого Джонатана и на его куполообразной лысине. Быстрым движени-
6
см он сложил руки на животе и с довольным видом начал вращать
большими пальцами.
— Звонил мистер Мандрэг, сэр. Он будет здесь в пять тридцать.
— Очень хорошо, — сказал Джонатан.
— Вы сейчас будете пить чай, сэр, или подождете мистера Мандрэга?
— Сейчас. Он, вероятно, уже пил. Почта была?
— Да, сэр, я только...
— Ладно, ладно. Несите ее сюда, — нетерпеливо перебил Джонатан.
Когда дворецкий ушел, Джонатан, как бы в предвкушении чего-то
приятного, повел плечами и, не переставая крутить пальцами, запел
по-французски тоненьким фальцетом:
...Жила одна пастушка.
Тра-ля-ля-ля-ля-ля.
В такт мелодии он покачивал головой, и из-за отблесков огня на
толстых стеклах очков казалось, что глаза у него большие, белые и
мерцающие, как у сказочного существа.
Вернулся Кейпер с письмами. Джонатан схватил их и начал быстро
перебирать, придирчиво вглядываясь в каждое. Наконец он что-то
пробормотал. Пять писем были отложены в сторону. Шестое же он
распечатал, развернул и начал читать, поднося к самому носу. В письме
было всего шесть строк, но они, казалось, доставили Джонатану огром-
ное удовольствие. Прочитав, он весело швырнул листок в огонь и опять
принялся тоненько напевать. Минут через десять вошел Кейпер с чаем.
Прервав пение, Джонатан произнес:
— Мистер Николас Комплайн обязательно завтра приедет. Поме-
стить его можно в зеленую комнату для гостей. Предупредите, пожа-
луйста, миссис Паутинг.
— Хорошо, сэр. Прошу прощения, сэр. Но, значит, на уик-энд
соберется восемь человек?
— Да, да, восемь. — Джонатан начал загибать пухлые пальцы: —
Миссис Комплайн, мистер Николас и мистер Уильям Комплайны.
Доктор Фрэнсис Харт. Мадам Лисс. Мисс Уинн. Леди Херси Эмблинг-
тон и мистер Мандрэг. Восемь. Мистер Мандрэг приедет сегодня вече-
ром, остальные — завтра к обеду. Из вин завтра, пожалуйста, подайте
курвуазье и тот самый портвейн двадцать восьмого года.
— Хорошо, сэр.
— Я очень беспокоюсь о завтрашнем обеде, Кейпер. От него многое
зависит. Видите ли, во всем должна быть приподнятость, празднич-
ность, я бы даже сказал, предвкушение подлинного удовольствия. В
спальнях пусть ярко горит в каминах огонь. Я заказал цветы. Теперь о
ваших обязанностях. Только не подумайте, что у меня к вам какие-то
претензии. Нет, у вас все всегда превосходно, но завтра... — он широко
развел руки и присвистнул, — завтра нужно что-то совершенно особен-
ное. Понимаете, что я имею в виду? Я уже говорил с миссис Паутинг.
Насколько мне известно, у нее все в порядке. А вот вы... Подстегните-ка
7
как следует всю свою команду: и горничных, и этого нового малого.
Хорошо?
— Разумеется, сэр.
— Да-а. Гости. — Джонатан помедлил, поерзал и довольно хмык-
нул: — Гости, возможно, поведут себя сначала довольно натянуто.
Пусть это будет своего рода опыт.
— Я надеюсь, сэр, все пройдет вполне удачно.
— Вполне удачно, — повторил Джонатан. — Да. Уверен в этом. Что
это? Не машина? Посмотрите!
Джонатан выключил настольную лампу. Койпер подошел к окну и
немного раздвинул тяжелые шторы. В комнате стал слышен свист ветра
и шуршание падающего снега.
— Трудно сказать, сэр. Такая непогода, что... Да, сэр, кажется,
фары. По-моему, по дороге едет машина.
— Наверняка мистер Мандрэг. Проведите его сюда и можете забрать
этот поднос. От волнения даже чай не могу пить. А вот и он.
Кейпер задвинул шторы и вышел с чайным подносом. Джонатан
включил лампу. Он слышал, как новый лакей прошел через холл и
открыл тяжелую парадную дверь. «Так, — подумал Джонатан, — вот
и пролог. Ну, действие начинается».
2
Настоящее имя Обри Мандрэга, молодого поэта, автора стихотвор-
ных драм, было Стэнли Глупинг. Не лишенный чувства юмора, Мандрэг
обычно говорил себе, что, если бы его старая фамилия была еще хоть
чуть комичнее, чуть приземленнее, ну, если бы его звали, например,
Альберт Дуринг, он ни за что не расстался бы с ней, потому что тогда
она сама была бы своего рода оригинальностью. Прочитав такое имя в
программке рядом с названием его пьесы, например, «Саксофон в
шифоне», публика мысленно заключила бы его в кавычки. Но столь
утонченный полет воображения был невозможен из-за какого-то Стэн-
ли Глупинга. Поэтому он стал Обри Мандрэгом. Таинственное, как
мандрагора, имя навевало темы из книг самых модернистских писате-
лей. Но перемена фамилии странным образом вызвала в нем удивитель-
ное психологическое неудобство. Вскоре он отождествлял себя только
со своим новым именем. И даже воспоминание о старом стало для него
невыносимым. Боязнь, что знакомые могут узнать о его прошлом,
приводила Мандрэга в состояние крайнего беспокойства, усиливавше-
гося от того, что он сам презирал себя за такую слабость. Поначалу его
произведения были созвучны новому имени — в них рассуждалось о
грехе, об оккультных науках. Но по мере того, как рос его действитель-
но немалый талант, Мандрэг находил сюжеты в областях одновременно
странных и весьма менее возвышенных. Изобретательно и разнообразно
8
он описывал страсть закройщика к безголовому манекену, музыканта,
играющего на саксофоне в оборках из шифона, жизнь уборщика обще-
ственного туалета, который получил высокое придворное звание по-
стелышчьего.
Но вообще-то его пьесы имели успех. Постсюрреалисты до хрипоты
спорили о его творчестве, маститые критики обсуждали благотворное
влияние его стихов на язык современной декадентской поэзии, а людям
просто нравилось, что в его пьесах есть над чем посмеяться.
От матери, хозяйки меблированных комнат в одном из пригородов
Лондона, Мандрэг унаследовал приличный доход, а от отца гениальный
плод его долголетнего труда — патентованную клипсу для подтяжек.
Он был высоким, темноволосым молодым человеком с интересной
бледностью и несколько насмешливым выражением лица, хорошо оде-
тым, поскольку давно уже перестал считать необычные галстуки и
экстравагантные рубашки необходимой принадлежностью художника-
эстета. Он хромал и мучительно стеснялся этого своего недостатка.
Когда сидел, всегда старался спрятать под стул левую ногу в тяжелом
ортопедическом ботинке. Мандрэг познакомился с Джонатаном Ройя-
лом лет пять назад. Где-то в конце тридцатых годов Джонатан финан-
сировал постановку одной из его пьес. И хотя это предприятие не
принесло большого дохода, неожиданно оно вполне себя окупило, что и
упрочило их взаимную симпатию. Последнюю пьесу Мандрэга «Неу-
дачная светомаскировка» (оконченную во время войны, но, несмотря на
название, вовсе не о войне) в скором времени должны были начать
репетировать молодые актеры, совсем неопытные, но полные энтузиаз-
ма. И вот два дня Мандрэг провел в местечке неподалеку, где дочь
священника была как раз актрисой и готовилась сыграть заглавную
роль в его пьесе. А теперь Джонатан пригласил провести уик-энд в
Хайфолде.
Когда Мандрэг вошел в библиотеку, вид его был весьма эффектен.
По плоскогорью он ехал без шляпы, в машине с опущенным стеклом, и
северный ветер привел его волосы в такой художественный беспорядок,
какой обычно ему приходилось создавать самому. Мандрэг шагнул*
навстречу Джонатану и протянул ему руку с видом бесшабашной
отваги.
— Ужасная ночь, — сказал он, — как будто здесь собрались все
ведьмы и черти. Страшно вдохновляет.
— Я надеюсь, — произнес Джонатан, отвечая на рукопожатие и
глядя снизу вверх из-под стекол очков, — что это не слишком вдохно-
вит вашу Музу. Я не могу допустить, Обри, чтобы она завладела вами
сегодня...
— Господи, — пробормотал Мандрэг, как всегда, когда ему казалось,
что от него ждут рассуждений о работе. Это восклицание должно было
изображать отчаянные муки творчества.
9
— ...потому что, — продолжал тем временем Джонатан, — я соби-
раюсь занять все ваше внимание, мой дорогой Обри. Теперь мы
поменяемся ролями. Сегодня, завтра и послезавтра я буду автором, да,
да, а вы — зрителем. — Мандрэг со страхом посмотрел на хозяина
дома. — Нет, нет! — воскликнул Джонатан, увлекая его за собой к
камину, — не пугайтесь, что я на старости лет начал писать нудный
роман или принялся за мемуары. Ничего подобного. — Мандрэг уселся
напротив него у камина. Джонатан потер руки, а потом зажал их между
коленями. — Ничего подобного, — повторил он.
— Звучит это весьма таинственно, — сказал Мандрэг. —Вы что-ни-
будь замышляете?
— Замышляю? Именно так. Дорогой мой, я по уши окунулся в
заговор. — Он наклонился, похлопал Мандрэга по колену. — Послу-
шайте, что вы думаете о моих увлечениях?
Мандрэг уставился на него.
— Ваших увлечениях? — повторил он.
— Да. Как вы думаете, что я за человек? Видите ли, ведь не только
женщинам хочется узнать, что думают о них знакомые. Или вы все-таки
считаете, что в моем вопросе есть нечто уж очень дамское? А впрочем,
это не важно. Доставьте мне удовольствие, скажите.
— Вы весьма разносторонни. В круг ваших интересов я бы включил
ваши книги и ваше поместье и, как бы это поточнее сказать, то, что
журналисты называют человеческими отношениями.
— Хорошо, — сказал Джонатан. — Прекрасно. Человеческие отно-
шения. Дальше.
— Ну а что вы за человек, — продолжал Мандрэг, — честное слово,
не знаю. По-моему, приятный. Вот вы без слов понимаете вещи,
которые кажутся мне очень важными. А важнее всего для меня то, что
вы ни разу не спросили, почему я не рисую реального человека.
— Не хотите ли вы сказать, что у меня есть чувство драматического?
— А что такое драматическое? Не есть ли это всего лишь чувство
театральности, понимание высшей эстетической точки в момент сосре-
доточенности на внешних предметах?
— Не очень-то понимаю, что все это значит, — нетерпеливо сказал
Джонатан. — И провалиться мне на этом месте, если вы понимаете это
сами.
— Слова, — произнес Мандрэг, — слова, слова, слова.
Но вид у него при этом был немного обескураженный.
— Ладно, к черту. Нечего об этом рассуждать. Думаю, у меня есть
это чувство драматического. Но в простом, а не в заумном понимании.
И именно мое чувство драматического, хотите вы или нет, толкнуло
меня к вашим пьесам. Не могу сказать, что они мне до конца понятны,
но мне кажется, в них что-то такое есть. Они действуют на меня иначе,
чем обычные театральные постановки. Поэтому они мне и нравятся. Не
важно почему, главное нравятся. Видите ли, дорогой Обри, во мне сидит
ю
неудовлетворенный, невысказавшийся художник. Так сказать, нереали-
зованная художественная натура. Вот что я такое. Или, по крайней
мере, я думал так, пока у меня не появилась Идея. Раньше я пытался
писать и рисовать. Результаты всегда были плачевны, в лучшем случае
так незначительны, что и говорить нечего. Музыка для меня совершен-
но отпадает. Вот так я и жил. Этакий немолодой старомодный чудак,
сгорающий от желания творить. Особенно страстно я мечтал о драме.
Сначала я думал, что наше с вами сотрудничество, кстати, уверяю вас,
принесшее лично мне огромное наслаждение, удовлетворит эту страсть.
Я думал, что испытаю восторги творчества, хотя бы, так сказать, через
вторые руки. Но этот зуд оставался, и я боялся, что превращусь в
нудного, всем недовольного неугомонного типа, который в тягость себе
и людям.
— Ну что вы, — пробормотал Мандрэг, закуривая.
— Поверьте, так бы и случилось. И вот в один, как я считаю, миг
озарения, мой дорогой Обри, ко мне пришла Идея. — Решительным
движением Джонатан сдернул с носа очки. Его темные глаза сверка-
ли. — Да, моя Идея, — повторил он. — Меня осенило, когда однажды
утром в среду, месяц назад, я стоял здесь у окна, раздумывая, чем бы
мне заняться. Мне пришло в голову, что если я оказался такой бесто-
лочью со всеми этими перьями и бумагой, красками, холстами и всем
прочим, если в музыке я не пошел дальше чижика-пыжика, то почему
бы мне не попробовать кое-что другое.
— И что же это?
— Живые люди!
— Что?
— Живые люди.
— Послушайте, — сказал Мандрэг, — надеюсь, вы не собираетесь
заняться благотворительностью?
— Да погодите же. Мне пришло в голову, что если все точно
рассчитать, то из людей тоже можно создавать своего рода картины.
Нужно только постараться ограничить их действие рамками вашего, так
сказать, холста. Мне подумалось, что, если некоторых моих знакомых
поместить в определенные условия, они сразу начнут разыгрывать
интереснейшую драму, где все будет увлекательно: и речи персонажей,
и их поведение. Разумеется, персонажи, как я их называю, должны быть
правильно подобраны. А вот это уже моя задача. Именно я должен
подобрать на палитре живые краски, а картина воссоздастся сама.
— Пиранделло1 , — начал было Мандрэг, — стал почти...
— Но это же совсем не Пиранделло, — поспешно перебил его
Джонатан. — Вовсе нет. Здесь нет шести персонажей, которые ищут
1 Пиранделло Луиджи (1867—1936) итальянский писатель и драматург. Драмы
«Шесть персонажей в поисках автора* (1921). «Сегодня мы импровизируем» (1930),
роман «Покойный Маттиа Паскаль* (1904) и др.
11
своего автора, а, наоборот, автор сам только отбирает семерых дейст-
вующих лиц, чтобы они создали для него пьесу.
— Так потом вы все-таки возьметесь за перо?
— Не я. Вот тут-то в дело вступите вы. Я предлагаю вам не упустить
эту, на мой взгляд, просто блестящую возможность.
Мандрэг смущенно заерзал.
— Объясните, что вы имеете в виду? — произнес он.
— Дружище, ну я же об этом и толкую. Послушайте. Месяц назад я
задумал провести опыт. Я все хорошо рассчитал, отобрал семь человек
и решил пригласить их зимой в гости на пару дней. Помнится, я
получил большое удовольствие, пока составлял список действующих
лиц. Я также решил, что люди эти, насколько возможно, должны питать
друг к другу неприязнь.
— О Господи, что вы такое говорите!
— Нет, ну не в том смысле, что каждый из них должен ненавидеть
других шестерых, а в том, что все они будут связаны ниточками весьма
натянутых отношений. Подумав, я понял, что искать таких гостей
специально мне и не придется. Ведь, несмотря на войну, жизнь у нас в
Дорсете идет своим чередом. И вот здесь-то я и нашел своих семерых
героев. Но мне нужен был и зритель, способный оценить происходящее
действие. Поэтому я и пригласил восьмого гостя — вас.
— Ну если вы ждете, что я сейчас разражусь восторженной благо-
дарственной одой...
— Это потом. Потерпите. Теперь же давайте посмакуем подробности
нашего опыта. Для этого вам надо хорошенько познакомиться с участ-
никами предстоящего спектакля. А чтобы нам было уютнее, я прикажу
принести шерри, — сказал Джонатан.
3
Джонатан наполнил гостю рюмку и предложил:
— Давайте оставим сейчас в стороне сравнения с живописью и
музыкой, и позвольте представить вам действующих лиц по всем
правилам любимого нами драматического искусства. Я догадываюсь, в
какой последовательности съедутся гости, и в той же последовательно-
сти расскажу вам о них. Вас что-то смущает?
— Мало сказать, смущает, — ответил Мандрэг. — Я просто в ужасе.
Джонатан тоненько хихикнул.
— Как знать, — сказал он, — может быть, вы и правы. Посмотрим,
что вы скажете, когда я закончу. Первыми на нашей сцене незримо
появятся мать и два сына. Миссис Сандра Комплайн, Уильям Комплайн
и Николас Комплайн. Миссис Комплайн — вдова, живет в поместье
Пенфелтон, в очаровательном доме, милях в четырех от деревни. Она
будет играть у нас роль престарелой знатной дамы. Комплайны испокон
века живут в этом графстве, и наши предки всегда были соседями. Ее
муж был моим ровесником. В свое время он был красивым малым, вел
разгульную жизнь, нравился куда больше женщинам, чем мужчинам. В
Лондоне у него была своя компания, как полагаю, довольно беспутная.
Я не знаю, где он познакомился со своей будущей женой, но ей,
бедняжке, эта встреча ничего хорошего не принесла. Она была мило-
видной, и я думаю, только поэтому он начал за ней волочиться. Но
надоела она ему еще раньше, чем потускнела ее красота, которая вскоре
начала пропадать из-за дурного обращения.
Они уже были женаты лет восемь и имели двоих сыновей, когда с
Сандрой Комплайн случилась пренеприятная штука. Я думаю, что ей не
давала покоя мысль вернуть мужа, поэтому она поехала за границу и
сделала там какую-то косметическую операцию на лице. Было это лет
двадцать пять назад, и, наверное, врачи тогда еще не умели делать такие
вещи как следует. Говорили (а можете себе представить, как об этом
болтали), что там было что-то такое, связанное с неудачно примененным
воском. Но, что бы там ни было, для нее это было равносильно гибели.
— Бедняга. — Джонатан покачал головой, блеснув стеклами оч-
ков. — Вид у нее, конечно, был ужасный. Знаете, вся какая-то переко-
шенная, и, что хуже всего, это выглядело смешно. Очень долго она
никуда не выходила и никого не принимала. Муж начал приглашать в
Пснфелтон друзей, и, надо сказать, был это порядочный сброд. В то
время мы не встречались с Комплайнами, но слышали о них что-то
немыслимое. Сандра часто выезжала на охоту и носилась верхом сломя
голову так, что люди поговаривали, что она ищет смерти. Но вот вам
насмешка судьбы: погибла не она, а ее муж. Упал с лошади и сломал
шею. Что вы на это скажете?
— Что? — Мандрэг даже вздрогнул от неожиданного вопроса. — Это
восхитительно, дорогой Джонатан. Совершенно в духе начала века. Это
еще раз доказывает, что жизнь бывает куда более сложной, чем
литература.
— Ну, ну, — сказал Джонатан. — Предположим. Так вот, Сандра
осталась одна с двумя маленькими сыновьями, Уильямом и Николасом.
Скоро она, казалось, собралась с духом и стала потихоньку выезжать.
Ко мне она приехала к первому. У мальчиков на каникулах стали
гостить друзья. Словом, жизнь в Пенфелтоне налаживалась. Старший
сын, Уильям, замкнутый, довольно заурядный, немногословный, мрач-
новатый, скучный малый, знаете, из тех, о которых никак не вспомнить,
был он накануне среди гостей или нет. Хотя к нему и хорошо относятся.
— Бедный Уильям, — неожиданно промолвил Мандрэг.
— Что? Пожалуй, да. Но все-таки я не до конца рассказал вам о нем.
Дело в том, — Джонатан потер нос, — что Уильям — это довольно
твердый орешек. Он обожает мать. Думаю, что он помнит, какой она
была до того несчастья. Ему было семь лет, когда она приехала после
операции. Говорили, когда он увидел ее в таком виде, он держался
13
неестественно спокойно, но потом старая нянька застала его в припадке
полубезумной истерики, что само по себе удивительно в таком обыкно-
венном ребенке. Конечно, он скучный молчун. Но все-таки здесь не так
все просто. Что-то есть в нем такое, слегка странное. Да, обычно от него
не услышишь и слова, но если он вдруг откроет рот, то почти всегда
скажет что-нибудь неожиданное. Он, кажется, из тех людей, которые
говорят вслух первое, что им приходит в голову, а это, согласитесь,
довольно редкая вещь.
— Да, вы правы.
— Одним словом, какой-то странный. Конечно, я не имею в виду
ничего плохого. Он славный малый. Да и по службе сейчас, во время
войны, у него все в порядке. Но вот иногда мне кажется... А впрочем,
ладно, сами увидите. Потом скажете, что думаете о нем.
— А ведь он вам не нравится, да? — неожиданно заявил Мандрэг.
— Почему это вы так решили? — поморгав, тихо спросил Джонатан.
Потом он прямо взглянул на своего собеседника. — Обри, не ищите
там, где ничего нет. Просто Уильяма довольно трудно описать. Вот и
все. Но Николас! — продолжал он. — Этот — вылитый отец. Этакий
красавчик, обворожительный, напористый, беспутный и все такое про-
чее. Эгоист до мозга костей, немного позер. Не пропустит ни одной
юбки. Братья уже не мальчики. Уильяму тридцать два, а Николасу
двадцать девять. Уильям, заметьте, сильно привязан к матери, по-мое-
му, просто болезненно привязан. Все свое свободное время проводит
здесь только для того, чтобы она не чувствовала себя одинокой. Ухажи-
вает за ней, как сиделка. У него сейчас отпуск, и, конечно, он
примчался сюда, чтобы побыть с матерью. Николас, наоборот, ни во что
ее нс ставит и только мучает. Никогда не сообщает, когда приедет и
приедет ли вообще. Пенфелтон для него как постоялый двор. Ну,
догадываетесь, кто из двух сыновей любимец?
— Николас, — ответил Мандрэг. — Конечно, Николас.
— Совершенно верно. — Если Джонатан и был разочарован, что его
загадку так быстро разгадали, то не подал и виду. — Она обожает
Николаса, а Уильям для нее нечто само собою разумеющееся. Младше-
го она отчаянно баловала с пеленок. Уильям учился в частной школе,
потом в Итоне. Ника же, представьте, мамаша объявила слабеньким, и
здесь перед ним плясала целая армия учителей. Наконец матушка
решила, что сынок вырос и настало время завершить образование
традиционной для каждого приличного молодого человека поездкой в
Европу, куда он и отбыл в сопровождении наставника, как какой-ни-
будь наследный принц. Если бы она могла лишить Уильяма наследства,
то, уверяю вас, она бы так и поступила. Но тут уж она бессильна. Все
имение наследует Уильям, а Николас, как герой викторианского рома-
на, должен сам зарабатывать себе на жизнь. И это, я полагаю, до
глубины души возмущает его мать. Когда началась война, она перевер-
нула все вверх дном, чтобы найти для младшего безопасное место. Но
14
совершенно спокойно приняла известие, что полк Уильяма отправляет-
ся на фронт. Николас получил какую-то должность при штабе недалеко
отсюда, в Большом Чиппинге. Форма ему весьма к лицу, обязанности
необременительны и позволяют частенько наведываться в Лондон.
Уильям, как я уже говорил, сейчас в отпуске и живет со своей
матушкой. Братья уже давно не виделись.
— А они ладят?
— Нет. Вспомните, Обри, ведь я так и подбирал гостей, чтобы они
недолюбливали друг друга. И семья Комплайнов яркий тому пример.
Тем более что Уильям обручен с бывшей невестой Николаса.
— Ого! Молодец Уильям!
— Нечего и говорить, что эта девица тоже будет нашим действую-
щим лицом — инженю. Она приедет с Уильямом и его матушкой,
которая, кстати, ненавидит ее.
— Ну, дорогой мой, честное слово...
— Итак, некая блондинка’, мисс Клорис Уинн.
— Совсем белокурая?
— Светло-золотистые волосы, уложенные плотными валиками. Она
похожа на девушек из хора времен моей юности. Сейчас, говорят, эти
особы выглядят иначе. Внешность ее меня поразила, общих тем для
разговора у нас не нашлось. Но я с интересом наблюдал за нею, и мне
показалось, что по натуре она из тех женщин, которых бросают.
— Это Николас оставил ее?
— Николас на самом деле собирался на ней жениться. Но он охоч
сразу до всех удовольствий. Помолвка с мисс Клорис не мешала ему
волочиться направо и налево. И волочился он как раз за нашим пятым
персонажем — мадам Лисс.
— О Господи!
— Если можно верить Сандре Комплайн, мисс Клорис разорвала
помолвку скорее от злости, чем от горя. За ней когда-то ухаживал Уильям,
но Николас отбил ее у него. И вот после их разрыва Уильям опять делает
ей предложение, которое принимается слишком поспешно, будто в отме-
стку бывшему жениху. Я уверен, что как только Уильям уедет на фронт,
Николас вернет себе эту девушку. Более того, думаю, что в глубине души
и Уильям, и мисс Клорис сами это сознают. Уильям и Николас поссорились
в лучших традициях братьев-соперников и после этой, второй, помолвки
уже не виделись. Нечего говорить, что ни миссис Комплайн, ни Уильям,
ни его невеста нс знают, что я пригласил Николаса. Николас тоже не имеет
о них ни малейшего представления. Я лишь сообщил ему, что здесь будет
мадам Лисс. Вот только поэтому он и принял приглашение.
— Продолжайте, — произнес Мандрэг, проведя рукой по волосам.
— Следующий персонаж нашей драмы — очаровательная мадам
Лисс. Она из Австрии, по профессии косметолог, и весьма темная
лошадка. Не думаю, что Лисс — ее настоящее имя. Она была в числе
первых беженцев, получила гражданство и открыла дамский салон в Боль-
15
шом Чиппинге. У нее были рекомендательные письма к лучшим семьям
графства. На многих она произвела очень приятное впечатление. Кста-
ти, дочь священника Дайна Коплэнд, она ведь ваша знакомая, довольно
часто встречается с ней. Уже не говоря, как вы сами догадываетесь, о
Николасе Комплайне. Довольно легкомысленная особа, любящая по-
красоваться. Темные с рыжеватым оттенком волосы, матовая белоснеж-
ная кожа, а глаза!.. — Джонатан присвистнул. — Да, глаза у нее...
Внешне очень спокойная, сдержанная, но в душе вертихвостка. Здесь
теперь только и говорят об этой мадам Лисс. Все от нее без ума, кроме
моей родственницы, леди Херси Эмблинггон. Она тоже будет на за-
втрашнем обеде.
Джонатан хотел что-то добавить, повернул к Мандрэгу голову,,
блеснув стеклами очков, но лишь сделал неопределенный жест рукой.
— Херси, — продолжил он, помолчав, — тоже, как вы знаете, косме-
толог. Она занялась этим после смерти мужа, который, оставил ее без
гроша. Дело поставила основательно, а поскольку женщина она решитель-
ная и умная, то добилась немалого успеха. Я ничего не смыслю в том, что
касается косметики, для меня это, так сказать, книга за семью печатями,
но, насколько я знаю, в Большом Чиппинге и округе лучшие прически и
все прочие дамские хитрости были делом рук Херси. Но так было, пока не
появилась эта мадам Лисс и тут же не обставила Херси. Не то чтобы у нее
поубавилось клиенток, но они, как говорит сама Херси, стали как бы
попроще. Все самые шикарные, кроме нескольких, наиболее верных,
переметнулись на сторону противника. Херси считает, что в своих дейст-
виях мадам не отличается особой щепетильностью, и в разговорах назы-
вает ее Пираткой. Так вы никогда не встречали мою кузину Херси?
— Нет.
— Значит, нет. Видите ли, у нее уж очень прямолинейный способ
ведения военных действий. Я подозреваю, что Херси как-то заезжала к
мадам, думала разбить врага наголову, но сама потерпела полное
поражение. Херси — старинная приятельница миссис Комплайн и, как
вы догадываетесь, была не в восторге от того, что Николас ухаживает
за ее соперницей. Видите, у нее удивительно подходящие для нашего
предприятия отношения и с той, и с другой стороной, — сказал Джона-
тан, потирая руки. — Все очень ловко подогнано. А уж присутствие
доктора Харта делает состав нашей группы просто превосходным.
— Доктора?..
— ...Харта. Седьмой и последний персонаж. Тоже иностранец, хотя
живет В Англии давно и получил гражданство еще в начале двадцатых
подов. Наверное, он из Вены, хотя, может быть, я это себе просто вообрази.?
из-за его специальности. — Джонатан хмыкнул и допил шерри.
— Господи, а кем же он работает?
— Дорогой Обри, он хирург, делает пластические операции. Преиму-
щественно косметические. Так сказать, представляет сильный пол в
этом захваченном дамами деле.
16
4
— Мне кажется, — сказал Мандрэг, — что убийство в вашем доме
обеспечено. Честное слово, трудно вообразить себе что-нибудь более
ужасное, чем перспективу провести два дня в такой компании. Что вы
собираетесь с ними делать?
— Не мешать им разыгрывать драму.
— Скорее, это будет похоже на плохой водевиль.
— Ну что же, принимая во внимание, что я буду выступать в роли
конферансье, и это нс исключено.
— Знаете, дорогой мой Джонатан, у вас не получится вообще
никакого представления. Ваши актеры будут дуться каждый в своей
гримерной или сбегут из театра.
— Вот это-то мы и не позволим им сделать.
— Мы! Ну, знаете...
— Хорошо, не мы, если хотите, — я. Не позволю это я. А не
покажется вам слишком самодовольной мысль, что если у меня и есть
какой-нибудь талант, то это умение принимать гостей?
— Безусловно. Вы радушный хозяин, и у вас это получается просто
удивительно.
— Спасибо, — промолвил Джонатан. — Такое мне очень приятно
слышать от вас. Что же до завтрашних гостей, признаюсь, я поставил
перед собой труднейшую задачу.
— Рад, что вы это сознаете, — сказал Мандрэг. — Ваше сборище
просто ужасно. Если я правильно понял, вы хотите свести счастливого
любовника с его отвергнутым соперником, у которого, впрочем, уже
новая симпатия, и она тоже среди гостей. Владелица дамского салона
встретится с ненавистной конкуренткой, обезображенная женщина — с
хирургом, чьи собратья по ремеслу погубили се красоту. И наконец,
мать будет общаться с будущей невесткой, пренебрегшей ее любимым
сыном ради нелюбимого.
— Пожалуй, здесь все еще сложнее, чем вы изложили. Вот в чем тут
дело. Злые языки взахлеб рассказывают, что между доктором Хартом и
мадам Лисс есть некий тайный сговор. Оказывается, она рекомендует
престарелым клиенткам, которым уже не помогают кремы, притирания
и прочие процедуры, оперироваться именно у доктора Харта.
— Деловое соглашение?
— Несколько больше. Конечно, если верить такой пристрастной
свидетельнице, как Херси. Ее шпионы доносят, что видели доктора
Харта, выходящего из квартиры мадам Лисс в столь поздний час, что
одно это могло бы погубить любую репутацию. И наружность его точно
соответствовала представлениям о тайном любовнике, знаете: надвину-
тая на глаза шляпа, лицо, закрытое плащом. Говорят, что он странно
мрачнеет при одном упоминании о Николасе Комплайне.
17
— Ну, знаете! — воскликнул Мандрэг. — Это уже слишком. От
этого плаща меня просто воротит.
— Но это сущая правда. Тирольский плащ с капюшоном, очень
удобный, непромокаемый. Он всегда его носит и мне подарил такой. Я
его тоже часто надеваю. Завтра покажу вам.
— А что из себя представляет этот лекарь?
— Довольно приятный. Меня он забавляет. Прекрасно играет в
бридж.
— Надеюсь, мы не будем играть в бридж?
— Нет. Боюсь, это кончилось бы какой-нибудь неприятностью. Но
обязательно поиграем в другую игру.
— Бог мой!
— Вам понравится. Очень интересная игра. Надеюсь, она внесет
свою лепту в дело перемирия. А представьте, Обри, как будет забавно,
если в понедельник утром все разъедутся, преисполненные самой бла-
гостной доброжелательности друг к другу.
— А, я понял! — воскликнул Мандрэг с видом сильнейшего отвра-
щения. — Это действительно и не Пиранделло, и не водевиль. Вы
хотите сыграть мерзкую роль доброго дядюшки.
Джонатан поднялся и встал у камина, протянув руки к огню. Он был
коротконогим, небольшого роста, но держался прямо. Пристально глядя
на него, Мандрэг размышлял: «Не отблеск ли огня сделал усмешку
Джонатана такой злобной, не толстые ли стекла очков придали его лицу
выражение жуткой непроницаемости?»
— Ну что ж, — пробормотал Джонатан. — Почему бы и нет?
Миротворец, это совсем неплохо. Вы, наверное, хотите пройти к себе,
Обри. Разумеется, ваша, как всегда, синяя комната. Дождь кончился.
Давайте выглянем ненадолго на улицу, прежде чем идти переодеваться
к обеду. Хотите?
— С удовольствием.
Они вышли из библиотеки и прошли через большой холл. Ветер стих,
и когда Джонатан открыл тяжелую входную дверь, в доме запахло
землей, едва прикрытой снегом, и вползла та особая тишина, которая
бывает лишь в сумерки в горах.
Они вышли на широкую террасу перед домом. Внизу сквозь деревья
смутно мерцали огоньки близлежащей деревушки, а еще ниже, милях
в четырех, в долине светились окна нескольких редко разбросанных
домов. На небе, с юга, мерцали звезды, но на севере, над вершиной горы
Ненастной, была сплошная мгла. И когда Джонатан и гость поверну-
лись туда, они почувствовали обжигающее ледяное дыхание.
— Ужасно холодно, сэр, — сказал Мандрэг.
— Что-то надвигается с севера, — ответил Джонатан. — Такое
ощущение, что пойдет снег. Что ж, прекрасно. Вернемся в дом.
18
Глава 2
СЪЕЗД ГОСТЕЙ
1
На следующее утро Мандрэг заметил, что хозяин дома пребывает в
состоянии крайнего возбуждения. Несмотря на некоторую вычурность
манер и типичный скорее для старых дев педантизм, даже злейший враг
не назвал бы Джонатана слабым и изнеженным человеком. Но были все
же в его характере черточки, не совсем обычные для мужчин. Напри-
мер, он любил наводить в доме уют, прекрасно составлял букеты. И
когда из цветочного магазина Большого Чиппинга привезли три ящика
с цветами, Джонатан, нацепив передник домоправительницы, с востор-
гом бросился их разбирать, отправив Мандрэга в теплицу за туберозами
и гардениями. Он заявил, что составит такие же букеты, какие вытканы
в будуаре на парчовых виньетках. Мандрэг же, которому по вкусу были
только засушенные цветы, удалился, прихрамывая, в библиотеку, где и
принялся обдумывать новую пьесу. В ней он собирался изобразить сразу
двенадцать сторон одного человеческого характера и затруднялся лишь
придумать ситуацию, в которой они проявились бы все разом.
Утро было тихое и очень холодное. Ночью прошел небольшой снег.
Небо стало свинцовым, и вся природа застыла в ожидании могущест-
венной недоброй силы, идущей* с севера. Джонатан несколько раз
жизнерадостно повторил, что будет сильнейшая буря. Во всех комнатах
для гостей разожгли камины, и из труб поднимались столбы дыма, по
цвету намного светлее неба, которое они, казалось, подпирали.
Где-то высоко в горах фермер медленно гнал стадо овец. Доносив-
шиеся оттуда звуки были усыпляющими и до жути близкими. Весь день
небо оставалось таким темным, что лишь по изменению теней можно
было догадаться, что время не застыло. Во время ленча пришлось
зажечь свет. Мандрэг признался, что почти физически ощущает, как
дом наполняется предчувствием бури, но какой? Той, которая разыгра-
ется в природе, или той, что случится в его стенах?
— Сегодняшний день внушает мне суеверный ужас.
— Я хочу позвонить Сандре Комплайн и предложить им всем
приехать к чаю, — сказал Джонатан. — Часам к шести пойдет снег.
Что вы скажете о доме, Обри? Как он выглядит?
— Роскошным и ожидающим гостей.
— Чудесно. Вы уже закончили? Пройдемся по комнатам, посмотрим
все еще раз. Господи, я уже давно не ждал гостей с таким нетерпением.
Они обошли комнаты. В парадной гостиной, которой Джонатан
пользовался редко, в каминах, расположенных друг против друга,
пылали кедровые поленья. Кресла и диваны здесь были в чехлах из
блестящей французской материи.
19
— Обычно миссис Паутинг занимается этим с наступлением лета. Но
мне захотелось, чтобы и сегодня все вокруг было ярким. К тому же эти
чехлы хорошо сочетаются с цветами. Полюбуйтесь на мои букеты,
Обри. Не правда ли, они чудесно выглядят на фоне драпировки стен?
Смотрите, просто поэмы в красках.
— Гармония будет вовсе полной, когда здесь появятся семь разгне-
ванных физиономий, — сказал Мандрэг.
— Не пугайте! В мгновение ока все начнут улыбаться, можете на
меня положиться. Но я совсем не огорчусь, даже если их не удастся
примирить. Тогда наш спектакль будет не таким приятным, но еще
более увлекательным.
— А вы не боитесь, что они просто откажутся оставаться под одной
крышей?
— Уж на одну-то ночь они во всяком случае останутся, а завтра
начнется такое ненастье, что у них волей-неволей не будет выбора.
— Ваше присутствие духа меня восхищает. А что, если они станут
дуться каждый в своей комнате?
— Не смогут. Я этого не допущу. А признайтесь, Обри, что вам
все-таки интересно и вы немножко возбуждены?
Мандрэг ухмыльнулся.
— У меня такие неприятные ощущения, как будто я нервничаю перед
первым выходом на сцену, но должен признаться, вы правы, мне это все
безумно интересно.
Джонатан польщенно улыбнулся и взял его под руку.
— Вы должны взглянуть на спальни, будуар и маленькую куритель-
ную. Я позволил себе там немного позабавиться. Все это ребячество, но,
может, развлечет вас. Символика, конечно, примитивная. Но, как
пишут в рекламах цветочных магазинов, «я все высказал в цветах».
— А что именно?
— Что я думаю о каждом из них.
Они прошли через холл в комнату налево от входной двери. Эту
комнату Джонатан называл будуаром. Она была убрана в изысканном
неоклассическом стиле. Стены окрашены в светло-зеленый цвет и
задрапированы французской парчой с изящно вытканными гирляндами
цветов, которые повторялись в букетах, сделанных Джонатаном и
расставленных им на подоконнике, на старинном клавесине и на
письменном столе.
— Вот, — сказал Джонатан, — надеюсь, дамы соберутся здесь
поболтать, может быть, написать письмо или повязать. Должен вам
пояснить, что мисс Клорис записалась в женскую вспомогательную
службу ВМС и, пока ее не призвали, заполняет временное бездействие
бесконечным вязанием носков. Моя родственница Херси тоже неукро-
тимая вязальщица. Уверен, что и бедная Сандра усердно занимается
какой-нибудь самой отвратительной работой.
—‘ А мадам Лисс?
20
— Ну, вообразить мадам Лисс, окруженную мотками шерсти цвета
хаки, способен только сюрреалист. Попробуйте. Я уверен, что вам это
удастся. Пойдем дальше.
Дверь из будуара вела в маленькую курительную, в которой Джона-
тан, следуя духу времени, все-таки решился установить телефон и
радиоприемник, но которая во всем прочем оставалась после смерти его
отца без изменений. Здесь стояли кожаные кресла, висели гравюры на
спортивные сюжеты, коллекция оружия и выцветшие фотографии Джо-
натана и его однокашников по Кембриджу. На снимках они застыли в
смешных позах, характерных для фотографий девяностых годов про-
шлого века. Над камином разместилось полное снаряжение для ловли
форели: удилище, леска и искусственная мушка.
— Видите, здесь я расставил горшки с душистым табаком. Конечно,
это слишком нарочито, но я не удержался. Теперь в библиотеку.
Дверь из курительной вела в библиотеку. У библиотеки был самый
обжитой вид во всем доме, и действительно, большую часть свободного
времени Джонатан проводил именно здесь, среди книг, в выборе кото-
рых ощущался причудливый вкус многих поколений, и было ясно, что
только немалые средства позволяли удовлетворять эти причуды. Сам
Джонатан щедро увеличил коллекцию. Выбор его был весьма странен:
от переводов турецкой и персидской поэзии до работ самых заумных
современных авторов и учебников по криминалистике. Он читал все без
разбора, но неизменным оставалось его преклонение перед елизаветин-
цами.
— Для этой комнаты у меня был такой богатый выбор, что я
растерялся, — сказал он. — Букет, составленный по моде шекспиров-
ских времен, кажется уж очень избитым, но в нем есть преимущество —
его легко узнать. Потом я начал склоняться к затейливому образу Ли
Ханта1 2.
Помните, он писал, что мысли и чувства легко выразить нарциссами
и гвоздиками, игру слов — тюльпанами, а прелестные, идущие от
чистого сердца фразы — маргаритками. Но, к сожалению, теплицы в
середине зимы не отвечают запросам Ханта. Поэтому вы видите здесь
мирт, символ высшей власти, как говаривал наш великий доктор
Джонсон3.
К нему добавлены в основном цветы из довольно мрачного букета
бедной Офелии. Конечно, во всем этом преобладает печальная нота. Но
зато вверху, в комнатах гостей, я снова дал себе волю. Масса подснеж-
ников для Клорис, туберозы и даже несколько орхидей для мадам Лисс,
ну и так далее.
1 Условное название писателей, творивших в конце XVI — начале XVII веков в
царствование королевы Елизаветы I Тюдор и короля Якова I Стюарта. К ним относятся
Дж. Лили, Б. Джонсон, У. Шекспир.
* Хант Ли (1784—1859) — английский поэт, критик, эссеист.
3 Джонсон Самуэль (1709—1784) — английский писатель к лексикограф.
21
— А что для миссис Комплайн?
— Восхитительный букет из бессмертников.
— А это нс слишком жестоко?
— Ну что вы, мой дорогой. Я так совсем нс считаю. — Джонатан
бросил на гостя странный взгляд. — Кстати, я надеюсь, вам понравится
действительно великолепный кактус, который стоит у вас на подокон-
нике. Глядя на него, любой новомодный художник замыслил бы напи-
сать нечто в серых и неуловимо зеленых тонах. А теперь я должен
позвонить Сандре Комплайн, а потом доктору Харту. Я решился
попросить его подвезти мадам Лисс. У Херси своя машина. Извините,
я вас покину.
— Одну минуту! А какие цветы вы поставили у себя в комнате?
— У себя? Ну, конечно же, букет с благородным лавром.
2
В четыре часа приехали миссис Комплайн с сыном Уильямом и его
невестой Клорис Уинн. К этому времени Мандрэг находился в состоя-
нии такого же возбуждения, как и хозяин дома. Он никак не мог
представить себе, что же выйдет из затеи Джонатана: доставит ли она
массу неприятностей, окажется ли забавной или просто скучной. Но
само чувство ожидания было приятно волнующим. Мысленно он нари-
совал портреты каждого из гостей и решил, что самым интересным
типом должен быть Уильям Комплайн. Как художника-декадента Ман-
дрэга интересовала одна его черта, на которую намекнул Джонатан, —
болезненное чувство обожания матери. Отмстив это про*ссбя, Мандрэг
стал размышлять, нс станет ли Уильям темой его новой драматической
поэмы. Что же до миссис Комплайн с обезображенным лицом, то се
поэтический образ мог быть выражен при помощи ужасающей маски,
на фоне которой Уильям произносил бы свои монологи. Может быть, в
заключительной сцене, в персонажах проявится сходство с разными
животными. А впрочем, нс будет ли это слишком банально? Ведь одна
из бед современного модного драматурга и состоит в том, что чем
замысловатее закручен сюжет, тем труднее избежать обвинения в
банальности.
Но в Уильямс Комплайнс с его унылой внешностью, с его обожанием
матери и весьма сомнительной победой над братом Мандрэг надеялся
найти благодатный материал для пьесы. Он уже почти закончил мыс-
ленно первую сцену, где Уильям должен стоять между матерью и
невестой на фоне светло-зеленого, выполненного в кубистской манере
неба, когда открылась дверь гостиной и дворецкий Кейпер объявил о
приеме гостей.
Конечно, они производили куда более заурядное впечатление, чем
рисовалось в воображении Мандрэга. Он представлял себе миссис
22
Комплайн закутанной в темное одеяние, а она была в дорогом костюуе
из твида. Вместо монашеского капюшона он увидел обыкновенную
шляпку, украшенную лентой и искусственной мушкой. Но вот ее лицо,
хотя и нс так фантастически изуродованное, как он думал, вызывало
мучительную жалость. Казалось, будто кто-то злобно растянул его в
нескольких местах. В сс огромных, без блеска глазах оставалось что-то
от прежней красоты. У нее был прямой короткий нос, по левый уголок
рта опустился и левая щека обвисла, причем это выглядело так, будто
она поспешно затолкала туда огромный непрожеванный кусок. Выра-
жение лица от этого становилось нарочито скорбное, как у клоуна.
Джонатан был прав, когда говорил, что вид у нее был какой-то
жестоко-комичный. Мандрэга удивило сс самообладание и холод-
ный сухой голос. Уж это никак не подходило к придуманному им
образу.
Мисс Клорис Уинн была девушка лет двадцати, очень хорошенькая.
Ес светло-золотистые волосы зачесаны назад и уложены такими плот-
ными рогульками, что, казалось, были сделаны из какого-то особого
материала. Широко посаженные глаза изумительной формы, большой
яркий рот, превосходная кожа. Она была довольно высокого роста и
двигалась неторопливо, серьезно глядя перед собой. По пятам за ней
шел Уильям Комплайн. Вот он оказался именно таким, как ожидал
увидеть его Мандрэг — заурядным человеком, в котором, впрочем,
было нечто вызывающее неосознанную тревогу. Он был одет в акку-
ратную военную форму, но в нем совсем не чувствовалась бравая
офицерская выправка. Он был светловолос и казался бы вполне
недурен собою, если бы в его грубоватых чертах проступало больше
индивидуальности. Его будто неумело срисовали с прекрасного ориги-
нала. Во всем облике старшего Комплайна ощущалась какая-то напря-
женность.
Почти сразу Мандрэг заметил, что, прежде чем посмотреть на
невесту, а делал он это очень часто, Уильям бросал взгляд на мать,
которая намеренно не обращала на него внимания. Миссис Комплайн
непринужденно, как со старым приятелем, болтала с Джонатаном, а тот
в свою очередь все время втягивал в разговор остальных. Он был в
ударе. «Ну что ж, — подумал Мандрэг, — неплохое, начало, а еще много
всего в запасе». В это время до него дошло, что мисс Уинн что-то ему
сказала, и он повернулся к ней со смущенным видом.
— Я там ничего не поняла, — говорила мисс Уинн, — но она вызвала
во мне полное смятение, а это всегда довольно забавно.
«Ага, — подумал Мандрэг. — Это о какой-то моей пьесе».
— Не знаю, конечно, так ли вы думали, когда это писали, как и я,
когда это смотрела.
— Обри! — воскликнул Джонатан. — Мисс Уинн ваша поклонница.
— Поклонница чего? — спросила миссис Комплайн своим бесцвет-
ным голосом.
23
— Пьес Обри. Если все будет хорошо, в марте театр «Единорог»
начнет свой сезон новой его пьесой. Вы должны побывать на премьере,
Сандра. Пьеса называется «Неудачная светомаскировка».
— О войне? — спросила миссис Комплайн.
Этот вопрос почему-то приводил Мандрэга в бешенство, но он,
сдерживаясь, вежливо ответил, что пьеса нс о войне, а просто попытка
показать двухмерность слепой приверженности какому-нибудь стерео-
типу. Миссис Комплайн взглянула на него без всякого выражения и
повернулась к Джонатану.
— А что все это значит? — спросил Уильям. Он уставился на
Мандрэга с выражением оскорбленного недоверия. — Что такое двух-
мерное? Это плоское? Да?
Мандрэг слышал, как мисс Уинн нетерпеливо вздохнула, и подумал,
что в Уильяме чувствуется упорство.
— Означает ли это, — спросила она, — что ваши характеры не будут
фотографически точны?
— Совершенно верно.
— Но все-таки, — опять медленно начал Уильям, — что такое
двухмерное? Я не совсем понимаю...
Мандрэг почувствовал приближение приступа ужасной скуки, но тут
ловко вмешался Джонатан, забавно рассказав, как он учился понимать
современные пьесы, и Уильям слушал его, застыв с приоткрытым ртом
и каким-то беспокойным выражением глаз. Пока все смеялись шуткам
Джонатана, он стоял с озадаченным видом. Мандрэг видел, как шеве-
лились его губы, шепча это возмутительное слово — «двухмерный».
— Я думаю, — произнес он вдруг, — вы считаете более важным не
то, что вы говорите, а то, как вы говорите. У ваших пьес есть сюжеты?
— У них есть темы.
— А какая разница?
— Билл, милый, — сказала мисс Уинн. — Не надо надоедать знаме-
нитым писателям.
Уильям повернулся к ней, и улыбка сделала его почти красивым.
— Значит, не надо, — промолвил он. — Но если человек чем-то
увлекается, ему нравится говорить об этом. Я, например, очень люблю
говорить о вещах, которыми занимался. Я имею в виду — до войны.
Мандрэг вдруг понял, что он нс имеет ни малейшего представления,
чем же все-таки занимался Уильям.
— А что у вас была за работа? — спросил он.
— Как, — поразился Уильям, — я занимался живописью.
Тут в разговор решительно вмешалась миссис Комплайн.
— Уильяму принадлежит Пенфелтон, — сказала она, — и после
войны поместье потребует всего его внимания. Конечно, сейчас у нас
есть наш старый управляющий, который превосходно со всем справля-
ется. Мой младший сын Николас — военный. Вы слышали, Джонатан,
что медицинская комиссия не разрешила ему участвовать в боевых
24
операциях? Для него это, конечно, было ударом. Его часть сейчас
расквартирована в Большом Чиппинге, а он так мечтал отправиться во
Францию вместе со своим полком. И это естественно, — добавила она,
взглянув на ортопедический ботинок Мандрэга.
— Вы приехали с фронта в отпуск? — спросил тот Уильяма.
— Да, в отпуск.
— Мой сын Николас... — Миссис Комплайн оживилась, когда заговорила о
Николасе. Она рассказывала о нем долго, и Мандрэгу показалось, что в
настойчивости, с которой она продолжала столь щекотливую тему, был неко-
торый вызов. Он видел, что мисс Уинн слегка покраснела, а Уильям сделался
совсем пунцовым. Джонатан принял этот поток материнских славословий на
себя. Мандрэг спросил мисс Уинн и Уильяма, не думают ли они, что опять
пойдет снег, и все трое подошли к широкому окну взглянуть на темнеющие
холмы и долину. Голые деревья, которые при умирающем свете дня казались
почти бесформенными, тянулись вверх, напоминая замерзшее дыхание земли.
— Это пугает, — сказал Мандрэг, — правда?
— Пугает? — повторил Уильям. — По-моему, это прекрасно. Только
черное, белое и серое. Я не верю в цветное восприятие окружающего. Мне
кажется, вещи надо писать в тех красках, которые увидел, взглянув на них
единственный раз. Пожалуй, я понимаю, что вам кажется пугающим. Это
сочетание черного, серого и белого.
— Чем вы работаете? — спросил Мандрэг, про себя удивляясь,
почему это, когда речь заходит о живописи Уильяма, все чувствуют себя
как-то нс в своей тарелке.
— Масло. Очень крупными мазками, — мрачно произнес Уильям.
— Вы знаете Агату Трой?
— Да, конечно, знаю ее работы.
— Они с мужем гостят сейчас у Коплэндов из Уинтон Сент-Джайлза,
знаете, неподалеку от Малого Чиппинга. Я только что от них. Она
пишет портрет священника.
— Вы видели инспектора Скотленд-Ярда Родерика Аллейна? Ведь
правда, что он ее муж? Наверное, интересно встретить среди гостей
знаменитого инспектора. Какой он?
— Очень приятный человек.
Они собрались было отойти от окна, но какой-то звук снаружи привлек
их внимание. Из окон гостиной был виден последний поворот аллеи.
— Это машина, —: сказал Уильям. — Похоже на... — Он внезапно
замолчал.
— Должен быть еще кто-нибудь? — настороженно спросила мисс
Уинн, затаив дыхание.
Они с Уильямом всматривались в окно. Длинная белая машина с
открытым верхом стремительно катилась по аллее.
— Но ведь, — пробормотал Уильям, — это, это...
— Ага, — сказал, подходя к ним сзади, Джонатан. — Разве вы не
знали? Вйдите, какой приятный сюрприз. С нами будет и Николас.
25
3
Николас Комплайн был поразительно похож на брата и ростом, и
фигурой, и цветом волос, и чертами лица. Но в нем не было того, что
в Уильяме напоминало неумело сделанный рисунок. Уильям был чисто
выбрит, у Николаса же — прекрасные светлые усы. Внешность его
впечатляла: военная форма так шла ему, что это казалось даже слегка
нарочитым. Он напоминал известный портрет короля Карла II, хотя
следы разгульной жизни и не были еще так заметны. Все же от носа к
углам рта уже пролегли небольшие морщины, а под глазами обозначи-
лись небольшие мешки.
Эта встреча для семьи Комплайнов была неожиданностью, и Нико-
ласу, когда он появился в гостиной, потребовалось, без сомнения, все
его самообладание. Он вошел, улыбаясь, не замечая Уильяма и мисс
Уинн, которые все еще стояли в стороне у окна; пожал руку Джонатану,
был представлен хМандрэгу и, несмотря на удивление, мелькнувшее на
лице, очень мило поздоровался с матерью. Хозяин дома, взяв его за
руку, подвел к окну.
Благодаря оживленной болтовне Джонатана, удалось избежать ско-
ванного молчания, но напряженность явно ощущалась. На мгновение
Мандрэгу показалось, что сейчас Николас круто повернется и уйдет, но,
сдерживаясь, он просто как вкопанный остановился рядом с Джоната-
ном, который все еще держал его под руку, и переводил взгляд с
Уильяма на Клорис Уинн. Он был бледен, в отличие от покрасневшего
Уильяма, и на его губах застыла странная встревоженная усмешка.
Спасла положение мисс Уинн. Коснувшись лба рукой, она как бы
по-военному отдала честь Николасу. Мандрэг понял, что этот полушут-
ливый-полусерьезный жест совсем ей не свойственен, и мысленно
поаплодировал за присутствие духа. Николасу пришлось салютовать в
ответ. Посмотрев на Уильяма, он бесцветным голосом произнес:
— Какая милая семейная вечеринка.
Мать поманила его к себе. Он быстро подошел и присел на ручку ее
кресла. Мандрэг заметил в глазах миссис Комплайн такое обожание,
что с удовольствием потер руки.
«Слепая материнская любовь, — подумал он. — Это уж меня не
подведет». Но сразу отметил про себя, что надо постараться избежать
влияния Юджина О'Нила. Уильям и Клорис остались у окна. Джонатан,
бросив на них мимолетный взгляд, принялся безмятежно болтать с
миссис Комплайн и Николасом. Оставшись один в стороне, Мандрэг мог
свободно наблюдать за всеми. Уильям и Клорис смотрели на улицу и
тихо разговаривали. Она показывала ему что-то в парке, но Мандрэг
был уверен, что это только притворство, а на самом деле они обсуждают
приезд Николаса. Потом он обратил внимание на незначительный
эпизод, по-своему любопытный и проливающий на многое свет.
26
Уильям, отвернувшись от окна, хмуро смотрел на мать. А она, весело
разговаривая, вглядывалась в лицо младшего сына, и болезненно-на-
пряженная улыбка поднимала опущенные углы ее губ. Николас, отвечая
ей, громко смеялся, но Мандрэг видел, как через голову матери он с
оскорбительной пристальностью смотрел на мисс Уинн. Девушка тоже
не отводила взгляда от бывшего жениха. Николас опять громко рассме-
ялся, и, как бы очнувшись, Уильям посмотрел сначала на Клорис, потом
на брата. Тот, продолжая игру, намеренно не обращал на него ни
малейшего внимания.
Голос Джонатана прервал эту маленькую пантомиму.
— Давно, — говорил Джонатан, — я не доставлял себе такого
удовольствия, устраивая вечера, и, должен признаться, с огромным
нетерпением жду сегодняшнего.
Мисс Уинн присоединилась к группе у камина, и Уильям последовал
за ней.
— А все гости уже собрались? — спросила она. — Или мы первые?
— Вы первые и такие важные гости, мисс Клорис, что без вас наша
встреча просто немыслима.
— А кто еще будет? — спросил Николас, все еще не спуская глаз с
мисс Уинн.
— Ну, нет, Ник, я не буду вам рассказывать. Или, может быть, все же
сказать? Как вы думаете? — обратился он к миссис Комплайн. — Не
лучше ли, когда люди встречаются, не имея друг о друге заранее сложив-
шегося мнения? Впрочем, одну мою гостью вы знаете так хорошо, что
ничего не изменится, если я и скажу о ее приезде. Это Херси Э.мблингтон.
— А, старушка Херси тоже сюда прибудет, — произнес Николас с
несколько смущенным видом.
— Нс надо быть таким безжалостным, Ник, — мягко сказал Джона-
тан. — Херси моложе меня на десять лет.
— Ну, вы-то, Джонатан, не старитесь.
— Это очень мило с вашей стороны, но, по-моему, людям начинают
говорить такие комплименты, когда их молодость уже безвозвратно
ушла. Но для меня Херси действительно ничуть не старше, чем в те
дни, когда я танцевал с нею. Я полагаю, она до сих пор танцует.
— Буду очень рада встретиться с Херси, — сказала миссис Комп-
лайн.
— Мне кажется, что я с ней незнакома, не так ли? — В первый раз
Клорис прямо обратилась к миссис Комплайн. Ей ответил Николас:
— Это предмет страсти Джонатана. Леди Херси Эмблингтон.
— Она моя троюродная сестра, — примирительно пробормотал Джо-
натан. — И все мы к ней очень привязаны.
— О да. — Николас продолжал обращаться только к Клорис. —
Небесное создание. Я просто обожаю ее.
Клорис начала о чем-то говорить с Уильямом. Глядя на старшего
брата, Мандрэг подумал, что если кто-нибудь из семьи Комплайнов и
27
стремился заключить мир, то это был вовсе не Уильям, и решил, что
Уильям не такой уж рассеянно-дружелюбный, как могло показаться.
Между тем разговор, направляемый Джонатаном с помощью Мандрэга
в роли подручного, шел весьма оживленно. Но во всем, что говорилось,
чувствовалась глубоко затаенная враждебность. Когда неизбежно заго-
ворили о войне, Уильям с обманчивым простодушием рассказал, какие
забавные проклятия он слышал от одного солдата в дозоре в адрес тех,
кто получил теплые местечки в тылу. Миссис Комплайн тут же объяви-
ла Джонатану, как Николас загружен работой и как мало у него
остается времени для сна. Сам Николас поведал, какие усилия он
прилагает, чтобы получить перевод в действующую армию. Он был даже
у одной очень важной особы. Но, видимо, попал в злосчастную минуту.
— Господин был настолько желчен, — рассказывал Николас, бросая
выразительный взгляд на Клорис, — что я решил, что ему кто-то
перебежал дорогу в сердечных делах.
— Тем не менее, — откликнулась Клорис, — у него не было ни
малейшего основания держать себя так с незнакомыми людьми.
Николас отвесил ей еле заметный поклон. Джонатан начал длинный
рассказ о своей работе председателя местного комитета по эвакуации и вел
его с таким остроумием, что, казалось, с каждой фразой настороженность
слушателей ослабевала. Мандрэг, который был также не лишен своеобраз-
ного чувства юмора, рассказал о том, как некий, представьте, хорист,
неожиданно для себя стал участником ультрасовременной пьесы. Подали
чай, во время которого перестали болтать о смешных случаях.
«Господи, — думал Мандрэг, — только бы ему это удалось, и все
сошло гладко». Он поймал взгляд Джонатана и заметил в нем торжест-
вующий блеск.
После чая хозяин предложил немного прогуляться, и Мандрэг, зная,
какое отвращение Джонатан, подобно ему самому, питает ко всякого
рода моционам, хмыкнул про себя. Просто Джонатан не хотел рисковать
и устраивать в гостиной еще одну неприятную встречу. Если повезет,
гости приедут, пока все будут на прогулке, и увидятся уже в более
благоприятной обстановке, когда будут подавать шерри и коктейли.
Все собрались в холле, когда вошел Джонатан в серо-зеленом тирольском
плаще. Выглядел он в нем довольно чудно, но Клорис Уинн, которая,
по-видимому, решила, что ей нравится хозяин дома, сказала несколько
любезностей по поводу его одежды. Мандрэг, который решил, что ему
нравится Клорис, присоединился к ней. В последнюю минуту Джонатан вдруг
вспомнил про какой-то важный телефонный разговор и попросил Мандрэга
заняться гостями. Свой плащ он накинул на плечи Николасу. Плащ свисал
тяжелыми складками и делал его фигуру загадочно-романтичной.
— Великолепно, Ник, — сказал Джонатан, и Мандрэг заметил, что
и миссис Комплайн, и Клорис были того же мнения. Плащ подчеркивал
особую лихость, которая, казалось, была отличительной чертой Нико-
ласа. Все вышли из дома в холодные сумерки угасающего дня.
28
4
— Но ты должна понять, — сказал по-немецки доктор Харт, — что
для меня это просто невыносимо.
— Ты смешон, — ответила ему по-английски мадам Лисс. — И
пожалуйста, Фрэнсис, не говори по-немецки. Пора оставить эту при-
вычку.
— А почему бы мне и не говорить по-немецки? Всем известно, что
по происхождению я австриец, что я получил британское гражданство
только потому, что ненавижу этот мерзкий нацистский режим и что мы,
подчеркиваю, мы, британцы, воюем с ними.
— Ну, все равно, сейчас немецкий язык недолюбливают.
— Ладно, могу и по-английски. И на самом понятном английском языке
я говорю, что, если ты будешь продолжать свой роман с капитаном
Николасом Комплайном, я приму самые решительные меры, чтобы...
— Чтобы что? Кстати, мы едем слишком быстро.
— Чтобы положить этому конец.
— И как же ты это сделаешь? — спросила мадам Лисс, с видом
тайного удовольствия кутаясь в меха.
— На следующей неделе я увезу тебя в Лондон.
— С какой целью? Вот уже Уинтон. Прошу тебя ехать немного
медленней.
— Вернувшись оттуда, — сказал доктор Харт, сбавляя скорость, —
мы объявим о нашей женитьбе. Скажем, что все произошло без шума в
Лондоне.
— Ты что, с ума сошел? Мы уже тысячу раз обсуждали. Ты
прекрасно знаешь, как это повредит твоей практике. Ко мне является
женщина с жуткими морщинами. Я вижу, что ничем не могу ей помочь,
более того, даже не могу притвориться, что могу ей помочь. Я советую
ей сделать пластическую операцию. Она спрашивает, не знаю ли я
какого-нибудь хирурга. Я называю два-три имени, среди которых твое.
Я рассказываю, какие успешные операции ты делал здесь, в Большом
Чиппинге, в то время как другие врачи — или в Лондоне, или за
границей. Она обращается к тебе. Но как я могу сказать клиентке с
таким же независимо-уверенным видом: «Конечно, конечно, обратитесь
к моему мужу. Он прекрасный хирург»? Ну а ты, мой друг, ты, который
во всеуслышание везде заявлял о полной бесполезности массажей, о
том, что косметические салоны обирают бедных глупых женщин, о том,
что все кремы и лосьоны — полная чепуха, как ты себя будешь
чувствовать в роли мужа косметички Элизы Лисс, владелицы салона
красоты «Студия Лисс»? Вот уж тут благородная леди Херси Эмблинг-
тон найдет что сказать, и, будь уверен, не в нашу пользу.
— Хорошо, в таком случае оставь свою работу.
— А вместе с ней половину моего, вернее, нашего дохода. А кроме
всего прочего, мне нравится моя работа. Мне доставляют удовольствие
29
победы, одержанные в стычках с леди Херси. «Студия Лисс» растет и
разветвляется, и я хочу оставаться во главе дела.
Дорога пошла вверх из долины Пен-Куко к плоскогорью Ненастий,
и доктор Харт прибавил скорость.
— Видишь там, за деревьями, крышу большого дома? — неожиданно
спросил он.
— Да, это же Пен-Куко. Там сейчас никто не живет. А что?
— А ты знаешь, почему дом пуст? Я тебе напомню. Два года назад
жившая там старая дева свихнулась и совершила убийство, и после суда
родные так и не вернулись в эти места.
Мадам Лисс взглянула на своего спутника: резко очерченный про-
филь, тяжелый подбородок, светло-серые глаза, характерная бледность
лица, присущая некоторым здоровым людям.
— Ну и что, — пробормотала она, — что из этого?
— Ты, конечно, слышала об этом несчастье. Говорили, что она убила
свою соперницу. Обеим было где-то от сорока пяти до пятидесяти пяти.
Возраст опасный и для мужчин, и для женщин. Мне пятьдесят два.
— Ну и какой вывод я должна сделать? — безмятежно спросила
мадам Лисс.
— Ты должна сделать вывод, — ответил доктор Харт, — что в
определенном возрасте люди могут решиться на крайние меры, если
чувствуют, что могут лишиться, как бы это сказать, предмета своей
привязанности.
— Фрэнсис, дорогой, это грандиозно. Я должна ждать, что ты
нападешь из засады на Николаса Комплайна? А какое ты выберешь
оружие? Кстати, его шпага при нем? Боюсь, она не очень острая, но
ведь можно надеяться, что он все-таки сумеет защитить себя.
— У тебя с ним роман?
— Если я скажу «нет», ты не поверишь, если я скажу «да», ты
впадешь в неистовство.
— Тем не менее, — спокойно сказал доктор Харт, — я хотел бы знать.
— Николас приглашен в Хайфолд. У тебя будет возможность посмот-
реть и решить самому.
Последовало долгое молчание. Дорога сделала крутой поворот и
вышла на плоскогорье. Какое-то время они ехали вдоль покрытых
снегом холмов. Справа был виден застывший от холода лес, окружав-
ший имение Пен-Куко, оцепеневшие дороги, медленно поднимавшиеся
столбы дыма, а еще дальше, где-то в темноте, скрывался город Большой
Чиппинг. Слева припущенные снегом холмы плавно переходили в
долину, называвшуюся, по аналогии с плоскогорьем, долиной Нена-
стий. Тучи, как мрачный покров, закрывали все небо от края до края,
и разбросанные там и сяМ коттеджи, построенные из светлого местного
камня, казались почти черными, в то время как крыши неподвижно
светились отраженным светом. Одинокая пушинка снега села на ветро-
вое стекло и соскользнула вниз.
зо
— Прекрасно, — громко сказал доктор Харт. — Я посмотрю.
Мадам Лисс вытащила руку в перчатке из-под укрывающего ее пледа
и легко коснулась пальцем за ухом Фрэнсиса Харта.
— Я ведь правда люблю тебя.
— Ты знаешь мой характер, — сказал он. — Ты очень ошибаешься,
если думаешь, что сможешь родить меня за нос.
— А может, я вожу за нос Николаса Комплайна?
— Хорошо, — повторил он опять. — Посмотрим.
5
Из окна своего дамского салона, носившего название «Цикламен»,
Херси Эмблингтон наблюдала, как по улице мелкими шажками, наро-
чито виляя задом, двигались две ее клиентки. Вот они постояли минуту
у проклятых окон «Студии Лисс» и, немного поколебавшись, скрылись
за дверью. «Отправились покупать крем Лисс, — подумала Херси. —
Вот почему они отказались от массажа».
Она отправилась к себе в кабинет и, идя через зал, улавливала
привычное гудение сушилок для волос, чувствовала запахи жидкостей
для укладки и химической завивки, слышала громкие и нескромные
разговоры клиенток с мастерами:
— ...и кормить давно бросила. А вот ведь краше в гроб кладут. А уж
как я себя чувствую, никто не спросит.
— ...уж как хорошо-то после массажа, как хорошо. Что ни говори, а
массаж — это первое дело.
— ...я нс помню его имени, вот почему не встречусь с ним еще раз.
«Все простые женщины, — подумала Херси. — Теперь все мои
клиентки — простые женщины. Черт подери эту Лисс! Пиратка про-
клятая».
Она посмотрела на часы. Уже четыре. Сейчас она обойдет кабинки
и уедет, оставив здесь помощницу. «Если бы не мой снобизм, я могла
бы спокойно процветать на излишках этой Пиратки».
Она взглянула в зеркало, стоящее на столе, и машинально поправила
локоны.
— Все седею и седею, — пробормотала она. — Но скорее я застре-
люсь, чем начну краситься.
Она хмуро и беспристрастно посмотрела- на свое лицо. «Не очень-то
ты, старушка, цветущая. Побольше жирного питательного крема, Хер-
си, для твоих увядающих прелестей. Ну, ладно».
Она обошла кабинки, обменялась с косметичками несколькими про-
фессиональными фразами, которые должны были убедить клиенток в
небывалом улучшении их внешности. В разговорах с самими клиентка-
ми она сочувствовала, утешала, ободряла. Она отказалась от обеда с
дамой, пришедшей на массаж, и выслушала жалобу другой, делающей
' 31
химическую завивку. Когда она вернулась к себе, ее помощница разго-
варивала с кем-то по телефону:
— Ав какой день мадам хочет прийти? Ах, нс надо. Ладно.
— Кто это? — устало спросила Херси.
— Горничная миссис Энсли сказала, что та не придет делать массаж
в обычное время. А девочки видели, как она выходила из «Студии
Лисс».
— Чтоб у нее борода выросла, — пробормотала Херси и улыбну-
лась. — А ну ее к черту! Как у нас с записью на прием?
— Все в порядке. Занято на три дня вперед. Но просто публика не
такая шикарная, как раньше.
— Не все ли равно? Я ухожу, Джейн. Если завтра понадоблюсь, я
буду у своего родственника Джонатана Ройяла, из Хайфолда, знаете?
— Да, леди Херси. Похоже, что эта Лисс тоже куда-то отправилась
на уик-энд. Я видела, как она с час тому назад вышла из салона и села
в машину доктора Харта. Интересно, правда, что о них болтают? И
чемодан у нее был большущий.
— Пусть хоть мебельный фургон берет с собой, — сказала Херси. —
Меня просто тошнит от одного имени этой негодяйки. Может грешить
со всем Дорсетом, только бы не включала в свой маршрут Хайфолд.
Помощница улыбнулась.
— Ну уж это вряд ли возможно, леди Херси, правда?
— Слава Богу, да. До свиданья, Джейн.
Глава 3
СТОЛКНОВЕНИЕ
1
— Конечно, погода не самая подходящая, чтобы осматривать плава-
тельный бассейн, — сказал Мандрэг, — но все же я хотел бы его
показать.
Он отправил гостей в обход по лесной дорожке, покрытой толстым
слоем промокших листьев, мимо образцовой фермы Джонатана и потом
по круто поднимающейся вверх аллее, выходящей к северной стороне
дома. А сам двинулся, прихрамывая, напрямик, чтобы встретить их там.
Все остановились на широкой террасе. Под ними, у подножия каменной
лестницы, был большой цементный бассейн, обсаженный лавровыми
деревьями и окруженный с двух сторон ровными лужайками. На про-
тивоположном конце стоял прелестный павильон в стиле восемнадцато-
го века, весь засыпанный снегом, как на рождественской открытке. Дно
бассейна было ярко-голубым, но сейчас, покрытая рябью и испещренная
мертвыми пятнами опавших листьев, вода казалась неприятного серо-
32
стального цвета. Мандрэг рассказывал, что когда-то павильон был
птичником, но Джонатан отстроил его в стиле ампир и летом намерен
устраивать у своего нового бассейна приемы, которые будут отличаться
этаким чинным и манерным весельем.
— Положим, сейчас все это отличается только неприветливостью, —
заметила Клорис, — но я представляю, как будет...-
— А что, Клорис, не искупаться ли нам здесь до завтрака для
бодрости духа? — сказал Николас. — Ну, соглашайтесь же.
— Нет, спасибо, — ответила Клорис.
— Ты попал бы в неловкое положение, — произнес Уильям, — если
бы Клорис согласилась. — Это были первые слова, сказанные им брату.
— Ничего подобного. — Николас отвесил Клорис еле заметный
насмешливый поклон.
— Ставлю десять фунтов, — проговорил Уильям, ни к кому не
обращаясь, — что никакие силы не заставят тебя войти в такую воду
ни до, ни после завтрака.
— Хочешь пари? — воскликнул Николас. — Я готов. Но ты все
равно проиграешь!
Миссис Комплайн стала тут же возражать, напомнила Николасу о
его больном сердце. Уильям насмешливо хмыкнул, и Николас, при-
стально глядя на Клорис, повторил, что принимает пари. Этот нелепый.
разговор грозил перейти в неприятный обмен колкостями. Внезапно
Мандрэг почувствовал на щеке ледяное прикосновение и, стараясь
переменить тему, показал на редкие снежные хлопья, кружащиеся в
воздухе.
— Я думаю, — сказала Клорис, — что мы уже нагулялись. Пойдемте
к дому.
— А что же пари? — спросил Николас брата.
— Остается в силе, — ответил Уильям. — Даже если тебе придется
разбивать здесь завтра лсд.
Они направились к дому под сопровождение энергичных и несконча-
емых протестов миссис Комплайн; С каждым новым поворотом событий
Уильям все больше интересовал Мандрэга. Это был не человек, а просто
кладезь всяких неожиданностей. То он внезапно предлагает это глупое
пари, то вдруг тащится сзади с испуганным видом побитой собаки,
что-то говоря матери. Та, плотно сжав рот, искривленный как у
трагической маски, ничего ему не отвечала. Уильям, посмотрев на нее
со странной смесью злобы и робости, зашагал за Клорис, шедшей рядом
с Мандрэгом. К ним присоединился Николас. Мандрэг почувствовал,
что Клорис сразу вся напряглась. Когда Уильям взял ее за руку, она
вздрогнула и слегка отодвинулась. Всю дорогу им пришлось выслуши-
вать раздражающую болтовню Николаса.
Когда поднялись на террасу перед домом, стало ясно, что прибыли
еще гости. Машину Николаса отогнали в сторону, на ее месте стоял
2 НаАо Марш «Смерть к танцующий лакей»
33
элегантный трехместный автомобиль, из которого слуги выносили до-
рогие чемоданы.
— Это машина не Херси Эмблингтон, — сказала миссис Комплайн.
— Нет, — ответил Николас и громко добавил: — Послушайте, что
это затеял Джонатан?
— Что ты имеешь в виду, дорогой? — быстро спросила его мать.
— Ничего, — ответил Николас. — Просто мне кажется, я узнаю эту
машину.
Николас потоптался, пропуская остальных в дом и поджидая Манд-
рэга. Он так и не снял плащ, который Джонатан набросил на его
военную форму, и Мандрэгу пришло в голову, что эту вольность он
позволил себе лишь потому, что понимал, какой у него в нем эффект-
ный вид. Они были одни. Николас придержал Мандрэга за руку.
— Скажите все-таки, Джонатан на самом деле ничего не затевает?
— Я не совсем вас понял, — сказал Мандрэг, размышляя, как ему
отвечать, чтобы угодить Джонатану.
— Мне кажется, что это довольно странно подобранная компания.
— Вы так думаете? Видите ли, я совершенно никого не знаю.
— А когда вы сюда приехали?
— Вчера вечером.
— И что же, Джонатан ничего не рассказал? Я имею в виду — о
других приглашенных.
— Он просто предвкушал приезд гостей, — осторожно ответил
Мандрэг, — и так хотел, чтобы все сложилось удачно.
— Правда? Ну и ну! — воскликнул Николас и, круто повернувшись,
вошел в дом.
Миссис Комплайн и Клорис поднялись к себе, а трос мужчин
оставили пальто в гардеробной, где висел второй, точно такой же, как
у Джонатана, плаш. Выйдя в холл, они услышали доносившиеся из
библиотеки голоса и замерли, точно сговорившись. Разговаривали трое:
Джонатан, мужчина с иностранным акцентом и женщина, обладающая
глубоким контральто.
— Так я и думал, — сказал Николас, как-то неприятно рассмеяв-
шись.
— А что случилось? — спросил Уильям Мандрэга.
— Насколько я знаю, ничего.
— Ну, — проговорил Николас. — Что же мы ждем? Пойдемте! — И
первым вошел в библиотеку.
Джонатан и вновь приехавшие расположились у пылающего камина.
Мужчина стоял спиной к двери, а женщина смотрела на вошедших с
выражением спокойного ожидания. Лицо ее было ярко освещено на-
стольной лампой, и Мандрэга сразу поразило, почему же Джонатан не
рассказал ему, какое сильное впечатление производила ее внешность.
В кругах, где вращался Мандрэг, женщины были либо умны и льстивы,
либо некрасивы и сумасбродны. «Вычурность, — обычно говорил он, —
34
это первооснова всех женщин, в которых влюбляются. Все их уловки
дошли до такой степени утонченности, что зачастую они довольно
успешно подражают природе».
Вот такая изысканность и была в мадам Лисс. Ее разделенные на
прямой пробор и собранные на затылке в узел волосы были настолько
гладко причесаны, что, казалось, у нее на голове покоилась черная
шелковая шапочка, отливающая синеватым блеском. У нее было оваль-
ное лицо с удивительно бледной кожей, ресницы не нуждались ни в
какой краске, и лишь темно-алые, умело очерченные губы говорили о
ее профессии. Очень простого покроя платье облегало ее фигуру
плотно, как перчатка. Она была не так молода, как Клорис Уинн, и,
возможно, не так миловидна, но в ней чувствовалась высшая степень
холености. И в своем роде она была замечательно красива.
— Мадам Лисс, — говорил тем временем Джонатан, — вы знакомы
с Николасом Комплайном, не так ли? Теперь разрешите представить
вам его брата и мистера Мандрэга. Харт, вы знаете... — Слова пред-
ставлений сами собой замерли на устах Джонатана.
Харт сухо поклонился. Это был бледный темноволосый мужчина с
небольшим животиком и крепкими руками. Он был одет в типичнейший
английский костюм из твида, что выдавало в нем европейца, получив-
шего гражданство и решившего обосноваться на Британских островах.
По тому, как он держался, Мандрэг понял, что он либо не был знаком
с Николасом и к знакомству с ним не стремился, либо, встретившись,
как-то зарекся продолжать общение.
Николас же выслушал представления, глядя в пространство над
головой доктора Харта, и пробормотал: «Добрый вечер», — таким
тоном, будто посылал кому-то проклятия. Манеры мадам Лисс отлича-
лись той смесью сдержанности и обольстительности, которая заставляет
мужчин трепетать от чувства опасности и упоения. Поздоровавшись с
Николасом, она уже несколько чопорнее протянула руку Уильяму и
Мандрэгу. Обри, вспомнив, что Николасу было известно о ее приезде,
заметил, что он встал рядом с ней.
«Сейчас он покажет себя во всей красе, — подумал Мандрэг. —
Привык держаться с женщинами развязно и нагло».
Он оказался прав. Подчеркнуто дерзко Николас завладел вниманием
мадам Лисс. Он стоял за ее стулом в позе, напоминающей модную
картинку времен королевы Виктории, слегка согнув ногу, время от
времени трогая спинку стула и проводя рукой по белокурым усам.
Каждый раз, когда доктор Харт смотрел в их сторону, а делал он это
непрестанно, Николас громко и деланно смеялся, стараясь показать
доктору, как-им, Николасу и мадам Лисс, весело друг с другом. Мадам
же была из тех женщин, для которых вполне естественно находиться в
центре внимания мужчин. Умело завладела она общим разговором и,
несмотря на выходки Николаса, умудрилась придать беседе живость и
искренность. Джонатан и Мандрэг усердно помогали ей в этом. Даже
35
Уильям, пристально наблюдавший за братом, поддался ее чарам. В
своей характерной странноватой манере он неожиданно спросил, писа-
ли ли когда-нибудь се портрет. Узнав, что никто этого не делал, он
начал бормотать что-то себе под нос, вызвав явное раздражение Нико-
ласа.
Но тут мадам Лисс заговорила о драматургии с Мандрэгом. Джонатан
присоединился к ним, и положение опять было спасено. Именно во
время этого разговора, когда мадам была в центре внимания, появились
миссис Комплайн и Клорис.
Мандрэг подумал, что, вероятно, миссис Комплайн не знала об
отношениях между мадам Лисс и Николасом, потому что она приветст-
вовала ее совершенно спокойно. Но если это так, чем же объяснила
Клорис свой разрыв с женихом? «Неужели возможно такое? Все сплет-
ничают о романе Николаса с этой женщиной, а матери ничего не
известно? Или, — размышлял Мандрэг, — для нее он словно молодой
полубог: выбирает любую, и перед ним не смеет никто устоять. Тогда
мадам здесь при нем вроде жрицы, поэтому и нужды нет испытывать к
ней неприязнь».
В чем можно было не сомневаться, так это в реакции Клорис.
Мандрэг видел, как она напряглась и застыла, когда Джонатан произнес
имя мадам Лисс. Молчание длилось целую секунду, а потом, как будто
по сигналу, обе женщины весьма любезно поздоровались. «Ага, значит,
они решили вести себя так», — подумал Мандрэг, гадая, испытывает ли
Джонатан такое же чувство облегчения, как и он.
Но вот знакомство миссис Комплайн с доктором Хартом не прошло
так гладко. Произнося обычные приветствия, миссис Комплайн рассе-
янно посмотрела на доктора Харта. Потом, вглядываясь в его лицо, так
побледнела, что Мандрэг подумал, не случится ли с ней обморок. Но,
овладев собой, она повернулась, отошла и села в кресло, стоявшее
подальше от света. Появился Кейпер с подносом коктейлей.
2
Хотя коктейли и не совершили чуда, но все же заметно улучшили
обстановку. Более дружелюбно стал держать себя и Харт. Стараясь
избегать Николаса, он присоединился к Клорис Уинн и Уильяму.
Джонатан беседовал с миссис Комплайн, а Мандрэг и Николас — с
мадам Лисс. Николас продолжал нарочито манерничать, но теперь это
делалось, чтобы задеть Клорис. Когда мадам Лисс что-то говорила,
серьезное или веселое, он наклонялся к ней, проявлял признаки внима-
ния, явно рассчитывая вызвать в Клорис муки ревности. Но если она и
страдала, то по задумчивым взглядам, которые она время от времени
бросала на Николаса, заметно этого не было. Мандрэгу даже показа-
лось, что она поняла игру и наблюдала за ней с удовольствием. Она
36
беседовала с доктором Хартом, который сделался любезным и разговор-
чивым. Клорис спросила, не слышал ли он по радио последние известия,
и дала этим ему повод рассказать о своем отношении к радио.
— Я не выношу его. Оно действует мне на нервы. Оно вызывает во
мне самые отвратительные, невыносимые ощущения, от него просто
мурашки по коже бегают. Я читаю газеты, и мне этого вполне доста-
точно. Я в курсе всех событий. Поверите ли, я уже дважды поменял
квартиру, потому что было совершенно нестерпимо слышать радиопри-
емники соседей. Правда странно? Здесь, очевидно, сказываются какие-
то особенности психики.
— Джонатан разделяет вашу нелюбовь к радио, — сказал Манд-
рэг. — Его уговорили поставить приемник в соседней комнате, в
курительной, но не думаю, чтоб он его когда-нибудь включал.
— Мое уважение к хозяину дома растет с каждой минутой, — сказал
доктор Харт. Теперь он держался свободно, стал многословно рассказы-
вать о своей любви к природе, описывал отдых в Тироле, в Австрии. —
Когда еще была Австрия, — с горечью добавил он. — Вы когда-нибудь
бывали в Капруне, мисс Уинн? Как там было тогда чудесно! Оттуда
можно было доехать на машине до предгорий Гросс Глокнера, подняться
высоко в горы, оставив внизу в ущельях восхитительные маленькие
трактиры, а в воскресенье съездить в городок Целльум Зи. Музыка на
главной площади! А какие кафе! В магазинах можно было купить
лучшую в мире обувь.
— И лучшие плащи? — спросила, улыбаясь, Клорис.
— Что? А, вы видели плащ, который я подарил нашему хозяину?
— Николас надевал его, когда мы выходили погулять перед вашим
приездом, — ответила Клорис.
Веки доктора Харта, слегка напоминавшие веки ящерицы, полуприк-
рыли его чуть выпуклые глаза.
— Так, так, — произнес он.
— Надеюсь, во время прогулки вы взглянули на мой бассейн? —
спросил Джонатан.
— Николас там завтра искупается, — буркнул Уильям, — или ему
придется раскошелиться на десять фунтов.
— Не говори чепухи, Уильям, — рассердилась его мать. — Я не хочу
этого слышать. Джонатан, прошу вас, скажите этим сумасбродным
мальчишкам, чтобы они прекратили глупости.
Ее голос из полутемного уголка комнаты прозвучал неожиданно
громко. Доктор Харт повернулся и стал вглядываться в сумрак. И когда
Клорис обратилась к нему с вопросом, он, казалось, не слышал ее.
Затем, взяв себя в руки, он, видимо, оправился от замешательства,
вызванного голосом миссис Комплайн. Но Мандрэг заметил, что слиш-
ком уж поспешно доктор допил свой коктейль, а когда брал еще один,
то его рука дрожала. «Странно, — подумал Мандрэг, — оба кажутся
такими встревоженными, хотя прежде они никогда не встречались.
37
Никогда? Если только... не может этого быть. Это было бы уж слишком.
Мои фантазии могут завести меня далеко».
На пороге появился Кейпер.
— Леди Херси Эмблингтон, — объявил он.
Впечатление, которое произвела на Мандрэга Херси Эмблингтон,
было двойственным. Как Стэнли Глупинг из Дулвича, от отнесся бы к
ней с благоговением. Как Обри Мандрэг из театра «Единорог», он
сказал себе, что она человек здоровый до безнадежности. На лице
Херси, несмотря на изысканную косметику, пробивался румянец, как
это бывает у людей, много времени проводящих на свежем воздухе.
Из-под прямых темных бровей, которые она не выщипывала, как
требовала мода того времени, смотрели голубые глаза. На ней был
костюм из дорогого твида. «По ее виду, — заключил Мандрэг, — можно
заподозрить, что она надоест любому обществу разговорами о собаках.
Крепкая женщина», — отметил он и больше не удивлялся, почему
мадам Лисс переманила у Херси самых шикарных клиенток.
Джонатан поспешил навстречу кузине. Они поцеловались. Мандрэг
был уверен, что Джонатан несколько затянул свое приветствие, чтобы
успеть шепотом о чем-то предупредить леди Херси. Он видел, как
напряглись ее плечи под твидовым костюмом. Она немного отстрани-
лась и посмотрела Джонатану в лицо. Мандрэг, стоявший поблизости,
ясно слышал, как она сказала:
— Джо, что ты затеял? — и уловил брошенное в ответ:
— Погоди, посмотрим. — Джонатан взял се под локоть и подвел к
группе у камина. — Ты знакома с мадам Лисс, Херси, не так ли?
— Да, — ответила Херси, немного помедлив. — Здравствуйте.
— Ас доктором Хартом?
— Здравствуйте. Сандра, как я рада вас видеть, — воскликнула
Херси, поворачиваясь спиной к доктору Харту и мадам Лисс и целуясь
с миссис Комплайн. Мандрэг теперь не видел ее лица, но заметил, что
ее уши и шея покраснели.
— Почему вы нс целуетесь со мной, Херси? — спросил Николас.
— Не собираюсь этого делать. Сколько времени ваша часть распо-
ложена в Чиппинге, а ты даже не заглянул ко мне. Уильям, дорогой, а
я и не знала, что ты опять дома. Ты прекрасно выглядишь.
— У меня все в порядке, спасибо, Херси, — мрачно сказал Уиль-
ям. — А вы не знакомы с Клорис?
— Еще нет, но очень рада познакомиться и поздравить вас обоих, —
сказала Херси, пожимая Клорис руку.
— А это мистер Обри Мандрэг, — сказал Джонатан, протягивая
Херси бокал с коктейлем.
— Здравствуйте. Джонатан говорил, что вы будете. А у меня для вас
есть тема.
«Начинается, — подумал Мандрэг. — Сейчас она станет упражнять-
ся в остроумии по поводу моих пьес».
38
— ...о парикмахере. Он делал парики и задушил своего соперника
шиньоном из длинных крашеных волос. Представьте, на голове он
должен носить шлем из металлических бигуди и вовсе никакой одежды.
Наверное, лучше, если это будет балет.
Мандрэг вежливо улыбнулся.
— Соблазнительная тема.
— Я рада, что она вам нравится. Я еще не все продумала. Но вот
несколько деталей: у его матери, вне всякого сомнения, были длинные
косы. Еще ребенком герой видел, как отец таскал ее за волосы по всей
комнате, отчего у малыша начинались судороги — ведь он ненавидел
отца и обожал мать. И вот он вырос, сделался парикмахером, и его
комплексы стали проявляться в обращении с клиентами. И должна
признаться, — добавила леди Херси, — что очень хотела бы последо-
вать его примеру.
— Вы так не любите своих клиентов, леди Херси? — спросила мадам
Лисс. — А вот у меня к ним нет никаких недобрых чувств. Со .многими
я даже подружилась.
— Вы, очевидно, очень быстро заводите друзей, — сладким голосом
воскликнула Херси.
— Конечно, — продолжала мадам Лисс, — это зависит от того, к
какому классу общества принадлежат клиентки.
— И еще, возможно, от того, к какому классу принадлежите вы сами,
не правда ли? — И затем, как бы устыдившись своих слов, повернулась
к миссис Комплайн.
— Я думаю, — произнес Уильям, стоявший рядом с Мандрэгом, —
что Херси просто шутила, правда?
— Да, да, конечно, — ответил Мандрэг, вздрогнув.
— Но это была неплохая мысль, как вы думаете? Ведь на такие темы
действительно пишут. Года четыре назад я видел в Лондоне одну очень
длинную пьесу, где сестра и брат выясняли что-то там такое о своей матери,
ну, и так далее. Некоторым пьеса показалась немного туманной, но я так не
считаю. Думаю, что в ней много жизненной правды. Я не понимаю, почему
чувства людей надо показывать, как на картинках. Важно не то, что они
делают в жизни, а какие поступки они совершают в мыслях.
— Это и моя точка зрения, — сказал Мандрэг, которому все больше
и больше хотелось посмотреть на картины Уильяма. Уильям как-то
бесцветно улыбнулся, потер руки.
— Вот видите, — сказал он. Потом, осмотрев группу гостей и
понизив голос, неожиданно заметил: — Джонатан замыслил сыграть с
нами какую-то шутку. — Мандрэг ничего не ответил. Тогда Уильям
добавил: — Может, вы ее придумали вместе?
— Нет, нет. Идея этой вечеринки полностью принадлежит Джонатану.
— Бьюсь об заклад, что это так. Джонатан в жизни решил устроить
то, что он проделывал в мыслях. Если бы вы стали писать о нем пьесу,
каким бы вы его показали?
39
— Я, право, не знаю, — поспешно ответил Мандрэг.
— Не знаете? Если бы я стал рисовать его портрет, я бы сделал его
яйцеобразным, с веселой улыбкой и скорпионом вокруг головы. А
вместо глаз у него были бы окна, вы знаете, такие, с матовыми
стеклами, через которые ничего не видно.
Среди знакомых Мандрэга такие разговоры были более или менее
обычны.
— Оказывается, вы сюрреалист? — предположил он.
— А вы разве никогда не замечали, что у Джонатана совершенно
непроницаемые глаза. Просто непроглядные, — добавил Уильям, и от
этого слова из «Алисы в Зазеркалье» Мандрэгу сразу стало понятно, что
он хочет выразить.
— Это из-за его очков с толстыми стеклами, — сказал Мандрэг.
— Вы думаете, поэтому? — произнес Уильям и продолжал: — А он
рассказывал о нас? О Николасе, Клорис, обо мне? Ну, и, конечно, о
мадам Лисс? — К огромному облегчению Мандрэга Уильям не дал ему
времени ответить. — Я думаю, что все же рассказал. Он любитель
посплетничать о других, и, конечно, ему нужна публика. Я рад позна-^
комиться с мадам Лисс, и должен сказать, меня ничуть не удивляет эта
их история с Николасом. Мне бы хотелось написать се портрет. Подо-
ждите минутку. Я только принесу еще коктейль. Третий, — добавил
Уильям с таким видом, будто вел счет.
Мандрэг выпил один бокал, и ему показалось, что в коктейлях
Джонатана шампанское слишком щедро смешано с коньяком. И в
глубину его души закралось сомнение, нс этим ли объясняется столь
удивительное откровение Уильяма. Разговор в гостиной между тем стал
громким и оживленным, очевидно, напитки дали себя знать. Вернулся
Уильям, с величайшей осторожностью неся свой бокал.
— Вы, конечно, помните, что ни Клорис, ни я не видели Николаса
со времени нашей помолвки. Я отправился на фронт на следующий же
день, а Николас с тех пор воюет в Большом Чиппингс. Но если
Джонатан рассчитывает, что его вечеринка может что-нибудь изме-
нить... — Он замолчал и отпил из бокала. — На чем это я остановил-
ся? — спросил он.
— Может что-нибудь изменить, — подсказал ему Мандрэг.
— Да, совершенно верно. Если только Джонатан или, коли на то
пошло, Николас, думают, что я сорвусь, то они очень ошибаются.
— Уверен, что если у Джонатана и были какие-то скрытые мотивы, —
осторожно начал Мандрэг, — то они вполне невинны. Примирение...
— Нет, нет, — перебил его Уильям, — ведь это было бы совсем
неинтересно. — Он искоса взглянул на Мандрэга. — Кроме того, Джо-
натан, знаете ли, меня недолюбливает.
Это было настолько созвучно высказанному накануне мнению самого
Мандрэга, что тот, изумленно взглянув на Уильяма, смог лишь беспо-
мощно произнести:
40
— Что вы?
— Да. Он хотел, чтобы я женился на его племяннице. Это была
бедная родственница, которую он очень любил. Состоялось даже что-то
вроде помолвки, но я понял, что у меня к ней не было никаких
серьезных чувств, поэтому я вроде как удрал. А он ничего не забыва-
ет. — Уильям нерешительно улыбнулся. — Она умерла, — добавил
он. — По-моему, у нее началось что-то странное с головой. Конечно,
это очень печально. — Мандрэг не нашел, что на это сказать, и Уильям
вернулся к своей прежней мысли: — Мне нет никакого дела до Нико-
ласа, пусть охладит свой пыл в бассейне. Ведь кое-что я у него уже
выиграл. Так?
«А он под мухой», — подумал Мандрэг и по-глупому подбодрил его:
— Надеюсь, что так.
Уильям допил свой коктейль.
— Я тоже надеюсь, — задумчиво произнес он, глядя в другой конец
комнаты, где Николас, стоя за стулом мадам Лисс, дерзко смотрел на
Клорис Уинн. — Но он всегда будет пытаться играть с огнем.
3
Мадам Лисс прикрепила три орхидеи Джонатана у выреза своего
темно-красного платья и внимательно посмотрела на себя в зеркало.
Блестящие, броские пятна черного, матово-белого и багряного напоми-
нали картины эпохи Возрождения. И за этим почти живописным
великолепием в глубине зеркала была видна дверь, которая тихонько
открылась.
— В чем дело, Фрэнсис? — спросила мадам Лисс, не поворачивая
головы и не отрываясь от пристального созерцания своего отражения.
Доктор Харт прикрыл за собой дверь, и на мгновение его фигура
мелькнула в зеркале.
— Весьма неразумно приходить сюда, — тихо проговорила она. —
Комната этой женщины рядом с твоей, а миссис Комплайн в следую-
щей. Почему ты не переоделся? Опоздаешь к обеду.
— Мне надо поговорить с тобой. Я нс могу здесь оставаться, Элиза.
Надо найти какой-нибудь предлог, чтобы немедленно уехать.
Она повернулась и в упор посмотрела на него.
— В чем дело, Фрэнсис? У тебя нет ни малейших причин беспоко-
иться из-за Николаса Комплайна. Уверяю тебя...
— Дело нс только в этом. Хотя и...
— Ну а что еще?
— Его мать!
— Его мать? — повторила она озадаченно. — Эта бедняга? Ты
когда-нибудь видел такое лицо? Это же просто несчастье. Что ты
41
думаешь? Мне пришла мысль, уж не пригласил ли мистер Ройял ее
специально, чтобы ты чем-нибудь ей помог.
— Помог! — повторил доктор Харт. — Помог. Боже мой!
— А разве ничего нельзя сделать?
— То, что ты увидела, — произнес доктор Харт, — я и сделал.
— Ты? Фрэнсис, но разве она была...
— Это было в самом начале моей практики, в Вене. Лечение по
методу Шмидта-Липмана. Твердый парафин. Мы уже давно от него
отказались, но тогда он широко использовался. И в этом случае — сама
видишь...
— Но имя! Ты наверняка запомнил бы ее имя.
— Она не дала своего настоящего имени. Обычное дело. Назвалась
миссис Николас, полагаю, в честь своего проклятого сына. Потом,
конечно, был большой скандал. Я пытался что-то исправить, но в те
времена у меня не было опыта, и пластическая хирургия была в
зачаточном состоянии. Я ничего не смог сделать. С тех пор как я
поселился в Англии, меня все время преследовал страх, я боялся, что
когда-нибудь встречусь с миссис Николас. — Доктор Харт натянуто
рассмеялся. — Думаю, мои первые подозрения об этом молодом чело-
веке возникли из-за его имени.
— Ясно, что она не узнала тебя.
— Откуда ты знаешь?
— Она вела себя совершенно спокойно. Когда это случилось?
— Лет двадцать пять назад.
— И тогда ты был молодым доктором Францем Хартцем из Вены. У
тебя не было усов и бороды. Верно? И в те времена ты был худой. Ну,
конечно, она не могла тебя узнать.
— Франц Хартц и Фрэнсис Харт. Не вижу большой разницы. Всем
известно, что я по происхождению австриец, что я хирург, делаю
пластические операции. Нет, я просто не смогу этого вынести. Немед-
ленно поговорю с Ройялом. Скажу, что срочно нужно вернуться к
больному...
— И именно этим вызовешь ее подозрения. Ты останешься и будешь
так любезен с миссис Комплайн, что если она даже что-то почувство-
вала, то скажет себе: «Я ошиблась. Тот человек не мог бы глядеть мне
в глаза...» — Мадам Лисс притянула к себе его голову. — Возьми себя
в руки, Фрэнсис, и может быть, завтра, после того как ты великолепно
сыграешь свою роль, мы поменяемся местами.
— Что ты имеешь в виду?
Мадам Лисс тихонько засмеялась.
— Может, тогда я начну ревновать тебя к миссис Комплайн, —
проговорила она, — Не надо, Фрэнсис, ты помнешь мне прическу.
Ступай, переоденься и ни о чем не тревожься.
Доктор Харт шагнул было к двери, но остановился.
— Элиза, — произнес он, — а если это все специально подстроено?
42
— Что именно?
— Предположим, Джонатан Ройял все знал и намеренно устроил эту
встречу.
— Ну что ты еще придумаешь? С какой стати ему это делать?
— Есть в нем какая-то зловредность.
— Чепуха, — сказала она. — Иди и переоденься.
4
— Херси, мне надо поговорить с вами...
Голос Херси донесся из пышных складок платья, которое она натя-
гивала на себя:
— Сандра, милая, входите. Я просто жажду поболтать. Я сейчас.
Садитесь.
Последние усилия, и на свет появилась ее голова в плотной сетке для
волос. Херси постояла, внимательно вглядываясь в приятельницу: лицо,
на которое было больно смотреть — так напоминало оно искаженное
отражение в кривом зеркале, — было сейчас пергаментного цвета, губы
мучительно пытались улыбнуться, а глаза были полны слез.
— Сандра, милая, что случилось? — воскликнула Херси.
—. Я не могу здесь оставаться. Помоги мне. Я должна отсюда уехать.
— Но почему, Сандра? — Херси опустилась перед ней на колени. —
Неужели из-за сплетен о Нике и этой Пиратке, черт бы ее подрал?
— Какие сплетни? Я не понимаю, о чем вы. Что такое с Николасом?
— Не важно. Ничего страшного. Скажите лучше, что стряслось? —
Херси взяла руки миссис Комплайн и, почувствовав, как судорожно они
сжаты, подумала, что страдание, которое не способно передать ее лицо,
ясно ощущается в подрагивающих руках. — Что же стряслось? —
повторила она.
— Этот человек, Херси, новый знакомый Джонатана. Я не могу его
видеть.
— Обри Мандрэг?
— Нет, нет. Другой.
— Доктор Харт?
— Я не могу его видеть.
— Но почему?
— Не смотрите на меня. Я знаю, Херси, это глупо, но я не смогу
говорить, если вы будете смотреть на меня. Продолжайте одеваться, я
вам все расскажу.
Херси подошла к туалетному столику, а миссис Комплайн начала
говорить. Самообладание вернулось к ней, и тихим бесцветным голосом,
без всякого выражения, она рассказывала о своем несчастье, об изменах
мужа, об отчаянии, о поездке в Вену и о возвращении домой. Слушая
43
ее, Херси подкрасила лицо, сняла сетку, причесалась. Закончив, она
повернулась к миссис Комплайн, но не подошла к ней.
— Вы уверены в этом? — спросила она.
— Голос. Еще в первый раз, когда я услышала его в лечебнице в
Большом Чиппинге, я подумала об этом. Я даже сказала Дийкон, моей
горничной. Она была тогда со мной в Вене.
— Сандра, это случилось больше двадцати лет назад. И потом, у него
другое имя.
— Он мог его поменять, когда получал гражданство.
— Он очень похож на того, прежнего?
— Нет. Он очень изменился.
— Тогда...
— Я почти уверена, Херси. И я не смогу этого вынести.
— Сможете, — сказала Херси. — Вы должны.
5
Джонатан стоял в гостиной перед пылающим камином. Вся комната
была наполнена бликами огня и света, пробегавшими по неподвижным
парчовым шторам. Безмолвие нарушали лишь весело шипящие и потре-
скивающие в камине поленья. За окном стояла тихая ночь, по времена-
ми Джонатан различал как бы короткий вздох, и ему казалось, будто
повелитель округи — Северный Ветер — пробует стены дома. Вскоре
где-то легонько стукнул ставень, пробежавший сквознячок шевельнул
парчовые шторы, и Джонатан выжидательно взглянул на дверь в
глубине комнаты. Вошла Херси Эмблингтон.
— Херси! Просто великолепно! Уверен, что ты так оделась, чтобы
доставить мне удовольствие. Блекло-зеленый цвет и мех — это моя
страсть. Как мило с твоей стороны, дорогая.
— После того, как ты услышишь, что я тебе собралась сказать, ты
вовсе не будешь думать, что это так мило, —ответила Херси. —Я
намерена, Джо, вывести тебя на чистую воду.
— Не пугай меня, —сказал Джонатан. —Тебе налить что-нибудь?
— Спасибо, не надо. Сандра Комплайн грозилась уехать.
— Правда? Как досадно! Надеюсь, ты ее отговорила?
— Да, отговорила.
— Чудесно. Я тебе очень признателен. Это могло испортить мой
прием.
— Я сказала ей, что если она уедет, это будет значить, что ты
выиграл, а доставлять тебе такое удовольствие не стоит.
— Что ты говоришь? Это уж совсем неверно! — воскликнул Джонатан.
— Верно, верно. Ты ведь все знал о Сандре и этом твоем бледноли-
цем приятеле.
— Мандрэге?
44
— Вот что, Джо, перестань валять дурака. Сандра поделилась с
горничной, а та ближайший друг твоей экономки, миссис Паутинг. Ты
же слушаешь, о чем сплетничают слуги, Джо. Так ты узнал, что Сандра
подозревает, что этот Харт — тот самый доктор Хартц, который изуро-
довал ей лицо.
— Я только хотел выяснить. Такое совпадение было бы занимательным.
— Мне стыдно за тебя, Джо! А уж пакость, которую ты подстроил мне...
Я просто в ярости. Вынудить меня любезничать с этой проклятой немкой!
— А разве она немка?
— Да кем бы она ни была! Главное —подлая интриганка. Из надеж-
ных источников мне известно, что она распустила гнуснейший слух о
моем питательном креме «Магнолия». Она утверждает, что от него
растет борода! Да ладно, дело не в этом. Я сама за себя постою.
— Херси, дорогая моя. Я был бы счастлив помочь тебе.
— Что мне уж «овсе отвратительно —так это твоя жестокость по
отношению к Сандре. Ты всегда был таким, Джо. Твоя страсть к
интригам сочетается с дьявольским любопытством. Ты что-нибудь за-
варишь, а потом, когда оказывается, что в результате твоих действий
кто-то обижен или рассержен, ты же больше всех и удивляешься и
расстраиваешься. Как будто ты все делаешь с закрытыми глазами.
— Поэтому в свое время ты и не вышла за меня замуж? —У Херси
перехватило дыхание, и она на секунду замолчала. —Но, знаешь, я с
тобой не согласен, —сказал' Джонатан. —Одним из моих намерений
было устроить великодушное примирение. Я надеялся, что в эти два дня
произойдут великие события.
— Ты что же думал, что братья Комплайны примирятся после того,
как ты предоставил возможность Николасу до неприличия распускать
хвост перед Клорис Уинн? Или ты думаешь, что Харт, явно влюбленный
в Пиратку, будет в восторге от того, что Николас за ней увивается? Или
что Пиратка и я будем бродить по дому, нежно обняв друг друга за
талию? Или, может, что Сандра попросит Харта еще раз поупражняться
на се лице? Джо, ты что, совсем дурак?
— Я так надеялся на твою помощь, —тоскливо произнес Джонатан.
— На мою помощь!
— Но, дорогая, в какой-то мере ты уже помогла мне. Ты великолепно
сохранила присутствие духа во время неожиданной для тебя встречи с
мадам Лисс, и ты говоришь, что убедила Сандру остаться...
— Только потому, что считаю, ей будет лучше, если она сумеет без
страха встретить все это.
— А не кажется ли тебе, что всем нам лучше открыто встретиться с
тем тайным призраком, который страшит каждого из нас. Херси, я
собрал людей, которых так или иначе мучат кошмары. Обри Мандрэга
в том числе.
— Этого драматурга? А что ты выискал в его прошлом?
— Тебе действительно хочется узнать?
45
— Нет, —сказала Херси, краснея.
— За обедом ты сидишь рядом с ним. Скажи-ка ему, но только точно
такими словами, одну фразу: «Как я слыхала, вы перестали быть
глупеньким», —и посмотри, как он на это будет реагировать.
— С какой стати я должна говорить мистеру Мандрэгу какую-то
чушь?
— Просто потому, что, хоть ты в этом и не признаешься, у нас один
и тот же семейный недостаток —любопытство.
— Ничего подобного. И я этого делать не буду.
Джонатан фыркнул:
— Тогда я предложу это Николасу, и уверен, что он с восторгом
согласится. Но вернемся к нашему составу действующих лиц. Каждый
из них, а Сандра Комплайн особенно, затолкали свой страх поглубже.
Клорис боится своих прежних чувств к Николасу, Уильям боится
влияния брата из-за Клорис и из-за матери, Харт боится чар Николаса
из-за мадам Лисс. Сандра боится ужасного случая в прошлом; мадам
Лисс, хотя, должен признать, что она не показывает этого, немного
боится и Харта и Николаса. Ты, дорогая, боишься будущего. Николас,
если только чего и боится, то потерять способность подчинять людей
своему обаянию, а это безумный страх.
— А ты, Джо?
— Ну, я просто ведущий. Одна из моих задач —разыскать все
запрятанные страхи, вытащить их на свет Божий, чтобы они не каза-
лись столь ужасными.
— А тебя не преследует какой-нибудь призрак?
— Преследует, —сказал Джонатан, блеснув стеклами очков. —Его
зовут скука.
— Вот я и получила ответ, —сказала Херси.
Глава 4
УГРОЗА
1
Переодеваясь к обеду, Мандрэг размышлял, как Джонатан разместит
своих гостей за столом. Он даже пытался на листке почтовой бумаги с
гербом поместья набросать план, который позволил бы разъединить
воюющие стороны. Но понял, что задача ему не по силам. Конечно,
можно было просто рассадить их по разным концам стола, но тогда
рядом оказались бы симпатизирующие друг другу люди, и такой намек
на их привязанности мог бы вызвать ярость кого-нибудь из гостей. Ему
просто не могла прийти в голову мысль, что из всех возможных
комбинаций Джонатан с безрассудной бравадой выберет наиболее рис-
46
кованную. Но именно так он и поступил. Вместо длинного обеденного
стола поставили круглый. Мадам Лисс сидела между Джонатаном и
Николасом, Клорис —между Николасом и Уильямом. Справа от Джо-
натана сидела Сандра Комплайн, а ее соседом был доктор Харт. Рядом
с доктором Хартом сидела Херси Эмблингтон, а сам Мандрэг —между
Херси и Уильямом.
После того как каждый нашел свое место, Мандрэг понял, что скорее
всего эта затея с обедом может провалиться из-за соседства миссис
Комплайн и доктора Харта. Они пришли последними, миссис Комп-
лайн —уже после того, как Кейпер возвестил, что обед подан. Оба были
крайне бледны, а когда увидели, что карточки с их именами находятся
рядом, обоих, казалось, охватила дрожь. «Шарахнулись, как испуган-
ные лошади», —промелькнуло в голове у Мандрэга. Когда все рассе-
лись, Харт бросил странный взгляд через стол на мадам Лисс. Она в
ответ твердо посмотрела на него. Джонатан разговаривал с миссис
Комплайн, доктор Харт с видимым усилием повернулся к Херси Эмб-
лингтон. Николас, усевшись с видом бывалого человека, привыкшего
обедать в обществе, тут же принялся болтать. Его пустые речи, пред-
назначенные мадам Лисс и Клорис Уинн, сопровождались изящными
наклонами головы, дерзкими и такими мужественными взглядами,
поглаживанием светлых усов и прерывались потоками смеха.
«В прошлом веке, —подумал Мандрэг, — его называли бы фатом. И
до сих пор для подобных ужимок не придумали иного слова».
Но его усилия были восприняты вполне благосклонно. И мадам Лисс,
и Клорис оживились и явно получали удовольствие от его разглаголь-
ствований. Уильям хранил упорное молчание, а доктор Харт, разгова-
ривая с Херси, время от времени бросал взгляды на мадам Лисс.
По всей вероятности, Джонатан выбрал круглый стол именно для
того, чтобы легче было поддерживать общий разговор, и это ему
удалось. Как ни была сердита Херси на своего кузена, она, видимо,
решила честно сыграть предназначенную ей Джонатаном роль хозяйки.
Мандрэг, мадам Лисс 1 Николас тоже не оставались безучастными, и
вскоре разговор за столом мог бы показаться даже веселым.
«Зря мы волновались, — сказал про себя Мандрэг. — Из всей затеи
вышел обыкновенный прием, который идет то лучше, то хуже, хотя тут
вполне достаточно подводных камней». Но не успел он это подумать,
как заметил, какими глазами смотрит доктор Харт на Николаса, потом,
повернувшись к Уильяму, понял, что тот упрекает в чем-то Клорис.
Смутившись, Мандрэг посмотрел на миссис Комплайн и увидел, что она
дрожащими руками кладет нож и вилку на крошечную, так и не
съеденную порцию. Мандрэг залпом осушил бокал и стал наблюдать за
Херси Эмблингтон, которая в это время говорила с Джонатаном как раз
о нем.
— Мистер Мандрэг только презрительно хмыкнул на мое предложе-
ние, —сказала она. — Не правда ли?
47
— Разве? — сконфуженно спросил Мандрэг. — А какое предложе-
ние, леди Херси?
— Ну вот! Он даже не слушал меня, Джо. Перед обедом я предло-
жила вам тему для сюрреалистической пьесы.
Прежде чем Мандрэг нашелся, что ответить, в разговор внезапно
вмешался Николас Комплайн.
— Вы непочтительны с мистером Мандрэгом, Херси, — сказал он. —
Смотрите, какое у него строгое лицо. Ведь не глупенький же он.
У Мандрэга было такое чувство, будто он летит вниз в оборвавшемся
лифте. Внутри у него все перевернулось, а кончики пальцев похолоде-
ли. «Господи! —подумал он. — Знают. Сейчас начнутся шуточки о
меблированных комнатах в пригородах. — Он замер, нс донеся вилку
до рта. — Какая гнусная особа, — подумал он, — какая гнусная! А этот
проклятый ухмыляющийся тип».
Он повернулся к Херси и по выражению ее лица решил, что ей
действительно все известно. Мандрэг отвел глаза и, испуганно осматривая
сидящих за столом, внезапно увидел толстые стекла очков Джонатана,
который как-то по-особому поджал губы. В этом движении было столько
самодовольства и удовлетворения, что Мандрэг сразу все понял. «Это он
разнюхал, — с бешенством подумал он, — разнюхал и рассказал им. Как
раз в его духе. Найти слабое место и уколоть. А потому и он сам, и его
сестрица, и этот чертов приятель будут снисходительно посмеиваться й
говорить, как они прегадко вели себя с бедным мистером Стэнли' Глупин-
гом». Но Джонатан продолжал любезным голосом:
— Я заметил, Обри, что дилетанты всегда жаждут забросать худож-
ника идеями. Херси, дорогая, неужели ты полагаешь, что Обри без
разбора накидывается на всякую эстетскую чепуху?
— Но у меня действительно хорошая мысль.
— Извините ее, Обри. Боюсь, что у бедняги нет чувства меры.
— Мистер Мандрэг обязательно простит меня, — сказала Херси, в
улыбке которой было столько дружеской теплоты, что его страх рассеялся.
«Я ошибся, — подумал он. —Опять ложная тревога. Почему я так
нелепо чувствителен? Другие меняют имена и не боятся». Какое-то время
он ничего не ощущал, кроме огромного облегчения, и слышал только, как
все спокойнее бьется сердце.' Но внезапно осознал, что в разговоре за
столом наступило затишье. Подали десерт. Был слышен лишь голос
Джонатана, который, судя по всему, говорил уже довольно долго.
2
— Ни один человек, — говорил Джонатан, — не воспринимается
окружающими одинаково. Ведь индивидуальность не абсолютна. У
каждой личности столько же ипостасей, сколько существует людей,
вступающих с ней в общение.
48
— Гм, — произнес доктор Харт, — это и моя излюбленная теория.
Истинное «я» никому не известно.
— А есть ли оно, это истинное «я»? — возразил Джонатан. — Может,
об этом и толковать не стоит, если для каждого случая в человеке
припасено особое «я»?
— Я нс понимаю, что вы имеете в виду? —спросил Уильям с
тревожным видом человека, пытающегося в чем-то разобраться.
— Я тоже, Уильям, —успокоила его Херси. — Джо, мы всегда знаем,
как люди поведут себя в той или иной ситуации. Поэтому и говорим
себе: если случится так, то от такого-то не будет никакого проку.
— А я утверждаю, что именно этого мы и не знаем.
— Но, мистер Ройял, —воскликнула Клорис, —мы на самом деле
знаем, например, что некоторые люди никогда не занимаются сплетнями.
— Мы знаем, —продолжал Николас, — один в критической обста-
новке останется хладнокровным, другой ударится в панику. Вот на
войне...
— Ой, давайте не будем говорить о войне, —попросила Клорис.
— Вот в моей роте есть ребята... —начал было Уильям, но Джонатан
предостерегающе поднял руку, и он замолчал.
— Хорошо, —согласился Джонатан, —может быть, и так. Раз некое
«я» имеет множество проявлений, мы можем попытаться угадать одно
из них, и допускаю —успешно. Но настаиваю, что отгадка будет чисто,
случайной, как выигрыш в рулетке, и только в обстоятельствах обыч-
ных. В незнакомой же, непредвиденной ситуации все это весьма спорно.
— Например? —спросила мадам Лисс.
— Парашютный десант... — начал было Уильям, но мать быстро
перебила его:
— Нет, Уильям, только не война.
Это были первые слова, которые она произнесла сама, а не в ответ
на чье-нибудь обращение.
— Согласен, —сказал Джонатан. —Давайте не будем брать военных
примеров. Предположим... Ну, что бы нам взять такое...
— Что Архангел Гавриил пролетел через дымоход со своей трубой и
продудел тебе в ухо, —предположила Херси.
— Или вот: Джонатан объявил нам, что сегодняшний прием в духе
Цезаря Борджиа: шампанское отравлено, и жить нам осталось минут
двадцать...
— Или, —произнес Джонатан, вглядываясь в темноту комнаты,
освещенной лишь стоящими на столе свечами, — что у моего нового
лакея, который сейчас вышел, внезапно появилась мания убийства^ и
он завладел каким-то смертоносным оружием. Вообразим хотя бы, что
мы заперты в комнате, и над нами нависла смертельная опасность.
Он замолчал, и за столом воцарилась тишина.
Вернулся новый лакей. Вместе с Кейпером они-двинулись вокруг
стола. «Все-таки предлагают шампанское на случай, если дамы не
49
захотят коньяк и ликеры. Кейпер поступает разумно. Никто не пьян,
хотя не поручусь за Уильяма и Харта. Здесь я не уверен. Остальные в
полном порядке, будьте спокойны», —подумал Мандрэг.
— Так как, —продолжал Джонатан, —вы думаете, я буду вести себя
в таком безнадежном положении? Я не обижусь даже на самые резкие
суждения, уверяю вас. Сандра, начинайте вы, что вы думаете?
Миссис Комплайн повернула к нему свое изуродованное лицо.
— Как бы вы себя вели? —переспросила она. —Я полагаю, Джона-
тан, вы бы ораторствовали.
В первый раз за весь вечер все непринужденно рассмеялись. Джона-
тан тоже хихикнул.
— Браво! —сказал он. —А вы, мадам Лисс?
— Я думаю, что первый раз в жизни вы бы вспылили, мистер Ройял.
— Ник?
— Я не знаю. Я думаю...
— Смелее, Ник. Вы меня ничуть не обидите. Кейпер, наполните
бокал мистера Комплайна. Ну что, Ник?
— Я думаю, вы потеряете голову.
— Я не согласна, —быстро сказала Клорис, —наоборот, он возьмет
на себя все заботы и будет руководить нами.
— Уильям?
— Что? Я полагаю, вы позвоните в полицию. — И Мандрэг услышал,
как вполголоса он пробормотал: —Само собой разумеется, можете и
свихнуться.
— Уверен, что вы получили бы от этого удовольствие, —быстро
сказал Мандрэг.
— С этим я согласна. — К удивлению Мандрэга, к нему присоеди-
нилась Херси.
— А вы, доктор Харт?
— До какой-то степени я с этим согласен. Я полагаю, вам было бы
безумно интересно наблюдать за поведением ваших гостей.
— Видите! —в восторге проговорил Джонатан. —Разве я был не
прав? Смотрите, сколько Джонатанов Ройялов. Пойдем дальше. А вы
не хотите узнать наши мнения о каждом из вас? Но только прошу не
обижаться. Давайте попробуем!
«Ну что ж, это не глупо со стороны Джонатана, —размышлял
Мандрэг, потягивая коньяк. —Больше всего на свете людей интересуют
мнения о них самих. Конечно, тут таится и большая опасность, но зато
они разговорятся».
Они и разговорились. Миссис Комплайн полагала, что Николас,
человек легко.ранимый, способен терзаться мучениями, но при необхо-
димости проявит смелость и находчивость.. Николас, который, по мне-
нию Мандрэга,-подсознательно ощущал материнское покровительство,
сказал, что его мать призвана утешать и защищать. Уильям, согласив-
шись с братом, намекнул, что сам-то Николас взвалит ответственность
50
на других. Клорис Уинн почти демонстративно согласилась с женихом,
предположив, со своей стороны, что Уильям прекрасно проявит себя в
подобной ситуации, причем взгляд, брошенный ею на Николаса и миссис
Комплайн, показал, что они недооценивают его хорошие качества.
Мандрэг, держа в руках рюмку с коньяком, почувствовал, как голова
становится изумительно ясной. Сейчас он будет говорить с ними ритмич-
ными, прекрасно обдуманными фразами и скажет им страшно важные
вещи. Как бы со стороны он слышал свой голос. Он говорил, что Николас
в подобном случае будет столь красноречив, что две женщины будут
рукоплескать ему, а один мужчина высмеивать. «Но третья женщина, —
торжественно провозгласил Мандрэг, пристально глядя на мадам Лисс, —
она должна оставаться неизвестной. О ней я напишу пьесу. Вот так, так.
Кажется, я немножко пьян». Он тревожно огляделся, но увидел, что никто
его и нс слушает. Неожиданно для себя он понял, что всю свою велико-
лепную речь он произнес шепотом. Это открытие его поразило, и он
решился нс прикасаться больше к коньяку Джонатана.
После ухода дам Джонатан не удерживал долго мужчин в столовой. К
тому времени Мандрэг оценил свое состояние и решил, что не мешает быть
благоразумнее. Он заметил, что братьям Комплайнам и ему самому
Джонатан разлил портвейн весьма умеренно, а вот Харту плеснул от души.
Доктор был смертельно бледен, у крыльев носа залегли складки, а на губах
блуждала неопределенная улыбка. Он молчал, устремив немного расплы-
вающийся взгляд на Николаса Комплайна. Николас же был весел и
говорлив. Он пододвинул свой стул к Уильяму и принялся над ним
подтрунивать. От этих шуток Мандрэг ощутил неприятный холодок, а сам
Уильям помрачнел и замкнулся. Встретившись взглядом с Мандрэгом,
Джонатан предложил всем пройти в гостиную.
— С превеликим удовольствием, Джонатан! —воскликнул Нико-
лас. — А то от старины Билла и слова не добьешься, так стремится он
к своей даме. Да и доктор Харт не лучше, только уж не спрашиваю, по
той же причине или нет.
— Вы правы, —сказал доктор Харт немного заплетающимся язы-
ком, —такие вопросы задавать не следует.
— Тогда пойдемте, —быстро сказал Джонатан и открыл дверь.
В дверях Мандрэг обернулся и увидел, что Николас еще сидит. Его
руки лежали на столе, сам он откинулся на спинку стула и улыбался,
глядя на доктора Харта. Тот же поднялся и стоял, сильно наклонившись
вперед. Эта сцена напомнила Мандрэгу какую-то картину: поднос с
бокалами, на каждом из которых играл яркий блик света, глянец мебели
красного дерева, белоснежные пятна крахмальных манишек, блеск
медных пуговиц. Лицо доктора Харта, такое выразительное от сильней-
шего душевного переживания, и покрасневшее лицо Николаса с дерз-
кой, насмешливой улыбкой. На столе свечи. Их неяркое пламя освеща-
ло картину, которую, подумал Мандрэг, можно было бы назвать «Ос-
корбление».
51
— Идем, Ник, —сказал Джонатан, но, увидев, что Николас его нс
слышит, пробормотал вполголоса: —Вы идите с Уильямом, Обри, мы
тотчас вслед за вами.
Поэтому ни Мандрэг, ни Уильям не слышали, что Николас и доктор
Харт сказали друг другу.
3
Мандрэг предполагал, что если что-нибудь и может погубить затею
Джонатана, так это слишком пристальное внимание к мелочам. Уж
очень все это было тщательно спланировано.
Мандрэг ненавидел салонные игры во всякого рода фанты и тому
подобное, поэтому он мрачно подумал об аккуратно заготовленных
новым лакеем отточенных карандашах и стопках бумаги. Но, видимо,
он недооценивал хозяина. Все получилось как бы само собой. Джонатан
рассказал забавный случай, как у кого-то в гостях играли в одну игру.
Нужно было из букв составлять слова. У самого Джонатана собралось
шесть букв, и когда ему дали седьмую, она прекрасно подходила, но
слово получалось настолько неприличным, что произнести его вслух он
нс осмелился. Тем более там присутствовала одна очень строгих правил
дама.
— Я взглянул на нее и, поверьте, встретил взгляд василиска.
Поэтому и нс отважился сказать. Но самое смешное, —продолжал
Джонатан, —я уверен, что у этой дамы результат получился такой же.
Играли мы на деньги, и она была вне себя оттого, что проиграла. Я
намекнул ей на свои затруднения, и она посмотрела на меня так
сочувственно, что мне все стало ясно.
— А что это за игра? —спросил Мандрэг, понимая, что кто-нибудь
должен задать этот вопрос.
— А вы никогда в нес не играли, дорогой Обри? Сейчас она стала
уже старомодной, но, признаюсь, я до сих пор питаю к ней слабость.
— Это что-то вроде кроссворда, —сказала Херси, —каждому дается
листок с клеточками, как для кроссворда, и одна за другой называются
вытащенные наугад буквы, пока игроки не заполнят все клеточки.
Выигрывает тот, у кого получилось больше слов.
— Чем длиннее слово, тем. больше у вас очков, —пояснила Кло-
рис. —Например, слово из семи букв —пятнадцать очков, из трех
букв — только два. Менять ничего, конечно, не разрешается.
— Звучит заманчиво, —обреченно сказал Мандрэг.
— Может, сыграем? —пытливо вглядываясь в гостей, спросил Джо-
натан. —Хотите?
Гости, которых шампанское и коньяк настроили на радушный лад,
охотно согласились. Все перешли в курительную. Здесь Джонатан начал
вполне убедительно копаться в ящиках в поисках нужных принадлежа
52
костей, хотя Мандрэг еще утром видел, как он прятал туда и заранее
отпечатанные бланки, и необходимое количество карандашей. Вскоре
все сидели полукругом у камина с карандашами наготове и с протесту-
юще-озадаченными выражениями лиц. Джонатан назвал первую букву.
— «X», —сказал он. — Как Халиф.
— Ой, —воскликнула мадам Лисс, — может, какую-нибудь другую?
Хотя нет, подождите минутку.
— «К», король.
Мандрэгу игра давалась легко и даже понравилась. Он придумал
слово из семи букв и с притворно-скромным видом протянул свою
карточку сидящей рядом Клорис, чтобы она посчитала очки. Сам же,
взяв карточку Уильяма, смутился, увидев, как там все страшно напу-
тано. То ли Уильям нс понял правила игры, то ли она была выше его
разумения, но он не записал и половины букв. Многие клеточки были
пусты, и лишь в левом углу был нарисован маленький, важно шагаю-
щий петух, поразительно похожий на Николаса.
— Во всяком случае, — сказал Уильям самодовольно, — рисунок не
плох, вы согласны?
От необходимости отвечать Мандрэга спас громкий возглас Николаса.
— В чем дело, Ник? — спросил Джонатан.
Николас был смертельно бледен. В левой руке он держал две игровые
карточки. Переложив одну из них в правую руку, он скомкал ее в комочек.
— Я что-то сделал не так? — мягко спросил Харт.
— Вы дали мне два листка, — ответил Николас.
— Извините, наверное, я неожиданно прихватил второй.
— Но написано на обоих.
— Очевидно, один из них остался от прежней игры.
— Очевидно, — ответил Николас, глядя на доктора Харта.
— Мой листок тот, где написано слово «угроза».
— Я все понял, — сказал Николас и повернулся к мадам Лисс.
4
Мандрэг поднялся к себе в полночь. Не зажигая свет, он раздвинул
занавески и открыл окно. Наконец пошел снег. Тучи невидимых при-
зрачных снежинок подлетали откуда-то из темноты к оконной раме,
внезапно материализуясь в свете горящего камина. Некоторые из них
попадали на стекла и, расплываясь, скользили вниз. И, хотя в комнате
было совершенно тихо, в этом стремительно растущем за окном потоке
снежных хлопьев Мандрэгу почудился величественный шепот ночи.
Мысль о светомаскировке заставила его закрыть окно. Он опустил
шторы, зажег свет и подошел к камину помешать угли. Обычно он
ложился поздно, и сейчас спать ему не хотелось. В мыслях он все время
возвращался к сегодняшнему вечеру. Его мучило любопытство: что же
53
такое было на этом втором листке, что заставило Николаса Комплайна
побледнеть и так странно посмотреть на доктора Харта? Мысленно он
видел, как рука Николаса засовывает скомканную бумажку между
сиденьем и подлокотником кресла. «Возможно, она там до сих пор, —
подумал он. — Конечно, там. Все-таки, почему он был так встревожен?
Теперь я не засну. Бесполезно раздеваться и ложиться». А взглянув на
книги, отобранные для него Джонатаном, Мандрэг пришел в полное
смятение. Наконец он переоделся в пижаму, накинул халат. Пройдя в
ванную, он отметил, что из-под двери в спальню Уильяма света не было
видно. «Значит, Уильям спит». Мандрэг вернулся к себе, открыл дверь
в коридор и очутился в равнодушной тишине спящего дома. Не закры-
вая дверь, тихо прошел по коридору до лестничной площадки. Здесь, в
нише, вечным напоминанием об англо-индийском дедушке Джонатана
стоял большой бронзовый Будда, лукаво и спокойно посматривая на
Мандрэга. Еще несколько шагов, потом вниз по лестнице в холл.
Дверь в курительную почти напротив лестницы. Николас сидел в
четвертом кресле от края. Почему бы не спуститься и не посмотреть,
что написано в этой смятой бумажке? Если кто-нибудь и окажется в
курительной, он может пройти в библиотеку как бы за книгой и
вернуться к себе. Да и нет ничего постыдного, если он взглянет, что
написано на выброшенной во время игры карточке.
Прихрамывая, Мандрэг тихо подошел к лестнице, нащупал в темноте
выключатель. На степе зажглась лампа. Мандрэг начал спускаться.
Казалось, лестница наполнилась эхом его шагов, а одна ступенька
скрипнула так громко, что он вздрогнул и замер с бьющимся сердцем.
«Наверное, так чувствуют себя взломщики и тайные любовники, —
подумал он. — Но я-то с какой стати?» И все же он пересек холл тихо,
по-кошачьи, осторожно толкнул дверь и долго стоял в темноте, прежде
чем дернуть выключатель.
Перед камином полукругом стояли девять кресел. Выглядело это так,
будто здесь проходило безмолвное тайное совещание. Их расположение
красноречиво говорило о людях, которые были здесь еще недавно. А вот
и кресло Николаса Комплайна: пододвинуто к креслу мадам Лисс и
презрительно повернуто спинкой к креслу доктора Харта.
Мандрэг взял с вращающейся этажерки какую-то книгу о спорте и
только после этого двинулся к креслу Николаса, засунул руку в щель
между сиденьем и подлокотником. Бумага была скручена в тугой комок.
Мандрэг разгладил ее и прочитал пять слов, вписанных карандашом в
сетку кроссворда: «УБИРАЙСЯ К ЧЕРТУ! ИНАЧЕ БЕРЕГИСЬ!»
Огонь в камине совсем погас, и только, замирая, потрескивали
угольки. Недоверчиво улыбаясь, Мандрэг уставился па листок бумаги.
Ему пришло в голову, что, возможно, он жертва хорошо продуманной
шутки, что Джонатан сговорился со своими гостями, придумал историю
их вражды и теперь злорадно ждет, когда Мандрэг, сгорающий от
нетерпения, явится к нему, чтобы поделиться своей находкой. «Нет, тут
54
что-то не то, — подумал он. — Как Джонатан мог предугадать, что я
вернусь и разыщу эту бумажку? А Николас на самом деле переменился в
лице, когда увидел ее. Значит, надо полагать, Харт и вправду написал ее и
передал Николасу вместе с другой. В таком случае он просто свихнулся от
бешенства, если ведет себя так нелепо. Неужели он надеется отпугнуть
Николаса от этой женщины? Нет, это чепуха какая-то!»
Как бы отвечая мыслям Мандрэга, позади прозвучал голос:
— Уверяю вас, Джонатан, к добру это не приведет. Мне лучше уехать.
На мгновение Мандрэг замер, вообразив, что Николас и Джонатан
вошли в дверь за его спиной. Но, повернувшись, увидел, что комната
пуста, и понял, что Николас говорит за приоткрытой дверью в библио-
теку. Он был взвинчен и говорил истерическим тоном:
— Будет намного лучше, если я уберусь отсюда сейчас же. Нечего сказать,
приятная компания! Этот тип с ума сошел от ревности. Только ради нее, вы
понимаете, ради нее... — Голос замер, и Мандрэг услышал, как Джонатан
что-то тихо проговорил, но Николас нетерпеливо перебил его: —Плевал я на
то, что они подумают! — Видимо, Джонатан настаивал, потому что вскоре
Николас ответил: — Да, конечно, я понимаю, но должен сказать... —он
понизил голос, и несколько последующих фраз были нс слышны, —...не то
чтобы... я не понимаю, почему... срочный вызов из части... Проклятый
жирный нахал. Я вышиб его из игры, вот он и не унимается. — Опять ничего
не стало слышно, а потом: — Если вам все равно, то мне — тем более. Я
больше беспокоился из-за вас... Но должен сказать, Джонатан, что это письмо
не первый случай. Хорошо, если вы так думаете... Хорошо, я остаюсь.
В первый раз Мандрэг ясно услышал слова Джонатана:
— Я уверен, Ник, что так будет лучше. А то, знаешь, получится, что
ты поджал хвост. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — сказал Николас не слишком приветливо, и
Мандрэг слышал, как открылась и вновь закрылась дверь, ведущая из
библиотеки в холл. Потом из соседней комнаты донесся высокий тено-
рок Джонатана:
Жила одна пастушка,
Тра-ля- ля-ля-ля-ля...
Мандрэг вздернул подбородок, пересек курительную и открыл дверь
в библиотеку.
— Джонатан, — сказал он, — я подслушивал.
5
Джонатан сидел у камина в кресле, подобрав короткие ноги и
уперевшись подбородком в колени. Он был похож на толстенького
торжествующего гнома. Вот он повернул голову, свет отразился в
толстых стеклах очков, и вместо глаз Мандрэг увидел два белых пятна.
— Я подслушивал, — повторил Мандрэг.
55
— Обри, дорогой мой, входите, входите. Подслушивали? Чепуха!
Просто вы слышали, что говорил наш друг Николас. Прекрасно! Я как
раз собирался зайти к вам и рассказать все. Забавное осложнение.
— Я слышал не так много из того, что он говорил. Я спустился вниз
в курительную, —он заметил, что очки Джонатана нацелились на
книгу, которая все еще была у него в руках, —нет, не за книгой.
— Конечно, не за этим. Ведь за книгами идут в библиотеку. Рад, что
вам подошли те, которые я подобрал.
— Я хотел взглянуть на это. —Мандрэг, как провинившийся маль-
чишка, протянул правую руку и разжал кулак, показывающий смятый
листок.
— А, —сказал Джонатан.
— Вы это видели?
— Ник рассказал. Я спрашивал себя, заинтересуется этим еще
кто-нибудь? Можно? Спасибо. Располагайтесь, Обри.
Мандрэг сел, мучительно подозревая, нс смеется ли над ним Джона-
тан.
— Видите, как вы заразили меня. Я просто не мог лечь спать, не
посмотрев, что же было на этом листке.
— Я тоже, уверяю вас. Я сам уже собирался пойти и взглянуть. Как,
может, вы слышали, Нику нс дают покоя. Складывается впечатление,
что и раньше он получал письма от Харта с требованиями оставить
даму. Как утверждает Ник, Харт безумно влюблен в нес, мучительно
ревнует.
— Вот наглец, —сказал Мандрэг.
— Что? Да, конечно. Положение странное и неловкое. Должен
признаться, что Ник, наверное, прав. Вы обратили внимание на этот
эпизод после обеда?
— Помнится, вы дали мне понять, что я должен удалиться со сцены.
— Да, верно. Но там ничего особенного и не произошло. Он просто
уставился через стол на Ника и произнес что-то непонятное по-немецки.
— Не хватало еще услышать от вас, что он из «пятой колонны», —
сказал Мандрэг.
— Вовсе нет. Просто он слишком легко выходит из себя. Но, я думаю,
ему удалось напугать Ника. Я заметил, дорогой Обри, что из братьев
Комплайнов вас больше интересует Уильям. Я знаю их с самого
рождения и предлагаю вам обратить внимание на Николаса. Он быстро
становится одним из главных персонажей нашей драмы, хотя роль
первого любовника ему, возможно, и не сыграть. Перед нами самовлюб-
ленный молодой человек, весьма напуганный. Он донжуан, которому
доставляет удовольствие возбуждать ревность соперника. Но неожидан-
но он осознает, что разбудил в нем дьявола. Поверите ли, Николас
хотел уехать сегодня ночью. Под всевозможными благовидными пред-
логами: и уважение ко мне, и к даме, и успех приема, но истина в том,
что Ник трусоват и хотел удрать.
56
— Как вам удалось\держать его?
— Мне? —Джонатанподжал губы. —Мне всегда удавалось спра-
виться с Ником. Я дал ему понять, что знаю истинную причину его
отъезда. Он испугался, что из его бегства я состряпаю смешную
историю и всем ее буду рассказывать. Победило его тщеславие. Он
останется.
— Ну а как он думает, что сделает Харт?
— Ник произнес слово «убийство».
Воцарилось долгое молчание. Наконец Мандрэг произнес:
— Джонатан, я думаю, надо было позволить Николасу Комплайну
уехать.
— Вот так-так, —воскликнул Джонатан, обхватив колени.
— Честное слово, я думаю, что могут быть неприятности. Харт на
пределе.
— Что же, вы думаете, он бросится на Ника со столовым ножом?
— Я думаю, что он невменяем.
— Просто он был немного пьян.
— Но Комплайн тоже. Пока было шампанское и коньяк, он изводил
Харта и получал от этого удовольствие. Теперь, видимо, он не так
уверен в себе. Кстати, я тоже.
— Обри, вы меня разочаровываете. Наш эстетический опыт идет
прекрасно, а вашим единственным ответом...
— Да, мне безусловно интересно. В конце концов это ваш дом, и если
вы ничего не имеете против...
— Ничего не имею. Я за все отвечаю. Я собрал труппу, а вам,
дружище, предоставил кресло в партере. Пьеса успешно разыгрывается.
Так зачем же вам останавливать ее после первого действия, которое
превосходно заканчивается уходом Ника из библиотеки? И я думаю, что
последнее, что мы услышим перед тем, как на сцене опустится занавес,
это громкое щелканье.
— Что?
— Николас Комплайн запрет дверь своей спальни на ключ.
— Дай Бог, чтобы вы оказались правы.
Глава 5
ПОКУШЕНИЕ
1
На следующее утро Мандрэга разбудил звук раздвигаемых штор.
Открыв глаза, он увидел, что комната наполнилась таинственным
светом. Горничная сказала, что Хайфолд засыпан снегом. Снегопад был
сильнейший, и, хотя к утру немного просветлело, местные старожилы
57
уверяют, что вскоре опять начнется буран. Она разожгла камин и
оставила Мандрэга одного созерцать поднос.с чаем и размышлять о том,
что всего лишь несколько лет назад мистер Стэнли Глупинг, просыпа-
ясь у себя дома, в мансарде дешевого пансиона матери, и не мечтал о
подобной роскоши. Воспоминания о тех днях обыкновенно возвраща-
лись в первые минуты после пробуждения. И сегодня утром Мандрэг в
сотый раз задавал себе все тот же вопрос: почему он не может спокойно
наслаждаться происшедшей переменой, почему он терзается от тайного
снобизма? Ответа он так и не нашел и, утомясь от размышлений, решил
встать пораньше.
Спустившись вниз, он увидел, что за столом завтракает один Уильям
Комплайн.
— Доброе утро, — сказал тот. — Чудесный день для купанья.
— Что?
— Вы забыли? Пари на десять фунтов. Ник сегодня ныряет в бассейн.
— Надеюсь, что он забыл.
— Ничего, я ему напомню.
— Знаете, — сказал Мандрэг. — Я бы заплатил и больше, только бы
отделаться от этого.
— Вы — может быть, но не мой братец Ник. Он пойдет до конца.
— Но, — тревожно продолжал Мандрэг, — у него не все в порядке
с сердцем. Я думаю...
— Это ему не повредит. Бассейн не замерз. Я уже ходил смотреть.
Плавать он не умеет. Ему надо будет только влезть в воду там, где
мелко, и окунуться. — Уильям довольно хмыкнул.
— Я на вашем месте отказался бы от пари.
— Возможно, но вы не на моем месте. Я ему, будьте спокойны,
напомню.
После этого, несколько зловещего, обещания они продолжали за-
втрак в полном молчании. Вошли Херси Эмблингтон и Клорис Уинн, за
ними — Джонатан, пребывавший, казалось, в самом приятном настро-
ении.
— Я уверен, будет солнце, — возвестил он. — Возможно, правда,
ненадолго, так что наиболее закаленные из нас должны этим восполь-
зоваться.
— Если ты клонишь к тому, чтобы лепить снеговика, то я этого
делать не собираюсь, — сказала Херси.
— А почему бы и нет, Херси? — спросил Уильям. — Что касается
меня, я не прочь. Только после того, как Ник искупается. Вы слышали,
что сегодня утром Ник должен нырять?
— Сандра мне говорила. Но ведь ты не будешь заставлять его это
делать?
— Если он не хочет, это его право.
— Билл, — начала Клорис, — не напоминайте ему об этом. Ваша
мама...
58
— Она еще не скоро встанет, — перебил Уильям. — А Нику, я
думаю, напоминать нс придется. В конце концов, было пари.
— По-моему, это очень дурно, — неуверенно сказала Клорис. Уиль-
ям в изумлении посмотрел на нес.
— Вы все боитесь, что он получит небольшой насморк? — спросил
он и добавил: — Еще недавно во Франции я сидел по пояс в снегу и
ледяной воде.
— Я знаю, дорогой, но...
— А вот и Ник, — спокойно произнес Уильям. Его брат вошел и
остановился у двери. — Доброе утро, — сказал Уильям. — Мы здесь
только что говорили о нашем пари. Все считают, что я должен от него
отказаться.
— Ничего подобного, — ответил Николас. — Я заставлю тебя выло-
жить десять фунтов.
— Вот видите! — воскликнул Уильям. — Я же вам говорил. Только,
Ник, не прыгай туда в своей чудесной новой форме. Я надеюсь,
Джонатан одолжит тебе купальный костюм. Или можешь взять мою
форму, она побывала...
Тут все — Мандрэг, Клорис, Херси и Джонатан — заговорили разом,
а Уильям, безмятежно улыбаясь, налил себе еще чашку кофе.
Николас подошел к буфету, чтобы взять стоящий там завтрак.
Мандрэг не терял надежду, что Джонатан все-таки вмешается, но тот
заметил что-то о мужестве современных молодых людей и углубился в
скучную аналогию с подвигами древних треков. Николас вдруг оживил-
ся. Мандрэга просто покоробило — так фальшиво было его веселье.
— Клорис, вы придете посмотреть? — спросил Николас, усаживаясь
рядом.
— Я подобного не одобряю.
— О, Клорис! Вы па меня сердитесь? Я этого не переживу! Скажите,
что не сердитесь. Я совершаю это ради вас. Мне нужны зрители.
Неужели вы не будете моим зрителем?
— Не дурачьтесь, — ответила Клорис.
«Но, черт возьми, она все же чувствует себя польщенной», — поду-
мал Мандрэг.
Пришел доктор Харт и церемонно со всеми поздоровался. Выглядел
он отвратительно и взял себе только черный кофе и поджаренный хлеб.
Николас взглянул на него со странной смесью злобы и робости и стал
еще громче говорить Клорис о своем пари. Херси, которой, судя по
всему, он изрядно надоел, предложила кончить болтать и перейти к
делу.
— Но еще не все собрались, — сказал Уильям. — Нет мадам Лисс.
— Божественное создание! — жеманно воскликнул Николас и скосил
глаза на доктора Харта. — Она еще в постели.
— Откуда ты знаешь? — спросил Уильям, но почувствовал, как все
присутствующие мысленно старались предотвратить этот вопрос.
59
____Я разузнал. По пути сюда я заглянул к ней пожелать ей доброго
утра.
Доктор Харт со звоном поставил чашку и стремительно вышел из
комнаты.
— Дурак ты набитый, Ник, — тихо проговорила Херси.
— Опять начинается снег, — сказал Уильям. — Тебе лучше поспе-
шить с купанием.
2
Мандрэгу подумалось, что ни одно пари не проходило в такой
гнетущей обстановке, как это. Даже Джонатан чувствовал себя не в
своей тарелке и, когда они перешли в библиотеку, робко попытался
отговорить Ника. Леди Херси открыто заявила, что все это скучно и
глупо. Клорис сначала делала вид, что все это лишь веселая шутка, но
немного позже Мандрэг услышал, как она уговаривала Уильяма отка-
заться от пари. Каким-то образом обо всем узнала миссис Комплайн и
велела горничной сказать, что запрещает купание. Но тут от мадам
Лисс передали, что она собирается наблюдать пари из окна своей
спальни. Мандрэг попытался было уговорить гостей поиграть в бадмин-
тон в пустом флигеле, но никто его даже не слушал. Все вдруг ощутили
себя в атмосфере смешной напыщенности, при этом Уильям оставался
безмятежно спокойным, а Николас несдержанно болтливым.
Братья решили, что Николас пойдет в павильон, там переоденется в
купальный костюм и, как выразился Уильям, рванет к мелкому концу
бассейна. Представление должен был наблюдать Уильям, но Николас
довольно резко потребовал второго свидетеля. Ни Херси, ни Клорис не
пожелали идти к бассейну. Джонатан удалился, пробормотав что-то о
докторе Харте. В итоге Мандрэг был вынужден стать свидетелем
шутовских кривляний младшего Комплайна. Чертыхаясь про себя, он
отправился за ним в холл.
Все куда-то разбрелись. Николас стоял, разглаживая усы и глядя на
Мандрэга с дерзко-озорным видом.
— Ну, что вы скажете? — проговорил он. — Страшная глупость. Да?
— По правде сказать, — отозвался Мандрэг, — да. Идет ужасный
снег. Может быть, лучше проиграть пари?
— Черт меня побери, если я позволю Биллу выудить из меня десять
фунтов. Ну что, вы идете?
— Только поднимусь наверх за пальто, — неохотно согласился
Мандрэг.
— Возьмите что-нибудь здесь, в гардеробной. Я беру тирольский
плащ.
— Джонатана?
60
— Или Харта, — ухмыльнулся Николас. — Чем я для него не хорош?
Пойду переоденусь в этом проклятом павильоне. А вы идите за мной.
Билл тоже подождет, пока я разденусь, и примчится через боковую
дверь. — Николас вошел в гардеробную, появился оттуда в плаще,
.наброшенном на плечи, и протянул другой Мандрэгу. — Вот, берите.
Не задерживайтесь.
Он надел на голову капюшон и вышел из дома. Мгновение Мандрэг
еще видел его — причудливая фигура, борющаяся с ветром и снегом, а
затем он скрылся из глаз.
Из-за хромоты Мандрэг бежать не мог, а от фасада дома до бассейна
было довольно далеко. Тогда он вспомнил, что боковая дверь открыва-
ется прямо на дорожку, ведущую на террасу перед бассейном, и решил,
что пойдет именно так. Отправился он немедленно, не дожидаясь
Уильяма, потому что терпеть не мог, когда людям приходилось приспо-
сабливать свой шаг к его тягостной хромоте. Как и Николас, он
надвинул на голову капюшон и направился по коридору к выходу. Когда
он открывал дверь, кто-то окликнул его из глубины дома. Но, раздоса-
дованный на происходящее, он не ответил и, хлопнув дверью, вышел,
хромая, в метель.
Северный ветер дул навстречу, прижимая плащ с правой стороны и
вздувая его с левой. Снег залеплял глаза и рот, поэтому он надвинул
капюшон так низко па лоб, что мог видеть только тропинку перед собой.
Снег скрипел у него под ногами и был уже таким глубоким, что почти
доставал до края ботинка на здоровой ноге. Он еще различал тропинку
и прошел по ней до конца террасы. Внизу перед ним были бассейн и-
павильоп. Вода казалась черным провалом на белом поле, но павильон
выглядел под снегом чудесно и походил на веселую декорацию. Сначала
Мандрэг хотел наблюдать с террасы, но там был сильный ветер,
поэтому, передумав, он стал неловко спускаться вниз по длинной
лестнице. Ему пришло в голову, что будет как раз в духе их сборища,
если он поскользнется и сломает здоровую ногу. Наконец он дошел до
закругленного ограждения, которое, изгибаясь над водой, скрывало ее
от тех, кто еще нс поднялся по ступенькам. Взглянув на павильон, он
увидел машущего из окна Николаса.
Мандрэг спустился к самому бортику бассейна. Он стоял, съежившись под
плащом, и смотрел, как мириады снежинок умирают на черной поверхности
воды. Он взглянул наверх на террасу. Но площадка скрывала нижний пролет
лестницы, на верхнем же никого не было. Вероятно, никто так и не придет.
«Черт бы побрал это все, — подумал Мандрэг. — Проклятый Николас,
проклятый Уильям, проклятый Джонатан с его мерзкими вечеринками.
Никогда в жизни мне не было так скучно, холодно и отвратительно». Под
сильным порывом ветра и снега он слегка покачнулся...
В следующее мгновение что-то сильно толкнуло его в спину. Он
сделал громадный шаг в пустоту, и ледяная вода обожгла его с ног до
головы.
6t
3
Плащ залепил ему глаза и рот, сковал руки и ноги. От холода
казалось, что тысяча ножей разрезает тело. Погружаясь в воду, он успел
подумать: «Это совершенно омерзительно. Ужасно. Со мной случилось-
что-то страшное».
Вода заливала нос и уши. Тяжелый ботинок тащил вниз. Руки старались
выпутаться из плаща, который через какое-то бесконечно длинное время
поднялся над ним, освободив лицо, и он увидел его, свою ловушку, уже
над собой. Колотя руками и ногами, он достиг дна, оттолкнулся, опять
запутался в складках плаща. Легкие у него разрывались, а тело сковало
от холода. Он рванул застежку плаща у горла, сломал ее, руки освободи-
лись из кошмарного плена, и после целой вечности отчаяния и удушья он
достиг поверхности. Судорожно вздохнув, он увидел снег и услышал рядом
с собой чей-то голос. Его опять потянуло вниз, и тут он услышал, что над
ним что-то шлепнулось в воду. «Но ведь я немного могу плавать», —
вспомнил он, в то время как в глазах у него поплыли круги. Он стал делать
руками и ногами лягушачьи движения. Сразу же пальцы правой руки
нащупали что-то гладкое, что тут же выскользнуло. Он сделал еще усилие
и тремя ударами достиг поверхности. Вздохнув и открыв глаза, он увидел
перед собой чью-то ярко-красную, с клювом голову на длинной шее. Он
обхватил руками шею, повалился навзничь и опять почти захлебнулся.
Очнувшись, он понял, что лежит на поверхности воды, обхватив руками
голову какой-то страшной птицы и задыхаясь от кашля. Он опять услышал
голоса, но на этот раз они казались нереальными и были где-то далеко.
— Все в порядке? Ногами бейте, ногами! Сюда!
— Но ведь это мой плащ!
— Обри, работайте ногами, отталкивайтесь!
Он задрыгал ногами. Прошло довольно много времени, прежде чем
он подплыл к наклонившимся над ним взволнованным лицам. Голова
его ударилась обо что-то твердое.
— Это перила. Здесь перила, держитесь.
— Вот так. Сюда.
Его вытащили. Руки коснулись камня. Он лежал на краю бассейна,
прижимая к груди надувную резиновую птицу. Его повернули лицом к
бассейну. Челюсти не слушались, и зубы стучали, как кастаньеты. От
холода вся кожа подергивалась, мышцы сводило. Пытаясь заговорить,
он издавал носом безобразные звуки. Едкая жидкость текла из ноздрей
по губам и подбородку.
— Как, черт побери, это случилось? — спрашивал кто-то, кажется,
Уильям.
— Здесь очень скользкий край, — сказала Клорис Уинн. — Я сама
'чуть не упала.
— Я не упал, — с трудом проговорил Мандрэг. — Меня столкнули.
62
Николас Комплайн рассмеялся, а Мандрэг судорожно пытался сооб-
разить, как бы исхитриться схватить этого типа за ногу и опрокинуть в
бассейн. Мало-помалу до Мандрэга дошло, что под плащом на Николасе
надет купальный костюм.
— Он упал сам или его все-таки столкнули? — закричал Николас.
— Замолчите, Николас, — сказала Клорис Уинн.
— Мой дорогой, — Джонатан похлопал Мандрэга, — вам надо
немедленно идти в дом. Вот мое пальто, возьмите. А, и ваше, Уильям,
еще лучше. Помогите ему. Срочно горячий пунш и пылающий камин,
правда, Харт? Вот не повезло! Ну, идемте же.
Мандрэга вдруг стало неудержимо рвать. «Омерзительно, — мельк-
нуло у него. — Просто омерзительно!»
— Теперь станет легче, — сказал чей-то голос. Кажется, доктора
Харта.
— Надо немедленно увести его. Вы можете идти, мистер Мандрэг?
-Да.
— Вот так. Обхватите меня за шею. Вот, хорошо. Пошли.
— Я только переоденусь, — сказал Николас.
— Вы в купальном костюме, мистер Комплайн, может быть, вы
выловите мой плащ?
— Извините, я не умею плавать.
— Мы его как-нибудь выловим оттуда, — сказала Клорис. — Уве-
дите лучше мистера Мандрэга.
Джонатан, Уильям и доктор Харт помогали ему. По лестнице, по
площадке, по террасе, покрытой множеством следов. Тяжелый ботинок
на изуродованной ноге волочился и увязал в снегу и размокшем дерне.
На полпути вверх его опять рвало. Джонатан побежал вперед, и, когда
они наконец дотащились до дома, стало слышно, как он кричит слугам:
— Грелки! Все, что можно найти! Горячую ванну — быстро! Кейпер,
коньяк! Камин в его комнате. Что вы делаете? Господи помилуй, миссис
Паутинг, мистер Мандрэг чуть не утонул.
Если бы только зубы у него перестали так стучать, было бы даже
приятно лежать в постели, смотреть на разгорающийся огонь, чувствуя,
как по телу разливается тепло от пунша. Горячая ванна его согрела, а
грелки уютно лежали в ногах. Джонатан опять поднес к его губам
стакан пунша.
— Что случилось? — спросил Мандрэг.
— Вы имеете в виду, после того, как вы свалились? Ник выглянул из
окна павильона. Увидел вас и побежал. Он, знаете, не умеет плавать,
но захватил надувную птицу — их там несколько — и бросил вам. В
это время там уже были, я думаю, Уильям и Харт. Они пришли раньше
нас с Клорис. Уильям снимал пальто и готовился прыгнуть за вами, но
вам удалось схватить этот импровизированный спасательный круг.
Когда мы прибежали, вы держались за шею птицы и пробивались к
63
берегу. Обри, дорогой, не могу выразить, как я расстроен. Еще глоток,
ну, пожалуйста.
— Джонатан, кто-то подошел ко мне сзади и столкнул меня.
— Но, дорогой друг...
— Это совершенная правда. Я до сих пор чувствую толчок. Я не
поскользнулся. Господи, Джонатан, я ведь не выдумываю. Говорю вам,
кто-то намеренно сбросил меня в воду.
— Николас никого не видел, — тревожно произнес Джонатан. Он
кашлянул и поджал губы.
— Когда он выглянул? — спросил Мандрэг. — Я знаю, что он видел
меня, когда я спускался к воде. Ну а потом?
— Гм, первое, что он увидел — это ваш плащ на воде. Вернее, к
несчастью, плащ доктора Харта.
— Конечно, тот, кто меня толкнул, к этому времени уже спрятался.
Ему нужно было только подняться на ограждение и спуститься вниз.
— Но мы бы его увидели, — сказал Джонатан.
— Когда вы пришли, Харт и Уильям уже были там?
— Да, но...
— Они вместе спускались к воде?
— Я... нет, думаю, что нет. Харт вышел из парадной двери и пришел
по другой дорожке, мимо павильона. Уильям вышел из боковой.
— Кто из них пришел первым? Слава Богу, меня перестало трясти.
— Не знаю. Я уговорил Харта выйти прогуляться. Мне удалось
успокоить его после крайне неприятного разговора с Николасом за
завтраком. Я предложил ему выйти, ну, знаете, чтобы проветриться. Я
думаю, он шел по тропинке мимо павильона, когда раздались крики
Николаса о помощи. Сам я услышал Николаса, когда выходил из
боковой двери. Я догнал мисс Уинн, которая была уже на террасе. Когда
мы подошли к краю террасы, Харт и оба Комплайна стояли у воды.
Обри, дорогой, я не хочу утомлять вас своей болтовней. Выпейте это и
постарайтесь заснуть.
— Я совершенно не хочу спать, Джонатан. Кто-то только что
пытался меня утопить, а это, поверьте, не способствует приятному сну.
— Правда? — подавленно пробормотал Джонатан.
— Совершенная правда. И, прошу вас, не смотрите на меня так,
будто я помешался.
— Но у вас действительно было потрясение. Может, у вас даже
небольшой жар. Я не хочу вас беспокоить...
— Если вы и дальше будете морочить мне голову, у меня на самом
деле поднимется высокая температура. Уверяю вас, что в данную
минуту я совершенно здоров. И еще раз повторяю, Джонатан, что
кто-то пытался утопить меня в вашем проклятом бассейне. И, призна-
юсь, мне бы хотелось знать, кто это.
64
— Может быть, это просто неосторожная дурацкая выходка, —
пробормотал Джонатан. Тогда Мандрэг дрожащим пальцем показал на
согнутую под одеялом ногу.
— Какой идиот вздумал так шутить с калекой? — спросил он в
ярости.
— О, дружище, я знаю, но...
— Мадам Лисс! — воскликнул Мандрэг. — Она собиралась смотреть
из окна. Опа должна была видеть.
— Из ее окна эта часть бассейна не видна, — быстро сказал
Джонатан. — Ес загораживают тисовые деревья на террасе.
— Откуда вы знаете?
— Уверяю вас, это так. Вчера я обратил внимание, когда ставил ей
цветы в комнату.
Мандрэг посмотрел на него. «Кто бы это ни был, — подумал он, —
он должен был знать, что мадам Лисс его не видит. Или...»
В дверь постучали.
— Войдите, — громко крикнул Джонатан, — Войдите!
4
Вошел Николас Комплайн.
— Ничего, ч*го я ворвался? — спросил он. — Мне нужен Джонатан...
А как вы себя чувствуете?
— Спасибо, — ответил Мандрэг, — ничего.
— Послушайте, извините, что я тогда рассмеялся.
— Меня это, конечно, разъярило, но я не могу сердиться на вас.
Говорят, что вы первый бросились мне на помощь, кинув спасательный .
круг. Я не люблю пернатых, но вашу «птицу» я тотчас же заключил в
объятия.
— Джонатан, — сказал Николас, — вы понимаете, что произошло?
— А что, Ник?
— Это не случайность.
— Вот именно это я и пытался втолковать Джонатану. Господи, меня
швырнули в воду. Не хочу вас утомлять повторением одного и того же,
но меня пытались утопить.
— Не вас.
— Кого же?
— Меня.
:— Что за черт! — вскричал Мандрэг. — Что вы хотите сказать?
— Джонатан, — сказал Николас, — надо рассказать ему о Харте и
обо мне.
— Да я все знаю, — сказал Мандрэг.
— Можно поинтересоваться откуда?
— Неужели это важно?
3 Ндйо Марш «Смерть к танцующий лакей»
65
— Дорогой Ник, — поспешно начал Джонатан, — Мандрэг заметил,
что у вас натянутые отношения, ну, сцена за обедом, игра. Потом
спросил меня, и я, я...
— Ладно, не важно, — нетерпеливо перебил Николас. — Знаете, что
Харт угрожал мне? Так вот. Должен сказать, что когда я шел к
бассейну, то взглянул вверх на дом. Знаете окно на втором этаже над
дверью?
— Да, — ответил Джонатан.
— Так вот. Он наблюдал за мной из этого окна.
— Но, дорогой Ник...
— Харт следил за мной. Он видел, что я вышел в плаще, но не видел,
что Мандрэг тоже надел плащ, потому что Мандрэг вышел из другой
двери. Не перебивайте, Джонатан, это серьезно. хМандрэга столкнули,
когда он стоял по колено в снегу у бортика бассейна. Тому, кто
проходил сзади, не было видно его ног из-за ограждения. Вы, наверное,
надвинули капюшон на голову, да?
-Да.
— Ну вот. Это Харт швырнул вас в воду, но он думал, что это я.
Боже мой!
— Но, Ник, надо взять себя в руки и не делать такие стремительные
выводы.
— Послушайте, — произнес Николас, обращаясь к Мандрэгу, —
есть у кого-нибудь из собравшихся причина нападать на вас?
— Я ни с кем никогда до этого не встречался. Кроме Джонатана,
разумеется.
— Я уверяю вас, Обри, что питаю к вам самые добрые...
— Конечно.
— Ну и что? — спросил Николас.
— Мне кажется, вы правы, — воскликнул Мандрэг.
Открылась дверь, и вошел доктор Харт. Николас, сидящий на краю
кровати, стремительно вскочил и вышел из комнаты. Джонатан пробор-
мотал какие-то слова утешения и отошел к окну. Подойдя к постели,
Харт взял запястье Мандрэга.
— Вам уже лучше, — сказал он. — Хорошо. Сегодня желательно
полежать. Ничего. Это просто небольшое потрясение. — Он спокойно
посмотрел на Мандрэга и повторил: — Небольшое потрясение. — За-
тем, повернувшись к Джонатану, сказал: — Мистер Ройял, я хотел бы
с вами поговорить.
— Со мной? — Джонатан вздрогнул. — Да, да, конечно. Здесь?
— Вообще-то я думал, что не здесь. Но, может быть... я помню,
мистер Мандрэг, что, когда мы вели вас к дому, вы все время повторяли,
что кто-то преднамеренно столкнул вас в бассейн.
Пока Харт говорил, Мандрэг смотрел на его большое, еще бледнее
обычного, лицо и думал: «Возможно, это лицо потенциального убийцы».
Вслух он сказал:
66
— Я уверен в этом.
— Тогда, может быть, даже лучше успокоить вас на этот счет. Никто
умышленно не покушался на вашу жизнь.
— Почему вы так думаете?
— Это была ошибка. Вас приняли за другого.
— Господи! — простонал Джонатан.
Доктор Харт постучал пальцами одной руки о ладонь другой.
— Человек, столкнувший вас, — сказал он, — принял вас за меня.
5
Когда Мандрэг услышал это заявление, он едва сдержал истериче-
ский смех. Взглянув на Джонатана, стоявшего спиной к свету, он так и
не понял, мелькнуло ли на лице хозяина дома выражение облегчения и
удивления на самом деле или ему только показалось. Затем он услышал
его голос, как всегда монотонный и немного визгливый.
— Харт, дорогой, откуда такая странная мысль?
— Дело в том, что среди ваших гостей есть человек, страстно
желающий моей смерти.
— Нс может быть, — сказал Джонатан, поджимая губы.
— Но это именно так. Я не собирался это говорить, мне просто
хотелось успокоить мистера Мандрэга. Может быть, нам лучше пойти
в другую комнату?
— Ради Бога! — вскричал Мандрэг. — Не уходите. Со мной все в
порядке. Я хочу все знать. И в конце концов, — добавил он сварли-
во, — это ведь я барахтался в бассейне.
— Справедливо, — сказал Джонатан.
— Должен вам сказать, доктор Харт, что, когда я спускался по
ступенькам, Комплайн видел меня из окна павильона и помахал рукой.
Он наверняка узнал меня.
— Но шел сильный снег. На лицо вы, наверное, надвинули капюшон
моего плаща.
— Надеюсь, ваш плащ выловили? — заботливо спросил Джонатан.
— Да, благодарю вас. Должен сказать, что в вашем бассейне полно
водорослей. Совершенно ясно, Мандрэг, что Комплайн принял вас за
меня. Он выбежал из павильона, подбежал сзади и толкнул вас в спину.
— Меня действительно кто-то сильно толкнул в спину. Но вы
забываете одну вещь, — Мандрэг говорил с таким видом, будто насме-
хался над собой, — я ведь хромаю. Посмотрите на мой ботинок. Я хожу
с палкой. Калеку трудно с кем-нибудь перепутать, доктор Харт.
— Вашу ногу не было видно. По снегу никто не ходит уверенно. И
если я, врач, не сделаю такой ошибки, то Комплайн мог вполне
обознаться, тем более шел сильный снег.
67
— Я не согласен с вами. Ведь по дороге к бассейну Комплайн виден
вас, когда вы выглядывали из окна. Вряд ли он мог допустить, что вы
так быстро окажетесь там.
— Ну, почему же? Мог вполне. Здесь всего несколько минут ходьбы.
И задержался я совсем ненадолго. Мистер Ройял видел меня.
— Стоит ли вам настаивать на такой возможности?
— Что вы имеете в виду?
Вмешался Джонатан. Он быстро заговорил, слегка заикаясь и разма-
хивая руйами:
— Послушайте, мой дорогой Харт, даже если кто-то, как вы считаете,
и принял Мандрэга за вас, даже если, предположим, хотя я не могу себе
такое представить, кому-то пришла в голову мысль сбросить вас в воду,
повторяю, я совершенно уверен, что это нелепость, нельзя думать, что
сделано это было с... э-э-э... целью убийства. Вы умеете плавать, доктор?
— Да, но...
— Вот видите. Сам я все-таки думаю, что Мандрэг ошибся, что
неожиданный порыв ветра сбил его...
— Нет, Джонатан.
— Ну, в худшем случае это была глупая, опасная шутка.
— Шутка! — закричал доктор Харт. — Ничего себе, шутка!
Мандрэг подавил нервный смешок. Харт мрачно посмотрел на него,
а затем повернулся к Джонатану.
— Впрочем, не знаю, — сказал он с трудом. — Может, у англичан
так принято. Может, он вовсе нс собирался меня убивать. Может, он
просто хотел сделать из меня шута, дрожащего, промокшего насквозь в
стоячей воде, с клацающими зубами — да, допускаю, это возможно. Он
узнал тирольский плащ и подумал...
— Постойте, — перебил его Мандрэг. — Я должен поставить все на
свои места. Николас никак не мог подумать, что фигура в тирольском
плаще — это вы.
— Почему?
— Потому что он сам дал мне его надеть перед тем, как идти к
бассейну.
Доктор Харт молчал. Он переводил взгляд с Мандрэга на Джонатана,
и у крыльев его носа опять появились складочки.
— Вы его просто защищаете, — сказал он.
— Уверяю вас, это правда.
— Есть еще одно объяснение, которое не пришло никому в голову. —
Джонатан поднял руку и поправил очки. — Я ведь тоже носил этот
тирольский плащ, ваш подарок, и, кстати, восхитительный, дорогой Харт.
Почему бы не допустить, что кому-то пришла мысль поразвлечься и
посмотреть, как я буду плавать в моем собственном декоративном бассейне?
— Но кому, черт возьми? — возразил Мандрэг.
— Ну, тут надо подумать, — произнес Джонатан, скромно улыба-
ясь. — Это мог сделать почти любой из присутствующих.
68
6
Оставшись один, Мандрэг впал в странное состояние, вызванное
усталостью, коньяком, напряженными раздумьями и дремотой. Созна-
ние его находилось где-то на границе между сном и явью. Временами
оно было совершенно ясным, временами становилось смутным. И все
его мысли вращались вокруг событий, окончившихся падением в бас-
сейн. Он то засыпал, то просыпался и наконец проснулся окончательно
с одной настойчивой мыслью. «Мне надо увидеться с Уильямом Комп-
лайном». Он даже произнес это вслух.
— Мне надо увидеться с Уильямом Комплайном. — Он пристально
посмотрел на окно, на все увеличивающуюся на карнизе снежную
шапку, когда дверь приоткрылась и в проеме появилась красиво приче-
санная головка Клорис Уинн. — Входите.
— Я думала, может, вы спите. Я зашла спросить, как вы себя
чувствуете?
— Буду жить. Присаживайтесь. Хотите сигаретку? У меня ни малей-
шего представления о времени.
— Около часа. Скоро ленч.
— Правда? А что вы все там делаете?
— Особого веселья незаметно. Николас дуется на всех в курительной
у радиоприемника. Леди Херси и мистер Ройял бранятся по соседству в
библиотеке. В будуаре я натолкнулась на доктора Харта и мадам Лисс.
Оба с позеленевшими лицами и, кажется, ссора в разгаре. Моя бывшая
«будущая» свекровь простудилась, а у меня был жуткий скандал с
Уильямом.
— А у вас-то из-за чего?
— Я отругала его за то, что он связался с этим пари, он начал
говорить всякие гадости обо мне и Николасе, я сказала, что он ненор-
мальный, он обиделся и разорвал нашу помолвку. Не знаю, зачем я все
это говорю вам, может, для того, чтобы первой сообщить эти новости.
— Это, конечно, интересно, но на самом деле, я думаю, все вертится
вокруг меня.
— Оттого, что вы упали в бассейн?
— Оттого, что меня туда спихнули.
— По правде говоря, мы из-за этого и поссорились. Многие считают,
что это была ошибка.
— Факт остается фактом. Меня туда сбросили.
— Они уже не утверждают, что это был несчастный случай. Но
каждый мужчина думает, что вас приняли именно за него.
— Уильям тоже так думает?
— Уильям пожалел, что это был не Николас. Он заставил-таки
Николаса заплатить ему десять фунтов.
— Надеюсь, — сказал Мандрэг, — это не вы меня туда спихнули?
69
— Нет. Честное слово, нс я. Когда я подошла к лестнице, у воды уже
были Уильям, Николас и доктор Харт. Все страшно кричали, давали вам
советы. Я ужасно испугалась. Мне показалось, что это мистер Ройял
идет ко дну своего шикарного бассейна.
— Почему?
— Не знаю. Наверное, из-за плаща. Он плавал по воде, как лист
кувшинки. И я сказала себе: «Вот это да! Это же Джонатан Ройял».
Мандрэг сел на кровати, устремив на мисс Уинн самый суровый
взгляд.
— И что же вы почувствовали, — спросил он, — когда узнали, что
это я?
— Ну, когда подошел мистер Ройял, я узнала, что там пребывает
ваша особа. Потом увидела, что вы вцепились в эту птицу, волосы
облепили лицо, как водоросли, галстук на спине. Ну, и все такое и, —
ее голос слегка задрожал, — мне стало вас очень жалко.
— Несомненно, я представлял смешное зрелище. Послушайте, из
того, что вы мне рассказали, ясно, что вы пришли туда последней.
— Нет. После меня подошел мистер Ройял. Я думаю, он был где-то
у парадной двери. Он догнал меня у лестницы.
— Послушайте, постарайтесь вспомнить. Пожалуйста! Вы заметили
на террасе и на ступеньках чьи-нибудь следы?
— Ну и ну, — сказала мисс Уинн. — Будем играть в сыщиков?
Следы на снегу?
— Умоляю, оставьте неуместное веселье и постарайтесь вспомнить
следы. Там, разумеется, были мои...
— Да, ваши я заметила. То есть я...
— Понятно. Вы узнали мои следы по ботинку. Нечего деликатничать.
— Что вы все время становитесь на дыбы! Это несносно! — горячо
воскликнула Клорис, но потом спохватилась. — О Боже, извините,
пожалуйста! Давайте не будем ссориться, пока вы больны. Да, я видела
ваши следы, и, мне думается, я видела... нет, не могу вспомнить. Только
уверена, что там были другие следы. Конечно, Уильяма.
— А какие-нибудь следы вели к дому?
— Нет, я уверена, что нет. Хотя... Вы ведь пытаетесь понять, могли
кто-нибудь тайком спуститься вниз, столкнуть вас в воду, подняться по
ступенькам, а потом уже открыто прийти опять, притворившись, что
это в первый раз. Так? Я думала об этом. Видите ли, когда я спускалась
вниз, я ступала в ваши следы, чтобы было легче идти. Так мог сделать
любой. А снег был такой сильный, что никто бы не заметил эти следы
в следах.
— Харт прибежал по другой дорожке от фасада дома. Уильям прошел
по террасе, потом вы, потом Джонатан. Я не думаю, что у Уильяма было
достаточно времени, если только он не шел за мной следом. Ведь меня
спихнули почти сразу же, как я подошел к воде. Николас не мог этого
сделать, потому что это он дал мне плащ и не мог принять меня за
70
кого-нибудь другого. Я думаю, Николас прав. Это сделал Харт. Я
думаю, что он видел, как Николас в плаще вышел из парадной двери,
и пошел за ним. Потом он спрятался за углом павильона, увидел фигуру
в плаще у бортика бассейна, бросился туда и сделал свое черное дело.
Потом поспешил назад и, услышав крики Николаса, появился, притво-
ряясь удивленным и испуганным. К этому времени Уильям уже спу-
скался по ступенькам, а вы, и следом Джонатан, выходили из дома.
Харт это сделал, вот кто.
— Да, но почему?
— Моя дорогая...
— Ладно, все понятно. Из-за мадам Лисс. Мы познакомились только
вчера, а вы уже разговариваете со мной, как будто я прирожденная
идиотка.
— Ничто так не сближает людей, как покушение.
— Вот кто дурак, так это Николас.
— Вам виднее. А то мне показалось, что вы прямо-таки трепещете в
его присутствии.
— Вот это, — горячо сказала Клорис, — совершенно невыносимо
слушать.
— Невыносимо потому, что это правда. Николас Комплайн из тех,
кто приводит в смущение женщин и вызывает в мужчинах инстинктив-
ное желание вздуть его как следует.
— Низкая ревность.
— Ав вас больше проницательности, — сказал Мандрэг, — чем я
думал. Но все равно, — продолжал он после долгой паузы, — есть одна
маленькая деталь, которая не влезает в мою теорию. Не то чтобы она
ей противоречила, но и доказательству не способствует.
— Вы что, сами с собой разговариваете? А мне сказать не хотите?
— Когда меня тащили по этой ужасной лестнице, меня рвало.
— Об этом можете не говорить. Я это видела.
— Черт его знает, как я смог их заметить, но я все-таки заметил. На
террасе... вели от входа... и какое-то время топтались на краю террасы.
Я не видел их, когда спускался. Что доказывает...
— Извините, — перебила Клорис, — я только на секунду прерву
ваше великолепное повествование. Вы мастер сюрреализма в поэтиче-
ской драме. Но сюрреализм в обычной речи... Не все мне здесь понятно.
Что это такое, что мы не видели, спускаясь, но что вы видели,
поднимаясь, да еще во время тошноты?
— Цепочку следов на снегу, которые вели из дома до конца террасы,
а потом поворачивали назад.
— О!
— Это были очень маленькие следы.
71
Глава 6
БЕГСТВО
1
Во второй половине дня снегопад усилился. Ничего примечательного
больше не происходило. Необычным было лишь состояние Мандрэга и
поведение Уильяма Комплайна. В окне спальни на карнизе возвышался
уже целый сугроб, не пропускавший свет, но Мандрэг чувствовал себя
слишком расслабленным, чтобы протянуть руку и зажечь лампу у
кровати. Хотя во всем теле и ощущалась усталость, голова была ясной,
и он напряженно размышлял о своей ледяной купели и странных
отношениях Клорис Уинн с братьями Комплайнами. Он был убежден,
что Клорис не любит Уильяма, но вот в ее отношении к Николасу
Комплайну он уверен не был. Мандрэг с раздражением спрашивал себя,
как молодая девушка — безусловно, неглупая и совсем не кокетка —
может опуститься до уровня этого Николаса Комплайна и принимать
его дешевые ухаживания.
— Тьфу ты, вот хлыщ, — ворчал он, пренебрежительно фыркая. Как
раз в это время к нему явились с визитом леди Херси и Уильям
Комплайн.
— Говорят, вам уже лучше, — произнесла Херси. — Внизу все были
здорово, напуганы, поэтому нам с Уильямом захотелось узнать все из
первых рук. И вот мы здесь. Вы думаете, что вас кто-то пытался
утопить? Уильям боится, вдруг вы подозреваете его? Поэтому мы вместе
пришли сюда все выяснить.
— Вы правда подозреваете, что это я? — встревоженно спросил
Уильям. — Видите ли, я этого не делал.
— Почему, собственно, я должен подозревать вас? Ни в малейшей
мерс. У нас с вами нс было никаких разногласий.
— Они, кажется, думают, что я принял вас за Николаса.
— Кто так думает?
— В первую очередь наша мама. Ну, из-за того, что я настаивал на
пари. Поэтому я решил объяснить, что, когда я туда пришел, вы уже
были в воде.
— А Харт там был?
— Нет, он подбежал через пару минут.
— А вы заметили чьи-нибудь следы на террасе?
— Да, заметил, ваши, — вдруг ответил Уильям. — Я обратил на них
внимание, потому что один был больше другого.
— Уильям, — укоризненно пробормотала Херси.
— Ну а что такого, Херси? Он ведь сам об этом знает. А потом
подбежали Клорис и Джонатан.
72
— Может быть, вы хотите знать, есть ли у меня алиби, мистер
Мандрэг? — спросила Херси. — Но, боюсь, что это вряд ли можно
считать алиби. Я сидела в курительной, слушала радио. Первым сооб-
щил мне о вашем приключении Джонатан. Он примчался, крича, чтобы
приготовили все средства для спасения вашей жизни. Но зато я могу
пересказать вам радиопередачи. — Херси подошла к окну и выглянула.
Когда она снова заговорила, голос се странно прозвучал в тишине
комнаты. — Снег просто валит, — сказала она. — Вам не приходило в
голову, что, желаем мы того или нет, мы все как бы заключенные в этом
доме и не можем отсюда уехать?
— Доктор Харт хотел уехать после ленча, — сказал Уильям. — Я
слышал, как он говорил об этом Джонатану. Но было сообщение, что
по плоскогорью проехать невозможно. Кроме того, в овраге у ворот
занос, намело огромный сугроб. Джонатан, по-моему, от этого просто в
восторге.
— Это на него похоже. — Херси отвернулась от окна и стояла,
опершись о подоконник. Ее фигура темнела на фоне беззвучно несуще-
гося за окном снсжцого вихря. — Мистер Мандрэг, — произнесла
она, — вы хорошо знаете моего кузена, да?
— Мы знакомы пять лет.
— Но это еще нс значит, что вы знаете его хорошо, — быстро
сказала она. — Вы приехали сюда раньше пас. Он ведь что-то замыш-
лял, правда? Ладно, нс отвечайте. Я знаю, это нечестный вопрос. Да я
и без этого уверена, что он что-то замышлял. Но каковы бы ни были
его планы, у вас-то ведь другая роль... Да. Да, Уильям, наверняка это
так. Мистер Мандрэг должен был стать зрителем.
— Я нс собираюсь разыгрывать для Джонатана представление, —
сказал Уильям. — Никогда этого не делал.
— Я тоже никогда не делала и не буду. Пиратка может сколько
угодно здесь изображать роковую женщину, меня это не трогает.
— Херси, а я боюсь, что все-таки уже сыграл свою роль. Мы с Клорис
разорвали перед ленчем помолвку.
— Я так и поняла, что случилось что-то в этом роде. Почему?
Уильям сгорбил плечи и засунул руки в карманы брюк.
— Она упрекала меня за пари, — сказал он, — а я ее за Николаса.
Вот так и получилось.
— Уильям, дорогой, мне очень жаль, правда, но она тебе все-таки не
пара. — Херси повернулась к Мандрэгу. — А что вы думаете? —
внезапно спросила она.
Этот вопрос его не удивил. По причинам, не вполне понятным и ему
самому, Мандрэг относился к разряду людей, которым доверяют. Он
никогда нс выказывал особого сочувствия и редко пытался влезть в
душу, но, может быть, именно поэтому к нему и тянулись. Иногда он
думал, что помогала этому его хромота, которая отгораживала его от
окружающих. Так же, как священник в силу своей профессии, он в силу
73
своего физического недостатка стоял в стороне от людей. Обычно ему
нравилось выслушивать чужие исповеди, и он удивился в душе, когда
почувствовал, что не желает знать о причине ссоры между Уильямом и
Клорис Уинн. Он был рад, что помолвка разорвана, и не собирался
давать советы, как им помириться.
— Не забывайте, что мы познакомились только вчера вечером, —
ответил он.
Херси устремила на него взгляд ярко-голубых глаз.
— Как мы осмотрительны, — сказала она. — Уильям, дорогой, я
думаю, что мистер Мандрэг...
— Если уж мы говорим по душам, — поспешно перебил ее Манд-
рэг, — я хотел бы знать, верите ли вы, что меня кто-то столкнул в этот
проклятый бассейн, а если да, то кто?
— Ник говорит, что это Харт, — сказала Херси. — Он явился к
матери и разволновал се, сказав, что Харт пытался его утопить. Он
ведет себя, как капризный ребенок...
— А не могло вас снести ветром? — нерешительно спросил Уильям.
— Вы слышали о таком сильном порыве ветра, после которого
остаются синяки? Ну я-то ведь знаю, черт возьми! Это же моя спина.
— Да, ваша, — согласилась Херси. — Я тоже думаю, что это был
доктор Харт. В конце концов мы все знаем, что он просто кипел от
ярости, к тому же он видел, как Николас вышел в плаще из дома. Не
думаю, чтобы он действительно хотел его утопить. Просто не устоял
перед искушением. И я его понимаю. Ник сам все время нарывался.
— Но Харт знал, что Ник не умеет плавать, — сказал Уильям. —
Ведь он же без конца повторял, почему не может залезть в воду на
глубине.
— Тоже верно. Значит, хотел его утопить.
— Что говорит об этом мадам Лисс? — спросил Мандрэг.
— Эта Пиратка? — Херси взяла сигарету. — Мой дорогой мистер
Мандрэг, она не говорит ничего. Она нарядилась в платье от Шанель,
которое, по моим подсчетам, стоит уйму денег, и спустилась к ленчу
свежая, как орхидея на благотворительном базаре. И Николас, и
Уильям, и доктор Харт — все обалдели и таращили на нее глаза.
— Согласитесь, Херси, она действительно производит впечатле-
ние, — сказал Уильям.
— А Джонатан тоже таращил глаза?
— Нет, — ответила Херси. — Он смотрел на нее, но не больше, чем
на всех остальных. Так задумчиво, из-под своих проклятых очков.
— Мне всегда хотелось, — заметил Уильям, — увидеть настоящую
роковую женщину.
Херси фыркнула, потом поспешно добавила:
— Нет, нет, я признаю, что выглядит она великолепно. А кожа у нее
просто первоклассная. Совершенно непробиваемая.
— А какая у нее фигура!
74
— Да, Уильям, да. Надеюсь, вы с невестой поссорились не из-за этой
Пиратки?
— Нет, Клорис никогда не ревнует. Во всяком случае, меня, —
сказал Уильям. — Ревную я. Вы, разумеется, знаете, что Клорис
разорвала свою помолвку с Николасом из-за мадам Лисс?
— А как вы думаете, мадам Лисс увлечена вашим братом? — спросил
Мандрэг.
— Об этом я не знаю, — ответил Уильям, — а вот что касается
Клорис, я думаю, да.
— Вздор, — отрезала Херси.
Мандрэг внезапно почувствовал крайнее уныние. Уильям подошел к
камину и повернулся к ним спиной, опустив голову. Он сердито пнул
каблуком поленья, угли зашипели и затрещали, и они вновь услышали
его голос:
— ...кажется, я даже рад. Всегда было одно и то же. Уж вы-то, Херси,
знаете. Второсортный. Мне удалось обхитрить самого себя, и какое-то
время я думал, что отбил ее. Думал, что наконец-то я им всем показал.
Мама это знает. Сначала она была от этого вне себя, но очень скоро
поняла, что я как был простофилей, так и остался. Мама думает, что
так и должно быть. Ник, мол, неотразим, все женщины от него, конечно,
без ума, и ему все позволено. Король, так сказать, забавляется. Кля-
нусь, — произнес Уильям с внезапной силой, — что это небольшое
удовольствие иметь такого братца, как Ник. Да простит мне Бог, но
хотел бы я, чтобы Харт спихнул его в этот пруд.
— Уильям, не надо.
— Почему «не надо»? Почему, собственно, я не могу раз в жизни
сказать, что я думаю о своем любимом братце? Вы полагаете, если Харт
действительно это сделал, я буду винить его? Нисколько! Да если бы
мне это пришло в голову самому, черт возьми, я бы тоже так поступил.
— Хватит! — закричала Херси. — Хватит! С нами со всеми проис-
ходит что-то отвратительное. Мы потом всю жизнь будем раскаиваться
в том, что наговорили.
— Мы просто говорим правду.
— Такую правду нельзя говорить. Это мерзкая, однобокая, преуве-
личенная правда. Мы ведем себя как сборище помешанных уродов. —
Херси отошла к окну. — Посмотрите, какой снег, — сказала она. —
Еще сильнее. На деревьях его столько, что ветки прогибаются. У стен
намело до самых окон. Из вашего окна скоро ничего не будет видно,
мистер Мандрэг. Что нам делать? Мы буквально заперты в этом доме и
ненавидим друг друга. Что нам делать?
75
2
В половине пятого Николас Комплайн неожиданно громко заявил,
что он должен вернуться в штаб в Большой Чип пинг. Он отыскал
Джонатана и, не очень заботясь о правдоподобии, сообщил, что его
срочно вызвали по телефону.
— Странно! — улыбнувшись, сказал Джонатан. — Кейпер говорил,
что телефон неисправен. Где-то порвалась линия.
— Приказ передали раньше.
— Ник, я боюсь, ты не проедешь. Внизу, на дороге в Глубоком
овраге, заносы глубиной в шесть футов, а на плоскогорье еще хуже.
— Я пройдусь пешком по плоскогорью до Чиппинга, а там возьму
машину.
— Двенадцать миль.
— Ничего не поделаешь, — громко сказал Николас.
— Ник, это тебе не удастся. Через час стемнеет. Я просто не могу
этого позволить. Снег рыхлый. Может быть, завтра, если ночью будет
мороз...
— Я иду, Джонатан. У вас когда-то была пара канадских снегосту-
пов. Можно мне их взять? Вы знаете, где они?
— Я давным-давно их кому-то отдал, — осторожно произнес Джо-
натан.
— Нс важно. Все равно пойду.
Джонатан поспешил в комнату к Мандрэгу с этими новостями.
Мандрэг оделся и сидел у камина. Чувствовал он себя слабым и крайне
растерянным. Ничего не понимая, он уставился на Джонатана, который
без всяких предисловий начал:
— Обри, он твердо решил. Может, мне лучше вспомнить, что я
никому не отдавал свои снегоступы. Но даже в них он наверняка
заблудится в темноте или утонет в сугробе. Какая досада! — Джонатан,
казалось, был больше огорчен теперешним поворотом событий, чем
всем, что произошло за этот день. — Это все погубит... — пробормотал
он. А когда Мандрэг спросил, не смерть ли Николаса в горах он имеет
в виду, не она ли может погубить все, раздраженно ответил: — Нет, его
уход. Заглавный персонаж. Все вертится вокруг него. Я ужасно огорчен.
— Честное слово, Джонатан, мне начинает казаться, что вы больны,
у вас ужасный душевный недуг. Навязчивая идея. Можно утонуть в
ваших декоративных прудах или замерзнуть в сугробе, вас волнует
только ваша чертова затея.
Джонатан начал было возражать, но, тоскливо посмотрев в окно,
заметил, что даже Николас не такой уж дурак, чтобы пытаться пройти
через плоскогорье пешком в снежную бурю. Как бы в ответ на это в
дверь постучали, и появился сам Николас. На нем был тяжелый
непромокаемый военный плащ, в руках он держал фуражку. Губы его
были бледны.
76
— Я отправляюсь, Джонатан, — сказал он.
— Ник, дорогой, умоляю...
— Приказ есть приказ. Сейчас война. Разрешите мне оставить у вас
вещи. Я заберу машину, как только будет возможно.
— Я правильно понял, — спросил Мандрэг, — что вы собираетесь
идти пешком через плоскогорье?
— Вынужден.
— Ник, ты подумал о матери?
— Я ей ничего не сказал. Она отдыхает. Я оставлю ей записку. До
свидания, Мандрэг. Очень сожалею, что вам пришлось стать моим
дублером. Если это утешит вас, замечу, что очень скоро я буду таким
же мокрым, как вы, и к тому же куда более промерзшим.
— Если ты все-таки упорствуешь, я дойду с тобой до Глубокого
оврага, — удрученно сказал Джонатан. — Позовем слуг с лопатами и
что-нибудь придумаем.
— Пожалуйста, Джонатан, не беспокойтесь. Вряд ли ваши слуги
смогут прорыть тропинку через все плоскогорье.
— Послушай, — сказал Джонатан, — я только что говорил со своим
управляющим. Он считает, что из твоей затеи ничего не выйдет. Я
сказал ему, что ты твердо намерен идти, и он сейчас пошлет людей с
лопатами...
— Прошу извинить, Джонатан. Я все решил. Я пошел. Не спускай-
тесь. До свидания.
Но не успел Николас подойти к двери, как она распахнулась, вошел
Уильям и остановился перед ним. Лицо его покраснело.
— Что за чушь я слышал? Ты что, уходишь? — спросил он.
— Нс знаю, что ты слышал, но я ухожу. Я получил приказ явиться
в часть.
— Ври больше! Приказ! Ты просто струсил и драпаешь. У тебя уже
душа в пятках. Ты скорее в сугробе замерзнешь, чем расплатишься за
все, что натворил здесь. Ты никуда не пойдешь.
— Удивительная заботливость, — произнес Николас, и складки у его
рта обозначились сильнее.
— Не воображай, что я о тебе беспокоюсь, — сказал Уильям. Голос
у него стал визгливым, он делал какие-то нескладные, резкие движения,
будто человек, которого охватила непривычная для него ярость. На него
было больно и неловко смотреть. — Если бы не мать, мне было бы все
равно, где ты увязнешь. На здоровье, пожалуйста. Но ты что, хочешь
ее убить? Ты останешься здесь, братец, и, черт побери, будешь вести
себя как следует.
— Заткнись, дурак, — проговорил Николас и двинулся к двери.
— Не смей! — сказал Уильям и шагнул вперед. Брат толкнул его
локтем в грудь и вышел.
— Уильям, — резко сказал Джонатан, — оставайся здесь.
77
— Если с ним что-нибудь случится, кого, вы думаете, она будет
обвинять? Всю оставшуюся жизнь его проклятая мертвая ухмылка будет
говорить ей, что если бы не я... Нет, он не уйдет.
— Видите ли, вам его не остановить, — сказал Мандрэг.
— Мне? Не остановить?! Джонатан, пустите меня.
— Подождите, Уильям. — В голосе Джонатана прозвучала непри-
вычная резкость. Он встал спиной к двери, положив пухлые пальцы на
ручку. Фигура, хотя и не героическая, но довольно угрожающая. — Я
не позволю, чтобы вы с братом гонялись друг за другом по всему дому.
Он решил идти, и ты не сможешь его остановить. Я провожу его по
дороге до первого заноса. Уверен, что он не сможет пробиться, а я не
позволю ему попасть в беду. Я возьму с собой двух человек. И если ты
обещаешь вести себя нормально, пойдем с нами, —т Джонатан осторож-
но поправил очки левой рукой. — Уверяю тебя, сегодня вечером твой
брат не покинет Хайфолд.
3
Окна спальни Мандрэга смотрели на дорогу, проходившую вдоль
восточного крыла Хайфолда и оканчивающуюся широкой площадкой
перед парадным входом. Сквозь залепленное снегом стекло Мандрэг
видел, как Николас Комплайн, нагнув голову и с трудом пробираясь по
снегу, скрылся за поворотом. Через несколько минут появились Джона-
тан и Уильям, а за ними два работника с лопатами.
«Николас вышел нс сразу, — подумал Мандрэг. — Почему он задер-
жался? Попрощаться с мадам Лисс или Клорис?»
При мысли о разговоре, который мог состояться между Николасом и
Клорис, Мандрэг испытал непривычное и отвратительное чувство, как
будто сердце внезапно провалилось в глубочайшую бездну. Он следил
за бредущими фигурами, пока они не скрылись из глаз и, внезапно
осознав, что не может дольше пребывать в своем собственном обществе,
решил спуститься вниз и поискать Клорис Уинн.
— Вся разница между обычной бурей и снежным бураном только в
том, что в первом случае оглушает неприятный шум, а во втором —
еще более неприятная тишина. Слышишь лишь скрип снега под ногами.
Я очень рад, что ты пошел со мной, Уильям.
— Ну уж никак не из любви к дорогому братцу Нику, будьте
уверены, — пробурчал Уильям.
— Ну, ну, ладно, — успокаивающе произнес Джонатан.
Они с трудом тащились, ступая в следы Николаса. В лесу они
окунулись в странные сумерки, где тени казались светлыми от снежной
78
белизны, а черные обнаженные стволы деревьев выглядели бесприют-
ными и покинутыми. Снега здесь было меньше, и идти вниз по извили-
стой дороге стало легче. Они прошли между двумя высокими насыпями,
за которыми тоненько журчала вода, вышли на открытое пространство,
покрытое глубоким снегом. Перед ними расстилалась нетронутая вол-
нистая белизна. Уильям пробормотал:
— Белое, серое, черное. Вряд ли мне удастся это передать в картине.
Когда они подошли к лесу нижнего парка, то невдалеке увидели
Николаса. Джонатан громко позвал его. Эхо прокатилось среди замер-
зших деревьев. Николас обернулся и остановился, поджидая их.
Они подошли к нему, испытывая неловкость, естественную в подоб-
ном положении. Два работника следовали за ними на некотором рассто-
янии.
— Ник, дорогой, — задыхаясь проговорил Джонатан, — надо было
все-таки нас подождать. Я же сказал, что провожу до первого заноса.
Видишь, я позвал на помощь, это мой главный пастух и его брат. Ты
помнишь Джеймса и Томаса Бьюлингов? Они понимают во всем этом
лучше моего.
— Конечно, помню, — сказал Николас. — Жаль, что вас притащили
сюда из-за меня.
— Если через Глубокий овраг есть проход, Бьюлинги найдут его для
тебя. Правда, Томас?
Старший из работников, тронув шапку в знак уважения, подошел
ближе.
— Скажу вам, сэр, — проговорил он, — попотеть тут придется.
Никак нс меньше часа махать лопатой. А уж без этого вам через овраг
никак не пролезть. Точно так.
— Видишь, Ник, а через час совсем стемнеет.
— Во всяком случае, можно попробовать, — упрямо сказал Николас.
Джонатан беспомощно взглянул на Уильяма, наблюдавшего за бра-
том из-под полуопущенных век.
— Ладно, — произнес Джонатан с внезапным раздражением. —
Давайте начинать, а то снег стал сильнее, и скоро нас совсем занесет.
— Послушайте, Джонатан, — проговорил Уильям, — возвращайтесь
домой. Зачем вам из-за всего этого мучиться? Да и вы тоже, Бьюлинги.
Томас, дайте мне вашу лопату.
— Я же сказал, что пойду один и прекрасно обойдусь без вас, —
сердито буркнул Николас.
— Черт знает что, — сказал Джонатан. — Пошли.
Пока они спускались с холма, снегопад усилился. Глубокий овраг
показался у подножия длинного откоса на опушке леса. Это было
небольшое ущелье, длиной около двух миль. Здесь и проходила дорога,
которая сначала резко спускалась вниз, затем круто поднималась
наверх и приводила вскоре к воротам на краю владений Джонатана.
Когда они подошли к оврагу, северный ветер, от которого раньше
79
защищал лес, обрушил на них тучи снега. Томас Быолинг пустился в
длинные объяснения:
— Здесь, это, больно ветрено, сэр. Ну и сдувает все вниз, да само от
тяжести слезает, да сверху падает. Так там его внизу полно, просто
пропасть. Гляньте-ка туда, сэр. Скажете, ничего, мол, маленько спуска-
ется вниз. А с ним надо ухо востро держать. Вон он, такой гладенький,
как прилизанный. Вы и пойдете, а он там рыхлый и глубокий. И
потонуть недолго. А вокруг овраг не обойти, сами знаете, мистер
Николас, вы же из этих мест.
Николас, посмотрев на каждого по очереди, не говоря ни слова, зашагал
вперед. Через десяток шагов снег стал ему по колено. Он удивленно
вскрикнул и кувырком полетел вниз. В следующую минуту, распластав-
шись, он барахтался в сугробе, почти весь заваленный снегом.
— И так он был повержен, — тихо сказал Уильям. — Ну, приступим.
Оба Быолинга и он, взявшись за руки и протянув черенок Лопаты,
помогли Николасу покинуть столь неудобное ложе. Он упал лицом в
сугроб, и вид у него был нелепый. В холеных усах застряли комья снега,
фуражка съехала набок, а из носа текло.
— Оп-ля, маленький снеговичок, — промолвил Уильям.
Николас вытер лицо перчаткой. От холода оно пошло пятнами. Губы
окоченели, и он растер их прежде, чем заговорить.
— Очень хорошо, — прошептал он наконец. — Я сдаюсь. Я вернусь
назад. Но Господь свидетель, говорю вам обоим, что в темноте, на
плоскогорье, я был бы в большей безопасности, чем в Хайфолде.
4
— Фрэнсис, — сказала мадам Лисс, — нам едва ли удастся еще раз
поговорить наедине сегодня вечером. Я просто больше не вынесу этого
смешного и неловкого положения. Почему Николас и Уильям Комплай-
ны и эта девочка, Уинн, избегают тебя? Почему, когда я заговорила об
утреннем происшествии, все насторожились и стали бормотать о чем-то
другом? Куда все ушли? Я уже так набеседовалась у камина с миссис
Комплайн и наслушалась комплиментов нашего хозяина, что визжать
готова. Но и это лучше, чем твоя сумрачность. Где Николас Комплайн?
Они разговаривали в будуаре. Доктор Харт закрыл за собой дверь и
прислонился к ней спиной. Его лицо было бледным от тусклого свечения
снега за окном. В этой странной полутьме было заметно, что верхняя
губа его слегка подрагивала, как будто под кожей билась маленькая
жилка. Глядя на мадам Лисс, он поднял руку и прижал ее к губе.
— Почему ты мне не отвечаешь? Где Николас?
— Ушел.
80
— Ушел? Куда? — Не отводя от „ее взгляда, доктор Харт махнул
рукой, как бы показывая «туда». Мадам Лисс поежилась. — Не смотри
на меня так, — проговорила она. — Подойди поближе, Фрэнсис.
Он подошел и остановился, засунув пальцы рук за жилет и внима-
тельно глядя на нее. Ничего в его позе не выдавало ярости, но она
вжалась в спинку кресла, как будто испугалась удара.
— С самого нашего приезда сюда, — сказал Харт, — он делал все,
чтобы оскорбить меня, флиртовал с тобой. Он говорил тебе что-то на
ухо, отпускал понятные только вам шуточки и каждый раз посматривал
на меня, чтобы убедиться, что я все вижу. Вчера после обеда он нарочно
довел меня. И теперь, когда он убрался, стоило мне войти, как ты
спрашиваешь меня о нем.
— Ты что, хочешь еще одну сцену устроить? Неужели ты не можешь
понять, что Николас просто такой тип? Он не может жить без ухажи-
ваний.
— А ты тоже не можешь жить без них? Ну что ж, возможно, тебе
больше не придется ими наслаждаться.
— Что ты хочешь сказать?
— Выгляни наружу. Снег валит весь день. Скоро стемнеет, а твой
приятель будет брести по тем холмам, которые мы проезжали вчера. И
нс старайся казаться спокойной. У тебя губы дрожат.
— Почему он ушел?
— Он испугался.
— Фрэнсис! — воскликнула мадам Лисс. — Что ты наделал! Ты ему
угрожал? Теперь я понимаю, что угрожал, и все знают об этом. Вот
почему они избегают нас. Ты идиот, Фрэнсис! Когда эти люди разъедут-
ся отсюда, они всем разболтают об этой истории. Над тобой будут
смеяться, но этого мало. Скажи, какая женщина доверится, хирургу с
таким неистовым нравом? И главное, мое имя, мое имя будет связано
с твоим. Уж эта дама, Эмблингтон, позаботится, чтобы я выглядела так
же смешно, как и ты.
— Ты влюблена в Комплайна?
— Я уже устала отвечать тебе. Нет, не влюблена.
— А я устал слышать твою ложь. Его поведение говорит о другом.
— А что он такого сделал? В чем ты его подозреваешь?
— Он принял Мандрэга за меня. Пытался меня утопить.
— Что за чепуха. Мне рассказывали об этом. Николас видел мистера
Мандрэга из окна павильона и узнал его. Сам Николас об этом говорил,
да и Мандрэг уверен, что Николас не мог обознаться.
— Стало быть, ты виделась с Комплайном. Когда?
— Вскоре после этой истории с бассейном.
— Ты ведь спустилась вниз только к ленчу. Значит, он заходил к
тебе в комнату? Мне ты запретила, а его принимаешь. Это так?
— Ну неужели ты не понимаешь, — начала мадам Лисс, но резким
движением он заставил се замолчать и, склонившись к самому ее лицу,
81
стал упрекать, произнося слова свистящим шепотом. Она откинулась
назад и еще больше вжалась в спинку кресла. В этом движении было
больше отвращения, чем страха, и все время, пока он говорил, мадам
Лисс внимательно поглядывала через его плечо то на дверь, то па окна.
Один раз она сделала ему знак рукой замолчать, но он, схватив ее
запястье, продолжал говорить, и она ничего не сказала.
— ...ты предложила мне посмотреть все самому. И Бог свидетель, я
увидел. Этого было достаточно. И он поступил правильно, убравшись
отсюда. Еще бы один вечер и день — и я бы не выдержал. Уйти для
него было лучше.
Харт пристально посмотрел на мадам Лисс, в ее расширенные глаза.
Он все еще держал се за руку, когда другой она показала на окно. Он
повернулся. Джонатан Ройял и Уильям Комплайн с трудом брели по
снегу. А за ними на некотором расстоянии, угрюмый, весь в снегу
тащился Николас.
5
Херси Эмблингтон, миссис Комплайн, Клорис Уинн и Обри Мандрэг
сидели в библиотеке. Они знали, что доктор Харт и мадам Лисс в
будуаре, отделенном от них курительной. Они знали, что Джонатан и
Уильям отправились проводить Николаса в его безрассудное путешест-
вие. Херси очень хотелось поговорить наедине с Сандрой, Мандрэгу
очень хотелось поговорить наедине с Клорис Уинн, но никто из них не
мог решиться и проявить инициативу. Все находились в состоянии
тягостной бездеятельности и не очень убедительно рассуждали о при-
казе, полученном Николасом из штаба. Миссис Комплайн была сильно
расстроена, и Херси убеждала ее, что, если дорога опасна, Джонатан
приведет Николаса назад.
— Джонатану не надо было разрешать ему идти, Херси. Это гадко с
его стороны. Я и на Уильяма сержусь за то, что он разрешил Николасу
уйти. Он должен был запретить ему.
— Уильям сделал все возможное, чтобы отговорить Николаса, —
сухо произнес Мандрэг.
— Он должен был прийти ко мне и рассказать все, мистер Мандрэг.
Он обязан был воспользоваться своим правом. Он старший.
— Я не согласна с вами, — быстро произнесла Клорис.
— Я и не предполагала, что вы согласитесь, — ответила миссис
Комплайн. Мандрэг не ожидал, что ее изуродованное лицо способно
отражать переживания. И тем большую тревогу он почувствовал,
перехватив взгляд, который она бросила на Клорис.
— Я говорю это совершенно беспристрастно, — произнесла Клорис,
и два красных пятна выступили на ее щеках. — Уильям и я разорвали
помолвку.
82
Наступило молчание. Мандрэг понял, что миссис Комплайн забыла
о его присутствии. Она не сводила глаз с Клорис, и подобие улыбки,
болезненной и язвительной, промелькнуло на ее перекошенных губах.
— Боюсь, что вы опоздали, — произнесла она.
— Я не понимаю вас.
— Мой сын Николас...
— Николас здесь совершенно ни при чем.
— Херси, — сказала миссис Комплайн, — я ужасно беспокоюсь о
Николасе. Без сомнения, Джонатан приведет его назад. Они давно
ушли?
— Николас здесь совершенно ни при чем, — громко и отчетливо
повторила Клорис.
Миссис Комплайн поднялась.
— Херси, я просто не могу здесь сидеть. Я пойду посмотрю, не
возвращаются ли они.
— Не надо, Сандра. Снег пошел еще сильнее. Нечего беспокоиться.
Они ведь все вместе.
— Я только постою на дороге. Я сегодня не выходила из дома. Мне
душно.
— Хорошо, — сдалась Херси, — я выйду с вами. Сейчас принесу
пальто. Подождите меня.
— Я буду в холле. Спасибо, Херси.
Когда они вышли, Мандрэг сказал Клорис:
— Ради Бога, пойдемте в соседнюю комнату, послушаем радио; По
сравнению с этим приемом военная тема мне кажется приятной и
безобидной.
Они направились в курительную. Миссис Комплайн прошла через
холл в гостиную, где остановилась у окна, высматривая Николаса.
Херси Эмблипгтон поднялась наверх. Она захватила свой плащ и
прошла в комнату миссис Комплайн. Открыла шкаф и протянула руку,
чтобы снять тяжелое пальто из твида. Но, коснувшись его, она застыла.
Пальто было насквозь мокрое. В голове у нее снова прозвучали слова
Сандры Комплайн: «Я не выходила из дома весь день».
6
Позже, оглядываясь назад и восстанавливая последовательность со-
бытий того уик-энда, Мандрэг понял, что они совершенно безошибочно
указывали на трагическую развязку. Он признавался себе, что в ряду
необычайных событий стояло и его отношение к Клорис Уинн. Девушки
такого типа никогда не привлекали Мандрэга. А если бы в той обста-
новке угроз, тайн и нарастающего чувства страха ему захотелось
легкого развлечения, он, безусловно, выбрал бы мадам Лисс. Мадам
была из тех женщин, на которых Обри Мандрэг обращал внимание
83
почти автоматически. Брюнетка, изысканна, элегантна — это было во
вкусе Обри Мандрэга. Но только не Клорис. Обри Мандрэгу было до
смерти скучно со свеженькими блондинками. Но — ив этом была
главная причина его удивительного поведения — Стэнли Глупинг их
просто обожал. При взгляде на блестящие волосы цвета меда и пустые
голубые глаза в Мандрэге оживал прежний Глупинг. Такое случалось и
прежде, но никогда не ощущал он это так отчетливо. Видимо, было в
Клорис нечто особенное, что оживляло ненавистного Глупинга, но
вместе с тем, надо признаться, нравилось и Мандрэгу.
Он прошел за ней в курительную. Они включили радио, чтобы
послушать новости с фронта, которые в те, теперь уже забытые дни
состояли в основном из заверений французов, что новостей нет. Они
прослушали сводку, потом Мандрэг выключил радио, нагнулся и поце-
ловал Клорис.
— Ого! — проговорила она. — Вы времени не теряете.
— Вы любите Николаса Комплайна?
— Я могла бы ответить: «Какое вам до этого дело?»
— Абстрактное любопытство.
— Но оно сопровождается конкретными действиями.
— Когда я вас увидел, мне показалось, что вы такая простушка.
Клорис опустилась на колени на коврик перед камином и помешала
кочергой поленья.
— В вашем понимании я такая и есть, — сказала она. — Я доста-
точно сообразительна, но никаких особых талантов во мне нет. Просто
я могу пустить пыль в глаза, но если бы вы узнали меня поближе, ваш
интерес ко мне бы совсем пропал.
Она ему улыбнулась. Мандрэг почувствовал, как у него пересохло во
рту, и, в полной панике, услышал собственный голос, изменившийся от
волнения и выговаривающий фразу:
— Мое настоящее имя, — говорил Мандрэг, — Стэнли Глупинг.
— О Господи, правда? — сказала Клорис. Он был уверен, что, придя
в себя, она чуть не рассмеялась.
— Стэнли Глупинг, — повторил он, произнося эти презренные слова
так, будто каждое из них было непристойностью.
— Это, должно быть, довольно неприятно. Но ведь вы поменяли имя.
— Я никогда никому об этом не говорил. А то, что сказал вам, можете
считать своего рода комплиментом.
— Спасибо. Но все равно, многие, должно быть, знают.
— Нет. Со всеми своими друзьями я познакомился уже после
перемены. Вчера за обедом я ужасно испугался.
Клорис быстро взглянула на него.
— А знаете, я помню. Я заметила. Вы просто на какое-то мгновение
потеряли голову. Это было, когда Николас сказал что-то о...
— Что я перестал быть глупеньким.
— Господи! — сказала Клорис.
84
— Ну, давайте, смейтесь. Это безумно смешно, правда?
— Да, это довольно смешно, — согласилась Клорис. — Но вы в этом
ничего забавного не находите. Я не совсем понимаю почему. Бывают
имена и посмешнее.
— Я объясню почему. Я не могу отделаться от этого имени, потому что
оно возникло из ниоткуда. Если бы мы вели свой род от Глупингов из
графства Глупцов или были в родстве с Глупингами, торгующими мебель-
ной политурой, это бы я еще пережил. Но из ниоткуда... и я просто жалкий
сноб. Даже сейчас я прихожу в ужас от того, что проговорился. А ведь мой
настоящий и непростительный порок в том, что я стыжусь.
— Вы просто человек начала века, типичный декадент, даже расплы-
ваетесь как-то. Вы боитесь быть снобом? Хорошо. Но ведь все в
какой-то мере снобы.
— В этом все и дело. Неужели вы не понимаете, что я боюсь-то быть
снобом в определенной мере. Быть интеллектуальным снобом я
совсем нс против. Но принадлежать к тем снобам, что с завистью
взирают снизу вверх, развить в себе комплекс социальной неполноцен-
ности — вот что унизительно.
— Конечно, это как-то глупо. Но, принимая ваш снобизм, я все-таки
не понимаю, что же вас беспокоит? Хотите считаться своим в фешене-
бельных кругах? Но сейчас как раз безродность в моде. Вот професси-
ональные спортсмены... Каждый хотел бы познакомиться с ними.
— Все это так с вашей точки зрения, сверху вниз. Я хочу быть
наверху, а не внизу, — пробормотал Мандрэг.
— В интеллектуальном плане вы наверху. — Клорис повернулась и
прямо посмотрела на него. Ее светлые волосы казались темнее от
отблесков пламени. — Послушайте, — сказала она, — ведь мистер
Ройял знает об этом, да?
— Нет, а что?
— Просто я подумала, вчера вечером... Я хочу сказать, что после того,
как Николас бросил этот камешек, мне показалось, что здесь дело нечисто,
и я заметила, что он и леди Херси, и мистер Ройял переглянулись.
— Вот черт, он и их втянул в это. Мне тоже тогда показалось. Если,
дьявол его побери, он это сделал, я ему отплачу!
— Силы небесные! Зачем я только сказала? Я думала, мы с вами
останемся здесь относительно нормальными. Все остальные помеша-
лись. Отделайтесь вы от своего фрейдистского комплекса. Кому какое
дело, Глупинг вы или нет? Кроме того, должна признаться, на мой
взгляд, Обри Мандрэг — это тоже, что называется, через край. Давайте
поговорим о чем-нибудь другом.
Мандрэг не сразу последовал ее совету. В наступившем молчании
они слышали, как Херси Эмблингтон, спускаясь в холл, позвала миссис
Комплайн:
— Сандра, тде вы? Сандра! — Та откликнулась, и через минуту
хлопнула входная дверь.
85
Мандрэг, прихрамывая, ходил по комнате, кляня в душе Джонатана
Ройяла, Клорис Уинн и себя самого. С чего это он распинался перед
девчонкой, которая даже не притворилась сочувствующей, которая
даже нс ощутила в его нелепом рассказе привкуса иронии, у которой
возник лишь мимолетный интерес и равнодушное любопытство? Вне-
запно он понял, что потребность рассказать все именно ей и возникла
оттого, что она придавала этой истории так мало значения. Сочувствие
только бы усилило мрачность переживания. А равнодушие к его навяз-
чивым страхам заставило впервые задуматься, уж не являются ли они
просто ненужным преувеличением чувств.
— Вы, разумеется, совершенно правы, — произнес он. — Давайте
поговорим о чем-нибудь другом.
— Только не воображайте, пожалуйста, что я стану вас избегать
из-за вашего имени, и я никому об этом не скажу.
— Даже Николасу Комплайну?
— Тем более ему. Сейчас, мне кажется, я хотела бы больше никогда
не встречаться с Николасом Комплайном. Не думайте, что только вам
тошно от самого себя. Что делать мне с этими Комплайнами? Обручить-
ся с Уильямом от разочарования в Николасе!
— И до сих пор быть без ума от его кривляний.
— Да, согласна. Еще час назад я знала, что Николас — человек
ненадежный, ужасный бездельник, волокита, повеса и все такое. К тому
же нс слишком умен. И все-таки, как вы сказали, я была без ума от него.
Почему? Не знаю. У вас что, такого никогда не бывало? Так почему же,
когда это случается с другими, вы всплескиваете руками и изумляетесь?
Мандрэгу пришло в голову, что совсем недавно он себя осуждал за
то, что осуждает сейчас в Клорис. Ему стало стыдно.
— Что же все-таки привлекательного в таких мужчинах, как Нико-
лас? — продолжала Клорис. — Не знаю. Есть в нем что-то. Может
быть, внешность. А ведь меня часто коробили и раздражали его ужимки.
Эти дурацкие жесты, надоедливый смех. Все шутки его нестерпимы,
они вертятся вокруг одного и того же. К тому же он капризен и сразу
раздражается, если тема разговора становится выше его понимания. И
тем не менее почему-то подыгрываешь ему, отвечая на эти пошлые
ухаживания. Почему?
— Но ведь вы сказали, что час тому назад все изменилось?
— Да, я встретила его в холле, когда он уходил. Он просто себя не
помнил от страха. И сразу все кончилось. Может быть, такие донжуаны
теряют свое обаяние вместе с самообладанием? Во всяком случае, я
излечилась.
— Прекрасно.
— Вы знаете, я совершенно уверена, что доктор Харт действительно
принял вас за Николаса и столкнул в бассейн. Думаю, Николас прав:
мы находимся в одном доме с возможным убийцей. Об этом просто
кричать надо, надо такой тарарам устроить! А мы закрываем на все
86
глаза и обсуждаем собственные комплексы. Боюсь, что во время воз-
душных налетов мы будем вести себя точно также.
— Николас уже устроил тарарам.
— Если бы он плюнул на все и остался, мне вряд ли удалось бы
прийти в себя. Но он позорно удрал, и герой исчез. Интересно, а эта
дама, Лисс, не разочаровалась в нем?
— Бедный Николас, — сказал Мандрэг. — Но я рад, что он ушел.
— Что это?
Клорис вскочила на ноги. Они с Мандрэгом застыли в изумлении,
глядя друг на друга. В холле послышались голоса: упреки миссис
Комплайн, оправдания Джонатана, вопросы Херси Эмблингтон. Манд-
рэг, хромая, подошел к двери и открыл ее.
В холле стояли пять человек: Джонатан, миссис Комплайн, Херси,
Уильям и в стороне, залепленный снегом, бледный и сжавшийся Нико-
лас. Мандрэг повернулся и посмотрел на Клорис.
— Что же теперь? — спросил он.
Глава 7
ЛОВУШКА
1
Возвращение Николаса изменило настроение в доме. Теперь уже
никто не притворялся, что все здесь в порядке. Сам Джонатан сначала
нерешительно попытался представить весь эпизод просто неловкой
заминкой в ходе вечера. Но потом, нервно потирая руки, внимательно
осмотрел встревоженные лица гостей и не стал им мешать разбредаться
по дому. Николас, пробормотав, что ему надо принять ванну и пере-
одеться, поднялся с матерью наверх. Доктор Харт и мадам Лисс,
вышедшие на голоса из будуара в холл, вернулись обратно. Мандрэг и
Клорис возвратились в курительную. Остальные отправились к себе
переодеваться.
Буря с наступлением вечера не унялась. Застигнутый темнотой,
летчик береговой авиации, сбившись с курса, боролся над плоскогорьем
Ненастий со стремительной снежной круговертью. Какое-то мгновение
он летел сквозь дым, поднимающийся из труб дома Джонатана. Глянув
вниз, он различил смутные очертания крыш и представил тепло и
веселье в доме, где хозяева и гости собрались провести уик-энд. «Время
для коктейлей», — подумал он, пересекая границу плоскогорья.
Внизу, в Хайфолде, Джонатан распорядился перенести аперитив в
гостиную. Сидевший там у камина Мандрэг чувствовал странную
вялость — результат, как он полагал, пресловутого купанья. Его мысли
87
то прояснялись, то затуманивались, и он даже обрадовался поданнно.му
Джонатаном бокалу.
— В конце концов, — проговорил Джонатан, усевшись в ожидании
остальных, — все равно всем придется встретиться за обедом. Так
почему бы не собраться сначала здесь? Что мне с ними делать, Обри?
— Если вы не допустите, чтобы они вцепились друг другу в глотки,
вы совершите невозможное. Джонатан, я все же настаиваю, скажите,
кто, по-вашему, пытался меня утопить, и за кого они меня все-таки
приняли?
— Да, это любопытно. Должен признаться, сейчас и я уверен, что
это было нападение.
— Спасибо. Если бы вы почувствовали...
— Знаю, знаю. Согласен, что вы не могли ошибиться. Согласен
также, что кто бы это ни сделал, он принял вас за другого. Теперь
давайте спокойно исследуем все возможности. На вас был плащ, поэто-
му вас могли принять за Николаса, Харта и меня самого. Допустим, вас
приняли за Николаса. Тогда нападать мог, во-первых, Харт, который в
бешенстве от его ухаживаний за мадам Лисс и который угрожал ему;
во-вторых, Уильям, которого злит его заигрывание с мисс Клорис, или,
не исключено, сама Клорис, чьи чувства к Николасу...
— Не говорите глупости!
— Что? Ну, хорошо. Я не настаиваю. Если вас приняли за Харта,
тогда мотивы для нападения были у одного Николаса.
— Но Николас знал, что Харт в доме. Он видел его в окне спальни.
— Он мог подумать, что Харт поспешил к бассейну более короткой
дорогой.
— Ноя могу поклясться, что Николас узнал меня, когда выглядывал
из окна павильона. Кроме того, он знал, что я надел этот плащ.
— Согласен, что это маловероятно. Я просто исследую мотивы. У
кого еще была причина, чтобы принять вас за Харта?
— У мадам Лисс.
— Здесь трудно что-либо сказать. Какие у них отношения? Могла ли
мадам встать с постели и пробраться так, чтобы ее никто не заметил?
Уж во всяком случае ей не было известно, пойдет ли кто к бассейну, а
если пойдет, то поодиночке или вместе.
— Она могла это увидеть из окна.
— В этом случае она наверняка поняла бы, что это вы, а не Харт.
Нет, я думаю, мадам Лисс вне подозрений. Остается Сандра Комплайн.
— Боже Всемилостивейший! При чем тут миссис Комплайн?
Джонатан посмотрел и виновато хихикнул.
— Здесь есть одна деталь, которую, я уверен, вы не знаете. Моя
экономка, достойнейшая Паутинг, в тесной дружбе с горничной Сан-
дры. Когда доктор Харт появился в наших краях, горничной, которая
была во время того несчастного случая в Вене, показалось, что она его
узнала. Ничего не сказав своей хозяйке, она поделилась этой новостью
88
с Паутинг. Я, в свою очередь, решил немного разведать. Хирурга из
Вены звали Франц Хартц. Я выяснил, что Харт, принимая гражданство,
поменял имя. Искушение было велико, Обри. Я решил их свести.
— Вы поступили отвратительно.
— Вы так думаете? Может, вы и правы. Мне очень стыдно за себя, —
произнес Джонатан, трогая очки.
— Мне хотелось выяснить еще одну вещь. Как вам удалось узнать,
что мое имя Стэнли Глупинг? — Мандрэг наблюдал за хозяином и
заметил, что тот слегка вздрогнул.
— Мой дорогой друг... — пробормотал Джонатан.
— Это просто любопытство. Мне интересно узнать.
Джонатан медленно залился краской от подбородка до лысины.
— Я, право, уже забыл. Это было так давно... в первые дни нашего
восхитительного сотрудничества. От кого-то из вашего театра. Я просто
забыл.
— Понятно, — сказал Мандрэг. — А леди Херси тоже участвовала в
этой шутке?
— Нет, нет, уверяю вас. Слово чести.
— А Николас Комплайн? Он ведь знает. Вы ему сказали?
— Я правда... Обри... я...
— Вы велели ему произнести эту фразу за обедом.
— Но я совсем не хотел вас обидеть, Обри. Я и не думал, что ваша
тайна...
— Позавчера вечером вы спросили меня, что я о вас думаю, что вы
за человек. Тогда я не знал. Но, черт побери, я не знаю этого и сейчас.
Свет блеснул на стеклах очков Джонатана.
— В каком-то смысле, — произнес он, — вы можете считать меня
неумелым практиком.
— В какой области?
— Это модное занятие, мой дорогой Обри. Психология.
Мадам Лисс оделась в тот вечер рано и отправила горничную,
которую миссис Паутинг прислала ей в помощь. Она сидела у камина,
внимательно прислушиваясь. Уловив осторожный звук, как будто кто-
то постукивал по двери ногтями, она быстро повернула голову, но не
встала. Открылась дверь, и вошел Николас Комплайн.
— Николас! Вы уверены...
— Совершенно. Он принимает ванну. Я послушал у двери. — Он
быстро наклонился и поцеловал ее. — Мне надо было с вами увидеть-
ся, — сказал он.
— Что произошло? Он вне себя.
— Можете мне это не говорить. Я думаю, вы понимаете, что он
пытался убить меня сегодня утром. Они мне* не верят. Элиза, я не в
состоянии это больше терпеть. Почему бы нам...
89
— Вы это прекрасно знаете. Я не могу рисковать. Скандал меня
погубит. Он будет устраивать сцены и Бог знает что еще. Вам надо было
уйти.
— Я сделал все, что в моих силах, черт побери! Вы хотели, чтобы я
на тот свет отправился? Повторяю, пройти было невозможно.
— Тише! Вы с ума сошли. Так шумите. Что с вами? Вы выпили
лишнее?
— Я вернулся замерзшим до полусмерти, — сказал он. — Как вы
думаете, он попытается еще раз? Хорошенькое дельце, сидеть и ждать.
Она внимательно посмотрела на него.
— Никак не могу поверить, что он способен зайти так далеко, но
другого объяснения у меня нет. Будьте осторожнее, Николас. Поухажи-
вайте опять за этой девочкой Уинн. Ведь своим поведением вы специа-
льно злите Фрэнсиса. Я вас предупреждала. Почему вы не отказались
от приглашения? Было безумием приехать сюда.
— Я хотел видеть вас. Элиза, вы что забыли, ведь я вас люблю.
— Я не забыла, но надо же быть осмотрительнее.
— Осмотрительнее! В последний раз спрашиваю, вы можете со всем
порвать? Мы встретимся в Лондоне. Потом напишем...
— Я уже сказала вам, Николас. Это невозможно. Что мне делать с
работой? А кончится война, мой друг? Что тогда? На что мы будем
жить?
— Я бы что-нибудь нашел... — Он замолчал и пристально посмотрел
на нее. — Как вы расчетливы, Элиза.
— Всю свою жизнь я боролась. Я знала такую нищету, какую вы и
представить себе не можете. И я не намерена терпеть что-либо подоб-
ное, нет. Чем вы недовольны? Я люблю вас. И по-моему, вы имеете
доказательства этого.
Николас наклонился к ней. Позади на стене их колышущиеся тени
соединились. Первым из объятий-вырвался Николас. В тишине комнаты
резко прозвучал его шепот.
— Что это?
— В чем дело?
— Тс-с-с.
Он быстро подбежал к стоящей у кровати ширме. Все это точь-в точь
походило на сцену из комедии эпохи Реставрации, настолько трагико-
мическое бегство Николаса напоминало нелепое поведение испуганного
любовника. Мадам Лисс взглянула на него и в ответ на немой жест
подошла к двери, прислушалась, не сводя с Николаса глаз. Потом
сделала ему знак спрятаться, и он стыдливо проскользнул за ширму. Он
услышал оттуда, как дверь открылась, потом закрылась снова, и ее
голос произнес:
— Там никого.
— Клянусь, я слышал, что за дверью кто-то был.
— Там никого нет. Вам лучше уйти.
90
Он все еще стоял у ширмы, глядя полууниженно, полусердито.
Храбрецом в это мгновение он совсем не выглядел, но мадам Лисс,
обняв его за шею, притянула к себе. В этом жесте было столько
требовательности и исступленности.
— Будьте осторожны, — прошептала она, — а теперь ступайте.
— Вы-то, во всяком случае, верите, что он что-то замышляет? Ведь
вы знаете, что за всем этим стоит он.
-Да.
— Мне кажется, что он прячется за каждой дверью в этом проклятом
доме. Мерзкое чувство.
— Надо идти.
Он посмотрел ей прямо в лицо и мгновение спустя проскользнул в
дверь. Поколебавшись, мадам Лисс тоже подошла к двери. Чуть-чуть
приоткрыв ее, она следила в щель за Николасом. Внезапно она распах-
нула дверь и вскрикнула. Тут же раздался грохот падения чего-то очень
тяжелого. Такого тяжелого, что она почувствовала, как задрожал пол,
и услышала, как звякнуло маленькое стеклянное деревце на камине. В
следующую секунду до нее донесся ужасный мужской крик. Это кричал
Николас.
2
Мандрэг и Джонатан услышали тяжелый удар. Люстра в гостиной
тоненько зазвенела, и сразу вслед за этим откуда-то издалека донесся
пронзительный крик. Что-то испуганно вскрикнув, Джонатан выбежал
из комнаты. Мандрэг, выворачивая свой тяжелый ботинок и мучительно
волоча ногу, последовал за ним. С трудом поднимаясь по лестнице, он
почувствовал, как екнуло сердце, и вспомнил свое ночное путешествие
по дому. Он подошел к коридору, где располагались комнаты гостей, и
в глубине его увидел собравшихся Уильяма, Клорис, мадам Лисс,
доктора Харта и Херси. Одни в халатах, другие в' вечерних туалетах,
они стояли у двери в комнату Николаса. Из комнаты доносился взвол-
нованный и настойчивый голос миссис Комплайн, прерываемый корот-
кими возгласами Джонатана и резкими восклицаниями самого Никола-
са. Проходя по коридору, Мандрэг смутно ощутил, что в его облике
что-то изменилось. Не останавливаясь, чтобы проверить свои подозре-
ния, он подошел к группе у двери. Уильям с лицом в красных пятнах
схватил его за руку.
— Бог ты мой, — сказал он. — Оказывается, это правда. Кто-то
хочет разделаться с Ником. И, Бог ты мой, на этот раз им это чуть-чуть
не удалось.
— Не надо, Билл, — воскликнула Клорис, а Херси добавила резко:
— Заткнись, Уильям!
91
— Но, послушайте, разве это не странно, Мандрэг? Вы знаете, он не
хотел возвращаться назад. Он сказал...
— Что, собственно, произошло?
— Смотрите.
Уильям отступил в сторону, и Мандрэг заглянул в комнату. Николас
сидел в кресле, прижимая к груди левую руку. Он был смертельно
бледен и все время поворачивался то к Джонатану, то к матери, стоящей
на коленях возле него. Между ними и дверью, хитро косясь в потолок,
валялась грузная бронзовая фигура. Когда Мандрэг увидел ее, он сразу
понял, чего не хватало в коридоре. Это был Будда, следивший за ним
из ниши, когда он прошлой ночью крался по лестнице.
— ...все случилось так неожиданно, — говорил Николас дрожащим
голосом. — Я подошел и толкнул дверь — она была не прикрыта, — и
мне показалось, что кто-то ее держит с той стороны. Я толкнул ее
сильнее, и она открылась так стремительно, что я невольно отпрянул
назад. Наверное, это меня и спасло, потому что в то же самое мгновение
я почувствовал страшный удар по руке, и Элиза закричала.
Мадам Лисс произнесла из глубины коридора:
— Я увидела, как что-то стало падать с двери, и закричала.
— Ловушка, — сказал Уильям. — Ловушка, Мандрэг. Установили
наверху, на двери. Мы это часто проделывали мальчишками, ставили
ведра с водой. Вы знаете, его действительно могло убить. Конечно, эта
жуткая тяжесть не давала открыть дверь, а когда стала падать, дверь
внезапно распахнулась. Поэтому он и отскочил.
— У него сломана рука, — проговорила миссис Комплайн. — Доро-
гой, у тебя сломана рука.
— Не думаю. Удар был скользящий. Хотя, конечно, она чертовски
болит. Но ведь, Бог мой, это могла быть и моя голова. Что теперь
скажете, Джонатан? Разве не был я прав, когда пытался отсюда
вырваться? — Он поднял ушибленную руку и произнес, указывая на
сгрудившихся у двери: — Один из них говорит себе: «На третий раз
удастся». Вы понимаете это, Джонатан?
Джонатан пробормотал что-то вроде «Боже избави». Миссис Комп-
лайн начала опять:
— Дай мне взглянуть на руку, дорогой Ники. Милый, покажи мне.
— Я не могу ею двинуть. Послушай, мама, мне же больно.
— Может быть, вы позволите мне... — Доктор Харт прошел в дверь
и приблизился к Николасу.
— Нет, благодарю, Харт, — сказал Николас. — Вы сделали доста-
точно. Не подходите.
Доктор Харт резко остановился. Потом, как бы постепенно осозна-
вая, что среди гостей воцарилось молчание, повернулся и, стоя, перевел
взгляд с одного лица на другое. Заговорил он так тихо, что только более
заметный, чем обычно, иностранный акцент выдавал волнение.
92
— Это уже слишком, — произнес он. — Разве недостаточно, что
меня здесь все время оскорбляли? Что мистер Комплайн начал оскорб-
лять меня сразу же, после моего приезда в этот дом? Неужели всего
этого было мало и потребовалось еще одно чудовищное обвинение? Я
прекрасно знаю, что вы говорили за моей спиной. Вы шептались, что
это я напал на мистера Мандрэга, приняв его за Комплайна. Что я,
побуждаемый скрытой враждой и тайной злобой, замыслил искалечить
и убить Комплайна. Говорю вам, что не я виновник всего этого
кошмара. И если, как полагает Комплайн, с ним случится что-нибудь
еще, не я буду в этом виноват. Я не отрицаю, что я его ненавижу, но я
заявляю ему сейчас: где-то среди нас у него есть куда более опасный
враг. Пусть он это имеет в виду... — Он взглянул на руку отпрянувшего
от него Николаса. — Не думаю, чтобы это был перелом. Если ободрана
кожа, нужна перевязка. Миссис Комплайн, я думаю, может сделать это
сама. — И он вышел из комнаты.
Миссис Комплайн закатала рукав халата Николаса. Рука распухла и
посинела. Сбоку была ссадина. Николас повертел рукой, морщась от
боли.
— Ну, — сказал Уильям, — кажется, он прав, Ник, рука не сломана.
— Чертовски больно, Билл. — Мандрэг изумился, заметив, что эти
удивительные братья обменялись почти дружескими взглядами.
Уильям подошел и склонился, осматривая руку.
— Достаточно аптечки первой помощи, — решил он, и Джонатан
умчался, бормоча, что у миссис Паутинг есть все необходимое. — Это,
вне всякого сомнения, Харт. — Уильям повернулся и пристально по-
смотрел на мадам Лисс, все еще стоящую в коридоре вместе с Клорис
и Мандрэгом. — Да, — повторил он задумчиво. — Это Харт. Знаете,
он, наверное, сумасшедший.
— Уильям, — обратилась к нему мать, — о чем ты говоришь? Вы оба
что-то от меня скрываете? Что вам известно об этом человеке?
— Это не важно, мама. — В голосе Николаса послышалось раздра-
жение.
— Нет, важно. Я все равно узнаю. Что вам стало о нем известно?
— Сандра! — воскликнула Херси Эмблингтон. — Не надо. Это
совсем не то. Перестаньте!
— Ники, дорогой! Ты знаешь. Ты догадался! — Глаза миссис Комп-
лайн показались Мандрэгу горящими углями на мертвом лице. Просле-
див за взглядом Николаса, она посмотрела на мадам Лисс. — А, вы тоже
все знаете. И это вы рассказали моему сыну. Значит, это правда.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, мама, — задиристо произнес
Николас.
— Я тоже не понимаю, — сказала мадам Лисс. Мандрэг не думал,
что ее голос мог быть таким резким. — Это просто смешно. Я ничего
не говорила.
93
— Херси, — повернулась миссис Комплайн, — вы видите, что полу-
чилось. — Она обняла Николаса за шею и погладила его по плечу с
какой-то мучительной одержимостью. — Ники все узнал и пригрозил
разоблачением. А он решил убить Николаса.
— Послушайте, — сказал Уильям. — Что все это значит?
— Это полная и злополучная неразбериха, — резко проговорила-
Херси. — И разумеется, это не для чужих ушей. Мистер Мандрэг, вы
извините нас?
Мандрэг, пробормотав: «Да, конечно», — повернулся и закрыл дверь,
оставшись в коридоре с Клорис Уинн и мадам Лисс.
— Совершенно очевидно, что эта женщина сумасшедшая, — сказала
мадам Лисс. — О какой тайне она говорит? Что я должна была сказать
Николасу Комплайну?
Мандрэг, чувствуя, как в нем поднимается сильная и совершенно
необъяснимая неприязнь к мадам Лисс, громко произнес:
— Миссис Комплайн думает, что вы рассказали ее сыну, что доктор
Харт был тем хирургом, который когда-то оперировал ее лицо.
Он слышал, как Клорис, затаив дыхание, прошептала:
— Нет, нет, это невозможно, это чудовищно.
Как сквозь пелену, он слышал собственный голос, объясняющий, что
во всем виноват Джонатан. Он сознавал, что в нем возникает некое
родство с миссис Комплайн, которая тоже вынуждена мириться с
физическим изъяном. Он хотел объяснить Клорис, что ничего нет
мучительнее уродства. Сквозь эту неразбериху мыслей и чувств он
ощущал пристальный взгляд мадам Лисс, слышал позади за закрытой
дверью невнятный голос миссис Комплайн, которая, наверное, уже
рассказывала сыновьям историю доктора Франца Хартца из Вены. По
правде говоря, Мандрэг был на грани нервного срыва. Утренние пере-
живания, признание Клорис, чувство нависшей над Николасом опасно-
сти, которая, как в нелепом сне, казалась то полукомичной, то полу-
зловещей, — все эти события взвинтили его нервы и истощили вообра-
жение. И когда в конце коридора показался спешащий с аптечкой
Джонатан, Мандрэг подумал: «Вот хитрец. Хладнокровный; как рыба».
Мадам Лисс принялась возражать. Она утверждала, что не знала о
прошлом доктора Харта, что миссис Комплайн ненормальная, жалова-
лась, что не выдержит больше пребывания в Хайфолде. Мандрэг
почувствовал только удивление оттого' что эта спокойная женщина так
внезапно разволновалась. Тут за локоть его взяла>Клорис и сказала:
— Пойдемте вниз.
Он почувствовал себя увереннее от ее прикосновения. Но нс успели
они тронуться с места, как дверь распахнулась и вышел, спотыкаясь,
Уильям, за которым по пятам следовал Джонатан.
— Подожди минуту, Билл, — кричал Джонатан. — Подожди же
минуту.
94
— Свинья проклятая, — рычал Уильям. — О Господи, свинья про-
клятая.
Не видя ничего вокруг, он прошел мимо них и побежал вниз.
Джонатан остался стоять на пороге. За ним в комнате Мандрэг увидел
Херси Эмблингтон, которая обнимала рыдающую миссис Комплайн.
Николас, очень бледный, стоял, глядя на них.
— Ужасно неприятно, — проговорил Джонатан. Он осторожно за-
крыл за собой дверь. — Бедная Сандра убедила Уильяма, что против
нее здесь заговор. Что Харт разболтал о том несчастном случае мадам
Лисс... О, вы здесь, мадам. Простите, я не заметил. Обри, это очень,
очень печально. Уильям просто в бешенстве и никого не слушает.
Николас уверяет, что он ничего об этом не знал, но теперь уже все
бесполезно. Мы попали в дьявольски неприятную историю. Снег идет
еще сильнее, и посоветуйте, ради Бога, что мне теперь делать.
Вдруг громкий грозный гул наполнил дом. Это Кейпер, не найдя
никого, кому можно было бы объявить, что обед подан, решил ударить
в огромный гонг.
Джонатан нервно хихикнул.
— Что ж, — произнес он, — пойдемте обедать.
3
Позже, когда Мандрэг вспоминал этот обед, его охватывало странное
чувство. В нем переплетались и обостренное восприятие яви, и нереаль-
ность сна. Некоторые эпизоды живо отпечатались в его сознании,
некоторые исчезли из памяти на следующий день. Временами его
наблюдательность была болезненно острой, и он замечал все: интона-
цию реплик, выбор слов, особенности позы. Но иногда вдруг его
охватывало чувство тревоги, мучительного ожидания беды, он замыкал-
ся в себе, становился слеп и глух к окружающему.
За обеденным столом присутствовали лишь шестеро. Мадам Лисс,
миссис Комплайн и доктор Харт, извинившись, не пришли. Доктор
Харт был в будуаре, где уединился после своей защитительной речи.
Там, очевидно, по совету Джонатана, он должен был проводить дневные
часы своего пребывания в Хайфолде.
Общество за столом, таким образом, состояло из менее враждебно
настроенных друг к другу людей. Даже разорванная помолвка Уильяма
и Клорис казалась мелочью на фоне растущей мрачности других гостей.
Николас, заметил Мандрэг, был в очень подавленном состоянии. Его
перевязанная рука, видимо, сильно болела, и он так неловко пытался
разрезать лежащий на тарелке кусок, что в конце концов согласился на
помощь Херси. Вниз он спустился вместе с ней, и что-то в их поведении
говорило, что эта встреча не была случайной. <И правда, — думал
Мандрэг, — лучше не оставлять Николаса одного. Если кто-нибудь все
95
время будет рядом с ним, ничего не случится». Теперь Мандрэг был
уверен, что это Харт покушался на Николаса. Он видел, что все
остальные думают так же и открыто говорят об этом. Больше всего ему
запомнился момент, когда молчавший прежде Уильям вцепился руками
в край стола и, нагнувшись, спросил:
— Что сказано в законе о покушениях на убийство? — Джонатан
нервно оглянулся на слуг, и Мандрэг заметил, как Херси Эмблингтон
толкнула Уильяма. — О черт, — пробормотал тот и снова замолчал.
Как только слуги вышли, Уильям тут же вернулся к своему вопросу.
Он говорил совершенно нечленораздельно, перескакивал с одного обви-
нения на другое, постоянно вспоминая об искалеченном лице матери.
— Человек, сделавший это, способен на все, — утверждал он.
«Эдипов комплекс с жаждой мщения», — подумал Мандрэг, но он
был еще слишком ошеломлен и потрясен, чтобы ясно понять свое
отношение к Уильяму. Поэтому его слова доходили до Мандрэга сквозь
пелену безграничной усталости. Николас без конца повторял брату, что
никогда и не слышал имени хирурга, делавшего матери операцию. Но
тот уже не слушал его:
— Должно быть, Харт думал, что ты знаешь. Должно быть, он думал,
что мама тебе рассказала.
— Чепуха, Билл, — отвечал Николас. — Ты идешь по ложному
следу. Это из-за Элизы Лисс. Он просто взбесился от ревности.
— Я старше тебя! — заорал как-то невпопад Уильям. — Я помню,
какой она была. Она была красавицей. Я помню день ее возвращения.
Мы поехали на станцию встречать ее. На ней была вуаль, плотная
вуаль. И она ее не подняла, когда целовала меня, но я почувствовал и
сквозь вуаль, какое у нее застывшее лицо.
— Не надо, Билл, — попросила Херси.
— Вы слышали, что она сказала. Мама это сама сказала, там, в своей
комнате: «Ники все узнал. Он боялся, что Ники его разоблачит».
Господь свидетель, это я его разоблачу. Он думал, что замел следы,
залез в нору, черт побери, я его оттуда вытащу и тогда...
— Уильям, — резко прозвучал голос Джонатана, и Мандрэг повер-
нулся к нему, чтобы послушать. — Уильям, будь так любезен взять себя
в руки. Если ты хочешь устроить пытку своей матери, вытащив на
всеобщее обсуждение трагедию, которой уже двадцать лет, это дело
твое. Я даже не буду пытаться тебя отговаривать. Но здесь мой дом, и
я много старше тебя. Так что я требую, чтобы ты меня выслушал.
Он остановился, но Уильям не проронил ни слова. Тогда Джонатан
откашлялся и тронул очки. «Силы небесные, — подумал Мандрэг
обреченно, — он опять собирается произнести речь».
— До сегодняшнего вечера. — начал Джонатан, — я отказывался
верить, что среди моих гостей находится лицо, пытающееся убить
одного из собравшихся. Я доказывал, что несчастный случай в бассей-
не — результат, скорее, озорства, чем злонамеренное нападение. Я
96
даже думал, что, возможно, бедного Обри приняли за меня. — Здесь
Джонатан поморгал за стеклами очков, и тень самодовольной улыбки
промелькнула у него на губах. Потом он стер ее своей пухлой рукой и
очень мрачно продолжал: — Второе покушение на Николаса убедило
меня. Если бы идол, которого я, кстати, никогда не любил, упал
Николасу на голову, — а не остается никаких сомнений, что именно это
и было задумано, — он бы его убил. Да, Ник, дорогой, без сомнения,
убил бы.
— Спасибо, Джонатан, — произнес Николас с усмешкой. — Думаю,
что я это ясно понимаю.
— Что ж, ладно, знаете, — продолжал Джонатан, — все это доволь-
но плоха. Это все нелепо. Это все, как в дрянном романе.
— Джо, — внезапно вмешалась Херси Эмблингтон, — может, ты не
станешь заставлять нас выслушивать твои жалобы на эстетическую
убогость своего собственного представления. Мы согласны, что это
мерзкий спектакль, но в нем есть по крайней мере все, чтобы превра-
титься в трагедию. К чему ты клонишь? Ты думаешь, что доктор Харт
жаждет крови Ника?
— Я вынужден прийти к этому выводу, — натянуто ответил Джона-
тан. — Кого еще нам подозревать? Не самих же себя. Я надеюсь, Ник,
что нс выдам секрета, если скажу, что Харт угрожал тебе, и угрожал
неоднократно.
— Мы все об этом слышали, — буркнула Херси.
— А, ну да, я так и думал. Должен сказать, что я страстный
поклонник детективных романов. Я даже листал весьма серьезные
работы по криминалистике. Ни в коей мере не буду прикидываться
специалистом, но скажу, однако, что я рискнул провести маленькое
расследование. Николас сообщил мне, что за десять минут до того, как
он чуть не стал жертвой этой гнусной ловушки, он вышел из комнаты
и прошел к... э-э-э... мадам Лисс.
— О Боже, — пробормотала Херси, а Клорис, как показалось Ман-
дрэгу, презрительно фыркнула.
— Это был, конечно, опрометчивый и глупый поступок, — сказал
Джонатан, — однако во всем этом есть один плюс: мадам Лисс можно
считать свободной от всяких подозрений. Ведь когда Ник выходил из
своей комнаты, он открыл и закрыл дверь без какого-то ущерба для
себя, а потом разговаривал с мадам Лисс вплоть до своего возвращения
в комнату, которое кончилось так неприятно. Ник слышал, пока шел по
коридору в комнату мадам, как часы на лестнице пробили половину
восьмого. Буквально за минуту до происшествия я посмотрел на часы в
гостиной. На них было без двадцати восемь. Часы сверены и показыва-
ют одинаковое время. Так как ловушка не могла быть установлена, пока
Ник нс вышел из комнаты, на ее установку остается десять минут,
которые и нужно проанализировать. Ну вот, во время самого происше-
ствия Обри и я сидели в гостиной. Когда я пришел, Обри уже был здесь,
Найо Март «Смерть и танцующий лакей»
97
ну и, кроме того, я слышал, как он спускался вниз незадолго до этого.
Таким образом, я могу подтвердить алиби Обри, а он, надеюсь, мое.
Можете ли вы подтвердить алиби друг друга?
— Я могу подтвердит» алиби Сандры, — сказала Херси, — а она, я
думаю, мое. Я была у нее в комнате, когда Ник закричал. И я уверена,
что была там больше десяти минут. Я хорошо помню, что, когда
проходила мимо комнаты Ника, дверь была полуоткрыта, и горел свет.
Я увидела его за дверью и что-то крикнула.
— Да, я помню, — сказал Николас. — Я вышел из комнаты сразу
же после этого.
— То есть тогда Будды на двери еще не было, — сказал Джона-
тан. — Ловушка была устроена после того, как Ник покинул комнату.
Доказательством служит, во-первых, то, что Ник благополучно прошел
через дверь, во-вторых, свет в комнате. Он помешал бы всему. При
свете входящий обязательно бы заметил темную тень над дверью.
Осторожно расспросив слуг, я выяснил, что никто из них наверх не
поднимался. Кто-то был с Кейпером в столовой, остальные слушали
радио в комнате для слуг. Хотя я всего лишь любитель, кажется, я
неплохо поработал? Пойдем дальше. Мы установили алиби Сандры,
Херси, мадам Лисс, Обри и, я надеюсь, мое. Что вы думаете, Обри?
— Ну, я думаю, вы спустились не более чем за десять минут до этого
грохота, — сказал Мандрэг.
— Да, теперь вы, мисс Клорис, — произнес Джонатан с легким
поклоном в се сторону, — что у вас?
— Когда это произошло, я была у себя. Я только что приняла ванну
и одевалась. Вряд ли я смогу доказать, что не покидала комнату. Но
действительно, после того, как я поднялась наверх, выходила я только
в ванную. Когда я услышала страшный шум и крик Николаса, то
накинула халат и выбежала в коридор.
Мандрэга вдруг охватило чувство смятения.
— А сколько весит эта штука, — спросил он, — этот Будда?
— Он тяжелый, — ответил Джонатан. — Чистая медь. Я думаю,
фунтов двадцать.
— Неужели вы думаете, мисс Уинн могла поднять вес в двадцать
фунтов над головой и установить все это на двери?
— Никого не интересует, могла она или не могла, — нетерпеливо
сказал Николас. — Опа этого не делала.
— Совершенно верно, — с облегчением произнес Мандрэг.
— Что ж, — подтвердила Клорис, — это истинная правда.
— Никто не интересуется моим алиби, — проговорил Уильям. —
Вообще-то я думаю, это ни к чему, потому что мы все знаем, что сделал
это Харт.
— Но дело в том, что... — начал Джонатан.
— Я был в курительной, — свирепо продолжу Уильям, — слушал
радио. Потом вдруг понял, что опаздываю, и пошел наверх. Я уже почти
98
поднялся, когда услышал вопль Ника. Я слышал, как вы, Джонатан,
спустились в гостиную за несколько минут до этого. Вы говорили с Кейпером
в холле о том, какие напитки подать х обеду, я слышал вас. Но это, конечно,
ничего не доказывает. Хотя подождите минуту. Я могу вам рассказать, что
передавали в «Новостях». Был разведывательный полет над...
— Какое, к черту, это имеет значение? — сказал Николас, т— Что
толку играть здесь в сыщиков? Простите за грубость, но пока вы тут
заговариваете зубы, ручаясь друг за друга, наш красавчик-лекарь,
наверное, обмозговывает еще одну смертельную ловушку, рассчитывая,
что в третий раз повезет.
— Нс будет же он пытаться устроить еще что-нибудь такое теперь,
кеда прекрасно знает, что мы его подозреваем! — воскликнула Хер-
си. — Не сумасшедший же он.
— Он именно сумасшедший, — откликнулся Николас.
— Послушайте, — спросил Уильям, — с этим Буддой что-нибудь
сделали? Я имею в виду, что, может быть, он весь в отпечатках его
пальцев. Если мы собираемся передать его в руки полиции...
— Но собираемся ли мы передавать его в руки полиции? — В голосе
Херси звучала тревога.
— Я — да, — сказал Уильям. — Если Ник не собирается, это сделаю я.
— Не думаю, что ты имеешь право. Это тебя не касается.
— Почему бы и нет?! — воскликнул Уильям.
Джонатан поспешно вмешался, спросив Уильяма, не хочет ли он,
чтобы рассказ о трагедии его матери появился на первых страницах
газет. Разговор становился каким-то нереальным. Уильям все время
срывался на крик, а Николас дулся. Клорис повернула к Мандрэгу лицо,
такое несчастное и встревоженное, что он сразу же взял ее за руку.
Прикосновение ее пальцев, беспокойно подрагивающих в его ладони,
было куда реальнее всего, что происходило вокруг. Джонатан объяснил,
что запер Будду у себя в комнате. Он опять напомнил, как сработала
ловушка. Когда Николас вернулся в комнату, дверь была слегка приот-
крыта. Свет не горел, так как перед уходом он погасил его. Он толкнул
дверь левой рукой. Дверь сначала не поддавалась, но потом вдруг
открылась. В то же мгновение Николаса ударило по руке, а мадам Лисс
закричала. Сам он вскрикнул и, споткнувшись, вошел в комнату.
Николас раздраженно подтвердил, что так все и было, и добавил, что
видел, как доктор Харт пошел в соседнюю со своей комнатой ванную.
Он слышал, как Харт открыл краны.
— Разумеется, когда он увидел, что я ушел, то бесшумно выбрался
оттуда. Я думаю, он следил за мной через щель. Его комната всего в
нескольких футах от моей на другой стороне коридора.
Мандрэг, нервно сжимая руку Клорис, необычайно ясно представил
себе крыло дома, где были комнаты для гостей. Передняя угловая
комната миссис Комгдайн, потом комната мадам Лисс, шкаф и комната
самого Мандрэга, все по одной стороне, потом ванная, затем комната
99
Уильяма, наконец, Харт в угловой задней комнате, и еще одна ванная
за углом. За ней Херси Эмблинггон в бывшей детской. По другую
сторону коридора, напротив комнаты Уильяма, была комната Николаса,
выходящая окнами во внутренний двор, вокруг которого и был построен
старинный, времен короля Якова, дом. Затем еще одна ванная и
свободная комната. Николас располагался наискосок от Харта. Харт мог
легко следить за ним, и Мандрэг представил, как доктор включает в
ванной воду, потом решает вернуться за чем-нибудь в свою комнату,
открывает дверь и видит Николаса, осторожно пробирающегося по
коридору к мадам Лисс. Он воображал Харта традиционным обманутым
любовником с заметным животиком, перетянутым поясом халата. Вот
Харт, прижав губку к груди, не отрывает глаз от щели. Может, он даже
видел, как Николас осторожно постучал или поцарапал ногтями в дверь
мадам Лисс. Или, может, вообще проскользнул без всяких церемоний?
«А что потом? — размышлял Мандрэг. — Быстрый рывок по кори-
дору к нише? Затем, согнувшись под тяжестью, шаркающей походкой
обратно в комнату Николаса? А может, доктор Харт нес Будду под
складками своего халата? Включал ли он свет в комнате Николаса?
Взбирался ли на стул? Было ли его лицо перекошено от ярости? Нет,
невозможно». Сколько Мандрэг не пытался представить себе Харта с
Буддой, сцена совершенно невольно превращалась в клоунаду. Он
очнулся от своих фантазий, почувствовав, что Клорис отводит руку, и
услышал, как Уильям громко произнес:
— Вы знаете, все это похоже на детективный роман, за исключением
одной вещи.
— Что ты имеешь в виду, Уильям? — раздраженно спросил Джонатан.
— В детективе, — объяснил Уильям, — всегда есть труп. И он не
может дать показания. А здесь, — он показал пальцем на брата, —
можно сказать, труп среди нас. В этом все отличие.
— Пройдемте в библиотеку, — произнес Джонатан.
Глава 8
В ТРЕТИЙ РАЗ ПОВЕЗЛО
1
Херси Эмблинггон и Клорис вскоре ушли из библиотеки. Они под-
нялись наверх, чтобы зайти к миссис Комплайн и мадам Лисс. А
предложил это Джонатан.
— Яс огромным удовольствием зайду к Сандре, — заявила Херси. —
Тем более что я сама собиралась это сделать. Но должна сказать, Джо,
не думаю, чтобы Пиратка была тронута моим вниманием. Под каким
предлогом она не появилась здесь?
100
— Сильнейшая головная боль, — ответил Джонатан. — Мигрень.
— Ну уж мое появление ей облегчения не принесет. Черт бы ее
побрал! У нее-то какая причина для мигрени?
— Понятно, — произнес Николас, — что она расстроена.
— Чем? Она что, боится, как бы ее приятель не попытался снова на
тебя напасть? Или она потрясена и напугана тем, что мы подозреваем
его? Что из двух?
Николас не возразил, хотя по нему и было видно, насколько он
взбешен.
— Может, я могу помочь? — спросила Клорис. — Я могла бы
навестить ее.
— Умница! — ответила Херси. — Пошли. — И они вдвоем отправи-
лись наверх.
Войдя в комнату, Херси увидела, что миссис Комплайн сидит у
камина. На ней все еще было платье, в которое она переоделась к обеду.
— Мне надо было появиться внизу, Херси. Нельзя так прятаться. Это
просто страх и упрямство. Но я не могла себя заставить. Теперь всем
все известно. Как только представлю, что все будут отводить глаза!..
Двадцать лет я приучала себя к этой мысли и думала, что смогу вынести
все. Но теперь, когда это произошло, мне так же мучительно больно,
как и в тот день, когда я первый раз позволила Николасу взглянуть на
мое лицо. Если бы вы видели его тогда, Херси! Он был еще совсем
крошкой, но он... Херси, я испугалась, что он никогда больше не
подойдет ко мне. Он смотрел на меня так, будто я была чужой. Боже,
сколько времени понадобилось, чтобы вернуть его.
— А Уильям? — отрывисто спросила Херси.
— Уильям? Ну, он был старше и не так впечатлителен. В первую
минуту он был, казалось, поражен, а потом начал говорить, будто
ничего не произошло. Я никогда нс понимала Уильяма. Ники был
совсем малышом, конечно. Он спрашивал меня, что сделали с моим
хорошеньким лицом. Уильям же никогда этим нс интересовался. А
потом Ники забыл, что я когда-то была совершенно другой.
— А вот Уильям, оказывается, не забыл.
— Ну, он был старше.
— Я думаю, он более чуток.
— Вы никогда не понимали Ники. Мне совершенно ясно, что, когда
он познакомился с этой мадам Лисс, она бросилась ему на шею. У Ники
с женщинами всегда так. Я сколько раз это видела.
— Но он нс слишком этому сопротивляется, Сандра.
— Я знаю, он несносен, — произнесла с обожанием миссис Комп-
лайн. — Он мне всегда рассказывал о своих женщинах. Мы так иногда
потешались вместе. Без сомнения, что-то было между мадам Лисс и
этим человеком. Ну, а когда она встретила Николаса, понятно, потеряла
голову. Я все обдумала. Этот человек, должно быть, узнал меня. Еще
бы — свою собственную работу! За двадцать лет лицо мало изменилось.
101
Я полагаю, что он испугался и поделился с ней. А она, надеясь сильнее
привязать к себе Ники, все ему рассказала.
— Но, Сандра, Николас же это отрицает.
— Разумеется, он будет отрицать, дорогая, — быстро произнесла
миссис Комплайн. — Я это и пыталась объяснить. Вы его нс понимаете.
Он просто хотел пощадить меня. Ради меня он угрожал этому человеку.
Из-за того, что Харт сделал со мной. Но чтобы пощадить меня, он
позволил всем думать, что это из-за нелепого романа с этой женщиной.
— Для меня это что-то слишком заумное, — резко ответила Херси.
Лицо миссис Комплайн слегка покраснело.
— Почему же? Подумайте, с какой стати Нику беспокоиться об этой
мадам Лисс? Она уже и так без ума от него. А вот у доктора Харта была
причина для волнений.
— Какая?
— Он боялся, что Ник о нем всем расскажет. Херси, Уильям обещал
мне не оставлять Ника одного. Все же, прошу вас, позовите их обоих
сюда. Я просто дрожу за Ника.
— Но если Харт, как вы думаете, боится разоблачения, то какой
смысл ему нападать на Ника? Ему уж надо расправиться и со всеми
нами. Мы ведь тоже все знаем.
Но Херси натолкнулась на непреклонную решимость и поняла, что
Сандра Комплайн нс примет никаких объяснений, кроме тех, что
представляют Ника в героическом свете. Ник — это верх учтивости,
всеобщий любимец, сын,'ставящий мать превыше любой из женщин, —
одним словом, нечто среднее между голливудским кумиром и благород-
ным рыцарем. Херси не стала спорить, но попыталась убедить миссис
Комплайн, что, как бы Харт ни угрожал Николасу, теперь он нс будет
пытаться с ним разделаться, так как понимает, что находится под
подозрением. Она вышла, пообещав прислать к ней сыновей, и напра-
вилась в библиотеку.
Для Клорис пребывание у мадам Лисс оказалось весьма тягостным.
Как только Клорис вошла, на лице мадам отразилась скука, которую
она и не пыталась скрыть. Нетрудно было представить, что здесь ждали
кого-то другого. При виде Клорис она как бы чуть-чуть сникла. «Будто
была вся затянута, — подумала мисс Уинн, — и вдруг где-то внутри
ослабили шнуровку». Мадам Лисс лежала на кровати и выглядела на
редкость живописно. Масса желтовато-коричневых кружев выигрышно
оттеняла бледность и гладкость се кожи. «Все-таки она очарователь-
на, — подумала Клорис. — Но я уверена, что у нее дурной характер».
Вслух она произнесла:
— Я заглянула только узнать, не могу ли вам быть чем-то полезной?
— Как любезно с вашей стороны, — проговорила мадам Лисс изму-
ченным голосом. — Благодарю вас. Ничего не надо.
— У вас есть аспирин или что-нибудь еще из этого?
— К сожалению, я не могу принимать аспирин.
102
— Так я ничего нс .могу сделать для вас?
Мадам прижала кончики холеных пальцев к подкрашенным векам.
— Вы очень добры, — проговорила она. — Спасибо. Это пройдет. Со
временем пройдет. Это от нервов, вы понимаете.
— Это ужасно, — сказала Клорис, помолчав, потом добавила: —
Думаю, у вас нервное потрясение. Мы все сейчас довольно взвинчены.
— Где... э-э... Чем все заняты? — поинтересовалась мадам Лисс, и
голос ее стал чуть бодрее.
— Леди Херси беседует с миссис Комплайн, которая, кажется, тоже
плохо себя чувствует. Мистер Ройял и Обри Мандрэг в библиотеке, а
Уильям и Николас в курительной, у них что-то вроде семейного совета.
Доктор Харт, кажется, в будуаре.
Клорис немного поколебалась, спрашивая себя, не удастся ли уста-
новить какое-то взаимопонимание с этой женщиной, в присутствии
которой она чувствовала себя такой неловкой и неуверенной в себе. Ей
казалось, что если кто-то из гостей и может разобраться в этой
абсурдной ситуации, то это должна быть мадам Лисс. И ведь действи-
тельно, она является неким связующим звеном между Николасом и
доктором Хартом. «Вне всякого сомнения, — думала Клорис, — она
должна знать, действительно ли Харт преследует Николаса, а если да,
то почему. Неужели она лежит тут, утешая себя мыслью, что успешно
играет роль роковой женщины? А мне кажется, что на самом деле ей
страшно. — И, глубоко вздохнув, Клорис решила: — Спрошу ее». С
замиранием сердца она услышала собственный голос:
— Простите, мадам Лисс, что я задаю вам этот вопрос, но, честное
слово, мы в таком отчаянном положении. Смотрим друг на друга и
ничего нс понимаем, что говорим. Даже если узнаешь самое плохое, и
то станет легче. Поэтому я подумала, что все-таки спрошу вас.
— Что вы меня спросите, мисс Уинн?
— Когда произносишь вслух, это звучит так фальшиво.
— Но вряд ли я пойму, если вы так и не произнесете этого вслух.
— Ну, что ж. Правда, что доктор Харт пытается убить Николаса?
Мадам Лисс не ответила сразу, и какое-то время в комнате стояла
тишина. Ладони у Клорис покрылись испариной. Она чувствовала, как
в груди у нее что-то обрывается. В голове пронеслось: <А это страшно.
У меня, кажется, сдают нервы, — а потом вдруг неожиданно: — Хоро-
шо бы здесь был Обри».
Когда мадам Лисс заговорила, голос ее прозвучал ясно и холодно:
— Я не имею об этом ни малейшего представления.
— Но...
— Вы слышите меня, ни малейшего. — И движением, ожесточен-
ность которого напугала Клорис, она сжала кружева на груди. — Как
вы смеете так на меня смотреть! Оставьте меня. Уходите отсюда. Я
ничего не знаю, говорю вам. Ничего. Ничего. Ничего.
юз
2
Джонатан всплеснул пухлыми руками и тихонько застонал от отча-
яния.
— Легко сидеть здесь и говорить, что надо что-то сделать. Но что я
могу? У нас нет доказательств. Пусть лучше Николас идет спать и
запрет дверь.
— А я не очень беспокоюсь о Николасе, — сказал Мандрэг. — Этот
на рожон не полезет. Я вообще не слишком высокого мнения о нем —
трус он несчастный! Я думаю об Уильяме. Джонатан, Уильям опасен.
Уильям жаждет крови. Маловероятно, чтобы Харт прикончил Никола-
са, но, Бог свидетель, я уверен, что, если вы ничего нс предпримете,
Уильям прикончит Харта.
— Но почему, почему, почему?
— Джонатан, вы гордились своей проницательностью, не так ли?
Неужели вы не понимаете, что произошло с Уильямом? Неужели вы не
видели его лица тогда, в комнате Николаса? Когда мать рассказывала
им, что Харт виноват в ее беде. В чем дело? Ведь вы же сами сообщили
мне, что в детстве перемена в ней сильно потрясла Уильяма. Вы всегда
понимали глубину его привязанности к матери. Вы ведь видели, с какой
готовностью он поверил ее нелепым объяснениям причин вражды Харта
к Николасу. Вы ведь видели, как быстро он забыл все свои раздоры с
братом и решительно заступился за него. Неужели вы нс поняли, что с
точки зрения психологии это очень цельный человек? Уверяю вас, то
потаенное, что сознательно или бессознательно подавлялось всю жизнь,
вырвалось наружу. Уильям опасен.
— Это все фрейдистские штучки, — смущенно проговорил Джона-
тан.
— Возможно. Но я полагаю, что вы рискуете, отмахиваясь от них.
— Что же мне делать? — повторил свой вопрос Джонатан. — Запе-
реть Комплайнов? Запереть Харта? Обри, дорогой, предлагайте!
— Я считаю, что первым делом надо взяться за Харта. Заявите ему
прямо, что мы его считаем виновником всех происшествий. Посмотрите,
что скажет он в свою защиту. Потом займитесь Уильямом. Только что
вам удалось прервать поток его угроз. Но сейчас он в соседней комнате
с Николасом. И тот, будьте уверены, уже настраивает его по-своему.
— Вы вдруг стали необыкновенно решительным, Обри. За обедом
нам показалось, что вы почти в трансе.
— Я увидел в глазах Уильяма нечто, что меня встряхнуло.
— А может, это от прикосновения ручки мисс Уинн? — хихикнул
Джонатан.
— Может. Ну так что? Собираетесь вы взяться за Харта или нет?
— Какое отвратительное слово вы говорите: «Взяться». Ну что ж,
придется, но вы должны пойти со мной.
104
— Как пожелаете, — ответил Мандрэг. В эту минуту дверь откры-
лась и вошла Клорис.
— Что-нибудь случилось? — спросил Мандрэг.
— Ничего особенного. Просто я разговаривала с мадам Лисс. Потом я
почувствовала, что нс в состоянии больше сдерживаться, и спросила ее
напрямик, знает ли она, что замышляет доктор Харт. Она вдруг ужасно
разозлилась и напустилась на меня. Знаете, у меня просто душа не на
месте. Кажется, что в доме все как-то затаилось. Снаружи нас почти
засыпало снегом. А внутри... Мне очень жаль, — обратилась она к
Джонатану. — Вы уж извините, но мне кажется, что становится нечем
дышать. Может, от предчувствия какой-то угрозы и ожидания неизвест-
ного? Как будто что-то крадется по коридорам, устраивает глупые и
опасные ловушки; что-то безумное и угрожающее. Представьте, мне все
время хочется, чтобы начался воздушный налет. Ерунда какая-то, правда?
— Слушайте, — проговорил Мандрэг, — сядьте здесь, у камина. Что
за чепуху вы болтаете о своей душе? Мы отвели вам роль мужественной
молодой матроны. Так займитесь своим делом, мэм.
— Ничего, уже все в порядке, — сказала Клорис. — Простите, все в
порядке. Куда вы вдвоем собрались?
Мандрэг объяснил. Джонатан в это время хлопотал вокруг Клорис,
радуясь, как показалось Мандрэгу, что нашлась причина для отсрочки
разговора с доктором Хартом. Он подбросил в камин дров, поспешил в
столовую и вернулся с графином портвейна, заставил Клорис взять
бокал, налил себе и после некоторого раздумья Мандрэгу. Вошла Херси
и рассказала о своей беседе с миссис Комплайн. Потом, и это ужаснуло
Обри, сообщила:
— Я выглянула на улицу, снег идет все сильнее.
Джонатан с готовностью расположился для беседы, но Мандрэг твердо
заявил: надо идти, они вполне могут оставить Херси и Клорис вдвоем. Он
подождал Джонатана. Тот поспешно допил свой портвейн, вздохнул и
медленно стал подниматься. Оживленные голоса братьев Комплайнов,
смех Николаса в курительной свидетельствовали, что разговор стал более
беззаботным и мирным. «Может, в конце концов, — подумал Мандрэг, —
он и приведет Уильяма в чувство? Может, их не беспокоить?» И повел
упирающегося Джонатана через холл в зеленый будуар.
Когда они увидели доктора Харта, Мандрэг живо представил, что
весь Хайфолд наполнен скорчившимися у огня одинокими фигурами.
Дверь открылась бесшумно, и несколько мгновений Харт их не замечал.
Он сидел на краю кресла, наклонившись вперед и опустив руки между
колен. Поникшая голова была в тени, но огонь ярко освещал руки,
белизна которых и крепкие мускулистые пальцы ясно выдавали его
профессию. «Эти руки производят впечатление, — подумал Манд-
рэг. — Это руки профессионала».
Джонатан закрыл дверь. Руки ожили, сомкнулись, будто захлопну-
лась ловушка, и доктор Харт вскочил на ноги.
105
— А... э-э мы... э-э, Харт. — Начало Джонатана не было обнадежи-
вающим. — Мы... э-э-э, мы здесь подумали, что, может, нам следует
немного посовещаться. — Харт не ответил, лишь повернул голову и
пристально посмотрел на Мандрэга. — Я попросил Обри пойти вместе
со мной, — быстро проговорил Джонатан, — поскольку, видите ли, он
все-таки одна из жертв и, кроме того, для всех нас совершенно
посторонний.
«Для Клорис тоже совершенно посторонний?» — подумал Мандрэг.
— ...и мы не можем подозревать его в соучастии.
— В соучастии? — произнес Харт, все еще глядя на Мандрэга. — Да,
я думаю, вы правы.
— Так вот, — продолжал Джонатан уже более уверенно, даже с
некоторым оживлением. — Давайте сядем, хорошо? И поговорим об
этом деле разумно.
— Я уже сказал все, что хотел. Я не нападал ни на мистера
Мандрэга, ни на Николаса Комплайна. Я признаю, что испытываю
неприязнь к Комплайну. Он меня оскорбил, а этого я нс люблю. Если
бы было возможно, я не стал бы оставаться с ним в одном доме. К
сожалению, это невозможно. Но, во всяком случае, я вправе отказаться
от встреч с ним. Я так и поступил. Я воспользовался вашим предложе-
нием находиться здесь, в моей комнате до тех пор, пока не смогу уехать.
— Дорогой Харт, так не годится. — Джонатан пододвинул к камину
два кресла и, указав Мандрэгу на одно, сам уселся в другое. Харт
остался стоять, сцепив руки за спиной. — Вы знаете, так не годится, —
повторил Джонатан. — Этот последний случай с Буддой, установлен-
ным на двери, эта абсурдная и злонамеренная ловушка могла быть
задумана и исполнена только с одной целью: смертельно ранить Нико-
ласа Комплайна. Я провел довольно тщательное расследование и выяс-
нил, что, даже не принимая во внимание мотивы, ни у кого из моих
гостей, за исключением вас, не было возможности устроить эту западню
для Николаса Комплайна. Я заявляю вам, доктор Харт, об этом прямо,
поскольку уверен, что, если у вас есть какое-нибудь доказательство
вашей невиновности, вы сами захотите его нам предъявить. — Джона-
тан постучал ладонями по подлокотникам кресла.
Мандрэг подумал: «А у него не так уж и плохо это вышло». Он
смотрел па Джонатана, потому что был не в состоянии смотреть на
доктора Харта. Как-то совершенно не к месту он вспомнил рассказ
одного знакомого адвоката: если возвращающиеся после совещания
присяжные не смотрят на подсудимого, то можно не сомневаться, их
приговор «Виновен».
— Я не знаю, когда, по-вашему, была установлена эта ловушка, —
произнес доктор Харт.
— Вы можете нам сказать, что вы делали минут за пятнадцать—
двадцать до того, как Николас Комплайн закричал?
Доктор Харт откинул голову, сдвинул брови и уставился в потолок.
106
«Он похож на Муссолини», — подумал Мандрэг, украдкой бросая на
него взгляд.
— Я был в этой комнате, когда вернулся Комплайн с братом и с вами.
Я подошел к двери и увидел вас в холле. Затем я вернулся и продолжал
беседовать с мадам Лисс. Она ушла отсюда незадолго до меня. Я
оставался, пока не настало время переодеваться к обеду. Я поднялся
наверх в четверть восьмого и сразу же прошел к себе, а минут через
десять направился в ванную рядом с моей комнатой. Приняв ванну, я
вернулся в спальню. Я уже почти оделся, когда услышал Комплайна,
который визжал, как женщина^ Потом в коридоре раздались голоса, я
надел смокинг и вышел из комнаты. Вы все уже собрались у двери в
комнату Комплайна.
— Да, — сказал Джонатан, — правильно. А видели ли вы кого-ни-
будь из гостей или из слуг в промежуток времени между тем, как
покинули эту комнату и увидели раненого Николаса Комплайна?
— Нет.
— Доктор Харт, признаете ли вы, что и до вашего приезда сюда вы
писали некие письма — боюсь, что должен назвать их угрожающи-
ми, — Николасу Комплайну?
— Я нс вынесу больше этого мучительного допроса, — задыхаясь,
сказал доктор Харт. — Я ведь дал слово, что ни на кого не нападал.
— Если вы не будете отвечать мне, может случиться так, что вам
будет задавать вопросы лицо, облеченное этим правом. Знаете ли вы,
где был Николас Комплайн, когда кто-то устанавливал эту западню?
Верхняя губа Харта задергалась, будто под кожей трепетала малень-
кая жилка. Дважды он пытался заговорить. Потом выдавил из себя
какой-то стон. Мандрэг почувствовал себя крайне неловко, а Джонатан
лишь нахохлился. И Мандрэгу показалось, что он опять начинает
входить во вкус игры.
— Ну так что же, Харт? — недовольно проговорил он.
— Я не знаю, где он был. Я ничего не видел.
— Он говорил нам, что беседовал с мадам Лисс в ее комнате. Что вы
на это скажете?
Харт опять издал какой-то нечленораздельный звук. Облизав губы,
он громко произнес:
— Я не знаю, где он был.
Джонатан сунул пальцы в жилетный карман. Вытащив их, он резким
движением протянул квадратный листок бумаги. Мандрэг заметил, что
это был листок, который он нашел прошлой ночью в кресле Николаса:
«Убирайся к черту. Иначе берегись». Прежде чем вновь мысленно
прочитать эти, показавшиеся тогда нелепыми, слова, он подумал: «Как
будто это случилось неделю назад».
— Что скажете, доктор Харт? — продолжал тем временем Джона-
тан. — Вы раньше видели эту бумагу?
— Никогда! — визгливо крикнул Харт. — Никогда!
107
— Вы уверены? Возьмите, посмотрите.
— Я не дотронусь до нее. Это ловушка. В чем вы хотите меня
обвинить?
Все еще держа в руке игральную карточку, Джонатан подошел к
письменному столу, стоявшему у окна в глубине комнаты. Мандрэг и
Харт следили, как он искал что-то в ящике и наконец вытащил листок
бумаги. Он повернулся к Харту. В одной руке у него была карточка, в
другой — листок почтовой бумаги.
— Это ваше письмо, в котором вы принимаете приглашение на
уик-энд, — сказал Джонатан. — После того как ко мне попала карто-
чка, — он улыбнулся Мандрэгу, — я вспомнил о письме. Я сравнил их
и пришел к интересному выводу. У вас очень характерный почерк, мой
дорогой доктор. В написании букв много неанглийского. Немцы обычно
пишут букву «К» с длинной палочкой. Здесь у нас как раз есть буква
«К» в слове «уик-энд». Теперь посмотрим на эту карточку. И здесь есть
буква «К». У нее палочка тоже длинная. Дальше. Вы сидели справа от
Николаса и дали ему свою карточку для подсчета очков. Вместо одной
он получил от вас сразу две. Верхнюю — с буквами игры, где,
любопытно отметить, было слово «угроза», и вторую с предостережени-
ем, которое могло бы показаться ребячеством, если бы не происшедшие
события. Вы утверждаете, что никогда ее не видели. Знаете, в это
просто невозможно поверить.
— Я не писал ее. Должно быть, листки слиплись, и я взял два. На
нижнем писал кто-то еще.
'— Возмутительно! — резко произнес Джонатан. — Он сунул оба
листка в карман и отошел. Когда он заговорил опять, к нему вернулась
его обычная педантичность. — Послушайте, доктор Харт. В это невоз-
можно поверить. Я сам раздавал карточки. Никак нельзя было предви-
деть, к кому попадет тот или иной блокнот. Вы же нс будете утверждать,
что кто-то из гостей, словно фокусник, взял у вас листочки, написал
эти слова па нижней карточке, да еще незаметно вернул их вам.
— Я ничего и не утверждаю. Я ничего об этом не знаю. Я ничего не
писал. Может, сам Комплайн написал это, чтобы скомпрометировать
меня. Он способен на все, на все. Боже мой! — вскричал доктор
Харт. — Я больше не могу! Пожалуйста, оставьте меня. Я настаиваю,
оставьте меня одного. — Он сжал руки и поднес их к глазам. — Я очень
несчастлив. У меня большое горе. Вам не понять меня, потому что мы
разной крови. Поверьте, все ваши обвинения для меня — ничто. Меня
разрывает самое страшное из всех чувств, и я не могу с этим бороться.
Я дошел до предела. Умоляю, оставьте меня.
— Хорошо, — сказал Джонатан и, к удивлению Мандрэга, направился
к двери. — Но я предупреждаю вас, что, если что-нибудь случится с
Николасом Комплайном, вы и только вы окажетесь под самым серьезным
подозрением. Я твердо уверен, что вы пытались убить Николаса. И если с
вашей стороны будет еще хоть одна угроза, хоть один подозрительный
108
шаг, я возьму на себя ответственность и посажу вас под замок. — Он
сделал быстрое ловкое движение, и в следующее мгновение Мандрэг
увидел в его руке маленький пистолет. — Несколько минут назад я взял
это оружие из стола. Я вооружен, доктор Харт, и я позабочусь, чтобы
Николас был тоже вооружен. Желаю вам спокойной ночи.
3
Мандрэг не последовал за Джонатаном. Что-то произошло в нем и
вызвало непреодолимое чувство жалости к доктору Харту. Он по-преж-
нему думал, что все нападения на Николаса — дело его рук. Более того,
он был убежден в этом сильнее, чем прежде. Но что-то в поведении
Харта, в выражении его лица, в его одиночестве, в бессильных попыт-
ках защитить себя тронуло Мандрэга и пробудило его сострадание.
Теперь Харт казался ему человеком, которого всепоглощающий порыв
ревности вырвал из привычного жизненного круга. Ему пришла в
голову избитая фраза «Влюблен до сумасшествия», и он подумал, что
Харт как раз и есть жертва безумной страсти. Мандрэгу ужасно
захотелось вмешаться и предотвратить возможные несчастья. И не
столько из-за Николаса, сколько из-за самого Харта. «Это же будет
чудовищно, — думал он, — если Харт все-таки убьет Комплайна. А
достигнув своей цели, придет в себя и ясно осознает полную бессмыс-
ленность совершенного». Он чувствовал, что надо сказать какие-то
слова этому солидному человеку, в котором было столько трагического.
Сказать слова, которые дошли бы до его сердца и пробудили его,
подобно звуку, достигающему извне нашего сознания и рассеивающему
ночные кошмары. Когда Джонатан закрыл за собой дверь, Харт бросил-
ся в кресло у камина и закрыл лицо руками. Немного поколебавшись,
Мандрэг подошел к нему и слегка дотронулся до его плеча. Тот
вздрогнул, поднял глаза и произнес:
— Я думал, вы ушли.
— Я сейчас уйду. Я остался, потому что мне хочется, чтобы вы
очнулись.
— Чтобы я очнулся? Как часто повторял я себе самому бесполезную
фразу: «Хорошо бы, это был лишь сон». Если бы только я знал
наверняка. Не было бы так плохо.
Мандрэг подумал: «Кажется, он будет говорить со мной». Он сел в
кресло напротив Харта и закурил.
— Знать наверняка что? — спросил он.
— Что все это — ложь. Что он в самом деле ее любовник. Что она
изменила мне. Но когда она все отрицает, я ей и верю, и не верю. А я
так хочу верить. Но потом я вижу в ее глазах скуку, усталость или
презрение. И тогда я вспоминаю взгляды, которыми обмениваются они.
Знаю, что каждый раз, когда я выясняю с ней отношения, я только
109
делаю себе еще больнее. Но тут же устраиваю новые сцены, требую
новых признаний. Я во власти дьявола. Я так устал. Но я не могу от
этого избавиться.
— Зачем вы приехали сюда?
— Выяснить окончательно правду: или одно, или другое. Узнать
самое худшее. Она предупредила меня, что он будет здесь, и беспечно
добавила: «Понаблюдай и увидишь сам. Между нами ничего нет». И вот
я увидел его. Этот вид собственника! Этакого самодовольного владель-
ца, насмехающегося надо мной! Вы знаете, как поступают в моей
стране, когда оскорбляют, как этот человек оскорбил меня? Мы бы с
ним встретились, и дело было бы решено раз и навсегда. Я бы убил
Николаса Комплайна.
— В Англии, — проговорил Мандрэг, — нам даже трудно себе
представить, что дуэль может считаться удачным средством для реше-
ния разногласий. Оставшийся в живых считался бы убийцей.
— Но он никогда не принял бы вызов, — сказал Харт. — Он
отъявленный трус и хлыщ.
Мандрэг подумал: «Хорошо сказано». А вслух произнес:
— Но у него есть основания для беспокойства, не правда ли?
— И все-таки, несмотря на свой страх, — продолжал Харт, стукнув
себя по лбу стиснутыми руками, — несмотря на свой страх, он идет к
пей в комнату. Дожидается, когда я буду в ванной, и идет к ней. Он
был у нее сегодня утром. Я заставил ее в этом признаться. И вот снова,
сразу же после ухода отсюда, зная о моих мучениях, она принимает его
у себя.
— Но, видите ли, в пашей стране не очень соблюдаются подобные
условности. Я хочу сказать, что мы спокойно можем войти в комнату
другого. Например, и Клорис Уинн, и леди Херси приходили ко мне. В
этом не видят ничего плохого. Современная англичанка....
— В подобного рода делах она не англичанка и я, мистер Мандрэг,
не англичанин. Мы получили гражданство, но не изменили свои пред-
ставления о том, что прилично. С какой стати она должна пускать его
к себе в комнату, с какой-такой невинной целью? Нет, бесполезно
изводить себя. Она мне изменяет.
— Послушайте, это не мое дело, но если вы так уверены, почему бы
вам не порвать с ней? Зачем идти по пути, который несомненно
приведет к катастрофе? Пусть они живут, как хотят. Ведь нельзя
вернуть прошлого. Зачем губить свою карьеру, — Мандрэг запнулся,
произнося эти обычные фразы, — и подвергать опасности собственную
жизнь из-за какого-то Николаса Комплайна? Вы ведь никогда теперь
не сможете быть с ней счастливы. Даже, если она выйдет за вас замуж...
— Выйдет замуж?! За меня! — закричал Харт. — Да мы женаты уже
пять лет!
г.
по
4
Мандрэг остался с Хартом и выслушал историю его жизни. В ней
странным образом переплетались повествования о деловом чутье мадам
Лисс, о собственной рабской зависимости доктора, о коварстве Никола-
са Комплайна. Мадам, очевидно, решила, что их профессии, хотя и
родственные, в глазах общества несовместимы.
— Она считала, что, будучи моей женой, не сможет рекомендовать
меня клиенткам. Ведь я всегда отзывался скептически о пользе масса-
жей и кремов. Я даже опубликовал небольшую работу на эту тему. Она
утверждала, что сообщение о нашем браке подорвет мой престиж среди
клиенток...
Харт говорил и говорил, не переводя дыхания, как бы опасаясь не
успеть. Казалось, он был не в состоянии остановиться. И все время
возвращался к Николасу Комплайну, ненависть к которому разгоралась
в нем все сильнее. Обычно, когда подавляемые эмоции внезапно про-
рываются наружу, люди чувствуют облегчение. Харт от своих открове-
ний никакого облегчения не получал. Он выглядел совершенно боль-
ным, и душевные муки усиливались по мере рассказа.
«А он действительно невменяем, — подумал Мандрэг, — ничего
хорошего у меня не получилось. Лучше отсюда уйти». Он никак не мог
придумать подходящую фразу, чтобы закончить разговор. В голову
приходило совсем нелепое: «Не убивайте, пожалуйста, Николаса. Лад-
но?» Ему страстно хотелось избавиться от мысли, что доктор Харт как
бы молит его о помощи.
Он встал. Доктор Харт, прижав к дергающейся губе палец, безутеш-
но взглянул на него. И тут они услышали, как за дверью в курительную
громко рассмеялся Николас Комплайн. Харт вскочил на ноги, и Манд-
рэг испугался, что сейчас он и впрямь по-подлому ворвется в комнату
и набросится на своего мучителя. Мандрэг схватил его за руку. Они
услышали, как Николас произнес:
— Хорошо, — так отчетливо, что, должно быть, стоял совсем неда-
леко от двери.
Вдруг раздались оглушительные звуки музыки из настраиваемого
приемника. Харт закричал, как будто его ударили, и, вырвав руку,
распахнул дверь курительной.
— Боже милостивейший! — взорвался он. — Неужели надо мучить
меня этим невыносимым дьявольским шумом? Выключите сейчас же. Я
требую, выключите это!
На пороге появился Николас.
— Катитесь к черту! — учтивейше произнес он. — Я хочу слушать
приемник и, дьявол меня возьми, буду это делать.
Он захлопнул дверь перед носом Харта. Мандрэг протиснулся между
Хартом и дверью. Перемежая слова бранью, удивившей его самого, он
твердо велел Николасу выключить приемник. В это время как раз
111
передавали бодренький мотивчик, такой модный в начале войны. Нео-
жиданно музыка смолкла, и было слышно, как Уильям произнес:
— Бога ради, сделай потише.
Ответил Николас:
— Да ладно тебе. Иди спать, Билл.
Мандрэг и Харт переглянулись, не говоря ни слова.
— Доктор Харт, — наконец проговорил Мандрэг, — если вы не
дадите мне слово, что останетесь здесь или пойдете в свою комнату, я...
я вас запру.
Харт опустился в кресло.
— Я ничего не сделаю, — произнес он. — Что я могу? — И, к
безграничному удивлению Мандрэга, он громко зарыдал, спрятав лицо
в ладони.
«Господи, — подумал Мандрэг. — Это уж слишком». Он попытался
придумать какие-то слова утешения, но вскоре в смятении понял их
неуместность. Он стоял, не зная, что сказать, и смотрел на доктора
Харта. Тот судорожно переводил дыхание и, стараясь успокоиться,
похлопывал ладонями по подлокотникам кресла. Мандрэг вспомнил,
как поступил Джонатан в подобном случае с Клорис. Он пошел в
столовую, отыскал графин с виски, плеснул в стакан добрый глоток и
вернулся в будуар.
— Выпейте это, — сказал он.
Харт махнул рукой, показывая знаком, куда поставить стакан. Видя,
что помочь он больше ничем не может, Мандрэг приготовился уходить.
У двери, подумав, он обернулся.
— Можно мне дать вам совет? — сказал он. — Держитесь подальше
от обоих Комплайнов. — И, хромая, направился в библиотеку.
Здесь он застал Джонатана с Херси Эмблингтон и Клорис. Мандрэгу
показалось вполне естественным подойти к Клорис и присесть на
подлокотник ее кресла. И таким восхитительно-естественным показал-
ся се приветливый взгляд, обращенный к нему.
— Ну что? — спросила она. — Что-нибудь утешительное?
— Ничего. Он в ужасном состоянии. А как братья Комплайны? До
нас долетали какие-то обрывки их разговора.
— Леди Херси ходила проведать их.
— И, должна сказать, — произнесла Херси, — была удивлена. Ник,
кажется, взял себя в руки и делает все возможное, чтобы привести в
чувство беднягу Билла.
— Он также сделал все возможное, чтобы довести беднягу Харта
просто до исступления, включив чуть не на полную мощность радио-
приемник. — И Мандрэг рассказал о случившемся. — Возможно, он
счел это необходимым для пущего спокойствия Уильяма.
— Должно быть, это случилось уже после того, как я ушла, —
сказала Херси.
— Странно, как это вы не слышали. Мы так орали друг на друга.
112
— Эта комната почти звуконепроницаема, — пояснил Джонатан.
— Возможно, поэтому. Ну, каковы же успехи Николаса с Уильямом,
леди Херси?
— Он не очень преуспел, но, во всяком случае, старается. Им надо
бы пойти и проведать мать, но оба, кажется, не горят желанием.
Сказали, что больше всего на свете хотят побыть наедине. И что же нам
теперь делать, мистер Мандрэг?
— Почти десять часов. Будь я проклят, если знаю, что нам делать.
А вы что думаете, Джонатан?
Джонатан развел руками и ничего не сказал.
— Ну что ж, — проговорил Мандрэг, — я думаю, надо проводить
Николаса до его комнаты, когда он захочет спать. А вот что нам делать
с Уильямом, запирать его или нет?
— Я думаю, мы запрем доктора Харта, — предложила Херси. —
Тогда Уильям не доберется до доктора Харта, а доктор Харт не
доберется до Николаса. Или я что-то путаю?
— Им может не поправиться сидеть под замком, — усомнилась
Клорис.
— Джо, — внезапно произнесла Херси, — помнишь разговор за
обедом вчера вечером? Когда рассуждали, как будем вести себя в
критической ситуации. Кажется, мы все друг в друге ошиблись. Ведь
все согласились, что ты будешь радовать нас речами. Ты же с тех пор,
как вернулся сюда, молчишь, как рыба. Кто-то предположил, что
мистер Мандрэг будет самым беспомощным из нас. А он оказался на
редкость деятельным. Клорис, — надеюсь, вы не будете возражать, если
я буду называть вас Клорис, — предположила, что Уильям окажется на
высоте и всем утрет нос, в то время как Николасу это же пророчила его
мать. И все это безнадежно неверно. Похоже, ты был прав, Джо. Мы
ничего нс знаем друг о друге.
— Ав будуаре Джонатан был красноречив, — равнодушно произнес
Мандрэг.
Они продолжали вялый разговор до тех пор, пока из курительной не
вышел Николас с каким-то неопределенным выражением лица. Он
состроил всем гримасу и закрыл за собой дверь.
— Ну, как дела? — спросила Херси. — Порядок?
С подчеркнутой выразительностью Николас ухмыльнулся, давая
понять, что ни о каком порядке речи быть не может.
— Не бойтесь, говорите, — нетерпеливо произнес Джонатан. — Он
там ничего не услышит.
— Он все еще жаждет крови, — ответил Николас, усаживаясь в
кресло. — Слава Богу, теперь хоть перестал угрожать, что поколотит
доктора Харта. Скорчился перед камином и явно не расположен видеть
кого-нибудь. Вы ведь знаете, Херси, каким он бывал в детстве. Просто
ураган какой-то.
из
— Бешеный Билл? — проговорила Херси. — Я помню. Ты не смог
ничего сделать?
— Он дал мне пинка, — произнес Николас с глуповатой улыбкой. — А
Харт, кажется, отправился спать. Мы слышали, как он выключил свет. Так
что Биллу ничего больше не оставалось, как слушать приемник.
— Все складывается совершенно невообразимо, — воскликнул Джо-
натан. — Я полагаю, его лучше не трогать. Как, а?
— Ну, когда он в таком настроении, это не очень опасно. Все
пройдет. Думаю, я его убедил держаться подальше от Харта.
— Ты только думаешь!
— Говорю вам, Харт пошел наверх. Возможно, — проговорил Нико-
лас, закатывая глаза, — он уже придумал вполне безопасный способ,
чтобы прикончить меня.
— Мой дорогой Ник, мы поднимемся все вместе. Не могу поверить,
что теперь, когда он знает, что подозреваем мы именно его, а я сказал
ему это прямо в лицо, он попытается еще раз... Но, разумеется, —
добавил в смятении Джонатан, — мы примем меры предосторожности.
Твоя дверь...
— Уж будьте спокойны, — мрачно процедил Николас, — свою дверь
я запру.
Немного помолчали. Потом Херси внезапно сказала:
— Я просто не могу поверить. Все настолько нелепо, что нс может
быть правдой. Как будто мы участвуем в театральной постановке. Вот
собрались гости, сидят и ждут, что случится что-нибудь страшное. И
эта ловушка! Этот Будда! Нет, все это слишком. Завтра доктор Харт
извинится перед нами. Он будет сожалеть, что его чувство юмора
оказалось для нас уж очень своеобразным. И расскажет, что у них в
Тироле ради хорошей шутки принято доводить людей до полусмерти. А
мы будем сетовать, что не поняли его намерений, не догадались, что он
не хочет сделать ничего плохого...
— Намерение совершить убийство, — пробормотал Джонатан. —
Нет, нет, Херси. Надо смотреть правде в лицо. Нападение на Николаса
было совершено с целью нанести ему вред.
— Ну и что мы собираемся делать?
— Во всяком случае, можно послушать военную сводку, — предло-
жил Мандрэг. — Это отвлечет нас.
— Лучше не беспокоить Уильяма, — поспешно произнес Джонатан.
— Ну, думаю, он включит радио на минуту, — устало сказал
Николас. — Он всегда интересуется «Новостями». Давайте я попрошу
его.
— Нет, нет, — проговорил Джонатан. — Оставьте его в покое.
Сейчас еще рано. Ник, дорогой, хочешь что-нибудь выпить?
— По правде, Джонатан, хочу, и очень.
— Сейчас. Позвоните, пожалуйста, Обри, звонок рядом с вами. А
впрочем, не беспокойтесь. Кажется, уже несут.
114
В холле послышалось звяканье бокалов, и вошел новый лакей с
подносом. Те несколько секунд, пока он находился в комнате, Клорис
и Херси героически пытались притвориться беседующими. Когда он
ушел, Джонатан всем налил.
— А как с Уильямом? — спросил он. — Может, ему?.. Спроси его,
пожалуйста. •
Николас приоткрыл дверь в курительную и просунул туда голову.
— Билл, ты выйдешь выпить? Нет? Хорошо, старина. Но включи,
пожалуйста, приемник. Скоро начнутся «Новости». Мы хотим послу-
шать. Спасибо.
Все напряженно ждали. Николас посмотрел через плечо и подмигнул.
Приемник заговорил.
«Руки, ноги и оп-Ля!» — во всю мощь разлилась популярная танце-
вальная мелодия.
— О Господи! — машинально произнес Мандрэг, испытав при этом
совершенно непонятное чувство облегчения.
— Потерпим минуту-другую, хорошо? — попросил Николас. — Сей-
час это кончится. Я оставлю дверь открытой.
«Руки, ноги и оп-ля!»
— Я думаю, — проговорил Джонатан после третьего повторения
припева, — лучше пойти и убедиться, что доктор Харт ушел из
будуара.
Он встал. В это время оркестр торжественно закончил: «А теперь
партнеру гав-гав-гав!»
— Все, «Новости», — сказала Херси.
Джонатан прослушал только начало и вышел в холл. Остальные
выслушали лаконичную французскую сводку и объявление, что в районе
линии Мажино сильные снегопады. Голос диктора продолжал что-то
говорить, но Мандрэг понял, что не в состоянии слушать. Нервы его были
на пределе, и он испытывал отвратительное чувство нетерпения.
«Я не могу больше здесь сидеть», — подумал он. Возвратился Джо-
натан й в ответ на их вопросительные взгляды кивнул головой.
— Там нет света, — сказал он и налил себе еще.
«А он тоже нервничает», — подумал Мандрэг.
— Хотел бы я, чтобы старина Билл был здесь, —> неожиданно
произнес Николас.
— Оставьте лучше его одного, — сказал Джонатан.
— Может, отнести ему стакан? — предложила Херси. — Если ему
вздумается, он может швырнуть мне его в лицо. Я все же пойду. Налей
ему виски, Джо.
Джонатан медлил. Она отстранила его, плеснула чуть не полстакана
виски, долила содовой и пошла в курительную.
«Сегодня в Лондоне распространено сообщение, — говорил дик-
тор, — что мистер Седрик Хепбоди, известный знаток польской народ-,
ной музыки, арестован в Варшаве. В конце нашего выпуска вы услы-
115
шите короткое интервью с мистером Хепбоди, записанное в прошлом
году, на тему народной музыки в ее взаимосвязях с примитивным
бихевиоризмом. А сейчас...»
На пороге стояла Херси. Мандрэг увидел ее первым, и ледяной холод
сжал ему сердце. Ее фигура четко выделялась на фоне красной кожаной
ширмы, стоящей в курительной. Все разом повернули голову, увидели
ее и в едином порыве вскочили с мест. Губы Херси беззвучно шевели-
лись, лицо стало смертельно бледным. С мучительной гримасой она
повернулась и вышла. Голос диктора резко оборвался.
— Джо, — произнесла Херси. — Джо, иди сюда.
Джонатан прижал пальцы к губам. Он не двигался.
— Джо!
Джонатан прошел через всю библиотеку и вошел в курительную.
Опять воцарилось долгое молчание. Никто не проронил ни слова и не
стронулся с места. Наконец из-за ширмы вышла Херси.
— Мистер Мандрэг, — проговорила она, — будьте добры, пройдите
к Джонатану.
Не говоря ни слова, Мандрэг прошел в курительную. Тяжелая дверь
с рядами книжных полок закрылась за ним.
— Боже, что случилось? — закричал Николас. Херси подошла к
нему, взяла его за руки.
— Ник, — проговорила она, — он убил Уильяма.
Часть II
Глава 9
АЛИБИ
1
Уильям сидел в кресле у приемника. Он низко наклонился вперед.
Голова свесилась между коленями, а кисти рук почти доставали до пола.
Войди Мандрэг ненароком в комнату, он сначала, пожалуй, подумал бы,
что Уильям тщательно рассматривает что-то лежащее на ковре у своих
ног. Рана на затылке казалась безобразно-неестественной, скорее неле-
пой, чем страшной. В это невозможно было поверить. Мандрэг перевел
взгляд па Джонатана, стоящего спиной к двери в будуар. Джонатан
вытирал платком руки. Мандрэг уловил какой-то тихий звук. Малень-
кое красное пятнышко появилось у левого ботинка Уильяма.
— Посмотрите, Обри.
— А он?.. Вы уверены?
— Господи, вы только взгляните.
У Мандрэга нс было никакого желания смотреть на Уильяма, но он,
хромая, направился к креслу. Вычислял ли кто-нибудь скорость полета
мысли? Одно маленькое мгновение может вместить сотни образов и
картин из прошлого. Всего несколько секунд понадобилось Мандрэгу,
чтобы подойти к Уильяму Комплайну и склониться над ним. Но и их
было достаточно, чтобы в голове возникла вереница ассоциаций. Он
вспомнил странности Уильяма, подумал, что никогда уже не увидит его
картин, представил, что рот у Уильяма, должно быть, полуоткрыт, и из
лего капает кровь. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль о
Клорис, которую Уильям, наверное, когда-то целовал, о руках доктора
Харта. Всплыли фразы из некогда прочитанных детективов, и тут он
подумал, что, давая свидетельские показания, ему придется назвать
свое настоящее имя. Постепенно в мысли стало вплетаться имя Родери-
ка Аллейна, а перед глазами все время вставали картины глубоких
снегов.
Он опустился перед Уильямом на колени и дотронулся до его правой
руки. Она вяло качнулась от прикосновения. Это поразило его. Что-то
упало ему на тыльную сторону ладони, и он увидел такое же красное
пятнышко, как у ботинка Уильяма. Он его ожесточенно стер и, накло-
нившись, заглянул Уильяму в лицо. Оно было ужасно — и глаза и рот
117
широко раскрыты. Затем Мандрэг поднялся на ноги, посмотрел на
затылок Уильяма и почувствовал отвратительную тошноту. Невольно
пошатываясь, он поспешил отойти. Его изуродованная нога наткнулась
на что-то лежащее на полу. Предмет был в тени, и ему пришлось
нагнуться, чтобы рассмотреть его. Это было нечто плоское, в виде
лопатки, заканчивающейся короткой ручкой. За спиной он услышал
бормотание Джонатана:
— Он висел на стене. Я вам его показывал. Это из Новой Зеландии.
Я говорил вам. Называется мери. Я говорил вам. Сделан из камня.
— Да, я помню, — ответил Мандрэг.
Когда он обернулся к Джонатану, то увидел, что в комнату вошел
Николас.
— Ник, — проговорил Джонатан, — мой дорогой Ник.
— Он не умер, — сказал Николас. — Он не мог умереть.
Он оттолкнул от себя Джонатана и подошел к брату. Взяв обеими
руками голову Уильяма, он попытался се приподнять.
— Не надо, — попытался остановить его Мандрэг. — Нс стоит. Нс
сейчас.
— Вы с ума сошли! Почему вы ire пытались?.. Оставить его в таком
состоянии! Вы сошли с ума! — Он поднял голову Уильяма, увидел его
лицо и, судорожно всхлипнув, отпрянул. Голова Уильяма безжизненно
упала на грудь. *
— Билл, Билл, Билл! — без остановки звал Николас брата. В
смятении он метался по комнате, .как-то странно и бестолково жести-
кулируя.
— Что нам делать? — спросил Джонатан, и Мандрэг повторил про
себя: «Что нам делать?»
Вслух он произнес:
— Мы сделать ничего не можем. Надо вызывать полицию. Доктора.
Мы сделать ничего не можем.
— Где Харт? — внезапно задал вопрос Николас. — Где он?
Спотыкаясь, он подошел к двери за спиной Уильяма, повозился с
ключом, потом распахнул се. В зеленом будуаре было темно, огонь в
камине погас, лишь мерцали тлеющие угли.
— Господи, действительно, где он? — воскликнул Мандрэг.
Николас направился к двери в холл, но Джонатан и Мандрэг, не
сговариваясь, одновременно преградили ему дорогу.
— Пустите меня! — закричал Николас.
— Ради всего святого, Комплайн, подождите минутку, — сказал
Мандрэг.
— Подождать?!
— Мы имеем дело с безумцем. Может, он затаился и ждет вас.
Подумайте, дружище.
Мандрэг взял Николаса под руку и почувствовал, что решимость того
слабеет. В глазах, казалось, мелькнул былой страх.
118
— Обри прав, Ник, — залепетал Джонатан. — Дорогой, мой, нам
надо быть осторожнее. Нельзя так бросаться сломя голову. Нет, нет. И
потом, тебе надо подумать о матери. Ты ведь понимаешь, что надо
как-то сообщить ей об этом.
Николас освободился от Мандрэга, подошел к камину и бросился в
кресло:
— Ради Бога, оставьте меня одного! — произнес он.
Джонатан и Мандрэг отошли в сторону и стали шепотом советовать-
ся, что делать.
— Послушайте, — сказал Мандрэг, — я предлагаю запереть эту
комнату, пройти в соседнюю и все обсудить. Как там дамы? Все в
порядке? Я думаю, их лучше не оставлять одних. Так что вернемся в
библиотеку. — Он повернулся к Николасу: — Мне очень жаль, Комп-
лайн, но я думаю, что мы не должны здесь пока ничего трогать.
Джонатан, во всех дверях есть ключи? А, да, вижу.
Дверь в будуар была заперта. Мандрэг вытащил ключ, затем запер
дверь в холл и отдал оба ключа Джонатану. Проходя по комнате к двери
в библиотеку, он почувствовал, как что-то кольнуло в подошве ботинка,
надетого на здоровую ногу, и машинально ругнул сапожника. Выводя
Николаса из курительной, Мандрэг заглянул за ряды книжных муляжей,
расположенных на полках двери, и убедился, что здесь тоже есть замок.
Херси и Клорис сидели у камина. Мандрэг заметил, что у Клорис
заплаканы глаза. «В это вмешиваться нельзя. Здесь я помочь бесси-
лен», — подумал он, впервые почувствовав укол ревности к Уильяму,
который своей гибелью вызвал слезы Клорис.
Тут он в первый раз обратил внимание на то, что Джонатан был
бледен, как смерть. Он непрестанно открывал и закрывал рот, поправ-
лял очки и нервно покашливал.
«Наверное, я и сам выгляжу отвратительно», — подумал Мандрэг.
Но, несмотря на все волнения, Джонатан принял важный начальствен-
ный вид. Он уселся рядом с Херси и взял ее за руку.
— Итак, мои дорогие, — начал он, и, хотя голос его дрожал, в словах
чувствовался привычный педантизм. — Я уверен, что все вы будете
держаться разумно и мужественно. Произошло страшное несчастье, и я
знаю, что в какой-то мере виноват в нем сам. Сознание этого ужасным
грузом ляжет на мою совесть, но сейчас я не имею права поддаваться
этим мыслям. Перед нами встала неотложная задача, и мы должны
справиться с ней как можно лучше. Боюсь, что не остается никаких
сомнений в том, что Уильяма убил доктор Харт. Я думаю, нет сомнений
также в том, что Харт невменяем. Поэтому прежде всего я хочу, Херси,
чтобы вы обе сидели здесь, закрыли за нами дверь и обещали никому
не открывать, пока не вернется кто-нибудь из нас.
— Но он же не за нами охотится, — сказала Херси. — Он ничего
против нас не имеет.
— А что он имел против Уильяма?
119
— Зато Уильям имел против него вполне достаточно, — произнесла
Херси.
— Должно быть, это из-за радио, — обратился Мандрэг к Никола-
су. — Он чуть нс набросился на вас, когда вы включили приемник.
— Я послал его к черту и запер дверь перед его носом. — Николас
облокотился на каминную полку и стукнул себя кулаком по голове.
— Вы заперли дверь? — повторил Мандрэг.
— Он совал нос не в свое дело. Мне он осточертел. Врываться ко мне!
Орать на меня! Командовать мной! Я хотел от него избавиться.
— Да, я припоминаю. Я слышал, как щелкнул замок. Следовательно,
он прошел в курительную через холл.
— Очевидно, — проговорил Николас, проводя рукой по волосам.
— Послушайте, — медленно начал Мандрэг, — но ведь это совсем
меняет дело.
— Даже если и меняет, — прервал его Джонатан, — мы можем
поговорить об этом попозже, Обри. Ник, старина, я думаю, тебе
придется сообщить все матери. А мы, — он взглянул на Мандрэга, —
должны найти Харта.
Они составили план кампании. Мужчины должны были обыскать
дом, а женщины, оставшись в библиотеке, запереться изнутри. Николас
сказал, что его армейский пистолет лежит у него в комнате. Они
решили сразу же подняться наверх и забрать его.
— У Билла тоже есть, — напомнил Николас, и Джонатан ответил,
что они возьмут его для Мандрэга.
Херси предложила Николасу пойти с ним вместе с миссис Комплайн.
Клорис стала уверять, что не боится остаться в библиотеке одна.
«Хорошая, благородная девушка, — подумал Мандрэг, — и я се
люблю». Он похлопал се по плечу и удивился сам, как непохоже это
было на его обычное поведение.
— Пошли, — сказала Херси.
Дверь библиотеки за ними закрылась, й они услышали, как изнутри
щелкнул замок. В холле было тихо, пусто и темно. Огонь в камине
почти догорел, и в углах притаились темные, как провалы пещер, тени.
Стены призрачно белели в темноте, неподвижно застыли портьеры;
смутно различимые предметы обстановки, казалось, замерли в ожида-
нии неизвестного.
Джонатан протянул руку, и большая люстра залила холл светом. Все
четверо стали подниматься по лестнице. Мандрэг видел, как Джонатан
достал пистолет. Он продвигался первым и включал настенные светиль-
ники. За ним шли Херси и Николас, шествие замыкал Мандрэг,
переставлявший быстрее обычного свою больную ногу. Ему все еще
мешал гвоздь в правом ботинке, и это слабое покалывание раздражало
его. Они поднялись до первой площадки, откуда лестница разветвлялась
на два более узких пролета, и направились дальше по левому до
верхней площадки, где громко тикали высокие напольные часы. Здесь
120
они остановились. Херси взяла Николаса за руку. Он расправил плечи
и движением, казавшимся, несмотря на нервозность, пародией на
былую развязность, подкрутил усы. Они вместе вошли в комнату миссис
Комплайн. Мандрэг и Джонатан повернули направо и осторожно пошли
по коридору.
Пистолет Николаса они нашли там, где он им указал, — в ящике
туалетного стола. Пистолет Уильяма, по словам Николаса, лежал у него
в комнате рядом с этюдником.
— Его комната по соседству с комнатой Харта, — прошептал Джо-
натан. — Если Харт у себя, он услышит, как мы вошли. Что делать?
— Нельзя же оставить валяться на виду бесхозный пистолет, Джо-
натан. Во всяком случае, не тогда, когда в доме на свободе разгуливает
псих.
— В таком случае пошли.
Комната Уильяма была напротив комнаты брата. Мандрэг караулил
в коридоре, пока Джонатан, воровато озираясь, открыл с величайшими
предосторожностями дверь и проскользнул внутрь. Под дверью Харта
света нс было видно. Может быть, он притаился в спальне, прислуши-
ваясь и выжидая? Мандрэг не сводил глаз с двери, опасаясь, что она
распахнется. Вернулся Джонатан, неся второй пистолет. Они прошли в
комнату Мандрэга.
— Если он у себя, то сидит в темноте, — сказал Мандрэг.
— Тише! Возьмите этот, Обри. Николасу надо было взять свой, —
прошептал Джонатан. — Жаль, что он нс зашел сначала к себе.
— А они заряжены? Я ничего в этом не понимаю.
Джонатан осмотрел оба пистолета.
— Кажется, да. Я и сам... — голос его стал настолько тихим, что
можно было уловить лишь отдельные слова, — ...последнее средство...
крайне нежелательно. — Он беспокойно взглянул на Мандрэга. —
Думаю, они на предохранителе. Но будьте осторожны, Обри. Разумеет-
ся, мы не должны стрелять, если не случится что-либо ужасное. Пусть
он увидит, что мы вооружены. Подождите минуту.
— В чем дело?
На губах Джонатана промелькнула странная улыбка.
— Мне пришло в голову, — прошептал он, — что мы сделали все
возможное, чтобы защитить себя, Николаса и трех наших дам. Но мы
сопсем забыли о четвертой.
— Но, вы думаете? Силы небесные, что вы, Джонатан!
— Здесь мы ничем не можем помочь. Это я так, теоретически. Вы
готовы? Тогда идем.
Перед дверью Харта они помедлили. Пистолет Уильяма оттягивал
карман смокинга Мандрэга, пистолет Николаса он держал в правой
руке. Сердце неприятно стучало в груди, и он подумал: «Не нравится
мне все это. Это не для меня».
121
Когда Джонатан поворачивал ручку, замок слабо щелкнул. Дверь
тихо отворилась. Они проскользнули внутрь, и Джонатан зажег свет. В
комнате было довольно душно, везде царил порядок. Брюки доктора
Харта висели на спинке стула, белье было сложено на сиденье, внизу
аккуратно стояли ботинки. Это первое, что бросилось в глаза Мандрэгу,
прежде чем он взглянул на кровать, на которой лежал сам доктор Харт.
2
Было совершенно очевидно, что он крепко спит. Он лежал на спине,
рот был открыт, лицо в красных пятнах. Из-под полуприкрытых век
виднелись белки глаз. Он был похож на мертвеца, и сердце Мандрэга
екнуло от предчувствия, которое тут же рассеялось при звуке тяжелого
дыхания.
Джонатан закрыл дверь. Они с Мандрэгом посмотрели друг на друга,
а потом, будто сговорившись, оба шагнули к кровати доктора. Мандрэг
чувствовал, что не испытывает ни малейшего желания будить Харта.
Ему было неприятно думать о том, что последует за пробуждением.
Воображение рисовало картину испуганных протестов или, того хуже,
полный упадок духа и признание. Он понял, что не в состоянии
смотреть на Харта, и, переводя взгляд с пистолета Джонатана на столик
у кровати, заметил на нем маленький пузырек, наполненный до поло-
вины белым кристаллическим порошком, и стаканчик с осадком белого
цвета. «Веронал? — подумал Мандрэг, который когда-то пользовался
им сам. — Если это так, то я не представлял, что от него выглядишь
так омерзительно. Должно быть, он принял большую дозу».
Что Харт действительно принял большую дозу, выяснилось тогда,
когда Джонатан попытался его разбудить. При других обстоятельствах
зрелище это могло показаться весьма комичным. Сначала, направив
пистолет на спящего доктора, он позвал его по имени. Ответа не
последовало. Тогда Джонатан повторил свою попытку, но уже повысив
голос, наконец резким фальцетом стал кричать:
— Харт! Доктор Харт! Проснитесь!
Харт пошевелился, издал какой-то нечленораздельный звук и захра-
пел снова. Что-то неразборчиво проворчав, Джонатан сунул пистолет в
карман и двинулся к кровати.
— Осторожнее, — предупредил Мандрэг, — возможно, он притворя-
ется.
— Глупости, — решительно произнес Джонатан. Он потряс Харта за
плечо. — Никогда в жизни не видел подобного, — буркнул он серди-
то. — Доктор Харт! Проснитесь!
— А-а-а-х! Что случилось?.. — начал Харт по-немецки. Его выпук-
лые глаза открылись и уставились на Джонатана. Голос, не докончив,
замер, глаза затуманились и закрылись.
122
Последовавшая за этим сцена выглядела весьма забавно: Джонатан,
ругаясь, тряс Харта, который что-то бормотал и опять погружался в сон.
Наконец покрасневший от досады Джонатан схватил полотенце, намо-
чил его в кувшине с водой и похлопал доктора по щекам. Это средство
подействовало. Харт вздрогнул и тряхнул головой. Когда он заговорил,
голос его звучал как обычно.
— Ради всего святого! — воскликнул он. — Ну что еще? Почему мне
даже спать не дают? Что на этот раз? — Он повернул голову и увидел
Мандрэга. — Зачем вы держите эту штуку? — спросил он. — Не
направляйте ее на меня. Это все же оружие. Что случилось?
Мандрэг нервно повертел в руках пистолет и пошевелил пальцами
правой ноги, стараясь, чтобы несносный гвоздь в ботинке поменьше
мешал. Харт провел тыльной стороной ладони по губам и энергично
потряс головой.
Джонатан проговорил:
— Мы вооружены, потому что пришли говорить с убийцей.
Харт раздраженно фыркнул:
— Мистер Ройял, сколько можно говорить, что я об этом ничего не
знаю. Вы теперь начали будить меня по ночам, чтобы услышать в
очередной раз, что я был в ванной?
— Что? Опять?! — закричал Мандрэг.
— Опять? Да, опять! — крикнул Харт. — Я не знаю, что вы имеете
в виду под словом «опять». Когда это случилось, я был в ванной. Я
ничего нс знаю. Я совсем нс спал прошлой ночью. Неделями я мучился
от бессонницы. Сегодня я принял снотворное. Если я не высплюсь, я
сойду с ума. Оставьте меня!
— Доктор Харт, — сказал Мандрэг, — внизу лежит тело убитого
человека. Я думаю, вам придется еще немного пободрствовать, чтобы
ответить на вопросы.
Харт сел на кровати. Его пижамная куртка был расстегнута, и вид
гладкого белого тела вызывал в Мандрэге сильнейшее отвращение.
Теперь, окончательно проснувшись, Харт насторожился и стал очень
внимателен.
— Убит?— повторил он и, к удивлению Мандрэга, улыбнулся. —
Понимаю. Все-таки он это сделал. Не думал я, что зайдет так далеко.
— О чем это вы, черт побери, говорите? — спросил Джонатан.
— Вы ведь сказали, что он убит? Следовательно, я говорю о брате.
Я так и думал, что это он подстроил ловушку. Он выдал себя, сказав,
что они так озорничали в детстве. Совершенно ясно, что девушка все
еще влюблена в своего бывшего жениха. Он нравился женщинам. —
Харт помолчал и опять вытер губы. Джонатан и Мандрэг не знали, что
сказать. — Как это произошло? — спросил Харт.
Джонатан вдруг начал заикаться. Мандрэг видел, что он вне себя от
гнева, и решительно вмешался, прежде чем Джонатану удалось произ-
нести членораздельную фразу.
123
— Подождите минуту, Джонатан. — Мандрэг, хромая, подошел
ближе к кровати. — Его убили ударом по голове каменным топориком,
висевшим среди другого оружия в курительной. Он склонился к прием-
нику. Его убийца подкрался сзади. Не надо, Джонатан, подождите,
пожалуйста, минуту. Незадолго до того, как он был убит, мы слышали,
доктор Харт, как он включил радио. Если помните, курительная распо-
ложена между библиотекой и зеленой гостиной, в которой находились
только вы. Двери из курительной выходят в обе эти комнаты и в холл.
За исключением мистера Роняла, который не заходил ни в куритель-
ную, ни в будуар, никто не покидал библиотеку после того, как было
включено радио, и до момента, когда туда вошла леди Херси и нашла
убитого.
Неровные красные пятна на щеках Харта сменились смертельной
бледностью.
— Это низко, — прошептал он. — Вы хотите сказать, что это я, я
убил его? — Движением руки Мандрэг опять остановил рвущегося
вступить в разговор Джонатана. — Но я не мог этого сделать, — сказал
Харт. — Дверь в курительную была заперта.
— Откуда вы знаете?
— После того как вы ушли, я подергал ее. Он ведь опять включил
этот невыносимый приемник. Я просто не мог сдержаться. Да, призна-.
юсь, я подергал дверь. Когда я увидел, что она заперта, я... я взял себя
в руки. Я решил уйти из этой комнаты пыток. Я поднялся сюда и лег.
Говорю вам, дверь была заперта.
— Но дверь в курительную из холла заперта не была.
— Я этого не делал. Надо найти доказательства. Это брат. Брат
ненавидел его так же, как и я. Это патология. Я все же врач. Я понял
это. Мать любила только его, обделяя другого сына, да и девушка его
все еще обожала.
— Доктор Харт, — сказал Мандрэг. — Убит не Николас Комплайн,
а его брат Уильям.
— Уильям?! — повторил Харт. Руки его вцепились в пижаму. —
Уильям Комплайн? Это не мог быть Уильям. Этого не может быть.
3
После этих слов разговор с Хартом особых усилий не потребовал.
Поначалу, казалось, его охватило недоумение, и он испытал чувство
отвращения. Мандрэг никак не мог решить, притворяется доктор Харт
или нет, было ли его замешательство, его непонимание причин тревоги
в доме, его категорической отрицание вины искренне или фальшиво.
Теперь он выглядел не таким напуганным и отчаявшимся, как только
что, когда считал или только делал вид, что жертвой был Николас. Он
казался крайне удивленным. Однако через несколько минут, видимо,
124
обдумав свое положение, он приободрился и дал им ясный отчет о своих
передвижениях с той минуты, когда Мандрэг оставил его одного в
зеленом будуаре, до того момента, как заснул.
Он сказал, что ему потребовалось некоторое время, чтобы оправиться
от приступа отчаяния, свидетелем которого был Мандрэг. Окончательно
привели его в себя звуки приемника, не такие громкие, но страшно
раздражающие. В его нервном состоянии это было настолько же невыно-
симо, как оглушительно-дерзкий грохот музыки. Мандрэг подумал, что эти
негромкие звуки действовали на Харта так же, как на него самого
осторожное шуршание конфетными обертками во время спектакля.
Приемник не выключали: обрывки французской и немецкой речи,
неоконченные музыкальные фразы, приглушенные разряды радиопо-
мех. Харт представил, как Николас Комплайн вертит ручку настрой-
ки и ухмыляется про себя. Наконец взбешенный доктор бросился к
двери в курительную и обнаружил, что она заперта. Ему казалось,
что он собирался лишь отругать Николаса, выдернуть штепсель из
розетки в стене и уйти. Но запертая дверь привела его в чувство.
Прокричав какие-то проклятия, он решил бежать от этой пытки и,
выключив в будуаре свет, отправился наверх. В холле Харт встретил
нового лакея с подносом в руках, который видел, как он покидал
будуар. Доктор добрался лишь до середины первого пролета лестни-
цы, когда лакей вышел из библиотеки. Дойдя до середины площадки,
Харт начал подниматься по левой лестнице и заметил, что лакей все
еще в холле.
— Он может подтвердить, — сказал Харт, — что я не заходил в
курительную.
— Вы вполне могли покончить с этим делом в курительной еще до
того, как в холле появился лакей, — холодно произнес Джонатан. —
Потом могли вернуться в будуар и выйти второй раз, когда услышали
его шаги.
Мандрэг сделал над собой подлинно героическое усилие, чтобы
удержаться и ничего не возразить. Ему хотелось крикнуть изо всех сил:
«Нет! Неужели вы не понимаете, что?..» Он знал, что Джонатан
ошибался, во всяком случае, говорил совсем не то. Его поражала
слепота Джонатана. Но и утверждение Харта сам Мандрэг не мог ни
принять, ни опровергнуть, поэтому он промолчал. «Лучше подождать,
пока не найду верный ответ», — думал он.
— Вы сказали, у него пробит череп? — Голос Харта, несравненно более
сдержанный, чем во время их последнего разговора, заставил Мандрэга
вслушаться. — Ну что ж, тогда необходимо запереть комнату. До орудия
убийства дотрагиваться нельзя. На нем могут быть отпечатки пальцев
убийцы. Дверь в холл должна осмотреть полиция. Нужно разыскать врача.
Я в этом участвовать нс могу. Мое собственное положение...
— Вы?! — закричал Джонатан. — Боже Всемогущий, сэр...
Мандрэг опять перебил его.
125
— Доктор Харт, — спросил он, — предположим, если все будут
согласны, готовы ли вы в присутствии свидетелей взглянуть на тело
Уильяма Комплайна?
— Безусловно, — быстро ответил Харт. — Если хотите, я это сде-
лаю, хотя никакой пользы и не будет. Принимая во внимание ваши
нелепые обвинения, я не собираюсь вредить себе, дотрагиваясь до него
во время осмотра. Посмотреть же я готов. Но, повторяю, вы должны
немедленно разыскать врача и вызвать полицию.
— Вы разве забыли, что мы отрезаны от мира? — Вспомнив фразу,
которая весь день пугала его, Мандрэг добавил: — Снег идет все
сильнее.
— Все это очень плохо, — строго произнес Харт.
Джонатан, вдруг потеряв самообладание, разразился бесконечным
потоком обвинений. Ни разу Мандрэг не видел его в таком состоянии и
испытал странное и неприятное чувство, слыша, как его голос стано-
вится все более визгливым, а слова неразборчивыми. Его лицо покрас-
нело, маленький рот растянулся, губы дрожали, а за стеклами обычно
непроницаемых очков Мандрэг уловил косой взгляд налившихся
кровью глаз. В обвинениях не осталось и следа обычной педантичности
Джонатана.
— В моем доме, — повторял он беспрестанно. — В моем доме...
Он настаивал, чтобы Харт признал свою вину, грозил наказанием.
Не переводя дыхания, он кричал об изуродованном лице миссис Комп-
лайн, об угрозах Николасу и о вынужденном купании Мандрэга. Как
пи странно, его взрыв успокоил Харта. Казалось, что какой-то стран-
ный закон не позволял в этом доме устраивать истерику двум людям
сразу. Наконец Джонатан бросился в кресло, вытащил носовой платок
и, увидев на нем какое-то темное пятнышко, с яростью отшвырнул его
от себя. Он взглянул на Мандрэга и, видимо, уловив на его лице
удивление и отвращение, продолжал более спокойно:
— Вы должны извинить меня, Обри. Я страшно расстроен. Ведь я
знал этого мальчика всю его жизнь. Его мать одна из моих старинней-
ших приятельниц. Умоляю вас, Обри, скажите, что же нам делать?
— Я думаю, если доктор Харт согласен, — ответил Мандрэг, —
уйдем и запрем за собой дверь.
— Даже если я не согласен, — сказал Харт, — вы все равно это
сделаете. Попрошу вас только об одном. Объясните мое теперешнее
положение жене. Может, леди Херси согласится на это. А если позво-
лите, я предпочел бы поговорить с ней сам.
— Его жене? Его жене?!
— Да, да, Джонатан, — сказал Мандрэг. — Мадам Лисс на самом
деле мадам Харт. Но сейчас не до этого. Вы ничего не имеете против
этих предложений?
Джонатан в знак согласия махнул рукой. Мандрэг подошел к столику
у кровати и взял аптечный пузырек.
126
— Вот это я у вас заберу. Это веронал?
— Я категорически возражаю, мистер Мандрэг.
— Я это предвидел. Пойдемте, Джонатан.
Он опустил склянку к себе в карман и первым направился к двери.
Остановившись, он пропустил Джонатана, вытащил ключ из замка.
Последнее, что он видел, был доктор Харт, сложивший на груди руки
и внимательно глядящий им вслед. Потом он перешагнул порог и запер
дверь.
— Джонатан, — произнес он, — где-то мы допустили невероятную
ошибку. Давайте найдем Николаса. Нам надо поговорить.
4
Николас стоял в конце коридора, у двери в комнату матери. Выра-
жение его лица напоминало Мандрэгу испуганного жеребенка. Увидев
их, он поспешил навстречу.
— Ну что? — прошептал он. — Ради Бога, скажите, что случилось,
в чем дело?
— Пока ничего, — ответил Мандрэг.
— Но я слышал, как кричал Джонатан. Значит, Харт у себя в
комнате? Почему вы его там оставили?
— Мы его заперли. Пойдемте вниз, Комплайн. Нужно поговорить.
— Я смертельно устал, — неожиданно произнес Николас. И в самом
деле выглядел он до крайности утомленным. — Знаете, это было
нелегким делом рассказать все маме.
— Как она? — спросил Джонатан, беря Николаса под руку. Они
направились к лестнице.
— С ней Херси. Сказать по правде, мама в чертовски плохом
состоянии. Она вбила себе в голову, что все это из-за... ну, вы
понимаете. Из-за того, что он сделал с ее лицом. Она думает, что Билл
что-то сказал ему. Я ничего не мог с ней поделать. Но она... Господи,
мне даже страшно это вслух сказать, но вы ведь знаете нашу семью...
Она испытывает какое-то облегчение, что это не я. Можете себе
представить, каково мне это сознавать. Просто ужасно! Подождите, —
сказал он, подойдя к комнате матери, — нужно сказать Херси, что
можно выходить без опасения.
Когда они спустились в библиотеку, Клорис сидела в кресле очень
прямо, крепко сцепив лежавшие на коленях руки.
— Все в порядке? — спросил Мандрэг.
— У меня? Да, в порядке. Рада, что вы вернулись. Что случилось?
Джонатан рассказал Клорис и Николасу об их беседе с Хартом. Он
тщательно передал все детали разговора, но лишь до начала рассказа
самого Харта. Здесь, видимо под действием справедливого негодования,
он отбросил все факты, изложенные доктором, и принялся разглаголь-
127
ствовать о его невыносимой наглости, выдуманном алиби и неуместных
уловках. Видя, как Клорис и Николас, ничего не понимая, начинают
нервничать, Мандрэг подождал, пока Джонатан не истощил запас
своего красноречия, и вступил в разговор, подробно описав все пере-
движения Харта.
— Чудовищное нагромождение лжи! — возмутился Джонатан.
— Я не думаю, Джонатан, что мы можем так сразу от всего этого
отмахнуться. Я уверен, что ни у кого из нас нет и тени сомнения в его
виновности, но я боюсь, что его встречу с лакеем обойти невозможно,
и это прибавит нам хлопот. Конечно, в случае, если лакей подтвердит
слова Харта. Здесь наверняка должно быть какое-то объяснение, но...
— Обри, дорогой мой! — воскликнул Джонатан. — Разумеется,
этому есть объяснение. Когда он встретил Томаса, а имя этого парня
Томас, все уже было кончено. Вот вам и объяснение.
— Но, видите ли, это нс совсем так. Потому что уже после прихода
Томаса с напитками мы слышали, как Уильям включил радио.
Наступило удивленное молчание. Затем Джонатан произнес:
— В таком случае он спустился вниз и проскользнул в курительную.
— Но он утверждает, что Томас оставался в холле.
— Он утверждает, он утверждает! Разгадка в том, что он дожидался
в тени на лестнице, пока Томас не уйдет из холла.
— Вы помните последовательность событий? — обратился Мандрэг
к Николасу и Клорис. — Вы, Комплайн, вышли из курительной. Где
сидел ваш брат?
— Кажется, возле камина. Он не был расположен разговаривать, но
все-таки, помнится, пробормотал, что этот чертов Харт нс сможет
помешать ему прослушать сводку. Но было еще рано. Я слышал, как
Харт выключил в будуаре свет. Тогда я сказал Биллу, что он, очевидно,
сматывается, так что все будет в порядке. Сам я эти проклятые
«Новости» слушать нс собирался и, как уже говорил, выключив прием-
ник, вернулся сюда.
— Совершенно верно. Если не ошибаюсь, вы вошли сюда, прикрыв
за собой дверь. Потом вы открыли се и крикнули, чтобы он включал
«Новости». А вы его видели?
— Нет. Загораживала ширма. Билл что-то пробурчал в ответ, и я
слышал, как он прошел к приемнику.
— Хорошо. И через мгновение включил его.
— Я утверждаю, — сказал Джонатан, — что все это проделал Харт.
Харт убил, потом, услышав просьбу Ника, включил приемник и вышел
из комнаты.
— По словам Харта, когда он увидел идущего с подносом Томаса, он
успел уже подняться до середины лестницы, а потом видел, как Томас
вернулся в холл. Леди Херси вошла в курительную спустя одну-две
минуты после того, как Томас отсюда вышел. Было ли у Харта
128
достаточно времени, чтобы вернуться и совершить... то, что он совер-
шил?
— Но ведь времени было больше, — сказал Джонатан. — Когда
Херси пошла туда, «Новости» передавали уже несколько минут.
— Но... — Клорис сделала резкое движение.
— Да? — спросил Мандрэг.
— Я не знаю, может, это и не имеет значения, но ведь приемнику
надо некоторое время разогреваться. Могли доктор Харт включить его
после, после того, как он... когда все было кончено, а потом выскольз-
нуть из комнаты так, чтобы подумали, что включил его Билл? Понима-
ете, что я хочу сказать?
— Силы небесные! — воскликнул Николас. — Я думаю, она права.
— Нет, — медленно заговорил Мандрэг. — Нет, боюсь, что не права.
Приемник еще не успел остыть. Ведь его включали за несколько минут
до этого. Да и разогревается он, наверное, секунд двадцать. Если
Клорис права, то Харт должен был включить его еще до прихода Томаса
с подносом, а мы услышали приемник только после того, как лакей
вышел. В этом случае времени для преступления было еще меньше.
Тогда все должно было случиться после того, как вы, Комплайн, вышли
из курительной, но до того, как появился Томас со стаканами. Поймите,
что тогда Харт должен был выйти из будуара в холл, войти в куритель-
ную через дверь, ведущую в холл, схватить оружие, подкрасться, —
простите, что я возвращаюсь к одному и тому же, но мы вынуждены
думать об этом, — сделать то, что он сделал, включить радио, вернуться
в будуар, чтобы успеть выйти из него еще раз в то время, когда Томас
проходил по холлу.
— Пересказать все это куда дольше, чем сделать, — сказал Джонатан.
— Нет, — произнесла Клорис, — я думаю, мистер Ройял, что Обри
прав. Это, кажется, не подходит.
— Дорогая, ничего нельзя утверждать.
— А что вы думаете, Николас? — в первый раз обратилась к нему
Клорис. Он покачал головой, прижав к глазам ладони.
— Простите, — ответил он, — ничем не могу помочь, я совсем без сил.
Мандрэг подавил в себе чувство раздражения. Николас в скорби
казался ему столь же несносным, как и полный сил, жизнерадостный
Николас. Он сознавал, что его нетерпимость жестока, а его недоверчи-
вость несправедлива.' Николас и в самом деле был расстроен. Он был
бледен, взволнован. Да и было бы странно, если это подействовало бы
на него как-то иначе. Мандрэг испытывал неловкость от мысли, что его
собственная досада была вызвана не столько поведением Николаса,
сколько тем сочувственным взглядом Клорис, которым она смотрела на
него. «Господи, — думал Мандрэг. — Хорошенький же я тип!» И чтобы
успокоить совесть, он начал вместе со всеми уговаривать Николаса идти
лечь. Вошла Херси Эмблингтон.
$ НаАо Мара -Смерть ж такцушциА лакей»
129
— Мама немного успокоилась, Ник, — сказала она. — Но боюсь, ей
трудно будет заснуть. Джонатан, в этом доме есть аспирин? У меня с
собой нет.
— Я даже не знаю. Сам я никогда им не пользуюсь. Могу спросить
у слуг. Может, у кого-нибудь из вас?..
Аспирина ни у кого не оказалось. Мандрэг вспомнил о веронале
доктора Харта и вытащил из кармана пузырек.
— Вот что есть, — сказал он. — Харт уже принял, сколько надо, если
не больше. Поэтому я у пего это и забрал. На этикетке написано,
сколько надо принимать. Это лекарство — веронал, я думаю из патен-
тованных образцов, какие обычно рассылают медикам. Хотите?
— Это ведь не повредит, правда? Она могла бы принять крошечную
дозу. Я возьму, а там видно будет.
Херси ушла. Вернувшись через несколько минут, она сказала, что
дала миссис Комплайн половину рекомендуемой дозы. Николас предло-
жил пойти наверх к матери, но Херси ответила, что лучше ее больше
не беспокоить.
— Она заперла за мной дверь, — добавила опа, — ив полной
безопасности. Думаю, что скоро заснет.
Херси попросила рассказать ей о разговоре с Хартом. Мандрэг
повторил все. Она молча слушала о встрече с Томасом в холле.
— А что Пиратка? — внезапно спросила она. — Она что, сладко
спит, смазанная солидной порцией крема собственного изготовления,
или ей уже известно, что случилось?
— Если вы имеете в виду мадам Лисс, — произнес Николас с прежним
надутым видом, — то я ей все сказал. Она страшно расстроилась.
— Вот уж еще несчастье, — посочувствовала Херси.
— Опа жена Харта, — мрачно произнес Мандрэг. — Мы вам этого
не говорили.
— Что?!
— Не спрашивайте меня, почему из этого делали тайну. Вроде из-за
косметических операций. Все как-то чудовищно перемешано. Может,
вы об этом знали, Комплайн?
— Я не знал. Я этому не верю, — тупо ответил Николас.
Мандрэг подумал, что поразительное безразличие, с которым он
встретил это известие, совершенно ясно показывает, насколько он
потрясен смертью Уильяма. -Они равнодушно поговорили об этом, но
затем вновь вернулись к прежней теме.
— Вот, не могу я попять, — сказала Клорис, — зачем он это сделал.
Я знаю, что Билл во всеуслышанье грозился разоблачить его, но ведь,
в конце концов, все мы тоже знали об этой венской истории. Не мог же
он надеяться заставить нас замолчать.
— Я думаю, он ненормальный, — проговорил Николас. — Боюсь,
что последний взрыв ненависти против приемника побудил его дейст-
вовать так необдуманно. Может, он вошел в комнату, чтобы просто
130
наорать на Билла, как до того наорал на меня. Наверное, у него было
что-то вроде истерики, он схватил первое попавшееся оружие и... — у
него перехватило дыхание от рыданий, и в первый раз Мандрэгу стало
искренне его жаль. — Вот что я думаю, — продолжал Николас, — и
можете себе представить, каково мне это чувствовать. Я намеренно
раздражал его с этим приемником. Вы ведь слышали это, Мандрэг. —
Он посмотрел на своих собеседников, переводя взгляд с одного лица на
другое. — Откуда мне было знать? Я признаю, что это было глупо. Это
было, если хотите, отвратительно, но он тоже был хорош со всеми
своими угрозами и ловушками. Ведь он тоже меня преследовал, правда?
Откуда мне было знать, что за все это расплатится старина Билл?
Откуда мне было это знать?
— Не надо, Ник, — произнесла Херси. — Ты и не мог этого знать.
— Не вините себя, — сказал Мандрэг. — Вы не совсем поняли.
Неужели никто из вас не видит, что произошло? Он вошел со стороны
холла. Уильям сидел спиной к двери, нагнувшись к радио. Харт мог
разглядеть только плечи в военной форме и затылок. Несколькими
минутами раньше вы, Комплайн, прямо заявили ему, что хотите слу-
шать радио и будете это делать. Потом оба мы, и Харт, и я, слышали,
как вы проговорили: «Да ладно тебе. Иди спать, Билл». И вот, войдя в
комнату, Харт увидел человека в военной форме, склонившегося над
приемником. Комната была освещена только пламенем камина. Неуже-
ли вы еще не поняли? Когда он наносил удар Уильяму Комплайну, он
думал, что перед ним его брат.
5
— Обри, дорогой мой друг, — произнес Джонатан. — Я думаю, вы
правы. Уверен, что вы правы. Это просто мастерски. Ваши объяснения
великолепны.
— Но перед нами еще одно препятствие, — сказал Мандрэг. — Он
слишком умен для нас. Нужно поговорить с этим парнем, Джонатан.
Если он действительно видел, как Харт поднимался наверх, а сам
оставался в холле достаточно долго, то у Харта такое алиби, которое
будет дьявольски трудно разрушить. Сколько сейчас времени?
— Пять минут двенадцатого, — ответила Клорис.
— Они ведь еще не спят, да? Пошли-ка за ним, Джо, — сказала
Херси. Джонатан беспокойно заерзал, не зная, на что решиться. —
Джо, дорогой, ведь все равно слуги когда-нибудь об этом узнают.
— Я пойду и поговорю с ними у них в гостиной.
— Нс стоит, — возразила Херси. — На твоем месте я бы позвонила
и позвала их сюда. Я думаю, что мы все должны присутствовать при
твоем разговоре с Томасом. В конце концов, — добавила она, — если
не удастся разрушить алиби доктора Харта, мы все будем под подозрением.
131
— Дорогая моя, это уж совершенно нелепо. Вспомни, пожалуйста,
что все мы были в этой комнате, когда Уильям включил военную
сводку. Или, что, я думаю, более вероятно, Харт это проделал.
— Нет, — заметил Мандрэг. — Мы уже старались это доказать, но
ничего не вышло. Джонатан, вы выходили в холл сразу же после начала
сводки. Томас там был?
— Нет, — сердито закричал Джонатан. — Конечно нет! Холл был
пуст, а в будуаре нс было света. Я прошел через холл и зашел в туалет
на первом этаже. Когда я возвращался, в холле все так же никого не
было.
— Тогда, может быть, эта история с Томасом...
— Господи, да спросите же самого Томаса наконец! — воскликнула
Херси.
После множества возражений Джонатан все же решился позвонить.
Явился Кейпер и выслушал новость об убийстве с таким хладнокрови-
ем, которое, в представлении Мандрэга, могло быть лишь у домашней
прислуги в старомодных комедиях. Кейпер произнес:
— В самом деле, сэр, — раз пять или шесть с самыми разнообразны-
ми интонациями. Затем он отправился на поиски Томаса, который
вскоре пришел.
Это был бледный молодой человек с влажными волнистыми волоса-
ми. Свой фрак он, казалось, напялил наспех. Очевидно, Кейпер уже
успел ему все сообщить, так как в его манере держаться проглядывало
жадное любопытство. На вопросы Джонатана он отвечал быстро и
толково. Да, он встретил доктора Харта в холле, когда шел с подносом.
Доктор Харт вышел из будуара, когда Томас шел по коридору в глубине
холла. Он совершенно уверен, что из будуара. Он заметил, что свет там
погашен. Он заметил также полоску света из-под двери в курительной.
Томас еще не вошел в библиотеку, когда доктор Харт дошел до
лестницы и включил настенные светильники. Когда Томас вышел из
библиотеки, доктор Харт был уже на площадке у лестницы, ведущей в
комнаты гостей. Томас остался в холле. Он запер входную дверь,
поправил огонь в камине и навел порядок на столах. На вопрос
Мандрэга он ответил, что слышал, как. по радио в курительной переда-
вали музыку.
— Какую музыку? — спросил Мандрэг.
— Простите, сэр?
— Вы узнали мелодию?
— «Оп-ля», сэр, — подавленно промолвил Томас.
— Ну дальше, дальше, — произнес Джонатан. — Потом, я думаю,
вы ушли?
— Нет, сэр.
— А какого дьявола вы околачивались в холле? — спросил Джона-
тан, проявляя все признаки беспокойства.
— Видите ли, сэр, прошу меня извинить, сэр, я... я...
132
— Что вы?
— Я просто сделал несколько движений под музыку, сэр. Знаете, как
там поют: «Руки, ноги». Я даже не знаю, почему, уверяю вас, сэр.
Просто на меня нашло. Только одну минуту, сэр. Ведь музыка продол-
жалась совсем недолго, сэр, потом ее выключили.
— Скакали здесь по холлу, как заяц, — сказал Джонатан.
— Честное слово, я очень сожалею, сэр.
Какое-то время Джонатан казался совершенно потрясенным призна-
нием Томаса в столь вульгарных наклонностях. Но потом, ухватившись
за новую идею, победно воскликнул:
— Ага, значит, Томас, вы танцевали, так? Так сказать, неожиданный
приступ жизнерадостности? Почему бы и нет? Правда? Подозреваю, что
вы были целиком поглощены своим занятием. Туда повернуться, сюда,
да? Так вы, наверное, крутились по всему холлу? Должен признаться,
я не очень хорошо знаю этот танец, но, полагаю, он очень быстрый,
так?
— Да, сэр, довольно быстрый, сэр.
— Довольно быстрый, — повторил Джонатан. — Конечно, так. По-
лагаю, что вы были им так увлечены, что и не заметили, если кто-ни-
будь вошел в холл?
— Простите, сэр. Но в холл никто не входил, сэр. Музыка прекра-
тилась, начались «Новости», и я пошел в гостиную для слуг, сэр. Но
пока я был в холле, туда никто не входил.
— Но, мой дорогой Томас, я, я хочу сказать... я хочу сказать, что,
пока вы там хлопали в ладоши, шлепали по коленям, ну, производили
все остальные действия, кто-нибудь мог вполне незаметно пройти по
холлу. Что скажете?
— Послушайте, Томас, — сказал Мандрэг. — Давайте рассуждать
иначе. Пока вы были в холле, один человек спустился вниз и вошел в
курительную. Вы помните?
— Извините, сэр, что не могу согласиться с вами, — отвечал Томас,
багровея, — но, уверяю вас, что никто туда не входил. Никто не мог
туда войти. Я был рядом с дверью в курительную, лицом к лестнице.
Что я хочу сказать, сэр, я просто услышал мелодию и, право, сэр, я
даже нс знаю, что мне пришло в голову, сэр, просто захотелось сделать
несколько движений под музыку. Просто так.
— Томас, — произнес Мандрэг, — предположим, вас вызовут в суд
и попросят поклясться на Библии в том, что после того, как вы вышли
из библиотеки, и до момента, когда вы отправились на свою половину,
в холле никого не было. Вы поклянетесь в этом?
— Поклянусь, сэр.
— Продолжать это бессмысленно, Обри. Это нам ничего не даст, —
сказал Джонатан. — Спасибо, Томас.
133
— Может быть только одно объяснение, — проговорил Николас. —
Он, наверное, спустился после того, как этот парень ушел на свою
половину.
— Вниз по лестнице и через холл, — с сомнением произнес Манд-
рэг. — Ну что ж, возможно. В таком случае ему как-то удалось не
столкнуться с Джонатаном и проделать это, пока передавали сводку
новостей. Все было кончено, и он удрал перед тем, как леди Херси
вошла в курительную и выключила радио. Он еле-еле унес ноги. —
Мандрэг нагнулся и сунул палец в ботинок. — Вот черт! — сказал
он. — Вы извините меня, если я сниму ботинок, у меня там гвоздь.
Просто впился в ногу. — Сняв ботинок, он заметил, как все невольно
взглянули на его здоровую ногу и быстро отвели глаза. Он ощупал
ботинок изнутри. — Ага, вот он. И какой острый.
— Взгляните, что-то сидит в подошве, — сказала Клорис.
Мандрэг посмотрел.
— Да это чертежная кнопка, — удивился он.
— Должно же быть какое-то объяснение, — произнес Николас с
нотой искреннего отчаяния в голосе. — А он там наверху лежит себе в
кровати и насмехается над нами. Каким-то образом ему удалось это
проделать. Вероятно, во время «Новостей». Но мне кажется, что прием-
ник все-таки включал Билл. Вы скажете, любой мог что-то пробурчать
и пройти по комнате. Я не могу этого объяснить, но почему-то уверен,
что это был Билл, я чувствовал, что это был Билл.
— Тс-с-с! — вдруг сказала Херси. — Послушайте!
Все разом посмотрели на нее. Она сидела, подняв руку и склонив
набок голову. В глубоком молчании, которое воцарилось в комнате, стал
слышен далекий и неясный гул. Ставни библиотеки скрипели, комната
все больше наполнялась нарастающим за окном шумом.
— Начинается дождь, — сказал Джонатан.
Глава 10
ПУТЕШЕСТВИЕ
1
Споры о том, что же ложь, а что правда в рассказе Харта, вконец
измучили всех. Снова и снова они возвращались к одному и тому же.
Ужасно хотелось спать, подняться к себе, но не было сил покинуть
кресла. Без конца убеждали Николаса лечь отдохнуть, и он каждый раз
отвечал, что сейчас уходит. Переговаривались тихо под шум дождя. И
временами Мандрэгу начинало казаться, что сам Уильям приковал их
к креслам и держит в комнате. Уильям, скорчившийся за закрытой
дверью и отмеченный смертью. Мандрэг мог думать только о нем.
134
Может быть, Уильяма надо куда-нибудь перенести? Ведь смерть про-
должала совершать в нем тайные разрушения. И каково сквозь шум
дождя будет услышать глухой стук падающего в соседней комнате тела?
Очевидно, Николасу пришла в голову та же мысль, и он простонал:
— Я нс могу этого вынести. Как вспомнишь, что он... Может, мы...
не могли бы мы?..
И Мандрэг в который раз объяснил, что Уильяма трогать нельзя.
— Как вы думаете, — спросил он Джонатана, — утром после этого
дождя дороги станут проходимы? Что с телефоном? Есть надежда, что
линию починят?
В библиотеке стоял телефонный аппарат, и время от времени кто-ни-
будь поднимал трубку и слушал, сознавая каждый раз, что это бесполезно.
— Если дороги будут проходимы, — сказал Мандрэг, — утром поеду
в Чиппинг.
— Вы? — удивился Николас.
— А почему бы и нет? Видите ли, больная нога не мешает мне водить
машину. — Каждый раз, когда ему намекали о недуге, он отвечал
именно так, сожалея потом о своей горячности.
— Простите, — произнес Николас. — Я не хотел вас обидеть.
— Почему бы мне и не поехать? — спросил Мандрэг, переводя взгляд
с одного на другого. — Я надеюсь, что, хотя мы и не можем опроверг-
нуть алиби Харта, меня никто из вас не подозревает? В конце концов,
ведь это меня швырнули в пруд.
— Я все время забываю об этой загадке, — проговорил Джонатан.
— А я вот нет, — чистосердечно признался Мандрэг.
— Никто из нас нс должен о ней забывать, — сказала Клорис. — Вот
где начало трагедии. Как жаль, Николас, что вы не выглянули тогда
еще раз из окна павильона.
— Знаю. Но я был полуголый и дьявольски замерз. Я просто видел,
как шел Мандрэг, и помахал ему в ответ рукой. Да, жаль, что я больше
не посмотрел в окно.
— У меня нет ни малейшего сомнения в том, что вы бы увидели. Вы
бы увидели этого гнусного человечишку, крадущегося в снежных вих-
рях из-за павильона и с налету толкающего меня в спину.
— Это я во всем виноват, — вдруг начал Николас. — Вы все очень
милы со мной, но ведь вы же не слепые. Я прекрасно знаю, что вы
думаете. Вы думаете, что если бы я не довел Харта, то ничего не
случилось бы. Бог с ним, пусть попытается еще раз. Три раза у него со
мной срывалось, так? Пусть попробует еще раз. Я не буду прятаться.
— Ник, дорогой, — сказала Херси, — перестань. Неужто одному
человеку нельзя показать свою неприязнь к другому? Что же, теперь
бояться, что за это убьют ближайших родственников? Не глупи, стари-
на. Ну, а если уж быть откровенным, у доктора Харта отбили даму
сердца, и он не мог пережить этого. А отбил ее ты. Должна сказать, что
не одобряю твоего поведения, и выбор мне твой не нравится. Ты,
135
вероятно, это заметил. Но только, Бога ради, не терзайся тут перед
нами угрызениями совести. Тебе все-таки надо еще о маме подумать.
— Если кого и можно обвинить, кроме Харта, — сказал Джона-
тан, — так совершенно ясно, что меня.
— Вот что, Джо, — резко заговорила Херси. — Помолчи. Ты был так
глуп, что попытался переделать человеческие судьбы. И за это получил
сполна. Это будет, без сомнения, тебе хорошим уроком. И нечего теперь
на себя напускать. Надо смотреть на вещи реально. Рядом с нами в
комнате заперт человек, и мы понимаем, что его убили. А так как мы
не можем уличить убийцу, лучше всего согласиться с предложением
мистера Мандрэга и надеяться, что утром он сможет добраться до
телефона и вызвать полицию.
— Херси, дорогая, — произнес Джонатан, слегка поклонившись. —
Ты совершенно права. Мы с Ником полностью тебе подчиняемся. Если
Обри сможет и захочет завтра поехать, пусть едет всенепременно.
— Я подумал, — предложил Мандрэг, — что лучше попытаться
доехать до дома ректора в Уинтон Сент-Джайлзе. Видите ли, сейчас там
живет просто супсрполицсйский, а так как я знаком с ним...
— Родерик Аллейн? — воскликнула Клорис. — Конечно же!
— Надо все ему рассказать. Я хочу описать все события, начиная с
моего приезда сюда. Не знаю, какие у них там правила, но, если показать
записи Аллейну, он, во всяком случае, посоветует, что делать дальше.
— А мы сможем посмотреть ваши заметки, Обри?
— Разумеется, Джонатан. Надеюсь, и вы добавите к ним что-нибудь.
Мне кажется, что, когда записываешь по порядку, все встает на свои
места. Может, к тому времени, когда Аллейн будет читать наши
заметки, мы сами найдем уязвимое место в алиби Харта. Думаю, что
важнее всего те минуты, когда Джонатан вышел из библиотеки, и те,
когда Херси еще не вошла в курительную, а Джонатан сюда уже
вернулся. Именно здесь надо искать промахи в его объяснениях. Ну а
если нам не удастся найти, Аллейн сумеет это сделать.
— А вы знаете, я не верю, что он сможет, — медленно заговорила
Клорис. Она коснулась руки Мандрэга. — Не думайте, что я придира-
юсь к вашей теории. Это все блестяще. Но почему-то, я даже не могу
объяснить почему, я не верю, что можно найти какой-нибудь промах.
Боюсь, у него стопроцентное алиби.
— Совершенно не согласен, — громко заявил Джонатан. — Времени
для преступления было вполне достаточно. Надо искать.
Он поднялся. Остальные последовали его примеру. Наконец все
решились идти спать. Заплетающимися шагами, мучительно зевая, они
слонялись по комнате. Мужчины выпили по последнему глотку. Разда-
вались еще несвязные восклицания. К Николасу вдруг вернулся его
прежний страх. Это странным образом противоречило его недавней
покорности судьбе, которую он выражал столь патетически. Он доказы-
вал, что дверь Харта нельзя оставлять без охраны, что Харт может
136
попытаться выломать сс. Мандрэг заметил, что если они запрут собст-
венные двери, то ничего страшного не случится, даже если Харт
сломает свою. Ведь он, как и все, не может сбежать отсюда.
— Во всяком случае, мы наверняка проснемся, если он примется
крушить дверь. Кстати, вот ваш пистолет, Комплайн. — Мандрэг не мог
сдержаться, чтобы не добавить: — Вы будете чувствовать себя с ним
спокойнее.
Николас принял колкость со всей кротостью.
— Ну что ж, — произнес он тихим несчастным голосом, — думаю,
что можно идти спать. — Потом он поглядел на запертую дверь
курительной. Мандрэг заметил, как его слегка выпуклые глаза расши-
рились. — Он предлагал обменяться со мной комнатами, — проговорил
Николас, — как это благородно с его стороны, правда? Знаете, на тот
случай, если бы Харт попытался сделать что-нибудь ночью. Конечно, я
бы на это не согласился. Хорошо, что мы были весь вечер вместе. — Он
посмотрел на свои руки, потом как-то рассеянно на Джонатана. —
Ладно, спокойной ночи.
— Мы все идем, Ник, — сказала Херси, взяв его под руку.
— Правда? Спасибо, Херси.
— Конечно, все вместе, — подтвердила Клорис. — Пошли, Ник.
Джонатан и Мандрэг тронулись вслед за ними. Ковыляя по лестнице
последний раз в этот роковой день, усталый до смерти, Мандрэг
презирал себя за то, что не мог удержаться от мысли: «А он не прочь,
чтобы женщины поддерживали его с обеих сторон. Держу пари, что
сейчас он держит Клорис за руку». На первой площадке Джонатан
пожелал всем спокойной ночи и отправился на свою половину. И только
тогда Мандрэгу пришло в голову, что после неприятного разговора с
Хартом он был необычайно тих. «Хотя чему удивляться? Что бы там не
говорили, если бы он не затеял этот дурацкий прием...»
Они подошли к комнате Николаса. Смутно испытывая искреннее
раскаяние и сочувствие, Мандрэг пожал ему руку, но тут же пожалел
об этом, потому что со слезами на глазах Николас поцеловал и Херси
и Клорис и срывающимся голосом произнес:
— Да благословит вас Господь. Со мной все будет в порядке.
Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответила Херси и, тяжело ступая, отправи-
лась к себе.
— Спокойной ночи, — сказала Клорис Мандрэгу, а потом с вызыва-
ющим видом добавила: — Да, мне действительно жалко его.
— Спокойной ночи, — ответил Мандрэг. — Мне тоже.
— У вас утомленный вид. Мы все как-то забыли о вашем жутком
купании. Вы ведь не сейчас возьметесь за свои заметки?
— Хочу сейчас. Знаете, пока еще все свежо.
137
— Но только не пишите в своей сюрреалистической манере, а то мы
не сможем вам ничего возразить. Конечно, жаль, что вам пришлось
подвергнуться таким испытаниям. Вы себя нормально чувствуете?
— Все хорошо, — ответил Мандрэг. — И мне очень приятно, что вы
обо мне беспокоитесь.
Клорис поцеловала его, и в свою комнату он отправился в состоянии
смущенного удовлетворения.
2
Был уже час ночи, когда он отложил ручку и прочитал свои записи.
В конце он написал резюме, в котором постарался кратко и логично
изложить наиболее важные детали всех трех происшествий. Это обоб-
щение он прочитал дважды:
<1. Случай с игральной карточкой. Только Харт мог написать эти
угрозы, так как именно он передал обе бумажки Николасу. Буквы в
карточке похожи на буквы в записке к Джонатану. Инциденту предше-
ствовала послеобеденная ссора с Николасом. NB — спросить Джоната-
на, единственного свидетеля этой сцены, что произошло.
2. Случай у пруда. Оставим в стороне мотивы. Николас не мог
столкнуть меня, потому что видел меня из окна и знал, что на мне был
плащ. Кроме того, именно он спас меня, бросив надувную птицу.
Уильям не мог меня спихнуть, потому что прибежал почти одновремен-
но с Николасом, спустившись со стороны террасы. Николас видел, как
он шел. Клорис этого не делала, потому что просто не способна на
такое. Джонатан пришел вслед за Клорис, догнав ее почти у бассейна.
Джонатан видел, как Харт направился по главной дороге. Харт пришел
по тропинке, ведущей вокруг павильона. Я стоял к нему спиной. Он
видел, что на Николасе надет плащ точно такой же, какой был на мне.
Я натянул на голову капюшон. NB — кто была та женщина, которая
вышла из дома и дошла до террасы (следы на снегу). Она могла видеть,
кто сбросил меня в воду. Если так, почему она ничего не сказала? Ее
следы шли рядом со следами остальных. Следы маленькие. Могла ли
она спуститься по ступеням, ступая в мои следы? Окна мадам Лисс
выходят на террасу. Харт обычно носит плащ.
3. Ловушка. Харт единственный из гостей не имеет алиби. Алиби
Джонатана подтверждаю я. Я не могу точно сказать, сколько времени
прошло с того момента, когда Джонатан спустился в гостиную, и до
того, как мы услышали грохот. Но с какой стати Джонатану пытаться
убить Николаса? Ловушку, должно быть, устроил Харт.
4. Убийство. Перечитав заметки, я обратился внимание, что алиби
нет у мадам Лисс, леди Херси и миссис Комплайн. Мадам Лисс и миссис
Комплайн могли спуститься вниз и выйти в курительную.
138
Но если одна из них это и сделала, то как она смогла уйти? В холле
находился Томас с того самого момента, когда Уильям включил радио,
и до того, когда начали передавать «Новости». Возможно, что одна из
дам могла спрятаться где-то в комнате и скрыться, когда леди Херси
вышла оттуда позвать Джонатана. Но, вероятнее, этой особе как-то
удалось проскользнуть и мимо Джонатана, и мимо Томаса. Миссис
Комплайн не могла это сделать — нет мотива для преступления. У
мадам Лисс также нет причин убивать Николаса. Если это дело ее рук,
то, значит, она знала, что перед ней Уильям, и се мотивом было...»
Тут Мандрэг вспомнил, что даст читать заметки другим, испугался и
вычеркнул все написанное, начиная со слов «нет мотива для преступ-
ления». Затем снова продолжил чтение.
«...Николас не мог это сделать, потому что вскоре после того, как он
вышел из комнаты, кто-то включил там радиоприемник. Включить мог
или сам Уильям, или его убийца. Что происходило в курительной,
видеть мы не могли. Хотя дверь туда и была открыта, но сразу за ней
стояла ширма, загораживающая комнату. Мы только слышали, что
кто-то включил приемник.
Леди Херси вошла в курительную со стаканом виски и, конечно,
теоретически, могла убить Уильяма, а затем выйти и позвать Джоната-
на. Мотива нет.
Харт вышел из будуара. Томас, проходя с подносом, видел это. Когда
через несколько секунд Томас вернулся в холл, Харт был на лестнице.
Времени недостаточно, чтобы спуститься вниз, убить Уильяма и вер-
нуться на лестницу. Харт не мог убить Уильяма до начала «Новостей»,
так как в холле находился Томас и так как Уильям включил эту
мелодию «Руки, ноги» уже после того, как Харт ушел. Если Харт убил
Уильяма, произошло это только после того, как Томас покинул холл.
Как в таком случае ему удалось избежать встречи с Джонатаном?
Сам Джонатан вышел из библиотеки, прослушав начало «Новостей»,
и вернулся перед тем, как Херси понесла Уильяму виски. Он утверж-
дает, что прошел через холл в туалет и обратно, никого не встретив.
Мог ли Харт скрыться от него? Не исключено.
Это кажется единственно возможным объяснением...»
На атом резюме внезапно обрывалось. Какое-то время Мандрэг сидел
неподвижно. Потом достал портсигар, положил его на стол, так и не
открыв, снова взял ручку и добавил к своему резюме семь слов.
«Мог ли Харт устроить еще одну ловушку?»
Кончив писать, он увидел, что на бумаге осталось маленькое красное
пятнышко. При мысли о капле крови, упавшей ему на руку изо рта
Уильяма, к горлу подступила тошнота, хотя он прекрасно знал, что,
придя к себе, вымыл руки. Потом вспомнил, что, вытаскивая портсигар,
он обо что-то укололся. И действительно, на кончике среднего пальца
набухла маленькая красная капелька.
139
Порывшись в кармане, он обнаружил кнопку, которую вытащил из
подошвы ботинка. Он положил ее перед собой на бумагу. С обратной
стороны кнопки была сухая белая полоска. В памяти возникли слова
Уильяма, мрачно говорившего ему в гостиной: «Масло. Очень крупными
мазками».
Мандрэг положил кнопку в спичечный коробок, а коробок запер в
портфель вместе с игральной карточкой, взятой у Джонатана.
И лишь после этого он улегся спать.
3
Заснуть он не мог довольно долго. Несколько раз впадал в то особое
состояние, предшествующее сну, когда мысли смешиваются с образами
подсознания. В такие мгновения ему грезился новозеландский топорик
мери, как Дамоклов меч висящий на волоске над головой. Волосок был
прикреплен к потолку старой чертежной кнопкой. «Может, и удержит-
ся, — успокаивал Уильям. Его слова звучали невнятно из-за крови во
рту. — Знаете, может, и удержится. Ведь масло ложится очень крупными
мазками». Мандрэг не мог двинуться, потому что тирольский плащ спеле-
нал ему руки и ноги. Резиновая птица со злобными глазами идола
покачивала красным клювом и говорила: «Снегопад еще сильнее, снегопад
усиливается». И тут Харт обрезал скальпелем волосок. «Клянемся Юпи-
тером, низверглось», — возопили все в один голос. Только добрая Клорис
сильно толкнула его в спину. Изнывая от отвратительного страха, он упал
на кровать и проснулся. Дождь по-прежнему стучал в оконное стекло.
Потом он заснул по-настоящему и был первым из живых еще гостей,
кому это удалось. Впрочем, самым первым был Харт. Еще задолго до
того, как остальные пришли к себе, снотворное вновь погрузило доктора
Харта в прерванное было забытье. Теперь он лежал, открыв рот, и
глубоко, тяжело дышал.
Жене его не так повезло. Она слышала, как гости поднялись наверх, как
пожелали друг другу спокойной ночи, она слышала, как осторожно одна за
другой закрываются двери, и представила, как в замках с тихим щелканьем
поворачиваются ключи. Сидя, выпрямившись, в кровати в своей изящной
ночной сорочке, она продумывала планы собственной безопасности.
Не спала и Херси Эмблинггон. Лампу у кровати она не погасила и
лежала, рассеянно массируя смазанное питательным кремом «Херси»
лицо. В смятении она старалась отвлечься от воспоминаний о сидящей
в кресле человеческой фигуре, голове, расколотой, как орех, о радио-
приемнике, оглушающем мелодией «Руки, ноги, оп-ля!». В памяти
всплыло, как двадцать лет назад она не решилась ответить согласием
на предложение кузена Джонатана стать его женой. Она подумала о
конкурентке и, не стыдясь, прикидывала, сможет ли мадам Лисс про-
должать свою пиратскую деятельность и после ареста Харта. Наконец,
140
чтобы отвлечься от всего этого ужаса, она вспомнила о собственном
возрасте. Но скрюченная в кресле фигура упорно возникала перед
глазами, и Херси боялась заснуть.
Клорис нс была так напугана, потому что не видела убитого. Ее лишь
обескураживало одно открытие: она не испытывала никаких чувств,
кроме сострадания, к Николасу и острой жалости к Уильяму. То, что
она не любит жениха, она знала, хотя уверяла себя, что он ей очень
нравится. По-настоящему влекло ее только к Николасу, и разрыв с ним
действительно причинил ей боль.
С самого начала она понимала, что Николас просто решил отбить ее
у брата, когда увидел, что тот серьезно увлекся ею. Николас быстро
добился согласия Клорис стать его невестой, но вскоре потерял к ней
всякий интерес. Именно тогда он познакомился с Элизой Лисс.
Клорис вспомнила письмо, в котором разрывала помолвку с Никола-
сом, и тут же со стыдом подумала о новой помолвке со старшим
Комплайном. Все в их отношениях с Уильямом: слова, взгляды, жес-
ты — для нее были важны лишь тогда, когда их замечал Николас. Она
вспомнила то гадкое чувство удовлетворения, которое возникло в ней,
когда стало ясно, что Николас обижен ее помолвкой с братом, и тот
восторг, который она испытала, когда он вновь начал ухаживать за ней.
А теперь все было кончено. Немного слез от жалости к Уильяму,
немного слез от нервного потрясения. Отныне Николас в ее глазах был
глуповатым трусливым человеком. «С Комплайнами — все», — пронес-
лось в ее голове. И с удивительной легкостью на душе она стала думать
об Обри Мандрэгс. «О мистере Стэнли Глупинге, — поправила она
себя. — А это, должно быть, смешно. Бедный мистер Стэнли Глупинг,
белый как мел, стремится подняться на один уровень со мной. Но
почему же мне нс хочется смеяться? Я даже нс могу из этого сделать
забавный рассказ. Для меня ведь его фамилия нс имеет никакого
значения. Это кажется важным только ему. — А потом подумала: — А
правильно ли я себя с ним веду?»
Поднимаясь в комнату, Клорис была преисполнена намерений разо-
браться в алиби доктора Харта. Но прошел целый час, а про Харта она
так ни разу и нс вспомнила.
Джонатан Ройял, прижав к груди грелку, смотрел прямо перед собой
в темноту. Если бы удалось записать мысли, проносящиеся в его
сознании, получилось бы что-нибудь вроде: «Чертовски досадно с этим
Томасом, но должен же быть какой-нибудь выход. Обри мне скоро
надоест, это ясно. Он почти готов поверить Харту. Проклятый Томас.
Но ведь должен же быть какой-нибудь выход. Какой-нибудь оригиналь-
ный поворот. Мысли у меня ходят кругами. Надо бы сосредоточиться.
Что Обри напишет в своих заметках? Надо внимательно их прочитать.
Осторожность нс помешает. А этот тип Аллейн? Что еще он придумает?
Но ведь есть мотив преступления, два покушения и наши алиби. Он
просто не может прийти к иному выводу. Проклятый Томас...»
141
Николас вертелся и метался по кровати. Он не привык к сосредото-
ченным и упорядоченным размышлениям. В голове бесконечной вере-
ницей менялись образы и воспоминания. Он видел себя и Уильяма
детьми. Он видел, как Уильям уезжает в школу после каникул, а
Николас со своим домашним учителем провожают его на машине на
станцию. Вот поезд трогается. Лицо Билла, прижатое к вагонному
стеклу. Он слышит юношеский, смешно ломающийся голос Билла: «Ей
бы хотелось, чтобы ты жил в Пенфелтоне, а я — где угодно. Но я
старший. И уже ничего не изменить. Мама никогда мне этого не
простит». Он видел Клорис, когда она, гостья Уильяма, первый раз
приехала в Пенфелтон. «Мама, пригласи, пожалуйста, Клорис Уинн.
Ник, это моя девушка. Смотри, не встревай!» И наконец он увидел
Элизу Лисс и услышал собственный голос: «Я и не представлял, что
может быть так. Даже нс представлял».
Сандра Комплайн положила ручку. Она запечатала листок в конверт
и написала на нем только одно слово. На площадке лестницы напольные
часы пробили два. Огонь почти догорел, и ей было страшно холодно.
Время ложиться. Постель была смята. Она тщательно привела ее в
порядок, а потом оглядела комнату. Комната казалась безликой, за
исключением небрежно лежащей одежды, которую она в тот день
надевала, все было в полном порядке. Немного дрожа, она все сложила
и убрала в шкаф., В зеркале мелькнуло ее отражение, и она останови-
лась перед ним, чтобы поправить волосы. Поддавшись внезапному
порыву, она наклонилась вперед и пристально стала себя рассматри-
вать. Потом, подойдя к столику у кровати, несколько минут перебирала
там какие-то вещи и наконец легла. Аккуратно поправила простыню,
накрылась одеялом. Потом протянула руку к столику.
4
В ту ночь дождь прошел только над плоскогорьем Ненастий. Хотя на
большей части Дорсета снег лежал нетронутым, здесь его смыло до-
ждем. За ночь холмы и деревья сильно изменились. В лесах Джонатана
освобожденные от снега ветви поднялись вверх. Из-под снежных гор
потекли ручейки, образовывая в белой массе глубокие скрытые промо-
ины. Снег исчезал, и земля постепенно обретала свои прежние очерта-
ния. К рассвету места, которые под снегом казались небольшими
ложбинами, становились глубокой колеей — так размыло дороги. В
Глубоком овраге шум дождя заглушало журчание бегущей воды.
Когда наконец гости заснули, во сне их тревожили странные звуки:
это с крыш и карнизов по желобам или просто в пустоту обрушивались
снежные оползни. Стали видны дороги из Хайфолда в горы и деревню,
расположенную на плоскогорье Ненастий и носящую то же название.
142
Ливень оказался настолько сильным, что к утру все вокруг было
покрыто грязно-серыми потоками.
В восемь часов утра, когда Мандрэг проснулся, дождь заливал окно
его комнаты. Сквозь мутную пелену он увидел верхушки деревьев, уже
свободных от снега.
Завтракали они вдвоем с Джонатаном, который сказал, что перего-
ворил уже кое с кем из своих людей. Управляющий приехал из дома
верхом и снова уехал по делам имения. Джонатан рассказал ему о
происшедшей трагедии, и он предложил попробовать проехать по
плоскогорью на лошади. Но даже если и удастся пробиться, двенадцать
миль придется проделать шагом.
— Если я застряну, — сказал Мандрэг, — он может попытаться.
Если я не вернусь через три часа, Джонатан, придется ему отправиться.
А он не сказал, в каком состоянии дорога?
Оказалось, Быолинги ходили к воротам имения и доложили, что
дорога «такое дерьмо, дальше некуда». Но они думают, что пробиться
по ней все-таки можно. Но по плоскогорью, если лошадь и пройдет, то
машина уж точно застрянет.
— А как та дорога, которая ведет вниз через деревню? — спросил
Мандрэг.
— Эта, насколько я понимаю, немного лучше.
— В таком случае, если мне удастся проскочить через Глубокий
овраг, я поеду дальше в деревню Ненастий и уже оттуда позвоню в дом
священника в Уинтон Сент-Джайлз.
— Может случиться, что телефонные провода оборваны где-то между
деревней и Уинтоном. Я думаю, что скорее всего так и есть. Ведь
Быолинги прошли довольно далеко и не нашли обрыва.
— А нельзя проехать в Уинтон через деревню?
— Вот уж поистине окольный путь. Дайте мне подумать, Обри. Надо
будет поехать по главной дороге на восток, повернуть направо у
Псн-Джиддинга, обогнуть плоскогорье — но Бог знает, в каком состо-
янии там дороги. От Пен-Джиддинга идут только проселочные.
— Во всяком случае, я могу попытаться.
— Нс нравится мне это.
— Джонатан, — сказал Мандрэг, — вам что, нравится и дальше
держать тело Уильяма Комплайна у себя в курительной?
— Ну, что вы, дружище, конечно нет. Это ужасно, кошмар. ‘ Я
никогда нс приду в себя от этого уик-энда, никогда.
— Как вы думаете, один из братьев Бьюлингов сможет поехать со
мной? Если я застряну, хорошо бы иметь кого-нибудь под рукой. А если
не застряну, он сможет показывать мне дорогу.
— Да, да, конечно. Если вы все-таки считаете, что должны ехать, —
Джонатан немного оживился и начал рассуждать, что следует де-
лать, — вам надо захватить с собой фляжку с коньяком, Дружище. С
143
вами поедет Джеймс Бьюлипг. Так, еще нужны цепи. Вам ведь понадо-
бятся цепи на колеса, правда?
— Ав деревне Ненастий случайно нет полицейского участка?
— Господи, о чем вы, конечно нет! Это же маленькая деревушка.
Ближайший констебль, я думаю, только в Чиппинге, а это уже за
Уинтон Сент-Джайлзом.
— В любом случае, — сказал Мандрэг, — я думаю, что лучше
сначала увидеться с Аллейном. Я все-таки надеюсь, что он согласится
всем этим заняться и приедет сюда вместе со мной. Только боюсь, как
бы все не осложнилось из-за разных формальностей.
— Дорогой мой, я тоже этого боюсь. Поэтому даже не знаю, что
противнее для меня: полиция Чиппинга или ваш внушающий ужас
знакомый.
— Он очень приятный человек.
— Вполне возможно. Я думаю, надо послать за старым Джеймсом
Бьюл и игом, пока он опять куда-нибудь нс ушел.
Джонатан позвонил. На звонок явился Томас, которому так и не
удалось до конца скрыть внутреннее возбуждение. Он доложил, что
Бьюлинги все еще в доме, а через минуту-другую появился Джеймс,
весьма озабоченный состоянием своих ботинок.
— Послушайте, Джеймс, — обратился к нему Джонатан. — Мистер
Мандрэг и я ждем от вас совета и помощи. Высушите ноги у камина и
забудьте о своих ботинках. Слушайте.
Он изложил план Мандрэга. Джеймс слушал с приоткрытым ртом,
устремив глаза в дальний угол комнаты и неодобрительно сдвинув
брови.
— Ну и что вы думаете; это возможно? — спросил Джонатан.
— Этим-то путем все двадцать миль будет, — ответил Джсймс. —
Это ж такой крюк давать.- До деревни-то проехать можно, да и после
деревни вниз тоже ничего, а вот уж когда она повернет и вверх пойдет,
вот где, если хотите знать, сэр, дело дрянь. Где скользить начнет, а
ежели где не скользит, то заносить будет.
— Значит, Джеймс, вы думаете, это невозможно?
— Ну, сэр, если у вас в доме труп коченеет, то от одной этой мысли
человек на все готов и уж чего не сделает.
— Полностью с вами согласен, Бьюлинг, — сказал Мандрэг. — Вы
поедете со мной?
— Да уж конечно, сэр, — ответил Джеймс. — Когда тронемся?
— Сейчас, если вы не против. Как можно скорее. — Произнося эти
слова Мандрэг почувствовал, как ему не терпится отправиться в путь.
Скоро он опять увидится с Клорис, а желание увидеть се было твердо
и горячо. Но сейчас он на какое-то время просто должен освободиться
от Хайфолда. Он должен под проливным дождем отправиться выпол-
нять трудную задачу. Пусть в ближайший час или два он будет иметь
дело только с плохими дорогами и скверной погодой, а не со странно-
144
стями человеческих поступков. Готовность к такого рода трудностям
была настолько чужда его обычному образу мыслей, что он и сам
удивился. «Но мне не хотелось бы оставлять се здесь. Может, подо-
ждать, пока она выйдет, и предложить ей поехать вместе? А вдруг ей
не захочется? А вдруг я поставил ее в неловкое положение своими
нудными откровениями? Может, она испугается, что во время поездки
я стану вести себя как истинный Глупинг?» Он с ужасом представлял
себе, что Клорис считает его человеком дурно воспитанным, слишком
несдержанным, от которого следует побыстрее отделаться, пока он
совсем не надоел, и направился наверх, полный решимости не подда-
ваться искушению и не приглашать Клорис с собой. Но, встретив ее на
лестничной площадке, тотчас позвал с собой.
— Конечно, поеду, — ответила Клорис.
— Но это будет страшно трудно. Может, у нас ничего и не выйдет.
— Во всяком случае, мы вырвемся из этого дома. Я буду готова через
пять минут.
— Закутайтесь потеплее, — крикнул ей вслед Мандрэг. — Я беру с
собой старого Джеймса Быолинга. Мы подъедем к парадной двери, как
только он разыщет мне цепи.
Он весело прошел к себе в комнату, надел еще один свитер, шарф и
плащ. Захватил также портфель со своими записями, кнопкой и играль-
ной карточкой. Неожиданно он вспомнил, что никто так и не прочитал
его заметки, написанные для Аллейна. Ну и пусть. Если они хотели
прочесть, надо было раньше вставать. Он не может здесь ждать до
полудня. И кроме того, у них будет масса возможностей все обсудить,
когда он вернется с Аллейном. Теперь к машине. Но прежде чем уйти,
он разыскал Джонатана и, собравшись с силами, обратился к нему с
просьбой. Даже при одной мысли, что надо еще раз зайти в куритель-
ную, его охватывал ужас, но он дал себе слово сделать это. Он почти
надеялся, что Джонатан откажет ему, по этого не произошло.
— Только я не пойду с вами. И не просите. Вот ключи. Можете
оставить их у себя. Я просто не могу сопровождать вас.
— Я ничего нс трону. Подождите, пожалуйста, у двери.
Он пробыл в комнате всего несколько минут. Накануне на кресло и
то, что в нем было, накинули белую простыню. И хотя он старался туда
не смотреть, посещение курительной вывело его из равновесия. Тихо
попрощавшись с Джонатаном, Мандрэг вышел через боковую дверь и
пошел к гаражу позади дома. Казалось, все ожило вокруг от шума ветра
и звука дождя. Снег на открытых местах почти растаял, а там, где еще
оставался, был ноздреватым и неровным. Со всех карнизов и выступов
Хайфолда фантастическими фигурами свисали сосульки, которые, под-
таивая, все время меняли свои очертания.
Усиленно помогая себе палкой, Мандрэг дошел до гаражей, где
увидел Джеймса Быолинга, надевавшего вместе с братом на колеса
цепи. Мандрэгу показалось, что делают они это невыносимо медленно.
145
Цепи были самодельными, и одна все время соскакивала. Наконец все
было готово.
— Теперь удержится, будьте покойны. Вот повезло, что они были у
нас, — проговорил Джеймс. — Без них-то нам никак не проехать. Так
что, сэр, ежели изволите, можно ехать. Машина в полном порядке,
бензин и воду мы залили. А вот трос и мешки.
— Ну что ж, тогда поехали, — сказал Мандрэг.
Джеймс устроился сзади. Когда они выезжали из гаража, его брат
прокричал:
— Если забуксуете, газуйте!
Мандрэг проехал по дороге к парадному входу. Клорис уже была там.
Воротник ее толстого пальто был поднят, а на голове повязан яркий
шарф. Лицо от этого казалось треугольным. Бросались в глаза се
бледность и ужас, застывший во взгляде. Увидев машину, она, споты-
каясь, сбежала со ступенек, сгорбившись под порывами ветра, обогнула
ее и, прежде чем он успел открыть дверцу, дернула ручку и уселась с
ним рядом.
— Что еще случилось? — спросил ее Мандрэг.
— Лучше я скажу все сразу, но мистер Ройял велел нам ехать
несмотря ни на что. Просто ужас. Теперь миссис Комплайн. Она
пыталась покончить с собой.
5
Не снимая рук с руля, Мандрэг повернулся и уставился на нее.
Джеймс Быолинг натужно прочистил горло.
— Пожалуйста, поехали, — сказала Клорис, и Мандрэг, не говоря
ни слова, включил скорость. Свист ветра и шум проливного дождя
дополнились гудением холодного двигателя и лязганьем цепей. Они
проехали по площадке и повернули на запад за угол дома.
— Она сделала это сама, — объяснила Клорис. — Одна из горнич-
ных поднялась к ней с завтраком, но увидела, что дверь заперта.
Экономка решила, что миссис Комплайн не хочет, чтобы сс беспокоили,
но горничная, разносившая утренний чай, видела под дверью ее комна-
ты свет. Тогда обо всем доложили мистеру Ройялу. Сами понимаете, что
это странно, если лампа горит при дневном свете. В конце концов они
решились постучать. Это случилось сразу же после вашего ухода. Они
стучали, стучали, но не было никакого ответа. К этому времени уже
пришел Николас и страшно разволновался. Он настоял на том, чтобы
мистер Ройял велел выломать дверь. Она оставила записку Николасу.
Кажется, была какая-то кошмарная сцена, потому что мистер Ройял
сказал Николасу, что эту записку надо кому-то отдать. Что он не
позволит Николасу держать ее у себя, хотя сам он ее не читал. Я нс
146
знаю, что в записке. Знает только Ник. Она без сознания. Думают, что
она умрет.
— Но... как?
— Остатки того снотворного и весь аспирин, который у нее был. Она
сказала леди Херси, что у нее нет' аспирина. Мне кажется, она хотела
набрать его как можно больше. Вот сейчас, если бы вы видели Никола-
са, то пожалели его.
— Да, — мрачно ответил Мандрэг, — да, сейчас я действительно
жалею Николаса.
— Он совершенно пал духом. Бедный старина Ник уже больше не
красуется, — проговорила Клорис прерывающимся голосом. — В том,
что это самоубийство, нс может быть никаких сомнений. Ник согласил-
ся, чтобы ее осмотрел доктор Харт. Как все странно, правда? Все
пришли к выводу, что он убил Билла, и вот, пожалуйста, он делает его
матери искусственное дыхание, что-то сердито приказывает, и все
суетятся, выполняя его распоряжения. По-моему, мир сошел с ума. Он
дал мне список лекарств, которые надо купить в аптеке в Чиппинге. Это
не так далеко от Уинтона. Пока вы будете разговаривать с мистером
Аллейном, я могла бы взять машину и проехать туда. Да, и полицейский
хирург. Нам надо постараться найти его. Но самое главное, конечно,
вернуться как можно скорее.
— Харт думает, что?..
— Я уверена, он считает положение совершенно безнадежным. Я в
комнату не заходила, а ждала его распоряжений в коридоре. Слышала
только, он говорил, что одного веронала было двести гран. Он обрушился
с вопросами на леди Херси. Сколько она дала? Как она посмела это дать?
Все было бы даже забавно, если бы не было так ужасно. Леди Херси сама
в жутком состоянии. Она чувствует, что здесь есть и се вина.
— А я забрал этот порошок у Харта, — сказал Мандрэг. — Господи,
вот ведь насмешка судьбы. Я-то боялся, как бы он не покончил с собой.
— Никому из вас нс нужно мучиться угрызениями совести, — быстро
проговорила Клорис. — Доктор Харт сказал потом, что одного аспири-
на было бы достаточно, чтобы убить ее. Я сама слышала, как он говорил
это леди Херси.
Они доехали до леса. Здесь дорога пролегала между двумя крутыми
склонами. Гравий уже кончился, и грунт был мягкий, размытый пото-
ками воды. Везде валялись ветки и комья земли, которые снесло сверху.
В одном месте на дороге был небольшой оползень. Мандрэг, включив
вторую скорость, сумел его проскочить, но почувствовал, как цепи в
последний момент выдернули начавшие было буксовать задние колеса.
— Что-то в этом роде, я полагаю, надо ожидать и в Глубоком
овраге? — обратился он к Джеймсу Бьюлингу.
— Там, сэр, по всему оврагу вода, надо думать.
— Если мы застрянем... — начала Клорис.
147
— Если мы застрянем, дорогая, пара пустяков достать на ферме
лошадей, которые вытянут нас на другую сторону оврага.
— Ну что ж, не мытьем так катаньем, — сказала Клорис.
Лес кончился, и дорога, там, где она проходила по лужайкам парка,
была вся в рытвинах и канавах. Джеймс Быолинг проворчал, что уже
лет десять они с братом Томасом твердят хозяину, что здесь нужна
машина щебенки. Дождь вовсю хлестал по лобовому стеклу. Щетки не
успевали стирать расплющенные капли, как они появлялись снова.
Найдя где-то щель, вода просочилась к приборной доске. Порывы ветра
были такие, что машина все время стремилась вильнуть в сторону, и
Мандрэг с трудом удерживал руль. Он осторожно подъехал к краю
оврага, вглядываясь в него сквозь потоки воды на стекле. Теперь он
чувствовал приятное возбуждение. Это открытие удивило его, пото-
му что он всегда считал, что терпеть не может всяческие неудоб-
ства.
В Глубоком овраге все еще лежал снег. Когда они подъехали к самой
кромке ложбины, то увидели, что дорога исчезает где-то внизу, а потом
грязной лентой поднимается по противоположному склону.
— Ну, сейчас здесь еще ничего себе, — сказал Джеймс. — Снег-то
фута два, не глубже. Но под ним, может статься, вода. Радиатор бы
лучше закрыть, сэр.
Мандрэг остановился, и Джеймс с мешком выскочил из машины.
Мандрэг выбрался вслед за ним. Ему не хотелось сидеть внутри в
ожидании, пока Джеймс укрепит мешок на радиаторе. Ему хотелось
быть ловким и деятельным. Он подтянул провисший на капоте мешок
и привязал его собственным носовым платком. Критически осмотрел
работу Джеймса. Потом, быстро переставляя свой тяжелый ботинок, он
направился обратно к машине и, улыбаясь сквозь дождь Клорис,
пришел в восторг от ответной теплоты ее взгляда, наивно полагая, что
обязан этому своей деятельностью. «Это был взгляд женщины, —
подумал Мандрэг, — взгляд признательный, покорный и даже льну-
щий». Он так и не узнал, что Клорис была глубоко растрогана, но не
потому, что почувствовала в нем защитника, а потому, что догадалась
о его мыслях. И с этой минуты, проявив житейскую мудрость, она
позволила Мандрэгу заботиться о себе.
Машина начала осторожно съезжать по склону Глубокого оврага.
— Уж поди добрых десять лет мы со старшим братом Томасом
говорим хозяину, — рассуждал на заднем сиденье Джеймс, — что давно
бы пора здесь построить этакий славный мостик. Прошлой зимой здесь
была грязь непролазная, полно воды. Позапрошлой зимой он замерз.
Еще до того все склоны вдруг обвалились. — Машина попала в глубо-
кую рытвину, и Джеймса на заднем сиденье подбросило. Он продол-
жал: — А еще раньше был затоплен. Мы же говорили ему, что нс дело,
мол, чтобы в имение джентльмена вела такая дорога. Да и управляю-
щему мы толковали... Здесь левее, сэр, по глине, а то по уши завязнем.
148
Передние колеса глубоко нырнули в мешанину талого снега. Задние
колеса то проворачивались в снегу, то цепляли за грунт, то буксовали,
то опять толкали машину вперед. Теперь они ехали по снегу, и Джеймс
Быолинг орал сзади:
— Правее, газуйте!
Машина клюнула носом, и в ветровое стекло ударили комья размок-
шего снега. Мандрэг выглянул в боковое окно. Дождь хлестал в глаза.
— Не стойте, сэр, — вопил Джеймс.
— Я попал в какую-то чертову яму. Кажется, приехали.
Машина поползла влево, забуксовала, несколько раз дернулась впе-
ред и встала.
•— Христа ради, не глушите мотор, — возопил Джеймс и выпрыгнул
наружу. Он оказался по колени в снегу и тут же скрылся где-то за
машиной.
•— Он с вашей стороны. Что он там делает? — спросил Мандрэг.
Клорис выглянула в окно.
— Я вижу только его спину. Кажется, он подкладывает что-то под
колеса. А сейчас он машет. Хочет, чтобы вы ехали.
Мандрэг включил первую передачу, потихоньку придавил газ и
попробовал тронуться. Колеса за что-то зацепились. Разбрызгивая
талый снег, машина прыгнула вперед и застыла. Джеймс вернулся, взял
лопату и принялся за работу у передних колес. Мандрэг вышел из
машины, попросив Клорис не глушить мотор. Ветер сбивал с ног, а от
проливного дождя лицо сразу окоченело. Он пробрался к передку
машины и увидел Джеймса, неистово орудовавшего лопатой в снегу
глубиной фута в три. На Мандрэге были толстые автомобильные
перчатки, и он принялся помогать ему руками. Наверху снег еще был
твердым, но ближе к земле оставалась нерастаявшая масса, под которой
почва оказалась мягкой и размокшей. Передние колеса попали в
канаву, идущую поперек дороги. Как только удалось разбросать снег,
канава наполнилась водой. Джеймс проревел что-то непонятное, сунул
Мандрэгу в руки лопату и нырнул за машину. Подняв глаза, Мандрэг
увидел прижатое к ветровому стеклу встревоженное лицо Клорис.
Улыбнувшись, он помахал ей рукой и энергично принялся за работу.
Вернулся Джеймс, таща за собой две большие ветви. Они поломали их,
как могли, и бросили в канаву и под задние колеса.
Внутри машины был совсем иной мир с запахом бензина, обивки,
сигарет и чего-то такого, что, решили про себя Клорис и Мандрэг, было
присуще только Джеймсу: смесь запахов клеенчатого плаща, пожилого
человека и деревенской работы. Мандрэг захлопнул дверцу, посигна-
лил, предупреждая Джеймса, и включил скорость.
— Ну что, старушка, — обратился он к машине. — Трогай!
Ветки трещали, машина куда-то угрожающе проваливалась и отча-
янно кренилась, сквозь шум бури до них доносились леденящие душу
149
вопли Джеймса. Но вот цепи застучали по твердому грунту. Они
поднимались вверх пр склону оврага.
— Первый барьер, думаю, взят, — сказал Мандрэг. — Мы подождем
Джеймса наверху.
В доме приходского священника в Уинтон Сент-Джайлзе старший инс-
пектор сыскной полиции Аллейн заглянул в кабинет и обратился к жене:
— Я наблюдал из мансарды за горой Ненастий и ничуть не удивлюсь,
если там льет дождь. Что скажете, пастор?
Преподобный Вальтер Коплэнд повернул голову и посмотрел в окно.
Дама, стоящая перед большим мольбертом, пробормотала что-то себе
под нос и положила кисти.
— Дождь? — повторил священник. — А здесь внизу морозит. Но,
честное слово, вы правы. Да, да, без сомнения, в Хайфолде идет
проливной дождь. Очень странно.
— Действительно, очень странно, — мрачно откликнулась миссис
Алл 2ЙН.
• — Мой ангел, — произнес ее муж, — я приношу тебе извинения по
четырнадцати пунктам. Ваше Преподобие, умоляю, примите прежнюю позу.
Нервно вздрогнув, священник отвернулся от окна, сцепил руки, накло-
нил голову и послушно уставился в левый верхний угол мольберта.
— Так хорошо?
— Да, благодарю вас, — ответила дама. Повернув к мужу худое лицо
с испачканным зеленой краской носом, она с удивительно застенчивым
видом проговорила: — Я подумала, может, ты нам почитаешь?
— С удовольствием, — ответил Аллейн, входя И закрывая за собой
дверь,
— Вот это действительно чудесно, — сказал мистер Коплэнд. —
Надеюсь, я не очень плохой приходской священник, — добавил он, —
но так приятно думать, что сегодня больше не будет службы. Знаете,
мы с Дайной были на заутрене совершенно одни, а раз погода такая
плохая, вряд ли ко мне кто-нибудь явится с визитом.
— Будь я на работе, — произнес Аллейн, рассматривая ряды книж-
ных полок, — я бы никогда не решился сделать подобное замечание.
— Но почему?
— Потому что, как только я произнес бы это, мне тут же наверняка
пришлось бы, как героине мелодрамы, отправляться в метель по особо
неприятному делу. Однако, — добавил Аллейн, снимая с полки том
«Нортенгерского аббатства», я не на службе, слава Богу. Не почитать
ли нам мисс Остин1?
1 Остин Джейн (1775—1817) — английская писательница, мастер психологического
анализа. В романах «Здравый смысл и чувствительность» (1811), «Гордость и Предубеж-
дение* (1813), «Нортенгерское аббатство* (1818) реалистически показала быт и нравы
английской провинции.
150
— Вот вам и Пен-Джиддинг, — сказал Джеймс Бьюлинг. — Напра-
во, сэр. Полпути проехали. Вон за теми холмами будет паршивый кусок.
Но дождя там, видимо, нет.
— Сколько времени? — спросила Клорис.
Мандрэг протянул руку.
— Посмотрите.
Она отвернула ему манжету.
— Десять минут двенадцатого.
— Если все будет в порядке, к полудню приедем на место.
Глава 11
АЛЛЕЙН
1
— Николас, — позвала мадам Лисс, — подойдите ко мне.
Он стоял у окна зеленой гостиной и смотрел на дождь, который все
еще шел, прожигая оставшийся на дороге снег множеством струек и
наполняя дом унылым и настойчивым шумом. Услышав ее слова, он,
хотя и не сразу, повернулся и медленно пересек комнату.
— Ну что? — сказал он. — Что, Элиза?
Она коснулась его руки.
— Я глубоко опечалена. Верите? — проговорила она. Он взял ее руку
и потерся о нее щекой.
— Если она умрет, — промолвил он, — у меня больше никого не
останется. Кроме вас. — Он стоял рядом, не отпуская ее руки, и глядел
на нее так странно, будто видел впервые. — Я не понимаю, — сказал
он. — Я ничего не понимаю.
Мадам Лисс указала на маленькую скамеечку, стоявшую рядом с
креслом. Повинуясь ее жесту, он послушно сел.
— Надо все обдумать, рассчитать и решить, что делать, — обрати-
лась она к нему. — Говорю, что искренне вам сочувствую. Я понимаю,
какая огромная будет для вас потеря, если она умрет. Удивительно
только, что она переживала так сильно смерть вашего брата. Ведь ее
любимчиком всегда были вы. Мне-то кажется, что ее поступок был
вызван страхом, что получит огласку та давняя история. — Мадам Лисс
поправила кончиками пальцев свою прическу. — Потеря красоты сама
по себе огромная трагедия. Но вот потрясение, которое она испытала
при виде Фрэнсиса, и угрозы вашего брата разоблачить его, без
сомнения, совершенно ее расстроили. Это очень'печально.
151
Взгляд, которым опа смотрела сверху па затылок Николаса, был
сосредоточенным и даже каким-то оценивающим.
— Впрочем, — продолжала она, — я не видела се письма.
Фигура Николаса казалась напряженно застывшей.
— Я нс могу об этом говорить, — пробормотал он.
— Его забрал мистер Ройял?
— Да. На случай... Он сказал...
— Это, безусловно, весьма разумный шаг.
— Элиза, а вы знали, что это сделал Харт, ну там, тогда, в Вене?
— Да. В пятницу вечером он говорил, что узнал ее.
— Господи! Почему же вы мне ничего нс рассказали?
— А зачем? Я и так была достаточно напугана вашими стычками. С
какой стати нужно было усугублять взаимную неприязнь? Нет, моим
единственным желанием было как-то все сгладить, и я боялась только,,
что ваша мать узнает его, и это нас погубит. — Она сжала кулаки и
стукнула по ручкам кресла. — И что мне делать теперь? Все выплыве»
наружу! И то, что он мой муж. И то, что вы мой любовник. Когда его
арестуют, он наговорит ужасные вещи. Идя ко дну, он потянет за собой
и меня.
— Клянусь, вы нисколько нс пострадаете. — Уткнувшись лицом в ее
колени, Николас горячо бормотал какие-то нежные слова. — Элиза...
когда все будет кончено... это ужасно говорить... Вы знаете, ведь все
будет по-другому... Элиза... вместе, одни. Элиза, да?
Сжав руками его голову, она наконец заставила его замолчать.
— Хорошо, — проговорила опа. — Когда все будет кончено. Хорошо.
2
Слегка откинувшись назад, доктор Харт посмотрел на распростертое
перед ним на матрасе тело, потом опять нагнулся и похлопал безжиз-
ненное изуродованное лицо. Глаза были, как и прежде, полуприкрыты.
Голова слабо дернулась. Что-то смачно процедив сквозь зубы, он
принялся за искусственное дыхание. Пот застилал ему лицо и лился по
рукам.
— Дайте мне, — сказала Херси. — Я умею.
Сделав еще два-три движения, он внезапно согласился.
1— Хорошо, спасибо, а то у меня судорога. — Херси опустилась на
колени. — Я давно не занимался терапией, — проговорил Харт. —
Двадцать три года. Я плохо помню, что делают при отравлениях. Но,
несомненно, главное — это очистить желудок. Если бы только им
удалось побыстрее все привезти из аптеки! И если бы им только удалось
найти полицейского хирурга!
152
— Ну что, лучше? — заглянул в комнату Джонатан. Харт безнадеж-
но махнул рукой. — Боже мой! Боже мой! — в отчаянии воскликнул
Джонатан. — Что заставило ее это сделать?
— Этого я понять не могу. Ведь она безумно любила своего младшего
сына. — Херси на мгновение подняла голову и посмотрела прямо на
Харта. — Не останавливайтесь и не замедляйте, — сразу сделал он
замечание. — Необходимы равномерные и постоянные движения. А где
этот младший сын сейчас?
— Николас внизу, — пробормотала Херси. — Мы решили, что ему
лучше быть подальше от всего этого. Ну, сами понимаете.
— Наверное, вы правы. — Он опять встал на колени у изголовья
Сандры Комплайн и склонился над ней. — Где эта женщина? Эта
Паутинг? Она должна была приготовить рвотное и найти мне желудоч-
ный зонд. Что-то долго она возится.
— Я посмотрю. — Джонатан бросился вон из комнаты.
Какое-то время Херси работала молча. Потом Харт сосчитал пульс
больной и проверил дыхание. Запыхавшись, прибежал Джонатан с
подносом, накрытым салфеткой. Доктор приподнял салфетку.
— Ну, за неимением лучшего, — сказал он, — попробуем это.
Оставьте нас, пожалуйста, мистер Ройял.
— Хорошо. — Джонатан прошел к двери, а потом, обернувшись,
добавил резким тоном: — Мы вам доверяем, доктор Харт, потому что у
нас нет иного выхода. Но нс забывайте, что фактически вы под арестом.
— Ах, ах, — пробормотал Харт. — Уходите! И не говорите глупо-
стей. Уходите отсюда.
— Вот уж действительно! — сказала Херси. — Тебе лучше уйти,
Джо.
Джонатан вышел из комнаты, но остался в коридоре, где вышагивал
взад и вперед минут десять. Некоторые люди, когда взволнованы или
раздражены, имеют странную привычку напевать. Джонатан был одним
из них. Семеня мимо комнат гостей, он мурлыкал: «Жила одна пастуш-
ка», отбивая такт кончиками пальцев по тыльной стороне ладони. Он
двигался, то попадая в полосы света, то ныряя в тень мимо ниши, где
раньше стоял Будда, дальше до напольных часов и обратно по всему
коридору вдоль рядов закрытых дверей. Только раз он нарушил свой
маршрут, чтобы зайти в комнату Харта. Там он постоял у окна,
пристально глядя на дождь, барабаня пальцами по стеклу и все так же
напевая. Но уже через минуту он вернулся на свой пост, задержался,
прислушиваясь, у входа в комнату миссис Комплайн и направился в
конец коридора к напольным часам. В это время открылась дверь, и из
комнаты вышла Херси.
— Знаешь, Джо, — обратилась она к нему слегка дрожащим голо-
сом, — боюсь, что у нас ничего не получится. Пока никакого результата.
— Она должна выжить, Херси. Я не могу поверить. Что с нами,
Херси? Что с нами?
153
— Что делать? — произнесла Херси. — Во время воздушных налетов
будет еще хуже. Доктор делает все возможное.
— Но все ли он делает? Все ли? Ведь он убийца, Херси. Убийца
спасает нашего старого друга Сандру от смерти! Какое невероятное,
какое страшное стечение обстоятельств!
Херси стояла неподвижно, нервно сжав руку Джонатана. Потом,
глубоко вздохнув, она произнесла:
— Я не верю, что он убийца.
Как ужаленный Джонатан отдернул руку.
— Но, дорогая моя, — возмутился он, — что за глупости ты гово-
ришь? Какого черта... — Он замолчал. — Прости, милая, я был невеж-
лив. Но предположить такое. Что Харт, Харт, который и не старается
скрыть свою вину...
— Что-то здесь не то, Джо. Я хочу сказать, что, если это сделал он,
как ему удалось обеспечить себе такое алиби, которое мы не можем
опровергнуть?
— Чепуха, Херси. Мы же почти опровергли его алиби. Он совершил
преступление или после того, как Уильям включил приемник, или
включил его сам, а потом, дождавшись возможности, улизнул из
комнаты.
— Да, я знаю. Но почему же он тогда не столкнулся с тобой?
— Потому что старательно этого избегал.
— Уж очень удачно у него это получилось. — В голосе Херси было
явное сомнение. Джонатан возмущенно фыркнул.
— Что с тобой случилось, Херси? Мы все решили, что это сделал он.
И кому же еще? Разумеется, он убил Уильяма. Убил сознательно и
жестоко, приняв его за брата. Обри верно обо всем догадался.
— Я в это не верю, — повторила Херси. — Знаешь, мне трудно говорить.
Совсем нс хочется, чтобы в соучастии подозревали и меня... но я...
— Хватит, — прошептал Джонатан, схватив се за руку. — Что еще?
Ну что еще? Что на тебя нашло?
— Я наблюдала за ним там, в комнате Сандры. Он так увлечен своим
делом, что, кажется, даже забыл, в чем его обвиняют, пока ты нс
напомнил ему. Понимаешь, я слышала, как он пробормотал две-три
фразы — не мне, он разговаривал сам с собой. По-моему, он верит, что
если спасет Сандру, то в какой-то мере искупит свою вину перед ней
за ту давнюю операцию.
— Господи, что за вздор! Он хочет ее спасти просто, чтобы у всех
нас о нем сложилось такое же хорошее впечатление, какое сложилось
уже у тебя. И конечно, он не желает Сандре смерти.
— Почему? Потому что убил ее сына? Ты нелогично рассуждаешь,
Джо. Сандра была бы для него самым опасным свидетелем.
— По-моему, ты сошла с ума. — Джонатан задохнулся от возмуще-
ния. Он стоял, смотрел на нее и кусал пальцы, -г- В чем дело? Ты ведь
не будешь спорить, что убил тот, кто устроил ловушку на двери? Только
154
Харт мог это сделать. Но я ничего нс буду тебе доказывать, Херси. Ты
в полной растерянности, бедняжка, впрочем, как и все мы.
— Нет, — сказала Херси. — Нет, Джо. Это не так.
— Тогда только Господь знает, кто это! — воскликнул Джонатан и
отвернулся.
— Кажется, он меня звал, — насторожилась Херси. — Мне надо
вернуться.
Она ушла, а Джонатан продолжал стоять, глядя на закрытую дверь
комнаты Сандры Комплайн.
3
— Ну, осталось миль пять, — сказал Мандрэг. — Если снег подмерз,
я уверен, мы доберемся.
Они ехали по узкой дороге. Снег доходил почти до радиатора и
царапал по днищу, машина скрипела, колеса прокручивались и буксо-
вали. Глаза устали от белизны. У Мандрэга ужасно болели спина и
руки. А Джеймс Быолинг стал раздражительно причмокивать сквозь
зубы.
— Как странно, — заметил Мандрэг, — что в такую погоду мотор
греется. Впрочем, последние две мили я еду на первой скорости.
Клорис, будьте так добры, закурите для меня сигарету.
— Теперь по склону вниз, сэр, до конца, — сказал Джеймс.
— Не исключено, что это будет сплошное удовольствие, а может, и
наоборот. Что это ее так боком несет? А что у нас с цепями случилось?
Впрочем, нс важно, ведь едем.
Клорис прикурила и дала ему сигарету.
— Ну, дорогой, ты даешь! Вот здорово! — пошутила она, подражая
лондонскому просторечию.
— Я попробовал описать по порядку все основные события, чтобы,
когда доедем, вернее, если доедем, быстро ввести Аллейна в курс дела.
Как лучше поступить? Может, пока вы ездите в аптеку, мне ему в
нескольких словах описать, как сумею, что произошло, и умолять’ его
поехать сразу? Ведь мои заметки он может прочитать по дороге.
— Я думаю, так будет лучше. Может, еще придется ехать в Большой
Чиппинг за местной полицией. Может, он вообще откажется участво-
вать в этом деле.
— Ну, до Большого Чиппинга еще ехать и ехать. Он вполне может
туда позвонить. Ведь не везде же в этой дикой местности оборваны
провода. Нам придется спешить обратно с лекарствами. — Вдруг задние
колеса стало резко заносить. — Ого, она опять приседает. О черт, это
уж(\хуже! Черт! — Их бросило на живую изгородь. Мандрэг выжал
сцепление и резко нажал на тормоз. — Минутку, я только посмотрю на
цепи.
155
— Сидите, сэр, — сказал Джеймс. — Я гляну.
Он вылез из машины. Клорис склонилась вперед и закрыла лицо
руками.
— Эй, в чем дело? — спросил Мандрэг. — Глаза болят? — Она не
отвечала, только подрагивали плечи. Он обнял ее и почувствовал, что
она плачет. — Ну, ну, не надо, Клорис, дорогая, перестаньте!
— Я больше не буду. Уже все. Это вовсе не от горя. Хотя мне их так
жалко. Сейчас это нервы. Мне ведь ужасно стыдно. Не могу думать ни
о чем, что связано с Комплайиами. Мне так хотелось от них освободить-
ся. А теперь смотрите, как все вышло. Ведь было подло с моей стороны
обручиться с Биллом только в отместку Николасу. Но что толку
отрицать правду? И я сама все время это понимала. Не жалейте меня.
Я чувствую себя мерзавкой.
— Я и не могу пожалеть вас так, как мне того хотелось бы, потому
что, увы, сюда идет Бьюлинг. Высморкайтесь, моя радость. Смотрите,
вот она, Англия. Здесь всегда найдется местечко с грязной дорогой,
укромный уголок у поросшего первоцветами поля и такие вот пастыри
под дождем. Ну, Джеймс, что вы там обнаружили?
— Да эта чертова цепь слетела с заднего колеса, сэр. Вот почему нас
и мотало и заносило последнюю милю.
— Без сомнения. Залезайте, Джеймс, я попробую выбраться из этих
кустов. Впрочем, если рассудить здраво, вам, наверное, лучше посмот-
реть, как это у меня получится.
Джеймс опять руководил уже знакомым процессом: пробуксовка,
короткие рывки и наконец избавление. Он стоял так, чтобы Мандрэг
мог его видеть, и яростно делал руками вращательные движения, а с
носа у него свисала большая капля.
— Никогда меня не привлекали радости деревенской жизни, —
разглагольствовал Мандрэг. — А уж диалекты для меня все одинаковы.
У Джеймса, по-моему, в высшей степени невразумительные жесты. Вот
что он хочет показать этими нелепыми движениями?
— Он хочет показать, что сейчас вы въедете задом в другую
канаву, — объяснила Клорис, сморкаясь. — Ой, осторожнее! Не види-
те, он показывает, куда надо крутить руль.
— Его кривляния отвратительны. И, скажу больше, от него дурно
пахнет. Ах ты, чучело старое, ну, правильно я теперь делаю?
Скачущий по снегу Джеймс не мог этого слышать и простодушно
кивал, ухмыляясь во весь рот.
— Нельзя так по-свински о нем говорить, — упрекнула Клорис. —
Он ведь и в самом деле добряк.
— Ну, он, пожалуй, может уже залезать. Ага, вот и мы. Все в
порядке, Джеймс? Хотите сигарету?
— Нет, спасибо, сэр, — отдуваясь, ответил Джеймс. — Ни одной не
выкурил с тех пор, как был мальчонкой. Для меня удовольствие —
трубочка, сэр, но уж очень она забориста, а здесь леди.
166
— Ничего, Джеймс, не стесняйтесь. Курите свою трубку, — сказала
Клорис. — Вы заслужили.
Джеймс поблагодарил ее, и вскоре в машине пахло только табачным
дымом. Автомобиль, вихляя, катился вниз по дороге. Все молчали.
Потом Мандрэг, наклонившись к Клорис, тихо сказал:
— Я надеюсь, вы не обидитесь, если я сообщу, что никогда не
предполагал, что влюблюсь в блондинку. До сего дня по цвету волос я
оценивал женщин только так: чем темнее, тем лучше, но, конечно, не
как смоль. А особой слабостью были брюнетки с бледными лицами.
— Если вы пытаетесь меня подбодрить, — отвечала Клорис, — то
выбрали неудачную тему. Для Николаса я была пепельной, так что
даже ради вас не могу быть другого цвета.
— Вот, все они такие! — торжествующе воскликнул Мандрэг. — Я
так и знал, что инстинкт меня не обманывает. Вы стали пепельной для
него! Ладно, ладно, не буду. Сколько времени?
— Без пяти двенадцать. Мы не успеваем к полудню.
— Обещаю вам, что опоздаем мы немного. Вот я все думаю... вы
что-нибудь знаете об отравлении снотворным? Сталкивались с этим?
— Никогда. На уроках домоводства нам что-то говорили. Я стараюсь
вспомнить. Кажется, когда люди принимают слишком большую дозу,
они впадают в коматозное состояние. Оно может продолжаться часы и
даже дни. Надо как-то постараться избавиться от яда и разбудить
больного. По-моему, очень важно не упустить время. Да и доктор Харт
это говорил. Обри, когда мы туда приедем, нам надо будет так много
рассказать, а у пас так мало времени.
— Я постарался все описать попонятнее.
— А когда вы записывали, вам пришло в голову какое-нибудь новое
объяснение? Ну, всего этого, с Уильямом?
Мандрэг ответил нс сразу. Они доехали до участка дороги, где
смерзшийся снег нс был таким глубоким. Плоскогорье Ненастий оста-
валось позади справа. Дорога, проходившая между холмами, стала
ровной. Изредка встречались коттеджи, над крышами которых подни-
мались столбы дыма — единственное напоминание о тепле в этом
холодном крас. Торчащие из-под снега изгороди из кустарников похо-
дили на кораллы посреди застывшего моря. Здесь, внизу, нс было ветра,
и покрытые снегом деревья застыли, вознеся ветви вверх к свинцовому
небу. Мандрэгу показалось, что его машина — ненадежный мирок, где
жизнь зависит только от движения вперед. И сам он борется не столько
со снегом и грязью, сколько с неподвижностью окружающего мира.
Вопрос Клорис оторвал его от размышлений.
.— Возьмите портфель. Там мои записки. Достаньте их, пожалуйста.
Нс знаю, можно ли читать при такой тряске, но попробуйте.
Клорис удалось прочитать заметки. Машина ползла вперед, изредка
проваливаясь в мягкие снежные ухабы. Наконец Джеймс Бьюлинг
объявил, что за следующим поворотом они увидят шпиль церкви
1S7
Уинтон Сент-Джайлза. Да Мандрэг уже и сам начал узнавать мест-
ность. Здесь он проезжал, направляясь к Джонатану. Это было в
четверг. Вдруг в открытое окно машины долетел слабый звук колокола.
— Господи, — сказал он, — сегодня же воскресенье. А что, если они
все в церкви? Джеймс, — обратился он к проводнику, — а когда в
Сент-Джайлзе бывает утренняя служба?
— Пастору по душе ранняя служба, — ответил Джеймс. — Начина-
ется она в восемь. К половине одиннадцатого заканчивается. Думаю,
что сегодня утром никто не приходил.
— Ну тогда хорошо. А почему звонят?
— Пастор обычно звонит в полдень.
— А, молитва к Пресвятой Богородице.
Клорис оторвалась от чтения, и все стали прислушиваться к далеко-
му чистому звуку колокола.
— Они ваши друзья? — спросила Клорис.
— Коплэнды? Да, Дайна становится настоящей актрисой. Она будет
играть в моей новой постановке. Думаю, вам не покажется странным,
что за последние двенадцать часов я ни разу не вспомнил о своей пьесе.
Ну, а что вы думаете о заметках?
— Есть вещи, о которых я просто не знаю, что сказать. Хотя таких
немного. Например, вы пишете: «Мог ли Харт устроить еще одну
ловушку?» То есть мог ли он заставить эту страшную штуку саму
упасть на... Вы это подразумеваете?
— Да. Хотя я так ни до чего и не додумался.
— А как бы ему это удалось?
— Ума не приложу! Перед поездкой я зашел в курительную и все
там осмотрел. Я старался найти что-нибудь, что было бы нс на месте
или как-то по-другому. Поверьте, это было неприятно. Но ничего
похожего на ловушку. Потолки высокие. Да и как бы Харту удалось
подвесить там эту штуку?
Мандрэг вдруг почувствовал, что знает ответ. И так ярко было это
странное ощущение, что вопрос Клорис показался лишь отражением его
мыслей.
— А вы уверены, что это сделал Харт?
Слова пришли к нему сами собой.
— Раньше я был в этом уверен. А кто же еще? — Она ничего не
говорила, и через мгновение он убежденно произнес: — Конечно, он.
Кто же еще? — Она продолжала молчать, и он повторил снова: — Кто
же еще?
— Некому, я думаю. Конечно же, некому.
— Если это сделал кто-то другой, то как объяснить первую ловушку?
Мы ведь знаем, что только Харт мог ее устроить.
— Да, наверное. Хотя, читая ваши заметки, думаешь, что не так уж
убедительно одно из алиби... вы ведь почти утверждаете это.
158
— Я понимаю, о чем вы хотите сказать. Но это совершенно неверо-
ятно. С какой стати? Ни малейшей причины. Я не могу поверить. Это
было бы чудовищно!
— Да, согласна. Ну а если все же ловушка. В детективах пишут, что
надо искать что-то необычное, так?
— Я не читаю их, — отрезал Мандрэг с апломбом человека, принад-
лежащего к миру искусства. — И тем не менее я искал необычное.
— И ничего не нашли?
— Ничего не нашел. Сама комната выглядит как всегда. Просто в
нее вторглось что-то кошмарное.
Теперь они пытались пробиться через небольшой сугроб. Снег осе-
дал, вставал стеной перед радиатором, залеплял ветровое стекло. Затем,
как уж не раз случалось, машина угрожающе задрожала и встала как
вкопанная. — Пойду-ка прокопаю, — бодро заявил Джеймс. — Здесь
немного, сэр.
Мандрэг задом выехал из сугроба, и Джеймс принялся за работу.
— Есть одна небольшая деталь, — начал Мандрэг, — которая меня
почему-то смущает. Хотя я и уверен, что здесь ничего не кроется.
— А что такое?
— Да вы это видели. Помните кнопку, которая застряла в подошве
моего ботинка? Я наступил на нее в курительной. На кнопке засохшая
масляная краска, такая же, как на крышке этюдника Уильяма.
— Я что-то нс понимаю...
— Я же сказал, что ничего особенного в этом нет. Просто не знаю,
как кнопка Уильяма могла оказаться в курительной? Он ведь нс
занимался живописью в Хайфолдс.
— Ничего подобного, — возразила Клорис. — Во всяком случае,
вчера перед ленчем он рисовал мой портрет. В это время мы и
поругались. Бумага была прикреплена кнопками к какой-то доске. И
одну он уронил.
— А, — сразу теряя интерес, протянул Мандрэг. — Тогда можно
добавить это к заметкам. С кнопкой ничего не вышло. Ну, и что же вы
теперь думаете?
— Ничего нс приходит в голову, — безнадежно произнесла Клорис.
Джеймс Быолинг чоке расчистил путь перед машиной. Потом с
трудом вскарабкался на сугроб и стоял там, размахивая руками и
показывая на дорогу. Мандрэг посигналил ему. Джеймс, не мешкая,
скатился с сугроба, что-то возбужденно крича, пробрался сквозь занос
к машине и залез на заднее сиденье.
— Дорога чистая, все впереди чисто, — сообщил он. — Полно
парней с лопатами и грейдер. Поехали, сэр. Через десять минут будем
на месте.
— Слава Богу! — в один голос воскликнули Мандрэг и Клорис.
159
4
Дайна Коплэнд прошла по боковой дорожке и прижалась лицом к
стеклу, сразу помутневшему от ее дыхания. Аллейн отложил книгу и,
открыв французское окно, впустил ее в комнату.
— Вы просто прекрасно выглядите, — сказал он.
— Вы слышали, как я звонила молитву к Пресвятой Богородице? —
спросила Дайна. — Папа, я хорошо звонила?
— Чудесно, милая, — ответил пастор, едва шевеля уголками губ. —
Но я нс могу разговаривать. Миссис Аллейн пишет мою верхнюю губу.
— Я закончила, — произнесла Трой.
— На сегодня?
— Да, хотите взглянуть?
Дайна сбросила сапоги и поспешила к мольберту. Трой улыбнулась
подошедшему мужу и взяла его под руку. Втроем с Дайной они стояли,
разглядывая портрет.
— Самой-то нравится? — спросил Аллейн жену.
— Кажется, удается. Как вы думаете, Дайна?
— Восхитительно!
— Боюсь, не совсем то, что хотела эта богомольная клуша, которая
его заказала, — пробормотала Трой.
— Слава Богу. А я все боялась, вдруг вы захотите писать в сюрреа-
листической манере и намешаете здесь всякие символы. Вообщс-то я
этим увлекаюсь, поскольку приходится работать с Обри Мандрэгом. Но
сейчас ужасно рада, что вы обошлись без яичной скорлупы и других
фаллических украшений.
— Дайна! — ужаснулся пастор.
— Но, папа, нельзя же отрицать, что все это страшно важно. Ну,
ладно, дорогой, молчу, не буду. Как бы мне хотелось, чтобы один мой
приятель увидел этот портрет. Папа, а ты рад, что из-за того убийства
мы ухитрились познакомиться с мистером Аллейном?
— Я, во всяком случае, очень рада, — заявила Трой. — Знаете, с тех
пор как мы поженились, я в первый раз узнала людей, которые были
связаны с его расследованиямй. — Она засмеялась и, покосившись на
свою работу, спросила мужа: — Как ты думаешь, Родерик, ничего?
— Мне нравится, — серьезно ответил Аллейн.
С застенчиво-глуповатой улыбкой, с какой оригинал взирает на свой
портрет, к мольберту подошел пастор. Аллейн, зажав в зубах трубку и
что-то напевая, начал завинчивать и убирать на место тюбики с
масляной краской. Его жена, закурив, наблюдала за ним.
— Знаете, — сказала она, — какое-то время он молча терпел мой
ящик с красками, а однажды спросил, так ли уж необходима для
самовыражения грязь. С тех пор ящик больше похож на криминалисти-
ческий набор эксперта из подразделения моего мужа.
160
— А до этого он мог служить объектом для учебной экспертизы на
выпускных экзаменах в высшей полицейской школе. Эй, а это что такое?
— Где? — спросила Трой.
— По церковной дороге едет машина.
— По церковной? — воскликнула Дайна. — Ну, это какой-нибудь
сумасшедший, потому что по этой дороге можно приехать только с
плоскогорья Ненастий. Дорогу же расчистили только до первого пово-
рота, а дальше глубокий снег. Наверное, все-таки эта машина приехала
со стороны шоссе, мистер Аллейн. Скоро она будет здесь.
— Она уже здесь, — ответил Аллейн, — и кажется, остановилась у
ваших ворот. О Господи!
— Что случилось? — спросила Трой.
— Чует мое сердце! Впрочем, это никак уж не ко мне.
— Кто-то идет по боковой дорожке, — воскликнула Дайна. А потом,
обернувшись, с удивлением добавила: — Да это Обри Мандрэг!
— Мандрэг? — резко переспросил Аллейн. — Но ведь он должен
быть на плоскогорье.
— Дорогая моя, это не может быть Мандрэг, — сказал пастор.
— Но это же он! Машина уехала, а он идет сюда. Вот он заметил
меня и идет к окну. — Дайна повернулась к Аллейну: — Боюсь, что-то
случилось. Обри как-то странно выглядит.
— Господи, Аллейн! — воскликнул вошедший Мандрэг. — Как
хорошо, что вы здесь. В Хайфолде произошла ужасная трагедия. Мы
приехали за вами.
— Вы просто кошмарный человек, — произнес Аллейн.
5
— Теперь видите, — закончил Обри, — что нам не оставалось
ничего другого, как обратиться к вам.
— Но право, это же по мое дело, — жалобно возразил Аллейн. —
Это работа главного констебля и старого Блэндиша. Пастор, кто сейчас
старший полицейский офицер в Большом Чиппинге, все еще Блэндиш?
— Да, он. Это ужасно, Мандрэг. Я просто не могу поверить. Уильям
Комплайн, такой милый юноша. Мы нс были близко знакомы, ведь Пенфсл-
тон нс в нашем приходе. Но он всегда производил приятное впечатление.
— Миссис Комплайн в отчаянном положении. Если мы задержим-
ся... — начал Мандрэг, но, заметив, что Аллейн хочет о чем-то спро-
сить, поспешно добавил: — Пожалуйста, пожалуйста.
— Я забыл, как зовут вашего главного констебля, сэр, — обратился
Аллейн к священнику.
— Лорд Хсстердон. До него сейчас не добраться. Это к северу, за
плоскогорьем Ненастий. А если, как говорит Мандрэг, там где-то
оборвались телефонные провода, то и связаться с ним невозможно.
6 Найо Марш «Смерть к танцующий лакей»
161
— Надо найти Блэндиша в Большом Чиппинге, — пробормотал
Аллейн. — Можно от вас позвонить?
Он вышел в холл.
— Как нехорошо все получилось, — проговорил Мандрэг. — Он
просто в ярости, да?
— Ну, не совсем, — ответила Трой. — Это у него такая манера. Я
думаю, что он все устроит. Видите ли, нужно, чтобы местная полиция
попросила его этим заняться. Ведь люди из Скотленд-Ярда, как прави-
ло, не вмешиваются сами и не начинают расследования, даже если они
оказались рядом.
— Вот она — волокита, — мрачно заявил Мандрэг. — Я этого и
боялся. Убийцы могут творить в загородных домах, что хотят, женщины
глотают чудовищные дозы веронала, благородные гости с трудом про-
биваются сквозь сугробы в надежде содействовать следствию и аресту.
И что же? Когда, испытав невероятные лишения, они достигают нако-
нец заветной цели, то лишь для того, чтобы оказаться, подобно Лаоко-
ону, в змеиных путах волокиты.
— Не думаю, что все так безнадежно, — сказала Трой, а Дайна, без
всякого смущения подслушивавшая под дверью, объявила: — Он гово-
рит: «Ладно, черт побери, но вам придется позвонить в Скотленд-Ярд...»
— Дайна, дорогая, — привычно упрекнул ее пастор. — Разве можно?
— Все в порядке. — Дайна прикрыла дверь. — Он вовсю ругается и
просит соединить-с Уайтхоллом 1212. Обри, когда должна вернуться
ваша знакомая?
— Ей надо разыскать в Малом Чиппинге аптекаря. Мы совсем
забыли, что сегодня воскресенье. Вспомнили только, когда услышали
колокол.
— Это я звонила, — похвасталась Дайна. — Наш аптекарь, мистер
Тасси, живет над своим заведением. Так что найти его нетрудно. Дорога
до Малого Чиппинга расчищена, но, говорят, до Большого — одни
жуткие сугробы и заносы. Поэтому сомневаюсь, чтобы вам удалось
добраться до полицейского хирурга и мистера Блэндиша.
— Извините меня, — сказала Трой. — Думаю, мне надо пойти
собрать мужу вещи.
— Вы полагаете, он все же поедет? — воскликнул Мандрэг.
— Да, — задумчиво ответила Трой, выходя из комнаты. — Безус-
ловно, поедет.
Сквозь открытую дверь они услышали голос Аллейна:
— У меня же ни черта нет. Ладно, я позвоню местному аптекарю и
возьму кое-что у него. А доктор Кертис там? У себя? Позовите-ка мне
его. И выясните...
Закрывшаяся дверь нс позволила расслышать его дальнейшие распо-
ряжения.
— Папа, — обратилась Дайна к отцу, — а тебе не кажется, что-
нужно предложить Обри выпить? -
162
— Да, да, конечно. Дорогой мой, простите меня, вы ведь измучены.
Извините. Вам надо выпить стаканчик шерри. Или...
— Выпейте лучше виски. Уже почти время для ленча, так что переку-
сите, пока ждете. И возьмите что-нибудь в дорогу для мисс Уинн. Ведь у
вас нс будет времени, когда она вернется. Можно будет поесть в машине.
Я сейчас потороплю на кухне. Папа, проводи Обри в столовую.
Пробегая по холлу, она столкнулась с Аллейном.
— Прошу меня извинить, — проговорил он. — Ужасно нс хочется
уезжать, но этот Блэндиш в Большом Чиппинге плетет что-то о
потекшем радиаторе и о сугробах вышиной в шесть футов, прегражда-
ющих ему путь сюда. Он собирается найти доктора, вызвать машину и
ускорить расчистку дороги, а меня просит ехать туда немедленно. Я
позвонил своему проклятому начальнику, и он тоже, черт бы его
побрал, «за». Можно Трой останется у вас столько, сколько мы и
планировали, и закончит портрет?
— Конечно. Было бы совершенно непростительно откладывать из-за
вас работу. Странное какое-то дело, да?
— Ничуть, — ответил Аллейн. — Если судить по рассказу, это
чертовски гадкое дело.
— Ужасно. Ваша жена наверху.
— Пойду к ней.
Он вошел в свою гардеробную и застал Трой на коленях перед
маленьким чемоданом.
— Пижама, халат, бритва, — бормотала она. — Полагаю, что ночь
ты проведешь там, да? А как ты обойдешься без своего набора? Все эти
шприцы, бутылки, порошки и прочес?
— Сам нс знаю, моя милая. Во всяком случае, у меня есть фотоап-
парат, и я позвонил аптекарю в Чиппинг. Мисс Уинн там. Он передаст
ей все, что мне нужно. Ты нс могла бы мне одолжить мягкую акварель-
ную кисточку, дорогая? И ножницы? И немного угля? Во всем осталь-
ном я надеюсь на Фокса и К°. Они приедут поездом. Сейчас разраба-
тывают маршрут. А у меня тем временем будет расследование в чистом
виде. Дело для весьма хитроумного сыщика.
— Я как-то очень бестолково собираю вещи, — сказала Трой. — Но,
по-моему, я положила все, что нужно.
— Моя дорогая, — отозвался се муж, забирая с письменного стола
листки бумаги и конверты, — так и настоящей заботливой женой
недолго стать.
— Иди ты к дьяволу, — дружески посоветовала ему миссис Аллейн.
Он присел рядом с ней, пересмотрел вещи, уложенные, в чемодан,,
сдержавшись, не стал их перекладывать по-своему и говорить, что
пижама вряд ли ему понадобится.
— Чудесно, — похвалил он. — Теперь я облачусь в свитеры и
пальто. Поцелуй меня и скажи, как тебе жаль, что я отправляюсь. на
это мерзкое расследование.
163
— Ты видел, чтобы человек так менялся, как изменился наш немно-
жечко манерный Мандрэг? — спросила Трой, копаясь в шкафу.
— Столкновение с убийством формирует человеческий характер.
— Ты думаешь, можно положиться на то, что он написал?
— Что касается фактов — да. Что касается толкования — здесь он
запутался. Несмотря па свой символизм-экспрессионизм, он уж слиш-
ком упорно держится за шаблоны. Хотя, может, в этом и есть секрет
двухмерных поэтических драм. Не знаю, не знаю. Что это? Машина?
— Да.
— Ну, надо ехать. — Он поцеловал жену, рассеянно потиравшую
испачканный краской нос воротником рабочего халата. Она хмуро
посмотрела на него. — Вот ведь не повезло, — проговорил Аллейн. —
Такие были чудесные каникулы.
— Я ненавижу эти путешествия, — заявила Трой.
— Господь с тобой, я тоже.
— Но по другой причине.
— Мне, право, очень жаль, — быстро сказал он. — Я ведь тебя
понимаю.
— Нет, Рори, не понимаешь. Теперь это не брезгливость, это точно.
Я просто очень хотела бы, чтобы с тобой был сейчас Фокс.
Она спустилась с ним вниз и смотрела, как они с Мандрэгом идут к
машине. Шляпа у Аллейна была надвинута на правый глаз, воротник
тяжелого плаща поднят, через плечо болтался фотоаппарат, а в руке
был чемоданчик.
— Он выглядит так, будто собирается на курорт заниматься зимним
спортом, — сказала Дайна. — Может, это и бессердечно с моей сторо-
ны, но, что ни говорите, в убийствах есть что-то увлекательное.
— Дайна! — машинально произнес пастор.
Они услышали, как машина отъехала.
Глава 12
РАЗМЫШЛЕНИЯ О СЛУЧИВШЕМСЯ
1
Аллейн устроился на заднем сиденье и принялся за чтение заметок.
От мистера Бьюлинга его отделяла большая корзина с завтраком,
которую собрала им Дайна в дорогу.
— Мы откроем се при первой же неполадке, — провозгласила
Клорис Уинн. — А если Те меня слышат, они ни за что нс допустят
аварии назло, только чтобы оставить нас голодными.
— Что вы хотите сказать? — поинтересовался Мандрэг.
164
— А вы разве не знаете о Тех? — весело спросила Клорис. — Они
разбрасывают по дорогам гвозди и осколки стекла. Когда вы спешите,
они прячут нужные вещи. У них по одной руке и ноге, поэтому у вас
пропадает одна перчатка или один чулок. И они жутко любят ключи и
письма, на которые надо поскорее ответить.
— Боже мой! Она с приветом! — воскликнул Мандрэг, и Аллейн
уловил в его голосе оттенок ласковой грубоватости. В среде артистиче-
ской интеллигенции это было признаком влюбленности. Мисс Уинн,
бросив кокетливый взгляд, продолжала:
— Нс притворяйтесь, что никогда не слышали о Тех. Бьюсь об
заклад, они сотни раз уволакивали колпачок от вашей ручки. — Повер-
нувшись, она посмотрела на Аллейна.
«Крашеная, — машинально отметил он, взглянув на ее прическу. —
Но, должен признаться, очень милая особа».
— А к вам в Скотленд-Ярд они проникают, мистер Аллейн?
— Еще бы! Я подозреваю, что это они пишут нам все анонимные
письма.
— Вот видите! — воскликнула Клорис. — Мистер Аллейн не счита-
ет, что я с приветом.
С некоторой опаской Аллейн заметил, что левая рука Мандрэга
исчезла с руля, и в который раз подумал, как часто любовь возникает
в самых, казалось, неподходящих условиях. «Но все-таки она испуга-
на, — продолжал он размышлять. — Вся ее веселость наиграна. Инте- •
рссно, близко ли она была знакома с убитым?» Его мысли прервал
Джеймс Быолинг, который, прочистив горло, торжественно произнес:
— Извиняюсь, сэр. Но я вот тут подумал.
— В самом деле? И что же? — поинтересовался Мандрэг.
— Я тут подумал, — повторил Джеймс. — Дело-то какое — убийст-
во! И вот .джентльмен едет, — он показал на Аллейна, — почитайте, в
пекло. А сам, как слепой котенок, не знает ничего. А они при должно-
сти, и душа, поди, рвется спросить у вас одно, спросить другое. Так что,
думается, мне лучше вас оставить. В Огз-Корнер я и выйду.
— Что вы говорите такое, Джеймс?! — возмутилась Клорис. — Ведь
не можете же вы возвращаться пешком по сугробам из одной лишь
деликатности.
— Ничего такого, мисс Уинн. В Огз-Корнер у меня живет старая
тетка, мисс Фэнси Быолинг. Ей уже девяносто один год стукнул. И
такая, знаете, сварливая старуха, куда там. Для нее самое большое
удовольствие — поворчать на меня, пока не приедет мистер Блэндиш
со своими ребятами. Они меня и подвезут. А я им покажу дорогу в
Хайфолд.
— Ну что ж, Джеймс, наверное, вы неплохо придумали, •— согласил-
ся Мандрэг. — Мы доберемся сами. Дорогу я знаю, а колею мы уже
проложили. Как вы считаете, мистер Аллейн?
165
— Раз уж есть опасность, что Блэндиш заблудится, — ответил
Аллейн, — то я буду рад, Бьюлинг, если вы его здесь подождете и
проводите.
— Ну хорошо, сэр. Тогда я сойду через один поворот. Нс прозевайте
ту неприметную извилистую дорожку у Пен-Биддинга, мистер Манд-
рэг, сэр. А ежели буксовать начнете, газуйте, сэр, не бойтесь.
Его высадили у коттеджа тетушки, и Аллейну показалось, что мисс
Уинн смотрит вслед ему с сожалением. Она заявила, что Мандрэг может
насмехаться над Джеймсом сколько угодно, но сама она считает, что
старик проявил удивительные такт и терпение.
— Ему ведь до смерти хотелось разузнать что-нибудь об убийстве,
но он не задал ни одного вопроса.
— Ему и не надо было спрашивать, мы говорили при нем, нс
стесняясь, — заметил Мандрэг. — Но я согласен, он молодчина. О чем
вы хотите спросить нас, Аллейн? Машину вести в такой колес ужасно
трудно, но все же я могу разговаривать.
Аллейн вытащил из кармана записи Мандрэга и увидел, что Клорис
резко обернулась на шелест бумаги. А напряженная поза самого Манд-
рэга ясно показывала, что он тоже сразу насторожился.
— Если вы нс против, — проговорил Аллейн, — мне хотелось бы
вместе пройтись по этим заметкам. Удачно, что вы догадались описать
все четко и последовательно. Убежден, что вы упомянули все события,
но мне хотелось расцветить сцену жизненными деталями.
Это было сказано тоном, который Трой назвала бы официальным. С
таким обращением Мандрэг и Клорис столкнулись впервые. Они напря-
женно молчали. Аллейн понял, что его слова создали атмосферу ско-
ванного ожидания. И был прав. До сих пор и Мандрэг и Клорис больше
всего хотели, чтобы Аллейн согласился взяться за расследование. Те-
перь, когда все так и вышло, они вдруг увидели перед собой решитель-
ного и совершенно незнакомого Аллейна. В их души закрался холодок
страха, и они инстинктивно придвинулись ближе друг к другу. Они
поняли, что пустили в ход механизм, остановить который уже не в
силах. Рядом был Скотленд-Ярд.
— Прежде всего, — заговорил Аллейн, — я хотел бы пересказать эту
запись своими словами, чтобы увериться, что правильно все понял.
Поправьте меня, если я ошибусь. Молодой человек, Уильям Комплайн,
был убит вчера вечером, минут в десять девятого. Он находился в
комнате, смежной с библиотекой, маленькой гостиной и холлом. Неза-
долго перед тем как тело было обнаружено, в библиотеке были хозяин
дома мистер Джонатан Ройял, леди Херси Эмблинггон, мисс Клорис
Уинн, мистер Обри Мандрэг и мистер Николас Комплайн. В маленькой
гостиной, которую вы здесь называете будуаром, находился доктор
Фрэнсис Харт, но он- сам уверяет, что к тому времени оттуда уже ушел.
Его слова’ подтверждает лакей Томас, который видел доктора, когда нес
в библиотеку напитки. Их встреча произошла через несколько минут
166
после того, как Николас Комплайн, оставив брата, присоединился к
компании в библиотеке, но до того, как вы все услышали, что в
курительной включили приемник. Вы решили послушать радио, и
Николас Комплайн, открыв дверь, крикнул об этом брату. Ширма
загораживала Уильяма, но Николас слышал, что кто-то прошел через
комнату, и в следующее мгновение раздалось «Оп-ля».
— Все так, — подтвердила Клорис. — Ник оставил дверь открытой.
— Да. Вы вытерпели танцевальную музыку, и через одну-две минуты
начались «Новости». Почти тут же мистер Ройял вышел, чтобы убедить-
ся, что доктора Харта нет в будуаре. Он заявил, что в будуар не
заходил, а лишь взглянул, нет ли света под дверью. Он прошел в туалет,
нс встретив никого в холле, и вернулся до окончания «Новостей».
- Да.
— Хорошо. Дальше. Насколько я понял, незадолго до этого приемник
уже включали. И теперь ему не нужно было долго разогреваться.
Поэтому музыка началась сразу.
— Да, — сказала Клорис. — Я уже думала об этом. Мне даже
кажется, что приемник был все время включен и ему вовсе не надо было
разогреваться. Как только Билл повернул ручку громкости, он заиграл.
— Скажем, как только повернули ручку громкости, — заметил
Аллейн. — А повернуть ее кто-то был должен.
— Или Уильям, — вставил Мандрэг, — или убийца.
— Видите ли, — повторила Клорис, — мы попросили, и приемник
сразу кто-то включил.
— Теперь перейдем к курьезному эпизоду с танцующим лакеем.
Музыка уже началась, когда Томас вернулся в холл и увидел поднима-
ющегося по лестнице доктора Харта. Таким образом, доктор Харт не
мог включить приемник. Дальше происходит вот что: Томас, привле-
ченный мелодией, известной под названием «Оп-ля!», вдруг принялся
танцевать. Пока продолжалась музыка, Томас в полном одиночестве в
холле прыгал, хлопал в ладоши, бил себя по коленям и вертелся в такт
музыки. Он ушел из холла, когда стали передавать «Новости». Потом
краткая отлучка мистера Ройяла, и, наконец, леди Херси Эмблингтон
входит со стаканом виски в курительную, потом тут же появляется на
пороге, опять туда возвращается и выключает радио. Затем она зовет
своего кузена мистера Ройяла, который идет к пей. Наконец она
выходит обратно в библиотеку и зовет вас, мистер Мандрэг. Вы идете в
курительную и видите, что Уильям Комплайн убит. Именно тогда вы
наступили на кнопку.
-Да.
— Орудием убийства явился, — продолжал Аллейн, усмехнувшись
про себя этому типично полицейскому обороту, — новозеландский
топорик, висевший среди коллекции оружия на стене курительной. На
какой стене?
167
— Что? На правой от входа в библиотеку. Перед дверью стоит
красная кожаная ширма, и этот жуткий топорик был рядом с ней.
— Вы мне очень помогли своим планом. Теперь укажите, где именно
на стене он висел. Я поставлю крестик, а вы скажите, правильно или
нет.
Клорис взяла протянутую бумагу и показала ее Мандрэгу. Тот,
взглянув, кивнул и прибавил скорость. Джеймс Бьюлинг обзавелся в
Чиппинге новым комплектом цепей, и машина шла по старой колее
намного лучше.
— Хорошо, — продолжил Аллейн. — И все это время двое гостей
были наверху. Миссис Комплайн и мадам Лисс, в действительности
миссис Фрэнсис Харт. — Он замолчал. Ни Клорис, пи Мандрэг ничего
не ответили. — Это так?
— Да, — сказала Клорис. — Так.
— Насколько нам известно, — подтвердил Мандрэг.
— Да, насколько вам известно, — согласился Аллейн. — Во всяком
случае, мы знаем, что ни одна из них нс могла спуститься вниз, пока в
холле был Томас. Если ручку приемника повернул не Уильям Комп-
лайн, то человек, сделавший это, должен был войти в комнату после
того, как оттуда вышел Николас Комплайн, а покинуть ее после того,
как Томас ушел из холла. Если же ручку повернул сам Уильям, его
убийца должен был войти туда уже после того, как Томас ушел из
холла, а ускользнуть перед тем, как туда вошла Херси со стаканом
виски.
— И при этом нс столкнуться с Джонатаном. Не забывайте, он
дважды проходил через холл, — добавил Мандрэг.
— Да, конечно, — рассеянно согласился Аллейн. — Я помню. Те-
перь, прежде чем покончить с решающими, на мой взгляд, деталями,
отметим, что дверь из курительной в будуар была закрыта со стороны
курительной.
— Так, — сказал Мандрэг. — Думаю, что спрятаться в курительной
негде. За ширмой не получится — там дверь в библиотеку. Наверное,
убийца вошел через дверь в холл.
— Похоже, — согласился Аллейн. — Миновав как-то танцующего
лакея и мистера Ройяла.
— Кто-нибудь мог спрятаться в холле, — неожиданно вставила
Клорис. — Мы уже думали об этом.
— У нас есть танцующий лакей. Он четко определяет время, когда
можно было выйти из курительной.
— Да, — согласился Мандрэг. — Томас кривлялся там, пока не
кончилась музыка. Но это длилось лишь несколько минут, пока не
пришла леди Херси. От двери в будуар пользы никакой, она закрыта.
Это ясно.
168
— Тогда, — медленно начала Клорис, — решающим является мо-
мент, когда убийца покинул комнату. Ведь включал он приемник или
нет, удрать он мог только после того, как Томас ушел из холла.
— Высший балл за дедукцию, мисс Уинн, — похвалил Аллейн.
— Жутко даже представить, — сказал вдруг Мандрэг, — подумайте,
мы просим Уильяма включить приемник, а там находится Харт. Какое
тут нужно самообладание!
— Не надо, — попросила Клорис.
Несмотря на тряску, Аллейн умудрялся делать на полях какие-то
пометки. Подняв глаза, он увидел, что Клорис, обернувшись, внима-
тельно следит за ним.
— Я хочу уяснить себе передвижения леди Херси, — сказал он. —
Она вошла в курительную >со стаканом виски и скрылась за ширмой,
* потом вновь появилась на пороге, сказала что-то, но вы не расслышали,
опять исчезла и позвала мистера Ройяла, который направлялся к ней.
Наконец она вновь вышла в библиотеку и позвала вас, мистер Мандрэг.
— Так. — Мандрэг переключил скорость. Они преодолевали то
место, где застряли утром. Слышно было, как тяжело вздохнула Кло-
рис. — Все нормально, — успокоил ее Мандрэг. — Проедем. — Но
Аллейн, наблюдавший за ней, видел, что беспокоит ее совсем другое.
Она взглянула на него и быстро отвела глаза.
— Леди Херси, — проговорила она, — старый друг семьи Комплай-
нов. Она очень приятная женщина и с тех пор, как это случилось,
держится удивительно. Она помогает доктору Харту ухаживать за
миссис Комплайн. Она расстроена всем этим ужасно.
Клорис выпалила эти слова, ни к кому не обращаясь. Последовало
скованное молчание.
— Ага, — пробормотал Аллейн, — вот и живые детали, которые
помогут нам расцветить канву событий. По дороге, я надеюсь, у нас еще
кое-что наберется. Теперь, Мандрэг, я листаю ваши заметки назад и
подхожу к ловушке. Из всех возможных предметов выбрали тяжелого
медного Будду и установили на двери так, чтобы он обязательно упал
на человека, открывающего дверь. Устроено это было в комнате Нико-
ласа Комплайна, и именно ему на руку этот Будда и свалился. Вы
пишете, ловушка была установлена, когда Комплайн находился в
комнате мадам Лисс. Вы проверяли время по двум часам: одни наполь-
ные, стоят наверху на лестнице, другие часы в гостиной. И те и другие
сверены. Исходя из этого, можно сделать вывод, что ловушка установ-
лена где-то между половиной восьмого, когда Николас Комплайн поки-
нул комнату, и без двадцати восемь, когда вы услышали его крик. Вы
полагаете, что алиби имеют все, кроме доктора Харта, который нахо-
дился в ванной. Леди Херси подтверждает алиби миссис Комплайн.
Мистер Ройял подтверждает ваше. А можете вы подтвердить его?
— Думаю, он пришел незадолго до того, как мы услышали грохот.
— Минут за десять?
169
— Я почти уверен, что так. Видите ли, мы разговаривали. Да,
пожалуй, прошло не меньше десяти минут.
— А никак нельзя это уточнить? Например, может, вы закуривали,
когда он входил в комнату?
— Погодите. Нет, не думаю. Хотя да, действительно. Я забыл
наверху портсигар и брал одну из его сигарет, когда он входил. Я помню
это, потому что, знаете... — проговорил Мандрэг, и Аллейн видел, как
покраснела у него шея, — знаете, я почувствовал... — Он замолчал и
принялся возиться с совершенно ненужным ему стеклоочистителем.
-Да?
— Что? А, да. Просто это, конечно, глупо, но я смутился. — Мандрэг
опять замолчал, но потом громко произнес: — Мистер Аллейн, я совсем
незнатного рода. Всего лишь несколько лет назад я жил весьма скромно.
Меня окружали люди, не привыкшие угощаться чужими сигаретами без
приглашения.
— Ну, я бы сказал, что это скорее признак воспитанности, чем
незнатности, — пррмолвил Аллейн и был вознагражден за эти слова
очаровательной улыбкой мисс Уинн. — Значит, вы закурили сигарет)'.
Это уже кое-что нам даст. Когда вы услышали крик Николаса Комп-
лайна, вы еще курили?
— Курил ли? Кажется, да. Да, я припоминаю, что, направляясь к
лестнице, бросил сигарету в камин. Но я ее почти докурил. В этом я уверен.
— Хорошо. Дальше. Алиби мадам Лисс подтверждается самим Ни-
коласом Комплайном и кажется неопровержимым. Уильям Комплайн
был в курительной. Он слышал разговор мистера Ройяла с дворецким в
холле и был готов пересказать содержание «Новостей», которые начали
передавать в семь тридцать.
— Ну, теперь это представляет чисто теоретический интерес, —
вставил Мандрэг, — принимая во внимание, что случилось с Уильямом.
— Может, вы и правы, но мы, полицейские, такой народ. Значит, нет
алиби у доктора Харта. Так, подождите, я посчитаю. Кого я пропустил?
А, вас, мисс Уинн.
— У меня тоже нет алиби, — быстро заговорила Клорис. — Я была
в своей комнате, потом принимала ванну, а потом переодевалась. Но
доказать я это не могу.
— Ну, знаете, — сказал Аллейн, — было бы весьма странно, если
бы вы запаслись алиби на каждую минуту. Можно же побыть в
одиночестве. Вот хотя бы в ванной. Теперь у нас осталась Херси
Эмблинггон.
— Но она ведь была с миссис Комплайн, — напомнил Мандрэг. —
Николас видел, как она проходила по коридору. Там написано.
— Правда? Тогда я совсем запутался. Леди Херси подтвердила алиби
миссис Комплайн. А миссис Комплайн это сделала в отношении леди
Херси? То есть я хочу сказать, она тоже подтвердила, что леди Херси
была в её комнате с семи тридцати до начала суматохи?
— Ну, миссис Комплайн... Видите ли, ее не было в комнате, когда
мы обсуждали алиби. Леди Херси потом виделась с ней и, наверное,
говорила об этом.
— Но получается, что никто не задал этого вопроса самой миссис
Комплайн.
— Нет, но здесь все в порядке. Я хочу сказать, что леди Херси не
может...
— Я тоже так думаю, — согласился Аллейн, — но в данную минуту
мы имеем дело с голыми фактами. А факты говорят, что леди Херси
подтвердила алиби миссис Комплайн, а миссис Комплайн ее алиби не
подтверждала. Так?
— Она не может, — проговорила Клорис. — Она сейчас этого не
может сделать. Нс исключено что никогда...
— Ну, ну, не будем раньше времени хоронить, — остановил ее
Аллейн.
2
Обратная дорога была нетрудной. Новые цепи помогали держаться в
проложенной утром колес. Снег здесь был утрамбован и успел подмерз-
нуть. Время от времени начиналась метель, но дождь шел только на
плоскогорье Ненастий. Впереди над холмами все небо было затянуто
тучами.
Аллейн вскрыл корзину с завтраком и продолжал изучать заметки
Мандрэга. Окруженный бутербродами с ветчиной и крутыми яйцами,
он то подкидывал спутникам очередной вопрос, то предлагал угощение.
— Самым странным во всем этом мерзком деле, — заявил он, — мне
представляется ваше падение в пруд, Мандрэг. Вы думаете, скорее всего
незаметно это мог. проделать доктор Харт. Он видел, как Комплайн
уходил из дома в плаще, таком же, как был на вас, который, как.
выяснилось, оказался плащом самого Харта. Разобравшись во всех этих
хитросплетениях, читаю дальше, что Николас Комплайн видел вас из
окна павильона, где переодевался, чтобы окунуться в воды бассейна
согласно условиям пари. Он вас узнал, и вы помахали друг другу. Потом
ваше купание, свидетелями которого были братья Комплайны, Харт,
мисс Уинн и мистер Ройял. Именно в таком порядке они прибежали к
вам на помощь. И опять пет миссис Комплайн, мадам Лисс и леди
Херси; Первые две завтракали у себя в комнатах, а леди Херси, по ее
словам, была в курительной. Вы прочитали эти записи, мисс Уинн?
-Да.
— А что вы думаете о следах, которые Мандрэг заметил на снегу?
Маленькие следы, идущие от дома к краю террасы и возвращающиеся
в дом. Можно предположить, что какая-то женщина стояла некоторое
время на террасе, откуда могла видеть и бассейн, и павильон.
171
— Что я думаю? — переспросила Клорис. — Ну, с тех пор как Обри
мне об этом рассказал, я много размышляла, но так и не пришла к
какому-нибудь выводу. Может, это была одна из горничных, хотя
маловероятно.
— А вы эти следы заметили?
— Когда я шла по террасе, то видела следы Обри и еще одни,
большие, должно быть, Уильяма, и подумала, что можно пройти, ступая
в их следы. Сейчас у меня такое чувство, что уголком глаза я что-то
заметила. Но от этого вряд ли может быть польза: очень уж все
неопределенное. А на обратном пути я не смотрела по сторонам, меня
больше беспокоил Обри.
— Правда?! — пылко воскликнул Мандрэг. Аллейн философски
переждал, пока его спутники обменяются только им попятными фраза-
ми, отметив при этом, что у них довольный вид людей, которые уже
почувствовали, что нравятся друг другу.
— Курительная расположена на этой же стороне дома? — спросил
он наконец.
— Да, — замявшись, согласилась Клорис, — но и комнаты гостей
тоже.
— А видны оттуда пруд и павильон?
— Из комнаты мадам Лисс — нет, — пояснил Мандрэг. — Я спра-
шивал Джонатана, и он сказал, что загораживают деревья. Мне кажет-
ся, не видны они и из комнаты миссис Комплайн.
— Вы все-таки думаете, что эти происшествия связаны между собой?
Вы уверены, что за ними стоит один человек?
— Ну, конечно, — решительно произнесла Клорис. — А вы так не
думаете?
— Да, пожалуй, так, — рассеянно ответил Аллейн.
— Но было бы уж совсем странно предполагать, — ехидно добавил
Мандрэг, — что сразу несколько человек в этот уик-энд замышляли
убить Николаса Комплайна.
— Николаса Комплайна? — повторил Аллейн. — А, да. Конечно,
было бы странно.
— Уверяю, что у меня в Хайфолде врагов нет. А из гостей я ни с кем
прежде не встречался.
— Разумеется, — мягко сказал Аллейн. — А если вернуться еще
немного назад, к той глупой угрозе на игральной карточке, которую
доктор Харт передал Николасу Ко.мплайну вместе с другой, заполнен-
ной правильно: «Убирайся к черту. Иначе берегись». Вы утверждаете,
что и речи быть не может, чтобы карточку подал кто-то другой.
— Исключено, — подтвердил Мандрэг. — Николас получил ее из
рук Харта* а посмотрев, обнаружил под ней другую. Харт предположил,
что, должно быть, случайно дал две. Тогда Николас никому не сказал,
что там написано, но он был явно напуган. Позже, вечером, он заявил
Джонатану, что должен уйти. На следующий день... Господи, это было
172
только вчера... Он и в самом деле попытался уйти и чуть не сгинул в
сугробах.
— Так, на этом кончается канва событий. — Аллейн сложил бумаги
и сунул их в карман. — Как, бывало, говаривали на Бейкер-стрит: «У
вас все факты в руках». Теперь о людях. Вы сказали, что за исключе-
нием хозяина дома ранее не встречались ни с кем из гостей. Конечно,
кроме мисс Уинн.
— Нет, включая и меня. — Ис притворно-застенчивым видом
Клорис добавила: — Обри и я совершенно незнакомы.
— Не думаю, чтобы я узнал ее, если встречу когда-нибудь. —
Увидев, что рука Мандрэга опять исчезла с руля, Аллейн тяжело
вздохнул.
«О чем бы я ее не спросил, он будет возмущен, а она придет в восторг
от его негодования», — подумал он и перешел к вопросам об отноше-
ниях гостей друг к другу и к хозяину дома. В записях этой темы Мандрэг
почти не касался, как бы полагая, что читатель также хорошо с ней
знаком, как и он сам. Вскоре Аллейн заметил, что его спутники охотно
рассказывают о мадам Лисс и леди Херси, о миссис Комплайн и докторе
Харте. Они живописали бешенство Уильяма в момент, когда тот узнал
о роли Харта в трагедии матери. Не останавливаясь на деталях, они все
время возвращались к вражде Николаса и доктора: угрозы Харта,
постоянные подковырки Комплайна, доводящие доктора до потери
контроля над собой. На вопрос Аллейна, было ли известно Николасу,
что Элиза Лисс на самом деле мадам Харт, уклончиво ответили, что
сами не спрашивали об этом. А Клорис с новой ноткой в голосе
добавила, что и это возможно.
— Но, — мягко заметил Аллейн, — тогда складывается впечатление,
что Николас вел себя как последний дурак. С одной стороны, он вовсю
изводил Харта, с другой — боялся его.
— Но в этом весь Николас, — объяснила Клорис. — Ему это
свойственно. Как мальчишка, дергающий собаку за хвост. Это же
Николас.
Мандрэг хотел что-то сказать, но Аллейн остановил его:
— Мисс Уинн, вы хорошо знаете Комплайна?
Ответа не было так долго, что он уже собрался повторить вопрос,
хотя и был уверен, что Клорис его прекрасно расслышала. Потом, не
поворачивая головы, она сказала:
— Да, очень хорошо. Мы были с ним обручены. Думаю, лучше вам
все рассказать.
— Не понимаю... — начал Мандрэг, но на этот раз его остановила
Клорис:
— Да, одно совершенно не связано с другим, я знаю, но, думаю,
пусть решает сам мистер Аллейн.
— Прекрасное предложение! — беспечно похвалил ее Аллейн и тут
же без проволочки смог выслушать историю двух обручений. Когда
173
Клорис закончила, он произнес небольшую речь, церемонно извинив-
шись, что вынужден при подобных трагических обстоятельствах доку-
чать ей вопросами. Его соболезнования были приняты в замешательст-
ве. О смущении красноречиво свидетельствовало молчание Клорис. Она
не оборачивалась, а когда в зеркале мелькнуло лицо Мандрэга, Аллейн
увидел, что оно было красным и злым.
— Не извиняйтесь, — громко сказала Клорис. — Я не любила
Уильяма. Разве вы не догадались? Я уже объяснила Обри, что обручи-
лась с ним в отместку Николасу. — Потеряв самообладание, она
добавила дрожащим голосом: — Но мне действительно его очень жаль.
Я к нему хорошо относилась.
— Он мне тоже понравился, — заговорил Мандрэг. — Он был чудак,
правда? — Клорис кивнула. Эта брошенная вскользь фраза показала и
уверенность Мандрэга в отношениях с Клорис, и его душевную чут-
кость. Мандрэг тем временем продолжал: — Думаю, он заинтересовал
бы вас, Аллейн. Он был из тех людей, которые говорят все, что им
приходит в голову. А так как в нем было какое-то удивительное
простодушие, то говорил он иногда вещи странные и обескураживаю-
щие. Он был очень похож на брата. Знаете, форма головы... — Тут
Мандрэг запнулся, а потом поспешно продолжал: — Со спины, как я
писал, их трудно было различить. Но по характеру, я бы сказал, они
были совершенно разными.
— И он рисовал?
— Да, но я нс видел его работ.
— Они были довольно чудные, — проговорила Клорис. — Вам,
Обри, они понравились бы. В вашем вкусе. Но большинство людей
чувствовали себя неловко, настолько они им казались беспомощны.
Должна признаться, что я тоже всегда смущалась, когда смотрела на
них, потому что не знала, что сказать.
— А какие это картины?
— Знаете, будто рисовал ребенок.
— Очень крупными мазками, — вполголоса заметил Мандрэг.
— Откуда вы знаете? Вы видели? — удивилась Клорис.
— Нет, он говорил. Как-то очень странно он это сказал. Если в его
картинах и было что-то детское, то это выражение его сущности.
— Да, верно, — согласилась Клорис, и они безмятежно принялись
рассуждать о Уильяме.
Аллейн сидел и гадал, сколько бы им могло быть лет. «Мисс Уинн не
больше двадцати», — думал он. Потом вспомнил, что в одной из
критических работ о драматических поэмах Мандрэга говорилось, что
автор еще очень молод. Должно быть, лет двадцать шесть. Жизнерадо-
стность молодости защищала их от нервных потрясений. Убийство,
попытка самоубийства, а они в это время ухитрились сохранить не
только здравый Ьмысл-и душевную тонкость, но смогли-к тому же
влюбиться друг В -дпУга? «Как все странно», — думал Аллейн, продол-
174
жая следить за их оживленным разговором. Он был уверен, что они
забыли о его присутствии. И это показалось ему удачным — перед ним
постепенно вырисовывался портрет старшего Комплайна. И все же со
стороны мрачный анализ поступков несчастного Уильяма выглядел
довольно нелепо. Они заключили, что неосознанная ревность к Нико-
ласу, маниакальная любовь к матери, комплекс неполноценности и
особенно Эдипов комплекс — основа его поведения и яростных вспы-
шек против Харта.
— Поистине, — говорил Мандрэг, — мотивы Гадкого утенка и
Золушки. Сколько все же смысла в народных сказках.
— И конечно, живопись — это попытка преодолеть в себе комплекс
неполноценности при помощи э-э... своего рода духовного мазохиз-
ма, — добавила, поколебавшись, Клорис.
Мандрэг в свою очередь отметил, что любовь миссис Комплайн к
младшему сыну была типичным проявлением... чего вот только, из его
рассуждений Аллейн так и не понял. Но понял, что двое несчастных
людей полностью зависели от эгоистичного, пустого и, по словам
любителей-аналитиков на переднем сиденье, слишком сладострастного
Николаса. Тем не менее, несмотря на заумные выкрутасы, рассказ
показался Аллейну небезынтересным. Особенно одна фраза Клорис
как-то все прояснила.
— Я очень хотела с ней подружиться, — говорила она о миссис
Комплайн. — Но бедняжка ненавидела меня сначала за то, что я
обручилась с Ником, а потом еще сильнее за то, что я бросила его будто
бы ради Уильяма. Мне кажется, в глубине души она понимала, что Ник
совсем не паинька, но никогда бы нс призналась себе, что он может
совершить хоть какой-нибудь бесчестный поступок. Знаете, для нее он
всегда оставался героем. И она ненавидела всех, кто выставлял его в
невыгодном свете.
— А как вы думаете, она знала о его романе с мадам Лисс? —
спросил Мандрэг.
— Не знаю. Полагаю, что он держал это в тайне от нес. Если ему
бывало выгодно, он не заикался о своем распутстве. Но в любом случае
она считала бы увлечение мадам Лисс вполне естественным. Ник для
нее почти что греческий бог. Расселся на облаках и указывает: «По-
дайте мне ту или эту». — Аллейн кашлянул, и мисс Уинн вспомнила о
нем. — Боюсь, — проговорила она, — вам было не так уж приятно
слушать нашу болтовню.
— Напротив, показное горе намного отвратительнее.
— Да, я знаю. Все-таки это ужасно, что нельзя ехать быстрее. Обри,
а вы нс могли бы се как-то подстегнуть? Доктору Харту страшно важно
получить все это поскорее. Ведь от нас многое зависит.
— Быстрее я боюсь. Впереди Пен-Джиддинг. Но сейчас у нас
скорость лучше, чем утром. Смотрите, на плоскогорье все еще идет
175
дождь. Скоро мы под него въедем. Если я застряну в Глубоком овраге,
можно до дома дойти пешком. Там всего полмили.
— Опять возвращаться в этот ужас, — вполголоса произнесла Кло-
рис.
— Ничего, дорогая, — прошептал Мандрэг. — Ничего.
— Меня поразила одна вещь, — сказал Аллейн, — это состав гостей.
Что заставило вашего хозяина собрать под своей крышей такую компа-
нию? Он что, не знал, как они друг к другу относятся?
— Нет, знал, — сказал Мандрэг.
— И тогда почему же?..
— Он сделал это специально. Так он объяснил мне в тот вечер, когда
я приехал. Его попытки создать что-либо в искусстве оказались бес-
плодными. И вот он решил компенсировать это в реальной жизни,
организовав представление из живых людей.
— О Господи! — воскликнул Аллейн. — Но это невероятно странно.
3
Днем ветер на плоскогорье Ненастий стих, но дождь лил без оста-
новки. К половине третьего в Хайфолдс стало постепенно темнеть. И
дом, и его обитатели, казалось, затаились и ждали. Мысли людей были
прикованы к двум комнатам. В одной из них за запертой дверью сидел
с опущенными руками и низко свесившейся головой уже совсем окоче-
невший Уильям Комплайн. В другой лежала на кровати его мать. Она
едва заметно дышала и уже никак нс реагировала, когда доктор Харт
похлопывал се по некогда им самим изуродованному лицу. Наклоняясь
над ней, он кричал, будто хотел пробиться туда, в глубь се сознания.
Она назвала по имени свою старую приятельницу и Херси Эмблинггон.
Три раза приходил Николас, который никак нс мог подчиниться требо-
ваниям Харта. Сначала его голос нелепо сорвался и перешел в рыдаю-
щий шепот. Харт не переставал твердить:
— Громче! Громче! Понимаете, мы должны разбудить се. Ее необхо-
димо разбудить.
Харта поддержала и Херси:
— Ник, если она услышит, что это ты, она, может быть, сделает
усилие. Надо, Ник. Ты должен.
И миссис Паутинг в своей гостиной, и Кейпер в буфетной, и мадам
Лисс в зеленом будуаре, и Томас в холле, и Джонатан на лестнице —
все слышали, как Николас кричал, будто его во сне мучили кошмары:
— Мама! Это я, Николас! Мама!
Все ждали, напряженно слушая, пока голос его не сорвался. В
наступившей сразу тишине вновь стал различим шум дождя. Николас
вышел из комнаты матери и прошел по площадке. Джонатан видел, как
он остановился, поднес к губам стиснутые руки, а потом, будто кто-то
176
перерезал невидимую нить, судорожно дернулся вперед и уронил голову
на перила. Джонатан хотел подойти к нему, но, услышав рыдания,
остановился и, крадучись, незаметно начал спускаться вниз. Он прошел
через холл и, поколебавшись, вошел в зеленый будуар.
Между Херси Эмблингтон и доктором Хартом возникло странное
чувство товарищества. Херси оказалась толковой сиделкой, подчиняю-
щейся указаниям Харта без суеты и лишних вопросов. Доктор Харт и
не скрывал, что нс знает, как лечить отравления вероналом.
— Но здравый смысл подсказывает, что, во всяком случае, мы
должны делать то, что и при обычных отравлениях, — рассуждал он. —
Здесь мы нс ошибемся. Жаль, что не смогли до нее добудиться. Значит,
яд из организма мы не удалили. Только бы они вернулись поскорей из
аптеки!
— А сколько сейчас времени?
— Около двух. Им пора бы уже и приехать.
Он наклонился над кроватью. Херси наблюдала за ним минуту-дру-
гую, а потом спросила:
— Что-то изменилось, доктор Харт, или я ошибаюсь?
— Нет, нс ошибаетесь. Зрачки сузились. Пульс — сто двадцать.
Заметили цвет ногтей? Темно-красные.
— А дыхание?
— Очень затрудненное. Сейчас мы еще раз измерим температуру.
Слава Богу, что у этой старухи Паутинг оказался.хоть градусник.
Херси принесла термометр и вернулась к окну. Она стояла, глядя
сквозь дождь на бассейн и на террасу. Вдоль террасы были посажены
кипарисы, и один из них загораживал дальний конец бассейна и вход в
павильон. «Она нс могла видеть, как Мандрэг упал в воду. Но она могла
заметить, как он вышел из дома и спустился вниз», — подумала Херси
и перевела взгляд на шкаф, где обнаружила вчера мокрое пальто.
— Температура сто два и восемь1, — произнес Харт. — Поднялась
на два деления. Ну что ж, может, еще раз попробовать рвотное? Хотя,
боюсь, она не сможет его проглотить.
Херси подошла, и они опять принялись за дело, и опять без видимого
результата. Вскоре она предложила ему пойти отдохнуть, оставив с
больной сс.
— Вы ничего не ели и не присели с тех пор, как вас позвали сюда.
Я извещу вас, если замечу какую-нибудь перемену.
Харт посмотрел на нее выпуклыми глазами и ответил:
— А куда мне идти, леди Херси? К себе в комнату? Чтобы меня опять
заперли? С тех пор как я пришел сюда, мне кажется, что в коридоре
1 Температура по Форингсйту. (Примеч. трее.)
177
или на лестнице кто-то есть. Меня стерегут. Не так ли? Нет, позвольте
мне остаться здесь, пока не вернется машина. Если они привезут врача,
я уйду в свою камеру.
— Я не верю, что вы убили Уильяма Комплайна, — внезапно
вырвалось у Херси.
— Нет? Вы умная женщина. Я и не убивал его. Смотрите, я боюсь,
что положение ухудшается. Кома все глубже. Рефлексы почти отсутст-
вуют. Почему вы так смотрите на меня, леди Херси?
— Мне кажется, вы совсем не думаете о своем положении.
— Вы хотите сказать, что я не боюсь? — произнес доктор Харт,
склоняясь над больной. — Это так, леди Херси. Я австрийский беженец
и еврей, получивший британское подданство. У меня развился хороший,
как вы говорите, нюх на правосудие. Австрийское правосудие, нацист-
ское правосудие, английское правосудие. Я уже знаю, когда бояться, а
когда нет. Я стал своего рода барометром страха. И сегодня мой
барометр показывает «ясно». Я не верю, что меня признают виновным
в убийстве, которого я не совершал.
— А вы верите, — спросила леди Херси после длительной паузы, —
что убийца будет арестован?
— Да, безусловно верю, — ответил он, распрямляясь, но не сводя
глаз с миссис Комплайн.
— Доктор Харт, — резко спросила Херси, — а вы знаете, кто
убийца?
— О да, — ответил Харт, первый раз взглянув прямо на нее. — Да,
думаю, что знаю. Назвать имя?
— Нет, не надо. Давайте нс будем об этом говорить.
— Хорошо, — согласился Харт.
4
Внизу, в зеленой гостиной, Джонатан Ройял слушал мадам Лисс.
Посторонний наблюдатель, обладающий чувством юмора, нашел бы эту
сцену забавной, особенно если бы у него была развита склонность к
мрачной иронии. Чувство приличия заставило мадам надеть изысканное
траурно-черное платье, плотно облегающее фигуру. В комнате стоял
аромат ее дорогих духов. Она попросила миссис Паутинг передать
хозяину дома о своем желании поговорить с ним. Джонатан, только что
бывший немым свидетелем отчаяния Николаса, смотрел на гостью
весьма настороженно.
— Было любезно с вашей стороны согласиться на встречу со мной, —
начала мадам Лисс. — С тех пор, как все это. случилось, меня не
покидает чувство, что вы один из всех сохраняете здравый смысл и
можете как-то влиять на события. Я инстинктивно ощущаю, что поло-
житься можно только на вас.
178
Тронув очки, Джонатан рассыпался в благодарностях за столь лест-
ное суждение о нем. Мадам Лисс еще порассуждала в том же духе. В ее
манерах ощущалось то, что отличало ее от англичанок, — сильное
женское начало. Женщина доверительно беседовала с мужчиной. Каж-
дым своим взглядом, а все они были хорошо рассчитаны, она льстила
мужскому самолюбию Джонатана. И хотя он еще неловко хмыкал и
беспокойно теребил очки, выражение его лица, которое удивило бы
сейчас кузину Херси и Клорис, говорило, что он польщен. Мадам Лисс
начала с объяснения причин, по которым держала в секрете свое
замужество. Инициатива была ее, — пояснила она. Ей не хотелось
бросать свое процветающее предприятие. А задолго до их женитьбы
доктор Харт опубликовал книгу, в которой разоблачал то, что называл
«косметическим рэкетом». С этой довольно известной работой и связы-
валось его имя.
— Если бы стало известно, что я его жена, — говорила мадам
Лисс, — я не смогла бы продолжать свое дело. Мы оба выглядели бы
просто смешно. Поэтому мы тайно поженились в Лондоне и продолжали
жить каждый своим домом.
— Двусмысленное положение, — улыбнувшись, сказал Джонатан.
— До недавнего времени все шло нормально.
— Пока Николаса Комплайна нс перевели в Большой Чиппинг?
— Да, — подтвердила она, и оба замолчали. Непроницаемые очки
Джонатана были нацелены прямо на нес. — Все так, — продолжала
мадам Лисс. — Я ничего нс могла поделать. Фрэнсис страшно ревновал.
Я ни за что нс согласилась бы сюда приехать, но Фрэнсис догадался,
что Николас будет здесь, и принял приглашение. Я надеялась, что
Николас будет вести себя благоразумно, и Фрэнсис успокоится. Но они
оба были как безумные. А потом еще его брат и их изуродованная
мать — все это слишком ужасно. Я до конца жизни не прощу себе этого.
Никогда не приду в себя, — говорила она, грациозно поводя плеча-
ми. — Никогда.
— Что вы хотели мне сказать?
— Объяснить все. Я была потрясена, когда услышала вчера вечером
об этой трагедии. Всю ночь я не спала и все думала, думала. Но не о
себе, как вы понимаете, а об этом нескладном Уильяме, которого убили,
как оказывается, из-за меня. Ведь подумают именно так. Будут гово-
рить, что Фрэнсис принял его за Николаса и убил из ревности. Но это
же неправда, мистер Ройял.
Джонатана изумило это заключение, так не соответствующее всем
ее рассуждениям. Но тут мадам Лисс, наклонившись, заглянула ему в
очки, и он промолчал.
— Это будет неправда, — повторила она. — Поймите меня. Я не
сомневаюсь в том, что о н это сделал. Но мотив преступления — мотив!
Этот несчастный молодой человек кричал, что он разоблачит Фрэнсиса,
всем расскажет, кто погубил его мать.. Ведь, почему она пыталась покон-
179
чить с собой? Она поняла, что из-за нее Фрэнсис Харт убил Уильяма. —
Джонатан поджал губы. Мадам Лисс наклонилась к нему: — Вы свет-
ский человек, вы понимаете женщин. Я это почувствовала при первой
же встрече. Мне трудно объяснить. Я просто кожей ощутила, это
какая-то внутренняя связь. Здесь трудно ошибиться. Это инстинкт.
Она машинально взяла Джонатана за руку, потом как-то нечаянно
случилось, что уже Джонатан держал ее руку в своих ладонях. Она
говорила и говорила. Он должен понять, что она жертва мужских
страстей. Что тут можно было поделать? Не могла же она запретить
Николасу Комплайну влюбляться в нее. Муж обращается с ней ужасно.
Но это убийство ничего не имеет общего ни с пей, ни с Николасом.
Какой кошмар ее ждет впереди, опа никогда не оправится. Она поднес-
ла руку Джонатана к своей щеке. Только он, Джонатан, защитит ее. Он
не выдаст их секрета.
— Какого секрета? — вскричал обеспокоенный Джонатан.
Того, что Николас влюблен в нее. Нельзя допустить, чтоб всплыло
ее имя.
— Но вы просите невозможное! — воскликнул он. — Даже если бы я...
Она тихо заплакала, потом придвинулась вплотную к нему и что-то
прошептала на ухо. Джонатан побледнел и залепетал:
— Если бы я только мог... я был бы счастлив... это не в моей
власти. — Он вытер губы. — Нет, ничего не получится. Мандрэг знает.
Все они знают. Это невозможно.
Он все еще нс спускал с нее глаз, когда оба услышали шум
поднимающейся по дороге к дому машины.
Глава 13
ОСМОТР
1
Аллейн вошел в курительную один. Сразу после приезда Мандрэг
отправился на поиски Джонатана и вернулся с сообщением, что тот
скоро придет.
— А тем временем, — сказал он, — мне поручено показать вам все,
что вас интересует. Я полагаю... я хочу сказать, что ключи у меня.
Поблагодарив, Аллейн взял ключи и вошел в курительную. Он раздви-
нул занавески на окнах, и теперь холодный свет падал на тело Уильяма
Комплайна. Топорик из нефрита лежал на полу, футах в двух от левого
ботинка Уильяма. На острие остались темные пятна. К ручке был привязан
короткий ремешок. Аллейн видел такие топорики народа маори в музеях
Новой Зеландии. Еще тогда он размышлял о смертоносности этого оружия,
о его превосходно рассчитанных формах и размерах.
180
— Подобную штуку можно сделать только из такого твердого камня,
как новозеландский нефрит, — бормотал он, склоняясь над топори-
ком. — Если это тип не сумасшедший, никаких отпечатков я не найду.
Он внимательно осмотрел приемник — всеволновый аппарат извест-
ной фирмы. Под шкалой было пять ручек настройки и ниже надписи:
«Высокие частоты», «Низкие частоты», «Настройка», «Диапазоны»,
«Громкость». Головки винтов, которые крепили ручки, были утоплены
в отверстиях. Регулятор настройки располагался выше других и пред-
ставлял собой двойную ручку, меньшая центральная часть которой
служила для тонкой подстройки. Выключатель был сбоку и обращен к
двери в будуар. Аллейн мысленно отметил, на какую станцию настроен
приемник. Если потребуется подтверждение времени, надо будет свя-
заться с Би-би-си.
От приемника он перешел к письменному столу, стоящему по той же
стене между окнами. Над столом висела коллекция оружия: малайский
кинжал, бумеранг, китайский кинжал, японский нож — трофеи, приоб-
ретенные кем-то из Ройялов в путешествиях по Востоку и Океании.
Слева на обоях виднелось нсвыгоревшее пятно. Должно быть, именно
отсюда сняли топорик мери. Оружие висело так, что, сидя у приемника
и поворачивая ручки настройки, Уильям должен был хорошо его видеть.
Вот это-то и было странно. Не мог же он настолько увлечься радиопе-
редачей, чтобы нс заметить, как убийца снял со стены этот топорик.
Это было маловероятно. А не могли убийца взять оружие заранее? Или
Уильям видел, как снимали топорик, но нисколько не встревожился? В
таком случае Харт вряд ли мог быть убийцей. Не таковы были их
отношения, чтобы эти действия Харта не вызвали подозрений Уильяма.
А если Харт взял оружие заранее? Но когда? Перед разговором с
Мандрэгом в будуаре? Но не позже, так как Уильям был здесь с
Николасом, и тот запер дверь перед носом Харта.
Аллейн перевел взгляд с ручки громкости на стену, где висел
топорик, и задал себе вопрос, притворялся Харт или нет, когда говорил,
что не разбирается в приемниках? Так, а если топорик все же взял
Харт? Он ведь не обедал вместе со всеми. Может, в это время он его и
взял? Аллейн повернулся к небольшому столику с двумя ящиками, один
из которых нс был до конца задвинут. Поддев ногтем, он открыл его.
Внутри лежали маленькие блокнотики.
— Ага, игральные карточки, — пробормотал он.
Раскрыв сверток, присланный.аптекарсм, он переложил его содержи-
мое в свой портфель. Потом пинцетом начал вынимать один за другим
блоки карточек и раскладывать их перед собой на столе. К большинству
из них прилагался карандаш. В глубине ящика он нашел несколько
ластиков. «Этой нудной работой все же придется заняться, — подумал
Аллейн — но попозже».
Он осторожно переложил все в пустую коробку, которую спрятал к
себе в портфель. Потом подошел к двери. Перед ней стояла складная
181
кожаная ширма, длиной футов в пять-шесть. Один конец ее упирался
в стену. Аллейн обошел ширму и увидел дверь, находившуюся в самом
углу комнаты. Ручка была справа. Аллейн отпер дверь, выглянул в
библиотеку и закрыл ее снова. Нагнувшись к замку, он увидел на
выкрашенном белой краской косяке маленькую дырочку, как будто
подгнило дерево. Карманную лупу Аллейн всегда имел при себе. Он
вытащил ее и внимательно осмотрел отверстие. Затем, сердито вздох-
нув, направился к камину, над которым висела старомодная удочка с
катушкой и выцветшая фотография в рамке. На фото был представлен
джентльмен викторианской эпохи, стоящий с надменным видом и
одетый так, будто он вознамерился нарядиться под Шерлока Холмса,
но передумал и вместо этого отправился на рыбную ловлю, которая,
надо сказать, оказалась успешной, потому что в правой руке джентль-
мен держал крупную форель, а в левой — удочку. По его ногам
выцветшими тонкими буквами была сделана надпись: «Губерт Сент-
Джон В.Ройял, 1900 4 /2 фунта, Пенфслтон-Рич». Эта короткая, но
непонятная информация дополнялась надписью на ярлычке, прикреп-
ленном к удочке. «Этой удочкой, — гласили тусклые буквы, — и на эту
красно-зеленую мушку я поймал форель весом в четыре с половиной
фунта около Пенфслтон-Рич. Отныне удочка удостоена почетного
отдыха. Г.Ст.-Дж.В.Р., 1900».
— Молодец, Г.Ст.-Дж.В.Р., — похвалил Аллейн. — Кто вы, папа или
дедушка Джонатана? Дайтс-ка я взгляну на вашу катушку.
Оказалось, что она у кого-то уже вызывала интерес. Горничные Джо-
натана внимания ей уделяли явно недостаточно, и поэтому и удилище и
катушка были покрыты пылью. Но намотанная на катушке леска была
неожиданно чистой, и хотя с одной стороны выцветшей, но с другой —
почти свежей. Свободно висящий конец лески оканчивался недавним
срезом. Аллейн захватил его пинцетом и, отрезав кусок ножницами,
положил в конверт. Конечно, Мандрэг человек наблюдательный, отметил
он, но леску для ловли форели он явно упустил из виду.
Потом настала- очередь осмотреть камин. Глядя на холодные угли,
Аллейн опять пожалел, что с ним нет его инструментов и обычной
группы помощников. Два почерневших полена лежали, не сгорев, в
стороне. Между ними образовалась кучка золы и были разбросаны
угольки. Присев на корточки, Аллейн через лупу разглядывал золу,
стараясь не повредить се. На поверхности угадывался прерывистый,
похожий на ниточку червячок из пепла — верный признак того, что
накануне в потухающий огонь было брошено нечто постороннее. Решив
пока не углубляться в изучение пепла, Аллейн продолжал осматривать
комнату. На массивной, обитой фетром двери со стороны библиотеки
были устроены полки с корешками книжных муляжей.
«Да, если даже приемник здесь будет вовсю вопить, в библиотеке
никто этого не услышит. Хорошо бы попробовать, но нельзя, пока не
снимут отпечатки пальцев».
182
Подсвечивая себе фонариком, он ощупал ковер у двери, но ничего
интересного не нашел. Закончив осмотр комнаты, он подошел к телу
Уильяма Комплайна.
У Аллейна был дорогой фотоаппарат. Он захватил его, чтобы
запечатлеть разные стадии работы жены над портретом. И теперь он
пригодился ему, чтобы сфотографировать тело Уильяма, отдельно его
затылок, пол у ног, топорик, приемник, золу в камине и косяк двери.
— На случай, — бормотал он, — если Томпсон и К° не пробьются
сегодня вечером. — Сержант сыскной полиции Томпсон был фотогра-
фом его подразделения.
Кончив делать снимки, он немного постоял, глядя на Уильяма. «Вряд
ли ты сам что-то об этом знаешь. Наступит лето, и наши жизни страшно
обесценятся, но ты уже проиграл свой блицкриг. Теперь Скотленд-Ярд
позаботится обо всем. Ради тебя, бедняга, в действие приведен Его
Величество Закон, а он не привык спешить, и поэтому твой убийца еще
не скоро достигнет последней пристани. К тому времени Бог знает сколько
твоих товарищей уже дадут на небесах свои показания. Все это заставляет
задуматься, но какой, черт возьми, сделать вывод, я пока не знаю».
Он накрыл тело простыней, окинул взглядом комнату, запер изнутри
две двери, собрал свое имущество и вышел в холл. Запирая дверь в
курительную, он услышал мужской голос, напевающий что-то, а обер-
нувшись, увидел на лестнице маленького полного джентльмена в брю-
ках гольф и очках с толстыми стеклами.
— Прошу извинить меня за то, что задержался, — проговорил
джентльмен. — Мандрэг все сделал для вас?
— Да, все в порядке, спасибо.
— Он сказал мне, что вы здесь, — продолжал Джонатан. — Я просил
его дать... дать вам ключи от этой ужасной комнаты. Сам я... сам я
страшно расстроен. Просто даже стыдно за себя.
— Совершенно естественная реакция, сэр, — вежливо ответил Ал-
лейн. — Можно мне поговорить с вами?
— А? Да. Да, конечно. Э-э, в гостиной? Сюда, пожалуйста.
— Кажется, в гостиной Мандрэг и мисс Уинн. Может, в библиотеке?
Явно нервничая, Джонатан согласился на библиотеку. У Аллейна
сложилось впечатление, что ему хотелось оказаться как можно дальше
от курительной. Он заметил, как Джонатан, быстро взглянув на веду-
щую туда дверь, отвернулся и стал смотреть на огонь.
— Прежде всего, я хотел бы узнать, как миссис Комплайн? Мандрэг,
наверное, сказал вам, что местная полиция старается разыскать врача,
пока же, я надеюсь...
— Опа в крайне тяжелом состоянии, — ответил Джонатан. — Вот
почему еще я так огорчен. Она... они говорят, что она умирает.
Разговаривать с Джонатаном оказалось нелегко. Он был встревожен
и мрачен, и Аллейну едва удавалось все время возвращать его к фактам.
Минут пять пришлось слушать странную мешанину о привязанности
183
Джонатана к Комплайнам, о его чувстве смятения, о святых законах
гостеприимства и низости Харта. И только когда Аллейн заставил его
просто отвечать на вопросы, Джонатан дал довольно связный отчет о своем
разговоре с Николасом, особенно подчеркивая одно обстоятельство: ведь
доктор Харт почти признался, что писал Комплайну угрожающие письма.
— Ив моем доме, Аллейн, в моем доме он имел наглость во время игры...
Аллейн вновь прервал причитания вопросом:
— Кто сейчас с миссис Комплайн?
— Харт! — воскликнул Джонатан. — В этом-то все и дело! Харт! Я
прекрас но: пони маю, насколько это неприлично, но что мы можем сделать?
— Уверяю вас, сэр, ничего. Он один?
— Нет. С ним моя кузина, леди Херси Эмблинггон. У нее есть опыт,
она .проходила подготовку в обществе Красного Креста. По пути сюда
я говорил с ней. Я нс входил. Она выглянула. Они... они пытаются
что-то сделать. Как я понимаю, вы привезли... но Харт как будто
думает, что- все напрасно.
— В таком случае, — сказал Аллейн, — мне надо срочно увидеться
с доктором Хартом. Сейчас же, если он может оставить пациентку.
— Думаю, что это невозможно. Есть еще одно обстоятельство, мистер
Аллейн. — Джонатан вытащил из кармана пиджака длинный кон-
верт. — Здесь, — объяснил он, — письмо, которое она оставила Нико-
ласу. Кроме сына, его никто не читал. Я убедил Ника запечатать письмо
в конверт. При этом присутствовали моя кузина, леди Херси Эмблинг-
тон, и я. На обратной стороне мы оба расписались. Теперь, — Джонатан
отвесил Аллейну легкий поклон, — я вручаю его вам.
— Вы поступили правильно, сэр, — одобрил его действия Аллейн.
— Я ведь мировой судья, и, если бедная Сандра не поправится...
— Да, конечно. Думаю, что прежде, чем вскрывать конверт, я
повидаюсь с мистером Комплайном. Но сейчас важнее поговорить с
доктором Хартом. Давайте пройдем наверх. Доктор Харт может выйти
на минутку. Проводите меня, пожалуйста.
— Но... в этом действительно есть необходимость?
— Боюсь, что состояние миссис Комплайн требует это сделать
незамедлительно. Пойдемте!
Джонатан потянул себя за верхнюю губу, посмотрел на инспектора
поверх очков, наконец куда-то бросился, бормоча:
— В вашем полном распоряжении. Пойдемте. — И повел Аллейна
наверх. Они повернули налево и вошли на половину для гостей. На
мгновение Аллейн задержался на площадке. Справа он увидел пустую
нишу в стене. Припомнив план, нарисованный Мандрэгом в заметках,
он понял, что именно здесь восседал медный Будда. Следовательно,
комнаты мужчин дальше по коридору. На площадку выходит комната
мадам Лисс, а следующая за ней налево — комната миссис Комплайн.
И действительно, Джонатан, указав на дверь этой комнаты, жестами
попросил подождать.
184
— Минуту, Аллейн, — прошептал он, — если не возражаете, луч-
ше... трудно сказать...
Подойдя на цыпочках к двери и со страхом глядя на Аллейна, он
осторожно постучал, подождал, покачал головой и постучал опять.
Через минуту дверь открылась. Аллейн увидел высокую женщину,
тщательно причесанную, искусно подкрашенную, но со встревоженным
лицом. Джонатан прошептал ей что-то. Быстро взглянув на Аллейна,
она сказала:
— Нс сейчас, Джо, только не сейчас» Джонатан опять зашептал, но
она его раздраженно перебила: — Ну что ты шепчешь? Она ведь,
бедняжка, ничего не слышит.
Аллейн подошел к ним.
— Прошу меня извинить, но, боюсь, что я срочно должен увидеть
доктора Харта.
Поспешные слова представления прозвучали здесь довольно нелепо:
— Ты не знакома с мистером Аллейном, Херси? Моя кузина, леди
Херси Эмблингтон, мистер Аллейн.
— Если он еще... — начал Аллейн, но Херси его перебила:
— Он сделал все, что мог. Боюсь, это уже бесполезно. Мистер
Аллейн, он удивительный человек.
Аллейн не успел ответить на это неожиданное заявление и оставил без
внимания недовольное хмыканье Джонатана, потому что дверь вдруг рас-
пахнулась и на пороге появился 1рузный бледный мужчина с блестящим от
пота лицом, без пиджака, в одной рубашке с закатанными рукавами.
— В чем дело? — спросил доктор Харт. — Что еще? Леди Херси, с
какой стати вы болтаете тут, когда мне может потребоваться ваша
помощь?
— Простите, — кротко произнесла Херси и исчезла в комнате. Харт
посмотрел на Аллейна.
— Ну?
— Извините. Я офицер Скотленд-Ярда. Можно с вами поговорить,
доктор Харт?
— Во имя всего святого, почему вы не привезли врача? Ладно,
заходите!
Аллейн вошел в комнату, а Харт захлопнул дверь перед носом
Джонатана.
2
Кровать была отодвинута от стены. Свет от большого окна ярко
освещал лицо лежащей на ней женщины, ее полуприкрытые глаза и
искривленный; как бы стянутый невидимым шнуром в одну сторону,
рот. После сумрака коридора свет ослепил Аллейна, и вся сцена
представилась ему в виде пятен резкого белого и расплывчато-зеленого
185
цвета. Через мгновение, когда глаза привыкли, он заметил, что в тени
вокруг кровати в беспорядке разбросаны предметы ухода за больными,
которые Херси стала поспешно собирать. Было слышно редкое, затруд-
ненное дыхание умирающей.
— Она без сознания? — спросил Аллейн.
— Глубокая кома, — ответил Харт. — Думаю, я сделал все возмож-
ное. Мистер Мандрэг передал мне записку с рекомендациями, как я
понял, хирурга из Скотленд-Ярда. Они подтверждают, что я действовал
правильно. Очень жаль, что вы не привезли врача. Хотя не думаю, что
он помог бы. Просто я хочу себя обезопасить.
— Лекарства, которые мы привезли, ничего не дали?
— Они просто позволили мне закончить то, что нужно было сделать,
но положение не улучшилось. У вас есть бумага и карандаш? —
добавил он неожиданно.
— Да. — Аллейн сунул руку в карман.
— Я хочу, чтобы вы записали, какие меры я предпринял. Положение
у меня опасное. Я хочу себя оградить. Леди Херси засвидетельствует
мое заявление. Я сделал инъекции соляного раствора и кротонового
масла. Все попытки очистить... но вы не записываете, — укоризненно
произнес доктор Харт.
— Я все запишу немного позже, доктор Харт, а у вас еще будет
возможность сделать любые заявления. Сейчас же меня больше инте-
ресует состояние вашей больной. Есть какая-нибудь надежда, что она
придет в себя?
— По-моему, ни малейшей. Вот почему...
— Я вас хорошо понимаю. За то время, пока вы здесь находитесь,
приходила она в сознание?
Доктор Харт опустил рукава рубашки и поискал глазами пиджак.
Херси тотчас принесла его и помогла надеть. Доктор Харт привычно
машинально принял се помощь.
— Сначала она слегка морщилась, когда мы похлопывали ее по лицу.
Два раза открывала глаза. Последний раз, когда сын пытался ее
разбудить. Кроме этого — ничего.
Херси сделала резкое движение, и Аллейн спросил:
— Да, леди Херси? Вы хотели что-то сказать?
— Только то, что она произнесла одно слово. Доктор Харт был в это
время в другом конце комнаты и, думаю, не слышал.
— Что такое? — резко спросил Харт. — Вам следовало немедленно
мне об этом сообщить. Когда пациентка говорила?
— Когда здесь был Николас. Помните, он кричал? Как вы велели. И
тряс ее за плечи. Ответа не было, она снова закрыла глаза, тогда, вы
махнули рукой и отошли. Помните?
— Конечно, помню.
186
— Николас наклонился и прижал руку к ее щеке. К этой, изуродо-
ванной. Прижал так нежно, но, казалось, это ее разбудило. Она открыла
глаза и произнесла одно слово. Слабым шепотом. Вы не могли слышать.
— Ну хорошо, хорошо, а что это было за слово? — спросил Харт. —
Почему вы меня нс позвали? Что это было?
— Ваше имя. — Последовало короткое молчание, а потом Херси
добавила: — Больше она не говорила.
— Как вы думаете, она произнесла это осознанно? — задал вопрос
Аллейн.
— Я... нет, нс думаю. Может, она поняла, что доктор Харт лечит
се, — сказала Херси, а Аллейн подумал: «Ты и сама в это не веришь».
Приблизившись к кровати, он спросил:
— Сколько еще?
— Пожалуй, недолго, — ответил подошедший Харт.
— Позвать Николаса? — спросила Херси.
— А он сам этого хочет? — сухо проговорил Харт.
— Сомневаюсь. Если только... я обещала позвать его, когда...
— Думаю, еще нс сейчас.
— Может, лучше его предупредить. Он у себя. Если понадобится, я
буду в его комнате.
Аллейн открыл ей дверь. Потом опять подошел к Харту, который
стоял, нагнувшись над умирающей. Не поворачивая головы, доктор
произнес глухим голосом:
— Многое я отдал бы, чтобы спасти ее. Вы знаете почему?
— Думаю, да.
— Подойдите поближе, инспектор. Взгляните на это изуродованное
лицо. В течение многих лет оно мне снилось. Я даже боялся засыпать
от страха, что снова увижу этот кошмар. Кошмар, в котором я вновь
совершу ту страшную ошибку и вновь буду свидетелем жуткой сцены,
которую она устроила, увидев себя в зеркале после операции. Вы
слышали, конечно, что она меня узнала и что старший сын, тот;
который теперь убит, ужасно рассвирепел после ее рассказа.
— Да, мне кое-что об этом говорили, — без всякого выражения
произнес Аллейн.
— Это правда. Я — доктор Франц Хартц из Вены. Тот самый,
который сделал роковую операцию. Если бы мне удалось сейчас ее
спасти, это было бы искуплением. Я всегда знал, — продолжил Харт,
выпрямляясь и глядя Аллейну в лицо, — всегда знал, что встречусь с
этой женщиной. Я ничего не скрываю от вас, инспектор. Пусть все эти
дураки прибегут к вам со своими обвинениями. С ними я не собираюсь
ничего обсуждать. Но с вами готов быть вполне откровенным.
Такое заявление из уст главного подозреваемого даже слегка разве-
селило Аллейна. Он одобрил решение Харта, и они отошли от кровати
к окну, где все еще стоял составленный Джонатаном букет бессмертни-
187
ков — маленькие, тонкие, как бумага, мумии цветов, шелестящих в
изящной вазе. Аллейн вынул из кармана записную книжку.
— Прежде чем мы начнем, — проговорил он, — хочу спросить, есть
ли вероятность, что миссис Комплайн придет в сознание?
— Я бы сказал, ни малейшей. Могут быть перемены. Я их жду, и ваш
полицейский хирург говорил о том же. Изменится дыхание. Поэтому я
бы предпочел остаться, если можно, здесь.
Аллейн приступил к допросу. Между тем свет за стеклом, покрытым
каплями дождя, незаметно тускнел. Лицо больной становилось все более
и более неживым. Уже много лет Аллейн сталкивался по службе с
иностранцами. С возникновением в Европе нацизма он научился узна-
вать беженцев по одному общему и трагическому признаку: глубоко
запрятанному страху перед одетыми в штатское полицейскими. Поэто-
му спокойствие-Харта, без сомнения понимающего, в каком рискован-
ном положении он оказался, немного удивило инспектора. Тщательнее
обычного Аллейн разъяснил собеседнику, что значат слова официаль-
ного предупреждения. Харт выслушал его, уважительно и серьезно
кивая головой, но не стал в своих показаниях более осмотрительным.
На вопросы Аллейна отвечал с готовностью и даже некоторым нетер-
пением. Если доктор был невиновен, то представлял из себя идеального
свидетеля, хотя его уверенность в собственной безопасности немного
настораживала. Если же был виновен, то преступником он был весьма
хладнокровным. Аллейн решил прощупать его еще немного.
— Таким образом, — сказал он, — вы не можете объяснить, как эта
вторая игральная карточка попала тс капитану Комплайну. Вы также не
представляете, кто мог столкнуть мистера Мандрэга в пруд. Но вы
признаете, что видели, как мистер Комплайн выходил из дома в точно
таком же плаще, как у вас. Так?
— Я действительно не знаю, кто столкнул Мандрэга в пруд, — медлен-
но начал Харт. — Что касается игральной карточки, то я предположил,
что случайно оторвал две и что на нижней кто-то писал до меня.
— Подделываясь под ваш почерк?
— Я не видел карточку и не знаю, что там написано.
— Пять слов. «Убирайся к черту. Иначе берегись».
Полные щеки Харта стали покрываться красными пятнами. В первый раз
он, казалось, забеспокоился. В первый раз Аллейн увидел тик у его туб.
— Доктор Харт, — спросил Аллейн, — у кого из присутствовавших в
комнате были основания написать такое послание Николасу Комплайну?
— У двоих. У его брата и меня. У брата была тоже причина. Николас
вьюном вился около его невесты.
— Только около нее? — Харт молчал. — Это правда, — продолжал
Аллейн, — что вы писали Николасу Комплайну письма, в которых
грозились предпринять некие шаги, если не прекратятся его дружеские
отношения с вашей женой?
— Это он вам сказал об этом?
188
— Я его еще не видел. Но если было так, не думаю, что он сохранит
это в тайне.
— Я не отрицаю, что писал. Я отрицаю, что написал эту нелепую
угрозу на карточке. И я протестую против вмешательства в мою личную
жизнь.
— Если будет доказано, что письма не имеют к делу никакого
отношения, о них никто не узнает. Доктор Харт, вы заявили, что вам
нечего бояться и нечего от меня скрывать. В то же самое время вы не
отрицаете, что угрожали Николасу Комплайну. Должен сказать, что у
меня есть очень подробное описание всего, что произошло здесь в этот
уик-энд. Это сделал один из гостей. Я уже предупредил вас, что ваши
показания могут быть использованы в дальнейшем расследовании. Я
собираюсь задать вам несколько вопросов и тщательно проверю ваши
ответы. Прошу вас или прямо отвечать на вопрос, или официально
отказываться от ответа. Так дела у пас пойдут быстрее.
Наступило молчание. Потом Харт поспешно сказал:
— Хорошо, согласен. Я не хотел вам мешать. Просто вы затронули
очень мучительную тему. Невыносимо мучительную.
— Ничего не поделаешь. Вы признаете, что питали вражду к
Комплайну?
— Мне нс нравились его отношения с моей женой.
— Он знал, что она ваша жена?
— Я хотел ему сказать.
— Почему вы этого не сделали?
— Моя жена не хотела.
— Вы ссорились с ним во время пребывания в Хайфолдс?
— Да. Открыто. Я не скрывал своих подозрений и неприязни к нему.
Разве человек, замышляющий убийство, будет себя так вести? Напро-
тив, он будет притворяться любезным.
Аллейн взглянул на бледное с дергающейся губой лицо.
— Да, но только если он хорошо владеет собой. — Харт не нашелся,
что ответить, и инспектор продолжал: — Вы встретили кого-нибудь по
дороге из дома к бассейну?
— Нет.
— Я не осматривал еще эту часть парка. Вы прошли по тропинке,
огибающей павильон сзади?
-Да.
— Что вы увидели, когда вышли из-за павильона?
— Я услышал крики и увидел братьев Комплайнов, мисс Уинн и
мистера Ройяла, размахивающих руками на краю бассейна.
— Вчера вечером, после того, как поднялись к себе переодеться, вы
видели кого-нибудь?
— Нет.
— Вы когда-нибудь дотрагивались до медного Будды, который упал
на Николаса Комплайна?
189
— Никогда; впрочем, подождите... да... Господи, я ведь дотрагивался
до него!
— Когда?
— В тот вечер, когда мы приехали. Мы поднимались в свои комнаты.
Я немного отстал, потому что не хотел идти вместе с Николасом
Комплайном. Мистер Ройял показал мне Будду. Он спросил, понимаю
ли я что-нибудь в восточном искусстве. Чтобы оправдать свою задерж-
ку, я притворился заинтересованным, протянул руку и потрогал идола.
Комплайн что-то сказал об ожирении Будды. Это был намек на меня.
Он не упускал случая, чтобы меня оскорбить. Так что я трогал Будду.
— Теперь о ваших передвижениях вчера вечером. Расскажите все
подробно с того момента, как вы вошли в зеленый будуар, и до того,
как поднялись по лестнице в последний раз.
Харт ответил. Его рассказ ничем нс отличался от записей Мандрэга.
— Я чувствовал, что просто не могу обедать с ними. Они меня
подозревали. Невыносимое положение. Я поговорил с мистером Ройя-
лом, и он предложил мне занять будуар, откуда я не выходил до тех
пор, пока не отправился к себе. По дороге меня видел лакей.
— Вы заходили вчера в курительную?
— Не припоминаю. Там ведь этот жуткий приемник. Утром он чуть
не свел меня с ума. Один ужасающий рев сменяется другим, а эти
помехи! Я не выношу радио. У меня радиофобия. Нет, я нс входил вчера
в ту комнату.
— Но до этого вы туда входили?
— Да, в первый вечер, когда мы играли там.
— Опишите се, пожалуйста.
— Описать? Но ведь вы там были. Зачем?
— Мне бы хотелось услышать это от вас.
Харт посмотрел па Аллейна как на ненормального и с трудом начал
перечислять:
— Во-первых, уж если вам так надо, там рядом с дверью в будуар этот
отвратительный приемник, который портит всю комнату. Потом там
кожаные кресла. Какие-то фотографии, старые и выцветшие. Над ками-
ном фотография старика с рыбой; одетого в абсолютно нелепый костюм.
На стене висит удочка. Инспектор, по-моему, мы теряем время, а?
— Вы рыбак?
— Господь всемогущий! Какое это имеет значение? Нет, не рыбак.
Ничего в этом нс понимаю. — Он раздраженно посмотрел на Аллейна,
а потом добавил: — Извините меня. Я много слышал об оперативности
Скотленд-Ярда. Без сомнения, у вас есть причина для подобных вопро-
сов, но я действительно немногое могу добавить. Я не очень обращал
внимание.
. — Какого цвета стены?
• —- Какие-то светлые. Почти белые;
— А ковер?
190
— Точно не помню. Темный, кажется, зеленый. Темно-зеленый. Там
три двери. Одну, в будуар, Николас Комплайн запер, когда я попросил
его выключить эту адскую машину.
— А что еще вы заметили на стенах?
— Что еще? А, ну, конечно, коллекцию оружия. Мистер Ройял
показывал нам в пятницу вечером перед обедом. Я вспомнил. Он
рассказывал, как его отец ездил по тем местам и кое-что собрал. Он
показал мне...
— Да, доктор Харт?
Доктор Харт замолчал с открытым ртом. Потом отвернулся.
— Я только что вспомнил, — забормотал он. — Мистер Ройял снял
со стены каменный топорик... сказал, что это оружие туземцев, не
помню откуда. Полинезия или Новая Зеландия. Он дал мне его посмот-
реть. Мне было интересно. И я его взял в руки.
— Так вы касались и Будды и топорика? — сказал Аллейн без
всякого выражения. — Понятно.
3
Когда Аллейн закончил разговор с доктором Хартом, было без
двадцати четыре. Харт, еще раз осмотрев больную, заявил, что ее
состояние стало еще «менее удовлетворительным». Температура подня-
лась, дыхание казалось все более затрудненным. Аллейн был бы рад
уйти из этой комнаты, не слышать редких судорожных вздохов, между
которыми наступала тягостная тишина. Вернулась Херси Эмблингтон.
Харт попросил се предупредить Николаса об ухудшении состояния
матери, и Херси вышла позвать его. Доктор, очевидно, ожидал, что
Аллейн уйдет. Он уверял инспектора, что миссис Комплайн не придет
перед смертью в сознание. Но Аллейн все же остался. Он стоял в
дальнем конце комнаты, и постепенно Харт перестал обращать на него
внимание. Порывы ветра обрушивали в стекла потоки дождя. Одно из
окон было приоткрыто, и, стоя рядом, Аллейн ощущал на лице заноси-
мую внутрь водяную пыль. Всепоглощающая безысходность постепенно
наполняла комнату, а с кровати все еще слышалось: глубокий вздох,
неглубокий, тишина и снова: глубокий, неглубокий... Открылась дверь,
и вошла Херси с Николасом.
Аллейн увидел высокого молодого человека в военной форме с рукой
на перевязи. Заметил белокурые волосы, равнодушно-красивое лицо,
светлые усы, едва заметные, говорящие о порочной жизни морщинки,
и спросил себя, всегда ли он так бледен. Инспектор наблюдал, как
Николас медленно, с остановившимся взглядом, шел к кровати, правой
рукой комкая галстук. Херси подвинула стул. Он молча присел рядом с
матерью. Херси нагнулась, и Аллейн увидел, что она вытащила из-под
простыни руку миссис Комплайн и положила ее рядом с рукой Никола-
191
са. Рука больной была безжизненна, почти мертва. Николас накрыл се
своей, и это движение, казалось, сломило его. Припав лицом к подушке,
он мучительно зарыдал. Несколько минут сквозь шум ветра и дождя
были слышны неровное дыхание миссис Комплайн и громкие всхлипы-
вания Николаса. Потом дыхание стало замирать. Харт подошел к
изголовью кровати, взглянул па Херси и кивнул. Она положила руку на
плечо Николаса. И только тогда Аллейн незаметно выскользнул из
комнаты.
В коридоре теперь было темно, и он чуть не столкнулся с Джоната-
ном Ройялом, который, прижав к губам палец, топтался у самой двери.
Стоя друг против друга, они услышали, как в комнате громко крикнул
Николас:
— Нс трогай ее, ты!.. Не смей! Если бы не ты, она никогда бы этого
не сделала.
— Господи! — прошептал Джонатан. — Что же это еще? Что он еще
делает?
— Ничего, что могло бы ей повредить, — ответил Аллейн.
Глава 14
ДОПРОС
1
В пять часов дня в библиотеке зазвонил телефон. Аллейн поднял
трубку. Ему звонили из Лондона, из Скотленд-Ярда, с сообщением, что
инспектор сыскной полиции Фокс с экспертом по отпечаткам пальцев
и фотографом выехали из Лондона трехчасовым поездом и должны
добраться до Пснфслтона в семь тридцать. Полиция Чиппинга вышлет
за ними машину и доставит в Хайфолд.
— Чертовски этому рад, — с облегчением проговорил Аллейн. — А
то у меня здесь пара трупов и семь помешанных. А что случилось с
полицейскими из Чиппинга?
— Они застряли где-то по дороге, сэр. Им пришлось пешком вер-
нуться назад. Мы бы сообщили вам обо всем раньше, но связь только
что наладили.
— Все это просто дико, — заметил Аллейн. — Как будто мы выса-
дились в Антарктиде. Но, во всяком случае, хвала Всевышнему за
Фокса и К°. До свиданья.
Он повесил трубку, провел рукой по волосам и снова принялся за
заметки Мандрэга. Вместо постскриптума в них приводилась своего
рода таблица выводов:
192
Если убийца принял Уильяма за Николаса Если убийца узнал Уильяма
Есть ли мотив убийства? Возможны ли покушения? Есть ли мотив убийства? Другие покуше- ния
1-е 2-е 3-е
Доктор Харт да да Да ловушка? да против Николаса
Николас Комплайн — — — — нет нет
Джонатан Ронял нет возм. нс возм. да? нет нет
Леди Херси нет Да да? Да нет нет
Миссис Комплайн нет да нет Да ? нет
Обри Мандрэг нет да нет нет нет нет
Мадам Лисс нет да нет Да ? нет
Клорис Уинн нет нет да нет нет нет
Дойдя до последней строки, Аллейн с сомнением покачал половой: «Вы
весьма старательны, мистер Мандрэг, но здесь уж позвольте с вами не
согласиться. Молодая особа влюблена в Николаса, а он ее бросает. Но
когда она обручается с Уильямом, он опять начинает за ней волочиться.
Как поступит преступная молодая особа? Она постарается избавиться от
Николаса. Разве исключено, что мисс Уинн слетала стремглав к пруду, а
потом уж появилась снова на глазах у всех вместе с Джонатаном?
Напротив, очень возможно. Надо будет взглянуть на этот пруд. — Он
закурил и с сожалением посмотрел на ряд «да», написанных против имени
Харта. — Очень красиво смотрится, но черта с два ему удалось бы
устроить ловушку, которую не заметили ни Уильям, ни Николас. Вы
неплохо поработали, мистер Мандрэг, но, думается мне, все же сделали
одну ошибку. Так-так, хотел бы я знать вот это!»
Взяв ручку, Аллейн поставил жирный крест в одной из клеток
таблицы. Мрачно походив взад и вперед по библиотеке, он направился
в курительную. Обойдя накрытое кресло, инспектор подошел к прием-
нику. На это раз занавески на окнах он не раздвигал, а включил свет
и зажег свой фонарик. Приемник стоял на низеньком столике. Свет
фонаря скользнул по передней панели и замер на ручке громкости.
Аллейн осмотрел се через лупу. В углублении для винта были различи-
мы несколько тончайших полосок. На поверхности ручки около отвер-
стия тоже было несколько царапин, выделявшихся на фоне пыли.
В тишине комнаты послышалось довольное бормотание. Аллейн достал
пинцет и осторожно сунул его в углубление, мучительно стараясь что-то
извлечь оттуда. Он сидел на корточках рядом с застывшей под белой
материей фигурой. Позы.их были настолько схожи, что случайно вошед-
ший в комнату человек мог бы с ужасом подумать, что Уильям под своим
покрывалом, подражая Аллейну, тайком исследует ковер. Наконец Аллейн
поднял пинцет, положил на. ковер конверт и аккуратно опустил на него
7 Пайо Мара «Смерть к танцукмцкЯ лакей»
193
какую-то захваченную пинцетом крохотную частичку. Она была не
больше ресницы. Он посмотрел на нее сквозь лупу.
«Красное. Думаю, что перо. И малюсенькое зеленое пятнышко».
Тихо насвистывая, Аллейн запечатал свою находку в конверт.
Не менее тщательно был обследован зазор между большой и малень-
кой ручками настройки.
— Так, пыли нет. Хотя в углублении для винта ее полно, — бормотал
он. — Вот эта ось — общая. Может действовать наподобие блока.
На поверхности ручки настройки он тоже нашел несколько царапин.
В лупу было ясно видно, что у каждой из них один конец глубже
другого, будто сверху вниз скользнуло что-то острое. Аллейн еще раз
обследовал ковер. У стены, где висел топорик, немного правее, он
обнаружил следы, незамеченные при первом осмотре. Под миниатюр-
ным письменным столом, на сохранившемся повытоптанным участке
пушистого ковра, параллельно стене пролегала какая-то отметина,
будто провели острым. Кое-где ворс был даже слегка порван. Сфотог-
рафировав это место, Аллейн отгородил его стулом и вернулся в
библиотеку. Там он увидел молодого лакея с чайным подносом.
— Это для меня?
— Да, сэр. Мне поручено узнать, не нужно ли вам чего-нибудь, сэр.
— Пока ничего, спасибо. Вы Томас?
— Да, сэр, — ответил тот с нервной ухмылкой.
— Я хотел бы поговорить с вами, — продолжал Аллейн, наливая себе
чай. — Еще не разонравилось плясать «Оп-ля»?
— Хоть бы мне никогда больше этого не слышать, — горячо воск-
ликнул Томас.
— Ну, знаете, не стоит сожалеть о подобном проявлении жизнерадо-
стности. Для нас оно может оказаться весьма ценным.
— Прошу прощения, сэр, — заговорил Томас, — но мне не хотелось
бы вмешиваться во все эти недоразумения, сэр. Я уже записался, сэр,
и жду только, когда меня призовут. Не хочу, сэр, чтобы за мной в армию
потянулись всякие неприятности.
Аллейн, часто сталкивающийся с подобными опасениями, поспешил
успокоить Томаса.
— Никаких неприятностей не бывает оттого, что помогаешь право-
судию. А именно это, надеюсь, вы сможете сделать. Я только хочу,
чтобы вы повторили то, что рассказывали мистеру Мандрэгу. И хочу,
чтобы ответили на один вопрос. Можете ли вы поклясться, что между
тем, хак вы прошли по холлу в библиотеку, и до того момента, когда
вы закончили танцевать, доктор Харт не входил в курительную?
— Да, сэр, могу.
— Я полагаю, что вы об этом немало размышляли со вчерашнего
вечера?
— Да, сэр, это так. Я все время об этом думал и думал. У меня это
из головы не шло. Как ни крути, все одно, сэр. Ведь доктор Харт шел
104
по холлу, когда я входил в библиотеку. Там я только поставил подпос.
Заняло это несколько минут. А когда вышел, он уже поднялся до
середины лестницы.
— Освещение было хорошее?
— Достаточное, чтобы увидеть его, сэр.
— Вы не могли принять кого-нибудь другого за доктора Харта?
— Нет, сэр, извините, но это невозможно. Я видел его совсем ясно,
сэр. Он шел наверх, заложив руки за спину. Когда он поворачивал за
угол, я заметил, что лицо у него такое, ну, трудно даже описать.
— Попытайтесь, — попросил Аллейн.
— Ну, знаете, сэр, как будто он очень встревожен. Какое-то обезумев-
шее, сэр. Знаете, ну просто-таки затравленное, — добавил Томас, вдруг
отыскав к собственному удивлению нужное слово. — Я почему это заме-
тил, сэр, потому что вчера утром в саду, у него было такое же лицо.
Аллейн осторожно поставил чашку, не успев поднести ее к губам.
— А вы вчера утром видели его в саду? Где же?
— За этим, как его, павильоном, сэр. Мы слышали о пари мистера
Уильяма Комплайна с братом. Мне очень жаль, сэр, но я просто сбегал
посмотреть. Это меня одна горничная подбила, извините за выражение,
сэр.
— Извиняю. Продолжайте, Томас. Расскажите, как было дело.
— Видите ли, сэр, если бы мистер Кейпер узнал об этом, он бы
рассердился. Поэтому я вышел через боковую дверь, обогнул дом и
попал на главную дорогу. Там сбоку есть тропинка, что ведет в нижний
сад, сэр.
-Да.
— Я быстро пересек дорогу, а потом пошел по лесу к террасе. Мне
уже оставалось только спуститься, когда я посмотрел вниз и увидел там
доктора. Заложив руки за спину, он шел к павильону. А до этого я
видел, как он выходил из парадной двери. И мистер Ройял тоже видел.
— А вы продолжали за ним наблюдать?
— Недолго, сэр. Видите ли, пока я на него смотрел, раздался всплеск
и началась жуткая суматоха. Я побежал на. новое место, откуда был
виден бассейн. У воды стоял мистер Николас. Он бросил надувную
птицу и стал звать на помощь. А мистер Мандрэг почти захлебнулся в
ПРУДУ- Мистер Уильям бежал по ступенькам, а молодая леди и мистер
Ройял шли по террасе. Но доктор, наверное, бежал туда изо всех сил,
сэр. Он прибежал как раз, когда они вытаскивали мистера Мандрэга.
— А вы видели на террасе кого-нибудь еще? .Даму?
— Нет, сэр. — Томас помолчал немного, а потом спросил: —/Это все,
сэр?
— Думаю, что да, Томас. Я запишу ваш рассказ и попрошу подпи-
сать. Мне все это очень пригодится.
— Благодарю вас, сэр, — чопорно ответил Томас и удалился.
195
2
— Так, доктор Харт, — пробормотал Аллейн после долгого раз-
думья. — Возможность первого покушения.
Он сделал поправку в таблице Мандрэга и позвонил. На звонок
явился сам Кейпер. Такая честь, подумал Аллейн, была оказана ему из
любопытства. Он делил дворецких на два типа: на тех, кому человече-
ское было не чуждо, и тех, в ком человеческие черты как бы отсутст-
вовали. Кейпер, похоже, относился к первому типу.
— Вы звонили, сэр? — спросил Кейпер.
— Передайте мистеру Николасу Комплайну мои сожаления, что
приходится его беспокоить, но я хотел бы увидеться с ним, как только
он сможет.
— Я спрошу, сэр.
— Спасибо. Прежде чем вы уйдете, я хотел бы узнать ваше мнение
о лакее.
— О Томасе, сэр?
— Да. Я полагаю, он рассказывал о вчерашнем разговоре с мистером
Ройялом.
— Да, он говорил об этом, сэр.
— И что вы думаете?
Верхняя губа Кейпера опустилась. Он поставил на поднос чашку и
блюдце Аллейна и, казалось, размышлял.
— Он нс создан для услужения, сэр, — ответил он наконец. — Если
можно так выразиться, для этой работы он слишком резв.
— А-а, — пробормотал Аллейн. — Вы слышали об этом эпизоде с
танцами!
— Да, сэр. Я был в ужасе. Но и не только это. Он все время что-то
затевает. Конечно, ничего дурного, сэр. Он хороший, открытый, прав-
дивый парень, но он не подходит для нашего дела. Лучше ему пойти в
армию.
— Правдивый? — переспросил Аллейн.
— Да, сэр, исключительно правдивый. Наблюдательный и, в своем
роде, неглупый.
— Это очень похвальный отзыв.-
— Я больше вам не нужен, сэр? •
— Нет, нужны. — Помолчав немного, Аллейн прямо взглянул на
Кейпера. — Вы, разумеется, знаете, почему я здесь?
— Да, сэр.
— Конечно, нет никаких сомнений в том, что это убийство. И если
так, то убийца разгуливает на свободе по дому. Убежден, что все слуги
мистера Ройяла окажут нам возможное содействие в таком трудном и,
не исключено, опасном положении.
— Уверяю вас, что мы исполним свой долг перед хозяином, сэр, —
сказал Кейпер.
196
Аллейн счел за лучшее удовлетвориться таким весьма уклончивым
ответом и начал осторожно прощупывать собеседника. Он нисколько не
сомневался, что в больших домах слуги, как правило, знают процентов
семьдесят из того, что происходит на хозяйской половине. Подобная
необыкновенная осведомленность сродни той, что наблюдается среди
заключенных, и Аллейн иногда гадал, не зародилась ли эта тайная
система связи в тяжелые стародавние времена, когда в домах еще
прислуживали рабы. Умение воспользоваться таким источником инфор-
мации — одна из хитростей полицейского расследования. Аллейн, не-
долюбливающий эту сторону своей работы, еще раз пожалел, что с ним
нет инспектора Фокса, который проделывал все это необыкновенно
ловко, особенно с женской половиной прислуги. Фокс обычно уютно
устраивался и начинал болтать с ними об их же собственных делах.
Пытаться действовать так Аллейну было совершенно бесполезно. В
глазах Койпера он принадлежал к одному классу с Джонатаном. Дво-
рецкий нс поверил бы ему й отнесся с презрением к малейшей попытке
выйти из своей роли. Итак, Аллейн осторожно начал задавать вопросы,
по ничего нового нс узнал.
Да, Койпер говорил с мистером Ройялом вчера вечером в холле перед
обедом. Мистер Ройял дал распоряжение о винах и спросил, который
час, так как они обсуждали, успеет ли отстояться в графине портвейн.
Было без двадцати пяти восемь. Минут через пять Кейпер услышал, как
что-то тяжелое упало наверху, а после этого раздался крик мистера
Комплайна. Когда мистер Ройял закончил разговор с Ксйпером, он
направился в большую гостиную. Аллейн попытался что-нибудь узнать
о ссоре Харта с Николасом Комплайном после обеда в пятницу вечером.
Но Кейпер ответил, что ничего об этом не слышал. Внимательно
наблюдая за ним, Аллейн пробовал то одно, то другое, пока наконец
случайно не подобрал нужный ключик. Кейпер, как, впрочем, многие
представители его сословия, терпеть нс мог иностранцев. Даже интона-
ции его становились другими, когда он говорил о Харте. Теперь Аллейн
знал, как разговорить дворецкого.
— Наверное, доктор Харт и мадам Лисс часто бывали в Хайфолде?
— Нет, сэр. Только один раз. У нас был благотворительный бал в
пользу польских беженцев, и они оба приезжали.
— А мистер Ройял бывал у них?
— Думаю, что да, сэр. Кажется, мистер Ройял обедал у миссис Лисс,
если се так зовут, вскоре после бала. Как я понял, там был и доктор
Харт. Потом он подарил мистеру Ройялу то самое одеяние, сэр.
— Тирольский плащ?
— Именно так, сэр, — ответил Кейпер с видом явного неодобрения.
— Значит, нельзя сказать, что слуги знали всех гостей?
— Не совсем так, сэр. Ее милость, миссис Комплайн, и оба молодых
джентльмена — старые друзья мистера Ройяла, а мистер Мандрэг часто
сюда приезжал.
197
— Он тоже старый друг мистера Ройяла?
— Насколько я знаю, у них какие-то деловые связи, сэр. — Будучи
снобом, Кейпер явно осуждал подобные отношения.
— А нс приходило ли вам в голову, что это довольно странное
общество? — попробовал спросить Аллейн. — Мистер Ройял рассказы-
вал мне, что вы начали служить в его семье еще мальчиком. Если
говорить честно, Кейпер, у вас когда-нибудь собиралась на уик-энд
подобная компания?
— Честно, сэр, — вдруг разоткровенничался Кейпер, — никогда. —
Он на минуту замолчал и, увидев на лице Аллейна дружеский интерес,
продолжал: — Видите ли, сэр, я не привык выносить сор, но здесь, как
изволили заметить, совершенно особый случай. И, должен сказать, что
ни миссис Паутинг, ни мне они никогда нс нравились.
— Кто нс нравился, Кейпер?
— Эти иностранцы, сэр. Ну а то, что произошло с тех пор, как они
тут появились, не изменило наше мнение в лучшую сторону.
«Сейчас все выложит», — неприязненно подумал Аллейн и, пользу-
ясь случаем, спросил:
— Ну а что же вы видели, Кейпер? Может, лучше мне все расска-
зать?
И Кейпер рассказал. Это были сплетни о докторе Харте и мадам
Лисс, сплетни, которые просочились сюда из Большого Чиппипга.
Временами дворецкий отклонялся от темы, намекая па темные связи
доктора с «пятой колонной», но каждый раз Аллейн осторожно возвра-
щал его к основному сюжету повествования. Здесь были и слухи о
ночных визитах доктора Харта к мадам Лисс, и суждение самой миссис
Паутинг, что им следовало бы пожениться, если они еще не женаты.
Отсюда уже было очень легко перекинуть мостик к Николасу.
— Всем известно, — заявил Кейпер, — мистер Николас серьезно
ухаживал за мадам Лисс. Если бы он был старшим братом, сэр, она бы
его живо окрутила. И, надо думать, что если бы первым появился в
Чиппингс мистер Уильям, то все вышло бы по-другому.
Было ясно, что на половине слуг Николасу благоволили и всегда
были рады его приездам. Из рассуждений Мандрэга и Клорис Уинн
Николас казался этаким пустым и ограниченным, хотя внешне и
привлекательным малым, в которого влюбляются женщины. Сам же
Аллейн мельком видел потрясенного глубокими переживаниями, плохо
воспринимающего окружающее молодого человека. В рассказе Джона-
тана, там, где его можно было понять, вырисовывался портрет старо-
модного распутника. И вот, в повествовании Кейпера представал пыл-
кий вельможа.
— Мистер Уильям, — сказал дворецкий, — был тихоней. Странным
каким-то. А мистер Николас со всеми был одинаковым, всегда славным
и щедрым. Его в округе очень любили. — Аллейн опять повернул
разговор к мадам Лисс и выяснил, что и миссис Паутинг, и Кейпер
' Г98
считают, что она хотела «подцепить Николаса». И в этом, по мнению
Кейпера, было начало всех бед. — Ведь сказать по правде, сэр, мы
много об этом слышали еще до приезда сюда мадам Лисс. Много
болтают об этом.
— Ну и к чему эта болтовня сводилась?
— К тому, что эта особа сначала связалась с доктором Хартом, а
потом встретила кое-кого получше. Миссис Паутинг говорит...
— Послушайте, — перебил его Аллейн, — а почему бы нам не
позвать на минутку миссис Паутинг.
Пригласили миссис Паутинг. Она оказалась крупной женщиной с
большим подбородком и тонкими губами. С ее приходом стало очевид-
но, что между слугами уже все решено: в трагедии виноваты только
мадам Лисс и доктор Харт. В ее словах была знакомая Аллейну смесь
преданности, предрассудков и упрямства. Ничего дурного о Джонатане
и близких его друзьях, они просто невинные жертвы коварных ино-
странцев. Экономка была способна-взорваться при малейшем намеке на
причастность Джонатана к случившейся в доме трагедии. Миссис
Паутинг была великолепна. Казалось, ее манеры были столь безупреч-
ны, как и се накрахмаленные юбки. Но Аллейн ясно видел, что ей
просто не терпится поделиться своими соображениями.
— Здесь, под этой крышей, происходили такие вещи! — начала
миссис Паутинг. — Стоило мистеру Ройялу лишь узнать о них, и
некоторые нс остались бы здесь ни минуты.
— Какие вещи?
— Я не могу себе позволить... — начала миссис Паутинг, но Аллейн
перебил се. Нс лучше ли рассказать вес здесь, когда никто не мешает,
чем дожидаться, чтобы это выудили по частям во время дознания? Из
се рассказа он воспользуется лишь тем, что будет иметь отношение к
делу. Тогда миссис Паутинг решилась сообщить, что, как доносили
горничные, «эта мадам Лисс» все время принимала кого-нибудь у себя
в комнате. Кроме того, горничные подслушали ее ссору с доктором
Хартом. — О, тот во многом обвинял мадам!
— В чем же именно?
— Она дурная женщина, сэр. Ничего хорошего о ней не говорят. И
с леди Херси она из-за своего салона вела себя просто бесчестно. И
расстроила помолвку мистера Николаса с молодой леди. Она охотится
за деньгами, сэр. И ей не важно, каким путем она их получит. Я-то
знаю, кто за всем этим стоит. У меня свои взгляды.
— Вам бы лучше поделиться со мной, миссис Паутинг?
Кейпер тревожно хмыкнул. Взглянув на него, миссис Паутинг заявила:
— Мистер Кейпер все не может со мной согласиться, как погляжу.
Мистер Кейпер склонен больше обвинять его, чем ее. Но я совершенно
уверена, что это скорее она, чем он.
— Я не совсем понял. —
199
— Извините, что я перебиваю, — вмешался Кейпер, — но я думаю,
что следует сразу сказать, что у нас на уме, сэр.
— Я тоже так думаю, — искренне согласился Аллейн.
— Благодарю вас, сэр. Вчера вечером, после случая с бронзовой фигурой,
доктор Харт спустился вниз и сидел в малой зеленой гостиной, той, что
рядом с курительной, сэр. Случилось так, что миссис Паутинг вошла в
курительную посмотреть, все ли там в порядке, ну, знаете, вода в цветочных
вазах, огонь и так далее. Дверь в будуар не была плотно прикрыта и...
— Надеюсь, вы поймете меня правильно, — вмешалась миссис Пау-
тинг, — я и нс думала, что кто-то сидит в будуаре. Я посмотрела, нет ли
на приемнике пыли — горничные не очень за этим следят. Вдруг неожи-
данно, как мне показалось, в нескольких шагах, я услышала голос доктора
Харта. Он сказал: «Пусть говорят, что хотят, они ничего не смогут
доказать». И голос миссис Лисс: «Ты уверен?» Я оказалась в весьма
неловком положении, — жеманно продолжала миссис Паутинг. — Они,
видимо, стояли у самой двери. Выдавать свое присутствие я не смела —
они ведь могли подумать, что я слышала гораздо больше — право, очень
неудобно. Пока я решала, что делать, они опять заговорили, правда,
немного потише. Я слышала, как миссис Лисс сказала: «В таком случае я
знаю, как мне поступить». Он ей: «И у тебя хватит смелости?» — а она
говорит: «Когда на карту поставлено так много, я способна на все». А
потом, — миссис Паутинг уже была не в силах сдерживать свою склон-
ность к драматическим эффектам, — потом, сэр, он сказал почти с
восхищением, сэр: «Ты просто дьявол! Ты все можешь!» А она сказала: «Я
нс просто могу, Фрэнсис, я это сделаю». А потом они отошли от двери, и
я отправилась к себе. Но я и сейчас повторяю вам, сэр, то, что сразу же
заявила мистеру Кейпсру, — она говорила об убийстве.
3
— Ну что ж, — помолчав, начал Аллейн, — это очень любопытная
история, миссис Паутинг. — Посмотрев на стоящих перед ним с видом
сдержанного почтения слуг, он спросил: — А что вы оба думаете об этом?
Миссис Паутинг ничего не ответила, просто закатила глаза с невы-
разимо красноречивым видом. Аллейн повернулся к Кейперу.
— Миссис Паутинг и я придерживаемся разного мнения в этом
деле. — Сказано это было таким тоном, будто речь шла о достоинствах
густого и жидкого супа. — Как я понимаю, миссис Паутинг считает, что
доктор Харт и мадам Лисс — авантюристы, что они оба расставили
ловушку мистеру Николасу Комплайну, но доктор Харт начал ревно-
вать, и они поссорились. Миссис Паутинг считает, что это миссис Лисс
воспользовалась покушениями доктора на мистера Николаса, чтобы
убить мистера Уильяма так, будто это сделал доктор Харт, приняв его
за брата. В корыстных целях, сэр.
200
— Совершенно по-маккиавелиевски, — пробормотал Аллейн. — А
как вы думаете?
— Видите ли, сэр, я не знаю, что думать, но как-то я не могу себе
представить, чтобы леди могла нанести такой удар, сэр.
< — Это потому, что вы мужчина, мистер Кейпер, — решительно возра-
зила миссис Паутинг. — Уж я-то, думаю, всегда почувствую порок.
— Абсолютно в этом уверен, миссис Паутинг, — рассеянно сказал
Аллейн. — Почему бы и нет?
Миссис Паутинг всплеснула руками и от этого жеста стала обычной
взволнованной женщиной.
— Вдвоем это они сделали или она одна, — воскликнула она, — все
равно они опасны, сэр! Я знаю, что они опасны. А вдруг они слышали, что
я вам рассказала!.. Да я не за себя боюсь, а за мистера Ройяла. Ведь он-то
не скрывает, что думает. Он так напрямик и заявил доктору Харту (и не
понимаю, почему его называют доктором, если он не лечит, а только
вмешивается в работу Творца), в глаза обвинил его в убийстве мистера
Уильяма и сказал, что добьется, чтобы доктора повесили. И вот они оба
здесь, разгуливают на свободе и могут еще кого-нибудь пристукнуть.
— Ну, не совсем так, — возразил Аллейн. — Доктор Харт сам
предложил, чтобы его заперли у него в комнате. Кейпер, я сказал вам,
что я хочу поговорить с мистером Комплайном. Но я передумал.
Узнайте сначала, свободна ли мадам Харт.
— Мадам Харт?!
— А, забыл вам сказать. Они муж и жена.
— Его жена, — прошептала миссис Паутинг. — Значит, я права.
Она хотела от него избавиться и подцепить наследника Пенфелтона.
Вот почему был убит бедный мистер Уильям. А когда ее мужа повесят
за это, попомните мои слова, мистер Кейпер, она выйдет замуж за
мистера Николаса.
И, произнеся с особым выражением это пророчество, миссис Паутинг
в сопровождении Кейпера удалилась.
Аллейн записал разговор и принялся вспоминать случаи, где самая
фантастическая отгадка оказывалась единственно верной. «А. хочет
избавиться от В. и С. Тогда А. убивает В. так, чтобы подумали, что это
сделал С., которого арестовывают и вешают. Миссис Паутинг отдает
мадам Лисс роль А., так сказать, убийцы с размахом. Ну, посмотрим,
как выглядит наш убийца в юбке».
В следующую минуту он поднялся. Появилась мадам Лисс. Никто не
говорил Аллейну, что она была удивительно красива. На какое-то мгнове-
ние он ощутил благоговейное изумление, которое обычно испытывает
человек при взгляде на физическое совершенство. Но первой сознательной
мыслью было, что опа достаточно красива, чтобы наделать немало бед.
— Вы посылали за мной, — промолвила мадам Лисс.
— Я просил узнать, не сможете ли вы уделить мне время, — ответил
Аллейн. — Вы не присядете?
201
Она села. Это движение напоминало тщательно заученный урок
хороших манер. Усевшись, она застыла, прямо держа спину и сложив
на коленях руки.
«Интересно, — подумал Аллейн, — Уильяму хотелось ее нарисо-
вать?» С видом полной безмятежности она ждала, когда он начнет
разговор. Аллейн вытащил записную книжку и положил ее на колени.
— Во-первых, ваше полное имя.
— Элиза Лисс.
— Я имею в виду ваше настоящее имя, мадам. Оно ведь, как я
понимаю, Элиза Харт, — сказал Аллейн и подумал: «А ей это, ей-богу,
не нравится».
Мгновение она казалась рассерженной. Он видел, каким жестким
стал изгиб ее красивого рта. Потом она взяла себя в руки.
— Да, это мое настоящее имя. Я им никогда нс пользуюсь, поэтому
мне не пришло в голову его назвать. Я разошлась с мужем.
— Понятно. Официально разошлись?
— Нет, — ответила она спокойно, — не официально.
— Надеюсь, вы простите, если мои вопросы покажутся вам неумест-
ными или дерзкими. Вы не обязаны на них отвечать. Я хочу, чтобы вы
это знали, так же, как и то, что все вопросы, на которые вы откажетесь
отвечать, будут занесены в протокол.
Но на мадам Лисс это официальная бескомпромиссная манера не
произвела впечатления.
— Конечно, — сказала она, слегка придвинувшись к нему. Аллейн
уловил запах дорогих духов.
— С мужем вы разошлись. Но поскольку вы вместе приезжаете в
гости, надо полагать, что дружеские отношения сохранились?
Ответу предшествовала длинная пауза.
— Не совсем. Обычно я отказываюсь от таких приглашений. Здесь я
обещала быть еще до того, как узнала, что он тоже приедет.
— Он согласен с вами по этому вопросу?
— Нс знаю. Думаю, что нет.
— Вы хотите сказать, что никогда не обсуждали с ним это?
— Я стараюсь, насколько это возможно, вообще с ним ничего не
обсуждать. Я всегда избегала встреч с ним.
Какое-то время Аллейн смотрел на нее, а потом спросил:
— *Вы приехали сюда на машине, мадам Лисс?
-Да.
— На собственной машине?
— Нет. Мой... мой муж привез меня. К сожалению, мистер Ройял
предложил ему меня захватить, и я не могла отказаться.
— Не могли? Ну, я думаю, что можно было бы найти какой-нибудь
выход.
К его удивлению, она придвинулась еще ближе и быстрым довери-
тельным жестом положила руку на подлокотник его кресла.
202
— Вижу, что должна вам все объяснить.
— Пожалуйста, — попросил Аллейн.
— Я очень несчастная женщина, мистер... простите, я не знаю
вашего имени. Аллейн представился. Притворившись удивленной,
она с почтением продолжала: — Мистер Аллейн. Я не знала... простите
меня. Конечно, я читала обо всех ваших необыкновенных расследова-
ниях. Теперь я спокойна. Я уверена, вы поймете меня. Я все могу
объяснить вам. Какое это облегчение.
Пальцы коснулись ее рукава. «Прямо как в детской считалке: ути, ути,
ути, подходите, вам головы скрутим», — подумал Аллейн, но ничего не
сказал. Не дождавшись ответа, мадам Лисс пустилась в объяснения:
— Я так несчастна: Видите ли, я поняла, что не могу больше жить с
мужем. Но уехать из Большого Чиппинга ни один из нас не имел
возможности. Ведь это крупный город, правда? Я надеялась, что удастся
избежать встреч. Но он мне так досаждал. Вы понимаете, о чем я
говорю? Он все еще любит меня.
Она замолчала и посмотрела на Аллейна. Сцена>разворачивалась в
лучших традициях французских романов. И если бы положение не было
так серьезно, а мадам была не так красива, все это просто позабавило
бы инспектора. Но сейчас ему предстояла трудная работа, да и как тут
веселиться, созерцая столь подавляющую красоту.
— Он преследовал меня, — тем временем жаловалась мадам. — Я
отказывалась от встреч, но он подстерегал меня. Я уверена, что он
просто ненормальный. Он позвонил и умолял разрешить отвезти меня
в Хайфолд. Я согласилась, надеясь образумить его. Но всю дорогу он
заклинал меня вернуться. Я ответила, что это невозможно, он сразу же
принялся проклинать мистера Николаса Комплайна. Николас Комп-
лайн и я часто встречались, и муж страшно ревновал к этой дружбе. Я
одинокая женщина, мистер Аллейн, и мистер Комплайн был для меня
добрым и благородным другом. Вы верите мне, да?
Аллейн спросил:
— Это правда, что не так давно вы приглашали к обеду своего мужа
и мистера Роняла, который, кстати, и не знал, что вы женаты?
Он заметил, как окаменело лицо мадам Лисс, но она ответила без
колебаний:
— Это была моя единственная попытка установить дружеские отно- .
шения. Я надеялась, что встреча доставит им удовольствие.
«Бог ты мой! — подумал Аллейн. — Ну и нервы у этой дамы!»
— Мадам, — произнес он вслух, — я хочу задать вам один вопрос.
Как вы думаете, кто убийца?
Она судорожно сжала подлокотник его кресла.
— Я надеялась, что вы меня пощадите, — прошептала она, — и не
будете спрашивать.
— Увы, это мой долг, — торжественно проговорил Аллейн.
203
— Я отказываюсь отвечать. Как могу я это сказать? Я ведь его
когда-то любила!
Это поистине замечательное заявление показало Аллейну, что ма-
дам, если она была, как полагала миссис Паутинг, сообщницей Харта,
проявила изумительную готовность предать своего компаньона при
первой необходимости.
— Вы понимаете, что я должен опросить всех присутствующих в доме
об их передвижениях в момент трех происшествий. Первое — когда
мистера Мандрэга столкнули в бассейн. Где вы находились в то время?
— В своей комнате. Я еще не вставала.
— В комнате, кроме вас, кто-нибудь был?
— Приходила горничная с завтраком. Кажется, вскоре после ее ухода
я услышала голоса на террасе, а потом мне рассказали, что произошло.
— Кто вам об этом сообщил?
Поколебавшись, она грациозно повела плечами и ответила:
— Мистер Комплайн. Может, вам покажется странным, что я позво-
лила ему прийти, по в подобных делах я следую английским традициям.
Он был взволнован и считал, что должен меня предупредить.
— Предупредить вас?
— Да, об этой выходке мужа.
— Предположим, я сообщу вам, что у меня есть неопровержимые
доказательства, что ваш муж не имеет к происшедшему у бассейна
никакого отношения. Что вы на это скажете?
Первый раз за время разговора она испугалась и минуту, не зная, что
ответить, сидела, судорожно сжав руки.
'— Боюсь, что я вам не поверю, — сказала она наконец. — Ужасно
говорить подобные вещи. Это невыносимо. Но надо защищать себя и
других невинных.
Аллейн начинал находить своеобразное удовольствие в разговоре с
мадам Лисс.
— Я правильно понял, что столь непринужденный визит мистера
Комплайна был исключением?
— Здесь были особые обстоятельства.
— А когда он посетил вас в тот же вечер, в половине восьмого,
обстоятельства тоже были особыми?
— Конечно. Я сама пригласила его. Мне необходимо было поговорить
с ним наедине. К тому времени я убедилась, что муж намерен причи-
нить ему вред. Он сам заявил мне об этом. — Она быстро добавила: —
Это абсолютная правда. Муж заявил, что его терпению пришел конец,
и он за себя не ручается. Я была в ужасе. Я предупредила мистера
Комплайна и умоляла его быть осторожнее. Когда он уходил, я смотрела
ему вслед и заметила, как падала эта жуткая статуя. Его рука была почти
у двери. Я закричала, и в это же время раздался удар. Его могло убить.
— Вне всяких сомнений, — подтвердил Аллейн, уже осмотревший
Будду. — Таким образом, вы и мистер Комплайн были вместе с того
204
момента, когда он, покинув свою комнату, прошел по коридору в вашу,
до его возвращения к себе, когда он получил ушиб.
— Да, он говорил, что прошел прямо ко мне.
— И вы все время были вместе?
Опять ему показалось, что он напугал ее. Опять ответу предшество-
вала странная короткая пауза.
— Да, конечно. Я не выходила из комнаты, пока он был у меня.
— А он?
— Он? — с готовностью подхватила мадам. — О, разумеется, нет. В
конце концов мне пришлось просто настоять, чтоб он ушел.
Аллейн был уверен, что она здесь что-то не договаривает, но решил
пока не выяснять и перешел к убийству. Мадам Лисс была в это время
в своей комнате.
— Я просто умирала. У меня была ужасная мигрень. Без сомнения,
это от нервов. Я легла еще до обеда и оставалась в постели, пока не
узнала о трагедии.
— А кто сообщил вам о трагедии, мадам?
— Николас Комплайн. Он сначала сообщил матери, а потом зашел
ко мне.
— И какова была ваша реакция?
— Разумеется, я была в ужасе. — Откинувшись на спинку кресла, мадам
сказала несколько, как показалось Аллейну, заранее отрепетированных
фраз: — Сначала я подумала, что произошла ошибка, что он хотел убить
Николаса. Но потом меня осенило: только угроза Уильяма все рассказать об
операции побудила его к такому шагу. Я поняла, что это совершенно не
связано со мной. Никакое другое объяснение просто невозможно.
— Вы полагаете, что нельзя было Уильяма принять за Николаса?
— Конечно нет. Они не были так уж похожи. Даже их затылки. У
Уильяма чуть ниже темени намечалась маленькая лысинка.
— Да, — проговорил Аллейн, глядя на ее дрожащие губы. — Верно.
— У Николаса же волосы очень густые. И форма шеи у Уильяма... —
У нее перехватило дыхание, и слова, казалось, замерли на губах.
— Похоже, что вы его изучали очень тщательно, — заметил Аллейн.
Глава 15
ДОКУМЕНТ
1
Разговор с Николасом никак не клеился. Перед Аллейном сидел до
предела измученный человек в состоянии полного замешательства,
временами даже какого-то оцепенения. На вопросы он отвечал коротко
и почти наугад. Аллейн впрямую спросил об убийце, но интерес
205
Николаса загорелся лишь на мгновение и тут же вновь исчез, будто
вспыхнула и погасла подмоченная петарда. Аллейн терпеливо ждал
ответа. И тогда Николас, попытавшись сосредоточиться, сказал, что
это, должно быть, Харт, которому, когда Томас ушел из холла, удалось
ускользнуть. Когда Аллейн спросил, мог ли, на его взгляд, убийца
обознаться, Николас ответил «да» и начал бессвязно вспоминать под-
робности первых двух покушений.
— Он все время охотился за мной. Сначала я подумал, что он
разозлился из-за того, что Билл крутил приемник. Но Мандрэг догадал-
ся, что он перепутал пас. Ведь если Харт вошел туда из холла, он
увидел только затылок Билла, одетого в военную форму. Конечно, он
мог принять его за меня. Тем более он, наверное, слышал, как я
посоветовал Биллу идти спать.
— Когда вы это сказали?
Николас провел рукой по глазам:
— Господи, когда это было? У меня все мысли путаются. Наверное,
после того, как Харт разбушевался из-за приемника. Они с Мандрэгом
были рядом в будуаре. Он ворвался и устроил тарарам. Я захлопнул
дверь перед его носом. А Мандрэг крикнул, чтобы выключили радио.
Мне это вдруг осточертело, и я сказал брату: «Ладно, нельзя — так
нельзя. Иди спать, Билл». Мандрэг и Харт, должно быть, слышали. Я
приглушил приемник. Мы нс разговаривали, и, наверное, он подумал,
что Билл ушел. Я слышал, как он погасил свет. Может, он сделал это
для отвода глаз, чтобы мы подумали, что его там нет.
— Когда это было?
— Не знаю. Я слышал, как вышел Мандрэг. Должно быть, после
этого.
— Вы с братом совсем не разговаривали?
— Нет. Только услыхав, что Харт вышел, я сказал Биллу, что теперь
можно спокойно послушать радио. Вы знаете, этот Харт его просто
бесил. Впрочем, нас обоих. Но потом я понял, что веду себя по-дурацки.
Я внезапно от всего устал и постарался, как мог, успокоить Билла. Он
на меня разозлился и перестал разговаривать. Я еще немного там
поболтался, а потом ушел.
— Скажите мне точно, что он делал, когда вы уходили?
Николас побледнел:
— Он сидел у камина. На меня не взглянул. Только что-то пробур-
чал. И я ушел в библиотеку.
— Вы закрыли за собой дверь? — Этот вопрос Аллейну пришлось
повторить дважды. Николас тупо смотрел на него.
— Я не помню, — выдавил он наконец. — По-моему, да. Да, закрыл.
Все они начали спрашивать меня о брате, успокоился он или нет. Я
испугался, что Билл услышит, попытался остановить их, но потом решил
закрыть дверь. Простите, что я не очень в этом уверен. Это важно?
206
— Видите ли, мне нужна ясная картина. Таким образом, вы полага-
ете, что дверь была закрыта?
— Да, думаю. Почти уверен.
— Вы помните, когда именно мистер Ройял покинул библиотеку?
— Какого дьявола вы спрашиваете меня? — Николас явно был
раздражен. — Он сам может сказать. К чему вы клоните? — Присталь-
но посмотрев на Аллейна, он быстро добавил: — Послушайте, если вы
подозреваете Джонатана... Я хочу сказать, что это нелепо. Джонатан!
Господи, он же наш лучший друг! На что вы намекаете?
— Ни на что, — спокойно проговорил Аллейн. — Мне нужны только
факты. Простите, что я упорно интересуюсь такими мелочами.
— Во время сводки «Новостей» Джонатан выходил в холл на одну-
две минуты. Вот и все, что я могу вам сказать.
— Так. Вернемся к приемнику. Вы говорите, что после скандала с
Хартом приглушили его. А вы его не осматривали?
— С какой стати я должен был это делать? — разозлился Нико-
лас. — Я его приглушил. Что, перед этим его надо было обследовать?
— Приглушили, — пробормотал Аллейн. — Не выключили.
— Вы правильно поняли. Приглушил, — подтвердил Николас и
истерически расхохотался. — Я его приглушил, но через пять минут
кто-то увеличил громкость, и вскоре после этого Харт убил моего брата.
Вы делаете успехи, инспектор. — Аллейн промолчал. Николас с трудом
поднялся и, отвернувшись, всхлипнул, смеясь и плача одновременно. —
Простите, — заикаясь, проговорил он. — Я не могу сдержаться. Здесь
он, убитый, и мама, моя мама! Это выше моих сил!
— Прошу меня извинить, — проговорил Аллейн. — Конечно, все эти
настойчивые копания в мелочах кажутся невыносимо бесполезными, но,
уверяю вас, в них есть свой смысл. Видите ли, такова работа полицейских.
Извините за высокие слова, но мы на службе Закона и ради этого вынуждены
жертвовать многим, в том числе и чувствами наших свидетелей.
— Я совершенно измучен, — пробормотал Николас. — В жутком
состоянии. Это нервное потрясение, — слова стали неразборчивыми, —
...нс могу сосредоточиться... можно сойти с ума... — Вытащив платок,
он отошел к окну, высморкался, судорожно перевел дыхание и постоял
там, глядя на проливной дождь и барабаня здоровой рукой по подокон-
нику. — Все в порядке, — сказал он наконец. — Продолжайте.
— Осталось немного. Если хотите, я могу подождать.
— Нет. Ради Бога, давайте поскорее с этим покончим.
Аллейн вернулся к происшествию у пруда и случаю с Буддой.
Сначала ничего нового от Николаса он не услышал. Да, тот видел
Мандрэга из окна павильона, и они помахали друг другу. Потом
Комплайн отвернулся и нехотя стал раздеваться. Он слышал всплеск,
но выглянул не сразу, так как подумал, что Мандрэг что-то кинул в
воду. Когда он выбежал на помощь, то никого не увидел. Но ведь у этого
типа было время скрыться за павильоном. Нет, он не заметил никаких
207.
следов. Когда появился Харт, он уже бросил этот нелепый спасательный
круг. Его история с Буддой ничем нс отличалась от рассказа мадам
Лисс. Дверь нс открывалась, а потом неожиданно распахнулась. Он
непроизвольно отпрянул назад, и тут же что-то ударило его по руке.
— Чертовски болит, — пожаловался он и с готовностью показал
руку, выглядевшую и в самом деле довольно скверно.
Аллейн посоветовал сделать профессиональную перевязку, на что
Николас тут же заявил, что Харт может убираться к черту — руку он
ему нс покажет.
— Мадам Лисс смотрела, как вы шли по коридору?
Выяснилось, что, оглянувшись, он увидел се на пороге комнаты. Не
обернись он тогда, может, и заметил бы на двери Будду, хотя вряд ли.
— Когда вы вышли из своей комнаты, то прошли к ней.сразу и были
вместе все время?
— Да, все время. — Николас выглядел смущенным. — Мы разгова-
ривали. Она позвала меня, чтобы предупредить. Ради Бога, Аллейн, я
надеюсь, вы не будете зря трепать се имя?
Аллейн вежливо сделал вид, что нс заметил вопроса.
— Вы нс слышали ничего подозрительного? Какой-нибудь шум в
коридоре?
— Слышал. Я подумал, что кто-то стоит у двери. Еле слышный шум.
Мы скорее почувствовали его. Нс подумайте ничего дурного. Полагаю,
что вы уже знаете, какую невыносимую жизнь он ей устроил. Опа мне
рассказывала. — Впервые в его поведении Аллейн заметил тень былой
развязности. Пригладив волосы с самодовольным видом, он заявил: —
Я не собирался позволять этому типу командовать мной.
— И что вы сделали, когда услышали шум?
Николас опять начал запинаться, и Аллейну с трудом удалось узнать,
что, пока леди выходила в коридор, ее кавалер скрывался за ширмой.
— Значит, строго говоря, вы не все время были вместе?
— Фактически, все. Ее не было буквально минуту. А слышали мы,
конечно, как Харт тащил проклятую статую. Полагаю, когда Элиза
выглянула, он был уже в моей комнате. Она тоже подтвердит, что это
заняло не больше минуты.
Аллейн нс стал говорить, что мадам Лисс даже и не упомянула об
этом эпизоде.
2
Прежде чем отпустить Николаса, Аллейн задал ему тот же вопрос,
что и Харту: он просил описать курительную. Николасу эта просьба
показалась мучительной и, видимо, подозрительной. Сначала ему никак
нс удавалось сосредоточиться.
208
— Не знаю я, что там стоит. Противно вспоминать. Обычная комна-
та. Вы ведь ее видели. Зачем мне все перечислять? — Но Аллейн
настаивал, и Николас быстро и отрывисто начал: — Приемник. Эти
отвратительные ножи. Их семь. И эта штука, которой... — он облизал
губы, — висела слева. Я, помню, смотрел на нее, когда мы разговари-
вали. Какие-то цветы в горшках, по-моему. И такой ящик со стеклом.
В нем всякие безделушки: медали, миниатюры и прочее. Фотографии и
гравюры — все о спорте. Горка с фарфором и всякими спортивными
трофеями. Маленький книжный шкаф. Кожаные кресла, столик с сига-
рами и сигаретами. Кажется, все. Господи, когда я думаю об этой
комнате, я вижу только одно. И видеть это буду до конца своих дней.
— Я получил от вас очень ценные сведения, — сказал ему Ал-
лейн. — Вы ведь сообщили, что, когда покидали курительную, топорик
еще висел на месте на стене.
Николас непонимающе посмотрел на него.
— А я и не подумал об этом. Да, кажется, он был там.
— Вы совершенно уверены?
Николас прикрыл рукой глаза:
— Уверен ли? Раньше я думал, что да. А теперь, когда вы меня
спросили, я нс знаю. Утром мы сидели там. О чем это мы говорили? А,
да. О купании Мандрэга. Да, это было утром. Но я не помню, смотрел
я на степу или нет.
— Теперь вот еще что, — сказал Аллейн. — Должен вам сообщить,
мистер Ройял отдал мне письмо, найденное в комнате вашей матери.
— Но это ужасно! Письмо только для меня. Оно ничем вам не
поможет. Ничем! Неужели вам надо во все влезать? Говорю вам, оно
ничего вам не даст!
— Если это так, — проговорил Аллейн, — то дальше следствия оно
нс пойдет. Но поймите, что я просто буду вынужден прочитать его.
Губы Николаса побледнели.
— Вы можете его неправильно понять. Мне не надо было давать им
письмо. Мне надо было его сжечь.
— Ну, это уже была бы очень серьезная ошибка. — Аллейн вытащил
из кармана письмо и положил его на стол.
— Но, ради всего святого, нс забывайте, что она писала письмо,
думая обо мне и понимая, как мне будет ее не хватать. Она винила себя
в том, что оставляет меня одного. Ради всего святого, помните это!
— Я нс забуду, — сказал Аллейн. Он отложил письмо в сторону
вместе с другими бумагами и объявил Николасу, что тот свободен. Но
теперь Николас не торопился уйти. Он расхаживал по библиотеке,
бросая понурые взгляды на инспектора. Аллейн писал, гадая про себя,
чего он все-таки ждет. Он чувствовал, что Комплайн не сводит с него
глаз, но продолжал спокойно заниматься своим делом. Наконец он
оторвался от бумаг.
— Вы хотели что-то сказать, мистер Комплайн?
209
— О ист, ничего. Просто так, некуда идти. Не могу больше слоняться
по дому. Мне это действует на нервы. А еще этот чертов дождь. Я... я
хотел спросить вас, где он?
— Доктор Харт?
— Да.
— В настоящий момент он под замком, по его собственной просьбе.
— Это хорошо. А то Мандрэг и Херси, кажется, свихнулись по его
поводу. И только потому, что он ухаживал за моей матерью. Господи!
Она была в его власти! Во власти Харта! Человека, который когда-то
изуродовал се и только что убил сына. Хорошенькое дельце, нечего
сказать! Откуда я знаю, что он с ней там делал?
— Насколько я могу судить со слов леди Херси, действия доктора
Харта соответствовали тому, что прописал врач, с которым я говорил
по телефону. Уверяю, нс стоит себя изводить, думая, что се могло
что-нибудь спасти.
— А почему Мандрэг так долго нс возвращался? Ведь лекарство
требовалось срочно. Какого черта он там прохлаждался? Почти четыре
часа, чтобы проехать шесть миль! У меня умирает мать, а они нс могли
ничего лучше придумать, чем послать этого проклятого писаку, этого
калеку с двойным именем!
— Двойным именем? — удивился Аллейн.
— Да. Разве Джонатан нс сказал вам? Этот мистер Обри Мандрэг на
самом деле зауряднейший Глупинг. Джонатан подговорил меня пошу-
тить по поводу его имени, так с тех пор Мандрэг меня просто нс может
терпеть.
Открылась дверь, и заглянул Обри Мандрэг.
— Извините, — сказал он. — Я думал, что вы один.
— Мы уже закончили, — ответил Аллейн. — Благодарю вас, мистер
Комплайн. Входите, мистер Мандрэг.
3
— Я зашел сказать, .— проговорил Мандрэг, — что леди Херси
освободилась. Она просила вам это сообщить, если вы хотите се
видеть.
— Да, через пару минут. Я только хотел привести в порядок свои
записи. Вы, наверное, не умеете стенографировать?
—.Боже упаси! — томно ответил Мандрэг. — Что за оскорбительное
предположение.
— А я всегда жалел, что не умею. Ну ладно, не важно. Я еще раз
просмотрел ваши заметки. Они мне очень помогли. Но вы их не
подписали. Так что, если не возражаете, придется подписать.
— Конечно, нс возражаю, — смутился Мандрэг. — Но не забывайте,
что это или с чужих слов, или мои собственные наблюдения.
210
— Да, понятно. Вот, пожалуйста.
Он протянул Мандрэгу ручку и положил перед ним бумаги. Подпись
оказалась истинным произведением искусства, с завитушками и росчер-
ками. Аллейн аккуратно промокнул ее.
— Имя, которым вы подписываетесь, юридически законно? — спро-
сил он, складывая бумаги.
В голосе Мандрэга неожиданно зазвучали злые нотки:
— А вы ведь беседовали с этим безутешным Николасом. Даже в горе
он находит время для подобных шуточек.
— Он в том состоянии, которое легко может перейти в нервный срыв.
Он ведет себя довольно глупо, обвиняя всех без разбора. Но это
понятно.
— Полагаю, он говорил вам о случае за обедом? О моем имени?
— Нет. А что случилось?
Мандрэг рассказал.
— Конечно, это противно, ничтожно и глупо, — поспешно добавил
он. — С моей стороны было идиотизмом принимать все так близко к
сердцу. Но я почему-то не переношу невинных забав в духе закрытых
частных школ. Может, потому, что сам никогда в привилегированной
школе не учился. — Не дав Аллейну возразить, он вызывающе продол-
жал: — Я сноб наизнанку. Никак не могу забыть о своем происхожде-
нии. Я слишком много о себе болтаю.
— Мне кажется, — ответил Аллейн, — что все это вы уже выразили
в своих произведениях. Впрочем, я не психолог. Что же касается имени,
это ваше дело. Я хочу знать лишь, сделали вы это официально, поменяв
документы, или нет. Нужно подписаться своим настоящим именем.
— Еще нет, но собираюсь. «Следующим свидетелем был Стэнли
Глупинг, известный как Обри хМандрэг». В ваших документах это будет
здорово выглядеть.
— Полагаю, что к тому времени, когда дело будет завершено, никого
уже не смогут взволновать изящества стиля, — ответил Аллейн. —
Извините, что напоминаю об этом, но очень скоро вы забудете о своем
выдуманном кошмаре в хаосе того, что окажется самым приземленным
реализмом. Теперь, будьте умником, напишите здесь свою фамилию и
забудьте, смешная она или нет. У меня еще уйма работы.
Мандрэг улыбнулся.
— Вы правы, инспектор. Но все равно, — добавил он, подписывая
бумаги, — я готов был убить Николаса. — Он вздохнул. — Как часто
мы говорим эти слова! Только умоляю, нс подозревайте меня. Я готов
был, по я этого не делал. Я даже бедного Уильяма не убивал. Мне он
нравился. Привести леди Херси?
— Да, пожалуйста.
211
4
Если бы не отсутствие мотивов преступления, теоретически леди
Херси оказалась бы подозреваемой номер один. У нее были возможно-
сти совершить оба покушения, так же, как и само убийство. Еще в
машине Аллейн думал об этой неизвестной ему женщине. Ему казалось,
что она будет ключом к решению всей головоломки. В полицейских
расследованиях обычно встречаются такие личности, и иногда, но
отнюдь не всегда, они оказываются преступниками. И хотя ничего нс
подтверждало, что у леди Херси были мотивы для преступления,
Аллейну все еще казалось, что она занимает центральное место в этой
истории. Она была связующим звеном между Джонатаном, Ко.мплайна-
ми и четой Хартов.
— Особа, которая могла это сделать, — пробормотал Аллейн, — но
которая делать это не собиралась.
Утверждение было, разумеется, неточным, но, сформулировав его,
Аллейн почувствовал облегчение. Следствие развивалось по знакомому
направлению. У него почти не было сомнений в том, кто убийца
Уильяма Комплайна, но не было у него также реальных доказательств,
чтобы подтвердить свою версию и добиться разрешения на арест.
Высокое начальство в Скотленд-Ярде не очень приветствовало методи-
ку «доведения до абсурда». Да и защита каждый раз будет шумно
возвращать дело на доследование. Аллейн прекрасно знал, что неопыт-
ный убийца-профан может задать работы куда больше, чем умный
профессиональный преступник, а убийца Уильяма Комплайна был,
конечно, полным профаном. Он повертел письмо миссис Комплайн, но,
услышав на лестнице голос леди Херси, спрятал его в карман и вытащил
оттуда кусок лески, отрезанной в курительной. Он поднялся навстречу
леди Херси, крутя в руках этот обрывок.
— Простите, что заставила вас ждать, мистер Аллейн, — сказала
она, — но наверху надо было многое сделать, а кроме меня — неко-
му. — Он подвинул ей кресло, и она медленно опустилась в него, устало
откинув голову на спинку. Вокруг губ и глаз появились тонкие морщин-
ки, и даже руки казались измученными. — Вы хотите, чтобы я предо-
ставила вам три хорошеньких алиби? Заявляю сразу, у меня их нет.
Помнится, я где-то читала, что один лишь этот факт освобождает меня
от всяческих подозрений, и искренне на это рассчитываю.
— Насколько я понимаю, такое случается в детективных романах, —
улыбнулся Аллейн.
— Не очень-то вы меня утешаете. А. закурить мне можно?
Аллейн предложил ей свой портсигар и, давая прикурить, случайно
уронил на пол леску. Извинившись, он забрал ее.
— Это что, ключ к разгадке? Похоже на леску.
— А вы увлекаетесь рыбной ловлей, леди Херси?
212
— Когда-то увлекалась. Отец Джонатана приучил меня, когда я была
еще ребенком. Старик на фотографии в этой жуткой комнате.
— Губерт Сент-Джон В.Ройял, который поймал чстырехсполовиной-
фунтовую форель у Пенфслтона?
— Если бы я не так устала, пришла бы в восторг от вашей
наблюдательности. Да, он. И удочка на стене — его. Теперь, когда я о
ней подумала, мне показалось, что этот обрывок оттуда. — Аллейн
показал ей леску. Она без всякого интереса, не двигаясь, посмотрела на
нее. — Да, это она. Она уже Бог знает сколько лет тянется с конца
удилища до катушки. — Потом взглянула на Аллейна. — С этим что-то
связано, да?
— С ней многое связано, — медленно ответил Аллейн. — Леди
Херси, попытайтесь, не очень напрягая память, вспомнить, когда в
последний раз вы се видели висевшей как всегда?
— В пятницу вечером, — не задумываясь, ответила Херси. — На ней
была ссохшаяся от времени старая наживка и искусственная мушка. Я
помню, что смотрела на нес, пытаясь придумать слово для отвратительной
игры, которую затеял Джо. Это была та наживка, на которую попалась
знаменитая форель. Во всяком случае, нам так всегда говорили.
— Вы заходили в курительную вчера вечером незадолго до трагедии,
когда оба брата были там, не так ли?
— Да, я зашла посмотреть, успокоились они или нет.
— Вы случайно не обратили внимания на старую удочку?
— Нет, но я смотрела на нее незадолго до ленча. Я подошла к камину
погреть ноги и машинально уставилась на нес, знаете, как бывает с
предметами, которые видел уже тысячу раз.
— А леска все так же свисала от удилища к катушке?
Херси нахмурила брови и, казалось, в первый раз по-настоящему
сосредоточилась.
— Вот теперь, когда вы меня спросили, я припоминаю, что нет, ее там
нс было. Помнится, у меня даже мелькнула мысль, что кто-то ее смотал.
— Вы уверены?
— Да, абсолютно.
— И никакими вопросами вас не запутать?
— Буду стоять на своем как вкопанная.
— Хорошо, — искренне одобрил Аллейн и начал записывать ее
показания.
Когда он снова взглянул на Херси, она сидела с закрытыми глазами,
но тут же открыла их и проговорила:
— Я хотела вам еще кое-что рассказать, а то, боюсь, или засну, или
забуду. Я не верю, что это сделал Харт.
— Почему не верите?
— Потому что я несколько часов пробыла с ним бок о бок в комнате
Сандры Комплайн. Мне он нравится. Не думаю, что он убийца. А уж
тем более не понимаю, как вам удастся обойти этого танцующего
213
лакея. — Аллейн положил обрывок лески на стол. — Не убийца он, —
прибавила Херси. — Харт как проклятый бился за жизнь Сандры. А
ведь он знал, что, если бы она выжила, бедняжка, она бы сделала все
возможное, чтобы засадить его как одержимого манией убийства.
— А вы уверены, что она повела бы себя именно так?
— Не забывайте, — сказала Херси, — что я последней видела ее в
живых. Я дала ей полдозы того снотворного. Она не стала принимать
больше и сказала мне; что у нее нет аспирина. Очевидно, она хотела...
хотела, чтобы потом уже было наверняка. О смерти Билла ей сообщил
Ник. Она была совершенно ошеломлена, и, вы знаете, она как будто не
могла в это поверить. Не было ни горя, ни ужаса. Я попыталась с ней
ласково поговорить, но опа не захотела слушать. Мне кажется, что было
бы легче, если бы она расплакалась. Она просто окаменела в каком-то
изумлении. Я уже уходила, когда она сказала: «Херси, доктор Харт
сумасшедший. Раньше я думала, что никогда ему не прощу, но теперь
мне кажется, что мое лицо мучило его не меньше, чем меня. — А потом
снова добавила: — Не забывайте, Херси, он не в себе». Я этого никому
не говорила. Не могу вам передать, как странно она держалась. И меня
удивило, как обдуманно она все это сказала, ведь всего за несколько
минут до того она была совершенно обескуражена.
Аллейн попросил Херси повторить, чтобы он мог все записать. Когда
он закончил, она спросила:
— И еще одно. Вы осматривали се комнату?
— Очень поверхностно. После того, как оттуда ушел Комплайн.
— Вы заглянули в платяной шкаф?
- Да.
— Видели синее пальто из твида?
—• То, которое до сих пор сыровато? Да.
— Вчера вечером он было насквозь мокрым, хотя она сказала мне,
что весь день нс выходила из дома.
5
Письмо миссис Комплайн к сыну Аллейн вскрыл в присутствии
Джонатана Ройяла, Николаса Комплайна и Обри Мандрэга. Он нс стал
зачитывать его вслух, но передал Мандрэгу и попросил сделать копию.
В неловком молчании все ждали, пока Мандрэг справится с этой
задачей. Потом по просьбе инспектора Мандрэг положил письмо в
новый конверт, заклеил, а Джонатан опять на нем расписался. Аллейн
обвязал конверт шнурком, а узел запечатал воском, присланным ему
аптекарем. После этой процедуры он попросил Джонатана и Николаса
удалиться и оставить его с Мандрэгом. Джонатан подчинился с великой
охотой, но Николас неожиданно устроил истерику. Он требовал обратно
письмо, кричал на Аллейна, угрожал Харту, наконец, задохнувшись в
2Н
рыданиях, бросился в кресло и отказался сдвинуться с места. Чтобы
поскорее покончить с этим, Аллейн собрал бумаги и в сопровождении
потрясенного Мандрэга перешел в зеленый будуар. Здесь он попросил
Обри прочитать вслух копию письма миссис Комплайн.
«Мой дорогой, — начал Мандрэг. — Не надо слишком переживать.
Даже если бы я решилась прожить то, отпущенное мне судьбой, и,
думаю, недолгое время, воспоминания об этих чудовищных днях всегда
стояли бы между нами. Мне кажется, я потеряла рассудок. Я не могу
оставить исповедь. Я пыталась, но на бумаге слова выглядят так
ужасно, что я не в состоянии их написать. То, что я собираюсь сделать,
прояснит все. Невинный из-за меня не пострадает. Херси уже подозре-
вает, что я выходила из дома сегодня утром. Конечно, она догадывается,
где я была. Я не смогу все это перенести. Ты должен был быть моим
старшим сыном, мой любимый. Если бы только я могла найти какой-
нибудь другой выход — но его не было. Всю жизнь все, что я ни
делала, — все было для тебя. И этот последний страшный поступок
тоже для тебя. И даже если это грех, запомни, что это тоже для тебя.
А теперь, дорогой, я должна написать, что собираюсь сделать. У меня
есть снотворное, которое отобрали у того человека, и упаковка аспири-
на. Я ничего не почувствую. Последние мои мысли и последние молит-
вы о тебе. Я подписываюсь своим полным именем, потому что тебе
придется предъявить это письмо. Сандра Мэри Комплайн».
Глава 16
АРЕСТ
1
Аллейн попросил Мандрэга никому не рассказывать о содержании
письма.
— При иных обстоятельствах, — объяснил он, — со мной был бы
другой офицер. Я хочу, чтобы вы твердо запомнили, о чем в нем
говорится, и были готовы, в случае необходимости, поклясться, что в
новом конверте запечатан оригинал того самого письма, которое я в
вашем присутствии вскрыл и копию с которого вы сделали. Возможно,
это и не понадобится. Но вы все-таки самый непредубежденный человек
из всей компании, поэтому я решил воспользоваться вашей помощью.
Копию я оставлю у себя.
Мандрэг протянул ему бумагу. Рука у него дрожала. Пробормотав
извинения, он посмотрел на Аллейна:
— Это ужасно! Ужасно! Материнская любовь! Господи! Просто невоз-
можно себе представить, что может случиться, — он зашелся, — такое.
Мне даже в голову не могло прийти. Это хуже, это настолько хуже...
I
215
— Хуже чего? — спросил Аллейн, внимательно посмотрев на него.
— Понимаете, ведь все это на самом деле, — попытался объяснить
Мандрэг. — Поверите ли, но до сих пор мне все казалось таким
нереальным. Даже там. — Он кивнул головой на курительную. —
Описать такое в поэтических образах — это одно. Но столкнуться в
реальной жизни!.. Боже мой, ведь это убьет Николаса.
— Да.
— 'Всю оставшуюся жизнь помнить об этом! Даже на мсня^это очень
подействовало. Но, знаете, такой конец — все же к лучшему. Хорошо, что
она решилась на это. Не будет показного кошмара правосудия. Хоть от этого
она его оградила. Я теперь так ясно все вижу, как будто рассеялся туман л
осталась только жестокая реальность. Обезображенная женщина пишет
прощальное письмо, ложится в постель, выпивает яд, и один Бог знает, какие
ужасные воспоминания преследуют сс в последние мгновения. — Мандрэг,
прихрамывая, ходил по комнате. — Во всяком случае, мы избавлены от
сцены ареста. Но Николас ведь читал письмо! Он же все знал!
— Он продолжает настаивать, что его брата убил доктор Харт.
— Как это? Дайте мне взглянуть еще раз.
Аллейн протянул ему копию. Читая, Мандрэг бормотал:
— Но что же это может означать? «...Ты должен был быть моим
страшим сыном. Херси подозревает. Я не могу этого перенести. Все что
я делала, я делала для тебя...» Что еще могут означать эти строки, кроме
того, что все сделала она? Я нс понимаю. А два других покушения? Они
же не имеют смысла!
— Боюсь, что очень даже имеют, — возразил Аллейн.
2
С пяти часов до семи Аллейн работал один. Сначала он обследовал
игральные карточки. Переворачивая листочки, он искренне жалел, что
с ним нет Бейли, его эксперта по отпечаткам пальцев. Бумага была
такой тонкой, что па неиспользованных листках были заметны отпечат-
ки букв, написанных на верхних оторванных карточках. Мусор из
корзины в курительной вынесли, но в бачках на улице ему отыскали
несколько заполненных во время игры карточек. Остальные после
подсчета очков были брошены игроками в огонь. Мандрэг рассказал
ему, что сыграли только один раз. После сцены с Николасом Джонатан
внезапно предложил запяться чем-нибудь другим.
Задавая одни и те же утомительные вопросы, Аллейн наконец
выяснил, кто заполнил найденные в мусоре карточки. Харт с готовно-
стью признал свою со словом «угроза», отпечаток которого инспектор
нашел на одном из блокнотов. Доктор писал остро заточенным каран-
дашом с сильным нажимом. Поэтому вмятины букв были заметны на
двух или трех следующих листках. Но, пересмотрев все странички его
216
блокнота, Аллейн так и не смог найти ни малейшего следа слов
«Убирайся к черту. Иначе берегись». В Скотленд-Ярде это называлось
отсутствием положительных доказательств. Конечно, Харт мог ухит-
риться и написать свои угрозы, подложив вырванный листок на картон-
ную обложку, где следы не могли остаться. Аллейн решил разыскать
Джонатана и попросить образец почерка доктора. Джонатан дал ему
ответ Харта на приглашение в Хайфолд.
Инспектор заперся в библиотеке и, снова вооружившись лупой,
сделал свое первое действительно интересное открытие. Записка Харта
была написана от руки прописью. По почерку было сразу заметно, что
автор ее — иностранец. Во время игры Харт писал печатными буквами.
Буквы на карточке, полученной Николасом, были прописными. По
некоторым признакам Аллейн определил, что буквы выводились мед-
ленно и старательно. Как будто некто, знавший почерк Харта, хотел
специально под него подделаться.
Отпечатков этого послания Аллейн не мог найти ни на одном из
верхних листков. Тогда ему пришлось пинцетом перевернуть все блок-
нотики до конца, упорно выискивая малейшие следы. В середине
третьего блокнота он нашел то, что искал. Здесь отчетливо были видны
пять слов. Предыдущая страница оказалась вырвана. Линия отрыва
была неровной, и, когда Аллейн приложил к ней мятый листок с
угрозой, зубчики совпали. Но этот блокнот не принадлежал Харту. Чей
же он? Отпечатков букв на его верхних страницах не было. Возможно,
автор свою игровую карточку заполнял без нажима или оторвал и
выбросил все листки с отпечатками. Блокнот не принадлежал пи
Уильяму, ни Мандрэгу. Мандрэг по отпечаткам узнал и свой и Уильяма.
Значит, они отпадали. Блокноты Клорис и мадам Лисс Аллейн опреде-
лил по характерным вмятинам, сделанным длинными заостренными
ногтями. Остались Джонатан, Херси, Николас и его мать. Блокнот с
вырванным из середины листком принадлежал кому-то из них...
— Неплохо, — пробормотал Аллейн и, тихонько насвистывая, стал
складывать все обратно в портфель.
Следующим делом был осмотр комнаты миссис Комплайн. Аллейн взял
с собой Мандрэга, последовавшего, правда, за ним без особой охоты.
— Мне требуется свидетель, — уклончиво пояснил ему Аллейн. —
Обычно в особо деликатных случаях мы работаем вдвоем. Когда приедет
Фокс, вы не потребуетесь. Ну, а пока вам, как лицу вне подозрений,
придется мне помогать.
Мандрэг повернулся спиной к лежащему на кровати и накрытому
простыней телу и наблюдал, как Аллейн перебирает висящую в шкафу
одежду. Инспектор дал ему пощупать плечи и полы твидового пдльто.
— Влажные, — подтвердил Мандрэг.
— Сильный снег шел вчера, когда вы направлялись к пруду?
— Да. Господи, что, это были ее следы? Значит, она спустилась вниз,
ступая, как и подумала Клорис, в мои?
217
Аллейн осматривал шляпы, лежащие на верхней полке в шкафу.
— Наверное, она надевала эту, — сказал он наконец. — Тоже еще
сырая. Шляпка из синего твида с прикрепленной в виде украшения
искусственной мухой для ловли лосося. Да здесь целых две мушки!
Желтая с черным на лосося и довольно потрепанная красно-зеленая для
ловли форели. Не кажется ли вам, что это уже излишество? — Он еще раз
внимательно осмотрел шляпу. — Так, интересно, — а когда Мандрэг
сварливо спросил, что же в этом может быть интересного, не ответил и
велел ему позвать прислуживавшую миссис Комплайн горничную.
Девица оказалась местной, она родилась и выросла здесь же, в
поместье Хайфолд, и мечтала стать горничной у какой-нибудь знатной
дамы. Миссис Паутинг обучала ее всем хитростям этого дела и теперь
в первый раз разрешила прислуживать в доме. Девушка была смышле-
ной живой болтушкой, не скрывавшей живейшего интереса к туалетам
приехавших дам. Она так восхищалась платьями мадам Лисс и мисс
Уинн, что Аллейн едва смог обратить ее внимание на столь прозаиче-
скую тему, какой ей казалась одежда миссис Комплайн. Они разгова-
ривали в коридоре. Аллейн стоял, держа за спиной твидовую шляпу, и
слушал ее болтовню о мокром пальто.
— Миссис Комплайн надевала это пальто один раз, сэр. Опа приеха-
ла в плаще, знаете, такие плащи дамы обычно носят во время охоты. В
первый вечер, когда они пошли гулять, опа была в нем. Твидовое пальто
она надела вчера утром. Когда два джентльмена держали пари, —
пояснила она, слегка покраснев. — Я была у мадам в комнате, спраши-
вала, какое платье ей приготовить, когда бедный мистер Уильям
крикнул кому-то в коридоре: «Десять фунтов нс жалко — только бы
посмотреть, как он это сделает». Мадам очень расстроилась, сэр. Она
выглянула в коридор и позвала его. Но он бежал вниз по лестнице и,
наверное, не слышал. Опа сказала, что я ей нс нужна, и я ушла. А сама,
должно быть, вышла за мной следом!
— А когда вы снова увидели ее?
— Через несколько минут, сэр, я видела, как она спускалась вниз в
этом пальто и шляпке из твида. Тогда я позвала Элси, вторую горнич-
ную, и сказала ей, что мы успеем пока убраться в ее комнате. Мы
начали уборку, только... — Девушка заколебалась.
— Что только?
— Знаете, сэр, мы всего один разочек выглянули из окна. Мы ведь
тоже знали о пари. Но пруда оттуда не видно. Его загораживают
деревья. Видно только террасу. Бедная леди шла по террасе. Был очень
сильный снег. Потом мы увидели, что она остановилась и как будто
смотрела на пруд, сэр, а потом обернулась... и мы с Элси тут же
принялись за уборку. Через пару минут она вернулась, белая как мел,
и вся дрожала. Я предложила повесить ее пальто, но она довольно резко
ответила: «Не надо, оставьте», — и Мы с Элси ушли. В это время там,
218
у пруда, началась жуткая суматоха, а Томас сказал нам, что один из
джентльменов упал в воду.
— А пока миссис. Комплайн была на террасе, кто-нибудь к ней
подходил?
— Нет, сэр. По-моему, мисс Уинн и бедный мистер Уильям выбежали
позднее, потому что я слышала их голоса внизу перед самым ее
возвращением.
— Хорошо, — сказал Аллейн. — Теперь последнее. — Он показал
ей шляпку. — Она это надевала в то утро?
— Да, сэр.
— В ней ничего не изменилось?
Горничная взяла шляпу и повертела ее в руках, в раздумье склонив
набок голову.
— Здесь теперь два этих крючочка с перышками, — сказала она
наконец. — На мой взгляд, какое-то странное украшение. Два.
— Ну и что?
— Вчера-то был только один. Вот этот, побольше, черно-желтый.
— Спасибо. — Улыбка Аллейна привела девицу в полное смущение.
3
Инспектор сыскной полиции Фокс и сержанты Бейли и Томпсон
прибыли из Псн-Джиддинга в семь часов во взятой напрокат машине.
Обрадовавшись их приезду, Аллейн сразу отправил Бейли заниматься
отпечатками пальцев. Томпсон еще раз сфотографировал то, что инс-
пектор уже снимал своим аппаратом. Наконец тело Уильяма Комплайпа
унесли из курительной. В Хайфолде был большой бальный зал, при-
строенный к восточному крылу кем-то из Ройялов во времена королевы
Виктории. Здесь, среди холодной нежилой пышности, застывшей в
напрасном ожидании былых торжеств, их положили рядом — мать и
нелюбимого сына. Аллейн слышал, как Джонатан потихоньку приказал
поставить сюда цветы. Фокс и Аллейн вернулись в библиотеку.
— Садитесь, дружище Фокс. Приношу извинения, что вытащил вас
сюда, но чертовски рад вашему приезду.
— Да, пробраться было трудновато, — ответил Фокс, вытаскивая
очки. — Весьма неприятная погода. А дело-то, сэр, похоже, мерзкое.
Что здесь? Убийство, а потом самоубийство? Или что?
— Вот мой отчет. Прочитайте.
— А, очень признателен. Спасибо, — ответил Фокс, водружая на
кончик носа очки. Его большое розоватое лицо сразу приняло особое
«читающее» выражение. Глядя на Фокса в такие минуты, Аллейн гадал,
не начался ли у того насморк: так поднимались его пшеничные брови и
приоткрывался рот. На некоторое время в комнате воцарилась тишина,
нарушаемая лишь шуршанием страниц и сопением Фокса.
219
— Гм, — произнес он, закончив чтение. — Неумно проделано. А
хотели, чтобы выглядело позапутаннее. Ну, и когда будем брать, мистер
Аллейн?
— Думаю, надо подождать, пока закончит Бейли. Я хотел бы
произвести арест по какому-нибудь второстепенному обвинению. Но
пока не к чему прицепиться.
— Нападение на мистера Мандрэга?
— Ну что ж, — в раздумье ответил Аллейн, — можно, конечно.
Надеюсь, я ни в чем не ошибся. Все настолько очевидно, что мне
постоянно мерещится какая-то хитрость. Конечно, в курительной все
надо проверить. Можно сейчас, если Бейли уже закончил. Пойдемте,
дружище Фокс.
Бейли, эксперт по отпечаткам, с неизменно обиженным выражением
лица, собирал свои инструменты, а Томпсон укладывал фотоаппарат.
— Закончили? — спросил Аллейн. — Сфотографировали золу в
камине?
— Да, сэр, — ответил Томпсон. — Мы, кстати, там кое-что нашли,
мистер Аллейн. Бейли нашел. Помните тот спиралевидный след на пепле?
-Да.
— Так вот, сэр. Там все, как вы и предполагали. Шнурок или бечевка
или что-то в этом роде. А в глубине мы нашли несгорсвший кусок.
Обуглился, правда, но разобрать можно. Похоже, что зеленого цвета.
— Превосходно, Бейли. Я этого не заметил.
Лицо сержанта Бейли стало еще обиженнее:
— У нас пятьсот ватт в лампе, сэр. Похоже, что шнурок бросили в
огонь, а сверху поло.- лли два полена, которые потом развалились и эта
штука медленно тлела. Я бы сказал, что это плотный тонковолокнистый
материал. Может, шелк. На конце плотный бесструктурный уголек,
который при прикосновении рассыпался. Что дальше, сэр?
— Надо снять у всех отпечатки пальцев. Нс думаю, что они станут
возражать. Я предупредил мистера Ройяла. Слава Богу, теперь мне не
понадобится вся эта ерунда от аптекаря. Что-нибудь еще?
— Два отчетливых отпечатка па той бронзовой штуке, сэр. Немного
покрыты пылью, но хорошо заметны. Такие же, как и на каменной
дубинке. На ручке, правда, есть что-то еще, но совершенно расплывча-
тое. Но на острие все видно отчетливо.
— А как с приемником?
— Как вы и думали, обычная мешанина. Что-то неясное на ручке
громкости. — Бейли уставился на кончики своих ботинок. — Возможно,
перчатки, — пробормотал он.
— Очень может быть, — согласился Аллейн. — Теперь слушайте.
Мы с мистером Фоксом хотим произвести один опыт. Вы вдвоем
оставайтесь здесь и смотрите. Если все удастся, я думаю устроить
небольшой спектакль для избранной публики. — Он присел на корточ-
ки и положил на пол кусок лески. — Заприте дверь, — попросил он.
220
4
— Такой большой дом, — проговорила Клорис, — а совершенно
негде устроиться. Общество в гостиной меня просто из себя выводит.
— Пошли в будуар, — предложил Мандрэг.
— А его еще нс наводнила полиция?
— Пока нет. Аллейн и этот здоровенный рыжий, кажется, отправи-
лись к пруду. Пошли попробуем.
— Хорошо, давайте.
Шторы в будуаре были опущены, лампы зажжены, а в камине весело
трещал огонь. Клорис беспокойно ходила по комнате, и Мандрэг
заметил, что она посматривает на дверь в курительную.
— Успокойтесь, — сказал он. — Уильяма уже унесли, а полицей-
ские, кажется, в библиотеке.
Вдруг за дверью оглушительно заорало радио. Оба от неожиданности
вздрогнули.
— Значит, они там, — прошептала Клорис. — А что они делают?
— Сейчас посмотрим!
— Не надо! — воскликнула Клорис, но Мандрэг нагнулся и стал
подглядывать в замочную скважину.
— Нс очень-то разглядишь, — проворчал он. — Ключ мешает. И что
они там могут делать? Господи, ну и рев. Так, погодите.
— Прошу вас, отойдите оттуда.
— И нс подумаю. Ничего в этом зазорного нет. Вот если бы не ключ.
Так я вижу только прямо перед собой. Да, если судить по литературе
восемнадцатого века, в то время подглядывание велось куда эффектив-
нее. Мне видна только красная ширма перед дверью в библиотеку.
Никого нс... — Внезапно он замолчал.
— Что такое? — начала Клорис, но Мандрэг предостерегающе
поднял руку. Приемник выключили. Мандрэг выпрямился и отвел
Клорис в дальний угол комнаты.
— Очень странно, — тихо сказал он. — Ведь в доме всего четверо
полицейских. Аллейн, рыжий и еще двое. Я видел, как они приехали.
Так вот, все они сейчас вошли в курительную из библиотеки. А кто же,
черт побери, включал радио?
— Наверное, они включили, а потом вышли.
— Да нет же. Как они могли успеть? Когда радио заорало, я сразу
заглянул в скважину. А через нее видна дверь. Да зачем это надо:
включать радио, а самим тайком скрываться в библиотеке?
— Это ужасно. Совсем как...
— Напротив, довольно занимательно, — возразил Мандрэг.
— Как вы можете такое говорить?
Он быстро подошел к ней и взял за руки.
— Клорис, дорогая, — начал он, — ну зачем притворяться, что мне
неинтересно? Вам лучше привыкнуть к моим вульгарным манерам, потому
221
что, полагаю, мне захочется на вас жениться. Я собираюсь официально
поменять имя, так что вам не придется быть миссис Стэнли Глупинг. А
если вам кажется, что миссис Обри Мандрэг звучит несколько претен-
циозно, мы можем придумать что-нибудь другое. Не понимаю, почему
люди так неизобретательны по части собственных имен? Ведь оформить
эти документы, наверное, стоит недорого. Так что каждый время от
времени мог бы обзаводиться новым именем. Дорогая моя, но вы бледны
и дрожите, а ведь я на самом деле уверен, что люблю вас. Вы сможете
когда-нибудь полюбить меня или лучше об этом пока не говорить?
— Лучше не надо. Я не знаю почему, но мне страшно. Я хочу домой,
хочу-ходить на занятия на свои военные курсы, хочу гулять с собаками.
Я уже больше не могу выносить все эти ужасы.
— Но когда вы возвратитесь к своим пышущим здоровьем подруж-
кам, надеюсь, меня-то не будете связывать с этими ужасами? Вы ведь
нс скажете: «Был там один прсуморительный хромой умник, который
во время убийства все любезничал со мной»?
— Нет. Честное слово, не буду. Я вас приглашу к себе. И мы даже
поболтаем о старых добрых деньках в Хайфолде. Но сейчас я хочу к
маме. — Губы у Клорис задрожали.
— Думаю, что очень скоро вы сможете уехать. Надеюсь, полиции мы
больше нс нужны.
В дверь постучали, и вошел сержант Бейли.
— Прошу прощения, сэр, — хмуро произнес он, — старший инспек-
тор Аллейн свидетельствует свое почтение и просит передать, что будет
весьма признателен, если вы позволите снять отпечатки пальцев. И
ваши, и молодой леди. Таков порядок, сэр.
— Ох, — прошептала Клорис, — они всегда так говорят, чтобы
усыпить подозрения убийц.
— Прошу прощения, мисс?
— С удовольствием, сержант.
— Премного обязан, — мрачно поблагодарил Бейли, доставая короб-
ку. Мандрэг и Клорис стояли рядом, в смущенном молчании наблюдая,
как Бейли выкладывает на стол стеклянную пластинку, два листка
бумаги, немного ваты, резиновый валик, тюбик с пастой и маленькую
бутылочку. Когда Бейли се открыл, в комнате запахло эфиром.
— Нам сделают обезболивание? — спросила Клорис с нервным
смешком.
Бейли неодобрительно взглянул на 'нее, потом выдавил на пластинку
немного черной пасты из тюбика и раскатал ее тончайшим слоем по стеклу.
— Если не возражаете, я протру вам пальцы эфиром, — сказал он.
— Но руки у нас совершенно чистые, — воскликнул Мандрэг.
— Требуются химически чистые, — пояснил Бейли. — Осмелюсь
заметить, на них много пота. Всегда так. Будьте добры, мисс.
— Совершенно верно, — сказала Клорис. — Должна признать, что
мои руки холодные и липкие от пота.
222
Бейли протер им пальцы. Это действие, казалось, несколько при-
ободрило его.
— А теперь надо по очереди слегка прижать пальцы к пластине. Не
напрягайте руку, сэр, — добавил он, держа Мандрэга за указательный палец.
Клорис снимала последние отпечатки, а Мандрэг счищал с пальцев
черную краску, когда вошел, приветливо улыбаясь, Фокс.
— Ну вот, — сказал он, — и вам пришлось подчиниться нашим
правилам. Весьма хитроумная процедура, не так ли, сэр?
— Да, весьма.
— Так. А мисс Уинн это, видно, не по душе. Мажут какой-то
пакостью, правда? Да, дамам это никогда нс нравится. Что ж, смотрите,
как чудесно, — продолжал Фокс, разглядывая отпечатки пальцев Кло-
рис на бумаге. — А вы и представить себе не можете, как осложняется
какое-нибудь ерундовое дело, если люди не желают подчиняться. Ни-
когда нельзя противиться полиции, сэр. Мы ведь выполняем служебный
долг. — Бейли вопросительно посмотрел на Фокса. — В гостиной, —
ответил тот, не меняя тона. Бейли подписал бумаги с отпечатками,
сложил в чемоданчик и удалился. — Шеф, — сказал Фокс, изредка
доставлявший себе удовольствие называть так Аллейна, — был бы
очень признателен, мистер Мандрэг, если вы смогли бы минут через
десять прийти к нему в библиотеку.
— Хорошо, охотно приду.
— А мне оставаться здесь? — тихо спросила Клорис.
— Где хотите, мисс Уинн, — ласково глядя на нее, ответил Фокс. —
Ожидание всегда неприятно. Боюсь, что время для вас будет тянуться
мучительно долго. Может, хотите присоединиться к компании в гостиной?
— Не очень хочу, по по тому, как вы это говорите, ясно, что
придется. Уж лучше пойду сама.
— Спасибо, мисс, — искренне поблагодарил Фокс. — Вот, может,
мистер Мандрэг и проводит вас туда. Значит, мы ждем вас в библиотеке
минут через десять, сэр. Как только Бейли закончит свои дела в
гостиной. Он вам скажет, когда приходить. А вы, если не возражаете,
потихоньку предупредите мистера Ройяла и мистера Комплайна. Пусть
тоже приходят. — Он открыл дверь, и Мандрэг с Клорис вышли.
5
— Что, дружище Фокс? — Сидя за столом, Аллейн взглянул на
вошедшего полицейского. — Все прошло спокойно?
— Недурно, мистер Аллейн. Бейли в гостиной занимается остальны-
ми. Я освободил доктора. Что за нелепость держать его под замком,
который любой идиот может открыть в две минуты. Он вместе со всеми.
А его женушка не очень хотела давать отпечатки пальцев.
Аллейн усмехнулся.
223,
— Слово «женушка» в отношении красотки Лисс-Харт звучит пре-
восходно.
— Молодую парочку я поместил с остальными, — продолжал
Фокс. — Думается, мистер Мандрэг проявил некоторое любопытство к
тому, что мы делали в библиотеке. Он не спускал глаз с двери, а когда
заметил, что я это вижу, стал старательно смотреть в другую сторону.
Я велел ему прийти сюда и привести двух других, как только мы
подадим ему сигнал. Вам ведь, полагаю, нужны свидетели, сэр?
— Конечно. А как с леди Херси?
— Ей я ничего не сказал. Но можно будет позвать ее, когда
понадобится.
— Пошлем Бейли привести ее, привести ее, привести ее, привести
ее, — бормотал шепотом Аллейн. И затем: — Знаете, дружище Фокс,
никогда еще у меня не было так мало сочувствия к убийце. Ведь дело
не только глупое, но и мерзкое, хладнокровно рассчитанное и какое-то
противоестественное. Но действовать, однако, надо осмотрительно.
Есть здесь еще этакое подленькое коварство. Терпеть не могу фокусы
по воспроизведению обстановки преступления. Какой-то спектакль! А
для невинных людей просто пытка. Но тем нс менее в этом есть и свои
достоинства. Получится у пас?
— Несомненно, — хмуро заверил Фокс. — Интересно, как там
Бейли справляется с этой компанией?
— Пойдите, Фокс, посмотрите. Надо убедиться, что все идет нормально.
Фокс добродушно взглянул на начальника:
— Все в порядке, сэр. Вы ведь все до мелочей проработали. Не может
сорваться. Ну что вы, мы ведь раз пять пробовали.
— Я имел в виду следствие.
— Это у вас, мистер Аллейн, обычный приступ сомнений. Никогда
не видел дела яснее.
Аллейн беспокойно ходил по комнате.
— Даже если отбросить два первых фарса, у нас ведь есть улики.
— Неопровержимые улики.
— А нс смешно ли, что вся версия держится на окаянном весельчаке
Томасе? Танцующий лакей. Он нам определяет не только время, когда
могло произойти убийство, но и возможные передвижения убийцы.
Прибавим к этому золу, удочку Г.Ст.-Дж.В.Р., все, что мы нашли на
приемнике, кнопку Уильяма. Вот вам доказательства.
— Прекрасные доказательства.
— Ну уж и прекрасные, — пробормотал Аллейн. А потом внезапно
добавил: — Я ведь никогда не спрашивал, дружище Фокс, что вы
думаете о войне?
Фокс с удивлением посмотрел на него.
— О войне? Нет, сэр, не спрашивали. Думаю, что она еще толком не началась.
— Я тоже так считаю. Уверен, что через год мы будем вспоминать об
этих холодных днях, как о чем-то совершенно нереальном. Фокс, а вам нс
224
кажется странным, что вот мы здесь дружно выслеживаем одного
жалкого убийцу, старательно применяем все наши методы, чтобы
разобраться в двух смертях. А над нашими головами уже нависла угроза
пострашнес. У нас земля из-под ног уходит, а мы продолжаем охотиться
за мухами.
— Это паша работа.
— И мы се выполним. Но посылать на виселицу сейчас! Господи,
Фокс, это же просто смешно!
— Да, я вас понимаю.
— Ну, ничего. Это так, хандра напала. Давайте вернемся к нашему
миленькому убийству. А, вот и Бейли прибыл.
Вошел Бейли со своим чемоданчиком.
— Ну, со всеми покончили?
— Да, сэр.
— Кто-нибудь возражал?
— Иностранка. Очень не хотела пачкать пальцы. Во всяком случае,
так сказала. Пришлось уговаривать.
— А остальные?
— Очень нервничают, — ответил Бейли. — То все молчат, то вдруг
все вместе начинают говорить. Взволнованы и раздражительны. Мистер
Ройял и Комплайн очень настроены против доктора, смотрят испод-
лобья. А он из них самый спокойный. Можно подумать, что его это не
касается. На свою леди внимания нс обращает, только как-то удивленно
иногда поглядывает. Хотите посмотреть отпечатки, мистер Аллейн?
— Да, сравним их с теми, что вы уже нашли. Хоть это ничего и не
даст, сделать все же придется. Потом позовем сюда тех четверых и
устроим проверку. Пусть пока там поломают голову. За дело, Фокс.
6
— Сколько времени? — спросил Николас. Херси Эмблингтон по-
смотрела на ручные часы.
— Четверть девятого.
— Вы слышали, я уже говорил, — произнес Джонатан, — что в
столовой сервирован холодный ужин? .
— Да, Джо, слышали, — ответила Херси. — Но, боюсь, что ни у кого .
нет аппетита.
— А я бы поел, — заметил доктор Харт. — Но нс могу пользоваться
гостеприимством человека, который считает меня убийцей.
Джонатан сердито хмыкнул.
— Дорогой доктор Харт, — обратилась к нему Херси. — Не стоит
из-за каких-то предрассудков морить себя голодом.
— Я полагаю, что .уже завтра буду свободен, — ответил доктор. —
Поэтому сегодня могу немного попоститься. Я ведь обычно переедаю. —
> НаАо Мара «Смерть тамцуюакА лакеи»
225
Он взглянул на смотревшую на него с недоверчивым удивлением жену. —
Не так ли, дорогая? — спросил он ее. — Николас подошел и встал рядом с
мадам Лисс. Повернувшись к нему, она слегка пожала плечами. — Нс
странно ли, — продолжал Харт, — раньше, когда жена скрывала паши
отношения, я мучился от желания рассказать о них. Теперь же, когда всем
стало известно, я не нахожу в этом никакого удовлетворения.
— Вы не смеете оскорблять, — натянуто проговорил Николас.
— А кого я оскорбляю? Уж конечно, не жену. Ведь куда более
оскорбительно скрывать от окружающих свой брак.
— Ну это уж слишком! — взорвался Джонатан. Но Херси остановила его:
— Джо, ради всего святого, не вмешивайся!
— Ничего другого я от леди Херси и не ожидала, — промолвила
мадам Лисс. — Для нее такое удовольствие видеть мое унижение.
— Не заметила, чтобы вас кто-то унижал.
— Муж, совершивший... — начала мадам Лисс, но доктор перебил ее.
— А вы знаете, что эта женщина сказала? — спросил он, ни к кому
особенно не обращаясь. — Она заявила, что если бы у нее была против
меня малейшая улика, она бы этим воспользовалась. Уверяю вас, что
если бы меня обвинили в убийстве этого бедняги, и если бы она, без
ущерба для себя, могла своими показаниями послать меня па виселицу,
то она бы это сделала. Вот женщина, из-за которой я страдал. Вы,
наверное, сейчас думаете, что неприлично устраивать подобные сцены,
что английский джентльмен никогда бы нс стал так вести себя с
женщиной. И вы правы. Но я не англичанин и не джентльмен. Я
австрийский крестьянин, в моих жилах течет южная кровь. Я внезапно
прозрел. И сейчас меня просто трясет, когда я вспоминаю, каким я был
идиотом, как я мучился из-за этой холодной и вероломной женщины.
— Ты — убийца проклятый! — закричал Николас, но мадам Лисс
взяла его за руку.
— Нс надо, Николас, не надо. Ради меня!
— Ради пас всех, — внезапно вмешался Мандрэг, — давайте больше
не будем устраивать сцен.
Херси, Клорис и Джонатан поддержали его. Доктор Харт, улыбнув-
шись, слегка поклонился.
— Хорошо, больше никаких сцен. Но вы, — коротким белым паль-
цем он показал па Николаса, — вы еще вспомните мои слова.
Открылась дверь и заглянул Бейли.
— Мистер Аллейн свидетельствует свое почтение, сэр, и, если вы
свободны, хотел бы вас видеть, — обратился он к Джонатану. Потом
перевел взгляд па Мандрэга и Николаса: — Спасибо, джентльмены, —
сказал он, придерживая дверь и пропуская троих мужчин. — Мистер
Аллейн будет очень признателен, если остальные останутся пока здесь.
В холле дежурит сержант Томпсон, — добавил он.
Бейли осторожно закрыл за собой дверь, оставив трех женщин и
доктора Харта в гостиной.
226
7
— Прежде всего я хочу сказать, — начал Аллейн, — что мы пришли к
определенным выводам по данному делу. Поэтому я обязан вас предупре-
дить, что вопросы, которые я собираюсь вам задать, очень важны, и ваши
ответы будут запротоколированы и использованы в качестве свидетель-
ских показаний. Я попросил вас собраться в библиотеке, потому что нам
надо воспроизвести события, предшествующие тому моменту, когда в
соседней комнате был обнаружен труп мистера Уильяма Комплайна. Я не
позвал сюда тех, кто в то время находился наверху. Они нам нс нужны.
Мисс Уинн присутствовала при событиях, но не выходила из комнаты,
поэтому я решил лишний раз се нс травмировать и не предложил
участвовать в следственном эксперименте. Боюсь, нам придется позвать
леди Херси, но сначала я должен объяснить вам, сэр, и вам, мистер
Комплайн, что мы собираемся проделать. Вы все слышали о полицейском
воспроизведении обстоятельств преступления. Наш небольшой экспери-
мент именно таковым и является. Если мы в чем-то ошибемся, поправьте
нас, пожалуйста. Надеюсь, это понятно. Теперь я должен вас спросить,
согласны ли вы нам помочь?
— Вы хотите сказать, — уточнил Джонатан, — что мы должны
повторить все вчерашние действия?
— Да, если нс возражаете.
— Я... я нс уверен, что смогу вспомнить, что за чем шло.
— Мистер Мандрэг и мистер Комплайн, надеюсь, вам помогут.
— Господи, разумеется, я все ясно помню, — воскликнул Николас.
— Я тоже, — добавил Мандрэг. — Думаю, что хорошо помню.
— Прекрасно. Так вы согласны нам помочь, мистер Ройял?
— Да, — ответил Джонатан. Мандрэг и Николас тоже подтвердили
свое согласие.
— Начнем с того момента, когда леди Херси вернулась из куритель-
ной после разговора с вами, мистер Комплайн, и вашим братом. Мистер
Мандрэг в зеленом будуаре с доктором Хартом. Леди Херси оставляет
братьев одних. Дверь из курительной в будуар закрыта. Дверь отсюда
приоткрыта, как сейчас. Можно, Фокс. — Фокс вышел. — Займите,
пожалуйста, ваши места, — попросил Аллейн. — Вас, мистер Мандрэг,
здесь еще нет. Вы, мистер Комплайн, в соседней комнате. Там сержант
Бейли. Пройдите, пожалуйста, туда и покажите ему, как можно точнее,
где вы находились и что вы с братом делали.
Аллейн отворил дверь в курительную. Красная кожаная ширма все
еще загораживала внутреннюю часть комнаты, которая была освещена
довольно тускло. Николас, бледный и взволнованный, неохотно отпра-
вился туда.
— Не очень-то приятно, — пробормотал он, потом добавил: — Тогда
было не так темно.
227
— Зажжена настольная лампа у камина. В остальных нет лампо-
чек, — пояснил Аллейн.
— А почему? — спросил Николас.
— Потому что мы их вывернули, — вежливо пояснил Аллейн.
— Входите, пожалуйста.
Из-за ширмы послышалось покашливание Бейли. Николас вздохнул.
— Ладно. — И вошел в комнату.
Аллейн закрыл за ним дверь. В это мгновение вернулся Фокс с Херси
Эмблингтон. Вероятно, он по дороге объяснил ей, в чем дело, потому
что она сразу прошла к стоящему против Джонатана креслу и села.
— Вот что я сделала, когда пришла, — сказала Херси. — Я оставила
Николаса и Уильяма в курительной и прошла сюда через холл. Вы это
хотели знать, мистер Аллейн?
— Это только начало, — ответил Аллейн. — Что потом?
— Через несколько минут вошел Обри, — проговорил Джонатан. — Он
прошел к тому креслу с другой стороны камина. Там сидела мисс Уинн.
Аллейн взглянул на Мандрэга, и тот направился к креслу.
— Я пришел прямо из будуара через холл. Доктор Харт оставался
там один, — пояснил он.
— А потом?
— Мы беседовали о том, что произошло, — начала вспоминать
Херси. — Я сказала, что братья вполне успокоились, а мистер Мандрэг
рассказал о ссоре Николаса с доктором Хартом из-за приемника и о том,
как Николас захлопнул дверь перед носом Харта.
— Дальше!
— Так мы разговаривали пару минут, а потом вошел Николас. —
Херси вопросительно посмотрела на Джонатана и хМандрэга. — Нс
дольше, правда?
— Пожалуй, нс дольше, — согласился Мандрэг.
Фокс постучал в дверь курительной. Наступило молчание. Херси
судорожно вздохнула, а Мандрэг почувствовал, как сердце .молотками
отзывается у него в ушах...
Медленно открылась дверь, и на пороге появился Николас. На
тускло-красном фоне ширмы его лицо казалось пергаментным. Бейли
вышел за ним следом и уселся на низеньком стуле у самой двери.
— Вы вошли сразу? — спросил Аллейн Николаса.
— Я не знаю, кажется, да.
— Кто-нибудь помнит?
— Я помню, — заявил Мандрэг. — Комплайн, вы вошли и закрыли
дверь. По-моему, вы чуть-чуть помедлили, придерживая ручку.
— Все согласны, что мистер Комплайн закрыл дверь? — спросил
Аллейн.
— Да, да, — визгливо воскликнул Джонатан. — Она была закрыта.
— Тогда продолжим, пожалуйста, — спокойно проговорил Аллейн.
228
— Будьте добры, кто-нибудь, — громко произнес Николас, — под-
скажите мне, что именно я делал. А то вдруг я не с той ноги ступлю,
вот будет беда!
— Не лучше ли держать себя в руках, Ник, — попросила Херси. —
Потом ты скорчил гримасу, показывая, как намучился с Биллом. Я
спросила: «Порядок?» — а ты знаком показал, что до этого еще далеко.
Потом уселся в кресло у двери, и мы начали говорить о Билле. А потом
Джо предложил тебе выпить.
— Все согласны?
— Согласны, — ответил Мандрэг. Джонатан, сделав нетерпеливый
жест, раздраженно подтвердил:
— Да, да.
А Николас, нервно рассмеявшись, произнес:
— Ну, конечно, согласны.
— Тогда вон кресло, — сказал Аллейн.
Николас опустился в кресло, стоящее по другую сторону двери.
— Джонатан попросил позвонить, чтобы принесли напитки, — ска-
зал Мандрэг, — я не успел, потому что услышал в холле звяканье
стаканов и...
Внезапно он замолчал. Фокс открыл дверь в холл, и в полной тишине
все услышали бренчание стаканов. В комнату с подносом в руках вошел
Томас. Поставив поднос на стол, он удалился, прикрыв за собой дверь.
— Теперь он наводит порядок в холле, — сказал Аллейн.
— Нс нравится мне это, — громко заявила Херси Эмблингтон. — Я
просто все это ненавижу.
— Ничего, осталось немного, — успокоил ее Аллейн. Мандрэг не-
вольно произнес:
— Но это ужасно. Мы вызываем вчерашние призраки. А вдруг сейчас
в соседней комнате...
— Нс надо. Ради Бога, нс надо, — прошептала Херси.
— В курительной никого нет, — уверенно произнес Аллейн. — Обе
двери заперты. Там никого нет. Давайте продолжать. Вы налили себе?
Никто нс отвечал. Наконец Мандрэг с трудом выдавил:
— Джонатан налил всем, а потом спросил: «А как же Уильям?»
— Минуту. Встаньте к столу, мистер Ройял.
Джонатан подошел к столу. Мандрэг продолжал:
— Он спросил: «А как же Уильям?» — имея в виду, не захочет ли тот
выпить. Комплайн заглянул в дверь и крикнул: «Билл, ты хочешь выпить?»
— Давайте все это проделаем, мистер Комплайн.
Николас подошел и открыл дверь. Он попробовал крикнуть, но у него
ничего не вышло, и, обернувшись, он произнес:
— Я спросил, не выйдет ли он. Он что-то пробурчал. Потом я
попросил его включить приемник, потому что. Джонатан и Мандрэг
предложили послушать «Новости».
— А что именно вы сказали?
229
— Я не помню.
— Я помню, — сказал Мандрэг, — может, не совсем точно. Вы
сказали: «Включи, пожалуйста, приемник. Скоро начнутся «Новости».
Мы хотим послушать», — а потом замолчали.
Николас пояснил:
— Я подождал и услышал, как кто-то прошел по комнате, и я
крикнул: «Спасибо».
В комнате опять воцарилось гнетущее молчание. Фокс неподвижно
стоял у двери в холл, Бейли у двери в курительную, а Аллейн — у стола
рядом с Джонатаном.
— А потом? — спросил Аллейн.
— А потом мы услышали музыку, — ответил Мандрэг.
Бейли сделал какое-то движение рукой. В пустой курительной раз-
далось оглушительное пение:
...бочки,
выкативай бочки!
Джонатан Ройял громко выругался и отскочил от стола. Тут его чуть
не сбил с ног Николас, который, спотыкаясь, рванулся к двери, где был
задержан сержантом Бейли. Отпихнув его, Николас бросился к двери в
холл, но Аллейн преградил ему путь.
— Спокойно, — сказал он.
Николас протянул здоровую руку, показывая па курительную.
— Я этого нс делал, — забормотал он. — Это все Харт. Вторая
ловушка. Нс смотрите па .меня так. Вы все равно ничего не докажете.
Аллейн шагнул вперед, и Николас кинулся на него, по Бейли и Фокс
схватили его с двух сторон.
Глава 17
ОТЪЕЗД
1
Всю ночь в Хайфолдс шел дождь. Когда в бледных предрассветных
сумерках Аллейн брился и умывался, по крыше дома все еще настой-
чиво барабанил ливень. В пять часов утра позвонили из Большого
Чиппинга и сообщили, что полиция направляется через Псн-Джиддинг,
а санитарная машина уже в пути. В половине шестого Николас Комп-
лайн, сидевший у стола, опустив на согнутую руку голову, поднял
покрытое пятнами лицо и, нарушив шестичасовое молчание, заявил,
что хочет дать показания.
В шесть часов к Аллейну явился тщательно одетый доктор Харт. Он
сказал, что с разрешения властей хотел бы немедленно уехать домой.
230
— Моя жена, — добавил он, — попросила подвезти ее. Я готов это
сделать, если вы не против.
Аллейн охотно согласился. Затем доктор привел инспектора в край-
нее замешательство, произнеся торжественную речь об учтивости и
честности британской полиции.
— Ни на секунду не сомневался в результате, — добавил он. — Как
только я услышал о смерти Уильяма Комплайна, я сразу понял, что это
дело рук его брата.
— Вы единственный из всей компании нс позволили себя одурачить.
Почему вы были так уверены?
— Я слишком хорошо знаю жену, — просто ответил доктор. Он
сложил на животе руки, нахмурился и задумчиво продолжал: — Моя
жена — необыкновенно расчетливый и эгоистичный человек. У нее был
роман с Николасом Комплайно.м. Я видел это и мучился. Она любила
его не больше и не меньше, чем вообще способна любить кого-нибудь,
кроме себя. Совершенно ясно, что он решил заполучить ее. Не знаю,
была она его любовницей или нет, но в любом случае моя подозритель-
ность и сцены, которые я постоянно устраивал, ей надоели. Наверняка
он уговаривал се бросить меня, а еще лучше — развестись. Естествен-
но, она это сделать отказалась. Молодой человек без денег — ради этого
не стоило рисковать своим общественным положением. Но молодой
человек — хозяин имения, с прекрасными видами на будущее — это
уже другое дело. Нс сомневаюсь, она ему на это намекала. Не думаю,
чтобы она подозревала, что убийца — он, и уж совсем вряд ли была его
соучастницей. Она никогда бы не стала так рисковать. Нет. Она
считала, что Уильяма убил я и что, когда меня повесят, она благора-
зумно переждет какое-то время и выйдет замуж за брата.
— Боюсь, что теперь ей это нс удастся, — мрачно произнес Аллейн.
— Разумеется. Но если вы станете се допрашивать, она уж постара-
ется вас убедить, что Николасом руководили только корыстные мотивы,
а она лишь жертва его навязчивых ухаживаний. Теперь она, конечно,
захочет вернуться ко мне. — Аллейн бросил на него быстрый взгляд. —
Нет, — покачал головой доктор Харт. — Я уже пришел в себя от этого
наваждения. Она была готова предать меня. Перед самым убийством
она сказала, что если что-нибудь случится с Комплайном, она во всем
обвинит меня. Я не поверил ей. Но она заявила, что, если на карту
поставлено так много, она готова на все. Знаете, у меня было такое
ощущение, будто сокровище, которое я берег и лелеял, оказалось
обычным хламом. Теперь у меня не осталось к* ней никаких чувств.
— Спасибо, что были со мной откровенны, — проговорил Аллейн.—
Когда все это кончится, что вы намерены делать?
— Я хирург. Боюсь, что наша профессия здесь вскоре пригодится.
Кто знает, может, тогда я смогу принести куда больше пользы, чем
теперь, латая увядшие физиономии. — Доктор Харт потянул себя за
губу. — И все же я очень хотел спасти ей жизнь.
231
— Ну, не думаю, что оказали бы этим ей большую услугу.
— Да, вы правы. До свидания, старший инспектор, — проговорил он,
неловко кланяясь.
Аллейн посмотрел ему вслед. Нарочито иностранная фигура в типич-
но английском твидовом костюме. Чуть позже он услышал, как к дому
подъехала машина. Вошел Бейли и передал, что мадам Лисс хотела бы
с ним побеседовать. Аллейн поморщился:
— Я занят. Скажите, что мистер Фокс готов принять ее. Думаю, у
нес сразу отпадет желание разговаривать.
2
В половине седьмого в библиотеку вошли Мандрэг и Клорис и
спросили, можно ли им уехать. Пальто они держали в руках.
— Конечно, — ответил Аллейн, — но вам придется вернуться на
дознание. Так что мы еще увидимся.
— Да, мы знаем. Когда это будет?
— Думаю, в среду.
— Джонатан приглашал нас остаться, но мы решили сменить обста-
новку и поехать в Лондон. Можем по дороге заглянуть к Коплэндам.
Что-нибудь передать от вас?
Аллейн дал им записку, но Мандрэг и Клорис нс уходили.
— Видите ли, мы надеялись, — нерешительно начал Мандрэг, —
может, вы, так сказать, рукой мастера распутаете для нас самые
сложные узлы. Или это нельзя?
— Какие узлы? — улыбнулся Аллейн.
— Ну, например, — подсказала Клорис, — почему Обри столкнули
в пруд? Это что, Николас сделал?
— Да.
— Но он ведь узнал Обри!
— Именно потому, что узнал.
— Господи!
— А мы-то поняли все по-другому, — задумчиво проговорил Манд-
рэг. — Маленькие следы и сс письмо. Мы решили, что миссис Комплайн
вышла из дома, чтобы не дать Николасу окунуться, приняла меня за
злорадствующего Уильяма и, поддавшись подавляемому чувству непри-
язни, спихнула в воду.
— А потом, — подхватила Клорис, — услышав, что Билл погиб,
помешалась и вообразила, что сама его каким-то образом и убила.
— Весьма хитроумно. — Аллейн слегка улыбнулся. — Но не совсем
правильно. Как бы ей удалось спуститься по ступенькам так, чтобы вы
сс не заметили? Даже если бы это было возможно, она ведь прекрасно
могла вас разглядеть, когда вы стояли у воды. Более того, она знала,
что Уильям еще в доме. И ей ведь потом обо всем рассказали, она знала,
232
что в воду упали вы. Даже если бы она вас туда столкнула, она бы
вскоре узнала о своей ошибке. Как же ей могло прийти в голову, что
она убила Уильяма?
— Ну а письмо?
— С письмом все намного трагичнее. Ни о каком помешательстве
речи быть не может. Миссис Комплайн действительно стояла на террасе
и смотрела вниз. А через несколько минут горничная заметила, что в
дом она вернулась страшно взволнованная. Уверен, Мандрэг, что она
видела, как ее любимчик Николас столкнул вас в воду. Но тогда она
решила, что это всего лишь грубая и опасная шутка. А вот что она
подумала потом, когда узнала, как Николас валит вину на Харта, а себя
представляет неудавшейся жертвой? И что она подумала, когда Нико-
лас заявил, что Харт подстроил ловушку с Буддой? А вам не кажется,
что в той истерике она себя уже немного выдала, выдала свои подозре-
ния? И наконец, в последний вечер Николас является к ней и говорит,
что Уильяма убили, спутав с ним. Что она должна была подумать? Зная
то, что знала она, к какому выводу можно было прийти? Ее обожаемый
сын убил брата. И вот она делает последнюю попытку спасти и его
самого, и легенду, которую она создала вокруг него. Она написала такое
письмо, чтобы он ясно понял, что она обо всем догадалась, но чтобы мы
подумали, что убийца — она. И все же она нс смогла заставить себя написать
прямо, что убила своего сына. Николас все понял, но и мы — тоже.
— Мне и в голову не приходило, что это мог сделать Николас, —
помолчав проговорил Мандрэг.
— А кому, как нс вам, следовало догадаться. Ведь плащ-то вам дал
Комплайн. Так? Выглянув из окна павильона, он узнал вас, когда вы
стояли у воды. Возможно, у него возникло чувство, что он смотрит на
самого себя. Я думаю, именно тогда ему показалось, что он может
добиться успеха в своей бредовой затес.
— Какой бредовой затес?
— Устроить несколько покушений на собственную особу на основе,
как говорят юристы, идеи ошибочного опознания. Эту мысль он вам
всем и внушил. Он просто навязывал се. Он вас столкнул в пруд, и он
же вас спас. А потом принялся кричать всем и каждому, что Харт
пытался его утопить. Очевидно, что-то в этом роде он замышлял уже
давно. Харт писал ему угрожающие письма. И вот, воспользовавшись
этим, Комплайн в первый же вечер, довольно неумело подражая почер-
ку Харта, нацарапал себе пресловутое послание. Как только мы дока-
зали, что Харт нс писал его, стало очевидным, что сделать это мог
только Николас. Может, и плащ-то он дал вам специально. Он ведь
знал, кто где находится и, наверное, потом видел, как Харт в одиноче-
стве направился по дороге. Нс удалась бы затея, тоже ничего страшно-
го. Потом он устроил представление с собственным бегством, хотя
прекрасно знал, что пройти по сугробам невозможно. Если бы с ним
никто не пошел, он все равно вернулся бы весь в снегу и с какой-нибудь
233
выдумкой. Затем, выждав, когда вы уйдете переодеваться к обеду, он
устроил сам себе ловушку. Правда, он не рассчитывал, что мадам Лисс
будет смотреть ему вслед. Он собирался просто толкнуть дверь так,
чтобы Будда упал на пол. Но се присутствие подпортило все дело, и ему
пришлось пойти на некоторые жертвы. Будду же он выбрал лишь
потому, что накануне вечером Харт трогал его руками. По этой же
причине он выбрал и топорик мери, но здесь он размазал отпечатки
Харта. Сам он, разумеется, был в перчатках.
— Ну а приемник? — спросила Клорис.
— Вы помните, как Харт жаловался, что не переносит радио. Кстати,
в ваших записках, Мандрэг, подробное описание этой сцены оказалось
для нас весьма полезным. Итак, Комплайн знал об этом. После сцены
у бассейна он закрылся в курительной, пока Уильям, который хотел
заняться там рисованием, не вышал его.
— А почему все время орал приемник? Зачем он его крутил?
— Просто ему хотелось получше узнать, как он работает. Помните
удочку, которая висела над камином?
— Да.
— С зеленой леской и мухой?
-Да.
— Когда мы сюда приехали, мухи уже не было, а леска была кем-то
обрезана. На ручке громкости в отверстии для винта я обнаружил
тончайшие царапины, а кроме того, красно-зеленые частички перьев.
Этикетка на удочке гласила, что покойный мистер Г.Ст.-Дж.В.Ройял
поймал свою чстырсхсполовинойфунтовую форель на красно-зеленую
муху. Были еще и следы па двойной ручке настройки: на се оси нс было
пыли. В дверном косяке я заметил отверстие от кнопки, на которую
наступил Мандрэг. Вы ведь говорили, что Уильям уронил где-то в
курительной кнопку. Я думаю, Николас нашел се и решил воспользовать-
ся этим. В твидовой шляпе миссис Комплайн я обнаружил две искусствен-
ные мухи: одну желто-черную, другую красно-зеленую, весьма потрепан-
ную, чтобы служить украшением. Горничная, которая прислуживала
миссис, клянется, что накануне была только одна, желто-черная. Ну, а кто
вскоре после убийства отправился к матери в комнату? Правильно дога-
дались, — ответил Аллейн на их испуганные взгляды. — Вчера вечером
мы провели опыт. Мы взяли кусок лески с мухой на конце, вставили
крючок в отверстие для винта ручки 1ромкости, потом пропустили ее через
ось ручки настройки, как через блок, а конец прикрепили к косяку
кнопкой. Если потянуть за нить, то ручка громкости поворачивается.
Приемник уже настроен, и даже небольшого движения достаточно, чтобы
он заговорил. Как только отверстие в ручке оказывается внизу, крючок
выпадает, а приемник продолжает работать.
Наступила долгая пауза. Потом Мандрэг прервал молчание:
— Но ведь это мог сделать и кто-нибудь другой?
234
— Но только после смерти Уильяма. Он бы увидел это приспособле-
ние, когда включал приемник. Вот здесь как раз и важен для нас
танцующий лакей Томас. Он-то и ограничивает время, когда убийца
мог выскользнуть из комнаты. Кстати, он подтверждает, что Харт не
сталкивал вас в пруд. Рок преследовал Николаса и послал ему этого
парня. Если бы не Томас, нам бы еще ох сколько пришлось поработать,
чтобы доказать, что Харт нс делал того, в чем обвинял его Комплайн:
нс пробирался через дверь в холл и нс убивал Уильяма. Чтобы перепу-
тать братьев, надо было подойти сзади. Вот почему Николас запер дверь
в будуар. А ведь с самого начала было ясно, что алиби с приемником
выгодно только ему. Мистер Ройял, чья отлучка, впрочем, тоже выгля-
дит весьма подозрительно, ушел уже после того, как включили прием-
ник. Доктору Харту это ничего нс давало: он был все время один. Леди
Херси, которая, несмотря на отсутствие мотива, мне все время казалась
этакой непременной для любого детектива фигурой — подозреваемой
номер один? Но и ей это устройство с леской ни к чему. Она вошла в
комнату уже после того, как заработал приемник.
— Ну и как же он все это проделал?
— Он убил брата, приладил это приспособление, вышел, закрыв за
собой дверь, сделал вид, что разговаривает с Уильямом, попросил
включить «Новости», потянул за пришпиленную к косяку леску и стал
ждать, когда кто-нибудь войдет в комнату и обнаружит убитого. Бог его
знает, что он при этом чувствовал.
— А что потом стало с леской?
— Вы помните, Мандрэг, что Николас вошел, когда вы с мистером
Ройялом стояли у трупа. Он закрыл за собой дверь. От вас его скрывала
ширма. Ему нужно было только потянуть леску к себе. Кнопка куда-то
отскочила, а искать ее у него не было времени. Леска была в тени и к
тому же одного с ковром цвета. Так что он спокойно подтянул ее к себе
за ширму, скомкал, а потом при первой возможности бросил в огонь.
Может, вы оставляли его одного у камина?
— Да, он просил об этом.
— Я был в этом уверен. Но рыболовная леска не может сгореть без
следа. И мы нашли эти следы в золе.
— Понимаю, — задумчиво произнес Мандрэг.
— У меня не выходит из головы его мать, — проговорила Клорис. —
Ведь она же обожала Николаса.
— И именно поэтому покончила с собой. На дознании вы полностью
услышите се письмо. Она надеялась им спасти сына. Под видом
признания она ясно даст ему понять, что все знает. Нс удивительно, что
он, прочитав его, расстроился. Это было последним проявлением любви.
— Мне кажется, — голос девушки дрожал, — что и он любил мать.
— Возможно, — ответил Аллейн.
. Дверь библиотеки открылась, и заглянула бледная и измученная
Херси.
235
— У вас официальная беседа? — спросила она. Аллейн, пригласив
ее войти, пояснил:
— С леди Херси и мистером Ройялом мы об этом уже говорили. —
И, повернувшись к Херси, добавил: — Я подошел к тому, как вы ходили
с Николасом к миссис Комплайн.
— О да. Вчера вечером вы меня просили подробно рассказать, что он
там делал, а я не могла вспомнить. Вот почему я и пришла. Я
вспомнила, что было после того, как он сообщил матери о смерти брата.
Может, это не очень важно. Он, конечно, казался очень расстроенным.
Да, наверное, так и было: у него все же были на это причины. Она никак
не могла понять, что произошло, и он отошел. Пришлось мне говорить
с ней. Я встала на колени возле кровати и обняла се. Мы ведь были
старыми друзьями. Я постаралась как-то все рассказать ей. Теперь я
припоминаю, что краем уха слышала, как он отошел, и даже почувст-
вовала раздражение, потому что мне показалось, что он открывает и
закрывает дверцу гардероба. Но он, разумеется, был в жутком состоя-
нии и не сознавал, что делает.
— Думаю, что прекрасно сознавал, — возразил Аллейн. — Твидовая
шляпа лежала на виду, на верхней полке. Он просто решил избавиться
от красно-зеленой мухи.
3
— Но это какой-то совершенно нелепый поступок, — утомленно
заметила Херси, когда Аллейн рассказал ей обо всем.
— Не такой уж нелепый, как может показаться. От этого крючка не
так легко избавиться. Он не сгорел бы, а положить его в мусорную
корзину Николас не решился. Конечно, было бы разумнее держать его
при себе и дождаться момента, когда можно будет спокойно его выбро-
сить. Или даже было бы лучше оставить его на камине. Просто его
охватила типичная для убийц паника, желание поскорее освободиться
от всех улик. В том состоянии, в котором была его мать после смерти
Уильяма, она вряд ли скоро заметила бы вторую мушку.
— Вот и все, — нарушил наступившее молчание Мандрэг.
— Да, думаю, что все. Вы едете сейчас?
— Поехали? — спросил Мандрэг у Клорис.
Она вяло кивнула, но не тронулась с места.
— Я бы не откладывал отъезд. — Аллейн выразительно посмотрел
на Мандрэга.
— Поехали, дорогая, — ласково проговорил тот. Молодые люди
попрощались и вышли.
— Дорогая? — пробормотала Херси. — Впрочем, у современной
молодежи это ничего не значит. Почему вы их выпроводили, мистер
Аллейн?
236
— Сейчас приедут полицейская и санитарная машины. Не очень
приятное зрелище. Вы тоже, полагаю, захотите уехать?
— Нет, спасибо, — отозвалась Херси. — Я думаю остаться с Джо.
Он весь извелся. Ведь это его затея — созвать такую компанию. Не
очень-то приятно это сознавать. — Херси взглянула на дверь в кури-
тельную. — Мистер Аллейн, — тихо заговорила она. — Я знаю, что он
просто выродок, но я любила его мать. Может, она захотела бы, чтобы
я с ним сейчас повидалась?
— На вашем месте я не стал бы этого делать. Мы скажем ему о вашей
просьбе, а потом сообщим его ответ.
— Я хочу спросить... он признался?
— Он написал показания. Это не совсем признание.
— А что?
— Больше я пока сообщить не могу, — ответил Аллейн. Он вспомнил
исписанные листки с невразумительными фразами без начал и конца,
противоречащими одна другой, где исступленные обвинения против
Харта сменялись обвинениями против матери. Фокс потом докладывал
ему: «Я уже устал его предупреждать. Он делал все по-своему. Он там
каждым словом выдает себя, обеспечивает себе виселицу». Почувство-
вав взгляд Херси, он поднял глаза и увидел, что она смертельно
побледнела.
— Мистер Аллейн, что будет с Николасом?
Аллейн ничего не ответил. Херси закрыла лицо руками.
Сквозь дождь Аллейн услышал шум подъезжающей машины. Вошел
Фокс.
— Полиция, сэр.
— Хорошо, — ответил Аллейн и повернулся к Херси: — Извините,
но я должен идти. — Все трое вышли в холл.
Фокс открыл парадную дверь. Холл наполнился шумом дождя. В
сопровождении двух полицейских вошел высокий человек в штатском.
Они с Аллейном пожали друг друг руки. Джонатан тоже подошел.
— Ну вот, Блэндиш.
— Очень жаль, сэр, что так произошло, — проговорил старший
полицейский офицер Блэндиш. Бессильно махнув рукой, Джонатан
вернулся к Херси.
— Все готово, мистер Аллейн?
— Да. — Они прошли в зеленую гостиную, закрыв за собой дверь.
— Херси, моя дорогая, не стоит тебе здесь оставаться.
— Ты хочешь, чтобы я ушла, Джо?
— Я... это ради тебя же.
— Тогда я останусь.
Так Херси все же увидела Николаса. С обеих сторон от него шли
Бейли и Фокс. Сзади, почти вплотную, старшие офицеры. Он шел
мелкими шажками, переставляя ноги, как деревянный, и глядя испод-
лобья. На небритом лице застыла странная ухмылка, рот был слегка
237
приоткрыт. Светлые волосы растрепанными космами свисали на лоб. Нс
поворачивая головы, он искоса взглянул на Джонатана. Тот сделал к
нему шаг. Фокс и Бейли остановились.
— Я хотел только сказать, — произнес Джонатан, — чтобы ты дал
мне знать, если захочешь, чтобы я связался с твоими адвокатами или
еще что-нибудь.
— Ну вот, видите, — успокаивающе сказал Фокс, — как все хорошо
складывается.
Голос Николаса был неузнаваем.
— Не дайте им меня повесить, — проговорил он, неожиданно падая
на колени.
— Ну, ну. Идемте, — поддержал его Фокс. — Не нужно так говорить.
Когда они выходили, Джонатан и Херси увидели через открытую
дверь санитарную машину и идущих к дому людей с носилками.
4
Вечером Джонатан и Херси сидели у горящего камина.
— Джо, он все равно это когда-нибудь сделал бы. Нс надо так
изводиться.
— Я никогда себя нс прощу. — Он снял очки, и его близорукие, полные
слез глаза казались детскими и беспомощными. — Ты правильно мне тогда
сказала, что этот урок я запомню на всю жизнь. Видишь ли, мне просто
хотелось собрать компанию, которая разыграла бы здесь драму.
— О Господи, Джо! — Херси всхлипнула нс то от смеха, не то от
рыдания. — Нс надо об этом!
— Но я так задумал. Это правда. Я мечтал, что Обри потом сделает
из этого пьесу. Я вредный, эгоистичный человек, который думает лишь
о собственных развлечениях, а не о том, как это... Ты тогда была
совершенно права, дорогая.
— Я тогда просто наговорила лишнего. Я разозлилась. Ты же не
знал, что из этого выйдет.
— Наверное, я так поступаю, потому что я немножко одинок.
Херси протянула ему руку. Он неуверенно взял сс в свои ладони. Они
долго сидели, молча глядя в огонь.
5
— Что вам надо сделать — так это отвлечься, — говорил Манд-
рэг, — думайте о чем-нибудь другом. Например, обо мне.
— Но ведь еще не все закончилось. В этом-то и весь ужас. Я так была
связана с Комплайнами, так хотела от них избавиться... и вот, произош-
ло такое. Конечно, это глупо, но я сейчас очень одинока.
Мандрэг снял левую руку с руля.
РОМАН
ЦВЕТНАЯ
СХЕМА
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Джеймс Акрингтон
Барбара Клейр
Миссис Клейр
Полковник Эдвард Клейр
Саймон Клейр
Хайа
Джеффри Гонт
Дикон Белл
Альфред Колли
Морис Квестинг
Руа Те Каху
Герберт Смит
Эру Саул
Септимус Фоллс.
Те Папа (миссис Те Папа)
Уэбли
Шеф полиции.
доктор медицины.
его племянница.
его сестра.
его зять.
его племянник.
горничная отеля
в местечке Wai-ata-tapu.
приезжая знаменитость.
его секретарь.
его слуга.
бизнесмен.
вождь племени те papa вас.
подсобный рабочий отеля
в местечке Wai-ata-tapu.
маори-полукровка.
принцесса племени те раравас.
сержант полиции городка Хэрпун.
Глава 1
СЕМЬЯ КЛЕЙРОВ И ДОКТОР АКРИНГТОН
1
Когда доктор Акрингтон в понедельник тринадцатого января, при-
храмывая, вошел в Хэрпун-клуб, его настроение было на редкость
мерзким. Цепь последних событий сначала вызвала у этого джентльме-
на раздражение, а позже буквально привела в бешенство. Прошедшая
ночь выдалась для него почти бессонной. Вряд ли осознавая причину,
он затеял ссору со своей сестрой по весьма туманным вопросам относи-
241
тельно целительного воздействия на человеческий организм грязевых
ванн и способа приготовления яичницы. Затем доктор попросил прине-
сти газету за прошлый четверг, как оказалось, только для того, чтобы
обнаружить, что она уже использована в качестве оберточной бумаги
для ленча мистера Мориса Квестинга. Обвиненная в этом проступке
племянница Акрингтона Барбара разразилась своим очередным присту-
пом нервного смеха и принесла усеянную жирными пятнами газету,
которая вдобавок отвратительно воняла луком. Смяв грязную бумагу и
гневно тряхнув ею перед лицом девушки, доктор ударился седалищным
нервом о стол.
Ослепший от боли, побелевший от ярости, он проковылял к себе в
комнату, разделся, принял душ, завернулся в халат и направился к
самому горячему термическому бассейну, где нашел наслаждающегося
мистера Квестинга, вокруг непривлекательных очертаний тела которого
поднимались пузырьки газа. Купальщик виновато улыбнулся и заявил,
что собирается полежать в воде еще минут двадцать, после чего указал
на менее горячий, но зато незанятый бассейн. Доктор Акрингтон
остановился на образовавшейся из застывшей голубоватой грязи насы-
пи и начал такую ссору, какую только мог обрушить на голого улыба-
ющегося противника, не произнесшего ни одного слова в ответ на самые
изощренные оскорбления. Потом он вернулся к себе в комнату, оделся,
не нашел достойной кандидатуры для срыва своей злобы и безжалостно
погнал автомобиль по узенькой дорожке вверх от «Горячих источников»
Wai-ata-tapu к шоссе на Хэрпун. После отъезда доктора осталась вполне
соответствующая его настроению атмосфера, особенно если учесть, что
воздух, как всегда, был пронизан серными испарениями.
Прибыв в клуб, Акрингтон взял свою корреспонденцию и удалился в
библиотеку. Окна выходили прямо на Хэрпунский залив, чьи воды
сейчас, летним утром, были сплошь покрыты мелкой рябью, но, несмот-
ря на это, в них почти безупречно отражались небо, белый песок и
темная краснота цветущих в это время года на острове Северном в
Новой Зеландии деревьев. Потоки раскаленного воздуха поднимались от
набережной перед . клубом, из-за чего очертания деревьев, гор, бухт
выглядели немного дрожащими, словно удивительно первобытный ланд-
шафт на самом деле пока еще только принимал определенные формы, а
не являлся окончательным творением природы. Вид был чудесным, но
доктор Акрингтон нс стал вникать в его суть, а лишь заметил, что день,
видимо, выдастся ужасно жарким, и принялся за письма. Лишь одно из
них оказалось достойным его внимания.
Доктор расправил перед собой на столике послание и пробежал
глазами строки, слегка посвистывая сквозь зубы. Вот что он прочитал:
«Окленд.
Уважаемый доктор Акрингтон.
Осмеливаюсь обратиться к Вам за советом по одному весьма любо-
пытному делу, касающемуся моего пациента. Это нс кто иной, как наша
приезжая знаменитость, всем известный Джеффри Гонт. Вы, вероятно,
242
знаете, что он прибыл в Австралию со своей шекспировской труппой
незадолго до начала войны, остался там и продолжал играть спектакли,
щедро передавая деньги со всех сборов в патриотический фонд. После
окончательного расформирования труппы актер приехал в Новую Зе-
ландию, где, о чем вам скорее всего неизвестно (я хорошо помню о
Вашем отношении к радио), сделал в эфире несколько замечательных
пропагандистских передач. Около четырех недель назад Гонт обратился
ко мне за консультацией, пожаловавшись на бессонницу, острые боли
в суставах, потерю аппетита и глубокую депрессию. Он спросил также
о моем мнении насчет возможности приступить к активной службе.
Актер хочет вернуться в Англию, но лишь в том случае, если сможет
быть там полезным. Я поставил диагноз — ревматизм и расстройство
нервной системы, предложил простенькую диету, после чего сказал, что
не считаю его пригодным для какой-либо военной службы. Кажется,
теперь у Гонта есть идея написать свою автобиографию. Подобные ему
люди всегда занимаются этим. Я предположил, что он мог бы совме-
стить литературные занятия с гидротерапией и отдыхом в полном покое.
Появился вариант поездки в Роторуа, но Гонт никогда об этом месте не
слышал. Кроме того, ему ужасно надоели охотники на львов и газетчи-
ки, а обстановка туристического отеля просто невыносима.
Вы, наверное, догадаетесь, к чему я клоню.
Мне известно, что Вы живете в Wai-ata-tapu, а курортом с его
минеральными водами и подземными источниками управляет Ваша
сестра или ее муж. Я слышал, насколько Вы заняты своими научными
исследованиями, следовательно, полагаю, местечко вполне пригодно
для спокойной работы. Не будете ли Вы так любезны сообщить,
подойдет ли оно, на Ваш взгляд, моему пациенту, и смогут ли полков-
ник и миссис Клейр принять у себя постояльца на полтора месяца или
немногим больше? Я знаю, что Вы в настоящее время не занимаетесь
практикой, поэтому моя последняя просьба будет самой огромной
нескромностью. Не осмотрите ли Вы, как опытный профессионал,
мистера Гонта? Он очень интересная личность и, смею надеяться,
покажется Вам экстраординарным пациентом. Должен совершенно ис-
кренне добавить, я был бы очень горд направить знаменитого актера к
столь выдающемуся медицинскому консультанту.
У Гонта есть секретарь и слуга, для которых, насколько я понимаю,
тоже потребуется пристанище.
Простите, пожалуйста, за мое, я боюсь, чересчур подробное и скуч-
ное послание. Искренне Ваш Йен Форстер».
Доктор Акрингтон дважды пробежал текст глазами, сложил письмо,
убрал его в свой ежедневник, не переставая посвистывать сквозь зубы,
набил трубку и закурил. После примерно пятиминутных раздумий он
придвинул к себе чистый лист бумаги и начал заполнять его мелким
нервным почерком.
«Дорогой Форстер, — писал он, — премного Вам благодарен за Ваше
письмо. Оно требует честного ответа, и я даю его, чего бы это мне не
243
стоило. Местечко Wai-ata-tapu, как Вы правильно заметили, является
собственностью моей сестры и ее мужа, которые устроили здесь курорт
с термическими и минеральными источниками. Во многих смыслах моих
родственников можно назвать людьми недалекими, но они честные
глупцы, а это уже достоинство, которое нс всегда найдешь в большин-
стве других владельцев подобных мест отдыха и лечения. Wai-ata-tapu,
по моему мнению, сильно запущено, однако, я думаю, Вам вряд ли
удастся найти хотя бы одного человека, согласного со мной в данном
вопросе. Клейр— военный, и очень жаль, что он оказался не в состоя-
нии впитать в себя ни малейшей капли стремления к порядку и
строгому контролю, которых можно было от него ожидать. Моя сест-
ра — помешанная на книгах женщина. Какой бы некомпетентной она
ни являлась, кажется, ее руководство курортом производит на велико-
мучеников-клиентов определенное впечатление, и единственным кри-
тиком хозяйки всегда оказываюсь я. Вероятно, необходимо добавить,
что мои родственники никакой прибыли от своего предприятия не
получают, используя собственность словно сбившиеся с дороги лошади,
в то время как для простой и выгодной постановки дела требуется лишь
элементарный здравый смысл. Относительно пресловутых лечебных
свойств местных ванн Вы, очевидно, уже составили собственное мнение.
Здесь, как Вы знаете, используются воды термических источников,
содержащие щелочи, серную кислоту и углекислый газ. Имеются также
грязевые с некоторым содержанием кремния ванны, в связи с чем мой
зять небрежно и свободно болтает о радиоактивности. Последнее утвер-
ждение я считаю сродни религии племени мумбо-юмбо, но снова
оказываюсь в своем убеждении одиноким. Грязи способны оказать
волшебное воздействие. Моей ноге нисколько не хуже с тех пор, как я
начал принимать процедуры.
Что касается Вашего импозантного пациента, то я не знаю, к какому
уровню комфорта он привык. Могу обещать только одно — особых
удобств мистер Гонт не получит, несмотря на многочисленные и беспо-
рядочные усилия, которые будут приложены моими родственниками. На
самом деле какой-то определенной причины для этого нет. Возможно,
секретарь и слуга знаменитого актера смогут добиться успеха там, где
несчастных хозяев удастся заменить или лучше даже вообще освободить
от обязанностей. Сомневаюсь, что он почувствует себя в Wai-ata-tapu
более несчастным, чем где-либо еще в нашей экстравагантной стране.
Плата за номер в отеле и услуги будет мизерная. Со всех постояльцев
здесь берут шесть гиней в неделю. Если мистеру Гонту из всех комнат
больше понравится гостиная, думаю, се цена окажется немного выше.
Некий Тонкс из городка Хэрпун — местный доктор. Больше, пожалуй,
мне сообщить нечего. Вероятно, это весьма сомнительная рекомендация
здешних целебных вод, но все пациенты доктора Тонкса, лечащиеся с
их помощью, остаются живыми. Не вижу причин, почему бы мне не
осмотреть знаменитого пациента, и я выполню Вашу просьбу, если
мистер Гонт согласится. Ваше письмо подтвердило мое прежнее впечат-
244
ление, что этот известный актер представляет собой одного из кастри-
рованных фатов, появляющихся для формирования ядра интеллигенции
на родине в нынешние дегенеративные дни, украшенные похоронными
венками.
Мои научные исследования, как Вы, без сомнения иронично вырази-
лись, продвигаются крайне медленно, несмотря на совместные усилия
моих коллег раздобыть простейшие вещи, необходимые для нормальной
работы. Признаюсь, автобиографические заметки личностей, связанных
с театром, кажутся мне имеющими мало общего с серьезным занятием.
Но в той области, где у меня нет ни малейших способностей, мистер
Гонт, надеюсь, сможет добиться успеха.
Еще раз благодарю Вас за Ваше письмо.
Ваш Джеймс Акрингтон.
P.S. Я сослужил бы Вам и мистеру Гонту плохую службу, если бы не
сообщил, что в Wai-ata-tapu отдыхает некий премерзкий господин. По
поводу этой персоны у меня есть довольно серьезные подозрения.
Дж.А.».
Когда доктор Акрингтон запечатывал конверт и надписывал на нем
адрес, его привычно суровое лицо осветилось тонким лучом самодоволь-
ства. Он позвонил в колокольчик, заказал виски с содовой и с заметным
наслаждением от своего занятия принялся за второе письмо.
«Родерику Аллейну, эсквайру, старшему инспектору отдела уголов-
ного розыска.
Копия: В Центральное управление полиции, Окленд.
Сэр.
Газеты с чудовищной неосмотрительностью сообщают о Вашем при-
бытии в нашу страну в связи со скандальной утечкой информации к
врагу, которая привела к потоплению парохода «Ипполит» в прошед-
шем ноябре.
Считаю своим долгом сообщить Вам о деятельности личности, в
настоящее время проживающей в «Горячих источниках» Wai-ata-tapu,
бухта Хэрпун. Человек, называющий себя Морисом Квестингом и
остановившийся в отеле местного курорта, имеет привычку покидать
свой номер после наступления темноты. Я абсолютно точно знаю, что
он посещает гору, известную как Пик Рэнджи, которая является частью
района проживания аборигенов. Ес западный склон обращен к морю. Я
сам был свидетелем нескольких случаев, когда с этого склона подава-
лись световые сигналы. Обратите внимание, «Ипполит» торпедировали
всего в двух милях от Хэрпунского залива.
Должен также сообщить следующее: на вопросы по поводу своих
странных перемещений мистер Квестинг дал неясные и даже, можно
сказать, лживые ответы. Я посчитал необходимым передать вышеописан-
ную информацию местным представителям полиции, но они восприняли
ее в глубоко сонном состоянии, кажущемся прямо-таки патологическим.
Честь имею. С почтением, Джеймс Акрингтон, доктор медицины».
245
Официант принес виски. Доктор Акрингтон обвинил его в подмене
марки заказанного напитка, но сделал это скорее со скучным выраже-
нием на лице, чем со злым, после чего с удивительным спокойствием
принял извинения, просто заметив, что виски, видимо, разбавили его
производители, выпил содержимое бокала, немного криво нахлобучил
на голову шляпу и пошел отправлять свои письма. В холле швейцар
распахнул перед ним дверь и осторожно произнес:
— Военные новости сегодня значительно приятнее, сэр.
— Чем скорее все мы сдохнем, тем лучше, — бодро ответил доктор
Акрингтон, издал фальцетом лающий звук и быстро заковылял вниз по
ступенькам.
— Это была шутка? — спросил швейцар официанта.
В ответ тот поднял глаза к небу.
2
Полковник и миссис Клейр прожили в «Горячих источниках» Wai-
ata-tapu двенадцать лет. Они приехали в Новую Зеландию из Индии,
когда дочери Барбаре, родившейся через десять лет после их женитьбы,
было тринадцать, а сыну Саймону девять. Проникновенным тоном
супруги рассказывали друзьям, что таким образом бежали от условий
армейской жизни. Стоило послушать их веселые комментарии относи-
тельно просторов новой экзотической страны и небольшом наследстве
полковника, пестрящие восторженными фразами. На большую часть
этого наследства Клейры построили отель, в котором теперь жили сами.
Оставшееся состояние тихо ушло в небытие во время робких деловых
операций. Семейство работало словно рабы, прислушиваясь к хорошим
советам с нескрываемой обидой, а к плохим с трогательной благодарно-
стью. Кроме вышеописанных слабостей, они обладали необычной тягой
к абсолютно беспутным людям и в то время, когда начинается эта
история, благоволили к довольно странной личности по имени Герберт
Смит, предоставив бродяге приют в отеле.
После отказа своего выдающегося и раздражительного брата от
медицинской практики в Лондоне миссис Клейр пригласила его присо-
единиться к се семье. Тот согласился приехать только в качестве
постояльца, поскольку желал наслаждаться свободой быть критиком и
по любому поводу выражать недовольство. С особенной энергией он
упражнялся на племяннике Саймоне. Племянница доктора Барбара
Клейр с самого начала работы отеля выполняла обязанности двух
прислуг и, поскольку редко куда выходила, поддерживала здесь атмос-
феру, очень схожую с атмосферой дома священника, источником кото-
рой являлась мать девушки. Саймон, наоборот, посещая Хэрпунскую
государственную школу и находясь под влиянием, с одной стороны,
устойчивой семейной бедной, но гордой аристократичности, а с дру-
гой — подозрительности одноклассников к английским переселенцам,
246
стал агрессивным колонистом, каким-то колючим и вызывающе грубым.
За год до начала войны он окончил школу и теперь занимался на
подготовительных курсах военно-воздушных сил.
Утром, когда доктор Акрингтон находился в Хэрпун-клубс, семейст-
во Клейр занималось привычными делами. В полдень полковник при-
нялся за лечение своего прострела при помощи радиоактивной грязевой
ванны, миссис Клейр погрузила седалищный нерв в горячий бассейн.
Саймон удалился в отдельно стоящий домик попрактиковаться в азбуке
Морзе, а Барбара с горничной Хайей, представительницей местной
народности маори, готовила обед в душной, примитивно оборудованной
кухоньке.
— Можешь накрывать на стол, Хайа, — сказала Барбара, отбросив
тыльной стороной ладони упавшие на лоб влажные локоны. — Боюсь,
я заняла слишком много тарелок. Обедать будут шестеро. Мистер
Квсстинг отказался.
— Вот и отлично, — весело произнесла Хайа.
Барбара предпочла сделать вид, что нс слышала сс слов. Горничная,
двигаясь с томной и в то же время энергичной грациозностью, присущей
молодой девушке маори, приветливо улыбнулась, затем стала ставить
пл поднос стопки тарелок.
— Он плохой человек.
Барбара взглянула на Хайю. Та звонко рассмеялась, слегка припод-
няв короткую верхнюю губку. «Я никогда нс научусь понимать их», —
подумала Барбара а вслух спросила:
— Может, будет лучше, если ты попытаешься нс обращать внима-
ния... когда мистер К вестинг начнет... начнет... Начнет надоедать тебе?
— Он меня раздражает, — ответила Хайа, вдруг совершенно по-де-
тски разозлившись, сверкнув глазами и топнув ножкой. — Глупый
осел!
— Но ты же нс по-настоящему сердишься.
Горничная краем глаза посмотрела на Барбару, скорчила двусмыс-
ленную гримаску и хихикнула.
— Нс забудь шапочку и фартук, — напомнила Барбара, направляясь
из раскаленной кухни в столовую.
3
Отель Wai-ata-tapu представлял собой одноэтажное деревянное зда-
ние в формы буквы Е, у которой отсутствовала средняя черточка.
Столовая располагалась в центре длинной секции, отделяющей кухню
и служебные помещения от спален постояльцев, находившихся в вос-
точном крыле. Западное крыло, принадлежавшее семейству Клейров,
состояло из сжатых со всех сторон комнатушек и крошечной гостиной.
Здание спроектировал сам полковник в армейско-лачужном с неболь-
шой добавкой санаторного стиле. Оно не имело коридоров, и двери всех
247
комнат выходили на частично прикрытую навесом веранду. Внутренние
стены были покрашены желто-красной масляной краской. Дом пах
слегка льняным маслом и очень сильно серой. По его конструкции и
обстановке посторонний наблюдатель мог проследить всю историю
предприятия Клейров. Вставленные в рамки плакаты министерства
торговли, стулья и столы, покрашенные нс очень умело, объявления на
аккуратных листочках, забавно срифмованные инструкции в ваннах и
туалетах — все говорило о солидных начинаниях, а сломанное паспар-
ту, поцарапанная картина, липкие бумажные ленты для ловли мух,
развевающиеся на гнутых булавках, безошибочно свидетельствовали о
постепенном, но неуклонном упадке. Дом сверкал чистотой, и это
казалось необычным. Он был опрятным, но . в нем вместо порядка
замечалось лишь его чудовищное неудобство. Передняя стена столовой
состояла из стеклянных панелей, вставленных друг в друга по специ-
альным желобкам, но дьявольски зажатых и перекошенных. Сквозь нес
открывался вид на горячие источники.
Несколько секунд Барбара постояла возле одного из открытых окон,
глядя на причудливый пейзаж. Поросшие кустарником горы шеренгой
выстроились на фоне неба. За ними на противоположном берегу скры-
того из вида залива достаточно высокий, чтобы доминировать во всей
картине, возвышался усеченный конус Пика Рэнджи — потухшего
вулкана с такими ровными очертаниями, что его можно было поместить
на пейзаж современного художника, испытывающего пристрастие к
упрощенным формам. Однако, несмотря на расстояние в восемь миль,
он действительно виделся яснее, чем ближние горы, поскольку их
темные, твердые силуэты через неравные интервалы искажались из-за
поднимающихся перпендикулярно вверх от восьми термических источ-
ников клубов пара. Бассейны, где били эти источники, находились
совсем рядом, сразу за образованным из смеси земли и пемзы пригорком
перед домом. Пять из них были горячими и скрывались за изгородью,
оформленной кустами мануки. Над шестым виднелся грубый навес.
Седьмой представлял собой почти озеро, над темными водами которого
двигались смутные паровые призраки. Восьмым считалась маленькая
грязевая черного с переливами цвета лужа, недостаточно горячая,
чтобы выделять пар. Этот так называемый бассейн был единственным
загороженным наполовину, и сейчас из него торчала розовая голова на
длинной шее. Барбара вышла на веранду, взяла школьный бронзовый
колокольчик и громко зазвонила. Розовая голова медленно проплыла
над поверхностью грязи, подобно фантастическому перископу, и скры-
лась за легкой изгородью.
— Ленч, папа, — негромко крикнула Барбара.
На колючем кустарнике, за который уходила первая тропинка, висел
выцветший плакатик: «Бассейн Эльфин. Занято». Клейры присвоили
каждому источнику довольно странные, бесцветные названия, и Барба-
ра аккуратно выполнила надписи, которые, правда, слегка походили на
сделанные кочергой.
248
— Ты еще там, мама? — спросила девушка.
— Входи, дорогая.
Барбара прошла сквозь изгородь и обнаружила мать, стоящую по
плечи погруженной в ярко-голубую, выделяющую пар воду, скрываю-
щую ее пухлое тело. Поверх своих пушистых волос миссис Клейр
надела резиновый мешочек с гофрированными краями, а на нос наце-
пила очки. В правой руке она держала над водой шиллинговое издание
«Крэнфорд».
— Такая прелесть, — заявила миссис Клейр. — Вее они чудесные. Я
никогда не устаю от них.
— Скоро ленч.
— Я должна вылезать. «Эль» в самом деле великолепен, Ба. Моя рука
совсем перестала ныть.
— Я очень рада, мама, — сказала Барбара, — хочу кос о чем
спросить тебя.
— О чем? — поинтересовалась миссис Клейр, перевернув страницу.
— Тебе нравится мистер Квестинг?
Миссис Клейр взглянула на дочь. Девушка стояла под необычным
углом к земле, балансируя на правой ноге, за которую завела левую.
— Дорогая, — произнесла миссис Клейр, — не стой так. Эта поза
выдает все недостатки фигуры и скрадывает достоинства.
— И все-таки? — настаивала Барбара, резким движением изменив
положение тела.
— Ну хорошо. Мистер Квестинг, конечно, не из высшего общества.
— Я не об этом. И кстати, что такое «высшее общество»? Дурацкий
способ классифицировать людей. Такая глупость! Прости, мама, я не
собиралась грубить. Но если честно, нам ли говорить о классах... —
Девушка рассмеялась похожим на крик совы смехом. — Взгляни на
нашу семью со стороны!
Миссис Клейр осторожно приблизилась к краю бассейна и протянула
книгу дочери. Еще более сильные волны запаха серы поднялись от
потревоженной воды. Со старчески округлой руки женщины покатились
каскады капель.
— Возьми «Крэнфорд», — сказала опа. Барбара выполнила просьбу.
Миссис Клейр натянула резиновый мешочек немного поглубже на уши. —
Дорогая моя, — голос женщины прозвучал на той ноте, которую она
обычно отрабатывала на случай смерти, — не путаешь ли ты деньги с
воспитанием? Конечно, дело совершенно не в том, чем человек занимает-
ся... — Наступила короткая пауза. — Существует нечто врожденное, —
продолжала миссис Клейр. — Каждый может подтвердить это.
— Может? Посмотри на Саймона, — возразила Барбара.
— Милый старина Саймон! — с упреком воскликнула се мать.
— Да, я знаю. Я очень люблю его и не могла бы иметь более нежного
брата, но в Саймонс нс очень много чего-то врожденного, не правда ли?
— Всего лишь ужасный жаргон. Если бы мы попытались повлиять...
249
— Вот видишь! В этом вся ты! — крикнула Барбара и торопливо
заговорила, выстреливая слова, словно из ружья, которое было слишком
тяжело для нес. — Классовое сознание для меня предельно ясно. В
основном оно базируется на деньгах.
На веранде немного игриво снова зазвонил колокольчик.
— Я должна вылезать, — сказала миссис Клейр. — Это Хайа звонит.
— Мистер Квестинг нс нравится мне нс потому, что говорит па
дурном языке и все такое прочее, — быстро пробормотала Барбара. —
Мне нс нравится лично он, и мне не нравится его поведение с Хайей
или... — она тяжело перевела дыхание, — и со мной тоже.
— Думаю, причиной этого является то, что мистер Квестинг коммер-
сант. Профессиональная привычка, — заметила миссис Клейр.
— Мама, почему ты всегда ищешь для него оправдания? Почему
папа, просто ненавидя мистера Квестинга, нянчится с ним? Он даже
смеется над его мерзкими шуточками. Дело нс в плате за номер в нашем
отеле. Вспомни, как папа и дядя Джеймс практически заморозили своим
поведением тех богатых американцев, которые, по-моему, были весьма
милыми людьми. — Барбара провела длинными пальцами по своим
мышиного цвета волосам и, избегая взгляда матери, посмотрела па
вершину Пика Рэнджи. — Ты думаешь, мистер Квестинг имеет некую
власть над нами?
Окончив фразу, опа разразилась привычным для себя приступом
нервного смеха.
— Барби, милая, — произнесла се мать тоном, позволяющим пред-
положить в нем некоторую долю строгости, — полагаю, нам нс стоит
больше говорить об этом.
— Во всяком случае, дядя Джеймс ненавидит его.
— Барбара!
— Ленч, Агнес, — послышался тихий голос с другой стороны изго-
роди, — ты опять опаздываешь.
— Иду, дорогой. Пожалуйста, отправляйся вместе с папой, Барба-
ра, — сказала миссис Клейр.
4
Доктор Акрингтон припарковал машину на дорожке возле отеля,
трясущейся походкой поднялся па веранду и встретился с Барбарой.
Девушка подождала, когда он приблизится, и взяла его за руку.
— Перестань, — сказал доктор. — Если будешь торопить меня, я
разозлюсь.
Барбара сделала движение уйти, но доктор Акрингтон сжал ее
запястье.
— Плохо с ногой, дядя Джеймс?
— С ней всегда плохо. Сейчас еще ничего.
— Ты принимал утреннюю ванну в «Котелке с кашей»?
250
— Нет. И знаешь почему? Там барахтался этот чертов ядовитый
попрыгунчик.
— Мистер Квестинг?
— Он никогда не моется! — вскрикнул доктор Акрингтон. — Готов
поклясться, он никогда не моется. Почему, черт побери, ты нс можешь
настоять, чтобы люди перед тем, как лезть в бассейн, принимали душ,
для меня остается тайной. Он смывает свой пот в мою грязь.
— Ты уверен...
— Определенно, определенно, определенно. Я наблюдал за ним. Он
никогда даже близко нс подходит к душу. Как из-за обычных приличий
твои родители могут возиться с ним...
— Именно об этом я только что спрашивала маму.
Доктор Акрингтон замер и уставился на племянницу. Посторонний
наблюдатель поразился бы их сходству друг с другом. Барбара походила
гораздо больше на своего дядю, чем на мать. Однако, в то время как он,
слегка рыжеватый, был весьма приятным внешне, девушка унаследовала
такой же красивый профиль, но без всяких признаков индивидуальности.
Никто нс замечал приятных черт Барбары, зато недостатки почему-то
сразу бросались в глаза. Ес волосы, одежда, бессвязные жесты, странно
нелепые манеры — все это объединялось против положительных качеств
девушки и в конце концов совершенно уничтожало их.
Дядя и племянница несколько секунд сверлили друг друга глазами.
— О, — произнес наконец доктор Акрингтон, — и что сказала твоя
мать?
Барбара скорчила клоунскую гримасу.
— Укоряла меня, — ответила она загробно-комедийным голосом.
— Ладно, только нс строй мне рожицы, — огрызнулся ес дядя.
Одно из окон в крыле Клейров было открыто, и там между шторами
появилась едва различимая розовая голова, украшенная поблекшими
усами и прикрытая сверху седыми волосами.
— Привет, Джеймс, — сердито сказала голова. — Ленч. Чем зани-
мается твоя мать, Ба? Где Саймон?
— Она идет, папа. Мы все идем. Саймон! — крикнула девушка.
Миссис Клейр, завернувшись в темно-красный халат, тяжело дыша,
вышла из-за изгороди бассейна и торопливо направилась в дом.
— Мы будем сегодня есть или нет? — злобно спросил полковник.
— Конечно, будем, — ответила Барбара. — Почему ты нс садишься
за стол, папа, если так спешишь? Идем, дядя Джеймс.
Когда они входили в дом, из-за угла вышел юноша и, ссутулившись,
поплелся сзади. Он был высоким, ширококостным, с песочного цвета
волосами и выступающей нижней губой.
— Привет, Сайм, — сказала Барбара. — Ленч.
— Знаю.
— Как сегодня идут дела с азбукой Морзе?
— Нормально идут, — ответил Саймон.
251
Доктор Акрингтон мгновенно повернулся к нему и требовательно
спросил:
— Есть какая-нибудь убедительная причина, из-за которой ты нс
говоришь: «Идут хорошо»?
— Ха, — ухмыльнулся юноша.
Он доплелся позади сестры и дяди до столовой. Все заняли места за
столом, где уже сидел полковник Клейр.
— Вашу мать мы ждать не будем, — заявил глава семейства, сложив
руки на животе. — «Хлеб наш насущный дай нам на каждый день...»
Хайа!
Горничная вошла в хрустящем фартучке и шапочке, из-под которой
выбивались жесткие кудри. Она была похожа на полинезийскую боги-
ню, надевшую на себя из прихоти какой-то варварский маскарадный
костюм.
— Вы хотите холодный окорок, холодную баранину или жареный
бифштекс? — спросила Хайа голосом глубоким и густым, как леса ее
родной страны, затем, видимо, вспомнив, протянула Барбаре меню.
— Если я попрошу бифштекс, — пробормотал доктор Акрингтон, —
будет он готов...
— Ты не хочешь бифштекс с кровью, дядя, не так ли? — перебила
его племянница.
— Дай мне закончить. Если я закажу бифштекс, он будет приготов-
ленным или дубовым? Он будет похож на бифштекс или на вяленое
мясо?
— На бифштекс, — мрачно ответила Хайа.
— Уже готов?
-Да.
— Спасибо. Я, пожалуй, выберу окорок.
— Какого черта? К чему ты клонишь? О чем ты, Джеймс? —
раздраженно спросил полковник Клейр. — Говоришь загадками. Чего
ты хочешь?
— Я хочу жареный бифштекс. Если он уже готов, значит, это не
жареный бифштекс, а свиная кожа. На широте и долготе этого округа
невозможно получить кусочка жареного бифштекса.
Хайа терпеливо и вопросительно взглянула на Барбару.
— Поджарь, пожалуйста, для доктора Акрингтона свежий бифштекс,
Хайа, — попросила та.
Доктор погрозил горничной пальцем и крикнул:
— Пять минут! Пять минут! Секундой дольше, и он станет несъедоб-
ным! Запомни это! — Хайа улыбнулась. — Пока она готовит, я прочи-
таю вам письмо.
В столовую вошла миссис Клейр с таким видом, будто только что
вернулась из благотворительной поездки по английским провинциям.
Семейство заказало ленч, и Акрингтон достал письмо от доктора
Форстера.
— Это касается всех вас, — объявил он.
252
— А где Смит? — вдруг спросил полковник Клейр, широко раскрыв
глаза. Его жена и дети недоуменно обвели взглядом комнату.
— Кто-нибудь звал его? — поинтересовалась миссис Клейр.
— Да плевать сейчас на Смита, — сказал доктор Акрингтон. — Его
нет, да ему и нс нужно быть здесь. Я встретил парня в Хэрпуне. Он
заворачивал в пивную, и, судя по внешнему виду, не в первый и не во
второй раз на сегодня. Плевать на него. Даже лучше, что нет этого типа.
— Он получил вчера чек с родины, — сообщил Саймон на своем
новозеландском диалекте. — Силен парень!
— Не говори так, дорогой, — сказала его мать. — Бедный мистер
Смит. Так стыдно. Он хороший молодой человек, но опустившийся на
дно.
— Вы дадите мне прочитать письмо или нет?!
— Читай, дорогой. Оно с родины?
Доктор Акрингтон сердито ударил ладонью по столу. Его сестра
отклонилась на спинку стула, полковник Клейр уставился в окно,
Саймон и Барбара после первых двух предложений внимательно при-
слушивались. Огласив письмо, которое он прочитал быстрой, монотон-
ной скороговоркой, доктор бросил его на стол и огляделся вокруг с
чрезвычайно самодовольным видом.
Барбара присвистнула и пробормотала:
— Да, скажу я вам! Джеффри Гонт! Да, скажу я вам!
— Со слугой. С секретарем. Я даже не знаю, что сказать, Джеймс, —
пролепетала миссис Клейр. — Я прямо-таки в замешательстве и нс
думаю...
— Мы нс можем принять такого малого, как этот, — громко заявил
Саймон.
— Почему нет? — резко спросил доктор Акрингтон.
— Артист не очень подходит нам, и мы не подходим ему. Он привык
к дорогим отелям и изысканному обслуживанию. Как нам быть с
секретарем и слугой? А как ему быть с ними? — объяснил юноша тоном
хозяина. — Парень слабоумный или как?
— Слабоумный! — воскликнула Барбара. — Это самый великий из
живущих ныне актеров.
— Может оставить свои таланты при себе, — проворчал Саймон.
— Ради Бога, Агнес, ты не можешь научить своего сына приличной
манере речи?
— Если моя манера речи недостаточно хороша для тебя, дядя
Джеймс...
— Прошу вас, давайте вернемся к делу, — взмолилась Барбара. —
Я за приезд мистера Гонта и его спутников, Саймон — против. Мама
колеблется. Ты, дядя, полагаю, поддерживаешь меня.
— Я отчетливо представляю, насколько эти три постояльца могут
оказать материальную помощь нашему курорту. Каково мнение твоего
отца? — Доктор повернулся к полковнику Клейру. — Что скажешь,
Эдвард?
253
— A? — Полковник широко раскрыл глаза, рот и поднял брови,
словно в испуге. — Это о той бумаге, которую ты держишь в руке? Я
прослушал. Прочитай еще раз.
— Всемогущий Боже!
— Ваш бифштекс, — объявила Хайа и поставила перед доктором
тарелку с полоской ужасно бледного и жирного мяса, из которого
разлилась кровь.
Во время последовавшей затем сцены Барбара закатилась испуган-
ным хохотом, миссис Клейр начала бормотать бессвязные фразы, Сай-
мон зашаркал ногами, а Хайа, в свою очередь, сердито покачала
головой, хихикнула и принялась приносить извинения. Наконец гор-
ничная расплакалась и вместе с бифштексом убежала на кухню, откуда
донесся звукбыощейся посуды, позволивший предположить, что тарел-
ку изо всех сил швырнули на пол. Полковник Клейр несколько секунд
удивленно смотрел на шурина, после чего взял письмо доктора Форсте-
ра и начал читать. Он продолжал заниматься этим до тех пор, пока
Акрингтон нс насытился холодным мясом.
— Кто такой Джеффри Гонт? — осведомился полковник после
длительного молчания.
— Папа! Ты должен знать. Ты же видел его в «Джейн Эйр», когда
мы последний раз ходили в кино. В Хэрпуне. Он очень знаменит. —
Барбара умолкла с раскрасневшейся левой щекой, затем пылко добави-
ла: — Мистер Гонт оказался точно таким, каким я представляла себе
мистера Рочестера.
— Театрал! — в ужасе воскликнул ее отец. — Нам такая публика не
нужна.
— Именно это я и говорил, — подтвердил Саймон.
— Боюсь, — произнесла миссис Клейр, — мистер Гонт найдет нас
весьма скучными провинциалами. Ты не считаешь, что нам лучше не
нарушать тихого течения нашей жизни, дорогая?
— Мама, ты... — начала Барбара.
Доктор Акрингтон со спокойствием, способным ужаснуть любого,
перебил се.
— У меня нет ни малейшей доли сомнения, дорогая Агнес, — сказал
он, — что Гонт, человек, вероятно, предприимчивый и интеллигентный,
найдет твое течение жизни более чем скучным, как ты с удовольствием
предпочитаешь выражаться. В своем ответе Форстеру я осмелился
предложить лишь одно: великий актер получит в Wai-ata-tapu любезный
прием и изрядную часть дискомфорта. Еще мне пришло в голову для
эффективности добавить кое-что про отсутствие роскоши, которое
будет компенсировано сердечностью и вниманием к нездоровому чело-
веку. Очевидно, это ошибка. Я вообразил, что из-за незначительных
издержек по содержанию отеля вы пожелаете увеличить клиентуру, и
опять оказался нс прав. Вам больше нравится почивать на лавках с
алкоголиком, ничего не платящим за постой, и с попрыгунчиком,
которого я считаю персоной, достойной заключения в лагере.
254
____Ты говоришь о мистере Квестингс, Джеймс? — спросил полковник
Клейр.
-Да.
— Тогда я бы хотел, чтобы ты перестал.
— Можно спросить почему?
Полковник положил нож и вилку рядом, покраснел и сосредоточенно
уставился па степу перед собой.
— Потому что, — произнес он, — я ему кое-чем обязан.
Наступило долгое молчание.
— Понятно, — наконец пробормотал доктор.
— Я ничего не говорил об этом ни Агнес, ни детям. Наверное, я
старомоден. С моей точки зрения, мужчина не должен говорить о
подобных вещах своей семье. Но ты, Джеймс, и вы, ребята, так явно
проявляете антипатию к мистеру Квсстингу, что я вынужден сообщить
вам... Нс могу позволить себе... Должен попросить вас ради меня
относиться к нему с хотя бы немного большим уважением.
— Ты не можешь позволить себе... — повторил доктор Акрингтон.
— О Боже! Дорогой мой друг, в чем же дело?
— Пожалуйста, Джеймс. Надеюсь, мне больше нс нужно ничего
говорить. — С видом великомученика полковник поднялся и подошел
к окну. Миссис Клейр сделала движение, чтобы последовать за ним, но
он сказал: — Нет, Агнес. — И она сразу остановилась. — Потом, —
добавил полковник, — думаю, мы вернемся к вопросу о приеме новых
гостей. Я... поговорю с Квестингом об этом. Пожалуйста, давайте
оставим наш разговор на время.
Он вышел на веранду, проследовал мимо окон, держась очень прямо,
по-прежнему оставаясь красным, и исчез.
— Черт бы побрал всех этих... — начал было доктор.
— О, Джеймс, не надо... — вскрикнула миссис Клейр и расплака-
лась.
5
Хайа швырнула последнюю тарелку в сушилку, ополоснула ракови-
ну и вышла из аккуратно убранной кухоньки. Девушка жила со своей
семьей в местном селении по другую сторону горы и, поскольку сегодня
днем была свободна, решила вернуться туда — переодеться в более
нарядное платье. Она обошла вокруг дома, пересекла пемзовый приго-
рок и направилась по тропинке, проходящей мимо теплого озерца,
огибавшей подножие горы, а затем пробегавшей рядом с одним из
источников, который находился немного в стороне. Небо было пасмур-
ным, а воздух тягостно душным и неподвижным. Хайа шагала беззабот-
но и казалась при этом частью пейзажа, неким его центром, словно
земля под владычеством неба. Белокожие люди ходили по Новой
Зеландии, но парод маори сохранил свою сущность, то спокойную, то
255
встревоженную, такими должны быть деревья и озера. Он остался
истинным хозяином своей земли.
Тропинка провела Хайю мимо высокого куста мануки, и здесь
девушка едва не столкнулась с молодым человеком, полукровкой по
имени Эру Саул. Он появился из-за зарослей и поджидал сс. Окурок
сигареты свисал с его губ.
— Ха! — воскликнула Хайа. — Ты? Чего тебе нужно?
— У тебя сегодня день свободный, да? Давай прогуляемся?
— Я очень занята, — сказала девушка и двинулась дальше. Парень
остановил ее, схватив за руки.
— Нет, — сказал он.
— Заткнись.
— Я хочу поговорить с тобой.
— О чем? Опять одно и то же. Разговоры, разговоры, разговоры. Ты
меня утомил.
— Сама знаешь о чем. Дай поцелую.
Хайа рассмеялась и подняла глаза к нему.
— Ты ненормальный. Да, так ведешь себя. Миссис Клейр рассердит-
ся, если будешь вертеться вокруг меня. Я иду домой.
— Пойдем, — пробормотал парень и обнял девушку. Сердито хихи-
кая, Хайа отстранилась от него, и он начал укорять ее: — Я нс очень
хорош? Теперь ходишь с pakcha1, да? Правда ведь, а?
— Нс говори со мной так. Ты нехороший. Ты не-хо-ро-ший мальчик.
— У меня нет автомобиля, и я не вор. Вор— Квестинг.
— Это вранье, — спокойно возразила Хайа. — Он приличный чело-
век.
— А что он делает по ночам на Пике? У него нет там никаких дел.
— Разговоры, разговоры, разговоры. Все время.
— Передай ему, если он не перестанет там рыскать, попадет в беду.
Тебе понравится это?
— Мне все равно.
— Все равно? Все равно?
— О, какой ты глупый, — крикнула Хайа, топнув ножкой. — Глу-
пый дурак! Теперь уходи с дороги и дай пройти. Я все расскажу о тебе
своему прадеду, и он тебя makutu .
— Детские сказки. Никому не удастся причинить мне неприятностей.
— Мой прадед может запросто это сделать, — сказала девушка,
сверкая глазами.
— Послушай, Хайа, — проговорил Эру, — ты думаешь, что можешь
воспользоваться динамитом. Хорошо. Только тебе не удастся применить
его против меня. И еще кое-что. В следующий раз, когда этот шутник
Квестинг захочет пригласить тебя покататься на машине, можешь
сказать ему от моего имени, чтобы он передохнул. Понимаешь? Передай
* Иностранец. В оснопном применяется для белокожих людей (язык маори.).
Заколдует (язык маори).
256
типу, только без шуток, что, если он попытается выкинуть еще какую-ни-
будь свою шуточку, это будет последним камешком в его походах на Пик.
— Скажи ему сам, — огрызнулась Хайа, добавила на языке маори
обидное оскорбление, столкнула парня с дороги, проскользнула мимо
пего и скрылась за горой.
Эру стоял, глядя на землю. Сигарета обожгла ему губы, и он,
сплюнув окурок, через несколько секунд повернулся и медленно по-
плелся вслед за Хайей.
Глава 2
МИСТЕР КВЕСТИНГ ПОПАДАЕТСЯ ПЕРВЫЙ РАЗ
1
— Мы слушаемся доктора Форстера, сэр,— произнес Дикон Белл.
Он в возбуждении посмотрел на своего патрона. Когда Гонт стоял,
засунув руки в карманы халата и подняв до ушей плечи, каждый
невольно чувствовал желание уступить ему. Гонт отвернулся от окна,
и Дикон озабоченно заметил, что нога актера сегодня утром выглядит
совершенно негнущсйся.
— Ха, — произнес патрон.
— Он делает предложение.
— Я нс поеду на серный курорт.
— Роторуа, сэр?
— Так он называется?
— Доктор понимает, что вы желаете покоя, сэр. Он послал запрос в
другое место. Это на острове Северном, на западном побережье. Суб-
тропический климат.
— Сернистая пневмония?
— Хорошо, сэр. Мы хотим вылечить ногу или нет?
— Хотим. — С одной из своих любимых стремительных перемен
манеры держаться, благодаря которым он легко добивался от людей
преданности, Гонт повернулся к секретарю и хлопнул его по плечу. —
Полагаю, вы тоскуете по родине, как и я, Дикон, верно? Вы, конечно,
родом из Новой Зеландии, но разве нс предпочли бы вы в десять тысяч
раз скорее оказаться там, в Лондоне? Разве это нс точно такое же
чувство, когда любимый вами человек болен, а вы нс можете навестить
и поддержать его?
— Немного похоже, конечно, — сухо ответил Дикон.
— Я нс собираюсь задерживать вас здесь. Возвращайтесь, мой
дорогой друг. Я найду кого-нибудь в Новой Зеландии, — сказал Гонт с
нотками меланхолии в голосе.
— Вы даете мне расчет, сэр?
— Если бы только они смогли вылечить меня...
9 Нлйо Марш «Смерть и танцующий лакей*
257
— Смогут, сэр. Доктор Форстер сказал, что нога очень быстро придет
в норму после гидротерапии, — произнес Дикон, отлично подражая
интонациям врача. — В Австралии у офицеров, проводящих набор в
армию, от одного моего вида начинается приступ бешенства. На родине,
думаю, я тоже нс получу ничего, кроме отказа. Вы же знаете о моем
зрении. Я слепой, как летучая мышь. Есть, конечно, канцелярская
работа...
— Вы должны поступить так, как вам кажется лучше, — мрачно
проворчал Гонт. — Оставить меня без дела! Я нс нужен собственной
стране. Ха!
— Если вы называете увеличение колониального патриотического
фонда на двадцать тысяч ненужным...
— Я — бесполезное непригодное для плавания судно, — сказал
Гонт, и даже Дикон вспомнил центральную сцену из «Джейн Эйр». —
Чему вы ухмыляетесь, черт вас побери? — воскликнул актер.
— Вы не очень похожи на непригодный для плавания корабль. Я
останусь еще немного у вас секретарем, если вы согласитесь.
— Хорошо, давайте послушаем про новое место. Вы выглядите на
редкость самодовольным. Какой еще сюрприз вы спрятали в рукаве?
Дикон положил на письменный стол кожаный чемоданчик и открыл
его.
— Это сегодняшняя почта. В основном от поклонников, — сказал он,
достав пачки отпечатанных на машинке листов бумаги и фотографий.
— Отлично! Обожаю быть обожаемым. А как много тех, кто немного
пописывает сам и воображает, будто я дам совет, как добиться поста-
новки их пьес?
— Четыре. Одна леди прислала копию собственного произведения,
посвященного вам. Вот это фантазия!
— О Боже!
— Здесь же письмо от Форстера, в которое вложено послание
доктора Джеймса Акрингтона, знаменитости с Хэрли-стрит. Возможно,
вам захочется прочитать их.
— Я ненавижу одну мысль об этом.
— Думаю, вам все же лучше прочитать их, сэр.
Гонт скорчил гримасу, взял конверт и опустился в кресло возле
письменного стола.
Джеффри Гонт двадцать семь лет из своих сорока пяти провел на
сцене, а последние шестнадцать, кажется, прочно утвердили его как
звезду первой величины. В основном Гонта использовали в качестве
романтического героя, но он еще является и большим интеллектуалом.
Самым выдающимся качеством его была гениальная способность за-
ставлять публику одновременно вникать и в смысл и в музыку шекспи-
ровского стиха. Так тонко и доступно умел он передавать слушателям
содержание своей речи, что это искусство имело что-то общее с мате-
матикой. Но оно оставалось надежно защищенным от холодности бла-
годаря одной лишь ясной глубине эмоционального восприятия актера.
258
Насколько это восприятие являлось инстинктивным, а насколько интел-
лектуальным, нс мог решить никто, даже секретарь, проработавший у
Гонта шесть лет. Великий актер не обладал мощной.фигурой, был
смугл, словом, особенно ничем не отличался от обычных людей, но в
силу своей профессии обладал двумя замечательными качествами: его
череп имел чрезвычайно красивую форму, а руки просто поражали
изяществом. Относительно характера Гонта Дикон Белл шесть лет
назад в письме приятелю в Новую Зеландию после недели работы
секретарем актера выразился следующим образом: «Он хитер, трогате-
лен, умен, как караван верблюдов, обладает изрядной долей вспыльчи-
вости, отличается яростным темпераментом и бесконечным эгоизмом.
Но, думаю, я ему понравлюсь». У Дикона ни разу не появилось причины
изменить свое первое впечатление.
Гонт прочитал записку Форстера, а затем письмо доктора Акрингтона.
— Ради всего святого! — воскликнул он. — Что за шут этот старик?
Вы обратили внимание на разъедающую кислоту его замечаний? И он
называет подобное письмо рекомендательным? В качестве приманки
предлагает неквалифицированный уход и дискомфорт. Более того, еще
этот грязный выпад против меня в одном из последних абзацев! Если
Форстер хотел отправить меня туда, ему не стоило показывать мне
письмо. Он плохой психолог.
— Психология в данном случае, — скромно произнес Дикон, — дело
моих рук. Форстер не собирался показывать вам письмо, но я взял его
себе и передал вам. Я решил, что если вы столкнетесь с Клейрами, сэр,
то не сможете оказать сопротивление доктору Акрингтону.
Гонт бросил испытующий взгляд на секретаря и сказал:
— Вы умны, но только наполовину, мой друг.
— И, кроме того, он говорит, — убедительно добавил Дикон, — что
грязи способны оказать волшебное воздействие. — Гонт рассмеялся,
сделал резкое движение и вздохнул. — Разве нс стоит посетить место,
если там ваша нога придет в норму, сэр? И в конце концов мы могли
бы заняться книгой.
— Определенно, я не могу писать ее в этом проклятом отеле. Как я
ненавижу отели! Дикон! — воскликнул актер с несколько мальчише-
ским энтузиазмом. — Мы полетим в Америку? Мы поставим «Генри» в
Нью-Йорке? Они получат его! Прямо сейчас! «Он никогда не прой-
дет...» О Боже, я должен играть «Генри» в Нью-Йорке!
— А не лучше ли вам сыграть его в Лондоне на хорошо оборудован-
ной сцене с экранами, защищающими от шума бомбежек?
— Конечно, лучше, черт вас побери.
— Так почему же не испробовать лечебные свойства этого местечка?
В конце концов оно может оказаться копией Настоящей Жизни. Тер-
мические ванны. И затем, когда вы входите в форму, готовы разгромить
их... Лондон!
259
— Вы выражаетесь, словно впавшая в маразм няня, — раздраженно
заметил Гонт. — Полагаю, вы с Колли уже составили заговор по поводу
всего этого безобразия. Где он, кстати?
— Гладит ваши брюки, сэр.
— Позовите его сюда.
Дикон поговорил с кем-то по телефону, и через несколько секунд
открылась дверь, чтобы впустить в комнату человека с лицом, похожим
на скомканную детскую варежку. Это был слуга Гонта Альфред Колли,
отвечавший главным образом за костюмы актера. Колли работал еще с
тех пор, когда его патрон, подающий надежды молодой человек, не
имевший никакого положения в обществе, добился первого успеха.
После головокружительной карьеры Гонта он принял предложение
актера относительно постоянной службы, но так никогда и не смог
привыкнуть к обязанностям прислуги. Его отношение к патрону балан-
сировало между крайней фамильярностью и уважительным признанием
авторитета знаменитости.
Колли повесил принесенные с собой брюки на спинку стула, сложил
на груди руки и моргнул.
— Вне всяких сомнений, ты уже все слышал об этом жарком
местечке? — спросил Гонт.
— Верно, сэр, — ответил Колли. — Мы собираемся поваляться в
грязи, не правда ли?
— Я бы не стал так выражаться.
— Самое время нам сделать что-нибудь для себя, правильно, сэр? Мы
спим не так крепко, как хотелось бы, да? Что с нашей ногой?
— О, иди к черту!
— Внизу сидит джентльмен, сэр. Он хочет вас видеть. Пришел час
назад. Портье сказал ему, что вы никого нс принимаете, но посетитель
лишь согласно кивнул и дал свою визитную карточку. Портье стал
убеждать его в бесполезности ожидания. Вы ведь встречаетесь только
по предварительной договоренности. Джентльмен в ответ удрученно
покачал головой. Сейчас он сидит в вестибюле с рюмкой шотландского
виски, читает газету и наблюдает за дверями.
— Это не принесет ему успеха, — заметил Дикон. — Мистер Гонт
не выходит. Через полчаса придет массажист. На кого похож посети-
тель? Пресса?
— Ни капли! — воскликнул Колли с необычным ударением, прису-
щим лондонцу, изъясняющемуся на диалекте кокни. — Скорее бизнес-
мен. Упорный. Костюм из грубой шерсти. Я подумал, вам стоит
повидаться с ним, мистер Белл.
— Зачем?
— Я просто подумал, что стоит. Удовлетворите его просьбу.
Дикон внимательно взглянул на Колли, заметил легкое подмигива-
ние левым веком и сказал:
— Возможно, мне действительно лучше спуститься к нему. Он дал
вам визитную карточку?
260
Колли засунул руку в карман своего черного костюма.
— Настойчивый тип, сэр, — произнес он и достал карточку.
— О, ради Бога, избавьтесь от него, Дикон, — сказал Гонт. — Вы
знаете все ответы. Я не чувствую раздражения по поводу рекламы, не
открываю молодых талантов, нс участвую в любительских спектаклях, не
принимаю никаких приглашений, нахожу Новую Зеландию изумительной
страной, хочу побыстрее оказаться в Лондоне. Если разговор коснется
положения на фронтах, придумайте что-нибудь сами. Если от меня
захотят, чтобы я сделал что-нибудь для войск, выразите мою готовность.
Дикон направился в вестибюль и в лифте взглянул на визитную карточку.
Текст на ней гласил: «Мистер Квестинг. «Горячие источники» Wai-ata-tapu»,
Внизу была короткая приписка: «Могу я попросить всего лишь пять минут'
Дело представляет для вас определенный интерес. М.К.».
2
Морису Квестингу было около пятидесяти лет. Он относился к типу
людей, которые трудно поддаются описанию. Подобных личностей
можно встретить в группе мужчин, развлекающихся карточной игрой в
железнодорожном вагоне первого класса. Они появляются на вечерин-
ках и в барах, в креслах гостиничных вестибюлей, на встречах бизнес-
менов и на скачках. Черты лица мистера Квестинга были мягкими,
расплывчатыми, глаза — острыми, одежда всегда выглядела элегантно,
а речь по акценту и лексикону являлась скорее обычной, нежели
изысканной. Последнее означало, что, где бы он ни оказывался, ему
инстинктивно удавалось нахддить простейшие удачнейшие и наиболее
популярные в данном обществе фразы. Однако, хотя мистер Квестинг
отличался говорливостью диктора радио, выстреливая пулеметные оче-
реди слов громким голосом, с чрезвычайно самоуверенным видом,
каждый издаваемый им звук казался искусственным и не имеющим
ничего общего с его мыслями. Фразы пестрели присущими новозеланд-
скому диалекту американизмами, но и они тоже звучали двусмысленно.
Определить происхождение мистера Квестинга не представлялось воз-
можным, хотя он иногда туманно отзывался о себе как о выходце из
Южного Уэльса. Стоит добавить, что ему везло в бизнесе.
Когда Дикон Белл спустился в вестибюль отеля, мистер Квестинг
мгновенно отбросил газету и вскочил на ноги.
— Простите, если не ошибаюсь, вы мистер Белл? — спросил он.
— Гм, да, — ответил Дикон, все еще сжимая в пальцах визитную
карточку. i
— Личный секретарь мистера Гонта?
-Да.
— Великолепно! — воскликнул мистер Квестинг, безжалостно тряся
руку молодого человека и расплываясь в широкой улыбке. — Очень рад
261
с вами познакомиться, мистер Белл. Я знаю, как мало у вас времени,
но был бы очень счастлив, если бы вы уделили мне пять минут.
— Хорошо. Я...
— Чудесно, — сказал мистер Квестинг, нажимая плоским белым
пальцем на кнопку звонка. — Отлично. Присаживайтесь.
Дикон стесненно опустился в маленькое кресло, скрестил ноги,
сложил на груди руки и внимательно посмотрел поверх очков на
собеседника.
— Как наш великий? — спросил тот.
— Мистер Гонт? Боюсь, нс очень хорошо.
— О, я понимаю, понимаю. Итак, мистер Белл, я надеялся погово-
рить с ним, но теперь считаю, что маленькая беседа с вами будет вполне
достаточной. Выпьете? — Дикон отказался. Мистер Квестинг заказал
виски с содовой и продолжил: — Да-да. Чудесно. Итак, мистер Белл, я
собираюсь сообщить вам, сообщить по-простому, что могу помочь.
Именно сейчас!
— Я вижу, вы приехали из «Источников» Wai-ata-tapu? — уточнил
Дикон.
• — Совершенно верно. Да-да, буду с вами откровенен, мистер Белл,
я хочу сказать, что не просто приехал из «Источников», но и имею там
весьма значительный интерес.
— Вы хотите сказать, это ваша собственность? А я думал, полковник
и миссис Клейр...
— Ладно, мистер Белл, давайте принимать вещи такими, как они
есть. Я хочу вас посвятить в мои планы относительно «Источников».
Это место очень много для меня значит.
— С финансовой точки зрения? — мягко поинтересовался Дикон. —
Лечебной? Психологической?
Мистер Квестинг, который не отрываясь смотрел на галстук, ботинки
и руки собеседника, теперь украдкой бросил взгляд на его лицо.
— Не придавайте этому слишком большого значения, — весело
произнес он. Быстрым движением, свидетельствовавшим о ловкости
рук, мистер Квестинг достал из внутреннего кармана пиджака стопку
проспектов и положил ее перед Диконом. — Почитайте их на досуге.
Могу я надеяться, что вы передадите их мистеру Гонту?
— Послушайте, мистер Квестинг, — коротко сказал молодой чело-
век, — нс перейти ли нам наконец к делу? Очевидно, вы узнали о
нашем интересе к этому месту и пришли, чтобы порекомендовать нам
его. Очень любезно с вашей стороны. Но я.считаю, ваши интересы нс
совсем бескорыстны. Вы говорите об искренности, поэтому, вероятно,
не станете возражать, если я снова задам вам вопрос о вашем финан-
совом интересе к Wai-ata-tapu.
Мистер Квестинг громко рассмеялся и сказал, что уже отчетливо
видит перспективы взаимопонимания. Его речь стала вязкой от намеков
и недомолвок. Через пару минут Дикон заметил, как начинает понем-
ногу поддаваться убеждению. Бизнесмен неоднократно повторил, что
262
позаботится о каждой мелочи, раз мистер Гонт решил принять курс
лечения. Дикон оказался даже слегка тронут и, слушая собеседника, начал
листать проспекты. Медицинские рекомендации выглядели очень солидно.
В распоряжение гостей предоставлялся ряд комнат. Мистер Квестинг
назвал их комплектом и обещал проследить, чтобы везде поменяли мебель.
Брови Дикона поползли вверх, и бизнесмен, перейдя вдруг на чрезвычайно
конфиденциальный тон, объявил о своем постоянном стремлении зани-
маться только крупными делами. По его словам, он не собирался притво-
ряться, будто не понимает значения подобного гостя для «Источников». С
каждой произнесенной фразой Дикон доверял собеседнику все меньше, но
постепенно начинал приходить к следующему выводу: если уже проведены
столь тщательные приготовления, вероятно, Гонт будет устроен в Wai-ata-
tapu с большим комфортом. В конце концов молодой человек подавил в
себе раздражение и сказал:
— Как я понял, там есть врач.
Мистер Квестинг неожиданно изменился в лице.
— Доктор Тонкс, — произнес он, — работает не совсем в «Источни-
ках». Его кабинет находится в Хэрпуне, всего в пяти минутах езды по
шоссе. Очень хороший специалист.
— Я имел в виду доктора Акрингтона. — Мистер Квестинг ничего не
ответил, предложил Дикону сигарету, зажег свою и опять нажал на
кнопку звонка. — Доктор Акрингтон, — повторил молодой человек.
— Ах да. Да-а. Старина доктор. Оригинальный характер.
— Разве он не живет в отеле?
— Все верно. Да. Все правильно. Насколько я понимаю, старина
доктор удалился от дел.
— Ведь он имеет какое-то отношение к мускульным и нервным
заболеваниям, нс так ли?
— Ах да? — пробормотал мистер Квестинг. — Здорово, здорово,
здорово. Старина доктор, да? Оригинальный характер. Итак, мистер
Белл, я делаю предложение и считаю, что вы заинтересованы в корот-
кой поездке в «Источники». Я возвращаюсь туда завтра. Шесть часов
дороги. Буду очень, очень рад захватить вас с собой. Конечно, комплект
комнат еще не подготовлен. Вы увидите нас в рабочем состоянии, сэр,
но любое ваше пожелание...
— Вы там живете, мистер Квестинг?
— Меня невозможно надолго удержать вдали от «Источников», — с
пафосом ответил бизнесмен. — Теперь о моем предложении...
— Очень любезно с вашей стороны, — задумчиво сказал Дикон и
поднялся, протягивая собеседнику руку. — Я обо всем расскажу мисте-
ру Гонту. Большое спасибо.
Мистер Квестинг энергично стиснул его ладонь.
— До свидания, — вежливо произнес Дикон.
— Я остаюсь здесь до вечера, мистер Белл, и буду на месте, если...
— О да. Великолепно. До свидания.
Молодой человек направился обратно к своему патрону.
263
3
Ближе к вечеру восемнадцатого числа, в субботу, старик Руа Тс Каху
сидел на вершине горы, которая гордо вздымалась над его родным
селением и представляла собой естественную границу между резерва-
цией маори и курортом «Источники» Wai-ata-tapu, где жили Клейры. С
того места, где он расположился, глазам Руа справа открывалась
подпорченная коррозией от серных испарений крыша отеля, а слева
ребристые крыши жилых домиков и сарайчиков его соплеменников. С
каждой стороны горы поднимались клубы пара, поскольку местные
ра — укрепления, широко распространенные в селениях маори, —
были построены возле термических источников. Руа сидел на месте,
которое ему очень нравилось. Позади него виднелись смягченные пото-
ками испарений очертания Пика Рэнджи. Почти под ногами в теплой,
рыхлой почве росли кусты мануки.
Руа был очень стар. Назвать точно свой возраст он нс мог, но четко
знал следующий факт: его отец, вождь племени те раравас, поставил
свою подпись под договором Вейтэнджи незадолго до того, как Руа,
младший сын в семье, появился на свет. Дед Реви, вождь и каннибал,
был, видимо, вообще первобытным человеком. Чтобы найти его евро-
пейского ровесника, нужно, видимо, изучить времена до зарождения в
той части света цивилизации. Сам Руа являлся свидетелем полного
проникновения образа жизни белых людей в племена, застрявшие в
каменном веке. Он по очереди становился то воином, то редактором
местной газеты, то полномочным министром. К глубокой старости Руа
забросил все европейские привычки, вернувшись к обычаям своего
народа и к жизни, которая казалась эхом грустной мелодии ушедшей
молодости.
«Моему прапрадеду сто лет, — хвастался маленький Хоани Смит в
начальной школе Хэрпуна. — Он самый старый человек в Новой
Зеландии. Он почти такой же старый, как Бог. Вот!»
На Руа был надет поношенный костюм. Плечи покрывало потертое
одеяло, поскольку последнее время старик часто мерз. Своим одеянием
он в общем-то не производил большого впечатления, но атмосфера
вокруг его загадочной личности невольно сама становилась величест-
венной. Руа привлекал внимание большой, великолепной формы голо-
вой, похожим на грозный клюв носом, тонкими и жесткими губами. Его
глаза сохранили блеск. Старик был аристократом и прослеживал свой
род до тех времен, когда предки плавали на каноэ среди первых
полинезийских морских бродяг. Каждый мог сказать, что к крови Руа
не оказалась примешанной грубая плебейская кровь. Но, судя по
светло-коричневому цвету кожи, он совершенно точно соответствовал
общему представлению о вожде из горной страны.
Каждый вечер Руа поднимался на гору выкурить трубку, начинал
свое медленное восхождение за час до заката. Иногда один из внуков
или старых друзей сопровождал старика, но чаще он сидел там один,
264
затерявшийся в длинном лабиринте воспоминаний. Жившие внизу у
источников Клейры могли смотреть вверх и видеть на фоне неба его
огромную, больше чем у обычного человека, застывшую фигуру. Иног-
да одна из многочисленных правнучек Руа — Хайа, сидя на скамеечке
за домом, где она обычно чистила картофель, махала прадеду рукой и
криком посылала громкое приветствие на родном языке.
Нынешним вечером старик нашел для себя много интересного в
расстилавшейся визу картине «Источников». Крытый фургон свернул с
шоссе, накренился и затрясся по ухабистым колеям, которые Клейры
называли подъездной дорожкой, пока не остановился перед парадной
дверью отеля. Из дома донеслись возбужденные голоса. Старик Руа
различил щебетание правнучки и далеко не мелодичный смех мисс
Барбары Клейр. Послышались какие-то стуки. На дорожке появился
большой автомобиль. Он замер па краю пригорка. Из кабины вылез
мистер Квестинг, а за ним некий молодой человек. Руа немного накло-
нился вперед, крепко ухватился за набалдашник своей трости и уперся
подбородком в узловатые руки. Казалось, он сросся с горой, стал частью
се структуры. После длинной паузы старик услышал звуки, которые его
уши привыкли остро воспринимать с рождения. Сзади кто-то поднимал-
ся по тропинке. Сухие кусты зашелестели под ногами незнакомца. Пару
секунд человек простоял за спиной Руа.
— Добрый вечер, мистер Смит, — сказал старик, нс поворачивая
головы.
— Привет, Руа.
Человек наклонился вперед и присел рядом с Те Каху. Это был
европеец, но та легкость, с которой он принял ту же позу, что и у
старика, выдавала близкое знакомство с обычаями маори. Внешне
мужчина ничем особенно не отличался. Пожалуй, обращали на себя
внимание только его худоба, лысоватая голова да плохо выбритые щеки.
Кожа складками свисала с костистого лица и имела нездоровый оттенок.
Поверх износившегося костюма он надел плащ, форму которого иска-
жала лежащая во внутреннем кармане бутылка. С момента его появле-
ния вокруг образовалась какая-то неприятная атмосфера.
Мужчина начал мять сигарету нетвердыми пальцами с коричневыми
пятнами никотина. От него исходил крепкий запах мочи.
— Большие дела творятся в «Источниках».
— Похоже, семья сильно занята, — равнодушно заметил Руа.
— Разве ты не слышал? Они заполучили постояльцем одного пуза-
того котелка. Тот малый, который только что приехал, — его секретарь.
Можно подумать, ожидают члена королевской семьи. Все делают осно-
вательно. Перевернули дом вверх дном. Я устал от этого и предпочел
смыться.
— Выдающемуся гостю нужно оказать радушный прием.
— Он всего лишь актер.
— Мистер Джеффри Гонт. Это великий человек.
— Значит, ты уже обо всем знаешь?
265
— Думаю, да, — ответил старик Руа.
Смит лизнул сигарету и прилепил ее в углу рта.
— За всем стоит Квестинг, — сказал он. Руа слегка пошевелился. —
Он одурачил этого Гонта, будто грязь вылечит тому ногу, и прыгнул
выше своей головы, отполировав груду хлама, называющегося отелем.
Ты бы видел мебель! Квестинг! — проворчал Смит и злобно добавил: —
Черт возьми, хотел бы я посмотреть, как этот шутник получит то, чего
добивается. — Неожиданно Руа сдавленно хмыкнул. — Слушай! —
воскликнул Смит, — а ведь он уже получил желаемое, этот шутник.
Для него все устроил старина доктор или кто-то еще, но нс Клейр.
Думаю, полковник к тому же не очень расторопный. Но Квестинг
заткнет его туда, где он и пискнуть не сможет. Вот как я считаю. — Он
закурил сигарету и краем глаза взглянул на Руа. — Ты не очень-то
разговорчивый, — после короткой паузы заметил Смит, ощупав трясу-
щейся рукой полу своего плаща. — Хочешь капельку?
— Нет, спасибо. А что я должен сказать? Это не мое дело.
— Послушай, Руа, — энергично начал Смит, — мне нравится твой
народ. Я очень хорошо с ним уживаюсь. Всегда. Это ведь факт, не так
ли?
— Вы очень близки с некоторыми из моих людей.
— Да. Ладно, я пришел сюда, чтобы кое-что сказать тебе. Кое-что о
Квсстингс.
Смит сделал паузу. Вечерняя тишина заполнила местность вокруг.
Воздух был недвижим, и малейшие звуки снизу достигали вершины
горы с неожиданной четкостью. Из селения доносились звуки ссоры
ватаги смуглых мальчуганов. Несколько пожилых женщин с платками
на головах сидели вокруг котлов с готовящейся в них пищей. Запах
варящегося сладкого картофеля смешивался с серными испарениями. С
другой стороны горы, отчаянно сигналя, выбирался на шоссе фургон.
Из дома Клейров продолжал доноситься стук. Солнце теперь зашло за
Пик Рэнджи.
— Квестинг ведет небольшую, но серьезную игру, — сказал Смит. —
Он топчется вокруг вашей малышки, болтая о девочках, работающих за
деньги, и обо всем таком прочем. Предлагает крупные барыши, говорит,
что не понимает, почему аравас должны быть в Роторуа единственным
племенем, наживающимся на туристском рэкете.
Руа медленно встал на ноги, повернулся от «Источников» на восток
и посмотрел вниз на свое селение, теперь почти совсем утонувшее в
тени.
— Мой народ живет хорошо, — произнес он. — Мы не аравас. Мы
идем своей дорогой.
— И еще одно. Квестинг болтает о каких-то редких вещах на
продажу, шумит об этом повсюду, расспрашивает про старые времена,
шляется на Пик. — Голос Смита принял неопределенный оттенок. В
возбуждении он продолжал: — Кто-то рассказал ему о топоре Реви. —
266
Руа развернулся и впервые прямо взглянул на собеседника. — Не очень
хорошая весть, нс правда ли? — спросил тот.
— Мой дед Реви, — произнес старик, — был человеком чести. Его
топор посвящен богу Тапс1 и носил имя в его честь. Он священный, и
место его хранения тоже священно.
— Квестинг считает, что оно где-то на Пике, и что там вообще много
всякого барахла, которое можно выгодно продать. Он болтает о дневных
походах туда к интересным местам с одним из твоих людей в качестве
проводника и рассказчика народных легенд.
— Пик находится на нашей земле.
— Квестинг думает, что легко сможет купить его.
— Я старик, — спокойно заявил Руа, — но я еще нс умер. Он нс
найдет и одного проводника среди моих людей.
— Не найдет? Спроси Эру Саула. Он знает, что нужно Квестингу.
— Эру неблагополучный юноша. Он плохой маори, но и плохой
pakeha.
— Ему не нравятся игры, в которые Квестинг пытается начать играть
с Хайей. Он считает, что тот дурачит девушку только с целью найти
проводника.
— Он не найдет проводника, — повторил Руа.
— Ты же знаешь, деньги развязывают языки.
— Тогда предателя поразит лезвие топора моего деда.
Смит удивленно посмотрел на старика и спросил:
— Ты на самом деле веришь в это?
— Я старейшина племени. Мой отец принадлежал к древней школе.
Он был tohunga — мудрейшим. Я нс верю, мистер Смит. Я знаю.
— Тебе никогда не удастся заставить белого человека относиться
серьезно к сказочным историям, Руа. Даже ваша молодежь не очень
много думает о...
Старик перебил Смита. Его голос величественно прозвучал в вечер-
ней тишине.
— Наш народ находится между двумя мирами. За один век мы
преодолели путь, который человеческая цивилизация прошла за девят-
надцать столетий. Вы понимаете, что нам кое-что удалось вынести из
этой эволюционной скачки? Маори — граждане великого государства.
Ваши враги — наши враги. Вы говорите о молодежи. Они похожи на
путешественников, чьи каноэ плывут через океан между двумя конти-
нентами. Порой их поведение недостойно, напоминает детские капризы.
Порой им взбредает в головы выкинуть какой-нибудь мерзкий трюк при
участии pakeha.
Руа взглянул в упор на Смита, и тот явно почувствовал себя нс в
своей тарелке.
— Законы, установленные pakeha, оберегают нашу молодежь от
одурманивания мозгов виски и слишком большим количеством пива, —
Топор с нефритовым лезвием, (язык маори}
267
спокойно продолжал старик, — но всегда находятся pakeha, которые
помогают им нарушать эти законы. Pakeha научили наших девушек
быть скромными и не рожать детей до замужества, однако и в моем
племени есть маленький мальчик по имени Хоани Смит, хотя по закону
он не имеет права так называться.
— Черт побери, Руа, это старая история, — пробормотал Смит.
— Позвольте мне рассказать вам другую старую историю. Много лет
назад, когда я был еще молодым, одна девушка из нашего племени
заблудилась в тумане на Пике Рэнджи. Ничего нс подозревая, не
намереваясь совершить никакого святотатства, она вышла в то место,
где со своим оружием покоится мой дед, и немного там отдохнула.
После того как туман рассеялся, девушка обнаружила, что невольно
совершила преступление, в ужасе вернулась домой, рассказала людям
эту историю и снова была отправлена на гору до вынесения решения
совета племени. Ночью она решила, что уже может потихоньку возвра-
титься, но по дороге опять заблудилась и упала в Taupo-tapu, маленькое
озеро с кипящей грязью. Все селение слышало ее крик. На следующее
утро на поверхность всплыло отвергнутое духом озера платье девушки.
Когда ваш приятель мистер Квестинг заговорит о топоре моего деда,
расскажите ему эту историю, сообщите, что крики погибшей бедняжки
до сих пор можно услышать ночью. А теперь я ухожу домой, — добавил
напоследок Руа и одернул на себе одеяло точно таким же движением,
каким его дед поправлял накидку из перьев. — Это правда, мистер
Смит, что мистер Квестинг заявлял много раз о намерении уволить вас
в случае покупки им «Источников»?
— У него может появиться работа для* меня, — сердито ответил
Смит. — Все будет в полном порядке. Он никогда не говорил об
увольнении. Когда Квестинг станет здесь хозяином, я получу работу.
Он достал из кармана бутылку виски и вытащил пробку.
— И надо добавить, — произнес Руа, — работу легкую. Вы собира-
етесь выпить. Я иду домой. Доброй ночи.
4
Дикон Белл, уже загрустивший в гостиной Клсйров, рассматривал
выцветшие фотографии англо-индийских полков, корешки бульварных
романов и Вставленную в рамку репродукцию с видом Котсвуда весной.
Картина принадлежала кисти известного художника и была одновре-
менно веселой, строгой и нежной — трогательное чередование зеленых
тонов с голубыми. Она вызывала у новозеландца Дикона тоску по
Англии. Осторожно переводя взгляд, молодой человек увидел обрамлен-
ный окном гостиной не тронутый цивилизацией пейзаж. Его красота
казалась насколько четкой, настолько же странно размытой. Против
своего желания Дикон приблизился к окну, словно человек с полным
268
отсутствием слуха, пораженный неожиданными музыкальными форма-
ми, воспринимать которые раньше не мог.
За время восьмилетнего отсутствия на родине он много путешество-
вал и посетил чуть ли не все известные исторические места, но сейчас
ему показалось, что вид, открывавшийся из гостиной Клейров, был
гораздо древнее их. На нем не виднелось следов деятельности человека.
Казалось, и время нс оставило здесь своих отпечатков. Пейзаж выгля-
дел первобытным, и единственной его характерной чертой являлась
именно эта первобытность. Страстно стремившийся в Лондон Дикон
вдруг ощутил в себе какие-то родственные чувства к тихой захолустной
стране и сильно обозлился на ее притягательную силу.
Он представил, что скажет Гонт. Молодому человеку предстояло
вернуться к патрону на следующий день автобусом, а затем поездом —
долгое, утомительное путешествие. Актер уже приобрел автомобиль и
еще через день должен был вместе с Диконом и Колли прибыть в
Wai-ata-tapu. Они предпринимали много подобных вояжей по разным
странам. Всегда в конце их ждали роскошные отели или квартиры и
щедрое внимание — приятные мелочи, воспринимаемые Гонтом как
необходимые условия жизни. Сейчас Дикон почти трясся в панике. Он
был явно не в своем уме, когда настоял на этом месте, насквозь
пронизанном дилетантством, с ужасным мистером Квестингом и неве-
роятными Клейрами, чье воспитание казалось лишь завесой над их
самодовольством. Близлежащая пивная может смутить Гонта. «Источ-
ники», вероятно, наскучат ему до бешенства.
Какая-то фигура проследовала мимо окна и замерла в дверях. Это
была мисс Клейр. Дикон, чья работа заставляла замечать подобные
вещи, обратил внимание на то, что платье девушки на шее украшал
довольно нелепый бант из яркой ленты, волосы были явно нс той
толщины, которая требовалась для нормальной прически, и на лице
отсутствовала косметика.
— Мистер Белл, — сказала Барбара, — мы рассчитывали получить
от вас некоторые советы относительно устройства комнат для мистера
Гонта. Как, например, разместить мебель. Боюсь, вы сочтете нас
несколько примитивными хозяевами.
Девушка делала ужасно режущие слух ударения в словах, при этом
неуместно поднимая глаза к небу и опуская уголки губ, словно грустный
клоун. «Любопытная комедия, — подумал Дикон. — Увы, увы, она
хочет показаться забавной».
Молодой человек заявил, что с удовольствием осмотрит все помеще-
ния, и, нервно теребя галстук, последовал за Барбарой через веранду.
Восточное крыло дома, схожее с комнатами Клейров, в западной части
было превращено в нечто вроде квартиры для Гонта, Дикона и Колли.
Она состояла из четырех спален: двух маленьких, одной крошечной и
одной немного больших размеров, переделанной по замыслу мистера
Квестинга в кабинет великого актера. Сюда внесли стулья с хромиро-
ванными ножками, широкое кресло и обтекаемой формы громоздкий
269
стол, на котором были все еще привязаны ярлычки торговой фирмы. На
полулежал новый ковер, а на окнах шел процесс привешивания сшитых
миссис Клейр штор. Мистер Квестинг, жуя сигару в качестве знака,
отличающего деловое лицо, безмятежно развалился в кресле. При
появлении Дикона он вскочил на ноги и весело вскрикнул:
— Отлично, отлично, отлично. Как дела у нашего молодого
джентльмена?
— Все хорошо. Спасибо, — ответил Дикон, который провел большую
часть дня в общении с мистером Квестингом и начал постепенно
примиряться с постоянными нелепыми вопросами.
— Вот это обслуживание, — продолжал бизнесмен, размахивая сигарой
и указывая на комнату, — не так ли? Сорок восемь часов назад я еще не
имел удовольствия быть с вами знакомым, мистер Белл. После нашего
вчерашнего маленького разговора я ощутил такой подъем сил, что, едва
выйдя из отеля, принялся за дело и отправился в самую лучшую мебель-
ную фирму в Окленде. Я сказал их менеджеру... Я сказал ему: «Послу-
шайте, — я сказал ему, — у вас есть отличный товар! Он качественный и
отвечает современным вкусам! Послушайте! — я сказал ему. — Я куплю
весь этот товар, если вы можете доставить его в Wai-ata-iapu, Хэрпун, к
завтрашнему полудню. Если нет, значит, нет». Вот каким образом мне
нравится устраивать дела, мистер Белл.
— Надеюсь, вам объяснили, что даже сейчас Гонт может отказаться
от приезда сюда, — сказал Дикон. — Мы доставляем вам так много
хлопот, миссис Клейр.
Женщина неуверенно перевела взгляд с молодого человека на Кве-
стинга и обратно.
— Боюсь, — уныло произнесла она, — на самом деле я не очень
высоко ценю современную обстановку и всегда предпочитаю домаш-
нюю, какой бы непривлекательной... Однако...
Квестинг опять вмешался в разговор, и Дикон слушал его излияния
вполуха, вернувшись в полное сознание лишь в тот момент, когда
бизнесмен с показной фамильярностью обратился, к Барбаре:. .
— А что скажет Ба? — спросил он, понизив голос до выразительного
и неприятного мурлыканья.
Дикон заметил, как девушка отступила на шаг назад и подумал: «Это
инстинктивное движение, неконтролируемый рефлексивный толчок, но
гораздо менее безобразный, чем ее обычные ужимки». Столь простая
мысль автоматически пришла ему в голову, и он почувствовал слабый
проблеск симпатии наряду с желанием защитить мисс Клейр. Она
больше не казалась молодому человеку жалкой. В этот миг Дикон
посчитал ее скорее трогательной. Удивленный, немного обескуражен-
ный, он перевел глаза с Барбары на миссис Клейр, увидел, что ее
пухлые ручки вцепились в острые складки поблескивающего ситца, и
ощутил наступление кульминации в сцене. Но она была прервана
появлением нового действующего лица. На веранде послышались не-
ровные шаги, и дверной проем потемнел.-
270
Коренастый мужчина, пожилой, но по-прежнему рыжеволосый и
чрезвычайно привлекательный внешне немного злой красотой, остано-
вился там, глядя на Квсстинга.
— О, Джеймс, — пробормотала миссис Клейр. — Это ты, старина.
Ты еще не знаком с мистером Беллом. Мой брат доктор Акрингтон.
Пожав доктору руку, Дикон заметил, как Барбара подошла поближе
к своему дяде.
— Хорошо добрались? — поинтересовался Акрингтон, пронзая моло-
дого человека острым, как игла, взглядом. — Видели когда-нибудь
что-либо более возмутительное, чем эти дороги? Я рыбачу.
Пораженный подобным поворотом в разговоре, Дикон вежливо про-
мямлил:
— В самом деле?
— Если это можно назвать рыбалкой. Надеюсь, вы с Гонтом не
рассчитываете поймать здесь хотя бы одну форель? Что касается земель
аборигенов и чертовых белых хамов-браконьеров, то все равно на
двадцать миль вокруг невозможно достать рыбы.
— Ну, ну, ну, доктор, — зачастил Квестинг. — Вы, конечно, можете
оставаться при своем мнении. Великолепные маленькие форелевые реки
Новой Зеландии...
— Вам доставит удовольствие, если вас будут называть «мистер»? —
рявкнул доктор Акрингтон так, что Дикон нервно вздрогнул.
— Не очень, — угрюмо ответил Квестинг.
— Тогда не называйте меня «доктором», — приказал Акрингтон.
Бизнесмен шумно рассмеялся и пробормотал:
— Очень плохо.
Доктор Акрингтон оглядел комнату.
— О Боже! — воскликнул он. — Что вы тут натворили?
— Мистер Квестинг, — начала миссис Клейр, — был так любезен...
— Могу догадаться о подлинной причине любезности, — сказал се
брат, повернувшись к ней спиной. — Остаетесь здесь до вечера, Белл?
Я бы хотел поговорить с вами. Приходите ко мне в комнату, когда
освободитесь.
— Спасибо, сэр, — поблагодарил Дикон.
Доктор Акрингтон посмотрел на дверь.
— Светило нашего отеля, — произнес он. — Возвращается в своем
обычном состоянии. Мистер Белл должен получить полное и точное
представление о здешних условиях.
Все присутствующие тоже повернулись к двери. Дикон увидел неук-
люжую фигуру, забиравшуюся на пемзовый пригорок и приближающу-
юся к веранде.
— О, дорогой! — воскликнула миссис Клейр. — Боюсь... Джеймс,
дорогой, ты можешь...
Доктор, прихрамывая, вышел из комнаты. Вновь прибывший спотк-
нулся на ступенях, остановился и достал из кармана плаща бутылку.
Наблюдавшему из окна Дикону картина с белой фигурой нетрезвого
.271
человека на фоне местного пейзажа казалась нелепой и немного трога-
тельной. Яркий свет, отраженный от дорожки, был обрамлен складками
поношенной одежды мужчины, который стоял понурый, одинокий,
вертя в руках бутылку виски и смотря на нее, словно на фокальную
точку какой-то медитации. Наконец он поднял голову и взглянул на
доктора Акрингтона.
— Смит, — произнес доктор.
— Вы славный малый, док, — пробормотал Смит. — Здесь осталась
пара глотков. Идемте выпьем.
— Вам лучше оставить их себе, — сказал Акрингтон довольно мягко.
Смит заглянул мимо него в комнату, прищурился и наклонился
вперед к веранде.
— Я все улажу, — важно заявил Квестинг и выскользнул за дверь
встретить непрошенного гостя.
Двое мужчин сошлись друг с другом лицом к лицу. Бизнесмен,
широко расставив ноги, застыл на краю веранды и стал сосредоточенно
дымить сигарой. Смит вцепился в деревянную стойку и уставился на
него.
— Вам нужно протрезвиться, Смит, — сказал Квестинг.
— Идите к черту, — с достоинством парировал тот, посмотрел за
спину бизнесмена на застывшую на пороге будущего кабинета группу
и почтительно снял шляпу. — Исключая присутствующую компа-
нию, — добавил он при этом.
— Вы слышали, что я сказал?
— Новый постоялец? — громко спросил Смит, указывая на Дико-
на. — Поэтому мы и надрываем свои пупки? Поэтому? Дайте-ка мне
получше разглядеть его. Боже, что за слюнтяй!
Дикон подумал: «Кто из окружающих смущен больше всех?» Доктор
Акрингтон издал громкий лающий звук. Барбара разразилась агонизи-
рующим смехом, миссис Клейр рассыпалась в тысяче извинений. Сам
молодой человек предпочел с помощью веселых вопросительных взгля-
дов сделать вид, будто не понял смысла замечания пьяного. Он умел
оберегать себя от неприятностей. Смит бросился на веранду, крича:
— Посмотрите на этого маленького ублюдка!
Квестинг попытался остановить его, и вся сцена огласилась пронзи-
тельным крещендо. Дикон, миссис Клейр и Барбара остались в комнате,
доктор Акрингтон, судя по его внешнему виду, наблюдал за происходя-
щим на веранде с целью ознакомиться вкратце с исходом скандала, в
то время как Смит и Квестинг сосредоточенно орали в лица друг другу.
Кульминация наступила, когда бизнесмен снова попытался столкнуть
разбушевавшегося пьяного со ступенек. Смит направил свой кулак в
челюсть Квестингу и потерял равновесие. Оба противника упали.
Шум прекратился так же внезапно, как и начался. Необъяснимое,
нелепое происшествие мгновенно превратилось в настоящую мелодра-
му. Дикон много раз видел подобные постановки на киностудиях. Смит,
трясясь и отдуваясь, скорчился там, где упал, и состроил Квестингу
272
рожу. Бизнесмен поднялся на ноги и прикрыл угол рта носовым
платком. Его сигара валялась на земле и дымилась. Это была красочная
картина. В довершение ее Пик Рэнджи оказался сейчас окрашенным в
такой сочный багрянец, какой редко видели даже местные жители. Над
горячими источниками струился пар.
Дикон ждал диалога из грубостей и не ошибся.
— Клянусь Господом, — прорычал Квестинг, ощупывая свою че-
люсть, — ты за это заплатишь! Ты уволен!
— А ты, вонючка, не мой босс!
— Я достаточно вонючий, чтобы тебя уволить, не беспокойся. Когда
я стану здесь хозяином...
— Да будет так, — живо проговорил доктор Акрингтон.
— Что это такое? — послышался раздраженный голос. Из-за угла
дома в сопровождении Саймона появился полковник Клейр. Смит встал
с земли.
— Вы должны выгнать этого человека, полковник, — заявил Кве-
стинг.
— Что он сделал? — резко спросил Саймон.
— Я вмазал ему. — Смит вцепился в лацканы куртки Саймона. —
Смотрите сами! Он не только на меня нацеливается! Твой отец не
уволит меня, правда, Сайм?
— Посмотрим, — заметил Квестинг.
— Но почему... — начал полковник Клейр, однако был тут же
остановлен своим шурином.
— Если можно, я на мгновение вступлю в разговор, — ехидно
произнес доктор Акрингтон. — Полагаю, нам с мистером Беллом можно
удалиться в свою комнату, если он, конечно, не предпочтет занять место
возле ринга. Пойдемте выпьем, мистер Белл.
Дикон с благодарностью принял предложение и покинул комнату под
щебечущие извинения миссис Клейр и Барбары. Кажется, справивший-
ся со своим негодованием Квестинг последовал за ними с речью, в
которой слышались совершенно несогласованно перемешанные возбуж-
дение, смирение и нечто вроде заискивающей настойчивости, но был
мгновенно оборван доктором Акрингтоном.
— Вероятно, — сказал тот, — мистер Белл предпочитает составить
собственное мнение насчет этого эпизода. Вне всяких сомнений, ему и
раньше приходилось видеть хронических алкоголиков. Он не придает
особого значения ничему, что высказал наш экземпляр.
— Да-да, конечно, — пробормотал несчастный Дикон.
— А относительно поведения других персон, — продолжал док-
тор, — молодой человек опять же может, как и я, составить собственное
мнение. Идемте, Белл.
Через веранду Дикон последовал за Акрингтоном в его комнату —
мрачное, невероятно опрятное помещение с отвратительного вида столом.
— Присаживайтесь, — пригласил доктор, рывком открыл дверь
самодельного буфета и достал оттуда бутылку и две рюмки. — Могу
273
предложить вам только виски. Имея перед собой ужасный пример
Смита, вы можете не выразить восторга по поводу этого напитка. Но,
боюсь, я все же не разделяю пристрастия к современным отравам.
— Спасибо, — поблагодарил Дикон. — Мне нравится виски. Могу я
поинтересоваться, кто этот человек?
— Смит? Никудышный, безнадежный парень. В нем уже не оста-
лось ни одного положительного качества. Болтается здесь, словно
мальчишка. Агнес, моя сестра, в которой есть немного снобизма,
уверенно утверждает, будто он когда-то работал учителем в средней
школе. Ее гуси всегда превращаются в лебедей, но, я считаю, это
предположение находится за пределами реальности. Смит, возможно,
был рожден в болезненной атмосфере мнимой аристократичности.
Иногда в манере подобных людей вести разговор чувствуется легкий
оттенок самоуважения. Иногда они поддерживают его даже в водо-
сточных канавах. Их часто называют «денежными переводами», а в
этой экстраординарной стране со стороны местных дураков к ним
выражается огромная симпатия.
— Благодарю вас, сэр, — произнес Дикон, поднимая рюмку.
— Моя сестра предпочитает обращаться с ним, как с инвалидом.
Какой-то инстинкт, должно быть, привел его лет десять назад в
«Источники». Доказано, что это идеальное место для кормежки. Смит
получил здесь жилье и жалованье за шатание вокруг дома с топором в
руках и с бутылкой в кармане. Когда ему с родины пришел чек, парень
напился до чертиков, а моя сестричка Агнес напоила его бульоном и
стала молиться за пропащую душу. Он абсолютнейший отброс обще-
ства, но, насколько я понимаю, не хотел обижать вас. Признаюсь,
сегодня вечером я почти на стороне этого пьяницы. Он осуществил то,
о чем я мечтал последние три месяца. — Дикон быстро поднял глаза. —
Он двинул кулаком в морду Квестингу, — пояснил доктор Акрингтон и
добавил: — Ваше здоровье.
Собеседники выпили.
— Ну хорошо, — произнес доктор после некоторой паузы. — Без
сомнения, вы не станете терять время, вернетесь в Окленд и посовету-
ете вашему патрону избегать курорта в Wai-aia-tapu как дьявола.
При столь точном описании собственных впечатлений Дикон не смог
придумать, что бы ответить, и ограничился вежливым бормотанием.
— Если вам интересно, сообщу, что вы наблюдали наше местечко
в самом худшем виде. Смит не всегда пьян, а Квестинг нс всегда с
нами.
— Нет? Но я думал...
— Он часто отсутствует. В таких случаях я рад событию и нс
одобряю мотив. Однако...
Доктор Акрингтон многозначительно посмотрел на свою рюмку и
откашлялся. Дикон подождал несколько секунд, но его собеседник нс
проявил желания продолжить тему разговора. Молодому человеку уда-
274
лось заметить, что доктор с одинаковым мастерством умеет использо-
вать и смущающие, резкие фразы и неопределенное молчание.
— Раз уж мы упомянули о нем, — нервно начал Дикон, — то,
признаюсь, я несколько обескуражен личностью мистера Квестинга.
Можно мне поинтересоваться, он действительно... Wai-ata-tapu дейст-
вительно его собственность?
— Нет, — ответил доктор Акрингтон.
— Я спрашиваю, — торопливо продолжал молодой человек, — толь-
ко потому, что, как вы знаете, мистер Квестинг первым вступил со мной
в контакт. Хотя я и предупреждал его о возможности отказа Гонта о
поездке в «Источники», он погружается теперь в хлопоты, соглашается
на дополнительные издержки... на переделку помещения и прочее. Я
имею в виду... Из письма доктора Форстера мы поняли, что должны
обращаться к полковнику и миссис Клейр.
— Так оно и есть.
— Понимаю. Но... Квестинг?
— Если вы решаете против поездки в «Источники», — сказал доктор
Акрингтон, — вам следует сообщить об этом моей сестре.
— Но Квестинг? — упрямо повторил Дикон.
— Не обращайте на него внимания.
— О!
За окном послышались шаги и голоса: неясный, но злобный принад-
лежал Смиту; высокий, возможно, слегка истеричный — полковнику
Клейру; задиристый — Квестингу. Когда они приблизились, в общем
гуле стали различаться странные обрывки фраз.
— ...если полковник доволен... Нечестное нападение...
— ...не важно. Ты напрашиваешься на это и получишь.
— ...уволь меня и увидишь, что будет. Ты...
— ...самая безобразная сцена... Сила моей руки...
— ...вышвырнуть тебя завтра...
— Это уже слишком! — выкрикнул полковник Клейр. Я многое
терплю, Квестинг, но должен напомнить вам, что пока еще имею здесь <
кое-какой авторитет.
— В самом деле? Где вы его раздобыли? Лучше следите за собой,
Клейр.
— Клянусь Богом! — взревел вдруг Смит. — Тебе лучше самому
следить за собой!
Доктор Акрингтон открыл дверь и встад на пороге, после чего
снаружи воцарилась полная тишина. В комнате появился довольно
сильный запах серы.
— Полагаю, Эдвард, — сказал доктор, — ты продолжишь беседу в
прачечной, а то мистер Белл, видимо, решил, что ее у нас нет. — Он
захлопнул дверь и учтиво произнес: — Позвольте мне налить вам еще
одну рюмку.
275
Глава 3
ГОНТ В «ИСТОЧНИКАХ»
1
— Пять дней назад, — сказал Гонт, — вы чертовски соблазнительно
расписывали передо мной этот курорт, а теперь заняты только тем, что
оплакиваете его нищету.
— За это время, — ответил Дикон, заставляя автомобиль подскочить
на рытвине и грохнуться вниз, — я побывал там и умоляю вас запом-
нить, сэр, — вы обо всем предупреждены.
— Вы даже перестарались, описав место отдыха в столь мрачных
тонах, но мое любопытство лишь разгорелось от этого. Ради всего
святого, мой дорогой Дикон, ведите машину немного подальше от края
пропасти. Неужели сия горная тропа для диких козлов является основ-
ным шоссе?
— Это единственная дорога из Хэрпуна в Wai-ata-tapu, сэр. Вы же
помните, что хотели тишины. И к тому же перед вами не горы. На
острове Северном нет гор. Их много на юге.
— Боюсь, вы элементарный театральный сноб. Для меня это горы.
Когда сорвусь с данного обрыва, вряд ли можно будет увидеть на моих
губах усмешку по поводу того, что падение происходит с высоты
пятьсот футов вместо тысячи. Однако какой здесь неприятный запах.
— Это от источников. Туристов убеждают, будто он должен им
понравиться.
— Чушь. Как тебе наша поездка, Колли?
Заваленный на заднем сиденье багажом Колли ответил, что зажму-
ривает глаза на каждом повороте.
— Я не очень-то обращал на них внимание сегодня утром, когда мы
ехали через леса, — добавил он, — но сейчас я как на ящике с
динамитом сижу.
Дорога пробиралась через овраг и вдоль широкого пространства
пустоши. Справа от нес в северном направлении удалялся изогнутый
хитроумными завитками берег. Последние из этих завитков формиро-
вали собой линию перед тем, как начинал тянуться девяностомильный
пляж. Шум Тасманова моря висел в посвежевшем воздухе, похожий на
говор огромной толпы, а над краем пустоши медленно поднимался Пик
Рэнджи.
— Довольно зловещий вид, — заметил Гонт. — Разве нс горы
придают ему сказочную окраску? Они очень странные по форме, нс
такие невероятные, как Доломитовы, или импозантные, как Скали-
стые... Нет, согласно вашему авторитетному заявлению, это вообще нс
горы, Дикон. Однако они таят в себе какой-то унылый секрет. Какой?
— Возможно, нечто связанное с вулканоподобными силуэтами. Если
здесь и есть секрет, то ответ на него содержится в языке маори. Боюсь,
276
вам еще сильно надоест этот конус, сэр. Он виден из-за гор, окружаю-
щих «Источники».
Дикон умолк на некоторое время, выжидая. Гонт безупречно владел
трюком показа неподдельного интереса к различным местностям, рас-
спросов об открывающихся глазам пейзажах и растущего любопытства,
когда это было ему необходимо.
— Почему ответ заключен в языке маори? — спросил актер.
— У этого народа в древние времена существовал похоронный обряд.
Они сбрасывали тела в кратер. Как вы, наверное, догадались, вулкан
потухший. Предположительно, его жерло забито покойниками.
— Великий Боже! — мягко произнес Гонт.
Автомобиль взбирался все выше. Наконец стало возможным разгля-
деть подножие Пика Рэнджи, ряд широких площадок и склоны.
— Теперь вы вполне четко видите маршрут, по которому они, должно
быть, двигались, — пояснил Дикон. — Мисс Клейр рассказывала мне,
что племена останавливались у подножия лагерем на три дня, производя
tangi — нечто вроде поминок. Затем тело сменяющимися носильщиками
поднималось на Пик. Говорят, если хоронили вождя и погода была
тихой, пение доносилось даже до Wai-ata-tapu.
— Боже мой! — воскликнул Колли.
— Можно заглянуть в кратер и увидеть...
— Нс знаю. Это резервация маори, как сказали мне Клейры. Очень
tapu, конечно.
— Что это значит?
— Tapu? Запрещенный. Священный. Тщательно охраняемый. Не-
прикасаемый. Не думаю, что в последнее время маори когда-нибудь
взбирались па Пик. Для pakeha, конечно, туда тоже нет доступа. Это
был бы слишком большой соблазн для охотников разного рода. Абори-
гены хоронили вместе с телами вождей их оружие. Существует какой-то
топор, унаследованный от вождя Реви, который умер около века назад
и похоронен на Пике. Этот топор, его любимое оружие, спрятали где-то
там, наверху. Он особо отличался в кровавых войнах маори, и легенды
о нем передавались из поколения в поколение. Toki-poutangata Реви. На
топоре есть секретный знак. Говорят даже, якобы он наделен волшебной
силой бога Тапе. Это просто мечта любого коллекционера, спрятанная
на склонах Пика. Однако вся земля там принадлежит маори. От белого
охотника опа тщательно охраняется.
— И как далеко находится это место?
— Около восьми миль.
— Судя по столь жуткому пейзажу, кажется, не больше трех.
— Нечто черное, сэр, нс так ли? — спросил Колли.
— Черное и чистое, — ответил Гонт. — Изумительная декорация.
Некоторое время путешественники ехали молча. Плавная цепь гор
медленно двигалась перед их глазами, словно контрапунктический
такт, выражающий процесс продвижения автомобиля вперед. Дикон
277
постепенно начал узнавать местность и чувствовать нарастающую
тревогу.
— Эй, — вскрикнул Гонт, — что это за строение внизу справа?
Похоже на ночлежку. — Его секретарь ничего не ответил и свернул в
сторону ветхих ворот. — Вы не посмеете сказать мне, что мы приеха-
ли, — громким голосом заявил актер.
— Да, сэр.
— Боже мой, Дикон, вам еще предстоит раскаяться за это. Взгляните
вокруг. Принюхайтесь. Колли, нас предали.
— Мистер Белл предупреждал вас, сэр, — заметил Колли. — Смею
сказать, здесь очень уютно.
— Если существует на свете что-либо, выглядящее менее уютно, —
пробормотал Дикон. — Вот и «Источники».
— Эти вонючие лужи?
— Да. А там на веранде я вижу собравшихся Клейров. Вас ждут,
сэр, — сказал молодой человек. Краем глаза он заметил, как рука Гонта
коснулась сначала галстука, затем шляпы, и вдруг подумал: «Он
выглядит типичным знаменитым актером».
Автомобиль качнулся на последнем отрезке дорожки и перескочил
через пемзовый пригорок. Дикон затормозил возле ступеней веранды,
вышел из машины и, сняв шляпу, приблизился к застывшему в ожида-
нии семейству Клейр. Он ощущал нервозность, а обстановка вокруг
казалась ему абсурдной. Клсйры сгруппировались на манер семейных
портретов времен короля Эдуарда, застыв в эксцентрическом развороте.
Миссис Клейр с полковником сидели в шезлонгах, Барбара устроилась
на ступеньках и тискала сопротивляющуюся собачонку. Дикон решил,
что хозяева надели свои лучшие наряды. Саймон, находившийся здесь,
очевидно, по принуждению, с убийственным видом стоял возле матери.
Все вокруг выглядело запущенным. Такой представляется свора вождя
одного из местных племен, когда его слуга держит в ней пару кобелей.
Когда Дикон появился на веранде, из своей комнаты вышел доктор
Акрингтон.
— Как видите, мы прибыли, — воскликнул молодой человек с
притворным весельем в голосе.
Клсйры поднялись. Принуждаемый смущением, сомнениями и заме-
шательством, ослепленный Дикон пожал всем руки. Барбара в возбуж-
дении заглянула через его плечо, и он с беспокойством увидел то, что
впоследствии стал признавать пророческим знаком, а именно, как
побелели давно нс знающие помады губы девушки. Пальцы Гонта вдруг
сжали руку молодого человека, и он поторопился представить хозяевам
великого актера.
Миссис Клейр привела сложившуюся ситуацию в равновесие. Однако
Дикону пришло в голову, что это некий вид равновесия, с которым Гонт
совершенно не был знаком. Женщина словно приветствовала слабого
здоровьем викария, прибывшего в свой приход, находящийся в трущоб-
ном районе.
278
— Такая долгая поездка, — с тревогой произнесла она. — Вы,
наверное, очень устали?
— Ни капли, — ответил Гонт, достигший возраста, когда артисты
проявляют некоторую легкомысленную смелость, присущую молодости.
— Но дорога столь ужасна, и вы выглядите утомленным, — тактично
настаивала миссис Клейр.
Дикон заметил появляющуюся на губах Гонта церемонную улыбку.
Актер повернулся к Барбаре. По какой-то причине, которую он и нс
пытался проанализировать, Дикону хотелось, чтобы девушка понрави-
лась Гонту. С опасением молодой человек наблюдал, как Барбара
вздрогнула, будто от удара током, широко раскрыла глаза и склонила
голову набок подобно озорному щенку. «О черт, — подумал Дикон, —
она опять хочет показаться забавной».
— Добро пожаловать, — произнесла девушка загробным голосом, —
в наше смиренное жилище.
Гонт пожал ее руку излишне торопливо.
— Боюсь, вы найдете курорт слишком скучным, — сказал полковник
Клейр, взглянув на актера и тут же отведя глаза в сторону. — Мест-
ность, наверное, не совсем для вас привычная?
— Но мы только что заметили, — приветливо ответил Гонт, — как
ваш здешний пейзаж похож на театральную декорацию. — Он махнул
рукой в сторону Пика Рэнджи. — Так и ждешь звуков оркестра.
Полковник выглядел расстроенным и слегка задетым.
— Мой брат, — пробормотала миссис Клейр. Доктор Акрингтон
подался вперед. Внимание Дикона переключилось с подробностей за-
ключительного акта знакомств на поведение Саймона Клейра, который
вдруг выступил из тени, сбежал по ступенькам и схватил изумленного
Колли за руку. Тот стоял возле нагруженного автомобиля.
— Как ваши дела? — громко спросил юноша. — Давайте помогу
отнести вещи.
— Хорошо. Спасибо, сэр.
— Идемте, — твердо заявил Саймон, схватил своими сильными
руками большой чемодан из свиной кожи, выволок его из машины и не
очень бережно опустил возле пемзового пригорка. Колли издал тихий
испуганный стон.
— Стоп, стоп, стоп! — раздался громкий возглас. Мистер Квестинг
с грохотом выскочил из дома и сбежал по ступенькам веранды. —
Отойдите, молодой человек, — приказал он, оттирая Саймона плечом
от автомобиля.
— Почему? — возмутился тот.
— Так нс обращаются с высококлассным багажом, — засуетился
мистер Квестинг с невыносимо высокомерным видом. — Вам еще при-
дется этому поучиться. Держите чемодан осторожнее. — Бизнесмен с
коротким смешком повернулся к Дикону. — У пас все готово, но мы
должны еще многому научиться. Ну, хорошо, хорошо, хорошо. Как дела
у молодого джентльмена? — С этими словами мистер Квестинг снял
279
шляпу и подскочил к Гонту. При этом с ним произошла поразительно
быстрая перемена. Он мог по желанию принимать вид либо первоклас-
сного актера, либо марионетки, управляемой неким брамином весьма
средних способностей. Внезапно в нем появилось почтение. — Я и не
думал, — сказал бизнесмен, — что имею честь...
— Мистер Квестинг, — произнес Дикон.
— Это великий день для «Источников», сэр, — заявил тот. —
Великий день!
— Спасибо, — поблагодарил Гонт, глядя на него. — Если можно, я
бы хотел взглянуть на свои комнаты. — Он повернулся к миссис
Клейр. — Дикон рассказывал, как много хлопот доставили вам приго-
товления к моему приезду. В самом деле, это очень мило с вашей
стороны. Сердечно благодарю.
Дикон заметил, что речью, произнесенной со знаменитой интонацией
Гонта, в которой звучала подкупающая искренность, актер пленил
миссис Клейр. Она озарила его восторженным взглядом.
— Я постараюсь, чтобы мое присутствие не было никому в тя-
гость, — добавил Гонт. — Все хорошо.
Последняя фраза предназначалась мистеру Квестингу.
Компания, образовав небольшую процессию, двинулась вдоль веран-
ды. Бизнесмен, так и нс надев шляпу, взял на себя роль предводителя.
2
Барбара сидела на краешке своей раскладной кровати в маленькой
душной спальне и разглядывала два платья. Какое из них стоит надеть
на обед в первый вечер? Оба были далеко не новыми. Красное с
кружевами прислала два года назад младшая тетка девушки, которая,
видимо, достаточно долго носила его в Индии. Барбара переделала
платье под свою фигуру, но с плечом вышло что-то не так, поэтому
материя оттопыривалась там, где должна была плотно прилегать. С
целью скрыть дефект девушка прикрепила возле шеи черный цветок.
Она никогда не переодевалась к обеду, тем более в такое длинное
платье. Саймон мог отпустить колкое замечание по поводу красных
кружев. Альтернативным вариантом являлось одеяние нежно-голубого
цвета с грязно-желтой отделкой. Бедная Барбара подновила его с
помощью дьявольского орехового орнамента и атласного пояса, даже
сама удивляясь подобному успеху.
Вспомнив, что должна находиться на кухне с Хайей, девушка отбро-
сила прочь сомнения, натянула через голову красное платье и посмот-
рела на собственное непропорциональное отражение в оконном стекле.
Нет, такая одежда никогда не будет принадлежать ей. Она навсегда
останется воспоминанием о незнакомой тете Винни,' написавшей два
года назад: «Высылаю кое-какую мелочь для Ба. Надеюсь, она сможет
носить красное». Но сможет ли она на самом деле? Сможет ли она
280
окунуться в яркий свет дня в этой чужой, сиротской одежде, когда все
знают о сс самодельном наряде? Барбара всмотрелась в лицо, слегка
искаженное стеклом, и вдруг судорожно начала срывать с себя платье,
путаясь в пахнущих пылью кружевах.
— Барбара, — послышался голос ее матери. — Где ты, Ба?
— Иду!
«Ладно, пусть будет цветастое».
Но когда девушка, разгоряченная и отчаявшаяся, наконец оделась,
расправила на себе платье, она крепко сжала ладони.
«О Боже, сделай так, чтобы ему понравилось здесь. Пожалуйста,
Боже милосердный, пусть ему понравится».
3
— Вы сможете вынести это? — спросил Дикон.
Гонт растянулся в полный рост на софе. Он закинул руки за голову
и пробормотал:
— Я смогу вынести все, кроме Квестинга. Этого господина необхо-
димо держать от меня подальше.
— Но я говорил вам...
— Вы просто поражаете своим бесстыдным криком попугая «я
говорил вам», — раздраженно произнес Гонт. — Хватит. — Он краем
глаза взглянул на Дикона. — И не надо принимать столь трагичный
вид, мой дорогой простофиля. Сейчас я немного путешествующий
актер. Это местечко до странности напоминает убежище на одну ночь.
Без сомнения, я все вынесу. Я переночевал бы и в приюте Андерсона.
Ради Бога. У меня хорошо получается выражать недовольство, любезно.
Только избавьте вашего покорного слугу от Квестинга, и я вынесу все
остальное.
— По крайней мере, мы будем избавлены от его болтовни сегодня
вечером. Бизнесмен занят какими-то делами. Из опасения, как бы ему
не пришло в голову отложить их, я сказал, что вы решили побыть один,
уже заказали обед себе в комнату, а в девять часов ляжете спать.
Поэтому он ушел.
— Хорошо. Я пообедаю в семейном кругу и пойду спать, когда
захочу. Еще мне нужно познакомиться с мистером Смитом, помните?
Видимо, слишком наивно надеяться, что он окажется бойцом другого
фронта?
— Кажется, он напивается, только когда получает денежный пере-
вод. — Дикон помолчал; затем спросил: — Каково мнение насчет
Клейров, сэр?
— Удивительные характеры. Гротескные, конечно. Нс совсем похожи
на выходцев с Запада. Первоклассный образец странников, нс правда
ли? Усы полковника выглядят слишком мягкими и в прямом, и в
переносном смысле.
281
Дикон внезапно почувствовал смутную досаду.
— Вы очаровали миссис Клейр, — пробормотал он.
Гонт проигнорировал это замечание и воскликнул:
— Если бы нашелся человек, который мог бы воспринимать их
такими, какие они есть! Если бы нашелся кто-нибудь, кто смог бы
отговорить их ходить в неудобной одежде и говорить в столь странной
манере! Дорогой мой, они просто олицетворяют собой беспорядок! Мисс
Клейр! Дикон, я не поверил в ее существование!
— В действительности она довольно привлекательна, — диплома-
тично заметил молодой человек, — если не обращать внимания на сс
наряды.
— Вы потрясающе поворотливый работник, раз уже успели обо всем
составить свое мнение.
— Семейство на редкость тактичное и, думаю, очень приятное.
— Пока мы не приехали сюда, вы не прекращали отпускать в адрес
хозяев, мягко говоря, колкие замечания. Почему же вы теперь вдруг
перебежали на их сторону?
— Я просто говорил, сэр, что они скорее всего наскучат вам.
— Наоборот, я замечательно развлекся. Думаю, вся семья — пре-
красные и удивительные комедианты. Что вас тяготит все время?
— Ничего. Простите, сэр. Я только сейчас понял, как мне нравятся
хозяева. Я подумал, — Дикон невольно улыбнулся, — о сцене на
веранде. Она выглядела ужасно грустной. Представляю, сколько време-
ни они затратили, чтобы сгруппироваться подобным образом.
— Видимо, чуть ли не целый век. Собака была сильно разозленной,
а молодой Клейр казался при смерти от негодования.
— И все же это весьма трогательно, — сказал Дикон и повернул
голову.
.Миссис Клейр и Барбара в летних шляпах, с лопатками в руках на
цыпочках проследовали мимо окна. Лица женщин сияли торжественно-
стью и выглядели непроницаемыми. Когда они отошли немножко даль-
ше, Дикон услышал их возбужденный шепот.
— Ради Бога! — воскликнул Гонт. — Почему они крадутся около
собственного дома? О чем они там сговариваются?
— Это все потому, что я объяснил им, как вы любите отдохнуть перед
обедом. Они не хотят вас беспокоить. Насколько я представляю, за
углом расположен их огород.
После паузы Гонт заявил:
— Теперь придет конец моему чувству тревоги и смущения. Ничто
не является причиной тревоги и самоуничижения в большей степени,
чем полное дилетантство. Как давно семейство живет здесь?
— Около двенадцати лет, кажется. Может быть, чуть больше.
— Двенадцать лет? И все еще дилетанты!
— Но они очень стараются, — сказал Дикон и выглянул на веранду.
Кто-то медленно шел мимо теплого.озерца по направлению к бассейнам
с источниками.
282
— Очень мило, — пробормотал молодой человек. — К нам посети-
тель.
— О чем вы? Будьте очень внимательны. Помните, я никого не
приму.
— Впрочем, не думаю, что он к нам, сэр, —. успокоил патрона
молодой человек. — Это маори.
К «Источникам» на самом деле приближался Руа, одетый в костюм,
который был им куплен в 1936 году.для встречи герцога Глочестера.
Старик неторопливо миновал пемзовый пригорок, подошел к дому,
дважды стукнул тростью о центральную стойку веранды и стал спокой-
но ожидать, когда кто-нибудь его заметит. Наконец в дверях появилась
Хайа и при виде своего прадеда, издала сдавленный смешок. Старик
что-то строго сказал ей на языке маори, и девушка вернулась в дом.
Руа:присел на краешек веранды и уперся подбородком в набалдашник
трости.
— Знаете, сэр, — сказал Дикон, — все-таки возможно, что посети-
тель пришел к нам. Я узнал, этого джентльмена.
— Я никого не принимаю, — отозвался Гонт. — Кто он?
— Местный вариант Последнего Барона. Руа Те Каху, бывший
журналист и полномочный министр. Могу поклясться, он собирается
выразить нам свое почтение.
— Вы должны увидеться с ним вместо меня. Полагаю, у нас есть с
собой несколько фотоснимков?
— Не думаю, — произнес Дикон, — что Последний Барон станет
дожидаться фотографий с автографами.
— Вы определенно решили меня угробить, — любезно заметил
Гонт. — Если это интервью, вы ведь поговорите с ним, не так ли?
Полковник Клейр вышел из дома, пожал руку Руа и повел его в
направлении комнат, занимаемых семейством.
— Итак, посетитель направляется не к нам, сэр.
— Слава тебе Господи! — воскликнул Гонт, выглядя тем не менее
немного разочарованным.
В кабинете полковника Клейра, комнате размерами с небольшой
чуланчик, причем гораздо менее уютный, Руа объяснял цель своего
прихода. Выцветшие фотоснимки команд по поло угрожающе смотрели
со стен вниз. Темные глаза старика замерли на секунду на группе
сикхов в тюрбанах. Наконец он вежливо обратился к полковнику:
— Я принес приветствие от моих людей вашему знаменитому гостю
мистеру Джеффри Гонту. Народ маори из Wai-ata-tapu рад его приезду и
хочет передать ему через меня сердечное haere mai — добро пожаловать.
— О, большое спасибо, Руа, — произнес полковник. — Я передам
ему.
— Мы слышали, что мистер Гонт хочет отдохнуть в покое. Однако
если он изъявит желание немного послушать пение, то, надеюсь, окажет
нам честь и придет в субботу вечером на концерт. Я приглашаю от
имени моего народа ваших гостей и вашу семью, полковник.
283
Полковник Клейр приподнял брови, раскрыл глаза, рот и уставился
на своего собеседника. Он не был сильно удивлен, просто его лицо
приняло привычное во время осмысления новых идей выражение.
— А? — отозвался наконец полковник. — Должен сказать, чрезвы-
чайно мило с вашей стороны, Руа. Концерт...
— Если мистер Гонт будет любезен прийти.
Полковник Клейр отреагировал на это замечание довольно неожи-
данно.
— Будет любезен? — повторил он. — Нс знаю, конечно. Нам надо
спросить его, да? Выслушаем секретаря.
Руа слегка кивнул и сказал в подтверждение:
— Совершенно верно.
Полковник Клейр стремительно поднялся и высунул голову из окна.
— Джеймс! — рявкнул он. — Сюда!
— Зачем? — послышался откуда-то голос доктора Акрингтона.
— Ты мне нужен. Это мой шурин, — пояснил полковник приглушен-
ным голосом. — Посмотрим, каковы его соображения на этот счет, а? —
Он вышел на веранду и громко позвал: — Агнес!
— Э-э-й! — отозвалась миссис Клейр из глубины дома.
— Сюда!
— Одну минутку, дорогой.
— Барбара!
— Подожди чуть-чуть, пап. Я сейчас не могу.
— Сюда!
Окликнув всех членов семьи, полковник Клейр опустился в кресло
и, взглянув на Руа, довольно бессмысленно улыбнулся. Его глаза
случайно наткнулись на роман «про дикий Запад», который он читал до
прихода старика. Полковник был большим охотником до триллеров, и
вид лежащей перед ним открытой книги произвел на него такое же
воздействие, как вид шоколада на ребенка. Он улыбнулся Руа и
предложил сигарету. Тот поблагодарил, взял одну и зажал ее между
кончиками большого и указательного пальцев. Полковник Клейр крае-
шком глаза взглянул на книгу. У него была дальнозоркость.
— Еще одно дело, о котором я хотел поговорить, — произнес Руа.
— О, да? — встрепенулся полковник. — Вы много читаете?
— Мое зрение уже не так остро, как раньше, но печатный текст я
еще могу различать.
— Некоторые из этих сочинений — ужасный вздор, — продолжал
полковник, со значительным видом приподняв книгу. — Например,
данная вещь, которую я сейчас читаю. Кровь и стрельба. Нелепость
какая-то.
— Я немного расстроен. До меня дошли тревожные слухи...
— О? — Полковник Клейр со все еще отсутствующим выражением
на лице листал страницы.
— ...о предложениях, сделанных относительно местных земель. Вы
хороший друг нашего народа, полковник...
284
— Совсем нет... — немного невпопад пробормотал полковник Клейр
и стал искать свои очки для чтения. — Всегда был рад...
Он отыскал наконец очки, водрузил'их на нос и снова со значитель-
ным видом положил роман на колени.
— С тех пор как вы поселились в Wai-ata-tapu, между вашей семьей
и моими людьми установились дружеские отношения. Мы бы нс хотели
видеть здесь никого другого.
— Очень мило с вашей стороны.
Теперь полковник Клейр уже полностью погрузился в чтение, но его
лицо по-прежнему оставалось застывшим в вежливой улыбке. Он
пытался создать впечатление, будто просто смотрит на книгу, посколь-
ку каждый человек должен на что-то смотреть. Солидный голос старого
Руа продолжал звучать. Народ маори никогда не торопится, а его почти
забытое поколение джентльменов имело обыкновение приближаться к
существу официального разговора посредством ряда учтивых подходов.
Доброе отношение Руа к хозяину «Источников» основывалось на
событии двенадцатилетней давности. Клейры приехали в Wai-ata-tapu,
когда там особенно сильно свирепствовала эпидемия гриппа. В селении
Руа уже произошло несколько смертных случаев. Медицинские власти
Хэрпуна под руководством раздраженного, переутомленного доктора
Топкса были потрясены и напуганы гигиеническим состоянием жилищ
маори, и дело зашло в опасный тупик. Сам Руа, который обычно
поддерживал железную дисциплину, в этот момент оказался слишком
болен, чтобы контролировать своих людей. Похоронные церемонии
длились несколько дней, перемежаясь затянутыми воплями скорби и
песнями смерти, а бесконечные поминки поддерживали в селении
условия, способствующие буйству занесенной из Европы заразы. Народ
Руа стал испуганным, агрессивным и упрямым. Медики не могли ничего
предпринять. И тут на сцене появились Клейры.
Миссис Клейр немедленно установила везде порядки английского
поселка, предложила свой только что отстроенный дом для размещения
в нем больницы, а сама взяла на себя обязанности медсестры. Руа
оказался ее первым пациентом. Полковник Клейр, чья рассеянность
уберегла его от высокомерия англо-индийских поселенцев и который
благодаря своей простоте по счастливой случайности нашел взаимопо-
нимание с местными жителями, посетил селение Руа, обсудил со
стариком положение и был принят маори как rangitira, то есть душев-
ный человек. Чета Клейр не выражала открыто ни особой симпатии, ни
антипатии местному населению, которое тем не менее находило в них
обоих что-то замечательное и восхитительное. Война сблизила соседей
еще больше. Полковник возглавил комитет безопасности района, при-
няв в свой дивизион много стариков из селения.
Руа считал себя обязанным жизнью друзьям-pakeha и, хотя находил
их весьма смешными, любил этих людей. Он совсем не обиделся, когда
полковник Клейр стал украдкой читать роман под самым его носом.
285
Голос старика продолжал солидно греметь, вступив в джентльменское
соревнование с техасскими рейнджерами и шестизарядными блондинками.
— ...достаточно произошло трагедии в прошлом. Пик находится на
па шей земле, и нам плевать на нарушителей границы. Его видел один
сукин сын спускающимся по западному склону с мешком за плечами.
Сначала он был в приятельских отношениях с этим неприятным моло-
дым парнем Эру Саулом, которого можно назвать плохим pakeha и
никудышным маори. Теперь они поссорились, и причиной раздора
является моя правнучка Хайа, глупая девчонка. Но даже опа слишком
хороша для них. Эру Саул сказал моему внуку Рэнджи, а тот передал
мне, что мистер Квестинг занимается чем-то незаконным на Пикс.
Поскольку он ваш гость, мы ничего нс говорили, по теперь я заметил
его беседующим с некоторыми из наших неразумных юнцов и вбиваю-
щим в их головы много нехороших мыслей. Это очень беспокоит
меня. — Глаза старого Руа вспыхнули. — Мне нс нравится, когда мою
молодежь учат по дешевке продавать культуру своего народа. Хватит
нам неприятностей от мистера Герберта Смита, который покупает им
виски и приучает их превращаться в свиней. Это плохой человек, но
даже он приходил ко мне, чтобы предупредить о мистере Квсстингс.
Книга полковника с громким стуком упала ему на колени. Его брови
забрались на лоб, глаза и рот раскрылись, а лицо побледнело.
— Ой! — воскликнул, он. — Квестинг? Что с Квсстингом?
— Вы нс слушали, полковник, — немного сердито заметил Руа.
— Слушал, только нс все уловил, нс обратил внимания...
— Прошу прощения. Я говорил вам, что мистер Квестинг разыски-
вает ценные вещи на Пикс и хвастает, будто совсем скоро Wai-ata-tapu
станет его собственностью. Я пришел спросить вас без свидетелей,
правда ли это.
— Ну что вы все о Квестингс? — спросил доктор Акрингтон,
появившись в халате на пороге кабинета. — Добрый вечер, Руа. Как
дела?
— Речь шла о Гонте и о концерте, — с несчастным видом пояснил
полковник, — а потом мы заговорили кос о- чем про Квестинга.
— Хорошо, но если только «кое о чем», тогда какого черта вы
позвали меня? Кажется, из-за конспирации в этом доме мне придется
отказаться от термического лечения своего ишиаса.
— Я хотел спросить тебя, как по-твоему, Гонт захочет пойти на
концерт? Люди Руа очень любезно-.предложили...
— Откуда, черт возьми, я знаю? Спроси у Белла. Должен-сказать,
Руа, это очень хорошая идея.
— А потом Руа начал разговор о Квестинге и Пике.
— Почему бы тебе нс назвать его Квислингом1 и не закончить со
всем? — громко заявил доктор Акрингтон. — Вот он кто, видит Бог!
Предатель {англ.}.
286
— Джейме! Я вынужден настаивать... У тебя нет ни одного доказа-
тельства!
— Нет? Нет? Отлично. Подожди и увидишь.
Руа поднялся.
— Если это не очень затруднит вас, — произнес он, — может быть,
вы спросите у секретаря мистера Гонта...
— Да-да, — торопливо согласился полковник. — Конечно. Подожди-
те минуту, хорошо?
Он проковылял из кабинета, и с веранды донеслись звуки его
тяжелых шагов, направляющихся к апартаментам Гонта. Старческие
глаза Руа были очень яркими и хитрыми, когда он взглянул на доктора
Акрингтона, но тот молчал.
— Так он нарушает границу, нс правда ли? — наконец ядовито
спросил доктор. — Я мог сказать вам об. этом, когда торпедировали
«Ипполит». — Руа сделал резкое движение костлявыми руками и ниче-
го нс сказал. — Он делает иногда вылазки по вечерам, правильно? —
продолжал доктор Акрингтон. — Разве он нс забирается вечерами
наверх с фонарем? Бога ради, мой дорогой друг, я все видел сам.
Проклятые безделушки.
— Как-то, — вяло произнес старик, — я никогда не получал удоволь-
ствия от шпионских историй. Они всегда казались мне надуманными.
— В самом деле! — ехидно согласился доктор. — Только эта страна,
единственная из всего англоязычного мира, остается невосприимчивой
к активности вражеских агентов. А почему, а? Думаете, враг боится
нас? Изумительное самомнение!
—' Но его видели копающимся в земле.
— А вы считаете, ему следовало открыто подавать сигналы? Конеч-
но, он копался. Вне всяких сомнений, так разоряются места захороне-
ний ваших предков, и вне всяких сомнений, у него окажется несколько
ценных трофеев для предъявления па случай провала.
Руа ущипнул себя за нижнюю губу и принял очень торжественный
вид.
— Я очень сожалею, — сказал он, — что из-за возраста вынужден
наблюдать, как мои внуки и правнуки отправляются на войну без меня.
Но если вы правы, здесь еще есть работа для старого бойца.
Старик усмехнулся, и доктор Акрингтон озабоченно посмотрел на
пего.
— Я неосторожен. Держите услышанное при себе, Руа. Слово
произносится очень быстро, а мы не сможем поймать преступника
сразу. Могу сообщить, что я принял некоторые меры. Но послушайте,
на Пике есть ряд укрытий. Если ваши люди еще не утратили искусства
терпеливо ждать...
— Мы должны навести порядок, — спокойно произнес старик. — Да,
безусловно, кое-что можно восстановить.
287
— В чем дело, дорогой? — спросила миссис Клейр, появившись в
дверях кабинета. — О! Мне показалось, Эдвард звал меня, Джсй.мс.
Добрый вечер, Руа.
— Я звал тебя полчаса назад, — отозвался муж хозяйки откуда-то
из-за ее спины, — но теперь уже поздно. Старик Руа приходил сюда с
каким-то... О, вы еще здесь, Руа. Секретарь мистера Гонта сказал, что
они будут рады прийти к вам.
Из кухни торопливо с рассеянным видом вышла Барбара и вместе с
родителями образовала в дверях нечто вроде очереди.
— Так что, папа? — спросила девушка. — Что ты хочешь?
— Никто ничего не хочет! — сердито вскричал се отец. — Все
счастливы. Почему вы все бежите ко мне?
— Мой народ очень обрадуется, — сказал Руа. — Теперь я пойду и
все расскажу людям. Желаю вам доброго вечера.
Когда он двинулся вдоль веранды, его правнучка Хайа выскочила
откуда-то и громко зазвонила в колокольчик прямо перед лицом стари-
ка. Руа чувствительно шлепнул ее и направился домой. На веранде
появился несколько растерянный Дикон. Гонт следовал за ним. Хайа,
чрезвычайно взволнованная при виде знаменитости, сверкнула глазами,
звонко рассмеялась и продолжала трясти колокольчиком, пока Барбара
нс отобрала его у нес.
— Думаю, сейчас должен быть обед, — произнесла миссис Клейр с
заметным удивлением, в то время как в ушах продолжал стоять звон.
Она нерешительно повернулась к Гонту и осторожно спросила: —
Идемте?
Вся компания небольшой процессией направилась в столовую. В
последний момент, как всегда со стороны отдельно стоящего домика, где
у него было устроено что-то вроде мастерской, появился Саймон.
Однако обед в первый вечер не прошел без проявления той особенной
формы неуместности, которую Дикон уже научился связывать с семей-
ство Клейр. Едва Гонт и миссис Клейр приблизились к двери столовой,
как из кухни донесся ужасный шум.
— Где полковник? — вопрошал возбужденный голос. — Мне нужно
видеть полковника! — Растрепанный, с потеками крови на лице, Смит
пронесся из кухни через столовую, оттолкнул в сторону Гонта и миссис
Клейр и вцепился в лацканы пиджака полковника. — Сейчас, — про-
бормотал он, — вы должны что-то предпринять. Вы должны организо-
вать мне охрану. Он пытался убить меня.
288
Г л а я а 4
КРАСНЫЙ СВЕТ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ ОБ ОПАСНОСТИ
1
Дико», вспомнив о своей пока единственной встрече с мистером
Смитом и отчетливо уловив сильный запах спиртного, пришел к заклю-
чению, что перед ним пьяный. Вероятно, прошла минута, прежде чем
.молодой человек понял, насколько тот испуган. Было совершенно
очевидно, что все семейство Клейр допустило точно такую же ошибку,
вместе и по отдельности, но абсолютно безуспешно попытавшись заста-
вить Смита умолкнуть и отодвинуть его на задний план. Наконец
доктор Акрингтон, бросив короткий взгляд на возмутителя спокойствия,
сказал своему зятю:
— Подожди минуту, Эдвард. На этот раз ты ошибаешься. Идемте со
мной, Смит. Расскажете, в чем дело.
— Я ни с кем никуда нс пойду. Мне только что пришлось пройтись
кое с кем, и эта прогулка практически угробила меня. Послушайте, о
чем я вам расскажу! Он грязный убийца!
— Кто? — послышался откуда-то сзади вопрос Саймона.
— Квестинг!
— Смит! Ради Бога! — воскликнул полковник и попытался схватить
возбужденного рабочего за руку.
— Оставьте меня! Я знаю что говорю. И говорю это я вам!
— О, папа, не здесь! — крикнула Барбара, а миссис Клейр сказала:
— Нс надо, Эдвард, пожалуйста. Твой кабинет, дорогой, — и, словно
Смит был непослушным учеником, она повторила сдавленным голо-
сом: — Да, да, гораздо лучше в твоем кабинете...
— Но вы не слушаете меня! — возмутился Смит. К всеобщему,
исключая Гонта, смущению, он начал рыдать. — Я только что выскочил
из лап смерти, — слышалось жалобное бормотание, — а вы просите
меня идти в кабинет.
Дикон услышал, как Гонт, подавляя смешок, слегка кашлянул,
повернулся к миссис Клейр и произнес:
— Мы оставим вас.
— Да, конечно, — подтвердил Дикон.
Дверь к столовой, однако, оставалась заблокированной Саймоном и
его матерью, поэтому до того, как актер с секретарем смогли покинуть
помещение, Смит внезапно проорал:
— Я нс хочу, чтобы кто-либо уходил! Мне нужны свидетели! Вы
останетесь на месте!
Гонт с веселым видом оглядел окружающие его перекошенные от
ужаса лица и предложил:
— Полагаю, нам всем нужно сесть.
Барбара вцепилась в руку доктора.
10 Найо Марш «Смерть и танцующий лакей»
289
— Дядя Джеймс, — прошептала она, — останови его. Он не дол-
жен... Дядя Джеймс, пожалуйста!
— Конечно. Давайте присядем, — предложил доктор Акрингтон.
Вся компания торжественно заполнила столовую и, словно перед
эстрадой в кабаре, расположилась за маленькими столиками, выглядя
при этом довольно нелепо. Этот маневр успокоил Смита, и он занял
стратегическую позицию перед присутствующими. С нотками удоволь-
ствия в голосе, какие, должно быть, звучали из уст древних пиратов,
загнавших в угол жертву, он начал свою историю.
— Это случилось на переезде. Я был на Пике с Эру Саулом. Не стану
объяснять вам, зачем Квестинг сует туда свой нос и почему маори это
не нравится. Мы увидели типа едущим по дороге к Пику еще ранним
вечером, смекнули, что можно срезать путь, пошли по тропинке между
кустами, спрятались в зарослях, но ничего не увидели. Квестинг,
наверное, забрался на гору по другому склону, если он вообще направ-
лялся туда. Мы подождали около часа, а потом мне надоело. Я стал
спускаться вниз один и вышел на железную дорогу футах в ста
двадцати от переезда.
— Возле моста? — спросил Саймон.
— Ты говоришь, это было возле моста? — стремительно отреагиро-
вал Смит. — Я тебе отвечу: да, возле моста! И запомните следующее —
в пять, пятнадцать должен был проследовать поезд из Хэрпуна. Вы
знаете, как там все выглядит. Рельсы то скрываются за кустарником,
то опять выскакивают, затем опоясывают гору и проходят сквозь
крошечный тоннель. Одним словом, почти ничего не видно и не
слышно. Пока сообразишь, в чем дело, поезд уже по тебе прокатится.
— Это точно, — согласился Саймон с видом адвоката, защищающего
Смита от пристрастного обвинения.
*— На мосту еще хуже. Семафора не видно, зато можно отлично
разглядеть изгиб дороги на Пик на переезде. Чтобы перейти овраг,
нужно либо спуститься и проскакать по шпалам через овраг, либо
спуститься и переправиться вброд через ручей. В общем, я стоял там и
размышлял, стоит ли рисковать идти по мосту. Не люблю поездов. На
этом мосту задавили ребенка маори.
— Тоже верно.
— Ага. Ну, пока я колебался, на дороге показалась машина Квестин-
га. Она миновала небольшой гребень и остановилась. Этот тип высу-
нулся из'окна и заметил меня. Теперь слушайте. Вы должны запомнить,
что он мог видеть семафор/ а я — нет. После несчастного случая с
ребенком железнодорожники повесили там красный и зеленый фонари.
Я разглядел, как Квестинг повернул голову, чтобы посмотреть, какой
горит свет.
Смит вытер тыльной стороной ладони рот. Теперь он говорил тихо,
не выглядел нелепым и твердо завладел вниманием слушателей.
— Этот тип помахал мне, — произнес Смит, присаживаясь на
краешек пустого стола и смущенно оглядываясь. — Он видел семафор
290
и подал мне знак отбоя тревоги. Вот таким образом. Я сначала нс
двигался, и Квестинг опять помахал рукой. Понятно? Жесты были
нетерпеливые, как будто требовали: «Какого черта ты там застыл?
Прыгай на мост!» Ну я и прыгнул... Никогда не любил мосты. Между
шпалами пустые пространства, и через бреши виден ручей. Слушайте
дальше. Я прошел половину пути, когда услышал сзади шум прибли-
жающегося поезда. При выезде из тоннеля раздался гудок. Даже
смешно, насколько быстро может соображать человек. В таком положе-
нии нужно либо прыгать с моста, либо повиснуть между шпалами, либо
стоять, размахивая руками, и, если состав вовремя не остановится,
ждать, когда врежешься лбом в паровоз. Еще я подумал о Квестинге.
Если поезд раздавит меня, никто не узнает, какую службу сослужил
мне подлец. И все же я продолжал перескакивать со шпалы на шпалу,
как солист чертова балета, а внизу поблескивал ручей. Кошмарный сон,
да и только! Знаете, поезд уже был на мосту, когда я прыгнул и
покатился по насыпи. Высота была больше десяти футов. Я застрял в
каком-то кусте, весь исцарапался и чуть не задохнулся. У меня даже не
было сил вылезти из зарослей. Поезд прогрохотал над моей головой, а
какая-то гадость от шпал засорила глаза. Я почувствовал себя очень
странно. Вернее, мое тело оказалось в странном состоянии, словно не
принадлежало мне. Я даже немного удивился, обнаружив себя карабка-
ющимся на насыпь, а когда добрался до верха, показалось, что это
кто-то другой вместо меня. И все-таки я чертовски хотел добраться до
Квестинга. Думаете, он сидел дожидался? Нет. Сволочь! Я стоял там,
трясясь, будто желе, и слышал, как он сигналил клаксоном по дороге
на Пик. Не знаю, удалось бы мне добраться до дома или нет, если бы
не Эру Саул. Парень спускался с горы и видел, что сотворил со мной
Квестинг. Убедитесь сами. Эру сейчас на кухне. Спросите его. Он
знает. — Смит повернулся к миссис Клейр. — Можно привести Эру?
— Я приведу его, — вызвался Саймон, побежал на кухню и вернулся
в сопровождении Эру, который неуверенно замер на пороге. Дикон
видел парня впервые и обратил внимание, что тот олицетворяет собой
здоровую молодость. Эру был одет в голубой костюм. Пиджак оставался
расстегнутым, открывая часть красновато-коричневой рубашки и вели-,
колепный галстук. Казалось, что в парне мало крови маори, но Дикон
невольно подумал, какая перед ним яркая иллюстрация отрицательного
результата колонизации местных земель.
— Послушай, Эру, — начал Смит. — Ты ведь видел, что за штуку
устроил мне Квестинг, нс так ли?
— Верно, — пробормотал парень.
— Давай расскажи им.
История оказалась точно такой же. Эру спускался по склону горы
вслед за Смитом. Ему были видны мост и машина бизнесмена.
— Квестинг высунулся из окна и кивнул Берту, чтобы тот шел. Я не
мог видеть семафора, но считаю безумием толкать человека на такой
рискованный переход. Я закричал Берту, хотел остановить его, заста-
291
вить вернуться, но он не услышал. Потом раздался гудок поезда. —
Оливкового цвета лицо Эру побледнело. — Вот так! Я был уверен, что
Берт уже под колесами, хотя с того места, где стоял, не мог видеть всю
картину полностью. Между нами несся грохочущий состав. Вот. Я
ожидал услышать звук удара и совсем не заметил, как Берт отпрыгнул
в сторону. Боже мой! Какое я испытал облегчение, когда увидел старину
сидящим в колючках!
— Машинист остановил поезд, и люди вышли узнать, что со мной.
Правда, Эру?
— Верно. Выглядели они ужасно. Знаете, бледные такие, как про-
стыня. Эти шутники запомнят случившееся на всю жизнь. Нам при-
шлось оставить расписку, подтверждающую невиновность машиниста.
Он же дал гудок. Всем нужно позаботиться о своей безопасности.
Понятно?
— Ага. Вот так и обстояло дело, — сказал Смит. — Спасибо, Эру. —
Он потер ладонями лицо и взглянул на окружающих. — Конечно, я мог
выпить. Вы вправе считать так, поскольку от меня здорово несет виски.
Но, клянусь Богом, я не брал в рот ни капли. Бутылка разбилась во
время моего падения.
— Все правильно, — подтвердил Эру, смущенно огляделся и доба-
вил: — Я, пожалуй, пойду.
Он вернулся на кухню. Миссис Клейр пристальным взглядом просле-
дила за парнем, торопливо поднялась и последовала за ним. Смит
наклонился вперед, оперся щекой на руку и замер в размышлениях,
словно находился в столовой один. Доктор Акрингтон, прихрамывая,
приблизился к нему и положил ладонь на его плечо.
— Я помогу вам, — сказал он. — Идемте.
Смит поднял голову, встал и заковылял к двери.
— Теперь мне удастся подцепить его, правда, док? Это ведь попытка
убийства, не так ли?
— Надеюсь, да, — ответил доктор Акрингтон.
2
Миссис Клейр стояла в центре своей кухни, глядя вверх на Эру
Саула. Ее макушка находилась не выше уровня подбородка парня, но
эта пухлая женщина представляла собой весьма впечатляющую карти-
ну, поэтому Эру переминался с ноги на ногу и старался не отрывать
глаз от пола. Хайа с видом самой добродетели раскладывала по тарел-
кам кушанья к обеду.
— Полагаю, ты сейчас идешь домой, Эру, — произнесла миссис
Клейр.
— Да, миссис Клейр, — ответил парень, уставившись на Хайю.
— Хайа очень занята. Ты же знаешь.
— Ага, верно.
292
— И нам не нравится, когда ты тут ждешь ее. Это ты тоже знаешь.
— Но я же ничего не делаю, миссис Клейр.
— Полковник не хочет, чтобы ты приходил. Понимаешь?
— Я только спросил Хайю, пойдет ли она в кино.
— Не пойду. Я тебе уже сказала, — громко ответила девушка.
— Вот, Эру, — проговорила миссис Клейр.
— Назначишь другой день, хорошо?
Хайа вскинула голову.
— Так и сделаем, Эру, — подтвердила за нее миссис Клейр.
— Плохие дела, — заметил парень, не сводя глаз с девушки.
— А теперь уходи, если ты воспитанный молодой человек, — наста-
ивала миссис Клейр.
— О’кей, хозяйка. Но послушайте, миссис Клейр, вы бы не выбрали
себе в работницы Хайю, нс будь она на соответствующем уровне, не
правда ли? И я выбрал се не сейчас. Это факт. Спросите у мистера
К вестинга, миссис Клейр. Сегодня днем девчонка гуляла с ним по
берегу бухты. Я буду следить за тобой, Хайа.
Когда Эру ушел, круглое лицо миссис Клейр густо покраснело.
— Если этот молодой человек придет сюда опять, ты сразу должна
сообщить мне, Хайа, — заявила она. — Полковник поговорит с ним.
— Да, миссис Клейр.
— Мы все готовы к обеду. — Женщина подошла к двери и остано-
вилась. Хайа одарила ее восхитительной улыбкой. — Ты ведь знаешь,
мы доверяем тебе, девочка.
— Да, миссис Клейр.
Услышав этот скромный ответ, женщина вышла в столовую.
Обед прошел в атмосфере подавленного любопытства. Доктор Ак-
рингтон вернулся один, объявив, что отправил Смита в постель и что в
любом случае тому лучше сейчас полежать в покое. Сидевшие за
отдельным столиком Гонт и Дикон все время увлеченно вели беседу ни
о чем. Дикон находился в состоянии столь сильного смущения, что это
удивляло даже его самого. С того места, где он сидел, ему была хорошо
видна Барбара, ее жалкий наряд, бледное лицо, нервные руки, стуча-
щие по тарелке ножом и вилкой, размазывая еду, отчего девушка не
могла ничего съесть. Поскольку молодой человек старался не смотреть
на Барбару, он разглядывал се все пристальнее и очень тревожился
из-за собственного поведения. Гонт сидел спиной к столу Клейров, и
Дикон заметил, что девушка безуспешно пытается заставить себя не
смотреть на актера.
За годы их общения на Дикона постепенно легла обязанность избав-
лять Гонта от поклонников. Молодому человеку казалось, будто он
отлично догадался о смысле взглядов Барбары. Ему было видно, как
девушка едва не падает в обморок от досады. Дикон сказал себе, что
очень хорошо понимает се горе. Он злился и негодовал... Злился на
Гонта, а негодовал, по его мнению, на Барбару. Такая реакция являлась
абсолютно непривычной для Дикона, и он сейчас даже не мог заставить
293
себя воспринимать происходящее с приобретенной опытом иронией.
Наконец молодой человек заметил на себе пристальный взгляд Гонта,
понял, что говорит достаточно бессвязно, начал заикаться и ощутил
истинное облегчение, когда после ухода Хайи полковник и миссис
Клейр затянули не очень привлекательно звучащую извинительную
песнь, главной темой которой было неслыханное поведение Смита. Она
быстро превратилась в женское соло. В процессе его исполнения миссис
Клейр предприняла невероятную попытку обелить в равной степени и
Квестинга и Смита. Ес декламация стала более сочной по окраске
штампованных фраз: «Чем больше грешишь, тем больше... Бедный
человек опустился на дно... Хотел добра, но не совсем... Так жаль, что
все так получилось...» Она черпала дополнительную энергию из пунк-
туальных восклицаний «вполне» своего расстроенного мужа.
Гонт начал постепенно выбираться из пренеприятной ситуации со
всем изяществом, на какое был способен, когда доктор Акрингтон
пришел ему на помощь, отпустив следующее замечание:
— Мои дорогие Агнес и Эдвард, полагаю, все мы согласны, что
попытка убийства является проявлением далеко нс самого изысканного
вкуса, и возводимый низкопробный ореол над участниками истории нс
заставит нас изменить мнение. Допустим, мы оставим все как есть. У
меня имеется одно предложение. Давайте назовем это просьбой. И мне
хотелось бы высказать ее прямо сейчас. Тот тип может вернуться в
любой момент.
Клейры засуетились. Саймон, который, казалось, нс мог говорить в
ином тоне, кроме как издавать свирепое рычание, заявил, что, по его
мнению, ему стоит спросить Квестинга, какого черта он о себе возом-
нил.
— Это хамский трюк, вот что это такое! — сердито выкрикнул
юноша. — Точно вам говорю, я считаю такой поступок хамским трюком
и собираюсь спросить Квестинга прямо...
— Если будешь так любезен, ты ни о чем его нс станешь спраши-
вать, — холодно перебил племянника доктор. — А я буду тебе очень
признателен, если ты позволишь мне закончить.
— Да, но...
— Саймон, пожалуйста, — взмолилась встревоженная мать.
— Я собирался попросить, — продолжал доктор Акрингтон, — чтобы
вы позволили мне поговорить с мистером Квестингом, когда он придет
сюда. У меня есть особая причина для такой просьбы.
— А я думала, — с несчастным видом произнесла миссис Клейр, —
Эдвард мог бы отвести его в свой кабинет...
— Кабинет Эдварда что, скиния Господня, — взревел доктор Акрин-
гтон, — чтобы Квестинг там сразу обо всем рассказал? Откуда вообще
этот постоянный зуд собирать людей стадом в кабинете Эдварда,
который, как всем уже объяснено и всеми понято, по размерам не
больше туалета да к тому же еще менее удобен? Вы выслушаете меня
294
наконец? Выполните такое мое бесцеремонное желание, как молчание,
пока я поговорю с Квсстингом здесь, открыто, в присутствии всех вас?
Внимание Дикона мгновенно обратилось на Гонта, который свирепо
прошептал:
— Если вы выпустите из головы слог этой речи, я вас уволю.
Клейры снова заговорили одновременно, но их укоризненные фразы
мгновенно умерли, когда доктор Акрингтон откинулся на спинку стула,
поднял глаза к небу и начал насвистывать сквозь зубы. После неприят-
ной паузы миссис Клейр робко пробормотала:
— Я уверена, здесь произошла какая-то ошибка.
— В самом деле? — переспросил се брат. — Ты хочешь сказать,
Квестинг немного просчитался, и Смит не имеет права оставаться
живым?
— Нет, дорогой.
— А что Смит говорил о фонариках? — вдруг поинтересовался
полковник Клейр. — Я, признаться, нс все про них расслышал.
— Кто-нибудь разъяснит Эдварду суть семафорных сигналов в
нашем случае? — с явной угрозой в голосе спросил доктор Акрингтон,
но полковник продолжил недовольным голосом:
— Я имею в виду предположение, что Квестинг не заметил сигналы.
— Ты, Эдвард, — перебил его шурин, — единственный знакомый
мне человек, от которого я могу ожидать такой небрежности, но даже
ты едва ли забыл бы взглянуть на сигнал всего в двадцати двух ярдах
перед твоим носом до того, как предлагать человеку рискнуть жизнью
на мосту с одноколейным железнодорожным полотном. Я считаю абсо-
лютно невозможной идею, будто действия Квестинга не носили предна-
меренного характера, и у меня есть на то существенные причины.
Следующая фраза была неожиданно прервана Джеффри Гонтом.
— Если серьезно, доктор Акрингтон, — произнес он, — вы думаете,
среди нас находится потенциальный убийца?
- Да.
— Странно. Никогда не мог себе представить, что мысль об убийстве
является такой нестерпимо скучной.
Барбара издала писк, обозначавший натянутый смех.
— Подождите! — воскликнул Саймон. — Слушайте!
Вся компания различила звук двигающегося по дороге автомобиля
Квестинга. Он проехал мимо окон и свернул за угол дома к гаражу.
— Мистер Квестинг придет сюда, — прошептала Барбара.
— Умоляю тебя оставить его мне, Эдвард, — пробормотал доктор.
Полковник Клейр всплеснул руками.
— Мы с Барби... — начала было миссис Клейр, но брат заставил ее
умолкнуть сердитым хлопком ладоней. После этого никто не проронил
ни слова. Раздался громкий топот ног Квестинга, когда тот огибал дом
и шел по веранде.
295
Вероятно, Дикон предвидел подсознательно изменения в Квестинге
в худшую сторону. Вне всяких сомнений, он испытал настоящий шок,
когда услышал знакомый отвратительный град вопросов.
— Отлично, здорово, превосходно, — воскликнул бизнесмен, появ-
ляясь на пороге столовой. — Что за фокусы? Осталось хоть немного еды
для бедного парня? Я голоден или я зверски голоден? Добрый вечер,
мистер Гонт. Как дела у молодого джентльмена? — Он сел за свой
столик, потер ладонью о ладонь и крикнул: — Где же наша обаятельная
дева? Приди, Красота! Давай склонимся друг к другу.
В этот самый момент Дикон, к своему несказанному ужасу, обнару-
жил в себе симпатию к мистеру Квсстингу.
3
Дикон удивился, что доктор Акрингтон не приступил к атаке сразу.
Хайа принесла мистеру Квсстингу первое блюдо и, дернув головой,
бросила вокруг неприятный, злобный взгляд. Миссис Клейр что-то
шепнула дочери, и они вместе покинули столовую. С едва скрываемыми
нотками ликования в голосе Гонт начал отвлеченную беседу с Диконом.
Остальные трое мужчин не проронили ни слова. Дикону напряжение в
комнате казалось почти материальным, ио Квестинг не проявлял ни
малейшего беспокойства. Он проглотил обильный обед, начал еще более
активно заигрывать с Хайей, а когда она ушла с посудой на кухню,
откинулся на спинку стула, с присвистом пососал зубы, достал портси-
гар и уже хотел предложить Гонту закурить, когда доктор Акрингтон
наконец заговорил:
— Вы не привезли с собой Смита, мистер Квестинг?
Бизнесмен лениво повернулся и посмотрел на спросившего.
— Смита? Кстати, я как раз хотел поинтересоваться о нем у вас. Он
еще не вернулся?
— Он в постели. Сильно разбился и никак не выйдет из шокового
состояния.
— Ах так? — произнес Квестинг очень серьезно. — Ей-богу, очень
печально слышать это. Выходит из шокового состояния, да? Так все
будет очень хорошо. Все будет отлично.
Доктор Акрингтон сделал резкий вздох, сопровождавшийся свистом,
и с помощью такого упражнения, кажется, овладел собой.
— Держу пари, этот парень зол на меня, — добавил Квестинг
весело, — но я не виню его. Случившееся относится к такому роду
событий, из-за которых любой разозлится, не правда ли? На месте
Смита я бы вел себя так же.
— Смит, похоже, находит попытку убийства довольно раздражаю-
щим фактом, — Согласился доктор Акрингтон.
— Попытка убийства? — переспросил бизнесмен, широко раскрыв
глаза. — Нс очень корректный способ представлять вас в подобном свете,
296
доктор. Каждый из нас совершает ошибки. — Доктор Акрингтон звучно
пробормотал проклятие. — Ну, ну, ну, — возмутился Квестинг, — что
вас тревожит? Выйдем на веранду, док, и поболтаем немного.
Акрингтон ударил кулаком по столу и начал заикаться. Дикон
решил, что присутствующие обречены на выслушивание очередной
тирады, но с нечеловеческим усилием доктор взял себя в руки, поднял-
ся, вцепился в край стола и наконец обратился к Квестингу доходчиво
и спокойно. Он обрисовал историю спасения Смита, добавив к ней
несколько деталей, которые, очевидно, узнал, когда выходил из столо-
вой. Сначала Квестинг слушал с видом знакомого с делом человека, но
по мерс того, как доктор Акрингтон продолжал, начал проявлять
беспокойство. Бизнесмен несколько раз попытался перебить оратора, но
был безжалостно остановлен. Однако, когда в конце концов его инкви-
зитор стал распространяться по поводу отвратительного поведения в
отношении вполне определенного человека, который мог погибнуть, он
подал голос протеста:
— Погибнуть! Не беспокойтесь, Смит потом несся вверх по насыпи
как лошадь. Было больше похоже, что погибну я.
— Так вы поджали хвост и сбежали?
— Не говорите глупостей. Я не хотел неприятностей, вот и все.
Никто никого не бросил. Там находился еще один парень, который и
остался присматривать за Смитом. После происшествия он быстро
спустился с горы. Парень в голубой рубашке. А поезд остановился. Я
не хотел устраивать перепалку с машинистом. Со Смитом все было в
порядке. Я видел, что он не поранился.
— Мистер Квестинг, вы взглянули на сигнал семафора перед тем,
как пригласить Смита перейти мост, или нет?
В первый раз Квестинг выглядел по-настоящему ошеломленным. Он
сильно покраснел и пробормотал:
— Послушайте, доктор, у нас очень знаменитый гость. Нам не нужно
расстраивать мистера Гонта...
— Вовсе нет, — отозвался актер. — Я бесконечно заинтригован.
— Вы ответите мне? — вскричал доктор Акрингтон. — Зная, что
вечерний поезд на подходе, и видя человека, собирающегося перейти
через железнодорожный мост, вы посмотрели на семафор, перед тем как
помахать ему, или нет?
— Конечно, посмотрел. — Квестинг обследовал кончик своей сига-
ры, посмотрел исподлобья вверх и добавил непривычно безжизненным
голосом: — Он не работал.
Дикон ощутил ту волну личного смущения, которой декламатор-ди-
летант при непосредственном контакте может поставить свою аудито-
рию в неловкое положение. Сейчас прозвучала явная ложь. Фраза была
чрезвычайно фальшивой. Бизнесмен с полной уверенностью знал, что
ему не верят. Даже доктор Акрингтон казался истощившимся и не смог
сказать ничего подходящего. Через несколько секунд Квестинг пробор-
мотал:
297
____ Ну ладно. Я не видел семафора. Они могли бы поставить там
человека с флажками.
— Красный фонарь десяти дюймов в диаметре? И вы нс видели его?
— Я же сказал — семафор нс работал.
— Мы можем это проверить, — произнес Саймон.
Квестинг повернулся к нему.
— Дело ваше, — согласился он, но его голос дрогнул на злобной
ноте, и Дикону показалось, что есть что-то, о чем бизнесмен боится
говорить.
— Не сообщите ли нам, куда вы ездили? — продолжал доктор
Акрингтон.
— В Pohutukawa.
— Но вы находились на дороге на Пик.
— Я знаю, что я там находился. Мне просто захотелось проехаться
вдоль этой дороги перед возвращением домой.
— Значит, вы были в бухте Pohutukawa?
— Я уже сказал, что ездил туда.
— Полюбоваться деревьями в цвету?
— Боже мой, почему я не могу поехать полюбоваться природой? Там
же великолепный вид, нс так ли? Сотни людей ездят туда, разве нет?
Если хотите знать, я считаю, что для мистера Гонта это была бы
чудесная прогулка. Мне хотелось узнать, зацвели ли деревья в полную
силу, перед тем как предложить нашему гостю поехать туда.
— Но вы должны были слышать, что в этом году нет цветения в
Pohutukawa. Все говорят об этом.
По какой-то необъяснимой причине Квестинг вдруг обрадовался.
— Нс слышал, — быстро проговорил он. — Я очень изумился, когда
приехал туда. Все это печально. Просто на редкость грустно.
Доктор Акрингтон тоже обрадовался. Он поднялся и встал спиной к
бизнесмену, торжествующе глядя на своего зятя.
— Да, но я не пойму, какой дьявол вселился в вас обоих, —
недовольно произнес полковник. — Я...
— Будь так чрезвычайно любезен попридержать язык, Эдвард.
— Послушай, Джеймс!
— Оставь, папа, — сказал Саймон и взглянул на дядю.
— Мне кажется, я удовлетворен, — сурово произнес тот. — Очень
вам признателен. Спасибо, мистер Квестинг. Думаю, у нас больше нет
необходимости задерживать вас.
Бизнесмен затянулся сигарой, выпустил изо рта большой клуб дыма
и остался там, где сидел.
— Подождите минуту, подождите минуту, — произнес он с интона-
циями кинорежиссера. — Вы удовлетворены, а? О’кей. Прекрасно.
Чудесно. А как насчет меня? Только потому, что я умею правильно себя
вести, когда у нас такой знаменитый гость, вы находите возможным
выйти из положения с помощью динамита. Я стараюсь избавить мисте-
ра Гонта от смущения. Я извиняюсь перед мистером Гонтом. Мне бы
298
хотелось, чтобы он знал: когда я вступлю в права владельца этого места,
его сходство с сумасшедшим домом постепенно и автоматически сойдет
на нет.
Квестинг пошел к двери.
— Но должна же прозвучать заключительная реплика, — пробормо-
тал Гонт.
Бизнесмен обернулся.
— И на всякий случай... Вдруг вы не слышали меня, Клейр, — с
нажимом проговорил он, — я сказал «когда», а не «если». Доброго вам
вечера.
Квестинг сделал попытку хлопнуть дверью, но по давним традициям
дома она застряла посередине. Бизнесмен проявил мудрость и нс стал
повторно прилагать усилия. Он медленно проследовал мимо окон,
заложив большие пальцы в проймы жилетки и затягиваясь сигарой.
Как только Квестинг удалился на недосягаемое для человеческого
слуха расстояние, полковник Клейр издал жалобный возглас протеста.
Он не понял. Он никогда не поймет. При чем здесь бухта Pohotukawa?
Никто ему о ней ничего не говорил. Наоборот...
С потрясающе самодовольным видом доктор Акрингтон перебил зятя:
— Никто и не говорил тебе, что это плохой год для деревьев, мой
дорогой Эдвард. По вполне убедительным причинам это феноменально
удачный год. В бухте полыхает пожар цветения. Я старался ради твоего
друга Квестинга, Эдвард, и, как звучит на невыносимом жаргоне
Саймона... он попался!
4
После того как вечер в столовой расстроился, Гонт высказал предпо-
ложение, что им с Диконом стоит совершить прогулку, пока не спусти-
лась ночь. Молодой человек выбрал тропинку, ведущую мимо бассейнов
с источниками и вокруг склона горы, которая отделяла их от местного
селения. Отбытие гостей было задержано миссис Клейр, торопливо
выскочившей из дома и полной предупреждений о кипящих грязях.
— Но вы не потеряете дорогу, — добавила она. — Там есть малень-
кие флажки. Белые обозначают безопасные места, а красные — кипя-
щие котлы. Вы ведь позаботитесь о нем, мистер Белл, не так ли?
Возвращайтесь до темноты. Никто никогда не простил бы себе, если
после всего этого... — Последнее предложение умерло, когда в мозгу
миссис Клейр появилось сомнение насчет уместности замечания, что
смерть в кипящей грязи была бы печальным последствием нарушения
общественных приличий. Женщина очень серьезно посмотрела на Гон-
та и повторила: — Так вы будете осторожны, правда? В самом деле,
такое ужасное место. Как только подумаешь о наших милых английских
улочках...
Мужчины успокоили хозяйку и удалились.
299
Вскоре после прибытия Гонт сделал первый шаг в бассейн «Эльфин»
и теперь, то ли благодаря действию серной кислоты, то ли из-за
стимуляции, обеспеченной только что увиденными сценами, его нога
стала болеть меньше, чем это было раньше, от чего актер пришел в
прекрасное расположение духа.
— Я всегда восхищался сценами! — восклицал он. — И последняя
была великолепной. Они нс смогли выдержать ее, конечно, но на самом
деле, Дикон, если это нечто вроде прекрасного образца здешней жизни,
я проведу время в Wai-ata-tapu с огромной пользой. Как вы были правы,
настояв на моем приезде сюда.
— Рад, что вы развлекаетесь, — ответил Дикон, — но честно, сэр, я
считаю все дело отвратительным. Почему, Квестинг, например, так
нагло лжет?
— Несколько наиболее убедительных решений приходят сами собой.
Я склоняюсь к следующей мысли: ключевой фигурой является мисс
Клейр.
Дикон, шедший первым, так резко остановился, что Гонт наскочил
па него.
— Что вы имеете в виду, сэр! — вскричал молодой человек. —
Каким образом отношения между Квестингом и Смитом могут иметь
связь с Барбарой Клейр?
— Конечно, я могу ошибаться, но нет сомнений, что первый положил
на девушку глаз. Разве вы не заметили? Все эти безобразия с горнич-
ной-маоритянкой безусловно были направлены на Барбару Клейр. На
редкость неприятная попытка вызвать ревность. Должен сказать, де-
вушке, похоже, нет до этого никакого дела. Опа, конечно, настоящая
молодая леди. — С минуту мужчины шли молча, затем Гонт легкомыс-
ленно спросил: — Кстати, вы нс увлеклись сю?
Не поворачивая головы, Дикон сердито ответил:
— Из-за какой фантазии вам в голову пришла такая шутовская
мысль?
— Волосы на вашем затылке ощетиниваются, как иголки у ежа,
стоит мне только упомянуть мисс Клейр. И вовсе это нс такая уж
шутовская мысль. Все вполне реально. У девушки замечательные глаза,
профиль и фигура. Погружено все это, правда, в цветочно-маскарадный
кошмар, но тем нс менее... — Гонт прервал свою речь и с интонацией
легкого злонамсрсния, с которой Дикон был знаком лучше других,
добавил: — Барбара Клейр. Чудесное имя, не так ли? Вы должны
отучить ее повизгивать.
Молодой человек еще никогда не чувствовал столь сильной антипатии
к патрону, как сейчас. Когда Гонт слегка подтолкнул его в спину тростью,
он предпочел не заметить этого, но мягко выругался себе под нос.
— Я извиняюсь, — сказал актер, — по всем четырнадцати различ-
ным позициям.
— Не стоит, сэр.
300
— Тогда не неситесь вперед в таком темпе, остановитесь на минуту.
Что там за шум?
Мужчины обогнули склон горы и теперь увидели местное селение.
Стремительные северные сумерки опустились на местность. Потемне-
ние, казалось, было вызвано простым изменением качества освещения,
а не сменой времени суток. Вокруг стояла полная тишина. Гонт и Дикон
застыли, прислушиваясь. Вдруг молодого человека начал беспокоить
странный звук. Создавалось впечатление, будто какой-то великан со-
всем рядом очень медленно и размеренно пускает мыльные пузыри, или
будто за горой огромная кастрюля с овсянкой приближается к точке
кипения. Звуки раздавались регулярно, и каждый заканчивался негром-
ким взрывчиком. Хлоп. Хлоп-хлоп... Хлоп.
Мужчины прошли немного вперед и оказались возле места, где
кустарник с травой заканчивались, а тропинка спускалась с крутого
склона в район затвердевшей голубой грязи, россыпей шлака, горячих
бассейнов и гейзеров. Запах серы был очень сильным. Путь, отмечен-
ный через определенные интервалы колышками, на концах которых
висели намотанные куски белой материи, вел дальше через невысокие
голые холмы по направлению к домикам селения с крышами в виде
маленьких шатров.
— Пойдем дальше? — осведомился Дикон.
— Отвратительное место, но, я полагаю, мы должны осмотреть эти
адские котлы.
— Тогда нам нужно держаться отмеченной дороги. Я пойду первым?
Прогулка была продолжена. Вдруг Дикон и Гонт заметили некое
странное ощущение, проникающее через подошвы их ботинок и ступни.
Грунт под ними шевелился, слегка ежился, словно напоминая: несмотря
ни на что, в земле, являющейся символом стабильности, этой самой
стабильности как раз и нет. Мужчины двигались по коже, а организм
под ней оставался возбужденным.
— Мерзкое зрелище, — произнес Гонт. — Вся местность совершает
какую-то секретную работу. Она живая.
— Взгляните направо, — сказал Дикон, приближаясь к небольшому
холму.
Здесь тропинка раздваивалась, и та, которая уходила в правую
сторону, была помечена красными флажками.
— Мне рассказывали, что там раньше можно было пройти, —
пояснил молодой человек, — но теперь это небезопасно. Грязевое озеро
Taupo-tapu вторглось сюда.
Мужчины двинулись вдоль белых' флажков, взобрались на холм и
наконец с его вершины посмотрели вниз на.Taupo-tapu. Оно растяну-
лось приблизительно на пятнадцать футов в длину, серовато-коричне-
вое, поблескивающее, болезненная язва на теле земли. Огромные пузы-
ри медленно образовывались в грязи, разбухали, лопались со звуками,
которые Дикон с Гонтом заметили несколько минут назад и которые
были теперь громкими, настойчивыми. При каждом взрывчике поверх-
301
ность кипящего котла мгновенно морщилась масляными кольцами.
Невозможно было отделаться от впечатления, будто Taupo-tapu суще-
ствует для каких-то своих отвратительных, никому не ведомых целей.
Около двух минут Гонт молча наблюдал это мрачное зрелище.
— Довольно безобразно, не правда ли? — произнес он наконец. —
Если вы что-то знаете об озере, то мне не говорите.
— Единственная история, которую я слышал, — сказал Дикон, — не
очень симпатичная. Хорошо, я молчу.
Ответ Гонта оказался неожиданным.
— Я бы предпочел услышать се от маори, — проговорил он.
— Можете посмотреть, где эта мерзость вгрызлась в старую тропин-
ку. — Дикон указал актеру место. — Красные флажки начинаются
снова по другую сторону и присоединяются к нашей тропинке внизу.
Только и всего. Должно быть, весьма неприятная штука — перепутать
пути, как по-вашему?
— Не надо, ради Бога, — отозвался Гонт. — Темнеет. Идемте домой.
Когда они повернули обратно, Дикон обнаружил, что должен прила-
гать немалые усилия для того, чтобы заставить себя нс ускорять шаги,
и ему показалось, будто он ощущает нетерпение актера. Твердый, сухой
грунт подействовал на мужчин благотворно, едва они обогнули гору. За
их спинами в селении раздалась песнь. Невыносимо заунывная, она
повисла в прохладном воздухе.
— Что это?
— Одна из их песен, — пояснил Дикон. — Возможно, они репетируют
перед концертом для вас. Это совершенно искреннее желание организо-
вать представление. Вы услышите подлинную местную музыку.
Гора встала между мужчинами и тем местом, откуда неслась песня.
Когда они шли вдоль кустарниковой изгороди к Wai-ata-tapu, стало уже
почти совсем темно. Клубы пара от горячих бассейнов, словно призра-
ки, поднимались в неподвижном вечернем воздухе. Только когда один
из них двинулся вперед, Дикон и Гонт разглядели платье Барбары, а
размытые белые полосы оказались се руками. По лицу девушки муж-
чины поняли, что она ждала их. Вероятно, темнота придала Барбаре
смелости. Любой голос был бы сейчас приятен, но Дикону показалось,
что в интонациях девушки появились твердость и спокойствие, которых
он не слышал до этого.
— Надеюсь, вы не напугались, — сказала она. — Я услышала, как
вы идете по тропинке, и захотела поговорить с вами.
— В чем дело мисс Клейр? — спросил Гонт. — Еще какие-то
тревоги?
— Нет, нет, кажется, все успокоилось. Просто я хотела сказать, как
мы сожалеем об ужасной сцене. Нам нс стоило бы продолжать изви-
няться, но мне необходимо объяснить вам одну вещь. Пожалуйста, не
подумайте, будто вы обязаны оставаться здесь. Конечно, вам это и так
понятно, но, возможно, вы испытываете некоторое стеснение перед тем,
как сообщить о своем отъезде. Не нужно колебаний. Мы все отлично поймем.
302
Барбара повернула голову, и мужчины увидели ее профиль на фоне
дрожащего пара. Сумерки, упрощая безобразное платье, раскрыли
прелесть силуэта девушки. Линии очертаний головы и шеи Барбары
оказались четкими, мягкими и гармоничными. Это было поистине
чудесное превращение. Возможно, если бы Гонт не видел ее другой, его
голос содержал бы меньше тепла и дружелюбия, когда он ответил:
— Но вопроса о нашем отъезде не стоит. А что касается сцены, Дикон
расскажет вам, как я их обожаю. Нам очень жаль, если вы испытываете
трудности, но уезжать мы отнюдь нс собираемся.
Дикон увидел, как актер взял девушку за руку и повел к дому. Таким
жестом он часто пользовался на сцене, ловко и незаметно. Молодой
человек последовал за парой через пемзовый пригорок, прислушиваясь
к приглушенным фразам.
— Очень мило с вашей стороны, — говорила Барбара. — Я... У нас
было такое ужасное чувство. Дядя Джеймс и я так поразились, когда
услышали о поступке мистера Квестинга, о том, как он приставал к вам,
зазывая сюда. Мы и не знали про его замысел.
— Он приставал не ко мне, — ответил Гонт. — Дикон общался с
Квестингом. Именно поэтому я и держу его у себя на службе.
— О! — Барбара чуть повернула голову назад и засмеялась без своей
обычной визгливости и искренне. — Я так и поняла его обязанности.
— От молодого человека есть польза. Когда я начну снова работать,
он станет очень проворным.
— Вы собираетесь писать, не правда ли? Дядя Джеймс говорил мне.
Автобиографию? Надеюсь, я не ошиблась.
Гонт взял девушку за руку чуть выше локтя.
— И почему же вы надеетесь?
— Потому что я хочу прочитать ее. Понимаете, я видела вашего
Рочестера, а у одного из постояльцев оказался американский журнал.
Кажется, он назывался «Theater Art», и там была статья с вашими фотогра-
фиями в разных ролях. Больше всего мне понравился Гамлет, потому... —
Барбара запнулась на полуслове. — Потому... В общем, думаю, потому, что
знаю это произведение лучше других. О нет, на самом деле совсем нс
поэтому. Я совершенно нс была с ним знакома до того момента, но потом
прочитала, даже несколько раз, и все пыталась представить, как звучит ваша
роль в сцене, запечатленной на фотографии. Конечно, услышав мистера
Рочестера, я значительно облегчила свою задачу.
— Что это был за снимок, Дикон? — спросил актер через плечо.
— С Розенкранцем... — нетерпеливо подсказала Барбара.
— Ах, помню, помню.
Гонт остановился и отстранил девушку от себя, держа ее за плечо,
как если бы он держал восхищенного второстепенного актеришку,
играющего Розенкранца В Нью-Йорке. Дикон заметил в его дыхании
задержку. Патрон всегда так делал, когда собирался с мыслями перед
репетицией. В тишине теплого вечера посреди скверного запаха серы
зоз
на фоне туманной местности термических источников прекрасный голос
тихо продекламировал:
— «О Боже! Заключите меня в скорлупу ореха, и я буду чувствовать
себя повелителем бесконечности. Если только нс мои дурные сны!»
Дикои был раздражен и обеспокоен восхищенным молчанием Барба-
ры, а от ее шепота просто пришел в ярость.
— Спасибо, — закончила девушка свою неслышную фразу.
«Она ставит себя в идиотское положение», — подумал молодой человек,
осознавая, что Гонт нс находит восторг своей слушательницы чрезмерным.
Он обладал поразительной способностью впитывать в себя лесть.
— Вы можете продолжить? — спросил актер. — «А сны приходят...»
— «А сны приходят из честолюбия. Честолюбец живет несуществу-
ющим. Он питается тем, что возомнит о себе и себе припишет. Он тень
своих снов, отражение своих выдумок».
— «Сон сам по себе только тень!» Вы слышали, Дикон? — восклик-
нул Гонт. — Она знает эти строки. — Он снова пошел вперед рядом с
Барбарой, продолжая: — У вас есть голос, дитя мое. Как вы избавились
от акцента? Вы осознавали смысл того, о чем говорили? Вам необходимо
слышать музыку, но следует также постигать значение. Задумайтесь,
скажем... «А сны приходят из честолюбия».
Но Барбара промямлила текст второй раз, и они с актером начали
все строки сначала, пересекая пемзовый пригорок. Гонт обращался с
девушкой, по мнению Дикона, с почти неприличной галантностью.
В доме горел свет, и миссис Клейр торопливо устраивала затемнение.
Она оставила дверь открытой, и волна влажного теплого воздуха через
веранду достигла пригорка. Перёд тем как войти к себе, Гонт снова
задержал Барбару.
— Здесь мы пожелаем друг другу доброй ночи, — сказал он. —
Сумерки очень красят вас. Приятных сновидений, мисс Клейр.
Актер развернулся на каблуках и направился в свою комнату.
— Спокойной ночи, — произнес Дикон.
Девушка вышла на свет. Ее взгляд буквально искрился.
— Вы ужасно счастливы, не так ли? — спросила она.
— Счастлив?
— Ваша работа. Быть все время спим!
— Ах, это, — пробормотал Дикон. — Да, конечно.
— Спокойной ночи, — сказала Барбара и побежала к дверям дома.
Молодой человек посмотрел ей вслед, автоматически протирая носо-
вым платком свои очки.
5
Барбара лежала в постели в кромешной темноте, широко раскрыв
глаза. До этого момента она отгоняла волны блаженства, захлестывав-
шие все прочие мысли, теперь же открыла им свое сердце. Снова и
304
снова девушка прокручивала в голове те несколько минут в сумерках,
смакуя каждый момент, опять ощущая его блеск, наслаждаясь своим
счастьем. Легко смеяться над такой пылкостью, но в беспричинном
восторге Барбара достигла стадии настоящего очарования, до которой,
вероятно, еще ни разу нс поднималась. Переживания могут казаться
трогательными, но реальность неопровержима, если отмстить, что Гонт
в это самое время слегка приукрашивал собственную персону.
— Знаете, Дикон, — сказал он, — сей странный маленький дьяволе-
нок ежился как щенок там, в сумерках. — Молодой человек нс ответил,
и актер после паузы добавил: — Кроме того, очень приятно осознавать,
что чья-то работа достигла такой глухомани. Великий Бард и серный
феномен! Забавное сопоставление, нс правда ли? Кто-то зажигает
маленький огонек, а кто-то несет свечу.
Глава 5
МИСТЕР КВЕСТИНГ ПОПАДАЕТСЯ ВТОРОЙ РАЗ
1
Шумные, эксцентричные сцены первого вечера в течение следующих
дней больше не повторялись, и обитатели Wai-ata-tapu занялись чем-то
вроде спокойной работы. Полковник довел себя до изнеможения решением
различных вопросов, связанных с возглавляемым им комитетом безопас-
ности района. Его жена и дочь, обремененные новыми стандартами жизни,
которые они установили себе сами, исступленно трудились в доме. Гонт,
следуя предписаниям доктора Акрингтона, сидел установленное время в
бассейне, совершая короткие прогулки, и начал серьезную работу над
книгой. Дикон регистрировал старые письма и программки, которые
требовалось пересмотреть перед использованием их в автобиографии.
Актер диктовал по два часа каждый день утром и вечером, а затем ждал,
пока коротенькие рукописные заметки секретаря превратятся в отпечатан-
ный текст перед тем, как продолжить работу на следующий день. Доктор
Акрингтон в своей комнате сурово боролся с проблемами сравнительной
анатомии. В среду он объявил, что уезжает на неделю, а когда миссис
Клейр осторожно выразила надежду на несложность его дела, в ответ
пожелал, чтобы все передохли, и укатил прочь.
Колли, служивший связистом во время первой мировой войны,
оправился от удивления после бесед с Саймоном и теперь проводил
много времени в его домике, помогая ему в изучении азбуки Морзе.
Отношение Саймона к Гонту определялось как угрюмая подозритель-
ность. Насколько это было возможно, он избегал контактов с актером, но,
когда они встречались, его поведение становилось вызывающим. Юношу
не удовлетворяло положение безмолвствующего, и у него иногда вдруг
вырывались странные вопросы и утверждения. Саймон поинтересовался у
305
Гонта, считает ли тот, что театр приносит людям пользу. После того
как актер с некоторой горячностью ответил утвердительно, он спросил
о ценах на билеты, а получив эту информацию, безапелляционно
заявил, что бедная семья на подобную сумму могла бы прожить неделю
или оплатить квартирную плату за целый дом. В то утро работа над
книгой у Гонта шла неважно, а нога сильно разболелась. Актер стал
очень раздраженным, и нелепый аргумент Саймона попал в цель.
— Все дело в эгоизме! — воскликнул юноша. — Артисты должны
получать меньшую плату, понимаете? Я считаю, искусство обязано при-
носить всем равную пользу. И конечно, необходимо снизить прибыли.
— Включая обслуживающих сцену? Рабочих? — спросил Гонт.
. — Они должны получать столько же, сколько и вы.
— Тогда я не смог бы позволить себе держать вашего друга Колли.
— А я считаю, он напрасно тратит время, — заявил Саймон, и актер
в ярости пошел от него прочь.
Очевидно, юноша передал содержание этой беседы Колли, который
посчитал необходимым извиниться перед Гонтом за своего нового
приятеля.
— Вы не должны обращать на него особенного внимания, сэр, —
сказал он, массируя вечером ногу патрона. — Это милый парнишка.
Только немного колючий. А вообще Саймон забавный. Вот мистер
Квестинг действительно всем мешает.
— Абсолютно невоспитанный человек, — согласился Гонт. — Что он
там болтает о деньгах?
— Квестинг. имеет в виду большой бизнес, сэр. По мнению Саймона,
он одолжил полковнику крупную сумму, предназначавшуюся для со-
держания отеля. Теперь хозяин не может отдать долг, а бизнесмен
собирается захлопнуть капкан и наложить на «Источники» свою лапу.
В раздражении парнишка чувствует отвращение ко всему, что хотя бы
отдаленно напоминает ловкое предпринимательство.
— Да, но...
— Парень забавный. Мы с ним подружились. Он рассказал мне о
разговоре с вами, и я заметил ему, что такое поведение выглядит
довольно глупо. «Моя служба у патрона длится уже десять лет, —
объяснил я, — и для нас нет ничего неизвестного в области шоу-бизне-
са. Я увидел его впервые, когда он был второразрядным актером,
игравшим пару покашливаний да «кушать подано», и поверь мне,
мистер Гонт работал как проклятый. Возможно, теперь это звезда,
зарабатывающая кучу денег, но как долго это продлится?»
— Что, черт побери, ты имел в виду?
— Мы уже нс так молоды, как раньше, не правда ли, сэр? «Ты нс
должен говорить, подобные глупости, — сказал я. — Квестинг —это
одно, а мой патрон — совершенно другое». Но нет. «Вы ничем не лучше
лакеев, — возразил парнишка. — Унижаете себя». Я поспешил его
образумить. «Во мне нет ничего лакейского. Я отвечаю за костюмы и
грим, а свои обязанности выполняю строго по собственному желанию.
306
С патроном у меня полное взаимопонимание». «Жажда денег, — взвыл
Саймон. — Она губит мир. Большой бизнес начал эту войну, и, когда
мы ее выиграем, нам, ребятам, воевавшим с врагом, собираются зая-
вить, будто все уже кончилось. Квестинги вычеркнули нас из списков».
Видите, как он разговаривает, сэр? В самом деле, мне жаль его.
Парнишку мучит мысль, якобы папу и маму водят за нос. А Квестинг,
по его мнению, годится в великолепные убийцы. Саймон считает, что
Смит знает кое-что о бизнесмене, и поэтому ему и пришлось прыгать
из-под колес поезда. Теперь пятнадцать минут покоя для мышц, и все.
— Проклятье! Ты едва не содрал с меня живьем шкуру.
— Да, — согласился Колли, завертывая свою жертву в одеяло и
направляясь в соседнюю комнату мыть руки. — Этот тип отвратителен,
а Саймон молод. И конечно, жалкие поползновения Квестинга насчет
мисс Барбары выведут из себя кого угодно.
Печатавший на машинке Дикон замер.
— О чем ты? — спросил Гонт, вдруг насторожившись.
— Вы не заметили его поползновений, сэр? — отозвался Колли из
соседней комнаты. — О да, насколько я понимаю, девушка достаточно
натерпелась от Квестинга.
— Что я вам говорил, Дикон?
— По-моему, дело обстоит следующим образом, — продолжал Кол-
ли, появляясь на пороге с полотенцем в руках. — Мисс Барбара очень
способная и трудолюбивая. От этого никуда не деться, но по законам
страны здесь нельзя нанять прислугу, не заплатив за землю. Поэтому
Квестинг считает, что ему лучше оставить девушку при себе, когда
старики уедут.
— Но черт побери! — раздраженно воскликнул Дикон. — Это не-
слыханно! Это отвратительно!
— Верно, мистер Белл. Так и Сайм думает. Квестинг все детально
продумал. Он попытается устроить дело в лучшем виде и согласится
посмотреть за стариками, если мисс Барбара поймет его в правильном
свете. Хо-хо! Хорошенькое одурачивание, не правда ли? Закладная, и
вопрос решен. Негодяй продолжает преследовать девушку. Остается
только куда-нибудь пристроить юношу, и, как говорится в пьесе «Сны»,
сэр, «игра выиграна». А вообще старики мне нравятся.
— Ты слишком много болтаешь, Колли, — мягко произнес Гонт.
— Верно, сэр. Прошу прощения. Общение с молодым мистером
Клсйром, должно быть, тайно посеяло в моей душе семена демократич-
ности. Я сказал ему, что повода беспокоиться о сестре нет. «Сразу
видно, как она ненавидит этого типа», — вот мои слова, если вы меня
извините.
— Я тебя извиняю, а теперь собираюсь приступить к работе.
—• Спасибо, сэр, — коротко ответил Колли и закрыл за собой дверь.
Возможно, он почувствовал бы огромное удовлетворение, если бы
знал, насколько были верны его размышления о Барбаре. В тот самый
вечер в четверг, за девять дней до концерта маори, Квестинг решил
307
усилить свои до сих пор пробные попытки осады девушки. Он выбрал
время, когда она, надев далеко не новый купальник и дождевик,
отправилась по обыкновению в четыре часа искупаться в теплом озерце.
Отношение Барбары к купанию и загоранию на пляже среди людей был
сформировано ее матерью. Миссис Клейр приближалась к сорокалстне-
му возрасту, когда родила дочь, и образ мышления женщины четко
подходил под определение «викторианский». Сама она относилась к
людям, которые украдкой ныряют в оксан, скрыв свою фигуру тяжелым
стеганым шерстяным колоколом. Мать ощущала опасение всякий раз,
видя, как дочь сбрасывает дождевик и поспешно окунается в озерцо,
облаченная в наиболее длинное, наиболее консервативное одеяние,
приобретенное в одной из лавок Хэрпуна. Только однажды Барбара
предприняла попытку внести изменения в данную процедуру. Под
впечатлением от фотографий из какого-то довоенного журнала, изобра-
жающих нудистов на пляже в Лидо, она задумалась о солнечных
ваннах, о прогулках на досуге и даже о соблазнительной перспективе
ходить к озерцу без дождевика. Девушка показала журнал матери.
Миссис Клейр взглянула на нежащиеся на солнце оливковые тела,
блестящие губы и накрашенные веки.
— Я знаю, дорогая, — пробормотала она, густо покраснев. — Вполне
обычное дело. Конечно, вряд ли фотографы убедили этих людей сняться
и, по моему мнению, должны были свалиться на них, как снег на голову.
— Но, мама, они не «эти люди»! Посмотри, здесь...
— Барбара, дорогая, — перебила дочь миссис Клейр своим особен-
ным тоном, — когда-нибудь ты поймешь, что данные люди приобрета-
ют вызывающие, дурные наклонности. Им они могут казаться восхити-
тельными. Полагаю, у всех у них имеются большие состояния. Но, моя
милая... — Миссис Клейр добавила последнюю фразу очень корректно,
рассматривая снимок на редкость тучного пэра в плавках, поддержива-
емого под одну руку знаменитой балериной, а под другую известным
боксером: — Моя милая, это люди нс нашего круга.
Мать озарила Барбару яркой улыбкой и поцеловала, после чего
девушка завернулась в дождевик.
Опираясь на свои предположения, мистер Квестинг, которому нс
хотелось сидеть на земле, взял в дальнем конце озерца шезлонг,
установил его рядом с кустом мануки и, закурив сигару, сел там, чтобы
проследить, когда Барбара выйдет из дома. Потом он отбросил сигару,
подождал, пока девушка окажется в нескольких футах от его засады, и
выступил вперед встретить се.
— Ну, ну, ну, — проговорил мистер Квестинг. — Посмотрите, кто
здесь! Как дела, леди?
Барбара стиснула на себе полы дождевика и ответила, что все
хорошо-
— Превосходно. — Бизнесмен улыбнулся. — Чувствуете себя нор-
мально, а? Какая чудесная молоденькая девушка..
308
Он шумно рассмеялся и выполнил проворный маневр с целью встать
между Барбарой и мостиком для ныряния.
— Куда так торопитесь? Для наслаждения купанием у вас много
времени. Что вы скажете насчет маленькой беседы? Вы, я и К°, а?
Девушка испуганно посмотрела на Квестинга. Какие новые гадости
готовятся сейчас вылезти на свет? С момента отвратительной сцены
вечером, когда со Смитом приключилась неприятная история, она еще
не встречалась с Квестингом один на один и почти не подозревала о
тревожных скрытых течениях, сильно нарушавших привычный уклад
жизни Wai-ata-tapu. Барбару нес гораздо более мощный поток слепого
увлечения. Девушка была ошеломлена наивной детской любовью, мла-
денческой болезнью, которая в зрелом возрасте становилась вдвойне
опасной. После первой встречи в сумерках она больше не разговаривала
с Гонтом. Барбара ощущала такое глубокое удовлетворение после
своего короткого успеха и в то же время по ходу размышлений так
сильно сомневалась в его продолжительности, что не делала попыток
устроить вторую встречу с актером. Для нее вполне достаточно было
видеть Гонта вдалеке и получать знаки приветствия. О Квестинге
девушка едва ли вспоминала вообще, поэтому появление бизнесмена
возле озерца удивило се и в равной степени напугало.
— Зачем вы хотите видеть меня, мистер Квестинг?
— Ну, сейчас мне кажется, у меня есть идея, о которой я хотел бы
спокойно побеседовать с мисс Бабе. Во всех подробностях. — Бизнесмен
понизил голос до слащавого мурлыкания. — Обо всех деталях.
— Но... если вы обратите внимание... Видите, я как раз собираюсь...
— Зачем такая спешка? — настаивал мистер Квестинг в на редкость
неестественной американской манере. — Подождите секундочку, одну
секундочку. Вода в озере не остынет. А вы должны принимать солнеч-
ные ванны. Вам очень подойдет бронзовый цвет кожи, Бабе. Это модно.
— Боюсь, я нс могу...
— Послушайте, — выразительно произнес бизнесмен, — я сказал,
что хотел поговорить с вами, и это значит только то, что я хотел с вами
поговорить. Вы же нс собираетесь соглашаться, словно услышали от
меня какие-то другие предложения? Почему вы так дрожите? Имейте в
виду, я во всем люблю меру. Старомодно. С определенной точки зрения,
это украшает мужчину, но, кроме того, является раздражающим фак-
том, о котором бы забыть прямо на данном месте. Все мы знаем вас как
чистосердечного человека, славную девчушку. Пусть все так и остается.
Барбара уставилась на Квестинга.
— За этим кустиком есть шезлонг, — продолжал тот. — Идемте. Там
вы присядете. Я бы сказал, это лучше, чем стоять на ногах. Будьте
благоразумны. Надеюсь, вам понравятся мои слова. Предложение не-
большое, но заманчивое, если рассматривать его с правильной точки
зрения.
Девушка оглянулась на дом. Ее мать торопливо шла через веранду.
Она не поднимала глаз, но в любой момент могла это сделать и увидеть
309
свою дочь, беседующую тет-а-тет с мистером Квсстингом, вместо того,
чтобы купаться в озерце. Такой факт, безусловно, сильно расстроил бы
женщину. Бизнесмен по-прежнему находился между Барбарой и водо-
емом. Если девушка постаралась бы отодвинуть его, он мог легко
задержать ее. Лучше уж вытерпеть неприятное интервью до конца и
как можно более незаметно. Барбара зашла за куст мануки и опусти-
лась в шезлонг. Мистер Квестинг встал рядом. От него пахло мылом,
сигарами и одеколоном.
— Это чудесно и превосходно, — сказал бизнесмен. — Хотите
сигарету? Нет? О’кей. А теперь послушайте, дорогая. Я человек прак-
тичный и люблю переходить сразу к делу, не важно, относится оно к
работе или к развлечениям. У меня есть предложение, которое, по
моему мнению, в целом должно вас сильно заинтересовать, только
прежде всего давайте избавимся от непонимания друг друга. Сейчас я
абсолютно нс представляю, насколько вы в курсе дел между мной и
вашим отцом.
Квестинг сделал паузу, и полная опасений Барбара стала судорожно
собираться с мыслями.
— Ничего! — пробормотала она. — Я ничего нс знаю. Папа не
обсуждает с нами вопросы бизнеса.
— Нс обсуждает? В самом деле? Очень старомодно с его стороны, нс
так ли? Ну и славно. Трудно ожидать от леди большого интереса к
ведению деловых операций, и я нс собираюсь наскучивать вам множе-
ством подробностей. Только самый общий обзор, — бизнесмен сделал
соответствующий жест, — чтобы вы поняли главную мысль. Ну а
теперь можно сказать, что ваш отец должен мне крупную сумму.
«Действительно можно», — подумала Барбара, когда мистер Кве-
стинг продолжил свое объяснение.
Оказалось, пять лет назад во время первого приезда бизнесмена в
Wai-ata-tapu он дал полковнику взаймы тысячу фунтов на крайне
невыгодных условиях. Залогом послужил отель и участок земли с
источниками. Мистер Клейр очень нуждался в деньгах, и основной
договор партнеры заключили. Мистер Квестинг все время прикрывал
голые кости своего повествования одеянием из игривых подмигиваний
и легких толчков. Он, по его словам, сильная натура, но ему не хочется
поступать с полковникам жестоко.
— Однако... Тем не менее...
Штампованные фразы следовали одна за другой, бизнес продолжал
оставаться бизнесом, и в развитии темы появлялось все больше дву-
смысленностей, пока наконец даже несчастная Барбара нс поняла, к
чему клонит Квестинг.
— Нет! — вскрикнула она. — О, нет! Я не могу. Пожалуйста, нс
надо!
— Подождите минутку. Не воспринимайте все так, словно я делаю
вам прямое предложение. Не поймите меня превратно. Я прошу вас
выйти за меня замуж, Бабе.
310
— Да, я знаю, но я нс могу... Видимо... Пожалуйста!
— Только нс подумайте, что эта идея связана с бизнесом. Все совсем
не так. — Мистер Квестинг запнулся совершенно естественным образом,
и, если бы Барбара была менее сильно обескуражена, она смогла бы
заметить, как изменились его интонации. — Сказать по правде, я по-на-
стоящему влюбился в вас, девочка, — продолжал он несколько испуган-
но. — Не знаю почему, но я в этом уверен. Хотя мне в качестве основного
закона жизни нравятся энергичность, мудрость, вы, если можно простить
меня за подобную бестактность, очень трогательны в этом платье и, детка,
просты. Возможно, именно такова причина моей любви. Не перебивайте!
Моя голова нс кружится, и я знаю, вы так обо мне не думаете. Я не говорю,
что сделал вам предложение, не понимая абсолютно четко, какие оно
вызовет в вас проклятия, когда вы поймете его смысл. Я не говорю, что не
поставил вас в условия, при которых трудно ответить отрицательно. Мне нет
смысла скрывать это. Я знал, где можно добиться желанной цели, видя, в
каком положении оказались ваши старики, и осуществил свои планы. Я
прекрасно использую свое преимущество, но послушайте, крошка... —
мистер Квестинг с внезапной пылкостью выдохнул последнюю штампован-
ную фразу, — я хочу вас.
Для Барбары вся речь бизнесмена прозвучала, словно в ночном кошма-
ре. Девушка ясно поняла, что мистер Квестинг задумал вполне естествен-
ные вещи и высказал обычные для него мерзости от чистого сердца. Она
впервые испытала волнение подобного рода, и личность бизнесмена пока-
залась ей ужасной, полуопасной, полувлюбленной. Когда Барбара заста-
вила себя поднять глаза, она увидела мистера Квестинга в отглажешюм
светлом костюме, бледного, слегка тучного и лоснящегося, жадно уставив-
шегося па нес. Паника девушки достигла предела.
«Я не должна отказываться. Мне нужно просто уйти», — подумала
Барбара и вдруг заметила футах в двух перед своим носом раскачива-
ющуюся взад-вперед в возбужденном ритме дорогую цепочку от часов.
Девушка вскочила на ноги, и это возымело эффект, будто она освобо-
дила пружину, скрытую в мистере Квестингс. Тот мгновенно обхватил
се руками. В течение следующих нескольких секунд до сознания
Барбары доходило лишь тяжелое, прерывистое дыхание бизнесмена.
Она сложила локти вместе и уперлась предплечьями Квсстингу в грудь,
одновременно отталкивая его настойчиво приближающееся лицо. «Как
это отвратительно, — думала девушка. — Со мной никогда не случа-
лось таких мерзостей. Ненавижу!»
— Ну, ну, ну. — возбужденно бормотал бизнесмен.
Пара топталась на месте, пока Барбара не споткнулась о шезлонг,
слегка ударившись при этом подбородком. От внезапной боли она
издала тихий стон.
И тут на сцене появились Дикон и Саймон.
311
2
Гонт заявил, что работать сегодня больше не собирается, и освобо-
дившийся Дикон решил совершить небольшую прогулку в направлении
Пика. Ему пришла в голову идея самому осмотреть переезд и мост, где
Смит едва успел выскочить из-под колес поезда. Молодой человек
отыскал Саймона и попросил его показать кратчайшую дорогу к месту
происшествия. Затем они вдвоем направились к тропинке, которая
проходила мимо источников и озерца. Отойти далеко им не удалось,
поскольку до них донеслись странные звуки топтания и резкий вскрик.
Саймон с Диконом бросились вперед и обнаружили Барбару в объятиях
мистера Квестинга.
Дикон был сверхцивилизованным молодым человеком и принадле-
жал поколению людей, чей образ мышления характеризовался тонкой
иронией. Он мог с легкостью воспринимать сцены, происходящие на
пределе нервного возбуждения. В том кругу, в котором ему приходилось
вращаться благодаря службе у Гонта, подобные вещи считались самыми
обыкновенными. Было совершенно невозможно представить, чтобы ка-
кая-нибудь молоденькая девушка из общества оказалась бессильной
либо в отражении наступления мистера Квестинга, либо, если дело
касалось именно этого, в пресечении нежелательных попыток пригла-
шений на ленч или на обед. Вероятно, самой простой реакцией на ужас
Барбары для Дикона явилось бы невероятное смущение. К тому же
девушка и бизнесмен находились среди бела дня всего в нескольких
сотнях футов от дома, поэтому защищавшаяся в борьбе имела явное
преимущество. Но молодой человек не мог предположить такого беше-
ного гнева, который внезапно охватил его. Правда, спустя несколько
мгновений он уже с удивлением мысленно обругал себя за невыдержан-
ность, одновременно почувствовав дополнительный всплеск эмоций,
когда Барбара бросилась к своему брату. Тут Дикон понял, что является
человеком двуличным, от чего ощутил угрызение совести.
Саймон вел себя даже с большим достоинством, чем от него можно
было ожидать. Он взял сестру за плечи и грозным голосом спросил:
— В чем дело, Барби? — Когда девушка ничего не ответила, ее брат
продолжил: — Я сейчас все выясню, и вы ответите.
— Эй, — вскричал мистер Квестинг, — что за выдумки?
Саймон оглянулся через плечо на Дикона.
— Позаботитесь о ней, хорошо? — спросил он.
— Да, конечно, — согласился Дикон, лихорадочно соображая, что же
от него требуется.
Юноша слегка подтолкнул сестру в направлении неожиданно вконец
растерявшегося секретаря великого актера.
— Мои дорогие блошки-попрыгунчики, — дружеским топом завере-
щал мистер Квестинг, — что вл с теперь беспокоит? В этом прокляту-
щем месте ничего нельзя сделать, чтобы вы не вертелись вокруг, как
сороки. С ума все посходили. Я хочу побеседовать с Бабе тет-а-тет, но
312
вы начинаете тут завывать, словно на ваших глазах происходит наси-
лие.
— Идите и попарьтесь, — огрызнулся Саймон. — Барби, хватит
жужжать.
— Надеюсь, вам уже лучше, — произнес Дикон, осознавая, что
обязан увести девушку. Она торопливо пробормотала какую-то фразу
Саймону и повернулась, собираясь уйти.
— Хорошо, хорошо, — отозвался ее брат. — Не волнуйся.
Барбара и Дикон оставили. Саймона с Квсстингом, в зловещем
молчании сверлящими друг друга глазами. Девушка шла, с достоинст-
вом высоко подняв голову и судорожно стиснув на себе дождевик. Дикон
следовал по тропинке рядом с ней. Они прошли немного, прежде чем
молодой человек заметил, что у Барбары дрожат плечи. Он с совершен-
ной определенностью понимал, что единственное, что бедняжка хочет
от него сейчас, это остаться одной, но не мог заставить себя подчинить-
ся здравому смыслу. Приблизившись к дому, Дикон и Барбара увидели
полковника с миссис Клейр, устанавливающих на веранде шезлонги.
Девушка резко остановилась и развернулась. На глазах у нее появились
слезы.
— Я не могу допустить, чтобы они заметили, — произнесла она.
— Давайте обойдем здание по другой дороге.
Молодые люди двинулись по тропинке, огибавшей источники. Кус-
тарниковая изгородь скрывала ее от чьих-либо взглядов с веранды. В
середине пути Барбара вдруг споткнулась, опустилась на небольшую
насыпь, закрыла лицо руками и горько заплакала.
— О Боже! Мне так жаль, — смущенно сказал Дикон. — Возьмите
мой носовой платок. Я отвернусь, хорошо? Хорошо? — Девушка взяла
носовой платок и одновременно сделала жалкую попытку улыбнуться.
Дикон сел рядом с ней и обнял ее за плечи. — Не принимайте все так
близко к сердцу, — проговорил он тихо. — Этот тип достаточно нелеп.
Смехотворный случай.
— Зверский.
— Ну, вы, во всяком случае, поставили парня в весьма дурацкое
положение за подобное оскорбление.
— Дело нс только в том. Он... Он... — Барбара запнулась, а затем с
удручающей для постороннего взгляда наигранной выразительностью
выдохнула: — Он поймал нас в ловушку.
«Так, значит, Колли был прав, — подумал Дикон. — Хорошо прове-
ренный способ одурачивания».
— Если бы только папа никогда не встречал его! Не могу предста-
вить, что собирается сейчас сделать Саймон. Когда брат выходит из
себя, он становится страшным. О Господи, — Барбара громко высмор-
калась в носовой платок Дикона, — за какие грехи все у нас идет так
отвратительно? Действительно, со стороны кажется, будто мы развле-
каемся, устраивая здесь бурные сцены для мистера Гонта и вас. И он,
такой восхитительный, делает вид, что ничего не замечает.
313
— Это не притворство. Когда мистер Гонт говорит, как обожает
различные сцены, он нс лукавит. Его слова абсолютно правдивы.
Патрон даже иногда использует увиденное в работе. Помните в «Джейн
Эйр», когда Рочестер, не осознавая своих действий, медленно обрывает
головки у свадебных цветов Джейн?
— Конечно, помню, — благоговейно произнесла Барбара. — Это
ужасно, но очень благородно.
— Так вот, мистер Гонт перенял жест у подвыпившей костюмерши,
которая впала в ярость, подглядывая за знаменитым актером, и оборва-
ла в одном букете все цветы. Мой патрон никогда не забывает подобные
жизненные моменты.
— О’.
— Вам сейчас уже лучше?
— Намного. Вы очень любезны, — сказала Барбара, словно видела
Дикона впервые. — Я имею в виду неприятности, которые доставляют
вам наши скандалы.
— Вы должны перестать извиняться, — ответил Дикон. — И у меня
совсем нет никаких неприятностей.
— Вас интересно слушать, — заметила девушка.
— Если это рекомендация, то я все равно дьявольски молчалив.
— Я вот думаю, что там делает Сайм. Вы ничего не слышите?
— Мы отошли довольно далеко, чтобы слышать отсюда их голоса,
если, конечно, они не начнут кричать друг на друга. А что вы хотели
бы услышать? Глухие удары?
— Не знаю. Тихо!
— Ну вот, — произнес Дикон после паузы, — это и был глухой удар.
Полагаете, мистер Квестинг повержен на землю второй раз за послед-
ние две недели?
— Боюсь, Сайм ударил его.
— Я боюсь того же, — согласился Дикон. — Взгляните.
С того места, где находились молодые люди, им была видна часть
куста мануки. Из-за него появился мистер Квестинг, прижимающий к
лицу носовой платок. Он медленно двинулся по тропинке, а когда
подошел поближе, Дикон и Барбара разглядели на его носовом платке
красные пятна.
— Получил по носу, - пробормотал молодой человек.
Приблизившись к пересечению тропинок, мистер Квестинг остановился.
— Я ухожу... Он увидит меня. Я не могу... — начала Барбара, но
было уже поздно. Бизнесмен заметил и ее и Дикона. Он свернул на
другую тропинку и, все еще прижимая платок к носу, с довольно
большого расстояния обратился к ним:
— Смотрите. Начинает опухать, не так ли? Я люблю все делать с
изысканным вкусом и вот что за это получаю. Вообще, откуда здесь
подобралась такая компания? Просишь даму выйти за тебя замуж, так
вдруг кто-то начинает завывать, и едва не происходит убийство. Обя-
314
зателыю приведу в порядок этот бордель. Простите, мистер Белл, за
вторжение с частными делами.
— Ничего, ничего, — вежливо ответил Дикон.
Мистер Квестинг неосторожно сдвинул платок, и три большие капли
крови упали ему на рубашку.
— Проклятье! — воскликнул он раздраженно и снова закрыл нос,
продолжив говорить через ткань. — Послушайте, Бабе, если вы чувст-
вуете, что передумали, я не стану отказываться от своего предложения.
Но если вы уже решились, нужно действовать быстро. Я собираюсь
покончить со всеми. Со всей компанией. Дам полковнику срок до конца
месяца, а потом выпровожу отсюда. И, видит Бог, если бы у меня был
свидетель, я подал бы на вашего неотесанного братца в суд за разбойное
нападение. Видит Бог, я сделал бы это. Я сыт по горло. Мне больно, и
я сыт по горло. — Бизнесмен вытаращился на Дикона поверх носового
платка и добавил: — Еще раз извините, старина. Уверяю вас, очень
скоро вы увидите большие изменения к лучшему в управлении этой
проклятой свалкой. А сейчас всего доброго.
3
Много времени спустя после того, как описанные в этой истории
события завершились, Дикон, оглядываясь в прошлое на первые две
недели в Wai-ata-tapu, должен был признать, что все проживающие на
курорте испытывали коллективную нервную икоту. В течение непро-
должительных ничем не прерываемых периодов относительно нормаль-
ной жизни они постоянно ожидали очередных потрясений и конфузов.
После выходки мистера Квестинга Дикон не верил, что осталась хоть
какая-то надежда на возвращение Клейров к привычному существова-
нию. Ему показалось, после кровопролития бизнесмен вышел из себя.
Усилившаяся рассеянность полковника наряду с появившимся на его
лице выражением горя свидетельствовала о поставленном перед ним
ультиматуме.
Однажды Дикон застал миссис Клейр на коленях перед старым
сундуком. Женщина автоматически качала головой над фотоснимками
Эдварда и бесцельно складывала их в стопки. Заметив молодого чело-
века, она пробормотала что-то о привязанности к родным пенатам,
несмотря ни на какие отъезды. Барбара конфиденциально сообщила
Дикону, что заставила Саймона поклясться держать в секрете инцидент
у озера. Но Квестинг в течение получаса находился с се отцом в
кабинете, по-прежнему прикрывая нос окровавленным платком, и, вне
всяких сомнений, рассказал полковнику собственную версию вспыхнув-
шей драки. Молодой человек описал Гонту сцену скандала, но в
середине своего повествования пожалел об этом. Актер на удивление
сильно заинтересовался происшествием.
315
— В самом деле, настоящая интрига, — произнес он, потирая ру-
ки. — Видите, я был прав насчет девушки. Она ужасно неуклюжа,
говорит как умалишенная и гримасничает словно обезьянка, но подо-
бное происходит просто из-за того, что Барбара неопытна, нс обладает
уверенностью в себе. Это косточка, к которой стоит приглядеться.
Покажите мне хорошую основу, пару глаз, развяжите мои руки, и я
создам Красоту. Воодушевила же девушка несравненного Квестинга.
— Но его интересует курорт.
— Ни один мужчина, мой дорогой Дикон, нс женится на женщине,
которая его не привлекает, из-за семи убогих грязевых луж. Нет-нет, в
девушке что-то есть. Я беседую с ней, изучаю ее. Должен сказать вам,
я никогда не ошибаюсь. Помните то дитя, дублершу в «Единороге»? В
ней я тоже увидел кое-что, рассказал дирекции. Она никогда не
оглядывалась назад. Это чутье. Я мог бы... — Гонт умолк, потирая
подбородок большим и указательным пальцами, затем пробормотал: —
Было бы забавно попытаться.
Ощущая приближающуюся панику, Дикон воскликнул:
— Что попытаться, сэр?
— Дикон, могу я сделать Барбаре Клейр подарок? Как называется
магазин одежды, который мы видели в Окленде? Недалеко от отеля.
«Модные товары»? Вы должны помнить. Там еще стояло какое-то
безобразное имя.
— Я нс помню.
— Сара Снэйп! Ну конечно! К субботнему концерту маори Барбара
получит новое платье. Безусловно, черное. Оно должно быть совершен-
но простым. Можете написать прямо сейчас. Нет, вероятно, вам лучше
пойти в Хэрпун и позвонить" по телефону. Тогда покупку привезут
завтрашним поездом. Там в витрине выставлено платье, шерстяное с
вышитыми звездами. Оно вполне приличное и должно устроить девуш-
ку. Попросите также служащих магазина оказать любезность и подыс-
кать для нас туфли и перчатки. Если можно, еще чулки. Как-нибудь
попытайтесь определить нужный размер. И ради Бога, не забудьте про
белье. Правда, трудно представить, какое нравится Барбаре. Я достав-
лю себе это удовольствие, Дикон. Да, мы должны отвести девушку к
парикмахеру. Я уговорю ее. Если Сара Снэйп нс поверит, что вы мой
секретарь, можете позвонить в отель и оформить покупку через него. —
Гонт пристально посмотрел на молодого человека. — Все-таки что же
я за ребенок, Дикон, не правда ли? Я хочу сказать, моя идея доставляет
мне истинное удовольствие.
— Но это невозможно, сэр, — ледяным тоном ответил молодой
человек.
— Какого черта? О чем вы?
— Между Барбарой Клейр и дублершей из «Единорога» нет ничего
общего.
— Я и сам это знаю. У той крошки имелись большие возможности.
Он была просто невероятно вульгарна.
316
— Чего нс скажешь о Барбаре Клейр, — произнес Дикон. Он
взглянул на патрона, заметил в нем признаки величайшего самодоволь-
ства и продолжил: — Если честно, сэр, Клейры этого никогда не
поймут. Вы же знаете, какие они люди. Почти незнакомый человек
предлагает их дочери одежду!
— Почему, черт возьми, нет?
— Только потому, что это в их мире не принято.
— Вы становитесь человеком с совершенно сумасшедшим классовым
сознанием, мой дорогой Дикон. Умоляю вас, что за «их мир» вы имеете
в виду?
— Вас устроит, если я назову данное явление гордой бедностью, сэр?
— Хотите сказать — подозрительно благовоспитанный класс? Неве-
роятно, потрясающе глупая буржуазия, которая в проявлении заботы
видит оскорбление? Вы хотели бы дать мне понять, что эти люди
постараются все превратить в скандал?
— Думаю, они будут вежливы, — ответил Дикон, пытаясь скрыть в
своем голосе оттенок удовлетворения. — Но так в действительности
скандал и проявится. Я уверен, семейство воспримет вашу заботу
однозначно.
.Лицо Гонта побелело. Его секретарь, знавший все подобные сигналы
опасности, почувствовал приближение паники, которая была вызвана
перспективой скорой потери работы. Актер подошел к двери, выглянул
на веранду и, продолжая стоять спиной к Дикону, сказал:
— Вы поедете в Хэрпун и сделаете заказ по телефону. Чек нужно
выслать мне, а посылку на имя мисс Клейр. Подождите секунду. — Гонт
подошел к своему столу и что-то начеркал на клочке бумаги. —
Попросите служащих магазина переписать записку покрасивее и вло-
жить в посылку. Никакой подписи, конечно. Будьте так любезны,
езжайте сейчас же.
— Хорошо, сэр, — ответил Дикон.
Полный дурных предчувствий, он направился к автомобилю. В
гараже находился Саймон. Гонт позволял ему пользоваться своей
лицензией туриста на бензин, и в благодарность юноша предложил
услуги по содержанию шикарной машины актера в полном порядке. С
тайной радостью он проводил за различными мелкими регулировками
часы, что-то чистил, к чему-то прислушивался и приглядывался.
— Я считаю, мы могли бы немного улучшить систему зажигания, —
сказал Саймон, не глядя на вошедшего в гараж Дикона.
— Я собираюсь в Хэрпун, — сообщил тот. — Хочешь поехать со
мной?
— Без разницы.
Дикон уже хорошо изучил подобный прием.
— Прыгай в машину, — сказал он. — Можешь сесть за руль.
— Не могу.
— Почему?
— Это не моя колымага, и мне не место за ее рулем.
317
— Не будь ослом. Я прошу тебя без всякой задней мысли. Ведь ты
же сможешь лучше обращаться с мотором, если поведешь автомобиль,
не так ли? — Дикон увидел на лице Саймона борьбу между желанием
поехать и стремлением не потерять чувство собственного достоинства,
скромно занял место пассажира и сказал: — Заводи.
Автомобиль обогнул угол дома и двинулся по отвратительного каче-
ства дороге. Дикон взглянул на Саймона и был тронут его неподдельно
счастливым видом. Юноша вел машину спокойно и уверенно.
— Хорошо идет, правда? — осведомился Дикон.
— Шикарная штука, — ответил Саймон.
Когда автомобиль набрал скорость на шоссе, юный шофер растерял все
свое обычное упрямство и стал выглядеть даже чуть взрослее. Стараясь
выбросить из головы последнюю сцену с Гонтом, Дикон втянул Саймона
в разговор о личных делах юноши, о его нетерпении надеть военную
форму, о тяжкой борьбе с азбукой Морзе и о страстном интересе к
новостям с фронтов. Затем он вдруг подумал, каким молоденьким и
беззащитным выглядел бы Саймон среди английских сверстников.
— Я выучил почти всю азбуку, — сообщил Саймон, — и сам спаял
передатчик. Помощь от него потрясная. Правда, в приеме я еще нс так
хорошо навострился, зато могу работать на коротких волнах. Конечно,
все там закодировано, но некоторые сообщения идут прямо на англий-
ском. Черт возьми, я хочу, чтобы они меня побыстрее призвали. Просто
хамство с их стороны так водить за нос человека.
— Тебя будет нс хватать дома.
— Не беспокойтесь, жить здесь нам осталось недолго. Квестинг об
этом позаботится. Если честно, я иногда представляю себе, что ухожу
в армию, а вонючий бизнесмен на чем-нибудь повесился.
Молодые люди некоторое время ехали молча, а затем на Саймона
внезапно нахлынула ярость. Было трудно уследить за движением его
мыслей. Гнусность Квестинга, бессловесность полковника, добродетель-
ность Барбары, достоинство народа маори, отвращение к крупному
бизнесу и предпринимателям — все мешалось, безнадежно путалось в
рассуждениях юноши. Наконец стала постепенно вырисовываться новая
тема.
— Дядя Джеймс думает, что собирание местных редких вещичек для
продажи — ширма, — сказал Саймон. — Он считает Квестинга враже-
ским агентом. — Дикон издал слабый нечленораздельный звук. —
Вполне может быть, — продолжал с боевым видом юноша. — Почему
нет? Не дурачите же вы себя мыслью, будто они не забросили своих
людей в Новую Зеландию, верно?
— Вообще-то он не показался мне личностью, похожей...
— Не станут же они ходить здесь в масках, — возразил Саймон с
неожиданно резкой интонацией своего дяди.
— Знаю, знаю. Все это от того, что мы наслушались так много
очевидных глупостей про шпионов, и теперь любая мысль об агентах
318
вызывает недоверие. Словно набившая оскомину отравленная стрела в
детективной истории. Так почему доктор Акрингтон думает...
— Я еще сам не до конца понял. Он почти ничего не рассказывает,
только постоянно намекает, что нам не стоит быть такими уверенными
в неотвратимости выдворения отца из «Источников» Квсстингом. Вы
уже находились в нашей стране, когда торпедировали «Ипполит»?
— Нет, но мы, конечно, слышали об этом случае. Подводная лодка,
кажется?
— Верно. «Ипполит» вышел из Хэрпуна вечером и двигался недалеко
от берега. Дядя Джеймс сейчас считает, что вражеский радист получил
от кого-то сигнал.
— Квестинг? — спросил Дикон, стараясь сохранить в голосе нотки
скептицизма.
— Ага, Квестинг. Дядя Джеймс сделал такое замечание, поскольку,
по его мнению, у бизнесмена появилась идея купить наш курорт, еще
когда он дал отцу взаймы. Дядя считает, что бизнесмен действует в
качестве агента уже несколько лет и собирается использовать курорт
как штаб. Дом заселят мнимые постояльцы, и он превратится в нечто
вроде радиопередающей станции.
— О Боже!
— Ну! Во всяком случае, Квестинг действует довольно изворотли-
во, а? Думаю, все это нс очень смешно. Если бы наша старая доблестная
контрразведка на родине не переутомилась в своих трудах, возможно,
мы не выглядели бы сейчас так глупо, — проговорил Саймон и мсти-
тельно добавил: — Я считаю, люди типа Квестинга должны уничто-
жаться. Всех к стенке. Знаете, как поступают с ними в России?
Послушайте...
Саймон сделал паузу, а затем продолжил:
— Я вам кое-что расскажу. В ночь перед торпедной атакой на
«Ипполит» на Пике были видны огоньки. Несколько парней из
Kainga — неукрепленного района селения — Эру, Реви, Те Каху и их
банда плыли из Хэрпуна на лодке и, как потом рассказывали, видели
мерцающий свет. И дядя Джеймс тоже. Все знают, что отсюда постоян-
но отправляются корабли с грузами и армейскими подкреплениями. Чем
занимается Квестинг? Где он пропадает большую часть времени? Шля-
ется вокруг Пика, так? Зачем он пытался столкнуть Смита под поезд?
Дикон хотел заговорить, но был жестко прерван.
— Случайность! — воскликнул Саймон. — Квестинга нужно при-
влечь к суду за попытку убийства. Местная полиция, кажется, думает,
будто от нее есть какой-то толк. А я считаю, они не помнят дней своего
рождения.
— Ну хорошо, — мягко произнес Дикон. — Какие действия ты
хочешь предпринять?
— Только нс нужно сарказма! — вскричал юноша. — Если хотите
знать, что я собираюсь сделать, я расскажу вам. Не буду спать по ночам.
Если Квестинг выйдет из дома, я выскользну за ним и провожу до
319
самого Пика. Моих познаний в азбуке Морзе будет достаточно, чтобы
понять его сообщение. Оно, конечно, закодировано, но если Квестинг
использует азбуку Морзе, я все расшифрую. Клянусь вам, я сделаю это,
а потом пойду в отделение полиции в Хэрпунс. Если они не арестуют
Квестинга по моим показаниям, я выдвину против него обвинение в
попытке убийства.
— А если они и на это не обратят внимания?
— Я что-нибудь предприму, — ответил Саймон. — Что-нибудь сделаю.
Глава 6
ПРИБЫТИЕ СЕПТИМУСА ФОЛЛСА
1
Пятница, день перед концертом, ознаменовалась пронзительным
крещендо в Wai-ata-tapu. Дело было за завтраком. Лондонский бюлле-
тень новостей оказался более зловещим, чем обычно, и чувство депрес-
сии, и так почти нс покидавшее сознание каждого новозеландца, на этот
раз казалось еще острее. Полковник Клейр с рассеянным видом молча
ел. Квестинг и Саймон появились в столовой с опозданием. Дикону
было достаточно одного взгляда в лицо юноши, чтобы попять, что
произошло какое-то событие, сильно его взволновавшее. Вокруг глаз
Саймона виднелись темные круги, и всем своим видом он выражал злое
удовлетворение. Мистер Квестинг тоже выглядел нсвыспавшимся. На
этот раз он пощадил всех и не подал обычных натянуто игривых реплик.
Два дня после поездки в Хэрпун Дикон пытался свыкнуться с мыслью
воспринимать бизнесмена как вражеского агента. Молодой человек
даже спать ложился теперь на час или два позже обычного для себя
времени и наблюдал за Пиком Рэнджи. Но хотя мистер Квестинг
объявлял каждый вечер о своем намерении пообедать в гостинице в
Хэрпунс и не возвращался в «Источники», пока остальные постояльцы
не лягут в постели, гора за окном Дикона меняла окраску с цвета
красного вина до пурпурного, затем с пурпурного до черного, но на се
бархатной поверхности не появлялось ни одной искорки света. В конце
концов молодой человек терял терпение и засыпал. В оба эти утра его
будил слабый звук автомобиля, огибающего угол дома и направляюще-
гося к гаражу. Насколько он знал, Саймон следил за Пиком каждую
ночь, и сейчас ему показалось, что бодрствование принесло результат.
По наблюдениям Дикона, Квестинг, видимо, провел заключительную
атаку на Клсйров, поскольку в пятницу за завтраком они своим видом
здорово напоминали заблудившихся в лесу детей. Супруги почти ничего
не ели, бросая друг на друга взгляды, в которых легко читались
замешательство и отчаяние.
320
Смит, казавшийся в самом деле потрясенным после прыжка с моста,
завтракал рано. Эта привычка превратилась у него в своего рода
традицию, обусловленную тем, что он работал за еду.
Общая атмосфера дискомфорта и беспокойства усугубилась поведе-
нием Хайи, которая, поставив перед полковником тарелку овсянки,
разразилась слезами и с рыданиями выбежала из столовой.
— Что такое? Что происходит с девчонкой? — возмутился тот. — Я
же ничего нс сказал.
— Это из-за Эру Саула, — пояснила Барбара. — Он опять стал
поджидать се, когда она возвращается домой, мама.
— Да, милая. Т-с-с! — Миссис Клейр наклонилась к мужу и много-
значительным тоном произнесла: — Думаю, дорогой, тебе надо бы
поговорить с Саулом. Он очень неприятный тип.
— О, проклятье! — пробормотал полковник.
Мистер Квестинг оттолкнул назад свой стул и стремительно покинул
комнату.
— С кем ты должен поговорить, папа, так это с нашим шутником, —
сказал Саймон, кивнув на дверь. — Только обрати внимание, с каким
он видом...
— Пожалуйста, дорогой! — взмолилась миссис Клейр, и столовая
погрузилась в тишину.
Гонт завтракал у себя в комнате. Вчера вечером актер был возбуж-
ден, нервозен и не способен работать или читать. Он бросил Дикона за
печатной машинкой и, подчинившись какому-то необъяснимому поры-
ву, решил прокатиться в одиночестве по прибрежному шоссе в северном
направлении. Гонт находился в состоянии беспокойства, которое Дикон
находил странным и тревожным. В течение шести лет службы молодой
человек считал их содружество с актером приятным и забавным. Его
преклонение перед патроном вначале давно сменилось терпеливой и
какой-то четко осязаемой привязанностью, но десять дней в Wai-ata-
tapu внесли в эти отношения тревожные изменения. Казалось, будто *
рассеянные, любезные, возможно, немного глуповатые Клейры явились
неким берегом, к которому прибило актера, после чего выяснилось, что
именно к такому берегу его всегда и тянуло.
И еще Дикон, расстроенный переменами в патроне, нс мог прийти к
соглашению с собственным здравым смыслом. Дело касалось платья для
Барбары. Молодой человек признавал, что оно сильно беспокоит его. Он
осуждал Гонта за грубый недостаток вкуса, в то время как сам уже
научился не доверять и насмехаться над складом ума, который был
характерен для Клейров. В самом деле, разве благородна эта позиция
запрета в отношении принятия щедрого подарка, позиция самодоволь-
ного снобизма? Исследуя в мрачном состоянии духа приливы своих
эмоций, Дикон наконец задал себе вопрос, уж не является ли причиной
его негодования по поводу подарка то, что не он автор данной идеи? .
Местный почтовый фургон проезжал по шоссе около одиннадцати
.часов, и любые письма, адресованные в «Источники», оставлялись в
] 1 Найо Марш «Смерть и танцующий лакей»
321
крошечном, прибитом к воротам ящичке. Слишком большие для него
посылки просто складывались внизу под ним.
Утро выдалось пасмурное, и Гонт очень волновался, как бы Клсйры
не промедлили с походом к воротам, а посылка от Сары Снэйп не
промокла бы под дождем. Дикон пришел к выводу, что лицо, сделавшее
подарок, должно остаться анонимным, однако сомневался в способности
актера отказаться от удовольствия сыграть роль доброго крестного
папаши. «Он уронит какое-нибудь лукавое замечание и выдаст себя, —
сердито подумал молодой человек. — И даже если девушка откажется
от платья, она будет одурманена Гонтом еще больше».
После завтрака миссис Клейр и Барбара в сопровождении явно
скучающей Хайи погрузились в свои домашние дела с привычным
видом прислушивающихся, занявших выжидательную позицию людей.
Саймон, который обычно ходил за почтой, куда-то исчез, и наконец
пошел дождь.
— Болван! — негодовал Гонт. — Он будет тащиться на своем
фургоне в гору целый час и привезет сюда кучу гадкого тряпья!
— Я могу пойти ему навстречу, сэр. Почтальон всегда нажимает на
клаксон, когда у него есть что-нибудь для нас. Я могу выйти, как только
услышу сигнал.
— Они подумают, будто мы чего-то ждем. Даже Колли... Нет, пусть
сами привезут свою проклятую почту. Девушка должна получить
посылку в собственные руки. Однако я тоже хочу взглянуть на нее. Я
могу выйти за своей корреспонденцией. Боже милостивый, на нас
надвигается второй потоп! Все-таки, Дикон, вам, вероятно, лучше
прогуляться и случайно захватить почту.
Молодой человек взглянул на струи дождя, которые сейчас хлестали
с такой силой, что веером разлетались от пемзового пригорка, и спросил
патрона, не будет ли, по его мнению, выглядеть немного странным
человек, гуляющий в такую погоду.
— Кроме того, сэр, — заметил он, — почтовый фургон, возможно,
не сможет подъехать сюда еще часа два и моя прогулка сильно
затянется.
— Вы против меня с самого начала; — проворчал Гонт. — Очень
хорошо. Я подиктую вам часок.
Дикон последовал за патроном к рабочему месту и достал блокнот,
буквально умирая от желания спросить Саймона об успехах его слежки.
Вышагивая взад и вперед по комнате, Гонт начал диктовать.
— «Актер, — произнес он, — это скромный, сердечный человек.
Будучи, возможно, более выскочувствительным, чем обычные люди, он
сильнее чувствителен...» — Дикон замешкался. — Что-то не так? —
спросил Гонт.
— Чувствительным, чувствителен!
— Черт! Проклятье! «...он является более остро реагирующим», а
потом — «на более утонченные...».
— Получается два раза «более», сэр.'
322
— Тогда уберите второе «более». Сколько я буду умолять вас делать
мелкие исправления, не обращаясь ко мне? «...на утонченные нюансы,
нежные полутона эмоций. И я всегда осознавал сей дар, если можно его
так назвать, в себе».
— Нс будете ли вы так любезны повторить, сэр? Дождь так громко
барабанит по крыше, что вас едва слышно. Я записал до «утонченных
нюансов».
— Значит, я должен собрать всю силу моих легких?
— Но я же успевал за вами с простым блокнотом в руках.
— Нелепейшее сравнение.
— Оставим это, сэр.
Дождь прекратился с характерной для субтропического ливня вне-
запностью. От земли и крыш строений в Wai-ata-tapu начал поднимать-
ся пар. Гонт стал менее раздраженным, и диктовка потекла в направ-
лении, которое Дикон в новом для себя настроении острого критикан-
ства считал слишком типичным для всех театральных автобиографий.
Но, возможно, Гонт еще мог бы спасти свою книгу, введя в нее линию
вызывающего эгоизма. Казалось, он движется именно таким путем. От
некоторых строк веяло чудным ароматом. «Это история жизни чертов-
ски талантливого актера, который не собирается оспаривать сие утвер-
ждение с фальшивой скромной миной». Модная манера изложения. Вне
всяких сомнений, Гонт решил придерживаться ее.
В десять часов актер в сопровождении Колли отправился к бассейнам
на процедуры, а Дикон поспешно бросился на поиски Саймона. Он
нашел юношу в его домике в удивительно опрятной комнатке, где на
рабочем столе были сложены журналы по радиосвязи и книги с текста-
ми. Саймон консультировался со Смитом, который прервал себя в
середине какого-то нечленораздельного повествования и, неохотно от-
ветив на приветствие Дикона, поплелся к двери и исчез. В отличие от
Смита, юноша казался почти приветливым. Дикон еще не совсем
определил, как стоит вести себя с этим забавным пареньком, но
заметил, что пассивное принятие роли сопровождающего Барбары в
недавнем инциденте возле озерца и предложение, чтобы Саймон повел
машину, обеспечили ему определенный статус. Он ощущал неодобри-
тельное отношение юноши к своей личности как к паразитирующему
элементу общества и чудаку, но в то же время заметил с его стороны
некоторую симпатию.
— Эй! — воскликнул Саймон. — Как вам это понравится? Квестинг
говорит Берту Смиту, что не собирается в конце концов выгнать парня
после того, как очистит место от нас. Он хочет оставить его и дать
хорошее жалованье. Что вы на это скажете?
— Неожиданная перемена, не правда ли?
— Еще бы. Так у вас есть какие-нибудь соображения?
— Он хочет заткнуть ему рот? — осторожно предположил Дикон.
— Ну, скажу я вам! Очень верное замечание, что он хочет заткнуть
Смиту рот. Квестинг — трус. У него была одна прекрасная возможность
323
угробить Берта, но он упустил ее и теперь не смеет снопа возвращаться
к той же игре, а потому и старается все устроить немного по-другому.
«Помалкивай. Мне только это и нужно».
— Но если честно...
— Послушайте, мистер Белл, не говорите мне «невероятно». Вы уже
давно возитесь со всякими театральными чистоплюями и не понимаете
настоящего мужчину, когда видите его перед собой.
— Мой уважаемый Клейр, — произнес Дикон с некоторым теплом в
голосе, — насколько я могу предположить, подобные высказывания на
пределе сил голосовых связок, и способность выходить из себя, оскорб-
ляя всех и каждого, — нс единственное доказательство мужества. И
если настоящие мужчины проводят время в попытках убить или подку-
пить друг друга, то я определенно предпочитаю театральных чистоплю-
ев. — Молодой человек снял очки и протер их носовым платком. — И
если, — добавил он, — ты понимаешь, что я представляю под твоим
понятием «чистоплюй», позволь мне с совершенно спокойной совестью
назвать тебя лгуном. Больше того, нс называй меня мистером Беллом.
Боюсь, ты просто сноб наоборот.
Саймон уставился на своего собеседника.
— О, Дикон! — произнес он наконец, вдруг слегка покраснел и
торопливо пояснил: — Я нс называю вас вашим христианским именем.
Просто это такое выражение. Оно означает, как вы обычно говорите:
«Перестань».
— Ах так!
— А чистоплюй — слабый парень, понимаете, слишком вялый тип,
не желающий ввязываться ни в какие дела. Англичанин, одним словом!
— Как Уинстон Черчилль?
— Да ну к черту! — взревел Саймон, а затем усмехнулся. — Ладно,
ладно! Вы победили. Я извиняюсь.
Дикон заморгал и сдержанно проговорил:
— Хорошо. Такой поступок тебя очень украшает. Я тоже приношу
свои извинения. А теперь расскажи мне последние новости о К вестинге.
Клянусь, я не очень-то испугаюсь саботажа, убийства, шпионажа или
провокационных действий. Тебе удалось что-нибудь выяснить?
Саймон поднялся, закрыл дверь, предложил Дикону сигарету и,
зажав свою в уголке рта, оперся локтями на стол.
— Вечер в среду, — начал юноша свою историю, — оказался совер-
шенно пустым. Квестинг ездил в Хэрпун и пил чай в забегаловке. Вы
называете это «обедом». Хозяин забегаловки — приятель Квестинга.
Берт Смит был в городе и говорит, что бизнесмен вел себя хорошо, даже
предложил ему подвезти его до дома. Берт должен был бы быть пьяным
в дым или полным идиотом, чтобы согласиться. Кстати, после происше-
ствия на переезде у него опять запой. Потом Квестинг и сказал ему, что
он может остаться, когда мы уберемся отсюда. Да, в общем вечер в
среду прошел вхолостую, а вот в следующий все сложилось по-другому.
324
Думаю, Квестинг опять пил свой чай, по позже пошел к Пику. Около
семи часов я проезжал на велосипеде мимо переезда... И, кстати,
семафор там отлично работает. Я спрятался в кустах. Три часа спустя
появился мистер Квестинг на своей колымаге. Где только он горючее
берет! Короче, бизнесмен направился по дороге на Пик. Я сразу рванул
к засаде, которую приглядел заранее. Это часть утеса, который нависа-
ет над водой на другой стороне бухты почти напротив Пика. В конце
скалистой отмели. Пришлось переходить по мелководью. Как вы знаете,
Пик находится за длинным ущельем. Сторона, обращенная к морю, —
сплошной крутой обрыв, но возле забора можно вскарабкаться. А с
другой стороны горы вообще легко пройти. Там еще остались следы
тропинок, по которым маори ходили хоронить своих покойников в
кратере. На полдороге они начинают виться, но оттуда уже можно
выбраться на обращенный к морю склон. Над обрывом есть небольшой
уступ. Его почти ниоткуда нс видно, кроме места, где сидел я. Мне уже
давно ясно, что Квестинг именно туда лазает. Из моей засады можно
смотреть на уступ через бухту, понимаете? Гонка на велосипеде полу-
чилась замечательная, но я считал, что успею па свой наблюдательный
пункт раньше, чем Квестинг заберется на Пик по тропинке. Он слабо-
ватый тип. Мне пришлось карабкаться вверх, и пропотел я основатель-
но. А как замерз, скажу я вам! Только я добрался до засады, как с моря
подул сырой ветер. Классное ощущение!
— Уж нс хочешь ли ты сказать, будто проехал на велосипеде до мыса
за Хэрпуном? Это же миль семь.
— Ага, верно. Но ведь я и Квестинга застукал. В общем, я просидел
на проклятом утесе, пока не примерз к скале, и, могу поклясться всем
чем хотите, ни разу нс отвел глаз от Пика, а только пялился на него
через бухту. Там в сумерках стоял и загружался большой корабль. Ха,
хотелось бы знать, какой это был груз. Уверен, Берт Смит все знает. У
них с Эру Саулом в порту полно приятелей. Они вместе пьянствуют.
Берт говорит, что выпивали и вчера вечером. Не думаю, будто это был
горячий...
— Пик и мистер Квестинг, — напомнил Дикон юноше.
— А, да. Ну, только я подумал, как хорошо бы сейчас пропустить
стаканчик, как дело началось. Короткие вспышки света в том месте, про
которое я вам говорил, на склоне, обращенном к морю. Огонек загора-
ется и гаснет.
— Ты смог прочитать сообщение?
— Не-а! — сердито прогнусавил Саймон. — Если бы это была азбука
Морзе, а тут какой-то другой шифр. Одни «т», «и», да «с». Передающий
использовал необычный язык. Могу поклясться, это была особая систе-
ма сигналов. Долгая вспышка повторялась три раза с интервалом в
минуту. «Внимание, выхожу на связь». Потом само сообщение. Напри-
мер пять коротких вспышек: «Корабль в порту». Трехкратное повторе-
ние. Дальше — день, когда судно выходит в море. Одна длинная
вспышка: «Вечером». Две короткие: «Завтра». Три короткие: «Завтра
325
вечером». Повторение. Потом длинный интервал, и все повторяется
заново. Вот как я понял.
Юноша умолк и выпустил изо рта густую струю табачного дыма.
— И ты на самом деле видел последовательность, которую описал?
В потрясающем по глубине раздумье Саймон раздавил в пепельнице
окурок, сделал несколько движений головой, которые придали ему вид
огромного самодовольства, и ответил:
— Шесть раз через пятнадцатиминутные интервалы. Последним
сигналом все время было три вспышки.
— Святой Георгий! — пробормотал Дикон.
— Конечно, я нс очень хорошо умею читать сигналы. Возможно, все
это значило что-то другое.
— Конечно.
Дикон и Саймон посмотрели друг на друга. Между ними появилось
чувство товарищества.
— Но мне хотелось бы знать, чем загружался корабль, — сказал
юноша.
— С моря нс появлялись какие-нибудь ответные сигналы? Я совсем
в этом нс разбираюсь.
— Ничего нс видел, по, думаю, вряд ли передающему ответили. Если
это рейдер, то, по-моему, он подошел близко к северной стороне Пика,
чтобы гора оказалась между ним и Хэрпуном, и стал наблюдать. На
берегу к северу от Пика нет ничего, кроме маленьких бухточек и скал.
— Как долго ты наблюдал?
— Пока не прекратилась передача сигналов. Потом начался прилив.
Черт побери, обратная дорога нс доставила мне удовольствия. На этот
раз Квестинг обштопал меня. Я проморгал, как спустила одна шипа, и
пришлось подкачать ее три раза. Колымага бизнесмена уже стояла в
гараже. Притих, хитрец. Ждет, когда я прижму его. Это произойдет
днем.
— И как ты станешь действовать?
— Покачу на велосипеде в город и зайду в отделение полиции.
— Я попрошу автомобиль.
— Черт, не надо. Я на велосипеде. А вам лучше все же ничего нс
говорить ему.
— Кому? — Саймон кивнул на дверь. — Гонту? Вот этого обещать
не могу. Видишь ли, мы очень много говорим о Квсстинге. И Колли
рассказал патрону про твое с ним обсуждение поведения бизнесмена, —
объяснил Дикон. — В общем, я не могу внезапно начать держать его в
неведении. Ты как-то странно воспринимаешь Гонта. Он... дорог мне,
как бы пи смешно звучала подобная фраза... Он патриот и отдал всю
прибыль от трехнедельпых представлений Шекспира в Мельбурне на
военные нужды.
— Ха! — усмехнулся юноша. — Деньги!
— Они необходимы. Но я хотел бы поговорить с ним о вчерашнем
вечере по другой причине. После обеда патрон брал машину. Иногда и
326
довольно редко он вдруг решает, что ему хочется поводить автомооиль.
Гонт мог заметить свет со стороны моря, поскольку, по его словам,
ездил по прибрежному шоссе на север.
— И черт знает во что превратил машину. Там ужасная дорога. Вы
видели ее? Сплошная грязь и колдобины. Конечно, актер не виноват,
но задняя ось погнута на рытвинах. Он потрясающий шофер.
Дикон решил проигнорировать это замечание.
— А что доктор Акрингтон? — поинтересовался он. — Ведь твой
дядя первым заподозрил неладное. Перед тем как действовать, может,
спросишь у него совета?
— Дядя Джеймс смотрит на вещи совсем по-другому, чем я, — агрес-
сивно произнес Саймон. — А я смотрю на вещи иначе, чем он. Дядя
считает меня сопляком, а я считаю его непрошибаемым солдафоном.
— Тем нс менее на твоем месте я бы поговорил с ним.
— Не потащусь же я туда, куда он уехал.
— Доктор возвращается завтра, не правда ли? Подожди, пока он
приедет, перед тем как что-то предпринимать. — Со стороны шоссе
послышался сигнал клаксона. — Почта? — вскрикнул Дикон.
— Ага. А что?
— Опять дождь начинается.
— И что из этого?
Дикон выглянул в окно и торопливо ответил:
— Ничего, ничего.
2
В конце концов Барбара оказалась первой, кто вышел за почтой. Дикон
увидел ее выбегающей из дома в накинутом на плечи дождевике и
услышал, как миссис Клейр что-то кричит о мокнущем под дождем хлебе.
«Ну конечно. Сегодня же завоз хлеба», — подумал молодой человек,
который достиг уровня среднестатистического постояльца, когда становит-
ся знакомой вся хозяйственная рутина отеля. С ощущением надвигающей-
ся беды он наблюдал, как девушка идет под дождем по пригорку.
«Но это просто безобразно, — сказал себе Дикон, — придавать
обыкновенному случаю такое значение, будто он носит эпический
характер. Какой дьявол в меня вселился, что я не могу ничем заняться,
кроме как переживать, словно старуха, из-за проклятой женской одеж-~
ды? Пропади пропадом это тряпье. И в случае если девица откажется
от него, и в случае если примет. И если она поймет, кто ей прислал
посылку, и если нет. Дело станет выглядеть просто анекдотичным,
забавным или глупым. Черт с ним».
Маленькая фигурка взбежала на вершину пригорка и исчезла. Дикон,
подчиняясь приказу, направился к патрону сообщить о прибытии почты.
Барбара была счастлива, когда бежала вверх по пригорку. Струив-
шийся по ее лицу дождь казался мягким, тонким, словно туман, и
327
теплым. Запах мокрой земли доставлял более приятные ощущения,
нежели серное зловоние, а легкий бриз приносил из-за гор легкое
дыхание оксана. От встречи с ветерком настроение девушки поднялось,
и все предстоящие в Wai-ata-tapu огорчения нс могли нарушить се
веселья. Для Барбары в это утро было невозможно чувствовать себя
несчастной. В течение прошедшей недели она в маленьких дозах
получала вакцину от дурного настроения. При каждом крошечном знаке
дружелюбия и интереса со стороны Гонта, а он оказывал девушке много
таких знаков, ее душа танцевала. Барбара нс была защищена от
бледной немочи, вызываемой прививками детской влюбленности. Не-
способная наладить отношения с несколькими семьями, которых роди-
тели девушки считали достойными людьми, надежно оберегаемая сот-
ней запретов и предрассудков от налаживания дружбы с «людьми
недостойными», она в конце концов вообще осталась без друзей.
Иногда'Барбару приглашали на вечеринки, но одежда девушки для
них не подходила, лицо никогда не знало косметики, а манеры отлича-
лись нервозностью и порывистостью. Она шокировала молодых людей
своими приступами испуганного смеха и пылким вниманием к каждой
мелочи. Если бы застенчивость Барбары приобрела любую другую
форму, девушка смогла бы найти кого-нибудь, кто бы с ней подружился,
но обычно она парила в стороне от групп молодежи, смущая, раздражая
хозяйку и напрочь отказываясь замечать усугубляющееся несчастье
собственного одиночества. Барбара была счастливее, когда нс получала
никаких приглашений, и привыкла к лишенной какого-либо круга
общения жизни, едва осознавая, пока не появился Гонт, противосстест-.
вечность подобного существования. Каким образом финансовый кризис,
все еще не в полной мерс доходивший до сознания девушки, мог бросить
даже легкую тень на се радостное возбуждение? Джеффри Гонт улы-
бался ей, чопорный мистер Белл всякий раз искал возможность завязать
беседу, и, хотя она никогда нс призналась бы в этом, поведение мистера
Квестинга, отвратительное, ужасное, каким оно выглядело во время
последнего инцидента, в воспоминаниях нс являлось таким уж непри-
ятным фактом. Что же касалось предложения бизнесмена о замужестве,
как альтернативы денежного краха, Барбара приспособилась скрывать
мысль о нем под слоем менее тревожных размышлений.
Посылка от Сары Снэйп лежала под почтовым ящиком, заваленная
пучками зелени и буханками хлеба. Сначала Барбара решила, что
коробка попала сюда по ошибке или предназначена Гонту и Дикону.
Затем девушка увидела на ней свое имя и стала мысленно перебирать
в уме все невероятные предположения. Первая мысль — неизвестная
тетя Винни прислала очередную партию никуда не годных обносков.
Только нащупав намокшую веревку, Барбара заметила очень красивые
буквы на ярлыке, штамп Новой Зеландии и почтовую марку.
Платье лежало под листами папиросной бумаги, аккуратно сложенное.
Девушка могла бы простоять на коленях в мокрой траве гораздо
дольше, если бы изморось нс начала попадать на три блестящие
328
звездочки. Нервным движением Барбара отбросила крышку коробки, а
вслед за ней оберточную бумагу. Все еще нс поднимаясь с колен,
окруженная легким ореолом дождика, она прикоснулась к посылке.
Сзади приблизился Саймон. Девушка обернулась и посмотрела на пего
полусияющим, полунедоверчивым взглядом.
— Это нс мое, — пробормотала она.
Юноша поинтересовался, что лежит в коробке. К этому моменту
Барбара уже сняла с себя дождевик и аккуратно обернула им посылку.
— Черное платье, — ответила она, — с тремя звездочками. Внизу
еще какие-то вещи. Другая коробка. Я нс заглядывала туда. Это нс мне.
— А тетя Винни?
— Платье нс от тети Винни. Оно новое и прислано из Окленда.
Должно быть, есть еще какая-то Барбара Клейр.
— Чудачка, — сказал Саймон. — Наверное, она выслала деньги или
чек. Зачем ты, черт возьми, сняла плащ? Промокнешь.
Его сестра поднялась на ноги, прижимая к груди огромный сверток.
— На коробке стоит мое имя. «Барбара Клейр. «Горячие Источники»
Wai-ata-tapu, Хэрпун». Внутри конверт. Тоже с моим именем.
— А что в нем?
— Я нс смотрела.
— Ты совсем обалдела.
— Это нс может быть для меня.
— Ха, сумасшедшая. Ну ладно, а как там насчет хлеба и почты?
— Я нс смотрела.
— О черт, ты тупая, как топор мясника. — Саймон открыл почтовый
ящик. — Здесь открытка от дяди Джеймса. Он возвращается вечером.
Телеграмма для мамы из Окленда. Интересно. Прямо-таки поток посто-
яльцев. Да, посмотри, хлеб сейчас скатится в грязь, а тебя, похоже,
ничего не волнует. Ну, подожди еще.
Но Барбара, сжимая в руках посылку, уже бежала под дождем вверх
по пригорку.
Гонт в халате ожидал на веранде.
«Слишком мрачное и пышное одеяние, — подумал Дикон. — Как бы
ни сложилась судьба платья, какова бы ни была следующая реакция
Барбары, патрон получил награду, когда девушка пробежала через
пемзовый пригорок, положила посылку на столик на веранде и стала
звать свою мать».
— Привет, — сказал Гонт. — У вас день рождения?
— Нет. Что-то произошло, и я не могу понять, что именно.
Барбара освободила коробку от дождевика. Ес натруженные домаш-
ней работой, еще не высохшие после дождя руки слегка дрожали.
Девушка сняла оберточную бумагу.
— Там фарфор? Вы так осторожно его трогаете.
— Нет. Это... мои руки!
Барбара побежала с веранды в ванную. Саймон с хлебом медленно
миновал пригорок и скрылся в доме.
329
— Вы сказали им, что написать? — спросил Гонт Дикона.
— Да.
Девушка вернулась, продолжая громко окликать свою мать. Миссис
Клейр и полковник появились с такими выражениями на лицах, будто
ожидали какую-то новую катастрофу.
— Барби, не кричи так громко, дорогая, — произнесла встревожен-
ная миссис Клейр, взглянула на знаменитого постояльца и неопреде-
ленно улыбнулась. Ее муж и брат никогда не расхаживали по веранде
в экзотического вида халатах, но она начала формировать некий
дополнительный запас манер для Гонта. Дикон нс преминул заметить,
что Гонт обращался с ней нежно и обходительно, словно с собственной
матерью.
Барбара сняла с коробки крышку. Ее родители, издав непонятные
звуки, уставились на платье. Девушка взяла конверт.
— Разве это может быть для меня? — спросила она, и Дикон заметил
в ней боязнь заглянуть внутрь послания.
— Боже милостивый! — воскликнул полковник. — Что ты там еще
купила?
— Я нс купила, папа. Это...
— От тети Винни.. Как мило, — произнесла миссис Клейр.
— Почерк не тети Винни, — вдруг заметил ее муж.
— Нет, — подтвердила Барбара, разорвала конверт, и оттуда на
черное платье выпала большая открытка. Надпись зелеными чернилами
была сделана поперек каким-то пышным и явно женским почерком.
Девушка громко прочитала текст: «Если вы примете этот дар, значит,
цена его огромна». Все, — сказала Барбара, и ее родители приняли
недовольный и упрямый вид.
Откуда-то появился Саймон и повторил свое предположение насчет
того, что тетя выслала чек в магазин Окленда.
— Но она никогда не бывает в Окленде, — резко возразил полков-
ник. — Как может женщина, живущая в Пуне, отправить чек в магазин,
когда ни разу не слышала о Новой Зеландии? Абсурд.
— Должна сказать, — заявила миссис Клейр, — хотя это очень мило
со стороны дорогой Винни, думаю, не очень красиво загадывать нам
подобные загадки. Ты должна, конечно, сейчас же написать ей и
поблагодарить, Барби.
— Но я повторяю, Агнес, посылка не от Винни.
— Откуда мы можем знать, дорогой, если она не написала свое имя?
Именно это я имею в виду, когда говорю, что было бы лучше, если бы
Винни вложила внутрь, как обычно, маленькую записочку.
— Почерк не ее. Зеленые чернила и цветистая фраза! Странно.
— Наверное, она хотела сделать нам сюрприз.
Полковник неожиданно с потерянным видом пошел прочь.
— Нельзя ли взглянуть на платье? — спросил Гонт. Барбара достала
парад из коробки, и листы папиросной бумаги упали с него на пол. Три
звездочки на юбке снова засверкали. Это было чудесное скромное
ззо
платье. — Прелесть, — произнес Гонт. — Лучше и пожелать нельзя.
Вам нравится?
— Нравится? — Девушка взглянула на актера, и ее глаза наполни-
лись слезами. — Оно так изумительно, что я нс могу поверить в его
существование.
— В коробке лежат еще какие-то вещи, не так ли? Давайте я подержу
платье.
Гонт помог Барбаре, и та встала коленями на стул, лихорадочно
изучая остальное содержимое посылки. Дикон, чьи указания предоста-
вили Саре Снэйп полную свободу действий, убедился, что она прислу-
шалась к его словам. Орехового цвета атлас был мягким и плотным, а
кружева — умеренно пышными. Кажется, в коробке лежал полный
комплект белья. Барбара завернула его обратно, достала исключитель-
но интимный предмет одежды, тут же спрятала и густо покраснела. Ее
мать встала между дочерью и Гонтом.
— Может быть, тебе лучше отнести посылку в дом, дорогая? —
произнесла она с укоризной.
Девушка с коробкой бросилась к дверям, и, к совершенно очевидному
смущению миссис Клейр, за ней последовал Гонт с платьем. Курьезная
сцена нашла свое продолжение в столовой. Барбара колебалась между
восторгом и смущением, когда актер действительно начал обследовать
содержимое посылки, в то время как миссис Клейр пыталась отвлечь
его внимание сбивчивыми пояснениями по поводу дальнего родства
Винни, являющейся тетей и крестной матерью одновременно. Дикон
продолжал наблюдать за происходящим, а Саймон читал утреннюю
газету. В .маленьких коробках были обнаружены туфли и чулки.
— Благослови мою душу! — весело воскликнул Гонт. — Настоящее
приданое!
Полковник Клейр внезапно возник на пороге.
— Вероятно, это Джеймс, — предположил он и снова стремительно
исчез.
— Дядя Джеймс! — вскрикнула Барбара. — Мама, дядя Джеймс мог
это сделать?
— Вероятно, Винни написала Джеймсу... — начала миссис Клейр, но
Саймон из-за газеты напомнил:
— Она с ним незнакома.
— Знакома, — отважно возразила его мать.
— У тебя в руке телеграмма, — сказал юноша. — Почему ты ее не
читаешь, ма? Может, она как-то связана с одеждой для Барби.
Все уставились на миссис Клейр, пока она читала телеграмму. Выраже-
ние се лица говорило о смущении, сменяемом животным страхом.
— О нет! — воскликнула наконец женщина. — Еще одного мы
принять нс можем. О, дорогой!
— В чем дело? — спросил Саймон.
— Телеграмма от Септимуса Фоллса. Этот господин сообщает, что
приезжает на две недели полечить люмбаго. Как же мне быть?
331
— Отказать.
— Нс могу. Здесь нет обратного адреса. Просто сказано: «Пожалуй-
ста, приготовьте одну комнату пятницу, организуйте лечение люмбаго,
остановлюсь две недели. Септимус Фоллс». Пятница... Пятница?! —
вскричала миссис Клейр. — Что же нам делать? Это сегодня...
3
Мистер Септимус Фоллс прибыл поездом и на такси в половине
пятого за несколько минут до приезда доктора Акрингтона, который
забрал свою машину в Хэрпуне. Какими-то титаническими усилиями
Клейры подготовились к принятию нового постояльца. Саймон пере-
брался в свой домик, Барбара в его спальню, а комната девушки была
предназначена для мистера Фоллса. Гость оказался англичанином сред-
него возраста, высоким, но немного сутулым и тяжело опирающимся на
трость. Он имел приятную внешность, хорошие манеры и часто остро-
умно шутил.
— Извините, что не прислал вам предупреждение раньше, — сказал
мистер Фоллс, слегка морщась от боли, когда поднимался по ступень-
кам, — но это несчастное обострение болезни случилось со мной вчера
вечером внезапно. Мне приходилось видеть ваше объявление в газете,
и мой лечащий врач согласился с моей идеей попробовать термическую
терапию.
— Но мы не давали объявления в газеты, — заявила миссис Клейр.
— Уверяю вас, что одно я видел. Если только по какой-то случайно-
сти я нс приехал в другие «Горячие Источники» Wai-ata-tapu. Ваша
фамилия Квестинг, надеюсь?
Миссис Клейр побагровела и вежливо ответила:
— Моя фамилия Клейр, но вы не ошиблись. Могу я проводить вас в
вашу комнату?
Мистер Фоллс извинился, поблагодарил хозяйку и добавил, что пока
может ковылять сам. Кажется, его восхитила весьма сомнительная
прелесть комнаты Барбары.
— Если бы вы знали, — произнес он дружеским тоном, — как сильно
выросла во мне ненависть к удобствам. Я живу в отелях уже шесть
месяцев и стал таким заплесневелым от всевозможных традиций, что,
уверяю вас, выдержал настоящую борьбу, перед тем как заставить себя
носить галстук в горошек с костюмом в полоску. Повсюду одни трудно-
сти. Но теперь... — гость взглянул на предметы мебели Барбары,
которые она под непродолжительным влиянием местных журналов
раскрасила в несколько первобытные цвета, — здешняя обстановка
вернет меня к нормальной жизни навсегда.
Водитель такси внес багаж мистера Фоллса, делившийся на два вида.
Три абсолютно новых чемодана соседствовали с удивительно малень-
ким, сильно потертым и сплошь покрытым наклейками. Миссис Клейр
332
никогда не видела так много наклеек. В дополнение к почти стертым
названиям английских и континентальных отелей на крышке теснили
друг друга новозеландские имена. Гость проследил за взглядом женщи-
ны и сказал:
— Вы, видимо, думаете, что я «месье путешественник, который
неспособен принести пользу своей родине», и так далее. На самом деле
такая страсть терзает какого-то другого Фоллса. Хотите вечернюю
газету? Новости — это, как всегда, все.
Миссис Клейр поблагодарила его и удалилась с газетой на веранду,
где обнаружила брата, занятого шумными препирательствами с Барба-
рой. Сзади робко стоял Дикон.
— Прекрасно, старина, — сказала миссис Клейр и поцеловала док-
тора. — Как чудесно видеть тебя снова с нами.
— Только не надо так галдеть по поводу моего возвращения. Я же
не в Южную Польшу ездил, — ответил доктор Акрингтон, но тоже
поцеловал сестру. — Ты прекратишь строить мне гримасы? Разве у
меня есть привычка врать? И с какой стати я буду дарить тебе наряды,
глупая девчонка?
— Ну правда, дядя Джеймс! Слово чести?
— А я уверена, он что-то об этом знает! — лукаво воскликнула
миссис Клейр. — Ну не простачки ли мы были? Думали о доброй
крестной матери и не предполагали, что здесь действует добрый крест-
ный отец, нс правда ли? Дорогой Джеймс, — она снова поцеловала
брата, — но ты нс должен был...
— Создатель милосердный! — взмолился доктор Акрингтон. — Я
выгляжу добрым! Разве похоже, что я, который последние дней десять
настаивал на прекращении безумства ведения хозяйства с помощью
экономии и накопления средств... Похоже, чтобы я стал выбрасывать
бешеные суммы на женские тряпки? И умоляю тебя, Агнес, зачем ты
вцепилась в газету? Уж не ожидаешь ли ты найти в военных новостях
какие-нибудь успокаивающие факты?
Миссис Клейр протянула ему газету и молча указала на параграф в
колонке объявлений. Барбара через плечо дяди прочитала:
«КУРОРТ С МИНЕРАЛЬНЫМИ ВОДАМИ
«Горячие Источники» Wai-ata-tapu.
Посетите сказочную оздоровительную страну чудес на Северном
Острове. Уникальный курс лечения проводится на основе редчайших
химических свойств вод и грязей природных бассейнов. Восхитительные
окрестности. Уютный частный отель. Комфорт и внимание. Медицин-
ское обслуживание. Новое руководство курорта. М. Квестинг».
Газета затряслась в руках доктора Акрингтона, но он ничего не
сказал. Его сестра указала на колонку светской хроники,
«Мистер Джеффри Гонт, знаменитый английский актер, гостит в
Wai-ata-tapu в сопровождении мистера Дикона Белла, его личного
секретаря».
ззз
— Джеймс! — выкрикнула миссис Клейр. — Помни о своем рас-
стройстве пищеварения! Это очень вредно для тебя! — Ес брат с
белыми, трясущимися губами представлял собой зрелище человека,
раздавленного собственным гневом. — И кроме того, — робко добавила
миссис Клейр, — мы боимся, дорогой, это станет правдой. Он будет
здесь хозяином очень скоро. Конечно, чрезвычайно неуважительно по
отношению к нам нс дождаться решения вопроса. Бедный Эдвард...
— Да черт с твоим бедным Эдвардом! — прошипел доктор Акринг-
тон. — У тебя есть глаза? Ты умеешь читать? Забудь, пожалуйста, на
одно мгновение неизбежные последствия слабоумия бедного Эдварда и
скажи мне, как я должен воспринимать это? — Его дрожащий палец
указал на предпоследнюю фразу объявления. — «Медицинское обслу-
живание». Медицинское обслуживание! Боже мой, этот тип имеет в
виду меня! — Голос доктора Акрингтона сорвался на потрясающий
фальцет. Он взглянул на Барбару, и та сразу забилась в припадке
ужасающего смеха. Доктор пробормотал громкое проклятие, смял газе-
ту в комок, швырнул его себе под ноги и взвыл: — Помешанные! Вы
все ненормальные!
Он слепо повернулся, чтобы направиться с веранды в свою комнату,
но не успел до нес дойти, как перед ним появился опирающийся на
трость Септимус Фоллс. Два прихрамывающих джентльмена спешили
навстречу друг другу. Столкновение казалось неизбежным, и Дикон
невольно выкрикнул:
— Доктор Акрингтон! Осторожнее, сэр!
Джентльмены замерли, глядя один на другого. Мистер Фоллс при-
ветливо произнес:
— Доктор Акрингтон? Как поживаете, сэр? Я едва нс сбил вас с ног.
Позвольте представиться. Меня зовут Септимус Фоллс. А вы, насколько
я понимаю, здесь лечащий врач.
Миссис Клейр, Дикон и Барбара резко затаили дыхание, когда
доктор, сжав кулаки, начал заикаться. Мистер Фоллс с тщательной
осторожностью, которая характерна для страдающих от болей в пояс-
нице, слегка выпрямился и взглянул в лицо собеседнику.
— Надеюсь, ваше лечение мне поможет, — сказал он. — Неужели
вы на самом деле доктор Акрингтон? Если это так, то мне здорово
повезло. Я слышал, что Новая Зеландия была осчастливлена... но я
уверен... я узнаю вас. Фотография в журнале «Некоторые аспекты
изучения анатомии». Да-да, огромное счастье познакомиться с вами.
— Вы сказали, ваше имя Септимус Фоллс?
-Да.
— Боже мой.
— Я могу лишь с трудом надеяться, что мои крошечные достижения
замечены вами.
— Ну что же, — коротко произнес доктор Акрингтон. — Пройдемте
ко мне.
334
Глава 7
ТОРПЕДА
1
— Кажется, мистер Фоллс интересуется анатомией, — сказал в тот
же вечер Дикон, — а доктор Акрингтон — его бог. Я считаю, этот факт
выяснился как раз вовремя, в последнюю минуту предотвратив крово-
пролитие. А доктор, похоже, подготовлен к выслушиванию лести от
своего немного трогательного ученика.
— Когда этот Фоллс собирается появиться? — спросил Гонт. —
Почему он нс обедал?
— Как я понял, он послушался совета Акрингтона, очень долго
парился в самой горячей грязевой ванне и теперь лег в постель
пропотеть. Доктор подозревает неверный диагноз и собирается провести
ему иглоукалывание в поясничной области.
— Страшное испытание. Врач применял такую процедуру при лече-
нии моей ноги. Дикон, вы видели когда-нибудь что-либо похожее на
перемену в этом ребенке? С платьем в руках она была почти прекрасна
и станет на самом деле прекрасной, когда наденет его. Как бы нам
организовать визит парикмахера до завтрашнего вечера? С любой
нормальной девушкой не было бы никаких проблем, но с Барбарой
Клейр! Я для себя уже четко определил, что она ослепит местную
публику. Разве это не фантастическое намерение? Метаморфозы на
концерте маори.
— Да, — сухо отозвался Дикон.
— Вы, конечно, опять собираетесь показать свою сварливость?
— Уверяю вас, сэр, нет, — ответил молодой человек и заставил себя
добавить: — Вы доставили девушке массу удовольствия.
— И опа ни о чем не подозревает. — Гонт взглянул на секретаря,
кажется, немного поколебался, а затем взял его за руку. — Знаете, что
я хочу сделать? Небольшой психологический эксперимент. Я собираюсь
дождаться, когда Барбара начнет носить новые вещи, все станут гово-
рить, как чудесно она в них выглядит, девушка, польщенная общим
вниманием, будет следить за собой, а потом скажу ей, откуда взялась
посылка. Как, по-вашему, Барбара отреагирует?
— Вы хотите разбить ей сердце и отобрать наряды?
— Нив косм случае. Мой милый друг, я буду максимально любезен
и тактичен. Это маленький тест, придуманный мною лично. Подождите,
мой мальчик, подождите. — Дикон молчал. — Ну, вы считаете, это не
сработает?
— Да, сэр. Если поразмыслить, боюсь, что да.
— Какой смысл вы вкладываете в слово «боюсь»? Надеюсь, мы не
собираемся возобновить наш абсурдный спор. Проклятье, Дикон, вы
335*
ничем не лучше ворчливой старухи. Зачем я, черт побери, связался с
вами, сам нс пойму.
— Вероятно, потому, что я стараюсь давать честные ответы на
затруднительные вопросы, сэр.
— Моей целью не является попытка приволокнуться за девушкой,
если вас это беспокоит. Вы позволили себе мыслить на уровне героя
мелодрамы, мой друг. Вся эта мешанина из шпионов, закладных бумаг
и замужеств-жертвоприношений притупила ваш здравый смысл. Вы
настаиваете на восприятии милого жизненного эпизода как крупномас-
штабной сцены обольщения. Повторяю, я нс имею никаких дьявольских
планов насчет Барбары Клейр и нс являюсь вторым Квсстингом.
— Но если бы вы им были, от вас исходило бы меньше опасности, —
легкомысленно воскликнул Дикон. — Маленькая дурочка не одурмане-
на бизнесменом. Разве вы не видите, сэр, что, если вы будете продол-
жать действовать в том же духе, ваше сходство с восточным султаном
окажется столь очевидным, что девушка перестанет видеть разницу и
начнет ожидать результатов. Она и так запуталась и не знает, как себя
вести с вами.
— Глупости, — ответил Гонт и погладил затылок. В уголках рта
актера появились морщинки, придававшие лицу оттенок самодовольст-
ва. — Барбара не может представить мои знаки внимания иначе, кроме
как бескорыстное дружелюбие.
— Девушка не знает, что ей' представлять, — заметил Дикон. — Она
живет в чужой стране.
— Где горные цепи состоят из чего-то типа кротовых норок.
— Где, во всяком случае, она видит много солнца. Мисс Клейр
ослеплена.
— ^Боюсь, — сказал Гонт, — вы надеваете на себя весьма старомод-
ный маскарадный костюм из серии высокопарных и, если можно так
выразиться, педантичных фраз. Мой милый ослик, вы сами влюбились
в девчонку. — Дикон молчал, а актер вдруг стремительно подошел к
нему и энергично потряс молодого человека за плечи. — Вы придете в
себя, — произнес он. — Подумайте хорошенько и тогда поймете, как я
прав. В то же время обещаю вам нс проявлять малодушия и сомнений.
Я буду общаться с Барбарой, словно с чудесным изделием из фарфора,
но отказываться от своих намерений не собираюсь. Девушка проснется
и запоет.
Дикон должен был остаться удовлетворенным этим невольным уте-
шением. Он пожелал патрону спокойной ночи и пошел спать.
2
Той же ночью в двадцать минут первого в Тасмановом морс милях в
шести на север от Хэрпунского залива был торпедирован корабль. Им
оказалось судно, за загрузкой которого в гавани наблюдал из своей
336
засады Саймон. Позже выяснилось его название — «Хоакинга» — и что
в нем из Новой Зеландии в Соединенные Штаты Америки переправля-
лось большое количество серебряных слитков. Ночь выдалась тихая,
теплая, с легким бризом с моря, и многие из жителей Хэрпуна утверж-
дали потом, будто слышали взрыв. В Wai-ata-tapu сообщение о торпед-
ной атаке принесла Хайа. Девушка ворвалась в дом с вытаращенными,
едва не выскакивающими из орбит глазами. По ее словам, большую
часть экипажа корабля спасли и высадили в Хэрпуне. «Хоакинга»
затонул еще не полностью, и с Пика в бинокль, вероятно, еще можно
было разглядеть его нос.
Саймон влетел в комнату Дикона полный злобной радости и вдвойне
уверенный в виновности Квсстинга. Он собирался вскочить в седло
своего велосипеда и мчаться в Хэрпун. Юноша хотел заставить шеве-
литься проклятых бездельников из отделения полиции местного армей-
ского управления.
— Если бы я поехал вчера, как и собирался, несчастья не произошло
бы. Черт возьми, я позволяю Квсстингу выбраться сухим из воды. Это
была ваша идея, Белл, и надеюсь, вы до самой смерти не забудете,
какую она сыграла роль в случившемся.
Дикон попытался заметить, что даже если бы власти в Хэрпуне
оказались не такими сонными, как их представлял Саймон, они вряд ли
бы смогли в течение двенадцати часов предотвратить нападение враже-
ской подводной лодки.
— Они смогли бы задержать корабль! — крикнул юноша.
— Судя по твоему рассказу, ты видел огоньки на Пике? Да, я знаю,
они вспыхивали по определенной закономерности, и сам верю в нечто
подобное, но ты же не выявил их источник.
— К черту источник! — взревел бедный Саймон. — Я поеду и
захлопну проклятого бизнесмена в ловушке.
— Опять же нет, — рассудительно произнес Дикон. — На самом
деле ты не имеешь права продолжать бездоказательно обвинять Квс-
стинга. Знаешь, я все-таки думаю, тебе стоит переговорить с доктором
Акрингтоном, который, как ты сам утверждал, уже подозревает его.
В конце концов юноша, несмотря на свою агрессивность, похоже,
отнесся к совету Дикона с некоторым вниманием, согласился держаться
подальше от бизнесмена и рассказать всю историю дяде. Однако, когда
он отправился искать доктора, оказалось, что тот уже уехал куда-то на
машине и обещал вернуться перед ленчем.
— Хорош сыщик, — проворчал Саймон. —Чем он только занимает-
ся? Драгоценное время уходит. Ладно, черт с ним. Я сам что-нибудь
придумаю. Никому ни слова, мистер Белл. Никто нс должен ни о чем
догадываться.
— Я буду держать язык за зубами, — пообещал 'Дикоц. — Гонт,
конечно, знает. Я уже говорил тебе...
— О черт! — расстроенно воскликнул юноша.
337
Из дома вышел актер и сообщил Дикону о своем желании прокатить-
ся к Пику. Потом он предложил место в машине каждому, кто захочет
составить ему компанию.
— Я пригласил вашу сестру, — обратился актер к Саймону. —
Почему бы вам тоже нс поехать?
Юноша не очень учтиво согласился. Они захватили с собой бинокль
полковника и отправились в путь.
Дикон ехал к Пику Рэнджи впервые. После пересечения с железной
дорогой шоссе вело к берегу, а оттуда выходило на узкую полоску
земли, в конце которой вздымался огромный усеченный конус. Его
форма была столь симметрична, что даже с близкого расстояния гора
казалась выражением некоего простого, грубого импульса — импульса,
если можно так сказать, талантливого от природы художника-кубиста.
Асфальтовое покрытие неожиданно оборвалось у ворот в изгороди из
колючей проволоки. В табличке, озаглавленной «Заповедник», перечис-
лялся ряд запретов. Дикон обратил внимание на то, что выносить любые
предметы с Пика не разрешалось. Они оказались нс единственными
посетителями. Несколько автомобилей уже были припаркованы возле
изгороди.
— Отсюда придется идти пешком, — сказал Саймон и пренебрежи-
тельно глянул на обувь Гонта.
— О Боже! Далеко?
— Можете сами представить.
— Не очень, — вмешалась Барбара. — Там хорошая дорожка, но мы
можем вернуться, если вы считаете неуместным рисковать.
— Конечно, можем, вперед, — произнес Гонт с какой-то мальчише-
ской бравадой в голосе, и Саймон пошел первым, двинувшись вдоль
наружной стороны изгороди.
Компания обогнула склон Пика. Дерн пружинил под ногами, а в
воздухе ощущался какой-то привкус. Откуда-то из-за спин экскурсан-
тов донеслась песня жаворонка, и ее острое, пронзительное звучание
понеслось над полуостровом. Вскоре птичье пение растаяло в воздухе и
затерялось в шуме полета стаи чаек, которые, громко хлопая крыльями,
поднялись с прибрежных скал.
— Я никогда нс слышал этих существ, — сказал Гонт, — кроме как
в передачах о морском флоте. — Он взглянул вверх на крутой склон
горы. Черный конус отчетливо вырисовывался на фоне блистающего
неба. — И там они хоронили своих мертвых? — спросил актер.
Барбара указала на естественные плоскости, создающие нечто вроде
лестницы, выбитой в горной породе.
— Похоже, будто они проложили дорогу на вершину, — пояснила
девушка, — но я не думаю, что это так. Гора имеет любопытную форму
и словно предназначена для подобной цели, не правда ли? Знаете, а
маори верят этому. Конечно, они уже много-много лет не используют
ее под кладбище. По крайней мере, так говорят. Правда, тут ходят
338
истории про тайные похороны в кратере Пика после прихода сюда
pakcha.
— А теперь маори совсем здесь нс появляются?
— Почти совсем. Это у них запрещено. Разве только кто-то из
молодежи, кому надоедает гулять внизу у склонов. Но они не прячутся
по кустам и, я уверена, никогда не забираются на вершину. Правда,
Сайм?
— Слишком тяжело карабкаться, — проворчал в ответ юноша.
— Нет, на самом деле нс поэтому. Просто там такое место.
Саймон бросил на Дикона многозначительный взгляд и сказал:
— Ага. Делай на горе что хочешь. Никто не собирается задавать тебе
лишних вопросов.
— Вы намекаете на небезызвестного Квестинга, — небрежно заме-
тил Гонт.
Юноша взглянул на него, и Дикон быстро проговорил:
— Я же сообщил тебе, что рассказал мистеру Гонту о наших
небольших теоретических выкладках.
— Верно, — сердито ответил Саймон. — Значит, теперь мы должны
перед каждым об этом распространяться.
— Если ты обо мне, — сказала Барбара, которой даже упоминание
о Квсстингс нс могло испортить сегодняшнего утра, — то я знаю обо
всех предположениях относительно его походов на Пик.
Ес брат замер на месте.
— Ты! — воскликнул он. — Что ты знаешь? — Барбара не ответила,
и он угрожающе потребовал: — Давай говори. Что ты знаешь?
— Ну, только то... Ну, все говорят о редких вещах маори.
— Ах, — с облегчением вздохнул Саймон. — Ты об этом...
Дикон мысленно выразил надежду, что, если юноша успешно сдаст
экзамены и попадет в военно-воздушные силы, командование не оши-
бется, доверив ему работу с секретной информацией.
— Ия знаю, дядя Джеймс думает о чем-то худшем, но... — Барбара
умолкла, переводя взгляд с одного собеседника на второго, затем на
третьего. Дикон заморгал, Гонт присвистнул, а Саймон принял неверо-
ятно значительный вид. — Сайм! — вскрикнула его сестра. — Ты же
нс думаешь... об этом корабле? О, но невозможно же...
— Ладно, не обращай на такие пустяки внимания, — чересчур
поспешно сказал юноша. — Дядя Джеймс говорит много чепухи. Ты
хочешь забыть обо всех неприятностях? Ну и пошли дальше.
Тропинка, все время сворачивавшая вправо, теперь взобралась на
вершину небольшого холма. хМорской горизонт появился, чтобы встре-
тить прогуливающуюся компанию. Целых три часа пространство для
них было наполнено голубизной. Слева лежал Хэрпунский залив,
справа прямо из моря острым утесом вздымался Пик Рэнджи. Изгородь,
тянувшаяся до вершины этого утеса, оставляла узкую тропинку между
собой и настоящей границей.
339
— Если хотите что-нибудь увидеть, — сказал Саймон, — вам при-
дется подняться туда. Вы не боитесь высоты?
— Если говорить обо мне, — ответил Гонт, — то она вызывает у
меня головокружение, тошноту и сильно заметную склонность к само-
убийству. Однако, забредя так далеко, я отказываюсь возвращаться.
Изгородь выглядит очень надежной. Я буду цепляться за нес. — Он
улыбнулся Барбаре. — Если заметите в моих глазах бешеный блеск
желания смерти, я бы хотел, чтобы вы обхватили меня руками и таким
образом возвратили мне здравомыслие.
— Но как насчет вашей ноги, сэр? — напомнил Дикон. — Как она
выдержит нагрузку?
— Не думайте о моей ноге. Идите вперед с Клейром. Мы будем на
месте в свое время.
Дикон, заметивший по разнообразным элементам очевидной и беспо-
койной пантомимы со стороны Саймона, что предложение актера встрече-
но им с одобрением, нетвердой походкой последовал за юношей вверх по
тропинке. Океан безмятежно раскинулся под ногами компании, когда все
начали восхождение на гору. Дикон, не привыкший к подобным моционам,
очень скоро ощутил теснение в груди, легкое головокружение и тяжелое
биение сердца. По лицу под очками покатились капли пота. Гладкие
подошвы его туфель скользили по сухой траве, а подбитые гвоздями
ботинки Саймона швыряли ему в лицо грязь.
— Если полезем выше, — сказал наконец юноша, — то можем
добраться до места, откуда я видел вечером в четверг сигналы.
— О!
— Дальше обычно никто не заходит.
Через несколько минут намного опередившие Гонта и Барбару моло-
дые люди оказались на месте, где тропинка расширялась и вбегала на
короткий выступ. Здесь они обнаружили группу из десяти или двенад-
цати мужчин, которые сидели на дерне, жевали кончики травинок и
глазели на морской простор. Двое помоложе поздоровались с Саймоном.
В одном из них Дикон узнал Эру Саула.
— Ты что-нибудь знаешь? — спросил у него юноша.
— Корабль там, — ответил Эру. — Погрузился очень быстро. Мо-
жешь разглядеть в бинокль нос.
Молодые люди оставили бинокль полковника Гонту, но Эру протянул
им свой. Сначала Дикон испытал некоторые трудности с фокусирова-
нием, но наконец расплывчатое голубое поле приобрело необходимую
четкость, и через секунду или две он обнаружил крошечный черный
треугольник, который выглядел ужасно ничтожным.
— Туда плавали посмотреть, нельзя ли спасти что-нибудь из гру-
за, — сказал Эру, — но никаких шансов нет. Трюм набит плотно.
Сволочи!
— Это точно, — подтвердил Саймон. — Идемте, Белл.
Дикон вернул бинокль, поблагодарил Эру Саула и с острейшим
чувством отвращения поплелся за Саймоном вдоль изгороди, которая
340
теперь резко вздыбилась перед тем, как выровняться в верхней части
склона Пика. Наконец они добрались до очень маленькой, не больше
обычного уступа, площадки на обращенной к морю стороне горы. Дикон
ощутил огромное облегчение, заметив, что шедший впереди Саймон
остановился и присел на корточки.
— Я считаю, — произнес юноша, когда Дикон дотащился до него, —
он скорее всего работал здесь. — Все еще с трудом соображающий, с
пересохшим ртом Дикон приготовился повалиться на найденный ус-
туп. — Послушайте, — воскликнул Саймон, — лучше держитесь в
стороне. Оставайтесь там, где стоите. Не нужно здесь топтать. Эх,
жалко, вчера шел дождь.
— А что ты хочешь найти, могу я спросить? — ехидно осведомился
Дикон. Физический дискомфорт нс укрепил его терпимости к стремле-
нию юноши во всем главенствовать. — Уж не собираешься ли ты искать
следы?’ Мой бедный друг, позволь сообщить тебе, что эти отпечатки
подошв существуют только па песчаных пляжах и в мозгах сыщиков из
дешевых детективов. Все эти бредни о примятых травинках и вмятинах
в почве легко разбиваются о маленький дождик. По моему мнению,
такого метода расследования преступлений просто не существует.
— Не существует? — с воинственным видом переспросил Сай-
мон. — Кто-то прошел по тропинке перед нами. Разве вы этого не
заметили?
— Как я мог что-нибудь заметить, если ты всю дорогу швырял мне
в очки комки грязи? Покажи мне следы ног, и тогда я поверю в них. Не
раньше.
— От-лич-но. Значит, так. Вот. Что это такое?
— Ты только что оставил отпечаток собственным ботинком, —
упрямо ответил Дикон.
— Ну и что, если я? Перед вами след, нс так ли? И он несет в себе
информацию.
— Возможно. — Дикон протер очки и огляделся. — А что это там?
Прямо рядом с обрывом. Углубления в скале?
Он указал на заинтересовавшее его место, и Саймон издал торжест-
вующий крик.
— Что я вам говорил? Следы! — Юноша снял ботинки и направился
к обрыву. — Взгляните сами.
Дикон тоже снял туфли. Он был рад результату своего решения,
поскольку уже натер на обеих пятках по мозоли. Молодой человек
приблизился к Саймону и через несколько секунд сказал:
— Да, следы. И я могу точно сказать тебе, как их описали бы
всезнайки-сыщики. «Несколько странных отпечатков обуви. Два из них
видны более четко и расположены под углом приблизительно в тридцать
градусов относительно друг друга. Расстояние между внутренними
краями каблуков — полдюйма. Расстояние между наружными сторона-
ми носков около десяти дюймов. Следы были обнаружены в сырой
глине. Они оказались защищены выступом, нависающим над площад-
341
кой на высоте приблизительно в три фута». Главное достоинство описа-
ния заключается в слове «приблизительно».
— Здо-о-рово, — протянул Саймон с интонацией еще более востор-
женной, чем та, которую он обычно придавал своим вульгарным выра-
женьицам. — Отличная работа. Продолжайте.
— «Носки и каблуки подбиты гвоздями. Первые утоплены в почву
немного глубже. Правая нога — четыре гвоздя в каблуке; шесть в носке.
Левая нога — три гвоздя в каблуке; шесть в носке. Следовательно,
подозреваемый потерял гвоздь».
— Надо же, он потерял гвоздь?
— Я сказал «следовательно». А вообще это просто болтовня.
— Ха. Ага, здорово. А что за тип подозреваемый? Не очень ли
похожи его действия на поведение Квестинга? Стоит, сдвинув пятки
вместе и разведя носки врозь, тяжелее опирается на носки, чем на
каблуки. Польщу вашему самолюбию и скажу, что вы можете классно
вести следствие, если используете свою голову на сто процентов.
— Да, и, например, наш подозреваемый — карлик.
— С чего вы взяли?
— Выступ над следами на высоте трех футов. Как он мог там стоять?
— О черт!
— Чтобы заполнить протокол, предположим, человек сидел на кор-
точках? Другие следы показывают, как он ходил здесь, подыскивая
удобное место.
— Верно. Хорошо, он сидел на корточках, и довольно долго.
— Перенеся свой вес с каблуков на носки, — произнес Дикон и обнару-
жил в себе слабый интерес к размышлениям. — Весь день было сыро.
Вчерашний дождь налетел с востока, и вода под выступ нс попала. Вечером
в четверг прошел легкий дождь, и тучи двигались со стороны моря.
— Вы это мне рассказываете? Не забывайте, я торчал тогда здесь
рядом. — Дикон посмотрел влево от себя. Склон горы скрывал Хэрпун
и бухту, но убежище Саймона оставалось на виду и на таком расстоянии
казалось бесформенным пятном на фоне голубого моря. — Если встать
на самый край, можно увидеть и скалы, по которым туда можно
добраться.
— Спасибо, я приму твои слова к сведению.
— Ха, не верите? Разве вам не видна отсюда песчаная отмель над
водой? Точно такой же вид и с самолета. Обычная работа берегового
патруля. Черт, хотелось бы мне, чтобы его организовали и зачислили
меня туда.
Саймон замер на краю обрыва, и Дикон взглянул на юношу. Его
подбородок был высоко поднят, легкий ветерок сдувал со лба волосы,
плечи расправились. Люди обычно- испытывают огромную гордость,
когда их видят на большой высоте на фоне моря и небес. Саймон
потерял свою угловатость и стал весьма привлекательной фигурой.
Дикон снял очки и протер их. Силуэт юноши сразу расплылся.
— Завидую я тебе, — произнес молодой человек.
342
— Мкс? Почему?
— Ты имеешь возможность броситься навстречу опасности и в конце
концов встретишься с ней. Я же из тех людей, кто просто сидит и ждет.
Слепой, как крот, ты же знаешь.
— Тяжелая участь. Только... считается, что это мировая война, не
так ли?
-Да.
— Помогите поймать Квестинга. Вот работа для вас.
— Ты прав, — сказал Дикон, который уже пожалел о своей минут-
ной слабости. — Так что мы решили? Обутый в подбитые гвоздями
ботинки Квестинг взобрался сюда в четверг вечером и условными
сигналами передал на подводную лодку информацию о загружавшемся
в Хэрпуне корабле, который должен был в следующую ночь выйти в
море. Кстати, ты можешь представить себе бизнесмена в такой обуви?
— Он шляется вокруг Пика последние три недели. И, видимо,
кое-чему научился.
— Допустим, это подбитые гвоздями ботинки. В четверг вечером
светила луна?
— После того как пошел дождь, нет. Но Квестинг точно находился
здесь. До наплыва туч был сильный лунный свет.
— Полиция должна осмотреть всю обувь бизнесмена. Может, мы
попытаемся как-то скопировать эти следы? Давай хорошенько запом-
ним их, чтобы потом опознать хоть под присягой. Или все-таки попы-
таться сделать эскиз?
— Неплохая мысль. Если они хоть немного разбираются в своем
деле, то все рассчитают. Я читал про это.
— Кого ты имеешь в виду под «ними»? — спросил Дикон, достав
блокнот и начав делать набросок следов. — Полицию? Армию? Есть у
нас какие-нибудь факты, чтобы беспокоить контрразведку Новой Зе-
ландии?
Саймон неожиданно издал громкое нечленораздельное восклицание,
и карандаш его собеседника скользнул по рисунку.
— В чем дело? — сердито поинтересовался Дикон.
— Здесь есть парень из Скотленд-Ярда. Большая шишка. Недели две
назад о нем писали в газетах. Как считают, он приехал сюда для борьбы
с «пятой колонной», а дядя Джеймс сказал, что всех журналистов надо
пересажать в тюрьму за разглашение государственной тайны. Кстати,
это фигура, к которой мы должны обратиться. Нужно выйти на сыщика,
если хотите добиться реальных результатов.
— Как его имя?
— Вот черт! — ответил Саймон. — Забыл.
343
3
Барбара с Гонтом вообще не стали подниматься па гору. Они
увидели, как Саймон и Дикон цепляются за изгородь, скользят на
короткой траве и вязкой почве.
— Я считаю, что моя нога противится подобной перспективе, —
произнес актер. — Не находите ли вы более приятным немного прой-
тись к морю и выкурить сигарету? Нелепая мысль — любоваться
тонущими кораблями! Не тактичнее ли будет позволить судну опу-
ститься на дно в одиночестве? По моему мнению, это все равно что
наблюдать за казнью лучшего друга. К тому же мы знаем — экипаж
спасен. Вы не согласны?
Барбара быстро согласилась, отметив про себя, что Гонт говорил с
ней, словно она и есть его лучший друг. Впервые они оказались
наедине.
Актер обнаружил на берегу моря уютное местечко и сбежал туда с
мальчишеской резвостью, которая явно обеспокоила бы его секретаря.
Барбара присела на корточки. Легкий ветерок дул ей в лицо.
— Как вы отнесетесь к тому, если я скажу, чтобы вы всегда
причесывали волосы как сейчас? — спросил Гонт.
— Как сейчас? — Девушка дотронулась рукой до своих развеваю-
щихся локонов. Под порывами ветра платье облепило ее фигуру.
Должно быть, оно сильно намокло от дождя и соленых брызг — так
близко ткань прильнула к телу Барбары. Девушка быстро повернула
голову, и Гонт так же быстро снова перевел взгляд на се волосы.
— Да. Прямая челка зачесывается со лба назад. Никаких кудрей и
прочих глупостей. Предельно просто.
— Это приказ? — спросила Барбара. Сейчас было так восхитительно
легко разговаривать с великим актером.
— Пожелание.
— Боюсь, я буду выглядеть очень костлявой.
— Но именно так вы и должны выглядеть, поскольку у вас чудесные
косточки. Знаете, вскоре после нашей с вами встречи я сказал Дикону,
что у вас есть... Но я ставлю вас в неловкое положение, и вообще это
дурные манеры, да? Боюсь, — последнюю фразу Гонт произнес с
интонациями мистера Рочестера, — я высказываю слишком много
своих сокровенных мыслей. Вы чувствуете?
— Совсем нет, — ответила Барбара и вдруг смутилась.
«Прошли уже годы, — подумал актер, — с тех пор, как я последний
раз встречал обыкновенную застенчивую девушку. Нервных или наро-
чито скромных молодых дам — да; но не девушку, которая вспыхивала
бы от удовольствия и была бы слишком хорошо воспитана, чтобы при
этом отвернуться. Если бы только Барбара всегда вела себя так, она
оказалась бы просто прелестной».
Гонт решил, что выбрал правильную линию поведения с собеседни-
цей, и начал рассказывать о себе.
344
Девушка была очарована. Актер говорил так доверительно, словно
Барбара обладала каким-то особенным даром слушать. Он поведал ей о
самых разных вешах. Например, вспомнил, как, будучи еще мальчиш-
кой, в школе читал монолог из «Генри V», а затем начинал деревянным
голосом декламировать. К смущению собеседницы, Гонт комично сыми-
тировал свои первые шаги на театральном поприще. После этого, хотя
актер продолжал говорить, с ним что-то произошло. К изумлению его
учителя английского языка (здесь последовала мимика учителя) и, как
ни странно, к удовольствию одноклассников, он очень точно передал
интонациями характер персонажа.
— Там, конечно, было много ошибок. Кроме инстинктивных ощуще-
ний некоторых важных моментов, я не обладал никакой техникой.
Но... — Гонт прижал руку к нагрудному карману пиджака, — это шло
отсюда. Позже я понял, что должен стать шекспировским актером,
слышал строки гения, словно их читал кто-то другой... «...От этого дня
до скончания света, но пас будут помнить...»
Барбара подумала, что крики чаек над головой и шум прибоя
являются волнующим аккомпанементом к волшебным строкам стиха.
— Это все? — зачарованно спросила она.
— Маленькая невежда! Конечно пет. — Гонт взял девушку за
руку. — Вы — моя кузина Вестморленд. Слушайте, моя прекрасная
кузина!
И актер прочитал весь монолог. Закончив, он не мог не остаться
тронутым, даже восхищенным пылкостью Барбары, появившимися в
глазах девушки слезами восторга и по-прежнему держал ее руку в
своей. Дикон, ковылявший впереди Саймона, появился из-за выступа
скалы как раз в тот момент, когда Гонт осторожно поцеловал ладонь
Барбары.
Молодой человек вел машину обратно, а на сиденье рядом с ним
замер на редкость молчаливый Саймон. Гонт и Барбара, задав несколь-
ко бессвязных вопросов о затонувшем корабле, тоже умолкли — обсто-
ятельство, которое расстроило Дикона и по определенной причине
лишило в его представлении девушку былого очарования. Один взгляд
на се лицо сразу все объяснял.
«Совсем поглупела, — ворчал про себя молодой человек. — Куда
патрона занесло на этот раз? Вне всяких сомнений, рассказывал ей
историю своей жизни со всеми излюбленными приправами. Прямо из
ботинок выскакивает. Целует девчонке ручку. Бог свидетель, если б в
отеле имелся второй этаж, перед тем как понять, куда мы приехали, он
устроил бы сцену на балконе. Ромео с ревматизмом! Видимо, верно, что
патрон достиг того возраста, когда внимание со стороны молоденькой
девушки, ее восхищение делают из мужчины круглого идиота. Отвра-
тительное зрелище».
Но несмотря на то что Дикон позволил себе внутреннее раздражение,
он почувствовал бы негодование и протест, если бы такие же обвинения
против Гонта исходили от кого-нибудь из посторонних, поскольку его
345
личные неприятности меньше всего влияли на чувство привязанности к
актеру. Он отдавал себе отчет в том, если нс обращать внимания на
Барбару, как сильно уважает патрона, и поэтому насколько невыносима
сцена превращения того в глупца.
Прибыв домой, вся компания застала мистера Септимуса Фоллса и
мистера Квсстинга сидящими в шезлонгах на веранде. Со стороны это
казалось настоящей идиллией. Дикон жестом упросил Саймона нс
показывать признаков враждебности при встречах с бизнесменом, но
все-таки ощутил явное облегчение, когда юноша проворчал в адрес
Гонта благодарность и направился к своему домику. Барбара с сияющим
лицом прошла мимо Квсстинга в дом. Перед тем как покинуть автомо-
биль, актер наклонился вперед и сказал:
— Я не проводил так замечательно время уже несколько лет. Она
прелесть и обязательно узнает, кто подарил ей платье.
Дикон завел машину в гараж. Вернувшись оттуда, он увидел, как
Квестинг представляет Септимуса Фоллса Гонту и при этом очень
напоминает рефери на боксерском ринге.
— А я все утро говорю этому джентльмену, мистер Гонт, что вы
должны познакомиться. «Здесь присутствует наш знаменитый гость, —
объясняю я, — который скучал без настоящего культурного общения,
пока не приехали вы». Мистер Фоллс, кажется, большой знаток драма-
тургии.
— В самом деле? — спросил Гонт, соображая, как бы показать
Квсстингу свою неприязнь, не оскорбив при этом нового постояльца
отеля.
Фоллс сделал протестующий и слегка наигранный жест.
— Мистер Квестинг слишком преувеличивает, — произнес он. —
Уверяю вас, сэр, я обыкновенный дилетант. Каллиопа владеет мной
сильнее, нежели Талия.
— О, да?
— Так вот вы каковы! — в восхищении воскликнул мистер Кве-
стинг. — А я даже ума не приложу, о чем вы говорите. Мистер Фоллс
рассказывал мне, что является вашим поклонником, мистер Гонт.
Жертвы бизнесмена принужденно засмеялись, и Фоллс, с трудом
пытаясь сохранить приветливый вид, сказал:
— Да, в. конце концов, это правда. Наверное, я не пропустил ни
одного вашего спектакля в Лондоне за последние десять или даже
больше лет.
— Очень приятно, — сердечно улыбнувшись, поблагодарил актер. —
С моим секретарем вы, видимо, уже встречались? Ради Бога, давайте
присядем.
Мужчины опустились в шезлонги. Фоллс слегка придвинулся к Гонту
и сказал:
— Я часто думал, что.с удовольствием выслушал бы ваше мнение,
подтверждающее или опровергающее одну мою небольшую теорию.
Она касается явной лжи Горацио при упоминанияя Розенкранца и
346
Гильденстерна. Мне кажется, при вашем изумительном чтении «Гамле-
та» суть дела...
— Да, да. Я понимаю, о чем вы. «Он совсем нс требовал их смерти».
Чистейшее оправдание. Что еще?
— Меня всегда интересовала линия, направленная к Клавдию. Ваш
Горацио...
— Нет, нет. Гамлету, только Гамлету.
— Конечно, подозрение абсурдно, но я хочу спросить, видели ли вы
когда-нибудь трактовку Густава Грюндена...
— Грюндена? Но это же придворный актер Гитлера, не так ли?
— Да, да. — Мистер Фоллс сделал едва заметное движение, издал
негромкий стон и прижал руку к пояснице. — Ужасная боль, — пожа-
ловался он. — Да, так о том парне. На редкость нелепый артист. Такого
Гамлета вы никогда не видели. По ходу пьесы он становится все более
сумасшедшим, а публике кажется, будто такая манера игры изумитель-
на. Я был свидетелем. До войны, конечно.
— Конечно! — с громким смехом повторил Квестинг.
— Но мы говорили о трагедии Шекспира. Я всегда считал... — И
мистер Фоллс пустился в исключительно профессиональные рассужде-
ния по поводу менее значительных загадок произведения.
Шсстилетнсс знакомство с творчеством Шекспира нс убило в Диконе
любви к «Гамлету», и он слушал с большим интересом. Фоллс оказался
красноречивым человеком. Он имел хорошие манеры, а энергичные
движения его рук, которые причиняли страдания, отражавшиеся на
лице, выглядели уравновешенными и поразительно красивыми. Фоллс
вынул изо рта трубку и вместо того, чтобы зажечь ее, стал отмечать
свои главные аргументы, постукивая сю о ножку шезлонга.
— Сделать три акта, в то время как в пьесе пять! — возбужденно
воскликнул он, и остатки недокуренного табака разлетелись по замеча-
тельно чистой веранде миссис Клейр, когда тема беседы очередной раз
была проиллюстрирована сердитыми ударами о ножку шезлонга. —
Ради Бога, почему нс оставить пьесу такой, как она написана?
— Но мы играем ее полностью. Иногда.
— Мой дорогой сэр, я знаю, что вы играете, и бесконечно рад этому,
как, должно быть, все почитатели Шекспира. Простите меня. Я загоняю
своего любимого конька до смерти, а перед вами особенно. Огромная
самонадеянность!
— Нисколько, — любезно ответил Гонт. — Я уже достаточно долго
нахожусь на местной диете, чтобы развить необычайный аппетит. Но,
должен сказать, я расстроен вашей точкой зрения насчет актов пьесы.
С тех пор как мы были вынуждены сократить...
Барбара выглянула из-за дверей столовой, увидела Квестинга по-
прежнему восседающим на веранде и заколебалась. Не прерывая своей
речи, актер поднял руку и жестом пригласил девушку присоединиться
к общей компании. Она присела на ступеньку рядом с Диконом.
347
— Вот так вам будет гораздо лучше, дитя мое, — заметил Гонт
вскользь, и Барбара сразу вспыхнула.
«Ради всего святого, что же с ней произошло? — удивился про себя
Дикон. — То же самое платье. Оно лучше остальных, потому что
проще, но то же самое. После нашего приезда она зачесала волосы
назад, и это, конечно, украсило ее, но все-таки что с ней случилось?
Уже несколько дней я не слышал смешков и прекратилось гримасни-
чанье».
Гонт начал говорить о более сложных пьесах «Цезарь и Клеопатра»,
«Ричард III» и, наконец, «Генрих IV». Фоллс, продолжавший свою
нервную барабанную дробь, с восхищением следил за ним и вдруг
воскликнул:
— Конечно, он был агностичен! Большинство известных монологов
доказывает это. Если нужны еще какие-нибудь убедительные аргумен-
ты, их предоставляет вся пьеса целиком.
— Вы имеете в виду Клавдия? В молодости я однажды играл его. Да,
это роль! Ужасная смерть, нс правда ли? Леденит душу. «Там в
подлинности голой лежат деянья наши без прикрас. И мы должны на
очной ставке с прошлым держать ответ».
Голос Гонта вдруг стал монотонным, и слушатели тревожно зашеве-
лились. Миссис Клейр подошла к одному из окон и с неопределенной
улыбкой на губах прислушалась. Трубка выпала у Фоллса из рук, и он
наклонился вперед. Дверь комнаты доктора Акрингтона открылась, и
тот с сосредоточенным видом замер на пороге.
— Продолжайте, — попросил мистер Фоллс.
Ледяные фразы снова зазвучали на веранде.
— «Так что же? Как мне быть? Покаяться? Раскаянье всесильно».
Как всегда вежливый мистер Квестинг на цыпочках прошел к трубке
и поднял ее. Фоллс, казалось, этого нс заметил. Бизнесмен замер с
трубкой в руке, со слегка склоненной набок головой и с выражением
исключительного восхищения на лице.
— «Но что, когда и каяться нельзя! Мучение! о грудь, чернее
смерти!»
На пемзовый пригорок упала тень. Смит, небритый и выглядевший
даже хуже обычного, появился со стороны домика Саймона в сопровож-
дении юноши. Они замерли на месте. Смит провел трясущейся рукой
по лицу и дернул себя за нижнюю губу. Саймон после недоброго взгляда
на Гонта посмотрел на Квсстинга.
Актер приблизился к финалу своего короткого, потрясающего моно-
лога. Дикон подумал, что его патрон является единственным ныне
живущим артистом, который может увлечь слушателей Шекспиром в
полдень на веранде курорта с термическими источниками. Причем он
не шокирует окружающих, а вызывает в душе каждого какую-то
леденящую дрожь, заставляет их думать о смерти.
Квестинг откашлялся и разразился громкими аплодисментами, стуча
трубкой Фоллса по стойке веранды.
348
— Отлично, отлично, отлично! — воскликнул он. — Ну разве это не
высокоинтеллектуальная игра?! Великолепное чтение, мистер Фоллс,
нс правда ли?
— Кажется, это моя трубка, — вежливо произнес тот в ответ. —
Спасибо. — Затем он повернулся к Гонту и продолжил: — Конечно, вы
можете заложить агностицизм в это строки, чтобы вскрыть характер
персонажа, и противопоставить их сотням других, достаточно ортодок-
сальных, но, по моему мнению...
— «Как вам понравится» — мое любимое произведение, — подала
голос из окна миссис Клейр. — Такая милая вещичка, чудесные летние
сцены. Прекрасная Розалинда!
Доктор Акрингтон переступил порог .своей комнаты и заявил:
— Со всей этой современной модой на психопатологическую гали-
матью вы, как мне кажется, заставите слушать пьесы кого угодно.
— Напротив, — возразил Гонт. — Сейчас происходит возрождение.
Сжимая в руках неизменный колокольчик, из кухни вышла Хайа. За
ней с ужасно рассеянным видом из кабинета появился полковник.
— Ленч? — поинтересовался он. — А о чем вы беседуете? Кажется,
будто кто-то произносил агитационную речь. — Барбара прошептала
что-то отцу на yxoi — А? Не слышу! — воскликнул тот. — Что? —
Затем полковник взглянул на Гонта. — Из пьесы? О Боже! — Он
выглядел немного расстроенным, но постепенно на его лице появилось
выражение благодушия. — Мы часто встречались с разными бродячими
труппами, когда я служил в Индии, — сказал полковник. — Однажды
они и меня задействовали в одной из своих пьесок. Чертовски забавная
штучка. Вы, наверное, знаете ее. Она называется «Тетка Чарлея».
4
Во время ленча Дикону стало ясно: Саймон изобрел какую-то новую
большую теорию. В самом деле, столь многозначительными были его
взгляды, что ни Квестинг, ни кто-либо другой, по мнению молодого
человека, не мог ошибиться насчет их назначения. Сам Дикон находился
в сильном замешательстве, и ему казалось, будто он живет в середине
кошмарного сна. Тревога за Барбару, основанная на чувстве, которое он
отказывался определить однозначно, не очень приятное изменение своего
отношения к патрону и как никогда усилившееся впечатление, что война
захватила теперь всех новозеландцев, — эти факты образовали расплыв-
чатое облако страхов и беспокойств. И потом еще Квестинг.
Несмотря на наблюдения Саймона, даже несмотря па убедительное
подтверждение подозрений в виде торпедированного корабля, Дикону
все еще было трудно представить-бизнесмена в роли шпиона. Молодой
человек оставался в достаточной степени, новозеландцем и потому
сомневался в существовании вражеских агентов вообще в этой стране,
по-прежнему считал их существующими лишь как пугала в воображс-
349
нии нудных пожилых леди и клубных болтунов. Однако... он мысленно
отмечал улики против Квестинга.
Пытался ли бизнесмен подстроить Смиту гибель, и если так, то
зачем? Почему он настаивал на том, будто ездил в бухту Pohutukawa,
хотя доктор Акрингтон устроил ему ловушку и доказал, что это
неправда? Если Квестинг ходил на Пик в поисках ценных сувениров,
зачем он тогда шесть раз подавал сигналы по три, пять и снова по три
вспышки с места, где совершенно точно не могли находиться интересу-
ющие его предметы? Дикону никак не удавалось прийти к сколько-ни-
будь определенному выводу, глядя на бизнесмена, на его гладкое,
несколько наивное лицо, придающую ему деловой вид одежду и совсем
не свойственную коммерсанту внешность в целом. Имелись ли среди
черт этого человека признаки потенциального убийцы или тайного
предателя родины?
«Война изменила все ценности для моего поколения, — отвлеченно
размышлял Дикон. — хМногие вещи, которые мы считали раньше смеш-
ными, больше никогда нам таковыми нс покажутся». Вероятно, впервые
молодой человек хладнокровно и четко представил себе перспективу
вражеского вторжения в Новую Зеландию. В процессе раздумий карти-
на прояснялась. Состояние долгой спячки, присущее каждому человеку
в родной стране, встревожило его, и он признал это злом. Дикон
наконец понял, что больше не может жить так, как жил до сих пор.
Каким-то образом, причем нс важно, каким именно, ему, как и Саймо-
ну, необходимо устремиться навстречу опасности.
С этой новой решимостью в душе Дикон пошел после ленча в домик
к Саймону.
— Вы догадались, что я хочу с вами встретиться? — спросил юно-
ша. — Мне не хотелось там делать ни одного намека. Он мог заметить.
— Старина, от твоих намеков уже наэлектризован воздух. Что
случилось?
— Мы поймали его, — ответил Саймон. — Вы не заметили ничего
интересного? Перед ленчем? Его трубку? — Дикон уставился на юно-
шу. — Прохлопали, верно? — самодовольно произнес тот. — А ведь
сидели на расстоянии вытянутой руки от него. Что меня смущает, так
это почему он так поступил. Как, по вашему мнению, может, парень
слишком много думает о своехМ задании и действует автоматически?
— Если бы у меня было хоть малейшее представление, о чем ты
говоришь, я бы попытался ответить.
— Вы еще не сообразили? Я сидел там, пытаясь чего-нибудь подслу-
шать, как вдруг заметил это и перебрался в угол. Гонт и Фоллс все
время трепались о пьесах Шекспира или кого-то еще. Совпадение
полное, вплоть до мелочей.
— Ради всего святого, какое совпадение «вплоть до мелочей»?
— Стук. Длинный повторился три раза. Та-та-та. Потом пять корот-
ких. И все повторяется. Вспышки света на утесе, ясно? Так что вы
скажете?
350
Дикон и Саймон посмотрели друг на ДРУга«
— Но здесь нет никакого смысла, —• пробормотал молодой чело-
век. — Почему? Зачем?
— Спросите меня, и я отвечу.
— Совпадение?
— Недостатков в версии совпадения слишком много, чтобы заморо-
чить вам голову. Нет, я считаю, что мой вывод правильный. Это
привычка. Он должен был все выучить, снова и снова прокручивал
шифр в голове, а в четверг вечером приступил к работе...
— Подожди, подожди. Чья привычка?
— О, дьявол! — раздраженно воскликнул Саймон. — Вы совсем
отупели. О ком, черт побери, мы говорим?
— О двух разных людях, — взволнованно ответил Дикон. — Кве-
стинг подобрал трубку перед самым твоим приходом. Звуковые сигналы
выстукивал не он. Это был мистер Септимус Фоллс.
Глава 8
КОНЦЕРТ
1
Телефон в Wai-ata-tapu был спаренным. Им пользовались только
лавочники, у которых Клейры делали различные покупки, да случай-
ные туристы, приезжавшие на уик-энды и звонившие в отель, чтобы
предупредить о своем прибытии. Во всяком случае, до появления в
«Источниках» Гонта и Дикона слышали его редко. Результатом появле-
ния знаменитого актера, как и предсказывал мистер Квестинг, стало
явное увеличение количества телефонных звонков.
В первый же уик-энд курорт наводнило множество посетителей,
приехавших вроде бы для принятия лечебных термических ванн, а на.
самом деле, и это скоро выяснилось, с единственной целью взглянуть с
близкого расстояния на великого Джеффри Гонта. Они с бесцеремон-
ным изучающим все вокруг видом прогуливались взад-вперед по веран-
де, пили чай и пытались выпытать у Хайи приблизительное местополо-
жение знаменитости. Самый настойчивый приехал с альбомами для
автографов, которые, минуя Барбару, перекочевали от Хайи к Дикону
и наконец попали к Гонту, который с удовольствием подписал каждый
из них, чем несказанно удивил миссис Клейр. Актер оставался в своей
комнате до тех пор, пока последний посетитель, стараясь не показать
своего разочарования, потерял терпение и отправился домой. Однажды,
но только однажды, мистеру Квестингу удалось выманить Гонта на
веранду. Однако бизнесмен натолкнулся на такую вспышку раздраже-
ния, что позволил нервно щелкавшей пальцами знаменитости вернуться
в дом.
351
В субботу, несмотря на отсутствие посетителей, телефон звонил
почти беспрерывно. Правда, что вечером состоится концерт? И мистер
Гонт собирается выступить на нем? А можно купить билет, и если да,
будет ли выручка передана в патриотический фонд? Все эти вопросы
стали такими настойчивыми, что наконец Хайа была отослана к Руа за
подробными инструкциями. Девушка вернулась, громко смеясь, и сооб-
щила, что приглашаются все желающие. %
Маори — любезный и общительный народ. По характеру они пред-
ставляют собой такую яркую смесь северных шотландцев и ирландцев,
что большинству наблюдателей это сходство кажется более чем стран-
ным. Если не учитывать семейную и родовую вражду, законы которой
маори соблюдали с завидным постоянством, их можно назвать цивили-
зованными.
Руа и его люди не были обескуражены внезапным превращением
маленького совместного вечера жителей селения и обитателей «Источ-
ников» в широкомасштабное представление. Хайа, которая вернулась в
отель в сопровождении Эру Саула и эскорта из улыбающихся юнцов,
доложила, что уже в спешке сколачиваются дополнительные скамьи для
зрителей. Потом девушка спросила, можно ли взять с веранды несколь-
ко шезлонгов для особо важных гостей.
— С ума сойти, — сказал один из юнцов. — Идет большая толпа,
миссис Клейр. Очень хорошая вечеринка. Сам мэр тоже идет. С каждым
часом народу все больше.
— Так, Моа, — вежливо сказала миссис Клейр, — почему ты пере-
стал говорить так же хорошо, как тогда, когда ходил в воскресную
школу? — Хайа и юнцы весело расхохотались, а Эру ехидно хихик-
нул. — Скажи Руа, что мы с удовольствием одолжим вам шезлонги. Ты
сказал, мэр тоже собирается приехать?
— Верно, миссис Клейр. У нас будет хорошая вечеринка, отличная.
— Без спиртного, я надеюсь, — многозначительно произнесла жен-
щина и в ответ услышала еще более громкий взрыв хохота. — Мы же
не хотим, чтобы мистер Гонт подумал, будто наши мальчики не умеют
себя вести, ведь правда же?
— Не бойтесь, — успокоил ее Моа. Эру издал сдавленный смешок,
и миссис Клейр холодно посмотрела на парня. — Побольше чая для
всех, — сказал Моа.
— Вот это будет чудесно. Ну хорошо, теперь можно пойти и взять
шезлонги.
— Дедушка шлет вам свою благодарность, — вдруг сообщила
Хайа, — и еще кое-что.
В руках у миссис Клейр оказалось письмо от Руа, написанное таким
изысканным слогом, что сам лорд Честерфилд мог бы позавидовать
столь великолепному знанию языка. Оно гласило примерно следующее:
хотя маори нс смеют надеяться на посещение Гонта в ином качестве,
кроме как в качестве почетного гостя, они все же взволнованы некото-
рыми слухами, дошедшими до них от pakcha. Если, по мнению миссис
352
Клейр, под этими слухами имеется какое-либо основание, Руа был бы
глубоко признателен ей за ряд советов относительно приготовлений,
необходимых для приема знаменитой личности. Женщина в некотором
замешательстве передала письмо Дикону, а тот отнес его патрону.
— В переводе, — пояснил молодой человек, — это означает, что они
сожгут свои хижины, чтобы вы выступили. Я уверен, сэр, вы хотите
попросить меня написать ответ в таком же высоком стиле.
— Кто сказал, что я собираюсь попросить? — отозвался Гонт. —
Сейчас же передайте благодарность пожилому джентльмену. Мое появ-
ление должно вызвать восхищение. Я должен решить, какую вещь
прочитать им.
— Вы сейчас можете свалить меня с ног перышком, — сказал Дикон
Барбаре после обеда, окончившегося раньше обычного. — Нс могу
понять, что происходит с патроном. Он проклинает главные сцены
мировых театров! А на таком крошечном шоу... Ничего не понимаю!
— Все происходящее — просто волшебство, — проговорила девуш-
ка. — Я до сих пор нс могу поверить, что это правда. — Дикон потер
нос и взглянул на Барбару. — Почему вы на меня так смотрите? —
спросила она.
— Нс знаю, — честно ответил молодой человек.
— Вы считаете, я не должна быть счастлива, — сказала девушка,
внезапно вернувшись к своим совиным ужимкам, — из-за .мистера
Квестинга и смотрящего нам в лицо разорения.
— Нет, нет. Уверяю вас, я восхищен. Только...
— Да?
— Только я надеюсь, все скоро кончится.
— О! — Барбара несколько секунд рассматривала Дикона, а затем
вдруг побледнела. — Я об этом и не думаю. Нс верю, будто моя
личность для кого-то так много значит. Понимаете, я ни на что нс
рассчитываю. Я просто счастлива.
Молодой человек увидел в ее глазах муку, с которой она предавала
сама себя. Видимо, предугадав, если он, конечно, мог сделать это так
стремительно, возможное нанесение глубокой раны гордости девушки,
когда перестанет действовать обеспеченный присутствием Гонта нар-
коз, Дикон сказал: , ’
— Но вы можете рассчитывать на то, чтобы выглядеть вечером
прелестной. Вы наденете новое платье?
Барбара кивнула.
— Да. Я нс переоделась к обеду, потому что нужно еще вымыть
посуду. Хайа хочет уйти пораньше. Но я нс это имею в виду под
счастьем...
Молодой человек быстро перебил се. Нельзя позволить девушке
сказать ему настоящую причину восторга.
— У вас какие-нибудь предположения насчет того, кто вам его
прислал?
12 1 1айо Марш «Смерти и танцующий лакей» 353
— Нет, если честно. Понимаете, — убежденно ответила Барбара, —
мы никого не знаем в Новой Зеландии особенно хорошо. Надо быть
близким другом, почти членом семьи, чтобы делать подобные подарки,
не так ли? Вот это-то и удивительно.
Из столовой появился мистер Квестинг, сияя вечерним костюмом,
белоснежным жилетом и дымя послеобеденной сигарой. Насколько
знали обитатели «Источников», бизнесмена на концерт не приглашали,
но он, видимо, намеревался воспользоваться своим общительным харак-
тером.
— А что я все слышу про какое-то новое платье? — с весьма
заинтересованным видом спросил Квестинг.
— Ой, я опоздаю! — воскликнула Барбара и торопливо скрылась в
доме.
Дикону пришло в голову, что никто на свете, кроме бизнесмена, нс
набрался бы смелости после всего случившегося возле озера попытаться
завязать новую беседу с девушкой в присутствии постороннего. В
некотором замешательстве и не придумав никакой другой темы для
разговора, Дикон пробормотал несколько сбивчивых фраз относительно
анонимной посылки с подарком. .Мистер Квестинг молча выслушал его,
несколько секунд по делал никаких замечаний и наконец, не сводя глаз
с молодого человека, сказал:
— Ну, ну. Ах вот как? И молодая леди не получала даже крошечной
записки с объяснением, откуда пришла посылка? Подумать только!
— Я думаю, — ответил уже оправившийся от смущения Дикон, —
платье прислано тетей из Индии.
— А симпатичные вещички высылают из Окленда, а?
— Мне кажется, я ничего такого нс говорил.
— Вполне справедливо, мистер Белл. Возможно, вы нс говорили, —
сдался Квестинг. — Между нами, мистер Белл, я ведь обо всем знаю.
— Что? — вскричал пораженный Дикон. — Но как, черт побери...
— Просто маленькая беседа с Дороти Лемур.
— С кем?
— Мое прозвище нашей смуглой девы, — пояснил бизнесмен.
— О! — с большим облегчением вздохнул молодой человек. — Хайа.
— А вы сами как считаете, откуда пришли посылки? — спросил
мистер Квестинг и заговорщически подмигнул.
— Вне всяких сомнений, от тети, — спокойно ответил Дикон и в
стремительном полете фантазии добавил: — Она привыкла присылать
вещи для мисс Клейр, которая регулярно с ней переписывается. Очень
убедительное объяснение — мисс Клейр в том или ином письме упомя-
нула про магазин в Окленде.
— О да? — удивился бизнесмен. — Случайно, но с целью. Нечто в
этом роде, а?
— Ничего подобного, — рассердился молодой человек. — Самое
реальное...
354
— Хорошо, хорошо, мистер Белл. Пусть так. Вы нс должны прида-
вать большого значения моей невинной шутке. Самый простой выход
из положения, верно?
Квестинг направился куда-то, тихо посвистывая и элегантно разма-
хивая сигарой. Дикон едва слышно выругался себе под нос. «Он
догадался! — подумал молодой человек. — Проклятье, этот тип при
первой возможности обо всем разболтает девушке. — Он протер очки
носовым платком и рассеянно проследил за удаляющейся фигурой
мистера Квестинга. — А может, он и вправду вражеский агент?» —
пришла ему в голову сомнительная мысль.
2
Хотя и построенный в европейском стиле, молитвенный дом в селе-
нии все же сильно напоминал жилища маори. В нем был всего один зал
под двускатной, частично выступавшей над фронтоном крышей. Рисун-
ки в полинезийском стиле сплошь покрывали доски и опорные столбы.
Возле одной из распорок стояло деревянное божество с высунутым
языком и глазами из ореховой скорлупы — коренастый, зловещий
символ плодородия и войны одновременно. Традиционные стволы папо-
ротника и солому заменяли балки и гальванизированный металл, но тем
нс менее вид здания являлся отличным образцом древнего искусства
аборигенов.
Пол, обычно пустой, сейчас был заставлен разнообразными сидень-
ями. Шезлонги Клейров, выглядящие удивительно привлекательно в
новой обстановке, все вместе образовывали первый ряд. Они стояли
перед возвышающейся сценой, украшенной папоротником, искусно
сотканными покрывалами, флагом Соединенного Королевства и лента-
ми разноцветной бумаги. На задней стене висели цветные репродукции
портретов трех английских королей, две фотографии бывших премьер-
министров и увеличенный снимок Руа в должности полномочного
министра. На сцене стояли обшарпанное пианино, три стула, стол —
непременный атрибут всех британских собраний, графин с нс очень
привлекательного вида водой и бокал.
Публика маЪри присутствовала здесь практически весь день. Люди
расположились на полу, на краю сцены, на скамейках вдоль стен, на
веранде и даже на ступенях. Среди них был Эру Саул. Группы
молодежи собирались вокруг него. Парень что-то тихо говорил им.
Время от времени раздавались возбужденное хихиканье и взрывы
хохота. Через определенные промежутки времени Эру с несколькими
сопровождающими куда-то исчезал, а когда возвращался, галдеж ста-
новился с каждым разом все громче. В семь часов прибыли Саймон,
Колли и Смит с еще тремя стульями из Wai-ata-tapu. Колли и Саймон
остановились, задумчиво оглядываясь, а Смита сразу поглотила компа-
ния Эру Саула.
355
— Эй, Эру! — крикнул Смит, у которого в карманах оттопыривалась
пара бутылок. — Прикончим на танцах?
— Нс дадут.
— Не бойтесь, ничего вы на танцах не прикончите, — послышался
женский голос. — В прошлый раз так прикончили, что даже ходить не
могли.
— Плохо, — пробормотал Смит.
Обладательница голоса сидела на полу спиной к сцене. Это была миссис
Те Папа, пожилая женщина с удивительно аристократической формы
головой, повязанной светло-вишневым платком. Поверх своего европей-
ского платья в честь торжественного случая она надела чудесную полот-
няную юбку. Женщина являлась первой прабабкой рода и, хотя никогда
нс беспокоилась по поводу этого титула, принцессой племени тс papa вас.
Будучи последней представительницей старшего поколения, она имела
татуированный подбородок. Пользуясь своим положением, миссис Тс Папа
могла в полный голос выкрикивать приветствия и указания своим людям,
которые без толку шлялись по залу или заканчивали оборудование сцены,
причем говорила только на языке маори. Если кто-то из молоденьких
девушек отвечал ей на английском, опа тут же подавалась вперед и
отвешивала непочтительной особе хорошенький шлепок. Одну из стран-
ностей современной жизни маори можно было заметить в том факте, что
хотя некоторые люди из отдаленных районов говорили на отрывочном
английском языке с местным произношением, свое наречие они знали уже
весьма поверхностно.
К половине восьмого начали прибывать жители Хэрпупа и его
окрестностей. В зал вошел старик Тс Каху в поношенной накидке из
перьев поверх своего лучшего костюма и стал изящно расхаживать
среди гостей. Миссис Тс Папа плавно поднялась и красивой раскачива-
ющейся походкой, сохранившейся со дней молодости, направилась на
предназначенное ей место.
Без четверти восемь пятеро белых джентльменов, одетых в не очень
элегантно сидящие на них вечерние костюмы, с музыкальными инстру-
ментами в руках заняли специальный ряд возле сцены. Это были члены
Хэрпунского клуба дикарей, известные па всю округу способностями
более-менее сносно воспроизводить ирландские баллады. Последний из
них, маленький взволнованный человечек, несший с собой большую
сумку, являлся еще и чревовещателем. Мужчин сопровождали малень-
кая кудрявая девочка в платье с оборками, се свирепого вида мамаша
и очень симпатичная леди с нотами песни «Однажды, когда мы были
молоды». Развлечение, похоже, предстояло на редкость разнообразное.
Посторонний наблюдатель мог заметить, что, пока прибывшие на
вечер женщины обменивались кивками и улыбками, время от времени
указывая друг на друга с выражениями игривого восхищения на лицах,
мужчины просто приветствовали знакомых поднятием бровей, подмиги-
ванием или едва заметными наклонами головы. Данная процедура
изменилась, когда в зал вошел какой-то новый гость и стал сердечно
356
пожимать руки почти всем присутствующим. Без пяти минут восемь
прибыл мэр с супругой и пожал руки только своим противникам.
Почетную пару усадили в шезлонги. К этому моменту все места, кроме
зарезервированных для официальных гостей, были заняты, а большие
группы маори стояли в дальнем конце зала или расселись на полу. С
приездом городской публики они стали серьезнее и тише. Прекрасные
голоса, способные превратить английский язык в гармонию из почти
одних гласных звуков, смолкли, и молитвенный дом наполнился гулом,
производимым в основном белыми новозеландцами. Воздух сильно
нагрелся, и маори невольно подумали, что пахнет pakeha, в то время
как pakeha немного менее невольно решили, что это запах маори.
В восемь часов начавшая утихать волна интереса снова усилилась в
связи с прибытием полковника Клсйра, мистера Квсстинга и мистера
Фоллса. Они пришли из «Источников» пешком, срезав путь через
территорию маори. Миссис Клейр, Барбару, доктора Акрингтона и
Гонта вез на машине Дикон. Он должен был приехать по шоссе.
Полковник, Квестинг и Фоллс уселись на местах для официальных
гостей, но Саймон сразу же выкатил белки своих глаз и попятился к
группе молодежи маори, где присоединился к Колли и Смиту, который
все еще оставался опухшим, с красными глазами.
В зале послышался очередной приказ миссис Те Папа. Группа
девушек в народных одеждах прошла через публику и взобралась на
сцену. Каждая из них несла в руках веревочки, к концам которых были
привязаны шарики из сухих листьев. Руа занял позицию возле входной
двери здания. Он стоял в полутьме, выпрямившись, в накидке из
перьев, грозно свисавшей с плеч, и представлял собой очень вырази-
тельную фигуру. Так, наверное, стоял еще его прадед, встречая на
берегу путешественников с другого конца света. Возле старика распо-
ложились ведущие представители мужской части рода, а чуть дальше
сидели миссис Тс Папа и другие пожилые женщины. Большинство
маори повернули сейчас головы в сторону входа в молитвенный дом, а
тс, кто имел такую возможность, выглядывали в окна.
С шоссе послышалось урчание мотора, сигнал клаксона, и по мень-
шей мерс человек двадцать важно заявили, что сразу узнали Гонта. Гул
голосов усилился и тут же стих. В наступившей тишине гортанное
приветствие Руа встревожило застывший вечерний воздух:
— Насгс mai. Е tc ururangi! Na wai tau? — Это значило: «Здравствуй-
те! Добро пожаловать, потомки белых людей. Откуда вы идете?»
Каждое слово произносилось с определенной интонацией и протяжно.
Голос старика можно было принять за шум вечернего ветра с моря. Он
звучал, как и полагается звучать голосу дикаря, странный, вызываю-
щий у белых слушателей беспокойство. В полумраке миссис Те Папа и
се соседки наклонились вперед, всплеснув руками. Их ладони ритмично
захлопали в такт народному танцу приветствия. Руа оказал Гонту
великую честь и принимал актера согласно почти забытому местному
обычаю. Нововведения двадцатого века, привычки, привезенные на
357
остров белыми людьми, словно легкая паутина были сейчас сняты с
лица культуры аборигенов, и европейцы стали вдруг чужими в молит-
венном доме.
Пока они шли от машины, Гонт пробормотал:
— Но мы же должны что-то отвечать. Нам нужно понять, о чем он
говорит, и ответить.
— Я, правда, нс уверен, — отозвался Дикон, — но когда-то, кажет-
ся, слышал об этом. Похоже, старик говорит о наших предках. Он
спрашивает, кто мы такие.
— На самом деле все это довольно бессмысленно, — пробормотала
миссис Клейр. — Они прекрасно знают, кто мы. Некоторые их обычаи
совсем не привлекательны. Боюсь, бедняжки действительно считают,
будто доставляют нам огромное удовольствие, соблюдая их.
— И это, конечно, так и есть, — быстро ответил Гонт. — Я бы хотел,
чтобы мы смогли ответить.
Под мягкий гул приветствий маори актер двинулся вперед и пожал
руку Руа. «Он в своей лучшей форме, — подумал Дикон, — и вызовет
выступлением всеобщее восхищение». С миссис Клейр и Гонтом во
главе маленькая процессия вошла в зал, и тут Дикон впервые увидел
Барбару в новом платье.
3
Барбара задержалась и вышла из дома, кутаясь в шаль с, очевидно,
англо-индийским орнаментом, когда все уже сидели в машине. Смущен-
но извиняясь, девушка забралась на заднее сиденье, и у Дикона хватило
времени только заметить, как слегка поблескивают ее волосы. Гонт
побоялся приглашать парикмахера, отказался от своего плана, и Дикон,
бросив взгляд на лицо Барбары, остался доволен. Сама девушка не
придавала особенного значения прическе. Миссис Клейр устроилась
рядом с Диконом, а сс дочь оказалась сзади между Гонтом и доктором
Акрингтоном.
Заведя мотор и тронувшись с места, молодой человек невольно
подумал о том, как много раз возил он актера на выступления; о фразах,
которые всегда говорили сопровождавшие знаменитость женщины; об
их возбуждении, вызванном ощущением счастья от присутствия рядом
этого человека; о ресторанах и ночных клубах, где сущность каждого
посетителя отражалась, словно в зеркале в примерочной комнате пор-
тного; об окончаниях подобных вечеров; о раздражительности Гонта,
если случались какие-то мелкие неприятности, омрачавшие успех; о
деньгах, сыпавшихся, будто из трясущихся рук сумасшедшего. Наконец
Дикон подумал, как сильно изменилось его собственное отношение к
такой жизни. Из заботливого, предусмотрительного секретаря он пре-
вратился в покорного и даже равнодушного. Из этих философских
358
воспоминаний молодого человека вывела миссис Клейр, которая, раз-
вернув свое миниатюрное пухлое тело, обратилась к дочери.
— Дорогая, — сказала женщина, — не очень ли странно выглядят
твои волосы? Не могла бы ты начесать их немного вперед, чуть-чуть?
Но Гонт мгновенно отреагировал:
— А я как раз думаю, насколько прелестно выглядит такая прическа.
Доктор Акрингтон, не проронивший до сих пор ни слова, откашлялся
и заявил, что на концерте их ожидают большие неудобства.
— Духота, деревянные скамейки, запах и постоянный гул. Надеюсь,
вы не ожидаете ничего хорошего, Гонт. Коренные обитатели этой
страны испорчены собственной ленью и преступной тупостью белого
населения. Мы посылали сюда миссионеров, чтобы отучить аборигенов
пожирать друг друга, накачать их вонючим виски и отобрать земли.
Потом мы разрушили настоящую местную коммунистическую систему,
научили аборигенов бездельничать при полной поддержке со стороны
правительства, упразднили вождей и заменили их секретарями тред-
юнионов. А брачные обычаи, которые им очень хорошо подходили, с
ханжеской гримасой были заменены нами разными болезнями и святы-
ми узами замужества.
— Джеймс!
— Развратили такой симпатичный народ. Посмотрите на молодежь!
Проводят время в...
— Джеймс!
Гонт с веселыми интонациями в голосе спросил, не смог бы батальон
маори доказать, что их боевой дух еще жив.
— Конечно, — с довольной ухмылкой ответил доктор Акрингтон, —
потому что в армии они попали бы в систему, при которой привыкли жить.
Остаток пути в машине царило молчание. На улице перед молитвен-
ным домом было уже темно, и Дикону опять не удалось как следует
разглядеть Барбару. Однако молодой человек заметил, что шаль ее
осталась на заднем сиденье. Когда же девушка прошла перед ним через
публику в зале, Дикон увидел, какое чудо совершил его патрон. Долгая
связь с театром приучила молодого человека расценивать одежду в
тесной связи с искусством, и сейчас он со странным смешанным
ощущением раскаяния и восхищения признался себе, что в Барбаре
произошла огромная перемена. Девушка стала совсем другой, и Дикон
не был уверен, нс возникает ли в нем постепенно досада. У молодого
человека создалось впечатление, будто Гонт оставил его в дураках.
«Даже хотя мне и ни разу не представлялась возможность увидеть
Барбару в таком виде, — подумал он, — еще немного, и я бы влюбился
в нес. Это я должен был показать ей, какова она на самом деле».
Девушка села между Гонтом и своим дядей. Рядом свободных шезлонгов
не оказалось, и Дикон проскользнул на очень неудобное место во
втором ряду. «Настоящий ничтожный секретаришка», — сказал он себе.
В мрачном расположении духа молодой человек приготовился смотреть
концерт, но закончил тем, что стал неотрывно наблюдать за Барбарой.
359
Девушки на сцене ритмично задвигались в открывающем вечер
танце. Хореографическую группу возглавляла тучная дама, которая,
поворачиваясь из стороны в сторону, бросала вокруг себя на редкость
многозначительные взгляды, чем сильно смутила Дикона. Из всего
населения маори в этом отдаленном районе Северного Острова Руа
имел наименее поддельный вид. Его соплеменники пели и танцевали,
как делали когда-то их предки, а аудитория снисходительно наблюдала
за местным вариантом имитации творчества исполнителей баллад или
сентиментальных певцов. Слова и жесты, использовавшиеся в пред-
ставлении, были унаследованы от культуры дикарей и напоминали об
их образе жизни, о земледелии, каноэ, свадьбах, войнах. Многие из
песен, относившиеся к похоронному ритуалу, казались не очень подхо-
дящими для исполнения на концерте, однако одна, прозвучавшая в этот
вечер, вспоминалась с содроганием всеми, кто ее слышал.
Руа сделал короткое пояснительное вступление. Песня была сочине-
на, по словам старика, одной из его древних родственниц по случаю
смерти девушки, которая невольно совершила страшное преступление
и погибла в Taupo-tapu, маленьком озере с кипящей грязью. Руа
повторил леденящую душу историю, рассказанную им однажды на
вершине горы Смиту. Это не погребальная песнь, как объявил старик,
поэтому она не очень страшная. В тот момент, когда он взглянул на
Квестинга, его глаза вспыхнули. В конце им была выражена надежда,
что история, содержащаяся в стихах, вызовет интерес у публики.
Песня оказалась короткой и очень простой. Грустная мелодия
плавными волнами колыхалась вокруг нескольких фраз, но присущей
гимнам слащавости, звучащей в других народных произведениях
маори, здесь не было. Дикон подумал, как сильно ледяной ужас
текста зависит от понимания языка. В предпоследней строке одино-
кий голос девушки срывался на пронзительный крик, вопль, когда
она погибала в котлообразном провале с кипящей грязью. Песня
оставила неприятное, отталкивающее впечатление, которое не смог-
ли рассеять старания квартета из клуба дикарей, чревовещателя,
чудо-ребенка и добротного сопрано.
Гонт сказал, что хотел бы выступить в программе последним. С
отвратительной, по мнению Дикона, озабоченностью актер попросил
Барбару выбрать ему отрывок для чтения, и та сразу попросила монолог
«У нас было то утро».
«Значит, он утке разглагольствовал о Барде у грустных морских
волн, — мстительно подумал Дикон. — О Боже, как это мерзко».
Потом Гонт утверждал, будто изменил свое мнение по поводу первого
монолога, поскольку понял, что публика станет вызывать его на «бис»,
и счел более эффектным закончить отрывком из «Генриха V». Но Дикон
был уверен в иной причине смены выбора — впечатлении, произведен-
ном на актера коротенькой песней о смерти. Так или иначе, но после
открывшего выступление монолога Барда на английском языке актер
мрачно перешел к «Макбету».
360
— «Почти забыл я вкус слез...» — И продолжил до конца: — «...в
рассказанной полным злобы глупцом сказке нет морали».
Это был жуткий отрывок, а от чтения Гонта, мертвенно-спокойного
и монотонного, веяло настоящим холодом. Когда актер закончил, насту-
пила секундная пауза.
«А затем, — рассказывал Дикон позже Барбаре, — они зааплодиро-
вали, потому что хотели хотя бы чуть-чуть согреть ладони».
Гонт оглядел публику с легкой усмешкой, взял себя в руки и со всем
своим мастерством начал читать «Генриха V», заставив слушателей
маори в восторге повскакать с пола на ноги. В конце актер, как обычно,
обратился с короткой речью к залу и, пылая, стал спускаться со сцены.
Он был, хотя так чаще говорят о мертвых, великим артистом, но
публика всегда воспринимала это понятие относительно него однознач-
но: Гонта все должны любить, а вместе с ним влюбиться и в Шее клира.
Никто не знал лучше, чем он, насколько сладостна работа, вызывающая
восхищение у аудитории, чьи познания в драматургии заключены,
вероятно, лишь в первых строчках торжественной речи Антония.
Руа, шагая в традиционной манере взад-вперед по сцене, поблагода-
рил Гонта сначала на языке маори, затем на английском. Концерт
подошел к многоголосому финалу.
— А теперь, — объявил старик, — небольшое угощение.
Но до того как публика успела подняться, мистер Квестинг выскочил
на сцену. Нет никакой необходимости передавать выступление бизнес-
мена в подробностях. Достаточно сказать, что это был образец дурного
вкуса и что его автор хоть не был пьян, но, по выражению впоследствии
Колли, очень сладко чирикал. Квестинг вызвал на сцену Гонта и
заставил того переминаться с ноги на ногу около четверти часа. Он
выразил благодарность актеру за чрезвычайно интеллектуальное раз-
влечение, но очень скоро всем стало ясно, какая этим преследуется
цель. Бизнесмен использовал Гонта в качестве приманки для возмож-
ных постояльцев «Источников». Он как бы намекал: что нравится
великому Джеффри Гонту, то понравится всем.
Пока длилась эта безобразная сцена, остальные обитатели Wai-ata-
tapu покрылись липким потом. Дикон, следивший за происходящим с
огромным вниманием, заметил, как последние следы благодушия исче-
зают с лица патрона и уступают место буйной ярости. «О Боже, —
подумал молодой человек, — он собирается при всех показать свой
характер». Одновременно Барбара с растущим ужасом начала наблю-
дать точно такую же перемену в дяде.
Сияющий мистер Квестинг наконец подошел к цветистому заключе-
нию речи, а мэр, который, очевидно, тоже намеревался выступить,
поднялся с места, повернулся к публике и зычно промычал:
— Э-э...
Но слушатели, освободившись от словесных пут мистера Квестинга,
уже с благодарностью провозглашали Гонта самым дорогим другом.
Вечер еще не закончился. С улицы в зал внесли подносы с дымящимися
361
чашками чая и огромным количеством еды. Дикон поспешил к патрону
и обнаружил его на высшей стадии гнева, шумно дышащим через
ноздри и беседующим с окружающими с неестественной любезностью.
Последний раз молодой человек видел актера в подобном состоянии на
репетиции сцены битвы в «Макбете». Макдафф, робкий человечек, чье
искусство владения мечом явно не могло сравниться с мастерством
противника, постоянно пятился от атак Гонта и в конце концов так
вывел его из себя, что тот в ярости нанес парню мощный удар и сломал
ему ключицу.
Сейчас актер полностью игнорировал своего секретаря, схватил
чашку крепкого чая с молоком и старался держаться подле Барбары.
Тут к нему присоединился доктор Акрингтон и дрожащим от гнева,
причем совсем даже не приглушенным голосом начал извиняться за
гнусность Квестинга. Дикон не мог слышать все, что сказал доктор, но
слово «выпороть» прозвучало очень четко и несколько раз. Пока моло-
дой человек вместе с Барбарой торопливо пробирался сквозь толпу
вслед за двумя разозленными мужчинами, ему представилось, будто они
с девушкой — секунданты двух боксеров профессионал©в. Вслед за этой
нелепой, но тревожной пантомимой появилась и ее главная причина —
сам мистер Квестинг. Заложив большие пальцы обеих рук в проймы
своего белоснежного жилета, бизнесмен легкомысленно раскачивался с
каблуков на носки и смотрел на Барбару полуприкрытыми глазами.
— Ну, отлично, отлично, — промолвил он удивительно мягким
голосом. — Теперь мы всех их поймали, а? И чудесно. Так она не знает,
кто ей все прислал? Подумать только! Ни одной догадки, да? Должно
быть, тетя из Индии? Ха-ха. Ладно, ладно!
Если Квестинг хотел произвести на свет сенсацию, то добился в этом
огромного успеха. Дикон и Барбара уставились на него. Девушка
пискнула тоненьким голоском:
— А разве... Не может же так...
— А я ничего и не говорю, — воскликнул в высшей степени
довольный бизнесмен. — Ничего! — Он словно на свою собственность
сердито взглянул на Барбару, дернул доктора Акрингтона за краешек
жилета и хлопнул Гонта по плечу. — Отличная работа, мистер Гонт.
Знаете, ударьте меня в бровь, но они, кажется, заглотили наживку. А
мне было очень интересно. Когда-то я тоже много читал наизусть.
Юмористические монологи. Надеюсь, вам понравилось, как я слегка
хлопнул вас по плечу? Все это срабатывает, не так ли? Даже на таком
скромном шоу, как сегодня. — Квестинг произнес последние фразы
таинственным шепотом, весело рассмеялся, обернулся и обнаружил
возле себя Руа. — О, привет, — продолжил бизнесмен, не моргнув
глазом. — Отличное шоу, увидимся.
И, напевая себе под нос мотив песни о смерти, он направился дальше,
чтобы пожать руку мэру, легко пробрался к двери и наконец вышел.
Позже, когда возникла экстренная необходимость вспомнить каждую
мельчайшую деталь следующих нескольких минут, Дикон обнаружил,
362
что в его памяти осталось всего несколько обрывочных картин. Опусто-
шенный взгляд Барбары; мистер Фоллс в светской беседе с миссис
Клейр и полковником, причем оба супруга с очень рассеянным выраже-
нием на липах; отборные ругательства, произносимые Гонтом вслед
Квсстингу — только эти детали удалось восстановить молодому чело-
веку. Как он решил впоследствии, спас положение Руа. С виртуозно-
стью дипломата на важной конференции старик умудрился сквозь
восклицания возмущенного доктора Акрингтона не торопясь предста-
вить Гонту мэра и его жену. Несколько минут они провели без эмоци-
ональных вспышек. Еще Дикону пришло в голову, что именно Руа
попросил члена увеселительного клуба сыграть на пианино националь-
ный гимн.
Когда они двигались к выходу, Гонт сердитым шепотом велел своему
секретарю везти Клей ров домой без него.
— Но... — начал Дикон.
— Вы сделаете, как я вам сказал! — фыркнул актер. — Я иду
пешком.
Дикон помнил, как патрон пожал руку Руа, проскользнул в боковой
проход между сиденьями и скрылся за входной дверью молитвенного
дома. Остальная часть вечера состояла из серии знакомств, происходив-
ших под нажимом мэра, и освобождения от назойливой публики. В
конце концов появился молоденький репортер из «Хэрпун курьер»,
который позволил Гонту уйти незамеченным, но зато насел на Дикона
и миссис Клейр.
Доктор Акрингтон вдруг громко заявил:
— Я иду пешком.
— Но, Джеймс, — осторожно запротестовала его сестра, — твоя
нога!
— Я сказал, иду пешком, Агнес. Ты можешь взять с собой Эдварда.
Я поговорю с Гонтом.
Перед Диконом, который был отделен от него одним или двумя
людьми и не мог ничего поделать, чтобы остановить его, доктор
пробрался между рядами стульев и вышел в боковой проход.
— Тогда, — сказал молодой человек миссис Клейр, — может быть,
полковник захочет поехать с нами?
— Да, да, — озабоченно ответила женщина. — Я уверена... Эдвард!
Да где же он?
Полковник шел впереди. Дикону удалось разглядеть его макушку,
медленно приближающуюся к выходу.
— Мы подберем мистера Клсйра, когда выйдем на улицу, — предло-
жил молодой человек.
— Настоящая давка, нс правда ли? — раздался совсем рядом с ним
голос мистера Фоллса. — С каждой минутой все больше сходства с
Вест-Эндом. — Дикон обернулся взглянуть на него. Замечание показа-
лось ему не очень характерным для мистера Фоллса. Тот поднял бровь.
Тривиальная театральная мысль пришла в голову молодому человеку:
363
«У него приятная внешность». — Боюсь, полковник бросил нас, —
сказал мистер Фоллс.
Пока они медленно продвигались по боковому проходу, Дикон вдруг
ощутил чрезвычайную тревогу и безысходность, как часто бывает в
ночных кошмарах. В связи с этим расстроенный вид Барбары казался
еще более многозначительным. Молодой человек определил, что девуш-
ку, видимо, не ввел в заблуждение намек Квестинга, якобы это он
прислал ей платье, однако сказать правду про патрона совершенно не
представлялось возможным. А где же был сейчас актер? В его тепереш-
нем настроении он способен на все. Очень вероятно, Гонт уже схватился
с Квестингом где-нибудь на дороге.
Наконец они вышли на теплый, но свежий воздух. Ночь выдалась ясной.
Ярко светили звезды. Хижины селения маори были едва различимы на
фоне черных гор. Высокая изгородь из кустов мануки драматично вздыма-
лась в ночное небо, похожая на частокол, который стоял здесь, когда
селение являлось еще и фортом. Из темноты доносился гул множества
тихих голосов, и один мужской, казалось, приобрел злобные интона-
ции.
«Это нс маори», — сказал себе Дикон.
В дальней хижине одна или две женщины начали негромко напевать
песенку. Воздух был так неподвижен, что в интервалах между пением
удавалось расслышать звуки безмятежно работающих в темноте Taupo-
tapu и бассейнов с кипящей грязью поменьше. Чудовищно обыденный
шум: хлоп-хлоп-хлоп. Дикон был подавлен чувством какой-то первобыт-
ности, к которой он не имел никакого отношения. Три маленьких мальчи-
ка, чьи смуглые физиономии, руки и ноги едва различались в тени
молитвенного дома, внезапно выросли перед ним и Барбарой. Топая по
земле босыми ногами и хлопая себя по бедрам, они копировали движения
военного танца. Дети высовывали языки, вращали глазами и пытались
изобразить боевую песню нарочито низкими голосами:
— Е-е-е! Е-с-е!
Из темноты появилась женщина, отругала их за безобразное кривляние
и полгала домой. Мальчики весело захихикали и помчались прочь.
— Они такие наглые, — извиняющимся тоном произнесла женщина.
Полковник и мистер Фоллс пропали. Миссис Клейр все еще остава-
лась в молитвенном доме, занятая продолжительной беседой с миссис
Тс Папа.
— Давайте подгоним машину, хорошо? — предложил Дикон Барбаре.
Он решил поговорить с ней наедине. Девушка быстро пошла вперед, и
молодой человек заторопился следом, спотыкаясь в темноте. — Садитесь
на переднее сиденье, — сказал Дикон. — Мне нужно побеседовать с
вами. — Но когда они оказались в машине, молодой человек какое-то
время молчал, размышляя, с чего начать, и обнаружив себя сильно
взволнованным близостью Барбары. — Теперь послушайте .меня, — про-
изнес он наконец. — Вы ведь решили, что Квестинг прислал вам эту
проклятую одежду? Не так ли?
364
— Ну, конечно, он. Вы же слышали его слова, видели, как он смот-
рел. — Й с простотой, которую Дикон нашел весьма трогательной, девуш-
ка добавила: — А я хорошо выгляжу, правда?
— Вы — маленькая простофиля! — воскликнул молодой человек. —
Вы выглядели, выглядите и будете выглядеть прелестно.
— Перед тем как сказать, вы знали, что это неправда. Вы считаете, я
должна отдать ему все сама? Или лучше попросить папу? Мне кажется, я
ненавижу мое чудесное платье, но отдать сама не могу.
— Честное слово! — воскликнул Дикон. — Вы самая простодушная
тихоня, какую я только встречал. Почему вы вбили себе в голову, будто
посылку прислала Квестинг? Во всяком случае, этот тип скуп. Послушай-
те, если одежду подарил вам он, тогда я куплю Wai-ata-tapu сам и
устрою в нем психиатрическую лечебницу.
— Почему вы так уверены?
— Дело в психологии, — огрызнулся Дикон.
— Если вы считаете Квестинга нс таким человеком, чтобы совершать
подобные поступки, — с некоторым воодушевлением произнесла Бар-
бара, — то, думаю, вы ошибаетесь. Вы же видели, каким ужасным
может быть его поведение. Он иногда просто нс осознает подобных
действий до конца.
Дикону нс удалось придумать никакого достойного ответа.
— Я ничего про его поведение не знаю, — упрямо возразил молодой
человек, — но считаю идиотизмом утверждать, будто бизнесмен имеет
какое-то отношение к посылке.
— Если вы считаете это идиотизмом, — громко воскликнула Барба-
ра, — тогда я удивляюсь, как вы вообще побеспокоились вмешаться в
наши дела. — После коротенькой паузы девушка добавила по-детски
дрожащим голоском: — Во всяком случае, совершенно очевидно, что я,
по-вашему, безнадежна.
— Если хотите знать мое мнение о вас, — взволнованно проговорил
Дикон, — то, я думаю, вы сами себя портите. Если бы вы не корчили
клоунские гримасы и не коверкали глупейшим образом свой голос, то
были бы очень привлекательны.
— Боже мой, это совершенно невыносимо! — гневно вскрикнула Бар-
бара. — Как вы смеете! Как вы смеете говорить со мной в таком тоне!
— Вы хотели знать мое истинное мнение...
— Ничего подобного. И вас никто не обязывал высказываться. —
Поскольку данное замечание было правдой, молодой человек не попы-
тался его оспорить. — Я неуклюжая, страшная и раздражаю вас! —
продолжала Барбара.
— О, да замолчите же вы! — рявкнул Дикон.
Как молодой человек убеждал себя потом, он не собирался целовать
девушку. У него и в мыслях этого не было. Все произошло как-то
неожиданно, под воздействием какого-то эмоционального импульса.
Уже прикоснувшись губами к ее губам, Дикон не увидел причины, по
365
которой стоило бы останавливаться, хотя внутренний голос тихо и
отчетливо нашептывал ему: «Хорошенькая история!»
— Вы зверь, — бормотала Барбара. — Зверь... зверь...
— Попридержите язык!
— Бар-би! — позвала откуда-то миссис Клейр. — Где ты?
— Здесь! — крикнула се дочь, едва нс сорвав голос.
Когда миссис Клейр появилась из темноты, Барбара уже вылезла из
машины.
— Спасибо, дорогая, — поблагодарила усталая мать. — Тебе пс
стоило выходить. Мне очень жаль, что я задержалась так долго. Мистер
Фоллс ищет Эдварда, но, боюсь, он уже ушел. — Женщина села рядом
с Диконом. — Полагаю, нам нс стоит ждать. Садись, дорогая. Мы пс
должны больше задерживать мистера Белла.
Барбара взялась за дверцу автомобиля. Дикон потянулся к ключу
зажигания, и тут все они вдруг оказались парализованными воплем,
который хотя и продолжался нс дольше пары секунд, но так шокирую-
ще ворвался в ночь, что повис в воздухе и, казалось, остался в нем даже
тогда, когда перестал быть звуком. Посторонний наблюдатель мог
заметить, как их лица мгновенно повернулись в одном направлении,
словно кто-то дернул за невидимую проволоку, привязанную к головам
людей. В тишине, последовавшей за воплем, снова послышался чудо-
вищно обыденный гул кипящих бассейнов.
Глава .9
МИСТЕР КВЕСТИНГ ПОПАДАЕТСЯ В ТРЕТИЙ РАЗ
1
Они оставались одни не больше двух минут. В селении поднялась
страшная суматоха. Раскрывались и громко хлопали двери. Женский
голос (по-видимому, это была миссис Те Папа) взлетел над хижинами
в испуганных причитаниях.
— Что такое? — настойчиво вопрошала миссис Клейр. — Что за
ужасный шум?
Сидящие в машинах начали успокаивать себя различными невероят-
ными домыслами. Это маленькие мальчишки постарались напугать их.
Кто-то повторил предсмертный крик девушки из песни. Последнее
предположение исходило от Дикона. И, как только молодой человек
сделал его, он почувствовал, что его слушатели задумались.
— Посидите в машине. Лучше я пойду и сам посмотрю, не попал ли
там кто в беду.
Дикон махнул рукой в сторону кипящих бассейнов. Площадь перед
молитвенным домом заполнилась расплывчатыми силуэтами. Женщина
опять начала громко причитать. К ней присоединились голоса:
366
— Auc! Auc! Tau-kirie! — что значит: «Что же? Что же теперь
делать?»
Руа властным тоном что-то произнес из темноты, и причитания
стихли.
— Садитесь в машину, Барбара, и подождите, — сказал Дикон.
— Вы нс должны идти туда.
— В машине есть фонарик. На полочке над вашей головой, миссис
Клейр. Разрешите мне взять его.
Миссис Клейр протянула молодому человеку фонарик.
— Нс ходите один, — взмолилась девушка. — Я тоже пойду.
— Пожалуйста, останьтесь. Скорее всего это какой-то пустяк, но мне
все же лучше взглянуть.
— Останься, дорогая, — попросила миссис Клейр. — Держитесь
белых флажков, .мистер Белл, хорошо?
— Мистер Те Каху! Что случилось? — крикнул Дикон в темноту.
— Кто это? — послышался удивленный голос Руа. — Я ничего не
знаю. Кто-то кричал. Где вы?
Миссис Клейр высунула голову из окна машины.
— Мы здесь, Руа.
Дикон включил фонарик, сообщил, что направляется к кипящим
бассейнам, и исчез.
Селение было окружено изгородью из зарослей мануки. Единствен-
ная тропинка к району термических источников начиналась у бреши в
этой изгороди, и молодой человек легко добрался туда. Сейчас он не
слышал гула бассейна. Запах серы стал сильнее, когда Дикон прибли-
зился к бреши и разглядел колышущиеся впереди столбы пара. Прикос-
нувшись рукой к своему лицу, молодой человек обнаружил, что оно
покрыто сконденсировавшейся влагой. Теперь он уже находился за
пределами изгороди, а луч его фонарика осветил белые флажки. Дикон
пошел вдоль них. Земля пружинила под ногами. Рядом с тропинкой
грозно кипел басссйнчик объемом с кастрюлю. На поверхности грязи
образовывались пузыри, которые росли и сразу лопались. А слева
кипело еще какое-то невидимое углубление, вероятно, размерами по-
больше. Молодой человек разглядел еще один дымящийся бассейн.
Тропинка шла чуть вверх и огибала холмик от старого гейзера. Перед
Диконом показалась куча старого серо-белого шлака, и здесь следовал
резкий поворот направо.
Молодой человек чувствовал себя жутко одиноким и очень обрадо-
вался, увидев фигуру мужчины, выделявшуюся на фоне кучи светлого
шлака. Сначала он решил, будто человек стоит спиной к нему, но, когда
двинулся вперед, обнаружил, что они располагаются лицом друг к
другу. Мужчина наклонил голову. То ли из-за причудливой тени, то ли
из-за натянутых нервов Дикону показалось странным движение незна-
комца. Так обычно разворачиваются и замирают люди, готовящиеся к
обороне. Эта мысль выглядела столь правдоподобной, что молодой
человек заторопился.
367
— Кто здесь? — крикнул он.
— А я как раз собирался задать вам такой же вопрос, — ответил
мистер Септимус Фоллс. — Теперь же я четко вижу мистера Белла. Я
думал, вы уехали в «Источники».
— Мы услышали чей-то крик.
— Да?
— Кажется, он доносился откуда-то отсюда. Что-нибудь случилось?
— Я ничего не видел.
— Но вы должны были слышать.
— Да вряд ли кому-либо удалось пропустить это мимо ушей.
— А что вы здесь делаете? — поинтересовался Дикон.
— Пришел поискать полковника Клейра.
— И где же он?
— Как я уже объяснил, я никого не видел. Надеюсь, он добрался до
горы и ушел домой.
Дикон посмотрел в направлении, где вершина, отделявшая их от
«Источников», гордо вздымалась на фоне неба.
— Вы надеетесь? — спросил он.
— У вас крепкие нервы? — ответил вопросом на вопрос мистер
Фоллс. — Мне кажется, да.
— Ради Бога, почему вы об этом спрашиваете?
— Взгляните сюда.
Дикон подошел к Фоллсу, и тот, сразу развернувшись, двинулся к
подножию небольшого холма. Шипящие звуки теперь слышались гром-
че. Фоллс подождал молодого человека и взял его за локоть будто
стальными пальцами. Дикон увидел, что стоит на пересечении отмечен-
ных белыми и красными флажками тропинок над пресловутым Таиро-
tapu, озером с кипящей грязью. На вершине этого самого холма молодой
человек стоял с Гонтом, когда впервые увидел это ужасное место во
время их прогулки.
— Отправившись на поиски полковника Клейра, — пояснил
Фоллс, — я на минуту остановился возле бреши в изгороди и увидел,
как на фоне неба появился мужчина. Он нес фонарик, поэтому его
силуэт был виден четко. Человек, похоже, находился где-то возле
затухшего гейзера, мимо которого вы недавно прошли. Я уже собирался
окликнуть его, но вдруг заметил на нем плащ, понял, что это не может
быть полковник, и позволил ему уйти. Минут десять назад я уже
обыскал весь поселок. Безрезультатно. Скорее всего мистер Клейр уже
давно направился домой пешком. Я решил больше не звать его, по-
скольку он наверняка ушел уже очень далеко, и стоял в нерешительно-
сти, ожидая нового появления человеческого силуэта на фоне неба. Так
случилось бы, если бы мужчина взобрался на этот холм. Я знал, что вы
вряд ли задержались с отъездом, а потому не спеша достал трубку и
набил се. Помню, мне еще пришла в голову мысль, каким древним и
безлюдным выглядит в полумраке окружающий пейзаж. Не знаю, через
какое время, вероятно, секунд через тридцать я понял, что человек в
368
плаще слишком долго добирается до холма, затем представил, как он,
видимо, тоже прислушивается к дьявольскому шипению грязи, и нако-
нец услышал крик. — Фоллс сделал паузу.
«Ему не нужно продолжать, — подумал Дикон. — Я и так знаю, к
чему он клонит».
— Я бежал по этой тропинке, — сказал мистер Фоллс, — пока не
добрался до холма. Здесь никого не было. Я спустился вниз с той
стороны и позвал. Ответа не последовало.
Он снова взял паузу, и Дикон сказал:
— Я вас нс слышал.
— Между нами был холм... Я повернулся, посмотрел назад и тут
вспомнил, что видел небольшое разрушение в тропинке на вершине. Я
все время осознавал это, но сначала не придал странному факту
большого значения и широким шагом переступил через крошечный
обрывчик. Потом мне пришлось светить фонариком по сторонам, пока
его луч не уперся в острый край. Я взглянул вниз. Как видите, наш
холм имеет почти отвесный склон над большим грязевым озером.
Кажется, его называют Taupo-tapu? Тропинка бежит вдоль этого скло-
на. Смотрите.
Фоллс включил свой фонарик, навел яркий луч на вершину холма,
и Дикон увидел место, где небольшой обрыв выгрыз в тропинке выемку.
Во рту у молодого человека мгновенно пересохло.
— Значит... это произошло? — пробормотал он.
— Конечно, я взглянул вниз, ожидая увидеть нечто ужасное. Там
ничего не было, понимаете. Вообще ничего.
— Да... Но...
— Ничего. Вообще ничего. Только пузыри лопались. Грязь ночью
глянцевая. Потом я прошел к большой горе рядом с «Источниками»,
почти приблизился к дому, но никого не увидел и вернулся сюда. А тут
и вы появились.
Невольно или нарочно мистер Фоллс направил луч фонарика прямо
в глаза Дикону. Молодой человек наклонил голову в сторону, но свет
последовал за ним. Наконец он мягко произнес:
— Я хочу пойти наверх посмотреть.
— Думаю, вам лучше этого не делать, — посоветовал мистер Фоллс.
— Почему?
— Место должно остаться без изменений. Мы уже ничего не сможем
предпринять.
— Но ведь вы ходили туда.
— Если я и натоптал там, то совсем немного. Чуть-чуть. Поверьте
мне, нам там больше делать нечего.
— Это ошибка, — взволнованно сказал Дикон. — Это ничего не
значит. Тропинка могла обрушиться неделю назад.
— Вы забыли, что мы шли по ней на концерт. Она обвалилась после
нас.
369
— Если уж вы знаете ответы на все вопросы, — раздраженно сказал
молодой человек, — может, вы скажете, как нам поступить дальше?
Впрочем, нет, извините. Наверное, вы правы. А в самом деле, как нам
поступить дальше?
— Установить личность человека в плаще. Вы ведь тоже об этом
думаете?
— Вы хотите сказать... разыскать всех присутствовавших на концер-
те и посмотреть... Да-да, вы правы. Ради Бога, давайте вернемся.
— Ну что ж, давайте вернемся, — согласился мистер Фоллс. — Но
вы отлично знаете, что только один из зрителей пришел на концерт в
плаще. И это был мистер Квестинг.
2
Мужчины договорились сказать миссис Клейр и Барбаре, что возле
кипящих бассейнов никого не нашли и решили пойти обратно. Короткая
дорога домой оказалась невыносимой из-за рассуждений миссис Клейр
по поводу источника крика. Женщина придумала массу удобных объ-
яснений, в которые, как чувствовал Дикон, сама не верила ни капли.
Маори, по ее словам, были так взволнованы. Всегда у них какие-то
глупые шалости.
— Думаю, — закончила миссис Клейр на почти спокойной ноте, —
они считают, что здорово нас напугали.
Барбара сидела в полном молчании.
«Я поступил неразумно, когда поцеловал ее, — подумал Дикон.
Однако он не верил, что девушка молчит из-за его поцелуя. — Она
знает, что что-то случилось».
К своему огромному облегчению, молодой человек услышал жалобу
миссис Клейр на то, как поздно закончился сегодняшний вечер, за
которой скрывалось твердое намерение сразу после приезда лечь спать.
Когда они добрались до «Источников», Дикон высадил пассажиров и
повел машину в гараж. По пути он заметил, как миссис Клейр и
Барбара идут через веранду к своим комнатам. Молодой человек
припарковал автомобиль и вернулся к Фоллсу, ожидающему его на
ступенях. Мужчины быстро согласились проконсультироваться с мисте-
ром Акрингтоном. Только сейчас Дикон вспомнил, сколь странным
выглядел уход обитателей «Источников» с концерта. Гнусное поведение
мистера Квестинга, ярость Гонта и исчезновение полковника выглядели
теперь чрезвычайно многозначительно. Пока они с Фоллсом шли через
веранду к столовой, молодой человек ощутил беспричинную панику. Он
не знал, что ему хочется выяснить, но услышать голос Гонта, его
злобные проклятия было сейчас невероятно тревожно.
— Я утверждаю, и все, кто меня знают, подтвердят — я очень
спокойный, добрый человек. Но заметьте следующее: когда меня злят,
я становлюсь бешеным и... пошлю его к черту! «Вы понимаете, — скажу
370
я, — что... что тот, кого вы сегодня публично оскорбили... отказывался
выходить на сцену перед королевским обществом! Вы понимаете...»
Дикон и мистер Фоллс вошли в столовую. Актер сидел на одном из
столиков. Его рука была поднята вверх, а глаза сверкали. Молодой человек
заметил, что его патрон находится в состоянии спадающего возбуждения.
Когда тот начинал говорить, худшее обычно оставалось позади. Рядом с
ним стояла его собственная бутылка виски, из которой он, очевидно,
угощал доктора Акрингтона и полковника Клейра. Последний сидел с
бокалом в руках, с взъерошенными волосами и приоткрытым ртом. Доктор
со злобным удовлетворением слушал тираду Гонта.
— Входите и выпейте, Фоллс, — сказал актер. — Я сказал им... —
Он умолк и быстро взглянул на своего секретаря. — Могу я поинтере-
соваться, что с вами?
Теперь уже все посмотрели на Дикона.
«Наверное, я выгляжу больным», — решил молодой человек, присел
за один из столиков, опустил голову на руки и прислушался, как мистер
Фоллс повторяет историю, которую сообщил на холме. Он обратил
внимание на воцарившуюся в комнате тишину, сопровождавшую слова
Фоллса, и на то, как она продолжалась еще какое-то время после
окончания рассказа, пока Акрингтон не сказал не своим голосом:
— Все-таки он мог вернуться. Откуда вы знаете, что его нет у себя?
Вы смотрели?
— Ну что ж, давайте посмотрим, — согласился Фоллс. — Белл, вам
не трудно?
Дикон направился через веранду в комнату Квестинга. Серый с
отливом шерстяной костюм аккуратно висел на стуле, хорошо знакомые
галстуки были переброшены через зеркало, на немного сдвинутой к
дальней стене кровати лежала красивая пижама с искусной вышивкой.
В комнате стоял сильный запах лосьона, которым хозяин постоянно
смачивал волосы. Дикон закрыл дверь и направился с неторопливой
тщательностью, удивившей его самого, осматривать другие помещения,
где мог случайно оказаться бизнесмен. Он услышал, как Саймон опять
практикуется в азбуке Морзе в своем домике, и через приоткрытую
дверь увидел, что юноша находится там вместе со Смитом. Вернувшись,
молодой человек заметил Колли, следовавшего через веранду с акку-
ратно сложенным костюмом Гонта в руках, вошел в столовую и снова
присел за столик. Никто не поинтересовался, нашел ли он Квестинга.
— Да, но я не понимаю, почему это случилось, — вдруг произнес
полковник.
— Вполне реальным объяснением может послужить тот факт, что
Квестинг шел близко к краю обрыва, — торопливо объяснил мистер
Фоллс.
— Действительно, это единственное объяснение, — резко отозвался
доктор Акрингтон.
— Вы думаете? — вежливо осведомился мистер Фоллс. — Да, воз-
можно, вы правы.
371
— Было бы более разумным, — возразил Дикоп, — сойти с тропинки
и вернуться в «Источники» другим путем.
— Вот именно! — с наивной радостью воскликнул полковник
Клейр. — Почему никто об этом не подумал?
— Должен сказать, такое предположение крайне невероятно, —
строго заявил доктор. — А где наш мальчишка? Где Смит? Они должны
знать.
— Мой секретарь их отыщет, — заверил всех Гонт. — О Боже, нс
может быть! Ужасно! Немыслимо! Я... не могу понять...
«Придется вам это переварить, дорогой патрон», — подумал Дикон,
входя в домик Саймона.
Юноша со Смитом все еще сидели здесь. Дикон появился в середине
пылкого доклада по поводу работы «пятой колонны» в Новой Зеландии.
Торпедная атака грузового корабля вместе с другими событиями про-
шлой недели как-то отошла па второй план после нового ужасного
случая, но сейчас молодой человек вдруг подумал, что если Квестинг и
вправду являлся вражеским агентом, то для него было бы лучше
оказаться разоблаченным, а затем расстрелянным, чем встретить такую
смерть в Taupo-tapu. Дикон коротко сообщил Саймону о происшествии
и очень удивился реакции юноши.
— Готов, да? — злобно переспросил тот. — Ага, значит, теперь они
мне не поверят. Вот ублюдок!
— Злословить и проклинать несчастного ублюдка, когда он мертв, —
с упреком проговорил Смит. — Тебе должно быть очень стыдно. — Он
тяжело вздохнул, распространяя вокруг запах спиртного, и мягко доба-
вил: — Какая смерть! При одной мысли мороз по коже, верно? — Смит
поежился и потер ладонью рот. — Мы с ребятами распили пару
бутылочек около источников.
Дикон был обозлен на обоих, коротко сказал, что их ждут в столовой,
и вышел. Саймон допил его по дороге.
— Берт немного не в себе, — сказал юноша. — Он выпил.
— Очень заметно.
Смит вдруг оказался между ними, взял молодых людей под руки и
невесело согласился:
— Точно. Я немного не в себе.
Когда доктор Акрингтон спросил Саймона и Смита, можно ли пройти
через резервацию маори другой дорогой, а не по тропинке, отмеченной
флажками, они ответили, что это невозможно.
— Даже маори, — сказал Смит, жадно глядя на бутылку с виски, —
по-другому не ходят.
— Такую идею можете забыть, — лаконично высказался Саймон. —
Он больше никак нс мог пройти.
Гонт выразительным жестом закрыл лицо руками и пробормотал:
— Это будет преследовать меня всю жизнь. Оно вот здесь. — Актер
хлопнул себя ладонями по вискам. — Зафиксировалось, закристаллизо-
валось в памяти.
372
— Ерунда, — фыркнул доктор Акрингтон.
Гонт кисло улыбнулся.
— Возможно, я слишком впечатлителен, — сказал он трагичным
голосом.
— Ну ладно, — неожиданно произнес полковник, — если ты не
возражаешь, Джеймс, полагаю, мне лучше пойти спать. Я очень устал.
— Боже милостивый! Эдвард, ты с ума сошел! Неужели ты когда-то
занимал ответственную должность? Когда тебе, во что нас так настой-
чиво заставляют верить, доверяли командование полком, неужели уг-
розу со стороны местных повстанцев ты тоже встречал разговорами об
усталости и удобной постели?
— Кто говорит о местных повстанцах? Коренные жители этой страны
совсем другие люди. Они устраивают концерты и занимаются своим
делом.
— Ты совершенно переиначил мою мысль. Опасность...
— Но нам сейчас не грозит опасность, Джеймс, — заметил полков-
ник Клейр, широко раскрыв глаза. — Если Квестинг упал в кипящий
котел с грязью, бедняга, мы ничего не можем поделать, а если, знаешь
ли, он туда нс падал, тогда с ним вообще ничего не случилось.
— Боже милосердный! Человек, какая же огромная ответственность
лежит на тебе!
— Ради всего святого, о чем ты? — громко спросил полковник.
Доктор Акрингтон хлопнул ладонями.
— Если это ужасное событие произошло... Я говорю — если про-
изошло! Значит, нужно проинформировать полицию.
— Очень хорошо, Джеймс, — согласился полковник Клейр. — Про-
информируй их. Я целиком и полностью за передачу дела законным
властям. Дело может взять на себя Фоллс, поскольку, как ты знаешь,
он был почти очевидцем происшествия, не правда ли? — И он выжида-
тельно уставился на мистера Фоллса.
— Думаю, я находился не так близко, — отозвался тот. — Но вы,
несомненно, правы, сэр. Кстати, я уже связался с полицией. Пока Белл
отводил машину в гараж. — Все вытаращились на Фоллса. — Я чувст-
вовал, — сказал он, — что мой долг сделать этот шаг.
Дикон ожидал после данного сообщения взрыв от доктора Акрингто-
на, но, очевидно, запасы его возмущения опустошились при обсуждении
поведения зятя, к которому он стоял сейчас спиной.
— Очень маловероятно, — обратился доктор к Фоллсу, — что Кве-
стинг вернулся сюда, а потом отправился еще куда-нибудь. — Он
строго посмотрел на племянника. — Подобный поступок для него
вполне характерен.
— Машина стоит в гараже, — заметил Саймон.
— Тем не менее он мог уйти.
— Боюсь, это невозможно, — уверенно сказал мистер Фоллс. —
Если бы Квестинг прошел по тропинке дальше, я должен был его
увидеть.
373
— И „е забывайте про крик, — словно со стороны услышал свой
голос Дикон.
— Правильно. Но я согласен, нам следует организовать поисковую
группу. Полиция наверняка считает, что мы так поступим до того, как
они возьмутся за расследование. Только одно условие. Давайте дер-
жаться в стороне от тропинки на Taupo-tapu.
— Почему? — агрессивно спросил Саймон.
— Потому что полиция захочет осмотреть место происшествия.
— Вы говорите так, будто произошло убийство, — громко произнес
Гонт.
Смит сильно засопел.
— Нет, уверяю вас, — любезно ответил Фоллс. — Я предупреждаю
па случай, если начнется следствие.
— Оно не может начаться без тела, — сказал Саймон.
— Нс может? Но в любой момент...
— Ну? — вскрикнул юноша. — Что?
— Тело может появиться в любой момент. Позже. Или какая-то его
часть, — спокойно объяснил мистер Фоллс.
— О, теперь, боюсь, я действительно переутомился, — заявил пол-
ковник, торопливо двинулся через веранду прочь и исчез.
3
Поисковая группа была сформирована. Полковник, оправившийся от
своей слабости, смутил всех предложением пойти в селение маори и
устроить там обыск.
— Если они что-то знают, как, кажется, вы, Белл, подозреваете, то
помогут из стремления оказать услугу нашему государству. По моему
мнению, половина неприятностей, связанных с местным населением,
заключается в их непосвященное™ в общее дело. Вы же знаете, беднягу
убили на принадлежащей им земле. В этом-то и весь трюк. Я считаю,
мне стоит поговорить со стариком Руа.
— Эдвард, — сказал ему шурин, — ты абсолютно ничего не пони-
маешь. И все-таки иди. Маори относятся к тебе очень хорошо. Они
должны быть вознаграждены вниманием.
— Я пойду с тобой, папа, — вызвался Саймон.
— Нет, спасибо, Сайм. Ты можешь оказаться полезным в поисковой
группе, поскольку знаешь местность и при необходимости предупре-
дишь кого-нибудь, чтобы он не упал в гейзер или еще куда.
Полковник испуганно посмотрел на мистера Фоллса.
— Я уловил не все из того, о чем здесь говорили, но если я вас
правильно понял, Квестинг, вероятно, мертв. Иначе кто тогда кричал?
И вы говорите, больше вокруг никого не было. Значит, вам лучше
осмотреть тут все вокруг. Перед тем как идти к маори, я, пожалуй,
скажу Агнес.
374
— Ей надо об этом говорить?
— Да, — ответил полковник и ушел.
Поскольку мистер Фоллс по-прежнему настаивал на том, чтобы
тропинка над Taupo-tapu оставалась нетронутой, единственным путем
на территорию маори было шоссе. Мужчины приняли решение, что
полковник поедет в селение на машине доктора Акрингтона, удовлет-
ворит любопытство маори и организует поиски. В это же время осталь-
ные обследуют горы, район термических источников и окружные тро-
пинки. Дикон почувствовал твердую уверенность, что ни один из них
не имеет ни малейшей надежды обнаружить Квсстинга. Поиски каза-
лись бесполезными и тягостными, но молодой человек обрадовался им,
поскольку они отдаляли тот момент, когда придется опять возвращаться
к размышлениям об ужасной гибели бизнесмена. Сейчас же в мыслях
он был далек от картины, которая сформировалась сама при воспоми-
нании о пронзительном вопле.
Доктор Акрингтон вызвался обследовать дворик перед кухней и
площадку рядом с домом, Дикон отправился к горе, Смит с Саймо-
ном — к горячим источникам, окружающим их тропинкам и простран-
ству вокруг теплого озерца, а мистер Фоллс решил пройти в сторону
селения маори до тех пор, пока не приблизится к Taupo-tapu. Полков-
ник упрямо утверждал, якобы Квестинг сломал ногу и упал. Никто в
его теорию не верил. Гонт торопливо заявил, что, похоже, ему идти
некуда.
— Я готов сделать все возможное и приносящее пользу, — сказал
он, — но я глубоко потрясен и, если вы сможете обойтись без меня, буду
очень вам признателен.
Мужчины согласились обойтись без него. Дикон, к своему огорчению,
понял, что актера отпустили как бесполезного человека, и, по крайней
мерс, Саймон воспринял это с презрением. Молодой человек увидел,
как юноша что-то пробормотал Смиту приглушенным голосом, а тот
взглянул на Гонта и захихикал. Дикон вдруг осознал, насколько далеко
от недооценки оказалось описание патроном собственной личности.
Актера парализовал шок. Его руки тряслись, а лицо перекосилось.
Морщины в уголках глаз, обычно незаметные, теперь проступили четко.
Гонт не имел привычки скрывать свои эмоции, но было бы ошибочно
думать, будто сейчас в нем бушевал панический ужас. Совершенно
очевидно, он являлся поддельным.
Дикон направился вдоль тропинки мимо «Источников» к горе. Пока
мужчины находились в доме, взошла луна. Ее свет придавал пейзажу
Wai-ata-tapu необычный вид. Столбы пара недвижимо стояли над бас-
сейнами. Тени казались пещерами в склонах горы, в то время как четко
видневшаяся посреди черного и серебряного цвета вершина походила
на вырезанную искусным мастером из дерева, а подножие тонуло во
влажной дымке, через которую едва виднелись кусты мануки. Проходя
мимо них, Дикон ощутил приятный запах. Как всегда при лунном свете,
чудилось, будто воздух застыл в ожидании чего-то неизвестного.
375
Вдруг из кустов вынырнул Саймон.
— Эй, — позвал юноша. — Вы мне нужны. — Дикону не хотелось
говорить с юношей, но он остановился. — А вы нс считаете, что мы
будем дураками, если позволим этому типу отвертеться со своим
постукиванием трубкой? — спросил Саймон.
— О ком ты говоришь? — раздраженно отозвался молодой человек.
— О Фоллсе. Похоже, он думает, будто имеет какую-то власть. Отдает
приказания! Кто он такой, в конце концов? Если я застукал его сегодня
утром, когда он долбил трубкой, значит, ему известны сигналы. А раз ему
известны сигналы, то он работал вместе с Квестингом, верно? По-моему,
Фоллс чересчур взволнован. Мы должны понаблюдать за ним.
— Но если Квестинг мертв, что Фоллс, если он агент, может сделать?
— Я не математик, — снисходительно сказал Саймон, — но, думаю,
могу вычислить «пятую колонну», когда ответ — два плюс два.
— Однако он звонил в полицию.
— Звонил? Это Фоллс говорил, что звонил. Телефон в кабинете у
папы. Из столовой его не слышно. Откуда вы знаете про звонок?
— Ладно, задержи его, если хочешь.
— Он удрал. Рванул быстрее нас. Куда делись боли в пояснице?
— Откуда, черт побери, я знаю! Фоллс вылечился в ваших волшеб-
ных сернокислых ваннах! — воскликнул Дикон и снова начал ощущать
наваливающуюся тревогу.
— Отлично. Считайте меня дураком, но вы идете к горе. На вашем
месте я бы держал ушки на макушке. Кто знает, какие у мистера
Фоллса в голове мысли, пока он бредет по тропинке? Почему он хочет,
чтобы по ней никто не ходил, кроме него? Откуда мы знаем, не
доберется ли он до места над бассейном с грязью? Я считаю, Фоллс
смертельно боится, что Квестинг уронил что-нибудь, когда полетел вниз
после толчка, и теперь собирается обыскать место.
— Это только предположение, — пробормотал Дикон. — Хотя я
понаблюдаю.
Словно призрак, Смит материализовался из клуба пара.
— Хотите услышать мое мнение? — начал он, и Дикон вздохнул,
услышав очередное повторение надоевшей фразы. — Это судьба. После
того, что он хотел сделать со мной. И все-таки, видит Бог, я предпочел
бы погибнуть под колесами поезда, чем в Taupo-tapu. Пути Господни
неисповедимы, верно? Какой смысл искать парня, когда он уже целый
час валяется в кипящем котле?
Дикон обругал Смита с такой яростью, что сам удивился.
— Чего на меня фыркать, — пробормотал тот. — От фактов не
скроешься. Идем, Сайм.
Он направился в сторону озерца.
— От него несет виски, — заметил Дикон. — Можно ему доверять?
— С ним будет все в порядке, — ответил Саймон. — Я присмотрю.
Вы лучше проследите за Фоллсом.
376
Молодой человек постоял с минуту, наблюдая, как Саймон и Смит
удаляются в направлении «Источников», превращаясь в призраки. Он
закурил и уже собирался продолжать путь к горе, как вдруг услышал
свое имя, произнесенное тихим голосом:
— Дикон!
Барбара в красном фланелевом халате и тапочках бежала в лунном
свете через пемзовый пригорок. Молодой человек пошел ей навстречу.
— Вы назвали меня по имени, — сказал он, — тогда, может быть, я
прощен? Извините, Барбара.
— Ах это! — воскликнула девушка. — Я вела себя глупо. Понимае-
те, со мной никогда ничего подобного не случалось. —Ис мудрым
видом совы она повторила чью-то фразу: — Всегда виновата женщина.
— Вы немного раздражены, — неуверенно произнес Дикон.
— Я пришла поговорить о другом. Я хочу спросить у вас, что
случилось.
— А разве ваш отец не...
— Он разговаривает с мамой. По его голосу я поняла, что это что-то
страшное. Они мне нс скажут. Никогда. Но я должна знать. Чем вы все
заняты? Почему вы не дома? Дядя Джеймс вывел свою машину из
гаража, и я видела, как Сайм со Смитом ушли куда-то вместе. А когда
я встретила на веранде его, он выглядел ужасно, не ответил на мой
вопрос... только скрылся у себя в комнате и хлопнул дверью. Это
связано с тем, что мы слышали, да? Пожалуйста, скажите мне. Пожа-
луйста.
— Мы думаем, произошел несчастный случай.
— С кем?
— С Квестингом. Но точно мы еще не знаем. Возможно, он куда-то
скрылся. Или сломал ногу.
— Вы сами в это нс верите. — Рука Барбары в красном рукаве халата
указала на гору. — Думаете, там что-то случилось? Правда? Правда?
Дикон взял девушку за плечи.
— Я не хочу предполагать ужасное, — сказал он, — пока можно
предположить что-то другое. Вы поступите правильно, если примете
мои слова на веру. Представляете, насколько тяжело будет сознавать
бесполезность волнений, если мы найдем бизнесмена со сломанной
ногой. Или если он просто поехал поужинать с мэром. Я уверен, он
обольстил его.
— Тогда кто же кричал?
— Чайки, — ответил молодой человек, слегка встряхнув Барбару. —
Привидения. Девушки маори. Идите домой и успокойтесь. Выпейте
чаю. Ложитесь спать. Мужчины должны искать, а женщины спать, и
если вам не нравится, как я вас целую, не смотрите на меня так. — Он
развернул девушку и слегка подтолкнул вперед. — И не хвастайтесь
своей ночной сорочкой. Она тянется за вами.
Дикон посмотрел вслед Барбаре и двинулся в сторону горы, собира-
ясь забраться повыше, чтобы поподробнее осмотреть окрестности. Если
377
внизу произойдет какое-нибудь движение, ему будет все хорошо видно
в лунном свете. Молодой человек нашел тропинку, которую Руа исполь-
зовал для вечерних прогулок, и идти по крутому подъему сразу стало
легче. Кто-то разумно предлагал через определенные промежутки вре-
мени окликать Квсстинга, но Дикон не мог заставить себя сделать это.
Твердая мысль о почти несомненной гибели бизнесмена делала идею
окликов невероятно глупой. Однако молодой человек обещал искать,
поэтому упорно карабкался вверх, пока не добрался до места, откуда
окрестности распростерлись перед ним, словно театральные декорации.
Вид местности был редким и пугающим, будто в инфракрасном излучении.
«Если бы все здесь нс дышало жизнью, — подумал Дикон, — я бы
решил, что подо мной лунный ландшафт».
Молодой человек нашел окрестности более обширными, чем он их
представлял. Тут и там виднелись грязевые бассейны и дымящиеся лужи.
Далеко на востоке взметнулся ввысь и исчез фонтан гейзера. «Затерянный
мир», — пришло в голову Дикону. Он вдруг понял, что если человек лежит
в тени, то остается совершенно невидимым, и почувствовал полную бессмыс-
ленность своего восхождения. Молодой человек осмотрел склон горы прямо
перед ним. Пучки густой травы и кустарник были недвижимы. Дикон
немного постоял и уже собирался повернуть обратно, как скорее ощутил, чем
увидел, что внизу чуть левее что-то шевелится. Его сердце дрогнуло, а нервы
натянулись, пока он не увидел, что это просто мистер Септимус Фоллс идет
по тропинке, отмеченной белыми флажками. Дикон вспомнил теорию
Саймона и удивился, насколько она все же абсурдна. Но мистер Фоллс пока
еще находился в пределах границы поисков, которые сам установил, хотя и
двигался довольно быстро по направлению к запретному месту. Дикон вдруг
осознал, что тот движется весьма странным образом: бежит, когда находится
в лунном свете, и медлит в тени. Холм над Taupo-tapu был легко различим
в темноте. Мистер Фоллс почти добрался до него. «Теперь, — сказал себе
Дикон, — он должен повернуть обратно». В этот момент облако заслонило
луну, и молодой человек остался один в темноте. Окрестности, тропинка и
мистер Фоллс оказались поглощены ею.
Тучи, вероятно, шли с юга, пока Дикон преодолевал крутой подъем,
поскольку теперь небо почти полностью затянулось ими. Они величе-
ственно плыли на северо-восток. Сильный гул свидетельствовал о
надвигающемся ночном ветре. Наконец мощный порыв взъерошил
молодому человеку волосы. Дикон достал фонарик, но не захотел
выдавать свое присутствие, так как никому не говорил о намерении
забраться повыше. Он увидел, что через пару минут снова появится
луна, и, замерев в темноте, решил подождать, пока опять не обнаружит
мистера Фоллса.
Прошло немного времени, может, не больше минуты, и окрестности
осветились серебристым светом. После короткого затемнения пейзаж
выглядел необычно четким. Холмы, кратеры, бассейны и лужи с
грязью — все было ясно видно. Дикон разглядел даже отмеченную
белыми флажками тропинку. Но мистер Фоллс куда-то исчез.
378
4
«Если я нервничаю по поводу гибели человека, который почти
наверняка являлся вражеским агентом, — подумал Дикон, — то вряд
ли представляю собой цель для внезапного нападения. Мистер Фоллс,
безусловно, скрыт тенью и через секунду появится снова».
Молодой человек замер и стал вглядываться в темноту, слыша, как
тикают его часы. Где-то на востоке дважды прокричала ночная птица.
Дикон заметил в селении движущиеся огоньки и решил, что это
результат деятельности полковника Клейра. Две или три светящиеся
точки прыгали вдалеке. Видимо, там тоже шли поиски. С другой
стороны горы снизу донеслись приглушенные крики — Саймон и Смит
окликали друг друга. В торжественной процессии туч образовался
просвет, и луна стала светить еще ярче, но мистер Фоллс оставался
невидимым.
«Я не могу здесь больше стоять», — подумал Дикон и сделал три
больших шага вниз по склону, как вдруг яркое пятно света вспыхнуло
на холме над Taupo-tapu, а затем быстро исчезло. Но молодой человек
успел разглядеть фигуру наклонившегося человека. Вспышка не повто-
рилась, но через некоторое время слабое свечение, похожее на отражен-
ный свет, появилось за холмом.
«Почему, черт бы его побрал, — возмутился мысленно Дикон, — он
топчется на запретной территории?»
Молодой человек сильно разозлился, хотел уже броситься вниз и
перебежать тропинку, чтобы схватить Фоллса за руку на месте преступ-
ления. Он уже собрался сделать это, как внезапное падение навело его
на мысль о невозможности одновременно бежать по склону и наблюдать
за определенным местом пейзажа. Поднявшись и отыскав фонарик,
который откатился куда-то в сторону, Дикон услышал тихое, тоненькое
посвистывание, с удивительной живостью напомнившее ему Лондон-
ский театр.
«Уходи, уходи, Смерть. Я убил прекрасную, по жестокую деву».
Мистер Септимус Фоллс проворно двигался по тропинке в направле-
нии «Источников», беззаботно насвистывая. Он достиг подножия горы
и обогнул склон, в то время как Дикон находился еще на полпути вниз.
Тонкий свист сменился грудным баритоном, и последнее, что молодой
человек услышал от ночного певца, было меланхолическое воспроизве-
дение песни, начинающейся словами: «Больше не боюсь палящего
солнца».
Встряска и спотыкания во время спуска здорово вывели Дикона из
себя, и, приближаясь к подножию горы, он уговаривал свои непослуш-
ные ноги идти за мистером Фоллсом спокойно. Молодой человек оста-
новился и сделал нечто вроде попытки анализа событий, подозрений и
совпадений, касающихся личности.и деятельности Мориса Квестинга.
Бизнесмен забирался на Пик Рэнджи, и маори считали, что он там
занимается нелегальными поисками редких ценных вещей, созданных
379
руками их предков. Когда Смит попытался за ним шпионить, ему едва
удалось избежать смерти под колесами поезда. Но в то же время
Квестинг попытался загладить свою вину. Значит, у Смита почти нс
было оснований для обвинения, выдвинутого против бизнесмена? Ведь
от предложил ему остаться в «Источниках» и обещал хорошее жало-
ванье. Правда, это выглядело как подкуп. Саймон и доктор Акрингтон
главной целью посещения Квестингом Пика считали подачу световых
сигналов находящимся в море подводным лодкам врага. Их теория
окончательно сформировалась после наблюдений юноши ночью перед
торпедной атакой грузового корабля.
Бизнесмен с помощью различных маневров постарался занять в
Wai-ata-iapu главенствующее положение, а когда почти добился цели,
вдруг появился мистер Фоллс, твердо уверенный, что ему нс будет
отказано в предоставлении комнаты для проживания, и оказался весьма
приятным джентльменом. Он вел беседы об анатомии с доктором
Акрингтоном и о Шекспире с Гонтом, а затем выступал на ножке
шезлонга дробь, в которой Саймон распознал повторение кодовых
сигналов, высвечивавшихся на Пике. Не являлось ли это сообщением
Квсстингу, что Фоллс тоже агент?
Почему прибывший в «Источники» постоялец так твердо настаивал
на том, чтобы никто нс осматривал тропинку над Taupo-tapu? Боялся
обнаружения какой-нибудь улики, случайно оставшейся после гибели
бизнесмена? Если так, то какой именно? Бумаги? Предмета, всплывше-
го на поверхность кипящей в котле грязи? Сначала Дикон заставил себя
остановиться на последнем предположении, но тотчас впал в уныние от
целого ряда абсолютно невероятных совпадений. Наконец молодой
человек решил как можно быстрее вернуться и сообщить доктору
Акрингтону обо всем увиденном.
«Саймону я ничего не скажу, — решил он. — Основываясь на своей
теории, парень станет вести себя словно контрразведчик всякий раз, как
увидится с Фоллсом».
А Гонт? Первой мыслью Дикона было оставить актера в неведении.
Этот порыв основывался на каком-то инстинктивном чувстве тревоги,
которое молодой человек никак не мог осознать окончательно. Он
сказал себе, что сообщение о последних наблюдениях только увеличит
нервное расстройство патрона, а разговор с ним никакой пользы нс
принесет.
Стремительно двинувшись по тропинке в направлении «Источни-
ков», Дикон ощущал большую неудовлетворенность и беспокойство. В
глубине души молодой человек был уверен, что какие-то важные факты
еще скрыты от него, что они скоро всплывут на поверхность и что, не
желая признаваться себе, он уже догадывается об их сути. хМотив
какой-то песенки маори донесся до Дикона издалека, и в то же
мгновение, словно в темных морских волнах натянулась цепь якоря
корабля, мысли в его голове выстроились в той последовательности,
истинность которой ему совсем не хотелось признавать. В страшно
380
подавленном настроении Дикон наконец вернулся в отель. Столовая
была погружена в темноту, но из окна кабинета полковника пробивался
слабый свет. Меры, предпринятые хозяевами для светомаскировки, нс
отличались эффективностью. Молодой человек расслышал приглушен-
ные голоса, по его мнению, принадлежащие полковнику Клсйру и
доктору Акрингтону. Когда он постучал в дверь, из-за нее прозвучало
громкое приглашение:
— Да, да, да? Входите.
Пожилые джентльмены сидели в кабинете с видом, по которому можно
было заключить, что между ними происходит тайное совещание. Они
выглядели сильно огорченными. Вспомнив военную молодость (впрочем,
возможно, Дикону просто так показалось), полковник произнес:
— Явились доложить, Белл? Очень хорошо. Отлично.
Чувствуя себя как краснеющий младший офицер, молодой человек
сообщил о результатах поисков и сделанных во время них наблюдений.
Полковник уставился на него, вытаращив глаза и немного приоткрыв
рот. Доктор Акрингтон казался взволнованным и озабоченным. Когда
Дикон умолк, наступило долгое молчание, которое удивило молодого
человека, поскольку он ожидал, по крайней мере от доктора, привыч-
ного взрыва гнева. Прошла еще одна тягостная минута.
— Итак, я подумал, что лучше сразу вернуться и сообщить обо всем
вам, — подвел итог своему рассказу Дикон.
— Очень точно, — отозвался полковник, — и правильно. Спасибо,
Белл. — И он действительно с удовлетворением кивнул.
«Дела неважные», — пробормотал про себя Дикон, а вслух сказал:
— Все это выглядит весьма подозрительно.
— Безусловно, безусловно, — быстро проговорил доктор Акринг-
тон. — Боюсь, Белл, вы просто попали пальцем в небо.
— Да, но послушайте, сэр.
Доктор поднял руку и сказал:
— Мистер Фоллс уже проинформировал нас об этом случае. Мы
удовлетворены тем, что он действовал благоразумно.
— Вполне, вполне, — подтвердил полковник и потрогал свои усы, а
затем спокойно добавил: — Спасибо вам, Белл.
«Мы не в армии», — раздраженно подумал Дикон и не двинулся с
места.
— Я полагаю, Эдвард, — произнес доктор, — мистеру Беллу необ-
ходимо пояснение. Присаживайтесь, мистер Белл.
В полном замешательстве молодой человек сел. Находящиеся перед
ним два странных пожилых джентльмена будто поменялись характера-
ми. Насколько позволяла его природная рассеянность, полковник вы-
глядел суровым, а вид доктора Акрингтона, наоборот, был на редкость
мирным.
— Фоллс, — начал доктор, взглянув на Дикона, отводя взгляд в
сторону и откашлявшись, — не имел намерений нарушить границу,
которую сам же установил для поисков. Если вы вспомните, место, где
381
отмеченная красными флажками тропинка отделяется от отмеченной
белыми, находится за пределами этой границы. Фоллс приблизился к
первому красному флажку и хотел уже возвратиться, как вдруг услы-
шал подозрительный шум.
Доктор Акрингтон выдержал паузу, пока у Дикона не появилось
острого желания попросить его продолжить.
— Какой шум, сэр? — произнес молодой человек.
— Кто-то двигался мимо противоположного склона холма. Фоллс
замер на минуту и прислушался. Затем где-то блеснул луч света. При
данных обстоятельствах Фоллс решил — и по моему мнению, абсолют-
но справедливо — пройти вперед и установить личность неизвестного.
Как можно тише, очень медленно он взобрался на холм и посмотрел с
его вершины вниз.
Неожиданным резким движением, заставившим Дикона вздрогнуть,
полковник Клейр протянул молодому человеку пачку сигарет, пробор-
мотав нелепую фразу:
— Только никаких церемоний.
Дикон отказался от сигареты и спросил, чем же закончилась история
мистера Фоллса.
— Ничем! — ответил полковник, широко раскрыв глаза. — Вообще
ничем! Проклятье! Вот так-то!
— Парень либо услышал шаги приближающегося Фоллса, — сказал
доктор Акрингтон, — либо успел закончить дело, ради которого при-
шел, и смылся, пока тот карабкался на вершину холма. По-моему, это
единственное объяснение. Он отлично стартовал, и хотя Фоллс спустил-
ся немного вниз по склону, светя по сторонам фонариком, там не
оказалось никаких следов. Парень испарился.
Дикон почувствовал себя одураченным и в то же время обеспокоен-
ным.
— Мне все ясно, сэр, — сказал он. — Очевидно, я полез не на то
дерево, но у нас с Саймоном есть довольно веская причина считать
мистера Фоллса загадочной личностью. — Молодой человек замолчал,
прикусив язык.
— Ну, — проворчал доктор Акрингтон, — и что же это? Что это
такое?
— Может быть, Саймон уже говорил вам.
— Саймон не удостаивает меня чести посвящения в свои теории,
состоящие, в чем у меня нет никаких сомнений, из умозаключений стаи
бродячих котов.
— Думаю, это не совсем так, — возразил Дикон и изложил историю
про мистера Фоллса и его трубку. К удовольствию молодого человека,
оба джентльмена слушали рассказ с плохо скрываемым нетерпением, и
он произвел эффект, восстановивший в докторе привычное состояние
духа.
— Черт бы побрал твоего молокососа, Эдвард! — раздался его
возмущенный крик. — Зачем... Какого дьявола он придумывает всякие
382
небылицы и разносит их повсюду! Мальчишка отлично знал, что я с
большим подозрением отношусь к походам Квестинга на Пик. И все-
таки он влез в это дело сам, собрал ценнейшие сведения и ничего мне
не сказал. А тем временем затонул корабль, и агент, от которого мы
могли бы получить необходимую информацию, сгинул в котле с кипя-
щей грязью. Из всех разболтанных, самодовольных молодых хлы-
щей... — Доктор едва не задохнулся и взглянул на Дикона. — Как
участник этой идиотской игры в молчанку будьте любезны объясниться.
Молодой человек находился в нерешительности. Хотя он отказался
связывать себя обещаниями Саймону молчать, чувство, что им совер-
шено предательство, нс покидало его вот уже несколько минут. Расска-
зать доктору Акрингтону о своих попытках уговорить юношу прокон-
сультироваться с дядей и о полученном от того отказе значило бы
выставлять себя в наиболее невыгодном свете. Наконец Дикон заявил,
будто из разговора с Саймоном догадался о его намерении пойти с
собранными сведениями в полицию. Еще далеко не утихомирившийся
доктор, выслушав последнее утверждение, окончательно воспламенил-
ся, и все заверения молодого человека, что, насколько ему известно,
Саймон пока этого не сделал, почти не подействовали на него.
Полковник дернул себя за усы и извинился перед шурином за
поведение сына. Дикон попытался вернуться в разговоре к мистеру
Фоллсу, ио все усилия оказались тщетны.
— Пустая болтовня, вздор, — фыркнул доктор Акрингтон. — Моло-
дой осел вбил себе в голову дурацкие сигналы и теперь слышит их
повсюду. Как они звучат?
К счастью, Дикон смог вспомнить и повторить предполагаемое
закодированное сообщение.
— Если пользоваться азбукой Морзе, то здесь нет никакого смыс-
ла, — кисло заметил полковник. — Четыре «т», четыре пятерки, снова
«т», затем «и» и «с». Странная, знаете ли, штука.
— Мой дорогой Эдвард, у меня не было ни малейших сомнений в
огромном значении этих сигналов, когда их передавали с Пика. Ты
можешь представить себе, чтобы Квестинг стал связываться с враже-
ской подводной лодкой с помощью аккуратной азбуки господина Морзе:
«Корабль выходит завтра вечером. Осторожно потопите. Преданный
вам Квестинг». — Доктор Акрингтон сделал паузу и неприятно усмех-
нулся. — А что касается Фоллса с его трубкой, то это ложь. Я
абсолютно не доверяю данной теории. У человека просто немного
расстроены нервы. Я наблюдал за ним. Он все время постукивает
трубкой. И будьте любезны, мистер Белл, скажите мне, каким образом
наш легкомысленный юноша отличает длинные стуки от коротких? А?
Дикон задумался.
— Может, по интервалам между ними? — неуверенно предположил он.
— В самом деле? И Саймон без всякой подготовки смог все однознач-
но определить?
383
— «Т» в таком случае звучало бы как сочетание «о» и «ш», — сказал
полковник.
— Никогда в жизни не слышал такого высококачественного вздо-
ра, — добавил доктор Акрингтон.
— Я нс разбираюсь в азбуке Морзе, — обиженно произнес Дикон.
— И никогда нс разберетесь, если будете брать уроки у Фоллса и его
трубки. Он достойная уважения личность и к тому же нс профан в
анатомии. Могу добавить, что мы с ним обнаружили множество общих
знакомых. Все эти люди имеют большой авторитет в обществе.
— Правда, сэр? — ехидно спросил Дикон. — Тогда мистер Фоллс,
конечно, оправдан.
Доктор Акрингтон вонзил в молодого человека острый взгляд, но,
очевидно, решил не придавать значения его дерзости.
— Я считаю, — сказал он, — Фоллс ведет себя на редкость уместно.
А с Саймоном я поговорю сегодня же. Это необходимо, чтобы он нс
разболтал о своей идиотской теории еще кому-нибудь.
— Правильно, — подтвердил полковник. — Мы поговорим с ним.
— Что касается постороннего возле Taupo-tapu, то это, вне всяких
сомнений, Эдвард, один из твоих знакомых маори, как обычно ослушав-
шийся приказа. Кстати, ты тогда должен был находиться где-то рядом.
Никто нс вел себя подозрительно?
Полковник взъерошил волосы и растерянно огляделся.
— Нельзя сказать, что подозрительно, Джеймс. Странно. Ты же
знаешь, маори смотрят на мир несколько по-иному. Я даже нс пытаюсь
понять их. Никогда нс пытался. Они мне нравятся. Честные люди и все
такое прочес, но уж очень суеверные. Очень занятно.
— Если ты нашел их поведение сегодня ночью столь интересным, —
ядовито произнес доктор Акрингтон, — может, ты доставишь нам
удовольствие рассказать обо всем более подробно?
— Ну, понимаешь, это трудно. Я ожидал застать их всех уже в
постелях, но ничего подобного. Они стояли небольшими группами на
marae, площадке перед домом, а большинство, кажется, находилось в
молитвенном доме. Причем люди нс убирались там... а просто разгова-
ривали. Миссис Тс Папа была в очень большом волнении. Я появился
в середине се речи, очень красноречивой и тревожной. Некоторые из
маори при этом устроили зверский шум. Руа сидел на веранде с другими
стариками. Забавно... — Полковник вдруг рассеянно уставился на Ди-
кона, так и не закончив предложения.
— Что забавно, мой дорогой Эдвард?
— А? Да-да. Я хотел сказать, забавно, что он совсем не удивился,
увидев меня. — Полковник издал короткий смешок сумасшедшего и
указал пальцем на шурина. — Но самое главное, когда я сказал им о
предполагаемом нами несчастье с К вест и игом, они этому тоже нс
удивились.
384
Глава 10
ПОЯВЛЯЕТСЯ СЕРЖАНТ УЭБЛИ
1
Дикон отправился выполнять приказ. На него была возложена задача
отыскать Саймона и заставить юношу явиться к отцу в течение ближай-
ших десяти минут. Молодого человека мучили угрызения совести.
Мечтая о своей постели, он сразу двинулся в сторону домика Саймона.
Небо затянули тучи, и моросил мелкий дождик. Дикона мучило ощуще-
ние надвигающейся глубокой депрессии. Он обнаружил юношу все еще
в компании Смита, которого действие алкоголя, похоже, повергло в
безграничное отчаяние.
— Пропало мое счастье, — жалостливо заныл Смит, заметив входя-
щего Дикона. — Только я получил постоянную работу, хорошее жало-
ванье, как босс пропадает. Ну разве это не невезение?
— Все будет в порядке, Берт, — успокоил его Саймон. — Папа
поможет. Я тебе точно говорю.
— Ага. Но перспектива... Я не хочу ничего говорить против твоего
отца, Сайм, но у нас с ним сложные отношения, и он знает об этом.
Если бы я захотел заявить на него, ему пришлось бы выплачивать мне
жалованье служащего отеля. Я не жалуюсь, понимаешь, но дела так
обстоят. А с Квсстингом у меня все уже было налажено.
— Мне весьма трудно поверить в ваше горе после предыдущего
заявления о попытках бизнесмена толкнуть вас под поезд, — сказал
Дикон.
Смит взглянул на молодого человека совиными глазами и ответил:
— Он мне все объяснил. Правда, не так, как в первый раз. Семафор
работал нормально, но у лобового стекла машины был приделан желтый
солнцезащитный экран. Квестинг показал мне его. Я ему сначала не
поверил. В общем, наш разговор в двух словах не опишешь. Квестинг
попытался успокоить меня, пообещав работу, и мне пришлось согла-
ситься. Знаете, он здорово расстроился. Но я сказал, что больше не
обращаю внимания на случившееся.
— При определенных условиях, насколько я понимаю, — сухо заме-
тил Дикон.
— А почему нет?! — с достоинством воскликнул Смит. — Он был у
меня в долгу, верно? Я заработал шок и кучу ссадин. Спросите у
доктора. Моя задница до сих пор похожа на обезьянью. Да мне много
есть на что жаловаться, правда, Сайм?
Последняя фраза прозвучала с интонациями явной обиды.
— Точно, — поддакнул юноша.
— Ага, и зачем мистер Белл говорит так, будто я как-то смошенничал?
— Нисколько, мистер Смит, — ровным голосом ответил Дикон. — Я
только восхищаюсь вашим талантом уступчивости.
13 Найо Марш «Смерть и танцующий лакей»
385
— Обзывают парня по-всякому, — мрачно пробормотал Смит, — и
никогда не предложат ему выпить, даже хоть он для них и недостойная
личность.
Как понял Дикон, этот пьяница вспомнил о бутылке виски Гонта.
— И тем не менее, Берт, — сказал Саймон, — я считаю, ты слишком
легко поверил Квестингу. Он только пытался заткнуть тебе рот. А денег
ты все равно бы не увидел, будь спокоен.
— Я получил расписку! — воинственно вскрикнул Смит. — Не надо
меня принимать за ребенка. Я получил ее, когда Квестинг еще боялся
разглашения истории с поездом. Дальновидный! Вот я каков! — Дикон
рассмеялся. — Ах, да идите вы к черту! — рявкнул Смит. — Я усталый,
разбитый человек и иду спать. — Он с негодованием рыгнул и ушел.
— Ав трезвом виде Берт соображает здорово, — произнес Саймон.
— Ты рассказал ему о своих наблюдениях за Квестингом?
— Не больше, чем мне было необходимо. Берту нельзя доверять,
когда он выпьет бутылку, другую. Но парень по-прежнему считает, что
Квестинг лазил на Пик за безделушками. Я ничего не говорил. Вы же
хотели держать историю с сигналами в тайне.
— Да, — согласился Дикон и потер нос. — В этом смысле, думаю,
ты будешь мной не очень доволен.
И молодой человек сообщил, что выболтал обо всем полковнику и
доктору Акрингтону. Саймон воспринял новость удивительно спокойно,
обрушив запас своего негодования на поведение мистера Фоллса возле
Taupo-tapu, о котором Дикон тоже поведал юноше. По его мнению, как
бы ни были подозрительны обстоятельства, Фоллс не имел права
нарушать установленную им самим границу.
— Не нравится мне этот тип, — сказал он. — Слишком аккуратно
заштопан.
— Фоллс не дурак.
— Я считаю его преступником. От сигналов-то нам все равно никуда
не деться.
С озабоченным видом Дикон рассказал о соображениях доктора
Акрингтона по поводу сигналов.
— И должен признаться, —добавил молодой человек, — мне это
кажется более вероятным объяснением. Кроме того, зачем таким неле-
пым и бессмысленным образом представляться Квестингу? Все, что ему
нужно было бы сделать, это отвести бизнесмена в сторону и показать
свои документы. Зачем подвергать себя ненужному риску? Ведь кто-то
мог распознать сигналы. Бессмыслица получается.
Саймон не нашел никакого подходящего ответа и сердито напомнил
о своих наблюдениях.'
— А если вы считаете меня дураком, — бушевал он, — некоторые
имеют другое мнение. Вам, может, будет интересно услышать, что днем
я ездил в отделение полиции. — Юноша проследил за смущением
своего собеседника с заметным удовольствием. — Да, после того как вы
сообщили мне о том, что сигналы простучал Фоллс, я вскочил на
386
велосипед и помчался в город. Там у меня есть знакомый сержант. К
нему я и поехал. Сначала он принял меня, как мальчишку, но в конце
концов мне удалось его убедить. В общем, — закончил Саймон, — я нс
унимался, пока не попал к шефу полиции.
— Здорово, — пробормотал Дикон.
— Да, — продолжал юноша, погладив затылок, — мы беседовали в
кабинете целый час. Полиция заинтересовалась. Они ничего не сказали,
но, знаете, очень многое из моего рассказа записали. К тому же я сам
понял, какое произвел на них впечатление. Теперь о Фоллсе наведут
справки. Если дядя Джеймс и папа считают, что соображают лучше,
чем официальные представители власти, зачем мне беспокоиться? По-
дожду, пока полиция раскинет сети. Настанет день справедливости. А
они не такие уж тупые, как я думал. Эта постановка дела меня уже
удовлетворяет.
— Очень хорошо, — сказал Дикон. — Поздравляю. Кстати, я должен
попросить тебя пойти к твоему отцу и могу предупредить, чтобы ты
готовился к расспросам относительно отбитых трубкой Фоллса сигна-
лов. А я пойду наконец спать.
Молодой человек уже приблизился к двери, когда Саймон остановил его.
— Совсем забыл, — произнес юноша. — Я спросил полицейских про
того парня с родины. Ну, про большую шишку из Скотленд-Ярда. Их,
кажется, здорово развеселил мой вопрос, и я уж думал, они не скажут
мне даже, как его зовут. Но ничего, все-таки сказали. Это Аллейн.
Старший инспектор Аллейн.
2
Представления Дикона о законном судопроизводстве, связанном с
обстоятельствами исчезновения Квестинга, были исключительно смут-
ными. Ему в голову приходили какие-то полузабытые фразы о предпо-
ложении смерти по истечении определенного времени. То вдруг он
начинал размышлять о национальности и-ближайших родственниках
бизнесмена. Молодой человек совсем не ожидал, что, проснувшись на
следующее утро, обнаружит несколько плотных мужчин, стоящих на
веранде Клейров, разглядывающих свою обувь, переговаривающихся
друг с другом вполголоса и распространяющих вокруг себя не вызыва-
ющий никаких сомнений аромат одетых в штатское полицейских.
Однако именно такую картину и увидел Дикон. Гул голосов разбудил
молодого человека. Свет в его комнату не проникал, поскольку окно
было загорожено чьей-то широкой спиной. Дикон накинул халат и
направился к патрону. Он заходил к Гонту перед сном и застал того в
состоянии нервной прострации, хотя Колли и делал ему массаж. Дикон
выслушал от актера просьбу ради Господа Бога оставить его одного и в
сопровождении слуги с полотенцем покинул комнату.
387
— О, тетя моя дорогая! — прошептал Колли, указывая большим
пальцем на захлопнувшуюся дверь. — Настоящий колокольный звон.
Нервный припадок с музыкальным сопровождением. Мы испытываем
его терпение, сэр, и даже не извиняемся. Проверьте тормоза и пересчи-
тайте свои воротнички. Завтра мы возвращаемся из поездки на курорт.
Он указал большим пальцем на пол.
— Колли! — взревел в этот момент Гонт. — Колли! Проклятье!
Колли!
Слуга снова проскользнул в спальню актера.
Вспомнив свой ночной эпизод, Дикон шел к патрону с некоторыми
опасениями. У двери он прислушался, уловил запах турецкого табака,
услышал, как Гонт поперхнулся дымом от сигареты и закашлялся.
После этого молодой человек вздохнул, постучал и вошел в комнату.
Актер в пурпурном халате лежал на софе и курил. Когда Дикон
поинтересовался, хорошо ли ему спалось, он злобно усмехнулся и
ничего не ответил. Молодой человек попытался несколькими маневрами
начать беседу, но всякий раз натыкался на молчание и наконец уже
собирался, не обращая внимания на неловкость ситуации, уйти, как
вдруг Гонт сказал:
— Позвоните в тот отель в Окленде и закажите номер на вечер.
С чувством полного опустошения Дикон спросил:
— Значит, мы уезжаем, сэр?
— Я бы считал, — отозвался Гонт, — что это очевидно настолько
же, насколько очевидна смена ночи днем. Я не заказываю номеров из
простых капризов. Пожалуйста, закончите все дела с Клейрами. Мы
уезжаем как можно скорее.
— Но ваш курс лечения, сэр?
Актер покачал указательным пальцем.
— Вы настолько грубый, бесчувственный человек, что можете легко-
мысленно предположить, будто я с отвратительной картиной, которая
возникает у меня перед глазами каждый раз, как только я их закрываю,
погружу свое тело, себя в кипящую грязь?
— Я не подумал об этом, — смущенно пробормотал Дикон. —
Прошу прощения. Я поговорю с Клейрами.
— Умоляю вас, — сказал Гонт и отвернулся от него.
Молодой человек отправился искать миссис Клейр и столкнулся с
Колли. Слуга закатил глаза и попытался выжать из них слезу. Фраза
«он такой наглый» вдруг пришла Дикону в голову, напомнив ему о
маленьких мальчишках, гримасничавших вчера в лунном свете. Ничего
не ответив, он продолжил путь и отыскал полковника в кабинете в
компании с крупным, темноволосым, румяным мужчиной. На незнаком-
це были надеты простой костюм и грубые ботинки. Он оглянулся и
посмотрел на Дикона тяжелым, изучающим взглядом.
— Сержант Уэбли, — произнес полковник.
Темноволосый мужчина медленно поднялся.
— Как поживаете, сэр? — проговорил он глухим голосом. — Мистер?..
388
— Белл, — подсказал полковник.
— Ах да. Мистер Белл, — повторил сержант Уэбли и приоткрыл
свою ладонь, которая оказалась широкой, плоской, в грубых складках.
Казалось, он вглядывается себе в пятерню. Ощутив легкий укол трево-
ги, Дикон понял, что сержант смотрит в маленький блокнот. — Вер-
но, — солидно повторил Уэбли. — Мистер Дикон Белл. Должно быть,
это псевдоним, сэр?
— Совсем нет, — ответил молодой человек. — Так меня окрестили.
— Правда, сэр? Очень необычное имя. Староанглийское, видимо.
— Видимо, — холодно сказал Дикон.
Уэбли откашлялся и выжидательно замолчал.
— Сержант, — неуверенно произнес полковник, — ведет небольшое
следствие.
— Да, конечно, — торопливо пробормотал Дикон. — Простите, что
прервал вас, сэр. Я пойду.
— Не нужно, мистер Белл, — с нотками радушия в голосе сказал
Уэбли. — Очень рад вашему приходу. Крайне неприятный случай. Да.
Присаживайтесь, мистер Белл, присаживайтесь. — Дикон почувствовал
приступ клаустрофобии, словно над ним захлопнулась какая-то крыш-
ка, сел и замер. — Как я понял, — продолжал сержант Уэбли, — ваши
передвижения прошлым вечером были следующими. — Он расправил
блокнот на колене и стал читать.
«Но я уже все это слышал раньше, — подумал Дикон, — сотни раз
читал в самолетах, на палубах пароходов и в комнатах различных
отелей». И молодой человек увидел желтые суперобложки со смертонос-
ным оружием, стиснутыми кулаками, наручниками и похожими на
Уэбли мужчинами, косящимися на стволы револьверов. Скорее в ответ
на собственные мысли, чем на вопрос сержанта, он громко воскликнул:
— Но это же был простой: несчастный случай!
— В случаях подобного рода, мистер Белл, при исчезновении лично-
сти в обстоятельствах, указывающих на возможную смерть, мы прово-
дим следствие. Так о чем вы говорили?
Тяжелая манера сержанта вести разговор отличалась каким-то без-
жизненным ритмом: вопрос, ответ, пауза, inoxa Уэбли пишет, а Дикон
нервничает, и снова вопрос. Это была бесцветное мероприятие, прохо-
дившее мрачно, с небольшими вариациями. Под его бременем молодой
человек опять спускался по узкой тропинке, затем шел через брешь в
изгороди по направлению к голой местности, где четко виднелись белые
флажки. На фоне глухого бормотания сержанта возник и исчез, словно
фонтан гейзера, пронзительный вопль. Уэбли очень подробно расспра-
шивал про него. Был ли Дикон уверен, что он донесся со стороны котла
с кипящей грязью?
— Звуки часто бывают обманчивы, — сказал сержант.
Не мог ли кто-то закричать в деревне? Молодой человек выразил
уверенность, что это не так, и, поразмыслив, высказал готовность поклясться
в истинности своих наблюдений. Вопль прозвучал в районе Taupo-tapu. Где
389
точно находился Дикон, когда впервые заметил мистера Фоллса? Тут
Уэбли развернул крупномасштабную и очень подробную карту округа.
Молодой человек смог найти на ней нужное место, и снова, словно
таинственный призрак, мистер Фоллс направился к нему в свете звезд.
— Значит, вы говорите, он находился на середине дороги между вами
и котлом с грязью?
Чувство ледяного ужаса, преследовавшее Дикона с момента пробужде-
ния, сейчас усилилось и нашло физическое выражение в пересохшем горле.
— Приблизительно, — ответил он.
Сержант поднял глаза от карты. Его палец все еще лежал на том
месте, которое указал ему Дикон.
— Итак, мистер Белл, сколько, по-вашему, прошло времени с
момента, когда вы оставили миссис и мисс Клейр, до того, как в первый
раз увидели мистера Фоллса?
— Не больше чем требуется, чтобы довольно быстро пройти от
машины до места, на котором еще лежит ваш палец. Вероятно, пара
минут. Не больше.
— Пара минут, — повторил Уэбли и заглянул в блокнот. Наклонив
голову так, что его голос зазвучал глуше обычного, он спросил много-
значительным тоном: — Молодой мистер Клейр доверяет вам, не так
ли, мистер Белл?
— В каком смысле?
— Разве он не рассказывал вам о своих подозрениях относительно
мистера Квестинга?
— Рассказывал. Да.
— И вы согласились с ним? — поинтересовался сержант, подняв на
мгновение свое румяное лицо, чтобы взглянуть на Дикона.
— Сначала я посчитал это фантастикой.
— Но, подумав, вы решили, что в них может что-то быть? Правильно?
— Видимо, так, — ответил молодой человек, потом смутился от
неуверенности в своих словах и твердо сказал: — Да, все верно. Мне
кажется, это неизбежно подтвердится.
— Даже так? — ухмыльнулся Уэбли. — Огромное вам спасибо,
мистер Белл. Пока мы больше не станем вас беспокоить.
«Похоже, моя неуверенность в себя всегда будет бросаться в глаза
посторонним», — подумал Дикон и обратился к полковнику:
— На самом деле я пришел сказать вам, сэр, что мистер Гонт очень
расстроен ужасным происшествием и хочет покинуть ваш отель. По
крайней мере, временно. Он беспокоится, как бы его решение не
показалось неблагодарностью в отношении вас, и спешит выразить
признательность за внимание, которое вы ему оказали. И... и... —
молодой человек заколебался, — надеюсь, несколько дней спустя мы
сможем вернуться. Мне крайне неудобно беспокоить вас сейчас, но если
бы я закончил с формальностями...
— Да, да, конечно, — согласился полковник с явным облегчением. —
Вполне понятный поступок. Очень сожалею, что все так вышло.
390
— Мы тоже, — сказал Дикок, — бесконечно. Я приду чуть позже.
Наш отъезд назначен на одиннадцать часов. — Он попятился к двери.
— Одну минуту, мистер Белл. — Уэбли, казалось, полностью погру-
зился в свои записи, и молодой человек почти забыл о нем. Теперь
сержант поднялся. Смуглая кожа и плохо сидящий костюм придавали
ему официальный вид. — Вы собирались уехать сегодня утром, не так
ли, мистер Белл?
— Да, — ответил Дикон. — Сегодня утром.
— Вы, мистер Гонт и его личный слуга? — Уэбли послюнявил палец и
перевернул страничку блокнота. — Мистер Альфред Колли, правильно?
-Да.
— Да. Хорошо, но теперь мы, к огромному сожалению, прервем ваши
приготовления, мистер Белл, и боюсь, должны будем попросить вас
остаться здесь еще ненадолго. Пока нам не удастся разгадать малень-
кую тайну, скажем так.
С ощущениями человека в вышедшем из-под контроля и стремитель-
но падающем лифте Дикон сказал:
— Ноя сообщил вам все, что знаю. И мистер Гонт не имеет никакого
отношения к случившемуся. Я хочу сказать, он даже не был рядом с
местом происшествия. Я имею в виду...
— Рядом с местом происшествия? — повторил сержант. — Даже
так? Да. Но он же не поехал домой на машине, верно? Каким же путем
ваш патрон отправился из селения маори сюда, мистер Белл?
И тут Дикон мысленно снова оказался в молитвенном доме, а Гонт,
трясясь от ярости, пробирался к выходу, будто подгоняемый сознанием
какой-то крайней необходимости. Актер расталкивал людей, которые в
удивлении оглядывались на него. На долю секунды его фигура появи-
лась в дверном проеме и исчезла.
Дикон опять услышал голос Уэбли.
— Я спросил, каким путем отправился мистер Гонт домой после
концерта, мистер Белл.
— Не знаю, — пробормотал молодой человек. — Если хотите, я
пойду и спрошу у него.
— Не хочу причинять вам лишних хлопот, мистер Белл. Я сам
поговорю с мистером Гонтом.
3
Все мы медленно осознаем приближающуюся катастрофу, но очень
быстро воздвигаем барьеры между собой и окончательным восприятием
опасности. Возможно, мысль, более зловещая, чем принятие на веру
факта несчастного случая, притаилась где-то в мозгу Дикона. Как
существуют некоторые болезни, названия которых мы не склонны
произносить вслух, так есть и преступления, с которыми мы категори-
чески отказываемся связывать собственную персону. Хотя молодой
391
человек и был подавлен чувством надвигающейся опасности, его глав-
ной проблемой в сложившейся новой ситуации стал правильный выбор
линии поведения с Гонтом. Таким образом в результате психологиче-
ских фокусов и неожиданных поворотов событий маленький страх
уступил место огромному ужасу.
— Раз вы хотите увидеть мистера Гонта, — сказал Дикон, — будет
лучше, если я пойду с вами. Я не знаю, проснулся ли патрон.
Уэбли задумчиво посмотрел на молодого человека и с радушием,
показавшимся тому слишком поддельным, согласился:
— Это было бы очень любезно с вашей стороны, мистер Белл. Мы
предпочитаем вести следствие в дружелюбной обстановке. Если вам нс
трудно представить меня мистеру Гонту, я только объясню ему ситуа-
цию. У меня нет сомнений, что он все поймет.
«Дай вам Бог!» — мысленно пробормотал Дикон и направился через
веранду к комнате актера.
Когда мужчины подошли к двери, из-за нес появился Колли, сгор-
бившийся под тяжелым чемоданом. Уэбли бросил па него уже знакомый
Дикону пристальный взгляд.
— Лучше отнести этот чемодан обратно, Колли, — сказал молодой
человек.
— Обратно?! — возмутился слуга. — Я только что его вытащил.
Какая мне отведена роль, сэр? В сцене на вокзале или где-нибудь
еще? — Он посмотрел на Уэбли. — Прошу прощения, инспектор. В
чемодане не спрятан труп. Посмотрите сами, если не верите. Только не
помните наше белье. Мы очень любим бушевать из-за мелочей.
— Все отлично, Колли, — сказал сержант. — Ты ведь на все руки
мастер, верно? Хотел бы я посмотреть пьесу с твоим участием.
• — Восторг выражается шестью простыми позами, — заявил слуга. —
Приказывайте. — Он подмигнул Дикону. — Если вы ищете Его Коро-
левское Величество, сэр, то он принимает процедуры.
— Мы подождем, — ответил молодой человек. — Сюда, пожалуйста,
мистер Уэбли.
Мужчины присели в приемной Гонта. Колли, весело насвистывая,
удалился под тяжестью чемодана.
— Этот парень совсем не вписывается в общую картину нашей
Новой Зеландии, — заметил сержант. — Колоссальные отличия. Черес-
чур энергичней, правда? Впрочем, не люблю сплетничать о богеме.
— Колли отвечает за костюмы, — пояснил Дикон, — и не имеет
никакого отношения к богеме. Он очень давно работает у Гонта и,
боюсь, выработал образ мышления и манеры профессионального клоу-
на. Извините, сержант, я пойду сообщу патрону о вашем приходе.
Молодой человек надеялся успеть переброситься с актером парой
слов наедине, но Уэбли пробормотал благодарности и последовал за ним
на веранду.
392
— Вот здесь он и лечится, да? — беззаботно спросил сержант. —
Только пройти чуть-чуть по тропинке? Я ни разу нс видел источники.
Живу здесь уже лет десять и ни разу не видел. Представляете?
Мужчины прошли через пемзовый пригорок.
Гонт сам придумал каждое утро перед завтраком погружаться в самый
большой бассейн с грубо сколоченной купальней. «Очевидно, — решил
Дикон, — появившееся теперь у него отвращение к термическим проце-
дурам не распространилось именно на эту конкретную». Плечом к плечу
с Уэбли молодой человек приблизился к двери купальни и постучал.
— Кто, черт побери, там? — крикнул Гонт.
— К вам сержант Уэбли, сэр.
— Сержант кто?
— Уэбли.
— Кто он?
— Из полиции Хэрпуна, сэр, — объяснил сержант. — Мне очень
неловко беспокоить вас.
Ответа не последовало. Уэбли не двигался. Дикон застыл в нереши-
тельности. Он услышал всплеск воды от опустившегося в бассейн тела
актера и догадался, что тот сидел у двери и прислушивался. Наконец
голос из купальни осторожно произнес:
— Дикон?
— Я здесь, сэр.
— Войдите. — Молодой человек быстро проскользнул внутрь и
закрыл за собой дверь. Как он и ожидал, патрон стоял по пояс в воде,
обнаженный, беззащитный, даже немного нелепый. — В чем дело? —
Дикон сделал неопределенный жест. — Он там? — пробормотал Гонт.
Его секретарь энергично кивнул и, пытаясь придать своим словам
беззаботную интонацию, но страшно фальшивя, сказал:
— Сержант хотел бы поговорить с вами, сэр. — Молодой человек
ощупал карманы пиджака, нашел какой-то конверт, карандаш и тороп-
ливо написал: «О Квестинге. Они не разрешают вам уехать». Показывая
актеру текст, Дикон громко продолжил: — Прислать вам Колли, сэр?
Гонт уставился на конверт. Капли воды медленно скатывались с его
плеч, лицо съежилось, постарело, а кожа на руках насытилась влагой и
сморщилась. Актер начал вполголоса ’ извергать проклятия. Уэбли по
другую сторону двери откашлялся. Гонт со все еще шевелящимися
губами посмотрел в направлении, откуда шел звук, вцепился в перила
купальни и выпрямил свое не очень привлекательное в данный момент
тело. «Должен же он что-нибудь сказать, — подумал Дикон. — Молча-
ние сейчас хуже всего». Актер кивнул молодому человеку, сделал к
нему шаг, но, похоже, передумал и громко сказал:
— Попросите его подождать. Я выхожу.
Утро выдалось теплое и сырое, а бассейн, из которого только что
выбрался Гонт, был довольно горячий, но сейчас казалось, будто актер
замерз. Он попросил у Дикона сигарету. Все время помня о присутствии
393
за тонкой деревянной перегородкой Уэбли, молодой человек заставил
себя заговорить.
— Боюсь, ужасное происшествие задержит нас здесь, сэр. Я уже,
правда, размышлял над этим.
Гонт неожиданно присоединился к разговору:
— Да, чертовски досадно, конечно, но ничего не поделаешь.
Диалог прозвучал крайне неестественно. Дикон с Гонтом вышли из
купальни и встретились с сержантом. «Бродит тут, — подумал молодой
человек, — будто франкенштейновский монстр».
Уэбли прошел вместе с мужчинами к дому и остановился возле окна
комнаты актера, пока тот переодевался. Дикон оперся па перила веранды
и закурил. Затянувшие небо ночью тучи к утру рассеялись, и теперь
поднялся легкий ветерок. Пик Рэнджи окрасился в чистый голубой цвет.
Деревья на его склонах выглядели словно кляксы, сделанные широкой
кистью художника. Гора нежилась в солнечных лучах, а высоко над ней
раздавались пронзительные крики чаек, причем эта пронзительность
почти достигала границы восприятия человеческого уха. Казалось, воздух
напоен массой отдельных нот, а не птичьими песнями.
Трое мужчин шли по тропинке вокруг теплого озерца. Один из них
нес мешок, держа его далеко от себя, а в руках двух других были грабли
и длинные прутья мануки. Они двигались очень медленно, а когда
подошли поближе, Дикон заметил в мешке очертания какого-то круглого
предмета, который качался из стороны в сторону, запутывался в материи
и наконец с тихим стуком ударился о пемзовый пригорок. На мешке
виднелись следы грязи. Виднелись они и на граблях, и на концах
прутьев. Дикон замер и уставился на мужчин, пока сигарета не
обожгла ему пальцы.
Люди направились к веранде, и сержант Уэбли вышел встретить их.
Человек осторожно приоткрыл мешок. Спины остальных заслонили
Дикону всю картину происходящего. Сержант сдвинул на затылок
черную шляпу, наклонился и стал что-то внимательно разглядывать.
Послышалось неразборчивое бормотание. Дикону пришли на память
слова Септимуса Фоллса, и он почувствовал легкую тошноту. Внутри
дома Барбара громко позвала свою мать. Группа мужчин сразу рассы-
палась. Трое скрылись за углом дома, унося с собой измазанные грязью
трофеи, а Уэбли вернулся на пост под окном Гонта. Дикон услышал
сзади скрип двери. Его нервы были напряжены до предела, и он
мгновенно оглянулся. Но это всего-навсего мистер Септимус Фоллс
вышел и остановился на пороге своей комнаты.
— Доброе утро, Белл, — произнес он. — Чудесная погода, не правда
ли? Ясная и страшно контрастирующая с последними событиями. «Как
подл человек». Не часто удается подобрать к собственным наблюдениям
удачную цитату, но, помню, эта же самая фраза пришла мне на ум
вечером перед началом войны.
— И где вы тогда были, мистер Фоллс?
394
— Мотался туда-сюда по свету. Как дьявол, знаете ли. Если совсем точно,
то в Лондоне. Я нс видел вас вчера вечером после вашего возвращения, но
слышал, будто ваше посещение горы оказалось бесплодным.
«Так, значит, они не сказали ему, что я его видел», — решил Дикон
и поинтересовался:
— А как ваши успехи?
— Мои? Мне пришлось нарушить границу поисков, но тщетно. Я
думал, вы видели меня. — Фоллс улыбнулся. — Кажется, вы упали на
склоне? Надеюсь, нс поранились? Но вы молоды и .можете нс обращать
внимания на такие мелочи. Я же, наоборот, натерпелся дьявольских
страданий из-за своих болей в пояснице.
— Мне показалось, вчера вечером вы были в прекрасной физической
форме.
— Рвение, — ответил мистер Фоллс. — Одно только рвение. Что бы
из этого ни вышло, впоследствии все равно приходится расплачиваться.
К сожалению. — Он потер поясницу и заковылял к Уэбли. — Ну,
сержант, есть какие-нибудь новости?
Сержант осторожно взглянул на него.
— Да, сэр, можно сказать, есть. Не вижу большой опасности в том,
что скажу вам следующее: мы окончательно установили, каким образом
погиб несчастный джентльмен. На этот счет наши подозрения подтвер-
дились. Ребята ходили на место происшествия и кое-что там нашли. В
котле с грязью.
— Не... — начал было Дикон.
— Нет, мистер Белл, не останки. На их обнаружение мы в данных
обстоятельствах и не рассчитываем, хотя, конечно, постараемся. Ребята
пошли туда на рассвете. Час назад они заметили в котле какой-то белый
предмет, то всплывавший на поверхность, то снова погружавшийся.
Один из наших парней, семейный, сказал, что это напоминает ему
субботнюю стирку.
— И... — промычал Фоллс.
— Нечто подобное и оказалось. Мы подцепили предмет прутом и
вытащили... белый жилет джентльмена. Знаете, есть такие модели без
спинки.
4
По просьбе патрона Дикон присутствовал во время иитервью Уэбли
с Гонтом. Актер находился в своем худшем состоянии духа, был
слишком раздраженным и слишком нетерпимым. Сержант оставался
подчеркнуто вежливым, обходительным и сдержанным.
— Боюсь, я должен попросить вас остаться, сэр. Очень неловко
нарушать ваши планы, но так уж-получилось.
— Я вам уже несколько раз говорил, что не могу сообщить вам
никакой информации. Никакой. Я нездоров и приехал сюда отдыхать.
395
Отдыхать! Боже милостивый! Вы можете оставить у себя мой адрес и,
если я понадоблюсь, будете знать, как меня искать. Но я не знаю ни
малейшего факта, способного оказать помощь вашему следствию.
— Хорошо, мистер Гонт, мы посмотрим, так ли это. Ведь я еще ни о
чем вас не спрашивал, не правда ли? А теперь не откажите в любезно-
сти и скажите, каким путем вы добирались домой вчера вечером?
Актер хлопнул ладонями по подлокотникам кресла и, с трудом
сдерживая гнев, грозно прошептал:
— Как я добирался домой? Очень хорошо. Очень хорошо. Пешком!
— Через район источников, сэр?
— Нет. Я боюсь и не выношу этого района, поэтому шел по шоссе.
— Большой крюк, мистер Гонт. Как я понял, на концерт вы прибыли
в машине?
— Да, сержант, на машине. Но она не помешала моему желанию
прогуляться. Я пошел пешком. Захотел подышать свежим воздухом и
пошел пешком.
— Кто вел машину, сэр?
— Я, — ответил Дикон.
— Тогда, полагаю, вы догнали мистера Гонта?
— Нет. Крик раздался незадолго до нашего отъезда.
— Больше чем через четверть часа после окончания концерта, не
помните?
— Не знаю. Я не задумывался.
— Мистер Фоллс утверждает, что прошло около пятнадцати минут.
Миля с четвертью по шоссе, сэр. — Уэбли повернулся к Гонту. — Вы,
должно быть, отменный пешеход.
— Машина может только медленно тащиться по такой дороге. Но и
я шел, конечно, быстро.
— Н-да. Это из-за того, что вы были взволнованны, мистер Гонт? Я
замечал у некоторых людей привычку быстро ходить, когда у них есть
какая-то цель или они находятся в состоянии сильного возбуждения.
Актер рассмеялся и воспринял, по мнению Дикона ошибочно, ска-
занное как шутку.
— В вас скрыт талант журналиста, сержант, — сказал он. — На
самом деле вы хотите узнать у меня о моем характере.
— Нет, сэр, — равнодушно ответил Уэбли. — Я просто удивился,
почему вы шли так быстро.
— Но вы уже угадали. Я был взволнован. Впервые за несколько
последних месяцев мне пришлось выступать с чтением Шекспира перед
широкой аудиторией.
— Да? — Сержант открыл блокнот. — Как я понял, вы покинули зал
раньше остальных членов вашей компании. За исключением мистера
Квестинга. Тот ушел перед вами, не так ли?
— Бизнесмен? Кажется, да. — Гонт прикрыл своей изящной ладонью
глаза и резко покачал головой, будто отгоняя какое-то неприятное
видение. Затем он грустно улыбнулся мистеру Уэбли, вытянул вперед
396
руки и сделал громкий хлопок. Этот жест актер обычно использовал в
«Гамлете» во время предпоследнего диалога с Горацио. Сержант мрачно
наблюдал за выходкой Гонта. — Вы должны простить меня, мистер
Уэбли, — произнес актер. — Происшествие ужасно подействовало на
мое состояние духа.
— Странный случай, сэр, правда? Был ли погибший вашим прияте-
лем, могу я спросить?
— Нет, нет. Ничего подобного. Но такое может случиться с каждым!
— Совершенно верно. Вы, наверное, видели его, когда вышли из зала?
Гонт достал портсигар, протянул его Уэбли, но тот сказал, что нс
курит. Дикон заметил дрожь в руке патрона и зажег ему сигарету.
Актер превратил незначительную суету с прикуриванием в целое
мероприятие и во время него что-то прошептал. Впрочем, скорее всего
это был не шепот, а почти беззвучное движение языка и челюстей.
Дикону показалось нечто вроде: «Я должен выпутаться».
— Я говорил... — произнес Уэбли и повторил свой вопрос.
Гонт заявил, что, кажется, помнит, как Квестинг промелькнул у него
перед глазами уже за пределами зала, но не уверен в этом окончатель-
но. Сержант стал расспрашивать его подробнее, чем привел актера в
сильное беспокойство. Наконец Гонт оборвал себя на полуслове, и
придвинул свое кресло поближе к Уэбли.
— Послушайте, — сказал он, — я вам честно сообщил обо всем, что
знаю про беднягу. Мне хочется довести до вашего сознания следующее:
я актер, причем, безусловно, известный. Происходящие со мной собы-
тия являются интересными новостями, большими интересными новостя-
ми на родине и в Штатах. Мой секретарь мистер Белл расскажет вам,
насколько я должен быть осторожным. Характер сообщений, публикуе-
мых обо мне в печати, имеет огромное значение. Возможно, мои слова
звучат чересчур напыщенно, но, уверяю вас, это не так, когда я говорю
вам, что несколько строк в колонке экстренных новостей, связывающих
мое имя со случившимся здесь несчастьем, являлись бы для меня плохой
рекламой. Мы почти ничего не знаем о несчастном погибшем, но до
меня доходили слухи, что он не очень приятный тип. Следовательно,
какое может сложиться общественное мнение? Начнутся намеки. «Та-
инственный человек погибает после выступления Джеффри Гонта в
Новой Зеландии». Вот как газетчики преподнесут эту историю.
— В нашей стране подобные вещи происходят очень редко, мистер Гонт.
— Боже милосердный! Милый друг, я говорю не об этой стране. По
большому счету она для меня вообще не существует. Я имею в виду
Нью-Йорк.
— О, — бесстрастно отозвался Уэбли.
— Послушайте, — сказал актер, — я знаю, вы должны выполнять
свои обязанности. Если у вас есть о чем меня спросить еще, спрашивай-
те сейчас. Но ради всего святого, не задерживайте меня здесь. Я не могу
пригласить вас выпить со мной, но...
397
Потрясенный Дикон увидел, как рука Гонта тянется к внутреннему
карману пиджака. Молодой человек встал рядом с Уэбли и энергично
покачал головой, но бумажник уже оказался в руках актера, а сержант
вскочил на ноги.
— Сейчас, мистер Гонт, — произнес Уэбли совершенно не изменив-
шимся мягким голосом, — вам бы нужно хорошенько призадуматься.
Если вы так заботитесь о своей репутации, как только что мне говорили,
то должны понять, насколько некрасиво будет выглядеть это, если
получит огласку. Уберите бумажник, сэр. Мы отпустим вас как можно
быстрее, но до тех пор, пока темное дело не прояснится, никто не
покинет Wai-ata-tapu. Никто.
Гонт отдернул голову назад движением, которое у Дикона всегда
ассоциировалось с повадками змеи.
— Думаю, вы делаете ошибку, сержант, — произнес актер с неверо-
ятным равнодушием. — Однако оставим все как есть. Я позвоню
Стефену Джонстону и попрошу совета, какие мне следует предпринять
шаги. Он мой личный друг. И, кажется, является верховным судьей?
— Это будет вполне соответствовать закону, мистер Гонт, — спокой-
но ответил Уэбли. — Его честь может сделать какое-нибудь заявление.
И тем не менее я попрошу вас остаться здесь.
— Боже всемогущий! — вскричал Гонт. — Если вы повторите это
еще раз, я окончательно выйду из себя. Как вы смеете связывать
происшествие со мной! Человек погиб в результате несчастного случая,
а вы ведете себя так, будто его убили.
На пороге комнаты с равнодушным видом появился мистер Септимус
Фоллс.
5
— Простите, — сказал мистер Фоллс учтиво. — Я постучал в дверь,
уверяю вас. Вы просто не заметили. Сержанта Уэбли просят к телефону.
— Спасибо, сэр, — поблагодарил полицейский и покинул комнату.
— Могу я войти? — поинтересовался Фоллс и переступил через
порог. — Теперь, когда этот эффектный мускулистый мужчина ушел,
похоже, у нас есть возможность обсудить сложившееся положение.
— Почему вы сказали... Это... Про Квестинга? — воскликнул
Гонт. — Ради всего святого, почему?
— Что его убили? Из-за ряда сделанных мной наблюдений. Позволь-
те мне их перечислить. Во-первых, как мне кажется, полиция больше
склоняется к расследованию убийства, чем несчастного случая. Во-вто-
рых, очень подозрительно выглядят обстоятельства происшествия. На-
пример, образовавшийся на тропинке обрыв. Вы никогда не пытались
отколоть кусочек застывшей грязи? Обрушить часть тропинки, мои
уважаемые господа, можно только поплясав на одном месте. В-третьих,
с помощью фонарика я рассмотрел скатившийся к подножию холма
398
выбитый ком. На нем оказался отпечаток подбитого гвоздями сапога
или ботинка. Квестинг был единственным, кто пришел на концерт в
вечернем костюме. В-четвертых (как официально звучит, моя речь,
уважаемые господа!), рядом с комом грязи лежал белый флажок,
единственный, который указывал безопасный путь с этой стороны
холма. Поскольку я увидел на краю обрыва и на отколотом коме
небольшой желобок, то решил, что передо мной следы отверстия,
проделанного колышком от флажка. У меня есть уверенность в хорошей
наблюдательности Уэбли. Он со своими помощниками наверняка заме-
тил описанное мной важное обстоятельство. Вы чувствуете, на какое
отношение к нам со стороны полиции следует рассчитывать? Мне тоже
запретили покидать Wai-ata-tapu. Пренеприятное ограничение.
— И все-таки, — чуть ли не задыхаясь, произнес Гонт, — мне
непонятно, почему из массы нелепых деталей родилось подозрение
предательства.
— Вам непонятно? А разве Гамлет, догадываясь, но еще не зная
точно о том, что при дворе короля происходят какие-то тайные интриги,
не ощущает запаха злодейства?
— Абсолютно не понимаю, о чем вы, и по-прежнему считаю абсо-
лютно чудовищным следующий факт: я, гость в этой стране, должен
подчиняться идиотским приказам, ограничивающим мою свободу. Если
так будет продолжаться, — заявил Гонт, очень быстро выговаривая
слова и глядя на Фоллса, — я обращусь прямо к генерал-губернатору,
которого имею честь знать лично.
«Замечательно,.— мысленно отметил Дикон. — Сначала верховный
судья, теперь генерал-губернатор. Скоро мы доберемся до королевской
семьи, если Уэбли останется непоколебимым».
В этот момент в дверном проеме появился доктор Акрингтон.
— Можно войти? — спросил он. Гонт сделал рукой приглашающий
жест. — Не знаю, осознаете ли вы, — произнес доктор, — но мы все
находимся под подозрением в убийстве. Каждый мужчина из нашей
компании. — Он злобно и торжествующе усмехнулся.
— Я отказываюсь в это верить! — воскликнул актер. — Отказыва-
юсь сидеть в мышеловке. Произошел несчастный случай. Парень был
пьян и споткнулся. Никто не виноват. Я, по крайней мере, точно. Не
хочу, чтобы меня впутывали в темное дело.
— Можете отказываться, пока не посинеете, уважаемый сэр, —
сказал доктор Акрингтон, — и извлечете из этого много пользы. Вам он
нравится не больше, чем всем нам, но даже наш розовощекий монумент
бездействия рано или поздно должен споткнуться.
— Вы имеете в виду сержанта Уэбли? — поинтересовался Фоллс.
— Да. Мне очень неловко так говорить, но я считаю его слабоумным.
— Простите меня, доктор Акрингтон, но вы ошибаетесь. Я уверен,
мы поступили бы чрезвычайно неблагоразумно, отнесясь к Уэбли как к
личности, лишенной интеллекта. Во всяком случае, если, в чем, кстати,
399
у меня нет сомнений, Квестинга намеренно отправили на тот свет, разве
мы не хотим, чтобы убийца был разоблачен?
С легкой улыбкой мистер Фоллс оглядел лица присутствующих.
После неприятной паузы Гонт, доктор Акрингтон и Дикон заговорили
одновременно.
— Да, конечно, — сказали они торопливо.
— Конечно, — добавил доктор, — но я прежде всего должен заявить,
Фоллс, что если вы разделяете точку зрения официальных представителей
закона, то я с вами решительно не согласен. Я просто хочу предупредить
вас о возможных, почти неизбежных промахах, которые будут допущены
сержантом. Пока он занимается делом Квестинга, по моему глубокому
убеждению, ни один из нас не может считать себя в безопасности.
— И что же вы собираетесь делать? — с вызовом спросил Гонт.
— Я намереваюсь устроить совещание.
— О Боже, какая чепуха!
— Почему, могу я спросить? Почему?
— Кто-то предложит кого-то на роль убийцы? Или что?
— Вы шутник, сэр, — гневно произнес доктор Акрингтон. — При-
знаюсь, я не ожидал увидеть вас столь уверенным в собственной
неприкосновенности.
— Я бы хотел узнать поподробнее, к чему вы клоните, Акрингтон.
— Подождите, — вмешался в разговор Фоллс. — Если мы начнем
раздражаться друг на друга, из этого ничего хорошего не выйдет.
— И из высказывания необдуманных фраз тоже, — заявил Гонт,
кивнув ему.
— Ты здесь, Джеймс? — спросил полковник Клейр. Его лицо появи-
лось за окном.
— Иду, — ответил доктор, оглядывая трех своих собеседников, и
важно произнес: — Должен проинформировать вас, что Уэбли, очевид-
но, связался по телефону с Хэрпуном. Его люди вернулись в район
термических источников. Сейчас, когда мы не находимся под прямым
наблюдением, предлагаю не терять времени на бесполезное обсуждение
нашего положения. Мыс Эдвардом встречаемся в столовой через десять
минут. После этой беседы, как я понял, мне не стоит ожидать там
вашего присутствия.
— Наоборот, — отозвался Фоллс. — Я обязательно присоединюсь.
— Ия, — согласился Дикон.
— Очевидно, — произнес Гонт, — мне лучше пойти с вами. Но
только чтобы защитить себя.
— Я рад, что вы осознаете такую необходимость, — сказал доктор
Акрингтон. — Идем, Эдвард.
Он присоединился к своему зятю на веранде. Мистер Фоллс не пошел
за ним и, к смущению Дикона, стоял, с видом знатока прислушиваясь
к новому проявлению яростного темперамента Гонта. Даже в подобных
ситуациях актер никогда не пренебрегал вниманием слушателей, но
сейчас он, кажется, осознавал присутствие только секретаря, на кото-
400
рого и направил целый поток упреков. Молодому человеку было сказа-
но, что он завалил все дело, что ему не следовало позволять Уэбли
устраивать допрос и что в его внешнем виде сквозит безразличие к
душевным страданиям патрона. Дикон еще никогда не слышал от Гонта
таких несправедливых обвинений. Чувство тревоги возрастало в нем с
каждой минутой, с каждой необдуманной фразой. Он был смущен
поведением актера.
Пренеприятную сцену прервало внезапное и больно бьющее по
нервам лязганье за окном. Хайа ожесточенно трясла созывающий всех
на обед колокольчик. Гонт испуганно вздрогнул и громко выругался.
— Ленч? — спросил Дикон, пытаясь отогнать замешательство. —
Я как раз подумал, что забыл позавтракать.
— Полагаю, это сигнал к началу совещания, — сказал Фоллс. —
Пойдемте.
6
Три маленьких обеденных столика были сдвинуты вместе, и во главе
получившегося длинного стола восседал доктор Акрингтон. По правую
руку от него устроился полковник Клейр с ^ужасно рассеянным ъидом.
Саймон со Смитом сидели у противоположного конца. В глазах юноши
застыло выражение упрямства, а Смит кипел от негодования. Доктор
Акрингтон торжественно указал на стоящие слева от себя стулья. Гонт,
словно капризный ученик, занял самое дальнее от всех мссто. Полков-
ник, очевидно, ощутил тягостность молчания и-«вдруг воскликнул,'
тревожно вздрогнув при звуке собственного голоса:.
— Все в порядке, а?
— Вполне, — вежливо ответил мистер Фоллс. •
В столовую вошли миссис Клейр. и Барбара. Они были в своих
лучших платьях, шляпах, перчатках и несли с. собой маленькие библии.
Появление женщин внесло в комнату атмосферу английского воскрес-
ного утра. Когда мужчины поднялись,. стулья почти одновременно
издали легкий скрин. Саймон и Смит, похоже, негативно отнеслись к
маленькой церемонии и имели теперь глуповатый вид.
— Прости за опоздание, дорогой, — сказала миссис Клейр. — Се-
годня все дела немного расстроены. — Женщина начала стягивать* с
пухлых маленьких ручек поношенные перчатки и выжидательно огля-
делась. Дикон сразу вспомнил, что она вела занятия в местной воскрес-
ной школе. — Мы должны были пойти, а возвращались длинным
путем, — объяснила миссис Клейр.
Барбара вышла с библиями, затем пришла обратно уже без шляпы,
сильно смущенная.
— Хорошо, присаживайся, Агнес, присаживайся, — скомандовал
доктор Акрингтон. — Теперь, раз уж вы пришли... Хотя какой черт
понес вас... Там наверняка не было ни одного ученика!
)4 Пайо Марш «Смерть к танцующий лакей.
401
— Посещаемость не очень хорошая, — осторожно ответила миссис
Клейр. — Боюсь, они выглядели немного рассеянными. Бедняжки!
Дикон очень удивился, не заметив в женщине абсолютно никакого
волнения. Она села рядом с мужем, приветливо взглянула на брата и
сказала:
— Итак, дорогой?
Доктор Акрингтон вцепился обеими руками в край стола и отклонил-
ся назад.
— Мне кажется, — начал он, — совершенно очевидным, что мы,
группа людей, находящихся в необычной ситуации, должны понять друг
друга. Я, впрочем, как и, несомненно, все вы, был подвергнут допросу со
стороны человека, который, по моему глубокому убеждению, в своей
работе является на редкость некомпетентным. Боюсь, мое мнение о
местной полиции нельзя назвать высоким, а слова и действия сержанта
Уэбли ничуть его нс изменили. Могу утверждать, что имею свою точку
зрения на происшедшее. Короткий осмотр места, где разыгралась предпо-
лагаемая трагедия, дал бы возможность подтвердить сс, но сержант из-за
своего упрямства считает возможным отказывать мне в этом. Ха!
Доктор сделал паузу, и миссис Клейр, очевидно, почувствовав, что
брат ждет ответа, воскликнула:
.— Представить только, дорогой! Как обидно. Да.
• Доктор Акрингтон с уничтожающей жалостью посмотрел на сестру.
— Я сказал «предполагаемая» трагедия, — повторил он с расстанов-
кой. — «Предполагаемая» трагедия.
’— Мы расслышали, Джеймс, — мягко заметил полковник Клейр. —
С первого раза.
— Тогда почему же вы ничего не говорите?
—‘ Может, дорогой, потому, что ты так громко кричишь и очень
грозно смотришь, — ответила мйссис Клейр, с извиняющимся видом
кашлянула и продолжила: — Я хочу сказать, каждый про себя думает:
«Как он грозен и как громко кричит», а потом, знаешь, забывает
прислушиваться, отвлекается.
— Я не знал этого, — вскричал доктор Акрингтон, но затем сделал
над собой усилие и необычным монотонным голосом пробормотал: —
Очень хорошо, Агнес. Ты желаешь продолжить сладкоречивые упраж-
нения в стиле твоей воскресной школы. Пожалуйста. С висящим над
нашими головами обвинением в убийстве я буду во время совещания
ухмыляться и шептать. Тогда, может, ты окажешь нам любезность и
станешь слушать?
«Я буду петь тебе, как соловей», — пришли Дикону в голову строки.
— Вы сказали «предполагаемая», — примиряющим тоном напомнил
доктору мистер Фоллс.
— Да. Совершенно верно.
— Интересно будет узнать почему, — задумчиво произнес мистер
Фоллс. — Все дело, несомненно, не выглядит бесспорным убийством.
402
Мне никак не удается понять, как я это называю, техническое состояние
случившегося. Я имею в виду отсутствие тела...
— Habeas corpus , — мрачно подсказал полковник.
— Как я представляю, сэр, habeas corpus относится скорее к личности
обвиняемого, чем к жертве. По моему мнению, каждый из нас, —
мистер Фоллс сделал паузу и осмотрел всех своих собеседников, —
может оказаться corpus в трактовке основного закона Великобритании.
Или я ошибаюсь?
— Кто собирается стать corpse1 2? — в панике заревел Смит. — Пусть
каждый говорит только за себя.
— Заткнись, Берт, — пробормотал Саймон.
— Ага. Но я хочу знать, о чем здесь идет речь. Если кто-то желает
обзывать меня по-всякому, я должен иметь право защищаться, верно?
— Может быть, мне позволят продолжить? — холодно осведомился
доктор Акрингтон.
— Да Бога ради! Валяйте дальше! — с негодованием воскликнул Гонт.
Дикон заметил, как Барбара удивленно взглянула на актера.
— Когда я только что шел через веранду, — сказал доктор, — до
моих ушей, Фоллс, донеслось ваше поразительно точное описание
места происшествия. Следовательно, вы, единственный из присутству-
ющих, которому удалось осмотреть тропинку, имеете преимущество.
Однако, если ваше описание достаточно подробно, мне кажется, из него
можно сделать лишь одно заключение. Вы говорите, у Квестинга был
фонарик, которым он освещал себе дорогу. Как в таком случае погиб-
ший мог нс заметить обрыв на тропинке? Сами вы разглядели его в
течение нескольких секунд.
Мистер Фоллс изучающе посмотрел на доктора Акрингтона. Дикону
не удалось прийти к какому-то решению при попытке описать выраже-
ние его лица. Оно оставалось абсолютно бесстрастным. .
— Очень интересная мысль, — произнес наконец Фоллс.
— Парень был навеселе, — сказал Саймон. — Все говорят, от него
несло виски. Я считаю, произошел несчастный случай. Квестинг шел
очень близко от края и его качнуло в сторону.
— Но, — возразил Дикон, — по словам мистера Фоллса, на выбитом
из тропинки коме грязи остался отпечаток подбитого гвоздями то ли
сапога, то ли ботинка. Квестинг пришел на концерт в лакированных
туфлях. — Молодой человек вдруг увидел, как Саймон, издав нечлено-
раздельное восклицание, с открытым ртом уставился на него и припод-
нялся со стула. — В чем дело? — спросил Дикон.
— Какой черт в тебя вселился? — рявкнул на юношу его дядя.
— Сайм, дорогой!
— Все хорошо. Все хорошо. Ничего, — ответил Саймон и плюхнулся
обратно на стул.
1 Предписание о представлении арестованного в суд для рассмотрения законности
ареста (ла/п.)
2 Труп (англ.).
403
— След ноги, который вы там видели, мистер Фоллс, — заявил
доктор Акрингтон, — мог находиться там уже долгое время. Он скорее
всего нс имеет какого-либо значения. С другой стороны, хотя, по-мое-
му, это очень спорно, его могли оставить там намеренно, чтобы напра-
вить следствие по ложному пути.
— Кто? — поинтересовался полковник. — Я прослушал. Что видел
Фоллс? Я не понял ни одной фразы.
— Фоллс, — проворчал доктор Акрингтон, — нс слишком большой
наглостью будет попросить вас повторить вашу историю еще раз?
— Я уверен, к этой истории полиция отнесется с большим внимани-
ем, — ответил тот и в мельчайших подробностях снова рассказал о
своих наблюдениях и заключениях, которые, по его мнению, полиция
тоже сделала, исходя из обстоятельств исчезновения Квестинга.
Полковник Клейр рассеянно выслушал, а когда Фоллс умолк, с
разочарованным видом воскликнул:
' — Ах вот что!
— Какой из всего этого толк? — вмешался в беседу Гонт. — Мне
кажется, вы бегаете по замкнутому кругу. Квестинг пропал. Он умер
кошмарной, немыслимой смертью и, в чем я не сомневаюсь, просто
споткнулся и упал. Не хочу слушать никаких других теорий. Да еще
это обсуждение чьих-то следов! Тропинка, должно быть, кишит отпе-
чатками пог. Бог мой, это уже слишком. В какую страну я попал?
Румяный полицейский разговаривает со мной самым неподобающим
тоном! Могу вам обещать, что там возникла бы яростная ссора, если бы
я не ушел. — Актер оборвал свой монолог и ударил ладонью по
столу. — Произошел несчастный случай. Мне больше ничего не нужно.
Несчастный случай. Квестинг мертв. Оставим его в покое.
— А вот в этом мы с вами расходимся, — живо возразил доктор
Акрингтон. — По моему мнению, Квестинг далеко нс мертв.
Глава 11
ТРЮК
1
Произведенная им сенсация, похоже, успокоила доктора Акрингтона.
После нескольких секунд полного молчания его слушатели все вместе
начали говорить, выражая свое несогласие. Дикону пришла в голову
одна из тех случайных мыслей, которые обычно пугают нас яркостью и
неуместностью. Молодой человек совершенно серьезно подумал, что
доктор в отличие от большинства людей допускал возможность того или
иного вида воскрешения после смерти. Леденящая душу, картина воз-
вращения из кипящей грязи возникла перед его глазами, но тут же была
404
с усилием отогнана прочь. Из страшных фантазий Дикона вернул Гонт,
который в невероятной ярости выкрикнул:
— Вы сумасшедший! Что за идиотизм!
Фоллс с сосредоточенным видом поднял руку и неожиданно добился
успеха в наведении тишины.
— Уверяю вас, — произнес он, — если бы Квестинг не получил
повреждений и продолжил путь, я бы наверняка его увидел. Но,
возможно, доктор Акрингтон, вы считаете, будто он остался невредим
и неподвижен.
— Я убеждаюсь, что вы меня понимаете, — ответил доктор Акринг-
тон, который, как обычно, с удивительной терпимостью отнесся к
Фоллсу. — По-моему, все происшедшее — тщательная инсценировка
исчезновения.
— Ты считаешь, он бродит где-то рядом? — в замешательстве
вскрикнул полковник.
— Конечно, — согласилась миссис Клейр. — Все мы были бы очень
рады, если бы могли поверить...
— Ха! — пробормотал Саймон. — Я возблагодарил бы Бога, если бы
ты оказался прав.
— Это точно! — горячо воскликнул Смит.'— Такое дело меня вполне
устраивает, несмотря на прошлое. — Его рука потянулась к внутренне-
му карману пиджака. Он потянул за лацкан и взглянул вниз. Кажется,
Смиту пришла в голову неприятная мысль. — Эй, вы хотите сказать,
парень нас ловко обманул?
— Я хочу сказать, что, принимая во внимание чудовищную неком-
петентность полиции, можно спокойно допустить такую возможность.
Квестинг имел хорошие условия для успешной рекогносцировки, —
сказал доктор Акрингтон.
— О черт! — с надрывом выругался Смит. — Так вот к чему вы
клоните! — Он злобно усмехнулся. — Если этот тип нас провел, тогда
финиш. Во мне пропал весь интерес. Я негодую.
Сейчас он был очень похож на хронического алкоголика и огорчен-
ного клоуна.
— Вероятно, нам следует позволить доктору Акрингтону объяснить-
ся, — предложил Фоллс.
— Спасибо. Стоит мне только открыть в этой компании рот, как я
тут же наталкиваюсь на поток сбивающей с толку чепухи.
— Объясняй, дорогой, — разрешила его сестра. — Никто не собира-
ется тебя перебивать.
— В течение некоторого времени, — начал доктор Акрингтон, повы-
шая голос на определенной ноте, — я подозревал Квестинга в деятель-
ности определенного рода; одним словом, считал бизнесмена вражеским
агентом. Некоторые из вас знали о моем мнении. Племянник, очевидно,
даже разделял его. Он не посчитал нужным посоветоваться со мной и
начал собственное расследование, о сути которого меня проинформиро-
вали впервые только прошлой ночью. — Доктор сделал паузу. Саймон
405
скрестил ноги, но ничего не сказал. — Из этого следует, — продолжал
его дядя, — что мой племянник имел других доверенных лиц. Было бы
странным в данных обстоятельствах, если бы Квестинг, являясь, несом-
ненно, опытным шпионом, не смог заметить за собой слежку. Кто из
вас, например, знал об истинных целях его походов на Пик?
— Я знал, что он шлялся туда, — уверенно произнес Смит, — и
сказал Руа. Несколько недель назад. Я предупредил старика.
— О чем, интересно?
— Я сообщил ему, что Квестинг ищет оружие его деда. Вы знаете
про топор Реви. А потом я пожалел о своих словах, поскольку ошибся
насчет парня. Как оказалось, дело было нс в этом. Он очень хорошо со
мной обошелся.
Рука Смита опять потянулась к внутреннему карману пиджака.
— Я тоже говорил с Руа. Нс получив удовлетворения от действий ни
полиции, ни военных, я, вероятно, ошибочно счел своей обязанностью
предупредить старика о настоящем значении посещения Квестингом
Пика. Не перебивайте меня! — скомандовал доктор Акрингтон, увидя,
как Смит приоткрыл рот для какого-то возражения. — Я сказал Руа,
что история с поисками ценных сувениров для продажи — лишь ширма.
Мне кажется, три человека, не говоря мне, — он перевел взгляд с Гонта
на Дикона, а затем на Саймона, — знали о моих подозрениях. Племян-
ник даже обращался в полицию. Что касается тебя, Эдвард, то я
постоянно пытался считать...
— Да, но ты все время перескакиваешь с одной темы на другую,
Джеймс.
— Боже мой! — тихо произнес доктор.
— Пожалуйста, дорогой! — взмолилась миссис Клейр.
— Не слишком ли бесцеремонным будет спросить, к чему ведется
наша беседа? — возмущенно обратился ко всем Гонт.
— Можно вас перебить? — попросил разрешения мистер Фоллс. —
Доктор Акрингтон предполагает, что Квестинг, почувствовав надвига-
ющуюся грозу, инсценировал свое исчезновение с целью спокойно
выйти из игры. Мы вас правильно поняли, не так ли?
— Вполне. Далее. Я считаю, он лежал где-нибудь в тени, когда вы
устроили охоту на тропинке после прозвучавшего вопля. Потом поиски
прекратились, и Квестинг переоделся, наверняка воспользовавшись
одеждой, заранее припрятанной в укромном месте. То, что было на нем,
бизнесмен выбросил в Taupo-tapu и под покровом темноты скрылся. В
подтверждение моей теории я обращаю ваше внимание на одно обсто-
ятельство, с которым меня познакомил Фоллс. Полиция выловила из
Taupo-tapu белый жилет Квестинга. Как он мог оказаться там без тела?
— Это жилет без спины, — проговорил Дикон. — Пуговицы могли
оторваться. Так или иначе, сэр, химический состав...
Но доктор Акрингтон отмел прочь рассуждения молодого человека.
— Возможно даже, что человек, шаги которого вы слышали возле
холма, Фоллс, и был самим Квестингом. Не забывайте, ведь он мог
406
сбежать только через селение маори или обогнув гору. Безусловно,
бизнесмен ждал, пока все вокруг утихнет, и действовал строго по
плану. — Доктор Акрингтон кашлянул и самодовольно взглянул на
Фоллса. — Такова моя теория, — с деланной скромностью произнес он.
— Если хочешь знать, дядя Джеймс, — с вызовом сказал Саймон, —
по-моему, это нс теория, а шутка.
— В самом деле? Может, ты будешь так любезен...
— Ты пытаешься доказать нам, будто Квестинг хотел без лишнего
риска выйти из игры. Тогда зачем ему орать, так что услышали его в
радиусе в несколько миль?
— А я уже и нс смел надеяться услышать подобный вопрос, —
благодушно ответил доктор Акрингтон. — Как еще лучше можно гаран-
тировать себе безопасность от вмешательства маори? Ты представля-
ешь, кто из них решился бы рискнуть и приблизиться к Taupo-tapu?
— А мы?
— По явной случайности Белл, твоя мать, сестра и Фоллс оказались
вместе. И самое главное — вспомни, пожалуйста, ведь мы все догова-
ривались возвращаться на .машине Гонта. Все, кроме самого Квестинга,
тебя и Смита. Просто произошел неожиданный поворот событий, когда
Гонт, Эдвард, Фоллс и я отдельно друг от друга решили пройтись
пешком. Квестинг себя практически гарантировал от постороннего
вмешательства. Публика разъехалась одновременно с его уходом.
— А след? — продолжал Саймон, очень точно копируя интонации
своего дяди. — Я подумал, что идея скорее всего заключалась в
следующем: кто-то нарочно выбил из тропинки ком грязи. Белл ведь
утверждал, что на Квестинге были лакированные туфли.
— Ага! — торжествующе воскликнул доктор Акрингтон. — Ага! —
Саймон холодно взглянул на него. — Квестинг, — сказал его дядя, —
пытался создать у всех впечатление, будто он упал с обрыва. Если моя
теория верна, бизнесмен хотел как можно сильнее изменить свой
внешний вид. Грубая одежда. Простые сапоги. Он ждет, пока предста-
вится возможность сменить вечерние туфли на эти сапоги, и убегает по
краю тропинки. — Доктор хлопнул ладонью по столу, откинулся на
спинку стула и важно произнес: — Приглашаю вас дать комментарии.
В течение нескольких секунд никто не проронил ни слова, а затем,
к большому смущению Дикона, один за другим Гонт, Смит, полковник
и Саймон, причем последний весьма неохотно, сказали, что у них нет
никаких замечаний. Молодому человеку показалось, слушатели за
столом успокоились. Комната словно стала просторнее. Гонт промокнул
лоб носовым платком и достал портсигар.
Явно довольный, доктор Акрингтон повернулся к Фоллсу.
— Вам тоже нечего сказать? — спросил он.
— Но я преисполнен восхищения, — ответил Фоллс. — Гениальная
теория. И как доходчиво объяснена. Поздравляю вас.
«Что с ним, — удивился Дикон. — Выглядит неплохо, даже очень
неплохо. Голос любезный. Держит себя как страстный правдолюбец, но
407
потом вдруг прикусывает язык и говорит, словно пораженный знаниями
ученика педагог».
Потеряв интерес к Фоллсу, Дикон посмотрел на Барбару, на которую
старался нс смотреть с момента ее появления в столовой. Бледность
девушки, выражение замешательства на лице, страстное внимание, с
каким она молча прислушивалась к разговору, показались молодому
человеку невероятно трогательными. Сейчас Барбара возбужденно, с
каким-то вопросом в глазах наблюдала за ним и ответила на его улыбку
легким движением губ. Рядом с ней стояли свободный стулья.
— Дикон! — крикнул Гонт.
Молодой человек вскочил и виновато огляделся.
— Прошу прощения, сэр. Вы мне что-то сказали?
— Доктор Акрингтон уже довольно долго ждет ответа. Его интересу-
ет ваше мнение по поводу теории.
— Мои глубочайшие извинения, сэр. Мое мнение? — Дикон засунул
руки в карманы и сжал кулаки. Все смотрели на него. — Хорошо, сэр.
Боюсь, я совсем запутался в этом деле и нс могу предложить ничего
конструктивного.
— Тогда, как я понимаю, вы готовы принять мою версию хода
событий? — нетерпеливо спросил доктор Акрингтон.
«Откуда у меня чувство, будто они навязывают мне свои желания,
сидят и сверлят мой мозг, пытаясь меня в чем-то убедить?» — спросил
себя Дикон.
— Что, черт побери, с вами происходит? — возмутился Гонт.
— Ну, ну, Белл, если вам нечего сказать, мы должны знать, нет ли
у вас каких-либо возражений.
— Есть, — борясь с собой пробормотал молодой человек. — Одно
возражение. Я совсем нс верю в высказанную вами теорию.
2
Дикон знал, что его объяснения звучат крайне неубедительно. Он
слышал свой сбивающийся голос, переходящий от одного слабенького
возражения к другому.
— Конечно, я не могу ничего опровергнуть, сэр. Возможно, ваша
догадка верна. Я имею в виду, она нс лишена логики, но в то же время
ни на чем нс основана.
— Наоборот, — сказал доктор Акрингтон, и его учтивость показа-
лась Дикону наиболее тревожной, — она базируется на характере
человека, на окружавших его обстоятельствах и на бесспорном факте
отсутствия тела.
— Все это звучит несколько «фиктивно». — Дикон запутался в
выборе жаргонных фраз, которыми он не привык пользоваться. — Я
хочу сказать, ваша идея похожа на сюжет детективного романа. Кве-
стинг нс мог знать, что на концерте пойдет речь об упавшей в
408
Taupo-tapu девушке, правильно? А раз так, он не мог придумать трюк
с криком, вызывающим страх в маори и удерживающим их от поисков
в районе котла с кипящей грязью.
— Мой милый глупец, — воскликнул Гонт, — неужели вы нс можете
понять такой простой вещи? Вопль был подстроен из-за легенды.
Главную роль играет обстановка. Если бы Квестинг не слышал легенду
и песню, он нс стал бы кричать.
— Совершенно верно, — подтвердил доктор Акрингтон.
— Итак, мистер Белл? — произнес Фоллс.
— Да, верно, конечно. Но для меня это слишком верно. Такое впечат-
ление, что все состряпано, не так ли? Словно чересчур плотно упакован-
ный фарфор. Не оставлено пространства на случай тряски. Боюсь, мои
возражения выглядят чертовски туманными, но я просто не могу предста-
вить Квсстинга прячущим запасную одежду в затухший гейзер и бросаю-
щим свой жилет в котел с грязью, а потом убегающим... Куда?
— Весьма вероятно, где-то на шоссе его ждала машина, — предпо-
ложил доктор Акрингтон.
— Около полуночи здесь проходят товарные поезда, — заметил
Смит. — Он мог запрыгнуть в один из них. Хе-хе, я надеюсь, вы правы,
док. Это дает нам возможность думать, что парень испарился отсюда,
правда?
Миссис Клейр издала возглас протеста, и доктор мгновенно одернул
Смита.
— Заткнись, Берт, — посоветовал Саймон. — Ты не очень хорошо
вник в суть дела.
— Черт, я только сказал, что надеюсь, парень жив, верно? Чего же
в этом плохого?
— Раз вас не устраивает версия доктора Акрингтона, мистер Белл, —
сказал Фоллс, — можете вы предложить какое-нибудь иное объяснение
происшедшему?
— Боюсь, нет. Я, конечно, не видел ком грязи, но мне кажется, он
не старый, если допустить, что кто-то выбил его. А раз так, то здесь
явно какая-то грязная игра. Не думаю, будто Квестинг был настолько
пьян, чтобы упасть с обрыва. Как бы данный факт ни походил на
истину, вряд ли бы бизнесмен скатился вниз, даже когда одна его нога
соскользнула с тропинки в обрыв. Для опытного убийцы весьма неудач-
ная ловушка, не так ли? Я хочу сказать, Саймон мог пройти там или
кто-нибудь другой. Как преступник мог вычислить, что Квестинг пер-
вым уйдет с концерта?
— Вы не согласны с вариантом несчастного случая, не можете
предложить приемлемую версию убийства, находите логичной мою
теорию и все-таки не принимаете ее. Я думаю, мистер Белл, — заклю-
чил доктор Акрингтон, — вас можно освободить от дальнейших попы-
ток разъяснить нам свои умозаключения.
— Большое спасибо, — раздраженно ответил Дикон. — Полагаю, вы
правы.
409
Он обошел вокруг стола и сел рядом с Барбарой. С этого момента
остальные мужчины стали относиться к молодому человеку как к
постороннему наблюдателю. Невозможно, согласились они, чтобы при
расследовании убийства полиция включила его в список подозревае-
мых. Он был с миссис Клейр и Барбарой, когда закричал Квестинг,
приехал домой на машине, а в район термических источников не мог
попасть ни до, ни после, ни во время концерта. Тот факт, что тропинка
оказалась поврежденной уже после того, как по ней в селение прошли
остальные мужчины, отводил от Дикона всякие подозрения в соучастии,
если принимать во внимание выбитый ком грязи.
— Даже вопиющий профан в своем деле, Уэбли, вряд ли мог бы
споткнуться там, где оступился Белл, — сказал доктор Акрингтон.
Дикон со смущением понял, что в какой-то мерс утратил свою принад-
лежность к касте неприкасаемых. — Об остальных, — важно заметил
доктор, — могу сказать только следующее: несомненно Уэбли в лучших
традициях наихудшего рода беллетристики подозревает нас всех по
очереди. По этой причине я считаю правильным посоветоваться между
собой. Мы не знаем, куда могут завести сержанта коридоры его фанта-
зии, но, судя по некоторым вопросам, которые мне были им заданы, он
уже зациклился на отпечатке ноги. Итак, кто-нибудь из нас носит
сапоги или ботинки, подбитые гвоздями?
Выяснилось, что только Саймон и Смит имеют такую обувь.
— Я и сейчас в них, — выкрикнул последний. — На моем месте вы
бы тоже не стали носить изящные туфельки. Я обуваю рабочие сапоги
и хожу в них все время. — Он разогнул ногу в колене, поставил крайне
непривлекательного вида сапог прямо на край стола и предложил: —
Приглашаю всех осмотреть мою подошву.
— Спасибо большое, — пробормотал Гонт. — Нет. Абсолютно ни к
чему.
— Теперь моя очередь, — сказал Саймон. — У меня есть три пары.
Полиция может заняться всеми ими. Пожалуйста.
— Очень хорошо, — произнес доктор Акрингтон. — Далее им потре-
буются сведения о наших передвижениях. Вероятно, каждого из нас по
отдельности уже спрашивали об этом. Ты, Агнес, и ты, Барбара,
совершенно ни в чем не замешаны. Тем не менее у вас могут поинте-
ресоваться насчет нас. Вам необходимо приготовиться.
— Да, дорогой. Но ведь если нам задают различные вопросы, мы
говорим правду, не так ли? Это же очень просто, — пролепетала миссис
Клейр, широко раскрыв глаза. — Только сказать правду, и все.
— Возможно. Однако интерпретация этого злого духа может иска-
зить правду, касающуюся нас. Когда я скажу вам, что сержант три раза
заставлял меня повторять, куда я за последние сутки ходил, а на
высказанную мной теорию исчезновения Квестинга отреагировал лишь
черкнув пару слов в своем блокноте, то вы поймете мою тревогу.
— Уэбли не прислушался к вашей версии? — взволнованно спросил Гонт
и тут же добавил: — Нет-нет. Он точно так же допрашивал меня и
410
подозревает одного из нас. — Посмотрев на каждого из собеседников
по очереди, актер повторил: — Он подозревает одного из нас. Мы в
опасности.
— Полагаю, мы недооцениваем Уэбли, — заявил Фоллс. — Должен
признаться, я нс вижу причин, из-за которых нам стоило бы так
волноваться. Полицейский принимает стандартные меры. Они необхо-
димы, но, конечно, могут быть несколько обременительными. После
исчезновения Квестинга и при тех обстоятельствах, какие этому сопут-
ствовали, следствие должно проводиться обязательно.
— Совершенно верно, — подтвердил полковник. — Очень здравое
замечание. Обыкновенная рутинная работа, вот что я тебе скажу,
Джеймс.
— И еще отсутствие мотивов преступления, — продолжил мистер
Фоллс, но был прерван доктором Акрингтоном.
— Мотивы! — вскричал тот. — Отсутствие мотивов! Дорогой мой,
сержант обнаружит тропинку к Taupo-tapu усеянной вероятными моти-
вами. Даже я... Даже меня подозревают в том, будто я имел мотив.
— О Боже! — воскликнул полковник. — А ведь действительно он у
тебя был, Джеймс! Последние месяца три или чуть больше ты называл
Квестинга шпионом и утверждал, что расстрел для него слишком легкое
наказание.
— А у тебя, милый мой Эдвард? Насколько я представляю, твое
положение в данный момент хорошо известно.
— Джеймс! Пожалуйста! — воскликнула миссис Клейр.
— Глупости, Агнес. Не будь страусом. Все мы знаем, как Квестинг
прижал Эдварда одним большим пальцем. Привычная сплетня.
Гонт погрозил Саймону пальцем и сказал:
— А вы? Вы ведь тоже замешаны, не правда ли?
Актер взглянул на Барбару, и Дикон твердо решил никогда больше
ничего не рассказывать патрону.
— А я никогда и не пытался сделать вид, будто Квестинг мне
нравится, — быстро отреагировал Саймон. — Он был предателем. Если
он сбежал, надеюсь, его уже поймали. Полиция знает, что я думаю о
нем. Я им все рассказал. И если уж я замешан, то так же, как и вы,
мистер Гонт. Вы выглядели так, словно были готовы проглотить бизнес-
мена после окончания его короткой речи вчера вечером после концерта.
— Боюсь, это фантастический абсурд. Я бы своему злейшему врагу
не пожелал. О Господи, не могу даже вспоминать.
— Полиции наплевать, можете вы вспоминать или нет, мистер Гонт.
Ваше поведение их заинтересует наверняка.
— Точно, — удовлетворенно подтвердил Смит.
Актер мгновенно повернулся к нему.
— А как насчет вас и ваших выкриков? — спросил он. — Три недели
назад вы вопили о попытке убийства и жаждали мести.
— Я уже все объяснил! — мгновенно рявкнул Смит. — Сайм знает.
Произошло недоразумение. Потом мы стали приятелями. Эй, пс соби-
411
раетесь же вы вытаскивать на свет эту старую историю и говорить
полиции, что я угрожал Квестингу? Это было бы очень некрасиво с
вашей стороны. Фараоны могут чего-нибудь заподозрить, верно, Сайм?
— Еще как.
— На самом деле они и так займутся наблюдением за вами, —
произнес Гонт с некоторым удовольствием. — Я бы даже сказал, первое
предупреждение об этом вы получите очень скоро.
Глаза Смита наполнились слезами. Он сунул трясущуюся руку во
внутренний карман пиджака, вытащил оттуда листок бумаги и бросил
его на стол.
— Смотрите! Смотрите сюда. Мы с Квестингом стали приятелями.
Слава Господу. Мы зарыли топор войны. Морис Квестинг и я. Вот что
он хотел сделать. Посмотрите. Написано его рукой, зелеными чернила-
ми. Читайте по очереди. Читайте.
Все ознакомились с листком Смита. Это было написанное действи-
тельно зелеными чернилами заявление. Полковник сразу узнал мелкий
деловой почерк Квестинга. Смысл текста состоял приблизительно в
следующем: в случае если бизнесмен станет владельцем Wai-ata-tapu,
предъявитель сего документа Герберт Смит должен получить постоян-
ное жалованье носильщика в размере пяти фунтов в неделю плюс
питание.
— Вы, вероятно, сильно огорчились, лишившись всего этого? —
поинтересовался Гонт.
— Конечно. Могу поклясться! — пылко подтвердил Смит. — Я
договорился с парнем, пока у меня еще были большие синяки. Очень
большие, правда, док?
Доктор Акрингтон что-то пробормотал себе под нос и согласился:
— Довольно большие.
— Ага, верно. «Ты передо мной в долгу, Квестинг», — сказал я.
Тогда он отвез меня на переезд и объяснил, как все случилось. Парень
смотрел на семафор через солнцезащитный экран. «Может, это и
причина, а только мне не легче, — заявил я. — Мне ведь ничего не
стоит подстроить тебе несколько гадостей, и ты все прекрасно понима-
ешь». Потом Квестинг спросил меня, что я хочу, и чуть позже пришел
ко мне с контрактом. С того момента мы стали приятелями. А теперь
что толку от жалкой бумажки? Мертвый или сбежавший — какая
разница? Контракт мой уплыл.
— Тем не менее я бы пока его не выбрасывал, — посоветовал доктор
Акрингтон.
— Еще бы! Я буду держать бумажку при себе, и если Стэн Уэбли
начнет...
— У меня есть идея, — вежливо вступил в разговор мистер Фоллс. —
Мы должны обсудить алиби.
— Вы абсолютно правы, Фоллс, Правда, человеческие возможности
слишком ничтожны, чтобы заставить эту компанию сосредоточиться
хотя бы пару минут. И тем не менее... Итак, мы уходили с проклятого
412
концерта по отдельности. Квестинг покинул нас первым. С интервалом
примерно в три минуты за ним последовали вы, Гонт. Нс больше трех
минут, правильно?
— Ну и что из того? — мгновенно возмутился актер и тут же
добавил: — Прошу прощения, Акрингтон. Знаю, я отвратительно себя
веду. — Он перевел взгляд па миссис Клейр и Барбару. — Извините
меня. Я понимаю, что нс заслуживаю прощения, но ужасное происше-
ствие так измотало мои нервы! Я иногда просто сам нс осознаю смысла
своих слов. Кажется, у меня сильное переутомление... Из-за каких-то
глупостей я переживаю страшные волнения.
Миссис Клейр издала мягкие нечленораздельные звуки. Даже при
угрозе собственной жизни Дикон не смог бы сейчас отвести глаза от
Барбары. До этого момента Гонт совершенно не интересовал девушку,
но в актере внезапно опять появился знаменитый шарм. Пленительная
улыбка умоляла ее понять переживания мировой театральной знамени-
тости. Барбара встретила это наступление, недоуменно нахмурившись,
и отвернулась. Затем, как смущенная собственным отказом, она подня-
ла голову, заметила, что Гонт еще наблюдает за ней, и вспыхнула.
— Мне очень жаль, — произнес актер, и Дикону в последнем
извинении патрона послышались недопустимо интимные нотки. Девуш-
ка ответила неожиданным жестом, неловко кивнув.
«Она научилась хорошим манерам, — подумал Дикон. — Прелесть».
Молодой человек увидел, как рука Барбары нервно двигается на
коленях, и страстно захотел взять ее в свою, чтобы успокоить. Прислу-
шавшись к общей беседе, он услышал объяснения Гонта по поводу
своего ухода после концерта.
— Я не хочу утверждать, будто не был разозлен, — сказал актер. —
Я почувствовал приступ ярости. Этот человек поступил отвратительно,
использовав мое имя в качестве приманки для своего ничтожного
бизнеса. Тогда я решил, что мне лучше всего пойти и глотнуть свежего
воздуха для успокоения. Так я и сделал. Со мной никого не было. Я
закурил и отправился домой по шоссе. Не думаю, что я смогу доказать
странному мистеру Уэбли свое алиби. Но вам я говорю правду. Во время
ходьбы мои нервы успокоились. Придя сюда, я сразу же прошел к себе
в комнату, потом услышал голоса, решил немного выпить, направился
с бутылкой виски в столовую и обнаружил там полковника с доктором
Акрингтоном. Вот и все.
— Понятно, — произнес доктор. — Спасибо. Теперь, Гонт, для вас,
очевидно, самое важное найти свидетеля вашей прогулки. Вы говорите,
с вами никого нс было?
— Конечно. Я уже сказал.
— Но очень вероятно, что кто-то из болтавшихся у двери в молит-
венный дом людей маори видел, как вы уходили. Они же могли заметить
удалившегося в противоположном направлении Квестинга. Сам я по-
шел за вами, но вы уже исчезли. Однако мне были слышны голоса,
доносившиеся, кажется, с дальнего конца селения, с конца, прилежа-
413
щего к шоссе. Возможно, говорившие видели вас. Для сбора именно
таких данных я и созвал наше совещание.
— Я никого не видел, — ответил Гонт, — и голосов не слышал.
— А крик? — спросил Саймон.
— Нет, я ничего не слышал, — почти весело произнес актер и снова
улыбнулся Барбаре.
— Тогда, — важно произнес доктор Акрингтон, — я могу сделать
свое заявление.
— Нет, подожди минутку, Джеймс. — Полковник Клейр провел пятер-
ней по волосам и тревожно посмотрел на шурина. — Боюсь, мы не можем
оставить все как есть. Я имею в виду, раз ты настоял на общем обсуждении
происшествия, никто не должен ничего скрывать, правильно? Возможно,
Гонт говорит правду. Не знаю. Но в то же время...
Дикон увидел, как побледнело лицо патрона, хотя губы еще сохра-
няли улыбку. Актер не смотрел на полковника, его глаза по-прежнему
были устремлены на Барбару, но сейчас вдруг стали пустыми. Гонт
ничего не сказал, и после взволнованного взгляда на него полковник
продолжил:
— Помните, я вернулся в селение вчера вечером?
— Ну? — резко произнес доктор.
— Так вот. Кажется, я говорил вам, насколько взволнованными
оказались там люди. Они наговорили мне много разных вещей, о
которых я решил лучше умолчать. Мне приходилось попадать в подо-
бные ситуации в Индии, когда дело касалось местных жителей, очень
часто. Подожди немного, перед тем как принять на веру то, что они тебе
говорят, иначе попадешь в беду. По моему мнению, это самый верный
способ общения с ними. Но когда мы согласились сделать полные
отчеты о своих передвижениях и есть подозрение в кое-каких недомол-
вках, тогда я обязан сказать. Так мне кажется.
— Твоя этика, мой дорогой Эдвард, восхитительна. Без сомнения,
восхитительна. Но, решив открыть свою тщательно охраняемую тайну,
не будешь ли ты настолько любезен наконец перейти к делу и расска-
зать нам, к чему ты клонишь.
— Хорошо, Джеймс. Не сбивай меня. Я и так путаюсь. Суть вот в
чем. Один из парней в селении сказал, что в течение речи Квестинга
он зашел в один из домиков возле шоссе. Боюсь, они распивали там
приготовленный заранее бочонок пива. Это был Эру Саул. Он сказал,
будто слышал, как два pakeha устроили крупную ссору. Наконец один
обозвал другого карманником, а тот только злобно захихикал. «Сильно
разозлил его», — так выразился Эру Саул. Он не понял, о чем шла речь,
но прислушивался до тех пор, пока один не назвал другого подлым
лжецом (пожалуйста, прости, дорогая Агнес, я был против идеи этого
совещания с самого начала) и стал угрожать чем-то, чего Саул уловить
не мог. Потом наступила длинная пауза. Парню надоело прислушивать-
ся. Он вернулся к пиву, но услышал рядом с домиком чьи-то шаги и
вышел посмотреть, кто это. Конечно, было темно, но Эру оставил дверь
414.
открытой. Они там совсем не соблюдают светомаскировку, дорогая.
Думаю, мы должны...
— Ты будешь продолжать или нет, Эдвард?!
— Хорошо, Джеймс. По словам Саула, в падающем из дверного
проема свете он увидел Гонта. Парень утверждает, что узнал его голос
сразу, как только услышал. И еще Эру уверен — вторым собеседником
был Квестинг.
3
В течение следующих пяти минут Дикон испытал столько же пере-
живаний, сколько и его патрон. Недоверие, паника, симпатия, смуще-
ние и негодование поочередно сменялись в нем, когда Гонт сначала стал
отпираться, затем признался и наконец дал объяснения по поводу
разговора с Квестингом. Актер начал с того, что предположил, якобы
проинформировавший полковника парень либо придумал историю с
ссорой, либо ошибся. Полковник оставался непоколебимым.
— Мне очень жаль, — вежливо сказал он, — но думаю, здесь нет
никакой ошибки.
— Молодежь, вероятно, была пьяна. Разве не этого типа вы недавно
выгоняли отсюда, миссис Клейр?
— Эру Саула? Да-да. Боюсь, он на самом деле неблагополучный
мальчик. Увы, никакого домашнего воспитания. Один из печальных
случаев, — многозначительно произнесла миссис Клейр. — Мы пыта-
лись наставить его на путь истинный, но он все время упрямится. Так
жалко. Да.
Гонт погрозил полковнику пальцем.
— Вы же сами сказали про пиво.
— Да. Я знаю. Но парень не был пьян и, по-моему, говорил правду.
— Хорошо, полковник. — Гонт поднял руки и хлопнул ладонями по
столу. — Я сдаюсь. Я встретил Квестинга и высказал все, что о нем думал.
Сожалею, но так уж вышло. Еще один пренеприятный момент, преданный
огласке. Если бы здесь был мой антрепренер, он послал бы меня к черту,
правда, Дикон? Единственным моим желанием было выпутаться из этой
безобразной истории. Я полностью согласен с доктором Акрингтоном в
том, что происшествие — трюк, фальшивка. Если честно, то я страшно
волнуюсь, как бы в связи со скандалом относительно происшедшего здесь
мое имя не появилось в газетах. Вот почему я беспокоюсь при каждом
упоминании о моем столкновении с Квестингом. Я веду себя глупо и
понимаю это. Приношу свои извинения.
— Плохи ваши дела, — сказал Саймон. — Вы замешаны вместе с нами.
Зачем, черт побери, вы пытаетесь спастись с помощью кучи вранья!
— Вы, конечно, правы, юноша, — согласился Гонт. — Зачем?
— Если люди начинают говорить об убийстве... — смущенно пробор-
мотал Смит, но актер мгновенно перебил его.
415
— Если речь идет об убийстве, — заявил он, — тогда, насколько я
представляю, у меня твердое алиби. Юнец Саул говорил, что видел
меня идущим по шоссе. Если уж на то пошло, я помню освещенную
хижину. Мне тогда почудился крепкий запах пива. Район термических
источников находится в противоположном направлении. Полагаю, я
должен быть благодарен наблюдательному мистеру Саулу.
— Вы должны быть благодарны себе, что едва не попали в чертовски
двусмысленную ситуацию, — сказал доктор Акрингтон, поедая глазами
Гонта. — Я имел более серьезные подозрения, за которые заслуживаю
извинения, поскольку вы пытались держать нас в неведении. Теперь
советую как следует проанализировать алиби, только что пришедшее
вам в голову.
— Оно железное, уверяю вас, — с облегчением воскликнул актер. —
Может, перейдем к чьему-нибудь другому отчету?
— Ну, проклятые нервы... — начал Саймон.
— Сайм! — одновременно крикнули родители юноши, а полковник
добавил:
— Ты немедленно извинишься перед мамой и сестрой. И перед
мистером Гонтом.
Расстроенный Дикон заметил, что Клейры все-таки чересчур щепе-
тильны в вопросах морали. Саймон пробормотал извинения.
— Давайте, — предложил Фоллс, — перейдем к следующему рас-
сказу. К вам, например, доктор Акрингтон.
— Ради Бога. Начну с прямого, утверждения, что если бы я вчера
вечером сумел добраться до Квестинга, то набросился бы па него с
кулаками. Я и зал покинул с намерением надавать ему как следует; Но
найти бизнесмена мне не удалось. Откуда-то издалека до меня донес-
лись голоса. Исходя -из заявления Гонта, я теперь решил, что это он
разговаривал с К вестингом, хотя я их нс узнал. Мне казалось, бизнес-
мен должен был находиться на полдорогс к дому через район термине-,
ских источников, и я заторопился в том направлении с целью догнать
его, но не успел. Я прошел по тропинке и вернулся домой.
— Можно нам узнать, почему вам хотелось избить Квестинга? —
поинтересовался Фоллс.
— Конечно. Из-за безобразного поведения на концерте. Последняя
капля переполнила чашу моего терпения. Еще вопросы?
— Точно, док, есть вопрос, — многозначительно произнес Смит. —
Вы можете это доказать?
— Нет.
— Ага.
— Еще какие-нибудь вопросы?
— Мне бы хотелось знать, — сказал Фоллс, — вы заметили повреж-
дение на тропинке?
— Я рад, Фоллс, что вы наконец проявили здравомыслие и задали
вопрос, который, возможно, окажется хоть как-то полезен для решения
наших проблем. Нет. Должен признаться, я, насколько помню, не видел
416
даже белого флажка. Согласен, это странно. Но я абсолютно уверен,
обрыва на тропинке не было.
— Может, ты его не заметил, дядя? — неожиданно предположила
Барбара, и Дикон обратил внимание, что все мужчины посмотрели на нее,
словно домашнее животное вдруг заговорило человеческим голосом.
— Вряд ли, — ответил доктор Акрингтон. — Нс думаю. Ну ладно.
Теперь ты, Эдвард.
— К несчастью, — сочувственно воскликнул Гонт, — никто не
видел, как доктор шел мимо гейзеров.
— Я знаю и отдаю себе отчет в своем^ положении. Розовощекий
полицейский, несомненно, придумает какую-нибудь фантастическую
интерпретацию этому обстоятельству. Я согласен, мне не повезло, что
меня никто не видел.
— Но тебя видели, Джеймс, —сказал полковник, широко раскрыв,
глаза. — Знаешь, я тебя видел.
4
Казалось, полковник был доволен тем, как его шурин воспринял эту
новость. Он осторожно улыбнулся и кивнул на доктора Акрингтона,
который уставился на зятя, пару раз приоткрыл рот и наконец тихо
выругался себе под нос.
— Знаешь, я ведь шел за тобой, — добавил полковник. — Пешком.
— Я и не предполагал, Эдвард, что ты ехал мимо источников на.
велосипеде. Можно мне узнать, почему ты ire сказал этого.раньше?
Ответ полковника был классическим:.
— Меня никто нс спрашивал.
— Вы всю дорогу шли за ним по пятам, полковник?
— А? Нет, Фоллс, нет. Видите ли, он чуть ли нс бежал. Я увидел его
силуэт, когда подошел к бреши в изгороди вокруг селения, а потом*
Джеймс скрылся за складками местности. Второй раз мне удалось
разглядеть его уже с вершины холма. Он был почти около горы.
— Должен сказать, эта история не соответствует моим представле-
ниям о железном алиби, — заметил Гонт, > который, казалось, при
каждом удобном случае старался свести счеты с доктором Акрингто-
ном. — Две маленькие фигурки в темноте с кратерами и холмами
между ними.
— О, у него был фонарик, — вспомнил полковник. — Разве не так,
Джеймс? И кстати, крик раздался гораздо позже. Я почти подошел к
дому, когда услышал его, и решил, что это птица.
— Ради всего святого, какая еще птица?
— Буревестник, Джеймс. Они издают звериные вопли по ночам.
— Здесь нс водятся буревестники, Эдвард.
— Какое это имеет значение? — устало спросил Дикон.
417
— Я. бы и крик совы ис отличил, — злобно проговорил Гонт. —
Всегда ненавидел изучение природы.
«Он вдруг стал слишком самоуверен», — подумал Дикон.
Все стали слушать рассказ полковника. Когда речь зашла об образо-
вавшемся на тропинке обрыве, он стал путаться и при каждом новом
вопросе давал противоречивые ответы. Фоллс поднял руку.
— Вы говорите, у вас был с собой карманный фонарик, полковник.
Насколько я помню, повреждение в луче света выглядело темным
пятном, словно тень или разлитая краска па краю тропинки.
— Да! — воскликнул полковник. — Очень точное описание. Словно
пятно краски.
— Значит, вы видели его?
— Я только сказал, что это очень точное описание. Яркое.
’ — Вы не обратили внимания на исчезновение белого флажка?
— Ах! Я? А ведь вы заметили, нс так ли?
Доктор Акрингтон застонал и выбил пальцами быструю дробь на
столе.
— Но тогда, — сказал полковник, — если человек видит красные
флажки у подножия холма, он не пойдет вдоль них. Тропинка четко
обозначена. Любой в этом случае решил бы подняться на вершину,
правда, Агнес?
— Что, дорогой? — переспросила миссис Клейр, испуганная внезап-
ным обращением к ней. — Да, конечно. Естественно.
‘ — Повреждение! — взревел доктор Акрингтон. — Обрыв! Ради всего
святого, сосредоточься, Эдвард. Пошевели мозгами. Впрочем, боюсь,
это слишком вежливое название для твоих умственных упражнений.
Вернись к прогулке по тропинке. Представь картину местности. Поду-
май, сконцентрируй внимание. — Полковник Клейр в задумчивости
поднял лицо и зажмурился. — Ну, — сказал доктор, — ты идешь по
тропинке, освещая путь фонариком. Ты видишь белый флажок на
вершине холма? — Полковник покачал головой, нс открывая глаз. —
Ладно. Когда ты добираешься до вершины, что перед тобой?
— Ничего. Как я могу видеть? Я лежу лицом на земле.
— Что?!
— Знаешь, я упал. Прямо лицом о землю.
— Зачем, черт возьми, ты это сделал?
— Не знаю, — ответил полковник, вытаращив глаза, — без какой-
либо цели, конечно. Я увидел тебя далеко впереди и подумал: «Эй, вот
Джеймс идет». А потом упал. Падение меня сильно напугало, потому
что край обрыва был совсем рядом. Однако я собрался с силами и встал.
— Ты попал в повреждение? — озабоченно спросила миссис Клейр.
— Какое повреждение, Агнес?
— Джеймс, кажется, думает, там было какое-то повреждение, —
пробормотала женщина.
— Ты посмотрел, из-за чего упал? Осветил тропинку фонариком?
418
— Как я мог осветить, Джеймс, если фонарик укатился? А флажки
в темноте были мне чуть-чуть видны.
— Я так рада, что ты не поранился, дорогой, — заметила миссис
Клейр.
— Следовательно, все вышло неплохо, — весело сказал полковник.
— Нисколько, — возразил доктор Акрингтон. — Как я понял, ты не
можешь назвать нам свидетеля своей прогулки, Эдвард?
— Нет. Если только Квестинг видел меня. Но даже если он жив, как
мы вроде бы согласились, то исчез, и от этого ничего полезного не
добьешься, правильно?
Доктор Акрингтон указал на племянника.
— Ты, — сказал он.
— Берт, Колли и я были вместе, — начал Саймон. — Парень из
Хэрпуна привез нас домой. Его зовут Эрни Прайст. Ребята из селения
хотели, чтобы мы остались выпить, но я не считаю такие вечеринки
заманчивыми. Это была банда Эру Саула, и я отказался пойти с ними.
У Эрни в машине оказалась бутылка пива. Мы с ним выпили ее, и он
повез нас прямо к воротам. Верно, Берт?
— Еще бы, — уныло отозвался Смит.
— Кто-нибудь из вас выходил из зала во время концерта? — спросил
Фоллс.
— Ты, Берт, правда?
— Ну и что! — крикнул тот, занимая оборонительную позицию. —
Конечно, выходил. Я пошел с двумя ребятами выпить по маленькой.
Некоторые, когда пьют, имеют приятную привычку предложить знако-
мым. — Смит осуждающе посмотрел на Гонта и добавил: — Я сказал
«некоторые», не все.
— Кто были эти двое ребят? — спросил доктор. Акрингтон.
— Эру Саул и Мауи Матан.
— А вы вообще отделялись от них, мистер Смит? — поинтересовался
Фоллс.
— Верно. Вы меня подловили. Мы не расставались и вернулись
вовремя, чтобы послушать, как он выпрыгивает из покоев.
— Это про меня? — ощетинился Гонт.
— Точно.
— Мне бы очень хотелось узнать, в какой момент моего выступления
про меня можно было сказать даже пьяному филистеру, что я выпрыгиваю.
— «Снова к оружию, друзья! — продекламировал Смит дрожащим
фальцетом. — Снова к оружию!» Мы могли слышать ваш голос снару-
жи. На вас это так сильно действует?
— Ради святого Петра, заткнись, Берт, — прошептал Саймон и
натянуто рассмеялся.
— Я вам припомню, — прорычал Гонт» шумно дыша.
— Мой дорогой Гонт, конечно нет, — успокоил актера мистер
Фоллс. — Пикантный инцидент! Вы проглотите его, пока не исчезнет
опасность неожиданной огласки. Мне бы хотелось спросить у мистера
419
Смита, оставались ли они и секретарь мистера Гонта в зале во время
отъезда публики.
— Да, — произнес Саймон, глядя ему в глаза.
— Ты видел, как уходил Квестинг? — задал вопрос доктор Акрингтон.
— Конечно, — ответил за юношу Смит. — Он поговорил с нами. Ну,
со мной. Парень был очень доволен своей речью и все ухмылялся по
этому поводу. Мы стояли с кем-то из банды маори, правда, Сайм? Уже
на воздухе, а нс в зале.
— Верно. И знаешь, мне кажется, он был слегка пьян.
— Ты мне еще говоришь! — возмутился Смит. — Квестинг прилично
набрался. У него в кармане пиджака лежала бутылка. Плоская такая.
— Бренди, — подсказал Саймон.
— Ага. Я видел, как он скользнул куда-то с Мауи Матан, и сообщил Руа.
Старик держит молодежь в кулаке. Вот почему Мауи просил нас выпить с
ним. Я, правда, согласился и позвал его с собой, — признался Смит.
— Ну а потом приехал Эрни Прайст, — пояснил Саймон, — и мы
вчетвером залезли в его машину.
— Оставив Квестинга с группой парней маори? — спросил Фоллс.
— Ну да, — подтвердил Смит.
— Интересно, — пробормотал Фоллс. — А ваши друзья из селения
ничего вам об этом не сказали, полковник?
— Нет. Они знают, как мы относимся к пьянству среди местного
населения.
— Это, вероятно, было после вашей встречи с Квестингом, мистер Гонт?
— Думаю, да. Да-да, — произнес актер сдавленным голосом.
— Ах, правда, — мягко согласился Фоллс. — Конечно, после. Итак,
беру на себя смелость сказать, что наше собрание вряд ли желает
повторения рассказа о моих поисках, не давших никаких результатов.
Думаю, вы все уже с ними ознакомлены.
— Ага, — сказал Саймон раньше, чем кто-либо успел ответить
Фоллсу. — Мы знаем, что вы находились возле места происшествия,
когда завопил Квестинг. Мы знаем, что вы приложили массу усилий для
того, чтобы удержать нас от осмотра тропинки, в то время как сами
отправились туда. Мы знаем, что вы ничего бы нам не сказали, если бы
вас случайно не увидел Белл. Вы — единственный из нас, кто видел
обрыв на тропинке. Вам кажется, будто все сказанное вами — истина в
первой инстанции. Но, черт побери, только не для меня. По-моему, вы
слишком долго беспрепятственно бродили вокруг нашего отеля. И мы
знаем о вас еще кое-что. Как насчет шутки с вашей трубкой?
— Саймон! — воскликнули одновременно отец и дядя юноши.
— Ну и что? Продолжайте. Что?
— Саймон, ты...
— Нет-нет, пожалуйста, — попросил Фоллс. — Позвольте нам вы-
слушать его до конца. Уверяю вас, я совершенно ничего не понимаю.
Вы сказали о моей трубке?
— Я больше ничего не говорю, дядя. Закрой рот.
420
Полковник Клейр холодно взглянул на сына и сказал:
— Попозже ты зайдешь ко мне поговорить, Саймон. А пока будь
любезен помолчать. Мне стыдно за тебя.
— Противный мальчишка, — начал доктор Акрингтон, но его сестра
тут же вмешалась в разговор:
— Не надо, Джеймс, пожалуйста. Если Саймон ошибся, дорогой, с
ним поговорит отец.
— Я извиняюсь, — угрюмо пробормотал Саймон. — Мне не хоте-
лось...
— Все в порядке, — сказал полковник.
— Ну, — произнес Фоллс, — кажется, еще одна тайна осталась нераск-
рытой. Может быть, доктор Акрингтон, вы объясните нам, в чем дело?
— Безусловно, — согласился доктор и кашлянул. — Боюсь, после
установления трех алиби, а также после прояснения ситуации в целом
мы пока мало продвинулись вперед.
— Да-да, — подтвердил Гонт.
— Тем не менее, — продолжал доктор Акрингтон, бросив на актера
обжигающий взгляд, — обнаружились некоторые важные детали. Об-
рыва на тропинке до концерта не было. Я не видел его, возвращаясь
домой, а поскольку Клейр шел за мной по пятам, кажется маловероят-
ным, даже просто невозможным, будто тропинка обрушилась до его
появления на месте происшествия. Также вряд ли Эдвард мог не
заметить обрыва. Мы согласились, что ком грязи реально выбить только
ударом огромной силы и что на нем сохранился четкий след подбитого
гвоздями сапога или ботинка. Два человека из нашей компании, нося-
щие такую обувь, представили свое алиби. Квестинг, должно быть,
появился в районе термических источников после нас с Клсйром и после
сцены с Гонтом. Чем же он занимался в этом промежутке времени?
— Выпивал с ребятами, — предположил Смит.
— Возможно, он действительно задержался с ними. Итак, мы не
обнаружили ни одного факта, который опровергал бы мою теорию ловкого
трюка. С другой стороны, .мы сузили границы для варианта убийства. Если
ком трязи был выбит из тропинки, чтобы Квестинг провалился в образо-
вавшийся обрыв ногой и упал вниз, тогда воображаемому преступнику
потребовалось бы бежать за тобой, Эдвард, а потом куда-то скрыться.
Потом ему пришлось бы плясать и прыгать на одном месте, выставляя себя
напоказ на фоне неба, если бы тебе пришло в голову оглянуться, а по
окончании работы либо прийти сюда в отель, либо вернуться в селение. За
это время Гонт поссорился с Квестингом и ушел домой по шоссе; Саймон
и Смит после коротких переговоров выпивали в чьей-то машине с юнцом
маори; Белл, Агнес и Барбара поехали на автомобиле Гонта. — Доктор
Акрингтон торжественно оглядел всех сидящих за столом. — Мы полно-
стью проанализировали события, происшедшие во время исчезновения
Квестинга. В чем дело, Amec?
Миссис Клейр махнула маленькой пухлой ручкой.
421
— Ничего, дорогой, — осторожно произнесла она, — только... Я,
конечно, ничего не понимаю в таких вещах. Ничего. Но мне иногда
приходится читать некоторые из детективов Эдварда, и похоже, в
романах герои разрабатывают планы гораздо тщательнее, чем в реаль-
ной жизни.
— Здесь никто не обсуждает сомнительный реализм детективной
литературы, Агнес.
— Нет, дорогой. Но я думаю, не были ли мы сейчас тоже увлечены
чересчур тщательной разработкой версий. Конечно, очень разумно с
твоей стороны предусмотреть различные возможности. Но не проще ли
предположить, что кто-то столкнул бедного Квестинга?
Мертвую тишину нарушил Дикон:
— Миссис Клейр, я вам аплодирую.
Глава 12
ЧЕРЕП
1
Замечание Дикона оказалось единственным, выразившим отношение
к неожиданной версии миссис Клейр. Доктор Акрингтон в изумлении
посмотрел на сестру и сказал, что она говорит глупости. Словно ребенку
он объяснил ей, что нападение со стороны спрятавшегося в засаде
убийцы плохо вяжется с выбитым комом грязи. Обрушиться же во время
борьбы, которая вряд ли могла бы вестись таким образом, что Фоллс нс
услышал шума, тропинка тоже не могла, поскольку была слишком
крепкой. Полковник поддержал шурина, вспомнив, как маори устанав-
ливали там флажки. Они вбивали металлические колышки в землю
кувалдой. Миссис Клейр быстро согласилась, и мужчины с тревогой
посмотрели на нее.
— Даже если полиция считает, будто кто-то напал на мистера
Квестинга, разве мы нс доказали, что никто из нас не мог оказаться там
в это время? — спросила Барбара.
— Браво! — воскликнул Гонт. — Конечно, доказали!
— И все-таки если задуматься, — пробормотал Саймон, — среди нас
есть человек, который мог пристукнуть его. — Юноша взглянул на
Фоллса.
— Я? — усмехнулся тот. — Да, дорогой мой. Я мог, мог.
— Кроме того, — продолжал Саймон, — полиции вы только дадите
слово, что ничего не знаете. Белл услышал крик Квестинга и побежал
туда, откуда он доносился. И что же он обнаружил? Вас. Одного.
— Однако на мне нс было подбитых гвоздями сапог.
— Ваше счастье. Но я должен сказать вам еще одну вещь. Квестинг
имел пару ботинок, подбитых гвоздями. Могу доказать.
422
Дикон уже достаточно наблюдал за Саймоном, чтобы понять, что
важная информация просто прожигает дыры в карманах его долготер-
пения. Он едва заметно моргал юноше, даже пытался телепатировать
ему предупреждение, но все усилия оставались безрезультатными.
Всплыла на поверхность история восхождения Саймона на Пик Рэнджи,
а затем описание обнаруженных там следов грубых ботинок.
— И если полиция покажет мне ком грязи, я считаю, что смогу
сказать, совпадает ли след на нем с отпечатками подошв, обнаружен-
ных на горе. В крайнем случае им никто нс помешает пойти на Пик и
посмотреть самим. Если повезет, следы окажутся еще там.
Этим рассказом Сайм завоевал всеобщую благосклонность. Доктор
Акрингтон после довольно мягких нравоучений по поводу опасности
сокрытия информации объявил, что племянник с помощью наблюдений
со скалы продвинулся далеко вперед и почти доказал факт шпионской
деятельности Квестинга. Если бизнесмен являлся агентом, тогда почти
однозначно следы на горной площадке окажутся его следами. Если же
они совпадут с отпечатками на коме грязи, значит, можно будет сделать
окончательный вывод.
— Вот и надейся на проклятых бездельников в сотне миль отсюда! —
крикнул доктор Акрингтон. — А шпион шляется по берегу моря в
чертовых ботинках!
Снаружи послышались чьи-то шаги, сопровождавшиеся гулом голо-
сов. Дикон оглянулся. Через широкое окно вся сидящая за столом
компания увидела трех помощников сержанта Уэбли, направляющихся
через пемзовый пригорок к веранде. Дикона охватило ощущение нере-
альности, чувство, будто душевные и физические переживания этого
бесконечного утра полностью повторяются. Мужчины шли в том же
порядке, в котором молодой человек видел их в первый раз. Опять они
несли грязные грабли и прутья, а один из них на весу отставлял от себя
тяжелый мешок со скатывающимися по ткани струйками жидкой грязи.
И как и тогда, сердце Дикона при виде этой картины стало биться о
ребра грудной клетки. Проходя мимо веранды, мужчины заметили
происходящее в столовой собрание, остановились, и две группы людей
уставились друг на друга через открытое окно. К дому подкатила
машина. Из нее вышли Уэбли и какой-то пожилой человек. Мужчина с
мешком приблизился к ним, и опять началось таинственное обсуждение.
Миссис Клейр с Барбарой, сидевшие спинами к окну, проследили за
взглядами собеседников и обернулись.
— Подожди минуту, Агнес, — громко сказал доктор Акрингтон. —
Ты обратишь на меня внимание? ёейчас окно не имеет никакого
значения. Послушай, что я скажу. Барбара, ты будешь слушать?
— Да, Джеймс.
— Да, дядя Джеймс.
Они послушно повернулись. Дикон, догадавшись о желании доктора
Акрингтона, чтобы Барбара не видела мужчин перед верандой, поднял-
ся и встал позади ее стула. Доктор говорил быстро и громко. Полковник,
423
его жена и дочь смотрели на него. Остальные не выразили желания
сделать то же самое, и Дикон по их лицам пытался определить, что
происходит за окном.
— ...повторяю, — говорил доктор Акрингтон, — это ясно как день.
Квестинг, переодевшись в одежду рабочего, взяв грубые ботинки, выбил
там ком засохшей грязи из тропинки, бросил свой вечерний костюм в
Taupo-tapu и скрылся. Главной целью было заставить нас поверить в
несчастный случай.
— И все-таки я считаю, он поступил невероятно глупо, забыв, что
может оставить следы, — сказал Дикон и увидел, как у наблюдавшего
за мужчинами перед окном Саймона расширились глаза.
— Он хотел сбросить ком в котел с грязью, Белл. Это у него нс
вышло из-за простой случайности.
Саймон сцепил руки в замок. Фоллс приподнял бровь. Сам доктор
Акрингтон, глядя, как и они в окно, сделал паузу, а затем торопливо
добавил:
— Если Квестинга успеют найти раньше, чем ему удастся оконча-
тельно скрыться, он окажется обутым в подбитые гвоздями ботинки.
Могу поклясться.
Саймон вскочил на ноги.
— Смотрите!
Теперь все присутствующие в столовой повернулись к окну.
Группа мужчин перед домом разделилась. Уэбли вытащил из мешка
какой-то предмет. Это был облепленный грязью ботинок.
2
Ботинок показали всем. Уэбли внес его в столовую и выставил в центре
стола, постелив предварительно газету. По комнате разнесся крепкий
запах серы. Сержант стер с ботинка немного грязи. Поверхность кожи
оказалась мягкой и сильно покоробленной. Несколько металлических
ушков вывалились, а верхнее оторвалось частично, но еще держалось. В
каблуке остались два гвоздя, в то время как остальные исчезли. Уэбли
вытер руки тряпкой и безучастно взглянул на свой трофей.
— Я был бы очень признателен, — произнес он, — если бы кто-ни-
будь из дам или джентльменов назвал владельца этого ботинка. Второй
у нас тоже есть. — Никто не проронил ни слова. — Мы выловили обувь
при помощи вил, — пояснил сержант. — Никто из джентльменов не
узнает ее? — Доктор Акрингтон сделал судорожное движение. — Да,
доктор? — сразу отозвался Уэбли. — Вы хотите что-то сказать?
— Мне кажется... Я думаю, вполне возможно, это обувь Квестинга.
— Квестинга? Но вы говорили мне, что он был в вечерних туфлях,
доктор.
— Да. Однако появилось новое обстоятельство. Мой племянник...
Может, нам стоит объяснить?
424
Саймон кашлянул.
— Я рассказал об этом только им, сержант. Речь идет о моем
обследовании Пика.
Дикон удивился тому, как Уэбли в течение доли секунды словно
ощутил огромное разочарование, и на его лице сейчас вроде бы даже
появилось выражение скуки. Он потер пальцехМ щеку и пробормотал:
— Ах, вот как?
Саймон с важным видом поведал о результатах своего похода на
Пик.
— Предыдущим вечером я спрятался на скале и видел, как Квестинг
передавал световые сигналы с той площадки. Вот почему я утром отпра-
вился туда и сразу же стал искать следы. Вскоре мне удалось их обнару-
жить! Два отличных отпечатка. Парень наверняка сидел ночью на корточ-
ках под небольшим выступом, опираясь на носки. Да! Разрешите мне
посмотреть на подметки этих ботинок, и, думаю, я смогу сказать, совпа-
дают ли их следы со следами на Пикс. Хорошая идея, правда?
Сержант вышел и вернулся со вторым ботинком, который оказался
еще более поврежденным, чем первый. Уэбли положил оба набок
подметками к Саймону.
— Несколько гвоздей вывалилось, — сказал он. — Хотя здесь
видно, где они находились. Ну так что? — Саймон нетерпеливо
подался вперед и уставился на ботинки. Он вполголоса начал счи-
тать. Его лицо становилось все краснее и краснее. — Так что? —
повторил сержант.
— Есть шанс, — ответил Саймон, смущенно улыбаясь. — Только я
должен подумать. Знаете, в таких случаях всегда надо сосредоточиться.
— Правильно, — равнодушно согласился Уэбли.
Саймон сосредоточился. Гонт закурил.
— Наш юный сыщик, кажется, собирается погрузиться в транс, —
произнес он. — Полагаю, мне незачем ждать результата сеанса меди-
тации. Я могу быть свободным?
— Не нужно все обращать в шутку, — сердито ответил юноша. —
Это очень важно. Оставайтесь на месте.
— Дикон достал свой блокнот, и Саймон внезапно вцепился в него.
— Вот! Почему вы не напомнили мне сразу? — Юноша стал листать
страницы. — Вот что мне было необходимо, мистер Уэбли. Я сразу
понял значение этих следов и попросил Белла сделать эскиз. Подожди-
те, сейчас найду.
— Мистер Белл тоже ходил с вами на Пик?
— Точно. Да, да, я взял его с собой как свидетеля. Вот! — с
триумфом воскликнул Саймон. — Вот. Посмотрите.
Дикон, рисовавший эскиз, отлично помнил следы и решил, что они
могли быть оставлены ботинками, лежащими сейчас на столе. «Располо-
жение оставшихся в подметке гвоздей, а также дырок от вывалившихся, —
подумал молодой человек, — похоже на то, которое я копировал».
425
Уэбли, громко дыша ртом, взял эскиз и сравнил его с грязными
ботинками, после чего взглянул на Дикона.
— Вы не возражаете, мистер Белл, если я оставлю эту страничку
себе?
— Нисколько.
— Конечно, оставьте, мистер Уэбли, — многозначительно восклик-
нул Саймон.
— Я очень вам признателен, мистер Белл, — сказал сержант и
аккуратно вырвал эскиз из блокнота.
— А где же сейчас наш беглец Квестинг, доктор Акрингтон? —
поинтересовался Гонт. — Несется в грубых брюках и лакированных
туфлях к какому-нибудь убежищу или прыгает рядом голышом?
Тот метнул в актера презрительный взгляд и ничего не ответил.
— Вы рассказали им о своей теории, доктор, не так ли? — спросил
Уэбли. — Исчезновение, да? Только теперь будет трудно приложить к
ней эти ботинки, правда?
— Трудно, — согласился доктор Акрингтон, — но не невозможно.
Разве не могло так случиться, что Квестинг понял, насколько явные и
легко узнаваемые следы оставил, а затем бросил ботинки, которые
намеревался надеть, в котел с грязью?
— У вас такие же способности выдумывать небылицы, — заявил
Гонт, — как нюх у Бэкона из шекспировской пьесы.
— Совершенно неуместное замечание, Гонт. Совсем недавно вы
поддерживали меня в споре. Такое непостоянство я нахожу просто
невероятным.
— Боюсь, в таком случае я нахожу неуместными и невероятными все
ваши теории. Что касается меня, как бы это самонадеянно ни звучало,
то самым главным во всей истории мне кажется следующий факт: не
важно сбежал ли Квестинг, столкнули ли его или он упал случайно, но
я не вижу, какие мы теперь можем принять меры. Если я понадоблюсь,
сержант Уэбли, вы найдете меня в моей комнате/
— Хорошо, мистер Гонт. Спасибо, — ответил Уэбли, провожая
актера взглядом.
3
После ухода Гонта совещание разбилось на несколько приглушенных
диалогов. Дикон услышал, как Уэбли сказал, что хочет осмотреть все
комнаты в доме. Миссис Клейр сразу заговорила о страшном беспоряд-
ке. Оказалось, Хайа после событий последних двенадцати часов нахо-
дилась на грани истерики и не могла выполнять свои обязанности.
Девушка осталась в селении, которое, как объяснила миссис Клейр,
буквально кипело от разнообразных жутких слухов.
— Знаете, у маори такие странные мысли, — сказала женщина
сержанту. — Пытаешься доказать, что все их старые религиозные
426
предрассудки нс имеют под собой почвы, но люди по-прежнему...
подавлены ими.
По мнению Дикона, Уэбли должен был прислушаться к словам
миссис Клейр, но тот только изъявил желание, чтобы все комнаты
остались такими, как они сейчас есть, и выразил надежду, что никто пс
станет возражать, если он их осмотрит. Вдобавок сержант сообщил о
возможности повторного осмотра и вместе с полковником направился в
его кабинет. Мистер Фоллс задумчиво посмотрел им вслед.
Дикон пошел проведать своего патрона и обнаружил того лежащим
с закрытыми глазами на софе.
— Ну? — спросил Гонт, не поднимая век.
— Все в порядке, сэр. Совещание закончено.
— Я размышляю. Необходимо найти парней маори, которые видели
меня на шоссе.
— Эру Саула?
— Да. Полиция должна взять у него показания, и этим будет
доказано мое алиби. — Актер открыл глаза. — Вам лучше переговорить
с розовощеким сержантом.
— Мне кажется, он сейчас занят, — сказал Дикон, не осознавая до
конца, откуда у него такое предположение.
— Ну хорошо. Только не откладывайте разговор надолго. Ведь он
все-таки имеет маленькое значение, предохраняя от обвинения в убий-
стве, — раздраженно пробормотал Гонт.
— Какие-нибудь еще указания, сэр?
— Нет. Я очень расстроен и хочу остаться один.
В надежде, что плохое настроение у патрона установилось надолго,
Дикон вышел из комнаты. Вокруг никого не было видно. Молодой
человек пересек пемзовый пригорок и зашагал по извилистой тропинке
к маленькому теплому озерцу. В Wai-ata-tapu царила тишина. Из дома
не доносилось ни привычных звуков утренней работы, ни голосов
окликающих друг друга из разных комнат миссис Клейр и Барбары.
Дикон заметил, как, видимо, недавно пришедшая из селения Хайа
возится с чем-то в столовой. Смит с Саймоном прошли вдоль дома и
скрылись за углом. Юноша на ходу вел какие-то важные рассуждения.
Уэбли появился из кабинета полковника, открыл дверь комнаты Кве-
стинга и скрылся за ней.
Дикон настолько перенервничал и устал, что не мог думать пи об
исчезновении бизнесмена, ни о чем-либо другом. Молодой человек
осознавал, как сильно расстраивала его эта неспособность размышлять.
Она рождала в нем чувство неудовлетворения и тревоги одновременно.
Наконец из дома вышла Барбара, рассеянно огляделась по сторонам и
остановила взгляд на Диконе. Он приветливо помахал ей рукой. Девуш-
ка заколебалась и, украдкой посмотрев назад, двинулась ему навстречу.
— Чем вы заняты все это время? — спросил Дикон.
— Не знаю. Ничем. Я должна приготовить ленч, но не могу усидеть
на месте.
— Ия тоже. Нс присесть ли нам на минутку? Я хожу туда-сюда, как
зверь в клетке, пока, видимо, не упаду от усталости.
— Мне кажется, я должна чем-то заняться, — сказала Барбара, — а
не просто сидеть.
— Хорошо, может, нам походить вместе?
— О, Дикон, — воскликнула девушка, — что нас ждет? Куда мы
попадем? — Молодой человек не ответил, и через секунду она спроси-
ла: — Вы ведь уже не думаете, что он жив, не так ли?
— Нет.
— Вы считаете, кто-то убил его? — Барбара взглянула в лицо
Дикону и добавила: — Да, именно так вы считаете.
— Но не по какой-то логической причине. Я не могу се обнаружить
и этим похож на вашу маму. Мне не удается выработать убедительную
версию. Но я совершенно определенно не верю в теорию доктора
Акрингтона. Он чертовски настойчиво пытается подогнать все факты к
своей идее, поэтому кажется упрямым, как мул.
— Дядя Джеймс все превращает в спор. Даже очень серьезные вещи.
Он ничего нс может с этим поделать. Самая обычная беседа с дядей
Джеймсом может превратиться в бурную дискуссию с блеском в глазах.
Но он, хотя вы, вероятно, не согласитесь, очень легко поддастся
убеждению. В конце концов. Только к этому времени вы уже так
изматываетесь, что забываете, о чем шел разговор.
— Знаю. Решения суда в пользу истца из-за отсутствия ответчика.
— Может быть, это образ мышления ученых?
— Откуда мне знать, дорогая.
— Я бы хотела вас кое о чем спросить, — сказала Барбара после
молчания. — Вопрос нс очень важный, но все-таки он меня беспокоит.
Допустим, выяснится...
Девушка оборвала себя на полуслове.
— Убийство? Произнося это слово, чувствуешь страх, правда? Мо-
жет, вы предпочитаете более классическое определение «устранение»?
— Нет, благодарю вас. Предположим, произошло убийство. Поли-
ция захочет узнать каждую крошечную детальку про вчерашний вечер,
правильно?
— Думаю, да. Так они всегда делают. Долгое и тщательное просеивание.
— Да. Хорошо. Теперь, пожалуйста, только нс злитесь на меня
опять, потому что я этого не вынесу. Но я должна сказать полицейским
про свое новое платье?
Дикон уставился на девушку.
— Зачем?
— Я имею в виду то, как Квестинг подошел ко здне и начал намекать,
якобы он прислал мне наряд.
Испуганный возможным осуществлением нелепого разговора Барба-
ры с полицией, Дикон возмутился:
— О Боже, какая чепуха!
428
— Ну вот! — сказала девушка. — Вы опять злитесь. Никак не могу
понять, почему вы всякий раз выходите из себя, стоит мне только
упомянуть про платье. Я по-прежнему считаю, что его прислал Кве-
стинг. Он единственный известный нам человек, которому абсолютно
безразлично, насколько невозможными являются подобные поступки.
— Послушайте, — произнес Дикон, — я сказал Квестингу, что
проклятая одежда почти наверняка подарок от какой-то там тети из
Индии. Он начал распространяться о том, как далеко от нас находится
Индия, после чего, я не сомневаюсь, решил сыграть в занятную игру и
выставить себя в роли скромного доброго крестного папаши. Бизнесмен
просто пытался завоевать авторитет. Во всяком случае, — добавил
молодой человек, услышав, как его голос стал вдруг непривычно
монотонным, — вы должны понимать, что ваши наряды не имеют
никакого отношения к происшествию. Вы же не хотите пойти в поли-
цию с глупыми разговорами про свою одежду. Отвечайте на все
вопросы, которые вам будут заданы, глупышка, и не путайте бедных
джентльменов. Вы обещаете, Барбара?
— Я подумаю, — осторожно отозвалась девушка. — Меня беспокоит
только одно. Как бы мое платье тем или иным образом не оказалось
связанным со случившимся здесь несчастьем.
Дикон был в замешательстве. Если бы Гонта заставили признаться в
авторстве подарка Барбаре, злость актера на Квестинга стала бы
выглядеть менее серьезной, обыкновенным неприятны!* обстоятельст-
вом. Молодой человек ругался, насмехался и умолял. Барбара молча
выслушала его и наконец пообещала ничего не говорить про платье,
предварительно не посоветовавшись.
— Хотя должна сказать, — добавила девушка, — я не понимаю,
почему вас так волнует этот вопрос. Если, как вы говорите, он не имеет
абсолютно никакого значения, тогда ведь не имеет никакого значения
и то, скажу я кому-нибудь про платье или нет.
— Вы сможете заронить идиотские подозрения в их тупые головы.
Элементарный факт, что вы упомянули о совершенно незначительном
событии в разговоре, может подсказать им идею, будто за этим кроется
какая-то тайна. Ради всего святого, оставьте вы свое платье в покое.
Полиция не знает про него, и от этого нет никакого вреда.
Дикон задержал Барбару еще ненадолго. Он попытался перевести
разговор на другую, более важную тему и выбить из головы девушки
чепуху насчет платья, но его собеседница ловко увильнула. Молодой
человек заметил тревожный взгляд Барбары, обращенный к двери
комнаты Гонта.
— Вы, наверное, испытали много переживаний, правда? — очень
торжественно спросила девушка, стиснув руки.
— Должен признаться, вы меня поражаете, — воскликнул Дикон. —
Какие еще переживания? Думаете, я умираю в муках из-за чужих грехов?
— Конечно нет, — ответила мгновенно покрасневшая Барбара. — Я
имею в виду, вы, должно быть, оказались свидетелем переживаний актера.
429
— Ах это... Ну да. Знаете, такая уж у меня работа. А что?
— Очень чувствительные люди... — торопливо затараторила Барба-
ра, — то есть сверхчувствительные... Они ужасно ранимы, правда? В
смысле эмоций у них тонкая кожа. Ну нечто в этом роде, да? Неприят-
ности действуют на них сильнее, чем на пас. — Девушка с сомнением
взглянула на Дикона. «Это чистый Гонт, — подумал тот, — насколько
я понимаю, краткое изложение темы, которую патрон развивал перед
беднягой, пока я потел, карабкаясь на гору». — Я хочу сказать, —
продолжала Барбара, — было бы неправильно ожидать от них поведе-
ния уравновешенных людей, когда с ними происходит что-то эмоцио-
нально разлагающее.
— Эмоционально?..
— Разлагающее, — быстро повторила девушка. — Иными словами, нельзя
пользоваться хрупкими фарфоровыми чашечками как кухонной посудой.
— Это, — ответил Дикон, — обыкновенная болтовня, скрытая за
красивыми фразами.
— Вы со мной нс согласны?
— Последние шесть лет, — многозначительно произнес молодой
человек, — частью моей работу было принимать на себя взрывы
возмущения и другие подобные проявления легкоранимого характера.
Поэтому от меня трудно ожидать, что я стану с увлажненными глазами
размышлять над проблемами артистического темперамента в свое сво-
бодное время. Хотя, может быть, вы и правы.
— Надеюсь, что так, — сказала Барбара.
— От обычных людей актеров отличают, например, огромные позна-
ния в области человеческих эмоций. Они умеют нс подчиняться чувст-
вам, а управлять ими. Если актер зол, он говорит себе и окружающим:
«Боже мой, как я рассержен. Вот на кого я похож, когда гневаюсь. Вот
как я в таких случаях поступаю». Это не значит, что он зол больше или
меньше, чем мы с вами, кусающие губы, ощущающие головокружение
и только через шесть часов находящие нужные слова. Актер же все
высказывает сразу. Если ему кто-то нравится, он даст это знать мягкой
музыкой и грудным журчанием своего голоса. При сильном волнении
появляются трагические нотки. А вообще под всеми этими масками
скрывается прекрасный, как каждый, нормальный человек, парень.
Просто он выражает свои эмоции более продуманно и тщательно.
— Ваши слова очень жестоки.
— Сохрани Господи, но я беру с собой щепотку соли всякий раз, как
подхожу к сцене. Мера предосторожности.
Глаза Барбары наполнились слезами. Дикон взял се руку в свою.
— Знаете, зачем я сказал все это? — спросил он. — Если бы я был
благородным юношей с замашками джентльмена, то весь бы побелел и
срывающимся голосом согласился бы с каждым вашим словом. Посколь-
ку мне не удается сделать вид, будто мы говорим не о моем патроне, я
должен добавить, что приносить себя в жертву Великому Актеру — есть
наша привилегия. Как секретарь Гонта я должен сказать следующее:
430
мои губы пересыхают и кривятся, как у благовоспитанного болвана,
когда вы униженно любезничаете с ним. Я себя так нс веду, потому что
я не такой дурак, и еще потому, что очень люблю вас. Уэбли с вашим
отцом вышли на веранду, поэтому мы не можем продолжать наш разговор.
Возвращайтесь в дом. Я люблю вас. Запомните это, пожалуйста.
4
Потрясенный собственной смелостью, Дикон проследил, как Барбара
вошла в дом. Девушка оглянулась, бросила на него смущенный, не-
сколько рассеянный взгляд и скрылась за дверью.
«Итак, я сделал это, — подумал молодой человек. — Но как плохо!
Кончились приятные беседы с Барбарой. Кончились споры и секретные
разговоры. После сегодняшнего дня она будет пролетать мимо меня,
словно ветер. Или девушка сочтет своей обязанностью относиться ко
мне, как к лимону на серебряном подносе, и с милой улыбкой предло-
жит остаться друзьями? — Чем больше Дикон вспоминал свой разговор
с Барбарой, тем сильнее ему казалось, что он вел себя чрезвычайно
глупо. — А впрочем, какая разница? — решил он наконец. — Девушка
никогда даже не смотрела на меня. А я, пожалуй, слишком откровенно
сказал ей про ее унизительные любезности с Гонтом».
Уэбли с полковником по-прежнему стояли на веранде. Вдруг они
задвигались, и Дикон увидел между ними какой-то странный предмет.
Издалека он походил на гигантскую грудную кость птицы с оперенным
концом. За этот конец и держали предмет, стараясь не прикасаться к
двум рукояткам, одна из которых была деревянной, а другая тускло
поблескивала на конце. Дикон догадался, что перед ним топор маори.
Уэбли поднял голову и увидел молодого человека. Тот сразу почув-
ствовал себя неловко, словно он шпионил и оказался разоблаченным.
Чтобы прогнать прочь неприятное ощущение, Дикон прошел на веранду
и присоединился к двоим мужчинам.
— Привет, Белл, — сказал полковник. — Тут такие дела. — Он
взглянул на Уэбли. — Расскажем ему?
— Одну минуту, полковник, — произнес сержант. — Одну минуту.
Мне хотелось бы узнать у мистера Белла, не видел ли он раньше этот
предмет.
— Никогда, — ответил Дикон. — Насколько я помню, никогда.
— Вы заходили в комнату Квестинга вчера вечером, не так ли мистер
Белл?
— Я зашел посмотреть, нет ли его там. Да.
— Вы не заглядывали никуда?
— Зачем? — возмутился Дикон. — Здесь же нет тайны «трупа в
чемодане». Зачем мне куда-то заглядывать? Так или иначе, — уныло
добавил он после взгляда в ничего не выражающее лицо Уэбли, — нет.
431
Сержант, осторожно придерживая топор за оперенный конец, поло-
жил его на стол. Изящно изогнутую рукоятку украшала резная гримас-
ничающая фигурка. Прямо под ней под прямым углом было прикрепле-
но каменное топорище с закругленными концами и двойным острием.
— Вот этим они убивали друг друга, — сказал Дикон. — Вы нашли
его в комнате Квестинга?
Полковник смущенно посмотрел на Уэбли, который ответил:
— Думаю, нам нужно показать топор старику Руа, полковник. Вы
можете с ним связаться? Мои ребята пока заняты. Мне бы хотелось,
чтобы к этой штуке никто не прикасался, пока Руа не приведут сюда
одного, без его людей.
— Я схожу за ним, — предложил Дикон.
Сержант задумчиво взглянул на него.
— Хорошо. Очень любезно с вашей стороны, мистер Белл.
— Добытые на охоте трофеи, сержант? — поинтересовался мистер
Фоллс, неожиданно высунув голову из окна своей спальни, которое
оказалось прямо над столом, где лежал топор. — Прошу прощения. Я
не мог не слышать вашего разговора. Вы нашли замечательный образец
искусства аборигенов, не так ли? И хотите узнать мнение специалиста?
Могу я предложить пойти в селение вместе, мистер Белл?- Мы сможем
присматривать друг за другом. Вариант известной, поговорки «вор за
вором следит». Вы позволите, сержант?
— Хорошо, сэр, — ответил Уэбли, внимательно наблюдая за ним. —
Не вижу никаких причин возражать. В то же время я был бы очень вам
благодарен, если бы вы прогулялись через район термических источников.
— Очень разумно! — воскликнул Фоллс. — Мы можем пройти
коротким путем? Так будет гораздо быстрее, и, поскольку, как я
понимаю, котел полностью окружен вашими помощниками, нам не
удастся подбросить в его кипящую грязь новые предметы вечерней
одежды. Вы, безусловно, можете передать с нами какое-нибудь сообще-
ние вашим людям.
К величайшему удивлению Дикона, даже немного напугав его, Уэбли не
высказал никаких замечаний и нс сделал никаких предупреждений. Моло-
дой человек вместе с Фоллсом направился по уже успевшей стать хорошо
знакомой тропинке , в селение маори. Последний шел впереди, слегка
прихрамывая, но, кажется, в это утро не обращал внимания на люмбаго.
— Должен вас поздравить, — сказал он. — Я имею в виду ваше
поведение на прерванном совещании. Вы почувствовали, что полеты
нашего анатома в области предположений стали фантастическими.
Надо признаться, я тоже.
— Вы! — воскликнул Дикон. — Тогда я... — Он вдруг замолчал.
— Вы хотели сказать, что я не возразил ему? Дорогой мой, вы избавили
меня от неприятностей, прекрасно сформулировав свое мнение.
— Боюсь, мне трудно поверить в это, — сухо заметил Дикон.
— Вам? О да, конечно. Вы считаете меня наиболее подозрительным
лицом. Вполне естественно. Но понимаете, мистер Белл, если бы я
432
совершил убийство, вы стали бы главным свидетелем, который подвер-
гся бы преследованиям. Ведь вы, Господи помилуй, почти поймали меня
за руку. Всегда почему-то все стремятся схватить мою руку.
Лицо мистера Фоллса оставалось привычно непроницаемым. То же
самое можно было сказать и про его затылок. Дикон шел позади этого
джентльмена и чувствовал себя потерянным. Он старался, чтобы его
голос звучал так же бесцветно, как голос Фоллса.
— Вы совершенно правы, — произнес молодой человек, — но я
сказал себе, что в роли преступника вам, вероятно, следовало бы
оказать большее внимание теории доктора Акрингтона. Ни убийства,
ни убийцы.
— Излишне большое внимание выдало бы недостаток артистичности.
Вам так не кажется?
— Другие же не стеснялись, — заметил Дикон.
Мистер Фоллс слегка усмехнулся.
— Да, — согласился он, — их облегчение казалось почти осязаемым,
не правда ли? А вы как единственный из мужчин, имеющий действи-
тельно железное алиби, оказались также единственным, кто проявил
скептицизм.
— Мистер Фоллс, — громко произнес Дикон, — каково ваше пред-
положение? Он мертв?
-Да.
— Убит?
— О да, скорее всего. А вы несогласны?
К этому моменту путники достигли границы района термических
источников. Вспомнив лунный ландшафт прошлой ночью, Дикон ре-
шил, что днем местность выглядит лишь чуть-чуть по-иному. Там через
определенные промежутки времени в воздухе, словно плюмаж, появля-
лась струя гейзера; здесь тропинка извивалась между чавкающих луж.
Некоторые белые флажки посрывались с металлических колышков. На
вершине холма на Taupo-tapu на мрачном фоне виднелись черные
фигуры людей мистера Уэбли. Сутулясь, они то спускались вниз, то
поднимались обратно.
— Просто трудно во все это поверить, — пробормотал себе под нос
Дикон.
• У мистера Фоллса оказался очень топкий слух.
— Ужасно, правда? — отозвался он, и опять по его голосу невозмож-
но было определить, о чем он думает. — Место в целом, — Фоллс
помахал тростью, — словно создано рукой Доре, чувствуете?
— Трудно представить, что оно совершенно ничье.
— Как я понимаю, маори так не думают.
Мужчины приблизились к холму.
«Ничего, — подумал Дикон, — Фоллсу помешают люди Уэбли, и мы
быстро минуем подъем. Я буду смотреть на тропинку между собой и
Фоллсом, а она почти сразу пойдет вниз. Пекле этого я успокоюсь,
потому что Taupo-tapu останется за моей спиной. Ничего».
15 Найо Марш «Смерть к танцующий лакей*
433
Но когда они взобрались на холм, расстояние между ними увеличилось,
и Дикон нс расслышал, какую фразу сказал Фоллс оказавшимся рядом
людям Уэбли. Чего они ждали? Зачем этот долгий обмен приглушенными
репликами? Молодой человек посмотрел наверх. Тропинка шла здесь
круче, и его глаза были на уровне колен беседовавших мужчин.
— Дальше мы нс сможем пройти? — услышал он свой рассерженный
голос.
Один из совещавшейся группы прошел мимо Дикона и заспешил по
тропинке вниз.
— Подождите минуту, Белл, — сказал Фоллс.
Спустившегося только что по тропинке человека, кажется, начало
рвать. Люди на вершине холма — Фоллс и еще двое — снова собрались
вместе, словно консилиум врачей. Один из них воткнул вилы, которые
до сих пор держал на'весу, в землю. Фоллс стоял спиной к свету, но
Дикон заметил, как блестит его лицо.
— Подойдите, Белл, — позвал он.
Хотя молодой человек планировал наиболее осторожно пройти дан-
ный участок пути, какой-то внутренний толчок заставил его двинуться
вперед.
Если бы мужчины не накрыли предмет мешком, было бы, конечно, еще
хуже. Хотя ткань отличалась плотностью, она все же промокла. Под ней
красноречивой кривой выделялась форма определенной вещи, и Дикону в
воображении сразу представились глазные впадины. Одному из мужчин
пришлось подтолкнуть замершего на месте молодого человека.
Фоллс подождал его на другой стороне холма почти у самого подно-
жия, но, как только Дикон приблизился, развернулся и продолжил путь
к бреши в изгороди из мануки. Здесь стоял охранник.
Даже когда они зашли за изгородь, им был слышен звук, исходивший из
Taupo-tapu, необычно усиленный, такой домашний звук кипящей кастрюли.
Г л а в а 1 3
ПИСЬМО ОТ МИСТЕРА КВЕСТИНГА
1
Как ни странно, но среди охвативших Дикона чувств самым четким
оказалось смущение. Молодой человек хотел поговорить с Фоллсом о
только что увиденном. Но, словно человек, собирающийся выразить
соболезнования, не мог подобрать нужных слов. С чего же начать?
«Полагаю, под мешком лежала голова Квестинга?» Или: «Теперь вывод
однозначен?» Или: «Теория Акрингтона опровергнута, не так ли?»
Правильную фразу никак не удавалось найти. Дикон был так занят
разрешением своих затруднений и одновременно так страдал от острых
434
приступов тошноты, что не заметил Эру Саула и испугался, когда
Фоллс заговорил с парнем.
— Привет, — сказал Фоллс, — вы можете показать нам дом мистера
Руа Тс Каху?
Дикону показалось, будто Эру стоял у изгороди, возможно, даже
наблюдал сквозь веточки, поскольку сразу обернулся, как только по-
чувствовал приближение посторонних. Он был без пиджака, в яркой
рубахе. Сухие листочки мануки пристали к ней и к жилету. Мистер
Фоллс указал концом трости на повреждение в изгороди.
— Отсюда видна группа работающих? — Он посмотрел сквозь про-
светы между ветками кустарника.
— О да. Очень четко.
Фоллс снял с жилета Эру несколько сухих листиков и спросил:
— Ужасно, правда? А теперь, поскольку у нас есть сообщение для
мистера Те Каху из полиции, вы, может быть, проводите нас?
— Они нашли его? — пробормотал парень.
— Только «часть». Простите за неуместное выражение. Череп, если
быть точным.
— Черт! — прошептал Эру, показав свои зубы. Он повернулся и
пошел по направлению к одному из домиков. Дикон и Фоллс последо-
вали за парнем. Миссис Те Папа сидела на веранде молитвенного дома,
прислонившись спиной к стене. Увидев проходящую мимо группу, она
крикнула что-то на языке маори, а Эру коротко ответил. Реакция
женщины была неожиданной. Она всплеснула руками, натянула на
лицо платок и завопила:
— Aue! Айе! Те mamae i au! — что значит: «Ай-яй-яй! Какая беда!»
— О Боже! — нервно воскликнул мистер Фоллс. — Что она говорит?
— Я сказал ей, — мрачно ответил Эру. — Она собирается а.
— Оплакивать погибшего, — перевел Дикон. — Вспомните ирланд-
ские поминки.
— В самом деле? Потрясающе интересно.
Миссис Те Папа продолжала стенать словно Баньши — дух, стоны
которого предвещают смерть, — пока Эру Саул вел Дикона и Фоллса
к самому большому дому в селении, стоящему чуть поодаль от осталь-
ных строений. Как и его собратья, он был уже заметно подточен
старостью. Покрытая железом крыша начала покрываться коррозией от
серных испарений.
— Вот, — сказал Эру и отошел в сторону.
Привлеченные стонами миссис Те Папа, женщины селения вышли из
своих хижин и, окликая друг друга, потянулись в сторону молитвенного
дома. К Эру присоединились три молоденьких паренька. Они стояли,
засунув руки в карманы и наблюдая за пришедшими из «Источников»
двумя мужчинами. Дикон по-прежнему чувствовал себя неважно и отчаянно
надеялся, что нс ударит перед местной молодежью в грязь лицом.
Мистер Фоллс уже собирался постучать в дверь, как она открылась
и на пороге появился Руа. Миссис Те Папа крикнула громче, чем до
435
этого. Старик ответил ей на языке маори и любезно подождал, пока
гости сообщат о цели своего прихода. Фоллс передал просьбу сержанта
Уэбли, и Руа сразу согласился пойти осмотреть найденный топор. Он
окликнул кого-то, и из дома выбежала маленькая девочка, неся в руках
серое одеяло, которое старик накинул себе на плечи.
— Вот так, — произнес Руа спокойно, но с какой-то странной
искоркой в глазах. — Нужно подчиняться, когда тебя зовет полицей-
ский. Идемте.
Он повернулся так, словно собирался направиться к шоссе.
— У нас есть разрешение сержанта Уэбли воспользоваться тропин-
кой через район термических источников, — сообщил мистер Фоллс.
— Лучше пойти по шоссе, — сказал Руа.
— Но это гораздо дальше, — заметил Фоллс.
— Тогда мы можем взять автомобиль миссис Тс Папа.
Старик снова что-то прокричал, и миссис Те Папа, прервав себя на
середине стона, спокойно ответила:
— Хорошо, возьми. Только он не на ходу.
— Мы все-таки возьмем его, — проговорил Руа, — и, может, он
поедет.
— Эру умеет заводить мотор, — подсказала женщина и громким
голосом сделала какое-то указание. Эру отделился от группы своих
приятелей и скрылся за домиками.
— Большое спасибо, миссис Те Папа, — поблагодарил Фоллс, сняв
шляпу.
— Всегда рада вам, — отозвалась женщина и опять сосредоточилась
на оплакивании.
Автомобиль миссис Те Папа напоминал груду металлолома. Он стоял
на заднем дворе в небольшой масляной луже, слегка прикрытый остат-
ками фабричного брезентового чехла. Одна из помятых дверец неуве-
ренно висела на единственной петле. Автомобиль был на редкость
шумным и имел вид потрепанной элегантности, присущей только очень
старомодным средствам передвижения.
Руа открыл дверцу, которая оказалась защелкнутой на замок, и
спросил:
— Вы предпочитаете сидеть спереди или сзади?
— Если можно, я сяду на заднем сиденье вместе с вами, — ответил
Фоллс.
Дикон занял место рядом с водителем. Эру взялся за ручку стартера,
и старый автомобиль, словно неожиданно получив кулаком под ребра,
пришел в страшное волнение.
— Ага! — довольно воскликнул Руа. — Видите, едет.
При переходе на другую передачу автомобиль едва не вышвырнул
своего водителя, однако Эру удержался на сиденье, и через несколько
минут дорога пошла на подъем. Грохот стоял ужасающий.
— Не вижу причины, — начал мистер Фоллс зычным голосом, — по
которой вы могли бы отказать сержанту Уэбли. — Дикон обернулся, чтобы
436
в оцепенении посмотреть на своего спутника, и встретился с немигаю-
щим взглядом Руа. Старик плотно закутался в одеяло. — Уэбли нужно
узнать ваше мнение по поводу одного оружия, — продолжал Фоллс. —
Чудесный образец, как мне кажется. Мечта любого коллекционера. —
Руа молчал. — Я бы назвал его топором, но, возможно, это неправиль-
но. Позвольте мне сделать краткое описание предмета.
Фоллс рассказал о найденном оружии с удивительной точностью и в
таких подробностях, что Дикон был поражен такой наблюдательностью,
а затем она показалась ему чрезвычайно подозрительной. Разве мог
мистер Фоллс так тщательно рассмотреть все детали через окно за то
короткое время, которое топор находился на столе на веранде?
— Одна вещь поразила меня очень сильно, — между тем не умолкал
рассказчик. — У фигурки на конце рукоятки не один, а два языка. Два
длинных языка, выступающих в разные стороны. Маленький божок,
если это, конечно, божок, держит каждый из них в трехпалой руке.
Между пальцами видны маленькие кусочки ореховой скорлупы, а под
ними языки окружены тонкой ленточкой.
— Ты едешь слишком быстро, Эру, — сказал Руа к облегчению
Дикона.
Автомобиль миссис Те Папа, взбрыкнув и сильно наклонившись,
перешел на весьма странное размашистое движение, которое, как
отчетливо почувствовал молодой человек, задняя ось могла выдержать
недолго. Эру осадил беднягу резким рывком.
— Сама лента, — невозмутимо продолжал мистер Фоллс в относи-
тельной тишине, — очень изящно вырезана. Просто диву даешься на
мастерство ваших древних художников, мистер Те Каху. А когда
вспомнишь, что их инструментами были такие же каменные топоры...
Что вы сказали?
Руа издал какое-то восклицание на своем языке.
— Ничего, — ответил он. — Езжай осторожно, Эру. Ты слишком
торопишься.
— Но мне кажется, через ленту чья-то другая рука провела три
вертикальные бороздки. Резной рисунок повторяется на всей рукоятке,
но ни в одном месте больше нет этих трех линий. Как вы объясните
такую странность?
Старик молчал. Эру резко нажал на педаль газа, и Дикон едва
сдержал в себе крик ужаса, когда автомобиль миссис Те Папа отреаги-
ровал возмущенным скачком. Слова Руа потонули в грохоте нарастаю-
щей скорости.
— Подождите... Невозможно... Пока я не увижу...
Он крикнул на Эру. В это же самое время Дикон повернулся, чтобы
высказать парню протест против новой попытки ускорения, но вдруг в
смущении увидел дрожащие губы и перекошенное лицо. «Он, видимо,
переживает те же чувства, что и я, — решил молодой человек. — Ему
было все видно через просветы изгороди из мануки».
Мистер Фоллс похлопал по плечу Эру и без всякого вступления спросил:
437
— Я слышал, вы вроде бы пропустили выступление нашей знамени-
тости на концерте вчера вечером?
— Кое-что слышал, — отозвался парень. — Отлично, ничего не
скажешь!
— Мистер Смит говорит, будто вы вышли в начале номера. Надеюсь,
к изумительному финалу вы вернулись в зал?
— Это когда он говорил что-то про старых офицеров, заснувших в
ожидании его и ребят? Они еще, кажется, хотели куда-то полететь на
аэростате.
— «А господа сейчас уже в постелях...»
— Да, верно. Мы слышали это. Очень здорово.
— Восхитительно, — подтвердил Фоллс и откинулся на спинку
сиденья. — Восхитительно, не правда ли?
До Wai-ata-tapu они добрались невредимыми. Топор, очевидно, унес-
ли в кабинет полковника, поскольку Руа сразу пригласили туда. Фоллс
совершенно без какой-либо необходимости решил проводить старика.
Дикон остался наедине с Эру Саулом, сидящим в еще дрожащем
автомобиле миссис Тс Папа.
— Не лучше ли выключить мотор? — поинтересовался молодой
человек. Эру вздрогнул и повернул ручку стартера. — Хотите заку-
рить? — предложил Дикон.
— Да. — Парень дрожащими пальцами выудил из пачки сигарету.
— Плохие дела?
— Отличные, — ответил Эру, глядя на окно кабинета полковника.
Дикон тоже закурил. Сейчас он уже чувствовал себя получше. — Где
они нашли его? — спросил Эру.
— Что? А, топор... Не имею понятия.
— В его вещах?
— В чьих? — равнодушно пробормотал Дикон. Он предпочитал
ничего не знать. Эру пояснил ему, кивнув головой.
Но не в сторону комнаты, где проживал Квестинг, а в сторону
апартаментов Гонта.
2
— Так вот где он попался, верно? — сказал Эру. — Ваш босс...
— О чем, черт побери, вы говорите? — возмутился Дикон.
— Ни о чем, ни о чем, — ответил парень, выкатив глаза. — Я просто
валяю дурака. А вы не хотите понимать шуток.
— Не вижу ничего забавного в вашем, мягко говоря, странном
предположении, будто топор маори был обнаружен в комнате Гонта.
— Хорошо, хорошо. Я просто думал, что актер тоже коллекционер. Они
пойдут на все, если помешаны на собирательстве разных редкостей. Да вы
сами знаете. Сразу теряется уважение к собственности других.
— Уверяю вас, мистер Гонт нс является коллекционером.
438
— Ну и ладно. Не коллекционер. Пускай.
Дикон развернулся на каблуках и пошел к себе в комнату. Сначала ему
хотелось сразу отправиться к Гонту. Мысль о патроне, какой бы отвлечен-
ной она сейчас ни казалась, была отодвинута событиями дня на второй
план. Молодой человек почувствовал странное желание увидеться с акте-
ром наедине, постараться насколько возможно восстановить прежние
взаимоотношения. Он уже прошел шагов шесть, когда вдруг был останов-
лен страшным шумом, который, казалось, доносился из кабинета полков-
ника. Кричал Руа. Его голос перешел в такой же грозный рев, каким его
предки созывали племя на битву. Дикону показалось, что старик исполь-
зует восклицания на языке маори вперемешку с первыми приходящими на
ум английскими словами. Тут же лопнул пузырь, полный утешительных
фраз. Полковник, сержант Уэбли и мистер Фоллс, похоже, попытались
унять разбушевавшегося Руа, но тот легко перекричал их.
— Это Toki-portangata-o-Tane! Это оружие моего деда Реви. Это
грубейшее оскорбление священной реликвии! Она должна быть немед-
ленно возвращена! Немедленно!
— Подождите, подождите, — услышал Дикон бормотание Уэбли. —
Вы обязательно получите топор обратно.
— Я заберу его сейчас же и обращусь в суд! Пойду к министру
внутренних дел!
Взбешенный Руа напомнил Дикону патрона. Скандал разразился с
новой силой. Из столовой вышла миссис Клейр.
— О, мистер Белл, — прошептала она. — Что опять? — Женщина взяла
молодого человека за локоть своей пухленькой ручкой, которая выглядела
очень трогательно из-за мозолей и ссадин. — Там Руа, не так ли?
— Речь идет о топоре его деда, — ответил Дикон. — Они спорят с
Уэбли о том, у кого должна остаться реликвия.
— О, дорогой мой мистер Белл! Это одно из их глупых суеверий.
Иногда просто приходишь в отчаяние. И все-таки знаете, Руа постоянно
сообщает нам все новости.
Поставщик новостей в этот момент выскочил из кабинета с ревом
быка и размахивая священным топором. Уэбли с полковником следова-
ли за ним по пятам. Мистер Фоллс появился на пороге с более
спокойным видом.
— Он уничтожил отпечатки пальцев! — взволнованно крикнул сер-
жант. — Это самое ужасное.
Руа слепо побежал по веранде. Миссис Клейр сделала ему навстречу
шаг. Старик мгновенно остановился. Он задыхался, а его глаза сверкали.
— Надругательство! — вскричал Руа и два раза топнул ногой.
— Хорошо, — спокойно произнесла миссис Клейр. — С вашей
стороны очень некрасиво так вести себя, да еще в чужом доме. Мне
стыдно за вас.
Уэбли осторожно приблизился к старику, но тот попятился от сер-
жанта.
439
— Я повинуюсь богам, — сказал Руа. — Он осквернил могилу моего
предка. Гнев Тапе пал на его голову. Мой дед Реви отомщен.
Дикон подумал, что столь напыщенная речь выразительнее прозву-
чала бы на языке маори. Миссис Клейр, похоже, придерживалась такого
же мнения. Женщина, сжав кулачки, снова принялась укорять Руа,
пока старик стоял, вцепившись в топор, вращая глазами, и, кажется,
размышлял, стоит ли ему подойти к Уэбли или все же лучше с
достоинством удалиться. В середине этой сцепы, полукомичной, полу-
трагической, какими, видимо, было суждено быть всем сцепам в Wai-
ata-tapu, появилась Хайа. Руки девушки нервно дергались. Она мино-
вала дверь столовой и двинулась вдоль веранды, не сводя глаз с прадеда.
Почти одновременно с ней из-за угла дома вышли Барбара с подносом
и Саймон. Брат с сестрой, видимо, направлялись к столовой, но оста-
новились на полдороге. Маячивший за спиной племянницы доктор
Акрингтон наклонился к окну, увидел, что началась какая-то суматоха,
и торопливо заковылял на веранду. Несколько секунд спустя Дикон
услышал звуки какого-то движения в комнате Гонта. Ситуация напо-
минала момент театральной драмы, когда все персонажи начинали
собираться в одном месте для решающего эпизода. На лице Хайи
застыло тревожное выражение. Они с прадедом пристально смотрели
друг на друга, словно ведя немой диалог. Руа медленно поднял топор.
Перья на конце рукоятки задрожали.
— Haere mail — произнес старик, и это значило «Рад тебя ви-
деть». — Подойди ко мне. -
Девушка приблизилась немного. Руа начал говорить на языке маори,
но вскоре прервал свою речь.
— Ты меня не понимаешь. У тебя запас слов такой же, как у любого
ребенка в селении. Очень хорошо. Пусть твой позор прозвучит на языке
pakeha. — Он огляделся по сторонам, призывая окружающих слушать
внимательно. — Много месяцев назад, чувствуя, что скоро придется
отправиться по дороге к последнему пристанищу, я разговаривал со
своим старшим внуком, который сейчас воюет в чужой стране. Я открыл
ему секрет и назвал место, где хранилось это оружие. Этот секрет
становится известным только ariki, первенцу в каждом поколении моей
семьи. Я нс знал, что за кустами мануки, возле которых мы беседовали,
дремала девчонка. Я увидел ее, когда внук уже ушел, и стал допраши-
вать. Она уверяла меня, будто, как только я перешел на язык маори,
наш разговор стал ей непонятен. Посмотрите на нее и решите сами,
обманула девчонка своего прадеда или нет.
Руа направился к Хайе. Та и нс сводила с него глаз.
— Кому ты выдала место, где хранился топор Реви? Отвечай, кому?
Девушка сделала прерывистый жест, слегка приподняв руку, а затем,
словно старик загипнотизировал се, указала на Эру Саула.
440
3
Во время сцен, последовавших дальше, Дикона нс оставляло ощуще-
ние, будто он попал в какую-то комнату, где очень мало света. Правда,
ближайшие предметы все-таки виделись в темноте. Четко различались
фигуры Хайи и Эру, пока остальные, находившиеся в более густой тени,
ожидали, когда зрение молодого человека восстановится.
Эру смотрел на Руа странным взглядом, в котором перемешались
страх и бесстыдство. Дикон подумал, что в парне, как в полукровке,
происходит борьба между генами европейца и маори. Если это было так,
то под влиянием старика маори имел большие шансы победить. Жалкая
попытка защищаться скоро провалилась. Эру начал с протестов и
закончил признанием.
— Я не трогал его. Никогда. Даже не видел ни разу.
— Ты знал, где он спрятан. Хайа, отвечай. Ты сказала ему про
место? — Девушка кивнула и заплакала. Эру бросил на нее злобный
взгляд. — Так ты, Эру, украл оружие и взял за него с Квестинга деньги?
— Никогда! Я даже не знал, что он нашел топор. Я с ним не
разговаривал.
— Хайа, значит, ты рассказала Квестингу?
— Нет! Нет! Я никому не говорила, кроме Эру. Это было давно. И я
сказала ему в виде шутки, когда мы гуляли. Больше некому. А Эру
передал Квестингу.
— Если бы я знал, что топор нужен для этого ублюдка, — пробор-
мотал Эру, — я бы молчал как рыба. — С невероятной злобой он
добавил: — Все вы и ваши дорогие pakeha! Я и не думал, будто за этим
стоит Квестинг! Почему, черт побери, он не сказал мне про Квестинга?
— С кем же ты говорил об этом деле? Отвечай!
— Ну же, Эру, — подбодрил парня Уэбли. — Молчание не принесет
тебе ничего хорошего. Не забывай, за такой бизнес полагается серьез-
ное наказание. Ты же хочешь выпутаться, правда?
— Я сказал Берту Смиту, — пробормотал Эру, и Дикон подумал, что
же ему привиделось в дальнем конце воображаемой комнаты? Даже не
в конце, а еще немного дальше.
Уэбли сделал шаг вперед и спросил Саймона:
— Найдете Берта, хорошо?
— О’кей, — ответил юноша.
Пришел раздраженный и злой Смит.
— Нельзя чуть-чуть отдохнуть? — проворчал он, но увидел в руках
Руа топор и воскликнул: — Черт возьми! Черт возьми, это же топор
Реви! — Смит взглянул на старика и тяжело вздохнул. — Так он
все-таки накололся на него.
— Кто накололся и на что? — спросил Уэбли. — Посмотрите внима-
тельно на топор, Берт. Вы видели его раньше? Ну? — Смит осторожно
подошел к Руа, который отпрянул назад. — Вы должны позволить ему
осмотреть оружие, Руа, — сказал сержант. — Итак?
441
— Вес правильно, — отозвался Смит. — Я никогда топора не видел,
зато много о нем слышал.
— Ты украл его... — начал Руа, но Смит резко перебил старика:
— Никогда в жизни. Против меня нет никаких улик. Я мог знать
место, где он спрятан, мог сказать кому-нибудь, но промыслом редких
вещичек на Пике никогда не занимался. И не надо меня стращать. Я
ничего не знаю.
— Вы сказали про топор Квестингу? — спросил доктор Акринг-
тон. — Зачем?
—• Одну минутку, доктор, — вмешался Уэлби. — Итак, Берт, с какой
целью вы все выложили Квестингу?
— Он меня спрашивал.
Теперь в темноте перед Диконом появилось широкое лицо бизнесмена.
— Просил отыскать топор? И заплатил за работу, а? — настаивал
сержант.
— Ну да, Пусть так. Ничего криминального в передаче сведений ведь
нет, правильно? Квестинг просил меня найти, и я нашел. Эру Саул
сказал мне. Ты же, верно?
— А ты говорил, что это для другого типа, — возмущенно ответил
Эру.
•— Для кого? — мгновенно задал вопрос Уэбли.
Парень кивнул в сторону апартаментов Гонта.
— Для него.
Дикон вгляделся в самый дальний угол своей воображаемой комнаты.
В наступившей тишине мистер Фоллс произнес:
— Похоже, у нас здесь большое разнообразие лиц, желавших добыть
информацию о топоре. Как мы поняли, сержант Уэбли, покойный от
имени мистера Гонта подкупил мистера Смита, чтобы тот подкупил
мистера... Саула, правильно? Благодарю вас... мистер Саул. И все это
с целью добыть сведения о месте, где спрятан священный топор?
— Видимо, вы правы, сэр.
— Черт побери! Выбирайте слова! — с достоинством произнес
Смит. — Кто говорит про подкуп? Просто дружеская услуга. Мы были
с ним приятелями, верно, Сайм?
— А я думал, он пытался отправить вас под поезд, Берт, — заметил
Уэбли.
— О Господи, опять вы про старое! — устало пробормотал Смит. —
Мы все уже выяснили. Вот. Смотрите. — Он достал письменное согла-
шение с Квестингом и протянул сержанту.
— Не нужно, — сказал тот. — Вы уже мне это показывали. Не будем
больше вас задерживать, Берт.
— Вот так-то, — проворчал Смит, аккуратно сложил документ и с
угрюмым видом побрел в столовую.
Уэбли повернулся к Руа.
— Видите, из всего того, что здесь было сказано, вы должны понять
следующее: нам необходимо пока оставить топор вашего деда у себя.
442
Мы дадим вам расписку. Вы обязательно получите свою реликвию
обратно.
— К нему нельзя притрагиваться. Вы нс понимаете. Я сам, держа
его, являюсь неприкасаемым.
— Руа, Руа! — с укоризной защебетала миссис Клейр.
— Сержант Уэбли, — сказал мистер Фоллс, — поправьте меня,
пожалуйста, если я ошибаюсь, но, кажется, мистер Те Каху имеет в
виду, что, как только топор понадобится полиции, он с удовольствием
позволит осмотреть его. И тем не менее нельзя ли доверить оружие
полковнику? Он ведь ваш друг, мистер Тс Каху, не так ли? Допустим,
вы пойдете с ним в банк и оставите там топор на хранение. Как вам
понравится такой выход из положения? Полковник, что вы скажете?
— А? — отозвался тот. — О, конечно. Если Уэбли согласен.
— Сержант?
— Я буду вполне удовлетворен, сэр.
— Итак? — Фоллс повернулся к Руа.
Старик посмотрел на оружие в своих руках.
— Вы найдете странным, — сказал он, — что я, кто вел народ маори
к культуре pakeha, теперь устраиваю скандал из-за глупой игрушки
дикаря. Возможно, в таком возрасте мы в душе возвращаемся к пред-
кам. Разум можно облачить в новые одежды, но сердце и кровь остаются
неизменными. Из рукоятки этого оружия в меня вливается более
таинственная и могущественная сила, чем вся мудрость pakeha, кото-
рую я вбил в свою голову. Но как вы говорите, полковник — друг
нашего народа. Ему я доверяю.
Фоллс прошел к себе в комнату и вернулся с чемоданом, обклеенным
множеством ярлыков, который миссис Клейр заметила еще по прибытии
нового постояльца. Он положил чемодан на стол, открыл, и Руа опустил
туда топор.
— Если оружие останется в руках полковника Клейра, — сказал
старик, — я спокоен. Он повернулся к Эру. — А ты больше не маори.
В тот день, когда ты выдал место, где был спрятан топор, твое родство
с нами исчезло. И гнев Тале еще поразит тебя. Лучше бы ты умер в
Taupo-tapu. Я запрещаю тебе возвращаться к моему народу. — После
этого торжественного заявления Руа спокойно добавил: — Автомобиль
миссис Тс Папа я поведу сам.
И старик поехал домой один, сидя за рулем очень прямо. Одеяло
было по-прежнему накинуто на его плечи. Он слегка покачивался, когда
преодолевал неровности пемзового пригорка.
Рыдающая Хайа бросилась в дом. За ней с тихим кудахтаньем
поспешила миссис Клейр. Эру облизнул пересохшие губы и, не проро-
нив ни слова, ушел.
— Весьма забавный старичок.
С этой фразой Гонт появился на веранде, попыхивая сигаретой. Он
был одет в дорожный костюм и представлял собой довольно нелепую
фигуру. Одежда актера, его руки и прическа так же мало гармопирова-
443
ли с маорийскими плачами, как, например, внешность Уэбли с обста-
новкой лондонского театра. Сержант сразу обратился к нему:
— Итак, мистер Гонт...
— Да, мистер Уэбли?
— Вы, вероятно, слышали наш разговор. У вас действительно было
желание заполучить старинное оружие?
— Конечно, я бы хотел купить его. У меня пристрастие к варварско-
му орнаменту.
— Вы предлагали купить топор?
— Я сказал Квестингу, что сначала хотел бы осмотреть вещь. Ничего
странного. Мой секретарь поведал мне историю о топоре Реви. Когда
бизнесмен пришел и стал намекать на то, что он мог бы достать оружие,
признаюсь, во мне разгорелось любопытство. Но, уверяю вас, сам я не
имею к этому делу никакого отношения.
— Вы понимаете, что вывоз вещей из резервации маори является
преступлением? — спросил доктор Акрингтон.
— Нет. Правда? Квестинг уверял меня, будто старик готов продать
топор, но нс хочет придавать сделке огласку. Особенно для его племени.
Бизнесмен требовал держать все в строжайшем секрете.
— Вы знали что-нибудь об этом, мистер Белл? — спросил Уэбли,
поворачивая румяное лицо к Дикону.
— О нет, — беззаботно ответил за секретаря Гонт. — Я никому
ничего не говорил. Квестинг настаивал на молчании.
— Я готов вам поверить, — сказал сержант почти сердито, и Дикон
удивился этому неожиданному проявлению эмоций в полицейском.
— Знаете, действительно, с его стороны было очень некрасиво
втягивать меня в такое скользкое предприятие. Я возмущен, — произ-
нес Гонт. — И должен сказать, сержант, вы, как мне кажется, занима-
етесь игрой в салки, расследуя попытку кражи, когда куда-то тайно
исчез вражеский агент. Почему бы вам не прекратить копаться в
безделушках и не поймать Квестинга?
Дикон открыл рот и снова его захлопнул. Он взглянул на мистера
Фоллса, чьи губы тронула едва заметная усмешка.
— Но мы уже нашли мистера Квестинга, — невозмутимо ответил
Уэбли.
Руки Гонта невольно сжались, когда он издал нечленораздельный
звук. Перед глазами Дикона опять появились очертания круглого пред-
мета под мокрой тканью мешка.
— Нашли его? — мягко спросил актер. — Где?
— Там же, где и потеряли, мистер Гонт. В Taupo-tapu.
— О Боже! — Гонт в замешательстве посмотрел на свои пальцы,
развернулся на каблуках и пошел по направлению к своим комнатам.
Дойдя до двери, он с легкой улыбкой сказал: — Это снимает глазурь с
пряника старины Акрингтона, не правда ли? Прошу прощения, доктор.
Извините меня. Я забыл, что вы здесь.
444
Актер скрылся за дверью, и оставшиеся на веранде слышали, как он
позвал Колли.
Мистер Фоллс нарушил напряженное молчание:
— Как мистер Эру Саул любит яркие рубашки!
Одинокая фигурка Эру маячила на шоссе возле последнего поворота,
который можно было увидеть от дома. Рукава парня сверкали в солнеч-
ном свете.
Барбара высунулась из окна и взволнованно сказала:
— Он всегда носит эту рубашку. Интересно, отдавали ли ее когда-
нибудь в стирку?
Дикон, ожидая в любой момент взрыва от. доктора Акрингтона,
поспешил ответить:
— Я знаю. Парень был в ней в тот день, когда со Смитом произошел
несчастный случай.
— Да, правильно.
— Нет, неправильно, — неожиданно вмешался в разговор полковник.
Все посмотрели на него.
— Но, папа, Эру же был в ней, — возразила Барбара. — Ты не
помнишь, как он вошел в столовую подтвердить слова Смита? В
красной рубашке. Разве не так, Сайм?
— Какая, черт возьми, разница? — огрызнулся юноша. — Ну пра-
вильно, если это важно.
— Нет, он был одет по-другому, — не сдавался полковник.
— Ради такой ничтожной мелочи, Эдвард, ты собираешься... —
раздраженно начал доктор Акрингтон и тут же умолк. — Рубашка была
красновато-коричневая, — произнес он.
— Нет.
— Красная, Эдвард!
— Не может быть, Джеймс.
— Если вы позволите, я продолжу работу, — озабоченно заявил Уэбли,
украдкой взглянул на полковника и скрылся в комнате Квестинга.
— Я знаю, опа не была красной, — продолжил полковник Клейер.
— Ты видел рубашку парня?
— Думаю, да, Джеймс.
— Не помню точно, но мне кажется, она была голубой. Люди
говорили о голубой рубашке парня.
— Нет, она была не голубая, папа, — сказал Саймон. — Эру носит
одну и ту же.
— Я не понял точно, о чем говорили люди, но цвет запомнил твердо.
Голубой.
— Потрясающе интересно, — воскликнул мистер Фоллс. — Трое
клянутся, что она была красной, а один настаивает на голубой. А каково
ваше мнение, Белл?
— Я согласен с обеими сторонами, — ответил Дикон. — Рубашка
была красноватой, но полковник тоже прав. Квестинг назвал ее голубой.
445
— Меня просто поражает, — заявил доктор Акрингтон, — что вы
можете тратить попусту время, треща как сороки по поводу полной
чепухи, когда обнаружение тела Квестинга ставит нас в весьма щекот-
ливое положение.
— А я заинтересовался человеком в рубашке двойного цвета. Не
узнать ли нам, каково мнение мистера Смита? — предложил мистер
Фоллс. — Где он?
— Эй, Берт! — крикнул Саймон, не сходя с места.
Смит опять появился на веранде.
— Мне кажется, вы сможете разрешить наш спор, — обратился к
нему мистер Фоллс. — Помните, как вечером после вашего счастливого
спасения из-под колес поезда Квестинг говорил, что за вами остался
присматривать парень в голубой рубашке?
— А?
Мистер Фоллс повторил вопрос.
— Это Эру Саул. Он привел меня домой. А что?
— Парень был в голубой рубашке?
— Ага, верно.
— В красной, — возразили одновременно доктор Акрингтон и Саймон.
— Раз Квестинг сказал, что голубая, значит, она и должна быть
голубой, — резонно заметил Смит. — Меня шибануло об землю, и я не
мог разобрать, одет человек в красную рубашку или в комбинезон. Да,
кажется, помню. Голубая.
— Ты дальтоник, — сказал Саймон. — Она красная. — Юноша
горячо заспорил со Смитом. Наконец тот, бормоча себе что-то под нос,
пошел прочь, а Саймон крикнул ему вслед: — Ты уперся в голубую
рубашку, потому что Квестинг назвал ее голубой. Ты еще станешь
убеждать нас, будто этот тип ездил в бухту Pohutukawa, раз он так
говорил.
— Но Квестинг ездил в бухту, — крикнул Смит.
— Да? Когда дядя стал сожалеть, что деревья там не зацвели, он
подтвердил то же самое. А на самом деле цветение было в полном
разгаре.
— Он ездил в бухту. И брал с собой Хайю. Спросите у девчонки. Эру
говорил мне. Идите к черту, — высказался Смит и ушел.
— Так как все это понимать? — воскликнул Саймон. — Считать,
будто Эру сменил рубашку у нас на кухне? Или Квестинг видел на горе
другого человека? •
— Бизнесмен не ездил в бухту Pohutukawa, — сказал его дядя. — Я
ведь сбил его с толку. Полностью сбил с толку. Хайа!
Через несколько секунд девушка появилась в дверях.
— Что вы хотите? — пробормотала она, всхлипывая.
— Ты ездила с Квестингом на машине в бухту Pohutukawa в тот день,
когда Смит чуть нс попал под поезд?
446
— Но я нс сделала ничего плохого, — опять зарыдала бедная
Хайа. — Мы только проехались к бухте и вернулись обратно. Даже ни
разу нс останавливались.
— Ты обратила внимание на деревья? — спросил Саймон.
— А как можно ехать в бухту Pohutukawa и не видеть деревья? Вдоль
всей дороги они стояли как в огне.
— Эру Саул менял рубашку у вас на кухне в тот вечер?
— С ума сойти! О чем еще ты меня спросишь? Стала бы я следить,
переодевается он на кухне или нет!
— О проклятье! — разочарованно вздохнул Саймон, и Хайа снова
скрылась в доме.
— Должно быть, время ленча, — многозначительно заметил полков-
ник и последовал за горничной, громогласно взывая к своей жене.
— Это не отель, а психиатрическая лечебница, — сказал доктор
Акрингтон.
Уэбли вышел из комнаты Квестинга.
— Мистер Белл, — сказал он. — Могу я вас немного побеспокоить?
4
«Вряд ли я чувствовал бы себя более тревожно, — подумал Дикон, —
даже если бы сам убил Квестинга. Поразительно».
Уэбли пропустил молодого человека в комнату и вошел вслед за ним.
Шторы были отдернуты, и в помещение через окна вливалсяяркий свет.
Дикон вспомнил свой приход сюда прошлым вечером. Серый с отливом
шерстяной костюм по-прежнему аккуратно висел на стуле. Галстуки и
пижама оставались на старых местах. Сержант подошел к столику и
взял лежавший на нем конверт. Дикон в замешательстве разглядел, что
послание адресовано ему, причем надпись сделана таким же почерком,
какой был на письменном талисмане Смита.
— Перед тем как вы откроете это, мистер Белл, я хотел бы пригла-
сить свидетелей.
Уэбли высунул голову за дверь и что-то тихо сказал. В комнату
осторожно вошел мистер Фоллс.
— Свидетелем до или после события, сержант? — лукаво поинтере-
совался он.
— Скажем, свидетелем самого события.
— Но, Боже милосердный, почему он написал мне? — пробормотал
Дикон.
— Это мы сейчас и выясним, мистер Белл. Вы распечатали конверт?
Письмо было написано зелеными чернилами на листе дорогой бумаги
с отпечатанным в верхней части штампом, представляющим мистера
Квестинга как заказчика товаров и представителя нескольких фирм. В
углу стояла дата вчерашнего дня и виднелась надпись: «Лично и
секретно».
447
— «Уважаемый мистер Белл, — прочитал Дикон, — вы будете немного
удивлены, получив это послание. Неожиданные дела требуют моего сроч-
ного отбытия в Австралию, и я завтра утром еду в Окленд, чтобы успеть
на самолет. Мое отсутствие, правда, продлится недолго. Итак, мистер
Белл, мне бы хотелось начать с заверения, насколько высоко я ценю те
очень приятные, сердечные взаимоотношения, которые сложились у нас с
того момента, когда я имел удовольствие впервые беседовать с вами.
Личный антагонизм, который возник между мной и остальными прожива-
ющими в отеле лицами, никогда не мешал нашему знакомству, и я
пользуюсь случаем поблагодарить вас за учтивость. Вы обратите внима-
ние, что я пометил свое письмо: «Лично и секретно». Это действительно
так. Я думаю, что могу на вас положиться и что вы сохраните все в тайне.
Если же вы не уверены в себе, то я попрошу вас уничтожить данное
письмо, не читая». Я не могу продолжать, — сказал Дикон.
— Если вы не можете, сэр, то мы прочтем сами. Он мертв, не
забывайте.
— О черт!
— Если хотите, можете прочитать письмо про себя, мистер Белл, —
сказал Уэбли, глядя на мистера Фоллса, — а потом отдать его нам.
Дикон пробежал глазами несколько строк, издал какой-то странный
звук и наконец сказал:
— Нет. О Господи! Вы должны послушать это. — И он зачитал
письмо вслух: — «Теперь, мистер Белл, я собираюсь быть с вами
откровенным. По некоторым деталям вы, вероятно, заметили мой инте-
рес к определенным особенностям, касающимся района менее чем в
десяти милях от нашего отеля».
— Очаровательно уклончивое описание, — пробормотал мистер
Фоллс.
— Речь пойдет о Пике, — сказал Уэбли, все еще не сводя с него глаз.
— Наверняка.
— «В процессе своих посещений этого района я сделал ряд открытий.
Короче говоря, в прошлую пятницу накануне торпедирования грузового
судна «Хокианга» я был там и наблюдал весьма подозрительные явления.
Они заключались в следующем: находясь на склоне, обращенном к морю,
я заметил вспышки света, появившиеся несколько раз немного выше меня.
По определенным причинам мне не хотелось в тот момент пи с кем
встречаться, однако я остался на месте в нескольких футах от тропинки,
спрятавшись за кустом. Оттуда я увидел человека и узнал его, но он меня
не заметил. Утром в субботу я услышал о гибели «Хокианга», сразу же
догадался о связи торпедной атаки корабля с вышеназванным событием,
встретился с опознанным мной человеком и прямо высказал ему обвинение
в сотрудничестве с врагом. Он все отрицал и стал угрожать, что если я
кому-нибудь расскажу о своих наблюдениях, то им будут приняты меры к
переводу подозрений на меня самого.
Сейчас, мистер Белл, я перехожу к очень важному моменту. Мои
посещения указанного района стали кое-кому известны, и эти люди, в
448
чем я твердо уверен, восприняли их в совершенно искаженном виде. Я
нахожусь в таком положении, что нс могу опровергнуть возможные
обвинения со стороны угрожающего мне человека, и ему наверняка
поверят скорее, чем мне. Я был вынужден дать слово молчать. Он вел
себя очень бесцеремонно и, думаю, сейчас не верит моему обещанию.
Я нс хочу сказать, что очень встревожен. Человек считает, будто я
разгадал шифр его сигналов, но па самом деле это не так.
Мистер Белл, я человек слова, но в то же время я патриот и
благоговею перед Британским Содружеством Наций. Мысль о шпионе
в возлюбленной Богом маленькой стране удручает меня. Поэтому и
появилось на свет это письмо. Итак, мне кажется, мистер Белл, что в
моем положении лучше всего решить данную задачу с другой стороны
Тасманова моря. Я обо всем расскажу миссис К., а потом уеду. Я
обращаюсь к вам в письме, которое пошлю по почте перед тем, как
сесть в самолет на Австралию. Вы заметите, что я держу свое слово и
нс называю имя вражеского агента. Прошу вас, мистер Белл, никому
не передавать содержание данных строк, но принять меры, которые на
ваш взгляд будут необходимы.
Разрешите еще раз выразить свою признательность за ваше доброе
отношение ко мне.
С уважением, ваш преданный Морис Квестинг».
Дикон сложил письмо и протянул его Уэбли.
— «Я нс думаю, что он доверяет мне», — процитировал письмо
мистер Фоллс. — Как прав был наш бизнесмен!
— Да, — согласился Дикон и добавил: — И в другом месте мистер
Квестинг тоже был прав. Он производил впечатление отъявленного
негодяя, но я почему-то всегда симпатизировал ему.
Хайа зазвонила в колокольчик.
Глава 14
СОЛО СЕПТИМУСА ФОЛЛСА
1
Перед тем как покинуть комнату, Уэбли показал Дикону упакован-
ные вещи Квестинга. Сержант открыл тяжелый кожаный чемодан и
обнаружил в нем огромное количество изделий из нефрита, утвари и
оружия — вещи, которые бизнесмен, видимо, собрал на склонах Пика.
Топор Реви, как сказал Уэбли, лежал в другом чемодане. Дикон
предположил, что Квестинг собирался показать его Гонту после концер-
та и с этой целью отложил.
— Вы думаете, он хотел продать остальные предметы в Австра-
лии? — спросил он.
449
— Вполне возможно, мистер Белл, но ему ни за что не удалось бы
пронести их через таможню. Вывоз таких вещей строго запрещен.
— Возможно, — заметил Фоллс, — он был обыкновенным коллекционе-
ром. Знаете, есть такие люди, которые, забыв о здравом смысле, охвачены
навязчивой идеей заполучить ту или иную редкость. Разумно мыслящие в
других областях, в этой они полностью теряют чувство реальности.
— Но Квестинг был довольно опытен в бизнесе, — сказал Дикон.
— Согласен, — подтвердил Уэбли. — Мы нашли бланки для нового
отеля в Wai-ata-tapu и эскизы, где поселок Роторуа выглядит чем-то
вроде Диснейленда. Он планировал сделать здесь чудесное местечко.
Сержант положил письмо Квестинга в большой конверт, поставил на
его обратной стороне дату вскрытия и попросил Дикона и Фоллса распи-
саться под ней. Мужчины вышли из комнаты и закрыли за собой дверь.
— Да, — произнес Дикон, когда они остановились на веранде, — я
никогда нс верил, что он шпион.
— Вопрос остался открытым, — пробормотал мистер Фоллс.
— Относительно вражеского агента, который теперь является еще и
убийцей?
— Совершенно верно. Вы не возражаете, Уэбли, если мы расскажем
о выяснившемся факте остальным членам нашей компании?
Сержант шел следом за Диконом и Фоллсом. Последний остановился
и повернулся, ожидая ответа. Наступила долгая пауза.
— Нет, — сказал наконец Уэбли. — Возражений нет. Я ведь нс могу
запретить вам, мистер Фоллс, нс правда ли?
— Я хочу сказать, что, учитывая присутствие среди нас вражеского
агента, разве не мудрой политикой было бы предупредить всех вести
себя более осторожно, чем раньше? Вы идете, мистер Белл?
— После вас, — ответил Дикон.
— Мы с мистером Фоллсом хотим вымыть руки, — сказал сер-
жант. — Не ждите нас, мистер Белл.
После столь прозрачного намека Дикон направился в столовую.
Остальные уже сидели за столиками. Молодой человек присоединился
к своему патрону. Доктор Акрингтон и Клейры, исключая Саймона,
расположились за большим семейным столом. Юноша сидел рядом со
Смитом. Наконец вошли мистер Фоллс с Уэбли и тоже сели за столик.
— Вы не возражаете, если я составлю вам компанию, сэр? — спросил
сержант.
— Это честь для меня, мистер Уэбли. Как гость, надеюсь?
— Нет, нет, сэр, спасибо, — ответил сержант. — Я просто увидел
здесь свободное место.
Казалось, он ошибся. Свободного места за столом мистера Фоллса не было,
но Хайа, по-прежнему удрученная, быстро все исправила, поставив стул.
— Очень мило с вашей стороны, Дикон, присоединиться ко мне, —
громко заявил Гонт. Барбара резко повернула к нему голову и так же резко
отвела от актера взгляд. — Я забыл сказать, — продолжал тот, — Кве-
450
стииг просил за топор пятьдесят гиней. Цена всегда казалась мне чересчур
большой, надо было поинтересоваться па этот счет у забавного старичка.
Никто не ответил на реплику Гонта. Актер выставил вперед подбо-
родок и озарил Дикона одним из своих ярких взглядов.
Ленч продолжался в тишине, которая нарушалась лишь чересчур
усердным вниманием сержанта Уэбли к еде. Только сев за стол, Дикон
увидел в окно идущих вдалеке людей, которые несли чем-то накрытые
носилки. Они скрылись за кустами мануки, но это наблюдение убило в
молодом человеке аппетит окончательно. Через минуту или две люди
уже без ноши вошли на веранду. Здесь к ним подошел молодой человек
в серых фланелевых брюках и спортивной куртке. По его внешнему
виду Дикон безошибочно опознал представителя прессы. Вновь прибыв-
ший невинно уставился на окна дома. Уэбли посмотрел на газетчика
слегка затуманенными глазами и покачал головой. Двое мужчин в
штатском маячили возле двери. Молодой человек присел на ступеньку
веранды и закурил трубку. Находившиеся в столовой хоть и замечали
эти события, но внимания на них не обращали.
«Сходство отеля с обезьянником растет с каждой минутой», — подумал
Дикон. Хайа собрала тарелки и, улучив момент, когда миссис Клейр не
наблюдала за ней, кончиками пальцев сбросила недоеденные кусочки мяса
в одну. Словно по договоренности, миссис Клейр и Барбара вместе встали
и вышли. Смит громко пососал зубы и пробормотал:
— Прошу прощения. — И выбрался на веранду.
Газетчик поднял глаза, заговорил с ним, но нужного ответа не
получил и позволил ему уйти, удивленно проводив взглядом. Оставши-
еся в столовой семеро мужчин закончили обед в гнетущем молчании.
— Вряд ли в ближайшее время мы услышим чье-нибудь веселое
щебетание, — сказал Гонт. — Думаю, стоит отдохнуть полчасика.
Он отодвинул свой стул.
— Есть серьезная причина вашему молчанию, — произнес мистер
Фоллс. Что-то в его позе, хотя он не вставал, и какие-то новые нотки
в голосе, которые прозвучал глухо, заставили окружающих мгновенно
замереть. — Когда человеку угрожает арест, — продолжал мистер
Фоллс, — он совсем не расположен к веселому щебетанию. Сержант
Уэбли, могу я задержать общее внимание на минуту?
Уэбли, поморщившийся при скрежете ножек стула Гонта об пол,
положил ладони на стол и, внимательно глядя на Фоллса, разрешил:
— Прошу вас, сэр.
— Я не знаю, — сказал тот, — нравятся ли вам детективные романы.
Должен признаться, я их страстный поклонник. Относительно этих исто-
рий можно спорить, мало они имеют отношения к истине или вообще не
имеют. Полицейское расследование, как мы часто протестуем, не простое
сопоставление мотивов, хитроумная разработка деталей и наконец разоб-
лачение, в процессе которого подтверждается та или иная из искусственно
созданных сыщиком версий. Скорее это медленный, утомительный сбор
фактов, позволяющий произвести арест кого-то, кто стал более-менее
451
подозрителен с того момента, когда было совершено преступление.
Сержант Уэбли, поправьте меня, если я ошибаюсь.
Уэбли кашлянул. Один из мужчин, стоявший снаружи возле окна,
обернулся через плечо и исчез из поля зрения.
— Однако всякое бывает, — продолжал Фоллс, и остальные прислу-
шались к нему с подчеркнутым вниманием, словно он без предупреж-
дения заставил их участвовать в какой-то необычной церемонии. —
Всякое бывает. Я хочу на нашем сегодняшнем собрании указать люби-
телям оспаривать детективные романы на ряд любопытных совпадений.
Но сначала, с разрешения сержанта Уэбли, и, пока мы нс вступили в
дискуссию, я считаю необходимым почтить память мистера Мориса
Квестинга, он нс был вражеским агентом.
Тут доктор Акрингтон разразился бурной тирадой и не умолкал, пока
ему не было представлено письмо Квестинга и после небольшого насилия
нс было доведено до его сознания. Он воспринял эту новость с горечью.
Обнаруженный череп бизнесмена, очевидно, надломил доктора, но послед-
ний удар, разметавший все краеугольные камни его теории, казалось,
действительно потряс беднягу. Он побледнел, прекратил протестовать и
замер в ожидании продолжения речи мистера Фоллса.
— Квестинг не только не был виновен в шпионаже, по, если верить
данному письму, даже узнал и открыто высказал преступнику обвинение.
Тот стал угрожать и с помощью шантажа заставил бизнесмена поклясться,
что он никогда не выдаст эту тайну. Квестинг отлично осознавал, насколь-
ко опасно их недоверие друг к другу. Думаю, скорее страх гнал его в
Австралию, нежели неотложные дела. Он ощущал нависшую над ним
угрозу, впрочем, как мы сейчас, и принял единственно возможную для себя
меру — сообщил обо всем мистеру Беллу. Полагаю, Квестинг написал это
письмо перед нашим уходом на концерт. Я случайно проходил мимо его
окна и видел, как он сидел, облокотившись на стол. Вы знаете, что три
часа спустя бизнесмена убили.
— Вы меня извините, — сказал Гонт. — Не хочу никого обременять,
но, как я пытался объяснить чуть раньше, это невероятно страшное
происшествие произвело на меня крайне тяжелое впечатление. Боюсь,
мой мозг не в состоянии выдержать посмертное вскрытие. Прошу
прощения. Я вас оставлю.
— Одну минуту, мистер Гонт, — произнес Фоллс. — Мне кажется,
тяжелое впечатление на вас произвела нс ужасная смерть Квсстинга, а
перспектива оказаться замешанным в это дело.
— Я нс имел в виду ничего подобного! — вскричал актер и вскочил
на ноги. — Я в негодовании! Неслыханно!
— Присядьте. Видите ли, — сказал мистер Фоллс, озабоченно огля-
дываясь, — несмотря ни на что мы постепенно становимся большими
специалистами в области подозрений. Перед нами мистер Гонт, который
поссорился с мистером Квестингом из-за того, что тот воспользовался
его именем для рекламы да еще вдобавок намекал, будто он является
автором подарка...
452
— Так я должен вас поблагодарить... — Гонт укоризненно посмотрел
на Дикона.
— Нет, — сказал Фоллс, — мой дорогой Гонт, кто, кроме вас, мог
сделать этот подарок? Цитата из Шекспира на открытке, написанная
продавцом магазина. Видите, мне уже все известно. И если этого
недостаточно, ваше выразительное лицо полностью выдало вас вчера
вечером, когда Квестинг выражал мисс Барбаре свое восхищение плать-
ем. Вы выглядели — пожалуйста, простите меня за неудачное сравне-
ние — готовым на убийство. Разве не воспоминание об этом моменте
заставило вас затеять шумную ссору с Квестингом? Мне кажется, вы
сильно переволновались, когда тот погиб.
— Я уже тысячу раз объяснял, что меня беспокоила только перспек-
тива огласки неприятного события. Боже мой, кто совершает убийства
по таким мотивам? Сержант Уэбли, клянусь вам...
— Согласен, — сказал Фоллс. — Кто же совершает из-за этого убий-
ства? Можно мне перейти к другому подозреваемому? Мистер Смит.
— Эй, оставьте Берта в покое! — крикнул Саймон. — Он не имеет
к смерти Квестинга никакого отношения. У него есть письменное
подтверждение этого.
— Мотивом Смита, — невозмутимо продолжал мистер Фоллс, —
может являться месть. Месть за покушение на его жизнь.
— Господи, месть! Они же зарыли топор войны.
— В форме очень ценного топора Реви. Да-да, я понимаю, что версия
мести нс имеет под собой почвы, но вполне годится в качестве отвлека-
ющего маневра. Доктор Акрингтон, ваш мотив прежде всего заключа-
ется в большой ярости. Вы считали Квестинга предателем, но, несмотря
на все усилия, не могли ничего доказать.
— Теперь для меня совершенно очевидно, Фоллс, что бизнесмена
убил кто-то из селения. Несомненно, кто-то из подвыпившей молодежи.
Они видели в нем врага.
— О! Маори? Вы позволите пока оставить эту тему? В вашем случае,
полковник, мотив наиболее серьезный. Простите, что затрагиваю ще-
котливый вопрос, но ваша позиция, боюсь, чрезвычайно проста. Наме-
рение Квестинга стать владельцем принадлежащего вам отеля выдает
ее. Он являлся, как недавно заметил мистер Белл, опытным бизнесме-
ном. Разве вы нс были заинтересованы в его смерти...
— Прекратите! — злобно выкрикнул Саймон. — Черт побери, от-
станьте от папы!
— Помолчи, Саймон, — сказал полковник.
— ...как и все члены вашей семьи? — закончил предложение мистер
Фоллс. Он посмотрел на свои лежащие на столе руки. — Версия маори.
Месть за воровство редких вещей? Мотив далеко не бессмысленный.
По-моему, даже вполне реальный. Но кто-нибудь кроме мистера Гонта
и Старой Компании, как я называю связку Смит — Квестинг — Саул,
знал о пропаже топора? И еще, кажется, здесь происходила история, в
453
центре которой находилась ваша горничная, полковник. Квестинг. от-
теснил парня в рубашке неопределенного цвета. Эру. Эру Саула.
— Но, уважаемый Фоллс, — возразил доктор Акрингтон, — вы, види-
мо, забыли о письме Квестинга. Убийца определенно является шпионом.
— Конечно, наиболее вероятное предположение. Я как раз к этому
и клоню. Мне кажется, в данном случае на мотивы можно не обращать
внимания. Их слишком много. Давайте лучше обратимся к обстоятель-
ствам и фактам.
— О, ради Бога, — с облегчением согласился Гонт.
— Наибольший интерес для меня представляют совершенно необъ-
яснимые вещи. Сигнал семафора. Рубашка Эру Саула. Деревья в бухте
Pohutukawa. Сбитый флажок. Похоже, если нам удастся решить эти
четыре загадки, то мы подойдем к истине.
— А как насчет себя самого? — резко спросил Саймон. — Если
перейти к фактам, вы будете выглядеть довольно любопытно, верно?
— Я и перехожу к себе, — спокойно ответил мистер Фоллс. — Я
выгляжу очень любопытно и оставил собственную персону напоследок
специально, поскольку то, о чем я хочу сказать, есть частичное признание.
Уэбли быстро поднял на него глаза, слегка отодвинул свой стул назад
и стал похож на готовящегося к прыжку зверя.
— Покинув зал, — сказал мистер Фоллс, — я сразу направился в
район термических источников, где увидел идущего впереди человека
и по плащу узнал в нем Квестинга. Теперь я заявляю, что остановился,
зажег трубку, услышал страшный крик несчастного, а через несколько
секунд со стороны селения прибежал мистер Белл. У меня нет алиби.
Позже, убедив всех остальных не ходить на место происшествия, я
вернулся туда. Вы увидели меня с горы, не так ли, мистер Белл? Мне
пришлось воспользоваться фонариком. Я слышал, как вы бросились
вниз по склону, и догадался, что обнаружен. Вернувшись в отель, я
сообщил полковнику Клейру и доктору Акрингтону о своем посещении
запретной территории. Позже они наверняка рассказали вам, мистер
Белл, о том, что я утверждал, будто услышал чьи-то шаги по ту сторону
холма. Но это неправда. Там никого не было. А теперь я перехожу к
последней части своей истории.
Резким движением Фоллс сунул руку во внутренний карман пиджа-
ка. Саймон вскочил на ноги и пронзительно закричал:
— Держите его! Держите! Быстрее! Пока он не проглотил! Яд!
2
Но мистер Фоллс не достал из внутреннего кармана пиджака ни
пузырька, ни ампулы с ядом. В его руке оказался кусок какой-то желтой
ленты, который он показал уже бросившемуся на него Саймону.
— Вы меня страшно напугали, — сказал мистер Фоллс. — Зачем вы
вскочили?
454
— Сядь, мальчишка, — проворчал доктор Акрингтон. — Не выстав-
ляй себя в дурацком виде.
— Что на тебя нашло, Сайм? — спросил полковник. — Что ты
прыгаешь?
Гонт истерично засмеялся, и юноша повернулся к нему.
— Отлично! Смеетесь! Человек стоит здесь и говорит, что соврал, а
вы находите это смешным. Я же говорил — он очень любопытная
личность. — Густо покраснев, Саймон обратился к своим отцу и дя-
де: — Я рассказывал вам... Я рассказывал, как он выстукивал шифро-
ванные сигналы прямо под вашим носом, а вы ничего не предприняли.
— О! — воскликнул мистер Фоллс. — Вы обратили внимание на мой
эксперимент на веранде? Я тоже много о нем думал. А вы умеете
скрывать эмоции.
— Так вы признаетесь, что это были шифрованные сигналы? При-
знаетесь?
— Конечно. Эксперимент с целью проверки Квестинга. Результат
оказался отрицательным. Он поднял трубку. Совершенно случайно, конеч-
но, и это произвело неверное впечатление не только на вас, но и на того,
кто был еще более заинтересованным наблюдателем. На его убийцу.
— Правильно, — согласился Саймон. — На вас.
— Но я вижу, — продолжал мистер Фоллс, — вы смотрите на кусок
желтого целлулоида в моей руке. Я оторвал его от солнцезащитного
экрана в машине Квестинга. Цвет в самом деле играет важную роль в
нашей истории. Если через этот кусочек целлулоида взглянуть на
красный предмет, он приобретет немного другой оттенок, но по-преж-
нему останется красным. Если через него посмотреть на зеленый
предмет, произойдет тот же эффект. Голубовато-зеленый цвет, как у
сигнала семафора, просто станет немного теплее, желтовато-зеленым.
Если Квестинг утверждал, будто перепутал красный сигнал из-за того,
что увидел его через этот целлулоид, то он лгал.
— Да, но черт побери... — начал Саймон и умолк.
— Квестинг заявил, якобы во время его почти фатальной встречи со
Смитом на железнодорожном переезде Эру Саул был в голубой рубаш-
ке. Но мы знаем, что опа была красной. В тот же вечер он попал в
ловушку доктора Акрингтона, согласившись с печальным фактом отсут-
ствия цветения в бухте Pohutukawa. На самом же деле бухта буквально
полыхала и сейчас тоже полыхает красным огнем. Значит, опять ложь?
Доктор Акрингтон совершенно естественно заключил: Квестинг не был
в бухте. Однако теперь мы знаем, что это не так. Здесь я должен
заметить в скобках об одном факте. Пижама и галстуки Квестинга
имеют красновато-коричневый оттенок, которого он не смог разглядеть
в рубашке Эру Саула. Теперь переходим к финальной сцене.
Уэбли стремительно поднялся. Один из его людей на веранде открыл
дверь и вошел в столовую. Он двигался почти бесшумно. Дикон
подумал, что только они с Гонтом заметили этот маневр. Актер быстро
перевел взгляд с вошедшего на сержанта.
455
— Квестинг шел с фонариком, — сказал мистер Фоллс, — когда
пересекал район термических источников. Луна еще нс взошла, и он
освещал белые флажки, указывающие путь. Добравшись до холма над
Taupo-tapu, бизнесмен не увидел белого флажка на его вершине,
поскольку тот был сбит. Однако Квестинг разглядел в темноте красные
флажки, обозначавшие старую тропинку, в которую вгрызлось Taupo-
tapu. Вокруг котла с кипящей грязью есть несколько холмов, очень
похожих друг на друга при свете фонарика. Мое мнение таково:
Квестинг пошел, ориентируясь по красным флажкам, навстречу своей
смерти. Его убийца знал, что он был дальтоником.
3
Резкий поворот замечательной игрушки под названием «Калейдо-
скоп» заставляет хаотически разбросанные цветные стеклышки склады-
ваться в симметричный рисунок. Дикону показалось, будто мистер
Фоллс точно таким же резким поворотом расположил отдельные детали
и улики в картину гибели Мориса Квестинга. Если она была еще не
полностью видна, то не из-за какой-то ошибки, а из-за плохой способ-
ности молодого человека наблюдать. Основная мысль, стержень всей
системы оставались пока скрытыми от Дикона, но уже начинали про-
являться, когда Фоллс, проигнорировав восклицания своих слушателей
и энергичный хлопок, с которым доктор Акрингтон опустил ладонь на
стол, продолжил объяснение. Аффектация, изысканность манер куда-то
в нем исчезли. Его лицо сохраняло серьезное выражение.
— Итак, большинство людей, страдающих дальтонизмом, старается это
скрыты Великий Ханс Гросс замечает такое странное свойство и говорит, что,
если дальтонику приходится сознаваться в своем недуге, он начинает вести
себя так, будто совершил преступление. Квестинг во время допроса доктором
Акрингтоном по поводу попытки покушения на жизнь мистера Смита вместо
того, чтобы признаться, что он не мог отличить красный сип {ал от зеленого,
стал утверждать, будто семафор не работал. По словам мистера Смита,
бизнесмен позже рассказал ему историю про солнцезащитный экран.
— Да, но послушайте... — начал Саймон, затем запнулся и ска-
зал: — Ну, продолжайте.
— Спасибо. У дальтоников есть еще одна особенность. Они путают
зеленый цвет с красным и имеют склонность принимать красные,
пурпурные и красно-коричневые оттенки за голубые. Красное пятно
при зеленоватом свете карманного фонарика для этих людей может
оказаться вообще бесцветным. Во всяком случае, после исчезновения
белого флажка Квестинг, будучи дальтоником, не имел образца для
сравнения и вполне естественно принял красный флажок за белый.
Временно приняв мою теорию дальтонизма погибшего, давайте посмот-
рим, как она согласовывается с уликами на тропинке. Сержант Уэб-
ли, — сказал мистер Фоллс, на минуту вернувшись к своему медоточи-
456
ному топу, — поправьте меня, если я ошибаюсь. Помните, мое следст-
вие велось при свете фонарика.
Он слегка улыбнулся, зажав кончик носа между большим и указа-
тельным пальцами.
— Я заметил, что выбитый ком земли или застывшей грязи отвалил-
ся вместе с металлическим колышком флажка. Мне удалось разглядеть
желобок, оставленный колышком в поврежденной части тропинки.
Следы каблуков пресловутых подбитых гвоздями ботинок оказались и
сразу за ней и на самом коме грязи. Это наблюдение дает возможность
предположить, что удары каблука использовались скорее для расшаты-
вания колышка, чем для сброса вниз самого кома. Если бить в темноте
по флажку, можно несколько раз промахнуться. Колышек лежал рядом
с комом грязи. Они оба упали на узкий уступчик твердой почвы возле
края котла. Когда мы шли на концерт, и флажок и тропинка были
нетронутыми. Из возвратившихся никто не помнит, стоял ли на месте
флажок. Но, с другой стороны, никто также не помнит, видел ли он
обрыв на тропинке. Полковник Клейр, который шел там последним,
перед трагедией, говорит, что на вершине холма упал.
— А? — встрепенулся полковник. — Упал? Да-да, я упал.
— Возможно, вы наступили на ком, который был уже расшатан после
сброса вниз флажка. Он провалился под вами, и поэтому вы упали вперед.
— Подождите, — сказал полковник, — дайте подумать. — Он за-
крыл глаза и сморщил лицо. Его усы озабоченно ощетинились.
— Пока Эдвард теряется в догадках, — сказал доктор Акрингтон, —
я. бы хотел заметить, Фоллс, что если ваша версия верна, то флажок
был выдернут после того, как мы вошли в молитвенный дом селения.
-Да.
— И подразумевалось, что мы все вернемся домой в машине Гонта.
— Правильно, — согласился мистер Фоллс.
— А тот парень-полукровка выходил из зала во время концерта.
— Он вернулся как раз вовремя, чтобы услышать мастерский финал
выступления мистера Гонта. Да, полковник?
Полковник Клейр открыл глаза и пригладил усы.
— Да, — сказал он. — Так все и было. Странно, что я не задумы-
вался над этим раньше. Грунт провалился. О Боже! Но, знаете, я ведь
мог упасть в котел с грязью. Что?
— Ваше приключение окончилось благополучно, — любезно произнес
Фоллс. — Итак, джентльмены... Я почти закончил. Мне кажется, те
факты, о которых я упомянул, можно объяснить только одним способом.
Убийца Квестинга был в подбитых гвоздями ботинках. Он выбросил обувь
в Taupo-tapu. Он забирался на Пик, о чем свидетельствуют сделанные
мистером Беллом эскизы следов. Он знал, что Квестинг страдал дальто-
низмом и всячески скрывал свой недуг. Он был вражеским агентом, о чем
знал Квестинг. Какая же фигура отвечает всем перечисленным условиям?
— Эру Саул? — сказал доктор Акрингтон.
— Нет, — возразил Фоллс. — Герберт Смит.
457
4
Больше всех кричал Саймон. Юноша протестовал и уверял, что Берт
и мухи нс обидит, что он не мог сделать этого, что он помогал в
розысках и что он нормальный парень, когда не пьет. С отчаянием в
голосе Саймон повторял, что Фоллс нс имел права выдвигать такое
обвинение и, наконец, что Фоллс поступил так с целью защитить себя.
Полковник и доктор Акрингтон старались успокоить его, а сержант
Уэбли попытался даже выставить юношу за дверь, но тот яростно
упирался и все-таки заставил себя замолчать. Он замер с дрожащими
губами и искаженным лицом. Словно избалованный ребенок, Саймон
проковылял к стулу, ударил кулаком по столу и в конце концов затих.
— Смит! — воскликнул Гонт. — Боже, какой упадок! Они, должно
быть, сильно нуждаются в зубах для внедрения «пятой колонны» в этой
стране, если нашли работу даже для Смита.
— Боюсь, это очень маленький зуб, — ответил Фоллс.
— Он жил у нас несколько лет, — пробормотал полковник.
— А я все-таки окончательно не убежден, — важно заявил доктор
Акрингтон. — Почему, черт возьми, вы так уверены, что Смит знал про
дальтонизм Квсстинга? Он мог поверить в историю с солнцезащитным
экраном.
— Ему никогда нс рассказывали эту историю. По словам Смита,
Квестинг отвез его на переезд и показал сигнал семафора через экран,
который якобы оказался зеленым. А на самом деле он лишь слегка
желтеет. Можете убедиться сами. Вы знаете, Смит не дальтоник. Он
видел, как Квестинг писал зелеными чернилами. История с солнцеза-
щитным экраном была придумана после убийства для отвода наших
глаз. Ему требовалось как-то объяснить внезапное примирение с Кве-
стингом и затем предъявить драгоценную записку. А мы о дальтонизме
погибшего вроде бы нс должны были знать. Заверения Смита сегодня
утром, что Квестинг правильно назвал цвет рубашки Эру Саула, только
подтверждает нашу версию. Конечно, он получил от бизнесмена истин-
ное объяснение, почему тот перепутал цвет сигнала семафора. Квестинг
согласился замять неприятную историю и попутно использовал Смита
в охоте за реликвиями маори. Все шло хорошо, пока компаньоны нс
столкнулись на Пике. Квестинг обвинил Смита в шпионаже. После
этого курица, несшая золотые яйца, должна была умереть.
— Значит, маори, — произнес Дикон, — Эру Саул, украденный
топор, нарушение священного запрета — все это лишь вспомогатель-
ные факторы?
— В общем-то да. Эру Саул сказал мне, что когда вернулся на
концерт после выпивки со Смитом, то услышал восхитительную речь
мистера Гонта о «старых офицерах, заснувших в ожидании его и ребят».
Мне показалось, что это оригинальная трактовка строки «А господа
сейчас уже в постелях...», прозвучавшей в финале выступления. Смит
же утверждал, будто, вернувшись в зал, услышал, как мистер Гонт
458
произнес: «Снова к оружию, друзья». Но данная строка, вне всяких
сомнений, прозвучала, когда мистера Гонта после длительных оваций
вызвали па «бис».
— Берт нс мог этого знать, — сказал Саймон. — Он нс мог этого
знать. Для него вес стихи одинаковые.
— Между финальным монологом мистера Гонта и выступлением па
«бис» был промежуток в минут пять. Вы согласны?
— Думаю, да, — задумчиво ответил актер.
— Время, достаточное, чтобы выйти в дверь со своими собутыльни-
ками, пока глаза всех обращены к вам, снова выскользнуть на улицу и
добежать до района термических источников. Хотя Смит нс смог
вытащить из земли флажок, у него хватило времени расшатать колы-
шек, сбросить его вниз, а затем бегом вернуться в зал и встать рядом с
друзьями до того, как зажегся свет. — Фоллс повернулся к Саймону. —
Вы оставались с ним после концерта? — Юноша кивнул. — Вы не
обратили внимания на его обувь? — Саймон отрицательно покачал
головой. — Слуга мистера Гонта был с вами, не так ли?
-Да.
— Полагаю, мы можем поговорить с ним?
Уэбли взглянул на человека возле двери. Тот вышел и вернулся с
Колли.
— Какие ботинки были на мистере Смите, когда вы шли домой вчера
вечером, Колли? — спросил мистер Фоллс.
— Не ботинки, а мягкие туфли, сэр, — уверенно ответил слуга.
— А перед концертом вы вошли в зал вместе с ним?
— Да, сэр. Мы пришли пораньше с дополнительными стульями.
— Тогда он тоже был в туфлях? — поинтересовался Уэбли.
Колли вздрогнул и сказал:
— А я вас сразу и не заметил, сержант. Нет, Смит был в ботинках.
Туфли он засунул в карманы на случай танцев.
— Домой он нес ботинки в руках? — спросил Уэбли.
— Нет. Я этого не видел, — озабоченно ответил Колли.
— Хорошо.
Слуга с тревогой взглянул на Саймона. Сержант подошел к стоящему
возле двери человеку и тихо произнес:
— Где он?
— В комнате, мистер Уэбли, мы за ним наблюдаем.
— Тогда идемте, — сказал сержант, и они оба скрылись за дверью.
Их тяжелые шаги громко прозвучали на веранде и стали удаляться в
направлении комнаты Смита.
459
Глава 15
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО СЕПТИМУСА ФОЛЛСА
1
— И совсем незачем просить меня проявить к нему хоть каплю сочувст-
вия, — сказал Дикон. — В этой стране смертная казнь отменена. Смит
проведет оставшуюся часть жизни в тюрьме, и для него это чертовски
счастливый выход из положения. Он грязный шпион и еще более грязный
убийца. Бедный старина Квестинг! Просто не могу вспоминать о нем.
— О, нс надо!
— Прости, дорогая Барбара. Нет, я не должен называть тебя «доро-
гой Барбарой». В наших ветреных театральных кругах мы зовем людей
дорогими, когда нс можем запомнить их имена. Я буду называть тебя
как-нибудь теплее, в викторианском стиле. Барбара, любимая. Барбара,
моя прелесть. Только не хмурься. Ты уже не смущаешься, и это
доставляет мне некоторое удовольствие. Куда мы пойдем?
— К морю.
— Мои ноги скоро превратятся в губку, но я согласен. Пошли.
Молодые люди прогуливались в молчании под безоблачным небом.
— Последние два дня, кажется, тянулись целую неделю, — наконец
произнесла Барбара.
— Да. Смит в тюрьме. Мистер Фоллс купается в лучах славы. А мы,
увы, скоро уедем.
— Как скоро?
— Видимо, на следующей неделе. Пока мы должны остаться в
качестве свидетелей. Знаешь, патрону уже намного лучше. Твой дядя-
анатом говорит, что, по его мнению, рецидива болезни не будет. Для
меня это звучит как магическая фраза.
— Куда он отправится? — упавшим голосом спросила Барбара.
— В Лондон. Патрон хочет собрать труппу для турне. Постановка
произведений Барда. Сборные концерты. Представления повсюду. Ве-
ликолепная идея, — сказал Дикон и добавил: — Но я его покидаю.
— Покидаешь? Но почему?
— Чтобы сделать еще одну попытку попасть в армию. Если они
поступят со мной здесь так же, как и в Австралии, я поеду с Гонтом. Там
всегда найдется какая-нибудь работа для несчастной слепой летучей
мыши. Говорят, на родине всем подбирают дело. Но я никогда не сяду в
маленькую темную комнатку в конце длинного коридора в здании непо-
нятного назначения печатать служебные записки. Ты напишешь мне?
Барбара не ответила.
— Напишешь? — настаивал Дикон, и девушка кивнула. — Подумать
только, — произнес молодой человек через минуту. — В ее глазах
слезы из-за того, что он уезжает, а рядом стою я, готовый зарыдать, как
дух, предвещающий смерть, при мысли о необходимости покинуть тебя!
Бесчувственная!
460
Барбара остановилась и взглянула на него.
— Неправда, — сказала она. — Ты, оказывается, не настолько
проницателен, как я думала. Просто я живу пустой, нелепой
жизнью.
Девушка скорчила одну из своих старых любимых гримас, закатив
вверх глаза и опустив уголки рта.
— Да перестань ты уродовать свое личико, — потребовал Дикон.
— Я делаю со своим лицом все, что хочу! — с негодованием
воскликнула Барбара. — Если оно тебе не нравится, не смотри на него.
Ты говоришь, якобы любишь меня, а на самом деле ты просто от скуки
ухаживаешь за мной, чтобы превратить меня в плохую копию очарова-
тельной, элегантной девушки.
— Нет. Честно, нет. Я не стал бы обращать внимания, даже если бы
ты кричала на меня за то, что я кусаю ногти и шмыгаю носом, когда
читаю. Ты можешь продолжать гримасничать с виртуозностью, но я
по-прежнему буду любить тебя. Почему ты живешь «нелепой жизнью»?
— Я законченная дура. Прыгала вокруг него, поскольку решила,
будто он действительно мистер Рочестер, а на самом деле увидела
тщеславного, самолюбивого и совершенно обыкновенного человека.
Говорил о потрясенной случившимся душе, а оказывается, просто
боялся быть замешанным в неприятную историю. Мне так стыдно за
себя.
— О... — промычал Дикон.
— И за него тоже. За присланный им подарок. Он принял меня за
дешевую игрушку... Не говори мне, будто я строила ему глазки.
— Нет, даже ресницами не хлопала. Но сейчас ты слишком неспра-
ведлива к патрону. Он очень мягкосердечный человек и раздает подарки
так же легко, как ты чистишь горох. Модные платья имеют для него не
большее значение, чем пара бутонов роз.
— Но когда папа вежливо объяснил ему, что я, вероятно, не смогу
принять подарок, он повел себя ужасно и сказал: «Она может вернуть
и все такое прочее... а если смущается, пусть ходит хоть голой», — и
так далее... Сайм все слышал.
— Это потому, — проговорил Дикон, пытаясь контролировать свой
голос, — что нанесен удар его гордости. Патрона раздражает факт
возвращения подарков. Ему кажется, будто он оскорблен твоим реше-
нием.
— Мне очень жаль, но мистер Гонт должен был подумать получше.
И довольно об этом. Сколько бы я ни старалась, история не становится
для меня более приятной. — Барбара посмотрела на Дикона. — А со
стороны это, наверное, выглядит смешно.
— Браво, мисс Клейр! — воскликнул молодой человек, взял девушку
за руку и с огромным смущением почувствовал, как ее ладонь скольз-
нула в его. — Так ты напишешь мне? — спросил Дикон. — Если война
продлится долго, ты забудешь меня, но я вернусь.
— Да, — ответила Барбара. — Возвращайся.
461
2
— Итак, — произнес мистер Фоллс, — теперь, по-моему, все. Я
собираюсь уехать в Веллингтон сразу, как только закончится следствие.
Серьезные беседы с премьер-министром, членом королевской парла-
ментской комиссии и прочее. Боюсь, мы поймали лишь мелкую рыбеш-
ку, но данная история свидетельствует о серьезности обстановки.
— Да, — согласился шеф полиции. — А мы уже решили, что
подобные вещи нас не коснутся. Ребята уезжают. Призыв за призывом.
Война разгорается все сильнее, и мы начинаем формировать собствен-
ные силы безопасности. Но нам и в голову не приходит подумать о
«пятой колонне». И о специальном штате следователей тоже. Нам очень
повезло с вашим приездом.
— Да, скажу я вам! — воскликнул Уэбли. — Знаете, сэр, этот доктор
все писал и писал нам, но его сообщения выглядели как-то нелепо. Он,
конечно, схватился не за тот конец трости, но идея была правильной.
— Да, — подтвердил шеф полиции. — Идея была правильной.
— Доктор Акрингтон вел себя очень похвально, — сказал мистер
Фоллс. — Как вы знаете, я пригласил его приехать ко мне в Окленд после
того, как получил сообщение, но решил не ездить в Wai-ata-tapu до
следующего дня, когда ваши люди были готовы. Там у меня не было времени
предупредить доктора, и мы столкнулись с ним лицом к лицу на веранде,
когда я жаловался на свой недуг. Ни один мускул не дрогнул на лице мистера
Акрингтона. Он прекрасно принял меня. Нам, конечно, пришлось ввести в
курс дела полковника, что было очень рискованно. И пока я собирал букеты
фактов, должен сказать, какую я чувствовал благодарность к Уэбли. Он был
просто великолепен па протяжении всего спектакля.
— Так вот вы какой, сержант! — воскликнул шеф полиции.
— Он настаивал, чтобы я подвел итог делу. Мы оба считаем, что
шпионская деятельность не являлась ни для кого секретом. Именно
догадка о ней позволила узнать правду. Саймон Клейр, например,
много дров наломал бы, если бы у него была хоть капля сомнения.
Только все дали себе слово молчать. Если вы можете немного продлить
следствие, это даст мне возможность копнуть поглубже и выяснить,
насколько хорошо поставлены мы в курс дела.
— Вы больше не хотите участвовать в опросах свидетелей?
— Боюсь, мистер Фоллс еще будет должен дать показания, но в
Wai-ata-tapu он больше не вернется.
Сержант Уэбли провел рукой по лицу и усмехнулся. Все поднялись,
и шеф полиции протянул для рукопожатия ладонь.
— Это большая честь для нас, — сказал он. — Я уверен, Уэбли
придерживается такого же мнения.
— Еще бы! Сегодня для меня великий день, сэр.
— Надеюсь, мы еще встретимся и поймаем гораздо более крупную рыбу.
Мужчины пожали друг другу руки.
— Это я могу гарантировать, — улыбнулся шеф полиции, — если вы
будете работать с нами. Всего доброго,- мистер Аллейн. Всего доброго.
СОДЕРЖАНИЕ
СМЕРТЬ И ТАНЦУЮЩИЙ ЛАКЕЙ
Роман
Перевод с английского С.Соколовой, А.Соколова
5
ЦВЕТНАЯ СХЕМА
Роман
Перевод с английского //.Сотникова
241
Литературно-художественное издание
Найо Марш
СМЕРТЬ И ТАНЦУЮЩИЙ ЛАКЕЙ
Детективные романы
Ответственный редактор И. А. Лазарев
Редактор Я.К. Попова
Художественный редактор А.И. Моисеев
Технический редактор В.Ф. Нефедова
Корректор И. А. Филатова
Подписано к печати 15.10.93. Формат 60X84'/i6.
Бумага книжножурнальная офсетная.
Гарнитура «Таймс». Печать офсетная. Усл. печ. л. 26,97.
Уч.-изд. л. 34,45. Тираж 50 000 экз. Заказ № 4197.
Макет подготовлен «Киви-Норд Лтд.»
на оборудовании фирмы YAM International
Торгово-издательское объединение «Центрполиграф*.
127018, Москва, ул. Октябрьская, 18.
Отпечатано в ГИПП «Нижполиграф».
603006, Нижний Новгород, ул. Варварская, 32.
«а
ОСТРОСЮЖЕТНОГО
ДЕТЕКТИВА
МАСИ1ЕРА
РОМАНЫ
СМЕРТЬ
И ТАНЦУЮЩИЙ
АШЕЙ
* СХЕМА