По ступеням ядерного безумия


ИМПЕРИАЛИЗМ
РИАЛИЗМ
События Факты Документы


И.В.НЕЧАЕВ
По ступеням ядерного безумия
МОСКВА
ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
<987


ББК 15.51
Н59
Нечаев И. В.
Н59 По ступеням ядерного безумия. — М.: Воен- издат, 1987.^—159 с.— (Империализм: события, факты, документы).
50 к.
После второй мировой войны в Вашингтоне неоднократно ставился вопрос о применении ядерного оружия против других стран, во многих случаях угроза адресовалась непосредственно СССР. Автор книги показывает крайнюю опасность безрассудства реакционных кругов США, бряцающих ядерным оружием. Все содержание книги убеждает советского читателя в необходимости высокой бдительности и постоянной готовности к отпору любому агрессору.
Рассчитана на широкий круг читателей.
„ 1307000000-262
068(02)-87
11-87
ББК 15.51
© Воениздат, 1987


Уповая на ядерное оружие
(вместо предисловия)
Каких только музеев нет в мире! Исторические, краеведческие, этнографические, военные, технические, зоологические, театральные...
Есть среди них уникальные, неповторимые, такие, как Эрмитаж, Лувр, другие крупнейшие художественные хранилища мира, знакомство с которыми вызывает преклонение перед величием человеческого гения, его разума и таланта. Но есть музеи, чьи экспонаты заставляют задуматься, что же хотели сказать те, кто собирал эти «музейные редкости».
Такой вопрос невольно возникает у некоторых экспозиций, выставок, открытых с благословения Пентагона.
— Перед вами — гордость и слава Америки, — с трепетом в голосе вещают гиды в музее ВВС в штате Огайо.
Чем же особенным может похвалиться музей, чем так кичится Америка? Центральный экспонат музея — бомбардировщик В-29, сбросивший атомную бомбу на один из японских городов. По всему фюзеляжу на фоне охваченного пламенем города выведено: «Нагасаки».
У самолета толпится группа школьников.
— Дети!—торжественно произносит экскурсовод.— Вот изобретение, которым больше всего гордится Америка перед современным миром! Этот бомбардировщик, с которого на враждебную страну была сброшена атомная бомба, — символ нашего прогресса!
В национальном атомном музее в штате Нью-Мексико тоже есть свои «достопримечательности». Здесь хранятся точные копии «Малыша» и «Толстяка» — атомных бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки.


6
Уповая на ядерное оружие (вместо предисловия)
законсервирован целыми ракетный комплекс. Через полуоткрытые люки можно заглянуть внутрь шахты, где видна сама ракета, несущая смертоносный груз. Кстати, и сама ядерная боеголовка выставлена около шахты.
Эти «храмы» войны, памятники ядерному безумству Америки, являются своеобразным индикатором атмосферы, царящей в стране. Атмосферы ядерной вакханалии, атмосферы, в которой росло и воспитывалось не одно поколение американцев. «Если только она взорвется...» — мечтательно говорил президент Г. Трумэн накануне испытания первой атомной бомбы. С успешным окончанием работ по созданию ядерного оружия «горячий Гарри» связывал планы США по завоеванию мирового господства. И этой иллюзорной мечтой до сих пор живет империалистическая Америка, уповая на ядерное оружие.
С момента атомного испепеления Хиросимы и Нагасаки ядерный шантаж, угроза ядерного нападения стали излюбленной политикой Соединенных Штатов. С тех пор у американских стратегов в ходу выражение «мысли о немыслимом», то есть о ядерной войне. Да, разум отказывается понимать такую войну, хотя бы по той простой причине, что тот, кто ударит первым, погибнет и сам. Обязательно. А вместе с ним и все человечество. Однако даже такая мрачная перспектива не останавливает ядерных безумцев. С маниакальным упорством они продолжают готовить «немыслимое», наращивают ядерный потенциал. Так, со времени бомбардировки японских городов в США было произведено 60 тысяч ядерных боеголовок 71 типа для 116 систем вооружения. Ныне американский ядерный арсенал насчитывает более тысячи пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет (МБР) «Минитмен-2», «Минитмен-З», «Титан-2» и MX, которые в одном пуске способны доставить к цели свыше 2000 ядерных боеприпасов. На атомных ракетных подводных лодках установлены 672 пусковые установки баллистических ракет «Трайдент-1», «Посейдон-С-3» и «Поларис-А-3», на которые приходится около 50 процентов всех стратегических боеприпасов. И это еще не все. В боевом составе американской стратегической авиации насчитывается свыше 500 бомбардировщиков.


Уповая на ядерное оружие (вместо предисловия)
7
Среди них имеются самолеты В-52, оснащенные крылатыми ракетами большой дальности.
Через всю территорию Соединенных Штатов протянулся «конвейер» смерти, с которого мощным потоком сходят ядерные вооружения. Его смертоносная продукция размещена на 830 объектах, из которых 749 находятся за пределами американской территории. Ядерное оружие «ждет своего часа» в 28 штатах США, на острове Гуам, а также в восьми других странах — Бельгии, Греции, Италии, Нидерландах, Турции, Южной Корее, Великобритании и Западной Германии. В воздухе постоянно находятся десятки американских самолетов, а в море — боевых кораблей, на борту которых имеется ядерное оружие. Вся планета буквально опутана американской атомной паутиной, и «паук» все теснее затягивает ее...
Ни один из президентов—от Трумэна до Рейгана— не устоял перед соблазном продемонстрировать ядер- ную мощь американского империализма, помахать «атомной дубинкой». Каждый новый обитатель Белого дома делал свой — большой или маленький, но всегда опасный — шаг по ступеням ядерного безумия, будь то в форме откровенных угроз, утверждения секретных планов ядерного нападения или принятия новых военных программ, дающих старт очередному этапу гонки вооружений. Каждый поистине играл с огнем, в котором могла сгореть вся наша планета.
Примеров ядерного безумия в США не счесть, причем не только в переносном, но и в буквальном смысле. Американская печать открыто признает, что среди личного состава, обслуживающего ядерное оружие, имеется немалое количество людей с различными морально-психологическими отклонениями. Дежурство у пультов пусковых установок МБР зачастую несут офицеры, психическая уравновешенность которых вызывает сомнение не только у их товарищей по службе, но и у врачей. Нередки также случаи употребления спиртного и наркотиков непосредственно на стартовых позициях.


8
Уповая на ядерное оружие (вместо предисловия)
операторов, психологических перегрузок, технических неполадок, — когда ситуация становится неконтролируемой. Выступая перед участниками международного форума «За безъядерный мир, за выживание человечества», М. С. Горбачев говорил:
«Чем больше ядерного оружия, тем меньше шансов на его... «послушное поведение». Справедливость этого вывода подтверждает сама жизнь. Только за последние 20 лет в вооруженных силах США зарегистрировано 630 аварий с ядерным оружием, которые на жаргоне пентагоновцев называются «сломанными стрелами», «согнутыми копьями», «ядерными вспышками», «тупыми мечами», «увядшими гигантами».
За кодовыми наименованиями скрываются зловещие предпосылки к ядерной катастрофе. Так, «сломанная стрела» — это несанкционированный запуск ядерного устройства, его потеря, кража или взрыв, а также радиоактивное заражение местности, угроза безопасности населения. «Ядерная вспышка» — ситуация, создавшаяся в результате «сломанной стрелы», то есть обстоятельства, чреватые угрозой возникновения ядерной войны. Большую опасность для жизни людей на планете представляют и аварии техники, закодированные как «согнутое копье», «тупой меч» и «увядший гигант».
Но куда более опасной угрозой миру являются политические «неполадки», недобрая поля тех в Соединенных Штатах, кто при любом удобном случае хватается за ядерное оружие, кто сознательно предается ядерному безумству.


Уповая на ядерное оружие (вместо предисловия)
9
никами! Вот один из последних примеров. Перед учениями «Тим спирит-83» в Южной Корее, где американцы сосредоточили более 700 ядерных боеприпасов, начальник штаба армии США генерал Э. Мейер на пресс- конференции в Сеуле угрожал, что американские войска «в случае необходимости применят все средства, включая ядерное оружие».
В течение многих лет правящие круги США вынашивают планы ядерной войны против Советского Союза. Этих планов великое множество, но отличаются они друг от друга только кодовыми названиями, а по сути их целью было и остается уничтожение Советского государства. Несмотря на то, что уже сейчас в США накоплено столько ядерных боеголовок, что с их помощью можно несколько раз уничтожить все живое на нашей планете, Пентагон продолжает строить свою ядерную пирамиду. Правительство вносит, а конгресс удовлетворяет заявки на новые военные программы, выполняя волю милитаристов. Большинство оружия- средства первого удара, способные нанести противнику тяжелый ущерб.
«Тяжелый ущерб — это наивысшая категория. Легкий означает обломки, средний — песок, тяжелый — пыль. Пыль — вот чего добивается комитет начальников штабов» — так характеризует зловещие устремления американской военщины один из авторов плана СИОП — единого оперативного плана поражения стратегических целей. Чтобы «превратить в пыль» Советский Союз и другие социалистические страны, Пентагон постоянно расширяет перечень целей, подлежащих уничтожению в первые дни войны. Поэтому и создаются такие чудовищные средства массового уничтожения, как ракета MX, обладающая большей разрушительной силой, чем все примененные в ходе второй мировой войны взрывные устройства. Сто ракет MX, намеченных к производству в 1986—1989 гг., добавят к арсеналу США разрушительную мощь примерно ста вторых мировых войн.


Уповая на ядерное оружие (вместо предисловия)
ки публичным заявлениям о «сдерживании» и «обороне» эволюция ядерной политики США сводилась к многократным угрозам, шантажу, готовности развязать и даже выиграть ядерную войну. Руководство США во многих случаях изучало возможность нанесения первого ядерного удара и детально его планировало. Обо всем этом и рассказывается в предлагаемой читателю книге. Готовя ее, автор использовал документы, исследования, воспоминания политических и военных деятелей США, а также других стран. В них содержится множество фактов, свидетельствующих о том, что безумие официального Вашингтона не раз могло дорого обойтись миру.


«Если она взорвется...»
У истоков атомной дипломатии
12 апреля 1945 года от Белого дома отъехал черный лимузин и направился в сторону Пентагона. Военный министр Генри Стимсон и начальник штаба армии генерал Джордж Маршалл возвращались с церемонии приведения к присяге президента Трумэпа. В ушах высокопоставленных пассажиров, казалось, еще звучали слова, только что произнесенные новым хозяином Белого дома:
«Я, Гарри Трумэн, торжественно клянусь, что буду честно выполнять обязанности президента и с полным знанием и совестью буду соблюдать, охранять и защищать конституцию Соединенных Штатов».
В машине царило молчание. Мысли руководителей военного ведомства были заняты одним: что за человек этот Трумэн, как он поведет себя па новом посту?
Автомобиль уже подъезжал к Пентагону, когда один из пассажиров, нарушив тишину, подвел итог своим размышлениям:
— До тех пор, пока не начнут сгущаться тучи, мы не узнаем, каков он на самом деле...
— Никто не знает взглядов нового президента, — утвердительно кивнул головой его собеседник. Затем, после небольшой паузы, добавил: — По крайней мере, мне они неизвестны.
Невероятно, но факт. Высшие чиновники Пентагона практически ничего не знали о своем президенте — его взглядах, характере, привычках, наклонностях.
Между тем близкое знакомство с личностью вновь испеченного президента позволило бы узнать о нем много любопытного и весьма неожиданного.
Ну хотя бы то, что Трумэн был совершенно не подготовлен к новой должности, и особенно в области внешней политики. За три месяца его вице-президептства тогдашний хозяин Белого дома Рузвельт только дважды беседовал с ним по каким-то малозначащим проблемам.


12
«Если она взорвется...»
Трумэн и сам жаловался на свое невежество. В его дневниках можно найти слезливую запись, относящуюся к тем временам: «Они мне ничего не говорят о том, что здесь происходит». По осведомленности вице- президент Трумэн мало чем отличался от сенатора Трумэна.
И все же было бы ошибкой утверждать, что выходец из штата Миссури был совсем далек от внешних дел Соединенных Штатов. Всем было памятно высказывание сенатора Трумэна после нападения фашистской Германии на Советский Союз: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если будет выигрывать Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше...» Новый хозяин Белого дома был также хорошо известен как ярый антикоммунист. Он и не делал из этого большой тайны, гордо величая себя «врагом русского коммунизма». Теперь Трумэн, начиная в области внешней политики практически с нуля, стремился показать себя знающим, авторитетным, жестким государственным деятелем. Это был идеальный ученик для махровых реакционеров-учителей, твердивших о жесткой линии в отношении СССР.
Одним из духовных наставников нового президента стал заместитель государственного секретаря Джозеф Грю — ультраконсерватор и заклятый враг СССР. В молодости секретарь американского посольства при российском императорском дворе, он на всю жизнь сохранил приятные воспоминания о веселых развлечениях в кругу петербургских аристократов. Но теперь, после Октябрьской революции, все, кто представлял интересы России, были ему «глубоко отвратительны». Став послом в Японии, Грю волей-неволей пришлось сталкиваться с этими людьми, и, как писали его биографы, «единственным утешением за то, что он был вынужден общаться с советским послом, была возможность покупать икру по цене чуть больше двух долларов за фунт». Органическая ненависть к коммунизму и Советскому Союзу — вот что было главным во взглядах заместителя государственного секретаря на международные дела.
Вполне закономерно, что он быстро паптел общий язык с новым президентом.


«Если она взорвется...»
13
Грю мгповенно становится ведущей фигурой в окружении Трумэна. Если раньше ему весьма редко удавалось довести свою точку зрения до Рузвельта, то теперь картина была иной. Как исполняющий обязанности государственного секретаря, Грю регулярно встречается с президентом и вводит его в курс внешнеполитических дел. Он восхищен Трумэном. «Когда я сегодня встретился с ним, — восторгается он, — я должен был обсудить с ним четырнадцать вопросов, и менее чем за пятнадцать минут все они были разрешены, с ясными указаниями по каждому из них». Быстрота, с которой действовал Трумэн, объяснялась просто. Он пе задумываясь подписывал все, что ему представлял заместитель государственного секретаря, в мгновение ока превращая рекомендации своего наставника в президентские директивы.
О характере же этих рекомендаций можно судить хотя бы по тому, что Грю не только не верил в возможность сотрудничества с СССР, но и был абсолютно убежден, что «война с Советской Россией — дело абсолютно точное, настолько точное, насколько в этом мире вообще что-либо может быть точным». Неудивительно, что вскоре Грю пишет одному из своих друзей: «Если бы я мог поговорить с тобой о новом президенте, ты вряд ли услышал бы иную оценку, кроме самой благоприятной... Уж он-то не будет излишне осторожничать в проведении нашей внешней политики...»


14
«Если она взорвется...»
дет крепко закрытый рот», — убеждал Стимсон, распространяясь тумаппыми фразами о каких-то будущих козырях. Но журавль в небе не прельстил ни президента, ни его помощников.
Шла весна 1945 года. Советские воины рвались к Берлину, а в это время Трумэн и его окружение готовили свой вариант послевоенного мира — мира, основанного на насилии и имперских амбициях Вашингтона. Заокеанские политики намерены были проявить по отношению к своим союзникам, которые внесли основной вклад в победу над фашистской Германией, «твердость» и еще раз «твердость».
На встрече с советским представителем Трумэн языком погонщика мулов из Миссури изложил американские требования о создании в странах Центральной, Юго-Восточной Европы, а главное в Польше, режимов, угодных США. Возникла опасность открытого разрыва с Советским Союзом. Оценив создавшуюся обстановку, Стимсон и Маршалл поняли, что час пробил. Они решили сообщить президенту, взявшему в основном, по их мнению, верный курс в отношениях с Россией, об экспериментах по созданию атомной бомбы.
На следующий день ему была вручена следующая записка.
Президенту Гарри С. Трумэну.
Уважаемый господин президент!
Мне совершенно необходимо как можно скорее переговорить с Вами по чрезвычайно важному и секретному делу. Я вкратце сообщал Вам о нем уже вскоре после Вашего вступления на пост, но с тех пор не считал возможным беспокоить Вас ввиду тех многочисленных трудностей, с которыми Вам пришлось столкнуться. Однако решение этого вопроса представляется мне столь важным для дальнейшего развития наших международных отношений и столь глубоко занимает мои мысли, что я считаю себя обязанным немедленно ввести Вас в курс дела.
Военпый министр Генри Л. Стимсоп
24 апреля 1945 г.»


«Если она взорвется.
lb
Трумэн сразу же согласился принять министра. Очевидно, он уже подозревал, о чем пойдет речь. После смерти Рузвельта Стимсон как-то вскользь говорил Трумэну, что в «стадии разработки находится грандиозный проект — проект, предусматривающий создание нового взрывчатого вещества, почти невообразимого гю своей разрушительной силе».
25 апреля 1945 года военный министр вручил хозяину Белого дома памятную записку, которая начиналась следующими словами: «Через четыре месяца мы, по всей вероятности, завершим работы над оружием, ужаснее которого не знало человечество». Затем Стимсон представил президенту генерала Л. Гровса, руководителя «Манхэттенского проекта», того самого «грандиозного проекта». Они подробно проинформировали Трумэпа об уже завершающейся работе по созданию атомной бомбы.
Сообщение Стимсона буквально окрылило Трумэпа: у Соединенных Штатов почти готово ядерное оружие! По мере того как министр излагал политические и военные преимущества обладания атомной бомбой, президент начинал понимать, почему глава военного ведомства на заседании 23 апреля призывал не спешить идти на обострение отношений с Россией. Теперь ему стал ясен ход мыслей Стимсона, и он согласно кивал головой в ответ на рассуждения собеседника о том, как можно будет решить все европейские проблемы, после того как мощь нового оружия будет наглядно продемонстрирована всему миру.
По сути, позиция Стимсона мало чем отличалась от взглядов остальных советников президента. Но опа была во много раз опаснее тем, что предполагала использовать оружие массового поражения в качестве главного инструмента дипломатии США. Это было начало американской политики атомного шантажа.
Военный министр отлично понимал, что ядерпая монополия Соединенных Штатов создает исключительную ситуацию, из которой необходимо извлечь максимум выгод.


16
<Если она взорвется...»
гать ненужных ссор, возникающих из-за того, что мы слишком много болтаем, тем самым мы только обнаруживаем свою слабость. Пусть за пас говорят наши дела».
Быстро обратив Трумэна в свою веру, Стимсон легко добился от него согласия отложить конференцию глав правительств трех союзных держав в Потсдаме до начала июля, когда станут известны результаты испытания атомной бомбы. Одновременно он уговорил президента провести отвлекающий маневр — направить в Москву Г. Гопкинса, ближайшего советника президента Рузвельта и сторонника сотрудничества с Советским Союзом, чтобы сгладить отрицательные последствия беседы с В. М. Молотовым.
После этого разговора Трумэна и Стимсона в поведении президента появились новые черты. Он изворачивался как мог, сдерживая наседавших на него сторонников жесткой линии по отношению к Советскому Союзу. С отъездом в Потсдам его торопил Черчилль: «Каждая минута па счету», а президент невозмутимо отвечал, что он не может покинуть Вашингтон, так как занят подготовкой послания конгрессу о бюджете. А сам просил военного министра ускорить осуществление «Манхэттенского проекта». Стимсон со своей стороны подгонял Гровса, а тот — своих подчиненных. «На нас оказывалось невероятное давление, с тем чтобы завершить работу над атомной бомбой до Потсдамского совещания», — признавался Р. Оппенгеймер, руководитель Лос-Аламосской лаборатории, один из творцов ядерного оружия.
И это происходило в те дни, когда весь мир радовался победе над фашистской Германией, когда уставшие от войны люди мечтали только о покое и счастье.


:Если она взорвется...»
17
15 июля. Л сам вновь торопит Стимсопа. Тот теребит Гровса...
«Я не думаю, что мы когда-нибудь работали быстрее, чем в период после капитуляции Германии», — вспоминал позднее Р. Оппенгеймер. Но даже эти лихорадочные усилия ученых и инженеров не принесли желаемого результата. К концу июня Трумэн и Стимсон убедились, что к боевому применению бомба будет готова не раньше августа. Рушились планы продемонстрировать ее страстные возможностии еще до начала конференции. Настроение хозяина Белого дома резко ухудшилось. «Как бы мне хотелось не ехать на конференцию, но я должен, и теперь это дело нельзя переиграть», — огорченно писал он семье. Разочарован был и Стимсон. Терпели крах все его хитроумные замыслы, которые он так долго и тщательно вынашивал. Военный министр, не видя выхода из создавшегося положения, предложил Трумэну ничего не сообщать советской делегации о новом американском оружии до тех пор, пока оно не будет испытано и применено по реальной цели.
В мрачном настроении они отплыли в Европу. Трумэн — на крейсере «Огаста», Стимсон — на военнотранспортном корабле «Бразилия». Президент был недоволен. «Мне бы хотелось, чтобы эта поездка была уже позади. Мне она противна, но приходится ехать»,—говорил он сопровождавшим его сотрудникам. Военный министр, напротив, был полон энергии. Каждое утро он начинал с вопроса своему адъютанту, полковнику Уильяму Кайлю: «Нет ли новостей от Гровса?» — затем бомбардировал телеграммами Вашингтон: «Просьба сообщить, если возможно, на борт корабля, как только станут известны результаты испытания; уточните, удалось ли испытание и были ли результаты ниже, равными или выше ожидавшихся».
Близилось открытие конференции. Приближался также и день испытания атомной бомбы. Оно было назначено на 16 июля. Американская делегация находилась в тревожном ожидании. В ожидании вестей из Вашингтона Трумэн мечтательно доверился одному из помощников: «Если она взорвется, а я думаю, что так и случится, у меня, конечно, будет дубина для этих парней!»
2 И. В. Нечаев


18
«Если опа взорвется...»
Наконец вечером в 19 часов 30 минут Стимсон получил долгожданную депешу и поспешил к президенту. «Провели операцию этим утром. Диагноз еще не окончателен, по результаты представляются удовлетворительными и уже превзошли ожидания». Едва прочитав ее, он облегченно вздохнул. Настроение его мгновенно изменилось.
— Господа, — радостно провозгласил Трумэн, — я чувствую себя прекрасно, как тот парень, девушка которого сказала: «Если я окажусь в интересном положении, я утоплюсь», на что он ответил: «Ох, у меня просто гора с плеч свалилась».
«Атомная дубинка» была готова, и Трумэну пе терпелось устрашающе махнуть ею. Но приходилось ждать, пока из-за океана придут более подробные известия. Лишь 21 июля — на четвертый день конференции — президент смог ознакомиться с докладом Гровса о прошедшем испытании. Новое оружие оказалось мощнее расчетов ученых в 10—12 раз. Вспышка взрыва выглядела ярче тысячи солнц и была видна на расстоянии до 200 км от места взрыва. Те участники испытаний, которые смотрели в сторону взрыва, ослепли на несколько секупд, хотя от эпицентра их отделяло 16 км. В радиусе мили гее было полностью уничтожено. Гровс писал: «Основываясь на данных, которые удалось получить к настоящему времени, я полагаю, что выделившаяся таким образом энергия превышала ту, которая соответствовала бы взрыву 15—20 тыс. т тринитротолуола, причем речь идет об очень осторожной оценке».
Мечта Трумэна «поставить русских па место» была, казалось ему, близка к осуществлению. По воспоминаниям Стимсона, «президепт был необычайно возбужден и вновь и вновь говорил со мной о докладе... он сказал, что это придало ему новое чувство уверенности».


*Если она взорвется...»
19
на глазах начал меняться, претендовать на роль лидера тройки. Он стал навязывать свое мнение, безапелляционно и грубо отвергать любые предложения противной стороны, открыто угрожать срывом конференции, если его требования не будут удовлетворены. Черчилль, которого американцы ознакомили только с первой телеграммой об успешном испытании атомной бомбы, терялся в догадках. Лишь прочитав доклад Гровса, он понял причину этой перемены: «Теперь я знаю, что случилось вчера с Трумэном. Тогда я не мог понять этого. Когда он пришел на заседание, прочитав этот доклад, он был совершепно другим человеком. Он указывал русским, что им можно и чего нельзя, и в общем хозяйничал на протяжении всего заседания».
Президент находился в состоянии пьянящей эйфории. Еще бы, в руках Соединенных Штатов появилось оружие разрушительной силы! С его помощью Америка станет всемогущей! Отныне история цивилизации будет окрашена в цвета американского флага. Ему хотелось немедленно проверить силу воздействия нового фактора па Советский Союз. После жарких споров члены американской делегации пришли к выводу, что проинформировать И. В. Сталина о новом оружии следует в самых общих чертах, не раскрывая подробностей. Трумэн полностью одобрил эти рекомендации: «Пожалуй, я скажу ему после очередного заседания, что мы создали совершенно новый тип бомбы, нечто совершенно необычное, не произнося при этом слова «атомную», и мы уверены, что она в решающей степени подорвет решимость японцев продолжать сопротивление». Все, в том числе и президент, считали, что одного упоминания о новом оружии будет вполне достаточно, чтобы заставить Советский Союз стать более уступчивым в отношении американских требований.


20
«Если она взорвется...»
«не имел пи малейшего представления, о чем ему говорят».
— Ну как? —спросил премьер-министр, желая проверить свои впечатления.
— Он не задал мне пи одного вопроса, — ответил озадаченный Трумэн.
Ожидаемого эффекта не получилось. Казалось, советский руководитель даже не понял, о чем шла речь.
На самом деле, по свидетельству маршала Г. К. Жукова, Сталин намеренно сделал вид, что не видит в сообщении Трумэна ничего необычного. Вернувшись с заседания, он рассказал В. М. Молотову о разговоре с американским президентом.
Молотов тут же сказал: «Цепу себе набивают». И. В. Сталин рассмеялся: «Пусть набивают. Надо будет сегодня же переговорить с Курчатовым об ускорении пашей работы». Угрожающая подоплека небрежной фразы Трумэна не ускользнула от внимания главы советской делегации.
Первая попытка прибегнуть к атомному шантажу с треском провалилась. Трумэн, мечтавший с ходу подавить своего пока еще союзника, был вне себя. То, что еще утром казалось ему шедевром атомной дипломатии, беспроигрышным ходом козырного туза, обернулось к вечеру непоправимой ошибкой.
— Не надо было вообще заговаривать о бомбе во время Потсдамской конференции, —распекал он растерявшихся советников. — Куда вернее было бы проинформировать об этом Советский Союз неожиданной демонстрацией устрашающей мощи нового оружия.
Трумэн немедленно подписывает приказ: приблизительно после 3 августа 1945 года, как только погодные условия позволят совершить визуальную бомбардировку, 509-й сводной группе 20-й воздушной армии сбросить свою первую специальную бомбу на один из объектов — Хиросиму, Кокуру, Ниигату и Нагасаки. Он ставит только одно условие: пока он не уедет из Потсдама, взрыв не производить. «Он хотел к тому времени, как упадет первая бомба, находиться подальше от русских и их вопросов», — писала впоследствии его ДОЧЬ,


<Если она взорвется...»
21
Ядерный смерч над Японией
Цели для бомбардировки были выбраны давно. Судьба четырех японских городов была решена еще в начале 1945 года, когда генерал Гровс поставил этот вопрос перед генералом Маршаллом и получил указание подготовить свои рекомендации. Специально созданный комитет одобрил предложение руководителя «Манхэттенского проекта» — как можно скорее применить бомбу против Японии. Гровс был твердым сторонником этой акции и категорически отвергал любые попытки ученых, принимавших участие в создании атомной бомбы, воспрепятствовать осуществлению варварского замысла. Он никогда не сомневался в том, что новое оружие должно быть использовано. По его мнению, проект, на который было истрачено 2 миллиарда долларов, просто нельзя было предать забвению. Это была бы бессмысленная трата денег. Единственное, что волновало Гровса, так это опасение, что война закончится раньше, чем можно будет продемонстрировать силу его детища. Приходилось спешить. Гровс начал выбирать жертву. Генерал впоследствии признавался, что уже в 1942 году он «не питал никаких иллюзий относительно того, что Россия является врагом и что проект строится на этой основе». Но Советский Союз все еще был союзником Соединенных Штатов, помощь которого была крайне необходима американцам в войне на Тихом океане. Фашистская Германия к моменту появления бомбы у США была повержена. Оставалась Япония. И Гровс не колеблется ни минуты.
— Война окончена. — Радостно поздравляет его один из ученых после успешного завершения испытаний.
— Да, —отвечает он,—но после того, как Мы сбросим бомбы на Японию.


22
«Если она взорвется...»
поэтому он усиленно настаивал на включении в перечень целей Киото — древней столицы Японии, города- храма с населением более миллиона человек. Но Киото по настоянию Стимсона все же пришлось вычеркнуть из списка. Как-никак, а священный город. Гровс был вынужден подчиниться, но долго не мог отказаться от такой заманчивой цели. «...Киото сохранял для меня притягательность...» — огорченно писал он впоследствии о своей «несбывшейся мечте».
Итак, с целями все было ясно. Были также готовы и те, кому предстояло выполнить приказ Трумэна. 8 мая 1945 года на остров Тиниан в Тихом океане прибыли первые подразделения 509-й сводной авиагруппы, летчики которой с октября 1944 года активно тренировались в специальном бомбометании с большой высоты. Командовал ими тридцатилетний полковник Поль Тиббетс — опытный летчик-испытатель, участвовавший в палетах американской авиации па Германию.
26 июля крейсер «Индианаполис» доставил па Тиниан ядерный заряд. К 1 августа «Малыш»—так была названа первая атомная бомба — был готов обрушиться па головы жителей одного из четырех городов. Несколько дней прошло в ожидании нужной погоды. Только 5 августа метеослужба сообщила долгожданную весть — утром 6 августа ожидается улучшение погодных условий. Немедленно последовал приказ командующего 20-й воздушной армией генерал-майора К. Лимэя: утром 6 августа нанести удар по основной цели — Хиросиме (запасные — Кокура, Нагасаки). В течение дня были завершены последние приготовления, после чего бомбардировщик В-29 с бортовым номером 82, названный Тиббетсом по имени своей матери «Энола Гэй», был окружен военной полицией. В полночь состоялся последний инструктаж экипажей, и в 2.45 В-29 тяжело оторвался от земли. Через 3 часа над островом Иводзима к нему присоединились еще две «сверхкрепости», оснащенные фото- и измерительной аппаратурой.


«Если она взорвется...»
23
хиросимской РЛС доложил, что к городу на большой высоте приближаются три самолета противника. Все уже давно привыкли к тому, что над Хиросимой, направляясь в глубь Японии, постоянно пролетают американские бомбардировщики. (Никто не знал, что по требованию Гровса Хиросиму, как Кокуру, Ниигату и Нагасаки, исключили из списка целей 20-й воздушной армии, приберегая их для атомной бомбардировки.) Японцы и в этот раз предполагали, что противник не собирается подвергать город воздушной атаке, поэтому по радио прозвучал отбой воздушной тревоги. Диктор же, как обычно, объявил, что в случае появления над городом американских бомбардировщиков жителям следует пройти в укрытие.
На предупреждение никто не обратил внимания. В это раннее утро каждый спешил по своим делам, твердо веря, что янки не будут бомбить город, ведь рядом находился лагерь американских военнопленных.
Появившиеся в 8.14 два В-29 (еще один самолет с фотоаппаратурой находился в 70 километрах) были приняты за самолеты-разведчики, и лишь немногие любопытные увидели, что через несколько секунд под ведущей машиной раскрылся парашют, а сам самолет резко отвернул в сторону и начал набирать высоту. Вслед за ним второй самолет, пилотируемый майором Суини, сбросил контейнеры с измерительной аппаратурой и повторил маневр ведущего.
В 8.16 в Токио дежурный техник японской радиовещательной корпорации обратил внимание на то, что радиостанция Хиросимы исчезла из эфира. Он попытался связаться по телефону со своим хиросимским коллегой, но не смог. Связь прервалась. Чуть позже связисты токийского железнодорожного узла заметили, что хиросимский телеграф прекратил свои передачи. Вскоре по столице поползли слухи о том, что в Хиросиме произошел какой-то взрыв невероятной силы, но никто толком не знал, что же произошло на самом деле.


24
:Ёсли она взорвется...»
ты. — Что-то там, конечно, произошло, но слухи, как всегда, преувеличены». Вскоре один из офицеров, получив приказ разобраться на месте и доложить руководству генштаба размеры ущерба, срочно вылетел в Хиросиму. До города было еще более 100 километров, когда он увидел облако дыма. Через некоторое время его взору предстала огромная дымящаяся груда развалин. Хиросима перестала существовать.
Через 15 минут после взрыва с борта «Энолы Гэй» па командный пункт поступило сообщение: «Результаты четкие, успешные во всех отношениях. Видимые результаты превосходят Тринити (кодовое обозначение первого испытания атомной бомбы. —И. II.). В самолете после сбрасывания бомбы положение нормальное. Возвращаемся па Тиниан». Экипаж был настолько возбужден, что дал радиограмму открытым текстом.
На земле их ждали с нетерпением. Летчиков встречали торжественно. Как только колеса «Энолы Гэй» коснулись земли, к самолету направился командующий стратегической авиацией США генерал Карл Спаатс. Прямо на взлетной полосе в окружении фотокорреспондентов он прикрепил к груди Тиббетса орден «За выдающиеся заслуги».
Трумэн в это время на крейсере «Огаста» возвращался в Соединенные Штаты. Получив шифрованную радиограмму, вахтенный офицер Фрэнк Грэхем бегом направился к президенту. Тот грелся на солнце на палубе, наслаждаясь маршами и джазовыми мелодиями в исполнении судового оркестра. Едва пробежав глазами текст, Трумэн восторженно воскликнул:
— Это величайшее событие в истории! — В сильнейшем возбуждении он вбежал в офицерскую кают- компанию.—Не падайте со стульев, джентльмены! Мы только что сбросили бомбу на Японию, она мощнее, чем 20 тысяч тонн тринитротолуола. Успех потрясающий. Мы одержали верх! Я очень взволнован, — не переставал повторять президент, хлопая по плечу окружающих. Радость переполняла его, он не испытывал никаких угрызений совести. Вечером он вновь наслаждался игрой оркестра и смотрел соревнования по боксу.


«Если она взорвется...»
25
как можно полнее удовлетворить их любопытство. Журналистов особенно интересовало, будет ли повторена атомная бомбардировка. В ответ ведущий пресс- конференцию генерал Спаатс только загадочно улыбался — вторая атомная бомбардировка была намечена на 12 августа. Но неожиданно из Вашингтона пришло новое распоряжение.
8 августа вечером экипаж майора Суини получил срочную боевую задачу — сбросить «Толстяка» (так нарекли вторую бомбу) на Кокуру (запасная цель — Нагасаки). Все недоумевали, никто не знал, чем был вызван перенос ранее планируемого налета. Подготовка экипажей проходила в страшной спешке.
Перед самым взлетом в самолете Суини обнаружили неисправный бензиновый насос, однако устранять дефект было уже некогда — полет нельзя было отложить. Один из руководителей операции адмирал Пер- нелл обратился к Суини:
— Молодой человек, ты знаешь, сколько стоит эта бомба?
— Знаю, — ответил пилот, — около 25 миллионов долларов.
— Так вот, постарайся, чтобы эти деньги не пропали зря.
Суини постарался. Над Иводзимой в самолете запахло бензином — потек насос, по он решил продолжать полет. Потом отстал один из самолетов, который должен был произвести фотографирование взрыва, и Суини, дожидаясь его, пришлось кружить полчаса. Вскоре вся тройка была в сборе. Подлетев к Кокуре, летчики увидели, что город закрыт сплошной облачностью. О прицельном визуальном бомбометании не могло быть и речи. Тем не менее Суини сделал два захода над городом, пытаясь найти просвет в облаках. Только убедившись в том, что его пет, объявил: «Идем на запасную цель». Меч, занесенный над Кокурой, так и не опустился па головы ее жителей.


26
«Если опа взорвется.
аэродрома. Дав сигнал «Иду на вынужденную посадку», Суини вышел на последнюю прямую. Самолет остановился посредине полосы — кончилось горючее. Но 25 миллионов долларов «не пропали».
Что же вынудило Трумэна перенести вторую атомную бомбардировку Японии на несколько дней раньше? Почему он так торопился? ...В феврале 1945 года в Крыму состоялась встреча глав правительств трех союзных держав — СССР, США и Великобритании. На ней наряду с другими решался вопрос об отношениях между СССР и Японией. Наша страна, верная своему союзническому долгу, выразила согласие вступить в войну против Японии через 2—3 месяца после капитуляции Германии. 8 августа (в соответствии с решениями Крымской и Потсдамской конференций и после отказа Японии выполнить требование союзников СССР по антифашистской коалиции о безоговорочной капитуляции) Советский Союз объявил войну Японии.
Президент понимал, что после вступления СССР в войну дни японского милитаризма будут сочтены. Еще 18 июня комитет начальников штабов докладывал ему: «Воздействие русского вторжения па японцев, не имеющих уже никаких шансов, может стать решающим фактором и заставит их пойти па капитуляцию».
Никакой военной необходимости сбрасывать вторую атомную бомбу, как, впрочем, и первую, не было. Однако вопреки мнению профессионалов Трумэн не колеблясь отдал свой варварский приказ. Многие годы спустя, находясь уже не у дел, он писал: «Принятие окончательного решения, где и когда применить атомное оружие, зависело от меня. В этом отношении не должно быть неверных толкований. Я рассматривал бомбу как военное оружие и никогда не испытывал ни малейшего сомнения относительно того, что она должна быть применена».
Вопрос о применении ядерного оружия против Японии в Америке до сих пор любят называть «великим решением». Хотя, по правде говоря, такой эпитет вряд ли подойдет к событию, повлекшему за собою огромнейшие человеческие жертвы и страдания.


«Если она взорвется...»
27
бардировок. Была и другая, еще более важная цель. Ее суть состояла в том, чтобы продемонстрировать всему земному шару, кто будет править миром. После рейда Суини на Нагасаки Трумэн выступил по радио: «Мы благодарим бога за то, что бомба появилась у нас, а не у наших противников, и мы молим о том, чтобы он указал нам, как использовать ее по его воле и для достижения его цели...»
«Стреляй первым»
Наступала атомная эра человечества. В Белом до- ме считали, что монополия Соединенных Штатов на ядерное оружие сохранится в течение 20 лет, и поэтому пет смысла делиться его секретом с кем бы то ни было. Наоборот, это время следует использовать для того, чтобы максимально укрепить американское лидерство. Денег на ядерное оружие не жалели. Вот как выросли, к примеру, расходы па «Манхэттенский проект» в 1945 году: с 43 миллионов долларов в августе они подскочили до 51 в сентябре и достигли 59 миллионов долларов в октябре. В сентябре начали готовить территорию под новый завод для массового производства атомных бомб. Теперь генералы имели возможность заказывать их «как винтовки и ножи для военных столовых». Но все эти ядерпые приготовления производились в обстановке строгой секретности.


28
«Если она взорвется...»
рожпее. «Хотим мы этого или не хотим, мы обязаны признать, что одержанная нами победа возложила па американский народ бремя ответственности за дальнейшее руководство миром», — витиевато описал он претензии США на мировую гегемонию. Но различие формулировок сути дела пе меняло. Получив в руки «атомную дубинку», американские лидеры рвались быстрее пустить ее в ход. Ядерное оружие, как свидетельствуют опубликованные в США в последние годы секретные документы периода конца 40 — начала 50-х годов, предусматривалось использовать не только для устрашения Советского Союза, но и для развязывания против СССР превентивной войны, превращения его территории в безжизненную пустыню.
Под аккомпанемент идеологической обработки американцев в вашингтонских кабинетах началась активная разработка планов войны против СССР. По указанию Трумэна срочно готовятся две директивы. Первая из них под названием «Основы формирования военной политики США (1496/2)» была одобрена комитетом начальников штабов 19 сентября 1945 года, то есть спустя лишь две педели после подписания Японией акта о капитуляции. Вторая, озаглавленная «Стратегическая концепция и план вооруженных сил Соединенных Штатов (1518)», — 9 октября того же года. В первой директиве генералы уже предсказывали распад боевого союза СССР и США (учитывая настроения, царившие в Вашингтоне, не надо было обладать особым даром предвидения, чтобы прогнозировать такое развитие событий) и требовали проведения превентивных акций против бывшего союзника. Во второй речь шла о том, что целью войны должно стать уничтожение военного потенциала Советского Союза. Эти документы стали основой военного планирования Соединенных Штатов па многие годы.


;Ёсли она взорвется...»
29
дам, жертвами которых должны были стать 13 миллионов советских граждан. При этом рекомендовалось развязать ядерную войну не только в случае «явной угрозы советского нападения», но и в условиях появления у противника возможностей для «эвентуального нападения на Соединенные Штаты или защиты против нашего нападения».
Ковбойская заповедь «Стреляй первым» получила высочайшее одобрение. Отныне все последующие планы, а их в период администрации Трумэна появилось великое множество, исходили из концепции внезапного удара по Советскому Союзу. «Тотэлити», «Чарио- тир», «Когвилл», «Ганпаудер», «Даблстар», «Хафмун», «АВС 101», «Дуализм», «Флитвуд», «Дропшот» (перечень можно было бы и продолжить) друг от друга отличались только одним — кровожадностью. Авторы каждого нового плана стремились переплюнуть предшественников по количеству атомных бомб, которые планировалось сбросить па советские города. Так, по плану «Чариотир» в течение первого месяца войны предполагалось использовать 133 атомные бомбы против 70 городов, а в случае упорства русских — еще 200 в течение года. В свою очередь составители плана «Дропшот» только па первые 30 дней щедро выделяли 300 атомных бомб па 200 целей в Советском Союзе.
Нет необходимости подробно рассматривать содержание этих маниакальных проектов. К счастью для человечества, «горячие головы» в Вашингтоне не смогли их реализовать. Высокая боевая мощь Советских Вооруженных Сил, создание в нашей стране в ответ па шантаж США собственного ядерного оружия удержали Соединенные Штаты от агрессии.
И все же в первые послевоенные годы, опираясь на атомную монополию, США не раз угрожали ядерпым оружием в адрес Советского Союза и других стран, провоцировали острые кризисы в мире.


30
«Если она взорвется...»
командование должно быть готово проводить глубокие наступательные операции в любой части мира самостоятельно или во взаимодействии с силами сухопутных войск и ВМС; проводить разведку на максимальную глубину лад сушей и морем самостоятельно или во взаимодействии с силами сухопутных войск и ВМС; оказывать поддержку боевым частям, способным вести интенсивные и длительные военные действия, путем применения самого современного и совершенного оружия». Эти откровенно агрессивные задачи содержали угрозу превентивного удара.
Не успели высохнуть чернила на приказе о создании нового командования, как Белый дом уже нашел предлог, чтобы использовать САК как орудие ядерпо- го шантажа. В ноябре 1946 года американский военный самолет С-47 нарушил воздушное пространство Югославии и был сбит. Вашингтон немедленно направил в Европу звено бомбардировщиков В-29 под командованием полковника Дж. Селсера. В течение двух недель «сверхкрепости», способные нести ядерное оружие, совершали демонстративные полеты вдоль границ Югославии и других государств Восточной Европы. Эта враждебная акция, как признается в официальной истории стратегического авиационного командования, стала первым случаем «использования бомбардировщиков САК в качестве инструмента международной дипломатии». Точнее, как инструмента международного разбоя.
Упиваясь безнаказанностью, американская верхушка планировала новые операции по устрашению тех, кто вставал па пути великодержавных амбиций Америки. Неудивительно, что уже в 1947 году состав САК был доведен до 713 самолетов. Почти половину их составляли бомбардировщики В-29. Эти части впоследствии играли главную роль во многих авантюрах, и особенно в первом послевоенном международно-политическом кризисе.
...В конце февраля 1948 года в Берлине объявился начальник разведывательного управления штаба армии генерал-лейтенант С. Чемберлен. В Европу привели его следующие «заботы». В то время американская военщина разворачивала энергичную кампанию в пользу наращивания милитаристских приготовлений,


Если она взорвется...»
31
и ей требовались конкретные доказательства, подтверждающие наличие «злого умысла» со стороны русских. С точки зрения Чемберлена, Берлин был самым лучшим местом, где можно было бы получить «достоверные» разведывательные данные об «агрессивных» устремлениях противника. Начальник разведывательного управления рассчитывал па помощь своего старого друга, соученика по' академии, главнокомандующего оккупационными войсками США в Германии генерала Л. Клея. Чемберлен делал ставку на то, что Клей был человеком эмоциональным, взрывчатым, человеком, который, отстаивая свое мнение, легко идет на нарушения уставных требований.
Высокопоставленный гость не стал скрывать цели своего визита.
— Люшиус, — сказал оп генералу Клею, — хочу тебя проинформировать о боеготовности наших вооруженных сил. Должен сказать прямо, без всякой утайки, они в самом плачевном состоянии. Необходимы решительные меры, чтобы срочно исправить создавшееся положение. Мы запланировали увеличение ассигнований на военные цели, ио, боюсь, конгресс на это не пойдет. Нужно мобилизовать общественное мнение в поддержку наших планов. Надеюсь, ты меня понял...
Клею не нужно было объяснять дважды. 5 марта 1948 года в Вашингтоне начальник разведывательного управления читал поступившую, в его адрес шифротелеграмму от главнокомандующего американскими оккупационными войсками в Германии. Телеграмма была послана в обход обычных командных инстанций. Вопиющее нарушение субординации, но как это было похоже на Клея, находившегося в вечном конфликте с дисциплиной. Расчет Чемберлена полностью оправдался.


32
«Если она взорвется...»
отсутствия подтверждающей информации, но чувствую, что это именно так».
Чемберлен, довольный, откинулся в кресле. Клей сделал все, о чем они договаривались, а его оговорка сути дела не меняла. Теперь оставалось только быстро довести содержание телеграммы до высшего руководства. Телеграмма Клея, как вспоминал ветеран американской дипломатии, отец концепции «сдерживания коммунизма» Дж. Кеннан, вызвала в Вашингтоне «самую настоящую военную истерию». Уже 6 марта министр армии Ройялл нервно запросил председателя комиссии по атомной энергии: «Сколько потребуется времени, чтобы перебросить «яйца» (атомные бомбы) в район Средиземноморья?» Еще через три дня командование ВМС представило перечень мероприятий «по подготовке американского народа к войне». 16 марта внесли свою лепту сотрудники ЦРУ — в течение ближайших 60 дней они еще гарантировали мир, но после этого срока шпионы умывали руки.


«Если она взорвется...»
33
США, Великобритания и Франция способствовали возрождению агрессивного германского империализма с целью использовать его против Советского Союза. Стремясь сохранить господство монополий хотя бы в части страны, эти державы и реакционные силы западной части Германии взяли курс на раскол страны. Первым шагом к этому было подписанное 2 декабря 1946 года Великобританией и США соглашение об объединении их оккупационных зон. В 1948 году США, Великобритания и Франция приняли решепие об образовании из трех западных зон сепаратного западногерманского государства. В июне 1948 года они провели денежную реформу, то есть в нарушение потсдамских соглашений осуществили экономический раскол Германии. Они также обособили западную часть Берлина от его естественного окружения, город оказался расколотым на две части — западную и восточную. Поскольку события принимали угрожающий поворот, чреватый подрывом экономики Восточной Германии, Советское правительство было вынуждено провести ряд контрмер. Оно решило осуществить денежную реформу в восточной зоне и ввести ограничительный режим на путях сообщения между Берлином и западными зонами.
Предпринятые Советским Союзом меры сугубо защитного характера США использовали как предлог для обострения напряженности в Европе. Стремясь до предела накалить обстановку вокруг Берлина, западные страны полностью изолировал# свои секторы, обвинив СССР в стремлении «задушить голодом» западноберлинцев. Сами же установили запрет на ввоз в восточную зону ряда промышленных товаров. В разгоравшееся пламя кризиса администрация Трумэна не замедлила подбросить «атомные поленья», поставив тем самым мир на грань глобальной катастрофы.
Командованию САК последовало указание: подготовить две эскадрильи бомбардировщиков В-29 301-й бомбардировочной группы к срочной переброске в Германию (одна эскадрилья уже находилась там). 307-й и 28-й группам быть в трехчасовой и двепадцатичасо- вой готовности к вылету. Остальные силы САК были приведены в состояние двадцатичетырехчасовой боевой готовности. 30 июня Совет национальной безопасности


34
«Если она взорвется...»
под председательством Трумэна принимает решение перебросить в американскую зону 301-ю группу. 15 июля отдается приказ о перелете в Великобританию 307-й и 28-й бомбардировочных групп в составе 60 бомбардировщиков В-29. На следующий день они приземлились на базах ВВС в восточной Англии. В печати появились, как выяспилось позже, инспирированные сообщения о том, что они прибыли с ядерным оружием на борту.
Во всем мире В-29 были известны как «атомные бомбардировщики». Их перелет в Европу не оставлял сомнений относительно характера данной акции — подспудно присутствовавшая в действиях Америки атомпая угроза вылилась в откровенный шантаж. Дислокация бомбардировочных сил САК в Великобритании означала, что американское командование получило возможность максимально приблизить свою ударную мощь к территории Советского Союза.
По мере того как накалялась обстановка, США приступили к непосредственной подготовке атомпой агрессии против СССР. Министр обороны Дж. Форре- стол потребовал, чтобы Трумэн отдал распоряжение сбросить атомные бомбы на советские города в случае возникновения войны. 13 сентября 1948 года па заседании в Белом доме был рассмотрен вопрос о строительстве на авиабазах САК в Великобритании специальных помещений для хранения компонентов ядерного оружия.
Пентагон усиленно добивался их переброски в Европу, поближе к советским границам. В случае ядерного конфликта это позволило бы выиграть несколько дней.
Тем временем по настоянию того же Форрестола разрабатывается еще одна политическая директива СНВ (20/4), которая 23 ноября 1948 года утверждается президентом. В ней формулируются «цели США в отношении СССР». Вот как они выглядят:
«а. Уменьшить мощь и влияние СССР до пределов, при которых он больше не будет представлять угрозы миру, национальной независимости и стабильности всемирной семьи народов.


Если она взорвется.
35
политике правительства, стоящего у власти в России...»
Иными словами, этот документ, наполненный ложью об СССР, предполагал стереть с лица земли Советское государство, образовать па его территории марионеточные режимы, которые послушно плясали бы под дудку Белого дома, или низвести СССР до уровня колонии, не способной обеспечить свою собственную безопасность.
Директива СНБ (20/4) легла в основу последующего военного планирования США. Сформулированные в ней цели стали неотъемлемой частью чрезвычайного плана «Оффтэкл». Он предусматривал использование Соединенными Штатами атомного оружия. Поэтому стратегический замысел руководителей Пентагона состоял в следующем: «...во взаимодействии с союзниками (а к этому моменту был поспешно сколочен блок НАТО. — И. Н.) навязать Советскому Союзу военные цели Соединенных Штатов, подорвав его волю и способность к сопротивлению путем проведения стратегического наступления в Западной Евразии при стратегической обороне на Дальнем Востоке».
Как мыслилось это наступление? Авторы «Оффтэк- ла», не мудрствуя лукаво, главную роль в нем доверили стратегическому авиационному командованию.
Авиация должна была сбросить ядерные заряды па крупные индустриальные центры Советского Союза. В январе 1949 года экипажам предполагалось раздать планшеты целей и навигационные карты для нанесения ударов по 70 советским городам. Война должна была начаться не позднее 1 апреля. Планируемые потери САК на этом этапе (25% бомбардировщиков), по мнению пентагоновских вояк, не должны были помешать использовать оставшийся запас атомных бомб на последующих этапах войны. Вывод: риск минимальный, успех полный!
Этот план для многих вашингтонских политиков выглядел весьма заманчиво. Еще бы, появлялась возможность за какие-то 30 суток навсегда избавиться от первого социалистического государства! Трумэну план тоже казался привлекательным, по несколько авантюрным. Какая-то неясная тревога, неопределенность томили президента. После долгих раздумий он 3*


36
«Если она взорвется...»
понял, что его беспокоило и настораживало: план был слишком хорош, а потому и вряд ли реален, и президент приказал его притормозить. 20 апреля 1949 года Трумэн вызвал в Белый дом командующего САК и потребовал, чтобы тот еще раз доложил о возможности ведения ядерной войны с Россией. Доклад генерала, уверенно оперировавшего цифрами, с холодной расчетливостью водившего указкой по карте, выглядел убедительно, но президент все-таки решил застраховаться на случай неудачи. На следующий день он издал директиву:
«Вчера я с интересом выслушал доклад авиаторов о планах стратегических бомбардировок потенциального противника в случае войны. Я хочу получить и рассмотреть оценку комитетом начальников штабов шансов успешной доставки атомных бомб, предусмотренных этими планами, вместе с оценкой результатов, которые мы можем ожидать от этих бомбардировок».
11 мая специально созданный комитет высших офицеров ВВС, ВМС и сухопутных войск во главе с генерал-лейтенантом ВВС X. Хармоном представил Трумэну доклад «Оценка воздействия стратегического воздушного наступления па военную экономику СССР». В этом документе утверждалось: «При успешном осуществлении плана САК в течение первых 30 дней войны будет:
— выведено из строя 30—40% военно-экономического потенциала Советского Союза;
— число убитых достигнет 2,7 миллиона человек, раненых — 4 миллиона человек;
— жилищный фонд в городах, подвергшихся атомной бомбардировке, будет практически уничтожен; пережившие удар САК 28 миллионов жителей этих населенных пунктов останутся без крова, проблема существования для них крайне осложнится».


-Если она взорвется...»
37
пять успешное наступление в Западной Европе. Для большей убедительности они добавили, что и Ближний и Дальний Восток не устоят перед натиском советских дивизий, хотя, конечно (развивали они надуманную версию), их способность к развитию первоначального успеха будет быстро ослабевать.
Поэтому, заключили члены комитета, хотя необходимость быстрейшего применения ядерного оружия в войне против Советского Союза не вызывает сомнений, следует прежде всего «предпринять все разумные усилия по обеспечению средств, готовых к быстрой и эффективной доставке максимального количества атомных бомб к соответствующим целям».
Рекомендации комитета X. Хармона ободрили Трумэна. «В результате моих запросов, — с удовлетворением отмечал он, — специальный комитет сообщил весьма важный вывод: производство атомных бомб должно быть стремительно расширено. В то же время рекомендовалось, чтобы па второе место по значимости, после производства атомных бомб, было поставлено строительство новых бомбардировщиков В-36, сконструированных как дальние бомбардировщики, способные доставить атомные бомбы к любой цели в мире».
Соответствующие решения, естественно, были приняты. Коллеги Хармона удовлетворенно потирали руки — и план войны был одобрен, и средства были выделены. Оставалось лишь немного подождать, когда запущенная машина начнет давать свою смертоносную продукцию. А потом по первому сигналу поднять в воздух армаду атомных бомбардировщиков и направить ее к границам СССР. Но произошло неожиданное для «ястребов» из Вашингтона.
Конец ядерной монополии


38
«Если она взорвется...»
ствоватъ. Когда Трумэну доложили о том, что русские испытали атомную бомбу, он па какое-то время потерял дар речи. Придя в себя, растерянно воскликнул: «Что же нам теперь делать?» Президент никак пе мог поверить, что лишился «ядерной дубинки», что «эти азиаты» оказались способными раскрыть атомный секрет и создать свое собственное оружие. Ведь специалисты не раз уверяли его, что если русские вообще смогут ' сделать что-либо подобное, то на это им потребуется десять, а то и все двадцать лет.
Белый дом охватило уныние и смятение. В полном отчаянии министр обороны Л. Джонсон предложил ничего не сообщать о полученных данных, опасаясь возникновения паники в Америке, — обыватель был уже приучен к тому, что его дому атомная катастрофа никогда не будет угрожать. Ведь только год назад один из самых популярных американских журналов «Ридерс дайджест» самодовольно изрекал: «У нас ныне есть достаточно улучшенных атомных бомб, чтобы вывести из строя русский народ... подавляющее большинство населения основных городов России — миллионы людей — можно убить или изувечить первым же ударом». Почти месяц правительство США держало свой народ в неведении относительно этого события. И лишь понимание того, что тайна появления атомной бомбы у русских скоро станет секретом полишинеля, заставило Трумэна объявить американцам об испытаниях в Советском Союзе.
От самомнения, чувства исключительности, безнаказанности и вседозволенности политических руководителей США не осталось и следа. Преобладало ощущение уязвимости, незащищенности — ответные военные действия в случае агрессии США против СССР могли прийти на порог Соединенных Штатов. Те, кто совсем недавно вынашивал имперские амбиции, готовился к испепелению коммунизма, оказались, образно говоря, у разбитого корыта.


«Если она взорвется.
39
ву военного планирования, составители этого документа в то же время писали: «Как только у Советского Союза появятся атомные бомбы, потребуется, очевидно, коренным образом пересмотреть паши военные планы». Итак, планы нужно было менять.
В этот момент Соединенным Штатам представилась отличнейшая возможность достичь взаимопонимания с Советским Союзом, покончить с атомной дипломатией, отказаться от планов развязывания ядерной войны. Интересы мира во всем мире, безопасности и сотрудничества настоятельно требовали именно такого подхода со стороны американского руководства. Однако жажда мировой гегемонии оказалась сильнее этого. Соединенные Штаты избрали путь, который поставил нашу планету перед угрозой катастрофы, путь наращивания вооружений в погоне за призрачным военным превосходством.
В Вашингтоне начали нагнетать панику, раздувать страхи — Советский Союз через два-три года получит- де огромное количество атомных бомб, и речь теперь идет о «выживании США». Министр ВВС США Сай- мингтои в меморандуме министру обороны Л. Джонсону, немедленно переданном Трумэну, категорически предупредил: «...в свете продемонстрированных технических и промышленных возможностей Советского Союза» планы паращивания боевой мощи ВВС безнадежно устарели. Двумя неделями позже председатель комитета начальников штабов генерал О. Брэдли в своем меморандуме министру обороны потребовал создания термоядерного оружия, которое «повысит гибкость нашего планирования и операций в случае возникновения войны».


40
«Если она взорвется...»
на своей старой позиции безусловного запрещения применения атомного оружия».
Руководители США проигнорировали это заявление. Более того, в Белом доме под нажимом «медных касок» срочно стали вынашивать проект создания водородной бомбы «Супер». 31 января 1950 года Трумэн получил доклад специального комитета Совета национальной безопасности (в составе государственного секретаря, министра обороны и председателя комиссии по атомной энергии) со следующими рекомендациями:
— начать работы по созданию термоядерного оружия и его носителей;
— пересмотреть цели США и соответственно стратегические планы с учетом возможного появления аналогичного оружия у СССР.
Ответ Трумэпа на этот доклад последовал незамедлительно. Буквально через несколько часов глава Белого дома заявил: «Как верховный главнокомандующий вооруженными силами я несу ответственность за оборону нашей страны от любого потенциального агрессора. Исходя из этого, я дал указание комиссии по атомной энергии продолжать работы по созданию всех видов атомного оружия, включая так называемую водородную или супербомбу».
А пока комитет начальников штабов, не теряя времени, издал приказ — сформировать особые бригады, которые должны были ежедневно собирать 100 ядер- ных боеприпасов. Однако тут генералы переоценили свои силы — пришлось остановиться па 25 зарядах в неделю. Невиданными темпами началось также перевооружение ВВС, особенно стратегической авиации.


Если она взорвете»...»
41
не будет накоплено достаточного количества атомных бомб. По плану «Троян» на первые три месяца войны щедро выделялось 300 атомных бомб, которые предстояло сбросить на 100 советских городов. Для полной же уверенности дополнительно предлагалось «пустить в дело» еще 20 тысяч топи обычных бомб. Однако военные игры показали, что ВВС США не могут: а) полностью осуществить авиационное наступление по плану «Троян», б) обеспечить противовоздушную оборону территории США и Аляски.
От плана «Троян» пришлось отказаться.
Война в Европе против Советского Союза оказывалась слишком опасным делом, поэтому вашингтонские лидеры решили попробовать свои силы в другом месте, не затрагивая СССР напрямую. 25 июня 1950 года марионеточный южнокорейский режим при поддержке американского империализма развязал войну против Корейской Народно-Демократической Республики. Но ставка на внезапность нападения себя не оправдала, блицкриг не состоялся. Под ударами вооруженных сил КНДР американские и южнокорейские войска, бросая технику и вооружение, в панике покатились назад. Лишь ценой больших усилий, сосредоточения огромного количества войск, авиации и боевых кораблей американскому командованию удалось стабилизировать фронт, а затем, используя громадное превосходство в живой силе и технике, перейти в наступление. Генерал Макартур, стоявший во главе армии агрессоров, уже подготовил победную реляцию в Вашингтон. Но неожиданно все обернулось иначе.
Контрнаступление частей корейской Народной армии и отрядов китайских добровольцев создало для интервентов угрозу окружения. Последовавшее отступление янки больше смахивало на паническое бегство. Смертельно напуганный таким поворотом событий, Трумэн в отчаянии схватился за свою любимую «ядерную дубинку». 30 ноября 1950 года, выступая на пресс-конференции в Белом доме, президент заявил:
— Мы не остановимся перед использованием всех видов оружия, которыми располагаем.
Присутствующие журналисты решили внести полную ясность:
— Включая атомную бомбу?


42
«Если она взорнетсй...»
— Да, включая все виды имеющихся у нас вооружений.
— Господин президент! Вы сказали: «все виды имеющихся у нас вооружений». Следовательно, энергично обсуждается возможность применения атомной бомбы?
— Да, мы всегда энергично рассматривали возможность ее применения.
Генерал Макартур немедленно предложил сбросить на КНДР и КНР до 50 атомных бомб. В тот период, как писал Трумэн в своих мемуарах, «складывалось впечатление, что Макартур предлагает верный путь к победе в Корее. Однако большая трудность заключалась в том, что рекомендованный им курс мог, вне всяких сомнений, привести к всеобщей мировой войне с применением атомного оружия и всем прочим...». Страх перед неотвратимым возмездием вынудил Трумэна проявить сдержанность и отказаться от настойчивых рекомендаций генерала. И все же, по мере того как интервенты все глубже увязали в трясине военного конфликта, президент начал склоняться к применению ядерного оружия. Стремясь изменить ход войны, Трумэн (в который уже раз!) был готов переступить порог разумного. «Мне кажется, — писал он в своем дневнике, — что сейчас целесообразным решением был бы десятидневный ультиматум, коим Москва извещалась бы, что мы намерены блокировать китайское побережье от корейской границы до Индокитая и что мы намерены уничтожить все военные базы в Маньчжурии, в том числе и базы подводных лодок, имеющимися сейчас в пашем распоряжении средствами, и что, если вмешательство не будет прекращено, мы уничтожим все порты и города, необходимые для достижения наших мирных целей. Это означает тотальную войну. Это означает, что Москва, Санкт-Петербург, Мукден, Владивосток, Пекин, Шанхай, Порт- Артур, Дайрен, Одесса, Сталинград и все промышленные предприятия в Китае и Советском Союзе будут уничтожены. Это — последний шанс Советского правительства решить, желает ли оно существовать...»


«Если она взорвется...»
43
вон, пытаясь доказать, что подобным образом «горячий Гарри» лишь «выпускал пар», а на практике принимал осторожные и обдуманные решения. Так ли это было на самом деле? Примеров Хиросимы и Нагасаки, пожалуй, вполне достаточно, чтобы усомниться в благоразумии американского президента. Что же касается корейской войны, то вот свидетельство очевидца. Генерал Т. Пауэр, бывший в 1952 году заместителем командующего САК, в своей книге «План выживания» писал: «Во время двух крупнейших кризисов в ходе корейской войны, сначала, когда наши войска оказались зажатыми на севере многочисленными ордами китайцев, и потом, когда мы оказались в ловушке в периметре Пусана... мне довелось узнать, как близки мы были к применению атомных бомб для спасения наших войск. Дело в том, что в обоих случаях мне было отдано распоряжение привести части стратегического авиационного командования в готовность для таких действий».
Грибовидное облако, взметнувшееся над Хиросимой и Нагасаки, окутало все президентство Г. Трумэна. Ознаменовав начало своего правления атомной бомбардировкой японских городов, он завершал его открытыми угрозами уничтожения Советского Союза. Именно при нем в США были сформулированы неоднократно применявшиеся на практике основные принципы атомной дипломатии. По его указанию разрабатывались первые планы нанесения атомных ударов по Советскому Союзу. При Трумэне в недрах Пентагона родилась агрессивная концепция первого удара, до сих пор составляющая основу стратегического планирования Соединенных Штатов. До самого конца он поклонялся «атомному божеству». 1 ноября 1952 года по его указанию был произведен взрыв термоядерного устройства.
Гарри Трумэн первым из американских президентов начал карабкаться по ступеням лестницы, ведущей к ядерной катастрофе. Вслед за ним пошли новые хозяева Белого дома. Удерживая лавровую ветвь мира в одной руке и атомную бомбу в другой, они продолжали идти «ядерной тропой» первопроходца Трумэна, «горячего Гарри».


Дымящиеся радиоактивные руины Курс
на «массированное возмездие»
«Ай лайк Айк» — мне нравится Айк! Осенью 1952 года эту фразу можно было встретить повсюду в Америке. Со стен домов, с транспарантов, с памятных значков доброжелательно улыбался генерал Дуайт Дэввид Эйзенхауэр, или, как его попросту звали американцы, Айк. Самый популярный солдат Соединенных Штатов решил баллотироваться на пост президента.
Выборы завершились триумфальной победой генерала — Дуайт Эйзенхауэр стал хозяином Белого дома, опередив при этом своего соперника более чем па 6,5 миллиона голосов. Расчеты республиканской партии, сделавшей ставку на «героя второй мировой войны», оправдались.
Хотя, справедливости ради, необходимо отметить, что дела Айка не всегда выглядели так блестяще, как в эти осенние дни.
Будучи профессиональным военным, выпускником академии Уэст-Пойнт, Эйзенхауэр тем не менее по служебной лестнице продвигался очень медленно: отдав более 20 лет вооруженным силам, он достиг только звания подполковника. Карьера складывалась явно неудачно. Лишь в 1941 году, когда ему уже перевалило за 50, он наконец стал полковником. Айк уже бросил «делать карьеру» и мечтал лишь побыстрее выйти на пенсию и заняться любимым делом — игрой в бридж и гольф. Но судьба распорядилась по-другому. Началась война, и в июле 1942 года он уже был генерал-лейтенантом — четвертое звание за последние 16 месяцев! Айк занимал пост главнокомандующего западными союзными войсками и являлся одним из 16 генерал-лейтенантов армии США. Кстати, именно в этот период жизни Дуайта один из знакомых журналистов нарисовал ему заманчивую картину.
— Генерал, — сказал он, — я вижу вас в президентском кресле.
— Вирджил, — расхохотался Айк, — ты перегрелся на солнце!


Дымящиеся радиоактивные руины
45
В июне 1952 года Эйзенхауэр вытпел в отставку с поста верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО в Европе в чине генерала армии. Завершив военную карьеру, Айк решил попробовать свои силы на политическом поприще. Он включился в борьбу за президентское кресло и, как уже известно, победил.
Тогда Эйзенхауэр и вспомнил свой разговор с журналистом. Да, его собеседник оказался провидцем. Подобно своему предшествеппику Трумэну, Эйзенхауэр занял пост президента США, не особеппо представляя, чем ему придется заниматься в Белом доме. «Я никогда не обучался политике,—признавался Эйзенхауэр.— Я пришел в нее со стороны на самую вершину». — «А как насчет экономики?» — «Я... мало что понимаю в экономике», — чистосердечно признавался бывший генерал. Не будем вдаваться в эти признания, навеянные, скорее всего, желанием прослыть простым парнем, по воле судьбы оказавшимся в Белом доме и вынужденным решать сложнейшие мировые политические и экономические проблемы. Заметим только, что по отношению к экономике и политике подобные рассуждения были в какой-то мере уместны, по, что касается военной области, Айка никак нельзя было назвать дилетантом. Это был опытпый стратег с богатым боевым опытом. И, как никто другой, он должен был понимать опасность курса, выбранного его предшественником, курса, ведущего к ядерной войпе, к гибели человечества. Как никто другой, он должен был реально представлять ужасающую разрушительную силу ядерного оружия и последствия его применения. К чести Эйзенхауэра, он действительно видел и правильно оценивал размеры этой опасности.


46
Дымящиеся радиоактивные руины
нием по этому поводу поинтересовался Стимсон, генерал заявил, что возражает по двум причинам. Во-первых, японцы и так должны вот-вот капитулировать, и пет никакой нужды сбрасывать на них эту ужасную штуку. Во-вторых, ему ненавистна сама мысль о том, что США будут первой страной, применившей такое оружие.
Но одно дело выставлять себя моральпым противником оружия массового поражения, другое — по достоинству оценивать его военные возможности. Гуманизм генерала оказался неизмеримо слабее его профессионализма. Осудив Трумэна за уничтожение Хиросимы и Нагасаки, за то, что после атомных взрывов «люди напуганы и взволнованы», а мир с Россией представляется теперь весьма проблематичным, Эйзенхауэр, заняв его пост, во многом последовал своему предшественнику.
Вера в магические свойства ядерного оружия не обошла генерала-президента, как и всех крупных американских политических деятелей. «Моим чувством всегда было и остается сейчас, — откровенничал Эйзенхауэр, — что для Соединенных Штатов было бы невозможным выполнять военные обязательства, которые мы на себя приняли по всему миру (не рискуя превратиться в государство гарнизонного типа), если бы мы не владели атомным оружием и не применяли его, когда это необходимо». Эйзенхауэр прошел довольно быстро путь от осуждения применения этого «ужасного оружия» против Японии до убежденности в его необходимости для США.
Новый хозяин Белого дома несокрушимо верил, что война будущего неотвратимо примет характер ядерной, и исходя из этого строил свою внешнюю политику.


Дымящиеся радиоактивные руины
47
мента, а уж потом, прикинувшись невинной овечкой, доказывай свое миролюбие. «Если превентивная война исключалась как вариант стратегических действий, то упреждающий удар не исключался» — такой вывод сделал американский исследователь Д. Розенберг, проанализировав в начале 80-х годов рассекреченные документы администрации Эйзенхауэра.
Вопрос о том, когда начинать, решался без особых формальностей. Требовалось только, чтобы ЦРУ своевременно предупредило президента о готовящемся «ударе со стороны русских». ЦРУ в свою очередь гарантировало представить такой прогноз «за несколько дней или даже недель».
Насколько эти планы были близки к практическим шагам, предпринимаемым «медными касками», можно судить по следующему факту.
Однажды офицеры стратегического авиационного командования США были вызваны на совещание к командующему САК. Записи, сделанные на нем капитаном 2 ранга У. Мором, свидетельствуют о том, что офицеров собрали далеко не по пустячному делу. Перед САК была поставлена ясная и конкретная задача: получив приказ, в течение 2 часов превратить Советский Союз в «дымящиеся радиоактивные руины». Планом, детали которого были известны только командующему стратегической авиацией генералу К. Лимэю, предусматривалось направить в советское воздушное пространство 735 стратегических бомбардировщиков и сбросить на СССР 600—750 атомных бомб. В итоге этого налета воздушные пираты намеревались уничтожить 118 крупных городов и 60 миллионов человек. Стратегия «массированного возмездия» — такой ярлык наклеил Белый дом на свои замыслы.


48
Дымящиеся радиоактивные руины
тихшей аудитории: «Полагаю, вы помните времена «массированного возмездия»? Так вот, думаю, что тогда, в те дни, далеко не каждому было ясно, что ядерное оружие не возбранялось пускать в ход и при отсутствии факта совершенного нападения». Вот так: «и при отсутствии факта совершенного нападения». Генерал, воцарившийся в Белом доме, выше всего ценил фактор внезапности. Он оставался ярым сторонником первого удара.
Курс на «массированное возмездие» потребовал огромных денег. И они были найдены, «милитаристские вливания» в экономику совершались быстро.
Именно при Эйзенхауэре была заложена основа стратегической триады США — бомбардировщики, межконтинентальные баллистические ракеты, атомные ракетные подводные лодки. К 1955 году в боевом составе стратегической авиации насчитывалось 1400 бомбардировщиков В-47. Но Пентагону показалось, что этот самолет уже устарел. Начинается разработка нового бомбардировщика В-52. Активно ведется строительство атомных подводных лодок, которые со временем будут оснащены ракетами «Поларис». На стартовых позициях устанавливаются межконтинентальные баллистические ракеты «Атлас», ракеты средней дальности «Тор» и «Юпитер».
К середине 50-х годов создается основа существующих по сей день баз вокруг Советского Союза.
В этот период Западная Европа насыщается тактическим ядерным оружием: атомной артиллерией, ракетами «Онест Джон», «Матадор», атомными фугасами. В представлении вашингтонских деятелей это оружие ничем не отличалось от обычного., С солдатской прямотой Эйзенхауэр заявил: «Тактическое ядерное оружие считается обычным снаряжением вооруженных сил Соединенных Штатов, и при нынешней системе вооруженные силы США должны будут почти наверняка использовать его». Этот образ мышления настойчиво вдалбливался в тех, кому на поле боя предстояло на практике осуществлять взгляды кабинетных стратегов. В 1955 году учебный процесс в командно-штабном колледже сухопутных войск на 50 процентов строился с расчетом на действия войск в условиях применения тактического ядерного оружия.


Дымящиеся радиоактивные руины
49
Однако командованию вооруженных сил и это показалось недостаточным. Руководству колледжа было строго-настрого указано: «Рассматривать боевые действия с применением атомного оружия как типичные, а боевые действия без применения атомного оружия — как модификацию типичных боевых действий». И вполне естественно, что в директиве начальника колледжа на 1957/58 учебный год было дано указание: «Началась атомная эра... Соответственно с самого начала мы должны учить слушателей думать, действовать и реагировать главным образом в условиях применения атомного оружия на поле боя».
Начиненные такими идеями, питомцы колледжа рвались в бой. Не случайно один из них впоследствии горделиво писал, что армейские офицеры 50-х годов были «настроены наиболее прогрессивно в отношении явлений атомного века». Выпускники-практики из этих «прогрессистов» провели реорганизацию сухопутных войск, создав так называемую «пептомическую» дивизию, предназначенную для действий в условиях применения ядерного оружия. Теоретики настойчиво обсуждали эту проблему на страницах армейского журнала «Милитэри ревью». За восемь лет правления Эйзенхауэра в нем было опубликовано 155 статей о том, как удобнее, эффективнее пустить ядерное оружие в ход. Не в силах сдержать эмоции, один из генералов в те дни доверился своему дневнику: «Война! Как можно скорее! Сейчас!»
Постепенно в Вашингтоне был выработан механизм применения ядерного оружия. Были определены начальники, имеющие право дать команду «Огонь». Суммирование теоретических изысканий и опыта практиков позволило создать следующую схему использования ядерного оружия:
— авиабомбы и управляемые самолеты-снаряды применять по решению главнокомандующего театром военных действий и командующих группами армий;
— управляемые ракеты — по решению командующих группами армий и полевыми армиями;
—- артиллерийские и неуправляемые реактивные снаряды — по решению командующих полевыми армиями и командиров армейских корпусов.
4 И. В. Нечаев


50
Дымящиеся радиоактивные руины
С введением ядерного оружия в организационноштатную структуру дивизии американских сухопутных войск право на принятие решения о его использовании получили также и командиры дивизий.
Словом, «массированное возмездие» не было пустой болтовней, блефом зарвавшихся политиков. Сбросить бомбу готовились все — от президента до лейтенанта. «Мы, — писал Эйзенхауэр в своих дневниках, — должны оставаться сильными, особенно в тех видах оружия... которые могут быть пущены в ход внезапно и массированно против русских...»
Угрожая «массированным возмездием», администрация Эйзенхауэра постоянно «балансировала на грани войны». Этот термин, изобретенный государственным секретарем США Даллесом, очень точно отражал суть политики Белого дома. Он гордился своим «новаторством» на ниве дипломатии, объявив, что «способность подойти к этой грани и избежать войны составляет необходимое искусство». Тот самый Даллес в конце своего жизненного пути без тени сожаления признавался, что он трижды ставил мир «на грань войны». Но руководитель внешнеполитического ведомства Соединенных Штатов явно скромничал. Дело обстояло иначе. За восемь лет такого «балансирования» Вашингтон десятки раз грозил народам мира ядерным испепелением.
Это неопровержимо подтверждают секретные документы, теперь извлеченные из американских архивов и ставшие достоянием общественности. Они красноречиво свидетельствуют о том, что американская доктрина «массированного возмездия» не раз подталкивала мир в пропасть ядерной катастрофы, грозила ему участью Хиросимы и Нагасаки. Особенно такие действия характерны для первого периода правления Айка. Тогда о применении ядерного оружия говорилось много и назойливо. Только в течение 1952—1953 годов в Вашингтоне 22 раза обсуждалась возможность использования атомного оружия против СССР, КНР и КНДР.
Ядерный шантаж в Корее


Дымящиеся радиоактивные руины
51
нее, в первый вторник после первого понедельника. Затем вплоть до 20 января следующего года происходит торжественная церемония вступления победителя в должность, совершается таинство передачи дел новой администрации, подбор кадров, иначе говоря, завершается формирование правительства. В этом смысле 1952 год ничем не отличался от предыдущих кампаний — американская политическая машина крутилась по давно заложенной программе. Средства массовой информации сообщали, что Эйзенхауэр, забаррикадировавшись в своем доме, подбирает нужных и надежных людей, и взахлеб обсуждали их достоинства и недостатки. Обыватели, переваривая газетную жвачку, с достоинством персонажей романа об Остапе Бендере напыщенно изрекали: «Даллес — это голова, но его брат — тоже голова». Все шло так, как и должно было идти. За небольшим исключением. «Забаррикадированный» дом президента был пуст. 29 ноября, когда еще не забрезжил рассвет, Айк незаметно покинул его и отбыл в неизвестном направлении. Все остальное, в том числе и усиленная охрана пустого дома, делалось в целях сохранения тайны.
2 декабря 1952 года вновь избранный президент прибыл в Южную Корею. Три дня прошли в беседах с солдатами, встречах с генералитетом, выездах на передовую, откровенном обмене мнениями с сыном — майором Эйзенхауэром, проходившим службу в одной из боевых частей. Общее впечатление было безрадостным. Войска несли тяжелые потери, моральный дух воинства не вызывал никаких сомнений — каждый был готов послать к черту эту проклятую войну. Сложившаяся на фронте обстановка, настроение войск не были откровением для Айка. Армия устала от этой войны. Многие «джи ай» были готовы расписаться под словами неизвестного сержанта из Чикаго, заявившего газетчикам:
«Готов сражаться за свою страну, но, тысяча дьяволов, я не могу взять в толк, почему воюю здесь». В стране и в конгрессе зрело недовольство тем, что положение в Корее не оправдывало тех больших потерь, которые несли американские войска.
Эйзенхауэр умело воспользовался этим недовольством в ходе предвыборной кампании. Его торжествен-
4*


52
Дымящиеся радиоактивные руины
ная клятва лично выехать в Корею и привезти оттуда мир, которую он дал за неделю до выборов, сыграла достаточно большую роль в убедительной победе над кандидатом демократов. Поэтому, придя к власти, Эйзенхауэр первым делом взялся за разрешение «корейской проблемы». Казалось, что он, как и обещал, начал искать пути мирного решения конфликта. Айк настолько вошел в роль «миротворца», что чуть не ввел в заблуждение многих пентагоновских вояк. Эйзенхауэр, к примеру, оставил без внимания планы разгрома противника, подготовленные командующим вооруженными силами в Корее генералом М. Кларком. Кларк удивлялся — Айк ни разу не поинтересовался его соображениями о том, как быстрее обеспечить победу. После нескольких бесед с Эйзенхауэром у генерала создалось впечатление, что «вновь избранный президент был решительно намерен добиться почетного мира».
Казалось, что президент действительно настойчиво искал путь к окончанию войны. «Уезжая из Кореи, я пришел к выводу, — вспоминал он в своих мемуарах, — что мы не можем вечно удерживать стабилизировавшийся фронт и нести потери без ощутимых результатов. Небольшими атаками на небольшие сопки нельзя завершить войну».


Дымящиеся радиоактивные руины
53
лицом противника, на которого нельзя надеяться произвести впечатление словами, нужны дела». Оставалась сущая ерунда — конкретизировать эти дела.
Генералы высказывались за широкомасштабное наступление, но Айку эта идея казалась сомнительной. Во-первых, наступление чревато огромными потерями. Корейская Народная армия значительно укрепила свои позиции, и «за уничтожение случайного танка, паровоза, нескольких грузовых автомашин и небольшой группы военнослужащих противника приходилось расплачиваться самолетом, стоимость которого составляла полмиллиона долларов». Во-вторых, оно в целом требует огромных денег. Экономный Айк подсчитал, что даже ограниченная операция «съест» не менее 4 миллиардов долларов. В-третьих, при таких расходах — никаких гарантий успеха. Все теряет свой смысл, удрученно подвел итог Эйзенхауэр, если Америке придется и дальше принимать на себя главные удары противника и постоянно пополнять людьми линию фронта.
Как же без дорогостоящего наступления поставить другую сторону на колени? По приказу Эйзенхауэра ранним утром 2 февраля 1953 года десять американских бомбардировщиков В-29 нанесли мощный удар по противнику, сбросив на его позиции 100 тонн взрывчатки. Это была самая крупная воздушная бомбардировка после более чем годичного затишья на фронте. Азиаты, как считал президент, должны были понять, что Америка не шутит и готовится расширить масштабы войны. Угроза не подействовала. В этот момент Эйзенхауэр вспомнил об атомном оружии. Вернее, он о нем никогда и не забывал. Другое дело, что полностью и гласно продемонстрировать свою страсть к атомной бомбе ему мешала маска «миротворца». Теперь же, когда был взят курс на расширение войны, он открыто высказался за ядерное оружие. Он заявил, что считает допустимым применение этого оружия против стратегических объектов, не уничтожая при этом большого числа людей. Чуть позже Айк конкретизировал свою позицию, заявив, что если это будет выгодно, то он немедленно применит атомную бомбу.


54
Дымящиеся радиоактивные руины
предшественник. Трумэн вел активную подготовку к нанесению ядерного удара. Но тогда комитет начальников штабов (КНШ), тщательно проанализировав разработанные планы атомной бомбардировки КНДР, был вынужден разочаровать главнокомандующего. Как бы ни хотелось вновь продемонстрировать миру силу Америки, от атомных бомб приходилось отказываться. «Во-первых, — вспоминал генерал М. Тейлор, — в то время их у нас было слишком мало, чтобы рисковать их применением вдали от главной угрозы нашей безопасности, которая, по мнению КНШ, находилась в Европе, а не на азиатском материке. Вторая причина состояла в том, что горная местность Кореи ограничила бы эффективность этого оружия, которое не было предназначено для такого рода боевых действий. Наконец, существовали опасения, что их применение могло выявить недостатки, которые снизили бы их устрашающее воздействие в других местах». Тем не менее в августе 1951-го комитет стратегического планирования КНШ рекомендовал при необходимости прибегнуть к использованию атомного оружия, но только «чтобы предотвратить разгром наших войск на Дальнем Востоке».
Затем Эйзенхауэр еще раз проанализировал предложения своего бывшего шефа — генерала Д. Макар- тура. Тот в свое время рекомендовал сбросить 30—50 атомных бомб на авиабазы и другие стратегические объекты КНДР, направить на полуостров 500 тысяч гоминьдановских солдат, а после оккупации Кореи создать зону из радиоактивного кобальта вдоль ее северной границы. Макартур, уволенный Трумэном в отставку, напомнил о своих идеях Эйзенхауэру после его победы на выборах. Тогда Айк пропустил мимо ушей советы Макартура — он еще официально пе вступил в должность. Теперь же, все больше склоняясь к применению в Корее ядерного оружия, он внимательно выслушивал все советы на этот счет.


Дымящиеся радиоактивные руины
55
димо расширить войну за пределы Кореи и будет необходимо применить атомную бомбу». Весь февраль и март администрация и военные напряженно работали над воплощением указаний Эйзенхауэра. Все это время его не покидала мысль о превращении войны в ядерную. 31 марта 1953 года на заседании Совета национальной безопасности он лично поднял вопрос об использовании ядерного оружия в корейской войне. Он выразил мнение, что его можно применить для достижения победы в крупном конфликте. К началу мая планы КНШ были готовы.
На очередном заседании Совета национальной безопасности 13 мая 1953 года Эйзенхауэр удовлетворенно констатировал: «Если считать в долларах, то дешевле использовать в Корее атомное оружие, чем продолжать применять обычные вооружения. Это особенно справедливо, если принять во внимание стоимость доставки обычных боеприпасов из США на передовую». Практичный подход делового человека, подсчитывающего доходы и расходы. Никаких сожалений о возможной гибели сотен тысяч людей. Доллары важнее!


56
Дымящиеся радиоактивные руины
в Корее». Такая «умеренность» (читай «значительное количество») вполне устроила Айка. Весной 1953 года, учитывая рекомендации КНШ, он приказал доставить атомные бомбы на Окинаву.
Два обстоятельства, хотя и в разной степени, сдерживали Эйзенхауэра — позиция союзников и позиция СССР. С первым из них он не собирался особенно считаться. «В отношении использования атомного оружия наши взгляды всегда отличались от взглядов некоторых наших союзников», — меланхолично отметил президент. Но хозяин Белого дома не видел в этом особых проблем. Позже он напишет в мемуарах: «Если бы широкое наступление оказалось удачным, я убежден, что возникшая пропасть между нами со временем бы исчезла».
И все же надо было учитывать, что с ними придется считаться. На этот случай Эйзенхауэр, зная, что союзники не рвутся выступать в Корее в роли «пушечного мяса», на одном из заседаний Совета национальной безопасности предложил: «Если они будут выступать против использования атомного оружия, мы можем попросить их, чтобы вместо атомного оружия они предоставили три или более дивизий, которые необходимы для того, чтобы отбросить коммунистов». Короче говоря, союзниками в нужный момент можно было пренебречь. Но не так-то легко сбросить со счетов Советский Союз. Мощь СССР и его готовность прийти на помощь братскому корейскому народу не вызывали в Вашингтоне никаких сомнений. Страх перед возмездием отрезвляюще действовал как на Трумэна, так и на нового хозяина Белого дома. Министра обороны в правительстве Трумэна генерала Д. Маршалла сенаторы как-то спросили без обиняков: «Если бы Вы были убеждены, что Советские Вооруженные Силы не примут участия в этой войне, то одобрили бы Вы рекомендации Макартура бомбить Маньчжурию?» Маршалл не стал скрывать тайных желаний: «Если бы... не было никакой опасности вмешательства СССР... конечно, Вами упомянутые бомбардировки, несомненно, начались бы без всякого промедления».


Дымящиеся радиоактивные руины
57
он разделял опасения генерала. Советский Союз связывал руки ядерным маньякам. В бессильной злобе они решили прибегнуть к атомному шантажу.
В мае 1953 года государственный секретарь США Даллес, посетив Дели, намекнул премьер-министру Индии Дж. Неру, что, «если война будет продолжаться, США снимут самоограничения на свои действия и не пожалеют никаких усилий или оружия, чтобы добиться победы». Одновременно в открытой форме генералу Кларку было дано указание «прервать переговоры о перемирии, а не откладывать их», а также приготовиться «вести войну новыми способами, еще не опробованными в Корее».
Ставка на атомный шантаж, как считали в Вашингтоне, принесла положительный результат. Когда помощник Эйзенхауэра Ш. Адамс спросил президента, что привело к заключению перемирия в Корее, то получил следующий ответ. «Угроза атомной войны...» — самодовольно улыбнулся президент. Но дело было, конечно, не в угрозе. Не атомный шантаж Соединенных Штатов, а мужественная борьба корейского народа, помощь СССР и КНР позволили 27 июля 1953 года заключить соглашение о перемирии.
В вашингтонских коридорах власти мало кто был готов взглянуть правде в глаза. Уверовав в магическую силу ядерного шантажа, американские лидеры отнюдь не стремились к прочному миру в Корее. С еще большим рвением они продолжали разрабатывать новые и уточнять старые планы атомной авантюры на Корейском полуострове.
Буквально накануне заключения соглашения о перемирии на рассмотрение Совета национальной безопасности была представлена программа «Соляриум». В разделе о Корее в ней говорилось следующее:
а) Если будет достигнуто соглашение о перемирии, то:
I. На мирной конференции настаивать на создании единой независимой Кореи, не находящейся под коммунистическим контролем или господством...
б) Если не будет достигнуто соглашение о перемирии или политическое совещание потерпит провал и в Корее возобновятся военные действия, то активизировать военные операции с целью:


58
Дымящиеся радиоактивные руины
I. Захвата позиций по ту сторону узкого участка полуострова Корея...
IV. В этих операциях будет использоваться атомное оружие.
V. Распространить воздушную и морскую войну на коммунистический Китай с упором на линии коммуникаций и промышленные объекты...
Это красноречиво свидетельствовало о том, что администрация Эйзенхауэра не собиралась содействовать установлению прочного мира на Корейском полуострове. (Кстати, до сих пор соглашение о перемирии не заменено мирным договором). В Вашингтоне любыми средствами стремились ликвидировать КНДР и создать «независимую» Корею по собственному проекту. Для достижения этой цели предусматривалось множество акций: от обычных диверсий и террористических актов до применения атомной бомбы.
3 декабря 1953 года Совет национальной безопасности вновь обсудил полюбившийся вопрос: как эффективнее применить в Корее оружие массового поражения. В этот раз у Эйзенхауэра уже не было расхождений с комитетом начальников штабов. Теперь Айк пошел еще дальше своих генералов. Если война в Корее возобновится, то, считал он, следует также подвергнуть атомной бомбардировке цели в Китае.
— Мы должны нанести им мощный удар, и там, где он будет наиболее чувствительным, — решительно рубанул рукой Айк, — включая сам Пекин.
Такая перемена во взглядах президента удивила даже Даллеса.
— Не лучше ли начать с ограниченного удара только в Корее? — спросил тот осторожно. — Нападение на китайские города чревато всеобщей войной с Китаем, а возможно и с Советским Союзом, учитывая советско-китайский альянс.


Дымящиеся радиоактивные руины
59
«нанести удар ядерным оружием по военным целям». В меморандуме по итогам переговоров недовольство Черчилля не нашло отражения, наоборот, судя по тексту, он с энтузиазмом поддержал американского президента. Однако в своих мемуарах Эйзенхауэр не скрывает возникших на Бермудах; разногласий.
«Единственным вопросом, вызвавшим твердое противодействие Уинстона, было наше заявление о том, что в случае возобновления боевых действий и когда этого потребует обстановка, мы будем считать себя свободными в применении атомного оружия против военных объектов. Это напугало премьера. Британия, доказывал он, небольшой перенаселенный остров, одна хорошая термоядерная бомбардировка уничтожит его, а безрассудство может привести к такой катастрофе». Не получив желаемой поддержки, Эйзенхауэр пошел на попятную...
В своем стремлении применить ядерное оружие президент зашел настолько далеко, что но сравнению с ним даже Черчилль, махровый антисоветчик, выглядел борцом за мир. Выяснилось, что христианская мораль британского политика, под знаменем которой он проповедовал искоренение большевизма, безнадежно устарела и не устраивает апостолов новой веры. Вашингтонские лидеры мыслили четко и просто, отбросив всякие соображения морали. Председатель КНШ адмирал Рэдфорд по-военному прямо, не испытывая душевных мук, отчеканил: «...мы расходуем огромные суммы на производство этого оружия и в то же время воздерживаемся от его применения из-за своего беспокойства по поводу общественного мнения. Нам давно пора внести ясность в свою позицию относительно применения этого оружия, если мы действительно собираемся его использовать». Вывод однозначен: «отсталое человечество» не заслуживает того, чтобы жить, коли не может уразуметь «новых истин», давно усвоенных Белым домом.


60
Дымящиеся радиоактивные руины
для подготовки атомного нападения, чтобы можно было максимально быстро осуществить атомную бомбардировку двадцати двух аэродромов противника на Дальнем Востоке». «Медные каски» горели желанием реабилитироваться за фиаско в Корее, и вскоре генералам представилась удобная возможность.
Угроза по всем азимутам
Едва смолк гул боев на корейском фронте, как милитаристский зуд вновь охватил Вашингтон. Взывали о помощи французские колонизаторы, оказавшиеся на грани катастрофы в развязанной ими позорной войне против вьетнамского народа. В марте 1954 года с униженными просьбами о помощи вашингтонские пороги обивал начальник генерального штаба вооруженных сил Франции генерал Поль Эли. И президент и комитет начальников штабов с пониманием отнеслись к мольбам французского эмиссара. Было от чего беспокоиться. Вылетали в трубу доллары, которые Эйзенхауэр щедрой рукой ссудил французам на войну во Вьетнаме. Только в сентябре 1953 года он дополнительно выделил им 385 миллионов долларов. Всего же за 1953—1954 годы Франция получила кредиты на сумму более 1 миллиарда долларов. Отнюдь не бессребреники, американцы конечно же не просто так предоставляли Франции деньги, оружие, военную технику. Они планировали получить взамен сырье, прибрав к рукам открытые в Юго-Восточной Азии месторождения вольфрама и олова. Поэтому Вашингтон был готов воевать во Вьетнаме до последнего французского солдата.


Дымящиеся радиоактивные руины
61
Дьенбьенфу в западню для вьетнамских войск. Эйзенхауэр, посматривая на карту, лишь сокрушенно покачивал головой — западня для вьетнамцев могла оказаться ловушкой для французов. К весне 1954 года предчувствие президента сбылось — французский гарнизон в Дьенбьенфу был окружен и подавал сигналы SOS.
Но злорадствовать по поводу профессиональной некомпетентности союзника не оставалось времени. Нужно было срочно выручать его, и работа закипела. Американские стратеги срочно приступили к разработке планов по вызволению окруженного гарнизона. Их было рождено превеликое множество, один кровожаднее другого. Названия этих агрессивных замыслов чрезвычайно точно отражали их хищническую суть.
Главному плану вмешательства США во вьетнамские дела было присвоено кодовое название операция «Стервятник». Он предусматривал нанесение мощного удара с воздуха по окружившим крепость вьетнамским войскам силами 60 бомбардировщиков, базировавшихся на Филиппинах. Авторы идеи — представители ВВС заверяли, что в течение одной ночи они не оставят в долине камня па камне и повернут вспять колесо войны. Президент внимательно изучил план и усомнился в его успешном исходе. Сам по себе налет не вызывал возражений, но Эйзенхауэр считал, что для закрепления успеха потребуется участие сухопутных войск. Такого же мнения был и начальник штаба армии США генерал М. Риджуэй. План вернули на доработку, чтобы штаб армии более точно определил, сколько же потребуется сил. Выяснилось: в джунгли необходимо направить 500 тысяч человек. И это только для начала. А сколько потребуется, еще никто толком не знал. Риджуэй на этот счет высказался так: «Даже если послать туда 2 млн. солдат, их все равно проглотят». Перспектива завязнуть во Вьетнаме, еще не выбравшись из Кореи, не увлекала. Против посылки войск в джунгли высказались многие сенаторы. Самым активным противником новой войны оказался Линдон Джонсон — лидер демократического большинства в сенате. По свидетельству очевидцев, этот техасец яростно стучал кулаком по столу президента, требуя не посылать «джи ай» во Вьетнам.


62
Дымящиеся радиоактивные руины
Попробовали загребать жар чужими руками — оказать французам помощь силами союзников, но- и этот проект потерпел неудачу. Черчилль, па которого американцы оказывали особенно сильное давление, отверг все их предложения. Английский народ нелегко было бы убедить в важности того, что происходит в далеких джунглях в Юго-Восточной Азии, объяснял он впоследствии свое нежелание стать участником новой американской авантюры. Дело было, конечно, не в народе: когда английской буржуазии требовалось «пушечное мясо», мнением народа не интересовались. Дело было в другом. Престарелый премьер, а к тому моменту Черчилль достиг почтенного 80-летнего возраста, перестал доверять заокеанскому союзнику. Он был не на шутку встревожен авантюризмом американцев. И имел для этого все основания. Он считал, что США, испытав термоядерную бомбу, стремились к «открытой конфронтации с русскими». Кстати, мысли Черчилля разделяли многие его соотечественники, члены парламента. Так, лидер консерваторов в палате лордов Солсбери на заседании кабинета предупреждал, что «американцы представляют для мира во всем мире более серьезную угрозу, чем русские».
В Вашингтоне с увлеченностью одержимых подсчитывали, сколько потребуется сбросить на Дьенбьенфу атомных бомб, чтобы «облегчить» положение французов. Энтузиасты из отдела планирования штаба армии G-3 не поскупились — от одной до шести атомных бомб мощностью 31 килотонна, сброшенных самолетами авианосной авиации, по их мнению, вполне бы хватило. Каждая такая бомба по мощности превосходила «Малыша», испепелившего Хиросиму. Что осталось бы от «спасенных» после «ядерной помощи»? От таких вопросов в отделе попросту отмахивались.
7 апреля 1954 года специальный помощник адмирала Рэдфорда капитан Дж. Андерсон нанес визит в государственный департамент. Принявшему его высокопоставленному чиновнику государственного департамента Дж. Макартуру Андерсон сказал: «От имени адмирала Редфорда прошу доложить государственному секретарю Даллесу — в Пентагопе передовая группа по изучению проблем пришла к выводу, что для разгрома противпика в районе Дьенбьенфу требуются


Дымящиеся радиоактивные руины
63
три правильно примененные тактические атомные бомбы». Даллесу идея понравилась. Чуть позже бюро планирования Совета национальной безопасности заключило, что, учитывая потери и фактор психологического воздействия на противника, достаточно будет и одной бомбы. Дабы не возиться самим с такой «мелочью» и не портить лишний раз свою репутацию, бюро предложило одолжить бомбу французам. Пусть сами о себе беспокоятся и сами потом имеют дело с разгневанной мировой общественностью. Даллесу эта мысль тоже пришлась по душе. В хорошем настроении он отбыл в Париж для переговоров с министром иностранных дел Франции Ж. Бидо.
— Ну, а если для спасения Дьенбьенфу вам дадут две атомные бомбы? — спокойно спросил Даллес министра, когда речь зашла о Вьетнаме.
— Атомные бомбы? — Бидо вскочил, не поверив своим ушам. — Но ведь в таком случае вместе с вьетнамцами будет уничтожен и наш гарнизон.
Даллес невозмутимо продолжил:
— Мы не должны допустить ни малейшего продвижения коммунизма в Юго-Восточной Азии. С этим покончено раз и навсегда. Если мы сейчас же всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами не нажмем ручку стоп-крана, то нас выставят оттуда...
Государственный секретарь США тут же сообщил министру иностранных дел Франции о том, что авианосцы «Эссекс» и «Боксер» с ядерным оружием на борту уже находятся в Южно-Китайском море.
Французское правительство было потрясено предложением американцев. Перепуганный Париж под различными благовидными предлогами отмежевался от атомного «благодетеля». Скрепя сердце администрация Эйзенхауэра отказалась от атомной агрессии в Индокитае, но долго еще пентагоновские генералы сокрушались по поводу своих неудавшихся плапов.


64
Дымящиеся радиоактивные руины
бу, будучи уверенными, что направили ее в нужную цель. Никакого противодействия...
Итак, с применением атомной бомбы во Вьетнаме ничего не получилось. Но в Вашингтоне если и печалились, то недолго. Наше от нас не уйдет, утешились в Пентагоне и снова начали искать подходящий повод для того, чтобы помахать «ядерной дубинкой». В поисках подходящего места расправы с коммунистами, где можно было бы пустить в ход ядерный арсенал, не особенно опасаясь ответного удара, Белый дом не оставлял без внимания даже малейшего военного конфликта. Так, на рубеже 1954—1955 годов и в 1958 году США открыто угрожали развязать ядерную войну против КНР, из-за двух небольших островов — Куямой и Мацзу.
...Вечером 3 сентября 1954 года отдых Эйзенхауэра в Денвере нарушил телефонный звонок оперативного дежурного из Вашингтона.
— Господин президент, — взволнованно доложил он, — артиллерия китайских коммунистов обстреливает остров Куэмой.
На следующее утро Эйзенхауэр первым делом соединился с исполняющим обязанности министра обороны Робертом Андерсоном.
— Как там дела, Боб? — спросил он.
Андерсон доложил обстановку. Назвать ее опасной нельзя было при всем желании. Но тем не менее президент распорядился перебросить корабли 7-го флота поближе к району конфликта. В общем, это был незначительный инцидент, и тем не менее с самого начала Эйзенхауэр рассматривал обстрел острова как серьезный кризис, требующий его личного пристального внимания. Не прошло и трех дней, как в кабинете президента комитет начальников штабов уже вел профессиональный разговор на тему: как и какими силами вмешаться в конфликт.


Дымящиеся радиоактивные руины
65
том, что мы подойдем к порогу третьей мировой войны. Если мы нападем на Китай, то не будем, как в Корее, ограничивать свои военные действия». Генералы упорствовали — острова не удержать без тактического ядерного оружия. Эйзенхауэр предупреждал: «Если мы окажемся втянутыми во всеобщую войну, то врагом будет Россия».
Рвущихся к атомной бомбе пришлось попридержать, но с угрозами решили не церемониться. Даллес па каждом углу громогласно заверял, что США будут защищать гоминьдановский режим, а на пресс-конференции 15 марта 1955 года заявил, что только «ожесточенное сопротивление» остановит коммунистов. На следующий день президент в беседе с журналистами уточнил характер «сопротивления». В случае возникновения всеобщей войны в Азии, сказал он, США готовы применить тактическое ядерное оружие «по исключительно военным целям и исключительно в интересах военных задач».
Заявление Эйзенхауэра вызвало переполох в госдепартаменте. Там всеми правдами и неправдами отбивались от союзников, умолявших администрацию проявить сдержанность и разумный подход. Ради всего святого, умоляли дипломаты пресс-секретаря Белого дома Джеймса Хэгерти перед очередной встречей Эйзенхауэра с журналистами, пусть президент не касается этого вопроса.
Выслушав Хэгерти, Эйзенхауэр понял, что перехватил лишку.
— Не волнуйся, Джим, — произнес он, — если этот вопрос возникнет, я собью их с толку.
Вопрос не замедлил последовать.
— Господин президент, если из-за островов Мацзу и Куэмой мы ввяжемся в войну с китайцами, которую мы хотим ограничить, предусматриваете ли вы использовать атомное оружие в Ьтой ситуации или нет?
Айк разразился туманной речью:
— Я не могу заранее ответить на этот вопрос. Единственное, что я знаю о войне, это две вещи: самым непредсказуемым фактором в войне является природа человека, но она же является и самым неизменным фактором. — Подумав, добавил: — И еще. Каждая война удивляет вас тем, как она возникает и как


66
Дымящиеся радиоактивные руины
она ведется. Поэтому, если бы человек взялся предсказывать, особенно человек, несущий ответственность за принятое решение, взялся предсказывать, что он собирается использовать и как он собирается это сделать, то он, думаю, показал бы свое незнание войны. Таково мое мнение. Думаю, вам придется подождать. И такое богоугодное решение может когда-нибудь спасти президента.
Журналисты были озадачены ответами. Ни да, ни нет, понимай как знаешь. Как богу будет угодно, так и поступит президент. Даже видавшие виды дипломаты изумленно покачивали головами — президент побил все рекорды по части недомолвок.
Тирада Эйзенхауэра предназначалась для широкого потребления. Те же, кто по роду своей деятельности был близок к «человеку, несущему ответственность», знали: изменений в планах не предвиделось. И уже через несколько дней Даллес в беседе с сенаторами вновь открыто высказался за применение ядерного оружия.
Но опасность возможного столкновения с СССР остудила горячие головы. Кризис завершился так же внезапно, как и возник.
В Вашингтоне продолжался поиск новых благоприятных возможностей нажать на ядерную кнопку. Взоры американских «ястребов» обратились к странам Ближнего и Среднего Востока. Там, считали в Белом доме, у Советского Союза не было договорных обязательств, поэтому можно было устроить пробу сил без риска оказаться один на один с СССР.


Дымящиеся радиоактивные руины
67
резко обострилась, он обратился в Вашингтон за помощью. Там оценили «затруднения Шамупа» как результат «еще одной коммунистической провокации». А раз так — «медные каски» получили приказ собираться в путь. На первом этапе ограничились демонстрацией силы — некоторые части вооруженных сил США в Европе были приведены в состояние повышенной боеготовности, корабли 6-го флота подтянулись к ливанскому побережью. Затем на этих кораблях численность морской пехоты была увеличена до 3500 человек.
Второй этап начался 14 июля 1958 года. Утром в Белый дом поступило сообщение о свержении монархии в Ираке. Кто пришел к власти — сторонники Насера или, еще того хуже, — коммунисты? Хотя ситуация в Багдаде представлялась сплошным темпым пятном, действовать решили незамедлительно. Теперь высадка десанта в Ливане была необходима еще и для захвата плацдарма, с которого предполагалось решать «проблему Ирака».
После заседания Совета национальной безопасности в кабинете президента собрался узкий круг приближенных советников. По своей адвокатской привычке Даллес попытался было проанализировать различные варианты действий США, но президент прервал его — никакой альтернативы военному вмешательству. Как ни странно, заколебались некоторые высшие чиновники Пентагона. Среди них и генерал Туайнинг, продвинувшийся по служебной лестнице и занимавший пост председателя комитета начальников штабов. С высоты нового положения уже не смотрел на складывающуюся обстановку только глазами летчика. «Если мы влезем туда, мы можем остаться там на десять лет, а то и больше», — позволил оп себе осторожное замечание. Айк же и остальные были непреклонны.
Как только решение об интервенции было принято, Эйзенхауэр отдал приказ о приведении вооруженных сил США во всем мире в состояние повышенной боеготовности. Авианосцы «Эссекс», «Саратога» и «Уосп» полным ходом направились в Восточное Средиземноморье. Экипажи САК подготовились к немед-


68
Дымящиеся радиоактивные руины
ленному взлету. Туайнипг получил приказ осуществить планы вторжения в Ливан.
В полдень 15 июля 2-й батальон 2-го полка морской пехоты численностью 1700 человек высадился па ливанском побережье. На следующий день десантировались новые части. Всего — 14 тысяч головорезов.
Если морская пехота появилась в Бейруте без ядерного оружия, то армейская дивизия, переброшенная из ФРГ, готовилась к высадке со всеми штатными средствами. Лишь в самый последний момент кто-то в госдепартаменте сообразил, какие опасные последствия может вызвать появление ядерного оружия па взрывоопасном Ближнем Востоке. Последовал срочный приказ — дивизии оставить ядерное оружие на борту кораблей.
Лишь решительная позиция Советского Союза, поддержанная всеми прогрессивными силами планеты, вынудила интервентов убраться с арабской земли. Мир смог перевести дух, по ненадолго.
В ноябре 1958 года разразился новый берлинский кризис. СССР предложил превратить Западный Берлин в демилитаризованный вольный город. Администрация Эйзенхауэра, нагнетая обстановку вокруг предложения Советского Союза, начала давить на союзников. Она добилась их согласия на размещение американских ракет средней дальности в Италии и Великобритании, начала вести переговоры по этому вопросу с Грецией, Турцией и ФРГ. Обстановка в Европе стала взрывоопасной.
Американские специалисты в области военной политики, проанализировав действия Эйзенхауэра в этот период, пришли к выводу, что «пожалуй, в Берлине наиболее отчетливо проявилась политика угроз прибегнуть к стратегическому возмездию». Заключение было сделано на основе высказываний Эйзенхауэра и других высокопоставленных сотрудников его администрации в течение 1958—1959 годов. Хотя хозяин Белого дома, как мог, прятал своп намерения от общественности. На пресс конференциях он часто дурачил журналистов:


Дымящиеся радиоактивные руины
69
Европу еще несколько тысяч солдат или даже несколько дивизий?
— Как же тогда воевать? — недоумевали газетчики. — Ядерным оружием?
В ответ Эйзенхауэр произнес вдохновенную речь, из которой явствовало, что «разрушение — не лучшая политическая сила». Потом же он вновь объявлял о своей решимости пойти на столкновение с СССР. Все эти заявления подкреплялись соответствующими практическими мерами. Так, по признанию командующего 2-м флотом адмирала Смедберга, в середине мая 1959 года он получил приказ подготовиться к ядерному па- падению на СССР. Флот пребывал в полной боевой готовности до конца месяца, когда обстановка вокруг Западного Берлина разрядилась и Вашингтон дал отбой.
К этому времени стратегический потенциал Соединенных Штатов достиг пределов, намного превышающих разумные потребности обороны. В 1959 году в составе стратегического авиационного командования насчитывалось почти 500 бомбардировщиков В-52 и более 2500 бомбардировщиков В-47, не считая других средств нападения, в том числе ракетно-ядерных. Какая уж тут оборона! Об истинном характере устремлений военных деятелей из Пентагона красноречиво свидетельствуют следующие факты. В 1956 году они намечали уничтожить в СССР 2997 целей, на следующий год — уже 3261. «Оборонцы» подсчитывали свои силы и с нетерпением ждали удобного случая, чтобы напести удар по СССР. Опи надеялись, что это сойдет с рук, что им удастся отсидеться за океаном. Но...
4 октября 1957 года в Советском Союзе был выведен на орбиту первый искусственный спутник Земли. Географической неуязвимости Америки, иллюзиям о безнаказанности, надеждам «отсидеться в своей крепости» пришел конец. Сознание того, что безвозвратно утеряна возможность расправиться одним ударом с ненавистным коммунизмом, вызывало приступ бешеной ярости в Вашингтоне. По словам Даллеса, там царила атмосфера «бессильной злобы и унижения».


70
Дымящиеся радиоактивные руины
деленной части вводи!ся круглосуточное патрулирование недалеко от границ Советского Союза. Форсированными темпами осуществляются ракетные программы.
Для консолидации усилий «медных касок» Лик предпринял попытку прекратить грызню между ВВС и ВМС за приоритет в ядерном планировании. И «морские волки» и воздушные «асы» стремились доказать свою незаменимость и оторвать наиболее жирный кусок от пирога военных ассигнований. Бомбардировщики стратегического авиационного командования с конца второй мировой войны являлись основным носителем американского ядерного оружия, и командование ВВС, заполучив еще и межконтинентальные баллистические ракеты, ревностно охраняло свою монополию. В то же время крепнущий конкурент — ВМС, — который к этому моменту обзавелся ядерными подводными лодками с ракетами «Поларис» и палубной авиацией, способной нести атомные бомбы, энергично работал локтями, пытаясь оттеснить ВВС в сторону.
Их яростная борьба привела к тому, что командование ВВС, как, кстати, п ВМС, подготовило свой собственный план ядерных ударов по Советскому Союзу. Планы эти во многом дублировали друг друга. В случае войны многие советские города подлежали двукратному уничтожению — сначала с воздуха, а затем еще п с моря. Решив подэкономить на боеприпасах, Эйзенхауэр распорядился создать объединенный штаб по планированию стратегических целей из представителей обоих видов вооруженных сил.
В ноябре 1960 года президент вызвал своего советника по науке гарвардского профессора Джорджа Ки- стяковского.
— Джордж, — сказал он, — надо съездить в штаб САК и посмотреть, как у них там идут дела с единым планом.
Вообще-то в Оффут, где располагался штаб САК, предполагалось послать министра обороны Томаса Гейтса, но Айк решил поступить иначе. Президент полагал, что тот, испытывая давление обеих сторон, вряд ли сможет сформулировать объективное мнение, а Ки- стяковский, как ученый и человек гражданский, сможет непредвзято подойти к изысканиям военных.


Дымящиеся радиоактивные руины
71
Кистяковский взялся выполнять поручение шефа Белого дома без энтузиазма. Мания секретности, которой страдали командующие САК, не доверявшие свои планы даже непосредственным подчиненным, была известна всем в Вашингтоне.
— Боюсь гражданскому человеку там ничего пе удастся узнать, — поделился ученый сомнениями с Эйзенхауэром. И президент снабдил советника специальным документом, предписывающим командующему САК генералу Т. Пауэру показать его подателю планы ядерных ударов. Чтобы Кистяковский чувствовал себя в своей тарелке, президент предложил ему взять с собой сопровождающих. Выбор пал па Дж. Ратжен- са, помощника директора ЦРУ, и Г. Сковилла, начальника управления научной разведки, — специалистов по ядерным вопросам.
Как и предвидел Кистяковский, генерал Т. Пауэр сделал все, чтобы прибывшие сразу же почувствовали себя нежеланными гостями. На аэродроме их встречал только полковник, хотя согласно протоколу советника президента по науке, как члена кабинета, полагалось приветствовать самому командующему. Пауэр быстро и недвусмысленно дал понять визитерам, чтобы они не питали особых надежд на подробное знакомство с разработанным планом СНОП — единым объединенным оперативным планом поражения стратегических целей.
— В штабе САК находиться можно ограниченное время, — подчеркнул он. — В Оффуте слишком много секретов для гражданских ушей.
Ратженса и Сковилла он предупредил, что они не должны вести никаких записей.


72
Дымящиеся радиоактивные руины
щедро выделяло четыре боеприпаса — один мощностью 4 мегатонны и еще три по 1 мегатонне. Хиросима же была стерта с лица земли одной только бомбой мощностью 20 килотонн...
— Доклад Кистяковского напугал меня до чертиков, — признался Лйк своему военно-морскому адъютанту. — Нужно ограничить количество целей.
Командование САК, однако, воспротивилось. И дело не пошло дальше испуга и благих пожеланий. А в декабре 1960 года план СНОП, предусматривавший бомбардировку 20 тысяч (!) целей, был утвержден без изменений. Все боеприпасы предусматривалось использовать в первом массированном ядерном ударе.
Покидая Белый дом, Эйзенхауэр оставил в наследство своему преемнику готовый оперативный плап ядерной войны на 1962 год. Один из тех, кто был вхож на стратегическую «кухню» Пентагона, Д. Элл- сберг, впоследствии писал: «Наши планы предусматривали в случае, если войска США завязали боевые действия с русскими войсками в любом районе земного шара, и независимо от того, как это случилось, на- песение полномасштабного ядерного удара по Советскому Союзу всем ядерным оружием, имеющимся в пашем распоряжении, и как можно быстрее, поражая все города в России и Китае наряду с военными целями. Другими словами, я видел в 1960 и 1961 гг. военные планы, нацеленные на развязывание Соединенными Штатами всеобщей ядерной войны и нанесение первого ядерного удара по СССР... Начальники штабов подсчитали, что это может привести к 325 млн. убитых в России и Китае... А если вы добавите русский удар возмездия и европейское оружие, можно говорить о войне, в которой погибнет не менее 500 млн. человек. Таковы были американские планы всеобщего уничтожения». Опять «дымящиеся радиоактивные руины», только с еще большим размахом. Превратить Восточное полушарие в безжизненную пустыню — таков был истинный замысел заокеанских безумцев.


Азарт игры
с огромными ставками
«Ястребы» ищут повод
«Президентом Соединенных Штатов может стать человек не моложе 35 лет, родившийся на территории США и проживающий здесь не менее четырнадцати лет», — гласит американская конституция. Несмотря па столь невысокий возрастной ценз, хозяевами Белого дома, как правило, становились люди более старшего возраста. Единственным исключением па этот счет являлось избрание президентом США Теодора Рузвельта. Да и то, появление его в президентском кресле в столь молодом возрасте (на сорок третьем году жизни!) связано с убийством президента У. МакКинли. Рузвельт, являвшийся вице-президентом, лишь после трагической гибели своего предшественника возглавил США.
События, связанные с появлением в Белом доме самого молодого президента, произошли па заре нашего века, в 1901 году, и казалось, учитывая сложившуюся традицию, вряд ли подобное может еще случиться. Каково же было удивление вашингтонских политиков, когда стало известно, что в Белый дом «рвется юнец». Тридцать пятым президентом изъявил желание стать человек не намного старше тридцати пяти лет. 2 января 1960 года о выдвижении своей кандидатуры па пост президента объявил Джон Ф. Кеннеди. Ему шел только сорок третий год. Патриархи демократической партии недоумевали: как этот молодой человек справится с теми громадными обязанностями и той колоссальной ответственностью, которые налагал этот пост на первого человека Америки?! Многим на память приходили слова Г. Трумэна: «Ни Чингисхан, ни Александр Македонский, ни Наполеоп, ни Людовик XIV не имели такой власти, какой обладает президент США, чьи действия или высказывания могут затронуть по крайней мере полтора миллиарда человек».


74
Азарт игры с огромными ставками
са еще не забыли, как двадцатидевятилетпий Джон, выглядевший дсвятнадцатилетним юнцом, появлялся на заседаниях в палате представителей в брюках хаки и рубашке навыпуск. Какой уж тут Чингисхан!
'Молодой кандидат вел избирательную кампанию в сложной международной обстановке. Провал шпионской миссии Ф. Пауэрса, самолет которого по заданию ЦРУ нарушил границу СССР и был сбит советскими частями ПВО в районе Свердловска, срыв встречи глав государств и правительств СССР, США, Великобритании и Франции в Париже служили суровым напоминанием о тех проблемах, с которыми столкнется новый президент. Противники претендента начали поговаривать о более солидной кандидатуре — о человеке с опытом, с сединой в волосах.
Но клан Кеннеди не считал возраст Джона серьезной помехой на его пути в Белый дом. Отец был ув< - реп в способностях сына. «В нашей истории еще не было президента, который так хорошо был бы подготовлен к своей должности», — твердил он окружающим. Джон тоже не испытывал на свой счет никаких сомнений: «Конечно, должность высокая. Но я не знаю никого, кто мог бы лучше справиться с обязанностями президента, чем я».
Уверенность Джона в успехе отец подкрепил материально, вложив 1,5 миллиона долларов в его избирательную кампанию. Деньги не пропали. 20 января 1961 года Джон Ф. Кеннеди въехал в Белый дом. Вместе с тридцать пятым президентом в Вашингтоне появилась шумная компания таких же самоуверенных джентльменов — «наилучших и самых блестящих», как их назвала американская пропаганда. Это были напористые, самонадеянные люди, верящие в своп способности и силы, нс сомневающиеся в своем праве принимать решения за Америку и за весь мир, убежденные в собственной непогрешимости.


Азарт игры с огромными ставками
75
напряженности. И неудивительно, что первые два года президентства Кеннеди стали одними из самых насыщенных по международным кризисам за всю послевоенную историю. Вооруженное вторжение обученных ЦРУ контрреволюционеров на Кубу, расширение военного вмешательства во Вьетнаме, бряцание оружием в центре Европы и, наконец, как зловещий апофеоз — карибский кризис. Любители острых ощущений в окружении Кеннеди называли ото процессом управления кризисами, в котором их привлекал «азарт игры с огромными ставками».
В эту «игру» играли с увлечением, предпочитая действовать нахраписто, опираясь па возросшую военную мощь США. Запросам Пентагона всегда давали «зеленую улицу». За три тысячи дней пребывания у власти администрации Эйзенхауэра на военные цели было израсходовано 315 миллиардов долларов. Администрация Кеннеди стояла у «руля» всего лишь тысячу дней, но успела облагодетельствовать «медные каски» 167 миллиардами долларов. Министр обороны Р. Макнамара не без гордости указывал в своих докладах, что за этот период:
— иа 150 процентов возросло количество ядерпых боеприпасов;
— на 60 процентов увеличился потенциал ядерных сил США в Европе;
— па 45 процентов возросло количество дивизий с у х о и у т 11 ы х войск;
— иа 44 процента увеличилось количество эскадрилий тактической авиации;
— иа 75 процентов увеличилось количество самолетов и вертолетов транспортной авиации;
— на 100 процентов увеличился боевой состав сил флота;
— на 800 процентов возросла численность специальных войск.
Особенно резко возрос ракетно-ядерный потенциал Соединенных Штатов. К исходу правления Кеннеди в составе американских стратегических сил имелось свыше 700 ракет «Минитмен» и 256 «Поларис».


76
Азарт игры с огромными ставками
вые заверения, обещания применить ядерное оружие лишь в ответ на нападение. Но это лишь слова. Свои ракеты, самолеты и корабли президент, как говорится, не собирался держать под замком. Ближайшие помощники хозяина Белого дома свидетельствовали: «Кеннеди решил, что при определенных обстоятельствах президент должен иметь мужество отдать приказ о нанесении первого ядерного удара. И он приучал себя к возможному возникновению такой ситуации. В ходе берлинского кризиса и карибского кризиса 1962 года Кепнеди был полностью готов осуществить любой шаг, который США угрожали предпринять».
Кстати, приучать себя к политике ядерного шантажа новый президент начал буквально с первых дней своего пребывания в столице. Через два месяца после его въезда в Белый дом над американским ставленником в Лаосе генералом Фуми Носаваном сгустились тучи. Войска марионеточного режима сдавали одну позицию за другой патриотическим силам. «Еще несколько недель боев — и коммунисты завоюют всю страну», — запаниковал официальный Вашингтон.
Комитет начальников штабов вытащил на свет теорию «домино», разработанную еще администрацией Эйзенхауэра. Костяшки падают одна за другой, гласила она. Если США не вмешаются, поражение Фуми Носавапа обернется потерей Лаоса, за которой последуют победа коммунистов в Таиланде, развал блока СЕАТО и вообще через каких-нибудь пять-шесть лет вся Юго-Восточная Азия будет безвозвратно утрачена. Предотвратить этот кошмар может только вооруженная интервенция США.
Свои теоретические рассуждения генералы свели к конкретному предложению — высадить американские войска в Таиланде, Южном Вьетнаме и в районах Лаоса, которые еще находились под контролем Фуми Но- савана. Впрочем, как они считали, такой шаг еще не гарантировал победы. Поэтому комитет начальников штабов рекомендовал президенту подвергнуть бомбардировке с воздуха позиции патриотов и даже применить против них тактическое ядерное оружие.


Азарт игры с огромными ставками
77
стран. Ну а если вмешается Советский Союз, то, заявили они, «мы должны быть готовы считаться с возможностью всеобщей ядерной войны». Словом, с первых своих шагов администрация была готова сознательно пойти на развязывание всеобщей ядерной войны. Действия американского руководства в октябре 1962 года в период карибского кризиса паглядно это подтвердили. Этот кризис явился самым опасным в послевоенные годы. Мир оказался на краю ядерной пропасти. А события разворачивались так.
После поражения кубинских контрреволюционеров у Плая-Хирон американские империалисты пе оставили надежды задушить Кубинскую революцию. В сентябре 1962 года в США было объявлено о мобилизации 150 тысяч резервистов, на обсуждение конгресса были вынесены законопроекты о признании США эмигрантского правительства Кубы и создании группировки вооруженных сил США для вторжения на остров.
Советский Союз выступил с призывом к правительству США проявить благоразумие, не терять самообладания и трезво оценить, к чему могут привести его действия, если оно развяжет войну. В США этот призыв предпочли оставить без внимания.
Угроза вооруженного вторжения заставила Советский Союз и кубинское правительство осуществить ряд мероприятий по повышению обороноспособности Кубы. Исключительно в интересах обороны па острове были размещены ракеты средней дальности и средние бомбардировщики.
Поначалу в Вашингтоне к этому отнеслись довольно равнодушно. Как вспоминал брат президента Роберт Кеннеди, проанализировав ситуацию, «наилучшие и самые блестящие» сочли, что можно спать спокойно — советские ракеты «не вносят изменения в соотношение сил». Более того, американское правительство приняло к сведению заявление Советского Союза о том, что «вооружение и военная техника, направляемые па Кубу, предназначаются для целей обороны». Впрочем, это подтверждалось данными американских ВМС и ВВС, корабли и самолеты которых вели фоторазведку каждого советского судна, направлявшегося на Кубу.


78
Азарт игры с огромными ставками
На первых порах США решили ограничиться тем, что удвоили количество полетов над Кубой самолетов- разведчиков. С 27 августа Кеннеди начали ежедневно докладывать о результатах воздушной разведки. Данные полетов, совершенных 5, 17, 26 и 29 сентября, а также 5 и 7 октября, не подтверждали наличия па острове иного оружия, кроме зенитных ракет и ракетных катеров, предназначенных для береговой обороны. За исключением директора ЦРУ Джона Маккоу- на, никто не вел речь об угрозе, которую представляли для США осуществляемые на Кубе мероприятия. Встретившись с Кеннеди, он выразил опасение, что СССР готовится разместить на Кубе наступательное оружие. Президент отнесся к этому предупреждению как к ничем не обоснованным подозрениям «ястреба».
Повода для волнений по-прежнему не существовало. Эксперты по Советскому Союзу на вопросы президента отвечали, что Советский Союз никогда не размещал наступательного ракетного оружия за пределами своих границ, даже в странах Восточной Европы. Однако «ястребы» в ЦРУ и Пентагоне не унимались. 10 сентября 1962 года сенатор-республиканец Китинг обнародовал разведывательные данные, которые до этого не докладывались даже президенту: «Советы в срочном порядке строят на Кубе шесть ракетных позиций!» Это заявление отражало озабоченность военщины и шпионского ведомства тем, что вдруг «администрация не примет достаточно энергичных ответных мер и не проявит достаточного рвения» в разжигании пламени кризиса.


Азарт игры с огромными ставками
79
вительно, истребители «миги», которые размещены ла Кубе уже более года, и любые другие наращивания в виде самолетов могли бы обладать определенной ограниченной возможностью для действий против Соединенных Штатов. Но я думаю, что мы должны помнить относительные расстояния...»
Тогда «ястребы» перешли к активным действиям. В этот же день очередной У-2 вернулся из шпионского полета над территорией Кубы, доставив снимки строящейся ракетной позиции в районе Сан-Кристобаль. Данные аэрофотосъемки практически ничем не отличались от тех, которые уже хранились в фондах ЦРУ. Тем не менее в 19.30 15 октября руководство управления проипформировало М. Банди о «грозящей Соединенным Штатам смертельной опасности». Сердобольный Банди, как уверяет советник президента Т. Соренсен, решил дать Кеннеди выспаться. Он якобы все понял, но решил подождать до утра. Интересно, что, когда спустя четыре месяца Кеннеди поинтересовался у Банди, почему тот не доложил ему данные разведки немедленно, помощник ответил: «Нужно было проверить достоверность этих данных, а увеличенные фотографии не были бы готовы до утра».
В действительности же причина задержки была иной. Ранним утром 16 октября Банди встретился с представителями американской разведки. Между ними состоялась длительная беседа. Заметим, что Кеннеди все еще оставался в неведении относительно дела, из-за которого он несколькими днями позже чуть было не вверг мир в термоядерную войну. Только после тщательного инструктажа со стороны ЦРУ Банди направился к президенту. В 8.45 он уже был на пороге кабинета президента. Кеннеди, в халате п в домашних тапочках, спокойно завтракал, просматривая, как обычно, утренние газеты. Когда Банди предъявил полученные в ЦРУ материалы, президент только пожал плечами — ничего нового в них не было, какие-то едва различимые кружки и черточки.
— Что это все означает по существу? — спросил он, не прерывая завтрак.
Банди с готовностью дал ответ, подготовленный в недрах ЦРУ:


80
Азарт игры с огромными ставками
фотографические доказательства того, что у русских па Кубе имеются наступательные ракеты.
Кеппеди распорядился срочно вызвать в Белый дом высших руководителей государства.
Исполнительный комитет начинает действовать
В 11.45 под председательством Кеннеди открылось совещание узкой группы лиц, в которую входили брат президента министр юстиции Р. Кеннеди, вице-президент Л. Джонсон, государственный секретарь Д. Раск, министр обороны Р. Макнамара, председатель комитета начальников штабов генерал М. Тейлор, директор ЦРУ Дж. Маккоун, а также помощники и советники президента М. Банди, Т. Соренсен, А. Шлезингер, Д. Ачесон и некоторые другие. Эта группа, заседавшая с небольшими перерывами в течение тринадцати дней, стала именоваться исполнительным комитетом Совета национальной безопасности.
Открыв заседание, президент потребовал от всех присутствующих соблюдения режима строжайшей секретности и сохранения в тайне обсуждаемых планов. Чрезвычайной директивой президента всем членам исполнительного комитета строго предписывалось придерживаться своего обычного распорядка дня, присутствовать на всех деловых встречах и приемах, обеспечить видимость нормальпой политической жизни в Вашингтоне. По части секретности предусмотрели, казалось, все — и усиленную охрану Белого дома, и рекомендации членам исполнительного комитета по возможности прибывать на заседания группами в одном автомобиле, чтобы не создавать впечатления повышенной активности правительства. Сам президент показывал пример соблюдения им же установленных правил. Пока члены исполнительного комитета собирались на свое первое заседание в его кабинете, Кеннеди на лужайке Белого дома принимал космонавта У. Ширру и его семью, непринужденно развлекал детей, катая их на пони. О работе исполнительного комитета решили также пе ставить в известность союзников, дабы не допустить утечки информации. Испытанный прием,


Азарт игры с огромными ставками
81
который всегда применяли в Вашингтоне, замышляя очередную провокацию.
На первом же заседании исполнительного комитета Дж. Кеннеди поставил вопрос ребром: «Что будем делать?» Поскольку готового ответа ни у кого не было, то для начала решили организовать постоянную воздушную разведку острова. (С этого дня не проходило и часа, чтобы над какой-нибудь частью Кубы не висел самолет У-2.) На том и разошлись, договорившись разделиться на группы «по интересам» и провести летучки в госдепартаменте, ЦРУ, Пентагоне, а вечером собраться снова для обсуждения конкретных предложений. На прощание президент как отрубил: он не потерпит никаких намеков па то, чтобы США могли молчаливо согласиться на присутствие ракет на Кубе. «Полагаю, — подвел итог Кеннеди, — альтернатива состоит в том, чтобы нанести удар с воздуха и уничтожить их или предпринять другие меры, чтобы вывести их из строя». Министр обороны Макнамара получил особое задание — в недельный срок подготовиться к любым военным действиям против Кубы.
Чтобы четче представить логику последующих событий, напомним некоторые факты, предшествовавшие карибскому кризису. В октябре 1959 года администрация Эйзенхауэра заключила соглашение о развертывании ракет «Юпитер» в Италии и Турции, в том числе 15 ракет в непосредственной близости от Советского Союза — на турецкой территории. Это были ракеты первого удара, поэтому их появление у советских границ носило явно провокационный характер. И осуществил данную акцию не кто иной, как президент Кеннеди. Спустя полгода после его прихода к власти ракеты «Юпитер» были доставлены в Турцию, к июлю 1962 года приведены в боевую готовность. Надо ли говорить, что эго решение не было оправдано никакими оборонительными соображениями. В Вашингтоне рассчитывали па то, что они будут постоянно держать СССР в страхе перед неожиданным ядерным ударом. Однако Советский Союз, как всегда, проявил выдержку, продемонстрировал чувство высочайшей ответственности перед человечеством. Иной оказалась реакция США, когда наша страна приняла меры по обеспечению безопасности интересов своего союзника.
Q И. В. Нечаев


82
Азарт игры с огромными ставками
В 18.30 исполнительный комитет вновь собрался в Белом доме. На этот раз члены комитета, памятуя об указаниях президента, с места в карьер приступили к обсуждению военных вариантов. Политическое решение было отвергнуто с порога. Дипломатический демарш со стороны США, предупредил Макнамара, «вряд ли приведет к удовлетворительным результатам и почти приостановит последующие военные мероприятия». У Пентагона чесались руки. Военные, писал А. Шлезингер, считали, что это «небом посланная возможность избавиться от режима Кастро и восстановить безопасность полушария». Они проявили завидную оперативность, явившись па заседание с готовым проектом нанесения мощного удара с воздуха по Кубе силами 500 самолетов.
Готовность Пентагона к немедленной военной акции не была случайной. Втайне от президента, его ближайших помощников Макнамара и комитет начальников штабов еще 1 октября обсудили план чрезвычайных действий по уничтожению советских наступательных систем, если они будут обнаружены, а заодно и правительства Ф. Кастро. Адмирал Денинсон, главнокомандующий вооруженными силами США в Атлантике, получил приказ подготовиться к возможной блокаде Кубы. 6 октября вверенные ему силы были приведены в состояние повышенной боевой готовности. Эти и другие действия, в частности переброска эскадрильи истребителей F-4H, осуществлялись под видом проведения в районе Карибского моря ежегодных учений амфибийных сил «Фибриглекс-62».


Азарт игры с огромными ставками
83
необходимую для проведения морской десантной операции.
Последующие заседания «наилучших и самых блестящих» были по соображениям секретности перенесены в здание государственного департамента и проходили без участия главы государства. В ноябре предстояли выборы в конгресс, и президенту полагалось жить интересами избирательной кампании, поддерживать демократов выступлениями в различных штатах.
До конца недели исполнительный комитет заседал под руководством министра юстиции Р. Кеннеди, который держал старшего брата в курсе всех дел. Тон в работе задавал консультативный совет по вопросам разведки, который собирался каждое утро. В каком направлении действовал этот совет можно судить хотя бы по его докладу па заседании исполнительного комитета 18 октября. Шел лишь третий день кризиса, а разведчики уже утверждали, что «кубинский ракетный потенциал составляет половину ракетного потенциала Советского Союза». Это была тактика откровенного запугивания и нагнетания страха, рассчитанная на укрепление позиций «ястребов», которые требовали немедленных и решительных действий против Кубы.
Вплоть до пятницы 19 октября члены исполнительного комитета яростно спорили о том, что предприняты подвергнуть остров бомбардировке с воздуха, вторгнуться па Кубу крупными силами или установить морскую блокаду. Поскольку президент считал вторжение наиболее опасной акцией, к которой можно прибегнуть в самом крайнем случае, то главное внимание было сосредоточено на разработке воздушного удара. «Мысль о внезапном появлении американских самолетов, уничтожающих ракетные комплексы в течение считанных минут, привлекала почти всех, включая президента Кеннеди», — признавался Т. Соренсен. Сторонники воздушного палета быстро разработали подробный замысел всей операции: в субботу президент выступает с заявлением о присутствии ракет па Кубе и созывает чрезвычайную сессию конгресса, ранним утром в воскресенье наносится удар, одновременно с этим Кеннеди уведомляет Советский Союз о действи-


84
Азарт игры с огромными ставками
ях США и предлагает провести совещание на высшем уровне.
Какой бы захватывающей ни выглядела эта идея, очень скоро выяснилось, что вряд ли она окажется совершенно безнаказанной и не обернется ощутимыми потерями. Обороноспособность Кубы, ее вооруженных сил, и особенно ВВС, значительно возросла. Комитет начальников штабов заявил даже, что кроме ракетных баз необходимо уничтожить базы ВВС, иначе можно ожидать ответного удара по юго-восточным штатам и но американской базе Гуантанамо, расположенной па кубинской территории. Речь, таким образом, шла уже не об ограниченном ударе, а о массированном налете. Но даже при этом условии командование ВВС не гарантировало стопроцентного успеха. Оно предупреждало, что не все находящиеся иа острове ракеты будут уничтожены, а оставшиеся после палета будут запущены по США. Такая перспектива несколько охладила некоторых членов исполнительного комитета, в том числе и самого Кеннеди. Но жаждущие пустить в ход силу стояли на своем. Их не смущала даже возможность ответного удара Советского Союза.
— Что предпримет Советский Союз в ответ? — спросили одного из активных сторонников этой акции.
— Я очень хорошо знаю русских. Думаю, что они уничтожат паши ракетные базы в Турции, — последовал хладнокровный ответ.
— А что же делать нам? — продолжали допытываться участники заседания.
— В соответствии с нашими обязательствами в НАТО мы должны будем нанести удар по базе в Советском Союзе.
— Что же тогда предпримут они? — опасливо поинтересовались у пего.
— Ну, мы надеемся, что тогда все успокоятся и захотят вести переговоры.
В кабинете, как пишет Т. Соренсеп, «повеяло холодом». Такой ход игры не устраивал наиболее осторожных из «самых блестящих».


Азарт игры с огромными ставками
85
па которые не было четких ответов. Президент недовольно поморщился — он любил обоснованные рекомендации — и отказался участвовать в вечернем заседании исполнительного комитета. Вечернее, а точнее, ночное заседание прошло в бесплодных попытках найти приемлемую альтернативу бомбардировке кубинских военных объектов с воздуха.
Наступил четверг — 18 октября. Некоторые члены исполнительного комитета, среди них Р. Кеннеди и Р. Макнамара, начали склоняться к морской блокаде острова. Сторонники же воздушного удара в новом варианте не видели никаких преимуществ. Наоборот, считали они, в этом проекте недостатков было еще больше. Внезапный налет давал возможность поставить Советский Союз перед свершившимся фактом, а блокада — это долгая неизвестность, это протесты мировой общественности, это необходимость объясняться в ООН, наконец, это просто проявление откровенной нерешительности и даже трусости. И когда, в какой момент? Ведь на носу выборы в конгресс. В пылу споров один из «воздушных пиратов» передал Т. Соренсену записку: «Тед, ты учитываешь весьма реальную вероятность того, что если мы позволим Кубе завершить строительство ракетных баз и привести их в боевую готовность, то большинство- в новом составе палаты представителей получат республиканцы?»
Кризис — это игра, и начинать ее следует с минимальных ставок, возражали адмиралы. Морская блокада — это тоже военная акция, во более ограниченная по размаху и интенсивности в сравнении с воздушным ударом. Более того, зачем бросать обвинения в трусости, когда речь идет о том, чтобы поставить США в максимально выгодные условия в случае конфронтации. Соединенные Штаты обладают неоспоримым превосходством на море, а столкновение в Карибском море в непосредственной близости от своих берегов гарантирует флоту легкую победу. Наконец, никто не говорит о том, что блокада исключает нанесение в последующем удара с воздуха или организацию вторжения.
Президент, внимательно следивший через брата за борьбой в исполнительном комитете, распорядился образовать два подкомитета и каждому представить детальный план осуществления отстаиваемого курса.


86
Азарт игры с огромными ставками
Между тем в этот день в Вашингтоне произошло событие, которое, если бы американское руководство пожелало им воспользоваться, позволило бы потушить пламя еще не разгоревшегося кризиса. Пока исполни* те'льный комитет обсуждал вопрос о том, какую дубинку лучше взять в руки, Кеннеди встретился с министром иностранных дел СССР А. А. Громыко, прибывшим в США па сессию Генеральной Ассамблеи ООН. Американскому руководству представлялся исключительный случай получить из первых рук информацию о характере военных мероприятий, осуществляемых па острове.
Однако, ступив па военную тропу, вашингтонские «ястребы» пе проявляли желания сойти с нее. Исполнительный комитет единодушно решил, что «президент не должен говорить Громыко о том, что нам известно». И Кеннеди, старательно выполняя рекомендации своих приближенных, не затронул вопроса о наличии па Кубе советских ракет. Более того, он пытался ввести Советское правительство в заблуждение.
— Я, как президент, сдерживаю тех американцев, которые являются сторонниками вторжения па Кубу, — заверял он советского представителя.
Почему Кеннеди тщательно скрывал свои истинные планы в отношении Кубы? Ответ прост. «Мы, — открыто признает Т. Соренсен в своих мемуарах, — еще не были готовы действовать». Еще не было завершено наращивание сил вторжения во Флориде, осуществляемое под видом проведения крупных военных учений в районе Карибского моря. Еще не был окончательно определен план действий против Кубы. Еще не было решено, как и когда и стоит ли вообще информировать союзников о готовящихся мерах. Еще не были разработаны методы политического давления и шантажа в отношении Советского Союза.


Азарт игры с огромными ставками
87
вали о миролюбии, а остальные члены исполнительного комитета этажом ниже лихорадочно дорабатывали план морской блокады Кубы.
Обстановка па заседании была нервозной. Тем более что опаздывали министр обороны и директор ЦРУ.
Когда же Макнамара и Маккоун подъехали, то они неожиданно встретились с репортерами, ожидавшими министра иностранных дел СССР. Появление обоих руководителей вызвало небывалое удивление пишущей братии, искушенной в тонкостях дипломатического протокола. С каких пор министр обороны и директор ЦРУ стали присутствовать на приемах в честь советского министра и почему, в отличие от других гостей, прибывших па раут в вечерних туалетах, эта пара явилась в обычных повседневных костюмах? Посыпались вопросы, защелкали фотоаппараты. Шеф Пентагона и директор шпионского ведомства постарались побыстрее отделаться от назойливых репортеров.
Неожиданная встреча с прессой внесла в работу исполкома дополнительный элемент напряженности. Через час предстояло докладывать президенту об исходе прений. Кеннеди вовсю подгонял подчиненных, опасаясь, что постоянные совещания высших руководителей скоро перестанут быть тайной. Быстро завершив дискуссию, члены исполнительного комитета выбрались из здания госдепартамента через служебный выход и кое-как, устроившись друг у друга па коленях, втиснулись в машину Р. Кеннеди. «Вот будет дело, если попадем в аварию», — пошутил кто-то. Оживления не последовало. Дорожное происшествие действительно могло «подорвать» всю секретность.
Ознакомившись с докладом, президент высказался за блокаду. Катастрофические последствия прямой вооруженной агрессии против Кубы были очевидны. Специалистам госдепартамента, министерств обороны и юстиции были даны указания подготовить юридическую базу для оправдания этого акта, являвшегося открытым нарушением международного права. Однако сторонники прямого военного вмешательства не складывали оружия.


88
Азарт игры с огромными ставками
зидент вызвал Т. Соренсена. «Тед, — раздраженно произнес он. — Я только что беседовал с членами комитета начальников штабов. Они вновь настаивают па бомбардировке Кубы или вторжении. Другие меры они считают явно недостаточными. Вы с Бобом (Р. Кеннеди. — И. Н.) должны добиться единодушия. Как только все будет готово, пусть Боб отзовет меня из поездки».
Последовала очередная серия утомительных заседаний, ночных бдений, резких выступлений, неубедительных доводов и контраргументов, столкновений и личных обвинений. «Я сам видел во время длинных дней и ночей кубинского кризиса, — писал Т. Соренсен, — как сокрушающая физическая и умственная усталость могут извратить здравый смысл и реакцию обычно разумных людей».
К утру 20 октября решение было выработано, и Кеннеди, прервав свою поездку, срочно вылетел в Вашингтон. «У президента простуда», — объявил пресс-секретарь Белого дома II. Сэлинджер сопровождавшим Кеннеди журналистам. В 13.30 президентский вертолет приземлился на лужайке Белого дома, и ровно через час началось официальное заседание Совета национальной безопасности. Чтобы соблюсти секретность, члены Совета приезжали по одному, в здание Белого дома входили с разных сторон. Открыв заседание, президент предоставил слово министру обороны. Р. Макнамара убедительно высказался за установление морской блокады — «карантина», один из сторонников нападения на Кубу — за нанесение удара с воздуха и последующее вторжение на остров. Наступило молчание. Все ясно понимали, что США встают на путь открытой конфронтации с СССР, чреватой возникновением всеобщей ядерной войны. В гнетущей тишине президент поставил вопрос на голосование: 11 —за блокаду, 6 — за бомбардировку и вторжение. Кеннеди поспешил успокоить «проигравших», сторонников «горячей войны». Он никоим образом не исключает использования их рекомендаций па последующих этапах кризиса.


Азарт игры с огромными ставками
89
Э. Стивенсон выдвинул план политического урегулирования, включавший следующие меры: демилитаризацию и нейтрализацию Кубы, американские гарантии территориальной целостности Республики, отказ США от своей базы в Гуантанамо и вывод американских ракет «Юпитер» из Турции и Италии. Предложение дипломата никому не понравилось. Как отмечается в секретных протоколах заседаний исполнительного комитета, «все набросились на Стивенсона». Кеннеди категорически отверг мысль об уходе из Гуантанамо и каких-либо других уступках. В нашем первом обращении в ООН, подвел итог президент, не должно быть никаких намеков на возможное политическое урегулирование кризиса. США должны проявить абсолютную твердость. Начинать нужно с решительных действий, а не с уступок. Переговоры — это признак политической и военной слабости. Получив указания по организации блокады, все разошлись, за исключением самых доверенных советников президента. «Надеюсь, вы понимаете, — произнес Кеннеди, — что для всех не хватит места в бомбоубежище Белого дома». Ничего не подозревавший мир стоял на пороге ядерной войны.
Воскресенье вашингтонские руководители провели в лихорадочных приготовлениях к часу «П». Так в сценарии исполнительного комитета именовалось время выступления Кеннеди по телевидению с обращением к стране. Опо должно было произойти в 19.00 часов в понедельник. Дел у всех хватало. Предстояло проинформировать союзников по блоку НАТО о готовящихся мерах («Как бы они ни реагировали, мы пойдем своим путем», — сказал президент), завершить наращивание группировки сил вторжения во Флориде, усилить гарнизон в Гуантанамо, поставить в известность лидеров конгресса. В воскресенье утром Кеннеди вызвал командующего тактической авиацией генерала У. Суини и, убедившись еще раз, что одним ударом все ракеты не будут уничтожены, окончательно отказался от мысли о воздушном нападении. Затем настала очередь начальника штаба ВМС адмирала Андерсона.


90
Азарт игры с огромными ставками
рал. — Если не последует удовлетворительного ответа, будет произведен предупредительный выстрел. Если и в этом случае не последует ответа, по рулю судна будет произведен выстрел, чтобы вывести его из строя, не потопив корабль.
— Вы уверены, что это можно сделать? — криво усмехнулся президент.
— Так точно, сэр! — браво отрапортовал Андерсон.
Присутствующий при этом государственный секретарь Раск устало вздохнул:
— Завтра в это время мы будем в огне кризиса.
На краю ядерной пропасти
Сохранять в тайне подготовку к агрессии становилось все труднее. В воскресенье вечером выяснилось, что одна из газет собирается опубликовать неизвестно как попавшую к пей подробную информацию о событиях истекшей недели. Под нажимом президента издателю газеты пришлось проявить «чувство патриотизма»— статья так и не увидела свет. В понедельник утром П. Сэлинджер объявил журналистам, что президент выступит вечером с чрезвычайно важным сообщением. У Белого дома начала собираться толпа, внутри здания взволнованно сновали репортеры, передавая друг другу фразу, услышанную кем-то у дверей кабинета, где исполнительный комитет обсуждал планы эвакуации президента и ведущих членов кабинета: «Убежище расположено под скалой высотой в несколько сот футов, места там достаточно, есть кафетерий». Волнение нарастало. Оно особенно усилилось, когда стало известно, что утром вице-адмирал А. Уорд приказал командирам некоторых эсминцев, экипажи которых находились в увольнении на берегу, заменить отсутствующих офицерами и матросами с других кораблей и срочно выйти в море.


Азарт игры с огромными ставками
91
ходила в бурной обстановке, законодатели проявили неожиданную воинственность, настаивая на немедленных военных акциях против Кубы. Стрелки часов перевалили за 18.00, когда взвинченный президент вышел из кабинета.
В 18.00 государственный секретарь США Д. Раск вручил послу СССР в США А. Ф. Добрынину послание Кеннеди главе Советского государства и текст обращения президента к американскому народу. При этом Раск, ссылаясь па инструкции президента, отказался отвечать па вопросы посла и комментировать эти документы. Государственный секретарь молча выслушал советского дипломата. Содержание этих документов, заявил посол, неопровержимо свидетельствует о том, что США преднамеренно создают опасный кризис, о котором идет речь в тексте выступления президента.
В 19.00 па экранах телевизоров, к которым с затаенным страхом прильнула вся страна, появился Дж. Кеннеди. «Добрый вечер, соотечественники», — произнес президент, и в этот момент части стратегического авиационного командования и командования ПВО Североамериканского континента были приведены в состояние полной боевой готовности. 183 бомбардировщика В-47 были рассредоточены на аэродромах по всей территории страны. В воздухе постоянно находилось около 60 стратегических бомбардировщиков В-52 с 210 ядерными бомбами на борту. Фаза скрытой подготовки кризиса завершилась.


92
Азарт игры с огромными ставками
дали уготованной им участи. 23 октября 1962 года в 19.06 Кеннеди подписал «прокламацию 3504» о введении «карантина» па все виды наступательного оружия. находящегося па пути па Кубу.
90 боевых американских кораблей при поддержке 8 авианосцев и 68 авиационных эскадрилий образовали блокадный пояс. Во Флориде и соседних штатах сосредоточились силы вторжения общей численностью около 250 тысяч человек. Аэродромы южных штатов были очищены для самолетов тактической авиации, выделенных для нанесения удара по Кубе. В боевую готовность были приведены вооруженные силы США в Европе и в других районах земного шара. Подводные лодки с баллистическими ракетами заняли боевые позиции и изготовились для нанесения мощного упреждающего удара по жизненным центрам Советского Союза. Стратегические бомбардировщики постоянно несли боевое дежурство вдоль советских границ.
Администрация Кеннеди пыталась обеспечить максимальную международную поддержку своим безответственным действиям. На следующий день после выступления президента совет ОАГ единогласно проголосовал за введение блокады Кубы, однако это единодушие могло обмануть только непосвященных. Американская дипломатия открыто прибегла к тактике прямого экономическогоо шантажа. США настояли на изменении повестки дня, потребовав обсудить в первую очередь вопрос не об экономической помощи, а о поддержке «карантина». Намек Вашингтона был ясен: помощь зависит от результатов голосования. Но даже в таких условиях некоторые латиноамериканские государства отмежевались от агрессивного курса Белого дома. Проголосовав за установление «карантина», Бразилия, Мексика, Боливия и Уругвай отказались поддержать те пункты резолюции, в которых говорилось об использовании силы в целях устранения ракетных баз на Кубе.


Азарт игры с огромными ставками
93
ления необдуманных действий. Макмиллан отклонил просьбу Кеннеди о мобилизации в Великобритании и воспротивился требованию Вашингтона о приведении вооруженных сил стран НАТО в повышенную боевую готовность. Британский премьер весьма резонно считал, что «мобилизация иногда приводит к войне». Президент же Франции де Голль намекнул на неопытность молодого президента, призвал к осторожности и, делая ставку на благоразумие, заявил специальному эмиссару Д. Ачесону: «Если разразится война, я — с вами. Но войны не будет». Односторонние действия Соединенных Штатов повергли в шоковое состояние канадское правительство. Опасаясь, что страна может оказаться втянутой в ядерную войну, премьер-министр Дж. Дифенбейкер запретил посадку американских стратегических бомбардировщиков на канадских аэродромах.
Милитаристские шаги Вашингтона вызвали открытую критику со стороны широкого общественного мнения. Газеты, не стесняясь, открыто писали о том, что скрывалось между строк официальных заявлений. Некоторые западные органы печати поставили под сомнение наличие на Кубе ракет, якобы угрожавших США ядерным опустошением. Многие прямо подозревали ЦРУ в организации очередного предлога для свержения революционного правительства Ф. Кастро вооруженным путем. Не прошло бесследным и воздействие избирательной кампании на позицию американского правительства. Указывая на это обстоятельство, английская газета «Трибюп» писала: «Очень может быть, что Кеннеди рискует взорвать мир ко всем чертям только ради того, чтобы обеспечить посты нескольким демократам». Лидер английских лейбористов X. Гейтскелл поставил под сомнение законность «карантина» и выразил удивление, почему США не обратились сначала в ООН. Известный английский философ и общественный деятель Б. Рассел писал в телеграмме американскому президенту: «...вы гораздо злонамереннее Гитлера... Ваши действия безрассудны, им нет никакого оправдания. Мы не допустим массового убийства... Прекратите это безумие».


91
Азарт игры с огромными ставками
действиями США толкают мир к пропасти военной катастрофы. Народы мира, указывалось в заявлении, должны ясно представлять себе, что, идя па такую авантюру, Соединенные Штаты Америки делают шаг на пути к развязыванию мировой термоядерной войны. Советское правительство твердо заявило, что если агрессоры развяжут войну, то Советский Союз нанесет самый мощный ответный удар.
Крайне неблагоприятная реакция мирового общественного мнения и решительная позиция Советского государства оказались совершенно неожиданными для любителей азартных игр. Расчеты па то, чтобы запугать СССР, явно не оправдывались. Наоборот, возникала перспектива неминуемого возмездия.
Вечером 23 октября в посольстве СССР в Вашингтоне объявился неожиданный посетитель — Р. Кеннеди. Он выглядел откровенно встревоженным и пожелал встретиться с послом.
— Мой визит, — заявил в самом начале американский деятель, — это моя личная инициатива, и у меня пет никаких поручений от президента...
На самом деле все обстояло иначе. В своей книге «Тринадцать дней», посвященной октябрьским событиям 1962 года, Р. Кеннеди признал, что он посетил советское посольство по личному указанию старшего брата — наладить контакт с советской стороной и разъяснить позицию Соединенных Штатов. Но и это признание было далеко от истины. Не забота о диалоге с советской стороной руководила действиями братьев Кеннеди и других американских руководителей. Во время беседы с послом Р. Кеннеди не проявлял особого стремления обсудить возможные пути урегулирования назревающего конфликта. Понимая опасность надвигающихся событий, он пытался выведать вероятную реакцию Советского Союза на дальнейшие шаги Белого дома. «В тот вечер, — свидетельствует Т. Соренсен, — Роберт Кеннеди был отправлен к советскому послу, чтобы выяснить у него, были ли отданы какие-либо распоряжения капиталам советских судов. Он ничего не узнал». С тем он и прибыл к своему брату. Президент, выслушав его доклад, мрачно заметил: «Те из вас, ребята, кто считал, что блока-


Азарт игры с огромными станками
95
да является самым мирным решением, очень скоро могут узнать, что они заблуждались».
Утром в среду ситуация приобрела еще более тревожный характер. Разведка донесла, что к советским кораблям, направлявшимся на Кубу, присоединилась подводная лодка. Адмиралы немедленно положили на стол президента проект приказа об уничтожении любой лодки, которая попытается вмешаться в действия кораблей ВМС США.
— Авианосец «Эссекс», — доложил Макнамара, — имеет инструкции обнаружить подводную лодку, установить с пей контакт и принудить к всплытию. Если командир лодки откажется следовать приказаниям «Эссекса», то будут сброшены глубинные бомбы.
Президент в ужасе закрыл лицо руками.
— Нет ли какого-нибудь другого пути, чтобы мы могли избежать первого столкновения с русской подводной лодкой? Все что угодно, только не это, — тихо сказал он.
— Нет, наши корабли находятся в слишком большой опасности. Другого пути нет, — ответил министр обороны.
— Нашим командирам были даны инструкции по возможности избегать боевых действий, но это то, к чему мы должны быть готовы и чего мы должны ожидать.
Неотвратимость столкновения на море становилась все более очевидной.
Узнав об этом, английский посол Д. Ормсби-Гор, старый друг президента, прорвался к Кеннеди на командный пункт Белого дома, где он следил за движением советских судов. Объятый ужасом, дипломат предложил установить границы «карантина» ближе к Кубе, чтобы оттянуть столкновение и выиграть время для переговоров. Пребывающий в сомнениях Кеннеди сразу же согласился отодвинуть линию «карантина» на 300 миль назад. Это конечно же шло вразрез с требованиями командования ВМС о распространении действий американских кораблей в открытом океане. Оно возразило. Стычка была острой, но президент настоял па своем.


96
Азарт игры с огромными ставками
кораблей был отдан приказ действовать в соответствии с постоянно действующими инструкциями. Президент начал опасаться, как бы «морские волки», недовольные его вмешательством, не совершили роковой ошибки. Он направил к ним министра обороны. Макнамара, прибыв на командный пункт начальника штаба ВМС, устроил тому настоящий допрос:
— Кто первым осуществит перехват? Есть ли на борту офицер со знанием русского языка? Как вообще намерены действовать против подводных лодок? Капитан советского корабля отказывается отвечать па вопросы о характере груза. Ваши действия? — резко спросил Макнамара начальника штаба.
Разъяренный Андерсон схватил со стола устав ВМС, потряс им перед лицом министра и закричал:
— Здесь все сказано!
Ответ адмирала не удовлетворил Макнамару.
— Плевать я хотел на то, что сделал бы кто-то. Я хочу знать, что вы собираетесь делать. Сейчас!
— Отправляйтесь к себе, господин министр, а флот займется блокадой, — в бешенстве прорычал Андерсон.
Линия блокады так и не была передвинута. Корабли американских ВМС оставались па рубеже 500- мильной линии от побережья Кубы. Своеволие американской военщины могло дорого обойтись миру. И это с особой ясностью продемонстрировали последующие события. Как выяснилось, авиационное командование и ЦРУ, последовав примеру своих морских коллег, игнорировали приказ Кеннеди о прекращении в период кризиса разведывательных полетов над территорией СССР. В субботу 27 октября один из самолетов, проводивший якобы обычные «пробы воздуха» па маршруте Аляска — Северный полюс, «сбился с курса». Он оказался над территорией СССР, в поле зрения советских средств ПВО. В Белом доме затаили дыхание. А что, если в Кремле примут этот полет как последнюю рекогносцировку перед ядерным ударом? А вдруг Советский Союз нанесет упреждающий ядер- пый удар?
Обстановка накалилась до предела. К тому же в эти напряженные часы над Кубой был сбит американский У-2, совершавший шпионский полет над во-


Эти люди создали первую в мире атомную бомбу. Н а снимке: группа ученых, принимавших участие в осуществлении «Манхэттенского проекта». Второй справа — «отец» атомной бомбы Р. Оппенгеймер


Ядерный заряд типа «Толстяк» доставляют на испытательный полигон. Вскоре он был водружен на специально построенную тридцатиметровую башню. 1945 г.


Ядерный «джин выпущен из кувшина». 16 июля 1945 года в пустыне Алмагордо состоялось первое испытание американской атомной бомбы. Три стадии взрыва сфотографированы с расстояния 10 км


На месте первого ядерного взрыва. «Толстяк» оставил после себя огромную воронку
Американский ученый Р. Оппенгеймер и руководитель «Манхэттенского проекта» генерал Л. Гровс у остатков башни, на которой был взорван ядерный заряд


Хиросима после атомной бомбардировки
Хиросима. Эти часы навсегда остановились в 8.16


После атомной бомбардировки Нагасаки представлял собою лишь условное понятие на географической карте


Трумэна, отдавшего приказ о бомбардировке японских городов, совесть не мучила. Трумэн развлекался...


Они готовили планы атомного удара по нашей стране. Слева направо: начальник штаба ВМС контр-адмирал Л. Денфелд, начальник штаба ВВС генерал X. Ванденберг, министр обороны Д. Фор рестол, начальник штаба армии генерал О. Брэдли
27 октября 1951 года американский журнал «Кольере» вышел с обложкой, на которой был изображен американский военный полицейский на фоне карты «захваченной советской территории». В журнале подробно описывалась «возможная оккупация» Советского Союза войсками США.


Главной целью планов Пентагона являлось уничтожение


Карибский кризис. Американская военщина оказывает давление на президента Дж. Кеннеди: «Это небом посланная возможность избавиться от режима Кастро»
Дж. Кеннеди подписывает прокламацию 3504 о блокаде Кубы. 1962 г.


У побережья Испании разбился американский бомбардировщик. Более месяца продолжался поиск водородных бомб, находившихся на его борту. 1966 г.


Дж. Картер сообщает журналистам о том, что для освобождения заложников в Иране США могут применить ядерное оружие. 1980 г.
Рейган «шутит»: «Бомбардировка (России) начнется сразу через пять минут»


Сегодняшние ядерные средства США: стратегическая триада — подводные лодки системы «Трайдент», баллистические ракеты MX и бомбардировщики В-1 В


Завтрашние самолеты F-15, оснащенные противоспутниковой системой АСАТ


И планы на будущее: один из компонентов СОИ (проект). Не потянется ли под прикрытием этого зонтика рука безумца к ядерной кнопке


Это не лунный ландшафт, а территория американского полигона, сфотографированная с самолета. Словно оспины, изъели пустыню следы ядерных взрывов. Здесь, в Неваде, с 1951 года их было произведено более 600


Азарт игры с огромными ставками
97
енными объектами. Военщина и ее сторонники в исполнительном комитете потребовали немедленно осуществить намеченные планы агрессии против острова Свободы. Комитет начальников штабов предложил вывести ядерные боеголовки из Турции, проинформировав об этом СССР, и напасть на Кубу.
В этот момент президент полностью осознал все пагубные последствия своей политики, ему стало ясно, что он уже не властен над событиями. Он понял, писал Р. Кеннеди, что «наметил курс событий, привел их в движение, но уже не мог контролировать их». Президент был внутренне согласен пойти на компромиссное решение ситуации — дать гарантии суверенитета Кубы, вывести ракеты «Юпитер» с турецкой территории, но он знал, что, если он пойдет на уступки, ему несдобровать. Он настроил бы против себя военных руководителей, которые не принадлежали к числу его естественных союзников. Тогда Кеннеди решился па отчаянный, по, как выяснилось, правильный шаг.
По указанию президента в 19.45 Р. Кеннеди пригласил к себе в министерство юстиции советского посла. Сначала министр попытался вести разговор «с позиции силы», предъявив советской стороне фактический ультиматум: «Или вы удалите эти ракеты, или мы удалим их». Но встретив твердый отпор, был вынужден изменить тон. «Господин посол, — взволнованно произнес он. — Время не терпит, ситуация ухудшается с каждой минутой. Мы должны срочно найти выход, иначе положение может выйти из-под контроля. Мой брат испытывает сильнейшее давление со стороны Пентагона. Там полно глупых голов, которые так и рвутся, чтобы подраться. Президент не уверен, что военные не свергнут его и не захватят власть. Дальше медлить нельзя. Соединенные Штаты готовы представить гарантии о невторжении на Кубу». По сути дела, это был ответ на послания Советского правительства, в которых американскому руководству предлагалось нормализовать обстановку и урегулировать кризис па основе конкретных условий.


98
Азарт игры с огромными ставками
этот вопрос был предметом ожесточенных споров в исполнительном комитете. Директор ЦРУ Маккоун, помощник министра обороны П. Нитце, Раск, Банди и другие «ястребы» категорически возражали против ликвидации американских ракетных баз па территории Турции. «Если мы пойдем на это, то следующим шагом Советов будет требование вывезти ядерное оружие из всей зоны НАТО», — заклинал Нитце. «Мы не можем предать нашего союзника ради наших собственных интересов», — вторил ему Банди. И все же в Вашингтоне понимали справедливость советских требований.
Немного помолчав, Р. Кеннеди ответил: «Президент Кеннеди уже давно стремится вывезти эти ракеты из Турции и Италии. Некоторое время тому назад он распорядился об удалении этих ракет, и мы считаем, что вскоре после окончания нынешнего кризиса эти ракеты будут вывезены». Пути выхода из тупика были намечены. Прощаясь, Р. Кеннеди сказал: «Господин посол, вот номер прямого телефона в Белый дом. Я все время нахожусь с президентом».
Но успокаиваться было еще преждевременно. Обстановка по-прежнему оставалась чреватой взрывом, тем более что, уступая давлению военных, поколебавшись, президент принял решение нанести удар по позициям зенитных ракет на Кубе, если по самолетам У-2 будет открыт огонь. Война продолжала стоять па пороге. В полночь Кеннеди направил специальные послания Аденауэру и де Голлю: «Положение становится все более напряженным, и, если в течение сорока восьми часов от другой стороны не будет получеп удовлетворительный ответ, ситуация, вероятно, вступит в военную фазу».


Азарт игры с огромными ставками
99
угроза ядерной войны была отодвинута, американская военщина все еще пыталась сделать ставку на силу, Как вспоминал Р. Кеннеди, «в то памятное воскресное утро, когда русские сообщили, что они вывезут свои ракеты, один высокопоставленный советник рекомендовал, чтобы Соединенные Штаты в понедельник в любом случае перешли к наступательным действиям».
В результате советско-американских переговоров карибский кризис был урегулирован. 20 ноября США объявили о снятии «карантина». 21 ноября Советское правительство дало указание ракетным войскам межконтинентального и стратегического назначения перейти от полной боевой готовности к нормальной боевой подготовке и деятельности. В стратегической авиации также было отменено состояние боевой готовности. В начале 1963 года завершился вывоз американских ракет из Турции.
Тринадцатидневное балансирование на краю ядерной пропасти заставило Дж. Кеннеди по-новому взглянуть на многие проблемы международных отношений. Его мировоззрение претерпело глубокие изменения. «Мир, в котором страны угрожали друг другу ядерным оружием, отныне казался ему... неприемлемым и невозможным миром», — писал А. Шлезингер.
Карибский кризис стал отправной точкой для переосмысления президентом отношений с Советским Союзом. Отражением новых взглядов Кеннеди стало его выступление в июне 1963 года в Американском университете, посвященное отношениям СССР и США. «У войны новое лицо, — заявил оратор притихшей аудитории. — Тотальная война не имеет никакого смысла... Она не имеет никакого смысла в век, когда одна ядерная бомба имеет взрывную силу в 10 раз больше той, которая была использована всеми союзническими военно-воздушными силами во второй мировой войне. Она не имеет смысла в век, когда смертельные яды, выделенные в результате взаимного применения ядерного оружия, с помощью ветра, воды, почвы и семян перенесутся в самые отдаленные уголки зем7*


100
Азарт игры с огромными ставками
ного шара и к еще не родившимся поколениям». Необходимо, подвел итог Кеннеди, «расширение взаимопонимания между СССР и нами».
Следствием новых взглядов Кеннеди стало подписание и вступление в силу через год после карибского кризиса Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой.
Однако далеко не все в администрации Кеннеди, а тем более в военных кругах и разведке, разделяли новые, более реалистичные подходы президента к советско-американским отношениям. «Ястребы» из карибского кризиса извлекли противоположный вывод. Он, по их мнению, состоял в необходимости создания неоспоримого ядерного превосходства над СССР, что позволило бы Соединенным Штатам в аналогичной ситуации действовать с позиций диктата. Реакционные и милитаристские круги по-прежнему ставили во главу угла политику ядерных угроз и шантажа.
События, развернувшиеся сразу после гибели президента Кеннеди, лишний раз подтвердили это. Не успев принять присягу (находясь еще на борту самолета, перевозившего тело Кеннеди из Далласа в Вашингтон), новый президент Л. Джонсон поспешил отдать приказ о поднятии в воздух стратегической авиации, объявлении тревоги в расположенных по всему миру вооруженных силах США. Ядерный призрак вновь возник над планетой.


Все больше и больше целей Техасец в Белом доме
В мае 1961 года Джон Кеннеди надумал направить в Сайгон вице-президента Линдона Джонсона — посмотреть на месте, как обстоит дело с защитой «свободы», и заодно успокоить американского ставленника Нго Динь Дьема насчет поддержки Белого дома. Нельзя сказать, что Джонсон пришел в восторг от идеи президента. Он в течение двух педель под разными предлогами уклонялся от ответа на его предложение. Поступавшие из Сайгона вести были весьма тревожными, власть марионеточного режима Дьема распространялась лишь на одну треть территории Южного Вьетнама, и у вице-президента были достаточно веские основания для опасений за свою жизнь. Когда Кеннеди начал проявлять нетерпение, Джонсон мрачно произнес: «Господин президент, я не хочу причинять вам неудобство, если мне снесут голову в Сайгоне». Ответ техасца привел президента в прекрасное расположение духа. «Порядок, Линдон, — рассмеялся он. — Если с вами там что-нибудь случится, мы с Сэмом Рейберном (один из лидеров демократической партии. — И. Н.) устроим вам самые большие похороны в истории Остина (столица штата Техас. — И. Я.)».
В конце концов вице-президент уступил настояниям своего молодого шефа, но выдвинул условие: он поедет в Сайгон в сопровождении младшей сестры Кеннеди и ее мужа Стивена Смита, присутствие которых должно было, как утверждал Джопсон, служить олицетворением озабоченности президента обстановкой в Южном Вьетнаме. На самом деле он надеялся, что президент проявит заботу о судьбе своих близких и усилит охрану высокопоставленных визитеров.


102
Все больше и больше целей
бардировки южных районов ДРВ. На этот шаг, правда, администрация Джонсона пошла, приняв определенные меры предосторожности. В Вашингтоне не были уверены в том, как прореагирует Китай на их разбойничью акцию. Помощник государственного секретаря Дж. Болл в специальном меморандуме предупреждал президента: «Совершенно ясно, что существует порог, который мы не можем переступить, не вызвав широкого вмешательства Китая». Дабы исключить любые неожиданности, Пентагон подготовил варианты нанесения ядерных ударов по китайским авиабазам.
В апреле 1965 года бомбардировки территории ДРВ стали систематическими, а в конце месяца Джонсон объявил всю территорию Вьетнама и морское пространство вдоль его берегов шириной в 100 миль «районом боевых действий вооруженных сил США». К июлю 1965 года численность интервентов уже достигала 125 тысяч человек. Однако никакие зверства американской солдатни не могли сломить сопротивления мужественного вьетнамского народа, опиравшегося в своей борьбе на помощь Советского Союза и других социалистических стран. Агрессор нес ощутимые потери, терпел поражение за поражением. Назревала неминуемая угроза его полного разгрома, и американская военщина все чаще подумывала о ядерном оружии.


Все больше и больше целей
103
бовал роспуска группы. Впрочем, планы по ядерпому «спасению» были уже готовы.
В 1968 году численность американских войск во Вьетнаме достигла 550 тысяч человек. Половипа стратегической и треть тактической авиации была прикована к Индокитаю. На полях вьетнамской войны агрессор испытывал последние технические достижения в области массового уничтожения людей. Но давняя истина о том, что нельзя победить народ, поднявшийся на защиту своей родины, подтвердилась вновь.
В обстановке растущего возмущения как внутри США, так и за рубежом Вашингтон в мае 1968 года согласился на четырехсторонние переговоры по Вьетнаму с участием представителей Национального фронта освобождения Вьетнама. Сам Джонсон, понимая свою непопулярность, отказался баллотироваться на президентских выборах.
Не рискнув развязать ядерную войну во Вьетнаме, администрация Джонсона отыгралась на наращивании потенциала смерти. В разгар агрессии в Индокитае было завершено строительство триады стратегических наступательных сил в составе 1054 пусковых установок МБР «Минитмен-1», «Минитмен-2» и «Титап-2», 656 пусковых установок БРПЛ «Поларис А-2» и «По- ларис А-3», а также 615 бомбардировщиков В-52 и В-58. Общее число стратегических носителей составляло, таким образом, 2325 единиц. Считая, что обретено решающее превосходство в стратегических вооружениях над Советским Союзом, Вашингтон полагал, что теперь он может идти на любые авантюры.
«Достойный продолжатель»


104
Все больше и больше целей
своих руках всю, в том числе и ядерную, мощь Америки. Последнее обстоятельство Никсон никогда не упускал из виду. В конце своего президентства он открыто угрожал: «Я могу пойти в соседнюю комнату, позвонить по телефону, и через двадцать пять минут погибнут семьдесят миллионов человек». И он мог это сделать, ибо был твердо убежден, что Хиросима была «полезна для мира», опа, по его мнению, возвестила не только о ядерной эре, но и о выходе США на мировую арену в качестве неоспоримого лидера.
Знакомство будущего президента с тем, чем он впоследствии восхищался всю свою жизнь, было более чем прозаичным. Пробыв 28 дней в зоне боевых действий против японцев в качестве офицера транспортного командования ВВС, Никсон возвратился в США. «Я был в Нью-Йорке, когда сбросили бомбу. Я вернулся из южной части Тихого океана и получил назначение в бюро аэронавтики, занимаясь юридическими вопросами, связанными с военными контрактами. Я отлично помню, что в тот вечер я ехал домой в подземке и увидел крупный заголовок в газете. Что-то вроде — «На Японию сброшена огромная бомба». Я не придал этому большого значения, потому что мы слышали о самолетах-снарядах в Лондоне и другом новом оружии, которое применялось в войне... Я просто решил, что война будет продолжена. Поэтому я удивился, когда через педелю наступил день победы над Японией. Я не очень-то праздновал день победы в Европе, так как, зная упорство японцев, думал, что война па Тихом океане займет еще много времени. Я был уверен, что меня вновь пошлют на один из островов. Помню, что мы пошли с госпожой Никсон на Таймс-сквер, чтобы отметить день победы над Японией, и у меня вытащили кошелек. Никогда этого не забуду! В те дни у нас не было много денег».


Все больше и больше целей
105
убежденность он сохранил до своего появления в Белом доме в качестве президента и даже разработал теоретические основы для успешного осуществления «атомной дипломатии», став достойным продолжателем дела Трумэна и Эйзенхауэра. Суть этих основ сводилась к следующему. Во-первых, США должны обладать необходимым превосходством. Во-вторых, конфликт должен затрагивать жизненно важные интересы Америки. В-третьих, обычные вооруженные силы использовать нецелесообразно. И, наконец, в-четвертых, президент Соединенных Штатов должен внушать противнику страх и уважение.
В интервью американскому журналу «Тайм» по поводу 40-летия атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки бывший президент откровенно признал, что в годы его пребывания в Белом доме по крайней мере четыре раза рассматривалась возможность применения ядерного оружия. А если вспомнить все те случаи, когда аналогичные возможности изучала администрация Эйзенхауэра, то выходит, что Никсоп, пожалуй, больше, чем кто-либо из американских политических деятелей, причастен к политике ядерного шантажа. Его слова о том, что «вопрос обсуждался» или «вопрос рассматривался», подразумевали уже разработанные планы и конкретные действия. Никсон всегда был активным сторонником тех, кто был готов пустить мир под откос. Известно, что еще в 1954 году, заручившись его поддержкой, генерал Н. Туайнинг предлагал применить ядерное оружие во Вьетнаме.
Вьетнам стал основной проблемой нового республиканского президента. Хотя с тех пор, когда Никсон непосредственно сталкивался с вьетнамской войной, прошло пятнадцать лет, его подход к «этим азиатам», по существу, не изменился: «хороший азиат — это мертвый азиат». Поэтому па переговорах была избрапа тактика проволочек, а тем временем США силой оружия пытались «умиротворить» Вьетнам.


106
Все больше в больше целей
тырехразрядной державы, как Вьетнам, не было уязвимого места». Эта группа с жаром принялась за работу, хотя в конце концов то, что легло на стол Киссинджера, было всего лишь жалким плагиатом военных планов администрации Джонсона. Представленный «сценарий» включал минирование порта Хайфон и внутренних водных путей, морскую блокаду Вьетнама, массированные бомбардировки крупных населенных пунктов, уничтожение системы плотин на Красной реке и нанесение ядерного удара по железнодорожному узлу на территории Дрв, расположенному менее чем в 3 км от границы с КНР, через который поступала помощь социалистических стран. Одновременно с этим предлагалось развернуть широкую пропагандистскую и дипломатическую кампанию, чтобы «заткнуть рот» противникам войны из числа самих американцев и не допустить расширения поддержки ДРВ со стороны СССР.
В тот момент, опасаясь крайне неблагоприятной реакции всего мира, Никсон положил план под сукно. Однако в марте 1972 года, когда началось решающее наступление патриотических сил и администрация заметалась между переговорами и жесткими военными мерами, президент извлек на свет пожелтевшие рекомендации и начал последовательно осуществлять их одну за другой. Американская авиация подвергла интенсивным бомбардировкам территорию Вьетнама, затем был заминирован порт Хайфон. Приближалась очередь ядерного оружия, и Никсон последовал по стопам Эйзенхауэра, пошел по тропе ядерного шантажа. «Я называю это теорией безумца, — угрожал он. — Я хочу, чтобы северовьетнамцы уверовали: я дошел до того, что могу пойти на все что угодно для прекращения войны. Мы шепнем вьетнамцам: «Ради бога, помните, Никсон обезумел по поводу коммунистов. Если он придет в ярость, мы не сможем сдержать его, а он-то держит руку на кнопке ядерной войны. И тогда сам Хо Ши Мин в два дня явится в Париж молить о мире».


Все больше в больше целей
107
синджера, а затем возглавивший аппарат Белого дома, представ перед сенатской комиссией, утверждавшей его государственным секретарем в администрации Рейгана, без тени раскаяния говорил законодателям: «Это была одна из самых больших ошибок в истории нашей страны — не сама война, а то, каким образом она велась». Хейг знал «секрет победы»: «Я думаю, что войну можно было бы быстро завершить в любой момент, если бы американский президент мог использовать весь спектр американской мощи».
Более полумиллиона вооруженных до зубов головорезов, новейшие средства массового уничтожения, годы бомбардировок, массированные налеты стратегической авиации, минирование портов, морская блокада, пакопец, химическое оружие — в этом спектре пе хватало лишь ядерного оружия. Сетования Хейга показали, что американская военщина не извлекла уроков из корейской войны и фиаско Франции в Индокитае.
Президепт Никсон подумывал о ядерном оружии и в период индо-пакистанского конфликта 1971 года: «Ганди хотела поглотить Западный Пакистан. По крайней мере я так считал». Никаких объективных причин для такого безответственного вывода пе существовало. Помощник государственного секретаря Дж. Сиско, ссылаясь на заявление министра иностранных дел Индии и сообщения посла США в Дели Китинга, докладывал: «У Индии нет намерений захватить какую-либо пакистанскую территорию». Тем пе менее под смехотворным предлогом эвакуации из Дакки 47 американцев в Бенгальский залив была срочно направлена военно-морская армада — авианосно-ударная группа из десяти кораблей. В нее входили авианосец «Энтерпрайз», на борту которого находились 75 самолетов — носителей ядерного оружия, и атомная подводная лодка.


108
Все больше и больше целей
вечерним возлияниям, после которых он заплетающимся языком отдавал по телефону по меньшей мере странные приказания. Однажды вечером, глядя на Киссинджера осоловелыми глазами, он предложил «нанести по ним (по русским) ядерный удар». Опасаясь катастрофических последствий подобных указаний, помощпик президента Холдеман вменил в обязанность дежурному офицеру «игнорировать любое явно несуразное требование, даже если президент настаивает на его выполнении».
В такие дни, когда «наш пьяница» и «мой пьяный друг», как называли Никсона Хейг и Киссинджер, уже спал, этот дуэт фактически играл роль президента, принимая вместо него решения по неотложным вопросам. Так случилось и в разгар ближневосточной войны в октябре 1973 года.
22 октября Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 338 о прекращении огня между Израилем и Египтом, внесенную совместно Советским Союзом и Соединенными Штатами. Буквально через несколько часов Израиль грубо нарушил это соглашение и перешел в наступление, обвинив Египет в том, что он первым открыл огонь. Стремясь завершить окружение 3-й египетской армии в южном секторе фронта на восточном берегу Суэцкого канала, израильские генералы умоляли премьер-министра Голду Меир ни в коем случае не соглашаться с резолюцией № 338. Меир вначале отвергла их просьбы, но, видя, как успешно развивается наступление, не спешила отдать приказ о прекращении огня. Однако попытки прикрыть дальнейшее продвижение израильских войск обвинениями в адрес египтян никого не могли обмануть. Было совершенно ясно, что Израиль срывает резолюцию о прекращении огня.


Все больше и больше целей
109
«Они отлично будут знать, где проходит существующая линия огня». К этому времени 3-я армия была отрезана от Суэцкого канала. Свои прежние позиции в пустыне израильтяне, конечно, «не нашли».
Утром 24 октября Египет сообщил, что Израиль вновь перешел в наступление. Угрозу массового истребления многотысячной армии можно было предотвратить только решительными мерами, которые могли бы отрезвить зарвавшегося агрессора. Однако предложение советского руководства предпринять совместные усилия вызвало агрессивную ответную акцию Вашингтона.
Согласно официальной версии около 11 часов вечера 24 октября встревоженный Киссинджер рекомендовал Никсону направить ответ Советскому Союзу. Президент согласился, оставив детали на усмотрение своего помощника, а в 3 часа утра следующего дня одобрил все принятые меры.


110
Все больше и больше целей
ответил Клементс, — и поэтому спросил Джима (Шлссинджера), был ли президент в курсе всего этого. Джим сказал, что не был».
По предложению Киссинджера было решено направить «выдержанный в примирительных тонах, но жесткий по существу» ответ советскому руководству и подкрепить его какими-нибудь весомыми шагами, подтверждавшим и решимость США противостоять односторонним действиям Советского Союза.
На заседании группы специальных действий возникли небольшие разногласия относительно того, какой же «сигнал» следует подать Советскому Союзу. Одни считали, что вполне достаточно привести в повышенную боевую готовность только обычные вооруженные силы США в Европе, в районе Средиземного меря и в зоне Индийского океана. Другие пастаивали на том, чтобы повергнуть оппонента в шоковое состояние. В течение часа единогласие было достигнуто, и адмирал Мурер отдал приказ о глобальной тревоге: все вооруженные силы США в мире были приведены в повышенную боевую готовность.
Стратегическим авиационным комапдовапием сразу же были подняты в воздух самолеты-заправщики для дозаправки дежурных бомбардировщиков В-52 с ядерным оружием на борту, межконтинентальные баллистические ракеты подготовлены к пуску, увеличено количество В-52, готовых к немедленному взлету.
«Пожарная команда» Вашингтона — 82-я воздушно-десантная дивизия — приготовилась к срочному прыжку на Ближний Восток. Из Западного Средиземноморья в Восточное полным ходом направилась авианосно-ударная группа с авианосцем «Франклин Д. Рузвельт». Из Атлантического океана в Средиземное море двинулась еще одна группа с авианосцем «Джон Ф. Кеннеди». Лишь через 5 часов после того, как военная машина США изготовилась к действию, а на море, по признанию американского командования, были созданы все условия «для ведения войны», советскому послу в Вашингтоне был вручен ответ, составленный от имени Никсона. Только в 8 часов утра проспавшийся президент был проинформирован о событиях минувшей ночи.
Безрассудные действия США привели к возникно-


Все больше и больше целей
111
венню серьезной напряженности в отношениях с СССР. Не имея никакого оправдания, этот шаг, носивший характер опасной демонстрации, был продиктован прежде всего внутриполитическими соображениями. Белый дом попытался замять уотергейтский скандал за счет раздувания вымышленной внешней опасности и укрепить авторитет Никсона как твердого и дееспособного руководителя. Пущенные в ход фальшивки, изготовленные в ЦРУ и Пентагоне, о якобы готовящемся военном вмешательстве Советского Союза на Ближнем Востоке те убедили даже самых верных американских союзников, отмежевавшихся от авантюры своего старшего партнера. Искусственно созданный кризис наглядно подтвердил готовность США бряцать ядерным оружием, не считаясь с судьбами мира.
Такая политика администрации Никсона находилась в явном противоречии с заключенным в июне 1973 года соглашением между США и СССР о предотвращении ядерной войны. В нем, в частности, указывалось, что стороны «будут действовать так, чтобы предотвратить возникновение ситуаций, способных вызвать опасное обострение их отношений, избежать военных конфронтаций и чтобы исключить возникновение ядерной войны между ними и между каждой из сторон и другими странами».


112
Все больше и больше целей
цепции «ограниченной» ядерной войны, Киссинджер гнул к тому, чтобы дать ей официальное признание. И президент пошел ему навстречу.
«Новая» ядерная политика
Прямым результатом «соответствующих распоряжений» Никсона стали «Меморандум об исследованиях в области национальной безопасности (МИНБ-169)», утвержденный президентом в конце 1973 года, а также подписанный им в январе 1974 года «Меморандум о решениях в области национальной безопасности (МРНБ-242)».
Документ МРНБ-242 внес существенные изменения в американскую стратегическую политику. Его отличительной чертой явилось, во-первых, требование о перенацеливании ядерных сил США на широкий диапазон военных целей в Советском Союзе — от защищенных шахт МБР, центров управления и связи до аэродромов и отдельных военных гарнизонов. Во-вторых, МРНБ-242 исходил из необходимости обеспечить руководству США возможность контролируемого использования различных ограниченных вариантов стратегического ядерного обмена. Наконец, было введено понятие «нецелей», то есть объектов, от уничтожения которых предлагалось воздерживаться, угрожая тем не менее противнику их поражением и вынуждая его тем самым к выгодным для Соединенных Штатов уступкам. В документе предлагалось создать резерв стратегических ядерных сил и поддерживать его на таком уровне, чтобы в случае необходимости так называемые «не- цели» могли быстро кануть в небытие.


Все больше и больше целей
113
всеобщей ядерной катастрофы. Министр считал более выгодной «ограниченную» ядерпую войну, которую, мол, надо вести по правилам, начиная ее с ударов по нескольким тщательно выбранным военным объектам. Причем такой обмен ядерными ударами должен был конечно же обеспечить существенное преимущество Соединенным Штатам и способность непререкаемо диктовать свои условия. Расхваливая новый документ, Шлесинджер пошел на откровенную ложь, заявив, что в результате обмена ограниченными ударами США потеряют всего лишь 15—25 тысяч человек. Потом эту цифру без большого шума подправили, сочтя уровень в 22 миллиона погибших вполне приемлемым для американцев.
Идеи Шлесинджера о папесении ограниченного числа высокоточных ядерпых ударов не отличались новизной. Но в отличие от аналогичных идей, высказывавшихся американскими стратегами в 60-х годах, мысли главы Пентагона опирались на новую военно-техническую реальность. К этому времени США удалось вырваться вперед в создании и развертывании ракет наземного и морского базирования с разделяющимися головными частями. Это дало возможность резко увеличить арсенал стратегических ядерпых зарядов, а также количество поражаемых объектов. Предлагая свои правила «игры», США стремились воспользоваться имевшимся в то время у них краткосрочным преимуществом в точности боеголовок.
«Предлагаемые изменения, — разъяснял Шлесинджер, — обеспечивают большую гибкость и избирательность в выборе целей для наших ударов и позволят... прибегнуть к другим вариантам ядерной войны помимо существующих ныне относительно массированных вариантов». За словом последовало дело. Часть американских межконтинентальных баллистических ракет была перенацелена па новые цели, число стратегических носителей увеличилось до 2490, появились планы создания новых ракет.
Новая политика босса внимательно изучалась подчиненными. Американская печать сообщала, что стратегическое авиационное командование «начало проводить инструктаж ракетных и авиационных частей по вопросам новой политики применения ядерного ору-


114
Все больше и больше целей
жия. В ходе этого инструктажа особо обсуждалась возможность использования ядерного оружия в незначительных кризисах». Таким образом давалась установка на стратегию ядерного удара в любой кризисной ситуации. «Мистер Шлесинджер отрицает это, — писал один из американских обозревателей — Уикер, — но для других лиц подобные действия представляются шагами в направлении так называемой «способности к первому удару», который позволил бы США уничтожить советские ракетные силы, прежде чем они могли бы быть пущены в ход».
Что же нового было в новой политике администрации Никсона по применению ядерного оружия? Да практически ничего, если не считать того факта, что идеи «ограниченной» ядерной войны, давно высказывавшиеся американскими теоретиками, получили официальное признание. То же стремление к первому удару, та же готовность прибегнуть к ядерному оружию в случае кризисной ситуации. И несмотря па все варианты ограниченных ударов, основа оставалась прежняя — всеобщая ядерная войпа с использованием всех сил и средств с целью «гарантированного уничтожения государства противника как жизнеспособного общества». Если предшественники администрации Никсона под «гарантированным» понимали уничтожение от одной четверти до одной трети населения и примерно двух третей промышленного потенциала противника, то новая политика гласила о том, что стратегические ядер- ные силы США в любых условиях должны быть в состоянии уничтожить 70 процентов промышленных предприятий СССР, которые потребуются для восстановления экономики после ядерной войны. Позднее Шлесинджер заявил, что стратегические силы США могут уничтожить более 30 процентов населения Советского Союза и свыше 75 процентов советской промышленности. И все же новое было. Оно состояло в том, что Вашингтон приступил к разработке более кровожадного плана ядерной войны.
...Мрачным августовским утром 1974 года с южной лужайки Белого дома в воздух взмыл армейский вертолет, унося с собой человека, который несколько месяцев назад клялся с экранов телевизоров всей Америке: «Я не жулик...»


Все больше и больше целей
115
Охрана быстро свернула красный ковер за небольшой группой провожающих, поспешивших верпуться в здание.
Вечером по Белому дому разнесся запах сжигаемых бумаг. Жгли в кабинете генерала Хейга, возглавлявшего аппарат Белого дома при теперь уже экс-президенте Никсоне. Обеспокоенный помощник бросился к новому владельцу президентских апартаментов. «Знать ничего не хочу об этом», — устало махнул рукой Джеральд Форд. Но так просто новый хозяин не смог отмахнуться от дел своего предшественника. Он унаследовал не только обломки его президентства и красный ковер, но и все стратегические планы и программы, которые администрация Никсона только начинала разворачивать.
Дж. Форд и не думал отказываться от идей предыдущей администрации, тем более что многие члены кабинета Никсона сохранили свои министерские портфели, в том числе и Шлесинджер, продолжавший носиться со своими вариантами «гибкого» использования американского ядерного арсенала. Президент не преминул поддержать министра обороны, заявив о своем намерении проявлять «максимальную гибкость» в области применения ядерного оружия. Под этим понималась опять-таки возможность взяться за «ядерпую дубинку» независимо от масштабов конфликта.
Упирая на подготовку к «ограниченной» ядерной войне, Пентагон обратил свои взоры па тактическое ядерное оружие. Хотя Западная Европа к тому времени превратилась в сверхнасыщенный атомный погреб, в Вашингтоне посчитали необходимым увеличить количество боеголовок, выделенных в распоряжение верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО в Европе, и модернизировать свой тактический арсенал. Все это Шлесинджер пространно изложил в специальном докладе Пентагона «Состояние тактических ядерных сил в Европе».
Для чего же потребовались подобные меры? Министр не делал из этого большой тайны. Правда, пришлось прибегнуть к пропагандистскому камуфляжу, ввернуть пару фраз об обороне, о том, что применение ядерного оружия должно быть ограниченным и оборонительным по характеру, но суть дела была не в этом.


116
Все больше и больше целей
Главная мысль высказывалась по-солдатски прямо, без всяких недомолвок и кривотолков. «НАТО, — рубил Шлесинджер, — не может исключить использование тактического ядерного оружия первым... НАТО должно иметь широкий выбор ядерных вариантов. Удар должен быть нанесен с достаточной мощью и решимостью».
Начатая при Никсоне разработка нового плана ядерной войны в декабре 1975 года была завершена. 1 января 1976 года вступил в силу план СИОП-5. Выбор ядерных вариантов отвечал любым извращенным вкусам. Количество целей в нем было доведено до 25 000 единиц. Гордый министр обороны без оглядки двинулся вперед. «В определенных условиях допустимо, — откровенничал он перед журналистами, — что Соединенные Штаты первыми нанесут выборочный удар по Советскому Союзу». Речь шла об «упреждающих» стратегических ударах. Опасная игра, которую затеял глава Пентагона, вызвала возмущение во всем мире, в том числе и в самих США. Сенатор-демократ А. Крэнстоп предостерег: «Сделанное министром обороны Шлесинджером сообщение, что Соединенные Штаты разработали военные планы, основывающиеся на применении стратегического ядерного оружия против Советского Союза первыми, сильно увеличивает опасность возникновения всеобщей ядерной войны. Я решительно не согласен с министром Шлесинджером, что за первым использованием ядерного оружия не последует эскалация. По его словам, «не логично» предполагать такую эскалацию. Но на войне страсти не считаются с логикой. Ни одна страна, обладающая ядерным оружием, вероятно, не ответила бы на ядерное нападение, каким бы ограниченным оно ни было, только ограниченным контрударом».


Все больше и больше целей
117
тов таковы, что больших жертв среди населения не удастся избежать. Впрочем, разговоры об ударах только по военным объектам, о разного рода «неделях» оставались лишь разговорами. Крупные промышленные центры и города пе были вычеркнуты из списка объектов удара. Об этом красноречиво свидетельствовали 25 000 целей плана СИОП-5.
К счастью, администрации Форда не удалось проверить свои теоретические новшества на практике. Слишком непродолжительным оказался ее срок пребывания у руля государственной власти. Однако ее планы и концепции не были выброшены.
Президентская директива
После уотергейтского скандала, оставившего много несмываемых пятен па репутации вашингтонских политических деятелей, так или иначе связанных с администрациями Никсона и Форда, необходимо было «сменить пластинку». Требовалось новое лицо. Усилия американской политической машины были брошены на поиск «честного пария». Его нашли в южном штате Джорджия. Малоизвестный губернатор штата Джимми Картер, далекий от столичных интриг и дрязг, типичный представитель американской глубинки, был идеальным кандидатом в президенты. Тесная связь Джимми с землей — он занимался выращиванием арахиса — служила как бы залогом нравственного оздоровления правящей Америки. Мало кто подозревал о его не менее прочных связях с сильными мира сего, теми, кто уже давно заправлял американской политикой и кто лишь для отвода глаз шумел об обновлении Америки.


118
Все больше и больше целей
базирования. И это в то время, когда в военных кругах оживленно обсуждались заманчивые возможности нового поколения более мощных и точных ракет, новых стратегических бомбардировщиков и подводных людок.
Пентагон предпринял хитрый маневр. Кто-то вспомнил о любви президента к технике, и вскоре бывший инженер-подводник с интересом рассматривал мудреные чертежи новых орудий массовой смерти, внимательно выслушивал разъяснения технократов.
От «ядерной невинности» Картера вскоре не осталось и следа. Он уже старался не вспоминать о своих идеях «минимального устрашения». Его увлекло другое — планы ядерной войны. По свидетельству пента- гоновцев, он проявил к ним прямо-таки нездоровый интерес и тратил много времени, пытаясь разобраться в тонкостях плана СИОП.
Да, из всех президентов со времени Трумэна Картер больше всех занимался этими проблемами. Один из сотрудников Совета национальной безопасности Р. Розенберг делился своими впечатлениями: «Я не знаю никакого другого президента, который бы действительно участвовал в учениях по осуществлению плана СИОП. Картер участвовал в ряде учений, которые мы называем командно-штабными, в учениях по связи, в которых от начала до конца проигрываются различные сценарии, а главнокомандующий поддерживает связь с командующими, отвечающими за нанесение ударов по плану СИОП». Помощник министра обороны Р. Делауэр не без удовольствия отметил: «Думаю, что президент Картер был первым президентом, который когда-либо посетил национальный командный пункт, занял свое место и по крайней мере был проинструктирован о том, что это все означает». Он стремился до всего дойти сам, даже лично просмотрел пресловутый план СИОП.


Все больше и больше целей
119
зидент Соединенных Штатов, это учение. Мы только что получили предупреждение о запуске боеголовок в направлении Соединенных Штатов. Вывезите меня отсюда. Это чрезвычайное учение. Мы начинаем войну». С базы морской пехоты в тридцати милях от Белого дома стартовал вертолет, однако экипаж не смог приземлиться в назначенном месте. Агенты секретной службы, которых никто не предупредил о неожиданном учении, открыли огонь по неизвестно откуда появившемуся над Белым домом вертолету и чуть не сбили «эвакуаторов».
Игры местного значения не удовлетворили Картера, и он перешел к глобальным репетициям открыто провокационного характера. При Картере были впервые проведены учения стратегического авиационного командования «Глоубл шилд» (Глобальный щит), ставшие с 1979 года ежегодными. По существу, эти учения ничем не отличались от развертывания вооруженных сил США для нанесения первого ядерного удара. Так, на учениях «Глоубл шилд-84» проводилась имитация такого удара путем реального пуска двух МБР «Минитмен», трех баллистических ракет с атомных подводных лодок и одной крылатой ракеты с борта бомбардировщика В-52. Всего в учениях участвовали 150 тысяч человек и 328 стратегических бомбардировщиков, причем 200 из них были подняты в воздух одновременно. Это была демонстрация готовности к ядерному нападению.
Вскоре Картер нашел возможность заменить ядер- ную игру реальной угрозой. В ноябре 1979 года он и его ближайшее окружение проводили конец недели на Атлантическом побережье страны в доме преуспевающего бизнесмена и друга президента Ната Ландау. Вдали от вашингтонской суеты гости обсуждали стратегию развертывавшейся предвыборной кампании, выискивая ответ на волновавший всех собравшихся вопрос: как остановить кандидата республиканцев калифорнийского губернатора Р. Рейгана? Разошлись поздно, условившись продолжить дискуссию на следующий день.


120
Все больше и больше целей
ну, руководителю аппарата Белого дома, раздался телефонный звонок.
— Мистер Джордан! Говорит дежурный офицер ситуационной комнаты. Мы хотим сообщить вам, что американское посольство в Тегеране захвачено демонстрантами и сотрудники посольства, как полагают, удерживаются силой.
— Президенту доложили? — Джордан мгновенно проснулся.
— Да, сэр, — ответил дежурный, — государственный секретарь Вэнс уже позвонил ему из оперативного центра государственного департамента.
Так начался тегеранский кризис. Администрация Картера, используя для освобождения заложников средства политического шантажа и экономических санкций, довольно скоро начала склоняться к мерам военного воздействия на Тегеран. Объявляя 17 апреля 1980 года об очередных санкциях, президент на своей пресс-конференции заявил: «Если дополнительные санкции и согласованные действия наших союзников не принесут успеха, тогда нашим следующим шагом будут какие-то военные меры». Как известно, авантюрный план освобождения заложников с треском провалился. Подвели и хваленая американская техника, и плохая выучка головорезов из широко разрекламированного подразделения специального назначения.
К счастью для заложников, освобожденных в результате переговоров, администрация Картера не успела привести в действие план под кодовым названием: «Ограниченная стратегическая возможность». По этому плану командованию сил 'быстрого развертывания предоставлялось право сбросить на Иран ядер- пые бомбы с бомбардировщиков В-52. Освобождать после такой бомбардировки, пожалуй, было бы некого, однако те это соображение было главным. Картер в полной мере оценил «благоприятные» возможности ударить первым.


Ёсе больше и больше целей
121
жевой пес охранял интересы американского империализма в этом стратегически важном районе мира. Удрученно глядя на карту, поклонник геополитики 3. Бжезинский обнаружил па пей «дугу кризисов», которая простиралась от Пакистана через Афганистан, Иран и Турцию к Персидскому заливу и дальше к Африканскому рогу. Для восстановления стабильности, как 'говорили в Вашингтоне, имея в виду обеспечение беспрепятственного доступа США к нефтяным богатствам региона, эту дугу следовало заковать в цепи американской военной мощи.’
Были спешно созданы так называемые силы быстрого развертывания (СБР), однако, па взгляд Пентагона, их формирование протекало недостаточно быстро, да и европейские союзники противились отвлечению американских войск, предназначенных для действий в Европе, в другие районы мира. Тогда генералы, чтобы ускорить выполнение поставленной задачи: «накрыть Персидский залив колпаком военной мощи США», решили прибегнуть к испытанному и безотказно действующему средству — мифу о «советской военной угрозе».
В середине августа 1980 года ЦРУ и разведывательное управление Пентагона неожиданно «обнаружили» 28 советских дивизий, «изготовившихся» к вторжению в Иран. Разведчики «насчитали» 3400 танков, 8000 других бронированных машин, 370 боевых самолетов, 350 вертолетов и около 4000 артиллерийских орудий, которые «русские сосредоточили» против ничего не подозревающего Ирана. В высших военных кругах США циркулировал слух о том, что «большая война неминуема».


122
Все больше и больше целей
ний иа тот случай, если США придется отвлечь часть сил на Ближний Восток.
Вскоре страхи Пентагона, связанные с приходом в Белый дом «миротворца» Картера, улетучились. Те, кто опасался, что директива Никсона № 242 и новая политика Шлесивджера по применению ядерного оружия найдут свое место на свалке среди другого военностратегического хлама, могли больше не волноваться. Не прошло и года пребывания Дж. Картера в Белом доме, а на свет уже появилась первая директива президента по ядерным вопросам № 18 «Национальная стратегия США».
Кстати, Картер стал своего рода рекордсменом среди американских президентов по части ядерных инструкций. За два года он издал пять директив по ядер- ному планированию, которые не только базировались на идеях Шлесинджера, но и в конце концов увеличили количество целей и вариантов ядерных ударов по плану СНОП.
Под громкий пропагандистский шум о стремлении к миру и разоружению, о соблюдении «прав человека» администрация Картера форсированными темпами начала осуществлять беспрецедентные милитаристские программы. В июне 1977 года Вашингтон объявил о переоснащении МБР «Минитмен-3» новыми многозарядными боеголовками «Мк-12А», с помощью которых предполагалось вырваться вперед в области стратегических вооружений. На следующий год под давлением американцев страны НАТО приняли самую крупномасштабную программу военных приготовлений за всю историю существования Североатлантического блока, не оправданную никакими нуждами обороны. В декабре 1979 года был дан зеленый свет размещению в Западной Европе 108 американских ракет средней дальности «Першинг-2» и 464 крылатых ракет наземного базирования. Лишь мощное антивоенное движение в западноевропейских странах вынудило Картера повременить с началом полномасштабного производства нейтронного оружия и последующим его размещением на Европейском континенте.


Все больше и больше целей
123
казались его ратифицировать, они оказались бы «в роли поджигателя войны», он тем не менее заморозил рассмотрение Договора в сенате. Зато полным ходом шла разработка очередной новой ядерной стратегии.
С конца 1977 года специальная межведомственная группа вела в Пентагоне усиленные поиски приемлемого варианта ядерной войны с Советским Союзом. Эксперты представили более ста выводов и рекомендаций. На их основе президент Картер утвердил:
— директиву № 41 — о развитии гражданской обороны как «части стратегического баланса силы»;
— директиву № 53 — о мерах по совершенствованию системы управления стратегическими силами;
— директиву № 58 — о мерах по защите гражданского и военного руководства страны в случае ядерной войны (печальный опыт с эвакуацией не прошел даром, себя не забыли).
Эти документы составили основу новой президентской директивы, проект которой был подготовлен в начале 1979 года. К изумлению сотрудников Совета национальной безопасности, в государственном департаменте и даже в Пентагоне обнаружилась оппозиция и проект почти на пятнадцать месяцев был положен под сукно. Дело, конечно, было не в инакомыслящих в этих ведомствах. Суть была в другом. Рассчитывая остаться в Белом доме на второй срок, администрация Картера, видимо, планировала завершить разработку новой ядерной стратегии после кардинальных решений в области строительства стратегических сил. Однако, подвергнувшись в ходе избирательной кампании нападкам со стороны Рейгана, обвинившего Белый дом в «преступном» пренебрежении интересами национальной безопасности и военной мощью США, Картер решил показать республиканцам, что и он не лыком шит и голыми руками его так просто не возьмешь. Полузабытый проект был срочно извлечен па свет, пересмотрен и дополнен. 25 июля 1980 года он уже был утвержден в качестве президентской директивы № 59. После этого администрация президента организовала «утечку» информации в прессу, дабы выбить козыри из рук оппонентов.


124
Вес больше и больше целей
небытие. От ядерной политики Шлесинджера она отличалась по двум основным параметрам. Во-первых, главными целями объявлялись ключевые центры государственного и военного руководства (в Меморандуме № 242 пункты управления исключались из списка первоочередных целей). Поэтому требование предыдущей администрации об уничтожении 70 процентов индустриальной базы Советского Союза было изъято. Во-вторых, перед вооруженными силами США ставилась задача — вести длительную ядерную войну на протяжении многих месяцев.
К тому моменту, когда содержание директивы, провозгласившей концепцию «активного противодействия», просочилось в печать, план СИОП претерпел четыре существенных корректировки. Начиная от варианта А до варианта Д количество целей росло как снежный ком. Утвержденный в марте 1980 года план СИОП-5Д предусматривал ошеломляющее число объектов для удара — 40 тысяч. Оставалось ли вообще какое-нибудь место в мире, которое составители списка обошли своим вниманием? Как выяснилось, в перечень целей по плану СИОП-5Д были включены объекты не только на территории Советского Союза, но и в других социалистических странах и даже в странах НАТО и нейтральных государствах. Впрочем, здесь авторы шли по проторенной дороге — ведь еще планы 60-х годов предусматривали нанесение ядерных ударов по территориям союзников США, нейтральных и пеприсоединившихся государств как в Европе, так и на Ближнем Востоке. Так, согласно оперативному плану ВВС США 100-6 от 15 июня 1964 года на территории ФРГ было намечено 47 районов, на которые планировалось сбросить 93 атомные бомбы. В Финляндии ядерной бомбардировке намечалось подвергнуть 20 объектов, в том числе аэропорт в Хельсинки, города Турку и Тампере. На территории Австрии уничтожению подлежали десять с лишним целей, включая столицу страны Вену, а также города Клагенфурт, Инсбрук, Грац и Линц, в Югославии — Белград и несколько других целей. На Ближнем Востоке в зону ядерного опустошения были включены Сирия, Египет, Ирак и Иран.


Все больше и больше целей
125
личено как количество стран, так и число объектов па их территориях, по которым США намечали нанести ядерпый удар.
И все же главным противником оставался Советский Союз. Все планируемые для ядерного поражения объекты в СССР были разделены на четыре основные группы, каждая из которых, в свою очередь, включала многообразие различных типовых целей.
Целей, которые планировалось уничтожить ограниченными ядерными ударами, оказалось так много, что авторам плана пришлось придумывать новую стратегическую терминологию, чтобы самим не запутаться в различных вариантах ядерных ударов. В итоге в СИОП-5Д предусматриваются массированные, выборочные, ограниченные и региональные ядерпые удары. Стратегические тонкости, отличающие ограниченные удары от выборочных, а выборочные от региональных, не улавливали даже опытные специалисты. Но все эти иллюзорные разграничения, служившие якобы панацеей от всеобщей ядерной войны, не могли скрыть главного, непреложного факта — провозглашенная директивой № 59 концепция «активного противодействия» была, как и все ее предшественницы, ориентирована на глобальную ядерную войну. Количество целей и вариантов ударов, включенных в СИОП-5Д, неопровержимо это подтверждало.
Еще раньше в Вашингтоне состоялось обсуждение вариантов плана. Прошло оно остро. «Медные каски», не удовлетворив своих аппетитов, требовали новых ассигнований и новых целей. Их поддержал Бжезинский, помощник президента по национальной безопасности.


126
Все больше и больше целей
их ядерное оружие, то будет уничтожено около 10% человечества... Это — не конец человечества». Откровенный цинизм «логических» построений этого деятеля и ему подобных потрясает.
Да, гибель десятков миллионов людей — прискорбное событие, льют они крокодиловы слезы, но не стоит огорчаться. Не все так печально, успокаивают они. Во-первых, эти люди так или иначе умрут через 10, 50 или 100 лет. Так что в данном случае они просто скончаются раньше срока. Во-вторых, они покинут этот мир после долгих и мучительных болезней, а ядерная война облегчит их страдания.
Для того чтобы подготовить «безболезненный» уход в «лучший мир» здоровых, которые заболеют, молодых, которые состарятся, малышей, которые вырастут, по мнению Бжезинского и его компании, явно не хватало оружия. И вскоре Пентагоп получил его — подводные лодки «Трайдент», ракеты MX, крылатые ракеты воздушного базирования.
Вместо «мира с меньшим количеством оружия», который обещал Картер, его администрация заложила фундамент политики ядерной конфронтации, которую с радостью принялся реализовывать новый хозяин Белого дома.


Если хватит лопат
Философия поджигателей войны
У составителей речей видных американских политических деятелей есть одно неписаное правило, которое они свято чтут, чтобы обеспечить успех своему подшефному. Дабы аудитория не впала в спячку, а благоговейно внимала оратору, ее надо расположить к себе с первых же слов, развлечь непритязательным анекдотом, шуткой, можно даже в свой адрес (вице- президент Нельсон Рокфеллер, например, часто обыгрывал свое имя, предлагая бросить кого-нибудь на ковер с помощью «нельсона»). А лучше — ошарашить слушателей так, чтобы они надолго запомнили высказывания «пламенного трибуна». Не раз прибегал к этому испытанному приему и Рональд Рейган.
Еще будучи кандидатом на пост главы Белого дома, одну из своих речей он начал так: «Леди и джентльмены, извините за опоздание, я был занят подготовкой ядерной катастрофы». Чуть позднее он несколько измепил эту шутку.
...11 августа 1984 года па своем ранчо в Калифорнии президент готовился к записи очередного обращения по радио к стране. Подойдя к микрофонам, Рейган суровым голосом произнес:
— Мои соотечественники-американцы!
Я рад сообщить вам, что только что подписал законодательный акт, который навсегда ставит Россию вне закона. Бомбардировка начинается через пять минут.
Услышав слова президента, техники застыли в оцепенении. Они побледнели от ужаса. Увидев, что на этот раз шутка, точнее сказать, черный юмор был оценен по достоинству, владелец ранчо широко улыбнулся и успокоил их — всего лишь проба голоса перед чтением подготовленного текста.


128
Если хватит лопат
этого не говорил», — через силу выдавил он из себя. Но, что на уме, то и на языке. Через несколько дней, беседуя с представительницами женских сионистских организаций, Рейган повторил непринужденно и с широкой улыбкой, что идет на заседание кабинета и потому, безусловно, не будет бомбить Россию в течение следующих 5 минут.
Тут уж не выдержала даже буржуазная пресса. «Когда руководителям доставляет удовольствие играть в конец света, у граждан есть все основания дрожать от страха», —с неудовольствием отреагировала на шутки Рейгана одна из французских газет. Западногерманская печать была еще откровеннее: «Своей выходкой Рейган подтвердил свою репутацию, которую он имеет давно. А именно: то, что президент является оголтелым поджигателем войны, одержимым антикоммунистическими идеями». Тогдашние ядерные откровения президента отражали образ мышления многих из тех, кто окружал его, давал ему советы, влиял па его решения. Эти люди, вершители судеб Америки, категорически отвергали возможность мирного сосуществования двух систем, готовы идти па ядерпую конфронтацию, просто жаждут ее. «Мы живем в предвоенном, а не в послевоенном мире» — вот их кредо, высказанное Ю. Ростоу, человеком, который одно время возглавлял в администрации Рейгана агентство по контролю над вооружениями и разоружению. Перспектива ядерной войны его совсем не страшила. «Посмотрите на Японию, — говорил он. — Конечно, мы сожалеем, что опа подверглась атомной бомбардировке, по она ведь расцвела после нее». Какой же смысл бороться против ядерной угрозы, если, по Ростоу, опа влечет за собой не уничтожение, а расцвет цивилизации. Сам он этого делать не собирался. «Моя задача, как директора агентства, — твердил он журналистам, — состоит вовсе не в том, чтобы заключить соглашение по разоружению, а не допустить, чтобы они ослабили единство союзников по блоку НАТО».
Неудивительно, что, прослышав о назначении Ростоу на этот пост, один из бывших помощников президента Кеннеди А. Шлезингер не смог сдержать своих эмоций: «Давать Ю. Ростоу... вести переговоры с русскими о контроле над вооружениями — боже мой!


Если хватит лопат
129
Это все равно что посылать тифозного больного на борьбу с эпидемией!»
Впрочем, запускать козла в огород является давней традицией вашингтонских «миролюбцев». Так, па переговорах по ограничению стратегических ядерпых вооружений в составе американской делегации числился некий Томас К. Джоунс. Маниакальные мысли о немыслимом, то есть о развязывании ядерной войны, постоянно обуревали этого «эксперта» по разоружению. Его поклонение богу войны Марсу было столь глубоким и безоговорочным, что вызывало недоумение даже у коллег. Бывший сотрудник Совета национальной безопасности Роджер Молапдер не мог скрыть своего удивления, познакомившись с Джоунсом поближе. Как-то их пригласили на обед, который давала одна американская фирма, где, с удовольствием вспоминает Молапдер, «мы познакомились с привлекательной брюнеткой из Штатов и очаровательной блондинкой из Норвегии». Впрочем, предоставим ему слово:
— Июньский вечер в Париже, бесплатное шампанское, изысканные закуски, огни вечернего города — пе плохо, а? Я в то время очень агрессивный холостяк, да и Джоунс тоже, и мы знакомимся с парой молодых дам. ВИ часов вечера мы вчетвером уходим с приема. Находим небольшое бистро, я помню, как взбегал по ступеням Монмартра, ощущая воздействие шампанского и июньского вечера. Через час я вовсю болтаю с одной из девушек. О чем? Да какая разница! Ведь это субботний вечер в Париже, я на Монмартре, и последнее, что у меня на уме, — это ядерпая война. Напротив сидит Джоунс с порвежкой. Он серьезно рассуждает о чем-то, норвежка в ответ кивает головой, но, кто знает, о чем опа действительно думает. Я слышу голос Джоунса — «...так как Советский Союз угрожает нашим межконтинентальным баллистическим ракетам, мы должны иметь мобильные межконтинентальные баллистические ракеты, которые могли бы передвигаться».
«Что? — думаю я и возвращаюсь на планету Земля. — Да человек ли он? Да понимает ли он, в чем прелесть жизни? Мы в Париже, па Монмартре, недалеко от Эйфелевой башни, субботний вечер, с нами прекрасные дамы. Полночь, мы можем вернуться до-


130
Если хватит лопат
мой, когда захотим, а ои болтает о мобильных МБР. Не верю своим ушам. Но, когда мы прощались, он все еще бубнил об этом».
Если Моландер усомнился в нормальности психики своего приятеля, то сторонники Рейгана, наоборот, восхитились Джоунсом и взяли его на заметку. С их приходом к власти «ястреб» очутился в Пентагоне в кресле помощника заместителя министра обороны. Вот теперь-то он мог развернуться в полную силу. «Ядерная война? Чепуха, — изрекал Джоунс. — За какие- нибудь два-четыре года Америка возродится из пепла. Как уцелеть? Да пет ничего проще. Выкопайте яму, прикройте ее парочкой дверей и набросайте на них сверху три фута земли. В земле все дело. Если хватит лопат, каждый сможет это сделать».
Помощник заместителя министра обороны не одинок. «Мышление Джоунса, — пишет американский публицист Р. Шиэр в своей книге «Если хватит лопат: Рейган, Буш и ядерная война», — это типичное мышление всех тех, кто составляет ядро администрации Рейгана... Разница лишь в том, что другие были не столь откровенны, как он». Вывод автора однозначен: сегодня в вашингтонских коридорах власти хозяйничает клика суперястребов, готовая пойти на все, чтобы уничтожить коммунистов и прочих неугодных Вашингтону.
...Неожиданный звонок из Белого дома.
— Ларри, это Рон.
— Хелло, Рон, ох, извините меня, господин президент.
— Слушай, Ларри, очень хочу упомянуть твою книгу и думаю сделать это в речи в академии Уэст- Пойнт.


Если хватят лопат
131
мендовал его слушателям академии в качестве настольной книги. Старый друг Рона, Бейленсон, оказывает большое влияние на президента. Он отлично знает тайные мысли хозяина Белого дома, поэтому четко и ясно сформулировал целевые установки администрации: «Мы должны попытаться свергнуть все коммунистические правительства. Я бы пошел до конца. Включая и Югославию. Думаю, что для нас союзы не стоят и ломаного гроша в ядерной войне. Я постарался бы также свергнуть правительство Китая, чтобы там было некоммунистическое правительство и чтобы они нам не угрожали». Согласен ли Рейган со своим другом? «Да, — утверждает Бейленсон. — С моей оценкой Советского Союза и Китая — да, с философской точки зрения».
Именно эта безумная философия легла в основу призыва Рейгана к «крестовому походу» против коммунизма, чтобы выбросить его «на свалку истории». Ради этого он готов пожертвовать всем. И даже жизнями собственных детей? Именно на такой вопрос пришлось однажды отвечать Рейгану. Он продемонстрировал железную выдержку: «Лучше, чтобы дети умерли сейчас, продолжая верить в бога, чем чтобы они выросли при коммунизме и когда-нибудь умерли, уже не веря в бога».
Пусть Советский Союз выбирает между иной политической системой и ядерной войной. Ядерпая война даже предпочтительнее. В худшем случае в живых останутся 5 процентов, а лучше всего, чтобы еще меньше. Чем же «лучше»? Да тем, что можно было бы начать все сначала. Сенатор Р. Рассел разъяснил непонятливым: «Если нам придется все начинать заново с другими Адамом и Евой, то я хочу, чтобы они были американцами, а не русскими, и я хочу, чтобы они сохранились на Американском континенте, а не в Европе». Для новой, прекрасной жизни на Земле вполне достаточно двух американцев. Человеческий род из одних американцев — гарантия мировой гегемонии. Вот о чем мечтали в Вашингтоне, осуществив в первой половине 80-х годов крайне опасный поворот в политике и ядерной стратегии Соединенных Штатов и готовясь, если хватит лопат, выкопать могилу для всего мира.
9*


132
Если хватит лопат
Такой поворот и удивляет и страшит. Возмущаются и протестуют не только жители других стран, но и граждане США. Чтобы сбить волну недовольства своей агрессивной политикой, Вашингтон применяет испытанное оружие.
На полную мощность запускается машина дезинформации. Толчок кампании об ужасающем военном «отставании» США дал сам президент. «Мы сталкиваемся с ситуацией, в которой наш главный противник, Советский Союз, превосходит пас практически в каждой категории военной мощи. (Разве это можно сравнить с каким-то «ракетным отставанием», с версией, с которой Кеннеди прокладывал себе дорогу в Белый дом! — И. Н.). Из сорока категорий стратегических вооружений он опережает нас во всех, за исключением шести или восьми, и может обогнать нас и в них, если, конечно, американцы будут и дальше благодушествовать.— Президент негодующе повышал голос: — Этим, и только этим они занимались последние пятнадцать лет!»
Страсти накалялись. Хор сторонников Рейгана становился громче и монолитнее. В такой обстановке конечно же очень трудно было ответить на вопрос: является ли признаком благодушия тот факт, что с 1970 по 1980 год стратегический ядерпый потенциал США вырос более чем в 2 раза? Впрочем, ситуация была такова, что, если кто-нибудь и задавал такой вопрос, он тут же объявлялся «гнилым либералом», состоящим в сговоре с Москвой, приносящим ей в жертву интересы безопасности страны. Засучив рукава президент и его ближайшее окружение взялись за изменение настроений в стране. «Это несравненно важнее, чем заключение еще одного договора за столом переговоров», — подчеркивал один из идеологических вдохновителей этой кампании.


Если хватит лопат
133
рики». Ее цель — достижение военного превосходства над Советским Союзом и в конечном итоге подрыв существующего военно-стратегического равновесия. Рейгану надо отдать должное. В улучшении качества и количества ядерного оружия он сделал немало. Но вот что еще больше настораживает. Весьма компетентные американские эксперты, бывшие научными консультантами предшественников нынешнего хозяина Белого дома, с тревогой отметили: «Рейган гораздо менее информирован о ядерпом оружии, его возможностях, свойствах и стратегии его использования, чем любой другой президент после начала ядерной эры». Примечательный, а точнее, настораживающий факт: как-то хозяин Белого дома поверг в изумление аудиторию, провозгласив, что запуск ядерных ракет с подводных лодок — дело вообще-то совсем не страшное, ведь их можно остановить после запуска. Под стать президенту и его окружение, демонстрирующее минимум познаний о стратегических проблемах.
Какими только сумасбродными идеями, планами и программами вашингтонские деятели не «обогатили» человечество! «Всеобъемлющая стратегическая программа», программа «звездных войн», стратегия «прямого противоборства», стратегия «активного противодействия», стратегия победы в ядерной войне, доктрина «нового глобализма». Этого перечня, кстати, далеко не полного, с лихвой хватило бы па две, а то и три администрации. И пи одной здравой мысли о том, как снизить опасность ядерной конфронтации, как отвести человечество от последней черты, у которой оно оказалось из-за продолжающейся гонки вооружений. Все их помыслы сосредоточены на одном — достижении военного превосходства.


134
Если хватит лопат
то, что под фанфарный звон о модернизации устаревших систем создается оружие нового поколения. И все же в программе Рейгана было отличие от планов прежних хозяев Белого дома. Ставка делалась на такие качества нового ядерного оружия, как его неуязвимость и высокая точность поражения. Сочетание же их с повышенной мощностью зарядов, по мнению авторов плана, позволяло Америке избежать возмездия. Ну а чтобы обезопасить себя с гарантией, в Пентагоне решили все компоненты стратегической «триады» насытить ядерными средствами первого удара.
На земле устанавливают 100 ракет MX (1000 ядерных боеголовок мощностью 600 килотонн каждая), одна такая ракета эквивалентна 10—15 ракетам «Минитмен-3», находящимся сейчас на вооружении. К этим, вновь установленным, добавляют 1000 моноблочных ракет «Миджитмеп», половина из которых, а возможно и все, будут мобильными. На море развертывают ракеты «Трайдент-1», а с 1989 года приступят к их замене еще более мощными «Трайдепт-2». Корабли ВМС оснащают крылатыми ракетами «Томогавк», которыми Пентагон особенно дорожит по той причине, что надеется сохранить их после окончания всеобщей ядерной войны. По убеждению некоторых адмиралов, «благодаря такому базированию этих ракет США обеспечат себе некоторые средства принуждения и после обмена ракетно-ядерными ударами». Всего в начале 90-х годов ВМС США планируют иметь около 4000 «Томогавков». Иными словами, предусмотрительно создают запас еще на одну ядерную войну, которая станет четвертой мировой. Наконец, в воздух поднимутся новый стратегический бомбардировщик В-1В, бомбардировщик, создаваемый по технологии «Стелт», крылатые ракеты большой дальности, в том числе и сверхзвуковые. В итоге стратегический наступательный потенциал США к 1990 году достигнет 20 000 ядерных зарядов.


Если хватит лопат
135
ществовании мифического отверстия. Уж кому-кому, а Рейгану-то было известно, для чего предпринимается этот стратегический рывок. Американский журналист Д. Форд в своей книге «Кнопка» пишет: «Высшие руководители Пентагона признавались, по крайней мере друг другу, что новые мощные системы оружия, добавляемые к стратегическому ядерному потенциалу США, такие, как межконтинентальные баллистические ракеты MX и баллистические ракеты подводных лодок «Трайдент-2», специально предназначены для того, чтобы дать Соединенным Штатам средство нанесения упреждающего удара по Советскому Союзу при возникновении кризиса». Красноречивое свидетельство!
Во что играли в Белом доме
Любой мало-мальски образованный житель США знает, что такое «Айви лиг». Это «плющевая лига», несколько университетов восточного побережья, поставляющих Америке самых блестящих руководителей — будь то в сфере бизнеса или политики. Но вряд ли в США найдется много людей, способных ответить па вопрос: что такое «Айви лиг-82». Может быть, это популярный студенческий ансамбль, или конкурс типа нашего «Алло, мы ищем таланты», или финал студенческого первенства по футболу, а может быть, конкурс университетских красоток? Нет. Как говорится, ничего подобного. Ответить на этот вопрос могут только 1000 американцев — наиболее высокопоставленных сотрудников государственного и военного аппарата США. Именно они в первых числах марта 1982 года играли в завлекательную игру «Айви лиг-82». Взрослые, облеченные государственной властью дяди разыгрывали... третью мировую войну.


136
Если хватит лопат
штабов и командных пунктов основных и специальных командований, федерального управления по действиям в чрезвычайных условиях, ряда гражданских министерств и ведомств. Нити игры Белый дом держал в своих руках. И хотя роль президента исполнял бывший государственный секретарь Уильям Роджерс, вице-президента — бывший директор ЦРУ Ричард Хелмс, а членов Совета национальной безопасности — их заместители или помощники, Рональд Рейган и его ближайшее окружение были в курсе всех событий «Айви лиг-82», постоянно теребили своими вопросами непосредственных участников.
«Айви лиг-82» были чрезвычайно сложным, дорогостоящим и крайне странным военпым мероприятием. В отличие от других крупных военных учений они предназначались не для того, чтобы проверить, смогут самолеты и ракеты летать, корабли — плыть, а орудия — стрелять. И даже не для того, чтобы апробировать пентагоновский вариант «управления в условиях кризиса», то есть выяснить, какие следует предпринять шаги, чтобы не соскользнуть к полномасштабной ядерной войне. При проведении «Айви лиг-82» стратеги Пентагона исходили из того, что подобный конфликт все-таки начнется и две сверхдержавы будут втянуты в термоядерную войну, кульминацией которой станет крупномасштабный обмен стратегическими ядерными ударами.


Если хватит лопат
137
мистическим аккордом — массированным ядерным ударом по противнику, его сокрушительным поражением. Когда учения закончились, президент Р. Рейган выразил удовлетворение: ядерную войну можно пережить и даже одержать в пей победу. Судя по всему, в Белом доме посчитали, что лопат в Америке хватит.
Эти учения сыграли зловещую роль в развитии ядерной стратегии США. В те дни, когда «Айви лиг-82» были в самом разгаре, Рейгану принесли на подпись проект президентской директивы — небольшой документ объемом всего в восемь страниц. Президент, который, как утверждают его помощники, не любит обременять себя деталями, на сей раз проявил не свойственное ему тщание, внимательно прочитал директиву и высказал замечания по каждому из девяти его разделов. Так под впечатлением успешно проведенной игры «Айви лиг-82» в мае 1982 года появилась на свет президентская директива № 32. Призванная дополнить известную президентскую директиву № 59, утвержденную еще Дж. Картером, она является основой не только современной военной доктрины США, по и планирования, строительства стратегических сил США. По своему содержанию этот документ еще авантюристичнее и безумнее, чем картеровский вариант ядерной войны.
В американской печати указывалось, что «стратегическая доктрина президента Рейгана заходит еще дальше в формулировании позиции о военных действиях в ходе ядерной войны, чем документ Картера, поскольку опа ставит цель — одержать победу в «затяжной» ядерной войне». Итак, те в стане Рейгана, кто назойливо твердил: «Победа возможна», добились своего. Отныне их бредовые идеи стали официальной установкой для американских вооруженных сил. Теперь, по признанию американской печати, «эта безумная затея стала квинтэссенцией агрессивного милитаристского курса официального Вашингтона». От деклараций о необходимости «сдержать», предотвратить ядерную катастрофу «ястребы» повели речь о возможности вести длительную ядерную войну и одержать в ней верх над противником.


138
Если хватит лопат
«одержать верх», что, очевидно, должно звучать менее агрессивно для противника, чем прямая установка на победу, и рассматриваться как высшее проявление миролюбия. Лингвистические увертки сути дела совершенно не меняют, ибо «одержать верх» в понимании рейгановских стратегов означает не что иное, как «уничтожение социализма как общественно-политической системы». Именно эта цель войны зафиксирована в составленных Пентагоном на основе директивы № 32 руководящих указаниях для американских вооруженных сил — «Директивах в области обороны...» на 1984—1988 и 1985—1989 финансовые годы.
В первой из них в разделе «Стратегия военного времени» авторы документа не оставляют никаких сомнений относительно своих замыслов: «Если сдерживание потерпит неудачу и ядерная война с СССР разразится, Соединенные Штаты должны одержать верх и должны быть в состоянии принудить Советский Союз искать скорейшего прекращения войны на условиях, выгодных Соединенным Штатам». Поставив цель, предусмотрели и необходимые средства ее достижения: «...нанесение ударов по центрам политического и военного руководства и связанным с ними центрам управления, по ядерным и обычным вооруженным силам, а также по промышленным отраслям, имеющим решающее значение для военного могущества».
Директивой также планируется «нанести наибольший уроп индустриально-экономической базе Советского Союза и его союзников, с тем, чтобы они были вынуждены искать прекращения конфликта, не прибегая к массированному удару по нашИхМ городам и объектам экономики».


Если хватит лопат
139
ядерного удара по объектам на территории СССР, и стран Варшавского Договора, используя, в частности, развернутые в Западной Европе ракеты «Першинг-2» и крылатые ракеты. В них выдвигалось следующее требование: «Необходимо разработать планы нанесения первого удара и возможного последующего применения ядерных сил средней дальности, что даст национальному командованию США необходимую гибкость в использовании этих сил на разных уровнях конфликта. Если расширяющаяся война обычными средствами и полная мобилизация -сил окажутся недостаточными для прекращения войны на удовлетворительных условиях, США должны быть готовы применить ядерное оружие».
Казалось бы, все, предел. Достигнута точка, откуда нет возврата. Однако в воспаленном мозгу американских милитаристов родилась очередная безумная идея. В «Директивах в области обороны на 1985— 1989 годы» они потребовали «принятия мер, необходимых для подготовки к затяжной, глобальной войне с Советским Союзом с использованием неядерных сил». На эти агрессивные приготовления в течение пятилетнего периода планируется израсходовать почти 2 триллиона долларов. Главный упор в Директивах сделан на наступательный ядерный потенциал, провозглашенный ключевым элементом американской военной стратегии.


140
Если хватит лопат
СИОП-6 пункты сосредоточения советского политического и военного руководства и аппарата управления будут составлять 20 процентов от количества намеченных в СССР целей. По мнению экспертов, это будет около 10 000 целей от возможного общего числа в 50 000 объектов, определенных для поражения ядерпыми ударами.
Таким образом, можно сделать вывод, что в 80-х годах общее количество целей в СССР и других социалистических странах увеличилось с 40 тысяч (план СИОП-5Д) до 50 тысяч (СИОП-6). Пятьдесят тысяч потенциальных Хиросим на картах пентагоновских стратегов! Это беспокоит и возмущает мировую общественность. Так, известный физик-ядерщик Герберт Йорк, оценивая размах нависшей над планетой угрозы, пишет: «Приходишь в полное оцепенение, когда на практике знакомишься с «единым планом» (планом СИОП. — И. Н.). Это ужасно».
Тем не менее Вашингтон готовится одержать победу. В отличие от Картера и его окружения, предпочитавших держать язык за зубами, когда заходила речь о победе в ядерной войне, «при Рейгане уже больше! не осторожничают, не притворяются, будто у Соединенных Штатов нет планов стереть Советский Союз с лица земли». «Нет больше элегантного, либерального, интеллектуального анализа концепции сдерживания «приличными» и «разумными» людьми, пытающимися втиснуть ее во что-то общеприемлемое, даже «гуманное», — характеризуют военно-силовую политику США западные исследователи П. Прингл и У. Аркин, — нет больше разговоров о том, чтобы пощадить города противника и объявить целями только его «военные объекты», ракеты, вооруженные силы и заводы. Администрации Рейгана чужда подобная ядерная щепетильность; она подошла к той черте, когда для сдерживания русских необходимо уничтожение всего того, что планировалось уничтожить ранее, и даже большего». С подобной оценкой невозможно не согласиться.


Если хватит лопат
141
лать неуязвимыми сами средства ядерного нападения.
На эти цели расходуются огромные суммы. Достаточно сказать, что только на создание наземной поверхностно-волновой системы связи (ГВЭН) истрачено почти миллиард долларов. Эта система задумана как пункт для передачи команд стратегическим ракетным комплексам, военно-воздушным или военно- морским базам в случае ядерной войны. В составе ГВЭН будет более 500 автоматических узлов связи, покрывающих всю континентальную часть США. Первые станции уже действуют, а в начале 90-х годов вся система полностью войдет в строй.
Для чего же нужна такая система? Ее предназначение станет сразу ясно, если назвать только те ее особенности, которые особенно милы Пентагону. Во- первых, в отличие от обычных электронных средств связи она не выводится из строя электромагнитными импульсами, порождаемыми ядерными взрывами. Во- вторых, даже при ее частичном разрушении она не прекращает передачу команд автоматически через действующие станции. Иначе говоря, ГВЭН — это автоматическая гарантия того, что США смогут продолжить войну после первоначального обмена ядерными ударами. Это новый элемент в усилиях США по обеспечению победы в ядерной войне.
Уцелеть и победить. На это направлены все помыслы «ястребов». Предлагается создать в дополнение к воздушному командному пункту президента аналогичный командный пункт па подводной лодке. Додумались даже оборудовать для президента мобильный командный пункт, замаскированный под мебельный фургон, который ездил бы по оставшимся невредимыми шоссе между штатами.


142
Если хватит лопат
боком не окажется ни подземного центра, ни подводной лодки или хотя бы на худой конец мебельного фургона, заготавливают... опиум. Поскольку всем жертвам будет невозможно оказать медицинскую помощь, создаются запасы опиума, чтобы с помощью наркотических веществ облегчить их страдания. Сейчас эти запасы составляют более 30 тысяч килограммов. Администрация Рейгана намерена в кратчайшие сроки довести их до 60 тысяч килограммов. Идея все та же— убедить население в возможности пережить ядерный кошмар. Если не хватит лопат, то в достатке будет опиума или морфия. Один укол — и все эти мегатонны можно будет забыть как страшный сон. Привычный уклад жизни вообще не будет нарушен. «То, к чему привык человек больше всего, наверняка уцелеет», — убеждает пропаганда. Играя на долларовой привязанности американцев, им без тени улыбки советуют не выходить из дома! без чековых книжек — ядерная война денег не отменяла, они еще пригодятся. Так приучают к мысли о фатальной неизбежности ядерной войны, к тому, что для Америки она будет легкой прогулкой, пострадают другие.
Планы администрации Р. Рейгана одержать верх над русскими в затяжной ядерной войне прямо-таки воодушевили те горячие головы, которые уверовали в то, что с помощью новых ракет первого удара с СССР можно будет покончить раз и навсегда. Победит тот, кто первым откроет огонь, потрясал кулаком министр ВМС США Леман на совещании по стратегии американских военно-морских сил. А заместитель начальника штаба корпуса морской пехоты генерал-лейтенант Б. Трейнор прямо заявил, что война с Советским Союзом неизбежна в ближайшие 20—30 лет и уж ее-то США обязательно выиграют. Пророчество генерала вызвало панику среди американцев. Журналистам, бросившимся за разъяснениями в Белый дом, Рейган высокомерно ответил, что не знаком с текстом выступления Трейнора. Мол, генералов много, а я один. На тогдашнего министра обороны, рискнувшего встретиться по этому поводу с журналистами, посыпались вопросы:
— Случалось ли вам в последние несколько дней беседовать с генерал-лейтенантом Трейнором?


Если хватит лопат
143
— Намерены ли вы сделать ему внушение или объявить дисциплинарное взыскание за заявление, с которым он выступил на днях?
Глава Пентагона встал на защиту подчиненного:
— Судя по тому, что я слышал, я считаю, что для этого нет никаких оснований. Он выступал на конференции по стратегическим вопросам в военно-морском колледже, и мы вовсе не хотим, чтобы создавалось впечатление, что на подобных форумах люди не могут свободно высказывать свое мнение.
За что же действительно наказывать не в меру разговорившегося генерала, если сам министр мыслил теми же категориями?
«Звездные провокации»
Зловещих идей у вашингтонских правителей в достатке. Одна из них, которой в Белом доме прямо-таки «заболели», не очень задумываясь о тех крайне серьезных и опасных последствиях, неизбежных в случае ее осуществления, называется «стратегическая оборонная инициатива» (СОИ). По сути, это пропагандистское прикрытие программы «звездных войн». СОИ — любимое дитя администрации, а для пего, как известно, ничего не жалко. Поэтому по этой программе только на научно-исследовательские работы будет затрачено 76 миллиардов долларов. Общая же стоимость милитаризации космоса составит триллион долларов!
Какие же «оборонные» перспективы привлекают космических энтузиастов в Вашингтоне? Почему программа «звездных войн» возведена в ранг первоочередной задачи государственной политики США до конца нынешнего столетия? Прежде чем ответить на эти вопросы, давайте посмотрим, как президент и его окружение пытаются навязать эту идею обеспокоенной общественности.
Журналисты как-то спросили Рейгана:
— Что вы можете сказать о критике русскими «звездных войн»?
— Опи не понимают, в чем состоит суть наших исследований, по мы охотно сообщим им, о чем конкретно идет речь, и думаю, что* они убедятся...


144
Если хватит лопат
— Миттеран и Тэтчер тоже обеспокоены этим.
— Я и им объясню...
В Вашингтоне не жалеют слов для сообщений и разъяснений. Прежде всего в США отметили, что при помощи системы ПРО с элементами космического базирования «можно будет эффективно защитить себя». Это, по млению Белого дома, позволит перейти «от стратегии, базирующейся па угрозе наступательной мощыо, к стратегии, никому пе угрожающей». Потом пошли еще дальше. Учитывая страх людей перед ядерным оружием, вашингтонские политики великодушно протянули всему миру пальмовую ветвь — космическая ПРО позволит-де выбросить на свалку ракетно- ядерное оружие. Вовсю пачали расписывать, какая наступит «всеобщая благодать», когда Соединенные Штаты создадут свой «космический щит». Тем же, кто был серьезно обеспокоен космическими милитаристскими амбициями США, доверительно объяснили, что вся идея «стратегической оборонной инициативы» не идет дальше научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ и не противоречит советско-амери- капскому Договору по ПРО. И наконец, действуя по принципу «пе обманешь — пе продашь», сочинили ложь о каких-то «подозрительных» действиях СССР— то ли он вот-вот создаст, то ли уже создал свой «космический щит» — всеобъемлющую систему ПРО.
Нашлись в Америке, да и в некоторых других странах, легковерные люди, которые принимают эту демагогию за чистую монету. Их можно попять. Напуганные измышлениями пропаганды о ядерной войне, которую чуть ли не завтра развяжут русские, они наивно думают, что наконец-то появился шанс укрыться в абсолютно неуязвимой крепости, от которой, как от непробиваемого щита стрелы, будут отскакивать ракеты противника.


Если хватит лопа!
145
что сказка о том, что СОИ призвана служить ликвидации ядерного оружия на Земле, была придумана для внутреннего потребления в США, чтобы нанести удар по антивоенному движению и заставить его смириться с СОИ.
Да, никакие и ничьи заверения в том, что программа «звездных войн» носит безобидный и даже гуманный характер, не способны скрыть ее милитаристскую сущность. В действительности осуществляется активный процесс создания систем космического оружия, предназначенного отнюдь не для обороны. Даже Р. Рейган скрепя сердце был вынужден признать, что «оборонительные системы имеют границы и поднимают ряд проблем и неясностей. Если они сочетаются с наступательными системами, они могут быть расценены как свидетельство агрессивной политики».
Да, именно так и следует рассматривать СОИ, ибо никто из ее сторонников и не помышляет о том, чтобы пустить па слом наступательные ядерные системы. Наоборот, как указывается в директиве № 172 Совета национальной безопасности, принятой 30 мая 1985 года, «мы будем и впредь изучать многообещающие концепции, предполагающие использование ядерной энергии для приведения в действие устройств, способных уничтожать баллистические ракеты». Другими словами, помимо наращивания стратегических ядерных сил планируется создание ядерного оружия третьего поколения, космического оружия направленной энергии, электромагнитных пушек и других видов так называемого «экзотического» оружия — ударных систем классов «космос — космос», «космос — земля», «космос — море», «космос — воздух».
В конце 1985 года в США проводились испытания рентгеновского лазера с ядерной накачкой, который создается в рамках программы «звездных войн» и предназначен для уничтожения ракет, спутников и других объектов в космосе. Пятьдесят таких лазеров мыслится установить на борту боевой космической станции. По откровенному признанию одного из американских специалистов в этой области, владелец космических лазеров станет обладать «самой длинной дубинкой в истории — способностью контролировать


146
Если хватит лопат
космическое пространство и вслед за этим установить свое господство на Земле».
Яснее не скажешь. И все же министр обороны К. Уайнбергер внес окончательное разъяснение: «Если мы сможем получить систему, которая будет эффективной и сделает вооружения Советского Союза неэффективными, тогда мы вернемся к ситуации, в которой находились, когда были единственной страной, обладающей ядерным оружием». Такова истинная подоплека космической затеи Вашингтона — вернуться к прежним, давно канувшим в Лету временам ядерной монополии, чтобы, не опасаясь возмездия, грозить социализму, на этот раз из космоса, тотальным уничтожением. В американской столице, как подчеркивал М. С. Горбачев, хотят «добиться абсолютной безопасности для себя, поставить в положение «абсолютной опасности» всех других».
Именно поэтому Белый дом встретил в штыки советский мораторий на ядерные испытания, добровольно введенный нашей страной в канун сорокалетия атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Пятьсот шестьдесят девять дней на советском полигоне царила тишина, и все это время в городе «политических цинико'в», как нередко называют Вашингтон, выдвигали один надуманный аргумент за другим, упорствуя в неприятии призыва Советского Союза ввести взаимный и поддающийся проверке мораторий на ядерные взрывы.
Самое головоломное толкование поведению США, их нежеланию присоединиться к мораторию дал директор американского агентства по контролю над вооружениями и разоружению К. Эделман. Он открыл прямо-таки ошеломляющую истину. Оказывается, нет ничего лучше ядерных взрывов, что могло бы способствовать разоружению. Без тени смущения директор изрек: «Определенного рода разоружение, то есть повышение надежности и сокращение численности наших арсеналов, происходит само собой. Мы идем по пути создания более компактных, надежных и безопасных средств сдерживания, и в значительной степени это стало возможным благодаря испытаниям».


Если хватит лопат
147
скольку на слово верить русским нельзя. Нужна, дескать, инспекция с выездом на полигон. Когда же группе американских ученых было разрешено установить под Семипалатинском контрольную аппаратуру, за океаном поняли, что притворяться дальше не имеет смысла. Представители Белого дома холодно заявили, что ядерное оружие составляет основу военной стратегии Соединенных Штатов и, пока оно существует, будут проводиться и испытания. Пока на советских полигонах царила тишина, США произвели 20 официально объявленных и четыре необъявленных испытания ядерного оружия. Пять раз Советский Союз продлевал свой односторонний мораторий, хотя и понимал, что идет на серьезные издержки в плане собственной безопасности. Однако Вашингтон упорно продолжал свою ядерную программу. Складывалось положение, чреватое нанесением серьезного ущерба безопасности СССР и его союзников. Проявлять одностороннюю сдержанность до бесконечности наша страна не могла.
В конце декабря 1986 года Советское правительство в очередной раз предложило американской стороне безотлагательно начать переговоры о полном запрещении ядерных испытаний. Выражая готовность придерживаться своего моратория и дальше, оно вместе с тем предупредило, что СССР возобновит ядер- ные взрывы после первого же ядерного взрыва США в 1987 году. Вашингтон остался глух к призывам Москвы.
3 февраля 1987 года на невадском полигоне прогремел двадцать пятый за время действия советского моратория ядерный взрыв — администрация Рейгана умышленно пошла на срыв советского моратория. Верх взяли интересы «звездного комплекса». Президент безмятежно играл в снежки перед Белым домом, а один из его помощников равнодушно бросил: «Мы не придали большого значения испытанию. Оно было малой мощности».
Откажись США от своей ядерной программы — и путь к надежде на более безопасный мир был бы открыт. Рассудку вопреки Белый дом предпочел совершенствовать системы, составляющие сердцевину «стратегической оборонной инициативы»,
10*


148
Если хватит лопат
В ходе ядерных испытаний не только разрабатываются новые боеголовки, но и создаются в соответствии с программой СОИ ударные вооружения космического базирования — рентгеновские лазеры с ядерной накачкой. «Нам уже скоро не хватит здесь места», — сокрушаются руководители полигона в Неваде. Они знают, что говорят, ибо им известно, что впереди. А в перспективе в ближайшие десять лет США намерены произвести около 1000 подземных взрывов в целях модернизации существующего ядерного оружия, создания ядерных средств «третьего поколения» и оружия для «звездных войн». Ясно, что разговоры об исчезновении ядерного оружия с созданием космической ПРО рассчитаны на простаков.
О СОИ, ее достоинствах в Вашингтоне говорится очень много. О недостатках же упоминают вскользь. И уж, боготворя электронную технику, совсем стараются умолчать о той угрозе, которую она таит в себе. Компьютеры ошибаются. И это страшные ошибки.
...9 ноября 1979 года на пульте управления стратегического авиационного командования США заревели сирены и замигали сигнальные лампочки, оповещавшие о массированном ударе советских ракет. Комплексы межконтинентальных баллистических ракет были переведены на режим автоматической подготовки к запуску. С баз в воздух поднялись бомбардировщики В-52. Офицеры, находившиеся в ту ночь на дежурстве, помнят панику, которая возникла после приказа «Вставить ключ». Один из них, нацепив пистолет, заявил, что хочет умереть как солдат. Кто-то бросился к телефону и срывающимся голосом умолял жену немедленно бросить все и отправляться в Канаду. Только через 6 минут в самый последний момент удалось установить, что один из операторов ЭВМ по ошибке ввел в машину учебную программу со сценарием учения, имитировавшего атомную атаку противника.


Если хватит лопат
149
ских островов взлетел самолет, на котором расположен командный пункт командующего вооруженными силами США в зоне Тихого океана. Причина очередной тревоги — неисправность микросхемы стоимостью 46 центов. Менее полдоллара — цена ошибки, цена похорон цивилизации. К началу 1983 года каждые три дня регистрировались две ложные тревоги. Командование аэрокосмической обороны Североамериканского континента (НОРАД) как-то подсчитало, что за полтора года прозвучало 3703 сигнала тревоги. Большинство — ложные, но 151 из них были признаны «достаточно серьезными, чтобы усмотреть в них возможность потенциального нападения». Иначе говоря, каждые три-четыре дня наша планета была на грани ядерной катастрофы.
Когда в 1979 году американский космический зонд прошел мимо Венеры, выяснилось, что в программе коррекции курса запятая была спутана с двоеточием. Страшно подумать, что будущее мира будет зависеть от запятой. Невольно вспоминаешь: «Казнить, нельзя помиловать» или «Казнить нельзя, помиловать». Фатальное различие, только некому будет разбираться, где же надо было ставить запятую. Да не одну. По подсчетам специалистов, СОИ будет состоять из 10 миллионов команд. Сколько же запятых должно быть поставлено безошибочно?


150
Если хватит лопат
вался на орбите в условиях, когда в космосе развернуты системы вооружений, — размышляет директор американского института по изучению проблем космического пространства и безопасности Р. Боумэн, — кто бы мог разобраться, был ли такой взрыв результатом неисправности систем корабля или он был уничтожен противоспутниковым оружием? Собственно, некому было бы разбираться, поскольку на взрыв мгновенно среагировали бы компьютеры, управляющие системами развернутых в космосе вооружений. От них поступила бы только одна команда — привести в действие эти системы. Такова одна из весьма вероятных случайностей, которая может привести к ядерной войне... Теперь человечество еще глубже осознает страшную опасность, которой чревато развертывание вооружений в космосе для планеты».
Пока в космосе нет ударного оружия — ни американского, ни советского. СССР неоднократно заявлял, что первым он на такой шаг не пойдет. Намерение же Белого дома осуществить свой план увеличит угрозу ядерной войны, превратит существующий стратегический баланс в стратегический хаос, вызовет бесконтрольную гонку вооружений по всем направлениям, подорвет одну из важнейших ограничивающих ее основ — Договор по ПРО.


Если хватит лопат
151
емый орбитальный космический комплекс, способный наносить эффективные удары но наземным, морским и воздушным целям».
Сторонники «звездных войн» добиваются досрочного развертывания первой очереди ПРО с элементами космического базирования. По словам директора организации по осуществлению программы СОИ генерала Абрахамсона, к середине 90-х годов США смогут развернуть первый эшелон, выведут на низкую орбиту над территорией Советского Союза от 300 до 400 спутников, оснащенных ядерным оружием. Величайшее безумие нашего века, существующее пока только в прожектах, может стать реальностью.
Как указывалось в Политическом докладе ЦК КПСС XXVII съезду пашей партии, «США уже втянули в эту программу много союзников. Дело грозит принять необратимый характер. Крайне необходимо, пока не поздно, отыскать реальное решение, которое гарантировало бы от переноса гонки вооружений в космос. Нельзя допустить, чтобы программа «звездных войн» использовалась и как стимул к дальнейшей гонке вооружений, и как завал на пути к радикальному разоружению».
Советский Союз неоднократно заявлял, что он не намерен следовать примеру США. Если же Вашингтон пойдет па развертывание СОИ, наша страна найдет достойный ответ. Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ М. С. Горбачев на пресс-конференции в Рейкьявике сказал: «...нас СОИ не пугает. Это я уверенно заявляю, потому что в таких вопросах заниматься блефом — дело безответственное. Ответ на СОИ будет. Асимметричный, но будет. При этом нам не придется жертвовать многим».
Нет такой военной техники, которую в США смогли бы создать, а в СССР — нет. Но «звездные войны» — не наш выбор. Мы решительно против переноса гонки вооружений в космос.


152
Ёсли хватит лопат
программ по дальнейшему наращиванию ядерных арсеналов. Объявив об отказе соблюдать количественные ограничения, установленные этим Договором, администрация Рейгана сделала то, чего уже давно добивались «суперястребы». Она совершает попытку вырваться вперед, сломать стратегический паритет между США и СССР, который служит основой стабильности в мире.
Этим безответственным решением Белый дом открывает дорогу бесконтрольной гонке вооружений по всем направлениям. Уже сейчас выяснились его планы: направить основные усилия на массовое развертывание крылатых ракет большой дальности всех видов базирования, оснащение этим оружием тяжелых бомбардировщиков, создание новых межконтинентальных баллистических ракет.
Из всех договорных основ, на которых зиждется структура действующих ограничений стратегических вооружений, самой важной является бессрочный Договор по ПРО. Каждому ясно, что без ограничений на системы ПРО нечего и думать о приостановлении гонки стратегических наступательных вооружений. Но и на этот основополагающий Договор администрация Рейгана готова поднять руку, ибо он запрещает то, от чего Вашингтон никак не желает отказаться, — систему ПРО территории США с элементами космического базирования.
В ход пущена идея «широкого», то есть, мягко говоря, вольного толкования Договора, согласно которому США имеют право вести в космосе испытания различных систем оружия, предназначенных для «звездных войн». Между тем Договор недвусмысленно запрещает подобные эксперименты.
Военно-промышленный комплекс США заботит лишь одно (и эти заботы не имеют ничего общего с опасениями человечества за судьбу планеты) — как увеличить скорость и ассортимент ядерного конвейера. Как произвести побыстрее и побольше разных бомб, ракет, мин, боеголовок, да еще более высокой точности, еще более высокой эффективности.


Если хватит лопат
153
ракет средней и меньшей дальности, президент, кричат правые фанатики, изменил самой идее борьбы с коммунизмом до победного конца. Человек, которого они превозносили до небес, теперь для них не более чем «полезный для Кремля идиот».
Оставим подобные оценки па совести их авторов. Если твердо стоять на почве фактов, не впадать в преувеличения, то о коренном переломе в позиции Белого дома пока еще говорить рано.
Призвав к новому политическому мышлению, Советский Союз выдвинул целый ряд инициатив, направленных на уменьшение ядерной опасности. Под их воздействием произошло изменение мирового общественного мнения в пользу разоружения. В самих Соединенных Штатах начали осознавать, что курс на сверхвооруженность не укрепляет безопасность. В этих условиях стал возможным конструктивный советско- американский диалог, в том числе и по крайне сложным военным проблемам. Результат этого диалога налицо. Советско-американский Договор по РСД — РМД стал крупным событием в мировой политике, победой нового политического мышления. Он дает надежду на успех на переговорах о крупных — пятидесятипроцентных — сокращениях стратегических наступательных вооружений в условиях строгого соблюдения Договора по ПРО.
Время покажет, насколько последовательно будут США придерживаться реалистического подхода. Уже раздаются голоса, призывающие американское руководство не заходить слишком далеко, остановить процесс разоружения, компенсировать ликвидацию РСД и РМД размещением в Европе новых ядерных средств. Это опасные тендепции, и недооценивать их нельзя. Они могут подорвать наметившийся поворот в процессе демилитаризации международных отношений, подчеркнул М. С. Горбачев. Мы рассчитываем, сказал он, что мировое сообщество, прежде всего народы Соединенных Штатов и Советского Союза, здоровые силы во всех странах удвоят усилия, чтобы уберечь первый росток ядерного разоружения, пробившийся через бетонные толщи предрассудков и стереотипов враждебности,


Мир должен быть спасен
(вместо заключения)
В современном мире развертывается историческая битва разума и безумия, битва, от исхода которой зависит, жить или не жить человечеству. Быть или не быть? Извечный вопрос шекспировского героя сегодня звучит особенно актуально. Ныне он приобрел поистине фатальную окраску.
В свое время основоположники научного коммунизма указывали, что «люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д...». Теперь следовало бы добавить, что люди в первую очередь должны также обеспечить выживание человеческого рода. Создание, а затем и накопление ядерного оружия, средств его доставки сделало человека технически способным положить конец своему собственному существованию. Если империализм развяжет ядерную войну, на карту будет поставлена цивилизация, да и сама жизнь на Земле. Даже опыт Хиросимы и Нагасаки может дать нам лишь очень приблизительную картину того, что произойдет в случае ядерного конфликта. Воображение бессильно представить себе тот ад, который разверзнется, если в ход будет пущена даже самая малая часть нынешнего мирового ядерного потенциала. Второй Ноев ковчег не выплывет из ядерного потопа.
По данным международного движения «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», применение всего лишь одной десятой того ядерного оружия, которое планирует использовать американская военщина, привело бы к гибели только в Европе 314 миллионов человек. Жертвами всеобщей ядерной войны, согласно данным Всемирной организации здравоохранения, стали бы более 2 миллиардов человек, то есть почти половина населения земного шара. Одним из последствий обмена ядерными ударами станет «ядерная зима» — резкое и длительное похолодание, которое может изменить климат на планете.


Мир должен быть спасен (вместо заключения)
155
Ныне перед человечеством во всей грозной неотвратимости встал вопрос: либо политическое мышление придет в соответствие с требованиями времени, либо цивилизация и сама жизнь на Земле могут исчезнуть. Поэтому сейчас неизмеримо возрастает роль и значение людей, стоящих у кормила государственной власти. Высший долг руководителей, сознающих свою ответственность за судьбы мира, состоит в том, чтобы не допустить ядерного самоубийства. Как отмечал М. С. Горбачев, «в ядерный век люди Земли — на одном корабле. И раскачивать его военным авантюризмом является крайне безответственным делом. Сама жизнь в наше время отвергает политическое легкомыслие».
Понимают ли это в США? С сожалением приходится констатировать, что не все.
В атаку на Договор по РСД и РМД идут противники советско-американского диалога. Представители военно-промышленного комплекса Хейг, Уайнбергер, Перл — всех не перечислишь — продолжают гнуть свою линию: бойтесь, дескать, русских, они обязательно обманут, им нельзя доверять. Старая известная погудка: американцы, мол, «хорошие парни», а русские — «плохие парни». Все, что хорошо для СССР,— плохо для США. И наоборот.
И хотя ясно, что на такой политической платформе можпо двигаться только к пропасти ядерной катастрофы, крайние консерваторы предпочитают все же оставаться на ней. Сенатор Джесси Хелмс отказался присутствовать на церемонии подписания Договора по РСД — РМД. Мутят воду разные застрельщики антисоветских кампаний. И недооценивать эту ситуацию нельзя. Реакционные круги США сейчас получили удар, повергший их в нокдаун. Но они отнюдь не разбиты наголову и, несомненно, попытаются взять реванш, уничтожить ростки доверия между народами наших стран.


156
Мир должен быть спасен (eMecto заключения)
мандования США — «Мир — наша профессия». Вспомним, что атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, ласково называлась «Малыш», а новую ракету любовно именуют «страж мира».
Курс, предлагаемый Белым домом, противоречит коренным интересам человечества. Программа «звездных войн», за которую усиленно ратуют в США, не только не освободит нашу планету от ядерного кошмара, а, наоборот, подорвет стратегическую стабильность, перечеркнет все надежды на сокращение и уничтожение ядерных вооружений на Земле, усилит безудержную гонку вооружений.
800 миллиардов долларов в год на планете выбрасывается в бездонную бочку военных приготовлений, а 400 миллионов человек в развивающихся странах влачат полуголодное существование, 100 миллионам детей грозит смерть из-за плохого питания. Из 120 миллионов детей, родившихся в 1979 году, в Международный год ребенка, через два года умер каждый десятый. Детский фонд ООН с горечью прокомментировал: «Гибель этих миллионов можно было бы сравнить с Хиросимой, повторяющейся каждые три дня». Тем не менее гонка вооружений, инициатором которой постоянно выступают США, продолжается.
Что спасет мир от нависшей катастрофы? Только рассудительность, отказ от ядерного мракобесия, здравый, осмотрительный подход к решению международных проблем. Именно такой путь предлагает Советский Союз. «Мы, — указывал М. С. Горбачев, — заставили себя глубоко проникнуться пониманием того, что с накоплением ядерных вооружений и их совершенствованием род людской лишился бессмертия. Вернуть его можно, лишь уничтожив ядерное оружие».


Мир должен быт!» спасен (вместо заключения)
157
дикально сокращены, а затем и вообще ликвидированы ядерные вооружения. Мы готовы пустить на слом сотни ракет и самолетов, тысячи ядерных боезарядов. Концепции «звездных войн» мы противопоставляем концепцию «звездного мира» и прочного мира на Земле.
Историческая по своим масштабам и зпачению эта программа получила дальнейшее развитие в предложениях на советско-американской встрече в Рейкьявике. Выдвинутые там советской стороной инициативы позволили человечеству как бы заглянуть за горизонт, увидеть контуры безъядерного мира. Однако, как известно, уникальный шанс избавить человечество от «ядерной гильотины» был упущен по вине администрации Рейгана, не пожелавшей отказаться от своей «стратегической оборонной инициативы».
Разум настоятельно повелевает проявлять максимум доброй воли. Именно он является генератором многих конструктивных инициатив Советского Союза и всего социалистического содружества. Наша страна предлагает всему миру платформу военной разрядки, платформу, которая охватывает все виды ядерных вооружений, как «еврооружие», так и стратегические силы. Понятно, что достижение договоренностей по вопросам ядерного разоружения потребует больших усилий, политической воли как от Советского Союза, так и от Соединенных Штатов. Нашей стране решимости, политической воли в борьбе за безопасность, безъядерный мир не занимать. Дело теперь за Соединенными Штатами и их европейскими союзниками, от которых мы вправе ждать конструктивный, адекватный нашим предложениям ответ. История, народы никогда не простят тем политическим деятелям, которые не захотят воспользоваться нынешней уникальной возможностью сделать важный шаг к безъядерному миру.


158
Мир должен быть спасев (вместо заключения)
существуют. Не принимать их в расчет мы не вправе. Советский Союз — убежденнейший противник ядерной войны в любом ее варианте. Наша страна за то, чтобы изъять из обращения оружие массового уничтожения, ограничить военный потенциал пределами разумной достаточности. Но характер и уровень этого предела продолжают лимитироваться позициями и действиями США, их партнеров по блокам. В этих условиях мы вновь и вновь повторяем: на большую безопасность Советский Союз не претендует, на меньшую не пойдет».
В силу самой природы нашего общественного строя Советский Союз, как и другие страны социализма, никогда не связывал и не связывает свое будущее с военным решением международных проблем. Мы выступаем за решение всех спорных вопросов лишь мирным путем, политическими средствами. Это еще раз подтвердило состоявшееся 28—29 мая 1987 года в Берлине совещание Политического консультативного комитета государств — участников Варшавского Договора.
Государства — участники Варшавского Договора подписали документ, в котором сформулировали свою военную доктрину. Эта доктрина носит сугубо оборонительный характер. Опа исходит из необходимости окончательного устранения войны из жизни человечества, прекращения гонки вооружений, исключения применения военной силы, укрепления мира и безопасности и осуществления полного и всеобщего разоружения. Суть доктрины: государства, объединенные в Варшавском Договоре, никогда не начнут военных действий, если на них не нападут; никогда не применят первыми ядерного оружия; они не имеют территориальных претензий ни к какому государству; не относятся ни к одному государству, ни к одному народу как своему врагу.
Доктрина, обнародованная в Берлине, не абстракция и не утопия. О ее реалистичности свидетельствуют многочисленные, конкретные мирные предложения, выдвинутые СССР и другими социалистическими государствами. Ядерное безумие обречено. Мир должен быть спасен.


Содержание
Уповая на ядерное оружие (вместо предисловия) . . 5
«Если она взорвется...» И
У истоков атомной дипломатии —
Ядерный смерч над Японией 21
«Стреляй первым» 27
Конец ядерной монополии 37
Дымящиеся радиоактивные руины 44
Курс на «массированное возмездие» —
Ядерный шантаж в Корее 50
Угроза по всем азимутам 60
Азарт игры с огромными ставками 73
«Ястребы» ищут повод —
Исполнительный комитет начинает действовать . . 80
На краю ядерной пропасти 90
Все больше и больше целей 101
Техасец в Белом доме —
«Достойный продолжатель» 103
«Новая» ядерная политика 112
Президентская директива 117
Если хватит лопат 127
Философия поджигателей войны —
Во что играли в Белом доме 135
«Звездные провокации» 143
Мир должен быть спасен (вместо заключения) . . . 154


ИГОРЬ ПО g
ВЛАДИМИРОВИЧ СТУПЕНЯМ s
НЕЧАЕВ ЯДЕРНОГО <
БЕЗУМИЯ §
щ с
S
ИМПЕРИАЛИЗМ: СОБЫТИЯ ФАКТЫ ДОКУМЕНТЫ
Редактор В. М. Галайко Художник А. В. Пушкарный Редактор (литературный) А. М. Дмитриева Художественный редактор А. Н. Жданов Технический редактор Л. С. Афанасьева Корректор И. А. Цеханова
ИБ 2807
Сдано в набор 19.05.87. Подписано в печать 29.01.88. Г-12218. Формат 84Х108/32.
Бумага тип. № 2. Гарн. обыкн. нов. Печать высокая. Печ. л. 5. Усл. печ. л. 8,4 + 1 вкл. —’/2 печ. л. — 0,84 усл. печ. л. Усл. кр.-отт. 9,87. Уч.-изд. л. 9,14. Тираж
39 000 экз. Изд. № 1/1020. Зак. 390. Цена 50 к.
Воениздат, 103160, Москва, К-160 1-я типография Воениздата 103006, Москва, К-6, проезд Скворцова-Степанова, дом 3