Новая и новейшая история №5 за 1996 год

Теги: журнал новая и новейшая история журнал новая и новейшая история

ISBN: 0130-3864

Год: 1996

Похожие

Новая и новейшая история №5 за 2014 год

Новая и новейшая история №5 за 1992 год

Новая и новейшая история №5 за 1993 год

Новая и новейшая история №5 за 1991 год

Текст

НОВАЯ ISSN 0130-3864
НОВЕЙШАЯ
ИСТОРИЯ
В номере:
НАУЧНАЯ ИНФОРМАЦИЯ НА СЛУЖБЕ ГУМАНИТАРНОГО
И СОЦИАЛЬНОГО ЗНАНИЯ
СССР И СЛОВАЦКОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ВОССТАНИЕ 1944 г.
ИЗ АРХИВА ПРЕЗИДЕНТА РФ
ВКЛАД ЗАКЛЮЧЕННЫХ ГУЛАГа В ПОБЕДУ
В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ. АРХИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ
СЕНТЯБРЬСКОЕ ВОССТАНИЕ В БОЛГАРИИ В 1923 г.
В СВЕТЕ НОВЫХ ДОКУМЕНТОВ
ИТОГИ ИЗУЧЕНИЯ НОВОЙ ИСТОРИИ СТРАН
СРЕДНЕЙ ЕВРОПЫ
' КРУГЛЫЙ СТОЛ”. ЯКОБИНСТВО В ИСТОРИЧЕСКИХ
ИТОГАХ ВЕЛИКОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
ЗАПИСКИ СОВЕТСКОГО ПОСЛА В ИЗРАИЛЕ
Д. С. ЧУВАХИНА В 1964-1967 гг.
РУССКИЕ ЭСКАДРЫ В США 1863-1864 гг.
ПОРТРЕТ ИСТОРИКА. АКАДЕМИК В.И. ПИЧЕТА
1996

РОССИЙСКАЯ
АКАДЕМИЯ НАУК
НОВАЯ
НОВЕЙШАЯ
ИСТОРИЯ
ИНСТИТУТ
ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
№5
СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ
1996
ЖУРНАЛ ОСНОВАН
В МАЕ 1957 ГОДА
ВЫХОДИТ 6 РАЗ В ГОД
СОДЕРЖАНИЕ
СТАТЬИ
Академик В.А. Виноградов. Научная информация на службе социального и гумани¬
тарного знания 3
Исламов Т.М. Изучение новой истории стран Средней Европы в Институте славяно¬
ведения и балканистики РАН 19
Поздеева Л.В. Англичане о победе в 1945 г. и роли СССР 40
Конасов В.Б. (Вологда), Терещук А.В. (Санкт-Петербург). К истории советских и не¬
мецких военнопленных (1941-1943 гг.) 54
’’КРУГЛЫЙ СТОЛ"
Якобинство в исторических итогах Великой французской революции 73
ИЗ АРХИВА ПРЕЗИДЕНТА РФ
Советский Союз и Словацкое национальное восстание 1944 г. Предисловие В.В. Марь¬
иной 100
ПУБЛИКАЦИИ
Вклад заключенных ГУЛАГа в победу в Великой Отечественной войне. Предисловие
В.А. Пронько, В.Н.' Земскова 131
ВОСПОМИНАНИЯ
Чувахин Д.С. Записки советского посла в Израиле. 1964-1967 гг 151
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ОЧЕРКИ
Гришина Р.П. Сентябрьское восстание 1923 г. в Болгарии в свете новых документов.... 175
Академик Н.Н. Болховитинов. Русские эскадры в США в 1863-1864 гг 195
ПОРТРЕТЫ ИСТОРИКОВ
Иоффе Э.Г. (Минск). Академик В.И. Пичета (1878-1947) 217
«НАУКА»* МОСКВА
1

РЕЦЕНЗИИ
Филитов А.М. Коминформ. Протоколы трех совещаний (1947, 1948, 1949 гг.). Милан, 1994 230
Корнеев В.Е. А.И. Немировский, В.И. У к о л о в а. Свет звезд, или последний русский ро¬
зенкрейцер. М„ 1994 232
Тырсенко А.В. П. Г е н и ф ф е. Количество и разум. Французская революция и выборы. Париж,
1993 234
Керов В.Л. Ю.Е. И в о н и н. Императоры, короли, министры. Политические портреты XVI века.
Исторические очерки. Днепропетровск, 1994 236
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
О деятельности Российского гуманитарного научного фонда 238
Драбкин Я.С. Центр германских исторических исследований РАН 240
Шмелев Б.А. О работе Центра сравнительных политических исследований Института междуна¬
родных экономических и политических исследований РАН 244
Хроника
Михаилу Николаевичу Машкину - 70 лет 246
Защита диссертаций 247
Памяти В.А.Дьякова 249
| В.И. Буганов] . 251
| Н.Н. Яковлев | 252
Научные труды Института всеобщей истории РАН, изданные в 1996 г. и готовящиеся к изданию....:. 254
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
Г.Н. Севостьянов (главный редактор)
В.А. Виноградов, В.Н. Виноградов, В.Д. Вознесенский (ответственный секретарь),
Т.М. Исламов, Н.П. Калмыков, И.В. Лебедев, В.Н. Малов, И.И. Орлик,
В.С. Рыкин, Н.И. Смоленский, В.В. Согрин, С.Л. Тихвинский,
Е.И. Тряпицын (зам. главного редактора), Е.Б. Черняк, А.О. Чубарьян, Е.Ф. Язьков
Адрес редакции: 117810, Москва, ГСП-1, Мароновский пер., 26.
Тел. 238-43-21
© Российская академия наук,
Институт всеобщей истории РАН, 1996
2

Статьи
© 1996 г.
Директор ИНИОН РАН академик В.А. В И НО ГРАДОВ
НАУЧНАЯ ИНФОРМАЦИЯ НА СЛУЖБЕ
СОЦИАЛЬНОГО И ГУМАНИТАРНОГО
ЗНАНИЯ
Современный этап общественного развития, характеризующийся углублением ми¬
рохозяйственных связей и ростом взаимозависимости государств, объективно обуслов¬
ливает непрерывное возрастание роли информации в социальном и техническом про¬
грессе, решении глобальных проблем, с которыми сталкивается человечество в пред¬
дверии третьего тысячелетия.
Эффективное управление экономическими и социальными процессами в наши дни
невозможно без опоры на всестороннюю, точную и оперативную информацию, отра¬
жающую динамические изменения в различных областях человеческой активности.
Уровень существующего информационного обеспечения раскрывает возможности об¬
щества в решении наиболее сложных проблем.
Любое государство сегодня испытывает необходимость генерации, переработки и
распространения крупных массивов информации для обеспечения научно-технического
прогресса и культурного развития. Автоматизация информационных процессов откры¬
вает новые пути для систематизации и оперативного многоаспектного использования
информации. Крупные и разнообразные по своему содержанию автоматизированные
базы данных оказывают все большее влияние на все области социально-экономичес¬
кой деятельности.
Очевидно, что в перспективе производство и использование информации будет за¬
нимать центральное место в организации всей общественной жизни. Можно говорить о
назревающей тенденции к формированию общества, специфической чертой которого
является неограниченная пространством и временем, социальными и иными барьерами
доступность знаний. Но знания шире информации, поскольку впитывают в себя весь
накопленный человечеством опыт. Вычислительная и информационная техника, созда¬
ние искусственного интеллекта позволяют задействовать огромные массы знаний,
преобразовать их в информацию, приблизить к непосредственному потребителю.
Всесторонняя информатизация общества - это особый социально-технологический
процесс, обусловленный высокой степенью индустриализации, принципиально новыми
техническими и технологическими средствами, превращающими производство и по¬
требление информации в главную движущую силу социально-экономического про¬
гресса. Чем больше в стране производится информации, чем полнее она используется,
тем выше жизненный уровень населения этой страны и ее международное влияние.
Опыт показывает, что информационное обеспечение выработки важнейших поли¬
тических решений приобретает все большее значение для судеб человечества. Не¬
достаточная или неадекватная информация при принятии политических решений мо¬
жет быть источником межгосударственных, региональных и даже глобальных конф¬
ликтов.
Информационный фактор начинает играть возрастающую роль в природоохранных
3

мероприятиях, предотвращении нанесения непоправимого ущерба окружающей среде.
Входят в практику совместные исследования и взаимный обмен информацией о со¬
стоянии озонного слоя, об использовании Мирового океана, космоса, развития ядерной
энергетики, связи и т.д.
Каков в свою очередь должен быть вклад обществоведов в информатизацию?
Активное творческое участие обществоведов многих специальностей в разработке
концепций и национальных программ информатизации не должно ограничиваться лишь
крупномасштабными работами. Оно остро необходимо и на более ’’низких” уровнях -
при создании конкретных информационных систем. В первую очередь речь идет о
совершенствовании баз данных, оптимизации их структур, создании возможностей
многоплановой, разнообразной работы с ними. У историков тут. одни требования, у
философов - другие, у экономистов - третьи и т.д. И никто, кроме самих специа¬
листов, не может полно и рационально сформулировать эти требования.
Сегодня все в большей степени осознается необходимость общей гуманизации
общественных отношений. Имеется в виду прежде всего приоритет общечеловечес¬
ких, морально-этических ценностей. Наука призвана давать всесторонний, объектив¬
ный анализ общественного развития. Отсюда естественный рост значения инфор¬
мационной деятельности в области социального и гуманитарного знания, которую в
России возглавляет Институт научной информации по общественным наукам РАН
(ИНИОН РАН).
НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ В СОЦИАЛЬНЫХ И ГУМАНИТАРНЫХ
НАУКАХ В РОССИИ И ИХ ИНФОРМАЦИОННОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ
Политические и экономические перемены, происходящие в России, оказывают
влияние на всю общественную жизнь. Идет процесс переоценки ценностей, поиск но¬
вых путей развития. Эти изменения в полной мере затронули социальные и гуманитар¬
ные науки, выдвинули перед ними задачи, требующие пересмотра многих концепций,
сложившихся ранее догм.
Демократизация общественной жизни страны привела к снятию ограничений в дос¬
тупе к источникам информации, сделала возможным для обществоведов более глубоко
и всесторонне изучать процессы, происходящие в стране и мире. Многообразие пози¬
ций авторов по одному и тому же вопросу требует сравнительного анализа, сопостав¬
ления точек зрения. Все это обогащает научную жизнь, повышает авторитет знания,
его практическое значение. Научная информация становится одним из факторов,
обусловливающих демократизацию российского общества, продвижение к современной
цивилизованной рыночной экономике.
В последние годы ИНИОН, несмотря на большие трудности финансового и тех¬
нического характера, продолжает свою деятельность и наряду с традиционными ин¬
формационными изданиями уделяет особое внимание информационному освещению
тех проблем, изучение которых может быть использовано в ходе социально-эконо¬
мических преобразований в нашей стране для осмысления новых внешнеполитических
ориентиров.
Институт внес определенный вклад в изучение "белых пятен" в истории, в вос¬
становление незаслуженно забытых имен отечественных экономистов, историков,
юристов и т.д. Разрабатывая традиционные и новые темы, коллектив института учи¬
тывает необходимость анализа наиболее важных тенденций, выявления новых фено¬
менов в политической, социально-экономической и культурной жизни, информирования
ученых о современных методах исследований, применяемых в социальных науках.
Одна из главных задач научно-информационной деятельности состоит в повышении
культуры научного мышления в широком смысле этого слова, что прежде всего пред¬
полагает ознакомление ученых с крупнейшими достижениями мировой науки.
В условиях перехода к рынку жизнь ставит перед теоретиками и практиками ог¬
ромное количество новых проблем. Разумеется, готовых рецептов в зарубежной лите¬
4

ратуре не найти, но осмысление накопленного на Западе опыта социально-экономи¬
ческих преобразований может оказаться весьма полезным для решения различных
вопросов в области управления, кредитно-денежной, налоговой и антимонопольной
политики, предпринимательства, совместных предприятий, антикризисного регулирова¬
ния и т.д. Не только специалистам, но и всему населению необходимы объективные
знания о различных сторонах функционирования рынка.
В системе информационных изданий Института большое место отводится материа¬
лам, посвященным демократизации общества, созданию правового государства, проб¬
лемам федерализма. Интерес к упомянутым темам весьма высок, и их освещение с
учетом международного опыта имеет не только познавательное, но и практическое
значение.
На первый план в общественных науках выходит изучение проблем, связанных с
трансформацией общества и бытием человека. Гуманистическая направленность
социального знания все отчетливее просматривается в исследованиях, проводимых
российскими социологами, политологами, историками, культурологами и представите¬
лями других специальностей.
Новые направления социальных и гуманитарных исследований, получившие раз¬
витие в России в 90-е годы, естественно, потребовали соответствующего информа¬
ционного обеспечения. Эта задача прежде всего встала перед Институтом научной
информации по общественным наукам. Для ее решения в институте был осуществлен
ряд структурных изменений, найдены новые формы подачи информации.
Научно-информационные материалы, подготавливаемые сегодня в ИНИОН, в пер¬
вую очередь преследуют цель помочь исследователю разобраться в сложнейших во¬
просах, волнующих общество.
Начало 90-х годов ознаменовалось резким поворотом в судьбе российской социоло¬
гической науки. Социологи получили возможность после многих лет опалы открыто
приступить к разработке теоретических основ отечественной социологии. В январе
1991 г. на I съезде Советской социологической ассоциации в центре внимания специа¬
листов оказалась разработка новых подходов к решению практических общественных
проблем. Было принято решение о создании систем университетского социологичес¬
кого образования. В целом съезд дал сильный импульс развитию социологических ис¬
следований.
В стране сегодня активно развиваются такие относительно новые для России отрас¬
ли социологического знания, как политическая социология, социология образования,
общественных движений, военная социология. Внимание социологов сосредоточено на
изучении реальной динамики социальных процессов и развития социологической теории
и социологического мышления.
Поскольку социально-экономические перспективы развития России связаны с углуб¬
лением экономической реформы, то прикладная нацеленность отчественной социоло¬
гии становится приоритетной тенденцией ее развития. Значительные теоретические и
практические результаты достигнуты в изучении причин социальной напряженности и
конфликтов в обществе. Одной из основных форм "практической” социологии в России
являются опросы общественного мнения. Наблюдается заметный интерес к результа¬
там таких опросов как среди населения, так и правительственных структур. Недо¬
верие к социологическим службам сменилось сегодня готовностью к сотрудничеству с
ними. Количество соответствующих служб в России резко возросло.
Определение ИНИОН своих роли и места в социологической науке связано с рядом
положений, имеющих принципиальное значение:
в российской социологии до настоящего времени продолжают сохраняться отста¬
вание социологической теории от мирового уровня и даже некоторый информационный
разрыв с новейшими теоретическими построениями и методологическими подходами,
появившимися в конце 80-х - начале 90-х годов;
в современные социологические исследования и практические суждения об об¬
ществе продолжают проникать и оказывать на них давление идеологические схемы и
5

устаревшие социологические теории, возникшие на основе отошедших в прошлое со¬
циальных реальностей;
изданные в последние годы монографические работы по социологической теории
успешно отражают классическую социологию и социологию 20-70-х годов, но остав¬
ляют почти не разработанной - ни информационно, ни аналитически - социологи¬
ческую теорию 80-90-х годов.
В этих условиях ИНИОН ставит перед собой задачу ввести в научный и инфор¬
мационный оборот современной российской социологии научные теории и подходы,
разрабатываемые в последние 10-15 лет. Прежде всего это относится к анализу со¬
циальных изменений и трансформаций общецивилизационного характера, получивших
свое развитие в 80-90-е годы. Эти трансформации нашли отражение в новейших
социологических теориях модерна, постмодерна, радикализованного модерна, в со¬
временных социологических теориях общества, глобального социального и информа¬
ционного порядка, теориях трансформации современного национального государства,
мультикультурализации и этнизации национально-государственного пространства, воз¬
никновения новой системы социальной стратификации, трансформации природы базис¬
ного социального конфликта, формирования новой социальной идентичности.
Все эти проблемы, разрабатываемые ведущими современными социологами, самым
серьезным образом анализируются в публикациях и изданиях организованной в 1989 г.
Лаборатории социологии ИНИОН, которая сделала упор в своей деятельности на
информационную и научно-аналитическую обработку именно новейшей текущей со¬
циологической литературы. В этой связи следует указать на публикации материалов,
вошедших в реферативный журнал "Социология”, а также на научно-аналитические
издания лаборатории, такие как "Социологические теории модерна, радикализованного
модерна и постмодерна" (1996), "Современные социологические теории общества"
(1996), издания, посвященные социологическим теориям национализма, современной
конфликтологии.
Для ознакомления с современной социологической теорией издаются монографиче¬
ские реферативные сборники, посвященные концепциям ведущих современных социо¬
логов - Энтони Гидденса, Юргена Хабермаса и др.
Значительную роль в работе Лаборатории занимает подготовка изданий, ориенти¬
рованных на запросы высшей школы. С этой целью систематически готовятся круп¬
номасштабные рефераты и переводы произведений признанных современных социо¬
логов, публикуемые в реферативном журнале "Социология", а также составляются
хрестоматии по современной социологии и социальной психологии, к которым относят¬
ся "Социальная психология" (1995), а также подготовленная по заказу Государствен¬
ного комитета Российской Федерации по высшему образованию хрестоматия "Совре¬
менная зарубежная социология (70-80-е годы)" (НИИВО-ИНИОН, 1993).
Лаборатория удачно сотрудничает с социологическим факультетом Московского
государственного университета им. М.В. Ломоносова и в настоящее время участвует
в подготовке учебника по современной западной социологии для вузов.
Ныне в России сложилась развитая и интенсивно работающая эмпирическая со¬
циология. Содержание и динамика общественного сознания, новая система социальной
стратификации, ценностно-нормативные ориентации различных групп населения,
национальные и этнические стереотипы, положение и динамика различных профес¬
сиональных, возрастных и других групп населения, проблемы труда, быта, семьи, здо¬
ровья, социальные аспекты развития личности - вот далеко не полный перечень тем,
изучаемых российскими социологами. Однако до сих пор в стране отсутствует циви¬
лизованная информационная социологическая инфраструктура. Практически очень
сложно получить сведения о том, где, кто, когда и что исследовал или исследует, кто
заказчик, какие получены результаты. Отсутствие или недоступность такой инфор¬
мации для широкого круга социологов, экономистов, политологов и других ученых
делает столь дорогую и значимую информацию потерянной для общества.
Налицо насущная потребность в создании если не единого информационного центра,
6

то объединения усилий нескольких ведущих информационных центров в области со¬
циальных наук для создания информационной базы данных, касающихся эмпирических
социологических исследований, проводимых в России. В этом ИНИОН по мере своих
сил старается дать обобщающую информацию, касающуюся результатов эмпиричес¬
ких социологических исследований, проводимых в России, ежегодно выпуская рефера¬
тивные и аналитические сборники, посвященные проблемам современного российского
общества. В настоящее время для решения этой задачи - дать сводную и возможно
полную информацию о разнообразных эмпирических исследованиях, проводимых в
стране, - планируется подготовить специализированную серию изданий. Начнут эту
серию изданий информационные выпуски по социологическим исследованиям, прово¬
димым в настоящее время в сфере здравоохранения и состояния здоровья населения.
Первая половина 90-х годов - это период подъема и расцвета политической науки в
России. Настал ’’звездный час” политологии, поскольку в ней возникла практическая
потребность. Ее достижения оказались необходимыми для решения насущных задач
сегодняшнего дня.
Исследования по политологии ведутся по многим направлениям. Получили распро¬
странение работы, посвященные методологии, теории и истории политической науки,
политическим институтам и процессам, политической культуре и идеологии, проблемам
глобального развития. При этом Академия наук РФ из единственного в 70-80-е годы
центра политологии превратилась в один из таких центров. Идет процесс рас¬
средоточения ведущих политологических кадров. Интенсивно создаются независимые,
негосударственные политологические фонды, ассоциации, клубы. Резко усилила свои
позиции вузовская политическая наука.
С января 1991 г. выходит первый в стране специализированный журнал ’’Поли¬
тические исследования”. Постоянно действуют политологические семинары - как в
рамках институтов Российской академии наук и университетов, так и при различных
общественных фондах и движениях. Крупнейшие зарубежные политологи приезжают
в Россию, а отечественные исследователи получили возможность стажироваться в
зарубежных научных центрах и принимать активное участие в жизни международного
политологического сообщества.
Вместе с тем развитие политической науки в России сталкивается с трудностями
объективного порядка. Многие ведущие политологи покинули Академию наук РФ и
высшую школу - перешли в систему государственного управления, непосредственно
включились в общественную деятельность. Пополнение, которое получают полито¬
логические учреждения из вузов, явно недостаточно. Падение престижности научной
работы, тяжелые материальные условия, в которые поставлены российские ученые,
отпугивают молодежь. Следствием этого является возникновение дефицита специа¬
листов. Это, безусловно, одно из негативных последствий той коренной ломки,
которую переживает ныне наука в России.
В современных условиях российские ученые свои усилия направили на решение од¬
ной из наиболее острых проблем, стоящих перед отечественной политической наукой.
Суть этой проблемы состоит в следующем: российское общество переживает период
болезненной рефлексии по поводу его исторических путей и базовых ценностей.
Появилось немало работ, авторы которых пытаются понять прошлое и настоящее
России, осмыслить ее будущее с помощью специфических методов и категорий поли¬
тической науки. Тем более что на Западе существует значительное количество поли¬
тологических исследований, посвященных России.
В этой ситуации ведущие российские политологи пришли к пониманию, что свое¬
образный опыт России не укладывается в схемы и понятия западной политической
науки и этот опыт нельзя адекватно описать с помощью заимствованных концепций.
Следовательно, отечественные исследователи должны стремиться к выработке собст¬
венного языка политологии. Это не означает отказа от мировой политической науки,
ее выдающихся достижений, но предполагает весьма вдумчивое, не механическое
использование ее категорий.
7

В 90-е годы ИНИОН продолжает оставаться одним из крупнейших центров фор¬
мирования, изучения и информационного обеспечения политической науки. В Инсти¬
туте издано несколько сотен политологических сборников, научно-аналитических обзо¬
ров, переводов, тысячи рефератов. Отечественная наука, в первую очередь ученые
Академии наук РФ и преподаватели высшей школы, с помощью института как бы
открыли для себя мировую политологию XX столетия. Теория и методология поли¬
тической науки, национальные школы политологии, проблемы политической культуры
и политической системы, воззрения крупнейших политических деятелей Запада,
история русской политической культуры и политической мысли - эти и многие другие
темы находились и находятся в центре внимания ученых ИНИОН. В результате этой
работы была создана уникальная политологическая библиотека, в немалой степени
подготовившая условия для взлета этой науки.
Кардинальные изменения в жизни нашей страны, резкая актуализация политоло¬
гической проблематики потребовали от института как новых научных подходов, так и
совершенствования организационных форм. Было создано чисто политологическое
подразделение - специальный сектор в рамках Отдела государства и права.
Среди основных потребителей политологической информационной продукции -
преподаватели, аспиранты и учащиеся высшей школы. Политологи Института стре¬
мятся к более тесному сотрудничеству с органами государственной власти, полити¬
ческими партиями и общественными движениями. При подготовке материалов по
политологии особое внимание в последнее время уделялось исследованию процессов
функционирования политических систем и институтов в центре и на местах, взаимо¬
действия правительства с политическими фракциями в парламенте и т.д.
В этих условиях, когда идет поиск путей дальнейшего развития страны, опыт ев¬
ропейских политических партий, действующих в устоявшейся демократической си¬
стеме, чрезвычайно важен. Речь идет не о том, чтобы копировать этот опыт, а о том,
чтобы эффективно его использовать с учетом особенностей российского менталитета.
Еще одно перспективное направление научно-информационной деятельности
ИНИОН в области политологии - подготовка еженедельных обзоров прессы по теме:
"Партийно-политическая жизнь России". Эти еженедельные обзоры служат подспорь¬
ем для политиков и политологов, поскольку в них максимально широко отражается
динамика современного политического процесса.
В 1995 г. начался выпуск серии аналитических материалов, посвященных проб¬
лемам отечественного и зарубежного федерализма, осуществляемой по заказу Совета
Федерации Федерального Собрания РФ. В этой серии вышли в свет следующие из¬
дания: "Федеративное устройство России: история и современность", "Основы право¬
вого статуса национальных меньшинств в РФ", "Современный федерализм: сравни¬
тельный анализ", "Бюджетный федерализм: опыт развитых стран", "Конституционные
гарантии целостности федерации в зарубежных странах", "Европейский Союз: феде¬
ралистские концепции европейского строительства". Всего в этой серии будет опуб¬
ликовано 12 материалов.
В рамках отдела стран Западной Европы группа специалистов, занимающихся поли¬
тологическими проблемами, подготовила серию материалов, охватывающих все мно¬
гообразие идейных, общественных и политических течений Западной Европы и
России. Они дают возможность адекватно отвечать на социальные запросы быстро
развивающегося российского общества. Одно из этих изданий было подготовлено в
преддверии Всемирного конгресса политических наук, состоявшегося в Берлине в
августе 1994 г., и получило позитивную оценку его участников.
Бурное развитие в сегодняшней России получила наука о культуре - культу¬
рология, которая, в сущности, является у нас наукой новой. Важность исследования
теоретических проблем культуры, изучение существования человека в культуре и
культуры в человеке, постижение механизмов взаимодействия общества и культуры
не вызывают сомнений. Все это находится в сфере поисков выхода из политического и
духовного кризиса, характеризующего нынешний этап развития России.
8

У понятия "культура” имеется, как известно, много дефиниций. Российские ученые
рассматривают культуру как общее усовершенствование человеческого рода на путях
высшей организации отдельного человека и целого общества. Цель такого подхода -
развитие нравственности, силы интеллекта и счастья индивидуума.
Один из главных каналов передачи культурного наследия - это, как известно,
научная информация. Ведь типы культуры в истории человечества менялись именно в
зависимости от изменений типов информации и коммуникации. Так, на смену бес¬
письменным видам культуры пришла письменность, а сейчас культура расширяет свое
информационное пространство, и это связано с возникновением новых информацион¬
ных технологий, с созданием и развитием новых форм творчества.
В формирующейся сейчас концепции гуманитарного знания, с учетом реализации
идей гуманизации образования, в том числе и технического, важное место занимают
теория и история культуры. Методология гуманитарных наук требует, чтобы в куль¬
туре не искали ни первого, ни последнего слова, - диалог культуры не должен иметь
границ.
В проводимых в стране исследованиях осуществляется анализ тенденций в культу¬
ре мышления и перспектив духовного обновления общества, изучение как современ¬
ных социокультурных процессов, так и истории мировой культурологической мысли.
Признание культурологии в качестве самостоятельной отрасли гуманитарной науки
и введение ее в качестве специальной дисциплины в систему российского гума¬
нитарного образования сделали особенно актуальным научно-информационное обес¬
печение проблем мировой культурологической мысли, теории и истории цивилизации,
освещение истории культуры России и русского зарубежья.
ИНИОН видит свою задачу в создании научной информации на всем поле куль¬
турологии. Это - выпуск периодических и серийных аналитических и научно-ин¬
формационных изданий по теории и истории культуры, подготовка справочных изданий
- культурологического словаря и энциклопедии ’’Культурология", подготовка учебных
изданий по культурологии для высшей школы. В центре внимания - переиздание
трудов известных отечественных философов и культурологов - представителей
русского зарубежья. Это новое направление в работе ИНИОН заслуживает подроб¬
ного рассмотрения.
Целенаправленная реферативная и аналитическая деятельность в области культу¬
рологии с самого начала встретилась с серьезными теоретическими и практическими
трудностями. Одна из них заключалась в многообразном, подчас расплывчатом, оп¬
ределении самого понятия культуры. Поэтому и трактовка культурологии как
концептуального осмысления культуры оказывалась на довольно зыбкой почве. От¬
сутствовало и институциональное закрепление традиций культурологических исследо¬
ваний в нашей стране. В "Орфографическом словаре русского языка" (29-е изд. М.,
1991) слово "культурология" вообще не значится. Его нет и в "Советском энцик¬
лопедическом словаре" (4-е изд., исправленное и дополненное. М., 1990).
ИНИОН одновременно решал две задачи: во-первых, необходимо было наладить
продуманную систему информации по широкому спектру проблем культурологии и тем
самым дать толчок для широких культурологических исследований; во-вторых, необ¬
ходимо было обеспечить быстрый подъем этих исследований на уровень современной
мировой культурологической мысли.
Важным шагом на пути решения этих задач стала разработанная и утвержденная
Ученым советом перспективная научно-информационная программа, которая получила
название "Лики культуры". Имелось в виду осуществить отбор классиков культу¬
рологии, выдающихся исследователей, теоретиков культуры, организовать квалифи¬
цированный перевод их работ и начать широкую издательскую деятельность.
К программе "Лики культуры" проявило интерес Министерство культуры России. И
это понятно: при ее разработке учитывалось, что курс культурологии стал вводиться
в высшие учебные заведения страны.
Намечаемая переводческая и издательская деятельность строилась таким образом,
9

чтобы она соответствовала основным целям, которые ставились программами курса
культурологии в высших учебных заведениях страны.
Министерство культуры, одобряя программу и ее основные цели, к сожалению, не
смогло оказать ей свою финансовую поддержку. ИНИОН был вынужден искать эту
поддержку у различных фондов. Фонд ’’Культурная инициатива” оценил значение
программы и принял принципиальное решение о финансировании ее издательского ас¬
пекта.
Важную роль в реализации программы сыграло сотрудничество ИНИОН с изда¬
тельством "Юристъ”. Руководство издательства сумело обеспечить практическую реа¬
лизацию финансовой поддержки издания и наладить оперативный выпуск томов серии
’’Лики культуры” на высоком полиграфическом уровне. В результате проведенной
работы уже в 1995 году вышли восемь томов серии: М. Вебер ’’Обзор общества”,
К. Маннхейм ’’Диагноз нашего времени”. Э. Трёльч ’’Историзм и его проблемы”,
ГТ. Тиллих ’’Теология культуры”, В. Виндельбанд "Дух и история”, "Культурология.
XX век. Антология”, альманах “Лики культуры”, Г.С. Померанц ’’Выход из транса”.
Все работы были признаны интеллектуальными бестселлерами.
В 1996 г. работа над выпуском серии активно продолжается. Выход в свет таких
работ, как ’’Психоанализ и культура. Избранные труды Карен Хорни и Эриха
Фромма”, а также двухтомника Г. Зиммеля "Избранное” (Т. I. Философия культуры;
Т. II. Созерцание жизни) является важным вкладом в реализацию основного замысла
серии. Мы рассчитываем на то, что в этом году серия будет завершена и читатель
сможет получить лучшие культурологические исследования Я. Буркхардта, Р. Нибу¬
ра, Г. Вельфлина и других мыслителей.
Серия "Лики культуры" встретила широкую позитивную реакцию и в акаде¬
мической среде и в средствах массовой информации. Отмечалось, что она содействует
восстановлению разорванных духовных связей, знакомству российского читателя с
сокровищницей мировой культурологической мысли, отвечает высоким требованиям и
информативного, и философски-рефлективного, и эстетического свойства. Первый
цикл серии сформирован таким образом, что он составляет "целостный свод историко-
культурных знаний".
Необходимо подчеркнуть, что работа над серией "Лики культуры" позволила кон¬
солидировать силы научных сотрудников целого ряда академических институтов, и
прежде всего Института всеобщей истории, Института философии, привлечь квали¬
фицированных переводчиков. Значение этого факта для реализации следующих эта¬
пов программы имеет большое значение. Объединение усилий ученых позволило
ИНИОН начать масштабную работу по созданию "Энциклопедии культурологии".
Сам процесс работы над энциклопедией подводит к осмыслению и адекватному ре¬
шению ряда фундаментальных теоретических проблем.
В настоящее время в мире широко обсуждаются возможности создания единой
глобальной культуры. Диапазон позиций здесь весьма широк - от признания исто¬
рического формирования такой культуры начиная с XV в. до отрицания самой
возможности существования универсальной культуры вне рамок отдельных нацио¬
нальных культур.
Анализ реальных процессов развития духовной жизни и взаимодействия цивили¬
заций показывает, что ныне уже сложился общий язык универсальной культуры - это
прежде всего язык современной науки. Но наряду с этим существует и культурное
многообразие, которое не исчезает, а наполняется новым смыслом: элементы нацио¬
нальных культур сегодня обретают все более широкое межнациональное звучание.
Жизнь в качественно новой культурной среде требует теоретического осмысления
той, по определению академика Д.С. Лихачева, "гомосферы", тех главных гума¬
нистических ориентаций, без которых человек утрачивает свою духовную и социаль¬
ную сущность.
В этом контексте важное значение приобретает актуализация, вопреки разного
рода наносным поветриям, высокой нравственной традиции отечественной культуры.
10

Здесь необходимо и расширение информационной деятельности и теоретическое
осмысление непростых проблем.
ИНИОН выпускает альманах старой и новой культуры "ЭОН". В альманахе на¬
ряду с переводом работ ведущих культурологов Запада воспроизводятся '’забытые”
статьи русских культурологов конца XIX - начала XX в., публикуются работы ученых
русского зарубежья и статьи отечественных культурологов.
Отделом теории и истории культуры подготовлены две хрестоматии для вузов:
"Теория культуры. Отечественные исследования" и "Теория культуры. Зарубежные
исследования".
Сложность изучения русской культуры состоит в том, что она имеет глубокую
связь с культурой общеевропейской. Вместе с тем русская культура с самого начала
имела самобытный характер. Она испытала на себе глубинное влияние Византии,
основных философских течений Востока. Ни один из этих аспектов русской культуры
не может быть механически отброшен. Россия создала тот органический культурный
синтез, который определил ее особое духовное лицо и мировое влияние.
Преодоление духовного кризиса, в котором оказалось сегодня российское общество,
требует не только терпеливой и настойчивой работы, углубленного и систе¬
матического знакомства с русскими культурными традициями, духовного просвещения
общества, но и создания и распространения высококачественной информации на всем
поле культурологии.
Для успешного решения этой задачи представители отечественной культурологиче¬
ской мысли должны учитывать новейшие зарубежные разработки в таких областях
знания, как культурная антропология, философия и социология культуры, теория
пространственно-временных и словесных форм художественной культуры, этнические
стереотипы в культуре, символические знаки различных культур. В какой-то мере
решению этой крайне важной задачи содействует выпускаемый ИНИОН дважды в
год дайджест "Новая литература по культурологии". В дайджесте представлены мате¬
риалы, созданные на основе новейшей отечественной и зарубежной литературы.
Дайджест включает как оригинальные статьи, так и обзоры, рефераты, переводы,
аннотации, извлечения из отдельных публикаций.
Возрождение, а вместе с тем и формирование самосознания российского общества
только начинается. Вне этого духовного процесса трудно рассчитывать на то, что Рос¬
сия сможет успешно ответить на вызовы грядущего тысячелетия.
ИНИОН в полной мере осознает большое социальное значение информационно¬
аналитической деятельности в области культурологии. Мы знаем, что здесь нет конеч¬
ной станции. Духовная жизнь - это постоянный и напряженный творческий поиск. И
мы будем делать все, чтобы духовная жизнь у нас не затухала, а получала новые сти¬
мулы своего развития.
Одной из центральных задач института остается проведение научно-инфор¬
мационной и исследовательской работы по обобщению исторического знания и раз¬
работке проблем истории, отвечающих запросам современного этапа общественного
развития. Исследователям, преподавателям, студентам и всем другим заинтере¬
сованным лицам предоставляется в различных формах научная информация практи¬
чески по всему диапазону исторической проблематики - методологии истории, отечест¬
венной истории, международных отношений, истории стран Западной Европы, Аме¬
рики, Азии и Африки, средних веков, древнего мира, а также археологии и этнологии.
Эти основные направления постоянно конкретизируются с учетом приоритетных
направлений развития науки. В условиях глубокого методологического кризиса, пере¬
живаемого мировой исторической наукой, перед научной информацией выдвигаются во
многом новые задачи. Объективно возрастает значимость координирующей ее функ¬
ции. На страницах реферативного журнала по истории, в научно-аналитических обзо¬
рах, издаваемых ИНИОН, критически обобщается большой массив отечественной и
зарубежной литературы. Отличаясь от публикуемых в научных журналах историогра¬
фических статей и рецензий своей насыщенностью, текстологией источника и под¬
11

черкнутой объективностью суждений, эти информационные материалы выполняют
важную функцию ознакомления отечественных историков с последними достижениями
мирового обществоведения в области истории и сопредельных с ней научных дис¬
циплин.
В институте ведется последовательный историографический анализ такого мощного
интеллектуального движения мировой науки, как "новая социальная история" или
"историческая антропология", в центре которого стоит осмысление одного из клю¬
чевых вопросов современного этапа развития исторического знания - как, каким об¬
разом "люди сами делают свою историю".
В вышедших в 90-е годы сборниках "Русь между Востоком и Западом. Культура и
общество Х-ХП вв. (зарубежные и советские исследования)" (ч. 1-3), "Византоведение
в СССР. Состояние и перспективы исследований" обобщены и сформулированы глав¬
ные методологические принципы современных социокультурных и культурно-историче¬
ских исследований. Это - прежде всего системность, "тотальность" в подходе к ана¬
лизу как целых исторических эпох и отдельных исторических периодов, так и
присущих им отдельных феноменов, институтов, исторических личностей; изучение
внутренних функциональных взаимосвязей и взаимовлияний; интерес не просто к "фак¬
ту", "событию" как таковому, но и к тем скрытым от глаза, внутренним взаимосвязям
- поведенческим и ментальным "механизмам", которые ими движут и определяют, по
сути, неповторимость времени и эпохи в целом.
Исследованию истоков и истории становления новой исторической науки посвящена
публикация, раскрывающая значение выдающегося российского историка культуры
Л.П. Карсавина (1882-1952) в истории исторической науки, провозвестника историко¬
антропологического направления (См. "Российская историческая мысль. Из эпистоляр¬
ного наследия Л.П. Карсавина (у истоков культурно-антропологической истории в Рос¬
сии)". ИНИОН, 1994).
Происходящее в настоящее время радикальное обновление областей и методов ис¬
торического исследования связано с изучением истории процессов социокультурного
порядка. На первый план выходит исследование цивилизаций, прежде всего европей¬
ской. Сегодня представление о Европе как о цивилизации со свойственными ей непо¬
вторимыми особенностями выступает в качестве "наивысшего аргумента" в пользу ев¬
ропейского единства.
Учитывая значимость интеграционных процессов для развития Европейского
континента, эта проблематика нашла отражение в информационной работе двух под¬
разделений института. Отдел стран Западной Европы начиная с 70-х годов на пос¬
тоянной основе готовит специализированные аналитические и научно-информационные
материалы, посвященные различным аспектам европейской интеграции. В то время,
когда в стране господствовало в целом негативное отношение к этому феномену евро¬
пейской жизни, в отделе готовились серьезные аналитические материалы, отражаю¬
щие ее истинный смысл, значение и перспективы. Давался серьезный анализ, позво¬
ляющий делать адекватные выводы о будущих тенденциях европейского развития.
Отдел исторических наук обратился к этой проблематике в 90-е годы. В выпущен¬
ных сборниках аналитических обзоров "Историко-культурные основы европейской
цивилизации" (1992) и "Россия и Европа: диалог культур" (1994) рассмотрены совре¬
менные зарубежные концепции европейской идеи и впервые проанализирован федера¬
листский подход к политическому и культурному объединению Европы, показан вклад
историков в выработку европейского сознания, в освещение общности историко-
культурного прошлого.
Сегодня информация об огромном потенциале, который несет в себе интеграция, об
основных направлениях ее развития, а также о трудностях и препятствиях, возникаю¬
щих на пути интеграционных процессов на Европейском континенте, представляет,
несомненно, большое значение в свете наблюдающегося в странах СНГ стремления к
интеграции бывших советских республик в некое новое общественное образование.
Учитывая это, отдел стран Западной Европы начал реализацию исследователь¬
12

ского проекта ’’Развитие интеграционных процессов в Европе и Россия”, который
вызвал интерес Представительства Европейской комиссии в Москве. При финансовой
поддержке Представительства КЕС проект должен завершиться изданием коллек¬
тивной монографии, которая, мы надеемся, внесет свой вклад в дальнейшее осмыс¬
ление российским обществом значения интеграции в рамках всего континента.
Продвижение по пути европейской интеграции выдвинуло в центр внимания со¬
временных исследователей проблемы федерализма - ранее малоизвестного направле¬
ния общественной мысли, имеющего в своем активе достаточно разработанные
альтернативные концепции мироустройства. Представители федерализма (Жю Пру¬
дон, А. Марк, Л. Кор, А. Спинелли и др.) сыграли немалую роль в выработке видения
будущей Европы и в создании основополагающих документов Европейского Сооб¬
щества. Этим вопросам посвящен научно-аналитический обзор ’’Европейский Союз:
федералистские концепции европейского строительства” (1996). В нем показано, что
федералистское движение, констатируя кризис национального государства как источ¬
ника воинствующего национализма и двух разрушительных для Европы мировых
войн, видит выход прежде всего на путях воссоздания автономии местных сообществ,
основанных на демократии участия. И что не менее важно - в сочетании различных
уровней идентичности.
Подтверждением значимости этого направления исследования, его научно-информа¬
ционного обеспечения является поддержка Российским гуманитарным научным фондом
инициативного проекта ’’Единая Европа: идея и реальность в конце XX века. Кон¬
цепция культурной идентичности". Ученые ИНИОН (руководитель - Т.М. Фадеева) в
рамках темы предполагают в первую очередь рассмотреть новые интерпретации
европейской идеи в контексте либерально-консервативного поворота 70-80-х годов,
отразить историко-культурную общность европейской цивилизации. Единство в мно¬
гообразии как отличительная черта европейской цивилизации, роль культуры в
формировании европейской идентичности и связанные с этим научные дискуссии ста¬
нут предметом рассмотрения в ряде новых информационных изданий ИНИОН.
"Взрыв” национализма или этничности второй половины XX в. поставил мировое
сообщество перед необходимостью по-новому осмыслить утратившие, как уже
казалось, свое значение национальные особенности человечества во всех их проявле¬
ниях - от бытовой культуры до принятия политических решений. Динамичные изме¬
нения антрополого-этнографического знания в отечественном и зарубежном общество¬
ведении являются основным предметом публикаций, связанных с этнологической
тематикой. Издан целый ряд научно-информационных материалов. Среди них "Этно-
национальные реалии трансформации СССР и СНГ в освещении этнографической
периодики" (1994). "Этнокультурный облик России: исторические традиции взаимо¬
действия народов" (1995). "Этносоциологические исследования в России в начале 90-х
годов: итоги и перспективы" (1996). Мировой опыт показывает, что как только пик
этнической мобилизации проходит, в развитии общества наступает период, когда
этнообъединяющие ценности "уходят на периферию" общественной жизни и реальное
поведение людей начинает регулировать преимущественно групповые интересы и
символы (территориальные, профессиональные и др.). В России этот период, очевид¬
но, еще не наступил. Специалисты объясняют это тем, что сдвиги в социальной струк¬
туре еще далеко не завершены, и это препятствует осознанию групповых интересов,
которые могли бы конкурировать с политизированными этническими ценностями,
продолжающими оставаться наиболее легким путем завоевания политического ли¬
дерства.
Особую актуальность в настоящее время приобрела "русская" тематика. Осве¬
щение ее в исследовательской литературе рассматривается, в частности, в обзоре
«"советские" русские: этнокультурный облик России» (1995). ИНИОН выступил одним
из пионеров научно-информационного обеспечения и изучения истории российского
зарубежья. В таких работах, как "Российское зарубежье и родина" (1994), "Российская
эмиграция в Великобритании" (1995) и др. собран значительный материал о российской
13

диаспоре. Во многом по-новому ставятся вопросы о численности выходцев из России за
рубежом, обрисована картина общественной жизни русской колонии, благотвори¬
тельная деятельность эмигрантских организаций и др. Приведенные в обзорах
документы, многочисленные свидетельства исследователей и авторов воспоминаний
показывают, что российская эмиграция на протяжении всего межвоенного периода
являла собой своеобразный феномен "зарубежного общества", а не группу полити¬
ческих Изгнанников, как еще недавно представлялось в отечественной литературе.
Традиционно большое внимание уделялось подготовке информационных материалов
по отечественной истории, аккумулированию всей доступной информации по истории
России, обобщению ее с целью предоставления адекватной картины современного
этапа изучения истории нашей страны отечественными и зарубежными учеными. В
этой связи хотелось бы назвать сборник аналитических обзоров, посвященных
50-летию Великой Отечественной войны. Это, пожалуй, единственное историографи¬
ческое издание, вышедшее в свет к этой знаменательной дате, в котором проанали¬
зирована и обобщена отечественная и зарубежная литература ведущих историо¬
графических школ мира, выявлены и намечены перспективы изучения этой темы (См.
"Великая Отечественная война. Историография". ИНИОН, 1995).
На протяжении 90-х годов институт выпускает серию обзоров в виде отдельных
брошюр "Из истории российского предпринимательства". Опубликованы работы о
династиях российских предпринимателей Кокоревых, Солдатенковых, Мальцевых,
Кнопов, Поляковых. Раскрывается их вклад в становление и развитие отечественной
промышленности, их роль в жизни российского общества. Дополняют тематику изда¬
ния ИНИОН по истории меценатства, отечественной биржи. История меценатства,
уникального национального явления, связанного в первую очередь с ростом само¬
сознания в русском обществе, представлена через деятельность ярких, выдающихся
личностей - выходцев из разных сословий и общественных групп (См. "Меценатство в
России". ИНИОН, 1994). В работе поставлены вопросы о значении меценатства для
развития в предпринимательской среде понимания своей личной ответственности
перед обществом, осознания противоречия между личным богатством и общественным
благом. Российское меценатство играло заметную роль в распространении идей
европейской общественной мысли, науки, литературы и искусства.
Не имеющей аналогов в российской и зарубежной науке представляется и пуб¬
ликация в двух выпусках "Программных документов политических партий и орга¬
низаций в России (конец XIX - 1917 г)" (1994, 1995). Ведется интенсивная работа по
истории государственной службы и государственных учреждений в России. В 1994-
1995 гг. изданы сборники обзоров и научно-аналитические обзоры "Сословно¬
представительные учреждения России (XVIII - начало XX в.)", "Государственная дума
в России (1906-1917 гг.)", исторический очерк "Государственные служащие в России
(1722-1995 гг.)". Представляет значительный интерес научно-информационный мате¬
риал по истории российских реформ, прежде всего Петра I, реформ 60-70- х годов
XIX в., реформ Столыпина.
Необходимость развития и совершенствования информации по России - используя
для этого как традиционные издания ИНИОН, так и создавая новые - очевидна. К
ним относится и журнал "Россия и современный мир". Первый номер этого журнала
появился в 1993 г., в начале 1996 г. вышел его 10-й номер. В распоряжении читателей
оказались 300 публикаций: интервью, доклады, статьи, обзоры, рефераты, очерки,
справочные и библиографические материалы.
Журнал сформировался как издание многоплановое. Здесь находят отражение
тематика, исследования, дискуссионные проблемы всех гуманитарных наук, и часто
эти публикации имеют явно выраженный междисциплинарный характер. Журнал не
навязывает авторам каких-либо своих требований и взглядов. Каждый автор имеет
право на свое мнение, свою оценку тех или иных событий и явлений.
Важная особенность этого журнала состоит в том, что его публикации так или
иначе связаны с проблемами России, ее прошлым, настоящим и будущим. В то же
14

время, в названии журнала как бы две части: не только Россия, но и ’’современный
мир’’. Это дает возможность рассматривать Россию и в контексте мирового развития,
международных отношений, хозяйственных, культурных связей.
Широкий диапазон интересов журнала привлекает к нему внимание ученых Ака¬
демии наук РФ, других научных учреждений. От академиков до студентов-диплом¬
ников - таков разброс научных степеней и званий наших авторов. Обязательной в
журнале стала практика привлечения в качестве авторов государственных и полити¬
ческих деятелей, представителей деловых кругов. Десятки разных материалов опуб¬
ликовали уже на страницах журнала зарубежные авторы.
Хотя у этого журнала и небольшой тираж - 1000 экз., он имеет свою подписку и
распространяется по всей стране, от центральной России до Чукотки и Сахалина. Сре¬
ди подписчиков - областные и районные библиотеки, школы, военные училища, от¬
дельные граждане из далекой провинции.
Другой новый журнал - ’’Актуальные проблемы Европы”, выходящий ежеквар¬
тально, начал создаваться ИНИОН в 1994 г. В журнале печатаются оригинальные
аналитические материалы. Каждый выпуск посвящен специальной теме, выбор
которой осуществляется редколлегией с учетом тех основных проблем, которые стоят
перед современной Россией: это становление рыночной экономики, формирование со¬
циального государства, развитие интеграционных процессов, деятельность политичес¬
ких партий, региональная политика, своеобразие внешнеполитических механизмов и
внешней политики. Основная цель творческого коллектива, участвующего в создании
журнала - содействовать воссозданию нарушенных взаимосвязей России и Европы.
Поэтому на его страницах печатаются материалы западно- и восточноевропейских
авторов, российских исследователей, представлены различные, а иногда и полярные
взгляды на сложные аспекты жизни нашего континента. Свою задачу редколлегия
журнала видит в исследовании процессов, происходящих в обеих частях Европы, в
информировании читателя о проблемах, определяющих развитие континента в на¬
стоящем и будущем. Публикуемые в журнале работы призваны знакомить читателя с
квинтэссенцией общественной мысли, в них содержатся экспертные оценки нынешнего
состояния Европы, прогнозы на будущее, сценарии развития. Журнал позволяет
уяснить, в чем, собственно, состоят особенности европейской ментальности, в какой
степени она согласуется с российской ментальностью. Он также позволяет составить
более полное представление о том, как могут строиться взаимоотношения между
Россией и европейскими странами.
Журнал уже привлек к себе внимание российских и европейских исследователей. В
конце 1994 г. в Представительстве Европейского Союза в Москве состоялась пре¬
зентация одного из первых номеров, посвященного теме "Россия и Европа: тенденции
развития на пороге III тысячелетия". Презентации предшествовал "круглый стол", на
котором присутствовали представители дипломатического корпуса в Москве, рос¬
сийские и иностранные ученые и журналисты.
ИНИОН является крупнейшим в России центром теоретического обобщения опыта
информационной деятельности. Целям распространения передовых информационных
технологий, научного осмысления роли информации в общественном развитии служит
серия научно-аналитических и реферативных сборников "Информация, наука, общест¬
во". В ее подготовке принимают участие ведущие специалисты в этой области знания.
За пять лет в этой серии вышло около 30 различных публикаций, которые получили
высокую оценку ученых. Это - "Перспективы информатизации общества", "Этни¬
ческие проблемы компьютеризации", "Маркетинг информационных продуктов и услуг
в США" и др.
Важное значение имеет изучение общих закономерностей развития НТП в рамках
мировой экономики, неотъемлемой частью которой является народное хозяйство
России. Участие нашей страны в международном разделении труда требует широкого
освещения основных тенденций, перспектив и прогнозов развития мирохозяйственных
связей. Информационные издания ИНИОН по этой проблематике акцентируют
15

внимание на тех элементах хозяйствования, которые могут способствовать выработке
рациональных решений в процессе перестройки хозяйственного механизма и системы
управления в России. К таким изданиям относится сборник ’’Франция: приватизация
продолжается”, вышедший в апреле 1996 г. Его содержание имеет практическое
значение для отечественных приватизаторов.
Очевидно, что публикации ИНИОН помогают ученым выйти на наиболее перспек¬
тивные направления научного поиска, способствуют сокращению разрыва между
отечественными и зарубежными исследовательскими центрами в области информа¬
ционного обеспечения. Все это позволяет читателям более оперативно получать
информацию о темах, разрабатываемых научно-исследовательскими институтами ве¬
дущих зарубежных государств, о результатах научных обсуждений на различных
форумах - конференциях, семинарах, в дискуссионных клубах.
Одним из основных условий приближения исследований обществоведов к запросам
практики является наличие и дальнейшее развитие широкой информационной базы.
Последняя должна включать в себя, помимо аналитической и реферативной инфор¬
мации, данные различных массовых опросов, библиографическую и фактографическую
информацию. Такую базу можно создать только с помощью новейшей информацион¬
ной технологии и технологических средств.
КОМПЛЕКСНАЯ АВТОМАТИЗАЦИЯ ИНФОРМАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ
Эффективность функционирования автоматизированных информационных систем
во многом зависит от их доступности потребителю, от изучения его интересов, от
успешного устранения разрыва между знанием и информацией. Важный вопрос -
преодоление недостаточной компьютерной грамотности населения, массовое обучение
методам эффективного использования информационной техники. Формирующаяся ин¬
формационная среда должна быть органически связана с человеком, реально входить
в его практическую деятельность.
Информационная технология Автоматизированной информационной системы по
общественным наукам (АИСОН), созданная в ИНИОН, соответствует междуна¬
родным стандартам. В 12 базах данных АИСОН содержится около 2 млн. документов.
Ежегодно прирост баз данных составляет свыше 100 тыс. библиографических описа¬
ний.
Остановлюсь на характеристике Базы данных по истории, археологии и этнологии
(БД "История"). В ней содержится более 300 тыс. аннотированных библиографических
описаний отечественной и зарубежной литературы. БД "История" начала создаваться
в 1978 г., ее годовой прирост - 15-16 тыс. документов. Это, в основном, новейшая
литература. БД "История" включает информацию по общим вопросам разви¬
тия исторической науки, методологии исследований, истории первобытного общества,
древнего мира и средних веков, новой и новейшей истории, археологии, этнологии
и этнологической антропологии, истории отдельных государств и регионов. Напри¬
мер, в БД по истории отечества - 53 464 документа, по общим проблемам разви¬
тия исторической науки и методом исследования насчитывается 7235 докумен¬
тов.
Поиск литературы в БД "История", по свидетельству специалистов, весьма эффек¬
тивен.
Институт располагает высококвалифицированным коллективом разработчиков
информационных систем и сетей, многоалфавитных настольных издательских систем,
современных средств хранения и передачи информации. Это позволяет осуществлять
разработку и реализацию проектов создания специализированных баз данных, вклю¬
чая аналитические и фактографические, открывающие возможность отслеживать ди¬
намику общественно-политических процессов.
Научно-исследовательская работа ИНИОН в 1995 г. в области автоматизации бы¬
ла направлена на развитие информационного ресурса в области социальных наук и
16

гуманитарных наук и совершенствование на этой основе информационного и библио¬
течно-библиографического обслуживания.
Продолжается работа по подготовке проблемно-ориентированных баз данных
(ПОБД) по наиболее актуальным проблемам на персональных ЭВМ. Подготовлены
две таких базы: ’’Рынок: экономические реформы", содержит более 7 тыс. докумен¬
тов, из них 30% составляют материалы по реформам в России; "Приватизация. Опыт
зарубежных стран и современное состояние в России", охватывающая более 3 тыс.
документов, из них 33% по проблемам приватизации в России.
Проводится подготовка для работы в среде Интернет. Проложена волоконно-
оптическая линия связи к узлу Московской опорной сети в здании ЦЭМИ РАН. Под¬
готовлены предложения по конфигурации оконечного оборудования. Получен грант по
линии РФФИ для развития этого направления. Практическая работа началась уже в
середине 1996 г., что, несомненно, позволит существенно улучшить информирование
специалистов о современной зарубежной литературе по социальным и гуманитарным
наукам.
ИНФОРМАЦИОННЫЕ ПОТРЕБНОСТИ, ИХ ФОРМИРОВАНИЕ
И УДОВЛЕТВОРЕНИЕ
Главным критерием эффективности работы информационной системы является
степень удовлетворения информационных потребностей ее пользователей. Такой под¬
ход можно рассматривать и как субъективный, однако его ценность состоит в том, что
он ориентируется на интересы человека как пользователя информации. Формулируя
свои информационные потребности, ученые тем самым обеспечивают развитие инфор¬
мационных систем, создание разнообразных информационных продуктов и услуг.
Современная наука является основным источником и в то же самое время главным
потребителем информации. В сфере научного поиска смысл информатизации заклю¬
чается в предоставлении качественно новых возможностей для интеллектуальной
деятельности и коммуникации исследователей. Ключевое значение при этом имеют
расширяющиеся возможности оперативного доведения результатов научных разра¬
боток до широкого круга учреждений и специалистов во всех странах и регионах
современного мира.
Изучение информационных потребностей - одна из ключевых проблем всей ин¬
формационной работы. Если потребность в других видах ресурсов можно более или
менее точно прогнозировать до начала работы, то информационные потребности
выявляются и осознаются в значительной мере в ходе самого исследования.
Расширение круга специалистов, которые заинтересованы использовать информа¬
ционные материалы, прямо зависит от того, насколько их потребности будут удов¬
летворяться по критериям актуальности, оперативности и качества информации.
Распространение информации должно становиться все более адресным. Для этого сле¬
дует уделять постоянное внимание обратным связям с потребителями.
Содержание информационных продуктов и услуг может изменяться в зависимости
от поставленных задач, характера исходных научных документов и существующих
технологий обработки информации. Информационные потребности следует разделить
на текущие и перспективные. Текущие информационные потребности удовлетво¬
ряются на основе имеющихся в ИНИОН материалов в самых разнообразных их
формах. Изучение возможных перспективных потребностей пользователей имеет
стратегическое значение для развития системы научной информации. На основе та¬
кого изучения определяются задачи развития автоматизированных баз данных, формы
и содержание публикуемых информационных материалов. Опережающая информация
призвана стимулировать научные исследования, придавать им новое направление.
В этих целях продолжалось развитие и совершенствование библиотечной деятель¬
ности ИНИОН и его 21 отдела в институтах гуманитарного профиля РАН. Биб¬
лиотечный фонд института на 1 января 1996 г. составил свыше 13,3 млн. печ. единиц;
число читателей -31,8 тыс. человек; книговыдача - свыше 1,4 млн. единиц в год. В
центре внимания ИНИОН остается получение новых книг и их популяризация.
В 1995 г. в ИНИОН были проведены 52 тематические книжные выставки, которые
раскрывали уникальные фонды ИНИОН по актульным проблемам социальных и
гуманитарных наук. Ряд выставок был посвящен юбилейным датам, в частности, была
открыта выстака "Вклад ученых в победу в Великой Отечественной войне".
Ряд выставок был организован на базе книг, подаренных крупными научными и
издательскими центрами зарубежных стран. Дар Центра философии и здравоох¬
ранения Великобритании лег в основу выставки на тему: "Медицина, этика и право".
Состоялась выставка современной научной литературы по общественным наукам
КНР, подаренной институту Академией общественных наук Китая. Издательство
Хактаведанта Буктраст (Индия) подарило институту свои новые издания, которые
также были представлены на выставках. С большим успехом прошли две выставки
новейшей зарубежной литературы по двум важным темам: "Современная экономи¬
ческая наука: проблемы управления и менеджмента" и "Проблемы глобальной безо¬
пасности".
В целях более эффективного комплектования научных фондов продолжалась
работа по изучению книжного рынка и выявлению новых возможностей получения
источников информации. Например, представителю ИНИОН на 6-ой международной
Европейской ассоциации специалистов по японским фондам (Вена, октябрь 1995 г.)
удалось договориться с японской стороной о выделении ИНИОН 1 млн. иен (10.000
долларов США) для закупки, примерно, 250-300 японских книг в 1996 г.
В двусторонних связях Института с зарубежными информационными центрами и
библиотеками большую роль играл международный книгообмен, как основной источ¬
ник получения зарубежной литературы. Партнерские отношения ИНИОН поддер¬
живал с 821 организацией в 60 странах, от которых получено в 1996 г. 13 176 книг и
21 616 ед. периодических изданий.
Роль, которую играет ИНИОН в международном книгообмене, его авторитет в
этой области ярко видны из письма заведующего Библиотекой конгресса США про¬
фессора Джеймса X. Баллингтона, направленного в институт по случаю его 25-летия
31 марта 1994 г. Вот выдержка из этого письма: "Уже в течение не одного деся¬
тилетия те, кто пользуются русской коллекцией Библиотеки конгресса, в своих
исследованиях опираются на библиографии и обзоры ИНИОН. Они являются очень
важным пособием в изучении современных русских изданий. Кроме того, уже давно
ИНИОН является одним из основных партнеров Библиотеки по обмену и помогает
приобретать русские книги и периодические издания".
В условиях сегодняшней российской реальности, когда происходят грандиозные
сдвиги социальных пластов и в муках рождается новый политический, социальный и
хозяйственный организм, будущие черты которого пока еще едва просматриваются,
значение научной информации, всесторонне и оперативно отражающей масштабные
изменения в различных областях человеческой деятельности, поистине необычайно ве¬
лико. Научная информация не только позволяет систематизировать и формировать
наши представления о социальном пространстве и его эволюции, но и служит своего
рода компасом в мире социальных и гуманитарных знаний, указывающих новые на¬
правления научного поиска.
18

© 1996 г.
Т. М. ИСЛАМОВ
Памяти коллег-славистов и друзей моих
Ю.А. Писарева и Ю.В. Бромлея посвящается
ИЗУЧЕНИЕ НОВОЙ ИСТОРИИ СТРАН
СРЕДНЕЙ ЕВРОПЫ В ИНСТИТУТЕ
СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ И БАЛКАНИСТИКИ РАН
50 лет назад в системе Академии наук СССР появилось новое научное учрежде¬
ние - Институт славяноведения, существующий ныне под названием Институт сла¬
вяноведения и балканистики Российской академии наук. Постановлением Президиума
АН СССР от 20 сентября 1946 г. на Отделение исторических наук была возложена
задача создания Института славяноведения на базе трех академических учреждений -
сектора славяноведения Института истории, славяно-балтийского сектора Института
русского языка и Славянской комиссии при Президиуме АН СССР, занимавшейся
изучением культур и литератур зарубежных славянских народов. С учетом многопро¬
фильное™ нового института, его комплексности перед ним были поставлены задачи
разработки проблем истории, языка и культуры зарубежных славян, исследования
истории Византии, а также подготовки квалифицированных кадров в указанных
областях1.
Непосредственным его предшественником являлся сектор славяноведения Инсти¬
тута истории. Возглавлял его известный ученый Владимир Иванович Пичета (1878-
1947), член-корреспондент АН СССР с 1939 г., действительный член с 1946 г., серб по
происхождению. Вскоре, в 1947 г., он скончался. Это была ощутимая потеря для
молодого, только начинавшего формироваться коллектива, ибо помимо того, что
Пичета профессионально занимался историей Польши и Чехословакии2, а также Бело¬
руссии, России и Украины, он олицетворял органическую, взаимно плодотворную связь
академической науки с университетской, будучи руководителем кафедры истории
западных и южных славян исторического факультета Московского государствен¬
ного университета, главного источника кадрового пополнения института. С 1 января
1947 г. сектор славяноведения Института истории уже функционировал в качестве
подразделения Института славяноведения АН СССР, прошедшего- с тех пор полу¬
вековой нелегкий путь становления и развития. Новый институт возглавил не ме¬
нее именитый историк-русист и славист академик Борис Дмитриевич Греков (1882-
1953).
Суть и содержание полувековой теснейшей связи этих двух очагов науки и просве¬
щения точно сформулировал покойный профессор В.Г. Карасев, много лет успешно
руководивший кафедрой МГУ, сам внесший существенный вклад как в подготовку
специалистов, так и в разработку научных проблем истории славянских стран в качест¬
ве югослависта. ”С тех пор, - писал в одном из последних своих трудов Виктор Геор¬
1 Институт славяноведения и балканистики. 1947-1977. (Справочно-информационный обзор). Редколле¬
гия: Ю.В. Богданов, С.В. Васильев, В.А. Дьяков, М.Н. Кузьмин. М.. 1977, с. 3.
2 История Чехословакии. Под ред. В.И. Пичеты. М., 1947.
19

гиевич, - академическая и университетская славистика развиваются в тесном взаимо¬
действии, дополняя й обогащая друг друга”3.
Своим рождением и становлением институт как самостоятельный научный коллек¬
тив обязан самоотверженному труду, таланту и, что важнее всего, преданности науке
славной плеяды замечательных ученых. Достаточно напомнить помимо уже названных
такие имена, как профессор С.А. Никитин, член-корреспондент АН СССР П.Н. Тре¬
тьяков, академик М.Н. Тихомиров. Все они - индивидуальности, неординарные лич¬
ности и очень разные по научной манере ученые - вместе формировали отечествен¬
ную школу исторического славяноведения.
Кроме названных выше ученых, стоявших у "колыбели” Института славяноведения
и советского славяноведения вообще, непременно следует упомянуть еще одно имя -
члена-корреспондента с 1947 г. Зденека Неедлы, чешского марксиста, которого все
звали по-русски Зденеком Романовичем. Так величал его И.И. Удальцов (1918-1995),
тоже один из основоположников советского славяноведения, возглавлявший Институт
славяноведения в 1959-1962 гг., с большой теплотой и любовью рассказывая о
Неедлы. Для нашей темы и в плане историографическом Неедлы, которого смело
можно причислить к отцам-основателям советского славяноведения, - интересен тем,
что за свою краткую, всего шесть лет продолжавшуюся деятельность в СССР (1939-
1945), он соединил европейскую школу славистики с русской и советской.
Профессор одного из старейших университетов Европы, Пражского Карлова уни¬
верситета, оказался в Советском Союзе в апреле 1939 г., вскоре после оккупации
Чехии гитлеровской Германией. В Москве ему протежировали Греков, Пичета и отец
И.И. Удальцова Иван Дмитриевич Удальцов, тогдашний декан истфака. С 1 мая
1939 г. Неедлы был штатным сотрудником Института истории, а затем и славянской
кафедры МГУ одновременно. А в 1942-1943 гг. он уже возглавлял и кафедру в уни¬
верситете, и сектор славяноведения в институте4. Он первым в СССР стал вести курс
истории южных и западных славян. В Карловом университете профессор Неедлы
читал лекции по эстетике, истории и теории музыки. В 1937-1938 гг. из-под его пера
вышли первые два тома обширной - вероятно, самой большой в то время вообще -
биографии В.И. Ленина5. Таков был диапазон его интересов и знаний!
Действуя на идеологическом фронте, чешский профессор участвовал в войне про¬
тив фашизма. Содержание, тематика научных трудов того времени и концепции, ле¬
жавшие в их основе, не могли не быть конъюнктурными. Но не из-под палки слависты
писали свои сочинения, в чем-то, может быть, уязвимые с точки зрения строгих науч¬
ных критериев, а по велению души, движимые страстным желанием помочь своему
народу хоть в чем-то! Поэтому ни в извинениях, ни в оправданиях они не нуждаются.
Что же касается конъюнктурности, сегодня справедливо осуждаемой, в той военной
обстановке она была неизбежна.
И сегодняшнее поколение историков, непосредственно и лично не связанное с той
эпохой, не должно, мне кажется, судить о своих предшественниках, и о том, как они
обращались с историей, вне их времени, без учета того, что такую тяжелую войну,
как Великая Отечественная, нельзя было выиграть без тотальной мобилизации всех
человеческих ресурсов - материальных, физических и духовных. И слависты, как и
все другие гуманитарии, служили делу борьбы с врагами своими научными работами.
Такими, как, например, сборник ’’Вековая борьба западных и южных славян против
германской агрессии”, написанный Зденеком Неедлы в соавторстве с Пичетой и
замечательным советским медиевистом Н.П. Грацианским и подготовленный к печати
М.Н. Тихомировым в 1944 г., сборник ’’Фашистская фальсификация чешской истории",
3 50 лет исторической славистики в Московском государственном университете. Сб. статей под ред.
В.Г. Карасева. М., 1989, с. 3.
4 Славяноведение в СССР. Изучение южных и западных славян. Биобиблиографический словарь. New
York, 1993, с. 326-327.
5 Руколь Б.М. Зденек Неедлы - профессор Московского университета (1939-1945 гг.). 50 лет историчес¬
кой славистики в Московском государственном университете, с. 64.
20

"Преступления фашистов против исторической науки"6. Даже далекая, казалось бы,
от злобы дня медиевистика была поставлена на службу борьбе против немецко-фа¬
шистских захватчиков - одна из многочисленных работ военного времени того же
Неедлы называлась просто: ’’Борьба гуситов с немцами". И ничего предосудительного
в подобной актуализации далекого прошлого нет, если историк не идет при этом на
фальсификацию истории. Война диктовала исторической науке свои условия. И един¬
ственный критерий, которым должно руководствоваться при оценке этих работ, - это
соблюдение исторической истины.
Глубокая внутренняя связь славистики с политикой и идеологией осознавалась уже
во время ее зарождения как самостоятельной научной дисциплины в России в послед¬
ние десятилетия XIX в. Ее основоположники - А.А. Кочубинский, А.Н. Пыпин,
К.Я. Грот, - как утверждают авторы предисловия справочного издания "Славяноведе¬
ние в дореволюционной России. Библиографический словарь", "связывали его (славя¬
новедение. - Т.И.) с генезисом национального сознания"7. И эта связь, политизация
науки, естественно, имела свою славянскую специфику, которая особенно четко и
осязаемо проявлялась в стрессовых исторических ситуациях, в период общенациональ¬
ных кризисов и потрясений. Некоторое отношение к сказанному, на наш взгляд, имеет
следующий эпизод.
В конце марта 1945 г. нашу страну с официальным визитом посетила чехословацкая
правительственная делегация во главе с президентом Чехословакии доктором Э. Бе¬
нешем. В ее составе был председатель Национального совета Словакии В. Шробар.
В честь высоких гостей во Всеславянском Комитете 28 марта состоялся прием,
на котором с советской стороны присутствовали председатель Всеславянского коми¬
тета А.С. Гундоров, а также З.Р. Неедлы, писатель Н.С. Тихонов, И.И. Мочалов,
несколько других членов президиума комитета. Состоялась интересная беседа, мате¬
риалы которой до сих пор, кажется, нигде не опубликованы, хотя ее содержание про¬
ливает свет не только на состояние славянского вопроса и резко усилившиеся в ходе
второй мировой войны объединительные тенденции в славянском мире, но косвенно
также и на предысторию нашего института.
В Архиве внешней политики РФ сохранился датированный 30 марта 1945 г. отчет
И.И. Мочалова об этом визите, адресованный заместителю народного комиссара
иностранных дел А.Я. Вышинскому. В нем, в частности, говорится: "Президент
Бенеш изложил свою точку зрения на проблемы славянского движения. Он сказал, что
Москва должна быть руководящим центром этого движения и что мы, чехи и словаки,
иначе себе и не представляем дела". "Мне кажется, - сказал далее Бенеш, - что,
кроме поляков, все славянские народы придерживаются этой точки зрения... Но вот,
видите, мы, чехи и словаки, имеем Славянский Комитет, который будет реорганизо¬
ван и расширен, когда наша страна будет освобождена, и им в новой Чехословакии,
видимо, будет руководить господин профессор Неедлы’’8.
В конце беседы президент коснулся непосредственно институциональных аспектов
славяноведческой проблематики: "Далее Бенеш продолжал вести беседу в отношении
расширения славяноведения. Видимо, говорил он, встанет вопрос о создании Славян¬
ской Академии и других научных славянских институтов. Конечно, всегда центр -
Москва’’9. Насчет института предположение Бенеша сбылось уже через год. Что же
касается того, что президент скромно назвал "славянским движением" с центром в
Москве, то неславянской Европой оно всегда обозначалось малоприятным для нашего
восприятия термином "панславизм". Весьма возможно, по чистому недоразумению.
Важнее терминологических разночтений, однако, то, что сами славянские просвети¬
тели начиная с конца XVIII в. объединительные славянские идеи предпочитали назы¬
6 Там же, с. 67.
7 Славяноведение в дореволюционной России. Библиографический словарь. М., 1979, с. 3.
8 Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ), ф. 0138, оп. 26, п. 132, д. 10,
л. 52-53.
9 Там же, л. 56.
21

вать, желая подчеркнуть их принципиальное отличие от панславизма, ’’славянской
взаимностью”, а иногда и "идеями всеславянства". Эти идеи всегда становились осо¬
бенно популярными в моменты национальных катастроф, когда та или иная славян¬
ская нация особенно ощущала потребность в дополнительной поддержке.
Как показывает 200-летняя история общеславянских идей, чаще всего их инициато¬
рами выступали чехи и словаки - "просветители-будители" XVIII-XIX вв. Во время же
второй мировой войны в этой роли выступала антифашистская политическая элита
чехов и словаков. Сегодня мы являемся свидетелями нового ренессанса "всеславян¬
ских" объединительных тенденций в преобразующейся, ищущей свою идентичность
России, в основе которых, по-видимому, лежат преимущественно экономические моти¬
вы. Судя по всему, наблюдаемые ныне в постсоветском пространстве реинтеграцион¬
ные процессы связываются политиками и идеологами с объединением в какой-то еще
неясной форме трех восточнославянских суверенных государств, к которым должен
присоединиться также не совсем славянский Казахстан.
Очевидно, подобные реинтеграционные тенденции, если они действительно выра¬
жают объективные потребности бывших советских республик, не могут ограничиться
одним славянским миром. В таком случае одной славянской идеей, как бы она ни была
привлекательна, не обойтись. Впрочем, как показывает исторический опыт стран
Средней Европы и Балкан, выполнив свою роль в экстремальной ситуации, увлечение
славянским вопросом всегда быстро уступало место другим, не привязанным жестко к
принципам и критериям языкового родства. Совсем иное дело - наука о славянах,
традиции которой более устойчивы.
Но вернемся к истории создания Института славяноведения.
Старт новой, советской славистики был быстрым и успешным. Напомним, что после
Б.Д. Грекова институт возглавляли член-корр. АН СССР П.Н. Третьяков (1951—
1959 гг.), д.и.н. И.И. Удальцов (1959-1962 гг.), д.и.н. И.А. Хренов (1962-1969 гг.),
академик Д.Ф. Марков (1969-1987 гг.). С 1987 г. и по настоящее время директором
института является д.и.н. В.К. Волков. Приведу некоторые данные, характеризую¬
щие количественный рост кадрового состава института. Всего 18 научных сотрудни¬
ков, в том числе 8 кандидатов наук, одного доктора наук и 4 академиков имел в своем
составе Институт славяноведения во время своего создания. А к началу 1952 г. он
уже располагал 42 научными сотрудниками, включая 23 кандидата наук, 4 докторов
наук и 2 действительных членов АН СССР10.
Уже в 1949 г. под редакцией Б.Д. Грекова вышел 1-й том "Ученых записок Инсти¬
тута славяноведения АН СССР" - предшественника журнала "Советское славяно¬
ведение", нынешнего институтского печатного периодического издания, переименован¬
ного после распада СССР в более лаконичное "Славяноведение". Этот научный орган
института с некоторых пор переживает, по моим наблюдениям, интересную метамор¬
фозу: судя по содержанию последних номеров, в частности первого за 1996 г., он по¬
степенно, но последовательно обретает ярко выраженную филологическую окраску и
направленность. Возможно, что последнее обстоятельство указывает на новейшую
тенденцию в развитии самого института. По всей вероятности, суть этой эволюции
заключается в том, что вследствие возрастания удельного научного веса лингвистики
и литературоведения в той специфической отрасли гуманитарного знания, какой явля¬
ется славяноведение, оно последовательно эволюционирует в сторону классической
славистики, считающейся и в современной зарубежной науке дисциплиной сугубо фи¬
лологической. Такой она была, кстати, и в дореволюционной русской славистике. Но
это лишь гипотеза. Впрочем, чтобы убедиться в истинности сказанного, достаточно
бросить взгляд на содержание первого за 1996 г. номера и нескольких последних вы¬
пусков институтского журнала "Славяноведение", в которых историческая тематика,
некогда сильная, ведущая и в количественном отношении преобладающая, все боль¬
ше тускнеет - и численно, и качественно. Однако мы несколько отклонились от темы.
10 Институт славяноведения и балканистики. 1947-1977, с. 4.
22

Во избежание крайностей в оценке научно-исследовательской деятельности инсти¬
тута до начала 90-х годов необходимо постоянно иметь в виду определяющее воздей¬
ствие на нее конъюнктурного фактора. Само рождение института было продуктом
конкретной исторической ситуации. Начиная с представителей первого поколения
отцов-основателей института исторический процесс рассматривался с коммунистичес¬
ких классово-партийных позиций.
Этот общий методологический подход иллюстрируют слова профессора Зденека
Неедлы, произнесенные им на III конгрессе историков Чехословакии и приведенные в
монографии И.И. Удальцова ’’Историография чешского национального возрождения”:
’’Прошлое есть прошлое. Оживлять труп - не цель науки. Истинная наука создает
ценности, если это подлинная наука... Нашей главной заботой должно быть не погряз¬
нуть в прошлом”11.
Перейдем теперь непосредственно к теме данной статьи - анализу исследователь¬
ской работы института в области истории стран Средней Европы нового времени
(XVIII в. - 1918 г.).
Процесс разработки проблем истории Средней Европы в новое время в институте
шел от простого к сложному, от изучения отдельных стран и народов и даже отдель¬
ных аспектов исторического процесса к обобщениям более высокого уровня, от прими¬
тивных приемов исследования к усложненной методике, от монистического понимания
самого исторического процесса к методологическому плюрализму и к диверсификации
методологического арсенала историко-познавательного процесса. С самого начала
обозначились три особенности первого этапа.
1. Выделение славянских народов из этнической (этнокультурной, этносоциальной и
этнополитической) среды их обитания, что вытекало из природы и характера самого
института как славистического научного учреждения.
2. Сосредоточение внимания на проблематике классовой борьбы и национально-
освободительного движения. Это также объяснимо, если иметь в виду общую идео¬
логическую обстановку 1940-1950-х годов, в которой происходило становление самого
института, когда план научно-исследовательских работ формировался при непосредст¬
венном и весьма деятельном участии так называемых ’’инстанций”.
3. Изучение исторических и историко-культурных межславянских связей западных
славянских народов со славянскими народами Восточной Европы, и в первую очередь
с русским народом. И исследование, но менее интенсивное, внутрирегиональных меж¬
славянских контактов при очевидном пренебрежении к проблемам общения славян с
неславянскими народами региона, прежде всего с немцами и мадьярами, хотя общение
с ними было постоянным, охватывало все сферы жизни и отнюдь не сводилось только
лишь к отношениям господства, подчинения и вражды.
Этот первый этап - конец 1940-х годов и 1950-е годы - может быть назван перио¬
дом накопительства (знаний и кадров в первую очередь), формирования кадрового
ядра, становлением высококвалифицированных специалистов - страно- и народоведов.
Сосредоточившись преимущественно на германо-славянском противостоянии, мы не
обращали внимания на сложность и противоречивость славяно-австрийских отношений
внутри империи Габсбургов, ибо воспринимали империю как немецкое государство,
каковым она являлась лишь отчасти, не оценивали должным образом огромную роль
славян в создании, укреплении, развитии, сохранении и в вооруженной защите этой
империи12. Наши историки упорно не замечали того факта, что австро-славянских
войн в истории империи» начиная с XVII в., т.е. после Белогорской битвы 1620 г., в
самом начале Тридцатилетней войны, не было никогда, в то время как австро-венгер¬
ских насчитывается множество, и что славянские народы, прежде всего чехи, затем
сербы и хорваты, а впоследствии поляки и украинцы, сумели интегрироваться в монар¬
11 Удальцов И.И. Историография чешского национального возрождения. М., 1984, с. 20.
12 Обзор советской историографии истории империи Габсбургов дан в написанной статье-обзоре:
Islamov Т., Miller A., Pavlenko О. Soviet Historiography on the Habsburg Empire. - Austrian History Yearbook,
v. XXVI, 1995, p. 165-188.
23

хию лучше, чем итальянцы и даже в какой-то степени венгры, имеющие особый
статус в системе владений Габсбургов и до заключения дуалистического австро¬
венгерского соглашения 1867 г.
Если посмотреть списки генералов, политических и государственных деятелей,
ученых, то сколько славянских имен там можно встретить! Нет ничего удивительного
в том, что славяне считали империю Габсбургов своим государством и неплохо за нее
воевали, в частности, против Венгрии в 1848-1849 гг. и даже в первую мировую
войну, когда верх среди славянства взяли ирредентистские тенденции. Во всяком
случае не подлежит сомнению тот факт, что из всех вариантов славянской идеи среди
славянских народов Австро-Венгерской монархии до мировой войны самым популяр¬
ным и политически весомым был австрославизм. Австрославистская идея, родоначаль¬
ником которой являлся крупнейший чешский историк Й. Палацки, ничего общего с
ирредентизмом не имевшая, ориентировала национальные движения славянских наро¬
дов не на разрушение империи, а наоборот, на ее укрепление и сохранение.
Австрославистская концепция была однозначно конструктивной. Конечной ее
целью было достижение полного равноправия славянских народов, подобающего их
вкладу и удельному весу в монархии. И не более того. Австрослависты решительно
отвергали австро-венгерское соглашение 1867 г. и дуалистическое устройство импе¬
рии, поскольку федеративную перестройку последней считали оптимальной как с
точки зрения обеспечения национального равноправия, так и с точки зрения интересов
сохранения монархии и гарантии ее стабильности. Все это, и прежде всего позитивные
аспекты взаимоотношений славян с династией и империей, долгое время оставались
вне поля зрения марксистской исторической науки СССР и стран народной демокра¬
тии, особенно в 1940-1950-х годах. Иначе и не могло быть в условиях, когда решение
национального вопроса в рамках буржуазно-капиталистического строя исключалось
теоретически, когда возведенное в абсолют право наций на самоопределение "вплоть
до отделения" объявлялось венцом марксистско-ленинского учения о национальном
вопросе, а австромарксистские и другие концепции отвергались как антинаучные.
Послевоенная советская историография в своей шкале ценностей явное предпочте¬
ние отдавала национальным движениям революционного типа - радикальным, разру¬
шительным, бескомпромиссным - и вместе с тем осуждала как оппортунистические
действия тех национальных лидеров и партий, которые искали решение своих проблем
на путях мирных компромиссов и соглашений. "Зрелыми" считались национальные
движения, ставившие в качестве конечной цели создание суверенного национального
государства. В историографии широкое распространение получило нелепое представ¬
ление 6 том, что благополучие и благосостояние любой нации мыслимы только лишь в
национальном государстве, создаваемом на развалинах устойчивых полиэтничных
образований!
С таких позиций рассматривались идеология и программные документы мульти¬
национальных империй - Британской, Османской, Французской и с особым пристрас¬
тием Габсбургской. Российская империя к таковым, естественно, не относилась. Здесь
в действие вводились иные критерии и категории, и терминология была иной: понятия
"завоевание", "захват" были заменены понятиями "воссоединение", "добровольное
присоединение".
На общественное мнение стран Средней Европы, и в первую очередь славянских,
разумеется, давил психологический груз только что завершившейся второй мировой
войны - жесточайшей из войн, лейтмотивом которой был призыв "убей немца!"
Не вызывая сомнения с точки зрения пролетарского интернационализма, как, впрочем,
и христианской морали, он не оставлял места для спокойного, без ненависти, рассуди¬
тельного обсуждения вопросов, связанных с совместным немецко-славянским про¬
шлым. В ходе Великой Отечественной войны исторически прогрессивный антифашизм
круто эволюционировал в антигерманскую шовинистическую идеологию. Эта эволю¬
ция совпала с невиданным по размаху и тотальности "перемещением" населения, а
фактически - грандиозной по масштабам, не имеющей аналогов в истории человечест¬
24

ва насильственной депортацией немцев и мадьяр в Восточной Европе, сопровождав¬
шейся новым всплеском антинемецких и антимадьярских настроений в странах регио¬
на. Так было, как ни странно, и в Чехословакии, единственной в Средней Европе
буржуазной демократии в межвоенный период.
Косвенно и опосредованно узконационалистические предрассудки и стереотипы
сказались и на славистических исследованиях. В такой обстановке о какой-либо бес¬
пристрастности в оценке роли немецкого элемента, в сущности автохтонного для
большинства стран региона и органически присутствующего в истории и истории куль¬
туры любого из народов региона, и думать не приходилось. Не слишком способство¬
вало этому вынужденное и совершенно бесплодное противостояние советского славя¬
новедения сначала нацистскому, а затем, почти до 1960-х годов, и постнацистскому
"Остфоршунгу”. Это привело к непомерному преувеличению в историческом процессе
германо-славянского и католическо-протестантско-православного противостояния в
духе пресловутого ’’Drang nach Osten”. Создавалось неадекватное представление о
значении и о роли русско-славянских связей в культурно-историческом процессе запад¬
ных славян. Концептуальная заданность, однако, не помешала большой группе
сотрудников института, занимавшейся изучением исторических, историко-культурных
и научных связей в особенности, накопить весьма ценный и полезный для науки
конкретно-исторический материал, который еще ждет своего обобщения в региональ¬
ном масштабе. Исследователи вынуждены были ’’брать на вооружение” и применять к
истории изучаемых стран каждый новый поворот партийной мысли. Так, авторский
коллектив "Истории Чехословакии", следуя модной в середине 1950-х годов концепции
о решающей роли народных масс в истории, довольно своеобразно трактовал классо¬
вый фактор в чешской истории. Без всяких оговорок в томе указывалось: "Крестьян¬
ство всегда защищало общенациональные интересы" (т.е. и в средневековье, когда
этих интересов и в помине не было, да и не могло быть), "чешское крестьянство было
последовательным борцом за национальную независимость”. В то же время ’’иезуиты
играли роль цепных псов Габсбургской династии"13. Нет смысла продолжать перечень
подобных примеров, иллюстрирующих господствовавший тогда дух времени.
Чтобы объективно оценить достигнутый институтом к середине 1990-х годов уро¬
вень, качество научных исследований и потенциал, которым он сегодня обладает,
необходимо для сравнения вернуться в прошлое, напомнить об условиях, в которых
начинался его скорее тернистый, чем гладкий и благополучный путь длиной в полсто¬
летия. Сегодня гораздо легче увидеть, зафиксировать и, конечно же, раскритиковать
слабости и недостатки институтских трудов того времени, чем дать новому поколению
славистов и балканистов ощутить в полной мере духовную обстановку первого после¬
военного десятилетия.
Будучи официально признанным "идеологическим" учреждением, институт никак не
мог уклониться от участия в непрерывно чередовавшихся кампаниях борьбы с идео¬
логическими отклонениями — от морганистов до ’’безродных" космополитов, не
отразить в своей деятельности труды вождя по политэкономии и языкознанию.
Однако подготовку в этих условиях многотомных ’’Истории Польши” и уже упоми¬
навшейся ’’Истории Чехословакии” - при всех их очевидных слабостях и недостатках -
и небольшой книги ’’История Чехии" с участием молодых тогда И.И. Удальцова и
Н.Д. Ратнер надо признать крупным для своего времени достижением.
Последовавший вскоре после исторического XX съезда КПСС венгерский 1956 г.,
сопровождавшийся частичной реставрацией старых порядков во всем соцлагере,
вызвал ужесточение режима контроля в отношении стран Восточного блока и соот¬
ветственно науки, ими занимавшейся. Но и в этих условиях институт жил, работал,
создавал труды. И неплохие.
На вторую половину 1960-х годов приходится начало нового этапа в деятельности
13 История Чехословакии. Т. 1. История и история культуры Чехословакии в период первобытнообщин¬
ного, рабовладельческого и феодального строя. Под ред. Г.Э. Санчука, П.Н. Третьякова. М., 1956, с. 231,
281,246.
25

института. Помимо отмеченных выше внутренних эволюционных перемен и накоплен¬
ных качественных изменений он был связан также с двумя внешними обстоятельства¬
ми. К этому времени относится возобновление творческих контактов с зарубежными
коллегами уже не только на уровне руководителей, но и "простых советских тружени¬
ков" науки. В 1964-1968 гг. в Будапеште, Братиславе, Вене и Блумингтоне прошли
великолепно организованные международные научные конференции с участием исто¬
риков социалистических стран, посвященные проблемам истории Австро-Венгерской
монархии. Состоялся первый очный диалог ведущих специалистов региона двух
мировоззренческих направлений. Диалог и сотрудничество были в равной мере необ¬
ходимы обеим сторонам, ибо в годы "холодной войны" видение западными учеными
состояния марксистской историографии и их представления о нас как специалистах
были столь же, если не в большей мере, искажены, как и наши о них.
В интересах науки важно было устранить и психологические барьеры взаимной
отчужденности и многолетнего недоверия. Но и Запад сделал шаг навстречу, а быть
может, даже больше, чем шаг. Общие причины общеизвестны. Резкий сдвиг влево
общественных настроений, бунт студенческой молодежи нашли отражение и в гумани¬
тарных науках. Именно в 60-х годах на Западе началась мощная экспансия новой
школы социальной истории американо-английского происхождения, захватившая и
Германию, и Австрию, т.е. европейские страны, где в период между двумя мировыми
войнами зарождалась европейская традиция социальной истории. Сегодня она явно
теряет былую привлекательность и в самом англосаксонском мире, не в последнюю
очередь благодаря успеху "тэтчеризма" в теории и практике и рейганизму в США.
Главная причина, однако, состоит, на мой взгляд, в том, что ученые, поверившие во
всесилие социальной истории как универсального ключа к раскрытию глубинных при¬
чин и механизмов исторического действия, стали явно в ней разочаровываться. Но
тогда, в 60-70-х годах, все выглядело иначе. Не случаен и взлет экономической исто¬
рии, ставшей едва ли не самой престижной отраслью исторического знания именно в
эти десятилетия.
Обращение большинства ведущих историков к социально-экономическим детерми¬
нантам общественного развития, их открытость по отношению к марксизму, а в
известной мере также и толерантность к так называемому "реальному социализму"
восточноевропейской модели создали прочные предпосылки их сотрудничества с
официальной исторической наукой социалистических стран. Тем не менее расширив¬
шиеся контакты были взаимополезны как для института, так и для его новых партне¬
ров на Западе, в частности и в особенности в области изучения прошлого среднеевро¬
пейского региона.
Немаловажную роль в смене, парадигм в западной историографии сыграл выход из
изоляции в научном мире западногерманской исторической науки в начале 1960-х го¬
дов, в которой она находилась со времени прихода к власти Гитлера; это стало воз¬
можным благодаря тому, что историки Западной Германии, осуществив критический
пересмотр прошлого своей нации и собственного прошлого, сумели за каких-нибудь
15 лет расстаться с национал-социалистическим наследием, оказав тем самым своей
нации великую услугу в ее нравственном очищении и духовном возрождении. Более
того, они нашли в себе мужество пойти дальше и отказаться от господствовавшего в
исторической науке 1920-1930-х годов и окрашенного в националистические тона исто¬
ризма14. Для сравнения напомню общеизвестный факт: французским историкам потре¬
бовалось значительно больше времени, чтобы преодолеть табу, наложенное на исто¬
рию коллаборационистского режима Виши! Устранение "железного занавеса", отде¬
лявшего западногерманскую, а также отчасти и австрийскую историческую науку от
западноевропейской и североамериканской, создало благоприятный климат также для
наступления "оттепели" во взаимоотношениях историков.
14 Deutsche Geschichtswissenschaft nach dem Zweiten Weltkrieg (1945-1965). Hrsg. von E. Schulin. Munchen,
1989, s. 303.
26

Вторым, не по значимости конечно, обстоятельством в истории института, круто
изменившим его жизнь, деятельность и даже сам его характер, была осуществленная
в 1968 г. его радикальная структурная перестройка. Решением руководящих инстан¬
ций он был преобразован в Институт славяноведения и балканистики АН СССР
(ИСИБ) с передачей ему специалистов также по истории неславянских стран -
несомненно балканской Албании, полубалканской Румынии и бесспорно небалканской
Венгрии. Поводом к этому послужили не относившиеся непосредственно к институту
события: выход в свет брошюры А.М. Не крича "22 июня 1941 года”, возникновение в
Институте истории АН СССР ’'инакомыслия” и некоего подобия оппозиции. Одним
росчерком пера было разделено ’’пополам” крупнейшее научное учреждение страны в
области исторических наук. "Остаток” же в виде сектора византиноведения во главе с
членом-корреспондентом АН СССР З.В. Удальцовой, сектора неславянских стран
народной демократии во главе с профессором Ю.А. Писаревым и Археографическую
комиссию во главе с С.О.-Шмидтом передали Институту славяноведения, не спра¬
шивая при этом мнения ни его коллектива, ни тем более мнения заинтересованных
коллективов. Так ’’дело Некрича” самым неожиданным образом переплелось с судьбой
Института славяноведения.
Совершенный властными структурами акт имел, однако, бесспорный позитивный
результат. В научно-организационном плане было устранено искусственное деление
единого историко-культурного региона по этническому (славяне - неславяне) признаку.
Но сохранились политико-идеологический критерий и блоковый подход. Капиталисти¬
ческая, западная по духу и нейтральная внеблочная Австрия, несмотря на очевидную
свою принадлежность к региону Средней Европы в течение последнего тысячелетия,
не вошла в число стран, историю которых предписывалось изучать в реорганизован¬
ном институте. К нему была ’’прикреплена” вся Австрийская империя, но без самой
Австрии и, естественно, без ’’Австрийского дома” — династии Габсбургов, с которой
исторически были связаны судьбы не одной славянской страны. Перестройка создала
необходимые научные и кадровые предпосылки для постановки и решения крупных
исследовательских задач, о которых еще пойдет речь. Однако отметим, что даже
традиционные для института страноведческие исследования приобрели вследствие
реорганизации качественно новое звучание. Появилась возможность сделать их по-
настоящему страноведческими, т.е. изучать не один этнос (чешский, словацкий, сло¬
венский и т.д.), хотя в среднеевропейском регионе моноэтничных стран вообще не
существовало, а страну, в которой этот избранный народ находится, - Чехию, Венг¬
рию, Австрию и т.д. И.С. Миллер, В.И. Фрейдзон и другие масштабно мыслящие
слависты, остро ощущавшие всю ущербность подобного подхода к изучению истории,
были среди первых, кто настойчиво проводил в жизнь идею полнокровных страно¬
ведческих и региональных исследований, повышения их научного уровня и преодоле¬
ния провинциализма в исторической славистике. Они же стали инициаторами перехода
к сравнительно-историческому методу изучения истории и истории культуры региона
как целостной системы. Усилия большого коллектива - историков, языковедов, фило¬
логов и ученых других специальностей - были сосредоточены на всестороннем изуче¬
нии исторических и историко-культурных проблем региона на переходном от феода¬
лизма к капитализму этапе исторического процесса. Стратегически верно был опре¬
делен в рамках этого большого, многоаспектного проекта конкретный объект иссле¬
дования - становление наций Средней Европы.
Первые шаги в этом направлении были предприняты еще на заре деятельности
института. И первым из славистов к сложнейшей проблематике становления наций в
регионе прикоснулся профессор И.С. Миллер, опубликовавший в 1952 г. на страницах
журнала ’’Вопросы истории” (№ 7) статью под названием "К вопросу о формировании
польской буржуазной нации”, за которой после почти 15-летнего перерыва последо¬
вала столь же пионерская по характеру работа С.А. Никитина "Основные черты и
специфические особенности формирования славянских наций в XIX веке", опублико¬
ванная в 1968 г. в книге ’’История, культура, фольклор и этнография славянских наро¬
27

дов. VI Международный съезд славистов". Значение работы маститого слависта
состояло в сопоставительном анализе уникальных по своему характеру общественно¬
исторических явлений на примере южных славян, в весьма точно обозначенном круге
вопросов, подлежащих изучению, таких, как: экономические связи и внутренний
рынок, парадигма "феодальная народность - буржуазная нация", роль литературного
языка, национальной культуры и национальной идеологии в становлении нации.
В.И. Фрейдзон, принявший эстафету от Миллера - Никитина, сознательно поста¬
вил в центр внимания не традиционную концепцию славянской общности и взаимности,
не выискивание непременно общих чёрт в качестве конкретно-исторической иллюстра¬
ции к той или иной императивно декларированной "общей закономерности", а
проблему этнической дифференциации. Последняя и была магистральной тенденцией
исторического развития славянских народов, и не только в XVIII-XIX вв. Как показали
результаты проводившихся позднее под руководством Г.Г. Литаврина, ныне академи¬
ка, исследований по эволюции этнического самосознания славян, славянских племен и
племенных союзов, интенсивный процесс этнической дифференциации среди них
происходил уже в средневековье, во времена распада древнеславянской языковой
общности. Надо сказать, что крупный успех в изучении этнического самосознания был
достигнут благодаря слаженной и образцово организованной совместной работе наших
медиевистов с лингвистами. Плодотворным было и деловое сотрудничество историков
нового времени с Г.П. Нещименко, З.Н. Стрекаловой, Л.Н. Смирновым, Г.К. Вене¬
диктовым и другими учеными-языковедами, чьи ценные исследования в области этно¬
лингвистики существенно продвинули вперед изучение филологических аспектов про¬
цесса формирования наций в регионе.
На материале выделения двух самостоятельных этносов из говорившего на близко¬
родственных диалектах хорватского и сербского языков южнославянского населения
В.И. Фрейдзон доказал закономерность прогрессировавшего в XVIII-XIX вв. процесса
этнической дифференциации, особое внимание уделив при этом конфессиональному
признаку в качестве этнообразующего критерия на конкретных примерах образования
хорватской и сербской наций на территории Хорватии-Славонии15. В дальнейшем,
опираясь на результаты этих исследований, В.И. Фрейдзон первым в нашей историо¬
графии поставил вопрос о формировании мусульманской нации в Боснии, входившей
тогда в состав СФРЮ. Статья писалась в конце 1960-х годов, когда в самой Югосла¬
вии вопрос уже даже не дискутировался. Наличие в Боснии трех наций - мусульман¬
ской, сербской и хорватской - было признано конституционно16, а у нас само упомина¬
ние о какой-то мусульманской нации даже в научных кругах выглядело несуразицей.
Тема оказалась под запретом, поскольку некоторые товарищи не знали, как реагиро¬
вать на явление, выходившее за пределы допустимого. Пришлось ждать два года,
пока стало возможным опубликовать эту чрезвычайно интересную работу17.
На рубеж 1960-1970-х годов приходится разработка научно обоснованной програм¬
мы исследований по проблематике нации и нациообразования, которую удалось в
основных чертах реализовать в последующие два десятилетия, хотя создание синтеза
так и осталось нашей мечтой. В этой работе - безупречной как с точки зрения
трезвого учета реальных возможностей, так и достаточно демократичной поэтапной
процедуры многократного обсуждения, доселе не практиковавшейся, - принимал учас¬
тие весь творческий коллектив института. Велика была роль на всех этапах поистине
грандиозного предприятия - и на стадии проектирования, и при реализации - энтузиас¬
тов, представляющих цвет институтской науки. Возглавил эту работу И.С. Миллер,
15 См. Фрейдзон В.И. Об особенности формирования нации в хорватских землях. - Советское славяно¬
ведение, 1969, № 4.
16 Конституция Социалистической Республики Боснии и Герцеговины, принятая в 1963 г., возвестила о
том, что сербы, мусульмане и хорваты в условиях свободы, равенства и братства впервые соединились в
своей республике!
17 Фрейдзон В.И. К истории боснийско-мусульманского этноса. - Формирование наций в Центральной и
Юго-Восточной Европе. Исторический и историко-культурные аспекты. М., 1981, с. 324-343.
28

проявивший здесь организаторский талант, эрудицию, острое чувство нового в науке.
Разработанная им программа была изложена в целом ряде докладов и научных статей,
из которых назовем три, достойные внимания тех, кто интересуется указанными
сюжетами и сегодня. Во-первых, "Развитие народов Центральной и Юго-Восточной
Европы в эпоху перехода от феодализма к капитализму как проблема комплексного
сравнительно-исторического изучения” (1972 г.). Во-вторых, "Формирование наций.
Место проблемы в совокупности процессов перехода от феодализма к капитализму в
странах Центральной и Юго-Восточной Европы" (1973 г.). В-третьих, "Центральная и
Юго-Восточная Европа в эпоху перехода от феодализма к капитализму: проблемы
комплексного сравнительно-исторического изучения, место польской проблематики"
(впервые опубликована в польском историческом журнале в 1977 г.). Все эти статьи
помещены в сборнике памяти автора, вышедшем в свет в 1980 г., - уже после
кончины И.С. Миллера18.
В связи с реорганизацией и перестройкой института возникла еще одна проблема -
человеческих взаимоотношений, психологической совместимости (несовместимости)
сложившихся коллективов, групп людей. Вопрос этот чрезвычайно деликатный, но он
имел прямое отношение к успеху дела. Решить его без потерь, точнее, с минималь¬
ными потерями удалось благодаря такту и житейской мудрости людей, подобных
И.С. Миллеру, например С.В. Никольского, Д.Ф. Маркова, Б.Ф. Стахеева. Их было
немало среди славистов, сыгравших решающую роль в гармоничном сочетании груп¬
повых интересов и индивидуальных вкусов старожилов института и пришельцев.
Искренне сожалею, что не могу здесь перечислить всех, чей образ неизменно вызыва¬
ет теплые воспоминания и некоторую ностальгию по безвозвратно ушедшим дням.
Итак, удалось избежать реакции отторжения. Брак, заключенный помимо и вопреки
желанию сочетающихся, после неизбежных поначалу трений и взаимного недопонима¬
ния в конце концов оказался удачным. Я по крайней мере так считаю. "Чужаков" при¬
няли, пригрели и даже обласкали. Встречное движение возглавили патриарх советских
австроведов В.М. Турок-Попов19, неугомонный Ю.А. Писарев - завсегдатай архивов,
неутомимый во всех своих увлечениях, спокойно-рассудительный Г.Г. Литаврин,
настойчивый и несгибаемый Г.Л. Арш, галантно-дипломатичный В.Н. Виноградов.
О каждом из них надо было бы сказать отдельно, но, к сожалению, и объем журналь¬
ной статьи, и сама ее структура не позволяют этого сделать. Плавное вхождение
вновь прибывших в новую для них среду облегчалось тем, что почти все они в той или
иной степени были профессиональными славистами либо балканистами еще до того,
как оказались в ИСИБ. Вместе с тем и у старожилов института созрела к этому
времени убежденность в настоятельной необходимости отказаться "от искусственного
деления его (региона. - Т.И.) на территории (соответственно - народы) славянские и
неславянские"20.
В ходе реализации обширной, затянувшейся почти на два десятилетия программы
исследований под названием "Возрождение" вспыхнула острая дискуссия вокруг самого
этого термина и обеих его разновидностей — "национального возрождения" и "славян¬
ского возрождения". Эти далеко не бесспорные, достаточно неточные понятия пере¬
кочевали в лексикон советских славистов и прочно утвердились в нашей исторической
и историко-культурной науке с легкой руки коллег из Чехословакии, Болгарии и Юго¬
славии, не найдя почвы лишь в одной славянской стране - Польше. Первоначально
термин "возрождение", полностью вытеснивший из обращения более точное и менее
претенциозное понятие "пробуждение", употреблявшееся в смысле пробуждения наро¬
дов региона к национальной жизни, охватывал сферу идеологии и культуры и при¬
менялся преимущественно для обозначения периода как бы наивысшего расцвета
18 См. Миллер И.С. Исследования го истории народов Центральной и Юго-Восточной Европы. М., 1980.
19 В.М. Турок-Попов перешел в Институт славяноведения еще в начале 60-х годов. Он вынужден был
покинуть Институт истории из-за постоянных, ставших невыносимыми стычек с институтским начальством.
См. Антонова К.А. В.М. Турок. (К 90-летию со дня рождения). - Славяноведение, 1995, № LC. 92-105.
20 Миллер И.С. Указ, соч., с. 402.
29

национальной культуры, национального самосознания и национальных движений соот¬
ветствующих славяноязычных народов вне зависимости от того, ’’возрождалось” ли
что-то и вообще было ли чему возрождаться или же речь шла о совершенно новых
явлениях и процессах, никогда до того не имевших места в истории тех же славянских
народов. Но и этого оказалось мало.
Как раз в 1960-1970-е годы термин ’’возрождение” получил расширительное толко¬
вание. Его стали трактовать как обобщающее понятие, отражающее все процессы -
социальные, экономические, этнокультурные и этнополитические - всей переходной
от феодализма к капитализму эпохи. Дальше больше. Увлечение глобализацией, а
также и глорификацией идеи "славянского возрождения” (минус не менее славянская
Польша, разумеется) породило попытку отождествления его с классическим европей¬
ским Возрождением. Аргумент был один - типологическая близость социально-эконо¬
мических процессов Италии XV в. с Чехией или Словенией рубежа XVIII-XIX вв. И в
том, и в другом случае, мол, имело место вызревание социально-экономических пред¬
посылок капиталистического развития. Подобного рода интерпретации не стали, к
счастью, безраздельно доминирующими. Но и критика смельчаков, по необходимости
затрагивавшая лишь отдельные элементы концепции, была фрагментарной, а не
ниспровергающе радикальной. Сказалась, вероятно, присущая советским ученым
лояльность к господствующим идеям, воззрениям, вкусам, привычка прислушиваться к
тому, что думает начальство.
К неовозрожденческим построениям явно благоволил директор института академик
Д.Ф. Марков, страстный пропагандист комплексности, сыгравший ключевую роль в
структурной реорганизации и перестройке института.
Однако уже тогда в коллективе ученых института нашлись оппоненты, которые
выдвинули серьезные и в достаточной мере обоснованные возражения против некото¬
рых положений концепции, и прежде всего против упомянутого выше расширитель¬
ного толкования термина. Но полностью его отвергать тогда не решались даже в
принципе сомневавшиеся в корректности понятий ’’возрождение”, ’’национальное воз¬
рождение”, ’’славянское возрождение”. "Мы разделяем, - писал в 1977 г. И.С. Мил¬
лер, - высказанный уже в литературе взгляд (автор имел в виду при этом не нашу
славистическую литературу, а польскую и конкретно ссылался на широко известного
польского историка Юзефа Хлебовчика. - Т.Н.) о ненаучности термина "национальное
возрождение"... представляется нецелесообразным и необоснованным расширение
этой практики (расширение сферы его применения. - Т.И.\ а особенно употребление
этого термина для истории тех стран, где он не имеет собственной традиции. Нельзя
его также рассматривать как научно обоснованный и пригодный для характеристики в
целом процессов перехода от феодализма к капитализму... несмотря на то, что хоте¬
лось бы иметь краткое и универсальное определение для потребностей такой харак¬
теристики”21. Далее он с полным основанием констатировал, что определение "славян¬
ское возрождение", в сущности, исключает поляков из числа "возрождающихся сла¬
вян", ну и, конечно, также русских, белорусов, украинцев, о которых, как мне пред¬
ставляется, институтские слависты, повернувшись лицом к западным и южным славя¬
нам, попросту забыли. Забыли до тех пор, пока белорусы и украинцы волей судьбы и
деятелей из Беловежской Пущи не перешли в разряд ближнезарубежных этносов,
которыми отныне науке дозволено заниматься свободно и вполне легально. О том
свидетельствует создание в ИСИБ двух новых научных подразделений - Центра
украинистики и Центра белорусоведческих исследований.
С указанной выше позицией Миллера солидаризовался С.В. Никольский, большой
знаток культурно-исторических процессов среднеевропейского региона, ученый, тонко
чувствующий все нюансы духовной жизни чехов и других славян. В статье, посвящен¬
ной задачам изучения литературного процесса в связи с формированием наций, он
резонно отметил, что термин "возрождение" "иногда толкуется весьма противоречиво,
21 Там же, с. 433.
30

а порой и произвольно”22. В своей критике возрожденческой концепции С.В. Николь¬
ский шел дальше, и вопросы, им поставленные в связи с этой дискуссией, были сфор¬
мулированы резче и острее. Он показал не только недопустимость отождествления
’’славянского возрождения” с классическим европейским Ренессансом, но и на конкрет¬
ных примерах - польском и чешском - абсолютную его непригодность. Дискуссия
осталась незавершенной. Все же представляется, что с 1980-х годов термин ’’возрож¬
дение” стал применяться скорее в силу привычки и инерции, чем по убеждению в его
бесспорной корректности. Однако свою былую привлекательность он потерял.
Сошлюсь лишь на один пример, как мне кажется, симптоматичный.
Группа наших высококвалифицированных литературоведов в 1982 г. выпустила в
свет интересный коллективный труд ’Литература эпохи формирования наций в Цент¬
ральной и Юго-Восточной Европе”, в котором на уровне новейших достижений науки
дан анализ литературных процессов в ареале в интересующую нас эпоху, в историко-
культурном контексте. Авторы ’’Введения” к этой книге сочли нужным также указать
на неприменимость все еще не вышедшего из употребления термина ’’национальное
возрождение” ко всем странам региона. Правда, чрезвычайно робко и осторожно.
При этом до 1970-х годов не было сделано сколько-нибудь серьезных попыток
соотнести этот несомненно благородно звучащий термин ни с классическим европей¬
ским Ренессансом, от которого он был заимствован, ни с Просвещением, с которым он
был связан сущностно и генетически. От терминологического произвола ощутимый
урон понесла славистическая наука, предав забвению общепризнанную историко-куль¬
турную, историко-философскую и историко-литературную категорию, известную под
названием Просвещение. Наше славяноведение, однако, установило свою, особую
периодизацию переходной от феодализма к капитализму эпохи, выделив, по крайней
мере для западных славян, а иногда и для балканских, спецальный этап и назвав его
"национальным возрождением”, фактически совпадающим в его умеренном варианте с
Просвещением.
Вместе с тем при всей своей ангажированности и постоянной заряженности на
борьбу с ’’идеологическим противником’’ советская историческая наука в целом в прин¬
ципе не расходилась с так называемой буржуазной наукой в понимании и интерпрета¬
ции Просвещения как особого этапа в развитии европейской цивилизации и как само¬
стоятельной исторической эпохи. Если говорить о регионе Средней Европы, то
показательно, что авторы трудов, посвященных польской, австрийской, венгерской и
австро-венгерской тематике, в своих работах следовали канонам всеобщей истории и
пользовались традиционной для этого раздела исторического знания терминологией.
Но существенная разница в данном случае состояла в том, что последние не были
славистами, полонисты же были славистами и в качестве таковых им было труднее не
поддаваться соблазну и общему поветрию. Не случайно, что именно полонистам моло¬
дого поколения, таким, как, например, д.филол.н. А.В. Липатов и д.и.н. И.И. Сви-
рида, мы обязаны тем, что категории Просвещение, эпоха Просвещения начинают,
кажется, занимать подобающее им место в институтских исследованиях.
Одно из доказательств тому - работа д.и.н. И.И. Лещиловской, историка по обра¬
зованию и многолетним профессиональным своим занятиям, ныне эволюционирующей
в историка культуры и быстро прогрессирующей в новом амплуа. Не лишенная
известной схематичности, ее статья примечательна тем, что в ней последовательно и
четко отстаиваются подорванные многолетним засильем возрожденческой литературы
позиции Просвещения, рассматриваемого автором в качестве особой стадии в истории
всех без исключения стран и народов ареала Средней и Юго-Восточной Европы,
причем "по содержанию’’ своему более насыщенной и напряженной, чем аналогичный
период в жизни европейских обществ”, т.е. Ренессанс и Реформация. Историческую
фунцию Просвещения И.И. Лещиловская видит ”в духовной подготовке общества
22 Никольский С.В. О некоторых задачах исследования литератур народов Центральной и Юго-Восточ¬
ной Европы в эпоху формирования наций. - Комплексные проблемы истории и культуры народов Централь¬
ной Европы. М., 1979.
31

(в нашем ареале. - Т.И.) к решению глобальных (!) проблем перехода от феодальной
формации к капиталистической и национального освобождения”23. Из приведенной
цитаты видно, что под Просвещением автор статьи подразумевает всю ту проблема¬
тику, которую наши "возрожденцы" фиксируют под термином ’’возрождение”. Но в
статье слово "возрождение” ни разу не упомянуто. Впрочем, еще раньше статья в
журнале "Вопросы истории" (№ 1, 1985) того же автора поразила посвященного чита¬
теля именно отсутствием в ней какого-либо упоминания об интересующей нас катего¬
рии. Напомню, что перу И.И. Лещиловской принадлежат труды, написанные с
несколько иных позиций24. Мне импонирует научная смелость и решительность, кото¬
рые позволили И.И. Лещиловской поставить в центр своих исследований последних
лет именно проблематику Просвещения.
Ту же решительность и определенность в утверждении универсальности европей¬
ского Просвещения в модернизирующейся славистике демонстрирует молодое поколе¬
ние историков культуры и просто историков. Каждое из последующих поколений,
сохраняя преемственность с предыдущими, ищет свой путь в науке, по-своему реаги¬
руя на вызовы своей эпохи, зачастую по-новому подходит к "старым" вопросам исто¬
рии и истории культуры. А.В. Липатов, представляющий третье поколение после¬
военных славистов, решает поставленные перед собой чрезвычайно сложные задачи
чисто исследовательским путем, сопоставляя, а там, где необходимо, и противопостав¬
ляя процессы и явления, свойственные так называемому "возрождению", в некоторых
странах ареала с общеевропейскими процессами в контексте Просвещения, нередко
включая в круг изучения и специфический русский материал.
В содержательном монографическом обзоре25 А.В. Липатов предпринял очень инте¬
ресную и очень удачную, на мой взгляд, попытку системного рассмотрения славян¬
ского Просвещения - а не Возрождения! - в контексте общеевропейского Просвеще¬
ния. Хотя автор не занимается специально анализом соотношения Просвещения и
Возрождения, из материала, которым он оперирует, из логики его размышлений с
достаточной ясностью вытекает, что так называемое "Возрождение" рассматривается
им исключительно как явление локальное, ареально-региональное, генетически свя¬
занное с Просвещением и на первоначальном своем этапе в рамках последнего разви¬
вавшееся. Он первый славист - будем надеяться, что не последний, - кому в нашей
литературе удалось на конкретном материале, а главное не боясь упреков в пренебре¬
жении к славянским истокам, показать громадную роль всего богатства идей и принци¬
пов европейского Просвещения в социально-культурной модернизации славянских
обществ ареала и тем самым - их способность шагать в ногу со временем.
Затронул он и щекотливую тему взаимодействия народов и культур, находящихся
на разных уровнях социокультурного развития, значения исторического опыта передо¬
вых наций для подтягивания отстающих; исследователь счел возможным отметить
"положительную роль" реформ Марии Терезии и Иосифа II в оживлении не только
немецкой среды, но и всех славянских народов на территории этого государства. Пози¬
ция автора в этом вопросе сформулирована нетрадиционно однозначно: "Собственно,
вся литература, культура и связанный с ними национальный подъем - все, что состав-
23 Лещиловская И.И. Закономерности и особенности Просвещения в Центральной и Юго-Восточной
Европе. - Культура народов Центральной и Юго-Восточной Европы XVIII-XIX вв. Типология и взаимодей¬
ствия. Отв. ред. д.и.н. И.И. Свирида. М., 1990, с. 69-82.
24 Лещиловская И.И. Иллиризм. К истории хорватского национального возрождения. М., 1968; ее же.
О социальной сущности и периодизации хорватского национального возрождения. - Советское славяноведе¬
ние, 1971, № 5. По авторитетному мнению В.И. Фрейдзона монография по иллиризму была "первым стра¬
новедческим исследованием проблем национального возрождения в их совокупности". Фрейдзон В.И. Изуче¬
ние процессов складывания наций в Центральной Европе в Институте славяноведения и балканистики АН
СССР в 70-80-е годы (Историографические заметки). - Нация и национальный вопрос в странах Централь¬
ной и Юго-Восточной Европы во второй половине XIX - начале XX в. М., 1991, с. 11.
25Липатов А.В. Славянское Просвещение в общеевропейском контексте. - Литература эпохи форми¬
рования наций в Центральной и Юго-Восточной Европе. Просвещение. Национальное возрождение. Редак¬
ционная коллегия: И.А. Богданова, С.В. Никольский, Б.Ф. Стахеев. М., 1982.
32

ляет эпоху национального возрождения у сербов, словенцев, хорватов, словаков и
чехов, зародилось в границах Австрии и в ее же границах достигло своего расцвета,
подготавливая и начиная процесс политического самоопределения этих народов, кото¬
рый обретет историческую развязку в XX в.”26
Все эти признания, звучащие сегодня как откровения, давно известны каждому
слависту, но вслух тем не менее они не высказывались, хотя от синдрома сталинских
времен ’’Австрия - тюрьма народов”, вроде бы, мы избавились. Единственное замеча¬
ние к очерку А.В. Липатова касается некоторых .неточностей в определении право¬
вого статуса и фактического положения Королевства Венгрия в империи Габсбургов,
недостаточно точного понимания особенностей функционирования механизма управле¬
ния Венгрией, обособленность и конституция которой не признавались династией лишь
однажды - при Иосифе II, и то на очень короткое время, на десятилетие - с 1780 до
1790 г. И эта попытка, не первая и не последняя в истории Венгрии, унификации и
централизации, как известно, закончилась весьма плачевно для самого государя -
крупного реформатора Иосифа Габсбурга. С точки зрения понимания этнонациональ-
ных процессов важно иметь в виду существенные различия в условиях национального
развития для славян в Венгрии и Австрии. Поэтому недифференцированное употреб¬
ление термина ’’Австрия", чем автор несколько злоупотребляет, может дезориентиро¬
вать читателя, поскольку речь идет о двух очень разных по многим параметрам
странах.
Сравнением различным аспектов и на разных уровнях проблем переходного к капи¬
тализму периода истории ареала помимо уже упоминавшихся исследователей интен¬
сивно занимались также В.А. Дьяков, А.С. Мыльников, С.С. Фалькович, К.П. Го¬
гина, И.В. Чуркина, Г.Я. Ильина, И.И. Удальцов, Л.Н. Титова, О.П. Морозова,
Л.А. Обушенкова, Г.И. Еремеева, Т.Ф. Федосова, И.И. Костюшко, И.А. Богданова
и другие наши сотрудники. Легче назвать тех, кто не занимался этими вопросами.
Каждый из них внес свой вклад в разработку большого и сложного вопроса и тем
способствовал повышению научного уровня института, его международного престижа,
и я очень сожалею, что лишен возможности дать оценку историографического значе¬
ния каждой из их работ в отдельности.
Все же считаю себя обязанным коснуться некоторых трудов моих коллег, как
ушедших из жизни, так и здравствующих. Но прежде одно предварительное замеча¬
ние. Отрасль знания, которой занимается наш институт, уникальна и счастливым об¬
разом объединяет под своей крышей и талантливых языковедов, и образованных
литературоведов, и знающих свое дело историков. Такому интердисциплинарному по
составу и характеру коллективу, казалось бы, предназначено решать сложнейшую и
многоаспектную проблему нациообразования в нашем ареале. И многочислен¬
ные индивидуальные и коллективные монографии 1970-1980-х годов - наглядное
свидетельство его научного потенциала и интеллектуальной зрелости — подтверждают
это.
Тем не менее то ли из-за языковых барьеров, делающих наши работы практически
недоступными для западных коллег, то ли ввиду еще сохранявшейся до 1990-х годов
изолированности института от Запада они не получили должного признания в мировой
науке, а достигнутые результаты - широкого применения. Монография нашего чеш¬
ского друга Мирослава Гроха цитируется повсеместно, она известна всем специалис¬
там в мире, и не в последнюю очередь потому, что книга была издана в Нью-Йорке.
Между тем сходные результаты, полученные нашими историками в области типологии
процессов нациообразования в регионе Средней Европы, фактически игнорируются.
Мы работали параллельно и публиковались с М. Грохом почти одновременно, но
институтские труды почти никому неизвестны на Западе. Причина та же: они печата¬
ются в Москве, на недоступном для многих зарубежных специалистов языке и,
конечно, с большим опозданием.
26 Там же, с. 57.
2 Новая и новейшая история, № 5 33

В ходе дискуссий и творческих исканий, которыми была так богата институтская
жизнь тех времен, в самом процессе создания оригинальных исследований уточнялись,
пересматривались устаревшие схемы и представления: избавляясь от психологичес¬
кого пресса традиционализма, менялись сами люди. Наглядно это проявилось в изме¬
нении подходов и традиционного понимания "возрождения”, в отходе от прежней абсо¬
лютизации термина и самого понятия и в явной его релятивизации. Показательна в
этом отношении эволюция взглядов В.И. Фрейдзона - одного из столпов традициона¬
лизма, ревнивого хранителя институтских традиций. Оставаясь на почве концепции
"возрождения", он в конце концов склонился к признанию права на существование и
противоположной точки зрения. Допуская возможность как расширительного в содер¬
жательном смысле толкования самого понятия, так и необязательность применения к
тем странам, где оно не нашло распространения, в процитированной уже статье он
пишет: «Во всяком случае применение термина "национальное возрождение" столь же
правомерно, как и отказ от него»27.
До конца остался верным традициям И.И. Удальцов, чья успешная дипломатичес¬
кая и партийно-государственная карьера не помешала ему после длительного пере¬
рыва с присущей ему стремительностью вновь войти в науку и создать две очень
нужные институту монографии28, прекрасное пособие для нынешних и будущих боге¬
мистое. Среди тех, кто в указанные десятилетия достойно представлял советскую
богемистику, следует отметить и К.П. Гогину, обладавшую обширными познаниями в
чешской истории от средневековья до новейшего времени. Вместе с В.И. Фрейдзоном
она сыграла ведущую роль в подготовке и завершении очень сложной коллективной
монографии, посвященной формированию чешской нации29. Этот труд остается
уникальным по сей день, ибо у нас "не хватило пороху" сделать аналогичное исследо¬
вание по другим современным нациям среднеевропейского региона, не говоря уже об
ареале в целом. К.П. Гогина, как никто другой в институте, глубоко разбиралась в
экономической и социальной истории Чехии и Словакии. Безвременная кончина
помешала ей реализовать все свои творческие замыслы, и собранный ею богатейший
фактический материал остался пока, к сожалению, неиспользованным.
Еще В.И. Злыднев, первый организатор систематических историко-культурных
исследований в институте, в своих трудах ставил вопрос об органическом увязывании
общекультурной проблематики с историческим процессом30. По этому пути последова¬
тельно идет А.С. Мыльников, наш давнишний друг и коллега из Санкт-Петербурга,
внесший вклад не только в отечественную богемистику, но и в разработку всех
ключевых проблем региона как в теоретическом, так и в конкретно-историческом
плане, начиная от Просвещения и кончая "возрождением"31. Как ученый А.С. Мыль¬
ников уникален тем, что является специалистом в двух ведущих отраслях слависти¬
ки - истории и истории культуры, одинаково свободно (и продуктивно!) в них ориенти¬
руясь. Во многих его трудах, которым "несть числа", мы видим, какими органичными
могут и должны быть в идеале исследование и реконструкция единого исторического
процесса с использованием материала как культуры высокой, элитарной, так и народ¬
ной, ибо автор к тому же еще этнограф-профессионал, знаток фольклора.
Может быть, именно такая разносторонность интересов позволяет А.С. Мыльни¬
кову глубоко и тонко чувствовать и воссоздавать присущий национальным культурам
чехов и других народов региона эпохи Просвещения первоначальный синкретизм. Это
27 Фрейдзон В.И. Изучение процессов складывания наций в Центральной Европе в Институте славяно¬
ведения и балканистики АН СССР в 70-80-е годы, с. 10.
28 Удальцов И.И. Историография чешского национального возрождения; его же. Историография Рево¬
люции 1848-1849 гг. в чешских землях. М., 1989.
29 Чешская нация на заключительном этапе формирования. 1850 г. - начало 70-х годов XIX в. Отв. ред.
В.И. Фрейдзон. М., 1989.
30 См., например: Концепции национальной художественной культуры народов Центральной и Юго-
Восточной Европы XVIII-XIX веков. Отв. ред. В.И. Злыднев. М., 1985.
31 См., в частности: Мыльников А.С. Эпоха Просвещения в чешских землях. М., 1977; его же. Культура
чешского возрождения. Л., 1982.
34

чрезвычайно важно в связи с особой политической и идеологической функцией литера¬
туры, театра, искусств во времена, когда еще отсутствовало прямое и непосредствен¬
ное представительство национальных интересов, особенно у так называемых "неисто¬
рических” народов, т.е. у тех, кто полностью был лишен государственности или
никогда не имел ее, кто в прошлом и в начинавшейся национальной борьбе не мог
воспользоваться для решения своих национальных задач такими эффективными рыча¬
гами, как легально действовавшие сословные институты и учреждения. Теперь наша
наука, а также буржуазная, отказавшись от оттобауэровской концепции "историчес¬
ких (неисторических) наций", предпочитает пользоваться более точным и "салонным"
термином, правда, более громоздким и описательным: общества (народы, нации) с пол¬
ной или неполной этносоциальной структурой. Включение этой категории в исследо¬
вательский процесс, независимо от формы обозначения, значительно продвинуло
вперед изучение процесса становления наций в нашем регионе, теснейшим образом
связав его с особенностями и характером социальной структуры данной этносоциаль¬
ной общности. Здесь отметим громадное значение для институтских исследований
введения в научный оборот академиком Ю.В. Бромлеем самой современной по миро¬
вым стандартам этноисторической терминологии.
Наиболее полно и глубоко новейшие научные достижения и методики воплотили в
себе два тома монографии, подготовленные большим коллективом институтских уче¬
ных, руководимым В.И. Фрейдзоном и вдохновленным И.С. Миллером32. Поскольку
"Австрийский труд", как мы все его называли, получил хорошую критику в нашей и
зарубежной научной периодике, я избавлен от необходимости подробно останавли¬
ваться на его достоинствах и недостатках. Позволю себе лишь воспроизвести здесь
собственную оценку труда, данную мною несколько лет назад33. В моей статье кон¬
статировалось, во-первых, что методом сравнительно-исторического анализа удалось
осуществить типологизацию процессов формирования наций и развития национально-
освободительных движений в империи Габсбургов. Во-вторых, с помощью специаль¬
ной методики реконструирована общая картина процесса национального образования
без ущерба для национальной специфики каждого народа в отдельности, что позво¬
лило органически сочетать народоведческие конкретные иследования с синтезом трех
взаимосвязанных уровней развития - социально-экономического, идейно-политического
и историко-культурного. И, в-третьих, благодаря "Австрийскому труду", упомянутым
выше монографиям Г.Г. Литаврина и ряду других исследований сотрудников ИСИБ
субъективная и по этой причине ранее отвергаемая советской историографией катего¬
рия этнического (национального) самосознания прочно вошла в перечень важнейших
свойств и признаков любого этноса (современной нации).
Весьма существенным недостатком "Австрийского труда", как, впрочем, и многих
других работ 1970-1980-х годов, надо считать отсутствие серьезного анализа пробле¬
мы национализма, в особенности национализма деструктивного и агрессивного, нацио¬
нализма так называемых "неполноправных" национально угнетенных народов. По
существу, заново надо разрабатывать в этой связи проблемы национальной государст¬
венности, моноэтничных и полиэтничных государств. Наконец, надо разобраться с
пониманием противоречивого термина о праве нации на самоопределение, донельзя
запутанного теорией и практикой советского государства в области национального
строительства, а еще больше - нынешними авторами. До начала 1990-х годов не было
необходимых политико-идеологических условий для нормального освещения и анализа
этих действительно очень сложных и противоречивых вопросов. В этом отношении
мы в долгу перед обществом. Тем более что эти условия теперь есть. Правда, нет
32 Освободительные движения народов Австрийской империи. Возникновение и развитие. Конец
XVIII в. - 1849 г. Отв. ред. В.И. Фрейдзои. М., 1980. Освободительные движения народов Австрийской
империи. Период утверждения капитализма. Отв. ред. В.И. Фрейдзои. М., 1981.
33 Исламов Т.М. О сравнительно-исторических и междисциплинарных исследованиях, или еще раз о
комплексности в общественных науках. - Сравнительно-историческое изучение и теоретические вопросы
развития современных литератур. М., 1985, с. 204-205.
2
35

материальных предпосылок - да и кадровых тоже! - для развертывания масштабного
исследования этой самой грозной проблемы уходящего века.
Завершить плодотворные усилия коллектива ИСИБ по изучению эпохи формирова¬
ния наций достойным образом в перспективе могли бы монографии или серия моногра¬
фий примерно на такую тему: "От феодальной народности до современной нации.
Центральная и Юго-Восточная Европа в эпоху буржуазной модернизации общества".
Остаются нерешенными и многие другие задачи. Так, мы очень плохо представляем
себе, как развивались на самом деле взаимоотношения между уже сложившимися на¬
циями в Австро-Венгерской монархии в эпоху дуализма: отсутствует точное знание
специального австрийского (большой интерес в этом отношении представляют, в част¬
ности, австрийские попытки достижения национального и конфессионального согласия
в 1905 г. в Моравии, так называемый моравский "Аусглях", и в 1910 г. в Буковине) и
венгерского законодательства по национальному вопросу, фактического положения и
юридического статуса народов и исторических земель (провинций) в Цислейтании
(Австрии) и в королевстве Венгрия, включая Хорватию-Славонию, особое положение
которой в свете ее судьбы позднее, в 1920-1990-х годах, требует нового глубокого
осмысления.
В тщательном изучении нуждается весь комплекс взаимоотношений Австро-
Венгрии и России, двух соседних, в чем-то очень похожих полиэтнических империй,
чьи фундаментальные геополитические интересы, тесно переплетаясь со времени
возникновения империи Романовых, толкали оба царствующих дома то на конструк¬
тивное сотрудничество в европейских делах, то на соперничество, ставшее непримири¬
мым в канун первой мировой войны. Неопровержимый факт истории: за 300-летнее
соседство война между ними произошла лишь однажды, после совершенного сербами в
июле 1914 г. двойного убийства в Сараево, и именно эта война закончилась гибелью
обеих монархий. Долгое время они были гарантами мира и стабильности в Европе,
обеспечивая тем самым собственное сохранение. Они были нужны друг другу, и лучше
всего, как ни странно, осознавали это сами династии и консервативные круги в обеих
столицах до тех пор, пока они не были задвинуты агрессивными силами и посторонни¬
ми влияниями и факторами.
Думается, что институту в содружестве со специалистами из Института российской
истории (ИРИ) и Института всеобщей истории (ИВИ) по плечу создание очерка об
австро-русских отношениях от Восточного кризиса 1860-1870-х годов до его заверше¬
ния в 1912-1914 гг., где будет уделено особое внимание ключевым моментам - окку¬
пации Боснии и Герцеговины, болгарским кризисам конца века, аннексии Боснии и
боснийскому кризису 1908-1909 гг., двум балканским войнам, - с тем, чтобы ответить
на вопрос: что же побудило Российскую империю и Австро-Венгрию столь бездумно
пренебречь собственными жизненно важными интересами во имя чужих интересов?
Что заставило их в угоду союзникам - Германии либо Сербии, Черногории и т.д. -
и империалистическим кругам собственной буржуазии очертя голову броситься в пучи¬
ну гибельной для них войны, к которой, кстати, не была готова ни та, ни другая?34
Задача будущих исследователей периода мировой войны и ее кануна облегчается тем,
что в их распоряжении известный задел уже есть - я имею в виду написанные на
первоисточниках прекрасные монографии и статьи академика Ю.А. Писарева,
превосходного знатока истории России, Австро-Венгрии и Балкан, в которых глубоко
и всесторонне освещен ставший роковым для монархии югославский вопрос35.
34 Исламов Т.М. Крах Австро-Венгрии и судьбы Средней Европы. - Сборник Института всеобщей исто¬
рии. М., 1994; его же. Конец среднеевропейской империи. Размышления относительно места и роли империи
Габсбургов в европейской истории. - Австро-Венгрия. Опыт многонационального государства. М., 1995,
с. 25-47; Islamov Т. The Downfall of Austria-Hungary and the Destiny of East-Central Europe. - WWI and the
XX Century. M., 1995.
35 Писарев Ю.А. Образование Югославского государства. Первая мировая война. Освободительная
борьба югославянских народов Австро-Венгрии. Крушение монархии Габсбургов. М., 1975; его же. Великие
державы и Балканы накануне первой мировой войны. Отв. ред. Т.М. Исламов. М., 1985.
36

В конце 1980-х - начале 1990-х годов спектр изучаемой в институте проблематики
обогатился сравнительно новыми для нас сюжетами, ранее остававшимися вне поля
зрения. Речь, в частности, идет о регионах. Случилось так, что в последние десяти¬
летия уходящего XX в. европейцы особенно остро ощутили историческое, историко-
культурное и цивилизационное единство своего континента, ведущая роль которого в
мировом процессе бесспорна. Одновременно пришло и понимание того, что континент
представляет собой сложную в своем многообразии систему, состоящую из разных по
характеристике частей-единиц - государств, стран, ареалов, регионов, субрегионов.
Короче, Европа не только ’’Европа - отечеств и наций”, как говорил Шарль де Голль,
но и Европа регионов, каждый из которых имеет свою особую специфику, свой облик.
Все европейские регионы или почти все имеют четко определенный ’’профиль”, есте¬
ственные географические рубежи, обладают историко-культурной определенностью,
ясностью. Регион, которым занимается наш институт, не столь ясен и определен в его
границах, в бесспорности последних, а также и в сущностном отношении. Чаще всего
мы его называем ’’Центральной Европой”, хотя входящие в него страны - Польша,
Чехия, Словакия, Венгрия, Словения, Австрия, Хорватия - центрального положения
по отношению ко всей остальной Европе никогда — ни в прошлом, ни в настоящем -
не занимали и не займут, очевидно, в обозримом будущем. Можно также спросить:
если это центр, то где же периферия? Или таковой надо считать Западную Европу?
Ведь не о чистой географии речь, а об истории, о прогрессе, о цивилизации и куль¬
туре. Мы за менее вызывающий, претенциозный и более умеренно точный термин
’’Средняя Европа”, ибо этот регион занимает промежуточное положение между
Западом и Востоком, и в содержательном плане, историко-культурном смысле пред¬
ставляет собой промежуточную зону36.
* * *
Каковы же перспективы изучения истории среднеевропейского региона в ближай¬
шие 10-15 лет? Более или менее близкое к реальности перспективное прогнозирова¬
ние развития науки вообще, и исторической в частности, возможно только при обяза¬
тельном выполнении как минимум двух предварительных условий, друг с другом
теснейшим образом связанных. Во-первых, любое научное прогнозирование должно
опираться и исходить из назревших внутренних потребностей самой науки. Во-вторых,
точное знание, свободное от идеологических, политических, национально-религиозных
и персональных пристрастий, должно давать объективное представление о состоянии
изученности данной исторической эпохи или проблемы.
Задача не простая, если учесть устойчивый в последние четыре десятилетия инте¬
рес к австро-венгерской проблематике ученых Запада и Востока, порождающий все
возрастающий поток литературы на разных языках. Причем география исследований
заметно расширяется. В самое последнее время на международную научную арену
начинают выходить ученые из Японии, последовательно осваивающие новую для них
тематику. Молодые профессора и преподаватели университетов Токио, Осаки и
Саппоро становятся постоянными гостями проводимых в Европе семинаров, симпозиу¬
мов, научных конференций по истории Средней, Юго-Восточной и Восточной Европы.
Отрадно отметить процесс становления новых интересных и достойных внимания
научных центров по изучению К ар пато-Дунайского бассейна на Украине, в первую
очередь во Львове, Ужгороде и в особенности в Черновцах, где тон задает научная
молодежь.
Постоянное внимание к работе историографических школ, работающих на пост¬
советском пространстве - одна из первостепенных задач московского Центра по изуче¬
нию Австро-Венгрии, Австрии и Венгрии, который правильнее было бы назвать
36 Исламов Т.М., ФрейЬзон В.И. Средняя Европа —миф, плод воображения или реальность? - Европей¬
ский альманах. М., 1992; его же. Распад Австро-Венгерской монархии и его последствия в политической
эволюции Среднеевропейского региона. - Первая мировая война и ее последствия. М., 1996.
37

Центром по изучению новой и новейшей истории Средней Европы, чем он фактически
и является. А это уже задача историографическая. Весьма трудная, но чрезвычайно
важная в силу того, что было сказано выше.
Продолжается интенсивная исследовательская работа по региону, не только в
Австрии и Германии, но и в Англии, где своих последователей имеют обе школы -
Ситона-Вотсона и Тэйлора (Эй Джи Пи). Во Франции плодотворно работает Поль
Беранже. Масштабно, с размахом функционируют Центр австрийских исследований в
университете Миннесота, австро-венгерская кафедра в Блумингтоне, штат Индиана;
институты Колумбийского и Нью-Йорк-Сити-университета, недавно созданная про¬
фессором И.Т. Берендом восточноевропейская кафедра в Калифорнии. Всех очагов
австро-хунгаристики не перечесть.
Несомненным является преимущество западноевропейской и североамериканской
историографии в изучении и освещении австро-венгерского субрегиона перед нашей в
целостном вйдении, освещении и охвате предмета исследования. Отсюда - несравнен¬
но большее количество, чем у нас, обобщающих трудов. Отечественная историогра¬
фия проблемы традиционно сильна локальными исследованиями истории отдельных
народов и стран региона, в первую очередь славянских, более глубокой разработкой
деталей, отдельных проблем. Но в этом и ее слабость. Можно и должно знать детали,
отдельные аспекты большой проблемы, но возможно ли иметь верное представление
об истории империи Габсбургов, рассматривая ее исключительно сквозь призму чеш¬
ской, словенской, хорватской, словацкой или даже венгерской истории? Вряд ли. На
Западе в общем и целом уже преодолен присущий довоенной ’’буржуазной историогра¬
фии” германоцентристский подход к изучению истории Средней Европы, нам еще
предстоит это сделать со своим славяноцентризмом. Хотя вызванные им перекосы в
настоящее время не настолько значительны, чтобы полностью заслонить перспективу
целого.
В связи со сказанным более благоприятной представляется перспектива изучения и
анализа ведущих направлений историографических школ СССР, его нынешних право¬
преемников в СНГ, Европе и Северной Америке. Необходима также подготовка
обобщающих трудов по истории и истории культуры монархии Габсбургов в XVIII -
начале XX в. с целью выявить культурно-историческую общность центрально-евро¬
пейских народов, неизбежно складывавшуюся в процессе длительного вхождения в
состав одного полиэтничного государственного образования. До последнего времени
внимание академической и университетской науки в странах Центральной и Восточной
Европы было сосредоточено преимущественно на выявлении национальной специфики
историко-культурных процессов в регионе. Между тем давно назрела необходимость
комплексного рассмотрения историко-культурного развития региона. Пришла пора
заменить образ Австро-Венгрии как "тюрьмы народов", очерченный в большинстве
вузовских учебников, на многомерное изображение, в котором тенденции роста нацио¬
нального самосознания и зарождения национализма у отдельных народов региона
сочетались бы с объективно-исторической тенденцией к консолидации на основе про¬
цессов бурного экономического развития, укрепления социальных связей, урбанизации
и культурной интеграции, ускорившихся на рубеже XIX-XX вв.
Интересные результаты может дать сравнительное изучение Австро-Венгрии и
России именно как многонациональных образований с особым упором на межэтничес¬
кие отношения, пути и способны регулирования межнациональных отношений с уче¬
том особенностей законодательства в сферах гражданского права, школы (языка,
просвещения, культуры), роли и места церквей. Особого внимания заслуживает анализ
австро-венгерского соглашения 1867 г. как способа смягчения острых национальных
конфликтов в многонациональном образовании путем перераспределения властных
полномочий при сохранении дееспособности империи вовне в качестве великой
державы.
Институт сделал полезное и важное дело, опубликовав в конце 1980-х - начале
1990-х годов серию однотомных "кратких историй" Болгарии, Румынии, Венгрии,
38

Чехословакии, Польши, Албании. Все они написаны со старых позиций, особенно ярко
проявившихся при освещении новейшей истории названных стран. В 90-х годах ситуа¬
ция изменилась кардинально во всех отношениях. Частичный выход из положения я
вижу в подготовке однотомников - ’’кратких историй” либо очерков по истории
Венгрии, Румынии и других стран в XX в., точнее с 1918 г. Наиболее неотложным
представляется создание подобных трудов по истории новых государств региона:
Хорватии, Словении и Словакии, а также и ’’новых” балканских стран: Сербии, Маке¬
донии. По этим странам у нас нет никаких обобщающих трудов по той причине, что
институту в свое время не удалось успешно завершить планировавшуюся "Краткую
историю Югославии".
Случай со Словакией более сложный. Во-первых, потому, что в силу исторических
причин история словаков хуже разработана, чем, скажем, история Венгрии или Чехии;
во-вторых, у словаков практически не было своей "национальной” государственности,
если не считать кратковременного существования марионеточного государства Тисо в
годы второй мировой войны, и потому методологически ее трудно "вычленить" из
истории Венгрии, в составе которой она находилась до 1918 г., и из истории Чехосло¬
вакии в XX в. Сами словацкие историки в последние десятилетия отчаянно бьются над
проблемой реконструкции автономной национальной истории, которая не повторяла бы
венгерскую историю за последнее тысячелетие и чешскую с 1918 г. В-третьих, исто¬
рии словаков сильно не повезло и в нашей ’’Краткой истории Чехословакии". Она, к
сожалению, осталась в тени чешской истории, богатой и превосходно разработанной.
С подобными трудностями историки, по всей вероятности, столкнутся при создании
синтетических трудов по истории и других вновь образовавшихся государств, в част¬
ности Украины, которая исторически тесно связана с тремя государствами - Польшей,
Россией (СССР) и монархией Габсбургов.
39

© 1996 г.
Л.В. ПОЗДЕЕВА
АНГЛИЧАНЕ О ПОБЕДЕ В 1945 г.
И РОЛИ СССР
Тема ’’Война и общественное мнение” вызывает все больший интерес у специалис¬
тов по истории первой и второй мировых войн1. Английский историк Ф. Белл основа¬
тельно исследовал состояние общественного мнения Великобритании в связи с ее
союзными связями и разногласиями с СССР в 1941-1945 гг. (книга завершается
Крымской конференцией 1945 г.).С вступлением СССР в войну и до окончания
вооруженной борьбы в Европе в мае 1945 г., как показал Белл, правительство У. Чер¬
чилля поощряло поддержку обществом борьбы советского союзника с гитлеровской
Германией, стремясь, однако, ограничить эту поддержку и не доводить ее до стадии
одобрения коммунизма2. В предлагаемой вниманию читателя статье рассматриваются
оценки британской общественностью перспектив развития отношений между Велико¬
британией и СССР накануне Дня Победы и в первые месяцы после наступления мира
в Европе.
В центре внимания британского общественного мнения с начала мирового кон¬
фликта находились вопросы вооруженной борьбы со странами ’’оси”, взаимоотношений
с США и СССР. Оборонительные и наступательные сражения Красной Армии 1941-
1943 гг., самопожертвование и высокий патриотизм советского народа, осознание
значимости совестко-германского фронта для безопасности Британских островов
вызвали там волну энтузиазма, симпатий к СССР и готовности к оказанию активной
помощи советскому союзнику. По своим масштабам и политическому звучанию движе¬
ние общественности в поддержку СССР поднялось в Британии на более высокую
ступень в сравнении с США и другими странами3. Большинство исследователей обос¬
нованно считает, что пиком выступлений в поддержку СССР стали 1942 г. и начало
1943 г.
В дальнейшем на передний план в общественных дискуссиях выдвинулись темы
сугубо внутриполитические, в первую очередь связанные с подготовкой послевоенных
социально-экономических реформ. Наряду с этим с конца 1943 г. широко обсуждались
решения конференций руководителей трех великих держав и проблемы послевоенного
урегулирования в Европе. Планы союзников в отношении нацистского рейха, будущее
великого союза особенно волновали общество. Опрос Британского института общест¬
венного мнения (БИОМ)4 в сентябре 1944 г., который был целиком посвящен Герма¬
1 См., в частности, тезисы выступления английских историков на межународной конференции в Москве:
Liddle Р. The Responce of Britain to the First World War; Turner J. The Great War and the Revival of Conservatism
in Britain. - WWI and the XX Century. Acts of the International Conference of Historians. Moscow, 24-26 May,
1994. Moscow, 1995, p. 67-72, 82-85.
2 Bell P.M.H. John Bull and the Bear. British Public Opinion. Foreign Policy and the Soviet Union 1941-1945.
London, 1990. См. также: Белл Ф.М.Х. Великобритания и Сталинградская битва. - В кн.: Сталинград:
События. Воздействие. Символ. Под ред. Ю. Фёрстера. М., 1994, с. 373-395.
3 Союзники в войне 1941-1945. Отв. ред. А.О. Чубарьян, У.Ф. Кимболл, Д. Рейнолдс. М., 1995.
4 Британский институт общественного мнения, созданный в 1938 г., - одна из организаций американ¬
ского института Гэллапа - проводил систематические опросы населения. Их результаты публиковались
вначале газетой "Ньюс кроникл”, а впоследствии были подытожены в специальных изданиях. Первое из
них: Public Opinion, 1935-1946. Ed. by H. Cantril. Princeton, 1951.
40

нии, показал, что почти каждый участвовавший в опросе англичанин высказался за
наказание агрессора; 56% сочли необходимым расчленение страны, тогда как 23% бы¬
ли против5.
Большой политический резонанс в Британии вызвали переговоры И.В. Сталина,
Ф. Рузвельта и У. Черчилля в Крыму 4—11 февраля 1945 г. Опубликованное 13 фев¬
раля коммюнике о работе Ялтинской (Крымской) конференции в положительном плане
комментировалось большей частью прессы. ’’Таймс”, ’’Манчестер гардиан”, ”Ньюс
кроникл”, лейбористские газеты одобрили решения Большой тройки о восточных
границах Польши и о реорганизации ее правительства, так же как декларированное
тремя лидерами намерение сохранить единство. Леволейбористская ”Нью стейтсмен
энд нейшн” 17 февраля даже назвала решение о Польше наивысшим успехом конфе¬
ренции. Отступления в прессе от общей линии одобрения ялтинских решений были
немногочисленными6.
В обзоре прессы о переговорах в Ялте, подготовленном 19 марта 1945 г. для отдела
международной информации ЦК ВКП(б), отмечалось: в оценке решений Крымской
конференции по вопросу о Германии печать стран антигитлеровской коалиции прояв¬
ляет большее единодушие, чем в оценке ряда других вопросов; значительное боль¬
шинство общественных деятелей и печати Англии и США признает решения конфе¬
ренции о будущем Германии справедливыми, разумными и необходимыми7. Британский
посол в СССР А.К. Керр, принятый В.М. Молотовым 19 февраля 1945 г., поздравил
его с очень хорошими откликами прессы на Крымскую конференцию. В Англии, по
словам посла, ’’комментарии газет были благоразумными, не считая двух газет и Арци-
шевского (глава польского эмигрантского правительства. которые ворчали"8.
Правда, газета ’’Трибюн", вместе с "Нью стейтсмен энд нейшн" представлявшая
радикальную линию внешней политики, 23 февраля писала о намерении России
распространить влияние на Восточную Европу и утвердить там однопартийную тота¬
литарную версию социализма. Вместе с тем этот орган левых лейбористов предуп¬
реждал, что критика советской политики в отношении Польши вовсе не означает
поддержки "агитации, направленной на восстановление дипломатической изоляции
России"9.
При обсуждении в палате общин 27-28 февраля итогов Крымской конференции
внесенную премьер-министром резолюцию об одобрении совместного заявления руко¬
водителей трех держав поддержало большинство членов парламента, включая левых
лейбористов. Лидеры лейбористской партии К. Эттли и Э. Бевин, входившие в состав
коалиционного правительства Черчилля, подчеркнули свои разногласия с консерва¬
торами только в области внутренней политики и высказались за сохранение консенсуса
в вопросах внешней политики и обороны10. Представители правого крыла консерва¬
тивной партии М. Петерик и А. Саутби выдвинули поправку к внесенной правитель¬
ством резолюции, осуждавшую ялтинские решения о Польше. Впрочем, и они
высказались за сотрудничество с СССР. Поправка набрала всего 25 голосов (из них 24
принадлежали консерваторам), против проголосовали 396 депутатов. 1 марта 1945 г.
палата общин единогласно 413 голосами одобрила ялтинские решения, особенно
провозглашенную Черчиллем, Рузвельтом и Сталиным решимость сохранить и
усилить единство целей и действий11. Критика этих решений и раздела Европы на
5 Wybrow RJ. Britain Speaks Out, 1937-1987, A Social History as Seen through the Gallup Data. London,
1989, p. 15-16.
6 Bell P.M.H. Op. cit., p. 175; Jones B. The Russia Complex. The British Labour Party and the Soviet Union.
Manchester, 1977, p. 98; Burridge T. Clement Attley. A Political Biography. London, 1987, p. 179.
7 Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (далее - РЦХИДНИ), ф. 17,
оп. 128, д. 788, л. 113.
8 Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ), ф. 06, оп. 7, п. 22, д. 234, л. 16.
9 Jones В. Op. cit., р. 98-100.
10 Bullock A. Ernest Bevin. Foreign Secretary 1945-1951. Oxford, 1985; p. 66-67; Burridge T. Op. cit., p. 180.
11 Parlamentary Debates, House of Commons (далее-PDHC), v. 408, col. 1672.
41

зоны влияния развернулась позже, с началом ’’холодной войны”, но и после ее окон¬
чания сохраняются и позитивные, и негативные оценки достигнутых в Крыму дого¬
воренностей12.
Сотрудничество западных союзников с СССР подверглось серьезному испытанию
вскоре после окончания переговоров в Крыму. Изгибы правительственной политики
Лондона не изменили, однако, преимущественно положительной в отношении СССР
ориентации британского общества. Реакция прессы на дебаты в парламенте и на исход
голосования отразила благоприятное в целом отношение страны к политике союза с
СССР и к ялтинским соглашениям. В марте 1945 г. БИОМ предложил британцам оп¬
ределить свою позицию в связи со сделанным в Ялте Большой тройкой заявлением о
продолжении сотрудничества после окончания войны. Вопрос был поставлен так: ’’Как
Вы считаете, смогут они или нет совместно работать после войны?” 58% респондентов
высказались положительно, 21% - отрицательно. Установление восточной границы
Польши по линии Керзона одобрил 61% опрошенных лиц, не одобрили - только 15%13.
Общие для Британии и СССР государственные задачи послевоенной эпохи рассмот¬
рел английский историк М. Белоф в статье, опубликованной в апреле 1945 г. органом
Королевского института международных отношений. Среди них он назвал следующие:
обеспечение безопасности от агрессии как жизненно важное условие для социального и
политического развития; решение серьезных проблем послевоенного восстановления и
улучшения социальных условий, охрана протяженных на тысячи километров комму¬
никаций, для СССР - транссибирских и морских арктических, для Британии - среди¬
земноморских и др. В то же время Белоф предположил, и не без оснований, что
развитие связей по неправительственным каналам после войны затруднится в силу
закрытости советской системы и барьеров, выдвигавшихся ею на пути экономических,
культурных и чисто личных контактов14.
Значительная часть британских газет - лейбористских (”Нью стейтсменэнд нейшн”,
"Дейли геральд”, ’’Дейли миррор”) и либеральных ("Ньюс кроникл", "Манчестер
гардиан") - придерживалась линии на признание советской сферы влияния в Восточной
Европе. За поддержку правительством Черчилля такой политики выступал главный
редактор "Таймс" Р. Баррингтон-Уорд - "тори-радикал", как назвал его Дж. Оруэлл.
Заместитель Баррингтон-Уорда историк-советолог Э. Карр с 1942 г. призывал к
предоставлению Сталину свободы рук в этой части континента. "Таймс" и пресса
лорда Бивербрука считали, что разногласия из-за Восточной Европы не должны вести
к нарушению единства великих держав. Оруэлл еще в 1941 г. высказал мнение, что
почти вся английская пресса, включая "Таймс", "полевела" по сравнению со временем
до мая 1940 г. В декабре 1944 г. "Таймс" вместе с газетами левого направления
осудила британское вмешательство в гражданскую войну в Греции, вызвав сильные
нарекания со стороны премьер-министра15.
Разногласия по вопросам о границах Польши и составе ее правительства, интер¬
претации Декларации об освобожденной Европе находили отражение в секретной
переписке Сталина с Черчиллем и новым президентом США Г. Трумэном, но не ока¬
зывали большого влияния на умонастроение общества. Как и народы других стран,
британский народ жил в ожидании близкого окончания войны и находился под огром¬
ным впечатлением битвы советских вооруженных сил за Берлин, встречи союзни¬
ческих войск на Эльбе, крушения нацистского рейха. Доминирующая тема газет -
12 Roberts F. The Yalta Conference. - The End of the War in Europe 1945. Ed. by G. Bennett. London, 1966,
p. 61; Muller K.-J. Yalta Decisions and Germany. - Ibid., p. 63-64.
13 Bell P.M.H. Op. cit., p. 177-182; Public Opinion, 1935-1946, p. 368.
14 BeloffM. Some Aspects of Anglo-Soviet Relations. - International Affairs, 1945, v. 21, № 2, p. 179, 170.
15 McLachlan D. In the Chair: Barrington-Ward of the Times. London, 1971, p. 221-222; Koss S. The Rise and
Fall of the Political Press in Britain, v. 2. London, 1984, p. 607; Foster A. The British Press and the Coming of the
Cold War. - In: Britain and the First Cold War. Ed. by A. Deighton. London, 1990, p. 11-12, 21-26. Министр
торговли лейборист X. Долтон еще в марте 1944 г. высказался в пользу того, чтобы Британия, исходя из
интересов сотрудничества с СССР, предоставила русским свободу рук в Восточной Европе и в Германии. -
The Second World War Diary of Hugh Dalton. Ed. by B. Pimlott. London, 1986, p. XXX.
42

’’Победа с минуты на минуту", записал 30 апреля в дневнике личный секретарь Чер¬
чилля Дж. Колвил. Правда, Колвил сомневался, что окончание войны на этот раз
будет встречено с тем же ликованием и иллюзиями, как в 1918 г.16
Жители Британских островов были потрясены картиной страшных руин на конти¬
ненте и зверствами фашизма. Широко комментировался доклад британской парламен¬
тской делегации, которая 21 апреля 1945 г. обследовала освобожденные концлагеря в
Бухенвальде и Бельзене. Как заявил Черчилль в парламенте, генерал Д. Эйзенхауэр
известил его о новых, обнаруженных союзниками злодеяниях нацистов, особенно в
районе Веймара, и пригласил британских парламентариев удостовериться в этом на
месте. Черчилль сообщил также, что правительства Великобритании, США и СССР
опубликуют на днях заявление с предупреждением Германии17. Большинство аккре¬
дитованных в Москве иностранных корреспондентов передали 7 мая в свои агентства
и газеты текст сообщения Чрезвычайной Государственной комиссии СССР о чудо¬
вищных преступлениях гитлеровцев в Освенциме, опубликованный в советской прессе.
Британия с энтузиазмом встретила весть об окончании войны. В Лондоне еще до
получения официального известия о безоговорочной капитуляции Германии на фасадах
многих зданий стали вывешивать флаги Объединенных Наций, на улицах устанав¬
ливать громкоговорители. Значительная часть города приобрела мирный вид, было
отменено затемнение. Когда после объявления по радио об окончании войны
автомобиль Черчилля продвигался от Даунинг-стрит к Вестминстеру, тысячи рук
тянулись к премьер-министру для рукопожатия18. Выступая в палате общин 8 мая,
Черчилль сообщил о подписании в Реймсе 7 мая Акта о безоговорочной капитуляции
Германии и о предстоящей в ближайшие часы главной церемонии подписания такого
же Акта в Берлине. Как известно, Акт о военной капитуляции Германии был
подписан в Карлсхорсте 9 мая в 0 часов 43 минуты по московскому времени19.
Объявив, что Англия празднует День Победы в Европе 8 и 9 мая, а СССР - 9 мая,
Черчилль призвал британцев особо поблагодарить советского союзника, "чья доблесть
на поле боя явилась одним из великих вкладов в общую победу"20.
Корреспондент агентства Рейтер так описал празднование в Лондоне: 100-тысячная
толпа заполнила залигую яркими лучами прожекторов площадь у Букингемского
дворца; миллионы ликующих лондонцев "вторглись" в западную часть столицы и на
улицы с правительственными офисами; собор Св. Павла озарялся сиянием голубых и
золотистых огней, а купол его выделялся на фоне двух ярких лучей прожекторов,
образовавших знак победы "V". В обзоре английской печати, подготовленном ТАСС,
особо подчеркивалось, что Англия в результате войны не рассталась со своими
демократическими свободами, что британский парламент не отказался ни от одной из
своих прерогатив21. Отклики британской прессы на события первых волнующих дней
мира подробно изложил для советских читателей "Британский союзник" - ежене¬
дельный орган министерства информации. Газета отмечала огромное значение
объединенных усилий союзных государств в деле достижения победы. "В единении -
источник могущества союзников", "Единство привело нас к победе" - под такими
заголовками публиковались в майские дни редакционные статьи и обзоры "Британ¬
ского союзника"22.
В мае-июне 1945 г., когда заметно осложнились отношения западных союзников с
СССР, в документах различных партий, в выступлениях парламентариев и простых
16 Colville J. The Fringes of Power. 10 Downing Street Diaries 1939-1955. New York, 1986, p. 594.
17 PDHC, v. 410, col. 390 (19 April 1945).
18 О Дне Победы в Англии см. Calder A. The People's War. Britain 1939-1945. London, 1969, p. 567-569.
19 См.: Лебедева Н.С. Безоговорочная капитуляция агрессоров. М., 1989; Кынин Г., Морозова И.
Капитуляция германских вооруженных сил. - Международная жизнь, 1995, № 4-5, с. 44.
20 PDHC, v. 410, col. 1867-1868 (8 May 1945).
21 РЦХИДНИ, ф. 88, on. 1, д. 1054, л. 28, 34-35, 57, 174. Материалы ТАСС, присланные 7-10 мая
1945 г. для сведения начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) А.С. Щербакова.
22 Британский союзник, 13.V. 1945; 20.V. 1945.
43

британцев настойчиво повторялись пожелания о сохранении сотрудничества трех
великих держав. Неправительственная организация по изучению британского общест¬
венного мнения ’’Масс обсервейшн" зафиксировала следующие высказывания лондон¬
цев: "Нам следует сотрудничать с Россией. Есть люди, которые поговаривают о
необходимости войны с нею, но я не одобряю этого” (Челси, 6 июня 1945 г.); нужно
установить "подлинно дружественные отношения с Россией” (Хэмпстед, 7 июня);
’’Меня больше всего беспокоят международные осложнения - те, которые связаны с
Польшей и Россией. Чертовски важно разобраться в этом до того, как образуется
постоянный раскол между нами и Россией” (Хэмпстед, 7 июня 1945 г.)23.
Курс на сотрудничество с СССР получал поддержку со стороны основной массы
британцев. Некоторое снижение его популярности после окончания войны архиепископ
Йоркский обнаружил, правда, у класса собственников на севере Англии и в Мидленде.
Но подавляющая часть рабочих в крупных промышленных центрах с неослабевавшей
симпатией относилась к СССР, всякая критика советских властей ими не восприни¬
малась всерьез. Так же настроены были рабочие доков в Сандерленде: все они
безоговорочно были за СССР и считали, что войну выиграли советские вооруженные
силы24. По словам настоятеля Кентерберийского собора X. Джонсона, совершившего
летом 1945 г. поездку по советским республикам и 6 июля принятого И.В. Сталиным,
дружеские чувства особенно сильны были у инженеров, которые с глубоким
уважением относились к техническим достижениям СССР. ”Тов. Сталин говорит,-
читаем мы в записи одной беседы, - что это вполне понятно, так как представители
технической интеллигенции - наиболее практичные представители интеллигенции
вообще”25. Было бы неизвинительно, конечно, ограничиться ссылкой только на эти
круги. Научная и творческая общественность Британии всегда с пристальным внима¬
нием следила за развитием событий на советско-германском фронте и внесла немалый
вклад в укрепление дружественных связей с СССР26. Английские ученые, которые
тем же летом по приглашению советской стороны побывали на юбилейной сессии
Академии наук СССР, высказали заинтересованность в продолжении личных контак¬
тов с советскими коллегами в обмене с ними научными материалами. Британский
посол в СССР А.К. Керр, беседуя с Молотовым 11 июля, поставил перед ним вопрос о
возможности использования дипломатической почты для пересылки материалов.
Нарком ответил, что пользование дипломатической почтой можно допустить "в
ограниченных размерах” и "для пересылки ценных материалов, а не архивов"27.
В палате общин 11 июня 1945 г. С. Кинг-Холл, посетивший в январе того же года
СССР в составе британской парламентской делегации, подтвердил уже высказанное
ее членами благоприятное впечатление от поездки28. Он призвал к укреплению
союзного договора между Великобританией и СССР, к развитию тесных связей между
народами обеих стран, заявив, что у него "масса доказательств того, что русские
23 Sussex University Library. Mass Observation Archive (MO). Topic Collection 76. General Elections 1945-
1955, Box 3/F.
24 Public Record Office (далее - PRO), Kew, England, PREM 4-21/5 (записка П. Дина о беседе с
архиепископом Йоркским 20 июня 1945 г.).
25 АВП РФ, ф. 06, оп. 7, п. 22, д. 234, л. 36-37.
26 Союзники в войне 1941-1945, с. 332-333.
27 АВП РФ, ф. 06, оп. 7, п. 22, д. 234, л. 41.
28 Парламентская делегация во главе с У. Эллиотом, представителем реформистского крыла консерва¬
тивной партии, находилась в СССР 15 января - 2 февраля 1945 г. Ее члены побывали в Москве,
Ленинграде и других крупных городах, где имели много встреч с трудящимися, студентами. В докладе,
опубликованном 7 марта, парламентарии высоко оценили военные усилия советской страны и систему обра¬
зования, а также трудовой подъем народа и его значительные успехи по восстановлению экономики. В
связи с визитом состоялся дружественный обмен посланиями между председателями Совета Союза и Совета
Национальностей Верховного Совета СССР, с одной стороны, и спикерами обеих палат британского
парламента - с другой. Кинг-Холл, известный по своим книгам и статьям, в частности с резкой критикой
политики СССР в отношении Финляндии, в последние годы войны выступал за признание ведущей роли
СССР, Великобритании и США в решении важнейших международных проблем. - АВП РФ, ф. 06, оп. 7,
п. 22, д. 247, л. 25, 38-39, 57-58; PRO, FO 371/47889; PDHC, v. 408, col. 1795-1797.
44

стремятся к контакту с нами". Члены парламентской делегации пользовались в СССР
неограниченной свободой передвижения и общения, подтвердил Кинг-Холл, напомнив
в то же время о трудностях работы иностранных корреспондентов - об ограниченном
доступе к информации, почти полном недопущении представителей британской прессы
в страны Восточной Европы29. Еще 20 января, выступая перед советскими журна¬
листами в Москве, Кинг-Холл подчеркивал необходимость усиления обмена информа¬
цией; британское общественное мнение, говорил он, ’’отстает на 10 лет в своих пред¬
ставлениях об СССР"30. Эту же тему поднимали в парламенте лорд Данглас, Стортон,
министр образования Р. Лоу и другие депутаты31.
С июня 1945 г. в Англии развернулась подготовка к выборам в парламент. Пред¬
выборная борьба велась главным образом вокруг таких внутриполитических тем, как
жилищное строительство, полная занятость. Однако ни одна из политических партий
не обошла вниманием и проблемы внешней политики, по которой, впрочем, не выяви¬
лось серьезных разногласий. В опубликованном в конце июня 1945 г. избирательном
манифесте консервативной партии - ’’Декларации политики Черчилля” - подчер¬
кивались задачи ведения войны против Японии и урегулирования положения в Европе.
Создание международной организации безопасности, о чем велись переговоры на
конференциях в Думбартон-Оксе и в Сан-Франциско, и продолжение союза с СССР и
США ставились консерваторами в зависимость от сохранения британской военной
мощи. Опора на вооруженные силы, на империю и Содружество рассматривалась как
гарантия равноправного статуса Великобритании в ’’нерушимом согласии" с США и
СССР. Британия, заявлялось в манифесте, "не должна утрачивать своей роли в
международных делах теперь, когда достигнута победа в войне в Европе"32.
В кругах лейбористской партии внешнюю политику СССР, в частности в польском
вопросе, подвергали критике редактор еженедельника "Нью стейтсмен энд нейшн"
К. Мартин, Э. Бивен и другие представители левого крыла33, хотя все они и не
отступали от своей позиции поддержки советско-английского договора о союзе.
Считаясь с настроениями широких слоев лейбористского движения, лидеры партии на
всех ее конференциях и съездах Британского конгресса тред-юнионов военного
времени проводили решения об укреплении союза Англии с СССР и создании прочных
основ для послевоенного сосуществования. 43-я конференция лейбористов в Вест¬
минстере в декабре 1944 г. одобрила представленную министром торговли X. Долто¬
ном резолюцию в пользу сохранения после войны тесного сотрудничества трех вели¬
ких держав.
На продолжение сотрудничества Британского Содружества с США и СССР, созда¬
ние международной организации безопасности нацеливал и предвыборный манифест
лейбористов ’’Лицом к будущему’’, опубликованный в апреле 1945 г. и зачитанный
министром внутренних дел Г. Моррисоном в мае на 44-й партийной конференции в
Блэкпуле. В этом же духе была выдержана и речь лидера партии К. Эттли, при¬
знавшего решающее значение сотрудничества великих держав для будущего Англии
и для организации всеобщего мира. Лорд Страболджи советовал разъяснить: "Мы не
собираемся терпеть никаких ссор с нашим великим союзником - Россией". Рабочие
Англии, отмечала газета ’’Труд", идут на выборы под лозунгами борьбы за мир и
окончательный морально-политический разгром фашизма; многие делегаты подчер¬
кивают в Блэкпуле важность единства между союзными державами и предостерегают
против усиления антисоветской пропаганды34. Руководство партии утверждало, что
29 PDHC, v. 411, col. 1425-1427 (11 June 1945).
30 Правда, 21.1.1945.
31 PDHC, v. 411, col. 1431 (11 June 1945), col. 1628 (13 June 1945).
32 General Election 1945. Мт. Churchiirs Declaration of Policy to the Electors. London, 1945, p. 2-4.
33 Блосфельд Е.Г. Левое крыло лейбористской партии Великобритании и некоторые проблемы после¬
военного устройства Европы (1943-1945). - В кн.: Европейские государства и США в международных
отношениях первой половины XX в. Л., 1983, с. 43-44.
34 Труд, 24.V.1945, 27.V.1945; Burridge Т. Op. cit, р. 220-221.
45

лейбористы смогут лучше осуществить поддержание удовлетворительных отношений
с СССР, нежели консерваторы - ’’партия виновных", ответственная за проведение
перед войной политики умиротворения государств фашистской "оси" и упустившая
тогда шанс к установлению партнерства35.
Некоторые историки лейборизма, например Д. Коул, характеризовали впоследствии
документы обеих партийных конференций, касавшиеся СССР, как слишком лаконич¬
ные и неконкретные36. Но бесспорно и то, что Бевину, Эттли и другим лейбористским
лидерам удалось летом 1945 г. использовать в своих интересах симпатии рабочих к
СССР и стремление к новому, более устойчивому мировому порядку. Лейбористское
движение, заявил Бевин 19 июня в ходе избирательной кампании, решительно наст¬
роено на соглашение с СССР и США; "под их мощным зонтом малые страны могут
жить, не опасаясь нападения"37.
Широко обыгрывался лозунг "Левые понимают левых". Это выражение Бевин
применил на конференции в Блэкпуле, имея в виду отношения лейбористов с
французскими социалистами во времена Народного фронта, но теперь оно касалось
СССР. Очень скоро, однако, возникли сомнения по поводу способности Бевина "убла¬
жить" левое крыло своей партии и массы ее рядовых членов. Впрочем, откровенная
неприязнь Бевина к коммунизму и отсутствие иллюзий насчет характера сталинской
системы, как доказывают исследователи, в 1945 г. еще не означали его отказа от
попыток достижения договоренностей с СССР38.
Либеральная партия выступала в поддержку международной организации безопас¬
ности, а также укрепления региональных связей Британии со странами Западной и
Северной Европы и Восточного Средиземноморья. Либералы заверяли избирателей,
что они в состоянии лучше, чем консерваторы и лейбористы, строить отношения с
Россией. Основной же акцент делался на проведение в жизнь реформ видного англий¬
ского экономиста и социолога У. Бевериджа39.
Предвыборная дуэль политических партий не заслонила для британского общества
значения важных международных событий июня-июля 1945 г. Подписанная 5 июня
СССР, США, Англией и Францией Декларация о принятии ими верховной власти в
Германии оценивалась прессой как первая после прекращения военных действий в
Европе совместная акция союзников. С большим воодушевлением на Британских
островах были восприняты такие факты, как проведение Парада Победы в Москве,
награждение маршала Г.К. Жукова Большим рыцарским крестом Ордена Бани - он
стал первым военачальником Красной Армии, удостоенным такой высокой чести.
Британцы выражали желание лично выразить Жукову восхищение и приветствовать
его на улицах Лондона, как они незадолго до того приветствовали там генерала
Эйзенхауэра40.
Как крупный успех рассматривалось принятие на конференции в Сан-Франциско
26 июня 1945 г. Устава ООН, что укрепило в общественных кругах Британии надеж¬
ды на возможность продолжения международного сотрудничества. Средства массовой
информации, одобрив решения учредительной конференции ООН, разъясняли преи¬
мущества Устава этой организации по сравнению с Уставом Лиги наций.
26 июля 1945 г. в Англии были опубликованы результаты голосования на выборах
в парламент. Вопреки высокому рейтингу Черчилля как военного лидера консерва¬
торы проиграли выборы, хотя и собрали около 10 млн. голосов избирателей. К власти
35 McCallum R.B., Readman A. British General Elections of 1945. London, 1947, p. 49-50; Dalton H. The
Fateful Years. Memoirs 1931-1945. London, 1957, p. 423-425.
36 Cole G.D.H. A History of the Labour Party from 1914. London, 1948, p. 416.
37 MO. Topic Collection 76. General Elections 1945-1955, Box 2/A.
38 Jones B. Op. cit., p. 103; Bullock A. Ernest Bevin. Foreign Secretary 1945-1951. Oxford, 1984, p. 69, 107;
Morgan K.O. Labour in Power 1945-1951. Oxford, 1984, p. 235.
39 Британский союзник, 3.VI.1945; MO, Topic Collection 76, General Elections 1945-1955. Box 2G I "Back
Beveridge").
40 Британский союзник, 12.VI. 1945, 24.VI.1945.
46

пришли лейбористы; за них проголосовали почти 12 млн. британцев. Партия получила
393 места в палате общин - на 239 мест больше, чем на предыдущих выборах в
1935 г. В пользу лейбористской партии, наряду с акцентированием внимания на
необходимости социально-экономических преобразований, сыграла популярность со¬
ветского государства, которую использовали лидеры лейбористов. ’’События на
восточном фронте, - писал английский историк Г. Пеллинг, - занимали первые полосы
газет. Избиратели, которым изо дня в день говорили о блестящем сопротивлении
России, поверили в эффективность социализма’’41. Итоги всеобщих выборов под¬
твердили, насколько способствовали победе лейбористов рост симпатий в обществе к
СССР и радикальных настроений в целом. Тенденция развития общественного мнения
была определенно ’’направлена влево”. Это проявлялось и в вооруженных силах42.
Спустя несколько дней, 2 августа, в печати появилось сообщение за подписями
Сталина, Трумэна и Эттли о Берлинской (Потсдамской) конференции руководителей
трех великих держав43. Британские газеты всех политических направлений положи¬
тельно оценили итоги переговоров в Потсдаме. ’’Британский союзник” 12 августа так
суммировал комментарии прессы: ’’Дейли геральд” - сообщение свидетельствует
о здоровом сотрудничестве между главами правительств трех держав; ’’Дейли эксп¬
ресс” - Европа сделала первый шаг к длительному миру, потсдамские решения о
Германии являются ’’энергичными, мудрыми и справедливыми”; ’’Дейли мейл” -
конференция может стать началом длительного мира, самым важным в ее решениях
является раздел о полном и окончательном уничтожении военного механизма Герма¬
нии, искоренении нацизма; ’’Обсервер” - решения предусматривают, наряду с кара¬
тельными мерами, также и меры восстановления Германии. Этот анализ позиции
британских газет адресовался советскому читателю, поэтому ’’Британский союзник”
подчеркивал главным образом положительное значение потсдамских постановлений,
так же как общность интересов трех великих держав.
В позитивном плане некоторые британские газеты освещали и те тенденции
политики Большой тройки, которые способствовали в дальнейшем образованию двух
блоков государств и которые в годы ’’холодной войны” дали повод большой части
западных политиков и историков обвинить Ф. Рузвельта в умиротворении СССР и
выдаче ему Восточной и Центральной Европы44. Так, ’’Таймс” еще за три дня до
открытия Берлинской конференции высказалась в поддержку двух форм мировой
политики - международных согласованных действий, с одной стороны, и сотруд¬
ничества на основе ’’ответственности каждой державы за свой определенный район”, -
с другой. ’’Зоны влияния”, заявила газета, ’’уже существуют, должны были сущест¬
вовать и будут существовать в дальнейшем”. Оценивая опубликованное 2 августа
коммюнике, ’’Таймс” утверждала, что решения конференции дают ’’конструктивную
программу по очень широкому вопросу”, хотя и не отвечают всем требованиям45.
Реакция на итоги Потсдамской конференции была в Британии неоднозначной. Меж¬
союзнические противоречия (между западными державами и СССР, между Велико¬
британией и США), выдвижение Америки и СССР на позиции двух сверхдержав с
собственными далеко идущими целями становились все более очевидными факторами
воздействия на обстановку внутри каждой из трех стран и на международные отно¬
шения. Это находило отражение в парламентских прениях и в результатах опросов
британского общественного мнения.
41 Calder А. Op. cit., р. 582-583; Addison Р. The Road to 1945. British Politics and the Second World War.
London, 1975, p. 141; Pelting H. The General Election Reckonsidered. - The Historical Journal, 1980, v. 23, № 2,
p. 412.
42 Cronin J.E. Labour and the Society in Britain 1918-1979. London, 1984, p. 127-128.
43 Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав - СССР, США и
Великобритании (17 июля-2 августа 1945 г.). Сб. документов. М., 1978, с. 481-500.
44 Взвешенные оценки потсдамских решений дали Д. Беннет и Д. Дилке. - The End of the War in Europe
1945, p. XVIII, 96-98.
45 The Times, 14.VL1945.
47

Первое после Берлинской конференции широкое обсуждение внешнеполитических
проблем в палате общин состоялось 16-22 августа 1945 г. Большую часть своего
выступления 20 августа Бевин, сменивший Идена на посту министра иностранных дел,
посвятил обзору положения в различных странах, негативно оценив характер создан¬
ных в Восточной и Юго-Восточной Европе политических режимов. Говоря об отноше¬
ниях Британии с СССР и США, Бевин признал, хотя и в лаконичных выражениях, что
победы Красной Армии явились выдающимся фактором в освобождении Европы от
нацистской тирании, так же как в преодолении трудностей и противоречий трех
держав46.
Никто из парламентариев и не призывал открыто к прекращению партнерства.
Ф. Маклин выразил мнение большинства, подчеркнув необходимость любой ценой
сохранить великий союз, чтобы вместе с СССР, США и другими Объединенными
Нациями противостоять опасностям послевоенной эпохи. Лейборист Т. Пирт высказал
надежду на то, что лейбористское правительство возьмет на себя инициативу в устра¬
нении всяких подозрений и недоверия в отношениях между Англией и СССР, в ’’пла¬
нировании нового мира совместными усилиями государств”47. В ходе парламентских
дебатов, посвященных Уставу ООН, независимый член парламента А. Солтер одоб¬
рил этот документ, подчеркнув, что его в отличие от Устава Лиги наций подписали и
ратифицировали СССР и США. Устав ООН, заявил Солтер, ”не только венчает
успешное единение союзников в войне, но и обещает продолжение в условиях мира
союза тех, чье отсутствие подорвало силы Лиги наций”48. 23 августа 1945 г. палата
общин единогласно ратифицировала Устав ООН.
В парламенте прозвучала и критика в адрес политики британского правительства и
’’закрытой” дипломатии великих держав. Переписка и переговоры руководителей трех
держав в ходе встреч на высшем уровне, их разногласия, торги и компромиссы не
предавались широкой огласке, и это оправдывалось обстановкой глобальной войны и
противоборства с фашистской группировкой. Но ряд депутатов потребовал, чтобы с
окончанием военных действий в Европе союзники отказались от абсолютной засекре¬
ченности дипломатии. Английский журналист, член парламента В. Бартлет напомнил,
что на Берлинской конференции прессу держали на расстоянии восьми миль от дворца
Цецилиенгоф в Потсдаме, где заседали руководители Великобритании, США, СССР,
и возложил за это вину на советское руководство49. Упрек в адрес одной только
стороны не был обоснованным: вопрос о нежелательности присутствия 180 коррес¬
пондентов на заседании глав правительств 18 июля 1945 г. поднял Черчилль, а Сталин
его поддержал. Оба лидера вместе с Трумэном договорились о сохранении секретности
своей работы50.
Справедливым, впрочем, можно считать следующее замечание Бартлета: "Важные
территориальные изменения уже согласованы британским правительством без того,
чтобы британское общество или палата общин получили возможность ознакомиться с
деталями”51. Требование о свободе печати и выполнении соответствующей части
Сообщения о Берлинской конференции трех держав от 2 августа 1945 г. выдвинул
левый лейборист М. Фут52. В разделе X ’’Сообщения” три правительства, сославшись
на изменение условий в результате окончания войны в Европе, высказались за полную
свободу представителей союзной прессы сообщать миру о событиях в Румынии,
Болгарии, Венгрии и Финляндии53.
В парламенте было выражено также несогласие с готовностью некоторых полити¬
46 PDHC, V. 413, col. 291, 300 (20 August 1945).
47 Ibid., col. 303, 360.
48 Ibid., col. 694 (22 August 1945).
49 Ibid., col. 333-334.
50 Берлинская (Потсдамская) конференция, с. 57-58.
51 PDHC, v. 413, col. 333 (20 August 1945).
52 Ibid., col. 340.
53 Берлинская (Потсдамская) конференция, с. 495.
48

ков смириться с второстепенной ролью Британии в международных делах. Фут оспо¬
рил в этой связи заявление Черчилля 16 августа о том, что США 'находятся в данный
момент на вершине”, а Англия должна осознать лимиты своей мощи и влияния54.
Настаивая на равноправном положении своей страны в ’’триумвирате” великих
держав, Фут сослался на британскую ’’концепцию политической свободы, которой, к
сожалению, лишены наши друзья в России”. За сохранение Британией и странами
Содружества, наравне с США и СССР, лидирующей роли в международной политике
высказался и лейборист Ф. Ноэль-Бейкер55.
Палата общин не обошла вниманием и вопрос об атомной бомбе. Невозможно,
обоснованно полагали парламентарии, обсуждать внешнеполитические сюжеты, от¬
влекаясь от появления ядерного оружия. В выступлении 16 августа Черчилль - теперь
уже не премьер-министр, а лидер оппозиции - подтвердил, что Англия одобрила планы
применения атомной бомбы, которое, по его утверждению, больше всех других
факторов способствовало окончанию войны с Японией. Было бы ошибочным считать,
заявил он, что использование атомной бомбы ускорило вступление России в войну
против Японии. Из переговоров со Сталиным он, Черчилль, знал, что СССР объявит
войну Японии через три месяца после окончания войны с Германией. Одновременно
Черчилль выразил полное согласие с президентом США в том, что секреты атомной
бомбы не будут в настоящее время сообщаться какой-либо другой стране56.
Именно эта часть заявления Черчилля - о непередаче информации по атомным
делам - вызвала возражения со стороны ряда депутатов. Только один член парла¬
мента, У. Смизерс, потребовал от премьер-министра заверений в отказе от передачи
без согласия палаты общин какому-либо государству секретов производства бомбы. В
противовес этому лейборист Дж. Плэттс-Миллз утверждал, что каждый шаг по
сокрытию такой информации от союзников Англии "бросает тень на любые перего¬
воры, касающиеся всеобщего мира”. Лейборист М. Прайс характеризовал позицию
Черчилля и Трумэна в этом вопросе как ’’опасную философию". Прайс, X. Остин и
некоторые другие члены парламента настаивали на ликвидации монополии на ядерное
оружие, на обмене информацией с СССР и укреплении союзных отношений с ним57.
Глубокую озабоченность возможностью злонамеренного применения атомной
энергии, раскола между западными державами и СССР высказали представители анг¬
лийской науки. Президент Королевского общества Г. Дейл в письме в "Таймс”, озаг¬
лавленном "Наука в мирное и военное время”, заверил, что, пока не закончена война с
Японией, все ученые сохранят в строгой тайне секреты, связанные с атомной энер¬
гией. Но после победы ученые потребуют "отказа от всякого национального права на
секреты в области научных открытий, которые должны быть поставлены под меж¬
дународный контроль”58.
Требование о международном контроле прозвучало после американских атомных
бомбардировок Хиросимы и Нагасаки и в других английских газетах59. Примечателен
такой факт: газета "Санди тайме” получила статью М. Хэнки с критикой применения
атомной бомбы. Хэнки, как он вспоминал в сентябре 1945 г., считал атомную бомбу
’’ужасающим’’ явлением; написанная им для "Санди тайме" статья содержала сожа¬
ление по поводу использования атомной бомбы против противника, "который уже выс¬
тупил с обращением о мире и находился в чрезвычайно трудном положении”. Не оспа¬
ривая содержания статьи, "Санди тайме”, однако, воздержалась от ее публикации60.
54 PDHC, v. 413, col. 80, 83 (16 August 1945).
55 Ibid., col. 340, 341, 399 (20 August 1945).
56 Ibid., col. 78-80.
57 Ibid., col. 315, 385, 748-749, 753-754, 882-884.
58 The Times, 19.VIII. 1945.
59 The News Chronicle, 8.V111.1945; The Daily Mail, 8.VII1.1945; The Daily Herald, 9. VIII. 1945; The Spectator,
10. VIII. 1945.
60 Cambridge University. Churchill Colledge. Maurice Hankey Backey Papers, 4/37 (M. Hankey to B. Acworth,
11 September 1945).
49

Что касается тех многих жителей Британских островов, которые были далеки от
высокой политики и стратегии, то они поначалу не смогли составить адекватное
представление о степени разрушительной силы атомной бомбы и тем более о значении
появления ядерного оружия. Хотя известие о том, что США сбросили атомную бомбу
на Хиросиму, и было встречено с огромным беспокойством, сравнительно мало бри¬
танцев в первые дни подвергли сомнению необходимость ее использования. Иссле¬
дование БИОМ 26 августа 1945 г. показало следующее: на первый вопрос - "одоб¬
рили ли вы или нет применение атомной бомбы против Японии?" - 72% опрошенных
дали утвердительный ответ; 21% - отрицательный, а 7% ответили "Не знаю". Но
второй вопрос - "Как вы считаете, атомная бомба сделает войны более вероятными
или менее вероятными?" - 52% респондентов высказались в пользу меньшей вероят¬
ности войн, 12% - в пользу большей вероятности, 21% заявил "Никакой разницы", а
15% затруднились с ответом61.
По данным одного из отчетов "Масс обсервейшн", у британцев, с которыми
активисты этой организации проводили беседы, американские атомные бомбарди¬
ровки вызвали больше откликов, чем вступление СССР в войну против Япо¬
нии62. Премьер-министр Эттли заявил, что правительство рассматривает этот шаг
СССР как доказательство союзнической солидарности и что вступление СССР в
войну против Японии "должно сократить срок борьбы и создать условия, которые
будут содействовать установлению всеобщего мира. Мы приветствуем это великое
решение Советской России"63. Согласно наиболее распространенному мнению,
опиравшемуся на это официальное заявление, Россия предприняла эту акцию в
интересах сокращения сроков войны и оказания помощи Великобритании и США.
Британцы считали: Россия "сделала этот шаг просто для того, чтобы поддержать
союзников в их борьбе с Японией"; также высказывалось убеждение, что действия
СССР были предприняты в соответствии с решениями Берлинской конференции, а
более раннее его выступление против Японии исключалось в силу занятости на
советско-германском фронте. Автор отчета "Масс обсервейшн" отметила и реакцию
противоположного рода. Многие собеседники высказали подозрения в отношении
мотивов выступления СССР, связывая их со стремлением оказать влияние на мирные
переговоры, увеличить свою территорию. Раздался также призыв к бдительности:
"Россия хочет быть сильной. Она будет представлять угрозу для нас, если мы не
проявим осторожность"64.
В целом опросы общественного мнения в Великобритании в августе 1945 г.
выявили многообразие оценок ситуации внутри страны и за рубежом. У части об¬
щества отсутствовала уверенность в том, что долгожданный мир гарантирует меж¬
дународную стабильность и обещанные блага в экономической и социальной сферах.
В данном случае сказывались трудности адаптации к переходу от шести лет участия
Великобритании в мировой войне к миру, еще живы были воспоминания о тяжелых
кризисных годах после окончания военных действий в 1918 г. Изучение настроений
британцев в связи с приближением и наступлением мира показало, что наиболее ти¬
пичной реакцией участников опроса стало выражение радости прежде всего самим
фактом прекращения военных действий в Европе. Но встречались и такие суждения:
"Война определенно породила гораздо больше проблем, чем решила"; "Не глупо ли
это? Я думал, что мир может стать иным, но нахожу его все тем же"; "Практически
каждый осознает, что проблемы мира станут столь же велики, как и проблемы
войны"; "Мир для меня означает возвращение к старым невзгодам... Я был счаст¬
ливее, когда получал из-за границы романтические письма, плакал из-за Дюнкерка,
61 МО. File Report 2272 (Report on Public Reactions to the Atom Bomb. 23 August 1945); The Public Opinion
Quarterly, 1945, v. 9, № 3, p. 391-392; Wу brow R.J. Op. cit., p. 20.
62 The Public Opinion Quarterly, 1945, v. 9, № 3, p. 392.
63 Известия, 10.VIII. 1945.
64 MO. File Report 2271. 9 August 1945 ("Russia Declares War on Japan").
50

когда люди проявляли свои лучшие стороны и мы все еще верили, что воюем во имя
получения чего-то стоящего'’65.
Некоторые избиратели-консерваторы из лондонского района Челси, где их партия
имела прочные позиции, считали, что с отставкой Черчилля нарушался баланс сил сре¬
ди великих держав, и высказывали обычное недовольство укреплением России. "В
конце концов она вмешается в дела Индии, а в Берлине она подошла ближе (к Запа¬
ду. чем когда-либо раньше... Нет, мне это не нравится!”66. Перспективы
мира не представлялись радужными и для многих других жителей Британских остро¬
вов, ибо они были обеспокоены нарушениями единства между великими державами,
отступлениями от потсдамских договоренностей, сложностями налаживания послевоен¬
ных связей с Россией и наступлением эры ядерного оружия. "Мир зависит главным
образом от эффективного сотрудничества с Россией, а это будет не легким делом. Но
мне говорят, что она хочет сотрудничать”. Были зафиксированы и такие опасения:
Россия стремится укрепить свою мощь; она собирается потребовать слишком многого;
Англии и США не следует идти на очень большие уступки России; Америка хочет
проникнуть на мировые рынки, чтобы обеспечить прибыли своим промышленникам;
"Каждая страна захватывает для себя самой"; "Тот, кто овладеет этой ужасной
бомбой, разрушит мир. Думаю, что мысль об атомной бомбе затмевает все ос¬
тальное"67.
Судя по материалам "Масс обсервейшн", некоторые британцы не одобряли усиле¬
ния взаимного недоверия между Великобританией и СССР. Недоверие, подчерки¬
валось в ноябрьском 1945 г. отчете, стало "преобладающей тенденцией"; но никто
почти не верил в возможность войны с Россией в ближайшем будущем. Было записано
и такое высказывание: "Мне не нравятся ни коммунизм, ни сталинизм, ни все другое,
как это теперь называют. Очевидно, что у нас и у США нет ничего общего с
русскими, кроме того, что мы все боролись с Германией"68.
Характерно, однако, что те же отчеты "Масс обсервейшн" лета-осени 1945 г. со¬
держат многочисленные свидетельства признательности советскому союзнику, благо¬
желательного отношения к политической системе и политике СССР, призывы к про¬
должению сотрудничества: "Существенно важно прийти к соглашению с Россией и не
усиливать подозрений”; "Мы должны сделать Россию нашим лучшим другом. Она со¬
вершила так много, чтобы помочь нам преодолеть трудности, и заслуживает большего
доверия"69.
Общественное мнение Британии по-прежнему было настроено на продолжение
союза военных лет и на сотрудничество трех великих держав в рамках системы
международной безопасности. Самым глубоким было стремление к миру. Британцы
ожидали, что берлинские решения будут реализованы и "обеспечат мир на будущее.
На нашей памяти у нас не было мира больше 20 лет, а мы хотим именно его"70. Еще
сохранялся "эффект Сталинграда” - вся сумма дружественных чувств к СССР,
сложившихся у широкой общественности под влиянием побед на Волге и на других
фронтах Великой Отечественной войны. Политика открытой конфронтации с СССР,
как подтверждает британский дипломат К. Кибл, не нашла бы летом 1945 г. большой
поддержки у избирателей71. Ученый и дипломат И. Берлин, работавший в то время в
британском посольстве в Вашингтоне, свидетельствует: именно устойчиво добро¬
желательное в своей основе отношение к советскому союзнику заставляло в течение
65 Ibid., File Report 2278/В (August Directive "Feelings About the Peace"), p. 1-3.
66 Ibid., General Elections 1945-1955. Box. 3B. Elections Results. Chelsea, 27 July 1945.
67 Ibid., File Report 2278fB (August Directive "Feelings About the Peace"), p. 4; File Report 2290 ("Potsdam
Conference. Foreign Affairs", p. 3-4).
68 Ibid., File Report 2301, 7 November 1945 ("Attitudes to Russia"); Political Attitudes and Behaviour 1938-
1956, Box 15/F, 6-7 November 1945.
69 Ibid., 7 November 1945 ("Attitudes to Russia").
70 Ibid., File Report 2290 ("Potsdam Conference. Foreign Affairs", p. 3).
71 Keeble C. Britain and the Soviet Union, 1917-1989. London, 1990, p. 205.
51

второй половины 1945 г. молчать многих критиков сталинской системы и ее методов72.
А. Буллок также подтверждает, что общественное мнение в 1945 г. "не было готово
смириться с попыткой отказа от достижения соглашения с русскими или, если иметь в
виду лейбористскую партию, одобрить идею союза с капиталистической Америкой
против социалистической России"73.
В пользу этого мнения говорят результаты опроса общественного мнения на Бри¬
танских островах, проведенного после первого открытого столкновения между пред¬
ставителями британской и советской дипломатии на Лондонской сессии Совета ми¬
нистров иностранных дел в сентябре 1945 г. 23 ноября 1945 г. БИОМ поинтере¬
совался: "Настроены ли вы более дружественно к России или менее дружественно,
чем год назад?" 16% респондентов высказали более дружественное отношение; 54%
признали, что оно осталось неизменным; 19% ответили "менее дружественное", а 11%
затруднились с оценкой. На тот же вопрос применительно к США ответы распре¬
делились так: 9%, 46%, 35% и 10%74. Результаты опроса оказались больше в пользу
СССР, нежели в пользу США.
К продолжению сотрудничества с СССР британское общество побуждало признание
огромной роли советского народа в победе над фашизмом. В годы войны существенно
расширился объем информации о советской стране, распространяемой за рубежом
советскими средствами информации. Материалами Советского информационного бюро
(СИБ) пользовалась центральная и местная печать метрополии и стран Британской
империи. Брошюры, листовки и другие издания СИБ сообщали главным образом о
советских достижениях на фронте и в тылу, содействуя во многом и успеху поли¬
тических кампаний в Британии в пользу открытия второго фронта, установления шеф¬
ства британских городов над советскими. Материалы СИБ в 1945 г. систематически
публиковали 360 различных британских органов печати и издательств75. Широкую
популярность в левых общественно-политических кругах Великобритании приобрёл
публиковавшийся с 1941 г. дипломатическим представительством СССР в Лондоне
ежедневный бюллетень "Совьет уор ньюз". В 1945 г. было выпущено около 3320 тыс.
экземпляров. С начала 1942 г. распространялась также еженедельная газета под
редакцией С. Ростовского (Э. Генри). Пик ее тиража - 80 тыс. экземпляров - при¬
шелся на апрель-май 1945 г.76.
С окончанием войны спрос на статьи, книги и фотоматериалы об СССР не
уменьшился, хотя в целом информация о нем все еще удовлетворялась не полностью.
В одном из писем из Лондона сообщалось: "У среднего англичанина, дружественно
настроенного к нашей стране, существуют подчас совершенно нелепые представления
об отдельных сторонах нашей жизни"77.
Британцы всегда особенно высоко ценили вклад России и СССР в мировую
культуру и науку. Их пленили великие творения Д.Д. Шостаковича и С.С. Про¬
кофьева, их изумило мастерство Л.Б. Пастернака - блестящего переводчика пьес
У. Шекспира. Британия получила в английском переводе книги и статьи К.М. Симо¬
нова, сборник И.Г. Эренбурга "Россия в войне". Сильнейшее впечатление произвели
также книги В.С. Гроссмана "Народ бессмертен" и Ю.П. Германа "Наши знакомые".
По данным СИБ на 30 июня 1945 г., только лондонское издательство Хатчинсон
опубликовало 22 книги советских авторов, в том числе следующие: "За линией
фронта"; сборник рассказов одного из организаторов и руководителей партизанского
движения П.К. Пономаренко и К.М. Симонова о действиях партизан; "Путь к
72 Берлин И. Встречи с русскими писателями в 1945 и 1956 годах. - Знамя, 1990, № 2,
с. 129.
73 Bullock А. Op. cit., р. 117.
74 The Publick Opinion Quarterly, Winter 1945-1946, v. 9, № 4, p. 537.
75 РЦХИДНИ, ф. 17, on. 125, д. 316, л. 20.
76 Там же, д. 752, л. 94; д. 22, л. 21-23, 30.
77 Война и рабочий класс, 1945, № 9, с. 13.
52

победе”. 12 рассказов о Красной Армии” А.А. Бека; ’’Советские военные брошюры”
(рассказы об обороне Сталинграда, Ленинграда, Севастополя)78.
Среди представителей творческой интеллигенции, тех, кто выражал глубокую
заинтересованность в сближении между народами Британии и СССР, был Дж. Прист¬
ли. В обращении к избирателям Кембриджского университета, где он баллотировался
в качестве "независимого прогрессиста”, Пристли в июле 1945 г. высказался за такое
же тесное, как и с США, объединение Великобритании и СССР. Совершив осенью
того же года большую поездку по советской стране, писатель высоко оценил талант
советских людей в области духовной культуры. В беседе с заместителем министра
иностранных дел И.М. Майским 20 октября 1945 г. он заметил: "Вы делаете большую
ошибку в вашей работе в Англии и Америке. Вам нужно поставить в центр ее не
станки и машины, в производстве которых вы еще долго будете отставать от США и
даже от нас, а те ценности вашей культуры, которые имеются только у вас и с
которыми никто не в состоянии конкурировать”79.
Культурными, научными, общественно-политическими связями между двумя стра¬
нами создавался потенциал для их сотрудничества в будущем80.
Таким образом, Великая Отечественная война укрепила и расширила те основы, на
которых в 1930-е годы у значительной части британского общества формировались
настроения в пользу сближения и партнерства с СССР.
78 Британский союзник, 18.11.1945; РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 128, д. 752, л. 110-111.
79 АВП РФ, ф. 69, оп. 29, п. 94, д. 6, л. 80, 86; МО, Topic Collection 76, General Elections 1945-1955,
Box 3/D; Address from J.B. Priestley.
80 Подробно см. диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук: Невежин В.А.
Культурные связи СССР с Великобританией и США в рамках антигитлеровской коалиции. М., 1990; Мы-
цик Л.Н. Общественно-политические, научные и культурные связи СССР и Великобритании в годы
Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.). (М., 1993), а Также: ее же Советско-британские научные
связи в годы Великой Отечественной войны. - Отечественная история, 1993, № 2.
53

© 1996 г.
В.Б. КОН АСОВ, А.В. ТЕ РЕ ЩУК
К ИСТОРИИ СОВЕТСКИХ И НЕМЕЦКИХ
ВОЕННОПЛЕННЫХ (1941-1943 гг.)
История военнопленных во второй мировой войне до сих пор мало изучена. Эта
тема вызывает не только академический интерес. Об ее актуальности свидетель¬
ствует факт подписания в январе 1995 г. Президентом Российской Федерации Указа о
восстановлении законных прав российских граждан - бывших советских военно¬
пленных и гражданских лиц.
Вопрос о количестве советских солдат и офицеров, оказавшихся в лагерях Гер¬
мании, и пленных немцев, попавших в лагеря СССР, и сегодня остается открытым. В
середине 1960-х годов западногерманские историки привели следующие данные: из
5,75 млн. советских военнопленных умерли от голода, болезней, подверглись
физическому уничтожению около 3,3 млн. человек1. Одни российские исследователи
склонны согласиться с этими цифрами, другие считают их неоправданно завышен¬
ными2. Что же касается сведений о количестве немецких военнопленных в СССР, то
по подсчетам наших зарубежных коллег в руках Красной Армии в 1941-1945 гг.
оказалось свыше 3 млн. солдат и офицеров вермахта, из которых приблизительно 1,1-
1,3 млн. человек внесены в скорбный список безвозвратных потерь3. Дискуссия вокруг
этих цифр также не завершена4.
В этой связи историк вправе задать вопрос: была ли более полувека тому назад
хоть какая-то возможность избежать лишних жертв, облегчить участь "узников
войны”5 путем переговоров? Попытки в этом направлении предпринимали, руко¬
водствуясь нормами международного гуманитарного права, сформулированными Гааг¬
ской и Женевской конвенциями, Международный Красный Крест, нейтральные госу¬
дарства, союзники СССР по антигитлеровской коалиции. Какова же была при этом
позиция Москвы и Берлина? В основе ответа на этот вопрос лежит проблема меж¬
дународно-правового положения советских и немецких военнопленных в годы второй
мировой войны. Постановке этой многоплановой и весьма противоречивой проблемы,
обойденной вниманием отечественных историков, и посвящена настоящая статья.
Хронологические рамки исследования - 1941-1943 гг. - обусловлены тем, что имен¬
но в эти годы рассматривался международно-правовой статус советских военноплен¬
ных в "третьем рейхе" и немецких в СССР. В декабре 1943 г. СССР прекратил всякие
контакты с Международным Комитетом Красного Креста (МККК).
Трагическая история военнопленных второй мировой войны в бывшем СССР долгие
1 Hillgruber A. Hitlers Strategic. Politik und Kriegsgfuhrung. Frankfurt a.M., 1965, S. 577; Jacobsen H.-A.
Komissarbefehl und Massene exekutionen sowjetischer Kriegsgefangene. - In: Buchheim u.a. Anatomie des SS-
Staates, Bd. II. Olten-Freiburg, 1965, S. 279.
2 Галицкий В.П. Верните деньги. - Военно-исторический журнал, 1991, № 8, с. 28. Ср.: Гриф се¬
кретности снят. Под общ. ред. Г.Ф. Кривошеева. М., 1993, с. 337-338.
3 Zur Geschichte der deutschen Kriegsgefangenen des Zweiten Weltkrieges, Bd.1-22. Munchen, 1962-1974;
Bd. VII, S. 151.
4 Подробнее см.: Конасов В.Б. К вопросу о численности военнопленных в СССР. - Вопросы истории,
1994, № 11, с. 187-189.
5 POWS -"prisoners of war" (англ.) - "узники войны" - военнопленные. Данную аббревиатуру принято
употреблять в документах по международному военному праву.
54

годы замалчивалась. Работы, посвященные, к примеру, пребыванию наших сооте¬
чественников в нацистских лагерях, были подготовлены лишь германскими исто¬
риками6. Среди этих работ особый резонанс вызвала книга X. Штрайта7, получившая
в переводе на русский язык название "Солдатами их не считать” и "Они нам не
товарищи"8. Первоначально перевод книги имел гриф "Для служебного пользования" и
только начиная с 1992 г. главы из нее начал публиковать "Военно-исторический
журнал"9. Используя архивные материалы, Штрайт обрисовал тяжелое положение
советских военнопленных в нацистской Германии. Одновременно автор писал о
преступной и безнравственной политике фашистского руководства, попиравшего все
нормы международного права, требовавшего гуманного отношения к "узникам войны".
В СССР не вышло ни одной монографии, посвященной изучению судьбы сооте¬
чественников в нацистском плену. Что касается трудов, в которых, наряду с другими
вопросами, затрагивались международно-правовые аспекты данной проблемы, то их
авторы исходили из идеологических постулатов коммунистической эпохи и осущест¬
вляли отнюдь не безупречную реконструкцию исторического прошлого. Характерна в
этом отношении книга П.С. Ромашкина. Среди работ историков и юристов, позднее
обратившихся к интересующей нас теме, можно назвать исследования Н.С. Алек¬
сеева, А.И. Полтарака, Л.И. Савинского, Н.М. Минасяна и др.10 Справедливо кри¬
тикуя злодеяния нацистов, авторы не допускают и мысли, что нарушение законов и
обычаев войны могло иметь обоюдный характер. Лишь в одной из последних книг
MJ4. Семиряги есть упоминание о непоследовательности Москвы по отношению к
Женевской конвенции 1929 г.11
В вышедших за последние годы статьях дана критическая оценка некоторых
приказов и директив командования РККА и лично И.В. Сталина12. Проанализирован,
в частности, приказ Ставки Верховного Главнокомандования № 270 от 16 августа
1941 г., по которому советские воины, оказавшиеся в плену, объявлялись злостными
дезертирами, а их близким грозил арест (семьям командиров и политработников) или
же лишение государственного пособия (семьям красноармейцев)13. Этот приказ всту¬
пал в вопиющее противоречие не только с принципами гуманности, но и с нормами
международного права.
Оживленную дискуссию вызвал вопрос о причинах и характере коллаборационист¬
ского движения. Кульминацией этой дискуссии следует считать публицистический
очерк Л.Е. Решина и развернутую рецензию на его работу Г.В. Владимова, опубли¬
кованные в журнале "Знамя"14. Принципиальное расхождение между автором и рецен¬
зентом состоит в том, что первый отвергает версию о "политических причинах сдачи в
плен", а второй пытается найти аргументы для ее обоснования. В ходе полемики, од¬
нако, не прозвучал такой весьма щекотливый вопрос, как правовой статус бывшего
красноармейца, вступившего в ряды германской армии. По мнению немецкого истори¬
6 Carell Р., Boddeker G. Die Gefangenen. Frankfurt a.M., 1980; Die Behandlung der sowjetischen
Kriegsgefangenen im "Fail Barbarossa’1. Heidelberg, 1981.
7 Streit Chr. Keine Kameraden. Die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen 1941-1945. Stuttgart,
1978 (2 Auflage. Bonn, 1991).
8 См.: Штрайт X. Солдатами их не считать. М., 1969; его же. Они нам не товарищи. М., 1991.
9 Военно-исторический журнал, 1992, № 1-12; 1993, №5-6; 1994, №2-6.
10 Ромашкин П.С. Военные преступления империализма. М., 1953; Алексеев Н.С. Ответственность
нацистских преступников. М., 1968; его же. Злодеяния и возмездие. М., 1986; Полтарак А.И.,
Савинский Л.И. Вооруженные конфликты и международное право. Основные проблемы. М., 1976;
Минасян Н.М. Международные преступления третьего рейха. Саратов, 1977.
11 Семиряга М.И. Тюремная империя нацизма и ее крах. М., 1991, с. 130.
12 Хорьков А.Г. Плен: трагедия соотечественников. - Коммунист Вооруженных Сил, 1991. № 8, с. 66-
69; Ивашов Л.Г., Емелин А.С. Нравственные и правовые проблемы в отечественной истории. - Военно¬
исторический журнал, 1992, № 1, с. 44-49 и др.
13 Военно-исторический журнал, 1988, № 9, с. 28.
14 Решин Л.Е. Коллаборационисты и жертвы режима. - Знамя, 1994, № 8, с. 158-179; Владимов Г.В.
Новое следствие, приговор старый. - Там же, с. 180-187.
55

ка Й. Хоффманна, такие лица, безусловно, попадали под защиту конвенции о воен¬
нопленных15. К такому же выводу приходит и английский историк Н. Бетелл16.
В 1957 г. в ФРГ была создана специальная научная комиссия по изучению ма¬
териалов, связанных с судьбой пленных немцев в Югославии, СССР и других странах.
Первоначально руководителем этой комиссии был профессор из Мюнхена Г. Кох, а
после его смерти в 1959 г. - профессор из Гейдельберга Э. Машке, вскоре ставший
редактором многотомного труда ”К истории немецких военнопленных второй мировой
войны”17. Семь томов этого издания, со второго по восьмой, и одно приложение
посвящены пребыванию солдат и офицеров германской армии в советском плену.
Выход в свет этой работы западногерманских ученых советская историческая наука
отметила статьей критического содержания18. В качестве доказательства гуманного
обращения советских властей с поверженным противником фигурировали отзывы
пленных, взятые из книги, подготовленной в аппарате Главного управления по делам
военнопленных и интернированных (ГУПВИ) МВД СССР, называвшегося ранее
Управлением по делам военнопленных и интернированных (УПВИ), и изданной в
переводе на немецкий язык в Берлине19. Не оспаривая правдивости этих свиде¬
тельств, заметим все же, что к документам подобного рода следует подходить с боль¬
шой осторожностью. Многие из них написаны под нажимом, из-за боязни военноплен¬
ного ухудшить собственное положение, отсрочить необдуманным отказом возвраще¬
ние на родину. Специальная инструкция МВД СССР № 389 от 16 июня 1949 г.
предписывала получать от всех репатриируемых ’’положительные отзывы о своей
жизни в плену”, ибо каждый такой отзыв, резолюция собрания, митинга, групповое
письмо будут ’’иметь большое значение для опровержения клеветнических и прово¬
кационных выступлений за границей20”.
Убедительнее звучала критика в адрес многотомного труда ”К истории немецких
военнопленных второй мировой войны" со страниц книги советского исследователя
германского фашизма А.С. Бланка21. Следует согласиться, к примеру, с его утверж¬
дением о том, что при сравнении норм питания советского населения и немецких
военнопленных западногерманские историки ’’перешли всякие границы правдивости”22.
Как в 1941-1945 гг., так и в послевоенное лихолетье жители городов и сел России
нередко испытывали острую нехватку самого необходимого, а порой и просто
голодали. Другое дело, что нормы питания, установленные для пленных приказами
НКВД-МВД, зачастую не выдерживались, были перебои с доставкой продовольствия,
случаи хищений со стороны обслуживающего персонала и т.п. Прав А.С. Бланк,
обращая внимание на тенденциозность некоторых свидетельств о ’’нечеловеческих
условиях работы” немецких военнопленных или о ’’голодном психозе” среди них23, ибо
на основании отдельных фактов читатель может сделать выводы обобщающего
характера. Хотя книга А.С. Бланка вышла в ФРГ, в ней не сказано об откровенном
произволе в отношении пленных, а критику закрытых судебных процессов в СССР,
нередко выносивших бывшим солдатам и офицерам вермахта сомнительные с точки
зрения права приговоры, автор называет ’’жалобной песней” по военным пре¬
ступникам24.
15 Хоффманн Й. История власовской армии. Париж, 1990, с. 241-242.
16 Бетелл Н. Последняя тайна. М., 1992, с. 40 (пер. с англ.).
17 Zur Geschichte der deutschen Kreigsgefangenen des Zweiten Weltkrieges.
18 Ржшеввский О.А., Иваницкий Г.К. Правда и ложь о жизни немецких военнопленных в СССР. -
Военно-исторический журнал, 1978, № 10, с. 77-78.
19 Kriegsgefangene in der Sowjetunion. Berlin, 1949.
20 Центр хранения историко-документальных коллекций (далее - ЦХИДК), ф. 1/тт, оп. 37а, д. 1, л. 257-
259.
21 Blank A. Die Deutschen Kreigsgefangenen in der UdSSR. Koln, 1979.
22 Ibid., S. 47.
23 Zur Geschichte der deutschen Kriegsgegangenen des Zweiten Weltkrieges, Bd. Ill, S. 260.
24 Blank A. Op. cit., S. 45.
56

В 1980-е годы в Западной Германии увидели свет монографии М. Ланга, А. Ле¬
мана, К.-Г. Фризера и других исследователей, посвященные различным аспектам
проблемы немецких военнопленных25. Эти работы отличаются как серьезной факто¬
логической основой, так и методологической новизной, что позволило их авторам
сделать заметный шаг вперед в аналитико-интерпретационной разработке вопроса в
целом. Отметим также работы признанного специалиста по советско-германскому
противостоянию в 1941-1945 гг. уже упоминавшегося нами Й. Хоффманна. Хотя
Хоффманн специально не исследовал историю военного плена, международно-право¬
вые аспекты положения военнопленных им тоже рассматриваются26.
В последнее время некоторые принципиальные вопросы, связанные с пребыванием
солдат и офицеров во вражеском плену, подлежат критическому переосмыслению.
Г.-Г. Нольте не исключает того, что высокий уровень смертности среди немецких
военнопленных осенью и зимой 1941 г. был вызван не репрессиями советских властей,
а теми объективными трудностями, которые тогда испытывал сам СССР27.
Многие германские ученые, изучающие историю советских и немецких воен¬
нопленных, так или иначе рассматривают вопрос об отношении Берлина к решению
этой проблемы дипломатическим путем. Однако когда речь заходит об исследовании
позиции Москвы, наши коллеги испытывают затруднения. Сказываются неполнота
документальной базы, отсутствие материалов из архивов бывшего СССР. Кроме того,
для объективной оценки минувших событий важно знать мнение другой стороны. У
нас же на данную тему пока опубликована всего одна статья, автором которой
является военный историк В.П. Галицкий28.
Сказанное убеждает в том, что вопрос о советских и немецких военнопленных
остается и сегодня недостаточно исследованным. Актуальным представляется вве¬
дение в научный оборот новых архивных документов.
Чтобы решить поставленную задачу, авторы настоящей статьи использовали до¬
кументы нескольких архивных фондов. При написании работы проанализированы
материалы Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ), а именно:
фонд 06 - секретариат В.М. Молотова, фонд 054 - договорно-правовой отдел НКИД,
фонд 140 - референтура по Швеции, фонд 132 - референтура по Турции, фонд 129 -
референтура по США. В статье использованы документы бывшего ’’Особого архива”
- ныне Центра хранения историко-документальных коллекций (ЦХИДК). Документы
по теме исследования в этом архиве рассредоточены по различным делам самого
обширного фонда (фонд 1/п). Несколько документов были найдены в Государственном
архиве Российской Федерации (ГА РФ) в фонде Р.-9401 - ’’Особая папка” И.В.
Сталина.
Первое государство рабочих и крестьян, отринув ’’предрассудки” капиталистической
морали и буржуазного права, не сочло нужным оформить официальное признание
Гаагской конвенции 1907 г. "О законах и обычаях сухопутной войны”, хотя и не
денонсировало названный документ. В этой конвенции имелся специальный раздел ”О
военнопленных”, положения которого, судя по всему, новая власть посчитала ’’излиш¬
не гуманными”. В угаре гражданской войны, когда ’’человек с ружьем” нередко ока¬
зывался то по одну, то по другую сторону фронта, советское правительство с помо¬
щью репрессивных мер формировало негативное отношение к плену. По постанов¬
25 Frieser К.-Н. Krieg hinter Stacheldraht. Die deutschen Kriegsgefangenen in der Sowjetunion und das
Nationalkomitee Freies Deutschland. Mainz, 1981; Lang M. Stalins Strafjustiz gegen deutschen Soldaten. Die
Masseprozesse gegen deutschen Kriegsgefangene in der Jahren 1949 und 1950. Herford, 1981; Lehmann A.
Gefangenschaft und Heimkehr. Deutsche Kriegsgefangenene in der Sowjetunion. Munchen, 1986.
26 См. Хоффманн Й. Указ, соч.; Hoffmann J. Die Kriegsfiihrung aus der Sicht der Sowjetunion. - In: Das
Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg, Bd. 4. Stuttgart, 1983.
27 Nolte H.-H. Der deutsche Uberfall auf die Sowjetunion 1941. Text und Dokumentation. Hannover, 1991,
S. 60.
28 Галицкий В.П. Проблема военнопленных и отношение к ней Советского государства. - Советское
государство и право, 1990, № 4, с. 124-130.
57

лению Совета рабочей и крестьянской обороны от 1 августа 1919 г. за подписями
В.И. Ленина и Э.М. Склянского семьи красноармейцев, рискнувших перейти в лагерь
белых, лишались всех видов государственного пособия и земельного надела29. Статья
193 УК РСФСР 1926 г. предупреждала о том, что ”за сдачу в плен, не вызывавшуюся
боевой обстановкой” (при необходимости под такую формулировку можно было
подвести любого), полагается ’’расстрел с конфискацией имущества”30.
Летом 1929 г. СССР отказался направить на Международную конференцию в
Женеву своего делегата. 27 июля 1929 г. здесь были приняты две новые конвенции:
”06 обращении с военнопленными” и ”06 улучшении участи раненых и больных в
действующих армиях”. Первое из названных соглашений вскоре ратифицировали
более 30 государств, в том числе Германия. Что касается СССР, то 25 августа 1931 г.
нарком иностранных дел М.М. Литвинов объявил о решении советского прави¬
тельства присоединиться к Женевской конвенции о раненых и больных в специальной
декларации31. Убедительных причин отказа подписать Женевскую конвенцию о
военнопленных ни тогда, ни позднее представлено не было32.
Последствия дипломатического демарша Москвы дали о себе знать уже в первые
месяцы второй мировой войны. Запросы Международного Красного Креста о судьбе
польских военнослужащих, оказавшихся в руках Красной Армии в результате ’’осво¬
бодительного похода” осени 1939 г., оставались без ответа. Предложение же о помо¬
щи в розыске пропавших офицеров из Козельского, Старобельского и Осташковского
лагерей было проигнорировано33. Протест Красного Креста Финляндии по поводу
бомбардировки жилых кварталов и, как следствие, гибели гражданского населения,
направленный в феврале 1940 г. в исполком Красного Креста и Красного Полумесяца
СССР, был затребован наркомом внутренних дел Л.П. Берией. Несколько позднее
нарком выслал копию этого документа председателю СНК В.М. Молотову, тот в
свою очередь переправил "протест” в НКИД, чем все йело и кончилось34. Попытки
представителей Международного Красного Креста ’’объясниться” с Москвой по набо¬
левшим вопросам через советских полпредов Я.З. Сурица в Париже и А.А. Шквар-
цева в Берлине успеха не имели35.
На следующий день после нападения Германии на СССР, 23 июня 1941 г.
председатель МККК швейцарец М. Губер направил правительствам СССР, Германии,
Финляндии и Румынии телеграммы, в которых содержалось предложение обмени¬
ваться сведениями о военнопленных. Учитывая печальный опыт прошлых лет, в
Женеве особых иллюзий по поводу реакции Москвы не имели. Однако Губер и его
ближайшие помощники получили 27 июня 1941 г. подписанную наркомом иностранных
дел В.М. Молотовым телеграмму: ’’Советское йравительство готово принять пред¬
ложение Международного Красного Креста относительно представления сведений о
военнопленных, если такие же сведения будут представляться воюющими с Со¬
ветским государством странами”36.
2 июля 1941 г. Губер обратился к СССР еще с одним предложением - учредить в
29 См. Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительств, 1919, № 38,
с. 380.
30 См. Уголовный кодекс РСФСР редакции 1926 г. М., 1957, с. 86.
31 Текст конвенции и декларации был опубликован в брошюре, тираж которой насчитывал всего 1 тыс.
экземпляров. См. Женевская конвенция об улучшении участи раненых и больных в действующих
армиях. М., 1932.
32 О причинах отказа СССР подписать Женевскую конвенцию о военнопленных см. Конасов В.Б.,
Терещук А.В. Узники войны (К истории иностранных военнопленных в России и СССР). - Новый
часовой, № 1, 1994, с. 32-33.
33 ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 4е, д. 14, л. 66.
34 Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ), ф. 054, оп. 20, п. 519, д. 92,
л. 77.
35 Там же, оп. 22, п. 524, д. 66, л. 73.
36 Там же, ф. 054, оп. 20, п. 530, д. 73, л. 36.
58

Анкаре Центральное агентство по делам военнопленных. Одновременно председатель
МККК испрашивал разрешения на контакт уполномоченного своей организации с
представителем советского посольства в Турции. 6 июля 1941 г. Молотов телегра¬
фировал о принципиальном согласии по тому и другому вопросам, указав, что все
переговоры в Анкаре поручается вести советскому полпреду С.А. Виноградову37.
Ранее, 1 июля 1941 г., СНК СССР своим постановлением № 1798-800с утвердил
новое ’’Положение о военнопленных”38. Основные пункты этого документа буквой и
духом были тождественны не только Гаагской, но и Женевской конвенциям. Всем
пленным гарантировались соответствующие их статусу обращение, предоставление
медицинской помощи на равных основаниях с советскими военнослужащими, воз¬
можность переписываться с родственниками и получать посылки. В документе были и
расхождения с общепризнанными международными соглашениями по следующим
позициям: отсутствовал запрет на работы, связанные с вредными условиями труда, не
оговаривалось выделение обвиняемому защитника, смертный приговор осужденному
мог приводиться в исполнение без оповещения об этом Международного Красного
Креста и правительства той страны, гражданином которой он являлся. В Женевской
конвенции во всех трех перечисленных случаях права военнопленного находились под
защитой статей 32-й, 61-й, 66-й39.
Принятое СНК СССР ’’Положение о военнопленных” не шло ни в какое сравнение
с преступными приказами и директивами, поступившими в вооруженные силы ’’треть¬
его рейха" накануне похода в Россию. 30 марта 1941 г. Гитлер в присутствии 250
генералов, которым предстояло проводить в жизнь операцию под кодовым названием
"Барбаросса", заявил: ’’Коммунизм есть чудовищная опасность для будущего. Мы
должны забыть о понятии солдатского товарищества. Коммунист не был и не будет
товарищем. Речь идет о борьбе на уничтожение”40.
В соответствии с данной установкой был подготовлен и 8 июня 1941 г. разослан
командованию групп армий, армий и танковых групп, предназначенных для войны
против СССР, "Приказ о комиссарах”. В нем относительно "политических комиссаров
всех званий" говорилось: ’’Щадить в этой борьбе подобные элементы и обращаться с
ними в соответствии с нормами международного права неправильно. Эти элементы
представляют угрозу для нашей собственной безопасности... Поэтому, если они будут
захвачены в бою или окажут сопротивление, их, как правило, следует немедленно
уничтожать"41. Можно говорить о том, что приказ этот был доведен только до узкого
круга ответственных лиц, что его исполнению противились некоторые генералы и
офицеры42, но факт остается фактом - налицо не просто вопиющее нарушение норм
международного права и гуманности, а установка на сознательное истребление целой
группы военнопленных, неугодных в политическом отношении.
6 июля 1941 г. СССР обвинил Германию в нарушении Женевской конвенции "Об
улучшении участи раненых и больных в действующих армиях". В штаб-квартиру
МККК в Женеву был направлен протест по поводу бомбардировок немецкой авиацией
городов Гродно, Лида, Минск, Смоленск, от которых пострадали госпитали, меди¬
цинский персонал, раненые43. В свою очередь Германия обвинила советскую сторону в
уничтожении собственных госпиталей при отступлении, что также являлось наруше¬
нием упомянутой Женевской конвенции.
37 Там же, л. 43.
38 Полный текст “Положения о военнопленных” см. Военно-исторический журнал, 1991, № 10, с. 50-53.
39 Текст Женевской конвенции "Об обращении с военнопленными" никогда не публиковался в СССР. В
статье используется копия этого документа, переведенного на русский язык. См. ЦХИДК, ф. 1/п, оп.
21а, д. 47, л. 28, 39,40.
40 Streit С hr. Op. cit., S. 164.
41 Цит. по: Судебный процесс по делу верховного главнокомандования гитлеровского вермахта. М.,
1964, с. 312.
42 См., например: Nolte Н.-Н. Op. cit., S. 158.
43 Правда, 7.VII. 1941.
59

17 июля 1941 г. в ноте государству-протектору Швеции, Москва официально заяви¬
ла, что она считает обязательным соблюдать, на основах взаимности, условия Гааг¬
ской конвенции ”О законах и обычаях сухопутной войны”. 1 августа сотрудник пра¬
вового отдела министерства иностранных дел Германии Э. Альбрехт, занимавшийся
проработкой текста ответной ноты, представил по этому поводу письменный доклад
рейхсминистру иностранных дел Й. Риббентропу44. Поскольку согласие Москвы соб¬
людать упомянутое соглашение предполагало и соответстующее обращение с военно¬
пленными, последнему вопросу было уделено наибольшее внимание. Содержание
ответной ноты обсуждалось более двух недель, проект правил лично Гитлер.
Однако у Берлина не было серьезных намерений брать на себя какие-либо
обязательства. В доказательство этого германский историк X. Штрайт приводит
следующие аргументы: во-первых, Гитлер занимал непримиримую позицию и хотел
сохранить за собой свободу действий в ликвидации политически нежелательных и
"неполноценных в расовом отношении" военнопленных; во-вторых, германское воен¬
ное командование было в то время уверено в близком успехе кампании на Востоке и
не хотело связывать себя международно-правовыми формальностями; в-третьих, Гит¬
лер и его генералы были дезориентированы сообщениями с фронтов о якобы пого¬
ловных расстрелах русскими пленных солдат и офицеров вермахта. В итоге в ответ¬
ной ноте германского правительства от 25 августа 1941 г. возможность заключения с
СССР какого-либо соглашения ставилась под сомнение45.
Со всеми этими доводами Штрайта можно согласиться. Вместе с тем он, как и
некоторые другие германские историки46, по-видимому, заблуждается относительно
того, что нота от 17 июля 1941 г. свидетельствовала о намерении Москвы "перевести
обоюдное обращение с пленными на принципы гуманности". Равно как и по поводу
того, что правительство СССР было в те дни озабочено судьбой более чем 2 млн.
красноармейцев, попавших в руки противника47.
Вырвавшиеся с риском для жизни из-за колючей проволоки нацистских лагерей или
освобожденные частями Красной Армии советские военнопленные предварительно
проходили проверку в фильтрационно-проверочных пунктах НКВД, при этом к ним
широко применялись провокационные методы следствия. Значительная часть офи¬
церов была разжалована в рядовые и направлена в отдельные штурмовые стрелковые
батальоны кровью смывать "позор плена". Только в 1956 г. бывшие военнопленные
были восстановлены в своих гражданских правах48. И только в последнее время
началась их реабилитация в глазах общественного мнения.
Что касается немецких военнопленных, то выполнять свои обязательства по
отношению к ним в полном согласии с "Положением" от 1 июля 1941 г. советское
руководство не могло. Иначе чем объяснить тот факт, что расстрелы первых пленных
немецких солдат и офицеров, о чем давно писали западногерманские, а ныне пишут и
отечественные историки49, прошли мимо внимания Москвы? Некоторые войсковые
командиры и офицеры приемных пунктов НКВД, отвечавших за безопасность плен¬
ных, пытались воспрепятствовать самовольству красноармейцев, ослепленных про¬
пагандой ненависти к "фашистским бандитам" и жаждой мщения за зверства врага. Но
позиция высшего руководства была иной. Например, 4 октября 1941 г., получив от
командующего Резервным фронтом генерала армии Г.К. Жукова сообщение о не¬
44 Хоффманн Й. Указ, соч., с. 129.
45 Streit Chr. Op. cit., S. 225.
46 См., например: Jacobsen H.-A. Op. cit., S. 192.
47 Streit Chr. Op. cit., S. 225.
48 Имеется в виду постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 29 июня 1956 г. № 898-
490с "Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и
членов их семей". - См. Военно-исторический журнал, 1991, № 8, с. 32-34.
49 См., например: Якушевский А.С. Расстрел в клеверном поле. - Новое время, 1993, № 25, с. 40-42;
Zayas A. de. Die Wehrmacht-Untersuchungsstelle. Unveroffentlichte Akten uber alliierte Volkerrechtsverletzungen
im Zweiten Welkrieg. Munchen, 1979, S. 273.
60

мецком перебежчике, Верховный главнокомандующий распорядился: "Вы в военно¬
пленных не очень верьте, спросите его с пристрастием, а потом расстреляйте"50. О
нарушении норм международного права и законности свидетельствуют санк¬
ционированные советским руководством смертные приговоры, вынесенные немецким
солдатам и офицерам за побег из лагеря (или даже за его подготовку), невыполнение
норм выработки (саботаж), антисоветскую агитацию. По этому поводу первый
заместитель наркома иностранных дел А.Я. Вышинский в письме за № 707-в от 5/6
декабря 1942 г., адресованном В.М. Молотову, писал: "Считал бы правильным о
вынесении смертных приговоров в отношении германских военнопленных Болгарское
Правительство, как взявшее на себя защиту интересов Германии, не информировать.
По существу утвержденных выше дел необходимо отметить, что приговоры состав¬
лены неудовлетворительно (поверхностно, малоубедительно)"51.
По подсчетам германских историков, на наш взгляд все-таки завышенным, от 90 до
95% немецких солдат и офицеров в 1941-1942 гг. были убиты при сдаче в плен или
погибли несколько позже52.
В этой связи возникает вопрос: зачем в таком случае Москва вообще обратилась
17 июля 1941 г. к Швеции с соответствующей нотой? Здесь надо иметь в виду одно
важное обстоятельство: появление советской ноты 17 июля 1941 г. было иници¬
ировано правительством Швеции. 14 июля 1941 г. шведская миссия обратилась в
НКИД с меморандумом, в котором впервые на официальном уровне ставился вопрос о
том, "признает ли Советский Союз обязательной для себя в нынешней войне с
Германией Гаагскую конвенцию?". Любопытны содержание и тон ответа "Памятной
записки", врученной заместителем наркома иностранных дел С.А. Лозовским главе
шведской миссии Б. Ассорсону: "Советское Правительство считает необходимым
подчеркнуть, что в войне с напавшей на СССР фашистской Германией Советский
Союз имеет дело с таким врагом, который систематически грубо нарушает все меж¬
дународные договоры и конвенции. Это обстоятельство ставит Советское Прави¬
тельство перед необходимостью соблюдать указанную выше Гаагскую конвенцию в
отношении фашистской Германии лишь постольку, поскольку эта конвенция будет
соблюдаться самой Германне’’53.
Объявив о своем признании Гаагской конвенции, советское правительство на¬
деялось разрешить еще одну серьезную проблему. Санкционированное директивой
СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. партизанское движение54 объявили
противозаконным не только немцы, но и некоторые представители Международного
Красного Креста. Сотрудники правового отдела НКИД досконально проработали
текст Гаагского соглашения и пришли к выводу, что статьи 1-я, 2-я, 3-я документа
содержат убедительные доводы, что действия советских партизан не противоречат
этой конвенции.
Дав согласие Международному Красному Кресту на предоставление сведений о
военнопленных и на переговоры с полпредом в Турции Виноградовым, СССР решил
этим пока ограничиться. Однако вскоре в НКИД стали поступать сообщения о том,
что МККК, возможно, предложит Москве выступить с заявлением о признании
Женевской конвенции 1939 г. При таком повороте событий предпочтение имела Гааг¬
ская конвенция, которая налагала на СССР горазо меньше обязательств в отношении
военнопленных. Первая насчитывала 97, вторая - всего 18 статей55, посвященных
50 Цит. по: Известия ЦК КПСС, 1990, № 10, с. 216.
51 АВП РФ, ф. 054, оп. 21, п. 523а, д. 57, л. 25-25об.
52 Zur Geschichte der deutschen Kriegsgefangenen des Zweiten Weltkrieges, Bd. IV, S. 206; Zayas A.de. Die
Wehrmacht-Untersuchungsstelle. Deutsche Ermittliingen iiber allierte Volkerrechtsverletzungen im Zweiten
Weltkrieg. Munchen, 1980. S. 277.
53 АВП РФ, ф. 140, on. 25, n. 33, л. 2.
54 См. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, т. 7. М., 1985, с. 221-
223.
55 См. Международное право в избранных документах, т. 3. М., 1957, с. 43-46.
61

военнопленным. К тому же в Женевском соглашении более широко трактовались
права пленных и предусматривался контроль за их соблюдением со стороны Между¬
народного Красного Креста. Очевидно, что с учетом всех перечисленных обстоя¬
тельств тянуть время с присоединением к Гаагской конвенции просто не имело
смысла.
Между тем пока в Берлине изучали ноту СССР от 17 июля, председатель МККК
Губер командировал в Анкару своего уполномоченного М. Жюно56, который 23 июля
1941 г. имел первую встречу с Виноградовым. Выразив удовлетворение готовностью
Москвы начать работу по обмену сведениями о военнопленных и принципиальным
согласием соблюдать положения Гаагской конвенции, уполномоченный МККК заявил,
что с его точки зрения СССР есть смысл присоединиться к Женевской конвенции. Не
вдаваясь в подробности сделанного предложения, Жюно довел до сведения
Виноградова конкретные предложения, исходившие от Германии. Немецкая сторона,
в частности, предлагала выработать четкий порядок обмена сведениями, предпо¬
лагающий достижение договоренности по таким уже чисто техническим вопросам, как,
например, обязательное заполнение карточек-извещений (для солдат - простых, для
офицеров и генералов - с красной полосой). В свою очередь МККК предложил
Германии при заполнении карточек на советских военнопленных использовать русский
алфавит. СССР же было предложено писать фамилии германских военнослужащих,
оказавшихся в плену, латинскими буквами. Кроме того, было признано целесооб¬
разным использовать карточки разных цветов, к примеру, для немцев - синие, для
венгров - желтые. В служебном дневнике Виноградов писал о том, что до его
сведения была доведена предназначенная для Москвы информация: Германия уже
передала первые списки советских военнопленных. Жюно считал необходимым как
можно быстрее получить из Москвы аналогичные списки, чтобы фотокопии гер¬
манских списков могли быть переданы из Женевы через Софию57 в Анкару в адрес
советского полпредства. При этом его интересовало, создано ли при советском Крас¬
ном Кресте справочное бюро военнопленных и, если создано, то каков его адрес58.
Во время переговоров советский полпред не располагал такого рода информацией и
не был в состоянии ответить на поставленный Жюно вопрос. Между тем в Москве
еще 11 июля 1941 г. НКИД СССР согласовал с Исполкомом Советского общества
Красного Креста и Красного Полумесяца (СОКК и КП) текст положения о
Центральном справочном бюро (ЦСБ) по делам военнопленных. 21 июля это поло¬
жение было согласовано и с УПВИ НКВД. В документе была сформулирована
основная функция ЦСБ, заключавшаяся в сборе сведений о военнопленных и выдаче
справок о военнослужащих как Красной Армии, так и неприятельских армий59. Однако
вряд ли можно было рассчитывать на то, что ЦСБ сможет выполнять эту функцию в
полном объеме, поскольку опыт работы аналогичного органа в 1939-1940 гг.
продемонстрировал его недееспособность, обусловленную крайне низким уровнем
профессиональной компетентности и ограниченностью прерогатив. Примечательно,
что во время переговоров Жюно и Виноградова уполномоченный МККК как бы
мимоходом обронил слова о том, что Женева рассчитывает на естественную с точки
зрения сложившейся международной практики финансовую поддержку Красного
Креста со стороны СССР.
Наряду с МККК в те дни судьбой военнопленных были озабочены и организации
стран, пока еще не втянутых в орбиту второй мировой войны. СССР, нуждавшийся в
союзниках по антигитлеровской коалиции, должен был считаться с позицией США,
настойчиво рекомендовавших Москве присоединиться к Женевской конвенции. Не
56 Так именуется уполномоченный МККК в архивных документах бывшего НКИД. В литературе,
переведенной на русский язык с немецкого и польского, он проходит под фамилией Юнод.
57 Болгария выполняла миссию государства-протектора по отношению к Германии. Отсюда - и со¬
ответствующий канал связи (Женева - София - Анкара).
58 АВП РФ, ф. 0132, оп. 24п, п. 236, д. 7, л. 356-359.
59 ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 4е, д. 14, л. 113-115.
62

ограничиваясь контактом на правительственном уровне, американские общественные
деятели - генеральный секретарь комитета помощи военнопленным при Союзе
христианской молодежи Т. Стронг, брат Анны Луизы Стронг, автора книг об СССР60,
и член этого же комитета, публицист, профессор Дэйвис -в начале июля 1941 г.
посетили советского полпреда в США К.А. Уманского. Они предложили начать ра¬
боту своего комитета среди немецких военнопленных в СССР. При этом Стронг и
Дэйвис информировали Уманского о том, что задача их организации заключается в
оказании пленным помощи "культурно-морального” характера - обеспечение
литературой, музыкальными инструментами. Несколько позднее Стронг официально
уведомил нашего дипломата о том, что ему удалось получить принципиальное
согласие Берлина на деятельность американского комитета в лагерях для советских
военнопленных в Германии. Учитывая пожелание Уманского, американцы заверили
его, что будут оказывать находящимся в плену красноармейцам прежде всего продо¬
вольственную помощь. В случае положительного ответа Москвы они готовы были
незамедлительно начать работу61.
Уманский, желая подчеркнуть целесообразность принятия сделанных американцами
предложений, заверил Москву, что "в антифашистских настроениях комитета сомне¬
ваться не приходится". С мнением полпреда был согласен и заведующий отделом
США НКИД Г.Н. Зарубин, который 23 июля 1941 г. направил в адрес Лозовского
докладную записку с просьбой оформить Дэйвису въездную визу в СССР62. Однако
инициатива советских дипломатов не нашла позитивного отклика у высшего ру¬
ководства: план действий СССР на переговорах по урегулированию ситуации с во¬
еннопленными был в общих чертах уже готов.
В циркулярной ноте НКИД от 8 августа 1941 г., направленной всем аккре¬
дитованным в Москве посольствам и миссиям, СССР сообщил о своем намерении
соблюдать "общеизвестные международные договоры, касающиеся права войны", а
именно: Гаагскую конвенцию от 18 октября 1907 г. "О законах и обычаях сухопутной
войны”, Женевскую конвенцию ”06 улучшении участи раненых и больных в
действующих армиях” от 17 июля 1929 г. и Женевский протокол "О запрещении при¬
менения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериоло¬
гических средств" от 17 июня 1925 г.63 Однако в ноте содержалась оговорка - назван¬
ные соглашения СССР будет "выполнять постольку, поскольку они будут соблю¬
даться самой Германией"64.
В тот же день, 8 августа 1941 г., МККК получил телеграмму, подписанную Вы¬
шинским, содержание которой сотрудник правового отдела министерства иностранных
дел Германии Э. Альбрехт расценил как весьма "расплывчатое"65. Вышинский по¬
ставил процедуру обмена списками военнопленных в прямую зависимость от того,
будет ли Германия, равно как и ее "сообщники”, соблюдать Гаагскую конвенцию.
Безусловного же обязательства самой следовать букве Гаагской конвенции 1907 г.
советская сторона на себя не брала66.
Между тем Берлин в эти дни занял по отношению к проблеме военнопленных
двойственную позицию. 17 июля 1941 г. гестапо был издан приказ, предусматри¬
вающий убийство всех советских военнопленных, которые опасны или могут быть
опасными для нацизма. Причем круг таких лиц, оговоренных данным приказом, был
60 См.: Стронг АЛ. Народы СССР, Эра Сталина, Красная звезда в Самарканде и др. В переводе на
русский язык опубликована одна книга. - Стронг АЛ. Новый путь Литвы. М., 1990.
61 АВП РФ, ф. 054, оп. 20, п. 519, д. 92, л. 18-19.
62 Там же.
63 В ноте 8 августа 1941 г., однако, не указывался еще один документ, "касающийся права войны":
Х-я Гаагская конвенция "О применении к морской войне начал Женевской конвенции" от 18 октября
1907 г., которая была признана обязательной для СССР постановлением СНК СССР от 16 июня 1925 г.
64 АВП РФ, ф. 140, оп. 25, п. 33, д. 1, л. 29.
65 Хоффманн Й. Указ, соч., с. 279.
66 АВП РФ, ф. 054, оп. 22, п. 53, д. 73, л. 43.
63

весьма широк. В него входили: ’’все комиссары Красной Армии”, ’’руководящие
деятели государства”, ’’советско-русские интеллигенты”, ’’все евреи” и т.д.67 За тем,
чтобы этот приказ безусловно выполнялся, наблюдал лично рейхсфюрер СС Г. Гим¬
млер. По сообщению члена "Союза немецких офицеров”68 майора вермахта Б.
Бехлера в ноябре 1941 г. при посещении одной из армейских группировок Гиммлер
поинтересовался у высокопоставленного офицера СС, какое количество евреев
ежедневно расстреливается по его приказанию. Услышав цифру, рейхсфюрер СС
закричал: "Какое свинство, берите пример с вашего коллеги в группе армий "Норд"!
Он расстреливает в пять раз больше, чем вы!"69.
В то же время министр иностранных дел Риббентроп и министр пропаганды
И. Геббельс даже поощряли попытки Международного Красного Креста вести
переговоры с Москвой, надеясь получить информацию о немецких военнопленных в
СССР. Тем более что родные и близкие немецких солдат и офицеров, без вести
пропавших на восточном фронте, упрекали в бездействии службу германского Крас¬
ного Креста. Видимо, по этой же причине в министерстве иностранных дел Германии
благосклонно отнеслись к инициативе правительства Швеции учредить в столице
"третьего рейха" специальное отделение, которое бы наряду с МККК осуществляло
функцию посредника в обмене сведениями о военнопленных. 5 августа 1941 г.
информация на этот счет была доведена до сведения СССР советником шведской
миссии Л. Нюландером. В переданной им представителю НКИД официальной ноте, в
частности, говорилось о том, что командированному в Берлин шведскому посланнику
Э. Экстранду поручено заняться выяснением судьбы советских пленных и что СССР,
надо надеяться, "благосклонно одобрит принятые меры"70. Уверенные в том, что
взаимный интерес двух государств к судьбе соотечественников гарантирует успех,
шведы 22 августа 1941 г. сделали первый запрос о предположительно находившихся в
советском плену германских военнослужащих - младшем лейтенанте фон Брай-
Штейнбурге и унтер-офицере Кларе71. Однако через три дня без объяснения причин
Нюландеру был вручен офицальный отказ предоставить нужную информацию.
Санкционировал такой ответ лично Молотов72.
В те же дни МККК переслал в Москву фотокопию первого списка советских
военнопленных на 297 человек. В этой связи начальник УПВИ НКВД майор
госбезопасности П.К. Сопруненко получил указание представить в исполком СОКК и
КП список немецких военнопленных на 300 человек. Однако распоряжения на его
отправку в Анкару, в адрес уполномоченного МККК Жюно не последовало: пра¬
вительство СССР ожидало затянувшийся ответ Берлина на свою ноту от 17 июля.
Пока же в Москве решили ограничиться телеграммой в адрес председателя МККК
Губера: "Исполком Союза Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца Союза
ССР подтверждает получение Вашей радиограммы относительно посылки первого
списка советских военнопленных. В свою очередь наш список будет исполнен
латинским шрифтом. Находящимся в СССР военнопленным разрешено посылать поч¬
той открытки... На остальные Ваши вопросы ответ последует дополнительно. Мо¬
розов. Заместитель председателя Исполнительного Комитета"73.
Телеграмма в Женеву ушла 25 августа 1941 г., когда уже была готова к отправке
нота Берлина с громкими обвинениями в адрес СССР. Ни по первому, ни по второму
пункту телеграммы ничего сделано не было: список с фамилиями и именами немецких
67 Судебный процесс по делу верховного главнокомандования гитлеровского вермахта, с. 78-79.
68 Имеется в виду организация, в которую вошли военнопленные офицеры и генералы, находившиеся в
СССР. Учредительная конференция по созданию "Союза немецких офицеров" прошла 11-12 сентября
1943 г. в Лунево под Москвой.
69 Freies Deutschland, 19.IX.1943.
70 АВП РФ, ф. 140, оп. 25, п. 33, д. 4, л. 68-68об.
71 Там же, л. 107.
72 Там же, д. 2, л. 14.
73 Там же, ф. 054,оп. 21, п. 524, д. 66, л. 74.
64

военнопленных попал в архив74, а почтовые открытки со знаком Красного Креста
обитателям лагерных бараков разрешили написать только полтора года спустя, да и
то далеко не каждому. В довершение германский посол в Турции Ф. фон Папен сделал
запрос Виноградову о том, насколько достоверна информация о репрессиях в
отношении советских военнопленных, имея в виду печально известный приказ № 270
от 16 августа 1941 г. Реакция Москвы на вмешательство в подобного рода дела была
резко отрицательной.
Между тем Германия решила убедиться, насколько соответствует действитель¬
ности информация о массовых расстрелах пленных немецких солдат. Одновременно
решено было прозондировать отношение СССР к Женевской конвенции 1929 г.
Нужные сведения удобнее всего было получить через Болгарию, представлявшую
интересы Берлина на переговорах с Москвой. В этой связи 12 августа 1941 г.
заведующего отделом Балканских стран НКИД Н.В. Новикова посетил болгарский
посланник И. Стаменов. Как явствует из записи беседы, последний остался не
удовлетворен ответом на ноту болгарской миссии, в котором было выражено лишь
общее согласие с принципами Женевской конвенции и ничего не говорилось о том,
будет ли допущен представитель миссии в лагеря для немецких военнопленных75.
20 августа, но уже в Анкаре Папен вручил Жюно тот самый список военно¬
пленных, о котором телеграфировал в Москву председатель МККК Губер. При этом
Папен подчеркнул, что Германия связывает с передачей этого списка последнюю воз¬
можность получить сведения о пропавших без вести немецких летчиках. Виноградов
под впечатлением бесед с Жюно в начале сентября направил в адрес заведующего
Средневосточным отделом НКИД С.И. Кавтарадзе срочную депешу: "Прошу также
выяснить в нашем Центральном Бюро военнопленных, чем объясняется тот факт, что
оно до сих пор не дает никакого ответа на запросы Жюно относительно присылки
списков находившихся у нас германских военнопленных. Как Вам известно, немцы уже
дали первый список красноармейцев, захваченных ими в плен. Дальнейшие списки
будут даны лишь после того, как Красный Крест76 получит такие же данные от нас"77.
19 сентября 1941 г. Виноградова посетил еще один представитель Международного
Красного Креста Э. де Аллер. Он информировал полпреда о том, что вместе со своим
коллегой по МККК К. Бургхардтом посетил в середине августа лагерь для советских
военнопленных в Хаммерштейне на 10 тыс. человек. Аллер нарисовал идиллическую
картину жизни красноармейцев в плену: благоустроенный быт, хорошее питание,
малообременительные работы, ’’отеческое" отношение к военнопленным со стороны
коменданта лагеря. Такие впечатления представителей МККК могут быть объяснены
как минимум двумя причинами: во-первых, стремлением Германии произвести
благоприятное впечатление на Международный Красный Крест; во-вторых,
готовностью самого МККК принять желаемое за действительное78.
Сообщая эту информацию Виноградову, Аллер, судя по всему, рассчитывал, что
это будет способствовать успешному продвижению переговоров с СССР. Однако
советский представитель, ознакомившись с продемонстрированными ему фотоснимка¬
ми, на которых советские военнопленные были одеты в поношенное гражданское
платье, усомнился в том, что это военнослужащие Красной Армии79. Через несколько
дней Аллер и Виноградов встретились вновь, и результатом этой встречи явилось
донесение последнего в Москву, в котором полпред указывал на существенные
74 Утверждение X. Штрайта о том, что осенью 1941 г. в распоряжении МККК имелся советский список
с именами и фамилиями немецких военнопленных, не подтверждается документами отечественных
архивов. Об отсутствии такого списка у представителей Женевы свидетельствует, в частности, и
меморандум МККК, направленный в адрес СССР 9 июля 1942 г.
75 АВП РФ, ф. 054, оп. 20, п. 519, д. 85, л. 11.
76 А.С. Виноградов имел в виду Международный Комитет Красного Креста?
77 АВП РФ, ф. 132, оп. 26, п. 87, д. 31, л. 2.
78 Там же, оп. 24а, п. 236, д. 8, л. 400-402.
79 Там же.
3 Новая и новейшая история, № 5
65

осложнения в решении вопроса о судьбах военнопленных. Главное из них заключалось
в том, что МККК, руководствовавшийся Женевской конвенцией 1929 г., квалифици¬
ровал действия советских партизан на оккупированной территории как проти¬
воправные. Советская же сторона придерживалась иной точки зрения, ориентируясь
на Гаагскую конвенцию 1907 г., о признании которой СССР было заявлено ранее.
Правовой отдел НКИД в этой связи дал Виноградову разъяснения, запретив вступать
в какие-либо ’’дискуссии или практические переговоры” по вопросу о военнопленных
без специального разрешения НКИД. Эти указания содержались в письме, под¬
писанном заместителем наркома иностранных дел СССР В.Г. Деканозовым80, которое
пришло в Анкару в начале ноября 1941 г.81
Инициативы МККК касались еще двух сугубо практических проблем, непос¬
редственно связанных с судьбами военнопленных. Во-первых, было сделано предло¬
жение организовать передачу советским военнослужащим, находившимся в герман¬
ском плену, посылок с продовольствием, бельем, обувью и табаком. МККК выразил
готовность приобрести все это в США и переправить советским военнопленным в
Германию при условии, что Москва субсидирует закупки. При этом подчеркивалось,
что принципиальное решение этой проблемы возможно в дальнейшем лишь на основах
взаимности - если СССР обеспечит возможность доставки аналогичных посылок
германским военнопленным. Во-вторых, были предприняты шаги для организации
переписки пленных со своими семьями. К сожалению, ни в том, ни в другом случае
позитивный результат не был достигнут. В частности, заместитель наркома связи
СССР Г.А. Омельченко в октябре 1941 г. информировал председателя СОКК и КП
С.А. Колесникова, а также Вышинского о том, что наркомат связи не видит возмож¬
ности для обмена письмами военнопленных без специального решения правительства
по этому вопросу. Заместитель председателя СНК СССР Р.С. Землячка, реагируя на
запрос заместителя председателя СОКК и КП П.Д. Дивакова о возможности обмена
продовольственными и вещевыми посылками, обратилась к Молотову. В результате
появился документ, подписанный заведующим правовым отделом НКИД А.П.
Павловым, в котором решение вопроса о посылках было поставлено в зависимость от
гарантий доставки их конкретным адресатам. Что же касается предложения МККК о
закупках в Америке, то оно было просто проигнорировано82.
МККК предпринял попытку произвести обмен ранеными и больными военно¬
пленными. Однако уже в октябре 1941 г. Жюно вынужден был известить премьер-
министра Турции Р. Сайдама о том, что намечавшийся обмен, судя по всему, так и не
состоится, причем главным образом по вине советской стороны. Спустя месяц штаб
главного командования сухопутными силами Германии дал следующий ответ: "В нас¬
тоящее время прибытие тяжелораненных немецких военнопленных на родину невоз¬
можно. Больные советские военнопленные остаются поэтому в германском плену”83.
Начиная с октября 1941 г. международно-правовой режим формировался при
непосредственном участии США. Американский Красный Крест установил контакты с
СОКК и КП СССР. Глава делегации американского Красного Креста А. Уордвелл
надеялся открыть в Москве представительство, которое контролировало бы
распределение медицинского оборудования, лекарственных препаратов, перевязочных
средств. Было заключено соглашение о работе в СССР постоянной миссии аме¬
риканского Красного Креста84. Американское посольство в Москве 13 ноября 1941 г.
обратилось в НКИД с нотой, в которой оно, в частности, указывало на главную, с его
80 Любопытно, что в то время как В.Г. Деканозов писал письмо в Анкару, немцы считали его мертвым.
4 августа 1941 г. Папен, ссылаясь на "достоверные источники", уведомил Берлин о том, что советский
полпред в Берлине после приезда в Москву был допрошен, а затем расстрелян. - Государственный архив
Российской Федерации (далее - ГА РФ), ф.Р.-9401, - оп. 2, д. 100, л. 286.
81 АВП РФ, ф. 0312, оп. 24а, п. 239, д. 47, л. 1-2.
82 Там же, ф. 054, оп. 20, п. 519, д. 92, л. 51-55.
83 Bundesarchiv-Militararchiv, RW 6fv2Tl.
84 АВП РФ, ф. 054, оп. 20, п. 519, д. 92, л. 46-50, 68.
66

точки зрения, причину катастрофического положения советских военнопленных в
германских лагерях: у руководства гитлеровского рейха имелись формальные основа¬
ния для проявления произвола в отношении советских военнослужащих, поскольку они
оказались лишены правовой защиты, предусмотренной международным соглашением.
В ответной ноте, датированной 25 ноября 1941 г., СССР счел высказанные аме¬
риканской стороной упреки безосновательными. При этом была сделана ссылка на
статью 82-ю непризнанной Советским Союзом конвенции, в которой говорилось о том,
что во время войны государства, подписавшие международные соглашения, обязаны
их соблюдать даже в отношении стран, не ставших участниками этих конвенций.
Нежелание СССР внять доводам американской стороны и присоединиться к Женев¬
ской конвенции советское руководство объясняло тем, что статья 9-я конвенции,
предусматривающая ’’размещение в лагерях военнопленных по расовой принадлеж¬
ности”, противоречит статье 13-й Конституции СССР85.
В этот же день, 25 ноября 1941 г., появилась еще одна нота, подписанная
Молотовым, - "О возмутительных зверствах германских властей в отношении
советских военнопленных”. Нота была направлена всем послам и посланникам стран,
имевших дипломатические отношения с СССР. В ней приводились факты зверских
пыток, истязаний, убийств пленных красноармейцев. Германия справедливо обви¬
нялась в нарушении Гаагской конвенции 1907 г., в пренебрежительном отношении к
принципам и нормам международного права. О Женевской же конвенции 1929 г., к
которой СССР к тому времени твердо решил не присоединяться, в ноте не говорилось
ничего86. Безрезультатно закончилась и попытка государственного секретаря США
К. Хэлла вновь вернуться к этому вопросу в декабре 1941 г.
В декабре 1941 г. в Лондон выехал уполномоченный МККК К. Бургхардт, на
которого Губер возлагал большие надежды в деле установления контактов с Москвой.
Бургхардт, бывший верховный комиссар Лиги наций в Данциге, имел связи не только
в Берлине, но и в Лондоне, куда прибыл для встречи с советским полпредом в
Великобритании И.М. Майским. 2 декабря 1941 г., накануне отъезда последнего в
Москву, состоялась аудиенция в советском полпредстве. Буркхардт постарался
убедить своего собеседника в том, что правительство СССР, разрешив делегатам
МККК посещать лагеря для немецких военнопленных, прежде всего позаботиться
таким образом о своих соотечественниках в немецком плену. В противном случае есть
опасность, что немцы запретят делегатам МККК посещать лагеря для советских
военнопленных в Германии. Майский согласился с доводами Буркхардта и обещал
всяческую поддержку в столь важном вопросе. Поначалу события развивались
благоприятно. Из предложенного МККК списка на шесть человек, готовых прибыть в
Москву в качестве делегатов, остановились на шведе Г. Седегрене. Поскольку
против этой кандидатуры у органов НКВД никаких возражений не было, заведующий
правовым отделом НКИД Павлов обратился к своему руководству за разрешением на
въезд шведа в СССР. Однако к этому времени Молотов распорядился "все разговоры
о поездках в Москву каких бы то ни было делегатов прекратить”. Поэтому, когда
месяц спустя, 15 января 1942 г., Губер направил в адрес советского наркома иност¬
ранных дел телеграмму, в которой напомнил об обещании Майского положительно
решить данный вопрос, ответа из Москвы не последовало87. Двумя днями ранее, 13
января, Молотов запретил советским дипломатам обмениваться списками военноплен¬
ных с германской стороной. Его резолюция на докладной записке Вышинского по
этому поводу гласила: "Не нужно посылать списков (немцы нарушают всякие пра¬
вовые и другие нормы)’’88.
85 Там же, ф. 129, оп. 26, п. 36, д. 1, л. 133-134.
86 Внешняя политика Советского Союза в период Великой Отечественной войны. Документы и
материалы, т. 1, М., 1945, с. 184-190.
87 АВП РФ, ф. 054, оп. 21, п. 624, д. 66, л. 73, 149-150.
88 Там же, оп. 22, п. 529, д. 61, л. 13.
3
67

Между тем положение советских военнопленных в Германии было в те дни исклю¬
чительно тяжелым. Еще в октябре 1941 г. Москва попросила шведов подтвердить или
опровергнуть сообщение агентства Ассошиэйтед Пресс о том, что в Германии якобы
издан приказ о переводе пленных красноармейцев в отличие от пленных из армий
других иностранных государств на пониженные нормы питания89. В конце месяца
глава шведской миссии Ассорсон подтвердил эту информацию при встрече с заведую¬
щим отделом Скандинавских стран НКИД П.Д. Орловым. При этом Ассорсон доба¬
вил, что просьбу советской стороны предоставить ей копию немецкого приказа, ущем¬
ляющего права советских военнопленных, выполнить, к сожалению, не удалось90.
Последствия этого и других мероприятий фашистского руководства были тра¬
гическими. По данным чиновника министерства труда нацистской Германии Э.
Мансфельда, к началу 1942 г. из 3,9 млн. советских военнопленных в живых остались
1,1 млн. человек91. Лишь провал стратегии блицкрига и появившаяся потребность в
дополнительной рабочей силе для германской промышленности вынудили имперское
правительство пересмотреть отношение к советским пленникам. В лагерях началась
их регистрация, которая до этого либо вообще не велась, либо велась из рук вон
плохо. С февраля 1942 г. данные о советских военнопленных стали поступать в Меж¬
дународный Красный Крест. Появилось несколько приказов об освобождении из плена
красноармейцев нерусской национальности при условии их сотрудничества с герман¬
скими властями. 16 января 1942 г. отдел по делам военнопленных общего Управления
штаба Верховного командования вермахта издал приказ за № 1.00/42 ”06 улучшении
положения военнопленных - крымских татар”. Согласно этому приказу одни лица
крымско-татарской национальности переводились на положение вольнонаемных рабо¬
чих, другие - зачислялись в подразделения лагерной хозобслуги и охраны92.
Видимо, в связи с некоторым улучшением положения советских военнопленных
немецкие власти вновь попытались установить контакт с СССР по проблеме во¬
еннопленных в целом. О желательности этого шага дали понять правительству Шве¬
ции. Однако к этому времени негативная реакция Москвы на любые предложения
подобного рода была уже очевидной. В ответном меморандуме, направленном в адрес
шведской миссии в марте 1942 г., в качестве причин отказа иметь с немцами какие-
либо дела появились новые мотивы: ’’Ввиду захвата германским правительством
принадлежащего Советскому Посольству, Торговому Представительству и Консульст¬
вам СССР имущества, находящегося на территории Германии, Народный Комис¬
сариат Иностранных Дел не считает возможным вступать с германским правительст¬
вом в какие бы то ни было переговоры и соглашения’’93.
В 1942 г. продолжались попытки МККК и США убедить СССР присоединиться к
Женевской конвенции. Молотов, встретившись с президентом США Ф.Д. Рузвельтом,
в очередной раз подтвердил нежелание СССР участвовать в женевских соглашениях,
мотивировав свою позицию тем, что это может дать лишний повод Германии заявлять
о своем следовании нормам международного права, тогда как советские пленные
содержатся в нечеловеческих условиях. Советская сторона пыталась опереться на
свидетельства немецких военнопленных - очевидцев преступлений Германии против
советских военнослужащих и жителей оккупированных районов. Так, вскоре после
ноты от 25 ноября 1941 г. УПВИ НКВД подготовило ’’Обращение группы немецких
военнопленных в Международный Красный Крест”. В январе 1942 г. еще один
документ такого рода - "Протест немецких военнопленных” - был направлен в
МККК.
89 Имеется в виду приказ от 8 октября 1941 г. ’’Снабжение русских военнопленных". См. Военно¬
исторический журнал, 1991, № 11, с. 41-42.
90 АВП РФ, ф. 06, оп. 3, п. 526, д. 352, л. 13-15.
91 Reitlinger G. The House Built on Sand. London, 1960, p. 119.
92 ГА РФ, ф. P.-9401, on. 2, д. 100, л. 363.
93 АВП РФ, ф. 140, оп. 26, п. 34, д. 1, л. 13.
68

Международный Красный Крест и в 1942 г. не отказался от попыток произвести
обмен списками военнопленных. В отдельных случаях эти попытки синхронщзи_
ровались с инициативой советских инстанций. 4 апреля 1942 г. сотрудники 1-го отдела
Центрального бюро по персональному учету потерь личного состава действующей
Красной Армии обратились к заведующему правовым отделом НКИД Павлову с
просьбой предоставить им для доклада заместителю наркома обороны Е.А. Щадещко
"материалы по вопросу об обмене военнопленными" и списки военнопленщых
красноармейцев, чтобы взять их на учет. Начальнику Бюро полковнику Шавельск0Му
был дан ответ: "Препровождаю Вам германские, румынские и итальянские спщСки
военнопленных и списки умерших советских военнопленных, полученные НКИД через
Международный Комитет Красного Креста". В нем было обращено внимание на Тот
факт, что на неоднократные предложения со стороны МККК об обмене сведенияци о
военнопленных с немцами и их союзниками советская сторона не отвечала. Бщ1ло
также предписано в переписку с МККК по этим вопросам не вступать. К ответу Щри_
лагались: германский список советских военнопленных на 297 человек, румынский на
640 человек, итальянский - на 117 человек, а также список умерших советских воен_
нопленных на 17 человек, схемы могил и выдержки из международных конвенций94.
Тогда же, в апреле 1942 г., на докладной записке Вышинского, адресованной
лотову и посвященной неоднократным представлениям болгарской миссии отНо_
сительно передачи советской стороной сведений о германских военнопленных, нар^ом
иностранных дел оставил резолюцию: "Не отвечать"95. 31 августа 1942 г. МолоТов
дал следующий ответ на запрос шведского министерства иностранных дел по повОДу
упомянутых сведений: "Если шведы будут настаивать, сказать кому следует, что в
связи со зверским обращением гитлеровцев с советскими военнопленными отри_
цательная позиция СССР сама собой понятна и не требует объяснений"96. Между ^ем
СССР по разным каналам продолжал получать сведения о своих военнопленных g
ряде случаев это были извещения о соотечественниках, оказавшихся в плеНу
которые через Виноградова или первого секретаря советского посольства в Турцив
А.А. Жегалову направлялись в Москву Кавтарадзе, а затем попадали к председат^лю
СОКК и КП Колесникову. Количество переданной информации было очень невелщко
однако приоритетной задачей международных инстанций было по-прежнему создащИ£
прецедента, связанного с участием СССР в диалоге, с его адекватной реакцией на
обмен сведениями о военнопленных.
Сознавая бесплодность предпринятых со времени начала войны инициатив, Гу$ер
тем не менее продолжал уговаривать советскую сторону пойти хотя бы на
ограниченный компромисс. 25 июля 1942 г. на имя Молотова пришла очеред^ая
телеграмма из Женевы. Губер, с огорчением констатируя, что все предыдущие его
обращения так и остались без ответа, предложил ограничиться "взаимной и однощре_
менной посылкой сведений о военнопленных" и в этой связи выразил готовность
предоставить себя в полное распоряжение сторон в качестве посредника97. МолоТов
на эту телеграмму не ответил, так же как и на меморандум, подписанный Губеро^ и
полученный СССР 21 августа 1942 г.98 В меморандуме в хронологическом порядке
были перечислены все мероприятия МККК, связанные с проблемой военнопленных.
В 1943 г., окончательно убедившись в бесплодности всех предпринятых рацее
шагов, руководители МККК несколько изменили свою тактику. Если раньше Губер во
многих случаях обращался в СОКК и КП СССР, то теперь его главным адресатом
стало правительство СССР. Кроме того, МККК стал чаще действовать через
организации Красного Креста союзных с СССР, а также нейтральных стран. На $то
94 Там же, ф. 054, оп. 21, п. 523а, д. 57, л. 6, 10.
95 Там же, оп. 22, п. 529, д. 61, л. 13.
96 Там же.
97 Там же, п. 530, д. 73, л. 23.
98 Там же, л. 30.
69

обстоятельство Колесников обратил внимание Молотова в письме от 5 мая 1943 г."
Новый подход МККК отчетливо проявился уже весной 1943 г., когда были сделаны
запросы через шведский Красный Крест (18 апреля) и американский Красный Крест
(23 апреля). Ответов Москвы на эти запросы не последовало. Все более осознавая
тщетность предпринимаемых усилий, МККК попробовал направлять запросы о
немецких военнопленных не в Москву, а непосредственно в те районы СССР, где, по
имевшейся информации, содержались в лагерях германские военнослужащие. Но и
такая практика оказалась безрезультатной. Как явствует из письма начальника Меж¬
дународного управления наркомата связи в НКИД, корреспонденция МККК
выявлялась и задерживалась99 100.
Едва ли не единственным вопросом, в решении которого наблюдался весьма отно¬
сительный прогресс, была переписка военнопленных. В Женевской конвенции 1929 г.
было предусмотрено безусловное право военнопленных переписываться с семьями. В
советском ’’Положении о военнопленных”, принятом 1 июля 1941 г., это право также
декларировалось. До осени 1942 г. право переписки пленных в СССР не было реали¬
зовано.
В отечественной историографии до последнего времени превалировала точка зре¬
ния, согласно которой вся ответственность за это нарушение норм международного
права возлагалась исключительно на руководителей ’’третьего рейха". Гитлер дейст¬
вительно не был заинтересован в том, чтобы в Германию попадали письма, свиде¬
тельствовавшие, что немецкие солдаты и офицеры не сгинули в сибирской тайге, а
продолжают жить, получают сносную еду и медицинскую помощь, а тем более -
отреклись от нацизма.
Однако не меньшая ответственность за нарушение права переписки лежала и на
советском руководстве. После выхода приказа НКО № 270 от 16 августа 1941 г. ни о
какой переписке военнопленных не могло быть и речи. Вместе с тем начиная с
сентября 1942 г. в лагерях для немецких военнопленных в СССР стали разрешать
писать письма на родину, но осуществляли при этом их тщательный отбор. УПВИ
НКВД ставило перед собой задачу добиваться того, чтобы в письмах личного харак¬
тера "в достаточно завуалированной форме пропагандировать хорошие условия содер¬
жания военнопленных в СССР"101.
Судьба отобранных в 1942 г. писем была различной: 312 писем были направлены в
сектор иностранного радиовещания отдела агитации и пропаганды ЦК ВЛКСМ, а
3096 были переправлены в полевые почтовые станции Международного Красного
Креста в Стокгольме и Анкаре102. С января 1943 г. переписка немецких военно¬
пленных с семьями была во всех лагерях официально разрешена, однако масштабы ее
строго ограничивались. Эти ограничения обусловливались, как следует из записки
заместителя наркома внутренних дел С.Н. Круглова и начальника УПВИ НКВД
И.А. Петрова на имя Берии, "интересами оперативной службы и агитационными
целями". С января 1943 г. и вплоть до окончания Великой Отечественной войны были
отправлены 23 534 письма в Германию; получены же в адрес немецких военнопленных
10 914 писем. Главному Политическому управлению Красной Армии для разбрасы¬
вания с самолетов с агитационными целями были переданы 8 676 писем, адресованных
в Германию, Румынию и Венгрию103. Полученные через Красный Крест письма
для германских военнопленных вручались адресатам лишь "в зависимости от их
содержания и оперативной необходимости", как писал комиссар УПВИ НКВД
Н.А. Мельников заведующему правовым отделом Павлову 30 января 1944 г.104 В
ответном письме Павлов, разделяя позицию комиссара УПВИ, подчеркнул, что
99 Там же, л. 37, 38.
100 Там же, л. 195.
101 ЦХИДК, ф. 1/п, оп. 9а, д. 10, л. 35.
102 Там же.
103 Там же, л. 35-39.
104 Там же, л. 33.
70

адресатам могут быть переданы в порядке исключения некоторые письма, ”в которых
отражены трудности гитлеровского тыла, результаты бомбежек, перебои в снабжении
продовольствием”. При этом он рекомендовал передавать эти письма хорошо
зарекомендовавшим себя в лагере, антифашистски настроенным лицам105. Содержание
этого письма Мельников сообщил Петрову, который в свою очередь подготовил
проект другого письма, подписанного им и Кругловым, на имя Берии. Его авторы
предлагали существенно увеличить масштабы переписки немецких военнопленных,
считая такой шаг лучшим средством контрпропаганды. Однако, судя по всему, это
письмо так и осталось в проекте106. Что же касается германской стороны, то после
катастрофы под Сталинградом на почту военнопленных из СССР был наложен запрет,
и лишь единичные письма, сброшенные с советских самолетов, окольными путями
попадали в Германию.
Особая ситуация сложилась с перепиской известных представителей германского
генералитета, в частности генерал-фельдмаршал а Ф. Паулюса. В феврале 1943 г. в
адрес исполкома СОКК и КП СССР из МККК пришла телеграмма с просьбой со¬
общить семье пленного фельдмаршала о состоянии его здоровья и о местоположении
лагеря, в котором он находится. Заместитель начальника УПВИ НКВД А.З. Кобулов
разрешил отправить ответную телеграмму следующего содержания: ’’Паулюс жив,
здоров, чувствует себя прекрасно. Почтовый адрес лагеря - Союз Советских Социа¬
листических Республик, лагерь в/х № 27”107. Через некоторое время Паулюсу разре¬
шили написать жене. 20 марта 1943 г. его письмо было направлено военному атташе
при германском посольстве в Турции генерал-лейтенанту Г. Роде, а 12 апреля еще
одно письмо ушло в адрес германского военного атташе в Японии генерал-майора А.
Кречмера. Дальнейшая эпопея с письмами пленного Паулюса заслуживает специаль¬
ного освещения.
После Сталинградского сражения, когда стало ясно, что война принимает более
затяжной и кровопролитный характер, свое слово в защиту ’’узников войны” по¬
пытался сказать Ватикан. В апреле 1943 г. папа Пий XII поручил титулярному
архиепископу Дж. Ронкалли108, занимавшему в то время пост апостолического
делегата в Турции, встретиться в Анкаре с Виноградовым. Последний, однако, зая¬
вил, что правительство СССР отныне не придает значения любого рода сообщениям о
судьбе советских военнопленных в Германии, ибо рассматривает их как предателей.
Опрометчивые высказывания на этот счет допускала и посланник СССР в Швеции
А.М. Коллонтай. Кулуарная информация просачивалась в зарубежную прессу, стано¬
вилась объектом пропаганды против Москвы со стороны Берлина109.
В августе 1943 г. Губер обратился к правительствам воюющих стран с пред¬
ложением произвести, руководствуясь статьей 72-й Женевской конвенции, обмен или
репатриацию в одну из нейтральных стран раненых и тяжелобольных военнопленных.
СССР это предложение проигнорировал, а вот правительство Великобритании, вос¬
пользовавшись предоставленной возможностью, заключило с немцами соответствую¬
щее соглашение. По стечению обстоятельств судьба около 2 тыс. пленных англичан
зависела от Москвы - их путь на родину лежал через Балтийское море, прев¬
ратившееся в театр подводной войны между СССР и Германией; к тому же тран¬
спортировку людей должны были осуществить немецкие госпитальные суда. В этой
связи Лондон обратился к советским властям с официальной просьбой обеспечить
германским пароходам со знаком Красного Креста на борту безопасное плавание.
18 сентября 1943 г. посол Великобритании в Москве А. Керр напомнил о ноте своего
правительства на приеме в НКИД. С точки зрения международного права отказывать
англичанам в их просьбе оснований не было, поскольку СССР являлся участником
105 Там же, л. 53.
106 Там же, л. 38, 39.
107 Там же, д. 14, л. 2-3.
108 Впоследствии, в 1958 г., избран папой. Принял имя Иоанн XXXIII.
109 См. Военно-исторический журнал, 1991, № 7, с. 96.
71

Гаагской конвенции 1907 г. "О применении к морской войне начал Женевской
конвенции”. При обсуждении в НКИД ответа англичанам, однако, возникало опа¬
сение, что немцы смогут использовать свои госпитальные суда ”в военных целях”. В
конце концов было решено ’’оказать содействие”, но не принимать на себя ’’безо¬
говорочное обязательство” по обеспечению безопасного плавания германских паро¬
ходов110.
В октябре 1943 г. Германия и Великобритания дважды произвели обмен ранеными
и больными, а также медицинским персоналом и войсковыми священниками, т.е. теми
лицами, которые, согласно Женевской конвенции, пользовались первоочередным пра¬
вом на репатриацию111. Это была одна из немногих удачных попыток Международного
Красного Креста облегчить участь военнопленных во второй мировой войне.
Между тем вскоре отношения СССР с Международным Красным Крестом были
прерваны. В декабре 1943 г. в Харькове состоялся судебный процесс над тремя
военнослужащими вермахта и одним гражданином СССР. 18 декабря был объявлен
приговор - смертная казнь за убийство мирных жителей всем четверым, которая и
была публично совершена на одной из площадей освобожденного от оккупантов
города. В прессе, в среде мировой общественности этот судебный процесс вызвал
противоречивые оценки. С одной стороны, всеми советскими и многими зарубежными
деятелями и судебный процесс, и вынесенный приговор были квалифицированы как
торжество справедливости и триумф международного права. С другой стороны, в
иностранной прессе, в частности в британской, прозвучала мысль о том, что во избе¬
жание необъективности подобные суды следует проводить только после окончания
войны. При этом МККК в ’’Обращении к правительствам воюющих стран” напомнил,
что практика привлечения к уголовной ответственности противоречит Женевской
конвенции. Можно было соглашаться или не соглашаться с такой позицией МККК
отстаивать свою точку зрения, но Москва решила поступить иначе - всякие контакты
с МККК были прекращены. Отповедь "господам из Женевы” поручили дать в печати
члену-корреспонденту АН СССР А.Н. Трайнину, который назвал обращение МККК
таким документом, место которому -’’мусорный ящик истории”112.
Впрочем, разрыв в отношениях СССР и МККК к тому времени уже не мог что-
либо кардинально изменить в судьбах советских военнопленных в Германии и не¬
мецких военнопленных в СССР. Международно-правовые формальности, как считали
и в Берлине, и в Москве, исчерпали себя еще в 1941 г.
Разумеется, предпринятое на основе анализа архивных материалов исследование не
исчерпывает в полной мере рассматриваемую проблему. Однако документы, вве¬
денные авторами в научный оборот, проливают свет на одну из малоизученных и оста¬
ющихся во многом дискуссионной проблем истории второй мировой войны.
110 АВП РФ, ф. 054, оп. 22, п. 529, д. 61, л. 147-147об.
111 Советско-английские отношения в период Великой Отечественной войны. 1941-1945. Документы и
материалы, т. 2. М., 1983, с. 46.
112 Трайнин А.Н. Бесчеловечный гуманизм. - Война и рабочий класс, 1944, № 9, с. 16-18.
72

"Круглый стол"
ЯКОБИНСТВО В ИСТОРИЧЕСКИХ ИТОГАХ
ВЕЛИКОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
ТРАДИЦИИ И ЭТАПЫ ИЗУЧЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ
Четверть века назад, 20-21 мая 1970 г., в Институте всеобщей истории АН СССР
состоялся симпозиум ’’Проблемы якобинской диктатуры”. В нем участвовали ученые, с
именами которых связана послевоенная отечественная историография Великой фран¬
цузской революции. Симпозиум проходил под председательством д.и.н. А.З. Ман¬
фреда. Основной доклад сделал д.и.н. В.М. Далин. С развернутыми сообщениями
выступили член-корр. АН СССР А.В. Ефимов, доктора исторических наук Л.С. Гор¬
дон (Саранск), А.В. Адо1, А.И. Миркинд (Кишинев), кандидаты исторических наук
Т.Г. Салтановская (Киев), С.Л. Сытин (Ульяновск), А.В. Гордон. Симпозиум отразил
определенный этап в развитии советской историографии, ее серьезный профес¬
сиональный уровень, достижения в разработке различных проблем революции и вмес¬
те с тем обнаружил в разной степени осознанную опасность идейно-теоретического
"застоя"2.
Ближайшим поводом к организации симпозиума явилась дискуссия, которая раз¬
вернулась в связи с работами заведующего кафедрой новой и новейшей истории,
профессора Ленинградского государственного университета д.и.н. В.Г. Ревуненкова,
которые обнажили существенные противоречия в господствовавшей теоретической
схеме революционно-демократической диктатуры ("якобинцы с народом"), утвердив¬
шейся в советской историографии по отношению к якобинскому этапу революции. В
центре полемики, вызвавшей острый интерес научной общественности, оказались
отношения между народным движением и якобинской властью, классовая оценка
якобинства, "народность" или "буржуазность" диктатуры. Соответственно вопрос о
социальной базе якобинского правления, классовый характер политики Робеспьера и
его сподвижников, значение аграрных преобразований, максимума, террора заняли
центральное место в работе симпозиума, который сыграл свою роль в начавшейся в
отечественной науке дискуссии.
Симпозиум в Институте всеобщей истории АН СССР явился откликом на поле¬
мику, разгоревшуюся в мировой историографии в связи с переоценкой роли революции
в истории Франции и Нового времени со стороны так называемых "ревизионистов"
или "критической" историографии революции. Их родоначальник английский исто¬
рик А. Коббен еще в 1955 г. отверг в качестве "мифа" восходящую к исторической
мысли периода Реставрации "классическую" интерпретацию Великой французской
революции как революции буржуазной, т.е. обусловленной изменением в отношениях
собственности от феодальных к капиталистическим, необходимостью его юридичес¬
кого закрепления и перехода политической власти к буржуазии вследствие ее эко¬
номического преобладания в обществе. Последователи А. Коббена - американские
ученые Дж. Тейлор, Э. Эйзенстайн, работая главным образом в области экономи¬
ческой истории, выявляли "дефеодализацию" предреволюционной Франции - становле-
1 Расширенный текст выступления А.В. Адо был опубликован в № 1 журнала "Новая и новейшая
история" за 1972 г.
2 См. Проблемы якобинской диктатуры. - Французский ежегодник, 1970. М., 1972, с. 309.
73

ние в ней предпринимательства, сближение дворянской и буржуазной видов собст¬
венности, превращение сеньориального хозяйства в форму аграрного капита¬
лизма. К таким же выводам пришли и французские историки Э. Леруа Ладюри,
Ф. Фюре.
В середине 60-х годов в работах Ф. Фюре окончательно оформилась ’’ревизиони¬
стская" концепция революции, ограничивающая ее прогрессивное значение так назы¬
ваемой "революцией элит", т.е. периодом господства буржуазно-дворянского блока во
время Учредительного собрания 1789-1791 гг., и либеральными преобразованиями в
политической области. Напротив, народные движения, якобинское правление и со¬
циально-экономические свершения этого периода оценивались как реакционные аспек¬
ты революции, задержавшие поступательное развитие страны по капиталистическому
пути. "Деякобинизация" становилась центральным пунктом теоретической схемы,
оспаривавшей закономерность революционного пути развития, из которой исходила
вся "классическая", по определению ее ведущего тогда представителя А. Собуля,
историография Великой французской революции3.
Мало кого из отечественных историков-специалистов по Великой французской
революции вдохновляло сооружение некоей плотины от этой "критической волны,
направленной против якобинской диктатуры"4. Но при различном отношении участ¬
ников симпозиума к последней единодушным было стремление, как заключил Ман¬
фред, не упрощать сложные вопросы и избежать "однозначных кратких формул"5.
Между тем именно последние изобиловали на рубеже 60-70-х годов в полемике
"ревизионистов" с их оппонентами, главным среди которых был А. Собуль, член Ком¬
мунистической партии Франции и директор Института истории Французской револю¬
ции в Сорбонне. Не имея ни разработанной Источниковой базы, ни оригинальной
методики, "ревизионисты" тогда широко опирались на "классическую историографию",
прибегая к ее "реинтерпретации". В исследованиях секционного движения в Париже
Собулем, так же как в работах его учителя Ж. Лефевра по крестьянству, они черпали
аргументы в обоснование тезисов об антикапиталистической направленности народных
движений. В сущности полемика с обеих сторон носила преимущественно идеологи¬
ческий характер. Однако постепенно произошла и своего рода эпистемологическая
"революция", которая развернулась в два этапа.
Уже в 70-е годы историки-марксисты начали отходить от "классической схемы"
истории революции. Собуль и его ученики определяли ее как "буржуазно-крестьян¬
скую", открывавшую особый, "крестьянский путь" Франции к капитализму6. Более
дифференцированной, с учетом предреволюционных сдвигов в экономической, со¬
циальной и духовной области стала оценка Старого порядка. Особенно заметно
расширилась тематика исследований: произошло возвращение политической истории,
исследователи обратились к "истории ментальностей". Именно в этих областях рабо¬
тает новый лидер "классического направления" проф. М. Вовель, сменивший Собуля
на его посту в Сорбонне в 1982 г.
В свою очередь "ревизионисты" в 70-х годах приступили к более основательной
разработке идейно-теоретических позиций, также расширив тематику исследований, в
частности за счет социальных проблем. Перекрывая друг друга в трактовке конкрет¬
ных вопросов, "классическое" и "ревизионистское" направления сохраняют противо¬
стояние в методологическом плане, поскольку первые остаются сторонниками со¬
циально-экономической детерминации политических событий и изменений в духовной
3 Собуль А. Классическая историография Французской революции. - Французский ежегодник, 1976. М.,
1978.
4 Проблемы якобинской диктатуры, с. 278.
5 Там же, с. 312-313.
6 Новое определение было близко к трактовке революции как "буржуазно-демократической", быто¬
вавшей в советской историографии, а переоценка отношения крестьянских движений к капитализму произо¬
шла под влиянием работ А.В. Адо, резюме которых на французском языке было к тому времени опубли¬
ковано.
74

области, а вторые отстаивают автономность этих сфер. Однако отчасти это противо¬
стояние смягчается разрабатываемой М. Вовелем концепцией ’’глобальной истории”,
призванной ’’соединить в едином подходе социальное, культурное, ментальное и
политическое’’7.
Противоборство ’’ревизионистского" и "классического” направлений в целом замет¬
но активизировало изучение революции, вместе с тем оно все меньше определяется
этим противоборством. Произошли несомненные эпистемологические сдвиги, которые
затронули всю французскую и мировую историографию. Главная особенность совре¬
менного этапа, связанного с 200-летним юбилеем революции, многообразие тем,
методов и подходов в научных исследованиях. Исчезла монополия "классического”
направления как столбовой дороги универсального знания о революции, обеспечи¬
ваемого единственно правильной методологией. Различные направления от леворади¬
кального до роялистского поддерживают нечто вроде разделения научного труда,
вскрывая все новые пласты исторического знания.
Находившийся в основе "классической историографии” классовый подход стал более
нюансированным. Большинство ученых пришло к убеждению, что экономические
интересы проявляют себя в политике лишь опосредованно сферой массового сознания,
духовной культуры, через "социально-воображаемое", которое формируется по зако¬
номерностям, присущим этой сфере. Как правило, именно "социально-воображаемое"
признается ключом к пониманию революционной действительности. Соответственно
важнейшее место в исследованиях заняли представления участников революции, их
устремления, личностный характер идентификации с той или иной стороной социально-
политического конфликта.
На первый план выдвинулись источники и методика, позволяющие обнаружить
смысл революционных событий для самих участников и воспринять значение проис¬
ходившего через их самосознание. Оживилась и расширилась работа с "текстами ре¬
волюции" - законодательными актами, дебатами, прессой, памфлетами, петициями,
художественными изображениями. Широко используя при анализе этих источников
приемы герменевтики, исследователи стремятся к выявлению содержания, которое
современники вкладывали в революционные декларации, лозунги, символику, к "проч¬
тению" революционного дискурса. Определяется как бы "мнение революции о самой
себе"8.
Другая черта эпистемологической "революции" связана с влиянием на современ¬
ную историографию революции идей "длительного времени", разрабатывавшихся
"школой Анналов". Революционная проблематика обогатилась исторической перспек¬
тивой процессов, начавшихся задолго до революции и продолжавшихся после нее.
Технико-экономический прогресс и демографические циклы, распространение гума¬
нистических ценностей и утверждение демократических институтов, оздоровление
быта и секуляризация массового сознания, формирование французской нации, нацио¬
нального языка и государственности - вся эта тематика заставляет по-новому оценить
соотношение преемственности и разрыва в ходе революции.
Парадигма "революции-рубежа" между эпохами потеснилась в пользу эволюцион¬
ного процесса. Заодно пошатнулось господство принципа поступательного линейного
движения. Складывается представление о многомерности исторического процесса,
вбирающего явления противоположной направленности, включая такие, что не под¬
даются однозначному истолкованию с точки зрения социального прогресса. Детерми¬
низм в интерпретации предпосылок, хода и итогов революции соседствует с идеями
вариативности и альтернативности, подрывая распространенный со времен Жозефа де
Местра и историков периода Реставрации телеологический подход.
Все эти новации нашли очевидное отражение в отечественной историографии,
которая претерпела значительные сдвиги со времени симпозиума 1970 г. Они рельеф¬
7 Vovelle М. La d£couverte de la politique. Paris, 1993, p. 33-34.
8 Цит. по: Блуменау С.Ф. От социально-экономической истории к проблематике массового сознания.
Французская историография революции конца XVIII в. (1945-1993 гг.). Брянск, 1995, с. 280.
75

но запечатлелись в ряде конференций, посвященных 200-летию революции, среди
которых наиболее значимым был "круглый стол" в Институте всеобщей истории АН
СССР 19-20 сентября 1988 г. Характерная для общественно-политической "перестрой¬
ки" критическая позиция участников выразилась в стремлении к преодолению идейно¬
теоретического монополизма в освещении Великой французской революции. Вместе с
тем осознавалась опасность, чтобы окончание "канонической историографии" не
увенчалось новыми схемами, мифологизирующими исторический процесс. В качестве
важнейшей гарантии мыслился плюрализм, сосуществование и соперничество различ¬
ных научных подходов.
Принятая концепция буржуазной революции уточнялась в аспекте общеконцеп¬
туального движения от "событийной истории" к истории-процессу. Необходимость
осмысления революции в контексте целой переходной эпохи от феодализма к капита¬
лизму отстаивали акад. Н.Н. Болховитинов, д.и.н. А.В. Адо, Е.Б. Черняк, к.и.н.
С.Л. Сытин. Раскрывая составляющие исторического "перехода", к.и.н. Л.А. Пимено¬
ва обратила внимание на методологическое значение категории "конец Старого по¬
рядка" и ее многоуровневое, неформационное содержание. Об относительной автоном¬
ности процессов, происходивших в различных социальных сферах, и несводимости их к
экономической первопричине говорили также другие участники.
Большое место заняло обсуждение вопросов "человеческого измерения" революции,
при этом типичным было неприятие узкоклассового подхода - редукционизма, гово¬
рилось о необходимости сочетания "классового и общечеловеческого подходов", "науч¬
ности и гуманизма"9. Подчеркивалось, что "возвращение человека" в историческую
проблематику требует разработки методологии, которая позволяет исследователю,
избегая той или иной формы редукционизма, воссоздать тем не менее историчес¬
кий процесс в его целостности и единстве. В связи с этим некоторые участники
указывали на цивилизационный подход: либо в культурно-специфическом контексте
(д.и.н. А.М. Салмин), либо в универсально-общечеловеческом значении (Н.Н. Болхо¬
витинов, Е.Б. Черняк).
Новые взгляды и идеи нашли отражение в беспрецедентной для послевоенной
отечественной историографии серии монографий, сборников и публикации источников
по истории революции10. Вместе с тем именно большое количество опубликованного в
нашей стране и за рубежом в связи с 200-летием революции создало необходимость
коллективного осмысления эволюции исторической мысли и формулирования индиви¬
дуальной исследовательской позиции. Этим целям отвечала организация "кругло¬
го стола" "Якобинство в исторических итогах Великой французской революции",
который состоялся 11 октября 1995 г. под эгидой Института всеобщей истории РАН и
Центра по изучению истории Франции. "Круглый стол" собрал представительную
группу специалистов по истории Французской революции конца XVIII в. В нем приняли
участие: доктора исторических наук А.В. Гордон (Институт научной информации по
общественным наукам - ИНИОН РАН), С.Ф. Блуменау (Брянский государственный
педагогический университет), З.А. Чеканцева (Новосибирский государственный педа¬
гогический институт); кандидаты исторических наук Е.В. Киселева, А.В. Чудинов
(оба - Институт всеобщей истории РАН), Е.О. Обичкина (Московский государствен¬
ный институт международных отношений - МГИМО), Д.Ю. Бовыкин, А.В. Тырсенко
9 Актуальные проблемы изучения истории Великой французской революции. М., 1989, с. 53,257.
10 Кожокин ЕМ. Французские рабочие: от Великой буржуазной революции до революции 1848 года. М.,
1985; Пименова Л.Л. Дворянство накануне Великой французской революции. М., 1986; Адо А.В. Крестьян¬
ство и Великая французская революция. М., 1987; Гордон А.В. Падение жирондистов. Народное восстание
в Париже 31 мая - 2 июня 1793 года. М., 1988; От Старого порядка к революции. Л., 1988; Великая
французская революция и Россия. М., 1989; Буржуазия и Великая французская революция. М., 1989;
Смирнов В.П., Посконин В.С. Традиции Великой французской революции в идейно-политической жиз¬
ни Франции 1789-1989. М., 1991; Документы истории Великой французской революции. Сост. А.В. Адо,
Н.Н. Наумова, Л.А. Пименова, Е.И. Федосова, Г.С. Черткова, т. 1-2. М., 1990-1992; Черкасов П.П. Ла¬
файет: политическая биография. М., 1992; Блуменау С.Ф. Указ. соч. Кроме того, следует отметить издание
сочинений Л.А. Сен-Жюста, М.Ж. Шенье, Ж. Кутона и др.
76

(оба - Московский государственный университет - МГУ), С.Н. Коротков (Санкт-Пе¬
тербургский государственный университет - СПбГУ), Т.А. Черноверская (Новосибир¬
ский государственный педагогический институт). Состоялся обстоятельный обмен
мнениями, выявивший характерную для современной историографии множественность
оценок, методов и подходов.
А.В. Гордон, А.В. Тырсенко
МАТЕРИАЛЫ “КРУГЛОГО СТОЛА”
А.В. Гордон. Спустя четверть века можно подвести некоторые итоги того знаме¬
нательного явления в мировой историографии Великой французской революции,
которое получило название "ревизионистского наступления", одним из важнейших
направлений которого была подчеркнутая "деякобинизация" революции. Наиболее
очевидным следствием стал мощный поток литературы как "ревизионистской", так и
"классической" ориентаций. Очевидны и расширение тематики исследований, и
введение в научный оборот новых пластов исторической информации, и внедрение
перспективных методик.
Беспокоит тот своеобразный теоретический вакуум, который образовался вместе с
кризисом классической интерпретации буржуазной революции. В господствующей
сейчас ее парадигме революционный процесс как бы распался на три части: авто¬
номную "крестьянскую революцию" Лефевра, движение городских низов, изученное
Собулем, и "революцию элит". Для воссоздания целостности процесса требуется либо
углубление этой схемы, чтобы она вместила противоположные во многом устремления
и действия различных социальных сил, либо разработка альтернативных схем.
Плодотворным может стать применение цивилизационного подхода. За последние
десятилетия накоплен значительный материал, позволяющий сосредоточиться на
культуре как осевой линии многообразных процессов, происходивших в различных
сферах изменяющегося общества. В историко-культурном аспекте исследователями
рассматриваются сдвиги в материальной и духовной сфере, в экономике и политике,
среди элит и низов, на уровне идеологии и обыденного сознания. В "классической
историографии" познавательные возможности культурно-исторических исследований
были методологически ограничены жестким классовым подходом, сводившим
многообразные проявления в этой области к классовым интересам и особенностям
социально-экономического положения буржуазии. Революция рассматривалась как
торжество "буржуазной" культуры или цивилизации. Между тем утверждавшаяся в
революционном процессе цивилизация поддается определению и по своему обще¬
человеческому содержанию, как стадия мирового цивилизационного процесса, цивили¬
зация Нового времени11.
Цивилизационное значение революции общепризнано. Оно утвердилось и в маркси¬
стской историографии; однако история, рассматриваемая сквозь призму объективи¬
рующего ее детерминизма - равно вещностных, как и ментальных структур, - не
нуждается в цивилизационном измерении. Подлинная необходимость в нем возникает
лишь при обращении к историческому субъекту.
Каким же был исторический субъект, особенности которого запечатлела револю¬
ция? Поразмышляем для начала о ключевых понятиях, в которых он определял себя и
с которыми вошел в мировую историю. "Свобода" и "равенство", "индивид" и "нация",
"гражданин" и "права человека", "общее благо" и "общественное спасение", "консти¬
туция", "народ"... Являлся к жизни социум, представлявший общество индивидов, в
котором гражданское равенство упраздняло сословные перегородки, обусловленные
происхождением, и национально-государственная принадлежность теснила на задний
план конфессиональную, корпоративную или локальную форму идентичности. Не
11 Это значение выражает принятый в англоязычной и франкоязычной историко-культурной литературе
термин "modernity" или "modemit£".
77

станем расширять характеристику продукта революционного творчества, обратимся
к самому акту творения. Это понятие будет в данном случае как нельзя более
уместным.
Едва ли не важнейшим системообразующим признаком эпохи Нового времени было
ее заявление себя "новой”. Отмежевываясь от прошлого, новая цивилизация выра¬
жала себя в теории "общественного договора" и подобных учениях, где история пред¬
ставала актом творения на новый лад: не сотворение мира Высшим существом, а
учреждение общества людьми. Суть цивилизации Нового времени являл социум,
который провозгласил законом своего существования конструирование бытия, устрое¬
ние его на рациональной основе.
Очевидно, и в предшествовавшие эпохи историю можно рассматривать как бес¬
конечный процесс созидания людьми своей общественной жизни. Но в рассматри¬
ваемом случае, пожалуй впервые, ученый имеет дело с историческим субъектом,
открыто заявляющим о своих творческих потенциях и демонстрирующим волю к
сознательному историческому творчеству. Я имею в виду, в первую очередь, веру в
возможность реализовать проект нового, идеального общественного устройства и
дискредитацию в общественном мнении существовавшего порядка как противореча¬
щего этому проекту, разработанному лучшими умами общества, широко признанными
в нем авторитетами Просвещения.
За несколько десятилетий до революции в виде смутных предчувствий, неясных
предсказаний, оптимистических прогнозов утвердилось специфическое мироощущение
неизбежности и необходимости коренных перемен. Люди ожидали их в индивидуаль¬
ной и общественной жизни, внутренне готовились к ним. Такие ожидания и готовность
в виде обратной связи стали могущественной движущей силой перемен. Преобра¬
зования в экономических отношениях и политических институтах не приняли бы
характер революционного взрыва без этой субъективной движущей силы. В основе
революционного кризиса было именно стремление к новому бытию, ставшее новым
самосознанием исторического субъекта. "Если отчаяние и нищета толкали народ к
бунту, то надежда на улучшение, - писал П.А. Кропоткин об этой изменившейся
субъективности, - вела его к революции"12.
Однако желанию перемен сопутствовало опасение их, ибо традиционно социальные
изменения ассоциировались с природными катаклизмами и воспринимались по их
образу и подобию. Страхи оказались столь же могучим двигателем революционных
событий, как и надежды. Это было проницательно отмечено еще Ж. Лефевром.
"Великий страх" не в меньшей степени, чем великая надежда на обретение счастья,
благоденствия и гармонии в "последнем" обращении к насилию, сделался психологи¬
ческой основой "большого террора".
Пожелавший самообновления социум во многом оставался под воздействием тра¬
диционной картины мира и стереотипов мышления. Сам социальный проект обновле¬
ния был скроен по образу религиозных канонов, под спасением подразумевался пере¬
ход от "неестественного" к "естественному" состоянию общества. Вся человеческая
история виделась в картинах "грехопадения"; человечеству в лице революционного
социума предстояло пройти через горнило "очищения" и возродиться. Искомое "цар¬
ство Разума" откровенно символизировало обретение Царства Божьего на земле.
Между прошлым и будущим не оказывалось иной связи кроме деятельности рево¬
люционного субъекта, которому предстояло отречься от самого себя.
Идеальный строй проектировался как абсолютный антипод реального, от укоре¬
ненности которого считалось возможным абстрагироваться. Исходное состояние об¬
щества вместе с сознанием его членов трактовали как свободную территорию. Проб¬
лема общественного устройства принимала, следовательно, вид строительной задачи,
все решал чертеж. Отсюда специфическое значение, которое люди революционной
эпохи придавали конституции; в их сознании это понятие требовало большой буквы.
12 Кропоткин П.А. Великая французская революция. 1789-1793. М., 1979, с. 19.
78

Основным законом общества мыслилось нормальное (’’естественное") состояние по¬
следнего. Поэтому якобинский Конвент отложил применение Конституции 24 июня
1793 г. как несоответствовавшей условиям гражданской войны, полагая последние
"ненормальными" и в таком смысле неконституционными.
Отсюда же специфическая роль, точнее миссия законодателя, и это слово в
первоначальном смысле следовало также писать с большой буквы, подобно самому
слову "Закон". Закон государственный воспринимали по образу закона Божественного:
он предполагался столь же сущностным, как основание мироздания, и столь же
сакральным, как его сотворение. Естественное право сливалось с правом божествен¬
ным. Авторы Декларации 1789 г. или 1793 г., провозглашая права человека "естест¬
венными, неотчуждаемыми и священными", считали себя исполнителями высшей воли.
Законодатель обретал священный ореол пророка, который устанавливает для людей
нормы их поведения, внушенные ему божественным откровением.
"Законодатель управляет будущим... Именно ему надлежит сделать людей такими,
какими он хочет их видеть"13, - искренне был убежден Сен-Жюст. И уверяя в этом
членов Конвента при представлении своего проекта конституции, он всецело руко¬
водствовался просветительскими установками. Четко сформулированные в классичес¬
ких положениях "Общественного договора", они выражали общее умонастроение
Просвещения: "законы" стояли выше "нравов", и им надлежало их "исправить". Весь
творческий пафос эпохи, казалось, сосредоточивался в законодательстве, творческая
сила исторического субъекта - в том, кто "дает" законы. Весь ход революции связан с
деятельностью законодательных собраний, воплощен в их актах, и оправдана с точки
зрения самосознания субъекта распространенная периодизация, которая кладет в
основу факт смены или обновления законодательного органа.
Однако революционный взрыв, претворяя просветительские установки, во многом
попрал их. Воплощая могущественную энергию творчества, он поставил на первый
план разрушение. Пространство для нового общественного устройства пришлось рас¬
чищать. Чтобы провести в жизнь революционные законы, прибегали к революционной
законности, которая в конечном счете воплотилась в деятельности Революционного
трибунала. Логично апостолами революционной законности сделались те, кто особенно
истово верил в преобразующую силу законов и благодетельность новых порядков.
Трагическую трансформацию претерпел и принцип народного суверенитета, четко
выраженный в том же "Общественном договоре". Урезанный либеральным законо¬
дательством первых лет революции он утвердился вначале в революционной прак¬
тике, прежде чем стать нормой легитимности в Конституции 24 июня 1793 г. и
якобинской системе управления; но лишь чтобы усилить власть тех, кто встал от
имени народа над народом. При этом якобинцы не без основания могли считать себя
выразителями "общей воли" революционного народа. И аграрные законы, и максимум,
как и террор, "пришли снизу’’14. Сама идея "республики добродетели" имела корни в
народном сознании.
Вдохновляясь идеалами естественной социальности, проектируя превращение
утверждающегося гражданского общества в гражданскую общину по прототипу
античного полиса, якобинцы улавливали настроения многочисленных "пасынков" этого
общества, не нашедших в нем достойного места или попросту какой-либо социальной
ниши. Другое дело, что они приняли за "общую волю" то, что было ее, так сказать,
ситуативным определением, самовыражением субъекта, который, отвергнув свое
прошлое и еще не найдя себя в настоящем, "бросал якорь в будущее’’15. Но в отличие
от идеолога масса не могла жить будущим. Вознеся якобинских лидеров в их за¬
мыслах, как и в реальном положении, "общая воля’’ не менее стремительно повергла
якобинцев, оставив тем не менее будущему их замыслы.
13 Сен-Жюст Л А. Речи. Трактаты. СПб, 1995, с. 45.
14 См. Проблемы якобинской диктатуры, с. 301.
15 См. Сен-Жюст ЛА. Указ, соч., с. 278.
79

В культурно-историческом смысле якобинство оказалось ярчайшим выражением
противоречий цивилизации нового времени и особенно самогб процесса ее утверж¬
дения. Большую роль в установлении якобинской диктатуры сыграло столкновение
двух принципов - права собственности и права на существование. Сформулированные
на одном политическом языке - естественных прав человека, они восходили к разным
типам социальности. Право собственности образовывало основу социальных отноше¬
ний гражданского общества как общества индивидов, в котором и владение собствен¬
ностью, и сама жизнь, по либеральной доктрине, представлялись индивидуальной
заботой. Право на существование архетипически относится к естественной социаль¬
ности, в которой поддержание жизни и деятельности своих членов образует закон
самосохранения социума, а их собственность обеспечивается самой принадлежностью
к нему.
Суровой зимой 1792-1793 гг. защищавшейся жирондистами ортодоксально-либе-
ральной концепции гражданского общества противостояла санкюлотская доктрина
права на существование. Проведя в жизнь лозунг "спасение народа есть высший
закон", якобинцы осуществили не только политический компромисс, но и стали у
истоков культурно-исторического синтеза. Сохраняя верность принципу собственности,
они истолковали его как государственную обязанность наделения ею всех жителей
страны и в то же время сделали обеспечение неимущих конституционной нормой.
Право на существование было признано важнейшей политической реальностью и
нравственной обязанностью общества. И это признание было, по оценке Г. Гейне,
"величайшим словом, сказанным за всю революцию"16.
Однако узаконив "право народа на хлеб", когда оно стало общей волей "бедного и
трудящегося класса", якобинцы могли не признавать это право, когда требование его
было слабо выраженным или, напротив, становилось вызывающим, облекалось во
враждебную политическую форму. Они оказались далеко не последовательными как
реформаторы социальной сферы гражданского общества, оставив будущему осуществ¬
ление коренного для судеб цивилизации нового времени синтеза принципов граждан¬
ского общества и естественной социальности. Впрочем робость якобинцев вполне
объяснима, ибо им пришлось столкнуться не только с бушующим океаном материаль¬
ных интересов, но и пойти против мощного духовного течения, против господство¬
вавшей в Просвещении тенденции к упразднению традиций добуржуазной социаль¬
ности, как и всего, связанного со Старым порядком.
В других случаях, напротив, они проявили крайнюю последовательность в реали¬
зации просветительских установок на разрыв со Старым порядком. Именно при их
власти, хотя далеко не всегда по их инициативе, разрушение его основ достигло
кульминации. Это аграрные законы с упразднением всего, включая документацию,
что "запятнало" себя феодализмом, это уничтожение замков внутри и "война дворцам"
за пределами Франции, это дехристианизация и попытка учреждения новой эры
посредством революционного календаря. Это и сегрегация "бывших", включение
представителей привилегированных сословий в категорию "подозрительных", людей
вне закона.
Якобинцы в высшей степени унаследовали от Просвещения его абсолютизм. Люди,
которые полагали себя светочами, носителями света Разума, претендовали, осознанно
или нет, на исключительную власть над общественным мнением, и этот духовный
авторитаризм легко мог обернуться политическим диктатом. Еще до революции прин¬
ципы Просвещения были восприняты либеральными монархами как новая форма
легитимации самодержавной власти - Екатериной II, Фридрихом II, Иосифом II. Ре¬
волюция познакомила с превращением монархического самодержавия в республикан¬
ское, "просвещенного абсолютизма" в абсолютизм просветителей, идеалов свободы в
"деспотизм свободы", поклонения разуму в фанатизм его культа. Чем идеальнее
представлялись цели, тем менее щепетильно относились к средствам их достиже¬
16 Гейне Г. Поли. собр. соч., т. 7. М-Л., 1936, с. 5.
80

ния. "Пусть все маршируют к цели, по собственной воли или по принуждению, -
писала осенью 1793 г. популярная демократическая газета "Парижские революции" -
"Когда-нибудь нас благословят за то, что мы действовали таким образом. Заставим
всех войти в храм свободы. Или пусть лучше вся Франция станет этим храмом, и мы
принесем в жертву к подножию нашего идола или изгоним из святилища каждого, кто
позволит себе только мысль, несовпадающую с общим мнением"17.
Конечно, обстановка гражданской войны и иностранной интервенции усугубляла
нетерпимость. Добиваясь политического единения, якобинцы переносили требование
единообразия на духовную сферу. Но существовала и обратная связь. "Никогда люди
не считали себя так умными и непоколебимыми в истине... Никогда не считали
непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеж¬
дений и верований"18. Уверенность в высшей ценности и абсолютной истинности
воспринятых идеалов требовала их немедленной реализации, побуждала к максималь¬
ному распространению. Абсолютизм Просвещения порождал революционный мессиа¬
низм.
Утверждение принципов новой цивилизации нуждалось в людях "мессианского"
типа. Именно такими выглядят якобинцы. Сам их экстремизм представляется обус¬
ловленным не только ситуационно, но и цивилизационно - цивилизацией, которая была
устремлена на бесконечное развертывание во времени в той же степени, как и в
пространстве. Фундаментальная связь просветительской концепции прогресса с вели¬
кими географическими открытиями одним из своих выражений имеет внешнее
сходство якобинцев с конкистадорами. Насаждая новую цивилизацию, якобинцы "ко¬
лонизовали" Францию с той же беспощадной страстностью. В образе внутренней "ко¬
лонии" предстают районы вандейских войн и шуанрии, сельская округа ряда южных,
центральных и восточных департаментов страны. Якобинцы преследовали цель не
только политического подчинения, но и культурного покорения этой периферии,
добиваясь искоренения того, что они называли "фанатизмом" и что фактически озна¬
чало верность населения традиционной культуре и местным обычаям.
Вместе с тем якобинская "модель" прямо узнаваема в антиколониальной борьбе.
Якобинским опытом непосредственно пользовались деятели национального освобож¬
дения в Латинской Америке и на Ближнем Востоке. Проклиная европейский коло¬
ниализм подчас вместе с самой Европой, они вдохновлялись ее идеалами и становились
носителями ее цивилизации. Восприятие якобинства распространялось, следовательно,
синхронно процессу становления мировой цивилизации на основе взаимодействия ново¬
европейской культуры с культурными традициями народов мира. Это и было изна¬
чально заложено в цивилизации Нового времени. Своим универсализмом она отли¬
чалась от предшественниц с их региональной самодостаточностью и самодовлением во
времени.
Самостоятельное существование феномен якобинства обрел в России. Обще¬
известно влияние Просвещения и Великой французской революции на отечественную
историю. Уже с рубежа XVIII и XIX вв. в этом влиянии особое значение стал при¬
обретать якобинский феномен. Именно он, оказавшись в центре осмысления рево¬
люции различными направлениями общественной мысли России, стал один из отправ¬
ных пунктов их расхождения. С середины прошлого века восприятие и сопутство¬
вавшая ему трансформация исторического прототипа достигли такой степени, что
можно говорить о возникновении "российского якобинизма".
В пореформенный период внимание стали привлекать не столько антифеодальная
программа якобинцев, сколько методы ее осуществления. К тому же в народническом
восприятии якобинство сблизилось с бланкизмом, став образцом заговорщической
тактики, и уже под воздействием этой модели обособившейся от общества органи¬
зации стала развиваться идея "воспитательной" диктатуры революционной партии.
17 involutions de Paris, 1793, № 213.
18 Достоевский Ф.М. Собр. соч., т. 5. Л., 1989, с. 516.
81

Следует подчеркнуть, однако, и другое. Опыт социалистического строительства мож¬
но рассматривать как грандиозную по замыслу попытку ответа на цивилизационное
требование синтеза естественной социальности и гражданского общества, предприня¬
тую в то историческое время, когда капиталистические страны делали лишь первые
серьезные шаги в таком направлении. Но, как и при якобинцах, государство подме¬
нило собой общество (перенесение принципа государственного единства в духовную
сферу, соединение морали и политики и т.д.), а принципы естественной социальности
были перетолкованы в духе ’’государственного коллективизма”.
Как бы ни оценивать ’’российский якобинизм” и использование якобинской ’’модели”
или опыта большевиками19, так подтверждается международное значение якобинства.
Распространение этого феномена в культурно-историческом времени и мировом
идеологическом пространстве служит, на мой взгляд, свидетельством его связи с
утверждением той цивилизации, что провозгласило и принесло с собой наступление
Нового времени
А.В. Чудинов. На фоне активного интереса историков к причинам и следствиям
Французской революции конца XVIII в., к сюжетам политической истории ее началь¬
ного и послетермидорианского этапов, к развитию в ходе революции массового
сознания и формирования новой политической культуры следует констатировать
наметившийся в последнее время спад в разработке якобинской тематики, которая
на протяжении многих десятилетий находилась в центре внимания ’’классической”
историографии. На мой взгляд, это следствие не столько ’’пресыщения" этой проб¬
лематикой, сколько результат кризиса в методологии ее исследования.
До сих пор, за два столетия изучения Великой французской революции, ’’класси¬
ческая” историография так и не предложила убедительной научной интерпретации
феномена якобинизма. Ведь едва ли мы можем признать таковой ’’теорию обстоя¬
тельств" либеральных историков XIX в. Ф. Минье, А. Тьера, А. Олара, утверждав¬
ших, что якобинское правительство было прежде всего правительством национальной
обороны, а террор, составлявший стержень его политики, - всего лишь вынужденным
средством защиты от внешних и внутренних врагов. Обстоятельства военного вре¬
мени действительно играли важную роль в период становления якобинской диктату¬
ры летом-осенью 1793 г., оказывая во многом определяющее влияние на стихий¬
ный процесс концентрации власти в республике. Однако ссылка на них ни в коей
мере не объясняет особенности функционирования самого режима. Усиление тер¬
рора центральными органами государственной власти происходило одновременно с
ослаблением внешней опасности, а наибольший размах террор приобрел весной-летом
1794 г., когда войска республики уже почти всюду вели боевые действия на
территории неприятеля и внутри страны было покончено не только с очагами
открытого сопротивления, но даже с любыми проявлениями легальной оппозиции.
Характерно, что, добиваясь принятия декрета о Революционном трибунале от 22
прериаля, открывшего дорогу "Большому террору", Кутон отнюдь не связывал его
необходимость с существованием военной угрозы извне20.
Едва ли может быть признана удовлетворительной и широко распространенная в
"классической" историографии "социальная" трактовка якобинского режима, согласно
которой его политика служила интересам определенного общественного слоя Франции.
Такая точка зрения, высказанная в публицистике еще во время революции Г. Ба-
бефом, П.Т. Дюран де Майаном и поддержанная в XIX в. историками социали¬
стического направления - Ф. Буонарроти, Л. Бланом, - стала преобладающей в
XX столетии, когда на ведущие позиции в изучении Французской революции кон¬
ца XVIII в. вышли исследователи-марксисты, именно в социальном подходе видевшие
ключ к научному пониманию политических явлений. Разумеется, нельзя отрицать, что
при решении некоторых исследовательских проблем такой подход может быть вполне
19 См. подробнее: Кондратьева Т.С. Большевики-якобинцы и призрак Термидора. М., 1993.
20 См. Кутон Ж. Избранные произведения. 1793-1794. М., 1994, с. 261-269.
82

уместен и плодотворен, однако это явно не относится к интерпретации фено¬
мена якобинизма. Многолетние попытки историков-марксистов определить ’’классо¬
вую базу” якобинского режима не увенчались успехом. Напротив, споры истори¬
ков-марксистов о социальной основе якобинизма, в частности, острая дискуссия
60-70-х годов между А.З. Манфредом и В.Г. Ревуненковым, наглядно продемонст¬
рировали, независимо от намерений самих участников дебатов, невозможность связать
политику Робеспьера и его сторонников с реальными интересами любого более или
менее значительного слоя французского общества.
Так, Ж. Лефевр в свое время показал, что аграрная политика робеспьеристов,
игравших ведущую роль в лагере якобинцев, не имела ничего общего с подлинными
чаяними ни одной из многочисленных групп сельского населения Франции. Д. Герен,
А. Собуль, В.Г. Ревуненков привели немало фактов, свидетельствующих о том, что
деятельность данной ’’партии” шла в разрез и с устремлениями городского плебса.
Согласно не менее веской аргументации А. Матьеза, Н.М. Лукина, А.З. Манфреда
политика Робеспьера противоречила также социально-экономическим интересам ’’сред¬
него класса", буржуазии.
Таким образо^, сама логика развития исследования подвела к выводу о невозмож¬
ности дать научное объяснение якобинизма, не выходя за рамки социального подхода.
Однако, как показало заседание Комиссии по истории Французской революции
Международного комитета историков, состоявшееся 1-2 сентября 1995 г. в Монреале,
ведущие исследователи-марксисты по-прежнему отдают предпочтение именно этому
методологическому подходу. Отвечая на вопрос, вынесенный в название сессии
"От исключительно социального к исключительно политическому: истинный или лож¬
ный поворот в историографии революции?”, М. Вовель, К. Мазорик (оба - Франция),
К. Тонессон (Норвегия), Т. Шидзука (Япония) весьма критически отозвались об
имеющей сегодня место в мировой, включая российскую, историографии рассматри¬
ваемой темы ярко выраженной тенденции к отказу от абсолютизации социального
подхода и стремлению расширить методологическую основу изучения революции.
Столь упорная приверженность к прежней методологии, в значительной степени
обусловившая нынешний спад в исследовании якобинской тематики, вызвана не
столько научными, сколько идеологическими мотивами. Историография революции все
еще крайне политизирована. И допустить, что в якобинский период имел место
острейший конфликт между обществом в целом и государством, репрессивный аппарат
которого использовался определенной политической группой для осуществления чисто
утопического проекта, противоречившего реальным интересам всех более или менее
значительных социальных слоев21, для историков левого толка невозможно прежде
всего по идеологическим причинам, поскольку тем самым они признали бы обосно¬
ванность некоторых из подходов к решению рассматриваемой научной проблемы,
предлагавшихся в свое время консервативными авторами - Э. Бёрком, И. Тэном,
О. Кошеном, - а сегодня - историками-’’ревизионистами”22.
Полагаю,, что перспективы дальнейшей разработки проблемы якобинизма будут
зависеть прежде всего от того, насколько исследователям удастся преодолеть
идеологический раскол в историографии Великой французской революции, отказаться
от абсолютизации любой из методологических схем и придти к синтезу подлинно
научных достижений, полученных в рамках различных подходов.
З.А. Чеканцева. В основе советской концепции Французской революции конца
XVIII в. лежало представление о революции как главной ценности. Якобинский период
рассматривался как высший этап революции, как диктатура, сыгравшая важнейшую
роль в обязательном продвижении революции дальше положенного ей ходом истории.
Иными словами, в этой концепции незримо присутствовал оценочный подход, осно¬
21 Подробнее см.: Чудинов А.В. На облаке утопии: жизнь и мечты Жоржа Кутона. - Кутон Ж.
Указ. соч.
22 См. Чудинов А.В. О новом отношении к консервативной историографии: через критику к синтезу. -
Актуальные проблемы изучения Великой французской революции. М., 1989.
83

ванный на убеждении, что историки знают идеальную модель революции, идеальную
модель государственного и общественного устройства, обладают единственно вер¬
ными принципами анализа, подлинно научной метологией, которая не только страхует
от субъективности оценочных суждений, но и позволяет найти ’’правильные” решения
проблем революции. В этой связи в условиях политической конъюнктуры конца 80-х
годов в публикациях и выступлениях, посвященных 200-летию Великой французской
революции, закономерно содержался призыв отказаться от стереотипов при осмысле¬
нии революционного процесса, пересмотреть оценки, особенно в соответствии с
’’новым политическим мышлением”.
По-видимому, все-таки не в оценках дело. Для дальнейшего развития нашей науке
предстоит преодолеть эпистемологический барьер, поставленный советской филосо¬
фией истории. Необходима новая исследовательская парадигма, разработка которой
предполагает внимательное изучение ’’методологической революции” 70-80-годов в
мировой историографии. Особенность нынешней историографической ситуации заклю¬
чается в том, что методологические поиски в историописании совпадают с радикаль¬
ной ломкой культуры модернизма, основанной в значительной степени на идеях Прос¬
вещения и переходом к постмодернистской культуре.
Какой будет эта новая система научных координат пока сказать трудно. Более или
менее ясно, от чего следует отказаться. Определенно изжил себя финализм как форма
историзма. Об этом еще в 1988 г. говорила Г.С. Черткова23. В русле постмодер¬
нистского научного знания хорошо обоснована необходимость отказа от детерминизма
в любой форме. Это не может произойти безболезненно. Как свидетельствуют
современные конкретно-исторические исследования, в частности по истории револю¬
ции, историк выигрывает, освобождаясь от упрощенных экспликативных схем,
основанных на дихотомиях. Неоправданным представляется традиционный акцент на
каузально-генетическом объяснении. Объяснить историческое явление в традицион¬
ном, по существу позитивистском, смысле значит прежде всего выявить обстоятель¬
ства или причины, которые его породили. Поиск таких причин вполне оправдан, но он
не может быть ни единственной, ни тем более конечной целью современного исто¬
рического исследования. Однако неправомерно сведение всегда неисчерпаемой смыс¬
ловой полноты исторического явления к этим обстоятельствам или причинам. В
работах историков-профессионалов постмодернистской ориентации ясно выражена
потребность в разрушении строгой научной системности, с характерной для нее
дихотомией субъективного и объективного. Аргументируется необходимость учи¬
тывать сферу человеческого сознания как важнейшего компонента жизни, без кото¬
рого нет ни человека, ни истории.
В целом, в общеметодологическом плане, по-видимому, речь должна идти о пере¬
ходе от традиционных объяснительных моделей к вероятностной и цивилизационной
перспективам. От исторических работ всегда требовался высокий теоретический уро¬
вень, но в реальной исследовательской практике он нередко оказывался набором
слабо связанных между собой теоретических построений.
Новые подходы будут найдены при условии, что методологическая рефлексия на
уровне современного гуманитарного знания станет важнейшим компонентом и в ра¬
боте историка-исследователя, и в историческом образовании.
Наша историография Великой французской революции была ’’якобиноцентри-
стской”. Затем якобинская диктатура как бы вышла из моды. То же можно сказать о
проблематике народных движений и о других темах. Смена плюсов на минусы и
наоборот - самый легкий путь, но он не имеет отношения к научному поиску. В этой
связи важно, что для нашего обсуждения общетеоретических вопросов в качестве
конкретного сюжета был выбран именно якобинский период революции.
Необходимо продолжить традицию изучения революции ’’снизу”. От этого дости¬
23 Черткова Г.С. Об антиномии свободы и равенства и проблеме выбора. - Актуальные проблемы
изучения истории Великой французской революции. М., 1989, с. 90-91.
84

жения историографии XX в. нельзя отказываться, ибо будет потеряно нечто глу¬
бинное в революционном процессе. Этот подход надо развивать, поскольку объясни¬
тельные модели, предложенные "классической” историографией, в частности Ж. Ле¬
февром, при всем их значении, уже представляются недостаточными.
В новых условиях взгляд "снизу” поможет лучше понять движущие силы рево¬
люции. В современной французской историографии отмечается тот факт, что народ до
сих пор остается "великим незнакомцем" французской истории. Не тот народ, каким
его видели собственники, просвещенные современники, но народ, каким он был в то
время. Простые французы - столичные жители и провинциалы, горожане и крестьяне
были живыми людьми, их бытие не исчерпывалось принадлежностью к определенной
социальной группе. Они были органично включены в мир самобытной народной
культуры, которая была чужда просвещенной элите. Между тем мы очень мало знаем
об этой культуре революционного времени. Советская историография была равно¬
душна к этим сюжетам.
Современные изыскания в области культурной антропологии, "новой социальной
истории", "истории ментальности" актуализируют тему народных движений24. Новые
методологические подходы позволяют создавать весьма пластичные концепции, позво¬
ляющие исследовать эту тему более объемного и глубоко. Активно реагируя на про¬
исходившие в обществе изменения, протестующие толпы выражали способность прос¬
толюдинов к самоорганизации и выдвижению собственных лидеров. Выражая протест
в рамках традиционной культуры, они обосновывали легитимность своих действий,
подчеркивали приверженность к политическому диалогу с властями. Изучение
народных манифестаций в историко-культурном ключе может, в частности, прояснить
парадокс революционного традиционализма основных движущих сил революции.
Взгляд на революцию "снизу" очень важен и для того, чтобы понять природу
революционной власти и ее поведение на разных этапах революции, включая и
проблематику террора. Конечно, существуют и другие возможности для этого - изу¬
чение отдельных персонажей, наделенных властными полномочиями, их представ¬
лений, поведения. По-видимому, в историографии будет сохраняться и идеологический
путь исследования власти, пытаясь найти ответ на вопрос, чьи же интересы выражала
эта власть на разных этапах революции. Но нельзя забывать об огромной силе массы,
чаще всего молчаливой, которая подпитывала власть или в конечном счете пред¬
определяла ее крах. Природа власти будет яснее, если попытаться реконструировать
отношение к ней в очередях у булочных, в протестующих толпах, в секционных
собраниях Парижа, в армии, в провинциях. Р. Кобб говорил, что власть может быть
понята только "снизу". Реконструкции ментального содержания народных движений
через стереотипные поведенческие реакции (в частности бунтовские "жесты”) сви¬
детельствуют об активной роли "коллективного воображаемого" в историческом
потоке. В ходе такой реконструкции обнаруживается наличие в массовом сознании
далеко не примитивных представлений о политике, основах функционирования власти,
о праве подданных защищать свои интересы. Протестующие толпы демонстрировали
уверенность в своем праве наказывать врагов, вершить правосудие путем прямого
действия. На эту роль претендовала и революционная власть. Возможно, именно
вопрос о характере, способах и условиях реализации суверенитета лежал в основе
конфликта между якобинцами и протестующими массами.
В нашей историографии террор изучался в русле известной "теории обстоятельств".
Французские историки от Ж. Лефевра до М. Вовеля, исследуя природу якобинского
террора, приходили к выводу, что он пришел "снизу". Об этом же интересно говорил в
1988 г. А.В. Адо25. Современные западные историки, изучающие эту проблему,
24 См., в частности: Чеканцева З.А. О новом подходе к истории народных движений: Франция XVI-
XVIII вв. - Новая и новейшая история, 1993, № 4.
25 См. Адо А.В. О месте французской революции конца XVIII в. в процессе перехода от федерализма к
капитализму во Франции. - Актуальные проблемы изучения истории Великой французской революции. М.,
1989, с. 7-20.
85

акцентируют внимание на взаимоотношениях народного терроризма-вандализма, как
революционного, так и контрреволюционного, и институционализированного террора
якобинской диктатуры. Высказана мысль о связи террора и его природы с проблемой,
как закончить революцию, как выйти из революционной утопии и вернуться к порядку
в качестве культурной нормы, когда действует закон и возможно нормальное функ¬
ционирование власти. На всех этапах революционная власть сталкивалась с этим. В
1791 г. об этом говорил А. Варнав, весной 1793 г. - Бриссо. В какой мере этот вопрос
был важен для якобинцев? Не следует ли рассматривать террор как один из вариантов
его решения?
С.Ф. Блуменау. Размышляя в наши дни о Французской революции конца XVIII в.,
трудно избежать двойственного впечатления. С одной стороны, торжество свобо¬
ды, утверждение гражданского равенства, прорыв в обеспечении прав человека, с
другой - диктатура, террор, регламентация экономики, ’’революционный вандализм".
При этом позитивные сдвиги чаще историки связывают с реформами 1789-1791 гг.;
пугающие же стороны революции относят ко II г. республики (1793-1794 гг.).
Противопоставление преобразований начала революции деятельности якобинцев
представляется во многом обоснованным. Большинство решений Учредительного
собрания выглядят естественными и органичными, проистекавшими из тех задач,
которые реально стояли перед обществом, несомненно способствовавшими прогрессу.
Напротив, якобинские идеология и политика ему явно противоречили.
Робеспьеровская власть в своих действиях ориентировалась на воззрения
Ж.-Ж. Руссо. В теории последнего передовые идеи века соединялись с повернутыми в
прошлое утопическими мечтаниями и представлениями о жестком подчинении устрем¬
лений граждан интересам государства. Взгляды Руссо перекликались с устремлениями
широко ’’разлитыми" во французском обществе. Идеалом больших групп населения
были повсеместное утверждение мелкой собственности и скромный достаток. В этом
контексте и в связи с обострением продовольственной проблемы усиливались требо¬
вания ограничения права собственности, регламентации торговли, регулирования эко¬
номики. Вместе с тем на политическую практику якобинцев повлияло и тяготение
"низов" к жестокости, воспитанное Старым порядком со свойственными для него пыт¬
ками и публичными казнями.
Хотя курс Робеспьера и его соратников отвечал устремлениям значительных слоев
населения, он сильно расходился с протекавшими в обществе и ускоренными рево¬
люцией процессами. Но решительные и быстрые преобразования 1789-1791 гг.
порождали иллюзии, что в революции возможно все: и произвольная "переделка"
социально-политического организма, и столь же легкое изменение сознания людей.
Насаждение руссоистской модели, подчинявшей человека государству, вело к
контролю властей над духовной жизнью граждан. Это встречало сопротивление, чаще
всего пассивное, иногда активное. Главными средствами установления единомыслия
стали страх и государственный террор. В этой связи показательно нагнетание
якобинцами атмосферы "осажденной крепости". Распространению такой психологии
способствовали реальные обстоятельства - война и внутренние мятежи. Но "мания
заговоров" усилилась тогда, когда непосредственная угроза для страны существенно
ослабла вследствие поражений антифранцузской коалиции и подавления восстаний
внутри страны. Именно в это время террор достиг пароксизма. В целом, есть осно¬
вания говорить о создании режима - антипода тому, что провозглашалось и делалось в
начале революции.
И все же правомерно ли исключать период якобинской диктатуры из контекста
Французской революции конца XVIII в.? Ведь тенденции, заявленные в начале рево¬
люции, продолжали, несмотря на препятствия, реализовываться в законодательстве и
прежде всего в самой жизни. Конституция 1793 г. вполне соответствовала новым
идеям и ценностям, которые отстаивала революция. В том же духе был выдержан и
декрет об отмене рабства в колониях от 4 февраля 1794 г. Сеньориальный строй,
упразднение которого шло с августа 1789 г., был окончательно уничтожен при
86

якобинцах. Широко развернувшиеся операции с землей, стимулированные созданием
фонда национальных имуществ и их продажей, способствовали утверждению права
частной собственности и начал рыночной экономики. Успешно продолжалось устра¬
нение барьеров между частями страны, завершался процесс формирования француз¬
ской нации. Свою роль сыграла в этом языковая политика якобинцев, кампания по
искоренению диалектов - ’’патуа”. В якобинское время практика гражданского ра¬
венства пустила уже глубокие корни в обществе. И, наконец, важно, что благодаря
решительным и мобилизующим действиям Комитета общественного спасения удалось
сохранить целостность Франции, отстоять ее от внешнего врага, спасти от возврата к
старому.
Все это - свидетельства неоднозначности якобинского периода. Ряд принципов,
лозунгов, ценностных ориентиров, элементов политического поведения, проявившихся
на практике в 1789 г., был актуален и при якобинцах и после их падения. Значи¬
тельная часть якобинского политического персонала сохранила свои позиции при
термидорианском Конвенте и Директории. Едва ли правомерно поэтому отрешать II г.
Республики от революции в целом. Но и называть, как делали в нашей стране
раньше, это время вершиной революции также не приходится. Всеобъемлющее и по
большой части радикальное реформирование жизни общества происходило в первые
годы революции, и справедливо было бы считать именно этот период самым значимым
с точки зрения прогресса.
Двойственное содержание якобинского периода отразилось на итогах революцион¬
ного процесса, дальнейших судьбах Франции. Юридическое равенство, достигнутое
французами, несмотря на политические бури XIX в., не было поколеблено. Несомнен¬
ной заслугой якобинцев стало воспитание гражданских добродетелей и патриотизма.
Единство страны, для упрочения которого немало потрудились деятели 1793-1794 гг.,
с тех пор почти не ставилось под сомнение автономистскими тенденциями. Аграрные
решения лета 1793 г., наряду с предшествующими мерами, способствовали обретению
значительной частью селян материального достатка. В отличие от Англии крестьян¬
ство в своей массе было спасено от разорения.
Вместе с тем якобинский период революции способствовал укоренению в со¬
циально-политической жизни весьма негативных явлений. Французское общество было
приучено к революционному, а не к мирноэволюционному способу разрешения конф¬
ликтов. Политическая полемика приобретала ожесточенный характер. Уравнительные
устремления 1793-1794 гг. не прошли даром для Франции. Широко распространились
социальное противостояние, резко критическое отношение к богатству, как нажитому
обязательно неправедными путями. Они повлияли на специфику и темпы развития
французского капитализма, отставшего вначале от английского, а затем от американ¬
ского и германского.
Е.О. Обичкина. Публикации конца 80-х - начала 90-х годов в отечественной
историографии Французской революции конца XVIII в. показывают, что уже можно
говорить о новых чертах в видении революции: отказ от антикапитализма, неприятие
диктатуры и террора, а также повышенное внимание к персоналиям и к ментальной
истории.
Возникает необходимость вновь обратиться к сущностным вопросам истории яко¬
бинства. Во-первых, следует разделять политику якобинцев и идеологию якобинства:
они не тождественны, ибо, хотя мы и связываем их с одними и теми же деятелями,
они имеют разные источники. В частности, те мероприятия якобинцев, которые
ставятся им в заслугу или вменяются в вину в зависимости от точки зрения историка -
максимум и революционный террор, - обрели силу закона еще до прихода якобинцев к
власти, до восстания 31 мая - 2 июня 1793 г. Под давлением исключительных
обстоятельств - восстания в Вандее и измены Дюмурье - и под прямой угрозой
восстания, исходившей от Коммуны Парижа, большинство Конвента отказало в
поддержке жирондистам и приняло навязанные революционными секциями законы.
Таким образом, якобинцы не были первоначально творцами радикальной социальной и
87

террористической политики, но были ее последовательными проводниками. На их
выборе сказался не только страх перед победой контрреволюции, но и воспоминание о
стихии сентябрьских убийств 1792 г. Вспомним Дантона: ’’Будем страшными, чтобы
избавить народ от необходимости быть страшным”. Итак, политика, навязанная яко¬
бинцам, зрела в сердцах и умах секционных вожаков и руководителей Коммуны
Парижа - людей типа Г.-Г. Шометта, Ж.-Р. Эбера, Ж. Ру.
Творением якобинского правительства, безусловно, можно назвать саму диктатуру.
Проведение навязанной ему политики потребовало создания поистине авторитарной
власти. Она держалась, прежде всего, на поддержке санкюлотами и крестьянством
армейского призыва, благодаря последовательному проведению политики, удовлетво¬
рявшей обездоленное большинство. Именно это делало диктаторскую власть яко¬
бинского правительства легитимной "волей суверена" в глазах санкюлотов.
Важным рычагом политики стало принуждение граждан к соблюдению общест¬
венного интереса. Используя этот инструмент, якобинцы сумели сделать то, что не
удавалось ни одному правительству в годы революции, но что всякий раз составляло
их заветную цель: блокировать революционную инициативу санкюлотов, подчинить
их Конвенту, избавив тем самым законодателей от страха перед народом. Весной
1794 г. они окончательно обуздали санкюлотское движение: люди улицы перестали
диктовать свою волю Конвенту. Решение судеб революции вновь возвращалось к
законодателям. Высшим выражением этого возвышения и отчуждения революционной
власти "Горы" является церемониал праздника "Верховного Существа", который не
имел ничего общего со стихией народной радости праздников первых лет революции.
Не "диктатура низов", но диктат низов весны-осени 1793 г. сменялся диктатурой
якобинских вождей, к лету 1794 г. все более приобретавшей черты личной диктатуры
Робеспьера. Поскольку собственного аппарата управления и подавления диктатура не
создала - ведь она была для якобинцев не самоцелью, но средством, - а центр при¬
нятия решений переместился после расправы с секциями в Конвент, судьба диктатуры
стала зависеть от последнего. В Конвенте же "якобинцы идеи" - подвижники, фана¬
тики, подобные Робеспьеру и Сен-Жюсту, были в меньшинстве. Революционный
персонал 1789 г., остатки которого мы находим в термидорианском Конвенте, дети
XVIII в., философский Олимп которого занимал не один Руссо, но и реалисты, праг¬
матики, скептики, если не в философии, то в жизни - Ф. Вольтер, Д. Дидро, д’Алам¬
бер. Непредсказуемость репрессий, затронувших и Конвент, таких как расправа над
Дантоном, заставила этих людей действовать. На этот раз республику спасали от
Робеспьера.
Причины крушения якобинства следует искать в дилемме, вставшей и перед
революционным персоналом, и перед испуганным обществом: как выйти из террора?
(это, кстати, название книги Бронислава Бачко). Программа строительства нового
общества, оставшаяся в трактатах и фрагментах сочинений якобинцев-робеспьери-
стов, свидетельствует о том, что выход этот был не на путях якобинства. Дело не в
какой-то патологической жестокости, приписываемой порой робеспьеристам. Причина
в абстрактном, умозрительном характере их общественно-политических построений. В
задуманном якобинцами обществе, где частный интерес подчинен общественному,
приоритет первого должна охранять мораль, но поскольку эта новая нравственность
только должна родиться, на практике ее победа обеспечивалась принуждением. В
якобинских проектах принуждению отводилась очень большая роль, будь то при¬
нуждение к счастью, братству или к дружбе26.
Однако, уделяя так много внимания принуждению, сами якобинцы стремились
отойти от насилия путем преодоления гражданского эгоизма. Первым пример должно
было подать само государство, о чем свидетельствует, в частности, якобинская
конституция 1793 г., провозгласившая целью общества - всеобщее благоденствие, а
гражданским долгом - призрение обездоленных, а также проекты достижения
26 См. Сен-Жюст Л.-Л. Указ, соч., с. 277-319.
88

равенства гражданского состояния через доступ к собственности для каждого. Этот
идеал был предвосхищением идеи ’’государства-хранителя”, удачно реализующейся в
социальном законодательстве в развитых индустриальных странах после второй
мировой войны.
Абстрактный, утопический характер общественного идеала и программы якобинцев
является сущностной чертой якобинства. В отличие от своих предшественников у
власти и в отличие от ’’бешеных” и дантонистов робеспьеристы стремились делать
революцию не для себя. Собственной социальной среды у них не было. Было лишь
общественное поприще, а целью - торжество идеалов. То, что для других было
революционной риторикой, достойной формой, призванной облагородить, замаски¬
ровать борьбу частных, партийных интересов, для робеспьеристов обратилось самой
сущностью, пружиной действий правительства. Весной-летом 1794 г. морализатор¬
ский дух в позитивных, т.е. не связанных с репрессиями действиях правительства
возобладал над прагматизмом, мораль - и в первую очередь новый культ - должна
была подменить борьбу интересов, саму реальность. Общество во всей своей много¬
мерности втискивалось в рамки чистой мечты, что не могло проходить иначе, чем
через насилие, причем насилие бессмысленное с точки зрения постреволюционной
нормализации.
Т.А. Черноверская. О том, что отечественная историография Французской револю¬
ции конца XVIII в. на протяжении семи десятилетий после революции Октябрьской
отличалась ’’якобиноцентризмом”, о связанных с этим недостатках, перекосах, уже
говорилось. Тем не менее такая концентрация внимания историков на эпохе яко¬
бинской диктатуры может быть оправдана. Именно в это время на политической
сцене революции встречается наибольшее число и разнообразие действующих
субъектов, будь то лица, партии или целые социальные группы. И в этом смысле в
якобинском периоде революции как бы сфокусирована значительная часть проблем
предшествующих и последующих лет - подобно тому, как в революции в целом
сфокусированы многие проблемы Старого порядка и послереволюционной Франции. И
с этой точки зрения якобиноцентризм может быть весьма продуктивным для пони¬
мания революции, правда, при соблюдении некоторых условий.
Прежде всего, изучаться должны действительно все субъекты, присутствующие на
исторической сцене - образ человека, чье лицо искажено злобой, а поза выглядит
неестественной и неустойчивой, потому что противник, с которым он борется, невидим
для окружающих, нередок в расхожих представлениях о якобинцах у власти. И не
только в расхожих. Хотя в 80-90-е годы у нас стали появляться работы, посвященные
не только собственно якобинцам образца 1793-го и их союзникам - противникам
’’слева”, но и фельянам, жирондистам - А.В. Тырсенко, В.Е. Гусейнова, С.Я. Карпа,
они, как правило, остаются вне хронологических рамок якобинского периода. Между
тем, выступая в качестве противников якобинской диктатуры, борясь с нею, они
отстаивали с оружием в руках, не щадя ни своей, ни чужой жизни, то, что считали
единственно правильным, не допуская, что у противника может быть своя правота,
демонстрируя ничуть не меньшую, чем у якобинцев, неспособность и нежелание
искать консенсус, искать точки соприкосновения. Говорят о догматизме якобинских
лидеров. Мне представляется, что либерализм жирондистов был не менее догматич¬
ным. Более того, предельно упростив ситуацию, можно сказать, что с начала рево¬
люции либеральная доктрина стала реальной программой преобразований в поли¬
тической и в социально-экономической сферах, проводившихся во Франции.
А какую доктрину осуществляли якобинцы, когда пришли к власти? Общим местом
является представление об их приверженности идеям Руссо, которые характеризуются
как авторитарные. Исследователи давно уже отмечают несоответствие между идеями
’’учителя" и действиями "учеников”, расценивая их в зависимости от собственных
убеждений либо как преодоление под влиянием революционной необходимости
жестких рамок учения, либо как идеологическое прикрытие именем Руссо собственных
действий. При этом само собой разумеется наличие у якобинских лидеров четких
89

представлений о том, каким именно должно быть справедливо устроенное общество и
каким образом общество должно быть преобразовано. Изучение жизненного пути
отдельных якобинских лидеров, в частности Сен-Жюста, заставляет усомниться в
изначальном существовании такой программы хотя бы у кого-нибудь из них в отличие
от программы либеральных преобразований. В частности, неоднократно обращалось
внимание на некоторую неопределенность, нечеткость идейной платформы Ро¬
беспьера во время Учредительного собрания - при констатации в целом ее демо¬
кратизма. По эволюции мировоззрения Сен-Жюста на протяжении его очень короткой
жизни можно проследить почти весь путь развития оппозиционной Старому порядку
общественной мысли XVIII в. от либертинажа до диктатуры.
Похоже на то, что вплоть до прихода к власти в результате восстания 31 мая -
2 июня 1793 г. - это оказалось для них неожиданным - сама возможность пре¬
образования общества в духе ’’Общественного договора” виделась ими лишь неопре¬
деленно далекой перспективой. По-видимому, именно практическая деятельность в
чрезвычайных обстоятельствах во время миссий Л.-А. Сен-Жюста в прифронтовые
департаменты Рейна и Севера, Ж. Кутона - в департамент Пюи-де-Дом, успех в
осуществлении мер, продиктованных необходимостью и позволивших поверить в
возможность для большинства людей поставить общественное благо выше личного,
сделать первое условием второго, и привели к попытке осуществить такие пре¬
образования в масштабах всей страны. Но то, что оказывалось возможным в
чрезвычайных обстоятельствах, далеко не всегда годится для мирной жизни. Таким
образом, общие представления о должном определяли образ действий в конкретной
ситуации, а успех принятых мер побуждал расширять масштабы их применения.
В старинном споре о влиянии идей и, говоря словами Сен-Жюста, "силы вещей”, на
характер якобинской диктатуры можно приблизиться к истине, лишь обратившись к
тому, как конкретно эта политика формировалась, а именно, какие обстоятельства
вызывали или провоцировали те или иные действия властей или служили им оправ¬
данием, а эти обстоятельства очень часто, к сожалению, оказываются незамеченными
при вынесении общих суждений о якобинской диктатуре, и в особенности о терроре.
Так, повторяя известные формулировки о терроре как о способе удержать власть,
говоря об усилении террора в последние полтора месяца якобинской диктатуры
после принятия печально знаменитого закона 22 прериаля (10 июня 1794 г.), почему-то
забывают и о том, что подлинный пик применения террора пришелся на декабрь
1793 - январь 1794 гг., что в феврале-марте, после принятия второй части декрета о
революционном порядке управления, содержащей статьи о запрещении передавать
полномочия, наиболее отличившихся комиссаров-террористов отзывали в Париж,
’’освобождая” от них провинцию. Почему, однако, для этого потребовалось несколько
месяцев и донесения Жюльена-младшего? Ведь и Ж.-Б. Каррье, и Ж.-М. Кол¬
ло д’Эрбуа, и Ж. Фуше сообщали Конвенту о своих действиях точно и откровенно -
вплоть до способов расправы и числа жертв. Быть может, дело отчасти в
использовании языка, который одни исследователи понимают буквально, как это и
было написано, а другие усматривают в этих донесениях риторические преувеличе¬
ния - по стилю донесения Гато, друга Сен-Жюста, из Страсбурга ничем не отличались
от донесений Колло или Каррье. После этого применение террора в провинции резко
сократилось, и вплоть до термидора ситуация оставалась без значительных изменений.
Новая же волна террора в Париже, включая закон 22 прериаля, связана была, по-
видимому, как с ликвидацией провинциальных трибуналов и передачей всех дел ’’вра¬
гов народа” парижскому Революционному трибуналу, согласно декрету 27 жерминаля
(16 марта 1794 г.), так и с обострением ситуации на театре военных действий в связи с
апрельско-майским наступлением соединенных вооруженных сил стран антифран-
цузской коалиции, о котором вообще почти исследователи не вспоминают. Разумеется,
все сказанное не исключает мотива удержания власти.
А.В. Тырсенко. Как уже отмечалось, в настоящее время исследования Французской
революции конца XVIII в. ведутся под знаком резко усилившегося интереса к ее
90

политической проблематике. В этой связи интерес представляет изучение полити¬
ческих традиций в ходе революции, и прежде всего двух магистральных - демокра¬
тической и либеральной, которые зачастую выступали оппонентами, вплоть до
драматического противостояния. Названные традиции восходили еще к рационалисти¬
ческим учениям века Просвещения. К эпохе революции относится процесс их орга¬
низационного оформления. Наиболее яркими представителями демократической тради¬
ции явились якобинцы (лето 1792 - лето 1794 гг.), либеральная же традиция была
представлена умеренными лидерами Якобинского клуба (1789-1791 гг.), Обществом
1789 г., Клубом фельянов, отчасти Жирондой, термидорианцами, идеологами.
В цепи острых, подчас непримиримых противоречий между якобинско-демократи¬
ческой и либеральной традициями проблеме организации политической власти при¬
надлежит особое место. В связи с этим интересны доктринальные расхождения между
названными традициями, лежавшие в основе борьбы между их политическими пред¬
ставителями. Эти принципиальные различия основывались на разных концепциях
взаимоотношений индивидуума, общества и государства. В демократической доктрине
не проводилось разграничение между гражданскими и политическими правами лич¬
ности, свобода же каждого индивидуума обуславливалась его непосредственным уча¬
стием в политике, т.е. в формировании общей воли всех членов общества, и в
подчинении ей. Либеральная же доктрина, напротив, предполагала известную дистан¬
цию между гражданскими и политическими правами личности, а ее свобода выра¬
жалась в автономии по отношению к политической власти. Иными словами, либе¬
ральная доктрина проводила достаточно четкую грань между гражданским и поли¬
тическим обществами, тогда как демократическая делала акцент на их единстве.
Политическая борьба революционного десятилетия выявила длительный кризис
легитимности революционной власти. Пути к разрешению этого кризиса были
предложены как в рамках якобинско-демократической, так и либеральной традиций. В
центре политических дебатов находились проблемы суверенитета, политического
представительства, а также принципы легитимизации власти. Как совместить принцип
единства и неделимости суверенитета и принцип политического представительства?
Возможно ли утвердить прочную власть и гарантировать политическую свободу,
опираясь на идею прямой демократии, как того требовала якобинско-демократическая
традиция, .согласно которой принцип суверенитета трактовался как народный суве¬
ренитет, являющийся выражением общей воли всех граждан, которая должна быть
постоянно активна и реализовываться путем непрерывного участия всех граждан в
политике? Или для этого необходимо следовать либеральному принципу националь¬
ного суверенитета, согласно которому суверенитет принадлежит не народу как сово¬
купности всех его носителей, а нации, олицетворяющей единство граждан, и осу¬
ществляется через посредство независимых ее представителей, имеющих полномочия
принимать решения от имени нации?
Демократический принцип народного суверенитета нашел применение в полити¬
ческих идеях якобинцев. Основополагающим подходом к организации политической
власти для якобинцев стала идея идентичности между народом и его представителями.
И хотя, с точки зрения их лидеров, политическое представительство и допускалось, но
представители народа рассматривались как его агенты, действующие под его конт¬
ролем, с тем, чтобы дистанция между управляющими и управляемыми была сведена к
минимуму, который бы не противоречил принципу единства и неделимости сувере¬
нитета. Политические представители должны были быть, согласно Робеспьеру, столь
же добродетельны, как и народ, который является источником и нормой добродетели:
’’Народ добр, а его уполномоченные могут быть развращены; в добродетели и суве¬
ренитете народа следует искать предохранительное средство против пороков и
деспотизма правительства”27. Представители народа с точки зрения якобинской идео¬
логии не автономны в своих действиях, а ему подотчетны и имеют лишь импера¬
27 Robespierre М. Oeuvres, 10 v. Paris, 1912-1967, v. IX, p. 438.
91

тивный мандат, поскольку они являются только проводниками общей воли. Утвержда¬
лось, что окончательно идея идентичности между народом и его представителями
будет реализована, если революционная власть начнет действовать как доброде¬
тельный народ, который ’’чужд крайностям, морален, справедлив и разумен”28. Де¬
мократия же, основанная на принципе добродетели, в то же время становилась выра¬
жением и морального суверенитета народа.
В конкретно-исторических условиях II г. республики (1793-1794 гг.) идея прави¬
тельства, воплощавшего в себе моральный суверенитет народа, означала легити¬
мацию власти якобинцев, получивших монополию на представление народного сувере¬
нитета, поскольку их власть апеллировала к добродетели.
Ярким примером практического воплощения принципа народного суверенитета
явился декрет от 14 фримера II г. (4 декабря 1793 г.) об организации временного
порядка управления. В циркулярах, разосланных от имени Комитета общественного
спасения о введении временного порядка управления, была развита идея органичес¬
кого единства народа и революционного правительства. Народ и революционное
правительство перед лицом внутренней и внешней опасности должны были образовать
единый организм. Обращаясь к низовым органам власти, революционным комитетам,
Комитет общественного спасения следующим образом описал это устройство: ”Вы -
руки политического корпуса, Конвент - его голова, а мы - его глаза”. Вся система
органов революционного правительства строилась по принципу единства между управ¬
ляющими и управляемыми. В результате получилась централизованная диктатура.
В отличие от якобинско-демократического варианта организации и легитимации
политической власти либеральный принцип национального суверенитета предполагал
политическое устройство на основе четкого разделения между политическим и
гражданским обществами. Само понятие ’’нация" означало в либеральной мысли, иду¬
щей от Э. Сийеса, политическое и гражданское общества при том, что сфера поли¬
тического общества не распространялась на сферу гражданского общества. Идея
ограничения суверенной власти рамками политического общества развивалась в
либеральной мысли с 1789 г. и особенно после падения якобинской диктатуры,
установление которой либеральная мысль связывала с чрезмерным расширением
прерогатив власти (Б. Констан). В либеральной традиции также получил развитие
принцип политического представительства, сформулированный Сийесом еще в Учреди¬
тельном собрании. Согласно Сийесу, принцип политического представительства не
отрицал другого принципа организации политической власти - единства и неделимости
суверенитета. По мысли Сийеса, выразителями национального суверенитета могли
быть только независимые в своих действиях представители нации. Сам принцип
национального суверенитета предполагал, по Сийесу, два вида власти - конституи¬
рующую и конституированную. Нация, обладающая конституирующей властью,
может, через своих представителей, наделенных специальными полномочиями, учре¬
дить конституционные, представительные органы власти, которые будут принимать
решения от имени нации в рамках установленных конституирующей властью инсти¬
тутов. Теоретические построения Сийеса, таким образом, имели целью ограничение
политической власти путем ее разделения и упрочение конституционного порядка.
Сийесу принадлежит обоснование принципа политического представительства и с
точки зрения разделения труда: "Совершенно очевидно, - писал Сийес, - что дать
возможность представлять себя в различных областях означает увеличить свою сво¬
боду, как и то, что уменьшить ее можно путем сосредоточения различных предста¬
вительских функций в одном лице. Ведь в частной жизни тот наиболее свободен, кто
заставляет работать на себя"29.
Утверждая политическое представительство в качестве принципа организации
политической власти, либеральная традиция выдвинула идею лигитимности на основе
28 Ibid., V. VIII, р. 199.
29 Sieyes Е. Opinion de Sieyes sur plusieurs acticles des titres IV et V du projet de constitution. Paris, thermidor,
Гап III, p. 6.
92

’’интереса” и "способности", т.е. представительные органы власти обретали легитим¬
ность в силу того, что представителями нации становились лица, заинтересованные в
успешном ведении общественных дел; это определялось их социальными и экономи¬
ческими статусами, а также образовательным цензом. Избирательное право получали
только представители собственнических слоев - "средний класс" или "нотабли".
При сопоставлении политического наследия либеральной и якобинско-демократи-
ческой традиций революционной эпохи либеральные принципы национального сувере¬
нитета и представительного правления наиболее соответствуют основам политической
культуры нового времени. Вместе с тем вряд ли правомерно сводить наследие
якобинско-демократической традиции только к прямой демократии и диктатуре.
Развитая в рамках этой традиции идея участия граждан в политике как условия их
политической свободы также вошла в политическую культуру нового времени и
сыграла решающую роль при обосновании принципа политической демократии, т.е.
при введении всеобщего избирательного права. В конечном счете наследие обеих
традиций воплотилось в либерально-демократической системе Третьей республики.
С.Н. Коротков. Свою главную задачу - защиту завоеваний революции - якобин¬
ская диктатура блестяще выполнила. Характерно, что ее внутреннее развитие и
кризис связаны с изменением ситуации на фронте. Выполнение грандиозной задачи
разгрома объединенных европейских монархов и внутренних противников требовало
серьезных организационных усилий по мобилизации людских и материальных ресурсов.
Мобилизацию ресурсов можно проследить через исследование финансовой политики
монтаньярского Конвента. Так сложилось, что финансовая политика революции затра¬
гивала крупнейшие проблемы: социальные преобразования проходили как финансовые
операции, а финансирование войны с 1792 г. - явилось главной задачей финансового
ведомства.
В историографии преобладает негативная оценка деятельности финансового ведом¬
ства революции, существует мнение о "несозидательном" характере ее финансовой
политики.
Следует отметить, что финансовый кризис лежал в основе кризиса Старого по¬
рядка, в нем проявился общественный кризис. Важнейшей проблемой был государст¬
венный долг, существование которого сделало неизбежным в конце XVIII в. пос¬
тоянный бюджетный дефицит. Финансовая проблема требовала глубоких преобразо¬
ваний: ликвидации сословий и привилегий, стимулирования экономического подъема,
что позволило бы не допустить роста долга и ликвидации его в будущем, и поиска
чрезвычайных ресурсов для относительно быстрой его ликвидации.
В начале революции был торжественно признан государственный долг, создан фонд
национальных имуществ для его ликвидации и, поскольку нельзя было ожидать ско¬
рых поступлений от его реализации, выпущен был ассигнат. Была также проведена на¬
логовая реформа. В силу ряда обстоятельств налоги в годы революции приносили ма¬
ло средств. С началом войны погашение государственного долга было приостановлено.
Конвент, а затем якобинская диктатура все основные проблемы, с которыми приш¬
лось столкнуться в этой области, а также и инструменты решения этих проблем унас¬
ледовали от предшественников.
Во многом политика якобинцев носила вынужденный характер. Якобинцам необхо¬
димо было найти огромные ресурсы и заключить союз с санкюлотами, выдвигавшими
более радикальную программу социального развития. Решать при этом нужно было
противоречивую задачу изыскания все более крупных средств внутри страны и
сохранения союза с народом. Комитету финансов Конвента удалось, реагируя на тре¬
бования текущего момента, выработать, во многом, видимо, стихийно, стратегический
план универсального характера. Основные средства дал ассигнат: прибегли к эмис¬
сионному обложению, т.е. политике инфляции. Финансовая эффективность была не¬
обыкновенной: за время существования эмиссионного обложения удавалось получить
около 1 млрд, ливров звонкой монетой в год, т.е. в два раза больше, чем дорево¬
люционному финансово-налоговому аппарату. Эмиссионное обложение - это
93

регрессивно-подоходный налог, значит победа была оплачена и народной кровью и
народными деньгами.
Эмиссионная политика требовала жесткой борьбы с внешними проявлениями инфля¬
ции. Такие мероприятия, которых добивались санкюлоты, как максимум, принудитель¬
ное обложение богатых, выполняли свою антиинфляционную роль. Курс ассигната
поддерживала и распродажа национальных имуществ. Инфляция не признавалась, все
платежи осуществлялись по номинальной стоимости, включая и выплаты в рассрочку
за национальные имущества, что означало снижение их реальной цены. Национальные
имущества сыграли большую роль в формировании новой буржуазии. На торгах
преобладали крупные покупатели, приобретения из фонда национальных имуществ
открывали новые возможности. Не были при этом уничтожены и капиталистические
хозяйства. Поэтому якобинский период оказался весьма важным в формировании со¬
циальных структур буржуазного общества.
Е.В. Киселева. Если обратиться к работам последних лет, посвященным якобин¬
скому периоду, можно заметить, что продвижение вперед в его осмыслении стало в
значительной мере возможным благодаря стремлению авторов этих трудов соотносить
свои выводы с результатами изучения всего комплекса сложных и многогранных
проблем Французской революции конца XVIII в. Такой подход оказался плодотворным
для взвешенного анализа идеологии и практики якобинцев, определения характера
столкновения утопии народных представлений с реалиями времени, влияния ’’левых”
течений на выход страны из полосы социальных потрясений. Углубленному и разно¬
стороннему анализу ученые подвергли также собственно революционный процесс,
оценивая его не только применительно к истории Франции конца XVIII в., но и как
способ разрешения общественных конфликтов в масштабах мировой истории.
А.В. Гордон в выступлении, отрывшем дискуссию, вполне обоснованно призвал ис¬
ториков смелее искать и находить пути, ведущие к постижению точек соприкосно¬
вения якобинского этапа с запросами новой Франции, рожденной в годы революции.
Остановлюсь на некоторых особенностях политического развития Франции в
XIX в., которые, думается, были обусловлены революционным характером низверже¬
ния устоев французского абсолютизма и последовавшей затем радикализацией
социальных отношений в годы якобинской диктатуры. Прежде всего я имею в виду
судьбу монархии во Франции в XIX в. Якобинская Конституция 1793 г. отчетливо
выразила разрыв французской демократии с монархией Бурбонов, оказавшейся
неспособной к гибкому самореформированию в духе требований просвещенных слоев
населения. Ф. Фюре выдвинул тезис о том, что ничто так не напоминает французское
общество при Людовике XVI, как французское общество при Луи-Филиппе30. Это
положение нуждается в уточнении.
Несмотря на то, что в 1814 г. и в 1830 г., когда возникла Июльская монархия,
правящая элита выступила за сохранение монархического принципа в государственной
системе, монархия во Франции не утвердилась. Режим Реставрации не обеспечил
конституционного порядка, что стало причиной революционных событий 1830 г.
Справедливо замечание Фюре об изоляции французской монархии накануне Июльской
революции 1830 г., так же как в конце XVIII в., перед лицом мощного и единодушного
общественного мнения31. Еще более драматичным и неожиданным в глазах либералов
было падение Июльской монархии в 1848 г., поскольку многие из них искренне
уверовали в то, что после перемены династии, с восшествием на престол Луи-
Филиппа, Франция пережила подобно Англии в 1688 г. Славную революцию, и,
следовательно, полагали лидеры либералов во главе с Гизо, Июльская монархия
венчает конец революции. Но они глубоко заблуждались. Быстрота, с какой была
провозглашена республика в февральские дни 1848 г., показала остроту кризиса,
обнажившего крайне узкую опору у власти Луи-Филиппа.
30 Furet F. Penser la Revolution fran^aise. Paris, 1978.
31 Furet F. La Revolution. De Turgot & Jules Ferrey. 1770-1880. Paris, 1988, p. 318.
94

В современных работах по Французской революции часто можно встретить мнение
об осуществлении в 1789-1791 гг. основных задач государственного устройства
страны: введение конституционного строя, национального представительства, рефор¬
мирование права, юстиции, провозглашение свобод гражданского общества. Рассуж¬
дая так, исследователь может оказаться перед опасностью недооценить существенной
стороны политического облика Франции XIX в. - наличия наравне с официальной
идеологией либерализма демократической струи. Именно стихийный и непреодолимый
натиск демократических сил придал ходу дел в 1848 г. революционную окраску.
Противостояние умеренных либеральных кругов и демократии в революции 1848 г.
разительным образом отличали ее от времени установления Июльской монархии,
эпохи господства либералов на политической сцене. Ведущие советские франковеды,
А.З. Манфред, В.М. Далин, Я.М. Захер, Н.Е. Застенкер, В.Г. Ревуненков, А.В. Адо,
обстоятельно раскрыли связь якобинцев с революционной демократией XIX в.
Относительно же французского либерализма, его эволюции под влиянием пронесшихся
революционных лет, следует признать, что пока эта тема не стала еще предметом
должного внимания в отечественной литературе. Определенный вклад в ее изучение
вносит сообщение А.В. Тырсенко, проследившего воззрения Э.-Ж. Сийеса, идейные
взгляды которого раскрывают серьезные расхождения между либеральным и демо¬
кратическим движениями в послереволюционной Франции. Их противоборство в пе¬
риод Второй республики 1848-1852 гг. создало благоприятную почву для возобладания
в стране авторитарных принципов власти Наполеона III.
Исторический опыт Франции XIX в. побуждает историков творчески разрабатывать
вопросы истории Французской революции конца XVIII в. как важного рубежа в про¬
цессе трансформации страны в современное государство и воспринимать революцию
как многоликое, но в то же время единое в своих главных очертаниях явление.
Д.Ю. Бовыкин. В выступлениях коллег уже несколько раз заходила речь о леги¬
тимности режима; предлагалось видеть ее в чаяниях народных масс. Сама по себе
постановка вопроса не удивительна, поскольку проблема легитимности остро стояла и
для самих революционеров. Однако хотелось бы отметить, что в глазах многих
современников Конвент в 1794 г. был, если можно так выразиться, уже, по меньшей
мере, дважды нелегитимен.
Первый раз - после 31 мая 1793 г., когда из него было исключено большое число
депутатов и одни представители народа присвоили себе право решать судьбу других
представителей того же народа.
Второй раз - когда, приняв Конституцию 1793 г., Конвент вместо того, чтобы
самораспуститься и назначить новые выборы, принял решение об отсрочке вступления
конституции в действие и ввел систему революционного правительства. Таким обра¬
зом, он явно превысил свои полномочия, даже принимая во внимание всю их расплыв¬
чатость и неопределенность.
В связи с этим необходим поиск новых подходов и к анализу самой Конституции
1793 г.
Признания ее "одной из самых демократических буржуазных конституций нового
времени"32, традиционная советская историография в общем уходила от рассмотрения
ее применимости на практике, избегала глубокого анализа и тем более критики.
В то же время обсуждение этой конституции при Термидоре, когда весной 1795 г.
встал вопрос о необходимости отмены чрезвычайного порядка управления, наглядно
показало, что целый ряд статей казался многим современникам либо практически неис¬
полнимыми, либо столь абстрактно сформулированными, что их реализация очевидно
не могла привести к положительным результатам33.
Одно из самых "демократичных" положений - утверждение законопроектов
32 Манфред А.З. Великая французская революция. М., 1983, с. 145.
33 См., например: Lezay-Marnezia. A. de. Ou’est-ce que la constitution de 937 Constitution de Massachusett.
Paris, 1’an III, p. 9-10.
95

народом - превращалось в чистую фикцию, поскольку, во-первых, от первичных
собраний требовалось лишь не протестовать против закона, во-вторых, сама возмож¬
ность уложиться в отведенный для протеста 40-дневный срок была гипотетической, и
в-третьих, трудно представить себе, чтобы люди, имеющие право гражданства и
вынужденные, по большей части, зарабатывать на жизнь собственным трудом, и в
самом деле смогли постоянно участвовать в работе первичных собраний; особенно
принимая во внимание, что они должны были созываться отнюдь не только для
обсуждения законов34.
Следует обратить внимание на двойственность текста. Как справедливо отметил
здесь А.В. Чудинов, это была программа построения нового общества. Однако это
была и программа легитимации уже свершившихся событий. Так, статьи Декларации
прав, посвященные реализации права на восстание, выражают попытку оправдать, в
частности, те же события 31 мая - 2 июня. И в самом деле, едва ли статья 35 - ’’когда
правительство нарушает права народа, восстание для народа и для каждой его части
является самым священным правом и самой необходимой обязанностью” - лишь по
забывчивости законодателей не уточняет, ни что именно понимается под словом
’’правительство”, ни сколько человек составляют ’’часть народа”.
Кратко остановлюсь на практической неисследованности у нас темы заговоров и
монархических выступлений. Движениям, направленным против якобинской дикта¬
туры, традиционно уделялся минимум внимания. Во время ’’амальгамных” процессов, в
частности эбертистов и дантонистов, обвинения в роялизме, сговоре с иностранцами
были общим местом. Однако у исследователей принято было лишь перечислять
предъявленные обвинения, не делая попытки проанализировать ни их причину, ни
соответствие истине35.
Е.Б. Черняк, практически единственный из советских историков, кто занимался ис¬
следованиями этой темы, пришел к выводу, что вопрос далеко не так прост и очеви¬
ден, как кажется, и обвинения вполне могли содержать в себе рациональное зерно36.
Просматривается еще один ракурс этой же проблемы: отношение якобинских лидеров
к планам восстановления монархии и использования при этом, в частности, Людовика
XVII. Исследование этих "белых пятен" внесет немало нового в понимание такого
сложного и неоднозначного явления, каковым была якобинская диктатура.
А.В. Гордон. Прежде всего хочу поблагодарить собравшихся, которые с энтузиаз¬
мом откликнулись на призыв организаторов. Собрались почти все, кто в настоящее
время конкретно занимается исследованием Великой французской революции. Этот
дружный отклик - явное свидетельство и актуальности проблем ее истории и насущ¬
ности их обсуждения. Очевидно, наступил новый этап в отечественной историографии
Великой французской революции. Четверть века, минувшая со времени предыдущего
обсуждения проблем якобинства, далеко не формальный повод для встречи. Ушло из
жизни целое поколение исследователей. Летом 1995 г. скончался Анатолий Ва¬
сильевич Адо, из школы которого вышло большинство присутствующих здесь. Испол¬
няется 10 лет со дня смерти Виктора Моисеевича Далина. Почти 20 лет, как нет
Альберта Захаровича Манфреда. И, к сожалению, мартиролог может быть про¬
должен. Я рад, что наша встреча оказалась неформальной данью памяти наших учи¬
телей и предшественников. Звучали их имена, излагались их мнения, а следовательно,
сохраняется преемственность - основа развития исторического знания.
Следует сказать о другой основе - обогащении исторического знания новыми
методологическими подходами. И в этом отношении состоявшийся "круглый стол"
сделал свое дело. Я совсем не хочу сказать, что мы коллективно выработали новую
теорию якобинского периода революции или революции в целом; но все новое , что
34 См., например: Lenoir-Laroche JJ. De 1’esprit de la Constitution qui convient й la France et examen de celle
de 1793. Paris, l’an III, p. 33.
35 См., например: Фридлянд Ц. Дантон. М., 1965, с. 227; Ревуненков В.Г. Очерки по истории Великой
французской революции. Л., 1989, с. 411,414-415.
36 Черняк Е.Б. Времен минувших заговоры. М., 1994, с. 453-457.
96

возникло в мировой историографии за последние 25 лет, было осмыслено участниками
встречи и выражено в их выступлениях. Подчеркну, что были изложены не только
методы, отсутствовавшие в недавнем прошлом в советской науке, но и традиционные
для нее, в первую очередь классовый подход, который претерпевает эволюцию,
доказывающую, что его возможности отнюдь не исчерпаны. Итак, не просто широта
представленных подходов, а именно методологический плюрализм, составляя отличи¬
тельную черту "круглого стола" по сравнению с симпозиумом 1970 г., свидетельствует
прежде всего о вступлении историографии Французской революции конца XVIII в. в
новый этап развития.
Очень убедительно эта мысль была изложена Г.С. Чертковой. Действительно,
речь на нашей встрече шла не о замене одного теоретического подхода, пусть и диск¬
редитированного в прошлом своей вульгаризацией и догматическим применением, дру¬
гим, сколь бы плодотворным он сейчас ни казался, а о том, чтобы избежать какого-
либо идейно-теоретического монополизма. В силу открытости исторического времени,
соединяющего прошлое, настоящее и будущее, и многомерности исторического бытия
должен восторжествовать принцип множественности подходов. Выступления не
только декларировали, но и подтвердили необходимость плюрализма, проявив его не
столько в оценках и переоценках, чем особенно отличались советские дискуссии вре¬
мен перестройки и гласности, совпавшие с 200-летием революции, сколько в самой
методологии.
Сохраняя верность "классической" интерпретации революции как глубокого со¬
циального явления, можно согласиться с А.В. Чудиновым, что мир идей эпохи пред¬
ставлен в этой интерпретации неудовлетворительно и что заслуживают внимания под¬
ходы, в центре которых была идеологическая и даже психологическая подготовка ре¬
волюционных событий. Как бы ни относиться к названным консервативным истори¬
кам, их сочинения требуют непредвзятого отношения. Можно вспомнить, что такое
отношение к Тэну проявили Кропоткин и уже в советское время Адо, отметив
проницательность его оценок роли крестьянских восстаний. Признаюсь, что сам я
далек от беспристрастности по отношению к Тэну, и особенно к Кошену, но, пожалуй,
именно они впервые поставили в систематизированном виде приобретшие такую
злободневность в процессе переосмысления недавней истории вопросы о роли револю¬
ционного меньшинства, о манипулировании массовым сознанием, о социальной психо¬
логии революционаризма.
Думаю, что оказавшаяся в центре нашего обсуждения проблема якобинского
утопизма не столь однозначна, как порой представляется. Якобинцы пришли к власти
в 1793 г. в качестве политических реалистов, что и отличало их тогда, как показала
Т.А. Черноверская, от жирондистов. Весь период якобинского правления отмечен
жестким прагматизмом, четко раскрытым в выступлении С.Н. Короткова. Работая в
"классическом" жанре экономической истории, наш петербургский коллега пришел к
весьма нетрадиционным выводам о связи якобинских преобразований с самыми
обыденными и насущными проблемами государственных финансов.
Разумеется, это не исключает сосредоточения на сфере идей, и, следуя таким
путем, ряд выступавших констатировали преемственность того, что обычно называют
"якобинской утопией", с идеалами и установками Просвещения, прежде всего с рус¬
соизмом. В самых неприемлемых с точки зрения современного либерального сознания
проектах государственного регулирования общественных нравов и семейных отноше¬
ний якобинцы были отнюдь не оригинальны. Где же тогда кончается Просвещение и
начинается собственно якобинство? Ограничиваясь сферой идей, этот вопрос вряд ли
можно разрешить. По-моему, суть якобинства как особого исторического явления
следует искать в самой природе связи между идеями и реальностью их воплощения.
Уместным видится возражение Е.О. Обичкиной против отождествления якобин¬
ской политики и якобинской идеологии. Связь между ними очевидна, однако она
не прямолинейная: "потусторонние", казалось бы, идеалы добродетели позволяй
Робеспьеру и его сподвижникам поддерживать элементарный политический порядок.
4 Новая и новейшая история, № 5
97

И, наоборот, как было сказано С.Ф. Блуменау и Т.А. Черноверской, размах и ради¬
кальность свершавшихся с начала революции преобразований вдохновляли разработку
самых идеалистических проектов.
Вообще анализ утопизма или идеализма якобинцев требует, во-первых, сопостав¬
ления не с абстрактными критериями, а с реальными альтернативами. Можно ли
безоговорочно утверждать, что политическими реалистами были упразднившие эконо¬
мическое регулирование термидорианцы или Директория со своей "политикой каче¬
лей", совместно проложившие дорогу бонапартистской диктатуре? Во-вторых, тре¬
буется учет эволюции идеалов и реальности в перспективе соответствующего исто¬
рического цикла. Мне близок подход А.В. Тырсенко, проследившего постреволю¬
ционную динамику якобинских принципов государственного устройства.
Интересен тезис А.В. Тырсенко о синтезе "якобинского" демократизма и револю¬
ционного либерализма в политической системе Третьей республики. О важности
политических реалий XIX в. как исторического критерия говорила и Е.В. Киселева. До
установления Третьей республики революционный либерализм тоже можно было бы
считать "утопией", которая никак не утверждалась в жизни страны. Лишь к 100-
летию революции разрешился политический спор жирондистов и якобинцев и
разрешился воплощением в той или иной степени политических идей бывших врагов.
Одновременно, что вполне логично, завершился революционный цикл истории Фран¬
ции, начавшийся в 1789 г.
Но чтобы исчезла угроза социальных катаклизмов, потребовался еще один шаг
истории в якобинском направлении. О нем напомнила Е.О. Обичкина - это закреп¬
ление уже в XX в. декларированных якобинцами основ социального обеспечения.
Можно поразмышлять и о современном государственном регулировании, принцип
которого ввели отнюдь не противники якобинцев. Итак, что в аспекте "реального
капитализма" остается утопическим из основ якобинской политической программы?
Анализ якобинства в таком аспекте позволит преодолеть односторонность эпистемо¬
логической перспективы "протосоциализма", с которой связаны, как мне кажется,
наиболее радикальные выводы относительно якобинского утопизма.
Из утопизма якобинцев обычно выводят их революционаризм и терроризм.
Обсуждение этих вопросов на нашей встрече предостерегает от упрощенных оценок.
А.В. Чудинов прав: нельзя объснять диктатуру и террор одной "силой обстоятельств",
как это делалось в "классической" историографии. Но и сбрасывать со счета
"ситуационный фактор" не следует. Выступавшие справедливо изобразили его в двух
аспектах: и как объективную логику борьбы (Т.А. Черноверская), и как силу
террористических настроений масс (Е.О. Обичкина, З.А. Чеканцева). Возмездие вер¬
хам общества - составной элемент революционного сознания. Еще просветители,
возбуждая ненависть к власть имущим и привилегированным, обстоятельно трудились
в этом направлении. О том, что Старый порядок сам образовал в народе море такой
ненависти и говорить не приходится. Это подтверждают, в частности, стихийные
расправы первых дней революции, о которых с ужасом вспоминали даже будущие
идеологи террора.
Немаловажно, кто уже в ходе революции разжигал террористические настроения.
Е.О. Обичкина указывает на "бешеных" и эбертистов, С.Ф. Блуменау - на якобинцев
в целом. Я думаю, что список здесь далеко не полон. Стоит подумать о "терро¬
ристическом дискурсе", о политической полемике революционного времени, о том,
какой мощной отрицательной энергией обладала экстремистская фразеология взаим¬
ных обвинений, которыми бросались, начиная с 1789 г. и зачастую не задумываясь о
последствиях, лидеры и активисты различных группировок. Не менее провокацион¬
ными становились безапелляционные заявления о предстоявшей катастрофе, причем
лавры Кассандры готовы были стяжать представители различных направлений: весной
1793 г. жирондисты вовсю соперничали с крайне левыми. Не случайно тот же Сен-
Жюст резюмировал, что в республике было бы гораздо больше порядка, если бы
поменьше говорили, что порядка в ней нет.
98

Особую роль играли декламации о деградации власти, ее порочности, неспособности
справиться с угрожавшим положением. Нагнетавшийся таким образом кризис был
нравственным не в меньшей степени, чем политическим, и оборачивался он прямым
неподчинением властям, саботированием самых насущных политических мер, раз¬
ложением государственного аппарата, беззаконием. Анализ С.Ф. Блуменау под¬
тверждает правоту политического диагноза Сен-Жюста: кризис власти стал угрожать
распадом социальных связей, разрушением целостности страны. И разрешился этот
кризис, когда террор стал, по словам французского писателя Андре Стиля, "инстру¬
ментом отчаявшейся и оскорбленной власти" в наведении ею общественного порядка.
Так возник исторический парадокс, на который обратили внимание З.А. Чеканцева
и Е.О. Обичкина. Опиравшиеся на террор и прибегшие к диктатуре якобинцы со всей
своей "чрезвычайщиной" выступали "партией порядка". В попытке обуздать разру¬
шительную энергию революционной стихии, одновременно удовлетворив самые
насущные требования масс, они стремились на собственный лад осуществить ту же
установку, что фельяны и жирондисты, - закончить революцию. Подавив народное
движение, уничтожив своих противников, репрессировав десятки тысяч людей, они
оказались в этом не более удачливы, чем их предшественники. Но и термидорианцы,
восставшие против террора, отнюдь не преуспели. А можно ли считать выходом из
ситуации бонапартистскую диктатуру, приведшую к подобию гражданского мира за
счет обескровивших страну завоевательных войн?
Для изживания революционности потребовалось время - почти сто лет эволюции
французского общества и изменений в общественном сознании, которое созрело уже
настолько, что взрыв Парижской коммуны со страшным ожесточением с обеих сторон
явился, что называется, последней каплей. Похоже именно тогда французский народ
выработал своего рода заклятие от кровавых междоусобиц.
Но во всемирно-историческом и в европейском масштабе эпоха революций отнюдь
не закончилась. В Германии, в Южной и Восточной Европе якобинство стало моделью
революционного насилия. С.Ф. Блуменау обстоятельно и последовательно показал,
что никакие потуги "деякобинизации" не могут поколебать непреложных фактов.
Якобинский период, как его ни определяй - подъемом или упадком, составляет
неотъемлемую часть Великой французской революции. В ряде выступлений на нашей
встрече было охарактеризовано место якобинства в постреволюционной истории
Франции. Еще один - аспект - его международное значение, и здесь история Франции
прочно сплетается с отечественной историей.
Вся наша историография Французской революции конца XVIII в. развивалась под
знаком революции российской. Отсюда, в конечном счете, неизбывный наш исто¬
риографический "якобиноцентризм". Ему предшествовал и его предопределил
"якобиноцентризм" общественной мысли России: А.Н. Радищев и Н.М. Карамзин,
А.И. Герцен и В.Г. Белинский - каждый по-своему заложили его основы. После
1917 г. феномен обрел новую жизнь. От персоналий до символики, в революционной
логике и семантике якобинство служило средством легитимации новой власти, и это
тоже закрепилось в исторической традиции.
Малоплодотворное занятие добиваться деякобинизации отечественной традиции.
1793 год, как и 1789, заняли в ней прочное место, соединившись в исторической
памяти народа с событиями собственной истории. Мы, современные российские
историки Французской революции конца XVIII в., не можем отказаться от своего
культурно-исторического наследия, но можем и должны преодолеть обусловленную
политической конъюнктурой ограниченность, идеологическую нетерпимость,
теоретическую жесткость. Наше профессиональное дело выработать более широкую,
многостороннюю оценку якобинства и его значения в итогах Великой французской
революции. А это предполагает следующий шаг - всестороннее определение природы
самой революции, следовательно, как я пытался показать, и ее исторической роли в
утверждении цивилизации Нового времени.
4
99

Из архива президента РФ
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ И СЛОВАЦКОЕ
НАЦИОНАЛЬНОЕ ВОССТАНИЕ 1944 г.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Словацкое национальное восстание - апогей национально-освободительной борьбы
словацкого народа в годы второй мировой войны и ярчайшая страница европейского
движения Сопротивления - началось 29 августа 1944 г., когда гитлеровцы, решив
подавить разгоравшееся в Словакии партизанское движение, оккупировали страну.
Два месяца словацкие патриоты с оружием в руках сражались с частями германского
вермахта, значительно превосходившими их в вооружении и боевом опыте.
История словацкого национального восстания вот уже более полувека привлекает к
себе пристальное внимание исследователей1. Написаны сотни научно-исследователь¬
ских и популярных книг, брошюр, статей, опубликованы солидные сборники докумен¬
тов, самый полный из которых, составленный чешским историком В. Пречаном с его
обширной вступительной статьей, увидел свет еще в 1965 г.2 В сборник включены
593 основных документа из 17 архивов Праги, Братиславы, Баньской Быстрицы,
Москвы, Киева, дающих представление о политическом развитии Словакии в 1943-
1945 гг., о вызревании и ходе восстания, о политических и социальных силах, участ¬
вовавших в восстании, об отношении к нему СССР. В. Пречан являлся составителем
и другого вышедшего сборника о восстании - ’’Немцы и Словакия”3.
Некоторые из документов о Словацком национальном восстании были включены в
состав сборников о советско-чехословацких отношениях в годы второй мировой
войны4.
Участниками восстания написано множество мемуаров, среди них и вышедшая в
1963 г. обстоятельная книга одного из руководителей 5-го нелегального руководства
Коммунистической партии Словакии (КПС) Г. Гусака "Свидетельство о Словацком
национальном восстании’’5. Эта книга положила конец схематизму и деформациям,
свойственным литературе о восстании предшествовавших лет, и в то же время по¬
родила новые легенды, когда Г. Гусак стал первым (генеральным) секретарем ЦК
Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ), а затем президентом Чехословакии.
Важной проблемой истории восстания является отношение к нему СССР. Этой
темы касаются авторы всех работ, посвященных восстанию. Для современного
исследователя сюжет "СССР и Словацкое национальное восстание" одновременно и
прост и сложен. Простота его вызвана тем, что предшествующая историография
смогла дать принципиально верный ответ на вопрос об отношении советского госу¬
1 См. подробнее: Марьина В.В. Чехословакия: движение Сопротивления в историографии. - Антифа¬
шистское движение Сопротивления в странах Центральной и Юго-Восточной Европы (Вопросы на¬
циональной историографии). М., 1991.
2 Slovenskd ndrodnd povstanie. Dokumenty (далее - SNPD). Bratislava, 1965. См. также: Dejiny Slovenskdho
ndrodniho povstania. 1944, dfl 3 (далее - DSNP). Bratislava, 1984.
3 Slovenskd ndrodnd povstanie. Nemci a Slovensko. Bratislava, 1971.
4 См. Советско-чехословацкие отношения во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. М.,
1960; Документы и материалы по истории советско-чехословацких отношений, т. 4, кн. 2. М., 1984.
5 Husak G. Svedectvo о Slovenskom ndrodnom povstani. Bratislava, 1963; Гусак Г. Свидетельство о Сло¬
вацком национальном восстании. М., 1969 (пер. со словац.).
100

дарственного, политического и военного руководства к восстанию. Москва, рассмат¬
ривая события в Словакии через призму своих стратегических - долговременных
национально-государственных и классовых - и тактических интересов в Центральной
Европе, поняла политическое и военное значение восстания и приняла решение об
оказании ему помощи, внеся изменения в первоначальные планы действий Красной
Армии в 1944 г.
Советское руководство оценило и влияние Словацкого национального восстания на
последующее, благоприятное для СССР, развитие событий в возроженной Чехосло¬
вакии, и его роль в приближении краха нацистской Германии и ее сателлитов. Уяснив,
что в хоре политических голосов, заявивших о своей причастности к подготовке и
руководству восстанием, громко звучит голос коммунистов, Москва оказала повстан¬
цам материальную, политическую и моральную поддержку.
Однако в принципе правильное освещение позиции СССР в отношении Словацкого
национального восстания не исключает дальнейшей разработки этой темы, поскольку
здесь есть свои ’’белые пятна”. Введение в научный оборот новых архивных мате¬
риалов позволяет уточнить некоторые сущетвенные аспекты истории восстания. Это
касается участия советских граждан в восстании: мало известно, в частности, о
группах, направленных в Словакию по линии НКВД - НКГБ, о конкретных заданиях,
включая и политико-идеологического плана, которые получали люди, переправленные
в Словакию Украинским штабом партизанского движения и командованием Красной
Армии. Могут быть уточнены данные, касающиеся поставок Советским Союзом
вооружения на повстанческую территорию, а также прояснен вопрос о том, мог ли
СССР увеличить военные поставки, которые повстанцы считали недостаточными. До¬
полнительные материалы обнаружены о подготовке восстания, в частности, пребыва¬
ния, в СССР словацких представителей, решавших задачу координации действий и
планов восстания с советскими политическими и военными руководителями. Это каса¬
ется миссии одного из руководителей 5-го нелегального руководства КПС К. Шмидке
и посланцев словацкого военного министра Ф. Чатлоша, а также судьбы министра.
Могут быть названы и другие, нуждающиеся в изучении вопросы, в частности, о
влиянии на формирование советской позиции сведений о ситуации в Словакии,
поступавших из Лондона в Москву от военного министра чехословацкого эмигрант¬
ского правительства С. Ингра через начальника Чехословацкой военной миссии в
СССР генерала Г. Пику. К этим деятелям в СССР относились весьма сдержанно.
Существует необходимость углубления, детализации темы, обнаружения новых
подробностей, важных с точки зрения ответа на вопрос, каково было отношение
СССР к Словацкому национальному восстанию. Следует подчеркнуть необходимость
рассмотрения темы в широком международном контексте с учетом отношений внутри
антигитлеровской коалиции, советской политической стратегии в странах Центральной
и Юго-Восточной Европы.
Публикуемые материалы из Архива Президента Российской Федерации (АП РФ),
хранящиеся в фонде тематических документов, поступивших в Политбюро ЦК
ВКП(б) из Наркомата госбезопасности СССР, Наркомата иностранных дел, Генштаба
и других государственных и партийных органов, проясняют ряд новых деталей в
картине подготовки и хода восстания, касающихся советской политики в Словакии,
содействия организации там партизанского движения, установления взаимодействия
Советской Армии с повстанческими силами, возможностей оказания материальной
помощи восстанию со стороны СССР. Эти документы, направленные в большинстве
на имя И.В. Сталина, интересны и тем, что они свидетельствуют, во-первых, о том,
что советское высшее политическое и военное руководство держало относившиеся к
Словакии события в поле своего постоянного внимания; во-вторых, о том, что на стол
Сталина ложились и материалы, имевшие на первый взгляд частный характер;
в-третьих, о том, что без сталинского одобрения не решался ни один вопрос, каким бы
мелким он не казался. Это подтверждается припиской в конце всех сопроводительных
писем "прошу Ваших указаний".
101

К сожалению, публикуемые документы не дают возможности отследить реакцию
Сталина на поставленные вопросы или представленные материалы. Вполне вероятно,
что указания давались в устной форме при личной встрече или по телефону. Лишь на
одном документе, направленном Сталину заместителем уполномоченного СНК СССР
по делам иностранных военных формирований на территории СССР генерал-майором
Давыдовым в связи с ожидавшейся оккупацией Словакии немцами и возможностью
помощи словакам со стороны СССР, размашистым сталинским почерком начертано
"Нужно решить".
Чтобы понять, как вписываются документы в контекст истории Словацкого
национального восстания и советско-чехословацких отношений, остановимся коротко
на событиях, предшествовавших восстанию и происшедших в его ходе. Прежде всего
следует обратить внимание на то, что ни советские органы, ни Заграничное бюро
Коммунистической партии Чехословакии в Москве не имели связи со Словакией.
Только после того, как на ее территории начали действовать направленные из СССР
партизанские группы, их командиры одновременно с отчетом о деятельности отрядов
стали сообщать свои наблюдения о положении в Словакии и настроениях ее населе¬
ния. Эмигрантское же чехословацкое правительство в Лондоне имело со Словакией
регулярную радиотелеграфную и курьерскую связь. Поэтому сведения о событиях в
этой стране советские органы получали из Лондона либо через посла Чехословацкой
республики в Москве 3. Фирлингера, либо через упомянутого Пику.
Созданное в марте 1939 г. под эгидой гитлеровской Германии Словацкое госу¬
дарство во главе с Й. Тисо участвовало в войне на стороне "третьего рейха". Однако,
когда его военный крах стал очевиден, в словацком обществе активизировались силы,
стремившиеся к разрыву с Германией, установлению контактов со странами антигит¬
леровской коалиции и свержению режима Тисо. Все это вызвало беспокойство и
недовольство Гитлера.
В конце 1943 г. в Словакии стали распространяться упорные слухи о готовящейся
гитлеровцами оккупации страны. В Лондоне было получено сообщение, что в неко¬
торых кругах словацкой армии зреет решимость оказать им вооруженное сопро¬
тивление. Однако было ясно, что без помощи извне словацкие патриоты долго не про¬
держатся. В связи с этим чехословацкое эмигрантское правительство решило "про¬
зондировать" возможность получения поддержки такой акции в Словакии как со
стороны Великобритании, так и со стороны СССР. Что касается англичан, то свою
помощь возможному восстанию в Словакии они обусловливали двумя требованиями:
во-первых, восстание должно начаться по указанию из Лондона, что оказалось
неприемлемым для чехословацкого правительства; во-вторых, признавая правомер¬
ность интересов СССР в Центральной и Юго-Восточной Европе как зоне его безо¬
пасности, учитывая, что Словакия по всей вероятности явится зоной оперативных
действий Красной Армии, и не желая осложнения отношений с СССР на завершаю¬
щем этапе войны, англичане настаивали на получении предварительного согласия со
стороны советского руководства на оказание такой помощи. Москва сначала ответила
уклончиво, а потом пребывала в молчании до тех пор, пока вопрос не потерял своей
актуальности6.
Документально обоснованного ответа на вопрос о причинах этого молчания пока
нет. Скорее всего, оно имело политико-дипломатический характер. До тех пор, пока
советское руководство не уяснило для себя полностью, кто организует восстание,
каковы его цели, кому надо оказывать помощь, оно предпочитало не реагировать на
английские запросы.
В начале декабря 1943 г. советские органы получили через Пику сообщение о
предполагавшейся оккупации Словакии германскими войсками и о готовившемся
восстании с просьбой оказать ему помощь (документ № 1). Во время пребывания
президента Чехословакии Э. Бенеша в Москве в декабре 1943 г. с целью подписания
в Prefan V. V kradenem Case. Vyber ze studii, Clankd a uvah z let 1973-1993. Brno, 1994, s. 48.
102

советско-чехословацкого договора о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотруд¬
ничестве, который был заключен 12 декабря, состоялась его беседа с уполномоченным
СНК СССР по делам иностранных военных формирований на территории СССР
комиссаром государственной безопасности Г.С. Жуковым. На ней с чехословацкой
стороны присутствовали начальник военной канцелярии президента Чехословакии в
изгнании А. Гасал (псевдоним А. Нижборский), 3. Фирлингер и Г. Пика. Во время
беседы был затронут и вопрос о возможном восстании в Словакии и помощи ему со
стороны Красной Армии. Президент считал, что в случае необходимости на словацкую
территорию должны быть переброшены в первую очередь чехословацкие части из
СССР и только позже - советские подразделения. "Генерал Жуков, - говорится в
чехословацкой записи беседы, - признал эту точку зрения правильной"7.
В конце 1943 г. - начале 1944 гг. состоялось еще несколько бесед чехословацких
военных представителей с Г.С. Жуковым. Советское руководство взяло на себя
обязательство доставить в Словакию в случае начала там восстания вооружение для
50 тыс. человек, дало согласие на высадку советской авиацией чехословацкой
воинской части, сформированной в СССР и обещало оказать поддержку советскими
десантными частями8. О встрече с чехословацкими военными представителями
Г.С. Жуков доложил Сталину 1 марта 1944 г., сообщив мнение Генштаба Красной Ар¬
мии о военной стороне предложенного ими плана восстания (документ № 2). Советское
командование расценивало предложенный план как нереальный и считало целесооб¬
разным содействовать созданию на территории Словакии "большого плацдарма для
активной партизанской борьбы", который "свяжет известные силы немцев". Как писал
в воспоминаниях генерал С.М. Штеменко, в 1944 г. начальник оперативного управ¬
ления Генштаба, Генеральный штаб пришел к выводу, что Германия не допустит
реализации разработанного чехословацкими военными плана. В документе отмеча¬
лось: "План был нереальным. Он не принимал в расчеты возможных контрмер гитле¬
ровцев. А самое главное, он был составлен так, как будто не существовало мощной
обороны противника на подступах к Карпатам. Предполагалось, что советские войска
используют перевалы, занятые словацкой армией, и сумеют за ночь захватить зна¬
чительную часть страны"9. Впрочем, Генеральный штаб не исключал возможность
определенной поддержки чехословацкого плана из политических соображений.
2 марта 1944 г. в связи с отъездом Гасала в Лондон состоялась новая встреча
советских и чехословацких военных представителей. Согласно сообщению участво¬
вавших в переговорах генерал-полковника Ф.И. Голикова и Г.С. Жукова И.В. Ста¬
лину и В.М. Молотову (документ № 3), чехословацкие участники переговоров
согласились с доводами в пользу развертывания в Словакии "мощного партизанского
движения на основе привлечения местного населения" и предложили перебросить для
развития этого движения ряд групп-организаторов. Похоже, что чехословацких воен¬
ных не пришлось долго убеждать в необходимости принятия варианта, предложенного
советским Генштабом: они понимали слабость словацкой армии. Еще в феврале
1944 г. военный министр Чехословацкого эмигрантского правительства С. Ингр напра¬
вил инструкцию словацким группам Сопротивления на случай оккупации Словакии
немцами, где говорилось о возможности преобразования воинских частей в парти¬
занские отряды и необходимости налаживания контактов с Красной Армией при ее
подходе к территории Словакии10.
Организация партизанского движения в Чехословакии была поручена советским
командованием Украинскому штабу партизанского движения во главе с генерал-
лейтенантом Т.А. Строкачем. В мае 1944 г. возглавлявший Загранбюро КПЧ в Моск¬
ве К. Готвальд приехал в Киев, где вместе со Строкачем разработал подробный план
развития партизанского движения на территории Чехословакии. 17 июня 1944 г. ЦК
7 Документы..., с. 19.
8 Там же, с. 20.
9 Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны, кн. 2. М., 1978, с. 328.
10SNPD, s. 154-155.
103

КП(б) Украины обсудил этот вопрос и принял соответствующее постановление11.
Началась переброска из СССР на чехословацкую территорию партизанских орггрупп
во главе с опытными советскими - А.П. Величко, В.А. Квитинский, Е.П. Волянский,
А.С. Егоров и другими - и чехословацкими партизанскими командирами Л. Калина,
Э. Ушьяк, Т. Пола, А. Шагат и др. В школе Украинского штаба партизанского
движения прошли обучение более 150 чехословацких граждан, часть которых уже
участвовала в боевых операциях украинских и белорусских партизан.
В Словакии в это время возникло два центра Сопротивления. В декабре 1943 г. по
инициативе 5-го нелегального руководства КПС, в состав которого входили при¬
бывший из Москвы по заданию Загранбюро КПЧ К. Шмидке, а также Г. Гусак и
Л. Новомеский, был создан Словацкий национальный совет. Он состоял из коммунис¬
тов и представителей так называемого "гражданского блока". В период восстания на
основе "гражданского блока" начала оформляться Демократическая партия. Совет
имел задачу: провести подготовку вооруженного восстания; он действовал тайно и до
лета 1944 г. о нем мало что было известно. Одновременно со Словацким националь¬
ным советом возник связанный с чехословацким эмигрантским правительством
Военный центр во главе с начальником штаба тыла словацкой армии подполковником
Я. Голианом. В его задачу входило подготовить армию к активной борьбе против
гитлеровцев и разработать план военного выступления. Словацкий национальный
совет, установивший контакты с Военным центром и считавший себя головным
органом в подготовке восстания, стремился подчинить Военный центр своему полити¬
ческому руководству.
10 июля 1944 г. Ингр сообщил Пике план действий частей словацкой армии с
просьбой "информировать русское командование". В плане предполагалось, что две
словацкие пехотные дивизии численностью 22,5 тыс. человек, дислоцированные в
Восточной Словакии, наладят взаимодействие с частями Красной Армии и помогут им
проникнуть через Карпаты. Словацкие части, располагавшиеся в Центральной Сло¬
вакии, должны были занять район сосредоточения и предположительно вести борьбу
вплоть до "соединения русских войск с пехотными дивизиями". "Обсудите с русским
командованием, - говорилось в депеше Ингра, - сроки осуществления плана с точки
зрения осуществления операций на Восточном фронте, к которой подключится Сло¬
вакия"12.
24 июля 1944 г. Пика сообщил Ингру, что его просьба была передана верховному
командованию Красной Армии и доведена до сведения правительства СССР. Г.С. Жу¬
ков, значилось в депеше, дал ответ: "Советское правительство не имеет возможности
установить срок выступления двух словацких дивизий и считает, что было бы
целесообразным, чтобы чехословацкие органы... руководствовались при определении
срока их выступления действительным состоянием готовности этих дивизий к
выступлению и учитывали стратегическую ситуацию, которая сложится к тому
времени". "После получения сообщения о боевой готовности обеих дивизий, - писал
Пика, - я обсужу вопрос о совместной акции"13.
31 июля Пика сообщил в Лондон о принципиальном согласии советского командо¬
вания осуществить поставки в Словакию запрошенного чехословацкой стороной
оружия, но при условии, что "оно попадет в надежные руки, а не останется лежать
где-нибудь мертвым грузом"14. Таким образом, ясно, что советское руководство прин¬
ципиально готово было оказать помощь назревающему в Словакии вооруженному
восстанию, но, поскольку оно не имело собственной информации непосредственно из
страны, а вынуждено было принимать решения исключительно на основании сведений,
поступающих из Лондона, оно испытывало неуверенность и колебания при оценке
11 Документы..., с. 85-86.
12 Там же, с. 87-88.
13 Там же, с.95-96; Dgjinna kfiiovatka. Slovenske ndrodnd povstdnf. PTedpoklady a vysledky. Praha, 1964,
s. 267.
14 Документы..., c. 98.
104

положения дел в Словакии. Отсюда понятна и сдержанность советских властей в ре¬
шении вопроса о координации действий с двумя восточно-словацкими дивизиями, яко¬
бы готовыми к взаимодействию с частями Красной Армии. Сдержанность, особенно
после того, как Фирлингер, который пользовался в Москве большим доверием, соглас¬
но записи ответственного сотрудника НКИД СССР В.А. Зорина о встрече с ним
24 июля 1944 г. "выразил свои сомнения по поводу действительных намерений офи¬
церов и генералов, стоящих во главе этих словацких дивизий"15. Односторонность све¬
дений о положении дел в Словакии, поступавших только из Лондона, при отсутствии
контактов со страной по другим линиям побудили Москву к осмотрительности и приня¬
тии решений, передаче их на усмотрение военных властей16, хотя сама возможность
координации действий, а также помощи оружием с советской стороны не отвергалась.
До августа 1944 г. советские власти, сохраняя в поле зрения ситуацию в Словакии
и накапливая сведения о ней, не придавали пока этому вопросу первостепенного
значения, хотя некоторый материал для размышлений и имели. Положение серьезно
изменилось в начале августа 1944 г. после прибытия в СССР двух самолетов с
представителями словацких военных, оппозиционных режиму Тисо, и Словацкого на¬
ционального совета. Прибытию этих делегаций, видимо, придавалось большое
значение. 5 августа на стол Сталина легло принятое по ВЧ сообщение члена Военного
Совета 4-го Украинского фронта генерал-полковника Л.З. Мехлиса (документ № 4).
К. Шмидке, прилетевший на самолете 4 августа, 7 и 8 августа имел беседы с генерал-
майором Н. Славиным из Отдела специальных заданий Генштаба. Сталину была
представлена запись первой из этих бесед (см. документ № 5), а 10 августа -
докладная записка Славина об обеих беседах с приложенным к ней переводом письма
Ф. Чатлоша17 (документы № 6 и 7) и схемой оборонительной линии. В начале
восстания Чатлош добровольно перешел на повстанческую территорию и, по его
словам, изъявил желание отправиться в Москву, чтобы предложить свои услуги
советскому командованию и содействовать успешному наступлению Красной Армии.
Советская версия пленения Чатлоша изложена в записке первого секретаря ЦК КП(б)
Украины Н.С. Хрущева на имя Сталина (см. документ № 20).
В середине августа из Украинского штаба партизанского движения на имя
К. Готвальда и заведующего Отделом международной информации ЦК ВКП(б)
Г. Димитрова стала поступать информация о положении в Словакии, основанная на
донесениях командиров партизанских отрядов18. По сообщению Строкача, в Словакии
в конце августа действовало 20 украинских и словацких партизанских отрядов числен¬
ностью около 3 тыс. человек19.
Советским властям нужно было время, чтобы всесторонне проанализировать
обширную информацию и уяснить ситуацию. Принять решение в "словацком вопросе"
Москве было не просто: во-первых, весьма разнообразны и противоречивы были
сведения, полученные советскими органами из разных источников; во-вторых, это
было время Варшавского восстания, имевшего не только антинацистскую, но и
антисоветскую направленность и повлекшего за собой усиление напряженности внутри
антигитлеровской коалиции; в-третьих, советское руководство не хотело допустить
осложнения отношений с Бенешем, стремилось, не афишируя того, содействовать
усилению влияния коммунистов в освободившейся стране. В этом контексте понятна и
относительная медлительность советских политических и военных органов в принятии
конкретных решений о координации действий Красной Армии с частями словацкой
армии. По словам Шмидке, ко времени его встречи с Фирлингером 27 августа "все
было выяснено относительно того, как включить наше выступление в общий план
15 Советско-чехословацкие отношения..., с. 173.
16 Там же, с. 176.
17 На словацком языке "Меморандум Чатлоша" опубликован: SNPD, s. 262-264.
18 Документы..., с. 105-107; Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (да¬
лее - РЦХИДНИ), ф. 495, оп. 74, д. 547, л. 32-36.
19 DSNP, s. 347.
105

Красной Армии”20. Было ли здесь упущено время, как считают некоторые исследо¬
ватели? Были ли восточно-словацкие дивизии практически готовы к такой координа¬
ции? Однозначно положительного ответа на эти вопросы дать нельзя.
Что касается оценки результатов миссий Я. Корецкого и К. Шмидке в СССР, то, с
одной стороны, главная их задача - окончательная координация действий словацкой и
советской армий не была выполнена. Но, с другой стороны, их можно считать успеш¬
ными, так как они помогли советскому руководству уяснить ситуацию в Словакии и
принять решение о помощи восстанию вплоть до изменения оперативных планов Крас¬
ной Армии.
15 августа Хрущев сообщил Сталину21 о ходе заброски орггрупп в Чехословакию,
Венгрию и Румынию, а также о том, что они сообщают "о благоприятных условиях
для развития партизанского движения, особенно в Чехословакии” (документ № 8).
Партизаны развернули такую бурную деятельность, что к концу августа в Централь¬
ной Словакии возникло несколько освобожденных районов. Правда, как считал Гусак,
создавать их было не особенно трудно: немецкие войска в Словакии отсутствовали, а
местные власти не способны были да и не хотели оказывать сопротивление
партизанам. ’’После каждой удачи, - отмечалось в сообщении Гусака для московского
руководства КПЧ о подготовке, ходе и результатах восстаниях, - их (партизан. -
В.М.) аппетит возрастал. Они имели успехи, не имея врага, так как словаки ничего
против них не предпринимали, а из немцев там были только гражданские лица”22.
Нацистов беспокоило развитие событий в Словакии, ведь она была прифронтовой
зоной отступавшей немецкой армии, и бессилие ее правительства навести ’’порядок и
спокойствие в стране”. 25 августа Т. Строкач и политический представитель Загран-
бюро КПЧ при Украинском штабе партизанского движения Р. Сланский направили в
ЦК ВКП(б) на имя Димитрова и Готвальда сообщение о том, что, по сведениям,
полученным штабом от Величко, у границ Словакии в целях ее оккупации сосредо¬
точены войска СС и некоторые немецкие части уже вошли в Словакию, что
словацкая армия восстала против немцев23. 27 августа Пика сообщил советскому
военному командованию, что из Словакии от Голиана получены данные о возможной
оккупации Словакии в ближайшие дни и о принятом Голианом решении оказать
сопротивление немецким и венгерским войскам. Это решение было одобрено Бенешем
и Ингром, которые так же просили советское командование поддержать словацкие
части. На документе, направленном Сталину за подписью Давыдова, была короткая
резолюция Сталина "Нужно решить" (документ № 9).
28 августа 1944 г. посол Германии в Словакии Г.Э. Лудин посоветовал Тисо
обратиться за помощью для "наведения порядка" в стране к Гитлеру. Словацкий пре¬
зидент принял это предложение. 29 августа нацисты начали оккупацию Словакии:
войска наступали с трех сторон - Чехии, Польши и Австрии. В ночь на 30 августа
Голиан отдал приказ о начале вооруженной борьбы против немецких оккупантов.
Восстание началось. Центром его стал г. Банска-Бистрица.
В этот же день Пика обратился с просьбой к советскому командованию ускорить
ответ на вопросы, изложенные в письме на имя Сталина 27 августа (документ № 10)24.
30 августа Фирлингер получил указания от министра иностранных дел Чехословацкого
эмигрантского правительства Я. Масарика немедленно обратиться к советскому
правительству с просьбой об оказании "материальной и военной помощи сражающимся
частям в Словакии"25.
Пика держал постоянную связь с советским военным командованием. 31 августа он
сообщил Ингру: "Я каждую ночь с 24 до 3 часов устно информирую представителей
20 Husdk G. Op. cit., s. 267.
21 Перевод с русского языка на словацкий см.: SNPD, s. 294-295.
22 Ibid., s. 964-965.
23 РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 74, д. 5526, л. 43.
24 Документы № 10-25 будут опубликованы в следующем номере.
25 Документы..., с. 117.
106

советского правительства о ситуации и срочных запросах, подтверждая это в
письменной форме днем во время новой встречи"26. 31 августа Фирлингер и Пика были
приняты заместителем наркома иностранных дел А.Я. Вышинским, которому сооб¬
щили о ситуации в Словакии и настойчиво просили о помощи повстанцам. Вышинский
обещал в тот же день передать это советскому правительству.
2 сентября 1944 г. НКИД СССР получил записку Готвальда "К событиям в
Словакии". В ней, в частности, подчеркивалось, что в стране "развертывается мощная
вооруженная народная война против вторгшихся немецких войск, в которой участ¬
вуют партизаны, значительная часть словацкой армии и широкие слои населения", и
что "в подготовке вооруженного выступления принимала активное участие компартия,
которая имеет сегодня решающее влияние в народе"27. 2 сентября Димитров направил
Молотову письмо Готвальда с информацией о характере Словацкого национального
восстания и просьбой оказать ему помощь. В сопроводительной записке к письму
Димитров отмечал "необходимость ускорить решение о возможной помощи восстав¬
шим чехословакам"28.
И такая помощь была оказана немедленно. Верховное главнокомандование Крас¬
ной Армии отдало приказ о выделении оружия и боеприпасов и о сосредоточении их на
близко расположенных к Словакии прифронтовых аэродромах. Первые партии оружия
и боеприпасов были доставлены на словацкий аэродром Три Дуба (севернее Зволена) в
ночь с 3 на 4 сентября 1944 г. Во время восстания на территорию Словакии были
переправлены 2-я Чехословацкая парашютно-десантная бригада, в составе которой
было 1739 офицеров и солдат, 1-й Чехословацкий авиационный истребительный полк.
Советское командование изменило свои стратегические планы и уже 2 сентября
приняло решение о подготовке и проведении Восточно-Карпатской операции, которая
проходила с 8 сентября по 28 октября 1944 г., с целью прорыва фронта и соединения
со словацкими повстанцами29.
Просьбы чехословацкого правительства к Англии о помощи восстанию, по сущест¬
ву, не были удовлетворены. Форин оффис, а затем и Британский комитет начальников
штабов заняли в этом вопросе следующую позицию: 1. Словакия находится в совет¬
ской оперативной зоне, и какая-либо реальная и действительная помощь должна быть
оказана Советами; 2. Нельзя предпринять ничего без полного согласия Советов, и,
таким образом, на словацкую территорию не может быть сброшен никакой материал,
пока Москва однозначно восстание не одобрит; 3. Признание повстанцев воюющей
стороной может быть декларировано лишь по договоренности с советским правитель¬
ством30. В инструкции Форин оффис британскому послу в Москве был обозначен
определяющий принцип британской позиии в отношении восстания: "Мы должны в
вопросе словацкого восстания оставить инициативу за Россией". Москва же про¬
должала игнорировать запросы англичан, касавшиеся ее отношения к вооруженному
восстанию в Словакии и, по мнению Пречана, тем самым вынуждена их "к совер¬
шенному бездействию"31.
Пика, поддерживавший постоянную связь с Ингром, получал из Лондона ежеднев¬
ные сводки о развитии событий в Словакии и просьбы повстанцев о присылке воору¬
жения. Пика в свою очередь направлял их советскому командованию32. Публикуемые
26 Там же.
27 Советско-чехословацкие отношения..., с. 183-186.
28 Документы..., с. 132-134; РЦХИДНИ, ф. 495. оп. 74, д. 556, л. 2-7.
29 Восточно-Карпатская операция включала две операции - Карпато-Дуклинскую и Карпато-Ужгород-
скую. Уже 3 сентября Военный совет 1-го Украинского фронта представил Сталину донесение о плане
Карпато-Дуклинской операции "для выхода на словацкую границу и соединения со словацкими частями и
партизанами". В тот же день план операции был утвержден Верховным Главнокомандующим. - Доку¬
менты..., с. 137-138.
30 Prefan V. Op. cit., s. 49.
31 Ibid., s. 50.
32 Некоторые из этих документов частично опубликованы. См. Советско-чехословацкие отношения...,
с. 187-188, 195, 196, 198.
107

документы свидетельствуют о том, что письма Пики с просьбой о помощи и по другим
вопросам доводились до сведения Сталина, который, видимо, и принимал по ним
окончательное решение (документы № 13-18). Была ли Советским Союзом оказана
максимально возможная помощь повстанцам? Недостаток оружия и военной техники,
слабое оснащение словацкой армии неоднократно подчеркивались военным руко¬
водством восстания при объяснении причин его неудач.
В самом начале восстания нацистами были разоружены две восточно-словацкие
дивизии, которые, по замыслам повстанцев, должны были оказать помощь Красной
Армии при переходе через Карпаты. На это же рассчитывало и советское командо¬
вание33. Однако эти планы не осуществились: часть личного состава дивизий была
интернирована гитлеровцами и направлена в концентрационные лагеря, некоторые
были расстреляны, другие перешли на повстанческую территорию, пополнив армей¬
ские подразделения, или ушли в горы и присоединились к партизанам; остальные
просто разошлись по домам. Командовавший дивизиями полковник Тальский пере¬
летел на территорию СССР, как официально объяснялось, для установления связи с
советским командованием. 1 сентября Сталин получил уведомление о перелете в
СССР словацкого авиаотряда (документы № 11, 19).
Тесную связь со Словакией уже во время восстания поддерживал Украинский штаб
партизанского движения, сведения о чем поступали Сталину от Хрущева (см. доку¬
менты № 12, 22). С началом Словацкого национального восстания партизанские
отряды очень увеличились: отряд Егорова - до 2800 человек, Величко, Калины и
Волянского - до 2500, В. Жингора - до 1500, Э. Биелика - до 1300. По сообщению
Строкача Хрущеву, к 10 сентября на территории Словакии действовали и поддер¬
живали связь с Украинским штабом партизанского движения семь партизанских
бригад, два соединения и семь отрядов общей численностью 15 153 человека34. Всего
в партизанских частях находилось около 20 тыс. человек.
Для руководства партизанским движением 16 сентября был создан Главный штаб
во главе с Шмидке. По словам Гусака, штаб был ’’неповоротливым институтом”, при¬
казы которого признавались партизанскими отрядами и их командирами только тогда,
’’когда им это подходило". Большинство партизанских отрядов по-прежнему находи¬
лось в подчинении Украинского штаба партизанского движения и выполняло его
приказы. Отсутствие единого партизанского командования отражалось на боевых
действиях этой части вооруженных повстанческих сил. Так, 70-75% партизан во время
восстания находились на освобожденной территории и "держали фронт" совместно с
армией35. Все попытки Украинского и Главного штабов партизанского движения,
Коммунистической партии Словакии, Словацкого национального совета, командования
повстанческой армией заставить партизан перебазироваться в тыл оккупационной
немецкой армии ни к чему не привели. Ничего в этом не изменилось и с прибытием в
Словакию в конце сентября представителя Украинского штаба партизанского движе¬
ния полковника А.Н. Асмолова, который стал заместителем Шмидке в Главном шта¬
бе партизанского движения.
У повстанческой армии были и свои проблемы: не хватало оружия, было мало
способных и опытных офицеров и солдат, значительную их часть составляли плохо
обученные и призванные по мобилизации резервисты. Командование армии постоянно
"лихорадило" от двойного подчинения. Вынужденное выполнять приказы Словацкого
национального совета и Чехословацкого эмигрантского правительства, оно лавиро¬
вало, колебалось и часто не было способным к решительным действиям.
В конце сентября руководство Коммунистической партии Словакии и президиум
Словацкого национального восстания, считая командование повстанческой армии
неспособным выполнить возложенные на него задачи, обратилось в Москву - к
33 Документы..., с. 136.
34SNPD, s. 508.
35 Гусак Г. Указ, соч., с. 485.
108

Готвальду, Димитрову, Фирлингеру - с просьбой ходатайствовать перед советским
правительством и маршалом И.С. Коневым о направлении опытных советских
офицеров для руководства повстанческой армией. Однако, как считал Гусак, это
предложение не было принято советской стороной из-за опасения осложнения отно¬
шений с чехословацким правительством36. В начале октября командование повстан¬
ческой армией принял на себя генерал Р. Виест.
О взаимоотношениях партизан и армии в ходе восстания не удавалось достичь
договоренности между сторонами. С самого начала чехословацкое правительство и
командование повстанческой армией считали необходимым установить единое
командование и подчинить ему партизанские отряды. С точки зрения решения
военных задач восстания, сделать это было необходимо, но коммунисты не хотели
пойти на это из политических соображений, опасаясь остаться без собственных
вооруженных сил. Партизанское движение, по словам Гусака, ’’считалось армией
партии, коммунистической армией", противостоявшей "буржуазно ориентированной"
регулярной армии и ее командованию37. Созданный для координации действий армии и
партизан орган - Совет обороны Словакии - на практике оказался неэффективным,
став "местом дискуссий" и обсуждений жалоб сторон.
Все это сказалось на ходе восстания, ослабляя надежды на его благоприятный
исход. В сентябре сложилось равновесие сил между повстанцами и оккупантами. На
стороне первых были количественный перевес, поддержка населения освобожденных
территорий, энтузиазм начала открытой борьбы, вера и ее справедливость. На
стороне вторых - лучшая техническая оснащенность, опыт ведения боевых действий,
помощь официальных словацких властей. Сначала нацисты полагали, что подавление
повстанцев будет иметь характер обычной полицейской карательной акции, руко¬
водителем которой был назначен генерал СС Г. Бергер. Однако в течение месяца
восстание подавить не удалось и в конце сентября Бергер был заменен обергруппен-
фюрером СС генералом полиции Г. Хёфле, от которого Берлин требовал решитель¬
ных действий. Укрепив подчиненные ему силы новыми воинскими частями и разра¬
ботав план захвата повстанцев в "котел", Хёфле готовился к тому, чтобы нанести
восставшим окончательный удар. Надежды на помощь восстанию со стороны Красной
Армии не было: она еще была далеко, пробиваясь с тяжелыми боями через карпат¬
ские перевалы на территорию Словакии.
В октябре антифашистская борьба словаков продолжалась, хотя теперь уже без
энтузиазма первых дней и без особой надежды на успех. Повстанческая территория
сокращалась, как "шагреневая кожа". В середине октября Хёфле начал решительное
наступление, которое закончилось падением Банска-Бистрицы 27 октября 1944 г. Те,
кто не был взят в плен и остался в живых, либо ушли в горы, чтобы продолжать там
борьбу партизанскими методами, либо разошлись по домам. Отступление повстанчес¬
кой армии было хаотичным. Многие части не получили последний приказ Виеста о
добровольном переходе на партизанский способ ведения войны. Виест и Голиан были
пленены, отправлены в Берлин и там казнены. Впоследствии Хёфле утверждал:
"Повстанческая армия генерала Виеста и его начальника Генерального штаба
Голиана до самого конца сражалась доблестно - я должен это констатировать к их
чести как командующий тогда неприятельскими силами в интересах исторической
правды’’38.
По мнению советского Генштаба, переданному Фирлингером в Лондон, "словацкое
восстание выполнило свою политическую и военную задачу, поскольку вызвало у
немцев панику и лишило их возможных коммуникаций’’39. Началась партизанская
война в словацких горах, которую пытался направлять Главный штаб партизанского
движения, возглавляемый теперь уже Асмоловым. Согласно донесению штаба 1-го
36 Там же, с. 530-531.
37 Там же, с. 470-471.
38 SNPD, s.1100.
39 Ibid., s. 778.
109

Украинского фронта в Генштаб Красной Армии 16 ноября 1944 г., на территории
Чехословакии действовало 30 партизанских бригад, соединений, отрядов, общей
численностью свыше 12 тыс. человек. Бблыпая их часть находилась в Словакии, а
самые крупные под командованием Величко, Егорова, Попова и других двигались в
направлении Праги, Брно, Моравско-Остравы40.
Публикуемые источники, не ведя к какому-либо кардинальному изменению оценок
восстания, дают вместе с тем возможность глубже понять события, происходившие в
Словакии в 1944 г. и полнее воссоздать картину советско-чехословацких отношений.
Мы благодарим Архив Президента Российской Федерации за предоставленную
возможность опубликовать эти материалы. Надеемся, что публикация будет способ¬
ствовать постижению исторической истины.
Документы № 1-9 относятся к подготовке Словацкого национального восстания. В
следующем номере читатель познакомится с материалами, появившимися во время
восстания.
Комментарии составлены автором вступительной статьи.
В.В. Марьина
доктор исторических наук,
ведущий научный сотрудник Института
славяноведения и балканистики РАН
Документ № 1
ЗАПИСКА КОМИССАРА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ Г.С. ЖУКОВА
И.В. СТАЛИНУ
С СООБЩЕНИЕМ О ГОТОВЯЩЕЙСЯ ОККУПАЦИИ СЛОВАКИИ41
Секретно
Государственный комитет обороны
товарищу Сталину
6-го декабря с.г. начальник чехословацкой военной миссии в СССР полковник
Пика42 сообщил мне, что чехословацкое правительство располагает сведениями (исхо¬
дящими из германских источников) о намерении Германии в январе-феврале 1944 года
оккупировать Словакию.
Подготовительную работу немцы уже ведут. Известно, что составлен список 2000
государственных и общественных деятелей, не внушающих доверия германскому
командованию, которые перед оккупацией страны должны быть арестованы.
Однако словацкие военные круги намерены оказать вооруженное сопротивление аг¬
рессии, а так как словацких частей для этого недостаточно, то ведется подготовка к воо¬
руженному восстанию против немцев. Руководство сопротивлением немцам возложено
на существующий в Словакии военный центр, находящийся в контакте с чехами43.
Из состава нынешнего словацкого правительства немцам по-настоящему преданы
только 4 человека, Тиссо44 [здесь и далее правильно Тисо], Тука45, Мах46 и Карваш47.
40 Документы..., с. 237.
41 На документе помета (от руки): "От тов. Жукова (НКГБ)". - АП РФ, ф. 3, оп. 66, д. 758, л. 92-93.
42 Г. Пика - до 1944 г. полковник, затем - бригадный генерал (генерал-майор), начальник Чехословацкой
военной миссии в СССР.
43 Имеется в виду чехословацкое эмигрантское правительство в Лондоне.
44 Й. Тисо - президент Словацкой республики.
45 Б. Тука - до 4.09.1944 премьер-министр и министр иностранных дел Словацкой республики.
46 А. Мах - заместитель премьер-министра, министр внутренних дел Словацкой республики.
47 И. Карваш - управляющий Словацким национальным банком. Как стало ясно позднее, он оказывал
финансовую поддержку пробенешевской группировке движения Сопротивления. Был арестован гитле¬
ровцами и отправлен в концентрационный лагерь.
110

В связи с изложенным полковник Пика просил сообщить, могут ли чехословаки
рассчитывать на помощь словакам со стороны СССР в момент вооруженной борьбы.
Конкретно Пика просил сообщить, можем ли мы:
1. Подготовить и перебросить нашими средствами до начала событий 25 словаков
из числа военнослужащих чехословацких воинских частей на территории СССР для
организации связи, посадочных площадок и баз вооружения в Словакии.
2. Выбросить с воздуха нашими средствами необходимое вооружение для повстан¬
цев (районы будут указаны чехами).
3. В момент боев с немцами поддержать с воздуха словаков действиями авиации,
подвергнув бомбардировке базы и коммуникациии немцев как в самой Словакии, так и
в пограничных с ней районах.
4. Помочь словацким частям прикрытия, которые вступят в борьбу с немцами, выб¬
роской некоторого числа наших авиадесантных частей.
Я обещал полковнику Пика довести просьбу чехов до сведения Советского прави¬
тельства.
Прошу Ваших указаний.
Комиссар государственной безопасности:
(Жуков)
”7” декабря 1943 года
№ 410/с.
Документ № 2
ЗАПИСКА КОМИССАРА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ
Г.С. ЖУКОВА И.В. СТАЛИНУ
О БЕСЕДЕ С ЧЕХОСЛОВАЦКИМИ ВОЕННЫМИ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ
ПО ВОПРОСУ О ПОМОЩИ СССР В СЛУЧАЕ
ВООРУЖЕННОГО ВОССТАНИЯ В СЛОВАКИИ48
Совершенно секретно
Государственный комитет обороны
товарищу Сталину
По указанию тов. Молотова я встречался с чехословацкими генералами Ниж-
борским, Пика и Кратохвил49, которые просили меня поставить перед Советским
правительством вопрос, в каких конкретно размерах они могут рассчитывать на
военную помощь со стороны СССР в случае, если в Словакии начнется вооруженное
восстание населения против немцев, а также, в каком объеме они могут рассчитывать
на помощь СССР в строительстве и развертывании чехословацкой армии в период
окончания войны и послевоенный период.
При постановке вопроса о Словакии чехи50 исходили из следующих положе¬
ний:
а) в случае попытки немцев оккупировать Словакию, словаки окажут вооруженное
сопротивление, в котором примут участие словацкие части;
б) этим сопротивлением руководит подпольный центр, уже связавшийся с чехами;
в) словацкая армия состоит всего из 2 недоукомплектованных дивизий, к тому же
плохо вооруженных;
г) до начала назревающих в Словакии событий туда необходимо перебросить
воздухом ранее обещанные советским правительством 50 000 комплектов стрелкового
оружия;
48 На документе помета (от руки): От т. Жукова (НКГБ). - АП РФ, ф. 3, оп. 66, д. 803, л. 25-29.
49 Я. Кратохвил - бригадный генерал, командующий чехословацкими воинскими частями в СССР.
50 Имеется в виду Чехословацкое эмигрантское правительство.
111

д) к началу событий или, если позволит обстановка, то несколько ранее, перебро¬
сить в Словакию 2-ую парашютно-десантную чехословацкую бригаду51, сформи¬
рованную в СССР;
е) поскольку этих сил недостаточно, чехи хотели бы получить от нас до 2-х стрел¬
ковых дивизий, переброшенных воздухом в Словакию и обещание поддержать их с
воздуха действиями наших ВВС;
ж) имея в своем распоряжении эти силы, они считают возможным в течение дли¬
тельного времени оборонять Словакию от немцев и связать этой операцией крупные
немецкие силы, так как Венгрия, откуда границы открыты - не выступит, опасаясь
ударов с воздуха со стороны союзников.
Свои расчеты чехи строят на том, что с севера границу Словакии составляют горы,
имеющие только 7 перевалов, доступных для тяжелой техники; с запада имеется
несколько удобных для сопротивления рубежей (река Морава-Белые Карпаты,
высоты на восточном берегу реки Баг52, долина реки Грона), которые последова¬
тельно можно оборонять небольшими силами, а Венгрия, граница с которой удобна
для вторжения в Словакию, из-за боязни репрессий с воздуха со стороны союзников не
будет вторгаться на территорию Словакии.
По указанию тов. Молотова эти вопросы были обсуждены мною с генералом армии
тов. Антоновым53.
Тов. Антонов считает, что если даже и перебросить в Словакию 2 стрелковые
дивизии, как просят чехи, то мало вероятно, что удастся удержать немецкие войска на
границах Словакии и организовать стабильную оборону, а расчеты на то, что Венг¬
рия будет себя держать нейтрально в случае боев, завязавшихся в Словакии, -
утопичны.
Венгрия по меньшей мере пропустит через свою территорию любое количество
немецких войск и это будет достаточно для того, чтобы сломить организованное
сопротивление в Словакии, располагающее столь незначительными силами.
Кроме того, сама переброска 2-х стрелковых дивизий воздухом является тяжелой
задачей.
Тов. Голованов54, которого запрашивал тов. Антонов, сообщил, что он мог бы
выделить не более 170 транспортных самолетов. Такое количество самолетов (из
расчета грузоподъемности каждого по 20 бойцов с вооружением) должно было бы
сделать не менее 6-7 рейсов только для того, чтобы доставить на место личный
состав 2-х стрелковых дивизий со стрелковым вооружением, без артиллерии и тылов.
Некоторое количество тяжелой техники вообще было бы невозможно доставить на
место, исходя из ограниченной грузоподъемности транспортных самолетов (2 000 кг).
Самолеты должны были бы совершать посадку, а для этого необходимо иметь не
менее 5-ти подготовленных аэродромов, площадью 1200x200 метров, с запасом горю¬
чего для заправки самолетов на обратный рейс и надежным прикрытием также с воз¬
духа. Естественно, что этих запасов горючего в Словакии нет и чехи нам гарантиро¬
вать это не смогут.
Необходимо также учесть, что если первый рейс и будет удачным, то, затем,
немцы окажут сильное противодействие в воздухе, а дальность расстояния, исклю¬
чающая возможность истребительного прикрытия с нашей стороны, приведет к тя¬
желым потерям. Кроме того, нам пришлось бы питать эти обе дивизии тоже воздухом
и в дальнейшем и, таким образом, связать этой операцией значительное количество
своей транспортной авиации.
51 Сформирована в начале 1944 г. на основании директивы Генерального штаба Красной Армии. -
Документы..., т. 4, кн. 2, с. 37.
52 Правильно - Ваг.
53 А.И. Антонов - генерал армии, первый заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии
с 1942 г.
54 А.Е. Голованов - Главный маршал авиации (1944 г.), в 1942-1944 гг. командовал авиацией дальнего
действия.
112

Тов. Антонов считает целесообразным рассматривать операцию в Словакии только
как возможность создания большого плацдарма активной партизанской борьбы на
территории Словакии. Он заявил, что Генеральный штаб Красной Армии считал бы
выгодным, если бы такой плацдарм был создан, так как он свяжет известные силы
немцев.
Полагаем, что из этого и нужно исходить при рассмотрении предложения че¬
хов.
Тов. Антонов считает возможным, если по политическим соображениям предло¬
жение чехов будет Вами признано приемлемым, обещать им:
а) переброску воздухом в Словакию 2-х парашютно-десантных бригад (одной
чехословацкой, сформированной в СССР, и другой нашей);
б) выброску в районе Новый Тарг-[Новы-Тарг] -Новый Сонч-[Новы-Сонч] групп
поляков для организации партизанских отрядов по северным склонам Карпат;
в) доставку воздухом на базы, указанные чехами, ранее обещанных Советским
правительством 50 тыс комплектов стрелкового вооружения;
г) порекомендовать чехам отказаться от мысли строить стабильную оборону в
целом всей Словакии против немцев в начальной фазе операций, а использовать эти
две бригады как ядро для развертывания мощного партизанского движения за счет
мобилизации и вооружения местного населения.
Вместе с тем тов. Антонов оговаривается, что и такая операция была бы очень
трудной для нас, потребовала бы затраты значительного количества транспортной
авиации и была бы связана с большими потерями, как в личном составе, так и в
материальной части.
Что касается переброски обещанных чехам Советским правительством 50 тысяч
комплектов стрелкового вооружения, то по весу это составит 963 462 кг, и, таким
образом, потребуется до 500 транспортных самолетов на один рейс.
По вопросам послевоенного сотрудничества чехов интересовало, могут ли они
рассчитывать:
а) получить от нас оружие первоначально для пяти дивизий (3 стрелковых, 1 тан¬
ковой и 1 мотомеханизированной);
б) получить 200-250 тысяч комплектов обмундирования чешского образца, к
подготовке которого мы приступили бы уже в ближайшем будущем;
в) получить от нас горючее для нужд развертываемой чехословацкой армии;
г) на обучение в наших военных училищах и академиях своих офицеров, в каком
объеме, а также на взаимную стажировку чехословацких офицеров и офицеров
Красной Армии;
д) на наше согласие осуществить унификацию образцов вооружения, дадим ли мы
для их промышленности наши образцы и системы и окажем ли помощь в организации
производства;
е) в каких пределах они могут рассчитывать на установление прямого желез¬
нодорожного сообщения между СССР и Чехословакией, и нельзя ли будет включить в
состав СССР или Чехословакии часть территории Польши (треугольник Санок-Вис-
лок Вельне-Ужок) и Румынии (северная граница - магистраль Витрадорней Сучава -
река Серет).
Тов. Антонов и тов. Голиков55 считают, что, поскольку для нас выгодно взять в
свои руки строительство будущей чехословацкой армии, следует обещать чехам про¬
симое ими, с учетом того, что мы не будем передавать чехам для организации произ¬
водства наиболее секретные образцы нашего вооружения.
Что касается вопроса о прямом железнодорожном сообщении между СССР и
Чехословакией, то тов. Антонов считает, что для нас установление такого сообщения
будет выгодно.
55 Ф.И. Голиков - генерал-полковник, перед Великой Отечественной войной - заместитель начальника
Генштаба РККА, начальник Главного разведывательного управления. С апреля 1943 г. - заместитель
наркома обороны СССР по кадрам.
113

Генерал Нижборский в ближайшие дни намерен возвратиться в Лондон и настой¬
чиво просит дать ему ответы на поставленные вопросы.
В связи с изложенным прошу Ваших указаний.
Комиссар государственной безопасности
(Жуков)
”1” марта 1944 г.
№ 148/с
Документ № 3
ЗАПИСКА Ф.И. ГОЛИКОВА И Г.С. ЖУКОВА И.В. СТАЛИНУ И
В.М. МОЛОТОВУ О БЕСЕДЕ С ЧЕХОСЛОВАЦКИМИ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ
ОТНОСИТЕЛЬНО ПОМОЩИ СССР В РАЗВИТИИ ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО
ДВИЖЕНИЯ В СЛОВАКИИ56
Совершенно секретно
Государственный комитет обороны
товарищу Сталину И.В.
товарищу Молотову В.М.
2-го марта с.г. в связи с предстоящим отъездом генерал-лейтенанта Нижборского в
Лондон, мы приняли приглашение чехов57 на прощальный ужин.
Со стороны чехов присутствовали: посол Фирлингер58, генерал-лейтенант Ниж¬
борский и генерал-майор Пика.
56 На документе вверху помета (от руки): "От тт. Голикова, Жукова (НКГБ)". АПРФ, ф. 3, оп. 66,
д. 803, л. 25-29.
57 Имеются в виду представители Чехословацкого эмигрантского правительства в Москве.
58 Опубликована запись министерства иностранных дел Чехословацкого эмигрантского правительства с
изложением депеши Фирлингера Бенешу о переговорах с советскими представителями (ДМИСЧО,
т. 4, кн. 2, с. 64-65). Опубликована также чехословацкая запись этой встречи: "Генерал-полковник Голиков
говорил о восстании в Словакии, материальной и персональной помощи ему, которая может быть
предоставлена с территории СССР чехословацкими либо советскими частями, и, основываясь на опыте,
который имеет Красная Армия с партизанским движением, высказал мнение, что пока Красная Армия не
приблизится к словацкой территории, нельзя будет направить на поддержку восстания такие силы, которые
могли бы вести длительную оборону более обширных территорий, а также должны быть приняты во
внимание и возможность их снабжения и связанные с этим трудности. Он думает, что только организация
подвижных партизанских отрядов является возможным и подходящим способом ведения борьбы в Словакии.
Он согласен полностью с тем, чтобы было организовано широкомасштабное партизанское движение
в подходящих районах Словакии, т.е. Низких Татрах - Словацкие средние горы и Гуменне-Ужицкий
перевал - Бардеёв, усиленное сбросом чехословацкой воздушно-десантной бригады и в случае
необходимости меньшими советскими отрядами, имеющими опыт партизанской борьбы. Эти советские
отряды могли бы быть использованы как кадры партизанских отрядов и имели бы также большое
политическое значение, поскольку являлись бы доказательством, что Советский Союз, а также Красная
Армия серьезно думают о помощи Чехословакии. Однако для успешного осуществления этой помощи
необходимо провести такие мероприятия, которые гарантировали бы, что вся подготовка будет
осуществлена вовремя и так, чтобы предназначенный материал попал в нужные руки.
Мы указали на то, что наша подготовка уже настолько продвинулась вперед, что у нас уже есть и мы
еще готовим особые группы, которые ознакомлены с положением в Словакии и которые должны
организовать восстание и обеспечить места для принятия необходимого вооружения. Генерал Пика заметил,
что пять разведывательных групп можно будет выбросить уже в середине марта с.г., а другие - в середине
апреля, когда в предполагаемых районах сойдет снег...
Генерал-полковник Голиков задал вопрос, имеем ли мы в Словакии кого-нибудь, к кому группы могут с
уверенностью обратиться, и есть ли у нас с ними связь. Генерал Пика на это ответил, что у нас есть в
Словакии заслуживающие доверия лица, что члены отдельных групп имеют там родственников, но
радиосвязи с этими лицами до сих пор нет. Задачей этих разведывательных групп является организовать
постоянную связь и подготовить районы и связных для укрепления последующих организаторских групп.
Затем из замечания дивизионного генерала Фокина мы поняли, что Советы уже сегодня имеют радиосвязь
со своими группами (связными) на Подкарпатской Руси. Дивизионный генерал Фокин нам также обещал
114

С нашей стороны: генерал-полковник Голиков, комиссар государственной безопас¬
ности Жуков, комиссар государственной безопасности 3 ранга Фитин59 и генерал-майор
Евстигнеев.
В конце ужина чехи подняли вопрос о той помощи, на которую они могли бы
рассчитывать со стороны СССР для развертывания событий в Словакии.
Мы убедили их в том, что главное внимание на первых этапах следует обратить на
развертывание мощного партизанского движения на основе привлечения местного
населения, а не на организацию и ведение стабильной обороны силами крупных
регулярных армейских частей, о переброске которых воздухом в Словакию они ставят
вопрос.
Чехи согласились с нашими доводами и предложили такой план:
1. Через 2-3 недели выбросить в Словакию 5 групп с задачей создать базы по
приему людей и наладить связь.
2. В конце апреля с.г. выбросить дополнительно 20 групп с аналогичными задачами.
В связи с тем, что чехословацкие воинские части в СССР ощущают острый
недостаток в офицерских кадрах, они просили помочь им технически в том, чтобы как
можно быстрее доставить воздухом из Лондона 20-30 офицеров специалистов-десант¬
ников.
3. После того, как будет установлена связь и созданы базы, приступить к пере¬
броске на эти базы оружия, ранее обещанного чехам Советским правительством в
количестве 50 000 комплектов.
4. Примерно в мае месяце выбросить в Словакию 2-ю чехословацкую воздушно-де¬
сантную бригаду, сформированную в СССР и использовать ее, как руководящее ядро
для формирования партизанских отрядов из местного населения.
всяческую помощь для этой акции и сообщил, что самолеты будут во-время предоставлены в наше
распоряжение.
Генерал Жуков заметил, что радиостанции для особых групп были уже поставлены и что затребованные
вооружение и боеприпасы будут приготовлены во-время. Общий их вес однако весьма велик (примерно
800 т), так что для переправки потребуется около 400 самолетов, каждый из которых грузоподъемностью
приблизительно 2 т. Необходимо точно установить места сброса и обеспечить надежных людей, которые
должны принять вооружение. Генерал Пика к этому заметил, что все это - задачи особых групп.
Генерал-полковник Голиков затем снова подчеркнул, что только партизанские отряды, усиленные также
чехословацкими частями и меньшими советскими отрядами, могут в данной ситуации в Словакии успешно
действовать. Они должны быть подвижны, не должны связывать себя долговременной обороной мест их
пребывания... Само собой разумеется, что деятельность партизанских отрядов в Словакии должна быть
согласована с действиями советских партизанских отрядов к северу от Карпат, между ними должно быть
хорошее сотрудничество уже для того, чтобы воспрепятствовать передвижению немецких частей через
карпатские перевалы. Генерал-полковник Голиков и дивизионный генерал Фокин того мнения, что со
стороны венгров ничего не будет предпринято против Словакии. Зато однако из Польши через Карпаты,
которые будут иметь особое значение для ведения немецких операций, для перемещения войск и связи с
дунайской долиной, можно ожидать действий немцев против Словакии. Поэтому карпатским перевалам
должно быть уделено большое внимание. Генерал-полковник Голиков не исключает однако того, что
немецкие части попытаются проникнуть в Словакию из Венгрии или же из Румынии...
Дивизионный генерал Фокин заметил, что необходимо, чтобы Чехословакия уже перешла - поскольку
время идет - от более или менее пассивного сопротивления к открытой и организованной борьбе, как в
Югославии и в Польше. Он знает, что у нас делалось, что, возможно, однако, акции не были организованы,
велись разрозненно и поэтому не могли иметь особых результатов. В связи с этим замечанием мы
подчеркнули, что это и наше желание, что в этом направлении мы ведем всю нашу подготовку и что наше
правительство и президент республики также уже дали необходимые указания.
Время восстания в Чехословакии зависит от общего плана наступления союзников. Мы предполагаем,
что, учитывая климатические условия в Западных частях Советского Союза, можно рассчитывать на более
крупные стратегические операции где-то в мае месяце, когда вероятно будут одновременно начаты также
операции западных союзников. Поэтому к указанному времени следует быть готовыми к намеченным
операциям в Словакии. Генерал-полковник Голиков с предположением согласился.
Генерал Пика затем добавил, что акция может быть начата еще раньше, а именно в случае насильст¬
венной оккупации Словакии немецкими войсками, когда мы ожидаем вооруженное Сопротивление словаков.
И в этом случае нашей обязанностью является поддержать сопротивление как военными материалами, так
и нашими частями с территории СССР”. - SNPD, s. 168-170.
59 П.М. Фитин, начальник Первого (разведывательного) управления НКВД СССР, на встрече выступал
под псевдонимом "дивизионный генерал Фокин". - SNPD, S. 168.
115

Посол Фирлингер заявил, что было бы также целесообразным перебросить в
Словакию несколько групп (отрядов) офицеров и бойцов Красной Армии для того,
чтобы использовать это обстоятельство в пропагандистских целях среди местного
населения.
Чехи просили содействия Советского правительства в выполнении этого
плана.
Обсуждение конкретных вопросов о военном сотрудничестве после войны мы
отвели под тем предлогом, что в настоящее время производится техническое изучение
выдвинутых проблем и, таким образом, сейчас разговор на эту тему носил бы отвле¬
ченный характер.
Докладывая об изложенном, просим Ваших указаний.
Г енерал-полковник
Голиков
Комиссар государственной безопасности
Жуков
”3" марта 1944 г.
№ 450118сс-152/с
Документ № 4
ЗАПИСКА Л.З. МЕХЛИСА И.В. СТАЛИНУ О ПРИЗЕМЛЕНИИ
НА ТЕРРИТОРИИ СССР СЛОВАЦКОГО САМОЛЕТА С К.ШМИДКЕ
И М. ФЕРЬЕНЧИКОМ НА БОРТУ60
Совершенно секретно
Тов. Сталину
У нас приземлился словацкий самолет. На самолете находились два пассажира и
экипаж из трех человек. Один из пассажиров назвал себя Шмитке, [здесь и далее
правильно Шмидке], руководителем компартии Словакии, членом Национального
Совета Словакии и членом Военного Совета61 Словакии. Все три организации
подпольные.
Второй пассажир - подполковник Фервенчик, [здесь и далее правильно Ферьенчик],
тоже член Военного совета Словакии (подпольного).
Они привезли с собой много интересных документов. Самолет, на котором они
летели, они получили от словацкого военного министра.
Более подробно сообщим шифром.
Прошу выслать ’’Дуглас” на аэродром Галич для отправки этих людей в
Москву.
Мехлис
Принято по ВЧ
5.VIII.1944 г. в 21ч. 00 м.
60 На документе вверху написанная от руки и зачеркнутая помета: "Тов. Маленкову". АПРФ, ф. 3,
оп. 66, д. 803, л. 30.
61 Военный совет (по другим документам - центр) во главе с Я. Голианом создан в марте 1944 г.
116

Документ № 5
ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА СЛАВИНА С К. ШМИТКЕ62
ВХ. №001851 Копия
8.Х.1944 г. Сов. секретно
Отдел специальных заданий экз. № 1
Генштаба Красной Армии
ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ
генерал-майора Славина с тов. Шмитке
7 августа 1944 года 22.30 - 24.00
Присутствовали:
Генерал-полковник Кузнецов63
Подполковник Дьяконов
Подполковник Ференчик
Славин - Мне поручено выслушать Вас и затем передать командованию Ваши
вопросы. Но прежде я хотел бы узнать, как Вы устроились?
Шмитке - Устроились мы ничего, хорошо, но вот у нас остается мало времени, т.к.
мы уже потеряли три дня из-за вынужденной посадки, которую нам пришлось совер¬
шить.
В первую очередь мне хотелось бы связаться со Словакией и узнать о возможности
возвращения нашего самолета, так как он по приказу Военного министра убыл с
заданием на разведку (это официальный документ для немцев), и теперь по истечении
всех возможных сроков его возвращения необходимо получить указания от Военного
министра. Телеграмма эта будет шифрована.
Славин - А шифродокументы и шифровальщик у Вас есть?
Шмитке - Да, все есть. Это все нужно было сделать вчера в час ночи. Если не
будет возможности сегодня послать депешу, то хотя бы необходимо предупредить о
времени связи на дальнейшее.
Все это можно сделать через т. Морозова64. Он все знает и я хотел бы завтра
получить ответ.
Я думаю, если нельзя самолету возвратиться обратно, то его придется сдать здесь
Советскому командованию, а летчиков передать в словацкую часть, находящуюся в
СССР.
Следующий и главный вопрос, который имеется у меня, - это установить контакт с
Советским Генеральным Штабом о координации действий между Красной Армией и
Словацкой Армией против немцев.
В переданных мною документах в Генеральный Штаб Красной Армии Воен¬
ный министр Словакии Четлаш [здесь и далее правильно Чатлош] рекомендует как
лучше сделать, чтобы вся Словацкая армия приняла участие в борьбе против нем¬
цев.
Главный Уполномоченный Национального Совета и Военный Совет договорились о
координации выступления Словацкой армии и всего народа вместе с Красной Армией.
Даже если что-либо случится, мы выступили одни. Мы к этому готовились и
продолжаем готовиться.
Кузнецов - Какова численность армии и сколько Вы можете выставить войск?
62 АПРФ, ф. 3, оп. 66, д. 803, л. 31-36.
63 Предположительно Ф.Ф. Кузнецов - с 1943 г. начальник Главного управления контрразведки НКО
СССР ("СМЕРШ").
64 Сотрудник возглавляемого Г. Димитровым Отдела международной информации ЦК ВКП(б), в
прошлом работник Отдела кадров ИККИ.
117

Шмитке - Мы сейчас имеем под ружьем 50 тысяч человек (3 дивизии в Словакии,
1 мотодивизия в Румынии и 1 дивизия в Италии). Кроме этого, имеются некоторые
технические части и гарнизоны по городам - это тоже около 20 тысяч человек, а всего
мы можем выставить 100-120 тысяч человек65. Оружие для них имеется.
Для выдачи оружия и организации частей и подразделений у нас в каждом гар¬
низоне выделен один офицер, который будет руководить этим делом.
Каждый гарнизон у нас имеет свою определенную задачу, даже если ему придется
действовать в отрыве от всей армии.
Кроме этого у нас имеется небольшая армия партизан человек 600-800, которые
сейчас на границе с Прикарпатской Украиной нарушают линии коммуникаций и линии
связи противника.
Кузнецов - Каково Ваше влияние в Армии?
Шмитке - Армия всецело в нашем распоряжении. Военный министр, зная куда мы
направляемся, дал нам план и различные другие документы, которые мы привезли
сюда и он находится всецело в наших руках.
Командующий армией - генерал Туранец, хотя и прогерманец, но он ничего сделать
не может, т.к. он является только юридическим командующим и все вопросы разре¬
шаются и делаются без него. Начальник Генерального Штаба подполковник Готлиб66
тоже наш человек, который входит в состав политического совета Национального
Комитета67, и армией руководит Военный Совет, членами которого являемся я и
подполковник Ференчик.
Несмотря на то, что Правительство Словакии можно считать самым реакционным,
Словакия является самой демократической страной из всех оккупированных стран, и
Красная Армия пойдет там по дорогам, усеянным цветами.
Славин - Есть ли в Правительстве прогерманские элементы?
Шмитке - Есть, но они сделать ничего не могут. Словакия не оккупирована
немцами, и там немецких войск нет, имеется только шпионаж немцев и гестапо,
которое ведет наблюдение за Правительством, но вообще наше положение креп¬
кое.
Наше правительство выполняет все требования немцев включительно, даже
до того, чтобы выставить две наши дивизии на Ваш фронт, которые сейчас отоз¬
ваны.
Вот в свете сказанного, нам хотелось бы узнать, как нам лучше помочь со стороны
Красной Армии в деле организации этого выступления.
Кузнецов - Каково вооружение Словацкой армии?
Шмитке - Вооружение, конечно, не модернизированное.
Ференчик - Наша дивизия имеет на вооружении: винтовки, легкие и тяже¬
лые пулеметы, минометы, артиллерию (один легкий полк - 10 см пушки и группа
тяжелых пушек - 15 см). Танков, самолетов и противотанкового оружия мы не
имеем.
Кузнецов - Кроме изложенного Вами на словах вопроса о координировании
действий, есть ли какой-либо документ или карта?
Шмитке - На прошлой неделе, 2 августа, к Вам в Союз на нашем самолете вы¬
летел разведчик Корецкий и капитан Коза с рядом документов, в том числе и планом
координирования действий, составленным Военным Советом68. Теперь я тоже привез,
65 Цифры, приведенные К. Шмидке, явно преувеличены.
66 Правильно - Я. Голиан.
67 Речь идет о Словацком национальном совете.
68 6 августа нарком госбезопасности СССР В.Н. Меркулов направил В.М. Молотову сообщение о
приземлении 2 августа на Украине в районе Тиофополя, в 35 км северо-западнее Волочиска, самолета типа
"Хейнкель-ПГ, прибывшего из Словакии. Давались краткие характеристики пассажиров: подпоручик
Я. Корецкий (прибыл по заданию начальника штаба словацкой армии подполковника Голиана "для
координации действий частей словацкой армии с советскими войсками против немцев"), В. Фейка (начальник
НИИ авиации военного министерства Словакии, назвавший себя "представителем ряда районных комитетов
народного освобождения Чехословакии, посланный для связи с чехословацким посольством в СССР и
118

примерно, такой же документ от Военного министра69, который, не зная о нашем
плане, предлагает свой, примерно, такой же план.
Кузнецов - Разница в этих двух планах есть?
Шмитке - Почти нет.
Кузнецов - Когда вылетел Корецкий, он знал о плане Военного министра?
Шмитке - Нет, Военный министр передал этот документ уже после на несколько
дней.
Кроме этого, я хотел сообщить Вам о том, что немцы сейчас концентрируют в
районе Кошица [Кошице] - Ужгород две армии в составе 8-10 дивизий, около 20-ти
тысяч казаков Власова70 и венгерских войск. Всего, примерно, 12-15 дивизий. Точные
данные может Вам сообщить наша разведка по радио.
Эти войска немцев предназначены для контрудара на Львовском направлении,
который они готовят. Вспомогательный удар, видимо, будет наноситься из района
Мукачево.
Данные об этом я сообщил на фронте тов. Мехлис и некоторые из них перевел, а
некоторые они сфотографировали.
Следующий вопрос, который я хотел Вам сообщить, - это я, как руководитель
компартии, хотел встретиться с тов. Димитровым и тов. Готвальд и доложить им о
советскими властями с целью получения помощи и указаний по дальнейшей работе”), Л. Коза ("член группы
Голиана, организовавший по его указанию перелет самолета в СССР"), Т. Балаж (назвал себя "предста¬
вителем ряда партизанских отрядов, посланным за директивами и помощью к генералу Пике в ответ на его
листовку, распространяемую переброшенными из Советского Союза словацкими разведчиками"), ротмистр
чехословацкого корпуса в СССР Грин Карел (агент НКГБ СССР, переброшенный в мае 1944 г. в Словакию
с разведывательными заданиями и установивший в Словакии связи с подпольными организациями),
В. Рогаль, И. Микулаш, Р. Весперин (экипаж самолета).
Далее сообщалось, что удалось выяснить в результате проведенного НКГБ предварительного опроса.
По заявлению Корецкого, в группу Голиана входят ряд словацких военных, занимающих ответственные
посты в словацкой армии (генералы А. Малар и Ш. Юрех, майор Веселы, подполковник Веселы,
подполковник Ферьенчик и ряд других, "якобы давно работавших против немцев"). Отмечалось, что эта
группа "не связана с какой-либо подпольной гражданской патриотической оганизацией и действует самостоя¬
тельно". Голиан, говорилось далее, считал необходимым ускорить отправку самолета, поскольку стало
известно, что "военный министр Словакии генерал Чатлош также намерен послать делегацию в СССР, и
Голиан не хотел быть опереженным".
Затем излагалось содержание конфиденциальной беседы сотрудника НКГБ с "нашим агентом"
К. Грином. Он так оценивал ситуацию в связи с резким ухудшением военного положения Германии и
боязнью расплаты за сотрудничество с немцами перед Советским Союзом и своим народом, настроенным,
по словам Грина, в подавляющем большинстве просоветски, Голиан в целях спасти себя и буржуазный
строй Словакии решил, создав видимость своей тайной работы против немцев, связаться с советским
командованием и при вступлении Красной Армии на территорию Словакии повернуть словацкие войска
против немцев. Эти планы словацкой военной верхушки одобряются чехословацким правительством в
Лондоне. Группа Голиана ориентируется на Англию и устанавливает контакт с советским командованием
лишь под влиянием военной обстановки. Между группой Голиана и подпольными патриотическими
организациями в Словакии существует антагонизм. Это очень похоже на то, как освещалась и оценивалась
роль армии в Словацком национальном восстании в литературе начала 50-х годов.
Далее перечислялись документы, которые были посланы Голианом "для личного вручения" генералу
Пике, в том числе справка о численном составе словацкой армии, дислокация ее частей по состоянию на
7 июля 1944 г. характеристика их вооружения, проект ответной телеграммы генералу Ингру (без подписи)
об условиях, на которых словацкое командование считает возможным "пропуск” Красной Армии в
Словакию, перечень требуемой словацким командованием военной помощи от командования Красной
Армии (приложены карты), шифры и условные связи, информация о состоянии венгерских войск на 15 июля
1944 г., описание укреплений линии "Арпад" (Венгрия) с приложением схем всей линии и отдельных узлов
круговой обороны, список американских, сербских, французских военнопленных, находившихся в Словакии,
схема элетрификации Словакии.
Документы были, несомненно, важные и представляли боыной интерес для советского командования.
Вместе с тем характеристика Голиана и его группы, данная Грином, не могла не усилить и ранее
существовавшее недоверие к словацким "военным заговорщикам". Молотов с документом ознакомился
7 августа 1944 г., о чем на его первой странице есть помета. - РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 74, д. 552,
л. 1-5.
69 См. приложенное к документу № 7 "письмо Чатлоша".
70 Гитлеровцы часто использовали власовцев для подавления партизанского движения в разных странах,
в частности и в Словакии.
119

политическом положении71. Здесь имеется представитель Чехословацкой компартии, а
мы там на месте создали Словацкую компартию72 и мы находимся в более лучшем
положении, чем коммунисты в Чехии. Если у нас коммунистам дают 10—15 лет
тюрьмы, и они сидят не больше года, а затем их выпускают, и даже к сидящим в
тюрьме хорошее отношение, то там они платятся головой.
Затем, если мне Советское правительство даст возможность говорить с послом
Чехословацкой Республики Фирлингером, которому я хотел сообщить платформу,
принятую Национальным Советом, т.к. полностью этот документ мы не могли сооб¬
щить Бенешу по ряду причин.
Кроме этого, мне хотелось ознакомиться с содержанием договора, заключенным
между Советским Союзом и Чехословакией73.
Кузнецов - Когда создан Национальный Совет?
Шмитке - В декабре 1943 года. Председателя там еще нет, но было 8 членов, из
них четыре коммуниста и четыре гражданских, теперь в нем 1.7 чел. и опять-таки
поровну, семнадцатым является введенный в состав Совета начальник Генерального
штаба74.
Кроме этого, у меня имеется еще несколько менее важных вопросов.
Нам хотелось бы связаться с нашей Словацкой частью в СССР75. Они готовят,
а затем выбрасывают где попало своих людей для работы в Словакии, но эти
люди, которые выбрасываются, вообще или ломают себе ноги и то имущество,
которое у них имеется, или попадают в руки гестапо и жандармерии и пользы не при¬
носят.
От имени Военного Совета Словацкой армии хотели бы просить одного Вашего
офицера, знающего хотя бы немецкий язык, как советника армии. Безопасность его
гарантируем.
От себя лично просил бы связать меня с семьей, она проживает в Москве по
ул. Горького в гостинице ’’Люкс”.
Вот, примерно, все мои вопросы.
Кузнецов - Кто командовал и теперь командует 1-й мотодивизией76?
Шмитке - Юра, а сейчас Покник, т.к. Юра был снят и арестован гестапо.
Кузнецов - Он сейчас в тюрьме?
Шмитке - Нет, он на свободе и даже в мундире. Теперь он выполняет государст¬
венное задание по распределению 40 тысяч беженцев украинцев, направленных в
Словакию немцами.
Он должен был приехать сюда и остаться здесь как офицер связи, но ввиду
поспешности нашего отъезда его не нашли.
71 Результатом встреч Шмидке с руководством КПЧ в Москве явилась известная пространная записка
"О некоторых задачах национально-освободительного движения в Словакии", а также документ,
озаглавленный "Некоторые практические мероприятия по организации связи со Словакией". Эти документы
(без подписи), датированные 23 августа 1944 г., в переводе на русский язык были представлены в отдел
международной информации ЦК В КП (б) для согласования: оба они, судя по подчеркиваниям и отметкам,
были внимательно изучены. Первый из них подвергся и определенному редактированию. Оба эти
документа были направлены Г. Димитровым В.М. Молотову с пометкой: "Направляю Вам сформу¬
лированную точку зрения и конкретные предложения т. Готвальда (Загранбюро КПЧ) по словацкому
вопросу". На словацком языке опубликовано: SNPD, s. 310-313. На русском языке: РЦХИДНИ, ф. 495,
оп. 74, д. 552, л. 27-37.
72 После расчленения Чехословакии в марте 1939 г. возникла организационно отделенная от КПЧ
Коммунистическая партия Словакии.
73 Речь идет о советско-чехословацком Договоре о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотруд¬
ничестве, подписанном в Москве 12 декабря 1943 г.
74 Речь идет о Голиане.
75 В октябре 1943 г. под Мелитополем на сторону советских войск перешла большая группа словацких
солдат и офицеров численностью 2750 человек из состава 1-й моторизованной дивизии словацкой армии,
участвовавшей в боях на советско-германском фронте. Им была дана возможность вступить в
чехословацкую воинскую часть в СССР.
76 Речь идет о 1-й моторизованной дивизии словацкой армии.
120

Кузнецов - Как относится к Юре командующий армией?
Шмитке - Лично враждебно, но он ничего ему не сделает. Юра живет легально, но
под наблюдением гестапо.
Славин - У Вас есть сведения об аэродромах в Словакии?
Шмитке - Да, имеются, кроме этого, их вез сюда Корецкий. У нас имеется только
три пригодных аэродрома для посадки Ваших самолетов, но на них можно высаживать
Ваши десантные части.
Все аэродромы будут в наших руках ровно через час после начала наступления.
Мы также имеем возможность поддерживать с Вами связь по радио.
Кузнецов - у Вас имеются письменные полномочия?
Шмитке - Нет, мы их не выдаем.
Славин - Я Вас понял так, что сейчас имеются только следующие вопросы,
которые я должен доложить командованию:
1. Вы прибыли договориться о координации действий с Красной Армией и инфор¬
мировать Генеральный Штаб Красной Армии о положении в Словакии.
2. Встретиться и проинформировать т. Готвальд о внутриполитическом поло¬
жении.
3. Вам желательно иметь встречу с послом Чехословакии для информации его о
будущем Словакии.
4. Установить сейчас связь со Словакией, чтобы разрешить вопрос о самолете и
людях.
5. Встретиться с семьей.
Шмитке - Да, это в основном все вопросы.
Славин - Какие еще вопросы будут у Вас?
Шмитке - Один и главный - ускорить разрешение всех этих вопросов, что я пос¬
тавил перед Вами и содержать их в тайне.
Кроме этого еще один вопрос, о котором я забыл сказать - это начальник разведки
нашей армии просил указать ему, в [каком] направлении он должен вести разведку и
что должен сообщить Красной Армии.
Вот и все вопросы.
Славин - Хорошо, я их доложу.
На этом беседа закончилась.
Подполковник (Дьяконов)
августа 1944 года
Отп. 2 экз.
р. 8.8.44 г.
№ 1252
121

Документ № 6
СОПРОВОДИТЕЛЬНАЯ ЗАПИСКА ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАЧАЛЬНИКА
ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ ГЕНЕРАЛА АРМИИ
А.И. АНТОНОВА К НАПРАВЛЕННОЙ И.В. СТАЛИНУ ДОКЛАДНОЙ
ЗАПИСКЕ ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА СЛАВИНА О ЕГО БЕСЕДАХ
С К. ШМИДКЕ 7 и 8 АВГУСТА 1944 г.77
Народный Комиссариат Сов. секретно
Обороны Союза ССР Экз. № 1
Генеральный Штаб
Красной Армии
НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР
МАРШАЛУ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
”10" августа 1944 г. товарищу Сталину И.В.
№ 290595сс
Представляю докладную записку генерал-майора Славина о его беседах с словац¬
ким представителем Шмитке, проведенных 7 и 8 августа 1944 года.
Приложение: упомянутое на 8 листах и схема.
Заместитель начальника
Генерального штаба Красной Армии
генерал Армии
(АНТОНОВ)
отп. 2 экз.
№ 1 - т. Сталину
№ 2 - в дело
исп. Дьяконов
ре. 9.8.44 г.
№ 1287
Документ № 7
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА СЛАВИНА ЗАМЕСТИТЕЛЮ
НАЧАЛЬНИКА ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ ГЕНЕРАЛУ
АРМИИ А.И. АНТОНОВУ О БЕСЕДАХ С К. ШМИТКЕ
7 и 8 АВГУСТА 1944 г.78
Сов. секретно
Экз. № 1
ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАЧАЛЬНИКА ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА
КРАСНОЙ АРМИИ
Генералу армии товарищу Антонову А.И.
Докладываю:
По Вашему приказанию мною 7 и 8 августа были приняты прибывшие лица из Сло¬
вакии - Шмитке Карл и подполковник ветеринарной службы Ференчик Микулаш.
77 АП РФ, ф. 3, оп. 66, д. 803, л. 37.
78 АПРФ, ф. 3, оп. 66, д. 803, л. 38-46.
10 августа 1944 г. А.И. Антонов направил две докладные записки генерал-майора Славина о его беседах
с К. Шмидке В.М. Молотову. - РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 74, д. 552, л. 6-19. Вторая из этих записок более
подробно отражает содержание беседы 8 августа. В примечаниях к публикуемому документу воспроиз¬
водятся тексты, не включенные в него. Кроме того, А.И. Антонов сообщал, что направил Молотову
оригиналы документов (28 листов), доставленных К. Шмидке и М. Ферьенчиком. - Там же, л. 20.
122

Шмитке заявил, что он является руководителем компартии Словакии и одно¬
временно членом Национального Совета и Военного Совета Словакии. Весной
прошлого года был командирован на работу по линии тов. Димитрова. Работник ап¬
парата тов. Димитрова - тов. Морозов имел встречу с ним и удостоверил его лич¬
ность.
Ференчик - в Москве первый раз и является посланным делегатом вместе с
Шмитке.
На приеме Шмитке Карл сообщил мне следующие вопросы, которые он должен
разрешить в СССР:
1. Как представитель Военного Совета Словацкой армии, он должен установить
контакт с Генеральным Штабом Красной Армии для увязки вопросов о взаимо¬
действии Словацкой и Красной Армий в предстоящих операциях против немцев и
одновременно проинформировать Генеральный Штаб Красной Армии о конкретной
обстановке, сложившейся в Словакии в данное время.
Кроме того, сообщить все сведения, которые он имеет о группировке немецкой и
венгерской армий и подготовке ими контрудара против Красной Армии.
Разъясняя этот вопрос, Шмитке сообщил:
1) В конце марта или начале апреля79 этого года Тиссо с группой членов
правительства был вызван в ставку Гитлера. Гитлер в ходе беседы сказал, что отход
немецкой армии из России вызывается не причинами тактических соображений, а тем,
что наступление Красной Армии вынуждает их к отходу80.
2) Далее сообщил, что помочь Словакии при создавшейся обстановке он будет
не в состоянии и что Словакия должна рассчитывать на свои собственные
силы.
Тиссо заверил Гитлера, что они примут все меры к тому, чтобы не допустить
Красную Армию в Словакию и будут защищать свои границы.
Такое решение вопроса оградило Словакию от оккупации ее немцами и создало
предпосылки к организации всех национальных сил внутри страны81.
2. По обстановке в стране сообщил:
Наряду с существующим правительством Тиссо, под руководством коммунисти¬
ческой партии, которая является ведущей, создан национальный совет, в который
входят 17 человек. Среди них: - 8 человек коммунистов, 8 человек других партий и
групп, кроме того, семнадцатым членом введен Начальник Генерального штаба армии
подполковник Голиан82.
Коммунистическая партия является ведущей партией в стране, и ее поддерживает
60-70% населения страны.
Общее настроение всех кругов за тесный союз с Советским Союзом и за обеспе¬
чение всех мероприятий, направленных к продвижению Красной Армии и за полный
разгром гитлеровской Германии.
79 Тисо, Тука, Чатлош были вызваны в ставку Гитлера в мае 1944 г.
80 Далее - не включенный в докладную текст: ’’Гитлер заявил, что он всеми силами будет оборонять
Европу, что не допустит туда Красную Армию, и, так как руководство Красной Армии думает нанести удар
на южном участке фронта, он также решил сосредоточить свои основные силы на юге’’. - РЦХИДНИ,
ф. 495, оп. 74, д. 552, л. 10.
81 Далее - не включенный в докладную текст: "Сам же Тисо по возвращении высказал пожелание найти
пути для установления связи с Советским Союзом. Отсюда мы (словаки. - В.М.) сделали соответствующие
выводы и начали проводить мобилизацию, располагая свои основные силы вдоль северной границы, как
будто бы занимая оборону. Мобилизация идет постепенно и не закончена еще к настоящему времени.
Коммунистам мы разъяснили, что, вступив в армию, они легально получат оружие и смогут спокойно
продолжать свою работу среди населения". - Там же.
82 Далее - не включенный в докладную текст: "Для руководства армии создан Военный совет, в
который входят от коммунистов Шмитке, подполковник Ференчик, начальник Генерального штаба и
другие. В связи с тем, что военный министр Чатлош и генерал Малар высказались за ориентацию Словакии
на Советский Союз, их также предложено ввести в состав Военного совета". - Там же.
123

3. Оценка отдельных руководителей83.
Тиссо - проводя внешнюю линию за продолжение борьбы Словакии на стороне
Германии, не препятствует сколачиванию национальных сил против Германии и ищет
пути к сближению с Советским Союзом.
Чатлаш - Военный министр - Словакия должна ориентироваться на Советский
Союз. Желает установить непосредственную связь с руководством Красной Армии и
находится под влиянием коммунистической партии84. В своих планах обещает всемер¬
ную помощь Красной Армии.
Маг - [А. Мах] - министр внутренних дел - Германия войну проиграла, Словакия
должна идти своей дорогой. Ориентировку на Советский Союз считает правильной,
ибо этот союз обеспечит свободу словацкого народа.
4. Вооруженные силы Словакии.
В настоящее время Словацкая армия имеет укомплектованных полностью три
дивизии численностью по 15 тысяч человек каждая. Из них две дивизии дислоци¬
рованы вдоль северо-восточной границы Словакии и одна в центральной части
Словакии. Помимо этого, имеются специальные части и мелкие гарнизоны в западной
Словакии. Численность этих частей равна примерно 20-25 тысячам человек.
В целом мы имеем возможность мобилизовать армию в 100-120 тысяч человек и
если к этому прибавить численность отзываемых с фронтов словацких дивизий (одна в
Румынии, вторая в Италии), то общее количество возможно будет довести до
150 тысяч человек85.
Армия обеспечена винтовками, легкими и тяжелыми пулеметами, минометами,
имеет артиллерию легкую до 10 см и тяжелую до 15 см. Точное количество воору¬
жения передано с Корецким, который вылетел в Союз 2 августа.
Боеприпасами обеспечены на один месяц, продовольствием на два месяца. Само¬
летов разных устаревших конструкций около 30 штук.
В армии не имеется танков, противотанковых ружей, боевой авиации, авиабомб.
Словацкая армия готова выступить плечом к плечу вместе с Красной Армией
против немецкой и венгерской армий до полного их разгрома.
5. Силы и намерения противника (немцев и венгров).
Немцы построили сильные оборонительные рубежи по всей северной и восточной
границе Прикарпатской Украины, которые включают железобетонные огневые точки,
противотанковые рвы и другие заграждения.
Опираясь на этот оборонительный рубеж, немцы могут попытаться нанести удар по
советским войскам из районов Мукачево - Ужгород в общем направлении на Львов и
вспомогательный удар из района Кошице в направлении Перемышль.
Для выполнения этих задач в районах Мукачево - Ужгород сосредоточены две
немецкие армии по 4 дивизии в каждой и 5-7 венгерских дивизий, всего 12-15 дивизий.
Кроме того, в этом районе сосредоточено около 20 тысяч казаков власовцев.
В районе Кошице сосредотачиваются разбитые на советско-германском фрон¬
те немецкие дивизии, где они пополняются и доукомплектовываются. Нумерация
83 Естественно, что все эти оценки и характеристики, данные Шмидке, нуждаются в сопоставлении с
другими документами, но они свидетельствуют о представлениях, которые тогда имели место в руководстве
КПС. Очевидно, что Шмидке высказал не только свои личные соображения и что эти вопросы обсуждались
в верхах партии. В частности, что касается сотрудничества с представителями внутриправительственной
оппозиции, сначала, видимо, преобладало мнение о его возможности и желательности. Хотя политические
планы Чатлоша оценивались как "наивные", но предполагалось использовать его авторитет и влияние в
армии.
Советские руководители, очевидно, сначала не отвергали возможности воспользоваться услугами
Чатлоша. В частности, Вышинский, по сообщению Фирлингера в Лондон 28 августа 1944 г., подтверждая,
что "Советское правительство не имеет намерения защищать предателей", допускал, что «"квислинги"
могут быть на короткое время использованы для определенных целей». - ДМИСЧО, т. 4, кн. 2, с. 111.
Лишь потом под сильным нажимом Бенеша от этой мысли, видимо, решили отказаться. Письмо
Чатлоша было оставлено без ответа.
84 Шмидке переоценивал влияние коммунистов на Чатлоша.
85 Как показали последующие события, это было умышленным или неумышленным преувеличением.
124

дивизий неизвестна, но задачу по уточнению их они могут поставить своей раз¬
ведке.
Немецкая авиация этого направления из района Львов перенесла свои базы в район
Дебрецен.
Что касается собственно Словакии, то немцами фактически оккупирована только
узкая полоса ее западной части, граничащая с Австрией и Чехией. В этой полосе в
районе Веллевари (60 км северо-восточнее Вены) сосредоточено около 1500 немецких
самолетов, имеются бетонированные подземные ангары и мастерские. Значительная
часть самолетов рассредоточена по отводным дорожкам в лесу. Задачей этой авиации
якобы является прикрытие с воздуха промышленных районов Вены, Брно,
Винернайштата и Винер-Нейштадт] Будапешта.
6. Планы словаков.
Основная задача состоит в том, чтобы сохранить страну от немецкой оккупации
путем внешних обязательств перед Германией и созданием видимости подготовки к
обороне против Красной Армии.
Если все же Германия попытается оккупировать Словакию всеми силами и
средствами, имеющимися в их распоряжении, оказывать немецким войскам воору¬
женное сопротивление, используя также партизанские способы борьбы86.
Если у Советского командования будут намерения направить свои войска на юг
против Венгрии, то они готовы обеспечить свободный проход и помощь частям
Красной Армии по всей территории Словакии, а их войска готовы к совместным
действиям.
Основной и главной задачей является - установление непосредственной связи с
руководством Красной Армии с тем, чтобы сообщить о действительной обстановке,
сложившейся в Словакии и получить указания о дальнейших действиях. Для
выполнения этой задачи прибыла эта делегация в Советский Союз.
7. Какую помощь хотели бы словаки получить от Красной Армии.
1. Для ознакомления с действительной обстановкой в Словакии, установления
взаимодействия и практической помощи армии - в самом срочном порядке выделить
советника, безопасность которого они гарантируют.
2. Поставить перед Словацкой армией конкретные задачи для выполнения и
указать сроки действий.
3. Для ускорения захвата наиболее важных заводов, аэродромов - помочь им
нашей авиацией.
Они будут готовы к приему воздушно-десантных войск на любом аэродроме
Словакии через два часа после извещения.
Никаких просьб о помощи им вооружением, боеприпасами и другими видами
военного имущества тов. Шмитке не поднимал.
8. Разные вопросы87.
а) Чехословацкая армия в СССР, не зная действительного положения в Словакии,
имеет попытки сбрасывать на парашютах группы людей. Эта деятельность чехосло¬
вацкой армии в СССР, кроме вреда, пользы никакой принести не может. Создается
лишь сложная ситуация для словаков, находящихся на Родине, так как эти десанты
нередко попадают в руки гестапо.
От выброски подобных десантов они советуют воздержаться.
86 Далее - не включенный в докладную текст: "В случае, если оккупация не состоится и не было бы воз¬
можности заранее установить связь с Красной Армией, выждав выход Красной Армии на рубеж Краков -
принять все меры к тому, чтобы связаться с руководством советских действующих частей и сообщить им о
готовности словацкой армии к совместному выступлению против немецкой армии". - РЦХИДНИ, ф. 495,
оп. 74, д. 552, л. 13.
87 В пункте а) этого раздела в докладной, направленной Молотову, включена фраза об отношении в
Словакии к Э. Бенешу: "По мнению, существующему в Словакии, Бенеш ведет двойную игру - с одной
стороны, заключает соглашение с Советским Союзом, с другой стороны, он обращается с письмом к
населению Чехословакии с задачей посеять недоверие к Советскому Союзу, советуя населению не делать
никаких активных выступлений, а занять выжидательную позицию". - Там же, л. 14.
125

б) Согласно одного из пунктов договора между СССР и Чехословакией, заклю¬
ченного в этом году, при вступлении Красной Армии на территорию Чехословакии
гражданская администрация этой территории возлагается на уполномоченных, назна¬
ченных находящимся в Лондоне Правительством Чехословакии88.
Таких уполномоченных Словакия не примет, и они им не нужны, так как для осу¬
ществления этих задач создан национальный комитет в самой Словакии, который и
примет на себя эти функции. По этому вопросу словаками сделано представление
Бенешу89.
в) По имеющимся в Словакии сведениям, в Германии ощущается острый недоста¬
ток в авиабензине и масле.
В настоящее время в Германии, якобы, остался всего трехнедельный запас горю¬
чего.
г) Все заводы сельхоз. машин в Чехии прекратили выпуск основной продукции и
теперь выпускают противогазы.
В заключение Шмитке сказал, что он хотел бы иметь встречу с послом Чехосло¬
вацкой Республики Фирлингером и ознакомить его с политической платформой Сло¬
вакии90 и одновременно ознакомиться с содержанием договора, заключенного между
Советским Союзом и Чехословакией91.
Приложение: письмо Военного министра Словакии Чатлаш.
Начальник Отдела спецзаданий
Генерального штаба Красной Армии
генерал-майор
(Славин)
"9" августа 1944 года
Отп. 3 экз.
ре. 9.8.44 г.
Перевод со словацкого
Письмо Военного министра Словакии Чатлаш
Словакия, находясь в зависимости от Германии, которая диктует ей линию внеш¬
ней политики, была вынуждена объявить войну СССР и его союзникам. В настоящий
момент сила немцев слабеет и цепи зависимости, которыми Германия опутала Сло¬
вакию, теряют свою прочность. Малый народ, находящийся в столь зависимом поло¬
жении, вынужден прибегать к помощи своего могущественного соседа. Он счастлив,
если имеет возможность обратиться за помощью к тому государству, которому сим¬
патизирует. Сегодня наступил момент, когда свободу словацкого народа будет защи¬
щать не чужой народ, а его кровный брат. Наш народ должен занять выжидательную
позицию, чтобы Словакию не постигла насчастная судьба Италии.
Задача Словакии и СССР состоит в том, чтобы не начинать преждевременных боев
88 Речь идет о "Соглашении об отношениях между советским главнокомандованием и чехословацкой
администрацией после вступления советских войск на территорию Чехословакии", подписанном по
инициативе чехословацкой стороны 8 мая 1944 г. - Советско-чехословацкие отношения..., с. 160-162.
89 Далее - не включенный в докладную текст: "Словакия согласна войти в Чехословакию только на
федеральных началах". - Там же, л. 14.
90 Речь идет о Рождественском соглашении, подписанном в конце декабря 1943 г. при создании
Словацкого национального совета в качестве его программного документа. В Соглашении был зафикси¬
рован ряд принципиальных положений, касавшихся ведения освободительной борьбы и будущего Словакии.
В частности, говорилось о создании совместного, последовательно демократического государства чехов и
словаков, основанного на "принципе равного с равным" и тесном сотрудничестве со всеми славянскими
народами и особенно с СССР. Проводилась мысль, что освобождение невозможно без общенационального
восстания и что возрожденная республика будет строиться на новых социально-политических основах.
91 Речь идет о Договоре о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве, подписанном в
Москве 12 декабря 1943 г.
126

на словацкой территории, потому что в скором времени дело пойдет гораздо легче, без
боев.
Недалеко от Кошице венгры имеют важные стратегические резервы, которые они
намерены использовать против советских войск на территории Восточной Словакии.
Венгры укрепляют свои позиции и уже сейчас начинают заботиться об обороне
горных перевалов Люпков и Дюкла.
Мы, словаки, не хотим допустить этого, а потому стараемся вселить в немцев и
венгров убеждение, что для обороны вполне достаточно наших собственных сил.
В этом деле нам должен оказать помощь СССР в своих собственных интересах.
Желательно, чтобы, точно договорившись с нами заранее, советские войска перешли
на этом участке в ложное наступление и сделали вид, что не могут преодолеть
оборону словацких частей.
Таким образом, у немцев и венгров не будет оснований для того, чтобы навязать
свою помощь словакам, которым они станут доверять.
Словакия будет осуществлять военное сотрудничество с СССР следующим обра¬
зом:
Советские войска должны оказать энергичное давление на горный перевал Ужок и
южнее против Венгрии, чтобы там сковать возможно большее количество венгерских
сил. Далее, они должны наступать севернее Карпат по направлению к Тарнову и Кра¬
кову. Флангового удара со стороны Словакии им не следует опасаться, так как слова¬
ки предупредят их, если немцы и венгры попытаются устроить какую-нибудь
ловушку. После того, как советские войска овладеют Краковым, они смогут
организовать успешные наступательные операции против Венгрии и Германии с
южных и западных границ Словакии. Словацкое войско обеспечит быстрое и беспре¬
пятственное прохождение советских войск через словацкую территорию и само
перейдет в наступление против Венгрии. Необходимейшее условие осуществления
этого плана состоит в том, чтобы хранить в строгой тайне соглашение словаков с
советскими войсками и не выдать этой тайны неосторожной пропагандой. В то же
время надо продолжать сотрудничество с немцами и венграми вплоть до наступления
решающего момента. Таким образом, СССР добьется крупных успехов на этом
участке фронта.
В решающий момент словацкое военное руководство совершит государственный
переворот. Нежелательные элементы будут отстранены от руководства, а организа¬
ции, созданные прежним режимом против воли народа, прекратят свое существование.
Словацкая военная диктатура найдет понимание и поддержку во всех слоях общества.
Война с СССР и его союзниками будет прекращена, и одновременно Словакия объя¬
вит Венгрии войну, которая сразу же вызовет положительный отклик в широких
массах. Немедленно будут уничтожены все немецкие гражданские и военные органы
на территории Словакии, и советские войска получат возможность осуществлять круп¬
ные операции. Однако при этом необходимо, чтобы словацкая армия сохранила свою
самостоятельность, действуя в тесном контакте с советскими войсками и сотрудничала
с чешскими частями на принципах полного равноправия, в противном случае могут
возникнуть трения с обеих сторон и крупные конфликты.
Желательно, в случае принципиального согласия, создать постоянную комиссию,
которая бы держала обе стороны в тесном контакте и не допускала военной и поли¬
тической несправедливости.
На первых порах управление словацким государством должно находиться в руках
военных лиц и лишь впоследствии оно перейдет к профессиональным политическим
деятелям. Подпольная организация словацких большевиков может способствовать
установлению взаимного контакта. По окончанию войны внутриполитические реше¬
ния не должны противоречить интересам СССР. Словакия должна получить возмож¬
ность держаться самостоятельной точки зрения насчет советско-чехословацких
взаимоотношений, причем она должна находиться в непосредственном контакте с
СССР.
127

Документ № 8
ЗАПИСКА 1-ГО СЕКРЕТАРЯ ЦК КП(б) УКРАИНЫ Н.С. ХРУЩЕВА
И.В. СТАЛИНУ О ПОМОЩИ УКРАИНСКОГО ШТАБА ПАРТИЗАНСКОГО
ДВИЖЕНИЯ В РАЗВИТИИ ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ БОРЬБЫ
В ЧЕХОСЛОВАКИИ, ВЕНГРИИ, РУМЫНИИ92
Москва, Кремль
товарищу Сталину И.В.
В июне 1944 года в ЦК КП(б)У обратились представители компартий Чехосло¬
вакии, Румынии и Венгрии с просьбой оказать им помощь в организации и развитии
партизанского движения на территории этих стран.
Практические мероприятия по развитию партизанского движения в этих странах
разработаны и осуществляются по поручению ЦК КП(б) У Украинским штабом парти¬
занского движения с участием представителей компартий Чехословакии93, Румынии и
Венгрии.
С целью подготовки национальных кадров для организаторских партизанских
отрядов в июле 1941 года Школами Особого Назначения Украинского штаба
партизанского движения было принято и обучено 400 человек чехословаков94, венгров
и румын, отобранных представителями компартий из числа военнопленных.
Из обученных словаков, румын и венгров сформировано 40 организаторских отря¬
дов, во главе которых представителями компартий поставлены командиры, офицеры
из числа бывших военнопленных и партизан соответствующей национальности. В
отряды включено по 4-5 опытных украинских партизан в качестве штабных работ¬
ников, инструкторов-минеров, радистов и врачей.
Сформированные отряды полностью обмундированы, вооружены, снабжены средст¬
вами связи и перебрасываются самолетами в тыл противника.
На 10 августа 1944 года Украинским штабом переброшено самолетами 32 орга¬
низаторских отряда, общей численностью 491 человек, в том числе: в Чехосло¬
вакию - 12 отрядов, в Венгрию - 8, в Румынию - 7 и 5 организаторских отрядов
выброшено на базы украинских партизан на оккупированную территорию Молда¬
вии.
С 18-тью отрядами Имеется устойчивая радиосвязь.
Выброшенные отряды сообщают о благоприятных условиях для развития парти¬
занского движения, особенно в Чехословакии.
Командир отряда Величко, выброшенный самолетом с группой И человек
26.7.44 года в Среднюю Словакию, район Ружомберок, с 6 по 9 августа передал
несколько радиограмм, характеризующих положение в Чехословакии.
Привожу наиболее важные из них:
"Связались с организацией компартии г. Ружомберок. Руководители: Сольч[Шолц]
Ярослав, Стрехай Рудольф, Большие перспективы. Шлите больше оружия".
"Имеется возможность высадки больших десантов. Словацкие войска готовы
перейти на сторону Красной Армии".
"Организуем словацкий партизанский отряд 100 человек под командованием сло¬
вацких командиров. Дайте больше оружия".
"Условия развития словацкого партизанского движения - неизмеримы. В районе
92 На документе вверху помета (от руки): "От тов. Хрущева". АПРФ, ф. 3, оп. 66, д. 803, л. 47-49.
93 Представителем Загранбюро КПЧ при Украинском штабе партизанского движения после переброски
Р. Сланского на повстанческую территорию в Словакию. - А. Шрамм.
94 В мае 1944 г. в школу, находившуюся в Обарове под Ровно, было зачислено 60 чехословацких
граждан (чехов, словаков, украинцев), в июле - еще 99 человек. После окончания обучения их группами по
8-10 человек перебрасывали на территорию Чехословакии для организации партизанских отрядов. - Доку¬
менты..., т. 4, кн. 2, с. 86.
128

Ружомберок, Банска Быстрица [Банска-Бистрица], Зволен имеется вооруженных
1 500 словаков-партизан”.
"В нашем отряде 150 человек. Прошу оружия и специалистов-диверсантов”.
"Народная организация Словакии95 имеет свою армию, Центр находится в Банска-
Бистрица, с представителями организации мы связались".
"Агентурным данным, словацких воинских частях разучивают советский гимн.
Некоторые имеют красные знамена, лозунги: Да здравствует Сталин".
Просветительный офицер чехословацкого отряда, заброшенного на базу Величко -
Мичудик, словак-коммунист, 8 августа сообщил:
"В 6-ти деревнях происходят народные выборы96. Имеем связь с компартией. Люди
прибывают, шлите оружие".
За последние дни Украинский штаб выбросил в Чехословакию на базу Величко 4
новых организаторских отряда, вооружение, боеприпасы и продовольствие.
Выброску отрядов и оружия продолжаем.
В августе-сентябре намечено выбросить самолетами в Чехословакию, Венгрию и
Румынию еще 30 организаторских партизанских отрядов, вооружение, боеприпасы и
средства связи, всего 160 тонн.
"15" августа 1944 года Н. Хрущев
ор.
№ 1/70
Документ № 9
ЗАПИСКА ЗАМЕСТИТЕЛЯ УПОЛНОМОЧЕННОГО СНК СССР ПО ДЕЛАМ
ИНОСТРАННЫХ ВОЕННЫХ ФОРМИРОВАНИЙ НА ТЕРРИТОРИИ СССР
ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА ДАВЫДОВА И.В. СТАЛИНУ С СООБЩЕНИЕМ
О ВОЗМОЖНОЙ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ОККУПАЦИИ СЛОВАКИИ
ГЕРМАНСКИМИ И ВЕНГЕРСКИМИ ВОЙСКАМИ97
Сов. секретно
Государственный комитет обороны
товарищу Сталину И.В.
27. VI 11^44 г. я имел встречу с начальником чехословацкой военной миссии гене¬
ралом Пика, который мне заявил, что им получено сообщение от подполковника
Голиана (нач. штаба словацкой армии) о том, что в ближайшие дни, а возможно и с
27.VIII-1944 г., ожидается оккупация Словакии германскими и венгерскими войсками.
Ожидается приход 3-х дивизий "СС", из них - одна с юга из области Кошице и две
дивизии с запада, возможно из г. Вены.
В связи с слагающейся обстановкой подполковником Голианом принято решение:
1. Оказать сопротивление оккупации Словакии немецкими и венгерскими вой¬
сками.
2. Тыловые гарнизоны словацкой армии остаются на месте, а полевые части,
находящиеся на карпатских перевалах от Мушина до Лубкова (1 и 2 пехотные диви¬
зии словацкой армии) идут на соединение с частями Красной Армии.
Одновременно с этим подполковник Голиан просит Верховное командование
Красной Армии:
95 Имеется в виду Словацкий национальный совет.
96 Речь идет о выборах в местные органы власти - национальные комитеты.
97 На документе вверху пометы от руки: "От тов. Давыдова" и "Нужно решить". Вторая помета предпо¬
ложительно сделана Сталиным. АПРФ, ф. 3, оп. 66, д. 803, л. 51—52.
5 Новая и новейшая история, № 5
129

1. Выбросить одну парашютно-десантную бригаду на аэродром Три Дуба (8 км
севернее г. Зволен).
2. Одну парашютно-десантную бригаду выбросить для занятия аэродрома в районе
г. Попрад (около дер. Святой Петр).
3. Провести бомбардировку железной дороги на участках: Кошице-Ужгород,
Лученец-Левице, Петржалка-Девин, Куты-Влара.
4. Провести бомбардировку шоссе на участке Кошице-Ужгород, так как здесь
будут проходить колонны немецких войск.
Генерал Пика также сообщил, что Верховный главнокомандующий чехословацкой
армией - президент республики господин Бенеш и генерал Ингр отдали из Лондона
следующее распоряжение:
1. Оказать сопротивление оккупации Словакии немецкими и венгерскими войсками.
2. 1 и 2 пехотным дивизиям при наличии взаимодействия с частями Красной Армии
перейти через перевалы [в Карпатах] и присоединиться к Красной Армии, если же
этого по обстановке сделать нельзя, - обороняться на месте от наступающих
германских и венгерских частей.
3. Удерживать области Средней Словакии и часть железной дороги Врутки-Поп-
рад-Прешов.
4. Сосредоточить все тыловые части в Средней Словакии и действовать совместно
с партизанами.
Главнокомандующий чехословацкой армией г-н Бенеш просит Верховное коман¬
дование Красной Армии сообщить свое мнение и возможность поддержки словацких
частей со стороны Красной Армии.
Докладывая вышеизложенное на Ваше решение прошу указаний, что мне ответить
генералу Пика.
Зам. уполномоченного СНК СССР по иностранным
воинским формированиям на территории СССР
генерал-майор
(Давыдов)
Разослано:
т. Сталину
т. Молотову
т. Берия
№673
27.VIII.44 г.
130

Публикации
ВКЛАД ЗАКЛЮЧЕННЫХ ГУЛАГа
В ПОБЕДУ В ВЕЛИКОЙ
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ
В 1940 г. ведомство, возглавлявшееся Л.П. Берией, подготовило обширную руко¬
пись труда для внутреннего пользования ’’Главное управление исправительно-трудо¬
вых лагерей и колоний НКВД СССР”. В нем отмечалось, что ГУЛАГ представляет
собой сложный административно-хозяйственный комплекс в системе учреждений и
хозяйства СССР. Это была прежде всего созданная советским государством центра¬
лизованная система изоляции социально-опасных нарушителей и контрреволюционных
элементов. Одновременно ГУЛАГ являлся производственно-хозяйственным главком
НКВД, организовывавшим трудовое использование изолированных в лагерях и коло¬
ниях на основе ежегодно устанавливаемых союзным правительством промышленных и
хозяйственных планов. Широкомасштабное использование труда заключенных в це¬
лях, как говорилось в предисловии к рукописи, воспитания у значительной их части
трудовых навыков и приобщения их к социалистическому строительству было второй
основной функцией ГУЛАГа1.
Государственные архивы России, стран ближнего зарубежья содержат уникаль¬
ные документы, относящиеся к теме "ГУЛАГ НКВД СССР". На основе многих из них
уже опубликованы интересные материалы2. Введенные в научный оборот архивные
источники уже сейчас позволяют с большей степенью объективности осмысливать и
оценивать исторические факты и события нашей отечественной исто¬
рии.
Однако сделано еще недостаточно. Но не настолько мало, чтобы имелся повод для
некоторых исследователей делать некомпетентные заявления о том, что "число за¬
ключенных ГУЛАГа пока неизвестно" и будто в отечественной историографии нет об
этом даже приблизительных сведений, так как вся информация скрыта3.
За год до начала войны централизованная картотека ГУЛАГа отражала необхо¬
димые данные почти на 8 млн. человек, как на побывавших в изоляции за прошедшее
время, так и на содержавшихся в местах заключения по состоянию на 1 марта 1940 г.4
В это число, наряду с людьми, уличенными в "крамоле" за антиколхозный анекдот или
частушку, изолированными за хулиганство, нарушение закона о паспортизации и
трудовом режиме, входили также осужденные за бандитизм, вооруженный разбой,
ограбления, контрабандную деятельность, дезертирство, спекуляцию, расхищение
госимущества, должностные хозяйственные и другие преступления. На 1 марта 1940 г.
1 Центральный государственный архив Российской Федерации (далее - ЦГА РФ), ф. 9414, on. 1, д. 28-
29, л. 1.
2 ГУЛАГ в годы Великой Отечественной войны. - Военно-исторический журнал, 1991, № 1; Зем¬
сков В.Н. ГУЛАГ (историко-социологический аспект). - Социологические исследования, 1991, №№ 6, 7;
Карта ГУЛАГА. - Столица, 1991, № 16 и др.
3 См.: Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А. Сталинизм и война. М., 1994, с. 332.
4 ЦГА РФ, ф. 9414, on. 1, д. 28-29, л. 6.
5
131

по характеру преступлений заключенные распределялись следующим образом: за
контрреволюционные - 28,7%; за особо опасные против порядка управления - 5,4%;
за хулиганство, спекуляцию и прочие преступления против управления -
12,4%; должностные и хозяйственные преступления - 8,9%; преступления против
личности - 5,9%; за посягательство на социалистическую собственность - 1,5%,
прочие - 27,5%.
В предвоенные годы контингент ГУЛАГа являлся важным средством решения эко¬
номических задач. Начавшаяся война, прервав выполнение ’’программы социалисти¬
ческого строительства”, подчинила всю его деятельность интересам вооруженной
борьбы.
В публикуемом ниже документе, хранящемся в Центральном государствен¬
ном архиве Российской Федерации содержится доклад начальника ГУЛАГа НКВД
СССР комиссара госбезопасности 3 ранга В. Наседкина о работе Главного Управления
исправительно-трудовых лагерей и колоний НКВД СССР за годы Великой Оте¬
чественной войны. Доклад был подготовлен наркому внутренних дел СССР ге¬
неральному комиссару государственной безопасности Л.П. Берии, а его копия - замес¬
тителю наркома - комиссару государственной безопасности 2 ранга В.В. Черны¬
шеву.
Документ датирован 17 августа 1944 г., а все сведения, касающиеся деятельности
’’производственно-хозяйственного главка НКВД", приведены по состоянию на 1 июля
этого года. Летом 1944 г. советские войска перенесли боевые действия на территорию
Румынии, Чехословакии, Польши и вышли на границу с Восточной Пруссией. Успехи
на фронте во многом были обусловлены результатами титанических усилий труже¬
ников тыла страны, и в немалой степени - ГУЛАГа.
Доклад носит в основном информационно-статистический характер. В нем приведен
количественный состав лагерей и колоний ГУЛАГа, охарактеризованы их кадры, по¬
казаны наличие и динамика движения заключенных, особенности их досрочного осво¬
бождения и передачи в Красную Армию в годы войны, обобщен механизм комплек¬
тования лагерей НКВД рабочей силой и специалистами из заключенных, раскрыты
особенности выделения рабочей силы другим наркоматам и использования мобилизо¬
ванных контингентов. Не обойдены вниманием и мероприятия по улучшению физиче¬
ского состояния заключенных, причины их повышенной смертности, особенности куль¬
турно-воспитательной работы среди лагерного контингента, охарактеризована
методика использования судебных приговоров на осужденных к исправительно-трудо¬
вым работам без лишения свободы, раскрыт порядок изоляции заключенных и сос¬
тояние военизированной охраны.
В большей части доклада характеризуется производственно-хозяйственная деятель¬
ность ГУЛАГа и освещаются мероприятия по оказанию помощи районам, освобож¬
денным от оккупации.
В годы войны, несмотря на крайне тяжелые социальные условия изоляции, прой¬
дя через унижения и попрание человеческого достоинства, узники лагерей и коло¬
ний в своем подавляющем большинстве проявили высокие патриотические качества.
Была обида на режим за ограничение свободы. Но их ратный и трудовой под¬
виг, который долгие годы замалчивался, явился важным вкладом в разгром против¬
ника.
Не только уголь Воркуты, лес Сибири, руду и золото Магадана добывали подкон¬
войные люди. Они также производили танки, самолеты, боеприпасы, вооружение,
средства связи, спецукупорку, полностью одевали армию, строили военные аэродро¬
мы, железные и шоссейные дороги, сооружали стратегически важные объекты инфра¬
структуры и оборонной промышленности, ремонтировали морские суда, выращивали
скот, возделывали сельскохозяйственные угодья, кормили страну. Около миллиона
узников ГУЛАГа с оружием в руках сражалось в рядах действующей армии. Многие
из них проявили мужество, храбрость и героизм, за что были награждены орденами и
медалями СССР.
132

Текст документа печатается по копии оригинала с сохранением его орфографии.
Ввиду большого объема доклада опущены разделы, не имеющие прямого отношения
к теме публикации.
В.А. Пронъко
кандидат исторических наук
старший научный сотрудник
Института военной истории МО РФ
В.Н. Земсков
кандидат исторических наук
старший научный сотрудник
Института российской истории РАН
НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР
Генеральному Комиссару государственной безопасности -
[...] БЕРИЯ Л.П.
ДОКЛАД
О РАБОТЕ ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ ИСПРАВИТЕЛЬНО-ТРУДОВЫХ
ЛАГЕРЕЙ И КОЛОНИЙ НКВД СССР ЗА ГОДЫ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
ВОЙНЫ
В соответствии с историческими указаниями товарища Сталина о перестройке всей
работы тыла на военный лад и подчинении ее интересам фронта и задачам орга¬
низации разгрома врага, вся оперативная и производственно-хозяйственная деятель¬
ность ГУЛАГа НКВД СССР была направлена:
на усиление изоляции заключенных и борьбу с антисоветскими проявлениями среди
них;
сохранение физического состояния заключенных и их полное трудовое исполь¬
зование;
комплектование важнейших оборонных строительств и предприятий рабочей силой
из заключенных;
всемерное усиление производства боеприпасов, спецукупорки и другой оборонной
продукции и
на расширение собственной продовольственной базы.
Практическая работа ГУЛАГа НКВД СССР за годы Великой Отечественной
войны характеризуется следующим:
ОРГАНИЗАЦИОННОЕ ПОСТРОЕНИЕ ГУЛАГа И ПРОИСШЕДШИЕ
В ПЕРИОД ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ ИЗМЕНЕНИЯ В СОСТАВЕ
ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ
ГУЛАГ НКВД осуществляет руководство исправительно-трудовыми лагерями,
подчиненными непосредственно Центру, республиканскими, краевыми и областными
управлениями и отделами исправительно-трудовых лагерей и колоний, входящими в
состав НКВД-УНКВД по территориальности.
133

По состоянию на 1 июля 1944 года имеется:
Исправительно-трудовых лагерей - 56
Республиканских, краевых и областных
управлений и отделов исправительно-
трудовых лагерей и колоний (УИТЛК-ОИТК) - 69
В состав исправительно-трудовых лагерей, УИТЛК-ОИТК НКВД-УНКВД респуб¬
лик, краев и областей входит отдельных лагерных подразделений 910, исправительно-
трудовых колоний 424 и городских - районных инспекций исправительно-трудовых
работ5- 1549.
Штатная численность указанных выше подразделений составляет 85.000 единиц
(без военизированной охраны).
За время войны вновь организовано 40 исправительно-трудовых лагерей,
11 УИТЛК и 15 ОИТК НКВД-УНКВД.
Вместе с тем за тот же период подверглось расформированию 69 исправительно-
трудовых лагерей, 1 УИТЛК и 15 ОИТК НКВД-УНКВД.
Центральный аппарат ГУЛАГа НКВД СССР в своем составе имеет 3 управления и
13 самостоятельных отделов со штатной положенностью 525 единиц.
НАЛИЧИЕ И ДВИЖЕНИЕ ЗАКЛЮЧЕННЫХ, ПРОИСШЕДШИЕ
В ГОДЫ ВОЙНЫ ИЗМЕНЕНИЯ В ИХ СОСТАВЕ
Военный период характерен постепенным снижением численности заключенных,
содержащихся в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД. Снижение числа
заключенных в основном объясняется применением досрочного освобождения в соот¬
ветствии с Указами Президиума Верховного Совета Союза ССР, постановлениями
Государственного Комитета Обороны и Пленума Верховного Суда Союза ССР.
К началу войны общее число заключенных, содержавшихся в исправительно-тру¬
довых лагерях и колониях, составляло 2.300.000 человек. На 1 июля 1944 года число
заключенных снизилось до 1.200.000 человек.
За три года войны из лагерей и колоний убыло 2.900.000 человек и вновь поступило
осужденных - 1.800.000 человек.
Одновременно произошли изменения в составе заключенных по характеру совер¬
шенных преступлений.
Если в 1941 году осуждение за контрреволюционные и другие особо опасные прес¬
тупления составляли только 27% от общего числа заключенных, содержавшихся в
лагерях и колониях, то к июлю 1944 года число осужденных этой категории возросло до
43%.
Кроме того, в настоящее время в исправительно-трудовых лагерях содержится
5.200 заключенных, осужденных к каторжным работам.
В составе заключенных снизилось число осужденных мужчин, с одновременным
увеличением женщин6. В 1941 году заключенных мужчин содержалось 93%. В на¬
стоящее время: мужчин 74%, женщин - 26%.
В первый период войны возникла необходимость эвакуации заключенных с терри¬
тории, находившейся в непосредственной близости к зоне военных действий, где
дислоцировалась значительная группа исправительно-трудовых лагерей и колоний
НКВД (Беломорско-Балтийский, Мончегорский, Вытегорский, Сегежский лагери
аэродромных строительств и другие).
Эвакуация лагерей и колоний в основном была проведена организованно, ГУЛАГом
разрабатывались планы эвакуации заключенных в увязке с перебазированием про¬
5 Задача этих инспекций заключалась в обеспечении выполнения судебных решений в отношении лиц,
приговоренных не к лишению свободы, а к отбыванию принудительных работ.
6 Женщины привлекались к уголовной ответственности в основном за растрату, кражи социалистической
собственности, мелкие кражи на производстве, кражи личной собственности.
134

мышленности, предусматривая вывоз людей, материальных ценностей и демонтируе¬
мого оборудования.
В связи с известными транспортными затруднениями, значительная масса заключен¬
ных эвакуировалась пешим порядком нередко на расстояния до 1.000 км.
Аппараты ГУЛАГа в тыловых районах были мобилизованы на обеспечение прохо¬
дивших эшелонов и этапов заключенных медико-санитарным обслуживанием и пи¬
танием.
Эвакуации подверглись 27 исправительно-трудовых лагерей и 210 колоний, с общим
числом заключенных - 750.000 человек.
ДОСРОЧНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ЗАКЛЮЧЕННЫХ И ПЕРЕДАЧА
ИХ В КРАСНУЮ АРМИЮ
По представлению НКВД СССР Президиумом Верховного Совета Союза ССР 12
июля и 24 ноября 1941 года были изданы Указы о досрочном освобождении некоторых
категорий заключенных, осужденных за прогулы, бытовые и незначительные долж¬
ностные и хозяйственные преступления, с передачей лиц призывных возрастов в Крас¬
ную Армию7.
Во исполнение Указов Президиума Верховного Совета СССР ГУЛАГом было про¬
ведено освобождение 420.000 заключенных.
По специальным решениям Государственного Комитета Обороны, в течение 1942-
1943 гг. произведено досрочное освобождение с передачей в ряды Красной Армии
157.000 человек из числа осужденных за незначительные преступления.
Кроме того, по установленному ГУЛАГом порядку все заключенные, освобождае¬
мые из лагерей и колоний за отбыванием сроков наказания, годные к строевой службе,
так же передавались в армию.
Всего за три года Отечественной войны было передано на укомплектование Крас¬
ной Армии 975.000 человек8.
Придавая особое значение вопросу досрочного освобождения заключенных и пере¬
даче их в Красную Армию, в лагерях и колониях проводилась большая работа по
персональному отбору, материальному обеспечению и политической подготовке
передаваемых.
Из освобождаемых создавались специальные команды, которые организованно на¬
правлялись в военкоматы и места формирования воинских частей.
Многие бывшие заключенные, находясь на фронтах Отечественной войны, прояви¬
ли доблесть и геройство, за что награждены орденами и медалями Советского Союза.
7 12 июля 1941 г. Президиум Верховного Совета принял Указ "Об освобождении от наказания осуж¬
денных по некоторым категориям преступлений". В соответствии с этим указом в местностях, объявленных
на военном положении, подлежали освобождению заключенные, осужденные: по указам от 26 июля и 10 ав¬
густа 1940 года ("О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о
запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений" и "Об уголовной от¬
ветственности за мелкие кражи на производстве и за хулиганство"), кроме злостных хулиганов и
рецидивистов; за маловажные бытовые преступления, имевшие остаток срока менее года; беременные
женщины и женщины, имевшие малолетних детей (кроме осужденных за контрреволюционные
преступления, бандитизм и рецидивисток); учащиеся ремесленных, железнодорожных училищ и школ ФЗО,
осужденные по указу от 28 декабря 1940 г. за нарушение дисциплины и самовольный уход из училища
(школы).
24 ноября 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР распространил действие указа от 12 июля
1941 г. на все местности СССР и принял решение о дополнительном освобождении некоторых категорий
заключенных, например, бывших военнослужащих, осужденных за несвоевременную явку в часть и мало¬
значительные должностные, хозяйственные и воинские преступления, совершенные до начала войны, при
этом они передавались в части действующей армии. Освобождению также подлежали нетрудоспособные
инвалиды, старики, имевшие остаток срока наказания до 3 лет, кроме осужденных за контрреволюционные
преступления. - Военно-исторический журнал, 1991, № 1, с. 19-20.
8 С учетом кадровых сотрудников - 117.000, в том числе 93 500 человек из военизированной ох-раны, -
за три годы войны из ГУЛАГа на комплектование Красной Армии было передано 1.092.000 человек.
135

Бывшим заключенным: Матросову9, Бреусову10, Отставнову11, Сержантову12, Ефимо¬
ву13 присвоены звания Героев Советского Союза14.
Геройский поступок Матросова отмечен специальным приказом Верховного Главно¬
командующего Маршала Советского Союза товарища Сталина15.
В 1941-1942 гг. из исправительно-трудовых лагерей, согласно Указу Президиума
Верховного Совета СССР и постановлению Государственного Комитета Обороны,
освобождено 43.000 польских граждан и до 10 тысяч чехословацких граждан, направ¬
ленных в своем большинстве на формирование национальных частей16.
КОМПЛЕКТОВАНИЕ СТРОИТЕЛЬСТВ И ЛАГЕРЕЙ НКВД
РАБОЧЕЙ СИЛОЙ И СПЕЦИАЛИСТАМИ ИЗ ЗАКЛЮЧЕННЫХ
За годы войны на строительства НКВД и в исправительно-трудовые лагери направ¬
лено за счет поступлений из тюрем и в порядке перераспределения заключенных
между лагерями свыше 2.000.000 человек, в том числе:
строительству железных дорог - 448.000 чел.
промышленному строительству - 310.000 "
лагерям лесной промышленности - 320.000 "
горно-металлургической
аэродромному и шоссейному
строительству
- 171.000 " чел.
- 268.000 "
9 Матросов, Александр Матвеевич - родился 5 февраля 1924 г. в Екатеринославе. На фронте с 1942 г.
Автоматчик, рядовой (22-я армия, Калининский фронт). 23 февраля 1943 г. в бою за деревню Чернушки
(Псковская обл.), израсходовав все боеприпасы, телом закрыл амбразуру вражеского дзота. Звание Героя
Советского Союза присвоено 19 июня 1943 г. посмертно.
10 Бреусов, Владимир Ефимович - родился 25 июля 1925 г. в Алма-Ате. На фронте с июля 1943 г. Пуле¬
метчик 960-го стрелкового полка (299-я стрелковая дивизия, 53-я армия. Степной фронт). 15 августа 1943 г.
при штурме высоты выдвинулся со своим пулеметом вперед и уничтожил несколько вражеских авто¬
матчиков. Огнем из пулемета обеспечил штурм высоты и ее захват. Звание Героя Советского Союза при¬
своено 1 ноября 1943г.
11 Отставное, Алексей Иванович - родился 18 октября 1905 г. в деревне Копнино Собинского района
Владимирской области. На фронте с 1942 г. Командир взвода 77-й гвардейской отдельной разведывательной
роты (73-я гвардейская стрелковая дивизия, 7-я гвардейская армия, Степной фронт), гвардии младший
лейтенант Отставнов умело организовал переправу через Днепр. 10 октября 1943 г., обороняя наблюда¬
тельный пункт полка, гранатами отразил атаку танков и БТР, подбив БТР противника. Звание Героя
Советского Союза присвоено 26 октября 1943 г.
12 Сержантов, Иван Яковлевич - родился 17 февраля 1919 г. в деревне Первые Яковлевичи Оршан¬
ского района Витебской области. На фронте с января 1942 г. Летчик 9-го гвардейского истребительного
авиационного полка (8-я воздушная армия. Южный фронт). Гвардии лейтенант Сержантов к апрелю 1943 г.
совершил 258 боевых вылетов, в 85 воздушных боях лично сбил 13 и в группе 8 самолетов противника.
Погиб 29 апреля 1943 г. Звание Героя Советского Союза присвоено 24 августа 1943 г. посмертно.
13 Ефимов, Василий Мефодьевич - родился 25 августа 1919 г. в деревне Красный Яр Уссурийского райо¬
на Приморского края. На фронте с 1942 г. Водитель боевой установки 315-го гвардейского минометного
полка (37-я армия, Степной фронт). При форсировании Днепра и в кровопролитных боях по расширению
плацдарма 30 сентября - 19 октября 1943 г. 14 раз выводил установку на прямую наводку, подбил и сжег 2
танка, штурмовое орудие, 2 автомашины. Всего за время боевых действий с 5 июля по 20 октября 1943 г.
произвел 107 залпов, подбив 16 танков и уничтожив много живой силы противника. Звание Героя
Советского Союза присвоено 22 февраля 1944 г.
14 Это далеко не полный перечень узников ГУЛАГа, ставших Героями Советского Союза в Великой
Отечественной войне. Так, например, этого звания удостоены прошедшие через сталинские лагеря маршал
К.К. Рокоссовский (дважды: 29 июля 1944 г. и 1 июня 1945 г.) и генерал армии А.В. Горбатов (10 апреля
1945 г.).
15 Приказ НКО СССР от 8 сентября 1943 г. В соответствии с ним имя А. Матросова было присвоено
254-му стрелковому полку, в котором он служил, с зачислением погибшего навечно в списки 1-й роты этой
части.
16 В соответствии с соглашением от 30 июня 1941 г. с польским эмигрантским правительством в Лондоне
в сентябре 1941 г. на территории СССР стала формироваться армия Андерса, которая в 1942 г. была
выведена на Ближний Восток. С 14 мая 1943 г. в Селецких лагерях под Рязанью начала формироваться из
добровольцев поляков, проживавших в СССР, 1-я польская пехотная дивизия им. Т. Костюшко (командир
дивизии - полковник 3. Берлинг). В соответствии с соглашениями от 18 июля и 27 сентября 1941 г. с
февраля 1942 г. в Бузулуке при активном участии чехословацких коммунистов стал создаваться
1-й отдельный чехословацкий пехотный батальон. (Командир батальона - подполковник Л. Свобода.)
136

Наряду с этим ГУЛАГом выявлено и направлено строительствам НКВД -
40.000 специалистов и квалифицированной рабочей силы из заключенных: инженеров,
техников, металлистов, железнодорожников, угольщиков.
Основное внимание сосредотачивалось на выполнении решений Государственного
Комитета Обороны и приказов Народного Комиссара Внутренних Дел Союза ССР по
обеспечению рабочей силой важнейших строительств, осуществляемых НКВД: строи¬
тельства авиационных заводов в гор. Куйбышеве, металлургических комбинатов в
Н. Тагиле, Челябинске, Актюбинске и Закавказье, Норильского комбината, Джидин-
ского комбината, Богословского алюминиевого завода, строительства Северо-Печор¬
ской жел. дор. магистрали, стратегической железной дороги Саратов-Сталинград,
строительства железной дороги Комсомольск-Совгавань, нефтеперегонного завода в
Куйбышеве.
На местах дислоцирования новых строительств, в ряде случаев необжитых и
необустроенных, создавались исправительно-трудовые лагеря НКВД.
Это потребовало от ГУЛАГа напряженной работы по укомплектованию вновь
организуемых лагерей руководящими кадрами, медицинским персоналом и военизиро¬
ванной охраной.
Для обеспечения содержания заключенных развертывалось строительство зон,
жилых и коммунально-бытовых помещений.
В централизованном порядке завозилось продовольствие, вещевое имущество,
медикаменты и необходимые предметы хозяйственного обихода.
В связи с острым недостатком в квалифицированной рабочей силе ГУЛАГом
совместно с производственными аппаратами строительств организовано в лагерях и
колониях массовое техническое обучение заключенных.
За три года подготовлено около 300 тысяч квалифицированных рабочих, используе¬
мых на строительствах и предприятиях НКВД.
На комбинатах НКВД: Воркутинском, Норильском, Джидинском, Ухтинских нефтя¬
ных промыслах, Северо-Печорской железнодорожной магистрали и ряде других все
работы по добыче и эксплуатации проводятся специалистами и квалифицированной
рабочей силой из числа заключенных.
Особо следует отметить, что в начале войны полевые строительства Главного
Управления оборонительных работ НКВД, перешедшие впоследствии в НКО, в ос¬
новном укомплектовывались руководящими и рабочими кадрами за счет исправи¬
тельно-трудовых лагерей и колоний НКВД.
На работы по строительству оборонительных рубежей ГУЛАГом было передано
200 тысяч заключенных.
Кроме того, по требованию Военного Командования на оборонительные строитель¬
ства привлекались заключенные, следовавшие в порядке эвакуации в глубь страны.
Полевые строительства оборонительных сооружений за счет эвакуируемых лагерей
и колоний обеспечивались продовольствием, обмундированием, обувью, строитель¬
ными материалами, механизмами, оборудованием, транспортом и другими материаль¬
ными ресурсами, обеспечившими быстрый разворот строительств оборонительных
объектов.
Так, за счет ресурсов Вытегорского строительства и лагеря НКВД были обеспе¬
чены рабочей силой, продовольствием и материальными ресурсами полевые строи¬
тельства 2 Армейского Управления оборонительных работ НКО. За счет Беломорско-
Балтийского лагеря НКВД - полевые строительства Управления оборонительных
работ Карельского и Северного фронтов.
ВЫДЕЛЕНИЕ РАБОЧЕЙ СИЛЫ ДРУГИМ НАРКОМАТАМ
Помощь, оказываемая ГУЛАГом рабочей силой другим наркоматам, приобрела
особое значение в годы войны.
В настоящее время в соответствии с решениями Государственного Комитета Обо¬
роны лагерная рабочая сила из заключенных выделяется 640 предприятиям и строи¬
137

тельствам других наркоматов, в то время как до войны заключенные выделялись
только 350 предприятиям.
При этих предприятиях ГУЛАГом организовано 380 специальных исправительно-
трудовых колоний НКВД, в которых созданы необходимые условия содержания за¬
ключенных, установлен соответствующий режим и охрана, обеспечивающие наиболее
полное трудовое использование и изоляцию заключенных как на производстве, так и в
колониях.
Питание и снабжение вещевым довольствием заключенных ГУЛАГ обеспечивает
за счет своих ресурсов.
В специальных исправительно-трудовых колониях содержится 225.000 заключен¬
ных, выделяемых важнейшим оборонным предприятиям и строительствам, в том числе
промышленности боеприпасов и вооружения - 39.000 чел., черной и цветной металлур¬
гии - 40.000, авиационной и танковой промышленности - 20.000, угольной и нефтяной
промышленности - 15.000, электростанциям и электропромышленности - 10.000,
лесной промышленности -10.000.
По видам работ заключенные специальных колоний используются на строительных
работах - 34%, непосредственно в производстве (в цехах) - 25%, горно-рудных рабо¬
тах - 11% и прочих (лесозаготовки, погрузочно-разгрузочные работы) - 30%.
Заключенные, работающие на заводах, участвуют в поизводстве танков, самоле¬
тов, боеприпасов, вооружения.
Так, на заводе № 711 Наркомата Минометного вооружения используются 2.000 за¬
ключенных в литейном цехе на отливке 120 мм мин;
на комбинате № 179 Наркомата Боеприпасов используется 1.500 человек в цехах
заводов на производстве снарядов, мин и других боеприпасов;
на заводе им. Кирова Наркомата Танковой промышленности работает 2.000 чело¬
век в кузнечном и литейном цехах на производстве танков;
на Магнитогорском и Кузнецком комбинатах Наркомата Черной металлургии за¬
нято 4.300 человек, используемых на выплавке чугуна, стали, сортового проката и
складских работах;
на Джазказганском медеплавильном комбинате Наркомата Цветной металлургии
используется 3.000 человек на выплавке меди;
на строительствах Омского авиационного завода Наркомата Авиации занято
1.600 человек; Уфимского нефтеперерабатывающего завода Наркомата Нефтяной
промышленности - 2.000 человек; на заготовку леса для заводов Наркомата Воору¬
жения в Удмуртской АССР выделяется 2.000 человек.
В результате проведенных мероприятий, выходы заключенных на основные работы
составляют 83,5% против 78% до войны.
Выработка на один человеко-день достигла 21 рубля в 1944 году, против 9 рублей
50 коп. в 1940 году.
Валовая выработка заключенных только по зарплате составляет в год
1.000.000.000 рублей, или в два раза больше, чем в довоенное время.
МЕРОПРИЯТИЯ ПО УЛУЧШЕНИЮ ФИЗИЧЕСКОГО
СОСТОЯНИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ
Уже в первый год войны произошло значительное изменение физического профиля
заключенных в сторону снижения их трудоспособности. Удельный вес трудовых групп
в общем составе заключенных по категориям труда составлял:
1940 г. (%) 1942 г. (%)
годных к тяжелому труду
35,6
19,2
годных к среднему труду
25,2
17,0
годных к легкому труду
15,6
38,3
инвалиды и ослабленные
23,6
25,5
138

Таким образом, группа лиц, годных к тяжелому и среднему физическому труду,
составлявшая в 1940 году 61% к общему числу заключенных, в 1942 году снизилась до
36%. Число заключенных, пригодных к легкому труду, возросло на 23%, ослабленных
и инвалидов на 2,0%.
Одной из причин, повлиявших на общее ухудшение физического состояния
заключенных, явилось длительное пребывание их в пути в период эвакуации.
Наряду со снижением физического профиля заключенных, ухудшилось общее сос¬
тояние лагерного сектора в связи с вывозом 750.000 заключенных из временно окку¬
пированных районов в лагери и колонии, расположенные на востоке, что привело к
значительной перенаселенности и ухудшению санитарно-бытовых условий.
Вновь создаваемые в восточных районах страны лагерные подразделения и колонии
в организационный период не могли обеспечить нормального размещения и содержа¬
ния заключенных.
Это положение потребовало от ГУЛАГа проведения ряда решительных мер,
направленных к созданию надлежащих жилищно-бытовых условий для заключенных и
мероприятий по улучшению их физического состояния.
Основными мероприятиями ГУЛАГа в этом направлении явились дополнительное
строительство жилых бараков и коммунально-бытовых объектов, проведение капи¬
тального ремонта и утепление имеющегося жилищного фонда; переоборудование
сплошных нар на двухъярусные вагонного типа; обеспечение жилых бараков необ¬
ходимым инвентарем и благоустройство территорий зон.
В результате проведенных мероприятий жилая площадь в настоящее время
доведена в среднем до 1,8 кв. метра на одного заключенного, в то время как в первый
период войны жилая площадь составляла менее 1 квадратного метра на человека.
Лагерные подразделения и колонии обеспечены банями, прачечными, дезкамерами,
сушилками и другими коммунально-бытовыми объектами.
К началу войны 80% заключенных размещалось на сплошных двухъ- и трехъ¬
ярусных нарах; в настоящее время более половины лагерей и колоний полностью
закончили переоборудование сплошных нар на двухъярусные вагонного типа, обеспе¬
чив каждого заключенного индивидуальным спальным местом.
Полное переоборудование сплошных нар в остальных лагерях и колониях будет
закончено к 1 октября сего года.
Жилые помещения, как правило, оборудованы столами, скамейками, тумбочками,
бачками для кипяченой воды и другим хозяйственным инвентарем. Организованы
камеры для хранения личных вещей заключенных.
Для заключенных рекордистов и отличников производства во всех лагерях и
колониях выделены специальные бараки из расчета 3 кв. метров жилой площади на
человека, оборудованные койками с комплектом постельных принадлежностей.
Для всех заключенных установлено три выходных дня ежемесячно и ежедневно
восьмичасовой непрерывный отдых для сна.
В большинстве лагерей и колоний созданы удовлетворительные жилищно-бытовые
условия содержания заключенных.
В данное время в соответствии с приказом Народного Комиссара Внутренних дел
Союза ССР товарища Берия № 00640 - 44 года в лагерях и колониях проводится
работа по дальнейшему улучшению жилищно-бытовых условий содержания заключен¬
ных, своевременной подготовке к зиме 1944/45 года и строительству недостающего
жилого фонда.
Военная обстановка потребовала от ГУЛАГа принять на себя функции непосредст¬
венной реализации и транспортировки в лагери и колонии продовольственных и
промышленных товаров.
Для указанных целей в начале 1942 года в составе ГУЛАГа было организовано
Управление Снабжения и периферийные конторы по реализации фондов.
Это мероприятие в значительной мере улучшило работу по реализации выделяемых
Правительством продовольственных и промышленных фондов.
139

Общее количество реализованных продовольственных товаров за отчетный период
составляет более 1.700.000 тонн, в том числе свыше 1 млн. тонн хлебопродуктов, око¬
ло 600 тыс. тонн зернофуража, 66 тыс. тонн мяса, 130 тыс. тонн рыбы, 31 тыс. тонн
жиров.
За два с половиной года существования контор ГУЛАГа ими реализовано и
отправлено в лагери и колонии продовольственных и промышленных товаров на -
1.136.000.000 руб.
Одновременно с обеспечением заключенных продовольствием за счет централизо¬
ванных фондов в лагерях и колониях проведена большая работа по созданию и рас¬
ширению подсобного хозяйства.
Так, посевная площадь подсобных хозяйств (без специализированных сельхозла-
герей) в 1944 году доведена до 90.000 гектаров, против 16.000 га в 1941 году.
Выход продукции этих хозяйств в 1944 году составляет по зерновым 35.000 тонн,
против 3 тыс. тонн в 1941 году и соответственно по картофелю 102.000 т против
50 тыс. тонн, по овощам 76.000 т. против 26 тыс. тонн.
Поголовье крупного скота увеличилось почти в три раза с 15 тыс. в 1941 году до
40.000 голов в 1944 году.
Подсобные хозяйства и специализированные сельхозлагери дали возможность
создать собственную продовольственную и кормовую базу и увеличить ресурсы про¬
довольствия, явившиеся основным источником проведения мероприятий по улучшению
физического состояния заключенных.
Кроме того, в лагерях и колониях организован массовый сбор ягод, грибов и других
дикорастущих (в 1942 году - 3.800 т и в 1943 году - 4.000 т), способствовавших
повышению витаминовносги питания заключенных.
Установленные в 1942 году средне-расчетные нормы питания в течение 1943 и
1944 годов повышены за счет централизованного получения дополнительных пайков и
использования продукции собственного сельского хозяйства.
Так же повышены на 33% нормы питания для заключенных, содержащихся в
северных отдаленных лагерях (Норильский, строительство № 500, Воркутинский, Ин¬
тинский, Северо-Печорский).
Сверх этого увеличены нормы питания на 25% заключенным, занятым на выра¬
ботке боеприпасов, производстве спецукупорки, на работах в нефтяных и угольных
шахтах.
ГУЛАГ в централизованном порядке ежеквартально получает 300 тысяч пайков
для ослабленных заключенных и 250 тысяч вторых горячих блюд для выполняющих и
перевыполняющих производственные нормы.
За счет продукции подсобных хозяйств ГУЛАГ ежеквартально выделяет на
улучшение питания заключенных 1.300 тонн мяса-рыбы, 2.500 тонн молока и 150 тонн
крупы.
Указанные мероприятия дали возможность увеличить среднерасчетную норму пита¬
ния по хлебу на 12%, крупе 24%, мясу-рыбе - 40%, жирам - 48% и овощам - 22%.
Однако существующая норма питания заключенных со всеми дополнительными
пайками по калорийности на 30% ниже довоенной.
Потребность лагерей и колоний в вещевом довольствии для заключенных покры¬
валась централизованными фондами недостаточно, в частности, по хлопчато-бумаж¬
ным тканям не более 40%, по обуви 35%.
В целях улучшения снабжения лагерей и колоний вещевым довольствием
ГУЛАГом было получено со складов НКО выбракованного зимнего и летнего обмун¬
дирования - 1.000.000 комплектов, обуви - 250.000 пар, ватных шаровар и тело¬
греек - 130.000 комплектов и прочих предметов одежды свыше 2.000.000 единиц.
За счет переработки пришедшей в негодность одежды и обуви в лагерях и коло¬
ниях пошито 320.000 пар белья, 590.000 пар зимнего обмундирования и 1.400.000 пар
разной обуви.
140

Кроме этого, промышленными колониями ГУЛАГа изготовлено разной обуви
2.500.000 пар, валенок 540.000 пар, трикотажного белья 2.000.000 пар, полушубков -
70.000, одеял 500.000 штук.
В результате проведенных мероприятий, обеспеченность вещдовольствием не¬
сколько повысилась.
Вместе с тем необходимо отметить, что общая потребность лагерей и колоний в
вещевом довольствии удовлетворена только в размерах 70-80%.
В связи с неполучением от промышленности необходимых для лагерей и колоний
предметов хозобихода ГУЛАГом было организовано их изготовление на базе мест¬
ного сырья и отходов. За 1942-1943 гг. изготовлено мисок 800.000 штук, кружек
150.000, ложек 3.000.000, бачков 70.000, мыла 400 тонн.
Необходимость восстановления физического состояния заключенных потребовала
проведения специальных медико-санитарных мероприятий.
В первом полугодии 1941 года заболеваемость заключенных составляла в лагерях и
колониях всего 6,7%. За два года войны заболеваемость возросла до 22%.
Со второй половины 1943 года в результате улучшения жилищно-бытовых условий,
своевременной госпитализации, повышения качества амбулаторного и стационарного
лечения заболеваемость среди заключенных снизилась, составив во второй половине
1943 года 18% и в 1944 году - 16%.
В снижении заболеваемости значительную роль также сыграли оздоровительные и
профилактические мероприятия и развертывание дополнительной санитарно-лечебной
сети.
На 1 января 1943 года санитарно-лечебная сеть лагерей и колоний была доведена
до 1.480 больниц на 165.000 коек, против 845 больниц на 40.000 коек в 1941 году.
В 1942 году были созданы специальные оздоровительно-профилактические пункты,
которые по условиям режима и питания обеспечивали заключенным необходимый
отдых и восстановление временно утраченной трудоспособности на производстве.
В последующем в целях охвата оздоровительными мероприятиями основного
состава работающих, и в первую очередь отличников производства, существовавшие
оздоровительно-профилактические пункты реорганизованы в оздоровительные пункты
для лучших производственников и в оздоровительные команды для ослабленных
заключенных.
Эти профилактические учреждения возвратили на производство значительное число
заключенных. В 1943/44 году через оздоровительные пункты прошло 135.000 заклю¬
ченных, из которых выписано пригодными для использования на тяжелых физических
работах 21%, на работах средней тяжести 27% и годными к легкому труду 27%. Из
оздоровительных команд на работы тяжелого и среднего физического труда выписано
35.000 человек.
Исключительную роль имел приказ Народного Комиссара товарища Л.П. Берия за
№ 0033 - 1943 года, выполнение которого обеспечило коренной перелом в деле сохра¬
нения физического состояния заключенных.
В данное время физическое состояние заключенных характеризуется следующим:
группа тяжелого среднего труда повысилась на 6,3% по сравнению с 1942 годом; выхо¬
ды на производство увеличились на 10%; среднемесячная смертность, составлявшая в
1942 году 2,1%, в первом полугодии 1944 года снижена до О,8%17.
Серьезная работа проведена по пресечению инфекционных заболеваний. Так,
вспышка сыпного тифа, давшая в лагерях и колониях за первое полугодие 1943 года
2.787 случаев, во второй половине того же года была снижена до 136 случаев.
17 Показатели в процентах в известной мере скрывают абсолютные цифры смертности. Так в Богослов-
лагере в 1941 г. из 13 тыс. заключенных умерло: в октябре - 247 человек, в ноябре - 458 человек, в первой
половине декабря - 495 человек. В Ураллагере умерло в 1941 г. - 1510 человек, в Сызранском особлаг-
пункте - 1039, на этапе Устьлабинск - Котлас в пути умерло 199 человек. Всего умерших в ГУЛАГе: в
1941 г. - 100 997 человек, в 1942 - 248 877, в 1943 - 166 967, в 1944 - 60 948, в 1945 - 43 848 человек.
Военно-исторический журнал, 1991, № 1, с. 23.
141

Также снижена заболеваемость дизентерией: 606 случаев за первое полугодие
1944 года против 2.945 случаев в первом полугодии 1942 года.
Имевшая место в 1942 году вспышка холеры (217 случаев) принятыми мерами была
быстро и полностью локализована.
На проведение лечебно-профилактических мероприятий среди заключенных
ГУЛАГом были обращены значительные ресурсы медико-санитарного снабжения на
общую сумму 47 млн. рублей. Одних только витаминных препаратов в лагери и коло¬
нии было направлено 625.000.000 человеко-доз.
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МОБИЛИЗОВАННЫХ КОНТИНГЕНТОВ
В соответствии с постановлениями Государственного Комитета Обороны о
привлечении для работы в промышленность граждан СССР национальностей воюю¬
щих с Советским Союзом стран (немцы, финны, румыны) ГУЛАГом в течение 1942-
1944 гг. проведено несколько мобилизаций этих контингентов и направление их на
важнейшие строительства НКВД и предприятия других наркоматов.
Всего мобилизовано за этот период свыше 400.000 человек, из которых 220.000 на¬
правлено для трудового использования в системе НКВД и 180.000 - на объекты
других наркоматов.
Мобилизованные контингенты используются в промышленности главным образом
на добыче угля и нефти, на производстве вооружения, боеприпасов, черных и цветных
металлов, а также на важнейших строительствах НКВД.
В связи с тем, что мобилизованные являлись новыми для ГУЛАГа контингентами,
были разработаны и изданы основные положения, предусматривающие вопросы право¬
вого порядка организации и трудового использования.
Выходы мобилизованных контингентов на основные производственные работы на
строительствах НКВД составили 84%.
Вместе с тем ГУЛАГ осуществляет контроль и наблюдение за использованием
мобилизованных, занятых в промышленности других наркоматов, принимая необхо¬
димые меры к созданию надлежащих условий содержания мобилизованных и их тру¬
дового использования.
ИСПОЛНЕНИЕ СУДЕБНЫХ ПРИГОВОРОВ НА ОСУЖДЕННЫХ
К ИСПРАВИТЕЛЬНО-ТРУДОВЫМ РАБОТАМ (БЕЗ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ)
Одним из серьезных участков работы ГУЛАГа является обеспечение исполнения
судебных приговоров на осужденных к исправительно-трудовым работам без лишения
свободы и удержаний из их заработка отчислений в доход государства.
За последние три года отмечается уменьшение численности этих контингентов,
составлявших к началу войны 1.264.000 человек и снизившихся в настоящее время до
700.000 осужденных в основном за прогулы.
Число осужденных, привлеченных к отбытию наказания в порядке исправительно-
трудовых работ, за отчетный период составило в среднем 97%.
За годы войны взыскано с осужденных к исправительно-трудовым работам в доход
государства - 970 миллионов рублей.
КУЛЬТУРНО-ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ РАБОТА СРЕДИ ЗАКЛЮЧЕННЫХ
Проводимая в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД культурно-
воспитательная работа среди заключенных была направлена на укрепление трудовой
дисциплины и повышение производительности труда.
Трудовым соревнованием в данное время охвачено 95% работающих заключенных.
Число отказчиков от работы по сравнению с 1940 годом сократилось в пять раз и
составляет 0,25% к общему числу работающих.
Во многих лагерных подразделениях и колониях совершенно ликвидированы отказы
от работы и весь состав заключенных выполняет производственные нормы.
142

На местах с учетом особенностей военного времени широко применяются рекомен¬
дованные ГУЛАГом новые формы трудового соревнования - введение стахановских и
фронтовых вахт, трудовых салютов, лицевых счетов по выпуску сверхплановой про¬
дукции в фонд Главного Командования, а также проведение производственных конфе¬
ренций и слетов отличников производства.
Для заключенных, помимо политбесед и регулярных читок газет, систематически
организовываются доклады и лекции. В 1941 году проведено докладов и лекций -
10.420; в 1942 году - 27.275; в 1943 году - 32.480. Для участия в этой работе привле¬
чено, помимо культурно-воспитательных работников, свыше 6 тысяч сотрудников
лагерей и колоний.
Политическая и воспитательная работа способствовала развитию чувства патрио¬
тизма среди заключенных, нашедшего свое выражение в массовой подаче заключен¬
ными заявлений об отправке на фронт, сдаче личных ценных вещей, денег и обли¬
гаций госзаймов в фонд обороны страны, приобретении за наличный расчет облигаций
государственных военных займов.
В фонд обороны страны от заключенных поступило: в 1941 году свыше 250 ты¬
сяч рублей, в 1942 году свыше 2-х миллионов рублей, в 1943-44 гг. - 25 миллио¬
нов рублей.
Культурно-массовое обслуживание заключенных проводится в клубах и культугол-
ках, которых имеется в лагерях и колониях свыше 1.500. К активной общественной
работе привлечено 77.000 заключенных.
Из состава заключенных организовано 2.600 кружков художественной самодеятель¬
ности (драматические, музыкальные, хоровые и другие), силами которых, за три года
поставлено более 100 тыс. спектаклей, концертов и вечеров художественной само¬
деятельности.
За этот же период времени проведено свыше 110 тыс. киносеансов.
Для заключенных в лагерях и колониях имеется 950 стационарных и передвижных
библиотек с книжным фондом в 400 тыс. экземпляров.
ПРОИЗВОДСТВЕННО-ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГУЛАГа
НКВД СССР
Отечественная война коренным образом изменила существо и содержание произ¬
водственно-хозяйственной деятельности ГУЛАГа НКВД СССР.
Если в мирное время основной продукцией промышленных колоний ГУЛАГа явля¬
лись предметы ширпотреба, то с первых же дней войны ГУЛАГ организовал на своих
предприятиях выполнение заказов для нужд фронта, перестроив производство всех
промышленных колоний на выпуск боеприпасов, спецукупорки, обмундирования для
Красной Армии и другой военной продукции.
ПРОИЗВОДСТВО БОЕПРИПАСОВ
За три года войны общий выпуск всех видов боеприпасов предприятиями ГУЛАГа
НКВД составил 70.700.000 единиц, или 104% плана. В том числе: мин М-82 и М-120 -
25,5 млн. штук, ручных гранат и запалов - 35,8 млн. штук, противопехотных мин -
9,2 млн. штук, авиабомб - 100 тыс. штук.
В неизменных ценах весь выпуск боеприпасов определяется в 1.250.000.000 рублей.
НКВД СССР занимает второе место в Союзе по выпуску 82 мм и 120 мм осколоч¬
но-фугасных мин.
Производство боеприпасов ГУЛАГ начал на базе мелких, полукустарного типа,
промышленных исправительно-трудовых колоний, выпускавших кровати, скобяные
изделия, ложки и прочие предметы ширпотреба.
В период 1941-1942 гг. на выпуск боеприпасов было переключено 35 промыш¬
ленных колоний.
К производству были приняты: осколочно-фугасные мины "М-50” и ручные гранаты
"РГД-33".
143

Несмотря на ограниченность станкооборудования, отсутствие инструментальной
базы, низкую культуру производства и недостаток инженерно-технических кадров,
менее, чем за полтора месяца 15 промышленных колоний ГУЛАГа освоили массовое
производство ”М-50" и ’’РГД-33" и обеспечили выполнение задания Правительства по
выпуску боеприпасов в 1941 году на 138%, изготовив 770.000 штук мин и гранат.
С начала 1942 года предприятия ГУЛАГа начали осваивать новые виды боепри¬
пасов.
В течение первого полугодия 1942 года было освоено 17 разных видов боеприпасов
и элементов к ним (М-82, М-120, РГ-42, ХАБ-500 и др.), выпуск которых составил за
этот период более 4.500.000 единиц.
Расширение выпуска боеприпасов потребовало организационной перестройки в ру¬
ководстве производством оборонной продукции в системе НКВД. Приказом Народно¬
го Комиссара Внутренних дел Союза ССР товарища Берия Л.П. от 18 февраля
1942 года в ГУЛАГе был создан специальный Отдел Военной Продукции, на который
было возложено организационное и оперативно-техническое руководство всеми пред¬
приятиями НКВД СССР, вырабатывающими боеприпасы и спецукупорку.
В июне месяце 1942 года, в связи с возросшей потребностью фронта в 82 мм
осколочных минах, перед ГУЛАГом была поставлена задача развернуть производство
этих мин с доведением месячного выпуска до 1.000.000 штук, т.е. увеличить в
33 раза.
В осуществление этой задачи в течение одного месяца было перестроено произ¬
водство 13-ти предприятий, изготовлявших 50 мм мины и 7 предприятий было при¬
влечено к изготовлению М-82 вновь.
Парк станочного технологического оборудования был доведен до 2.200 единиц или
увеличен против 1941 года в пять раз.
Пополнение недостающего парка оборудования производилось в основном за счет
мобилизации внутренних ресурсов НКВД, вывоза некоторого количества станков с
предприятий города Ленинграда и использования эвакуированного бесхозного обору¬
дования, что увеличило станочный парк на 1.600 единиц.
По фондам, выделенным Правительством, было получено 150 универсальных и
специальных операционных станков.
Для обеспечения предприятий собственной литейной базой, построено: 10 литейных
цехов, 17 вагранок, 38 отжигательных печей.
На всех предприятиях были организованы инструментальные цеха для изготовле¬
ния необходимых приспособлений, гладких калибров и частично специального режу¬
щего инструмента.
Проведение указанных мероприятий, а также своевременное обеспечение пред¬
приятий материалами и инструментами, создало условия для массового выпуска М-82.
Начиная с ноября 1942 года ежемесячный выпуск составлял более одного миллиона
82 мм мин.
Общий выпуск боеприпасов за 1942 год составил 15.500.000 единиц, или в 20 раз
больше, чем в 1941 году.
Наряду с дальнейшим развертыванием уже освоенных видов боеприпасов в июле
1943 года перед ГУЛАГом была поставлена новая задача расширить производство
120 мм осколочно-фугасных мин с ежемесячным выпуском 250.000 штук.
Значительное увеличение плана производства 120 мм мин потребовало вновь ко¬
ренной перестройки действующих промколоний ГУЛАГа.
В процессе освоения производства 120 мм мин предприятиям ГУЛАГа пришлось
преодолеть наибольшие трудности в технологии литья корпусов.
Количество предприятий, занятых изготовлением 120 мм мин, было увеличено
вдвое (с 4-х до 8-ми), а существующие значительно расширены.
В обеспечение задания по увеличению выпуска М-120 ГУЛАГом изыскано и уста¬
новлено дополнительно более 600 металлообрабатывающих станков, реконструирова¬
но 4 литейных цеха, построено 7 вагранок и 10 отжигательных печей. Предприятия
144

были оснащены необходимым мерительным и режущим инструментом, технологичес¬
кой оснасткой и калибровым хозяйством.
В течение одного месяца все предприятия освоили производство М-120 и приступи¬
ли к их массовому выпуску, изготовив во втором полугодии 1943 года 1.000.000 штук
мин или в 4 раза больше первого полугодия.
В том же 1943 году ГУЛАГом была проведена работа по расширению производства
унифицированных запалов "УЗРГ" для ручных гранат и освоению крупного калибра
фугасных авиабомб "ФАБ-500".
Несмотря на жесткие сроки, предоставленные для освоения этой продукции, зада¬
ние Государственного Комитета Обороны было выполнено.
В 1943 году запалов "УЗРГ" изготовлено 11.000.000 штук и "ФАБ-500" -
2.700 штук.
Общий выпуск боеприпасов за 1943 год составил: 21.700.000 единиц или 140% к
1942 году, в том числе: 82 мм и 120 мм мин 12.500.000 штук.
В 1944 году количество выпускаемых боеприпасов в квартал исчисляется в
10.000.000 единиц.
Непрерывный рост выпуска боеприпасов достигнут за счет систематической работы
по организации производства, рационализации и усовершенствования технологии. Все
предприятия работают по поточному методу производства, а на отдельных из них
организован конвейерный выпуск продукции (промколонии гг. Пензы, Известковой,
Омска, Ховрино и других).
Организация потока в производстве и ликвидация "штурмовщины" обеспечили сни¬
жение себестоимости и поднятие производительности труда. Себестоимость по минам
82 мм и 120 мм за 1943 год по сравнению с 1942 годом снижена по отдельным пред¬
приятиям от 20 до 50%, а в 1944 году по сравнению с 1943 годом от 15% до 25%.
Затраты времени (средние) на единицу изделия снижены: в 1943 году по отношению к
1942 году по М-82 и М-120 - до 35% и в 1944 году по отношению к 1943 году до 27%.
ПРОИЗВОДСТВО СПЕЦУКУПОРКИ
За три года войны предприятия НКВД изготовили и поставили 20.700.000 комп¬
лектов спецукупорки, выполнив задание Государственного Комитета Обороны на
107%.
В настоящее время НКВД СССР занимает второе место в Союзе по производству
спецукупорки для боеприпасов.
До начала Отечественной войны деревообрабатывающие предприятия ГУЛАГа
были заняты в основном производством мебели, изделий ширпотреба и частично
изготовлением пороховой спецукупорки.
С первых дней войны на производство спецукупорки было переключено 58 промыш¬
ленных деревообрабатывающих колоний ГУЛАГа.
Развернув в течение июня-июля месяцев 1941 года производство спецукупорки,
предприятия ГУЛАГа изготовили в течение второго полугодия - 2.376.000 комп¬
лектов.
Дальнейшее расширение выпуска спецукупорки потребовало увеличения мощнос¬
тей, устранения отдельных "узких" мест и привлечения новых предприятий.
За 1942 год было дополнительно построено 60 сушильных камер.
Вновь организовано производство спецукупорки на 14 предприятиях.
В 1941 году основным видом спецукупорки, изготавливаемой предприятиями НКВД,
являлась упрощенная пороховая и патронная укупорка. Начиная с 1942 года заводы,
изготовляющие боеприпасы, потребовали более сложную спецукупорку, предназначае¬
мую для упаковки различных калибров снарядов, мин и авиабомб.
В связи с этим, проведена полная реорганизация деревообрабатывающих пред¬
приятий с перестановкой всего оборудования по новому технологическому процессу и
изготовлением необходимых приспособлений и инструмента.
145

Выпуск спецукупорки в 1942 году увеличен в 2,3 раза против 1941 года и составил
6.400.000 комплектов.
В 1943 году достигнут дальнейший рост выпуска спецукупорки - изготовлено
7.800.000 комплектов.
Следует отметить, что производство спецукупорки обеспечивается пиломатериа¬
лами за счет собственных лесозаготовок.
Спецукупорка, вырабатываемая предприятиями НКВД, поставляется в основ¬
ном 52-м заводами оборонных наркоматов (НКБ18, НКВ19, НКМВ20), а также
полностью обеспечивает потребность собственных предприятий, изготавливающих
боеприпасы.
ПРОИЗВОДСТВО СРЕДСТВ СВЯЗИ, СНАРЯЖЕНИЯ,
ОБМУНДИРОВАНИЯ И ДРУГИХ ИЗДЕЛИЙ ДЛЯ КРАСНОЙ АРМИИ
Наряду с выпуском боеприпасов и спецукупорки предприятия ГУЛАГа освоили
впервые в Союзе (Бакинская промколония) производство комбинированных источни¬
ков питания - аппаратов ’’КИП” для раций войск связи Красной Армии.
За истекший период изготовлено и поставлено - 1.400 аппаратов "КИП”.
Для войск связи Красной Армии изготовлено и поставлено: 500.000 катушек для
полевого телефонного кабеля и 30.000 лодок-волокуш.
Кроме того, предприятия ГУЛАГа изготовили и поставили: 2.250 т снаряд¬
ных поясков, 70.000 штук минометных лотков, 24.000 штук минометных вьюков,
1.700.000 штук масок для противогазов.
В соответствии с постановлением ГКО начиная со второго полугодия 1942 года
ГУЛАГ организовал на 20-ти предприятиях пошив обмундирования для Красной
Армии.
За период 1942-1944 гг. переработано 67.000.000 метров тканей, из которых по¬
шито 22.000.000 единиц обмундирования.
Рационализация раскроя тканей дала экономию в 850.000 метров, которые перера¬
ботаны на готовые изделия и поставлены дополнительно армии.
В целях обеспечения бесперебойной работы швейных предприятий в условиях
острого дефицита игл, запасных частей и швейной фурнитуры, было организовано
изготовление указанных предметов на своих предприятиях в размерах, обеспечи¬
вающих до 75% потребности.
До войны ГУЛАГ являлся основным и почти единственным в Союзе поставщиком
кожтехнических изделий для оборонной промышленности и ГАУ21 Красной Армии.
Во второй половине 1941 года в связи с частичной эвакуацией производст¬
ва (Сокольническая ИТК № 1 - Москва) выпуск кожтехизделий сократился до
2,4 млн. рублей.
Перебазировав производство и создав дублер (Кунгурская ИТК № 5), с начала
1942 года производство кожтехизделий вновь было восстановлено и значительно
расширено.
В 1942 году было выпущено изделий на 48,6 млн. рублей и в 1943 году - на 51 млн.
рублей.
Рост потребностей в кожтехнических деталях при недостатке остродефицитной
высококачественной кожи вызвал необходимость изыскания заменителей.
18 Народный комиссариат боеприпасов - один из центральных органов управления в СССР с января
1939 г. по март 1946 г.; руководил заводами по производству порохов и боеприпасов.
19 Народный комиссариат вооружения - один из центральных органов управления в СССР с января
1939 г. по март 1946 г.; руководил заводами по производству вооружения.
20 Народный комиссариат минометного вооружения - один из центральных органов управления в СССР с
ноября 1941 г. по июль 1945 г.; руководил заводами по производству минометов и боеприпасов к ним.
21 Главное Артиллерийское Управление - осуществляло руководство разработкой требований, предъяв¬
ляемых к артиллерийскому вооружению, устанавливало заказы его промышленности, организовывало при¬
емку и снабжение им войск.
146

В 1942 году удалось создать полноценные полихлорвиниловые заменители, обла¬
дающие всеми качествами кожи для уплотнителей.
На протяжении 1943 года уплотнители из полихлорвинила внедрены на 135 пред¬
приятиях 20-ти промышленных наркоматов.
Внедрение изделий из полихлорвинила высвободило за один год 50 тонн высоко¬
сортной технической кожи и дало экономию в сумме 750.000 рублей.
За успешное выполнение заданий Правительства по производству боеприпасов,
спецукупорки и другой оборонной продукции, работники лагерей, колоний и цент¬
рального аппарата ГУЛАГа дважды награждались орденами и медалями Советского
Союза: в ноябре 1942 года награждено 172 человека, в мае 1944 года - 63 человека.
Специальными решениями Государственного Комитета Обороны за перевыполне¬
ние планов производства боеприпасов и спецукупорки, ГУЛАГу НКВД были выделе¬
ны денежные премии на общую сумму 1.400.000 рублей.
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО
ГУЛАГ НКВД имеет в настоящее время 414 сельскохозяйственных подразделений,
в том числе: 3 сельхозлагеря (Карагандинский, Сибирский, Среднебельский), 96 сель¬
скохозяйственных колоний и 315 подсобных хозяйств.
Общая площадь пахотной земли сельскохозяйственных подразделений ГУЛАГа
составляет 441.000 гектаров.
За годы войны посевная площадь увеличена в полтора раза и в 1944 году доведена
до 380.000 га против 250.000 в 1941 году. В том числе посевы картофеля и овощей
расширены более чем в два раза.
Росту посевных площадей способствовало создание в период войны собственной
семенной базы. Семена зерновых культур и картофеля полностью выращиваются в
своих хозяйствах.
По плану текущего года должно быть собрано 211 тысяч тонн зерна против 140 ты¬
сяч фактически полученных в 1941 году; овощей и картофеля - соответственно
437 тысяч тонн против 203 тысяч тонн; сена 317 тысяч тонн вместо 225 тысяч тонн в
1941 году.
Для повышения урожайности в хозяйствах проводятся агротехнические меро¬
приятия.
Площадь зяблевой вспашки со 100 тысяч га в 1941 году доведена в 1943 году до
130 тысяч га.
Удобряемая площадь к весеннему севу текущего года увеличена до 350 тысяч га
против 210 тысяч га в 1941 году.
Значительная работа по расширению площади поливных земель проведена в Кара¬
гандинском лагере: полное и лиманное орошение возросло втрое (с 5.600 га в 1941 го¬
ду до 17.400 га в 1943 году), так же удвоена площадь орошения сенокосов.
Увеличение валового сбора сельхозпродукции дало возможность ГУЛАГу обеспе¬
чить потребность исправительно-трудовых лагерей и колоний овощами на 100% и
картофелем - на 80%. Большое значение в снабжении исправительно-трудовых лаге¬
рей овощами приобретают построенные в течение последних 2-х лет 16 сушильных
предприятий с годовой мощностью в 2.000 тонн сухатов.
Хозяйства ГУЛАГа за годы войны увеличили воспроизводство животных, чис¬
ленность которых неуклонно повышалась, что видно из следующих данных (в тыс.
голов):
1941 год
1943 год
1944 год ожид. выпол.
1. Крупный рогатый скот, в том
55,6
76,2
80,5
числе коров
15,0
23,2
23,8
2. Свиньи
63,2
76,6
78,3
3. Овцы
221,2
235,4
272,8
4. Лошади
26,5
29,7
32,1
147

За счет улучшения ухода за животными и снижения отходов увеличен приплод
молодняка в 1944 году по сравнению с 1941 годом по телятам на 36%, поросятам на
53%.
За отчетные три года сдано к забою животных живым весом 42,000 тонн, получено
молока 112.000 тонн и выработано животного масла 2.600 тонн.
Потребность лагерей и колоний в мясе за этот период на 35% была удовлетворена
за счет продукции собственных хозяйств.
Значительным подспорьем в продовольственном балансе является продукция рыбо¬
ловецких лагерей и колоний.
В ГУЛАГе имеется специализированный рыболовецкий лагерь (Астраханский),
8 рыболовецких колоний и 45 подсобных рыбных хозяйств.
За 1941-1944 годы выловлено 420.000 центнеров рыбы, или 25% от всей потреб¬
ности исправительно-трудовых лагерей и колоний.
ЛЕСНОЕ ХОЗЯЙСТВО
Потребность ГУЛАГа в древесине для выполнения заданий Правительства по
спецукупорке, а также для удовлетворения производственно-хозяйственных и строи¬
тельных нужд обеспечивалась в годы войны собственными лесозаготовками.
Лесозаготовки характеризуются большой разбросанностью (организованы в 43 кра¬
ях-областях Союза) и ведутся в лесах Наркомлеса, Главлесоохраны и лесах местного
значения.
В связи с прекращением лесозаготовок во временно оккупированных районах была
развернута заготовка древесины в восточных районах в объеме своей потребности.
При этом вновь организуемые лесозаготовки были приближены к колониям, изго¬
тавливающим спецукупорку, что в значительной мере сократило перевозки древесины
по железным дорогам.
Для обеспечения бесперебойной работы лесозаготовительных колоний до 70% авто¬
тракторного парка переведено на твердое топливо. В ряде областей (Новосибирская,
Горьковская, Свердловская и др.) организовано производство заменителей смазочных
за счет сухой перегонки древесины.
Ремонт и восстановление автопарка производились в основном за счет мобилизации
внутренних ресурсов хозяйств и изготовления запчастей силами своих предприятий.
Лесозаготовительные колонии ГУЛАГа, не выполнявшие в течение пяти пред¬
военных лет плана лесозаготовок, за годы войны добились выполнения плана на 107%.
Заготовлено и вывезено 7.000.000 кбм. древесины, в том числе 3.000.000 кбм. де¬
ловой.
Помимо обеспечения собственной древесины производства спецукупорки, боеприпа¬
сов, клепки для затаривания сельхозпродукции и лагерного строительства, по реше¬
ниям ГКО и Правительства, ГУЛАГом поставлено более 600 тыс. кбм. древесины на
восстановление Днепровских и Керченских мостов и оборонных заводов.
КАЧЕСТВЕННЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ
Наряду с выполнением производственной программы по объемным показателям
ГУЛАГ систематически проводил работу по повышению качественных показателей
своих предприятий.
В этих целях проведен ряд мероприятий по улучшению технологического процесса,
внедрению поточности производства, правильной расстановке заключенных на
работах.
В результате себестоимость товарной продукции за годы войны снизилась. Сумма
экономии только по сравнимой продукции составила 117.000.000 рублей. Допол¬
нительно получено сверхплановой экономии по всей товарной продукции
97.000.000 рублей.
Себестоимость основных видов оборонной продукции снизилась: по минам 50 мм с
148

10 руб. 97 коп. до 6 руб. 55 коп., по минам 82 мм с 20 руб. 84 коп. до 10 руб. 21 коп.,
по запалам УЗРГ с 2 руб. 09 коп. до 1 руб. 03 коп.
Производительность труда в 1943 году по сравнению с 1941 годом поднялась на
80%, а в 1944 году рост производительности труда превысит довоенный уровень почти
в два раза. Выработка на одного рабочего за годы войны возросла с 5.600 рублей в
1940 году до 10.500 рублей в 1944 году.
Качество боеприпасов, спецукупорки и прочей оборонной продукции, выпускаемой
предприятиями ГУЛАГа, оценивается положительно. Существенных рекламаций и
претензий за истекшие три года предъявлено не было.
ФИНАНСОВЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ
Хозяйственные подразделения ГУЛАГа осуществляют свою производственную
деятельность и содержание заключенных на основе полной самоокупаемости.
Объем товарной продукции, выпущенной промышленными предприятиями ГУЛАГа
за три года войны, в отпускных ценах выразился в 3.651.000.000 рублей, сельскохо¬
зяйственной продукции 1.188.ООО.ООО рублей, поступления за выделяемую рабочую
силу другим наркоматам - 2.570.000.000 рублей и взыскано с осужденных к испра¬
вительно-трудовым работам - 970.000.000 рублей, а всего с прочими поступлениями -
10.668.000.000 рублей.
Ежегодные перечисления в доход государства возрастали и достигли в 1943 году
1.029.000.000 рублей, против 446.000.000 руб. в 1940 году, т.е. увеличились в 2,2 раза.
Всего за годы войны перечислено в бюджет 2.650.000.000 рублей, в том числе
сверх плана 300.000.000 рублей.
МЕРОПРИЯТИЯ ГУЛАГа ПО ОКАЗАНИЮ ПОМОЩИ РАЙОНАМ
ОСВОБОЖДЕННЫМ ОТ ОККУПАЦИИ
В течение 1943-44 гг. ГУЛАГом НКВД оказана практическая помощь в деле
восстановления промышленности и сельского хозяйства исправительно-трудовых
колоний на территории, освобожденной от немецкой оккупации.
Во всех освобожденных республиках, краях и областях вновь организованы управ¬
ления (отделы) исправительно-трудовых колоний.
Для укомплектования этих аппаратов и восстанавливаемых колоний командировано
ГУЛАГом на постоянную работу 3.500 работников лагерного и производственного
сектора и 6.800 бойцов и командиров военизированной охраны.
На капитальные работы связанные с восстановлением хозяйства в указанных райо¬
нах израсходовано в 1943 году 5,2 млн. рублей. На 1944 год для этой же цели
выделено 12 млн. рублей.
За истекший период 1943-1944 гг. направлено в освобожденные районы разного
оборудования - 356 единиц, тракторов - 180, автомашин - 170, комбайнов - 30, плу¬
гов разных - 235, сеялок - 62 и другой сельхозинвентарь.
Помимо этого завезено: крупного рогатого скота - 1.956 голов, лошадей - 545,
свиней - 710, овец - 1.070 и подготовлено к отправке: крупного рогатого скота -
3.200 голов, лошадей - 200, свиней - 1.500, овец - 400.
Осуществление указанных мероприятий создало минимальные условия для восста¬
новления 44-х промышленных колоний из числа 56 имевшихся до войны и всех
40 сельскохозяйственных колоний.
Частично восстановленные промышленные колонии за первое полугодие 1944 года
выпустили продукции на сумму 87,0 млн. рублей или 37% довоенного уровня.
Посевная площадь восстановленных сельскохозподразделений составляет 30 ты¬
сяч га, или 45% к 1941 году.
В данное время в подразделениях ГУЛАГа, находящихся на территории освобож¬
денных районов, содержится 106 тысяч заключенных.
Для питания заключенных выделено продовольствие по установленным нормам.
149-

Вещевое довольствие отгружено в следующих количествах: верхней теплой одежды -
35 тыс. комплектов, летнего обмундирования - 50 тыс. комплектов, белья - 130 тыс.
комплектов, обуви - 70 тыс. пар, тканей разных - 100 тыс. метров.
Для организации санитарной службы в освобожденные районы направлено 148 вра¬
чей и 156 человек среднего медицинского персонала.
Развернуто 40 больниц на 2.700 коек. Отгружены необходимые медикаменты, хи¬
рургический инструмент и перевязочные материалы.
ГУЛАГом проводятся дальнейшие мероприятия, направленные к полному восста¬
новлению хозяйств освобожденных районов.
"17" августа 1944 г.
НАЧАЛЬНИК ГУЛАГа НКВД СОЮЗА ССР
Комиссар государственной безопасности 3 ранга
(НАСЕДКИН)
150

Воспоминания
© 1996 г.
Д.С.ЧУВАХИН
ЗАПИСКИ СОВЕТСКОГО
ПОСЛА В ИЗРАИЛЕ. 1964-1967 гг.
Прежде чем начать воспоминания о работе в Израиле в 1964-1967 гг. мне хотелось
бы рассказать о том, как я был назначен послом в эту небольшую, беспокойную и
вместе с тем интересную ближневосточную страну.
Летом 1964 г. в одной африканской стране судьба свела меня с видным израильским
политическим и государственным деятелем Давидом Когэном. В то далекое время мой
знакомый был депутатом израильского кнессета (парламента) и возглавлял влия¬
тельный комитет кнессета по вопросам обороны и внешней политике. Этот высокий,
стройный, симпатичный, но уже полысевший человек оказался весьма разговорчивым,
охотно отвечал на мои вопросы. Было заметно, что он не торопится и располагает
временем. Видя мой интерес к обстановке на Ближнем Востоке, и к Израилю, в
частности, Когэн подробно охарактеризовал внутриполитическую обстановку в его
стране, обратив мое внимание на наличие в Израиле большого количества поли¬
тических партий, каждая из которых выступает со своей особой программой на
выборах в парламент и не теряет надежды прийти к власти*. Когэн говорил о своем
неудовлетворении нынешним состоянием израильско-советских отношений и ратовал
за их развитие. Он говорил о симпатиях израильтян к СССР, которые, по его словам,
не забывают, что созданием еврейского государства они обязаны прежде всего
Советскому Союзу. Израиль, продолжал Когэн, очень хотел бы иметь с СССР самые
расширенные и дружественные связи. По его словам, хорошие отношения между
нашими двумя странами несомненно помогли бы найти пути для урегулирования
напряженной обстановки в районе Ближнего Востока, для установления добросо¬
седских отношений Израиля с арабскими странами. В конце нашего разговора мой
собеседник в осторожной форме спросил, не хотел бы я поработать в Израиле,
поскольку, как он понимает, в ближайшее время в Тель-Авив должен приехать
советский посол. Выразив удовлетворение встречей и поблагодарив за приглашение
"поработать в Израиле", я сказал Когэну, что назначение послов в ту или иную страну
не всегда зависит от желания или нежелания самих послов. Однако, заметил я, его
"приглашение" весьма заманчиво и заслуживает того, чтобы над ним подумать.
Случилось так, что вскоре после моего возвращения в Москву из командировки в
Африку я был приглашен к министру иностранных дел СССР А. А. Громыко, который
заявил, что имеется предложение назначить меня послом в Израиль. "Как Вы от¬
носитесь к этому предложению?" - спросил министр и тут же, не ожидая моего ответа,
Чувахин Дмитрий Степанович, родился в 1903 г., чрезвычайный и полномочный посол, на дип¬
ломатической работе с 1938 г. В 1938-1942 гг. сотрудник дипломатического представительства СССР в
США, в 1942-1945 гг. - на ответственной работе в центральном аппарате НКИД, в 1945 г. - советник
посольства СССР в Югославии, в 1945-1952 гг. - посланник в Албании, в 1953-1958 гг. - посол в Канаде, в
1958-1964 гг. - посол в Занзибаре, в 1964-1967 гг. - посол в Израиле, в 1967-1970 гг. - на ответственной
работе в центральном аппарате МИД, с 1970 г. - в отставке.
151

стал говорить о том, чем должен заниматься советский посол, работая в Израиле. В
основном эти наставления сводились к тому, чтобы наш посол вел себя тихо и
спокойно, не проявлял ’’особой активности”, учитывая сложившуюся в районе Ближ¬
него Востока обстановку, а также ’’чувствительность и реакцию" наших "арабских
друзей" на советские действия в Израиле. Эти наставления показались мне несколько
странными. Выслушав министра, я в осторожной форме заметил, что учитывать
реакцию арабских стран в данном случае видимо необходимо, но, как мне пред¬
ставляется, нам в равной степени следует также не забывать и о собственных
интересах в Израиле, поскольку в СССР имеется значительное количество граждан
еврейской национальности, тяготеющих к Израилю. Согласившись с моими заме¬
чаниями, министр сказал, что "все это правильно, но в любом случае, нашим дип¬
ломатам в Израиле необходимо проявлять определенную осторожность в своих
действиях и не забывать об «арабском факторе»". Прощаясь, Громыко сказал, что
намерен войти в инстанцию с предложением о назначении меня послом в Израиль. Я
поблагодарил за доверие и сказал, что постараюсь его оправдать. Вскоре состоялось
решение о назначении меня послом в Израиль, одновременно был запрошен агреман у
израильского правительства, согласие которого не заставило долго ждать, и я стал
готовиться к отъезду. Что касается подготовки и ознакомления с делами, то это не
заняло много времени, так как район моей предстоявшей работы мне был хорошо
знаком.
В середине ноября 1964 г. вместе с женой я вылетел через Вену и Афины в Тель-
Авив, оставив дома двух студентов - дочь Наташу и сына Сергея, только что
поступившего в МГУ. Благополучно долетев до Вены, мы, после нескольких часов
ожидания, пересели на небольшой самолет польской авиакомпании и продолжили свой
путь. Недалеко от Афин нас встретила сильнейшая гроза и штормовой ветер. Наш
самолет бросало из стороны в сторону, как щепку. Около часа трепало нас над
афинским аэродромом, и временами казалось, что мы вот-вот рухнем на землю.
Наконец постепенно стало стихать, и мы после всего пережитого с каким-то особым
облегчением совершили благополучную посадку.
Через час-полтора мы пересели на американский "Боинг", направлявшийся в Тель-
Авив. Он показался нам настоящей громадиной по сравнению с малюткой, которая
доставила нас из Вены в Афины. Но и здесь нам не повезло. Через считанные минуты
после взлета на нас обрушился сплошной ливень, раскаты грома, сверкающие мол¬
нии - настоящая гроза, характерная для этого района в осенне-зимние месяцы.
Когда мы садились в Тель-Авиве, аэродром имени Бен-Гуриона был сплошь покрыт
водой. Нас встретил опрятно одетый во все черное с зонтом в руках приятный на вид
среднего роста человек. Это был И. Голан - шеф протокола министерства ино¬
странных дел Израиля. Мы быстро прошли в зал ожидания для авиапассажиров. Там
нас встретили работники нашего посольства, делегация общества израильско-совет¬
ской дружбы. Шеф протокола поздравил меня с прибытием, посетовал на неприятную
погоду, которая "испортила встречу", рассказал бегло о процедуре вручения вери¬
тельных грамот президенту страны, выразив при этом надежду, что долго ждать
этого не придется. Я поблагодарил его за встречу и условился о дате моего визита в
министерство иностранных дел Израиля, и все мы направились в посольство, которое
размещалось в Рамал-Гане - одном из районов Тель-Авива.
Советское посольство выглядело убого и никак не было приспособлено ни для
нормальной работы, ни для жизни посла. Неудачно оно было расположено и с точки
зрения его охраны и безопасности. Не было в нем и помещений для приемов и
протокольных визитов. В глубине души я ругал наших первых дипломатов,
остановивших в мае 1948 г., когда по решению Организации Объединенных Наций
(ООН) в Палестине было создано еврейское государство, с которым СССР с самого
начала установил дипломатические отношения, выбор на этом непрезентабельном
здании. Но исправлять ошибку было уже поздно, и мне предстояло провести в этом
сером неуютном здании свыше двух лет.
152

Позвонили из протокольного отдела израильского министерства иностранных дел и
сообщили, что вручение мною верительных грамот президенту Шазару назначено на
25 ноября. В назначенный день и час за мной заехали в черной официальной машине
шеф протокола и представитель президента. Надо отдать должное министерству
иностранных дел Израиля, которое блестяще обставило с протокольной стороны вру¬
чение верительных грамот советским послом. Перед входом в резиденцию президента
был выстроен почетный караул, который пришлось обойти вместе с адъютантами
президента и шефом протокола.
На церемонии вручения верительных грамот присутствовали заместитель премьер-
министра, и.о. министра иностранных дел Абба Эбан, некоторые министры, генераль¬
ный директор министерства иностранных дел Левави и другие лица. Мы обменялись
речами, затем я представил президенту Шазару своих дипломатов, сопровождавших
меня на церемонии вручения. После этого президент любезно пригласил меня в
отдельную комнату для личной беседы, на которой присутствовал Эбан. Израильский
президент производил впечатление энергичного политического деятеля: он был
широко образован, в курсе международных дел, блестящий оратор, прекрасно владел
русским языком, хорошо был знаком с русской литературой. И это не удивительно,
ведь родился он в городе Пинске в Белоруссии. Одно время евреи составляли
большинство населения этого города. Из Пинска вышли такие видные сионистские
деятели, как первый президент Израиля Хаим Вейцман, премьер-министр Давид Бен-
Гурион, министр иностранных дел Моше Шаретт. Жена Шазара - активная общест¬
венная деятельница, в свое время успешно закончившая Бестужевские курсы в
Санкт-Петербурге.
Состоялся свободный, непринужденный разговор, в ходе которого израильский
президент расспрашивал меня об обстановке в СССР, проявляя интерес к различным
сторонам жизни в нашей стране. Было видно, что Шазар внимательно следил за всем,
что делалось в СССР. Был затронут и еврейский вопрос. При этом президент сказал
мне, что Израиль крайне заинтересован в приезде советских евреев и что он не совсем
понимает, почему Москва строит всяческие препятствия на этом пути. При этом
президент не преминул подчеркнуть, что Израиль и его народ искренне стремятся к
установлению с СССР самых тесных, дружественных отношений. Он выразил на¬
дежду, что новый советский посол будет содействовать решению вопроса о выезде
советских евреев в Израиль.
Высказав удовлетворение интересом президента к жизни в СССР, его внутренней и
внешней политике и отвечая на его вопрос относительно выезда советских евреев в
Израиль, я отметил, что президент, видимо, располагает неточной информацией об
эмиграции из СССР. В этой связи мне пришлось рассказать Шазару о порядке выезда
советских граждан из страны, что наши власти в этом вопросе действуют в
соответствии с Конституцией. Существует, как и в каждой суверенной стране, под¬
черкнул я, определенный порядок, который распространяется на всех советских граж¬
дан, выезжающих из СССР, включая и граждан еврейского происхождения. Фактом
является то, сказал я, что ежегодно в Израиль прибывает значительное количество
иммигрантов из нашей страны. Было заметно, что Шазар не очень-то знаком со
многими аспектами нашей политики в еврейском вопросе. Он поблагодарил за
разъяснения и пожелал успешной работы. По предложению президента мы сфото¬
графировались на память. Присутствовавший на нашей беседе, длившейся свыше
сорока минут, Эбан не проронил ни одного слова.
Так проходило ’’оформление” нового советского посла в Израиле, который после
этой процедуры уже мог приступить официально к своей деятельности. Началась она,
как обычно, с протокольных визитов к послам разных стран, представленных в Из¬
раиле. Свыше пятидесяти стран поддерживали дипломатические отношения с Из¬
раилем в конце 1964 г., значительная часть из них - страны ’’третьего мира”, зна¬
комства с министрами, которых насчитывалось до двух десятков, с видными поли¬
тическими и общественными деятелями, с редакторами ведущих газет, предста¬
153

вителями культуры. Эти визиты помогли мне познакомиться с обстановкой в стране, с
проблемами, которые стояли перед Израилем. Установление личных контактов с
политическими, общественными деятелями независимо от их политико-общественной
ориентации для любого дипломата имеет первостепенное значение. В моей дипло¬
матической практике такие контакты и связи всегда были ценным источником
информации как об обстановке внутри страны, так и особенно о ее внешней политике,
о тенденциях в развитии внешнеполитических связей этой страны. Именно поэтому я
старался быть ’’представленным" во всех слоях израильского общества, включая и те,
которые явно были враждебно настроены по отношению к Советскому Союзу.
Встретился я и со своим "африканским другом" Давидом Когэном, который при
моем первом визите к нему в фешенебельном квартале города Хайфы дал завтрак в
честь советского гостя. Он не скрывал удовлетворения визитом к нему нового со¬
ветского посла. За завтраком, на который были приглашены руководители городских
властей и крупные местные бизнесмены, среди последних особенно был заметен
директор крупнейшего в Израиле завода по производству танков и бронемашин Илин,
Давид Когэн вспоминал о нашей первой встрече в далекой африканской стране,
стараясь подчеркнуть, что в деле назначения нового советского посла определенная
заслуга принадлежит и ему. При этом он обращал внимание своих гостей на то, что
новый советский посол, раз уж он назначен в Израиль, пользуется влиянием у себя на
родине. Присутствовавшими на завтраке был проявлен большой интерес к СССР, они
засыпали меня вопросами. Характерно, что израильских бизнесменов меньше всего
интересовал еврейский вопрос, они хотели знать, что необходимо сделать для на¬
лаживания активных торговых отношений между нашими странами, и выражали
надежду, что новый советский посол будет содействовать этому. Не отрицая жела¬
тельности развития научных, торговых, культурных, экономических связей между
СССР и Израилем, я вместе с тем сказал, что для осуществления этого должна быть
создана соответствующая обстановка и что прежде всего нам необходимо подумать
над урегулированием израильско-арабского конфликта, затянувшегося на долгие годы
и мешающего развитию нормальных отношений стран региона с другими странами. В
этом вопросе, заметил я, деловой мир Израиля, несомненно, мог бы сказать свое
веское слово. Что же касается Советского Союза, то он всегда выступал и выступает
за скорейшее урегулирование отношений Израиля и арабских стран. Это открыло бы
широкую дорогу для взаимовыгодного торгового, культурного и экономического
обмена между нашими странами.
Отношение представителей делового мира Израиля к Советскому Союзу, их жела¬
ние установить с нашей страной самые широкие связи произвели на меня большое
впечатление. Как я узнал позже, это стремление деловых людей Израиля было все¬
общим. Я убедился в этом еще раз во время встречи с израильскими промышленни¬
ками на ежегодном собрании членов торгово-промышленной палаты Израиля. По нас¬
тоятельной просьбе министра финансов Пинхаса Сапира - одного из руководителей
торгово-промышленной палаты, мне пришлось выступить перед ее членами с 40-
минутным докладом о советской внешней политике и об отношениях с Израилем.
До предела набитый зал, в котором можно было видеть представителей делового
мира из всех районов Израиля, горячо аплодировал мне, когда я говорил о стремлении
моей страны развивать отношения с Израилем во всех областях науки, культуры,
торговли, если для этого будут созданы соответствующие условия, одним из которых
является создание нормальной обстановки в регионе. Встречаясь с владельцами
трикотажных фабрик в Ашдоде, судоверфей в Хайфе, металлургического завода
недалеко от Тель-Авива, фабрики канцелярских принадлежностей, завода по пере¬
работке фруктов и других, я пришел к выводу, что наша страна могла бы многое
выиграть, откажись она от политики односторонней поддержки арабов в их конфликте
с Израилем. Мы старались проводить на Ближнем Востоке политику, которая
нравилась бы арабам, забывая подчас о собственных интересах. Иногда дело доходило
до смешного. После моего выступления перед руководящими деятелями Всемирного
154

еврейского конгресса в Тель-Авиве с докладом о внешней политике СССР, некоторые
арабские страны запросили у Москвы объяснения. Руководство Министерства иност¬
ранных дел СССР проявило ’’беспокойство” и сразу же направило ’’строгий запрос” в
посольство в Израиле, вместо того, чтобы указать арабам на беспочвенность их
опасений.
Вскоре после того, как я завершил протокольные визиты к дипломатам, из поездки
в США вернулась министр иностранных дел Голда Меир. Наша встреча состоялась в
Иерусалиме, где, в нарушение резолюций ООН, размещалось министерство иностран¬
ных дел Израиля. Приветствуя меня как нового советского посла, Г. Меир заявила,
что, хотя она и знает русский язык, тем не менее хотела бы говорить на английском
языке, поскольку советский посол владеет им, а меня хотела бы просить говорить на
русском, который она хорошо понимает. Наша беседа длилась около двух часов.
Г. Меир коротко познакомила меня с обстановкой в Израиле, говорила о труд¬
ностях, переживаемых страной, которые, по ее словам, прежде всего связаны с
неурегулированными отношениями между Израилем и его арабскими соседями. Она
долго и подробно говорила о непрекращающихся налетах арабских боевиков на
израильские пограничные населенные пункты, о диверсиях на территории Израиля. По
ее словам, Израиль оказался в ’’огненном кольце”, едва успевая отбивать нападения
арабов то в одном, то в другом районе страны. Г. Меир особо подчеркнула агрес¬
сивность арабов в последнее время в связи с созданием в 1964 г. Организации осво¬
бождения Палестины и назначением главой этой организации Шукейри. По ее словам,
Шукейри настроен резко агрессивно, ненавидит израильтян и собирается ’’сбросить их
в море”. Дело доходит до того, продолжала Г. Меир, что арабские террористы
проникают в центральные районы страны, устраивают там диверсии, ставят мины, на
которых подрываются мирные люди. Ни на какие переговоры с нами, подчеркнула
Г. Меир, наши арабские соседи не идут и слышать о них не хотят. По ее словам,
обстановка на границах весьма тревожная и вынуждает израильтян принимать ’’пре¬
вентивные меры”. Она не преминула заметить, что у СССР хорошие отношения с
соседями Израиля и что было бы не плохо, если бы эти отношения он использовал для
оказания влияния на своих арабских друзей в целях ослабления напряженности на
границах, особенно на израильско-сирийской. Израиль, сказала Г. Меир, хочет жить в
дружбе со своими соседями.
Выслушав жалобы министра по адресу арабских стран, я ответил, что для урегу¬
лирования отношений с арабскими странами Израилю, видимо, необходимо со своей
стороны что-то сделать для снижения напряженности в отношениях с арабами. Ведь
не секрет, что арабские страны с большой тревогой воспринимали заявления ответст¬
венных руководителей Израиля о том, что нынешние границы страны не являются
окончательными. И об этом говорил сам Д. Бен-Гурион. Да и тогдашний премьер-
министр Леви Эшкол в интервью французской газете ’’Монд” заявил, что ’’Израиль
занимает лишь 20% территории древней Палестины - земли наших предков”.
Беспокоила арабов и судьба 900 тыс. палестинских беженцев, изгнанных из своих
родных мест и влачивших жалкое существование в разбросанных по разным странам
лагерях для беженцев. Отказ израильских властей выполнить резолюцию ООН о
возвращении палестинских беженцев в родные места вызывал у арабов резко
негативное отношение к Израилю и их можно понять, когда они, доведенные до
отчаяния, призывали к уничтожению Израиля.
На эти и другие мои замечания Г. Меир сказала, что официальные лица пра¬
вительства никогда не оправдывали террористические акты крайне правых группи¬
ровок Израиля по отношению к арабам, а что касается палестинских беженцев, то, по
мнению правительства, их можно было бы расселить в арабских странах, распола¬
гающих обширными территориями, к тому же незаселенными.
Я высказал сомнение относительно этих заявлений Г. Меир, а также ее утвер¬
ждений о том, что палестинских беженцев якобы никто не изгонял, что они, по словам
Г. Меир, добровольно бросали свои убежища и бежали в соседние арабские страны.
155

После этого моя собеседница перешла к излюбленному для израильтян вопросу - о
положении евреев в СССР и возможности для них эмиграции в Израиль.
Так прошла моя первая встреча с министром иностранных дел Израиля. Г. Меир,
женщина средних лет, несколько грубоватая, мало походила на дипломата: крепко
сложенная, среднего роста, с продолговатым лицом, на котором резко выделялся круп¬
ный мясистый нос, так что внешность вызывала у ее собеседников мало симпатий.
Ничего женственного в этой женщине-политике не было, в поведении, манере
говорить она напоминала скорее мужчину. В Тель-Авиве говорили о том, что когда у
бывшего премьер-министра Израиля Д. Бен-Гуриона спрашивали сколько мужчин
было в его кабинете, он с сожалением отвечал: "Только один: Голда Меир, остальные
восемнадцать - женщины." Г. Меир была резка, прямолинейна, в ходе беседы курила
сигарету за сигаретой. Можно было понять сотрудников израильского министерства
иностранных дел, недолюбливавших свою госпожу-министра и старавшихся поменьше
беспокоить ее своими вопросами.
Голда Меир родилась в Киеве в 1898 г. в семье бедного плотника Моше
Мейерсона, у которого было восемь детей, но из них только трое дожили до взрослого
возраста. Из Киева семья перебралась в Пинск. Волна еврейских погромов в царской
России и стремление попытать счастья в другом месте вынудили отца Голды в 1903 г.
отправиться в Америку. Через три года Мейерсон, накопив немного денег, выписал к
себе жену и детей. Они обосновались в городе Милуоки. Как и в Пинске, они жили в
полнейшей нищете, ютились в одной комнате, но дали детям образование. Г. Меир
закончила среднюю школу, поступила в учительский колледж, в котором проучилась
1,5 года. В возрасте 17 лет Голда стала членом местной сионистской организации, по
поручению которой вела активную агитацию за выезд евреев в Палестину - их
библейскую родину. Зимой 1918 г. она была избрана делегатом первой конференции
Американского еврейского конгресса, на котором были выработаны требования
мирового еврейства к Мирной конференции в Версале - речь шла о правах евреев в
различных странах Европы. В мае 1921 г. с группой друзей Г. Меир уехала в
Палестину. В 1928 г., став секретарем Женского трудового совета в профсоюзном
объединении "Гистадрут", она часто выезжала в США. Там она устанавливала
необходимые связи с американскими сионистскими организациями. Г. Меир активно
выступала в США с призывом жертвовать деньги для прибывавших в Палестину
евреев. Ее незаурядные способности и ораторское искусство привлекли к ней
внимание еврейских организаций США. Вскоре Г. Меир получила пост руководителя
политического департамента Еврейского агентства "Сохнут". С созданием в 1948 г.
государства Израиль она стала первым посланником Израиля в Москве. Через год
была назначена министром труда, а в июне 1956 г. министром иностранных дел в
правительстве Бен-Гуриона, твердой последовательницей которого она стала.
Как министр иностранных дел Г. Меир много сделала для проникновения Израиля в
Африку. Она предприняла специальную поездку по странам Африки, чтобы устано¬
вить с ними дружественные отношения. В Африку были направлены сотни военных и
гражданских специалистов для оказания помощи в различных отраслях хозяйства,
устройства государственной службы, просвещения и здравоохранения. Сотни афри¬
канцев ежегодно проходили учебу в израильских учебных заведениях, на специальных
курсах. Израиль стремился завоевать симпатию африканских стран, чтобы они под¬
держали его в ООН и ЮНЕСКО.
В начале 1966 г. Г. Меир была освобождена от обязанностей министра иностранных
дел и заняла пост генерального секретаря Партии труда "Мапай", правившей в то
время в стране. На пленуме ЦК партии 7 марта 1969 г. она единогласно была избрана
кандидатом на пост премьер-министра. Став четвертым премьер-министром Израиля,
Г. Меир продолжала во внешней политике линию на укрепление военной мощи
страны, удержания за Израилем оккупированных территорий, улучшения союзни¬
ческих отношений с США. После войны на Синайском полуострове и на Голанских
высотах в октябре 1973 г. она сошла с политической арены. В июне 1974 г. решением
156

руководства партии "Мапай" ее место занял бывший начальник генерального штаба
израильской армии и бывший посол Израиля в США генерал Ицхак Рабин, убитый в
1995 г.
Вопросы, поднятые Г. Меир в беседе со мной, фигурировали в моих встречах со
всеми государственными и политическими деятелями Израиля. Их затрагивали в той
или иной форме и министры, и руководство кнессета, и главные редакторы ведущих
израильских газет и журналов. Министр труда, один из лидеров правящей партии
’’Мапай" Игал Аллон, с которым у меня установились хорошие дружеские отношения,
как-то разоткровенничался: "Дайте нам сто тысяч евреев, больше пока не надо, и
наши отношения будут развиваться совсем по-другому". ”Вы же ничего не теряете", -
убеждал он меня за обедом в одном из ресторанов Тель-Авива. На мое замечание, что
среди этих ста тысяч могут оказаться евреи-коммунисты, которых в Израиле недо¬
любливают, И. Аллон честно сказал, что этот вопрос израильтян совсем не бес¬
покоит, так как приезжающие из Советского Союза евреи в Израиле быстро забы¬
вают о своем коммунистическом прошлом.
Несколько иначе смотрел на этот вопрос лидер левой сионистской рабочей партии
"Мапам" Меир Яари, который не раз заявлял мне, что его партия также выступает за
иммиграцию советских евреев в Израиль в надежде на то, что они пополнят ряды и
тем самым укрепят влияние партии в политической жизни страны. М. Яари считал,
что усиление влияния его партии в общественно-политической жизни Израиля в
интересах СССР, так как "Мапам" единственная партия в стране, которая выступала
за подлинно дружеские отношения с Москвой, а ее позиции по ряду крупных между¬
народных проблем или совпадают, или близки к точке зрения Советского Союза.
Таких же взглядов по данному вопросу придерживались все руководители "Мапам",
с которыми мне приходилось беседовать за время работы в Израиле. Руководители
партии и ее активисты, для которых посольство устраивало специальные встречи,
выражали надежду, что "рано или поздно мы будем свидетелями хороших отношений
между Израилем и СССР". Но все же об одном умалчивали мои собеседники, когда
речь заходила об иммиграции евреев в Израиль. Дело в том, что после нескольких лет
относительного спокойствия в отношениях с соседями с середины 60-х годов об¬
становка начала обостряться и в Израиле снова стали поговаривать о новой воору¬
женной вспышке и даже о неизбежности войны с арабскими странами. Вопросу
иммиграции евреев в Израиль уделяли и уделяют основное внимание сионистские
организации в различных странах, они же выделяют немалые денежные средства на
обустройство приезжающих в Израиль евреев. Большую помощь Израилю оказывали
и продолжают оказывать США и ФРГ. В результате этих и других мер еврейское
население Израиля быстро росло. Если в 1948 г. оно составляло 630 тыс., то в 1962 г.
достигло 2 млн., а к 1967 г. уже превышало 2 млн. 600 тыс. человек. В настоящее
время население Израиля насчитывает более 5 млн. человек, из которых 82% - евреи,
16% - арабы, 2% - друзы, черкесы, армяне и представители других малых общин.
Я прибыл в Израиль в то время, когда в стране вновь накалились страсти вокруг
"дела Лавона", названного по имени руководителя влиятельной фракции в партии
"Мапай" и бывшего генерального секретаря центрального профсоюзного объединения
Израиля "Гистадрут".
"Дело Лавона" имело давнюю историю. В 1954 г., в бытность противника Бен-
Гуриона по внешнеполитическим вопросам, Пинхаса Лавона, министром обороны в
правительстве Моше Шаретта, Бен-Гурион оказался не у дел. Обиженный отказом
кнессета предоставить ему чрезвычайные полномочия, он покинул Иерусалим и
отправился в свою "резиденцию", сельскохозяйственную коммуну - киббуц Сдэ-Бокер
в пустыне Негев, в которой в основном работала молодежь. Оттуда Бен-Гурион, из-за
кулис, продолжал руководить военной политикой страны через двух своих ставлен¬
ников - начальника генерального штаба израильской армии Моше Даяна и гене¬
рального директора министерства обороны, которым до этого руководил Бен-Гурион,
Шимона Переса.
157

Суть дела была в следующем: летом 1954 г. израильская разведка поставила перед
своей агентурой в Египте задачу провести ряд диверсий против дипломатических
представительств США и Англии в этой стране, причем сделать это так, чтобы вся
ответственность за диверсии пала на египтян. Таким путем правительство Израиля
хотело сорвать завершение англо-египетских переговоров о выводе английских ок¬
купационных войск из зоны Суэцкого канала, не допустить улучшения отношений
между Египтом и США и облегчить подготовку войны против Египта, замыш-
лявшуются израильскими экстремистами во главе с Бен-Гурионом.
15 июля 1954 г. одновременно вспыхнул пожар в библиотеке посольства США в
Каире и в Александрийском центре информационной службы США. Однако основная
диверсия израильской агентуры не удалась - бомбы, заложенные в английском и аме¬
риканском консульствах, не сработали. Израильские диверсанты были обнаружены,
арестованы и в январе 1955 г. по решению суда казнены. Израильтяне оказались в
весьма неприглядном виде перед американцами. За провалившуюся операцию нужно
было кому-то отвечать. Ставленники Бен-Гуриона в министерстве обороны поста¬
рались свалить вину на министра обороны П. Лавона. По их заданию начальник
разведки Джибли сформулировал приказ о диверсиях в Египте так, как будто бы он
был отдан Лавоном. В феврале 1955 г. Лавон был вынужден уйти в отставку с поста
министра обороны, а его место снова занял Бен-Гурион.
Расследованием ’’дела Лавона” занимались пять различных комиссий. Работавшая в
декабре 1960 г. комиссия установила факт фальсификации приказа и подтвердила
непричастность Лавона к диверсиям против дипломатических представительств США
и Англии в Египте. В результате этого под ударом оказался престиж Бен-Гуриона,
заместителя министра обороны Ш. Переса и министра сельского хозяйства М. Даяна.
Бен-Гурион отверг выводы комиссии и потребовал нового, на этот раз судебного
разбирательства. Но правительство не пошло на это и утвердило выводы комиссии.
Дело завершилось тем, что Бен-Гурион вышел из руководства партии, образовал
отдельную фракцию "Рафи” и продолжил борьбу за власть. Израильская общест¬
венность склонна была считать, что эта группа, в которую вошли М. Даян, Ш. Перес,
Т. Коллек, ради того, чтобы удержаться у власти, способна пойти на крайние меры,
вплоть до государственного переворота и установления в стране диктатуры Бен-
Гуриона. Такова была обстановка, которая сложилась в стране в связи с ’’делом
Лавона”.
При встречах с государственными и общественными деятелями, мои собеседники
вовсю расхваливали работу израильских киббуцев, сравнивали их даже с нашими
колхозами, подчеркивали коллективизм жизни в них, называя их чуть ли не ячейками
коммунистического общества. "Киббуцное движение" изображалось как "национальная
революция", как "социалистическая лаборатория".
Мои собеседники усиленно рекомендовали мне лично познакомиться с жизнью в
киббуцах. Разумеется, я не преминул воспользоваться возможностью и за время
работы в Израиле посетил ряд киббуцев, поддерживающих разные политические
партии. Случилось так, что в одном из них мне пришлось встречать Новый 1965 год.
Замечу, что члены правительства и видные государственные деятели считали своим
долгом быть членом одного из киббуцев, навещать его, проводить там праздничные и
выходные дни. Во время таких посещений высокие гости, как правило, работали
вместе с киббуцниками, ели с ними за общим столом и даже мыли посуду после еды.
Киббуцы похожи друг на друга, и порядки в них одни и те же. Несколько
отличаются от других киббуцы, которые расположены вдоль северных границ с
арабскими странами - Сирией и Ливаном. Такие киббуцы превращены в оборо¬
нительные сооружения. Члены киббуца в них обязательно отводят время на военную
подготовку и по ночам несут дежурство. При каждом таком киббуце имеется запас
оружия и снаряжения.
17 января 1967 г. по приглашению руководства партии "Мапам" я посетил киббуц
"Кфар Массарик" недалеко от города Акко на ливанской границе. В поездке меня
158

сопровождал генеральный секретарь партии Патиш, симпатичный, дружелюбно
настроенный к советскому народу человек. Руководство киббуца тепло приветство¬
вало нас и охотно познакомило со своим хозяйством. Мы побывали в однокомнатных,
небогато оборудованных квартирах киббуцников, осмотрели коровники, птичники,
детский сад, ясли для малышей, подсобные помещения. Киббуц ”Кфар Массарик"
произвел хорошее впечатление, киббуцники в беседах с нами не выражали недо¬
вольства своим положением, хотя и не высказывали особого восхищения жизнью в
киббуце. Беспокоил их, в частности, вопрос о детях, которых они видят лишь по
праздникам и выходным дням, или на несколько минут в свободное от работы время.
Воспитанием и образованием детей полностью занимается киббуц: питаются из
"общего котла", одинаково одеваются, за их поведением после учебных занятий наб¬
людают педагоги. Сразу же после рождения за детьми ухаживают опытные мед¬
сестры, а по прошествии нескольких дней заботу о новорожденных принимают на себя
няни.
Поскольку, занимаясь только сельским хозяйством, подавляющее большинство
киббуцев Израиля успешно развиваться не может, "Кфар Массарик" открыл фабрику
по производству керамических и фарфоровых изделий, а также фабрику кормов для
животных. Последняя, работая на кооперативных началах в две смены, обслуживала
23 киббуца и производила до 100 тыс. т комбинированных кормов в год. Фабрику
обслуживало 60 человек. Наличие фабрик при израильских киббуцах позволяло им
сводить концы с концами, выплачивать проценты по кредитам и ссудам государства,
рационально использовать рабочую силу. Все средства производства принадлежат
общине. Киббуц берет на себя полную материальную ответственность за всех своих
членов в случае болезни и инвалидности, дает жилье, образование и воспитание.
Целый день провели мы в "Кфар Массарик", знакомясь с различными сторонами
деятельности киббуца. Обедали за общим столом с киббуцниками. Все они шумно
беседовали друг с другом, поглядывали на часы, чтобы "уложиться" в положенное на
обед время. Я не заметил никакого недовольства едой, хотя, говоря откровенно, она
не отличалась особой изысканностью: обычный суп, цыпленок, компот.
Члены киббуца никакой собственностью, за исключением личных вещей, не
располагают. Если им удается что-то заработать на стороне, то этот дополнительный
заработок они обязаны сдать в общую кассу. Как сообщили нам руководители киб¬
буца, они не руководствуются личными интересами, когда распределяют работу среди
киббуцников, поскольку основным принципом здесь является "необходимость, а не
индивидуальная заинтересованность исполняющего".
Познакомили меня и с теорией и историей "киббуцного движения". В 1954 г.
правительство Израиля выпустило "Монографию о коллективных поселениях в Израи¬
ле". В ней оно определило киббуц как "сельскохозяйственную коммуну, основанную на
общем владении собственностью и объединении рабочей силы". Имеется и более
расширенное определение киббуца как "добровольного социально-экономического
объединения, основанного на общей собственности, общем производстве и труде, с од¬
ной стороны, и общем потреблении и общих условиях жизни - с другой. Исключается
какое-либо частное коммерческое предпринимательство со стороны киббуца. Члены
киббуцев действуют только как часть коммуны и от ее имени. В целом, организация
киббуцев построена на следующих принципах:
1) все виды работ выполняются исключительно членами киббуца;
2) денежной оплаты труда не производится, а продукты питания и одежда рас¬
пределяются;
3) управление киббуцем осуществляется его членами;
4) женщины уравнены в правах с мужчинами;
5) киббуц берет на себя заботу о детях".
Членом киббуца может стать каждый желающий, однако предпочтение отдается
молодым, здоровым и, по возможности, имущим кандидатам, чьи средства безвоз¬
вратно включаются в общую собственность.
159

В 1964 г. в Израиле существовало 230 киббуцев, из которых 176 было образовано
до создания в мае 1948 г. Израиля, 37 киббуцев - до 1952 г., в последующие 12 лет их
было создано только 17. Общая численность населения киббуцев в 1964 г. составляла
80,8 тыс. человек, или 3,6% от общего населения страны. Как сказал мне министр
сельского хозяйства Гвати, киббуцы фактически являлись военными форпостами и
сыграли важную роль в успехе израильской армии в борьбе против арабов в первых
двух войнах после 15 мая 1948 г.
Появление киббуцев в Палестине относится к началу 1909 г. и было вызвано ис¬
ключительно суровыми условиями жизни первых еврейских колонистов, прибывавших
в страну без достаточных средств, селившихся, как правило, в необжитых районах
Палестины. Поэтому киббуц являлся более удобным видом поселения, более дешевой
и эффективной формой сельскохозяйственного производства. С историей киббуцев,
получивших характер военных поселений, связана практика отчуждения земель у
арабских жителей Палестины.
Что касается социалистических идей, о которых были непрочь поговорить руко¬
водители Израиля, то израильский специалист по "киббуцному движению" X. Дарин-
Драбкин в беседе со мной 9 февраля 1965 г. говорил, что первые еврейские посе¬
ленцы, создававшие киббуцы, решали лишь практические задачи и были далеки от
каких-либо экспериментов социалистического порядка. •
Для полноты картины хотелось бы рассказать еще об одном киббуце, распо¬
ложенном на сирийско-израильской границе северо-западнее Тивериадского озера.
Речь пойдет о киббуце "Менора", куда меня пригласил директор тель-авивской поли¬
клиники Л.Б. Харел, сын которого, Иегуда, работал в этом киббуце. 24 апреля 1967 г.
в 12 часов дня мы двинулись в длительный путь, занявший у нас свыше пяти часов.
Мы остановились в квартире Иегуды. Советского посла тепло приветствовали. Офи¬
циальных речей не было, все вели себя свободно, хором пели популярные народные
песни, выступали с чтением коротких рассказов на иврите, веселились, шутили. Вечер
продолжался почти до полуночи. На утро к нам зашел Л.Б. Харел и пригласил
позавтракать, ели селедку, капусту, маслины, пили кофе. Затем осматривали прилет
гающую местность. Прекрасные виды вокруг: зеленеющие холмы, рыбные пруды,
поля. Сколько же пришлось приложить труда, чтобы преобразовать эту болотистую
местность. Киббуцники трудились не покладая рук. Ежедневно рано утром они
спускались с горы, на которой стоит киббуц, в долину и работали там допоздна. Киб¬
буц "Менора" занимался разведением карпа, ежегодное производство которого дости¬
гало свыше 100 т, а также птицеводством, садоводством, хлопководством. Ежегодно
поставлял на рынок миллионы штук яиц. Для покрытия расходов здесь была создана
мастерская, производившая 15 металлических платформ в месяц по специальным
заказам. Но "Менора" вынужден был брать займы, выплачивая высокие проценты
частным банкам. Государство помогало киббуцу, хотя эта помощь невелика, так как
страна заинтересована в сохранении киббуца, который превращен в настоящую погра¬
ничную крепость: бойницы, рвы, ограда из проволоки, велось круглосуточное дежурст¬
во вооруженных кибуцников.
На обратном пути мы остановились на короткое время в доме двух монашек
русской православной церкви на юге Тивериадского озера. Это были очень милые
добродушные старушки, жившие тихо и спокойно, отрезанные от остального мира,
они несли свои обязанности. Во дворе дома находился колодец, в котором, по пре¬
данию, Мария Магдалина обмывала ноги после похорон Иисуса Христа. Время от вре¬
мени Московская Патриархия меняла своих подвижниц, давая им возможность
"подышать", как они сказали, "своим родным воздухом".
Помимо киббуцев мне была предоставлена возможность познакомиться с фабрика¬
ми и заводами металлургической, текстильной и пищевой промышленности, с большим
предприятием на берегу Мертвого моря, с заводом по опреснению воды в Аккабском
заливе. Всюду меня как советского посла охотно встречали, на интересовавшие меня
вопросы отвечали подробно.
160

Израиль является одной из немногих стран, обладающей громадными запасами
сырья для производства основных видов наиболее употребительных удобрений-фос¬
фатов и поташа. Государство контролирует такие крупные предприятия, как
’’Предприятия Мертвого моря” по производству поташа, ’’Общество Мертвого моря”
по производству брома, ’’Предприятие фосфатов Негев”, ’’Удобрения и химикалии",
’’Израильские рудники” по добыче меди и ’’Керамические материалы Негев”. Главной
задачей в области развития страны правительство поставило перед собой полное
освоение пустыни Негев, использование ее естественных богатств. По подсчетам
израильских специалистов, здесь можно было бы разместить до двух миллионов
иммигрантов.
Успехи экономики Израиля с 1948 и до 1965 г. преподносились как ’’экономическое
чудо". После второй мировой войны аналогичная картина складывалась в ряде
европейских стран. Но через некоторое время в их экономике наступил спад. Это же
случилось и с Израилем. В 1966 г. темпы роста производства стали быстро снижаться.
В промышленности наблюдалось замедление производства в отраслях, которые
работали на экспорт. Падал прирост сельскохозяйственной продукции. Заметно сни¬
зились и капиталовложения в экономику страны.
Со многими представителями израильской общественности мне пришлось
встречаться и говорить о положении в стране за месяцы, предшествовавшие июньской
1967 г. войне Израиля против соседних арабских стран. Все они заявляли о кризисном
положении, о тупике, в котором оказалась страна. Вот что рассказал мне руково¬
дитель фирмы по проектированию машинного оборудования видный израильский
инженер Вольфман, с которым у меня состоялась встреча в Тель-Авиве в середине
декабря 1966 г. Он говорил о бедственном положении израильских инженеров и
архитекторов, среди которых наблюдалась большая безработица, и поэтому они в
последнее время стремились покинуть Израиль, чтобы найти работу в США или
странах Западной Европы. Обо всем этом, подчеркнул Вольфман, он говорил на
недавнем съезде архитекторов и инженеров в Хайфе, где получил полную поддержку
и понимание участников съезда. Касаясь общей обстановки в Израиле, Вольфман
охарактеризовал ее как "подавленную”, никто не уверен в завтрашнем дне, всем
осточертела бесконечная вражда и напряженность в отношениях Израиля с его
арабскими соседями.
Мрачную картину в израильской экономике нарисовал в беседе со мной один из
местных "апельсиновых воротил" Бен-Эзер, который владел в г. Ашдоде крупным
промышленным предприятием по выработке всевозможных фруктовых и овощных
соков и который оказывал решающее влияние при определении политики прави¬
тельства в отношении развития цитрусовых культур в Израиле.
Бен-Эзер говорил о трудностях сбыта готовой продукции, жаловался на рабочих,
которые выдвигают "подчас совершенно неприемлемые условия". Главное же, сказал
мой собеседник, это невозможность для израильских дельцов конкурировать со
странами Общего рынка. Бен-Эзер не скрывал своего желания наладить сотруд¬
ничество с нашей страной и высказал готовность построить нам фабрику по
переработке овощей и фруктов.
Удручающим назвал тогдашнее состояние экономики Израиля депутат кнессета,
бывший начальник генерального штаба израильской армии генерал М. Даян. Наша
беседа состоялась у него на квартире 26 декабря 1966 г. Говоря об экономических и
политических трудностях в стране, М. Даян сказал, что причины их кроются не в том,
что Израиль имеет плохое правительство во главе с Л. Эшколом, а в гораздо
большем. По его словам, на нынешнем тяжелом положении Израиля сказываются три
основных обстоятельства: первое - это плохое, неумное планирование промыш¬
ленности, прежде всего текстильной, которая оказалась неспособной конкурировать на
международных рынках; второе - непродуманная налоговая политика и повышение по
политическим соображениям зарплаты некоторым категориям государственных
служащих накануне парламентских выборов 1965 г., что обошлось стране в 500-600
6 Новая и новейшая история, № 5
161

млн. израильских фунтов; третье - сокращение инвестиций в экономику Израиля со
стороны богатых евреев США и Англии, которые, по словам Даяна, потеряли веру в
Израиль. Это очень серьезная проблема, так как без их помощи Израиль существо¬
вать не может. Нужно восстановить доверие к Израилю, тогда все пойдет хорошо,
подчеркнул Даян. По его мнению требовалось 2 млрд. долл, на 5-10 лет, чтобы
экономика Израиля снова встала на ноги, и такие деньги Израиль может собрать.
В более резком и решительном тоне критиковал правительственную политику
секретарь ЦК партии ’’Рафи” Ш. Перес. Выступая 25 ноября 1966 г. на собрании
актива своей партии в пригороде Тель-Авива Рамат-Авиве, он обвинял руководство
правящей партии Эшкола в неспособности управлять страной. По его словам, Эшкол
и министр финансов и промышленности Сапир делали все, что в их силах, чтобы
улучшить положение в стране, но если они не будут как можно скорее заменены, то
страну "ожидают еще более тяжелые времена". Общественность Израиля, сказал
Перес, потеряла доверие к руководству страны и пребывает в "унылом состоянии".
Мое пребывание в Израиле в 1964-1967 гг. совпало с ухудшением израильско-
арабских отношений. В 1964 г. была создана Организация освобождения Палестины
(ООП) во главе с адвокатом Шукейри. Одновременно была создана боевая орга¬
низация Эль-Фатх, которая развернула в широком масштабе диверсионные действия
как на границах Израиля с арабскими странами, так и в самом Израиле. Терро¬
ристические действия Эль-Фатх отличались жестокостью и коварством. Боевики Эль¬
Фатх взрывали дома и школы, обстреливали пограничные киббуцы, подрывали
автобусы и автомобили, убивали мирных жителей. Одновременно была развернута
широкая антиизраильская пропаганда, сопровождавшаяся заявлениями Шукейри и
других руководителей ООП об уничтожении еврейского государства, о том, что
Израиль будет сброшен в море. Сирийские руководители решительно выступили про¬
тив каких-либо переговоров с израильтянами о разрешении израильско-арабского
конфликта мирным путем. Проходивший в октябре 1966 г. съезд правившей в Сирии
партии "Баас" в обращении к народу призвал к "немедленной войне против Израиля".
"Единственный путь освобождения Палестины, - говорилось в этом обращении, - это
всеобщая народная война". К сожалению, в те годы советские люди были плохо
информированы о диверсиях и провокациях арабской агентуры против Израиля.
Средства массовой информации Советского Союза того времени хранили об этом
полное молчание. Все это происходило в годы "холодной войны", которая сказывалась
и на ближневосточной политике СССР.
Однако иногда израильтяне сами провоцировали арабов на принятие крайних мер.
Можно сослаться на неоднократные угрожающие заявления руководителей Израиля в
адрес Сирии и Иордании. Начальник генерального штаба израильской армии генерал
И. Рабин выступил в середине сентября 1966 г. с речью, в которой открыто призвал к
уничтожению политического режима в Дамаске. Текст речи И. Рабина в течение
нескольких дней передавался по израильскому радио на разных языках, в частности на
русском. В условиях широко поднятой антиарабской и шовинистической пропаганды
израильская общественность все громче поднимала свой голос в поддержку анти-
сирийских требований генералов. С открытым призывом нанести ответный удар по
Сирии выступил Ш. Перес, который подчеркивал, что сирийцы "никогда не чувст¬
вовали какого-либо действительного удара со стороны Израиля". Как после таких
воинственных речей я мог верить директору восточно-европейского департамента
израильского министерства иностранных дел Э. Дорону, который в разговоре за
завтраком 21 ноября 1966 г. старался убедить меня в том, что Израиль якобы не ин¬
тересуется, какой политический режим установился в Дамаске.
Обстановка в отношениях между Израилем и Сирией обострялась с каждым днем.
Усиливал свое давление на правительство Эшкола и генералитет израильской армии.
В кнессет был внесен законопроект о мобилизации населения на случай чрезвычайного
положения, а также дополнения к закону о безопасности государства. Все эти дей¬
ствия еще больше подогревали антисирийские настроения в широких кругах изра¬
162

ильской общественности. Правительство Израиля обратилось в Совет Безопасности
ООН с жалобой на правительство Сирийской Арабской Республики и потребовало от
этой международной организации срочно принять меры. Эта жалоба не нашла полной
поддержки в политических кругах страны, а Перес охарактеризовал ее как удобный
случай для Советского Союза "поухаживать за арабами за наш счет". Кроме того,
говорил Перес, "произошло охлаждение в отношениях Израиля с Францией".
Конфликт с Сирией до того обострился, что в стране стали открыто поговаривать о
неизбежности израильского удара по Сирии. О возможности нанесения удара по Сирии
мне говорил норвежский посол Каоре Ингархт в беседе 3 ноября 1966 г., сославшись
при этом на данные, которыми располагает посол Дании в Тель-Авиве Зигвальд
Кристепсен.
Несмотря на все эти угрожающие сигналы и желая, видимо, показать, что Израиль
не замышляет никаких ударов по Сирии, премьер-министр Эшкол при встрече со мной
старался показать, что. вина за обострение обстановки в регионе целиком лежала на
правителях Дамаска и что появившиеся слухи о концентрации израильских воору¬
женных сил на границе с Сирией безосновательны, что, если советский посол поже¬
лает, он, премьер-министр, готов выехать вместе с ним на израильско-сирийскую гра¬
ницу. Там советский посол увидит, что никакого скопления израильских войск на
границе с Сирией нет. Поблагодарив Эшкола за столь необычное предложение иност¬
ранному послу, я сказал, что инспекция границ страны пребывания не входит в обязан¬
ности посла. К тому же я не видел никакого смысла в поездке по израильско-сирийской
границе, учитывая маленькие размеры страны и большую маневренность израильских
вооруженных сил. Израильский премьер-министр снова и снова возвращался к
разговору о том, что Израиль искренне стремится к миру с арабскими странами, что у
него нет агрессивных намерений, что он и впредь будет содействовать делу сохране¬
ния мира.
В связи с ухудшением обстановки в районе Ближнего Востока и особенно в
отношениях Израиля с Сирией, что явно затрагивало государственные интересы Со¬
ветского Союза, правительство СССР через посла Израиля в Москве Катриэля Каца
сделало 9 ноября 1966 г. заявление правительству Израиля следующего содержания:
"Министерству иностранных дел СССР поручено сообщить через посла государства
Израиль, что советское правительство внимательно рассмотрело высказанные пре¬
мьер-министром государства Израиль Эшколом в беседах с советским послом в Тель-
Авиве 11 и 12 октября с.г. соображения об обстановке, складывающейся в настоящее
время в районе границ между Израилем й Сирийской Арабской Республикой.
Советское правительство принимает к сведению заявления премьер-министра
Эшкола об отсутствии у израильского правительства агрессивных намерений в отно¬
шении соседних арабских государств, в том числе Сирийской Арабской Республики, и о
стремлении правительства Израиля сделать все возможное для сохранения мира в
этом районе. Однако Советское правительство с сожалением констатирует, что поли¬
тика, которая, судя по всему, проводится в Израиле, противоречит этим заявлениям
премьер-министра. Советское правительство уже неоднократно обращало внимание
израильского правительства на опасность обострения положения на Ближнем Востоке,
к которому приводит политика империалистических держав, которые уже давно
стремятся использовать Израиль в своих планах борьбы против независимых арабских
государств. По твердому убеждению Советского правительства, жизненным интере¬
сам прежде всего самого государства Израиль, а также интересам соседних арабских
стран соответствует сохранение мира на Ближнем Востоке и недопущение вмеша¬
тельства во внутренние дела стран этого региона.
Премьер-министр Эшкол в беседе пытался возложить ответственность за обо¬
стрение обстановки на границах Израиля с Сирией на сирийскую сторону. Но как
можно говорить об ответственности Сирии в условиях, когда в Израиле под акком¬
панемент миролюбивых заявлений активно продолжается обработка общественного
мнения в плане подготовки к военному нападению на Сирию и когда нынешнее обост¬
6
163

рение обстановки совпадает с усиливающейся активностью внешних империалисти¬
ческих сил, которые пытаются вмешиваться во внутренние дела сирийского государст¬
ва, организовывать заговоры против него, не стесняясь открыто заявлять о том, что
их не устраивает нынешний режим в Сирии и что их интересам соответствовал бы
приход к власти в этой стране кругов, связанных с западными нефтяными монопо¬
лиями и известными империалистическими державами.
Не может не настораживать и то, что обострение напряженности на сирийско-
израильской границе совпадает с откровенными признаниями крупных западных
держав в том, что они недовольны ходом переговоров нефтяных компаний с сирийским
правительством по вопросу о расчетах за нефтепроводы, проходящие по территории
Сирии.
Совпадение инцидентов, которые, согласно меморандуму израильского правитель¬
ства, произошли на территории Израиля и имели следствием человеческие жертвы, с
упомянутыми происками упомянутых держав, также не может не наводить на
размышления, поскольку подобные инциденты могут быть и специально организованы
известными службами или их агентурой с целью провокации и вряд ли можно в наше
время ожидать легковерия со стороны народов.
Советское правительство хотело бы верить, что правительство государства Из¬
раиль не окажется снова орудием в руках политики внешних империалистических сил,
чуждых коренным интересам Израиля, что оно проявит необходимую осмотри¬
тельность, выдержку и дальновидность в нынешней обстановке. Мы считаем необ¬
ходимым высказать это откровенно правительству Израиля, поскольку СССР под¬
держивает с Израилем дипломатические отношения и поскольку район Ближнего
Востока находится в непосредственной близости от границ Советского Союза.
Со своей стороны, советское правительство хотело бы заявить, что оно, как и
прежде, предпринимает и будет предпринимать все необходимые меры для того, что¬
бы не допустить нарушения мира и безопасности в районе Ближнего Востока и чтобы
содействовать предотвращению возникновения конфликта в этом районе”.
Правительство Израиля не могло игнорировать это советское заявление, и оно
поначалу отказалось от нанесения подготовленного удара по Сирии. Собранные
посольством из многочисленных источников данные показывали, что правительство
Эшкола и министерство иностранных дел Израиля во главе с А. Эбаном придали
заявлению большое значение.
Однако под нажимом своих генералов и правых партий Эшкол был вынужден дать
согласие на нанесение удара по Сирии. Израильские генералы были уже готовы.
Эшкол и поддерживавший его политику Абба Эбан, в связи с получением советского
заявления, оказались в весьма трудном положении. Правительство искало выход из
тупика, в котором оно оказалось. В этот момент Эшколу ’’помогли" палестинские
диверсанты, действовавшие с территории Иордании. 13 ноября 1966 г. ими была
подорвана израильская патрульная автомашина, в результате чего были убиты три и
ранено шесть солдат армии обороны Израиля. Воспользовавшись этим, правительство
Эшкола отдало приказ нанести ответный удар по Иордании. Для этого был избран
населенный пункт Самуа, расположенный недалеко от того места, где подорвался
израильский военный патруль.
У Самуа завязался бой между израильскими и иорданскими войсками, который
продолжался в течение трех часов, пока не вмешались наблюдатели ООН. В итоге
было убито 18 и ранено 134 иорданца. Было уничтожено 125 домов, включая госпи¬
таль и школу. В бою с израильской стороны участвовало 80 танков и дюжина само¬
летов "Мираж".
Было ясно, что израильские генералы превысили данные им правительством Эшко¬
ла указания, что и послужило поводом для вмешательства иорданских войск. Эшкол
пытался уменьшить цифры понесенных потерь и выразил надежду, что такая опе¬
рация была последней и что ответные удары не являются составной частью политики
Израиля.
164

Налет на Самуа вызвал возмущение у палестинцев Западного берега реки Иордан,
они организовывали мощные демонстрации протеста, заявляя, что их предали, и
требовали дать им оружие. Они обвиняли короля Хусейна в попустительстве Изра¬
илю, в предательстве палестинского народа. Королевский трон в Аммане зашатался,
что вызвало озабоченность западных держав, включая и союзника Израиля США.
В Нью-Йорке в спешном порядке было созвано заседание Совета Безопасности
ООН. При обсуждении израильской акции против Иордании было проявлено
необычное единодушие. Все дружественно настроенные к Израилю страны прого¬
лосовали за резолюцию, осуждавшую варварский налет израильской авиации на
иорданскую деревню Самуа. По словам посла США в Израиле Барбура, прави¬
тельство США решительно против таких действий Израиля и что оно, правительство
Эшкола, хорошо знает позицию Вашингтона в данном случае.
В беседе со мной посол Австрии в Тель-Авиве Пейнсип назвал неумной политику
правительства Израиля, приведшую к агрессивным действиям израильской армии про¬
тив Иордании. Варварский налет израильской авиации на деревню Самуа "не увеличи¬
вал престиж Израиля на международной арене", - сказал мне посол Ганы Осей Туту.
Бывший директор восточно-европейского департамента министерства иностранных
дел Израиля Э. Дорон, назначенный израильским послом в Румынии, за завтраком в
его честь 21 сентября 1966 г. сказал мне, что министр Абба Эбан оказался в "очень
тяжелом положении - ему приходится защищать дело, против которого он выступал и
с чем он никогда не был согласен".
Накануне "шестидневной войны" 5 июня 1967 г. состояние израильско-арабских
отношений было предметом моих многочисленных встреч в апреле-мае того же года с
послами Румынии, Италии, Мексики, Бразилии, Польши, а также с израильскими
общественными и государственными деятелями. Почти все мои собеседники говорили
о дальнейшем усилении напряженности в районе. Они не исключали серьезного
"вооруженного взрыва" в самое ближайшее время. При этом многие из них указывали
на меры, предпринимавшиеся израильскими властями по подготовке населения на
случай военного конфликта.
Сложившаяся на Ближнем Востоке обстановка вызвала бурную дипломатическую
активность и сопровождалась срочными поездками Эбана по столицам ведущих
западных государств, совещаниями в Вашингтоне, беспокойством всех, кто имел ин¬
тересы в районе Ближнего Востока. Одновременно с этими действиями правительство
Израиля объявило всеобщую мобилизацию и приняло неотложные меры по охране
населения. В городах шло ускоренное строительство бомбоубежищ, устанавливались
зенитные орудия, заготавливались мешки с песком, рылись траншеи, в парках
отводились специальные места на случай массовых захоронений, отели освобождались
от гостей. Предусматривался нормированный рацион продовольствия, шла заготовка
медикаментов, перевязочных средств, среди населения распределялись медицинские
носилки и противогазы. Как писала Г. Меир в книге "Моя жизнь", израильтяне
"начали готовиться к неизбежной войне. Армия вернулась к своим планам на случай
непредвиденных обстрелов. Закамуфлированные в песках пустыни Негев войска ожи¬
дали приказа своего командования о наступлении"1.
Не забыли власти и о дипломатах. Мэр одного из районов Тель-Авива Рамат-Гана
Криница в спешном порядке разослал всем дипломатическим представительствам
специальное уведомление о готовности городских властей построить для них бом¬
боубежище. К письму в советское посольство Криница приложил проект бомбо¬
убежища. Посовещавшись и взвесив шансы "за" и "против", мы решили отказаться от
предложения заботливого мэра.
Большую активность проявило в эти тревожные дни военное ведомство страны,
которое с разрешения правительства взяло в свои руки контроль над всеми ком¬
муникациями, мобилизовало часть автотранспорта муниципалитета Тель-Авива и
1 Meir G. Му life. New York, 1975, р. 345.
165

частных лиц. Все средства пропаганды Израиля обвиняли ОАР в агрессивных дей¬
ствиях, а Сирию в том, что она разрешает палестинским диверсантам совершать тер¬
рористические акты и диверсии против Израиля со своей территории.
Госдепартамент США выступил с заявлением, в котором рекомендовал амери¬
канским гражданам покинуть арабские страны и Израиль. Одновременно военное
командование США распорядилось направить в восточную часть Средиземного моря
поближе к арабским берегам основные силы 6-го флота США. Не отставала и Англия,
которая в срочном порядке направила в этот район авианосец и крейсер.
Советское правительство выступило 24 мая 1967 г. с заявлением. ’’Советское
правительство убеждено в том, что народы не заинтересованы в разжигании военного
конфликта на Ближнем Востоке. В таком конфликте может быть заинтересована
только горстка колониальных нефтяных монополий и их приспешников. В этом могут
быть заинтересованы только силы империализма, в фарватере которых идет Израиль.
Советское правительство внимательно следит за развитием событий на Ближнем
Востоке. Оно исходит из того, что поддержание мира и безопасности в этом районе,
непосредственно прилегающем к границам Советского Союза, отвечает жизненным
интересам народов СССР... Советский Союз делает и впредь будет делать все
возможное в целях недопущения нарушения мира и безопасности на Ближнем Восто¬
ке, в целях ограждения законных прав народов”2.
В ночь с 26 на 27 мая 1967 г. посольство СССР в Израиле получило указание
Москвы немедленно передать премьер-министру Эшколу послание главы советского
правительства А.Н. Косыгина: ’’Господин премьер-министр. По последним данным,
которые поступают к советскому правительству, напряженность на границах Израиля,
ОАР, Сирии все больше нарастает, причем обе стороны наращивают силы и в
Израиле нагнетается обстановка будто бы существующей неизбежности военных
действий. Было бы огромной ошибкой, если бы воинствующие круги, не сдерживае¬
мые серьезным политическим мышлением, одержали при такой ситуации верх и на¬
чало бы говорить оружие.
Руководствуясь интересами мира, желанием предотвратить кровопролитие, пра¬
вительство Советского Союза решило направить Вам это обращение. Мы хотим
настоятельно призвать Вас принять все меры к тому, чтобы не произошло военного
конфликта, который был бы чреват очень большими последствиями для дела мира и
международной безопасности. Мы обращаемся к Вам с целью, чтобы в мире не возник
новый очаг войны, которая привела бы к неисчислимым бедствиям для народа.
Мы убеждены в том, что, сколь бы ни была сложной обстановка в районе границ
Израиля, Сирии, Объединенной Арабской Республики, должны быть найдены меры
для урегулирования конфликта невоенными средствами. Ибо зажечь пожар легко, но
потушить его пламя может оказаться вовсе не так просто, как это представляют себе
те, кто толкает Израиль на край военной пропасти.
Мы надеемся, что взвесив серьезно складывающуюся обстановку и ответст¬
венность, которая ляжет на сторону, развязавшую агрессию, правительство Израиля
предпримет все для того, чтобы военный конфликт на Ближнем Востоке не возник”.
Посольство получило послание Косыгина около двух часов ночи. Вручить его адре¬
сату было не так-то просто в такой поздний час. К тому же мы знали, что израильский
премьер-министр весь день и вечер 26 мая был занят до предела. Заседания
правительства и совещания с различными политическими группировками и деятелями
шли беспрерывно. Они измотали премьер-министра, который требовал в эту ночь
’’заслуженного отдыха”. И все же необходимость выполнения указания Москвы
заставила нас побеспокоить израильского премьер-министра. Мы связались с помощ¬
ником Эшкола Эди Яффе, который вместе со своим шефом находился в эту ночь в
тель-авивском отеле "Дан”. Яффе, разбуженный нашим звонком, выслушав нашу
просьбу, сонливым голосом сказал: ’’премьер-министр спит. Может быть, послание мог
2 См. Демченко П. Арабский Восток в час испытаний. М., 1967, с. 61-62.
166

бы принять генеральный директор министерства иностранных дел Арие Левави?”. Мы
повторили нашу просьбу о встрече с Эшколом. В конце концов Яффе вынужден был
разбудить своего шефа и пригласить советского посла в отель.
Через несколько мийут я и первый секретарь посольства А.И. Быков были на
месте. Вскоре в приемную комнату, едва передвигая ноги, вошел Леви Эшкол. Он
был в полосатой ночной пижаме. Вяло поздоровавшись с нами, усталым голосом
выразил готовность выслушать нас. Мы передали ему послание Косыгина.
Ознакомившись с содержанием документа, Эшкол поблагодарил правительство
СССР за заботу о сохранении мира на Ближнем Востоке. По его словам, пра¬
вительство Израиля делает все для того, чтобы не допустить нарушения мира.
Однако, сказал он, последние события показывают, что соседи Израиля преследуют
другие цели. "Я хотел бы еще раз заверить вас, - сказал он, - что никакого скопления
израильских войск на границе с Сирией нет, но оттуда постоянно проникают тер¬
рористы, которые устраивают всевозможные диверсии на израильской территории.
Правительство Израиля готово принять у себя любых советских представителей,
которые на месте могли бы установить, кто нарушает мир и спокойствие в нашем
районе. Более того, я готов встретиться в Москве или в каком-либо другом месте в
любое время, приемлемое для советского правительства, и лично рассказать об
истинном положении дел в районе Ближнего Востока".
Сославшись на резкое повышение напряженности в отношениях Израиля с араб¬
скими странами и предпринимаемые израильтянами меры в связи с этим - мобилизация
всех средств транспорта, призыв резервистов, строительство в городах противо¬
воздушных сооружений,- я спросил премьер-министра, не собирается ли Израиль
первым нанести удар по арабским странам? В ответ Эшкол стал рассуждать о
террористических вылазках палестинцев, о диверсиях в различных районах страны, о
стремлении Израиля к сохранению мира и урегулированию спорных вопросов с
арабами путем переговоров. Поставленный мною вопрос остался без ответа.
Поблагодарив еще раз за послание, Эшкол сказал, что правительство Израиля
изучит его и обязательно ответит советскому премьеру. На этом наша встреча за¬
кончилась.
Тем временем обстановка внутри Израиля продолжала накаляться. Среди ино¬
странных дипломатов ходили слухи о том, что правительство Эшкола испытывало
огромное давление практически со всех сторон. К генералам, готовым к бою, стали
присоединяться партнеры по коалиции и требовать от Эшкола принятия оконча¬
тельного решения. В противном случае, говорили они, их партии откажут Эшколу в
поддержке и выйдут из правительства.
Вот что пишет в воспоминаниях Эбан: "Эшкол, как он говорил позже, намеревался
просить кабинет принять окончательное решение 28 мая, но сообщения, полученные
из Вашингтона, придали другой аспект этому вопросу (имеется в виду закрытие На¬
сером Тиранского пролива для израильских судов. - Д. Ч.). На него особенно большое
впечатление произвело заявление Раска относительно успеха плана морского эскорта
(судов, проходящих через Тиранский пролив. - Д.Ч.). После этого он решил посо¬
ветовать кабинету дать США и другим странам шанс осуществить их план в течение
двух недель. Один министр за другим последовали его совету в этом вопросе... Из
восемнадцати министров только один - министр транспорта Моше Кармель про¬
голосовал за немедленные военные действия"3.
Таков был ответ Эшкола на протесты и обвинения его правительства в нере¬
шительности в кризисное для страны время. Это решение было единодушно под¬
держано руководителями политических партий в кнессете. Большую активность в
последние дни мая развернула главная оппозиционная правительству Эшкола сила -
правый блок "Гахал" во главе с Менахемом Бегином. Среди иностранных дипломатов
ходили слухи о контактах М. Бегина с антиэшколовской группировкой "Рафи", ко¬
3 Eban A. An Autobiography. New York, 1977, р. 370.
167

торую возглавлял ’’отец нации" престарелый Бен-Гурион. Через Переса Бегин
договорился о встрече со своим давним противником Бен-Гурионом, которого он
называл "клоуном", а тот в свою очередь Бегина "шакалом". Говорили, что Бен-
Гурион каждый раз покидал зал заседаний израильского парламента, когда на трибуну
поднимался депутат Бегин.
Эти два непримиримых врага, забыв прошлое, встретились летним тель-авивским
вечером в библиотечной комнате дома Бен-Гуриона на углу бульвара Керен-Каемиц-
Лейвран и улицы Хайракон. Это была их первая встреча за многие годы. Несмотря на
жару, Бегин явился в новеньком костюме, при галстуке, его сопровождали члены
руководства блока "Гахал" Иосеф Сапир и Арие Элизер. Со стороны Бен-Гуриона
присутствовали Шимон Перес и Иосеф Альмоги. Беседа носила мирный, спокойный
характер, была длительной и даже дружественной. Оба лидера не были согласны с
выжидательной политикой правительства в связи с агрессивными действиями пре¬
зидента Египта А. Насера. Бегин считал, что время не терпит и необходимо не¬
медленно выступить против египтян. Он не был согласен с идеей Бен-Гуриона про¬
вести ограниченные действия против Египта в связи с закрытием Тиранского пролива.
В ходе беседы выяснилось, что Бен-Гурион не согласится занять пост министра
обороны и тем более возглавить правительство национального единства, за что
ратовал лидер блока "Гахал". Однако Бегин и Бен-Гурион были едины в том, что
необходимо создать правительство национального единства, которое должно санк¬
ционировать войну против Египта. По окончании беседы представители двух сторон
встретились в отеле "Ярден" и договорились предложить Эшколу внести в кнессет
кандидатуру М. Даяна на пост министра обороны.
Позже М. Даян говорил, что "потребовалась концентрация 80 тыс. египетских
солдат в Синайской пустыне, чтобы меня ввели в правительство"4.
31 мая вопрос о создании правительства национального единства обсуждался на
заседании секретариата правящей партии "Мапай". Несмотря на возражения Эшкола
и Меир, секретариат решил заменить Эшкола на посту министра обороны Даяном, что
и было одобрено правительством 1 июня. Так было положено начало создания
правительства национального единства, в которое вошли лидер "Гахал" Менахем
Бегин в качестве министра без портфеля, а также Иосеф Сапир - лидер либеральной
партии, входившей в блок "Гахал".
Назначение точной даты начала военных действий против Египта Эшкол поставил
в зависимость от действий США и Великобритании по открытию Тиранского пролива
для израильских судов, направлявшихся в порт Эйлат.
Вопрос о начале военных действий был поставлен Эшколом на голосование пра¬
вительства, причем Эшкол на этот раз выступил за план генералитета, который пре¬
дусматривал немедленно атаковать Египет. Мнение министров разделилось пополам:
девять министров поддержали предложение премьер-министра и девять высказались
против него. После получения посланий от А.Н. Косыгина и президента США
Л. Джонсона, которые призывали правительство Эшкола к выдержке и спокойствию,
Эшкол снова поставил вопрос на заседании правительства, которое почти единодушно
поддержало своего премьер-министра и решило дать Джонсону дополнительное время
для осуществления ранее предложенного им и английским премьером Вильсоном плана
открытия Тиранского пролива. Это решение правительства привело в бешенство
генералов, которые набросились на Эшкола с грубыми нападками и оскорблениями и
даже угрожали ему отставкой. Начальник генштаба армии обороны Израиля генерал
Ицхак Рабин заявил: "Теперь стало абсолютно ясно, что единственная сила, на кото¬
рую может положиться страна, это армия".
Вечером 2 июня состоялась встреча Эбана и посла Израиля в США Гармана с
Эшколом, на которую были приглашены также генералы Даян, Рабин, Аллон, Ядин.
Позже Эбан заявил, что совещание было единодушно в интерпретации позиции Ва¬
4 Беляев И. Голубь спущен. М., 1968, с. 28.
168

шингтона, которая сводилась к тому, что США не собираются предпринимать каких-
либо активных действий, пока Израиль находится в крайне тяжелом положении.
Вместе с тем было ясно, подчеркнул Эбан, что если Израиль найдет какие-то средства
для прорыва блокады Тиранского пролива, США не займут враждебную Израилю
позицию.
Было очевидно, что Эшкол, Аллон, Даян и Эбан выскажутся за военное решение
кризиса на заседании кабинета 3 июня. На этом заседании правительством было
принято окончательное решение начать военные действия против Египта в поне¬
дельник 5 июня.
В целях усиления неожиданности удара, 3 июня солдатам был предоставлен
субботний отпуск, а генерал Даян на пресс-конференции в тот же день заявил, что
будет ожидать исхода дипломатических переговоров, которые велись Тель-Авивом и
Вашингтоном.
5 июня 1967 г. рано утром израильские самолеты атаковали египетские аэродромы,
а бронетанковые силы, заранее подтянутые к египетско-израильской границе, пере¬
секли линию перемирия и под командованием опытных генералов Таля, Иоффе и
Шарона двинулись по Синайскому полуострову в сторону Суэцкого канала и Тиранс¬
кого пролива.
В автобиографии Эбан так описывает начало военных действий против Египта: ”В
понедельник 5 июня я рано поднялся в отеле "Дан” в Тель-Авиве, почти единствен¬
ным жильцом которого я был в эту ночь... В 7.50, когда я направлялся на своей
машине в находившееся недалеко министерство обороны, завыла противовоздушная
сирена. Мужчины и женщины торопились на работу, дети бежали в школы, не
обращая внимания на вой сирены. Только после того, как появились полицейские, они
поняли, что происходит что-то непохожее на обычное испытание предупредительной
системы. Дороги начали очищаться, поскольку люди двинулись по направлению
немногих убежищ, которые находились поблизости... Когда я добрался до кабинета
премьер-министра, я узнал, что египетские самолеты, летевшие в нашем направлении,
были замечены на экранах наших радаров. В соответствии с решением, принятым
ранее, наши самолеты вылетели навстречу самолетам противника, но на этот раз
миссия наших летчиков не была тактической или ограниченной, как ранее; они
предприняли контратаку против египетских воздушных сил всюду, где их можно было
обнаружить. Полученные сообщения говорили о невероятном успехе Израиля в
воздухе. Все египетские аэродромы были атакованы, а большая часть их самолетов
уничтожена на земле. Это были реактивные бомбардировщики ”Ту-16", которые,
будучи в составе египетских ВВС, одни могли вызвать ужас среди жителей наших
густонаселенных городов. Хотя Насер и его генералы открыто говорили о
"неизбежности войны" и называли 5 июня как дату ее начала, бдительность им
изменила. Пролетев низко над морем, чтобы избежать египетских радарных устано¬
вок, а затем резко повернув на запад, наши эскадрильи добились полного тактиче¬
ского успеха. К полудню сотни египетских самолетов были уничтожены!"5.
Об одном "забыл" сказать израильский министр иностранных дел - о заранее разра¬
ботанном плане военных действий израильской авиации. Истребители и бомбарди¬
ровщики военно-воздушных сил (ВВС) Израиля не полетели навстречу египетским
самолетам, появившимся на экранах израильских радарных установок. По приказу
командующего ВВС генерала М. Худа они взлетели в сторону Средиземного моря и,
достигнув египетской территории, повернули на запад к местам расположения
египетских военных аэродромов. За три часа были уничтожены сотни египетских са¬
молетов на аэродромах. Ни один самолет Египта не смог подняться в воздух и
должным образом встретить противника.
По данным Британского института стратегических исследований, в "Шестидневной
войне" Египет потерял 340 самолетов и 600 танков, Иордания - более 20-ти
5 Eban А. Op. cit., р. 402-404.
169

самолетов и 150 танков, Сирия - 50 самолетов и 50 танков, Ирак - 2 самолета, не
считая 18-ти поврежденных на аэродромах. Потери Израиля составляют 48 боевых
самолетов и не более 100 танков. Огромные потери арабов в технике в первые часы
войны позволили М. Даяну заявить, что Израиль ’’выиграл войну менее чем за три
часа. Теперь остается закончить ее как можно скорее”6.
Своими успехами в сражениях с арабскими армиями Израиль во многом был обязан
разведывательным службам. Израильская разведка включает в себя военную
разведку, специальную службу в министерстве иностранных дел и ”Шин-Бет” (Шерут
Биташон) - службу государственной безопасности. Главным шефом разведки Израиля
во время ’’Шестидневной войны” был генерал Меир Амид, хорошо известный и
уважаемый в Израиле человек, имеющий много друзей за рубежом, особенно во
Франции, где он пользовался влиянием как в военных, так и в гражданских кругах. Во
главе военной разведки в июне 1967 г. находился генерал Аарон Ярив, доверенное
лицо Эшкола, по поручению которого Ярив в тревожные майские дни 1967 г. секретно
выезжал в Вашингтон со специальным заданием. Ярив владел несколькими иност¬
ранными языками, включая арабский, любил встречаться с журналистами, с которыми
был вежлив и любезен. Ярив создал вокруг себя группу блестящих интеллектуалов-
ученых арабистов, многие из которых получили образование в университетах
Западной Европы и США. Во главе этой группы был полковник Шломо Газит, тесно
сотрудничавший с соответствующими департаментами правительства при определе¬
нии политики Израиля в отношении арабов.
Служба ”Шин-Бет” в течение длительного времени успешно работала в Сирии. В
Дамаске под видом сирийского эмигранта из Южной Америки действовал полковник
Эли Кохэн, ставший позже национальным героем Израиля. Кохэн выдавал себя за
богатого сирийского коммерсанта Камаля Амина Табеа. В течение двух лет он
передавал израильской разведке ценнейшие военные сведения с помощью радио¬
передатчика, вмонтированного в обычную электробритву. В конце концов Эли Кохэн
был выслежен сирийцами и схвачен в ходе одной из радиопередач. По приговору суда
был казнен.
Я рассказал об этом израильском разведчике потому, что незадолго до войны
1967 г. заместитель генерального директора министерства иностранных дел Текоа при
встрече со мной, рассказав об аресте Кохэна в Дамаске, обратился с вопросом: мог бы
я передать просьбу израильского правительства правительству СССР, у которого
дружественные отношения с Сирией, помочь Израилю и повлиять на сирийцев с
целью освобождения Кохэна, являвшегося ’’обычным коммерсантом”, и препроводить
его в Израиль. Чувствуя, что дело здесь не простое, мне пришлось уклониться от
прямого ответа и сказать, что в практике нашей работы такими делами заниматься не
приходилось и что правительству СССР неудобно вмешиваться во внутренние дела
Сирии. Однако я пообещал сообщить о нашем разговоре в Москву. Позже, вплоть до
начала ’’Шестидневной войны”, Текоа несколько раз обращался ко мне с вопросом, не
получил ли я из Москвы какой-либо информации о Кохэне.
Нападение Израиля на соседние арабские страны вызвало антиизраильские и
антиамериканские демонстрации в социалистических и арабских странах. Прави¬
тельство Израиля заявило, что войну начал Египет, и потребовало созыва Совета
Безопасности ООН для рассмотрения возникшего конфликта. Правительство СССР в
день начала ’’Шестидневной войны" обратилось к правительству Израиля с заявле¬
нием следующего содержания: "Если сейчас израильское правительство немедленно не
выполнит общего требования государств о безотлагательном прекращении огня, кото¬
рое выражено в резолюции Совета Безопасности, Советский Союз пересмотрит свое
отношение к Израилю и примет решение касательно дальнейшего поддержания дип¬
ломатических отношений с Израилем, который своими действиями противопоставляет
себя всем миролюбивым государствам.
6 Сиат J. Ysrafcl attaque. Paris, 1978, р. 148.
170

Само собой разумеется, Советский Союз рассмотрит и осуществит и другие необ¬
ходимые меры, вытекающие из агрессивной политики Израиля”7.
Совет Безопасности ООН 6 июня 1967 г. единогласно утвердил резолюцию о
принятии всех мер к прекращению огня в качестве первого шага, а 7 июня была
принята вторая, более категоричная резолюция на основе советского проекта, ко¬
торая требовала прекращения военных действий в тот же день в 20 часов по Грин¬
вичу. Согласие с этой дополнительной резолюцией дали Иордания - 7 июня, О АР - 9
июня и Сирия - в ночь на 10 июня. Но Израиль продолжал военные действия
несмотря на решения Совета Безопасности. Тогда 9 июня последовала третья резо¬
люция о незамедлительном прекращении огня8. Израиль добивался максимально воз¬
можных военных успехов с тем, чтобы с позиций силы диктовать свои условия дости¬
жения мира с арабскими странами. Категорическое предупреждение Москвы Вашинг¬
тону, сделанное по прямому проводу, заставило президента Джонсона потребовать от
Израиля прекращения военных действий. Этот факт показал, что к конфронтации с
Советским Союзом и разрастанию войны США не стремились.
Поскольку правительство Израиля пренебрегло серьезным предупреждением
Советского Союза, содержавшимся в его заявлении Израилю 7 июня, и продолжало
еще 10 июня захватывать арабские территории несмотря на решения Совета Безо¬
пасности, правительство СССР было вынуждено прибегнуть к крайней мере - порвать
дипломатические отношения с Израилем.
Утром 10 июня посольство получило текст ноты о разрыве дипломатических
отношений с Израилем и одновременно с поручением вручить ноту министерству
иностранных дел Израиля. Вот полное содержание советской ноты: ’’Только что
получено сообщение о том, что израильские войска, игнорируя решения Совета Безо¬
пасности о прекращении военных действий, продолжают эти действия, осуществляют
захват сирийской территории и движутся в направлении Дамаска.
Советское правительство предупреждает правительство Израиля, что оно несет
всю тяжесть ответственности за вероломство, за вопиющие нарушения решений
Совета Безопасности.
Если Израиль не прекратит немедленно военных действий, Советский Союз сов¬
местно с другими миролюбивыми государствами примет в отношении Израиля санкции
со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Советское правительство заявляет, что ввиду продолжения агрессии со стороны
Израиля против арабских государств и грубого нарушения им решений Совета
Безопасности правительство Союза ССР приняло решение о разрыве дипломати¬
ческих отношений Советского Союза с Израилем. Москва. 10 июня 1967 года”.
Получив указание Москвы, мы перевели текст ноты на английский язык и догово¬
рились о моей встрече с Эбаном. К министру иностранных дел я отправился вместе с
А.И. Быковым. Встреча прошла в "Красном Доме" в Тель-Авиве, где обычно заседа¬
ют израильские министры. Ждать долго не пришлось. Эбан вошел и приемную комна¬
ту усталый, одет был небрежно. Он участвовал в каком-то правительственном сове¬
щании, длившемся, если судить по внешнему виду министра, долго и проходившему бур¬
но. Я сказал министру о поручении моего правительства и зачитал полученную ноту.
Израильский министр слушал меня понурив голову. Затем Эбан сказал, что его пра¬
вительство крайне сожалеет о решении советского правительства и не думало, что де¬
ло дойдет до разрыва дипломатических отношений. Во всяком случае он, министр, в
личном плане желает советскому послу успеха по возвращении в Москву на новой
работе.
Я выразил сожаление, что наши отношения завершились так печально. На этом
моя последняя аудиенция у израильского министра закончилась, и мы покинули поме¬
щение.
7 Архив автора.
8 Правда, 10 VI. 1967.
171

Я хотел бы сказать о том, как описал эту встречу Эбан в ’’Автобиографии”. ”В
полдень 10 июня посол Чувахин в сопровождении своего советника штормом ворвался
в мой временный офис в Тель-Авиве. Дрожащим голосом посол зачитал ноту звучным
русским языком, которую его помощник тут же перевел на отличный иврит, делая
более негодующие ударения.
За короткое пребывание в качестве министра иностранных дел я не имел опыта в
деле разрыва отношений с великими державами. Я ответил взволнованному послу, что
Израиль не имеет никакого намерения "продвигаться в направлении Дамаска". Я
добавил, что Сирия с помощью советского подстрекательства явилась инициатором
войны. Я высказал сожаление, что Советский Союз во время пребывания посла в
Израиле показал мало понимания того, что происходит в Израиле. Я указал на тот
факт, что острый конфликт, существующий между нами, должен поощрять нас к
усилению дипломатического диалога, а не прерывать его. Конечно, дипломатия более
нужна, когда мы имеем дело с конфликтом, а не тогда, когда дела идут хорошо.
Чувахин ответил, что все это звучит логично, тем не менее он не стал спорить о
логике, но поддержал намерение своего правительства порвать дипломатические
отношения. К моему удивлению и смущению, я заметил, что его глаза наполнились
слезами. Я не мог установить, является ли это результатом его ностальгии по
Израилю в связи с предстоящим отъездом, или же он испытывает некоторое опасение
за свое будущее в Москве. Хорошо известно, что советское посольство в Израиле
сообщило в Москву, что Израиль вряд ли начнет войну и что если он сделает это, то
он не добьется единства и успеха"9.
В этом описании Эбан допустил ряд неточностей. Я посетил министра не с
советником, как утверждает Эбан, а с первым секретарем посольства. Далее, ни¬
какого перевода на еврейский язык никто из нас не делал. Быков ни одного слова по-
еврейски не знал и даже не изучал иврит. Министр, как говорят, хватил лишку, когда
писал о моих слезах. В своей жизни я всплакнул только один раз, когда хоронил своего
отца, сбитого в Москве грузовиком. Хотя страна, где я пребывал в качестве посла
СССР, ее народ мне очень понравились и расставаться с ними было тяжело. Я оставил
в Израиле много хороших друзей, которых не забываю до сих пор.
Не могу в связи с этим не привести здесь выдержки из письма одного из моих
израильских друзей - главного редактора газеты "Едиот ахронот" д-ра Г. Розенблюма.
Вот что писал он в письме на мое имя от 13 июня 1967 г.: "Глубокоуважаемый г-н
Чувахин, поверьте, что каждый из нас глубоко сожалеет и даже болеет душой такому
концу Ваших с нами отношений, так как Вы не только снискали у нас популярность,
но многие Вас просто считали своим в Израиле... Но Вы лично, конечно, к разрыву
отношения не имеете и я хотел бы пожелать Вам и Вашей уважаемой супруге всего
наилучшего в жизни - в надежде встретиться еще раз в будущем"10.
Такого мнения придерживались и многие другие израильтяне, искренне стремив¬
шиеся к налаживанию нормальных, дружественных отношений с Советским Союзом.
Я должен сказать несколько слов о реакции посольства на решение Москвы
порвать дипломатические отношения с Израилем. С первых дней возникшего кризиса
посольство придерживалось линии на сохранение своей деятельности в случае
военного конфликта. Оно никогда не думало о возможности разрыва дипломатических
отношений. Не давало намека на это в своих донесениях в Москву. Более того,
посольство считало ошибкой, что перед принятием решения о разрыве отношений
Москва не посоветовалась с нами. По нашему мнению, это могло произойти потому,
что ни оперативный отдел Министерства иностранных дел СССР, ни руководство
министерства не осмелились вовремя предупредить правительство СССР о том, что
разрыв отношений с Израилем из-за начатой войны с арабскими странами не в наших
государственных интересах. В самом крайнем случае можно было отозвать на время
9 Eban А. Op. cit, р. 423.
10 Архив автора.
172

нашего посла из Тель-Авива, продемонстрировав тем самым наше отношение к
политике Израиля в отношении арабских стран и разразившегося военного конфликта.
Такой, совершенно четкой и ясной, была позиция нашего посольства в дни арабско-
израильского конфликта.
Известив нотой правительство Израиля о разрыве дипломатических отношений, я
вместе с сотрудниками посольства стал готовиться к отъезду. Работа предстояла
большая и ответственная. Необходимо было привести в порядок все бумаги и архивы,
ненужные из них уничтожить на месте, в некоторые взять с собой в Москву. Надо
сказать, что коллектив посольства хорошо понимал обстановку и приложил много
усилий, чтобы подготовиться к отъезду в согласованное с израильскими властями
время. Мне пришлось встретиться с владельцами дома, которые, узнав о разрыве
отношений, срочно прилетели из Нью-Йорка, чтобы ’’распрощаться” с нами в
соответствии с договором об аренде дома под посольство. Пришлось выплатить им
небольшую сумму, чтобы расторгнуть аренду, мы обменялись письмами с заверением
о том, что обе стороны не имеют никаких претензий друг к другу. В предотъездные
дни пришлось принимать дипломатов, приходивших не только пожать руку, но и
получить от меня информацию о разрыве отношений. Попрощаться приходили неко¬
торые депутаты кнессета, хорошие знакомые и друзья, многие звонили по телефону и
выражали сожаления.
По договоренности Москвы с правительством Финляндии, которое согласилось
защищать наши интересы в Израиле после разрыва дипломатических отношений, нам
пришлось передать часть оставшегося имущества посольству Финляндии.
Из Москвы было получено сообщение, что за персоналом посольства и багажом
сотрудников посольства из Одессы выходит теплоход "Феликс Дзержинский". 16 июня
1967 г. ранним утром на автомашинах мы покинули Тель-Авив и отправились в
Хайфу. Мы спокойно погрузились на прибывший накануне теплоход и попрощались с
финляндским послом и представителем протокольного отдела израильского министер¬
ства иностранных дел.
Через пару дней после возвращения в Москву я был принят Громыко. Состоялся
интересный обстоятельный разговор. Встретил он меня тепло, поздравил с бла¬
гополучным приездом, сказал несколько приятных слов в адрес посольства, под¬
черкнув, что руководство министерства никаких претензий к работе посольства не
имеет, что во время кризиса оно занимало правильную позицию. Министр ино¬
странных дел попросил рассказать ему об обстановке в Израиле.
Выслушав меня, Громыко неожиданно спросил, следовало ли нам приглашать
премьер-министра Израиля Эшкола в Москву для переговоров о возникшем кон¬
фликте с арабскими странами? Не задумываясь я ответил, что отрицательная реакция
Москвы на изъявленную в беседе со мной ночью 27 мая 1967 г. готовность
израильского премьер-министра встретиться с советским руководством "в любом месте
и в любое время", о чем сообщало посольство в Москву, является серьезной
политической ошибкой. Дело в том, продолжал я, что наши переговоры с Эшколом,
сторонником урегулирования конфликта с арабами мирным путем, могли бы коренным
образом изменить всю обстановку на Ближнем Востоке и, кто знает, может быть и
предотвратить израильскую агрессию. Такая встреча израильских и советских
руководителей могла бы ознаменовать собой крупный успех советской дипломатии.
"Да, пожалуй, - сказал министр, - Вы недалеки от правды. В Москве было принято
принципиальное решение пригласить Эшкола в Москву и провести с ним соот¬
ветствующие переговоры, но предварительно это должно было быть согласовано с
нашими арабскими друзьями как в Каире, так и в Дамаске. Но что произошло потом?
Когда мы запросили мнение президента Насера, то он немедленно дал положительный
ответ на наш запрос. Совсем другой была реакция на наше предложение со стороны
Дамаска. Сирийцы выступили категорически против каких бы то ни было переговоров
с израильтянами. Получив такой ответ от сирийского руководства, мы поняли, что по
данному вопросу у арабов нет единства, у них нет единого подхода к урегулированию
173

все разрастающегося конфликта с Израилем. В этих условиях мы здесь решили
приостановить исполнение уже принятого решения о приглашении Эшкола в Москву.
Развитие последующих событий показало, что нам не следовало бы прислуши¬
ваться к мнению сирийцев”.
Было видно, что Громыко признал ошибку советской дипломатии в данном вопросе,
хотя прямо этого и не сказал. Чувствовалось, что наш министр досадовал на самого
себя, не настояв на необходимости выполнить принятое решение, несмотря на отри¬
цательное отношение сирийских руководителей.
Так закончилась моя дипломатическая миссия в Израиле.
174

Документальные очерки
© 1996 г.
Р.П. ГРИШИНА
СЕНТЯБРЬСКОЕ ВОССТАНИЕ 1923 г. В БОЛГАРИИ
В СВЕТЕ НОВЫХ ДОКУМЕНТОВ
Историография Сентябрьского восстания 1923 г. в Болгарии весьма обширна,
правда, благодаря главным образом исследованиям болгарских специалистов. Они
использовали в своих работах значительный круг источников, который постепенно
увеличивался, особенно после передачи начиная с 60-х годов в тогдашний Централь¬
ный партийный архив при ЦК Болгарской коммунистической партии (БКП) подборок
документов из ЦПА при ЦК КПСС (ныне РЦХИДНИ1). Расширение Источниковой
базы способствовало уточнению исследователями ряда важных деталей, но не привело
к существенному обогащению официальной концепции Сентябрьского восстания; его
принципиальные оценки, рожденные в коминтерновские времена, оставались незыбле¬
мыми. Отдала в свое время дань им и автор настоящего очерка.
Знакомство со ставшими доступными и для российских историков некоторыми
прежде закрытыми фондами центральных московских архивов во многом меняет
сложившиеся представления. Фактически впервые появилась возможность подойти к
выяснению роли РКП(б) и Коминтерна в делах БКП, приоткрыть завесу над взаимо¬
отношениями их лидеров, оценить значение политической линии Коминтерна на миро¬
вую революцию в ее конкретном воплощении с использованием конкретных методов и
средств. На новом уровне изучения истории Коминтерна, к чему по большому счету
исследователи только приступают, автор посчитал возможным предложить свои изыс¬
кания в форме документального очерка, хотя и вынужден отметить, что разбросан¬
ность искомых материалов, случайность сохранения тех или иных из них, нередко
отсутствие связующих документов, равно как и все еще недоступность ряда "секрет¬
ных фондов", не позволили закрыть все лакуны, видимые и самому автору.
СОЗДАНИЕ КОМИНТЕРНОВСКОГО ЦЕНТРА В ВЕНЕ
История Сентябрьского восстания неполна, да и просто непонятна без выяснения
роли коминтерновского центра в Вене и деятельности там уполномоченных Исполни¬
тельного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ).
Вена, согласно решению учредительного конгресса III Интернационала (март
1919 г.), должна была стать одним из пунктов связи между Москвой и примкнувшими к
Коминтерну партиями и группами Юго-Восточной Европы. Крах Венгерской советской
республики, неудачное выступление спартаковцев - события, поставившие вопрос о
переходе компартий на нелегальное положение, - делали в глазах коммунистов такой
центр особенно необходимым. В начале 1920 г. руководители Венского бюро уже
могли сообщить в Москву об установленной связи с компартиями Австрии, Венгрии,
Чехословакии, Польши, Югославии, Румынии, Болгарии, а также Швейцарии и
Италии2.
1 Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории.
2 РЦХИДНИ, ф. 498, on. 1, д. 1, л. 1.
175

Среди главных направлений работы Венского бюро можно назвать налаживание
регулярной курьерской связи ИККИ с коммунистическими партиями, обеспечение пар¬
тий денежными средствами, агитационно-пропагандистскую и издательскую деятель¬
ность, наблюдение и информирование ИККИ о состоянии рабочего движения и "всей
политической и экономической жизни" в этих странах и, наконец, "создание нелегаль¬
ного аппарата", т.е. приобретение и изготовление паспортов и других документов,
оборудование нелегальных бюро и квартир, создание небольшого, но надежного
контршпионажа3.
После первых шагов по организации центра, что выпало в основном на долю авст¬
рийских коммунистов, Секретариат ИККИ направил в августе 1921 г. в качестве его
руководителя венгра Белу Санто (Филиппа). Венское бюро ИККИ начинало свою
деятельность в помещении ЦК компартии Австрии, позже его сотрудники пользова¬
лись прикрытием советской дипломатической миссии. Здание российского полпредства
использовалось также службами Главного политического управления (ГПУ) и Развед-
управления генштаба Красной Армии, действия которых красочно описал советский
дипломат-"невозвращенец" Г.З. Беседовский. В начале 20-х годов каждая из этих
служб автономно занимала российские экстерриториальные этажи. Так, представитель
ЧК Ю. Красный поставил на "своем" верхнем этаже охранника и приказал стрелять в
каждого, кто поднимется туда без спецпропуска; на этаж, где расположился предста¬
витель военной разведки, также ведший себя очень вольно, постоянно вносили какие-
то ящики. Глава российской миссии польский коммунист М. Бронский-Варшавский
подозревал, что в ящиках динамит, и опасался, как бы доверенное ему помещение не
взлетело на воздух, но воспрепятствовать этому никак не мог: представители спец¬
служб подчинялись только своему начальству4.
Образование такого "революционного гнезда" в австрийской столице не могло дол¬
го оставаться незамеченным. Уже первые шаги по созданию Коминтерновского
бюро в Вене были зафиксированы зарубежной разведкой. В мае 1920 г. польский
военный атташе доносил из Вены в Варшаву о планах московских коммунистов
создать здесь центр коммунистической пропаганды на всю Европу и сообщал со¬
вершенно конкретные данные о его структуре, местонахождении с указанием точ¬
ного адреса и имен сотрудников, в том числе представляющих интересы Советской
России5.
Подобное донесение не было единичным. Зарубежная разведка немедленно реаги¬
ровала на все важные решения Коминтерна, особенно связанные со стремлением пре¬
творить в жизнь идеи мировой революции, - приближение окончания гражданской
войны в России в определенной степени развязывало руки московскому руководству.
В сообщении германского агента в Берлин от 22 апреля 1922 г. говорилось, что,
согласно решению III конгресса Коминтерна, уже приняты меры по расширению
коммунистической пропаганды через специальные центры - Берлинский, Венский и
Пражский, которые используют как официальные посольские, так и спецсвязи6. 1 ав¬
густа того же года агент польского генштаба рапортовал из Берлина своему началь¬
ству: общий план Коминтерна на осень 1922 г. состоит в одновременном усилении
революционного движения во всей Средней Европе - Германии, Чехословакии, Венг¬
рии, Австрии, Болгарии и Италии; цель Коминтерна заключается в том, чтобы весь
конфликтный материал сработал в одно время, вызвав таким образом взрыв особой
силы. Автор донесения отмечал, что если в резолюции III конгресса Коминтерна в
1921 г. идея мировой революции была отодвинута как бы на задний план, то теперь
она вновь стала главной в коммунистической тактике7. Информация, собиравшаяся
иностранными разведчиками, в основном соответствовала действительному направ¬
3 Там же, д. 19, л. 4.
4 Беседовский Г.З. На путях к термидору, т. 1. Париж, 1930, с. 51-52.
5 Центр хранения историко-документальных коллекций (далее - ЦХИДК), ф. 308, оп. 9, д. 12, л. 3-6.
6 Там же, ф. 772, on. 1, д. 28, л. 215.
7 Там же, ф. 308, оп. 4, д. 83, л. 9.
176

лению политики советского руководства, не очень-то стремившегося скрыть свои
амбициозные планы.
Параллельно Москва ставила перед своими спецслужбами, работавшими в этих
странах Европы, задачу разложения бежавших туда врангелевских войск. Кроме того,
’’инстанции” начали интересоваться возможностью использования для ’’революционных
целей" национальных сепаратистских движений. Венскому центру в связи с этим стала
отводиться новая роль: примерно с конца 1922 г. из в основном агитационно-пропаган¬
дистского он все более стал превращаться в военно-технический, оперативный. Для
работы в странах бывшей Австро-Венгрии и на Балканах привлекались уполномочен¬
ные Коминтерна, ГПУ, Разведуправления Красной Армии.
По воспоминаниям Беседовского, проезжавший осенью 1922 г. через австрийскую
столицу член ИККИ Д.З. Мануильский, сообщая работавшим здесь советским дипло¬
матам о решении московских инстанций создать "большой оперативный центр при
русской миссии в Вене", так охарактеризовал направления его будущей деятельности:
"В первую очередь предполагается связаться с македонским революционным движе¬
нием и использовать левое крыло этого движения. Решено обратить особое внимание
на албанцев и попытаться установить политический контакт с епископом Фан-Нолли
(лидером оппозиционной партии - Р.Г.). Деятельность венгерских коммунистов должна
быть усилена, для чего посылается в Венгрию группа ответственных работников
Венгерской коммунистической партии. На венскую ЧК возлагается также срочная
задача усилить работу по разложению врангелевской армии... Военная разведка при
русском посольстве в Вене будет усилена несколькими видными офицерами Красной
Армии, специалистами по тактике гражданской войны и по организации кавалерийских
рейдов, так как генеральный штаб Красной Армии полагает, что в гражданской войне
на Балканах, несмотря на пересеченность местности, кавалерийские части должны
сыграть решающую роль’’8.
Полученную по окончании гражданской войны в России передышку советские
власти стремились использовать двояко: с одной стороны, с целью "революционизиро¬
вания" населения в других странах, с другой - с целью приобретения широкого дипло¬
матического признания СССР. Эти два направления, казалось бы, диаметрально про¬
тивоположные, сплетались воедино в деятельности советских учреждений и организа¬
ций. Меры по координации и упорядочиванию их работы неоднократно принимались на
самом высоком уровне - в политбюро ЦК РКП(б). С начала 1923 г. оно несколько раз
выносило на свои заседания вопросы, связанные с деятельностью полпредств, реорга¬
низацией дипкурьерской службы. Особое внимание обращалось на необходимость
конспирации в работе сотрудников Народного комиссариата иностранных дел (НКИД)
и Народного комиссариата внешней торговли (НКВТ): политбюро требовало от руко¬
водства этих наркоматов "вводить в состав своих представительств сотрудников ГПУ
для осуществления наблюдения". По линии Коминтерна и Профинтерна намечалось
ввести коды для всех секретных сообщений, заменить имена деятелей Коминтерна
псевдонимами в телеграммах и письмах, а упоминания о денежных выплатах - услов¬
ными выражениями9; запрещалось назначение в полпредства и торгпредства видных
революционных деятелей страны пребывания, а также проведение собраний, съездов
и конспиративных совещаний коммунистов страны пребывания в помещении полпред¬
ства10.
ИККИ также совершенствовал свою структуру. Было создано несколько комиссий
(нелегальная, издательская) и отделов (пропаганды и агитации, информационно¬
статистический). 17 января 1923 г. состоялось первое заседание нелегальной комиссии,
в которую вошли Е.М. Ярославский, М.А. Трилиссер, П.А. Вомпе, Э. Прухняк -
8 Беседовский Г.З. Указ, соч., с. 70-71.
9 Так появились условные термины: "фирма Смит" - ЦК РКП(б), "Северолес" - ИККИ. Денежные
суммы обозначались конкретно - столько-то сосновых досок. Многие псевдонимы и условные термины до
сих пор разгадать не удалось.
10 РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 328, л. 5; д. 330, л. 2-3; д. 343, л. 3; д. 367, л. 7-9.
177

’’товарищи, имеющие большой опыт в подпольной работе”. Позже состав комиссии
несколько изменился. В сферу ее деятельности входили вопросы, касавшиеся пере¬
вода компартий на нелегальное положение, а также вопросы связи, работы в армии,
создания боевых организаций. Судя по протоколам заседаний нелегальной комиссии,
активная роль в ней принадлежала Трилиссеру, возглавлявшему иностранный отдел
ГПУ. Он настаивал ”на более быстром темпе работы комиссии, диктуемом всей
международной политической обстановкой”11. Объектами ее специального внимания в
первой половине 1923 г. были компартии Италии и Югославии как особенно нуждав¬
шиеся в ’’постановке подпольной работы” из-за преследований.
Болгарским делам Венский центр в начальный период своей деятельности уделял
немного внимания. БКП считалась одной из лучших секций Коминтерна: ее массовость
(35-38 тыс. членов в мае 1922 г.), умение развернуть широкую пропаганду револю¬
ционных лозунгов, официально провозглашенная ориентация на социалистическую
революцию и диктатуру пролетариата создавали ей в коминтерновской среде высокий
рейтинг. Относительная свобода деятельности БКП в условиях правления Болгар¬
ского земледельческого народного союза (БЗНС) во главе с А. Стамболийским позво¬
ляла проводить открыто и съезды БКП, и конференции Балканской коммунистической
федерации (БКФ) - созданной в начале 1920 г. региональной организации коммунисти¬
ческих (или близких по духу) партий Болгарии, Югославии, Румынии, Греции - где
главная роль принадлежала болгарским коммунистам. Организация была также ориен¬
тирована на пролетарскую революцию на Балканах, как составную часть мировой
революции, и на создание Балканской советской федеративной социалистической
республики. С избранием в декабре 1922 г. В. Коларова на пост генерального секре¬
таря ИККИ руководство БКФ перешло к Хр. Кабакчиеву. Он же с начала 1923 г.
возглавил ЦК БКП, став его политическим секретарем. Кабакчиев, учившийся в свое
время в Европе, считался в БКП одним из лучших теоретиков; он был автором
программы партии, когда она в 1919 г. назвала себя коммунистической. На протяже¬
нии 1914-1923 гг. Кабакчиев являлся депутатом парламента, 13 лет до ареста в
1923 г. возглавлял редакцию партийной газеты "Работнически вестник”; в 1905-
1928 гг. неизменно избирался в состав ЦК партии. Участвовал также в деятельности
II Интернационала, а затем и Коминтерна. Именно Кабакчиев летом 1923 г. отстаивал
политическую линию ЦК БКП, вошедшую в противоречие с установками ИККИ.
Основными болгарскими ’’болевыми точками” в докладе Венского бюро от 7 декаб¬
ря 1921 г. в Секретариате ИККИ назывались отношения Болгарии со странами Малой
Антанты и ’’македонские дела"12, т.е. вопросы, связанные с положением Болгарии как
страны, побежденной в мировой войне и оказавшейся окруженной почти со всех
сторон враждебно настроенными соседями-победителями. Болгария, стремившаяся в
последние десятилетия XIX в. к национальному объединению ”в полном объеме", что
подразумевало овладение ею большей частью македонских земель, в результате двух
крупных военных поражений в 1913 и 1918 гг. оказалась отброшена далеко назад в
попытке осуществить "национальный идеал". В послевоенное время трудные отноше¬
ния между балканскими государствами усугублялись тем, что произведенный согласно
условиям мирных договоров раздел между Югославией, Грецией и Болгарией македон¬
ских земель со смешанным и не повсюду еще определившимся в национальном отно¬
шении населением не удовлетворил ни одно из этих государств.
Македонская проблема - эта поистине кровоточащая тогда балканская рана -
стала одним из главных направлений в разработке болгарских проблем различными
советскими ведомствами, нередко обменивавшимися полученной информацией. В этом
смысле характерен доклад "нашего сотрудника в Болгарии", посланный в сентябре
1922 г. из штаба РККА в НКИД13. Автор доклада "О положении в Македонии и
11 Там же, ф. 495, оп. 27, д. 2, л. 2-2 об.
12 Там же, ф. 498, on. 1, д. 10, л. 32.
13 Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ), ф. 04, оп. 7, д. 834, п. 61, л. 9.
178

Фракии” сообщал о деятельности Внутренней македонской революционной организа¬
ции (ВМРО) - автономистов во главе с Т. Александровым, поддерживаемой болгар¬
скими военными, которые не могли примириться с условиями мирного договора для
Болгарии, и указывал районы влияния автономистов. Явно преувеличивая, разведчик
заявлял, что "в македонском крае исключительно коммунистическое влияние”. Его
общий вывод был таков: “Почва довольно непрочная и каждый момент может взор¬
ваться. Налицо имеем и национальные, и классовые противоречия, имеем и экономи¬
ческое порабощение Македонии со стороны Королевства СХС”14. Из этого вытекало,
что ’’инстанциям” следовало обратить самое пристальное внимание на Болгарию.
Представители НКИД за рубежом в свою очередь входили в контакты с отдельными
деятелями македонских и других национально-революционных организаций, как об
этом сообщали из советских полпредств в Риме, Берлине15.
В 1922 г. интерес к Болгарии получил конкретное выражение в руководящих струк¬
турах ЦК РКП(б) и Коминтерна, к чему оказался причастен И.В. Сталин. В июне
этого года он поручил помощнику разослать членам политбюро статью Коларова о
положении в Болгарии. Сталин же докладывал на политбюро о переданном Коларо-
вым приглашении ’’российским товарищам” принять участие в IV съезде БКП. Полит¬
бюро ЦК РКП(б) решило делегировать на съезд К.Б. Радека16, т.е. осуществить
представительство на высоком уровне: Радек с Г.Е. Зиновьевым и Н.И. Бухариным
входил в тройку коммунистов, направленных партией для руководства Коминтерном.
Но поехал на болгарский коммунистический форум, состоявшийся в начале июня
1922 г., В.П. Милютин, в то время кандидат в члены ЦК РКП(б). Его отчет ’’Положе¬
ние в Болгарии и на Балканах", составленный по возвращении, - весьма красноречи¬
вый документ, свидетельствовавший о начавшемся интенсивном зондаже Москвой
’’революционных возможностей” в Болгарии.
Из отчета следует, что Милютин в качестве представителя Коминтерна и ЦК
РКП(б) должен был не только принять участие в работе съезда БКП и последовавшей
за ним конференции БКФ, но на месте ознакомиться с положением в Болгарии и
’’возможностью переворота там, так как, согласно докладам болгарских товарищей,
делавшимся ими в Москве, такая возможность в Болгарии имеется, но не может быть
осуществлена благодаря неподготовленности других балканских стран”17.
Для выяснения этого ’’наиболее существенного вопроса” своей командировки
Милютин созвал в Софии специальное заседание ЦК БКП, провел ’’специальные
беседы” с каждым его членом и с некоторыми” наиболее видными товарищами”,
участвовал в заседании комиссии съезда партии (50 ответственных товарищей от всех
районов Болгарии), предпринял и другие шаги. ’’Таким образом, - делал он вывод, -
общие условия дают возможность захвата власти при наличии организованной комму¬
нистической партии, при том условии, что подавляющее большинство рабочих идет за
нею, точно так же, как и масса малоимущего крестьянства”18. Он характеризовал
БКП как ’’одну из лучших наших партий" по организационной структуре и уровню
сознательности ее членов; она имеет свои вооруженные силы и под ее влиянием
находятся профсоюзы и кооперация. "По общему мнению, - говорилось в отчете, -
партия в силах взять власть. В силах установить советский строй".
Но в ходе обсуждения в Софии проблемы, "как брать власть" и при каких внешних
условиях, сформировались два подхода. О первом Милютин писал так: "Только тогда,
когда другие балканские государства или будут готовы также к перевороту или, по
крайней мере, сохранят нейтралитет. До тех пор вести повседневную работу, главным
образом пропагандистского характера". Второй выглядел гораздо более революцион¬
но: "Взять власть теперь. Для удержания власти опереться на союз и поддержку
14 Там же, л. 13, 15. Королевством сербов, хорватов, словенцев называлась Югославия до 1929 г.
15 Там же, д. 883, п. 61, л. 1, 6.
16 Архив Президента РФ (далее - АП РФ), ф. 3, оп. 20, д. 90, л. 23, 24.
17 Там же, л. 42.
18 Там же, л. 48.
179

советской власти, каковая должна быть вполне реальной, т.е. военными силами и
оружием”19. Посланцу Коминтерна и ЦК РКП(б) импонировал, конечно, второй вари¬
ант, но болгары выбрали первый, подчеркивая, что если взять власть они могут, то не
смогут ее удержать, так как уверены, что в этом случае произойдет нападение на
Болгарию со стороны Югославии и Румынии и "мы будем быстро разбиты". К тому же
они полагали, что вопрос о власти должен рассматриваться как общий для всех бал¬
канских компартий, для чего необходимо сначала поставить на ноги коммунистические
партии Югославии и Румынии.
Милютин не мог скрыть недовольства затяжкой дела и обвинил ЦК БКП в удержа¬
нии "массы от активного выступления". А в конце отчета обращался к руководству
Коминтерна и ЦК РКП(б) с прямым вопросом: "Важно ли в настоящих условиях произ¬
вести дальнейший прорыв капиталистического фронта путем взятия власти в Болга¬
рии? Если да, то нужно использовать теперь те возможности, какие открываются в
Болгарии и что может оказать влияние вообще на положение на Балканах. Решение
же ЦК болгарской партии, несомненно, отодвигает вопрос на крайне длительный и
неопределенный срок"; если ждать, пока восстановятся югославянская и румынская
партии, реакция успеет обезвредить и болгарскую20.
Отчет Милютина с его заключением - вопрос об удержании советской власти в
Болгарии зависит от ее "быстрой поддержки", от "нашей военной помощи" и его надо
"вырешить технически и стратегически в Советской России" - был разослан членам
политбюро ЦК РКП(б). Какой-либо ответной реакции на него обнаружить не удалось.
Осталось также неясным, какие доклады в Москве и каких именно болгар инициирова¬
ло постановление ЦК РКП(б) и Коминтерна о миссии Милютина.
В дальнейшем Москва не отказалась от продолжения многостороннего зондирова¬
ния на Балканах с использованием того же Милютина. Решением оргбюро ЦК РКП(б)
4 декабря 1922 г. он был откомандирован в распоряжение Коминтерна и вскоре под
псевдонимом Эмтин направлен в Вену. Заведовавший тогда отделом международных
связей (ОМС) ИККИ И.А. Пятницкий писал ему 8 февраля 1923 г. из Москвы:
"Мандат Вам послан. В Комиссию входите Вы, Альбрехт и Кориченер"21. Комиссия не
названа, но, судя по документам, занималась она балканскими делами. В истории
Сентябрьского восстания роль ее оказалась значительной. Поэтому коротко охарак¬
теризуем ее членов.
Владимир Павлович Милютин (1884-1937), вступив на революционный путь в
молодые годы, после Февральской революции стал первым председателем Саратов¬
ского совдепа; в апреле 1917 г. он уже среди участников Апрельской конференции
РСДРП(б), где был избран в ЦК. На VI съезде партии Милютин также вошел в
состав ЦК. Исследователи относят Милютина вместе с Л.Б. Каменевым, Г.Е. Зи¬
новьевым, В.П. Ногиным, А.И. Рыковым к умеренным большевикам, к тем, кто в
предоктябрьские дни был среди сомневавшихся и чинивших препятствия восстанию22.
В первые недели советской власти Милютин, Каменев, Зиновьев, полагая, что власть
не должна быть исключительно большевистской, вышли из ЦК, а Милютин, будучи
наркомом земледелия, с некоторыми другими комиссарами вышел и из СНК. Правда,
партия их тут же поправила. В 1918-1921 гг. Милютин помимо работы в наркомате
земледелия был заместителем председателя ВСНХ. Переход на нелегальную работу
в его личных, находящихся в открытом доступе документах не обозначен. Произо¬
шедшее, видимо, при этом переосмысление практики умеренности 1917 г., а возмож¬
но, и психологически объяснимое стремление сбросить ее груз в новых условиях при¬
вели Милютина, как и Зиновьева, на леворадикальные позиции. Простота отношения
большевистских участников Коминтерна к организации в начале 20-х годов государст¬
венных переворотов в "революционных странах", очевидно, уходила корнями в их
19 Там же, л. 51.
20 Там же, л. 52.
21 РЦХИДНИ, ф. 508, оп. 2, д. 2, л. 2; ф. 495, оп. 18, д. 175, л. 201а.
22 Рабинович А. Большевики приходят к власти. Революция 1917 г. в Петрограде. М., 1989, с. 250.
180

опыт октябрьского переворота в России, отличавшегося сравнительной легкостью.
Неслучайно Милютин написал в автобиографии: "Октябрьский переворот совершался
при моем участии"23. Попав в Вену в качестве представителя ИККИ в почти 40-лет¬
нем возрасте, он проявил себя как яркий приверженец идеи мировой революции и
быстрых действий. В 1937 г. он был арестован и расстрелян. Позже реабилитирован.
Альбрехт - псевдоним Александра Емельяновича Абрамовича-Четуева, 1888 г.
рождения, еще в юности обнаружившего в себе "личную склонность работать по
линии нелегальной техники", участвовавшего в революции 1905 г., а затем в эмигра¬
ции ведшего "партработу под руководством Ленина", вместе с которым он и возвра¬
тился в Россию в 1917 г. Среди других сообщенных им в автобиографии сведений -
участие "в организации советской республики в Баварии", деятельность в качестве
представителя Коминтерна во Франции, Бельгии, Италии, Испании и Португалии; в
1923 г. был направлен представителем Коминтерна на Балканы. Позже и до 1927 г.
заведовал отделом международных связей ИККИ, затем был командирован в Китай.
С начала 30-х годов - на работе в СССР24. С 1936 г. следы его теряются.
Ф. Кориченер - член Компартии Австрии и один из основателей Венского центра в
начале 20-х годов. Его влияние на болгарские дела в 1923 г. по доступным документам
не просматривается.
Упомянутая комиссия, действовавшая в австрийской столице по мандату Коминтер¬
на, - только одно из звеньев Венского центра, отделы которого курировались другими
советскими учреждениями, но интересы которых переплетались и взаимно допол¬
нялись.
РЕАКЦИЯ МОСКВЫ НА ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ
9 ИЮНЯ 1923 г. В БОЛГАРИИ
В ночь с 8 на 9 июня 1923 г. в Болгарии произошел государственный переворот.
Правительство Болгарского земледельческого народного союза, находившееся у
власти с мая 1920 г., было свергнуто. В течение трех лет лидер БЗНС А. Стамбо-
лийский, действуя на основе так называемой сословной теории, отводившей крестьян¬
ству главное место в обществе, сумел осуществить в стране ряд реформ в ущерб
экономическим и политическим интересам буржуазии. Было введено прогрессивно¬
подоходное налогообложение, монополизирован экспорт зерновых, введена всеобщая
трудовая повинность, принят закон об аграрной реформе, а также закон об отдаче под
суд государственных деятелей, виновных в вовлечении Болгарии в войну. Идея
"крестьянской демократии" оказывалась направленной против всех остальных сосло¬
вий и классов.
Дискредитированная политически, постоянно проигрывавшая на выборах, буржуа¬
зия лишалась возможности вернуть себе власть легальным парламентским путем. Ее
политики все больше стали делать ставку на полуконспиративные военные организа¬
ции, в недрах которых начали плестись нити заговора. Недовольство военных, тяжело
переживавших поражение Болгарии в войне и сильное сокращение армии по условиям
мирного договора, усиливалось из-за стремления Стамболийского улучшить отношения
с Югославией за счет отказа от непосредственных притязаний на Македонию.
Негласно заговорщические намерения военных разделяло руководство автономист¬
ского крыла "национально-революционной организации" - ВМРО (Внутренней маке¬
донской революционной организации), которое встало на путь террора против "земле¬
дельцев", объявленных им предателями национальных интересов Болгарии. В 1921 г.
от рук террористов пал министр внутренних дел; Стамболийскому было послано
"последнее предупреждение".
Что касается компартии, то в условиях режима БЗНС она могла действовать
легально и постепенно расширяла свое влияние. Социальная база БКП и БЗНС, их
23 РЦХИДНИ, ф. 296, on. 1, д. 1, л. 4.
24 РЦХИДНИ, ф. 65а, д. 2464, б/л.
181

избирательный корпус были очень близкими, но идеологически эти партии стояли на
непримиримых позициях. Моменты политического сближения между ними и даже
"технического сотрудничества в борьбе с буржуазной реакцией" сменялись приступами
резкой враждебности. Для коммунистов БЗНС был партией главным образом зажи¬
точного крестьянства, кулачества, т.е. эксплуататоров. Первая половина 1923 г.
характеризовалась значительным ухудшением отношений между "земледельцами" и
коммунистами, каждая из этих партий стала к тому же бороться на два фронта:
БЗНС - против "буржуазной реакции" и против БКП, которая представала главным
соперником в борьбе за массы; БКП - против буржуазии городской и буржуазии
сельской.
В ходе переворота, проведенного деятелями Военной лиги весьма оперативно,
было убито шесть министров-"земледельцев", несколько десятков депутатов Народ¬
ного собрания. Мученической смертью погиб захваченный в плен Стамболийский.
Разрозненные отряды "земледельцев" пытались оказать вооруженное сопротивление,
но были разбиты превосходящими силами нового правительства. В эти дни ЦК БКП,
считая, что речь идет о борьбе за власть между городской и сельской буржуазией, о
смене одного буржуазного правительства другим, заявил о невмешательстве комму¬
нистов в их борьбу, о "нейтралитете" БКП.
В первой половине 1923 г. информация из ЦК БКП в Москву поступала крайне
скудная, на недостаток ее жаловался и референт ИККИ по Болгарии, и сам генераль¬
ный секретарь ИККИ; из письма Коларова от 29 мая следовало, что Коминтерн почти
лишен сведений о Болгарии, агитационно-пропагандистский отдел не получает ответа
на свои запросы, из прессы ничего, кроме газеты "Работнически вестник", не посту¬
пает25.
Хотя известие о государственном перевороте в Болгарии явилось полной неожидан¬
ностью для Москвы, свержение правительства БЗНС, короткая, но ожесточенная
борьба между противниками и сторонниками нового режима, возглавленного А. Цан-
ковым, а также тактика ЦК БКП во время событий сразу стали объектом особого
внимания со стороны большевистских лидеров.
Из отрывочных и противоречивых сведений из Болгарии можно было лишь понять,
что БКП заняла позицию неучастия в событиях и что ее ЦК даже дал указание
коммунистам, которые сами включились в борьбу против узурпаторов, прекратить
вооруженное сопротивление. Недоумевая, Москва направила одну за другой несколь¬
ко радиотелеграмм в адрес ЦК БКП с требованием информировать Коминтерн о
ситуации в стране и о позиции руководства болгарской компартии26. Однако неясность
сохранялась еще некоторое время.
Ее не мог рассеять и Коларов, выступая 13 июня на открывшемся накануне в
Москве III расширенном пленуме ИККИ. Он попытался объяснить позицию нейтрали¬
тета ЦК БКП тем, что при правительстве Стамболийского коммунисты подвергались
гонениям и были вынуждены "защищать против крестьянского правительства свои
права и даже свою жизнь". Что же делать теперь? "Если государственный переворот
является началом гражданской войны, как это, по-видимому, и есть, - продолжил
Коларов свою мысль, - наша партия вынуждена будет заключить коалицию с аграр¬
ным союзом, результатом чего может быть рабоче-крестьянское правительство"27.
Эта идея легла в основу новой радиотелеграммы в Софию, подписанной Зиновьевым и
Коларовым. "Встревожены известием о том, что вы тормозите борьбу в Плевне
против нового правительства, - говорилось в ней. - Верно ли это известие? Насколько
мы можем судить отсюда, положение требует совместных и решительных действий
даже со Стамболийским".
16 июня, несмотря на недостаточную информацию, был сделан шаг иного свойства:
25 Там же, ф. 495, оп. 19, д. 476, д. 25; оп. 18, д. 175, л. 91.
26 Там же, оп. 19, д. 478, л. 77.
27 Расширенный пленум Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала. Отчет. 12-
23 июня 1923 г. М., 1923, с. 72.
182

московская "Правда" вышла с редакционной статьей, в которой БКП давались слабо
завуалированные указания действовать против правительства Цанкова. 17 июня
Коларов, отправив очередную радиотелеграмму: "Просим немедленно сообщить по
радио о положении, позиции партии и ближайших перспективах. Будем ждать каждый
вечер ответа", - запиской уведомлял Зиновьева, что в этот же день выезжает в
Болгарию28. Для переброски его на родину был использован нелегальный канал - на
моторной лодке по Черному морю.
Дни с 12 по 17 июня составили как бы первый этап реагирования Коминтерна на
болгарские события, когда ИККИ, не имея точной информации, считал тем не менее
возможным давать свою оценку поведению БКП, ее тактике нейтралитета. Пока что,
правда, в мягкой форме. В 20-х числах июня начался новый раунд активности
Москвы, стала усиливаться критика позиции ЦК БКП. Анализу событий в Болгарии
было уделено значительное внимание на заключительном заседании III расширенного
пленума ИККИ, состоявшемся 23 июня. Со специальным докладом "Переворот в
Болгарии и компартия" выступил К.Б. Радек. Его доклад был назван конфиденциаль¬
ным и не подлежащим публикации. Ссылаясь на последние сообщения из Болгарии о
"крупных преследованиях коммунистической партии", докладчик заявил, что "в такой
ситуации мы считаем официальную, открытую критику партии, которая абсолютно
необходима сама по себе, невозможной", чтобы не подвергнуть коммунистов еще
большим испытаниям29. Необходимость же критики вызывалась, по его мнению, тем,
что сама БКП "трагически не понимает, что потерпела поражение", причем столь
значительной неудачи якобы не случалось ни с одной партией. Другую сторону дела
он усматривал в том тревожном факте, что ни одна коммунистическая газета в
Европе не выступила "по собственной инициативе" с заявлением о болгарских собы¬
тиях, не оценила их как поражение БКП. Более того, сетовал Радек, находятся и
такие коммунистические газеты, которые перепечатывают и распространяют взгляды
болгарских товарищей. В этом, предупреждал он, кроется большая опасность, а
именно - "недостаток воли компартий к борьбе", причем повторение болгарской ситуа¬
ции он считал возможным и для Чехословакии, и для Германии.
Целенаправленная критика БКП на международном коминтерновском форуме
должна была показать руководству других партий, что штаб мировой революции
нацелен на активную деятельность и не потерпит ни от кого пассивности и отговорок.
Радек высмеял старый тезис болгарского ЦК, гласивший: взять власть мы можем, но
в существующей международной обстановке вряд ли ее удержим. Его рецепт был
прост - так как победа не падает с неба, надо брать инициативу в свои руки, иначе ее
возьмет противник.
Радек выступил с тезисом о том, что маршрут мировой революции следует про¬
ложить через Балканы, где, дескать, буржуазия слаба и потому борьба там за полити¬
ческую власть легче, чем в Европе; революция на Балканах, заявил он, не только
освободит балканский рабочий класс, но чрезвычайно ускорит победу революции в
Центральной и Западной Европе, а также ускорит назревание революции в Азии,
куда до сих пор революционные искры залетали лишь из России30. Говоря о Балканах,
как о перспективном очаге мирового коммунистического пожара, Радек как бы под¬
черкивал степень вины ЦК БКП, не вмешавшегося немедленно в гражданскую войну
в стране и не использовавшего все возможности для этого.
Болгарской компартии ставилась в упрек вся ее предыдущая тактика. Выводы
для всех Радек делал такие: "Мы не можем воздерживаться там, где судьба
революции будет решаться в ближайшее время ... мы должны помнить, что каждая
массовая партия обязана рисковать и бороться даже под страхом поражения. Даже
если она будет разбита, что никоим образом не предопределено, она покажет
28 РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 18, д. 210, л. 24.
29 Там же, оп. 161, д. 36, л. 5. Стенограмма заседания.
30 Расширенный пленум..., с. 259.
183

трудящимся массам, что является центром борьбы, вокруг которого они могут
объединиться”31.
Судя по стенограмме, доклад Радека не обсуждался участниками пленума. Также
без прений они единогласно приняли ’’Воззвание к болгарским рабочим и крестья¬
нам", призывавшее последних, фактически через голову ЦК БКП, "подниматься на
борьбу против правительства, совершившего белогвардейский переворот". "Пра¬
вительство государственного переворота, - говорилось в нем, - наш враг. Его надо
разбить’’32.
Между тем в Болгарии к 20-м числам июня основные очаги вооруженного сопротив¬
ления силам, пришедшим к власти, были уже подавлены. Однако руководство ИККИ
как бы не желало видеть, что ситуация изменилась и потому тактика прямого
действия вряд ли будет уместна.
С новой силой упреки в адрес БКП, как уклонившейся от борьбы и не только не
проявившей желания взять власть, но прямо-таки ее боявшейся, а также требование
к болгарской компартии "любой ценой вступить в борьбу" во имя рабочего-крестьян-
ского правительства, прозвучали в заключительной речи Зиновьева на том же плену¬
ме ИККИ. Исторические уроки болгарского опыта выходили, по его мнению, за пре¬
делы Болгарии и "даже всего Балканского полуострова". "Мы говорили в вводном
докладе и в принятых резолюциях, - утверждал Зиновьев, - что необходимо изменить
психологию наших партий, пробудить в них волю к власти. Вот почему пример
Болгарии чрезвычайно интересен ... Мы должны понять, что историческое назначение
нашего класса в том, чтобы завоевать политическую власть и взять судьбу мира
в свои руки’’33. На этой ноте 23 июня закрылся расширенный пленум ИККИ. Но
эпопея трудных отношений между ЦК БКП, с одной стороны, и ЦК РКП(б) и
ИККИ - с другой, только начиналась.
Новости, поступавшие из Софии в Москву, в частности по нелегальным каналам -
радиотелеграммы от 25 и 29 июня, письма от Н. Пенева, члена ЦК БКП, и информа¬
ция приехавшего в конце июня болгарского связного Г. Чочева34, - не вызывали в
Москве отпимизма. Судя по ним, гражданская война в Болгарии вместо того, чтобы
разгораться, затихала, а ЦК БКП не только не согласился с критикой Коминтерна и
не внял его рекомендациям, но продолжал упорствовать, утверждая, что в дни пере¬
ворота поступил единственно правильно и что ИККИ просто не располагает
необходимой информацией. К тому же, жаловался Зиновьев Сталину, «болгарские
цекисты стремятся наводнить международную компрессу своими "нейтралистскими"
статьями»35.
Действия ЦК БКП выглядели явным своеволием и непослушанием и не отвечали
требованиям стратегии мировой революции. 29 июня в "Правде" появилась редакцион¬
ная статья "Решение ИККИ и болгарский опыт" с публичным разносом позиции
болгарской компартии. И назиданием: "Болгарский урок должны иметь в виду все
партии революционного пролетариата". Кроме того, при подготовке к открытой
печати сборника материалов III расширенного пленума ИККИ в него был включен и
прежде объявленный конфиденциальным доклад Радека. Но, кажется, всех превзошел
в своих оценках и рекомендациях Сталин. Он принял участие в обкатке среди членов
политбюро ЦК РКП(б) статьи о событиях в Болгарии, которую Зиновьев готовил как
многоаспектную, аналитическую, завязанную на постулатах марксистской револю¬
ционной теории. Свои сомнения в этичности нового публичного выступления с крити¬
кой БКП Зиновьев пытался снять рассуждениями типа: да, нельзя критиковать ком¬
партию во время боя, но ведь выяснилось, что боя-то в Болгарии не было, как не
31 РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 161, д. 36, л. 18.
32 Там же, д. 69а, л. 19-20.
33 Там же, д. 36, л. 57-58.
34 Там же, оп. 19, д. 478, л. 77. Справка о связи с Болгарией.
35 АП РФ, ф. 3, оп. 20, д. 90, л. 66.
184

было и больших репрессий в отношении коммунистов. "Думать теперь разрешить
такой принципиально важный вопрос в порядке внутреннем не приходится, - писал он
Сталину. - Вопрос затрагивает за живое весь Интернационал"36.
30 июня Сталин письменно изложил свое мнение по проблеме. Заявив, что критика
позиции ЦК БКП абсолютно правильна, он утверждал, что после выступления пред¬
ставителя Коминтерна в открытой печати нельзя ограничиваться дискуссией и "приня¬
тие репрессивных мер в отношении ЦК компартии Болгарии ... напрашивается само
собой"; речь идет о действиях ЦК, нарушающих элементарные требования основ
тактики Коминтерна, к тому же выносящихся на открытый суд, и здесь недостаточно
только критики и дискуссий, "надо идти дальше, т.е. на действия ответить контрдей¬
ствиями в виде репрессий. В противном случае "болгарский инцидент" может послу¬
жить своего рода прецедентом, расширяющим рамки партийно-дозволенного в преде¬
лах Коминтерна до беспредельности, что несовместимо с духом Коминтерна". Ограни¬
чение же рамками дискуссии, продолжал Сталин, может быть и будет расценено как
слабость Коминтерна. Что касается новой статьи Зиновьева, которая апробировалась
членами политбюро ЦК РКП(б), то Сталин считал, что после выступления "Правды"
29 июня "вопрос надо поставить не об опубликовании, а о необходимости вслед за
опубликованием статьи учинить нечто вроде суда над ЦК компартии Болгарии или над
его лидерами"37.
Резкость этих угроз была несколько смягчена записью В.М. Молотова, датирован¬
ной 2 июля. Начав с утверждения: "Согласен с тов. Сталиным", - Молотов вслед за
этим находил "более правильным прежде, чем выступать ИККИ против ЦК болгар,
предварительно добиться изменения на деле (в т.ч. и болгарской компрессе) линии
болгарского ЦК", что дало бы бблыпий результат для международного коммунистиче¬
ского движения. Нажим, по его мнению, был возможен: "ведь уверяют же, что бол¬
гарские коммунисты из III Интернационала не уйдут"38.
Так в высших московских сферах (по имеющимся документам можно заключить,
что иностранные члены Коминтерна практически не принимали участия в обсуждении
болгарской ситуации) складывалась позиция - болгар надо дожимать. 28 июня Прези¬
диум ИККИ распорядился подготовить письмо в адрес ЦК БКП. В этом письме от
2 июля 1923 г. в сравнительно мягкой манере рекомендовалось прежде всего признать
ошибочной теорию нейтральности и сказать партии об этом открыто; далее - не
покладая рук готовиться к нелегальному периоду в жизни партии; наконец, подготав¬
ливать соглашение с крестьянскими элементами, и в частности с уцелевшими вождями
БЗНС Стамболийского39. Все это - во имя гражданской войны, которая "в Болгарии
только еще начинается". ИККИ считал: "Разумеется, потеряно многое, но все же
дело поправимо". Эти слова по существу - ключевые в документе, ибо летом 1923 г.
руководство ИККИ жило ожиданием крупных революционных событий в мире.
Утверждениям Зиновьева: "Германия находится накануне революции ... Могут еще
наступить очень тяжелые условия и частичные поражения, но общие предпосылки
для социалистического переворота в Германии созрели" - вторил Радек: "Наша
политическая линия должна строиться в расчете на крупные мировые потрясе¬
ния"40.
С точки зрения этой стратегии и на Болгарию возлагались большие на¬
дежды. Ввиду якобы блестящих революционных перспектив существенному
изменению ситуации в стране в конце июня по сравнению с первыми днями
после государственного переворота руководители ИККИ особого значения не
придавали.
36 Там же, л. 67.
37 Там же, л. 89-90.
38 Там же, л. 90.
39 Косев Д. Септемврийското въсгание. 1923 г. София, 1973, Приложения, док. № 11, с. 589.
40 Расширенный пленум..., с. 125, с. 103.
185

РАЗНОГЛАСИЯ МЕЖДУ КОМИНТЕРНОМ И БКП
Центральный комитет БКП был застигнут врасплох не только государственным
переворотом 9 июня, но и критикой Коминтерна в свой адрес. Считая ее неправиль¬
ной, руководство болгарской компартии не распространяло материалы, поступавшие
из Москвы, за пределы узкого круга партийных лиц, так что выступление Коларова и
заключительная речь Зиновьева на III расширенном пленуме ИККИ стали известны в
Болгарии сначала из некоммунистических газет. В их комментариях Коларов квали¬
фицировался как ’’агент СССР и Коминтерна”41.
Руководство БКП, оказавшись меж двух огней, решило отстаивать собственную
политическую линию. 1-7 июля проходили заседания Партийного совета БКП - устав¬
ного органа, собиравшегося раз в квартал, а также в связи с чрезвычайными обстоя¬
тельствами и состоявшего из членов ЦК, контрольной комиссии и из делегатов,
избранных на съезде - по одному от каждого партийного округа. Обосновывая
тактику Центрального комитета, Кабакчиев заявил: ’’Массовые движения создаются
вообще не партиями, но жизнью. Партия может только их расширить и углубить.
9 июня у нас не было никакого массового движения и, следовательно, не было условий
для действий нашей партии и для осуществления ее лозунга рабоче-крестьянского
правительства”42.
Партсовет единодушно подтвердил правильность избранной ЦК политиче¬
ской линии. О своем несогласии с ней заявили только член военной организации
БКП К. Янков, не являвшийся членом Партсовета, и оказавшийся в Софии деятель
Румынской коммунистической партии А. Бадулеску. Высший орган БКП обязал ЦК
информировать Коминтерн и его секции об отношении болгарской компартии к
перевороту и выразил уверенность, что руководители ИККИ, познакомившись с
фактами, признают правильность ее линии. Вместе с тем в решении говорилось о
необходимости создания нелегального аппарата, о подготовке к вооруженной защите
партии и об организации 24-часовой всеобщей забастовки в случае массовых арестов
коммунистов и запрещения их деятельности властями. Резолюция Партсовета была
направлена в иностранную печать, в частности в "Ла корреспонденс интернацио¬
нале”.
Разъяснению позиции БКП, сути ее разногласий с руководством Коминтерна посвя¬
щал свои полосы "Работнически вестник”. 2 июля газета писала, что правительство
Стамболийского. противопоставило себя массам и они не выступили 9 июня против
переворота, а потому, если бы компартия вступила в вооруженную борьбу, она оста¬
лась бы в одиночестве и была бы обречена на поражение.
Признание правомерности нейтралистской тактики в июньские дни не могло не
отразиться на политике БКП по отношению к новому правительству. Последнее,
объявив себя временным - до проведения парламентских выборов - и защитником
конституционных свобод, постепенно укреплялось. Хотя люди, узурпировавшие власть
насильственным образом, внушали мало доверия, руководители БКП приняли реаль¬
ность такой, какой она была. В органе ее Центрального комитета появились материа¬
лы с требованиями к властям установить” действительно парламентский режим, про¬
вести выборы в Народное собрание, восстановить конституционные свободы”43, так
что у некоторых современников событий складывалось впечатление, будто ЦК ориен¬
тируется скорее на демократические ценности, чем на классовую борьбу, и разверну¬
тая ЦК кампания с требованием "правосудия, а не классовой мести" проходит под
"фактически неклассовыми лозунгами’’44.
Действительно, не всех болгарских коммунистов удовлетворял мирный настрой.
41 Колева Т. БКП и международного комунистическо движение. 1919-1924 гг. София, 1973,
с. 342.
42 Косев Д. Указ, соч., док. № 13, с. 593.
43 Работнически вестник, 14.VII, 3.VIII, 8.VIII. 1923.
44 РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 282, д. 90, л. 45.
186

Часть из них еще в июньские дни пыталась по собственной инициативе принять учас¬
тие в сопротивлении организаторам переворота. Происходило брожение и в болгар¬
ском комсомоле, жестко подчиненном партии. Позже один из его лидеров П. Искров
говорил, как об ошибке, о том, что комсомольцы не вступили в идейный конфликт с
БКП45. Но главную организующую роль в оформлении оппозиции внутри компартии
сыграли все-таки послания Коминтерна к рабочим и крестьянам Болгарии и в адрес
ЦК БКП. Абрамович-Четуев, совершивший в августе инспекционную поездку в
Софию, в отчете Пятницкому утверждал: "Товарищи из оппозиции начали свою дея¬
тельность только после получения воззвания Коминтерна. До тех пор они не осмели¬
вались выступить (кроме Янкова)"46. К оппозиции он причислял почти всю военную
комиссию БКП, рабочих сахарной фабрики, арсенала, называл по именам и отдельных
коммунистов; кроме того, ссылаясь на информацию, полученную от Кабакчиева,
указывал, что ряд местных организаций (в Бургасе, Видине, Шумене и Филиппополе)
не разделяет политики партии, проводившейся с 9 июня.
Относительное сплочение оппозиции произошло в ходе многодневного заседания
софийской организации БКП, проходившего с 15 по 19 и 29 июля, на котором она
смогла выступить со своим проектом резолюции. В документе выражалось несогласие
с избранной ЦК тактикой и заявлялось о солидарности с обращением расширенного
пленума ИККИ от 23 июня и с позицией, выраженной в статье Зиновьева. Поведение
ЦК БКП в дни переворота оценивалось как роковая ошибка, шансы же на успех
активной борьбы в то время - немалыми. Оппозиционеры заявили о необходимости
создания единого фронта труда против единого фронта капитала, для чего следовало
обратиться с предложением о совместных действиях к БЗНС, Ремесленному Союзу
Социал-демократической партии и анархо-коммунистам, а также проявить больше
внимания к организациям эмигрантов из зарубежных частей Македонии47.
Проект резолюции был внесен группой коммунистов во главе с деятелями военной
организации БКП К. Янковым и Д. Гичевым, офицерами запаса; к активистам оппози¬
ции принадлежал также Н. Грамовский - бывший участник восстания спартаковцев в
Германии и революционных событий 1919 г. в Венгрии. За проект проголосовало лишь
85 человек из 26548, и таким образом он был отклонен.
В свете сказанного представляют интерес детали, характеризующие позицию
Коларова, с именем которого историография связывает поворот БКП к курсу на под¬
готовку вооруженного восстания, осуществленный, как принято считать, в ходе "исто¬
рического заседания ЦК БКП 5-7 августа 1923 г.".
Как уже отмечалось, 17 июня для выяснения ситуации на месте и получения полной
информации о событиях, а также для доведения до членов ЦК БКП недоумения
ИККИ по поводу позиции нейтралитета в "начавшейся гражданской войне" и рекомен¬
дации действовать совместно "даже со Стамболийским" (другие претензии к 17 июня в
ИККИ еще не созрели) Коларов отправился из Москвы в Болгарию. Его первые
встречи с болгарскими партийными работниками произошли в Варне. Отсюда же было
отправлено, по-видимому, первое письмо Коларова в ИККИ, помеченное 25 июня49.
Общая тональность письма удивительно спокойная и рассудительная. Сообщая о лич¬
ных впечатлениях, "дополненных варненскими товарищами", Коларов писал: в стране
царит спокойствие, сопротивление новому правительству сломлено, оно - полный хозя¬
ин в стране и чувствует себя настолько уверенно, что не испытывает "нужды в исклю¬
чительных мерах военного характера"; "все политические свободы не ограничены, все
партии, включительно и коммунистическая, имеют возможность созывать политичес¬
кие собрания, коалиционное право рабочих и служащих не затронуто, только для печа¬
45 Централен държавен архив - България (ЦДА - Б), ф. 3, on. 1, д. 40, л. 22.
46 РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 2, д. 22а, л. 149.
47 ЦДА - Б, ф. 3, on. 1, д. 9, л. 1-2.
48 Косев Д. Указ, соч., док. № 14, с. 595-600.
49 Автограф на русском языке с встречающимися неправильными согласованиями слов. При цитировании
внесены исправления, не искажающие смысла текста.
187

ти существует предварительная цензура, мотивированная требованиями международ¬
ного положения страны”50.
Этот мотив повторялся в другом месте письма: ’’Пока временное правительство не
объявляет войны коммунистам и все арестованные во время переворота коммунисты и
рабочие выпускаются из тюрем; будет предано суду, вероятно, только незначитель¬
ное число коммунистов". Ситуацию, связанную с поведением Б КП в дни государствен¬
ного переворота, Коларов описывал следующим образом: во-первых, "разведочная
служба" коммунистов на этот раз оказалась не на высоте, а во-вторых, к моменту
самой акции наступил "полный политический и моральный разлад между рабочими и
земледельческим правительством", явившийся следствием усиленной травли комму¬
нистов со стороны правительства БЗНС. В такой обстановке, заключал Коларов,
осложненной также недовольством части крестьянства Стамболийским, "неудачами
его внешней политики", преследованиями македонских революционеров и т.п., "пока¬
залось невозможным прямо или косвенно оказывать какую-нибудь поддержку Стамбо-
лийскому". Вот почему ЦК партии "решил, кажется единогласно, считать переворот
свершившимся фактом, предостеречь рабочих от выступлений, грозящих кончиться
разгромом и для партии, и сохранить всю революционную энергию рабочих для насту¬
пающей новой тяжелой борьбы с буржуазией во имя рабоче-крестьянского прави¬
тельства"51.
Объясняющая тональность письма и расположенность его автора к пониманию
линии поведения ЦК Б КП находились в очевидном противоречии с позицией, форми¬
ровавшейся в его отсутствие в московском руководстве.
Продолжая свое 14-страничное письмо, Коларов предлагал подумать над рядом
важных для всех сторон вопросов. Коротко их можно свести к следующему: во-пер¬
вых, насколько Б КП, вступив в вооруженную борьбу, могла бы "обеспечить пораже¬
ние переворота?"; во-вторых, насколько международные условия позволили бы суще¬
ствовать рабоче-крестьянскому правительству, которое явилось бы результатом
вооруженной акции коммунистов, не вызывая интервенции со стороны балканских
соседей или великих держав?; в-третьих, каковы "выгоды и убытки для революцион¬
ного движения в стране" как в случае активного выступления партии, окончившегося
поражением, так и в случае "пассивного наблюдения совершившегося переворота"?52
Думается, само формулирование таких вопросов в большой степени уже предопре¬
деляло ответы на них, причем отнюдь не в пользу идеи воорруженного выступления
Б КП в июне 1923 г. Впрочем, сам Коларов не брал на себя ответственности сделать
определенный вывод, считая, что "только после заседания партийного пленума
(т.е. Партсовета. - Р.Г.), созыв которого немедленно является неизбежным и необ¬
ходимым, на котором товарищи с мест обрисуют фактическое положение в момент
переворота, будет возможно сделать окончательные заключения насчет правильности
тактики партии"53.
Пока не удалось обнаружить следов какого-либо обсуждения в Москве письма
посланца Коминтерна и поставленных в нем вопросов. Сам же Коларов 27 июня был
арестован, о чем он сообщал в Москву в другом письме - от 10 июля - из своего род¬
ного города Шумена, когда официально был уже освобожден: больше 10 суток без
постановления судебных властей в Болгарии нельзя было задерживать даже генераль¬
ного секретаря ИККИ. Арестайтская эпопея Коларова сопровождалась тем, что поли¬
цейские перевозили его из одного города в другой, так что в Софии он сумел даже
повидаться с Г. Димитровым, которого пустили, как он писал, "повидать меня и
поздравить с приездом!"54 Переполненный впечатлениями о своих мытарствах (письмо
на 11 страницах), Коларов докладывал в Москву, что арест помешал ему "принять
50 РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 19, д. 477, л. 1 об.
51 Там же, л. 3-6.
52 Там же, л. 7 об.
53 Там же, л. 1.
54 ЦЦА - Б, ф. 147, оп. 2, д. 1126, л. 2 об.
188

участие в заседании расширенного пленума Партийного совета, где рассматривалось
создавшееся положение и определилось мнение партии по ряду очень важных вопро¬
сов”. "Точно так же, - продолжал он, - не успел еще встретиться с ответственными
руководителями партии и получить исчерпывающие объяснения по вопросу о поведе¬
нии партии во время переворота и о тактике ее в данный момент. Но, конечно, я
надеюсь, скоро буду в Софии и оформлю свое окончательное и вполне мотивирован¬
ное мнение по этим вопросам"55.
О дальнейшем пребывании Коларова в Болгарии вплоть до его появления в Софии
в самом конце июля (по расчетам болгарского историка П. Боева) мало что известно.
Судя по двум процитированным выше письмам, Коларов считал необходимым разгра¬
ничивать политику Б КП в дни июньского переворота и в то время, когда положение
нового правительства уже упрочилось. В этом его представления, полученные непо¬
средственно в Болгарии, несомненно, расходились с установками ИККИ, выработан¬
ными после его отъезда из Москвы.
О позиции Димитрова тех дней ныне объективно судить нет возможности из-за
отсутствия достоверного материала. Известно, что в июне он разделял нейтралист¬
скую позицию ЦК БКП, равно как и во время заседаний Партсовета 1-7 июля. Более
того, избранный вместе с "главным оппортунистом" Кабакчиевым в состав редакцион¬
ной комиссии, он участвовал в подготовке решений Партсовета. Трудно сказать,
насколько точны слова Абрамовича-Четуева, но в его отчете о посещении Болгарии в
августе 1923 г. прозвучала такая фраза: "Группа Димитрова - Йорданова приветство¬
вала свержение Стамболийского как прогрессивное явление" - в отличие от группы
Кабакчиева, которая июньские события трактовала "все же как победу реакции"56.
Что касается Коларова, то, появившись в Софии, он связался с ЦК БКП и в тече¬
ние нескольких дней знакомился с партийными документами. Конечно, он был наслы¬
шан и об оппозиции в софийской организации компартии, однако решил не участвовать
в ее заседании, назначенном на 29 июля. Позже, в "Воспоминаниях", Коларов заме¬
тил: "Я счел нецелесообразным выступить с критикой партийного курса перед софий¬
ской организацией, прежде чем будет обсужден вопрос в Центральном комитете"57.
Заседание ЦК БКП, в котором принял участие Коларов, состоялось 30 июля.
Ближайшим его результатом стало опубликование на следующий же день Обращения
Партсовета БКП, подготовленного еще в начале июля и теперь, как пишет П. Боев,
значительно обновленного58. Новым в нем явилось признание БЗНС жертвой усили¬
вавшейся реакции, готовность компартии подать "братскую руку трудящимся крестья¬
нам" и "бороться вместе с сельскими дружбами (так назывались низовые организации
БЗНС. - Р.Г.) в защиту общих интересов городского и сельского трудового народа".
Таким образом, документ отразил приближение ЦК БКП к позиции, которую еще до
июньских событий теоретически разрабатывал Коларов в Коминтерне. Однако
никаких следов желаемого Зиновьевым пробуждения в ЦК БКП воли к захвату
власти и тем более под влиянием Коларова в документе не обнаруживается. Коларов
же, очевидно, посчитав свою миссию в Болгарии законченной, заторопился с отъездом
в Советскую Россию, о чем сообщали некоторые болгарские газеты 1 августа. Однако
власти ответили отказрм на его официальное обращение о выезде59.
Милютин, вернувшись из Москвы с пленума ИККИ в Вену, нашел положение бол¬
гарских дел неудовлетворительным. "В Болгарии с коммунистической партией дела у
нас, по-видимому, очень плохи, - писал он в Москву 28 июля. - ЦК партии упорствует
на своей оппортунистической позиции ... Теперь ясно, что руководители ЦК, главным
образом т.т. Кабакчиев и Георгий Попов (председатель кооперации), а за ними и
55 Там же, л. 1.
56 РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 2, д. 22а, л. 147.
57 Коларов В. Спомени. София, 1968, с. 518.
58 Боев П. Към въпроса за формирането на новия политически курс на БКП през юли-август 1923 г. -
Известия на института по история на БКП, т. 44. София, 1981, с. 284.
59 Сюжет приведен в указанной статье П. Боева, с. 268.
189

остальные члены ЦК держат курс на создание лишь парламентской оппозиции нынеш¬
нему белогвардейскому правительству, фактически отказываясь от захвата власти.
Вопрос о захвате власти игнорируется под разными предлогами”60. Но Милютин, не
затрудняясь исследованием причин такого положения, надеялся переломить ситуацию.
Он полагал, что "время еще не упущено. Революционное движение в стране есть.
Правительство крайне непрочно", а потому, по его мнению, "при таких условиях пере¬
ворот и образование рабоче-крестьянского правительства возможны" (курсив мой. -
Р.Г.). Письмо кончалось сообщением о скором выезде в Софию Абрамовича-Четуева,
наделенного соответствующими инструкциями и посланием Милютина к БКП, где
освещались вопросы о перевороте, власти и рабоче-крестьянском правительстве61.
Направляемые инструкции должны были способствовать реализации революционных
планов в Болгарии.
СТАВКА КОМИНТЕРНА НА КРУПНЫЕ РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ
Направление, заданное на июньском пленуме ИККИ, несмотря на упоминание в
докладе Зиновьева некоторых признаков стабилизации в капиталистических странах,
требовало от коммунистических партий активизации их деятельности, особенно ввиду
не снимавшейся с повестки дня идеи мировой революции. Тихое благодушие, с кото¬
рым партии Коминтерна отнеслись к тактике ЦК БКП, отстаивавшей свой нейтрали¬
тет в "начавшейся в стране гражданской войне", вызывало большое беспокойство
среди коминтерновских лидеров, заставляло думать о том, как переломить негатив¬
ную тенденцию, пробудить в компартиях волю к власти.
Летом 1923 г. революционные надежды стали связываться в первую очередь с
Германией, через которую, по оценке Зиновьева, "идет дорога к пролетарской рево¬
люции в Европе"62. Из информации, поступавшей в ИККИ от лидеров КПГ, следо¬
вало, что ситуация в государстве кризисная и что они готовы начать борьбу за власть.
По некоторым сведениям, во время июньского пленума между делегатами РКП(б) и
КПГ имели место предварительные беседы по этому вопросу63. Среди аргументов в
пользу выступления КПГ - твердая уверенность Зиновьева и Бухарина в том, что
только таким образом можно избежать "немецкой Болгарии". Московские руководи¬
тели, подталкиваемые лидерами КПГ, стали охотно разрабатывать немецкий вариант
активных действий. Обоюдный революционный энтузиазм не позволял и тем, и другим
реально оценить обстановку, учитывались только благоприятные для подготовки
революции факторы.
Уже 31 июля в обращении ЦК КПГ к трудящимся партия ближайшей своей целью
объявила завоевание политической власти. Этот акт был с полной серьезностью вос¬
принят в Москве и с середины августа советские руководители стали отчетливо ориен¬
тироваться на скорое выступление в Германии, хотя и под камуфлирующим для
международной общественности предлогом борьбы с фашизмом. Как показал
Л.Г. Бабиченко, в конце месяца в Москве при политбюро ЦК РКП(б) была создана
специальная комиссия по подготовке революции в Германии и организации всевозмож¬
ной помощи ей (финансами, ресурсами, людьми, руководителями и т.п.)64.
Стратегия подготовки революции в Германии выстраивалась масштабная: в реше¬
нии от 22 августа политбюро ЦК РКП(б) заявило, что "германский пролетариат стоит
непосредственно перед решительными боями за власть"; специальным же пунктом
было записано: "Признать, что вся работа, не только ГКП и РКП, но и всего Комму¬
нистического Интернационала должна сообразовываться с этим основным фактором".
60 РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 19, д. 477, л. 8.
61 Там же.
62 Расширенный пленум..., с. 104.
63 БабиченкоЛ.Г. Политбюро ЦК РКП(б), Коминтерн и события в Германии в 1923 г. Новые архивные
материалы. - Новая и новейшая история, 1994, № 2, с. 127.
64 Там же, с. 131-132.
190

Определение магистрального пути революции - через Германию - и сосредоточе¬
ние на этом объекте основных коминтерновских сил привели к ослаблению внимания к
проблемам Б КП со стороны московских инстанций. Это, правда, не означало прекра¬
щения деятельности различных советских служб по прощупыванию Болгарии и всего
балканского региона на предмет взрывоопасности и по активизации других, кроме
компартии, дестабилизирующих факторов.
Одним из главных объектов разработки явились национал-революционные балкан¬
ские организации, зачастую ориентированные на сепаратизм. Большие потенции в
этом отношении крылись в так называемых македонском, хорватском, словенском и
албанском вопросах, возникших в прошлые времена и значительно усложнившихся
после первой мировой войны из-за условий мирных договоров Версальской системы.
Вовлечь балканские компартии в стихию национально-территориальных проблем,
добиться союза коммунистов с деятелями национальных организаций, по большей
части обладавших вооружением й готовых использовать его ’’революционно", было
насущной задачей Коминтерна, увлеченного политикой мировых потрясений. Но ре¬
шить ее оказывалось трудно как по внешнеполитическим причинам - с балканскими
национал-революционными организациями уже "работали" специалисты других заин¬
тересованных государств, в частности Италии65, так и по внутриполитическим -
долгое господство в рабочем движении приоритета социальных проблем перед всеми
остальными и догматическое отношение к постулату о пролетарском интернациона¬
лизме сформировали негативистское отношение к национальному вопросу в балкан¬
ских коммунистических партиях. Задачу его преодоления пришлось решать Милю¬
тину, когда он в начале 1923 г. в качестве представителя ИККИ обосновался в Вене.
Он стал фактически первым, кто возродил лозунг права наций на самоопределение
вплоть до отделения применительно к балканской ситуации, и был активно поддержан
в этом Радеком, который, выступая на июньском пленуме ИККИ, упрекал Б КП в
бездействии в македонском вопросе. Македония, говорил Радек, где "живут крестья¬
не, в которых трудно различить, сербы они или болгары", является старым объектом
борьбы между Сербией и Болгарией и потому македонский вопрос играет большую
роль во всей современной истории Болгарии. Он специально подчеркивал, что маке¬
донские национал-революционные организации - не только важный социальный фак¬
тор, но и крупная вооруженная сила на нелегальной основе66.
Пока коминтерновские уполномоченные "раскачивали" балканские компартии на
разработку национального вопроса и включение его в свои программы, Москва вела
самостоятельный зондаж на Балканах, устанавливала через своих агентов связи с
отдельными национальными организациями, имея в виду перспективную цель добиться
их общего взаимодействия в грядущем революционном потоке. Она стремилась также
использовать известную разбалансировку отношений между балканскими государства¬
ми, произошедшую в результате переворота 9 июня в Болгарии, как и другие его
последствия.
Свержение правительства Стамболийского вызвало серьезное осложнение отноше¬
ний между Болгарией и Югославией. В свое время стремление Стамболийского норма¬
лизовать отношения с Югославией при отказе от болгарских притязаний на часть
македонских земель притупило остроту спора между двумя странами на государствен¬
ном уровне, но чрезвычайно раздражило некоторые круги болгарского общества и
особенно деятелей ВМРО-автономистов во главе с Т. Александровым и А. Прото-
геровым.
Отторжение ненавистных "земледельцев" от власти, с одной стороны, укрепило
положение по-прежнему нелегальной ВМРО, руководители которой имели личные
контакты с рядом членов нового кабинета и даже, как отмечали современники, играли
определенную роль в формировании государственного аппарата. Но, с другой сто-
65 См. данные Ст. Требста в кн.: Сто години од основаването на ВМРО и 90 години од Илинденското
востание. CKonje, 1994.
66 РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 161, д. 36, л. 10-11; Расширенный пленум..., с. 258.
191

роны, правительство Цанкова оставалось таким же заложником межгосударственной
балканской ситуации, как и его предшественник, и ни о каком изменении внешне¬
политического курса не могло и думать. А ведь лидеры ВМРО, поддерживая пере¬
ворот, рассчитывали именно на активизацию политики Болгарии в македонском вопро¬
се. Их разочарование последовало очень скоро.
Югославия, опасавшаяся проявления в соседней стране после переворота реван¬
шистских стремлений и усиления деятельности ВМРО-автономистов, четники кото¬
рой совершали частые набеги на югославскую территорию, летом - осенью 1923 г.
несколько раз принимала воинственную позу и угрожала вторжением в Болгарию,
разоруженную по условиям мирного договора.
За ходом событий, и в частности за деятельностью национал-революционных орга¬
низаций, советская сторона наблюдала не только издалека. Ее интересовала информа¬
ция с мест относительно обоих течений ВМРО - и автономистского, и враждовавшего
с ним более слабого федералистского, личные качества лидеров, их связи, вооружение
и т.п. О характере собиравшихся по разным линиям сведений говорят, например,
донесения, в которых утверждалось, будто генерал Протогеров ’’очень симпатизирует
СССР и мог бы привлечь на свою сторону большую часть автономистов”, а федера¬
листы в свою очередь ’’при материальной поддержке смогли бы сорганизовать не
менее сильные четы". Как важный момент в подготовленной в НКИД справке от
30 июня 1923 г. отмечалось, что федералисты связаны с хорватским сепаратистским
движением и с албанцами и что "при материальном обеспечении" здесь можно ожидать
появления "боевых сил"67.
Федералистов советским спецслужбам удалось ангажировать на сбор разведданных
о состоянии балканских национал-революционных организаций, на установление кон¬
тактов с хорватами, албано-коссовским комитетом и другими и даже на обработку их
руководителей на предмет образования "единого конспиративного блока из всех недо¬
вольных и угнетенных народностей на Балканах". Во всяком случае руководители
ВМРО-федералистов д-р Ф. Атанасов и С. Иванов представили в советские органы не
один доклад о своей деятельности в этом направлении. Сообщая в докладе от 28 ав¬
густа о большей или меньшей готовности прозондированных организаций к сотрудни¬
честву, они упоминали о том, что едва ли не каждая из них уже имеет собственные
связи с московскими представителями. При этом финансовые проблемы выдвигались
ими в центр внимания68.
Лидеры ВМРО-автономистов в поисках внешнеполитической и финансовой под¬
держки откуда бы то ни было также стремились установить контакты с Москвой.
О получении соответствующих сигналов от автономистов Г.В. Чичерин уведомлял
Трилиссера в письме от 6 июля 1923 г. Македонский вопрос, достигший высоких совет¬
ских государственных структур, обсуждался на коллегии НКИД, но отношение и к
автономистам, и к федералистам формировалось осторожное, членам коллегии пред¬
ставлялось целесообразным их объединение. Признавая, что автономисты являются
"большой международной силой, так как имеют массу разнообразных связей", Чичерин
считал, что важно поддерживать с ними контакт, но соблюдать при этом величайшую
осторожность, ибо "они связаны и с английской разведкой, и с массой других элемен¬
тов". На первое время нарком соглашался "выписывать их представителей не в
Москву, а в Берлин". "В Москву, - продолжал он, - представители автономистов
могут приехать позднее, когда мы к ним уже присмотримся и будут более конкретные
темы для разговора"69.
О сложности затеянной игры свидетельствуют донесения "источника № 103", дейст¬
вовавшего, видимо, по линии Разведуправления Генштаба Красной Армии. Конечную
ее цель "источник" понимал недвусмысленно, особенно в связи с кризисным состоянием
67 АВП РФ, ф. 04, оп. 7, д. 834, п. 61, л. 23-23 об.
68 Там же, д. 831, п. 61, л. 17-19.
69 Там же, л. 58.
192

болгаро-югославских отношений. В донесении от 28 августа, сообщая, что конфликт
между Болгарией и Югославией весьма вероятен, он добавлял: ”И может быть срав¬
нительно легко искусственно ускорен нами”70.
В конце августа тот же нелегал направил из Софии в центр несколько подробных
отчетов о ситуации в стране, выражая мнение, что ’’события развиваются кресчендо
(по восходящей линии)’’, что внутреннее положение в Болгарии ’’носит в себе возмож¬
ности сильных потрясений и крупных событий в ближайшем будущем", что "осенью
сербы ожидают переворота в Македонии силами болгарского правительства и маке¬
донских четников" и что "промедление с нашей стороны ... гибельно". Разведчик
считал, что в Болгарию необходимо послать "в кратчайший срок нашего политруко¬
водителя’’71 (в рассыльные списки этих отчетов включались "товарищи" из Коминтер¬
на, НКВД, ГПУ).
Схожие реляции о македонском восстании, планирующемся на осень 1923 г., о воз¬
можной войне между Болгарией и Югославией и необходимости использовать эти
события отправлял из Вены Милютин. Состояние "боевой тревоги" поддерживалось
также европейской прессой, наполнившейся сообщениями о подготовке восстания в
югославской части Македонии.
Дополнительным элементом неспокойной обстановки на Балканах служили шаги
образовавшейся после свержения правительства Стамболийского "земледельческой"
эмиграции. Она обосновалась главным образом в Чехословакии и Югославии. Ее
лидеры создали в Праге Заграничное представительство БЗНС и, горя желанием
вернуться к власти, мобилизовывали для этого все силы. Они установили контакты с
правительствами стран, принявших волну "земледельческой" эмиграции, получили
выражение сочувствия и поддержку со стороны премьер-министра Чехословакии
А. Швеглы и ряда крупных политиков, включая Э. Бенеша.
Югославские власти, кроме моральной поддержки, оказывали "земледельцам"
помощь деньгами и вооружением, так что болгарская буржуазная пресса заговорила о
сугубой опасности планов Заграничного представительства БЗНС использовать юго¬
славское вторжение для свержения Цанкова и восстановления "земледельческой"
власти72. Этот сюжет проходил также в анализе событий в Болгарии, выполненном
одной из советских секретных служб. В документе говорилось о подготовке Югосла¬
вии "к оккупации части Болгарии, к ликвидации правительства Цанкова и к восста¬
новлению земледельцев, которые раз и навсегда отказались бы от Македонии"73.
Заметная роль в деятельности Заграничного представительства БЗНС принадлежа¬
ла бывшему посланнику правительства Стамболийского в Белграде К. Тодорову.
Необычайно подвижный и энергичный, он стремился обеспечить возвращение "земле¬
дельцев" к власти путем установления все новых и новых контактов: как внутрибол-
гарских - с противниками режима Цанкова, а такими считались коммунисты, так и
внешнеполитических. Любопытную информацию на этот счет содержит письмо совет¬
ского полпреда в Австрии М. Левицкого заместителю наркома иностранных дел
М. Литвинову, пересланное затем из НКИД в ИККИ, о визите к нему в Вене К. Тодо¬
рова. "Самое главное, за чем он пришел, - сообщал Левицкий, - это обращение к нам
от имени Земледельческого союза и Заграничного комитета об оказании им содейст¬
вия в их соглашении с болгарскими коммунистами ... Без согласия с коммунистической
партией они самостоятельно ничего не смогут. Поэтому они готовы договориться с
компартией на основе коминтерновской резолюции о рабоче-крестьянском прави¬
тельстве"74.
К разработке одного из вопросов, поднятых Тодоровым, присоединился Милютин,
по своим каналам сообщивший в Президиум ИККИ о содержании визита. Венский
70 РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 19, д. 344, л. 242.
71 АВП РФ, ф. 04, оп. 9, д. 886, п. 64, фотодокумент № 30.
72 РЦХИДНИ, ф. 495, оп. 2, д. 27, л. 34-35.
73 Там же, оп. 19, д. 478, л. 131.
74 Там же, оп. 18, д. 196, л. 100.
7 Новая и новейшая история, № 5
193

представитель ИККИ писал, что считает на основании мнения, ’’какое имеется у
Президиума Коминтерна на этот счет”, приемлемым предложение "установить союз с
коммунистами Болгарии на предмет образования рабоче-крестьянского правительства"
и что он готов дать соответствующие инструкции Альбрехту, который через два дня
отправляется в Болгарию75. Письмо помечено 21 июля. 28 июля Милютину пришлось
напоминать о себе: "Я жду определенного ответа от вас: одобряете ли Вы мою пози¬
цию в этом вопросе"76. Только 3 августа секретарь ИККИ О. Куусинен обратился за
санкцией на "возможные переговоры с представителями БЗНС" к Зиновьеву и
Радеку77. Очевидно, Москва не всегда была в состоянии дать быстрый ответ на труд¬
ный вопрос, но и не отказывалась от связи с людьми, действия которых могли при¬
вести к существенной дестабилизации положения на Балканах.
Что касается союза БКП с "внутренними" земледельцами, то летом 1923 г. болгар¬
ские коммунисты постепенно все более настраивались на совместную с ними деятель¬
ность, даже помогали восстанавливать их местные организации. Среди членов БЗНС
внутри страны также не угасала надежда вернуться к власти, а потому взаимодейст¬
вие с БКП не исключалось ими, тем более что сама компартия на 80% состояла из
крестьян. По мнению упоминавшегося "источника № 103", "движение земледельцев"
внутри Болгарии требовало со стороны Москвы серьезного внимания. Он считал, что
имеется полная возможность взять его в "наши руки". В им "Разработанных выводах
по внутреннему положению Болгарии с 9 июня по 25 августа 1923 г." ощущалось
внутреннее напряжение автора, искавшее выхода в действиях. Он требовал от своих
руководителей "в ближайшее время" директивы (в другом донесении - "главной дирек¬
тивы") и подчинения "всей политработы страны нашему единому органу здесь, кото¬
рый, учитывая нарождающиеся возможности, при умелом маневрировании сможет
завладеть политическим положением в стране. Обращаю внимание, - заканчивал
разведчик, - на срочность разрешения этого вопроса"78.
Содержание и тональность аутентичных документов июля - августа 1923 г. при¬
водят к мысли, что их авторы (уполномоченные ИККИ, военные разведчики, агенты
ГПУ) не избежали преувеличения степени "революционной напряженности" на Балка¬
нах, нередко принимая частное за общее, слишком доверялись слухам и случайной
информации. И тем самым в своих донесениях давали в значительной мере искажен¬
ную картину событий.
В излишней драматичности донесений советских уполномоченных отразились как
трудные нелегальные условия их жизни и работы во враждебной среде, так и револю¬
ционная ментальность большевистских исполнительских кадров вообще, в послеок¬
тябрьские годы выражавшаяся особенно ярко. К этому надо добавить не преодолен¬
ный тогда еще хаос становления самих секретных служб, их постоянную текущую
модернизацию, недостаточную связь с центром, когда работникам на месте приходи¬
лось действовать по обстоятельствам, степень их профессионализма.
Все эти факторы отражались на содержании действительно судьбоносных решений
коммунистических органов, как это имело место в конкретном "болгарском случае".
Окончание следует
75 Там же, оп. 2, д. 22а, л. 135.
76 Там же, оп. 19, д. 477, л. 8.
77 Там же, оп. 18, д. 196, л. 124.
78 АВП РФ, д. 886, п. 64, фотодокумент № 31.
194

© 1996 г.
Академик Н.Н. БОЛХОВИТИНОВ
РУССКИЕ ЭСКАДРЫ В США В 1863-1864 ГГ.
Визит русских эскадр в разгар гражданской войны в США неизменно привлекал
внимание специалистов. Наиболее значительный вклад в правильное понимание
вопроса внесли В. Гончаров и А. Беломор, опубликовавшие первые статьи, осно¬
ванные на документах морского министерства России. Вслед за этим появилась статья
американского профессора Ф.А. Голдера, которая получила самое широкое признание
в литературе. К сожалению, серьезная монография М.М. Малкина (1939 г.) практи¬
чески осталась незамеченной в США, и, пожалуй, лишь Н.Е. Сол (1991 г.) впервые
после Голдера привлек новые архивные материалы из британских и русских архивов1.
И хотя в настоящее время трудно ожидать каких-либо сенсационных открытий, по
ряду важных деталей могут быть сделаны существенные уточнения, дополнения и
исправления.
ПОСЫЛКА АТЛАНТИЧЕСКОЙ ЭСКАДРЫ С.С. ЛЕСОВСКОГО
В НЬЮ-ЙОРК
На протяжении многих десятилетий (вторая половина XIX - начало XX в.) визит
русских эскадр связывался в первую очередь с гражданской войной в США. В дей¬
ствительности причиной посылки русских эскадр в Северную Америку было резкое
обострение отношений России с Англией и Францией в связи с польским восстанием
1863 г.
Уже в первоначальном наброске плана посылки русских крейсеров в океан
управляющий морским министерством Н.К. Краббе предполагал снабдить флагмана
(на этот пост намечалось назначить адмирала Унковского) ’’секретными предпи¬
саниями” с тем, чтобы в случае разрыва с западными державами и возможной войны
корабли "шли бы по разным коммерческим путям и старались бы нанести все¬
возможный вред торговле наших врагов" (п. 20). Из карандашной надписи на
документе видно, что Краббе поручил "Шестакову, Корсакову и Поссету... составить
инструкцию", причем "цель назначения должна быть известна одним только коман¬
дирам и старшим офицерам" (п. 10)2.
20 июня свои соображения по поводу проекта представил директор морского
кадетского корпуса В.А. Корсаков. Для него, как и для любого опытного моряка,
было ясно, что "наши прекрасные новые фрегаты и корветы, в случае войны, здесь,
на Балтике, не могут быть ни к чему пригодны". И если предполагается "извлечь
пользу из этих судов, то их нужно постараться выслать в океан до начала войны"3.
1 Гончаров В. Американская экспедиция русского флота в 1863-1864. - Морской сборник, 1913, № 8,
с. 25-57; Беломор А. Вторая Тихоокеанская эскадра. - Морской сборник, 1914, № 8, с. 31-56; Golder FA.
The Russian Fleet and the Civil War. - The American Historical Review, October 1915, v. 20. № 4, p. 801-812;
Saul N.E. Distant Friends: The United States and Russia, 1763-1867. Lawrence, 1991, p. 339-354. Об исто¬
риографии вопроса подробно см. Малкин М.М. Гражданская война в США и царская Россия. М.-Л., 1939,
с. 224-281; Болховитинов Н.Н. Историки в поисках истины: визит русского флота в США в 1863-1864 гг. -
Американский ежегодник, 1994. М., 1995, с. 194-207.
2 Посылка двух русских эскадр в Северную Америку (Документы). - Историк-марксист, 1936, кн. 3,
с. 104.
3 В.А. Корсаков - Н.К. Краббе, 20 июня 1863 г. - Российский государственный архив Военно-Морского
Флота (далее РГАВМФ), ф. 410, оп. 2, д. 2637, л. 12.
7
195

Именно в открытом море корабли превратятся в грозную потенциальную силу, с
которой противнику придется серьезно считаться. "Не в том сила, - писал опытный
моряк, - чтобы уничтожить купеческие суда, а в том, чтобы как можно более давать
им чувствовать возможность этого и тем навести страх на коммерческие предприятия,
парализовав их”. "Крейсируя на различных торговых путях", русские фрегаты должны
были, по мнению Корсакова, "добывать от купеческих судов дружественных держав,
как например от североамериканских", сведения о передвижениях военных сил
противника и, собравшись вместе, "предпринять соединенные действия противу не¬
приятельских отдельных судов или слабых отрядов либо противу слабо защищенных
колоний, налагая на последние военные контрибуции"4.
Спустя три дня после письма Корсакова управляющий морским министерством под¬
готовил для Александра II специальный доклад "об отправлении в Атлантический оке¬
ан особой эскадры для действия против неприятеля по той же системе, которая дана
была в руководстве эскадре Тихого океана"5. Краббе напоминал, "что начальнику эс¬
кадры Тихого океана предписано, при объявлении войны, распределить вверенные ему
суда на торговых путях для нанесения всевозможного вреда обширным торговым инте¬
ресам неприязненных нам держав в тех отдаленных морях и что вместе с тем ему раз¬
решено делать нападения целой эскадрой на слабые места неприятельских колоний".
При снаряжении и посылке эскадры предполагалось осуществить самые строгие
меры предосторожности. О месте назначения эскадры в записке Краббе ничего не
говорилось. "Тайную цель о назначении эскадры" предполагалось сообщить лишь ее
начальнику и "в последнюю минуту - командующим судов". Показательно, однако,
что в записке прямо обращалось внимание на "подвиги наскоро снаряженных каперов
Южных штатов" и делался вывод, что воспоминания "об убытках, понесенных
английской морской торговлей в прошедшие войны с Америкой", заставили Лондон
"уклоняться от войны с Американскими штатами". Не без основания Краббе полагал
поэтому, что "появление нашей эскадры в Атлантическом океане" может оказать
влияние на мирное окончание происходивших в то время событий.
На первой странице подлинника сделана надпись: "Высочайше разрешено привести
в исполнение, но спросить у Унковского, возьмется ли за это поручение. 25 июня 63 г.
В Зимнем дворце. Н. Краббе". Поскольку контр-адмирал Унковский отказался от
этого поручения, Александр II 2 июля 1863 г. назначил командующим эскадрой капи¬
тана 1-го ранга С.С. Лесовского, произведя его в контр-адмиралы. Из соответствую¬
щей надписи, сделанной Краббе, видно, что при этом имелось в виду "отличное выпол¬
нение особо возложенного на него поручения по собиранию сведений по постройке
броненосных судов в Америке"6.
Нью-Йорк как место назначения эскадры впервые прямо упоминается в проекте
инструкции Лесовскому, утвержденной царем 11 июля 1863 г.7. "По выходе из
Финского залива Вы направитесь со всею эскадрою к берегам Северо-Американских
Соединенных Штатов, не заходя по пути ни в какой порт, и по прибытии в Америку
бросите якорь в Нью-Йорке" (п. 5).
4 Там же, л. 13. Касаясь возможных кандидатур командиров, Корсаков назвал Лесовского, а также
Бутакова, Стеценкова, Таубе "и других в этом роде". "Я бы гордился, - добавлял Корсаков, - ежели бы
мне дали фрегат и даже корвет в таком товариществе". С другой стороны, он высказался решительно
против предложения Краббе ограничиться посылкой только одного фрегата "Ослябя". "Но при такой
комбинации, какую Вы предполагаете, мне и командование эскадрой не улыбается. При такой обстановке я
бы вышел в море, извините за выражение, поджавши хвост, без всякой уверенности в своих силах". - Там
же, л. 14.
5 Секретная записка Н.К. Краббе Александру П, 23 июня 1863 г. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2637,
л. 4-11. Подлинник. Опубл, с небольшими разночтениями по копии: Историк-марксист, 1936, кн. 3, с. 105-
107.
6 РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2637, л. 4.
7 Проект инструкции начальнику эскадры Атлантического океана. Высочайше утверждено 11 июля
1863 г. - Там же, л. 59-70. Текст инструкции, датируемый 14 июля 1863 г. (там же, л. 72-81) опубликован
Е.А. Адамовым. - Красный архив, 1930, т. 1 (38), с. 159-161.
196

Цель экспедиции, в соответствии с инструкцией, состояла в том, "чтобы в случае
предвидимой ныне войны с западными державами, действовать всеми возможными и
доступными Вам средствами против наших противников, нанося посредством отдель¬
ных крейсеров наичувствительнейший вред и урон неприятельской торговле или делая
нападения всею эскадрою на слабые и малозащищенные места неприятельских
колоний" (п. 3).
"При осмотре нейтральных судов, как и в действиях против неприятеля", русские
моряки должны были "во всем соображаться с общими законами международного
права и условиями Деклараций Парижского конгресса 1856 г." (п. 10). С этой целью
было составлено извлечение тех статей "из постановлений о призах", которые могли
бы служить руководством для действий русских кораблей, и согласовано с ведомством
иностранных дел8.
"Для принятия мер к обеспечению эскадры своевременным снабжением ее
необходимыми запасами продовольствия" в США командировался капитан 2-го ранга
А. Кроун (п. 9). Из записки Краббе, одобренной царем 8 июля, видно, что в задачу
Кроуна входило также наблюдение "за железным судостроением и за результатами
действий броненосных судов на театре войны"9. В тот же день казначейству было
дано распоряжение о выделении Лесовскому денег "негласно на известные его
величеству употребления"10 (обычная формулировка, использовавшаяся в случае про¬
ведения строго секретных мероприятий).
После того как Э.А. Стекль получил от Кроуна известие о посылке эскадры Ле¬
совского в Нью-Йорк, он сообщил в морское министерство, что русские моряки
встретят в Соединенных Штатах самый радушный и дружеский прием и что
американское правительство "откроет нам свои арсеналы". "Здешний морской ми¬
нистр, - добавлял Стекль, - уже дал приказание в Нью-Йорк оказывать нашим офи¬
церам все возможные услуги"11.
В целом военно-политическая информация, поступившая от посланника в Вашинг¬
тоне, была успокоительная. "В настоящее время насчитывается не более трех или
четырех кораблей в американских портах, но в Канаде и Вест-Индии морские силы
Англии и Франции... далеко превосходят количеством нашу эскадру". Что касается
прогноза на будущее, то "по последним известиям из Европы, - писал Стекль, - едва
8 Н.К. Краббе - А.М. Горчакову, 6 июля 1863, № 107. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, л. 52-53. В соот¬
ветствии с инструкцией, полученной от Краббе, Лесовский подготовил конкретные указания командирам
отдельных кораблей. Так, например, в случае получения известий о разрыве отношений с западными
державами вместо следования в Нью-Йорк эскадра по его сигналу должна была разойтись "по пред¬
начертанным каждому из судов станциям, а именно: фрегат "Александр Невский" на пути английских судов,
направляющихся из Ливерпуля в Нассау с разными военными припасами для Южных американских штатов;
фрегат "Пересвет" на пути судов, идущих из Англии в Ост-Индию... Корвет "Варяг" на пути судов, идущих
из Англии в Южную Америку" и т. д. Вполне очевидно, что действия русских кораблей против торгового
судоходства Англии принесли бы прямую выгоду федеральному Союзу и затруднили снабжение Южной
конфедерации. Полный текст инструкции контр-адмирала Лесовского командирам судов Атлантической
эскадры см. Историк-марксист, 1936, кн. 3, с. 107-109.
9 Н.К. Краббе - Александру П, 7 июля 1963 г. - РГАВМФ, ф. 283, оп. 3, д. 1932, л. 1. На л. 2-11
оформление паспорта и других документов для Кроуна. Помимо официальных инструкций от морского
министерства, Кроун получил также конкретные указания о способах снабжения эскадры в случае начала
военных действий. Краббе снабдил Кроуна рекомендательным письмом к российскому посланнику в
Вашингтоне Э.А. Стеклю с просьбой оказать "тот радушный и ласковый прием, к которому Вы издавна
приучили русских моряков, посещавших Америку". Н.К. Краббе - Э.А. Стеклю, 15 июля 1863 г. - Там же,
ф. 410, оп. 2, д. 2637, л. 82.
10 Там же, л. 57.
11 Э.А. Стекль - Н.К. Краббе, 11(23) сентября 1863 г., № 165. - Там же, д. 2638, л. 36-37.
Соответственно Стекль прилагал копию письма морского министра США Г. Уэллеса от 23 сентября 1863 г.
(н.с.), в котором тот сообщал, что прибытие русской эскадры станет для американцев "источником удо¬
вольствия и счастья" и что Бруклинский морской док будет предоставлен в распоряжение Лесовского для
любого ремонта, необходимого для судов его эскадры. - Там же, л. 39. Аналогичная копия прилагалась и к
донесению Стекля министру иностранных дел А.М. Горчакову от 11(23) сентября 1863 г., № 62. - Архив
внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ), ф. Канцелярия, д. 160а, л. 18-19; Уэллес -
Стеклю, 23 сентября 1863 г. - Там же, л. 20.
197

ли можно ожидать войны (военной поддержки Англией южан. - Н.Б.) до будущей
весны и эскадре нашей, вероятно, придется зимовать в Нью-Йорке или другом порте
Соединенных Штатов”. Тем не менее, Стекль известил русских послов в Лондоне и
Париже о необходимости предупредить командующего русской эскадрой, чтобы он
мог в экстренном случае избежать блокады и вовремя выйти в море”12.
Одновременно Стекль направил Горчакову подробное донесение о внешне¬
политическом положении США и настроениях американских политиков. Отношения с
Англией продолжали, по его мнению, оставаться очень напряженными. Вице-
президент Г. Хэмлин и сенатор Б. Уэйд говорили Стеклю, что им не хотелось бы
умереть, не наказав Англию за ее действия в отношении США. Повсюду в стране, по
словам Стекля, слышны возгласы "Война коварному Альбиону”. С другой стороны, в
Европе широко распространились слухи о заключении русско-американского союза.
Государственный секретарь У.Г. Сьюард даже высказал опасение, что к этим слу¬
хам, возможно, имел отношение посланник США в России К. Клей и рекомен¬
довал посланнику в Санкт-Петербурге ”не делать какого-либо предложения в этом
духе... Тождество наших интересов, - продолжал г-н Сьюард, - делает нашу дру¬
жественную связь гораздо более надежной, чем какой бы то ни было союзный дого¬
вор”13.
Наконец, еще в одном донесении Горчакову от 11(23) сентября 1963 г. Стекль
вновь касался напряженных отношений США с европейскими державами и, в част¬
ности, приводил слова посланника Испании в Вашингтоне г-на Тассара: ’’Если события
приведут к осложнениям между Францией и Соединенными Штатами, Испания должна
более или менее присоединиться к французской политике. США во все времена
представляли угрозу для Кубы, самой прекрасной нашей колонии, которую они
старались отнять у нас. Несмотря на это, мы соблюдаем в настоящем кризисе самый
строгий нейтралитет. Но если события приведут к разделению (страны), мы можем
сожалеть об этом. В конечном итоге каждый думает о своих интересах”14.
Между тем русские корабли уже начали прибывать в Нью-Йорк. Первым у аме¬
риканских берегов появился 35-пушечный фрегат ’’Ослябя” (30 офицеров и 425 нижних
чинов) под командованием капитана 1-го ранга И.И. Бутакова. Это произошло
11 сентября 1863 г. Две недели спустя, 13(25) сентября, в гавань Нью-Йорка прибыли
фрегаты "Александр Невский" (50 орудий, 41 офицер и 678 нижних чинов) и
"Пересвет" (43 орудия, 37 офицеров и 532 нижних чина) под командованием капитана
1-го ранга Федоровского и капитан-лейтенанта Копытова. Сообщая об этом в Санкт-
Петербург, Лесовский подробно информировал начальство о ходе плавания этих
кораблей через Атлантический океан и причинах своей "разлуки с прочими судами" -
корветами "Варяг" и7'Витязь” и клипером "Алмаз". Адмирал отмечал трудности "для
плавания отрядом судов с ходом столь неравномерным, какой оказался между быст¬
рыми ходоками фрегатами "Александр Невский" и "Пересвет" и далеко уступающими
им корветами "Варяг" (17 орудий, 26 офицеров и 295 нижних чинов. Капитан-
лейтенант Лунд) и "Витязь" (17 орудий, 27 офицеров и 309 нижних чинов. Капитан-
лейтенант Кремер). Впрочем, уже на следующий день оба корвета также пришли в
гавань Нью-Йорка"15.
С большим опозданием, лишь 29 сентября, в Нью-Йорк пришел клипер "Алмаз”
(5 орудий, 15 офицеров и 164 нижних чина), который из-за штиля около двух недель
12 Э.А. Стекль - Ф.И. Бруннову, 11(23) сентября 1863 г., № 147; Э.А. Стекль - А.И. Будбергу,
11(23) сентября 1863 г., № 148 - АВПРИ, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, д. 83, л. 107.
13 Э.А. Стекль - А.М. Горчакову, 11(23) сентября 1863 г. - АВПРИ, ф. Канцелярия, 1863, д. 180,
л. 391-394. Частично опубликовано: Красный архив, 1939, т. 3(94), с. 135-136. Напротив этой фразы (л. 392
об.) карандашная помета Александра II: "tres juste" (совершенно справедливо).
14 Э.А. Стекль - А.М. Горчакову, 11(23) сентября 1863 г., № 60. - АВПРИ, ф. Канцелярия, 1863,
д. 160, л. 303.
15 С.С. Лесовский - Н.К. Краббе, 14 сентября 1863 г. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2638, л. 16-20;
Морской сборник, январь 1864, № 1, с. 19 (Официальный отдел).
198

простоял на одном месте (капитан Зеленый не хотел рисковать, расходуя небольшой
запас угля).
Переход через Атлантику оказался нелегким. Русские корабли не заходили в порты
и избегали встреч с иностранными судами. Моряки, не имевшие опыта длительных
морских переходов, страдали от сырой ветреной погоды, недостатка свежей прови¬
зии и переутомления. В результате на кораблях оказалось много больных, некоторые
из них скончались. К счастью, в распоряжение эскадры в Нью-Йорке частный
госпиталь ’’для призрения больных эмигрантов” выделил два отдельных флигеля, куда
было отправлено "с фрегатов ’’Александр Невский” 87 человек, ’’Пересвет” - 68
и с корвета "Витязь” - 5; из них скорбутных (т. е. больных цингой. - Н.Б.)
115 человек”. Из справки, направленной в медицинское управление, видно, что бла¬
годаря свежему воздуху и хорошему уходу под наблюдением русского медика
большинство моряков быстро поправилось. Так, из заболевших скорбутом на
’’Александре Невском” в октябре 1863 г. "выздоровело уже 28; умерло со времени
ухода из Кронштадта 5, из них скорбутом 2; на "Пересвете" выздоровело скорбут¬
ных 14, умерло 3 - из них скорбутом Г’16. Кроме того, еще двое утонули и двое раз¬
бились.
Одной из серьезных проблем, с которой пришлось столкнуться Лесовскому, ока¬
зались побеги русских матросов. Как видно из донесения адмирала от 22 октября
(3 ноября) 1863 г., с судов Атлантической эскадры бежали 30 человек, "из них
выкрестов из евреев - 5, чухон - 7, поляков - 9 и русских - 9".
Значительную группу бежавших составляли поляки, и можно заключить, что для
них (впрочем, как и для других бежавших) политические мотивы могли иметь
первостепенное значение. У некоторых беглецов дома остались "жены и дети и в
которых менее всего можно было предполагать намерение бежать", - оправдывался
Лесовский и пытался объяснить побеги соблазном "300 долларов, которые в нас¬
тоящую минуту набора 300.000 человек в армию дают за человека и которые за¬
ставляют на берегу спекуляторов самой низкой руки прибегать к возможным ухищре¬
ниям, подпаиваниям и т. п. для совращения матросов со своего долга"17.
Стремясь предотвратить дальнейшие побеги моряков, Лесовский "по примеру
французов и англичан" был вынужден "прекратить увольнение команд на берег". В
Санкт-Петербурге также не хотели придавать делу политическую окраску, и Краббе
заметил, что "при настоящих обстоятельствах в Америке вербовщикам... нетрудно
соблазнить несколько матросов и потому Государь признал Ваши объяснения совер¬
шенно достаточными, чтобы не искать никаких других причин побегов. Меры,
принятые Вами к предотвращению этого на будущее время, весьма разумны, и е. в.
угодно было одобрить Ваши распоряжения о приостановлении увольнения людей на
берег"18.
Несмотря на принятые меры, включая обращения Стекля и генерального консула в
Нью-Йорке барона Р.Р. Остен-Сакена к американским властям, побеги матросов не
прекращались, а добиться их возвращения оказывалось крайне трудно. Всего за время
пребывания эскадры Лесовского в США с нее бежали 87 человек, многие из которых
вступили в армию северян19.
Надо сказать, что прибытие русских кораблей произвело в США настоящую сен¬
сацию. Никогда Россия, ее политика и отношение к США не привлекали такого вни¬
мания, как осенью 1863 г. Первое сообщение о прибытии в Нью-Йорк фрегата "Осля¬
16 Записка К. Манна от 31 октября 1863 г., № 2265. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2638, л. 55-56.
17 Выписка из письма С.С. Лесовского от 22 октября (3 ноября) 1863 г. - Там же, л. 68.
18 Н.К. Краббе - С.С. Лесовскому, декабрь 1863 г. - Там же, л. 93-94.
19 Малкин М.М. Указ, соч., с. 301. Известен также случай побега с парохода "Америка" офицера рус¬
ского флота лейтенанта Збышевского. Шеф федеральной полиции сообщил Стеклю, что Збышевский
пытался поступить в США на службу, но, не добившись успеха, вернулся в Европу. - Э.А. Стекль-
А.М. Горчакову, Нью-Йорк, 1(13) января 1864 г. - АВПРИ, ф. Канцелярия, 1864, д. 150, л. 30-31.
199

бя" появилось в печати уже 12 сентября 1863 г.20 В дальнейшем, начиная с 23 сен¬
тября, газеты, и в частности ’’Нью-Йорк геральд”, регулярно помещали подробную
информацию о русской эскадре. Показательно, что уже в первых сообщениях
указывалась главная причина появления русского флота в Америке: "Существует
один момент в прибытии сюда русского флота, который не следует упускать из виду.
Во время Крымской войны все русские суда были заблокированы в различных портах.
Если же теперь Россия окажется в войне с державами, которые подняли такой шум
из-за Польши, ее флот останется на свободе и будет иметь возможность охотиться за
торговым мореплаванием ее врагов’’21. Пребывание русского флота в США произ¬
ведет, по мнению газеты, "сенсацию в Европе" и заставит Лондон и Париж меньше
говорить о признании Юга и больше о силе Севера. "Если Российская империя и
Американская республика образуют наступательный и оборонительный союз, - писала
"Нью-Йорк геральд", - то они, естественно, будут иметь перевес и смогут господ¬
ствовать в мире’’22.
Быстро разобрались в истинных целях визита русских кораблей и некоторые другие
американские газеты. "Нью-Йорк ивнинг пост" отмечала, в частности, что Напо¬
леон III и лорд Рассел (министр иностранных дел Великобритании) не пойдут на
принятие решительных действий против России, учитывая наличие сильной эскадры
Лесовского в Америке. "Русское правительство несомненно желает, - писала "Чикаго
ивнинг джорнал", - чтобы в случае европейской войны из-за Польши ее сильный флот
находился бы в положении, в котором его можно было эффективно использовать
против торговли Франции и Англии вместо того, чтобы быть запертым льдом у
Кронштадта и вновь подвергнуться блокаде"23. Другая провинциальная газета указы¬
вала, что Россия послала "большой флот в нашу страну для того, чтобы он в случае
необходимости был готов к действиям". Русские корабли "могли бы очистить море от
французской и английской торговли. Надо признать, что, таким образом, Россия
полностью перехитрила своих оппонентов и, по крайней мере, в настоящее время
полностью владеет ситуацией’’24.
Особое внимание русской эскадре уделил влиятельный нью-йоркский еженедельник
"Харпере уикли", поместивший на своих страницах множество великолепных иллю¬
страций и статей. Большой интерес представляет, в частности, статья "Русский союз",
помещенная в номере от 17 октября 1863 г. Обращая внимание на известное сходство
позиции правительств России и США в связи с восстанием в Польше и мятежом
Южной Конфедерации, еженедельник довольно точно указал на действительную цель
прибытия эскадры Лесовского в США. По мнению "Харпере уикли", царь "послал
флот в наши воды для того, чтобы в случае возникновения войны британская и
французская торговля не отделались так легко, как это случилось во время Крымской
войны’’25.
Еще более интересны соображения еженедельника по поводу коренного изменения
международного положения США, происшедшего со времени Вашингтона. В конце
XVIII в. США были "так сильно отделены от остального мира, что уже одна эта
изоляция являлась достаточной гарантией от нападения извне". В результате у них не
было особой заинтересованности в иностранных союзах. Между тем за прошедшие
три четверти века мир стал иным. Расширяющаяся торговля и новые средства связи
сделали американцев "неразрывной частью великого цивилизованного сообщества".
Одновременно пар сделал возможным для Европы и Америки нанести удар друг по
другу, и "океан теперь больше не защищает их от враждебного нападения". Если
Англия и Франция объединятся в союзе, они "смогут править миром". Этот союз
20 New York Herald, 12.IX.1863, р. 7.
21 New York Herald, 28.IX.1863, p. 4.
22 New York Herald, 7.X.1863.
23 The New York Evening Post, 28.IX.1863; Chicago Evening Journal, 5.X.1863.
24 Providence Daily Journal, 10.X.1863.
25 Harper’s Weekly, 17.X.1863, p. 658.
200

’’существовал во время Крымской и Китайской войны”, а недавно нашел проявление в
поддержке "южных повстанцев". Учитывая все эти обстоятельства, еженедельник
приходил к выводу о целесообразности "русского союза", который устранит для США
и России "все опасения иностранного вмешательства’’26.
Регулярно и подробно освещала пребывание русской эскадры и "Нью-Йорк тайме".
Уже 30 сентября газета дала читателям общие представления о пяти кораблях,
имевших на борту 177 орудий и около 2400 человек команды. "Наши нынешние
посетители - писала газета - составляют эффективную и грозную силу, которая
вполне может постоять за себя при любых обстоятельствах"27.
На следующий день в Нью-Йорке состоялся грандиозный прием в честь русских
моряков, подробному описанию которого "Нью-Йорк тайме" посвятила почти всю
первую страницу. Никогда ранее такого внимания к России не наблюдалось. Букваль¬
но весь город приветствовал русских моряков. "Это относилось, - по словам газеты, -
не столько к отдельным лицам, сколько к государю и народу великой империи,
которых они представляли и чья искренняя дружба была сердечно оценена общест¬
венностью"28.
В отличие от северян газеты Юга, естественно, не испытывали особых симпатий к
русским морякам и не скупились на обвинения в адрес двух деспотов - императора
Александра II и "американского диктатора" президента Линкольна. Общность интере¬
сов между Петербургом и Вашингтоном ричмондские газеты усматривали в намерении
подавить польское восстание и разгромить Южную Конфедерацию. В случае заклю¬
чения союза "двух самых лучших правительств", успокаивал своих читателей
"Ричмонд диспатч", "Франция неизбежно выступит на стороне Южной Конфедерации и
мы окажемся в явном выигрыше от этой новой комбинации. Как морская держава,
Франция сильно превосходит Россию, а что касается военной мощи, между ними нет
никакого сравнения’’29. В целом же газеты южан уделяли мало места сообщениям о
необычайных торжествах и заметили лишь, что "русские, если они обладают здравым
смыслом, не придадут значения демонстрациям в Нью-Йорке"30.
Обширные и разнообразные материалы о радушном приеме моряков в США появи¬
лись и в России. Заслуживает, в частности, внимания материал "Русская эскадра в
Нью-Йорке", помещенный в "Морском сборнике" за ноябрь 1863 г. (раздел "Загра¬
ничная морская хроника"). Хотя редакция не давала точной ссылки, легко установить,
что речь идет об изложении с цитатами статьи из "Нью-Йорк геральд" за 2 октября
1863 г. под общим заглавием "Новый союз скреплен". Эта статья занимала всю
газетную страницу, и ей предшествовали следующие подзаголовки: "Братание России
и Соединенных Штатов", "Прием городскими властями русских морских офицеров",
"Восторженная народная демонстрация", "Российский крест сплетает свои складки со
звездами и полосами" и т. д. и т. д. Выступая на приеме в честь русских офицеров,
мэр Нью-Йорка сказал: "Мы желаем через вас заявить наше уважение и нашу
дружбу вашему правительству и народу. Мы признаем в вашем государе, императоре
Александре, просвещенного правителя могущественной страны, обессмертившего
свое царствование одним из благороднейших дел, какие когда-либо занесет на свои
страницы история. В его подданных мы видим мужественный и предприимчивый на¬
род, который идет быстрым шагом по пути прогресса. Мы высоко ценим сочувствие и
дружбу такого народа. Эта дружба существует с тех пор, как мы сделались отдельной
нацией, и сочувствие вашего государя к нашим национальным бедствиям, выраженное
официально, глубоко тронуло нас’’31.
Одновременно со статьей из "Нью-Йорк геральд" "Морской сборник" поместил
26 Ibidem.
27 New York Times, 30.IX.1863, p. 4.
28 New York Times, 2.X.1863, p. 1.
29 Richmond Dispatch, 7.X.1863.
30 Richmond Dispatch, 15.X.1863.
31 Морской сборник, 1863, № 11, с. 6; New York Herald, 2.X.1863, p. 3.
201

письмо корреспондента лондонской ’’Таймс” от 2 октября 1863 г., в котором говорилось
следующее: ’’Муниципалитет и высшая буржуазия решились осыпать всевозможными
почестями русских офицеров. Процессии, обеды, балы, серенады - все средства
пущены в ход, чтобы показать, до чего были бы рады американцы, если бы у них
завелся друг в Европе, да еще такой, как Россия”. Журнал отмечал в заключение, что
он привел мнение ’’Таймс” "с целью показать, с какой завистью англичане смотрят на
дружбу С[еверной] Америки с Россией”32.
Значительный интерес представляет и подробный комментарий к визиту русских
кораблей в США, данный на страницах лондонской ’’Таймс" 15 октября 1863 г. "Тот,
кто рекомендовал русскому императору послать эскадру фрегатов в Нью-Йорк,
может поздравить себя с огромным успехом. Теперь, когда это осуществлено, мы
видим, что это как раз то, что надо было сделать, и можно только удивляться, что
такая мысль никогда ранее не приходила в голову хитрым санкт-петербургским поли¬
тикам. ...Американцы и русские проявили согласие, показывающее тяготение двух
держав к постоянному союзу. Обе державы владеют огромной территорией и облас¬
тями еще более обширными, которые они могли бы сделать своими, если пожелали
бы. Они обе являются молодыми державами, не обремененными долгами, традициями
и социальной организацией их старых соперников. Обеим судьба предопределила
исполнить замыслы провидения, разграбив и подчинив всех, кто недостаточно силен,
чтобы сопротивляться". Намекая на подавление Польши и Южной конфедерации,
газета отмечала, что восторги и почести в отношении русских моряков свиде¬
тельствуют о симпатиях к русскому императору, чьи войска расправляются с повстан¬
цами33.
Неожиданное появление русских кораблей у берегов Америки встревожило не
только английскую прессу и общественность, но и российского посла в Лондоне барона
Филиппа Ивановича Бруннова. Престарелый "Нестор русской дипломатии" опасался,
что визит русской эскадры в Нью-Йорк может привести к войне с Англией
и Францией, и не верил, "чтобы три фрегата, два корвета и один клипер...
были в состоянии предпринять борьбу, которую неравенство сил сделало бы
катастрофической для нашего флота"34. По мнению посла, "опыт прошлого нам
оставил в этом отношении серьезное предостережение. Желание разрушить наш
Черноморский флот было одной из основных причин Крымской войны. Пушечные
выстрелы у Синопа разрушили Севастополь". Особое недовольство барона вызвали
появившиеся в газетах сообщения о целях посылки русских кораблей в Америку.
«Умение молчать не настолько распространено в Соединенных Штатах, - ехидно
заметил посол, - чтобы там можно было держать что-либо в секрете продолжительное
время. Это настолько верно, что курьер, которому наш посланник в Вашингтоне
доверил свои депеши, сам узнал из разговоров публики секретное назначение нашей
эскадры.
Более того, на одном обеде, данном в Нью-Йорке в честь наших морских офице¬
ров, американский оратор поспешил осведомить аудиторию о намерениях император¬
ского правительства. Мистер Уолдридж сказал, что "Россия посылает эскадру в Нью-
Йорк для того, чтобы по первому сигналу смести английскую и французскую торговлю
с поверхности морей"». Многоопытный дипломат не учел, что именно это
обстоятельство, ставшее достоянием английских газет, сдерживало Великобританию и
служило стимулом для сохранения мира.
С полным основанием поэтому Краббе писал Горчакову по поводу опасений посла в
Лондоне: "Это, быть может, Синопские выстрелы были причиной падения
32 Там же, с. 7-8.
33 Times, 15.Х.1863, р. 6. И в дальнейшем "Таймс" продолжала внимательно следить за пребыванием
русского флота в США, помещая на своих страницах перепечатки из американских газет, в частности из
"New York Evening Post" от 13 октября 1863 г., и др. - Times, 24.Х.1863, р. 8 etc.
34 Здесь и далее цитируется депеша Ф.И. Бруннова А.М. Горчакову от (5)17 октября 1863, № 250. -
Красный архив, 1930, т. 1(38), с. 162-163.
202

Севастополя, но если бы выстрелы эти могли в то время раздаться в Океане, на
путях английской морской торговли, то торговое сословие этой страны, имеющее на
ход государственных дел то огромное влияние, о котором упоминает барон Бруннов,
вероятно, столь же сильно восстало против войны с Россией, как оно всегда
восставало и восстает против войны с Америкой"35.
Позднее в письме к вице-канцлеру от 18 октября 1863 г. Краббе, "ручаясь за
скромность и осторожность" Лесовского, счел нужным вновь подтвердить, что "откры¬
тая цель и причины посылки эскадры в Америку" заключаются в том, что "пор¬
ты державы, на нейтралитет которой мы могли бы совершенно положиться, избраны
местом соединения заграничных наших судов впредь до того времени, когда обс¬
тоятельства дозволят разослать их по принадлежности на предназначенные им стан¬
ции"36.
Между тем сам Горчаков под влиянием сообщений о триумфальном приеме русских
моряков в США не был склонен придавать опасениям посла в Лондоне большого
значения. "Князь Горчаков, кажется, не разделяет опасений барона Бруннова, - писал
Краббе царю, - потому что недавно еще в записке ко мне выразился^ что сосредо¬
точение наших морских сил в Северной Америке в политическом смысле мысль
удачная, а в исполнении отличная"37.
Отвечая на донесение Стекля от 11(23) сентября 1863 г., Горчаков подтвердил, что
Клей не делал никакого предложения о союзном договоре. "Мы бы, впрочем,
отклонили его как беспредметное - отмечал министр. - Договор существует de facto в
силу совпадения наших политических интересов и традиций".
Эта исключительно важная и принципиальная оценка характера отношений России
и США, получившая к тому же полное одобрение Александра II (на проекте депеши
его помета: "Очень хорошо"), сопровождалась выражением удовлетворения по поводу
приема, оказанного в США русским морякам, и напоминанием о необходимости
воздерживаться от того, чтобы в какой-либо форме угрожать "какой бы то ни было
державе" и тем самым давать повод "к предположениям, не входящим в наши
намерения". "Концентрация судов имела своей главной целью охранение безопасности
в то время, когда, как нам казалось, нам угрожала война. Мне нет нужды заявлять, -
отмечал Горчаков, - что такая возможность никогда не соответствовала нашим
желаниям"38.
Несколько дней спустя, 14(26) октября 1863 г., Горчаков направил Стеклю "секрет¬
ный мемуар" о политическом положении в Европе в связи с событиями в Польше и
подтвердил необходимость соблюдать чрезвычайную осмотрительность и не давать
повод для возбуждения страстей против России. Министр подчеркивал, что Америка
превратилась в важный элемент мировой политики и Россия заинтересована в
укреплении Союза, который, как никогда прежде, является "необходимым элементом
всеобщего равновесия"39.
Сердечный прием, оказанный русским морякам в США, произвел огромное впечат¬
ление в Санкт-Петербурге. "Столь благожелательное и непринужденное выражение
чувств, - писал Горчаков, - является наилучшим доказательством дружеских отноше¬
ний, соединяющих обе страны. Это выражение чувств может только содействовать
еще большей близости этих отношений, ибо русская нация высоко оценит прием,
оказанный нашим храбрым морякам, которым доверена в этих дальних краях честь
национального флага". Александр II был "весьма тронут" и специально поручил
35 Морской сборник, 1913, № 8, неофициальный отдел, с. 42.
36 Н.К. Краббе - А.М. Горчакову, 18 октября 1863 г., № 168. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2638, л. 43.
37 Н.К. Краббе - Александру II, 18 октября 1863. - Там же, л. 62-63. В этом месте доклада царь
написал: "И я того же мнения".
38 А.М. Горчаков - Э.А. Стеклю. 10(22) октября 1863 г. - Красный архив, 1939, № 3(94), с. 137.
Подлинник см. АВПРИ, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, д. 85, л. 238-240.
39 А.М. Горчаков - Э.А. Стеклю, 19(26) октября 1863 г. - АВПРИ, ф. Посольство в Вашингтоне,
оп. 512/3, д. 85, л. 266-267. Подлинник.
203

Стеклю засвидетельствовать ’’президенту Линкольну его благодарность” и "полное
свое удовлетворение’’40.
Естественно, что больше всего успешному визиту русского флота в США
радовались в морском министерстве. "Блистательный и торжественный прием,
сделанный Вам в Нью-Йорке, - писал Краббе Лесовскому, - невыразимо радует меня
и всех друзей флота... Столбцы наших газет наполнены повествованиями о Вашем
пребывании в Нью-Йорке и заслуженными похвалами искусству и отваге, выказан¬
ными при отплытии эскадры в столь трудное в политическом отношении время. Ваше
имя во всех устах и Вы, почтеннейший Степан Степанович, теперь у нас настоящий
лев сезона"41.
ВИЗИТ ТИХООКЕАНСКОЙ ЭСКАДРЫ А.А. ПОПОВА
В САН-ФРАНЦИСКО
Почти одновременно с прибытием кораблей Атлантической эскадры Лесовского в
Нью-Йорк в заливе Сан-Франциско на западном побережье США появились корабли
Тихоокеанской эскадры А.А. Попова. Но если визит русских кораблей в Нью-Йорк
планировался правительством, то прибытие Тихоокеанской эскадры в Сан-Франциско
явилось результатом инициативы самого Попова и свидетельствовало о том, что
сосредоточение русского флота в Америке оказалось осенью 1863 г. своего рода необ¬
ходимостью. История снаряжения эскадры весьма подробно изложена в статье А. Бе-
ломора в "Морском сборнике" и книге М.М. Малкина42.
Начальником Тихоокеанской эскадры контр-адмирал Попов был назначен еще в
сентябре 1861 г. Он отличался широтой кругозора, самостоятельностью взглядов и
пользовался к тому же покровительством великого князя Константина Николаевича,
которому уже в 50-е годы представлял различные записки и предложения. По мнению
специалистов, инструкция новому начальнику эскадры от 14 сентября 1861 г., хотя и
была подписана Краббе, в действительности по поручению великого князя была
написана самим Поповым. В его задачу входили установление прямых связей с
дипломатическими представителями России в Японии и Китае, обозрение русских
владений на Дальнем Востоке, а также сбор сведений о колониях и флотах европей¬
ских держав на Тихом океане для того, чтобы в случае необходимости нанести им "с
малыми силами значительный вред’’43.
Надо сказать, что Попов прекрасно понимал значение действий русских военных
кораблей в открытом море и еще в 1859 г. писал: "Появление этой подвижной
эскадры в океане и уничтожение ею многих ценных купеческих кораблей Англии,
встречающихся везде, будет иметь последствием всеобщий ужас последней: вопль ее
торгового сословия (а там от первого министра до последнего рабочего все торгуют)
отзовется на политических весах Европы". Опираясь на опыт Крымской войны,
русский моряк подчеркивал, "что самая ложная и самая несчастная из всех идей сбере¬
жения флота есть необходимость спрятать его: военные суда сберегаются в море,
учатся в сражениях"44.
Широкие полномочия Попова были уточнены и дополнены в инструкции великого
князя Константина в январе следующего, 1862 г. Попову вменялось в обязанность
40 А.М. Горчаков - Э.А. Стеклю. 14(26) ноября 1863 г. - Красный архив, 1939, № 3(94), с. 138.
Подлинник см. АВПРИ, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, д. 85, л. 297-298. В личном письме
Стеклю от того же числа Горчаков выразил особую благодарность Сьюарду, который очень точно выразил
его чувства "по укреплению добрых отношений" между двумя странами, национальные и политические
симпатии которых "являются для него разумным принципом и глубоким убеждением". Опубликовано:
Гражданская война в США и Россия. К пребыванию русских военных кораблей в США в 1863-1864 гг. -
Новая и новейшая история, 1973, № 6, с. 92.
41 Н.К. Краббе - С.С. Лесовскому, 16 октября 1863 г. - РГАВМФ, ф. 315, on. 1, л. 28.
42 Беломор А. Указ, соч.; Малкин М.М. Указ. соч.
43 Беломор А. Указ, соч., с. 36-37.
44 Малкин М.М. Указ, соч., с. 242-243.
204

лично познакомиться ”со всеми наиболее замечательными портами и местностями в
торговом и военном отношениях” в Японии, Китае и друих странах, омываемых
Восточным океаном (п. 7). Особенному вниманию начальника эскадры рекомен¬
довались ’’торговые вопросы и все касающееся нашей торговли и возможности
развития ее в будущем” (п. 8). Ему специально поручалось ’’посетить все или главней¬
шие из поселений подчиненных ныне управлению Российско-Американской компании и
представить о состоянии этих колоний свое мнение главному морскому начальству”
(п. 6). Наконец, в случае войны ”с одной из европейских держав, сильнейших нас на
море”, начальнику эскадры рекомендовалось ’’отправить те суда, которые признает
бесполезными для военных действий в океане, в безопасное для них убежище; с
прочими же, действуя раздельно или совокупно, постараться нанести наибольший вред
неприятелю” (п. 10). Что касается торговли и частной собственности, то он должен
был "руководствоваться тем толкованием международного права, какое нашим
правительством будет официально признано”45.
Эскадра Попова состояла из 10 судов: корветов ’’Богатырь”, ’’Новик”, ’’Рында”,
’’Калевала", "Посадник", клиперов "Абрек", "Гайдамак", "Наездник", "Разбойник" и
лодки Сибирской флотилии "Морж". Это были разнокалиберные суда, ходившие под
парусами и одновременно снабженные слабосильными машинами. К тому же они были
разбросаны в различных местах - Гонконге, Хакодате, Шанхае, Тяньцзине и др.
Энергичный командующий эскадрой занялся повышением боеспособности военных
кораблей и совершил большое число плаваний. Среди них следует отметить
посещение им осенью 1862 г. Ново-Архангельска в Русской Америке и Сан-Фран¬
циско. Кстати, в русских колониях в Америке Попов побывал в 1859 г. и уже тогда
обратил внимание на многочисленные непорядки в деятельности Российско-Амери¬
канской компании. С тех пор положение только ухудшилось. В письме великому
князю Константину из Сан-Франциско от 22 сентября 1862 г. адмирал писал, что
компания еще 60 лет тому назад обосновалась на Ситхе, но "до сих пор влияние ее на
местных жителей не раздвинулось далее полусгнившего забора, который ограждает от
колош (индейское племя тлинкитов. - Н.Б.) резиденцию главного правителя колоний
чуть ли не со времен Баранова. Что колоши вооружены и стреляют лучше нашего
гарнизона, что они не менее отважны и многочисленнее нашего населения - не
подлежит сомнению. Конечно, у них нет пушек, но не сегодня, то завтра кто-нибудь
доставит их"46.
Когда в 1863 г. резко обострилось международное положение России и возникла
реальная угроза войны с Францией и Англией из-за Польши, для Попова не было
сомнений в необходимости использования русских военных судов "для нанесения
наивозможного вреда торговле неприятеля". Непременными условиями для успеха
адмирал считал следующие: "1. Своевременное извещение крейсеров о происшедшем
разрыве. 2. Возможность приобретать в продолжении войны провизию и уголь. 3.
Надлежащий выбор крейсерами станций для нападения на неприятельские купеческие
суда"47.
Вполне очевидно, что по всем этим соображениям пребывание русских военных
кораблей в портах Дальнего Востока, Китая и Японии становилось не только
нецелесообразным, но и опасным. Телеграф в то время действовал только до Омска.
Далее специальный курьер должен был доставить депешу в Пекин, а затем в
Тяньцзинь. Наконец, в Печилийском заливе должно было находиться специальное
судно русской эскадры, которое и могло бы доставить Попову курьера с депешами48.
Совершенно очевидно, что англичане должны были получить известие о войне
45 Проект инструкции флагману, назначенному командовать эскадрой Восточного океана, 10 января
1862 г. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2637, л. 29-30.
46 А.А. Попов - вел. кн. Константину, 22 сентября 1862, № 132. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2452,
л. 301.
47 Записка А.А. Попова от 4 июля 1863 г. - РГАВМФ, ф. 315, on. 1, д. 1580, л. 62-65.
48 Морской сборник, 1914, № 10, с. 39 (неофициальный отдел).
205

гораздо раньше и русский флот оказался бы блокированным в любом из дальне¬
восточных портов.
Именно поэтому летом 1863 г. Попов самостоятельно принял решение сосредо¬
точить свою эскадру у западных берегов Соединенных Штатов, ’’которым Англия и
Франция надоели донельзя последними своими вмешательствами”. "Я предполагаю, -
писал он 3 августа, - соединить суда вверенной мне эскадры в Сан-Франциско. Я
принял такое решение, потому что не имею здесь других указаний, кроме собственных
своих соображений, которые мне говорят, что наши порты неудобны для сосре¬
доточения, так как не представляют никаких способов ни для продовольствия
эскадры, ни для необходимых исправлений. И следовательно, в случае даже свое¬
временного получения известия о войне, я вместо того, чтобы выбежать с полными
запасами и совершенно исправными судами, - отчего наиболее зависит успех наших
действий, - принужден буду выйти в море в таком состоянии, которое заставит нас
искать не успехов, а пропитания, не борьбы с неприятелем, а широт, обещающих
спокойное плавание’’49.
Нельзя не позавидовать смелости и проницательности Попова. Не имея полной
информации, он самостоятельно пришел к выводу о необходимости сосредоточить суда
своей эскадры в Сан-Франциско. Интуиция и опыт не подвели русского моряка. Он
принял совершенно правильное и своевременное решение.
Исполняя приказ флагмана, суда Тихоокеанской эскадры в конце лета 1863 г.
вышли из различных портов на Дальнем Востоке и направились к Сан-Франциско.
Первым к берегам Америки подошел быстроходный винтовой корвет ’’Новик" (капи¬
тан-лейтенант К.Г. Скрыплев). Опасаясь возможной войны с Англией и Францией и
морской блокады, Скрыплев надеялся войти в бухту Сан-Франциско ночью в тумане,
но в 5 часов утра 26 сентября 1863 г. потерпел кораблекрушение, налетев на
песчаную отмель. На спасательных шлюпках команда корвета (160 человек), исклю¬
чая одного утонувшего, благополучно добралась до берега. Было спасено и все ценное
имущество, включая оружие, книги, карты, паруса, одежду и т. д. Знавший
английский язык мичман Гарднер по суше отправился в Сан-Франциско, чтобы извес¬
тить русского вице-консула Клинковстрема и местные власти об аварии50.
Как только начальник таможенной службы порта Сан-Франциско У. Фаруэл узнал о
кораблекрушении, он послал лейтенанта Ч.М. Скэммона на паровом катере "Шубрик"
для оказания помощи терпящему бедствие русскому кораблю. "Шубрик" сделал два
рейса к месту происшествия и взял на борт всех русских матросов и офицеров.
12 человек были помещены в морской госпиталь51.
Сообщая о случившемся российскому вице-консулу М. Клинковстрему, Фаруэл счел
необходимым подчеркнуть, что "в настоящее время ни одна нация на земле не трогает
так сильно американское сердце, как народ той великой империи, которую Вы столь
достойно у нас представляете"52. Самую лестную оценку действиям Скэммона дал и
Клинковстрем, ходатайствовавший о повышении этого офицера по службе: "Он
старый и верный друг нашему правительству и всем русским. Ранее он бывал в
Охотском море и знаком со многими русскими... Все купцы здесь его любят и
уважают’’53.
49 Там же, с. 38-39. Соответствующие инструкции командиру клипера "Абрек" и корвета "Рында" от
30 июля и 3 августа 1863 г. - РГАВМФ, ф. 315, on. 1, д. 1580, л. 20-25.
50 Долгополов А. Эскадра адмирала А.А. Попова в Сан-Франциско в 1863-1864 годах. - Столетняя
годовщина прибытия русских эскадр в Америку 1863-1963. Вашингтон, 1963, с. 60-61.
51 У. Фаруэл - С.П. Чайзу, 30 сентября 1863 г. - АВПРИ. Ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3,
д. 85, л. 226-227.
52 У. Фаруэл - М. Клинковстрему, 28 сентября 1863 г. - Там же, л. 222-223.
53 М. Клинковстрем - Р.Р. Остен-Сакену, 23 сентября (5 октября) 1863 г. - Там же, л. 44-45. В свою
очередь в России высоко оценили помощь, оказанную американцами в связи с кораблекрушением корвета
"Новик". В письме от 14(26) ноября 1863 г. А.М. Горчаков выразил по этому поводу признательность
американским властям и морякам: А.М. Горчаков - Э.А. Стеклю, 14(26) ноября 1863 г. - АВПРИ,
ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, д. 85, л. 297-298. Подлинник.
206

Помимо погибшего ’’Новика”, осенью 1863 г. в Сан-Франциско пришло еще пять
военных судов Тихоокеанской эскадры: флагманский корвет ’’Богатырь” (капитан 2-го
ранга П.А. Чебышев) прибыл 11 октября, клипер ’’Гайдамак” (капитан-лейтенант
А.А. Пешуров) - 17 октября, корвет "Калевала” (капитан-лейтенант Ф. Желтухин) -
20 октября, клипер ’’Абрек” (капитан 2-го ранга Пилкин) - 28 октября и, наконец,
корвет ’’Рында” (лейтенант В. Басаргин) - 8 ноября54.
Неожиданное прибытие русских кораблей в Сан-Франциско вызвало восторженные
отклики в местной печати, и в первую очередь в влиятельной ’’Дейли Альта
Калифорния”. Появились слухи о заключении между Россией и США союзного
договора, в связи с чем газета констатировала: ’’Если дело обстоит таким образом,
то это лишь официальное признание того факта, который уже существует’’55.
Довольно скоро газеты на Западе, как и их коллеги на Востоке, более точно
разобрались в истинных целях прибытия русских гостей. ”Во время Крымской войны, -
напоминала ’’Дейли Альта Калифорния”, - русские оказались в невыгодном
положении. Их флот был закрыт в портах Черного моря, Балтики и Маньчжурии, и
они не имели ни военных кораблей, ни каперов для того, чтобы поразить самое
уязвимое место англичан и французов - их торговлю... По всей видимости, русское
правительство теперь не имеет намерения попасть в то же положение, в котором оно
оказалось десять лет назад. Две эскадры, состоящая каждая из пяти военных
кораблей, были посланы в американские порты, где они не могут быть блокиро¬
ваны или захвачены и где в случае войны они могут без труда выйти в открытое
море”56.
Как и в Нью-Йорке, в Сан-Франциско русская эскадра получила возможность
провести все необходимые ремонтные работы. ’’Пять судов, находящиеся со мною в
здешнем порте, - сообщал Попов Стеклю в ноябре 1863 г., - исправляются в
казенном адмиралтействе Mare-Seland. Начальник этого учреждения капитан Selfridge,
имеющий по своему месту звание коммодора, его помощник капитан Bissel и старший
строитель г. Simmons услугами своими и предупредительностью не только сокращают
на многие тысячи издержки по исправлению судов, но дают нам средства выполнить
такие работы, которые невозможно было бы здесь сделать частным образом”.
Принимая это во внимание, Попов предлагал сделать от имени императора
Александра II специальные подарки: Сельфриджу стоимостью не менее 1000, Биссе¬
лу - около 500 и Симмонсу - 800 долларов. Подарок, по мнению Попова, заслужил и
адмирал Белл, который, ’’вероятно, есть главный виновник оказываемого нам содей¬
ствия”57.
Пребывание Тихоокеанской эскадры Попова в Сан-Франциско оказалось весьма
полезным и для жителей этого американского города. Дело в том, что утром 23 октя¬
бря 1863 г. в деловой части города в районе улиц Дэвис, Калифорния и Сакраменто
возник огромный пожар, и городские пожарные команды оказались в критическом
положении. На помощь им пришли русские моряки, которые были хорошо обучены
борьбе с пожарами (морские корабли строились из дерева и борьба с огнем входила в
программу обучения матросов). Проявляя исключительное мужество и самопожерт¬
вование, русские моряки, вооруженные крючьями, топорами и веревочными
лестницами, взбирались на горевшие здания и спасали попавших в беду жителей. При
54 Извещая Стекля о прибытии в Сан-Франциско корветов "Богатырь” и "Калевала", а также клипера
"Гайдамак", адмирал Попов писал 11 октября 1863 г.: "К несчастью, в городе весьма много поляков, и мы
уже потеряли семь человек бежавшими, а потому я принужден прекратить отпуски нижних чинов на берег".
А.А. Попов - Э.А. Стеклю. 11 октября 1863 г. - АВПРИ, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, д. 85,
л. 263. Можно сомневаться, конечно, что причиной бегства матросов было наличие в городе поляков. С
аналогичной проблемой, как известно, столкнулись русские корабли и в Нью-Йорке, причем Лесовский
ссылался на выгодные условия вербовки в армию северян.
55 Daily Alta California, 26.Х.1863.
56 Daily Alta California, 18.XI.1863.
57 А.А. Попов - Э.А. Стеклю, 11(23) ноября 1863 г. - АВПРИ, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3,
д. 85, л. 326-327.
207

этом многие из них сами получили сильные увечья и ожоги. Лишь после долгих часов
борьбы с пожаром, огонь был наконец потушен58.
Уже на следующий день главный инженер Пожарного департамента Сан-Фран¬
циско Д. Сканелл направил Попову сердечную благодарность за ’’великодушную и
деятельную помощь, оказанную Вами, офицерами и матросами” при тушении пожара
утром 23 октября, и отмечал, что жители города ’’сохранят навсегда благодарную
память о благородном и героическом поведении" русских моряков59. Через неделю мэр
Сан-Франциско переслал Попову благодарственную резолюцию городского совета, в
которой выражалась признательность за "своевременные и эффективные действия"
при тушении пожара во всем квартале, примыкающем к улице Дэвиса. Благодар¬
ственная резолюция была вручена Попову, капитану парового корвета "Богатырь"
Чебышеву, а также трем лейтенантам, руководившими действиями команды из
200 моряков60.
О действиях русских моряков стало известно и в Санкт-Петербурге, в связи с чем
Краббе направил 20 января 1864 г. Александру II специальную записку и "благодар¬
ственный адрес, поднесенный городским советом Сан-Франциско контр-адмиралу
Попову"61.
Не столь благополучной оказалась судьба главных спасателей. Шестеро из них
скончались в морском госпитале Сан-Франциско в результате сильных ожогов и уве¬
чий, полученных при тушении пожара. На скромных, обветшалых плитах на старин¬
ном кладбище морской базы "Мэйр Айланд" сохранилось три имени - "Артемий Тра¬
пезников, скончавшийся 27 октября 1863 г., от роду на 30 году", "Яков Буторин, скончав¬
шийся 27 октября 1863 г., от роду на 30 году" и "Карл Корт, скончавшийся 20 ноября
1863 г., от роду на 38 году". Три другие плиты сильно пострадали от времени и были
заменены новыми лаконичными надписями "Русский моряк" (Russian Sailor)62.
У адмирала Попова установились с местными властями дружественные, даже
доверительные взаимоотношения, и в январе 1864 г. без предварительного согласо¬
вания с российским посланником он направил командирам судов Тихоокеанской
эскадры секретные инструкции следующего содержания:
"Весьма секретно. Циркулярно.
Во всех случаях, когда общественное спокойствие нарушается неблагонаме¬
ренными людьми, всякий честный человек обязан оказать всевозможное содействие
той местной власти, покровительством которой он пользуется; руководствуясь этим
правилом, я предписываю г.г. командирам судов вверенной мне эскадры во время
пребывания их в портах Соединенных Штатов следующее:
В случае появления в порте какого-либо корсара, снаряженного возмутившимися
штатами, старший из присутствующих в том порте г.г. командиров делает сигнал
прочим стоящим на рейде судам "приготовиться к бою и развести пары", а вместе с
тем тотчас же посылает офицера на появившееся судно с приказанием вручить
командующему лицу прилагаемую при сем декларацию за своей подписью и за тем, в
случае нарушения им общественного спокойствия, принуждает его силою прекратить
беспорядок.
Если же ворвавшийся в порт корсар прямо начнет неприятельские действия, то
старший из г.г. командиров должен тотчас сделать сигнал прочим судам "сняться с
Долгополов А. Указ, соч., с. 70-71. Очевидец событий К.М. Станюкевич, служивший кадетом на
корвете "Калевала", описал тушение пожара в Сан-Франциско в рассказе "Подвиг матроса Чайкина".
59 Там же, с. 72.
60 В резолюции назывались и фамилии лейтенантов: Scruggen, Eothen and Macheff. He исключено, что фа¬
милии приводились не совсем точно. По всей видимости, речь шла о гардемарине Скрягине, лейтенантах
Мучанове и Александре Адольфовиче Этолине (сыне бывшего правителя Русской Америки Адольфа Это¬
лина).
61 Записка Н.К. Краббе от 20 января 1864 г. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2692, л. 15.
62 Долгополов А. Указ, соч., с. 72-73.
208

якоря по способности” и, подойдя вплоть к возмутителю общественного спокойствия,
требовать немедленного и безусловного прекращения военных действий, а в случае
получения отказа в этом требовании атакует его”.
К инструкциям была приложена ’’Декларация” на английском языке:
”В соответствии с инструкциями, полученными от его превосходительства контр-
адмирала Попова, командующего е. и. в-ва российской Тихоокеанской эскадрой,
нижеподписавшийся уполномочен заявить всем, кого это касается, что корабли
вышеупомянутой эскадры намерены оказывать помощь властям любого места,
дружеским расположением которого они пользуются, во всех мерах, которые будут
сочтены необходимыми, чтобы отразить любое покушение на безопасность этого
района. *
С подлинным верно: флаг-офицер лейтенант Зеленов”63.
Принимая на свой собственный страх и риск столь ответственное решение, адмирал
Попов, по всей видимости, первоначально даже не известил свое начальство. Между
тем речь шла о возможности прямого участия русского флота в отражении
предполагаемого нападения корабля южан на Сан-Франциско. Лишь 25 дней спустя
Попов решил задним числом согласовать этот смелый шаг с российской миссией в
Вашингтоне, а заодно поставить в известность и свое непосредственное начальство в
морском министерстве. При этом адмирал ссылался на то, что вход в бухту Сан-
Франциско укреплен очень слабо, а броненосное судно для ее защиты "затонуло у
пристани”. В случае неодобрения его распоряжения Попов просил Стекля направить
ему следующую депешу ’’Номер первый не одобрен (Number first is not approved)"64.
Стекль оказался в затруднительном положении. Хотя ему не хотелось катего¬
рически отклонять инструкцию, которую дал Попов, он не мог одобрить ее содер¬
жание. В результате 1 (13) марта он отправил в Сан-Франциско телеграмму: "Ваше
письмо получил; дело серьезное. Если непредвиденный случай будет иметь место, Вы
можете использовать свое влияние, чтобы предотвратить то, чего Вы опасаетесь. Но
необходимо избегать столкновения насколько это возможно. Подробности письмом’’65.
Одновременно в секретном письме из Нью-Йорка посланник разъяснял, почему он
не мог дать ожидавшегося Поповым положительного ответа: "Сущность инструкций,
данных мне по высочайшему повелению из Санкт-Петербурга, состоит в том, что для
нас Севера и Юга не существует; мы знаем только Соединенные Штаты и не
вмешиваемся в их внутренние раздоры. Из этих инструкций для морских сил наших
ясно вытекает обязанность избегать всякого участия в американской междуусобной
войне... Значит, остается только тот неправдоподобный случай, если бы корсар, прой¬
дя форты, угрожал самому городу. В этом только случае, если он вообще возможен,
Вы имели бы право, единственно из человеколюбия, а не политики, употребить
влияние Ваше для предупреждения зла. Должен полагать, что представления Ваши,
при имеющихся в распоряжении Вашем средствах произведут желаемое действие, не
прибегая к употреблению силы и не вовлекая нас таким образом в затруднения,
которые правительство желает более всего избежать"66.
По мнению Стекля, "в Сан-Франциско перепугались без всякого основания. По
имеющимся здесь сведениям, в Тихом океане имеется только один корсар: это -
"Алабама", небольшое судно, которое не в состоянии напасть на укрепления,
защищающие порт Сан-Франциско. Следовательно, предположение о нападении на
столицу Калифорнии выходит за пределы всякой вероятности’’67.
63 РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2692, л. 95; АВПРИ, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, д. 154, л. 99.
Опубликовано: Новая и новейшая история, 1973, № 6, с. 95-96 (перевод уточнен).
64 А.А. Попов - Э.А. Стеклю. 31 января 1864 г. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2692, л. 94; АВПРИ,
ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, д. 154, л. 97-98; Новая и новейшая история, 1973, № 6, с. 95 (в
опубликованном варианте английская фраза опущена).
65 АПРИ, ф. Канцелярия, д. 150, л. 89.
66 Э.А. Стекль - А.А. Попову, Нью-Йорк, 1(13) марта 1864 г. - Там же, л. 90-91.
67 Э.А. Стекль - А.М. Горчакову, 10(22) марта 1864 г., № 14. - Красный архив, 1939, т. 3(94), с. 140.
209

Еще более определенной оказалась реакция Санкт-Петербурга. Ознакомившись с
секретными инструкциями Попова командирам судов Тихоокеанской эскадры, Горча¬
ков выразил надежду, что посланник в Вашингтоне их уже не одобрил, ’’так как по
сию пору российское правительство тщательно уклонялось от всевозможного
вмешательства в войну между Южными и Северными Американскими Штатами,
наблюдая в этом случае самый строгий нейтралитет”. Пересылая записку Горчакова,
Краббе предупредил адмирала о необходимости строгого соблюдения крайней осто¬
рожности ”во всем, что касается дипломатии, и помнить, что требования ее очень и
очень часто совершенно противоречат нашим симпатиям”68. Глава морского ведомства
явно опасался, что дружественные чувства русских моряков к федеральному Союзу
могут привести к нарушению строгого нейтралитета России в войне Севера и Юга.
Впрочем, это был далеко не единственный случай серьезных разногласий между
энергичным и независимым командиром Тихоокеанской эскадры и его петербургским
начальством. Привыкший к принятию самостоятельных решений. Попов уже давно
был недоволен управляющим морским министерством, который после отъезда вели¬
кого князя в Варшаву постепенно сосредоточил в своих руках фактическое руковод¬
ство флотом. Начальник Тихоокеанской эскадры считал себя вправе производить
перемены в командном составе кораблей, представлять к наградам и награждать
собственной властью низших чинов69. ’’Моряки должны зарабатывать чины в море”, -
подчеркивал Попов в письме к Краббе 9 декабря 1863 г., но не благодаря своей
близости к Санкт-Петербургу. Между тем ’’всякому из моих подчиненных покажется,
что для их успехов по службе есть только два препятствия: 1) быть долго в море, не
появляясь в Петербурге и 2) быть под моим начальством в продолжении их службы на
Тихом океане”70.
В заключении самолюбивый моряк писал, что если Краббе ’’признает нужным"
отстранить его от командования, то он просит лишь не отзывать его в Петербург, а
оставить служить в эскадре даже ’’простым матросом”, что позволит ему сохранить
’’имя честного человека, любящего горячо своего Государя и Отечество”71.
До поры до времени Краббе приходилось мириться со строптивым адмиралом,
который в свое время самостоятельно принял решение отправиться в Сан-Франциско,
тем более что в тогдашней критической обстановке это оказалось весьма свое¬
временным. Однако по мере того как военная угроза рассеивалась, позиция управляю¬
щего морским министерством становилась более жесткой. В строго конфиденциальном
и личном письме от 8 февраля 1864 г. Краббе прямо обвинил Попова в том, что он
хочет «сделаться ’’государством в государстве" и требует для себя "постоянных
исключений’’». Вместе с тем управляющий морским министерством еще не решался
сместить адмирала и подчеркивал, что высоко ценит его как специалиста и человека72.
Конфликт командующего Тихоокеанской эскадрой с Краббе в конечном итоге не
мог не закончиться в пользу главы морского министерства.
Как только международная обстановка окончательно прояснилась, надобность в
пребывании русских эскадр в Америке отпала. Со скрытым злорадством управляющий
морским министерством писал Попову: "Наконец, почтеннейший Андрей Алексан¬
дрович, я в состоянии исполнить желание Ваше; просветлевший политический гори¬
зонт, дозволивший отозвать эскадру Атлантического океана, дозволяет мне в то же
время послать Вам на замену преемника в лице контр-адмирала Ендугурова, которому
Вы сдадите эскадру в превосходном, как я убежден, во всех отношениях состоянии".
Властолюбивый глава морского министерства не забыл напомнить Попову о
необходимости "собрать и привести с собой самые подробные и обстоятельные
68 А.М. Горчаков - Н.К. Краббе, 2 апреля 1864 г.; Н.К. Краббе - А.А. Попову, 2 апреля 1864 г. -
РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2532, л. 93, 94.
69 Морской сборник, октябрь 1914 г., № 10, с. 49-50.
70 А.А. Попов - Н.К. Краббе, 9 декабря 1863 г. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2692, л. 25.
71 Там же, л. 26.
72 Н.К. Краббе - А.А. Попову, 8 февраля 1864 г. - Там же, ф. 315, on. 1, д. 1580, л. 86-88.
210

сведения по отчетности израсходованных эскадрою сумм”, поскольку коммерческий
департамент совершенно запутался в счетах и уже в начале 1864 г. ”не имеет более в
своем распоряжении сумм, ассигнованных на содержание судов в Тихом океане”73.
Исполняя это предписание, адмирал Попов сообщил 24 июля, что спустил свой флаг
на корвете "Калевала”. 1 августа 1864 г. под командованием адмирала Ендугурова
корабли Тихоокеанской эскадры покинули Сан-Франциско.
ЗАВЕРШЕНИЕ ПРЕБЫВАНИЯ АТЛАНТИЧЕСКОЙ
ЭСКАДРЫ В США
В исторической литературе распространено мнение, что после первых восторгов по
поводу неожиданного прибытия русских кораблей в ноябре 1863 г. в США наступило
определенное охлаждение и разочарование74. Такой авторитетный специалист, как
М.М. Малкин, даже назвал соответствующий раздел своей книги «От "оваций” к
’’площадной ругани”» и отметил, что в начале ноября в отношении к русским морякам
произошел "крутой перелом", "решительный переход от хвалебных гимнов к ругани и
лжи, от панегириков к злопыхательству"75.
Как мне представляется, М.М. Малкин склонен излишне драматизировать события.
Он опирается при этом на отдельные статьи в американской печати, и в первую
очередь на материалы "Нью-Йорк геральд", которые Лесовский охарактеризовал как
"площадную брань’’76. Действительно, начав с непомерных восторгов по поводу визита
русской эскадры, "Нью-Йорк геральд" перешла в ноябре 1863 г. к открытым напад¬
кам на русских моряков, Россию и русское правительство. Показательна в этом
смысле редакционная статья "Нью-Йорк геральд" от 12 ноября 1863 г.
"После прибытия русского флота, - писала авторитетная газета, - нас охватила
русская мания. Мы занялись банкетами, речами и зашли так далеко, что даже
сравнивали Александра с Линкольном. Россия послала сюда свой флот, чтобы
сохранить его в безопасности в случае войны с Францией, но мы сомневаемся, чтобы
она послала его сюда, если бы требовалось помочь нам в борьбе с Англией. Да ее
флот и не стоит того, чтобы его посылать. Один из наших броненосцев мог бы
уничтожить его за два часа вместе со всеми этими варварами на борту’’77.
По мнению газеты, сердечное общение с русским деспотизмом "противоречит всем
чувствам, всем принципам нашей республики". США не нуждаются ни в чьей помощи
и полагаются только на себя. "Мы не желаем и не просим никакого союза, и всякая
мысль о том, что мы хотим иметь общее дело с Россией, является ошибкой’’78.
При всем влиянии газеты "Нью-Йорк геральд" и ее редактора Уильяма Гордона
Беннета следует, однако, иметь в виду, что существовали и другие органы печати,
которые играли большую роль в формировании общественного мнения США. И,
скажем, та же "Нью-Йорк тайме" занимала иную позицию и не участвовала в
антирусской кампании, начатой газетой Беннета. Кроме того, имеются основания
полагать, что чрезвычайная резкость газеты "Нью-Йорк геральд" отчасти объясня¬
лась личными мотивами, в частности, недовольством жены редактора приемом,
оказанным ей на фрегате "Александр Невский", о чем неоднократно упоминал
73 Н.К. Краббе - А.А. Попову, 23 мая 1864 г. - Там же, ф. 410, оп. 2, д. 2692, л. 126.
74 Kushner HI. The Russian Fleet and the American Civil War: Another View. - Historian, August 1972, v. 34,
№ 4, p. 642-645.
75 Малкин М.М. Указ, соч., с. 289, 292 и др.
76 С.С. Лесовский - Н.К. Краббе, 5(17) ноября 1863 г. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2638, л. 83-88.
77 New York Herald, 12.XI.1863.
78 New York Herald, 18.XI.1863. В морском министерстве в общем не придали нападкам "New York Herald",
"грубость и продажность" которой была известна в Европе, большого значения. "Впрочем, весьма
естественно, - заметил Краббе, - что восторженный прием, по самой силе восторга, должен был породить
реакцию... Надеюсь, впрочем, что эти мелкие дрязги не тревожат Вас и что Вы понимаете всю их нич¬
тожность, в особенности в сравнении с громадными Вашими успехами". Н.К. Краббе - С.С. Лесовскому. -
РГАВМФ, ф. 315, on. 1, д. 1580, л. 51.
211

Лесовский: ’’Жена редактора этой газеты, заносчивая и сварливая баба, была у меня
на фрегате и жаловалась своему мужу, что она была insulted (оскорблена)... В этом
нет и толики справедливости. О ее прибытии я был предупрежден... принял ее сам,
водил сам по фрегату, был с ней столько вежлив как и со множеством других дам,
посещающих фрегат, представил ей секретарей нашего посольства гг. Бодиско и
Давыдова и нашего генерального консула барона Остен-Сакена”79. Все это оказалось
напрасно. Как отмечалось в корреспонденции с борта ’’Пересвета” от 28 ноября, ’’эту
госпожу обидело, что ею занимаются не предпочтительно перед другими, и через
несколько дней из союзников и друзей мы в Herald’e превратились в barberians, и теперь
это наше единственное прилагательное в этом журнале”80.
В целом же как Лесовский, так и автор статьи в "Морском сборнике” отмечали,
что, несмотря на "площадную брань", общественное мнение в США "хотя и поко¬
лебалось, но не изменилось". Свидетельством этому были, в частности, приемы
депутаций с приглашением посетить города Филадельфию (Пенсильвания), Нью-
Лондон (Коннектикут), огромный успех лекции американского писателя Б. Тейлора о
"России и русских" и т. д.81 Общий итог пребывания эскадры Лесовского подвела во
второй половине ноября газета "Нью-Йорк ивнинг пост", дав весьма лестную оценку
как прекрасным русским фрегатам, так и их офицерам - джентльменам, "которых наш
город недавно приветствовал как представителей дружественной державы". Газета
напоминала, что "тысячи горожан" посещали русские корабли "как по приглашениям,
так и без них" и всякий раз встречали вежливый и радушный прием. На протяжении
всего пребывания в Нью-Йорке "русские моряки были предметом самого чуткого
внимания со стороны наших соотечественников, внимания, на которое они не
преминули ответить признательностью, исключительной вежливостью и госте¬
приимством"82.
Если же говорить о действительных основаниях некоторого охлаждения американ¬
ских газет в ноябре 1863 г., то обида жены редактора "Геральд" была скорее поводом,
чем причиной изменения отношения печати к русским морякам в Нью-Йорке. Более
существенное значение имело улучшение международного положения Федерального
Союза, усиление сочувствия американской общественности к польским повстанцам,
которые вели неравную борьбу с правительственными войсками, в сочетании с давней
неприязнью к деспотическим режимам. Как доносил 21 октября (2 ноября) 1863 г.
Стекль из Вашингтона, после долгих колебаний английское правительство наконец
решило воспрепятствовать выходу в море броненосцев, построенных для Южной
Конфедерации. Большую умеренность проявило и правительство Франции. Друэн де
Люис, министр иностранных дел, заверил американского посланника в Париже У. Дей¬
тона, что Наполеон III не имел намерения признавать Конфедерацию. В беседе с
российским посланником президент Линкольн заметил, что удовлетворен последними
новостями из Лондона и Парижа, добавив со смехом, что две великие державы начи¬
нают замечать, что не так-то просто вершить мировую политику83. Следует учесть,
что 5 ноября 1863 г. Наполеон III высказал идею о созыве в Вене конгресса для
обсуждения польского вопроса, и с этого времени о вмешательстве Франции в
американские дела ничего не было слышно84.
79 С.С. Лесовский - С.А. Грейгу, 5(17) ноября 1863. - РГАВМФ, ф. 207, on. 1, д. 16, л. 34-35.
80 Морской сборник, январь 1864, № 1, с. 55 (Современное обозрение).
81 С.С. Лесовский - H.K. Краббе, 12(24) ноября 1863 г. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2638, л. 82.
Комитет граждан города Нью-Лондон приглашал эскадру адмирала Лесовского перезимовать в гавани их
города, поскольку она наиболее приспособлена для этого на всем Атлантическом побережье США, а "народ
будет чрезвычайно польщен визитом русского флота". В решении законодательного собрания штата
Коннектикут подчеркивалось, что оно "питает самые добрые и дружественные чувства к императору и
народу России". - АВПРИ, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, 1863, д. 85, л. 260, 261. Подлинник.
82 New York Evening Post, 24.XI.1963; Новая и новейшая история, 1973, № 6, с. 93-94.
83 Э.А. Стекль - А.М. Горчакову, 21 октября (2 ноября) 1863, № 65. - АВПРИ, ф. Канцелярия, д. 160,
л. 25-26.
84 New York Evening Post, 19.XI.1863.
212

Кроме того, слишком восторженный прием российской эскадры в первые месяцы ее
пребывания в Нью-Йорке неизбежно таил в себе опасность некоторого охлаждения,
чего не могли не понимать в Санкт-Петербурге. Не случайно поэтому уже во второй
половине октября Краббе предупреждал Лесовского, ’’чтобы выгодное для нас впечат¬
ление на американский народ, произведенное Вашим приходом в Нью-Йорк, не
изгладилось от слишком долгого пребывания эскадры в этом порте. Весьма часто
восторженные проявления сменяются утомлением, а утомление равнодушием, и,
наконец, новые друзья, насмотревшись и наобедавшись вдоволь, могут надоесть друг
другу. Поэтому я полагаю, - продолжал руководитель морского министерства, - что
было бы недурно, если бы Вы, по исправлении судов, прогулялись по другим
американским портам, чтобы впоследствии, если будет нужно, снова возвратиться в
Нью-Йорк”85.
Мысль о посещении русскими судами американских портов и в первую очередь
Вашингтона разделялась в то время практически единодушно как русскими (Краббе,
Лесовский, Стекль), так и американцами (Линкольн, Сьюард). Уже в письме от
22 октября (3 ноября) 1863 г. Стекль заверил Лесовского, что ’’как президенту, так и
всему правительству очень приятно будет видеть наши военные суда”. "Третьего
дня, - продолжал посланник, - я имел свидание с самим президентом. Поблагодарив
меня за ласковый прием, сделанный Г-же Линкольн при посещении ею фрегата
"Ослябя”, он спросил, намерены ли Вы побывать здесь с Вашими судами. Я отвечал,
что Вы ожидаете в Нью-Йорке инструкций, от которых будут зависеть Ваши
дальнейшие действия, но что если Вам будет возможно посетить другие порты
Соединенных Штатов, то Вы сочтете приятным долгом начать с Вашингтона”86.
Хотя и с некоторым опозданием, Лесовский принял решение покинуть Нью-Йорк и
прибыл в Вашингтон 3 декабря на борту фрегата ’’Ослябя" в сопровождении корветов
"Витязь", "Варяг" и клипера "Алмаз"87. Йз-за мелководья русские корабли смогли
подняться только до форта Александрия. Как и ранее, во время визита эскадры в
Нью-Йорк, военно-морской министр США Г. Уэллес обязал своих подчиненных
оказать русским морякам все необходимое внимание и особо подчеркнул, что "наши
русские друзья предоставляют нам огромную услугу’’88.
К сожалению, президент Линкольн заболел ветряной оспой и поручил встретить
адмирала Лесовского Сьюарду. Как сообщал Стекль, 5 декабря он "представил наших
моряков государственному секретарю и другим членам кабинета, которые на следую¬
щий день явились с ответным визитом на борт флагманского судна. Г-н Сьюард
оказал честь нашей эскадре, дав банкет адмиралу и командирам кораблей, а на
следующий день государственный секретарь и другие члены кабинета" присут¬
ствовали на обеде с русскими моряками у Стекля. 9 декабря Лесовский с командирами
судов побывал на приеме в морском министерстве вместе с членами кабинета и
дипломатическими представителями в Вашингтоне. Все эти события широко осве¬
щались в печати89.
Особенно грандиозный прием был устроен 12 декабря, когда на борту флагманского
фрегата было принято "500 человек: сенаторов, депутатов палаты представителей и
членов их семей". Во время приготовленного для них завтрака Стекль поднял тост за
процветание Соединенных Штатов. От гостей выступил новый председатель палаты
представителей С. Колфакс, который отметил, что территория России охватывает три
85 Н.К. Краббе - С.С.Лесовскому, 16 октября 1863. - РГАМФ, ф. 315, on. 1, д. 1580, л. 31-32.
86 Э.А. Стекль - С.С. Досовскому, 22 октября (3 ноября) 1863. - РГАВМФ, ф. 207, on. 1, д. 8, л. 8. Под¬
линник: АВПРИ, ф. Посольство в Вашингтоне, оп. 512/3, д. 83, л. 42. Черновик. О желании президента и
членов кабинета видеть русские корабли в Вашингтоне посланник сообщил и А.М. Горчакову, заверяя
министра, "что наша эскадра будет прекрасно принята федеральными властями". Э.А. Стекль -
А.М. Горчакову 11(23) ноября 1863. - Новая и новейшая история, № 6, с. 93.
87 Здесь и ниже цитируется донесение Э.А. Стекля А.М. Горчакову, 19(31) декабря 1863. - Красный
архив, 1939, № 3(94), с. 138-139.
88 Welles G. Diary, v. 1. Boston, 1911, p. 48(M81, 484.
89 National Intelligencer, 8, 9, 10.ХП.1863; New York Times, 8, 9, 10.XII.1863 etc.
213

континента и вместе с Соединенными Штатами, раскинувшимися на весь континент
Северной Америки от одного океана до другого, эти две великие страны ’’почти
опоясывают земной шар”. Оратор выразил при этом надежду, что дружба этих стран
"может стать вечной, как звезды’’90.
Учитывая все вышеизложенное, трудно согласиться с мнением М.М. Малкина о
довольно прохладной встрече кораблей Лесовского в Вашингтоне: "Во время при¬
бытия части русской эскадры в декабре 1863 г. в форт Александрию (около Вашинг¬
тона), чтобы отблагодарить президента, последний вовсе не явился ввиду болезни, а
Сьюард произнес весьма обычную речь"91. Кстати, сам Сьюард оценивал встречу с
русскими моряками в американской столице совсем иначе. В депеше к посланнику
США в Петербурге К.М. Клею 8 декабря 1863 г. он писал: "5 декабря я имел честь
принять русского адмирала (Лесовского) и сопровождавших его лиц. Оказав им от
имени президента сердечный прием, я представил их моим сотрудникам по адми¬
нистрации. Вчера адмирал принимал глав департаментов на флагманском корабле, а
вечером русские посетители встретились с ними и большой группой морских офицеров
США на обеде в моем доме. Президент искренне желал, чтобы их прием в нашей
столице отразил сердечность и дружбу, которую эта страна питает в отношении
России, и пока я счастлив сообщить, что это желание выполнено"92.
Как свидетельствовал Стекль, адмиралу Лесовскому даже пришлось задержать
пребывание российских кораблей "в виду выраженного президентом желания видеть
наших офицеров. Г-н Линкольн, - писал Стекль, - попросил меня зайти к нему сказал
мне, что он еще не поправился настолько, чтобы явиться на борт корабля, но что он
принял бы наших моряков у себя. На большом приеме, где присутствовал
дипломатический корпус, высшие должностные лица и члены конгресса, я имел честь
представить президенту и г-же Линкольн адмирала Лесовского и командиров эскадры.
Здесь, было меньше формальности, чем в Нью-Йорке, но отсутствие публичных
манифестаций и спичей нисколько не повредило этому чрезвычайно сердечному
приему. Все прошло настолько хорошо, насколько это можно было желать’’93.
Президент США, таким образом, не только не уклонился от встречи с русскими
моряками, но настоял на том, чтобы эта встреча состоялась.
В декабре 1863 г. окончательно прояснились и дальнейшие планы пребывания рус¬
ских кораблей в Западном полушарии. "Не предвидя по ходу дипломатических пере¬
говоров близкой войны", в Петербурге считали, что адмирал Лесовский "с
совершенным спокойствием может оставаться в Новом Свете" и по своему усмот¬
рению посетить порты Северной, Центральной и Южной Америки. "Такое плавание, -
писал Краббе, - кроме доставления хорошей морской практики офицерам и коман¬
дирам, дало бы случай показать отечественный флаг... в разных местах Американ¬
ского материка и ознакомило бы нас на самом деле с путями и доступами, которыми
мы в случае войны можем воспользоваться". В апреле 1864 г. судам эскадры
Лесовского надлежало вернуться в один из портов Соединенных Штатов, а оттуда,
если политический горизонт окончательно разрядится", Лесовский должен был
разослать корабли "по станциям согласно программе", а самому на фрегате "Ослябя"
возвратиться домой94.
Предложенное Краббе плавание из портов США в южном направлении к островам
Вест-Индии было предпринято всеми судами Атлантической эскадры «за исключением
фрегата "Ослябя", который по разслабленному подводному корпусу» Лесовский "не
желал без особенной надобности подвергать бурному зимнему плаванию, и клиппера
90 National Intelligencer, 14.XII.1863; New York Herald, 14.XII.1863.
91 Малкин М.М. Указ, соч., с. 284.
92 У.Г. Сьюард - К.М. Клею, 8 декабря 1863, № 52. - FRUS, part 3. Washington, 1865, р. 279-280 (38th
Cong., 2d Sess. House Ex. Doc. № 1).
93 Э.А. Стекль - A.M. Горчакову, 19(31) декабря 1863. - Красный архив, 1939, № 3(994), с. 138-139;
Новая и новейшая история, 1973, № 6, с. 94.
94 Н.К. Краббе - С.С. Лесовскому, 11 декабря 1863. - РГАВМФ, ф. 410, оп. 2, д. 2638, л. 113-117.
214

"Алмаз”, который сменил свои мачты в Балтиморе. Для посещения портов Южной
Америки времени не хватило, так как к середине апреля надлежало вернуться в
США95.
В целом за время пребывания у берегов Америки корабли Лесовского и Попова
помимо Нью-Йорка, Вашингтона и Сан-Франциско посетили также "Балтимор, Гэми-
тон, Анаполис, Карибское море, Мексиканский залив, Кюрасао, Бермудские острова,
Кубу, Гаванну, Гондурас, Картагену, Ямайку, Аспинваль, Ванкувер, Ситху,
Гонолулу"96. В каждом городе, где появлялись российские корабли, "вывешивались
русские и американские флаги, устраивались парады войскам, торжественные банке¬
ты, балы и рауты, всюду была встреча самая сердечная, радушная, гостеприимная".
На прощальном обеде в Бостоне мэр города сказал: "Русская эскадра не привезла нам
с собой ни оружия, ни боевых снарядов для подавления восстания; мы в них не
нуждаемся; но она принесла с собой более этого: чувство международного братства,
свое нравственное содействие"97.
Между тем весной 1864 г. в Петербурге уже пришли к выводу, что угроза войны с
западными державами в связи с восстанием в Польше полностью миновала и русские
корабли в Америке могут быть отозваны. Соответственно, 28 апреля Краббе сообщил
начальнику эскадры Атлантического океана высочайшую волю о возвращении
кораблей в Кронштадт. Лесовский должен был вернуться с фрегатами "Ослябя" и
"Пересвет" и корветом "Витязь". Корвет "Варяг" и клипер "Алмаз" должны были
заменить в составе эскадры Тихого океана корвет "Рында" и клипер "Гайдамак",
которые отзывались в Кронштадт. Что касается фрегата "Александр Невский", то
после ремонта в Нью-Йорке (установка нового цилиндра и поведение "в исправность
механизма") ему надлежало, отправиться на смену фрегата "Олег" в Пирей98.
Одна из наиболее успешных экспедиций российского флота закончилась. При
оценке визита российских кораблей в США вполне обоснованным мне представляется
мнение проф. Г.И. Кушнера о том, что президент Линкольн и государственный
секретарь Сьюард были сами заинтересованы в дружественном приеме русских
кораблей, хотя и отдавали себе отчет в целях посылки эскадры Лесовского, связанных
с организацией крейсерства в случае возможной войны с Францией и Англией, в
характере царского самодержавия и восстания в Польше. И тот, и другой хотели
убедить Лондон и Париж, что "Россия была потенциальным союзником Соединенных
Штатов", и в известной мере это им удалось. Построенные в Ливерпуле для южан
броненосцы так и остались в Англии. Наполеон III отказался от признания
Конфедерации, а американский консул на Амуре П.М. Коллинз успешно завершил
переговоры в Петербурге о строительстве русско-американского телеграфа через
Аляску и Сибирь. "Такие историки, как Голдер и Бейли, слишком часто представляли
американских руководителей ограниченными. Визит русского флота не обманул
американских лидеров, - приходит к выводу Кушнер, - но он ввел в заблуждение
многих американских историков"99.
Еще большее значение посылка российских кораблей в порты США имела для
Санкт-Петербурга, поскольку она оказала существенное, если не решающее, влияние
на распад коалиции западных держав против России. В полной мере значение пре¬
бывания российской эскадры в США оценили "Московские ведомости" уже осенью
1863 г. "В нынешних обстоятельствах, - отмечала газета, - присутствие этой эскадры
в портах Соединенных Штатов есть событие особенной важности. Это результат
политики предусмотрительной и дальновидной... Здесь в этих портах наши 300 орудий
95 С.С. Лесовский - Н.К. Краббе, 14(26) февраля 1864. - РГАВМФ, ф. 207, on. 1, д. 16, л. 27 и др.
96 Морской сборник, август 1913, № 8, с. 51 (неофициальный отдел).
97 Там же, с. 51-52.
98 Н.К. Краббе - С.С. Лесовскому 28 апреля 1864. - РГАВМФ, ф. 207, on. 1, д. 15, л. 21-22 (получено
20 мая (1 июня) 1864).
99 Kushner H.l. The Russian Fleet and the American Civil War: Another View. - Historian, August 1972, v. 34,
№ 4, p. 649.
215

принесут самую существенную услугу и окажут немалое влияние на ее отношения с
западными державами. Появление этих 300 орудий в Атлантическом океане и в Нью-
Йоркском порте почти имеет для нас цену выигранного генерального сражения”100.
Военно-морской флот показал свое значение для России, даже не вступая в какие-
либо действия против неприятеля, а лишь создав потенциальную угрозу на путях
океанской морской торговли. Исключительно мирным путем эскадры Лесовского и
Попова вписали яркую страницу в историю российского флота и способствовали
укреплению традиций взаимного расположения, сотрудничества и дружбы между
Россией и Соединенными Штатами.
100 Цит. по: Морской сборник, август 1913, № 8, с. 55 (неофициальный отдел).
216

Портреты историков
© 1996 г.
Э . Г . ИОФФЕ
АКАДЕМИК В.И. ПИЧЕТА
(1878-1947)
Выдающийся ученый-славист, один из основателей отечественного славяноведения
академик Владимир Иванович Пичета в своих трудах отразил многовековой путь по¬
чти всех славянских народов во взаимосвязи с их соседями. Его перу принадлежит
516 работ по истории России, Украины, Белоруссии, Польши, Чехии, Сербии, Бол¬
гарии, а также по истории Литвы, Узбекистана, Франции и других стран.
Польский историк Ц.С. Бобиньская так вспоминает о своем учителе: "Владимир
Иванович остался в моей памяти идущим в кокетливо, немножко со лба и набекрень
надетой шляпе, лихо размахивающим тросточкой, с лукавой улыбкой, излучающей до¬
брожелательство. Даже внешне он был в прекрасном стиле русского прогрессивного
либерального профессора начала XX в., принадлежал... к поколению лучшей, передо¬
вой части русской дореволюционной интеллигенции, к тем блестящим молодым уче¬
ным, которые пошли с революцией и долгие годы был украшением советских уни¬
верситетов"1.
Владимир Иванович Пичета родился 9 октября 1878 г. в Полтаве. Отец его, Иван
Христофорович, серб по национальности, получив духовное образование, был ректо¬
ром сначала Витебской, а затем Полтавской духовной семинарии. Всесторонне обра¬
зованный человек, автор многих литературных трудов, И.Х. Пичета поддерживал
связи с выдающимися деятелями своего времени: сербским революционным демокра¬
том С. Марковичем, русским писателем В.Г. Короленко. Мать ученого, Мария Гри¬
горьевна Григоренко, украинка по происхождению, была дочерью служащего киев¬
ской Казенной палаты.
В 1897 г. Пичета окончил Полтавскую классическую гимназию и поступил на
историко-филологический факультет Московского университета. Он слушал лекции
М.М. Богословского, П.Г. Виноградова, В.И. Герье, В.О. Ключевского, М.С. Коре¬
лина, Н.А. Рожкова. Наиболее сильное влияние на студента Пичету оказал
В.О. Ключевский - научный руководитель его дипломной (тогда называвшейся
кандидатской) работы "Юрий Крижанич о Московском государстве", получившей вы¬
сокую оценку. В 1901 г. Пичета окончил Московский университет с дипломом первой
степени.
До апреля 1902 г. Пичета преподавал в средних учебных заведениях Москвы, а
потом перевелся в Киевскую губернию преподавателем русского языка и грамматики,
а также методики первоначального преподавания в Коростышевскую учитель¬
скую семинарию и проработал там больше года. Но ему не сиделось на месте, и летом
1903 г. он уехал в Екатеринослав и преподавал там русский язык и литературу в
коммерческом училище, мужской классической гимназии, торговой школе, женской
гимназии вплоть до сентября 1905 г. Пичета пользовался уважением среди учащейся
1 Бобиньская Ц. Воспоминания об учителе. - Славяне в эпоху феодализма. К столетию академика
В.И. Пичеты. М., 1978, с. 97.
217

молодежи. Молодой преподаватель сотрудничал в местной ученой архивной комиссии.
Екатеринославские архивы он использовал для дальнейшего исследования жизни и
деятельности Ю. Крижанича. В 1903 г. вышла в свет его первая печатная работа
"Юрий Крижанич - первый провозвестник идей панславизма"2.
В сентябре 1905 г. Пичета переехал в Москву, где преподавал сначала в средних, а
с 1906 г. - в высших учебных заведениях, выступал с лекциями перед московскими
рабочими. Позднее Владимир Иванович вспоминал, что лекции, организованные для
рабочих типографии И.Д. Сытина, были первым опытом его лекторской деятельности
в рабочей аудитории3.
В 1909 г. Пичета сдал в университете магистерский экзамен, а 5 мая 1910 г. по
прочтении двух пробных лекций в присутствии комиссии факультета был утвержден в
звании приват-доцента университета. С назначением на пост министра народного про¬
свещения реакционера Л.А. Кассо из Московского университета в знак протеста в
феврале 1911 г. ушла группа передовых профессоров и приват-доцентов, среди них
был и Пичета. Позднее он писал в автобиографии: "Я не принимал активного участия
в революционных организациях эпохи до Октябрьской революции, но я принадлежал к
разряду левой профессуры, которая вела упорную борьбу со всякого рода реак¬
ционными настроениями в жизни высшей школы в Москве".
Октябрьская революция застала Владимира Ивановича преподавателем Высших
женских курсов и Практической академии коммерческих наук в Москве.
В конце 1917 г. Пичета стал преподавателем Московского государственного уни¬
верситета, а после слияния в июне 1918 г. Высших женских курсов, где он читал
лекции, с университетом - профессором МГУ4.
В феврале 1918 г. Владимир Иванович защитил диссертацию на степень магистра
русской истории по первому тому монографии "Аграрная реформа Сигизмунда-Августа
в Литовско-Русском государстве". В марте этого же года ему была присвоена степень
доктора русской истории за второй том этой монографии.
Кроме преподавательской и научной деятельности Пичета вел и большую
организационную работу - с его именем связано создание Белорусского государ¬
ственного университета (БГУ). 25 февраля 1919 г. ЦИК БССР постановил органи¬
зовать в г. Минске государственный университет и на первоначальные его нужды
выделить из средств республики 1 млн. руб.5, но война помешала выполнить это
решение.
11 июля 1920 г. Минск был освобожден Красной Армией, и уже через 15 дней мин¬
ская и московская комиссии по организации университета возобновили свою работу.
По предложению правительства БССР с октября 1920 г. московскую комиссию
возглавил Пичета. 27 декабря он прибыл в Минск, где вместе с членами минской
комиссии приступил к работе по созданию БГУ. 8 июля 1921 г. Народный комиссариат
просвещения БССР назначил Пичету ректором БГУ6.
Благодаря Владимиру Ивановичу в БГУ в качестве профессоров, доцентов и
преподавателей были приглашены крупнейшие ученые страны, видные партийные,
государственные и военные деятели. По представлению ректора первыми профес¬
сорами БГУ Народный комиссариат просвещения утвердил Д.П. Кончаловского, Н.М.
Никольского, Д.А. Жаринова, Ф.Ф. Турука (история), В.Н. Ивановского,
С.Я. Вольфсона, И.М. Соловьева (философия и педагогика), В.Н. Дьякова (история
культуры), Н.А. Янчука (этнография), Н.Н. Андреева (физика), Б.М. Беркенгейма
(химия), М.Б. Кроля (медицина), А.В. Федюшина (зоология).
2 Пичета В.И. Юрий Крижанич - первый провозвестник идей панславизма. - Вестник
Екатеринославского земства, 1903, №5, с. 16-17.
3 Пичета В.И. Энтузиасты. - В кн.: Пречистенские рабочие курсы. М., 1948, с. 145.
4 Белорусский государственный архив, ф. 205, оп. 3, д. 6335, л. 10.
5 Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства, 1919, № 2, с. 21;
Известия ЦИК Советов рабочих, крестьянских, красноармейских депутатов Белоруссии, 1916,6 марта.
6 Белорусский государственный архив, ф. 205, on. 1, д. 1, л. 72.
218

30 октября 1921 г. состоялось открытие Белорусского государственного универси¬
тета. В его аудитории пришли 1390 студентов. На трех факультетах тогда работало
14 профессоров, 49 преподавателей, 10 ассистентов и 5 заведующих кабинетами7.
Правительство БССР высоко оценило научную, педагогическую и общественную
деятельность Пичеты. 30 октября 1926 г. в связи с 25-летием научной и педагогиче¬
ской деятельности ему было присвоено почетное звание заслуженного профессора
Белорусской республики.
В.Д. Королюк, вышедший из научной школы Пичеты, вспоминал: "Я прекрасно
помню, с каким волнением и подъемом рассказывал Владимир Иванович о минском
периоде своей жизни. Чувствовалось, что для него эти годы были действительно
героическими, полными напряженного труда. Именно в Белоруссии Владимир Ива¬
нович сложился как один из крупнейших организаторов советской исторической
науки”8.
В конце 20-х годов на жизненном небосклоне Пичеты появились черные тучи.
В 1928-1930 гг. в его адрес поднялась волна острой критики. Тон замечаний стано¬
вился все более резким, а оценки из сферы научных споров перешли в сферу
политических обвинений.
...В один из осенних вечеров 1929 г. в приемную ОГПУ в Минске вошел
посетитель, на вид ему было лет 50, с тросточкой, в пенсне, одет в хорошо сшитый
костюм, обращал на себя внимание модный галстук. "Ректор Белорусского уни¬
верситета профессор Пичета, - отрекомендовался он дежурному. - Мне хотелось бы
видеть председателя ОГПУ". "Его сейчас нет, - ответил дежурный. - А по какому вы
делу?" Пичета ответил: "Дело в том, что в университете в последние дни арестовали
нескольких преподавателей, а теперь срываются занятия. Я не знаю, что делать".
Дежурный предложил ему обратиться к заместителю председателя.
Заместитель председателя ОГПУ разговаривал с Пичетой грубо: "Вы что наду¬
мали? Пришли защищать врагов народа, контрреволюционеров, националистов? Вам
что, делать нечего? Органы знают, что к чему. И запомните: это только начало, а не
конец".
Об этом случае автору этих строк рассказал академик АН БССР В.А. Сербента,
который работал в то время директором Института истории партии при ЦК КП(б)Б.
В конце беседы он добавил: "Многие тогда считали Пичету наивным человеком". Но
эта "наивность" вытекала из его веры в существование законности и справедливости.
Спустя некоторое время после визита в ОГПУ Пичета был освобожден от долж¬
ности ректора.
В начале 1930 г. профессор БГУ Пичета получил командировку для научной
работы в архивах Москвы и Ленинграда. В Москве он встретился с академиком
М.К. Любавским. Узнав, что Владимир Иванович собирается ехать в Ленинград, Лю-
бавский попросил его передать письмо академику С.Ф. Платонову. Пичета выполнил
эту просьбу, ничего не зная о содержании письма, не ведая, что за Платоновым давно
следят работники ОГПУ.
12 января 1930 г. Платонов по подозрению "в активной антисоветской деятель¬
ности и участии в контрреволюционной организации" был арестован. Письмо-записка
Любавского Платонову, скорее всего, обнаружилась во время обыска его квартиры.
Работники ОГПУ узнали, что передал его Пичета, тогда за ним также начали сле¬
дить.
В августе - сентябре 1930 г. в Москве были заключены в тюрьму профессора Мос¬
ковского государственного университета М.К. Любавский, Ю.В. Готье, Д.Н. Егоров,
А.И. Яковлев.
13 сентября (по другим данным 14 сентября) в Минске был арестован Пичета. Как
вспоминает дочь ученого, Ксения Владимировна Пичета, как раз в тот день она при¬
7 Советская Белоруссия. 2.XI.1971.
8 Королюк ВД. Владимир Иванович Пичета. - Вопросы истории, 1970, № 8, с. 76.
219

ехала в гости к отцу из Москвы. Квартира была уже опломбирована, и ей пришлось
идти в ОГПУ, чтобы ей разрешили пожить в квартире отца две недели.
Всего по "делу” Платонова - Богословского9 проходило 115 человек, среди них
академики Е.В. Т^арле и Н.П. Лихачев, член.-корр. АН СССР В.Г. Дружинин. Всем
им были предъявлены стандартные для того времени обвинения в связях с пред¬
ставителями белой эмиграции, с иностранными общественными и государственными
деятелями с целью склонения с их помощью правительств этих государств к ско¬
рейшему осуществлению интервенции против СССР. "Используя служебное поло¬
жение, - гласило обвинение, - они собирали и передавали сведения о политическом,
экономическом, военном и хозяйственном положении СССР представителям иност¬
ранных государственных и белоэмигрантских организаций. Занимая ответственные
посты в научных и учебных учреждениях, обвиняемые противодействовали осу¬
ществлению мероприятий советского правительства по реорганизации и перестройке
деятельности этих учреждений на социалистических началах, в частности, скрывали в
течение ряда лет документы и фонды актуального политического и общественного
значения"10.
Что касается Пичеты, то его обвинили еще в великодержавном шовинизме, бе¬
лорусском буржуазном национализме и прозападной ориентации.
Более года продолжалось следствие. О его первых результатах было объявлено
только 2 февраля 1931 г. Тогда за участие в "контрреволюционном заговоре" были
лишены звания действительные члены АН СССР Платонов, Тарле, Лихачев и Лю¬
бавский.
В 1993 г. в семейном архиве дочери Пичеты автору этих строк попалась книга
Л. Гроссмана "Записки Даршиака (Петербургская хроника 1836 года)", которую, по
мнению К.В. Пичеты, читал отец, находясь под следствием в Доме предварительного
заключения в Ленинграде. В тот день, когда были объявлены первые результаты
следствия, Пичета выразил свои чувства на первой странице книги: "Я раньше
надеялся, а теперь нет надежды. Впрочем, все равно. Я примирился и исстрадался.
Измучились мои Ася (вторая жена Пичеты - Александра Петровна. - Э.И.) и дети.
Пусть будет решение против меня, хотя это было бы преступлением, я спокойно
кончу свое трагическое существование. Разве... (несколько слов неразборчиво. - Э.И.)
не трагизм быть всю жизнь борцом против монархии... (дальше неразборчиво. - Э.И.)
и честно отдать всю свою жизнь Советской власти?! Буду мучиться вместе с такими
махровыми... (слово неразборчиво. - Э.И.) как Любавский и Платонов. Это линия
против судьбы.
Болезнь моя прогрессирует. Желудок перестал действовать. Врач мало мной инте¬
ресуется. Если вышлют меня, то тогда, когда я буду уже не в силах переносить свои
страдания и сумею окончить свое существование".
Многомесячное пребывание в Доме предварительного заключения в Ленинграде в
1930-1931 гг. серьезно подорвали физическое и нравственное здоровье Пичеты. Бес¬
конечные и мучительные допросы способствовали формированию пессимизма и скеп¬
тицизма Владимира Ивановича. Зная о своей полной невиновности, ученый тем не
менее был готов к самому суровому приговору.
Вначале намечалось устроить в Ленинграде шумный судебный процесс над учены¬
ми. Но что-то застопорилось, и дело не дошло до публичного процесса с освещением
его в печати. В конце концов вопрос был решен постановлением коллегии ОГПУ во
внесудебном порядке: большинство обвиняемых получили пять лет ссылки.
Руководитель "заговора" Платонов был выслан в Самару, Любавский - в Уфу,
Тарле - в Алма-Ату.
9 Академик М.М. Богословский умер в апреле 1929 г., но в свое время он был близок к Платонову, что
давало возможность органам ОГПУ связать историков Москвы и Ленинграда в рамках одной организации.
10 Брачев ВС. Дело академика С.Ф. Платонова. - Вопросы истории, 1989, № 5, с. 126.
220

В августе 1931 г. Пичета был выслан в Вятку, где работал нормировщиком и та¬
бельщиком в кооперативе общественного питания. Неизвестно, сколько бы он на¬
ходился в ссылке, если бы не события, о которых в 1970 г. рассказала автору этих
строк А.П. Пичета: "Было начало июня 1934 г. В Москву приехал министр
иностранных дел Чехословакии Эдуард Бенеш. Во время советско-чехословацких
переговоров Чехословакия признала СССР и 9 июня 1934 г. был подписан документ об
установлении с СССР дипломатических отношений. После этого Бенеш был принят
Сталиным. Во время беседы Сталин спросил Бенеша: "Что вы хотели бы посмотреть
в нашей стране, с кем бы хотели встретиться?" И тогда Бенеш неожиданно сказал: "Я
хотел бы встретиться с известным ученым-славистом профессором Пичетой, а то у нас
в Чехословакии ходят слухи, что он арестован и его даже нет в живых". Сталин
пообещал ему устроить такую встречу".
Дальнейшие события происходили стремительно. Помощник Сталина И.П. Тов-
стуха позвонил в Минск, и ему ответили, что Пичета арестован еще в 1930 г. и
теперь неизвестно, где находится. Товстуха сообщил об этом Сталину. Тогда послед¬
ний связался с председателем ОГПУ Г.Г. Ягодой и приказал немедленно найти
профессора Пичету. Одновременно Бенешу сообщили: "Член-корреспондент Акаде¬
мии наук СССР Пичета находится в длительной научной командировке. Ему послали
телеграмму, и через два дня он будет в Москве". В Вятку срочно были посланы два
работника ОГПУ с заданием привезти Пичету.
В Москве Владимиру Ивановичу вручили удостоверение члена-корреспондента
АН СССР, которое не соответствовало действительности (он был избран членом-
корр. АН СССР в 1939 г.) и сказали: "Если вас спросят, где вы находились, то
ответите: далеко от Москвы в длительной научной командировке".
Пичета выглядел изможденным, был плохо одет. Его немного подкормили, одели в
приличный костюм, и через два дня состоялась его встреча с министром иностранных
дел Чехословакии. На один из вопросов Бенеша об оценке его исследований Владимир
Иванович сказал, что его недавно избрали членом-корреспондентом АН СССР.
После возвращения в Прагу Бенеш устроил пресс-конференцию для чехословацких
и иностранных журналистов. На вопрос о своих встречах в Советском Союзе он
ответил, что встречался с известным советским ученым-славистом профессором Пи-
четой. "Слухи о его аресте и гибели, к счастью, не подтвердились", - заявил Бенеш.
Что же произошло с Владимиром Ивановичем после встречи с Бенешем? В
сентябре 1934 г. его перевели в Воронеж, где он работал профессором Воронежского
педагогического института, читал курс истории СССР. Как свидетельствовал сам
Пичета, "вследствие того, что мое дело было пересмотрено, я был освобожден до¬
срочно 26 апреля 1935 г. и, получив паспорт, я переехал в Москву".
В 1935-1936 гг. Пичета возобновил научно-педагогическую деятельность в ка¬
честве преподавателя истории в Институте хлебопекарной промышленности. С 1937 г.
он работал старшим научным сотрудником Института истории АН СССР, с 1938 г. -
профессором Московского педагогического института им. В.И. Ленина.
В 1939 г. по инициативе Владимира Ивановича был создан сектор славяноведения
Института истории АН СССР и кафедра истории южных и западных славян
на историческом факультете МГУ. Сектор и кафедру возглавил Пичета, который
в том же году, как уже отмечалось, был избран членом-корреспондентом АН СССР.
В 1940 г. постановлением Совнаркома БССР Пичета был восстановлен в звании
академика АН БССР, которого его лишили в декабре 1930 г.
Вскоре после начала Великой Отечественной войны Владимир Иванович вместе с
Институтом истории эвакуировался в Ташкент. Это значительно затруднило, но не
прервало научную работу сектора славяноведения. Из-под пера ученого выходили
пламенные патриотические статьи "Пусть каждый клочок славянской земли станет
могилой врагу" (1941 г.), "Гитлеру не покорить свободолюбивые славянские народы"
(1941 г.), "Борьба украинского и белорусского народов за свою свободу (XIII в.)"
(1943 г.), брошюра "Александр Невский" (1942 г.).
221

В 1943 г. Владимир Иванович возвратился в Москву, где снова возглавил работу
сектора славяноведения Института истории АН СССР и кафедры южных и западных
славян истфака МГУ.
Пичета был одним из создателей школы советского славяноведения, характерными
чертами которой являлись широта проблематики исследований, поворот к изучению
новой и новейшей истории зарубежных славянских народов.
Среди учеников Владимира Ивановича были многие талантливые исследователи
истории Польши, Чехии, Сербии, России, Белоруссии, Украины, Литвы и других
стран. В первую очередь следует назвать оригинальных и высококвалифициро¬
ванных исследователей: истории Польши - В.Д. Королюка, И.М. Тышкевич-
Белявскую, И.Б. Грекова, И.А. Воронкова, Ц. Бобиньскую, Ж. Корманову, Л.В. Ра¬
зумовскую (Арасимович), истории Чехии - Г.Э. Санчука, истории Белоруссии -
К.И. Керножицкого, Д.А. Дудкова, Ф.И. Забелло, А.В. Бурдзейко, Н.Н. Улащика,
историков-славистов И.С. Миллера, М.А. Бирмана, И.И. Удальцова, В.Г. Карасева,
Н.Д. Ратнер, Т.Р. Свистунову.
Совместно с академиком Б.Д. Грековым Пичета стал инициатором создания в
1946 г. на базе сектора славяноведения Института истории АН СССР Института сла¬
вяноведения АН СССР. Его директором был назначен Б.Д. Греков, заместителями -
В.И. Пичета и С.П. Обнорский. Но всю работу по руководству Институтом сла¬
вяноведения фактически выполнял Пичета.
Советское правительство высоко оценило научную и общественно-политическую
деятельность ученого. Владимир Иванович был награжден орденом Трудового
Красного Знамени, медалью "За доблестный труд в годы Великой Отечественной
войны 1941-1945 гг." Он был удостоен звания Заслуженного деятеля науки Узбекской
ССР, а также награжден грамотами Центрального союза деятелей высшей школы,
Союза деятелей высшей школы Узбекской ССР, Военного Совета Среднеазиатского
военного округа.
Сердце выдающегося ученого Пичеты остановилось 23 июня 1947 г. Владимиру
Ивановичу шел тогда 69-й год. Он был похоронен в Москве на Новодевичьем клад¬
бище.
С.В. Бахрушин, близко знавший Пичету, писал, что он всегда считал себя
историком своей Родины, исследователем истории народов России. "В Институте
истории АН СССР, стоя во главе сектора славяноведения, он оставался членом сек¬
тора истории СССР до XIX в. и неоднократно в разговорах со мной любил под¬
черкнуть это обстоятельство"11.
Исследовательскую работу по истории России Владимир Иванович начал задолго до
октября 1917 г. Еще в 1904 г. в Екатеринославле вышел его печатный труд "Падение
крепостного права в России", а через два года в Москве книга "Очерки русской ис¬
тории" (в соавторстве с Е.И. Вишняковым). Молодого ученого все больше привлекала
история создания и укрепления Российского централизованного государства. Не
остались незамеченными статьи Пичеты "Внешняя политика и рост территории
Московского государства в XVI в."12 и "Образование территории Московского госу¬
дарства"13. Вскоре Владимир Иванович стал одним из самых плодовитых и известных
историков России эпохи феодализма и капитализма.
Важной вехой в научной деятельности Пичеты стала книга "Смутное время в
Московском государстве. Причины, ход и следствие смуты", в которой он рассмотрел
социально-экономическое положение различных социальных групп населения: слу¬
жилых людей и вотчинников, духовенства, посадских людей разных категорий,
крестьянства, казачества. Анализируя поместное землевладение, ученый пришел к
выводу, что еще с 1556 г. исчезает существенное различие между вотчиной и
11 Бахрушин С.В. В.И. Пичета как историк СССР. - Уч. зап. Института славяноведения АН СССР,
т. 1. М., 1949, с. 7.
12 В кн. Москва в ее прошлом и настоящем, ч. 1, вып. 2, М., 1909, с. 5-21.
13 В кн. Русская история в очерках и статьях, т. 2, М., 1910, с. 81-117.
222

поместьем и "собственники вотчин отныне прикреплялись к государевой службе"14.
Пичета исследовал расстановку классовых сил при Борисе Годунове, Лжедмитрии,
Василии Шуйском, раскрыл роль и значение ополчения в борьбе со шведско-польскими
интервентами в начале XVII в.
Этот важный период российской истории интересовал Владимира Ивановича и в
последующие годы15. Он выступил против попытки М.Н. Покровского пересмотреть
оценку Бориса Годунова как дворянского царя. На основе изучения широкой исто¬
рической базы Пичета пришел к заключению, что ведя борьбу с остатками старой
феодальной аристократии, Годунов принимал меры к укреплению дворянского госу¬
дарства. Поэтому, считал Пичета, "политику Годунова иначе, как дворянской, наз¬
вать нельзя"16.
Ученого привлекала история отмены крепостного права в России. До настоящего
времени не утратила своего научного значения его статья "Противники крепостного
права в начале XIX в."17 Одним из первых в отечественной историографии он попы¬
тался систематизировать экономические и общественно-политические взгляды пред¬
ставителей передовой общественно-политической мысли России по крестьянскому
вопросу. Несмотря на небольшой объем статьи, Пичете удалось показать позицию
ведущих периодических изданий России того времени по крестьянскому вопросу. Речь
идет о таких изданиях, как "Северный вестник", "Дух журналов", "Вестник Европы",
"Труды Вольного экономического общества".
Среди первых в советской историографии попыток осветить крестьянское движение
в России на основе марксистской методологии выделяется книга Пичеты "История
крестьянских волнений в России", изданная в Минске в 1922 г.
С именем Пичеты связано становление белорусской советской исторической науки.
История Белоруссии занимала одно из центральных мест в его исследованиях. Про¬
блема этногенеза белорусского народа и истории государства и права, история бе¬
лорусских городов, историография и архивоведение Белоруссии, археология и крае¬
ведение, история белорусского языка и литературы, рабочее и крестьянское движение
в Белоруссии, история белорусского книгопечатания и высшей школы - все это было
темой исследований Пичеты. Из 516 работ ученого более 150 посвящены истории
Белоруссии.
По мнению отечественных историков, занимающихся историографией Белоруссии,
работы Пичеты по истории аграрных отношений в Белоруссии составили целый этап в
развитии белорусской советской историографии. Ученый раскрыл социально-эконо¬
мический смысл аграрного законодательства середины XVI в. в Великом княжестве
Литовском, показал процесс закрепощения крестьянства18.
Пичета обстоятельно исследовал положение государственных крестьян в Великом
княжестве Литовском и Речи Посполитой в XV- первой половине XVII в. Но это
отнюдь не означает, что свое объяснение исторических судеб крестьянства Бело¬
руссии он ограничил только этой категорией крестьян. Одна из фундаментальных
работ Пичеты "Юридическое положение сельского населения на частновладельческих
землях ко времени издания Литовского Статута 1529 г." показывает, как широко, с
точки зрения объекта исследования, решал он эту проблему.
Плодотворной выступает здесь и методологическая постановка вопроса. Она дале¬
ко вышла за рамки юридических констатаций, предусмотренных самим заглавием
14 Пичета В.И. Смутное время в Московском государстве. М., 1913, с. 35.
15 Пичета В.И. История крестьянских волнений. Минск, 1922; его же. Крестьянская война и борьба с
иностранной интервенцией в начале XVII в. - Против антимарксистской концепции М.Н. Покровского, ч. 2.
М.-Л., 1940, с. 91-139.
16 Пичета В.И. Против антимарксистской концепции М.Н. Покровского, ч. 2, с. 105-107.
17 Великая реформа. Русское общество и крестьянский вопрос в прошлом и настоящем, т. 2, М., 1911,
с. 107-123.
18 См.: Капыс/а З.Ю., Карпачоу А.М., Краучанка I.C., Марчанка 1.Я., Мипрафанау А.Р. Беларуская
пстарычная навука. - В кн. Навука БССР за 50 год. М1нск, 1968, с. 56.
223

труда. Последние рассматриваются не как самостоятельные явления, а в рамках "по¬
литики, - как пишет Пичета, - класса землевладельцев"19. Изменения в юридическом
положении крестьянства он также рассматривал как следствие определенной полити¬
ки господствующего класса, направленной на усиление эксплуатации крестьянских
масс.
Понимание этой принципиальной линии развития феодального общества позволило
Пичете уже в 1928 г. подняться над уровнем всей прошлой историографии и
сформулировать верный вывод о том, что в условиях феодального общества даже
лично свободный крестьянин оказывался феодально зависимым. "Солидарная клас¬
совая политика всего землевладельческого класса, - писал он, - ставила свободных
людей в очень тяжелые условия, выхода из которых для них уже не было... сво¬
бодные люди должны были селиться на землях частных землевладельцев и согла¬
шаться на предложенные ими условия"20. А эти последние определялись стремлением
землевладельческого класса рассматривать свободных людей, как тяглых. В таком же
широком социально-экономическом плане рассмотрел Пичета и другие группы
крестьянства. С прошлой историографией его связывала известная приверженность к
юридическим экскурсам, поиску юридических дефиниций при характеристике каждой
рассматриваемой им категории крестьян. Но вместе с тем Пичета дал обоснованную
социальную и экономическую характеристику каждой группе, объяснил обусловлен¬
ность той или иной группы крестьянства Белоруссии не узко юридическими, а
социально-экономическими обстоятельствами, типичными для крепостной системы
хозяйства.
Примером преодоления формально-юридического подхода является его характе¬
ристика социального и экономического облика государственных крестьян. Владимир
Иванович считал, что в Великом княжестве Литовском до половины XVI в. эта
категория крестьян была всегда только держателями государственной земли, а от¬
нюдь не собственниками, и никакого сокращения их прав на землю не происходило во
второй четверти XVI в.
Анализ истории крестьянства Белоруссии в работах Пичеты отличался широтой
постановки и решения исследовательских задач.
Работы Пичеты внесли немалый вклад в историографию Литвы. Ученый иссле¬
довал вопросы экономики, социально-политических отношений Литвы в период от
господства первобытно-общинного строя по XX в. включительно. Труды Пичеты пос¬
вящены таким проблемам, как возникновение и развитие Литовского феодального
государства, генезис и развитие крепостничества, положение крестьянства, развитие
городов. Владимир Иванович изучал юридическое положение крестьян и холопов в
Литве, положение этого княжества в составе Речи Посполитой после Люблинской
унии, Литовские Статуты и другие вопросы, связанные с историей Литвы феодального
периода.
Перу Пичеты принадлежали основные разделы по истории Литвы в учебниках
для высших учебных заведений, в подготовленной Академией наук СССР многотом¬
ной истории СССР. В 1944-1945 гг. им была написана и обобщающая "История Литвы
с древнейших времен до наших дней", к сожалению, оставшаяся неопубликован¬
ной.
Труды Пичеты содержат первую в нашей исторической науке попытку иссле¬
дования характерных черт социально-экономического положения Литвы в эпоху
феодализма. Он существенно уточнил представление о структуре сельского насе¬
ления. Одним из первых историков, изучавших Великое княжество Литовское, Пичета
поставил в центре внимания процесс закрепощения как кардинальную линию всего
исторического развития крестьянства в эпоху раннего феодализма.
Исследования ученого по истории Литвы получили высокую оценку научной
19 Пичета В.И. Белоруссия и Литва XV-XVI вв. М., 1961, с. 326.
20 Там же, с. 327.
224

общественности страны. В 1947 г. Бюро Отделения истории АН СССР отметило, что
в области истории Литвы и Белоруссии Пичета является высшим авторитетом в
исторической науке21.
Пичету также по праву можно назвать историком Украины. С первых работ
Пичета обращался к изучению вопросов истории украинского народа. Он изучал но¬
вые архивные материалы, источники по истории Украины, вопросы историографии,
занимался исследованием освободительной войны украинского народа 1648-1654 гг.
Его интересовало историческое прошлое Западной Украины и положение трудящихся
этой части Украины под гнетом панской Польши в 1919-1939 гг. Пичета занимался
также вопросами периодизации истории Украины.
В последние годы жизни ученый исследовал проблемы этногенеза украинского
народа и возрождения Украины в XVI- начале XVII в. По мнению Пичеты, к началу
XVI в. окончательно сложились три великие братские народности: русская, украинская
и белорусская.
Анализируя внутреннюю политику Великого княжества Литовского 80-х годов
XV в., Пичета пришел к выйоду, что наступление на православие было одновременно
и притеснением двух братских народов - белорусов и украинцев: “Несомненно, что во
всех этих действиях можно видеть только одно: стремление положить известную
грань между соседним русским народом, с одной стороны, белорусским и украинским
народами - с другой, поставить белорусский и украинский народы в такие условия,
чтобы они, оторванные от русского народа и Русского государства, связанные
исключительно с Литвой и Польшей, поскорее оказались бы в орбите польско-като¬
лического влияния, чтобы они, в процессе постепенного сближения лишились своего
национального лица, перестали быть белорусским и украинским народами русского
племени"22.
Тем, кто сегодня отрицает этническую общность русского, украинского и бело¬
русского народов и пытается разъединить эти народы, следует помнить мысль
Пичеты, что в историческом прошлом культура этих трех народов была взаимо¬
проникающей, каждый из этих народов оказывал друг на друга постоянное влияние.
Не потеряло своей актуальности заключение, которое сделал полвека тому назад
Владимир Иванович: "Русский народ являлся той этнической опорой, которую ис¬
пользовали украинские и белорусские просветители в борьбе против польско-като¬
лической агрессии. Сознание, что они - русские, что они связаны с русским народом,
было той великой идеей, которая, несомненно, поддерживала просветителей XVI и
начала XVII в. в их борьбе за сохранение своего языка, своей культуры, своей нацио¬
нальности"23.
Немало работ Владимира Ивановича посвящены историографии и источникове¬
дению истории Украины.
Нам известно около 70 исследований Пичеты по украинской истории. К сожалению,
до сих пор многие из них известны только узкому кругу специалистов и не исполь¬
зуются молодыми историками.
Ряд работ ученого по истории Украины устарел. Но значительная часть иссле¬
дований Пичеты по различным проблемам истории Украины сохранила свою
значимость и продолжает интересовать как ученых, так и широкие круги общест¬
венности24.
21 Известия АН СССР. Серия истории и философии, 1947, № 4, с. 37.
22 Пичета В.И. Возрождение Украины-Руси и Белой Руси в XVI - начале XVII в. - Пичета В.И.
Белоруссия и Литва XV-XVI вв., с. 716.
23 Там же, с. 730.
24 В первую очередь хочется назвать такие работы В.И. Пичеты: Основные моменты в исторических
судьбах народов Западной Украины и Западной Белоруссии. - Историк-марксист, 1939, кн. 5-6, с. 67-98;
Исторический путь народов Западной Украины и Западной Белоруссии. - Октябрь, 1939, кн. 10-11,
с. 3-11; Борьба украинского и белорусского народов за свою свободу (XIII в.). - Вестник АН СССР, 1943,
№ 9-10, с. 34-49; Богдан Хмельницкий - дипломат и стратег. - Известия АН СССР. Серия истории и
философии, 1944, № 2, с. 49-59.
8 Новая и новейшая история, № 5 225

На первых послевоенных выборах новых академиков в 1946 г. среди небольшого
числа советских ученых, удостоенных этого самого высокого и самого почетного
звания, был и В.И. Пичета. Он стал первым советским славистом, избранным дейст¬
вительным членом АН СССР. В первом номере журнала "Вестник Академии наук
СССР" за 1947 г. отмечено: "В.И. Пичета - крупнейший в СССР специалист по
истории славянских народов. Более 50 научных трудов В.И. Пичета посвятил истории
южных и западных славян".
В отчете о своей научной работе Пичета писал: "С 1939 г. я сосредоточил свое
исследовательское внимание на истории Польши. В течение 1939-1945 гг. мной
подготовлены к печати исследования: "Образование Польского государства", "Исто¬
рия Польши", т. 1-2 до 1863 г., "Польская историография XVIII-XIX в.", "Польский
вопрос в международных отношениях", "Пруссия и ее отношение к польскому вос¬
станию 1830 г."25
В работе "К истории восстания Костюшко 1794 г."26 Пичета предпринял важную
для отечественной историографии попытку дать характеристику классовой сущности
польского освободительного движения конца XVIII в. Он стремился показать роль
крестьян в нем.
Владимир Иванович выдвинул задачу создания истории Польши, Чехии и других
славянских стран и ориентировал в этом направлении коллектив историков Института
славяноведения.
Практическим воплощением в жизнь замыслов ученого явилась работа над исто¬
рией Чехии. Научное руководство и часть авторской работы по созданию коллек¬
тивной монографии В.И. Пичета взял на себя.
В 1947 г. под редакцией Владимира Ивановича вышла в свет "История Чехии". Это
была первая обобщающая работа по истории братской славянской страны. Поло¬
жительно оценивая книгу, рецензенты отмечали, что "создан первоначальный эскиз
марксистской истории Чехии", что "советское славяноведение сделало первую попыт¬
ку создания общего очерка истории отдельной славянской страны"27.
Пичета написал ряд интересных работ, посвященных истории южнославянских на¬
родов, прежде всего Сербии и Хорватии28. Эти работы основаны на тщательном
изучении материалов, сохранившихся от средневековой Сербии и до времен воз¬
рождения сербского государства в XIX в.29 Не утратили определенной ценности и
мысли, высказанные Владимиром Ивановичем в исследованиях по истории Болгарии.
Важный вклад в науку вносят работы Пичеты по новой и новейшей истории стран
Западной Европы. Он был автором, рецензентом и редактором 21 работы по данной
тематике. Как вспоминали родные и соратники Пичеты, он со студенческих лет очень
увлекался чтением разнообразной литературы по истории Англии, Франции, Австрии,
Пруссии и других стран Западной Европы.
Владимир Иванович выступил одним из редакторов и авторов пяти томов "Книги
для чтения по истории нового времени"30.
Членами редакционного комитета этого издания, кроме В.И. Пичеты, были извест¬
ные в будущем ученые-историки Н.М. Никольский, В.Н. Перцев, Д.П. Кончаловский,
С.П. Мельгунов. По инициативе редакторов, в том числе и Владимира Ивановича, к
написанию статей в "Книге для чтения по истории нового времени" были привлечены
25 См. Славянская историография. М., 1966, с. 12.
26 Уч. зап. Института славяноведения АН СССР, т. 7, М., 1953, с. 179-209.
27 Никитин С.А., Миллер И.С. История Чехии. - Вопросы истории. 1948, № 6, с. 111.
28 Пичета В.И. Исторические судьбы Сербии. - Экскурсионный вестник, 1915, кн. 4, с. 3-33; его же.
Экономическая история Сербии. - Энциклопедический словарь братьев Гранат, 7-е изд., т. 38, 1917; его
же. Сербия. Пг.-М., 1917, и др.
29 Наумов Е.П. История Сербии в работах В.И. Пичеты. - Славяне в эпоху феодализма, с. 96.
30 Книга для чтения по истории нового времени, т. 1-3. М., 1910-1912; Книга для чтения по истории нового
времени, т. 4. Ч. I. История Западной Европы. М., 1913; Книга для чтения по истории нового времени,
т. 4. Ч. II. Славянство в начале XIX в. и Россия в царствование Николая I. М., 1914.
226

такие видные исследователи, как Е.В. Тарле, В.К. Пискорский, И.В. Лучицкий,
И.М. Кулишер, В.П. Потемкин и др.
В одном из томов ’’Книги для чтения по истории нового времени” была помещена
статья Пичеты ’’Фритредеры и протекционисты в первой четверти XIX в.”, где речь
шла о таможенной политике России31.
В 1912 г. вышел в свет седьмой том юбилейного издания "Отечественная война и
русское общество. 1812-1912", одним из редакторов которого был Пичета, с его боль¬
шой статьей "Александр I и Европа". Даже и сегодня, спустя более 80 лет, это иссле¬
дование поражает нас глубиной мысли и логикой анализа международных событий
первой половины XIX в.32
Среди научных интересов Пичеты была и проблема отношений России к папскому
престолу. Когда в 1912 г. в Санкт-Петербурге вышла книга П. Пирлинга "Историчес¬
кие статьи и заметки", Владимир Иванович откликнулся на нее рецензией. Отмечая,
что Пирлинг опубликовал множество новых данных по русской истории, извлеченных
им из Ватиканского архива, Пичета подчеркивает, что симпатии автора на стороне
католицизма и папства, в особенности, когда Пирлингу приходится касаться дея¬
тельности лиц, стремившихся осуществить унию Восточной церкви с Западной33. В то
же время, по мнению рецензента, автор "Исторических статей и заметок" очень
объективен в своих рассуждениях и никогда не прибегает к произвольным выводам и
обобщениям.
В 20-е годы, несмотря на огромную занятость на посту ректора и профессора
Белорусского университета, Пичета находил время и для написания статей по истории
нового времени. Среди этих работ надо выделить статью ученого "Французские ди¬
пломаты о торговле России с Францией в первые годы царствования Екатерины П"34.
Содержание статьи шире ее названия. Ученый рассматривал франко-русские отно¬
шения в 1757-1762 гг., т.е. в годы, предшествовавшие царствованию Екатерины II.
На основе изучения дипломатических документов, в частности королевских ин¬
струкций французским дипломатам, Пичета пришел к выводу, что с вступлением на
престол Екатерины II принципы французской политики по отношению к России
остались без всякого изменения. Увлечение сложной дипломатической игрой отвлекло
французских дипломатов в сторону от реальной политики. Они сообщили своему пра¬
вительству о предполагаемом торговом договоре России с Англией, не отдавая себе
отчета о значении такого договора для Франции и не стремясь поставить отношения
России и Франции на более деловые и прочные основания, которые способствовали бы
развитию франко-русских торговых отношений35.
В 1941 г. вышел первый том учебника для неисторических факультетов "История
СССР" под редакцией В.И. Пичеты, М.Н. Тихомирова и А.В. Шестакова. Владимир
Иванович был также автором многих глав этого учебника. В главе XXIII "Буржуазная
французская революция и царизм в конце XVIII в.’’36 ученый отмечал, что Фран¬
цузская буржуазная революция XVIII в. произвела потрясающее впечатление на
правителей самодержавных государств Европы, и на Екатерину II в частности.
Падение тысячелетнего феодального строя во Франции поставило под угрозу
существование этого строя во всей континентальной Европе. Пичета особо подчерк¬
нул, что, принимая меры к организации коалиции против Франции, Екатерина II
стремилась объяснить участие России в интервенции во Франции заботой об интересах
соседних с Францией держав.
Характеризуя внешнюю политику России при Павле I, ученый замечал, что Павел I
так же страстно ненавидел Французскую буржуазную революцию, как и его мать. Он
31 Там же, т. 3, с. 627.
32 Отечественная война и русское общество, с. 87.
33 Голос минувшего, 1913, № 11, с. 260.
34 Працы Беларускага дзяржаунага ушвербтэту. Факултэ права i гаспадарю, 1928, № 20, с. 172-197.
35 Там же, с. 180.
36 История СССР, т. 1, М., 1941, с. 289.
8
227

неоднократно заявлял о необходимости прекратить вооруженным вмешательством
стихийное развитие революции, но временно отказывался от выступления в роли
жандарма-усмирителя Французской буржуазной революции.
Заслуживает внимания логика размышлений Пичеты о причинах разрыва России с
Австрией и Англией в самом конце XVIII в. По его мнению, Наполеон стре¬
мился склонить Павла к союзу с Францией, так как, только лишив Англию помощи
России и русского рынка, Франция могла нанести ее торговле и промышленности удар.
Русская дипломатия надеялась при содействии Наполеона произвести раздел Турции
и создать греческое государство под протекторатом России, а также утвердиться
на Балканском полуострове. На основе анализа широкой Источниковой базы Пичета
пришел к выводу, что Павел I пошел на сближение с первым консулом Наполео¬
ном лишь после того, как убедился в его намерении раздавить буржуазную рево¬
люцию37.
В 1943 г. в Нью-Йорке вышла в свет книга М. Геймана ’’Костюшко в амери¬
канской революции”, на которую В.И. Пичета откликнулся рецензией в Журнале
’’Вопросы истории”38.
Содержание рецензии свидетельствует, что Владимир Иванович отлично знал
историографию проблемы. Положительно оценивая научные биографии Т. Костюшко,
изданные ранее, Пичета соглашался с мнением М. Геймана, что в них крайне недо¬
статочно раскрыт американский период жизни и деятельности Т. Костюшко, так как в
руках исследователей не было американских документов.
По мнению Владимира Ивановича, по количеству собранного в монографии Гей¬
мана материала его труд следует считать едва ли не исчерпывающим. Эта книга,
считал он, займет почетное место в историографии о Т. Костюшко. Нельзя не
согласиться с мыслью Пичеты, что период участия Костюшко в американской
революции в известной степени характеризует политические настроения будущего
вождя восстания 1794 г., и что без участия в американской революции, прославившей
имя Костюшко, последний не возглавил бы восстание 1794 г.39
Ряд исследований Пичеты по истории нового времени увидел свет после смерти
ученого. В первую очередь, речь идет о первом томе ’’Дипломатического словаря”,
который вышел в свет в 1948 г. В нем опубликованы две статьи Владимира
Ивановича - ’’Варшавский договор 1768 г." и "Журавненский мирный договор 1676 г.”
Одним из последних больших научных исследований Пичеты была монография
"Польский вопрос в международных отношениях в 1795-1848 гг.", которая так и
осталась в рукописи. Внимание ученого было сосредоточено на разработке огромного,
по сути дела неизученного комплекса архивных материалов. Значительная часть
рукописи, а именно главы о польско-французских отношениях 1795-1812 гг., о поль¬
ском вопросе на Венском конгрессе 1814-1815 гг., уже устарела. И этот труд,
состоящий из фрагментарных набросков, представляет скорее интерес как факт
научной биографии Пичеты.
Издание рукописного наследства ученого было естественно начать с публикации
тех его работ, которые были завершены и частично или полностью подготовлены им к
печати. К числу таких работ относится исследование Пичеты "Россия и Пруссия в
эпоху польского восстания 1830-1831 гг.’’40 Оно было закончено автором в конце 30-х
годов. Впоследствии Владимир Иванович предполагал включить его в виде особой
главы в состав своего большого, к сожалению, не законченного труда "Польский
вопрос в международных отношениях в 1795-1848 гг.", над которым он работал в
последние годы своей жизни. В конце 1946 г. Пичета вновь вернулся к исследованию
"Россия и Пруссия в период польского восстания 1830-1831 гг.’’, приступив к под¬
37 Там же.
38 Пичета В.И. Рец. на кн.: М. Haimian. Kosctuszko in the American Revolution. New York, 1943. -
Вопросы истории, 1946, № 5-6, с. 134-136.
39 Там же, с. 135-136.
40 Уч. зап. Института славяноведения АН СССР, т. 3. М., 1951, с. 137-175.
228

готовке его в печать отдельной статьей для первого тома ’’Ученых записок”
Института славяноведения АН СССР.
Исследование было посвящено одному сравнительно узкому вопросу из истории
польского восстания 1830-1831 гг. Автор стремился лишь возможно более полно, с
привлечением нового фактического материала осветить вопрос русско-прусских отно¬
шений в связи с восстанием 1830-1831 гг. Нельзя не согласиться с В.Д. Королюком,
что само восстание и международные отношения того времени занимали Пичету
постольку, поскольку он считал освещение их необходимым для выяснения линии
поведения русского и прусского правительств в польском вопросе.
Ценность работы Пичеты ’’Россия и Пруссия в период польского восстания
1830-1831 гг.” определяется использованием в ней большого и тщательно собранного
архивного материала. В первую очередь, это фонды Канцелярии Министерства
иностранных дел Архива внешней политики. До этого ни в отечественной, ни в поль¬
ской литературе никогда еще не появлялось столь подробного и всестороннего
исследования отношений между русским и прусским правительствами по польскому
вопросу в 1830-1831 гг.
Вообще основная масса написанного Владимиром Ивановичем в 1930-1946 гг.
осталась в рукописи, не была завершена, а тем более подготовлена к печати. Уже
после смерти ученого было опубликовано около 20 его работ.
Пичета честно и с достоинством прошел свой нелегкий жизненный и творческий
путь. Хорошо сказал о нем его ученик В.Д. Королюк: "Его трудами прежде всего
будет руководствоваться в своей работе и его будущий биограф. Но было во Вла¬
димире Ивановиче и нечто другое, важное, чего порою не вычитаешь из его книг.
Было у него огромное личное обаяние, научная толерантность, врожденный педагоги¬
ческий такт и чувство товарищества"41.
Таким В.И. Пичета и останется в нашей памяти - выдающийся ученый - историк,
умелый организатор науки, видный общественный деятель, блестящий лектор, та¬
лантливый педагог, человек большого личного обаяния.
41 Королюк ВД. Владимир Иванович Пичета. - Славяне в эпоху феодализма, с. 25.
229

Рецензии
THE KOMINFORM MINUTES OF THE THREE CONFERENCES
1947/1948/1949. Milano, 1994, 1054 p.
КОМИНФОРМ. ПРОТОКОЛЫ ТРЕХ СОВЕЩАНИЙ (1947,1948,1949 гг.)
Милан, 1994,1054 с.
Каким целям служило и какую роль играло
созданное на совещании девяти европейских
коммунистических партий в сентябре 1947 г.
Информационное бюро, вошедшее в историю под
сокращенным наименованием Коминформ? Имею¬
щаяся в историографии формула о “Коминтерне
периода холодной войны"1 - это, разумеется, не
более чем основанная на аналогии метафора,
вызывающая больше вопросов, чем дающая
ответов. Коминтерн был задуман как всемирная
организация. Коминформ же объединил сравни¬
тельно узкий круг партий. "Холодная война"
продолжалась до конца 80-х годов, Коминформ же
был распущен уже в 1956 г. Если считать
Коминформ своеобразным контрпропагандистским
органом, то почему в его деятельности столь мало
внимания уделялось вопросам борьбы против гонки
атомных вооружений, против перевооружения
Германии, против англо-американской интервенции
в Греции? Ведь это могло бы обеспечить ему
популярность. Если считать основной функцией
Коминформа поддержание "блоковой дисциплины"
среди компартий стран "народной демократии", то
зачем в него надо было включать представителей
французских и итальянских коммунистов?
Отсутствие однозначных ответов на эти и
многие другие вопросы в немалой степени связано
со скудостью документально-источниковой базы.
Сборник материалов совещания 1947 г.2, как вско¬
ре выяснилось, отразил то, что там происходило в
весьма искаженном виде, тексты докладов и
выступлений переделывались в ходе подготовки их
к печати, менялись местами, а некоторые и вовсе
изымались. Лица, вскрывшие такие факты -
итальянец Э. Реале, югославы Э. Кардель и
М. Джилас, - сделали это, уже будучи "отлучен¬
ными" от ортодоксально-коммунистической "веры".
Их воспоминания носили отпечаток личных обид и
пристрастий и поэтому нуждались в перепроверке.
Из материалов совещания 1948 г. широкой пуб¬
1 Marcou L. Le Cominform. Paris, 1977.
2 Информационное совещание представителей
некоторых компартий в Польше в конце сентября
1947 г. М., 1948.
лике стали известны лишь его итоговые доку¬
менты, содержавшие разоблачение "титоизма".
Последнему совещанию - 1949 г., как и первому,
был посвящен специальный сборник, но в нем
помимо итоговых документов были опубликованы
лишь основные доклады, без выступлений в
прениях3.
Значение рассматриваемого издания состоит
прежде всего в том, что оно заполняет источ-
никовый вакуум, предоставляя читателю возмож¬
ность впервые ознакомиться с полными и
аутентичными протоколами всех трех совещаний
Коминформа4. Следует, впрочем, оговориться:
если бы составители сборника руководствовались
понятием "полноты" в буквальном смысле слова,
то им пришлось бы выпустить не один том, а
несколько, поскольку в архиве отложились не¬
сколько вариантов протокола. Для исследователя,
кстати, совокупность всех или возможно большего
числа таких вариантов представляет особый
интерес, ибо это позволяет понять эволюцию
приоритетов политического руководства, а тем
самым - и "кухню" принятия политических
решений. Разумеется, речь идет о политическом
руководстве СССР и его политических решениях,
так как именно советские представители были
режиссерами всех коминформских мистерий. Кста¬
ти, таинственности с обязательными атрибутами
детектива там было в избытке: здесь и отправка
делегаций на военных самолетах без пограничного
контроля, и шифрованная радиосвязь с Москвой, и
закодированные фамилии участников радиообмена.
Редакторы-составители нашли, видимо, опти¬
мальный выход из объективного противоречия
между стремлением к полноте корпуса источников
и возникающими разного рода ограничениями при
его практическом воплощении: выбрав один из
текстов в качестве основного, они внесли все
3 Совещание Информационного бюро коммуни¬
стических партий в Венгрии во второй половине
ноября 1949 года. М., 1949.
4 Редколлегия сборника: Г.М. Адибеков, А.Ди
Биаджо, Л.Я. Гибианский, Ф. Гори, С. Понс. Под
ред. Дж. Прокаччи.
230

изъятия, добавления и разночтения в завер¬
шающие каждый из трех разделов "Примечания".
Все эти материалы воспроизведены на языке
первоисточника, т.е. на русском, и все они
переведены на английский - методика уникальная
и весьма усложнившая и удорожившая издание, но
зато и резко повысившая его уровень и воз¬
можность пользоваться им для международной
аудитории.
Текст примечаний содержит» кроме того, и
научный комментарий обычного для таких
сборников характера. Это - фактические справки,
раскрытие специфической терминологии текста,
указание источника цитирования, обязательная
оговорка в том случае, когда такового найти не
удалось. Такие лакуны, впрочем, крайне редки.
Добросовестность, кропотливость и эрудиция авто¬
ров комментария заслуживают самой высокой
оценки.
Характеристика издания будет неполной, если
не упомянуть еще одну его уникальную черту: это
не просто публикация документов, это и их
научный анализ. Каждому из' трех разделов
предпосланы вступительные статьи, посвященные
соответствующей конференции: Г. Адибекова и
А. Ди Биаджо - о совещании 1947 г., Л.Я. Гиби-
анского и С. Понса - о совещании 1948 г., Л.Я. Ги-
бианского - о совещании 1949 г. И это еще не все:
открывает сборник блестящее обобщающее эссе
Дж. Прокаччи, а завершают его два источнико¬
ведческих обзора: индивидуальный - Г.М. Адибе¬
кова и коллективный - Г.М. Адибекова в со¬
авторстве с Л.Я. Гибианским и Р.А. Ермолаевой.
Все эти восемь мини-исследований заслуживают,
каждое в отдельности, специального разбора, но
такой подход к оценке содержания сборника вы¬
шел бы за рамки рецензии. Поэтому ограничимся
лишь некоторыми соображениями, связанными с
близкой рецензенту темой "холодной войны".
Следует, видимо, согласиться с мыслью А.Ди
Биаджо о том, что проблематика отношений
Восток - Запад, несмотря на риторику насчет
"контрнаступления" против "американской агрес¬
сии", играла при создании Коминфбрма для руко¬
водства СССР и ВКП(б) все же второстепенную
роль в сравнении с задачами установления системы
"жесткого контроля над своим лагерем" (с. 34).
Сталинский режим нуждался, очевидно, в образе
врага не только среди капиталистов, но и среди
коммунистов. При этом нужна была не "победа"
над таким "врагом", а его наличие. В этом
отношении характерно приведенное С. Понсом
высказывание Сталина (правда, пока докумен¬
тально не подтвержденное) относительно того, что
сохранение Тито у власти в Югославии "ни в какой
степени не смущает москвичей" (с. 503).
"Холодная война", вероятно, должна рассмат¬
риваться шире, чем только борьба между СССР и
США, - она являлась средством поддержания
контролируемой международной напряженности
ради укрепления тоталитарно-антидемократи¬
ческих режимов там, где они были, и тоталитарно¬
антидемократических тенденций там, где таких
режимов пока еще не было. В этом смысле она
была выгодна и влиятельным кругам на Западе, и
сталинскому СССР, и титовской Югославии. Прав
Л.Я. Гибианский, говоря о "холодной войне", ко¬
торую советское руководство вело против "непо¬
корного югославского режима" (с. 653), но можно
добавить, что и для Тито эта война создавала
своего рода политическую легитимизацию. Этим
можно частично объяснить тот парадокс, что
ВКП(б) и КПЮ, уже начиная входить в конфрон¬
тацию, одинаково энергично выступали за созда¬
ние Коминформа на основе крайней нетерпимости
к инакомыслию и центризму. И здесь можно поспо¬
рить с тезисом А.Ди Биаджо, согласно которому
советское руководство, создавая Коминформ,
вовсе не собиралось использовать его против "ере¬
тиков" в лице югославского руководства (с. 33).
Как раз своеобразная тактика борьбы против
"умеренной линии" французской и итальянской
компартий на совещании 1947 г., когда инициатива
в этом деле была отдана югославам, а советская
делегация выступила в роли "спасителей лица"
французов и итальянцев, была, вероятно, прелю¬
дией к будущей кампании против КПЮ. Этим и
объяснялось подключение наиболее авторитетных
на Западе и наиболее "обиженных" югославской
критикой компартий к системе Коминформа. Они
должны были помочь создать в лице югославов
"образ врага". По завершении этой операции -
вполне успешной с точки зрения сталинского руко¬
водства - Коминформ фактически выполнил свою
роль, началось его "угасание", как верно заметил
С. Понс.
Разумеется, раскрыты еще не все "тайны
Коминформа". Составители справедливо отмечают
недоступность некоторых советских архивных ма¬
териалов: если фонд Жданова ныне весь открыт,
то фонд сменившего его Суслова остается пол¬
ностью закрытым. Но это уже претензии к россий¬
ским архивным службам. Редакторы-составители
рецензируемого сборника создали интересный во
многих отношениях труд, мимо которого не прой¬
дет ни один исследователь послевоенных между¬
народных отношений.
А.М. Филитов
доктор исторических наук,
ведущий научный сотрудник
Института всеобщей истории РАН
231

А.И. Немировский, В.И. Уколова. СВЕТ ЗВЕЗД, ИЛИ ПОСЛЕД¬
НИЙ РУССКИЙ РОЗЕНКРЕЙЦЕР. М.: изд. группа "Прогресс" - "Культура",
1994, 416 с.
Книга докторов исторических наук профессора
А.И. Немировского и зам. директора Института
всеобщей истории РАН В.И. Уколовой "Свет
звезд, или последний русский розенкрейцер", вы¬
пущенная в 1994 г. издательской группой "Про¬
гресс" - "Культура", привлечет внимание самой
широкой аудитории. Близкое к масонству течение
розенкрейцеров1 и членов тайных, по преимуще¬
ству религиозно-мистических обществ пережило
расцвет в России, Германии и ряде других стран в
XVII-XVIII вв. и продолжало свою деятельность
до XX в. В центре внимания авторов - фигура
последнего русского розенкрейцера - поэта, импро¬
визатора, ученого, скульптура В.М. Зубакина
(1894-1937), представленная как в его розенкрей¬
церских взглядах, так и во взаимоотношениях со
многими выдающимися деятелями русской куль¬
туры, раскрывающихся во впервые обнародован¬
ной переписке с ними. Также в книге использованы
и ранее никогда не публиковавшиеся, уникальные
документы о масонстве в СССР в 1917-1937 гг.,
включая дело "арестованного Зубакина", извле¬
ченное из архивов бывшего ГПУ. Авторы
тщательно продумали план, структуру и стиль,
затронув широкий круг специфических проблем,
касающихся масонской тематики. Книга состоит из
трех разделов: двух исследовательских очерков
("Пепел Розы" В.И. Уколовой, "Судьба Бориса
Зубакина" А.И. Немировского), объемной подбор¬
ки документов и "Приложения" со списком
персоналий российского масонства.
Статья В.И. Уколовой "Пепел розы" не только
открывает книгу, но и придает ей "форму", делает
ее концептуальной. В ней впервые в нашей лите¬
ратуре дан емкий очерк истории розенкрейцерства
с особым акцентом на его доктрине. Показана
связь розенкрейцерства с другими мистическими
течениями. Особое внимание автор уделяет вопро¬
сам проникновения и распространения розенкрей¬
церства в России, его влияния на общественное
умонастроение и духовные поиски нравственных и
эстетических идеалов российской интеллигенции
начала XX столетия. Отмечая аргументирован¬
ность суждений автора, хотелось бы обратить
внимание на следующее обстоятельство. В отече¬
ственной историографии в целом укрепились два
противоположных взгляда на историю российского
масонства первой трети XX в. Первая точка
зрения в общем виде сводится к тому, что масо¬
ны - это влиятельная тайная организация, охва¬
1 О происхождении названия "розенкрейцеры"
существует две версии: одна возводит его к
легендарному основателю общества X. Розен-
крейцу, жившему якобы в XIV-XV вв., другая - к
эмблеме розенкрейцеров - розе и кресту.
232
тившая и опутавшая своей строго законспи¬
рированной сетью все слои общества и сыгравшая
роковую роль в истории России, приведя ее к
Октябрю 1917 г. В утилитарном, по преимуществу
далеком от науки употреблении этот взгляд
служит исходной точкой для многочисленных
спекулятивных воззрений, высказываний и заявле¬
ний о "всемирном масонском заговоре". Другой
взгляд на проблему сводится к отрицанию суще¬
ствования реальных тайных масонских организа¬
ций. Согласно ему, попытки создания масонских
лож хотя и предпринимались в начале XX в., их
роль по различным причинам чрезвычайно преуве¬
личивалась, никакого особого значения в общест¬
венной жизни России они не имели и влияние их на
политику было незначительным. Но по мере
ознакомления с исследованиями различных авто¬
ров, подчас придерживающихся самых различных
взглядов, по истории масонства вообще, и в России
в частности, по мере изучения сохранившихся
опубликованных и неопубликованных архивных
документов по этой проблематике становятся
очевидными ограниченность и неполнота каждого
из таких крайних подходов. Это в свою очередь не
позволяет прийти к какому-то четкому представ¬
лению о роли масонства в общественно-поли¬
тической жизни России. В.И. Уколова находит это
недостающее звено, и сама проблема в ее
изложении приобретает несколько иное, нетра¬
диционное, но весьма убедительное звуча¬
ние.
Прежде всего автор по-новому проанализи¬
ровала умонастроения российской интеллигенции
перед революцией и в первое десятилетие
советской власти. Автор отмечает, что "ощущая
надвигавшуюся катастрофу, интеллигенция, нрав¬
ственная и художественная элита России, не
вступала в открытую политическую борьбу, но
испытывала потребность встать на сторону косми¬
ческих сил добра и справедливости. Однако
многовековые традиции европейской и российской
культуры сделали бы смешными экзальтиро¬
ванные выступления в духе библейских пророков
или средневековых проповедников. И тогда
нравственная борьба, борьба между добром и злом
в определенных кругах российского общества
облекалась в форму игры - игры в мистицизм,
игры в эзотеризм2, в масонство. Сама жизнь как
бы утрачивает свой естественный характер и
выстраивается по законам определенной эстетики"
(с. 32).
2 Эзотеризм - воззрение, согласно которому
существуют тайные, скрытые, предназначенные
исключительно для посвященных обряды, истины,
формулы и т.д.

Автор особо отмечает, как через игру, кон¬
цепция которой "очаровала" европейскую куль¬
туру первой трети XX в. и играла важнейшую
роль в розенкрейцерстве, определенная эстетика
жизни, ее ментальные конституции переплетались
с реальностью. Исследуя материалы Зубакина,
В.И. Уколова показывает, что для него "отно¬
шение божественного начала к миру и человеку
игровое прежде всего не потому, что Бог создает
их как игрушку и управляет ими - эта метафора
достаточно очевидна и многократно осмыслена и
использована, - а потому, что в нем опреде¬
ляющее значение имеет уподобление, влекущее за
собой то, что "не-реальность" "представляется",
если угодно - надевает маску реальности. Эта "не¬
реальность" обусловлена временем, которое есть
подобие вечности, пространство ее игры, отсюда и
мир, существующий во времени, тоже объект
игры. В одной раннесредневековой глоссе (толко¬
вание текста. - В.К.) тонко замечено: "orbis
Terrarum - speculum ludi" ("круг земель - зеркало
искры"). А в XX в. подобную же мысль поэтически
выразил Мандельштам: "Большая вселенная в
люльке у маленькой вечности спит" (см. с. 33-34).
И еще на один важный и ключевой вопрос о
масонской проблеме, который пытались и пы¬
таются решить многие исследователи, хотелось
бы обратить особое внимание. Этот вопрос -
власть и масоны. Рассматривая в качестве "объек¬
та игры" такое многоплановое и вместе с тем
специфическое общественное явление, как
масонство первой половины XX в., Уколова пока¬
зывает всю иллюзорность этой игры в условиях
дореволюционной, а затем и Советской России.
Новая власть не могла оставить без внимания
явления, не вписывавшиеся в упрощенную схему
организации общества. "Мировая война и
революция, - отмечает Уколова, - разрушили
иллюзии российской интеллигенции. Часть ее
погибла, часть покинула родину, но те, что
остались, как ни странно, продолжали игру,
ощущая ее гибельность, но не в силах прервать
ее. Уже был расстрелян Н. Гумилев, провидчески
написавший: "Как ужасен этот жребий зачинателя
игры", уже Наркомпрос "распоряжался культурой",
а эти упорные русские интеллигенты, нищие и
голодные, продолжали считать себя наследниками
розенкрейцеров, грезили о возможности овладеть
космическими силами. Из их среды, как солнечные
протуберанцы, выплескивались идеи о ноосфере,
об объединении космических человечеств, о
зависимости общественных событий от активности
Солнца, о свете Духа, превосходящем физический
свет. Лунная дорога звала Мастера поведать о
вечных соперниках Иешуа и Воланде и забавном
коте Бегемоте, взлетали фигуры влюбленных над
провинциальным Витебском на картинах Шагала,
а в самом этом Витебске, в Невеле, Смоленске и
других городах огромной страны таинственные
чудаки собирались в кружки, которые они назы¬
вали братствами. Игра становилась формой сопро¬
тивления. И это поняла новая власть. Этих чуда¬
ков и мистиков стали арестовывать, ссылать, а
затем - и расстреливать. Всем им были уготованы
мучения, телесные и духовные" (с. 37-38).
Высказанные В.И. Уколовой мысли и идеи как
бы конкретизируются в последующих разделах
рассматриваемой книги. Второй раздел, написан¬
ный А.И. Немировским, - "Судьба Бориса Зуба¬
кина", вобрал в себя литературно и художественно
обработанный, собранный по крупицам архивный и
мемуарный материал о жизни и деятельности
последнего русского розенкрейцера. В этом доку¬
ментально обоснованном и вместе с тем худо¬
жественном очерке подробно, с разбивкой по важ¬
нейшим этапам жизни героя, изложена биография
Бориса Михайловича Зубакина. А.И. Немиров¬
скому удалось показать трудную, насыщенную
событиями и трагическими изломами жизнь
неординарной личности - мыслителя, философа,
скульптора, поэта - в условиях складывавшегося
тоталитарного режима, жизнь, которую "директив¬
ные" и "вышестоящие" органы когда-то и,
казалось, навсегда вычеркнули из истории отече¬
ственной культуры. Зубакин закончил в Петер¬
бурге гимназию, в качестве прапорщика воевал на
фронтах первой мировой войны, в рядах Красной
Армии участвовал в гражданской войне. После нее
учился в Московском археологическом институте.
Поэт-импровизатор и скульптор, он остаток своей
жизни в советское время провел в ссылках, в
перерывах между ними перебивался случайными
заработками. На страницах книги перед чита¬
телями предстает яркая и многогранная фигура
самого Зубакина, а вокруг него - многие вы¬
дающиеся деятели отечественной культуры:
А.М. Горький, С.М. Эйзенштейн, сестры М.И. и
А.И. Цветаевы, В.А. Пяст и др.
Логическим продолжением двух первых раз¬
делов является третий, скромно и почти что
протокольно названный "Документы". Раздел, в
подготовке к печати которого принимала также
участие свояченица Зубакина Л.С. Ильинская,
занимает две трети объема книги. 15 темати¬
ческих подразделов - и в них подлинные доку¬
менты, извлеченные из архивных недр бывшего
НКВД-ОГПУ-КГБ и государственных архивов:
протоколы допросов и показания следователям,
чудом сохранившиеся у родных и близких письма,
воспоминания Эйзенштейна, Пяста, Д.К. Ширяева
и др. Самобытные, оригинальные, яркие, они
несут читателю совершенно новую, неизвестную
ранее информацию и о российских масонах, и о
самобытных деятелях отечественной культуры, и
о переломной и трагической эпохе нашей но¬
вейшей истории. История масонства вообще, а
советского (российского) - в частности, совер¬
шенно не документирована и в огромной своей
массе основывается на не поддающихся проверке
свидетельствах. Рецензируемая книга в этом
233

случае является единственным сборником доку¬
ментов о деятельности масонов в России после
1917 г. Все здесь сказанное можно отнести цели¬
ком и к стихам самого Зубакина, опубликованным
в этом же разделе книги. Впрочем, творчество
поэта Зубакина, достойного продолжателя поэти¬
ческой традиции "серебряного века", - тема осо¬
бого исследования, выходящая за рамки жур¬
нальной рецензии.
Завершает книгу приложение, включающее в
себя персоналии русского масонства 1917-1937 гг.,
составленные по архивным материалам Зубакина и
членов его ложи. Материал о многих лицах,
помещенных в этом приложении, даст большую
пищу для раздумий заинтересованным читателям,
а также послужит отправной точкой для многих
исследователей в их дальнейшей работе по
проблемам отечественной культуры, искусства и, в
частности, масонства.
Книга "Свет звезд, или последний русский
розенкрейцер" - многоаспектный и оригинальный
труд. Раскрывая неизвестные или малоизвестные
страницы истории, он способствует пониманию
сложных проблем формирования духовных идеалов
личности, мотивации ее поступков, устремлений и
поисков на фоне социально-политических потря¬
сений и повседневных реалий первой трети XX в.
В.Е. Корнеев,
доктор исторических наук,
профессор Московского государственного
института международных отношений
Р. Gueniffey. LE NOMBRE ЕТ LA RAISON. La Revolution fran^aise et les
Elections. Paris: Editions de L’EHESS, 1993, XII +560 p.
П. Г e н и ф ф e. КОЛИЧЕСТВО И РАЗУМ. Французская революция и выборы.
Париж, 1993, XII +560 с.
Выборы являются одной из центральный
проблем истории Французской революции конца
XVIII в. Начиная с 1789 г. принцип выборности лег
в основу формирования и легитимации полити¬
ческой власти, а выборы стали символом и выра¬
жением обретенного французами суверенитета и
неотъемлемой частью политической жизни рево¬
люционной Франции. Сама же практика выборов
позволяет рассматривать политическую историю
революционного времени в двух аспектах. С одной
стороны - это история острой, подчас бескомп¬
ромиссной борьбы, крушения и смены пра¬
вительств и политических режимов, чья легитим¬
ность основывалась на прямом волеизъявлении
народа в ходе "революционных дней", с другой
стороны - это история определенной преем¬
ственности политических институтов и традиций,
когда политическая власть формировалась на
основе организованного в рамках выборов
волеизъявления граждан.
Несмотря на очевидную значимость, проблема
выборов вплоть до недавнего времени не при¬
влекала должного внимания историков. Классиче¬
ская историография революции традиционно была
связана с исследованием ее социальных аспектов и
потому только эпизодически обращалась к этой
проблеме в связи с изучением социально-поли¬
тической борьбы в годы революции. Только
четверть века назад, когда в исторических иссле¬
дованиях Французской революции конца XVIII в.
политика стала самостоятельным предметом
научного изучения, выборы вновь оказались в поле
зрения историков революции. При этом исследова¬
ния велись по трем направлениям: изучался со-
циопрофессиональный состав электората и сфор¬
мированной в ходе выборов политической элиты,
проводились статистические исследования пове¬
дения избирателей и их участия в выборах, нако¬
нец, изучались политическое содержание выборов
и их результаты1. Вместе с тем обращение
историков к исследованию выборов в эпоху Фран¬
цузской революции конца XVIII в. ограничивалось
их изучением как вспомогательной проблемы поли¬
тической истории. Вне поля зрения исследователей
оставались выборы как самостоятельный истори¬
ческий феномен, не изучался их социальный и
политический опыт - особенности их проведения,
процесс принятия решений, голосование, участие в
нем граждан, общеполитическое значение. Воспол¬
нить данный пробел и призвана монография иссле¬
дователя Центра Раймона Арона Школы высших
исследований по социальным наукам Патриса
Гениффе.
Интересны замысел и структура монографии.
Автор ставит и последовательно отвечает на
следующие вопросы: кто принимал участие в
выборах и сколько граждан обладало поли¬
тическими правами (гл. 1-2); в чем состояла роль
1 См.: Suratteau J.-R. Les elections de Гап VI et le
"coup d’Etat du 22 АогёаГ (11 mai 1798). Paris, 1971;
Patrick A. The Men of the First French Republic.
Baltimore, 1972; Hunt L. Politics, Culture and Classes
in the French Revolution. Berkeley, 1984; Ro-
sanvallon P. Le sacre du citoyen. Histoire du suffrage
universel en France. Paris, 1992.
234

выборов и как осознавалась современниками рево¬
люции практика политического представительства
(гл. 3); сколько же на самом деле избирателей
принимало участие в выборах и чем было вызвано
неучастие в них (гл. 4-6); как осуществлялось
выдвижение народных избранников (гл. 7-8); и,
наконец, каково политическое значение выборов
(гл. 9-10).
В монографии показана главная особенность
избирательной системы революционного времени -
ее переходный характер. В основе этой системы
лежала своеобразная "амальгама" - сочетание
новых, привнесенных Французской революцией
принципов и традиционных, свойственных еще
Старому порядку форм участия в выборах (с. 23,
24, 273). С одной стороны, в ходе революции были
утверждены принципы бессословного и индиви¬
дуализированного (т.е. независимого от групповых,
местных, частных интересов) участия в выборах.
С другой стороны, как и при Старом порядке,
выборы осуществлялись на собраниях избирателей
при отсутствии заранее намеченных кандидатов,
программ, политических дискуссий и конкурентной
борьбы. Именно такая организация выборов, по
мнению законодателей революционного времени,
призвана была обеспечить полную независимость
как избирателям, так и национальным пред¬
ставителям, которые должны были следовать в
своей деятельности не предвыборным наказам или
пунктам своей политической программы, а
беспристрастно выражать национальные интересы,
могущие быть отличными от устремлений их
непосредственных избирателей (с. 321). В итоге
утверждалась концепция политического предста¬
вительства, получившая название "парламентского
абсолютизма". Согласно этой концепции предста¬
вители нации получали, по сути, монопольное
право выражать ее волю, принимать от ее имени
законы и быть свободными в своих действиях от
любого контроля (с. 73).
При анализе избирательной системы рево¬
люционного времени П. Гениффе не следует
ставшему традиционным в историографии противо¬
поставлению цензового избирательного права
1789-1791 гг. и всеобщего избирательного права,
введенного 11 августа 1792 г., отмечая известный
демократизм, присущий законодательству о
выборах Учредительного собрания (1789-1791 гг.).
По этому законодательству количество граждан,
имевших право голоса (так называемых "актив¬
ных" граждан), было значительным по сравнению с
цензовыми режимами во Франции начала XIX в. -
4 298 960 против 90 тыс. в 1817 г. и 200 тыс. в
1831 г. (с. 45, 76). По мнению автора, Учреди¬
тельное собрание вынуждено было ограничить
участие в выборах имущественным цензом и
установить непрямое, в две ступени (на уровне
кантона и департамента) выдвижение националь¬
ных представителей в связи с необходимостью
разрешить противоречие, - используя понятия
эпохи, между "разумом" и "количеством", - как
совместить рациональность и компетентность
законотворческого процесса с равным участием в
выборах граждан, которые не равны между собой
ни по уровню образования, ни в имущественном
отношении. В итоге противоречивым оказалось
само законодательство Учредительного собрания о
выборах. Как показано в монографии, с одной
стороны, это законодательство предусматривало
формирование политической власти демократи¬
ческим путем, т.е. выражением воли граждан с
помощью выборов. С другой - оно предполагало
выделение, в соответствии с критерием собствен¬
ности, политического слоя, отличного от общества
и управляющего от его имени (с. 73).
Подъем демократического движения в 1792 г.
привел к установлению всеобщего избирательного
права, но, как подчеркивает автор, радикальных
перемен в избирательной системе не произошло.
Круг граждан, имевших право голоса, расширился
незначительно, главным образом за счет снижения
возрастного ограничения для участия в голосова¬
нии с 25 лет до 21 года (с. 70, 101). Сохранение же
прежней организации выборов в две ступени, когда
их исход решали представители местных элит
(нотабли), по мнению автора, "аннулировало воз¬
можные следствия всеобщего избирательного
права" (с. 71). И в дальнейшем, в эпоху яко¬
бинской республики, целью якобинцев было не
усиление представительного начала в политиче¬
ском управлении, а дальнейшее ограничение влия¬
ния избирательного права на политическую жизнь
французского общества (с. 75). В подтверждение
последнего положения хотелось бы привести
разъяснение Комитета общественного спасения
относительно деятельности избирательных собра¬
ний, найденное нами в Национальном архиве
(Париж), в котором речь идет об ограничении их
полномочий. В документе говорится, что эти
собрания "свободны в отправлении своих функц¬
ий... во всяком случае до тех пор, пока их дейст¬
вия не будут противоречить какому-либо положе¬
нию декрета о революционном правлении"2.
Изучение выборов как политического инсти¬
тута органически сочетается в монографии с
исследованием их реальной практики. В этой связи
возникает вопрос: сколько же граждан реально
принимало участие в голосовании? П. Гениффе,
несмотря на неполноту данных источников, уда¬
лось показать динамику такого участия для первой
ступени выборов на уровне кантонов. Если в
1790 г. во время муниципальных выборов - первых
выборов после начала революции - в них приняли
участие около 50% граждан от имевших право
голоса (с. 169), то в июне 1791 г. при выдвижении
депутатов в Законодательное собрание (1791-
1792 гг.) этот показатель упал до 23%, а в августе
1792 г., когда состоялись выборы в Конвент (1792—
2 Archives Nationales, D(III)363, d. 127, p. 1.
235

1795 гг.), свое право голоса реализовали менее
20% граждан (с. 175). Падение электоральной
активности автор связывает с рядом факторов,
среди которых он выделяет недостаточную адап-
тированность большинства французов, унаследо¬
вавших от Старого порядка коллективные формы
социального действия, к индивидуализированному
участию в голосовании, а также отсутствие во
время выборов конкурентной борьбы кандидатур и
их программ с ясно сформулированными полити¬
ческими целями, способными привлечь внимание
широких народных масс к участию в выборах. Все
это обусловило их приверженность к более тра¬
диционным формам общественной активности,
таким, как действия революционной толпы (с. 225-
232).
Рассмотрение практики выборов ставит еще
один вопрос - об их политической роли. Являясь в
силу закона нейтральным государственным инсти¬
тутом, выборы постепенно политизировались.
Острая, подчас бескомпромиссная политическая
борьба революционного времени заставляла изби¬
рателей делать политический выбор между пред¬
ставителями тех или иных противоборствовавших
группировок, как это имело место среди парижских
выборщиков, расколовшихся при выдвижении
депутатов в Законодательное собрание в 1791 г.
на сторонников якобинцев и умеренных, фельянов
(с. 440-452). В сентябре 1792 г. выборы в Конвент
также приобрели политическую окраску (с. 373-
376), что было обусловлено контролем над вы¬
борами со стороны якобинских клубов в центре и
на местах. Вместе с тем выдвижение заранее на¬
меченных кандидатур и политическая агитация
были разрешены достаточно поздно - законом от
11 сентября 1795 г., который действовал безо
всяких ограничений только однажды - весной
1797 г.
В книге дается высокая оценка периода
революции (1795-1797 гг.), когда выборы оказа¬
лись в центре политической жизни Франции и
существовало настоящее представительное прав¬
ление (с. 514). Однако выборы так и не стали
механизмом, определяющим эволюцию политиче¬
ской власти в зависимости от воли избирателей.
Сформировавшийся в годы революции новый
правящий класс оказался неспособным самосто¬
ятельно определять и вести политику республикан¬
ской Франции в новых условиях. На выборах
весной 1797 г. победили роялисты, а республика
впервые потерпела поражение. С целью сохра¬
нения завоеваний революции исполнитель¬
ная власть в лице Директории 18 фрюктидора
1797 г. (4 сентября) частично аннулировала
результаты выборов. Обозначившийся политиче¬
ский тупик во многом подготовил события
18-19 брюмера 1799 г. и приход к власти
Наполеона Бонапарта.
Оригинальное и глубокое исследование П. Ге-
ниффе вносит ценный вклад в изучение истории
Великой французской революции.
А.В. Тырсенко
кандидат исторических наук,
научный сотрудник кафедры новой и новейшей
истории исторического факультета МГУ
Ю.Е. И в о н и н . ИМПЕРАТОРЫ, КОРОЛИ, МИНИСТРЫ. ПОЛИТИЧЕСКИЕ
ПОРТРЕТЫ XVI ВЕКА. ИСТОРИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ. Днепропетровск, 1994, 240 с.
О значимости книги заведующего кафедрой
всеобщей истории Смоленского государственного
педагогического института д.и.н., проф. Ю.Е. Иво-
нина дает представление даже простое перечис¬
ление главных персонажей его исследования -
император Карл V и его сын Филипп II Испанский,
английский король Генрих VIII, его дочь Елиза¬
вета, прозванная "Королева Бесс", и министры -
Томас Вулси, Томас Кромвель и Томас Мор,
Мориц Саксонский, французские короли Фран¬
циск I и Генрих IV Бурбон, министр последнего -
Сюлли. Иначе говоря, перед читателем предстает
картина развития событий - как внутренней, так и
международной жизни - ведущих держав Западной
и Центральной Европы на протяжении XVI в.
Обосновывая выбор направления своего иссле¬
дования, автор книги справедливо отмечает значе¬
ние XVI в., составившего эпоху в истории Запад¬
ной Европы. С одной стороны, в области эконо¬
236
мики XVI в. явился началом капиталистической
эры, а с другой - под знаком изменений эконо¬
мических отношений происходила деятельность
приспосабливавшихся к ним господствующих фео¬
дальных политических структур (с. 4).
История XVI в. предстала в книге Ю.Е. Иво-
нина через изображение выдающихся деятелей, их
поступков и характеров. Именно так лучше
познается эпоха, в которой они жили, объектив¬
ные и субъективные закономерности ее развития
(с. 3). Политические деятели выглядят в книге не
как статисты на политической театральной сцене,
а как живые личности.
Автор подчеркивает, что книга представляет
собой сборник эссе. Это может создать впечат¬
ление у читателя об изолированности отдельных
глав. Однако это не так. В книге, во всех ее
частях проводится идея общности исторического
процесса в масштабе всей Европы XVI в.

Ю.Е. Ивонин постоянно подчеркивает непрерыв¬
ность исторического процесса, объясняет, что со¬
бытия, происходившие в XVI в., были подго¬
товлены еще предыдущим столетием. Решающее
значение имели захват османами Константинополя
в 1453 г. и возникновение на Юго-Востоке Европы
мощного государства, угрожавшего всей Европе, -
Османской империи. С этой точки зрения автором
удачно избрана тема первой же главы "Карл V -
император мира: иллюзии и реальность". Обстоя¬
тельно показаны развитие и крах идеи создания
общеевропейской империи, которую пытался
осуществить Карл V. Концепцию такой империи
энергично разрабатывал и предполагал претворить
в жизнь канцлер императора Меркурино ди Гат-
тинаре, поклонник идей Данте и Эразма Роттер¬
дамского (с. 7 и след.).
В главах, посвященных английским сюжетам и
написанных в том же "живом" ключе._как и вся
книга, к сожалению, использованы приемы совре¬
менной нам публицистики. Генрих VIII не только в
тексте, но и в заголовке - "Король - деспот и его
министры (Генрих VIII Тюдор, Томас Вусли и
Томас Кромвель)" - назван расхожим ныне тер¬
мином "деспот" именно в политическом смысле.
Автор обычно не прибегает к историографическим
экскурсам. Однако почему-то соблазнился процити¬
ровать современного американского исто¬
рика Ридли, называющего Томаса Мора предшест¬
венником "еврейского большевизма" (с. 77-78).
В заключительных строках главы о Ген¬
рихе VIII автор дает четкий и объемный его
портрет, отмечая присущие ему качества абсо¬
лютного монарха нового времени, в политике
которого проявлялись как наследие средневе¬
кового универсализма, так и зародыши нацио¬
нального централизма последующих эпох (с. 115).
В главе о Морице Саксонском - "Мориц
Саксонский и загадки его политики" - автор
показывает развитие системы так называемого
княжеского абсолютизма в его классическом
варианте - в Бранденбурге, Баварии и Пфальце -
и в специфическом, характерном для Саксонии
(с. 117 и след.). Морицу Саксонскому удалось
создать свое государство в границах, почти
сохранившихся до наполеоновской эпохи.
Рассказ о Филиппе 11 - "Филипп II - затворник
Эскуриала" - можно рассматривать как продол¬
жение повествования о его отце Карле V (с. 15 и
след.). Было бы, однако, полезно отметить разли¬
чие между политикой этих двух монархов. Центр
империи Карла V находился не в Испании, а в
пределах Священной Римской империи. Испания со
своими богатыми владениями в Европе и вне ее
превратилась в источник новых средств для веде¬
ния войн за цели, чуждые интересам испанского
дворянства. Филипп II превратился в истинно
испанского монарха, ставившего своей целью
установление господства Испании во всей Запад¬
ной Европе. Может быть, было бы полезно
напомнить тезис академика С.Д. Сказкина о том,
что объективное развитие международной жизни
выдвинуло в XVI в. на первое место в Европе
Испанию.
К наиболее интересно написанным страницам
принадлежат главы о французских монархах,
особенно о Генрихе IV и его министре Сюлли -
"Генрих IV - дипломат" и "Сюлли - финансовый
гений Генриха IV". Об этом короле уже сущест¬
вует огромная литература - как научно-иссле¬
довательского характера, так и художественная.
Но Ю.Е. Ивонину удалось найти свой подход к
хорошо известным сюжетам. Он отмечает,
например, что несколько в тени у современников и
у историков остался образ Генриха IV как поли¬
тического деятеля: "Случилось так, что образ
бесстрашного воина и покорителя женских сердец
оказался сильнее образа испанского политика и
дипломата. Но легенда зачастую гораздо при¬
влекательнее реальности" (с. 182).
Достоинством книги являются не только
красочные портреты выдающихся политических
деятелей XVI в., но и выделение крупных проблем
общеевропейского масштаба, определявших разви¬
тие исторических событий в этом столетии. Одной
из них были возникновение и развитие протен-
стантизма и его борьба с католицизмом. Автор
постоянно возвращается к этой теме. Так, он
отмечает мудрый шаг императора Карла V, кото¬
рый, получив подробные сообщения о взглядах и
деятельности Мартина Лютера, отказался после¬
довать совету изгнать его из пределов империи,
опасаясь обострить сложившееся положение в
Германии (с. 11). Автор отмечает также влияние
Реформации в Англии на изменения в аграрных
отношениях и возвышение нового дворянства
(с. 79). Затронут в книге и вопрос о борьбе в
рамках империи между протестантами и католи¬
ками и распространении ее в сферу между¬
народных отношений (с. 117 и след.).
Новая книга Ю.Е. Ивонина несомненно привле¬
чет внимание широкого круга читателей.
ВЛ. Керов
доктор исторических наук, профессор
Российского университета дружбы народов,
действительный член Международной академии
наук высшей школы
237

Научная жизнь
О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РОССИЙСКОГО
ГУМАНИТАРНОГО НАУЧНОГО ФОНДА
18 апреля 1996 г. в Москве прошла конференция на тему "Российская гуманитарная наука и
задачи Российского гуманитарного научного фонда" (РГНФ). С докладом о деятельности РГНФ в
1995 г. выступил генеральный директор Фонда проф. Е.В. Семенов.
Ниже публикуется текст этого доклада.
90-е годы - это во многом время обманутых
надежд. Прекрасные начинания имели печальное и
жалкое завершение. Деятельность Фонда позво¬
ляет надеяться, что РГНФ не пополнит скорбный
список обанкротившихся начинаний. Создана и ра¬
ботает действительно полезная и жизнеспособная
организация.
1995 г. - год напряженной работы экспертов,
штатных сотрудников Фонда и, разумеется, лау¬
реатов конкурсов РГНФ. Объем научной работы,
осуществленной учеными при поддержке Фонда,
очень велик. РГНФ поддержал в 1995 г. 759 ис¬
следовательских проектов, 168 изданий, 161 науч¬
ную конференцию, 8 экспедиций, 41 проект по
укреплению материально-технической базы науч¬
ных исследований.
По итогам 112 исследовательских проектов в
1995 г. подготовлены монографии. Несколько ты¬
сяч статей опубликованы в 1995 г. в рамках
финансируемых Фондом исследовательских про¬
ектов. Их списки составляются. Возможно, удаст¬
ся опубликовать отдельной книгой списки завер¬
шенных проектов с полным перечнем публикаций
по ним.
(Распределение проектов по научным дисцип¬
линам см. таблицу.)
В 1995 - январе 1996 г. проведен самый круп¬
ный в истории РГНФ, с учетом времени нашего
пребывания в составе Российского фонда фунда¬
ментальных исследований, конкурс гуманитарных
проектов.
В Фонд было представлено более 3 тыс. проек¬
тов, почти столько же, сколько за все прежние
годы. Только исследовательских проектов посту¬
пило 2009; 1154 из них приняты к финанси¬
рованию. За первый квартал 1996 г. они про¬
финансированы на 20% от величины гранта.
Несмотря на ужесточение требований к изда¬
тельским проектам (обязательное предоставление
рукописи, готовой к сдаче в издательство),
поступило 729 издательских заявок с рукописями
книг. Кроме того, приняты сотни заявок на про¬
ведение конференций, экспедиций, проектов ма¬
238
териально-технической поддержки научных иссле¬
дований. В значительной степени восстановлено
более объективное соотношение академических и
неакадемических заявок. То же можно сказать о
соотношении московских заявок и заявок из других
центров российской науки. Показательна динамика
заявок и принятых проектов за последние два
конкурса в 1996 г. Фонд принял к финансированию
больше выдержавших конкурс проектов, чем в
прошлом году было заявок.
Развернута экспертная система Фонда и улуч¬
шена ее работа. В Фонде работало четыре
экспертных совета. Создаются еще два. В
экспертной системе Фонда, не считая Совет
РГНФ, работают 499 высококлассных специали¬
стов. Совершенствуются процедуры экспертизы.
Значительно улучшены формы экспертных
документов, в частности, введена экспертная
анкета с пятибалльной системой, а также анкета
экспертного совета. Проведены два совещания с
участием председателей экспертных советов и
координаторов секций - одно перед началом
конкурса, другое - по его итогам. Оба обсуждения
отличались большой заинтересованностью, были
богаты идеями. Ведется глубокое обсуждение
работы секций экспертных советов с целью еще
большего повышения объективности экспертизы.
Совершенствуются взаимоотношения Фонда с
такой важной частью гуманитарной науки, как
научные журналы. В Фонде проведены два пред¬
ставительных совещания главных редакторов гу¬
манитарных научных журналов, в первом участ¬
вовали руководители 16 журналов, во втором - 28.
Образован и работает возглавляемый академиком
Г.М. Бонгард-Левиным консультативный совет
главных редакторов гуманитарных научных жур¬
налов при РГНФ. Проведено изучение фактичес¬
кого состояния основных гуманитарных журналов
страны (для этого рассылался "паспорт" журнала),
создается соответствующий банк данных. Кон¬
сультативный совет разработал комплекс пред¬
ложений и рекомендаций нашему Фонду, на основе
которого Совет Фонда уже принял решение о це-

Распределение проектов, получивших финансовую поддержку РГНФ в 1995 г., по научным дисциплинам
Научные
дисциплины
Издатель¬
ские
проекты
Исследова¬
тельские
проекты
Научнее
мероприя¬
тия
Матери¬
ально-тех¬
ническая
поддержка
Итого
История
К-во проектов
59
174
41
14
288
Финансирование
1,148,569
3,253,460
466,285
282,800
5,151,114
Философия,
К-во проектов
2»
288
52
12
380
социология,
психология,
педагогика,
политология
и право
Финансирование
516,390
4,961,170
541*730
497,430
6,516,720
Филология и
К-во проектов
71
213
57
9
350
искусство¬
ведение
Финансирование
2,114,510
4,200,470
324.320
214,000
6,853,300
Экономика
К-во проектов
4
84
19
6
ИЗ
Финансирование
83,600
1,275,830
269,933
134,500
1,763,863
К-во проектов - всего
162
759
169
41
1,131
Финансирование - всего
3,863,069
13,690,930
1,602,268
1,128,730
20,284,997
левой поддержке научных журналов - выделении
средств в размере 1,3 млрд. руб. и помощи ряду
журналов бумагой. Предлагается поддержать
"круглые столы", переводы материалов зарубеж¬
ных авторов, материально-техническую базу изда¬
ния журналов и, возможно, их рассылку по странам
СНГ и Балтии.
Резко возрос объем издательской деятельности
Фонда. Публикация почти 500 работ в течение
1996 г. (а рекомендовано 490 работ), освоение на
эти цели 18 млрд. руб. - это значительная помощь
науке. Фонд становится крупнейшим издателем-
финансистом в области гуманитарных и социаль¬
ных наук. В первом квартале 1996 г. на издания
уже истрачено 3 млрд. руб. В апреле - мае
добавилось еще 4 млрд. руб.
Планируется издать полный каталог готовя¬
щихся публикаций Фонда.
Масштабы издательской деятельности тре¬
буют совершенствования взаимоотношений Фонда
с издательствами. Фондом проведено совещание
директоров 19 научных издательств, включая
"старые", известные издательства - "Наука",
"Стройиздат", "Искусство", "Изобразительное
искусство", "Русский язык" и другие, а так¬
же прекрасные "молодые" издательства -
"РОССПЭН", "Ладомир", "Дм. Буланин", "Насле¬
дие" и др. Совещание конституировалось в
консультативный совет директоров научных изда¬
тельств при Фонде. Участниками встречи выра¬
ботаны согласованные предложения и рекомен¬
дации Фонду.
Готовятся встречи с фирмами - распро¬
странителями научной литературы с тем, чтобы
помочь воссоздать общенациональную систему
распространения научных книг и журналов. Кроме
того, идет подготовка к совещаниям с руково¬
дителями музеев, архивов, библиотек.
Создан журнал Фонда "Вестник РГНФ". В
этом году будет выпущено 4 номера по 20 печ.л.
2-й и 3-й номера журнала посвящены теме
"Изменяющаяся Россия". При журнале создан
науковедческий семинар.
Возрастает требовательность к работе Фонда.
Эксперты серьезно анализируют заявки и отчеты.
Роковой "черный список" ученых, потерявших
право в течение пяти лет подавать заявки в Фонд,
пополнился 16 именами. Под санкции подпали
лишь совершенно бесспорные случаи: отсутствие
отчета или чрезвычайно низкое качество отчетов.
Среди "проштрафившихся" есть и довольно
известные имена. К сожалению, мы становимся
объектом давления: не всех устраивают оценки
наших экспертов и не все еще утратили навыки
сутяжничества. Однако эксперты будут и впредь
защищены от давления на них. Это в интересах
всего научного сообщества.
К лучшему меняются взаимоотношения Фонда
с различными организациями, ведь Фонд пытается
поддержать не только отдельных ученых, но и
организации. Мы сознаем опасность хаоса в науке.
Думается, что деструктурирование науки, демо¬
рализация и разобщенность научного сообщества -
сейчас самая большая угроза российской науке. К
сожалению, существует все еще много случаев
нарушения правил Фонда, ущемления прав лауреа¬
тов. Ученые вправе требовать от институтов
уважения своих прав, ибо благодаря лауреатам
наших конкурсов в институты поступают большие
деньги. В 1995 г. Фонд финансировал 250 орга¬
низаций. В 1996 г. их число возросло до полу¬
тысячи. 14 организаций получают в 1996 г. от
239

Фонда только на издательские и исследова¬
тельские проекты свыше 1 млрд. руб. Есть орга¬
низации, в которые поступит более 2 млрд. руб.
Особо следует отметить, что у Фонда нет
претензий к Министерству финансов РФ, хотя это
звучит несовременно. Нас устраивает ответст¬
венное отношение министерства к гуманитариям.
Важно также подчеркнуть, что в 1995 г. Фонд
выполнил все свои обязательства перед лау¬
реатами конкурсов РГНФ: инициативные (иссле¬
довательские) проекты профинансированы на
110%, выполнены все обязательства по издатель¬
ским проектам, перекрыты предварительные
обязательства по финансированию экспеди¬
ционных работ и научных мероприятий. Многие
конференции и экспедиции без поддержки РГНФ
не могли бы быть проведены.
В 1996 г. Правительство РФ увеличило фи¬
нансирование Фонду с 0,5% до 1% от феде¬
рального бюджета науки. Кроме этого РГНФ
получил в бюджете РФ "статус отдельной строки".
Нам записаны 115 млрд. руб. Мы решились
расписать только 85 млрд. руб. Есть опасность,
что исполнение бюджета может оказаться еще
более низким. В начале 1996 г. исполнение
бюджета по Фонду находилось на уровне 54%. Но
надеемся и постараемся ниже 85 млрд. руб. не
опуститься. Это позволит выполнить обязатель¬
ства Фонда перед учеными и в 1996 г.
И последнее соображение. Важнейшей зада¬
чей Фонда в 1996 г. я считаю уже не его
экстенсивное развитие, хотя и здесь многое нужно
будет еще сделать, а повышение качества работы
всех уже созданных звеньев и структур, напол¬
нение более богатым содержанием всех форм
работы, повышение эффективности выполнения
Фондом всех его функций. Надеюсь, что так и
будет.
ЦЕНТР ГЕРМАНСКИХ
ИСТОРИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИИ РАН
13 марта 1996 г. на очередном собрании
Центра германских исторических исследований в
Институте всеобщей истории (ИВИ) РАН с
докладом о перспективах сотрудничества герман¬
ских и российских историков выступил известный
немецкий ученый профессор Г.-А. Якобсен (Бонн).
В отличие от многих прежних собраний речь шла
не о желательности такого сотрудничества
вообще, а о конкретных формах и методах его
реализации в ближайшие годы.
Центр был образован на Всесоюзном коорди¬
национном совещании историков-германистов,
которое состоялось в ИВИ 25-26 января 1990 г.
Приветствуя собравшихся представителей Вол¬
гограда, Днепропетровска, Иваново, Кемерово,
Киева, Ленинграда, Липецка, Москвы, Риги,
Томска и других городов, директор ИВИ член-
корр. РАН А.О. Чубарьян говорил о тревож¬
ном отставании советской германистики и не¬
обходимости для нее выйти, как и в других
сферах науки, на европейский и мировой уро¬
вень.
В докладе о состоянии и задачах советской
германистики я счел важным критически осмыс¬
лить наши успехи и неудачи, наметить круг
проблем, заслуживающих первоочередного иссле¬
дования и обсуждения, в том числе с нашими
германскими коллегами. На протяжении многих
лет велись разговоры о кризисе советской гер¬
манистики. Тем не менее наши ученые работали
упорно и плодотворно. В конце 50-х годов
неутомимый ученый и блестящий публицист про¬
фессор А.С. Ерусалимский создал для сплочения
разбросанных по всей стране историков- германи¬
стов рабочую группу при Институте истории АН
СССР, затем были образованы комиссии историков
СССР - ГДР и СССР - ФРГ. Проводились
конференции, издавались коллективные труды,
сборники, а с 1968 г. - "Ежегодник германской
истории". Вышли монографии Л.А. Безыменского,
А.С. Бланка, А.А. Галкина, Л.И. Гинцберга, Д.С.
Давидовича, В.И. Дашичева, Д.Е. Меламида
(Мельникова) и многих других ученых. Однако
отсутствовала необходимая координация, все хуже
обстояло дело с подготовкой научной смены.
Настоящее деловое сотрудничество с германской
исторической наукой не складывалось прежде
всего из-за политической конфронтации двух
германских государств, а также из-за нашей
скованности идейно-политическими догмами,
"зашоренности" и одновременно из-за безоснова¬
тельных претензий на монополию "научности"
именно только и нашей методологии.
Открыть дорогу возрождению научного потен¬
циала могут, как представлялось мне, углубление
наших исследований, основанных на архивных
первоисточниках, концентрация внимания на
проблемах неизученных или спорных, самое широ¬
кое взаимодействие с германскими учеными. Мы
должны были рискнуть открыто вести полемику с
оппонентами, ибо другого пути для серьезных
новаций в исторической науке не существует. Нам
следовало взять на себя ответственность за поиск
новых решений, чтобы в будущем без стыда
говорить о том, что наша германистика живет
духом времени.
240

Предложение начать работу Центра с подго¬
товки обобщающего коллективного труда по
истории Германии казалось мне преждевременным
и нереальным, ибо не было накоплено сколько-
нибудь существенных новых материалов и у нас не
сложилось новой оригинальной концепции
германской истории. В результате всестороннего
обсуждения было решено, что Центру следует
сосредоточить усилия исследователей в первую
очередь на проблематике российско-германских
отношений в Европе.
Эти отношения не всегда были мирными и
добрососедскими. Они прерывались кровавыми
войнами и периодами взаимного отчуждения. Но
тем не менее, по большому счету, политические,
экономические, культурные и человеческие связи
и переплетения судеб если и нарушались, то затем
возникали вновь. Ныне они важнее, чем когда-
либо, и вбирают в себя непростые проблемы жизни
русских в Германии и немцев в России.
Центр заявил о своем стремлении развивать
зарубежные связи историков, установить контакты
с социологами, политологами, литературоведами и
другими специалистами, с университетами и
педагогами. Для содействия изучению проблемы
российских немцев в Центре была создана секция
во главе с членом-корр. РАН Е.И. Дружининой.
Было принято заявление о поддержке спра¬
ведливых требований российских немцев, а также
обращение, осуждающее активизацию шовинис¬
тических сил в России.
Образование Центра пришлось на пору
расцвета перестройки и гласности в нашей стране,
когда многие идеологические стереотипы стали
преодолеваться. Однако для всех нас оказались
неожиданными падение в ноябре 1989 г. бер¬
линской стены и стремительный развал ГДР. Едва
ли кто из советских историков-германистов, даже
самых опытных, сознавал в начале 1990 г., что
германский вопрос вступил в стадию своего
исторического решения, что нам предстоит не
просто "переосмысливать” историю ГДР, а с 3 ок¬
тября 1990 г. иметь дело с "расширенной ФРГ".
Вскоре мы осознали, что Центр получил от
основавших его историков множество ценных
советов и добрых напутствий, что был разбужен
энтузиазм, однако материальные возможности для
реализации широких планов остались весьма
ограниченными. И все же шесть лет спустя
мы должны сказать не только о задачах, остав¬
шихся нерешенными, но и о некоторых поло¬
жительных изменениях и успехах российской
германистики.
Первым откликнулся на создание Центра
живущий в Кёльне видный российский литера¬
туровед, историк, блестящий публицист, активный
борец за свободу, демократию и российско-герман¬
ское сотрудничество Л.З. Копелев. В первую
годовщину создания Центра он прислал привет¬
ствие, в котором, ратуя за развитие русско-
немецких духовных связей, подчеркивал: "Не¬
обходимо знать возможно более точно, возможно
более полно все, что происходило с нашими наро¬
дами в прошлые века и десятилетия". Он развил
затем эти мысли в докладе "О далеком и близком
прошлом двух народов", с которым выступил на
собрании Центра в Москве 22 июня 1991 г., в
памятную годовщину нападения гитлеровцев на
нашу страну.
Л.З. Копелеву принадлежит идея и заслуга
создания еще в 1982 г. "Вуппертальского проекта"
изучения российско-германских отношений, из ко¬
торого выросло многотомное великолепное изда¬
ние "Западно-восточных отражений" в двух се¬
риях: красной - "Русские и Россия глазами немцев"
и зеленой - "Немцы и Германия глазами русских".
В вышедших пяти и в двух подготовленных томах
собраны огромные гуманитарные ценности.
Эпиграфом издания служат слова великого Гёте:
"Мы вовсе не надеемся, что люди будут любить
друг друга или одинаково думать, это невозможно
и ненужно, но очень важно добиться того, чтобы
люди разных народов знали друг о друге, понимали
друг друга и терпимо относились друг к другу".
К сожалению, до сих пор не удается позна¬
комить с этими томами, хотя бы в сокращенном
виде, российских читателей. Но по инициативе
д.и.н., проф. А.И. Борозняка в Липецком педаго¬
гическом университете в прошлом году под
девизом "Диалог культур" состоялись "Копе-
левские чтения", в которых активно участвовали
педагоги и студенты. В мае нынешнего года в
Москве собрался международный коллоквиум
"Русские и немцы в XVIII в.: встреча культур". Он
явился продолжением выставки на эту тему,
показанной в Москве и других городах несколько
лет назад. И все же сотрудничество историков
с представителями других отраслей культуры
остается пока фрагментарным. Можно напомнить
в этой связи слова Л.З. Копелева: "Задача наша
простая: продолжать работу крота, крота,
который удобряет почву".
Центру удалось установить контакты с
Союзом историков Германии, с Исторической
комиссией в Берлине, Исторической комиссией
Социал-демократической партии Германии,
фондом Ф. Эберта в Бонне и его предста¬
вительством в Москве, Институтом современной
истории в Мюнхене, Институтом восточноевро¬
пейских и международных исследований в Кёльне,
с федеральным и несколькими земельными
центрами политического образования, с универси¬
тетами Берлина, Бонна, Бохума, Гамбурга,
Ганновера, Дюссельдорфа, Кёльна, Мюнхена,
Тюбингена и другими, а также с некоторыми
журналами. Ввиду трудностей комплектации
наших больших библиотек новыми изданиями и
периодикой мы создали в ИВ И свою скромную
рабочую библиотеку, в которой собрали подарен¬
ные нам институтами и учеными книги и журналы.
241

К сожалению, из-за сокращения рабочей площади
мы вынуждены будем передать собранное в
библиотеку Российского государственного гумани¬
тарного университета, где сформируют из них
отдельный фонд.
Для периодического ознакомления историков в
России и Германии с российскими исследователями
и их работами по германской истории Центр
наладил выпуск ротапринтных бюллетеней
"Российские историки-германисты: кто они? над
чем работают?". В 1991 и 1994 г. вышли два
номера, готовится третий. В них есть постоянная
рубрика "С письменного стола историков-
германистов", в которой публикуются материалы
известных и начинающих исследователей из
России, Украины и других республик. Они
разрабатывают широкий круг проблем истории
Германии, международных отношений, российских
и украинских немцев. Об этом же свидетельствует
и научная хроника.
Понимая, что из-за языкового барьера столь
ценная информация остается недоступной широ¬
кому кругу проявляющих к ней интерес зару¬
бежных историков, мы долго искали публикатора и
наконец нашли издательство "Восток" в Кёльне,
выпускающее одноименный журнал информации с
Востока для Запада, печатающий и наших авто¬
ров, которое уже приступило к подготовке публи¬
кации на немецком языке сборника под тем же
названием. Мы намерены разработать также
биобиблиографию российских историков-германис¬
тов.
Установились тесные связи Центра с "Мюль-
хаймской инициативой". Евангелическая академия
в Мюльхайме и "Литературная газета" создали в
1989 г. клуб, из которого выросла российско-
германская ассоциация. Ее девиз: "Через позна¬
ние - к пониманию, через понимание - к примире¬
нию, через примирение - к сотрудничеству".
Духом примирения наших народов проникнуты с
тех пор ежегодные встречи и конференции в
России и Германии, а также изданные по-немецки
и по-русски две книги, в которых участвуют
историки и журналисты обеих стран: "Не упустить
наших возможностей. Аспекты российско-герман¬
ских отношений в XX столетии" под редакцией
Г.-А. Якобсена и Б.С. Орлова; "Россия и Германия
в годы войны и мира (1941-1995)" под редакцией
Д.М. Проэктора, О.Н. Прудкова, С.З. Случа,
Й. Лезера и Г.-А. Якобсена.
В последние годы наши историки-германисты
проявляют свою активность на различных сим¬
позиумах и конференциях, проходящих в разных
городах России и Германии. Лишь немногие из них
инициированы Центром, но стало правилом, что
нас приглашают в них участвовать.
Еще в апреле 1991 г. на советско-германской
конференции историков в Мюнхене обсуждались
вопросы об исторических предпосылках воз¬
никновения тоталитарных диктатур в Германии и
242
СССР, о политических и социальных структурах
национал-социализма и сталинизма, другие аспекты
советско-германских отношений.
Проблематике "Тоталитаризм и демократия в
Европе" посвящен работающий уже несколько лет
в ИВИ и руководимый мною постоянно дейст¬
вующий открытый семинар, собирающий заин¬
тересованных участников из разных научных и
учебных заведений Москвы и других городов. Круг
обсуждаемых вопросов охватывает историю
многих стран как на западе, так и на востоке
континента. Однако ключевые позиции при¬
надлежат Германии и России.
Поэтому в разнообразных дискуссиях на
семинаре выступали и немецкие ученые. Так,
известный мюнхенский политолог М. Моммзен
рассказала о результатах своего исследования
"эры Горбачева". О сталинизме и положении
русской интеллигенции говорил проф. Д. Байрау
(тогда из Франкфурта-на-Майне), о вопросах
либерализма XIX в. Д. Лангевише (Тюбинген), о
современных германо-российских отношениях -
д-р Г. Тиммерман (тогда из Кёльна). Доклад
Г.-А. Якобсена был посвящен разным аспектам
новейших немецких изысканий о гитлеровской дик¬
татуре. С учетом материалов семинара нами ныне
подготовлен к печати большой коллективный труд
"Тоталитаризм в Европе XX в."
К самым интересным диспутам можно отнести
коллоквиум германских и российских историков в
ноябре 1992 г., организованный Европейской ака¬
демией в Берлине, на который была приглашена
делегация нашего Центра, состоявшая из десяти
человек. Главной была тема: "Гитлер и Сталин -
возможности и границы сравнения". Моим
оппонентом выступил историк, начавший в
Германии знаменитый "спор историков", проф.
Э. Нольте. В дискуссии участвовали и другие
немецкие историки и политологи, а с нашей
стороны А.И. Борозняк, В.П. Булдаков, Ю.В.
Галактионов, Л.И. Гинцберг, Л.Г. Бабиченко,
В.М. Володарский, В.В. Дамье, М.Б. Корчагина,
Н.С. Черкасов. Споры продолжались на пресс-
конференции и в интервью радиостанции "Классик-
плюс".
Берлинская газета "Тагесшпигель" в этой связи
писала: "Проф. Драбкин подчеркнул, что для
сравнения Гитлера со Сталиным, холокоста с
советским террором не хватает еще научных
критериев. Никто не оспаривает схожести методов
обоих диктаторов, но сталинский террор нельзя
прямо выводить из коммунистической идеологии. В
дискуссии все согласились, что наряду с
общностью режимов, надо исследовать и их
различия. Сравнения только личностей (Гитлер -
Сталин) недостаточно. Необходимо, как сфор¬
мулировал руководитель заседания проф. Гёр-
темакер, учитывать условия в обеих странах,
различия целей обеих политических систем".
Данная дискуссия показала плодотворность дело¬
вого научного сопоставления разных подходов и
позиций, возможность прояснения разногласий.
В ноябре - декабре 1993 г. группа российских
историков принимала участие в учительском
семинаре в Фульде, тема которого была обо¬
значена так: "Взгляд России на Запад. Германо¬
русские и германо-советские отношения в XIX и
XX вв." В последующие годы мы обсуждали с
немецкими коллегами в Лаутерхайде вопросы
преподавания германской историй в российских
школах и вузах, а российской истории - в
немецких. Об этом говорилось и на конференции в
Академии образования в Москве. В Зонненберге
дискутировался вопрос, давно уже поставленный в
известном телеинтервью, а затем в книге
Л.З. Копелева и Г. Бёлля "Почему мы стре¬
ляли друг в друга?". Речь шла и о том, как
преодолеть в наших странах "образ врага". На
семинаре в Кёльне германские, российские и
польские историки размышляли в конце 1995 г. о
путях к стабильности через кооперацию, включая
вопрос о парадигмах взаимного восприятия.
Пожалуй, еще чаще мы встречаемся с немец¬
кими учеными на конференциях и симпозиумах в
Москве. Даже их перечисление заняло бы слишком
много места. Большая часть их связана со второй
мировой войной и ее последствиями. Некоторые
проводились в ИВИ, другие - совместно с
Мемориальным музеем немецких антифашистов в
Красногорске. Недавно "Мюльхаймская ини¬
циатива" организовала дискуссию о современном
терроризме. Следует назвать также конференцию
в Екатеринбурге (организатор А.И. Борозняк) и
три конференции в Волгограде - в 1991, 1993 и
1995 гг. (организатор к.и.н. В.Н. Попов), в работе
которых участвовали большие делегации немецких
ученых. Но последней главной темой обсуждения
были пути преодоления тоталитаризма в обеих
странах. Нынешней осенью мы намерены посвя¬
тить встречу с германскими учеными в Челябин¬
ском госпедуниверситете (организатор д.и.н.,
проф. А.Б. Цфасман) обмену мнениями по
проблеме "Веймар - Бонн - современная Россия".
За последние годы удалось в общем преодо¬
леть ненормальное положение, когда германские
исследователи имели широкие возможности для
работы в наших архивах, а российские в герман¬
ских - нет. Длительные научные командировки в
Германию за счет германских фондов успешно
использовали к.и.н. О.В. Вишлёв, к.и.н. Б.И. Гре¬
ков, В.В. Дамье, А.И. Борозняк и др. Накап¬
ливается опыт выпуска современных российско-
германских сборников на обоих языках.
Теперь на очереди - и об этом шел разговор на
собрании Центра 13 марта 1996 г. - продолжение
согласованных публикаций, а главное - подготовка
проектов совместных исследований с широким
привлечением архивных материалов и других
первоисточников.
Дирекция ИВИ и Центр договорились с
"Мюльхаймской инициативой" о совместном изда¬
нии серии книг под общим названием "Россия -
Германия - Европа: исследования, публикации".
Первой будет подготовленный уже русский пере¬
вод книги германского историка и политолога
К. Зонтхаймера "Федеративная республика Герма¬
ния. Основные черты политической системы".
Презентация книги состоится в Москве в сентябре
1996 г. Вторым в серии будет наш труд "То¬
талитаризм в Европе XX в.: идеологии, движения,
режимы, преодоление".
Как сообщил на собрании Центра А.О. Чу-
барьян, достигнуто предварительное соглашение с
Г.-А. Якобсеном о совместной разработке на
основе архивных фондов обеих стран темы
"Советско-германские отношения в 1939-1941 гг.",
а также двух проблем германо-советских отно¬
шений, связанных с деятельностью СВАГ и
сооружением берлинской стены.
В ходе обсуждения его участники сделали
заявки на совместные исследования широкого
круга вопросов, представляющих, по их мнению,
первоочередной интерес. Е.И. Дружинина, а
также к.и.н. В.Ф. Шелике и другие, говорили о
необходимости заниматься историей и трудной
судьбой российских немцев, д.и.н. Ф.И. Новик -
исследовать внешнюю политику СССР в годы
"холодной войны", д.и.н., проф. А.А. Галкин -
историю крушения Веймарской республики,
Рапалльский договор, особенно же - объединение
двух Германий. Л.А. Безыменский добавил тему
"новой восточной политики", В.И. Дашичев -
ноты Сталина от 10 июня 1952 г., д.и.н., проф.
И.С. Кремер - проблему создания правового со¬
циального государства. Д.и.н. Б.С. Орлов остано¬
вился на задаче сравнительного изучения культур
двух народов, в частности политических. В.М. Во¬
лодарский темпераментно заявил, что нельзя инте¬
ресоваться только XX в., ибо его не понять без
истории Германии XV-XVI и особенно XVII вв.;
его поддержали и другие. К.и.н. А. А. Крупенников
привлек внимание к теме военного плена, д.и.н.,
проф. М.И. Семиряга предложил объединенными
усилиями добиваться полного открытия архивов;
И.С. Кремер - собирать свидетельства участни¬
ков событий; эти мысли развивал и д.и.н., проф.
Д.М. Проэктор; М.Б. Корчагина высказала
соображения относительно дискуссий о тота¬
литаризме, в частности о выходе из него.
Обмен мнениями оказался столь интенсивным и
плодотворным, что побудил нас отложить до
следующего раза ранее намеченный разговор о
недавно вышедших монографиях М.И. Семиряги
"Как мы управляли Германией?" и Л.А. Безы¬
менского "Операция "Миф"", а также сборника под
редакцией К.М. Кантора "Кентавр перед Сфинк¬
сом" о германо-российских диалогах, посвященных
проекту исследования социокультурного взаимо¬
действия России и Запада после окончания
"холодной войны".
243

В заключение можно сказать, что Центр
считает проделанное лишь первыми шагами по
координации усилий российских германоведов и
налаживания их многообразных связей с герма¬
нскими коллегами. Прежде всего наша сторона
жизненно заинтересована в максимальном преодо¬
лении многолетней духовной и материальной
изоляции. Нельзя при этом не считаться и с тем,
что в Германии эйфория "открытия России" уже
прошла. Настала пора делового партнерст¬
ва, когда ценятся не столько "великие прожек¬
ты", создавать которые мы мастера, сколько
реальные продвижения по пути взаимопонимания и
творческого сотрудничества.
Я. С. Драбкин
О РАБОТЕ ЦЕНТРА СРАВНИТЕЛЬНЫХ
ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИИ ИНСТИТУТА МЕЖДУНАРОДНЫХ
ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ РАН
Центр сравнительных политических исследо¬
ваний ИМЭПИ РАН занимается изучением поли¬
тических процессов в бывших социалистических
странах. В нем работают 20 высококвалифи¬
цированных специалистов, среди них известные
ученые: д.и.н., проф. И.И. Орлик, д.филос.н.,
проф. А.П. Бутенко, д.и.н., проф. А.А. Язькова.
Исследования проводятся на основе сравнения
общего и особенного в динамике политических
процессов, что позволяет выделить некоторые
общие тенденции в осуществляемых преобразо¬
ваниях. Особое внимание уделяется сравнитель¬
ному анализу политических изменений в России и
других бывших республиках СССР, что дает
возможность лучше понять логику происходящего
в Российской Федерации.
Исследования ведутся в сравнительно-исто¬
рическом ключе, т.е. современные процессы рас¬
сматриваются в связи с тенденциями, заро¬
дившимися и развивавшимися на протяжении всей
новейшей истории. Едва ли можно объяснить
сложность нынешней ситуации в бывшем социа¬
листическом мире без детального анализа событий
предшествовавшего периода, без понимания
сложностей развития социально-экономического и
политического кризисов 70-80-х годов в бывших
социалистических странах.
Большое место в исследованиях занимает
разработка фундаментальных вопросов политиче¬
ской теории и ее прикладных аспектов с тем,
чтобы с обоснованных позиций подходить к
строительству в России политической системы,
регулировать имеющиеся различные политические
конфликты, а также вырабатывать политику,
способную не допустить их перерастания в
открытое вооруженное противостояние. В науч¬
ных работах сотрудники Центра проанализировали
причины разрушения тоталитарных коммунисти¬
ческих режимов, природу происшедших рево¬
люций, общих тенденций и особенностей перехода
от тоталитаризма к демократии, путей и способов
создания новых порядков, утверждения соответ¬
ствующих условиям этих стран политических и
государственных систем.
Общая направленность исследовательской ра¬
боты Центра конкретизируется по основным
научным направлениям, в рамках которых
разрабатываются проблемы политической теории
и практики. К ним относятся теоретические
аспекты политической трансформации постсо¬
циалистического мира, причины распада одной из
супердержав - Советского Союза, становление
России и других стран СНГ в качестве субъектов
международных отношений, проблемы становле¬
ния российской государственности, геополити¬
ческие изменения в мире и Европе, анализ взаимо¬
отношений России с государствами Центральной и
Восточной Европы, некоторые проблемы истории
международных отношений.
Проблематика исследований Центра была вы¬
соко оценена Российским фондом фундаменталь¬
ных исследований, выделившим сотрудникам
Центра в 1995 г. три гранта на проведение иссле¬
дований.
Результаты, полученные в ходе научных
исследований, нашли свое отражение в моно¬
графиях и статьях, изданных Центром. Так,
А.П. Бутенко, проведя анализ сущности и движу¬
щих сил процессов в странах Центральной и Вос¬
точной Европы, причин распада СССР, изложил
свои выводы в работах "От тоталитаризма к де¬
мократии", "Тоталитаризм в России и пути его
преодоления", "Горбачевская перестройка: неко¬
торые итоги и причины неудач", "Троцкий и
альтернативы развития постленинского общества".
Анализ политических процессов, протекающих
в России, был дан в сборниках статей "Пос¬
ткоммунистическое развитие России" и "Россия:
драма перемен". В них рассмотрены движущие
силы преобразований в Российской Федерации,
показана расстановка политических сил в стране,
намечены некоторые возможные варианты разви¬
тия России.
Важное место в работе Центра занимает
изучение основных тенденций государственного
строительства в Российской Федерации. В рамках
этого научного направления исследуется влияние
на становление российской государственности
244

политических, экономических и правовых отно¬
шений между федеральным центром, с одной
стороны, и субъектами Российской Федерации, с
другой. Результаты исследований были опубли¬
кованы в сборнике "Современная Россия: полити¬
ческое развитие", в статьях к.и.н. В.А. Миронова
"Российское государственное строительство в
постсоюзный период. 1991-1994 гг.", "История
взаимоотношений федерального "парламента" с
республиканско-региональными органами предста¬
вительно-законодательной власти в 1990-1994 гг."
Наряду с изучением внутриполитических про¬
цессов в постсоциалистическом мире, сотрудники
Центра уделяют много внимания проблемам
внешней политики России и других государств
Центральной и Восточной Европы.
Центр разрабатывает вопросы взаимоотно¬
шений СССР и его правопреемника России с
государствами Центральной и Восточной Европы.
Проанализирован и систематизирован обширный
фактический материал, характеризующий состоя¬
ние, основные тенденции, проблемы политических
и экономических отношений России с государ¬
ствами Центральной и Восточной Европы, роли в
обеспечении интересов национальной безопасности
России, возможность взаимодействия между
Россией и западными державами, прежде всего
США и Германией. Результаты исследований
изложены в сборнике "Россия и Восточная Европа:
проблемы и перспективы", "Россия и Центрально-
Восточная Европа", "Балканы между прошлым и
настоящим".
Эти вопросы были обсуждены на между¬
народной конференции, подготовленной и прове¬
денной ИМЭПИ РАН при активном участии
сотрудников Центра по теме "Россия и Централь¬
ная Европа в новых геополитических реаль¬
ностях". Результаты работы конференции получи¬
ли отражение в сборнике выступлений участников
конференции.
Сотрудники Центра в своих работах рас¬
крывают важное значение Центральной и Восточ¬
ной Европы для обеспечения интересов нацио¬
нальной безопасности России, необходимость про¬
ведения Россией активной политики, направленной
на развитие всестороннего сотрудничества с
государствами Центральной и Восточной Европы,
на укрепление доверия и взаимопонимания.
В 1994-1995 гг. сотрудники Центра подго¬
товили ряд публикаций по внешнеполитическим
проблемам: отношения России со странами Цент¬
ральной и Восточной Европы, политика Запада в
отношении этих стран освещены в публикациях
И.И. Орлика; под редакцией А.А. Язьковой
вышла книга "Балканы: между прошлым и
будущим", ею же подготовлен научный доклад о
российской диаспоре в Казахстане, Грузии и
Латвии; отношения между Россией и Румынией
раскрыты в работах к.и.н. И.Ф. Селивановой;
русско-германским отношениям посвящены статьи
к.и.н. Л.Н. Абаевой; военно-политические пробле¬
мы стран СНГ и восточноевропейского региона
рассмотрены в публикациях к.и.н. А.В. Вахра¬
меева.
Вопросы отношений России со странами
Центральной и Восточной Европы рассматривают¬
ся в контексте геополитических интересов России с
учетом ее подходов к строительству новой
архитектуры европейской безопасности. Иссле¬
дования в этом направлении нашли свое отра¬
жение в статьях д.и.н., проф. Б.А. Шмелева
"Проблемы формирования внешней политики
России", "Национально-государственные интересы
России и ее внешнеполитический курс", "На¬
ционализм: роль в международной политике".
Исследования Центра охватывают также и
вопросы взаимоотношений России с бывшими
республиками СССР. В разработках Центра рас¬
сматриваются основные тенденции сотрудничества
России с этой группой государств, выявляются
проблемы, тормозящие его развитие. Эти и другие
вопросы были рассмотрены в сборнике статей
"СНГ: проблемы и перспективы развития", а
также в научных сборниках, подготовленных
совместно с учеными Центра внешнеполитических
исследований (Одесса) "Украина и Россия: основ¬
ные направления внешнеполитической деятель¬
ности", "Российско-украинские отношения: пробле¬
мы и перспективы".
Плодотворность научного поиска во многом
зависит от обмена информацией и результатами
исследований с коллегами. Центр сравнительных
политических исследований поддерживает связи с
научно-исследовательскими институтами стран
Центральной и Восточной Европы, Германии,
США. Это сотрудничество творчески обогащает
научный коллектив Центра, позволяет ему
взглянуть на анализируемые процессы, а значит
сделать и более обоснованные выводы, которые
затем в виде аналитических докладов и реко¬
мендаций направляются в Министерство ино¬
странных дел РФ, в другие министерства и ведом¬
ства РФ, в комитеты Государственной думы.
БА. Шмелев
245

Хроника
МИХАИЛУ НИКОЛАЕВИЧУ
МАШКИНУ-70 ЛЕТ
Профессор, доктор исторических наук, веду¬
щий научный сотрудник Института всеобщей
истории РАН Михаил Николаевич Машкин яв¬
ляется известным специалистом широкого профиля
в области новой и новейшей истории.
М.Н. Машкин родился 28 февраля 1926 г. в
Москве. Его отец, профессор Московского уни¬
верситета Николай Александрович Машкин, был
выдающимся историком античности, автором, в
частности, популярного университетского учебника
по истории древнего Рима. Под руководством отца
М. Н. Машкин еще школьником стал углубленно
заниматься историей, что и определило его жиз¬
ненный выбор.
В 1941 г. М.Н. Машкин был эвакуирован в
Ашхабад, а затем в Свердловск, где работал
слесарем на военном заводе, окончил вечернюю
школу и поступил в январе 1943 г. на исторический
факультет (Свердловской части) МГУ, с которым
летом 1943 г. возвратился в Москву; в октябре -
декабре 1943 г. был курсантом школы сержантов
6-го учебного автополка Московского военного
округа. Военные годы тяжело отразились на здо¬
ровье М.Н. Машкина. В 1947 г. он окончил
истфак МГУ, где специализировался на кафедре
истории нового времени по истории международ¬
ных отношений, в особенности по истории взаи¬
моотношений Германии и России конца XIX в. под
руководством А.С. Ерусалимского.
После окончания университета М.Н. Машкин в
июле 1947 г. был принят в аспирантуру Института
истории АН СССР в сектор новой истории, где
продолжал работу над прежней проблематикой под
руководством Ф.О. Натовича, а затем А.С. Еруса¬
лимского. В круг научных интересов аспиранта
наряду с историей Германии и России входит
французская тема. В 1949 г. появляются первые
печатные работы молодого ученого по фран¬
цузской и немецкой истории: статья "К истории
борьбы за Коммуну в Алжире в 1870-1871 гг." в
"Вопросах истории" и небольшая статья в БСЭ
"Германский Союз". И в последующие десятиле¬
тия проблемы истории Германии и Франции яв¬
ляются главными объектами научных интересов
М.Н. Машкина и темой его исследований. В 1951
г. М.Н. Машкин защитил кандидатскую диссер¬
тацию "Германская дипломатия и конец русско-
германского договора о нейтралитете в 1890 г."
С 1950 г. М.Н. Машкин работает в Институте
истории АН СССР, а с 1968 г. - в Институте
всеобщей истории АН СССР в различных сек¬
торах новой и новейшей истории, в настоящее
время - в Центре "Европа в новое время" (группа
по истории отношений России и Германии).
Наряду с исследовательской работой
М.Н. Машкин с 1951 г. преподает в высших учеб¬
ных заведениях. В 50-е годы М.Н. Машкин рабо¬
тает в Московском государственном историко¬
архивном институте (МГИАИ), Московском госу¬
дарственном институте международных отношений
(МГИМО) и на истфаке МГУ. Свои первые курсы
он читает в 1951 г. в МГИАИ об источниках по
истории внешней политики России в XIX - начале
XX в. и в 1952 г. в МГИМО по истории народов
Чехословакии, а также общие курсы по истории
нового времени и курс "Источниковедение истории
нового и новейшего времени" на истфаке МГУ.
В 1976-1982 гг. М.Н. Машкин в качестве при¬
глашенного профессора читал на немецком языке
в университетах Берлина, Лейпцига и Йены лек¬
ционные курсы по истории нового времени и
истории советской исторической науки и руководил
специальными семинариями по истории колониа¬
лизма конца XIX - начала XX в. С 1991 г.
М.Н. Машкин является профессором Московского
педагогического университета, где ведет общие
курсы истории нового времени и специальные
курсы по истории международных отношений пос¬
ледней трети XIX в.
В научных трудах М.Н. Машкина рассмат¬
риваются вопросы истории французского колони¬
ализма XVI-XX вв. В 1981 г. была опубликована
его докторская диссертация "Французские социа¬
листы и демократы и колониальный вопрос. 1830—
1871 "1. В этой монографии впервые в историо¬
графии было установлено место колониальной
проблематики во французском утопическом социа¬
лизме, в рабочем и демократическом движении
Франции. Книга восполняет существенный пробел
в знаниях об общественной мысли Франции, явля¬
ется серьезным вкладом в анализ взаимоотно¬
шений Европы с окружающим ее миром, в исто¬
рию рабочего движения. Труд М.Н. Машкина про¬
кладывает путь новому научному направлению:
изучению влияния колониализма на страны Ев¬
ропы. Большое место в научном творчестве
М.Н. Машкина занимала Парижская коммуна -
одно из крупнейших революционных событий
XIX столетия. Наряду с опубликованием многих
1 Рецензию А.В. Адо на книгу М.Н. Машкина
"Французские социалисты и демократы и ко¬
лониальный вопрос. 1830-1871" (М., 1981) см.: Но-
вая и новейшая история. 1982, № 2.
246

статей он был членом редколлегии и автором глав
коллективного труда института "История Париж¬
ской коммуны" (М., 1971), на немецком языке в
1982 г. в Берлине была издана его книга "Па¬
рижская коммуна 1871. Хроника революции"2.
М.Н. Машкин был одним из соавторов книги
"Парижская коммуна. Время. События. Люди",
опубликованной в 1970 и 1981, и вышедшей в пе¬
реводе на японский язык в Токио в 1971 и 1989 гг.
Комплекс проблем русско-германских взаимоот¬
ношений XVIII-XX вв., роль германского милита¬
ризма, экспансионизма и колониализма на протяже¬
нии десятилетий являются важным объектом ис¬
следований М.Н. Машкина, осуществляемых с ши¬
роким привлечением материала российских и
зарубежных архивов и нашедших отражение в
статьях и докладах.
Ряд работ М.Н. Машкина посвящен историо¬
графии как за рубежом, так и в нашей стране. Его
глава в коллективном труде "Историография
новой и новейшей истории стран Европы и
Америки" (М., 1968) по французской историогра¬
фии 1945-1968 гг. была первой обобщающей
работой в нашей стране по данной проблематике.
Им были опубликованы историографические очер¬
ки о крупных зарубежных историках П. Ренувэне,
О. Гетче, В. Маркове, А. Дж. Тэйлоре, об изуче¬
нии в СССР истории Франции, истории Германии
конца XIX - начала XX в., по историографии
колониальной политики Германии.
М.Н. Машкин был членом авторских коллек¬
тивов и членом редколлегий ряда обобщающих
трудов, автором многих глав в учебниках и
учебных пособиях для исторического факультета,
М.Н. Машкиным с 1949 г. опубликовано более 80
научных трудов. Его работы переводились на
иностранные языки в Германии, Болгарии, Чехос¬
ловакии, Китае, Японии, Франции и Португалии.
Его перу принадлежит много статей во втором и
третьем изданиях БСЭ, а также в СИЭ. В тече¬
ние многих лет М.Н. Машкин привлекался как
эксперт от института Архивом внешней политики
России и другими архивами. Под научной редак¬
цией М.Н. Машкина был издан ряд переводов книг
по истории.
М.Н. Машкин работает с аспирантами, кон¬
сультирует докторантов.
Многие годы М.Н. Машкин активно участвует
в научных конференциях в нашей стране и за
рубежом - в Германии, Австрии, Голландии, Фран¬
ции, выступает с докладами и сообщениями по
проблемам, изучением которых занимается. Он
также регулярно читает лекции в зарубежных
университетах и научных учреждениях, нередко
обращаясь к значительно более близким к нашему
времени вопросам, в частности, о состоянии ис¬
торической науки в нашей стране.
Редколлегия и коллектив редакции журнала
"Новая и новейшая история" поздравляют
Михаила Николаевича с 70-летием и желают
ему доброго здоровья и новых творческих дости¬
жений.
ЗАЩИТА ДИССЕРТАЦИЙ
18 января 1995 г. на заседании Диссер¬
тационного совета при Институте всеобщей
истории РАН доцент кафедры всеобщей истории
Брянского государственного педагогического ин¬
ститута С.Ф. Блуменау защитил диссертацию на
соискание ученой степени доктора исторических
наук на тему: "От социально-экономической
истории к проблематике массового сознания.
Французская историография революции конца
XVIII в. (1945-1993 гг.)".
Официальный оппонент д.и.н. А.В. Адо в
отзыве отметил огромный объем изученного и
проанализированного в диссертации историографи¬
ческого материала. В работе показан сложный
процесс научного исторического познания одной из
самых крупных проблем французской истории на
протяжении всего послевоенного периода. Можно с
полным правом сказать, подчеркнул оппонент, что
капитальное исследование С.Ф. Блуменау, охва¬
2 Рецензию И.С. Галкина на книгу М.Н.
Машкина "Парижская коммуна. 1871. Хроника
революции" (Берлин, 1982) см.: Новая и новейшая
история, 1986, № 4.
тывающее всю эту историографическую проблему
целиком, является первым трудом такого рода в
российской и международной историографии.
Официальный оппонент д.и.н. А.В. Гордон
отметил, что в центре многолетних исследований
диссертанта оказался "ревизионистский натиск"
60-70-х годов, который рассмотрен им широко и
обстоятельно. Ф. Фюре, Д. Рише, Г. Шоссенан-
Ногарэ, А. Коббен и другие "историки-реви¬
зионисты", пересматривавшие достижения "клас¬
сической" историографии Французской революции,
впервые у нас в стране стали объектом
исследования, причем впервые акцент сделан на
достижениях "историков-ревизионистов", на их
вкладе в историографию революции. Диссертация
С.Ф. Блуменау представляет важное и симпто¬
матичное явление с методологической стороны,
отражая в полной мере современный этап
отечественной исторической науки, искания в
сфере методологии, развернувшиеся после того,
как марксизм перестал быть единственно
допустимым методом исторического познания. По
мнению оппонента, искания диссертанта на¬
правлены в сторону историзма позитивистского
247

толка. Соответственно установке на вычленение
"позитивного" знания, очищенного от мировоз¬
зренческих признаков, в характеристике исто¬
риографической эволюции на первый план
выступает "накопление", или "приращение зна¬
ний". Отсюда и обобщающая, "долговременная"
оценка этой эволюции. Оппонент особо обратил
внимание на наблюдение диссертанта об осознании
учеными, что революция представляет самоцен¬
ный предмет исследования, что действия рево¬
люционного субъекта носят творческий, незапро-
граммированный характер, что революционный
процесс имеет свою историческую логику, которая
вместе с тем допускает вариативность.
Официальный оппонент д.и.н. В.В. Согрин
подчеркнул, что сильной и принципиально важной
стороной диссертации является раскрытие связи
между историографией Французской революции и
методологическим обновлением исторической
науки в целом. Особенно хорошо показан "роман"
историографии революции с властительницей
историографической "моды", школой "Анналов".
Диссертант раскрывает, почему и как историо¬
графия революции пришла от "неприятия"
принципов школы к их освоению. По мнению
оппонента, диссертация способствует утвержде¬
нию нового направления отечественных исто¬
риографических исследований.
Диссертационный совет единогласно проголо¬
совал за присуждение С.Ф. Блуменау ученой
степени доктора исторических наук.
Б.Т. Кабанов
13 декабря 1995 г. на заседании Дис¬
сертационного совета по историческим наукам при
Московском педагогическом университете (МПУ)
состоялась защита диссертации на соискание
ученой степени доктора исторических наук стар¬
шим научным сотрудником Института всеобщей
истории (ИВИ) РАН к.и.н. Т.Л. Лабутиной. Ею
защищалась монография "У истоков современной
демократии. Политическая мысль английского
Просвещения (1689-1714 гг.)" (М., 1995). Т.Л.
Лабутина - специалист по новой истории Англии,
ранним политическим партиям, Просвещению
XVIII в. Она является автором 50 научных работ,
в том числе двух монографий. Диссертация
Т.Л. Лабутиной обсуждалась Центром по изуче¬
нию теоретических проблем исторического про¬
цесса ИВИ РАН и была рекомендована к защите.
Заседание диссертационного совета открыл его
председатель - декан исторического факультета
МПУ д.и.н., проф. Н.И. Смоленский.
В зачитанном отзыве ведущей организации
Российского университета дружбы народов, подпи¬
санном зав. кафедрой всеобщей истории чле-
ном-корр. РАН А.А. Искендеровым и д.и.н.,
проф. А.С. Протопоповым, отмечалось, что дис¬
сертация Лабутиной посвящена одной из интерес¬
нейших тем в историографии нового времени,
"весьма поучительной для современников и не¬
обыкновенно привлекательной для исследова¬
телей".
Официальный оппонент доцент кафедры исто¬
рии России до начала XIX в. исторического фа¬
культета Московского государственного универси¬
тета им. М.В. Ломоносова д.и.н. В.И. Моряков-
отметил, что соискатель представила обобщаю¬
щее исследование по истории формирования ран¬
ней английской просветительской мысли. В
248
работе решается крупная научная проблема,
имеющая важное социально-культурное значение.
Сильной стороной исследования является широта
Источниковой базы. Скрупулезный анализ много¬
численных источников, многие из которых прежде
не вводились в научный оборот, либо привлекались
выборочно и фрагментарно, позволил диссертанту
сделать вывод и заключения, отличающиеся
высокой степенью достоверности.
Другой официальный оппонент - зав. кафедрой
всеобщей истории Волгоградского педагогического
университета, д.и.н., проф. Е.Г. Блосфельд -
отметила, что избранная диссертантом тема слабо
изучена как в отечественной, так и в зарубежной
историографии. Исследование английского Просве¬
щения в таком аспекте и на таком широком
политическом фоне, как это сделано диссертантом,
предпринято в историографии впервые. Т.Л. Ла¬
бутина рассматривает просветителей как объек¬
тивных носителей буржуазных интересов эпохи
восходящего капитализма.
Д.и.н., проф. кафедры новой, новейшей исто¬
рии и методологии истории В.А. Трофимов обра¬
тил внимание на особенность центральной части
диссертации, заключающуюся в том, что Т.Л. Ла¬
бутина проделала комплексное исследование: с од¬
ной стороны, рассмотрела всю совокупность поли¬
тических взглядов мыслителей, а с другой - по
каждой из проблем проанализировала идеи не
одного, а нескольких просветителей. При этом
выявлялись и индивидуальные особенности взгля¬
дов различных авторов. Благодаря этому в диссер¬
тации дана исторически достоверная картина поли¬
тической мысли раннего английского Просвещения
как самостоятельного направления общественной
мысли.
В развернувшейся дискуссии приняли участие
члены диссертационного совета: доктора истори¬
ческих наук, профессора В.А. Дунаевский,
А.А. Ахтамзян, Л.А. Опенкин,Н.Б. ТерАкопян,
Н.И. Смоленский. Они обратили внимание на то,
что актуальность диссертации Т.Л. Лабутиной
обусловлена поисками современной политической
мыслью оптимальных решений в связи с потре¬
бностями политической практики в России. Обра¬
щение к истории английской просветительской
мысли позволило понять, как закладывались осно¬
вы современного правового государства.
Положительные отзывы на автореферат и
диссертацию Т.Л. Лабутиной поступили от кафед¬
ры всеобщей истории Ярославского государ¬
ственного университета, а также ряда ученых Рос¬
сии: докторов исторических наук, профессоров
Г.Р. Левина. Ю.Д. Левина, И.И. Шарифжанова,
К.Б. Виноградова, Э.П. Юровской, О.А. Ко¬
лобова, Н.С. Креленко и др.
Диссертационный совет по историческим нау¬
кам при Московском педагогическом университете
единогласно принял решение о присуждении
Т.Л. Лабутиной ученой степени доктора историче¬
ских наук. 16 февраля 1996 г. ВАК утвердил
решение совета.
Л.А. Зимулина
ПАМЯТИ ВЛАДИМИРА АНАТОЛЬЕВИЧА ДЬЯКОВА
16 ноября 1995 г. скончался доктор истори¬
ческих наук, профессор, иностранный член Поль¬
ской академии наук, почетный доктор Лодзинского
университета Владимир Анатольевич Дьяков. Он
был известным у нас в стране и за рубежом
специалистом по истории общественных движений
и истории идей России и Польши нового времени,
исследователем с огромным опытом археогра¬
фической работы, историографом, много писавшим
по проблемам истории и методологии исторической
науки. Список его опубликованных работ содержит
свыше 300 названий, более 20 из них - книги.
В.А. Дьяков родился 14 июня 1919 г. в селе
Бакалы Казанской губернии. Большая часть
детства и юность его прошли в станице
Прохладной (ныне город Прохладный) в Кабар¬
дино-Балкарии. Отсюда в 1937 г. после окончания
с отличием средней школы он отправился в
Москву. Первоначальной целью его был техни¬
ческий вуз. Но проучившись год в Горном
институте, В.А. Дьяков круто изменил планы -
сделал выбор в пользу исторической науки и
поступил в Московский историко-архивный
институт (МГИАИ). Война, однако, прервала
учебу. В июле 1941 г. В.А. Дьяков добровольцем
ушел на фронт. Сначала как рядовой, позже в
звании младшего офицера он почти всю войну, за
исключением перерывов в связи с ранениями,
находился на передовой. Война закончилась для
него в Австрии, где он еще около года после
победы служил в оккупационных войсках.
Вернуться к учебе удалось только в 1947 г.
Владимир Анатольевич закончил заочно МГИАИ,
а после демобилизации в 1952 г. поступил в
аспирантуру Московского областного пединсти¬
тута, где обучался с 1954 по 1957 г. Еще служа в
армии, В.А. Дьяков, прикомандированный к
Архиву Министерства обороны в Подольске,
познакомился со спецификой археографической
работы, на всю жизнь "заразившись" страстью к
архивному поиску. Тогда же, очевидно, появился у
него интерес к истории польского освобо¬
дительного движения, один из деятелей которого -
С. Сераковский - стал впоследствии героем первой
его монографии (1959).
После окончания аспирантуры В.А. Дьяков
работал старшим научным сотрудником в Военно¬
историческом архиве (1957-1958), ученым архео¬
графом в Главном архивном управлении при
Совете министров СССР (1958-1959). В 1959 г.
защитил кандидатскую диссертацию "Русская
военная историография последней четверти
XIX в." В следующем году он поступил на работу
в Институт славяноведения АН СССР, с которым
связал всю свою дальнейшую научную дея¬
тельность. Он занимал здесь должности ученого
секретаря (1962-1966), заместителя директора
(1970-1973), заведующего сектором (1975-1988),
а затем был ведущим научным сотрудником.
Научное творчество В.А. Дьякова отличалось
разнообразием тем и жанров. Однако при всей
широте интересов Владимира Анатольевича четко
прослеживаются два главных предмета его
исследовательской работы: революционное дви¬
жение и его идеология в России и Польше в XIX в.
и история славяноведения как самостоятельной
научной дисциплины.
Докторская диссертация на тему "Революцион¬
ное движение в русской армии и его взаимо¬
действие с польским освободительным движением
(1856-1865 гг.)"; книги о С. Сераковском, Я. Дом¬
бровском, В. Врублевском, П. Сцегене, обобщаю¬
щая монография "Освободительное движение в
России. 1825-1861 гг.", работы о ссыльных поля¬
ках в Сибири, биографический словарь "Деятели
польского и русского освободительного движения в
царской армии 1856-1864 гг.", а также множество
статей принесли В.А. Дьякову широкую извест¬
ность исследователя, работавшего с огромной мас¬
сой архивных материалов и владевшего ис¬
кусством теоретического анализа. Закономерен
поэтому его всегдашний интерес к источниковому
249

поиску и работе над подготовкой публикаций
источников и к исследованию проблем методологии
и истории исторической науки.
В.А. Дьяков на протяжении многих лет
активно участвовал и был одним из руководителей
в таких крупных, осуществляемых совместно
отечественными и польскими историками проек¬
тах, как 25-томная публикация документов и мате¬
риалов о восстании 1863-1864 гг., серийное изда¬
ние "Польское освободительное движение и
российско-польские общественно-культурные свя¬
зи", а также в подготовке двухтомного сборника
архивных материалов "Нерчинская каторга".
Владимир Анатольевич был инициатором соз¬
дания в 1975 г. в Институте славяноведения и бал¬
канистики АН СССР сектора историографических
и источниковедческих проблем и до 1988 г. являлся
его заведующим. Под его руководством в секторе
сложилась благоприятная творческая атмосфера,
способствовавшая появлению интересных коллек¬
тивных и индивидуальных научных исследований,
в частности таких уникальных справочно-библио¬
графических изданий, как "Славяноведение в доре¬
волюционной России" и "Славяноведение в СССР".
Последние годы жизни ученого были заполнены
очень напряженной творческой работой. Серия
статей, а затем монография "Славянский вопрос в
общественной жизни дореволюционной России"
(1993) стали итогом многолетних размышлений
автора над специфическими интерпретациями
национальной идеи в русской историософской
мысли и историографии.
В.А. Дьяков часто публиковался в научных
исторических журналах, в частности неоднократно
выступал с содержательными статьями в журнале
"Новая и новейшая история".
Имя В.А. Дьякова хорошо известно специалис¬
там за рубежом. Более двух десятилетий он был
членом Комиссии по истории мировой славистики, а
в 1990-1992 гг. являлся ее президентом. Особенно
тесные отношения связывали его с польскими
коллегами. Много лет он участвовал в работе
Комиссии историков Польши и России (в прошлом
- ПНР и СССР). В последние же годы заметно
расширились и активизировались связи Владимира
Анатольевича с историками Германии и Японии.
В.А. Дьяков мог быть очень настойчивым,
подчас непримиримым в научной полемике. Но,
защищая свою точку зрения, он был открыт для
возражений оппонента, не избегал острых дис¬
куссий, требуя от коллег лишь предметности и
обоснованности споров.
Будучи очень строгим к самому себе в том, что
касалось качества научного труда, он и от других
ждал добросовестности и тщательности в работе.
Статьи и книги Владимира Анатольевича
публиковались и в годы, когда и вся отечественная
историческая наука, и отдельные крупные
исследователи испытывали особенно сильный
идеологический гнет политических структур. Но
250
современный читатель, обращаясь к работам
В.А. Дьякова, опубликованным до конца 80-х го¬
дов, не вправе бросить упрек, что перо этого
ученого когда бы то ни было подчинялось
соображениям политической конъюнктуры.
По мировоззрению и исследовательскому ме¬
тоду В.А. Дьяков причислял себя к материали¬
стическому направлению в историографии. До
конца жизни он считал себя приверженцем
марксистской концепции исторического процесса,
он как историк и специалист в области мето¬
дологии истории искренне пытался вскрыть ее
недостатки, показать, что это не догма, а лишь
одна из многих других имеющих равное право на
существование теорий, которая не в меньшей
мере гипотетична, чем и все прочие. В.А. Дьяков
с вниманием и уважением относился к мнению тех
коллег, кто и мировоззренчески, и методоло¬
гически стоял на иных позициях.
Осуществленная под его руководством моно¬
графия "Марксизм и историческая наука в странах
Центральной и Юго-Восточной Европы", начатая
еще в середине 80-х годов, завершилась созданием
серьезного обобщающего труда.
Много сил и времени отдавал Владимир
Анатольевич своим многочисленным ученикам.
Десятки историков с благодарностью вспоминают
В.А. Дьякова - внимательного, мудрого и щедрого
учителя. Он не только "дарил" своим много¬
численным аспирантам и приезжавшим к нему за
консультациями со всего бывшего Советского
Союза и из-за рубежа младшим коллегам кон¬
цептуальные идеи, но и великодушно предостав¬
лял в их пользование огромный материал, накоп¬
ленный им за долгое время кропотливого исследо¬
вательского поиска .в отечественных и польских
архивохранилищах. Именно благодаря такой
щедрости научного руководителя многие диссерта¬
ции, подготовленные учениками В.А. Дьякова,
имеют столь солидную источниковую базу.
В памяти коллег и благодарных учеников
В.А. Дьяков останется ярким исследователем -
трудолюбивым, вдумчивым, несуетным историком,
который, как это и надлежит ученому, главный
смысл своего труда видел в неустанном поиске
истины.
Владимир Анатольевич всегда работал много и
продуктивно. Его творческое наследие обширно.
Он ушел из жизни полный новых замыслов,
которые не успел осуществить. Последние
несколько месяцев В.А. Дьяков, несмотря на
частое недомогание, писал воспоминания. Можно
надеяться, что благодаря усилиям его вдовы,
Беллы Борисовны Дьяковой, а также помощи
коллег и учеников, они вскоре появятся в печати,
как и последняя подготовленная им к публикации
монография "Прошлое и настоящее русской идеи".
Это будет дань памяти большому ученому и
замечательному человеку.
Т.И. Студеникина

ВИКТОР ИВАНОВИЧ БУГАНОВ
23 февраля 1996 г. после продолжительной бо¬
лезни скончался крупный российский ученый, один
из ведущих специалистов по истории России XVI-
XVIII вв., главный научный сотрудник Института
российской истории, член-корреспондент Рос¬
сийской академии наук Виктор Иванович Буганов.
Виктор Иванович родился 16 октября 1928 г. в
крестьянской семье в деревне Машеново Сереб-
ряно-Прудского района Московской области. Там
же в 1936 г. пошел в школу. В 1937 г. родители
Виктора Иван Кириллович и Мария Федоровна
переехали жить в село Ям - станцию Ленинская
Московско-Донбасской железной дороги, а затем в
1938 г. - в поселок Домодедово Московской
области. С третьего класса Виктор учился в мест¬
ной неполной средней школе, а затем в средней,
которую, несмотря на тяжелые военные 1941—
1945 гг., с хорошими оценками закончил в 1946 г.
В том же году он поступил в Историко-ар¬
хивный институт и окончил его в 1951 г. с
отличием. В дипломе среди отличных были только
две хорошие оценки: по русской средневековой
истории и по истории древнего мира. По иронии
судьбы то были те два раздела исторической
науки, по одному из которых В.И. Буганов впос¬
ледствии много писал, а по другому много читал,
усердно собирая библиотеку античных авторов.
Дипломная работа В.И. Буганова, написанная под
руководством тогда молодого доцента С.О. Шмид¬
та, была посвящена журналам Н.И. Новикова и
И.А. Крылова, характеристике в них увлечения
иностранным в России.
Способный студент был оставлен в аспи¬
рантуре при Историко-архивном институте. С.О.
Шмидт рекомендовал В.И. Буганова своему учи¬
телю, тогда еще члену-корр. АН СССР М.Н. Ти¬
хомирову. В самом конце 40-х - начале 50-х годов
у историков-медиевистов появилась возможность
публиковать источники прошлого. На протяжении
1948-1952 гг. Тихомиров опубликовал целый ряд
источников по русской истории X-XVII вв., в том
числе в 1949 г. - XXV том возобновленного после
20-летнего перерыва Полного собрания русских
летописей. Введение в научный оборот новых
источников, их сбор, описание и изучение М.Н. Ти¬
хомиров всегда считал важной задачей истори¬
ческой науки, и своему новому аспиранту он пред¬
ложил тему не историческую, хотя сам начинаю¬
щий историк очень хотел изучать народные
движения, а источниковедческую - исследование
разрядных книг Русского государства XVI-
XVII вв., содержащих сведения о господствующей
прослойке Русского государства той эпохи, наз¬
начениях на высшие военные должности, на
важные посты в гражданской и придворной служ¬
бах, об организации обороны границ Русского госу¬
дарства, крупных походах против соседних госу¬
дарств, действиях русских властей в завоеванных
землях, местнических спорах, значительных собы¬
тиях внутри страны.
При написании диссертации В.И. Буганов об¬
следовал 144 рукописи в хранилищах Москвы,
Ленинграда, Ярославля, Владимира, Одессы, Ки¬
рова, в которых сохранилось 173 списка разрядных
книг. 14 июня 1955 г. в Историко-архивном инсти¬
туте В.И. Буганов успешно защитил канди¬
датскую диссертацию на тему "Разрядные книги
последней четверти XV - первой половины XVII в.
как исторический источник". Оппонентами высту¬
пили Л.Г. Бескровный и А.А. Зимин.
М.Н. Тихомиров, избранный к тому времени
действительным членом Академии наук и ставший
академиком-секретарем Отделения исторических
наук АН, работал тогда в Институте истории и
готовил к изданию Вологодско-Пермскую летопись
- очередной XXVI том Полного собрания русских
летописей. Он приложил усилия, чтобы В.И. Буга¬
нов был зачислен в Институт истории на долж¬
ность младшего научного сотрудника. Молодому
ученому сразу же пришлось окунуться в нелегкую
работу по переписыванию летописных текстов и
подведению к ним разночтений из других списков.
Занятие это - одно из самых сложных в исто¬
рической науке, оно требует большой внима¬
тельности, усидчивости и терпения, не дает быст¬
рых результатов, но вырабатывает действитель¬
ный профессионализм и ясное представление о
том, что должен уметь и знать настоящий историк.
Эту трудную школу под руководством М.Н. Ти¬
хомирова и прошел в молодые годы В.И. Буганов,
научившийся не только работать в архиве, нахо¬
дить, описывать, классифицировать и интерпрети¬
ровать первичный материал, но и источниковед¬
чески грамотно и археографически точно издавать
его.
Первые научные работы В.И. Буганова по¬
явились в печати в 1956 г. Это были исследова¬
тельские статьи и публикации документов. Введе¬
ние в научный оборот многочисленных новых
источников по истории нашей страны - круп¬
нейший вклад в науку В.И. Буганова. Прежде
всего нужно отметить публикацию разрядных
книг, содержащих уникальный материал по исто¬
рии России XVI в. Результатом явилась целая се¬
рия публикаций документов по Ливонской войне,
сражению с крымским ханом при Молодях в
1572 г., о Городовом приказе XVI в., местнических
делах.
Приняв участие в подготовке издания Воло¬
годско-Пермской летописи, В.И. Буганов получил
опыт работы с летописными памятниками и на¬
всегда сохранил интерес к этим повествующим о
прошлом нашей страны источникам.
Им изданы три сборника документов по
истории московских восстаний второй половины
XVII в.: "Восстание 1662 г. в Москве. Сборник
251

документов” (М., 1964), ’’Восстание в Москве
1682 г. Сборник документов" (М., 1976), "Восста¬
ние московских стрельцов 1698 г. (материалы
следственного дела). Сборник документов"
(М., 1980), характеризующие крупные социальные
движения в столице Русского государства в 60-е и
80-90-е годы XVII столетия.
История этих движений настолько заинтере¬
совала исследователя, что он начал специально
разрабатывать эту тему. Стали реализовываться
его давние научные интересы. Итогом явились не
только три сборника документальных материалов,
о которых говорилось выше, но и монографии
"Московское восстание 1662 г." (М., 1964) и
"Московские восстания конца XVII в." (М., 1969).
Эти работы В.И. Буганова, основанные на новом
архивном материале, отличавшиеся нестандартной
трактовкой вопросов, больше чем какие-либо его
другие труды привлекли внимание мировой науки.
Появились рецензии в ФРГ, США, других странах.
В сентябре 1969 г. В.И. Буганов успешно защитил
диссертацию на степень доктора исторических
наук на тему "Московские восстания второй поло¬
вины XVII в."
Почти одновременно с разработкой проблем
общественных движений в Русском государстве
XVII в. В.И. Буганов в 1960-1970 гг. опубликовал
серию статей, в которых подробно разбирал
методы обработки В.И. Лениным материалов
русской земской статистики. Это была объемная и
кропотливая работа, но зато она дала возможность
грамотно судить о том, какие группировки мате¬
риала надежны и показательны при суждениях о
социальном развитии России конца XIX в.
Заграничные командировки В.И. Буганова поч¬
ти постоянно сопровождались работой в архивах.
В хранилищах и библиотеках Румынии, США,
Финляндии, Франции, ФРГ ему удалось найти це¬
лый ряд неизвестных до тех пор русских нарра¬
тивных и документальных материалов XV-XIX вв.
и опубликовать наиболее важные из них.
Издания источников предварялись или со¬
провождались у В.И. Буганова их обстоятельным
изучением. Главное правило публикатора: прежде,
чем издать источник, его надо исследовать - вы¬
полнялось В.И. Бугановым неукоснительно.
В.И. Буганов написал яркие биографии
Петра I, Булавина, Пугачева. Ему принадлежит
большое число очерков о своих учителях и това-
| НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ЯКОВЛЕВ |
7 апреля 1996 г. безвременно ушел из жизни
известный историк Николай Николаевич Яковлев.
Человек большого таланта, эрудиции, блестящий
полемист, он оставил огромное наследие - целую
библиотеку своих книг-около трех десятков,
общий тираж которых превышает 20 млн. экземп¬
ляров. Произведения Н.Н. Яковлева, изданные в
252
рищах по работе: М.Н. Тихомирова, Л.Г. Бескров¬
ном, А.А. Зимине, А.Н. Насонове, И.У. Бу-
довнице, А.И. Клибанове, С.Н. Валке, Н.Н. Ула-
щике, В.И. Корецком, Б.А. Рыбакове и др.
В последнее время В.И. Буганова очень вол¬
новали судьбы отечественной исторической науки.
Свои размышления в этой связи он опубликовал на
страницах журнала "Новая и новейшая история"
(1996, № 1). Это было последнее выступление
В.И. Буганова в научной печати.
В 1972 г. В.И. Буганов начал преподавать в
Высшей комсомольской школе. А в институте у
него появились аспиранты, из них 12 человек стали
кандидатами наук, а 5 - докторами.
Напряженную научную работу В.И. Буганов
успешно сочетал с административной, организа¬
ционной работой. Он был ученым секретарем
Группы по изданию Полного собрания русских
летописей, ученым секретарем Ученого совета
истории СССР досоветского периода, заместите¬
лем заведующего Группой по изданию, возглавлял
ее, с 1975 по 1984 г. - заместитель директора
Института истории СССР, более 20 лет руководил
нынешним Центром по изучению и изданию источ¬
ников. Страна и научная общественность высоко
оценили труды В.И. Буганова. В 1976 г. ему
присужден орден "Знак почета". В 1993 г. он был
избран членом-корреспондентом Российской акаде¬
мии образования, а 31 марта 1994 г. - членом-
корреспондентом Российской академии наук. 31 ок¬
тября 1995 г. он стал академиком культуры, а
Нью-Йоркская академия наук избрала его своим
действительным членом. Уже будучи тяжело боль¬
ным, В.И. Буганов закончил и опубликовал в
1995 г. большую монографию "Разин и разницы".
Преждевременная смерть прервала жизненный
путь В.И. Буганова. У него остались недописан-
ные монографии, статьи, нереализованные замыс¬
лы. Но то, что сделано, впечатляет. И если прав
В.О. Ключевский, говоря, что книги - главные
биографические факты ученого, жизнь В.И.
Буганова предстает необычайно богатой, емкой,
наполненной самозабвенным трудом, настоящим
подвижичеством.
Виктор Иванович навсегда останется в памяти
всех, кто его знал.
Отделение истории РАН,
редколлегия и коллектив редакции
журнала "Новая и новейшая история"
стране и за рубежом, переведенные на английский,
французский, немецкий, испанский, итальянский
японский, китайский и другие языки, никогда не
задерживались на прилавках книжных магазинов.
Его читателями были не только профессиональ¬
ные историки, но и люди разных профессий,
подчас далекие от науки. Н.Н. Яковлев был

одним из немногих историков, удостоившихся при
жизни издания - в 1989-1990 гг. - трехтомника
избранных сочинений.
Н.Н. Яковлев родился в г. Владикавказе в
1927 г. в семье профессионального военного. В
1944 г. он стал студентом только что органи¬
зованного МГИМО, одновременно поступив на
юридический факультет МГУ, который закончил
экстерном. По окончании МГИМО Н.Н. Яковлев
получил направление в МИД. Там же он написал
кандидатскую диссертацию, посвященную кризису
в Европе накануне второй мировой войны, но
защитить ее не удалось. В феврале 1952 г. арес¬
товали его отца, маршала артиллерии Николая
Дмитриевича Яковлева, в то время заместителя
министра обороны, а вскоре арестовали и Николая
Николаевича. Лишь смерть Сталина спасла отца и
сына от гибели. Путь в дипломатию был закрыт
навсегда, и, может быть, к лучшему - все силы
Н.Н. Яковлев отдает исторической науке.
В 1955 г. Н.Н. Яковлев стал сотрудником Инс¬
титута истории АН СССР и с тех пор его научная
судьба была тесно связана с Академией наук. Но
он не порывал связи и с МГИМО, где в 1962 г.,
34-х лет от роду, в качестве докторской диссерта¬
ции защитил свою монографию "Новейшая
история США. 1917-1960 гг.", а через два года по
представлению этого института стал профессором.
Последние 20 лет жизни Николая Николаевича
были тесно связаны с Институтом социально-
политических исследований РАН, о котором он
всегда говорил с благодарностью за те условия,
которые ему были созданы для реализации его
творческих планов.
Н.Н. Яковлев - один из наиболее известных
специалистов по истории США. Его книги "США и
Англия в годы второй мировой войны", "Новейшая
история США. 1917-1960 гг.", "Вашингтон",
"Франклин Рузвельт - человек и политик",
"Преступившие грань", "Силуэты Вашингтона",
"Религия в Америке 80-х", "Загадка Пёрл-
Харбора", многократно переизданные, вошли в зо¬
лотой фонд отечественной американистики. И это
далеко не полный перечень его работ по иссле¬
дованию истории этой великой державы: здесь не
отмечены многие книги, не говоря уже о много¬
численных статьях, опубликованных в научной
периодической печати, прежде всего в журналах
"Новая и новейшая история" и "Вопросы истории",
и главах в коллективных трудах, изданных под
грифом Академии наук.
Но Н.Н. Яковлев был не только америка¬
нистом и специалистом в области истории междуна¬
родных отношений: он постоянно ощущал потреб¬
ность в исследовании истории нашей Отчизны в
общей взаимосвязи с историей Европы и США.
Участие Николая Николаевича в работах над
10-м томом "Всемирной истории", где он был ав¬
тором нескольких глав, посвященных истории вто¬
рой мировой войны, обострило его интерес к воен¬
ной истории. И как один из результатов -
появление на свет книг "19 ноября 1942 г.",
посвященной тем, кто в битве на Волге, жесто¬
чайшем сражении минувшей войны, отстоял буду¬
щее человечества, и "3 сентября 1945 г.", в кото¬
рой он показал, куда завела Японию тропа саму¬
раев.
Трагедию и величие Отечественной войны
Н.Н. Яковлев попытался раскрыть через исследо¬
вание биографии Маршала Советского Союза
Г. К. Жукова. Он был первым биографом марша¬
ла. В 1992 г. в серии ЖЗЛ вышла книга "Маршал
Жуков"; переработанный и дополненный вариант
этой книги, вышедший в свет в 1995 г. и посвя¬
щенный 50-летию Победы, был опубликован в
издательстве "Известия". Но первая книга
Н.Н. Яковлева о великом полководце "Страницы
жизни маршала Г.К. Жукова" была издана еще в
1985 г., когда имя великого военачальника все
еще было не в чести.
Судьба Жукова, считал Н.Н. Яковлев, - "фе¬
номен, присущий сталинщине и в определенном
смысле российский", но в то же время он отражает
определенную тенденцию, обнаружившуюся в
XX в. в разных странах. Результатом исследова¬
ния сложных взаимоотношений с политиками ряда
выдающихся полководцев стала книга Н.Н. Яков¬
лева "Г.К. Жуков. Д. Макартур. Э. Роммель",
изданная к 50-летию Победы.
Но не только судьбы крупных полководцев
привлекали внимание Н.Н. Яковлева. Большое
воздействие на него оказала встреча с А.Н. Бучи-
ным, личным шофером Г.К. Жукова. Н.Н.Яковлев
не смог устоять перед совершенно новой для него
задачей - показать великие и трагические
свершения войны сквозь призму восприятия прос¬
того русского солдата, рабочего и интеллигента,
наделенного здравым смыслом и чувством собст¬
венного достоинства. Результатом этого знакомст¬
ва и долгих откровенных разговоров стала книга
А.Н. Бунина "170.000 километров с Г.К. Жуко¬
вым", созданная на основе его бесед с Н.Н. Яков¬
левым; она полна уникальной информации, дета¬
лей, сведений, которых не сыщешь ни в одном
архиве.
Н.Н. Яковлев был также активным деятелем
общественного фонда "Выдающиеся полководцы и
флотоводцы Великой Отечественной войны" и
Комитета памяти маршала Г.К. Жукова, создан¬
ных при Московском комитете ветеранов войны.
Особое место в творчестве Н.Н Яковлева за¬
нимает работа "1 августа 1914 г.", вышедшая в
1974 г. и исправившая, по словам автора, "дог¬
матическую трактовку истории нашей страны на
подступах к 1917 году".
К сожалению, многие его книги нашли изда¬
теля только за рубежом и до сих пор неизвестны
отечественному читателю. К ним относится и
монография "Революция защищается", вышедшая
в Милане в 1977 г. "Эта книга, посвященная
253

Октябрьской революции и гражданской войне, - не
объективистская и не написана как бы со стороны.
Работа Яковлева не относится к разряду абстракт¬
но-полемических книг. Она насыщена неве¬
роятным количеством фактического материала", -
эти слова итальянского публициста Массимо Мас-
сара могли бы стать эпиграфом ко многим произ¬
ведениям Н.Н. Яковлева. Также только за рубе¬
жом была издана в 1979 г. в издательстве Чи¬
кагского университета монография "Россия и Сое¬
диненные Штаты", написанная совместно с вы¬
дающимся отечественным американистом
Н.В. Сивачевым.
Николай Николаевич был блестящим пере¬
водчиком и немало сил отдавал благородному делу
ознакомления отечественного читателя с теми
зарубежными изданиями, знакомство с которыми
способствовало постижению исторических реалий,
без чего трудно понять настоящее. Среди его
последних работ - перевод книги И. Дойчера о
Л. Троцком, вышедшей под названием "Троцкий в
изгнании".
Принимая во внимание обостренный интерес к
проблемам конституционализма, проявляемый в
нашем обществе, Н.Н. Яковлев стал перевод¬
чиком, ответственным редактором и автором всту¬
пительной статьи книги "Федералист. Полити¬
ческие эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж.
Джея". К 50-летию Победы в его переводе вышла
книга "Жуков. Взлет и падение великого полко¬
водца" американского исследователя Дж. Спара, в
1961-1963 гг. - помощника, а в 1967-1969 гг.
военного атташе при посольстве США в Москве.
Н.Н. Яковлев много сил отдал педагогической
деятельности. Он подготовил немало учеников в
МГИМО и Институте США и Канады РАН,
свыше 30 из них под его руководством стали
кандидатами и докторами наук.
Относясь с глубочайшим уважением к миссии
учителя, он на протяжении всей жизни был тесно
связан с издательством "Просвещение". Он был
инициатором и руководителем "Книги для чтения
по новейшей истории. 1945-1976", выдержавшей
несколько изданий. В этом же издательстве было
опубликовано пособие для учителей "Последняя
война старой России". Результат совместного с
Дж. Спаром труда - книга о Г. К. Жукове - увидит
свет уже после кончины Н.Н. Яковлева.
Смерть застала Николая Николаевича за пись¬
менным столом в расцвете творческих сил. Его
последняя книга - размышления о судьбах России
в XX в., где он попытался дать ответы на воп¬
росы, поставленные трудной и порой трагической
судьбой нашей Отчизны, так и осталась незакон¬
ченной. Но она еще обретет новых читателей, так
как предполагается переиздание трехтомника его
"Избранных произведений".
Светлая память о Николае Николаевиче Яков¬
леве навсегда останется в сердцах его друзей, уче¬
ников и многочисленных читателей.
Институт социально-политических
исследований РАН
Редколлегия и коллектив редакции журнала
"Новая и новейшая история"
НАУЧНЫЕ ТРУДЫ ИНСТИТУТА ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ РАН,
ИЗДАННЫЕ В 1996 г. И ГОТОВЯЩИЕСЯ К ИЗДАНИЮ
КОЛЛЕКТИВНЫЕ МОНОГРАФИИ И СБОРНИКИ СТАТЕЙ
Элита и этнос средневековья. Под ред. А.А. Сванидзе, 11 п.л. М., 1995. Тираж 300 экз.
Россия и Швейцария, 8 п.л. М., 1995. Тираж 300 экз.
Проблемы экуменизма и миссионерской практики. Отв. ред. Г.С. Остапенко, 11,5 п.л. М., 1996. Тираж
200 экз.
Россия и Европа. Дипломатия и культура. Отв. ред. А.С. Намазова, 14 п.л. М., 1995.
Демократия в Западной Европе в XX веке. Отв. ред. М.М. Наринский, 11 а.л. М., 1996. Тираж 300 экз.
Россия и Италия, 20 п.л. М., 1996. Тираж 500 экз.
Из истории европейского парламентаризма. Испания и Португалия. М., 1996. Тираж 300 экз.
Четвертая всероссийская нумизматическая конференция. Отв. ред. А.С. Беляков. М., 1996. Тираж 300 экз.
ПУБЛИКАЦИИ
Законы XII таблиц. Составление и перевод Л.Л. Кофанова. Отв. ред. В.И. Уколова, 10 п.л. М., 1996.
Тираж 300 экз.
ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ МОНОГРАФИИ
Егорова Н.И. Изоляционизм и европейская политика США. 1933-1941,15 п.л. М., 1995. Тираж 200 экз.
Иванов Р.Ф., Петрова Н.К. Общественно-политические силы СССР и США в войне 1941-1945 гг., 22,1
п.л. Воронеж, 1995.
Балезин А.С. Цивилизаторы в стране дикарей?, 18 п.л. М., 1996. Тираж 300 экз.
254

ПРОДОЛЖАЮЩИЕСЯ ИЗДАНИЯ, СЕРИИ, УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ
Серия "История мировых цивилизаций". История Европы. XIX век. Слайд-альбом. Авторы-составители
А.П. Саплин, Е.С. Токарева, 12,5 п.л. М., 1996. Тираж 2500 экз.
ТРУДЫ ИНСТИТУТА ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ РАН,
ГОТОВЯЩИЕСЯ К ИЗДАНИЮ
История ментальностей, историческая антропология. Отв. ред. С.В. Оболенская.
Бибиков М.В. Византийская историческая проза.
Аггеева И.А.От "либерального" к "прогрессивному" консерватизму (консервативная партия Канады в 40-е -
начале 50-х годов).
Супоницкая И.М. Юг США до гражданской войны. 1840-1861 гг. Отв. ред. Р.Ф. Иванов.
XX век: многообразие, противоречивость, целостность. Отв. ред. А.О. Чубарьян.
Межнациональные и межрасовые отношения в странах Европы и Америки. XIX-XX вв. Отв. ред.
Р.Ф. Иванов.
Федосов Д.Г. Рожденная в битвах: Шотландия до конца XIV в. Британия и Россия. Отв. ред. В.Г. Тру-
хановский.
Диалог со временем: историки в меняющемся мире. Отв. ред. Л.П. Репина.
Русская эмиграция в Европе: 20-30-е годы. Отв. ред. Л.В. Пономарева.
Карева В.В. Судьба "Утопии" Томаса Мора во Франции (XVI-XVIII вв.).
Тоталитаризм в XX в. Отв. ред. Н.П. Комолова и Я.С. Драбкин. Европа: XVII век. Отв. ред. К.М.
Андерсен.
CONTENTS
Articles. Academician Vinogradov V.A. Scientific Information in the Service of Social and
Humanitarian Knowledge; Islamov T.M. Studies of the History of Central Europe of Modem Period in
the Institute of Slavic and Balkan Studies RAS; Pozdeeva L.V. The Opinion of Englishmen on the
Victory in 1945 and the Role of the USSR; Konasov V.B., Tereshchuk A.V. International and Legal
Status of the Soviet and German Prisoners-of-War (1941-1943); "R о u n d-T able" Session:
Jacobinism in the History of the Great French Revolution; From the Archives of the
President of the Russia. The Soviet Union and the Slovak National Uprising of 1944.
Introduction by V.V. Maryina; Publications. The Contribution of Prisoners of GULAG (Chief
Administration of the Concentration Camps) into the Victory in the Great Partiotic War;
Reminiscences. Chuvakhin D.S. Essays of the Soviet Ambassador to Izrael. 1964-1967;
DocumentaryEssays. Grishina R.P. The Uprising in September 1923 in Bulgaria in the
Light of the New Documents; Bolkhovitinov N.N. The Russian Squadrons in the USA in 1863-1864;
Profiles of Historians. Ioffe E.ti. Academician B.I. Picheta (1878-1947); Book
Reviews; Scientific Life.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
БОЛХОВИТИНОВ Николай Николаевич, академик РАН, профессор, доктор историчес¬
ких наук, руководитель Центра североамериканских исследований Института всеобщей ис¬
тории РАН, автор более 200 научных трудов, включая 12 монографий, опубликованных в
России, США и Западной Европе, среди них "Доктрина Монро. Происхождение и характер"
(М., 1959), "Становление русско-американских отношений, 1775-1815" (М., 1966), "Русско-
американские отношения 1815-1832" (М., 1975), "Россия и война США за независимость.
1775-1783" (М., 1976), "США: проблемы истории и современная историография" (М., 1980),
"Русско-американские отношения и продажа Аляски. 1834-1867" (М., 1990), "Россия
открывает Америку. 1732-1799" (М., 1991).
ВИНОГРАДОВ Владимир Алексеевич, академик, директор Института научной информа¬
ции по общественным наукам РАН, лауреат Государственной премии СССР, лауреат
премии им. Н.Г. Чернышевского Президиума РАН, награжден орденом Кирилла и Мефодия
(Болгария) и медалью им. 3. Неедлы (Чехословакия). Автор восьми монографий по оте¬
чественной экономической истории, в том числе "Рабочий контроль над производством:
история и современность" (М., 1973, на англ., фр. и исп. языках, на порт. яз. Лиссабон,
255

1975 - два издания), один из авторов семитомного труда "История социалистической
экономики СССР". Автор более чем 200 публикаций по проблемам развития информа¬
ционной деятельности в области социальных и гуманитарных наук, а также научных иссле¬
дований по проблемам приватизации в России и зарубежных странах, среди них: "Какая
приватизация нам нужна?" (М., 1991) и "Франция: приватизация продолжается" (М., 1996).
ГРИШИНА Ритта Петровна, доктор исторических наук, зав. отделом истории междуна¬
родных и межнациональных отношений в Центральной и Юго-Восточной Европе (XX в.)
Института славяноведения и балканистики РАН. Автор книги "Возникновение фашизма в
Болгарии. 1919-1925 гг." (София, 1976), ответственный редактор и автор глав книг "Полити¬
ческие системы в странах Центральной и Юго-Восточной Европы" (М., 1988), "Европейское
социалистическое движение. 1914-1917 гг. Разрубить или р'азвязать узлы?" (М., 1994) и др.
ИСЛАМОВ Тофик Муслимович, доктор исторических наук, руководитель Центра по
изучению Австрии и Венгрии Института славяноведения и балканистики РАН, специалист
по новой и новейшей истории стран Центральной Европы, автор нескольких монографий
по истории Австро-Венгрии.
ИОФФЕ Эмануил Григорьевич, доктор исторических наук, доцент кафедры полито¬
логии и права Минского педагогического института. Специалист в области истории итори-
ческой науки. Автор многих научных трудов.
КОНАСОВ Виктор Борисович, кандидат исторических наук, доцент Вологодского
института повышения квалификации педагогических кадров, представитель в Вологде
санкт-петербургского журнала "Новый часовой", автор монографии "Судьбы немецких
военнопленных в СССР: дипломатические, правовые и политические аспекты проблемы"
(Вологда, 1966).
ПОЗДЕЕВА Лидия Васильевна, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник
Института всеобщей истории РАН, специалист по истории и дипломатии кануна и второй
мировой войны. Автор монографий "Англия и ремилитаризация Германии. 1933-1936" (М.,
1956), "Англо-американские отношения в годы второй мировой войны" (Ч. 1. М., 1964; ч. 2.
М., 1969), "Канада в годы второй мировой войны" (М., 1986), а также глав во многих
коллективных трудах, в частности "Движение Сопротивления в Западной Европе. 1939-
1945 гг." (М., 1990), "Союзники в войне 1941-1945 гг." (М., 1995), "Вторая мировая война:
актуальные проблемы" (М., 1995).
ТЕРЕЩУК Андрей Васильевич, кандидат исторических наук, доцент Санкт-
Петербургского государственного университета, главный редактор санкт-петербургского
журнала "Новый часовой", специалист по истории второй мировой войны.
Технический редактор Е.Н. Ларкина
Сдано в набор 28.06.96. Подписано к печати 08.08.96 Формат бумаги 70 X 1ОО1/^
Печать офсетная. Усл. печ. л. 20,8 Усл. кр.-отт. 79,5 тыс. Уч.-изд. л. 23,0 Бум. л. 8,0
Тираж 3790 экз. Зак. 258
Адрес редакции: 117810, Москва, ГСП-1, Мароновский пер., 26, Тел. 238-43-21
Московская типография № 2 РАН, 121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 6
256

Индекс 70620
ЧИТАЙТЕ В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ:
Посол КНР в Москве о специфике реформ в Китае
Страны Восточной Европы от второй мировой войны
до современности
Обсуждение проблем методологии истории
Фальсификация на Западе документов Коминтерна
и Политбюро ВКП(б)
Неизвестные письма Э. Тельмана И.В. Сталину
и В.М. Молотову (1939-1941 гг.). Из Архива Президента РФ
Словацкое национальное восстание 1944 г. Из Архива
Президента РФ (окончание)
Воспоминания Н.Т. Федоренко о беседах с Мао Цзэдуном
в декабре 1949 г.
Сентябрьское восстание в Болгарии в 1923 г. в свете
новых документов (окончание)
Людовик XIV: опыт психологической характеристики
Портрет историка В.А. Бутенко (1877-1931)
ISSN 0130-3864 Новая и новейшая история, № 5, 1996 г.
♦НАУКА»