Автор: Мироу К.Р. Мауэр Г.
Теги: экономика экономический анализ мировая экономика переводная литература
Год: 1984
Текст
Издательство «Прогресс»
KURT RUDOLF MIROW
AND HARRY MAURER
INTERNATIONAL
CARTELS
AND THE WORLD
ECONOMY
HOUGHTON MIFFLIN COMPANY — BOSTON
1982
К. Мироу, Г. Маурер
шиш
МЕЖДУНАРОДНЫЕ
КАРТЕЛИ
И МИРОВАЯ
ЭКОНОМИКА
Перевод с английского
Общая редакция и предисловие
кандидата экономических наук
С. 10. Медведкова
1Ш1
Москва
«ПРОГРЕСС»
1984
Переводчики: Глухова В.. В., Лысенко А. Н.
Редактор Радынова О. Г.
Бразильский промышленник и американский
журналист на основе большого документального
материала, в том числе и внутренних документов компаний,
показывают, насколько угрожающие масштабы
приобрело вмешательство международных картелей во все
сферы жизни современного капиталистического
общества. Авторы описывают историю создания картелей во
многих отраслях промышленности, показывают их
отрицательное воздействие на капиталистическую и
мировую экономику.
Рекомендуется экономистам и широкому кругу
читателей.
Редакция литературы по экономике
© Kurt Rudolf Mirow and Harry Maurer, 1982
© Перевод на русский язык, вступительная статья, издательство
«Прогресс», 1984
„ 0603010100-619 л п,
М 30—84
006(01)—84
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
Название книги Курта Мироу и Гарри Маурера —
«Паутина власти», — как и первые страницы авторского
предисловия, скорее подходят для остросюжетного детектива,
чем для экономического исследования. Между тем у одного
из авторов, К. Мироу, есть все основания для столь
неординарной по форме подачи материала читателям. Его пер-?
вая книга «Диктатура картеля», вышедшая в Бразилии в
1977 году, была немедленно запрещена находившейся
тогда у власти военной хунтой. Однако мощное давление
демократической общественности заставило суд отменить
запрет цензуры (беспрецедентный для того времени
случай!), и книга разошлась огромным для Бразилии тира-г
жом.
Судьба К. Мироу тоже неординарна. Его небольшая
семейная компания, производившая в Бразилии
электротехнические изделия, была буквально раздавлена транст
национальным гигантом — швейцарской «Броун Бовери»
и ее бразильским филиалом. Возбудив дело в суде против
недобросовестного конкурента («Броун Бовери»
продавала свою продукцию ниже стоимости производства,
подрывая тем самым бизнес бразильских фирм), К. Мироу
собрал интереснейшие материалы, крайне редко
получающие огласку на Западе, — о современных закулисных
методах дележа мировых рынков транснациональными
монополиями. Оказалось, что крупнейшие империалистические
концерны отнюдь не отказались от «незаконных» методов
подавления конкурентов, весьма популярных еще на заре
империализма, — экономических бойкотов, неожиданного
прекращения поставок жизненно важных материалов и
5
комплектующих изделий, дискриминации в ценах. Как не
отказались они и от различных форм координированных
действий, международных межмонополистических союзов,
в том числе международных картелей. Жертвой одного из
них стала бразильская фирма «Кодима» коммерсанта
К. Мироу.
Уникальные материалы, первоначально собранные
К. Мироу в связи с судебным разбирательством, легли в
основу ряда книг о картелях, в том числе последней среди
них, «Паутина власти». Написанная в соавторстве с
американским экономистом Гарри Маурером, она вызывает
интерес отнюдь не только тем, что один из
авторов—профессиональный бизнесмен, хорошо разбирающийся в механике
современного капиталистического предпринимательства и
к тому же непосредственно столкнувшийся с силой и
откровенным произволом международных монополий
(судебные иски против швейцарского концерна, как это
следовало ожидать, были проиграны). Намного важнее постановка
в книге и анализ целого ряда проблем, вольно или
невольно ускользающих из поля зрения большинства
современных западных экономистов. Канул ли в прошлое дележ
мировых рынков через международные картельные
объединения; каким образом транснациональные корпорации
координируют свои действия, осуществляют совместное
регулирование и контроль над сырьевыми и
производственными ресурсами в мировой экономике капитализма;
какие последствия подобная межмонополистическая
практика имеет для промышленно развитых и развивающихся
стран — эти вопросы выдвинуты в центр исследования.
Уже сама постановка этих проблем, а тем более их
анализ с леворадикальных позиций идут вразрез с особенно
популярными в буржуазной научной среде 80-х годов
теориями «свободы рыночных сил», «свободы конкуренции»,
«свободного предпринимательства». Подобного рода
теории возведены в ранг официальных экономических доктрин
в правительствах Рейгана в США и Тэтчер в Англии и
получают весьма широкое признание в буржуазных
правительственных кругах ряда других стран. Поэтому
появление именно в США книги К. Мироу и Г. Маурера о
международных картелях как раз в то время, когда
базирующиеся там главные их участники — транснациональные
монополии — получают от государства гее большие
свободы, — событие отнюдь не ординарное и в чем-то
симптоматичное.
6
Симптоматичное потому, что, несмотря на
неоднократные попытки многих теоретиков — апологетов
буржуазного общества опровергнуть марксизм, доказать
«устарелость» ленинской теории империализма, добросовестные
исследователи на Западе вновь и вновь возвращаются к
тем проблемам, которые постоянно находятся в цептре
внимания марксистско-ленинской науки. Известно, что
вопросам формирования международных
монополистических союзов, в том числе роли международных картелей
при империализме, первостепенное внимапие уделял
В. И. Ленин при разработке теории империализма. Эти
проблемы по-прежнему составляют один из главных объектов
исследования учеными-марксистами политической
экономии современного империализма. Поэтому несомненный
интерес представляет ознакомление советских читателей
с работами демократически мыслящих западных
исследователей, к числу которых принадлежат и авторы этой
книги. Тем более когда не только дается теоретический
анализ, но и приоткрывается завеса над реальным
механизмом раздела и передела мировых рынков, над тщательно
скрываемыми от «посторонних глаз» союзами и
«недобросовестными» методами борьбы современных
международных монополий.
* *
*
В чем суть международных картелей, откуда они воз-t
никли и как шло их развитие?
Ровно век назад, в 1883 г., Вернер Сименс (его имя до
сих пор носит один из крупнейших транснациональных
концернов мира — базирующийся в ФРГ «Сименс АГ»)
писал своему брату Вильяму по поводу обострившейся
конкуренции со стороны американских корпораций: «Я
думаю, было бы правильной политикой заключить мир с
«Эдисон» во всем мире. Это сделает нас правителями в
электротехнической промышленности» 1. В 1925 г. Сименс
действительно стал вместе с монополиями США и других
ведущих стран «правителем» в мировой электро- и
радиопромышленности после заключения между ними
международных картельных соглашений. Подобного рода прак-
1 Цит. по: The Geography of Multinationals. Ed. by Michael
Taylor and Nigel Thrift. St. Martin's Press. New York, 1982, p. 37.
7
тика сговора ведущих монополий разных стран
стремительно расширялась с конца прошлого века — к началу первой
мировой войны на мировых рынках действовало уже около
ста, а перед второй мировой войной — более тысячи
международных картелей.
Образование и рост международных картелей, как и
международных монополий вообще, был в центре
внимания В. И. Ленина при разработке теории империализма,
рассматривался им как один из пяти признаков
монополистического капитализма. Социально-экономическая
природа, движущие силы их роста детально исследованы в
работе «Империализм, как высшая стадия капитализма».
В. И. Ленин писал: «Монополистические союзы
капиталистов, картели, синдикаты, тресты, делят между собою
прежде всего внутренний рынок, захватывая производство
данной страны в свое, более или менее полное, обладание.
Но внутренний рынок, при капитализме, неизбежно связан
с внешним. Капитализм давно создал всемирный рынок.
И по мере того, как рос вывоз капитала и расширялись
всячески заграничные и колониальные связи и «сферы
влияния» крупнейших монополистических союзов, дело
«естественно» подходило к всемирному соглашению между
ними, к образованию международных картелей.
Это — новая ступень всемирной концентрации
капитала и производства, несравненно более высокая, чем
предыдущие» К
В начале века союзы монополистической буржуазии
главных империалистических стран (международные
картели) оказались наиболее распространенной формой
международных монополий (с известными оговорками такое
положение просуществовало до середины XX века). В
рамках картелей за отдельными участниками закреплялись те
или иные сегменты мирового рынка. Картели
соответствовали достигнутой тогда «ступени концентрации» капитала
в международном масштабе и именно в данной форме
отражали и закрепляли складывающееся соотношение сил
между ведущими монополиями разных стран. Иными
словами, в международных картелях проявлялась
международная монополия финансового капитала разной
национальной принадлежности в мировом капиталистическом
хозяйстве.
1 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 364—365.
8
Образование международных союзов монополистов
отнюдь не устраняло ожесточенной конкурентной борьбы
между их участниками, хотя на время и препятствовала
применению ее наиболее разрушительных, откровенных
методов. Иного быть не могло, ибо экономический раздел
мира велся «по капиталу», «по силе» — иного способа
дележа не может быть в системе товарного производства и
капитализма. Сила же меняется в зависимости от
экономического и политического развития...» 1 Несмотря на
договоренность в рамках картельных соглашений, они
периодически пересматривались — как «мирным», так и нередко
насильственным путем. Прочность картелей зависела от
того, по какому продукту они заключались. В отношении
сырьевых и технически несложных товаров, у которых
качественные и стоимостные показатели (издержки
производства) оставались длительное время без изменении,
опасения «технологических прорывов» со стороны
конкурентов практически отсутствовали. Но по изделиям
технически (и технологически) сложным, особенно с ростом
темпов научно-технического прогресса, такая опасность
постоянно существовала и нередко вела к частым
пересмотрам условий союза, а то и к их развалу. Картельные
соглашения по патентам и лицензиям, а также по
разработке, применению и продаже новой технологии, напраг-
ленные на «упорядочение конкуренции» в технически
динамичных отраслях, оказались менее долговечными, а
главное — более узкими по охвату участников.
И все же главная слабость классического
международного картеля как формы международной монополии — это
отмеченное В. И. Лениным наличие в картелях различных
собственников. Этого «недостатка» нет в других формах
монополий, организованных на основе единой собственности
на капитал (т. е. у трестов, концернов и т. п.). И это
обстоятельство выделено и подчеркнуто В. И.
Лениным особо: «Трест — собственность на все предприятия
{единая и абсолютная власть» 2.
Тот факт, что во второй половине XX века
международные картели как форма господства в мировой экономи •
ке монополистического капитала ушли на задний план,
уступив место самостоятельной международной монополисти-
1 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 27, с. 372—373.
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 28, с. 47.
9
ческой практике транс- и многонациональных концернов,
признается абсолютным большинством
ученых-марксистов и в нашей стране, и за рубежом 1. Причины этого
(наряду с отмеченными выше недостатками международных
союзов) видятся в существенном изменении ситуации в
мировой экономике капитализма в послевоенный период.
Во-первых, развертывание НТР дало мощный импульс
развитию новых отраслей и видов производства,
повысило темпы обновления техники и технологии, расширило
номенклатуру выпускаемых изделий. Повысилось и число
продуцентов однотипной продукции. В этих условиях
объединить картельными соглашениями всех основных
производителей тех или иных видов техники оказалось намного
сложнее, чем прежде. Этому стала мешать п резко
усилившаяся конкуренция в сфере научно-технических
разработок, соперничество в создании и освоении новейших видов
техники и технологии. Уменьшились возможности
монопольного (особенно на длительный срок) обладания
определенными научно-техническими достижениями
отдельными компаниями; патентная защита в ряде случаев
перестала быть безусловным гарантом прав владельца патентов
на использование научно-технических достижений,
поскольку расширились возможности дублирования
(копирования) изобретений конкурентами. Все это также стало
препятствовать объединению в многосторонние союзы
ведущих концернов капиталистических стран.
Во-вторых, возможности контролировать мировое
производство и мировой рынок монополистическим капиталом
были подорваны важными социально-политическими
изменениями в мире — образованием и динамичным ростом
социалистической системы, завоеванием независимости
бывшими колониальными странами. Действительно,
западные монополии уже не могут не считаться с тем, что по
ряду сырьевых материалов (нефть, уголь, редкие металлы
и т. п.), промышленного сырья СССР и другие
социалистические страны находятся не только в числе ведущих в
мире производителей, но и крупнейших экспортеров. То же
верно в отношении некоторых видов услуг (морские и
воздушные перевозки), отдельных промышленных товаров и
техники. Борьба развивающихся стран за экономический
1 См., например, «Современные международные монополии».
М., 1978, с. 19.
40
суверенитет уже привела к частичному выходу из-под
прямого контроля со стороны западных монополий их
природных ресурсов (прежде всего нефти); быстро растет роль
национальных компаний некоторых наиболее развитых
молодых государств на мировых рынках не только
природного, но и промышленного сырья (сталь) и даже техники
(в основном простейших видов). Очевидно, что
эффективность картельных союзов западных монополий в этих
условиях оказалась намного меньшей, чем прежде.
В-третьих, вторая половина нынешнего столетия была
отмечена усилением интернационализации хозяйственной
жизни. Условием развития производительных сил
капитализма стало быстрое расширение международного
экономического обмена —через рост внешней торговли
товарами, знаниями и услугами, через вывоз капитала (прежде
всего производительного, в форме прямых инвестиций).
Последнее обстоятельство, па наш взгляд, оказалось
особенно важным. С формированием действительно
глобальных предпринимательских комплексов в рамках
крупнейших транснациональных монополий разных стран, когда в
той или иной стране действуют предприятия и «свои»
(национальные), и «чужие» (иностранных ТНК); когда товар
поэтапно производится на «международном конвейере»,
то есть на кооперационно связанных филиалах в разных
странах; когда этот товар ориентирован не на местный, а
на глобальный (мировой) рынок; когда особенно высок
спрос на иностранный производительный капитал со
стороны большинства стран системы-капитализма (прежде
всего развивающихся, но также и промышленно развитых
государств) и ему предоставляют всевозможные льготы, —
тогда «справедливо» поделить мировой рынок и особенно
«хозяйственную территорию» между собой крупнейшим
монополиям становится особенно трудно.
В-четвертых, ослабление тяги к международным
картельным союзам после второй мировой войны можно
объяснить отнюдь не одинаковым исходом этой войны для
монополистического капитала США, с одной стороны, и
западноевропейского и японского — с другой.
Известно, что одним из важных итогов второй мировой
войны для американских монополий оказалось
значительное укрепление их общеэкономической мощи, тогда как
позиции их заокеанских конкурентов оказались резко
подорваны. Такой глубокий разрыв в финансовой,
технологической силе соперников, в их позициях на мировом рынке
Ц
сохранялся примерно до конца 60-х—начала 70-х годов К
Неравенство в силе соперников объясняет охлаждение
интереса американских монополий к участию в
международных межмонополистических союзах. Корпорации США
успешно теснили своих иностранных конкурентов не
только на «нейтральных территориях» (например, в бывших
европейских колониях и их зависимых странах), но и
непосредственно на их «собственном рынке» — в
западноевропейской экономике. Заключение международных
картельных соглашений имело смысл для американского
капитала лишь в целях закрепления его гегемонии и
навязывания зарубежным конкурентам выгодных для него
условий «поведения» на рынках. Наоборот, для
западноевропейского капитала возросла роль региональной
консолидации своих сил в самых разнообразных формах (в том
числе и в виде международных картелей с участием
европейских монополий) как средства противодействия
«американскому вторжению».
В-пятых, заинтересованность монополий в картельных
объединениях ослабла в связи с усилившимся
вмешательством буржуазного государства в экономику. В той мере,
з$ какой монополии прежде пытались через картельные
«соглашения «стабилизировать» условия ведения бизнеса
(например, через согласованную фиксацию цен,
устранение «подрывных» методов конкуренции между
участниками, координацию производства и сбыта), частномонополи-
стические рычаги регулирования стали активно
дополняться илн вытесняться государственными, что привело к
возрастанию роли государственно-монополистических
методов регулирования экономики. Усиление судебных
преследований монополий за «ограничительную деловую
1 Еще в середине 60-х годов общий объем продаж 200
крупнейших неамериканских компаний составлял лишь 45% от
соответствующего показателя по тому же числу корпораций США
(к середине 70-х годов эта цифра уже выросла до 80%). Тогда же
на американские корпорации приходилась половина всех расходов
западных компаний на научные исследования и разработки. Они
же контролировали 2/з капиталистического экспорта самолетов,
более Vi — мировых рынков пластмасс и лекарств, более 40% —
сельскохозяйственного машиностроения и т. д. К концу 70-х —
началу 80-х годов в среднем доля корпораций США в мировом
промышленном экспорте снизилась на четверть, а по некоторым
позициям в 2 раза и более. Подробнее изменения в расстановке сил
транснациональных концернов разных стран рассмотрены автором
в монографии «Транснациональные корпорации и обострение
капиталистических противоречий». М., 1982.
12
практику», в том числе организуемую в рамках картелей
(наиболее активно антикартельные преследования в США
велись в конце 40-х годов), привело к более осторожному
подходу компаний к заключению и реализации
картельных соглашений и, безусловно, заставило их свести к
минимуму утечку информации о деятельности объединений
картельного типа и даже о факте их существования за
пределы круга их участников.
Все эти факторы, хотя и в разной степени, привели к
свертыванию международной картельной деятельности
среди монополий разных стран, по крайней мере в
открытой, «классической» манере. В мировой капиталистической
экономике начиная примерно с 50-х годов нынешнего
столетия международная монополия картелей стала
заменяться международной монополией крупнейших
транснациональных компаний, некоторые из них являлись прежде
членами этих картелей.
Но значит ли это, что отсутствует преемственность
международных монополий «старого» и «нового» типа в
методах их контроля над капиталистическим
производством и рынком? И можно ли говорить о полном вымирании
международных картелей как таковых?
Безусловно, нет. Исследования советских ученых
убедительно доказывают, что с транснациональным ростом
крупнейших компаний происходит лишь смена
превалирующих форм международных монополий (и
соответственно конкретных методов монополистической практики,
соответствующих новым условиям международного
капиталистического производства и обмена) 1. Их
социально-экономическая природа — империалистическая стадия
капиталистического способа производства, их экономическая
основа (концентрация и централизация производства и
капитала в международном масштабе) и даже
закономерности в росте (от национального уровня к
международному) остаются по своей сути одними и теми же.
Идентичность классовой сущности международных картелей и
крупнейших транснациональных компаний дает схожий
характер последствий деятельности. Классовое родство
обеих форм международных монополий не означает, конеч-
1 См. Политическая экономия современного
монополистического капитализма. Т. 2, гл. XXV «Международные монополии». М.,
1975; Современные международные монополии. М., 1978;
Белоус Т. Я. Международные монополии и вывоз капитала. М., 1982.
13
но, совпадения и даже сходства многих конкретных сторон
их деятельности, в том числе способов организации
операций своей деятельности, а подчас и методов
международного монополистического контроля производства и рынка.
Важно при этом подчеркнуть следующее. Утверждение
о том, что во второй половине XX века коллективные
формы международной монополистической практики —
международные союзы, в том чпсле и международные
картели, — уступили место индивидуальным действиям
компаний, формирующих монополистическое ядро мировой
экономики современного капитализма (транснациональных
монополий), верно в принципе. Но его абсолютизация
приводит к неоправданному принижению роли весьма
широкого комплекса интернациональных
межмонополистических связей. Так, среди обилия работ последних лет по
проблематике транснациональных корпораций
взаимоотношения между ними (особенно между ТНК разной
национальной принадлежности) преимущественно
ограничиваются взаимной конкуренцией и различными видами
межфирменной кооперации, исследуемыми большей частью
только в технико-экономическом плане. Намного менее
разработанными оказались вопросы совместной
(межфирменной) ограничительной деловой практики,
предпринимаемой ТНК, их договоренностей картельного типа об
«упорядочении» производства и рынка, использование в
этих целях «личной унии» высших управляющих,
предпринимателей, представителей политической элиты,
многих других методов и каналов, по которым на частном
уровне идет согласование действий транснациональных
корпораций разных стран. Несколько выпали из поля зрения и
те международные картельные объединения
«классического образца», которые продолжали действовать и в период
«транснационального бума» и о немалой роли которых в
современной экономике капитализма свидетельствуют
материалы этой книги. Не последнюю роль в создании
дефицита информации по этим вопросам в западной литературе
играют сами транснациональные монополии, сознательно
скрывающие реальный механизм взаимной координации
действий на мировых рынках не только от общественности,
но и от государственных органов, призванных
поддерживать «здоровую» конкуренцию.
То, что картели (в том *числе и международные) было
бы преждевременно списывать со счетов, убедительно
показано в исследовании советского экономиста И. Д. Ива-
I4t
нова 1. Во-первых, само по себе число только
зафиксированных картелей — особенно в Японии и Западной
Европе — весьма значительно (в общей сложности более
тысячи). При этом сохраняют свое действие такие крупные
международные картели, как азотный,
электротехнический, урановый, котельный, по синтетическим волокнам,
до середины 70-х годов (а в завуалированных и
урезанных формах и до сих пор) — нефтяной. Во-вторых, роль
картелей достаточно высока в медленно растущих
отраслях, а их членами все чаще становятся средние и даже
мелкие фирмы — аутсайдеры, пытающиеся тем самым
объединять свои усилия в противодействии крупным и
крупнейшим компаниям. В-третьих, опыт и техника картелей
«активнейшим образом используются при управлении
хозяйственными империями транснациональных
корпораций, а также в отраслях, регулируемых государством».
В-четвертых (и это обстоятельство, на наш взгляд,
особенно важно для уяснения современной роли коллективных
методов международного монополистического господства, в
том числе международного картелирования), с середины
70-х годов наблюдается новое оживление картелизации,
идущее рука об руку с ростом протекционистских
настроений 2.
Следует также отметить и другие факторы,
препятствующие международной декартелизации отраслей и
видов производства, а точнее, способствующие развитию
коллективных форм монополизации транснациональными
корпорациями разных стран производства и сбыта товаров и
услуг в мировой капиталистической экономике.
К факторам долгосрочного плана следует отнести
высокую капиталоемкость отдельных видов производства, в
частности добычи и переработки некоторых видов сырья.
В алюминиевой промышленности, например, особенно
велики оптимальные размеры производства, вследствие чего
алюминиевые монополии разных стран предпочитают на
1 «В советской экономической литературе, — справедливо
замечает И. Д. Иванов, — в настоящее время преобладает мнение
о том, что картели все более сходят с исторической арены и
заменяются новыми, более гибкими и завуалированными способами
подавления конкуренции. Вместе с тем, будучи в принципе
правильным, этот вывод нуждается... в определенных оговорках и
комментариях, предостерегающих от его преждевременной
абсолютизации». См.: Иванов И. Д. Современные монополии и
конкуренция. М., 1980, с. 51.
2 Там же, с. 51—54.
15
паях участвовать в операциях по добыче, обогащению и
переработке алюминиевого сырья. Взлет в спросе на
алюминий и соответственно рост промышленности шел
начиная с 50-х годов параллельно с быстрым увеличением
численности международных совместных предприятий
крупнейших концернов капиталистических стран. К 1977 г.
доля таких совместных предприятий в капиталистическом
производстве бокситов составляла 36,2%, глинозема —
44,7, алюминия — 38,0%. Как признает американский
экономист Р. Кэйвс, создание и рост численности таких
международных совместных предприятий объясняются также
стремлением компаний, участвующих в их капитале,
«ограничить конкуренцию» К
Но куда большую роль во взаимоотношениях компаний
играют центростремительные силы, основывающиеся на
международном переплетении капиталов разной
национальной принадлежности через систему «взаимных
участий» монополий в акционерном капитале друг друга.
К этому их толкает не столько производственная
необходимость, сколько внутренняя логика развития
финансового капитала, постоянно расширяющееся переплетение
интересов между членами отдельных финансовых групп и
группировок, а также между самими группами. Насколько
масштабны оказываются такие переплетения, можно
судить на следующем примере. Базирующаяся в Южной
Африке «Англо-Америкэн Корп.», в которой широко
представлен американский капитал, непосредственно или
через свои филиалы держит в своих руках контрольные
пакеты акций «Соломон бразерс», «Фибро», «Энгельхардт,
минералз энд рисорсиз», «Де Бирс», «Си-джи-эф», «Хад-
сон бэй майнинг» в Канаде и «Инспайрэйшн коппер» в
США; под ее контролем находятся основные медные
разработки в Африке и Австралии. Но что не менее
примечательно, «Англо-Америкэн» тесно связана через совместные
компании и перекрестный директорат с целым рядом
крупнейших американских корпораций: «Асарко», «Фелпс
Додж», «Кеннекотт» (Сохио), «Амакс», «Рио-Тпнто»,
«Анаконда» («Арко»), «Сайпрус» («Амоко»), «Норанда», «Дю-
вал» («Пеннзойл»), «Инко» и «Ситиз сервис».
Перекрестные связи присутствуют у основного производителя меди
в США — корпорации «Ньюмонт», имеющей также круп-
1 Richard E. Caves. Multinational Entreprise and Economic
Analysis. Cambridge University Press. Cambridge, 1982, p. 127, 128.
16
кые медные разработки в Африке, Перу и Канаде.
Ей принадлежит дочерняя нефтяная компания «Нью-
монт ойл». Последняя же через сеть совместных компаний
и перекрестный директорат связана с корпорациями «Сэнт
Джо», «Норанда», «Эксон майнинг», «Ситиз сервис»*
«Сайпрус», «Амакс», «Рио-Тинто», «Асарко», «Фелпс
Додж», «Кеннекотт» (Сохио), т. е. со многими из тех,
которые имеют тесные отношения с «Англо-Америкэн».
Между тем «Англо-Америкэн» и «Ньюмонт» только
через сеть подконтрольных предприятий (дочерние фирмы и
совместные компании) непосредственно контролируют
26% мирового капиталистического производства меди (ш>
данным за 1980 г.). Если же учесть связи через
перекрестный директорат, соглашения с другими фирмами по
переработке сырья, а также совместные предприятия, то, по»
оценке американского специалиста Дж. Уилсона, под кон-
тролем групп «Англо-Америкэн» и «Ньюмонт» окажется
60% мирового производства меди в несоциалистическом
мире и 90% производства в США1.
Переплетение интересов современных международных
монополий реализуется и традиционным испытанным
путем — через перекрестные директораты, представительства
промышленников и высших управляющих фирм. На эту
форму сращивания капиталистических монополий
обращал внимание В. И. Ленин в работе «Империализм, как
высшая стадия капитализма». Он, в частности,
подчеркивал, что «развивается, так сказать, личная уния банков о
крупнейшими предприятиями промышленности и
торговли, слияние тех и других посредством владения акциями,,
посредством вступления директоров банков в члены
наблюдательных советов (или правлений)
торгово-промышленных предприятий и обратно» 2. В этом плане рост
транснациональных монополий породил прежде не
встречавшуюся форму «многонационального единения» монополий
разных стран через весьма узкую группу «менеджеров-
консультантов» ТНК. В пх число в настоящее время
входят, по оценкам журнала «Интернэшнл мэнеджмент», не-
более 250 представителей «мировой предпринимательской
элиты» — председателей советов директоров промышлен-
1 Mergers and Acquisitions. Oversight Hearings before the Sub-
Committee on Monopolies and Commercial Law of the Committee on»
the Judiciary, House of Representatives. Government Printing Office.
Washington. 1983, p. 358—360.
2 Л е н ftL Ж У&ПсЛт&оф. соч., т. 27, с. 337.
17
ных и банковских монополий разных стран, бывших
государственных деятелей, занимавших крупные посты1.
Еще в 50-е годы несколько американских ТНК создало
специальные консультативные советы, в состав которых
были приглашены влиятельные политики и бизнесмены
разных стран. Официально целью таких советов было
«консультирование» членов правления корпораций по
международным вопросам, неофициально — использование их
положения и связей для получения заказов, защиты
интересов ТНК перед правительственными органами, а также
совместное обсуждение с представителями «большого
бизнеса» других стран конкретных вопросов, связанных с
глобальным предпринимательством и представляющих
взаимный интерес.
В 70-е годы число таких советов стало особенно
быстро расти, достигнув к настоящему времени уже более 50,
а создаваться они стали не только американскими
компаниями, но и фирмами ФРГ, Франции, Великобритании,
Швеции, Швейцарии и Голландии. Причем, как отмечают
авторы обследования, проведенного журналом
«Интернэшнл мэнеджмент», «в последние годы у ряда
наблюдателей вызывает беспокойство то, что эти консультативные
советы оказывались все более взаимосвязанными». Так, из
числа охваченных этим обследованием высших
управляющих-консультантов 46 были членами двух или более
консультативных советов, причем 8 представительствовали в
трех советах, 6 — в четырех, 2 — в пяти и 1 — в семи.
Интерес представляет список некоторых из этих «элитных
консультантов», показывающий также взаимосвязи между
транснациональными монополиями разных стран * (см.
с.20-22).
Уже из этого, отнюдь не полного списка ясно, что
консультанты прежде всего ценятся своими связями с
финансовыми, промышленными и правительственными кругами
других стран. Это подтверждается, например, тем, что в
них подчас оказываются руководители фирм-конкурентов
либо сами консультанты участвуют в советах
конкурирующих фирм (например, банков). Вопросы, обсуждаемые в
консультативных советах, сознательно держатся в строгом
секрете и практически никогда не доводятся до сведения
менеджеров корпораций, занимающих посты ниже вице-
президента. Международные консультативные советы
1 International Management, November 1983, p. 21.
18
транснациональных монополий, таким образом, становятся;
важным фактором в координации действий
разнонациональных группировок монополистического капитала, тем
новым связующим звеном между ТНМ трех
империалистических центров, которое дополняет их связи на основе
взаимного участия в собственности (капитале) друг друга.
Интернациональное (прежде всего трансатлантическое)
взаимопроникновение капиталов ТНК между тем тоже
начинает идти ускоренными темпами. То, что
транснациональные корпорации США оказались за последние
полтора десятилетия под растущим давлением со стороны
конкурентов из Западной Европы и Японии, не могло не
отразиться и на характере и формах их отношений с ними.
Усиление международной конкуренции, наблюдающееся в
70-е и 80-е годы, подталкивает тех и других к поискам
взаимоприемлемых компромиссов в разделе мирового
рынка, причем не только опосредованно (через свои
правительства) , но и прямо — через установления прямых
«родственных» связей друг с другом. Объединение
капиталов в рамках совместных компаний, а также расширение
практики кооперационных соглашений между
разнонациональными монополиями стимулируется, конечно, не
только стремлением устранить опасность разрушительной
конкуренции друг с другом. Большую роль сыграло общее
сближение технологических, рыночных и финансовых
возможностей монополий разных стран, а отсюда возникла и
заинтересованность во взаимном использовании научно-
технических достижений, производственных ресурсов
(через специализацию и кооперирование производства) и
рыночной сети друг друга.
Переплетение взаимных интересов через
укрепляющиеся кооперационные связи четко проступает, например, в
мировой капиталистической автопромышленности, где
становится все больше примеров «коллективных форм»
деятельности между монополиями-конкурентами разных
стран. В Австралии, например, французская «Рено»
собирает автомобили американской «Форд»; «Дженерал мо-
торз» и «Тойота» производят двигатели друг для друга;
«Рено» поставляет для «Форд» кузова грузовиков, а
другая французская компания, «Пежо», —дизельные двпга-
тели для европейского производства модели «форд-грана-
да»; «Форд» совместно с итальянской «Фиат» разработали
новую модель дизельных двигателей; западногерманская
«Фольксваген» поставляет американской «Крайслер»
2*
19
1 и
а
1 н
5
9
s
атив]
s
консул
цство в
Чле)
трапа
о
фирма
Н0СТ1
56
S
овная ,
о
О
тант
•4
нсу
о
К
•-I
андь
Ч с5
ftt=C
; 3 S~
О НИ
ере»
Л Я
.»
: корп
нл»
ф ком
°»
ОН, ИНК
ю-Йорк
тернэш
бэнк о
Мерк энд К
ИБМ»
:Фёрст Бост
Кемикл Нь
Рокуэлл ин
Робеко НВ»
Империал !
* * ^ * « * ^
•чн CSI СО v}5 LO СО t-*
»5
Н
&
г
ft»
И «
*g
лавны
галии»
ма
w- «в
5Э »
в а
3 *
М
Карли
о
п
Рн
т4
СО ы
брит
андь
ария
9 5 н*
О ИДЯ
НК.»
К0»
борд, и
корп.»
Мерк»
Форд мотор
Конференс
Юнилевер»
Суисс бэнк
*****
«гНОЗООЧ^Ю
""и
о
ft
о
н
54
ф
ft
а
«
вета
РГ)
ь со
Г» (Ф
Сб аз
?§
Ф о
ft*
Я
Шпет-
ft
ф
ь В
а ее
«я
OJ
<
в * * * *
о
>п.»
о
ЖИЗ К
1КН0Л0Д
борд»
АМФ, инк.»
ИБМ»
Юнайтед те
Рокуэлл»
Конференс
г& г& S? г& SP
««н СМ* 00 vj? 1С
«
О
&
н
И
ф
&
вета
» (Ф
ь со
ьф АГ
§§
s«
Е*о
X н
lo
ft ^
С
Вольф
Амерон-
Н Им
о>8<2
со
<: <
Э* ^в
о о
S
о
. &
а
из, ин
траст
ндастр:
рэнти
борд»
«Бальмонт и
«Рокуэлл»
«Морган гэ
Нью-Йорк»
«Конференс
•^ч CM* CO* s£
И
о
ft
о
н
а
ф
2-5
«а
.&
ь совета
\» (Швейц
Н CD
«j 2
«н
ф 5
ft*
С
юрер
©
ft
<
VF
20
<
в
и*
и
се
* ft
е
я я
§ ft
ffl©
< S
О Н
в-
о
pi
В^ К
<
В--
<
В*-
in
|f||
II!
* О О ft
АдОрГсв
*^ Ф О ^
*> * о * ^
я
н
И л
ft»
л И
и R
К -
и К
ft ее
О
И
ф
Я и
ф со
н о
«
А О
О ft
«-J ft
<^< &<
ч СМ СО •<* -чН СМ СО Vf
<СМ СО VT -чн ,
Я Д
ч
« о
О CQ
Sw
«<!
Ф 9
ft
«я
gg
ф сз
д ч
о и
о сб
ft
ч >>
2>я
«я
s s *.
IBS
н
as
я S и
w «OS
'Я :Я -
Сб CD *
сб :S
H 2 ф
и So
8§ *
gu д
CO * ft
® м 2.
ftSpf
1=1
I
H
В
К
О
н
Я
ф
со
ф
ft
ii
«о
и
i
я
03 S
H H
ф Ч
И Сб
О Н
«К
Su
оз сб
о К
I
н
Сб
Я
е
сб
«
ф
ft
Н
ф
Н*
Я
«
я
ч
сб
Н
5
в
О
н
ф
«
Я
Ч
О
Н
К
о
з
£< ft и
К * сб
Ф Н
s'S ft
^ ft
. л
ftcl
Ф S
•3 и
сб
l!
CO
И
К
ч
сб
Я
5 и
§1
о я
Й *
ft Ч
Ф ф
^<
Я
ф Н
Ч Ф
ftW
сб ф
WW
и
о
о
с?
X
ft
о
21
тах
1 со
1 в
ых со
я
§
Ен
се
h
*
6
я
о
Я
Членство в
трана
о
фирма
л
н
«
о
и
Основная долж
ЕЗ
се
**
л
ч
о
я
о
' <
а -
о
Т»
куэлл»
н о
< р-ч
ag. ^
«гн oi
о
Рч
О И-ч
директ!
рланды
ф
«
1тель совета
евер НВ» (Ни
здседа
Юнил
Рч*
С
' в
ф
а
ее
Ю
• а
в g
. о
XX
с\
н-1
л
борд»
она
нфер
о
И
*
СО
<
а * *
о
«наххе
ев *
рк»
из М,
рроуа
J2 ф »
S Сг» W
* ^ *
"гН СМ СО
о
Рч
о
хна
Рч
S
«
1тель совета
СА» (Франция)
здседа
Пежо
р.*
С!
4
•—< Н ф
gBft
«5 РнСО
со
•чН
ария
британия
Я" °
< sg a
а я §
иди
н
а
« со
* 5
а 2
го л
О PL,
* о
л а >>
£ >> о
вон
* * *
«*ч <М СО
~~£~1
S.S
а л
« ф
ф 4J
« се
о р^
О ф
председатель
«Компани жен<
э» (Франция)
вший
оров
рисит
>- с-| Н
5
Сб
>>
Рч
го
о
Р|
\о
г
<
*tf
•*-<
анды
а - з
а Я
А
энти»
моторз>:
немиза
Рч Р*
« Ч О
^ С8 Р
[орган
женер
иссен-
2 fc£ H
* * »
-гн !М* СО*
i
а
р
Рч
ев
а
>>
ff
ф
вший президент М
о валютпого фопда
3 *
CQ
нес
а в
се ф
и «
О Ф
я В
• я
хю
ю |
■^н
И
О
S
> Е-»
О
£
ч»»
о
О
я
Й О
СО
CJ
ъо
ti
Е
W
S
ional
о
б
ter
X
ы
ч
се
Я
о.
с
sB
льно
л
»
о
я
Я"
се
Я
сС<=
ч о
ее Я
8
го
р. я
?;с*
£
и
а
а
я
ее
Я
я s
ее о
«х.
ю *
ее
о
се
и-
Я с>
о
сэ
о о
се
Я
Я
CJ
<х>
о
ч
г>
ovo
Ч
и
ее
н
о
о
о
"*
X
о
р*
ид-
.2
Я °
ftee
ч
22
4-цилиндровые двигатели, а «Крайслер» собирает
автомобили «Фольксваген» в Австралии. «Дженерал моторз»,
«Форд» и «Крайслер» владеют «значительными пакетами
акций» в японских компаниях — соответственно в «Ису-
зу», «Тойо-Когье» и «Мицубиси»—и совместно с ними
конструируют, производят ы сбывают автомобили и их
узлы. Причем «Крайслер» уже 10 лет импортирует
автомобили «Мицубиси», а «Дженерал моторз» заявила в конце
1983 г., что будет импортировать до 300 тыс. автомобилей
в год от «Исузу» и «Судзуки». «Рено» после нескольких
лет производственно-сбытовой кооперации скупила в
1982 г. 46% акций «Америкэн моторз». В это же
примерно время «Пежо» и «Крайслер» заявили о своем намерении
производить в США с конца 1985 г. субкомпактную
модель автомобиля (заметим, что «Крайслер» имеет пакет
акций в капитале «Пежо») !. Итальянская «Альфа-Ромео»
и японская «Ниссан» создали на паритетных началах
совместную производственно-сбытовую компанию «АРНА»,
которая с середины 1983 г. стала массово выпускать и
сбывать на мировом рынке совместно разработанную
компактную модель автомобиля. «Альфа-Ромео» наладила
кооперационные связи с другим своим конкурентом —
«Фиат» — по выпуску некоторых агрегатов и деталей
автомобилей, которые используются обеими фирмами в
производстве 2.
Но действительно откровенный
международно-монополистический характер приобрела сделка между двумя
крупнейшими производителями автомобилей в США и
Японии — транснациональными монополиями «Дженерал
моторз» и «Тойота». В начале 1983 г. корпорации
договорились создать совместную компанию на основе
переоборудованного американского предприятия «Дженерал
моторз», разделив его акционерный капитал в 300 млн. долл.
поровну между собой. Условия соглашения (которое
встретило весьма сильную оппозицию в Федеральной
торговой комиссии, без согласия которой оно не может
вступить в силу) предусматривают производство на
совместном предприятии ежегодно до 1996 г. около 200 тыс.
автомобилей японской конструкции с использованием
импортируемых японских двигателей и компонентов. Оце-
1 The Annals of the American Academy of Political and Social
Science. Vol. 460. March 1982, p. 89; The New York Times, October 6,
31, 1983.
2 International Management, January 1984, p. 19.
23
ночно «Дженерал моторз» сможет сэкономить от участия
в совместном предприятии до 1 млрд. долл., которые
потребовались бы для переоборудования предприятия и
разработки новой конструкции автомобиля, а «Тойота» —
расширить продажи в США (через дилерскую сеть своего-
американского компаньона) в обход «добровольных
ограничений» на ввоз японских автомашин.
Но указанное соглашение привлекает внимание не
столько своей технико-экономической стороной, сколько
своими «антиконкурентными» последствиями. За строкой
соглашения «Дженерал моторз» — «Тойота» угадываются
многие атрибуты картельных договоренностей —
«упорядочение» (согласование) производства и раздел рынка,
установление «согласованных» цен, а главное -— ограничение
конкуренции на крупнейшем рынке мира—американском.
Так, в соответствии с соглашением «Дженерал моторз»
отдает на откуп совместному предприятию (а по
существу — японскому компаньону) немаловажный сегмент
американского рынка автомобилей (малых размеров) и
концентрирует свои усилия (в том числе и сэкономленные
средства) на рынке автомобилей больших размеров, уже
на 2/з контролируемом этой американской монополией.
Благодаря альянсу обе компании, говорится в
меморандуме «Крайслер», представленном в ФТК, «в течение
десятилетия (действия соглашения) будут обсуждать цены,
сроки и порядок обновления производственной технологии
и рыночную стратегию», что вызовет «антиконкурентные
последствия» на рынке и после истечения срока действия
соглашения1. Соглашение «Дженерал моторз» — «Тойота»,
таким образом, должно предусматривать (хотя это
участники прямо не сообщают) четкие договоренности о
согласованных размерах производства отдельных видов
продукции (классов автомобилей), импорта автомобилей и их
компонентов, о ценах на продукцию, о рыночных квотах
(по крайней мере на рынке США), причем в этих
договоренностях должны учитываться и импортируемые
«Дженерал моторз» автомобили японских фирм «Исузу» и «Судзу-
ки». И очевидно, крайне враждебное отношение к
указанной сделке со стороны «Форд» и «Крайслер», обвинивших
ее участников в нарушении антитрестовского закона
Клейтона (закон запрещает комбинации между фирмами,
ведущие к значительному ограничению конкуренции), свиде-
1 The New York Times, October 11, 1983.
24
тельствует о реальной подоплеке этой
межмонополистической договоренности.
Кооперационные сделки между крупными и
крупнейшими компаниями разных стран пе ограничиваются,
естественно, автомобильной промышленностью. Так, в
сталелитейном производстве ведущий производитель стали в
США — американская «Ю. С. стил» достигла в 1983 г.
договоренности с английской монополией «Бритиш стил»
об импорте более 2 млн. т стали в год для последующей
переработки на предприятии «Ю. С. стил» и сбыта на
американском рынке. Даже американская «ИБМ» —
крупнейший производитель электронной вычислительной техники,
прежде, как правило, отвергавший какие-либо формы
кооперации с другими фирмами, — стала делать в начале 80-х
годов исключения из этого принципа. Она наладила
кооперацию в производстве и сбыте в США промышленных
роботов с японской «Санкъо Сэйки», а в 1983 г. заключила
соглашение с «Мицубиси корп.» и «Космос 80 К°» о
создании двух совместных компаний научно-исследовательского
назначения в области оптиковолоконной связи для ЭВМ1.
Тесные контакты уже налажены или находятся в стадии
становления и у многих других крупных и крупнейших
компаний: у американской «Мерк» с шведской «Астра» и
с японскими «Банью» и «Горни» (фармацевтика); у
американской «Интернэшнл харвестер» с итальянской «Фиат»
(производственно-сбытовая кооперация по
микроавтобусам).
В некоторых видах производств
(энергомашиностроение, авиастроение, военная техника и др.), где и раньше
ведущие компании разных стран (особенно Западной
Европы) вступали в кооперационные связи, в частности
через консорциумы, тяга к коллективным действиям —
причем уже с участием корпораций США — еще более
возросла. В 1983 г., например, был создан
многонациональный консорциум с целью разработки и производства с
1988 г. новейшей модели авиадвигателя для гражданских
самолетов. Возглавляют его американская «Пратт энд
Уитни» (дочерняя компания «Юнайтед текнолоджиз») и
английская «Роллс-Ройс» (в числе остальных
участников — «МТУ» (ФРГ), «Фиат» (Италия) и японская
группа «Джапаниз аэро энджинз», состоящая из «Ишикавад-
жима-Харима хэви индастриз», «Мицубиси хэви индаст-
1 The New York Times, July 21, 1983.
25
риз», и «Кавасаки хэви индастриз»). Примерная смета
консорциума — 1 млрд. долл. За несколько лет до этого с
той же целью объединили свои усилия американская
монополия «Дженерал электрик» и французская «Снэкма» 1.
В последние годы активизируется по самым различным
направлениям кооперация между американскими и
японскими крупнейшими компаниями. Быстро растет число
совместных компаний в перспективных видах технологии — в
разработке пятого поколения ЭВМ, волоконной оптики,
биотехнологии, новейших моделей интегральных схем.
Примечательно, что в рамках этих совместных компаний
наиболее сложные исследования и конструкторские
разработки должны проводиться в Японии 2.
Подобные транснациональные межфирменные, в том
числе межмонополистические, связи различны и по своей
глубине, и по масштабам. Но общей тенденцией последних
лет является, во-первых, рост их популярности среди
монополистической верхушки транснационального бизнеса;
тесные связи налаживаются не только вертикально — по
линии «транснациональная монополия — национальная
компания (аутсайдер)», но в расширенных масштабах —
горизоптально, между ТНМ разной национальной
принадлежности. Во-вторых, такие «кооперационные связи», где
участниками оказываются несколько представителей
монополистического ядра, неизбежно влекут за собой (либо
явно или скрытно предусматривают) раздел рынка
целиком или его сегментов (товарных и/или географических),
координацию размеров производства, совместное
(монопольное) использование изобретений и технологии,
координированное установление цен, а в конечном итоге —
вытеснение конкурентов и усиление уровня
монополизации в мировой капиталистической экономике. Тем самым
делается значительный шаг от индивидуальных к
коллективным формам международной монополистической
практики, шаг в сторону международных союзов
транснациональных монополий.
Важным фактором, влияющим на формирование
интернациональных межмонополистических связей, является
антитрестовская политика буржуазного государства.
В США — на «родине антитреста» — закон в принципе не
допускает образование монополистических объединений:
1 The New York Times, November 1, 1983.
2 Foreign Affairs, Spring 1983, Vol. 61, № 4, p. 802.
26
любые действия корпораций, ведущие к ограничению
конкуренции на внутреннем рынке США и во внешней
торговле страны, считаются противоправными. Вместе с тем
в законодательстве имеются исключения из этого общего
принципа, многочисленные «открытые» и «скрытые»
лазейки, нередко позволяющие корпорациям обходить эти
ограничения.
Таким узаконенным исключением является, к
примеру, создание ассоциаций Уэбба—Померена (одноименных
с регулирующим их деятельность законом), которые
неоднократно упоминаются авторами книги. Принятый еще в
1918 г. закон Уэбба—Померена разрешает создание
ассоциаций производителей товаров исключительно с целью
их экспорта. (В остальных случаях создание ассоциаций
фирм США запрещено антитрестовским
законодательством.) Эти ассоциации, регистрируемые в Федеральной
торговой комиссии США, не должны, однако,
препятствовать экспортной деятельности других американских
предприятий. В тексте закона говорится, что они не
должны «вступать в любое соглашение... или совершать любое
действие, которое искусственно или намеренно
направлено на повышение или подрыв цен в пределах США... или
которое существенно ослабляет конкуренцию в США или
иным путем ограничивает торговлю в пределах этой
страны» \ В период принятия закона, когда частный бизнес
США активно утверждался на мировых рынках в роли
ведущего экспортера, его авторы рассчитывали поднять
конкурентоспособность американских экспортных товаров
за счет снижения издержек обращения через объединение
прежде всего «малого бизнеса» США в экспортные
ассоциации. В них виделся противовес иностранному
субсидированию и картелям. Но воспользовались им отнюдь не
мелкие фирмы. В 1967 г. в обследовании использования
закона Уэбба—Померена (до сих пор остающемся
наиболее широким по охвату) ФТК обнаружила, что на долю
крупных корпораций пришлось почти 80% объема
экспорта ассоциаций Уэбба—Померена, причем само
законодательство отнюдь не способствовало росту физического
объема экспорта США. Так, с 1930 по 1935 г. насчитывалось
57 ассоциаций, контролировавших 19% американского
экспорта; с 1958 по 1968 г. их доля в экспорте США
составляла всего 2,4%, а к концу 70-х годов даже снизилась до
1 Цит. по: National Journal, May 5, 1979, p. 758—759.
27
1,5%. В 1979 г. в них по-прежнему входили
преимущественно компании—лидеры в «своих» отраслях, в общей
сложности 338 корпораций в 38 ассоциациях; 2/з их
экспорта приходилось всего на 6 ассоциаций.
Однако относительно небольшие объемы экспорта
ассоциаций Уэбба—Померена отнюдь не свидетельствуют об
их бесполезности для корпораций США. Их главная
функция в другом — служить прикрытием для картельных
организаций. Как считает Э. Финли, президент одной из
специализирующихся на экспорте компаний США, «нет
сомнения в том, что доминирующей чертой в деятельности
ассоциаций Уэбба—Померена уже в течение многих лет
являются фиксация цен и распределение рынков. Короче
говоря, эти ассоциации стали играть роль обычных
картелей» 1.
Такая характеристика ассоциаций Уэбба—Померена
не только вытекает из эмпирических рассуждений, но и
основывается на ряде фактов, просочившихся в западную
печать. Так, после создания ассоциации производителей
фосфатных удобрений «Фосфат кемикл (Уэбб—Померен)
ассошиэйшн» — «Фоскем» — цены у ее членов как на
экспортные поставки, так и на поставки в США возросли
примерно на 50%, и этот рост не был связан с повышением
издержек производства. В 1978 г. расширение членства
ассоциации вызвало весьма характерную реакцию со
стороны крупнейшего импортера американских фосфатных
удобрений — Бразилии, представитель которой прямо
подчеркнул «ужасные» последствия этого события для бра?
зильских импортеров — резкое повышение цен. С другой
стороны, зарубежные конкуренты этой американской
ассоциации—«Южно-Африканское общество (а по
существу—картель) удобрений», а также большинство
западноевропейских производителей — позитивно отнеслись к ее
укреплению, усмотрев для себя выигрыш от повышения
мировых цен и стабилизации мирового рынка. Такая
реакция могла быть только при наличии картельных черт в
деятельности ассоциации Уэбба—Померена, члены
которой контролировали в конце 70-х годов около 2/з мирового
капиталистического экспорта фосфата диаммония и более
7г экспорта тройного суперфосфата 2.
1 National Journal, May 5, 1979, p. 759.
2 Financial Institutions and Export Trading Companies. Hearings
before the Committee on Banking, Housing, and Urban Affairs, U. S.
Senate. Government Printing Offce. Washington, 1980, p. 167—168.
28
Членов ассоциаций Уэбба—Померена отличают не
только крупные размеры и лидирующие позиции на
внутреннем американском и экспортных рынках, но и
многонациональная сфера предпринимательства. Среди них
действуют ТНК США, имеющие зарубежные филиалы. Последние
не только используются для продажи товаров материнских
фирм, но и прямо участвуют в разделе мировых рынков и
в продажах товаров по заранее установленным
ассоциацией ценам 1. В той мере, в какой у американских членов
ассоциаций развита филиальная сеть, деятельность этих
ассоциаций может приобретать характер операций
международного картеля.
Такой картельный характер деятельности ассоциаций
Уэбба—Померена подчеркивали многие противники
ослабления антитреста во время дискуссий в конгрессе США по
законопроекту об «экспортных торговых компаниях»
(ЭТК) в начале 80-х годов. Тогда же они предупреждали,
что принятие закона об ЭТК, снимавшего запрет
антитреста на совместное участие банков, промышленных и
торговых фирм в капитале торговых компаний,
занимающихся экспортом товаров из США, не даст выгоды
«малому бизнесу» (его сторонники главным образом
пропагандировали эту цель) 2.
В соответствии с принятым в конце 1982 г.
законодательством3 «разновидовые» компании США (действующие
в банковском деле, промышленности, торговле, услугах)
получали право объединять свои капиталы и участвовать
в ЭТК (прежде антитрест США такие альянсы запрещал).
Уже через год после принятия закона им воспользовались
прежде всего крупнейшие американские транснациональ-
1 National Journal, May 5, 1979, p. 761.
2 См., например, Financial Institutions and Export Trading
Companies. Hearings..., p. 319—322.
3 Законодательство состоит из четырех частей: закон об экс*
портных торговых компаниях 1982 г., обязывающий министерство»
торговли США содействовать созданию экспортных торговых
компаний и ассоциаций; закон об экспортных услугах банков,
разрешающий банковским холдинг-компаниям, центральным банкам»
(«банкам банков») и корпорациям «Эдж Энт» (создаваемым
национальными банками для ведения международных банковских
операций), но не самим банкам непосредственно вкладывать
казнит алы в ЭТК; нормы, регулирующие выдачу экспортных
торговых сертификатов; освобождение ЭТК от действия ряда
антитрестовских законов. См. A Reference Guide to Banking and Finance.
Second, Revised Edition. Congressional Research Service, Library of
Congress. GPO — 1983, p. 66.
29»
ные монополии, занятые банковским делом, — «Бэнк оф
Америка», «Ситибэнк», «Секьюрити пасифик» и «Фёрст
нэшнл бэнк оф Чикаго», а также промышленная
«Дженерал электрик», торговая «Сирз, Робак» и другие. За счет
объединения в рамках ЭТК своих ресурсов, использования
уже имеющейся разветвленной международной
банковской, торговой сети материнских фирм они намерены
привлечь к экспорту массу средних и мелких компаний,
имеющих конкурентоспособную продукцию (за счет этого,
например, ЭТК «Дженерал электрик», созданная только в
1982 г., намеревается довести свой оборот всего за 5 лет до
2 млрд. долл.) 1.
Одним из последствий роста экспортных торговых
компаний и ассоциаций оказывается еще большая
монополизация крупнейшими корпорациями внешней торговли
США, хотя и сейчас 80% ее объема контролируется всего
250 корпорациями. Теснее становится и переплетение
банковского, промышленного и торгового капиталов, его
международных экономических интересов.
Но все же более важным для действий корпораций, и в
том числе для выбора ими форм межнациональных связей,
является общий настрой исполнительной власти в
отношении применения аититреста, то, как трактуются
законодательные акты.
С приходом к власти администрации Рейгана
антитрестовские ограничения на деятельность корпораций были
-значительно смягчены. Так, в 1982 г. были введены
новые — и намного менее жесткие, чем действовавшие
прежде, —- правила, регулирующие слияния компаний. Теперь
внимание антитрестовских органов привлекают только те
слияния корпораций, которые непосредственно ведут к
'Снижению числа ведущих фирм на рынке либо облегчают
конкурентам создание картеля. Во всех остальных случаях
(хотя отмеченные выше «признаки нарушения
антитреста» и трактуются весьма свободно) слияния, в том числе и
^крупнейших компаний, не считаются противозаконными.
Стали освобождаться от преследования властей все
виды «вертикальных связей» между компаниями —
поставщиками и потребителями, опять-таки за исключением
таких связей, которые могут привести к созданию картеля.
Причем под нажимом руководства антитрестовских
органов оказался Верховный суд США, от которого потребо-
1 International Management, January 1984t p. 16.
30
вали снять запрет на случаи установления производителей
минимальных цен на свою продукцию, поставляемую в
розничную сеть. Известно, однако, что это средство
подрыва позиций конкурентов типично и для монополистической
практики, и для действий картелей. В области
«горизонтальных связей» (между компаниями, производящими од-
нотиповую продукцию) также видны изменения: так,
корпорации США получили в 1983 г. сообщение о том, что они
не будут преследоваться по антитресту при создании
совместных научно-исследовательских предприятий. Под
лозунгом стимулирования научно-исследовательских работ
в США администрация Рейгана стала проталкивать
законы, облегчающие объединение сил и средств корпораций в
сфере НИОКР, в частности в микроэлектронике 1. Такой
альянс, особенно среди ведущих корпораций, может
приобрести черты картеля, и прежде всего в отношении
использования новой техники и технологии.
Между тем корпорации — лидеры в «своих» отраслях:
весьма успешно избегают антитрестовских преследований.
Электронная международная монополия «ИБМ», например,,
из более чем двух десятков дел, возбужденных против пев-
с 1968 по 1983 г. в США, проиграла всего одно, причем по-
нему приговор в результате апелляции был в конце
концов пересмотрен2. С 1981 по 1984 г. Комиссия ЕЭС также-
предприняла ряд попыток заставить «ИБМ» отказаться от
некоторых своих монопольных прав, ограничивающих
возможности конкурентов, но натолкнулась на острое
сопротивление этой американской корпорации.
В целом действенность антитрестовского
законодательства США, считавшегося наиболее жестким среди
капиталистических стран (хотя и отнюдь не всегда
эффективным), в 80-е годы целенаправленно снижалась — и через-
1 The Economist, December 10, 1983, p. 61.
2 Такая политика уже принесла некоторые плоды, в том числе-
в области фундаментальных исследований. В 1982 г. консорциум1
из 12 американских компаний создал корпорацию
«Микроэлектронике энд компьютер текнолоджи корп.» (МКК) с целью
разработки ЭВМ пятого поколения. К концу 1983 г. в МКК входило уже IS
корпораций США, в том числе «Контрол дэйта», «Диджитал экуп-
мент» и «Ханиуэлл». Аналогичным образом была создана и другая
«целевая» корпорация — «Семикондактор рисерч корп.» — для
НИОКР в области полупроводников. В числе ее учредителей —
«ИБМ», «Хыолетт-Паккард», «Интел корп.», запимающие передовые-
позиции в производстве электронных компонентов. — Economist,.
September 24, 1983, p. 26.
31?
иересмотр правил его применения, и путем прекращения
«судебных дел (как это было сделано в отношении
уже упоминавшейся «ИБМ», против которой еще в
1969 г. было выдвинуто обвинение в монополизации
рынков).
«Поведению корпораций, — писал английский
Экономист,— которое считалось сомнительным с точки зрения
Законности 10 или 15 лет назад, теперь не угрожают
антитрестовские действия (преследования) по инициативе
федеральных властей или частных лиц. Это затрагивает
интересы не только американских компаний, но и всех, кто
конкурирует с ними» К
Но где наиболее открыто демонстрируется
беспомощность антитрестовского законодательства, так это
применительно к операциям нефтяных монополий США, уже не
юдно десятилетие успешно противодействующих любым
попыткам ограничить их реальный контроль над
производством и рынком. За последние полвека имевшие место
немногочисленные антитрестовские разбирательства в
нефтяной промышленности США, по сути дела, не дали
никакого результата. Так, в 30-е годы против 22 нефтяных
•корпораций и их 379 дочерних компаний министерство
юстиции США выдвинуло обвинение в монополизации
добычи нефти, ее транспортировки и сбыта. Однако
контрмеры в отношении этих компаний (пресечение нарушений
антитрестовских законов Шермана и Клейтона,
прекращение контроля со стороны этих вертикально
интегрированных корпораций над транспортировкой и сбытом) так и не
•были предприняты — с началом второй мировой войны
консультативный комитет Совета национальной обороны
'США рекомендовал главному судье найти
«компромиссное решение», что и было сделано. Из одиннадцати членов
■комитета девять были прямо связаны со «Стандард ойл» и
«Шелл» — ответчиками по делу, которое на сегодняшний
.день остается самым крупным антитрестовским
разбирательством в нефтяной промышленности.
В 1952 году большое жюри (grand jury) начало
расследование уголовных антитрестовских дел, выдвинутых
против многонациональных нефтяных компаний. Однако
президент Трумэн предложил распустить совет и передать
дело в суд по гражданским делам при условии, если
компании добровольно представят требуемые для разбиратель-
1 Economist, December 10, 1983, p. 61.
32
ства документы. На что был получен отказ со стороны
юриста «Стандард ойл» под предлогом того, что требуемая
информация «сыграет на руку коммунистам». В 1953 г.
Дж. Ф. Даллес — партнер юриста «Стандард ойл» — был
назначен госсекретарем и новая администрация США
закрыла дело «по соображениям национальной
безопасности ».
История повторилась в 1957 году, когда 29 нефтяных
монополий США были обвинены в использовании суэцкого
кризиса для вздутия цен па бензин, а также в незаконной
фиксации цен. Несмотря на неопровержимые
доказательства, судья Р, Савэдж закрыл дело. Через год он подал в
отставку и получил пост вице-президента «Галф ойл»,
обвинявшейся в числе других компаний в нарушениях
антитреста.
В 1962 г. началось расследование по замораживанию
конкуренции девятью нефтяными монополиями, которое
длилось более 12 лет и затем было прекращено. В 1972
году было подготовлено проведение расследования по
нарушениям антитрестовского законодательства «Эксои»,
«Бритиш петролеум» и «Арко», распределивших между
собой контроль над Траисаляскинским нефтепроводом в
соответствии с величиной контролируемых ими же запасов
аляскинской нефти. Однако на рассмотрение был наложен
запрет по инициативе главпого судьи США Дж. Митчелла,
заинтересованного в получении средств для очередпой
избирательной кампании у нефтяных корпораций. Один из
последних примеров бессилия антитреста — прекращение
(после десяти лет разбирательства!) дела «Эксон», по
которому ФТК намеревалась отделить от восьми крупнейших
компаний некоторые виды операций. Дело было тихо
прикрыто, поскольку за время расследования в отрасли
«изменилась ситуация» К
Угроза «сверхконцентрации» экономической мощи в
руках узкой группы транснациональных корпораций,
усиливаемая в последние годы ростом меж- и
внутринациональных связей между ними, и в то же время
неспособность (и нежелание) буржуазного государства
препятствовать новой волне централизации капитала вызывают
беспокойство многих буржуазных ученых, в том числе в
самих США. Весьма примечательна мысль, высказанная
перед членами палаты представителей США профессором
1 Mergers and Acquisitions. Oversight Hearings..., p. 361—363.
3 Зак. Ki 1966
33
экономики, бывшим консультантом по антитресту
министерства юстнцнн США Дж. Уилсоном. «В настоящее
время, — заявил он, — возникает ситуация, когда
концентрация общественной власти, используемой в частных целях
(т. е. в руках руководителей корпораций. — С. М.),
оказывается в ряде случаев большей, чем власть, находящаяся
в руках конгресса или административных учреждений,
которые призваны контролировать положепие дел (в частном
предпринимательстве)» К
По существу, та же озабоченность — но выражаемая в
более резких и конкретных формах -— проходит красной
нитью по всей книге К. Мироу и Г. Маурера. Уже в самом
начале ее они подчеркивают эту главную, по их мнению,
опасность на современном этапе развития
транснациональных корпораций. И чтобы остаповить усиление власти
ТНК или хотя бы постичь этот процесс, необходимо
понять, «как и почему транснациональные корпорации
сотрудничают друг с другом ради их собственного большего
блага». В этом —главная цель исследования авторами
эволюции картелей.
Необходимо при этом отметить, что проблематика
книги выходит далеко за рамки картелей как таковых. Наряду
с картельными союзами классического типа авторы
обращают внимание и на другие формы
межмонополистических договоренностей, отношений вообще между
транснациональными корпорациями, непосредственно
предусматривающих скоординированную между ТНМ коллективную
ограничительную деловую практику. Но при этом
распространение на эти остальные (и весьма многообразные)
виды межмонополистических связей понятия «картель» (т. е.
его излишне широкое толкование) представляется не
всегда обоснованным. В отношении большинства совместных
предприятий ТНМ, кооперационных связей между ними
в производстве, сбыте, научно-исследовательских
разработках и т. п. правильнее, очевидно, говорить как о
межмонополистических связях, приобретающих в ряде случаев
картельные черты, но отнюдь не являющихся картелями
по существу.
Требует уточнения и само определение картелей,
которое К. Мироу и Г. Маурер дают в начале книги и от
которого в дальнейшем нередко отходят. Те черты картелей,
1 Ibid., p. 397.
34
которые авторы выделяют в качестве их признаков и на
этой основе формулируют определение картеля —
«добровольные», «заключаемые между частными
предпринимателями» соглашения, направленные на «координацию
торговли» (с. 64), — в принципе верно отражают лишь
техническую сторону их деятельности. Оно вполне
применимо для классификации договоренностей (связей)
между компаниями. Но к этому необходимо добавить те
качественные (и экономические наиболее важные)
черты картелей, о которых говорил В. И. Ленин: что они
являются формой монополизации мировых рынков, формой
монополистических союзов, представляющих собой новую
ступень концентрации капитала и производства. По ходу
исследования авторы, между прочим, убедительно
показывают и доказывают наличие вполне очевидных черт
монополии у картельных союзов; например, на с. 70
прямо высказывается принципиально важная мысль о том, что
«международные картели—-это продукт эпохи
монополий и распространения этого явления в
глобальном масштабе». Но в определении, данном в начале
книги, эти качества картелей не фигурируют в числе
главных.
Такой «техницизм» в терминологии вообще характерен
для западных экономистов, и, как правило, он ведет к
принципиально неверным обобщениям. В отношении, к
примеру, транснациональных корпораций зачастую в
буржуазной литературе указывается лишь то, что они
являются предприятиями, действующими «в двух или более
странах», «глобально», или в их операциях доля
зарубежного компонента (например, в продажах, активах,
прибыли и т. п.) превышает определенный процент. В результате
в семействе ТНК, состоящем из многотысячной массы
средних и даже мелких компаний, теряется наиболее
мощное его ядро —группа из нескольких сотен
транснациональных монополий, играющая, безусловно, главную роль
в мировой экономике капитализма и порождающая
наиболее острые противоречия. Более того, такое определение
автоматически включает в группу ТНК и предприятия
развивающихся государств, полностью игнорируя их
весьма важные особенности, и — что особенно характерно для
западной терминологии — международно оперирующие
предприятия стран социализма. В результате
ответственность за разрушительные последствия экспансии ТНМ
возлагается и на широкую массу небольших компаний, и
3«
35
на развивающиеся, и на социалистические страны, что
абсолютно не соответствует реальному положению дел1.
По аналогии содержащееся в книге определение
международных картелей, не делая никаких
социально-экономических разграничений между формами союзов,
объединений в современной экономической жизни, несет в себе
ту же опасность принципиально неверпых обобщений. Так,
хотя вначале авторы как будто исключают ОПЕК из
категории «международный картель», но затем забывают об
этом и в ряде случаев, по существу, ставят знак равенства
между частномонополистическими картелями и
Организацией стран — экспортеров нефти. Очевидно, что внешнее
сходство в методах действий с «классическими
картелями» — совместное установление участниками ОПЕК цены
на нефть па основе контроля этих стран пад значительной
частью мирового производства этого важнейшего вида
энергетического и промышленного сырья — отнюдь не
свидетельствует об их идептичпости. Во-первых,
принципиальные различия имеются в составе участников: у
классических картелей это частнокапиталистические компании, у
ОПЕК — государства, обладающие суверенными правами
распоряжаться своими природными ресурсами.
Во-вторых, имеются различия в целях создания
картелей и ОПЕК. Первые организуются для устранения
конкуренции между участниками, прямого раздела мирового
рынка и подавления внешних конкурентов — аутсайдеров.
Действия же вторых были направлены фактически против
монополии международного картеля нефтяных компаний,
за выравнивание (хотя и «взрывным», насильственным
путем) соотношения цен на нефть и на промышленные
товары развитых капиталистических стран, которое
длительное время сознательно складывалось в ущерб
нефтедобывающим странам.
В-третьих, вздувание цен классическими картелями,
извлечение сверхприбылей направлено на обогащение
узкой группы монополистической буржуазии, в меньшей
степени — более широкого по численности, но все же весьма
ограниченного круга акционеров этих монополий —
участников картелей. Причем, как убедительно показывается
авторами книги, картели извлекают значительные массы
1 По этому вопросу см., например: Верной Р. Буря над
многонациональными, Мм «Прогресс» 1982 (Предисловие к русскому
изданию),
36
(сверхприбылей из развивающихся стран, где псключитель-
ИЮ остро стоит проблема нехватки денежных ресурсов. Что
1касается ОПЕК, то при всей неоднозначности путей
использования нефтедолларов (например, в целях
обогащения феодально-монархической верхушки некоторых
добывающих стран, с одной стороны, и устранения
экономической отсталости, повышения уровня жизни широких масс
населения — с другой) в выигрыше от возросших нефте-
доходов оказалась довольно широкая масса трудящихся
стран ОПЕК. Нефтедобывающие страны оказались новым
^емким рынком для западных компаний, а также и
источником международного кредитования. И в той мере, в
какой нефтедолларовый механизм сработал как перерас-
пределитель прибылей капиталистических компаний в
пользу трудящихся (нефтедобывающих стран, а также
опосредованно, через кредиты и рост импорта этих стран с
^Запада, — в пользу трудящихся стран капитализма, в том
числе через рост занятости) \ действия ОПЕК сыграли
свою прогрессивную роль.
В-четвертых, к середине 80-х годов возможности
нефтедобывающих развивающихся стран определять уровень
цены на нефть, размеры ее производства заметно ослабли.
Причины этого — повышение эффективности
энергопотребления в большинстве стран Запада, повышение роли
альтернативных источников энергии и промышленного
сырья, рост нефтедобычи за пределами стран ОПЕК. В
итоге, например, доля ОПЕК в мировом экспорте нефти
снизилась только за 3 года (с 1979 по 1982 г.) с 82 до 50%, а
актив их коллективного платежного баланса, достигший
максимальной величины в 110 млрд. долл. в 1980 г.,
превратился в 1983 г. в пассив2.
И безусловно, нужно помнить, что многие
«разрушительные последствия» для экономики Запада от роста цен
на нефть имели своим источником не только (а подчас и
1 Правда, снижение прибылей капиталистических фирм было
ими постепенно частично компенсировано через инфляционное
ценообразование относительным (а в ряде случаев и абсолютным)
снижением доходов трудящихся в странах Запада.
2 В первой половине 1983 г. ежедневное производство нефти
в ОПЕК оказалось даже на самом низком уровне с 1966 г-
Немалую роль в этом сыграло падение спроса на нефть в связи с
мировым экономическим кризисом 1980—1982 гг. См. Energy
Emergency Preparedness: International and Domestic Issues. Hearings before
the Committee on Energy and Natural Resources, U. S. Senate. G.P.O.,
Wash., 1982, p. 46; Foreign Policy, № 52, Fall 1983, p. 147.
37
не столько) страны ОПЕК, сколько нефтяные монополии,
которые разными путями сами поднимали цены на нефть
и нефтепродукты сверх тех повышений, которые
проводили нефтедобывающие страны, а в ряде случаев, и вне связи
с ними, искусственно создавали перебои в поставках
нефти, и т. д. Так, в 1974 г. 15 крупнейших нефтяных
корпораций увеличили свои чистые доходы на 41% (до
11,7 млрд. долл.); еще больший скачок в их прибылях
последовал вслед за иранским кризисом 1978 г. — в 1979 г.
доходы возросли на 65% (до 19,5 млрд. долл.), а в
1980 г.— еще на 30% (до 25,5 млрд. долл.). И если в
1973 г. в десятке крупнейших (по доходам) корпораций
США было только три нефтяные, то в настоящее время их
уже шесть1.
То, что нефтяные монополии — «сестры по картелю»
смогли использовать повышение цен в своих интересах,
подтверждают и авторы книги. Нельзя не согласиться с
ними и в том, что власть монополий над нефтяным бизпесом
в капиталистическом мире ослабла в результате действий
ОПЕК не так уж существенно, а сами нефтедобывающие
страны продолжали зависеть от них в сфере
транспортировки, переработки и сбыта нефти и ее продуктов (см.
гл. 3). Что вызывает возражения, так это отмеченная
авторами пассивность нефтяных монополий в отношении
усиления роли ОПЕК, стремление обеих сторон учесть
интересы друг друга («оба картеля оказались нужны друг
другу» — с. 176). На самом деле политика нефтяных
монополий выглядела куда более агрессивной, и совместно с
активными действиями империалистических государств
(прежде всего США) в районе Ближнего Востока она
была и остается направленной на сохранение в нем своих
интересов, на противодействие усилению экономической
независимости, вообще процессов демократизации в этом
районе.
Но в целом общая концепция развития и роли
картелей в мировой экопомике, предлагаемая читателям К. Ми-
роу и Г. Маурером, демократична по сути и отличается
весьма критическим настроем по отношению к действиям
международных частномонополистических союзов. Более
того, детально исследуя эволюцию картелей, авторы
подчас вплотную подходят к объяснению этого явления в
капиталистической экономике, исходя из ряда положений.
1 The New York Times, October 3^ 1Щ
38
лежащих в основе марксистско-ленинской теории развития
капитализма — процесса концентрации производства и
капитала, переплетающегося с ростом конкуренции и
стимулируемого ею, порождения картелей
монополистической стадией капитализма, развития монополизации
(и картелирования) от национального уровня к
международному (с. 70) п некоторых других. И хотя в
кпиге такое сходство авторами не признается (кроме
одного случая, где указывается на прозорливость Маркса в
предсказании концентрации в экономике как следствия
капиталистической конкуренции (с. 65), ее фактический
материал, да и многие выводы служат прекрасной
иллюстрацией жизненности идей Маркса и Ленина. В этом
смысле гл. 1 представляет несомненный интерес.
В познавательном плане с не меньшим интересом
читаются главы книги, где рассматривается конкретный
механизм функционирования картельных соглашений по
отдельным видам товаров (гл. 2—7). И если период
расцвета картелей (первая половина XX в.) уже достаточно
хорошо известен1, то последующий (современный) этап
исследован менее детально, в том числе, как справедливо
замечают авторы, из-за скрытности действий монополий.
Этот пробел в значительной мере восполняет детальный
фактический материал, собранный и проанализированный
К. Мироу и Г. Маурером.
При ознакомлении с современным положением в
картельной деятельности монополий (гл. 8) нельзя не
согласиться с авторами в том, что в настоящее время
капиталистическая экономика вошла в кризисную полосу своего
развития, характеризующуюся низкими темпами роста и
сильным влиянием на экономический механизм
инфляционных процессов (по терминологии авторов, наступила
«эпоха стагфляции»). В этих условиях повышаются
стимулы к росту популярности картелей, начинается «вторая
эпоха картелей» (с. 305). Авторы исходят при этом из
сходства экономической ситуации в системе капитализма в
период Великой депрессии 30-х годов и в настоящее
время. Действительно, сходство есть и в глубоком падении
экономической активности, и в развитии автаркии и
протекционизма в международных экономических
отношениях, и в том, что в последние годы на фоне обострения меж-
1 В том числе по русскому изданию книги Корвина Д. Эдвардса
«Международные картели в экономике и политике». Мм 1947.
39
Дународной конкуренции значительно усилились
Национальные и интернациональные межмононолистические
связи. Стремление к участию в картелях, считают авторы,
связано с попытками монополий устранить «элементы
риска», который в настоящее время, да и па будущее,
расценивается компаниями как особенно высокий.
Но каковы же результаты развития картелирования в
мировой капиталистической экономике? Авторы весьма
пессимистично смотрят на последствия роста картелей.
Международные картели, считают они, хотя и вносят
элементы стабильности, однако за счет защиты
«неэффективных, дорогих производств» (с. 314), ограничения сферы
распространения технологии (с. 315). Более того, сам факт
объединения усилий круппейших фирм в проведении
исследовательских работ заставляет более мелкие фирмы
дважды подумать, стоит ли им начинать НИОКР в той же
сфере (с. 318), т. е. картелирование препятствует самому
развитию научно-технического прогресса. Поэтому
утверждения о пользе картелей, делают логичный вывод авторы,
вызывают сомнения и скептицизм (там же).
В книге с разных позиций критикуется «вклад» запад-
пых транснациональных корпораций и формируемых ими
картельпых союзов в процесс развития экономически
отсталых стран. Не отрицая в принципе тех положительных
сторон, которые несет деятельность ТНК для хозяйств
развивающихся стран, Мироу и Маурер, однако, считают, что
в большинстве случаев эти преимущества перечеркиваются
ростом серьезных проблем, порождаемых ТНК. Среди
последних — подрыв попыток этих стран усилить свою
экономическую независимость за счет «замещения импорта»
национальным производством (последнее
монополизируется филиалами ТНК); использование не экспорта капитала
в развивающиеся страны, а их внутренних кредитных
источников для удовлетворения финансовых потребностей
филиалов ТНК; «денационализация» экономики
посредством вытеснения национальных компаний развивающихся
стран картельными союзами ТНК; ограничения,
накладываемые ими на «передачу техноло1ии» в развивающиеся
страны (с. 332).
Достаточпо убедительно звучит тезис авторов о том, что
если для развивающихся стран деятельность картелей
ведет к «денационализации», то для США и других развитых
стран капитализма — к «международной экономической
коицептрации» (с. 335). Под нею Мпроу и Маурер понп-
40
мают усиление контроля узкого круга транснациональных
корпораций над мировыми рынками. На этом этапе работы
авторы уже прямо говорят не о разрушительных
последствиях международных картелей как таковых, а о роли
транснациональных монополий в экономике, политике,
социальной жизни современного мира. Они социально
заостряют многие стороны деятельности монополистической
верхушки бизнеса, показывают тесное переплетение
интересов государства и ТНК (а подчас, как в сфере
энергетической политики США, и подчиненность первых вторым),
прочные позиции монополистического капитала через
своих представителей в конгрессе и правительстве США.
Но как обычно и бывает в работах буржуазных ученых-
либералов, из весьма острой критики сложившегося
положения отнюдь не следуют далеко идущие выводы и
предложения, способные действительно ликвидировать
назревшее противоречие между интересами и действиями
монополий и целями общества. В заключающей работу
главе 9 авторы предстают лишь как поборники идей
«свободной конкуренции», возлагающие свои надежды (что
тоже не ново) на наднациональные регулирующие
институты.
В качестве первого шага к возрождению «конкуренция
без ограничений» авторы предлагают «согласовать
законы различных стран по регулированию деятельности
картелей в международной торговле» (с. 344). Но, рассматривая
реальные возможности к этому, они вынуждены признать,
что, за исключением пекоторых шагов в этом направлении,
никаких существенных изменений в системе
регулирования картелей достичь не удалось.
Тогда, считают Мироу и Маурер, большие результаты
могло бы дать предоставление прав контролировать
«антиконкурентное поведение» ТНК «нейтральной
международной организации» (с. 349). Но и здесь уже возникали
серьезные трудности. США, например, отказались в свое
время от распространения антитрестовской компетенции,
так и не созданной Международной торговой организацией
ООН на действия американских корпораций. Как
постоянно отказывались они передать такие (даже крайне
урезанные) права любой другой международной организации.
И вероятность перемены позиции Соединенных Штатов
(да и других империалистических стран) едва ли можно
рассматривать серьезно, если учесть, что даже по
добровольному «кодексу поведения» ТНК, разрабатываемому
4*
уже более десятилетия в ООН, США и другие
империалистические страны категорически отказываются принять те
положения, которые хоть как-то ущемляли бы свободу
действий ТНК. В конечном итоге, пессимистично замечают
авторы, в отношении одного из паиболее эффективных, по
их мнению, проектов наднационального антитрестовского
регулирования «единственная проблема... состоит в том,
что его нельзя реализовать практически» (с. 352).
Большие надежды Мироу и Маурер возлагают на на^
циональные системы антитрестовского регулирования.
Вместе с тем многие из их предложений по ужесточению
антитреста в США оказались явно нежизнеспособными.
Авторы отмечают, например, острую необходимость в
увеличении денежных штрафов в США за нарушения антя-
треста — но администрация Рейгана идет прямо
противоположным курсом. Если прежде корпорации—нарушители
антитреста компенсировали пострадавшей фирме
нанесенный ущерб в троекратном размере, то с 1983 г. — только
в однократном. Известны и многие другие послабления в
отношении антитрестовских преследований, введенные
буквально в последние годы. Собственно, и сами авторы
стараются реалистично смотреть на вещи, отмечая, в
частности, уязвимость своих предложений из-за большой
политической силы американских монополий, особенно
нефтяных. К тому же, считают они, трудно представить,
что в складывающейся обстановке начала 1980-х годов
произойдут какие-либо реформы по ограничению свободы
корпораций, по крайней мере в Соединенных Штатах
(с. 387).
Противоречия между желаемым (ликвидация
господства монополий, международных картелей) и
действительностью (огромная экономическая и политическая мощь,
сконцентрированная в их руках и подрывающая любые
попытки реально ограничить их свободу экспансии) Мироу
и Мауреру разрешить так и не удается. Они чувствуют, что
главный источник проблем, проистекающих от ТНК и
международных картелей, — это не их размеры, а
концентрация огромной экономической мощи в «очень немногих
частных руках» (с. 387), что причина стагфляции — не в
государственном регулировании капиталистической экономики,
а в той же «гротескно сконцептрированной экономической
мощи и в масштабной растрате ресурсов, которую
поощряет олигополистический капитализм» (с. 388). В одном
месте авторы даже пишут о необходимости «обществеппо-
42
го контроля» над корпорациями, по реализация этой цели
может, по их мнению, быть достигнута через
предоставление общественности права «оценивать социальные
решения корпораций», выбирать их руководителей и т. п.
(с. 375). В конечном счете остается неясным, кто же и
каким образом реально способен прекратить
концентрацию экономической и политической мощи у
транснациональных корпораций. Отказываясь от учета действительно
реальных антиимпериалистических сил современности —
международного коммунистического и рабочего движения,
движения развивающихся стран против неоколониализма,
получающих всецелую поддержку на мировой арене со
стороны социалистических государств,—авторы оказались, как
и нетрудно было ожидать, в тупике.
И все же главной цели книги — «не только разрушить
иллюзии, будто картели исчезли после второй мировой
войны, но и доказать, что их частную власть над мировой
экономикой не следует более терпеть» (с. 389), — К. Ми-
роу и Г. Маурер, безусловно, достигли. В этом, на наш
взгляд, одно из ее важнейших достоинств.
*
Уже после выхода книги на английском языке стали
известны новые обстоятельства неравной борьбы К. Мироу
с швейцарской транснациональной монополией «Броуи
Бовери» —- той самой, которая разорила его фирму. В
газете «Известия» от 11 апреля 1983 г. была напечатана по
этому поводу заметка, в которой, в частности, говорилось:
«Швейцарский город Баден называют некоронованной
столицей транснациональной корпорации «Броун Бовери».
Здесь все живут по законам дирекции и равняются на ее
неписаные правила, хотя вслух об этом предпочитают не
говорить. Бросить вызов могущественной «Броун Бовери»,
говорят жители, может только безответственный человек,
не думающий о своем будущем. Впрочем, оказывается, что
случаются и здесь непредвиденные вещи...
Городской трибунал вызвал повесткой в суд Освальда
Балларена, директора бразильского филиала
транснациональной корпорации «Броуп Бовери». Событие довольно
необычное в судебной практике Швейцарии, как и
необычен сам процесс, который длился песколько лет.
43
А начался on в 1979 году, Когда общественные
организации страны опубликовали досье о неприглядной
деятельности в развивающихся странах швейцарских ТНК, в
частности электротехнической «Броун Бовери». Основная часть
фактического материала была предоставлена бразильским
промышленником Куртом Мироу, фирму которого
разорила «Броун Бовери».
...К. Мироу, оказавшись за бортом коммерции, не
захотел молчать. Приехав в Швейцарию, он передал
общественным организациям материалы о картельной практике-
«Броун Бовери» в Бразилии. Пытаясь запугать
«бразильского Дон Кихота», как окрестила К. Мироу местная
печать, руководитель пресс-службы концерна Хайнц Хаус-
ман публично оскорбил бывшего конкурента. Однако1
бумеранг транснационального хамства обернулся судебным \
делом. Суд Бадена припял дело «Мироу против «Броун
Бовери» к производству. Оказавшись в непривычной
ситуации, дельцы из Бадена не пожалели денег на адвокатов.
Те в свою очередь решили «выпотрошить» Мироу,
потребовав внести залог в тридцать тысяч швейцарских франков
для уплаты будущих судебных издержек. Но К. Мироу не
сдался. Ведя процесс самостоятельно, он сумел снизить
залоговый барьер до десяти тысяч франков.
Воодушевленный победой «бразильского Доп Кихота», швейцарские *
демократические организации объявили «национальный
сбор средств» и в течепие двух лет собрали необходимую;
сумму. Процесс возобновился.
...Недавно судебный марафон в Бадене закончился.
Компания «Броун Бовери» получила индульгенцию: судья
оправдал руководителя пресс-службы, не найдя в его
публичных высказываниях какого-либо состава преступления.
Словом, буржуазная Фемида еще раз продемонстрировала,
что она защищает интересы крупных монополий. А Курту
Мироу оставлено право утешиться пословицей: «С
сильным не борись, с богатым пе судись». Однако борьба не
окончена: общественные организации Швейцарии готовят
новые документы о деятельности транснациональных
корпораций, разоблачающие неприглядные методы обмана и
наживы» К
С. 10. Медведков'
1 Кузнецов В. Гангстеры от бизнеса. Известия, 11 апреля,
1983 г.
44
ПРЕДИСЛОВИЕ
Эта кпига не могла быть паписана без помощи и совета
многих друзей и коллег, их так много, что фактически
невозможно перечислить всех. Назову лишь тех, кто оказал
наиболее существенную помощь в сборе материалов, про-
р.ерке фактов, критике теоретических положений и
обработке черновых текстов. Это такие известные европейские
специалисты, как Хельмут Арндт, Ханс Ульрих Хорм
Штольц, Колин Гринхилл, Эмил Херболхаймер и Клаэс
Брундениус; в Соединенных Штатах Америки — Ричард
Ныофармер, Майк Локер, Роберт Энглер, Кай Берд, Горас
де Подвин, Барбара Дурр и Дэвид Гарднер; в
Буэнос-Айресе — Карлос Мариа Вилас и в Бразилии — Луиз Альбер-
то Мониз Бандейра. Десятки бразильцев сотрудничали с
нами в создании бразильского варианта книги, снабжая
документами и данными о деятельности картелей в
Бразилии; выступления в печати бразильских журналистов
содействовали спасению книги от цензоров, после того как
правительство захватило ее. Мы также обязаны Барбаре
Эпштейн — пионеру в исследовании
электропромышленных картелей, она была неизменно щедра, не жалея своего
времени и проявляя проницательность. Особую
признательность выражаем Джеффу Фрайдену, нашему другу,
чья энергия была заражающей и кто не был слишком
занят, чтобы не довести исследование до конца. Милли
Клиигман, Джордж Хагман, Терри Шульц и Бенито Рома-
по дали нам цепные советы, некоторые из них привлекли
внимание общественности. Выражаем глубокую
благодарность Диане Губбеи и Марии Барбаре Мироу, которые
помогли нам преодолеть все трудности, связанные с созда-
45
ййем йййгй, й бказываЛй поддержку во всем, в чем мы
нуждались.
Наш посредник Хейди Ланге из «Сенфорд гринбюргер
ассошиэйтед» верил в нашу книгу и много поработал над
тем, чтобы она увидела свет. Джонатан Галасси и Джон
Рассел провелп редакторскую работу в деликатном
сотрудничестве с авторами. Окончательный вариант книги
обязан огромному редакторскому искусству Джона Рассела.
ВВЕДЕНИЕ: СМЕРТЬ И ЖИЗНЬ КНИГИ
Среда 23 февраля, 3 часа пополудни. По всей Бразилии
хриплые звуки карнавального празднества стали
постепенно утихать, и большая часть гуляк покинула улицы, когда
воепная полиция стала окружать книжные магазины.
Операция была хорошо скоординирована: джипы
прибывали почти одновременно к книжным складам Сулина в
главном городе южного штата Порту-Алегри, к Сете в Ре-
сифи, расположенном в 2500 милях от северного берега, к
складам в Рио-де-Жанейро, Сан-Пауло, к магазинам в
Бразилиа, Белу-Оризонти и почти каждого большого города
страны. Полицейские были вооружены автоматами и
слезоточивыми гранатами, как если бы ожидалось яростное
сопротивление. Они не имели оснований для такого
беспокойства. Объект их штурма мирно капитулировал и вскоре
был заключен в тюрьму. Заключенной оказалась книга
«The Cartel Dictatorship» («Диктатура картеля») Курта
Рудольфа Мироу. Генералы, правящие Бразилией,
полагали, что она представляет угрозу государству, и осудили ее
на забвение наряду с 400 другими подвергшимися
запрещению книгами. Но генералы скоро попяли, что они
совершили политическую ошибку исторического порядка.
Первая их грубая ошибка — слишком позднее проведение
операции по захвату книги. «Диктатура картеля» поступила
на склады в пятницу 18-го, и к среде было продано 800
экземпляров. Ксеромашины превратили эти сотни
экземпляров в тысячи, которые быстро распространились по стране.
Еще более ошибочным было тем не менее решение
примерно наказать Мироу. Неделю спустя после наложения
запрета на книгу министр юстиции Армандо Фалчао за-
47
явил, что Мироу будет судить военный суд за нарушение
закона о национальной безопасности. С самого начала
попытка Фалчао стала явно проваливаться. Военный
генеральный прокурор отказался передать дело Верховному
трибуналу в Бразилиа, заявив, что он пе видит никаких
законпых оснований для этого. Его сместили, и новый
генеральный прокурор решил передать дело в суд военио-воз-
душпых сил в Рио, где жили Мироу и его издатель. Но два
прокурора военно-воздушных сил не проявили
энтузиазма в этом деле и обратились с просьбой о переводе или
предоставлении отпуска, чтобы избежать принятия дела.
В конце концов вновь назначенный прокурор передал дело
в Бразилиа, что причинило Фалчао новые затруднения.
Иск был основан на копии рукописи, похищенной у Мироу
в 1976 г., хотя многих отрывков, процитированных в
качестве мятежных, в опубликованной книге не оказалось.
Мироу обвинили в нарушении ст. 16 закона 898
военного правительства, которая объявляет преступным
«разглашение любыми публичными средствами или
распространение любого фальшивого или тенденциозного
сообщения, любого действительного факта, искаженного и
извращенного в такой степени, чтобы склонить общество против
конституционных властей». Правительство утверждало, что
книга Мироу включает «страницы, на которых экономика
Бразилии представлена в искаженном и тенденциозном
виде, что компрометирует и дискредитирует в глазах
населения правительство и руководящие принципы
революционного движения «64» *, и что поэтому автор допустил
«тяжкую клевету на федеральное правительство, как если
бы попытался дискредитировать его в международном
плане» К
Мироу построил свою защиту на основе бразильской
конституции, в особенности на статье, устанавливающей,
что главным принципом экономической политики страны
должно быть «подавление злоупотребления экономической
властью, характеризуемой господством па рынке,
устранением конкуренции и произвольным ростом прибылей».
Мироу также заявил о своей готовности доказать каждое
утверждение, имеющееся в книге. Этот пункт его защиты
был подкреплен в первый же день слушания дела появле-
* Имеется в виду военный переворот 31 марта 1964 г. против
правительства президента Ж. Гуларта.
«
ние*м носильщиков, которые внесли пять чемоданов,
содержащих более 400 фунтов документов.
Суд над Мироу стал первостепенной новостью для
бразильских газет, свободных в большинстве своем от
цензуры. Но действия по защите Мироу рассматривались в них
как донкихотские. В Бразилии, управляемой военными,
осуждение автора военным судом было предрешенным.
Однако дело с самого начала оказалось непредсказуемым.
18 сентября 1977 г. четверо судей проголосовали за
оправдательный приговор и только один — граждапский
присяжный заседатель поддержал обвинение. После того как
суд военно-воздушных сил подтвердил вердикт,
прокуратура направила дело в Бразилиа на окончательное
решение Верховного трибунала.
Если оправдательный приговор в Рио явился
неожиданным финалом, продемонстрировав не известную до этого
независимость военных судей, то результат рассмотрения
дела в Бразилиа ошеломил страну. 7 апреля 1978 г. десять
офицеров и пять гражданских судей Верховного трибунала
единогласно постановили, что Мироу не виновен в
нарушении закона о национальной безопасности. Письменные
заключения, сформулированные в резких фразах,
выражают негодование и носят явно критический характер по от-
пошепиго к правительству. «Я читал эту книгу дважды.
Это выдающийся труд, он создает славу экономической
литературе нашей нации. Я удивлен, что человек,
защищающий такого рода идеи, может быть судим нашим
трибуналом. Это печально», — писал генерал Родриго Окта-
вио. Другой судья, Руи Лима Пессоа, отметил, что книга
Мироу «говорит о наступлении крупных международных
экономических организаций, о том, как они используют
коррупцию, чтобы добиться успеха в ликвидации мелких
и средних предприятий, включая те, владельцами которых
являются бразильцы, и даже те, которые принадлежат
государству». «Далекая от того, чтобы нарушить закон о
национальной безопасности, [эта книга] укрепит
национальную безопасность», — заявил генерал Деоклецио Лима
де Сикейра. А судья Дж. Пиихейро посоветовал: «Все
бразильцы должны прочитать эту книгу и поразмыслить над
ней» 2.
Это как раз то, что бразильцы и делают.
Постановление о запрете «Диктатуры картеля» было отмепеио две
недели спустя после вынесения решения суда по делу
Мироу. Впервые с 1893 г. суд в Бразилии отмепил постанов-
4 Зак. ty \щ
4?
ление цензуры. Новое издание книги Мироу заполнило
книжпые склады, и «Диктатура картеля» занимала первое
место в списке бестселлеров в течение 11 месяцев.
К настоящему времени продано около 125 тыс.
экземпляров — беспрецедентное количество в истории Бразилии,
где читающая публика составляет меньшинство
населения.
Вторая книга Мироу — «Condemned to
Underdevelopment?» («Осужденные на слаборазвитость?») — также
стала бестселлером, как только вышла в свет в 1979 г.
Учитывая победу Мироу, три других автора сразу же обратились
с ходатайством об освобождении их книг от цензорского
запрета и добились успеха. Затем правительство отменило
свою практику цензуры книг (за исключением
порнографических), и с десятков книг были сняты запреты.
Попытка заставить Мироу замолчать завершилась серьезным
провалом самого диктаторского режима.
♦ *
Что же столь устрашило хунту в книге под таким
необычным названием: «Диктатура картеля» — и что
привело правительство к столь грубому просчету в акции протиз
Мироу? Частично ответ кроется в особенностях
специфического момента в истории Бразилии: военные пытались
поднять свой престиж, но в то же самое время нарастало
требование возвратиться к демократии, усиливались
экономический кризис и ненависть к транснациональным
корпорациям. Атмосфера была насыщена политической
энергией, накапливавшейся годами, и книга Мироу
подействовала как сверкнувшая молния. Но битва вокруг книги была
результатом не только временно сложившейся
политической ситуации. Нельзя сказать, что «Диктатура картеля»
просто застала генералов в момент их слабости и потому
вынудила их принять меры. Книга приобрела угрожающую
силу потому, что она осмелилась подвергнуть обсуждению
в высшей степени чувствительную проблему: деятельность
частных картелей.
Этот «предмет» автор знал по собственному горькому
опыту. Семья Мироу, ее предки появились в Бразилии в
1863 г., когда прапрадед Курта, Герман Штольц,
эмигрировал из Германии и обосновался в Рио-де-Жанейро. Он
осповал экспортно-импортную фирму «Герман Штольц»,
50
которая существует до настоящего времени. Фирма
специализировалась на торговле между Бразилией и Германией,
а в 20-х годах XX в. приступила к импорту малых видов
электротехники — генераторов, водяных колес и турбин,
трансформаторов, моторов. Семья построила завод по
производству водяных колес, но бразильское правительство
конфисковало его в 1942 г., когда каждый бразилец
немецкого происхождения, имевший, кроме того, тесные связи
с Германией, рассматривался как потенциальный
нацистский агент. В 1957 г. семья Мироу основала новую
компанию под названием «Кодима, маквинас е асессориос, СА»
и построила новый завод по производству разных типов
электротехнического оборудования, которые ранее
импортировались. «Кодима» имела успех, производя среди
прочей продукции первые в истории Бразилии моторы для
корабельных лебедок и краны, используя в период своего
расцвета до 750 рабочих.
Но процветание было недолгим. Фирма Мироу родилась
в период быстрого роста бразильской
электропромышленности. Послевоенный рывок явился результатом политики
«замещения импорта», т. е. введения высоких тарифов на
импорт для поощрения местного производства.
Бразильские фирмы, подобно «Кодиме», извлекали выгоду из этой
политики, но на их пути стали транснациональные
корпорации (ТНК), которые построили или приобрели заводы в
Бразилии. Действительно, в 1955 г., т. е. за два года до
основания «Кодимы», правительство издало закон,
известный под названием «Инструкция 113», согласно которому
устанавливались исключительно благоприятные для
иностранных компаний условия обмена валюты, что давало
им преимущество перед местными фирмами. Целью
«Инструкции 113» было привлечение иностранных
капиталовложений, что и произошло. К 1960 г. доля иностранного
капитала в бразильской электропромышленности
чрезвычайно возросла. Из 100 крупнейших
электропромышленных фирм 31 принадлежала иностранному капиталу.
Последние были наиболее крупными по размерам, владея
60% всех активов 100 ведущих фирм и включая четыре
из пяти крупнейших компаний Бразилии. Среди ТНК,
обосновавшихся в Бразилии, представлены многие гиганты
электротехнической промышленности, такие, как
«Дженерал электрик» и «ИТТ» из Соединенных Штатов
Америки, «АСЕА» и «Эриксон» из Швеции, «АЕГ» и «Сименс»
из ФРГ, «Броун Бовери» из Швейцарии и «Пиреллп» из
4*
51
Италии. Позже в Бразилию проникли крупные японские
фирмы—«Хитати», «Тошиба», «Мицубиси» и др.
60-е годы для «Кодимы» и других небольших
бразильских компаний прошли под сильным давлением
транснационалов, которые активно действовали на рынке. Чтобы
выжить, многие местные фирмы вынуждены были стать
партнерами иностранных компаний. Спад, поразивший
страну в 1963—1967 гг., вызвал банкротство некоторых
фирм, однако конкуренция иностранных компаний была
также важным фактором, способствовавшим этому.
Конкуренция была столь жестокой, что могла дать лишь один
результат — слабейшие фирмы покидали поле битвы.
Середина 60-х годов озпаменовалась повторяющимися одип за
другим раундами снижения цен. Это вызывало
бесконечные жалобы на то, что иностранные фирмы продают свои
товары ниже их себестоимости. «Кодима» терпела ущерб
от бразильского филиала транснациональной фирмы «Бро-
ун Бовери», которая, согласно расчетам, составленным
«Кодимой», продавала маломощные генераторы и
ротационные моторы по цене на 30% ниже минимально
допустимой себестоимости продукции.
В 1966 г. был наложен арест на собственность
«Кодимы» из-за ее несостоятельности в уплате долгов, и опа не
смогла полностью оправиться вплоть до 1968 г., когда арест
на ее имущество был снят. К этому времени рыночные
условия несколько улучшились. Но в 1970 г. снова
началось снижение цен. Наконец в 1971 г. Мироу понял, что
у него имеются достаточные свидетельства о наличии
хищнической конкуренции для представления жалобы
Административному совету по защите экономики (АСЗЭ).
Следователи из этой организации подтвердили изложенные в
жалобе факты и обвинили филиал «Броун Бовери» в
демпинге продукции, т. е. продаже ее по ценам ниже
себестоимости в период 1962—1972 гг., в результате чего
фирма добилась успеха в расширении своей доли на рынке
сбыта. В своем заключении АСЗЭ опирался главным
образом на тот факт, что «Броун Бовери» несла большие
убытки в Бразилии в течение четырех лет из пяти, за период
1966—1970 гг., причем общая сумма убытков составила
примерно 20 млн. долл., которые были покрыты
материнской фирмой в Швейцарии. АСЗЭ привел примеры продаж
фирмой «Броун Бовери» своих товаров по крайне низким
ценам. Фирма отвергла обвинение в демпинге и
настаивала на том, что убытки вызваны вложением средств в
52
расширение завода. После проведенного следствия совет
судей АСЗЭ оправдал фирму «Броун Бовери» в связи с
недостатком достоверных данных 3.
Решение АСЗЭ разочаровало «Кодиму», но в период
расследования случилось нечто такое, что уменьшило
значимость этого факта. В июне 1972 г. Курт Мироу получил
приглашение от человека, который работал на фирму «Ин-
дуселет», бразильский филиал бельгийской
электротехнической компании «Ателиерс де констраксьонс электрикес
шарлерой» («АКЭШ»), которая начиная с 1970 г. стала
собственностью компании «Вестингауз». Этот человек
сказал, что он имеет некоторые документы, которые могут
представлять интерес для Мироу. Этими документами
оказались копии соглашений между членами торговой
ассоциации, озаглавленной безобидно — Институт
исследования проблем экспорта тяжелого электрооборудования
(ИИПЭТЭ). Ознакомление с текстом соглашения сразу же
сделало очевидным, что под ИИПЭТЭ в действительности
скрывается картель.
Как выяснил Мироу, ИИПЭТЭ был основан в 1964 г.
Из компаний, присутствовавших на учредительном
заседании 14 марта того же года, все, кроме двух, представляли
мощные транснациональные корпорации «АКЭШ», «АЕГ»,
«Броун Бовери», «Дженерал электрик» и «Сименс». Тремя
другими фирмами, примкнувшими к картелю вскоре после
этого заседания, являлись: филиал «Вестингауз» — «Мари-
пи Даминелли», «АЛКАЦЕ», которой владели сначала
Н. К. Портер, а затем Гарви Хуббел из Великобритании, и
«КОЕМСА» — филиал итальянской фирмы «Аисальдо Сан-
Джорджио». Из двух известных бразильских фирм —
«ИТЕЛ» в «Лайп материал» — последняя почти сразу же
оказалась во власти «Хитати». Таким образом, этот картель
состоит из десяти филиалов ТНК и одпой местной фирмы.
Образ ИИПЭТЭ, представленный обществу, выглядит
высокопатриотичным. Объявленной целью этой
организации является «активно содействовать развитию экспорта»
и «способствовать в пределах закона и имеющихся
возможностей» межамериканскому и международному обмену
идеями, правами, а также технической или иетехнической
информацией, считая это полезным для развития и
процветания тяжелой электропромышленности». Другими
словами, компании, входящие в ИИПЭТЭ, провозглашают, что
их целью является конкуренция вместе со своими
материнскими фирмами на рынке тяжелого электрооборудова-
53
пия не только в Бразилии, но и за ее пределами. Институт
объявил также, что он выполнит другие программы,
имеющие общественный интерес, включая изучение рынка,
создание профессиональных школ по повышению
квалификации рабочих, поддержку исследовательских работ и
организацию конференции4.
Однако довольно странно, что почти ни одна из этих
программ не была осуществлена. И это несмотря на годы
непрерывной работы, включая еженедельные заседания
представителей компаний, которые проводились под
руководством генерального секретаря и еще двух секретарей,
несмотря на наличие двух телефонных линий, обширные
размеры офиса в деловой части города Сан-Пауло,
невзирая на бесчисленные отчеты об успехах, которые
направлялись руководству материнских компаний, с которыми
они как будто бы конкурировали. Группа ИИПЭТЭ
полностью провалилась в осуществлении своей программной
цели — увеличении экспорта бразильского тяжелого
электрооборудования. Не были выполнены также ее научная и
учебные программы. Вместо всего этого главным
результатом ее деятельности явился резкий рост импорта
электрооборудования в Бразилию, крах различных бразильских
фирм или поглощение их иностранными картелями и в
результате — неуклонный процесс денационализации
бразильской электропромышленности.
Среди документов, которыми снабдили Мироу,
оказались «Инструкция 2/67», или Бразильское соглашение о
крупных трансформаторах, и «Инструкция 10»
относительно маломощпых трансформаторов. В этих документах
содержится четкое указание па то, что ИИПЭТЭ имеет не
те намерения, которые были провозглашены. Фактически
эти документы демонстрируют, что представляет собой
деятельность классического частного картеля, ставящего
своей целью жесткий контроль над рынком, в котором он
заинтересован, и ликвидацию там конкурентов. Статья 1
«Инструкции 2/67» со всей решительностью утверждает:
«Эти ииструктивпые установки, выраженные в правилах,
которые должны соблюдаться в пределах бразильского
внутреннего рынка па переговорах о трансформаторах и
автотрансформаторах... мощностью свыше 7,5 МВ.А и/или
при напряжении более 69 кВ». Статья 2 устанавливает, что
это соглашение имеет в виду компапии, обозначенные
буквами Л, В, С, D, E, G, Н и /, за которыми зашифрованы
«ИТЕЛ», «АЕГ», «Броун Бовери», «Иидуселет», «АСЕА»,
54
«Сименс», «Дженерал электрик» и «Хитати». Затем
следуют детальные указания об уведомлении генерального
секретаря ИИПЭТЭ всякий раз, когда кто-либо из членов
будет приглашен, чтобы получить заказ па
трансформаторы. После такого уведомления секретарь созывает
заседание, на котором решается, какая из компании должна
получить этот контракт. Фирмы в порядке очереди
получают заказы в соответствии с процедурой, описанной в
инструкции. Они также договариваются о цене, которую
следует предложить каждой из фирм, причем «победившая»
фирма должна предложить самую низкую цену на
оборудование. Особый интерес представляет ст. 24 инструкции,
которая гласит: «Окончательные продажные цепы,
согласованные на заседании, должны включать 2%, которые
вносятся выигравшей фирмой в резервный фонд на боевые
цели». В ст. 26 говорится: «Используя полученные заказы
па продажу, секретарь вносит соответствующую запись о
взносах индивидуальных членов по rpalpe «резерв на
боевые цели». Статья 27 гласит: «Если возникнет
необходимость в наступательных действиях (т. е. если
потребуются действия, направленные па вывод из бизнеса
какой-либо фирмы путем резкого изменения цен), это
должно быть осуществлено прежде всего компанией, которая
накопила наибольшую резервную сумму». Интересен
также в этом соглашении раздел о припудительпых мерах.
«Несоблюдение любого пункта инструкции, особенно тех,
которые упомянуты специально, будет рассматриваться
как нарушение; то же самое касается несоблюдения
установленных цен, скидок, комиссионных, условий платежа,
дат поставок и прейскурантов или любых других действий,
эффект от которых вольно или невольно окажется
ущербным для других членов».
Нарушение, говорится в следующей статье, может быть
наказано штрафом в размере 20% стоимости заказа.
Наконец, инструкция содержит строгое предупреждение
возможным отступникам. «В случае если кто-либо пз члепов
выйдет из этой программы, он должен систематически
подвергаться санкциям всех других членов поочередно».
Согласно информации Мироу, «Инструкция 2/67»
вступила в силу в 1967 г. и все еще продолжала действовать
по крайней мере в 1972 г. (Пункт 10, касающийся
маломощных трансформаторов, перестал действовать в 1970 г.)
Заседания рабочей группы проходили, в общем, один раз
в неделю, для того чтобы решить, кто пз членов должен
55
получить заказ и по какой цене. Заседания на
административном уровне проходили один раз в месяц, и в них
принимали участие руководящие сотрудники фирм. Они
утверждали решения рабочей группы, а также рассматривали
наиболее важные дела, часто после консультации с
материнскими фирмами. Обычно обсуждались такие вопросы,
как размещение особо крупных заказов, улаживание
серьезных столкновений между членами, сроки ударов по
аутсайдерам.
Можно только догадываться о том, каково было
непосредственное воздействие картеля на его конкурентов.
Внутренние записи являются секретными, и нет никакой
возможности определить, какие случаи падения цен были
в действительности «наступательными» и финансировались
ИИПЭТЭ. Но данные об изменениях на рынке трансфор
маторов определенно наводят на размышления. К середине
70-х годов фирмы ИИПЭТЭ захватили весь рынок мощных
трансформаторов, а их доля в продаже трансформаторов
хмалых и средних размеров также резко возросла,
превысив 80%. По крайней мере семь бразильских
производителей силовых и распределительных трансформаторов
потерпели крах в период с 1960 по 1970 г., причем некоторые из
них были в течение долгого времени процветающими
фирмами 5.
Разгром местных предприятий не ограничился только
рынком трансформаторов. Почти в каждой отрасли
электротехнической промышленности, в которой до 1964 г.
бразильцы имели довольно значительную долю на рыпке,—
начиная от таких потребительских товаров длительного
пользования, как телевизоры и холодильники, и кончая
тяжелым оборудованием, таким, как генераторы,
турбины, моторы, — наступление иностранных фирм было
всеобъемлющим. Как установил Мироу и его компаньоны из
фирмы «Кодима», когда они приступили к исследованию,
демпинг не был единственной тактикой, которой
пользовались картели. Снова и снова они узнавали от коллег из
других предприятий этой отрасли ужасные истории: о
бойкотах, внезапных нехватках отдельных видов материалов,
что подрывало ход производства, задержках в доставке
компонентов, дискриминации в отношении цеп,
политическом воздействии филиалов ТНК на учреждения, которым
предоставлено право выдавать лпцепзпп на импорт пли
экспорт продукции. Эти факты нашли отклик в деловой
прессе, которая публиковала печальные репортажи о краха
56
то одной, то другой фирмы. Сама «Кодима» хотя и
выжила, по имела лишь часть прежней производственной
мощности.
Вскоре после получения документов ИИПЭТЭ Мироу
сделал следующее открытие: бразильский картель
является лишь второстепенным отделением центрального
картеля электротехнической промышленности. Обосновавшись
на окраине Лозанны, в Швейцарии, эта организация
действовала по всему миру, присвоив себе пеопределенпое
название: Международная электротехническая ассоциация
(МЭА). МЭА была основана (под другим названием) в
1930 г., она значительно сократила свои операции в годы
войны и возобновила их после 1945 г. Это не что иное, как
частная ассоциация большинства крупнейших корпораций
электротехнической промышленности, организованная со
специальной целью: осуществлять раздел рынков,
фиксировать цены и регулировать конкуренцию в мировом
масштабе. Ее деятельность, которая нередко противоречит
законам многих стран, а также оказывает определенное
воздействие па пути и темпы экономического развития всего
Запада, в сущности, неизвестна обществу. Ассоциация
состоит из различных национальных образований; она
изучает явления на рынке электротоваров, которые вызывают
беспокойство входящих в нее корпораций, при этом
действия МЭА свободны от правительственного надзора.
Руководители фирм, входящих в МЭА, встречаются
ежемесячно в роскошных отелях таких городов, как Лондон, Цюрих,
Франкфурт, Биариц, Таормина (Италия) и Киото
(Япония), чтобы распределить заказы, общая стоимость
которых достигает 2 млрд. долл. в год. Поэтому неудивительно,
что транснациональные корпорации электротехнической
промышленности образовали в Бразилии миникартель —
они имели в этой области большую практику. Мироу стало
известно, что из восьми членов — учредителей ИИПЭТЭ
пять, а именно «АЕГ», «АСЕА», «Броун Бовери»,
«Дженерал электрик» и «Сименс» — также были учредителями в
1930 г. картеля, ставшего впоследствии МЭА. Мироу
сообщили также, что инструкции, которые ИИПЭТЭ получал от
материнских фирм в Европе, являлись образцом
соглашений МЭА о торговле теми же товарами.
Понимая, что он нашел ключ к разгадке не только
драмы своей семейной компании, но также объяснение
искаженному промышленному развитию Бразилии, Мироу
приступил к интенсивным поискам новых даппых. В 1975 г.
57
его жалоба привела к тому, что Административный совет
по защите экономики завел беспрецедентное
антитрестовское дело как против МЭА, так и против ИИПЭТЭ, вызвав
переполох в европейских и североамериканских кругах
электропромышленности. Для дачи показаний были
вызваны руководящие деятели, которые уже покинули
Бразилию, а также высокопоставленные служащие главных
штаб-квартир компаний. Дело это — самое сложное из
возбужденных когда-либо против международного картеля;
следствие по нему до сих пор не закончено. Но к тому
времени, когда оно было заведено, Мироу уже смотрел
вперед. Среди экспертов преобладало мнение, что картели,
которые контролировали основную массу мировой торговли
в 30-х годах, исчезли после второй мировой войны.
Однако, если электротехнический картель смог
реорганизоваться вскоре после войны, разве не могли сделать то же самое
другие картели?
«Диктатура картеля» отвечает на этот вопрос
положительно, ибо такова фактическая сторона: картели никогда
не исчезали, они просто ушли в подполье. В различных
ключевых отраслях промышленности, включая
сталелитейную, химическую, нефтяную, искусственных волокон,
картели, процветавшие до войны, возобновили свои
операции после некоторого перерыва или перегруппировались,
приняв новые формы на протяжении 50-х годов. В
настоящее время в этих отраслях промышленности манипуляции
на рынках через ассоциации частных фирм являются
настолько превалирующими, что неограниченная
конкуренция — скорее исключение, чем правило. Сырьевые товары
и торговля потребительскими товарами также охвачены
картелями, причем некоторые из них были организованы
при помощи государства, другие — в частном порядке. Во
многих отраслях обрабатывающей промышленности
картельная форма возникает временами, а затем исчезает,
когда оказывается ненужной. Короче говоря, МЭА никоим
образом не является чем-то уникальным. Это просто один
из множества картелей, которые принимают бесчисленные
варианты форм. Некоторые из картелей действуют
настолько тонко, что их фактически трудно обнаружить;
другие чрезмерно громоздки и неповоротливы, так что можно
гарантировать их раскрытие и распад. Картель может
пытаться оказывать влияние лишь на какой-то один фактор
на рынке или же подвергнуть жесткому контролю всю
отрасль промышленности. Картель может включать в свою
58
орбиту две или 20 фирм. Он может едва прожить шесть
месяцев или действовать на протяжении 50 лет. Но общим
для всех картелей является использование
концентрированной экономической силы для подавления действия
«невидимой руки» рыночных сил с последующим воздействием
на торговые балансы, объемы инвестиций, занятость
рабочей силы, структуру налогов и технологический прогресс.
В развивающихся странах, например в Бразилии, где
картели подрывают местную промышленность и ускоряют
внедрение иностранного капитала в экономику, влияние
картелей может быть разрушительным.
Именно эту идею бразильские военные власти нашли
отвратительной, притом настолько, что предприняли
злополучную попытку уничтожить кпигу, которая содержит
«вредные» сведения.
*
Курьезная история с книгой «Диктатура картеля»
могла иметь место в любой из многих развивающихся* стран,
в которых диктаторские режимы тесно связаны с
иностранными корпорациями и где критика этих корпораций
рассматривается как попытка выступить против властей.
Что делает эту историю необычной, если иметь в виду
условия развивающихся стран, так это ее относительно
счастливый конец. Но насколько она типична
применительно к промышленно развитым государствам Запада?
Как на них влияет картельная практика их собственных
фирм? Приносят ли картели этим странам доходы,
которые в состоянии возместить их издержки? Представляемая
читателю книга обращается к этим вопросам, основываясь
на информации, собранной в книге «Диктатура картеля».
Настоящая книга включает также массу новых данных о
картелях, которые возникли после 1978 г., включая
основные сведения о МЭА, а также результаты дальнейших
исследований, проведенных учеными США и Европы.
Выводы будут сделаны в последующих главах. Здесь
же мы просто хотим сказать, что для богатых стран в
высшей степени важно учитывать факты, характеризующие
деятельность картелей, чтобы предпринять какие-то меры
против них. Мы считаем, что это действительно так по
двум главпым причинам. Во-первых, после второй мировой
войны все увеличивающаяся доля мировой торговли стала
59
подпадать под контроль нескольких сот могучих
транснациональных фирм. Как ученые, так и общественность
понимают важность этого явления. Однако не совсем
признается тот факт, что транснациональные корпорации по
самой сути своего развития и исходя из современных
условий стремятся сотрудничать друг с другом по крайней мере
так же охотно, как и конкурировать. Поскольку мировая
торговля концентрируется во все более узком кругу фирм,
каждая картельная система, направляемая транснациоиа-
лами, приобретает все более широкую сферу действий.
Короче говоря, национальные правительства,
пытающиеся установить определенный уровень контроля над
торговой и валютной политикой, могут оказаться не в
состоянии игнорировать механизм международного картеля.
Во-вторых, имеется достаточно свидетельств тому, что
мир вступает в новую «эру картелей», как некоторые
авторы окрестили 30-е годы. Естественная тенденция
крупных корпораций подавлять конкуренцию усилилась ныпе
из-за постоянного спада в экономике Запада. Замедление
роста вынуждает фирмы бороться за удержание своей доли
на сокращающемся рынке. Это как раз те условия, при
которых наиболее часто происходит развитие картелей. Не
случайно, что первый значительный рост картелей имел
место во время Великой депрессии, а также то, что процесс
картелизации «кризисных» отраслей промышленности
усиливается в настоящее время, особенно в Европе.
Таким образом, мы считаем, что для Запада было бы
безрассудно настаивать на своем обычном отказе всерьез
взяться за ограничение деловой активности своих
собственных транснациональных компаний. Обстановка в мире в
80-е годы становится все более опасной. Экономический
климат ухудшается, протекционистский нажим
усиливается. Богатые и бедные страны с каждым днем все более
зависят друг от друга при все более явственном проявлении
их неравенства. Сила, которая дает возможность
формировать экономические процессы на земном шаре, все
определеннее переходит к могущественным частным фирмам, чья
лояльность к любой отдельной нации, политической
системе или международному порядку крайне незначительна.
Нет никаких путей остановить рост этой силы или даже
осознать ее, пока мы не поймем, как и почему трансиацио-
налы сотрудничают в иптересах своей собствеипой
огромной выгоды,
Глава 1
«ТАЙНЫЙ СГОВОР
ПРОТИВ ОБЩЕСТВЕННОСТИ»
«Люди одной и той же профессии редко встречаются
вместе только для веселья и развлечений, разговор, как
правило, заканчивается тайным заговором против
общества или в ряде случаев сговором о повышении цеп», —
заметил Адам Смит в «Исследовании о природе и
причинах богатства народов». Смит, конечно, описывал
новое поколение предпринимателей, появившихся в
последние годы XVIII столетия, — капиталистов. Но это
саркастическое замечание апостола капитализма служит также
характеристикой бизнесменов прежних времен.
Стремление подавить конкурентов так же старо, как и сама
конкуренция. Оно дает импульс к изворотливости и
изобретательности в технике торгового дела — причем не меньшей,
чем при разработке технологии. Подобные «заговоры» и
«изобретательность», достигшие своей вершины в
современных международных картелях, имеют на самом деле
длительную историю.
Фактически существование картелей оправдывают на
том основании, что они являются естественными и
постоянными на нашей земле, как горы и реки. Разные формы
картелей, устанавливающих общие цены, существовали в
Древнем Египте, Финикии, Палестине и Индии за 3 тыс.
лет до н. э.!. Имелось также бесконечное число
объединений наподобие картелей в средневековой Европе2.
Сохранился отчет одного картеля эпохи Возрождения, в котором
имеется столько черт современного характера, что было бы
небесполезно описать его детально. Картельное
соглашение было подписапо 11 июня 1470 г. римским папой
Павлом II и неаполитанским королем Фердпнапдом, который
{зладед добычей квасцов в цапском государстве и на о. Ис-
61
чия. Оба правителя были откровенны относительно своих
намерений — цены фиксировались, а прибыли делились
между участниками. Рынок был разделен на сферы, и
каждая сторона получала определенную квоту в продажах.
Торговля осуществлялась при посредстве общих торговых
агентов и при единых условиях кредитных операций. За
нарушение соглашения предусматривались крупные
штрафы. Был устновлен обмен статистическими данными, и
каждой стороне предоставлялось право совершать
инспекционные поездки по складам другой, чтобы исключить
обман. Договор этого картеля имел даже пункт,
устанавливающий процедуру ведения «боевых действий» против
аутсайдеров. Среди боевых приемов был один необычного
порядка, которому современные картели могли бы только
позавидовать. Папа обещал, по крайней мере раз в год,
издавать приказ, согласно которому всему христианскому
населению запрещалось покупать квасцы, добытые из
шахт безбожных конкурентов папы, т. е. у турок.
Турецкие квасцы были преданы анафеме, и их мог захватить
любой подлинный христианин. Папа связал себя
обязательством использовать свои прибыли от продажи квасцов
для оплаты расходов на религиозные войны против
мусульман и протестантов 3.
Кроме такого «творческого» использования религиозпой
власти для коммерческих целей, в этой организации
можно найти много элементов, имеющихся в современных
картелях, включая возможность политического влияния, что
однажды привело к ужасным последствиям в 30-х годах,
когда картели, в которых доминировали германские
фирмы, оказали нацистам необходимую помощь в подготовке
ими войны против «неверных». Однако сделка между
папой Павлом II и королем Фердинандом была, по существу,
соглашением между суверенными государствами и потому
отличалась по своему характеру от современных картелей,
которые являются главной темой настоящей книги.
Квасцовый картель был определенно предшественником
картелей, но потребовалось почти четыре столетия, прежде
чем могли появиться на свет его потомки —
«классические» международные картели.
Что представляет собой, точно говоря, картель? Сам
термин имеет своим корнем латинское слово charta, что
означает бумагу, документ или письмо. По-англппскп это
слово ассоциируется с коммуникацией (связью) во время
боя или между войсками: «картельный вызов» — это ш-
62
зов на бой, посылаемый противнику. Картель мог означать
соглашение об обмене военнопленными или даже корабль,
используемый для обмена пленными4. Первое публичное
употребление этого слова в нынешнем коммерческом
смысле, по-видимому, имело место в Германии в 1879 г. для
названия сделки между производителями рельсов,
товарных платформ и локомотивов5. Этот термин не
использовался широко в Америке на протяжении целых 30
последующих лет6, хотя короткая жизпь картеля не
предотвратила от обозначения им различных понятий американцами
в течение последних десятилетий прошлого столетия. Но в
военном обиходе сущность этого слова обнаруживалась при
объявлении мира или соглашения между воюющими
сторонами.
В коммерческих кругах не часто относились
доброжелательно к такого рода договорам, что наложило на слово
картель дурной налет или «демоническую силу», как
назвал его один писатель 7. С тех пор как стало широко
употребляться это слово, американцы, мало заботясь о том, что
оно означает, решили, что картель является чем-то
скверным. Временами, особенно с конца 30-х и в 40-х годах
XX в., под словом картель подразумевалась огромная
секретная и почти тайная экономическая сила, которую
сегодня приписывают многонациональным корпорациям. В
Соединенных Штатах Америки негативное значение этого
слова подменяют иностранным. Так как картели сначала
возникли в Европе, понятие это приобрело значение
отвратительной иностранщины. Популярным заблуждением в
США в начале 1900-х годов являлось то, что картели
якобы вобрали в себя всю бесчестность Старого Света, до
которой солидные предприниматели никогда не снизойдут,
хотя владельцы «Дженерал электрик» и «Стандард ойл»
лучше знали сущность картелей. Иностранная окраска
слова картель укрепилась в 70-х годах, когда этот термин,
вышедший из употребления, вернулся, получив огромную
популярность из-за деятельности, связанной с пефтедобы-
чей.
Проблема точного определения термина картель
осложнена наличием огромного разнообразия форм картелей.
Поэтому критерии для определения термина оказались
крайне разнообразными. Джордж Стокинг и Мирон Уот-
кинс в своей книге «Картели или конкуренция?»,
вышедшей в 1946 г., писали: «Картель представляет собой
соглашение между производителями одпих и тех же товаров с
63
целью ограничить или ликвидировать конкуренцию между
ними»8. Другой известный труд — «Международные
картели» Эрвина Хекснера определяет картели как
«добровольное, возможно, непостоянное деловое соглашеине
между каким-то числом независимых частных
предпринимателей, которые путем координации торговли эффективно
влияют на рынок товаров или услуг» 9. Уклончивость
определений подтверждает, насколько неопределенен этот
феномен. Но Хекснер успешно сужает основное понятие
классического картеля. Он утверждает, что картель
должен быть добровольной организацией, это исключает, к
примеру, организацию предпринимателей, которые
занимались производством нитрата в Чили, поддержанную
правительством в 30-х годах, а также должен объединять
частные фирмы, что исключает из числа картелей ОПЕК.
Соглашения между материнскими фирмами и их
филиалами не образуют картеля, но объединение двух
независимых фирм с успехом может действовать в качестве
картеля или части общей картельной стратегии. «Координация
торговли», конечно, может основываться на любой
практике организации торговли, включая просто обмен данными,
что позволяет предполагаемым конкурентам более точно
установить общие цены или объем продаж. К
определению, данному Хекснером, мы можем добавить только, что
картели, о которых у нас будет идти речь, являются
международными, т. е. их членами являются представители
двух или более стран. Картели могут действовать, и они
действуют внутри национальных, региональных и даже
местных рынков. Но предметом исследования в
предлагаемой книге являются те картели, в которых главенствующие
места обычпо занимают транснациональные корпорации,
рассматривающие весь мир в качестве сферы своего
влияния.
ВОЗНИКНОВЕНИЕ КАРТЕЛЕЙ
Главная причина того, что вплоть до конца XIX в. не
было картелей, заключается просто в том, что до этого
времени структура мировой экономики не содействовала
их развитию.
До промышленного переворота производство в сельском
хозяйстве и фабричной промышленности, хотя и развива- 7
лось, все же велось в малых масштабах. Рынок болынин- j
ства товаров был ограниченным. Большая часть предметов
64
о
потреблений производилась в домашних условиях, и
поэтому производство было крайне децентрализованно и
рассеяно среди бесконечного числа мелких предприятий.
Международная торговля и даже торговля между различными
районами одной и той же страны ограничивались
небольшими размерами рынков. При этом государство играло в
торговле главную роль. Сама торговля была неотделимой
частью государственной политики. И хотя постоянно
возрастала роль частных финансовых, промышленных и
торговых компаний, в Европе они оказались тесно
связанными с государством, которое регулировало их деятельность.
Главная цель торговли заключалась в том, чтобы усилить
нацию, хотя в итоге становилось богаче купечество.
Промышленный переворот, однако, коренным образом
изменил экономическую жизнь. Объем производства
возрос в головокружительных размерах. Рынки росли быстро,
как грибы, торговля также. Новый класс
промышленников в Западной Европе с новыми идеями в области
политики и экономики начал свое продвижение вверх к власти.
Книга «Богатство народов» А. Смита, появившаяся в
1776 г., стала классическим выражением их взглядов:
частные промышленники, конкурирующие на «свободном
рынке» и относительно свободные от государственного
контроля, должны были вызвать более быстрый рост экономики,
чем управляемые государством предприятия. Движение
капиталов и распределение товаров, а также услуг в
стране должны были управляться «невидимой рукой» рынка,
а не государством.
Современные картели возникли, однако, не с рожденп*
ем капитализма и даже не в пору его юности, которая
продолжалась, возможно, в течение столетия после появления
труда Смита. В XVIII и в первые годы XIX столетия
конкуренция в большинстве капиталистических стран
стала обостряться, число предпринимателей в каждой
отрасли промышленности заметно возросло. Но к концу
1800-х годов неожиданно для многих экономистов,
придерживавшихся классических теорий, но не для таких, как
Смит, Рикардо и Маркс, которые предсказывали этот
процесс, конкуренция сама породила новое направление в
экономической концентрации. Во все возрастающей
степени у крупных компаний стали появляться возможности
уничтожать или поглощать своих более мелких
конкурентов, и они не колеблясь использовали их. Технология
быстро становилась сложнее и дороже. Размеры производст-
5 Зак. № 1966
65
вбнных фондов — фабрик, ферм и т. д. — росли
чрезвычайно быстро, так как бизнесмены стремились получить
конкурентные преимущества за счет достижения оптимальных
размеров производства. Эти новые реальности означали,
что отдельным предпринимателям все труднее становилось
изыскивать столь большие капиталы и осваивать
передовую технологию, необходимые для проникновения сразу в
несколько областей производства. Между тем доступность
такого пропикповения была одной из существенных оспов
идеала капиталистов о «совершенной конкуренции».
В Соединенных Штатах Америки наиболее ярким
результатом процесса концентрации явилась организация
трестов, начавшаяся в 1882 г. с создания «Стандард ойл»
по инициативе Джона Рокфеллера. Модель «Стандард
ойл», скопированная другими отраслями промышленности,
отдала административное управление, но не собственность
конкурирующих компаний в руки «доверенного лица» или
их группы. Совместно управляя компаниями,
руководители, контролирующие деятельность такого треста,
создавали эффект действия одной крупной фирмы. Но вскоре
такая система была объявлена судом США
незаконной, а после 1890 г. она уже никогда больше не
использовалась. Однако за год до этого был создан еще более
эффективный механизм промышленной консолидации в
США. До 1889 г. считалось незаконным (исключая
особые обстоятельства) одним корпорациям владеть
капиталом других корпораций. Когда Нью-Джерси стал первым
штатом, легализовавшим такого рода владение капиталом,
тогда родилась холдинг-компания, т. е. фирма, активы
которой состоят главным образом (или целиком) из
акционерных капиталов других корпораций. Когда
холдинг-компания владеет контрольным пакетом акций различных
фирм, которые доминируют в какой-либо отрасли
промышленности, она, по существу, становится трестом.
Конкурирующие фирмы сливаются в единое целое. В 1899 г.
«Стандард ойл» была реорганизована в «Стандард ойл оф
Нью-Джерси» — мощную холдинг-компанию. В 1901 г.
Дж. П. Морган создал могущественный трест «Юнайтед
Стейтс стил», ядром которого стала купленная им «Кар-
неги стил компани», в свою очередь контролировавшая
26 филиалов. В числе других важных трестов,
организованных в период 90-х годов XIX в., были «Америкэн
шугар рифайнинг», «Даймонд мэтч», «Америкэн тобако»,
«Юнайтед Стейтс раббер», «Дженерал электрик» и «Юнай-
66
тед Стейтс лэзер» 10. За пять лет после решения Верховпо-
го суда, принятого в 1895 г. по делу треста «Е. С. Найт»,
существенно обесценившего на определенное время
антитрестовские законы в силу непризнания за «Америкэн
шугар рифайнинг траст» каких-либо нарушений закона,
появилось около 300 новых трестов.
Развитие (как его часто называют) эпохи
монополистического капитализма вызвало тревогу и оппозицию в США
из-за злоупотреблений, которыми сопровождалась
«несовершенная конкуренция»: поглощение гигантами малых
фирм после их надувательства с ценами, манипуляции с
акциями на бирже, организация искусственного дефицита,
дача взяток подряд всем юристам, а также другие
методы подрыва рынка11. Развитие трестов вызвало,
таким образом, антитрестовское движение, воплощенное
сначала в антитрестовском законе Шермана 1890 г. и позже
в законе Клейтона, а также в законе о Федеральной
торговой комиссии 1914 г. Однако, как отметил Ричард Хоф
штадтер, антитрестовский закон Шермана с самого начала
«был признан тогда большинством проницательных
политиков как формальная уступка всеобщему требованию
общественности, как средство для успокоения масс»12.
Вначале этот закон применялся редко. На самом же деле
па протяжении первых лет он использовался для
подавления попыток профсоюзов оргапизовать свои действия
или добиться лучших условий путем договоров.
Разрекламированная кампания против трестов, начатая
администрацией Рузвельта в 1905 г., сдержала в комбинации со
спадом на протяжении ряда лет темпы слияний и создания
конгломератов. Но кампания против трестов недолго
оставалась приоритетом президентов. Даже наиболее
эффективные процессы, такие, как дело «Стандард ойл» в
1911 г., мало повлияли на развитие общей тенденции к
концентрации, тенденции, которая остается мощной до
наших дней.
Переход промышленности в руки все меньшего числа
владельцев не ограничился только Соединенными
Штатами Америки. Такой же процесс имел место во всех
экономически передовых странах мира, особенно в Англии и
Германии — двух других ведущих промышленных
державах. Англия — родина либеральной идеологии свободной
торговли и подлинной конкуренции—стала в конце XIX в.
отставать от Соединенных Штатов и Германии по
различным ключевым отраслям экономического развития. Одпим
5*
67
из выходов из такой ситуации была консолидация
компаний, с тем чтобы достойно встретить вызов. Этот процесс
шел в Англии намного медленнее, чем в двух других
странах. Но к 1919 г. он зашел уже настолько далеко, что
комиссия по трестам министерства реконструкции смогла
зафиксировать в своем отчете: «В настоящее время в
каждой важной отрасли Соединенного Королевства
наблюдается возрастающая тенденция к созданию торговых
ассоциаций и объединений, ставящих своей целью ограничение
конкуренции и контроль над ценами». Комиссия
предсказывала, что эти объединения «могут в недалеком будущем
осуществлять высший контроль над всеми важными
отраслями британской экономики». Меньшинство членов
комиссии добавило: «Факт таков, что свободная
конкуренция не управляет больше деловым миром... Мы нашли,
что капиталистические объединения в той или иной форме
или стадии производства, транспортировки и сбыта в
различной степени определяют ныне цены практически на
все, что мы покупаем» 13.
В некотором плане положение в Германии было
противоположно положению в Англии. Англичапе со своей
вначале ведущей ролью в технике современного
промышленного производства занимали к началу 1800-х годов
преобладающую позицию в мировой торговле. Их философия
свободной торговли и ничем не ограниченной конкуренции
отражала тот факт, что они пользовались всеми
преимуществами в такой торговле. Германия в то же время
возникла позже как в экономическом, так и в политическом
планеи. После объединения немецкий народ сохранил
авторитарный общинный взгляд, который отражал сильное
феодальное наследие. Германские лидеры, особенно
Бисмарк, представ перед проблемой выдвижения новой,
относительно слабой нации в современный мир,
поддержали идеологию, которая придавала особое значение
главенству государства и подчинению индивидуума. Для лидеров
Германии целью экономического роста было не повышение
уровня жизни индивидуумов, а подъем нации, политика,
которую иногда называют неомеркантилизмом.
Современные крупные промышленные предприятия
также развивались в Германии неэволюционно. Фабрики,
машины и техника приобретались в больших количествах
и устанавливались в стране до самого конца XIX столетия.
Страна не пережила годы интенсивной конкуренции
между неуклонно увеличивавшимся числом
предприниматели
лей. Скорее, огромные компании и конгломераты
создавались с исключительной быстротой и находились, более чем
в Англии и США, под экономическим руководством
государства. Экономическая концентрация и кооперация
рассматривались как естественный путь развития. «Ни
германское государство, ни немецкие бизнесмены не
приняли свободную конкуренцию в качестве метода организации
производства, контроля цен и экономического
регулирования», — писали Стокинг и Уоткинс. «В начале
индустриализации Германии как государство, так и бизнесмены
пользовались коллективным контролем» 15.
Формой такого контроля явился картель. Некоторые из
первых картелей были основаны в горной
промышленности, и они обычно заключали соглашения о фиксировании
цен между государственными предприятиями и частными
владельцами рудников и шахт. Но картели поощрялись
также в областях, в которых государство не имело прямого
интереса. Так как немецкий внутренний рынок был
относительно слабо развит, решающим для германских
частных компаний, а следовательно, и для государства,
которому они служили, было завоевание зарубежных рынков.
В связи с этим экспортные картели германских
предпринимателей стали рассматриваться в качестве особо
полезного орудия в торговой войне. Обычно считается, что 70-е
годы XIX в. явились временем рождения современного
«картельного движения» в Германии. Как было отмечено
выше, именно в 1879 г. слово картель было впервые
использовано в надлежащем смысле либеральным
германским депутатом Ойгеном Рихтером. В своей речи,
произнесенной в рейхстаге, он выступил против объединения
производителей рельсов, вагонеток и локомотивов, которое
устанавливало более высокие цены внутри страны, чем на
внешних рынках. Первым трудом о современных картелях
явилась книга, написанная австрийцем Фридрихом Клейн-
вахтером «Картель», появившаяся в Инсбруке в 1883 г.
В течение нескольких десятилетий после этого
большинство серьезных трудов по этому вопросу было написано
немцами. И этот феномен стал рассматриваться как чисто
германский, точно так же как тресты считались
североамериканским изобретением.
В конце XIX столетия немецкая экономика была уже
основательно организована на базе национальных
картелей. Правительственное исследование, проведенное в
1904 г., показало, что 385 картелей этой страны
охватываем
ли почти все главные отрасли промышленности, и среди
пих угольную, металлургическую, химическую,
текстильную, кожевенную, резиновую, лесоматериалов, бумажную,
стекольную. Семь лет спустя ежемесячник, посвященный
проблематике картелей, Картель рундшау установил, что
в Германии действует от 550 до 600 национальных
картелей 1б.
К началу нынешнего века большая часть важных
отраслей промышленности в главных промышленных
государствах в значительной степени была объединена в
консолидированные группы. В форме ли трестов, картелей,
олигополии или просто монополий, эти группы снизили
конкуренцию до минимума или ликвидировали ее
полностью. Международные картели не могли возникнуть в ка-
ком-то значительном числе, пока этот процесс
национальной консолидации не был завершен.
* *
Международные картели—это продукт эпохи монополий
и распространения этого явления в глобальном масштабе.
Они не могли развиться прежде, потому что картели,
охватывающие международную торговлю, имели мало шансов
па успех, пока внутренние рынки не находились под
контролем, т. е. пока компании, которые могли продавать
товары на внешних рынках дешевле картелей, не были
ликвидированы или поглощены.
Реальный успех монополий на национальном уровне
дал толчок развитию международных картелей. Если
обуздание конкуренции имело столь большой успех у себя в
стране, зачем расточать ресурсы в конкуренции на впеш-
пих рынках с мощными фирмами других стран?
Вполне естественно, немцы заняли ведущее положение
в этой политике. Роберт Лифманн, один из первых
авторитетов по проблемам картелей, опубликовал в 1897 г.
исследование, в котором описал 40 товаров, продажа
которых совершается согласно картельным соглашениям па
международном рынке. Большинство соглашений
заключено между немецкими фирмами и фирмами других
государств: 22 соглашения включали немецких и английских
предпринимателей, 13 — немецких и австрийских, 10 —
немецких и бельгийских, 9 — немецких и фраппузских !7.
В значительной степени потому, что Германия завоевала
70
йскшо^йтельно сильные позиции в химической
промышленности, многие из ее первых, а позже и наиболее
крупных, хорошо оргапизовапных картелей были
представлены в производстве химикалий. Синдикат по висмуту,
например, был организован в самом начале эпохи
картелей — в 70-х годах XIX в. — п упоминается Лифманном
как одпи из первых «солидно организованных
международных синдикатов» 18. Бура, хинин, уксусная кислота и
карбид также были объектами торговых операций первых
картелей.
Вероятно, наиболее крупные из первых химических
картелей, производящих взрывчатые вещества, а в
Германии — свинец, были созданы английскими и
американскими компаниями. В Европе производство взрывчатых
веществ было сконцентрировано в «Нобель дайиэмайттраст»,
объединившем интересы изобретателя динамита Альфреда
Нобеля, который создал целую сеть компаний в Европе,
Азии, Африке и Южной Америке, образовав из них два
треста: «Нобель дайнэмайт траст компани», в который
вошли апглийские и пемецкие фирмы, а также «Сосьете
сентраль динамит», охвативший французские, шведские,
итальянские, испанские и южноамериканские фирмы.
Англичане, немцы и французы обладали наибольшей силой
в правлениях трестов. Но в каждом тресте нобелевская
компания от каждой страны была представлена по
крайней мере одним директором.
Между тем производители пороха в США
объединились под эгидой «Дюпон де Немур компани» — следуя,
таким образом, обычному пути создания картеля в
пределах внутреннего рынка. Это привело к картельному
соглашению, подписанному в 1897 г. американской группой,
возглавляемой Дюпоном, и европейскими во главе с
«Нобель дайнэмайт траст», а также пемецкой компанией «Фе-
райнигте Кёльн-Роттвейлер пулверфабрикен» из Кёльна.
Это картельное соглашение запрещало обеим группам
строить заводы на территории друг друга, при этом
мировой рынок был разделен на четыре части для реализации
взрывчатки. Группа Дюпона получила в качестве своей
исключительной территории Соединенные Штаты, а также
Центральную Америку, Колумбию и Венесуэлу (другие
страны Южной Америки подлежали разделу).
Нобелевская группа получила остальную часть мира, за
исключением тех территорий, где была разрешена свободная
конкуренция 19.
71
Сталелитейная промышленность являлась следующей
отраслью, где рано начался процесс картелизации, когда
такие товары, как сортовая сталь и стальные рельсы,
оказались под контролем. Действительно, история
«Интернэшнл рейл мейкерс ассошиэйшн» («ИРМА»)
иллюстрирует, насколько эластичными были некоторые картели.
«ИРМА» была основана в 1883 г. британскими,
бельгийскими и немецкими промышленниками, которые
стремились регулировать свой экспорт стальных рельсов.
Необходимость в картеле возникла в результате чрезмерного
роста спроса, вызванного первой огромной волной
железнодорожного строительства в Европе. По условиям
соглашения, Англия получила право на 66% всей экспортной
торговли, Германия —на 27 и Бельгия —на 7%. Вскоре
было установлено новое соотношение: 63,5%, 29 и 7,5%
соответственно. Споры относительно квот, однако,
продолжались, и в 1886 г. картель распался. Он возродился в
1904 г., включив в себя в качестве членов французских
промышленников. Группа американских производителей
стальных рельсов также вступила в том же году в картель,
добившись в качестве предварительного условия отказа
британской стороны от исключительных прав на Канаду
и Ньюфаундленд. Позже «ИРМА» заключила соглашение
с испанскими, итальянскими, австро-венгерскими и
русскими сталелитейными предприятиями, как того
потребовала ситуация. В 1907 г. срок полномочий ассоциации
«ИРМА» был продлен на пять лет, а в 1912 г. — еще на
три года. К тому времени изменения в соотношении сил
между национальными отраслями стран-участниц вызвали
коренной пересмотр квот: Англии досталось 33,6%,
США — 23,13, Германии — 23,13, Бельгии — 11,11 и
Франции— 9%. Первая мировая война положила конец
картелю, и он не был восстановлен до 1926 г.20
СОВРЕМЕННЫЙ КАРТЕЛЬ
Картели предприятий по производству взрывчатки и
стальных рельсов, действовавшие к началу XX в., уже
имели многие черты современного классического картеля.
Почти во всех случаях основой таких картелей
становилось соглашение о защите внутреннего рынка. Соглашение
устанавливало, что страна, в которой базируется каждый
из членов картеля, должна рассматриваться как
исключительно его территория. Другие члены картеля не должны
П
продавать там свою продукцию. (Если какой-либо из
членов картеля контролировал еще до раздела какую-либо
часть внутреннего рынка другого члена, первый мог
обещать не увеличивать эту часть; или, как это было
установлено в картеле производителей взрывчатки, каждый член
обязывался не сбивать цены в конкурентной борьбе с
другими членами картеля.) Защита внутреннего рынка может
показаться довольно безобидной, но в действительности
она приводит к значительному снижению конкуренции в
международном масштабе. Если предприниматель не
опасается того, что зарубежный конкурент может производить
товары дешевле и наводнить ими внутренний рынок, то
единственное беспокойство для него представляют местные
конкуренты — обычно мелкие фирмы. При защищенном
внутреннем рынке член картеля имеет не только
гарантированный и в какой-то мере предсказуемый источник
прибыли, но он может дополнительно извлечь огромпые
суммы путем повышения цен, не рискуя потерять
покупателей.
Дополнением к соглашению о защите внутреннего
рыпка является соглашение о «районе охоты», в котором
определяется уровень конкуренции, которую члены
картеля планируют допустить во всех частях мира, там,
где они оперируют. Кроме своего внутреннего рынка,
члены картеля часто получают исключительное право на
«районы охоты», соответствующие обычно традиционным
сферам коммерческих и политических интересов. Фирмы США
обычно получают страны, лежащие в районе Карибского
моря или вблизи него; британские фирмы — страны
Содружества; французские фирмы — нынешние и прежние
колонии; немецкие фирмы — Северную и Восточную
Европу; японские фирмы — Восточную и Юго-Восточную
Азию и т. д. Другие «охотничьи районы» могут быть
распределены между членами или объявлены «открытой»
территорией.
В добавление к «охотничьим районам» наиболее
мощные картели располагают механизмом фиксирования цен и
квот на «открытых» рынках. Что касается однородных
товаров массового производства, таких, как стальные рельсы
или различные химикалии, то члены картеля могут просто
решить, какую каждый из них будет иметь долю продаж
и на каком рынке, а также что все члены должны
назначать одну и ту же цену. Что касается сложных машин
или оборудования, которые обычно контрактуются на ос-
73
нове конкурентных предложений, то система оказывается
более сложной и предусматривает такое распределение
заказов, при котором каждая фирма могла бы получить
достаточное их количество и таким образом сохранить рапее
оговоренную долю на рынке.
Электротехническая промышленность дает прекрасные
примеры использования другого метода, лежащего в
основе деятельности современного картеля: через соглашение
об обмене технологией, осуществляемом обычно путем
обмена правами на использование патентов (т. е.
перекрестное лицензирование) фирм-патентодержателей или
через организацию патентных пулов. Мощь крупных
электротехнических корпораций первоначально была основана
па монополиях, созданных патентами на новые
технологические открытия, — и эти монополии загребали столь
огромные прибыли, что получили возможность утвердить н
сохранить свои превосходящие позиции на внутренних и
мировых рынках до настоящего времени. В Соединенных
Штатах Америки, к примеру, фундамент всей
электропромышленности был заложен 27 января 1880 г., когда Томас
Алва Эдисон получил патент на первую имевшую
коммерческий успех лампу накаливания. Эдисон — гениальный
изобретатель — объединился с Джоном Пирпоптом
Морганом — финансовым гением, и этот союз принес свои плоды
в 1882 г., когда Морган сформировал новое объединение
«Дженерал электрик компани», консолидировав «Эдисоп
электрик компани» и ее соперника «Томсон—-Хьюстон
компани».
Следующим решающим шагом картелизации этой
отрасли промышленности было соглашение о перекрестном
лицензировании между новым гигантом «Дженерал
электрик» и «Вестингауз электрик энд мэныофэкчуринг
компани». Джордж Вестингауз—главный конкурент «Дженерал
электрик» — вначале отказался пойти на условия,
предложенные трестом, но вынужден был покориться, по
прошествии нескольких лет беспощадной конкуренции его акции
стали резко падать. «Дженерал электрик» выиграла битву
путем обычной тактики резкого снижения цен, подкупа
политических деятелей в целях получения
правительственных контрактов и т. п. Но это была также война за
технологию, когда каждая из фирм предъявляла друг другу
иски за нарушение патентного права. В конце концов в
1896 г. обе компании согласились признать все
принадлежащие каждой фирме патенты р эдектроламповом произ-
74
воДСТЁе й обменяться правами па них, й это прекращение
огня в технологическом конфликте дало возможность
фирмам достигнуть согласия по вопросам о ценах и разделе
рынка. Только в союзе с этим главным конкурентом
внутри страны, а теперь уже компаньоном «Дженерал
электрик» могла легко поглотить более мелкие фирмы,
производящие лампы. В 1911 г. «Дженерал электрик», «Вестинга-
уз» и другие компании были признаны виновными в
нарушении антитрестовского закона. Но ничтожные штрафы
по этому делу не могли ликвидировать их контроля над
рынком. «Дженерал электрик» держала в своих руках
80% всего производства электроламп США, «Вестинга-
уз» — только 13, остальные независимые фирмы —7% 21.
В Германии и Англии—двух странах, где электрическая
промышленность была достаточно мощной, чтобы
соперничать с американской, — модель национальной
консолидации была такой же. Важные соглашения о перекрестном
лицензировании, заключенные в Германии в 1883 г., когда
две ведущие германские компании — «Телеграфенбауан-
штальт Сименс унд Хальске», которая укрепилась в
результате использования множества изобретений Вериера
фон Симепса, а также «Дойче Эдисон гезелыпафт»
(впоследствии «АЕГ»), основанная на патентах Эдисона,—
решили поделить патенты и рынки. Несколько лет спустя
обе эти фирмы и третья, «Дойче газлулихт гезелыпафт»
(впоследствии «Ауергезелыпафт»), создали патентный пул
под названием «Дратконцерн», или «Филамент траст».
(Патентный пул отличается от перекрестного
лицензирования тем, что участвующие фирмы вместо обычного
обмена исключительными лицензиями передают имеющиеся у
них патенты в общее пользование — как правило, в
специально созданный для этих целей филиал, находящийся в
совместном владении.) Вскоре после этого, в 1913 г.,
четыре фирмы, которые господствовали в английской
электропромышленности, образовали подобную же группу
под названием «Тангстен лэмп ассошиэйшн» с
патентным обменом и квотами на рынке в качестве их главной
цели.
Естественно, электрические компании не
ограничивались договорами в национальном масштабе. На стыке веков
оформилась также международная сеть компаний,
основанная на патентном праве. Английская «Тангстен лэмп
ассошиэйшн» была, например, фактически
международным альянсом, так как двое из четырех ее членов были
75
связаны с иностранными фирмами. «Бритиш Томсон—
Хьюстон» контролировалась фирмой «Дженерал электрик»
и «Сименс бразерс, лтд», британским отделением
германской фирмы. К 1905 г. «Дженерал электрик» стала
принимать участие по меньшей мере в трех важных
международных соглашениях: с французской «Томсон—Хьюстон ком-
пани», с «Токио электрик компани» (которую «Дженерал
электрик» купила в 1905 г.) и с «Бритиш
Томсон—Хьюстон». Три ведущие немецкие компании подписали в 1912 г.
соглашения с английскими фирмами и в том же году с
французской «Томсон—Хьюстон», а также с голландской
«Филипс», венской «Ватт» и венгерской «Юнайтед инкан-
десент лэмп энд электрисити оф Хунгари» в 1913 г.22
Ранее немецкие фирмы оказались инициаторами в
организации одпого из первых международных электрокартелей,
который существовал с 1903 по 1914 г. и включал в свой
состав фирмы по производству ламп Австрии, Венгрии,
Италии, Дании и Швеции, подписавших соглашение о
фиксировании цен.
К началу первой мировой войны создались
необходимые условия для распространения международных
картелей, причем важнее всего была концентрация
промышленности путем организации трестов и монополий на
национальной основе. Некоторые отрасли промышленности
имели уже 30-летний опыт перемежающегося
картелирования, и главный механизм деятельности классических
картелей — защита внутреннего рынка, соглашения об
«охотничьих» районах, фиксирование цен, раздел рынков,
соглашения о технологии — был хорошо разработан.
Однако рассмотренные нами отрасли промышленности — это
только часть тех, которые были подчинены контролю
картелей до войны. Торговля металлами и минералами,
включая свинец, цинк, алюминий, серу, находилась под
влиянием международных картелей, которые пытались
сократить производство, когда объем их продукции на мировом
рынке оказывался слишком большим. Табачная продукция
строго контролировалась на большей части мира картелем,
в который входили американские и британские компании.
Составленный Лифманном список картелей,
действовавших до 1900 г., упоминает такие товары и услуги, как
уголь, текстиль, керамика, бумага, бумажная и древесная
масса (пульпа) и перевозка грузов. Один немецкий
эксперт составил список 112 международных картельных
соглашений на 1912 г.23
76
Огромные потребности, обусловленные войпой, вызвали
к жизни в 1914 г. большое число новых картелей,
значительная часть которых была сконцентрирована в Европе и
оказала сильное воздействие на европейский рынок,
нарушив его внутренние связи. Но этот процесс продолжался
недолго; после войны фирмы возобновили свои старые
связи или установили новые. Тенденция в мировом хозяйстве
к усилению контроля над рынком со стороны частных
организаций настолько возросла в течение нескольких лет
войны, что ей невозможно было воспрепятствовать. Во
всяком случае, влияние войны не позволяло это сделать. По
разным причинам она содействовала бурному росту
картелей, что имело место в течение следующего десятилетия.
Одна из причин — это опыт мобилизации в военное
время. В период военных действий правительства заставляли
бизнесменов стандартизировать продукцию,
координировать производство разбросанных по стране заводов всех
отраслей, обмениваться техническим опытом, теснее
сотрудничать в интересах национальных задач. В Англии и
Соединенных Штатах Америки с особенной силой поняли,
что такая кооперация часто приводит к поразительному
росту производительности. С наступлением мира
промышленники не хотели более сохранения официального
контроля, господствовавшего в военное время, но и не желали
отказываться от преимуществ сотрудничества. Уловив
возможности централизованного планирования и
координации, промышленники решили следовать им, но только в
соответствии со своими собственными планами.
После первой мировой войны индустриальная
структура большинства развитых государств оказалась во многом
не соответствующей требованиям мирного времени. В
производстве определенных товаров — в особенности, конечно,
вооружения — образовался огромный излишек
производственных мощностей. Что касается других отраслей,
например выпуска многих потребительских товаров, то их
производственная мощность сократилась и не удовлетворяла
спрос на них. Наличие же огромных запасов
стратегического металла и других материалов, заготовленных для
военных нужд, представляло угрозу производящим
странам в виде возможного катастрофического падения цен,
как только эти запасы будут выброшены на рынок. Одним
словом, война оставила пробудившуюся экономику плохо
приспособленной к мирным условиям. Вдобавок к этому
два десятилетия, последовавшие за войной, были омраче-
77
ttkt йоййтйческой и экономической нестабильностью,
причем валютный хаос вызвал крайне напряженную ситуацию
в международной торговле. Оба эти фактора —
недостаточная прпспособлениость промышленности к новым
условиям и валютная нестабильпость — заставили бизнесменов
направить свои усилия па ослабление послевоенных
затруднений и поддержапие на продолжительное время
необходимого уровня цен, чего можно было добиться путем
контроля над рынком.
Экономическое наследие войны с неизбежностью
нанесло еще один удар по идеологии, согласно которой
энергичная конкуренция является лучшим путем регулирования
производства и распределения. Американские бизнесмены
стали, возможно, наиболее крикливыми защитниками
«самоуправления» промышленности, т. е. сотрудничества
якобы конкурирующих фирм с тем, чтобы создать
«организованные» рынки24. Эта новая мудрость предпринимателей
привела вскоре к важным политическим последствиям.
В 1918 г. конгресс США принял закон Уэбба—Померена,
который разрешал корпорациям США создавать
экспортные ассоциации для совместной торговли американскими
товарами на внешних рынках, что до того времени
запрещалось антитрестовским законодательством. В 1916 и
1920 гг. соответственно были приняты закон о судоходстве
и закон о морском торговом флоте, которые предоставляли
судовым компаниям право создавать картели и сообща
устанавливать тарифы. В 1920 г. было принято
постановление Верховного суда США, направленное против
«Юнайтед Стейтс стил корпорейшн», которым эффективно
пресекалась на будущее всякая серьезная попытка обходить
законы Шермана или Клейтона. Заявив, что «размер — не
проступок», суд освободил крупнейший в мире трест от
ответственности за любые нарушения и открыл таким
образом дверь в эпоху слияний.
Те же тенденции наблюдались в Англии и Франции.
Французская промышленность продолжала свое движение
к еще большей концентрации через комптуары, или
предпринимательские синдикаты, которые создавались то в
одной, то в другой отрасли. Британские бизнесмены,
стремясь отыграть свои довоенные позиции в мировой
торговле, указывали, что в других странах промышленность
консолидируется при поддержке властей и что Англия не
может позволить себе оставаться исключением. К началу 20-х
годов британское правительство стало с огромной энергией
78
побуждать к слиянию предприятия угольной, стальной,
судостроительной, текстильной и других отраслей
промышленности. Здесь, как и везде, «кооперация» стала боевым
лозунгом. Например, особо мощная Федерация железа и
стали, действовавшая в тесной связи с правительством,
через 40 подчиненных ей торговых организаций
установила квоты и перечень цен для своих члепов25. В то же
время в молодых, более энергичных отраслях
промышленности продолжалось создание трестов. Наиболее важным
из них явился «Империал кемикл индастриз» («ИКИ»),
основанный в 1926 г. на базе союза четырех крупных
компаний. Под руководством сэра Чарлза Монда «ИКИ»
заправляла английской химической промышленностью и
оказывала большое влияние на мировом рынке, действуя
через свои картельные соглашения с компаниями США и
Германии.
Немецкие промышленники быстро последовали этому
примеру. Хотя катастрофическая инфляция вплоть до
1924 г. сильно подрывала картельные цены, этот период
отмечен ростом огромного числа частных промышленных
конгломератов, создававшихся такими магнатами, как
Фриц Тиссен и Хуго Стиннес. Критика злоупотреблений,
совершавшихся монополиями, привела к изданию 9 ноября
1923 г. чрезвычайного декрета, который, по общему
мнению, установил вместе с картельным судом в какой-то
степени общественный надзор над этими объединениями.
В действительности, одпако, картельный суд содействовал
главным образом функционированию картельных
соглашений, все больше укрепляя их законность26. После 1924 г.
политика Германии, подобно политике прежней империи,
была даже еще более благоприятной по отношению к
«рационализации» и картелизации экономики, чем в Англии
и США.
Наиболее ярким примером новых немецких картелей
явился «Иптерессенгемайншафт фарбепиндустри АГ»
(известный как «ИГ Фарбениндустри», или просто «ИГ») —
химический трест, созданный в 1925 г. на основе
объединения шести крупных немецких предприятий. «ИГ»
господствовал не только в химической промышленности
Германии, но и во многих странах мира. Позже оп стал
символом картельного вероломства.
Именно в 20-х годах XX в. были созданы наиболее
знаменитые (или приобретшие дурную репутацию)
международные картели. Хотя более полное рассмотрение их пре-
79
усматривается в следующих главах, некоторые из них,
действующие в главных отраслях промышленности,
должны быть отмечены здесь. Первый всеобъемлющий
стальной картель был основан в 1926 г., в него вошли фирмы
Франции, Германии, Бельгии, Люксембурга и Саара, на
которые приходилось две трети мирового экспорта стали.
Действуя под названием «Антанте интернационале де
л'Асиер» («АИА»), картель главным образом
устанавливал квоты производства и определял штрафы тем членам,
которые превышали их. Но такая система оказалась
эффективной лишь частично, и «Антанте интернационале де
л'Асиер» (первое его название) распался в 1931 г.
В 1928 г. главы трех крупнейших нефтяных компаний
того времени подписали Акнакаррийское соглашение о
создании картеля, который оказался более долговечным.
Тремя компаниями были «Стандард ойл оф Нью-Джерси»
(ныне «Эксон»), Англо-персидская нефтяная компания
(ныне «Бритиш петролеуем», или «БП») и «Шелл».
Трудности этого картеля заключались в том, что компании
согласились сохранять статус-кво: они не должны были
пытаться повысить долю своих продаж на рынке за счет
других; они обязались не увеличивать производство
быстрее роста спроса и обещали воздерживаться от
использования излишка нефти на одном географическом рыпке для
того, чтобы снизить цены на другом.
«Дженерал электрик» была главной силой крайне
сложного картеля, контролировавшего производство
электроламп почти во всем мире. Основанный в 1924 г., этот
картель действовал через шведскую компанию «Фебус»,
членами которой были представители фирм Венгрии, Англии,
Гермопии, Голландии, Франции и США, а также
некоторые иностранные филиалы «Дженерал электрик».
«Фебус», сложная структура и административная система
которой были предтечей нынешних точно таких же сложных
электропромышленных картелей, действовала на основе
фиксированных цен и рыночных квот для своих членов, а
также стандартизации качества, наблюдения за обменом
патентами, проведения исследований и осуществления
статистических функций. «Фебус» процветала до второй
мировой войны, когда картель прервал свою деятельность.
В химической промышленности картельные
соглашения, достигнутые в 20-х годах, создали структуру отрасли,
сохранившуюся до настоящего времени. Многие из них
имели отношение к специфическим товарам, таким, как
80
щелочи. Наиболее впечатляющим из всех картельных
соглашений, подписанных до Великой депрессии, были
«Великий альянс» между «Дюпон» и «Империал кемикл
индастриз». Заключенный в 1929 г., в канун
экономической катастрофы, которой предстояло вызвать к жизни
«картельное десятилетие», он установил между двумя
фирмами подлинное партнерство. «Дюпон» и «ИКИ» были уже
связаны соглашениями об определенных секторах
производства, таких, как взрывчатые вещества. Но в 1929 г.
пакт, известный под названием «Соглашение о патентах и
процессах», продвинул партнерство далеко вперед. Пакт
установил защиту местных рынков, раздел территории,
обмен лицензиями и знаниями почти по каждому виду
производства обеих фирм, включая пластмассу, краски,
кислоты, удобрения, красители, средства от насекомых и дизен-
фицирующпе средства27. Это квазислияние двух из трех
крупнейших химических фирм мира (обе заключили мир
с «ИГ Фарбен» и другими путями) стало предвестником
наступавших перемен.
ЗОЛОТОЙ ВЕК КАРТЕЛЯ
Крах нью-йоркской фондовой биржи в октябре 1929 г.
и последующая Великая депрессия дали толчок к
развитию картелей, которые уже имели богатую экономическую
историю, а в следующие 10 лет более или менее открыто
стали командовать международной торговлей. Однако
депрессия оказала вначале на картели весьма
противоречивый эффект. Многие картели, существовавшие в период
краха, не в состоянии были выдержать тяжелые условия
1930—1931 гг.; картельная дисциплина оказалась
нарушенной, так как их члены стали продавать свои товары
дешевле, чем было договорено, а соглашения предавались
забвению. Однако в то же самое время убедительней, чем
когда-либо прежде, депрессия показала все большему
числу промышленников и политиков, что свободная
конкуренция и прежде не являлась идеальным вершителем судеб
торговли, и развивающаяся тенденция в конце концов
доказала это наглядно. Как отмечено в одном из трудов,
«новые обращения к философии экономического
ограничения» 28 вызвали вскоре появление новых картелей, в то
время как большинство картелей, ликвидировавшихся под
ударами кризиса, перегруппировались к середине 30-х
годов. Даже болтовня о либеральных принципах свободной
б ззк, щ 19б«
81
торговли оказалась решительно отброшенной в сторону.
Ставкой стало выжить (одним из аспектов всего этого
была подготовка к следующей войне), и если картелям
надлежало внести спокойствие в опасное море международной
торговли, то конкуренция должна была быть проклята.
Одним из результатов депрессии явилось то, что
правительства стали непосредственно вмешиваться в
деятельность картелей, особенно правительства тех государств,
которые сильно зависели от экспорта сырья. Когда в
1930—1931 гг. спрос на большинство товаров
катастрофически сократился, эти государства столкнулись с
огромным перепроизводством. Предприниматели, обычно
частные бизнесмены или фермеры, стали решительно
требовать защиты от губительной войны цен, которая была
неизбежным результатом того, что каждая страна пыталась
продавать всю свою продукцию на внешних рынках по
демпинговым ценам. Правительства ответили серией
соглашений, регулирующих торговлю различными товарами.
Первое международное соглашение по пшенице было
заключено в 1933 г. Участники его — Соединенные Штаты
Америки, Канада, Австралия и Аргентина — согласились
лимитировать свой экспорт, в то время как 13
импортирующих государств Европы обязались не увеличивать
внутреннее производство зерна. В 1931 г. участники так
называемого Кладборнского плана — представители сахарной
промышленности главных производящих стран —
согласились установить тоннажный лимит экспорта на следующие
пять лет. В 1933 г. предприниматели, пытавшиеся
установить с 1920 г. эффективный рыночный контроль,
добились наконец своей цели. Подобные же меры, главной
составной частью которых явилось ограничение производства
и (или) экспорта, были приняты по олову (1931 г.),
каучуку (1934 г.), мясу (1936 г. по экспорту в Англию) и др.
Государственное вмешательство совершенно иного
характера было осуществлено в Германии после прихода к
власти фашистов в 1933 г. Кратко формулируя
германскую тенденцию к презрению свободной конкуренции и
рассматривая промышленность как служанку государства,
нацисты реорганизовали германское хозяйство в еще более
концентрированные группы, чем оно было прежде, и
установили над их деятельностью более жесткий официальный
контроль. Некоторые из новых суперобразований,
созданных пацистами, являлись по существу старыми
национальными картелямц под новыми названиями, хотя имелись
82
также важные изменения: членство в промышленных
группах стало обязательным, а конкуренция при помощи
манипуляции ценами внутри страны почти полностью была
исключена. При нацистском режиме внешнеторговые
акции частной промышленности не отличались от
государственной политики, а картели всемерно поощрялись
режимом, рассматривавшим эту торговлю в качестве средства
утверждения экономической силы Германии и получения
доступа к иностранной технологии.
Частные картели также процветали в 30-е годы.
Нефтяные компании укрепили свой контроль над рынками
путем создания местных картелей в большинстве важных
пефтепотребляющих стран. Соглашения, подписанные в
1930, 1933 и 1934 гг., показывают с исключительной
точностью практическую деятельность каждого из этих
картелей, которые к середине 30-х годов с большим успехом
фиксировали цены и устанавливали рыночные квоты.
В пределах Соединенных Штатов Америки нефтяные
компании на протяжении этого периода установили систему
контроля под названием консервация, посредством которой
ловко связались с международной картельной системой,
созданной по Акнакаррийскому соглашению. Картель
«Фебус» с значительным успехом сохранял высокие цены
на большинстве рынков в течение депрессивных лет (хотя
конкуренция аутсайдеров, особенно японцев, вызывала
потери в ряде стран, в том числе и в США). Новые
альянсы между предпринимателями химической
промышленности, включая важные пакты между «Дюпон» и «ИГ Фар-
бен», дополняли основные соглашения, подписанные в 20-х
годах, но вместе с тем возникло немало новых крупных
картелей. В 1931 г. «Алкоа» и «ИГ Фарбен» заключили
соглашение о производстве и продаже магния в
Соединенных Штатах Америки. «Доу кемикл», другой крупный
производитель, присоединился в 1934 г. к картелю, и это
сотрудничество продолжалось до 1941 г., когда члены
картеля признали принцип nolo contendere (не хочу
бороться) на антитрестовском процессе, начатом министерством
юстиции. В 1930 г. был основан первый картель
международного масштаба, объединявший производителей азота.
Депрессия привела его к краху в 1931 г., но в следующем
же году он был реорганизован и успешно действовал до
второй мировой войны. Могущественный международный
цементный картель был основан в 1937 г. Мировая
торговля зеркальным и листовым стеклом была картелирована
бф
83
в 30-х годах. Фосфатные залежи подпали под контроль Ё
1933 г. при совместном участии американских
производителей, которые действовали через ассоциацию
Уэбба—Померена в качестве главных действующих лиц в картеле.
Новой, более поразительной иллюстрацией того,
насколько далеко западные промышленники пошли по пути
полной ликвидации конкурентных устоев, является
Дюссельдорфское соглашение 1939 г. Оно представляет собой
договор между крупнейшими английскими и германскими
капиталистами, действовавшими в унисон при одобрении
и содействии их правительств. Цель соглашения —
объединение всей промышленной системы Англии и Германии в
единый, всеохватывающий картель для управления их
международной торговлей, т. е. торговлей между этими
двумя странами и экспортом в третьи страны. Соглашение
было подписано 16 марта 1939 г., после конференции в
Дюссельдорфе29, представителями промышленности
рейха и федерацией британской промышленности. Оно
включало, например, такие пункты:
«4. Две стороны согласились с тем, что цель, которой
следует достичь, заключена в такой организации экспорта
всех стран, при которой обеспечивается значительная
прибыль. Отсюда достигнуто согласие о том, что необходима
замена разрушительной конкуренции конструктивным
сотрудничеством для быстрого расширения мировой
торговли во взаимных интересах Англии и Германии, а также
всех других стран.
10. ...Они воодушевлены этой целью из-за того факта,
что уже действует значительное число соглашений между
отдельными германскими и британскими
промышленными группами... Они рады констатировать, что еще около
50 промышленных групп уже выразили в принципе свое
желание в ближайшее время заключить соглашение».
Эти сантименты были выражены буквально за пять
месяцев до вторжения Германии в Польшу, ввергшего в
войну государства обеих подписавших соглашение сторон.
Не только война остановила безудержную картелиза-
цию, сущность которой в концентрированном виде
выражена Дюссельдорфским соглашением. Повсюду в 30-х годах
поднялось общественное движение против трестов и
картелей, особенно в США, где депрессия вызвала сильные па-
строения против бизнеса.
Заключение временной комиссии по национальной
экономике, исследовавшей в 1938—1939 гг. положение с кон-
84
центрацией в экономике, подогрело общественное Ёозму-
щение. Другие расследования, посвященные проблемам
военпого времени, усилили это возмущение. Одно из таких
расследований — антитрестовское дело, начатое
помощником генерального прокурора Турманом Арнольдом,
ведавшим антитрестовским отделом министерства юстиции
администрации Рузвельта. Следствие выявило факты,
которые с такой силой возмутили американцев, что явились
непосредственным политическим фактором, заставившим
правительство США занять редкую антикартельную
позицию после войны: речь шла о соглашении «ИГ Фарбен» —
«Стаидард ойл» (Ныо-Джерси), ограничивавшем
разработку синтетического каучука.
Здесь можно только кратко изложить сложную историю
синтетического каучука30. Этим производством были
заняты три компании: «ИГ Фарбен», «Дюпон» и «Стандард
ойл». В 1920 г. первые две компании открыли различные
способы коммерчески выгодного производства
синтетического каучука. Каучук «Дюпон» был назван неопреном,
каучук «ИГ Фарбен» известен как буна. «ИГ Фарбен»
опасалась, что каучук «Дюпон» превосходит по качеству
буну, и потому была заинтересована вступить в
соглашение об обмене лицензиями, что должно было дать «ИГ
Фарбен» право на производство в Германии неопрена. Но
«Дюпоп», также понимая превосходство своего каучука,
отказалась передать лицензию «ИГ Фарбен». С другой
стороны, «ИГ Фарбен» владела патентованным
химическим процессом и технологией, которых активно
добивалась «Дюпон». «Стандард ойл», крайне заинтересованная
в достижениях химической промышленности, касающихся
нефтеперегонки, стремилась получить права на
достижения «ИГ Фарбен» в технологии производства бензина из
угля. Это столкновение интересов дало возможность
«ИГ Фарбен» настроить две американские фирмы друг
против друга, что продолжалось в течение более чем
десятилетия.
«ИГ Фарбен» подписала соглашения со «Стандард ойл»
в 1929 и 1930 гг., добившись двух основных целей:
компании согласились не вступать в промышленную сферу
другой стороны, т. е. «ИГ Фарбен» не должна была развивать
нефтяную промышленность, а «Стандард ойл» —
производство химикалий. Они основали объединенный филиал
«Джаско», чтобы вместе эксплуатировать любой «новый
химический процесс», который мог быть открыт на погра-
85
вичпой линии между нефтяной и химической отраслями
промышленности. Именно такой областью был
синтетический каучук, и «Стандард ойл» стала вскоре оказывать
нажим на «ИГ Фарбен», чтобы последняя предоставила
«Джаско» право на производство буны. В течение 30-х
годов «ИГ Фарбен» не давала согласия, ссылаясь на
сопротивление правительства. Нацистский режим определеппо
не желал передать технологию на производство буны
североамериканской компании. Но, по-видимому,
дополнительной причиной отказа было то, что «ИГ Фарбениндустри»
хотела сохранить контроль над технологией буны как
средство для выторговывания у «Дюпон» технологии
производства неопрена. В течение нескольких решающих лет
ситуация оставалась неизменной: «Стандард ойл» не могла
получить доступ к производству буны, а «Дюпон»
ограничила производство неопрена, явно из желания достичь
согласия с «ИГ Фарбениндустри», прежде чем пойти на
риск развертывания крупномасштабного производства.
В 1938 г. «Дюпон» и «ИГ Фарбениндустри» пошли на
компромисс, согласившись произвести обмен некоторыми
существенными технологическими процессами, но не
правами производить синтетический каучук по технологии
другой стороны. И все же «ИГ Фарбениндустри» не
согласилась передать «Стандард ойл» технологию производства
буны. В 1939 г., после того как началась война, «ИГ
Фарбениндустри» наконец раскрыла патенты на производство
буны (шаг, который оказался неизбежным, так как
патенты в качестве собственности противника были захвачены
Англией), но утаила «ноу-хау» и установила
ограниченные условия для США, что сделало эти патенты по
существу бесполезными. Поэтому благодаря манипуляциям
«ИГ Фарбениндустри», а также серьезному желанию
«Дюпон» и «Стандард ойл» картелизировать все рынки,
прежде чем пойти на какое-либо рискованное
предприятие, США оказались в декабре 1941 г. только с зачатками
промышленности синтетического каучука, в то время как
захват Японией плантаций в Юго-Восточной Азии сделал
синтетический каучук крайне важным материалом
стратегического значения.
Для раздраженной американской общественности дело
«ИГ Фарбениндустри» — «Стандард ойл» стало
возмущающим символом того, как картели были использованы
(особенно немцами, но при сотрудничестве американских
компаний) для подрыва экономик союзников, оставив их не-
86
подготовленными к войне. «Американские торговые дома
втайне друг от друга и в союзе с иностранными
коммерческими интересами... не дали развернуть производство
критически важной продукции, лишив союзников средств
ведения войны, непреднамеренно раскрыли военные
секреты и исключительно важные производственные данные
иностранным правительствам», — писали Турман Арнольд
и Стивене Ливингстон в Гарвард бизнес ревью31.
Антитрестовское дело против «Стандард ойл» было внезапно
улажено, но вскоре оно было представлено на форум
общественности — специальной комиссии по расследованию
программы национальной обороны, возглавлявшейся
сенатором Гарри Трумэном. Во время слушания Трумэн
небрежно заявил, что, как он считает, сотрудники «Стандард
ойл» виновны в измене 32.
Ущерб национальной безопасности был не
единственным аргументом, хотя за период войны он мог быть
наиболее убедительным обвинением из тех, что выдвигались
против картелей. Американцы все больше узнавали о
широком размахе участия картелей во внешней торговле и о
том, что картели обходятся им недешево. Два десятилетия
тайных коммерческих соглашений сменились новой
политической атмосферой, при которой вместо прежней
терпимости правительства или открытой поддержки частных
картелей возобладала враждебность к ним. В период между
1939 и 1945 гг. министерство юстиции организовало
52 антитрестовских судебных преследования против
международных картелей, а из 165 компаний, привлеченных
в качестве ответчиков, только 36 были иностранными33.
В Соединенных Штатах Америки по этому поводу
появились стопы кпиг, памфлетов, статей, исследований.
Помимо временной национальной экономической комиссии и
комиссии Трумэна начались главные слушания в сенатской
комиссии по патентам под председательством сенатора
X. Т. Боуна и специальной комиссии сената по военной
мобилизации, во главе которой стоял сенатор Харли
М. Килгор. Впервые были широко раскрыты и
обнародованы детали операций многих картелей. Американская
оппозиция к картелям не носила, по существу,
политического характера. Она отражала усилившуюся позицию
североамериканской промышлености. К 1944 г. стало
явным, что Соединенные Штаты выходят из войны в
качестве наиболее могущественного государства. Некоторые
бизнесмену ц политики считали, что интересы страны лежат
57
скорее в конкуренции, а не в сотрудничестве и
ограничениях. Несмотря на некоторую оппозицию, в целом не было
сомнения в том, что экономическое превосходство Америки
делало необходимость существования картелей куда менее
настоятельной.
В начале сентября 1944 г. президент Рузвельт
разъяснил, каково должно быть положение картелей США после
войны. За год до этого он назначил межведомственную
исполнительную комиссию, известную как «Картельная
группа», которую возглавил Дин Ачесон, бывший тогда
помощником госсекретаря, для изучения деятельности
картелей и представления рекомендаций. Но еще до
завершения отчета этой комиссии Рузвельт опубликовал письмо
госсекретарю Корделу Халлу, в котором указал на то, что
картели противоречат духу общепринятой в США
коммерческой практики. Он заявил, что это нашло отражение в
антитрестовских законах и что «практика картелей,
которая сдерживает свободное движение товаров во внешней
торговле, должна быть ограничена», возможно, через
акцию ООН. Он также высказался за «искоренение» в
Германии «этих орудий экономической войны». Нью-Йорк
тайме в сообщении о письме Рузвельта подчеркнула: «Эта
программа при поддержке другими государствами будет
соответствовать философии наших антитрестовских
законов в международной торговле, за исключением некоторых,
регулируемых правительством товаров»34. Рузвельт
проявил предусмотрительность, чтобы не зайти слишком
далеко, утверждая право Америки распространить
антикартельную политику на другие страны, к примеру на
британских союзников. Но ясно, что администрация
намеревалась делать то, что практически было необходимо.
С окончанием войны США приступили к
антикартельной кампании, достигнув довольно хороших результатов.
Резолюции антикартельной направленности (а также
содержавшие критику ограничительной деловой практики),
выдвинутые Соединенными Штатами Америки, были
приняты на международных форумах, таких, как созванная в
1945 г. Межамериканская конференция по проблемам
мира и войны. Администрация Трумэна предложила создать
под покровительством ООН международную торговую
организацию (МТО), задачей которой было бы
«предотвращение использования таких методов деловой
практики, которые сдерживают конкуренцию, ограничивают
доступ к рынкам, поощряют монополистический коцтродь р
88
международной торговле». Госдепартамент преДс±авйЛ
хартию МТО, в которой расшифровывался механизм
действий, предложенный организации. (Однако хартия
никогда не была ратифицирована, и МТО так и не стала
реальностью35.) В оккупированной Германии Союзный
контроль сделал все, чтобы покончить с немецкими
картелями. В зоне США были предприняты дополнительные меры,
ограничивающие размер немецких фирм 10 тыс.
работников. У себя в стране Верховный суд принял в 1949 г.
принципиальное решение, согласно которому
североамериканские экспортные картели, создаваемые в соответствии с
законом Уэбба — Померена, не могут участвовать в
международных соглашениях 36.
Действительно, с годами казалось, что американские
антитрестовские устои завоевали успех в мире. Договор,
основавший Организацию экономического сотрудничества
и развития (ОЭСР), установил, что одной из ее целей
является контроль над картелями, а Римский договор создал
Европейское экономическое сообщество, включившее в свой
устав строгие антитрестовские статьи. К середине 60-х
годов ФРГ и 12 других европейских стран имели
антикартельные законы37. Все говорило о том, что мертвая
хватка картелей в международной торговле разорвана.
Однако это не соответствовало действительности, и не
только потому, что недостаточный энтузиазм Западной
Европы в отношении антитрестовских предписаний сделал
там неэффективными закопы о картелях. Ни
национальные законодательства, ни международные резолюции не
могли удержать картели от перегруппировки и
приспособления их к новым условиям послевоенного мира.
Заключительный анализ показал, что кратковременная кампания
правительства США оказалась не больше чем попыткой
остановить при помощи слов процесс экономической
интеграции.
ПОСЛЕВОЕННОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ
Разрушения производственных мощностей Европы и
Японии, причиненные войной, были настолько
обширными, что во многих отраслях промышленности картелизация
сразу же после 1945 г. была невозможной или же
ненужной. Устои международной торговли, которые
вырабатывались с таким усердием на протяжении 20-х и 30-х годов,
невозможно было восстановить просто потому, что многие
89
^частййкй пойбсли крайне серьезный ущерб.
Большинство экономически развитых западных стран проявили
энергичные усилия в восстановлении утраченного. Их фирмы,
в основном, естественно, американские, которые
сохранили свою промышленную мощь, без труда находили
рынки и удовлетворительные цены для своих товаров. Эти
обстоятельства вызвали своего рода паузу в активности
картелей.
Однако постепенно, с процессом восстановлепия
промышленности, картели стали оживать. Часто импульсом
становились излишки производственных мощностей,
вызванные строительством новых заводов. Но послевоенные
картели отличались в важных аспектах от своих
предшественников. Из-за того что значительная часть этой
книги касается практики послевоенных картелей, мы не будем
подробно излагать их историю. Следует только отметить
некоторые основные изменения, происшедшие с картелями
после 1945 г.
По существу, стратегия международных картелей в
послевоенный период заключалась в совершенствовании
своей маскировки, в попытках стать, насколько возможно,
невидимыми и неосязаемыми. Общественное мнение и
распространение антитрестовских законов сделали
относительно открытое картелирование 30-х годов практически
невозможным. Картели вынуждены были искать менее
явные формы коллективного контроля над рынками, и они
добились в этом успеха. В ряде стран, и особенно в
Швейцарии, которая была самым ярким примером, законы были
достаточно благоприятными, чтобы формально
международные картели могли все еще иметь безопасное и тайное
убежище для своих штаб-квартир. Корпорации также
извлекли пользу из международных экспортных картелей,
которые являются законными в таких странах, как Англия
и ФРГ. Хотя такого рода картели должны были
воздействовать только на внешние рынки, они часто служили
прикрытием системы, довольно успешно регулирующей также
и внутренние рынки38. Наконец, картели все более
опирались на явно безобидные коммерческие и технологические
связи, такие, как обмен патентами, сотрудничество в
области исследований, .и совместные предприятия, которые
могли осторожно приглушить конкуренцию39.
В некоторых отраслях промышленности регулирование
конкуренции сопровождалось после войны в значительной
мере джентльменскими соглашениями или даже молчали-
90
вым взаимопониманием, что сохраняло эффект старого
картеля, т. е. объединения, которое было признано
ошибочным и объявлено незаконным. Такие договоренности не
требуют наличия стандартного аппарата картеля, т. е.
письменных соглашений, регулярных заседаний,
административного штата. Сложились различные типы активных
действий по таким договоренностям. Так, фирмы
фактически не имели права заключать соглашения об ограничении
конкуренции, но они просто воздерживались от продажи
товара по низким ценам или нарушения рыночпых квот.
Часто в олигополии такого типа крупнейшая фирма
осуществляет «лидерство в ценах» по отношению к другим
фирмам, которые устанавливают цены в полном
соответствии с изменениями в ценах, вносимыми лидером.
Несколько менее туманными (хотя не обязательно более
эффективными) оказывались положения, при которых
компании достигали неформального устного соглашения.
Таким образом, создавались картели, преимущество
которых заключалось в том, что их крайне трудно было
обнаружить.
Алюминиевая промышлеппость явилась одной из
отраслей, добившихся огромного влияпия на рынке путем
действий таких неофициальных молчаливых соглашений.
До войны торговля алюминием контролировалась
картелем, возглавлявшимся крупнейшей канадской экспортной
фирмой «Алюминиум, лтд» (ныне «Алкан»). «Алкан»
некогда представляла в картеле материнскую фирму
«Алюминиум компани оф Америка» («Алкоа»). Защита
внутреннего рынка позволила этой компании при помощи
«Алкан» сохранить до 1939 г. свою монополию на
производство алюминия в Соединенных Штатах Америки.
После войны картель распался, частично в результате
антитрестовского дела, которое выиграло министерство юстиции
США. Однако система координации цен сохранилась.
В производящих странах соблюдалась цена, установленная
местными предпринимателями, а «Алкан» осталась
лидером цен на рынках, где было недостаточное или совсем не
было местного производства. За исключением редких
случаев, «Алкан» не пыталась увеличивать свой экспорт на
рынки Соединенных Штатов Америки путем снижения
цен, причем «Алкоа» в качестве ответного шага следовала
на внешних рынках ценам «Алкан». Эти согласованные
действия, дополненные совместными предприятиями и
совместными исследовательскими работами ведущих фирм,
91
регулировали торговлю алюминием без создания
формального картеля по меньшей мере до 70-х годов, когда
появившиеся новые предприниматели усилили конкуренцию в
этой отрасли промышленности 40.
Послевоенная враждебность к картелям заставила
другие отрасли промышленности полагаться главным образом
на соглашения, содержащие технологические проблемы.
Прекрасные примеры этому дали различные отрасли
химической промышленности. Компании, производящие
промышленные химикалии и фармацевтические товары, чья
судьба зависит от постоянного развития новых изделий и
процессов, чтобы избежать конкуренции, давно
практикуют перекрестное лицензирование патентов. Но в 20-х и
30-х годах эта отрасль промышленности оказалась также
картелированной на основе всеохватывающих соглашений
между гигантскими фирмами, такими, как «Великий
альянс» между «ИКИ» и «Дюпон» или соглашение между
«ИГ Фарбениндустри» и «Стандард ойл». Соглашения
такого типа, предусматривающие раздел рынков по всей
номенклатуре товаров, производимых фирмами,
встречаются в настоящее время относительно редко. Вместо этого
картели химических предприятий действуют по отдельным
товарам, через предоставление главными фирмами
исключительно друг другу бесчисленного количества патентных
лицензий, исключая при этом мелких аутсайдеров (см.
гл. 5). Важным для таких отраслей, как химическая и
электронная, являются также совместные
исследовательские работы, когда мощные фирмы соглашаются принять
долевое участие в финансировании и использовании
результатов технологических исследований.
Все это не означает, что формальные картельные
договоренности полностью исчезли или даже что они
подвергаются опасности. В таких областях, как нефть, сталь и
электрооборудование, классические картельные образования
вышли из войны невредимыми или же вскоре были
восстановлены. Международная электротехническая ассоциация,
функционирующая уже полстолетия, высится как
монумент долговечности классических картелей современности.
В послевоенные годы были созданы десятки других
картелей, они действовали на своих рынках в течение разных
периодов времени, а затем распались на части, иногда в
результате публичных разоблачений. Были выявлены
секретные международные картели, которые влияли на
торговлю такими разнообразными товарами, как хинин, азот,
02
вискоза, линолеум, электрокабели, сахар, уран. В промыш-
ленно развитых странах зарегистрированы сотни
экспортных картелей, многие из которых включают членов из
нескольких стран. Сколько картельных соглашений
держится в секрете, вообще невозможно определить.
Главной тенденцией среди картелей в послевоенный
период является расширенное использование искусных
методов тайных соглашений. Эта тенденция идет рука об
руку с другим важнейшим процессом — экспансией
транснациональных корпораций. Связи между картелями и
ТНК, конечно, не новое явление. Многие из фирм,
входивших в ранние картели, соответствовали, по определению
ОЭСР, транснациональной корпорации «как предприятия,
осуществляющие операции по производству товаров или
услуг более чем в одной стране через группу отделений, в
какой-то мере подчиняющихся центральному контролю» 41.
Новым является огромный рост прямых иностранных
инвестиций этих фирм с 1945 г. и рост их доли в
экономике капиталистического мира. Корпорации США были
ведущими в первоначальной волне экспансии
транснациональных корпораций. В 1946 г. общая сумма прямых
зарубежных инвестиций США составила 7,2 млрд. долл., а к
J 975 г. эта сумма взлетела до 137 млрд. долл., она
утроилась за период 1950—1960 гг. и снова утроилась за период
1960—1971 гг.42. Число иностранных филиалов
американских ТНК также возросло более чем в три раза за период
1950—1966 гг., с 7 тыс. до 23 тыс. Позже, в 70-х годах,
западногерманские и японские фирмы начали расширять
активность за рубежом даже быстрее, чем США и другие
страны, особенно Соединенное Королевство, Франция,
Швейцария, которые также имели значительные прямые
инвестиции в зарубежных странах43. Общая сумма
зарубежных инвестиций ТНК возросла со 105 млрд. долл. в
1967 г. до 287 млрд. долл. в 1976 г. (хотя эти цифры
преувеличивают размеры роста инвестиции, так как они не
учитывают инфляцию и колебания валютных курсов)44.
В 1971 г. общий объем производства транснациональных
фирм достиг потрясающего уровня — 20% суммарного
валового национального продукта капиталистического
мира45.
Этот беспрецедентный рост вызвал резкое увеличение
экономической концентрации и централизации власти.
Даже среди транснационалов была отмечена эта
концентрация. В 1973 г. 10 тыс. фирм владели по меньшей мере
93
одним зарубежным филиалом и поэтому могли считаться
транснациональными. В отчете Организации
Объединенных Наций за тот же год отмечено, что на 300
американских фирм приходится 70% всех американских прямых
инвестиций за рубежом. В Англии на 165 компаний
приходилось свыше 80% заграничных вложений, а в ФРГ
только 82 фирмы контролировали более 70% прямых
инвестиций46. Так как эти несколько сот крупнейших фирм
распространяют свои операции и вложения на все повые
страны, значительная часть всей экономической активно-
сти оказывается под их контролем47. Возможно, наиболее
выдающейся чертой транснациональных фирм является их
тенденция к централизации власти. Действительно, часто
считают, что ключ к глобальному успеху фирм
заключается в их способности построить информацию и гибкое
руководство так, чтобы обширная сеть филиалов
управлялась из головной штаб-квартиры как сильно
интегрированная система, а не как скоплепие полуавтопомпых
феодальных поместий48.
Концентрация и цептрализация — обе эти тепденции
причастны к картелям. Чем меньше фирм,
соперничающих в пределах какого-то рынка, тем легче организовать
их, особенно если они имеют богатый опыт использования
ограничительных соглашений. Однако эти соглашения не
должны походить на детализированные картельные
контракты. При наличии небольшого числа фирм обмен
патентами и совместные предприятия могут стать
идеальными методами избежать конкуренции. Тщательный
контроль транснационалами своих филиалов также может
сделать картели более эффективными. Транснациональная
корпорация является фактически системой связанных
фирм, часто охватывающей десятки стран, и ее политика
быстро передается через эту систему. Соглашение,
направленное на то, чтобы ограничить конкуренцию между
разными ТНК, может, таким образом, быть введено в
практику по всему миру через дочерние фирмы, используя их
знание местных условий в качестве явного преимущества.
Дочерние фирмы оценивают наиболее оптимальное
соотношение объемов производства на месте и импорта от
материнской фирмы из-за границы; они информируют о
местной политике, оценивают возможности местных
конкурентов, их можно использовать при образовании мини-
картелей для специфических рынков, как, например,
ИИПЭТЭ в Бразилии. Международный картель, который
9*
Занят только экспортом, действует в удалений от сйойК
рынков, что создает неуверенность и риск. Новая
структура транснациональных компаний в промышленности дала
картелям возможность «организовать» рынки в
послевоенные десятилетия более эффективно, чем прежде.
Таким образом, история картелей с 1945 г. была
историей изменений по форме, по не по существу. С
политической точки зрения изменения были вполне успешными,
так как картели (за исключением ОПЕК) перестали быть
для общественного сознания проблемой. Руководящие
деятели корпораций, правительственные чиновники и
многие экономисты отрицают, что картели имеют какое-то
отношепие к современному миру. В следующих главах,
однако, мы докажем обратное.
Глава 2
СВЯЗИ В ЭЛЕКТРОТЕХНИЧЕСКОЙ
ПРОМЫШЛЕННОСТИ: КЛАССИЧЕСКИЙ КАРТЕЛЬ
Наше рассмотрение проблемы должно начаться с
картеля, который воплощает ныне классический тип:
Международная электротехническая ассоциация (МЭА). Никакая
другая организация не олицетворяет в таком
совершенстве наше представление об идеальном картеле. Другие
характерные черты МЭА также вдохновляют на
исследование этого объекта. Прежде всего, в течение
полустолетия это объединение сохранило в значительной мере ту же
форму, какая была при его организации. Картель
руководит в мировом масштабе торговлей тяжелым
электрооборудованием, которое имеет большое значение и для
развитых, и для развивающихся стран. Картель включает
фактически все главные корпорации этой отрасли. Он
является исключительно частной по составу группой с
ежегодным объемом продаж ее членов около 2 млрд. долл. Тем
не менее картель выдает себя за обычную торговую
ассоциацию и маскирует свою действительную деятельность
фасадом статистических и рыночных исследований.
Должностные лица и фирмы, входящие в картель, в тех редких
случаях, когда они вообще говорят о МЭА как таковой,
отказываются рассматривать эту ассоциацию в качестве
картеля даже тогда, когда им предъявляются
документальные свидетельства, которые не оставляют сомнений в
том, что МЭА является картелем1.
Звучит иронически, но само существование таких
свидетельств представляет еще один факт, который делает
необходимым всестороннее внимание к МЭА. Частные
картели по очевидным причинам полностью засекречены.
Картели действуют незаметно, за исключением редких
случаев, когда они становятся объектом правительствен-
96
ных расследований или даже при более обычных
обстоятельствах, когда информация просачивается к
журналистам и другим частным лицам. Чтобы понять причину
исключительной долговечности МЭА, необходимо
разрушить стену секретности вокруг группы, что происходило
уже не раз. И хотя секреты раскрывались не слишком
часто, они носили серьезный характер, особенно самые
последние. Большая часть того, что было известно относительно
МЭА до войны, содержится в отчете Федеральной
торговой комиссии, опубликованном в 1948 г. в результате
антитрестовского дела против картеля2. В 1957 г. британское
правительство представило некоторые детали послевоенной
деятельности картеля3. В 1965 г. экономист д-р Барбара
Эпштейн, работавшая в нью-йоркской консультационной
фирме «Горас Дж. Деподвин ассошиэйшн», добыла копию
базисного соглашения секции Н (о трансформаторах)
МЭА вместе с данными финансового порядка о ценах и
продажах по этой секции4. Пять лет спустя Курт Мироу
получил материалы соглашений отделения картеля в
Бразилии. В 1977 г. экономист Университета Нотр-Дам д-р
Ричард Ньюфармер добыл в промышленных кругах копии
контрактов, касающихся девяти производственных секций
МЭА. Затем, два года спустя, произошла массовая утечка
сведений. Бывший сотрудник правления направил Мироу
три сотни документов общим объемом 2 тыс. страниц из
закрытых досье МЭА: контракты, письма, меморандумы,
расчеты цен, записи заседаний и тому подобные
материалы. В результате этих открытий предстала картина
операций МЭА, хотя и не полная, но необычная по богатству
деталей.
* *
♦
Набор товаров, которые производятся
электротехнической промышленностью, исключительно широк, а сами
изделия становятся все более сложными. От электроламп
до турбин, от электробритв до систем связи для
сверхзвуковых бомбардировщиков, от смесителей до космических
кораблей — эта промышленность принимает участие
прямо или косвенно фактически в каждом аспекте нашей
повседневной жизни.
Но наиболее поразительным аспектом этой отрасли
промышленности является то, что, несмотря на столь мно-
7 Зак. № 1966
97
гие ответвления, она остается в значительной мере сферой
деятельности немногих корпораций, созданных в конце
XIX в. на базе изобретений также немногих американцев
и европейцев. Наиболее крупными из этих изобретателей
были Томас Эдисон, Джордж Вестингауз, Вернер фон
Сименс, Элию Томсон и Джозеф Свэн. Если к этим именам
прибавить некоторые другие, а именно Чарлза Парсонса,
Себастьяна Ферранти, Чарлза Брауна, Вальтера Бовери,
Густава де Лаваля, Эшера Уисса и Ионаса Венстрома, то в
их лице мы будем иметь отцов гигантских
многонациональных объединений, которые доминируют над мировой
торговлей в наиболее важных отраслях
промышленности 5. За единственным исключением — японских
компаний, которые достигли нынешнего своего положения на
основе технологии, полученной после того, как действие
главных американских и европейских патентов истекло, а
также за счет использования дешевой рабочей силы и
мощной государственной помощи, — практика показала,
что для новых фирм, а тем более фирм небольших
проникнуть в эту отрасль оказалось трудно. (Немногим молодым
сравнительно мощным фирмам удалось это сделать на
основе развития совершенно новых секторов
промышленности. Например, для компании «ИБМ» это производство
компьютеров, для «Ксерокс» — копировальных машин, а у
нескольких компаний — все еще молодое производство
полупроводников.)
Трудность проникновения в уже сформировавшиеся
сектора электротехнической промышленности имеет целый
ряд причин. Одной из них является необходимость
постоянного и все убыстряющегося внедрения технических
нововведений, без использованпя которых невозможно
выжить, а это требует астрономических вложений в научные
исследования и разработки, что под силу только
гигантским фирмам. Другой причиной является эффективность
производства, которой можно добиться путем
крупномасштабного производства, что дает крупным компаниям
преимущество в конкуренции над честолюбивыми, но
небольшими фирмами. Этот фактор действует с особой силой в
области производства средств производства отрасли —
машин, которые производят и передают электроэнергию.
Здесь, например, крупная электростанция, использующая
мощные генераторы, оказывается более эффективной, чем
небольшая станция, использующая машины, которые
могут произвести более мелкие фирмы. Но наряду с масшта-
98
бами производства и технологическими новшествами здесь
существует еще и другое преимущество: крупные фирмы
поддерживают свои позиции в электротехнической
промышленности путем широкого применения ограничений в
их деловой практике.
Для ясности было бы полезно разделить
электротехническую промышленность на два составных компонента:
средства производства и предметы потребления. Как
правило, картели электротехнической промышленности
стремятся действовать в одной из этих двух областей, хотя
большинство крупнейших фирм, те, что производят полный
набор товаров, от транзисторных радиоприемников до
ядерных реакторов, представлены картелями обоих
направлений.
В гл. 1 мы упомянули наиболее известный довоенный
картель, действовавший в сфере потребительских товаров
электротехнической промышленности — Ассоциацию
производителей ламп накаливания «Фебус». Этот картель
появился в результате двух событий, имевших место в
1919 г. Первое — создание германской фирмы «Осрам»
в результате слияния предприятий, производящих лампы,
их основных производителей в Германии: «АЕГ»,
«Сименс» и «Ауергезелыпафт». «Осрам» вскоре поглотила и
другие компании, оставив в стороне лишь один концерн.
В 1919 г., кроме того, «Дженерал электрик» создала
филиал «Интернэшнл Дженерал электрик», чтобы при его
посредстве регулировать зарубежные операции компании,
а также защитить свой внутренний рынок, поскольку
ч<Дженерал электрик» опасалась, как бы европейские
предприниматели не попытались захватить прибыльный
американский рынок. «Интернэшнл Дженерал электрик» сразу
же вступила в патентные соглашения и договоры об
обмене производственной технологией с наиболее крупными
иностранными предприятиями. Но головная фирма
«Дженерал электрик» была занята созданием еще более надеяч-
ного метода ликвидации неожиданностей конкурентного
рынка. Когда европейский картель производителей
электроламп, основанный «Осрам» в 1921 г., потерпел в 1924 г.
крах, «Интернэшнл Дженерал электрик» начала
интенсивные переговоры с европейцами, пытаясь выработать
долгосрочный союз. «Дженерал электрик» стала, таким
образом, главной движущей силой картеля, который был
создан 24 декабря 1924 г. на основе документа,
названного Конвенцией для развития и прогресса международ-
7»
99
ной промышленности электрических ламп накаливания6.
Картель «Фебус», названный так по имени шведской
фирмы, созданной для управления им, выделил три
рыночных района: внутренние территории, заморские
территории Великобритании и «общие» территории. Рынки
внутренних территорий включали 12 стран и были, конечно, в
значительной мере зарезервированы за компаниями, уже
действовавшими в этих районах и имевшими поэтому
превосходство на рынке. Заморские территории
Великобритании являлись сферой деятельности производителей
британских электроламп, хотя другим компаниям были также
выделены небольшие доли на этом рынке. Остальная часть
мира, за исключением США и Канады (которые
молчаливо тяготели к группе «Дженерал электрик» — «Вестинга-
уз»), представляла собой общую территорию. Каждый
член картеля «Фебус» получил квоту продаж внутри
каждого из трех рыночных районов. При резервировании за
ним местного рынка член картеля свободен был
использовать свою квоту продаж в любом районе общей
территории. Однако члены картеля должны были платпть штрафы
за превышение квоты продаж, и образовавшиеся суммы
распределялись среди тех, чьи продажи оказывались ниже
квоты. Точно так же члены картеля согласились внести в
общий фонд все свои патенты на производство ламп и
допускать к своим предприятиям любого члена объединения
для инспекции. Другими словами, здесь не было никакой
возможности для конкуренции, за исключением
переговоров относительно определения размеров рыночных квот.
Местные рынки были защищены от вторжения других
зарубежных фирм. Ничего нельзя было выиграть от
проведения агрессивной политики продаж на общей территории,
так как пришлось бы платить штраф за каждое
превышение квоты. Если даже какая-либо из компаний добьется
поразительных технологических успехов, она должна
поделиться ими с другими членами (хотя она могла
потребовать оплатить лицензионное вознаграждение,
определенное в результате договоренности или арбитража) или ее
исключали из картеля со всем риском, который влечет за
собой эта акция.
Хотя ни «Дженерал электрик» и полностью
находящийся в ее владении филиал «Интернэшнл Дженерал
электрик», ни его ближайший американский компаньон «Вес-
тингауз» формально не принадлежали к картелю «Фебус»,
нет ни малейшего сомнения в том, что все три компании
100
формировали существенную часть операций картеля 7.
Инициатива организации «Фебус» возникла первоначально у
Дж. М. Вудворда, который представлял от имени
«Интернэшнл Дженерал электрик» электроламповый бизнес в
Европе. Филиалы «Дженерал электрик», базировавшиеся
в Англии, Бразилии, Китае и Мексике, принадлежали
картелю и были известны под названием «зарубежная
группа» 8. Американские производители были связаны с
членами картеля на основе соглашений, которые скрупулезно
следовали общей рыночной политике картеля и даже шлп
дальше. Например, хотя «Фебус» не признал открыто
Южную Америку в качестве территории, принадлежащей
«Дженерал электрик», члены его признали американское
объединение в качестве ведущей там силы с «правом»
устанавливать цены и условия продажи товаров, включенных
в соглашения.
«Фебус» предоставил контроль над ценами
соответствующим национальным ассоциациям, которые имели право
повышать или понижать их в зависимости от уровня
конкуренции со стороны фирм, находящихся вне картеля.
Например, в Голландии, где фирма «Филипс» полностью
монополизировала продажу ламп с металлической нитью
накаливания, цены на эти лампы в 25, 40 и 60 ватт
составляли в 1938 г. 32, 59 и 70 центов соответственно. В
Германии цены на такие же типы ламп фирмы «Осрам» были
следующие: 30, 36 и 48 центов. Однако в Швеции, где
Шведский кооперативный союз построил ламповый завод
и продавал лампы дешевле, чем компании «Фебус», цены
составляли всего 23, 27 и 33 цента. В Соединенных Штатах
Америки все три типа ламп продавались по 15 центов.
Одна из причин низких цен на лампы «Дженерал
электрик» заключалась в том, что огромный рынок США
позволил компании достигнуть более оптимальных
масштабов производства и значительно удешевить себестоимость
продукции. Другой причиной была угроза конкуренции со
стороны Японии, где цены на лампы в 1938 г. были в два
раза ниже, а экспорт ее ламп в США сильно возрос в 30-х
годах. «Дженерал электрик» повела борьбу против
японских ламп путем снижения цены и угроз начать процесс
о нарушении патентных прав против всех оптовых фирм,
занятых продажей японских ламп. Но хотя цены на лампы
«Дженерал электрик» были относительно низкими,
прибыль у этого объединения в течение 30-х годов оставалась
очень высокой. За годы, по которым имеются данные, прл-
101
были от продажи ламп у «Дженерал электрик» никогда в
среднем не опускалась ниже 20% на капитал, вложенный
в это производство, а в период между 1935 и 1939 гг. эта
цифра колебалась от 33 до 47 % 9.
Следующим интересным аспектом операций «Фебус»
является контроль качества — который в данном случае,
по-впдимому, означает попытку производить лампы с
коротким сроком службы. Картель поставил задачу —
стандартизировать лампы, что позволило бы получить
определенную прибыль. Но «Фебус» старался не распространяться
о том, что его идея стандартизации связана также с
ростом продаж ламп из-за того, что новые лампы перегорали
быстрее прежних. Почти сразу же после своего
образования картель определил стандартный срок службы ламп
накаливания в 1 тыс. ч, и это несмотря на то, что фирмы
были способны производить в несколько меньших
масштабах лампы, которые действовали бы на протяжении
2,5 тыс. ч10. Документы, полученные правительством
США при рассмотрении антитрестовского дела против
«Дженерал электрик», дают возможность в общем
ознакомиться с тем, каким образом должностные лица
подвергались сильному нажиму со стороны руководства компаний,
включая некоторых членов картеля, за то, что они
настаивали на производстве ламп с длительным сроком службы,
Дж. М. Вудворд в письме от 29 сентября 1924 г.
подчеркивал: «Все промышленники связаны с нашей программой
стандартизации, точно так же они приняли нашу идею
относительно сроков службы ламп... В пределах пяти лет
ожидается удвоение бизнеса по всем пунктам независимо
от других факторов» п.
Однако еще до 1934 г. продолжал давать себя знать
эффект Великой депрессии, и, по-видимому, некоторые
компании не могли устоять от соблазна немного
помошенничать, т. е. продавать лампы, рассчитанные на более
высокое напряжение, которые при нормальном напряжении
могли бы гореть дольше. Глава фирмы «Филипс» в
протесте исполнительному органу «Интернэшнл Дженерал
электрик» писал:
«Это... очень опасная практика, она оказывает
чрезвычайно вредное влияние на весь товарооборот участников
«Фебус». Особенно в связи с падением цен во многих
странах это может иметь серьезные последствия для «Фебус».
После энергичных усилий мы смогли выйти из периода,
когда производили лампы с длительным сроком службы.
102
Исключительно важно, что мы не завязли снова в той же
трясине, когда обращали внимание на вольтаж и снабжали
рынки лампами долгого срока службы» 12. Настаивая на
том, что срок службы ламп является лишь одним из
многих факторов, определяющих эффективность ламп (т. е.
света, излучаемого на каждый ватт потребляемой
энергии), «Дженерал электрик» постоянно принимала все
меры, чтобы скрыть от потребителей любое сокращение срока
службы ламп. Свидетельством этому является письмо,
написанное в 1937 г. официальным представителем
«Дженерал электрик» и адресованное фирме «Чемпион лэмп
уоркс»: «Только что принято решение сократить срок го*
рения электроламп 200 Вт марки PS-30 с 1 тыс. ч до
750 ч... Мы не сделаем никакого заявления по поводу
предполагаемого изменения» 13.
Соглашение о картеле «Фебус» выдержало серьезные
испытания Великой депрессии: оно действовало вплоть до
начала войны в 1939 г. Даже в годы войны, хотя
формальное сотрудничество между компаниями воюющих стран
было невозможно, фирмы приняли все меры, чтобы не
допустить краха всей картельной структуры. Фактически
вскоре после начала войны были созданы два параллельно
действующих картеля, один из которых включил
компанию «Филипс», а также британские и американские
«зарубежные группы»и. Но 1941 г. явился началом конца
«Фебус» как всеобъемлющего картеля: в том году
правительство США начало антитрестовское дело против
компаний «Дженерал электрик», «Вестипгауз», «Филипс» и
некоторых других, обвинив их в бесчисленных незаконных
действиях, сдерживавших торговлю, включая операции,
связанные с картелем «Фебус». В 1949 г. «Дженерал
электрик» и «Филипс» были объявлены виновными в том, что
они нарушили закон Шермана, действовали через картель
и поддерживали почти монопольное положение «Дженерал
электрик» на рынке электроламп в США. «Вестингауз» не
была осуждена, но она была включена в решение суда,
запрещающее дальнейшие нарушения15.
КАРТЕЛИРОВАНИЕ СРЕДСТВ ПРОИЗВОДСТВА
Ровно через шесть лет после основания «Фебус» шесть
его членов вместе с тремя другими фирмами
согласились картелировать отрасль средств производства
электротехнической промышленности.
В некоторых отношениях рыночная ситуация для тя-
103;
желого электрооборудования оказалась противоположной
ситуации с лампами. Лампы могут быть произведены
сравнительно легко и более мелкими предприятиями, поэтому
«дисциплинировать» рынок становилось все труднее.
Крупные фирмы постоянно находились перед угрозой
конкуренции в пределах их внутренних рынков, даже если
появлялась слабая опасность. По этой причине защита
внутреннего рынка давала возможность крупным фирмам
перестать беспокоиться о вторжении конкурентов из-за
границы и сконцентрировать свои усилия на ликвидации
докучливых конкурентов на местном рынке. Именно это
стало наиболее важным аспектом в картельных
соглашениях о лампах. С другой стороны, производители тяжелого
электрооборудования имели более благоприятные условия
у себя в стране 16. Высокая стоимость производства
тяжелого оборудования не давала возможности маломощным
фирмам вступать в этот бизнес. Поэтому большинство
стран поощряло покупателей такого уровня техники
«покупать национальное», чтобы обеспечить в какой-то мере
самозащиту внутреннего рынка17. В общем цены на
тяжелое оборудование на местных рынках были приемлемо
высокими. Но как раз внешний рынок стал проблемой, в
особенности когда спрос в промышленных странах начал
падать в конце 20-х годов, выявив таким образом излишние
производственные мощности у многих предприятий.
Беспощадная конкуренция поразила экспортные рынки и
закрыла пути для компаний, которые предполагали продать
свою продукцию за рубежом по ценам, достаточным, чтобы
сохранить функционирование своих предприятий на
уровне их производственной мощности. Компании, естественно,
пришли к тому, что хорошо служило дм в прошлом: они
создали картель.
13 декабря 1930 г. в парижском центре «Интернэшнл
Дженерал электрик» было подписано Международное
соглашение об уведомлении и компенсации (МСОУК) 18.
Учредителями явились девять наиболее крупных в мире
производителей электрооборудования: «АЕГ» и «Сименс»
из Германии, «Бритиш Томсон—Хьюстон», «Бритиш
электрик», «Дженерал электрик» и «Метрополитен викерс» из
Англии, «Броун Бовери» из Швейцарии, а также «Вестин-
гауз» и «Дженерал электрик» из Соединенных Штатов
Америки. Два месяца спустя две последние фирмы
организовали ассоциацию Уэбба—Померена под названием
«Электрикл аппаратус экспорт ассошиэйшн», целью кото-
104
рой было координировать североамериканский экспорт с
политикой картеля.
Каждый пункт соглашения МСОУК был детализирован
и усложнен, как и соглашение «Фебус». Уведомление и
компенсация были фактически главными аспектами
соглашения, но оно пошло значительно дальше. Из-за того что
внутренний рынок был в относительной безопасности,
картель занялся только территориями вне Западной Европы,
СССР, Японии, США, Канады, а также французских и
испанских колоний. Все они рассматривались как
исключительные территории того или иного члена19. Основной
принцип картеля заключался в следующем: когда какой-
либо компании-члену предлагали контракт на поставку
тяжелого электрооборудования в стране, которая
значилась в соглашении, эта компания обязана была уведомить
о заявке секретаря МСОУК. Секретарь должен был в своьа
очередь информировать всех возможных участников
торгов о том, кто является их «конкурентом». Выяснив ситу а»
цию, фирмы под председательством секретаря решали,
кому из них надлежит получить контракт и по какой цене.
Остальные фирмы обязаны были предложить на торгах
более высокие цены. Согласно положениям МСОУК,
выигравшая фирма вносила в управляемый МСОУК фонд
определенный процент от суммы контракта в качестве
компенсации. Одной из задач фонда являлось возмещение
расходов, понесенных «невыигравшими» фирмами при участиа
в торгах. Таким образом, выигравшая фирма часть
полученной суммы вносила в фонд в качестве компенсации, т. е..
получала не всю прибыль. Все это означало, что ничего не-
подозревавший покупатель оказывался не только жертвой
коллективного вымогательства, так как устанавливались
слишком высокие цены, но был также вынужден
покрывать административные расходы картеля, который
обманывал его.
К 1936 г. картель тяжелого электрооборудования из
первоначальных девяти членов расширился до 30, а
организация была перестроена таким образом, что по каждому
отдельному типу оборудования было заключено
специальное соглашение. В 1936 г. МСОУК было заменено более
специализированным объединением, которое, будучи
занято административной деятельностью картеля, наблюдало
за общими интересами членов всех секций, —
Международной электротехнической ассоциацией — МЭА, первая штаб-
квартира которой находилась в Цюрихе.
105
До того как вспыхнула война, МЭА, подобно «Фебус»,
осуществляла операции в полном масштабе. Почти за три
недели до вторжения Гитлера в Польшу было
разработано новое распределение квот, которое удовлетворяло
германские требования о большей доле на рынке20. «Вестин-
гауз» полностью выбыла из объединения. «Дженерал
электрик» согласилась продолжать участие в объединении,
извещая остальных членов о поступлении, но при этом
отказываясь платить компенсацию в фонд. Закон Англии
1939 г. «о торговле с врагом» объявил незаконной
компенсацию, выплачиваемую из фонда иностранным членам, а
изменения в регулировании валюты, установленные в
1942 г., запрещали английским компаниям выплачивать
компенсацию непосредственно иностранцам. В конце вой-*
пы осталось только несколько активных членов:
британские компании, которые полностью поддерживали
соглашение, две швейцарские фирмы, одна шведская компания
и «Интернэшнл Дженерал электрик»21. Прошло
десятилетие, прежде чем картель смог восстановить свою прежнюю
силу.
*
Хотя война подорвала операции картелей в области
средств производства и потребительских товаров, мирные
условия воздействовали на них по-разному. МЭА в
конечном счете почти восстановила свою прежнюю форму, чего
нельзя сказать о картеле «Фебус». В 1945 г. «Дженерал
электрик» вышла из группы фирм союзных держав,
которые продолжали следовать соглашениям «Фебус»,
опасаясь антитрестовских судебных преследований.
Антитрестовские законы в Англии ослабили соглашения
Европейского электролампового картеля22 и в 1955 г. привели его
к полной ликвидации23. Однако Ричард Ньюфармер
отметил, что формальный союз был заменен новой системой в
виде параллельного ценообразования и отказа применять
средства давления против других зарубежных
производителей, чем достигалось рыночное равновесие, «лишь
немногим менее стабильное» 24. Другими словами, крупные
фирмы, производящие электролампы, образовав до войны
взаимоисключающие сферы действия и взаимоудовлетворившие
доли рынка, оказались способными сохранить их без того,
чтобы обратиться за помощью к централизованной органи-
106
зацип, иодобной «Фебус». Вместо этого возникла сеть
национальных картелей, вызванная нежеланием крупных
фирм вторгаться на чужую территорию.
Исследования, проведенные в 50—70-х годах,
раскрыли существо операций картелей на национальном уровне
в нескольких развитых и развивающихся странах. Картели
использовали обычный порядок и сохраняли
определенную схожесть с предшественниками. Редким явлением
была серьезная конкуренция по ценам и качеству. Например,
комиссия по британским монополиям отметила в 1968 г.,
что «наблюдалось значительное единообразие цен и
скидок с цены на лампы основных типов, а изменения в них
вводились почти одновременно» 25. Соглашения,
подписанные ранее во Франции и возобновленные в 1951 г.,
фиксировали доли рынка, порядок борьбы за устранение
аутсайдеров, а также штрафы за нарушение правил картеля26.
В Канаде три фирмы, которые контролировали почти все
ламповое производство, — канадские филиалы «Дженерал
электрик», «Вестингауз» и «ГТЕ—Сильвания»—были
признаны в 1976 г. виновными в тайном соглашении об
идентичных и одновременных изменениях цен с 1959 до
1967 г.27 Однако наиболее знаменательной чертой ламповой
промышленности является степень, в которой молчаливая
система защиты внутреннего рынка сохранилась, видимо*
со дней «Фебус». Например, в США ни одна европейская
фирма не сделала серьезной попытки конкурировать
вплоть до 1974 г., когда «Филипс» приобрела завод «ИТТ».
Подобные же условия превалировали и в Англии, где,
несмотря на относительно высокие цены на лампы и
отсутствие протекционистских тарифов, европейские фирмы не-
предприняли существенных усилий, чтобы проникнуть ца1
этот рынок. За исключением ламп, поставляемых
«Филипс», новая фирма, которая задолго до войны имела
стабильную долю британского рынка, импортировала лампы
в объеме, составляющем незначительную часть продаж
Англии28.
Местные ламповые картели не ограничивали свою
деятельность развитыми странами. В Индии производство
электроламп с 1938 г. до середины 70-х годов было
сконцентрировано в картеле, первоначально организованном
«Фплипс» и тремя британскими фирмами. Эти компании
создали объединение под названием «Электрик лэмп
мэпыофэкчурерс прайвит, лтд» (Индия), или «ЭЛМ»,
главной его функцией было производить лампы для продажи
107
под четырьмя торговыми марками владельцев «ЭЛМ». Они
согласились также покупать все машины, оборудование и
запчасти у «Филипс» (за исключением цоколей
электроламп, которые покупали у индийских фирм или у
английской компании, контролируемой одним из членов «ЭЛМ»),
Такая структура фактически исключала на индийском
рынке ценовую конкуренцию, несколько независимых
производителей определенно следовало ценам, установленным
картелем 29. В Бразилии, где производители ламп скованы
жесткой конкурентной борьбой, доли рынка оставались
непостижимо стабильными в течение многих лет: 50% —
«Дженерал электрик», 30% — «Филипс», а остальные
20% — «Осрам» и «ГТЕ—Сильвания» 30.
РАДИО, ТЕЛЕВИДЕНИЕ
И МЕЖДУНАРОДНАЯ КОРПОРАЦИЯ
ПО РАЗВИТИЮ КАБЕЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ (МКПРКП)
Другая отрасль промышленности электронных
потребительских товаров — радиотелевизионная — была
картелирована на основе патентных пулов. Так как
радиоаппаратура и телевизоры могут быть произведены более
мелкими фирмами, внедрение их в промышленность не трудная
задача. Поэтому перед угрозой интенсивной
конкуренции наибрлее эффективным путем контроля рынка этих
товаров стало ограничение доступа к технологии. Еще в
20-е годы компании, которые доминировали в
радиотехнологии, включая те, которые входили в картели других
подотраслей, начали создавать пул своих патентов через
совместные предприятия, чтобы положить конец
конкуренции между собой и поставить аутсайдеров в безвыходное
положение. Первый крупный патентный пул в
электротехнической промышленности был основан под эгидой «Рэдио
бродкастинг компани оф Америка» («РКА»), которая
вначале была филиалом «Дженерал электрик», а затем
стала совместным предприятием «Дженерал электрик» и
«Вестингауз». Хотя «РКА» была формально отделена от
двух своих материнских фирм, что явилось результатом
антитрестовских решений 1932 г., она продолжала
действовать в качестве администратора гигантского патентного
пула в области радио, который к середине 30-х годов имел
свыше 4 тыс. патентов. Аутсайдеры, пожелавшие
внедриться в эту отрасль, должны были платить
соответствующий гонорар за патенты, продававшиеся только блока-
•108
ми, — это была политика, которая делала внедрение
запретительно дорогим31. Так как подобные пулы появились в
других странах, патентные объединения четко разделили
мировой рынок радиотоваров на определенные
национальные рынки, каждый из которых управлялся группами
действовавших там фирм.
Эта спстема отлично функционировала вплоть д&
1965 г., когда против корпорации «Зенит» — одной из
немногих сохранившихся независимых национальных
компаний США, производящих бытовую электронику, — было
возбуждено судебное дело о нарушении патентного права
фирмой «Хазелтайн рисерч», которая была создана для
руководства патентными пулами «РКА». Против
корпорации «Зенит» было начато дело за отказ принять лицензию
на патенты «Хазелтайн рисерч». Помимо раскрытия
деталей практики патентного лицензирования, действовавшей
в Соединенных Штатах Америки, процесс выявил сеть
патентных пулов в Канаде, Великобритании и Австралии, в
которых участвовали филиалы «Дженерал электрик»,
«Филипс», «РКА» и «АТТ» и английских компаний
ч<ЕМИ» и «Маркони»32. Все эти пулы действовали одними
и теми же методами. Например, канадский пул «Кэнэдиэн
рэдио патенте лимитед» («КРПЛ») контролировал в 60-х
годах патентные права по примерно 5 тыс. патентов. Чле^
ны пула, естественно, имели права на все эти патенты.
Однако нечленам пула предоставлялся только «пакет
лицензий» по всей группе патентов. И так как позиция
«КРПЛ» в отношении патентов была очень строга и
охватывала она всю сферу радио- и телевизионной аппаратуры,
это означало, что ни один нечлен пула не мог не только
производить, но даже импортировать такого рода
оборудование в Канаду, не приобретя дорогостоящее право на
патентный пакет «КРПЛ». Кроме того, лицензии,
предоставленные нечленам пула, строго ограничивали
производство и продажу товаров в пределах Канады. Все эти меры
и такие же, действующие в Великобритании и Австралии,
имели своей целью оградить этот рынок от импорта33.
Хотя в пределах США не было патентных пулов как
таковых из-за антитрестовских законов, но абсолютно
такой же эффект достигался обходными путями. Две
компании, «РКА» и «Хазелтайн рисерч», контролировали
отрасль, прпчем одна только «Хазелтайн рисерч»
контролировала около 500 патентов п патентных заявок. Главные
конкуренты лз США — «Дженерал электрик», «Вестинга-
109
уз», «АТТ» и другие — признали в 1954 г. лидерства
«РКА», согласившись лицензировать свои патенты «РКА»
или продавать лицензии другим фирмам только на
условиях «РКА». «Хазелтайн рисерч» последовала этой же
политике. Подобно «КРПЛ», «Хазелтайн рисерч» и «РКА»
предоставляли лицензии на свои патенты только в
виде пакета и с обычными ограничениями на импорт и
экспорт. Как «Хазелтайн рисерч», так и «РКА» были связаны
со следующими иностранными патентами пулами: филиал
«Хазелтайн рисерч» входил в австралийский пул,
«Хазелтайн рисерч» обменивалась исключительными лицензиями
с «КРПЛ» и с одним из членов британского пула, а «РКА»
имела договор о перекрестном лицензировании с
западногерманской компанией «Телефункен», согласно которому
обе стороны обязывались вводить одинаковые
ограничительные условия на лицензии третьей стороны. Таким
образом, на протяжении многих лет «РКА» и «Хазелтайн
рисерч» контролировали рынок США и защищали его от
иностранных конкурентов, так же как иностранные
патентные пулы изолировали крупные страны друг от друга. Но
в результате решения, принятого в 1971 г. по судебному
делу «Хазелтайн рисерч, инк.» против «Зенит рэдио
корпорейшн», американским фирмам было запрещено входить
в патентные пулы по радио- и телевизионной аппаратуре,
целью которых было недопущение других фирм на
специальные рынки34.
* *
*
Прежде чем вернуться к нашему исследованию
современного положения МЭА, необходимо упомянуть о тесной
связи с ней Международной корпорации по развитию
кабельной промышленности (МКПРКП), потому что оба
объединения свидетельствуют о размахе картелизации в
этой отрасли, а некоторые детали их операций особенно
пнтригующи. Большая часть того, что известно о5
МКПРКП, является результатом расследования,
произведенного репортерами лондонской Тайме Морисом Корина
и Малколмом Брауном, которые использовали документы
картеля.
МКПРКП была основана в 1928 г. и зарегистрирована»
в Вадуце (Лихтенштейн) в 1931 г. В то время она
состояла из 15 национальных групп, включавших около 90 комк
ПО
паний-члепов. В их числе были европейские, канадские,
японские и американские фирмы. Как обычно, основой
сотрудничества явились соглашения о защите рынка.
Картель распался в связи с войной, но в 1947 г. были
заключены временные договоры, соответствующие послевоенным
условиям35. Однако, согласно сообщению лондонской
Тайме, в 60-х годах картель начал быстро расти и к 1975 г.
вобрал в себя новых членов из 20 стран.36.
Картель ставил своей целью контроль над торговлей
электрическими кабелями емкостью до 30 кВ, и, как
оказалось, он достиг в этом значительных успехов:
собственная статистика картеля показывает, что в 1974 г. две трети
экспортных операций, контролируемых МКПРКП,
совершалось по ценам, соответствовавшим или превышавшим
установленные в «справочном указателе цен». Хотя
МКПРКП была зарегистрирована в Лихтенштейне, ее
рабочая штаб-квартира находилась в Лондоне, а различные
комиссии картеля — ио ценам, по заводам, по экспорту —
собирались периодически в отелях Гамбурга, Турку,
Монте-Карло, Лозанны, Хельсинки, Амстердама и других
городов. На комиссию по заводам была возложена задача
«проверять п контролировать развитие любых новых
предприятий, изготовляющих кабели, особенно в развивающихся
странах».
В начале 70-х годов появились жалобы со стороны
различных национальных групп, особенно британских, на то,
что существующая процедура в МКПРКП слишком
негибка, чтобы действовать в полной мере, учитывая постоянно
меняющиеся условия рынка. После напряженных
переговоров и целой серии заседаний, состоявшихся в 1974 г., был
установлен новый порядок: мировой рынок был разделен
на три типа экспортных территорий — социалистические
страны (и Китай), группа из 12 развивающихся стран,
которую обозначили как «территория пизких цеп», и
остальные экспортные рынки. Как и прежде, всякий раз, когда
какой-либо член приглашался на торги, он был обязан
информировать об этом генерального секретаря МКПРКП.
За три недели до торгов секретарь должен был определить
компанию, которой предоставлялась возможность получить
контракт. Если другие компании сочтут решение
секретаря несправедливым, они могут претендовать на
компенсацию из картельного пула. Что касается территорий с
низкими ценами, то генеральный секретарь мог пойти на
принудительное размещения заказов.
111.
Кроме того, явно по настоянию членов из
Великобритании были введены новые правила борьбы с аутсайдерами.
Потенциальные конкуренты подлежали рассмотрению в
качестве «общих» и «специфических». Первые
рассматривались как восприимчивые к давлению картеля, а вторые—
как не поддающиеся. Генеральному секретарю дано было
право объявлять «войну» против отдельных аутсайдеров,
определять, какая из национальных групп должна
выступать в качестве «лидера борьбы», и устанавливать уровень
цен, на основе которого будет вестись эта борьба.
Другим побочным фактом, проливающим свет на
действия МКПРКП, было то, что филиалы «ИТТ» в Европе, а
именно «Стандард телефон энд кэйбл компани оф Грейт
Бритэн», вышли в 1973 г. из картеля. По-видимому, «ИТТ»
была обеспокоена тем, что операции МКПРКП станут в
конечном счете мишенью европейских антитрестовских
властей. («ИТТ» также могла почувствовать, что позиции
МКПРКП в Лондоне станут небезопасными после того, как
Англия вступит в Общий рынок.) Тайме сообщила, что
разрыв «ИТТ» с картелем является «полным», хотя другие
члены считали, что «ИТТ» намекнула на то, что она будет
следовать политике «мирного сосуществования». Два года
спустя после предполагаемого ухода из МКПРКП
«Стандард телефон энд кейбл» согласилась принять участие в
девятилетнем плане картеля по регулированию продаж
кабеля британскому почтовому ведомству. Другими
членами картеля были «Пирелли дженерал кэйбл уоркс»
(филиал итальянской фирмы «Пирелли»), «Бритиш инсюлей-
тед каллендерс кэйбл» и «Телефон кэйблс, лтд». В период
между 1969 и 1974 гг. последняя из этих фирм получала
годовую прибыль на инвестированный капитал в размере
53,5% и ни разу меньше чем 38,6%, в то время как
средняя норма прибыли по стране составила 13,6%. Если в
другие члены картеля добивались столь высоких прибылей
от продаж телефонных кабелей, то перерасход почтового
ведомства в период действия картеля составил
приблизительно более 50 млн. долл.37
* *
*
Однако какими бы прибыльными ни могли быть
операции МКПРКП, этот картель выглядел бледным по сравне-*
нию с таким родственным ему по операциям гигантом, ка-
112
ким являлась МЭА. МЭА возродилась формально 5 июня*
1945 г., т. е. менее чем месяц спустя после окончания в
Европе второй мировой войны. Этот картель был
зарегистрирован в Лондоне, и им были включены новые статьи в договор
объединения *, по существу, те, что действуют в МЭА в
настоящее время. Но из-за того, что картель почти полностью
распался в период войны, и из-за того, что положение в-
мире в конце 40-х годов в огромной мере изменилось по-
сравнению с 30-ми годами, МЭА не могла несколько лет
восстановить полностью свою мощь. Промышленное
производство Европы, и в особенности Германии, было
разрушено, а немецкие фирмы находились в оккупированных
зонах под контролем иностранных государств. При таких
обстоятельствах соглашения, имеющие в виду сложный
способ компенсации, который действовал на протяжении'
30-х годов и был прекращен в 1942 г., не могли быть
восстановлены, не было возможности восстановить и
хитроумный картельный механизм вроде минимальных общих
цен или строгих рыночных квот. Другим важным
отличием было то, что американские фирмы вышли из картеля*
по требованию своего правительства38.
«Вестингауз» покинула МЭА во время войны, так же<
поступила и «Дженерал электрик».
О внутренней жизни картеля в послевоенное
десятилетие мало что известно: возможно, его относительно
незначительная деятельность вызвала какой-то перерыв в-
исследованиях. Однако к 1955 г. спрос на тяжелое
электрооборудование начал падать, цены снижались, и
обеспокоенные производители со все большей энергией обратились
к внешнему рынку, стремясь продавать там свои товары39.
Чтобы поддерживать общеизвестные «организованные»-
условия, они стали настаивать на возобновлении
соглашений МЭА, особенно тех, которые имели в виду заказы в
компенсацию, следуемую от фирмы, выигравшей заказ на
* Документы, цитируемые в этой главе, могут быть найдены
в кн. Барбары Эпштейн и Ричарда Ныофармера «Международная
электротехническая ассоциация: продолжающийся картель»
(В. Epstein, R. N е w f a r m e г. International Electrical
Association: A continuing cartel). В докладе, подготовленном для
использования Комиссией по междуштатной и иностранной торговле и ее-
подкомиссией по надзору и расследованиям палаты
представителей конгресса США (92-я сессия, 1980 г.), Курт Мироу
сотрудничал с Эпштейн и Ньюфармером в сборе документальных данных
для этого доклада. Часть документов дана в приложениях к этой
книге.
8 Зак. № 1966
IIS
торгах, другим фирмам-членам. За короткое время «новая»
МЭА стала действовать как точная копия «старой»40.
Крупные японские компании присоединились к картелю
в 60-х годах, неизмеримо увеличив свои рыночные
возможности. В 1977 г. (последний год, за который имеются
полные данные) МЭА состояла из 55 членов, представляющих
12 стран41.
Подобно всем картелям, МЭА выполняет две задачи:
удерживать цены на свои товары на максимально
высоком уровне и сохранять как можно более высокую долю
для своих членов на рынке. Обе эти задачи выглядят
довольно простыми. Но для картеля, целью которого
является монополизация рынков во многих странах, а товары у
него разнородные, дорогие и сложные в технологическом
отношении, препятствия па пути к успеху
труднопреодолимы. Пятьдесят лет — очень большой период для
формирования картеля такого масштаба. Как управлялась МЭА,
чтобы процветать столь долгое время? Секрет успеха здесь
в том, что основные соглашения картеля устанавливали
принципы, пригодные для любой ситуации, а соглашения,
имеющие в виду особые товары, имели исключительно
гибкий характер. Картель мог приспосабливаться к
изменяющимся обстоятельствам, что он и делал.
Но сами соглашения тоже могут вводить в
заблуждение. За малыми исключениями, их действия ограничены
экспортными рынками слаборазвитых стран. Таким
образом, из поля деятельности МЭА исключаются страны —
члены картеля, т. е. большая часть стран Европы и
Япония, а также США, где действуют антитрестовские законы.
В действительности же сфера деятельности картеля
значительно обширнее, чем это указывалось в соглашениях.
Территориальные ограничения фактически отражают
старую систему защиты внутреннего рынка, установившуюся
задолго до создания МСОУК. Члены картеля молчаливо
согласились не вторгаться на внутренний рынок друг
друга. В то же время, как мы покажем дальше, имеются
данные, свидетельствующие о том, что от картеля
серьезно пострадала американская электротехническая
промышленность, с тех пор как «Дженерал электрик» и «Вестин-
гауз» были вынуждены стать «аутсайдерами» после
войны. Ведущие американские фирмы оказались в крайне
невыгодном положении, конкурируя с членами картеля за
экспортные рынки тяжелого электрооборудования.
Имеются данные о том, что в последние годы потери в конкурент-
114
ной борьбе ослабили позиции американских фирм даже на
их внутреннем рынке и что эти фирмы дали возможность
европейским и японским членам картеля взять верх над
важными сегментами американского рынка. Рассматривая
этот факт, мы сталкиваемся с проблемой, которая снова
возникает: трудность определения с какой-то точностью
конкретного воздействия картеля. Просачивающиеся
документы говорят о том, что именно МЭА надеется
осуществить и как она планирует это сделать. Тем не менее мы
верим, что имеются достаточные свидетельства,
подкрепляющие вывод о том, что влияние МЭА в области тяжелой
электротехнической промышленности как в развитых
странах, так и в развивающихся странах является
существенным.
*
Начнем с вопроса о ценах. Соглашения МЭА делают
очевидным, что главная цель этой организации —
поддержка соответствующего уровня цен. Поэтому самым
непосредственным свидетельством того, что картель
удерживает цены на более высоком уровне, чем они могли бы
быть, является сам факт его существования. Едва ли МЭА
могла действовать на протяжении 50 лет, если бы ее
члены не были вознаграждены за те огромные усилия,
которые они вкладывали в картель, — бесчисленные заседания,
высокооплачиваемый административный аппарат,
периодические пересмотры соглашений, часто для того, чтобы
внести новые ограничения. Успешное функционирование
картеля — тяжелая работа, а принадлежность к нему
предполагает серьезные жертвы в отношении свободы
действий. Надо думать, что члены картеля знают, от чего
зависят их высшие интересы.
Другой аргумент также покоится на логике рынка.
Тайные соглашения в рамках МЭА дают возможность
членам этого картеля проводить дискриминацию цен в
международном масштабе, т. е. продавать товары различным
покупателям по сильно дифференцированным ценам, что,
как правило, невозможно на рынке, где господствует
конкуренция. Члены МЭА на заседаниях, созываемых до
торгов, исчерпывающим образом рассматривают
специфические особенности каждого заказа, включая такие факторы,
как наличие конкуренции «извне», возможности покупате-
8*
115
ля и общий уровень мирового спроса. Устранив таким
образом главный источник неопределенности —
конкуренцию между собой, — они сводят к минимуму возможность
ошибки, а именно, точно учитывая обстоятельства,
предлагают низкие цены, достаточные, чтобы получить заказ, но
не ниже, чем это необходимо. Цены картеля могут быть
сильно снижены в случае, если на заказ претендуют также
аутсайдеры пли если спрос на рынке недостаточно
высокий. Но они могут быть и завышены, когда покупатели
оказываются мало информированными.
То, что все это действительно происходит, следует из
единственного пока документа с детальным анализом
хозяйственной деятельности картеля, который добыла
Барбара Эпштейн. В этом документе перечисляются
заказы, которые были получены на основе Соглашения Р(Н)С
(договора о пуле и компенсации по секции Н —
трансформаторы) с 19 мая 1965 г. по 31 декабря 1967 г., и условия,
по которым эти заказы были получены. Цифры в
документе Р(Н)С позволяют аргументированно и точно
определить эффект ограничительной политики картеля в области
цен на трансформаторы.
Члены картеля доминировали на рынке
трансформаторов в течение рассматриваемого периода: в 1965 г. они
контролировали 77% мирового экспорта, в 1966 г. — 72, а
в 1967 г. — 86%42. Продажи, производимые членами
картеля, свидетельствуют об установившейся практике,
согласно которой покупатели из развивающихся стран платили
за трансформаторы значительно больше, чем покупатели
пз развитых стран. Например, Новая Зеландия
разместила за этот период десять заказов, хотя данные о
ценах имеются только по девяти заказам. Только два из этих
заказов покупатель оплатил по ценам, превышающим
рекомендованный уровень (идеальный минимум картеля).
Что касается остальных семи заказов, то цены, по которым
они были выполнены, составили менее 75 %
рекомендованного уровня. Другие развитые страны также обычно
платили меньше, чем цены, рекомендованные картелем.
С другой стороны, Кувейт за пять заказов на 27 больших
трансформаторов уплатил на 20% выше
рекомендованных цен. Венесуэла приобрела 79 трансформаторов, и
только 19 из них — по ценам ниже рекомендованных
картелем. Остальные 60 были приобретены по ценам выше
номинала, часто в значительном размере. Семь из этих
трансформаторов, к примеру, были проданы по цене, рав-
116
ной 238% от рекомендованной цены. Точно так же
переплатили за трансформаторы Южная Корея, Югославия,
Филиппины и Индия. Представляет интерес тот факт, что
Бразилия закупила в период 1965—1967 гг. по одному
заказу 13 трансформаторов, уплатив только 78%
рекомендованной цены, что противоречило общей тенденции,
характерной для заказов из развивающихся стран.
Возможно, в данном случае был принят во внимание тот факт, что
Бразилия в 1965—1967 гг. переживала глубокий спад,
сопровождавшийся нехваткой капиталов, и поэтому не
хотела или не была в состоянии платить высокие цены за
средства производства. Однако другим фактором могло
быть создание в 1964 г. мини-картеля в Бразилии. Члены
картеля могли быть явно заинтересованы в продаже
трансформаторов даже по низким ценам, чтобы подорвать
местных конкурентов.
Перечни заказов на трансформаторы дают также
возможность определить воздействие различных
конкурентных ситуаций на цены картеля. Помимо обозначения
условными знаками каждого заказа, в них есть пометки PC,
ОТ или SA или прочерки на левой стороне. Кодовые
буквы обозначают тип соглашения, заключенного по каждому
ваказу. PC означает pool canceled —- «пул аннулирован» —
мера, предпринятая в случае, когда аутсайдеры также
принимают участие в торгах и члены картеля чувствуют
необходимость снижения своих цен наряду с отменой
7%-ного нулевого сбора. SA означает special
arrangement — «специальную договоренность», совершаемую
иногда по секции Н, когда члены картеля решили выиграть
заказ любой ценой и встретили конкуренцию со стороны
опасного аутсайдера. Другими словами, это означает еще
более резкое снижение цены, чем когда соглашение о пуле
просто ликвидируется. ОТ означает only tenderer —
«только участник торгов», т. е. что только одна фирма
приглашена на торги. Когда вместо символических букв дается
прочерк, это означает, что превалируют нормальные
процедуры: пул действует, а члены его достигли согласия о
том, как получить заказ.
В этих различного рода ситуациях следовало ожидать
более высоких или более низких цен в соответствии с
уровнем конкуренции. Цены имеют тенденцию к
снижению, когда действуют специальные соглашения, отражая
решимость картеля отбросить аутсайдеров. Ликвидация
пула ведет к более высоким ценам в условиях, когда чле-
117
иы картеля, столкнувшись с аутсайдерами, не решили или
не были подготовлены к тому, чтобы следовать политике
решительного наступления путем совместного снижения
цен. Когда действуют обычные картельные соглашения,,
следует ожидать, что цены сохранятся на более высоком
уровне, потому что они должны были включать стоимость
пула, компенсационные платежи и хотя бы какую-нибудь
сверхприбыль, которую, как считали члены, могли бы
иметь в результате сговора на торгах. Но наиболее
высокую цену имели заказы, когда на них претендует лишь
один участник торга, свободный назначать любую цену,,
которую выдержит рынок.
Фактически цены, которые были получены по
секции Н, почти полностью соответствовали этим прогнозам.
Что касается заказов при аннулировании пула, которые
очень близко соответствовали условиям конкуренции, если
бы не действовал картель, средняя цена была почти
идентичной справочной, точнее, 98,3% от нее. Цены резко
падали на сделки, заключенные на основе специальных
соглашений. Они поднимались, когда действовал пул, »
были крайне высоки, когда на торгах выступал только один
поставщик, достигая 148,2% рекомендованной цены.
Важно также отметить, что, невзирая на ситуацию,
развивающиеся страны платили за трансформатор намного больше,,
чем развитые, — в среднем 129,4% от рекомендованной
цены против 97,2%.
Данные, имеющиеся по секции Я, свидетельствуют о
том, что МЭА с успехом повышала цены на свою
продукцию, в общем, на 15—20%. К сожалению, эти данные
15-летней давности и нет более свежих данных о
выданных заказах и ценах по ним. Нет возможности узнать,
достигает ли новое повышение цен, осуществленное
картелем в настоящее время, того же уровня или является не
столь большим или более высоким. И еще, цифры,
приведенные в таблице, касаются только одной из десяти
секций, поэтому они могут отражать, а могут и не отражать
общую картину. Но если мы допустим, что общая годовая
сумма продаж по соглашениям МЭА, согласно сообщению
госсекретаря Хьюджеса, в 1976 г. сохранялась на уровне
1,5 млрд. долл., тогда мы можем сделать вывод, что
«поддержка минимальной цены», практикуемая картелем,
стоит миру около 225—300 млн. долл. в год, причем большая
часть этой суммы выплачивается развивающимися
странами 43.
118
В некоторых случаях значительное завышение цен
картелем стаповнтся явным, но, конечно, только когда
что-то не срабатывает. Недавним примером такого рода
является Саудовская Аравия. После поднятия цен ОПЕК
в 1973 г. Ближний Восток стал самым важным растущим
рынком тяжелого электрооборудования в мире, а
Саудовская Аравия стала в этом же районе ведущим
покупателем не только электрооборудования, но и других
компонентов крупномасштабных промышленных и инженерных
гражданских проектов, однако после нескольких лет
щедрого расходования средств Саудовская Аравия поняла, что
фирмы регулярно обманывают ее, завышая свои цены.
Негодование прорвалось в конце концов в 1977 г., когда
страна запланировала значительное расширение
мощности своей электроэнергетической системы и открыла торги
на трансформаторы, линии электропередач, комплекты
дизельных электрогенераторов и распределительные
устройства, вся эта продукция обеспечивалась по контрактам
МЭА или Международной корпорацией по развитию
кабельной промышленности. Из восьми фирм,
приглашенных на торги, шесть («Дженерал электрик К°», «Хоу-
кер Сиддли», «Сименс», «Броун Бовери», «Хитати» и
«Мицубиси») являлись членами МЭА. Консультанты
Саудовской Аравии подсчитали, что стоимость
оборудования должна составить примерно 1,4 млрд. долл. Точные
размеры цен по предложенным заявкам не известны, но
представители Саудовской Аравии сообщили, что они
колебались и оказались в 2—4 раза выше сумм по
предложению независимых фирм44.
23 февраля 1977 г. совет министров Саудовской Аравии
опубликовал язвительное обличение действия компаний,
участвовавших в торгах, которые, как отмечалось в
документе, «сговорились фиксировать цены на торгах в расчете
на то, что победитель получит незаконную прибыль».
Восьми участникам торгов было отказано в рассмотрении
их проектов, после чего министр промышленности и
электроэнергетики Саудовской Аравии демонстративно
отправился на Дальний Восток подыскивать других
контрагентов. В результате он подписал контракты с компаниями
Индии, Пакистана, Южной Кореи и Тайваня по ценам,
значительно более низким, чем самые низкие цены,
которые были предложены на первом раунде переговоров.
Доктор Фейсал Башир, исполнявший обязанности замести^
теля министра планирования, выразил надежду, что евро-
119
пейские и японские фирмы сделают вывод из этого опыта
и будут иметь в виду, что «мы не являемся простаками».
Но обычно суть проблемы не всегда бывает настолько
ясна, сведения о действиях картеля по каждому контракту
редко можно получить, они не выставляются на всеобщее
обозрение. Обстоятельства, приведшие Саудовскую
Аравию к столь решительной реакции, по-видимому, носили
уникальный характер, и самым важным из них была
возможность бороться за условия заключения сделки, которую
эта страна имела из-за своих нефтяных богатств.
Немногие развивающиеся страны в состоянии оскорбить богатые
и могущественные транснациональные корпорации,
которые являются традиционными (часто единственными)
источниками снабжения крайне необходимой технологией,
и платят за это обычно огромные «комиссионные» местным
«агентам», которые помогают им получить контракты.
Подоплека действий картеля в таких странах может быть
раскрыта только путем исследования практики
инвестиций, конкретных торговых сделок, цен и проблем развития.
Все это поможет грамотно разобраться в практике
отношений с картелями. Что касается электротехнической
промышленности, страна, откуда мы получили подробные
данные, является, конечно, Бразилией, и данные эти
характеризуют деятельность картеля до начала 70-х годов. Мь?
имеем возможность проследить активность его членов на
протяжении нескольких лет наиболее интенсивного роста
этой промышленности.
ПОЕДИНОК В БРАЗИЛИИ
Как мы отметили в предисловии, начиная с 1960 г.
бразильская электротехническая промышленность, включая
производство потребительских товаров и средств
производства, находилась под преобладающим влиянием
иностранного капитала. Из 100 крупнейших фирм этой
промышленности (контролировавших от 10 до 15% производства);
31 принадлежала иностранному капиталу, и у них было»
сконцентрировано 66% активов. Многие из иностранных
фирм установили свое господство путем приобретения
контрольных пакетов акций местных компаний45. К 1974 г.
после экономического спада середины 60-х годов и бума в
период «экономического чуда» при военном правительстве
роль иностранного капитала в экономике еще больше
возросла. Из 100 крупнейших электротехнических предприя-
120
тгпй, действовавших в 1974 г., 57 находились во владении
иностранного капитала, и на них приходилось 75%
активов. В первой пятерке крупнейших фирм не было ни
одной бразильской фирмы, среди первых 15 их было только 2,
и среди 25 — 5 фирм. Степень концентрации в этой отрасли
промышленности была высокой: 25 крупнейших фирм
сохраняли контроль почти над тремя четвертями активов
100 крупнейших фирм46.
Захват иностранцами электротехнической
промышленности коснулся фактически всех ее подотраслей, от
производства телевизоров до мощных гидроэлектростанций.
Особенно быстро и глубоко этот процесс шел на рынке
трансформаторов, находившемся под воздействием
соглашений картеля ИИПЭТЭ, которые просочились в печать в
1972 г. Соглашения ИИПЭТЭ показывают возможности
транснациональных фирм создавать в наиболее мощной
развивающейся стране сложный картель, нечто вроде
совершенной копии базисного картеля. Следуя испытанным
временем методам МЭА, ИИПЭТЭ предусматривал
уведомление, распределение и фальсификацию заявок на торгах,
а также жесткие штрафы для членов, принявших заказы
вне очереди, и за другие нарушения правил. Согласно
достоверным псточникам, повседневные операции ИИПЭТЭ
мало чем отличались от операций МЭА. Однако, возможно,
наиболее интересными статьями соглашения ИИПЭТЭ,
поскольку они посвящены задачам членов, действующих
на рынке, являются те, которые относятся к «боевым
действиям»:
«Статья 24: Окончательная продажная цена,
согласованная на заседании, должна включать 2%,
выплачиваемые членом, выигравшим на торгах заказ, в резерв,
предназначенный для «боевых действий».
Статья 27: Если возникает необходимость в «боевых
действиях», она будет финансироваться прежде всего
компанией, накопившей наиболее крупную сумму резервов.
Статья 50: В случае если кто-либо из членов выйдет из
этой программы, против него должно быть направлено
систематическое наступление всех других членов в
порядке очередности».
Главная цель условий договора ясна: резервный фонд
предназначен для финансирования разрушительной войны
цен, цель которой вытеснить с рынка враждебные фирмы.
К сожалению, мы не знаем все фирмы, которые были
подвергнуты ударам в этой битве, как долго она продолжа-
121
лась и детали, которые характеризуют ее. Но источники
подтверждают, что главной мишенью была бразильская
фирма «Маронгони». Начиная с 1968 г. члены ИИПЭТЭ,
как утверждают, решили во что бы то ни стало захватить
долю «Маронгони» на рынке мощных трансформаторов.
Были предложены заявки на заказ 150 трансформаторов,
и «Индуселет» оказался избранным для ведения боя.
Анализ прошлых фактов участия «Маронгони» в торгах
показал, что «Индуселет» может предложить цену за
трансформаторы на 10% ниже, чем, как считают, является
минимально возможная цена бразильской фирмы. Такая
хищническая политика была направлена против
«Маронгони» и другой бразильской фирмы—«Гордон» — в
течение- многих лет. «Маронгони» в конце концов потерпела
банкротство, оказавшись несостоятельным должником.
К середине 70-х годов ни одна из этих фирм не получила
никаких заказов, за исключением мелких от
второстепенных покупателей трансформаторов47.
Подрыв позиций «Маронгони» и «Гордон» не был
необычным явлением. Более того, немало бразильских про>-
изводителей трансформаторов были начисто сметены на
протяжении конца 60-х и начала 70-х годов. Удержались
на поверхности, в общем, мелкие местные фирмы,
действовавшие вне основных рынков. Короче говоря, штурм
картеля имел полный успех: ИИПЭТЭ захватил целиком
обширный рынок трансформаторов. Среди фирм этого
картеля «Броун Бовери» и «АСЕА» контролировали но
25% рынка каждая, и они захватили более 80% рынка
трансформаторов малой и средней мощности.
Ньюфармер отмечает исключительно интересный факт:
захват иностранными фирмами рынка трансформаторов
сопровождался быстрым ростом импорта этой продукции4*.
С 1955 до 1963 г. стоимость импортируемых
трансформаторов оставалась постоянной и сохранялась на уровне
около 4 млн. долл. в год. Спад вызвал сокращение импорта
всех промышленных товаров, а затем быстрое
восстановление уровня импорта после возобновления подъема
экономики. Но с 1965 г. (т. е. года, когда начал свою
активность ИИПЭТЭ) до 1972 г. импорт трансформаторов роа
почти в два раза быстрее, чем импорт других
промышленных товаров: на 47,9% в год против 26,7. Импорт
трансформаторов возрастал нампого быстрее, чем импорт других
электротоваров, а также быстрее всех типов машин. И в
тоже время бразильские фирмы в технологическом отноше-
122
нии были способны производить все типы
трансформаторов, кроме самых крупных, и в течение второй половины
60-х годов функционировали намного ниже своих
возможностей.
К чему ведет рост импорта трансформаторов и
устойчивая денационализация бразильской промышленности?
Что выигрывают от такого направления иностранные
фирмы, включая членов картеля? Для ответа на эти вопросы
необходимо взглянуть за пределы Бразилии, на страны,
где обосновались штаб-квартиры материнских фирм, т. е.
на родину МЭА. В период, когда во всемирном масштабе
наблюдается избыток производственных мощностей для
выпуска какого-либо товара, транснациональная фирма
часто должна выбирать между прекращением
производства на предприятиях в своей стране или прекращением
деятельности заводов заграничных филиалов. Больше ли
прибыли получат фирмы от производства трансформаторов в
Бразилии для реализации на бразильском рынке, чем от
производства, к примеру в ФРГ, и экспорта в Бразилию?
Нередко фирмы находят, что производство в своей стране
на экспорт более прибыльно в долгосрочном плане и что
это политически более удобно. Заводы в своей стране
обычно имеют наиболее современное оборудование,
значительная масса капиталов вкладывается в приобретение
самого совершенного оборудования, в то время как заводы
в развивающихся странах используют часто отсталую
технику, возможно, уже бывшую в употреблении и во
многих случаях обесцененную и списанную на лом. Поэтому
намного дороже закрыть отечественный завод, чем завод
за рубежом.
Практика бразильского филиала «Дженерал
электрик» — «Дженерал электрик ду Бразил» — дает хороший
пример такой тенденции. В 1975 г. компания объявила,
что давно созданный ей завод «Кампинас» не будет
больше производить мощные трансформаторы, так как
бразильский рынок «хорошо обслуживается существующими
предприятиями и ныне имеет излишние производственные
мощности» 49. Представитель «Дженерал электрик ду
Бразил» также заявил, что «ввиду нехватки
квалифицированных кадров» ограничивается наша способность расширить
'одновременно все производственные участки, в результате
чего «Дженерал электрик» была вынуждена
концентрировать свои усилия на увеличении производства генераторов,
турбин, моторов и локомотивов». Но эта новость приняла
123
совершенно другой смысл в американском журнале Элгк-
трикл уик 50, опубликовавшем заявление должностных лип
материнской корпорации, в котором утверждалось, что
бразильский рынок якобы страдает от таких излишков
производственных мощностей, что делает бессмысленным для
«Дженерал электрик» производство на месте, и будет
снабжаться продукцией заводов этой корпорации в штатах
Массачусетс и Джорджия. Вряд ли случайно, что это
перемещение источника поставок произошло в то время, когда
Соединенные Штаты Америки завязли в глубокой трясине
спада, что вызвало спад в спросе на тяжелое
электрооборудование. Образовавшийся избыток производственных
мощностей в США мог быть использован только для
увеличения экспорта в такие страны, как Бразилия.
Этот пример подходит не только к трансформаторам,
но и к большинству отраслей промышленности Бразилии:
раз транснационалы обосновались на каком-либо рынке,
обычно путем строительства или приобретения местных
промышленных предприятий, они перемещают
производство на отечественные заводы всякий раз, когда
экономические или политические обстоятельства делают это
выгодным. Однако чтобы эта стратегия сработала,
транснациональные корпорации должны были быть уверены в
том, что, когда филиальный завод будет закрыт, местные1
конкуренты не используют затишье на рынке и не смогут
препятствовать транснационалам выполнить свои
экспортные задачи. По этой причине они должны быть уверены,
что на этом рынке нет условий для конкуренции со
стороны местных фирм. Важно вкратце рассмотреть некоторые
из методов, пользуясь которыми транснационалы
добиваются своих целей.
Самым простым из них является покупка местных
фирм, что делается в крупных размерах. Часто первым
шагом транснациональной корпорации на внешнем рынке
является приобретение местной стабильной компании.
Исследование Гарвардского университета показало, что
североамериканские транснациональные корпорации в
электротехнической промышленности практикуют в
качестве «способа внедрения» поглощение местных фирм. Так,
за период с 1958 по 1968 г. в странах Латинской Америки
они использовали поглощения при создании филиалов в
42% случаев и в 64% случаев за это же время в
Бразилии51. В другом исследовании установлено, что
приблизительно 90% роста подконтрольной иностранному капита-
124
лу доли в бразильской электротехнической
промышленности за период 1960—1974 гг. было достигнуто за счет
приобретения местных стабильных фирм. Среди проданных
бразильских фирм было немало крупнейших, старейших
и в высшей степени прибыльных и технологически хороша
оснащенных предприятий52.
Что же вызвало продажу этих фирм иностранным
конкурентам? Иногда предложение могло быть настолько
привлекательным, что невозможно было отказаться от него.
Но чаще всего, как мы подозреваем, местные фирмы
оказываются не в состоянии противостоять различным
формам давления, заставляющим их соглашаться на
поглощения. Одна только угроза конкуренции со стороны такого
гиганта, как «Дженерал электрик» или «Сименс», могла
стать мощным фактором продажи фирмы, пока у ее
владельцев все еще имеется шанс получить приемлемую цену.
Если страх не так велик, угроза может обернуться добром.
Филиалы ТНК могут вести ожесточенную и длительную
войну цен, опираясь на ресурсы поддерживающих их
материнских фирм. Такие войны, как мы видели, могут
финансироваться фондом «боевых действий» картеля, как,
например, в случае с фирмами ИИПЭТЭ, либо ТНК могут
обратиться к «перекрестному субсидированию», что
означает использование прибылей, полученных в одном
секторе фирмы (скажем, на внутреннем рынке), чтобы покрыть
убытки в другом в попытке завоевать новые рынки.
По-видимому, это явилось обычной тактикой
транснациональных электротехнических фирм, действующих f
Бразилии, на протяжении критических лет перехода
местных фирм во владение иностранцев. Согласно
исследованию, из 44 крупных электротехнических фирм за период
1966—1974 гг. девять оказались убыточными в течение
пяти из семи последовательных лет. Все девять были
филиалами транснациональных корпораций. Не было ни
одной бразильской фирмы, которая терпела бы убытки в
течение пяти из семи лет и продолжала бы действовать
до 1974 г.53 Швейцарская фирма «Броун Бовери», как мы
отметили в предисловии, пойесла особо тяжелые убытки в
своем стремлении получить основную долю бразильского
рынка генераторов, электромоторов и трансформаторов.
Фактически бразильский филиал этой фирмы был спасен'
от банкротства только благодаря займам материнской
компании на общую сумму 36 млн. долл. за период 1960—
1974 гг. Но усилия «Броун Бовери» и других ТНК были
125>
вознаграждены. Доля бразильских фирм на
национальном рынке электромоторов среднего размера упала с 51
до 22% за период с 1966 до 1972 г., частично из-за того,
что бразильская фирма «Арно» не смогла выдержать
конкуренцию против моторов, поступивших по демпинговым
ценам от филиалов ТНК, и была вынуждена слиться со
шведской фирмой «АСЕА». Доля бразильских фирм на
рынке генераторов упала с 17 до 3% по тем же причинам,
главпым образом в результате поглощения фирмы «Ирма-
оз Негрини» компанией «Тошиба» 54. Рынок бытовой
электротехники также был почти полностью захвачен
иностранными фирмами55.
*
Еще более бесчестными, чем грабительские цены,
используемые в качестве средства наступления на местные
фирмы, являются махинации со снабжением. Большинство
филиалов ТНК, связанных с крупнейшими в мире
производителями электротехнических товаров, имеют прямой
доступ к компонентам, испытательному оборудованию и
другим важным материалам, в то время как их
независимые конкуренты лишены этого. Хитроумный отказ от
снабжения становится мощным оружием. Преимущество такой
политики заключается в том, что ее трудно доказать.
К примеру, в 1969 г. бразильские фирмы начали
жаловаться на спорадическую нехватку медной проволоки,
жизненно важного материала для производства большинства
электромашин, в то время как члены ИИПЭТЭ не страдали от
этого и получали все в необходимом объеме. Нехватка
медной проволоки привела к исчезновению с рынка двух
бразильских фирм: одна из них, производившая бытовые
электроприборы, была поглощена фирмой «Филипс»,
другая потерпела банкротство56. Свидетельства эти касаются
отдельных фирм, но такого рода истории стали довольно
частыми в Бразилии в период господства иностранцев на
рынке электротехнических товаров, и потому
приведенные факты не могут вызвать подозрение.
Другой пример конца 60-х годов касается фирмы,
известной под названием «Ресилан». Компания была
основана бразильскими бизнесменами для производства бу-
шингов. Это дорогостоящее фарфоровое изделие является
существенным компонентом трансформаторов. До того как
126
была основана «Респлан», Бразилия импортировала все
необходимые ей бушинги. «Броун Бовери» заказала «Реси-
лан» 50 бушингов на напряжение 138 кВ на основе договора^
предусматривающего крупный штраф в случае, если «Ре-
силан» не поставит заказ в срок. Однако, чтобы
произвести бушинги, «Ресилан» понадобилось специальное
оборудование, которое можно было получить у материнской1
фирмы «Броун Бовери» в Швейцарии. Владелец
«Ресилан», который по иронии судьбы был когда-то главой
филиала «Броун Бовери» в Бразилии, не обусловил действие
пункта о штрафе своевременной доставкой оборудования
из Швейцарии. «Ресилаи» не выполнила заказа в срок
из-за задержки доставки оборудования из Швейцарии.
Огромный штраф дал в конце концов «Броун Бовери»
возможность приобрести фирму «Ресилан». «Броун Бовери»
стала импортировать высоковольтные бушинги, ограничив*
производство «Ресилан» бушингами низкого
напряжения 57.
Следует отметить здесь заключительный аспект
завоевания иностранным капиталом бразильской
электротехнической промышленности: растущий контроль ТНК над
решением вопроса о том, должно ли электрооборудование
производиться в стране или оно должно быть
импортировано из других стран. Законы Бразилии 50-х годов
разрешают импорт важных видов капитального оборудования
по льготным валютным курсам или беспошлинно. Между
тем теоретически на основе другого закона, известного как
закон подобия, ни один вид капитального оборудования не
может быть импортирован, если такие товары
производятся в Бразилии. Это, естественно, привело к бесконечным
спорам относительно того, что означают подобные товары.
Правительственное агентство, которое выдает лицензии на
импорт, предоставило местным бизнесменам право решать,
может ли оборудование, указанное в заказе, быть проргзве-
дено в стране или оно должно быть импортировано. Такого
рода заключения, имеющие отношение к
электротехнической промышленности, принимаются на основе
рекомендации Бразильской ассоциации электротехнической и
электронной промышленности (БАЭЭП). Единственный
недостаток этой системы заключается в следующем: многие
независимые бразильские промышленники в результате
конкуренции оказываются выброшенными из сферы
производства, другие вынуждены бывают продавать свои
предприятия транснационалам, вследствие чего* последние
12Г
получают перевес в БАЭЭП. Это завидное положение дает
toi возможность выносить решения согласно закону о
подобии в свою пользу58. В безудержном стремлении
увеличить импорт товаров своих материнских фирм иностранцы
могут так составить технические и финансовые
спецификации, что, согласно им, оборудование может быть
получено только из-за границы. Эта система приводит к
бесчисленным фактам импорта оборудования и машин,
которые полностью или за исключением второстепенных
деталей могут быть произведены в Бразилии.
ВОЗДЕЙСТВИЕ
НА СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ
В одной крупной развивающейся стране активность
жартелизованных транснациональных фирм
электротехнической промышленности вызвала снижение или полное
исчезновение местного производства, усилив зависимость
страны от иностранных источников снабжения. Другое
свидетельство: картельные соглашения МЭА, в
особенности сравнительные данные о ценах на трансформаторы и
известный опыт Саудовской Аравии, указывают на то, что
развивающиеся страны переплачивают за электрическое
■оборудование всякий раз, когда фирмы — члены картеля
достигают прочного контроля над определенной
территорией или заказом. Но как обстоят дела с влиянием
картелей на развитые страны или в особенности на самый
крупный из всех рынков — на США?
По причинам, описанным в первой главе, картельные
соглашения оказывали малое или почти не оказывали
никакого влияния на рынки стран — членов картеля. В
общем, принципы защиты внутреннего рынка установлены
десятилетия назад в первых картельных и перекрестных
-лицензионных соглашениях, действующих до настоящего
^времени. Они подкреплены различными мерами, в том
числе высокими тарифами, политикой «покупай
национальное», лицензионными соглашениями, на основе которых
компании соглашаются не вторгаться взаимно на
территорию договаривающейся стороны, а также молчаливой
взаимной сдержанностью. Любой представитель
промышленности, действующий на отечественном рынке, находится
под контролем чисто национального картеля. Фактически
«политика, которой следует большинство развитых стран
для сохранения производства всей номенклатуры тяжело-
Л28
го электрооборудования, является одной из причин
постоянного мирового перепроизводства этого оборудования, что
в свою очередь делает необходимым, чтобы
международные картели поддерживали высокие экспортные цены. Как
ни мудра эта политика, однако фактическая защита
отечественного рынка превалирует в основных
западноевропейских странах и в Японии и явно изолирует их от мер
по фиксированию цен картелями и размещению заказов.
Положение Соединенных Штатов Америки является
намного более неопределенным. Юридический статус
достаточно ясен: компании США не могут участвовать в
международных картелях, и фактически американские
члены МЭА, а именно «Дженерал электрик» и «Вестипга-
уз» — два члена-учредителя, — были вынуждены покинуть
картель в 1947 г. Любое воздействие картеля на
американский рынок рассматривается как незаконное, согласно
антитрестовскому законодательству США, поэтому МЭА
исключает США из числа стран, на которые
распространяется действие картельных соглашений. Означает ли это,
что фирмы США рассматриваются картелем в качестве
враждебных аутсайдеров, а члены МЭА в свою очередь
должны вести с ними борьбу за свою долю экспортных
продаж? Или, может быть, американцы тайно
сотрудничают с картелем?
Определенные факты могут дать основания для такого
заключения. Двумя американскими фирмами —
соперниками на экспортном рынке, располагающими полным
набором электротехнического оборудования, несомненно,
являются «Дженерал электрик» и «Вестингауз».
Филиалы этих фирм входят в картель ИИПЭТЭ в
Бразилии, а «Дженерал электрик» является господствующей
силой в малочисленной группе ТНК (равнозначной
неофициальному картелю), которая начиная по меньшей мере с
60-х годов фиксирует цены и сохраняет постоянной свою
долю на бразильском рынке электрических ламп. В высшей
степени маловероятно, хотя нельзя сказать, что это
невозможно, чтобы филиалы действовали без полного на это
согласия их материнских фирм, а это, естественно,
поднимает вопрос о том, каковы могут быть связи «Дженерал
электрик» и «Вестингауз» с их зарубежными
конкурентами в других странах. И еще, обе фирмы имеют долгую
историю экспортных ограничений. Наиболее серьезным
является недавний инцидент, известный как
«филадельфийские судебные дела» в начале 60-х годов, когда боль-
9 Зак. Кс I960
129
шая часть основных предприятий США по производству
электротехнического оборудования оказалась, как было
установлено, участниками местного картеля. В этом
определенно одном из крупнейших скандалов делового мира в
истории страны 29 компаний были обвинены в
преступлении, 31 должностное лицо приговорено к тюремному
заключению за участие в крупномасштабном фиксировании
цен на тяжелое электрооборудование для электростанций
(приговоры к тюремному заключению в отношении
24 обвинявшихся были приостановлены). По этому делу
было предъявлено 1880 гражданских исков против фирм,
изобличенных в преступных действиях, и более 300 млн.
долл. были выплачены этими фирмами за ущерб,
понесенный покупателями их продукции 59.
Оказывая фиктивную поддержку недоверию,
вызванному преступными действиями компаний, ни «Дженерал
электрик» ни «Вестингауз», что весьма любопытно, не
проявили никаких усилий, чтобы разоблачить картель и тем
самым подавить его мощь. Можно было подумать, что
американские фирмы, надеясь получить экспортные заказы и
оказавшись перед хорошо организованным картелем, а
фактически вторым в мире по силе производителем, будут
протестовать против его недобросовестной конкуренции.
Тем не менее «Дженерал электрик» и «Вестингауз»
смолчали и заняли пассивную позицию. Когда им задали
прямой вопрос относительно МЭА, их представители казались
только смущенными; они заявили, что не знают ничего
существенного о деятельности картеля.
Имеется и другое свидетельство, которое наводит на
мысль, что фирмы США оказались фактически на
положении аутсайдеров и что электротехническая
промышленность США оказывается ослабленной из-за потери
экспортных рынков и внедрения на американский рынок
иностранной продукции.
В результате соглашения между промышленными
титанами американским фирмам во всевозрастающей степени
был затруднен доступ на рынки развивающегося мира.
К сожалению, нет статистических данных, которые
определили бы размер падения американского экспорта в
страны этого региона. Из-за того что лишь две фирмы
экспортировали в значительных размерах тяжелое
электрооборудование, публикация данных только по ним показала бы,
каков объем продаж остальных; правительство
Соединенных Штатов Америки не публикует статистический анализ
130
экспорта этих групп товаров, следуя принципу: данные по
экспорту являются секретами торговли. Таким образом, в
статистике тяжелое электрооборудование представлено в
общей сумме с другими товарными группами.
Правительство публикует экспортные данные под рубрикой
«электрические машины», объединяя тяжелое электросиловое
оборудование и маломощные моторы. Анализы этих
данных показывают, что экспорт США снизился с 40,2%
мирового экспорта в 1964—1965 гг. до 33% в 1974—1975 гг.—
заслуживающее внимания падение, но оно может и не
быть знаменательным для тяжелого
электрооборудования60. Тем не менее специалисты считают, что в
американском экспорте тех товаров, которые охватывают
соглашения МЭА, положение дел неблагополучное.
Причины таких невыгодных позиций в конкурентной
борьбе, безусловно, комплексны и включают вопросы
политики, традиционных «сфер влияния», условий привязки
продаж к иностранной финансовой помощи, уровнем
зарплаты в различных странах и технологическим уровнем. Но
важным фактором является также и деятельность
картеля. Как мы уже видели, соглашения МЭА излагают
формальную процедуру для заключения «специальных
договоров» между членами картеля, когда они будут действовать
па торгах против аутсайдеров. Членам картеля
разрешается предлагать на торгах низкие цены, чтобы заставить
конкурентов отказаться от заказа. Фирмы, входящие в
картель, могут понести убытки в этой игре, но они в
состоянии компенсировать их, установив соответствующие цены
на контролируемых картелем рынках, когда ни один
аутсайдер не в состоянии действовать на нем, а также за счет
высоких прибылей, получаемых на защищенных
протекционистскими барьерами внутренних рынках. Таким
образом, аутсайдеры, которые не располагают средствами для
субсидирования убытков из различных источников, чтобы
сохранить свою долю на рынке, могут быть постепенно
Быведепы из экспортной торговли, что, оказывается, л
случилось с американцами.
Последствия неспособности Америки конкурировать на
этих экспортных рынках оказались более серьезными, чем
только потеря доходов, поступающих из-за рубежа61.
Когда-то мощная национальная промышленность, потеряв
возможности продавать свою продукцию по всему миру,
может понести серьезный ущерб как в отношении своего
финансового благополучия, так и положения в гонке за
9*
131
технологическое лидерство. Продажи тяжелого
электротехнического оборудования сильно подвержены циклическим
колебаниям. Так, объем заказов в какой-либо стране имеет
тенденцию к быстрому росту в периоды экономического
подъема и точно к такому же резкому падению в период
спада. Экспортные рынки позволяют сохранить у себя в
стране в период застоя высокий уровень производства па
крупных капиталоемких предприятиях. Потери в
экспорте, с другой стороны, оборачиваются для компаний
дорогостоящими периодами бездействия, что может подорвать их
общую финансовую мощь. Более того, возможно, будет
потерян шанс достигнуть экономически оптимального
уровня производства, который необходим во
всевозрастающей степени для сохранения преимуществ в конкурентной
борьбе в области технологии. Техническое развитие этой
промышленности, в общем, движется в направлении
выпуска оборудования все больших размеров. Чтобы
производить столь крупные виды продукции наиболее
эффективно, заводы должны становиться все более крупными. Но
фирмы, которые теряют рынки, лишаются также стимулов
делать необходимые капиталовложения и таким образом
следовать доминирующей тенденции в отрасли. Конечно,
этот процесс вскоре принимает характер порочного круга,
так как технологическая отсталость приводит к новому
сокращению доли на рынке, что в свою очередь вызывает
еще большее отставание. Если движение спирали вниз
продолжится, фирма неизбежно потеряет рынок своей
собственной страны.
Фактически имеются показатели того, что этот процесс
уже развивается в Соединенных Штатах Америки.
Экономисты, наблюдающие за процессами в промышленности,
утверждают, что с начала 70-х годов члены МЭА заняли
новую позицию в отношении внутреннего американского
рынка. Имея в виду слабость американских фирм, они
решили воспользоваться этим, в связи с чем отказались
от своей, действовавшей продолжительное время, общей
политики сдержанности. Свидетельства, подтверждающие
это положение, отрывочны, и изменения (допуская, что
они действительно имеют место) все еще находятся в
своей начальной стадии, поэтому слишком рано делать
окончательные выводы. Но что касается бразильского рынка,
то определенные факты при рассмотрении их в сочетании
с тем, что известно о картеле, наводят на мысль о наличии
модели.
132
В апреле 1972 г. тарифная комиссия США установила,
что производители пяти стран МЭА — Франции, Италии,
Японии, Швейцарии и Англии — использовали демпинг
при реализации в Соединенных Штатах Америки мощных
трансформаторов, в результате чего американские
компании понесли существенный ущерб. «Если бы было
позволено и дальше проводить такую политику демпинга, —
продолжает комиссия, — то у этих стран оказалось бы
достаточно возможностей для того, чтобы угрожать
существованию (американской) промышленности мощных
электросиловых трансформаторов»62. Однако это
постановление не препятствовало трем из восьми американских
промышленных фирм, выпускающих такие трансформаторы,
прекратить свое производство. Это «Сентрал Молони» —
филиал «Колт индастриз», созданный в 1973 г., «Вагнер
электрик корпорейшн» — филиал «Студебеккер—Уортинг-
тон» (1976 г.) и в том же году «Аллис-Чалмерс», которые
объявили, что заменят свое отечественное производство
трансформаторов импортом из ФРГ трансформаторов
компании «Сименс».
Осталась только одна американская фирма,
располагающая современной технологией для производства
мощных выключателей, а именно «Вестингауз». Все остальные
пошли на совместное производство, причем американцам
была отведена роль распределителей продукции,
произведенной членами МЭА. «Дженерал электрик» и «Хитатп»
создали совместное предприятие, через которое
американская фирма импортирует основные части выключателей,
производимых «Хитати», собирает их и продает в
Соединенных Штатах Америки. «Аллис-Чалмерс» участвует в
совместном предприятии с «Сименс», а «Броун Бовери»
недавно приобрела «ИТЕ», бывшее отделение «Голд. инк.».
Французский член МЭА «Мерлнн-Герин» продает свои
выключатели через американ^ ую фирму «Хай вольтидж
пауэр корпорейшн».
«Броун Бовери» и «Сименс» добились в прошлом
десятилетии новых достижений на рынке США.
Североамериканская группа «Броун Бовери» включает теперь в круг
своих интересов: производство газовых турбин, которое
приобрела в 1977 г. у «Студебеккер—Уортингтон»,
совместное предприятие с «ИТЕ» для производства
выключателей и предприятие по техническому обслуживанию
турбин; 49% фирмы «Хоуден-Парсонс», занятой
производством турбин в Канаде, которую «Броун Бовери» приобрела
133
в 1979 г. Действия «Сименс» базировались на кооперации
с «Аллис-Чалмерс». Западногерманская фирма владеет
половиной акций совместного предприятия, созданного в
1978 г. и получившего название «Сименс—Аллис»,
которое торгует всем набором электротехнического
оборудования, производимого в США или ФРГ. До сих пор именно
«Сименс» производила турбины и генераторы, а «Аллис-
Чалмерс» отказалась от планов перестройки своего
производства турбогенераторов.
Эти процессы указывают на то, что американские
фирмы по производству тяжелого электрооборудования начали
терять свое технологическое превосходство (или по
крайней мере равенство с иностранными конкурентами),
которое давало им возможность конкурировать со своими
западноевропейскими и японскими соперниками, в
результате чего иностранные фирмы стали проникать на
американский рынок, как никогда прежде. Остается посмотреть,
как долго будет продолжаться этот процесс. Конечно,
проникновение иностранных конкурентов, как таковое,
неплохое дело. В теории дополнительная конкуренция на
внутреннем рынке иностранных фирм может означать для
потребителей (в данном случае предприятий
коммунальных услуг) низкие цены и широкий круг выбора
продукции и технологии. Но, как мы указывали в случае с
Бразилией, имеются два возможных пути, посредством
которых иностранные фирмы могут проникнуть на рынок. При
отом один из них дает значительно меньше конкурентных
преимуществ, чем другой. Когда иностранная компания
строит новый завод, расширяет производственные
мощности существующего или даже просто идет на импорт
продукции, то в результате конкуренция обостряется. Но
если иностранная фирма просто покупает упрочившуюся
местную компанию пли образует с ней совместное
предприятие, конкуренция усиливается в незначительной мере
или не возникает совсем, не создается новых
производственных мощностей; установившиеся рыночные квоты не
обязательно подвергаются изменению, а число
потенциальных конкурентов фактически сокращается. К сожалению,
иностранные фирмы, появившиеся на американском рынке
электрооборудования, видимо, предпочли второй метод,
который ведет только к замене американской продукции
иностранной или к продолжению американского
производства под иностранным контролем, а также к более высокой
концентрации в промышленности.
134
Следовало бы еще подчеркнуть, что эта тенденция
является сложной. Мы не имеем пикаких свидетельств —
кроме Соглашения V, подписанного в 1974 г., которое
предусматривает сбор информации о заказах, принятых в
США, — что картель МЭА ныне непосредственно
действует на американском рынке. Но рассмотрение истории
электротехнической промышленности со второй мировой
войны выдвигает тревожные вопросы. После войны
американские фирмы электротехнического оборудования были
самыми сильными в мире, и они сохраняли большой объем
экспорта частично благодаря отдельным кредитам,
которые предоставляло правительство США в различных
формах иностранным покупателям. Мы имеем все основания
считать, что усиление европейцев и япопцев, вызванное
благодаря их союзу в составе МЭА, привело к вытеснению
американцев с экспортного рынка. Недавно члены МЭА
форсировали наступление на американский рынок, усилив
возможность постепенного захвата его иностранными
компаниями, подобно тому как это имело место в Бразилии.
Мы должны спросить: можно ли себе представить, чтобы
члены картеля, бесчестно получающие заказы почти в
любой другой части мира, могли бы практиковать свободную
конкуренцию только в США?
Мы не считаем, что это возможно.
Глава 3
РЕАЛЬНЫЙ НЕФТЯНОЙ КАРТЕЛЬ
Люди, которые бросились в нефтяные
районы (Пенсильвании) в первые годы... вскоре
обнаружили еще один факт, характеризующий новую
промышленность: она подвержена — намного
больше, чем уголь или золото, — катастрофе
перепроизводства, которая ведет к внезапным
падениям цен. Именно здесь родилась зловещая
фраза: «Из рынка выпала его основа».
Энтони Сэмпсон. «Семь сестер»
Здесь утвердилось время комбинаций.
Индивидуализм исчез, чтобы никогда не вернуться.
Дж. Д. Рокфеллер
Скажите сегодня любому американцу: «Нефтяной
картель», и он или она сразу же подумает об Организации
стран — экспортеров нефти (ОПЕК) — группе богатых
нефтью государств «третьего мира», многие из которых
являются арабскими. Превалирует мнение, что
неожиданное осознание странами—членами ОПЕК в 1973 г. своей
силы, которую они приобрели в связи с возрастающей
нехваткой жизненно важного природного ресурса, и
неограниченное злоупотребление этой силой в значительной
мере лежат в основе тяжелого состояния экономики
Соединенных Штатов Америки, Японии, а также большинства
государств Западной Европы. Однако очевидно, что это
слово «картель», которое сегодня столь тесно
ассоциируется с арабами, отражает в действительности довольно
длительное, хотя порой не столь явное могущество
первоначального нефтяного картеля, созданного гигантскими
нефтяными компаниями, хорошо известного под
названием «Семь сестер». Хотя в течение десятилетий эти
«сестры» неизменно сохраняли влияние над картелем, который
заправлял на мировом нефтяном рынке, общественность
редко слышала, чтобы упоминался термин «картель».
Нефтяные компании некоторое время были объектом здорового
недоверия. Однако их точка зрения настолько широко
доминировала в общественных дебатах по поводу явления,
известного как «энергетический кризис», что большинство
людей не сознавало, что ОПЕК, по всей вероятности, не
136
смог бы выжить без энергичной поддержки совместно
действующих частных монополий. Устанавливая в
одностороннем порядке цены и ограничивая объем добычи с
целью поддержания этих цен, страны — члены ОПЕК просто
воспользовались преимуществами того механизма,
который начиная с 20-х годов старательно создавался
компаниями. Другими словами, страны — экспортеры нефти,
проведя в нефтяном картеле немало лет в качестве
непослушных учеников, в конце концов, когда обстоятельства
изменились, продвинули сами себя в партнеры.
* *
*
Нефтяная промышленность, подобно
электротехнической, была картелизована почти с самого начала, которое
можно датировать 1859 г., когда «полковник» Эдвин
Дрейк пробурил первую нефтяную скважину близ г. Титус-
вилл в Пенсильвании. Но нефть всегда представляла
исключительные трудности для тех, кто контролировал эту
отрасль, трудности, которые происходили из одного
существенного факта — нефть скорее сырье, чем
промышленная продукция. Конечно, она доходит до потребителей в
самых различных видах — от отопительного топлива до
ракетного, от масел до пластиков, — подвергаясь крайне
сложным процессам переработки. Но нефтяной картель, в
общем-то, не имеет в своей основе монополии на
технологию, необходимую для превращения сырья в различные
обработанные виды. Основой картеля скорее являются все
усложняющиеся методы ограничения производства.
Причина, по которой картель выбрал такой путь
регулирования рынков, заключается в том, что на протяжении
100 лет добыча нефти постоянно находилась на грани
перепроизводства. Когда пугающее перепроизводство
становилось реальностью, возникавшая в результате
конкурентная борьба (которая квалифицировалась
управляющими нефтяных корпораций как «катастрофическая» или
«хаотичная», хотя общественность могла иметь другую
точку зрения) приводила нефтяные компании к
громадным потерям прибылей, и это продолжалось до тех пор,
пока перепроизводство не сокращалось. Компании долгое
время жаловались на низкие прибыли, ссылаясь на то, что
стоимость разведки и бурения на новых участках очень
высока. Трудно установить, насколько справедливы эти
137
заявления. Значительная часть имеющихся данных о
производстве, расходах и, конечно, доходах исходит от самих
компаний, а как мы увидим, история этой отрасли
показывает, что компании не расположены оставлять
нефтяные участки вне производства, чтобы не подрывать
тщательно построенный мировой баланс спроса и
предложения. Многие крупные открытия новых, насыщенных
нефтью участков фактически были сделаны мелкими
компаниями или независимыми авантюристами,
действовавшими с небольшими средствами. Но даже если поверить
утверждениям о высокой стоимости разведки, то ведь
хорошо известно, что, раз нефтеносный участок найден,
стоимость добычи нефти и транспортировки ее низка, а в
некоторых случаях, например в большинстве
ближневосточных месторождений, до смешного низка1. Другими
словами, ноток нефти дешев^ но, если спрос на рынке
достаточно высок, она может быть продана по высокой цене.
Компании получали большую часть своих прибылей от
реального производства сырой нефти; до самого недавнего
времени транспортировка, переработка и продажа
нефтепродуктов давали относительно малый доход, они только
поддерживали возможность получения огромных
прибылей от нефтяных фонтанов 2. Именно этот контраст между
крайне низкой стоимостью добычи нефти и высокой ценой,
которую можно получить за нее, делает контроль за
продукцией ключевой сферой деятельности любого
эффективно работающего нефтяного картеля. Суть заключается в
том, чтобы оставлять нефть в пласте и добывать ее только
в количествах, соответствующих, но не превышающих, по
расчетам компаний, объема возможного спроса. В
комбинации с другими, общими для большинства картелей
средствами, а именно защитой внутреннего рынка,
соглашениями о ценах, контролем над технологией и войнами с
аутсайдерами, которые появляются время от времени на
рынке, способность «сестер» увеличивать или сокращать
поток нефти, направляемой зависимому от них миру,
поставила нефтяной картель в один ряд с наиболее богатыми
и мощными организациями в мире.
* *
*
Перепроизводство нефти вызвало к жизни первую
великую американскую монополию— «Стандард ойл траст».
Это же перепроизводство явилось косвенной причиной,
138
приведшей к первому международному соглашению, на
основе которого был создан нефтяной картель. Вслед за
успешной попыткой Дрейка, добывшего в 1859 г. нефть
посредством бурильной установки и насоса, в Западной
Пенсильвании началась «нефтяная лихорадка», которая
оказалась столь же неистовой и столь же жестокой и
беспорядочной, как и «золотая лихорадка». К середине 60-к
годов прошлого века нефть хлынула из сотен мелких
скважин и потекла по континенту, ею можно было заправить
лампы и печи, смазывать машины. На протяжении первых
лет развития отрасли не было никакой возможности
ограничить нефтедобычу. Легкость, с которой можпо было
вступить в этот бизнес, привела к появлению огромной и
разношерстной массы индивидуальных старателей,
каждый из которых добывал несколько баррелей нефти в день.
Наступило время, когда, как отметил Энтони Сэмпсон,
^баррель нефти стоил буквально дешевле барреля воды» 3.
С каждым открытием нового нефтеносного участка цена на
нефть падала с головокружительной быстротой, пока пе
возрастал спрос, чтобы прервать* это падение.
По тут объявился один человек — Джон Д. Рокфеллер,
который быстро нашел путь к созданию богатства на
нефтяном бизнесе и ликвидации возможностей разорения из-за
колебания цен. Выглядит нелепым, однако факт таков, что,
разработав контуры будущего нефтяного картеля,
Рокфеллер, исходя из своей стратегии, ничего не предпринял,
чтобы ограничить добычу нефти. Фактически он выиграл свою
ставку в этой отрасли потому, что было слишком много
нефти. Рокфеллер понял, что при перенасыщенности
рынка ключ к контролю находится в транспортировке и
переработке нефти. Таким образом, при избытке сырой нефти
только часть ее может быть подвергнута переработке и
транспортировке на рынок. Рокфеллер решил, что, если
он сможет контролировать это узкое место, т. е.
переработку нефти, и затем добьется благоприятных условий для
сбыта нефтепродуктов, которые он переработает, он займет
неприступную конкурентную позицию4. В 1865 г. он
приобрел первый свой нефтеперегонный завод в Кливленде и
за короткое время скупил другие, часто сохраняя свои
приобретения в секрете, в результате чего рокфеллеровские
нефтеперегонные заводы все еще продолжали конкуриро^
вать друг с другом. В то же время он тайно договорился!
с железными дорогами о скидках со ставок за перевозку,,
поэтому его нефть транспортировалась намного дешевле',
Ш
чем нефть любой другой фирмы. С расширением
принадлежащих ему мощностей нефтеперегонного дела Рокфеллер
получил возможность диктовать цены за приобретаемую
им сырую нефть. Хотя производители нефти делали
попытки организоваться и установить свои собственные цепы,
пз-за большой их численности им не удавалось достигнуть
эффективного единства, а их ассоциации не могли
существовать долго, так как некоторые отчаявшиеся или алчные
производители начинали снижать договорные цены на
сырую нефть. На рынке покупателей нефти Рокфеллер
превратился в самого важного покупателя; благодаря
скидкам, полученным от железных дорог, он мог
значительно повысить цены на свою очищенную нефть и все же
продавать ее дешевле, чем конкуренты.
Менее чем за 20 лет Рокфеллер добился
господствующего положения в нефтяной промышленности
Соединенных Штатов Америки. На полученные огромные прибыли
от своих прежних операций он приобрел нефтеносные
участки, построил свои собственные нефтепроводы,
превратив таким образом «Стандард ойл» в первую
интегрированную нефтяную компанию, контролировавшую все
фазы этого бизнеса, от добычи сырой нефти до доставки
ее нефтеперегонным заводам и продажи различным
покупателям. В 1882 г. Рокфеллер создал «Стандард ойл
траст», который объединил ряд компаний под началом
центральной администрации (в которой Рокфеллер,
конечно, нмел преобладающее влияние) с целью ослабить
конкуренцию между ними. Компании, которые не
подчинялись «Стандард ойл», не продавали тресту или по
крайней мере не принимали указанную Рокфеллером цену на
нефть и район продажи, оказывались беспощадно
вышвырнутыми из нефтяного бизнеса5. Это был классический
пример монополизации па уровне одной страны. Хотя
методы Рокфеллера вызывали зависть к нему и явились
моделью для других промышленных магнатов, в обществе
он стал, возможно, самым непопулярным человеком среди
американцев. Наконец в 1911 г. холдинговой компании
«Стандард ойл оф Нью-Джерси», которая хранила акции
всех членов треста и эффективно управляла их
деятельностью, будто это была одна фирма*, было предложено
разъединиться на основании антитрестовского закона. Так
как решение суда предписывало раздел «Стандард ойл»
на компании, являвшиеся ее учредителями, а Рокфеллеры
и подчиненные им фирмы приобрели к тому времени круп-
140
пые пакеты акций в этих компаниях, семья в течение
некоторого времени продолжала занимать доминирующее
положение в промышленности через 38 преемников «Стан-
дард ойл» 6. Трое из этих преемников — «Стандард ойл
оф Нью-Джерси» (ныне «Эксон»), «Стандард ойл оф
Нью-Йорк» (ныне «Мобил»), «Стандард ойл оф
Калифорния» (ныне «Сокал») —стали впоследствии известны как
три из «Семи сестер», которые представляли собой
международный картель.
* *
*
Рокфеллер не ограничил, конечно, свои амбициозные
устремления Северной Америкой. Он хотел быть первым
человеком в нефтяной промышленности мира, и спустя
некоторое время оказалось, что он так же может добиться
огромного превосходства за рубежом, как и в своей стране.
Па протяжении последних лет XIX столетия он-создал
сеть торговых пунктов в Европе и Азии. И хотя богатые
нефтеносные пласты, открытые на Кавказе, оказались в
руках концессий семей Нобеля и Ротшильда, что вынудило
«Стандард ойл» согласиться на участие в разделе с ними
европейского рынка, позиции Рокфеллера в Азии
оставались неуязвимыми. Однако в 1892 г. британский
предприниматель Маркус Сэмуэл начал транспортировку русской
нефти через Суэцкий канал на дальневосточные рынки.
Преимущество, которого он добился путем сокращения
расстояидя между источником нефтедобычи л рынком,
позволило ему конкурировать с Рокфеллером. В течение
14 лет компания Сэмуэля, известная под названием
-«Шелл», вела со «Стандард ойл» ряд жестоких ценовых
-войн, причем «Шелл» претендовала не только на Азию с
Европой, но даже и на США. Как это ни удивительно, но
«Шелл» уцелела, хотя она была настолько ослаблена, что
в. 1906 г., оказалась вынужденной слиться с голландской
-фирмой «Ройял :датч»,, которая пользовалась открытыми
.ею богатыми нефтяными, пластами в Индонезии как базой
для ликвидации.азиатской монополии Рокфеллера. После
-образования «Ройял датч —Шелл» «Стандард ойл» -
неожиданно столкнулась с конкурентом международного
уровня,. достаточно сильным, . чтобы быть , действитапьно
опасным.
ЛЛ\
Третья компания, которая в конечном счете
содействовала образованию международного нефтяного картеля,
была Англо-Персидская нефтяная компания (ныне
«Бритиш петролеум», или «БП»), созданная в 1909 г. на базе
союза между «Бирма ойл компанн», британской фирмой,
имевшей интересы в Бирме, и Уильямом Кноксом Д'Ар-
си — авантюристом, который в 1901 г. приобрел
концессию в Персии, оказавшейся сказочно богатой нефтью.
В 1914 г. британское правительство, стремясь получить
надежный источник нефти для своего морского флота и
покончить с зависимостью от компаний «Стандард ойл» и
«Шелл», приобрело 51% акций Англо-Персидской
компании. Контролируя огромные нефтеучастки Персии, имея в
качестве опоры свое правительство и гарантированный
объем продаж для морского флота, Англо-Персидская
компания предстала на международной арене в качестве
мощной силы.
К 1920 г. три компании — «Эксон», «Шелл» и «Бритиш
петролеум» * — контролировали львиную долю мировой
торговли нефтью. Имелись еще четыре американские
фирмы, более мелкие, но тем не менее существенных
размеров, которые сохраняли определенные рыночные позиции
за рубежом. Это прежние компании, входившие в
«Стандард ойл», «Мобил» и «Сокал», а также две независимые
фирмы, основанные на открытых в Техасе нефтяных
участках в начале 1900-х годов, — «Галф» и «Тексако».
В общем, мощность американских компаний покоилась на
их контроле над нефтяными источниками своей страны, в
то время как «Шелл» и «Бритиш петролеум» были
полностью международными — они добывали сырую нефть на
участках, разбросанных по всему миру. Первая мировая
война и быстро возросшая популярность автомобильного
транспорта показали всем народам, что будущее
благосостояние и мощь в значительной степени основаны на
снабжении нефтью, о чем мало кто догадывался прежде. В
начале 20-х годов Соединенные Штаты Америки, которые
(вместе с Мексикой) еще добывали более 80% мировой
нефти, оказались в плену тревожного (и ложного)
представления, будто резервы страны быстро истощаются7.
Большое внимание стало поэтому уделяться поискам
новых источников нефти, в особенности на Ближнем Восто-
* В дальнейшем мы будем использовать названия компаний,
известные в настоящее время.
142
ке, где «Семь сестер» (и правительства, поддерживавшие
их) стали соперничать и бороться друг против друга, но в
конце концов выработали форму сосуществования,
которая послужила базой создания нефтяного картеля,
невиданного по мощи для того времени. Речь идет о
соглашении о совместном производстве.
Непосредственным полем деятельности после первой
мировой войны были нефтяные месторождения, которые,
как предполагали, существовали в районах Мосула и
Багдада, вдоль р. Тигр. Территория эта принадлежала
Оттоманской империи, потерпевшей поражение в войне, а
нефтяная концессия находилась в руках Г. Гульбенкяна,
деятельного и дальновидного армянина, чья непоколебимая
вера в наличие потенциальных богатств, которые должны
быть извлечены, оказалась оправданной. В 1919 г.
победители на Ближнем Востоке — Англия и Франция —-
поделили между собой владения Оттоманской империи, дополнив
раздел специальным соглашением о нефти, на основе
которого контроль над турецкой нефтяной компанией
распределился следующим образом: около 50% перешло к
«Бритиш петролеум», приблизительно 25 — «Шелл», столько же
Франции и 5% — Гульбенкяну. Однако при рассмотрении
этого соглашения США заявили решительный протест,
предлагая то, что было названо «политикой открытых
дверей», согласно которой любая компания, представляющая
страну, которая внесла вклад в победу союзников в войне,
должна иметь доступ к нефтяным районам Ближнего
Востока. После нескольких лет политического давления и
длительных переговоров европейцы капитулировали, и в
1928 г. раздел Турецкой нефтяной компании (теперь
известной как «Ирак петролеум компани», поскольку райои,
ставший объектом спора, был включен в состав нового
государства Ирак) был пересмотрен. «Эксон» и «Мобил»
получили долю в 23,75%, которую им предстояло
разделить поровну. «Бритиш петролеум», «Шелл» и
французская нефтяная компания «Компани франсез де летроль»
(«КФП»), которую иногда называют «восьмой сестрой»,
получали каждая долю, равную 23,75%. Знаменитый Гуль-
бенкян сохранил свои 5%. Всего лишь несколько месяцев
спустя после начала бурения были открыты великие
иракские нефтяные месторождения, как раз там, где
предсказывал Гульбенкян.
Тот факт, что «ИПК» свела вместе четырех из «Семи
сестер» в одно предприятие, был не единственным пово-
143
ротным моментом в соглашении 1928 г. Гульбенкян
настаивал также на пункте, согласно которому все компании
должны торжественно обещать не добиваться никаких
других концессий в пределах бывшей Оттоманской империи,
кроме как посредством «ИПК». При этом Гульбенкян
провел на карте красную линию вокруг территории, которую
он имел в виду. Это означало, что ни одна из компаний,
вошедших в «ИПК», не может эксплуатировать новые
скважины на большей части Ближнего Востока без
раздела новых месторождений, согласно принятым процентным
квотам. Знаменитое соглашение о красной линии
полностью противоречило политике «открытых дверей», на
которой столь горячо настаивало правительство США и
согласно которой компании предполагали иметь неограниченный
доступ в эти нефтяные районы. Однако очевидно, что
после того, как «Эксон» и «Мобил» пробились к
ближневосточной нефти, американцев вполне устраивало
предложение вновь закрыть доступ в этот район 8.
Консорциум «ИПК» послужил моделью для множества
соглашений о совместной добыче на всем Ближнем
востоке. В 30-х годах «Сокал» приобрела концессии на
Бахрейне и в Саудовской Аравии и затем продала половину
каждой из них «Тексако». «Галф» и «Бритиш петролеум»
разделили между собой богатые концессии Кувейта.
Компании «ИПК» добились концессий в Катаре, Омане,
договорных государствах и Дофаре. Через все эти предприятия
сложным образом были связаны судьбы компаний,
которые, как предполагалось, конкурировали между собой, что
увеличило их возможности навязывать надлежащие
условия на мировом рынке путем совместного определения
желательных уровней производства.
*
Но совместные производственные предприятия, хотя и
являлись основой международного нефтяного картеля, не
были единственной формой, в которой этот картель
выступал в годы, предшествовавшие второй мировой войне. Мы
уже видели (в гл. 1), что нефтяная промышленность,
подобно большинству других, также создала формальный
механизм функционирования картеля, чтобы исключить
конкуренцию между основными фирмами. Акнакаррийское
соглашение 1928 г., подписанное раньше всех руководите-
144
лями «Бритиш петролеум», «Шелл» и «Эксон», а позже-
ратифицированное 15 другими компаниями, включая
остальных «четырех сестер» — «Галф», «Тексако», «Сокал»
и «Мобил», — явилось, по существу, фиксированием
принципов, согласно которым, как установили эти фирмы,
следует управлять нефтяной промышленностью9. Несомненно,
наиболее важным был первый принцип: «принятие
членами компаний за основу нынешний объем деловых операций
п сохранение их пропорциональности при любом
увеличении спроса в будущем». Другими словами, компании
согласились с тем, что рынок должен, насколько возможно,,
остаться навсегда поделенным в той же пропорции, как в
1928 г., и что участники соглашения не должны будут
пытаться увеличивать свою долю за счет других членов
картеля. Снижения конкуренции следовало добиваться
путем сдерживания роста производственных мощностей в
соответствии со спросом на нефть и снабжения нефтью*
каждого рынка из ближайшего района добычи.
Конечно, компании, входящие в тройку крупнейших,
понимали, что успешное функционирование картеля
требует значительно больших усилий, чем простое
утверждение принципов. Так, в последующие годы они составили
серию новых соглашений для применения членами
картеля, вступившими в него позже, каждое из которых
расшифровывает в более конкретной форме, как будет
поступать картель в решении тех или иных проблем10. Эти
соглашения названы «Меморандум о европейских рынках»
(1930), «Основы соглашения о сбыте» (1932) и «Проект
меморандума о принципах» (1934). Стратегия, лежащая
в основе всех этих соглашений, заключалась в том, что*
международный картель должен лишь определять
политику, которую следует затем проводить в жизнь путем
регулирования рынка в каждой стране. Этот план
наиболее ясно изложен в документе «Основы соглашения о^
сбыте».
Положения «Основ соглашения» исходят из того, что
они должны применяться в качестве руководящих
указании представителями на местах при выработке ими правил
для местных картелей или территориальных соглашений.
Предполагается, что все картели на местах или их
соглашения должны базироваться на этих «Основах» и.
Эти соглашения устанавливают также процедуру
решения сложных технических вопросов, которые могут
возникнуть у любого картеля. Как правильно определять
Ю Зак. № 1966
145
квоту продаж для каждого члена? Как призвать к
дисциплине тех, кто постоянно продает нефть выше или ниже
объема квоты? Как устанавливать цены? Как бороться с
аутсайдерами? Как установлено в прежнем, Акнакаррий-
ском соглашении, картель действует на основе принципа
«как есть»: члены не должны делать что-либо, что может
нарушить установленный раздел рынка, без консультации
с другими членами. Это положение нашло отражение в
«Меморандуме о европейских рынках».
«Стороны согласились с тем, что каждый из участников
будет по крайней мере придерживаться своей доли в
мировой торговле по положению на базовый период, причем к
концу его цены и условия торговли должны быть
подвергнуты полному и открытому рассмотрению и согласованы с
представителями с мест. В случае несогласия участников
вопрос будет решен простым большинством голосов,
причем каждый член имеет один голос на каждый полный
1 % квоты» 12.
Такая система голосования, основанная на размере
рыночной квоты, дает крупнейшим компаниям решающую
силу в определении политики картеля.
Компании согласились наказывать за любое нарушение
установленной квоты в сторону или значительного
превышения, или слишком большого снижения установленной
доли продаж по принятому картелем стандарту,
скользящей шкале штрафов, которые будут накладываться на
фирмы, превысившие квоту продаж, а штрафные суммы
будут распределяться среди тех, чей объем продаж
окажется ниже квоты. Фирмы, которые постоянно продают
нефть ниже установленного объема, в конечном счете
лишаются части своей рыночной квоты, которая будет
передана другому члену. Квота, конечно, может быть
увеличена, если компания выкупит предприятие аутсайдера.
Иначе аутсайдеры, серьезно угрожающие стабильности рынка,
начнут борьбу посредством всеобщей войны цен. Члены
картеля могут снабжать сырой нефтью независимые
нефтеперегонные заводы, с тем чтобы они не имели дела с
независимыми нефтедобывающими компаниями. Как видно,
самым большим опасением картеля является то, что
независимые нефтедобывающие фирмы могут затопить мир
нефтью с новых участков, что приведет к снижению цен.
Наконец, последнее: все эти меры должны были
обеспечиваться международным секретариатом в Лондоне и двумя
рабочими комиссиями, одна из которых находилась в Лон-
146
доне и занималась распределением, другая — в
Нью-Йорке и ведала снабжением 13.
Как всегда, трудно точно оценить, какой эффект
нефтяной картель оказал на ситуацию на рынках в 30-х годах.
Картель никогда не достигал абсолютного контроля ни на
одном из рынков. Всегда вызывали раздражение
независимые фирмы, которые соперничали с ним, причем в течение
этого периода шли постоянные поставки нефти из
Советского Союза, которые члены картеля не могли
контролировать. Но есть свидетельства того, что на многих рынках
картель действовал эффективно. В Англии, например,
цены оставались стабильными на протяжении всего
десятилетия, причем необходимо иметь в виду, что это имело
место в то время, когда предложение нефти резко возросло-
вследствие открытия новых источников, при снижении
спроса, вызванного Великой депрессией. «Шелл», «Эксон»
и «Бритиш петролеум» господствовали на рынке, следуя
принципу «как есть» в своих взаимоотношениях.
Независимые, в общем-то, не мешали политике цен главных фирм
или установленным рыночным квотам и.
Парламентская комиссия Швеции, которая завершила
в 1947 г. расследование, получила детальные данные о
местном нефтяном картеле: шведский рынок был поделен
между «Эксон», «Шелл», «Бритиш петролеум», «Тексако»
и двумя более мелкими компаниями. В течение 30-х годов
эти фирмы часто собирались на заседания (например,,
только в 1939 г. состоялось 51 заседание, на которых было
обсуждено 776 вопросов) 15. Это свидетельствует о том,
насколько напряженной была работа по сохранению
стабильной деятельности картеля. Протоколы заседаний
показывают, что члены картеля согласовывали изменения цен,
перераспределение рыночных квот; они практиковали
неодинаковое определение цен, постоянно запрашивая
более высокие цены у правительственных организаций, чем
у частных потребителей; они вступали в сговор на торгах
но контрактам; и они же с успехом заставляли
независимых импортеров и продавцов нефти уважать политику цен
картеля 16.
КОНТРОЛЬ
НАД АМЕРИКАНСКИМ РЫНКОМ
Звучит иронически, но весь механизм
международного картеля зависел от контроля над одним рынком,
который он не мог трогать в соответствии с законом, — это
10*
147
рынок Соединенных Штатов Америки. В 1930 г.
нефтеносные районы США давали значительную часть мировой
добычи нефти, и Соединенные Штаты Америки потребляли
больше нефтепродуктов, чем любая другая страна. К тому
.же большая часть нефти, поступающая на рынки мира,
продолжала постуцать из США, несмотря на открытие
новых нефтеносных районов, которые все в большей степени
концентрировались на территориях Ближнего Востока,
Венесуэлы и Восточных Индий *. Картель не имел шансов
на стабилизацию положения на мировых рынках, пока
нефтедобыча Соединенных Штатов Америки не оказалась
бы под его контролем. Однако из-за антитрестовских
законов американский рынок и экспорт американской нефти
должны были быть исключены из Акнакаррийского и
заключенных впоследствии соглашений. Чтобы механизм
картеля приобрел полностью законченный вид,
необходимо было ввести два существенпых элемента, которые
использовались еще во время зарождения нефтяной
промышленности: систему «базисных пунктов» и
пропорционального распределения.
Первая из этих систем фактически существовала с
первых дней развития нефтяной промышленности, но ее
формально узаконили в Акнакарре.. Это был просто метод
поддержания цен на уровне, установленном лидирующей
-в производстве страпой. Он известен также, как система
«галф—плас». Свое название система получила потому, что
в соответствии с ней цена нефти, доставленной в любую
часть мира, вне зависимости от того, где она была добыта,
должна основываться на том, будто ее доставили из портов
СШ1А в Мексиканском заливе, откуда экспортировалась
большая часть американской нефти. Другими словами,
если «Шелл» доставляет иракскую нефть в Грецию, цена
этой нефти должна быть равна справочной цене барреля
пефти в портах залива плюс стоимость транспортировки ее
из портов залива в Грецию, даже если фактически нефть
поступила из. Ирака. Таким образом, «Шелл» получали
огромные прибыли,по двум статьям: иракская нефть была
дешевле американской и Ирак был ближе к Греции, чем
порты залива. Эта достаточно нелогичная система,
конечно, устраивала,компании, потому что она исключала
конкуренцию цен,'основанную на разнице в издержках
производства и транспортировке из разных портов. Американ-
щам нравилась эта система, особенно потому, что она
•-' * Юго-Восточной Азии.-—Прим.-ред. .. **
U48 «
защищала их относительно дорогостоящую нефть от
необходимости продавать ее по заниженным ценам. Однако к
40-м годам, когда Ближний Восток стал вытеснять США
в качестве ведущего экспортирующего региона,
потребители нефти вынуждены были протестовать против системы
«галф—плас». Компании в конце концов установили
другой «базисный пункт» в качестве основы для расчетов цены
экспортируемой нефти в Персидском заливе, исключив
таким образом бремя «призрачного фрахта» для
ближневосточной нефти. Однако фактически цена нефти была
установлена на уровне американской, хотя издержки
производства ее были ниже 17.
Еще более важным, чем система «базисного пункта»,
был контроль над производством в США, введенный систе-
хмой пропорционального распределения. К 20-м годам
Рокфеллер потерял свою почти полную монополию на
производство нефти в США. «Галф» и «Тексако» основывали
свой бизнес на техасской нефти, а штат этот вскоре
оказался сказочно богатым, что стало для главных компаний
благословением и проклятием. Техас был «диким краем
нефтяной промышленности», как отметил один
обозреватель. Оы был населен ордами бродяг и авантюристов,
которые искали нефтяные участки и таким образом вызывали
к жизни ужасный призрак перепроизводства. В 1929 г.
руководящий орган нефтяной промышленности «Америкэп
петролеум институт» объявил о плане ограничения добычи
нефти в США до уровня 1928 г., плане, случайно
оказавшемся аналогичным тому, который был объявлен шесть
месяцев спустя после Акнакаррийского соглашения,
зафиксировавшего принцип «как есть» 18, и который явился
достаточным дополнением к нему. Однако генеральный
прокурор, вскоре объявил этот план незаконным, а в 1930 г.
оправдались худшие опасения главных компаний. Старый
авантюрист, известный под именем «папаша» Джойнер,
при.бурении на территории, которую главные нефтепро-
изводители списали как не представляющую интереса,
открыл обширный Восточнотехасский нефтепоспый район, и
за одну ночь штат оказался купающимся в нефти. Хуже
всего было то, что большая часть этого участка находилась
в руках независимых компаний19. Экспортные рынки
оказались вскоре перенасыщены нефтью, цены на нее начали
падать, и теперь невозможно было усилить действие
Акнакаррийского соглашения 20.
В ответ на это ведущие фирмы начали контратаку, ко-
149
торая спустя несколько лет достигла цели. Как ни странно,,
но они добились этого, изменив свою точку зрения на
противоречивую политику, которую прежде отвергали: речь
шла о «консервации» нефти. Из-за особенностей
американского подхода к вопросу о праве собственности на сырье,
прежде всего это касалось «правил захвата», согласно
которым нефть принадлежит тем, кто добывает ее из недр
земли, даже в том случае, если она поступает от участка,
являющегося чьей-либо собственностью, американские
нефтеносные земли исторически эксплуатировались
поспешно и расточительно, используя метод, при котором
значительная часть нефти невозместимо оставалась в
пласте. Вообще говоря, крупные компании были враждебно
настроены к призыву законсервировать участки, что
должно было предоставить официальным или
полуофициальным органам право регулировать производство. Но к концу
20-х годов благородная общественная цель, выраженная в
концепции консервации, удовлетворяла отчаянному
желанию крупных нефтедобытчиков ограничить производство,
т. е. тому ограничению, которому препятствовали
антитрестовские законы21. И Восточный Техас дал им
превосходный шанс обратить очевидное бедствие в победу.
Независимые могли иметь сильные позиции в производстве вос-
точнотехасской нефти, но крупные фирмы по-прежнему
контролировали транспортировку, переработку и
распределение. Подобно Дж. Рокфеллеру, действовавшему до них,
они реализовали силу, которую давал им контроль на
рынке покупателей.
Между 1931 и 1933 гг. фирмы-лидеры резко снизили
цены на покупаемую ими восточнотехасскую нефть с
98 центов за баррель до абсурдной цены — 10 центов — в
апреле 1933 г. Утверждая, что безудержная добыча нефти
заставляет их устанавливать столь пагубные цены, они
принялись усиленно «обрабатывать» членов
законодательных органов штата, добиваясь создания организации,
которая смогла бы ограничить производство уровнем
рыночного спроса. Как заявил член законодательного собрания
штата Карл Кроули в своих показаниях временной
национальной экономической комиссии в 1939 г.: «Крупные
фирмы потребовали: „Сократите производство в Восточном
Техасе до уровня, который, по нашему мнению, должен
быть, и мы будем платить вам 1 долл. за баррель нефти.
Если вы не пойдете на это, мы уничтожим вас низкими
ценами"»22. В ноябре 1932г. законодатели штата согласи-
159
лись с этим требованием, и с тех пор Техасская
железнодорожная комиссия планирует объем добычи нефти в
штате, т. е. требует ее распределения между производителями,
с тем чтобы не допустить производство нефти выше
спроса.
С установлением в Техасе этого порядка стало
относительно легче контролировать добычу нефти на остальной
территории страны. После целой серии заседаний
губернаторов нефтяных штатов конгресс принял меры, которые
были зафиксированы в законе, подписанном президентом
Рузвельтом в августе 1935 г. На основе этого закона было
введено в действие Междуштатное соглашение о
консервации нефти и газа, а также определен объем добычи
нефти 30 нефтедобывающих штатов, имея в виду общий
уровень национального спроса. Соглашение не дает право
увеличивать зафиксированную в нем производственную
квоту. Но тем не менее это был успех. С введением
соглашения перепроизводство отечественной нефти уже
никогда не было столь огромным, чтобы вызвать падение цен23.
Л осле того как штаты согласились на пропорциональное
распределение между ними квот производства, осталась
одна второстепенная проблема, требующая решения: что
делать с производителями, которые тайно добывают
больше нефти, чем допускает их квота, п продают ее в других
штатах. Различные органы штатов не имели юрисдикции
над такими продажами. Однако федеральное
правительство еще раз нашло выход: оно провело закон Конелли,
известный как закон 1935 г. о «горячей нефти», т. е. кра-
.ценой или незаконно добытой нефти, который запрещал
продажу в других штатах нефти, добытой сверх квоты.
Короче говоря, к 1935 г. добыча нефти была
урегулирована путем введения механизма, который, говоря словами
отчета сенатской комиссии по регулированию мелкого
бизнеса, «действовал столь же безукоризненно и
эффективно, как превосходные часы». В отчете далее
говорилось:
«Политика контроля нефтедобычи, введенная в
действие в США, состоит из серии штатных и федеральных
законодательных актов, рекомендаций комиссий
экономистов, интегрированных нефтяных компаний и
рекомендаций, основанных на рыночном спросе, составленных Бюро
недр министерства внутренних дел. Ни один пункт как
таковой не контролируется; взятые вместе, они
представляют превосходный образец монополистического контроля
151
над добычей нефти, распределением ее между фирмами по
переработке нефти и в конечном счете — продажей ее по
цене, которую уплачивает за нее потребитель» 24.
С таким хорошо разработанным порядком, введенным
на североамериканском рынке, исключающим
возможности перепроизводства, «Семь сестер» могли заняться и
занялись более трудной задачей — регулированием торговли
нефтью во всем мире.
БЛИЖНИЙ ВОСТОК
ПОСЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Для нефтяных компаний, как и для фирм,
контролирующих другие важные отрасли промышленности, вторая
мировая война оказалась периодом, во время которого
картельные договоренности были подорваны, но не
ликвидированы. В Соединенных Штатах Америки, как
отмечено в гл. 1, война совпала с кратким периодом более
активного наблюдения официальных властей за соблюдением
антитрестовских законов. Эта активность была вызвана
протестами общественности против деятельности картелей,
особенно в связи с раскрытием сделки между компанией
«Эксон» и «ИГ Фарбениндустри», которая ограничивала
развитие производства синтетической резины.
Антитрестовский иск против «Эксон» был улажен в результате
согласия компании на принцип nolo contendere (не хочу
бороться), а также штрафа в 50 тыс. долл. Больший ущерб
общественному лицу компании был нанесен во время
слушания перед сенатской комиссией по вопросам
национальной безопасности, когда сенатор Трумэн назвал политику
компании изменнической. Как будто одного этого
обвинения о сотрудничестве с врагом было
недостаточно—выявилось, что «Тексако» в 1940 г. пригласила в Нью-Йорк
иемецкого «коммерческого советника», главной целью
которого было отговорить американских бизнесменов от
продажи оружия Великобритании25.
Можно подумать, что такие разоблачения, особенно
предание гласности дела «"Эксон» — «ИГ
Фарбениндустри», заставит компании быть более ловкими в проведении
операций картеля, чтобы исключить повторения такого
рода политического ущерба. «Эксон» и в самом деле
заявила, что нефтяной картель тогда уже перестал
функционировать. Эта компания утверждала, что «Проект
меморандума о принципах» — основное картельное соглашение с
152
1934 г. — перестало действовать после устного заявления
1938 г. и что «всякого рода действия по возобновлению его
были прекращены в сентябре 1939 г. в результате
начавшейся войны» 26. Нет свидетельств, которые могли бы
доказать, что это неправда. Местные картели, созданные на
основе мастерски составленных соглашений, оставались на
месте, а шведское парламентское расследование показало,
что в Швеции по крайней мере местный картель
функционировал в течение всех военных лет. Позже было
установлено, что нефтяные компании вскоре после начала войны
составили «Проект меморандума о чрезвычайных
соглашениях» применительно к нейтральным странам, таким,
как Норвегия, Дания, Швеция, Финляндия, Голландия,
Бельгия и Швейцария27. А в 1944 г. документ, изъятый
правительством из архива «Эксон» в связи с другим
антитрестовским процессом, показал, что эта фирма стремилась
поддерживать свои картельные связи. Имея в виду конец
войны, руководящие деятели «Эксон» писали:
«Заключение, к которому пришли все участники, таково: прошлое
пусть останется прошлым, но что касается справедливости,
то каждая страна должна иметь право восстановить свои
позиции в довоенных поставках, как только практические
обстоятельства и условия позволят сделать это» 28.
* *
*
Однако послевоенные события вскоре сделали
очевидным, что простое восстановление «довоенного положения»
невозможно. Новые обстоятельства потребовали
пересмотра квот в мировом производстве и рынках. Примечательно,
с каким спокойствием картель прошел через этот
переходный период.
Новым фактором в послевоенном нефтяном
становлении было появление страны, нефтяные запасы которой
оказались невообразимо огромными, — Саудовской Аравии.
История саудовской нефти фактически началась в 30-х
годах, когда изыскатель Франк Холмс получил концессию
на Бахрейне — острове, принадлежавшем шейхам и
расположенном в 20 милях от берега Саудовской Аравии в
Персидском заливе. Основные компании картеля,
вовлеченные уже в ближневосточный бизнес, не
заинтересовались серьезно бахрейнской концессией, потому что, соглас-
по условиям соглашения о красной линии, ни один из
членов «Ирак петролеум компани» не мог разрабатывать
153
новые месторождения в этом регионе без согласия и
участия остальных членов. Поэтому Холмс продал свою
концессию «Стандард ойл» (Калифорния), или, как ее
называют, «Сокал>>, которая стала, таким образом, седьмой из
«сестер», проникших на Ближний Восток. Этот акт
изменил в конце концов всю конфигурацию картеля.
«Сокал» нашла в 1931 г. нефть на Бахрейне в
скромных размерах, но самым важным было то, что открытие
этого месторождения привело «Сокал» к получению
богатой концессии в Саудовской Аравии. Компания вскоре
обнаружила там нефть, но, не имея рынков для нее, «Сокал»
согласилась в 1936 г. продать половину своих интересов
на Бахрейпе и в Саудовской Аравии «Тексако», другому
бывшему аутсайдеру на Ближнем Востоке. Эта компания
имела реальные рынки сбыта, но страдала о г нехватки
нефти. С вступлением «Тексако» все «Семь сестер» начали
действовать на Ближнем Востоке, который вскоре стал,
как предсказал геолог Эверетт де Кольер, «центром
тяжести мирового производства нефти» 29.
Но после второй мировой войны искусная структура
контроля над производством на Ближнем Востоке,
позволившая в достаточных количествах добывать нефть, чтобы
удовлетворить спрос, но при этом не создавать ее избыток,
угрожала развалиться из-за Саудовской Аравии. Даже
наиболее восторженные геологи, которые посетили
королевство в пустыне, не предполагали, как много нефти
содержится под ее песками. Еще в 1941 г., согласно данным
Федеральной торговой комиссии, Саудовская Аравия могла
производить от 100 до 200 тыс. баррелей нефти в сутки, в
то время как рынок компаний «Сокал» и «Тексако»,
расположенный восточнее Суэца, куда теоретически
предназначалась эта нефть, мог поглотить только 12 тыс. баррелей
в сутки30. Поэтому обе компании вынуждены были
принять решение исторического значения: или попытаться
сломать барьеры картеля, затопив мировые рынки своей
нефтью и начав войну цен, или же сотрудничать с
картелем и попытаться «приспособить» саудовскую пефть к
существующей модели, не нарушая ее.
Проблема заключалась в том, разрешить ли «Эксон» и
«Мобил» — двум компаниям, связанным с картелем
соглашением о красной линии, «Проектом меморандума о
принципах», и другими договорами, — присоединиться к
консорциуму Саудовской Аравии, который в то время имел
название «Калтекс». Между директорами «Сокал» после
154
войны развернулся острый спор, причем одни стояли за
вступление «Эксон», другие были против этого. Лидером
последней группы являлся Рональд Стонер, чей
меморандум, документирующий это столкновение, был обнаружен
подкомиссией по многонациональным корпорациям
сенатской комиссии по иностранным делам. Стонер утверждал,
что саудовская нефть настолько дешева и обильна, что
«Калтекс» может и должен следовать политике ничем не
сдерживаемой конкуренции, в результате чего «Сокал» и
«Тексако» вскоре окажутся даже впереди «Эксон» и
«Шелл» в качестве ведущих в мире нефтяных компаний.
Полезным будет процитировать одно место из записки Сто-
нера:
«Мы, «Калифорния—Техас», единственная чисто
американская (по составу) группа в районе... находимся в
состоянии быстрого расширения: не потому, что мы уже
имеем свои рынки, а потому, что имеем дешевую нефть,
которую можно начать добывать немедленно. При
относительно малых капиталовложениях мы можем добывать
больше нефти в пределах района Голубой линии
(восточнее Суэца) и других районах. Путем же приобретения
танкеров мы можем доставлять нефть в любой пункт мира,
пока пе будет сочтено целесообразным построить
трансарабский нефтепровод. Наши прибыли в Аравии огромны
и будут еще большими, заключим мы или нет сделку со
«Стандард-вакуум» («Мобил»), по той простой причине,
что требуются столь малые капиталовложения для
доставки нашей сырой нефти с места добычи в Аравии до порта
Рас-Таннура и затем по всему миру» 3I.
В ответ на утверждение, что «Эксон» может
предоставить «Калтекс» рынки и капитал, Стонер заявил, что
«Калтекс» в состоянии завоевать рынки «Эксон» более
дешевой нефтью, а необходимый капитал можно получить от
сравнительно мелких американских компаний,
заинтересованных в приобретении нефти из другого источника, т. е.
не от картеля32. Это как раз то, чего больше всего
опасались крупные нефтяные компании, а именно что
независимые могут получить доступ к дешевой нефти и заставить
их пересмотреть рыночные квоты и условия контроля за
добычей нефти.
Однако дело приняло такой оборот, что у крупных
компаний не было оснований для опасений. «Калтекс»,
несмотря на доводы Стопера, в конце концов согласился
принять «ответственный» курс действий, т. е. присоединиться
155
к картелю. К концу 1946 г. «Сокал» и «Тексако»
согласились продать «Эксон» и «Мобил» соответственно 30% и
10% саудовской концессии (ныне известной под
названием Арабо-американская нефтяная компания, или «Арам-
ко») с тем, чтобы первые две фирмы сохранили каждая
по 30%. Саудовская нефть могла теперь быть
«организованно» распределена между четырьмя компаниями,
сотрудничающими, а не конкурирующими между собой в борьбе
за рынки, «Эксон» и «Мобил» после присоединения к
«Арамко» также могли внести свой вклад в ликвидацию
угрозы насыщения рынка путем сокращения добычи на
других своих участках, чтобы компенсировать
возрастающую добычу в Саудовской Аравии.
То, что это происходило в широких масштабах, можно
проиллюстрировать на примере Ирака. Ловко ограничив
контроль над производством нефти в Ираке условиями
договора «Ирак петролеум компани» и соглашением о
красной линии, компании «ИПК» («Эксон», «Мобил», «Галф»
«Бритиш петролеум» и «Шелл») позднее пошли на
сдерживание добычи, применяя для этого различные
средства33. Районы обнаруженных крупных запасов нефти
развивались медленно. Разведочные работы в новых районах
осуществлялись с неохотой. Нефтедобывающие
государства, естественно, были заинтересованы в быстром
развитии производства и высоком уровне добычи, так как в
результате этого возрастали их доходы в виде налогов и
отчислений. Поэтому члены картеля, опасаясь потери
своих концессий и перехода их в руки независимых
компаний, которые могли добывать там нефть, были вынуждены
принимать все возможные меры, чтобы скрыть свою
ограничительную тактику. В Сирии, где «ИПК» имела
концессию, были пробурены в большом количестве неглубокие
скважины. Как отметил в памятной записке
административный директор компании, «нам постоянно напоминали в
письмах о нарушении закона о недрах, имея в виду
бурение неглубоких скважин там, где нельзя было ожидать
нефтяных фонтанов» 34. И во время расследования в
области нефтяной промышленности, проведенного сенатской
подкомиссией по многонациональным корпорациям,
сенатор Эдмунд Маски обнаружил отчет 1967 г. о разведке
потенциальных нефтяных запасов в Ираке. В отчете, в
частности, констатировалось:
«Материалы доказывают, что «ИПК» бурила наугад и
закладывала скважины, которые должны были бы давать
156
50 тыс. баррелей нефти в день. Фирма законсервировала
эти скважины и не рассматривала их в качестве
действующих, потому что наличие подобной информации сделала
бы договорные отношения компании с Ираком
затруднительными» 35.
Фактически документы, доказывающие наличие
постоянных усилий «ИПК», направленных на сдерживание
добычи в Ираке, были расценены правительством СШЛ
столь секретными, что они были исключены из отчета
Федеральной торговой комиссии за 1952 г. на основании
закона о национальной безопасности и не обнародовались
в течение 20 лет.
После успешного присоединения «Сокал» и «Тексако»
к картелю оставался нерешенным только один вопрос,
касающийся саудовской нефти, — ее цена. Себестоимость ее-
добычи была чрезвычайно мала, п ни шейх Ибн-Сауд —
правитель страны, пи «Сокал» и «Тексако» не видели
возможности предлагать на рыпке цену, которая не
отражала бы низкой стоимости ее производства. Одно из
оснований, выдвинутых «Тексако», было изложено в «личном
п секретном» письме, найденном в бумагах компании:
«Если цена на сырую нефть будет определяться на
основе соглашения директоров «Арамко», а не на базе
«издержки плюс средпяя прибыль», может возникнуть
опасность нарушеппя антитрестовского законодательства
США... Можно будет утверждать, что любое соглашение^
например о цепах, заключенное директорами «Арамко»,.
которые являются также директорами четырех крупных
нефтяных компаний, осуществляющих бпзпес в
Соединенных Штатах Америки, будет, по существу, соглашепиемг
ограничивающим торговлю с США» 36.
Однако «Эксоп» настаивала на защите других ее
нефтяных интересов путем искусственного установления
цены, па основе старой системы «галф—плас», и точка
зрения «Эксопа» тогда победила — цена на нефть «Арамко»
была установлена в размере 1,43 долл. за баррель, что
приблизительно равно цене фоб пз Перспдского залива37.
В 1947 г. комиссия конгресса, возглавляемая сенатором
Оуном Бристером, подсчитала, что общая стоимость
добычи барреля Саудовской нефти составила около 19 центов
плюс 21 цент роялти*38.
* Отчисления за право добычи нефти. — Прим. ред.
157
* *
*
Следующее возражение нефтяному картелю поступило
из Ирана. Там «Бритиш петролеум» имела с 1933 г.
исключительное право на концессию, однако высокомерная
позиция компании по отношению к местным властям и
назойливое вмешательство в политическую жизнь Ирана
после второй мировой войны вызвали огромное
возмущение против англичан. В конце 40-х годов под влиянием
известий о соглашениях, на основе которых правительства
Саудовской Аравии и Венесуэлы получили более высокую
долю от доходов от нефти, добываемой в их странах,
иранский парламент, или меджлис, приступил к рассмотрению
вопроса о концессиях, имея в виду добиться от «Бритиш
петролеум» лучших условий. Компания согласилась на
уступки, которые были значительно меньше того, что
требовали иранцы, и вскоре борьба за нефть,
подогреваемая аптпанглийскпмп пастроениями, стала ведущим
политическим фактором в Иране. В начале 1951 г.
националистически пастроениый политический деятель по имени
Мухамед Моссадык призвал к национализации
концессионных владепий «Бритиш петролеум». Вскоре после этого
Моссадык стал премьер-министром Ирана и меджлис
проголосовал за национализацию нефтеносных участков н
нефтеперегонных предприятий.
Хотя большая часть других крупных нефтяных
компаний, особенно американских, понимала, что «Бритиш
петролеум» бездумно вызвала такой поворот событий своей
надменной, неуступчивой позицией, национализация была
расценена как вызов, который нельзя терпеть, так как и
другие страны могут последовать этому примеру.
Поэтому «Семь сестер», поддерживаемые своими
правительствами (которые сделали все, что могли, чтобы сохранить
позиции независимых компаний), установили бойкот иранской
нефти в мировом масштабе. Бойкот, будучи исключительно
эффективным, едва ли причинил какой-либо ущерб
рынкам мира, обнаружил одну из наиболее скрытых загадок
власти картеля. Доход Ирана, одной из самых крупных
нефтедобывающих стран, снизился с более чем 400 млн.
долл. в 1950 г. до 2 млн. долл. в последующие два года —
с июля 1951 г. до августа 1953 г. Хотя в результате
бойкота объем продаж иранской нефти за период 1951—
1955 гг. в общей сложности снизился па 900 млн. баррелей
(принимая уровень добычи 1950 г. за постоянный), это
>158
огромное сокращение было дочти полностью
компенсировано быстрым ростом добычи в других ближневосточных
странах: около 300 млн. дополнительных баррелей было
добыто в Кувейте, 200 млн. — в Ираке, 300 млн. — в
Саудовской Аравии и остальные 100 млн. — в различных более
мелких нефтедобывающих странах39. Другими словами, к
результате исключения иранской нефти с рынка «сестры»
не испытали никаких затруднений, удовлетворив спрос из
других источников, что свидетельствует о наличии в их
руках эффективных рычагов управления соотношением
спроса и предложения.
В результате бойкота экономике Ирана был нанесен
серьезный ущерб, и в апреле 1953 г. Центральное
разведывательное управление США смогло организовать
государственный переворот, свергнув Моссадыка и водворив
шаха Реза Пехлеви как абсолютного правителя. В этих
условиях шах, естественно, пожелал восстановить контроль
компаний над иранской нефтяной промышленностью.
Однако баланс сил на Ближнем Востоке, и особенно в Иране,
изменился. Соединенные Штаты Америки стали там
главной силой, и именно они организовали отстранение
Моссадыка. Влияние англичан уменьшилось, а ненависть к ниот
в Иране приняла столь широкий характер, что
политически немыслимым стало восстановление исключительно
английской концессии. После продолжительных
переговоров, в которых приняли участие компании, их
правительства и правительство Ирана, в 1954 г. было согласовано^
новое распределение нефти40. Созданный в результате
этого иранский консорциум явился первым совместным
предприятием на Ближнем Востоке, в который были
включены все «Семь сестер». Каждая из американских «сестер»
(«Эксон», «Мобил», «Галф», «Тексако»г «Сокал») должна
была получить по 8% добычи нефти. Дол:я «Шелл» была
определена в 14%, французской нефтяной компании «Ком-
пани франсез де петроль» — 6%. У «Бритиш петролеум»
доля добычи осталась значительно сниженной, но все же
самой крупной — 40%. Национальная иранская нефтяная
компания — детище Моссадыка — сохранила владение
нефтеносными участками, но должна была уплачивать
«Бритиш петролеум» компенсацию, в которой ей отказал*
Моссадык. Консорциум обеспечил себе исключительные
права на покупку и продажу иранской нефти, сохранил
фактический контроль над уровнем производства, что, как
и всегда, является решающим фактором.
159«
Единственная проблема заключалась в
исключительном характере консорциума. Только восемь компаний из
четырех стран могли определять объем и направления
потока нефти из Ирана, что не вяжется с отсутствием таких
прав у не включенных в консорциум государств, например
Италии и ФРГ, а также у других более мелких компаний.
Такое распределение не нравилось и министерству юстиции
США. Как точно отметил один из прокуроров в своей
записке, «это является явным выражением все той же
картельной практики» 41. Не имея возможности предотвратить
создание консорциума, чиновники антитрестовского
отдела министерства юстиции США потребовали включения в
консорциум некоторых американских независимых фирм,
которые должны были по крайней мере ослабить мертвую
хватку «Семи сестер» в снабжении ближневосточной
нефтью. После сильного сопротивления компании картеля
согласились на включение независимых, которые
оказались, как выразился впоследствии представитель компании
«Эксон», немногим более чем «украшением витрин»42.
Прежде всего госдепартамент обратился к
консультационной фирме «Прайс, Уотерхауз», специализирующейся на
•бухгалтерском учете, с целью определения того,
«подходят ли» независимые компании к включению в картель,
между тем «Прайс, Уотерхауз» уже была известна как
фирма, которая ведала вопросами бухгалтерского учета по
большинству картельных соглашений *. Включенным в
картель девяти независимым не была выделена
существенная доля в консорциуме, как они и министерство юстиции
того хотели. Вместо этого им было выделено только 5%,
которые подлежали распределению между ними. Картель
■снова эффективным образом сохранил в целости свою
монополию посредством перераспределения долей.
Иранский консорциум был исключительно важным
также потому, что он включал «соглашение участников» об
ограничении добычи в этой стране п увеличении в других.
В то время это соглашение держалось в тайне от
иранского правительства в течение 20 лет. Основой этого
соглашения была необычная и сложная формула определения
•«среднего планируемого количества», пли «СПК». Еже-
* См. Отчет подкомиссии по многонациональным корпорациям
сепатской комиссии по иностранным делам о ее слушаниях
докладов по многонациональным нефтяным корпорациям и внешней
политике (93-й конгресс, 2-я сессия, ч. VII, с. 248—249).
160
годно восемь компаний консорциума плюс группа
независимых (известная под названием «Ирикон») должны были
определять, какое количество нефти должен добыть
консорциум в Иране за текущий год. Предлагаемые фирмами
размеры добычи записывались по нисходящей шкале, и
после того, как в список оказывались внесенными
компании с суммарной квотой в консорциуме в 70%,
предложение последней фирмы по списку рассматривалось как
«СПК», т. е. это ее предложение устанавливалось как
целевой объем производства нефти, который уже после этого
распределялся между фирмами согласно величине их
долей в консорциуме. Эта система была впервые
обнародована во время слушания в сенате вопроса о
транснациональных компаниях и об их влиянии на внешнюю политику.
В отчет о слушаниях была включена таблица,
показывающая, как действовало «СПК» в 1966 г.43
Пример действия «СПК»; структура «СПК» в 1966 г.
Участники
«Ирикон»
«Бритиш
петролеум»
«Шелл»
«Мобил»
«Компани фран-
сез де петроль»
«Эксон»
«Тексако»
«Галф»
«Сокал»
Доля,
%
5
40
14
7
6
7
7
7
7
Совокупный %
с
нарастающим
итогом
5
45
59
66
72
79
86
93
100
Распределенный
объем добычи
по участникам,
тыс. баррелей
в день
101
811
284
137
117
132
120
119
117
Общий объем
добычи,
тыс. баррелей
в день
2030
2027
2027
1964
1945
«СПК»
1890
1712
1700
1644
Эта таблица показывает, что в 1966 г. предложение
«КФП» было признано «средним планируемым
количеством» — «СПК», поскольку именно доля «КФП» в
консорциуме в сумме с долями других участников, предложивших
более высокие объемы добычи, сделала нарастающий итог
долей более 70%.
11 Зак. Ла 1966
161
Этот любопытный метод определения уровня добычи
послужил нескольким целям. Наиболее важной из них
было то, что он позволил фирмам, имевшим богатые
источники сырой нефти в других странах (прежде всего, это были
три компании, которые владели 30% акций в «Арамко»),.
сдерживать добычу в Иране путем выдвижения низких
предложений о добыче. Фактически этот прием, который
иллюстрирует таблица по «СПК» в 1966 г., действовал на
протяжении многих лет. Предлагаемые объемы добычи
«Эксон», «Тексако» и «Сокал» были почти всегда ниже
«СПК», в то время как «Шелл» и «Ирикон» почти всегда
предлагали больший объем добычи44. Система «СПК»
позволяла также американским и европейским компаниям
контролировать влияние каждой в консорциуме.
Суммарная доля ни одной из групп не достигала 70%, так что ни
одна из них не могла установить размер производства без
учета предложения со стороны по крайней мере одной
фирмы из другой группы, которое воздействовало на эту
цифру. Система «СПК» была также эффективной в том плане,,
что те компании, которые превышали добычу сверх своей
квоты, должны были платить значительно более высокую
цену за нее.
Другой существенной чертой иранского консорциума
было то, что система «СПК», как выяснилось,
использовалась для определения уровня добычи не только в Иране,
по также и в Саудовской Аравии. После свержения Мос-
садыка иранское правительство (т. е. шах) нашло
возможным выдвинуть определенные требования к компаниям
консорциума, которые были теперь более восприимчивы,
чем прежде, к их политической уязвимости. В результате
рост добычи нефти в Иране набрал высокие темпы
(несмотря на скрытое сдерживание, оказываемое системой
«СПК»), составив в среднем 12,5% за лериод с 1958 ш>
1972 г. Как оказалось, «Арамко» имела такое же
отношение к росту темпов в Саудовской Аравии, где богатства
концессии заставили компании реагировать на пожелания
правительства. Однако если бы такие же высокие темпы
роста наблюдались по всему Ближнему Востоку, возникла
бы перепроизводство нефти. Поэтому компании снижал»
добычу в странах, где они не опасались гнева
правительств. В Ираке, например, добыча сырой нефти возросла
только на 5,12% за период 1958—1972 гг., и мы уже
видели, как сократилась добыча в этой стране. Кувейт —
другая страна с большими, но не колоссальными запасами
162
Млрд. барелей в год
Млн. барелей в год
10
9
8
7
(9,55%)
-г—| 1 1—i 1 1 1 1 1 • 1 ' I « 1 • 1 • I '
1950 1952 1954 1956 1958 1960 1962 1964 1966 1968 1970
27,40
24,66
21,92
19,18
16,44
13,70
10,96
8,22
5,48
2,74
1972
Производство нефти в странах — членах ОПЕК.
нефти, — как оказалось, использовался в качестве своего
рода предохранительного клапана. Когда требовалось
больше ближневосточной нефти, она поступала из Кувейта.
Когда необходимо было сократить добычу, она
сокращалась в этой стране. Рост добычи нефти в Кувейте за
рассматриваемый период составил 5,93%. Некоторые из
нефтедобывающих стран—к примеру, Нигерия и Индонезия-
быстро расширяли объем добычи, но оказалось, что
действовавшие там компании предполагали компенсировать
этот рост сокращением добычи на Ближнем Востоке45.
Сущность этих сложных соглашений и маневров
заключалась в организации жесткого контроля, осуществлявшее
!!• 163
гося ограниченным числом компаний над товаром,
который, как можно было предположить, был исключительно
нестабильным по условиям производства, уровню добычи
и ценам на мировом рынке. Свидетельство Джона Блэйра
показывает, что между 1950 и 1972 гг. рост добычи нефти
в 11 странах — членах ОПЕК был удивительно ровным.
Используя статистику ОПЕК, Блэйр установил
фактический размер общего увеличения добычи нефтп из года в
год и затем вычислил средний ежегодный темп прироста,
который оказался равным 9,55%. Как показано на рис.
(с. 163), фактический ежегодный прирост почти идентичен
тому, как если бы объем производства возрастал ежегодно
на 9,55%. Но при этом такой абсолютно стабильный
совокупный темп прироста имел место на протяжении
периода, когда рост добычи в некоторых странах был
крайне нестабильным, выражаясь в резких скачках и
падениях. Тогда же темпы роста были крайне неровными по
странам, колеблясь от почти 2% в среднем между
1958 и 1972 гг. (Венесуэла) до 33% (Нигерия) после
1968 г.46
♦ *
Но, возможно, единственным и наиболее важным
долговременным результатом активности иранского
консорциума, который заметили в то время немногие, явилось
блокирование всяких шансов на эффективное судебное
преследование крупных нефтяных компаний в
соответствии с американским антитрестовским законодательством.
Спор между компаниями и антитрестовскими властями
имел долгую историю, а законы, которые регулировали их
деятельность, были, в общем, малоэффективными. Дело
против рокфеллеровской «Стандард ойл компани»
закончилось в 1911 г. символичным, но не действенным
расформированием треста, а дело против «Эксон» и других
компаний в начале 40-х годов также породило много шума, по
мало повлияло на силу картеля. Однако было дело,
представившее классическую конфронтацию между картелем
и американской системой законов, закончившееся почти
полной победой картеля.
В 1952 г., в разгар иранского кризиса, руководство Фе*
деральной торговой комиссии опубликовало отчет, кото*
рый мы уже несколько раз упоминали в этой главе, а имен-»
164
но Международный нефтяной картель. Будучи
результатом двухлетней работы группы, руководимой экономистом
Джоном Блэйром, отчет этот впервые публично рассказал об
Акнакаррийском и последующих соглашениях, о значении
ближневосточных совместных предприятий и о контроле
со стороны крупных компаний над технологией и
рынками сбыта. Вскоре после публикации этого отчета президент
Трумэн приказал генеральному прокурору начать
антитрестовское расследование против нефтяных компаний.
Блэйр писал о своей собственной оценке этого дела:
«Его конкретными целями... было положить конец:
а) монополистическому контролю иностранного
производства; б) ограничениям отечественного производства «до
размеров, которые необходимы для поддержки уровня
отечественных и мировых цен»; в) использованию квот с
целью ограничения продаж на иностранных рынках;
г) ограничениям импорта и экспорта США и д) отрыву
американских независимых компаний от иностранных
источников снабжения» 47.
Едва был составлен список присяжных большого
жюри, как компании организовали контратаку, широко
действуя через политические каналы, что дало
определенный эффект. В январе 1953 г. Трумэн приказал заменить
уголовное дело гражданским, что делало получение
документов компаний значительно более трудным. После
инаугурации президента Эйзенхауэра действенность
антитрестовских законов стала снижаться. Эйзенхауэр и его
госсекретарь Джон Фостер Даллес надеялись добиться для
американских компаний существенной доли иранской
нефти и в тот момент готовили свержение Моссадыка.
Понятно, их не воодушевляли энергичные судебные
преследования тех самых компаний, которые они надеялись
продвинуть в Иран, чтобы еще надежнее обеспечить Соединенные
Штаты Америки снабжением нефти. Министерство
юстиции сначала было информировано о том, что соображения
«национальной безопасности» имеют преимущественное
значение по сравнению с антитрестовским
законодательством, а затем юрисдикция по этому вопросу была
полностью передана из министерства юстиции в
государственный департамент — беспрецедентный шаг48,
свидетельствующий о том, сколь важное значение придавали
Эйзенхауэр и Даллес этому делу.
21 апреля 1953 г. пяти американским «сестрам» было
предъявлено обвинительное заключение. Однако Совет но
165
национальной безопасности при президенте Эйзенхауэре
продолжал делать все, что было в его силах, чтобы
воспрепятствовать обвинению, как заявил позже на сенатской
подкомиссии Леонард Дж. Эммерглик, представитель
министерства юстиции:
«Нажим продолжался из месяца в месяц, иногда от
недели к неделе, в результате чего постепенно исчезал
важный характер судебного преследования по делу о
картеле. Мы не отступили на уровне аппарата министерства
от нашей задачи добиться цели, которую мы поставили,
но мы сознавали, что новые препятствия по мере развития
событий будут создаваться на нашем пути» 49.
Сначала Эммерглику приказали «не оспаривать
законность организованных международной «большой
семеркой» предприятий по совместной добыче, переработке,
хранению и транспортировке нефти» 50, хотя эти
совместные предприятия составляют основу картеля. Когда
именно юристам министерства юстиции предъявили секретный
«СПК» по Ирану и сообщили, что генеральный прокурор
Герберт Браунелл исключил его из обвинительного
заключения по соображениям национальной безопасности, стало
ясно, что дело сведено на нет, ибо что может быть более
откровенным, вопиющим нарушением антитрестовских
принципов, чем «СПК», которое объединило американские
и европейские компании в тайном сговоре об
установлении цен и ограничении производства?51 Эммерглику
также сообщили, что ему не следует пытаться распустить или
расформировать эти нефтяные компании 52.
Тем не менее юристы министерства юстиции
продолжали трудиться, концентрируя внимание на
договоренностях о рынках, определенных Акнакаррийским
соглашением и «Проектом меморандума о принципах». В конце
концов это дело постепенно теряло свою остроту и
завершилось постыдным финалом. «Эксон», «Галф», «Тексако»
подписали в 1960 г. документ, который обязывал их не
использовать некоторые виды ограничительной практики, но
эти решения содержали такие лазейки, которые
лишали их смысла. Обвинения против «Сокал» и «Мобил» —
двух других ответчиков — были без ущерба
прекращены в 1968 г. С ликвидацией этого дела был положен конец
возможности исключить контроль «Семи сестер» над
очевидно наиболее важной отраслью мировой
промышленности.
166
ЛИВИЙСКИЙ КРИЗИС И ПОДЪЕМ ОПЕК
После событий в Иране и кратковременных изменений
в период суэцкого кризиса 1956 г. движение нефти по
мировым рынкам до конца 60-х годов проходило довольно*
плавно. Затем возник новый кризис, на этот раз в Ливии,-
который оказался предвестником бурных событий 1973 г.,
когда контроль в нефтяной промышленности окончательно
перешел от компаний к картелю суверенных государств —
к ОПЕК.
Ливия позже вошла в «мир нефти» и потому имела
возможность учесть ошибки других нефтедобывающих стран.
Когда Ливия стала выдавать концессии, ее король Идрис
дал многие из них независимым компаниям, которые не
находились под влиянием владельцев богатых нефтью
участков и не боялись возможного избытка нефти на
рынках. Независимые, считал король, действительно будут
искать нефть, находить и добывать ее, в то время как
крупные компании лишь делают вид, что занимаются этим.
Стратегия короля оказалась мудрой: к 1970 г. Ливия
стала одним из пяти крупнейших мировых производителей
пефти, а независимые компании полностью
контролировали половину всей добычи нефти — положение
беспрецедентное на Ближнем Востоке.
Такое развитие событий вызвало тревогу у крупных
компаний, главным образом потому, что ливийская нефть
оказалась чрезвычайно высококачественной и была
расположена на очень близком расстоянии от Европы, а это
давало ей большое преимущество в конкурентной борьбе.
В результате цена на нефть начала падать, пока к концу
60-х годов справочная цена (т. е. официальная рыночная
цена) не снизилась до 1,8 долл. за баррель, а реальная
цена— до 1,3 долл.53 Оценки «Эксон» того времени
показывают, что быстрый рост добычи нефти в Ливии не дал
возможности «сестрам» увеличить производство где-нибудь в
другом месте, ибо это могло при создавшихся условиях
привести к потере всех самых важных концессий —- в
Саудовской Аравии, Иране, Ираке и Кувейте54. Однако
неожиданно между 1969 и 1971 гг. эта проблема была
решена. Большинство независимых компаний было вытеснено
из Ливии, и добыча нефти там резко упала. История о том,
как это могло произойти, является одной из загадочных в
нефтяной промышленности.
1 сентября 1969 г. король Идрис был свергнут группой
радикально настроенных офицеров под руководством капи-
167
тана (ныне полковника) Муаммара эль-Каддафи.
Офицеры решили не только добиться от компаний лучших
условий, но и в целом изменить подход страны к своим
нефтяным ресурсам. Король Идрис довольствовался тем, что
позволял компаниям платить за нефть низкую цену, пока
они добывали ее в больших количествах, и именно эта
стратегия помогла буквально затопить нефтью мировой
рынок. Независимые были рады иметь дешевый источник
сырой нефти. Однако Каддафи хотел действовать иначе:
законсервировать ливийскую нефть, но получить при этом
такой же (или выше) доход, заставив компании платить
за нее больше. Всего через несколько месяцев после
захвата власти новое правительство выдвинуло ряд требований,
включая повышение справочной цены за баррель на
40 центов. Компании решительно отказались выполнить
это требование, предложив вместо этого увеличение
платежей всего лишь на 5 центов.
Каддафи воспользовался затем уже опробованными
методами, отделив независимых от «большой семерки».
В мае и июне 1970 г. правительство резко сократило объем
разрешенной добычи компании «Оксидентал ойл»,
принадлежавшей Арманду Хаммеру, которая являлась
крупнейшей из числа независимых фирм, действовавших в Ливии.
«Оксидентал ойл» и другие независимые были уязвлепы
этим актом руководителей Ливии, потому что они
зависели от ливийской нефти, которую продавали на
иностранных рынках, и их компании процветали, занимая крепкие
позиции в международной торговле. С другой стороны,
«большая семерка», особенно «Эксон» — крупнейшая
нефтедобывающая компания в Ливии, — не нуждалась в
ливийской нефти — факт, имеющий решающее значение для
оценки последующих событий. Хаммер обратился к
«Эксон» с просьбой снабдить его компанию нефтью из других
источников, на что «Эксон» ответила отказом. Отчаявшись
в получении сырой нефти, «Оксидентал ойл» уступила
требованиям Ливии о немедленном повышении цены на
30 центов за баррель и с повышением этой цифры до
40 центов на протяжении пятилетнего периода. Так как
общий фронт был прорван, остальные компании в Ливии
были вынуждены согласиться на эти условия.
Однако эта капитуляция поставила компании в еще
более тяжелое положение. Государства Персидского
залива, узнав о повышении цен в Ливии, потребовали того же
за свою нефть, вследствие чего компании столкнулись с
168
самой настоящей «чехардой» в ценах. Так, Ливия
потребовала цены с надбавкой, исходя из высокого качества своей
нефти и удобного расположения нефтерайона. Она
доказала свою способность получить требуемое, используя
главным образом раскол между «большой семеркой» и
независимыми компаниями. Но группа стран Персидского залива
была достаточно сильна, чтобы суметь настоять на своем
паритете с Ливией. Так, каждый раз, когда Ливия
добивалась повышения цены, страны Персидского залива
требовали того же, затем Ливия могла потребовать еще
одного повышения, чтобы повторно добиться своей цены с
надбавкой, и т. д. И пока это состязание не будет
остановлено, можно предвидеть нескончаемую спираль цен.
В начале 1971 г. нефтяные компании—«большая се*
мерка» и независимые — провели несколько заседаний в
Лондоне и Нью-Йорке. Результатом этого явилось
соглашение об «общем подходе» на переговорах по нефти, т. е.
о ведении переговоров от лица объединенной группы с
целью добиться прочного «глобального» решения, а также
избежать «чехарды» в ценах. Кроме того, было подписано
соглашение (часть которого была засекречена на
трехлетний период), связывающее всех производителей нефти на*
ливийской земле в единый, подкрепленный соглашением:
фронт55. Нефтяные компании были теперь заняты
жизненно важным делом — переговорами об установлении миро--
вой цены на нужный им товар со все более сильными
государствами «третьего мира». Следуя долговременной
традиции этой отрасли, они получили от министерства*
юстиции США освобождение от действия антитрестовских
законов, что, по существу, означало легализацию их
союза56.
Но «общий подход» провалился почти сразу.
Предложение компаний повести переговоры с ними как с единой
стороной вызвало резкий протест Ливии и
ближневосточных государств, которые, конечно, увидели в этом шаге
попытку ограничить свободу их действий. Столкнувшись
с таким отпором, крупные нефтяные компании и
правительство США, которое приняло активное участие в
подготовке «общего подхода», отступили. Это был
исторический момент — впервые компании потерпели сенсационное
поражение от силы, оказавшейся могущественней, чем их
картель. 14 февраля 1971 г. компании подписали Тегеран*
ское соглашение с ближневосточными хозяевами нефтя*
ных источников, предусматривающее немедленное повы-
169
шение официальной цены на 30 центов. Как и ожидалось,
Ливия потребовала затем нового повышения цены и
добилась своего — изрядной надбавки в 76 центов, в результате
чего справочная цена ливийской нефти достигла 3,3 долл.
за баррель.
Но очевидное поражение компаний не закончилось
этим. Вскоре Каддафи поддержал точку зрения,
высказанную в декабре 1970 г. на заседании ОПЕК, о
необходимости «совместного участия», т. е. частичного владения неф-
тепроизводством в странах ОПЕК самими этими
государствами. К 1973 г. 33% ливийских концессий было
полностью национализировано, а компании, которые сохранили
за собой 50% оставшихся резервов страны, вынуждены
были принять правительство Ливии в качестве партнера с
большинством акций в его руках57. Но эта перестройка
дала неожиданный результат: она разительно задела
интересы независимых. «Банкер Хант» была
национализирована. «Оксидентал ойл» и «Оазис» (консорциум трех
независимых компаний) потеряли большинство в акционерном
капитале своих предприятий и сильно пострадали от
сокращения добычи нефти. Некоторые из «большой семерки»
также пострадали от национализации, но довольно
интересно, что это были фирмы, известные как «crude long»,
т. е. они добывали нефти больше, чем могли бы спокойно
продать. Была национализирована компания «Бритиш
петролеум», которая наряду с «Банкер Хант», имела самый
нефтеносный участок в Ливии. Так было и с пакетами
акций «Сокал» и «Тексако» — членами «Арамко» и
Иранского консорциума, — отступниками среди «Семи сестер»,
стремившимися продавать сырую нефть перегонным
заводам независимых фирм и другим покупателям. С другой
стороны, «Мобил» — компания, знаменитая тем, что
добывала сырой нефти меньше, чем могла продать —
не была национализирована, как и «Эксон», хотя обе
потеряли свое большинство в акционерных капиталах
нефтедобывающих предприятий и им было приказано сократить
добычу58.
Для большей части мира, а не только для немногих
экспертов нефти конец ливийского кризиса, казалось,
означал, что нефтяные компании потерпели полное поражение.
Цены резко поднялись, концессии оказались
национализированными, было ясно, что другие государства — члены
ОПЕК последуют за Ливией, ореол непобедимости
компаний был разрушен. Однако действительное положение на
170
рынке после 1971 г. не устраивало «большую семерку».
Производство в Ливии, которое угрожало выйти из-под
контроля, было сокращено с 3 млн. 318 тыс. баррелей в
день в 1970 г. до 2 млн. 100 тыс. в 1973 г.59 Непокорные
независимые компании, действовавшие в Ливии, были
национализированы, или же их деятельность оказалась
сильно ограничена. Потери «большой-семерки» в Ливии
были незначительными, поскольку мировой рынок
оставался стабильным, а концессии на Ближнем Востоке —
прочными. Даже повышение цен имело второстепенное
значение. В связи с ростом цен продажи нефти
сократились лишь незначительно, причем компапии просто
перекладывали возросшую часть цены на плечи потребителей.
Оказалось, что Каддафи, как и многие государственные
деятели до него, решил, что картельная политика по
ограничению добычи, приведшая к повышению цены, является
наилучшей политикой. Это был не последний полезный
урок, который страны —члены ОПЕК извлекли из
деятельности «сестер».
Положительные результаты этой шумной акции
вызвали у наблюдателей вопрос, не умышленно ли члены
«большой семерки» следуют политике, которая, как они знали,
сокрушит независимых и сократит поток нефти на
мировой рынок. В частности, был поднят вопрос о причинах
отказа от «общего подхода» на переговорах с
государствами—членами ОПЕК. Все случилось столь быстро и
необъяснимо, что вызвало у некоторых обозревателей
удивление: почувствовали ли компании себя столь уязвимыми
перед лицом угроз со стороны ОПЕК, что решили
разъединиться на переговорах, или, может быть, члены «семерки»
тайно решили сорвать переговоры, что, как они
предполагали, нанесет независимым больше ущерба, чем им. По
крайней мере один независимый нефтепромышленник
поддержал последнее предположение. Во время заседания в
Лондоне, посвященного плану дальнейших действий,
когда «семерка» разъяснила, что она намеревается дать
согласие на сепаратные переговоры, Норман Руни из
«Байкер Хант» запротестовал: «Вы предаете нас!»60
*
Все теперь было готово для триумфа организации,
которую обычно считали настоящим картелем: Организации
стран — экспортеров нефти.
171
Парадоксально, но ОПЕК не только моложе картеля
*Семь сестер» на целые десятилетия, она организована как
запоздалое оружие для противостояния ему. В 1960 г.,
после того как необычный круговорот конкуренции цен
возник на мировых рынках, «Эксон» в одностороннем
порядке снизила на Ближнем Востоке справочные цены на
10 центов за баррель. Это снижение последовало за
другим, произведенным на 18 центов, в предыдущем году. Так
как ведущие компании тесно связаны друг с другом,
остальные вскоре поддержали «Эксон» и, таким образом,
одним махом резко сократили доходы нефтедобывающих
стран. Грубое нарушение интересов этих стран в конце
концов побудило их на ответные действия. В сентябре
1960 г. пять государств — Кувейт, Ирак, Иран, Саудовская
Аравия и Венесуэла — встретились в Багдаде и создали
ОПЕК. В бесчисленных интервью и статьях участники
нового объединения отмечали, что государства — члены
ОПЕК просто копировали тактику компаний. «С самого
начала было более чем очевидным, что снижение цен может
ввергнуть всю организацию в такое положение, когда, как
считали делегаты, картель «будет противостоять картелю».
Именно так оно и получилось!» — писал Фуат Итаим в
Мидл ист экономик сервей61.
Однако на протяжении последующих десяти лет ОПЕК,
в общем-то, не в состоянии была оказать какое-либо
влияние. Слишком могущественными казались компании —
пример с Ираном был все еще свеж, — кроме того, с ними,
как и прежде, никто не мог конкурировать в области
знаний и опыта. В течение 60-х годов выявилось общее
перенасыщение рынков нефтью, что также ослабило
положение нефтедобывающих стран. Все они стремились
увеличить продажу нефти, и поэтому компаниям нетрудно было
действовать по принципу «разделяй и властвуй». Но затем
наступил ливийский кризис, и внезапно нефтедобывающие
страны поняли, что с ними поступают по этому принципу.
Десять лет принесли крупные изменения. Воинственность
«третьего мира» была на подъеме, зависимость всех
государств от нефти значительно возросла, а специалисты
ОПЕК начали гораздо лучше разбираться в проблемах
нефтяной промышленности. Вслед за заседанием,
состоявшимся в декабре 1970 г. в Каракасе, и национализацией в
Ливии все чаще стали выдвигаться требования об
«участии». В конце 1972 г. шейх Ахмед Заки Ямани, министр
нефтяной промышленности Саудовской Аравии, подписал
li72
с «Арамко» соглашение о 25%-ном участии Саудовской
Аравии в производстве нефти с последующим увеличением
этой доли до 51%. Саудовская Аравия добилась также
крайне высокой цены по «повторным продажам», т. е. по
той сумме, которую компании платят за покупку
саудовской доли нефти. Эта высокая цена отразила новый и очень
важный для всех момент — члены ОПЕК заняли еще более
сильную позицию, что было вызвано явно растущей
нехваткой нефти па мировых рынках.
В октябре 1973 г. представители ОПЕК и «Семи
сестер» встретились в Вене, чтобы договориться о новой
справочной цене на нефть. Министры стран — членов ОПЕК
были в воинственном настроении, поскольку постоянно
повышавшаяся рыночная цена на нефть убедила их в
необходимости резкого повышения справочной цены. Однако
компании со своей стороны решили сопротивляться,
напомнив, что за два года до этого они согласились на резкое
повышение цен, которое должно было сохраниться до
1976 г. Хотя положение и без того было достаточно
тяжелым, переговоры серьезно осложнились в результате
политической ситуации, сложившейся на Ближнем Востоке:
6 октября 1973 г. Египет и Сирия атаковали
оккупированную Израилем территорию, и началась война «Иом Ки-
пур». Арабские нефтедобывающие страны вынуждены
были использовать нефть в качестве политического оружия
против Израиля, в то время как правительства стран, в
которых находились штаб-квартиры компаний, входящих
в картель «Семь сестер», — особенно США, — конечно,
симпатизировали Израилю.
Эти обстоятельства привели к прекращению
переговоров и к кульминации процесса, начавшегося в 1960 г.:
стремлению нефтедобывающих стран к установлению
контроля над своими собственными ресурсами. Шейх Заки
Ямани потребовал повысить справочную цену почти до
5 долл. Представители компаний были уполномочены
предложить не более чем 25%-ную надбавку и заявили,
что, прежде чем вести переговоры о крупном повышении
цены, они должны проконсультироваться со своими
правительствами, так как цена на нефть явно представляет
общественный интерес. Но ОПЕК не захотела ждать,
когда война была в самом разгаре. Три дня спустя после
провала переговоров ОПЕК в одностороннем порядке
повысила справочную цену приблизительно на 70%—с 3 до
5,11 долл. На следующий день арабские члены ОПЕКпро-
173
вели заседание и объявили эмбарго на экспорт своей
нефти в государства, поддерживающие Израиль. Паника,
которая охватила мировой рынок, и явная нехватка нефти,
вызванная сокращением добычи в арабских странах,
сделали вскоре возможным другой, еще более ошеломляющий
скачек в цене —до 11,65 долл. 1 января 1974 г. За три
месяца цена на сырую нефть возросла, таким образом,
почти в четыре раза. Энергетический кризис достиг своего
пика.
Компании оказались теперь в чрезвычайно
затруднительном положении. Действуя лишь в интересах промыпь
ленно развитых (т. е. капиталистических. — Ред.) стран,
потребляющих большую часть мировой нефти, компании
были потрясены астрономическим повышением цены, что
определенно должно было нанести ущерб экономике этих
государств, не говоря уже о странах «третьего мира»,
зависящих от импорта нефти, которым был нанесен намного
более ощутимый ущерб. ОПЕК полностью узурпировала
давнишнюю «компетенцию» нефтяного картеля в
установлении цен на мировом рынке и в значительной мере —
контроль компаний над уровнем нефтедобычи. Само их
владение нефтяными концессиями оказалось также
узурпированным. Как будто бы ОПЕК и компании должны
были стать непримиримыми врагами. Но частный картель
сохранил твердый контроль над большей частью
нефтеналивного транспорта мира, каналами сбыта и
нефтеперегонными заводами. Став в оппозицию ОПЕК, компании
могли подвергнуть риску свои огромные
капиталовложения, потерять доступ к нефти на более выгодных условиях,
чем у независимых компаний. Поэтому частный картель
столкнулся с неприятным выбором: или встать на сторону
нефтепотребляющих стран и использовать всю имеющуюся
еще значительную мощь для того, чтобы сокрушить ОПЕК,
или же сотрудничать с этим картелем производителей
нефти.
Конечно, компании с их традицией во что бы то ни
стало избегать серьезных столкновений избрали путь
сотрудничества с ОПЕК. В конце 1973 и начале 1974 г. «Семь
сестер», по существу, реализовали на практике эмбарго
арабских стран, используя при этом свои рыночные и
транспортные возможности для сокращения снабжения
некоторых стран62. Они постоянно ссылались на нехватку
нефти, что помогло им оправдывать рост цен, хотя
статистика свидетельствует, что в 1973 г. нефтедобыча ОПЕК
174
возросла даже несколько более высокими темпами, чем
прежде63. Компании получили в 1963 г. рекордную
прибыль, причем прибыль «Эксон» составила 2,5 млрд. долл.,
что было самой высокой прибылью за все время ее
существования. Известие об этом вызвало большое
негодование общественности, направленное против компаний, в
США и Западной Европе, где подозревали, что заявление
о так называемой нехватке нефти было обманом.
Однако буря негодования быстро утихла, и компании
обнаружили, что они отлично выдержали испытание.
Правда, они могли потерять популярность, доверие, а также
быть оклеветанными, но их благополучие не было
подорвано даже в условиях столь катастрофических событий.
В 1974—1975 гг. было получено окончательное
доказательство лояльности «сестер» в отношении ОПЕК. В
результате спада в экономике Запада, частично из-за роста
цен на нефть, спрос на нее стал падать, в связи с чем ее
излишки достигли угрожающих размеров. Это был момент,
которого ожидали многие экономисты: переход от рынка
продавца к рынку покупателя неизбежно должен был
подорвать единство ОПЕК, а искусственно завышенные цены
начать падать. Повсеместно считали, что эта организация
не сможет выжить в условиях перепроизводства нефти. Но
она выжила, и притом весьма успешно, используя
приемы, которые прежде практиковали компании: сократила
нефтедобычу. В 1974 г., т. е. после ужасной «нехватки»
нефти, объем ее добычи странами—членами ОПЕК был
слегка ниже по сравнению с 1973 г., а в 1975 г. добыча
резко уменьшилась, но не из-за недостатка возможностей.
В результате цена осталась стабильной (в конце 1975 г.
производители фактически повысили ее на 10%), а ОПЕК
сохранила свою силу64.
Как это оказалось возможным? Дважды ОПЕК
пыталась раньше установить пропорции производства среди
своих членов и каждый раз неудачно. Государства —
члены ОПЕК, отчаянно стремившиеся к высокой выручке,
были не в состоянии пойти на пропорциональное
сокращение добычи или дисциплинированно придерживаться
квоты. Конечно, ОПЕК научилась многому после 1960 г., в
особенности важности единых действий. К тому же цена
была поднята на такую высоту, что некоторые страны —
члены ОПЕК, такие, как Саудовская Аравия и Кувейт,
заработали уже больше денег, чем могли истратить. Но
наиболее важным отличием от прежних попыток ОПЕК
175
сократить добычу было то, что на этот раз страны —
члены ОПЕК действовали совместно с компаниями, а не
против них65. А «сестры», как мы уже видели, были
опытными мастерами подгонять предложение к спросу. Тот
факт, что всеми своими действиями они поддерживали
государства — члены ОПЕК, не делал их менее
приверженными по отношению к «организованному» рынку.
«Зачем ликвидировать нефтяные компании, — заявил Э.
Сэмпсону министр нефтяной промышленности Ирана д-р Амоу-
зегар, — если они могут находить рынки для нас и
регулировать их? Мы можем просто сидеть сложа руки и
предоставить им работать за нас» 6б.
Последствия великого нефтяного переворота нередко
принимали парадоксальный характер. Картель, который
столь долгие годы бесцеремонно играл судьбами
нефтедобывающих государств, стал теперь обслуживать их как
младший, но все еще уважаемый партнер. Механизмы,
которые действовали отлично в течение десятилетий,
гарантируя компаниям нефть по низкой цене, ныне
работали на сохранение высокого уровня цен. Так или иначе,
«Семь сестер» получали огромную прибыль, следя за тем,
чтобы устоявшийся уровень добычи не обгонял спрос.
Даже при том, что государства — члены ОПЕК владели
самыми крупными и все увеличивающимися районами
нефтедобычи, компании, командуя конечным звеном этой
отрасли — нефтепереработкой и сбытовой сетью, —
обеспечили себе благополучное будущее на многие предстоящие
годы. Государства — члены ОПЕК могли требовать все
более выгодные условия за свою нефть, но они не могли
позволить себе порвать связи с частным картелем или
стоять от него в стороне. Фактически в интересах этих стран
было продавать свою сырую нефть ведущим компаниям в
обмен на доступ к их эффективным каналам сбыта. В
интересах компаний было точно так же идти навстречу
желаниям ОПЕК. Оба картеля оказались нужны друг
другу.
Глава 4
УРАН: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В «КЛУБ»
В последние годы в США картелем, который привлек
исключительное внимание именно как картель («Семь
сестер», которым было посвящено бесчисленное количество
статей, конечно, с трудом признавались картелем),
оказалась международная организация производителей урана,
действовавшая на протяжении 1972—1975 гг. Хотя объем
торговли этой организации не был большим в стоимостном
выражении по сравнению с объемом торговли в таких
основных отраслях, как нефть и химикалии, картель имел
важное значение по ряду оснований. Прежде всего уран —
исключительно важное стратегическое сырье для любого
индустриального государства, а в результате деятельности
картеля цена на уран за короткий период возросла по
крайней мере в шесть раз. Участие одного из канадских
филиалов американской корпорации «Галф ойл» в картеле
обусловило возникновение сложных проблем, связанных с
антитрестовским законодательством. Подход министерства
юстиции при расследовании этого факта породил горячие
споры относительно антитрестовских мер. Скандал на ура-,
повом рынке привел к выдвижению самого большого в
истории США количества судебных исков на многие
миллионы долларов за ущерб, который могла нанести
деятельность картеля.
Проблема состояла не только в денежных и
юридических последствиях операций картеля. Достоин внимания и
сам факт вступления «Галф ойл» в картель. Дело в том,
что за последние 20 лет крупные нефтяные компании,
подобно наисовременным транснационалам, сильно дивер-»
сифицировались. Так, «Атлантик ричфилд» занялся мед*
12 Заказ № 1966
177.
ными рудниками и газетным делом, «Эксон» —
канцелярской техникой, счетно-решающими машинами и клубами
для игры в гольф. Но эти нефтяные компании не стали
гетерогенными конгломератами наподобие «Галф энд Уэс-
терн», производящей несвойственную ей продукцию,
начиная с сахара до кинофильмов и страхового дела. Основой
их диверсификации была деятельность в родственных
сферах бизнеса 1. «Сестры» и их меньшие родственные
предприятия стали нацеливать свои капиталовложения на
химическую промышленность, многие виды производства
которой неотделимы от нефти, и, что более важно, на
другие источники энергии. Нефтяные компании в 1978 г.
владели 25% заиасов угля США, они приобрели
значительные месторождения урана. И они же стали уделять
внимание серьезным исследованиям в области
энергетических ресурсов будущего: солнечной, геотермальной, а
также энергии ветра и морских приливов. Распространение
контроля нефтяных компаний на все виды производства
энергии вызвало тревогу, основанную на беспокойстве о
том, как бы компании не стали препятствовать развитию
новых видов энергии, чтобы защитить свои
капиталовложения. Но возникли и другие подозрения: если «Семь
сестер» нашли в картелизации благо для своих нефтяных
предприятий, не захотят ли они практиковать это на
других энергетических владениях. В отчете руководителей
программы по долине р. Теннесси (ДРТ) за 1979 г.
отмечается, что, как только поднимаются цены на уголь и уран,
нефтяные компании начинают осуществлять крупные
инвестиции, вызывая у властей беспокойство, как бы
различные источники энергии не оказались
«монополизированы». ДРТ отметила, что имело место не менее дюжины
«противоконкурентных слияний» в сфере энергетики с
1977 г., когда власти начали исследование этой проблемы.
В дополнение к сказанному, говорится в отчете, урановый
рынок «высоко концентрирован, и на нем доминируют
девять из числа самых крупных нефтяных компаний США,
восемь из которых имеют также крупные интересы в
производстве угля» 2. Таким образом, это отнюдь не мелкий
вопрос, когда выясняется, что «Галф» играет крупнух^ роль
в урановом картеле.
Этот картель интригует также своей гибридной формой*
Как и в прошлом при создании картелей сырьевых
материалов, правительства суверенных государств помогали
создавать урановый картель, а государственные фирмы
178
становились его членами. Картель, таким образом, стал
необычным альянсом и форумом для переговоров между
отдельными транснациональными корпорациями, группами
фирм, которых побуждают к организации их
правительства, и самими правительствами. Как видпм, степень
государственного принуждения включает пережитки
противоречивого характера, от которых зависит большая часть
споров вокруг картеля.
«КЛУБ»
Уран используется главным образом в производства
ядерного оружия или как «горючее» для ядерных
реакторов, причем последние потребляют подавляющую часть
материала. Из-за военного применения и создания огромной
массы энергии, которая может быть получена из
небольшого количества урана (например, 1 фунт этой руды дает
столько энергии, сколько могут дать 3 млн. фунтов угля),
он рассматривается большинством стран как решающий
стратегический ресурс, производство и использование
которого должно находиться под контролем политики
национальной безопасности. Поэтому правительства исторически
играли важную роль в торговле ураном. Законы,
касающиеся производства (в странах, которые имеют его
запасы), экспорта, импорта, переработки и использования
урана, занимают видное место в политике каждой промыш-
ленно развитой страны. В некоторых государствах
правительственные органы или компании сохраняют монополию
над отдельными или всеми фазами уранового «оборота».
Пять государств продают почти весь реализуемый уран
в капиталистическом мире: Франция (с «захваченными»
запасами в прежних французских колониях в Африке, в
особенности в Габоне и Нигерии), ЮАР, Австралия,
Канада и США. Руда, сравнительно редко обнаруживаемая,
вообще содержит в естественных отложениях немного
урана. Руда извлекается, дробится, затем выделяется урансь
вая окись ИзОв, известная под названием «желтые
брикеты». Именно в таком виде поступает уран на
международный рынок.
Уран, как и многие другие сырьевые материалы,
подвергается воздействию резких перемен в предложении п
спросе, связанных с экономическими циклами, новыми
открытиями месторождений и политическими событиями.
В начале 70-х годов производители урана оказались жерт-
12*
179
вами подобного рыночного кризиса. Цена на «желтые
брикеты» постепенно снижалась с 8 долл. за фунт в 1967 г.
до 4,5 долл. в конце 1981 г. Причина падения цены —
классическая: перепроизводство, вызванное в ряде стран
политикой правительств. В США комиссия по атомной
энергии (КАЭ) приняла чрезмерно амбициозную программу
заготовок в конце 50-х годов и была вынуждена сократить
закупки в 60-е годы, чтобы пе обременять себя
чрезмерными запасами.
Франция также перестаралась в создании своих
запасов урана. Точно так же и ЮАР. В конце концов на баланс
спроса и предложения повлияло развитие новых
месторождений урана в Австралии и Канаде, на которых
планировалось начать добычу в начале или в середине 70-х
годов.
Политический фактор, который оказал
непосредственное влияние на международную торговлю ураном,
проявился в том, что американский рынок — самый крупный
на Западе — был решительно закрыт для иностранных
производителей урана. Комиссия по атомной энергии США
(КАЭ), имея в виду поощрение производства урана в
своей стране, приняла в 1954 г. постановление, согласно
которому уран иностранного производства, предназначенный
для использования в американских реакторах, не может
быть обогащен в США. Обогащение — это процесс, по
которому концентрация изотопа урана-235 (в «желтом
брикете») искусственно повышается приблизительно с 0,7%
до 3%, т. е. до уровня, необходимого при использовании
его в ядерном реакторе. Обогащение требует
передовой технологии, и в США этот процесс происходит
на основе государственной монополии. Так как
обогащение за пределами США обходится почти в два раза
дороже, запрещение, введенное КАЭ на обогащение
иностранного урана, означает, что цена на уран поднимется
выше существующей на американском рынке.
Иностранный уран может быть закуплен и отложен про запас, но
до тех пор, пока КАЭ не изменит свою политику в
отношении обогащения, этот уран не может быть использован.
Как результат такого обособления от иностранной
конкуренции, цены на «желтые брикеты» в Соединенных
Штатах Америки исторически были до некоторой степени
выше, чем такие же цены за пределами этой страны.
К концу 1971 г., согласно подсчетам членов картеля,
основные производители урана вне пределов США имели
180
возможность продать за период 1972—1977 гг. от 100 до
160 тыс. т урана, в то время как «неудовлетворенный
спрос», т. е. планировавшийся спрос на урап, который не
был оформлен контрактами на поставку в будущем,
составил только 26 тыс. т3. Даже эта цифра представляется
сомнительной, если учесть рост стоимости строительства,
сопротивление специалистов из охраны окружающей
среды и другие трудности, которые замедляли завершение
строительства ядерных предприятий. Столкнувшись с
этими трудностями, производители поступили, естественно,
так, как и любые другие компании, оказавшиеся в их
положении: они организовали картель.
Несколько производителей урана более или менее
одновременно выступили в 1971 г. в качестве инициаторов
создания картеля. В Канаде представители компаний,
производящих уран, «Рио алгом», ознакомили правительство
с планом создания системы международных квот, которая
навела бы порядок на рынке. Так как «Рио алгом» была
филиалом обосновавшейся в Англии транснациональной
компании «Рио Тинто Зинк», которая также имела
урановые интересы в Африке, Австралии и США, предложение
выглядело весомо. Учитывая положение, сложившееся на
рынке, правительство одобрило предложение4. В то же
самое время состоялись дискуссии по вопросу об уране
между Францией, ФРГ, ЮАР и Японией. И именно
французская государственная фирма «Уранэкс» сделала
следующий решающий шаг: она пригласила остальных
производителей на заседание в Париж, которое состоялось
1 февраля 1972 г. Ровно три дня спустя была создана
основная структура картеля.
Парижское заседание посетили делегации из Франции,
Канады и Австралии, а также представители компаний
«Рио Тинто Зинк» и юаровской «Ньюфкор». Принимая во
внимание неблагополучное положение с балансом
предложения и спроса, а также отметив, что эмбарго США на
иностранный уран, видимо, не будет отменено в
ближайшем будущем, участники предложили пойти дальше, к
более интригующему предмету обсуждения: «будущим
тенденциям в ценах», и особенно «возможному механизму
стабилизации цен». Здесь Франция снова проявила
инициативу, по существу предложив, чтобы производители
согласились не продавать «желтые брикеты» менее чем по
6,25 долл. за фунт при поставке в 1975 г. и ежегодном
повышении цены приблизительно на 3% после этой даты.
181
Франция предложила также — и остальные участники
согласились с ней, — чиобы рынок урана был поделен между
участниками картеля на основе квот. Самым важным было
решение о создании постоянной организации, которая
могла бы периодически пересматривать цены, квоты, условия
торговли на рынке и другие вопросы, представляющие
интерес для картеля. С самого начала эта организация, т. е.
картель, была неофициально названа ее членами
«Клубом» 5.
Следуя традиционным образцам картеля,
производители урана построили затем работу картеля по
национальным секциям. Во Франции и ЮАР, где урановая торговля
была монополизирована одной компанией, процесс этот
был прост. Но в Канаде и Австралии дело обстояло иначе.
В период между февралем и июнем 1972 г. производители
в этих странах встречались многократно в попытке
разрешить различные сложные проблемы: какая компания и
какую часть должна иметь? какова должна быть их доля?
насколько велика будет их доля на мировом рынке,
которой они добьются на переговорах в «Клубе»? какую роль
будут играть правительства? Самой трудной из всех
проблем было положение в Канаде, где филиал «Галф ойл»
имел крупное месторождение в партнерстве с
западногерманской фирмой. Обе компании были глубоко
обеспокоены тем, что нарушаются антитрестовские законы их
стран, однако участие в картеле считалось весьма
важным.
Следующие заседания членов клуба состоялись в конце
февраля, в марте и апреле 1972 г., на каждом из них
совершенствовались планы картеля. Результатом февральских
переговоров была серия предложенных условий, которые
оказались почти идентичными тем, которые были в конце
концов приняты6. На мартовских заседаниях обсуждались
предложения о распределении между производителями
предполагаемого, но не разделенного рынка. Эти
предложения рассматривались национальными группами, причем
некоторые из них остались неудовлетворенными. Поэтому
на следующей встрече, состоявшейся в Париже 20 и 21
апреля 1972 г., члены «Клуба» вернулись к вопросу о
распределении квот на рынках. Благодаря памятной записке
одного из участников, канадца, мы имеем детальный отчет
об этом заседании. В нем содержится самое глубокое из
тех, что имелось до этого, проникновение в сущность этого
решающего аспекта деятельности картеля 7.
182
Апрельские заседания начались с приглашения
французским представителем членов национальных групп с
просьбой информировать о переговорах по поводу
предложенного распределения. Канада заявила, что она пришла
к заключению о необходимости увеличить ее долю, но
только не намного —с 8,1 тыс. т до 9,05 тыс. т. Французы и
южноафриканцы сказали, что предложенная им квога
удовлетворяет их. Компании «Рио Тинто Зиык» — «Рос-
синг», «Парабола» и «Мери Кетлин ураниум» — также
выразили свое удовлетворение. Но затем Джон Проуд —
представитель австралийской группы — выступил со
сногсшибательным заявлением. Австралийцы, которых члены
«Клуба» называли иногда «новыми производителями»,
потому что некоторые из них только недавно приступили к
разработке месторождений, потребовали квоту в 7550 т
вместо 3400. Это требование вместе с не столь большим
запросом канадцев означало превышение над
установленным общим объемом рынка на 5100 т, т. е.
приблизительно на 20%.
Как следует из записки, началась торговля. Сначала
некоторые производители выразили тревогу.
Мистер Остин упомянул, что, как он почувствовал, что-
то разрушилось в результате такого поворота дел. Мистер
Альбино сказал, что его ужасает ситуация, которая
исключает возможность соглашения. Если, однако, соглашение
не будет достигнуто, «Рио алгом» станет конкурировать на
«самом рынке. Мистер Шиллинг понял, что здесь мало
что можно еще сказать, так как, если новые
производители захотят проникнуть на рынок, нет возможности
предотвратить их попытку сделать это. Он добавил, что
создавшаяся ситуация может быстро принять характер
войны цен.
Мистер Райт заметил, что заседание достигло стадии,
когда оно может удовлетворить всех практичных
руководителей. Австралия усмотрела возможность продавать ураи
по цене 4 долл. за фунт и, будучи страной свободного
предпринимательства, готова драться и страдать вместе с
остальными. Все это, по его мнению, будет выглядеть как
трагедия.
Остальные члены «Клуба» стали настаивать на том,
чтобы австралийцы сократили свое чрезмерное требование.
В ход были пущены скрытые угрозы сбыть
государственные запасы по разорительным ценам. Во время ленча
национальные группы картеля собрались на закрытые заседа-
183
ния. Канадская группа согласилась слегка сократить свою
долю, чтобы умиротворить австралийцев. Мистера Проуда
не особенно привлек этот шаг, и он выдвинул следующее
предложение: если соглашение картеля будет действовать
после 1977 г., скажем, до 1980 г., австралийцев можно
заверить, что они получат повышенную квоту в этот период,
тогда они согласятся принять сейчас уменьшенную квоту.
Другие группы не восприняли эту идею с охотой, но не
совсем враждебно отнеслись к идее продления срока
действия соглашения и начали применять по отношению к
австралийцам политику кнута и пряника; они стали
говорить о периоде после 1977 г., имея в виду увеличенную
квоту для новых производителей. В то же время члены
картеля настаивали на том, чтобы Австралия согласилась
с нынешним размером квоты, потому что даже при том,
что у австралийских компаний рудники содержат богатые
и легко извлекаемые залежи урана и поэтому
обладают определенными конкурентными преимуществами, они
не смогут выиграть войну цен против правительств,
если те начнут сбывать огромные запасы урана по любой
цене, чтобы поддержать долю своих государств па
рынке.
После еще одного дня обхаживания и угроз мистер
Проуд согласился рассмотреть предложения «Клуба» в
отношении австралийской группы. На период 1972—1977 гг.
каждая группа сократит свои требования, в то время как
австралийцы пойдут на резкое сокращение своей заявки—
приблизительно с 24 до 17%. Но в период 1977—1980 гг.
австралийцам будет предоставлена одна пятая часть
наличного рынка8. Все члены, должно быть, вздохнули с
облегчением: картель был спасен от краха.
Следующее заседание «Клуба» было созвано 29 мая
1972 г. в Иоганнесбурге. Там было достигнуто
окончательное соглашение относительно формы и функций картеля.
Временным центром картеля был определен Париж, и, как
всегда бывает в таких случаях, ему было присвоено
французское название: «Сосьете д'стадес э де решер шез дура-*
ниум» («Организация по исследованию рынка урана» —
«СЕРУ») 9. Она состояла из секретариата, оперативного и
политического комитетов. Члены «Клуба» принимали
участие в возмещении административных расходов в
размерах, соответствующих их рыночной доле на 1972—1980 гг.
Было определено окончательное распределение квот, трш
котором улов австралийцев был довольно хорошим.
184
1972—1977 гг.
в %
33,50
23,75
21,75
17,00
4,00
1978—1980 гг.
в %
23,22
19,26
19,26
24,44
13,82
Группа
Канада
«Ньюфкор»
«Уранэкс»
Австралия
«Рио Тпнто Зинк»
Внутренние рынки Франции, Австралии, ЮАР и
Канады были исключены из соглашений — косвенное
признание защиты своего рынка. Исключен был и рынок США,
имея в виду антитрестовские соображения.
Была установлена минимальная цена за фунт урана:
Все рынки, исключая Японию,
Год Тайвань и Южную Корею*
в ам. долл.
1972 5,40
1973 5,75
1974 6,10
1975 6,45
1976 6,80
1977 7,15
1978 7,50
* По техническим причинам в этих странах цены были
несколько повышены.
Следует отметить, что цены были немного завышены
по сравнению с предложенными картелем за несколько
месяцев до этого. Однако это завышение было
незначительным, если иметь в виду последовавший вскоре резкий их
скачок.
В разделе «Рабочий механизм распределения»
приведен порядок, согласно которому может быть определено,
какая группа и какой контракт получает на продажу.
«Распределение должно исходить прежде всего из
контрактного тоннажа, и, насколько это возможно, квота
каждой группы должна определяться согласно единой
установленной норме», — говорится в одной из статей. Секретарь
должен контролировать все контракты на предмет того,
насколько они соответствуют правилам «СЕРУ». Обычная
процедура торгов была хитроумно придумана с целью
замаскировать картель. Секретарь определял группы,
которые должны выступать в качестве «лидера» и «догоняю-
185
щего» на торгах по каждому отдельному заказу. Группы*
сами решали затем, какая фирма внутри них должна
получить заказ (или быть «догоняющим»). Лидеру
разрешалось согласиться на минимальную цену, ниже
определенной картелем на это время. А «догоняющий» мог
предлагать цену, которая была бы не ниже минимальной цены*
картеля плюс 8 центов на фунт. Другие участники торгов
могли предложить цены не менее чем на 15% выше
минимальной 10.
Картель также решил осуществить три другие меры,
каждая из которых представляет особый интерес. Первой
из них были усилия, направленные против посредников^
т. е. компаний, которые, приобретая уран у
производителей, продают его затем предприятиям — потребителям
этого сырья. Члены «Клуба» исходили из того, что без
посредников можно повысить контроль над рынком и получать,
дополнительную прибыль. В качестве основной тактики
борьбы против посредников картель установил цену на
уран, продаваемый им выше цены, которую эти
посредники получали от предприятий-потребителей. Такг
среди клиентов-посредников были компании «Дженерал
электрик» и «Вестингауз», имевшие ядерные реакторы.
К примеру, в 1973 г. оперативный комитет картеля,
подтвердив на своем заседании этот принцип, нацелился в
основном на самого главного посредника. «Было решено,
что ни одна компания не должна вступать в деловые
переговоры с «Вестингауз» без согласования с «Клубом»,—
записано в протоколе заседания11.
Второй интересный прием был задуман на заседании в
Каннах в июле 1972 г. Это неофициальное соглашение,
которое определенно никогда не было включено в правила;
картеля. Согласно ему, производители будут пытаться
скрывать источники получения урана, который они
продают. Это облегчало бы членам картеля заключать между
собой субконтракты о тоннаже, что делало каждого
производителя уверенным в получении своей квоты в
продажах 12. Наконец, картель принял классическое правило о
наказании членов, «сбившихся с пути». Хотя некоторые
руководящие представители компании «Галф» отрицали
это, Л. Т. Грегг — один из представителей компании в
картеле—признался в этом на слушаниях в когрессе. Грегг
сказал, что картель несколько раз применял санкции по
отношению к компаниям-членам13. В одном случае
компания «Рио Тинто Зинк», как сказал Грегг, «прибегнув к
186
уловке, продала уран Испании, не информировав об этом
секретариат или кого-либо из членов «Клуба», хотя
обязана была это сделать». На вопрос следователя Уильяма
Хаддада Грегг шутливо рассказал о том, что случилось,
когда трюк был раскрыт, — иллюстрация конфликта,
который может сбить с толку любой картель.
«Хаддад: Обманул ли г-н Мазел из «Рио Тинто Зинк»
членов картеля в Иоганнесбурге или он избежал этого?
Грегг: Он избежал.
Хаддад: Не дошло ли это до той крайней точки, когда
напряжение становится столь высоким, что люди почти
готовы к физической расправе?
Грегг: Да, это было действительно так.
Хаддад: Когда вы не смогли сместить г-на Мазела, что
вы сделали? Что сделал картель?
Грегг: Оперативный комитет обратился к Рою Райту,
который был боссом Мазела, и попросил его объявить Ма-
зелу порицание за его деяния... и далее, потребовал, чтобы
г-н Райт заверил, что поведение Мазела и его деятельность
будут лучше контролироваться в будущем.
Хаддад: И Мазел оказался в Бразилии.
Грегг: Да, я слышал, что он отправился в Бразилию 14».
На заседании оперативного комитета в Каннах в июле
1972 г. были внесены последние штрихи в
организационное устройство картеля. Андре Пети — официальный
представитель во французской комиссии по атомной энергии —
был назначен секретарем. Протокол сухо фиксирует:
«В плане безопасности было сочтено необходимым
«закопать» Пети в огромном здании штаб-квартиры комиссии
по атомной энергии» 15. Камуфляж оказался эффективным,
и на протяжении следующих двух лет «Клуб»
функционировал спокойно, собираясь на заседания, которые
происходили в таких городах, как Лондон, Париж, Сидней,
Торонто и Лас-Палмас. В 1974 г. основные положения картеля
были переработаны на заседании в Иоганнесбурге 16.
Новые правила усовершенствовали политику картеля,
сделали ее более восприимчивой к изменяющимся
обстоятельствам. Слегка изменилось распределение рыночных квот,
и был продлен срок функционирования картеля: рынок
был временно разделен между членами на период 1981—
1983 гг.
Но наиболее знаменательным изменением было
установление минимальной цены за фунт урана. Сравним цены
1972 и 1974 гг.17
187
поставки
1974
1975
1976
1977
1978
в ам. до
6,Ю
6,45
6,80
7,15
7,50
Цена 1974 г.
в ам. долл,
8,50
9,35
10,30
11,35
12,50
Цена на поставки урана в 1978 г. поднялась
приблизительно на 70%, и она не остановилась на этом уровне.
Главной тенденцией был быстрый рост цены. В 1974 г.
цены на внутренном рынке США были в общем слегка
выше, чем возрастающие цены за пределами США, хотя
они росли параллельно зарубежным. В тот год цена за
фунт урана по контрактам с немедленной поставкой
возросла с 7,7 долл. в январе до 15 долл. в декабре. В
следующем году цены более чем удвоились —- с 16 долл. в январе
до 35 долл. в декабре. На этом фоне рост цены в 1976 г.
был скромным — до 41 долл. к сентябрю18. Затем цена
достигла почти 44 долл.19
Поразительный взрыв цен породил хаос на урановом
рынке и принес феноменальные прибыли производителям
как в США, так и за их пределами. Сколько все это стоила
американским потребителям, остается неясным, хотя были
проделаны различные частные подсчеты. В 1977 г.
комиссия предприятий коммунальных услуг Калифорнии
установила, что повышение цен на урап обойдется
потребителям электроэнергии в штате по меньшей мере в 1 млрд.
долл. к 1990 г.20 Ассамблея штата Нью-Йорк установила
такую же сумму, которую должны переплатить
потребители электроэнергии в Нью-Йорке21. Обрей Вагнер,
председатель Управления программы долины р. Теннесси,
отметил, что к середине 80-х годов этот район должен
использовать ежегодно 7—8 млн. фунтов урана22. Каждое
увеличение цены на 1 долл. за фунт урана будет стоить,
таким образом, потребителям 7—8 млн. долл. в год, а
между тем цена продолжала возрастать и уже достигла
40 долл. за фунт в период 1972—1977 гг. Не оставили без
внимания картель также те, кто пытался исследовать эту
проблему.
Картель оказался источником сомнений для тех, кто
попытался расследовать его деятельность или те
многочисленные судебные нарушения, которые он породил. На
возникшие в результате его действий вопросы трудно было
188
ответить: до какой степени ответствен картель за рост
цены? Действительно ли картель прекратил свою
деятельность в 1975 г., потому что не было больше необходимости
в нем, как утверждают члены «Клуба»? Каковы были в
действительности отношения между частными и
государственными компаниями внутри картеля?
«ГАЛФ ОЙЛ» СОЗДАЕТ ОБОРОНУ
Урановый кризис, а это был именно кризис, по крайней
мере для тех, кто был связан с рынком, впервые привлек
внимание общественности 8 сентября 1975 г., когда «Вес-
тингауз», по словам газеты Нью-Йорк тайме, «поразила
корпоративный мир» 23 сообщением о том, что она не будет
более соблюдать условия контрактов на продажу ядерного
горючего. «Вестингауз» является одним из ведущих в
стране производителей ядерных реакторов, и для того, чтобы
заверить покупателей в том, что горючее будет доступным
на весь период эксплуатации реактора, «Вестингауз»
часто включала в договор долговременные обязательства
снабжать клиентов ураном. Проблема заключалась в том, что,
делая такое обещание, «Вестингауз» не имела своего
урана. Компания не являлась производителем, она скорее
была продавцом того, чем она не владела. При этом она
надеялась, что, когда ей надо будет покупать уран для
последующих поставок, цена будет подходящей.
«Вестингауз» совершила катастрофическую ошибку или
неоправданный риск, смотря с какой точки зрения все это
рассматривать, дав обязательства поставлять 65 млн. фунтов
урана на период 20 лет по фиксированной цене, составляющей
в среднем около 9,5 долл. за фунт. Когда в 1975 г. цена на
уран поднялась до 26 долл., «Вестингауз» прекратила
действие своих договоров с 27 электростанциями. При этом
компания основывалась на положении закона о торговле,
который разрешает признавать недействительным
контракт, если он окажется «не имеющим смысла в
коммерческом отношении». «Вестингауз» аргументировала свой шаг
тем, что положение на урановом рынке сложилось
ненормальное и что убытки фирмы от урановых контрактов
достигли 2 млрд. долл. и это может погубить компанию.
Электростанции, конечно, возбудили сразу же
судебные дела против «Вестингауз», требуя заставить компанию
снабжать их ураном по согласованной цене. Большинство
такого рода исков были соединены вместе и в конце кон-
189
цов представлены суду в Ричмонде, штат Вирджиния. Но
между тем в августе 1976 г. в урановом мире разорвалась
вторая бомба, на этот раз в Австралии. Появились на свет,
неясно каким образом, сотни страниц документов архива
фирмы «Мери Кетлин ураниум» — филиала «Рио Тинто
Зинк». Документы эти включали протоколы заседаний
«Клуба» и договоры между группой австралийских
производителей урана, а также копию «иоганнесбургских
правил», принятых в 1972 г. Документы эти были немедленно
направлены в Соединенные Штаты и представлены
министерству юстиции, которое стало собирать данные об
урановом рынке начиная с 1975 г.
Для большей части представителей урановой промыт-»
-ленности доказательство существования картеля не было
ужасным сюрпризом — коммерческая пресса периодически
сообщала о заседаниях «Клуба», Хотя внутренняя
деятельность «Клуба» не была известна, само существование
международной группы, которая надеялась
«стабилизировать» урановый рынок, было более или менее открытым
■секретом. Однако австралийские документы снабдили
«Вестингауз» бесценным оружием. 15 октября 1976 г. эта
компания предъявила в суде Чикаго иск против 29
компаний, производящих уран. Одной из них была, конечно,
«Галф ойл», чей канадский филиал, безусловно, являлся
активным членом картеля. «Вестингауз» доказывала, что
«Галф» была также связующим звеном между картелем и
другими американскими производителями урана, которые
сотрудничали с «Клубом» и содействовали повышению
цен на уран. На основе антитрестовских законов «Галф» и
другие компании предстали перед угрозой понести ущерб
в ошеломляющем размере — 6 млрд. долл., если будет
доказано, что компании сговорились захватить контроль над
рынком. Однако в 1978 г. «Галф» предъявила контриск,
обвинпв «Вестингауз» в том, что ее усилия продавать столь
большое количество урана были фактически попыткой
монополизировать в Соединенных Штатах «ядерный рынок»
целиком — реакторы, горючее и «желтые брикеты».
Судебная процедура еще в начальной стадии рассмотрения
обошлась в столь астрономическую сумму, что один из
руководителей «Галф» сардонически назвал дело «актом
•о полной занятости судей». 31 декабря 1980 г. «Галф» и
«Вестингауз» объявили о том, что они достигли
соглашения без судебного разбирательства, причем «Галф»
обязалась уплатить «Вестингауз» 25 млн. долл. и снабдить кли-
190
ентов «Вестингауз» 13 млн. фунтами урана. Однако это
соглашение не касалось исковых требований компании
«Вестингауз» к другим членам карте;.я.
В последней серии судебных разбирательств четыре
североамериканских производителя урана предъявили иск
против компании «Галф» и ее филиала «Дженерал ато-
мик», обвинив их в попытке освободиться от своих
контрактов, чтобы обеспечить «Дженерал атомик» большим
количеством «желтых брикетов» по фиксированной цене»
Производители урана заявили, что при цене урана
приблизительно в 40 долл. за фунт они (т. е. «Галф» и ее филиал)
потеряют много миллионов долларов, если их заставят
продавать уран, согласно контрактам, по более низкой цене
и они должны будут пойти на это, потому что «Галф» как
член картеля была непосредственно вовлечена в
незаконное повышение цены на уран.
В общем, суммы, вошедшие в этот лабиринт исков,
достигли 10 млрд. долл., но фактическое урегулирование,
если бы оно следовало уже имевшемуся к тому времени
примеру, не потребовало бы такой суммы. Кроме своего
компромисса с «Галф» в иске против картеля,
«Вестингауз» добилась того, что все электростанции забрали
обратно из суда свои иски о нарушении фирмой контрактов.
Урегулирование отношений с предприятиями обошлось
фирме около 1 млрд. долл., т. е. в сравнительно скромную
сумму.
Наиболее важным с общественной точки зрения были
не судебные иски, которые предвещали упорный труд в
течение многих лет, потребовали бы батальонов юристов,
изобретепия ими бесконечных маневров с законами.
Потребители электроэнергии смогли получить некоторые
сведения о сущности операций картеля благодаря двум
официальным расследованиям. Первое — выполненное комиссией
по корпорациям ассамблеи штата Нью-Йорк и второе —
подкомиссией по надзору и расследованиям комиссии по
междуштатной и внешней торговле палаты представителей
95-го конгресса США. Отчеты об этих исследованиях, и в
особенности записи слушаний в палате, дают яркое
представление о деятельности картеля, поскольку приглажен-
пые и подготовленные в личных интересах выступления,
сделанные некоторыми участниками картеля во время
слушаний, могли прямо оспариваться скептически
настроенными конгрессменами и их помощниками. Слушания были
сосредоточены на двух основных вопросах: в какой мере
191
«Галф» была вовлечена в картель и какое воздействие имел
картель на американских потребителей? На эти вопросы
«Галф» ответила двумя доводами, которые, как показали
документы, были составлены почти сразу же после
вступления «Галф» в картель24. Первый сводится к тому, что
«Галф» была выпуждена войти в картель из-за действий
канадского правительства. Второй заключается в том, что
картель не оказывал никакого воздействия па
американский рынок и поэтому участие «Галф» в картеле не
является нарушением антитрестовского законодательства.
Здесь следует отметить, что «Галф» не ограничила свою
защиту этими пунктами. Компания доказывала также, что
не имеет отношения к астрономическому повышению цен
па уран после 1973 г. В своем вступительном показании
перед подкомиссией и в подготовленном заявлении
председатель компании «Галф» Джерри Макафи подчеркнул
наличие тех причин, которые, по его мнению, повинны в
турбулентных процессах на рынке25: 1) резкое
повышение стоимости разведки и добычи урана; 2) политика
иностранных государств, в особенности решение нового
лейбористского правительства Австралии, принятое в 1973 г.,
прекратить добычу и экспорт урана, решение, которое
затем было изменено; 3) политика правительства США,
включая эмбарго и некоторые технические изменения,
внесенные в процесс обогащения урана и в условия
контрактов на обогащение урана; 4) нефтяное эмбарго арабских
стран и резкое повышение цен в том году, что резко
усилило стимулы к ускоренному развитию атомных
электростанций, и 5) широкая продажа компанией «Вестингауз»
покупного урана, что, после того как компания
обнародовала это в 1975 г., вызвало «драку» за уран. По
тактическим ли или другим причинам, «Галф» придавала большое
значение последнему фактору, заявив, что грубая попытка
«Вестингауз» монополизировать урановый рынок путем
обещания снабжать на основе долговременных соглашений
дешевым горючим, была главной причиной создавшегося
тяжелого положения. Видимо, все вышеназванные
факторы оказали влияние на цены на уран. Но перед
расследователями встал вопрос: имел ли картель также какое-либо
влияние как за рубежом, так и внутри страны, и по этому
пункту возражения «Галф» оказались неубедительными.
Компанией, фактически состоявшей в урановом
картеле, была «Галф минералз Канада, лтд» («ГМКЛ»),
находившаяся в полном владении «Галф ойл». В начале 70-х
192
годов «ГМКЛ» разрабатывала урановый рудник в Рэббит-
Лейк, провинция Саскачеван, в партнерстве с «Уранэрц»—
филиалом западногерманской фирмы. Хотя этот объект не
был пущен на полную мощность до 1975 г., было ясно, что
«ГМКЛ» станет главным производителем урана, раз
добыча его началась.
Когда в 1972 г. состоялось предварительное
обсуждение, канадское правительство разъяснило всем канадским
производителям урана, что оно стоит за международное
соглашение о рынках и желает, чтобы в нем приняли
участие все производители.
«ГМКЛ» и «Уранэрц» выразили свою озабоченность
по поводу возможных нарушений антитрестовских законов
США и ФРГ. Однако несмотря на достаточное количество
подкрепленных документами фактов, действительный ход
событий и положение оставались крайне туманными и
давали основание для противоречивых толкований. На
каждом заседании служащие «Галф» и адвокаты утверждали,
что канадское правительство заставляло или по меньшей
мере оказывало настолько сильное давление на «ГМКЛ»,
что у «Галф» оставался один выбор — либо согласиться с
предложением сотрудничать, либо изъять крупные суммы
уже вложенного капитала. Дело не в том, что
правительство Канады могло принудить «Галф», если оно этого
захотело бы или это ему было необходимо. «ГМКЛ»
действовала в Канаде на основе ежегодно подтверждавшегося
разрешения. В длинной серии заявлений, датированных
1965 г., правительство подтверждало свой надзор над
урановым рынком. 21 апреля 1972 г., приблизительно три
месяца спустя после первого заседания картеля, канадский
министр энергетики, горнорудной промышленности и
ресурсов публично заявил:
«Правительство Канады приняло меры по организации
дискуссии на международном уровне, посвященной
положению в урановой промышленности и развитию ядерной
программы. Мы твердо уверены в том, что неоправданно
низкие цены на уран, ставшие преобладающим явлением,
представляют собой главную причину снижения высоких
темпов разведки значительного геологического потенциала
Канады... При отсутствии стабильного международного
рынка не может быть обеспечена подготовка резервов,
необходимых для атомных станций на 80-е годы,
результатом чего станет острая нехватка поставляемого ядерного
горючего на этот период... Мы решили добиться долговре-
13 Зак. № 1966
193
менной стабильности наших ресурсов и заверяем в том,
что рыночные затруднения будут устранены» 26.
Правительство пригласило представителей «ГМКЛ» на
первые заседания канадских производителей, а также
побудило компанию принять участие на парижском
заседании 20 апреля 1972 г., фактически явившемся первым
заседанием «Клуба», на котором присутствовала
делегация «Галф». «Галф» получила две телеграммы от
правительства с «просьбой» согласиться с «общими условиями»
картеля. Одна из этих телеграмм указывала, что
«канадское правительство одобряет принцип такого соглашения
как соответствующего национальным интересам и
ожидает от «ГМКЛ» как канадского производителя, что он
предпримет любые оправданные шаги для закрепления
достигнутого соглашения» 27.
Цитируя эти телеграммы и заявления, «Галф» позже
утверждала, что такое давление освободило компанию от
антитрестовских ограничений. Чтобы подкрепить свою
законную позицию, компания направила в январе 1972 г.
министерству юстиции США консультативный
меморандум по вопросу о конфликтах между антитрестовскими
законами США и политикой иностранных государств:
«Иностранное государство может, исходя из своих
экономических и национальных интересов в
«рационализации» конкуренции в любой отрасли промышленности,
поддерживать различные частные соглашения о
сотрудничестве или договоренности внутри такой отрасли. Оно, т. е.
правительство Канады, поэтому может ожидать от
компании США, желающей иметь бизнес на ее территории, что
она будет придерживаться системы соглашений, которые
желательны правительству, но не провозглашены
официально в качестве условия, обеспечивающего и
сохраняющего необходимые разрешения и поддержку (на допуск
правительством этой компании в экономику страны).
В общем, ограничения, накладываемые на
коммерческую деятельность правительством принимающей страны,
не создают опасности антитрестовского преследования для
американской компании. В частности, ограничение цены
или объемов производства на внешнем рынке, которое не
затрагивает Соединенные Штаты Америки, не следует
рассматривать как нарушение антитрестовских законов
США» 28.
Однако ведущие расследование не были в этом столь
уверены. Они хотели знать, действительно ли «Галф» за-
194
ставили вступить в картель или компания сама
фактически очень желала этого и просила канадское правительство
сделать заявление, которое поддерживало бы видимость
давления. Но этой проблеме были получены разного рода
свидетельства. Например, письмо канадского
правительственного чиновника вице-президенту «ГМКЛ», в кото-
ром он просил, чтобы представитель «Галф» участвовал в
оперативном комитете картеля (высокоответственная
должность), оказалось посланным «ГМКЛ» самой себе от
имени правительства29. На заседании канадских
производителей, состоявшемся 16 февраля 1972 г., вскоре после
создания картеля, представитель «ГМКЛ» говорил с
чиновниками министерства энергетики относительно участия
в следующем, парижском заседании. Согласно памятной
записке «Галф», они определенно были против «Галф»,
которая ожидала приглашения, и тогда решили, что
«Галф» не примет участия. Однако министерство
согласилось информировать «Галф» 30. Это не похоже на то, что
компания была насильно втянута в картель. Не
свидетельствует об этом и «факт», согласно которому представители
«Галф» сыграли главную роль в разработке «иоганнесбург-
скпх правил» 1974 г.31 То же самое относится к заявлению
представителей канадского правительства на иоганнесбург-
ском заседании 1972 г., на котором был оформлен картель,
В памятной записке, подводящей итоги заседания,
говорится, в частности, следующее: «Мистер Остин
(представитель министерства) сказал, что имеется вторая установка,
согласно которой правительство с самого начала имело в
качестве принципа своей политики не заставлять
канадских производителей идти на соглашение. Эта позиция
была ясно выражена в обращении министерства
энергетики, горнорудной промышленности и ресурсов 14 апреля» 32.
В ответ на требование высказаться об этих свидетельствах
представители компании «Галф» назвали заявление
правительства чистой проформой, какой является и то, что
«Галф» якобы сочинила вышеупомянутое письмо; нет
сомнения в том, что министерство даст разъяснение, сказал
представитель «Галф». Но немалое сомнение продолжал
вызывать вопрос о том, «оказывали ли на «Галф» давление
или даже требовали от нее», т. е. те самые обстоятельства,
которые «Галф» использовала, чтобы оправдать свое
вступление в картель. Присутствовавший на слушании
подкомиссии палаты представителей член законодательного
собрания штата Нью-Йорк выдвинул важное положение, пред-
13*
195
ложив позицию, которую могла бы занять «Галф» вместо
того, чтобы с явным энтузиазмом участвовать в картеле.
«Коппелл: Имелась ли для «Галф» возможность
заявить правительству Канады: «Мы не хотим участвовать
в этом. Мы не думаем, что можем пойти на это. Но если
вы говорите нам: «Назначайте определенные цены и
грузите определенное количество», мы согласимся с такой
директивой». Разве это не было для вас альтернативой?»
Рой Джексон, юрист компании «Галф», который в
подготовленной им справке о фактической стороне вопроса
доказывал, что «Галф» принудили вступить в картель,
маловразумительно отвечал на заданные вопросы: «Я не
знаю. Я не был в числе тех, кто присутствовал» 33.
В другой памятной записке Рой Джексон поднимает
интригующие вопросы вроде того, что «Галф» следовала
желанию не вовлекать себя в какую-либо грубую
антиконкурентную деятельность. В антитрестовских статьях
имеются понятные, но тем не менее ужасные недостатки. Так,
фиксирование цен и раздел рынков рассматриваются как
серьезные нарушения, но еще более серьезным считается
тайный сговор о выживании конкурентов из дела.
Руководители «Галф», обеспокоенные тем, что компания может
быть представлена в качестве члена картеля,
фиксирующего цены, были особенно заинтересованы в том, чтобы
отмежеваться от проявления любой хищнической
практики. Представьте ужас Роя Джексона, когда он получил
копию протокола заседания канадских производителей
урана, в котором содержался отчет о Каннской сессии
оперативного комитета картеля. Среди вопросов,
обсуждавшихся в Каннах, был и такой:
«Затем последовала общая дискуссия об участии «Вес-
тингауз» в европейских торгах. Было установлено, что
максимальное количество урана, которое было в
распоряжении «Вестингауз» в тот момент, составляло 3 тыс. т
ИзОв, т. е. значительно меньше, чем требуется, чтобы
покрыть, к примеру, заказ SSPB. Некоторые члены
предлагали начать прямые переговоры с «Вестингауз», в то
время как другие считали, что это было бы опасным шагом,
В конце концов было достигнуто общее согласие. Оно
заключалось в том, что, если «Клуб» должен сохраниться
в качестве жизнеспособной организации, необходимо было
бы определить, почему и в каких отраслях идет
конкуренция, в качестве прелюдии к исключению ее раз и на-»
всегда» 34.
196
Джексон признал, что язык этого протокола вызвал у
него «беспокойство», и он вскоре написал письмо «Галф»,
в котором содержался следующий совет:
«Мое мнение заключается в том, что представители
«Галф» должны всегда фиксировать свое решительное
возражение и полное несогласие с любыми подобного рода
хищническими действиями картеля, затрагивающими или
склонными затрагивать американскую торговлю и
коммерцию. Я не думаю, что запротоколированные выражения
этого типа могли нанести серьезный ущерб «Галф», а
также канадскому правительству в той мере, в какой они
касаются его, так как ясно, что это правительство должно
было признать исключительный риск, которому
подвергается «Галф». Имеется и еще одно соображение
практического порядка о том, что запротоколированное возражение
и несогласие, по всей вероятности, не будет принято во
внимание остальными членами картеля»35.
В этом искусно изложенном документе самым важным
является последнее предложение. Джексон настаивает на
том, что, как он считает, это его заявление является
повторным предупреждением. Его суть заключается в том,
что, какие бы протесты «Галф» ни делала, она участвует
в картеле, действия которого она не может контролировать,
и потому несет опасную ответственность за любую
хищническую акцию, которую могут совершить другие члены
картеля. Логическим и благоразумным шагом, как
советовал член законодательного собрания Коппелл, был бы в
подобных обстоятельствах выход «Галф» из картеля. Но мы
видели, что «Галф» не стремилась к этому. И письмо
Джексона, конечно, мсжет быть объяснено совершенно
другим образом. Фактически он пытался сказать, что
«Галф» могла и должна была защитить себя фиксацией
в протоколе какого-то протеста против попыток устранить
конкуренцию, но что этот шаг «Галф» не представлял
угрозу для картеля, потому что фактически не препятствовал
его попыткам подобного рода, так как позиция «Галф»,
во всяком случае, явно пе принималась во внимание.
* *
На основе имеющихся документов трудно судить,
насколько охотно подчинилась «Галф» давлению канадского
правительства, сотрудничала ли эта компания с энтузиаз-
197
мом или даже явилась инициатором ряда аспектов
договоренности в Кападе. Канадское правительство засекретило
свои документы, касающиеся картеля, так же как и
Австралия, и запретило должностным лицам страны
давать показания. Таким образом, не похоже, чтобы этот
вопрос мог быть выяснен в ближайшем будущем. Однако
имеется возможность сделать вывод в отношении второго
фундаментального положения защиты «Галф», а именно
что картель не оказывал никакого воздействия па рынок
США. Все аргументы в пользу этого спорного тезиса были
подорваны во время слушаний подкомиссии палаты
представителей.
«Галф» и другие члены, которые хотели свести до ми-
пимума роль картеля, утверждали, что он оказывал
небольшое воздействие на мировой рынок и, таким образом,
не влиял иа цены или поставки в США. Джордж Уайт,
президент корпорации «Ныоклер иксчейндж» (частной
компании, которая публиковала авторитетные отчеты об
урановых рынках), свидетельствовал, что «Клуб» не
являлся эффективным, так как минимальные цены, которые
он устанавливал, отставали от доминировавших на
мировом рынке цен, которые быстро росли по причинам, ничего
общего не имеющим с картелем. Так как цены в США
всегда были несколько выше, чем за их пределами,
медлительные попытки картеля поддержать внешний рынок были
бессмысленными, насколько это касалось США.
Иностранные производители не захотели бы покупать в США, где
цены были более высокими. Американские предприятия
коммунальных услуг (электростанции) не могли из-за
эмбарго покупать уран за границей. Два рынка были
полностью изолированы друг от друга. Такая же система
доводов содержалась в «справке об экономических
последствиях», подготовленной сотрудником компании «Галф», чтобы
оправдать вступление этой компании в картель36.
Но это утверждение покоилось на ряде предположений,
которые при тщательном рассмотрении оказались
неосновательными: например, что цены в США всегда были
высокими; что картель оказывал небольшое воздействие на
цены в других странах и что в результате эмбарго
иностранный уран не попадал на североамериканский рынок.
Именно справка компании «Галф», составленная для внут*
реннего пользования, навела на мысль о ложном
характере доводов, содержащихся в официальной позиции
компании.
198
28 марта 1974 г. У. Д. Фауле, эксперт «Галф» по
вопросам снабжения ураном и его распределения, в письме к
своему коллеге описал, каким ему видится положение на
урановом рынке:
«Весь вопрос заключается в том, — пишет он, — что
международные производители урана определяют
мировые цены посредством а) установки ими «пола» (низшего
предела цен), который оказывается выше закупочных цен,
предлагаемых Соединенными Штатами; б) производители
США отказываются продавать уран по цене, которая не
дает им существенный излишек над этим «полом»; и в)
таким образом, по существу, иностранные производители
урана могут отказаться от всякой сделки, действуя путем
постоянного подталкивания «пола» вверх.
Покупатели из США, оказавшись в безвыходном
положении, соглашаются на завышенные цены, чтобы
достигнуть соглашения, но затем начинается новый цикл
повышения цен» 37.
Другими словами, между «Клубом» и американскими
производителями — участниками торгов действовало нечто
вроде чехарды повышения цен. В своих показаниях перед
подкомиссией Фауле всячески старался принизить
значение изложенных в том письме соображений38. То же
пытались делать и другие служащие компании, но появилось
повое свидетельство, которое подтвердило записку Фауле.
Хотя, по настоятельному заявлению Джорджа Уайта из
«Ныоклер иксчейндж корпорейшн», цены на зарубежных
рынках отставали от цен в США, отчет его собственной
компании, составленный 19 апреля 1974 г. отмечал, что
американские цены были значительно ниже, чем на
мировом рынке, и что это вело к тому, что иностранные
покупатели стремились покупать американский уран, вызывая
а ем самым повышение цен в США 39.
Очевидно, что одно утверждение явно исключало
другое: американские предприятия коммунальных услуг
(электростанции) покупали иностранный уран по ценам
картеля. В этих условиях позиция «Галф» исходила из
того, что эмбарго, введенное комиссией по атомной
энергии США (КАЭ), изолировало американские предприятия
от внешнего уранового рынка. Но расследование
решительно опровергло этот аргумент. В 1972 г. меморандум «Галф»
устанавливал: «Цена на американском рынке будет в
конечном счете зависеть от того, какие цены компаний
«Рио Тинто Зинк», «Уранэкс» и «Ныоклер иксчейндж» го-
199
товы назначить па поставляемое в США неамериканское
сырье при условии, если американская КАЭ отменит
эмбарго» 40.
На самом деле в сфере этой промышленности
ожидали, что КАЭ со временем отменит запрет па обогащение
зарубежного урана предприятиями США. В 1973 г, КАЭ
опубликовала сообщение о том, что запрет будет
постепенно отменен начиная с 1977 г. и полностью отменен в
19S4 г.
Американские покупатели урана, зная, что они получат
в будущем возможность обогащать иностранный уран,
стали приобретать это сырье в огромном количестве. Так,
Управление долины р. Теннесси закупило около 20 млн.
фунтов урана U3O8 у трех зарубежных производителей,
включая 17 млн. фунтов, которые оно приобрело в 1974 г.
по мировым рыночным ценам у члена картеля «Рио ал-
гом» 41. В том же году компания «Дюк пауэр» из Северной
Каролины заключила контракт с «Рио алгом» на поставку
20 млн. фунтов урана в период 1981—1990 гг. на тех же
условиях оплаты42. Другие американские предприятия
коммунальных услуг заключили бесчисленное количество
контрактов с иностранными предпринимателями, которые
предлагали уран по ценам, точно соответствовавшим
установленным картелем. Некоторые из этих коммунальных
предприятий произвели крупные закупки43.
Свидетельство такой силы подрывало доверие к
утверждению «Галф», что картель не оказывал воздействия на
международный и внутренний рынок. По крайней мере
выявилось много указаний на то, что картель причастен к
росту цен на мировом рынке, что иностранные покупатели
иногда конкурировали на рынке американского урана,
влияя на его цену, и что американские покупатели
приобретали «желтые брикеты» на условиях, определенных
картелем. Даже меморандум «Галф» от 1972 г.
показывает, что компания знала о единстве иностранного и
североамериканского рынков44. Дополнительные
доказательства, подтверждающие этот вывод, можно найти в
дискуссии относительно срока действия картеля. Как нам уже
известно, когда производители впервые собрались вместе,
онн разработали соглашение на период 1972—1977 гг., по
австралийцы вскоре потребовали продления срока
действия договора до 1980 г. Эта дата с точки зрения «Галф»
имела решающее значение по двум причинам; первая из
них — неминуемый конец эмбарго. «Галф» еще в 1972 г.
200
подозревала, что эмбарго США должно быть частично
отменено к концу 70-х годов, в результате чего американские
и иностранные рынки станут еще более взаимосвязаны.
Вторая причина — большинство экспертов было согласно
с тем, что затоваривание урана, имевшееся в 1972 г.,
исчезнет к концу 70-х годов, т. е. кривые предложения и спроса
пересекутся45. Тем самым одно из оправданий
существования картеля — что он являлся лишь договоренностью
производителей о поддержании цен на «обоснованном»
уровне в трудный период, вызванный перенасыщенностью
рынка, — отпало бы. Короче говоря, «Галф» считала, что
после 1977 г. не будет никакого экономического смысла
существования картеля и все меньше будут считать, что
он не влияет на американский рынок.
По этой причине «Галф» вначале выражала
решительное несогласие с тем, чтобы картель функционировал
после 1977 г. Н. М. Эдижер, представитель «ГМКЛ»,
недвусмысленно выразил на заседании канадских
производителей в мае 1972 г. следующее мнение. «Выступая от
имени «Галф», — говорится в протоколе, — он сказал, что
его компания не поддерживает предложения о продлении
действия картеля за пределы 1977 г.» 46. На следующем
заседании Эдижер заметил: «Однако что касается «Галф»,.
ее риск, связанный с антитрестовским законом, будет
расти с приближением конца десятилетия... «Галф минерала»
согласилась пойти на деловой риск только до 1977 г.,
исходя из предположения, что эмбарго США не будет
отменено до 1978 г.» 47. Тем не менее, когда Австралия стала
настаивать, канадская группа, включая «Галф»,
согласилась продлить соглашение за пределы 1980 г., прекрасно-
сознавая, что это сильно увеличит вероятность влияния
картеля на рынок США. Не вышла «Галф» из картеля в
1974 г., когда на заседании производителей урана в Иоган-
несбурге были распределены рыночные квоты на 1981—
1983 гг. в соответствии с решениями, зафиксированными
в «иоганнесбургских правилах», которые были
подготовлены представителем «Галф».
Но, возможно, самым разрушительным ударом по
защите «Галф» в вопросе о том, влиял ли картель на
американский рынок, было признание одного из его
сотрудников, что это влияние имело место. 16 июня 1977 г. во
время слушания на подкомиссии С. Загноли, бывший
президент «ГМКЛ» в период ее основания, занимавший
во время своих показаний должность исполнительного
201
вице-президента «Галф минералз рисоурсиз», материнской
компании «ГМКЛ», не мог избежать перекрестных
вопросов Уильяма Ф. Хаддада, который возглавлял
расследование в штате Нью-Йорк.
«Хаддад: Успешно ли действовал картель за рубежом?
Загноли: По моему мнению, его деятельность вызвала
рост цен за границей.
Хаддад: Мой вопрос очень прост, и я надеюсь, что ваш
ответ будет простым. Оказался ли картель действенным
в повышении цен?
Загноли: Я должен сказать, что он был действенным.
Хаддад: Был ли он действенным в установлении
мировых квот? У вас предложение было 100 тыс. т, а спрос —
на 26 тыс. т. Был ли он эффективным в установлении
мировых квот? Контролировал ли он сбыт на рынках
«Галф»?
Загноли: Он был эффективен в распределении рынков.
Хаддад: Г-н Загноли, ваши ответы не ясны. Вы были
очень тесно вовлечены в дела. Передо мной отчеты. Вы
читали их. Я читал их. Пожалуйста, не принижайте наши
интеллектуальные возможности. Был ли картель
эффективен в установлении мировых квот: да или нет?
Загноли: Да» 48.
Следователи проявили максимум усилий, чтобы
выяснить, чем вызван двусмысленный характер действий
компании «Галф», не пожелавшей информировать
правительство США о своем участии в картеле. Это был
чрезвычайно важный вопрос. Ответ на него выявил бы позицию
«Галф» по отношению к своим действиям, в результате
которых компания пошла на ряд пресауплений. И тут
опять последовательность событий вызвала большое
сомнение в том, что мотивы «Галф» были именно теми, на
которых компания пыталась настаивать.
В начале 1972 г. «ГМКЛ», бесспорно, оказалась в
сложном положении. Канадское правительство и канадские
предприниматели хотели заключить международное
соглашение о сбыте, и «Галф» отнеслась к этому пожеланию
вполне положительно. Степень официального
принуждения, как мы видим, осталась под вопросом. Но нет
сомнений в том, что «Галф» беспокоилась о правительстве США.
По крайней мере компания понимала, что она вынуждена
создать нечто подобное принуждению и видимость
непонимания того, что она делает что-либо незаконно. Но
именно по этой причине ее решение не ставить в извест-
202
ность министерство юстиции США становилось
подозрительным.
В начале переговоров в Канаде по вопросу о картеле
должностные лица компании «Галф» неоднократно
заявляли канадцам, что компания должна получить
разрешение от Вашингтона. 10 апреля 1972 г. на заседании
канадских предпринимателей представители «ГМКЛ» и их
западногерманский партнер «сообщили Остину, чиновнику
министерства энергетики Канады, что их участие будет
основано на решении не нарушать антитрестовские
законы США и ФРГ» 49. Остин в раздраженном тоне отметил
в ответ, что обе компании являются канадскими
корпорациями и подчиняются канадским законам. По другому
случаю он выразил «гнев» в связи с экстерриториальным
применением антитрестовского закона США — факт,
который «Галф» использовала в поддержку своего заявления
о принуждении.
«Памятная записка» Роя Джексона от 28 апреля
отмечает, что «Галф» готовила «белый меморандум», в
котором была сформулирована ее позиция для представления
министерству юстиции и другим правительственным
учреждениям, включая КАЭ и госдепартамент50.
Однако уже через месяц «Галф» решила совсем не
добиваться разрешения правительства — ни от одного его
органа. На заседании канадских производителей,
состоявшемся 28 мая, т. е. за день до созыва решающего
заседания в Иоганнесбурге, г-н Аллен сказал, что лучший совет,
который компания «Галф» может получить от картеля,
состоит в том, что «Галф» не должна даже представлять
министерству юстиции «белый меморандум»51. То, что
произошло, в сущности, свелось к тому, что «Галф» в
одностороннем порядке решила (исходя, очевидно, из совета
престижной вашингтонской консультативной фирмы,
занимающейся антитрестовским законодательством, хотя не
было возможности узнать, в какой форме был дан этот
совет), что, так как она оказалась под нажимом со стороны
Канады, а также потому, что ее действия не оказали
никакого влияния на американский рынок, нет никакой
необходимости для каких-либо консультаций с кем-либо из
правительства США. «Галф» не нарушила закона, как
считала, конечно, сама компания, зачем же ей обращаться к
министерству юстиции с объяснениями?
Понятно, занимавшиеся расследованием пытались
узнать, как и почему компания пришла к такому реше-
20S
нию. Но при закрытом разбирательстве и председатель
«Галф», и находчивый Рой Джексон оказались не на
высоте. Оба сказали, что в какой-то момент, когда никто не мог
точно определить обстановку, было решено положиться на
соображения, изложенные в подготовленном Джексоном
и представленном им в сентябре 1972 г. меморандуме.
Этот многословный документ (который сам частично
основывался на неубедительном экономическом анализе, под-
ютовленном другим сотрудником «Галф») утверждал, и в
этом нет ничего неожиданного, что от действий «Галф» не
будет никаких последствий для рынка США. В нем
просто, насколько возможно, делалось ударение на аргументы,
подтверждающие факты принуждения и отсутствия
последствий, а также на антитрестовские моменты,
поддерживавшие позицию Джексона. Оба—Макафи и Джексон—
настаивали на том, что основанием решения «Галф» не
обращаться к министерству юстиции было то, что является
столь очевидным: «Галф» не нарушала законы. Но мы уже
видели из документов этой компании, что некоторые
руководящие деятели «Галф» не считали все столь очевидным.
Не поверивший утверждениям служащих компании
«Галф», советник подкомиссии задал вопрос: «Разве не
было основания просто добиваться выхода из создавшейся
ситуации, действуя тактично и аккуратно? Если все
обстоит столь ясно, то министерство юстиции должно было
прийти к благоприятному для вас мнению. С какой стати
вы не искали его?» 52
На слушаниях в подкомиссии были изучены также
проблемы, касающиеся антитрестовских законов, которые
выявились в связи с делом «Галф». Не только «Галф»
пренебрегла обязанностью сообщить правительству о
подозрительных явлениях на урановом рынке, но так же
поступили американские атомные электростанции, которые
имели все основания предполагать, что их поставщиком
является картель. В 1974 г. Управление долины р.
Теннесси заключило соглашение о приобретении крупной пар-
ти урана — крупнейшей в этой отрасли — с «Рио алгом».
В ходе переговоров представитель Управления направил
следующую записку А. Т. Муллинсу, тогдашнему главе
секции ядерного сырья отдела планирования ресурсов
Управления долины р. Теннесси, следующего содержания:
«Джордж Уайт-младший из «Энерджи сервисиз компа-
ни» несколько недель назад информировал Эрика Кваве-
на, что, согласно заслуживающим доверия источникам,
204
«неофициальный клуб» иностранных производителей
урана провел в Париже заседание, на котором установил
мировую цену на уран в 1974 г. в размере 11 долл. за фунт.
Уайт сообщает теперь, что ему стало известно о трех
различных предложениях цены канадскими
производителями после того, как состоялась встреча членов «Клуба»
(в добавленпе к предложению «Рио Тинто Зинк»,
сделанному Управлепию долины р. Теннесси). Все три
предложения в качестве минимальной имели базовую цену от
11,5 до 12 долл. за фунт плюс шкала надбавок с 1974 г.
Выявилось, что «Рио Тинто Зинк» является членом
«Клуба», и наша встреча с представителем компании, которая
состоится завтра, даст нам интересные сведения» 53.
Муллинс и руководящие деятели Управления долины
р. Теннесси подтвердили, что из памятной записки, которую
они видели в прессе, им было известно, что действует нечто
вроде уранового картеля. Некоторые из них утверждали,
что рассматривали «Клуб» в качестве картеля типа ОПЕК,
объединявшего иностранные правительства, и
противодействовать ему едва ли возможно. Другие заявляли, что,
как им казалось, эффективность картеля настолько
минимальна, что он не достоин внимания. Однако памятная
записка Муллинса показывает, что имеются по крайней
мере некоторые основания подозревать, что картель
подействовал на Управление долины р. Теннесси
установленным им размером цены за уран. Ведь ни один из
сотрудников, участвовавших в этих операциях, не дал сигнала
тревоги совету директоров Управления долины р.
Теннесси, не говоря уже о министерстве юстиции. Никто не
попытался предъявить в частном порядке антитрестовское
судебное обвинение. Они даже не обсуждали этот вопрос с
«Рио алгом».
Во время обсуждения этого пункта член палаты
представителей от штата Теннесси Альберт Гоур-младший
рассуждал о том, почему Управление заняло такую
пассивную позицию.
Гоур отметил, что Управление долины р. Теннесси,
подобно большинству других организаций, действующих в
коммунальном секторе, просто перекладывало
возраставшую стоимость горючего на потребителей, не задумываясь
над тем, является ли рост цен следствием инфляции или
обычного изменения соотношений спроса и предложения
или же вызван действиями картеля. Поэтому Управление
ее имело прямого интереса для борьбы с картелем: оно
205
было потребителем, который платит. Председатель
Управления Вагнер гневно отвечал на такие упреки: «Мы
должны были быть агрессивны, как никто другой, в защите
интересов наших потребителей, что было явной правдой,
Однако Гоур использовал решение Верховного суда по делу
«Иллинойс брик», по которому только непосредственный
покупатель, а не конечный потребитель может предъявить
жалобу на основе антитрестовских законов против
продавца 54. Другими словами, потребители электроэнергии
Управления долины р. Теннесси не имели права
предъявлять иск компании «Рио алгом» за фиксирование цены на
уран, в результате чего счета за электроэнергию в
Управлении долины р. Теннесси возрастали; это могло сделать
только Управление. Этот факт, сказал Гоур, делает
особенно настоятельным, чтобы коммунальные предприятия и
лице их управлений защищали себя от действий картеля,
вместо того чтобы пасовать перед возрастающими ценами.
Фактически в результате слушаний Управление
предъявило компании «Галф» и 12 другим местным и иностранным
производителям урана иск на 120 млн. долл.
ДРУГОЕ NOLO CONTENDERE
Однако на этом дело об урановом картеле не
закончилось. Могущественные компании продолжали платить
миллионы долларов адвокатам, чтобы преодолеть «болото»
гражданских исков и более определенно оценить,
насколько фактически эффективной была деятельность картеля.
Тем не менее возможно, что все остальные договоры былв
заключены на основе частных соглашений. В то время как
число частных исков умножалось и их рассмотрение
затягивалось, полемика вокруг картеля выявила новое
подтверждение слабости осуществления антитрестовского
законодательства.
Расследование, проведенное федеральным большим
жюри, о возможных преступных действиях продавцов и
производителей урана началось в 1975 г., т. е. за целый
год до того, как просочилась информация по
австралийским документам. По-видимому, министерство юстиции
было обеспокоено странным движением цен на уран и
отчетами о заседаниях производителей урана, сообщения о
которых время от времени появлялись в коммерческой
прессе. Даже располагая свидетельствами, собранными за
18 месяцев расследования, которые были представлены на
206
слушаниях в комиссии конгресса и в штате Нью-Йорк,
большое жюри, пожалуй, свело дело к бесцветному концу.
(Конечно, на жюри в его попытках собрать свидетельства
оказывали давление со всех сторон, включая
правительства иностранных государств; они были глубоко
возмущены расследованием, проводимым в США, и пытались
«обработать» членов жюри путем закулисных переговоров,
используя для этого все возможности, а также частные
компании. Сообщение о том, что «Галф» отправила
важные документы в Канаду, где они были в безопасности от
суда, получило определенное подтверждение от одного
должностного лица во время слушания на подкомиссии,
когда он смутно вспомнил, что такого рода документы
были сданы на почту и что это привело к затягиванию
судопроизводства по гражданскому антитрестовскому иску
«Вестингауз».)
9 мая 1978 г. министерство юстиции направило в
федеральный районный суд Питтсбурга заключение против
«Галф», в котором компания обвинялась в том, что она
в тайном сговоре фиксировала цены на уран и отказалась
продавать уран компании «Вестингауз», для того чтобы
устранить конкурента. Приписываемое «Галф»
преступление в то время, имея в виду время, когда оно было
совершено, подлежало наказанию в виде максимального штрафа
в 50 тыс. долл., хотя конгресс с тех пор изменил закон, в
результате чего наказание за тайный сговор доведено было
до максимальной суммы штрафа — 1 млн. долл. Менее чем
через месяц после того, как обвинение было предъявлено,
«Галф» использовала план действий, столь любимый
компаниями, столкнувшимися с антитрестовским процессом:
nolo contendere.
Не оспаривая обвинительное заключение, компания
фактически признала свою вину, но, выставляя nolo
contendere, «Галф» продолжала, как и раньше, доказывать
свою невиновность, заявляя, что она выставила этот
принцип только потому, что «успешная защита будет стоить во
много раз дороже, чем максимальный размер штрафа,
предусмотренного законом» 55. Это была правда. Но, избегая
судебного процесса, «Галф» преследовала крайне важную
цель — не допустить обсуждения на открытом суде
деталей практики картеля. После выдвижения принципа
признания виновности федеральный районный судья
Джеральд Вебер оштрафовал «Галф» только на 40 тыс. долл.,
объясняя свое решение тем, что признание компанией сво-
207
ей вины сберегло время и деньги правительства. Судебное
решение позволило компании «Галф» представить свое
преступление не слишком серьезным, поскольку к нему не
была применена максимальная сумма штрафа.
Принцип nolo contendere фактически закрыл дело про-»
тив «Галф» и уранового картеля. Что касается обвинений
министерства юстиции, предъявленных другим компании
ям, то, как было объявлено, большое жюри, возможно, не
будет их больше рассматривать. Но дело этим не
закончилось. Под давлением конгрессменов, которые считали, что
40 тыс. долл. — слишком легкое наказание для «Галф», и
юристов, подтвердивших, что компания была освобождена
от заслуженного наказания без какого-либо обвинительно*
го заключения, министерство юстиции оставило за собой
право пересмотра решения судьи. Однако ничего не
изменилось. 26 марта 1979 г. Джон Шенфилд, бывший в то
время помощником генерального прокурора и
руководивший антитрестовским отделом министерства юстиции,
выступил перед антимонополистической подкомиссией
юридической комиссии сената. Шенфилд сообщил
сенаторам, что министерство не требовало от большого жюри
обвинительного акта, потому что «мы не сможем выиграть
обвинение в преступлении», ибо трудно доказать, что
«Галф» совершила какое-либо нарушение после 21
декабря 1974 г. — даты, когда фиксирование цены стало
преступным 56.
Не удовлетворившись этим объяснением, подкомиссия
решила ознакомиться с материалами министерства
юстиции по этому делу. Шенфилд стал противиться, но после
спора с судом министерство распорядилось передать все
документы, за исключением протоколов большого жюри.
Среди документов был тысячестраничный «меморандум
фактов», подготовленный прокурорами министерства
юстиции. Оказалось, что они единогласно рекомендовали,
чтобы «Галф» и другие члены картеля были в судебном
порядке обвинены в преступлении 57. Однако из документа
было также очевидно, что юристы натолкнулись на
внушительную оппозицию. Госдепартамент опасался, что
обвинение в уголовном преступлении вызовет гнев
дружественных правительств, помогавших организации картеля.
Правительство Канады развило в Вашингтоне энергичную
деятельность, направленную против обвинительного акта.
В самый последний момент выяснилось, что рекомендация
юристов министерства достигла цели. Все заинтересован-
208
ные стороны ожидали предъявления обвинительного
заключения. 10 апреля 1978 г. государственный секретарь
Сайрус Вэнс направил телеграмму, в которой указывалось,
что 28 апреля министерство юстиции будет информировать
«Галф» и другие фирмы о предъявлении им обвинения.
Но неожиданно, по причинам, которые не были
разъяснены публично, этому решению был дан задний ход, и
уголовное дело было отменено. Шенфилд продолжал
утверждать, что этот шаг был предпринят не в результате
политического давления.
Один конечный пункт остается неясным: что случилось
с картелем? Последние заседания «Клуба» состоялись в
1974 г., а последние формальности, связанные с его
деятельностью, имели место в начале 1975 г. «Галф»
утверждает, что ее связь с картелем прекратилась в 1974 г. Но
в том самом году производители согласились основать
организацию под названием Урановый институт, главной
целью которого, согласно его уставу, было «способствовать
производству урана для мирных целей, содействовать
увязке производства с потребностями для мирных целей у
перерабатывающих и потребляющих уран компаний»58.
Насколько известно, институт не занят фиксацией цен и
участием в торгах, что является характерной чертой
картеля; но некоторым юристам из министерства юстиции
стало известно, что в институте, как и в других картелях,
на смену официальным соглашениям пришли
неофициальные и что определенно институт является удобным местом
встречи производителей. «Галф» и другие компании
настаивают на том, что картель перестал существовать,
потому что в нем нет необходимости. С перепроизводством
урана покопчено, а цена на него достаточно высока, чтобы
обеспечить необходимые прибыли. В самом деле, по
последнему пункту не может быть разных мнений. И
вполне может быть, что члены картеля, удовлетворенные тем,
как идут дела, решили сохранить свои торговые
соглашения в состоянии временного бездействия, пока не наступит
такое время, когда они понадобятся вновь.
14 Зак. № 1966
Глава 5
ХИМИЧЕСКИЙ КАРТЕЛЬ
Как мы отметили в гл. 1, некоторые из первых
международных картелей появились в химической
промышленности. Висмутный синдикат был основан в 70-х годах
XIX в. Другие ранние картели охватывали производство
буры, хинина, уксусной кислоты и карбида, а в 1897 г.
сформировался картель взрывчатых веществ,
объединивший интересы Дюпона и Нобеля. С тех пор химическая
промышленность остается одной из самых глубоко
картелированных. Имеется, однако, различие между химической
и другими отраслями промышленности, которые были
рассмотрены нами. Ни отдельно взятый картель, ни даже
несколько крупных картелей не в состоянии удержать свой
контроль над несметным числом разновидностей
химической промышленности. Здесь нет ничего похожего на
МЭА, на Акнакаррийское соглашение или на «Проект
меморандума о принципах», которые легли в основу
международного контроля над нефтью. Наоборот, химическая
промышленность управляется на основе тысяч
мини-соглашений, число которых быстро росло из года в год;
лишь очень немногие из этих соглашений могли бы иметь
большое значение, если рассматривать их индивидуально,
но в сочетании они фактически связывают вместе все
ведущие химические фирмы (и многие не столь крупные) в
спутанный клубок альянсов, который Стокинг и Уоткинс
определили как «на вид аморфное, но все же в
действительности интегрированное целое» *.
Существуют различные причины, почему этот особый
образец картеля развился в химии, где характерной чертой
является очень сложная структура отрасли и большое раз-
210
иообразие продукции. Действительно, сам термин
химическая промышленность охватывает в настоящее время
корпорации и продукцию столь различные, что становится
трудно объединить их общим названием. Первейшей
задачей химических фирм является, конечно, промышленное
производство тысяч различных химикалий, начиная от
самых распространенных, выпускаемых в огромных
количествах, таких, как серная кислота, и кончая «экзотическими»
соединениями для высокоспециализированного
использования. Эти химикалии продаются затем различным
промышленным предприятиям для использования в производстве
других товаров. Но основные химикалии составляют лишь
часть производства химических фирм. Они также
выпускают бесчисленное множество разнообразных готовых
товаров: мыло, косметику, удобрения, инсектициды,
чернила, краски, лекарства, витамины, клей, красители,
отбеливатели, лаки, политуру, глазурь, охлаждающие и моющие
вещества, растворители, синтетическую резину, волокна,
взрывчатку, а также такие нефтехимические
продукты, как, например, антифриз, и бесчисленное количество
разновидностей пластиков. Вся эта продукция слишком
разнообразна, чтобы охватить ее каким-либо одним
соглашением. В результате химические фирмы в течение
долгого времени организовывали свои картели по
каждому продукту в отдельности.
Другим фактором, вызвавшим к жизни в химической
отрасли особый тип картелей, является технология. Она
значительно более «наукоемка», чем во мпогих других
отраслях; это означает, что научные достижения являются
главным источником химического производства и
процессов, на которых оно основано. Поэтому конкуренция в
этой отрасли также базируется на науке. Относительная
сила передовых химических фирм основана в
значительной степени на их успехах в непрекращающемся
состязании в производстве новой продукции и разработке новых
процессов. Все они содержат крупные исследовательские
отделы. Открытия совершаются постоянно, а крупные
достижения в химической науке могут привести к созданию
совершенно новых отраслей промышленности или к
ликвидации уже существующих. Как заметил один автор:
«Компания, которая из-за превосходящего уровня
техники может сегодня диктовать условия другим фирмам,
завтра может обнаружить, что один из ее собственных тех-
пологических процессов устарел, а определенная часть ее
14*
211
капитальных вложений находится под угрозой» 2. Короче
говоря, быстрый и непредсказуемый поток нововведений
сильно повышает степень риска, и наиболее эффективным
путем к снижению этого риска часто могут быть
соглашения об обмене технологическими открытиями.
Таким образом, характерной чертой картелей в
химической промышленности за последнее столетие является
множество различных соглашений, охватывающих
отдельные виды продукции; соглашения обычно сосредоточены
вокруг патентов и лицензий. Другой интересный факт
состоит в том, что большинство договоров в химической
промышленности двусторонние, т. е. они охватывают только
две договаривающиеся компании. Если группа ведущих
химических фирм решит организовать контроль в торговле
определенной продукцией, они не объединяются в картель,
но вместо этого заключают друг с другом двусторонние
соглашения, достигнув таким образом того же эффекта.
Преимущество такого метода, конечно, в том, что при этом
намного труднее распознать наличие картеля. Химические
фирмы успешно следуют и другим формам косвенного
контроля: совместные предприятия, к примеру, и совместные
исследовательские программы. Наблюдается также
специализация производства продукции во многих отраслях,
когда, приведем простой пример, компания А воздерживается
от производства определенной продукции компании Б,
которая в свою очередь позволяет компании А быть
единственным производителем какой-то другой продукции.
Опутанная ограничительными соглашениями всех этих
видов, химическая промышленность поднялась на высшую
ступень косвенной картелизации. Этот факт следует
проанализировать, учитывая два обстоятельства. Первое —
как мы уже отметили, подобные соглашения практикуются
повсеместно, особенно в таких «базирующихся на науке»
отраслях, как электроника. Однако размах косвенной
картелизации, сплетение множества соглашений в
компактную взаимосвязанную структуру, привлекает к химической
промышленности особое внимание. Второе
обстоятельство — противоположного порядка: вполне оформившийся
классический картель вряд ли чужд химическим фирмам.
Напротив, в то или иное время классические картели
управляли множеством ответвлений химической отрасли. Как
и в других отраслях, 30-е годы были периодом расцвета
классических картелей в химической промышленности.
В то время функционировали десятки таких картелей. Да-
212
же в послевоенное время с его более строгими
антитрестовскими порядками классический тип химических картелей
не был ликвидирован. Один из признаков их широкого
распространения обнаружился в 1960 г., когда комиссия
ЕЭС потребовала, чтобы все компании Общего рыпка
регистрировали коммерческие соглашения, которые могли
нарушить антитрестовские пункты Римского договора. Из
почти 500 картельных соглашений, зарегистрированных в
1962 г., химическая промышленность была представлена
в 70, т. е. больше, чем любая другая отрасль, за
исключением металлургической. 27 из картельных соглашений
химической отрасли включали планы по установлению цен,
25 — многостороннее лицензирование и 23 — экспортные и
импортные операции. Полагают, что число соглашений,
которые были фактически зарегистрированы, составило лишь
небольшой процент — оценки колеблются в пределах от 5
до 50%—от действительного числа ограничительных
пактов 3.
Позже в этой главе мы покажем некоторые из
классических картелей, которые недавно действовали в
химической отрасли. Но здесь мы снова подчеркиваем, что такого
рода образования являются скорее исключением, чем
правилом. По этой причине мы сначала рассмотрим практику
широкого использования косвенных картелей, т. е.
наиболее типичную в этой отрасли, взятой в целом.
ФАРМАЦЕВТИКА
Технологическая революция, которая создала
современную фармацевтическую промышленность, может быть
датирована 1935 г., когда химик, работавший в отделении
Байер компании «ИГ Фарбен», обнаружил, что один из
красных красителей действует эффективно как лекарство
против пневмонии, скарлатины и некоторых других
болезней, вызываемых бактериями4. Другие ученые вскоре
открыли, что активным ингредиентом в красителе является
вещество, известное как сульфаниламид, который впервые
был выделен в 1908 г., но тогда его способность убивать
микробы не была замечена. Дальнейшие исследования
быстро приведи к созданию других «сульфа»-лекарств,
которые оказались более безопасными и эффективными.
Начиная с первого коммерческого производства
пенициллина в период второй мировой войны наступил период
«чудо-лекарств ».
213
До этого времени торговля лекарствами представляла
собой относительно статичный бизнес. Имелось немало
лекарств, большую часть получали из естественных
источников; фармацевтические фирмы вели исследования в
малом объеме или совсем не вели их, успехи в области
терапии были редкими. К тому же лишь немногие
лекарства могли действительно исцелять болезни. Их
эффективность, как правило, ограничивалась тем, что они только
уменьшали боль, заглушали симптомы или же вызывали
сон. Из небольшого числа имевшихся медикаментов,
которые могли излечивать болезни, почти ни один не был
основан на искусственных химических веществах (Поль Эр-
лих, считавшийся отцом современной химиотерапии,
открыл в 1910 г. сальварсан как средство против сифилиса,
но прошло 25 лет, прежде чем его «прорыв» привел к
новым достижениям). Средством против таких болезней,
как столбняк, оспа и брюшной тиф, были или вакцины,
которые стимулировали появление антител в человеческом
организме, или антитоксины, которые использовали
антитела, вырабатываемые организмом животных,
прививаемых для этой цели. Эти удивительные лекарства
отличались тем, что в их основе были не антитела, а химические
вещества, которые сами атаковали специфические болезни
и которые могли быть произведены в любых количествах.
Фармацевтические фирмы быстро осознали
потенциальные возможности таких лекарств, и в результате
положение в отрасли радикальным образом изменилось: поиски
новых химических препартов, которые могли лечить
болезни и бороться с ними, стали движущей силой этой
отрасли, и все ведущие компании развернули исследования
в крупных масштабах. Другие химические фирмы,
которые никогда до этого не производили лекарства, поняли,
что химия фармацевтики тесно связана с областью
научных разработок, которыми они уже были заняты, и также
начали выпускать лекарства. Сегодня такие компании, как
«Америкэн сайанамид», «Доу кемикл», «ИКИ» и «Хёхст»,
находятся в числе крупнейших производителей
рецептурных лекарств5. Внезапный рост исследовательских усилий
вызвал небывалую волну крупных открытий, пик которой
пришелся на 50-е годы, когда число антибиотиков
неимоверно возросло, получили также развитие
транквилизаторы, стероиды, стоматические противозачаточные средства,
стоматические противодиабетические лекарства,
сердечнососудистые средства. С тех пор темп научных разработок
214
оставался столь же высоким, хотя принципиальные
открытия появлялись не столь часто.
Но эти изменения в производстве лекарств создали
опасный риск для самих производителей. Исследования
были дорогостоящими. И хотя отдача в виде создания
новых важных лекарств может быть огромной, цена провала
также высока. Всегда существовала опасность, что другая
фирма, следуя тому же направлению исследований, может
первой совершить «прорыв», или же, если какое-либо
многообещающее лекарство запатентовано,
конкурирующая компания может быстро начать производство
улучшенного лекарства-аналога, которое его вытеснит.
Поэтому фармацевтические фирмы старались держать свой
конкурентный «пыл» в разумных границах. Вместе с
выпуском новых лекарств развивалась и система рыночного
регулирования.
Основа этой системы сама по себе проста: она состоит
в продаже друг другу патентных лицензий в пределах
соответствующих ограниченных территорий при четком
разделе мирового рынка. Ясно, что транснациональные
фармацевтические фирмы, в распоряжении которых
имеется огромная масса разработок и открытий, получают
значительное преимущество перед любыми другими,
активность которых ограничена разделом мирового рынка.
К примеру, если крупная западногерманская фирма
получила ценный патент, она продает право на его
использование Франции (обычно включая традиционную
французскую «территорию» — бывшие колонии), т. е. ведущей
фирме этой страны, право в Великобритании — ведущей
британской фирме, право в США — одной или двум крупным
американским фирмам, и так далее по всем странам, где
лекарства могут находиться под защитой патентов.
Результатом этой взаимной вежливости является мирный раздел
внутреннего и «захваченных» внешних рынков среди
господствующих в этой промышленности компаний. Конечно,
условия лицензий широко варьируются от случая к
случаю. Лицензия может предоставлять полные права на
производство и продажу лекарств, или, почти всегда, когда это
касается развивающихся стран, она предоставляет право
на продажу и расфасовку лекарства в определенной
дозировке, с тем чтобы владелец лицензии поставлял его
крупными партиями 6. Иногда фирма, владеющая патентом, если
она уже имеет укрепившееся положение на каком-то
национальном рынке, может предоставить местной фирме
215
лицензию, разрешающую ей использовать патент только
на определенной части этого рынка. Но каковы бы ни
были действительные условия, важен тот факт, что в про-
мышленно развитых странах, которые представляют собой
крупные рынки для фармацевтической продукции,
несколько десятков фирм почти всегда являются
участниками лицензионных соглашений.
Достойно сожаления, что последнее глубокое
расследование состояния международного лицензирования в
фармацевтической промышленности имело место 20 лет назад,
во время слушаний о регулируемых ценах на сенатской
подкомиссии по антитрестовским законам и монополиям
под председательством сенатора Эстеса Кефоувера7. В
результате данные об условиях лицензирования последних
лет фактически невозможно получить. Но материалы
комиссии Кефоувера все еще являются ценными, так как они
содержат данные тех лет, когда создавалась лицензионная
система. Например, в числе документов, изученных
комиссией, значился контракт, заключенный между фирмой
«Хёхст» (ФРГ) и «Апджон» — крупной американской
компанией. 30 августа 1949 г. две эти компании подписали
соглашение, по которому фирме «Апджон» было
предоставлено право первого выбора на «любую
химико-фармацевтическую или фармацевтическую продукцию, а также
разработку процесса», которые «Хёхст» может запатентовать
в США. Другими словами, стоит «Хёхст» разработать
новое лекарство и обратиться в США на предмет получения
патента, фирме «Апджон», если она потребует, должна
быть предоставлена лицензия на исключительное право
продавать это лекарство на территории США. Часть
статьи этого соглашения звучит так:
«В отношении указанных новых лекарств «Хёхст» дает
и предоставляет «Апджон» преимущество и опцион на
исключительное право производить, использовать и
продавать их по всей территории Соединенных Штатов Америки
и владений этого государства па основе любой заявки на
патенты США, любого продления и обновления нх,
которые «Хёхст» может обеспечить на протяжении всего сро-^
ка действия этого соглашения» 8.
Смысл этого соглашения состоит в исключении всякой
конкуренции, связанной с разработкой новых лекарств f
рамках крайне мощного объединения в мире
фармацевтического бизнеса, и эффективном разделе рынков между
«Хёхст» и «Апджон». Это соглашение было рассчитано на
216
пять лет, а затем фактически возобновлялось в 1954 и в
1959 гг. Последнее продление соглашения представляет
интерес, потому что оно сопряжено было с двумя
поправками, одна из которых вносит в соглашение еще большее
ограничение. Первая поправка устанавливает, что «Хёхст»
или ее филиалам будет разрешено продавать свою
продукцию в США, но только при условии, что она будет
фигурировать под торговой маркой «Хёхст» и в завершенном
виде, делая, таким образом, лицензию «Апджон» не
абсолютно исключительной.
Вторая поправка привязывает «Апджон» к «Хёхст» в
качестве поставщика и даже фиксирует цены на особо
крупные поставки продукции:
«2. Покупка материала
«Апджон» соглашается, что при приобретении
лицензии на продукцию, по которой сделаны заявки на патенты
или выданы патенты в соответствии с этим соглашением,
она будет покупать не менее 50% требуемой ей
фармацевтической продукции у «Хёхст» или у компании,
указанной «Хёхст», по цене, определенной взаимным
соглашением на основе „стоимость плюс 20%и» 9.
Превосходным примером того, как патентные и
лицензионные соглашения исключают конкуренцию в
реализации лекарств, может служить толбутамид, сильный
антидиабетический препарат, запатентованный фирмой
«Хёхст». В соответствии с основным соглашением «Хёхст»
должна была стать практически единственным продавцом
этого лекарства в Европе (фирма-лицензиент «Берингер»
имела права продажи в остальных странах), а «Апджон» —
единственным производителем в Соединенных Штатах,
рынок которых был закрыт даже для «Хёхст». Обе фирмы
организовали в Канаде совместное предприятие, которое
установило монополию на этом рынке. Толбутамид
продавался под разными торговыми марками: «Оринас» — в
Соединенных Штатах, «Растинон» — в Европе.
Эффективность раздела рынков, когда путем патентов и торговых
марок устраняются все другие конкуренты, можно
проиллюстрировать тем фактом, что толбутамид стал
продаваться в США вдвое дороже, чем в ФРГ 10.
В докладе подкомиссии о регулировании цен в
фармацевтике для иллюстрации новых интересных аспектов
этой отрасли отмечаются два других лекарства. Хотя в то
время, когда проходило слушание, в Соединенных Штатах
имелось около 1300 компаний, производящих рецептурные
217
лекарства11, 20 крупнейших фирм полностью
доминировали над производством и реализацией большей части
наиболее употребляемых патентованных медицинских
препаратов. Из этих 20 только немногие, а часто одна фирма
продавали какое-либо конкретное лекарство. В докладе-
подкомиссии говорится:
«Таким образом, девять основных гормональных
препаратов производятся только 7 из 20 крупнейших фирм.
Лекарства для диабетиков выпускают только 5 из 20, а
транквилизаторы только 6 фирм. Сульфамидные
препараты производят только 3 фирмы, витамины — только 6,
антибиотики (кроме пенициллина) — 8, пенициллин —
7 фирм» 12.
Одна из причин такого положения может быть,
конечно, обнаружена в соглашениях типа «Хёхст» — «Апджон».
Но даже при отсутствии подобного связывающего
соглашения крупные компании предпочитают иметь дело друг
с другом. Любая фирма, сделавшая потенциально
прибыльное открытие, готова предоставить лицензии только
фирмам, которые располагают чем-то в обмен, т. е. имеют
ценные патентные права на принадлежащие им открытия.
Мелкие фирмы, которым недосягаемы широкомасштабные
исследовательские работы и которые потому могут
немногое предложить в части патентов, вынуждены терять свои
позиции на рынке. Например, когда «Картер продактс ком-
пани» приобрела в 1955 г. патент на феноменально
прибыльный транквилизатор мепробамат, она получила огром-
пое число запросов на продажу лицензий. В общем,
предложения от мелких фирм были просто проигнорированы.
«Картер продактс К0» предоставила лицензию только
корпорации «Америкэн хоум продактс» на продажу мепроба-
мата в США частично потому, что эта корпорация имела
широкую сбытовую сеть, которой «Картер продактс К°» не
имела. Другой крупной фирме, «Америкэн сайанамид»,
была предоставлена лицензия на право продажи этого
препарата за рубежом. Расследовавшие нарушения в
фармацевтической промышленности натолкнулись на один случай,
когда мелкая компания предложила «Картер продактс К°»
лицензировать комбинацию мепробамата с другим
препаратом. Эта комбинация оказалась чрезвычайно
действенной при лечении повышенного кровяного давления.
«Картер продактс К0» отвергла это предложение. «Опрос,
проведенный сенатором Кефоувером, — говорится в
отчете, — позволил выяснить, что предложенный второй вари-
218
ант не имел патентной монополии и продавался многими
компаниями под одним и тем же названием. Этот факт сам
по себе, как не соответствующий политике «Картер про-
дактс К°», делал такую комбинацию неприемлемой, даже
если бы она могла быть полезной для медицины» 13.
Структура сети защитных патентных соглашений и
средства, используемые для ее создания, раскрываются
через интересную историю антибиотика хлорамфеникола
(торговая марка— «хлоромецитин»). Патент на хлорамфе-
никол был получен фирмой «Парк, Дэвис» в 1949 г. и
действовал до 1966 г. «Парк, Дэвис» никому не продавала
лицензию на него в США. Но такое монопольное
положение в своей стране не могло иметь место в других странах,
по крайней мере в тех, где не разрешается патентовать
лекарства, как это делается в США. Хлорамфеникол был
единственным полностью синтетическим антибиотиком,
производимым только чисто химическим способом, и
поэтому он воспроизводился с относительной легкостью в
других странах. Обеспокоенная создавшимся положением,
«Парк, Дэвис» развернула наступательную кампанию,
направленную на ликвидацию конкуренции и. Согласно
отчету подкомиссии, эта компания использовала
госдепартамент, чтобы оказать дипломатическое давление на
страны, в которых фирмы производили хлорамфеникол без
лицензии «Парк, Дэвис». Были предъявлены иски против
нарушителей патентных законов в странах, уважающих в
какой-то мере защиту патентов. Компаниям, которые
хотели избежать неприятностей, «Парк, Дэвис» предложила
лицензии на исключительно жестких условиях. Некоторые
из компаний, которые приобрели лицензию и за которыми
были признаны патентные права на препарат «Парк,
Дэвис», производили этот препарат до подписания
соглашения. Конечным результатом конфликта с хлорамфенико-
лом было установление фирмой «Парк, Дэвис» почти
полного контроля над тем, где и как ее препарат может
продаваться во всем мире.
Представляет интерес образец условий, содержащихся
в контракте фирмы «Парк, Дэвис» с «Лаборатор франсе
де химиотерапи», ее французским лицензиатом. Контракт
этот был подписан 25 января 1950 г., и основным его
пунктом было ограничение продаж французской фирмы
пределами Франции и ее территорий. Но именно
дополнительные пункты, примечательные сами по себе, хотя
фактически весьма характерные для фармацевтических лицензий,
219
обеспечили изоляцию французского рынка от всех
остальных. «Лаборатор франсе де химиотерапи» в подписанном
ею контракте обязалась не покупать и не продавать хло-
рамфепикол впе определенной ей территории и
гарантировать всеми имеющимися у нее средствами, включая
судебные иски, чтобы ни один из ее клиентов не перепродавал
препарат за пределами французской территории.
Французская фирма также согласилась «воздерживаться от
отправки в любую часть территориальных владений Франции
хлорамфеникола в количествах явно выше местных нужд».
Этот пункт, который «Парк, Дэвис» внесла также и в
другие лицензии, ставит своей целью предотвратить отправку
излишка хлорамфеникола за пределы предписапного ему
рынка. Французская фирма согласилась не продавать
препарат в нерасфасованном виде. Обе фирмы обязались не
конкурировать с патентами другой договаривающейся
стороны, причем французы согласились на дополнительное
обязательство, включающее «обратное предоставление
новшеств», таким образом, если в будущем «Лаборатор
Франсе де химиотерапи» добьется какого-либо
совершенствования в производстве хлорамфеникола, она должна
поделиться этим с «Парк, Дэвис» 15.
Такого рода ограничения в патентном лицензировании
приняли общий характер, если судить по некоторым
недавним примерам, когда условия лицензирования стали
общеизвестными, обычно потому, что фирмы по разным
причинам привлекали внимание официальных расследований.
В 1968 г. министерство юстиции начало судебное дело
против ограничений в патентном лицензированпи,
допущенных двумя крупнейшими британскими фармацевтическими
фирмами, «Р1мпериал кемикл индастриз» и «Глаксо гро-
уп», по отношению к трем крупнейшим американским
компаниям по производству лекарственных препаратов:
«Америкэн хоум продактс», «Шеринг корпорейшн» и
«Джонсон энд Джонсон». «ИКИ» и «Глаксо» объединили
свои американские патенты, имеющие отношение к грис-
кофулвину, препарату, используемому для лечения
грибковых заболеваний. Они затем лицензировали патенты на
том условии, что американские фирмы согласятся
продавать это лекарство в готовой дозированной форме.
Продажа этого препарата в нерасфасованном виде была
запрещена, за исключением специального соглашения «ИКИ» и
«Глаксо». Министерство юстиции доказывало, что эта
система связывает рынок столь же эффективно, сколь и
220
обыкновенный картель. В 1973 г. Верховный суд признал,
что американским фирмам должно быть позволено
производить и продавать лекарства в нерасфасоваяном виде и
что фирмам должно выдаваться больше лицензий16. Такое
же дело имело место в 1976 г. у «Бичэм», другой крупной
британской фирмы, в отношении лицензии, дающей право
«Хёхст» продавать ампициллин. «Хёхст» было разрешено
продавать это лекарство только в розничной упаковке и
только в пределах Австрии и ФРГ 17.
Многие лицензии этого типа действуют после срока
действия патента, что вызывает вопрос, почему компании
соглашаются на столь ограничительные условия—и на
выплату гонорара—после того, как лекарство можно
производить свободно. Частично ответ состоит в том, что фирма,
владеющая патентом, может просто отказать в выдаче
лицензии, которая не связывает лицензиата на долгий
период, а высокие прибыли, которые могут быть получены за
годы патентной защиты, делают выгодным долгосрочное
лицензирование. Но, возможно, более важным является тот
факт, что исключительная лицензия позволяет лицензиату
в течение срока действия патента закрепить на рынке
торговую марку. В современной фармацевтической
промышленности торговые марки имеют первостепенное
значение. Как только лекарство приобретает популярность
под определенным названием — например, мепробамат как
экуанил, хлорпромазин как тхоразин и даже аспирин как
байер, — становится в высшей степени трудным для фирм,
продающих лекарства под другим названием, завоевывать
рынок после окончания срока действия патента. Такова
истина, даже если другие фирмы продают это лекарство по
более низкой цене, как это обычно и бывает. Многократные
исследования подтвердили явно парадоксальный факт, что
наиболее дорогое лекарство имеет наибольший спрос.
Обычно таковым оказывается лекарство, которое первым
появилось на рынке18. Приверженность определенным
лекарствам достигается широко поставленной рекламой на
протяжении патентного периода. Кроме того, доктора,
которые сами не платят за выписываемые ими лекарства,
проявляют склонность к испытанным препаратам,
несмотря на тот факт, что в продаже имеются такие же по
действию, но более дешевые по цене препараты. Таким
образом, фирма, которая покупает лицензию на патентованное
лекарство, знает, что даже после окончания срока патента
есть все основания считать, что это лекарство будет про-
221
должать приносить прибыль, пока оно не будет заменено
действительно новым.
Но если условия лицензий, предоставляемые друг
другу ведущими фирмами, склонны иметь ограничительный
характер, то лицензии, которые получают независимые
фирмы в развивающихся странах, сопряжены с еще
большими ограничениями. Причины этого очевидны: мелкие
компании располагают меньшими возможностями, чтобы
предложить что-либо в свою очередь. Рыночные
возможности у них относительно небольшие, они не в состоянии
позволить себе организацию исследовательских работ,
составление рецептов новых лекарств. Они вынуждены
обращаться к ведущим фирмам в качестве просителей, что
находит свое отражение в условиях предоставления
лицензии. Согласно этим условиям не только запрещается
экспорт патентованного препарата, но также утаивается
применяемая технология. Это является решающим
отличием от лицензионных соглашений между ведущими
компаниями, когда обычно предоставляются необходимые
данные по техпологии производства лекарства и которые
поэтому дают обществу косвенный выигрыш в виде
распространения научных знаний. Исследование, проведенное
ОЭСР в 1975 г. по пяти среднеразвитым странам—Греции,
Турции, Югославии, Испании и Португалии, — показало,
что в большинстве случаев местные фармацевтические
компании, получающие лицензии, вынуждены бывают
импортировать необходимые ингредиенты препарата от фирм,
предоставляющих лицензии19. Местные фирмы заняты
только упаковкой и продажей лекарств, таким образом,
передача технологии занимает незначительное место.
Исследование, произведенное ООН, отмечает, что точно
такое же положение существует во многих странах
«третьего мира» 20. Таким образом, ведущие компании
используют лицензии для внедрения своей продукции в
развивающейся стране без того, чтобы основывать там местное
производство и ввозить оборудование. Они, ведущие фирмы,
распространяют свою систему раздела рынка на эти
страны, полностью сохраняя при этом свое технологическое
превосходство.
Однако, даже оказывая предпочтение косвенным
торговым ограничениям, подобным тем, которые уже
упоминались, производители лекарств не брезгуют прибегать к
старомодному картелю, если обстоятельства оправдывают
такой шаг. Прекрасным примером является хинный кар-
222
тель, который действовал в начале 60-х годов. Хинин
является медицинским средством, используемым главным
образом для предупреждения заболевания малярией и для
лечения этой болезни. Он производится из натурального
сырья — хинного дерева, которое выращивается в
коммерческих целях в ряде тропических стран. Мировое
производство хинина относительно невелико; мировая же торговля
сконцентрирована только в руках двух компаний —
голландской и западногерманской. Поэтому торговлю хинином
довольно легко контролировать, и реально производители
сохраняют картельные отношения в течение большей
части столетия. Но самое последнее перевоплощение картеля
(насколько это известно на сегодняшний день)
представляет особый интерес, потому что это один из немногих
картелей, обширные документальные отчеты которого были
опубликованы благодаря расследованию подкомиссией
сената США по антитрестовским вопросам и монополиям21.
Внимание комиссии было обращено на серию резких
повышений цен, совершенных картелем, в результате чего за
период 1964—1966 гг. цены на хинин возросли
приблизительно в пять раз. Из-за того что одна из компаний
картеля была филиалом американской компании «Рексал драг
эпд кемикл компани», комиссия получила основание для
вызова в суд и ознакомления с детальными документами
так называемой Хинной конвенции.
Первое зафиксированное картельное соглашение по
хинину было заключено в 1892 г. между голландскими и
германскими производителями. В 1913 г. европейцы вступили
в союз с производителями хинина на о. Ява и организовали
классический картель, секретариат которого под названием
«Кина бюро» был размещен в Амстердаме. В 1928 г.
большое жюри США обвинило членов картеля и американских
импортеров хинина в незаконном ограничении торговли,
но, как обычно, принятое решение по этому делу оказало
небольшое воздействие на картель; как известно, «Кина
бюро» все еще продолжал функционировать в 1951 г., а в
1967 г. Джон Блэйр (тот самый Джон Блэйр, который
известен своими исследованиями в области нефтяной
промышленности), который был тогда главным экономистом в
а нтитрестовской подкомиссии, свидетельствовал: «Нет
никаких данных, что «Кина бюро» был когда-либо
распущен» 22.
На протяжении 50-х годов операции «Кина бюро», по-
видимому, были ограничены деятельностью на мировой
223
арене двух ведущих производителей — голландской фирмы
«НВ Недерландше комбинати воор хемише индустри»
(обычно известной как «Недхем») и западногерманской
фирмы «Бёрингер унд зёне ГмбХ»; они пытались
преодолеть перепроизводство, возникшее в результате
значительного расширения производственных мощностей в годы
второй мировой войны, когда спрос на хинин сильно
возрос, а затем после окончания войны последовало его резкое
сокращение. В 1959 г. «Недхем» стала инициатором в
организации более широкого картеля—«Хинин конвеншн», в
который вошли французские и английские
предприниматели, т. е. все производители хинина в мире, за исключением
одной крупной фабрики в Бандунге, в Индонезии,
принадлежавшей ранее голландцам, а в 1957 г.
национализированной индонезийским правительством, что вызывало у
«Хинин конвеншн» постоянное беспокойство. В
результате многочисленных заседаний на протяжении трех лет
члены конвенции выработали четыре отдельных, но
взаимосвязанных документа, известных как соглашение о
запасах, экспортное и джентльменское соглашения и
хинный пул.
Вместе взятые, эти четыре соглашения поставили
международную торговлю хинином под еще более строгий
контроль. Соглашение о запасах представляет собой, по
существу, систему мошеннического предложения цен на
торгах, когда члены конвенции договариваются не
конкурировать между собой, чтобы приобрести государственные
запасы (главным образом американские) хинина,
выставленные на открытую продажу. Назначив одного из членов
конвенции в качестве предлагающего цену, остальные
получают возможность приобретать запасы по его цене, а
затем распределить между собой купленный хинин
согласно оговоренному проценту. Экспортное соглашение
определяло продажу хинина и хинидина (препарата,
получаемого из хинина и употребляемого для лечения
сердечных заболеваний) по всему миру, за исключением стран
Общего рынка, Великобритании и Соединенных Штатов.
Былп использованы все традиционные атрибуты
экспортного картеля: цены фиксировались, квоты продаж
распределялись между его членами, рыночные территории
определялись. Представляет интерес тот факт, что это
экспортное соглашение рассматривалось как законное в Европе,
пбо оно должным образом было зарегистрировано в
федеральном картельном управлении ФРГ, представляя, таким
224
образом, еще один пример того, как пезакоппый картель
оперирует иод прикрытием законности23.
Скрытая сторона Хинной конвенции заключена в
джентльменском соглашении, которое распространяет
торговые ограничения па те страны, в отношении которых
действие экспортного соглашения специально исключено,
чтобы сохранить хорошие отношения с властями.
Джентльменское соглашение резервировало внутренние рынки за
всеми членами, за исключением английского. Оно
фиксировало цены на хинин и хинидин в страпах Общего
рынка, Англии и США и в то же время предоставляло
специально скидки некоторым предпочитаемым покупателям.
Кроме того, устанавливались квоты продажи для этих
стран, а также был согласован порядок, при котором
члены, превысившие свою квоту, должны предоставить
компенсацию тем, которые не смогли добиться своей квоты.
Право производства хинина закреплено было
исключительно за Голландией и ФРГ.
Единственно необходимым для завершения этой
системы было установление какой-то формы контроля над
сырьем для хинина —- хинной корой. Члены конвенции хотели
обеспечить себя сырьем в количестве, необходимом для
производства хинипа, и не допустить, чтобы излишек мог
попасть в руки аутсайдеров; они также хотели, чтобы
цены на сырье были удовлетворительными. Поэтому они
разработали в 1961 г. Соглашение о сырьевом пуле,
устанавливающем максимальные цены, которые члепы могут
оплачивать за хинную кору в различных районах,
производящих это сырье, предотвращая таким образом
конкуренцию за получение сырья между членами и повышение
цен па него. Все закупки сырья членами картеля
составляли общий пул, который распределялся согласно заранее
оговоренным долям.
В общем, Хинпая конвенция имела огромный успех в
сохранении высоких цен. Но и она не избежала проблем.
Наибольшим беспокойством являлось то, что один из
членов назвал «круппым аутсайдером»—Бандунгская
фабрика24. Решив добиться наибольших успехов в экспортной
торговле, ипдопезийцы начали в 1961 г. снижать цены и
нахватывать у членов картеля их бизпес. Копвепция
приняла две ответные меры: всеобщий бойкот индонезийского хи-
пипа членами ее союза и борьба против Бандунга, «где и
когда только можно», путем резкого снижения цеп па тех
рынках, где индонезийцы попытались продавать хпнин.
15 Зак. № 1966
225
Даже после 20%-ной скидки с установленной картелем й,е-
ны голландцы все же потеряли в 1961 г. 75% японского
рынка в пользу Бандунга. Это вызвало разногласия среди
членов картеля, некоторые из них, обеспокоенные тем, что
война будет продолжаться, стали настаивать на
приглашении индонезийцев вступить в картель. Однако голландцы
были против. Они мотивировали свою позицию тем, что
картель может вынудить Бандунг присоединиться на
более выгодных условиях, если политика всеобщей войны
цен будет вестись до тех пор, пока индонезийцы не
запросят мира. Эта позиция получила значительную поддержку,
и конфликт продолжался до тех пор, пока растущая
нехватка хинина на мировом рынке не вызвала повсеместно
роста цен и ликвидировала таким образом эту проблему.
Соглашение о хинном пуле также не действовало
гладко: члены картеля не могли согласиться на высокие
уровни цены, особенно на хинную кору из Конго. Некоторые
утверждали, что высокие цены воодушевят плантаторов
Конго на расширение производства коры. Однако
западногерманская сторона (которая владела крупной хинной
фабрикой в Конго) решительно выступила против этой идеи.
В конце концов члены картеля решили, что пул хинной
коры создает больше трудностей, чем приносит пользы, и
он был ликвидирован в октябре 1962 г.25 Год спустя члены
конвенции ослабили строгость соблюдения других
соглашений, сделав выполнение их условий скорее добровольным,
чем обязательным. Одна из причин такой перемены, с
точки зрения производителей, была ясна: затоваривание
рынка хинина конца 50-х годов стало уменьшаться, что
отразилось на ценах картеля. В 1964 г. конвенция дважды
поднимала цены на готовый хинин и хинидин, а в 1965—
1966 гг. в связи с войной во Вьетнаме и другими
факторами, вызвавшими превышение спроса над предложением,
цены возросли астрономически. Этот рост цен привел
Хинную конвенцию, которая эффективно «стабилизировала»
цену в трудные годы, к распаду. В середине 1966 г., когда
цены перекрыли все мыслимые рекорды, необходимость в
сложном картеле перестала существовать.
Юридические действия заняли немного времени, чтобы
разоблачить этот картель. В Соединенных Штатах
федеральное жюри выдвинуло в 1968 г. уголовное обвинение
против восьми компаний, включая иностранных
производителей, а также американских импортеров и агентов по
продаже и 15 отдельных лиц, обвинив их в многочислен-
226
ных нарушениях антитрестовских законов. Большинство
ответчиков прибегло в конце концов к nolo contendere, и
па них был наложен штраф в несколько сот тысяч
долларов26. В Европе, где комиссия Общего рынка была
встревожена судебным расследованием в США, шесть фирм,
входящих в ЕЭС, — три французские, две
западногерманские (включая «Берингер») и одна голландская («Нед-
хем») — были оштрафованы на общую сумму 470 тыс.
долл.27
ПРОМЫШЛЕННЫЕ ХИМИКАЛИИ
В области основных промышленных химикалий
обычные картели имеют больше общих черт, чем в
фармацевтике, главным образом потому, что многие виды этой
продукции и процессы не могут быть запатентованы или
патенты на них давно уже истекли. Можно сказать, что
фактически имеются два уровня картелей,
контролирующих промышленные химикалии, которые выпускаются
более молодыми и более старыми секторами этой отрасли.
В сфере, где исследования ведутся интенсивно, а знания
развиваются быстро, превалируют соглашения,
основанные на патентных лицензиях или совместных
исследовательских проектах. В то время как в старых, менее
динамичных секторах отрасли компании, надеющиеся свести
до минимума конкуренцию, вынуждены опираться
главным образом на более непосредственный контроль
картеля.
Этот образец можно обнаружить еще в 20-х годах,
когда были организованы картели, охватывающие некоторые
из наиболее важных базисных химических продуктов,
таких, как щелочи, красители и азот. Великая депрессия
вызвала к жизни другие классические картели в таких
отраслях, как производство удобрений, уксусной кислоты,
перекиси водорода и хлорноватокислого натрия, если
перечислить только некоторые из них. Но даже в предвоенный
период, возможно, были более действенными косвенные
соглашения, чем обычные картели. Безусловно, самым
важным было Соглашение о патентах и процессах —- или
«Великий альянс», — заключенное между компанией
«Дюпон» и «ИКИ» в 1929 г. Как мы отметили в гл. 1, это
соглашение охватывало почти всю химическую продукцию,
производимую обеими фирмами, — от взрывчатки,
пластиков, красителей до кислот, сциртов, синтетического аммо-
15*
227
ния — и обязывало их «обмениваться технической
информацией и исключительными лицензиями на производство,
использование и продажу химикалий на основе всех их
патентов и секретных изобретений в настоящем и
будущем» 28. Хотя широта этого пакта чрезвычайпая, его цель
и характер не были таковыми. Обе фирмы добились мира
с другим членом «большой тройки» — «ИГ Фарбеи» —
посредством множества патентных соглашений,
охвативших отдельные виды продукции, а также остальными
круппыми химическими фирмами. В 1939 г. одна лишь
«ИКИ» принимала участие почти в восьмистах
соглашениях, охватывающих ее химический бизнес29.
Соглашения, регулирующие производство и продажу
нейлона и терилена, представляют собой прекрасный
пример политики основных фирм, уже отмеченной при
анализе фармацевтической отрасли, — лицензировать важные
изобретения только друг другу. «Дюпон» создала пейлон в
1937 г. После переговоров со своим партнером по
«Великому альянсу» «Дюпон» передала «ИКИ» исключительную
лицензию на производство нейлона в Англии и в
Британской империи, в Канаде, Ирландии, Египте, Иране и
Ираке, а также не исключительную лицензию для Норвегии,
Швеции, Финляндии, Польши и Португалии. Обе фирмы
обусловили контрактом не производить и не продавать
нейлон на территории каждой из договаривающихся сторон
и не экспортировать первичные или частично
обработанные нейлоновые продукты вне выделенной каждой фирме
территории. Несколько других крупных химических или
текстильных фирм, включая «ИГ Фарбеи», получили
исключительные лицензии для своих стран и определенных
зарубежных территорий, которые не были предоставлены
«ИКИ» или зарезервированы за «Дюпон». Подобный же
раздел рынка был достигнут через патентные лицензии на
полиэстерное волокно терилен, хотя в этом случае
владельцем патента была относительно небольшая английская
фирма «Калико принтере». Вместо того чтобы самой
производить это волокно, «Калико принтере» передала
исключительные права на производство волокон «ИКИ» в
большинстве стран мира, а «Дюпон» — в Соединенных Штатах
Америки. «ИКИ» затем предоставила сублицензии другим
фирмам с обычным строгим разделом территории.
Многие из этих соглашений, естественно, перестали
действовать после того, как началась вторая мировая
война; но участники соглашений явно не собирались допус-
228
тить, чтобы война навсегда разрушила их коммерческие
альянсы. Они лишь приостаповили активное
сотрудничество и планировали возобновить его, как только
окончатся военные действия. Тем временем они проявляли
учтивость друг к другу, чтобы гарантировать взаимные
интересы. «В многочисленных случаях американские компании
ожидали разрешения от своих партнеров по картелю,
прежде чем отгрузить свою продукцию на рынки, которые эти
партнеры больше не имели возможности снабжать», —
пишут Стокинг и Уоткинс.
«Они снабжали эти рынки своими товарами только в
период войны. В некоторых случаях американские
компании использовали популярную немецкую упаковку и
фирменные обозначения, чтобы сохранить доброжелательное
отношение потребителей к немецкой продукции... Многие
американские и германские компании передавали
взаимно друг другу патентные права, которыми они владели, в
попытке полностью сохранить дух довоенпых соглашений
и избежать конфискации этих патентов на том основании,
что они принадлежат представителю вражеской страны» го.
Несмотря на добрые намерения компаний, война и
последующие события изменили форму картелей, которая
существовала вплоть до 1939 г. Усердные оккупационные
власти США решили ликвидировать в Германии
национальные картели, организованные нацистами. «ИГ Фар-
бен» с ее пресловутыми международными связями (отчет
1943 г. показывает, что эта фирма была вовлечена в
деятельность 2 тыс. картелей) 31 оказалась главной мишенью.
Громадное химическое объединение было разделено на
части, его составляющие компании, известные ныне как
западногерманская «большая тройка» — «Байер», «Хёхст»
и «БАСФ», — и девять более мелких фирм (некоторые из
этой девятки были с тех пор снова поглощены
доминирующей «большой тройкой»). В Соединенных Штатах шквал
антитрестовского судебного преследования в 1940 г.
убыстрил распад нескольких ведущих химических картелей.
В крупном процессе над всемирным картелем
производителей щелочи Верховный суд в 1949 г. постановил, что
принадлежность североамериканских фирм
международным картелям является незаконной32. Тесные связи между
«Дюпон» и «ИКИ» были порваны в 1952 г., когда
окружной суд Соединенных Штатов постановил, что Соглашение
о патентах и процессах нарушает закон Шермапа, главным
образом из-за содержания в нем пункта о разделе терри-
229
тории33. По делу «Нэйшнл лид», рассмотренному в 1945 г.
и подтвержденному два года спустя Верховным судом,
судья Саймон Ривкинд отметил в решении окружного суда,
что патентный пул производителей соединений титана
равнозначен незаконному картелю.
«При рассмотрении в целом этой истории нельзя
закрывать глаза на то, что там нет свободной торговли
титаном. Каждый фунт его подпадал под введенное в частном
порядке регулирование.
Пути этой коммерции не прокладывались движущими
силами конкуренции. Это были в значительной мере
искусственные каналы, созданные в частном порядке. Грапи-
цы частного владения в титановом деле охранялись
сотнями патентов, обеспечивающих деятельность без
соперников и поддерживаемых без тяжб. К началу второй мировой
войны частная империя накопила огромную мощь.
Полностью отсутствовали импорт и экспорт, за исключением
экспорта в западное полушарие» 34.
Такого рода решения судов заставили производителей
химикалий быть более осмотрительными. Большая часть
крупных картелей распалась или вообще не возобновляла
операций после войны. Те же, которые остались в
регистрационном списке картелей в таких странах, как Англия
и ФРГ, стали чисто экспортными картелями (по крайней
мере в теории) и не оказывали никакого воздействия на
внутренние рынки. В то же самое время умножилось
число косвенных соглашений, каждое из которых добивалось
в какой-то степени контроля над рынком определенной
продукции, внося вклад в общую атмосферу
сотрудничества между транснациональными химическими фирмами.
Листая страницы торговой прессы, можно натолкнуться
случайно на короткие отчеты об этих соглашениях. К
примеру, 3 июля 1978 г. лондонская Файнэншл тайме
сообщила о новом соглашении между «Доу кемикл» и
западногерманской фирмой «Байер». Пакт этот касался
хлорированного полиэтиленового эластомера, используемого в
производстве резины. «Доу» продавала свой собственный
хлорированный полиэтилен в Европе, но теперь обе фирмы
объявили, что «Байер» будет покупать продукцию «Доу» и
реализовывать ее под торговой маркой фирмы «Байер».
«Доу» и «Байер» согласились также обмениваться
технической информацией о применении хлорированного
полиэтилена. По внешнему виду это совершенно законное
деловое соглашенце. «Доу» просто может рещить, что «Байер»
330
сподручнее продавать ее продукцию с большей
эффективностью, а фирма ФРГ удовлетворится увеличением на
рынке доли товаров, продаваемых под маркой своей фирмы.
Каковы бы ни были намерения, но это соглашение
сдерживает конкуренцию между двумя фирмами. Оно
полностью исключает возможность ценовой конкуренции на
европейском рынке и ограничивает технологическое
соперничество. Оно также поднимает серию вопросов. В скольких
подобных соглашениях участвуют эти фирмы? Какие
компании вовлечены? И какого рода продукция? Каков
совокупный эффект таких соглашений, тысячи которых, как
известно, находятся в действии? Мы подозреваем, что по
многим товарам реальным результатом является раздел
рынков и территорий, следуя образцу, выработанному
картелями в довоенные годы. Однако без широко
поставленного исследования в ряде государств с вызовами по
судебным повесткам невозможно с уверенностью выяснить все
обстоятельства. Система эта слишком широко
распространена; целое состоит из очень многих фрагментарных
частей. Действующие условия значительного большинства
соглашений — даже тех, которые упоминаются в
коммерческой прессе, —- никогда не будут доступны
общественности, потому что они рассматриваются в качестве
законных коммерческих секретов, охраняемых
компаниями.
Поэтому ряд химических фирм выразили беспокойство
и протест, когда ЕЭС потребовало регистрации всех
ограничительных соглашений. В это время одна коммерческая
газета отметила, что «специалисты в области законов по
международным компаниям вообще считают, что
химикалии и фармацевтика... являются областями, которым
может быть нанесен самый непосредственный удар
решительным применением антикартельных постановлений»35.
Однако решительные меры никогда не применялись.
Компании подвергались наказаниям только после
расследования за грубые нарушения правил торговли и только
тогда, когда их картельные махинации бывали раскрыты. Тем
не менее после второй мировой войны было несколько
примеров, свидетельствовавших о том, что горячее стремление
обезопасить картель вовсе не уменьшилось. Мы вкратце
опишем некоторые из этих соглашений по химикалиям,
прежде чем перейдем к более детальному рассказу о двух
сферах — красителях и удобрениях, которые известны
своей приверженностью к картелям.
231
Красный фосфор
Картель, который управлял мировой торговлей красным
фосфором — химикалии, используемые главным образом
для производства спичек, — был основан в 1959 г. и
функционировал еще в начале 60-х годов 36. Его члены
базировались в пяти странах — ФРГ, Франции, Англии, Канаде,
США — и объединяли всех главных производителей, за
исключением Японии и Советского Союза. Среди них были
две самые крупные в мире компании по производству
химикалий: «Хёхст», которая владела фирмой «Кнапсак-
Гриесхай», являвшейся западногерманским членом
картеля, и французский химический комбинат «Кульмапи»,
филиал которого, «Коии», был французским участником
картеля. Остальные три члена фактически представляли одип
общий интерес, потому что английская фирма «Олбрайт
эпд Вильсон» владела канадской фирмой «Электрик
редакшн компапи», или «Эрко», а «Дафф кемикл К°»
(США) была агентом «Эрко» по международной торговле.
Договор, подписанный этими компаниями, представлял
собой просто картель по разделу рынков и фиксированию
цеп. Действовал он под названием Соглашение о секторах
охоты (секторах торговли. — Ред.) Картель разделил мир
на четыре района исключительной торговли, пролегающих,
в общем, вдоль традиционных линий: Британское
сообщество и Скандинавия для «Олбрайт»; большая часть Европы
для «Киапсак», Франция, французские территории и
некоторые европейские государства для «Коин»; Центральная
Америка, Колумбия, Карибские острова, Мексика и
Венесуэла для «Дафф» (через «Эрко»). Пятый район —
большинство стран Азии и Южной Америки — был определен
как открытая территория, где все члены картеля могли
свободпо осуществлять свой бизнес. Была зафиксирована
цена за фунт — 50 центов, цена, намного более высокая,
чем существовавший уровень. «Дафф», к примеру, ранее
снабжала своих латиноамериканских заказчиков по цене
35 центов. Раздел территории действовал хорошо, хотя
японские аутсайдеры и причиняли беспокойство, подрывая
цепы картеля.
Свинцовые белила
До войны свинцовые белила широко использовались как
пигмент в производстве красок37. Торговля ими
контролировалась картелем, организованном в 1927 г. английскими,
232
германскими, итальянскими, австрийскими, голландскими
и бельгийскими производителями и реорганизованном
затем в 1933 г., когда в него вошли представители 16 стран.
Однако немного позже свинцовые белила как пигменты
были заменены другими соединениями. Ныне белила
используются в качестве добавки к защитным краскам и в
производстве пластиков. Вследствие этого число
производителей белил сильно сократилось. Только три фирмы —
английская, западногерманская и голландская —
производят ныпе всю массу свинцовых белил в странах ЕЭС и
большую часть в мире. В 1971 г. эти три компании
образовали картель, который зафиксировал цены и доли на всех
экспортных рынках, включая Европу. Они, фирмы
картеля, переработали в следующем году соглашение, исключив
страны ЕЭС из всех пунктов, кроме пункта об обмене
информацией. Но эта попытка приспособить картель к
антитрестовским законам не убедила комиссию ЕЭС,
которая в 1978 г. аннулировала соглашение. Комиссия не
считала, что три господствующие па рынке фирмы могут
устранить между собой конкуренцию по всеми миру.
Меламин
Меламин является синтетическим химическим
веществом. Такие качества, как твердость и жароустойчивость,
делают его важным компонентом в производстве
различных типов пластмасс, облицовки, листовых панелей,
кафеля и другой продукции. Американские потребители
хорошо знакомы с ним в виде изделий из твердого пластика.
Меламин является также основным ингредиентом
муравьиной кислоты. Производство меламшта находится под
контролем действующего в мировом масштабе картеля в
течение мпогих лет. Согласно обвинению в нарушении
антитрестовских законов, предъявленному министерством
юстиции в 1960 г., «Америкэн сайанамид» приобрела
патентную лицензию в 1937 г. для производства этих
химикалий. Как часто бывает, патентная лицензия составила
часть схемы международного раздела рынка, в результате
чего «Америкэн сайанамид» достались Соединенные
Штаты. Срок первоначального патента в конце концов истек,
но к тому времени компания добилась командного
положения в этой области. В 1958 г. опа производила в США 86%
пепереработанного меламппа. Остальные 14%
производились фирмой «Монсапто», которая сама потребляла пол-
233
ностыо этот объем продукции, так что «Америкэн сайана-
мид» стала единственным продавцом непереработанного
меламина на рынке США. Эта фирма производила также
100% первичного сырья для меламина — химикалий,
называемых дициандиамид, или «дици» 38.
Чтобы сохранить свою монополию на меламин,
«Америкэн сайанамид» должна была отражать опасность со
стороны как своих, так и инострапных конкурентов. В
пределах Соединенных Штатов фирма действовала путем
отказа продавать «дици» определенным покупателям или
предложения «дици» по столь высокой цене, что
производство меламина можно было считать невыгодным.
«Америкэн сайанамид отказалась также предоставлять лицензии
на свои изобретения в этой области. Эта компания купила
две другие фирмы, которые потребляли значительное
количество меламина, — «Формика» и «Панелайт», —
лишив таким образом потенциальных производителей
меламина двух главных заказчиков 39. Тем временем
иностранная конкуренция была ликвидирована путем картельных
соглашений, действовавших на протяжении более чем
20 лет. Министерство юстиции обвинило четыре
европейские компании — шведскую, французскую и две
английские — в заговоре с «Америкэн сайанамид». Европейцы,
очвидно, согласились не экспортировать меламин в
Соединенные Штаты в обмен на то, что «Америкэн сайанамид»
ограничит свой экспорт на определенные иностранные
рынки. В результате монопольное положение «Америкэн
сайанамид» в США было сохранено, причем цены стали
заметно более высокими, чем те, которые могли бы быть
в условиях конкурентного рынка. Политика этой
корпорации, как утверждают, также блокировала выявление повых
сфер использования меламина и задержала прогресс в
поисках нового сырья, помимо «дици», для его
производства 40.
Конечно, «Америкэн сайанамид» отрицала все эти
обвинения в свой адрес. Но в 1964 г. компания согласилась с
довольно тяжелым решением правовых органов. Это
свидетельствовало о том, что правительство должно было
иметь веские улики против компании41. На оспове
обоюдного решения «Америкэн сайанамид» согласилась продать
более крупный из двух своих заводов, производящих
меламин, чтобы создать конкурирующее начало по этому
продукту. Компания обязалась ограничить годовой объем
производства меламина, чтобы ежегодно покупать опреде-
234
ленное количество этого сырья у конкурентов и продавать
«дици», или меламин, любому, кто может заплатить за них.
Это решение предусматривало также, что «Америкэн сайа-
намид» должна предоставлять бесплатно лицензии на все
свои патенты на «дици», меламин и меламиновые смолы,
а также предоставить свои производственные секреты
любой фирме, которая пожелает производить меламиновую
продукцию. Всякого рода изобретения на протяжении
следующих пяти лет должны были также лицензироваться
всем компетентным заинтересованным фирмам, по при
этом «Америкэн сайанамид» должна была получить
за это соответствующий гонорар. Наконец, этой фирме
было предложено аннулировать те ее соглашения с
иностранными фирмами, которыми распределялись территории или
заказчики и ограничивались импорт или экспорт.
Персульфаты
Весьма похожим на меламинный был другой картель,
который недавно контролировал производство
персульфатов — химикалий, используемых в производстве
пластиков, отбеливателей для волос и печатных схем42. Согласно
обвинению в уголовном преступлении, предъявленном в
1975 г. (позже уменьшенном до судебно наказуемого
проступка), «ФМК корпорейшн оф Чикаго» договорилась с
иностранными фирмами блокировать рынок США и
фиксировать цены. Как обычно, среди членов картеля были
многие из крупнейших химических фирм мира, такие, как
бельгийская «Солвей», в прошлом участник многих
картелей, и голландский гигант «АКЗО». Английские и
западногерманские компании также вошли в картель. Эти фирмы,
по-видимому, согласились начиная с 1971 г. ограничить
свой экспорт в США калия, аммония и натрия персульфа-
ia. Это оставляло «ФМК корпорейшн» — единственному
американскому производителю — около 90% рынка США,
оцениваемого почти в 7 млн. долл. Что именно могла
«ФМК корпорейшн» обещать в ответ, точно не ясно, но
общая практика картелей подсказывает, что это была
ответная защита европейских рынков. Компания не имела
соперников в 1977 г.
Красители и удобрения
Чтобы закончить эту главу, мы хотим
проанализировать производство красителей и удобрений — двух
ключевых отраслей химической промышленности, имеющих дли-
235
тельную историю официальной картельной деятельности.
(Третья отрасль, известная действиями своих картелей, —
производство синтетических волокон — будет рассмотрена
в гл. 6.) В обеих этих отраслях тщательно
организованные картели, которые существовали в годы Великой
депрессии, не смогли выжить во время войны. Но память
о них, очевидно, осталась, продолжая быть сильным
импульсом к ограничению конкуренции, и в конце концов
производители красителей и удобрений возвратились к
прежнему порядку. Картели были восстановлены в
Европе и США, объединив те же самые фирмы и используя те
же самые методы, что и десятилетия назад.
До первой мировой войны Германия полностью
доминировала в производстве красителей, как и в большинстве
других отраслей химической промышленности. Однако в
годы военпых действий другие страны начали быстро
наращивать мощности, и, хотя в период между двумя
войнами «ИГ Фарбен» оставалась лидером в производстве
красителей, многие крупные химические фирмы стали
силой, с которой приходилось считаться. В 1927 г. синдикат
французских производителей красителей, возглавляемый
«Этаблисимент кульманн» (компанией, производившей в
то время свыше 2/з французских красителей), заключил с
«ИГ Фарбен» картельное соглашение, которое
фиксировало цены, предусматривало меры по защите рынков своих
стран и устанавливало квоты на экспорт. Двумя годами
позже три шведских производителя, которые
доминировали в производстве красителей у себя в стране, — «Сиба»,
«Гейги» и «Сандоз» — вступили в этот картель. В 1931 г.
вступила «ИКИ» из Великобритании, за которой
последовали большинство остальных более или менее крупных
европейских компаний. В годы Великой депрессии
европейский картель контролировал 60—70% мирового
производства красителей, а его доля в общем экспорте была еще
выше43.
Рынок Соединенных Штатов также был картелизовап,
хотя, возможно, не столь официально. Пять крупных ком-
папий—«Дюпон», «Калко кемикл» (дочерняя фирма
«Америкэн сайаиамид»), «Нэшпл анилин» (дочерняя
фирма «Эллайдкемикл»), «Дженерал дайстаф» и «Цинциннати
кемикл уоркс» — контролировали в 1931 г. 90% (по
стоимости) рынка красителей. Последние две фирмы были
соответственно филиалами «ИГ Фарбен» и шведского
синдиката. Все эти фирмы тесно сотрудничали в вопросе о
236
ценах, по обмену лицензиями на технологию и ряду
других вопросов. «Дюпон», и это следует запомнить, была
партнером «ИКИ» в «Великом альянсе», который среди
других мер создал защиту внутреннего рынка. Так.
«Дюпон» совершала свои операции на британском рынке
красителей, а «ИКИ» — на американском. «Нэшнл
анилин» соблюдала этот раздел рынков44. Другими словами,
американские компании в результате тесных связей с
предприятиями членов европейского картеля через прямое
их владение, соглашения и общую политику
сотрудничества с ними оказались в положении, когда их можно было
считать фактически вступившими в картель.
Мы не нашли никаких сведений о картелях по
производству красителей, которые действовали на протяжении
двух десятилетий, последовавших за второй мировой вой-
пой. Конечно, из этого не следует, что в тот период не
было таких картелей. Ведущие фирмы фактически
продолжали действовать на основе соглашений о патентном
лицензировании. Лучшим доказательством этому служит
то, что основательное расследование, проведенное в
середине 60-х годов, показало, что эта промышленность
находилась под полным контролем картеля.
В августе 1967 г. представители десяти крупнейших
фирм, производящих красители, собрались на заседании в
Базеле (Швейцария), а два месяца спустя вступило в
действие их решение относительно общего повышения цен на
анилиновые красители. Обстоятельства, вызвавшие повы-
шепие цен, заинтересовали власти ФРГ, и после
расследования несколько западногерманских фирм было
оштрафовано в 1968 г. за незаконное фиксирование цен внутри
ЕЭС. (Позже штрафы были аннулированы
постановлением западногерманского суда из-за недостаточно твердых
доказательств того, что фиксирование цен нарушило
основы закона страны о картелях.) Дело кончилось тем, что
комиссия ЕЭС провела более основательное расследование.
Эта комиссия сконцентрировала свое внимание па
периоде 1964—1967 гг. и изучала характер операций почти
60 фирм, производящих красители. Хотя, как установила
комиссия ЕЭС, более мелкие фирмы явно следовали
политике десяти круппейших фирм, было решено
концентрировать внимание имеипо па этой «десятке», производившей
около 4/з всего выпуска красителей в Западпой Европе.
В конце концов ЕЭС вынесло постановление,
подтвержденное затем Европейским высшим судом. В этом документе
237
сказано, что десять крупнейших фирм провели
«фактически одновременное равнозначное» повышение цен в
январе 1964 г., январе 1965 г. и октябре 1967 г. ЕЭС
обнаружило инструкции (имеющие отношение к повышению цен
1964 г.), адресованные филиалам и представительствам
«десятки», тексты которых были полностью идентичны,
причем и сроки повышения указаны одни и те же45.
О каждом повышении цен фирмы ставились в известность
заранее, чтобы они имели возможность вовремя следовать
им. На основании всех этих фактов комиссия пришла к
заключению о том, что имела место «согласованная
акция» об ограничении торговли, что запрещено статьей 85
Римского договора, хотя утверждение о тайном сговоре с
целью фиксации цен было недостаточно подкреплено
данными документов. Десять фирм, а именно: «Байер»,
«Хёхст», «БАСФ» («большая тройка» — продукт «ИГ Фар-
бен») и «Касела»—ФРГ; «Сиба-Гейги» и «Сандоз» —
Швейцария; «Компани франсез де матьере колорант»
(которая представляет также интересы компании «Куль-
манн»)—Франция; «ИКИ»—-Великобритания и «АКНА»—
Италия, — были оштрафованы в 1969 г. на общую сумму
480 тыс. долл.46 В сущности, все эти фирмы были
известны в качестве основателей старого европейского картеля
производителей красителей. В 1972 г. имело место новое
совместное повышение цен, и после расследования,
проведенного ЕЭС, было установлено, что, хотя на этот раз
повышение цен не произошло одновременно, они все же были
идентичными в каждой из стран-членов47.
В Соединенных Штатах вновь также выплыли
некоторые из известных названий фирм. После семи месяцев
расследования, проведенного большим жюри, девяти
фирмам, производящим красители в США (включая филиалы
четырех членов европейского картеля), в июле 1974 г.
были предъявлены обвинения в тайном сговоре о повышении
цен на красители. Это расследование, как и проведенное
в Европе, было вызвано одновременным повышением цен,
на этот раз в марте 1971 г. Девять компаний оцепочио
производили 60% красителей в США. Все девять —
«Дюпон», «Америкэн сайанамид компани», «Сиба-Гейги»,
«Эллайдкемикл», «БАСФ, Вьяндотт», «ГАФ», «Верона
корпорейшн» (филиал «Байер»), «Америкэн колор энд ке-
микл» (филиал голландской «Филипс, НВ») и «Комптон
энд новелс» — в конце концов согласились не
конкурировать и были оштрафованы на 395 тыс. долл.48 В 1975 г.
238
они согласились уплатить 15 мли. долл. за ущерб, чтобы
покончить с антитрестовской тяжбой по поводу тайного
сговора.
* *
*
Картели по производству химических удобрений
обладают удивительным качеством, подобно фирмам,
производящим красители, — после периода спячки они
неизбежно снова «расцветают». (Сходство с фирмами,
производящими красители, объясняется тем фактом, что и там и
здесь фигурируют одни и те же компании, в особенности
такие мощные картельные столпы, как «Хёхст» и «ИКИ».)
В действительности у производителей удобрений картели
являются едва ли не более живучими, чем у
производителей красителей. Первые соглашения фирм,
производящих удобрения, имели место более 100 лет назад, и
с тех пор эта отрасль вызвала к жизни замечательную
плеяду картелей. Нет никаких свидетельств того, что
склонность к участию в картелях среди производителей
удобрений» хотя бы немного ослабла. Один из наиболее важных
действующих классических картелей «Нитрекс АГ» с
центром в Цюрихе экспортирует азотные удобрения евро-
пейских фирм на протяжении последних 18 лет.
Три важнейших элемента, которые получает растение
из почвы, — азот, фосфор и калий, — а также производные
от них составляют основную массу производства
удобрений. Азот может быть получен или синтезирован
различными методами. Имеется также множество типов азотных
удобрений. С другой стороны, главным источником
фосфора является так называемый фосфорит, или
минеральные залежи, которые содержат высокую долю фосфорной
смеси (Р2О5). Вплоть до начала нынешнего века залежи во
Флориде и Теннесси были источником большей части
мирового снабжения фосфоритом. С тех пор Соединенные
Штаты неизменно вытеснялись странами Северной
Африки в качестве главного поставщика. Калийные удобрения,
содержащие калий, также получают из минеральных
месторождений, расположенных в различных странах,
включая ФРГ, Францию, Польшу, Испанию, Израиль,
Советский Союз и Соединенные Штаты. Комбинированные
удобрения, производимые в разных пропорциях из нитратов,
239
фосфоритов п поташа, приобрели за последпие годы
быстро возросшую популярность. Однако, несмотря па широкое
разнообразие источников и рынков различного рода
удобрений, все они вновь и вновь оказываются фактором роста
картелей.
До первой мировой войны огромные залежи натриевой
селитры, обнаруженные в северной части Чили, стали
исключительно важным источником «азотного бизнеса4).
Чилийские производители организовали в 1884 г. свой
первый картель, затем на протяжении довоенных лет
последовало создание других картелей. Но открытие Габером
процесса получения «синтетического азота из атмосферы»
покончило с преимуществом Чили. Промышленные страны
стали стремительными темпами расширять производство
азота, частично потому что продукция его требовалась не
только в качестве удобрения, но и как существенный
компонент для производства различных видов взрывчатки.
К концу 20-х годов наметилось значительное
перепроизводство азота. Как это часто бывает, перепроизводство
привело к созданию картеля49. В 1929 г. «ИГ Фарбен»
и «ИКИ» — крупнейшие производители азота
соответственно в своих странах—объединились на основе
картельного соглашения одногодичного действия. В 1930 г. это
соглашение было заменено созданием картеля с более
претенциозным названием — Международная азотная
конвенция, или МАК. Эта конвенция вскоре распалась из-за
споров о рыночных квотах, но в июле 1932 г. она была
реорганизована и на этот раз, претерпев различного рода
пересмотры осповиого соглашения, оказалась долговременной,
прочной и действовала вплоть до начала второй мировой
войны. Международная азотная конвенция была
классическим, широкомасштабным картелем со всеми
характерными элементами: соглашениями о внутренних рынках,
фиксацией экспортных квот, штрафами за превышение их,
совместным агентством по сбыту, ограничением производства,
установлением цен. Члены картеля представляли фирмы
Англии, Германии, Норвегии, Франции, Италии,
Нидерландов, Бельгии, Швейцарии, Польши, Чехословакии,
Японии и Чили. И хотя фирмы США не были формально
члепами картеля, имеется убедительное свидетельство
(включающее согласительное постановление по
антитрестовскому делу 1939 г.) того, что американцы полностью
участвовали в международных операциях Азотной
конвенции путем ограничения американского экспорта и
240
импорта, принятия рыночных квот в зарубежных странах,
следования согласованному уровню цен и т. д.50
Фирмы США по производству фосфоритов
организовались в качестве экспортного картеля, как только подобного
рода организация была узаконена актом Уэбба—Померена
1918 г. Фосфатная экспортная ассоциация была создана в
1919 г. Позже она слилась с Флоридской ассоциацией по
экспорту гранулированного фосфата. В свою очередь эти
группы сотрудничали с другой Флоридской фосфатпой
экспортной ассоциацией. Но так как производство
иностранных, в особенности североафриканских, фирм стало
возрастать, захватывая более крупную долю мирового
рынка, картель, созданный в соответствии с законом Уэбба—
Померена, оказался не в состоянии осуществить контроль
над торговыми операциями. В годы Великой депрессии
американские фирмы объединились с иностранными
конкурентами в картель, получивший название
Международное соглашение по фосфоритам, который «охватил
фактически весь мировой рынок», как отметил один автор51.
Картель базировался на пяти «группах» экспортеров:
американской, североафрикапской, голландской «Кюрасао»,
египетской и тихоокеанской. Последнюю группу
представляла французская компания, которая продавала фосфаты,
производимые на южнотихоокеаиских островах. Картель
распределял экспортные территории и, возможпо, имел
фиксированные цены.
Торговля поташом как таковым перед второй мировой
войной управлялась мощным картелем, который включал
фирмы США. Германия считалась самым крупным
мировым производителем поташа до первой мировой войны, а
германские фирмы сотрудничали друг с другом еще с
1879 г. Но хорошо организованный германский контроль
над этой продукцией был нарушен, когда по
Версальскому договору Эльзас-Лотарингия, где имелись самые
богатые залежи поташа, перешла к Франции. Периоды острой
конкуренции оказался невыгодным для обеих стран, и в
1924 г. они согласились фиксировать цены и квоты продаж
на рынках США и Швеции. Два года спустя после
предварительной договоренности было заключено картельное
соглашение, охватывающее весь мир, которое действовало
в течение десятилетия в 30-е годы52. Однако поскольку
другие страны стали расширять свое производство поташа,
кратковременная война цен предшествовала принятию в
картель новых членов. В разное время на протяжении
15 Зак. № 1966
241
30-х годов53 в картель вступили фирмы Польши, Испании
и Палестины. В стороне от картеля остались фирмы
Соединенных Штатов, чьи быстро растущие объемы
производства поташа делали их сотрудничество существенным для
картеля. В 1945 г. компании США достигли «понимания»
с картелем, что, по общему мнению (предположительно),
касалось таких областей, как научные исследования и
реклама, хотя, как пишет Пламмер: «Ни для кого не секрет,
что оно касалось также и продаж поташа»54. В 1938 г,
американские фирмы организовали картель
Уэбба—Померена — Ассоциацию по экспорту поташа. В следующем
году три компании, которые образовали ассоциацию, были
привлечены наряду с международным картельным
агентством к уголовной ответственности за манипуляции с
цепами на мировых рынках поташа. Дело это окончилось,
как и многие другие, принятием обвиняемыми
согласительного решения. Уголовное обвинение было снято55.
С окончанием второй мировой войны картели фирм,
производящих удобрения, были перегруппированы. Члены
бывшей Азотной конвенции, не долго думая, организовали
официальную ассоциацию, которая превратилась в
полностью сложившийся картель. Данные, касающиеся поташа
и фосфоритов, более отрывочны; исследования были
редкими, и сами картели оказывались непостоянными,
появляясь в одном обличье на какое-то время, затем исчезая и
несколько лет спустя вновь появляясь уже в другом
обличье. Кроме того, фирмы, производящие удобрения,
видимо, приняли в какой-то мере послевоенную практику
других отраслей химической промышленности, а именно
мини-соглашения между двумя или тремя предприятиями,
выступающими только на отдельных рынках. Даже этих
отрывочных свидетельств достаточно, хотя бы для
выявления методов периодической и, возможно,
постоянной картелизации производителей всех трех типов
удобрений.
Кое-какие сведения о деятельности картелей фирм,
поставляющих поташ, за период, последовавший сразу же
после войны, имеются в исследовании Корвина Эдвардса,
опубликованном в 1964 г. Этот автор приходит к выводу,
что действовавшая тогда мощная группа европейских фирм
242
стремилась «не допустить независимых поставщиков йа
европейский рынок поташа и привлекать новых
поставщиков поташа в свою торговую организацию» 56.
Мы не знаем, действует ли до сих пор картель,
описанный Эдвардсом, однако исследования, произведенные
ЕЭС в 70-х годах, выявили продолжающуюся практику
ограничительных соглашений между определенными
фирмами. Произведенный во Франции поташ реализуется
санкционированной правительством монополией, известной
под названием «Сосьетэ комерсиаль де поташ ет де азот»
(«СКПА»), тогда как западногерманские фирмы,
организовавшись в картель, продают свою продукцию через
совместное торговое агентство под названием «Кали унд
Зальц АГ». До 1973 г. «СКПА» и «Кали унд Зальц»
придерживались соглашения, которое фиксировало цены и
квоты по всем экспортным рынкам мира, включая страны
Общего рынка. Комиссия ЕЭС объявила
аннулированными соглашения двух агентств о совместной торговле в
Европе. В 1974 г. была предпринята подобная же акция в
отношении «Кали унд Зальц» и другой фирмы —
производителя поташа, действовавшей в ФРГ, но являвшейся
собственностью бельгийской группы «Солвей». Путем
координации своих продаж оба предприятия ликвидировали
конкурентную борьбу между собой как на внутреннем, так и
на экспортных рынках57.
До недавнего времени некоторые ведущие
американские производители поташа продолжали продавать свою
продукцию через картель Уэбба—Померена, Экспортную
ассоциацию поташа, которая до войны входила в состав
международного картеля. Однако нет никаких
свидетельств о послевоенных связях между американским
картелем и иностранными производителями поташа.
О торговле фосфатом в Европе имеется скудная
информация, в то же время факт существования объединения
картельного типа в Соединенных Штатах ясно
подтвержден документами. Эдварде сообщил в 1964 г., что
европейские фирмы, производящие фосфат, придерживаются
раздела территории и фиксации цен, они сговорились при
этом не использовать дешевые источники фосфата,
например тунисский, для продажи на экспортных рынках. Один
«крупный покупатель фосфата» сказал Эдвардсу: «До
годового собрания объединения производителей...
покупатели не могли добиться котировки, а сразу же после
этого собрания все производители выдвинули одинаковую
16*
243
цену, которая превалировала до следующего
собрания» 58.
Пока такая практика действовала в Европе, фосфатовая
отрасль в США находилась под воздействием картелей,
оказывавших влияние как на внутренние, так и на
экспортные рынки. Расследование, разоблачившее картели,
явилось результатом случайного стечения обстоятельств.
Трудности, возникшие в этой отрасли, обнаружились в
начале 60-х годов, когда Соединенные Штаты начали
снабжать Южную Корею огромной массой фосфатных
удобрений на основе программы помощи зарубежным
странам, которая финансировалась Управлением
международного развития (УМР). Когда японские
производители фосфата предложили поставить управлению удобрения
по более низкой цене, американские производители
настояли на том, чтобы УМР продолжало следовать своей
политике «покупай американское». Протест неожиданно
привел к обратным результатам — началось расследование
обстоятельств снабжения Южной Кореи фосфатом п
попутно расследование деятельности этой отрасли с
США59. В 1963 и 1964 гг. последовала серия
антитрестовских судебных дел. В одном из них две фирмы были
обвинены в незаконном тайном сговоре с целью фиксации цен
на экспортные продажи суперфосфатных удобрений в
Южной Корее. В другом пять фирм обвинялись в фиксации
цен почти на весь экспорт флоридских фосфатов в разные
страны мира за период 1959—1962 гг. В обоих случаях
фирмы выдвинули nolo contendere и отделались
небольшими штрафами60. Но третье дело было в какой-то мере
более сложным: оно касалось пяти компаний, продававших
удобрения по программе УМР для Южной Кореи. Продажи
совершались через узаконенный картель
Уэбба—Померена — Экспортную ассоциацию концентрированных
фосфатов (ЭАКФ). Эти компании не отрицали, что они
объединились с целью фиксации цен; они просто утверждали, что
картель был законным, так как он продавал продукцию в
зарубежные страны, если даже их экспорт
финансировался УМР. После судебного разбирательства и апелляций
Верховный суд не согласился с доводами картеля и в
1968 г. установил, что продажи Управлению
международного развития не являются экспортом и поэтому
компании нарушили антитрестовские законы61. В свою очередь
Управление изменило политику и заявило о том, что оно
не будет больше пользоваться услугами картелей Уэбба—
244
Померепа и станет покупать удобрения только
непосредственно у отдельных компаний. В результате этой меры
цены, по которым УМР (и косвенно американские
налогоплательщики) должно было покупать фосфатные
удобрения, вскоре существенно спизились 62.
Эти судебные дела имели большое значение для
зарубежных покупателей американских фосфатов, особеипо из
развивающихся стран, которые импортировали удобрения
в больших количествах, поскольку они касались
незаконной фиксации цен на экспортных рынках. Однако
интересы американских потребителей в большей мере затрагивал
тот факт, что производители фосфатов распространяли
плапы своего тайного сговора не только на зарубежные
рынки. Как и во многих других случаях, экспортные
картели обычно скрывали планы регулирования внутреннего
рынка. В феврале 1964 г. министерство юстиции
предъявило гражданский иск против восьми фосфатных
компаний, на которых 'приходилось все производство фосфатов
во Флориде, обвинив их в незаконной фиксации цены в
пределах Соединенных Штатов. Следующие фирмы
входили в экспортные картели: «У.Р.Грейс эид К0», «Амери-
кзн сайанамид», «Интернэшнл минерале эид кемикл» и
филиал «Мобил ойл», а также «Свифт»,
«Смит—Дуглас К0», «Армочур» и «Америкэн агрикалчурал кемикл»63.
Ровно три месяца спустя появилось уголовное заключение,
обвинявшее пять химических компаний в тайном сговоре
с целью фиксации цен на фосфаты в 11 западных штатах.
На этот раз состав фирм оказался международным. Так,
«Калифорния кемикл» являлась филиалом «Стандард ойл
оф Калифорпия»; «Симплот», «Бальфургатри» —
филиалами британской фирмы; «Комиико продактс» — филиалом
«Консолидейтед майнинг эпд смелтинг» из Канады, а
«Уэстерп фосфате инкорпорейтед» — филиалом фирмы
«Стауфер кемикл»64. В первом деле обвинения против
филиала «Мобил» и «Смит—Дуглас» были сняты, а
остальные приняли согласительное решение суда о
запрещении фиксировать цены65. В Калифорнии все пять фирм
были оштрафованы. Другими словами, 11 из 13 компаний
были признаны виповиыми или согласились воздержаться
от действий, за которые были обвинены66.
Трудно сказать, могли ли судебные дела 60-х годов
положить конец незаконным картелям в фосфатной
отрасли. Два картеля Уэбба—Померепа все еще
функционируют в фосфатпом производстве, а один из них — Экспорт-
245
пая ассоциация фосфатных химикалий — стал недавно
объектом расследования министерства юстиции, которое,
по-видимому, считает, что зарубежная активность картеля
затрагивает внутренний рынок67.
Одпако что касается азотных удобрений, то в их
производстве была очень точно скопирована система довоенных
картелей. В 1953 г. наиболее крупные компании из
прежней Азотной конвенции основали в Женеве организацию
под названием Центр по исследованиям азота. Главная
цель этой организации состояла в проведении
исследований и сборе сведений о потреблении азота. Но в 1962 г.
члены этого Центра создали в Цюрихе объединение под
названием «Нитрекс АГ», явившееся одним из наиболее
прочных послевоенных картелей. В то время мировые
мощности по производству азотных удобрений составляли
около 14 млн. т в год, превышая спрос на 2,5 млн., между тем
ожидалось, что производственные мощности вырастут
вскоре до 23 млн. т68. На протяжении 50-х годов
европейские производители остро конкурировали между собой, и
в течение нескольких лет эксперты ожидали, что компании
официально создадут картель. Действительно, незадолго до
появления «Нитрекс» последовал новый раунд
сокращения цен, так как компании стремились захватить
плацдармы на рынках, которые они могли бы использовать затем
при выторговывании своей доли продаж у картеля. Сами
компании утверждали, что при превалирующих тогда
условиях конкуренции государственные закупочные
агентства таких стран, как Китай и Индия, могут столкнуть
фирмы, производящие удобрения, друг с другом,
соблазняя перспективой крупных контрактов и тем самым
побуждая их согласиться на пекоторое снижение цен.
Картели необходимы, говорили представители компаний, чтобы
выступать едипым фронтом против покупателей,
действующих подобно грабителям.
Членами-учредителями «Нитрекс» являлись
западногерманские фирмы «БАСФ», «Хёхст» и «Рур-Штик-
штоф АГ», национальные картели производителей в
Бельгии, Франции, Голландии и Италии, а также
компании Австрии, Норвегии и Швеции. С тех пор состав
членов оставался постояпным. Британские фирмы «Шелл» и
«Физонс» поддерживают косвенные связи с картелем, а
«ИКИ», один из самых крупных производителей азота,
посещает заседания картеля в качестве наблюдателя69.
В 1964 г. члены «Нитрекс» представляли около 60% меж-
246
дународной торговли азотными удобрениями — достаточно
существенная доля, как считает журпал Экономист, чтобы
дать картелю «определенную силу на рынке для
достижения его главной цели — стабилизации цен на азот»70.
«Нитрекс», как утверждают, был (и все еще остается)
«чисто» экспортным картелем, его политика
распространяется только на торговлю в странах, которые не
представлены членами объединения. Офис картеля действует в
качестве центра, регулирующего продажи, и имеет дело с
государственными закупочными агентствами; в других случаях
компании могут совершать продажи самостоятельно,
однако прибыли составляют общий пул и распределяются на
основе установленных заранее квот. Эта система часто
допускает продажи развивающимся странам по ценам,
намного более высоким, чем те, которые превалируют в
Европе71. Однако долгое время предполагалось, что
каждый член картеля по крайней мере молчаливо «уважал»
внутренний рынок другого члена объединения. В 1973 г. в
отчете западногерманского министерства экономики с
гневом отмечалось, что цены на западногерманские
удобрения были намного более высокими, чем во всех странах
Общего рынка, — пепостижимая диспропорция, принимая
во внимание отсутствие тарифных барьеров 72.
Имеются некоторые иптригующие признаки, хотя и не
подтвержденные достаточно убедительными
свидетельствами, что картель может иметь в своем составе не только
европейские компании. Отчет за 1963 г., опубликованный
в периодическом отраслевом издании Ойл, пэйнт энд драг
рипорт, отмечает, что представители японской ассоциации
сульфатамопиевой промышленности только что
возвратились после строго секретных переговоров в Швейцарии с
«Нитрекс» — западноевропейским экспортным картелем.
Цель переговоров — достижение соглашения об
упорядочении сбыта па рынках удобрений в Азии и Латинской
Америке73. Статья отмечает, что японцы выразили
возмущение попытками «Нитрекс» завоевать рынки в Азии,
которые они рассматривали в качестве своей подконтрольной
территории. Из последующих сообщении в торговых
журналах о борьбе за рынки сбыта между японскими и
европейскими фирмами вытекает, что соглашение, если только
оно было достигнуто, оказалось либо кратковременным,
либо не охватывало все рынки. Но свидетельство 1967 г.,
представленное перед сенатской подкомиссией по
антитрестовским законам и монополиям во время слушаний по
247
пересмотру закона о картелях Уэбба—Померена,
решительно указывает на наличие европейско-японских
картельных связей. Роберт О. Лиык из министерства
сельского хозяйства США показал, что он заметил необычные
явления па торгах о поставках удобрений. Его
выступление точно воспроизведено в стенограмме слушания. Ему
задавал вопросы сенатор Филип А. Харт, демократ от
штата Мичиган. (ККК — это Корпорация по кредитованию
фермерских торговых операций, государственная
организация, которая осуществляет бартерные операции в
сельском хозяйстве.)
«Г-н Линк: До мая 1967 г. ККК требовала от конт-
рактирующих фирм США только обычные
свидетельства (сертификаты) о независимом определении цены,
что предусмотрено федеральными правилами о
поставках.
Однако в конце марта этого года (1967), когда ККК
получила предложение о поставке 200 тыс. метрических
тонн мочевины для Индии, мы заметили поразительное
совпадение цен, предложенных фирмами США
(действовали в качестве агентов) по поставкам мочевины
европейскими и японскими фирмами, несмотря на наличие
географического фактора. Примерно в то же время несколько
североамериканских бартерных поставщиков, которые
прежде снабжали произведенной за рубежом мочевиной
по программам УМР (США), сообщили нам, что, как они
подозревают, цены, предложенные некоторыми
европейскими и японскими поставщиками, не были установлены
самостоятельно. ККК также обнаружила завышение цен.
Мы поэтому сразу же отказались от всех своих
предложений и ходатайствовали о перераспределении половины
предложенного ранее тоннажа, т. е. 100 тыс. метрических
тони. В то же время мы решили затребовать специальный
дополнительный сертификат о независимом определении
цены, который должен был быть представлен указанными
иностранными поставщиками...
Хотя наши действия оказались успешными и в
результате цены сократились на 2—3 долл. за тонпу (до уровня
82 долл. за метрическую тонну на условиях (фоб — порт
погрузки), все же оставался неразрешенным вопрос,
являлись ли цены, предложенные различными фирмами,
отражением полной и свободной конкуренции.
Сенатор Харт: Как я понял, вы отметили совпадение в
условиях японских и европейских поставок... Какую ии-
248
формацию или детали можете вы предоставить нам по
этому вопросу?..
Г-н Линк: Насколько я помню, одна фирма
предложила 158 тыс. метрических тони па запрос в 200 тыс. Это
было для нас свидетельством того, что здесь что-то
неладно, и к тому же это предложила только одна фирма.
Сенатор Харт: Для протокола объясните, почему вы
предположили, что что-то может быть пеладпым?
Г-н Линк: Хорошо, у нас вызвало подозрепие, что од-
па... фирма располагает возможностями, которые
позволяли ей полностью контролировать источники снабжения или
быть если не единственным поставщиком, делающим
предложение, то по крайней мере доминирующим по дайной
заявке.
Вдобавок эта одна фирма была единственной, вообще
предложившей японский товар. Это была единственная из
двух фирм, предложивших европейские удобрения. Была
только еще одна фирма, которая предложила японский и
европейский товар па наш запрос. Был и целый ряд
других фирм, предложивших удобрения из таких районов, как
Тайвань и Кувейт, ио они не представляли собой важный
источник этого вида удобрений. Имелся и другой фактор,
который я иолжен упомянуть. Мы заметили, что сторгмость
фрахта исчислялась исходя из цен за метрическую тонну
удобрений, поставляемых из Японии и Европы, в
некоторых случаях эти цены предлагались с разницей в 10
центов за метрическую тонну, итак, это выглядело
специфическим обстоятельством...
Сенатор Харт: Можете ли объяснить пам, как вы
использовали сертификат поставщика, который должен был
содержать гараптии... в том, что количество и цены по
предложениям были определены сепаратно и
индивидуально?
Г-н Линк: Мы фактически не знаем, сенатор,
насколько полезным может быть этот новый сертификат. Мы
сознаем, что, когда имеешь дело с иностранными
поставщиками, трудно обеспечить индивидуальное ценоопределение.
Они обычно не могут быть привлечены к ответственности
перед судом США» 74.
Позже во время слушаний было отмечепо, что
иностранными фирмами, явпо установившими цепы путем
тайного сговора, были крупные «торговые организации в
Цюрихе, Швейцария», и Япопская компания по экспорту
сульфата аммония.
249
Однако не были выявлены доказательства длительные
связей между японцами и европейцами. Последний взгляд
на существо внутренних дел в отрасли, производящей
удобрения — химической промышленности в целом, — дает нам
дело, подвергнутое расследованию комиссией ЕЭС, и реше-
пие, принятое в 1978 г. Это дело касалось голландского
рынка азотных удобрений, на котором господствовали две
компании: «Уни ван кунстместфабрикен» («УКФ»),
крупнейший производитель этих удобрений в Европе, и «Ни-
дерландсе стикштоф маатшапьи» («НСМ»). (Третья
фирма, которой владела «Эксон», располагала меньшей долей
па этом рынке.) Вскоре после окончания второй мировой
войны предшественники корпорации «УКФ» и «НСМ»
создали компанию под названием «Сентрал стикштоф веркооп
кантоор» («ССВ») для совместного ведения своего
бизнеса75. Фактически «ССВ» была картелем, который строго
контролировал торговлю голландскими азотными
удобрениями. Укомплектованное служащими обеих материнских
фирм, объединение проводило оценки возможного спроса,
«советовало» фирмам, сколько и каких сортов удобрений
должно быть произведено, распределяло рыночные квоты
и в конце каждого года проводило балансировку объемов
продажи компаний с тем, чтобы их реальные квоты
совпали с утвержденными. Хотя «ССВ» имела почти
монопольные возможности в установлении существенно более
высокой цены в Голландии, чем в некоторых других странах
ЕЭС, почти не наблюдался импорт в Голландию явно из-за
молчаливого следования системе защиты внутреннего
рынка. Таким образом, голландский рынок был отрезан от
остальных стран ЕЭС, и по этой причине комиссия ЕЭС
объявила операции «ССВ» незаконными76. Но одним из
особенно интересных аспектов этого дела было то, что
«НСМ» не была голландской компанией. Точнее сказать,
69% ее акций находилось у химического гиганта Италии
«Монтэдисон», а 25%—у «ИКИ» — ведущих
производителей удобрений и участников «Нитрекс» 77. Другими
словами, национальный картель Голландии, который
фиксировал цены и делил рынок в Голландии, являлся
фактически союзом голандских, британских и итальянских
фирм. Это облегчает понимание того, почему голландский
рынок оставался нераспределенным производителями
остальной Европы. Поскольку фирмы были взаимосвязаны
через такие совместные предприятия, их интересы чаще
совпадают, чем конфликтуют: и взаимная воздержанность
от конкурецнии оказывается выгодной для всех.
250
Таким образом, хотя торговля удобрениями,
по-видимому, остается более подверженной организации через
классические картели, чем другие отрасли химической
промышленности в послевоенный период, голландский
мини-картель является блестящим образцом типа
соглашений, которые теперь широко используются. Простейшими
методами: через совместное предприятие двух
транснациональных гигантов и их соглашение о сотрудничестве с
ведущим голландским производителем — весь национальный
рыпок был защищен от национальной и международной
конкуренции. Единственный местный «аутсайдер» с его
небольшой долей на рынке вынужден был придерживаться
цен картеля. И при этом зарубежные производители не
вели операций на голландском рынке. Прежде всего из-за
того, что они вызвали бы тем самым ответные действия,
но также потому что они сами были связаны с «ИКИ» и
«Монтэдисон» по другим предприятиям, в других странах
и по другим товарам. Читатель может заметить тот факт,
что названия одних и тех же нескольких фирм
появляются вновь и вновь при обсуждении проблем химических
картелей. Как писали в 1946 г. Стокинг и Уоткинс,
«отношения каждой химической компании со своими
соперниками с необходимостью обусловливаются и формируются
всем спектром их действий и обязательств в отношении
всех остальных фирм» 78. Мы попытались показать в этой
главе, что ситуация в настоящее время удивительным
образом похожа на ту, которая была описана этими
авторами 35 лет назад.
Глава 6
СТАЛЬ И ВОЛОКНА:
РЕШЕНИЕ «ПРОМЫШЛЕННОСТИ, ОКАЗАВШЕЙСЯ
В ЗАТРУДНИТЕЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ»
Картели — плод неудач. Фактически каждый известный
картель был организован в то время, когда регулируемая
им промышленность оказывалась в затруднительном
положении, конкуренция принимала характер «хаотичных»,
«пеобуздапных», «губительных» действий. В электронной
и нефтяной промышленности, как мы уже видели, круп-
пые картели позже испытали этот начальный момент
наступающих затруднений. Между тем урановый картель
был распущен, как только цены и прибыль достигли
достаточно высокого уровня. Что же делать отраслям, спад
активности в которых очень велик и это угрожает им
крахом? Старение производственных фондов или потеря
конкурентных преимуществ в сравнении с производством в
других частях мира могут превратить когда-то мощные
отрасли страны в хилые гиганты, приносящие прибыль
только при очень хорошей конъюнктуре. Однако в том
случае, если эти отрасли в достаточной мере важны, либо
из-за характера производимой ими продукции, либо просто
потому, что в них занято большое число рабочих,
правительства могут решить предоставлять им помощь в
течение долгого времени, после того как они перестанут быть
конкурентоспособными в международном плане.
В последние годы неблагоприятные результаты
экономической деятельности в западных промышлепно
развитых государствах усиливают конкуренцию между ними,
вызывая большое беспокойство относительного того,
смогут ли выжить там слабые отрасли промышленности.
Протекционизм опять стал жгучей проблемой, возможно более
острой, чем во все времена после Великой депрессии. По-
252
пытки на государственном уровне оказать помощь этим
отраслям могут принимать различные формы, такие, как
введение высоких тарифов, субсидии, национализация.
Государство может также помочь какой-то отрасли
промышленности в достижении картельного соглашения со
своими конкурентами в других странах. Торговля мпогими
сырьевыми материалами и товарами широкого потребления
открыто контролируется картелями суверенных
государств. Однако в отношепии обрабатывающей
промышленности использование картелей оказывается намного более
противоречивым. Такую практику до сих пор пытались
использовать главным образом в западноевропейских
государствах.
Настоящая глава посвящена вопросам картелизации
двух испытывающих затруднения отраслей
обрабатывающей промышленности в Западной Европе — производству
стали и искусственных волокоп. Во многих отношениях
история и нынешнее положение в обеих отраслях, как это
ни странно, схожи. Обе они являются основными
отраслями и занимают важное место в любом промышлепно
развитом государстве, хотя сталелитейная, конечно, имеет
более существенное значение. Обе широко используют
картельную систему в течение многих лет — сталелитейная с
1880-х годов, производство волокна с начала 1900-х годов.
Обе подвержены относительно долгим циклическим
подъемам и спадам, в результате чего бизнес порой
оказывается в депрессивном состоянии на протяжении нескольких
лет. А недавно обе отрасли оказались критически
ослаблены в Западной Европе из-за изменения структуры
производства. С 60-х годов конкурентная борьба за мировые
рынки стали и волокон традиционно была трехсторонней
и велась между западноевропейскими,
североамериканскими и японскими фирмами. Но в последнее десятилетие
сталелитейная промышленность Японии выявила свое
превосходство перед всеми остальными, а ее производители
волокон стали высоко конкурентоспособными. В то же
самое время в более развитых странах «третьего мира»)
было построено значительное количество современных
сталелитейных заводов и предприятий, производящих волок-
па. Прежние заводы в Западной Европе оказались
устарелыми, и в условиях значительного мирового избытка
производственных мощностей сталь и волокна явились, по
словам торгового журнала Кемикл маркетинг репортер,
самыми «больными» из всех крупных производств в Евро-
253
пе. В результате этого под покровительством ЕЭС был
сформирован картель из сталелитейных фирм Западной
Европы; фирмы же, производящие волокна, обратились за
такой же помощью, но получили отказ.
Возможно, здесь мы имеем исключительно интересное
сходство между двумя западноевропейскими отраслями
промышлености. Оно состоит в опоре на частные картели
при относительно благоприятном развитии конъюнктуры
ц их настойчивом стремлении к более действенным схемам
организации, предусматривающим поддержку со стороны
государства, когда паступают плохие времена.
ОПЫТ СО СТАЛЕЛИТЕЙНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТЬЮ
Картели в сталелитейной промышленности возникли
в начале картельного века. Среди наиболее ранних была
Международная ассоциация производителей рельсов,
основанная в 1883 г. Она прошла различные перевоплощения
до того, как была распущена в 1914 г. Производство
некоторых других видов стальной продукции, в том числе труб
и проволоки, было картелизировано перед первой мировой
войной. Но именно эта война косвенно привела к
образованию в 1926 г. первого стального картеля, охватывающего
все виды производства из этого металла. Проблема же,
вызванная войной, оказалась многолетней. Это —
перепроизводство. Мировые производители стали вышли из войны с
производственными мощностями, намного
превышающими мировой спрос на нее. Во время военных действий
заводы строились с возможной быстротой несколькими
воюющими странами, а в послевоенное время строительство
заводов велось в еще более широких масштабах,
например, в Германии, которая, потеряв значительную часть
своих мощностей по выпуску стали в результате
отторжения Эльзас-Лотарингии в пользу Франции и включения
Люксембурга в Бельгийский таможенный союз,
развернула массивную, поддерживаемую правительством
программу капиталовложений и рационализации производства. Но
в начале 20-х годов спрос европейских стран на сталь
оказался ниже, чем в лучшие предвоенные годы 1.
Европейские сталелитейные предприятия поэтому оказались
загруженными нампого ниже своих возможностей, а на
экспортных рынках шла острая конкуренция.
Надеясь избежать смертельной схватки между
сталепромышленниками, европейцы приступили к переговорам,
254
которые прйвейи к созданию в 1926 г. Международного
объединения стали (МОС) 2. Члены этого объединения,
фирмы Франции, Германии, Бельгии, Люксембурга и
Саара, вначале контролировали две трети всего мирового
экспорта стали. Основа действий картеля была проста:
оценка мирового спроса на нерафинированную сталь и затем
распределение между странами-членами согласованных
долей рыпка. За превышение квоты любая из
фирм—производителей стали наказывалась штрафом в 4 долл. за
каждую метрическую тонну, проданную сверх квоты, а
страны, которым не удалось выбрать свою квоту, получали
компенсацию в размере 2 долл. за каждую непродаппую в
пределах квоты метрическую тонну. Но попытка
ограничить объем производства нерафинированной стали
оказалась неэффективной, и картель потерпел крах в начале
Великой депрессии, в 1931 г.
На протяжении следующих 18 месяцев развернулась
необузданная конкуренция и цены на сталь достигли
самого низкого уровня. Фирмы отчаянно нуждались в
новом соглашении, и в конце концов в 1933 г. они
добились своего — на этот раз создания впушительного
картеля под необычно откровенным названием —
Международный стальной картель, или МСК.
Стальные компании получили важный урок из своего
прежнего опыта с МОС; осуществление попыток
ограничить производство нерафинированной стали в различных
странах было крайне трудным. Поэтому, когда компании
формировали свой новый картель, они фокусировали его не
на уровень производства, а на экспортные квоты.
Соглашение о создании Международного стального картеля
было подписано 1 июня 1933 г. компаниями Германии,
Франции, Бельгии и Люксембурга. Были фиксированы
предельные экспортные квоты на нерафинированную сталь
и на стальные полупродукты каждой национальной
группы компаний. Шесть специальных соглашений дополняли
главный документ и вводили особые квоты на экспорт
конкретных видов продукции, таких, как стальные
отливки, проволока, строительные заготовки. Для каждого вида
продукции было создано сбытовое агентство, которое
контролировало все экспортные продажи членов картеля.
Таким образом, члены картеля могли производить любое
количество стальной продукции для внутреннего
потребления или даже для складирования. Но количество стали,
поступающей па мировой рынок, подлежало строгому кон-
255
тролю. Ответственность каждой национальной группы
заключалась прежде всего в соблюдении порядка «в своем
доме», т. е. они должны были быть уверенными в том, что
фирмы, производящие сталь в их стране, являются ли они
членами картеля или нет, пе выходят за пределы
экспортной квоты страны. Как и большинство картелей,
Международный стальной картель обеспечивал защиту
отечественного рынка, но в ответ за такую протекцию члены
картеля — обычно ведущие стальные фирмы в каждой стра-
пе — вынуждены были согласиться на то, чтобы объем
экспорта фирм, не являющихся членами картеля, был
засчитан в квоту страны, вследствие чего члены картеля
должны были сократить соответственно свой экспорт.
Естественно, это вызывало у членов картеля сильное
стремление вовлечь аутсайдеров в картель или разорить их, и
действительно МСК предпринял ряд грубых акций
хищнического порядка 3.
Однако еще большее влияние, чем дисциплина,
введенная национальными группами, оказали синдикаты по
продаже отдельных видов продукции. Контроль экспортных
операций по отдельным товарам оказался высоко
эффективным, и вскоре число синдикатов возросло с 6 до 17, по
мере того как МСК поглотил ряд независимых картелей и
создал ряд новых. Синдикаты использовали большую
часть инструментария классических картелей: штрафы на
группы, которые превысили квоту, и бонусы в пользу тех,
которые не достигли квоты; периодические заседания по
поводу уровня квот и объема продаж; фиксация цен и
условий продаж; фопд для ведения торговых войн против
аутсайдеров.
Работа картеля была настолько эффективной, что
вскоре он привлек новых члепов. Первыми из
присоединившихся к учредителям картеля были сталелитейные
компании Польши, Чехословакии и Австрии. Затем 1 июля
1935 г. МСК приобрел огромную силу, когда с
благословения своего правительства к пему присоединились
производители стали Великобритании под эгидой Британской
федерации железа и стали, а в 1936 г. Ассоциация
экспорта стали США — экспортный картель, осповапный в
соответствии с законом Уэбба—Померена корпорациями
«10. С. стил» и «Бетлехем стил», — вступила в переговоры
с МСК относительно участия в картеле. Прежде амери-
капцы ограничивались сотрудничеством с некоторыми
синдикатами по реализации продукции. По когда в 1938 г.
256
переговоры завершились и американская группа стала
полноправным членом в соглашениях, МСК достигла
высшей точки своего взлета. По подсчетам, картель в 1937 г.
контролировал 90% всей международной торговли сталью,
и уровень этот не снижался вплоть до начала второй
мировой войны.
Как обычно, трудно измерить влияние, которое имел
картель, хотя определенно он воздействовал на мировые
цены на сталь. На протяжении последних лет 30-х годов
цены поднялись выше согласованных, потому что
экономический подъем после годов депрессии повысил спрос.
Но картель поднял цены на продукцию даже выше
установленного им жесткого контроля. Цены картеля
сохранялись в 1938 г. на относительно высоком уровне, несмотря
на спад, имевший место в том году. И благодаря системе
защиты своего внутреннего рынка картель успешно
поддерживал дискриминационные цены, в связи с чем их
уровень был выше на внутренних рынках в стране
производства, чем на экспортных рынках 4*.
В сентябре 1939 г. МСК формально перестал
функционировать, но не все его операции немедленно
прекратились. Например, германские фирмы — производители
стали, которые оказались отрезанными от южноамериканских
рынков из-за британской морской блокады, имели
возможность покупать сталь в Северной Америке и продавать ее
через свои южноамериканские филиалы, сохраняя таким
образохМ свою согласованную рыночную долю. Но связь с
Америкой была в конце концов прекращена, а в 1941 г.
военные действия, приобретшие всемирный характер,
сразу стали превалировать над коммерческим
содружеством. В 1947 г. авторы книги «Картели в действии» могли
констатировать: «Стальной картель умер, но идея картеля
останется в живых» 5. И только шесть лет спустя приобрел
надлежащие фирмы новый стальной картель.
* Одним из интересных аспектов явилось использование пем-
цами картеля для финансирования их перевооружения накануне
второй мировой войны. В 1938 и 1939 гг. значительная часть
произведенной в Германии стали была использована нацистским
правительством для производства оружия, вследствие чего немецкая
группа в картеле редко экспортировала достаточное количество
стали, которое приближалось бы к ее квоте по условиям картеля.
Это давало немецким фирмам премиальную надбавку, которую
они потребовали и получили. Фактически немецкая военная
промышленность была субсидирована теми, кто вскоре должен был
стать врагами нацистов, включая Соединенные Штаты Америки.
17 Зак Л° 1966
257
*
Первым шагом к новому картелю явился договор
4952 г., которым было основано Европейское объединение
угля и стали (ЕОУС). Известный под названием
Парижский договор, он, как ни странно, имел одной из своих
целей снижение контроля над рынком стали и угля в
Европе. Война привела к распаду международного картеля?
стали, но эта отрасль промышленности продолжала
оставаться в сетях ограничивающих конкуренцию соглашений.
Одним из оснований для этого было широкое
вмешательство государства. Уже стали обычными в сталелитейной
области на протяжении нескольких десятилетий
официальный надзор, ограничения, непосредственное участие-
государства в собственности, что приводило к сокращению
свободы действий компаний6. К тому же частные фирмы
совсем не собирались отказываться от использования
картельной организации, которая доказала свою ценность в
течение многих лет. Таким образом, Европейское
объединение угля и стали имело противоречивые цели, и его
деятельность привела к противоречивым результатам. С
одной стороны, договор отвергал различные формы
ограничительной деловой практики, включая и те, которые обычно
используются картелями. И тем не менее ЕОУС ставило
своей задачей централизовать планирование и контроль
над европейской стальной промышленностью,
предусматривал ее максимальную рационализацию и имел целью
исключить ожесточенную конкуренцию между крупными
европейскими государствами. К тому же договор создал
условия, согласно которым европейские стальные фирмы
могли пойти на сотрудничество, что обязательно вело к
созданию экспортного картеля.
Европейский картель был создан опытными пионерами
из МОС и МСК — Францией, Бельгией, Люксембургом. Он
начал действовать в марте 1953 г. Вскоре к нему
присоединились голландцы, западные немцы и итальянцы. Его
называли Брюссельским соглашением или Брюссельской
экспортной конвенцией. Целью этой организации было
регулирование экспорта в страны, находящиеся вне ЕОУС7.
Так как ограничение производства и распределение
рынков были незаконными, согласно условиям Парижского
договора, члены Брюссельской конвенции ограничились
фиксацией цен на экспортную сталь. Подобно МСК, Брюс-
258
сельская конвенция была картелем широкого плана и
охватывала различные группы продукции. На протяжении
50-х годов картель с успехом добился обязательного
минимума цен на экспорт в различных рыночных районах,
но только в период, когда продажи стали проходили в
условиях бума, тогда члены картеля часто продавали сталь
по ценам, превышающим согласованный минимум.
Реальные испытания картель претерпел при наступлении
плохих времен, и в 1958 г. рынок стали сократился, а
Брюссельская конвенция оказалась неэффективной.
Картель многократно уменьшал устанавливаемый им минимум
цен, но члены его тайно продавали дешевле, чем другие
участники объединения. В последующие годы члены
картеля пытались восстановить установленный минимум цен,
но без большого успеха. В качестве суррогата они просто
обменивались информацией о существующих ценах или
устанавливали рекомендованные цены вместо
обязательных.
Однако неудача Брюссельской конвенции или любого
другого стального картеля широкого охвата в попытке
заменить после войны МСК не означает, что
сталелитейная отрасль перестала быть одной из наиболее
основательно картелированных в Европе. Начиная с 50-х годов
идея картеля в сталелитейном бизнесе приобрела две
различные формы: соглашения, посредством которых
контролировались отдельные виды продукции, некоторые из них
были прямыми наследниками сбытовых синдикатов по
продажам МСК, и повторные попытки, как открытые, так
и завуалированные, достигнуть макросоглашения
национальных групп с целью регулировать весь беспорядочный
рынок. Картель «Юрофер», недавно организованный ЕЭС,
является единственной наиболее претенциозной из этих
попыток.
В 1956 г. был создан Европейский трубный картель,
заменивший старую Международную конвенцию по
трубам, имевшую в 30-х годах свой центр в Дюссельдорфе и
являвшуюся частью МСК8. Английские, французские,
бельгийские и западногерманские фирмы образовали
европейскую группу производителей труб, однако в 1956 г. в ее
состав вошли также японские фирмы9, что явилось
отражением растущей конкурентоспособности этого
государства. По условиям соглашения 1966 г. европейцы вместе с
японцами разделили экспортные рынки, т. е. рынки
помимо их внутренних и расположенных на «зависимых» тер-
17*
259*
риториях, путем установления квот продаж и фиксации
цен.
Соглашение 1966 г. было зарегистрировано в
федеральном картельном управлении ФРГ в соответствии с
законами, по которым западногерманские компании должны
регистрировать свое членство в международных картелях,
если их участие может иметь последствия для внутреннего
рынка ФРГ. Но в 1970 г. возникли серьезные проблемы.
В феврале западногерманский член картеля «Маннесманн
А Г Рёренверке», крупнейший производитель труб в
стране, официально вышел из объединения. Однако
переговоры о новом соглашении явно продолжались с участием
«Маннесманн». В ноябре 1970 г. состоялось заседание в
Токио, а в январе 1971 г. — в Дюссельдорфе. Результатом
двухдневных закрытых заседаний в Дюссельдорфе
явился проект соглашения, текст которого анонимный
информатор быстро послал в федеральное картельное управление
ФРГ и в журнал Шпигель. История эта появилась на
страницах прессы, вызвав тревогу у компаний, входящих в
картель. Комментаторы утверждали, что картель
ограничил свою деятельность фиксацией цен и определением
условий продаж на экспортных рынках, но большинство
экспертов считало, что европейцы явно пытались
ограничить японцам их продажи на европейских рынках —
действие, определенно направленное против законов ФРГ и
других государств. Действительно, были предположения,
что японцы сами организовали саботаж картеля,
инсценировав просачивание его документов; они были уверены в
том, что могут получить больше прибылей на основе
конкуренции, чем от картельного соглашения 10. Федеральное
картельное управление ФРГ оштрафовало фирму
«Маннесманн» на 130 тыс. западногерманских марок за то, что
она вступила в этот картель, хотя технические
формальности закона дали основание апелляционному суду
отменить штраф.
Две другие картелированные группы в европейском
сталепроизводстве, вкратце упомянутые в лондонской
Тайме, представляют производство белой жести. Тайме
заметила в 1968 г., что государственная корпорация
«Бритиш стил» «собирается присоединиться к другим
европейским фирмам в фиксировании экспортных цен» п. 11
октября 1966 г. Тайме писала:
«Крупные производители белой жести Британии —
«Стил компани оф У эле» и принадлежащая государству
260
фирма «Ричард Томас энд Болдуине» время от времени
встречаются с другими европейскими производителями
белой жести за круглым столом. Нет сомнения в том, что
на этих встречах идет раздел рынков. Потребители белой
жести жалуются, что они не имеют возможности иметь
дело с теми из продавцов белой жести, с которыми им
хотелось бы, из-за раздела рынка между производителями».
Намного больше известно о картелях,
контролирующих реализацию стальных колес и их комплектов, которые
функционировали в 1973 г. и, может быть, все еще
действуют 12. В начале 70-х годов картель включал в свой состав
фирмы ФРГ, Японии, Великобритании, Бельгии, Италии и
Швеции. Это был вполне законченный классический
картель, который цепко контролировал продажу стальных
колес по всему миру. Были предприняты активные меры
против аутсайдеров, в данном случае главным образом
против производителей из стран Восточной Европы.
Внутренние рынки были взяты под защиту, произведено
обычное распределение «подконтрольных» территорий:
Бельгия получила территорию прежнего Конго, Франция — ее
бывшие колонии, Англия — большую часть содружества,
Япония — определенные территории в Восточной Азии.
Картель управлялся Лондонским комитетом, который
распределял рыночные квоты, занимался сложным процессом
манипулирования на торгах и наблюдал за членами, чтобы
быть уверенным, что они не нарушают договоренностей.
Но эти картели по отдельным видам продукции из
стали и, возможно, другие, остающиеся в секрете, не могут
предоставить безопасность крупным производителям стали
мирового ранга, которую они хотят иметь. Отсюда частные
попытки организовать торговлю продукцией из стали на
более широкой основе. Причиной всех этих усилий
является постоянно торчащее перед ними
пугало—перепроизводство. После второй мировой войны производственные
мощности сталелитейного бизнеса расширились в Европе
и Соединенных Штатах, и этот процесс повторился
несколько позже в Японии. Фактически именно эту
последнюю страну старые стальные фирмы ругают за «подрыв»
традиционного порядка на рынках. Благодаря низкой
оплате труда, самой передовой технологии, используемой
на огромных новых заводах, и необычно щедрой
правительственной поддержке японцы не только смогли
преодолеть проблему перепроизводства стали, но также
получили возможность успешно конкурировать почти на всех
261
трынках мира, в том числе Западной Европы и Северной
Америки. Японский фактор дал себя крепко почувствовать
в середине 60-х годов. С тех пор борьба большой тройки за
превосходство, в которой европейцы и американцы не
добились существенных успехов, приняла острый характер.
Едва ли это было просто совпадением, когда в середине
60-х годов европейские стальные фирмы снова начали
требовать, чтобы одобренные правительством картели
помогли им конкурировать более эффективно с японскими и
американскими фирмами. Это стремление было описано в
большой статье о мировой сталелитейной промышленности,
опубликованной в журнале Бизнес уик в 1966 г.,
озаглавленной «Картельная преграда в европейском стальном
бизнесе»: «Снова появляются... европейские картели. Они
не совсем те, которые были до войны, но у них та же
главная цель — ограничение конкуренции... новым
направлением в картелизации является классическая практика
установления квот на производство, фиксация цен как па
внутреннем, так и экспортном рынках и введение суровых
наказаний в отношении компаний, нарушивших
картельные соглашения» 13.
Французские производители стали проводили,
например, в течение нескольких лет ежемесячно секретные
заседания, на которых согласовывали раздел рынков, квоты
производства и цены. Но теперь французы собираются
идти дальше. Они проталкивают в ЕОУС программу,
подобную той, которая была в МОС, и имеющую в виду
ограничение выплавки стали в странах, являющихся членами
картеля, штрафы значительных размеров за
несоблюдение лимита. Между тем немцы также занялись
организацией своей собственной промышленности. Тридцать одна
стальная компания находилась в процессе создания
четырех рыночных картелей, основанных в соответствии с
географическим размещением заводов страны. Немцы
настояли на том, чтобы конкуренция продолжалась между
этими четырьмя группами, однако в отношении этого пункта
наблюдался большой скептицизм и. Журнал Бизнес уиъ в
своем обозрении подчеркивал: «Если 31 конкурирующая
компания может сразу и одновременно согласиться
ограничить борьбу между четырьмя конкурентами... то мало
что может помешать этим четырем «конкурентам»
достигнуть нового соглашения об уровне конкуренции» 15.
Многие думают, что немцы секретно планируют ограничить
производство и фиксировать цены. Тем не менее план был
262
выдвинут*. А в 1967 г. другая крупная сталепроизводя-
щая страна, Великобритания, признала, что ее частные
сталелитейные фирмы не могут более успешно
конкурировать, и целиком национализировала всю эту отрасль.
Эти факты консолидации в пределах государства,
конечно, имели своей целью поддержать сталелитейную
промышленность различных отдельно взятых стран. Но они
также усиливали коллективную позицию европейцев и
должны рассматриваться в контексте глобальных
переговоров, которые начались примерно в то же время. В конце
1965 г. руководители европейских сталелитейных
исполнительных органов встретились со своими японскими
противниками, чтобы договориться о разделе рынков стали во
всем мире. Согласно основному документу, принятому ими,
японцам гарантировалось положение преимущественного
экспортера на рынке США. Европейцы могли продолжать
продажи в этой стране, но не должны пытаться захватить
большую долю на рынке путем острой конкуренции с
японцами. В ответ японские фирмы ограничивали свой экспорт
в Европу. Затем обе группы вступили в переговоры с
американскими фирмами о «добровольном сокращении экспорта
в США». После двух лет секретных переговоров
европейцы и японцы в конце концов обещали сохранять размеры
их экспорта ниже определенного ими тоннажа на
протяжении периода 1969—1971 гг.16 Эта договоренность
действовала некоторое время, но была сорвана в 1971 г.,
когда президент Никсон неожиданно ввел 10%-ную
таможенную надбавку на все товары, импортируемые в США.
С этого времени соперничество большой тройки
усилилось. Заключались соглашения, потом они отменялись,
были подписаны новые «добровольные» договоры, которые
потом оказывались неудовлетворительными, пошли обмены
угрозами, рассматривались протекционистские меры, но
потом и они отменялись в результате дипломатического
нажима. И отдельные благополучные годы не смогли
остановить общий спад европейской и американской стальной
индустрии. В течение большей части 70-х годов сталь была
причиной серьезной политической напряженности между
тремя крупными западными центрами силы.
* В 1971 г. в ответ на давление со стороны комиссии ЕЭС
западные немцы согласились преобразовать четыре объединенных
сбытовых агентства в органы, которые должны будут планировать
«рационализацию» сталелитейной промышленности.
263
Япояская сталь продолжала наводнять рынки США
Импорт из Европы был не столь огромен — возможно, это
результат прежнего соглашения, предоставляющего
Японии преимущество,—но тем не менее достаточный, чтобы
причинить американским фирмам ущерб. Эти фирмы
протестовали со все растущей силой, заявляя, что
иностранная сталь сбывается в США по демпинговым ценам, и
требовали защиты. Со временем, после того как потерпели
неудачу различные попытки разработать
удовлетворительную программу «добровольных» ограничений,
правительство под давлением сталелитейных фирм ввело в 1978 г.
систему «триггерных цен», т. е. определяемых на
федеральном уровне, ниже которых иностранные
производители не могут продавать свою сталь в США без риска быть
оштрафованными за демпинг. Но даже «триггерные цены»
оказались не в состоянии поддержать американскую
сталелитейную промышленность. И в 1980 г., в условиях,
когда занятость в сталелитейной промышленности
оказалась на самом низком после Великой депрессии уровне,
администрация Картера не только подняла
«триггерные цены» на 12%, но обещала и другие квазисубсидии
этой промышленности, особенно путем ослабления
природоохранных требований.
На протяжении 70-х годов положение европейской
стальной промышленности также из благоприятного
превратилось в критическое. Дешевый японский импорт все
еще оставался серьезной проблемой, несмотря на
многократные попытки добиться «добровольных» ограничений.
Поэтому европейцы предприняли меры традиционного
порядка, которые можно было предвидеть: они организовали
в рамках ЕЭС картель сталелитейных фирм при
официальном покровительстве.
ФРГ, крупнейшее сталепроизводящее государство в
Европе, возглавила это движение. В начале 1976 г.
западные немцы создали Ассоциацию североевропейских
производителей стали, в которую вошли компании Люксембурга
и Голландии. На членов этой ассоциации приходилось
около 45% производства стали всех государств, входящих в
ЕЭС. Не будучи картелем в полном смысле этого слова —
главной целью ассоциации была координация и
специализация производства компаний-членов, — она, очевидно,
располагала возможностями картеля. Однако идея
картеля, возглавляемого западногерманскими участниками,
явно не обрадовала остальных членов Общего рынка.
264
Поэтому ЕЭС, которое к тому времени искало пути
организации европейских фирм, производящих сталь, с целью
отразить японское наступление, поспешило теперь
завершить эту свою работу. В октябре 1976 г. Европейская
комиссия ЕЭС объявила о создании новой сталепроизводя-
щей группы под названием «Юрофер». Используя
специальные права, предоставленные договором о Европейском
объединении угля п стали, «Юрофер» должна была
координировать производство и реализацию стали во всех
странах — членах ЕЭС. Устав «Юрофер» был тщательно
сформулирован, чтобы действовать в пределах допустимых
границ антитрестовского закона ЕЭС. Комиссия назвала
это объединение «торговой ассоциацией». Большинство
обозревателей назвали его картелем.
Непосредственной целью «Юрофер» была ликвидация
перепроизводства в Европе путем оценки спроса на сталь
и распределения продукции между различными
компаниями. В соответствии с этим ЕЭС в декабре 1976 г.;
объявило, что сталелитейная промышленность находится в
кризисном состоянии, и распорядилось пойти на общее
сокращение производства, которое должно быть осуществлено
через «Юрофер». Был установлен обязательный минимум
цен для определенной продукции, чтобы покончить с
ожесточенной конкуренцией в экспортной торговле. Но этот
картель имел также долговременную задачу, состоящую в
рационализации всей сталелитейной промышленности
стран ЕЭС путем закрытия малоэффективных заводов,
ограничения производственных мощностей, контроля за
вложением капиталов и специализации производства.
Подобного рода усилия были осложнены соперничеством
фирм и поэтому реализовывались медленно 17. Примером
такого рода проблем явилось рассмотрение картелем дела
сталелитейных фирм севера Италии, известных под
названием заводы Бресциани. Не будучи крупными, эти заводы
были высокоэффективными производителями
определенных видов продукции. На протяжении 70-х годов опи
значительно увеличили свою долю в европейской экспортной
торговле. Но «Юрофер», реагируя на жалобы гигантов из
Северной Европы, резко сократила разрешаемый объем
экспорта Бресциани и установила минимальные цены,
которые были намного выше, чем те, по которым
Бресциани вел свою торговлю. Если бы эффективность всей в
целом сталелитейной промышленности была главпой заботой
ЕЭС, Бресциани было бы разрешено развивать производ-
2$5
ство того вида продукции, в которой они были
сильнейшими. Вместо этого политически мощные североевропейские
страны использовали картель, чтобы защитить себя от
итальянского эффективного производства 18.
«Юрофер» не добилась безусловного успеха. Было яс-
ио, что она не решила проблему дешевого импорта. В
январе 1979 г. ЕЭС ввело систему «триггерных цен», подобную
американской, но еще более строгую. И «Юрофер» снова
продемонстрировала свою общую тенденцию нянчиться с
крупными, хотя и малоэффективными, членами. Тем не
менее одно только существование картеля имело свое
значение. Как мы увидим в следующей части главы,
посвященной искусственным волокнам, «Юрофер» была создана
в то время, когда могущественные силы в Европе
предлагали широко использовать картели как ключ к решению
проблем, беспокоящих промышленность. Сталь была
прекрасной областью для начала, потому что имела
картельные традиции, а правила ЕОУС представляли законные
рамки, которые делали картелизацию относительно
безболезненным процессом. Таким образом, «Юрофер» можно
рассматривать как эксперимент, за результатами которого
промышленники, действующие в других отраслях,
внимательно следили.
ИСКУССТВЕННЫЕ ВОЛОКНА
Опыт развития промышленности искусственного
волокна подсказывает, с другой стороны, что европейцы не
совсем готовы оправдать полную картелизацию тех отраслей,
которые менее важны для общества, чем сталь. Одним из
факторов, подготовивших почву для создания «Юрофер»,
была длительная история тесного государственного
надзора за сталелитейными заводами или непосредственное
владение ими. Однако большая часть крупных компаний по
производству волокон обычно находится в частной
собственности, и деятельность их содержится в секрете.
Поэтому когда европейские производители волокон потребовали
недавно того же характера помощи на основе
антитрестовских законов, как и в соответствии с соглашением
«Юрофер» по стали, комиссия ЕЭС оставила это требование без
внимания. Однако компаниям подсказали возможный
компромисс в виде образования закамуфлированного картеля.
Между тем острый характер столкновений, происходящих
266
между фирмами, производящими волокна,
свидетельствовал о том, что в любое время может резко усилиться
конкурентная борьба в этой отрасли.
Первые картели по искусственному волокну
появились позже, чем по стали, так как это производство
само было моложе. Оно зародилось в 1891 г., когда
фабрика в Безансоне (Франция) начала производить
искусственный шелк, который позже стал известен как вискоза.
Основным материалом для производства вискозы является
целлюлоза, обычно получаемая из натурального
источника — древесной массы. Вискоза и другие искусственные
волокна могут производиться в качестве нитеобразной
пряжи (длинные пучки) или штапельного волокна (более
короткие волокна, которые могут быть превращены в
пряжу тем же путем, что хлопок или шерсть). В течение
почти 50 лет вискоза и близкое ей целлюлозное волокно,
известное под названием ацетатцеллюлоза, господствовали
на рынке искусственного волокна. С конца 30-х годов
целлюлозная основа искусственного волокна была заменена
новой группой «истинно синтетических» волокон,
длинные молекулы которых получались не из такого
натурального материала, как целлюлоза; их стали получать путем
искусственного химического процесса. Первым и все еще
наиболее популярным из этой синтетической группы стал
нейлон — родовое название волокон, создаваемых из
полиамидов. Другие синтетические волокна, важные для
текстильной промышленности, производятся из акриликов
(орлон, акрилан), полиэстеров (дакрон), полиолефипов и
полиуретанов.
На протяжении первых лет развития вискозной
промышленности самым крупным производителем вискозы в
мире и крупнейшим экспортером была фирма «Сэмуэл
Куртолд энд К°» из Великобритани, ныне известная под
названием «Куртолдс, лтд». Эта фирма приобрела в 1904г.
право на производство искусственного шелка вискозным
процессом, который оказался намного более успешным, и
в 1905 г. приступила к производству текстильной пряжи
пз вискозы. В следующем году европейские фирмы по
производству искусственного шелка собрались на первую
свою конференцию в Париже. А в 1911 г. производители
искусственного шелка из Англии, Германии, Франции,
Бельгии и Швейцарии создали первый картель компаний—
прядильщиков из вискозы, распределили рынки и
обменялись технологией 19.
267
Между первой мировой войной и Великой депрессией
контакты среди ведущих производителей искусственного
шелка расширились до такой степени, что Алфред/ Плам-
мер назвал организацию торговли искусственным/шелком
«замечательным образцом международного объединения
во всемирном масштабе национальных союзов и
комбинатов. Это — великое дело, более важное, чем/гигантский
международный картель. Это — обширная и сложная сеть
взаимосвязанных интересов, как финансовых, так и
промышленных» 20. Как и в других отраслях, в производстве,
связанном со сложной технологией, большинство
соглашений основано на обмене патентами и знаниями. Но фирмы,
производящие искусственный шелк, сплелись в клубок
совместных предприятий и перекрестных вложений
капиталов, так что все крупные группы связаны взаимным
владением. «Куртолдс» как доминирующий производитель
в мире является главной спицей в колесе всей системы.
Эта фирма входит во Французское объединение
производителей искусственного шелка21. В 1925 г. «Куртолдс»
основала совместное предприятие как часть
всеохватывающего альянса с гигантским германским трестом
искусственного шелка «Ферайнигте гланцштоф фабрикеи» («ФГФ»).
В 1927 г. «Куртолдс» и «ФГФ» приобрели контрольный
пакет акций крупнейшего в Италии производителя «Сниа
вискоза» *. «ФГФ» со своей стороны был непосредственно
связан с «ИГ Фарбениндустри» через совместное
предприятие, а в 1929 г. слился с голландской группой «Энка»,
образовав компанию под названием «Альгемайне кунцти-
дие уни» («АКУ»). «Куртолдс» имел меньший пакет
акций в «АКУ». Английские, французские и
голландско-германские объединения — все имели филиалы в Японии и
Соединенных Штатах Америки, через которые они
сотрудничали с такими местными производителями, как
компания «Дюпон»22. И каждая крупная фирма имела фабрики
в малых странах, которые рассматривались в качестве
«исключительных» территорий. Совокупность этих связей
составляла мировой рынок, на котором каждый крупный
производитель пользовался своей собственной сферой влия-
* «Куртолдс» продавал свой пакет акций в «Сниа вискоза»
постепенно начиная с 1962 г., но сохранил свою долю в общем
предприятии — «Новацета». «Сниа вискоза» стала теперь
собственностью компании «Монтэдисон», а «Новацета» принадлежит
«Куртолдс».
268
ния и сотрудничал с другими, чтобы везде сохранить
высокий Уровень прибыли.
Естественно, что эта система дошла до Соединенных
Штатов, где на рынке искусственного шелка
господствовали две фирмы: «Америкэн вискоуз компании» — филиал
«Куртолдс» — и «Дюпон рэйон компани». На протяжении
20-х годов эти фирмы почти всегда назначали одинаковые
цены на свою продукцию, осуществляя таким образом
«лидерство в ценах» в отношении менее крупных
производителей. Насколько известно, договоренность была полностью
неофициальной: классический пример олигополистического
ценообразования. Но депрессия резко вмешалась во всю
организацию продаж искусственного шелка. В 1931 г.
только официальное соглашение могло отвратить угрозу
войны цен. С октября 1931 г. по май 1932 г. производство
искусственного шелка в США контролировалось картелем,
фиксировавшим цены. Когда стало очевидным, что даже
картель не в состоянии остановить спад в бизнесе,
компании договорились закрыть свои заводы и прекратить
производство на шесть месяцев23. Доказательства о наличии
такого плана картеля поступили в Федеральную торговую
комиссию, которая зарегистрировала жалобы в 1934 г., а
в 1937 г. после нескольких лет слушаний предложила
компаниям «прекратить и воздержаться» от тайного сговора,
направленного на ликвидацию ценовой конкуренции.
Кроме «Дюпон рэйон компани» и «Америкэн вискоуз
компани», среди фирм, вовлеченных в этот план, были филиалы
крупных компаний по производству искусственного шелка
Германии, Франции, Швеции и Голландии24. Однако
Федеральная торговая комиссия оказала незначительное
воздействие на практику ценообразования вне конкуренции.
С декабря 1933 г. по январь 1939 г. «Америкэн вискоуз
компани» и «Дюпон рэйон компани» устанавливали
идентичные цены на широкий круг реализуемых изделий из
искусственного шелка. Обе фирмы изменяли цены в один
и тот же день или зачастую в промежуток в несколько
дней. Более мелкие фирмы вынуждены бывали следовать
их примеру25. Из-за отсутствия доказательств того, что
компании консультировались друг с другом или
определенно договаривались об установлении одних и тех же
цен, антитрестовские органы не имели возможности что-
либо изменить в этой системе.
В Европе Великая депрессия также заставила
производителей искусственного шелка пойти на официальное
269
объединение в рамках недолго просуществовавшего
картеля. Сеть соглашений об обмене патентами и
объединение предприятий не могли предотвратить войну пен в
годы спада. Поэтому производители вискозной пряжи
Англии, Бельгии, Италии и Германии подписали в 1937 г.
соглашение о регулировании экспортной торговли.
Картель контролировал экспорт искусственногоушелка почти
в два десятка стран. В 1939 г. он расширил/вой функции,
приступив к контролю за ацетатным волокном, так же как
и вискозой, и в том году к картелю присоединились
шведские производители, таким образом, действия картеля
распространились на Скандинавию26. Вскоре затем картель
вынужден был прекратить свою деятельность из-за
войны, но сама война создала условия для более тщательной
разработки функций картелей 50-х годов.
Как обычно, перепроизводство явилось проблемой и в
послевоенный период. Германия, Италия, Япония и
Скандинавские страны значительно расширили за период
1940—1945 гг. производственные мощности штапельного
вискозного волокна, что вовсе не соответствовало
потребностям рынка. Скорее это расширение было вызвано
велениями военного времени. Кроме того, рыночный спрос
на вискозную текстильную пряжу стал сокращаться в
результате конкуренции естественного волокна и новой
синтетики — нейлона. Ацетатная пряжа также столкнулась
с конкуренцией. К концу 40-х годов такого рода трудности
заставили производителей целлюлозного волокна
согласиться «с настоятельной необходимостью установления
технического и коммерческого сотрудничества», как это
было прокомментировано позже руководящими
служащими «Куртолдс»27. В результате европейцы организовали
три ассоциации, которые охватили производство штапеля,
вискозной и ацетатной пряжи. Основываясь на данных,
представленных членами ассоциации, секретариат
картеля рекомендовал минимальную цену и условия продаж
на каждом экспортном рынке. Однако согласно данным
«Куртолдс», картели оказались не столь эффективными,
и в 1953 г. компания вышла из всех трех ассоциаций.
Четыре года спустя «Куртолдс» вновь вступила в
ассоциации. На этот раз картели попытались предпринять
меры более амбициозного характера. Ассоциация вискозного
штапеля приняла план экспортных квот, согласно
которому каждому члену предлагался рекомендованный уровень
экспорта, соответствующий производственной мощи фир^
270
мы. Длены (не включая, однако, «Куртолдс»)
согласились це увеличивать взаимно свой экспорт на рынках друг
друга и не сбивать там цены. Они также обязались не
расширять производственные мощности. Система квот
вначале Цасалась всех рынков, но позже ее функции были
ограничены экспортными продажами. Эта система была
принята в 1959 г. также ассоциацией вискозной пряжи.
Все три ассоциации продолжали практику рекомендации
установления минимальных цен на экспорт28.
В 1962 г. «Куртолдс» снова вышла из состава картелей,
убедившись в том, что они не могут быть настолько
эффективными, чтобы тратить на них усилия. Однако
другие производители искусственного шелка, видимо, не
согласились с этой фирмой и организовали в начале 60-х
годов новый картель из фирм, производящих
целлюлозные волокна, который возглавила компания под
названием «Уницел АГ» с центром в Цюрихе. Все крупные
европейские компании стали членами этого картеля, за
исключением «Куртолдс» и скандинавских фирм, причем
последняя группа была представлена на заседаниях
«Уницел» в качестве наблюдателя. Подобная же организация
японских фирм под названием «Конджестэйил»
действовала в тесной связи с «Уницел», установив рыночные
квоты и экспортные цены на вискозную пряжу и штапель
фактически в каждой стране мира29. Все эти
могущественные частные картели не могли, однако, оставаться
секретными в течение долгого времени. В конце 60-х годов
ЕЭС и Федеральное картельное управление ФРГ начали
расследование в области производства искусственного
шелка. В 1972 г. факт картелизации этой промышленности
был полностью раскрыт. В марте того же года девять
западногерманских фирм, производивших волокна, были
оштрафованы на 48 млн. марок (около 15 млн. долл.) за
участие в соглашениях, которыми незаконно
ограничивалась торговля на западногерманском рынке.
(Руководящие служащие фирм также были оштрафованы.)
Сущность обвинения заключалась в том, что
западногерманские компании приняли участие в международных
картелях, которые контролировали четыре вида
продукции: штапельное волокно, вискозную пряжу, полиамиды
(перлон и нейлон) и ацетаты. В картель входили члены
из Австрии, Бельгии, Финляндии, Франции, Италии,
Голландии, Испании, Швейцарии и Соединенного
Королевства. Документы, захваченные картельным управлением,
271
показали также, что европейцы заключили деловые
соглашения с японцами, установив сферы влиянпя./Внут-
ренпий рыпок в пределах Европы был
настолько/эффективно защищен, что там фактически не было
конкуренции. Вдобавок, как заявило картельное управление,
западногерманские фирмы оказались в тайном сговоре,
направленном на ликвидацию конкуренции .внутри
страны, в результате чего цены искусственно были подняты
на высокий уровень. Фактически западногерманские
фирмы, зарегистрировав в картельном управлении
существование экспортных картелей, а также картелей,
применяющих скидки на тарифы, использовали затем эти
узаконенные картели, чтобы следовать различной незаконной
практике ограничений 30.
Возможно, обеспокоенное разоблачениями в ФРГ
руководство японской торговой комиссии 3 мая 1972 г.
устроило облаву на 14 японских фирм, производящих волок-
Hof и менее чем через год составило документ, содержащий
важные детали о европейско-японском экономическом
сотрудничестве31. Материалы торговой комиссии
показывают, что картели контролировали реализацию акриловых
и полиэстерных волокон, а также искусственного шелка,
ацетатной продукции и нейлона. Материалы комиссии
также описывают решающие заседания европейско-япон-
ских картелей. Первое из них имело место в Милане в
1959 г., когда три крупные японские фирмы,
производящие искусственный шелк, встретившись с европейскими
конкурентами, договорились о защите отечественных
рынков и ограничении экспорта. В марте 1972 г. участники
этого картеля собрались в Риме и пересмотрели там
экспортные квоты 32. Заседания европейских и японских
производителей нейлона состоялись в Цюрихе в 1968 г., в
Париже в том же году и в Осаке в 1969 г. Восемь японских
производителей полиэстера встретились в 1972 г. с
представителями европейских фирм в Токио, где согласились
ограничить свой экспорт определенных сортов полиэстера
до 1—1,2 тыс. метрических т в месяц в 17 европейских
стран в период с июня 1972 г. по декабрь 1973 г. В ответ
европейцы обещали снизить экспорт в 10 стран Азии.
Фирмы, производящие штапельное волокно, собрались fe
1967 г. для распределения экспортных рынков: 10 стран
Азии были распределены исключительно между
японскими компаниями, 38 стран Европы и Азии были
закреплены за европейской грушкэй, а 33 страны стали «общей
&72
территорией», где обе группы получали экспортные квоты.
Подобное же соглашение было заключено по акрилу33.
В результате всех этих разоблачений торговая комиссия
запретила японским фирмам участие в «каком бы то ни
было тайном соглашении с европейскими
текстильщиками», это было первым подобного рода распоряжением за
все время существования торговой комиссии34.
Разоблачение действий частных картелей значительно
ухудшило и без того серьезные структурные трудности
промышленности по производству волокон. В период
между 1963 и 1973 гг. мировой спрос на синтетические
волокна возрастал приблизительно ежегодно на 20% —
астрономический темп. Предвидя дальнейший быстрый рост,
производители волокон увеличили свою производственную
мощность и без колебаний стали продавать предприятия
таким странам, как Южная Корея и Тайвань (иногда
Япония), или в восточноевропейские страны (а в некоторых
случаях и крупным западноевропейским компаниям). Но«
после 1973 г. рост спроса внезапно прекратился, частично»
из-за глубокого мирового экономического спада 1974—
1975 гг., а частично в связи с изменением вкусов
потребителей. В результате наступил кризис этой
промышленности, из которого она не вышла до сих пор. В 1975—
1976 гг. цены на нецеллюлозные волокна упали на 50%,,.
и многие фирмы понесли тяжелые потери. Предприятия
во всем капиталистическом мире стали работать ниже
своей производственной мощности, многие совсем прекратили
производство35. В Соединенных Штатах Америки
производители текстиля и волокон, как и сталелитейные фирмы,
начали гневно требовать протекционистских мер против
дешевого импорта и правительство повело переговоры об
импортных квотах с различными азиатскими странами.
В Европе производители волокон шумно настаивали на
создании картеля, санкционированного Общим рынком.
Фактически требование о картеле, объединяющем
производителей синтетических волокон, было выдвинуто еще
в 1971 г., когда группа крупных компаний обратилась с
петицией в Европейскую комиссию разрешить им
образовать ассоциацию, которая позволила бы рационально
вкладывать капиталы и регулировала бы производство и
цены. План, выдвинутый в 1971 г., не получил заметного
развития 36. Но к концу 70-х годов, когда промышленность,
производящая волокна, теряла ежегодно сотни миллионов-
долларов, эта идея создания картеля была выдвинута сно-
18 Зак. № 1966
ш
ва и поставлена на практические рельсы. В мае 1978 г.
11 крупнейших европейских компаний по производству
волокон, представлявших около двух третей этой отрасли
в ЕЭС, объявили о создании ими картеля, который/за три
года должен был пройти две фазы. Первая из них
состояла в коллективном сокращении производственной
мощности приблизительно на 15%; вторая фаза — выработка
плана раздела рынка, который должен был иметь силу с
1 января 1979 г. В этой второй фазе итальянцам,
находившимся в самом разгаре расширения производственных
мощностей, должно было быть предоставлено право
увеличить объем своих продаж с 17 до 21% на рынке ЕЭС при
сохранении прежнего уровня за остальными
производителями волокон 37.
План распределения рынка вызвал политический шум
в ЕЭС. Рассматривая коллективное сокращение
производства как безвредную основу сговора, сообщество увидело в
разделе рынка частными компаниями значительно более
опасную сферу деятельности картеля. Спор вспыхнул в
самой Европейской комиссии, 13 членов которой оказались
разбитыми на две группы, занявшие противоположную
позицию по вопросу о политике в области конкурентной
борьбы. Член комиссии по вопросам промышленности
Этьен Дэвиньон был одним из первых организаторов
картеля производителей волокон и стоял за картелизацию
других отраслей, если они испытывают кризисную
ситуацию. Однако антитрестовские органы ЕЭС были против
итого плана, как и другие члены комиссии, которые
считали, что если ЕЭС будут рассматривать как полностью
отвергнувшее принцип свободной торговли, то это
вызовет ответные протекционистские меры других государств
в отношении Западной Европы38. Такого рода споры
продолжались почти два года. Комиссия не могла одобрить
создание картеля — особенно спорные аспекты
распределения рынков, — но в то же время не решалась запретить
•его.
В течение 1979 г. компании по производству волокон,
комиссия и правительства государств — членов ЕЭС вели
переговоры, пытаясь найти такую форму картеля, которая
была бы эффективной и приемлемой для всех сторон.
Компании же между тем утверждали, что, так как комиссия
не высказалась определенно против картеля, они могут на
законном основании развертывать свой план
распределения рынков, что они и сделали 39.
574
Наконец в декабре 1979 г. комиссия запретила
деятельность картеля. Это решение рассматривалось как
победа сторонников антитрестовской линии и свободной*
торговли. Но производители волокон выдвинули вскоре^
новый план: официальный раздел рынков был отменен и?
заменен «джентльменскими соглашениями», на основе
которых европейские фирмы стали добровольно покупать,
излишки итальянских волокон, образовавшихся в
результате расширения мощностей по их производству в этой
стране. Таким образом, исключалась война цен и рынок:
становился «упорядоченным». При этом соглашения о
закупках должны были заключаться неофициальным путем,,
между отдельными компаниями, а не фиксироваться в;
картельном договоре40.
* *
*
Конечно, компромисс компаний, производивших
волокна, не решил вопрос о картелях «кризисных отраслей'
промышленности» Европы. Совсем наоборот: долгие споры
в комиссии ЕЭС отражали тот факт, насколько
приверженность европейцев философии свободной конкуренции,
оказалась под сомнением. Это не давало возможности
предугадать, как ЕЭС будет действовать, когда
какая-либо отрасль, оказавшись в кризисном положении, будет*
нуждаться в прекращении конкуренции. Такое положение-
почти определенно должно было сложиться в скором
времени. Судостроение, авиастроение, пластики уже
упоминались в качестве кандидатов для объединения фирм в.
картели. Судьба картелей сталелитейной промышленности
и компаний, производящих волокна, должна была поэтому
оказать влияние далеко за пределами этих отраслей. Если:
картели способствуют восстановлению прибыльности
гигантских фирм, которые образуют их, если они укрепляют*
позиции европейцев в усиливающейся торговой войне с
Японией, Соединенными Штатами и странами «третьего»
мира», соблазн распространить этот опыт на другие
отрасли будет потрясающим. И если Европа будет пренебрегать,
принципами конкуренции, которые, в общем, приняты на.
Западе после второй мировой войны, нуждающиеся в
защите отрасли почти повсеместно определенно потребуют-
того же. В наши дни тяжелого экономического положения?
и усиления протекционистских сил возврат к открытой
картелизации 30-х годов не так уж невозможен.
18»
Глава 7
КАРТЕЛИ В ОТКРЫТОМ МОРЕ
8 июня 1979 г. международный картель компаний
морских грузовых перевозок был оштрафован на самую
крупную сумму, которая когда-либо ранее была
определена по антитрестовским делам в США. Судья
Дж. Л. Грин из окружного суда США округа Колумбия
оштрафовал семь компаний и 13 должностных служащих
на сумму в 6,1 млн. долл. за фиксацию цен на прибыльные
североатлантические фрахтовые рейсы в 1971—1975 гг.
Это было непоследовательным решением, потому что
грузовые перевозки в течение долгого времени
контролировались картелем при одобрении и нередко помощи
национальных правительств. Что же в таком случае вызвало
столь огромный штраф? Ответ заключен в картельное
практике вековой давности, изменении характера
современных грузоперевозок и крайне противоречивой
тенденции к дерегулированию транспортных отраслей.
В Соединенных Штатах Америки, как и во всех других
крупных морских государствах, океанские грузоперевозки
являются регулируемой сферой предпринимательства. Это
означает, что морские торговые линии освобождены от
многих положений антитрестовского законодательства и
им разрешено управлять своим бизнесом через картели,
известные под названием «конференций», которые
выполняют многие функции, характерные для деятельности
«нерегулируемых» картелей: фиксируют цены,
распределяют рынки, ограничивают производство, устанавливают
стандартные условия контрактов и организовывают
борьбу с аутсайдерами. Однако в качестве противовеса этим
привилегиям соглашения, принятые на конференциях,
276
^подлежат одобрению правительством и наблюдению за
низин. Система эта, конечно, не уникальна; другие отрасли
торгового транспорта регулируются такими же
правилами. Грузовой автотранспорт, авиалинии и железные
дороги — все они функционируют под воздействием
определенных мер регулирования, что влияет на транспортные
тарифы, маршруты, коммерческие условия и расписание,
а в некоторых случаях ограничивает вступление новичков
в этот бизнес. Основная причина такого порядка
заключается в том, что отсутствие его может вызвать хаотическую
и ожесточенную конкурентную борьбу, которая в свою
«очередь приведет к менее надежному транспортному
обслуживанию, а в перспективе — к более высокой цене на
это обслуживание. Касаясь специфических условий
морского грузооборота, члены конференции и те, кто
поддерживал их, утверждают, что результатом ничем не
ограниченной конкуренции может вскоре явиться понижение
размера фрахта до гибельного уровня, разорение многих
фирм, беспорядок в планировании перевозок и, наконец,
сокращение числа действующих судов, в результате чего
обслуживание станет менее регулярным, а тарифы
окажутся выше, чем прежде. Члены конференции
утверждают также, что за предоставление запланированных судов
для перевозки, которые выходят в море согласно
расписанию вне зависимости от количества взятого на борт
груза, владельцев судов надо защитить от потерь, разрешив
им совместно фиксировать тарифы на прибыльном уровне.
На протяжении долгого времени законодатели США в
общем соглашались с этим, полагая, что общество
жизненно заинтересовано в упорядоченном торговом транспорте
и что единственным путем к этому является комбинация
частного и государственного контроля 1.
Однако недавно столь единодушное мнение было
оспорено, если не сведено к нулю. Сокращение
вмешательства государства в экономику (deregulation) стало
лозунгом нового подхода к транспортной проблеме,
который был взят на вооружение Вашингтоном. Причина
заключалась в том, что государственное вмешательство,
которое практиковалось до последнего времени такими
правительственными органами, как комиссия по
междуштатной торговле или Управление гражданской авиации,
оставляло желать много лучшего. Слишком часто
(государственные) регулирующие органы действовали так, как это
устраивало «регулируемую сторону», и транспортный биз-
277
нес мог совершать немало злоупотреблений, характерных
для монополистической практики, оставаясь при этом вне
энергичного официального надзора. Результатом
сложившегося положения явилось то, что, подобно большинству
монополий, транспортная отрасль развивалась слабо.
В больших размерах имело место расточительство;
управление часто велось небрежно. Бюрократизм, присущий
контролирующим органам, внес свой вклад в упрочение-
неэффективности. За такой уровень контроля, безусловно,,
расплачивалось общество, и в конце концов оно
выступило против него2. Все большее число законодателей
утверждало, что транспортная отрасль нуждается в бодрящей
дозе конкуренции. В 1978 и 1980 гг. в связи с протестами
компаний автогрузового и воздушного транспортов
конгресс принял билли о частичном освобождении этих
отраслей от государственного контроля, что означало усиление
конкурентных условий; а в 1980 г. появился билль о
сокращении вмешательства государства в железнодорожные
дела, которым отменялось право коллективного
фиксирования тарифов, но предоставлялась возможность
отдельным дорогам повышать тарифы и закрывать
неприбыльные направления.
Однако не были сделаны такие же попытки к
дерегулированию в отношении океанского судоходства США. И не
потому, что эта отрасль находится в хорошем состоянии.
Как раз наоборот. Она полна проблем, многие из них
идентичны тем, которые беспокоят другие транспортные
отрасли. Эти проблемы вызывают в последние годы
ожесточенные споры между теми, кто считает, что судоходные
картели должны быть укреплены, и теми, кто думает, что
эти картели необходимо ликвидировать. Но результатов
от этих споров нет никаких. Эта глава посвящена
описанию возникновения и сущности противоречий в
функционировании (и плохом функционировании) конференций.
Очевидно, что судоходные картели, будучи
санкционированы правительством, не являются главной темой этой
книги. Но вопрос о соглашениях в «кризисных отраслях
промышленности» имеет решающее значение для любой
дискуссии о картелях. Потому что споры о сущности
«дерегулирования» те же, которые поднимаются во всех
соглашениях об ограничении конкуренции. Какого уровня
конкуренция может считаться идеальной? И если
необходим контроль, чтобы уменьшить нестабильность, то кто
должен осуществлять этот контроль?
278
ОСНОВА КОНФЕРЕНЦИИ
В принципе существуют три основных типа грузовых
«судов: частные товарные суда, трамповые суда,
перевозящие грузы в любых направлениях, и линейные суда, т. е.
те, которые совершают регулярные рейсы. Частные суда
перевозят грузы, принадлежащие компаниям —
владельцам этих грузов. Трамповые суда обйчно являются
независимыми и не придерживаются установленных
маршрутов и расписаний. Они отличаются также и тем, что
обычно перевозят только насыпные грузы — минеральные
руды, зерно, а также нефть. Из-за большого числа такого
рода судов, нерегулярного характера их движения и
специальной договоренности на каждый фрахт они являются
неупорядоченным и вместе с тем
высококонкурентоспособным сектором морского судоходства. Линейные же суда
действуют в соответствии с установленным расписанием
я приспособлены к перевозке различного рода товаров,
включая почту и мелкие партии грузов, а иногда даже
пассажиров. Суда этой категории должны быть
новейшими, вместительными и быстроходными, их задача —
перевозить как можно больше выгодных товаров.
Исследование, проведенное в 1977 г., установило, что на линейные
суда — лайнеры приходится менее 10% тоннажа океанских
внешнеторговых перевозок США, но более 50%, если
производить расчеты по стоимости этих грузов на доллары3.
Операции лайнеров разбросаны по всему миру и почти
полностью контролируются конференциями.
Конференция — это картель, созданный судоходными
компаниями с целью регулирования операций на
определенных торговых путях или между определенными
портами. Конференции, как правило, имеют названия, которые
определяют их сферу, и часто они ведут дела только в
одном направлении. Так, в Северной Атлантике действуют
две крупные конференции — Североатлантическая
фрахтовая конференция Соединенного Королевства (которая
контролирует торговлю на восточном направлении) и
Североатлантическая фрахтовая ассоциация западного
направления. По всему миру действуют сотни таких
конференций. В 1967 г. Федеральная комиссия по морскому
судоходству сообщила, что примерно 140 конференций
вовлечены во внешнюю торговлю США4, но число их на
сегодня, по-видимому, должно быть около 1005. В теории
конференции полностью независимы одна от другой, поэ-
279
тому, хотя судоходная линия может контролироваться
различными конференциями, их соглашения по одному
торговому маршруту могут полностью отличаться от
соглашения по другому маршруту.
В Соединенных Штатах Америки открытое
ограничение бизнеса, практикуемое конференциями, всегда
являлось основанием для существования определенных
противоречий между властями, имеющими отношение к
судоходству. Многие американские исследования этой отрасли
(за одним исключением, которое мы упомянем позже)
приходят к выводу, что система конференций -г-
«необходимое зло» и что неограниченная конкуренция на
судоходных линиях может нанести непоправимый ущерб 6. Это»
«зло», конечно, происходит в результате одного очень
простого факта: как показывает история судоходства, картель,
созданный в интересах общества, должен пересечь
неясную границу, которая отделяет его положительную
деятельность от злоупотреблений власти монополии. Раз
компаниям дозволено подавлять конкуренцию между собойг
они могут соблазниться на полную ее ликвидацию,
например обезвредить общими усилиями аутсайдерову
а затем назначить чрезмерно высокие тарифы. Вызывает
тревогу то обстоятельство, что в отличие от регулирующих
систем других транспортных отраслей соглашения
конференций имеют секретный характер. Цены на билеты
международных авиалиний являются вопросом
общественного внимания, как и цены на перевозку грузовыми
автомашинами или железной дорогой в пределах
Соединенных Штатов. Но конференции в течение долгого времени
претендуют на право устанавливать секретным путем свои
цены без правительственного одобрения и раскрывают их
только заинтересованным клиентам. (В последние годы,
как мы увидим, конференции, связанные с торговлей
США, представляют исключение из этого правила.) Имея
в виду это обстоятельство, представители антитрестовских
органов США никогда не поддерживали эту позицию
конференций судовладельцев. Как отметил журнал
Экономист в статье, опубликованной в 1964 г.: «Американцы
вполне резонно относятся с подозрением к картелям,
которые пользуются всей механикой устных соглашений,
настолько секретных, что их не фиксируют на бумаге,
действуя при этом на основе заключенных верхушкой
письменных договоров, которые держатся в глубокой тайне» 7.
Несмотря на периодические нарушения конференциями
280
законов США, они сохраняют свое доминирующее
положение в сфере линейных перевозок.
Первой среди современных судоходных картелей
была Калькуттская конференция, организованная в 1875 г.
для установления тарифов на рейсы от Соединенного
Королевства до Калькутты. Английские судовладельцы
доминировали на первой и последующих конференциях. Но
как только европейский и американский флоты набрали
силу и начали ожесточенно конкурировать с английским,
возникла международная Конференция судовладельцев8.
К 1912 г., когда конференции стали играть уже
превалирующую роль, палата представителей США приняла
резолюцию об организации комиссии по морскому судоходству
и рыболовству, неотложной задачей которой была
необходимость исследовать деятельность конференций и
определить «их значение для внешней торговли и национальной
безопасности» 9. При расследовании палатой
представителей было обнаружено, что конференции широко
использовали те же неприглядные методы, к которым прибегали
крупные тресты 10. Для того чтобы вытеснить конкурентов,
конференции выделяли «боевые корабли», которые
действовали по крайне низкому тарифу. В тех случаях, когда
устанавливалась монополия на определенной линии,
члены конференции могли предоставлять скидку нужным им
клиентам и в то же время устанавливали
дискриминационно высокие тарифы другим. Но излюбленной схемой,
применяемой конференциями, которая до сих пор остается
спорной, была система двойных ставок, зачастую
применявшаяся в виде «отсроченной скидки за лояльность».
При этой системе двойных ставок экспортеры, которые
считались «лояльными» по отношению к конференции,
т. е. те, кто перевозил товары только на судах,
принадлежащих членам конференции, получали скидку, обычно в
15% тарифной ставки, назначаемой «нелояльным»
клиентам. Часто скидка предоставлялась не сразу, а с отсрочкой
в выплате на будущее, и таким путем клиент оказывался
еще более привязанным к конференции. Например,
клиент за перевозку своих товаров на судах компании в
течение шести месяцев со стоимостью фрахта в 10 тыс. долл.
получал право па скидку в 1,5 тыс. долл., но эта скидка
не выплачивалась, если клиент не пользовался судами
компании — члена конференции на протяжении
следующих шести месяцев. Таким образом, картель постоянно
был должен клиенту сумму скидки, которая выплачива-
281
лась последнему при условии, если он оставался
лояльным. При этом клиент, очевидно, имел сильный стимул'
быть таковым, а картель располагал мощным методом
изолирования клиента от конкурентов. Компании, не являю-
щиеся членами конференции, конечно, могли предложить
эту же систему скидок, но, если члены конференции
имели большую часть судов, действующих на определенном
маршруте (линии), как это обычно бывает, аутсайдеры
едва ли могли обеспечить ту же частоту рейсов, что и суда
конференции. Обычная практика такова, что экспортер
мог бы захотеть послать случайный груз на корабле, не
принадлежащем компании, но система двойных ставок не
дает ему возможность сделать это.
Вся эта практика в той мере, в какой она касалась
американской торговли, была явно незаконной, в
соответствии с законом Шермана. Но конгресс, обсуждая меры »
отношении конференции, проявил понимание того, что
неограниченная конкуренция нанесет скорее ущерб, чем
помощь судоходному делу. В результате появился закон о
судоходстве 1916 г., который подвел итог спорам по этой
проблеме: судоходным линиям было предоставлено права
объединяться такими путями, которые для других был»
запрещены на основании антитрестовских законов, но в;
качестве ответной меры правительство оставило за собой
право непосредственного контроля конференции. Всем
конференциям, затрагивающим внешнюю торговлю США,
было предложено докладывать о своих соглашениях
Американскому управлению по судоходству (первому из
серии агентств, созданных для регулирования проблем
судоходства). Это управление имело право отвергать
соглашения, которые будут квалифицированы как незаконные,
неоправданно дискриминационные или вредные для
торговли США11. Закон о судоходстве предусматривал
правительственный контроль над такой обычной практикой
картеля судовладельцев, как раздел территории,
распределение квот и объединение доходов.
В период между войнами число конференций быстро
возросло, что соответствовало общей тенденции к картели-
зации мировой торговли. С американской точки зрения,
система конференций судовладельцев действовала без
каких-либо существенных проблем и после окончания
второй мировой войны. Однако в начале 50-х годов возникли
трудности, когда необычайно решительный аутсайдер —
линия «Исбрандтсен» — бросил вызов оплоту конферен-
282
ции — системе двойных ставок. После войны «Исбрандт-
сен» совершал рейсы в порты Японии, Окинавы, Южной
Кореи, в Атлантику и Мексиканский залив в качестве
единственной независимой компании. Когда эта линия
стала захватывать значительную долю перевозок у
судовладельцев конференции, последняя обратилась в
Федеральное морское управление за разрешением ввести
систему двойных ставок. Несмотря на протесты «Исбрандт-
сена», управление одобрило эту систему. После
ожесточенной тарифной войны «Исбрандтсен» потерял большую
часть своей доли перевозок и в конце концов был
вынужден повысить свои тарифы до уровня конференции. Таким
образом, грабительский тариф за перевозки,
установленный конференцией, оказал успешное действие.
Обращение «Исбрандтсена» в суд против двойной системы
взимания платы за перевозки медленно проходило судебные
инстанции, и в 1958 г. Верховный суд постановил, что
форма контрактов, основанных на системе двойных
ставок, используемая конференцией (и большинством других
конференций), является незаконной 12. Это решение не
только подорвало основу могущества конференции;
обнародование этого решения заставило конгресс начать
второе глубокое расследование практики компаний
океанского судоходства.
Что обнаружило расследование, показывает ключевой
параграф отчета за 1962 г. антитрестовской подкомиссии
палаты представителей (обычно называемой комиссией
Селлера — по имени ее грозного председателя, члена
палаты представителей конгресса Эмануэла Селлера,
демократа от штата Нью-Йорк).
«После тщательного расследования подкомиссия
пришла к выводу, что наша национальная политика в области
судоходства в основном правильная. Однако исполнение
закона о судоходстве и ввод в действие законов,
регулирующих океанское судоходство, удручающе
несовершенны. Бдительность и усердное исполнение, а также
контроль за соблюдением соответствующих законов могли бы
удержать поведение судоходных компаний в этических
рамках, что имело бы благотворное влияние на внешнюю
торговлю США. Этого можно было бы добиться путем
введения уточненных правил конкуренции и строгого
наблюдения за их выполнением. Но имеет место нечто
противоположное. На американских торговых путях имеет место
масса разного рода злоупотреблений: незарегистрирован-
28$
ные противоконкурентные соглашения, дискриминационг
ные скидки, комитеты для ведения «боевых действий»,,
хищническая практика, дискриминация по отношению к
портам и грузоотправителям, фиктивная классификация
грузов, чрезмерно высокие тарифы и т. д. До какой
степени дошли масштабы противозаконных действий на
наших международных линиях движения судов, можно
выявить из того факта, что только три расследователя
антитрестовской подкомиссии за сравнительно короткий
период работы раскрыли около 240 случаев вероятного
нарушения федеральных законов или соглашений
конференций» 13.
Эти сообщения вызвали на короткое время панику в.
отрасли, но вскоре стало очевидным, что нет причин
бояться радикальной реформы. В 1961 г. конгресс принял
закон Боннера во изменение закона о судоходстве 1916 г.
Закон Боннера предписывал всем лайнерам, действующим
в области внешней торговли Соединенных Штатов
Америки, и всем конференциям, связанным с этой торговлей,
регистрировать свои тарифы, которые должны быть
одобрены Федеральной морской комиссией (ФМК), созданной
этим же законом в качестве независимого регулирующего
органа, и придерживаться этих тарифов. Прежде
конференции были обязаны регистрировать только основные
соглашения, но не тарифы. Новая мера означала
прекращение практики широкого использования секретных
скидок. Другой пункт закона давал ФМК ограниченное право
не утверждать тарифы, размер которых покажется
комиссии «несправедливо дискриминационным» либо
«необоснованно высоким или низким». Закон Боннера укрепил в
то же время систему конференций путем легализации
контрактов на основе двойных тарифов, хотя при этом и
предусматривался определенный контроль. Самым
важным было запрещение предоставлять скидки больше чем
на 15% грузоотправителям, пожелавшим подписать
контракт, содержащий обещание пользоваться исключительно
судами конференций и. Одобрение контрактов с двойными
тарифами было поддержано теми, кто утверждал, что
конференции нуждались в стабилизации международных
грузоперевозок и потому им необходима была система
двойных тарифов, чтобы обеспечить свою эффективность.
Важно отметить, что некоторые жесткие антитрестовские
пункты закона Боннера были отменены на совместном
заседании палаты представителей и сената, на котором
284
был принят окончательный текст закона. На этом
заседании сенатор Эстес Кефоувер, один из наиболее
энергичных защитников антитрестовских принципов за все время
его пребывания в конгрессе, решительно выступил против
проекта закона, указывая в ходе обсуждения на то, что
«главным результатом всего закона является легализация
картелей» в торговле 15.
Таким образом, конференции испытали легкий удар, но
мало что изменилось после этого. Хотя комиссия Селлера
собрала свидетельства, указывающие на бесконечное
число нарушений закона судоходными компаниями,
большое жюри, назначенное для рассмотрения этих
нарушений, было распущено и никакого уголовного
обвинения не было предъявлено. Федеральная
морская комиссия, казалось, вначале соответствовала
своему назначению по сравнению с предшественниками,
с их архаичным подходом к вопросу о регулировании.
Но к 1963 г., после двух лет ее функционирования,
имея мандат на установление эффективного
государственного контроля над конференциями, ФМК даже
не попыталась серьезно изучить, как определяются
фрахтовые тарифы, и редко накладывала вето на
соглашения крупных конференций 16, В том же году президент
Кеннеди назначил нового председателя ФМК, отставного
адмирала Джона Харли, который предпринял кое-какие
меры для встряски этого умиравшего агентства. Однако в
1965 г. новый отчет копгресса об океанском судоходстве
отметил, что эта отрасль продолжает страдать от той же
монополистической практики, которая вызвала столько
скандалов несколько лет назад. Секретные скидки все
еще широко использовались, так же как и методы раздела
рынка, которые применялись, например, путем
предоставления некоторым линиям исключительных прав на
использование определенных портов, договоренность о пуле
фрахтовых сумм или доходов членов конференций, хотя
ФМК проявила более здоровый скептицизм в отношении
выгод, получаемых обществом от таких соглашений,
подлежащих обязательной проверке 17. Короче говоря, картели
продолжали функционировать, пытаясь подавить
конкуренцию насколько возможно. На практике существовали
показатели, но не доказательства того, что многие
конференции действовали не независимо друг от друга, а,
скорее, были связаны «в сложной структуре, охватывающей
весь рынок океанского фрахта» 18.
285
ФИКСАЦИЯ ТАРИФОВ ПРОТИВ АМЕРИКИ?
Фиксация тарифов картелем в середине 60-х годов
•представляла собой наиболее грубое нарушение закона,
(Эта проблема существует и сегодня.) Она была
направлена против интересов американских экспортеров.
Повторные исследования подтвердили, что конференции
судовладельцев значительно чаще повышали размер тарифов на
фрахт судов дальнего плавания, т. е. фрахт на рейсы из
Соединенных Штатов в другие страны, чем на рейсы из
этих стран в Соединенные Штаты. Например, в 1965 г.
стоимость отправки одной английской тонны (1016 кг.—
Ред.) чугунных или стальных труб из Нью-Йорка в ФРГ
составляла 38,25 долл., но только 20,75 долл. за перевозку
1 т труб из ФРГ в Нью-Йорк 19. Столь огромное
неравенство наблюдалось в отношении всех других товаров, как
это видно из следующей таблицы.
Тихоокеанский берег США —
Дальневосточная торговая линия
(Размер фрахта в долл. за 1 т веса
или 40 куб. футов)
Товар
Консервы
•Фотоаппаратура
Радиоаппаратура
«Спортивное оборудование: лыжи,
теннисные ракетки и
рыболовные снасти
-Электрические моторы
Игрушки
Мороженая рыба
Из США
47,50
54,50
57,25
66,25
52,50
52,75
97,50
В США
22,75
32,25
33,25
17,50
33,25
17,50
78,25
Источник. U. S. Congress, Joint Economic Committee. Discriminatory
Ocean Freight Rates and the Balance of Payments, 89th Cong., 1st sess..
1965, p. 14.
Такое же неравенство существовало между размерами
тарифов на фрахт грузов, доставляемых в страны
Африки, Азии и Латинской Америки, и тарифов на грузы,
направляемые из Западной Европы или Японии в эти
страны. Одно из расследований показало, что средний размер
286
тарифов на 40 экспортных товаров, перевозимых из Сое^
диненных Штатов Америки, составил 9,85 за 1 тыс. миль.
Средний размер тарифов на те же грузы из Японии в
аналогичные порты составлял 4,14 долл. за 1 тыс. миль, а из
Лондона — примерно 5,30 долл.20
Естественно, такое неравенство в оплате оказывало
отрицательное воздействие на торговый баланс США.
Разница в оплате перевозок грузов не только снижала вообще
стоимость импорта в США по сравнению с экспортом, она
также ставила производителей товаров США в неравное
положение на экспортных рынках по сравнению с
компаниями Западной Европы и Японии. Расследователи
обнаружили несколько случаев, когда американские
экспортеры теряли зарубежные рынки, потому что более высокие
размеры оплаты за фрахт из портов США делали их
товары более дорогими для иностранных покупателей, чем
аналогичные товары, произведенные и направленные
морем из других стран21.
Не было и никаких экономических оснований
устанавливать двойную цену за перевозку тонны стальных труб
из Нью-Йорка в Гамбург по сравнению с размером оплаты
за тот же груз из Гамбурга в Нью-Йорк. По утверждению»
членов конференции, эти дискриминационные тарифы
вызваны тем, что Соединенные Штаты Америки
экспортируют больше, чем импортируют. Поэтому для перевозки
грузов из США необходимо большее количество судов. В
результате образуется излишек судов, которые вынуждены
конкурировать с другими компаниями в условиях
ограниченного объема грузов, предлагаемых для перевозки в
Соединенные Штаты, и поэтому приходится снижать
размеры оплаты за фрахт22. Но этот довод едва ли можно
принять во внимание из-за того, что существуют такого же
рода дискриминационные размеры оплаты за фрахт между*
различными развитыми и развивающимися странами.
Имеется в виду, к примеру, тот факт, что перевозка
многих товаров из Нью-Йорка в Рио-де-Жанейро стоит в два
раза дороже, чем из Лондона в тот же порт. Скорее,
пришла к выводу объединенная экономическая комиссия,
причина дискриминационных расценок за фрахт заключается:
просто в том, что американские линии оказываются
забаллотированными на заседаниях конференций
судовладельцев. Во всех, кроме семи, из более чем 100
действующих конференций, которые занимались в 1965 г.
перевозкой внешнеторговых грузов США, североамериканский
28Т
флаг был в меньшинстве 23. Это означало, что иностранные
судоходные компании (некоторые из них находились в
государственной собственности) могли использовать
технику блокировки голосования при установлении расценок
за фрахт, правил, расписаний, доли на рынке — и все это
в ущерб экономике США. Так как ФМК обычно не зна-
комплась с процедурой голосования, которая была
решающей в принятии соглашений конференции, то нет
возможности выяснить, были ли протесты со стороны
американских линий, молчаливо ли они соглашались с
решениями или с готовностью принимали
дискриминационную систему расценки за фрахт.
Однако исследования и протесты экспортеров вывели
в конце концов агентство из состояния летаргии. При
новом руководстве, назначенном в 1963 г., ФМК изучила
вопрос о дискриминационных расценках за фрахт по
нескольким товарам, включая книги, виски, пиломатериалы,
и заставила одну конференцию прекратить взимать
дополнительную плату за транспортировку грузов судами из
портов США, в результате чего американские экспортеры
теряли свои рыночные позиции24. И, возможно, подталкиваемая
объединенной экономической комиссией, которая
настаивала на необходимости «идти дальше и быстрее» в
проведении в жизнь закона, ФМК провела в середине 60-х
годов ряд расследований, которые по крайней мере
предупредили конференции о том, что их картельная
активность будет в будущем всесторонне исследована.
Наиболее важное усилие, сделанное ФМК, имело
отношение к фрахтовым расценкам на прибыльные торговые
рейсы в Северной Атлантике. Исследование положения в
Северной Атлантике было одним из первых предпринятых
перестроенным агентством, и с первых же моментов оно
столкнулось с общим препятствием, когда дело коснулось
международного картеля, — сопротивлением из-за рубежа.
Начав расследование, ФМК попросила различные линии
предоставить сведения о существовавших расценках на
перевозку грузов и соответствующих издержках при
транспортировке, чтобы определить, являются ли эти расценки
экономически оправданными25. Ответ из других стран был
крайне враждебным. Одиннадцать стран ответили
формальным отказом на просьбу ФМК, а английское
правительство пошло так далеко, что приняло в 1964 г. закон,
запрещающий пароходным линиям страны подчиняться
законам США. После нелегких переговоров 14 государств
288
из Организации экономического сотрудничества и
развития (ОЭСР) согласились в декабре 1964 г. убедить своих
судовладельцев передать данные, которые просит ФМК26.
Но на протяжении следующих двух лет комиссия
продолжала борьбу с сопротивлявшимися компаниями и
странами, выиграв при этом несколько судебных процессов и
получив кое-какие материалы на добровольных началах.
В конце концов в январе 1968 г. после изучения в течение
целого года расценок на транспортировку определенных
товаров, ФМК заявила, что она рекомендует запретить
расценки по десяти товарам, так как они «настолько
необоснованно высоки, что наносят ущерб торговле США» 27.
В августе комиссия, одобрив эти рекомендации,
приказала фрахтовой конференции «Северная Атлантика —
Соединенное Королевство» снизить некоторые расценки на
транспортировку товаров, направляемых на восток.
Впервые после принятия закона о судоходстве 1916 г. была
предпринята такая акция28, создавшая важный прецедент
для американского контроля над конференциями.
На следующем судебном разбирательстве,
состоявшемся примерно в то же время, ФМК не добилась полного
успеха. Но это дело также показало, что комиссия готова
идти дальше чем когда-либо прежде, чтобы добиться
действенности закона. В 1965 г. семь судоходных линий
конференции «Калькутта, Восточное побережье Индии и
Пакистана — США» повысили свои фрахтовые расценки
на перевозки джута. Производитель джута в Пакистане
обратился в ФМК с жалобой на то, что расценки
конференции слишком высоки, и комиссия приступила к
расследованию. Четыре зарубежные линии, действующие под
флагом Индии, Англии и Голландии, отказались
подчиниться требованию ФМК о предоставлении документов,
ссылаясь на указание своих правительств. ФМК
направила затем дело в суд, и тупиковое положение разрешилось,
когда Верховный суд решил в конце 1966 г., что компании
должны подчиниться. Но компании игнорировали этот
приказ, в результате чего ФМК объявила в сентябре
1967 г. — вновь впервые в истории регулирования
судоходного дела США — конференцию распущенной29. Это
решение «не нанесло ущерба» американским компаниям,
которые выполнили требования ФМК. Комиссия
рекомендовала им создать новую конференцию, если они того
пожелают, но при условии отстранения четырех непокорных
иностранных фирм. Однако рекомендации ФМК были от-
19 Зак. № 1966
289
Мепепы апелляционным судом США, который постановил,
что комиссия не имела достаточных оснований для
роспуска конференции30. Дело было возвращено в ФМК, и
конференции было разрешено продолжать свои операции.
В конце 60-х и начале 70-х годов ФМК была занята
различными другими судебными делами, связанными с
расценками, сомнительной практикой и правами линий,
не входящих в конференции, конкурировать с ними.
Имели место новые политические стычки с морскими
властями западноевропейских стран по вопросу о «закрытых»
конференциях, т. е. конференциях, которые отказываются
принимать новых членов — что запрещено законом США.
Европейцы, традиционно более откровенно
симпатизирующие картелям, протестовали против действий
американцев. Они исходили из того, что, заставляя конференции,
вовлечеппые в американскую торговлю, оставаться
«открытыми» для новых членов, Соединенные Штаты
способствуют тем самым росту избыточных мощностей
судовых компаний в Северной Атлантике, вызывая войну
станок и потворствуя хищнической практике31. Но несмотря
на все эти споры об истинных размерах конкуренции,
основа картельной системы не подвергалась серьезному
сомнению. Лишь во время резкого спада 1974—1975 гг.,
которому сопутствовал упадок торговли и избыток судов на
большей части океанских линий, конференции еще раз
оказались в центре политических битв в Соединенных
Штатах Америки. Наибольшие трудности испытали торговые
линии Тихого океана, где война ставок, развернувшаяся
в 1975 г., дала основание журналу Экономист заявить:
«Образец судоходства, создававшийся на протяжении
последних 100 лет, находится сейчас под угрозой» 32.
Конкуренция, вспыхнувшая из-за избытка судов на Тихом
океане, усилилась в результате быстрого укрепления
позиций такого мощного аутсайдера, как торговый флот
Советского Союза, который выступает на этих линиях под
названием Дальневосточная судоходная компания
(ДВСК). Члены тихоокеанской конференции обвинили
СССР в снижении ставок с целью усилить свои позиции
на фрахтовом рынке и получить таким образом
необходимую твердую валюту. Советская сторона опровергла это
обвинение, заявив, что она была вынуждена снижать
расценки, так как все члены конференции тайно делают
значительные скидки. Нет сомнений в 7ом, что практика
крупных скидок стала почти всеобщей в среде тихоокеан-
290
ских конференций и что ставки, которые устанавливала
ДВСК, были намного ниже, чем официальные тарифы
конференций33. Война ставок приняла столь ожесточенный
характер в июне 1975 г., что Транстихоокеанская
фрахтовая конференция Гонкопга и Тайваня полностью
распалась, причем 15 из 18 ее членов, включая американцев и
японцев, вышли из нее. Этот крах потряс другие
конференции во всем мире. Было опасение, что излишек
фрахтового тоннажа и конкуренция со стороны
социалистических стран (которая коснулась многих торговых линий,
хотя она не была такой же интенсивной на большинстве
других линий, как на Тихоокеанской) могут подорвать
другие картели. «Это подобно обвалу. Одна скала тянет
другую, и все вместе падают вниз», — заметил Донован
Д. Ден, бывший тогда председателем западного
направления Тихоокеанской конференции34.
Но случилось так, что «обвал» был предотвращен в
значительной мере усилиями ФМК, хотя и за счет
существенной политической потери. Сильно встревоженный
развалом Транстихоокеанской фрахтовой конференции и
обеспокоенный распространением незаконной практики,
особенно в области скидок, председатель ФМК Карл
Е. Банке провел продолжительные переговоры с членами
конференции и СССР. В мае 1976 г. Бакке добился
обещания судовладельцев Тихоокеанской линии обуздать
практику скидок. Заполучив это обещание, Бакке счел
возможным приступить в ноябре 1976 г. к переговорам о
так называемом Ленинградском соглашении, которое
предусматривало постепенное вступление СССР в ключевые
конференции 35.
Ленинградское соглашение было спасительной
операцией, которая сохранила конференции и устранило
важного аутсайдера. Но крах восточной Гонконгской
конференции основательно потревожил упрочившиеся
интересы океанского судоходства. Война ставок не была
единственным зловещим сигналом. Весной 1976 г. «Си-лэнд
сервис, инк.» — одна из крупнейших американских
судоходных фирм и пионер контейнерного способа перевозки
грузов (эта фирма — филиал «Р. Дж. Рейнольде инда-
стриз, инк.») — добровольно призналась ФМК, что
проверка бухгалтерской отчетности показала наличие
значительных платежей по скидкам, достигающих, возможно,
20 млн. долл. за период 1972—1976 гг, После
расследования, произведенного агентством, оно подписало соглаше-
19*
291
ние, по которому «Си-лэнд» обязалась уплатить штраф в
размере 4 млн. долл., но не приняла обвинения
относительно какой-либо незаконной практики. (Это соглашение
эквивалентно принципу nolo contendere™.) Дело
компании «Си-лэнд» было важным не только из-за крупных
нарушений, допущенных одной из американских
компаний, но также и потому, что детали, представленные «Си-
лэнд» комиссии, впервые дали последней фактическую
базу для всестороннего выявления твердых доказательств
использования скидок в этой сфере бизнеса.
Расследование показало со всей очевидностью, что
нарушения законности, как эти действия были деликатно
названы, возможно, приняли еще более широкий
характер, чем в неблагоприятные дни до комиссии Селлера.
Поправки 1961 г. к закону о судоходстве, а затем и
различные постановления ФМК, а также судебных органов
просто не сработали. Но вопрос о том, почему они не
сработали, вновь возродил противоречия между
регулированием и дерегулированием. Как считали некоторые
обозреватели, провал закона Боннера, направленного против
злоупотреблений, доказывает, что система конференций
обладает слишком большой силой, что ее невозможно
эффективно регулировать извне, что ее следует либо
ликвидировать, либо сделать более открытой с целью усиления
конкуренции. Министерство юстиции выступило, к
примеру, против Ленинградского соглашения на том
основании, что независимые конкуренты заставят конференции
не устанавливать чрезмерно высокие ставки37. Однако
многих урок Тихоокеанской войны ставок и дело «Си-
лэнд» привели к выводу, что конференции не столь
могущественны и потому вынуждены нарушать закон, чтобы
выжить.
Сторонники картельной системы нашли платформу для
своих высказываний во время слушаний 1977 г. перед
сенатской подкомиссией по торговому судоходству и
туризму комиссии по торговле, науке и транспорту. Так,
председатель ФМК Бакке свидетельствовал, что «имеет
место всеобщая практика скидок фактически на всех
значительных торговых линиях США»38. Ежегодная сумма
скидок во внешнеторговых операциях США оценивается
в 70 млн. долл.39 Имелось также общее согласие о том, что
причиной нарушения законов на торговых линиях США
являются американские законы, уродующие картельпую
систему. Председатель Бакке задал определенный тон в
292
своей речи, произнесенной 8 марта 1977 г., которую он
потребовал внести в протокол слушания:
«Вопрос не в том, что наша действующая
антитрестовская и относящаяся к судоходству политика вовлекла
Соединенные Штаты в конфликт с большей частью мира.
Исключение, сделанное нами в антитрестовской политике
для членов конференции, базируется в основном на
сохранении «открытой» системы конференций. Это дает
океанским грузоперевозчикам всех наций право вступать в
конференцию или выйти из нее. Тем не менее фактически
во всех других океанских транспортных системах мира
нормой являются закрытые конференции. В то же время
океанские судоходные компании по перевозке грузов
Соединенных Штатов Америки не могут предоставить трапс-
портные услуги по расценкам ниже опубликованных ими
тарифов, несмотря на то что скидки являются законной и
общепринятой практикой в конкурентной борьбе
фактически во всей остальной части мира. Наконец, мы
гарантировали открытый доступ океанских судов фирм всех
стран к перевозкам грузов как в США, так и из страны,
в то время как наблюдается всевозрастающая тенденция
по всему миру, особенно в развивающихся странах,
сохранить существенную долю перевозки грузов за их
национальными судоходными компаниями пли за
плавающими под иностранным флагом судами «филиальных» линий,
которым отдается предпочтение.
Я считаю, что суть проблемы, с которой мы
столкнулись, заключается в следующем: либо мы скоординируем
наше морское законодательство и практику с теми,
которые действуют в остальной части мира, либо мы будем
продолжать «идти в одиночестве» 40.
Хотя симпатии Бакке были явно на стороне первой
альтернативы, он не поддержал общественную позицию;
между тем другие свидетели заявили, что нет нужды в
дипломатической сдержанности. Среди наиболее
откровенно выступавших ораторов был Карл-Хейнц Загер,
заместитель председателя «Хапаг-Ллойд АГ» — крупной
западногерманской судоходной компании41. Загер
утверждал, что проблемы, которые существуют в океанском
судоходстве, вызваны главным образом избытком
возможностей и «слабыми» конференциями — короче говоря,
слишком большой конкуренцией. Его совет, сквозивший и
в других выступлениях, свелся к рекомендации, согласно
которой мировые судоходные линии должны целиком на-
293
ходиться в руках картелей. Он настаивал на изменении
законов США таким образом, чтобы были разрешены
закрытые конференции, установление гибких тарифов, что
дает возможность выстоять перед конкуренцией
аутсайдеров и «эффективным механизмом связанных сделок, или
контрактных систем», т. е. отсроченные скидки. Он также
настаивал на том, чтобы конференциям был предоставлен
больший запас времени формировать пулы грузов и
доходов и сливать мелкие картели в крупные. Эти меры,
сказал он, должны «рационализировать» отрасль и исключать
незаконные скидки (частично путем простого метода —
их легализации). Картели должны избегать
злоупотреблений своей властью, для чего может быть использован
механизм «самоуправления» и правительственный надзор.
Самым яростным сторонником противоположной
точки зрения было министерство юстиции, которое при
президенте Форде провело серию исследований, выступив со
всей силой против дерегулирования транспортных
отраслей, т. е. против прекращения государственного
вмешательства в их дела42. В январе 1977 г. это министерство
выпустило доклад под названием «Государственное
регулирование океапского судоходства», который содержит
язвительную атаку на систему конференций. Среди его
выводов были положения, вызвавшие возмущение тех, кто
делал ставку на статус-кво.
«Анализ предпосылок к регулированию показывает,
что основанная на конкуренции система судоходства
может принести те же плюсы и минусы, которые, как
представляется, могут быть достигнуты только при системе
конференций... Причина, по которой конгресс отдает
предпочтение регулируемой системе конференций перед
системой рыночной конкуренции, является предположение,
что последняя привела бы к разрушительной конкуренции
и монополии. Доклад доказывает, что это предположение
сомнительно. Система конкуренции может привести к
сбалансированию на рынке, когда предложение будет
приспосабливаться к спросу. Одобрив образование
ограниченной монополии, конгресс пытался тем самым
предупредить полную монополизацию судоходства. В результате,
однако, как это обычно и бывает, стали возникать
монополии, владевшие всеми теми атрибутами, которые
конгресс стремился ликвидировать. Правительственное
регулирование, как представляется, должно было привести к
отказу от сбалансированности интересов в пользу усиле-
294
нйя «стабильности» й развития картелизации этой
отрасли» 43.
Большая часть доклада состояла из детальной
критики основ регулируемой монополии. Прежде всего в нем
отмечается, что не существует предполагаемых
ограничителен власти конференции44. Под этими ограничителями
подразумевались конкуренция и государственное
регулирование. В основе позиции, поддерживающей
правомерность существования судоходных конференций, лежит
тезис о том, что и при их наличии всегда должна быть
какая-то степень «независимой» конкуренции извне, чтобы
удержать поведение картеля в дозволенных рамках, в
действительности такого рода конкуренция часто
оказывается недостаточной. ФМК разрешает независимым
судоходным линиям, осуществляя перевозку грузов США,
заключать с конференциями «соглашения о расценках».
Хотя такого рода соглашения предусматривают право с
кратковременным уведомлением изменять расцепки и
часто устанавливают расценки для независимых линий
несколько ниже расценок конференции, они очень крепко
связывают эти формально независимые компании с
картелем (по Северной Атлантике в первом квартале 1975 г,
по независимым компаниям четыре пятых объема их
контейнерных перевозок и три четверти дедвейта
(грузоподъемности судов) приходилось иа независимые линии,
участвующие в соглашениях о расценках45.
Действительно, у независимых линий обычно нет финансовой опоры,
чтобы выдержать удары копферепций и продолжительные
битвы с ними. Обычно тем, кто выживает в этих схватках,
остается только маленькая доля иа рынке грузоперевозок.
Более мощные аутсайдеры часто следуют стратегии
«конкуренции и объединения», бросая вызов конференции
только для того, чтобы добиться существенной доли на
рынке и затем стать ее полноправным членом. Так
поступали некоторые из хорошо известных независимых
линий, например «Исбрандтсен», «Си-лэнд» и др. Даже
конкуренция между конференциями (которые могут
соперничать из-за фрахта во впутрепних водах с
грузоперевозками из одного порта в другой) в большинстве случаев
погашается одобренными ФМК договорами, по которым
конференции соглашаются не конкурировать46.
Министерство юстиции также бросило вызов принятой
догме и по вопросу о барьерах против пропикновепия
новых конкурентов. Суда мобильны и сравнительно дешевы
295
йри покупке, поэтому легкость, с какой можно проникнуть
в эту отрасль, часто упоминается, чтобы поддержать
утверждения, будто ликвидация конференций вызовет вскоре
гибельную конкуренцию. Но проникнуть новичку в
отрасль фактически не так легко, как это может показаться.
Прежде всего, капитал, необходимый для организации
современных судоходных операций, во много раз возрос
после того, как в середине 60-х годов «Си-лэнд» произвела
революцию в этой отрасли, первой успешно организовав
перевозку грузов па контейнеровозах. Контейнеризация —
перевозка грузов на судах в контейнерах стандартного
размера, которые легко транспортируются в порт и обрат-
no на грузовых машипах или по железной дороге и
которые не надо открывать до тех пор, пока они не прибудут
к месту назначения, — значительно сократила стоимость
грузоперевозок па судах, сократила время погрузки и
выгрузки по сравнению с тем, которое требовалось раньше.
Однако это потребовало новые дорогие суда, портовые
устройства, специальные краны, контейнеры и другое
оборудование. Таким образом, только те из компаиий-«но-
вичков», которые имели прочную финансовую базу, могли
еще бросить вызов передовым, уже закрепившимся на
рынке компаниям, имеющим крупный контейнерный флот.
Контракты с двойными ставками явились другим
очевидным препятствием для новых компаний. Были и другие
барьеры, но самым важным оказался подрыв цен — старое
испытанное картельное средство, когда снижаются
ставки, чтобы заставить выйти из бизнеса или вступить в
картель. Конечно, практика хищнического подрыва цен
незаконна и нарушает законы судоходства, но, пока ФМК
завершит расследование действий конференции, ущерб
почти всегда уже нанесен. По четырем из пяти дел о
подрыве цеп, разбиравшихся в ФМК за период с 1950 г. до
середины 70-х годов, аутсайдер или вынужден был совсем
прекратить свой бизнес (три случая из пяти), или стал
членом конференции (один случай)47.
Таким образом, независимые компании вряд ли могут
своей конкуренцией дисциплинировать конференции.
Свидетельства многих лет подтверждают, что нельзя добиться
этого путем правительственного регулирования.
Министерство юстиции, например, после рассмотрения
практики ФМК, направленной на защиту независимых линий от
незаконных действий, пришло к выводу, что этот орган
настолько узко определил понятие «подрывной ценовой
296
политики», что запрещение ее становится невозможным48.
Несмотря на то что с начала 60-х годов эта комиссия в
какой-то мере повысила бдительность, она все еще
проявляет опасное стремление одобрять фактически все
соглашения конференций, включая пулы, практику двойных
ставок, договоры между конференциями, к тому же без
серьезного рассмотрения их. В 1968 г. в деле
принципиального зпачения «Актлеболагет Свепска Америка
линией» против ФМК, комиссия постановила, что
антиконкурентные соглашения были направлены против
общественных интересов и что конференциям следует доказать, что
их соглашения были крайне необходимы, так как должны
служить обществу лучше, чем конкуренция. Но
стандартный «общественный интерес» в действиях «Свепска» так
и не был доказан. Скорее, ФМК склонялась к одобрению
соглашений просто потому, что они должны были
способствовать стабильности в судоходном деле. «В сущности,
тяжелое положение в связи с действиями «Свепска»
можно было выявить путем раскрытия потенциальной или
существующей нестабильности (сильная копкуренция,
незаконные действия, перегрузка судов) и того, что
сдерживание конкуренции смягчало нестабильпость... Таким
образом, позиция, направленная против сдерживания
конкуренции, отрицается наличием конкуренции», — сухо
констатирует доклад министерства юстиции 49.
ФМК не только подтверждала большую часть
соглашений в интересах «стабильности», но также игнорировала
бросающиеся в глаза факты о наличии секретных,
незаконных договоров. Лучшей иллюстрацией к этому
является недавняя история с торговыми маршрутами Северпой
Атлаптики. В 1968 г. семь крупнейших компаний
контейнерных судов Северной Атлантики предложили создать
«суперконференцию», чтобы охватить «перевозки между
Северной Атлантикой США и всей Европой, от Балтики
до Средиземного моря, включая Скандинавские страны,
Соединенное Королевство и Ирландию»50. Новая группа
должна была поглотить 17 существующих конференций.
Одпако эта идея вызвала сильную оппозицию, и в
середине слушаний в ФМК, состоявшихся в 1971 г., семь
компаний вышли из группы. Тем не менее в конце того же года
эти фирмы задумали организовать пул, консолидирующий
их доходы, а также соглашение о тарифных расценках,
охватывающих перевозки на той же территории, который
в случае утверждения стал бы по сути той же суперкон-
297
ференцией, но под другим названием. Первоначальное
решение ФМК было благоприятным. Однако, когда одна из
фирм вышла из группы ввиду несогласия с предложенным
планом раздела рынков, план создапия пула также
провалился.
Вместо этого началась тайная деятельность суперкон-
фереиции, на что ФМК смотрела явно сквозь пальцы.
Суперконферепция возникла главным образом из-за
растущего использования системы контейнерных перевозок.
В 1968 г. семь крупных судоходных компаний,
занимающихся контейнерными перевозками, доминировали только
в одной из шести конференций, осуществляющих
перевозки между США и североатлантическими портами Европы.
К 1972 г. все шесть конференций образовали почти единое
членство (вместе с седьмой, создавшейся в том же году)
п с того времени продолжали действовать51. Данные,
собранные из доступных материалов архива ФМК,
показывают, что эти шесть конференций имели общую
администрацию, общую линию политики, совместно проводили
повышение цен в период с 1971 по 1975 г., ощущали
слабую конкуренцию со стороны линий, не входящих в
конференцию, и полностью исключили конкуренцию между
собой, т. е. шестью конференциями. Тем не менее ФМК
даже пе расследовала все это52.
Этой суперконференцией занялись антитрестовские
власти, и картель из семи компаний («Си-лэид сервис»,
«Атлантик контейнер лайн», «Юнайтед Стейтс лайпс»,
«Хапаг-Ллойд», «Дарт контейнер лайн компани», «Сит-
рэйн лайнс» и «Америкэн экспорт лайнс», слившаяся в
1978 г. с компанией «Фаррель лайнс») вынужден был
уплатить в 1979 г. самый крупный в истории уголовных
антитрестовских дел США штраф. (Из этих линий четыре
были американскими. Центр группы «Атлаитик
контейнер» находился в Англии, «Дарт» являлась консорциумом,
базировавшимся на Бермудах, а «Хапаг-Ллойд» —
западногерманской фирмой.) После четырех лет расследований
большого жюри эти фирмы и 13 должностных лиц были
обвинены в многочисленных нарушениях закона Шерма-
па. Широкий размах актнвпости суперконференции
хорошо описай в обвинительном заключении, в ответ на
которое компании и должностные лица объявили nolo
contendere.
Обвинительное заключение утверждало, что эти
судоходные линии:
293
а) Осповали без одобрения комиссии комитеты,
включая главный комитет управления (ГКУ), которые
представляли отчеты главам линии... и комитету политики цен
(КПЦ), оба комитета состояли только из представителей
семи линий. Это делалось с целью фиксации ставок,
издержек и других факторов, прямо влияющих на уровень
цен...
б) Устанавливали и припимали меры к достижению
через эти комитеты, без одобрения комиссии, целевых
уровней доходов по операциям семи линий в американо-
европейской торговле. Эти целевые уровни доходов были
известны под пазванием «Плапы доходов».
в) Ввели ставки, размеры издержек и другие факторы,
которые непосредственно влияют па уровень цен (и все
это без подтверждения комиссии) на фрахт океанских
перевозок в южноатлаптической торговле путем, помимо
других методов, договоренности, согласно которой
расценки в южпоатлаптической торговле уравниваются с
расценками в североатлаптнческой торговле...
г) Установили расценки... на перевозку грузов на
линии Соединенные Штаты — Европа через Канаду в то
время, когда не была утверждена часть 15-я соглашения,
разрешающая такую деятельность.
д) Ввели в действие без одобрения комиссии ряд
соответствующих соглашений между семью линиями и
различными независимыми компаниями с целью фиксации
ставок.
е) Следовали тарифам комиссии и пересмотренным
тарифам, что было результатом комбинаций и тайного
сговора 53.
Итак, очевидно, что можно со всей серьезностью
задать вопрос, подвержена ли контролю монополистическая
власть судовых конференций как в результате
конкуренции независимых компаний, так и посредством
правительственного регулирования. При отсутствии того и другого
можно ли ожидать определенного перекоса на рынках,
связанного с деятельностью монополий, а это в
действительности имеет место. На линиях, подвергшихся
расследованию министерства юстиции, контролируемая
конференциями доля рынка постоянно была высокой и
колебалась обычно в пределах от 75 до 90%. Практика показала,
что конференции могут устанавливать различные цены
для разных клиентов за одинаковые услуги, что
невозможно в условиях рыпочпой конкуренции. Что касается ре-
299
альной (с учетом инфляции) стоимости перевозов на
судах, то она возросла по всем линиям, которые были
расследованы, за период 1965—1975 гг. от 34 до 149%.
Такой уровень роста цен мог иметь место или в
результате роста транспортных издержек на судоходных
линиях, или вследствие возрастания их монополистической
силы, или по этим двум причинам, вместе взятым.
Определенный интерес вызывает тот факт, что наиболее
высокий рост расценок наблюдался на североатлантических
маршрутах, которые находились во власти
суперконференции 54.
Каковы же выгоды, на которые претендует система
конференций? Здесь также имеется по меньшей мере
основание для скептицизма. Защитники этой системы
утверждают, что она обеспечивает регулярное и постоянное
линейное обслуживание. Но даже там, где картели
распадались, судоходные компании продолжали регулярно
обслуживать линии в соответствии с объемом
грузов, предложенных к перевозке. В условиях повышенной
конкуренции можно ожидать некоторое сокращение
движения на главных линиях, что обычно имеет место и на
нерегулируемых авто- и авиаперевозках55.
Что касается пресловутой «стабильности» цен,
обеспечиваемой якобы конференциями, то еще стоит подумать,
насколько желательна такая стабильность. Во всяком
случае, исследования показывают, что цены, устанавливаемые
конференциями, не столь стабильны, а скорее имеют
тенденцию к росту56. Наконец, будучи далекой от решения
проблемы роста избытка транспортных возможностей,
система конференций, наоборот, приводит к увеличению их.
Как и все картели, конференции склонны сдерживать но-
воввведения и поддерживать малоэффективные компании,
которые остаются при деле, хотя конкуренция могла бы
отсеять их. *
Исходя из всех этих соображений, доклад министерства
юстиции заключает: «Общество выиграет от
восстановления условий конкуренции на рынках океанского грузового
судоходства» 57. Одной из возможностей является простая
отмена положений закона о судоходстве, которые
позволяют линиям заключать соглашения об ограничении
конкуренции. Другой подход может быть основан на
постепенном проведении реформы, которая поставила бы вне
закона определенные виды ограничений, придающих
картелям слишком большую силу при подавлении конку-
300
ренции. Могли бы быть запрещены контракты,
основанные на двойных ставках, соглашения о расценках и пулах
между конференциями и независимыми линиями. Можно
было бы также заставить конференции убедительно
доказать общественности, что выигрыш от их деятельности
оказывается большим, чем потери, связаппые с
антиконкурентным соглашением. Картелям могла бы быть
предоставлена большая гибкость в определении ставок в
соответствии с изменяющимися условиями, т. е. то, что имеет
место на воздушных линиях и железнодорожном
транспорте.
* *
Однако, как оказалось, конгресс занял
противоположную позицию. После долгих слушаний, с 1977 по 1980 г.,
и после исследования, проведенного Межведомственной
целевой группой по указанию президента Картера,
комиссия по делам морской торговли и рыболовства,
возглавляемая конгрессменом Джоном Марфи, разработала билль,
который предусматривал крайне необходимый коренной
пересмотр судоходной политики США. Этот билль,
«Общий закон 1980 г. о реформе регулирования, возрождения
и реорганизации в морском судоходстве», был солидным,
комплексным документом, касающимся ряда вопросов,
включая субсидии судам, плавающим под флагом США,
и меры по стимулированию судостроения в США. Но в
своем подходе к вопросу о картеле билль занял позицию
полного отрицания идеи, согласно которой судоходная
отрасль и общество выиграют при более широкой
конкуренции. Комиссия Марфи, в сущности, приняла все
аргументы крупных конференций судоходных линий, и билль был
в полном согласии с горячими пожеланиями конференций.
Он решительно исключил большую часть деятельности
конференции из-под действия антитрестовских законов,
устанавливая, что нарушение закона подлежит судебному
преследованию только по условиям самого закона. Билль
узаконивал закрытые конференции. В качестве
противовеса конференциям грузоотправителям разрешалось
создавать советы для ведения переговоров о тарифах с
судовыми картелями. Возможно, наиболее важным является
то, что этот билль сильно ослабил права регулирования
Федеральной морской комиссии. Согласно прежнему за-
301
KOiiy, аптпкопкурёптпыё согМшепйя рассматривались ttai<
направленные против общественного интереса и
конференциям требовалось доказать, что их соглашения
являются полезными. Всеобъемлющий билль переложил
бремя доказательства с одних плеч на другие, потребовав от
ФМК доказать, что соглашения картеля не соответствуют
интересам общества. В противном случае соглашения
автоматически становились действующими спустя 60 дней
после регистрации.
Всеобъемлющий морской билль никогда не был
поставлен на голосование обеих палат конгресса 96-го
созыва. Марфи — главный автор проекта закона — был
забаллотирован при перевыборах 1980 г. *
Но даже без поддержки Марфи всеобъемлющий билль
может послужить в качестве образца для закона, который
вполне может пройти через конгресс последующих
созывов. Короче говоря, Соединенные Штаты могут в скором
времени присоединиться к другим государствам и
проводить такую политику судоходства, основа которой была во
время слушаний прекрасно охарактеризована одним из
оппозиционно настроенных свидетелей как «картели в
полном смысле слова» 58.
* Вскоре после избрания Марфи был обвчнеп в получении
взятки в так называемом Абскамском скандале- На протяжении
своей карьеры Марфи получал крупные взятки от судовладельцев
и морских союзов.
Глава 8
УГРОЗА КАРТЕЛЯ
В предыдущих главах было показано, что картели
распространены в значительно большей степени и они более
могущественны, чем предполагают общество и
большинство экономистов. Международные картели ныне
действуют — или действовали недавно — в обрабатывающих
отраслях промышленности (сталь, химикалии,
электрооборудование), в сырьевых отраслях (нефть, уран) и в сфере
услуг (судоходство). Помимо картелей, о которых мы
располагаем обширной документацией, имеются сотни
других, зарегистрированных в Англии, ФРГ и Японии, а также
неизвестное, но безусловно значительное число иевыяв-
ленных объединений подобного рода1. Членами их
являются многие крупнейшие в мире и хорошо известные
транснациональные корпорации. И хотя их механизмы по
контролю за торговлей принимают множество форм, все
они преследуют одну простую цель: снизить конкуренцию,
чтобы умножить прибыль. Теперь настало время оценить
степень их воздействия.
Мы считаем эту задачу особенно важной в настоящее
время, потому что картели за последнее десятилетие
пошли в своем развитии еще дальше. Объясняется это тем,
что западный мир вступил в необычную новую
экономическую эпоху, которую вернее всего можно назвать эпохой
стагфляции.
В начале 70-х годов экономика передовых
капиталистических государств претерпела глубокие изменения. Эра
беспрецедентного подъема, последовавшая за второй
мировой войной, закончилась, и началась новая эра, вызы-
303
вающая уныние. Что вызвало эту перемену, остается
предметом ожесточенных споров, но имеется общее понимание
относительно ее характерных черт. Наиболее
беспокоящим из них является положение, известное под
названием «стагфляция» — сочетание медленного роста с высоким
уровнем безработицы и инфляции, зловещее трио,
появления которого не ожидают ни в каком месте и ни в какое
время2. Согласно принципам ортодоксальной
политической экономии, которым следуют в западных государствах, с
1945 г., инфляция и безработица противостоят друг другу
и подобны качелям. Когда экономика на подъеме,
безработица падает, но инфляция имеет тенденцию расти,
тогда как при «охлаждении» экономики безработица
возрастает, а инфляция снижается. Правительства должны
уметь регулировать «температуру» экономики путем
введения фискальных и кредитно-денежных оздоровительных
мер, т. е. манипулирования величиной взимаемых налогов,
размерами бюджетного дефицита и ростом денежного
обращения.
Но затем эти, казалось бы, надежные формулы
потеряли свою магическую силу. В 70-х годах экономический
рост по всему западному миру резко замедлился в
сравнении с предыдущими двумя десятилетиями. Безработица
как пеизменное следствие этого почти повсеместно
возросла. То же самое случилось и с инфляцией, не оказавшей
при этом влияния на свою противоположность — уровень
безработицы. Другая неприятная черта нового времени
заключается в том, что спады становятся более резкими
и продолжаются они дольше, в то время как периоды
оживления и подъема оказываются короче и менее
полными. К тому же экономические циклы в крупных
капиталистических странах стали более синхронными, так что
спад в этих странах возникает одновременно, усугубляя
их положение3. Наконец, изменения в расстановке сил в
мировой экономике, главным образом развитие
многонациональных фирм и ОПЕК, оказали болезненное
воздействие на торговые балансы многих промышленно развитых
стран, особенно Соединенных Штатов Америки, еще более
ухудшив их состояние.
Короче говоря, экономические перспективы в век
стагфляции не выглядят блестящими. Всеобщее расстройство
экономики паряду с бездействием правительств отражает
простой, но часто остающийся незамеченным факт —
государственные деятели нередко оказываются бессильными
304
перед фатальными симптомами, которые возникают в
экономике их стран. Правительства западных государств,
консультируемые сбитыми с толку экономистами и
направляемые политиками, находящимися перед выбором
между одинаково неприятными глубоким спадом или
инфляционным ростом, могут сделать немногим больше, чем
ремесленник в отношении экономического цикла в
надежде пригладить его крайности4. Вследствие этого мир
постоянно находится в состоянии полуспада, что может
продолжаться долгое время. Слишком низкие темпы роста
экономики и высокий уровень безработицы ощущаются
все сильнее. Компании, отдельные отрасли
промышленности и страны в целом, которые сильно увеличили свои
производственные возможности на протяжении последней
фазы бума, ныне сталкиваются с проблемой сокращения
рынка и острой конкуренцией. Естественно, в результате
всего этого появляются протекционистские настроения,
которые распространяются повсюду и обещают быть еще
более сильными. Существует большое опасение, что, если
стагфляция будет упорно продолжаться, это может
вызвать такое огромное напряжение для некоторых отраслей,
что вполне вероятным окажется развязывание всеобщей
торговой войны, подобно той, которая стала в свое время
главным фактором углубления и продолжительности
Великой депрессии.
Какие последствия может иметь для картелей
всемирная экономическая стагнация? Ответ подсказывают два
факта. Первый — картели, как мы видели, очень часто
организуются в периоды ухудшения рыночных условий,
когда промышленность страдает от перепроизводства.
Второй — временем расцвета картелей была Великая
депрессия.
В действительности уже имеются признаки того, что
эпоха стагфляции может стать второй эпохой картелей.
Самый очевидный признак — непрерывные споры в
Европе о пределах, до которых кризисным отраслям стран —
членов ЕЭС будет разрешено картелизироваться.
Европейские производители стали и искусственного волокна, как
мы видели, являются участниками официально
разрешенных картелей. В 1978 г. Этьен Дэвиньон, будучи
специальным уполномоченным ЕЭС по промышленным
вопросам, подготовил и энергично продвинул план, которым
поощрялось создание картелей в отраслях
промышленности ЕЭС, признанных комиссией «кризисными» 5. Судо-
20 Зак. W 19Q6
305
строение, производство пластмасс6 и даже автомобильная
промышленность упоминались как возможные кандидаты
на право создания картелей. Ожидалось, что план Дэвинь-
опа будет принят, но неожиданно он был забаллотирован
другими членами комиссии. Однако поддержка, которую
этот план получил от некоторых членов, не прошла
бесследно, как показали длительные споры в комиссии,
связанные с заявкой на создание картеля фирм,
производящих волокна. По крайней мере некоторые из тех, кто
поддержал план Дэвиньона, являлись экспертами, которые
были убеждены в том, что созданные по инициативе ЕЭС
картели могут предотвратить нечто более худшее. Курт
Штокман, глава международного отдела федерального
картельного управления ФРГ, заметил, что, если план
Дэвиньона провалится, «картелизация будет
осуществляться путем добровольных соглашений между
частными промышленными фирмами при поддержке их
правительств» 7.
Даже в Соединенных Штатах Америки, где
антитрестовская философия пустила более глубокие корни, чем в
Европе, можно в настоящее время разглядеть наличие
усилий, направленных на то, чтобы избавиться от риска
конкурентной борьбы. Там все еще имеются явные
защитники системы картелей. Но в отраслях
промышленности, которые недавно оказались под угрозой иностранной
конкуренции, например в сталелитейной и текстильной,
правительство вняло просьбам американских
промышленников о помощи и решительным образом склонило
иностранные компании сократить свой экспорт в США, а также
привело в действие соответствующую систему цен, чтобы
предотвратить импорт дешевой иностранной стали.
Подобные же меры были предусмотрены для автомобильной
промышленности. От такого рода мер недалеко отстоит
представление, согласно которому американским
сталелитейным фирмам будет дозволено начать переговоры с
иностранными конкурентами относительно своих трудностей
и достигнуть соглашений о взаимном воздержании от
конкуренции, особенно когда европейская промышленность
уже картелизована и американцы могут претендовать на
то, что им разрешат войти на равных началах в
объединенный фронт. Этот аргумент уже используется фирмами
океанских судоходных линий США, представители которых
заявили, что невозможность создать эффективные картели
ставпт их в невыгодное положение (см. гл. 7).
306
Таким образом, история картелей (особенно за пёрйоД
после Великой депрессии), текущие события и динамика
конкуренции — все это убеждает в том, что по мере
втягивания мировой экономики в состояние депрессии число
картелей и их защитников определенно будет возрастать.
В такое время настоятельно необходимо понять
требования картелей и предупреждения, выдвигаемые против них.
Поэтому мы посвящаем первую часть этой главы
критическому обзору преимуществ, которые в теоретическом
плане могут иметь картели, и рассмотрению специфических
последствий деятельности картелей на Западе, как в
развивающихся, так и в промышленно развитых
государствах, где картели имеют свои центры.
ДОВОДЫ В ПОЛЬЗУ КАРТЕЛЕЙ
Мы не знаем более сжатого и горячего выступления о
том, что выигрывает мир от картелей, чем речь лорда
Гарри Дункапа Макговапа во время дебатов в палате
лордов британского парламента в 1944 г. Лорд Макгован,
страстный защитник этой точки зрения, был одпим из
основателей «Империэл кемикл индастриз», гигантского
объединения, известного своими обширными картельными
связями. Он произнес свою речь в тот момент, когда
влиятельные круги британского делового мира (включая
Федерацию британской промышленности) считали всеобщую
картелизацию решением проблем мировой торговли в
послевоенный период.
Макгован, в частности, сказал:
«В нашей стране многие промышленники перестали
верить в прирожденное превосходство свободной или
предельной конкуренции...
Цель картельного соглашения заключается главным
образом в регулировании, но не в ликвидации
конкуренции. Такого рода соглашения ведут к более упорядоченной
организации производства и могут остановить
расточительную и чрезмерную конкуренцию. Они (т. е. картели)
должны помочь стабилизировать цены на приемлемом
уровне... Они могут повести к быстрому улучшению
техники и сокращению себестоимости, что в свою очередь
при хорошо организованном руководстве в
промышленности может обеспечить базу для более низких цен
потребителям. Они могут распространять выгоды от изобретений
из одной страны в другую путем обмена результатами ис-
20*
307
следований, через перекрестное лицензирование патентов
и за счет предоставления важных «ноу-хау», полученных
при создании изобретений. Они могут обеспечить условия
для организованного расширения мировой торговли» 8.
Хвалебная речь Макгована в честь картелей
заключает в себе противоречие между двумя ключевыми
концепциями — стабильностью и конкуренцией. Хотя он
пытается занять среднюю позицию («регулировать, но не
отменять конкуренцию»), он знает, что в своей основе два
этих элемента противостоят друг другу: чем больше
конкуренции в капиталистической экономике, тем меньше
стабильности, и наоборот. Картели являются порождением
этого противостояния. Они представляют собой попытку
уклониться от действия той самой силы, которая движет
рыночную экономику. В центре любого противоречия,
связанного с картелями, находится, таким образом,
главный вопрос: до какой степени может быть ограничена
конкуренция без ущерба в отношении тех благ, которые
она, по идее, должна приносить обществу? Конкурентный
рыпок лучше всего можно определить как систему
принятия решений о том, что будет производить общество и как
производимое будет распределяться среди населения.
Ресурсы в капиталистическом обществе распределяются пе
в соответствии с планом, а главным образом в результате
непредсказуемых взлетов и падений в предложении и
спросе. Товар, на который имеется спрос, но количество
которого относительно недостаточно, повышается в цене.
Вкладчики в поисках наиболее выгодного вложения своих
капиталов проявляют интерес к отрасли, производящей
именно этот товар. В результате расширяется производство
товара. Это приводит к падению его цены и заставляет
вкладчиков искать более выгодные сферы приложения
своих капиталов. «Таким образом, на основе
беспрерывного процесса адаптации конкурентный рынок добивается
экономического равновесия», — пишут Стокинг и Уот-
кинс9. И именно в этом «процессе непрерывной
адаптации», исключительной гибкости идеальной системы
конкуренции заключено ее великое достоинство. На этой
гибкости основывается тезис о том, что экономика
свободного рынка является наиболее эффективным методом
распределения и размещения продукции. Теоретически
рынок столь чувствительно реагирует на изменения в
предложении и спросе, что длительное время большая часть
населения может покупать то, что ей необходимо, по до-
308
ступным ценам. Другое теоретическое преимущество
конкуренции заключается в том, что она ускоряет темпы
технического прогресса. Каждый промышленник, надеясь
получить преимущества перед своими конкурентами,
стремится изыскать и внедрить на своих предприятиях
повую технологию, которая может дать ему возможность
производить товары быстрее, дешевле, более высокого
качества или добиться всех этих преимуществ одновременно.
Из-за этого постоянного стремления к
усовершенствованиям растет производительная сила общества и
поднимается уровень жизни.
Но это означает, что конкуренции присущ
дестабилизирующий эффект. Продукция, компании, целые отрасли
внезапно изменяют и преобразовывают характер
современной жизни. Некоторые оказываются в состоянии упадка и
исчезают. Инвестиции и потребление растут и снижаются
в ритме, известном как экономический цикл, который
остается в значительной степени неизмеряемым. Но сколь
бы щедрые плоды ни приносили для общества эти
изменения, за короткий срок с «неудачников» взыскивается
тяжелая дань: потеря капиталов, закрытие предприятий,
слияния, банкротства, безработица. Конкуренция, созидая,
разрушает. Разрушения могут быть настолько
серьезными—о чем свидетельствует Великая депрессия, — что
лишь немногие страны теперь опираются исключительно
на действие рыночных сил. Напротив, используются
многочисленные средства, чтобы противостоять тенденции
рынка создавать хаос в обществе. Правительства
используют рычаги макроэкономики Кейнса, программы
социального обеспечения и гарантирование займов компаниям,
терпящим бедствие (например, «Локхид» и «Крайслер»),
чтобы смягчить воздействие экономических сдвигов. А
сами частные компании могут найти спасение в картелях.
Действительно, как доказывал в своей речи лорд Мак-
гован, члены картелей давно были склонны винить в своих
бедах свободный рынок, громко утверждая, что
конкуренция редко приносила пользу. Здесь, конечно, немало
иронического. Большинство крупных корпораций в какие-то
периоды своего существования брали верх в
ожесточенных схватках с «хаотичной», «расточительной» или
«разрушительной» конкуренцией, во время которых они
беспощадно устраняли местных конкурентов. И вот когда
полем битвы стал весь мир, а противниками оказались
фирмы того же размера и мощи, тогда стали раздаваться
309
возгласы о вреде копкуреппий и началось превозношение
достоинств сотрудничества.
Тем не менее, несмотря на тот факт, что многие члены
картелей извлекали в прошлом выгоду от «хаотической»
конкуренции, нет необходимости сводить на нет их
утверждение о том, что в настоящее время надо бы ее
ликвидировать. Вполне вероятно, что в некоторых отраслях
всеобщая конкуренция в состоянии вызвать неистовый
бум и банкротства, сопровождающиеся подрывом
экономики, а именно огромным перепроизводством,
повсеместным закрытием предприятий и безработицей, а также
никому не нужные крахи более слабых фирм. Вопрос, таким
образом, заключается в следующем: что же могут
предложить картели взамен того, что свободный рынок из-за их
деятельности лишается своей гибкости и чувствительности
к меняющимся условиям? Утверждения о том, что картели
могут «стабилизировать» рынки, создать «упорядоченные»
условия торговли и поддерживать «приемлемые» цепы,
должны быть оценены по достоипству, поэтому мы
рассмотрим эффективность картелей по четырем различным
позициям: цены, производство, эффективность и
технологический прогресс.
В настоящее время частные картели пме*от столь
низкую репутацию, что редко кто из деловых людей решится
публично защищать их, как это сделал лорд Макгован, на
том основании, что они якобы искусственно
поддерживают цены на «разумном» уровне. Но вместе с тем этот
фактор является общей основой сотрудничестве между
конкурирующими фирмами, и об этом открыто говорится
представителями картелизированных отраслей, например
в судоходстве. Заместитель председателя «Хапаг-Ллойд»
Карл Хайнц Загер (который позже был огптрафовап на
50 тыс. долл. по делу о Североатлантическок картеле
судовладельцев) в своей речи в 1977 г. заявил:
«Положительный результат от такого рода общего подхода — это
ликвидация избыточного тоннажа при наличии
достаточных средств для выполнения заказов торговли на
транспортировку во все порты и обратно. Рост расценок па
фрахт сдерживается, так как достигается оптимальная
эксплуатация судов и оборудования. Последним, но не
менее важным является то, что это позволяет
судовладельцам иметь приемлемый доход па свои
капиталовложения» 10.
«Юрофер», стальной картель, основанный ЕЭС в
310
1976 г., установил минимальные цены на различную
продукцию и наказывает членов за снижение их. Фирмы,
производящие уран, основав «Клуб» в 1972 г., договорились
между собой о необходимости иметь упорядоченные
рыночные цены, которые должпы быть «разумными» и
«достаточными для проведения дальнейшей разведки
месторождений» п.
Есть, однако, проблемы, связанные с вопросом о
стабилизации цен картеля на «разумном» уровне. Наиболее
очевидным из них является вопрос о том, кто должен
определить размер разумной цены. То, что одним членам
картеля представится достаточным или желательным
размером дохода, может оказаться недостаточным для
других. Тем не менее, как правило, только сами компании,
располагающие данными о стоимости единицы продукции,
могут с общего согласия определить цены на товары,
Картели обычно стараются не допустить падения уровня
цеп, но в то же время они почти ничего не делают, чтобы
предотвратить их повышение. Таким образом,
стабильность цен оказывается улицей с одностороннем
движением 12.
Прекрасным недавним примером стремления
использовать повышение цен является практика уранового
картеля. Хотя серьезное перепроизводство заставило компании
объединиться в «Клуб» и документы картеля показывают,
что желаемая «стабильность» может быть достигнута
только при скромном повышении цен — с 6,1 долл. за
фунт в 1972 г. до 7,5 долл. в 1978 г., — члены были
ошеломлены, когда цена за «желтый брикет» взлетела в
1975 г. до 42 долл. Ясно, что они не попытались
придержать рост цен путем выброса на рынок «желтых брикетов»
пз своих резервов. Конвенция по хинину также, начав с
попыток стабилизировать цены, распалась, как только
цена на продукцию возросла в пятикратном размере за
1964-1966 гг.
Естественно, имелись картели, которые
придерживались в течение продолжительного периода стабильных
цеп. Мы уже видели, что па протяжении 40—60-х годов
«Семь сестер» сохранили устойчивость своих цен на
мировом нефтяном рынке. Но, поразмыслив, однако, можно
начать сомневаться в ценности такой стабильности. На
рынке существовали не бросающиеся в глаза избыточные
возможности предложения нефти. Компании могли
выкаливать гораздо больше нефти. «Сестры» строго коптроли-
3U
ровали соотношение предложения и спроса, главным
образом через свои совместные предприятия на Ближнем
Востоке. Компании скрывали выявление новых нефтеносных
районов, нарочито черепашьим шагом разворачивали
разведочные работы, склоняли друг друга не производить
избыток нефти и таким путем на протяжении многих лет
получали возможность увеличивать объем продажи нефти,
исключительно только в соответствии с ростом спроса
(см. гл. 3). В общем, установив ограничения на
производство, картель предотвратил снижение цен и лишил таким
образом потребителей более дешевой энергии, а в
некоторых случаях лишил страны -— особенно Ирак —
полагающихся им сумм за эксплуатацию нефтеносных районов в
виде налогов и роялти. Но конечно, в 1973 г. период
стабильности цен был резко прерван, когда цена на нефть за
один год увеличилась в четырехкратном размере и
компании молчаливо поддержали картель ОПЕК, который иначе
мог бы потерпеть крах, предоставив в его распоряжение
свой опыт в области управления и сбыта нефти.
Проблемы цен были тесно связаны с производством.
Если самой главной движущей силой картеля является
повышение цен, то паиболее важным средством для
достижения этого стало сокращение производства. Фактически
каждый картель, упоминавшийся в настоящей книге,
сокращал запасы своей продукции тем или другим путем.
Сокращение может коснуться отдельных географических
районов, например по статьям картельных соглашений о
защите внутреннего рынка (которыми закрывается доступ
иностранных товаров) либо же на основе соглашений о
разделе экспортных территорий. Оно может быть вызвано
просто установлением лимита производства, как это
предусмотрено в соглашении Иранского консорциума между
семью странами, содержащем сложную систему квот
производства. В самом деле, некоторые картели полагаются
исключительно на сокращение производства. Однако
большинство этих объединений комбинируют сокращения с
соглашениями об определении цен, мошенническими
заявками, условиями соперничества и другими им подобными
приемами.
Полемика вокруг сокращения производства,
осуществляемого картелями, ведется параллельно с дискуссией по
соглашениям о ценах, особенно в отношении находящихся
в кризисе отраслей. Например, если европейская
промышленность синтетического волокна страдает от массового
312
перепроизводства (а это так), разве не было бы разумным
компаниям встретиться вместе, договориться о действиях,
а затем ограничить свое производство тем, что требует
рынок? В Японии местные промышленники поступают
именно так, используя узаконенные «кризисные картели».
А картельный план Дэвиньона, разработанный для ЕЭС,
разрешает контроль над производством наряду с другими
мерами, чтобы рационализировать терпящие бедствие
отрасли европейской промышленности. Внешне эта идея
представляется хорошей, даже лучшей, чем обещание
сохранить цены от слишком большого падения или
слишком резкого повышения. Почему в таком случае компании
должны производить больше товаров, чем имеется спрос
на них? Но с другой стороны, если только сами компании
будут оценивать рыночный спрос и распределять
продукцию, кто оградит общество от злоупотреблений?
Регулирование производства на действенных началах означало, что
конкуренты могут с легкостью создавать искусственный
дефицит как средство против избытка. Здесь опять
практика нефтяных компаний на Ближнем Востоке показывает,
как осуществляется такого рода политика. Так был ли
полезным для общества совместный контроль над
производством или он привел к искусственному повышению цен?
Картели могут также оказать воздействие на общую
эффективность отраслей, которые контролируются ими.
Эффективность — решающий фактор производственной
системы любого общества. Она означает способность
производить товары, необходимые обществу, в необходимом
количестве, высокого качества и по возможности по
наиболее низкой цене. В теории конкурентная борьба
способствует росту эффективности, так как выживают наиболее
приспособленные. Эффективно функционирующие фирмы
неизбежно будут процветать, компании же с низкой
эффективностью, плохо управляемые и организованные,
которые не идут в ногу с изменениями в технологии и
вкусах потребителей, неизбежно терпят крах. Однако что
касается цен и объема производства, прокартельная
позиция относительно фактора эффективности
заключается в том, что промышленность, в которой сфера
производства и его методы планируются совместно, может
функционировать лучше, чем промышленность,
предоставленная причудам конкуренции. Теоретически картель может
планировать необходимый объем продукции и затем
распределять работу между своими членами наиболее эффек-
313
Тйвпым образом. Картели, создаваемые с целью
«рационализации» производства, могут даже решить, что старые,
не соответствующие современным условиям или неудачно
размещенные предприятия должны быть ликвидированы,
чтобы сократить общие производственные мощности и
сконцентрировать производство на наиболее
производительных заводах и фабриках.
Однако на практике стабильность часто достигается
путем защиты неэффективных дорогих производств.
Далекие от того, чтобы устранить узкие места в отрасли,
картели часто повышают цены настолько, чтобы даже их члены
с менее эффективным производством могли получить
прибыль, что в то же время дает возможность, конечно,
благополучным фирмам собирать чрезвычайно высокие
доходы. Почему картели должны следовать такой политике?
Потому что, насколько возможно, компании стараются
устранить элементы риска. Мы видели, что
международные картели обычно являются продуктом монополий или
олигархий на национальном уровнем и что даже самые
слабые члены достаточно сильны, чтобы причинить
тяжелые потери, если развернется широкомасштабная
конкурентная война. Наиболее эффективные фирмы полагают,
что они могли бы выиграть в конечном счете, но что цена
этой победы будет высокой. Поэтому они считают более
разумным пойти на картельные соглашения,
зарезервировав себе огромную часть рыпка и обеспечив высокие цены
для всех промышленников.
Наконец, обратимся к проблеме технологии. Лорд Мак-
гован сказал в своей речи:
«[Картели] могут добиться быстрого развития
техники и сокращения себестоимости, что в свою очередь
при высококвалифицированном управлении
промышленностью создаст условия для снижения цен потребителям.
Они [картели] могут распространять выгоды изобретений
пз одной страны в другую путем обмена результатами
исследований, через перекрестное лицензирование патентов
и за счет предоставления важных «ноу-хау», полученных
при создании изобретений».
Вот суть другого прокартельного аргумента:
соглашения между компаниями, в особенности компаниями
различных стран, могут ускорить распространение технологии
и таким образом улучшить качество жизни повсюду. Это
заявление трудно оценить в полной мере, потому что почти
все соглашения имеют секретный характер. Однако, в об-
314
щем, можно сказать, что, хотя картели в состоянии помочь
определенным фирмам получить доступ к изобретениям
на взаимной основе, они обычно заинтересованы как в
ограничении доступа к технологии, так и в ее
распространении.
«Технология — ключ к экономической мощи в
современном мире, — отметили Бариет и Мюллер в книге
«Глобальный размах», и далее: — Глобальные корпорации...
в значительной мере являются олигополиями. Их
выигрышная позиция обычно покоится на владении
исключительной технологией, которую они не стремятся сделать
доступной для реальпых и потенциальных конкурентов» 13.
Обычным путем, по которому технология становится
«исключительной», является, конечно, получение патента.
Мы видели, как были основаны крупные корпорации на
единственном патенте выдающегося значения и как эти
фирмы, особенно в «наукоемких» отраслях
промышленности, таких, как производство электрооборудования или
химикалий, взаимно обменивались патентами. Такой обмен
мог иметь место по серьезным оборонительным
основаниям, как в случае с фирмами различных стран, которые,
имея одинаковые открытия, хотели избежать конкуренции
между собой. Или же обмен этот может иметь более
«агрессивный» характер, когда фирма, владеющая
уникальным изобретением, продает его иностранной компании в
обмен на другое изобретение, что дает каждой из них
монополию по обоим изобретениям на своих внутренних
рынках. В обоих этих случаях технология действительно
распространяется от одного предприятия к другому, из
одной страны в другую. Предполагается, что от этого
выигрывают потребители.
Но как показывают многочисленные примеры в
предыдущих главах, существует очень тонкая связь между
соглашениями об обмене технологией и теми, которые
устанавливают контроль над рынком. Патентный пул, который
позволяет крупным фирмам в какой-то отрасли взаимно
использовать изобретения, такой, как пул по телевизорам
и радиоприемникам (см. гл. 2), может стать крайне
мощным средством сдерживания доступа к технологии
любого потенциального претендента. Патентные лицензии
часто выполняют ту же задачу путем введения
ограничительных условий. Разные типы ограничительных статей
снова и снова появляются в лицензионных соглашениях.
Возможно, наиболее важные из них — территориальные
315
ограничения; лицензиату разрешается использовать
запатентованное изобретение только в пределах оговоренной
территории. Часто лицензиату запрещается
экспортировать товары, произведенные по лицензиям, а также
импортировать аналогичные товары. Лицензионные
соглашения могут диктовать цену, которая должна быть
установлена на товары, произведенные по соглашению, хотя
определенные формы такого фиксирования цен нарушают
законы США. Лицензия может фиксировать лимит на
количество выпускаемого товара. Другая важная статья
часто обязывает лицензиата передавать владельцу патента
любые усовершенствования к патенту, которые могли быть
разработаны за период действия соглашения14. Такого
рода статьи, очевидно, ведут к концентрации
технологической мощи в руках фирм, владеющих патентами.
Теперь возвратимся к нашему вопросу. Повышают ли
члены картеля уровень жизни тем, что обмениваются
между собой секретами производства и поэтому содействуют
распространению плодов научно-технического прогресса?
По причинам, отмеченным выше, мы считаем, что это имеет
место лишь в крайне ограниченных размерах. Поскольку
члены картеля обычно оказываются крупнейшими
фирмами, действующими в международном масштабе,
торговля технологией между ними усиливает концентрацию
мощи в руках очень небольшого числа фирм. Это не имеет
ничего общего с тем, чтобы делать технологию
широкодоступной, и мы позволим себе утверждать, что
существующая практика дает обратный эффект. Прежде всего,
ведущие фирмы иногда обмениваются изобретениями для
определенной цели — не дать возможности друг другу
продавать лицензии сравнительно мелким, но более
активно действующим фирмам, которые могут оказаться
несговорчивыми в отношении обычного порядка раздела
рынка и взаимной воздержанности от конкуренции. Во-
вторых, компании, занимающие монополистическое или
олигархическое положение, могут быть заинтересованы
сдерживать создание или распространение новой
технологии. Если рост прибыли от выпуска нового товара или
освоения новой технологии не намного выше издержек
по созданию нового товара или по рекомендации
производственного аппарата, то нет большого смысла для
компании внедрять нововведения,5. Компании могут получить
почти такую же прибыль, просто игнорируя изобретение.
Едипствепная причина того, что такая фирма может по-
316
зволить себе воздержаться от внедрения новшеств, — это
почти полное отсутствие страха перед конкуренцией.
Ирония состоит в том, что, согласившись передавать друг
другу все патенты, создаваемые в определенной области,—
а так поступают почти все картели, — фирмы могут
фактически тормозить прогресс. И это происходит потому, что
каждая фирма, защищенная от угрозы конкуренции, не
имеет нужды быть слишком энергичной в реализации
изобретений. В конце концов, хотя обмен лицензиями
может содействовать распространению технологии,
ограничительные условия часто вызывают чрезвычайное
повышение цены, которую приходится платить обществу за
получаемые от этого распространения блага.
Другим аспектом связи между картелями и
технологией является растущая тенденция членов картеля к
организации совместных проектов исследований и разработок.
Такого рода усилия стали развиваться после второй
мировой войны, и их результаты как в отношении компаний,
так и потребителей представляются очевидными. Путем
объединения знаний, консолидации средств и оборудования
фирмы избегают расточительного дублирования
исследовательских работ и получают выгоду от использования
уникальных знаний друг друга. Однако совместные
исследовательские центры, в значительной степени подобные
совместным производственным предприятиям, легко могут
привести к тому, что Кронстайн назвал «технологическим
картелем» 16. В большинстве крупных отраслей число
фирм, которые могли бы позволить себе организацию
комплексных исследовательских программ, минимально и
они оказываются как раз теми же фирмами, которые
входят в картель. Когда две или три из них объединяются,
чтобы организовать исследовательскую деятельность, они
получают тем самым подавляющее преимущество — по
ресурсам и накопленным знаниям — по сравнению с
любым потенциальным соперником. Открытия и изобретения,
которые они делают, обычно доминируют в той или иной
сфере, и посредством разумного использования патентов
и лицензионных соглашений компании вполне могут
раздробить рынок по классическому картельному образцу.
Выиграют ли потребители или больше потеряют от
экономии, получаемой за счет организации совместных
исследований, — вопрос спорный. Однако нет сомнений в том,
что такого рода технологические картели оказывают
расхолаживающее воздействие на проведение независимых
317
исследований. Если две громадные фирмы начинают
разрабатывать какой-то исследовательский проект, то самого
этого факта оказывается вполне достаточно, чтобы любая
менее крупная фирма дважды подумала, прежде чем
начать исследование в том же направлении.
По каждому важному пункту заявления, сделанные в
пользу картелей, должны быть оспорены. Члены картеля
неизменно утверждают, что единственным их желанием
является добиться «разумного» уровня цен. Чаще всего
они стремятся сохранить цены на самом высоком уровне.
Они обязываются уравновешивать производство со
спросом. На деле же они планируют дефицит товаров. Они
рекламируют свою способность повышать эффективность
в промышленности. Но часто они служат прибежищем
неэффективности. Они хвастаются тем, что распространяют
новую технологию, но кому и на каких условиях? В
предстоящие годы такого рода хвастливые заявления будут
провозглашаться более открыто, мы в этом убеждены, и
их надо принимать с тем скептицизмом, какого опи
заслуживают.
ГОСУДАРСТВЕННЫЕ КАРТЕЛИ
Мы намереваемся теперь еще раз отклониться от
главного предмета кпиги — частных международных
картелей — и дать кратко оценку государственных картелей.
Потому что экономические законы века стагфляции
воздействуют не только на частные корпорации;
правительства также в возрастающей степени будут ощущать
необходимость создавать картели, что совсем недавно уже
имело место в Европе.
Вообще говоря, существует два типа картелей, в
которых государство обычно играет главную роль: рыночные
соглашения, призванные стабилизировать торговлю
некоторыми сырьевыми товарами, и программы спасения
промышленности от кризиса. Соглашения первого типа были
распространены в 30-х годах, когда товары, охваченные
международными конвенциями, включали кофе, говядину,
каучук, чай, лесоматериалы, пшеницу, сахар и олово17.
В настоящее время, конечно, самым знаменитым картелем
суверенных государств по торговле сырьевыми товарами
является Организация стран — экспортеров нефти. Но
ОПЕК — организация уникальная. Она состоит из госу-
318
Д&рств, которые добывают и продают нефть. Она
напоминает классический частный картель, цель которого не
столько стабилизировать рынок, сколько обеспечить своим
членам получение нужной цены за нефть. Никакая другая
группа производителей товаров не в состоянии копировать
ОПЕК, ее принципы, хотя некоторые делали попытки в
этом направлении. Более частыми являются соглашения
между производящими и потребляющими странами. Они,
как правило, возникают в результате хронической,
сильной несбалансированности предложения и спроса, и целью
их является защита как производителей, так и
потребителей от разорительных цен и дефицита.
Так как рынки сырья заведомо нестабильны, наиболее
часто используемый метод регулирования их заключается
в попытке сбалансировать предложение и спрос путем
ограничения объема производства и (или) продаж. После
второй мировой войны долговременные соглашения
оказывали воздействие на торговлю пшеницей, сахаром,
каучуком, оливковым маслом, хлопком, оловом и какао 18, было
также немало кратковременных попыток регулировать
торговлю и другими товарами. Возможно, лучшим
образцом эффективного картеля по определенным товарам
является Международное кофейное соглашение, или МКС 19.
Организованное в 1962 г. главными производящими и
потребляющими странами (включая Соединенные Штаты
Америки — самого крупного потребителя) МКС
фиксировало квоты продаж каждого производителя, основанные на
прошлой его рыночной доле. Производители могли
продавать продукцию в пределах своей квоты по любой цене.
Однако если цена на кофе опустится ниже «триггерной
цены», квота может быть уменьшена.
Идея, которой следовало МКС, заключалась в том, что
цены должны оставаться высокими, потому что иначе
объем производства будет сокращен. Но в первые годы
МКС функционировало неудачно. Некоторые
производители были недовольны своей квотой и обманным путем
продавали кофе сверх нее. Был достигнут компромисс, на
основе которого квоты увеличились, но при этом был
создай более эффективный аппарат принуждения. В период
между 1968 и 1972 гг. деятельность МКС проходила
гладко. К тому времени накопленные запасы сократились, а
потребление догнало уровень производства. Поэтому
соглашение вместе с его главными положениями оказалось
непужным. Но с 1973 до 1976 г. цены на кофе претерпели
319
cepnto резкие повышений и падений, что еще раз убедило
членов МКС в полезности тесного сотрудничества. Самая
последняя редакция соглашения, ратифицированная в
1976 г., восстановила положения о регулировании рынка.
Но на этот раз система была спланирована лучше.
Производители свободны продавать столько, сколько они могут,
когда цены остаются благоприятными. Экспортные квоты
приводятся в действие только в том случае, если цены
падают ниже определенного уровня, и их действие
прекращается, как только цены снова повышаются. Эта схема
в значительной мере исключает возможность обмана.
Соединенные Штаты и другие подписавшие соглашение
потребляющие страны настаивали также на том, чтобы это
объединение давало возможность странам,
выращивающим кофе, расширять производство.
В гл. 6 мы привели два примера еще одного типа
картеля, поддерживаемого правительством: его назначение —
помощь «кризисной» отрасли. Характер деятельности
картелей этого типа значительно более противоречив, чем
характер международных товарных соглашений. Конечно,
лишь немногие могут усомниться в праве государства
оказать помощь своим отраслям, терпящим бедствие на
национальном уровне, хотя действительные условия
помощи могут быть активно оспорены. В Соединенных
Штатах такая помощь простирается от гарантированных
государством займов компании «Крайслер» до поддержки цен
американского сельского хозяйства. В Европе и в
развивающихся странах, где не так глубоко укоренились
антитрестовские идеалы и политика свободной конкуренции,
правительства могут принять участие в управлении
предприятиями отраслей, находящихся в частном владении, а
иногда и применить в качестве крайней меры
национализацию. В Японии отрасли, страдающие от «крайней
неустойчивости предложения и спроса», могут
организовывать «антикризисные картели». Эти объединения
разрешают фирмам заключать соглашения, которые в других
условиях подвергаются запрету. Но то, что
рассматривается как должное в пределах национального государства,
становится проблематичным, когда оно выходит за его
границы. Одно дело, когда французское правительство
играет значительную роль в реконструкции французской
сталелитейной промышленности, и совсем другое, когда
Франция объединяется с другими странами в усилиях
регулировать рынки стали во всем Общем рынке.
320
НаводйФ иа размышления тот факт, что
международные «антикризисные» картели используют ту же технику,
что и частные картели. Особенно очевидна фиксация цен.
Картель «Юрофер», например, устанавливает
минимальные цены на многие виды стальной продукции. Раздел
рынка осуществляется путем оценки размеров спроса и
последующего распределения предложения между
странами-членами. Как «Юрофер», так и картель по
искусственному волокну стран —- членов ЕЭС подчеркивают свою
рационализирующую функцию, планируя сократить
мощности путем закрытия малоэффективных предприятий и
поощрения специализации на различных
производственных линиях. «Антикризисные» картели часто
предпринимают дополнительные меры по защите промышленности от
внешней конкуренции, такие, как протекционистские
тарифы20. Возможно, единственный механизм, к которому
часто прибегают частные картели, но который отсутствует
в государственных,—это создание фонда для борьбы с
аутсайдерами. Однако правительства имеют свои средства
для достижения того же эффекта. Когда сталелитейные
компании США пожаловались на то, что европейцы
практикуют демпинг своей стали на американском рынке,
продавая ее по ценам ниже себестоимости, они утверждали,
что этот демпинг стал возможен потому, что европейцы
получают завуалированную помощь от своих правительств
в виде налоговых льгот и субсидий. Трудно доказать
обоснованность этого утверждения из-за финансовых
хитросплетений. Однако в той мере, в какой они обоснованы,
такого рода помощь означает, что каждое правительство
использует свою национальную казну как нечто вроде
«боевого» фонда, чтобы дать своим сталелитейным фирмам
необоснованное превосходство в международной торговле.
Как же в таком случае оценивать картели,
поддерживаемые правительством? Прежде всего казалось бы, что
оправдывающие обстоятельства для них более
обоснованны, чем в отношении договоров частных объединений.
Товарные соглашения и антикризисные картели
организуются всякий раз, когда торговля испытывает серьезные
затруднения, в то время как частные фирмы иногда
организуют картели не потому, что к этому вынуждает
настоятельная необходимость, а для того, чтобы получить
максимально высокие прибыли от внедрения новых
изобретений. Тем не менее ясно, что государственные
картели склонны ко многим злоупотреблениям, поэтому доводы
21 Зак. № 1966
321
в их пользу едва ли убедительпы. Что касается планов fio
товарным соглашениям, то баланс между предложением
и спросом может быть достигнут средствами, которые в
долгосрочном аспекте окажутся и разрушительными, и
выгодными. Когда производители и потребители
определенного товара просто решают ограничить объем его
производства и ввести негибкие квоты продаж, чтобы
взвинтить цены, как это было с кофейным соглашением 1962 г.,
трудно представить, какую выгоду получит мир в целом.
Производители, возможно, получат больше, и на время
могут быть предотвращены резкие подъемы и падения в
ходе экономического цикла. Но ведь эффект ясен:
производится меньше товаров, а потребитель должен платить
за них более высокую цену. Такая схема создает
постоянную тягу к сокращению объема производства до уровня
ниже спроса, что дает возможность получить
астрономические прибыли. С другой стороны, по кофейному
соглашению 1976 г., видимо, удалось добиться равновесия и в
то же время содействовать росту объема производства и
установлению справедливых цен. Оно включает
производственные стимулы и вводит квоты на продажи только в
случае резкого падения цен. Это дает разным
производящим странам максимум свободы в конкурентной борьбе за
более крупную долю рынка и в то же время обеспечивает
какую-то степень гарантии от перепроизводства и
разорительного падения цен.
Антикризисные картели по тем же признакам
оказываются в лучшем случае проблематичными
предприятиями. Если единственной силой этого типа картелей
является защита производителей с устарелой и малоэффективной
техникой путем повышения цен и фиксации строгого
раздела рынка, то в кризисной ситуации не достигается
никаких позитивных сдвигов. Напротив, нормальное
развитие конкуренции будет сорвано, нарушений
сбалансированности на рынке станет больше. Здесь опять примером
может служить картель «Юрофер». В той степени, в
какой картель оберегает европейские сталелитейные фирмы,
пока они постепенно производят технологические
изменения процесса производства, необходимые, чтобы преуспеть
на быстро меняющемся мировом рынке стали, это
похвально. Однако «Юрофер» уже проявляет тенденцию,
вызывающую беспокойство. Она выражается в создании
картелем искусственно благоприятных условий для
североевропейских сталелитейных компаний за счет высокоэф-
322
фективпых итальянских заводов Бресциани (см. гл. 6).
В заключение следовало бы указать на один важный
момент, отличающий поддерживаемые правительством
картели от частных. Первые в какой-то мере подвержены
контролю общественности. Частные же корпорации имеют
обязательства только перед своими держателями акций.
Когда частная корпорация вступает в картель
(предположим, что это происходит в пределах закона), она не
обязана извещать об этом общественность или оправдываться
перед кем-то. У нее нет необходимости объяснять, когда
и почему был сделан этот шаг, а также реагировать на
какой-либо протест. С другой стороны, если правительство
поддерживает картель, такого рода действия должны быть
предприняты — по крайней мере в теории, — потому что
официальные круги уверены, что все делается в
интересах широких масс населения. Самое важное —
деятельность официальных представителей можно
контролировать. Их решения становятся предметом общественного
внимания и политического давления. Конечно,
правительства реагируют далеко не одинаково. Даже в условиях
(буржуазной. — Ред.) демократии прямое воздействие
общества па политику правительства, особенно в сложных
вопросах впешпей торговли, является минимальным. Но
один момепт все же может быть утешительным в
государственных картелях: в какой-то мере они должны быть
ответственны перед народом, на жизнь которого
оказывают свое воздействие.
РАЗВИВАЮЩИЕСЯ СТРАНЫ И КАРТЕЛИ
После рассмотрения доводов, выдвинутых, в общем,
в пользу картелей, мы намереваемся теперь оценить
воздействие их более конкретно, прежде всего на
развивающиеся страны, а затем на промышленно развитые страны
Запада.
Наиболее очевидным результатом деятельности
картелей в развивающихся странах является разорение
местной промышленности или установление над ней своего
контроля. До второй мировой войны это обычно
препятствовало созданию заводов в развивающихся странах, путем
ли жесткого контроля над производственной технологией 21
или избирательного метода снижения цен, для того чтобы
отпугнуть потенциальных конкурентов. В 1941 г. Кали-
21*
323
форнийская ассоциация экспортеров соды объясняла
практику снижения цен следующим образом:
«Главной задачей явилась определенная необходимость
в каких-то действиях временного характера по отношению
к ценам в условиях стремления на местах создать свою
промышленность, особенно в Мексике, Бразилии и
Аргентине, причем специально в отношении соды и
кальцинированной соды, производству которых содействует
государственная помощь. В Аргентине цены на соду также
были снижены в качестве временной меры. Это
произошло, во-первых, из-за заинтересованности государства во
всем промышленном производстве соды и, во-вторых,
благодаря значительной заинтересованности местных групп
в развитии этой отрасли. Капитал в необходимых
размерах, по-видимому, имелся» 22.
Таким образом, эти главные южноамериканские
страны были отстранены от производства соды, одного из
наиболее важных продуктов химической промышленности.
Однако Великая депрессия и вторая мировая война в
значительной степени помешали крупным фирмам
препятствовать индустриализации развивающихся стран.
Международная торговля резко сократилась на протяжении
30-х годов, а война основательно подорвала прежние устои
коммерции. Военные действия подрезали крылья
картелям. В этих условиях некоторые развивающиеся страны
получили возможность расширить свою собственную
промышленность — обычно плохо финансируемую и
небольших размеров, но тем не менее находящуюся во владении
местных промышленников. После войны эти страны
надеялись защитить и развить свои доморощенные
предприятия, и многие приняли политику «замещения
импорта», отдавая предпочтение товарам отечественного
производства перед иностранными, часто путем создания
тарифных барьеров на пути импортных товаров.
Транснациональные корпорации, желая получить долю на этих
рынках, стали усиленно строить или приобретать
предприятия, расположенные в пределах развивающихся
стран.
Однако политика «замещения импорта» оказалась не
полностью успешной, главным образом потому, что не был
дан компетентный ответ на решающий вопрос: замена
импорта, но чем? Одно дело, когда растущее производство
отечественных фирм заменяет импортируемые товары, и
совсем другое — когда мощные, расположенные 8а рубе-
324
жом корпорации, именно те, которые прежде
обеспечивали импорт, построили фабрики и теперь вытесняют из
дела местных конкурентов. Этот процесс называется
денационализацией и очень часто идет параллельно с
попытками развернуть политику «замещения импорта». Мы
уже детально описали в гл. 3 стремительную
денационализацию, которая имела место в бразильской
электротехнической промышленности23. Такие же изменения
произошли в других отраслях бразильской промышленности,
включая химическую, фармацевтическую и
машиностроение. В Мексике к 1962 г. 100% транспортных перевозок,
электромашиностроения, резиновой промышленности
перешло в руки иностранных компаний. За период 1962—
1970 гг. принадлежащий иностранному капиталу сектор
металлообрабатывающей промышленности вырос с 42 до
68%, а в табачной промышленности — с 17 до 100% 24.
Различные исследования показали, что такого рода
процесс имеет место в других странах Латинской Америки25.
Конечно, иностранные вложения в странах «третьего
мира» предполагают ввоз капиталов, нового
производственного оборудования и приводят к росту занятости.
Несомненно, это так, но размер их вложений гораздо
меньше, чем обычно считается. Значительная часть капиталов,
используемых транснациональными корпорациями, —
порядка 80%, согласно ряду исследований
капиталовложений США в Латинской Америке, проведенных в 60-х
годах, — фактически поступает из местных источников,
таких, как банки и частные инвесторы26. Критики
обвиняли глобальные корпорации в пристрастии к
капиталоемким проектам, которые создают относительно мало
рабочих мест. Механизация сельского хозяйства, укрупнение
ферм часто сокращают возможности использования
рабочих рук в сельских районах. Создание филиалов ТНК в
развивающейся стране не обязательно означает прирост
производственных ресурсов, так как транснациональные
корпорации часто вторгаются на этот рынок путем покупки
уже действующих местных фирм. Отчет, опубликованный
журналом Бизнес Лэтин Америка в 1970 г., показал, что
около половины из 817 филиалов промышленных фирм,
созданных транснациональными корпорациями в
Латинской Америке за период 1958—1967 гг., были основаны
путем поглощения компаний. Исследователи также
считают, что снижение темпов поглощений в некоторых
отраслях, возможно, связано с тем, что осталось немного ме-
325
стпых фирм, которые можно было бы купить27. Ныофар-
мер подтверждает эту тенденцию в своем исследовании
об электротехнической промышленности. Его данные о
поглощениях американскими электротехническими ТНК
показывают, что скорее преобладает тенденция к
приобретению, а не созданию повых фирм28. Он также
указывает, что подобная практика особенно распространена в
таких передовых развивающихся странах, как Бразилия и
Мексика. Свыше 90% роста доли иностранного капитала
в бразильской электротехнической промышленности
составили за период 1960—1974 гг. предприятия,
приобретенные у местных фирм 29.
Транснациональные корпорации имеют склонность
перемещать свои фирмы в развивающиеся страны
независимо от того, входят или нет эти корпорации в картель.
Однако нет сомнения в том, что, когда начинают действовать
картели, перспектива денационализации становится еще
более широкой. Местные фирмы в развивающихся
странах не всегда охотно соглашаются на слияния или
поглощения. Иногда они ликвидируются — или вынуждены
бывают продавать свои предприятия, что, по существу, одно
и то же, — в результате хищнической конкуренции или
перед ее угрозой. Многие из обнародованных соглашений
картелей — включая соглашения Международной
электротехнической ассоциации (МЭА), Международной
корпорации по развитию кабельной промышленности и
ИИПЭТЭ, бразильского отделения электротехнического
картеля, — обеспечивали создание фонда для ведения
конкурентной борьбы. Здесь мы можем привести текст ст. 24
соглашения ИИПЭТЭ: «Окончательная продажная цена,
согласованная на заседании, должна включать 2%,
уплачиваемые членом, выигравшим торги, в резерв для
конкурентных мероприятий».
Картели имеют различные другие пути повышения и
без того существенных преимуществ ТНК перед фирмами
в развивающемся мире. Одним из них является
согласованный отказ от продаж, что приводит к прекращению
снабжения местных фирм, зависящих от транснационалов
в поставках важных компонентов. Как было показано в
гл. 3, отказ членов ИИПЭТЭ продавать медную проволоку
в 1969 и 1970 гг. ускорил крах бразильских фирм или их
переход в собствепность ТНК. Во время торгов на крупные
поставки компании картеля, действуя против местных
конкурентов, добиваются важных преимуществ, заранее
326
договариваясь между собой, какая фирма должна получить
поставку и по какой минимально низкой цене.
Другим важным фактором процесса денационализации
является огромное технологическое преимущество
глобальных корпораций перед их конкурентами в развивающихся
странах. ТНК, коиечпо, утверждают, что они стимулируют
развитие, предоставляя при иных условиях недоступную
технологию и «ноу-хау». Однако вопрос состоит в том,
имеют ли такие заявления какую-то обоснованность.
Действительная ценность «передачи технологии» таким
образом, каким она осуществляется ТНК, вызывает большие
сомпепия. Транснациональные фирмы, действующие в
развивающихся странах, предоставляют некомплектную
или устаревшую технологию или то и другое вместе30.
Часто развивающиеся страны получают технологию, рас-
считапную па одну фазу производства товара, причем,
естественно, такую, которая лучшим образом
соответствует интересам глобальных фирм. Страны, производящие
медь, — Чили и Заир, к примеру, — могут получать самое
современное оборудование для шахт, но плавка,
рафинирование и особенно производство металлоизделий
осуществляется в странах базирования горнорудных
транснациональных фирм. Или другой пример. Электронные
компании могут построить сверхсовременный сборочный завод
в Мексике, но все ключевые его компоненты будут
производиться в США. В любом случае ценность технологии,
экспортируемой в развивающиеся страны, резко
ограничена. Очень часто технология и «ноу-хау», получаемые
развивающимися странами, уже устарели, но тем не менее
за них запрашивают чрезмерную цену. Был случай, когда
филиал транснациональной компании, производящей
бумагу, как оказалось, импортировал бывшую в
употреблении технику, которую поставила материнская фирма за
цену, в два раза превышавшую действующие цены на
новые машины на мировом рынке31.
Глобальные фирмы имеют множество путей,
благодаря которым они ограничивают предоставление технологии
развивающимся странам. Картельные соглашения
жизненно важны в осуществлении этой стратегии. Исключая
конкуренцию между крупными фирмами, они также
исключают преждевременную передачу технологии. Чтобы
объяспить эту идею, представим две транснациональные
химические фирмы — американскую и
западногерманскую, — занятые в идентичных сферах исследований. Как
327
нередко это имеет место, они сделали аналогичные
открытия почти одновременно. Каждая из них будет затем
энергично стремиться к продаже лицензий на это открытие
там, где это только возможно, с тем чтобы опередить друг
друга. В этих условиях американская фирма может
поспешно предоставить лицензию перуанской компании на
благоприятных условиях из опасения, что
западногерманская фирма может добиться этого первой и, таким образом,
захватить перуапский рынок. Однако картельное
соглашение исключает такой элемент неопределенности. Путем
взаимообмена исключительными лицензиями на открытия
и через соглашения о разделе мирового рынка между
ними две фирмы освобождаются от какого-либо
конкурентного давления при продаже технологии в «третьи страны».
Каждая сторона свободна теперь использовать открытие
(изобретение) на закреплеппой за ней территории в том
виде, в каком ей будет выгодно, путем ли экспорта из
своей страны или создания филиала за рубежом. В любом
случае технология прочно остается в руках
транснационалов.
Два недавних примера иллюстрируют, насколько
негативный характер принимает воздействие картелей на
технологическое развитие развивающихся стран. Первый
из них напомипает гипотетическую ситуацию, описанную
выше. Имеется в виду соглашение между двумя
крупнейшими в мире производителями консервных банок и
другой металлической тары американской «Континентал кэн
компани» и английской «Метал бокс компани». В 1966 г.
эти фирмы официально предоставили друг другу
исключительные бессрочные лицензии на все свои патенты или
патентные заявки по производству банок. Каждая из
сторон согласилась с тем, что должна пользоваться
патентами другой стороны только в пределах определенной
оговоренной территории. Территорией «Метал бокс»
были определены Британские острова, Италия и
некоторые страны Содружества в Африке, Азии и Вест-Индии.
Таким образом, во всех этих странах эффективно
блокирован доступ других фирм к технологии, разработанной
«Континентал кэн», а «Метал бокс» избавлена от
опасности быть вовлеченной в конкурентную борьбу.
Противоположное этому, естественно, происходит на территории
«Контипептал кэн» 32.
Другой пример касается электролампового картеля,
организованного в Индии тремя английскими фирмами и гол-
328
ландской «Филипс». Как мы описали в гл. 2, эти фирмы
производят лампы, объединившись в предприятие под
названием «Электрик лэмп мэньюфэкчурерс (Индия) прай-
вит, лтд», или «ЭЛМ». Партнеры согласились также
покупать фактически все машины, оборудование и
компоненты для «ЭЛМ» у «Филипс». Это полностью лишило Индию
шанса на развитие своей собственной технологии, так как
фирмы, которые господствуют на ее рынке, обязались
покупать оборудование у «Филипс», а «Филипс» по
соглашению имеет право противостоять любой заявке
конкурента. В этих условиях было бы безрассудным для какой-либо
индийской компании вкладывать капиталы в
электроламповую технолгию, так как для нее в своей страпе не может
быть рынка 33.
* 9
Мы считаем, что главпым результатом деятельности
картелей в развивающихся страпах является потеря на
местах контроля над имеющимся капиталом,
производственным аппаратом и технологическими ресурсами. Но что
же все-таки наиболее несправедливо в иностранном
экономическом вторжении с точки зрения стран
развивающего мира? Почему большая часть этих стран столь
энергично борется против денационализации, даже те, кто
очень гостеприимно относится к ТНК?
Главная причина заключается в том, что иптересы
транснациональных корпораций не совпадают с
интересами развивающихся стран. Цель проникновения ТНК в
зарубежную страну — получать прибыль. Как и где
можно ее добыть, абсолютно безразлично. Сама
транснациональная сущность фирмы означает, что ее обязательства
перед какой-либо одной страной — даже страной
базирования — незначительны. Если капитал должен быть
извлечен, скажем, из Перу, чтобы вложить его в Италии, он
будет извлечен, а «развитие» Перу будет предано
забвению. Отсюда глубокое беспокойство, которое вызывает
денационализация у многих бедных стран. Они опасаются,
что в результате этого процесса принятие критических
решений о капиталовложениях и производстве окажется в
руках базирующихся в стране иностранных фирм,
которые не принимают близко к сердцу местные интересы.
Они знают, что ТНК располагают тысячей более или
менее хитроумных методов выкачивания финансовых и при-
329
родных ресурсов из страп, в которые опи вложили
капиталы.
Например, существует проблема импорта. По
очевидным причинам большинство развивающихся стран
стремятся заменить местными товарами импортные. Как было
отмечено выше, в последние годы ТНК стали создавать
в развивающихся странах свои предприятия, чтобы
использовать дешевую рабочую силу или избежать высоких
тарифных барьеров, воздвигнутых в плане политики
«замещения импорта». Однако в очень большом числе
случаев ТНК все еще надеются сохранить развивающиеся
страны в качестве экспортных рынков для продажи
излишков товаров со своих отечественных предприятий.
Фактически, как показали исследования, филиалы ТНК
в развивающихся странах имеют тенденцию
импортировать больше, чем их конкуренты в лице местных фирм.
В своем исследовании о Перу 1973 г. Константин Вэйтсос
установил, что почти в каждой исследованной им отрасли
промышленные фирмы, которыми владеют иностранцы,
используют больше импортных полуфабрикатов, чем
фирмы перуанцев34.
Эта тенденция почти наверняка усиливается в связи с
деятельностью картелей. Мы можем снова вспомнить
картель по производству электроламп в Индии, члены
которого согласились импортировать почти все оборудование,
машины и запчасти у «Филипс». Менее очевидным, но
в какой-то степени более наводящим на размышления
примером является производство тяжелого
электрооборудования в Бразилии. В 1964 г. филиалы нескольких
транснациональных электротехнических фирм — которые,
напомним, организовали бразильское отделение МЭА в том
же году —- дали заявку и в конце концов получили
разрешение на импорт без пошлины гидроэлектростанции,
включая оборудование такого класса, которое прежде
производилось в самой стране. В период 1965—1975 гг. две
трети оборудования для всех построенных
гидроэлектростанций в Бразилии было импортировано35. Могут
возразить, ведь это в интересах Бразилии импортировать
оборудование, принимая во внимание, что вообще оно
производится в промышленно развитых странах по более низкой
себестоимости, чем в Бразилии. Но в высшей степени
интересно отметить, что некоторые из тех же фирм, которые
импортировали оборудование для гидроэлектростанций в
Бразилию, имели крупные предприятия в Европе, которые
330
СйЛьпо зависели от экспортных рынков развивающихся
стран, поскольку рыночный потенциал Европы был
полностью исчерпан задолго до этого 36.
Усиление вредного воздействия этой тенденции в
отношении импорта заключено в том, что импорт филиалов
ТНК происходит по заведомо завышенным цепам.
Большинство экспортных картелей действует так, чтобы их
члены не вступалп в ценовую конкуренцию друг с другом.
Через предварительные переговоры и (или) соглашения о
единых действиях на торгах они повышают цены на свою
продукцию в развивающихся странах. Практика
завышения филиалами ТНК цен на импортируемые товары
является обычной и осуществляется во многих странах.
Вэйтсос в своем исследовании по Колумбии 60-х годов
зравпил цены на импорт филиалов ТНК с ценами
мирового рынка и паше л следующие превышения: на электрон-
аую продукцию — от 16 до 60%, на фармацевтические
товары —па 155, на резиновые изделия —на 40%.
Другие исследования показали, что в течение того же периода
завышение цен в Перу достигало от 50 до 300%, в Чили —
от 30 до 700%; в Эквадоре от 75 до 200% 37. Как
показывают отчеты ЮНКТАД, завышение цеп в таких же
размерах наблюдалось в странах Азии38.
Конечно, установление высоких цен па импортируемые
товары не единственный путь, через который филиалы
ТНК истощают ресурсы развивающихся стран, хотя этот
способ является самым важным39. Кроме того, что ТНК
захватывают наличный местный инвестиционный капитал,
существует еще более противоречивая проблема,
известная под названием репатриация прибылей.
Развивающиеся страны, естественно, предпочитают, чтобы прибыли,
получаемые филиалами, были реинвестированы на месте.
ТНК часто имеют склонность к «репатриации» прибылей
или направлению их в какие-то другие сектора своей
обширной сети. Этот конфликт вызывает бесконечную игру
в кошкп-мышки, в которой развивающиеся страны
разрабатывают все новые законы, ограничивающие и
регулирующие утечку прибылей, а ТНК разрабатывают новые
пути, чтобы обойти это регулирование. Всякого рода
трюки, какие бухгалтерия может употребить при ведении
дел, связанных с международными операциями, записи о
выплатах роялти, лицензионных платежах, налогах,
фальшивые записи об экспорте, занижение или завышение
активов и десятки других приемов используются, чтобы
331
скрыть действительную сумму прибылей, изымающихся*
из страны.
Простейший, но наиболее значительный из этих
методов называют трансфертным ценообразованием. Это имеет
место, когда фирма торгует сама с собой, обычно филиал —
с материнской фирмой или с другим филиалом, так как
операции не ведутся между независимыми агентами,
цены могут быть установлены на любом уровне, который
фирма пожелает. Когда материнская фирма значительно
повышает цены на товары, которые она продает своему
филиалу, и недоплачивает за товары, покупаемые у
филиала, прибыль, о которой сообщает филиал, вследствие этого
значительно сокращается, хотя фактически она поступает
материнской фирме под другим видом. Исследования
утверждают, что почти каждая ТНК_ получает выгоду от
трансфертных цен, а некоторые фирмы явно используют эту
технику как для камуфляжа астрономических прибылей
их филиалов, так и для извлечения прибылей из тех стран,
где ее получают40. (Однако необходимо отметить, что за
последнее десятилетие развивающиеся страны в целом
стали более искушенными в вопросах внутрифирменного
финансирования и добились большей степени контроля над
репатриацией прибылей.)
Все побочные факторы денационализации оказывают
гибельное воздействие на платежный баланс любой
развивающейся страны. В той мере, в какой завышаются
объем и цены импорта, страна теряет драгоценпую
иностранную валюту. Шансы же на компенсацию путем
возрастания объема экспорта часто исчезают в результате
ограничения использования патентных лицензий.
Глобальные корпорации едва ли склонны создавать филиалы,
которые могли бы конкурировать с ними на экспортных
рынках, и по тем же соображениям еще менее готовы
поддерживать местные фирмы41. В одном исследовании о
странах Андского пакта (Колумбия, Эквадор, Перу, Чили,
Боливия) установлено наличие статей, запрещающих
экспорт по 92 % лицензий, предоставленных ТНК местным
фирмам42. Мы рассказали о картелях в
радиотелевизионной и фармацевтической промышленности, которые
следуют этой практике. А ЮНКТАД сообщила о таких же
ограничительных статьях по лицензиям на технологию
таких различных товаров, как автомобильные муфты
сцепления и аккумуляторы, сигаретные фильтры и
зеркальное стекло43.
332
Факты приводят только к одному заключению:
картели содействуют ухудшению экономического положения
развивающихся стран. Их стремление к установлению
контроля над рынком усиливает процесс
денационализации, что наносит все больший ущерб развивающимся стра-
пам. Картели блокируют развитие предприятий местного
бизнеса. Они делают все, что в их силах, чтобы сохранить
технологическую отсталость и зависимость бедных стран.
Они перекачивают скудные ресурсы, заставляя
развивающиеся страны полагаться на чрезмерный импорт,
препятствуют развитию потенциального экспорта. Действуя
таким образом, картели влияют далеко не абстрактными
мерами па экономическое благополучие развивающегося
мира. Они вызывают инфляцию и ухудшают платежный
баланс, сдерживают рост валового национального
продукта. Бремя национального долга, возможности
промышленности и сельского хозяйства оказывают самое
непосредственное воздействие на все проблемы, связанные с
положением населения; они ассоциируются с тем, что называется
слаборазвитостью, — голодом, болезнями, безработицей,
политической нестабильностью. Грабеж экономики
развивающихся стран, осуществляемый картелями, усиливает
жестокую нищету большей части человечества.
КАРТЕЛИ И ЗАПАД
Воздействие картелей на богатые государства Запада
носит еще более сомнительный и даже противоречивый
характер. С одной стороны, эти государства пожинают
прибыли в результате проникновения картелей в
развивающиеся страны, и в то же время картели порождают
для них проблемы, поразительно напоминающие те, от
которых страдают развивающиеся страны.
Мы показали, что одной из самых важных функций
международных картелей является сохранение господства
входящих в него фирм. Эти фирмы в большинстве случаев
десятилетиями занимают господствующее положение в
соответствующих отраслях и располагают свои
штаб-квартиры в главных капиталистических государствах. Связи
картелей помогают им захватывать львиную долю
мирового рынка и выкачивать доходы из развивающихся стран
через свои филиалы. Таким образом, картели играют
важную роль в перемещении ресурсов из стран так называе-
333
його Юга в супдуки транснационалов Севера. В теории же
чем полнее набиты деньгами эти сундуки, тем больше
фирмы могут инвестировать и посредством этого повысить
уровень жизни в своей стране. Согласно многим отчетам
транснационалов, нормы прибылей выше на капиталы,
вложенные в зарубежных районах с низкой заработной
платой, чем у себя дома44. Если бы на зарубежпом бизнесе
оказалось невозможным получать чрезмерно высокие
прибыли, корпорациям пришлось бы повысить уровень
прибылей в своей стране, но только путем снижения издержек
производства, включая заработную плату, а также путем
повышения цен или то и другое вместе. Таким образом,
рабочие и потребители в капиталистических странах
косвенно субсидируются за счет более интенсивной
эксплуатации населения развивающихся стран. Глубокая правда
заключена в широко распространенном представлении о
том, что роскошь, которой мы наслаждаемся в
Соединенных Штатах, оплачивается обнищавшими народами Азии,
Африки и Латинской Америки.
С этой точки зрения картели должны казаться
высокоприбыльными и глобальным фирмам, и населению про-
мышленно развитых стран. Но вопрос этот не так прост,
потому что картели не ограничивают свои усилия на
достижении контроля над рынками развивающихся стран.
Соединенные Штаты Америки становятся жертвой многих
махинаций картелей, таких же, какие применяются в
Бразилии, и страдают от них не менее глубоко. В данном
случае было бы полезным выставить идею «латиноамери-
канизации Соединенных Штатов». Краткая формулировка
этой концепции заключена в очерке, опубликованном в
1972 г. экономистом Карлосом Ф. Диаз-Алехандро,
который пишет:
«Но если десять лет существования «Союза ради
прогресса» не много дали в решении латиноамериканских
проблем, то совершенно очевидно, что США за этот период
«латиноамериканизировались». Заметьте: инфляционный
спад 1969—1970 гг. в США так же хорошо знаком
аргентинцам, как и беспорядки в университетских городах
США. Частые нехватки энергии, скрипучие и терпящие
банкротство железные дороги, никуда не годная почта и
ожесточенные идеологические споры стали реальностями,
с которыми в возрастающей степени сталкиваются
американцы Севера и Юга. Увы, на Севере пошли даже на
протекционизм с целью замещения импорта» 45.
334
Барнетт и Мюллер рассматривают эту идею более
тщательно в книге ЧГлобальны!. охват» 46. Они указывают на
то, что ТНК есть что сделать в области хронических
социальных и экономических проблем, особенно в отношении
растущего неравномерного распределения богатства и
неспособности правительства компетентно регулировать
экономику, — все это делает Соединенные Штаты похожими
на слаборазвитое государство.
Наиболее очевидным вкладом картелей в эту «латино-
американизацию» является усиление роста цен. Мы уже
показали, что потребители в развитых странах платят
инфляционные цены за готовую продукцию нескольких
основных отраслей — электроника, сталь, химикалии, текстиль,
нефть, а также за большое число разного рода товаров
менее важных отраслей, и все это в результате действий
картелей. Обязательным условием большинства картельных
систем является защита внутреннего рынка, что позволяет
ведущим промышленникам Европы, Японии и
Соединенных Штатов устанавливать цены на любом уровне,
который они сочтут подходящим, не опасаясь подрыва их
позиций иностранными конкурентами. Как мы видели в
случаях с урановым картелем, картелем по производству
кабелей, хинным картелем и др., корпорации не прибегают к
нечестным методам в установлении цен, если им удается
получить часть рынка и поддержать строгую картельную
дисциплину. Естественно, практика обмана потребителей
в отношении цен обостряет инфляцию в промышленно
развитых странах. Многие экономисты отмечают также
связь на национальном уровне между ростом
монополистического (или олигополистического) капитализма и
инфляцией, подчеркивая, что компании в ранге монополий
относительно изолированы от давления рынка и поэтому
могут поднимать цены почти по желанию, чтобы
достигнуть максимальных прибылей. В сущности,
международные картели распространяют эти системы «регулируемых
цен» за государственные границы.
Кроме того, картели стимулируют инфляцию как в
развитых, так и в развивающихся странах. Но здесь
имеется еще более знаменательная схожесть между двумя
регионами. В развивающихся странах картели содействуют
процессу денационализации. В развитых странах Запада
они усиливают параллельный процесс международной
экономической концентрации — тенденцию, которую
многие эксперты рассматривают в качестве заметного эконо-
№
мического явления в послевоенные годы. В конце XIX в.
были созданы крупные тресты, чтобы укрепить и
расширить позиции своих фирм-членов в сшп'ветствующих
национальных отраслях, точно так же Несколько сот
транснациональных корпораций распространяют сегодня свою
власть на все рынки мира47. Мы уже детально описали
методы, применяемые картелями, чтобы подавить
конкурентов и предотвратить появление новых, — методы,
которые включают хищническую конкуренцию,
финансируемую «фондами борьбы с конкурентами», и утаивание
новой технологии от аутсайдеров. Всегда, когда потепци-
альный конкурент поглощается, вытесняется из бизнеса,
запугивается членом картеля, мировая торговля
приобретает более концентрированный характер.
Для потребителей и правительств промышленно
развитых государств проблема, вызванная этой тенденцией,
заключается в том, что экономическая концентрация
неизбежно приводит к концентрации политической власти,
как в узком смысле — влияние на подбор отдельных лиц
в офисы, так и в широком — влияние на производство и
распределение товаров в обществе. Уотергейтскому
скандалу сопутствовали разоблачения массового, незаконного
вмешательства гигантских корпораций — главным
образом путем тайных вкладов — в избирательный процесс
США. Ничего нет нового в том, что деньги определяют
выборы и что этими деньгами снабжают бизнесмены.
Уотергейт дал столь сильную реакцию лишь потому, что
он, без сомнения, продемонстрировал огромный масштаб
распространения этого вмешательства. С тех пор
предполагалась реформа избирательного закона, чтобы
исключить наихудшие злоупотребления. Но тенденция, давшая
возможность развиться этим злоупотреблениям, — т. е.
растущая экономическая концентрация, которая
предоставляет каждой транснациональной корпорации
огромные средства, которые можно свободно тратить,
бесчисленные методы сокрытия этих расходов и огромная
заинтересованность в результатах выборов — развивается
быстро.
Однако не только прямым воздействием на результаты
выборов транснациональные корпорации накладывают
свой отпечаток на наше общество. Действуя целыми
армиями хорошо оплачиваемых служащих, лоббистов и
экспертов, отлично ориентирующихся в правительственных
коридорах, они оказывают нажим на законодателей и чи-
т
повпиков, чьи бесчисленные ежедневные решения
составляют экономическую политику страны. Эти решения
обычно появляются, если вообще появляются, только на
газетных страницах, посвященных деловой жизни, и часто
игнорируются или плохо понимаются рядовыми людьми.
Но они формируют все аспекты нашей жизни, начиная от
того, где мы работаем, и цеп, которые мы платим за
основные потребительские товары, и кончая качеством
воздуха и красотой ландшафтов наших местечек и городов.
Транснациональные корпорации используют свою власть
для определения налоговой политики — какая часть
валового общественного продукта должна быть поглощена
государством, кто должен платить и за какую часть. Они,
естественно, стремятся перебросить бремя налогов с
корпоративного сектора на население, постоянно ищут и
получают доброжелательное отношение налоговых органов
к поступлениям доходов из-за границы48. Они имеют
возможность оказывать воздействие на определение размеров
импортных пошлин, от чего зависят цены, которые мы
платим за импортные товары, и соответственно за
аналогичные товары отечественного производства49. Их
огромные финансовые резервы дают им власть над
международной валютной системой. Фактически уязвимость валютной
системы была продемонстрировала в повторяющихся
кризисах, когда вклады ТНК в столь неуправляемую систему,
какой представляется рынок евродолларов, были
использованы для спекулятивных операций с целью резко
повысить или понизить курс валюты50. Крупные корпорации
постоянно ведут неустанную кампанию в Соединенных
Штатах против правительственного регулирования,
особенно того регулирования, которое имеет отношение к
охране окружающей среды или к безопасности труда и
профилактике профессиональных заболеваний. Подвижность,
которую они приобретают благодаря глобальным
масштабам своей деятельности, дает гигантским фирмам большие
возможности в формировании структуры производства и
занятости. Для ТНК не представляет труда закрыть
фабрику в Пенсильвании и открыть такую же на Тайване,
если полученная от этого экономия на стоимости рабочей
силы компенсирует перевод фабрики51.
Таково разнообразие политических средств давления,
при помощи которых усиливаются транснациональные
корпорации, расширяется их контроль над мировой
экономикой. Опасности, присущие такой власти, лучше всего
%% Зак. Я? \Щ
337
можно понять, если обратиться к деятельности «Семи
сестер» и их удушающей политике по отношению к
решающему сектору экономики США. Помимо тайных сговоров
и склонности к спекуляции, эти компании известны своей
способностью вымогать благоприятные решения у
законодателей как на федеральном, так ц на штатном уровне. Их
власть в Вашингтоне носит просто легендарный характер,
обычно они действуют через таких посредников между
богатыми нефтью странами и членами конгресса, как
бывший член палаты представителей Сэм Рейборн, бывший
сенатор Линдон Джонсон или нынешний сенатор Рассел
Лонг из Луизианы52. При помощи этих и других сатрапов
нефтяные компании добиваются многомиллионных
снижений налогов на многие годы, особенно скидок в связи с
истощением нефтяных запасов. Самым последним примером,
подтверждающим приверженность конгресса делам
нефтяной промышленности, было предложение президента
Картера о ликвидации налога на «непредвиденные доходы.),
когда он освободил от контроля внутренние цены на нефть
(уже сама по себе многомиллиардная уступка).
Однако основное воздействие нефтяных компаний на
наше общество происходит из их возможностей в
отношении установления цен или их способностей добиться
налоговых скидок. Более фундаментальным является
политическое влияние компаний, сказывающееся в двух
решающих областях — внешней политике и, конечно,
энергетической политике. С осени 1978 г. и до января 1979 г.
52 человека содержались в качестве заложников в
американском посольстве в Тегеране. Это событие уходит
своими истоками непосредственно в 1951 г., когда «Семь
сестер» начали бойкот иранской нефти в ответ на
программу национализации правительства Моссадыка.
Непримиримая позиция компаний привела к свержению
Моссадыка путем переворота, организованного ЦРУ, в
результате чего в 1953 г. была восстановлена шахская власть.
На протяжении следующих 25 лет правительство США и
нефтяные компании столь сильно выигравшие от
свержения Моссадыка, с энтузиазмом поддерживали
самую худшую в мире тиранию. Таким образом,
антиамериканские настроения, которые привели к изгнанию шаха,
едва ли были неожиданными. В результате сегодня резко
усилилась напряженность и заметно возросла угроза войны.
Между тем Иран — это только одно из самых вопиющих
преступлений нефтяных компаний, нанесшее вред инте-
333
ресам CffiA на Ближнем Востоке. Действительно, ОЙЁК
была вначале организована в ответ на беспеременное
обращение компаний со слабыми тогда нефтепроизводящи-
ми страпамп. Десятилетиями политика США по
отношению к этим странам была политикой нефтяных компаний,
а положепие оставалось в значительной мере неизменным
до 1973 г., когда ОПЕК осознала свои возможности и
решительно увеличила цены на нефть в четырехкратном
размере. После этого Соединенным Штатам осталось лишь
ножинать то зло, которое посеяли компании, в то время
как «Семь сестер» просто примкнули к ОПЕК и
продолжают получать огромные прибыли, но теперь в качестве
ее служанки.
Американский «энергетический кризис» также выявил
то обстоятельство, что энергетическая политика страны
неотделима от политики нефтяных компаний. Квоты на
импорт нефти, впервые введенные в 1959 г. и не
отмененные вплоть до 1973 г., закрыли доступ в страну дешевой
иностранной нефти и таким образом привели к
истощению американских нефтяных запасов, лишив теперь пас
устойчивости из-за бремени непомерного импорта53.
Закрытие доступа иностранной нефти поддержало
продажные цены на отечественную цефть, но компании не были
удовлетворены этой мерой. Мы уже писали о том, как
техасская система «распределения» в ряду сложной паутины
других федеральных и штатных законов позволила
нефтяной промышленности коллективно решать, какой объем
нефти необходим, и затем добывать ее не больше
установленного объема — уникальная степень игнорирования
антитрестовских принципов в «нерегулируемой»
промышленности. Крупные нефтяпые компании всесторонне
интегрированы, т. е. они руководят каждой фазой
нефтяного бизнеса, от начальной разведки до розничной
продажи нефти, в результате чего они могли выносить
определяющие решения на каждой ступени: каков должен
быть уровень нефтеразведки, каким образом следовало бы
распределять сырую нефть по зарубежным рынкам, какая
часть добытой нефти должпа быть переработана и в какие
конечные продукты и т. п. Попытки конгресса разбить
крупные нефтяные компании на отдельные составные
части, чтобы сократить степень централизации, провалились
с треском. Нефтяные компании не просто контролировали
свою отрасль. Они вкладывали пемалые капиталы в
конкурирующие источпики энергии, включая уголь, уран,
22*
339
природный газ, различные формы технологии
использования солнечной энергии. Джон Блэйр утверждает, что
шельфовая нефть могла бы дать теперь огромное
количество энергии, если бы нефтяные компании не отказались
от важных экспериментальных проектов песколько лет
назад54. В настоящее время предложения о серьезных
мерах по сохранению энергии, такие, как резкое повышение
федерального налога на бензин, чтобы несколько
расхолодить любителей автомобильной езды, встретили
ожесточенное сопротивление со стороны компаний.
Это всего лишь несколько примеров того, как нефтяная
промышленность была и все еще остается огромной силой
в определении энергетической политики США. И конечно,
компании не могли бы достигнуть такой силы без их
связей с картелем. Начиная с 20-х годов такие договоры, как
Акнакаррийское соглашение, соглашение о Красной черте
и Иранский консорциум, сделали возможным получение
громадных прибылей, которые помогли компаниям
превратиться в гигантов, какими они являются сейчас.
Картельные соглашения позволили «сестрам» отбросить
независимых конкурентов и договориться с позиции силы с
правительствами нефтедобывающих стран. К 50-м годам
интересы США на Ближнем Востоке настолько тесно
переплелись с картельными соглашениями нефтяных
компаний, что попытка министерства юстиции начать
следственное дело против «сестер» за нарушение антитрестовских
законов была тихо прекращена.
Нефтяная промышленность является также хорошей
иллюстрацией еще одной проблемы, которую промышленпо
развитые западные государства во всевозрастающей
степени разделяют с развивающимися странами, —
отсутствие у правительств информации и техники для
соответствующего регулирования деятельности ТНК, вследствие
чего в значительной степени исключается возможность
контроля над своей национальной экономикой. Барнет и
Мюллер утверждают, что это является важным фактором
в процессе «латиноамериканизации».
«Крупные корпорации централизованно плапируют и
действуют глобально, а национальные государства такой
возможности не имеют. Именно это различие ставит
правительство в невыгодное положение в его усилиях не
отставать и установить контроль над деятельностью
глобальных корпораций. Поскольку отдельные
промышленные подразделения становятся более могущественными и
340
мобильными, постольку их балансовые счета приобретаю*
все менее точное отражение действительных
экономических операций. В этих условиях правительство оказывается
в невыгодном положении как в административном, так п
в политическом отношении при регулировании экономики
согласно традиционным кейнсианским методам. Легкость,
с которой глобальные корпорации могут скрыть или
исказить информацию, важную для управления экономикой,
создает тот же вид административного кошмара для про-
мышленно развитых государств, который испытывают
развивающиеся страны на протяжении многих лет» 55.
Теперь заведомо известно, что правительство США в
своих усилиях разобраться в экономике нефтяной
промышленности, с тем чтобы выработать последовательный
план в области энергетики, зависит от данных, которыми
снабжают его сами нефтяные компании, данных, которые
по очевидным причинам являются подозрительными и не
раз оказывались ошибочными56. Это явление
распространено повсюду. Возьмите, к примеру, область внешней
торговли. Оценочно 50% экспорта США приходится на
компании, которые продают изделия своим же собственным
филиалам за рубежом 57. Цены на эти товары определяются
не рынком, а хитросплетениями трансфертных цен, что
делает неправдоподобным официальный платежный баланс,
который на деле должен отражать реальную стоимость
товаров, вывезенных страной и полученных ею. И еще,
из-за этого колдовства в нынешней системе отчетности
фирм данные о прибылях, являющиеся главным
основанием для определения размера налогов, которые должна
выплатить та или иная компания, и стоимость ее
котирующегося на биржах акционерного капитала точно так же
не соответствуют действительности. Любому из развитых
государств трудно быть уверенным в том, что
поставленных целей в области денежного обращения удастся
достичь просто потому, что оно не в состоянии
контролировать движение очень мобильных фондов в сотни
миллиардов долларов на рынке евродолларов58.
Глобальные фирмы не только подделывают документы,
чтобы скрыть или фальсифицировать важную
информацию; они настолько сильны, что могут подорвать уже сам
рынок. Это возвращает пас к главному фактору,
ответственному за «латиноамериканизацию»: концентрации
богатства и власти. Современная экономическая теория
предполагает, что, невзирая на второстепенные и времен-
341
fibie «пёсоверШёпства», рьшой продолжает хорошо работать
как распределитель ресурсов и проводник на пути
государственного вмешательства в экономику. Но растущая
экономическая концентрация напосит серьезный ущерб
рыночному механизму путем введения постоянных
«несовершенств». Среди них картельные соглашения, главная
цель которых разрушить свободную торговлю. Такое
«привнесенное» нарушение означает, что правительства
не могут получить ожидаемые результаты от
манипуляций с фискальной и денежной политикой. Опасное
состояние инфляции, охватившей экономику Запада, невозможно
лечить обычными средствами из-за олигополистического
положения и картельных соглашений многих ТНК,
которые дают им возможность поднимать цены даже в периоды
снижения спроса. Таким образом, картели являются как
фактором стагфляции, так и главным объяснением того,
почему правительства бессильны разрешить эту проблему.
* *
*
Итак, в отношениях с картелями богатые страны
имеют больше общего с бедными, чем это кажется на первый
взгляд. Хотя прибыли картеля, в общем, текут с Юга на
Север, сверхприбыли, извлекаемые из своих стран, также
весьма существенны. И как мы уже видели, процесс
экономической концентрации на Севере отражается в виде
денационализации на Юге, лишая суверенные
государства власти над их собственными делами. Имеется один
чисто политический побочный продукт картелей, о котором
необходимо упомянуть здесь: воздействие картелей на
отношения между развитым и развивающимся миром.
Утверждение о том, что эти отношения становятся сегодня
все более важными, так часто повторяется в печати, что
воспринимается уже как штамп. Но мы уверены, что
полный его смысл еще почувствуют народы Соединенных
Штатов, Европы и Японии, которые до сих пор относятся
к развивающимся нациям, как к нищим с плохими
манерами. Север все больше и больше зависит от Юга как
источника природных ресурсов. ТНК также получают
большие проценты на свои капиталы. Никогда раньше богатые
страны не были так зависимы от бедных, и последние
знают это.
342
Однако они также знают, что страны и корпорации
Севера остаются мощными и неразборчивыми в средствах.
Постепенно «третий мир» познает, как добиваться лучших
условий от транснациональных фирм, действующих в их
странах. Но возмущение против ТНК продолжает расти,
что заметит любой путешествующий по Африке или
Латинской Америке. А грабительская практика картелей
только подогревает это возмущение. Во многих странах
сдерживаемый гнев против Запада и его корпораций
разгорается в социальные волнения. Поразительно теплый
прием, который был оказан первому изданию этой книги
в Бразилии, является показателем общественного
настроения в стране, где ТНК играют главную роль на
протяжении последних 20 лет. Когда волнения примут острую
форму, как в Чили в начале 70-х годов или в Иране в
1979 г., результаты их могут быть опасными, начиная от
захвата посольства до бойкота нефти и национализации.
Все пути пригодны, чтобы добиться прекращения гнета
частных предприятий. Имея в виду быстро меняющееся
положение в международных отношениях, мы считаем,
что развитым странам следует подумать, не обернется ли
отвратительная практика бизнеса, которая дает сегодня
богатство, той политической ценой, которой неизбежно
придется платить завтра.
Глава 9
ВЫЗОВ ТРАНСНАЦИОНАЛОВ
Развитие двух тесно связанных институтов —
транснациональных корпораций и картеля — означает, что в
международной торговле вытеснялась свободная конкуренция.
Частные компании не могли продолжать конкурентную
борьбу, не ограничив ее, чтобы обеспечить мир наиболее
эффективной системой производства и распределения
товаров. Эти перемены в значительной мере вышли из-под
контроля правительств, которые не были в состоянии
справиться с ними.
После развития трестов в XIX в. Соединенным Штатам
потребовалось несколько десятилетий, чтобы
противопоставить злоупотреблениям монополий антитрестовские
законы, которые даже тогда не были достаточно
эффективными. Международное сообщество все еще ищет средства
защиты от ограничительной практики картелей.
Правительства не могут постоянно стоять в стороне, утверждая
при этом, что свободный рынок живет и благоденствует.
Какой же должна быть реакция общества на это?
Первым превосходным шагом могло бы стать
согласование законов различных стран по регулированию
деятельности картелей в международной торговле.
Действительно, какой-то прогресс имелся в этом направлении
после второй мировой войны, но серьезные разногласия в
344
Подходе к антитрестовским законам ^ёжДу разньМй
государствами предоставили картелям широкие
возможности для маневрирования. Антитрестовские законы
США носят очень жесткий характер. Они самым per
шительиым образом запрещают членство в картелях
любого типа, за исключением одобренных
правительством ассоциаций Уэбба—Померена, которые
теоретически считаются «чистыми», т. е. они действуют
только на иностранных рынках, не оказывая
воздействия на внутреннюю торговлю. Такие промышленно
развитые государства, как Англия, ФРГ и Япония,
намного более терпимы в отношении к картелям. В
Англии и ФРГ «чистым» картелям нет даже необходимости
регистрироваться в правительственных органах.
Регистрации подлежат «смешанные» картели, т. е. те, которые
оказывают воздействие и на иностранные, и на
внутренние рынки. Законы обоих государств допускают также
членство в международных картелях. В Японии «чисто»
экспортные картели должны быть зарегистрированы, и
фирмы не могут вступать в международные картели,
однако допускается объединение компаний внутри страны
под надзором правительства в «антикризисные», или
«трапспортные», или создаваемые в целях
«рационализации» картели. Прямо противоположная ситуация по
сравнению с США сложилась в Швейцарии, где все картели,
как национальные, так и международные, имеют
легальный статус. Только некоторые из наиболее вопиющих
видов хищнической практики могут вызвать обвинение в
нарушении швейцарских законов 1. Нет сомнения в том,
что гостеприимная атмосфера заставляет многие картели
обосновать свои штаб-квартиры в Швейцарии, обращаться
в швейцарские суды, в которых должны рассматриваться
их арбитражные дела, и т. д. Наконец, некоторые страны
«третьего мира», включая Индию и Бразилию, издали
довольно строгие антитрестовские законы, но официальные
органы, облеченные важными обязанностями, обычно
сильно недоукомплектованы и малоопытны, чтобы
расследовать и преследовать в судебном порядке сложные
нарушения, практикуемые ТНК.
Наиболее очевидные проблемы возпикают на почве
законов, касающихся экспортных картелей. Мы отметили
выше, что «чистые» экспортные картели часто
предоставляют своим членам возможность регулировать как
местный, так и иностранный рынки. Действительно, экспорт-
346
Шле картели нередко создаются с единственной целью
регулировать местный рынок. Мы привели различные
примеры этого явлепия, такие, как «экспортные» картели
искусственного волокна в Европе, которые фактически
контролируют эту отрасль по всему ЕЭС. В Соединенных
Штатах «чпстые» картели Уэбба—Померена (экспортные
ассоциации) были также создапы с тем, чтобы
маскировать ограничительную практику у себя дома. Хотя теория,
лежащая в основе легализации «чистых» картелей,
обычно утверждает, что они должны помогать малым и средним
компаниям конкурировать на международном рынке, но,
как показали различные исследования, большинство
экспортных картелей подстраиваются к крупным фирмам,
которые занимают олигополистическое положение па
национальном рынке. Естественно, многие из этих фирм
являются транснациональными. Когда же эти транснаци-
опалы принадлежат к экспортным картелям в различных
странах, тогда им легко связать картели вместе в одну
всеохватывающую систему2.
Картели могут использовать конфликты между
законами разных стран, чтобы практиковать на территории
одного государства то, что невозможно на территории
другого. Они с удивительной легкостью придерживаются
закона, который им удобен для разрешения внутренних споров.
Судебные решения в этой сфере склоняются в пользу
«автономии сторон», означающей, что стороны по конфликту,
основанному на договоре, могут избрать ту страну для
правосудия, чей закон они желали бы использовать для
разрешения спора. Эта доктрина заменяет доктрины
«места заключения контракта» или «места выполнения
контракта», которые устанавливают соответственно, что может
быть применен закон, действующий там, где был подписан
контракт, или закон, действующий там, где контракт был
выполнен 3.
Рассмотрим следующий гипотетический пример:
группа корпораций из Соединенных Штатов, Англии,
Франции, ФРГ и Японии может собраться в Голлапдии и
заключить картельное соглашение о разделе рынка в Латпп-
ской Америке. Они могут согласиться также с тем, что
любые возможпые споры по соглашению будут передапы
на рассмотрение швейцарского суда. Это должно означать,
что конфликты впутри картеля, которые иногда касаются
реализации условий картельного соглашения о
принудительном ограничении действий компаний, могут стать ос-
346
нованием для судебного разбирательства в стране, которая
в основном дружелюбно относится к действиям картеля.
Важность этой системы для международной торговли вряд
ли может быть переоценена.
Перед лицом такого рода проблем мы считаем, что
мировая торговля, осиованпая па свободной конкуренции,
может хорошо развиваться при полном запрете
экспортных картелей любого типа. В Соединенных Штатах
наблюдается какое-то движение в этом направлении: в
некоторых частных и официальных докладах отмечается, что
закон Уэбба—Померена должен быть отменен потому, что
он благоприятствует развитию монополии внутри страны,
или потому, что он не выполняет возложенпую на него
задачу поощрять экспорт малых фирм, или просто потому,
что картели, созданные в соответствии с законом Уэбба—
Померена, не оказались эффективными во всех случаях,
кроме нескольких4. Если бы Соединенные Штаты
отменили этот закон, им легче было бы заставить своих
торговых партнеров по крайпей мере запретить
международные экспортные картели, которые наиболее склонны к
злоупотреблениям. Но если даже имеются государства,
которые считают, что можпо больше выиграть при том, что
будут действовать «чистые» экспортные картели, чем
потерять их из-за отдельных грязных проделок,
допускаемых ими, такие картели определенно должны быть в
обязательном порядке зарегистрированы властями, что не
делается во многих странах, и особенно в ФРГ и
Англии.
Регистрационный лист, содержащий дапные о
деятельности картеля, должен быть открыт для общественности.
Дать возможность «чистым» экспортным картелям
совершенно избежать официального или общественного
контроля — это позиция доверия, которую едва ли можно
оправдать, имея в виду уже накопленный опыт.
Однако в соответствие должен быть приведен не
только закон об экспортных картелях. Одним очевидным
пробелом в системе оправданий Запада является тот факт, что
Швейцария стала убежищем для картелей, которые в
значительной мере оказываются там под защитой от
нежелательного внимания как репортеров, так и прокуроров.
Швейцарские законы настолько неопределенны, что нет
возможности эффективно регулировать деятельность
картелей. Кроме того, должна быть пересмотрена правовая
доктрина «автономии сторон» — по крайней мере в той
347
ее части, которая касается картельных коптрактов, — в
свете тех обширпых возможностей, которые она
предоставляет членам картеля, устраивать дела согласно
своим собственным правилам, скрытым от контроля тех
стран, интересам которых может быть нанесен серьезный
ущерб.
Каковы шансы в достижении таких реформ? Имеются
благоприятные признаки — это строгое антитрестовское
законодательство, принятое в ЕЭС, его энергичные
действия против некоторых крупных картелей; это «принципы
поведения» многонациональных корпораций, принятые в
1976 г.5 Организацией экономического сотрудничества и
развития (ОЭСР); это недавнее соглашение между
Соединенными Штатами и ФРГ, предусматривающее как
официальные консультации по антитрестовским вопросам, так
и переговоры, имеющие своей целью заключение такого
же рода соглашения между Соединенными Штатами и
другими развитыми странами6. Такие двусторонние
усилия производят на нас большое впечатление как особо
обещающий подход к вопросу о сокращении разногласий
между Соединенными Штатами и другими государствами,
хотя бы на короткое время. Однако что касается видов на
широкоохватывающие долговременные соглашения, то
здесь мы не оптимистичны. Слишком много государств
все еще считает, что снисходительность к
ограничительной практике своих корпораций отвечает национальным
интересам. В исследовании Брукипгского института
утверждается: «Конечно, то, чего хотят все государства,
означает устранение другими ограничительной практики
в одностороннем порядке»7. Соединенные Штаты имеют
некоторый успех в распространении антитрестовской
философии8, но они могли иметь еще большие достижения,
если бы следовали по правильному пути. Государства
особенно чувствительны к нападкам на их суверенитет в
форме нажима, с целью заставить принять закон, который,
как им представляется, не соответствует их интересам.
Следует помнить, что с конца второй мировой войны вплоть
до 60-х годов на американские фирмы приходилась
подавляющая часть прямых иностранных инвестиций развитых
стран, тогда как в настоящее время и ФРГ, и Япония
владеют значительной и быстро растущей долей их. Поэтому
у этих стран в настоящее время на карту поставлено
намного больше, чем раньше, в отношении антитрестовской
политики на международной арене, и можно ожидать, что
348
они окажут сопротивление любым уговорам американцев,
которые воспринимаются ими как нанесение ущерба их
позиции.
♦
Что, если задачу наведения порядка в
антиконкурентной практике ТНК и картелей передать в руки
нейтральной международной организации? Такой подход мог бы
быть более эффективным, чем попытка согласовать
антитрестовскую политику путем двусторонних переговоров.
Действительно, со второй мировой войны было выдвинуто
много предложений о создании международного
антитрестовского органа, но ни одно из них не имело большого
успеха. Первое было наиболее важным: преждевременная
попытка создать Международную торговую организацию
под эгидой Объединенных Наций. После многолетней
работы, включавшей переговоры между примерно 50
странами, проект хартии МТО был одобрен на Гаванской
конференции в 1948 г. Хартия содержала слабые меры контроля
над картелями. Однако Соединенные Штаты, которые
были самыми ревностными сторонниками МТО, в конце
концов в спешном порядке оставили эту затею. Конгресс
отказался ратифицировать договор, а другие государства
потеряли поэтому интерес к нему 9. Среди причин позиции,
занятой конгрессом, было опасение того, что корпорация США
могут стать объектом антитрестовских судебных
преследований со стороны международного органа, что
рассматривалось как нарушение национального суверенитета США.
Соединенные Штаты стали тогда подрывать и другое,
подобное же усилие, которому они прежде
покровительствовали. В 1951 г. по инициативе правительства США
Экономический и социальный совет ООН основал
специальный Комитет по ограничительной деловой практике и
предложил ему оценить возможности контроля и внедрения
антитрестовских норм на многосторонней основе. Отчет
Комитета, представленный в 1953 г., выдвинул план,
похожий на тот, который содержался в проекте хартии МТО.
К этому времени в Соединенных Штатах сменился
президент, и реакция Эйзенхауэра, последовавшая на этот план
в 1955 г., была отрицательной на том основании, что
«национальная политика и практика» настолько различны,
349
что международный орган был бы неподходящим для
выполнения поставленной задачи. То, что необходимо,
заявили Соединенные Штаты, — это дальнейшая работа по
развитию «эффективных национальных программ»,
имеющих своей целью «более высокую степень взаимной
увязки соответствующих мер»10. Последовавшее затем
предложение о международных консультациях при
содействии Генерального соглашепия о тарифах и торговле
(ГАТТ) тоже свелось к нулю.
Несмотря па такие неудачи, различного рода эксперты
и организации продолжали следовать идее создания
международного антитрестовского органа, облеченпого
реальной властью. Одним из источников, вдохновивших на это,
был неожиданный успех Комиссии ЕЭС в её усилиях
внедрить в жизнь зафиксированные в Римском договоре
антитрестовские правила, которые явились самыми
строгими в мире. Мало кто ожидал, что эти правила будут не
больше чем риторикой, по агрессивность отдела по
конкуренции этой комиссии, правовые доктрины, развитые
Европейским судом в делах против картелей, которые
имели принципиально важное значение, фактически
сделали ЕЭС лучшим из существующих образцов
многонационального антитрестовского органа. Конечно, внутри ЕЭС
имеются и другие течения, возглавляемые членом
Комиссии по промышленности Дэвиньоном, который твердо
стоит за картели. Нужно также помнить, что право ЕЭС
усиливать свои антитрестовские законы покоится на теории,
согласно которой его члены действуют с целью
достижения экономического, валютного, а со временем и
политического союза. Намного труднее создавать действенный
орган, который оперировал бы, невзирая па
государственные границы, в то время как страны, затронутые акциями
этого органа, вовсе не имеют планов объединиться.
Тем не менее нет недостатка в предложениях
экономистов и других экспертов о создании международного
органа, который наблюдал бы за деятельностью
транснациональных корпораций. Большая часть этих
предложений носит исключительно скромный характер: они
отражают веру этих авторов в то, что ничего более
существенного не может быть принято свободно мыслящими
странами, озабоченными сохранением своего суверенитета.
Бергстен, Хорст и Морап в своей книге «Американские
многонациональные корпорации и американские
интересы» считают, что в качестве части «нового
международного
го порядка для многонациональных предприятий»
необходимо создать орган, первой задачей которого должен быть
сбор данных о самнх предприятиях и о политике
правительства по отношению к ним п. В 1973 г. Роберт Е. Смит
выступил за «международный картельный орган», под
названием «Интертел», целью которого должны быть сбор
и распространение сведепий об ограничительной
практике 12. Предложепие Гольдберга и Киидлбергера является
в какой-то мере более амбициозным: они выступают за
тщательно проработанный договор, предположительно
названный Геперальпым соглашением о международной
корпорации, который должен был устанавливать
соответствующие нормы поведения ТНК. Административный орган
по договору может рассматривать жалобы на «жесткую
политику» и рекомендовать меры, выполнение которых
должно быть совершенно добровольным13. Наконец,
Джордж Болл в известной статье 1967 г. «Космокорп:
важность безгосударственности» утверждал, что мировое
сообщество должно разработать свод наднациональных
законов, которым руководствовались бы ТНК. Болл идет
настолько далеко, что рекомендует регистрировать ТНК
при международном агентстве, что сделало бы их
принадлежность буквально «безгосударственной». Основной смысл
его плана заключается в том, что он освобождает ТНК от
проблем мирового характера, так как они будут
подчиняться только единственному своду правил и, таким
образом, окажутся свободными от превратностей различных
национальных правовых систем 14.
Намного ближе пашим симпатиям является орган,
предложенный экономистом Зигмундом Тимбергом,
который отличается от большинства других тем, что он
концентрировал бы свое внимание специально на
антитрестовских вопросах (а не на всей сфере проблем, связанных с
заграничным инвестированием ТНК) и должен был бы
иметь очень важное качество: способность осуществлять
практические мероприятия 15. Тимберг убежден в том, что
эффективное согласование национальных подходов к
антитрестовским законам невозможно и что ограниченную
пользу дают консультации между странами. Вместе этого
он предлагает международную конвенцию или договор,
который будет подписан, и в нем будут доминировать
крупные страны Запада (как в Объединенных Нациях),
которые будут контролировать осповную массу международной
торговли и вряд ли передадут реальную власть организа-
351
ййй, где важную роль играли бы страны «третьего Ш*ра>>.
Орган, созданный на основании этого договора, должен
иметь безусловные права в странах, подписавших договор,
получать все данные, необходимые для анализа. Орган
этот должен также выносить решения о том, где были
нарушены принятые глобальные антитрестовские стандарты,
и иметь власть проводить в жизнь свои решения (хотя
национальные правительства могут быть юридически
связаны между собой договором, на основе которого они могут
сами применять принудительные меры). Международный
верховный суд должен быть конечной инстанцией
рассмотрения всех апелляций.
Это действительно честолюбивая программа. Но
простым фактом является то, что какие-либо более урезанные
программы оказали бы незначительное воздействие на
картели. Любое агентство по сбору информации было бы
сковано в своих действиях, если оно не имело бы права
заставлять страны или компании предоставлять
требуемые сведения. Договор может быть в какой-то степени
стоящим, если нации примут общие принципы, которые
бы направляли капиталовложения ТНК, и общие
принципы политики, которой должны следовать правительства.
Но в сфере антитрестовских законов, поскольку
договорный орган ограничен в своих действиях рекомендациями,
выполнять которые — дело добровольное, он имеет столько
же шансов подавлять картелизацию, как и Объединенные
Нации могут не допустить войну. Что касается защиты
Джорджем Боллом кодекса международных торговых
законов, составленного совместно с «международной
инкорпорацией» ТНК, мы согласны с Барнетом и Мюллером,
когда они называют это попыткой «узаконить большую
часть того, что глобальные корпорации совершают теперь
путем установления минимальных и в значительной мере
не поддающихся проведению в жизнь ограничений их
возможности проникать через все национальные границы
в процессе частного глобального планирования» 16.
Таким образом, единственной проблемой плана Тим-
берга является то, что его нельзя реализовать
практически. Политические реальности делают его утопическим,
по крайней мере на ближайшее будущее. Прежде
всего возникает идея создания международного органа,
имеющего право заставлять своих членов подчиняться
специфическим законам. Однако при этом возникают
некоторые очень трудные вопросы: кто будет отбирать персонал
352
этого органа, который будет осуществлять это право?
Как будет этот персонал защищен от политического
давления? (Один очевидный путь — назначение
представителей власти, и особенпо судей последней инстанции
по рассмотрению апелляций, на очень долгие сроки. Но
это только обострит напряженность вокруг данного
вопроса.) Как может этот орган наказать страну, которая
явно отказывается согласиться с его диктатом? Конечно,
такого рода дилеммы свидетельствуют о бессилии
Объединенных Наций. Нет сомнений, что они могли бы быть
решены, если бы при этом ощущалась необходимая
политическая воля. Но, видимо, пройдет очень много лет, прежде
чем индустриальные страны смогут развить в себе эту
волю.
Между тем кое-что, возможпо, было бы лучше, чем
ничего. Было бы полезным даже агентство, которое
занималось единственно сбором и оценкой доступных для
общества материалов по вопросу об антитрестовских мерах
за рубежом, и, если бы даже одно из агентств получило
право изучать специфические дела и выносить
необязательные к выполнению решения, оно может послужить в
качестве форума, оказывающего политическое давление
на картели. Гласность — вот к чему, кроме всего прочего,
питают отвращение картели, а такое агентство породило
бы гласность. Кроме того, такие органы, которые
действительно обладают эффективной властью, как министерство
юстиции США или комиссия ЕЭС, стремятся следовать
примеру друг друга, как это имело место в деле о картеле
красителей. Это дело вначале было расследовано в
Европе, а затем в Соединенных Штатах. Или дело хинного
картеля, которое расследовалось в обратном порядке.
Точно так же любой международный орган может
снабдить своими данными заинтересованные стороны, которые
извлекли бы из них пользу.
Однако, в общем, мы считаем, что идея международной
организации дает мало надежд на реальное регулирование
деятельности картелей, по крайней мере в ближайшем
будущем. Намного более эффективной была бы
антитрестовская активность со стороны отдельных государств или
двусторонние соглашения о совместной работе в области
обмена информацией и расследования дел. Поэтому мы
должны оцепить теперь аптикартельные усилия
государства, известного своим самым грозным
антитрестовским аппаратом в мире, — Соединенных Штатов.
23 Зак. № 1966
353
АНТИТРЕСТОВСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ
На первый взгляд, антитрестовский закои США
является адекватным оружием для подавления международных
картелей, по крайней мере в той степени, в какой они
прямо воздействуют на их страну. Фундаментальное
законодательство — закон Шермапа 1890 г. и закон
Клейтона 1914 г. касаются внешней торговли. Согласно тексту
первого закона «каждый контракт, или комбинация в
форме треста или любым другим образом, или конспирация,
в целях ограничения торговли или коммерции между
различными штатами или с иностранными государствами
объявляются незаконными» (курсив наш. — Авт.), И
через серию судебных решений — самыми знаменательными
(из числа международных картелей) были дела об «Аме-
рикэн тобакко» (1911), «Алкоа» (1945) и «Алкасо»
(1949)—закон приобрел эффективный
«экстерриториальный размах» 17. Очень немногие из корпораций США
могут быть сегодня столь безрассудными, чтобы
подписать официальное картельное соглашение с иностранными
фирмами. Соглашения, зарегистрированные в различных
европейских странах, обычно содержат стандартный пункт
об исключении рынка США из условий договора. Кроме
того, как мы показали, несмотря на тот факт, что
американские и иностранные компании проявляют разумпый
страх перед законом Шермана и министерством юстиции,
картели существуют в изобилии. Закои пе полностью
беззубый, не хватает только некоторых зубов.
Прежде всего прозаическая проблема, которая наносит
ущерб столь многим органам, взявшим на себя защиту
общественного интереса, — острая нехватка персонала и
денежных средств. В 1980 г. весь бюджет антитрестовского
отдела министерства юстиции составил 44 млн. долл., что
меньше, чем отдельные ТНК тратят ежегодно на
юридические нужды. Сектор иностранной коммерции этого
отдела состоит только из 22 юристов. Даже вместе с
адвокатами из этого отдела, которые помогают вести судебные
дела, опи все же представляют маленькую группу,
которая едва ли в состоянии расследовать весь объем
антитрестовских дел во внешней торговле. В результате число
зарегистрированных «иностранных» дел небольшое,
несмотря на растущую важность ТНК и расширение объема
их зарубежной деятельности. Федеральная торговая ко-
354
миссия, второе учреждение, на которое возложена
ответственность за исполнение законов о конкуренции,
возбудила очень небольшое число международных
антитрестовских дел.
Испытывая, в общем, нехватку в чиновниках,
антитрестовский отдел министерства юстиции концентрирует свое
внимание главным образом на «отечественных», а не
«иностранных» нарушениях, частично из-за официального
убеждения в том, что американское общество выигрывает
больше долларов по национальным, а не зарубежным
тяжбам 18. Хотя определенно имеется другая причина — явные
трудности в ведении дел против международных картелей.
Мы часто наблюдали, как власти США, начиная
расследование деятельности иностранных фирм, наталкивались
на противодействие стран базирования этих фирм. В самом
деле, многие страны считают преступным передачу
коммерческой информации в ответ на требование зарубежпых
судебных органов (см. гл. 4 и 7). Если даже будут
получены сведения, достаточные, чтобы добиться
обвинительного заключения, меры или наказания часто не могут
быть вынесены непокорным иностранным фирмам,
которых поддерживают их правительства19. Всегда
приходилось принимать во внимание высокую чувствительность к
американской «задиристости», часто обнаруживаемой у
стран с иными подходами к антитрестовским идеям. Это
делало антитрестовские судебные дела предметом крайней
деликатности20. Необходима была консультация
государственного департамента по вопросу о внешнеполитической
стороне каждого дела, предъявляемого сектором
иностранной коммерции. И хотя бывший глава этой секции Уильбур
Л. Фагейт утверждал, что возражения госдепартамента
никогда не приводили к аннулированию дела, он также
согласен был с тем, чтобы при необходимости отдел
«относился построже к фактам дела» 21.
Результаты подхода — «относиться построже» — могут
вызвать беспокойство, как это показало дело об урановом
картеле. В гл. 5 мы описали, как фирме «Галф ойл»
позволили признать nolo contendere за нарушение ее
канадским филиалом закона и оштрафовали на смехотворную
сумму в 40 тыс. долл. Следователи из антитрестовского
отдела единогласно рекомендовали уголовно преследуемое
обвинение, но сплы, выступившие протпв такой
рекомендации, были впушительпыми. В ходе следствия Канада п
Австралия приняли законы, согласно которым министер-
33*
355
ство юстиции США не может затребовать документацию.
Канадцы связались также непосредственно с деятелями
высшего уровня. Государственный секретарь Генри
Киссинджер непосредственно встретился с канадским
министром иностранных дел, а президент Картер и
премьер-министр Канады Пьер Эллиот Трюдо, как собщают, дважды
встречались для обсуждения этого дела. Канада
попыталась рассмотреть вопрос в чисто политическом плане,
видя в нем нарушение суверенного права компании
торговать так, как она пожелает, а не иметь в виду
предусмотренное законом США следствие по возможно преступным
действиям американской компании. Как стало известно,
госдепартамент также пришел в ужас от такого
расследования. Юристы из министерства юстиции очень хорошо
знали, что они замыслили. В апреле 1978 г. заместитель
помощника министра юстиции Джо Симе писал:
«Решение начать судебное преследование создает возможность
того, что мы породим межведомственную конфронтацию
с другими ведомствами нашего правительства, включая
госдепартамент». Затем он продолжал: «Приведенная здесь
защита — это борьба, которую мы могли бы с успехом
проиграть. В любом случае позиции отдела, считающего
себя относительно «неприкосновенным», мог быть
нанесен ущерб, а это на долгое время должно было бы
ослабить его действенность» 22.
Оппозиция из-за рубежа не была единственной
внушительной помехой, с которой столкнулся антитрестовский
отдел при ведении дела о картеле. Внутренние
политические факторы часто столь же важны, особенно когда
картель включает крупные корпорации США, поддержка или
враждебное отпошение к которым могут содействовать
карьере местного государственного чиновника или
погубить ее. Выдающимся примером является, конечно,
нефтяная промышленность. Со времени первого решения по
«Стандард ойл», принятого в 1911 г., эта промышленность
накопила поразительно огромное число незавершенных
антитрестовских дел, как внутренних, так и
международных, которые практически не причинили ей вреда.
Печальная история единственного крупного по нефтяному
картелю возбужденного в США дела * рассказана уже в
* Судебное дело, которое имело место раньше, против 22
ведущих нефтяных фирм, совершивших злоупотребления главным
образом внутри страны, было улажено в 1941 г. путем бессмыслен-
m
гл. 4. Необходимо только добавить, что в дополнение к
финансовой власти над системой выборов, к тому, что они
держат в своих руках «ключевых» сенаторов и членов
палаты представителей, а также располагают огромными
пропагандистскими возможностями, нефтяные компании
в картельном деле используют специальное
оборонительное оружие, которое действует безотказно. Это аргумент,
который гласит: «В интересах национальной
безопасности». Указывая на то, что этот аргумент воздействует на
национальную промышленность и контролирует ее,
компании утверждали, что обнародование любой неудобной
информации — к примеру, об их секретной
договоренности на Ближнем Востоке — вызовет затруднения с
принимающими странами, чем будет нанесен вред Соединенным
Штатам. Этот аргумент имел крайне отрицательное
воздействие. «Как можете вы вести дело, когда расследуемая
компания продолжает считать, что раскрытие перед вами
того, что вы хотите выяснить, нанесет вред национальной
безопасности, особенно при том, что суд и исполнительная
власть действуют в одном ключе?» — жаловался юрист,
который вел дело одной компании23.
Даже если следствие о картеле пройдет через «минные
поля» внутреннего и внешнего сопротивления и
завершится осуждением, может ли это оказать существенное и
прочное воздействие?
По очень многим судебным делам ответ будет
отрицательным.
Наказания за нарушения антитрестовских законов
США обычно настолько незначительны, что преступление
всегда окупается, невзирая на то, пойман преступник или
нет. До 1974 г. максимальный штраф за нарушение
закона Шермана составлял 50 тыс. долл.; в том же году размер
штрафа повысился до 1 млн. долл., по даже эта сумма
часто оказывалась незначительным процентом по
сравнено™ согласительного решения. А в 1973 г. жалоба против восьми
крупных компаний, включая «Семь сестер» и исключая «Бритиш
петролеум», имела ту же судьбу. Чиновники ФТК утверждали,
что роспуск фирм явился бы лучшим наказанием за их «действия,
основанные на тайном сговоре». В 1980 г. комиссия отказалась от
своей позиции и предложила «принять меры», которые
теоретически должны заставить крупные фирмы действовать более
конкурентно. Мы считаем невероятным, чтобы администрация
Рейгана решительно пошла на возобновление судебного
преследования,
357
нию со сверхприбылями, получаемыми за счет
незаконных операций. Только в очень редких случаях
исполнительные власти выносят приговоры по уголовным статьям,
и, хотя законы предусматривают тюремное наказание, эта
мера почти никогда не применялась24. Пункт закона Шер-
мана о троекратном возмещении ущерба, на основании
которого истец по частному антитрестовскому делу может
получить возмещение в тройном размере за ущерб,
понесенный им в результате незаконной деловой практики,
оказался безобидным из-за высокой стоимости и
трудности определения суммы ущерба. Даже в самых несложных
делах стороны обычно соглашаются на часть претензии
вне суда.
Легкие штрафы и редкие случаи приговоров к
тюремному заключению в антитрестовских делах вызваны тем
фактом, что суды, как и большинство других учреждений
в Соединенных Штатах, пе воспринимают всерьез
преступления служащих фирм. Многие суды проявляют
неприязненное отношение к антитрестовским приговорам,
рассматривая их как глупое беспокойство, которое они
причиняют бизнесменам на осповании устарелых и
нереалистичных законов25. Суды в значительной мере
ответственны за большое число случаев, когда ответчики
прибегают к формуле nolo contendere, как к безболезненному
пути улаживания уголовных дел. Это явно ослабляет
сдерживающее воздействие антитрестовских законов из-за
многих важных различий между этой формулой и
приговором. Во-первых, судьи определяют более мягкие
наказания ответчикам, которые обращаются к суду с
признанием nolo contendere в результате чего не оказывается
надобности в затяжном судебном процессе. Во-вторых,
признание ответчиком nolo не требует дачи показаний
суду и, таким образом, подробности нарушения закона
остаются вне досягаемости прессы. Но, возможно, наиболее
важным является то, что признание виновным в любом
иске о троекратном возмещении ущерба предполагает
свидетельство prima facie *, которое может быть
выдвинуто, в то время как обращение к суду с nolo contendere
ликвидирует эту возможность. Другими словами, истцы в
частном иске против компании, которая обратилась к суду
* Prima facie (юрид.) — кажущийся достоверным; при
отсутствии доказательств в пользу противного; поскольку пе будет
опровергнуто надлежащими доказательствами,
т
С nolo contendere no поводу антитрестовских нарушений,
должны снова доказать все полностью, что часто очень
трудно выполнить. Истцы не всегда имеют доступ к
представленным большому жюри свидетельствам, на основе
которых составлено уголовное обвинение, не имеют они
правительственного права вызова в суд, возможности
расследования, чтобы обосновать свои показания. Прокуроры
министерства юстиции хорошо осведомленные об этих
фактах, часто выступают против nolo contendere и
требуют полного судебного следствия. Но суды почти всегда
отклоняют их требования26.
И наконец, антитрестовские дела часто
рассматриваются самим министерством юстиции, обычно на основе
согласованного решения. Основная их масса, поступающая
в антитрестовский отдел, представляет собой гражданские
иски, в которых выражено требование предотвратить и
сдерживать нарушение закона. Эти иски завершаются
согласованным решением, в котором обвиняемый, не
упоминая прошлые нарушения, соглашается не допускать в
будущем каких-либо нарушений законов, в которых он
обвиняется. Это сомнительного порядка беспокойство
высмеял антитрестовский экономист Ричард Познер в статье,
опубликованной в 1970 г.:
«Крайне распространенной практикой является для
министерства вынесение решения по делам о
фиксировании цен: записывается лишь запрет па фиксирование цен
в будущем. Поскольку незаконность фиксирования цен по
закону Шермана уже хорошо установлена и подлежит
наказанию как преступление, цель такого рода предписания
не сразу оказывается очевидной» 27.
Министерство юстиции настаивает на том, что
согласованное решение достигает того же эффекта, что и
судебный приговор, но без значительной траты времени и денег,
которые требуют судебные процессы. Эта точка зрения
может быть оспорепа по многим причинам. Согласованные
решения предоставляют фирмам, против которых
выдвинуто обвинение, те же преимущества, что и обращение к
nolo contendere, включая и тот факт, что согласованное
решепие не может быть использовано как свидетельство
prima facie в частпых исках. И еще, согласованные
решения имеют тендепцию быть пе имеющими силу закона.
Министерство не может в пастоящее время следить за
тем, подчиняются ли компании законам. Зарегистрировано
свыше тысячи действующих согласованных решений, в то
359
время как антитрестовский отдел располагает всего лишь
горсткой юристов, которым надлежит разобраться в них28.
Отсутствие точной программы, которая гарантировала бы
выполнение условий согласованных решений, приводит к
тому, что министерство и общественность оказываются на
том же месте, с которого они начинали.
Законы не могут остановить историю, а история
капиталистической экономики следует постепенному
саморазрушению конкуренции и развитию рыночиою контроля.
Таким образом, мало удивительного в том, что
правительство, юридически призванное поддерживать конкуренцию,
вызывает недовольство против себя. Фактически все
официальные лица США, выборные и другие, восхваляют
положительные начала конкуренции и пользу, которую она
приносит стране. Но даже те, чьи восторги перед системой
конкуренции особенно горячи, являются также большими
поборниками многонациопалов, которые задушили
конкуренцию навсегда. И мы не можем ожидать, чтобы эта
политическая ситуация изменилась. Пока круппые
олигополии будут господствовать в американской экономике,
правительство не посвятит искренне свою энергию и
ресурсы антитрестовской политике. Разумеется, остается
антитрестовское законодательство, с достаточной силой
направленное против крайне возросшей силы корпораций,
продолжает действовать антитрестовский отдел,
недостаточно обеспеченный в финансовом отношении,
неукомплектованной и робкий, но все еще борющийся. Однако
сегодня политический ветер дует против антитрестовской
липии, свидетельством чему является закон 1980 г., резко
ограничивший сферу расследований ФТК и подчинивший
ее решения наблюдению конгресса. В обозримом будущем,
за исключением некоторого катаклического изменения
общественного мнения, антитрестовская практика будет
продолжена, чтобы остаться тем, чем она является
продолжительное время: сдерживающий фактор против
необратимых экономических сил.
Таким образом, вряд ли правительство США пойдет
далеко в своих попытках оказать давление па другие стра-
пы, чтобы остаповить картелизацию просто потому, что у
него нет на это политической воли. ТНК и их сегменты в
мировой торговле очень крепко утвердились и имеют
слишком много поддерживающих их мощных сил.
Несомненно, необходимо приветствовать министерство юстиции
за заключение нескольких (международных) двусторон-
360
них соглашепий по антитрестовским делам, которые по
крайней мере распространяют его контроль на
международную арену. Однако политическая слабость
антитрестовской политики в США стала заметнее, когда в нее были
включены пнострапиые дела. По этим же причинам мы
не можем предвидеть, когда министерство юстиции
сделает ощутимый поворот к ограничительным мерам в
отношении впешией торговли, что, как мы верим, должно
произойти. Все еще не полностью осознана связь между
международными картелями и американским уровнем жизни.
Невелик политический импульс для того, чтобы
антитрестовский отдел пачал крайне трудную, дорогостоящую и
долгую работу, которая необходима, чтобы только понять
утопчеипые методы действий картелей.
Наряду с немногими новыми крупными инициативами
в области ипостранной коммерции еще многое должно
быть сделано в самих США. Антитрестовские законы
нуждаются в реформе, а практическую деятельность
следовало бы вести более интепсивно. Антитрестовский закон
1974 г. о порядке ведения дел и наказаниях внес хорошие
изменения, особенно в части повышения максимального
размера штрафов и удлинения предельного срока
тюремного заключения с одного года до трех лет, а также
квалификацию нарушения закона Шермана как уголовного
преступления, а не просто проступка. (Стоит
поразмыслить над тем фактом, что до 1974 г. вор, укравший
телевизор, приговаривался к заключению как уголовный
преступник и в то же время администратор, руководивший
тайным сговором, в результате которого потребители были
ограблены на миллионы долларов, судился «за
проступки».) Однако многие эксперты считают, что закоп 1974 г.
не внес существенного улучшепия в положение дел. В
самом деле, нынешними порядками настолько все
неудовлетворены, что дальнейшая реформа антитрестовского
законодательства не является несбыточной политической
мечтой.
Какова должна быть эта реформа? Среди наиболее
неотложных мер — повышение размера штрафа за
нарушение антитрестовских законов, чтобы они соответствовали
тяжести преступления. Максимальный размер штрафа в
1 млн. долл., действующий в настоящее время, может
показаться достаточпо крупным, но он едва ли будет
устрашающим. В деле Северо-Атлантического торгового флота,
например, семь фирм были наказапы па 5450 тыс. долл. —
361
самый крупный штраф за преступление, которому когда-
либо подвергали за парушения антитрестовских законов.
Между тем картель контролировал 60% торговых
перевозок в Северной Атлантике в течение пяти лет, и ежегодная
выручка за фрахт по его маршрутам составляла 1 млрд.
долл.29 Даже если бы тайный сговор компаний повысил
их доходы только на 1% (до смешного консервативная
оценка), то чистый доход от картелизации составил
30 млн. долл., т. е. в пять раз превысил размер штрафа.
В подобных случаях размер штрафа должен
соответствовать доходам фирмы. Исследование Элзипга и Брейта
«Антитрестовские штрафы» является одним из самых
исчерпывающих исследований по этому вопросу,
рекомендует «наказывать за нарушение антитрестовских законов
принудительным штрафом в размере 25% суммы
валовой прибыли фирмы до внесения налога за каждый год
антиконкурентной практики»30. Должны быть также
установлены крупные размеры штрафов для
рецидивистов.
Вопрос о тюремном наказании выглядит также ясно:
некоторые эксперты утверждают, что общество не
выиграет от того, что в тюрьму будут заключены
высококвалифицированные бизнесмены, чьи деловые способности
окажутся в результате этого неиспользованными31. Другие
считают, что трудпо точно определить персональную
ответственность за преступление корпорации. Служащие
средней руки будут направлены в тюрьму, в то время как
боссы останутся на свободе 32, а тюремный срок в
действительности не окажет устрашающего эффекта, так как
известно нежелание судей посылать в тюрьму
высокопоставленных членов делового мира33. Однако последнее
возражение было бы опровергнуто, если бы тюремное
заключение являлось обязательным в тех случаях, когда
отдельные лица связали себя с преднамеренными
нарушениями. Сроки заключения не должны быть настолько
длинными, чтобы присяжные колебались при вынесении
вердикта; уверенность в правильности приговора о
заключении в тюрьму должна быть достаточной. Угроза перед
крайней степенью бесчестия в связи с заключением в
тюрьму окажет столь устрашающий эффект, что общество
получит выгоду, значительно перевешивающую то, что
опо теряет от заключения в тюрьму отдельных
преступников. Что касается возражения, связанного с тем, что
верхушка администрации корпорации останется пеуязвп-
36?
мой, то исследовательская группа Ральфа Надера по
антитрестовской практике рекомендовала принять строгий
закон, устанавливающий уголовную ответственность лиц,
которые знали (или должны были знать) об
антитрестовских преступлениях, но не прекратили их или не
сообщили о нпх34.
Правительственные методы разрешения большей части
уголовных и гражданских антитрестовских дел также
серьезно нуждаются в реформе. Закон должен быть изменен
в таком направлении, чтобы обращение с nolo contendere
стало свидетельством prima facie в частпых делах,
предусматривающих троекратное возмещение ущерба. Весь
процесс о полном согласованном решении должен быть
пересмотрен. Антитрестовский закон 1974 г. явился шагом
вперед, делающим согласованные решения суда менее
произвольными. Министерство юстиции пе может более
просто передавать дело в низшую инстанцию, подобно
оракулу. Оно должно составить постановление, содержащее
описание главпых данных дела, причины, на основе
которых избраны специальные средства воздействия и
рассмотрены окончательные меры. Но такого рода
постановления предполагают какие .о детали. Вот так общество
остается почти всегда в потемках. Более важным является
то, что решения продолжают вырабатываться секретно,
как часть чисто административного процесса,
изолированного от общественного влияния. С тех пор как
согласованные решения могут определять будущее целых отраслей
промышленности, отсутствие общественного контроля
означает, что министерство юстиции является единственным
органом, определяющим экономическую политику
страны35. Марк Грин в работе «Система закрытых
предприятий» стоит за то, чтобы все предложенные согласованные
решения были предметом слушания с участием
оппонентов и под эгидой Федеральной торговой комиссии.
Заинтересованные стороны могут оспаривать любые показания,
в которых они сомневаются, после чего «согласованное
решение вместе с докладом ФТК, содержащим
соответствующие поправки, должно быть представлено в суд»36.
Наряду с этой цепной реформой ответчики обязаны
оплатить судебные издержки за ведение дел о согласованных
решениях и должны периодически представлять отчеты
относительно выполнения этих решепий. В добавление к
этому министерство юстиции должпо настаивать на
статьях в болыпппстве согласованных решений, дающих воз-
363
можность использовать их в качестве свидетельства prima
facie в частных исках о троекратном возмещении ущерба.
С другой стороны, многие эксперты считают, что
необходимо отказаться от частных исков как антитрестовского
средства воздействия. Они утверждают, что такие иски
обременяют суды (в начале 70-х годов ежегодно их
регистрировалось более тысячи), причем они обходятся
слишком дорого и столь громоздки, что становятся крайне
расточительным средством принуждения37. Критики
предупреждают также, что многие частные иски имеют явно
незаконное основание и составлены юристами, которые
живут на случайных гонорарах. Говорят, что такого рода
юристы могут подтолкнуть поддающиеся фирмы па то,
чтобы уладить дело без суда, исходя при этом из того, что
они убеждены в незаконном основании иска и не имеют
даже слабой надежды на благоприятное решепие жюри и
на возможность заполучить таким образом огромное
троекратное возмещение ущерба.
Однако мы не убеждены в том, что недостатки,
имеющиеся в частных исках, перевешивают их пользу.
Считается, что троекратное возмещение ущерба имеет
произвольный характер (почему не четырехкратное или
десятикратное?). Можно допустить также, что незаконные
иски представляют собой проблему, а рост числа дел
обременяет суды и сильпо осложняет задачу, возложенную
на антитрестовский отдел. Но устрашение продолжает
оставаться пашей главной задачей. Когда конгресс
включил пункт о троекратном возмещении ущерба в закон
Шермана, его целью было дать частному сектору импульс
для соблюдения антитрестовских законов в своей
деятельности, чтобы как общественная, так и частная энергия
были бы вовлечены в дело укрепления конкуренции. Это
остается здравой идеей. Намного больше можно было
обнаружить нарушений закона, если бы частные силы
проявили интерес в этом деле, чем возлагать все надежды на
правительственные органы, которые с их скудным
бюджетом вынуждены одни взваливать на свои плечи это бремя.
Система троекратного возмещения ущерба будет
оставаться несколько беспорядочной и расточительной в
отношении времени и денег и даже будет приводить к отдельным
неправильным решениям, но мы верим, что ее
сдерживающее воздействие должно быть сильным и стоящим
того, чтобы его сохранить. Некоторые реформы должны в
конце концов смягчить эти проблемы. Например, если
364
истцы принуждались бы к возмещению крупных судебных
расходов по делам, которые они проиграли, число
незаконных исков определенно сократилось бы. Затем должны
быть также найдены способы ускоренного рассмотрения
потока антитрестовских дел. По одному предложению
противным сторонам предоставляется определенный срок
до суда, чтобы они договорились относительно истинности
изложенных в деле основных фактов.
Суд может тогда концентрировать свое внимание на
главных пунктах спора, вместо того чтобы ждать недели и
месяцы, как это происходит в настоящее время, пока будут
предоставлены факты, которые обе стороны признают
действительными. Согласно рекомендации исследовательской
группы Надера, в случаях, когда правительство уже
убедилось в нарушении закона, должно быть определено к
взысканию троекратное возмещение ущерба и
перечислено в специальный фонд. Частные истцы должны тогда
просто показать, какой они потерпели ущерб, а пе
доказывать спова и снова наличие нарушения закона в
длительном судебном процессе38.
Большая часть реформ, столь детально описанных
выше, имела отношение, конечно, к чисто внутренним
(отечественным) случаям нарушений. Активность картеля,
оказывающая воздействие на рынок США, не может быть
устранена до тех пор, пока антитрестовский отдел не
добьется решения и средств, чтобы более энергичным образом
преследовать международные аспекты антитрестовской
практики. Но поскольку принудительные меры,
осуществляемые на основе антитрестовских законов в пределах
Соединенных Штатов, усиливаются, становятся
действеннее и жестче, возможные штрафы за действия картеля
могут стать противовесом ожидаемых выгод. Реформы,
коротко говоря, в состоянии сделать Соединенные Штаты
значительно более рискованным местом для операций
картелей.
ПАТЕНТНАЯ СИСТЕМА
Защитные меры Соединенных Штатов против картелей
должны быть усилены реформой другой группы законов:
патентной системы. В 1931 г. Уильям Мейнхардт, который
в качестве основателя картеля «Фебус лайт балб», по-
видимому, хорошо знал проблему, писал, что осторожное
плетение паутины патентов и лицензий составляет «крае-
365
угольный камень» многих международных картелей^.
Волна противокартельной активности реформаторов в
годы, последовавшие за второй мировой войной, признает
этот факт, и все считали, что патентная система требует
пересмотра. Но послевоенное антитрестовское
законодательство не было сопровождено сколько-пибудь
существенными переменами в подходе Запада к патентному
закону. И в результате, как мы видели, оказалось, что
картели все чаще прибегают к маскировке посредством
заключения ограничительных патентных и лицензионных
соглашений.
В Соедипеппых Штатах право правительства
оформлять патенты и в связи с этим предоставлять
изобретателям узаконенную монополию на фиксированный период
времени (в настоящее время этот период составляет
17 лет) закреплено конституцией. Но и этот документ,
и патентные законы (основной кодекс был введен в
1870 г., а пересмотренный — в 1952 г.) недостаточно четко
определяют права патентовладельца на патент. Поэтому
после принятия в 1890 г. закона Шермана постоянно
существовали напряженные отношения между патентным п
антитрестовскими законами. С одной стороны,
антитрестовские законы предоставляют владельцу патента неясно
сформулированное право оказывать воздействие па
торговлю — диктовать, кто может производить, пользоваться
или продавать изобретение и на каких условиях. С другой
стороны, антитрестовские законы столь же неясно
фактически запрещают все ограничения в торговле.
Результатом этого противоречия явились бесконечные судебные
баталии по поводу того, какого рода условия может
потребовать патентодержатель, выдавая лицензии. К
сомнительным условиям относятся излюбленные картельные
средства — условия, устанавливающие минимальные цены
при перепродаже патентов и лицензий; ограничения
территории использования патентов; запреты на импорт и
экспорт; пункты grand-back (т. е. лицензиаты должны
передавать все усовершенствования патента владельцу
патента); «связывающие пункты» (т. е. когда лицензиат
на основе соглашения обязывается покупать товары, не
имеющие отношение к патенту, у владельца патепта);
комплексное (пакетное) лицензирование (когда
лицензиат принуждается покупать весь блок патентов, а не только
те, которые ему необходимы); field-of-use restrictions
(ограничения сфер использования), т. е. которые ограни-
366
чивают возможности использования патепта лицензиатом),
и определенные формы патентных пулов.
В отсутствие законов, специально регулирующих эту
практику, возникающие проблемы приходится
рассматривать судам. В течение многих лет решения судебных
органов США установили, что некоторые ограничения в
отношении лицензий, к примеру, минимум цены за
перепродажу, пункты о связанных покупках и пункты об
обратном предоставлении усовершенствований, почти
всегда были незаконными. Но каждое дело представляет
новый и часто крайне сложный ряд фактов, требующих
объяснения. Суды могут расходиться во мнениях, а
Верховный суд, как известно, может принять
противоположное решение. Пока поддерживается избирательный
подход, будут постоянно меняться границы патентного права.
Они также останутся предметом политической
полемики. Имели место многие попытки принять законы,
более точно устанавливающие права, которыми может
пользоваться владелец патепта, но все они не привели ни к
чему, потому что расхождения во мпеииях были крайне
резкими, и притом очень многое ставилось па карту.
Некоторые эксперты, которых можно причислить к группе
сторонников свободной торговли, стояли за легализацию
большинства ограничений, которые владельцы патентов
могут включить в лицензии. Согласно такому взгляду,
«связанные пункты», территориальные ограничения,
условия об обратном предоставлении ограничения сфер
использования, поддержание цены при перепродаже и т. п.
являются превосходными и законпыми мерами,
посредством которых владельцы патентов могут получить
максимальный размер прибыли. Уод С. Боувман-младший в
своей книге «Патент и антитрестовский закон»
утверждает, что эти ограничения даже повышают экономическую
эффективность общества, потому что они усиливают
гибкость владельцев патента. Из многих планов в отношении
патентовладения он высказался за предоставление
лицензии на условиях, превосходным образом соответствующих
обстоятельствам40. Таким образом, все принудительные
меры министерства юстиции в патентной области имели
небольшое экономическое значение, потому что они
сковывали активность патентовладельцев и лишали общество
выгод от изобретательства.
Мы не можем не согласиться с этим более
основательным образом. Сомнительно, чтобы строгое аптитрестов-
367
ское принуждение могло сильно ослабить патентный
стимул к изобретательству просто потому, что доходы,
поступающие к патентовладельцу, останутся очень
существенными. Легализация всей системы ограничительных
лицензий означает всеобщую картелизацию посредством
патентных соглашений41. Некоторые из самых крайних
мер ограничений, такие, как поддержапие цены при
перепродажах и ограничение производства, должны быть
решительным образом запрещены законом. Компаниям
необходимо запретить приобретать патенты или
исключительные лицензии от другой стороны, когда это
приобретение даст фирме монопольное положение в этой
области. Ограничения сфер использования и
территориальные ограничения могут быть разрешены, но только
при условии, что после того, как одному заявителю будет
предоставлена лицензия, все другие, заранее
определенные заявители должны получить лицензию на условиях,
которые не будут иметь более ограничительный
характер — все это в целях предотвращения раздела рыпка
путем предоставления только одной лицензии па каждую
область или территорию42.
Но, как мы думаем, единственной реформой, которая
может стать наиболее эффективной в ослаблепии власти
картелей в технологии, является общее обязательное
лицензирование патентов. Стало уже общей практикой за
рубежом, когда владелец требуемого патепта
предоставляет лицепзии на определенных условиях. Фактически
Соединенные Штаты являются одпой из немногих про-
мышлепно развитых стран, патептный кодекс которой не
предусматривает обязательного лицензирования в случае,
когда владельцы патепта не используют его в течение
определенного числа лет после того, как он был
предоставлен. Обязательное лицензирование не является, в общем,
зарубежной концепцией, суды Соединенных Штатов
нередко практиковали его как составную часть при
смягчении приговора в судебпых делах о злоупотреблениях
антитрестовского характера или в патентном деле. Но
если эта практика будет значительно расширена? Раз
патентовладелец передал лицензию кому-либо, может ли он
на законных основаниях дать лицепзию другим
заявителям па таких же или лучших условиях? Идея
радикальная, по пе новая. Стокипг и Уоткипс выдвинули ее в
1948 г.43 Несколько позже Мартин Адельман утверждал,
что принудительное лицензирование должно быть обяза-
368
тельным после того, как лицензии будут добровольно
выданы двум лицензиатам. Это требование должно
предоставить патентовладельцам большую гибкость, позволяющую
им, например, иметь одну исключительную лицензию в
случаях, когда не имеется в виду использование патента и
пет заинтересованности в широком лицензировании
патента 44.
Нет ничего удивительного в том, что принудительное
лицензирование не является популярным среди
представителей школы laissez-faire (свободы торговли). Некоторые
из них называют эту систему неконституционным
нарушением прав собственности45. Другие — ничем не
оправданной мерой, приводящей к понижению доходов, которые
общество должно оплатить, чтобы стимулировать
открытия. Боуман с легкостью отверг предложения о
принудительном лицензировании всех патентов на том основании,
что они не будут поддержаны в конгрессе. В своей
критике он выделил только тот факт, что широкое
распространение в США практики лицензирования облегчило
антитрестовские дела. Он утверждал, что в большинстве
судебных дел такое облегчение было неуместным и
неудачно примененным. Заметив, что компании, обвиненные
в нарушениях антитрестовских законов, часто получали
указание лицензировать свои патенты за «приемлое»
вознаграждение, он отметил, что самим компаниям часто
бывает трудно определить, что означает «приемлемое», не
говоря уже о правительственных чиновниках, которые
мало что знают о промышленности46.
Ни один из этих аргументов не может выдержать
серьезной проверки. Патент не совсем аналогичен любому
другому виду собственности. Это специальная привилегия,
предоставляемая обществом, действующим через конгресс,
с целью выполнения специфической общественной цели.
Конституция не предоставляет американцам права
удерживать патенты. Она дает конгрессу право предоставлять
патентную привилегию. Поэтому конгресс имеет полное
право определять ее, включая право обязывать к выдаче
лицензий или разрешать принудительное лицензирование
в качестве компенсации за имевшие место
злоупотребления 47. Что касается утверждений о том, что
принудительное лицензирование ослабит импульс изобретательства, то
это только догадки, потому что эта система никогда не
была испытана. Нет оснований считать, что
принудительное лицензирование приведет к сокращению вознаграж-
24 Зак. № I960
369
деиия изобретателю. Лицензиаты продолжают
выплачивать вознаграждение. Может быть, верно, что введение
принудительного лицензирования как средства решения
антитрестовских дел, было неэффективным и плохо
организовано. Но то же самое можно было бы сказать о
всем антитрестовском аппарате. Нужно ли его
ликвидировать по этой причине? Проблема, как мы заметили
выше в этой главе, лежит в политической безвыходности:
те, кого устраивают антитрестовские усилия (включая
принудительное лицензирование), достаточно сильны в
политическом отношении, чтобы не дать этой идее
умереть, по те, кто ненавидит антитрестовскую политику,
достаточно сильны, чтобы не позволить ее реализовать.
Как нам кажется, принудительное лицензирование
может стать первостепенным антитрестовским средством,
для чего потребуются больше денег и штата для
наблюдения. Однако столь усиливающая поддержка потребует
времени для свершения поворта в политическом
направлении.
Именно этот момент может вызвать единственное
возражение, касающееся принудительного лицензирования,
которое существенным образом привлекло наше внимание:
трудность в определении «приемлемого» вознаграждения
и «пригодных» лицензиатов. Всякая разновидность
системы принудительного лицензирования может стать
бессмысленной, если патентовладелец свободен требовать
запретительное вознаграждение или отказать заявителям,
которые покажутся ему недостойными. Чтобы
предотвратить такой саботаж, необходим арбитражный суд, что
может быть осуществлено при соответствующей
политической поддержке. В случаях, когда патентовладелец и
заявитель на лицензию не договорятся о сумме
вознаграждения или когда патентовладелец почувствует, что
заявитель ие в состоянии использовать патент, необходимо
пригласить арбитра для разрешения спора. Такой
арбитраж должен быть осуществлен специализированным
органом, создаппым для управления патентпой системой,
подобной в своих действиях национальным бюро трудовых
отношений. Из-за сложности дел некоторые арбитражные
дела потребуют значительного времени, а система в
целом — определенных расходов, которые лягут па общество.
Расходы эти былн бы более чем компенсированы
преимуществами свободной конкуренции и широкого доступа к
передовой технологии. Принудительное лицензирование
370
также сократит огромные потери ресурсов, которые теперь
расходуются па «изобретение велосипеда».
В «третьем мире» в еще большей степени необходима
реформа патентной системы, чем па индустриальном
Западе. Фактически патентная система настолько важный
элемент в сохранении господствующего положения
иностранных компапий, что многие эксперты задаются
вопросом, не лучше ли было бы ликвидировать, вообще
упразднить ее в развивающихся странах48. В 1972 г. только 16%
патентов, зарегистрированных в развивающихся странах,
принадлежало гражданам этих стран. При этом
неизвестное число этих «граждан» представляли местные
компании, которые контролировались иностранцами49. Еще
более знаменательным является, согласно Сурендра Пате-
лю, то, что более 90% патентов, которыми владели
иностранцы в странах «третьего мира», «никогда не
использовались в производственных процессах в этих странах» 50.
Цель типичного патента, зарегистрированного за рубежом
транснациональной фирмой, заключается в том, чтобы
перехватить местный рынок для импорта. Даже когда срок
действия патентов истек и они теоретически стали
доступными, они оказываются бесполезными, из-за того что,
во-первых, они оказались перекрытыми новейшими
патентами (которыми владеют иностранцы) и, во-вторых,
потому что описания патентованных изобретений
оказываются часто неполными.
Законы многих стран «третьего мира»
предусматривают обязательное лицензирование в том случае, если
патент не используется в производстве, по пункты этих
законов обычно разрабатываются по образцу конвенции
парижского Союза о защите промышленной
собственности — основного международного соглашения,
регулирующего патентную практику. Конвенция эта
предусматривает, что заявка на принудительную выдачу лицензии не
может быть подана на том основании, что патент не
используется совсем или недостаточно до истечения срока в
четыре года с даты регистрации заявки на патент или в три
года с даты предоставления патента, в зависимости от того,
какой срок истечет раньше. В заявке может быть отказано,
если патентовладелец оправдается в причинах своей
пассивности предусмотренными законом причинами51.
Практически это положение означает, что предоставление в
принудительном порядке лицензий откладывается на
столь долгий срок, что патент оказывается бесполезным к
24*
371
тому времени, когда ой может быть предоставлен. По этой
причине, заявил Константин Вэйтсос, принудительное
лицензирование как средство передачи технологии
«третьему миру» является «мифом» 52. Мы уже видели, как те
же самые лицензионные ограничения, которые обычно
рассматриваются в Соединенных Штатах как незаконные,
транснационалы используют самым обычным образом в
страпах «третьего мира» 53.
Единственным путем сделать патентную систему более
полезной для развивающихся стран был бы их отказ от
«принципа равного подхода», согласно которому
иностранным фирмам предоставляются те же патентные права,
что и местным. Питер ОЪрайен и другие считают, что,
если развивающиеся страны вообще решат иметь
патентную систему, они должны ввести строгие ограничепия на
патентные права иностранцам, предоставив при этом
более широкие права и вознаграждения отечественным
фирмам с тем, чтобы поощрить изобретательство на месте54.
Другим шагом, который уже предпринят в Индии, должно
быть установление того, что патенты не означают
предоставление монополии на импорт, а только на местное
производство. Однако чтобы этот пункт имел действительный
смысл, надо, чтобы его сопроводили эффективной
программой принудительного лицензирования
нереализованных в производстве патентов. Бразилия и государства
Андского «Общего рынка» (ЛАСТ) наряду с другими
начали критически рассматривать международные
лицензионные соглашения, имея в виду наложить вето на
обременительные ограничительные положения55. Еще одна мера
должна быть введена для всех патентов в развивающихся
странах — немедленное обязательное их лицензирование,
начиная с даты предоставления патента. Но эти меры
потребуют отказа от Парижской конвенции; и, хотя это
соглашение причиняет больше вреда, чем приносит
пользы, развивающимся странам, большинство из них пе
готово на столь радикальные меры56.
ТИРАНИЯ ИНФОРМАЦИИ
«Если зпание — сила, то невежество — бессилие»,—
пишут Барнет и Мюллер57. Полемика вокруг патентной
реформы, если взглянуть на ее существо, является битвой
за информацию — и то же самое может быть сказано о
многих других реформах, дискутируемых в этой главе.
372
Фактически по разным причинам мы считаем, что еДинст-
венным наиболее важным элементом в любой программе
контроля или ликвидации частных картелей должно быть
расширение доступа к информации во всех ее формах.
Первое—сама информация в форме технологии, «ноу-хау» и
знания рынков и ресурсов в возрастающей степени
становится основным продуктом современной промышленности.
С тех пор как границы между рынками были прорваны н
мир эволюционировал в сторону интегрированной торговой
системы, обработка накопленной информации —
способность добыть точные данные и быстро их передать из
одной точки земного шара в другую — становится в
значительной мере решающей в обеспечении делового успеха.
На глобальном уровне страны должны сотрудничать в
сборе и анализе данных деловой активности, которые влияют
на торговлю между ними, и главными в этой практике
должны стать картельные планы. В начале этой главы мы
упомянули о печальном факте, когда наиболее развитые
страны не требуют даже регистрации «чисто» экспортных
картелей, т. е. тех, которые теоретически не оказывают
никакого воздействия на внутренний рынок. Такая
позиция, конечно, вызывает абсурдный по своей сущности
двойной подход. Это все равно что назвать допустимым и
даже похвальным ведение фирмами агрессивного бизнеса
за рубежом, который был бы незаконным у себя дома.
В результате это потребует оплаты той же монетой со
стороны торговых партнеров. Такой же вид политики
«нищий, грабь соседа» очевиден, когда страны отказываются
спабжать коммерческой информацией по просьбе другой
страны для целей судебного расследования. Просто нет
законных основапий, почему страны и фирмы,
экономическое благополучие которых подвергается воздействию
картелей, не могут рассматриваться в качестве
заинтересованных сторон в получении информации обо всех
касающихся их фактах. Если допускаются экспортные картели, а
мы считаем, что этого пе следует делать, все они должны
быть зарегистрированы, и эта регистрация должна быть
открытой для обществеппости, включая подробпые
данные о бизнесе картеля.
Как рекомендовал в своем докладе 1975 г. секретариат
ЮНКТАД, для общества должны быть открыты не только
соглашения картеля, но и определенные данные о
действиях «доминирующих фирм» 58. Этот доклад отмечает, что
ТНК иногда не нуждаются в связях с картелями, чтобы
373
нечестными путями ограничить конкуренцию, особенно в
«третьем мире». Они могут сделать это без посторонней
помощи, и поэтому общество должно знать всякий раз,
когда «доминирующие» фирмы используют методы,
приводящие к злоупотреблениям, такие, как скидки,
«связанные продажи», лидерство в ценах, исключительное
лидерство, владение пли контроль над сбытовыми каналами,
розничной торговлей, конкурентами, поглощения или
скупка фирм в зарубежных странах. Регистрацию всей
подобной практики можно производить на национальном
или международном уровнях, важным является то, что
общественность получит эти данные. Предложение
ЮНКТАД является ценным, хотя в нем отсутствует один
решающий момент: соглашения о передаче технологии.
Так как в современных схемах рыночного контроля
центральную роль играют лицензии на патенты и секреты
производства, все лицензионные соглашения между двумя и
более фирмами различных национальностей должны
регистрироваться каким-то международным органом и
подлежать инспекции. Централизованная, компьютеризованная
картотека облегчила бы поиск случаев патентного
лицензирования, свидетельствующих о наличии картелизации.
Потребители в развитых (капиталистических) странах
несомненно выиграли бы от таких реформ, но именно в
«третьем мире» они приведут к существенным
изменениям. В настоящее время бедные страны, ведя переговоры с
ТНК об условиях вложения капиталов, терпят убытки
из-за незнания того, как корпорации ведут дела, нанося
ущерб другим странам. На протяжении последнего
десятилетия развивающиеся страны убедились в наличии этих
невыгодных условий. Они работают над тем, чтобы
изменить их, но прогресс в этом отношении пока небольшой и
будет оставаться таковым до тех пор, пока по крайней
мере некоторые из развитых стран Запада, и в
особенности Соединенные Штаты, не пойдут на смелый шаг,
потребовав раскрытия информации в пределах своих
национальных границ.
Начав с малого, суверенная корпорация в
Соединенных Штатах превратилась в узаконенное чудовище
Франкенштейн, присвоившее себе всевозможные права, и в их
числе право сохранять информацию корпорации в секрете
от акционеров, конкурентов, правительства и общества.
Но это «право» полностью незаконно59. Поскольку
создателем корпорации является общество, распоряжаться се-
374
кретами может только оно само — что дать корпорациям
и что взять у них. Был период, возможно 150 лет назад,
когда частные корпорации контролировали
незначительную часть национальной экономики. Тогда секретность
корпорации могла быть терпима как разумная плата для
поощрения капиталовложений. Но сегодня, когда 200
крупнейших промышленных фирм представляют 3/s
промышленных активов США, цена за это стала слишком
большой 60. Фирмы таких размеров и мощи едва ли можно
рассматривать как частные образования. Они
субсидируются государством десятками способов, и их решепия
имеют глубоко социальное последствие для запятости,
загрязнения среды, использования ресурсов, расовых отношений,
международных дел и т. п. По этой причине некоторые
реформаторы выступают за публичные выборы
должностных лиц и директоров крупных фирм. Но даже пе идя
так далеко, общество по крайпей мере должно иметь
возможность оценить решения, принимаемые
корпорациями, глубоко затрагивающие социальную жизнь. И
наконец, общество должно иметь доступ к информации,
которую корпорации охраняют столь ревниво.
Корпорации, помимо претензий на «право» иметь
секреты, препятствуют раскрытию их, панически заявляют,
что это даст возможность конкурентам нанести им
смертельный ущерб. Трудно попять, каким образом это могло
бы произойти. Законы о раскрытии секретов должны быть
применены ко всем корпорациям определенного масштаба,
так что ни одна из них не может получить несправедливые
преимущества. Конечно, при этом условия, а возможно, и
методы конкуренции изменятся, но изменятся они
одинаково для всех. Фактически конкуренция, вероятно,
усилится (как раз этого, видимо, и опасаются крупные фир-
мы), если бы компании оказались способными
обнаружить, что делают их противники61. И еще, корпорации
тратят немало усилий на организацию шпионажа против
конкурента с целью похищения тех самых данных,
которые мы рекомендуем сделать открытыми. Как заявил
экономист Роберт Хейлбронер: «Я думаю, что большая часть
крупных фирм знает друг о друге много больше, чем знает
общество, будь то потребитель или правительство» 62.
Таким образом, корпорации страшатся предложений о
большем раскрытии секретов не столько потому, что о
них узнают конкуренты, но п потому, что о них узпает
общественность.
376
Возможно, наиболее важной информацией, которую
следует сделать публичной, являются данные о
собственности. Одним из самых поразительных аспектов
современных Соединенных Штатов является то, что никто, даже
правительство, не может получить информацию,
необходимую, чтобы ответить на самый важный экономический
вопрос: «Кто владеет и контролирует промышленные и
финансовые активы страны?» Истинное состояние
экономики остается загадкой, а основные компоненты
экономической политики, в особенности налоговая структура и
антитрестовская политика, базируются на голых
предположениях и неверном понимании реальности. Кроме того,
повторные попытки как общественного, так и частного
порядка узнать больше о том, кто владеет и чем,
срываются, главным образом из-за неадекватных законов о
раскрытии секретов и множества путей, которые помогают
скрыть размеры капитала, находящегося во владении.
Правда, комиссия по операциям с ценными бумагами и
бирже действительно усилила в 1979 г. свои требования о
раскрытии данных. Акционерные компании вынуждены
теперь информировать о том, владеет ли кто-либо из ее
должностных лиц, директоров или держателей акций 5%
и более акций любого класса. (Владение 5% акций
крупной корпорации, чьи акции широко распространены среди
массы акционеров, часто бывает достаточным, чтобы
контролировать фирму63.) Главные учреждения-инвесторы, а
именно банки, страховые компании, взаимные фонды
и т. п., должны сообщать о наличии в их руках всех
ценных бумаг акционерных компаний, зарегистрированных
в Соединенных Штатах. Они должны также сообщить,
каковы их возможности продавать имеющиеся у них акции
и голосовать по ним, чтобы таким образом показать, не
действуют ли они просто как агенты каких-то других
организаций. А индивидуальные владельцы акций должпы
сообщить, когда они приобрели 5% или больше любого
класса акций в акционерной компании, и сообщать о всех
изменениях в их ценных бумагах при владепии более
указанного размера.
Эти положения представляют улучшение плохо
разработанных правил, введенных несколько лет назад, но они
все еще имеют настолько хитроумные лазейки, что
невозможно установить, кто в действительности владеет
крупными фирмами. Самым банальным путем маскировки
крупных вложений является, конечно, такое распределе-
376
ние акций между отдельными «формальными
владельцами», чтобы ни один из них не превысил 5%-ыую
границу, и тогда не будет надобности в разглашении
указанной выше информации. Отдельная семья может владеть
30% капитала фирмы, но если этот пакет акций будет
поделен между дюжиной индивидуумов, причем ни один из
них не будет иметь более 5% акций фирмы, весь пакет
акций семьи в компании может оставаться секретным.
Владельцы акций имеют также возможность скрыться за
широким спектром «организаций-вывесок», «доверитель-
пых собственников», «юридических представителей» —
обычно используются четыре или пять пластов
камуфляжа, — которые объявляются владельцами акций, скрывая
таким образом подлинного владельца.
Недавние реформы комиссии по операциям с ценными
бумагами и бирже не были, таким образом, достаточно
эффективными. Пятипроцентный порог, за которым следует
обязательное раскрытие секретности, является очень
высоким уровнем. Он должен быть снижен до 1% для всех
категорий владельцев акций. Доклад Надера настаивает
на том, чтобы корпорации называли также имена первой
сотни крупнейших держателей акций всех категорий64.
Комиссия по операциям с ценными бумагами и бирже
наряду с другими федеральными органами, которые требуют
определенной степени раскрытия информации от фирм
отраслей промышленности, которые они регулируют,
Междуштатная торговая комиссия (наземный транспорт),
Федеральная комиссия по связи (радиовещание),
Управление гражданской авиации (коммерческая авиация)
должны принять нампого более строгие меры для
раскрытия данных о тех, кто стоит за «формальными
владельцами». На каждом уровне камуфляжа корпораций истинный
владелец акций должен сообщить, имеет ли он или она
полные права осуществлять операции с акциями и
голосовать по ним, и если нет, то кто их имеет. Даже при
вероятности того, что бесхитростные юристы корпорации и
бухгалтеры найдут новые методы маскировки, такого рода
реформы значительно расширят познания
общественности о том, кто владеет Америкой.
Наряду с информацией о владении необходимо также
выяснить, что происходит внутри фирм. Различные виды
данпых о корпорациях внутреннего порядка,
рассматриваемые ныне как привилегированные (закрытые),
должны быть поставлены па почву гласпости. Среди пих бух-
377
галтерские книги и налоговые деклараций
транснациональных корпораций. Большая часть ТНК держит
различные серии бухгалтерских книг, каждая из которых
представляет разную картину реальности и предназначена
для вполне определенной аудитории65. В Соединенных
Штатах фирмы могут сообщить одну запись цифр дохода
для Налогового управления и совершенно другую для
акционеров — абсурдная практика. Доступ общественности
ко всему набору отчетности исключил бы важный
источник мистификации корпораций. А доступ к налоговым
декларациям дал бы возможность общественности узпать
значительно больше о ресурсах, которыми владеют
корпорации, что они заплатили за них, как они мобилизуют
денежные средства и как используются эти ресурсы.
Наконец, правительство должно получать значительно более
полную информацию о финансовых взаимоотношениях
материнских фирм и их филиалов за рубежом. Мы уже
указывали на то, как трансфертные цены могут скрыть
действительные данные движения фондов внутри
транснациональных корпораций, оказывающих серьезное
воздействие на платежный баланс США и на сумму налога,
взимаемого с ТНК. Законы и правила, которые существу*
ют в настоящее время, теоретически дают возможность
Налоговому управлению США выискивать факты
применения трансфертных цен, но этот орган никогда не имел
достаточно квалифицированных сотрудников, чтобы
энергично взяться за ликвидацию нагромождающихся
сложностей 66.
Другой существенной областью разоблачения действий
корпораций — что в течение долгого времени пыталась
делать Федеральная торговая комиссия США и что прямо
относилось к раскрытию секретов картелей — является
отчетность по «направлениям бизнеса». Все более крупная
доля национальной торговли оказывается в руках фирм-
конгломератов, каждая из которых состоит из сотен
филиалов, продающих сотни самых различных товаров.
Классическим примером конгломерата является «ИТТ»,
которой принадлежало в 1980 г. около 250 ведущих
отделений п филиалов. Эта фирма была главным поставщиком
таких различных товаров и услуг (перечисляем только
пекоторые из них), как телекоммуникационное
оборудование, хлебобулочные изделия, страховое дело, сдача в ареп-
ду автомашип, искусственное волокно, оборонная и
космическая технология. Скудную информацию о финансовой
378
стороне деятельности таких фирм, как «ИТТ», которую
они сегодня публикуют, фактически невозможно
использовать для анализа их деятельности. Доход от продажи
товаров совершенно разного рода подсчитывается в целом,
в результате чего становится неизвестным, какое из
«направлений бизнеса» фирмы является прибыльным и какое
нет. Между тем знание этих данных представляет
жизненный интерес не только для акционеров, но и для
профсоюзов, экономистов, политиков. В действительности эти
группы имеют смутное представление о том, какие
создаются доходы и какие прибыли дают отдельные товарные
линии (виды производства). А эти данные должны были
бы быть исключительно важными, к примеру для тех, кто
ведет антитрестовские расследования, у кого могло бы
возникнуть подозрение в существовании картеля, если бы
чрезвычайно высокие прибыли поступали от продажи
одних и тех же видов продукции, выпускаемых предполо-
жительпо конкурирующими компаниями.
Начиная с 50-х годов Федеральная торговая комиссия
убеждала конгресс в необходимости продумапной системы
отчетности по отдельным направлениям бизнеса67. Однако
конгресс воздержался от этого главным образом из-за
сильной обработки конгресменов со стороны корпораций,
выдвинувших возражения, о которых нетрудно догадаться:
разглашение финансовых данных о «товарных линиях»
окажет помощь конкурентам; организация отчетности
потребует обременительной бумажной работы; сами
компании не собирают требуемые информационные данные;
такие данные — «частная собственность» компаний.
В середине 70-х годов Федеральная торговая комиссия
наконец добилась одобрения па ограниченную систему
отчетности по направлениям бизнеса 500 крупнейших
корпораций обрабатывающей промышленности, и
предложенная система пережила годы следующих друг за другом
судебных протестов со стороны упорствующих фирм. Но
годовые отчеты не соответствуют. Во-первых, они должны
охватывать большее число фирм, по крайней мере тысячу
крупнейших. Во-вторых, Федеральная торговая комиссия
не должна относиться к этим данным как к строго
конфиденциальным. Комиссия настолько предусмотрительно
отнеслась к тайнам корпораций, что в пастоящее время
общественность все еще не может знать детали
деятельности какой-либо фирмы в отдельно взятой сфере бизнеса
иди даже всех фирм по этой конкретной сфере. Наконец,
379
как отметила группа Надера в 1976 г. — и ее положение
даже более подходит сегодня, — определения Федерала
пой торговой комиссии «направлений бизнеса» основано
на устарелой системе «Стандартной классификации
промышленности», которую использует бюро переписи68.
Категории «СКП» настолько широки и устарелы, что
отчетная система, базирующаяся на них, становится с каждым
годом все менее объективной. Система «СКП» должна
быть пересмотрена.
Еще одно, последнее, замечание. Ни одна программа
по раскрытию информации, какой бы она ни была —
скромной или амбициозной, — не будет сколько-нибудь
полезной, если она не будет сопровождена крупной
реформой практики отчетности. Несмотря на целый ряд
скандалов в начале 70-х годов и на два в высшей степени
критических доклада конгресса, бухгалтерское дело
остается в значительной мере саморегулирующимся, что
на практике означает действительно очень уж свободное
регулирование69. Нельзя предполагать, что отчеты о
финансовом положении корпорации могут быть одобрены
бухгалтером, если они не соответствуют «общепринятым
принципам отчетности», — фраза, которую уже оценили
как «столь же четкую, как расплывчатое пятно» 70. Из-за
того что бухгалтеры фирмы и бухгалтерская техника
отбираются корпоративным руководством, а идея
«общепринятой» практики непреклонна повсюду, фирмы
используют в настоящее время бухгалтерию в качестве атрибута
в финансовых фокусах, чтобы добиться любого нужного
им результата. Главная цель такой практики, конечно, в
том, чтобы ввести в заблуждение как акционеров, так и
налоговых инспекторов. Но в результате этого любые
сведения, которые общество может получить от
корпораций, ничего не стоят, просто потому, что бухгалтерская
техника, используемая по-своему разными корпорациями,
оказывается настолько различной, что их данные
невозможно сопоставлять.
Чтобы выйти из создавшегося положения, право
устанавливать «общепринятые принципы отчетности» следует
изъять у Бюро стандартов финансовой отчетности, частной
группы, в которой верховодят члены «большой восьмерки»,
специализирующиеся на бухгалтерском учете фирм, и
которая поддерживается в финансовом отношении теми же
крупными фирмами, чья бухгалтерская практика должпа
быть одобрена этим бюро, и вернуть егр комиссии цд оде-
380
рациям с цепными бумагами и бирже, которая отменила
свою установленную законом власть над введением
стандартов отчетности в 30-х годах. Соединенные Штаты
должны также принять кодекс бухгалтерской отчетности,
который точно определил бы, какая практика является
допустимой, и потребовать от всех фирм придерживаться ее,
с тем чтобы финансовые отчеты можно было бы
сопоставлять. Многие европейские страны имеют этот кодекс и
пользуются им, причем Франция — наиболее
эффективно71. Тот факт, что столь очевидная реформа не была
принята задолго до этого, является еще одним свидетельством
огромной силы корпоративного лобби в Соединенных
Штатах.
ЭПИЛОГ:
ТРАНСНАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА
Достаточно ли сильна политическая система Америки,
чтобы подорвать власть картелей при помощи программы
такого рода реформ, которую мы предложили? Ясно, что
ответом будет «нет», по крайней мере в настоящий
момент. Не будут выдвинуты в обозримом будущем
ограничительные меры против практики картелей и
международным сообществом. А реформы на национальном уровне
будут проводиться шаг за шагом, с передышками и
неодинаковыми темпами в каждой стране. Последнее
обстоятельство дает возможность бизнесменам оспаривать
каждую предлагаемую реформу (будь это запрет на
экспортные картели, требование о еще большем
раскрытии финансовых данных или распоряжение об усилении
антитрестовских мер), гневно заявлять, что главным
средством получения доходов должна быть конкуренция
с иностранными фирмами, что это станет невозможным
при таком драконовском регулировании. Мы отметили
случаи, когда этот аргумент использовался с большим
успехом в Соединенных Штатах, и законодатели за рубежом
точно так же болезненно реагируют на это (см. гл. 4 и 7).
Не будем отрицать, что в отдельных случаях эта
претензия имеет основание. Страна, которая продвинулась
дальше других в требовании социально ответственного
поведения от своих корпораций, может принести в жертву
некоторые свои конкурентные преимущества в этом процессе.
Свидетельством этому являются трагические стенания,
исходящие от американских бизнесменов, которым
запретили на основании закона 1977 г. о практике ипостраыной
коррупции давать взятки иностранным должностным
лицам так же свободно, как это делают их европейские и
японские коллеги. Тайный характер взяточничества
делает невозможным выяспить, каков объем бизнеса,
который в результате американцы теряют в действительности,
но исключения из закона, предоставленные министерством
юстиции бизнесу, который хочет давать взятки, уже
сводят закон на пет !.
Противоречие между необходимостью усилить
контроль над огромными фирмами и страхом перед тем, что это
может поощрить иностранных конкурептов, никогда
полностью не исчезпет? но страх этот определенно преувели-
39?
чен. Мы считаем, что йозмояшость одной страны йспоЛьзо*
вать в своих интересах более строгое регулирование в
другой будет постепенно снижаться путем неуловимых
перемен, которые происходят во всем мире, процесса,
который отражает рост самих транснациональных
корпораций, — транснационализации политики.
Так как транснациональные корпорации постепенпо
трансформируют мир в единый интегрированный рынок,
они также превращают его во всемирную политическую
арену. Этот процесс находится в начальной стадии, и, как
обычно, политическая трансформация отстает от
экономической. До сих пор ЕЭС является единственной
организацией, в которой переплетение национальных хозяйств
нашло свое отражение в официальных политических
союзах. Однако, так как глобальные фирмы связывают все
большее число экономических секторов все большего
числа государств в плотную паутину коммерции, политические
связи, естественно, становятся теснее, так что
политические сотрясения быстро передаются из одного места в
другое. Сдвиги, движения, просто идеи ныне редко
появляются изолированно; вскоре они почти немедленно
захватывают приверженцев или последователей повсеместно.
Нет лучшего доказательства этой тенденции, чем развитие
подхода к глобальным корпорациям, которые внесли
большой вклад в этот процесс. Страх и недоверие к транспа-
ционалам является транснациональным феноменом. В
богатых, как и в бедных, странах люди начинают понимать,
что транснациональные корпорации в сильной степени
оказывают воздействие на их жизнь, в то время как они
не имеют почти никакой власти над ними. В ответ
возникла сеть оппозиции, простирающаяся через коптиненты.
Мы уже рассказывали о том, насколько быстро
распространяется как новая информация о ТНК, так и новый
подход к переговорам с ними. Особенно в «третьем мире»
новшества в контроле над инвестициями ТНК быстро
передаются из одной страны в другую. Даже в передовых
странах имеет место этот вид взаимного общения.
Американские антитрестовские принципы распространились па
Европу и Японию, особенпо сильно повлияв на закопы
ЕЭС; государства изменили свой подход к отдельным
видам ограничительной деловой практики в результате
появления исследований этого вопроса такими институтами,
как Организация экономического сотрудничества и
развития (ОЭСР).
383
Но реформы появляются в результате политического
давлепия, а давление создается группами,
почувствовавшими, что их жизненные интересы находятся в опасности.
Как мы предполагаем, потенциально существует огромное
число сторонников реформы. Некоторые группы прямо
заинтересованы в реформах: миллионы людей, которые
работают на ТНК или чьи средства существования иным
образом зависят от них; потребители товаров,
производимых ТНК, которые в развитых странах представляют собой
фактически все население; мелкие и средние предприятия,
которым угрожает хищническая конкуренция, и даже
правительственные чиновники, в той мере, в какой они
действительно исходят в своей работе из общественных
интересов, а не интересов частного бизнеса. Эти
заинтересованные слои выходят за рамки государственных границ.
Американцы, итальянцы, японцы, перуанцы, сенегальцы
и малайзийцы — у всех у них один и тот же интерес —
укротить ТНК, особенно когда речь идет о картельной
практике. Правда, имеются реальные расхождения
интересов между жителями передовых стран и стран «третьего
мира», поскольку первые часто выигрывают от
эксплуатации последних. Но здесь есть также основпой интерес
межнационального сообщества, скромным проявлением
которого является эта книга, написанная бразильцем и
американцем.
Нефтяная промышленность дает прекрасный пример
транснациональной политики в действии. Мировая
торговля нефтью контролируется картелем ТНК свыше
50 лет, и гнев против деятельности «Семи сестер»
накапливался почти все это время. Видимо, ни одну
фирму так глубоко не ненавидели в столь отдаленных краях
земного шара, как нефтяные компании. Везде, в общем,
согласны, что крайне ошибочными были методы, которым
следовали нефтяные компании, и что частным компаниям
нельзя вверять интересы мирового порядка. Недавно,
конечно, — и к счастью для нефтяных компаний — поток
оскорблений переметнулся на страны ОПЕК. Но Энтони
Сэмпсон высказал прекрасную мысль, согласно которой
главным фактором зарождения ОПЕК, ее выживания, а
затем и успеха была борьба против «Семи сестер» граждан
их собственных стран:
«Я думаю, что было бы совершенно неправильно для
западных стран рассматривать изменение в балапсе
нефтяной власти как неояшданную новую впешнюю угрозу
384
существу западной цивилизации. Потому что ясно из
истории нефтяного дела, что в значительной мере оппозиция
компаниям и создание ОПЕК явились результатом
либеральных тенденций внутри Соединенных Штатов и
Европы, так же как и неожиданно появившийся национализм
на Ближнем Востоке и в Латинской Америке. Отчет
Федеральной торговой комиссии за 1952 г. стал учебником
для арабских технократов для понимания того, что
нефтяной картель, национализация в Британии, которую
осуществило лейбористское правительство, явились
сигналом для доктора Моссадыка к национализации иранской
нефти и возрастанию ближневосточной воинственности.
Антитрестовское движение, которое было в одно и то же
время впечатляющим и беспорядочным, эффективно
предотвратило долговременную координацию между
компаниями и Вашингтоном... Таким образом, ОПЕК с самого
начала была вооружена оружием и либералами, и теми,
кто злоупотреблял доверием» 2.
Успешная агитация за реформу ТНК, разнородная, как
и само понятие «движение», станет определенно
транснациональной по охвату и результатам. Некоторые авторы
в ответ на жалобы глобальных фирм, служащие их же
собственным интересам, что они выросли за пределы
устаревших по своей сути границ национальных государств,
призывают к энергичной защите национального
«суверенитета», имея под этим в виду, что национальные
правительства должны быть главной движущей силой реформы,
которую следует фактически осуществлять в глобальном
масштабе3. Мы также убеждены в том, что это должно
быть так. Требование групп об изменениях в одной
стране получат соответствующий отклик за рубежом:
реформы, достигнутые в одном месте, будут переняты в другом.
Мы снова подчеркиваем, что этот процесс будет
переменчивым и тягостно медленным. Но мы считаем, что пройде!
время, и транснационализация политики сделает все более
беспочвенными заявления о том, что реформа в одной
стране нанесет вред ее корпорациям и усилит свободных
от пут зарубежных конкурентов.
В ходе этой борьбы с транснационалами сторонники
реформ должны будут иметь в виду два фундаментально
различных подхода в организации мировой экономики.
Представители одних стоят за поворот в сторону
конгломерации и централизации. Крупные фирмы, ныне
властвующие в мировой торговле, основывают свою позицию на
25 Згк. № 1966
385
необходимости общественного узаконения того, что
эффективность определяется размерами операций: за счет
достижения оптимальных размеров производства,
международного разделения труда, высокоцентрализованного
управления все расширяющимся кругом операций. Но
многие эксперты, утверждая, что пагубные факторы действия
огромных предприятий значительно перекрывают их
хвалебную эффективность, считают, что лучшим
использованием социальных и естественных ресурсов может быть
только сокращение размеров предприятия и децентрализация
экономической власти. Этот аргумент может быть
охарактеризован как подход «все малое— прекрасно». Этот
подход имеет много форм, но основными среди них являются
следующие предложения: разукрупнение
транснациональных корпораций, создание более мелких производственных
единиц, местный контроль (и, возможно, собственность)
над местной промышленностью, защита семейных фирм,
придание большего значения самообеспечению и
меньшего— внешней торговле4. В «третьем мире» одним из
выражений этого взгляда является требование, чтобы местные
фирмы были защищены протекционистскими тарифами, в
результате чего процветали бы национальное производство
и технология, даже если издержки национального
производства чего-либо часто могут быть намного выше, чем
издержки импорта. Короче говоря, этот взгляд выражает
мнение, что мировая экономика не должна подпадать под
контроль все меньшего числа гигантских корпораций,
которые будут производить и продавать товары, как все
желают, дешево и эффективно; скорее, экономический
аппарат должен стать более ограниченно узким и
демократичным.
Другие «реформаторы» рассматривают
транснациональные предприятия также полезными, но считают, что
надо усилить общественный контроль над ними. Размер,
по их мнению, не является проблемой, а стремление
глобальных фирм использовать эффективность
воспринимается благосклонно. Проблемой является аккумуляция
огромной экономической мощи в частных руках — причем
в очень немногих — и использование ее во вред. Задача
даже не в том, чтобы ликвидировать ТНК, а в их
демократизации. Это может быть достигнуто путем превращения
их в действительно общественные предприятия, которыми
владело бы и управляло правительство или
международные организации, или избранием руководящего центра на
386
основе голосования населения или путем создания какого-
то механизма для общественного надзора за решениями
ТНК. Исключая столь радикальные меры, многие из
реформ, которые представлены в этой книге, разрешают
ТНК сохранить за собой глобальное влияние, но
предупреждают их от совершения вопиющих злоупотреблений,
к которым они проявляют склонность.
Эти два подхода не исключают друг друга, а скорее
предлагают альтернативы, которые необходимо оценить.
Видимо, децентрализация и мелкомасштабные
предприятия подойдут для одних секторов экономики, в то время
как другим лучше всего соответствовали бы новые
разновидности ТНК. Мы, конечно, сознаем, что судьба
глобальных фирм должна быть предметом обсуждения по
вопросам, которые не входят в задачу этой книги,
включая национальное экономическое планирование,
надлежащее равновесие между государственным и частным
предпринимательством и приоритет в гармоничном сочетании
таких целей, как полная занятость, качество окружающей
среды и безопасность труда.
Имея в виду атмосферу, которая превалировала в
начале 1980-х годов, возможно, трудно себе представить, что
вообще будут иметь место крупные реформы в
деятельности корпораций, по крайней мере в Соединенных Штатах.
Условия политической дискуссии устанавливаются
корпорациями и их представителями в правительстве. Страна
явно «движется вправо». Даже политические деятели,
считающиеся либералами, направили свой энтузиазм на
то, чтобы отменить или отложить рассмотрение реформы
и вернуться на вселяющий надежду путь свободной
торговли. Частично эта тенденция является, по-видимому,
реакцией на антикорпорационные настроения, которые
распространились на протяжении 60-х и в начале 70-х
годов, и важные шаги в отношении общественного надзора
над частными предпринимательством, предпринятые в
течение этого периода. Но если рассмотреть вопрос
глубже, то нынешнее настроение является ответом на все
более явное банкротство кейнсианской экономической
политики перед лицом стагфляции. Пропагандисты
корпораций, получив отличные возможности, пошли далеко вперед
в том, чтобы убедить страну, что ответственность за
стагфляцию лежит главным образом на том бесславном
«правительственном регулировании» предпринимателей,
которые быстро восстановили бы процветание в стране,
25*
387
Стоит только им освободиться от оков регулирования.
Мы вовсе не собираемся отрицать всю важность того
факта, что крупный бизнес захватил таким путем
политическую инициативу. В предстоящие годы Соединенные
Штаты, возможно, будут страдать от последствий этого.
Но мы предполагаем, что, когда вслед за ослаблением
общественного регулирования начнется — а так оно и
будет — новая вспышка нарушений всеми корпорациями, что
как раз и явилось главной причиной развития системы
контроля, политический маятник снова начнет движение
в другом направлении. Тогда общественное мнение
внимательно отнесется к экономистам, которые считают, что
основная причина стагфляции заключена не в
правительственном контроле, а в корпорацпонной структуре, т. е.
в гротескно сконцентрированной экономической мощи и в
масштабной растрате ресурсов, которую поощряет олиго-
полистический капитализм, особенно через массированные
расходы на оружие. Короче говоря, мы считаем, что,
когда лживый характер пугала «правительственное
регулирование» будет разоблачен, снова начнется серьезная
дискуссия о контроле над гигантскими корпорациями.
Когда это произойдет, надо будет искать решение
проблематики картелей. Не в картелях, конечно, главная
проблема как таковая. Они являются симптомом главной
болезни, суть которой — постепенное поглощение мирового
капиталистического хозяйства корпорациями, для
которых олигополистическая практика стала второй натурой.
Но процесс поглощения нельзя понять без того, чтобы не
разобраться в сущности картелей. И его невозможно
остановить или даже замедлить, не «демонтировав» картели.
Потому что именно тайный союз крупнейших фирм дает
им возможность если не избежать конкуренции между
собой, то по крайней мере управлять ею, удержать ее в
пределах удобных для них границ, так чтобы их
превосходство над незащищенными аутсайдерами становилось
подавляющим, а социальные выгоды конкурентной
системы были бы уничтожены.
Если свободный рынок стал исторической реликвией,
то должно быть императивом, чтобы мы поняли это и
действовали соответственно. Мы надеемся, что эта книга
поможет не только разрушить иллюзию, будто картели
исчезли после второй мировой войны, но и докажет, что их
частную власть над мировой экономикой не следует более
терпеть.
ПРИЛОЖЕНИЯ
I. МЭА: анатомпя картеля
Среди документов картеля, содержание которых стало
известным, имеется экземпляр текста действующего
устава*, датированный 1973 г. Тогда МЭА была озабочена
приближающимся вступлением Великобритании в Общий
рынок, что означало для картеля серьезную проблему, так
как из-за антитрестовского законодательства ЕЭС он
должен был эвакуировать свой лондонский центр (новое
местопребывание центра было тайной до того, как в 1976 г.
репортер из «Монд» обнаружил его в Лозанне). Помимо
новых пунктов, касающихся финансирования
организации, уставные статьи 1973 г. почти не отличаются от тех,
которые были зафиксированы в 1945 г. Статья 2 устава
формулирует «цель» МЭА: «Обеспечивать информацией и
быть центральным органом, добывающим и
распространяющим ее среди своих членов по всем вопросам и
проблемам, в особенности таким, которые относятся к
электротехническому производству и связанным с ним
сопутствующим отраслям, представляющим интерес и
выгоду для Ассоциации, ее членов, одного из них или
нескольких, чтобы способствовать или поощрять их интересы в
экспорте».
Этот перечень задач фактически абсолютно точен. Он
просто-напросто игнорирует упоминание некоторых очень
* Все документы, цитируемые в этом приложении,
опубликованы подкомиссией по надзору и расследованиям Комиссии палаты
представителей по междуштатной и внешней торговле конгресса
Соединенных Штатов — «Международная электротехническая
ассоциация: действующий картель». Доклад, подготовленный
Барбарой Эпштейн п Ричардом Ньюфармером, 96-й конгресс, II сессия,
1980 г.
389
важных вопросов, а именно: какого рода информацией
следует обмениваться и что должны делать члены картеля
с нею.
В 1977 г. МЭА объединяла 55 членов из 12 стран,
причем каждый член представлял одну или более из десяти
производственных секций. Этот картель, согласно своему
базисному соглашению об экспортных операциях,
включал также «дочерние компании и лицензиатов каждого
члена, поскольку мог контролировать их». Состав секций
был следующим. (Следует отметить, что большая их часть
обозначалась теми же буквами, которые первоначально
использовались в 1934 г.)
Секция А. Паровые турбины.
Секция В. Паровые турбогенераторы.
Секция Е. Водяные турбогенераторы.
Секция F. Синхронные конденсаторы.
Секция G. Переключатели.
Секция Н. Трансформаторы.
Секция К. Выпрямители.
Секция Р. Оборудование для прокатных станов.
Секция Т. Оборудование газотурбинных
электростанций.
Секция W. Водяные турбины.
Сокращение числа секций по меньшей мере с 16 в
1956 г. до 10 в 1977 г. произошло, видимо, из-за того, что
члены ряда секций вышли из них, хотя и непонятно
почему.
Наиболее важным новым членом картеля, безусловно,
стали японские фирмы. До середины 60-х годов японский
экспорт тяжелого электрооборудования был ничтожным.
Однако после этого японская конкуренция на мировых
рынках возросла. В период между 1968 и 1970 гг.,
например, средний объем японского экспорта паровых турбин
в десять раз превышал их экспорт в период 1960—1967 гг.
Такой же рост имел место в отношении генераторов и
паровых гидравлических турбин, и, так как конкуренция
японцев усиливалась, европейские компании выразили
желание принять японцев в МЭА. Хотя неясно, в какой
степени, но, как видно, они преуспели в этом к 1968 г. —
самой ранней дате, когда, согласно имеющимся
документам, было зафиксировано участие японцев. К 1970 г.
японские фирмы приняли участие в шести производственных
секциях, по крайней мере в форме информирования МЭА
о заявках и заказах. Они также приняли участие в двух
390
секциях W и Е (водяные турбины и генераторы) в
программе распределения заказов среди фирм-членов.
Согласно списку членов МЭА за 1970 г., в состав
картеля вошли шесть японских фирм: «Хитати, лтд», «Мицу-
биси электрик корп.», «Тошиба Шибаура электрик К0»,
«Мицубиси хэви индастриз», «Фьюджи электрик» и «Мэй-
денша электрик мэньюфэкчуринг К0». Но членство
японцев отличалось от членства европейских фирм. Японские
члены обозначались в переписке МЭА скорее кодовыми
буквами, чем числами, которые использовались для
обозначения других фирм. Так, «Хитати» обозначалась буквой
«А», «Мицубиси электрик» — буквой «В» и т. д. Японцы
явно не посещали годовые общие собрания. Они всегда
вносили свои взносы за членство и администрирование на
основе, отличной от европейцев. Прежде всего японцы
платили около половины того, что вносили европейцы, но,
как только их активность в МЭА возросла, они
согласились (как показывают документы 1976 г.) на твердый
взнос, равный 25% общего бюджета картеля. Целью этого
особого положения должна была быть поддержка фикции
о том, что японцы в действительности не принадлежали
к МЭА. В письме японской группе в 1978 г. генеральный
секретарь МЭА Дерек Роуз заметил, что особого рода
взносы служат «доказательством того, что вы не являетесь
членами ассоциации». Адресатом такого тактического хода
являются, конечно, антитрестовские власти. Японский
антимонополистический акт 1947 г. считает незаконным
вступление фирм «в международные соглашения или
международные договоренности, которые содержат такие
задачи, как организация необоснованного ограничения торговли
или нечестной деловой практики». Однако вопреки
законам члены и в особенности руководящие деятели МЭА,
видимо, очень хотели более полного участия японцев в
картеле. Информированные источники сообщают, что к
середине 70-х годов генеральный секретарь совершал частые
поездки на Дальний Восток для обсуждения этого вопроса,
По данным тех же источников, состоялись заседания в
Маниле, Сингапуре и Токио. В последнем городе перегсь
воры продолжались в мае целых 15 дней 1978 г. По коду
МЭА представители японской группы всегда обозначались
как «Г-н японец», под которым в 1973 г. значился д-р
С. Мацуда — исполнительный директор «Мицубиси
электрик», а в 1978 г. — Катсуцо Нагаи — старший
исполнительный директор компании «Тошиба».
391
Если не брать во внимание до некоторой степени
двусмысленного положения японской группы,
административная структура МЭА была простой. Вся власть находится
в руках общего собрания ассоциации, созываемого один
раз в году. Только общее собрание может изменить статьи
ассоциации и принять другие фундаментального порядка
решения. Общее собрание избирает членов совета —
административного органа МЭА. Совет несет ответственность
за важные административные мероприятия, такие, как
изменение уставных норм картеля или введение новых
производственных секций. Совет также издает доклады о
положении на рынках в определенных странах или
регионах или об угрозе картелю со стороны аутсайдеров,
например доклад о «конкуренции американских
предпринимателей», который был представлен на заседании совета в
1973 г. В состав совета избираются только «директора или
другие служащие» фирм МЭА, фактически членами совета
становятся управляющие самого высокого уровня, включая
президентов и председателей советов директоров. Этот факт
опровергает утверждение МЭА, что она является не
больше чем исследовательской организацией. Высший
административный персонал крупных транснациональных
корпораций едва ли признал бы необходимым персонально
возглавлять администрацию такого рода организации.
Кроме общего собрания и совета, МЭА осуществляет
также свои операции через комитеты, назначаемые одним
из этих органов. Однако мало что известно об этих
комитетах, так как доступные документы не содержат данные
об их деятельности. В какой-то степени МЭА, видимо,
оперирует через нечто похожее на федеральную систему,
т. е. через национальные группы предпринимателей,
которые тщательно рассматривают предлагаемые ими меры и
затем направляют специальных представителей на
форумы МЭА для переговоров с другими национальными
группами. В некоторых случаях эти группы учреждают
торговые ассоциации, которые добиваются картелизации
местного рынка, а также создают национальные экспортные
картели, являющиеся действующим звеном МЭА.
Повседневный бизнес МЭА осуществляет персонал
главного ее центра в Лозанне, состоящий из генерального
секретаря (в настоящее время — англичанин Дерек Роуз),
помощника секретаря, различных инженеров —
специалистов, связанных с производственными секциями, и штата
клерков. Финансовые операции осуществляются через
392
сложную систему счетов в швейцарских банках. Взносы,
поступающие от членов, идут на жалованье
администрации картеля. Так, в 1977 г. ежегодный взнос члена МЭА
составлял 2 тыс. швейцарских франков по каждой
производственной секции, в которой он участвовал. Однако эти
суммы полностью не обеспечивали бюджет картеля,
остальную часть расходов возмещали взносы членов
соответственно их доле в бизнесе МЭА за. предыдущие три
года. Например, с 1975 по конец 1977 г. доля заказов
«Броун Бовери», полученных через все секции, в которые
входила эта фирма, в общей сумме заказов МЭА составила
22,44%, соответственно сумма взноса «Броун Бовери»
составила 22,44% бюджета картеля за 1978 г. Доля
остальных европейских членов за этот же период составила
<в%):
«Крафтверк унион» 15,55
«Альстхом» 8,47
«Дженерал электрик»
(Великобритания) 7,60
«Сименс» 5,80
«АЕГ» 4,36
«АСЕА» 4,19
4 фирмы 2—3
8 фирм 1—2
30 фирм ниже 1
Как было отмечено выше, взнос японской группы
определялся на другой основе. Эта группа вносила 25%
бюджета картеля.
*
Структура МЭА покоится на двух связанных
соглашениях, которые подписали все члены: Соглашение об
экспортной нотификации (кодовое название Соглашение X)
и Соглашение об участии в торгах и контрактах, или СТК.
Эти соглашения определили основные процедуры,
которыми оперировал картель, и они редко изменялись. К этой
структуре привязана суперструктура, которая постоянно
перестраивается: соглашения, имеющие в виду
специфические производственные сектора. Так как рынки каждой
продукции представляют единственно ему присущие
проблемы, а каждая секция имеет свой состав фирм,
члены сами разрабатывают внутрисекционные соглашения и
393
пересматривают их в соответствии с тем, что диктуют
изменяющиеся обстоятельства. Три элемента являются
наиболее общими в секционных контрактах, это —
определение цены, распределение заказов (обычно основанное
на системе секретных торгов) и компенсационные
платежи, но каждая секция использует различный состав
элементов. Трудно определить первоначальные даты
заключения этих соглашений. В большинстве случаев
доступными являются лишь документы, отображающие самые
последние варианты действий. Но документы все же
показывают, что большая часть этих соглашений находится в
действии по меньшей мере от 15 до 20 лет, а некоторые
и больше. К примеру, самой раннней датой,
свидетельствующей о наличии Соглашения X, которую можно было
установить, является октябрь 1962 г. Но сравнение
«формулировок», содержащихся в соглашении 1962 г., с
оригиналом соглашения СТК 1930 г. выявляет близкие
сходства (см. Приложение III). Действующее СТК
является его «четвертым вариантом», и оно действует с 1970 г.
Прежний вариант действовал с 1963 г., но
неизвестно, когда СТК было заключено впервые. Некоторые
дополнительные соглашения могут быть датированы концом
50-х годов, а отчет 1957 г. британской комиссии по
монополиям считает, что они существовали до этого времени,
хотя, возможно, в другой форме. В общем, соглашения
МЭА, видимо, оставались в силе неопределенное время и
изменялись в соответствии с рыночными условиями,
переменами в членском составе картеля или принятием новой
стратегии картеля. Последние варианты соглашения
действовали в 1979 г., причем есть все основания
предполагать, что они функционируют в настоящее время.
Сущность МЭА отражена в Соглашении X, которое
предусматривает те самые меры, на которых так открыто
настаивает руководящий персонал МЭА и которые
являются главной функцией картеля: обмен информацией.
Может показаться маловажным тот факт, что
конкурирующие компании вынуждены информировать друг
друга о торгах и принятых заказах, но в действительности
такие сведения коренным образом меняют ситуацию, о
которой идет речь. Это позволяет всем фирмам знать, что
делают другие, устанавливать точный уровень спроса, что
резко снижает необходимость вести активную
конкуренцию. Все это служит часто в качестве основы для более
усложненных тайных соглашений. По этой причине но-
'394
тификация стала базовым принципом Международного
соглашения об уведомлении и компенсации (МСОУК) в
1930 г., и она остается таковым для картелей сегодня.
Статья 9 Соглашения X предусматривает, что
секретарь МЭА должен быть информирован о том, «получил ли
какой-либо член заявку или проявил намерение принять
участие на торгах». Вслед за нотификацией «секретарь
обязан немедленно проконсультироваться со всеми
членами, которые должны быть извещены об этой заявке».
Таким образом, только членов, которых пригласили
участвовать в торгах, информируют о позициях другпх. В
соответствии со ст. 9 «члены заполняют нотификационные
карты» и посылают их в штаб-квартиру МЭА, которая,
как сообщают, получает до 2 тыс. карт ежегодно. Члены
обязапы также информировать секретаря о заказах,
полученных ими, и извещать о заказах, которые попали
«любому извещенному члену», всякий раз, когда члены узнают
о том, что какие-то заказы были получены нечленами
картеля, они также обязаны сообщить об этом. Секретарь
собирает всю эту информацию и направляет ее каждому
члену каждой секции в виде квартального списка заказов,
полученных членами и нечленами картеля.
Целью нотификационной программы МЭА является,
конечно, дать возможность членам встретиться до того,
как заказ будет принят, и решить, как быть с ним. Задача
заключается в том, чтобы прийти к тому, что картель
называет «договоренность», т. е. к соглашению о том, кто
должен получить заказ и по какой цене. Контрактом,
определяющим основную процедуру достижения
«договоренности», является Соглашение о торгах или контрактах.
Под заголовком «Основные правила СТК» определяется,
как должны быть организованы заседания, как вести
переговоры и решать споры. В ней устанавливается также,
какие меры должны быть приняты против членов,
нарушающих правила картеля, и какие штрафы могут быть
наложены при серьезном нарушении «этикета» картеля.
Под разделом, озаглавленным «Коммерческие правила»,
СТК обязывает членов достигать согласия относительно
сложных комплексных условий торговли при продаже
тяжелого электрооборудования, чтобы избежать
конкуренции по таким позициям, как гарантии, обслуживание,
замена дефектных частей, схемы платежей, арбитраж и
другие вопросы. Согласившись придерживаться общей
процедуры, члены каждой секции в приложениях (а ино-
395
гда в дополнительных специальных соглашениях) точно
детализируют, какие товары должны производиться и
какая техника больше всего соответствовала бы
потребностям рынка. Соглашения о ценах применяются почти
каждой секцией. Наиболее общим является разработка
перечня справочных цен, фиксирующего минимальные
цены, по которым, как считают члены, должны продавать
те или иные товары в нормальных условиях. К примеру,
меморандум цен, которым руководствуются секции А и В
(паровые турбины и паровые турбинные генераторы),
гласит: «Каждый участник должен назначать цену не
ниже той, которая определяется в соответствии со
справочником цен и теплоемкости, помноженной на
коэффициент, определенный в Приложении /». Члены, которые
желают выставить более низкую цену, чем эта, согласованная,
цена, должны информировать секретаря, который в свою
очередь сообщает об этом фирмам, участвующим в торгах
по данному заказу. Снижение цены более чем на 10%
по сравнению с установленной запрещено, если нет на
это общего согласия. Естественно, базовые цены должны
часто пересматриваться в соответствии с изменяющимися
условиями в отрасли. Документы показывают, что между
маем 1973 и маем 1977 г. состоялось по меньшей мере
семь заседаний специального комитета членов секций А
и В, на которых обсуждались указатель цен и
рекомендательный список справочных цен. Четыре из этого числа
заседаний, которые состоялись в конце 1976 и начале
1977 г., были посвящены переговорам между
европейскими и японскими группами в этих секциях.
Конечно, где и когда только возможно, члены картеля
предпочитают продавать свои товары по ценам выше
минимальных, и в этом направлении они разрабатывают
«договоренности». Каждая секция имеет свои собственные
методы установления этих цен, но они не слишком сильно
отличаются между собой. В типичном случае, после того
как все фирмы, имеющие отношение к определенному
заказу, извещаются о других предполагаемых участниках
торгов, сам секретарь может предложить
«договоренность», т. е. уровень цены, который, как он думает,
соответствует обстоятельствам. Если все участники торгов
согласятся с секретарем, не потребуется дальнейшей работы.
Если же выявятся осложнения, секретарь созывает членов
на заседание, на котором вырабатываются детали
«договоренности». Задача заседания — установить возможно
396
высокую цену, но не столь высокую, при которой члены
картеля могут потерять заказ. Однако определенные
обстоятельства могут оправдать установление цены, которая
окажется даже ниже, чем рекомендованная. Соглашение
по секции Е, например, допускает это в тех случаях, «по
которым заключена «договоренность», и организации,
участвующие в торгах, единогласно согласятся с тем, что
низкие цены могут быть предложены, вследствие наличия
конкуренции извне».
Но соглашения о ценах часто распадались бы, если бы
некоторые члены почувствовали, что другие получают
несправедливую долю заказов. Вследствие этого
появляется необходимость в планах распределения. Половина из
десяти производственных секций МЭА, как известно,
имеет программы распределения заказов, но документы,
доступные для ознакомления, дают подробные детали только
по двум секциям — Е и Р. Две секции однородны, но
первая из них несколько менее сложна, и ее можно взять в
качестве примера.
1 июля 1970 г. члены секции Е заключили Соглашение
А (Е) = 70 (А означает распределение, Е относится к
определению секции, а «70» — год заключения соглашения).
Соглашение определяло, какая доля из общего объема
бизнеса должна пойти каждому члену, а также
последовательность первоначального распределения заказов.
Последовательность
Процент первоначального
бизнеса распределения
(порядковый номер)
«АЕГ — Телефункен» 8,00
«Броун Бовери» 13,50
«Дженерал электрик компа-
ни — Инглиш электрик» 9,00
«Сименс» 21,25
«АСЕА» 21,25
«Альстом» 13,00
« Э л ин-Унион» 4,77
«АСГЕН» 3,63
«Марелли» 2,74
«Жемон-Шнайдер» 2,86
8
9
7
2
5
4
6
3
10
1
Таким образом, когда члены секции приглашаются
участвовать в торгах на получение заказов, они должны
определить, кто из них назначается в качестве
«победителя», — этот член картеля получает право на заказ. В пер-
397
вой серии распределения заказов выбор просто подчинен
предрешенной последовательности, показанной выше.
«Победитель» получает право предложить самую низкую
цену на торгах, и, как только эта фирма объявляет,
какова ее цена, другие участники торгов должны предложить
более высокие цены. «Базовые цены для всех других
участников должны быть на столько процентных пунктов
выше базовой цены открывшего торг, на сколько это
договорено заранее, но ни при каких обстоятельствах это
повышение не должно быть менее 7,5%».
Однако, после того как закончился первоначальный
круг распределения, выбор победителя становится более
сложной задачей. В этом случае секретарь должен
рассчитать, кому из членов следует получить следующий заказ,
при помощи формулы, которая включает как общую
стоимость заказов, полученных к этому времени каждым
членом, так и долю общего бизнеса, определенную каждому
из них. Например, секретарь может учесть, что «Марелли»
получила наименьшую общую сумму (по стоимости) из
всех поступивших заказов, но согласованная доля бизнеса
«Марелли» небольшая (2,74%), поэтому следующий заказ
передается «Сименс», доля которой намного выше.
Очевидно, рыночная доля, распределенная между
фирмами, является делом первостепенной важности, и
нетрудно догадаться, что вопрос о распределении стал предметом
горячих периодических переговоров. К сожалению,
документы МЭА говорят очень мало о процедурах по
определению доли. Возможно, главным фактором является
рыночная доля, которую каждая фирма уже имела к
моменту вступления в картель, и ее намерения в отношении
своего роста в будущем. Фирма, разрабатывающая новую
технологию, которая должна придать производству
дополнительные конкурентные преимущества, потребует,
очевидно, на этой основе более крупную долю. Другими
факторами, которые могут нарушить баланс сил, являются
уровень капиталовложений каждой фирмы в производство
какой-либо продукции, а также спад или бум в
общеэкономической мощи каждой фирмы. Главной чертой всех
переговоров о рыночной доле является угроза выхода из
картеля не получивших удовлетворения фирм. Так,
позиция любой фирмы в выторговывании доли в определенной
степени покоится на ущербе, который она может нанести
в качестве аутсайдера. И конечно, вступление в картель
новых фирм требует перераспределения рыночных долей
398
Намек на такого рода конфликт имеется в протоколе
заседания совета МЭА, состоявшегося 19 октября 1973 г. в
Швейцарии. По-видимому, европейские члены картеля
вели переговоры с японцами о рыночных долях на
гидроэнергетические установки в 1971 г., но в 1973 г.
выявились расхождения по соглашениям о распределении
продукции по секциям Е и W (водяные турбины и
генераторы) :
«Японцы остались довольны. Однако европейцы не
были в такой степени удовлетворены. Состоялось
обсуждение в течение шести месяцев относительно пересмотра
соглашений о распределении долей. По секции Е была
почти достигнута поддержка участниками нового
соглашения о распределении. В секции W европейцы
потребовали систему автоматического создания пулов, которую
японцы в принципе приняли. На следующей неделе
должно было состояться заседание в Лозанне комитета
секции W».
Точно не известно, как были разрешены эти проблемы,
но документы упоминают два новых соглашения о ценах
и распределении долей по секциям Е и W, которые
окончательно были утверждены в 1973 или 1974 г.
В общем, разнообразная ограничительная практика
большей части секций МЭА представляет собой
компенсационные соглашения. Семь из десяти секций используют
одну из форм компенсации, чтобы возместить расходы по
подготовке торгов. Специфика тяжелого
электротехнического оборудования такова, что просто подготовка
чертежей и расчетов в ответ на приглашение принять участие
в торгах может быть очень дорогостоящим делом,
требующим от 20 тыс. до 80 тыс. долл. в зависимости от
продукции и размера заказа. Члены картеля, сами уже
избравшие «победившую» фирму, естественно, с неохотой будут
расходовать на торги столь большие суммы, которые
окажутся бесполезными. При этом появление конкуренции
должно сохраняться, с тем чтобы заставить картель
оперировать успешнее. Поэтому победивший член обычно
делает взнос соответственно стоимости заказа, который
распределяется между другими участвовавшими в торгах
членами, с тем чтобы они могли возместить их расходы.
По секции Е должно быть внесено 2% стоимости заказа
в качестве компенсации (интересно, что до вступлешш
японских фирм в картель компенсационные платежи по
секции Е прекращались всякий раз, как только стапови-
399
лось известно об участии японских фирм в предстоящих
торгах, чтобы сделать предложения на торгах членов
картеля более конкурентоспособными). Компенсационный
взнос по секции Н формально был зафиксирован в 7%
справочной цены, хотя неизвестно, сохраняется ли еще
этот уровень. В секции Р взнос составляет только 1%.
Можно представить, насколько трудоемок расчет
«Схемы балансирования и урегулирования торгов», которая
действует с 1958 г. (он назывался по-иному до пересмотра,
состоявшегося в 1977 г.) и предусматривает всю
процедуру с большой детальностью на протяжении года. Каждый
раз, когда кто-либо из членов картеля выигрывает заказ,
секретарь МЭА информирует его, каков может быть взнос,
согласно положениям о компенсации и создании пула.
Этот член вносит указанную сумму на специальный счет,
открытый для этой цели. Затем в конце года секретарь
определяет, сколько каждый член картеля должен другим,
платежи перераспределяются по счетам, пока все долги
не покрываются. Как заметил секретарь в своем письме,
суммы, поступающие по этим операциям, «очень
существенные». Нередкими являются платежи в 50 млн.
швейцарских франков (около 30 млн. долларов), поступающие
в кассу МЭА на протяжении года, а эта цифра включает
только международные расчеты, калькулированные после
того, как были произведены расчеты между членами в
своих странах.
Должен быть отмечен еще один факт относительно
соглашений МЭА: они имеют тенденцию становиться все
более ограничительными. Соглашения содержат все
большее количество деталей, цель которых расширить
контроль картеля на все новые аспекты торговли. Этот процесс
можно обнаружить при знакомстве с историей некоторых
секций МЭА, по которым имеется относительно полная
документация. К примеру, секция Н (трансформаторы) —
история ее типична и для других секций — процветала в
30-х годах, затем испытала спад после войны, снова
приобрела силу в 50-х годах. В 1959 г. ее члены подписали
Соглашение Р(Н), которым устанавливали метод
калькуляции справочных цен; члены обязывались вносить 7%
суммы каждого заказа в пул, предназначенный
компенсировать другим членам стоимость участия в торгах (за
исключением тех случаев, когда угрожает конкуренция
аутсайдеров, тогда взнос снижался до 2%). К 1965 г.
Соглашение Р(Н) было заменено Соглашением Р(Н)С, в ко-
400
тором к прежним положениям была добавлена система
жестких штрафов, которые налагались на членов,
принявших заказы по ценам ниже справочных. К началу
70-х годов, согласно источникам картеля, Соглашение
Р(Н)С было дополнено планом размещения заказов
вместе с фиксацией рыночных квот. Но даже эти соглашения
не были явно достаточными, потому что в середине 70-х
годов появилась так называемая //-процедура,
регулирующая продажу особо крупных трансформаторов. Это
соглашение конкретизирует условия созыва заседания
перспективных участков торгов, проведение голосования по вопросу
о принятии распорядка и затем о применении мер по
отношению к тем, кто оказывает сопротивление. Тот факт,
что секция Н нашла необходимым
институционализировать специальную процедуру в отношении крупных
трансформаторов, убеждает в том, что имелись острые
разногласия по этим прибыльным заказам, — разногласия, которые
могли быть разрешены путем более строгого контроля.
II. Члены Международной электротехнической ассоциации
(по странам), 1936—1938 гг. и 1977 г.
Название компании
ФРГ
«АЕГ»
«Сименс»
«Дж. М. Войт-Хайденхайм унд Ст. По-
элтен»
«Дж. М. Войт-Хайденхайм»
«Мапшненфабрик Аугсбург —
Нюрнберг» («МАН»)
«Крафтверк унион»
«Трансформаторен унион»
«Демаг»
«Гутехофнунгсхютте Оберхаузен»
Швейцария
«Броун Бовери»
«Мапшненфабрик Эрликон»
>«Эшер Висе инжиниринг»
«Белл мапшненфабрик»
«Ателиерс де шешерон»
«Спрехер унд пгу»
«Ателиерс дес шамиле»
Соединенное Королевство
«Дженерал электрик К0, лтд»
«Инглиш электрик»
Код
МЭА
1
8
41
41
18
9
7
27
28
3
15
19
35
34
33
42
5
4
1936—
1938 гг.
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
1977 г.
X
X
X
X
X
X
X
(вЗ)«
X
X
X
X
X
(в 5)*
26 Зак. Jft 1966 401
Продолжение
Название компании
«Бритиш Томсон — Хьюстон»
«Метрополитен-Впкерс»
«Хэкбридж электрик констракшн»
«Хьюитик электрик»
«С. А. Парсонс К°»
«Брюст Пиблз энд К°, лтд»
«Парсонс-пиблз »
«А. Рейролл энд К0»
«Ферранти»
«Фергюсон Парлин»
«Бритиш электрик трансформер К°»
«Комптон паркинсон»
«Бритиш электрик инжиниринг»
«Джонсон энд Филлипс»
«Фостер инжиниринг К°, лтд»
«Электрик фюрнейс К°, лтд»
«Бовинг — Карлстадс»
«Уолмслейс (бюри), лтд»
«Вккерс — Армстронг, лтд»
«Уортиннгтон Симпсон, лтд»
«Брайс, лтд»
«Мпрлпз Уотсон К0, лтд»
«Хик, Харгривс энд К°, лтд»
«Хаукер Сиддли»
«Бонар лонг»
«Ститайт энд порселэйн продактс»
«Джон Браун инжиниринг»
Швеция
«АСЕА»
«Карлстадс механиска веркстад»
«Нохаб»
«Шталь—лаваль тюрбин»
Франция
«Сосьете жепераль д'апликасьонс элек-
тро-термик»
«Сосьете женераль де констраксьонс
електрикес ет механикес» («Алстом»)
«Алстом—савойсннне»
«Компани женераль д'електрисите»
(«Делле—Алстом»)
«Крезо-луар»
«Джемо — Шпейдер»
«Мерлин Герин»
«Нейрппк»
ч<СОГЕТ» («Сосьете рато»)
Италия
«АМН Имппантп термици ет нуклеари»
«АНСАЛДО сосьета денерале электро-
мекканика»
Код
МЭА
2
7
21
24
11
22
22
13
10
12
20
29
30
49
50
51
40
53
54
55
56
57
58
28
89
33
94
14
39
64
23
52
16
17
24
44
70
26
43
25
53
47
1936—
1938 гг.
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
1977 г.
(в 5Г
(в 5)*
(в 5)*
(в 5)*
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
402
Продолжена*
Название компании
«Фиат термомекканика е турбогас»
«Рива Калцони»
«Франко Тоси»
«Турботехнпка»
«ГИЕ»
«Италтрафо»
«Индустри елетрисе ди легнано»
«Магрини Галилео»
«Эрколе Марелли»
Австрия
«Элин-унион АГ електрише индустри»
«Дж. М. Войт»
Нидерланды
«Смит трансформаторе»
«Смит сликкервпр»
Норвегия
«Национал индустри»
«Кваернер брюг»
Финляндия
«Оу тампелла»
Канада
«Кэнэдиэн порселэйн»
США
«Интернэшнл Дженерал электрик»
«Вестингауз электрик интернэшнл»
«Ингерсолл рэнд К°»
«Охайо брасс К°»
Япония
«Хитати, лтд»
«Мицубиси электрик корпорейшн»
«Тосиба Шибаура электрик К0, лтд»
«Мицубиси хэви индастриз»
«Фуджп электрик К°, лтд»
«Миденша электрик Мфг. компани лтд»
Прочие
«Эрсте Брюнер машенен фабрика»
Код 1 1936— |
МЭА 1 1938 гг.
95
45
46
98
97
88
32
82
67
31
49
83
81
48
65
31
6
9
25
32
А
В
С
D
Е
F
17
X
ХХХХ
X
U977 г.
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
X
хххххх
* Относится к слиянию с другим членом, код которого указан.
Источник: U. S. Congress, House Committee on Interstate and Foreign
Commerce, Subcommittee on Oversight and Investigation,
International Electrical Association: A Continuing Cartel,
prepared by Barbara Epstein and Richard Newiarmer, 96th Cong.,
2d sess.. 1980.
III. Соглашение X
Настоящее Соглашение заключено 22 октября 1962 г.
(может упоминаться в качестве Соглашения об экспортной
нотификации или Соглашения X). В соответствии с
настоящим документом каждая из подписавших его
компаний, указанных в любом из Приложений к его тексту, от
своего имени, а также от имени ее дочерних компаний и
лицензиатов в пределах ее контроля в данной области,
подтверждает свое согласие со всеми другими
компаниями, указанными в качестве участников в том же
Приложении, относительно того, что начиная с указанной
даты она будет соблюдать и считать для себя
обязательными нижеизложенные положения и другие положения,
которые могут быть включены в упомянутое
Приложение.
1. Определения
Настоящее Соглашение, в случаях, когда это следует
из содержания текста, должно рассматриваться как
включающее упомянутое Приложение.
а) «Член» — означает любую компанию, чье
наименование указывается в упомянутом Приложении в качестве
участников Соглашения;
б) «оборудование» — означает любые машины или
аппаратуру, отмеченные в упомянутом Приложении в
качестве объекта Соглашения;
в) «покупатель» — означает любое лицо, кроме члена
картеля, которое выдает члену любой запрос или заказ на
оборудование;
г) «запрос» — означает любое предложение, устное
или письменное, исходящее от покупателя к члену, о
предоставлении заявки на участие в торгах на оборудование;
д) «извещение» — означает представление секретарю
письменного извещения или другого документа в той
форме, которая предписана к тому времени секретарем;
е) «извещающий член» — означает члена, который
извещает о запросе в соответствии с этим Соглашением;
ж) «заявка» — означает любое предложение,
представлено ли оно в предписанной форме или нет, о поставке
оборудования;
з) «член, делающий заявку» — означает члена,
известившего о предоставлении заявки, которая не отменяется
впоследствии;
и) «заказ» — означает письменное извещение о при-
404
нятии заявки, письменных инструкций о производстве
оборудования или инструкций, на основании которых
производится оборудование;
к) «секретарь» — означает г-на Скина Брауна или
кого-либо другого, кто может быть назначен участниками
Соглашения.
2. Выход из Соглашения
Любой член может выйти из Соглашения 31 марта,
30 июня, 30 сентября или 31 декабря в любом году при
условии, что он должен представить секретарю не менее
чем за 12 месяцев письменное заявление о своем
намерении. По получении такого заявления секретарь
немедленно сообщает об этом оставшимся членам, и, если в течение
30 дней, прошедших после даты извещения, кто-либо из
членов подает секретарю письменное заявление о
намерении выйти из картеля, выход его может иметь место с
даты, указанной в первом заявлении.
3. Исключение из Соглашения
Если кто-либо из членов допустил нарушение
настоящего Соглашения или если, в ясно выраженном мнении
всех других членов, сохранение за ним членства
воспрепятствует успешному функционированию Соглашения, его
членство может быть при единогласном решении всех
других членов прекращено в любое время.
4. Ответственность при окончании членства
Ответственность или обязательства, взятые членом в
период участия в этом Соглашении, как в отношении
полученных заказов, так и в отношении других вопросов
остаются в силе до тех пор, пока они полностью не будут
выполнены.
5. Новые члены
Участниками настоящего Соглашения могут являться
только члены секций МЭА, по соответствующим типам
оборудования, перечисленным в упомянутом Приложении
в качестве объектов Соглашения. Решение о приеме новых
условных или безусловных участников Соглашения
утверждается не менее 75% состава участников на момент
голосования.
405
6. Изменения в Соглашении
На основе заявления любого члена в Соглашение
может быть внесено изменение единогласно принятой
резолюцией всех членов в любое время при условии, если
секретарю будет предоставлено не позже чем за тридцать
дней письменное изложение предложенного изменения.
7. Предмет Соглашения
Машины, оборудование или аппаратура,
составляющие объект Соглашения, должны быть изложены в части I
упомянутого Приложения.
8. Территория
Соглашение будет применяться согласно условиям
положения, содержащимся в вышеупомянутом Приложении,
в отношении оборудования на территориях, указанных в
части II вышеупомянутого Приложения, и обязанностью
каждого члена, перед тем как представлять на
рассмотрение заявку, является принятие всех возможных мер с
целью достоверного определения территории, на которой
предполагается использование оборудования.
9. Извещение о запросах
а) Если член получает запрос или имеет намерение
представить заявку, он должен немедленно
информировать секретаря об этом, направив нотификационную карту
относительно намерения, а секретарь должен немедленно
сообщить всем членам о том, кто известил об этом
запросе.
б) Информация, предоставляемая в нотификационной
карте, должна быть составлена в соответствии с запросом.
Если требуемой информации нет в запросе или если член
свободен устанавливать детали в условиях предоставления
им оборудования, информация в нотификационной карте
должна содержать эти детали. Любые последующие
изменения в информации, данной в нотификационной карте,
должны быть немедленно сообщены секретарю.
в) Если в случае какой-либо специфической сделки
извещающий член запросит у секретаря информацию о
данных, которые имеются у других членов, ранее
представивших нотификации, секретарь должен снабдить такой
информацией всех извещающих членов.
г) После того как истекло время с даты первой
нотификации о запросе, предусмотренное в части III
вышеупомянутого Приложения, секретарь должен сообщить
всем членам, что нотификации о том запросе для целей
Соглашения аннулированы, и сообщения об этом должны
406
делаться время от времени, согласно решению членов. По
получении такого сообщения члены должны известить о
каждом запросе, которым они все еще активно заняты или
ю которым они начинают активно заниматься, и такие
запросы должны в соответствии с Соглашением
рассматриваться как новые запросы.
д) Если кто-либо из членов решит не участвовать в
торгах или отозвать заявку или заявки, представленные
им, он должен немедленно информировать секретаря о
-своем решении, а секретарь обязан сообщить об этом
соответственно всем зарегистрированным членам.
е) Когда запрос относится к машинам и аппаратам
ниже лимита, установленного в части I вышеупомянутого
Приложения, но, несмотря на это, участник намеревается
делать заявки на оборудование в пределах этих лимитов,
он должен в соответствии с настоящим пунктом
информировать относительно оборудования, которое намеревается
предложить.
ж) Когда запрос относится к оборудованию в
пределах лимитов, установленных в части I вышеупомянутого
Приложения, а участник тем не менее намеревается
делать заявку на оборудование или аппаратуру, он должен
в соответствии с настоящим пунктом информировать,
какое оборудование и аппаратуру намеревается предложить.
10. Отчет о заказе
а) Немедленно по получении заказа участник должен
сообщить об этом факте секретарю, представив такие
детали, на основе которых секретарь мог бы составить
извещение о заказе по форме, установленной в части IV
вышеупомянутого Приложения, и направить копии таковой
каждому зарегистрированному участнику. Участник
картеля, извещенный о заказе, должен сообщить секретарю о
любой последующей модификации заказа, являющейся
важной, согласно Соглашению, а секретарь должен
сообщить об этом всем зарегистрированным членам.
б) В случае если член картеля получит информацию о
том, что заказ получил нечлен, он должен сообщить об
этом факте секретарю, присовокупив такие детали,
которые окажутся у него и после получения обоснованного
подтверждения о том, что этот заказ таким образом
передан, секретарь должен получить данные и направить
каждому зарегистрированному члену сообщение о заказе
в форме, указанной в разделе 10(a) настоящего
документа.
407
11. Заседания
Для рассмотрения вопросов общего характера,
вызываемых действиями настоящего Соглашения, может быть
созвано заседание членов в любое время по требованию
двух или более членов или по усмотрению секретаря при
условии, если секретарь представит удовлетворительное
назначение времени, даты, места, а также предмета
обсуждения.
12. Решение членов
Когда, согласно положениям настоящего Соглашения,
член потребует голосования по решению какого-либо
вопроса, голосование может быть произведено или решение
может быть принято или на заседании членов, или путем
обращения к секретарю по почте. Во всех этих случаях
член будет иметь один голос и может голосовать по
доверенности.
13. Административные расходы
Чтобы покрыть расходы по администрированию
Соглашения, каждый член должен внести Международной
электротехнической ассоциации сумму, определенную
частью V вышеупомянутого Приложения.
14. Бухгалтерский учет и отчетность
Секретарь должен обеспечить надлежащий учет по
доходам и расходам, возникшим по данному Соглашению.
Секретарь должен представить членам квартальные
отчеты по всем мероприятиям, совершенным согласно
настоящему Соглашению, по форме, определенной частью VI
вышеупомянутого Приложения.
15. Информация
Соглашение и вся информация, устная или письменная,
дошедшая до сведения кого-либо из членов или секретаря,
в отношении любого вопроса, вызванного
функционированием настоящего Соглашения, должна рассматриваться
в любое время как материал строгой секретности и не
должна раскрываться, за исключением случаев, когда это
в установленном порядке будет потребовано законом.
16. Аккредитованные представители
Каждый член должен сообщить секретарю имя лица,
действующего в качестве его аккредитованного
представителя. Каждый такой аккредитованный представитель, или
во время его отсутствия его должным образом
назначенный заместитель должен иметь право представлять свою
компанию на всех заседаниях.
408
17. Исполнение обязанностей
а) Если один из членов или секретарь проявит
сомнения в том, выполняет ли какой-либо член свои
обязанности, предусмотренные Соглашением, секретарю должны
быть предоставлены все необходимые документы и
информация, которые он потребует для того, чтобы разрешить
сомнения.
б) Если после разрешения сомнения, о котором
сказано выше, секретарь посчитает, что кто-то из членов не
выполнил своего обязательства, предусмотренного
Соглашением, он должен немедленно указать
соответствующему члену все необходимое, чтобы исправить его
недостатки.
в) Если в пределах приемлемого периода после
вышеназванного указания секретарь не будет удовлетворен
тем, что касается исполнения обязанности членом,
секретарь должен сообщить имя члена и такие факты, которые
он может счесть относящимися к делу,
(1) если обязательство относится к конкретной заявке,
ко всем участвующим в торгах и впоследствии к
будущему заседанию членов;
(2) если обязательство не относится к конкретной
заявке, к будущему заседанию членов.
18. Интерпретация
В интерпретации Соглашения решение секретаря,
которое он должен во всех случаях сообщать всем членам,
не разглашая подробности, по которым может быть
поднят вопрос, должно быть, следуя правилам Примирения
МЭА (чьи правила, следует думать, будут включены в
настоящее Соглашение), обязательным.
ПРИМЕЧАНИЯ
Введение
1. Цитировано по оригиналу иска от 9 мая 1977 г., составленного
исполняющим обязанности генерального прокурора Мильтоном
Менезесом де Коста Фильхо.
2. Movimento (Sao Paolo), April 7, 1978.
3. См. отчеты по делу: О Globo (Rio de Janeiro), August 5, 1974;
Movimento, April 17, 1978.
4- Копия официального регистрационного документа «Ordem 10165»,
1ВЕМЕР, March 18, 1964.
5. Richard Newfarmer. Transnational Conglomerates and the
Economics of Dependent Development: A Case Study of the
International Electrical Oligopoly and Brazil's Electrical Industry*
Greenwich, Conn., JAI Press, 1980, p. 203.
Глава 1
1. Лучшим источником истории официальных картелей является
труд: R. Piotrowski. Cartels and Trusts: Their Origin and
Historical Development from The Economic and Legal Aspects.
London, Allen & Unwin, 1933. См. также: F. Haussman,
D. J. Ahearn. Misconceptions about Cartels. — American
Mercury, March 1945.
2. R. P i о t г о w s k i, ch. 3.
3. Ibid., ch. 4.
4. George W. Stoking, Myron R. Watkins. Cartels or
Competition? New York, Twentieth Century Fund, 1948, p. 3- См.
также Dictionary of Political Economy, vol. I. London, 1919, p. 229,
цит. no: E. H e г n e r. International Cartels. Chapel Hill:
University of North Carolina Press, 1945), p. 6; Oxford English
Dictionary. Oxford. Oxford University Press, 1933. Webster's New
International Dictionary, 2nd ed. Springfield, Mass., Merriam, 1934.
5. Hexner, p,3.
6. G. W. S t о k i n g, M. R. W a t с i n s. Cartels in Action. New York,
Twentieth Century Fund, 1946, p. 3.
7. H e x n e r, p. 7—9.
8. Stoking, Watkins. Cartels or Competition?, p. 3.
9. H e x n e r, p. 24.
410
10. S t о к i n g, W a t k i n s. Cartels or Competition?, p. 15.
11. Яркое описание этого периода дается в кн.: Matthew
Joseph s о п. The Robber Barons. New York; Harcourt, Brace, 1934
12. RichardHofstater- The Age of Reform. New York; Knopf,
1955, p. 243.
13. Great Britain Reconstraction Ministry, Report of the Committee
on Trusts. Cd. 9236, 1919, p. 2, 18.
14. См.: Thorstien Veblen. Imperial Germany and the
Industrial Revolution. New York, Huebsch, 1915.
15. Stoking, Watkins. Cartels or Competition?, p. 19—26, 28.
16. Ibid., p. 29.
17. Robert Liefmann. Die Unternehmerverbande. — Volkswirt-
schaftliche Abhandlugen der badischen Hochschulen. 1897, p. MI-
18. Robert Liefmann. Cartels, Concerns and Trusts. London,
Methuen, 1932, p. 150.
19. Alfred Plummer. International Combines in Modern
Industry, 3rd ed. London, Pitman, 1951, p. 226—227.
20. I b i d., p. 160—162.
21. О первых годах развития американской электротехнической
промышленности см. материалы Федеральной торговой
комиссии США: Electric Power Industries, Supply of Electrical
Equipment and Competitive Conditions, S. Doc. 46, 70th Cong., 1st sess.,
1928; ст. также: Oscar Silva- A industria eletrica da lampada
aos monopolios. — Opiniao (Sao Paulo), February 27, 1976; Jo-
s e p h s о n, p. 384—385.
22. Stocking, Watkins. Cartels in Action, p. 322, 323.
23. Stocking, Watkins. Cartels or Competition?, p. 31.
24. Ibid., p. 35.
25. Ibid., p. 57.
26. Rudolf K. Mich els. Cartels, Combines and Trusts in
Postwar Germany. New York, Columbia University Press, 1928, p. 34—
57; см. также: Stocking, Watkins. Cartels or Competition?,
p. 46, 47-
27. Лучшим источником о «Великом альянсе» являются иски и
доказательства, включая копию соглашения о патентах и
процессах, представленные 6 января 1944 г. как часть
антитрестовского дела США против «Империал кемикл индастриз» в
окружной суд США южного округа Нью-Йорка. Решения по этому
делу см. в: U. S. v. ICI, 100 F. Supp. 504 (S. D. N. Y. 1951),
U. S. v. ICI 105 F. Supp- 215 (S. D. N. Y. 1952). Об этом альянсе
см.: Stocking, Watkins. Cartels in Action, p. 444—465;
Wilbur Lindsay Fugate. Foreign Commerce and the
Antitrust Law, 2nd ed. Boston, Little, Brown, 1973, p. 129—134.
28. Stocking, Watkins. Cartels or Competition?, p. 68.
29- Ibid., p. 60-63.
30. Полный обзор деталей, характеризующих связи «ИГ Фарбен»,
«Стандард ойл» и «Дюпон», см. в материалах специальной
комиссии по исследованию программ национальной обороны
сената США (комиссия Трумэна); см. Investigation of the National
Defence Program, 77th Cong., 1st sess., 79th Cong., 1st sess.,
part. II; см. также материалы комиссии по патентам сената
США (комиссия Боне): Pattents, 77th Cong., 2nd sess., pts 1—10;
см. об этом также в: Stoking, Watkins. Cartels in Action,
411
p. 87—113, 491—505; Darel McConkey. Out of Your Pocket.
New York, Pamphlet Press, 1947, p. 83—94.
31- Antitrust Policy and Full Production. — Harvard Business Re-
view, Spring 1942, p. 265; цитируется в книге Хехнера, с. 143.
32. Anthony Sampson. The Seven Sisters: The Great Oil
Companies and the World They Made. New York: Viking, 1975,
p. 78—80.
33. Stoking, Watkins. Cartels or Competition?, p. 269.
34. New York Times, September 9, 23, 25, 1944.
35. Stoking, Watkins. Cartels or Competition?, p. 343, 344.
См. также: Paul M. Goldberg, Charles Kindleberge r.
Toward a GATT for Investment: A Proposal for Supervision of the
International Corporation- Law and Policy in International
Business, Summer 1970, который дает хороший отчет о
политической борьбе против предложения Международной торговой
организации. '
36. Earl W. Kintner, Mark R. Joelson. An International
Antitrust Primer. New York: Macmillan, 1974, p. 78, 79.
37. С о г w i n Edwards. The Impact of International Cartelization
Trade.— In: H. A r n d t (ed.). Die Konzentration in der Wirtschaft.
Berlin, Dunker & Humbolt, 1971.
38. Например, см. особенно гл. 5 и 6 об удобрениях, красителях и
искусственных тканях.
39. Относительно общей дискуссии об этой стратегии см.: Не in-
rich Kronstein. The Law of International Cartels. Ithaca,
Cornell University Press, 1973, особенно главу "The
Technological Carter1, p. 43—76.
40. Относительно алюминия см. там же, с. 92—95, 187—189;
материалы антитрестовской подкомиссии комиссии по судебным
делам сената США: Economic Concentration Outside the United
States, 90th Cong., 2d sess., pt. 7, 3651—3658; The Economist,
October 30, 1971. Детальный обзор деятельности алюминиевого
картеля до войны см. в работе: Stocking, Watkins. Cartels
in Action, p. 216—273.
41. Organization for Economic Cooperation and Development,
Restrictive Business Practices of Multinational Enterprises, Report of
the Committee of Experts on Restrictive Business Practices.
Paris: OECD, 1977, p. 7.
42. Ibid., p. 9; см. также материалы Экономического и социального
совета ООН, комиссия по транснациональным корпорациям:
Transnational Corporations in World Development: A
Re-examination. New York, United Nations, 1978, p. 236.
43. United Nations Department of Economic and Social Affairs,
Multinational Corporations in World Development. New York,
United Nations, 1973, p. 8.
44. U. N., ECOSOC, p. 36-
45. U. N. Department of Economic and Social Affairs, p. 13.
46. Ibid., p. 7.
47. См. цифры, характеризующие темпы роста производства
компаний, входящих в ТНК, там же, с. 14.
48. См. обсуждение проблем централизации в кн.: Richard J.
Barnet, Roland E. Muller. Global Reach: The Power of
the Multinational Corporations. (New York, Simon & Schuster,
1974, p. 40-44).
412
Глава 2
1. В качестве примера см. статью в торговом журнале World
Water, January 1980. Рассматривая детальный отчет МЭА, ее
генеральный секретарь Дерек Роуз утверждал, что картель
является всего лишь «обычной коммерческой организацией,
обеспечивающей место встречи, и является форумом для его
членов по всей Европе, чтобы обсуждать проблемы,
представляющие общий интерес». В феврале 1980 г. один из
руководителей компании «Броун Бовери» Эрвин Белински, который
является членом совета МЭА, отрицал, что ассоциация
представляет собой международный картель. В том же месяце «Броун
Бовери» созвала пресс-конференцию, чтобы подтвердить эту
свою идею. На пресс-конференции Курт Мироу был назван
«отъявленным лжецом» и все присутствовавшие журналисты
получили в подарок автоматические кипятильники для варки
яиц. Однако к апрелю документированные свидетельства Мироу
были довольно широко распространены и сделали такого рода
утверждения представителей картеля абсолютно
неприемлемыми. Тогда Дерек Роуз впервые публично согласился с тем, что
МЭА является экспортным картелем. Затем последовало такое
же признание со стороны Бернарда Плеттнера, председателя
компании «Сименс», который заявил в интервью журналу
Шпигель (№ 20, 1980): «По этому вопросу я могу только
сказать, что МЭА является экспортным картелем,
санкционированным Бундескартелламптом (западногерманская федеральная
организация по делам картелей)».
2. Материалы федеральной торговой комиссии: Report of the
Federal Trade Commission on International Electrical Equipment
Cartels, Washington, D. C, Government Printing Office, 1948).
3. Материалы комиссии по монополиям и ограничению деловой
практики: Report on the Supply and Exports of Electrical and
Allied Machinery and Plant. London. Her Majesty's Stationary
Office, 1957.
4. См.: Barbara Epstein. Politics of Trade in Power Plant.
London. Atlantic Trade Study; Trade Policy Research Center, 1971.
5. Прекрасное описание раннего периода развития
промышленности тяжелого электрооборудования см. там же, с. 44—50.
6. George W. Stocking, Myron R. Watkins. Cartels in
Action. New York, Twentieth Century Fund, 1946, p. 326, 331—
332.
7. Там же, с. 333—340. Компании «Дженерал электрик» и
«Филипс» были привлечены по антитрестовскому процессу о
лампах накаливания. См.: United States v. General Electric Co.
et al. 82 F. Supp. 753 (1949). См. также материалы Федеральной
тортовой комиссии, с. 145, 146.
8. Unifld Kingdom, Board of Trade, Survey of International Cartels
and Internal Cartels, vol. 2. London, Board of Fair Trading, 1944—
1946, pt. 3, "Electrical Machinery and Apparatus", p. 52,
Hereafter UKBT.
9. Stocking, Watkins, p. 344—349; см. также: UKBT, p. 54.
Цифра 20% является калькуляцией «Дженерал электрик».
Более высокий процент в 1935—1939 гг. представляет
правительственную калькуляцию по антитрестовскому иску. Процент,
скалькулированный «Дженерал электрик» на эти годы,
несколько ниже.
413
10. Материалы Комиссии по монополиям и ограничению деловой
практики: Electric Lamps: Second Report on the Supply of Electric
Lamps. London, Her Majesty's Stationery Office, 1968, p. 35.
Hereafter MRPC (1968).
11. Stoking, Watkins, p. 354.
12. Ibid., p. 355.
13. Ibid., p. 359.
14. UKBT, p. 54.
15. United States v. General Electric Co-, et aL, 82 F. Supp. 753
(D. N. J. 1949); см. также New York Times, January 20, 1949.
16. Мы благодарны за этот анализ Ричарду Ныофармеру. См. его:
The International Market Power of Transnational Corporations:
A Case Study of the Industry; конференция ООН по торговле и
развитию. Doc. № UNCTAD/ST/MD/13, 1978, р. 33.
17. Е р s t e i п, р. 9—30.
18- Полные сведения об МСОУК и раннем периоде деятельности
МЭА имеются в материалах Федеральной торговой комиссии,
с. 13—48.
19. Epstein, р. 114; Newfarmer (UNCTAD), р. 33.
20. FTC, р. 45, 57; MRPC (1957), р. 29-31.
21. FTC, р. 57; MRPC (1957), р. 29.
22. MRPC (1957), р. 90—101.
23. MRPC (1968), р. 58.
24 Richard Newfarmer. Transnational Conglomerates and the
Economics of Dependent Development: A Case Study of the
International Electrical Oligopoly and Brazil's Electrical Industry.
Greenwich. Conn., JAI Press, p. 107—112.
25. MRPC (1968), p. 22, 23.
26. Rapport de la Commission Technique des Ententes et Positions
Dominantes (CTE), № 1193, Entente entre fabricants des lampes
electriques, May 26, 1956y p. 22, 23; Rapport de la CTE, № 1193/67,
Entente dans Tindustrie des lampes electriques, April 22, 1966,
p. 34. Цит. по: Frederic Jenny, Andre-Paul Weber.
L'Enterprice et les Politiques de Concurrence. Paris, Les Editions
d'Organization, 1976, p. 78—83.
27. Business Week, September 20, 1976.
28. Newfarmer. International Market Power, p. 106.
29. S. M. D u g a r. Law of Restrictive Trade Practies. Delhi, Taxman,
1976, p. 429—435. Цит. по: Newfarmer. International Market
Power, p. 106.
30. Newfarmer. International Market Power, p. 113.
31. Federal Trade Commission, Report on the Supply of Electrical
Equipment and Competitive Conditions. Washington, D. C,
Government Printing Office, 1928, p. 28, 29.
32. UNCTAD, Restrictive Business Practies: Studies on the United
Kingdom of Great Britain and Northern Ireland, the United
States of America and Japan. New York, United Nations, 1974, p. 64—
66.
33. Heinrich Kronstein. The Law of International Cartels-
Ithaca, Cornell University Press, 1973, p. 296—301. См. также
Hazeltine Research, Inc. v. Zenith Radio Corp., 239 F. Supp. 51
(N. D. 1965).
34. Kronstein, p. 300-
414
35. Monopolies and Restrictive Practices Commission, Report on the
Supply of Insulated Electric Wire and Cable. London, Her Majesty's
Stationery Office, 1952, p. 50; Eгvin Hexner. International
Cartels. Chapel Hill, University of North Carolina Press, 1945,
p. 356.
36. Это сообщение о Международной корпорации по развитию
кабельной промышленности в значительной мере основано на
статье в газете Тайме, 7 апреля 1975 г.
37. The Economist, Marcn 15, 1975; American Metal Market, March
10, 1975.
38. FTC, p. 56.
39. MRPC (1957), p. 241.
40. Ibid., p. 26, 31.
41. См.: Barbara Epstein, Richard Newfarmer.
International Electrical Association: A Continuing Cartel. Доклад
подготовлен для использования в Комиссии по междуштатной и
иностранной торговле и ее подкомиссии по надзору и
расследованиям палаты представителей конгресса США: 96th Cong.,
2nd sess. Washington, D. С, Government Printing Office, 1980,
p. 47—49. Основные данные, которые приведены в этой главе
и в приложении I, взяты из этого доклада.
42. Newfarmer- International Market Power, p. 57.
43. Epstein, Newfarmer, p. 620.
44. Financial Times, March 21, 1977; Newfarmer. International
Market Power, p. 68, 69.
45. Newfarmer. Transnational Conglomerates, p. 150.
46. Ibid., p. 153.
47. Ibid., p. 202, 203.
48. Ibid., p. 205, 206.
49. Ibid., p. 206j О Globo (Rio de Janeiro), September 19, 1975.
50. Electrical Week, August 4, 1975.
51. James W. Vaupel, Joan P. Curban. The Making of
Multinational Enterprise. Boston, Division of Resesrch, Graduate School
of Business Administration, Harvard University, 1969, p. 355—358.
52. Newfarmer. Transnational Conglomerates, p. 213—224, 236—
238.
53. Ibid., p. 192.
54. Ibid., p. 198. См. также Codima suit against Brown Boveri, Con-
selho Administrativo de Defesa Economica. Proceso № 9 for an
account of Brown Boveri dumping. Хороший отчет об этом
процессе содержится в О Globo (Rio de Janeiro) August 5, 1974.
55. Jornal do Brasil (Rio de Janeiro), April 3, 1978; Financial Times,
September 23, 1975.
56- Этими двумя фирмами были «Валита» и «Лустрене».
57. См. показания Жао Марио Нигро на слушаниях во время
парламентского расследования деятельности многонациональных
корпораций, Бразилия, 26 июня 1975 г.
58. «В 1962 г. 65% из 51 ведущей позиции были заняты
представителями предприятий, владельцами которых являлись
бразильцы. К 1974 г. в намного более важной организации
представители бразильских предприятий занимали только 40% ведущих
позиций» (Newfarmer. Transnational Conglomerates, p. 174).
59. См.: Charles Bane. The Electrical Equipment Conspiracies:
The Treble Damage Actions. New York, Federal Legal
Publications 1973, p. 1—22, app. 2; см. также Fortune, February 11, 1980,
415
60. U. S. Department of Commerce, Market Share Reports, Commodity
Series, S. I. T. C, 722, I, Electrical Power Machinery, 1964—1968,
1973—1977.
61. Epstein, Newfarmer, p. 132—145.
62. U. S. Tariff Commission: Large Power Transformers from France,
Italy, Japan, Switzerland, and the United Kingdom,
Determination of Injury in Investigations Nos. AA 1921—86/90. Under the
Antidumping Act, 1921, as amended, TC Publications 476.
Washington, D. C, Government Printing Office, April 1972.
Глава 3
1. J о h n M. В1 a i r. The Control of Oil New York, Pantheon, 1976,
p. 47-52.
2. I b i d., p. 296, 385.
3. Anthony Sampson. The Seven Sisters: The Great Oil
Companies and the World They Made. New York, Viking, 1975, p. 21.
О раннем периоде развития нефтяной промышленности в
Пенсильвании см. следующие работы: Ida М. Т а г b е 11. The
History of the Standard Oil Company. New York, McClure, Phillips,
1904, ch. I; John J. McLaurin. Sketches in Crude Oil. Har-
risburg, Pa., the author, 1896, ch. 5—10.
4. О первых годах деятельности рокфеллеровской «Стандард ойл»
см. книгу Тарбелл, особенно главы 2 и 3; Allan Nevins.
Study in Power: John D. Rockefeller. New York. Scribner's, 1953,
ch. 2—9. (эта биография была написана в сотрудничестве с
представителями компании «Стандард ойл», но она достаточно
объективна);John Т. Flynn. Gods Gold: The Story of
Rockefeller and His Times. New York, Harcourt Brace, 1932, part 3—5.
5- Подробные сведения о монополии Рокфеллера, кроме
вышеупомянутых источников, см. в United States Corporations Bureau,
Report of the Commissioner of Corporations on the Petroleum
Industry. Washington, D. C, Government Printing Office, 1907.
6. S a m p s о n, p. 32—35; Blair, p. 39, 127, 147—151.
7. Blair, p. 32, 33; см. также: Carl Sol berg. Oil Power: The
Rise and Immenent Fall of an American Empire. New York,
Mason/Charter, 1976, p. 71—79.
8. Основным источником сведений о деятельности нефтяного кар-
теля в 40-е годы является расследование, проведенное в 1949 г.
под руководством Джона М. Блэра Федеральной торговой ко-
миссией. Результатом этого расследования явился знаменитый
отчет «Международный нефтяной картель». Отчет Федеральной
торговой комиссии, подкомиссии по монополиям комиссии по
делам мелкого бизнеса сената США, 82-й конгресс, 2-я сессия,
1952. Относительно соглашения о красной линии см. с. 51—69,
выводы Сэмпсона см. на с. 65—69, выводы Блэра — на с. 31—34.
9. FTC, р. 199—210.
10. Ibid., p. 228—268.
И. Ibid., p. 241.
12- Ibid., p. 232.
13. Ibid., p. 242.
14. Ibid., p. 313—320.
15. Ibid., p. 280—297.
16. Ibid., р- 280—297.
416
17. Ibid., p. 352—372.
18. Ibid., p. 212.
19. См. заявление Карла Кроули во временной национальной
экономической комиссии США, исследование об экономической
концентрации (The Petroleum Industry, Hearings, 76th Cong.,
2d sess., 1939). Кроме слушаний в этой комиссии и доклада
Федеральной торговой комиссии (с. 210—218), лучшим источником
о пропорциональном распределении является Erich W.
Zimmerman. Conservation*•in the Production of Petroleum. New
Haven, Yale University Press, 1957, p. 130—135, 142—160, 203—
233. Работа Циммермана представляет особый интерес, потому
что он, в общем-то, симпатизирует нефтяной промышленности.
20. В1 a i г, р. 158—160.
21. Zimmerman. Op. cit.
22. TNEC, p. 7596.
23. Blair, p. 163.
24. U. S. Congress, Senate, Oil Supply and Distribution Problems.
Заключительный доклад специальной комиссии по изучению
проблем американского мелкого бизнеса, 81st Cong., 1st sess.,
1949, p. 13.
25. Sampson, p. 82, 83.
26. FTC, p. 266.
27. United States v. Standard Oil Co., New Jersey, et al.. Civil Action
№ 86/27. Plaintiffs Statement of Claims, June 12, 1961, S. D. N Y.
Перепечатано в конгрессе США, сенатская комиссия по
иностранным отношениям, подкомиссия по многонациональным
корпорациям, The International Petroleum Cartel, the Iranian
Consortium and U. S. National Security, 93rd Cong., 2d sess., 1974,
p. 131.
28. Ibid., p. 132.
29. S a m p s о n, p. 96.
30. FTC, p. 117, 118, 121.
31. Материалы конгресса США, сенатская комиссия по
иностранным отношениям, подкомиссия по многонациональным
корпорациям: Multinational Oil Corporations and United States
Foreign Policy, 93rd Cong., 2d sess., 1975, p. 48. См. также конец
гл. 2 этого доклада "The 1947 Aramco Merger".
32. Ibid.
33. Эта история изложена в приложении к отчету Федеральной
торговой комиссии за 1952 г. Отчет был впервые опубликован без
приложения по соображениям национальной безопасности.
Опасались того, что возмущение Ирака, узнавшего о деятельности
компаний, может вызвать неприятности. В результате эта
информация была под секретом до 1974 г., когда она была
рассекречена сенатской подкомиссией по многонациональным
корпорациям. См. материалы конгресса США, сенатской комиссии
по иностранным отношениям, подкомиссии по
многонациональным корпорациям (Multinational Corporations and U. S. Policy,
93rd Cong., 2d sess., 1974, Part 8, p. 529—532).
34. Ibid., p. 531.
35. Ibid., part 7, p. 310.
36. Ibid., p. 83.
37. Multinational Oil Corporations, p. 80.
38- В1 a i r, p. 47, 48.
39. Ibid., p. 79.
27 Зак. № 1966
417
40. В этом разделе полагались главным образом на три источника:
Sampson, ch. 6; Multinational Oil Corporations, ch. 3;
International Petroleum Cartel.
41. International Petroleum Cartel, p. 91. Автор этого меморандума
Кеннет Р. Харкинс отмечает далее: «В свете информации,
которая у нас есть о деле картеля, я не уверен, что мы имеем
веские основания считать, что участники продавали эту нефть в
законном порядке».
42. Multinational Oil Corporations, part 7, p. 297.
43. См. там же, особенно с. 244—278.
44. В1 a i г, р. 105.
45. Ibid., p. 102—111.
46. Ibid.
47. Ibid., p. 72.
48. Multinational Oil Corporations, part 7, p. 110.
49. Ibid., p. 109.
50. Blair, p. 75.
51. См. эти меморандумы Эммерглика и Харкинса в International
Petroleum Cartel, p. 89—94.
52. Blair, p. 75.
53. Ibid., p. 213. Детальный анализ движения цен на нефть в 1957—
1969 гг. дан в работе: М. A. A d е 1 m a n. The World Petroleum
Market. Baltimore, John Hopkins University Press, 1972, ch. 6,
особенно с. 182—191, на которых дается обсуждение проблем
нефтедобычи в Ливии. См. также материалы конгресса СШАГ
сенатской юридической комиссии, подкомиссии по
антитрестовскому законодательству и монополиям: Governmental
Intervention in the Market Mechanism: The Petroleum Industry, 91st
Cong., 1st sess., 1969, part I; p. 41—76.
54. В1 a i r, p. 216—218.
55. Multinational Oil Corporations, part 5, p. 100, 112, ИЗ; ч. 4
содержит раздел «Хронология ливийских нефтяных переговоров,
1970—1971» (с. 115), а часть 5 излагает всю историю в целом.
56. Там же, с. 260. См. также конец свидетельства Джона Макклоя.
57. Blair, р. 227—229.
58. Ibid.
59. Ibid., p. 220.
60. Multinational Oil Corporations, part 5, p. 134.
61. Цит. по: Sampson, p. 161.
62. Multinational Oil Corporations, part 9, p. 167—191.
63. Blair, p. 266—268.
64. Ibid., p. 276—280.
65. Multinational Oil Corporations, ch. 7; Sampson, p. 300—305;
В1 a i r, p. 289—293.
66. S a m p s о n, p. 301.
Глава 4
1. Эта процедура приобретения может быть изменена, однако
тенденция находится еще на начальной стадии развития. См.
Business Week, апрель 24, 1978, о диверсификации нефтяной
компании.
2. Engineering News-Record, April 5, 1979.
418
3. Большую часть документов по этой главе можно найти в про-
токолах слушаний в подкомиссии по надзору и расследованиям
комиссии по междуштатной и внешней торговле палаты
представителей США. Слушания, проходившие 4 ноября 1976 г.,
озаглавлены International Uranium Supply and Demand (95th
Cong., 2d sess.). В 1977 г. слушапия, озаглавленные
International Uranium Cartel (95th Cong., 1st sess.), были опубликованы
в двух томах. Настоящая ссылка взята из International Uranium
Cartel, I, p. 457.
4. International Uranium Cartel, I, p. 651.
5. См. меморандум австралийской делегации на этом заседании:
International Uranium Supply, p. 344—351.
6. International Uranium Cartel, 2, p. 293.
7. Ibid., I, p. 493-524.
8. Ibid., p. 516—519.
t). Основной документ1 картеля воспроизведен в International
Uranium Supply, p. 184. См. также International Uranium Cartel, 2,
p. 10.
10. International Uranium Supply, p. 194.
11. Ibid., p. 195, 202, 253.
12. International Uranium Cartel, I, p. 564.
13. Ibid., p. 257.
14. Ibid., p. 290.
15. Ibid., p. 562.
16. Проект новых правил, см. там же, с. 628—640.
17. Ibid., p. 639, 669.
18. По вопросу о росте цен см. отчет Nuclear Exchange Corporation
(Nuexco, Menlo Park, Ca), "Significant Events in the Uranium
Market, 1969—1976", опубликованный 15 октября 1976 г.,
перепечатанный в International Uranium Supply, p. 363—374.
19. New York Times, July 9, 1978.
20. International Uranium Supply, p. 50.
21. International Uranium Cartel, I, p. 131.
22. Ibid., p. 347.
23. New York Times, July 9, 1978.
24. См., например, письмо советника компании «Галф» Роя Д.
Джексона от 11 октября 1973 г., перепечатанное в International
Uranium Cartel, I, p. 600.
25. Ibid., p. 132 et seq.
26. См. обзор этих заявлений там же, с. 195—202. Заявление
министра см. на с. 200.
27. Ibid., p. 308.
28. Ibid., p. 246, 247.
29. Ibid., I, p. 254—255.
30. Ibid., p. 460.
31. Ibid., p. 255.
32. Ibid., p. 195, 552.
33. Ibid., p. 117.
34. Ibid., I, p. 594.
35. Ibid., 2, р. 108.
36. International Uranium Supply, p. 7 et seq.; International Uranium
Cartel, 2, p. 336—342.
37. International Uranium Cartel, I, p. 627.
38. Ibid., p. 319, 320, 329.
39. International Uranium Supply, p. 64.
27*
419
40. International Uranium Cartel, 2, p. 76.
41. Ibid., I, p. 347, 352.
42. Ibid., p. 420.
43. Ibid., p. 341.
44. Ibid., p. 544, 545.
45. Ibid., p. 511, 567, 585, 586.
46. Ibid., p. 537, 538.
47. Ibid., p. 231.
48. Ibid., p. 550.
49. Ibid., p. 475.
50. Ibid., p. 491.
51. Ibid., p. 550.
52. Ibid., p. 190.
53. Ibid., p. 351.
54. Ibid., p. 422.
55. New York Times, June 3, 1978.
56. Ibid., December 4, 1979.
57. Ibid., March 27, 1979.
58. International Uranium Supply, p. 265.
Глава 5
1. George W., Stocking, Myron, W. Watkins. Cartels or
Competition? New York. Twentieth Century Fund, 1948, p. 112.
2. George W. Stocking, Myron W. Watkins. Cartels in
Action. New York, Twentieth Century Fund, 1946, p. 425.
3. CorwinEdwards. Cartelization in Western Europe.
Washington. D. C: Department of State, Bureau of Intelligence and
Research, 1964, p. 24, 25.
4. Эти данные о первых фармацевтических компаниях взяты из
отчета Центра ООН по многонациональным корпорациям:
Transnational Corporations and the Pharmaceutical Industry. New
York United Nations, 1979, p. 14—16.
5. Ibid., p. 110.
6. По этому вопросу см.: A. Gil ingiroglu. Transfer of
Technology for Pharmaceutical Chemicals: Synthesis Report on Five
Industrializing Countries. Paris: OECD, 1975, Sanjaya Lall.
Major Issues in Transfer of Technology to Developing Countries:
A Case Study of the Pharmaceutical Industry. New York, United
Nations, 1975.
7. Материалы конгресса США, сенатской юридической комиссии,
подкомиссии по антитрестовскому законодательству и
монополиям: Administered Prices, 86th Cong., 1st, 2d sess., 1960—1961,
part 14—25.
8. Ibid., part 20, p. 11258.
9. Ibid., p. 11254.
10. Heinrich Kronstein. The Law of International Cartels.
Ithaca, Cornell University Press, 1973, p. 112. Полный обзор
истории толбутамида имеется в показаниях Dr. E. Gifford tJpjohn,
Administered Prices, part 20, p. 11005—11084. Текст
лицензионного соглашения перепечатан на с. 11266.
11. Эта цифра приведена представителем фармацевтической
промышленности; комиссия сочла ее, возможно, несколько
преувеличенной. Материалы Центра ООН по транснациональным
корпорациям, с. 72.
420
12. Материалы конгресса США, сенатской юридической комиссии,
подкомиссии по антитрестовскому законодательству и
монополиям: Administered Prices: Drugs, 87th Cong., 1st sess., 4962,
p. 65.
13. Ibid., p. 74, 143, 144.
14. Ibid., p. 148.
15. Ibid., p. 148, 149.
16. Oil, Paint and Drug Reporter, March 11, 1968; Wall Street Journal,
January 23, 1973.
17. The Structure and Behavior of Enterprises in the Chemical
Industry and Their Effects on the Trade and Development of
Developing Countries. Исследование подготовлено секретариатом
ЮНКТАД при (помощи Р. Н. Ятса (New York, United Nations,
1979, p. 45). См. также Journal of Commerce, July 7, 1976; Euro*
pean Chemical News, July 9, 1976.
18. См., например, Administered Prices: Drugs, part 4, 5; Paul A.
Brooke. Resistant Prices: A Study of Competitive Strains in
the Antibiotic Markets. (New York, Council on Economic
Priorities, 1975), p. 19 et seq.; Материалы Центра ООН по
транснациональным корпорациям, с. 47—53.
19. С i 1 i n g i г о g 1 u, p. 65—75.
20. См. материалы Центра ООН по транснациональным
корпорациям, с. 102, а также различные публикации Организации
промышленного развития ООН, особенно Assessment of the
Pharmaceutical Industry in Developing Countries, Its Potential, and
the National and International Action Required to Promote Its
Development. New York; United Nations, 1978.
21. Более детально о хинном картеле см. материалы конгресса США,
сенатской юридической комиссии, подкомиссии по
антитрестовскому законодательству и монополиям: Prices of Quinine
and Quinidine 1966—1967, 89th Cong., 2d sess., 90th Cong., 1st
sess., part 1, 2. Хороший обзор деятельности этого картеля
можно найти в показаниях Джона Блэра, ч. 2, с. 180—223.
Краткий отчет имеется в материалах ЮНКТАД: UNCTAD,
Restrictive Business Practices: Studies on the United Kingdom of Great
Britain and Northern Ireland, the United States of America and
Japan. New York, United Nations, 1974, p. 57—61.
22. Prices of Quinine and Quinidine, part 2, p. 180, 181.
23. UNCTAD. Restrictive Business Practices, p. 58.
24. Ibid., p. 59.
25. Ibid., p. 61.
26. Oil, Paint and Drug Reporter, October 28, 1968, May 25, 1970.
27. UNCTAD, Restrictive Business Practices, p. 18.
28. Stocking Watkins. Cartels or Competition?, p. 86. См.
также: Stocking, Wat kins. Cartels in Action, ch. 10.
29. W. J. Reader. Imperial Chemical Industries. — A History,
2 vols. London, Oxford University Press, 1970—1975, vol. 2, p. 413.
30. S t о с k i n g, W a t k i n s. Cartels in Action, p. 423.
31. Stocking, Watkins. Cartels or Competition?, p. 90.
32. United States v. United States Alkali Export Association, 86 F.
Supp. 59 (S. D. N. Y. 1949). См. также: Earl W. Kinter,
MarkR. Joelson. An International Antitrust Primer. New York:
Machmillan, 1974, p. 78.
33. United States v. Imperial Chemical Industries, Ltd., 105, F. Supp.
215 (S. D.N. Y. 1952).
42j
34. United States v. National Lead Co., 63 F]. Supp. 513 (S. D. N. Y.
1945). См. также: New York Times, July 12, 1945.
35. Oil, Paint and Drug Reporter, November 19, 1962.
36. Об этом отчете см. UNCTAD, Restrictive Business Practices,
p. 19—20; материалы Организации экономического
сотрудничества и развития: Export Cartels. Paris. OECD, 1974, особенно
p. 84—86, где перепечатан текст этого соглашения; UNCTAD,
Chemical Industry, p. 31.
37. UNCTAD, Chemical Industry, p. 31, 32.
38. Chemical Week, October 15, 1960, July 11, 1964. United States v.
American Cyanamid Co. (BB. № 1565) 60CN 3857 (S. D. N. Y.
1960).
39. Ibid., см. также Oil, Paint and Drug Reporter, October 10, 1960;
New York Times, October 6, 1960.
40. New York Times, October 6, 1960; Chemical Week, October 15,
1960.
41. New York Times. July 2, 1964; Chemical Week, July 11, 1964,
42. Chemical Week, April 2, 1975; Wall Street Journal, May 28, 1976.
43. Stocking, Watkins. Cartels in Action, p. 505; 506; Ervin
Herner. International Cartels. Chapel Hill, University of North
Carolina Press, 1946, p. 308—312.
44. Stocking, Watkins. Cartels in Action, p. 507—510.
45. Oil, Paint and Drug Reporter, August 11. 1969, September 29, 1969.
46. Chemical Marketing Reporter, July 31, 1972.
47. UNCTAD, Chemical Industry, p. 39.
48. Chemical Marketing Reporter, December 23, 1974. New York Times,
July 19, 1974, October 19, 1974; Wall Street Journal, November 17,
197*6.
49. О раннем периоде деятельности картеля по производству
удобрений см. в кн.: Stocking, Watkins. Cartels in Action,
ch. 4; Herner. International Cartels, p. 262—270, 323—330;
United Kingdom, Board of Trade, Survey of International Cartels and
Internal Cartels 1944—1946. London, Her Majesty's Stationery
Office, 1946, p. 89, 98, 102.
50. Данные о деятельности американского картеля приводятся в:
Stocking, Watkins. Cartels in Action, p. 147—154.
51. H e г n e r. International Cartels, p. 263, 264; U. K. Board of
Trade, p. 99, 100.
52. Herner. International Cartels, p. 267, 268; Alfred Plummer.
International Combines in Modern Industry, 3rd ed. London.
Pitman, 1951, p. 94—100;. U. K. Board of Trade, p. 102, 103.
53. Источники, указанные в примечании 52, противоречат этим
данным.
54. Р1 u m m е г, р. 99.
55. New York Times, May 16, 17, 1940.
56. E d w a r d s, p. 29.
57. UNCTAD, Chemical Industry, p. 36, 37.
58. E d w a r d s, p. 28.
59. Oil, Paint and Drug Reporter, October 4, 1965.
60. UNCTAD, Restrictive Business Practices, p. 80.
61. Ibid., p. 80, 81.
62. Ibid., Chemical Week, April 17. 1965.
63. Oil, Paint and Drug Reporter, February 24, 1964.
64. Ibid., May 4, 1964-
65. Ibid., October 4, 1965.
422
66. Ibid., July 26, 1965.
67. Wall Street Journal, May 2, 1979.
68. The Economist, August 25, 1962.
69. London Times, July 24, 1968.
70- Edwards.p. 30; Economist, August 25, 1962.
71. UNCTAD, Chemical Industry, p. 34.
72. BMWI—Tagesnachrichten № 6705, February 28, 1973, издано
министерством экономики ФРГ, пит. по: Juergen Raushcel.
Die BASF: Zur Anatomie eines Multinational Konzerns.
Cologne, Pahl Rugenstein, 1975, p. 215; 216.
73. Ibid., July 25, 1963.
74. Материалы конгресса США, сенатской юридической комиссии,
подкомиссии по антитрестовскому законодательству и
монополиям International Aspects of Antitrust, 1967, 90th Cong., 1st sess.t
1967, p. 106-108.
75. Common Market Law Reports, January 2, 1979, p. 16.
76. Ibid., p. 24, 25, 29, 37.
77. Ibid., p. 15.
78. S t о с k i n g, W a t k i n s. Cartels in Action, p. 516.
Глава 6
1. George W. Stocking, Myron W. Watkins. Cartels in
Action. New York, Twentieth Century Fund, 1946, p. 172, 182.
2. Данные об этих авторах и первых стальных картелях
приводятся в: Ervin Hemer. The International Steel Cartel. Chapel
Hill, University of North Carolina Press, 1943, p. 70—80;
Stoking, W a t k i n s, p. 182—186.
3. H e r n e r, p. 144, 251.
4. Ibid., p. 171—199; Stocking, Watkins, p. 205—210.
5. Stocking, Watkins, p. 215.
6. См.: Corwin Edwards. Cartelization in Western Europe.
Washington, D. C, Department of State, Bureau of Intelligence and
Research, 1964, p. 61.
7. См. описание в работах: Heinrich Kronstein. The Law
of International Cartels. Ithaca, Cornell University Press, 1973,
p. 134, 135; UNCTAD, Restrictive Business Practices: Studies on
the United Kingdom of Great Britain and Northern Ireland, the
United States of America and Japan. New York, United Nations,
1974, p. 13, 14.
8. UNCTAD, p. 14; Stocking, Watkins, p. 189.
9. London Times, October 11, 1966.
10. См. сообщение об этом деле в The Economist, March 6, 1971;
Business Week, March 6, 1971; см. материалы Организации
экономического сотрудничества и развития Export Cartels, доклад
комиссии экспертов по ограничению деловой практики. Paris,
OECD, 1974, р. 38.
11. London Times, September, 3, 1968.
12. UNCTAD, p. 15.
13. Business Week, September 3, 1966.
14. См., например, показания проф. Эгона Сомена в конгрессе США
перед сенатской юридической комиссией, подкомиссией по ан-
423
тптрестовскому законодательству и монополиям: Econbmic'Con-
centration, 1968, 90th Cong., 2d sess., part 7, p. 3447, 3448.
15. Business Week, September 3, 1966.
16. Mark Green. The Closed Enterprise System. New York,
Grossman, 1972, p. 231.
17. Например, следует обратить внимание на конфликты, которые
имели место в 1980 г., когда экономический спад усилил
проблему перепроизводства. Хорошо разбирающийся в проблемах
картелей стран—членов ЕЭС Э. Дэвиньон выступил с
предложением о принудительном сокращении производства членами
картеля «Юрофер». Однако представители ФРГ и Италии
воспротивились этому, считая, что их относительно высокоприбыльные
заводы могут выстоять в конкурентной борьбе. Наконец в
октябре 1980 г. члены ЕЭС проголосовали за принудительное
сокращение производства на 18%, кроме некоторых видов
западногерманской продукции. Газета Нью-Йорк тайме 31 октября
1980 г. назвала это «огромным новым принудительным
стальным картелем», но в действительности это был просто старый
картель с более крепкими зубами.
18. The Economist, December 17, 1977; Business Week, March 27,
1978; New York Times, October 9, 1980.
19. С H. W a r d-J а с к о n. A History of Courtauids. London, Printed
at the Curwen Press for Private Circulation, 1941, p. 112.
20. International Combines in Modern Industry, 3rd ed. London,
Pitman, 1951, p. 35.
21. Stocking, Watkins, p. 512.
22. Ibid., p. 513; Plummer, p. 37—39; Herner, p. 380—383.
23. С1 a i r W i 1 с о x. Competition and Monopoly in American
Industry, Temporary National Economic Committee: Investigation of
Concentration of Economic Power Monograph, № 21, Washington,
D. C, Goverment Printing Office, 1940, p. 202, 203.
24. New York Times, July 7, May 13, 1937.
25. Wilcox, p. 203, 204.
26. H em er, p. 382; The Economist, April 29, 1939.
27. Great Britain. Monopolies Commission. A Report on the Supply of
Man-Made Cellulosic Fibers. London, Her Majesty's Stationery
Office, 1968, p. 18, 19.
28. Ibid., p. 19.
29. Ibid., p. 20.
30. OECD, p. 34, 35; The Economist, April 8, 1972; Chemical Marke*
ting Reporter, April 17, 1972.
31. Chemical Marketing Reporter, February 12, 1973.
32. Ibid.
33- Chemical Week, January 3, 1973. Американский рынок был
исключен из всех этих соглашений.
34. Chemical Marketing Reporter, February 12, 1973.
35. New York Times, August 10, 1977.
36. The Economist, November 13, 1971, October 7, 1972; Chemical
Week, March 8, 1972.
37. New York Times, May 17, 1978; European Chemical News,
February 26, 1979.
38. New York Times, November 10, 1978; European Chemical News,
December 24/31, 1979.
39. European Chemical News, February 26, 1979.
424
40. Chemical Week, February 6, 1980.
Глава 7
1. Прекрасное описание регулирования океанского судоходства в
США со специальным изложением системы конференций
приводится в отчете антитрестовской подкомиссии юридической
комиссии палаты представителей США, озаглавленном The Осе*
an Freight Industry, 87th Cong., 2d sess. Washington, D. C,
Government Printing Office, 1962, ch. 12, "Conclusion and
Recommendations".
2. Источники, в которых можно найти материалы о плохом
правительственном регулировании, включают: Roger G. Noll.
Reforming Regulation. Washington, D. C, Brookings Institution,
1971; Arthur Belonzietal. The Weary Watchdogs:
Governmental Regulators in the Political Process. Wayne, N. J., Avery,
1977; Robert C. Fellmeth. The Interstate Commerce
Commission: The Public Interest and the ICC. New York, Grossman, 1970.
3. U. S. Department of Justice, The Regulated Ocean Shipping
Industry. Washington, D. C, Government Printing Office, 1977, p. 6.
4. New York Times, October 1, 1967.
. 5. Цифра взята из речи представителя в Федеральной морской
комиссии, январь 1980 г. .
6. См.: Ocean Freight Industry, p. 384—388; Justice Department,
p. 55—66; The Economist, April 11, 1964.
7. The Economist, April 11, 1964.
8. Alfred Plummer. International Combines in Modern
Industry, 3rd ed. London, Pitman, 1951, p. 65.
9. Ervin Herner. International Cartels. Chapel Hill, University
of North Carolina Press, 1945, p. 388.
10. Материалы конгресса США, объединенной экономической
комиссии: Discriminatory Ocean Freight Rates and the Balance of
Payments, 89th Cong., 1st sess., 1965, p. 16, 17.
И. См. Ocean Freight Industry, p. 12—17, 324—348.
12. По делу «Инсбрандтсена» см. материалы министерства юстиг
ции: Ocean Freight Industry, p. 212—215.
13. Ocean Freight Industry, p. 382.
14. Материалы объединенной экономической комиссии, р. 26;
министерства юстиции, р. 30—37; см. также Business Week, April
18, 1964, относительно политической борьбы по вопросу о
двойных ставках.
15. New York Times, September 26, October 5, 1961.
16. Joint Economic Committee, p. 27.
17. Ibid., p. 3—6, 22—24.
18. Ibid., p. 6.
19. Ibid., p. 9.
20. Ibid., p. 18.
21. Ibid., p. 19.
22. Ibid., p. 16, 17.
23. Ibid., p. 2—4, 20.
24. Ibid., p. 6, 31.
25. The Economist, December 19, 1964.
26. Joint Economic Committee, p. 32—34; New York Times,
December 16, 1964.
27. The Economist, March 9, 1968.
425
28. New York Times, August 21, 1968.
29. Ibid., September 15, 1967.
'30. Ibid., July 26, 1968.
31. См., например, The Economist, September 19, 1970.
32. The Economist, July 19, 1975.
33. Ibid.; New York Times, July 4, 1975.
34. Business Week, July 21, 1975.
.35. New York Times, May 18, November 25, 1976; см. также
материалы министерства юстиции, с. 102.
.36. По делу «Си-лэнд» см. материалы конгресса США, сенатской
комиссии по торговле, науке и транспорту, подкомиссии по
морскому судоходству и туризму: Illegal Rebating in the U. S.
Ocean Commerce, 95th Cong., 1st sess., 1977, p. 25—31.
37. New York Times, November 25, 1976.
38. Illegal Rebating, p. 7.
39. Ibid., p. 33.
40. Ibid., p. 23.
41. См. свидетельство Загера, там же, р. 77—88.
42. Краткое изложение этих расследований см. в материалах
министерства юстиции: Report of the Task Group on Antitrust
Immunities. Washington, D. C, Government Printing Office, 1977.
43. Материалы министерства юстиции США: Regulated Ocean
Shipping, p. 238.
44. Ibid., p. 68.
45. Ibid.
46. Ibid., p. 71-81.
47. Ibid., p. 106—122.
48. Ibid., p. 131—134.
49. Ibid., p. 155.
50. Ibid., p. 167.
51. Ibid., p. 169—174.
52. Ibid., p. 175—189. См. также правительственный иск в деле
United States v. Atlantic Container Line, Ltd. et al., Criminal
№ 79—0021, предъявленный 1 июня 1979 г. в окружном суде
США, округ Колумбия.
53. U. S. v. Atlantic Container Line, p. 16, 17.
54. Материалы министерства юстиции США: Regulated Ocean
Shipping, p. 190—215.
55. См., например, New York Times, October 7, 12, 1980.
56. Материалы министерства юстиции США: Regulated Ocean
Shipping, p. 221—224
57. Ibid., p. 240.
58. Материалы конгресса США, комиссии палаты представителей
по торговому судоходству и рыболовству, подкомиссии по
торговому судоходству: Closed Conference and Shippers' Councils
in the U. S. Liner Trades, 95th Cong., 2nd sess., 1978, p. 73.
Глава 8
1. См. материалы Организации экономического сотрудничества п
развития Export Cartels, доклад комиссии экспертов по
ограничению деловой практики. Paris, OECD, 1974; см. также
материалы ЮНКТАД. Restrictive Business Practices: Studies on the
United Kingdom of Great Britain and Nothern Ireland, the United
States of America and Japan. New York, United Nations, 1974.
426
Авторы рассматривают материалы картеля, которые находятся
в Bundeskartellampt (заиадиогермаиском ведомстве по делам
картелей), Бонн.
2. Среди последних книг, посвященных этому вопросу, можно
указать на: Richard Barnet. The Lean Years: Politics in
the Age of Scarcity. New York, Simon & Schuster, 1980; Mary
Kaldor. The Disintegrating West. London, Allen Lane, 1978;
Alan Wolfe. America's Impasse: Growth Politics in a No-
Growth Economy. New York, Pantheon, 1981.
3. Мы обязаны за этот обзор Ричарду Барнету и Рональду
Мюллеру: Richard Barnet, Ronald Muller. Global Rearch.
New York, Simon & Schuster, 1974, p. 287—289. Анализ этого
развития, сделанный в связи с самым последним спадом, см. в
статье "The Recession: Now It's Sweeping Through Europe,,• —
New York Times, September 21, 1980.
4. См.: Robert Lekachman. Economists at Bay: Why the
Experts Will Never Solve Your Problems. New York, McGraw-Hill,
1976.
5. Business Week, March 27, 1978; The Economist, July 29, 1978.
6. Cm. European Chemical News, April 28, 1978.
7. Business Week, March 27, 1978.
8. George W. Stocking, Myron R. Watkins- Cartels or
Competition? New York Twentieth Century Fund, 1948, p. 356.
9. Там же, с. 146. Анализ взаимоотношений между конкуренцией
и стремлением контролировать рынок, сделанный Стокингом и
Уоткинсом, особенно убедителен. Эту книгу следует прочесть
каждому, кто собирается дать оценку роли картелей в
экономике, теоретически основанной на свободном рынке.
10. Материалы конгресса США, сенатской комиссии по торговле,
науке и транспорту, подкомиссии по торговому судоходству и
туризму: Illegal Rebating in the U. S. Ocean Commerce, 95th
Cong., 1st sess., 1977, p. 85.
11. Материалы конгресса США, комиссии палаты представителей
по междуштатной и иностранной торговле, подкомиссии по
надзору и расследованиям: International Uranium Cartel, 95th Cong.,-
1st sess., 1977, vol. I, p. 455, 458, 523.
12. См.: Stocking, Watkins, p. 136.
13. В a r n e t, M u 11 e r, p. 162.
14. См. гл. 5, особенно раздел о фармацевтической
промышленности. См. также материалы Организации экономического
сотрудничества и развития: Restrictive Business Practices Relating to
Patents and Licenses, доклад комиссии экспертов по
ограничению деловой практики (Paris, OECD, 1972); Constantine Vaitsos-
"The Revision of the International Patent System: Legal Consi-
derations for a Third World Position", World Development,
February 1976. О других исследованиях США, посвященных
лицензированию патентов, см. материалы UNCTAD, Restrictive
Business Practices, TD/122/Supp. I. New York, United Nations, 1972;
UNCTAD, Transfer of Technology Policies Relating to Technology
of the Countries of the Andean Pact: Their Foundations, A Study
by the Junta del Acuerdo de Cartagena. New York, United Nations,
1971; UNCTAD, Restrictions on Exports in Foreign Collaboration
Agreements in India. New York, United Nations, 1972. Первые
два из указанных исследований ЮНКТАД были перепечатаны
при подготовке материалов Третьей конференции ООН по тор-
Щ
говле и развитию, которая проходила в Чили, тома 2 и 3
соответственно.
15. Stocking, Watkins, p. 223; Barnet Muller, p. 351.
lb. H e l n г l с h К г о п s t e i n. The Law of International Cartels
Ithaca, Cornell University Press, 1973, ch. 3, p. 64—76.
17. См.: Stocking, Watkins, p. 68—75; Ervin Herner
International Cartels. Chapel Hill, University of North Carolina Press
1945, p. 188. '
18. См.: Cheryl Payer. Commodity Trade of the Third World.
New York, Wiley, 1975, p. 104—128. Statement by Joseph A. Gren.
wald assistant Secretary for Economic and Business Affairs. —
Department of State Bulletin, August 23, 1976; New York Times,
October 6, 1979; Kronstein, p. 10—23.
19. Это сообщение основано на книге Пайера, с. 154—168, и
заявлении Гринуолда.
.20. В 1979 и 1980 гг. члены европейского картеля искусственного
волокна провели интенсивную и в конечном счете успешную
кампанию за установление более высоких таможенных пошлин
яа импорт в Европу американского искусственного волокна.
Европейцы заявили, что американские товары имеют
преимущество в ценах почти на 15% из-за контроля над ценами на
нефть в США. Это дает возможность американским
производителям искусственного волокна покупать сырье по
«искусственно» заниженным ценам.
21. Richard New farmer. The International Market Power of
Transnational Corporations: A Case Study of the Electrical
Industry. New York, United Nations, 1978, ch. 2.
22. Stocking, Watkins, p. 234. Авторы продолжают: «Договор
между компаниями «Дюпон» и «Империал кемикл индастриз»
о совместпых действиях на южноамериканских рынках был
подкреплен многими картельными соглашениями, в которые
включались другие ведущие химические компании, что,
несомненно, несколько задержало новые капиталовложения в
странах Латинской Америки».
23. Carlos Doellinger, Leonardo Cavalcanti. Empe-
sas Multinationals na Industria Brasileira, Relatoria da Pesquisa,
№ 29. Rio de Janeiro, Institute de Planejamento Economico e
Social, p. 38. См. также: Rubem Medina. Desnacionalizacao:
Crime Contra о Brasil? Rio de Janeiro, Editirial Saga, 1970; P e-
ter Evans. Dependent Development: The Alliance of
Multinational, State and Local Capital in Brazil. Princeton, University
Press, 1979, особенно гл. 2 и 3.
24. В a r n e t, M u 11 e г, р. 147.
25. См.: Juan V. Sourroille. The Impact of Transnational
Enterprises on Employment and Income: The Case of Argentina. —
World Employment Programme Working Paper № 7. Geneva,
International Labor Organization, 1976; L. WiИтоге Direct
Foreign Investment in Central American Manufacturing. —
World Development, June 1976; D. Chudinovsky. Empresas
Multinacionales у Ganancias Monopolicas. Buenos Aires, Siglo
XXI, 1974. Появилось несколько примечательных исследований,
основанных на фактах о денационализации в Азии и Африке.
В одном из них, посвященном Нигерии, делается вывод, что
многонациональные фирмы не замещают местный капитал в
широких масштабах, но они определенно «перекупают» капи-
428
талы местных предпринимателей, вложенные в различные
отрасли. См.: Thomas J. Biersteker. Distortion or
Development? Contending Perspectives on the Multinational Corporation.
Cambridge, Mass., MIT Press, 1978, ch. 6.
26. Barnet, Muller, p. 154,155,408.
27. 15 января 1970 г. Этот доклад основан на данных, взятых из:
James W. Vаир el, Joan P. Curhan. The Making of
Multinational Enterprise. Cambridge, Harvard University, Graduate
School of Business Administration, 1969.
28. N e w f a r m e r, p. 84, 85.
29. См. гл. 2. В статье Раймона Вернона утверждается, что «к концу
60-х годов около 65% из 2904 филиалов 396 американских и
других транснациональных корпораций в развивающихся
странах были созданы путем приобретения, а не в результате
новых капиталовложений». Ссылки и цитаты взяты из: S a n j а у а
L а 11. Transnational, Domestic Enterprises, and Industrial
Structure in Host LDCs: A Survey. — Oxford Economic Paper, July,
1978. Данные о Бразилии и Мексике взяты из материалов
конгресса США, сенатской комиссии по иностранным отношениям,
подкомиссии по многонациональным корпорациям: Multinational
Corporations in Brazil and Mexico: Structural Sources of
Economic and Non-Economic Power, подготовленных Ричардом Ныо-
фармером и Уиллардом Мюллером (94th Cong-, 1st sess., 1975),
30. Barnet, Muller, p. 164. См. также ранее, примечание 14.
31. Ibid., p. 164,165.
32. UNCTAD, Restrictive Business Practices: Studies on the United
Kingdom of Great Britain and Northern Ireland, the United
States of America and Japan, p. 28. См. также Great Britain
Monopolies Commission, A Report on the Supply of Metal Containers.
London, Her Majesty's Stationery Office, 1970.
33. S. M. Dugar- Law of Restrictive Trade Practices. Delhi, Taxman,
1976, p. 429.
34. См.: Constantine Vaitsos. Employment Problems and
Transnational Enterprises in Developing Countries: Distortions
and Inequality. Geneva, International Labor Office, October 1976,
цит. no: N e w f a r m e r, p. 94.
35. Barbara Epstein, KurtR. W. Mirow. Impact on
Developing Countries of Restrictive Business Practices of Transnational
Corporations in the Electrical Equipment Industry: A Case
Study of Brazil. New York, United Nations, 1977, p. 14.
36. Ibid., p. 14, 31-33.
37. В a r n e t, M u 11 e r, p. 158, 159.
38. Cm. UNCTAD. Restrictive Business Practices, E. 7211. D. 10. New
York, United Nations, 1972.
39. Barnet, Muller, p. 208. О значении этих данных,
касающихся установления высоких цен, см. статью: Ronald Muller,
RichardBarnet and RaymondVernon. An Exchange
on Multinational. — Foreign Policy, Summer 1974.
40. См.: Ronald Muller. The Multinational Corporation and the
Underdevelopment of the Third World. — In: Charles
Wilbur (ed.). The Political Economy of Development and
Underdevelopment. New York, Random House, 1973, p. 139—146; Bar-
net, Muller, p. 157—162; Raymond Vernon. Storm over
Multinationals: The Real Issues. Cambridge, Harvard University
Press, 1977, p. 154—161; Sidney M. Robbins, Robert B.
429
Stobaugh. Money in the Multinational Enterprise: A Study
of Financial Policy. New York, Basic Books, 1973, p. 91, 92, 134—
186; R о g e г Y. W. T a n g. Transfer Pricing in the United States
and Japan. New York, Praeger, 1979, ch. 2, 5.
41. См. ранее, примечание 14.
42. В а г n e t, M u 11 e г, р. 412.
43. UNCTAD, Restrictive Business Practiecs: Studies on the United
Kingdom of Great Britain and Northern Ireland, the United
States of America and Japan, p. 26, 27.
44. В а г n e t, M u 11 e r, p. 16, 17, 259.
45. Latin American Underdevelopment in the Year 2000. — In: Jag-
dish N. Bhagwati. Economics and World Order: From the
1970s to the 1990's. London, Macmillan, 1972, p. 249.
46. В a r n e t, M u 11 e r, ch. 9.
47. См. цифры роста ТНК, гл. 1. См. также материалы
Экономического и социального совета ООН (ECOSOC), комиссии по
транснациональным корпорациям: Transnational Corporations in World
Development: A Re-Examination. New York, United Nations, 1978,
p. 34—54; В a r n e t, M u 11 e r, p. 228—253.
48. См. подробное описание налоговой политики ТНК в книге Бар-
нета и Мюллера, с. 273—283, и примечания там же. Бергстен,
Хорст и Моран, которые вообще намного более симпатизируют
транснационалам, чем Барнет и Мюллер, утверждают, что
налоговая система не столь сильно благоприятствует
иностранным капиталовложениям, как это «вообще предполагают». Но
даже они согласны с тем, что некоторые ТНК существенно
благоприятствуют и что сложная система налогового режима и
отпускных цен дает им возможность избежать налогов- См.:
С. Fred Bergsten, Thomas Horst, Teodore H. Mo-
ran. American Multinationals and American Interests.
Washington, D. C, Brookings Institution, 1978, ch. 6. О борьбе против
размеров налогов на корпорации по сравнению с частными лицами
см. работу: Philip Stern. The Rape of the Taxpayer. New
York, Random House, 1972.
49. Наиболее очевидными современными примерами этого
являются протекционистские кампании, наблюдающиеся в стальной,
автомобильной и текстильной промышленности.
50. Данные источников противоречивы относительно важности
этого развития. В исследовании ООН Multinational Corporation
in World Development. New York, United Nations, 1973, на с. 60—
65 обращается внимание на огромные ликвидные ресурсы
транснационалов как на возможную угрозу стабильности системы
денежного обращения. Барнет и Мюллер согласны с этим и
приводят различные примеры (см. с. 283—286). Бергстен
считает, что ТНК могут внести реальный вклад в стабильность
международной валютной системы благодаря их гибкости, т. е.
наличию огромных ликвидных сумм, которые они
контролируют, помогая этой системе быстро реагировать на изменения в
обменных курсах. Однако Бергстен допускает, что
массированное движение фондов ТНК может явиться дестабилизирующим
фактором в краткосрочном плане. См.: Бергстен и др.,
с. 272—288. Верной, с- 118—123, после обзора доказательств
приходит к выводу, что «многонациональные корпорации,
безусловно, располагают потенциалом для внесения существенной
нестабильности в денежное обращение. Однако никто не может
430
сказать, сохранится ли этот потенциал и будет ли он
реализован. Но такой вывод является плохим утешением для тех, кто
понимает, что в один прекрасный день плотина может прорвать-
ся».
51. Разногласие^ по вопросу о реальном выигрыше от «беглых
предприятий» является еще более острым, чем по вопросам,
о которых говорилось ранее, в примечаниях 48 и 50. Профсоюзы
США убеждены, что иностранные капиталовложения
американских транснационалов несут американским рабочим потерю
многих рабочих мест. См. исследование An American Trade
Union View of International Trade and Investment, AFL—CIO. — In:
Multinational^ Corporations, сборник документов, подготовленных
подкомиссией по внешней торговле финансовой комиссии
сената США. Washington, D. С, Government Printing Office, 1973.
С другой стороны, представители ТНК утверждают, что на
самом деле зарубежные капиталовложения создают для
американцев большое число рабочих мест в центрах базирования
материнских фирм, где производятся станки, запасные части
и т. д., которые затем экспортируются зарубежными
филиалами, а также в результате освоения американскими фирмами
новых рынков. См. исследование, подготовленное Чрезвычайной
комиссией по американской торговле The Role of the
Multinational Corporation in the United States and World Economies.
Washington, D. C, 1973. Оба эти исследования цитируются в
книге Барнета и Мюллера, с. 298—300. В более позднем
исследовании, которое цитирует Бергстен, утверждается, что
реальным результатом является потеря значительного
количества рабочих мест (см. с. 103). Другими источниками по этому
вопросу являются книга Вернона, с. 114—119; материалы
конгресса США, сенатской комиссии по иностранным отношениям,
подкомиссии по многонациональным корпорациям: Direct
Investment Abroad and the Multinational Corporations: Effect on
the United States Economy, подготовленные Peggy B. Mus-
grave. 94th Cong., 1st sess., 1975; и две книги, изданные
Duane Kujawa. American Labor and the Multinational En-
terprise. New York, Praeger, 1973, и International Labor and the
Multinational Enterprise. New York, Praeger, 1975. Наконец,
прекрасные данные о «беглых предприятиях», о том, как они
воздействуют на производство одежды, а также цитаты из
многих различных источников по проблеме в целом, включая
документы АФТ—КПП, можно найти в материалах подкомиссии
по международной экономической политике комиссии по
международным отношениям палаты представителей конгресса
США: Foreign Investment and American Jobs, 94th Cong., 2nd
sess. Washington, D. C, Government Printing Office, 1976, part 1,2.
52. Прекрасным источником сведений о политической власти в
США нефтяных компаний остается книга: Robert Engler.
The Politics of Oil. New York, Macmillan, 1961, особенно гл. 12—
16. См. также его более позднюю работу The Brotherhood of
Oil. Chicago, University of Chicago Press, 1977.
53. См.: John M. Blair. The Control of Oil. New York, Pantheon,
1976, p. 169—186.
54. Ibid., p. 330—341.
55. Barnet Muller, p. 256-
431
56. Ibid., p. 221; En gl er. Brotherhood of Oil, p. 184—192. См. также:
Richard Barnet. Lean Years, p. 32—34; Donald L. Bar-
lett, James B. Steele. The Oil Went Thataway. — In: Ro-
bert Engler (ed.). America's Energy. New York, Pantheon,
1980.
57. Barnet, Muller, p. 266,267.
58. Ibid., p. 28, 283—286; см. также ранее, примечание .50.
Глава 9
1. Относительно закона о картелях в западных странах см.
различные публикации материалов ОЭСР: Export Cartels. Paris,
OECD, 1974, Annual Reports on Competition Policy in OECD
Member Countries (1978); Comparative Summary of Legislation
on Restrictive Business Practices (1978).
2. Cm. OECD, Restrictive Business Practices of Multinational
Enterprises. Paris, OECD, 1977, p. 20, 21; David A. Larson. An
Economic Analysis of the Webb—Pomerene Ad, —Journal of
Law and Economics, October 1970; Ryan С AmacheretaL
A Note on the Webb—Pomerene Law and the Webb Cartels. —
Antitrust Bulletin, Summer 1978; и материалы Федеральной
торговой комиссии Webb—Pomerene Associations, Staff Report to
the FTC. Washington, D. C, Government Printing Office, 1967.
3. Heinrich Kronstein. The Law of International Cartels.
Ithaca, Cornell University Press, 1973, p. 200—244.
4. См. ранее, примечание 2, а также: С. Fred BergstenetaL
Multinationals and American Interests- Washington, D. C,
Brookings Institution, 1978, p. 258, 259; UNCTAD, Restrictive Business
Practices: Studies in the United Kingdom of Great Britain and
Northern Ireland, the United States of America and Japan. New
York. United Nations, 1974, p. 78, 79.
5. Cm. OECD, Restrictive Business Practices of Multinational
Enterprises, p. 5, 68, 69.
6. В ergs ten, p. 264.
7. Ibid.
8. Обратите внимание в этом контексте на замечание Дж. Дави-
доу, бывшего главы секции внешней торговли
антитрестовского отдела, о том, что антитрестовские законы США являются
«одной из наиболее успешных экспортных операций» (там жег
с. 270).
9. См. сообщения об этих переговорах в: Earl W. Kintnerr
Mark R. Joe Is on. An International Antitrust Primer. New-
York, Macmillan, 1974, p. 266—269; Paul M. Goldbergr
Charles Kindleberger. Toward a GATT for Investment:
A Proposal for Supervision of the International Corporation. —
Law and Policy in International Business, Summer 1970, p. 320.
10. Goldberg, Kindleberger, p. 306.
11. В ergs ten, p. 490, 491.
12. Robert E. Smith. Cartels and the Shield of Ignorance. —
Journal of International Law and Economics, June 1973.
13. G о 1 d b e r g, К i n d 1 e Ъ е г g e r.
14. Columbia Journal of World Business, November—December, 1967-
15. Journal of International Law and Economics, December, 1973.
16. Richard J. Barnet, Ronald E. Muller. Global Reach.
New York, Simon & Schuster, 1974, p. 372.
432
17. Хороший отчет о таком развитии см. в книге Кинтнера, с. 21—
27, 78—88. The cases are United States v. American Tobacco Co.,,
221 U. S. 106 (1911); United States v. Aluminium Co of America,.
148 F. 2d 416 (1945); United States v. United States Alkali Export
Association, 86 F. Supp. 59 (S. D. N. Y. 1949).
18. Mark J. Green, Beverly C. Moore, Jr., Bruce Was-
serstein. The Closed Enterprise System: Ralph Nader's Study
Group Report on Antitrust Enforcement. New York, Grossman^
1972, p. 238.
19. В этом отношении поворотным является дело United States v.
Imperial Chemical Industries, ltd., 105 F. Supp. 215 (S. D. N. Y.,.
1952). Суд США приговорил к штрафу английские фирмы,
которые, очевидно, избежали суда в Англии. Описание этого
дела см. в книге Кинтнера, с. 63.
20. Полное описание этого крайне сложного дела см. в книге
Кинтнера, гл. 4.
21. Green, p. 239.
22. New York Times, December 4, 1979.
23. G г e e n, p. 275.
24- Отчет о традиционно безболезненных антитрестовских
штрафах можно найти в работе Грина, гл. 5; Richard Posner.
Antitrust Law. Chicago, University of Chicago Press, 1976, p. 31—
35; Kenneth G. Elzinga- William Breit. The Antitrust
Penalties. New Haven, Yale University Press, 1976, p. 30—62.
25. Green, p. 164—167.
26. AndreaBergerKalodner. Consent Decrees as an Antitrust:
Enforcement Device. — Antitrust Bulletin, Summer 1978.
27. A Statistical Study of Antitrust Enforcement — Jornal of Law and!.
Economics, vol. 13, 1979, пит. по: Green, p. 179.
28. G r e e n, p. 179, 180; К a 1 о d n e r, p. 179.
29. Wall Street Journal, June 4, 1979.
30. E1 z i n g а, В г е i t, p. 134.
31. P о s n e r, p. 225.
32. Elzinga, Breit, p. 38.
33. Green, p. 204.
34. Ibid., p. 176.
35. К a 1 о d n e r, p. 280, 281.
36. Green, p. 204
37. См.: Elzinga, Breit, ch. 4, 5; Posner, p. 228—232.
38. G г е е n, p. 214—217.
39. William Meinhardt. Patentfragen bei Internationalen Kar-
tellen. — Gewerblicher Rechtsschutz und Urheberrecht, № 1222..
1931. Прекрасные сведения о развитии корпоративного контроля-
над патентами и о возрастании в связи с этим роли патентов if
доминировании крупнейших американских фирм можно найти-
в кн.: David F. Noble. America by Design: Science,
Technology and the Rise of Corporate Capitalism. New York, Knopf,
1977, ch. 6.
40. Ward S. Bowman. Patent and Antitrust Law. Chicago,
University of Chicago Press, 1973, p. 53—63. См. также: Theodore
L. В о w e s. Patent Law Reform and the Expansion of Provisions
Relating to Licensing. — Loyola University of Chicago Law
Journal, Winter 1976.
41. См., например: George L. Priest. Cartels and Patent License-
Arrangements. — Journal of Law and Economics, October 1977.
28 Зак. № 1966
435
42. Обратите внимание на рекомендации, которые имеются в:
DonaldTurner. The Patent System and Competitive Policy—
New York University Law Review, May 1969.
43. George W. Stocking, Myron R. Watkins. Cartels or
Competition? New York, Twentieth Century Fund, 1948, p. 293,
294
44. Property Rights Theory and Patent—Antitrust: The Role of Com-
Eulsory Licensing. — New York University Law Review- Novem-
er 1977.
45. См.: James M. WertzeL Can Patent Properties Be
Distributed Through Compulsory Licensing? — APLA Quarterly Journal,
Summer 1973.
46. В о w m a n, p. 243—249.
47. Интересная дискуссия о том, как оценить соглашения о
лицензировании патентов, особенно в отношении международных
картелей, имеется у Приста.
48. См., например: Peter О'В г i e n. Developing Countries and the
Patent System: An Economic Appraisal. — World Development,
September 1974; Douglas Greer. The Case Against Patent
Systems in the Less—Developed Countries. — Journal of
International Law and Economics, December 1973.
49. О'В г i e n, p. 28.
50. The Patent System and the Third World. — World Development,
September 1974. См. также: Edith Penrose- International
Patenting and the Less—Developed Countries. — Economic Jour-
nal, September 1973.
51. OECD, Restrictive Business Practices Relating to Patents and
Licenses. Paris, OECD, 1972, p. 11.
52. The Revision of the International Patent System: Legal
Considerations for a Third World Position. — World Development,
February 1976, p. 91, 92.
53. United Nations ECOSOC, Transnational Corporations in World
Development: A Re-Examination. New York, United Nations, 1978,
p. 89-
54. O'Brien;Vaitsos.
55. U. N. ECOSOC, p. 24, 89, 90.
56. IbM., p. 89; см. также: Richard Newfarmer.
Transnational Conglomerates and the Economics of Dependent Development.
Greenwich, Conn., JAI Press, 1980, p. 302—311; Barnet, Mul-
1 e r, p. 207, 208.
57. Barnet, Muller, p. 261.
58. Cm. Informational Requirements for the Control of Restrictive
Business Practices Originating with Firms of Developed Countries,
доклад секретариата ЮНКТАД, перепечатанный в Antitrust
Bulletin, Winter 1975.
59. Ralph Nader, Mark Green, Joel Seligman. Taming
the Giant Corporation. New York, Norton, 1976, p. 63. Эта книга
содержит отличный краткий очерк развития законодательства
о природе корпораций. См. также классическое исследование
по этому вопросу: А. А. Вег 1 е, Jr., G. С. Means. The Modern
Corporation and Private Property. New York, Macmillan, 1933;
James С Bonbright, Gardiner C. Means. The
Holding Company. New York McGraw-Hill, 1932, ch. 3.
60. U. S. Bureau of the Census, Statistical Abstract of the United
States. Washington, D. C, Government Printing Office, 1979, p. 573.
61. Nader, Green, Seligman, p. 137.
434
62. См. введение к Guide to Corporations: A Social Perspective. New
York, Council on Economic Priorities, 1974, p. ii.
63. Подкомиссия по внутренним финансам банковской комиссии
палаты представителей сообщила, что она «предполагает»
поставить под контроль 10% выпущенных корпорацией акций, из
которых 5% будут рассматриваться как контрольные и 1—2%
предоставят «огромное влияние». См.: Robert Sherrill.
Where Is the Cry of Protest? — The Nations, October 25, 1980,
о праве собственности нефтяной компании.
64. N a d е г, G г е е n, S е 1 i g m a n, p. 174.
65. В а г n e t, M u 11 e г, р. 279, 280, 369-
66. Ibid., p. 282, 283. См. также: В ergs ten, p. 89, 90, 491, 492.
67. См. данные об этой битве в кн. Надера, Грина и Селигмена,
с. 168—173.
68. Ibid., p. 176.
69. Об этом вопросе см. там же, с. 145—160. Stanley Charles
Abraham. The Public Accounting Profession: Problems and
Prospects. Lexington, Mass., Lexington Books, 1978, p. 145—160.
В этой книге описываются два правительственных доклада:
документы подкомиссии по надзору и расследованиям
комиссии по междуштатной и иностранной торговле палаты
представителей конгресса США: Federal Regulation and Regulatory
Reform, 94th Cong., 2nd sess-, 1976; и подкомиссии по отчетам,
сообщениям и управлению комиссии сената по
правительственным операциям конгресса США: The Accounting Estabilishmentr
94th Cong., 2nd sess., 1976.
70. Nader, Green, Seligman, p. 163.
71. См.: Robert Chatov. Financial Reporting: Public or Private
Control? New York, Free Press, 1975, p. 296.
Эпилог
1. См.: Lynn Chadwick, William A. Dobrovir. The High
Cost of Baksheesh. — The Nation, November 22, 1980.
2. Anthony Sampson. The Seven Sisters. New York, Vilkingr
1975, p. 316.
3. Richard J. Barnet, Ronald E. Muller. Global Reach,
New York, Simon & Schuster, 1974, p. 369—375.
4. Критику гигантизма корпораций см. там же, с. 347—354, 377—
382; John М. В1 a i г. Economic Concentration: Structure,
Behavior and Public Policy. New York, Harcourt Brace Jovanovich,
1972; Graham Bannock. The Juggernauts: The Age of the
Big Corporation. London, Weindenfeld and Nicolson, 1971, part 1,2,5;
Edward Schumacher. Small Is Beautiful: A Study of
Economics as if People Mattered. London, Blond and Briggs, 1973;
part 4; Morton Mintz, Jerry S. Cohen. America, Inc.: Who
Owns and Operates the United States. New York, Dial, 1971,
приложение гл. 1; Ralph Nader et al. Taming the Giant
Corporation. New York, Norton, 1976, ch. 1, 2, 7. Иптересная подборка
материалов, особенно относящихся к вопросу о концентрации,
имеется в документах сенатской комиссии по мелкому бизнесу
конгресса США: Small Business and the Qualiyt of American Life,
A Compilation of Source Material on the Relationship Between
Small Business and the Quality of Life, 1946—1978, 95th Cong.T
1st sess. Washington, D. C, Government Printing Office, 1977.
28*
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Агнелли У. с. 21
Адельман М. с. 368
Аллен с. 203
Альбино с. 183
Амеронген О. В. с. 20.
Амоузегар с. 176
Арндт X. с. 45
Арнольд Т. с. 85, 87
Ачесон Д. с. 88
Бакке К. Е. с. 291—293
Балларен О. с. 43
Бандейра Л. с. 45
Барнет Р. с. 315, 335, 340, 352,
372, 427, 430, 431
Бапгар Ф. с. 119
Белински Э. с. 413
Белоус Т. Я. с. 13
Бенеддтти К. с. 21
Бергстен с. 350, 430
Берд К. с. 45
Бисмарк с. 68
Блэйр Д. с. 164, 165, 223, 340,
416
Бовери В. с. 98
Болл Дж. с. 351, 352
Боувман У. С. с. 367
Боул X. Т. с. 87
Браунелл Г. с. 166
Браун М. с. 110
Браун С. с. 405
Браун Ч. с. 98
Брейт с. 362
Бристер О. с. 157
Брундениус К. с. 45
Вагнер О. с. 188, 206
Вебер Д. с. 207
Венстром И. с. 98
Верной Р. с. 36, 429, 430
Вестингауз Дж. с. 74, 98
Вилас К. М. с. 45
Виттевен X. И. с. 22
Вудворд Д. М. с. 101, 102
Вэйтсос К. с. 330, 331, 372
Вэнс С. с. 209
Габер с. 240
Галасси Д. с. 46
Гарднер Д. с. 45
Гилленхаммэр П. Г. с. 21
Гитлер с. 106
Гольдберг с. 351
Гоур А. с. 205, 206
Грегг Л. Т. с. 186, 187
Грин Д. Л. с. 276
Грин М. с. 363
Гринуолд с. 428
Гринхилл К. с. 45
Губбеи Д. с. 45
Гуларт Ж. с. 48
Гульбенкян Г. с. 143, 144
Давидоу Д. с. 432
Даллес Дж. Ф. с. 33, 165
Д'Арси У. с. 142
Ден Д. с. 291
Джексон Р. с. 196, 197, 203,
204, 419
Джонсон Р. с. 338
Диаз-Александро К. Ф. с. 334
436
Дрейк Э. с. 137, 139
Дурр Б. с. 45
Дэвиньон Э. с. 305, 306, 313, 424
Дюпон с. 71, 210
-Загер К. X. с. 293, 310
Загноли С. с. 201, 202
Иванов И. Д. с. 14, 15
Идрис, король с. 167, 168
Лтаим Ф. с. 172
Каддафи М. с. 168, 170, 171
Карли Г. с. 20
.Картер Д. с. 301, 338, 356
Квавен Э. с. 204
Кейнс Д. М. с. 309
Кеннеди Д. с. 285
Кефоувер Э. с. 216, 218, 285
Килгор X. М. с. 87
Киндлбергер с. 351
Кинтнер с. 433
Киссинджер Г. с. 356
Клейнвахтер Ф. Q. 69
Клингман М. с. 45
Книп В. с. 21
Коппелл с. 196, 197
Кольер Э. с. 154
Корина М. с. 110
Коста Фильхо де с. 410
Кроули К. с. 150, 417
Кузнецов В. с. 44
Кэйвс Р. с. 16
Лаваль Г. с. 98
Ланге X. с. 46
Ленин В. И. с. 7—9, 17, 35. 39
Ливингстон С. с. 87
Линк Р. О. с. 248, 249
Лифманн Р. с. 70, 71, 76
Локер М. с. 45
Лонг Р. с. 338
Мазел с. 187
Макафи Д. с. 192, 204
Макгован Г. Д. с. 307—310, 314
Макклой Д. с. 418
Маркс К. с. 39, 65
Марфи Д. с. 301, 302
Маски Э. с. 156
Маурер Г. с. 5, 6, 34, 38—43
Мацуда С. с. 392
Мейнхардт У. с. 365
Мироу К. с. 5, 6, 34, 38-44,
47—58, 97, ИЗ, 413
Мироу М. Б. с. 45
Митчел Дж. с. 33
Монд Ч. с. 79
Моран с. 350
Морган Дж. П. с. 66, 74
Моссадык М. с. 158, 159, 162,
165, 338, 385
Муллинс А. Т. с. 204
Мюллер Р. с. 315, 335, 340,
352, 372, 427, 430, 431
Натай К. с. 391
Надер Р. с. 363, 377, 380
Нигро Ж. М. с. 415
Никсон Р. с. 263
Нобель А. с. 71, 210
Ныофармер Р. с. 45, 97, 106,
ИЗ, 390, 414
О'Брайен П. с. 372
Октавио Р. с. 49
Остин с. 183, 195, 203
Павел П. с. 61, 62
Пайер с. 428
Парсонс Ч. с. 98
Патель С. с. 371
Пессоа Р. Л. с. 49
Пети А. с. 187
Пехлеви Р. с. 159
Пламмер А. с. 268
Плеттнер Б. с. 413
Подвин Горас де с. 45
Познер Р. с. 359
Портер Н. К. с. 53
Присти с. 434
Проуд Д. с. 183, 184
Пэрьер Ж. П. К. с. 22
Райт Р. с. 183, 187
Рассел Д. с. 46
Рейборн С. с. 338
Рейган Р. с. 6, 30, 31, 42, 357
Ривкинд С. с. 230
Рикардо Д. с. 65
Рихтер О. с. 69
Рокфеллер Дж. с. 66, 136,
139—141, 150, 416
Романо Б. с. 45
Роуз Д. с. 392, 413
Pay А. с. 22
Рузвельт Т. с. 67
Рузвельт Ф. Д. с. 85, 88, 151
Руни Н. с. 171
437
Савэдж Р. с. 33
Сауд ибн с. 157
Свэн Д. с. 98
Селлер Э. с. 283, 285, 292
Сикейра Д. Л. с. 49
Симе Д. с. 356
Сименс Вильям с. 7
Сименс Верной с. 7, 75, 98
Смит А. с. 61, 65
Смит Р. Е. с. 351
Сомен Э. с. 423
Стнннес X. с. 79
Стокинг Д. с. 63, 69, 210, 229,
251, 308, 368, 427
Стонер Р. с. 155
Сэмпсон Э. с. 136, 176, 385, 416
Сэмул М. с. 141
Тимберг 3. с. 351
Тиссен Ф. с. 79
Томсон с. 98
Трумэн Г. с. 32, 87, 88, 165
Трюдо П. Э. с. 356
Тэтчер М. с. 6
Уайт Д. с. 198, 199, 204
Уилсон Д. с. 17, 34
Уисс Э. с. 98
Уоткинс М. с. 63, 69, 210, 229,
251, 308, 368
Фагейт У. Л. с. 355
Фалчао А. с. 47, 48
Фауле У. Д. с. 199
Фердинанд с. 61, 62
Ферранти С. с. 98
Финли Э. с. 28
Форд с. 294
Фрайден Д. с. 45
Фюрер А. с. 20
Хагман Д. с. 45
Хаддад У. с. 187, 202
Халл К. с. 88
Хаммер А. с. 168
Харкинс К. Р. с. 418
Харли Д. с. 285
Харт Ф. А. с. 248, 249
Хаттори И. с. 21
Хаусман X. с. 44
Хейлбронер Р. с. 375
Хекснер Э. с. 64
Хебболхаймер Э. с. 45
Ховен X. Ф. с. 22
Ходжсон М. с. 21
Холмс Ф. с. 153, 154
Хорст с. 350
Хофштадтер Р. с. 67
Хуббел Г. с. 53
Хьюджес с. 118
Циммерман с. 417
Шенфилд Д. с. 208, 209
Шиллинг с. 183
Шпетман Д. с. 20
Штокман К. с. 306
Штольц Г. с. 50
Штольц X. У. X. с. 45
Шульц Т. с 45
Эдварде К. Д. с. 39, 242, 243
Эдижер Н. М. с. .201
Эдисон Т. с. 74, 98
Эйзенхауэр Д. с. .165, 349
Элзинг с. 362
Эммерглик Л..Д. с. ,166, 418
Энглер Р. с. 45 ' ,.
Эпштейн Б. с. 45, 97, ИЗ, 116,
389
Эрлих П. с. 214
Яманп А. с. 72, 173
Автомобильная
промышленность с. 19, 23, 25
Австралия с. 16, 19, 23, 355
уран с. 179, 180, 182—185
Австрия с. 221
Административный совет по
защите экономики (АСЗЭ)
о. 52, 53, 58
«АЕГ» с. 51, 53, 54, 57, 75, 99,
104
«АКЗО» с. 235
Акнакаррийское соглашение
с 80, 83, 144, 48—150, 165,
166, 210, 340
«АЛКАЦЕ» с. 53
«Аллис-Чалмерс» с. 133
«Альфа-Ромео» с. 23
Алюминиевая
промышленность с. 15, 16, 91
«Алюминиум компани оф
Америка» («Алкоа») с. 83, 91,
354
«Алюминиум, лтд» («Алкан»)
с. 91
«Амакс» с. 16, 17
«Америкэн моторз» с. 23
«Америкэн петролеум
институт» с. 149
«Америкэн сайанамид» с. 214,
218, 233—236
«Америкэн тобако» с. 66, 354
«Америкэн шугар рифайнинг»
с. 66, 67
«Анаконда» («Арко») с. 16
«Англо-Америкэн корп.» с. 16,
17
Андский пакт с. 332, 372
«Ансальдо Сан-Джорджио»
с. 53
«Апджон» с. 216—218
Арабо-американская нефтяная
компания («Арамко») с. 156,
157, 162, 170, 173
Аргентина с. 324
«Арко» с. 33
«Асарко» с. 16, 17
«АСЕА» с. 51, 54, 57, 122
Ассоциация производителей
ламп накаливания
(«Фебу с») с. 80, 83, 99—103, 105—
107
Ассоциация экспорта стали
США с. 256
«Астра» с. 25
«Ателиерс де констраксьонс
электрикес шарлерой
(«АКЭШ») с. 53
«Атлантик ричфилд» с. 177
«Ауергезелыпафт» с. 99
Африка с. 16
медные разработки с. 17
уран с. 181
«Байер» с. 229
«Банкер Хант» с. 170, 171
«Банью» с. 25
«БАСФ» с. 229
«Берингер» с. 217, 224
«Бетлехем стил» с. 256
«Бизнес Лэтин Америка»
с. 325
439
«Бизнес уик» с. 262
Ближний Восток с. 38, 148, 149,
154, 159, 162, 163, 167, 172,
173
Бразилия с. 47—51
электротехническая про»
мышленность с. 5, 51, 53—
56, 117, 120—127
и международные
монополии с. 51—53, 57, 59, 117,
118, 330
Бразильская ассоциация
электротехнической и
электронной промышленности
(БАЭЭП) с. 127, 128
Британская федерация железа
и стали с. 256
«Бритиш петролеум» с. 33, 80,
142, 145, 147, 156, 158, 170,
357
«Бритиш стил» с. 25
«Бритиш Томсон — Хьюстон»
с. 104
«Бритиш электрик» с. 104
«Броун Бовери» с. 5, 43, 44,
51-54, 57, 104, 122, 125, 127,
133, 393, 413
Брюссельская экспортная
конвенция с. 258, 259
«Бэнк оф Америка» с. 30
Бюро недр с. 151
Великая депрессия с. 39, 60,
81, 147, 227, 236, 266, 269, 305,
307, 309, 324
Великобритания с. 18, 67, 68,
78, 106, 152, 228, 230
Венесуэла с. 148, 158, 164, 172
«Вестингауз» с. 53, 75, 100, 103,
108, ИЗ, 114, 129, 133, 186,
189, 190, 196, 207
Впсмутпый синдикат с. 210
Вывоз капитала с. 11
Гаванская конференция с. 349
«Галф минералз Канада, лтд»
(«ГМКЛ») с. 192—196, 201, 202
«Галф ойл» с. 142, 144, 145,
156, 159, 166, 177, 178, 182, 186,
190-209, 355
«Гарвард бизнес ревью» с. 87
Генеральное соглашение о
тарифах и торговле (ГАТТ)
с. 350
Германия
история промышленности
с. 67—69
картели с. 67, 70. 79, 82, 83,
229, 236, 257
«Герман Штольц» с. 50
«Гласко» с 220
Голландия с. 18
Гонконгская конференция
с. 291
«Гордон» с. 122
«Горни» с. 25
Греция с. 148, 222
«ГТС — Сильвания» с. 107, 108;
«Даймонд мэтч» с. 66
«Де Бирс» с. 16
«Джапаниз аэро энджинз»*
с. 25
«Джаско» с. 85
«Дженерал моторз» с. 19, 23г
24
«Дженерал электрик» с. 26, 30,
51, 53, 55, 57, 63, 66, 74, 75,
80, 99, 100—103, 108, ИЗ, 114,
125, 129, 133, 186, 413
«Дженерал электрик ду Бра-
зил» с. 123
«Джонсон энд Джонсон» с. 220
«Доу кемикл» с. 83, 214, 230
«Дювал» с. 16
«Дюпон де Немур компани»
с. 71, 81, 85, 86, 92, 227, 228,
236, 237, 411, 428
«Дюпон район компани» с. 260
Дюссельдорфское соглашение
1939 г. с. .84
Европейский трубный картель
с. 259
Европейский электроламповый
картель с. 106
Европейское объединение
угля и стали (ЕОУС) с. 258,
262, 265, 266
Европейское экономическое-
сообщество (ЕЭС) с. 89, 112,
213, 225—227, 231, 233, 237,
238, 264, 265, 273-275, 313
Египет с. 173, 228
«Е. С. Найт» с. 67
Закон Боннера с. 284
Закон Клейтона с. 24, 32, 67,
78, 354
440
Закон Конелли с. 151
Закон об экспортных торговых
компаниях 1982 г. с. 29
Закоп о морском торговом
флоте с. 78
Закон о судоходстве 1916 г.
с. 78, 284
Закон Шермана с. 32, 67, 78,
103, 229, 282, 354, 357, 358,
361, 364, 366
«Зенит рэдио корпорейшн»
с. 109, НО
«ИБМ» с. 25, 31, 32, 98
«ИГ Фарбениндустри» с. 79, 81,
83, 85, 86, 92, 152, 213, 228,
229, 236, 239, 411
Израиль с. 173, 174, 239
Империализм с. 7, 8, 13, 17
«Империал кемикл индастриз»
(«ИКИ») с. 79, 81, 92, 214,
220, 227, 228, 236, 237, 240,
251, 411, 428
Индия
и картели с. 107, 329, 330
Индонезия с. 163, 224
«Индуселет», с. 53, 54, 122
«Инко» с. 16
«Инспайрэйшн коппер» с. 16
Институт исследования
проблем экспорта тяжелого
электрооборудования
(ИИПЭТЭ) с. 53-58, 94, 121,
122, 125, 126, 129, 326
«Интел корп.» с. 31
«Интернэшнл мэнеджмент»
с. 18
«Интернэшнл рейл мейкерс
ассошиэйшн» («ИРМА»)
с. 72
«Интернэшнл харвестер» с. 25
«Интертел» с. 351
Ирак с. 156, 159, 162, 167, 172,
228, 312, 417
«Ирак петролеум компани»
(«ИПК») с. 143, 144, 154,
156, 157
Иран с. 158—160, 162, 166,
172, 228, 338
Иранский консорциум с. 340
«Ирикон» с. 161, 162
Ирландия с. 228
«Ирмаоз Негрини» с. 126
Испания с. 187, 222, 239
«Исузу» с. 23, 24
«Исбрандтсен» с. 282, 283, 295
Италия с. 160, 265
«ИТТ» с. 51, 107, 112, 378, 379
«Ишикаваджима-Харима хэви
индастриз» с. 25
«Кавасаки хэви индастриз»
с. 25
«Калико принтере» с. 228
Калифорнийская ассоциация
экспортеров соды с. 324
«Калтекс» с. 155
Калькуттская конференция
с. 281
«Кампинас» с. 123
Канада с. 228, 355
медные разработки с. 17
уран 179, 181—185, 193,197,
199—202
«Карнеги стил компани» с. 66
Картель международный
с. 7—9, 11, 14, 15, 34—36, 40,
41, 58, 64-66, 70-72, 76,
303—309, 321, 322, 333—336
история с. 61—65, 77
химический с. 71, 80, 92,
210-251
сталелитейный с. 72, 253—
266
электротехнический с. 74—
76, 80, 92, 97—108, 113, 115—
118
в 30-х годах с. 82—84
после второй мировой
войны 90—94
урановый с. 177—209
в судоходстве с. 276—302
нефтяной с. 80, 136—176
Картельные соглашения с. 8,
9, 12, 39, 61, 73, 74, 76, 81, 91,
327
«Картель рундшау» с. 70
«Картер продактс компани»
с. 218
«Кеннекотт» с. 16, 7
«Кина бюро» с. 223
«Кодима» с. 6, 51—53, 56, 57
Колумбия с. 331
Комиссия ЕЭС с. 31, 243, 250,
263, 350, 353
Комиссия по атомной энергии
(КАЭ) с. 180, 187, 199, 200
441
Комиссия по операциям с
ценными бумагами и бирже
с 376, 377
Комитет по ограничению
деловой практики с. 349
«Компани франсез де петроль»
(«КФП») с. 143
Конго с. 226
Консорциум с. 25
Консультативный совет с. 18
«Контрол дэйта» с. 31
Концентрация с. 93, 94
Концерн с. 7, 10
Корпорация по кредитованию
фермерских торговых
операций с. 248
«Крайслер» с. 19, 23, 24, 309,
320
«Ксерокс» с. 98
Кувейт с. 159, 162, 163, 167,
172, 175, 249
«Куртолдс» с. 276—271
«Кэнэдиен рэдио патенте лтд»
(«КРПЛ») с. 109, 110
«Лайн материал» с. 53
Ливия с. 167—172
Лицензии с. 9, 215. 216, 316
Личная уния с. 17
«Локхид» с. 309
«Маннесманн» с. 260
«Марини Даминелли» с. 53
«Маркони» с. 109
«Маронгони» с. 122
Медные разработки с. 16, 17
Межамериканская
конференция по проблемам мира и
войны с. 88
Международная азотная
конвенция (МАК) с. 240, 242,
246
Международная ассоциация
производителей рельсов
с. 254
Международная корпорация
по развитию кабельной
промышленности (МКПРКП)
с. 110-112,, 119
Международная торговая
организация ООН с. 41, 88, 89,
349, 412
Международная
электротехническая ассоциация (МЭА)
с. 57—59, 92, 96, 97, 105, 106,
110, 113—116, 118, 119, 121—
123, 128—134, 210, 326, 330г
389—409, 414
Международное кофейное со-
глашение (МКС) с. 319, 320-
Международное объединение
стали (МОС) с. 255, 258, 262
Международное соглашение
об уведомлении и
компенсации (МСОУК) с. 104, 105,
114, 395, 414
Международный стальной
картель (МСК) с. 255—259
Междуштатное соглашение о
консервации нефти и газа
с. 151
Мексика с. 325, 326
«Меморандум о европейских
рынках» (1930) с. 145, 146
«Мерк» с. 25
«Мидл ист экономик сервей»
с. 172
«Микроэлектронике энд
компьютер текнолоджи корп.»
(МКК) с. 31
«Мицубиси» с. 23, 25, 52
«Монд» с. 389
Научно-техническая
революция с. 10
«Недхем» с. 224, 227
Нефтяная промышленность
с. 37, 38, 145, 384, 385
Нефтяные компании с. 32, 33,
38, 141—148, 152-169, 178,
338 339
Нигерия с. 163, 164, 179, 428
«Нитрекс» с. 246, 247
«Нобель дайнэмайт траст»
с. 71
«Норанда» с. 16, 17
Норвегия с. 228
«Нью-Йорк тайме» с. 88, 189,
424
«Ньюклер пкечейндж» с. 198,
199
«Ныомонт» с. 16, 17
«Ньюфкор» с. 181
«Оазис» с. 170
«Ойл, пэйнт энд драг рипорт»
с. 247
442
«Оксидентал ойл» с. 168, 170
«Олбрайт» с. 232
Организация по исследованию
рынка урана («СЕРУ»)
с. 184, 185
Организация стран —
экспортеров нефти (ОПЕК) с. 36,
37, 64, 119, 136, 137, 164, 167,
170-176, 205, 304, 318, 319,
339, 385
Организация экономического
сотрудничества и развития
(ОЭСР) с. 89, 93. 222, 289, 348,
384, 426, 427, 432
«Оринас» с. 217
«Основы соглашения о сбыте»
(1932) с. 145
«Осрам» с. 99, 108
Парижская конвенция с. 372
«Парк, Дэвис» с. 219, 220
Патенты с. 9, 108—110, 219,
220, 315, 365—372, 433
«Пежо» с. 19, 23
Перу с. 17
«Пирелли» с. 51, 112
Польша с. 228, 239
Португалия с. 222, 228
Программа долины р. Теннесси
с. 178, 188, 200, 204, 205
«Проект меморандума о
принципах» (1934) с. 145, 152,154,
210
«Проект меморандума о
чрезвычайных соглашениях»
с. 153
Развивающиеся страны с. 10,
40, 328, 329
«Растинон» с. 217
«Рексал драг энд кемикл ком-
пани» с. 223
«Рено» с. 19, 23
«Ресилан» с. 126, 127
Римский договор с. 89, 213
«Рио алгом» с. 181, 200, 204,
205
«Рио —Тинто» с. 16, 17
«Рио Тинто Зинк» с. 181, 183,
185—187, 199, 205
«Ройял датч» с. 141
«Ройял датч —Шелл» с. 141
«Роллс-Ройс» с. 25
«Рэдио бродкастпнг компани
оф Америка» («РКА»)
с. 108—110
«Сайпрус» («Амоко») с. 16, 17
Саудовская Аравия с. 153, 154,
156, 158, 159, 162, 167, 172,
173, 175
«Секьюрити пасифик» с. 30
Сенатская комиссия по
иностранным делам с. 160
Сенатская комиссия по
патентам с. 87
Сенатская подкомиссия по
антитрестовским законам и
монополиям с. 216
«Сиба» с. 236
«Сименс АГ» с. 7, 51, 53, 55, 57,
99, 104, 133, 134,
«Сирз, Робак» с. 30
Сирия с. 156, 173
«Ситибэнк» с. 30
«Ситиз сервис» с. 16, 17
Совет по национальной
безопасности с. 165
Соглашение о красной линии
с. 144, 153, 156, 340
«Соглашение о патентах и
процессах» с. 81, 227, 228
«Солвей» с. 235
«Соломон бразерс» с. 16
«Среднее планируемое
количество» («СПК») с. 160—162,
166
Стагфляция с. 39
«Стандард ойл» с. 32, 33, 63, 66,
67, 138, 140, 141
«Стандард ойл оф
Калифорния» («Сокал») с. 141, 144,
145, 154—157, 159, 162, 166
«Стандард ойл оф
Нью-Джерси» («Эксон») с. 68, 80, 85,
86, 87, 92, 140, 141, 144, 145,
147, 152, 153, 155, 156, 159,
160, 162, 166, 168
«Стандард ойл оф Нью-Йорк»
(«Мобил») с. 141, 144, 145,
154, 155, 159, 162, 166
Суэцкий кризис с. 33
США
монополии с. 7, 12, 13, 18,
19, 27, 29
антитрестовские
ограничения с. 13, 30, 31, 32, 42,85-
443
88, 160, 220, 226, 229, 232,
245
автомобильная
промышленность с. 23, 24
антитрестовское
законодательство с. 24, 26, 27, 29,
31—33, 177, 345, 354-365
внешняя торговля с. 29, 30,
341—354
Верховный суд с. 30, 67, 78,
89, 221, 229, 230, 244, 283,
367
нефтяная промышленность
с. 32, 83, 137—141, 152, 165
большое жюри с. 32,165, 238
энергетическая политика
с. 41
тресты с. 66, 67
холдинг-компании с. 66
экспансия с. 94
электротехническая
промышленность с. 128, 129,
131—135, 326
уран с. 177—209
химическая
промышленность с. 216, 217
«Судзукп» с. 23, 24
«Сэнт Джо» с. 17
«Тайме» с. НО, 111, 260
Тегеранское соглашение с. 169
«Тексако» с. 145, 149, 155—157,
159, 166
«Телеграфенбауанштальт
Сименс унд Хальске» с. 75
«Телефункен» с. 110
Теории
«свободы рыночных сил»
с. 6
«свободы конкуренции»
с. 6
«свободного
предпринимательства» с. 6
Техасская железнодорожная
комиссия с. 151
«Тойота» с. 19, 23, 24
«Томсон — Хьюстон компани»
с. 74, 76
«Тошиба» с. 52, 126, 391
Транснациональная компания
(ТНК) с. 5, 6, 11, 14, 18, 19,
26, 34, 35, 40, 41, 51, 56, 93,
94, 127, 326, 329, 331, 332,337,
342, 343, 351, 352, 384
Турция с. 222
Управление гражданской
авиации с. 277, 377
Управление международного
развития (УМР) с. 244, 245
«Уранэкс» с. 181, 199
Уэбба — Померена, ассоциа*-
ции с. 27, 29, 84, 104, 242—
245, 248, 346
Уэбба — Померена, закон с. 27,
78, 89, 241, 256, 347
«Файнэншл тайме» с. 230
Фармацевтика с. 213—227
Федеральная комиссия по
морскому судоходству с. 279
Федеральная комиссия по
связи с. 377
Федеральная морская
комиссия (ФМК) с. 284, 285, 288—
292, 295-298, 302
Федеральная торговая
комиссия с. 23, 24, 27, 33, 67, 97,
154, 157, 164,269,354,357,363,
374, 380, 413, 414, 416, 417
Федерация железа и стали с. 79
«Фелпс Додж» с. 16, 17
«Ферст нэшнл бэнк оф
Чикаго» с. 30
«Фиат» с. 19, 23, 24
«Фибро» с. 16
«Филипс» с. 101, 103, 107, 108,
126, 330
Финляндия с. 228
«ФМК корпорейшн» с. 235
«Фольксваген» с. 19, 23
«Форд» с. 19, 23, 24
Франция с. 18, 78, 239
уран с. 179—185
Французское объединение
производителей
искусственного шелка с. 268
ФРГ с. 18, 89, 221, 230, 239
уран с. 181
сталь с. 264
«Хадсон бэй майнинг» с. 16
«Хазелтайн рисерч» с. 109, 110
«Ханиуэлл» с. 31
«Хёхст» с. 216—218, 221, 229,
232
444
Хинная конвенция с. 223—226
Хинный картель с. 223
«Хитати» с. 52, 53, 55, 133,391
«Хьюлетт-Паккард» с. 31
Центр ООН по
транснациональным корпорациям с. 420,
421
Центр по исследованиям азота
с. 246
«Чемпион лэмп уоркс» с. 103
Чили с. 240
Шведский кооперативный
союз с. 101
Швейцария с. 18, 44, 57, 347
Швеция с. 18, 101, 147, 153
«Шелл» с. 32, 80, 141, 145, 147,
148, 155, 156, 159, 162, 246
«Шеринг корпорейшн» с. 220
«Шпигель» с. 260, 413
«Эдж Энт» с. 29
«Эдисон» с. 7, 74
«Экономист» с. 32, 247, 280, 290
Экономический и социальный)
совет ООН с. 349
«Эксон майнинг» с. 17
Экспортная ассоциация
концентрированных фосфатов=
с. 244
Экспортные торговые
компании (ЭТК) с. 29, 30
«Энгельхардт минералз энд
рисорсиз» с. 16
Энергетический кризис с. 174
«Эриксон» с. 51
ЮАР с. 179, 180, 182, 185
Югославия с. 222
«Юнайтед Стейтс лэзер» с. 6Т
«Юнайтед Стейтс раббер» с. 66-
«Юнайтед Стейтс стил» с. 25,
66, 78, 256
«Юнайтед текнолоджиз» с. 25
ЮНКТАД с. 331, 332, 373, 374
«Юрофер» с. 259, 265, 266, 310,
321, 322, 424
Япония с. 15,19, 23, 24, 26, Ш,.
181, 262-264, 272, 313, 320>
СОДЕРЖАНИЕ
Вступительная статья 5
Предисловие • 45
Введение: смерть и жизнь книги • 47
Глава 1
«Тайный сговор против общественности» 61
Возникновение картелей 64
Современный картель . 72
Золотой век картеля 81
Послевоенное возрождение 89
Глава 2
Связи в электротехнической промышленности: классический
картель 96
Картелирование средств производства 103
Радио, телевидение и Международная корпорация по
развитию кабельной промышленности (МКПРКП) . . . 108
Поединок в Бразилии 120
Воздействие на Соединенные Штаты Америки . . • 128
Глава 3
Реальный нефтяной картель . , 136
Контроль над американским рынком . ... 147
Ближний Восток после второй мировой войны . . 152
Ливийский кризис и подъем ОПЕК 167
Глава 4
Уран: добро пожаловать в «Клуб» ...... 177
«Клуб» ,179
«Галф ойл» создает оборону 189
Другое nolo contendere 206
Глава 5
Химический картель 210
Фармацевтика 213
Промышленные химикалии . 227
446
Глава 6
Сталь и волокна: решение «промышленности, оказавшейся в
затруднительном положении» . 252
Опыт со сталелитейной промышленностью .... 254
Искусственные волокна 265
Глава 7
Картели в открытом море 276
Основа конференции ...» 279
Фиксация тарифов против Америки? 286
Глава 8
Угроза картеля . 303
Доводы в пользу картелей 307
Государственные картели 318
Развивающиеся страны и картели 325
Картели и Запад . . 333
Глава 9
Вызов транснационалов • 344
Антитрестовское законодательство в Соединенных Штатах 354
Патентная система 365
Тирания информации . • 372
Эпилог: Транснациональная политика 382
Приложения • 389
Примечания 410
Именной указатель 436
Предметный указатель 439