Автор: Литаврин Г.Г.
Теги: всеобщая история средние века (v – xv вв) история древняя русь история болгарии история византии
ISBN: 5-89329-270-7
Год: 2000
Текст
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ
СЕРИЯ
ВИЗАНТИЙСКАЯ
БИБЛИОТЕКА
ИССЛЕДОВАНИЯ
Г. Г. ЛИТАВРИН
ВИЗАНТИЯ,
БОЛГАРИЯ,
ДРЕВНЯЯ РУСЬ
(IX—начало XII в.)
1
СЕРИЯ
ВИЗАНТИЙСКАЯ
БИБЛИОТЕКА
Г
ИССЛЕДОВАНИЯ
А
Редколлегия серии «Византийская библиотека»:
Г. Г. Литаврин (председатель), О. Л. Абышко
(сопредседатель), И. А. Савкин (сопредседатель),
С. С. Аееринцев, М. В. Бибиков, С. П. Карпов,
Г. Л. Курбатов, Г. Е. Лебедева, Я. Н. Любарский,
И. П. Медведев, Д. Д. Оболенский, Г. М. Прохоров,
А. А. Чекалова, И. И. Шевченко
\.
qA РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК Ко
f ИНСТИТУТ СЛАВЯНОВЕДЕНИЯ |
Г. Г. ЛИТАВРИН
ВИЗАНТИЯ,
БОЛГАРИЯ,
ДРЕВНЯЯ РУСЬ
(IX—начало XII в.)
Научное издание
Издательство
2000
к «АЛЕТЕЙЯ» А
**Ч Санкт-Петербург ЬО
УДК 940.1
БВК 63.3(0)4
Л 64
Литаврии Геннадий Григорьевич.
Л 64 Византия, Болгария, Древняя Русь (1Х-начало XII в.). —
СПб.: Алетейя, 2000 — 398 с. — (Византийская библиотека).
ISBN 5-89329-270-7
В новой книге выдающегося русского византиниста Г. Г. Ли-
таврина рассказывается о становлении Древней Руси как
могущественной культурной державы и о влиянии на этот процесс
Византии и Болгарии. Как пишет сам автор, «главная цель
данной книги состоит не в том, чтобы проследить самый процесс
и обстоятельства крещении Руси, а в том, чтобы показать, как,
несмотря на все перипетии и сложности в отношениях с
Византийской империей, принятие Русью христианства от нее стало
неизбежным... Весь ход становления и развития
Древнерусского государства и само его геополитическое положение
обусловили ту историческую закономерность, которая сделала имено
Византию "крестной матерью" Древней Руси...»
В монографию вошли в переработанном и дополненном виде
статьи Г. Г. Литаврина, публиковавшиеся в 1970-90 гг.
Для самого широкого круга читателей.
fii-Wv
УДК 940.1
ББК 63.3(0)4
|
Г Г, РАН
•Лу->л. ч-тах.|
,'hO ^ii&
Издание осуществлено при финансовой поддержке
Российского Гуманитарного Научного Фонда (РГНФ),
проект № 99-01-16138
ISBN 5-89329-270-7 На форзацах: Иоанн Златоуст; Игнатий Бого-
II || носец. Конец IX века. Собор Св. Софии, Констан-
llli I тинополь. Мозаика в нише северного тимпана.
II IlllllllllIII I ® Издательство «Алетейя» (СПб.), 2000 г.
JliJaWJSJJoil ® г- г- Литаврин, 2000 г.
П РЕДИСЛОВИ Е
Значительный рост в последние 10-12 лет интереса образованных
кругов российского общества к истории и культуре Византийской
империи очевиден. Несомненно, существенную роль в усилении этого
интереса сыграло широко отмеченное в 1988-1989 гг. российской и
мировой научной и культурной общественностью тысячелетие крещения
Руси. Внимание к судьбам Византии, более полутысячи лет назад
исчезнувшей с карты мира, и к ее давним связям с Древней Русью не затухает
ни в России, ни за рубежом и в настоящее время, в преддверии
2000-летнего юбилея христианства. Имел некоторое значение также и
проведенный в августе 1991 г. в Москве 18-й Всемирный конгресс византиновед-
ческих исследований, в котором приняли участие около 700 ученых
почти из 40 стран мира и на котором проблема отношений Руси и
Византии была одной из самых приоритетных.
Главная же причина, сделавшая модной «византийскую тему»,
состояла и состоит в том, что Русь снова, как и тысячелетие назад,
оказалась ныне перед судьбоносным выбором дороги в будущее. Снова на
самом разном уровне знаний и культуры в обществе обсуждается вопрос о
якобы открывавшихся некогда перед Русью альтернативных и
«упущенных» предками путях развития и о возможных глубоких и давних
причинах часто поражающих Россию бедствий и крутых поворотов в ее
истории. Снова, как некогда в спорах славянофилов и западников,
поминается Византия — причем нередко в отрицательном смысле, с
предвзятых, а еще чаще — попросту невежественных позиций.
Представляя вниманию читателя данную книгу, я не буду говорить
0 ее содержании и аннотировать свои основные выводы. Я ограничусь
тРемя краткими вводными замечаниями.
Во-первых, я считаю необходимым лишний раз подчеркнуть три
факта, имеющие всемирно-историческое значение: из мрака язычества
6
Византия, Болгария, Древняя Русь
вывела Русь именно Византия, самая культурная в то время страна
Европы. Именно она, Византия, содействовала также Руси в обретении
ею своего государственного достоинства и равноправия в семье
европейских народов. Кроме того, именно Византия была источником
славянской грамоты, ставшей главным фактором быстрого и всестороннего
прогресса древнерусской культуры. Наконец, именно Византия дала
нам само наименование нашей страны в принятой ныне нами и всем
миром форме — «Россия».
Во-вторых, включая в заглавие книги упоминание о Болгарии, я
хотел бы предупредить читателя, что материалы, касающиеся Болгарии,
непропорционально малы. Но малы они не потому, что болгаро-русские
сюжеты имели для Руси второстепенное значение, а только потому, что
относящиеся к этой проблеме источники в большинстве своем не
сохранились до наших дней. Роль Болгарии и болгар в становлении Древней
Руси как могущественной культурной державы сплошь и рядом
недооценивается в отечественной историографии. В системе
русско-византийских экономических, политических и культурных связей Болгария
всегда в 1Х-начале XI в. была не только важнейшим связующим
звеном — она являлась для Руси сама источником высоких культурных
ценностей, играла роль своего рода примера и ориентира для русской
политической элиты, так как исторически на столетие опережала Русь
по важнейшим этапам государственного и духовного развития. Она же
первой создала особую систему отношений с могущественной
империей, — систему, которая обусловила тот факт, что, приняв от Византии
христианство, Болгария продолжала выступать как равноправный и
независимый от империи партнер. Прямо ли на авансцене крупных
событий находилась Болгария в сложном процессе
русско-византийского взаимодействия или же скрывалась за «кулисами» не всегда ясного
для нас хода истории, но ее в целом благотворное для Руси участие
ощущалось всегда. И я надеюсь на то, что читатель, ознакомившись с
книгой, согласится с этим тезисом...
Наконец, в-третьих, я сознательно исключил из проблематики
книги два важнейших сюжета: войны Святослава на Балканах и крещение
Руси при Владимире. Что касается первого, то, как теперь совершенно
ясно, он требует особого, монографического исследования. Что же
касается второго, то я убежден, что новое обращение к нему сейчас
преждевременно: в течение последнего десятилетия этой проблеме
посвятили свои исследования десятки первоклассных ученых. Высказано
множество научных, полунаучных и совсем ненаучных суждений и гипотез.
Буквально каждое слово всех сохранившихся источников подвергнуто
многократно и совсем недавно глубокому и всестороннему анализу. Я не
вижу для себя никакой возможности высказать по данной теме какие-
либо свежие и документально обоснованные суждения и поэтому не
намерен умножать число и без того трудно поддающихся учету
концепций, главным стимулом для создания множества из которых являлась
погоня за пресловутой «оригинальностью».
Главная цель данной книги состоит не в том, чтобы проследить
самый процесс и обстоятельства крещения Руси, а в том. чтобы показать,
Предисловие
7
как, несмотря на все перипетии и сложности в отношениях с
Византийской империей, принятие Русью христианства от нее стало неизбежным.
Здесь для Руси не существовало иных исторических альтернатив.
Вопреки летописной легенде об испытании вер, у Владимира не было выбора:
иудаизм и ислам был представлен соседними с Русью кочевыми и
полукочевыми народами, весь образ жизни и менталитет которых был
абсолютно чужд земледельцу-славянину. А униженный и мало влиятельный
в конце X в. Рим был слишком далеко. Весь ход становления и
развития Древнерусского государства и само его геополитическое положение
обусловили ту историческую закономерность, которая сделала именно
Византию «крестной матерью» Древней Руси...
Глава 1
ПЕРВЫЕ КОНТАКТЫ
Предварительные замечания
(норманны и хазары на Руси)
Прежде всего необходимо отдать себе ясный отчет в том, о каких
народах Восточной Европы, вступавших в первые контакты с Византией
на рубеже VIII-IX вв., пойдет речь в данной главе: о контактах ее
коренных жителей или только о пересекавших транзитом
восточноевропейскую равнину, а затем создавших здесь сначала торговые фактории
и политические объединения норманнах? С момента их появления в этом
регионе источники IX-X вв. (греческие, латинские и арабские)
сообщают главным образом о них. В отличие от большинства живущего здесь
населения (славянского, балтского и угро-финского) они обозначены
особым именем — «росы», или «русы», под которыми, как полагают,
имелись в виду, по крайней мере в IX—X вв., только скандинавы.1
1 Большинство исследователей разделяют в настоящее кремя эту точку
зрения. В. Я. Петрухин и Е. А. Мельникова поддерживают мнение,
согласно которому имя «русь» образовано не от названия какого-либо племени
в Скандинавии (существование такого не доказано), а от обозначения
дружин, призванных славянской знатью по ряду норманнских князей,
постепенно ассимилировавшихся в первоначально этнически чуждой среде
(Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков. М.,
1995, гл. 1-3; комментарий Е. А. Мельниковой и В. Я. Петрухина в кн.:
Константин Багрянородный. Об управлении империей / Под ред. Г. Г. Ли-
тявринаиА. П. Новосельцева. М., 1991. Гл. 9. С. 293-307. (далее — Об управ.
Глава первая
9
Я не намерен специально останавливаться на извечной норманнской
проблеме (как, впрочем, и на хазарской), но обстоятельства обязывают
высказать к ней свое отношение. В. В. Седов справедливо заметил, что
настоящее время норманнская проблема обрела «спокойный научный
характер».' Но она не стала от этого, на мой взгляд, менее острой.
Чтобы не загромождать в связи с этим ссылочный аппарат, укажу только
на солидную обобщающую (и в целом весьма полезную) книгу С.
Франклина и Д. Шепарда.2 О роли «славянского субстрата», исключительно
как объекта воздействия преобразующей энергии пришельцев с севера,
ониговорят лишь надвадцати страницах 2-йглавы. «Русских» эти
авторы считают безусловно норманнами по крайней мере до середины XI в.
Формальный (но только формальный) повод для подобных
противоречивых концепций остается в силе до сих пор, и лишь новые
методологические подходы могут дать результаты, достаточно убедительные для
всех. С одной стороны, наука располагает огромным, предельно
объективным археологическим материалом, который свидетельствует об
основополагающей деятельности славянского большинства, определившего
облик окультуренных пространств Восточной Европы к первой трети
IX в., исключая, может быть, лишь верховья Волги, Приладожье и При-
онежье. Славяне здесь также были пришлым населением, как и
скандинавы, уступая им на первых порах в численности и экономической
активности всего в двух-трех центрах.3С другой стороны, письменные
имп.); Петрухин В. Я., Мельникова Е. А. Скандинавы на Руси и в
Византии в X-XI вв.: к происхождению названия «варяг»//Славяноведение.
1994. Ряд историков продолжают, однако, отстаивать славянское
происхождение имени «русь». См., например: Седов В. В. Восточные славяне.
М., 1994. С. 273; Он же. Восточнославянские племенные образования и
земли Древней Руси//Восточная Европа в древности и средневековье.
Материалы к конференции. М., 1998. С. 108; Он же. Русский каганат IX века//
Отечественная история. 1998,4. С.3-15; НазаренкоА. В. О языке
восточноевропейских варягов IX-X вв. (ROD(S) — (?) — РУСЬ — РПЕ — RUZZI)//
Восточная Европа в древности и средневековье. Материалы к
конференции. М., 1998. С. 73-79: к выводу о местном происхождении имени «Русь»
автор приходит на основе прежде всего латинских источников. См. также:
Горский А. А. Проблема происхождения названия Русь в современной
советской историографии//История СССР. 1989, № 3. С. 131-137).
1 Седов В. В. Восточные славяне... С. 251.
2 Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200. London and
New York, 1996. На фоне многих других работ иностранных ученых, по-
священых древнерусским сюжетам, монография выгодно выделяется
широким знакомством авторов со старой и новейшей российской
историографией, хотя авторы явно избегают дискуссий с теми учеными, точку
зрения которых не разделяют. Так, например, именно в разделе о ранних
славянах нет ссылок на указанные в библиографическом списке работы
В. В. Седова, крупнейшего специалиста именно в этом вопросе.
3 См.: Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990. С. 206;
Он же. Первобытно-общинный строй. Возникновение производящего хозяй-
ства//История крестьянства северо-запада России. СПб., 1994. С. 9-17.
10
Византия. Болгария, Древняя Русь
источники говорят прежде всего о деятельности норманнов,
идентифицируя их с росами (русами) и не оставляя сомнений в том, что именно
они начали предпринимать отсюда далекие внешнеторговые
экспедиции и военные походы на Восток и на Византию.
Даже при неукоснительном следовании далекой от точности
этнической терминологии средневековых хронистов развитие
складывавшейся на территории будущей Древней Руси ситуации можно разделить
примерно на два этапа. На первом численность поселившихся на севере
Восточной Европы в середине VIII—IX в. норманнов, вскоре вступивших
в первые контакты с народами Прикаспия и с Византией, была
незначительной. Ни о славянском, ни о норманнском государстве в данном
ареале Восточной Европы до середины IX в. говорить невозможно.
Небольшому пришлому контингенту норманнов в несколько тысяч (или
десятков тысяч) человек было, конечно, не по силам подчинить
местное население, рассеянное на огромном пространстве, лишенном
удобных коммуникаций.1
Энергичные и отнюдь не многочисленные группы
полукупцов-полувоителей, спаянные узами солидарности, но не связанные в основном
рутиной ежедневного труда по добыванию в новых местах проживания
средств к существованию (они обеспечивали их себе главным образом
либо меновой торговлей, либо грабежом),2 проходили, также с не
легким трудом, через огромные пространства, осваивая торговые и
военные пути на Юг и Юго-Восток, к Каспию и к Черному морю.3
1 С. Франклин и Дж. Шепард подчеркивают, что территория Восточной
Европы, где развертывали свою деятельность норманны, отличалась
труднопроходимыми болотами и реками (с волоками), дремучими лесами и
в целом неблагоприятным климатом (Franklin S„ Shepard J. Emergence...
P. 5). Именно об этом почти в тех же словах, говоря о местах обитания
славян и русов, писал в конце IX-начале Х в. арабский автор Ибн Русте
(Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н.
Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 387).
2 С. Франклин и Дж. Шепард, впрочем, полагают, что норманны
превосходили местных жителей и по уровню агрикультуры и по качеству орудий
труда, но славянское население к северу от верховий Днепра оставалось до
XII в., по их мнению, в меньшинстве (Franklin S„ Shepard J. Emergence...
P. 7, 40). В. В. Седов пишет об имеющихся, по его мнению, в современной
литературе преувеличениях норманнского влияния на ремесло, торговлю,
культуру и институты власти на Руси (его точку зрения разделяет
большинство российских археологов) (Седов В. В. Восточные славяне... С. 251-
253). Ясно выраженная тенденция к ограничению предполагавшегося
ранее влияния Византии на норманнов и норманнов на Русь обозначилась и
в докладах (в том числе скандинавских ученых) на XIX Международном
конгрессе византинистов в Копенгагене (см.: Plenary Session III. Byzantium
and the North//Byzantium. Identity, Image, Influence. XIX International
Congress of Byzantine Studies. Major Papers. Copenhagen, 1996. P. 137-218;
Ibid., Abstracts. № 1213-1215). Ср.: Bibikov M. Byzantinoscandica//Ibid.
Major Papers. P. 201-210 и указ. там литературу).
3 Коновалова И. Г. Русы в северо-восточном Причерноморье и
Приазовье (по данным арабских источников)//Восточная Европа в древности и
Глава первая
11
Торговый и военный путь к Каспию (по Волге, а затем к той же цели
через Оку, Северский Донец, Азовское море и Дон до Переволоки) был
освоен норманнами ранее всего, видимо, уже в начале IX в.1 Время
освоения Днепровского пути остается предметом дискуссии. Следовало бы
при этом, однако, различать (в литературе этого не делается) освоение
пути по реке в бытовых целях и освоение ее в качестве торговой
артерии. Освоение пути по Днепру (включая пороги) как настоятельная
жизненная необходимость для местных жителей (славян с V—VI вв.,
по крайней мере) произошло, несомненно, в глубокой древности. По
свидетельствам о запорожцах XVII в. тот казак — не казак, кто в челне в
одиночку не преодолел все пороги, включая Ненасытец.2 Освоение же
путей по Днепру второго рода зависело не столько от досконального
знания реки, создания отвечающих условиям плавательных средств и от
приобретенных из поколения в поколение навыков, сколько от уровня
социально-экономического развития и общественной структуры
живущего в бассейне реки населения, от его потребностей в торговых связях
и главное — от необходимости перемещать на большие расстояния
значительные грузы. Конечно, не будь освоения первого рода, чрезвычайно
затруднилось бы и второе. Вне всяких сомнений, норманнам и здесь,
как и во всех прочих их предприятиях в Восточной Европе, пришлось
опереться на местных славянских жителей (река — не море). Я
склонен принять точку зрения, согласно которой Днепр стал торговой
артерией к началу 830-х гг. Надежным свидетельством этого является
исчезновение кладов монет в Нижнем и Среднем Поднепровье как верный
показатель оживления экономической активности; одновременно был
освоен и путь, ведущий от устья Днепра вокруг Крыма через
Керченский пролив в Меотиду.3
Росы-торговцы в Восточной Европе представляли с середины VIII до
второй трети — середины IX в. лишь свои колонии-фактории.4 Товары,
средневековье. Политическая структура Древнерусского государства.
Тезисы конференции. М., 1998. С. 34-36 (автор считает данные арабских
авторов достоверными начиная с Ибн Хордадбеха — 2-я половина IX в.
Торговая деятельность русов была особенно активной на северо-востоке
Причерноморья и Приазовья как отправного пункта на пути к Каспию и на Кавказ).
1 См. например: Дубов И. В. Великий Волжский путь. Л., 1989; Штат-
ман И. Л. Волжский путь поступления византийских милиарисиев в
Восточную Европу и Прибалтику в X в. //История и культура славянских
стран. Л. 1972. С. 32-36; Фомин А. В. Русь и Хазария в торговле монетным
серебром в IX в. //Внешняя политика Древней Руси. Тезисы докладов. М.,
1988. С. 109-110; Rolle R. Archaologische Bemerkungen zum Waragerhan-
del//Berichte der Romisch-Germanischen Komission, 69, 1988. S. 472-520.
Дншров1 пороги: Опис Укра1ни и Дншра коло 1640 р. (1з cnoMiHiB
Н. Г. Вопляна)//Исторична б1блютека. Кий, 1925. Ч. 7. С. 12.
Фомин А. В. Русь и Хазария... С. 113; Ромашов С. А. Где находилась
Черная Болгария//Восточная Европа в древности и средневековье.
Спорные поблемы истории. Тезисы докладов. М., 1993. С. 66-68.
См., например: Кирпичников А. Н. Средневековая Ладога (К итогам
археологических исследований)//Древнерусский город. Киев, 1984. С. 48-50.
12
Византия. Болгария, Древняя Русь
пользующиеся спросом на далеких рынках, прежде всего меха1 и
рабов, они приобретали у местного населения через меновую торговлю или
прямые грабежи (включая захват самих местных жителей для
продажи в рабство).2
Что же касается второго этапа, когда норманны приступили к
организации крупных торговых и военных экспедиций, то это оказалось
возможным, когда они стали представлять первые политические
образования, большинство населения которых составляли славянские, при-
балтские и угро-финские племена. Упомянутые функции норманны
По мнению В. Н. Смирнова, экономические связи восточных славян с
Византией в VIII в. осуществлялись исключительно через Хазарский каганат,
и лишь в первой половине IX в. славяне вступили с ней в
непосредственный контакт; с Северным Причерноморьем с начала IX в., а в основном во
2-й его половине было связано главным образом Левобережье Днепра (Смир
нов В. Н. Экономические связи Древней Руси с Византией и Северным
Причерноморьем в VIII-XV вв. Автореферат канд. дис, Л-, 1980).
1 См. Новосельцев А. П., Пашуто В.Т и др. Древнерусское государство...
С. 384 ел.; Фехнер М. В. Бобровый промысел в волжско-окском
междуречье// СА. 1989. 3. С. 71—78; Макаров Н.А. Колонизация северных окраин
Древней Руси в XI-XIII веках. М., 1997. С. 37, 159-168; Львова З.А.
Торговые связи северных районов Восточной Европы VIII-X веков по
материалам стеклянных бус//Научная конференция памяти Алисы
Владимировны Банк. К 90-летию со дня рождения. СПб., 1996. С. 43-46.
2 Старая Ладога, пишет Е. Н. Носов, не имела земледельческой округи
и процветала в основном благодаря внешним торговым связям (Носов Е. Н.
Новгородское(Рюриково) городище... С. 207.). Ср.: Mtihle Е. Von Holmgardt
zu Novgorod. Zur Genesis des slavischen Ortsnamens der Ilmensee-Metropole
im 11. Jahrhundert//Ex oriente lux. Melanges off erts en hommages du profes-
seur Jean Blankof f, a Foccasion de ses soisante ans. I. Bruxelles, 1991. P. 245—
252; Jansson I. Wikingzeitlicher orientalischer Import in Skandinavien//
Oldenburg — Wolin — Staraja Ladoga//Bericht der Romisch-Germanischen
Kommission, 69, 1988. S. 564-647; Даркевич В. П. Происхождение и
развитие городов Древней Руси (X-XIII вв.)//ВИ. 1994. 10. С. 43-60.
Согласно арабо-персидским географам, русы являлись в основном воинами и
торговцами, властителями славян, с которых брали дань, а порой
захватывали и их самих для продажи в рабство; кормились они у славян, пока не
кончали сбор дани, а подчиненные им правители из местной знати
являлись посредниками между высшей властью и местным населением, пока
подвластные им земли не были захвачены великокняжеской (центральной)
династией. Очень скоро арабские авторы стали путать норманнов со
славянами, отмечая, что они и говорят по-славянски, потому что смешались
с ними, и что сами составляют ветвь славян (Калинина Т. М. Арабо-пер-
сидские географы о взаимоотношениях русов и славян//Восточная
Европа в древности и средневековье. Политическая структура Древнерусского
государства. Тезисы конференции. М. 1998 . С. 30-33; Она же. Термин «ахл
ай-байт»(«люди дома») в применении к обществу русов у Ибн Фадлана//
Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы. Тезисы
докладов. М., 1992. С. 20-23).
Глава первая
13
могли выполнять, как убедительно обосновал В. Т. Пашуто, только по
/•оглашению («ряду») с социальной верхушкой местного населения.
Предводители норманнских отрядов, получив право на ведущую роль в
Нормирующихся институтах власти (с резиденциями в таких центрах
славянской и норманнской колонизации, как Ладога, Новгород, Из-
борск и Белоозеро), были обязаны, регулируя социальные отношения
в обществе, «судить по праву» (т. е. по местным обычаям), налаживать
торговые связи и защищать население от внешних врагов, в том
числе — от норманнов, не связанных «рядом» со славянами.1
Снаряжение дальних торговых экспедиций и крупных военных
кампаний норманнов, утвердившихся в Ладоге, Рюриковом Городище
(затем в Новгороде) и, наконец, в Среднем Поднепровье, требовали
мобилизации значительных материальных средств и людских ресурсов.
Крупные предприятия на пути «из варяг в греки» были невозможны
без государственной структуры, опирающейся на целую сеть
населенных пунктов, где дружина кормилась и собирала суда для торговых и
военных кампаний. Раннескандинавское название Руси— «Гарды»
имеет в виду как раз сеть таких пунктов2.
1 Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 22-29;
Мельникова Е. А., Петру хин В. Я. «Ряд» легенды о призвании варягов в
контексте средневековой дипломатии//Славяне и их соседи.
Международные отношения в эпоху феодализма. Сб. тезисов. М., 1989. С. 9-11;
Мельникова Е.А. К типологии становления государства в Северной и Восточной
Европе (Постановка проблемы)//Образование Древнерусского государства.
Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 38-41; Она же. К
типологии контактных зон и зон контактов//Восточная Европа в древности и
средневековье. Контакты, зоны контактов и контактные зоны. М., 1999.
С. 19-27. Согласно Константину Багрянородному, русы покупали у пак-
тиотов-славян моноксилы, видимо, в соответствии с двусторонними
обязательствами по «ряду» (Петру хин В. Я. Начало... С. 55-56. Ср.: Горский А. А.
Древнерусская дружина. М., 1989).
2 Петру хин В. Я. Скандинавия и Русь на путях мировой цивилизации//
Путь из варяг в греки и из грек... М., 1996. С. 8-17; Он же. Проблемы
этнокультурной истории славян и руси в IX-XI вв. Автореферат докторской
диссертации. М., 1994. С. 13; Белова О. В., Петрухин В. Я. «Путь из варяг
в греки»: проблемы этнокультурного взаимодействия в средневековом
мире//Славяноведение, 6. 1996. С. 101-103; Мельникова Е.А.,
Петрухин В. Я. Формирование сети раннесредневековых центров и становление
государства. Древняя Русь и Скандинавия//История СССР. 1986. 5. С. 64-
/8; Петрухин В. Я. К проблеме формирования Русской земли в Среднем
Поднепровье//Древнейшие государства на территории СССР. М.,1987; Bibi-
«ои М. Die alte Rus' und die Russisch-Byzantinische Beziehungen im Spiegel
derbyzantinischen Quellen (Ende 11. —-13. Jh.)//JOB, 35,1985. S. 197-222);
idem. Byzantinoscandica //Byzantium. Identity, Image, Influence. XIX
International Congress of Byzantine Studies. Major Papers. Copenhagen, 1996.
P- 203; Noonan T. S. Why the Vikings first came to Russia //Jahrbucher fur
^eschichte Osteuropas, 34, 1986. P. 321-348; Trunte H. Kyj — ein Altrussi-
scher Stadtegriinder? Zur Entmythologisierung der slavischen Friihge-
schichte//Die Welt der Slaven, XXX, 1, 1988. S. 1-25.
14
Византия, Болгария, Древняя Русь
В. Я. Петрухин и Д. С. Раевский в целом, на мой взгляд, несколько
преувеличивающие роль норманнов на Руси, считают все-таки, что и
самый сбор дани (потребной прежде всего для торговых предприятий)
оставался на первых порах «древнейшей функцией славянского князя»,
признавшего верховную власть норманнского верховного правителя1
межплеменного объединения (до конца IX в.) или объединения
племенных княжений (с начала X в.)-2 Большинство норманнских поселений
на севере Восточной Европы было основано на месте уже
существовавших славянских или финно-угорских.3 Уже в IX в. даже в Старой
Ладоге, основанной норманнами в середине — 2-й половине VIII в.,
население приобрело смешанный характер и не может быть определено как
норманнское по преимуществу.4
«Ряд» устанавливался со знатью племенных славянских и финских
княжений, формы организаци которых уже могли обеспечить
взаимные гарантии соблюдения «ряда». Поведение и образ жизни
норманнов, действовавих на просторах Восточной Европы, и норманнов,
терроризировавших в конце VIII-X в. население морских побережий
Западной Европы, существенно различались. В договорах с первыми шла
речь о сотрудничестве на определенных условиях, со вторыми же —
только о заключении мира.5 В целом я разделяю мнение В. Т. Пашуто
1 Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки истории народов России в
древности и раннем средневековье. М., 1998. С. 272-284, 355 и примеч. 7.
Специально об этом см. также: Янин В. Л. Археологический комментарий
к Русской правде//Новгородский сборник: 50 лет раскопок Новгорода. М.,
1982. С. 139-155. Ср.: Джаксон Т. Н. «Сбор русской дани» в конце X в.
в Эйстланде по скандинавским источникам//Восточная Европа в
древности и средневековье. Политическая структура Древнерусского государства.
Тезисы конференции. М., 1998. С. 23-27.
2 Седов В. В. Восточные славяне... С. 269-270; Свердлов М. Б.
Образование Древнерусского государства (Историографические заметки)//Древней-
шие государства Восточной Европы. М., 1995. С. 6-15; Он же. Генезис и
структура феодального общества в Древней Руси. Л., 1983.
3 Джаксон Т. Н. и Молчанов А. А. Древнескандинавское название
Новгорода в топонимии пути «из варяг в греки»//Вспомогательные
исторические дисциплины. Л., 1990. С. 226-238. См. также: Глазырина Г. В.
Русский город в норвежской саге//Древнейшие государства на территории
СССР. М., 1984. С. 48-53; Джаксон Т. Н. Древнескандинавская
топонимия Древней Руси и город //Цивилизация Северной Европы:
средневековый город и культурное взаимодействие. М., 1992. С. 48-55; Авдусин Д. А
Смоленск и Гнездово (К истории древнерусского города). М., 1991.
4 Седов В. В. Восточные славяне... С. 243: так же обстояло дело и в Гнез-
дове, возникшем на месте поселения кривичей, и в Рюриковом городище.
5 Мельникова Е.А., Петрухин В. Я. «Ряд» легенды о призвании
варягов в контексте раннесредневековой дипломатии//Древнейшие государства
на территории СССР. М., 1990. С. 10-11; Они же. Норманны и варяги.
Образ викинга на западе и на востоке Европы//Славяне и их соседи.
Этнопсихологический стереотип в средние века. Сб. тезисов. М., 1990. С. 54-64:
Глава первая
15
поли норманнов на территории формирующегося Русского государ-
гтва- Ученый писал: «Немало свидетельств о деятельности норманнских
ыходцев на Руси сначала в качестве неудачливых находников (до X в.),
а затем — как наемников-князей, воинов, купцов, дипломатов, сыграв-
тих наряду с тюркскими, прибалтийскими и иными конфедератами в
общем положительную роль в строительстве славянской знатью
огромного и многоязычного Древнерусского государства, однако викинги
встретили решительный отпор, когда попытались выйти из
повиновения Руси. Удар, нанесенный норманнам на Руси, подорвал основу их
имперских устремлений во всей Европе».'
Первые контакты населения Восточной Европы с Византией не были,
строго говоря, первыми: они были развитием — на новом («русском»)
этапе истории восточноевропейского общества — его былых связей с
империей. IX столетие ознаменовалось крупными переменами в
обширном регионе, охватывавшем страны и народы Восточной и Южной
Европы и Ближнего Востока. Среди крупнейших перемен следует назвать
становление Древнерусского государства, расцвет Первого Болгарского
царства, ослабление Хазарского каганата, укрепление Византии,
вторжение венгров в Центральную Европу, появление печенегов в Северном
Причерноморье и, наконец, распад Арабского халифата на
независимые эмираты. В Восточной и Юго-Восточной Европе к арабо- и болгаро-
византийскому и к русско-хазарскому противостоянию, около века
определявшему внешнеполитическую ситуацию в данном регионе,
добавилось византийско-русское и русско-печенежское соперничество.2
Сложившиеся в догосударственный период традиции общения с
Византией, представления о ней в славянском мире отнюдь не исчезли
бесследно ни с появлением норманнской династии во главе Русского
государства, ни даже с принятием Русью христианства. Сущность этих
представлений состояла в убежденности в сказочных богатствах империи,
на Западе викинги представали как жестокие грабители, на Руси же в
основном как люди правящие, воюющие, торгующие в составе руси, вместе с
чудью, кривичами и словенами. Занимаемое ими высокое положение
определялось договором. Они находились на службе у местной, славянской
знати. К 944 г. источники стали отличать среди них «своих» от «чужих», т. е.
от нанятых извне. Конфликты населения и князей происходили именно с
этими варягами-наемниками. В отношениях с окружающим миром русам
были нужны договоры и дань, варягам же — только добыча. От почтения
к первым князьям Руси из скандинавов постепенно утвердилась теория,
согласно которой знатность определялась степенью родственных связей с
варяжскими предками (Там же. С. 58-59, 62).
Пашуто В. Т. Международное значение Древней Руси//1Х
Международный съезд славистов. История, культура, этнография и фольклор
славянских народов. М., 1983. С. 52. См. историографический обзор:
Свердлов М. Б. Образование. С. 62-66.
Литаврин Г. Г. Древняя Русь, Болгария и Византия в IX-X вв.
//История, культура, этнография и фольклор славянских народов. IX
Международный съезд славистов. М., 1983. С. 62-63.
16 Византия, Болгария, Древняя Русь
которыми можно овладеть либо посредством прямого грабежа, либо за
военную службу императору и в отчетливом сознании полной
независимости от империи и возможности самостоятельно определять свою
позицию по отношению к окружающему миру.
Первые упоминания о славянах приводятся как раз в связи с их
столкновениями с Византией и началом проникновения их контингентов на
ее территорию.1 Во второй половине VI и в течение почти всего VII в.
славяне и авары, господствовавшие над частью славян
(представлявших собой уже в это время социально-политические объединения — сла-
винии), являлись главным врагом Византии в Европе. Большая часть
славянских племенных союзов, проникая в империю и постепенно
заселяя значительную часть ее владений на Балканах, пришла сюда из
Восточной Европы. Восточнославянский территориальный союз антов
оказался единственным, который почти три четверти столетия
являлся военным союзником Византии. С начала VII в. наступило, однако,
длившееся около двух веков ослабление контактов, связанное,
вероятно, прежде всего с вторжением в Северное Причерноморье протоболгар,
а затем хазар, прервавших былые коммуникации в низовьях Днестра и
Дуная.2
Однако о том, что эти связи не порвались полностью и в VII—VIII вв.,
свидетельствуют археологические находки на территории Восточной
Европы, хотя они, к сожалению, ничего или почти ничего не могут дать
для восстановления хода политической истории этого региона.
Определенную связующую роль между восточными славянами и империей в
«глухие» VII-VIIIbb. играло, повсейверояности, племя тиверцев,
проживавшее в Среднем и Верхнем Поднестровье: у соседних славян они
слыли «толковинами»,3т. е. переводчиками с греческого (а возможно —
и с восточноманского, так как их соседями были также
романизованные волохи).
Одна из задач историков-русистов и состоит, по-видимому, в исто-
рико-сравнительном изучении проблемы славиний в целом.
Недостаток знаний об общественном строе восточных славян в VI-IX вв. может
быть компенсирован историческими параллелями с известиями о слави-
ниях на Балканах. Для VI-VIII вв. известны здесь наименования почти
30 славиний. Мы знаем имена вождей (князей) многих из них, пределы
их власти, общие параметры внутренней социальной структуры этих
образований, формы их отношений с соседями, в том числе — с
Византией.4
1 См.: Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. I (I-VI вв.).
М. 1994.
2 Ср. об этом: Литаврин Г. Г. О походе аваров в 602 г. против антов//
Литаврин Г. Г. Византия и славяне... СПб., 1999. С. 568-578.
3 Повесть временных лет. Подготовка текста, перевод, статьи и
комментарии Д. С. Лихачева. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб.,
1996 (далее — ПВЛ). С. 16.
4 Литаврин Г. Г. Славиний VTI-IX вв. — социально-политические
организации славян//Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья.
М., 1984. С. 193-203.
Глава первая
17
В настоящее время фонд источников, которые конкретизируют наши
нания о постепенно попадавших под власть империи славиниях,
постоянно пополняется благодаря обнаружению новых и новых печатей
гмоливдовулов), принадлежавших славянским вождям (на печатях
приведены славянские имена их хозяев и наименования подвластных им
славиний).10 роли отнюдь не сразу и не на любых условиях
подчинившихся Киеву славиний тиверцев, уличей, вятичей, древлян сообщает и
«Повесть временных лет».
Концентрация внимания только на деятельности норманнов на Руси
не может удовлетворить современную науку. «Аварами» византийские
и латинские авторы VI-VII вв. называли все население Аварского
каганата (огромное большинство которого составляли славяне) потому, что
во главе его стояла группировка аварской знати. Историки, однако,
преодолели терминологическое обыкновение древних информаторов,
выяснив объективно как совместную, так и особую роль и аваров и
славян, нередко составлявших основные силы аварского кагана и
действовавших часто совершенно независимо от него. Кстати говоря, провал
попытки аварского кагана штурмовать Константинполь в 626 г.
произошел в результате размолвки кагана со славянской частью его
объединенных войск, а для одной из очередных осад Фессалоники в конце
10-х-начале 20-х гг. VII в., организованной славянами
самостоятельно, они лишь пригласили кагана в свои союзники, обещая ему щедро
одарить его в случае успеха.2 И это — при всем при том, что весьма
жесткая власть кагана над частью славян опиралась на значительные
соединения аварской (тюркской) конной гвардии.
В определенной мере подобным является положение дел при
изучении также и истории Первого Болгарского царства, во главе которого
стояли булгарские (тюркские) ханы с окружающей их высшей булгар-
ской аристократией, многократно уступавшей численно славянской
знати. И в данном случае историки детально проследили процесс
изживания этнического дуализма, неуклонно прогрессировавшей
ассимиляции протоболгар и обретения ими, включая их социальную верхушку,
славянского самосознания.3
Между тем в случае со славяно-протоболгарским симбиозом, в
отличие от ситуции в Аварском каганате и Древней Руси, имелись факторы,
Информацию о новых находках моливдовулов вождей славиний см.:
oeibt W. Siegel als Quelle fur Slawenarchonten in Griechenland//Studies in
ВУ2. SigilHgraphie. 1998, 6; Idem. Neue Aspekte der Slawenpolitik Justini-
<fns II: Zur Person des Nebulos und der Problematik der Andrapoda-Siegel//
НВ.т. 55/2, 1998. S. 126-132.
Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII-IX вв.).
J995.C. 79,82, 135, 195-196.
2 -АкгеловД.Образуваненабългарската народност. София, 1981. С. 189 ел.,
а сл.; Литаврин Г. Г. Формирование этнического самопознания болгар-
Кои народности (VII-первая четверть X в.)//Развитие этнического самосо-
чания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982. С. 64 сл.
18
Византия, Болгария, Древняя Русь
существенно замедлившие данный процесс, а именно: сравнительно
большая численность протоболгар, сплоченность их
военно-политического союза, резкие отличия их хозяйственно-культурного типа от
земледельческого славянского и обусловленная этим фактором разница
религиозных культов. Попытки аналогий между первыми этапами
государственного развития Первого Болгарского царства и Древней Руси,1
на мой взгляд, несостоятельны. Кстати говоря, отмечу, что и в данном
случае формально подчиненный булгарскому хану князь славинии севе-
ров Славун вел на свой страх и риск войны с Византией, не считаясь
с тем, что хан уже был вынужден заключить мир.2
Изучение проблемы славинии по письменным источникам с
привлечением богатейшего археологического материала, обработанного В. В.
Седовым3 и другими археологами, могло бы, как кажется, предельно
доступно определить соотношение внутреннего и внешнего факторов,
значение фундамента и возводимых на нем политических структур в период
становления Древнерусского государства.
Помимо отзвуков крайних суждений о влиянии норманнов как о
решающем факторе в развитии Руси IX-X вв., имеет место в
историографии (особенно в последнюю четверть века) и вторая крайность:
увлекшись изучением новых источников по хазарской истории, ряд
историков склонен к переоценке значения хазар в судьбах Древней Руси, в
особенности — в развитии ее культуры. Славянская предыстория Руси, как
и история прибалтских и финно-угорские племен, сплошь и рядом
игнорируется полностью. Если верить А. Г. Кунстманну, славяне не
имели даже своего имени: он полагает, что среди названий племен
восточных славян нет почти ни одного собственно славянского.4
1 См. например: Михайлов Э. Образование Киевской PycH//Etudes histo-
riques. Т. XI. Sofia, 1983. P. 83.
2 Иванова О. В., Литаврин Г. Г. Славяне и Византия//Раннефеодаль-
ные государства на Балканах. М., 1985. С. 152-153.
3 Седов В. В. Восточнославянские племена; Он же. Происхождение и
ранняя история славян. М., 1979; Он же. Славяне в древности. М., 1994;
Он же. Славяне в раннем средневековье. М., 1995.
4 Kunstmann H. Die Namen der ostslawischen Derevljane, Polocane und'
Volynjane//Die Welt der Slawen, 30 (N. F. 9), 1985. S. 130; Idem. Wie die
Slovene an den Ilmensee kamen//Die Welt der Slawen, 30 (N. F. 9), 1985.
S. 131. Ср.: Korpela J. Beitrage zur Befolkerungsgeschichte und Prosopogra-
phie der Kiever Rus' bis zum Tode von Vladimir Monomah. Jyvaskyla, 1995.
S. 121 (здесь, напротив, отмечено, что среди имен персонажей истории Руси
до 1125 г. решительно преобладают славянские; греческих среди них всего
19, даже у представителей духовенства); Молчанов А. А.
Древнескандинавский антропонимический элемент в династической традиции рода
Рюриковичей/Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы.
М., 1992. С. 44-47 (автор пишет о том большом значении, которое
скандинавы, проживая и среди славян, придавали семантике имен предков по
обеим линиям: сохранение имен в роду воспринималось как
преемственность прав. Тем не менее с середины X в. славянские имена князей стали
Глава первая
19
Само собою разумеется, подобное положение дел в немалой степени
бъясняется крайней скудостью, разрозненностью и полулегендарно-
0 ю большей части сохранившихся источников. Объясняется оно
отчасти и нечеткостью этнополитической и этнокультурной
терминологии средневековых памятников. Но главная причина этих тенденций —
несомненно в предвзятой позиции, выражающейся прежде всего в
признании политического и внешнеполитического факторов в качестве
главного двигателя истории. Присутствие норманнов и хазар в
древнейшей истории Руси несомненно, но оно несравнимо ни с ролью
норманнов в Западной Европе, ни со значением аваров в истории Паннонии, ни
с местом булгар в судьбах Первого Болгарского царства.
Что же касается хазар, то они не имели на территории Древней Руси
ни единого поселения, Даже с учетом того факта, что поляне в VIII-koh-
це IX в., а радимичи и северы в VIII-начале Х в. оказались данниками
хазар,1 которые временно подчинили своей верховной власти и первых
правивших на Руси норманнских князей, нет решительно никаких
доказательств того, что их влияние на духовную культуру и политическую
систему Древней Руси было сколько-нибудь глубоким и длительным.
Данные, собранные на этот счет В. Я. Петрухиным, интересны и
важны, но их недостаточно для вывода о заметном «хазарском
компоненте» в культуре Руси.2 Присутствие хазарских (точнее, салтово-маяцких)
древностей на Руси (в Чернигове и его округе), наличие хазарского
квартала (и еврейских ворот) в Киеве, редкое употребление титула «каган»
применительно к русскому князю — явления ординарные для
средневековья: аварские могилы и вещи найдены и на Пелопоннесе,
кварталы евреев и арабов существовали в X-XI вв. и в Константинополе,
чужой титул «короля» («краля») принимали государи множества стран
Европы, дань Византия платила и арабам, и болгарам, и русам.
Главное же состоит в том, что и по хозяйственно-культурному типу, и по
образу жизни, и по религиозным верованиям хазары (кочевники и
полукочевники) представляли совершенно особый мир, чуждый
славянскому земледельческому обществу.
Неслучайно в литературе, помимо этого крайнего мнения (о периоде
безусловного и длительного господства хазар над восточными
славянами3), имеются и концепции почти прямо противоположного характера
(хазары никогда не имели власти в Поднепровье4), и средняя точка
преобладать. В частности, 12 сыновей и 1 дочь Владимира носили
славянские имена).
' Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962. С. 365, 369.
Петрухин В. Я. Варяги и хазары в истории Руси//Этнографическое
обозрение. 1993, № 3. С. 68-83.
Zuckerman. С. A Gothia in the Hellespont in the early eighth century//
"yzantine and Modern Greek Studies, 19. 1995; Петрухин В. Я. Норманны
и хазары на юге Руси. Образование Древнерусского государства. Спорные
проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 60-62.
Князькии И. О. Русь. Хазария, иудаизм//Славяне и их соседи.
Еврейке население в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе: сред-
ние века — раннее новое время. М., 1993. С. 26-28.
20
Византия, Болгария, Древняя Русь
зрения (был период уплаты дани, как об этом свидетельствует и
«Повесть временных лет», что не мешало, однако, сохранению автономии
и славянских, и позднее русских политических образований, как об
этом также позволяют судить те же русские летописи).
Проанализировав ответ хазарского кагана Иосифа на письмо Хасдая ибн Шапрута,
М. И. Артамонов пришел к выводу, что и данные этого источника не
позволяют говорить «ни о каком подчинении Руси хазарами в X в.».1 По
мнению А. П. Новосельцева, запись легенд царем Иосифом сильно
искажает историю конца VIII-начала IX в.: в X в. еврейская община
действительно уже существовала в Киеве; могли быть в ней и хазары-иудеи,
но сама Хазария с рубежа IX-X вв. не столько укрепляла свое влияние
на Руси, сколько сама клонилась к упадку, начавшемуся еще в IX в.
под давлением именно русов и печенегов, и старалась избегать
столкновений и с теми и с другими.2 Заявление кагана Иосифа о масштабах
своей власти не может восприниматься с абсолютным доверием.
Император Византии Мануил I Комнин также заявлял, не имея на это ни
малейших оснований, о своей власти над Хазарией, отразив эти претензии
в официальном титуле.3
В столь древнем и авторитетном источнике, как договоры Руси с
греками в 911 и 944 гг., как и в сообщениях о деятельности княгини
Ольги, нет ни малейшей аллюзии на само существование Хазарской
державы, не говоря уже о каком-либо хазарском владычестве, под
котором будто бы в 30-40-х гг. X в. (согласно упомянутому ответу Иосифа)
оказался князь Олег, которого то Византия, то хазарский каган
натравливали друг на друга.4
Данные арабских источников, наиболее подробно сообщающих о
контактах русов с хазарами, свидетельствуют неизмеримо в большей
мере о торговле росов (в которой хазары были их партнерами и
посредниками в торговле с Востоком, а росы — в свою очередь посредниками
в снабжении Северной и Западной Европы восточным шелком5 и сереб-
1 Артамонов М. И. История хазар. С. 374-379.
2 Новосельцев А, П. Евреи в Хазарии//Славяне и их соседи. Еврейское
население в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе: средние
века —раннее новое время. М., 1993. С. 24-25; Он же. Хазарское государство
и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 216-219.
3 Литаврин Г. Г., Каждан А. П. Экономические и политические
отношения Древней Руси и Византии//ТЬе proceedings of the XIIIth International
Congress of Byzantine studies. London; New York; Toronto, 1967. P. 77-78.
4 Только здесь, в примечании, я могу упомянуть о новой интересной
статье Дж. Шепарда (Constantin VII's doctrine of the Rus//TENNAAIOE. M.,
1999. P. 264-283): 4 года она находилась в печати в одном из издательств
Москвы, но ознакомиться с ней я смог только теперь, когда, к сожалению,
уже нет возможности по достоинству оценить ее. Считаю своим долгом
перед автором сделать это в ближайшем будущем.
s Фехнер М. В. Шелковые ткани в средневековой восточной Европе. СА.
1982. 2. С.57-70.
Глава первая
21
ом')> я °б их П0Х°Дах на Восток,2 чем о каких-либо формах власти ха-
ар над славянами и русами. Также неизмеримо больше, чем об
отношениях хазар с русами, эти памятники говорят об отношениях русов со
славянами, иногда противопоставляя им русов как господ
подвластному им славянскому населению, но чем дальше, тем чаще
идентифицируя их друг с другом.3
Упоминая об известиях арабских географов и историков IX-XI вв.
в целом, я должен оговориться, что эти источники (составляющие
особый корпус древнейших свидетельств о Руси) доступны мне только в
переводах, и это, естественно, делает невозможным их
самостоятельный текстологический анализ, который, кажется, с учетом всей
рукописной традиции не завершен и специалистами-востоковедами. Я буду
по-прежнему использовать эти источники лишь частично и лишь как
дополнительный материал, порой трудно поддающийся согласованию
с показаниями византийских и древнерусских памятников. Сведения
арабских авторов зачастую запаздывают на полвека, век и более,
изобилуют противоречиями, устарелыми данными, отличаются
нечеткостью ономастики, этнонимии и хронологии и т. д. Для целей данной
монографии они важны прежде всего тем, что подтверждают данные
археологии о рано проявившемся упорном продвижении древних русов
на юго-восток, к бассейнам Волги и Дона, а затем и к акватории
Каспия — с явной целью выйти к ближайшим к Кавказу мусульманским
торговым центрам и к самому Багдаду. Арабские источники дают
право также на заключение, что с первой трети IX в. древние русы
начинают проникать в Крым и на южный берег Черного моря.
1 Noonan Т. S. Why dirhams first reached Russia: the role of Arab-Khazar
relations in the developement of the earlist Islamic trade with Eastern Euro-
pe//Archivum Eurasiae Medii Aevi, 1984, 4. P. 151-282; Idem. Khazaria as
an intermediary between Islam and Eastern Europe in the second half of the
ninth century: the numismatic perspective//AEMA,1987, 5. P. 179-204.
2 Ибн-Хаукаль называет Волгу рекой русов, а их стремление закрепиться
в Бердаа тем, что здесь было много шелковичных деревьев, а потому —
и много шелка (Muhammad ibn Hauqal. Configuration de la terre (Kitab surat
al-ard. Introduction et traduction, avec index par J. H. Kramers et G. Wiet,
1.1. Paris, 1964. P. 332, 372). См.: Noonan T. S. When did Rus/Rus'
merchants first visit Khazaria and Baghdad's?//AEMA, 7,1987-1991. P.213-219;
Esperonnier M. Le cadre geographique des pays slaves d'apres les sources ara-
bes^medievales//Die Welt der Slaven, 31, 1986. S. 5-19).
Ибн Хордадбех сообщает о самых ранних путях купцов русов на
Восток, когда арабские авторы только начали отличать их от славян,
находившихся под верховной властью хазар. Ибн Якуб писал, что русы
плавают по реке «славян», говорят по-славянски и смешиваются с ними; пере-
°дчиками в Багдаде им служили евнухи-славяне. Русы — разновидность
лавян, точнее, составляют их социальную группу. Как часть славянского
иРа выступают русы и у Ибн ал-Факиха (Коновалова И. Г. К вопросу о
Датировке сообщения Ибн Хордадбеха о путях купцов Руси//Восточная
вропа в древности и средневековье. Материалы к конференции. М., 1998.
ь- 55-57).
22 Византия, Болгария, Древняя Русь
В целом в 1-й четверти IX в. проявились три главных направления
экспансии Руси — на юго-восток, на юг и на север. Северное
направление было обусловлено прежде всего стремлением добыть рабов, меха,
янтарь, моржовую кость для обмена на юго-востоке и юге на шелк,
серебро, стекло, дорогие ремесленные изделия.1 Торговля и набег с целью
грабежа шли тогда «рука об руку». Совершая свои походы на юг, русы
стремились выйти к Черному, Азовскому и Каспийскому морям,
закрепиться на их берегах, обеспечить богатую добычу и, наконец,
добиться юридического признания своих политических объединений как
партнеров в их торговых и дипломатических контактах с Византией, Хаза-
рией и арабским миром.
Чрезвычайно важным в становлении и развитии отношений русов с
империей было совпадение этого процесса со стимулируемым им
процессом самого формирования и упрочения Древнерусского государства.2
На рубеже VIII-IX вв. внешняя активность русов еще выражалась в
основном в набегах, выполнявших две основные функции племенной
верхушки «варварского общества» эпохи формирования государства:
во-первых, грабеж как способ накопления средств для консолидации
внутреннего управления, создания дружины и аппарата власти;
во-вторых, устрашение ближних и дальних соседей как средство
закрепления под своей властью определенной территории и утверждения своих
претензий на международной арене. Совершался постепенный переход
древних русов от набегов и грабежей к установлению дипломатических
отношений с цивилизованным миром и к регулярной торговле на
крупных международных рынках.
Ко времени прямых контактов с Византией русы уже были знакомы
с ее товарами, торгуя с арабами и с Западом. Северное Причерноморье
было в сфере интересов Древней Руси, но здесь издревле утвердилось
влияние империи и Хазарии. От своевременной осведомленности о
«раскладе сил» в данном регионе зависела безопасность северных границ
Византии. Неуклонное с середины IX в. возвышение Руси было с
тревогой воспринято в Константинополе. Его стратегическая цель состояла
в том, чтобы не допустить распространения русского влияния на юг,
отрезать Русь от морских коммуникаций. Воспрепятствовать
продвижению Руси силой оружия Византия, однако, не могла. Для
выполнения такой задачи у Херсона попросту не было сил (неизвестно ни
одного факта от византийской эпохи, по крайней мере от IX-XII вв., о
какой-либо военной акции этого города против его соседей). Империя
могла лишь не допускать Русь на свои рынки, в том числе и в Херсоне.
И напротив — тогда как географическая отдаленность исключала
прямые военные действия империи против Руси, не была исключена для
русов возможность нанесения по империи внезапных ударов. С начала
и до конца интенсивных связей с империей Русь оставалась их инициа-
1 Макаров Н. А. Колонизация северных окраин Древней Руси. С. 162 ел-
2 Подробнее об этом см.: Литаврин Г. Г. Византия и Русь в IX-X вв. /
История Византии. Т. 2. М., 1967. С. 226-236.
Глава первая
23
пом и наступающей стороной. Поэтому основой дипломатии империи
Т ее сношениях с русами стала политика христианизации русов как
вного Средства ослабления угрозы с их стороны.
Начавшийся в Византии в IX в. экономический подъем городов
совал объективные предпосылки к развитию торговли и увеличению
оса нарусское ценное сырье. Но именно политические причины
(возможная военная угроза со стороны Руси) заставляли империю порой
жертвовать экономическими выгодами от связей с русами. Купцы
государств, не имевших с империей дипломатических отношений и
официальных договоров, были лишены всякой возможности вести
торговые операции не только в столице, но и в провинциальных городах
Византии. Даже если бы русам удалось пересечь ее границы и миновать
таможенные заставы, не только их товары, но и самая их свобода и
жизнь могли оказаться под угрозой. Поэтому русам приходилось
сначала силой навязывать империи торговые связи. Они преодолевали шаг
за шагом создаваемые византийцами препоны, переходя от
обретенного права торговать с Херсоном — к рынкам южного берега Черного
моря, а затем и на огромные торжища самого Константинополя.
Херсон в связи с этим оказывался в противоречивой ситуации. Он
не мог существовать, не развивая транзитную торговлю и не
поддерживая связей с городами метрополии и с народами Северного
Причерноморья — неистощимого источника сырья. По словам Ибн-Хордадбеха
(писал в 840-х гг., но отражал положение дел на несколько
десятилетий раньше), купцы русов (а они — «род славян») «доставляют заячьи
шкурки, шкурки черных лисиц и мечи из самых отдаленных [окраин
страны] славян к Румийскому морю».' Но и херсониты опасались
растущей мощи Руси, частых визитов русов в южный Крым и реальной
возможности возникновения поблизости русских колоний (в устье Днепра
или в самой «корсунской стране», как говорится в договорах русов с
греками).
Рии Хордадбех. Книга путей и стран. Перевод с арабского, коммента-
С ооИсслеД°вание, указатели и карты Наили Велихановой. Баку, 1986.
АъжГ ^4' ^Р-: Калинина Т. М. Сведения ранних арабских ученых
ноского халифата. М., 1988. С. 81.
24
Византия, Болгария, Древняя Русь
Свидетельства житий Георгия Амастридского
и Стефана Сурожского о походах росов
на Амастриду и Сурож
Перейду теперь к рассмотрению нескольких самых ранних известий
о связях Византии и Руси в конце VIII-IX столетии, а именно двух зна
менитых греческих житий (Георгия Амастридского и Стефана
Сурожского), Вертинских анналов под 838/39 г., двух речей и окружного
послания патриарха Фотия.
Греческое жизнеописание Георгия Амастридского и славянская
версия жития Стефана Сурожского известны загадочными сообщениями о
русских походах в конце VIII-первой половине IX в. на южный берег
Черного моря и в Крым. Первое обстоятельное исследование житий (как
и их научное издание) осуществил В. Г. Васильевский. Прежде чем
изложить его выводы, приведу вкратце свидетельства названных житий,
цитируя лишь наиболее ответственные места.
Первое из них сообщает в своей заключительной части — в качестве
последнего чуда, случившегося в Амастриде, в храме, у гробницы
Георгия Амастридского, — о набеге русов на город: «Было нашествие
варваров Рос, народа, как знают все, крайне жестокого и безжалостного и
не несущего [в себе] никаких признаков человеколюбия.
Звероподобные по поведению, бесчеловечные по делам, самим видом
обнаруживающие убийство, ничему другому, что свойственно людям, не
радующиеся, кроме смертоубийства, это поистине губительное и по делам и по
имени [племя], начав разорение с Пропонтиды (сто xf\q nponovci5oq арийце-
уоутт^ХОцтц;)1 и опустошив прочее побережье, дошло и до отечества
святого». Враги избивали всех подряд, не жалея ни старцев, ни младенцев.
Храмы разрушались, святыни осквернялись, а на их месте совершались
беззаконные жертвоприношения и «то древнее таврическое избиение
иноземцев, возобновленное ими — резня дев, мужей и жен. Не было
никого помогающего, противоборствующего». Почитают они луга,
источники, деревья. Вступив в храм и увидев гробницу святого, варвары
решили ее раскопать, думая найти богатства, но внезапно потеряли
способность двигаться, сохранив лишь дар речи. «Их игемон» (ityencbv)
расспросил «одного из уведенных в рабство», какая тайная сила была
способна совершить подобное. Тот поведал о могуществе истинного Боги
1 Васильевский В. Г. Русско-византийские исследования. Жития свв. Ге
оргия Амастридского и Стефана Сурожского//Васильевский В. Г. Труды
Т. 3. Пг., 1915: греческий текст ЖГА с переводом: С. 1-76, исследование
С. III-CXLI; славянский текст ЖСС: С. 77-98, исследование: С. CXLII
CCLXXXVIIV/Труды. Т. 3. Пг., 1915) переводит — «начав разорение о
Пропонтиды» (см. там же. С. 64).
Глава первая
25
бра. которому подвластно все и который одобряет лишь благие дея-
ия в отличие от ложных богов, которым поклоняются и приносят
Н ео'твы варвары. Они оскорбили своими руками гроб святого и долж-
ж теперь, чтобы избавиться от божьего гнева, умилостивить Бога с
н 0щЬю христиан, а именно — освободить пленных, оказать почтение
квам и ПОзволить совершить службу. Игемон росов выполнил все, и
ни обрели подвижность. «И происходит некое их примирение и
соглашение с христианами». Варвары прекратили бесчинства,
поклоняющиеся рощам и лугам обнаружили почтение к божественным храмам.1
Васильевский всестороннее обосновал концепцию, согласно которой
житие Георгия Амастридского было создано современником описанных
событий диаконом Игнатием в период иконоборчества, во всяком
случае до 842 г., и содержит в целом достоверное описание реально
случившегося несколькими годами или двумя-тремя десятилетиями раньше
нападения Руси на Амастриду.
Что касается жития Стефана Сурожского, то Васильевский пришел
к заключению, что его не сохранившийся греческий прототип был
составлен, возможно, на рубеже VIII-IX вв. и что весьма вероятна
достоверность известия жития о нападении росов на Сурож (Сугдею) и
другие владения империи в Крыму незадолго до написания жития.
Концепция Васильевского вызвала длительную дискуссию, не
прекращающуюся до сих пор, прежде всего по главному вопросу — об
авторстве и времени написания житий и об их достоверности. Впрочем,
замечу, что число исследователей, разделяющих выводы
Васильевского, в настоящее время постепенно увеличивается.
Было бы слишком долго излагать весь ход дискуссии. Среди
оппонентов Васильевского были и А. А. Васильев, и А. Грегуар, и П. Оргельс,
и Ж. Коста-Луйе, и многие другие. Свидетельства ЖСС при этом
отбрасывались безоговорочно как абсолютно фантастические, а главные
усилия сосредоточивались на критике «теории Васильевского» о
достоверности данных ЖГА о взятии Амастриды русами до 842 г. Описанные
там события относили либо к 860, либо к 941 г. В основном, однако,
аргументация основывалась на самых общих соображениях и
логических умозаключениях. Защищали концепцию Васильевского, как
правило, советские ученые (М. В. Левченко, Е. Э. Липшиц).
Более основательные доводы против теории Васильевского пыталась
привести М. Нистазопулу-Пелекиду, по мнению которой, необычный
Для Игнатия стилистический переход в житии — от конечных слов
изложения предпоследнего эпизода ка1 таиш |iev оОтсод» («все это [было]
так») к начальной фразе интересующего нас заключительного расска-
а 1 а 5ё ttfiq щ Xiav яарабо^а («А следующее [предстает] как весьма неве-
Р ятное») — «опрокидывает», по ее мнению, все построения Васильев-
ого. Смысл этого аргумента состоит в том, что именно в этом месте
ооы «зияет», по мнению исследовательницы, та очевидная уже при
Рвом взгляде (для меня — отнюдь нет) лакуна или обрыв оригинально-
екста, в который вставлена или к которому добавлена позднейшая
Васильевский В. Г. Русско-византийские исследования. С. 64 68.
26
Византия, Болгария, Древняя Русь
интерполяция (о нашествии русов). По мнению Нистазопулу-Пелеки-
ду, признание достоверности похода русов на Амастриду противоречит
свидетельству Вертинских анналов о близком по времени
дружественном контакте императора с русами в 838-839 гг.' Что касается второго
довода, то он вообще не заслуживает рассмотрения: обмен
посольствами в одном году никогда не исключал военных столкновений в другом,
Да и первый довод — результат чисто субъективного восприятия.
В сущности, известия ЖГА не отвергаются — они лишь иначе
датируются (на 30-100 лет более поздним временем).2 Основательное
рассмотрение проблемы заново предпринял, учтя всю предшествующую
историографию, И. Шевченко. Скрупулезно исследовав тексты ЖГА с
точки зрения текстологии, лексики, стиля и литературной традиции
VIII-XI вв., анализируя при этом и доводы сторонников более поздней
даты написания жития (или процитированного выше пассажа как
предполагаемой интерполяции), ученый пришел к выводу, что, во-первых,
автором ЖГА являлся, бесспорно, современник событий диакон
Игнатий: житие обнаруживает несомненную стилистическую,
концептуальную, словарную, эмоциональную близость с другими трудами, надежно
атрибуируемыми Игнатию, написавшему также жития патриархов
Тарасия и Никифора I и Григория Декаполита. Во-вторых, что
некоторые стилистические совпадения в житии и в трудах более поздних
авторов (в частности, Фотия) не противоречат только что приведенному
выводу, так как в жанре духовного сочинительства в IX в. имелся ряд
модных в то время образов, эпитетов, метафор и топосов, которые с равной
готовностью использовали разные авторы. В-третьих, ЖГА было
составлено во второй период иконоборчества (815-842), до 843 г., т. е. до
победы иконопочитания (автор жития, будучи не иконодулом, как думал
Васильевский, а иконокластом, скорее всего — поневоле, старательно,
иногда с большим трудом обходит тему икон, чтобы, с одной стороны,
не погрешить против них, а с другой — избежать обвинений в
приверженности к ним). Таким образом, подводит итог своим наблюдениям
Шевченко, Васильевский прав по большинству пунктов, в том числе и
в том, что пассаж о чуде у гроба святого с русами является
органической частью жития, а ни в коей мере не позднейшей интерполяцией.3
Блестящая статья Шевченко убедила, однако, не всех: очередную1
(и на мой взгляд, несостоятельную) попытку доказать справедливость
выдвигавшегося еще А. Куником4 тезиса, что пассаж жития о русских
1 Nystazopoulou-Pilekidou M. Le Chersonese taurique a l'epoque byzantine.
Paris, 1960. P. 106, n. 1.
2 См., например: Ahrweiler H. Les relations entre les Byzantins et les Russes
au IX siecle//Bulletin d'Information et de Coordination de l'Association des
etudes byzantines, 1971, 5. P. 44-70; Wolska-Conus W. Travauxet memoires...
1970., №4. P. 329-360.
3 Sevcenko I. Hagiographie of the Iconoclast Period//Iconoclasm.
Birmingham, 1977. P. 113-131.
4 KunihA. Der Raubzug und die Bekehrung eines Russenfursten, nach der
Biographie des Bischofs Georg von Amastris//Bulletin de la classe historico-
philologique de Saint-Petersbourg. № 111, № 3, 1845.
Глава первая
27
ЯСГА представляет собой вставку, сделанную после 867 г. при опоре
В окружное послание Фотия о нашествии русов на Константинополь в
«60 г. (а может быть, даже написанную самим патриархом), предпри-
ял А- Маркопулос. Автор обосновыает свое заключение путем сравни-
ьного анализа лексики и стиля жития и сочинений Фотия.1
Устанавливаемые Маркопулосом черты сходства не выходят,
однако за пределы мелких деталей, широко распространенных в
агиографии и риторике топосов и штампов, устойчивых оборотов, модных
выражений, что показал уже Васильевский, отвечая Кунику,2 а затем, как
сказано, еще нагляднее обосновал Шевченко.
Колеблющуюся позицию в отношении аутентичности ЖГА заняли
среди прочих после публикации статьи И. Шевченко также Л. Мюллер
и П. Шрайнер. По мнению Мюллера, принадлежность авторства
жития Игнатию не бесспорна, хотя бесспорен факт атаки росов на Амаст-
риду, исходным пунктом которой он, в согласии с Васильевым и Ар-
вейлер, считает Крым (под «Пропонтидой» он понимает Азовское море),
но в отличие от названных ученых датирует нападение не 860 г., а более
осторожно 840-870 гг. На взгляд Мюллера (и это — новое суждение),
поведение русов свидетельствует об их предшествующих встречах с
христианами: русы проявили робость в виду уже испытанных ими ранее
неудач, приписывавшихся «могуществу чужого бога».3
П. Шрайнеру представляются убедительными доводы в пользу
отнесения авторства жития Игнатию, но пассаж о русах в Амастриде он
считает позднейшей интерполяцией, составленной по мотивам похода
860 г. (может быть, даже после 867 г.) и отразившей действительное
нападение русов на этот город по пути к Константинополю от
«Пропонтиды» (Азовского моря), о чем Фотий будто бы знал до своей первой
проповеди. Ученый считает весомым аргументом в пользу этого заключения
тот факт, что и там и тут решающая роль в согласии русов принять
крещение приписана чуду(!).'1
Решительно не согласился с Шевченко (не подвергая его доводы
подробной критике) Ф. Тиннефельд: он по-прежнему считает точку зрения
Васильева, отнесшего известие жития ко времени похода Игоря в 941 г.,
не опровергнутой.3
1 Markopoulos A. La vie de Saint Georges d'Amastris et Photios//JOB, 28,
1979. S. 75-82, См. также: Nystazopoulou-Pelekidou M. Le
Chersonese taurique... P. 106, n. 1.
^Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. VIII-X, XLIV-LII.
Miiller L. Die Taufe Russlands. Die Fruhgeschichte des russischen Chris-
tentums bis zum Jahre 988. Munchen, 1987. S. 28, 31 und Anm. 118.
bchreiner P. Ein wiedergefundtener Text der Narratio de Russorum con-
sione und einige Bemerkungen zur Christianisierung der Russen in byzanti-
nischen Quellen//Byzantinobulgarica, 5, 1978. S. 301.
An fnnefelci F- *Der furchtbare Blitzschlag aus dem fernsten Norden». Der
sclv h ^еГ Rhos auf Konstantinopel im Jahr 860. Das Ereignis, seine Vorge-
no„i te unG" seine historische Bedeutung//Les pays du Nord et Byzance. Up-
psala> 1981. S. 243-250.
28
Византия, Болгария, Древняя Русь
Напротив, не менее решительно выводы Шевченко признал
убедительными О. Прицак, согласно которому написание жития нужно
датировать 820 г., а нападение русов на Амастриду (со стороны
«Пропонтиды» — Азовского моря) — 807-820 гг. в соответствии с тем, что в то
же время викинги совершили серию набегов на приморские районы
стран Западной Европы.1
Немалую роль в скептических настроениях ученых в отношении к
ЖГА имеет тот факт, что византийские источники умалчивают об этом
событии. Здесь уместно напомнить о замечании Васильевского,
который, говоря о скептиках, отрицающих реальность похода русов на
Амастриду до 842 г. со ссылкой на молчание источников, справедливо
заметил, что argumentum ex silentio — не аргумент и не может заставить
науку отказаться от поисков: в русских источниках есть описание
похода росов, о котором нет ничего в византийских источниках (поход 907 г.),
а в византийских упомянут поход, о котором молчат русские
памятники (поход на Амастриду).2 Недавно напомнил об этом и У. Тредголд,
указавший, что о походе Льва V против арабов в 817 г. мы знаем только из
письма Феодора Студита.3
Итак, система доказательств достоверности показаний ЖГА,
разработанная Васильевским с исторической точки зрения и Шевченко4 —
с текстологической, остается на сегодняшний день, на мой взгляд, непо-
колебленной.
Мне не удалось найти каких-либо дополнительных решительных
доводов в пользу того или иного «приговора». Я только лишний раз
убедился в том, что житие Георгия Амастридского не содержит ни
малейших признаков, реалий, аллюзий, ассоциаций, намеков, которые
позволили бы уверенно заявить, что они соответствуют времени после 40-х гг.
IX в.
Укажу, напротив, на несколько деталей, не отмеченных моими
предшественниками, но вписывающихся в предшествующую указанному
рубежу эпоху. Так, в полном противоречии с экономической
ситуацией во вступившем в полосу расцвета Константинополе, а затем и в
портовых городах середины IX в., когда бурно развивалась торговая
деятельность горожан, стимулируемая и регламентируемая
правительством, в житии говорится о торговле как о греховном занятии, повинном
в преступлениях и убийствах, во вражде и падении нравов.5 Такого рода
1 Pritsak О. At the Dawn of Christianity in Rus'. East Meets West//Procee-
dings of the International Congress Commemorating the Millennium of
Christianity in Rus'-Urhaine (HUS, vol. XII/XIII). New York, 1990. P. 94-95.
2 Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. CXXVIII. CXXXIV.
3 Treadgold W. Three Byzantine Provinces and the First Byzantine Contacts
with the Rus'//Proceedings of the International Congress Commemorating
the Millenium... P. 144. Сомнения в датировке Тредголда (без
аргументации) см.: Aovyyiiq Т. 0EMA ПАФЛАГОША£//Н MIKPA ASIA TON 0EMATON.
A0HNA, 1998. Z. 276; EaPfii8i)q A. 0EMA XAAAIAZ-. //Ibidem. Z. 288-290.
4 Sevcenko I. Hagiography... P. 113-131.
5 Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. 51.
Глава первая
29
ведения — даже в самых верхах византийского общества — были рас-
СУостранены, в частности, в правление Феофила (829-842), приказав-
го сжечь корабль императрицы, своей жены, вместе с товарами, что-
Т, она впредь не была причастна к столь предосудительному занятию.'
Гообщается в житии и о чрезвычайной суровости властей в отношении
чественных (амасТрИдСКих) купцов, нарушивших таможенные пра-
ила: им угрожала казнь мечом. Мало того, такая кара будто бы была
способна покрыть позором и земляков купцов — жителей Амастриды.2
Полагаю также, что странно прозвучало бы для ушей образованных
византийцев, почитателей и читателей автора (из кругов Фотия),
написавшего житие изысканным стилем,3 если бы он, сочиняя во время
патриаршества Фотия (858-867,877-886), страстного любителя античной
литературы, вдруг заявил бы, что описанные в ней подвиги древних
героев «исполнены срама» .4 Сам автор жития привержен к античному стилю
(Игнатий был любителем творчества Софокла и Еврипида5), употребляя
редкие в литературе последующего времени архаизмы (высокие чиновные
лицаунего— «сатрапы», знатные родителей святого— «евпатриды»).6
Едва ли не самым существенным аргументом, приводимом
скептиками, помимо стилистических параллелей с гомилиями Фотия,
считается указание в житии на то, что «тавроскифы» (русы) начали
разорение имперских земель «от Пропонтиды» (т. е. Мраморного моря) и так,
продвигаясь вперед, достигли Амастриды. Сомнение при этом
вызывают два обстоятельства: во-первых, представляется невероятным,
чтобы относительно немногочисленная флотилия русов не только вошла в
строго охраняемый военными судами Босфор, но даже прорвалась в
Пропонтиду. Во-вторых, если бы тем не менее это случилось, такое
событие не оставили бы без внимания византийские хроники и авторы
других видов письменных памятников, как они упоминают об этом при
описании нападений русов в 860 и 941 гг.7 Поэтому, мол, об одном из этих
нападений (скорее всего о первом — в 860 г.) здесь и следует думать.
Именно этот довод оппонентов сам Васильевский считал достаточно
серьезным и приложил немало усилий, чтобы доказать, что под
понятием «Пропонтида» греки нередко понимали также и самый Босфор как
Theophanes Continiatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius
Monachus. Bonnae, 1838. P. 89. 2-14.
2Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. 42.
См. там же. С. 71 (агиограф пишет, что согласился написать житие.
Уступая настоятельным просьбам «любителя изящного» Иоанна).
Там же. С. 42.
Kazhdan A. Ignatios the Deacon//The Oxford Dictionary of Byzantium,
v°l- 2. New York; Oxford, 1991. P. 984.
? Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. 4.
Кстати говоря, вполне определенно, хотя и весьма бегло, о проникно-
и Ии ладей Игоря в Пропонтиду сказано только в одном мало известном
з чДике — в письме Константина VII Багрянородного митрополиту Ки-
афе°Дору(см. гл. 2 и Приложение 2).
30
Византия, Болгария, Древняя Русь
ее неотъемлемую часть. Русы, таким образом, по мысли ученого,
достигли Босфора, но поостереглись входить в него и подвергли опустошению,
как делали это в 941 г., лежащие к востоку от Босфора (как части
Пропонтиды) берега Пафлагонии заодно с ее центром Амастридой.
Данный аргумент Васильевского не был, однако, признан
состоятельным даже его единомышленниками (позднее его опровергли Н. Баум-
гартен, Ж. Коста-Луйе, В. Вольска-Конюс). Добавлю и я один довод
против отождествления Босфора с частью Пропонтиды. Васильевский,
как и его сторонники и оппоненты, не заметил возможность иного (я
полагаю — более адекватного) перевода, а значит, и толкования
приведенной выше ключевой фразы ЖГА. Нашествие на земли империи русы
начали не «от Пропонтиды» (от входа в Босфор, по мысли
Васильевского), а «с Пропонтиды» (ало xf\q Tlponoviiboq), т. е. с берегов Мраморного
моря. Считая упомянутую в житии Пропонтиду поистине «камнем
преткновения» , другого рода попытку увязать ее с походом русов на Амас-
триду предпринял А. А. Васильев. По его мнению, под «Пропонтидой»
в данном случае автор жития имел в виду Азовское море, которое в
обыденном значении слова является также «Предпонтьем» («предморь-
ем»).1 Иначе говоря, поход русы начали будто бы с разорения
византийских городов Крыма и затем (вдоль ли восточного, а потом южного
берега Черного моря или напрямую через море2) достигли Амастриды.
Многие историки приняли и до сих пор принимают это толкование,
связывая обычно этот маршрут (как некогда Васильев) не с набегом
русов до 842 г., а с их походом на Константинополь в 860 или в 941 г.
Поскольку о каких-либо нападениях русов на побережье после их отходя
от столицы империи в 860 г. неизвестно, эти ученые считают логически
оправданным допущение, что русы атаковали Амастриду на пути из
Приазовья и Крыма к Константинополю.
Однако и это допущение ни в коем случае нельзя, по моему мнению,
признать удовлетворительным по двум причинам: во-первых, не
отыскано ни единого случая наименования Азовского моря Пропонтидой даже
в просторечном понимании его как предчерноморского морского
бассейна. Во-вторых (и это — главное), сам гидроним «Пропонтида» — про-
1 VasilievA. The Russian Attack on Constsntinople in 860. Cambridge;
Massachusetts, 1945; Idem. The Goths in the Crimea. Cambridge; Massachusetts.
1936. P. 111.
2 В. Ф. Гайдукевич (О путях прохождения древнегреческих кораблей в
Понте Эвксинском//КСИА. 116. 1969. С. 11-19) опровергает
существующее в науке мнение о каботажном плавании греков по Черному морю: уже
со времен Геродота греки умели пересекать море в меридиональном
направлении. См. также: Богданова Н. М. Херсон в Х-XV вв. Проблемы истории
византийского города// Причерноморье в средние века. М., 1991. С. 71-
72; Pillinger R. Der Apostel Andreas. Ein Heiliger von Ost und West im Bild
der frtihen Kirche. 1994; Idem. Die Schwarzmeerkiiste in der Spatantike und
im frtihen Mittelalter. 1992; Paflagonia und Honorias//Tabula imperii Byzan-
tini. Bd. 9. 1996 (охвачен период от 300 до 1460 г.).
Глава первая
31
янственно ориентированное наименование,' данное Мраморному морю
ками — жителями южных причерноморских территорий, которым
ГР проникновения в Понт (Черное море) предстояло преодолеть «Пред-
" нтье» (Мраморное море). Только Мраморное море и только для них,
том числе для автора жития, было Пропонтидой. Меотида и в номиналь-
ом и в обыденном смысле «предморьем» для греков являться не мог-
она могла мыслиться скорее как «Гиперпонтида». К северу от Мео-
лды греки не жили (или жили короткое время и в малом числе), а,
следовательно, назвать Меотиду «предпонтьем» здесь было некому — для
херсонитов же и греков метрополии она могла быть только « запонтьем».
Подобным пространственно ориентированным географическим
наименованием является также, например, Загора — примыкающая с юга
к Балканскому хребту часть Северной Фракии, — она была названа так
болгарами и только для них была подлинно «Загорьем». Таково же
название «Закавказье» — регион к югу от Кавказского хребта,
получивший это название от проживавшего к северу русскоязычного населения
(грузинами и армянами этот топоним и ныне воспринимается как
выражение великорусских амбиций) и т. д.
Таким образом, и этот контрдовод ученых, отрицающих
достоверность сведений жития Георгия Амастридского или стремящихся
интерпретировать данные этого памятника в связи с более поздними
событиями истории русско-византийских отношений, не может быть признан
состоятельным.
В связи с тем что Азовское море не было затронуто русами при
набеге на Амастриду, можно, по-видимому, сделать четыре весьма важных,
на мой взгляд, вывода. Во-первых, мало вероятным (или совсем
невероятным) следует считать отправным пунктом похода Крым и русский
рейд вдоль восточного берега Черного моря или через море. Во-вторых,
приходится признать, что русские пришли от устья Днепра и,
следовательно, умели преодолевать днепровские пороги уже в первой трети IX в.
В-третьих, надо думать, что прибытий к Босфору русский отряд сумел
совершить, пробираясь по мелководью у восточного берега пролива, как
русы делали это в 941 г., грабительский рейд и в Мраморное море (хотя,
скорее всего, весьма скоротечный). О способности ладей русов
незаметно (taiGovxtt) проникать через Босфор в Мраморное море пишет и Пселл,
рассказывая о русском походе 1043 г.2 В-четвертых, наконец, русские
скорее всего знали об отсутствии в столице империи крупных
сухопутных и морских сил, ибо действительно в первой трети IX в. империя
вела напряженные войны: в 809-814 гг. — с болгарами, в 820-825 гг. —
^Узурпатором Фомой Славянином, в 837-839 гг. — с арабами в Малой
зии и на Сицилии. Возможно, одним из этих периодов и нужно пред-
л°Жительно датировать нападение русских на Амастриду.
пы в
См 0
подобных топонимах: ПодосиновА. В. Картографические принци-
д стРУктуре географических описаний древности//Методика изучения
'Вд^ЙШИХ источников по истории народов СССР. М., 1978. С. 26-28.
Т u^Cttel Psellos. Chronographie, Texte etabli et traduit par E. Renauld.
• "• Paris, 1967. P. 8. 4.
32
Византия, Болгария, Древняя Русь
Наконец, никак не прокомментировали оппоненты Васильевскор,
его указание на то, что абсолютно ничего общего с обстоятельствам,
набега на Амастриду не имела отмеченная Фотием в 860 г. недисциц.
линированность войска русов, не имевших авторитетных предводите.
лей.1 Напротив, «тавроскифы» попавшего в беду отряда русов в Амаст
риде беспрекословно, как не раз сказано в житии, выполняли все прц
казания своего «игемона».
У. Тредголд полагает, ссылаясь на вполне убедительные пример,
учреждения новых фем близ угрожаемых пограничных районов импе
рии, что преобразование ок. 818-819 гг. двух турм фемы Армениак в
фему Пафлагония (с Амастридой) и фему Халдия (с Трапезундом) на
южном берегу Черного моря с возможным приданием им военного
флота следует считать дополнительным косвенным аргументом в пользу
достоверности данных жития: ученый увязывает упомянутые админи
стративные меры с только что случившимся набегом русов на
Амастриду и в связи с этим — с осознанием правителями империи серьезной
опасности от русов — единственного здесь врага, способного нападать
моря.2
Что касается жития Стефана Сурожского, то и здесь можно с
полным правом сказать, что никто после Васильевского не добавил ничего
принципиально нового ни в подкрепление, ни в опровержение
достоверности свидетельств жития. Однако возможность для новых наблюдений
отнюдь не исчерпана полностью: копия (она мне недоступна)
утраченного оригинала краткого жития Стефана, сделанная греком из Сурожа
в XIV в. и до сих пор не исследованная, хранится в Константинополе в
патриаршей библиотеке под шифром Chalcensis № 75. Не исключены
важные находки, ждущие исследователя, который решился бы на
изучение всей рукописной традиции славянской версии жития
(сохранилось 15 рукописей, датируемых разным временем).3
Посмертно совершенное Стефаном Сурожским чудо (31-е по счету)
(также в храме и также при попытке варваров осквернить его могилу)
вкратце сводится к следующему: через малое число лет после смерти
святого (ее датируют ок. 787 г.) пришла великая русская рать из
Новгорода, князь Вравлин, «силен зело». Пленив все «от Корсуня и до
Корча», он на 10-й день ожесточенного штурма взял Сурож, взломав
железные ворота.4 Сокрушив двери храма Св. Софии, он вошел в него в
разграбил богато украшенную гробницу святого. И тотчас разболелся:
его поразил жестокий припадок (он один видел будто бы напавшего н■■
1 Васильевский В. Г. Труды. Т. 3, С. СХХХШ.
2 Treadgold W. Three Byzantine Provinces... С. 132-144.
3 Александр Боспорец. Краткое житие Святого Стефана, архиепископ»
Сугдайи (Тексты, переводы, толкования и комментарии). Коктебель, 1994-
С.26-50.
4 Любопытно, что в 1059 г. «стратиг Херсона и Сугдеи« обновил »же
лезные ворота» претория (Херсона) и Сугдеи (Латышев В. Этюды по в*
зантийской эпиграфике //ВВ. Т. И. 1895. С. 185).
Глава первая
33
рго и душившего его старца). Повинуясь его приказу, князь повелел
воим «боляромъ» вернуть все награбленное, войску же, ничего не за-
сватывая, выйти из города, отдать все, захваченное в церквах от Кор-
нИ до Керчи, креститься вместе со всеми боярами, освободить всех
пленных мужчин, женщин и детей, позволив им уйти каждому в свои
места. Когда все было выполнено, здоровье вернулось к князю. Он
одарил храм, почтил город и священников и ушел. Узнав об этом, и другие
«ратные» не смели нападать на город, а если делали это, то уходили
посрамленными.'
Васильевский считал, что описанное в житии событие действительно
произошло в начале IX в. О разорении венграми крымского побережья
свидетельствует и житие Константина Философа.2 Не исключено,
думал ученый, что напавшие были не «уграми», а русами. Если автор жил
на рубеже X-XI вв., он мог знать о существовании и тех и других.3
Сделанные некоторыми исследователями вскоре после публикации
Васильевского попытки увязать рассказанный в житии эпизод с
князем Владимиром и его походом на Корсунь вызвали совершенно
резонное замечание Васильевского, что в русской версии жития абсолютно
исключена подмена имени крестителя Руси на имя неведомого Брав ли-
на (добавлю: как и представление о пути «царицы Анны»
Багрянородной из Корсуня в Киев через Керчь). Как показал В. Г. Васильевский,
изданные им жития Стефана — и греческое (краткое) и славянское
(пространное) — весьма далеки от оригиналов и по содержанию, и по
времени их написания. И составлены они были не очень образованными
людьми. В житии немало противоречий и фактических ошибок, но немало
в них также признаков оригинальности и подлинности исторических
реалий (таких, например, как имя преемника Стефана на посту
епископа Сугдеи Филарета, название главного храма города — Св. София,
титул тархан хазарского наместника Керчи, германская этимология
имени вождя «тавроскифов» Бравлин, топоним близ Керчи Черная Вода,
известный впоследствии как Чуфут-Кале, «железные ворота» Сугдеи,
которые ремонтировал стратиг Херсона Алиат в середине XI в., и др.).
Единственное, что вызывало большие сомнения Васильевского, —
это указание краткой редакции на предпринятое святым специально
путешествие в Афины с целью поклонения храму Богородицы, ибо этот
храм (бывший Парфенон) не был, как почему-то полагал ученый,
популярным у византийцев вплоть до XII в.4 Но Васильевский ошибается:
Василий II, завершив завоевание Болгарии в 1018 г., именно туда
отправился с войском, совершая не ближний путь, чтобы отслужить
благодарственный молебен по поводу победы над болгарами.5
\ Васильевский. В. Г. Труды. Т. 3. С. 95-96.
Оказание о начале славянской письменности. Вступительная статья,
перевод и комментарии Б. Н. Флори. М., 1981. С. 78, 119.
( Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. CCXXVII-CCXXXII.
Там же. С. CCXXI.
loannis Scylitzae synopsis historiarum. Rec. 1. Thurn. Berolini et Novi
bhoracU 1973 p зб4 7(. *з
2 *"■ 3690
34
Византия, Болгария, Древняя Русь
Не все представляется в анализе Васильевского одинаково
приемлемым. Конечно, нападавшая на Сурож Русь не была ни готской, ни
крымской или приазовской. Ныне признано, что уже современник
Васильевского, его ученик Ф. Вестберг в своей критической статье основательно
подорвал догадки своего учителя о походе на Сурож азово-черномор-
ской Руси.1 При византийской системе шпионажа было абсолютно
невозможно осуществить в Крыму или близ него какие-либо
приготовления к военному походу без точной осведомленности об этом
херсонского стратига. Конечно, не могла быть эта Русь и новгородской или
ладожской — Новгорода еще не существовало, а у Ладоги (если речь шла
о рубеже VIII-IX вв.) не было в то время сил для столь отдаленной
военной экспедиции.
Не удалось Васильевскому удовлетворительно объяснить и все
имеющиеся в житии фактические ошибки и несоответствия. Имея в виду
именно эти ошибки (в частости, объявление в житии хазарки «Феодо-
ры, дочери керченского царя», женой Константина V, смешение Льва III
с Львом V и др.). В отличие от жития Георгия Амастридского,
историческая ценность жития Стефана Сурожского остается сомнительной,
хотя и было бы опрометчиво отрицать ее полностью.
Но во многих работах, начиная со статьи Вестберга, сделаны
интересные и порой вполне убедительные объяснения ошибок (автора или
переписчиков), имеющихся в житии. Так, по мнению Вестберга, часть
ошибок следует отнести насчет писцов: женой Константина была
Ирина и в оригинале, возможно, стояло — «{Ирина}, дочь Феодора,
керченского царя» (хазарского правителя).2 Александр Боспорец, в сущности,
принимает это толкование. Он полагает также, что некая загадочная
«корсунская царица Анна», которая разболелась на пути в Керчь у
Черной Воды и была чудесно исцелена, попросив в молитве помощи у
святого,3 вполне могла быть действительно Анной, дочерью царя Льва III:
выданная отцом за стратига фемы Армениаков Артавазда, она,
возможно, была сослана в Херсон после свержения мужа-узурпатора.4
По мнению О. Прицака, в оригинальном тексте вообще не было
имени Ирины — оно возникло в результате переписывания слов «дочь
(керченского царя) Феодора миротворка». Этот ученый считает данные
жития Стефана вполне достоверными, имени Бравлин он находит
германские соответствия в норманнской антропонимии Запада и датирует
нападение русов на Сугдею 802-820 гг., последовавшее вскоре после пер-
1 Вестберг Ф. О житии Стефана Сурожского//ВВ. т. 14, 1908. С. 227-
236.
2 Вестберг Ф. О житии... С. 230 ел.
3 Васильевский В. Н. Труды. Т. 3. С. 96.
4 Александр Боспорец. Краткое житие святого Стефана... С. 26-50.
Автор не учитывает, однако, что ссылка Анны, которую ее муж успел-таки
короновать, в таком случае могла иметь место уже в 743 г. (год свержения
с престола узурпатора Артавазда Константином V), и ко времени смерти
Стефана это была уже весьма пожилая дама...
Глава первая
35
оГо натиска норманнов на страны Запада в 787-789гг. (русы выступа-
В т v Прицака как восточный фланг общеевропейской экспансии викин-
ГоввконцеУШ-Хв.).1
Л, Мюллер, отмечая известные слабости жития Стефана как исто-
пического источника, признает, однако, наличие в нем заслуживающего
ловерия «зерна». Имени Бравлин соответствует по его мнению,
германское «Бровастый» (Augenbraue).2 Ни малейших сомнений в наличии в
житии Стефана Сурожского достоверных данных о набеге русов на Крым
в начале IX в. не выражает и Дж. Хакслей.3 Решительно отказывает
житию в каких-либо качествах исторического источника Ф. Тинне-
фельд.4
Попытаюсь добавить некоторую аргументацию в пользу тезиса
Васильевского, что автор славянской версии пространного жития Стефана
Сурожского, хотя существенно переработал греческий (византийский)
оригинал, иногда рабски следовал ему. Это явствует из сохранения в
славянском тексте очевидных грецизмов — следов перевода с
греческого. Переводчик-славянин, во-первых, сообщает (следуя оригиналу)
такие реалии имперской жизни, которые ничего не говорили русскому
читателю; во-вторых, он был настолько хорошо сведущ в чужом языке,
что даже не замечал беглого употребления грецизмов, хотя мог безо
всяких затруднений передать их вполне адекватно славянскими
соответствиями, особенно в тех случаях, когда речь шла не о редких или
технических терминах, а об обыденных понятиях.
Говоря об упорных иконодулах среди духовенства, автор пишет, что
370 из них царь «въ анумера въсадилъ б'Ь въ темницоу»6 («анумера»
называли самую страшную, лишенную освещения тюрьму в
Константинополе, о существовании которой вряд ли кто-нибудь знал на Руси,
и поэтому переводчик поясняет — «темница»). Употребляет он и
греческое слово «етер» (наравне со славянским «другой»).6
Начальным пунктом нападения русов был, если верить житию,
Херсон (Корсунь). Не ясно, однако, почему штурм Сугдеи был предпринят
ими после разорения двух крайних пунктов территории набега
(Херсона и Боспора). Получается, что русы вернулись от Керчи в Сурожу, мимо
которого сначала прошли на пути от Херсона к Керчи. Если Херсон стал
первым объектом нападения русов, то этот факт отнюдь не
подкрепляет мысль о Восточном Крыме или северных берегах Меотиды как об
исходном пункте набега русов по морю. В целом, однако, проблема
достоверности сообщения жития Стефана Сурожского о взятии Сугдеи руса-
ми остается открытой.
1 Pritsak О. At the Dawn of Christianity in Rus'. P. 87-110.
8 Muller L. Die Taufe... S. 31.
' Huxley G. On the Vita of St. John of Gotthia (VIII c.)//Greek, Roman and
^antine Studies, v. 19, № 2, 1978. P. 166-167.
4 TlnnefeldF. «Der furchtbare Blitzschlag...». S. 243-250.
Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. 92.
е Там же. С. 97.
36
Византия, Болгария, Древняя Русь
Отныне опасные «варвары» -русы требовали зоркого надзора — и эти
заботы были важнее для империи, чем выгоды от торговли с ними.
Появлению русов с мечом в руках в Суроже и Амастриде, конечно,
предшествовало посещение ими этих городов ради торговли. Уроженец Ама-
стриды, Никита Пафлагонский (известный также как Давид, «Ритор»
или «Философ») писал в начале X в.: «О Амастрида, око Пафлагонии,
а лучше сказать — почти всей вселенной! В нее стекаются, будто на
общий рынок, скифы, как населяющие северные берега Евксина, так и
живущие южнее. Они привозят сюда свои и забирают амастридские
товары».1 Воспевая родной город, Никита, видимо, неплохо знал его
историю и его современные и не столь давние торговые связи. Тесными,
и именно с Крымом они остались, согласно Константину
Багрянородному, и в середине X в.2 Под «скифами... населяющими северные
берега» Черного моря, могут для того времени иметься в виду только русы:
нет абсолютно никаких данных о купцах алан, касогов, хазар или
венгров, которые в IX в. пересекали бы ради торговых целей Черное море
или обходили его с какой-либо стороны по берегу. Способными на это
были еврейские купцы, но для того времени нет достоверных известий
о том, что они могли фигурировать под этниконом «скифы». О том что
русы безжалостны, «все знают», сказано в ЖГА(см. выше). О
привычном появлении русов на берегах самой империи в 1-й половине IX в.
свидетельствует и Иоанн Скилица в связи с их нашествием на
Константинополь в 860 г.: «Все лежащее на берегах Евксина и его побережье
разорял и опустошал в набегах флот росов (народ же рос — скифский,
живущий у северного Тавра, грубый и дикий). И вот самую столицу он
подверг ужасной опасности».3 Фотий называет народ рос
«пресловутым», т. е. находящимся у всех на устах, и говорит о том, что известно и
о нападениях росов на своих соседей и их порабощении ими (см. ниже).
Отождествляет с тавроскифами русов, как было сказано выше, и
автор ЖГА, сообщая об их языческих обрядах и о сохранившемся
издревле обычае убивать (точнее — приносить в жертву) попавших им в руки
иноземцев. Но пишет он и о готовности русов к (выгодным) для них
соглашениям, которую они проявили и при нападении на Сурож и
впоследствии, в IX-X вв., также, как правило, после своих набегов.
Короче говоря, известия кратко рассмотренных житий вполне
ложатся в контекст других независимых известий об активности русов до
похода 860 г. в направлении не только Каспия, но и византийских
пределов.
'PG.t. 105. Col. 421.
2 Об управ, имп. С. 274.
•Чо. Scyl. P. 107,44-47.
Глава первая
37
Вертинские анналы о посольстве росов
в Константинополь
Перейду теперь к известию Вертинских анналов под 838/839 г.
(авторство их в данном месте приписывается современнику событий Пру-
денцию) — первому бесспорно точно датированному сообщению о
древних русах.1 Оно свидетельствует о новом этапе в развитии Руси и в ее
отношениях с внешним миром, что выразилось в двух фактах
чрезвычайной важности: в наличии у русов устойчивой политической
системы и в их заинтресованности в официальных дипломатических
отношениях с цивилизованным миром, в частности с Византией.2
Приведу сообщение анналов в русском переводе (с небольшими
купюрами): «Прибыли также послы греков, отправленные императором
Феофилом, а именно Феодосии, халкидонский митрополит-епископ, и
спафарий Феофан, доставившие вместе с достойными дарами письмо.
Император принял их с почетом в Ингельгейме в 15 календы июня3...
[Феофил] послал также с ними неких [людей], которые говорили о себе,
т. е. о своем народе, что они называются Рос,4 которых их король по
имени какан направил к нему ради дружбы, как они говорили, прося
в упомянутом письме, чтобы они могли иметь возможность, по
благоволению императора (Людовика), а также помощь во всем при
возвращении через его империю, так как пути, которыми они прибыли в
Константинополь, они проделали среди варваров и племен величайшей
дикости, и он не хотел бы, чтобы они возвращались теми же [путями], дабы
не подверглись случайно опасности. Император, расследуя более
тщательно причину их прихода, узнал, что они из племени свеонов и, решив,
1 Annales Bertiniani s. a. 839, ed. F. Grat, J. Vieilliard and S. Clemencet.
Paris, 1964. P. 30-31.
2 Именно так расценивают суть этого сообщения и Д. Мюллер (Mtiller L.
Die Taufe... S. 21-23) и Дж. Шепард (Shepard J. Byzantine relations with the
outside world in the ninth century: an introduction//Byzantium in Ninth
Century: Dead or Alive? Hampshire, 1998. P. 167-180).
3 Дата соответствует 18 мая 839 г.
qui se, id est gentem suam, Rhos vocari dicebant. M. Б. Свердлов
переводит, придавая огромное значение нюансам (он полагает, что «шведы»
определенно заявляли, что не они сами, а другие называют их «рос» и что
форма термина не обязательно свидетельствует о влиянии греческой Рщ):
*которые говорили, что их, то есть их народ, называют рос» (Латиноязыч-
ные источники по истории Древней Руси. Германия. IX-первая половина
£Н в. Сост., перевод, коммент. М. Б. Свердлова. М.; Л., 1989. С. 10-13).
Р-: Schramm G. «Gentem suam Rhos vocari dicebant»// in: Haustein U., Stro-
e' G- W. and Wagner G., eds. //Osteuropa. Berinhte und Forsr.himgen. Stutt-
eart.i98l.S. 1 -10
38
Византия, Болгария, Древняя Русь
что они скорее разведчики в том и в нашем царстве, чем просители друяс-
бы, повелел задержать их у себя до тех пор, пока сможет точнее
определить, честно ли они прибыли к нему или нет. Он не замедлил сообщить
Феофилу об этом через упомянутых послов в письме, что он из любви к
нему милостиво принял их, и если они будут признаны честными,
получат возможность вне опасности для них, с оказанной им помощью
вернуться на родину. В ином случае они с нашими посланцами должны
быть направлены к его персоне, чтобы он сам вынес решение, как с
такими людьми должно поступить».
Данное свидетельство Вертинских анналов комментировалось
сотни раз. При этом перед исследователями сразу же вставало несколько
узловых вопросов: 1. Какой каган послал «шведов», которые
именовались «росами»? 2. Каким путем прибыли «шведы» в Византию? 3. Кто
мешал им вернуться тем же путем? 4. Почему Людовик счел нужным
расследовать этническую принадлежность послов, не поверив
рекомендациям императора Византии? 5. Каковы были цели и результаты
визита «шведов» в Византию?
Действительно, сообщение лишено необходимой конкретности и не
случайно до сих пор возбуждает нескончаемые дискуссии. Послов к
Феофилу, называвшихся «росами», а оказавшихся шведами, связывали
даже с подлинно шведским (неким «росским» в Скандинавии)
политическим образованием и с норманнскими колониями в Прибалтике,
в Старой Ладоге, Сарском городище, или Приднепровье, и с хазарским
каганатом, и, наконец, с так называемым «Русским каганатом» в
междуречье Среднего Днепра и верховий Северского Донца. Один обзор
существующих ныне гипотез о посольстве росов в 838-839 гг. и
расположении «Русского каганата» мог бы составить крупный
историографический очерк.
Специально изучивший дипломатические контакты Византии со
странами Запада Т. Лунгис не определяет ни цели послов, ни их
правителя (кагана). Он уверенно идентифицирует послов-росов со
скандинавами, разорявшими берега Германии, полагая, что они («несчастные»)
по воле Людовика «остались на Западе».1 Ф. Тиннефельд также
полагает, что послы в Константинополь были отправлены из Скандинавии.2 •
По мнению Васильевского, это были послы хазарского кагана,
прибывшие в Констанинополь осенью или зимой 838 г. благодарить
императора Феофила за помощь в построении Саркела. К Людовику
Благочестивому они отправились вместе с посольством Феофила,
надеявшегося на помощь короля против арабов. Подозрительность немцев была
1 Lounghis Т. С. Les ambassades byzantines en Occident depuis la fondation
des etats barbares jusqu' aux Croisades (407-1096). Athenes, 1980. P. 167-
168.
2 Tinnefeld F. «Der furchtbare Blitzschlag... P. 243-250. См. также: Ellis-
Davidson H. R. The Viking Road to Byzantium. London, 1976. P. 57; Muthesi
us A. Byzantine Silks in Viking hands//Byzantium. Identity, Image, Influence.
С 184-192.
Глава первая
39
поавданна — внешний вид и язык «росов» весьма напоминали норман-
в которые с 834 г. бесчинствовали на германском побережье. Всего
а год Д° прибытия послов Феофила Людовик начал строить флот для
отпора норманнам.
Мнение Васильевского, по крайней мере в локализации каганата,
принял Ж.-П. Ариньон. Критически рассмотрев новейшую
литературу он пришел к выводу, что под каганом здесь скорее всего имеется в
виду именно хазарский каган (русский князь не имел такого титула;
титул кагана у Илариона применительно к св. Владимиру — поздний и
особый случай); однако «росы» на самом деле не имели статуса послов
кагана — они лишь назвали его своим повелителем; это были воины-
наемники шведского происхождения, служившие хазарскому кагану
и посланные им Феофилу («ради дружбы») в ответ на его просьбу о
помощи, которую он просил и у Людовика Благочестивого, в связи с
неудачами империи в войне с арабами (они взяли 12 апреля 838 г. родной
город Феофила Аморий). Но новые смуты, вызваные возобновлением
иконоборческих гонений, помешали их использованию в каком-либо
военном предприятии, и Феофил направил их на родину.'
У этой концепции есть два слабых пункта: во-первых, Пруденций
явно говорит о нескольких или, во всяком случае, небольшой группе
лиц, которые никак не могли оказать Феофилу сколько-нибудь
действенную военную помощь. Во-вторых, в письме Феофила идет речь
о возвращении «росов» не на их скандинавскую родину, а туда же,
откуда они прибыли в Константинополь (т. е. к пославшему их кагану), —
следовало только избрать новый, обходной путь, чтобы им вновь не
подвергаться опасности на прежнем. Для возвращения же в Хазарию не
было никакого резона отправляться в Ингельгейм (в Крыму имелись
хазарские колонии, Саркел стерег путь по Дону, но даже в случае, если
бы венгерский барьер оказался и здесь тогда непреодолимым,
посланцам кагана было удобнее переждать лихое время в Крыму, чем идти
в Хазарию через Германию).
Идентификацию каганата с норманнскими политическими
образованиями связывали и продолжают связывать многие исследователи. По
мнению В. Я. Петрухина, посольство отправили скандинавы Старой
Ладоги в поисках новых торговых путей (старые — через Северский
Донец и Приазовье — оказались в 830-х гг. перекрытыми венграми); о
соперничестве этих норманнов с хазарами и стремлении избавиться от
зависимости от них свидетельствует тот факт, что властитель
норманнов Ладоги оспаривал престижный титул кагана у правителя хазар.2
1 Arignon J.-P. Remarques sur le titre de kagan attribue aux princes russes
d'apres les sources occidentals et russes des IX-XP s. //ЗРВИ. 1984, 23.
C. 63-67 (здесь и литература; см. ее также в кн.: Сахаров А. Н.
Дипломатия Древней Руси. М., 1980. С. 36-41).
2 Петрухин В. Я. Варяги и хазары... С. 68-83. А. П. Новосельцев
считал этот титул сопоставимым для тюркско-хазарского региона с титулом
императора Римской (и Византийской) империи (Новосельцев А. П. К
вопросу об одном из древнейших титулов русского князя//История СССР.
19°2, №4. С. 150-159).
40
Византия, Болгария, Древняя Русь
Типичной для скандинавской историографии является жесткая
увязка географического расположения каганата с регионом, в котором
среди прочего населения Восточной Европы должна была преобладать
этнически определенная (норманнская) группировка. До сих пор
пользуется признанием предложенная еще классиком норманизма В. Том-
сеном и развитая А. Стендер-Петерсеном теория о созданном на рубеже
VIII-IX вв. или в самом начале IX в. норманнами в верховьях Волги
чисто норманнском государственном объединении,' организованном по
образцу Хазарского и игравшем роль посредствующего звена в
проведении культурного влияния с низовий Волги до ее верховий. Первый
ведущий к становлению у норманнов государства контакт с Византией
имел место не через Днепр, а через тюркские государственные
образования на Волге. Отсюда и тюркский титул конунга «каган» .2
Центром освоенной накануне создания своего государства территории
в треугольнике между Белоозером, Ладожским и Чудским озерами
стала — и очень рано — Ладога (хотя ее норманнское имя Aldeigjuborg
известно только с концаХ в.). Свидетельство Вертинских анналов под 839 г.
автор связывает именно с этим «Русским каганатом», полагая, что
«первая историческая дата в истории России» «представляет только
скандинавско-шведский каганат на Волге» .3 Незадолго перед объединением
Киева с Новгородом в Новгород из Ладоги была перенесена столица
каганата. Конец «норманнского преобладания» автор относит к XI в.4
С. Франклин и Дж. Шепард, рассмотрев три возможные, на их
взгляд, локализации (район Центральной Швеции, Ладога и
Городище), решительно отдали предпочтение Рюрикову Городищу. Шепард
считает также не до конца разрешенной загадкой, какие варвары
мешали послам вернуться в 839 г.: Приазовье было регионом хазарского
влияния, славян здесь еще не было, да и не могли они этого сделать,
будучи слабо организованы.5 О. Прицак объединяет (в целом —
умозрительно) норманнскую и хазарскую теории истоков Древнерусского
государства. В последние десятилетия VIII в., пишет он, важнейшими
торговыми факториями были Старая Ладога и Сарское Городище; Волго-
русский каганат возник в результате объединения династии
Рюриковичей с хазарским каганом, бежавшим сюда в ходе восстания
подданных после принятия им ислама.6
1 См. об этом: Литаврин Г. Г. Вопросы образования Древнерусского
государства...; Стендер-Петерсен А. Проблемы древнейших византийско-
русско-норманнских отношений (Stender-Petersen A. Das Problem des
altesten byzantinisch-russisch-nordischen Beziehungen//X Congresso Inter-
nazionale di Scienze Storiche, Relazioni, vol. III. Roma, 1955. P. 165-187//
CB, VIII, 1956. С 386-395).
2 Stender-Petersen A. Das Problem... S. 167.
8 Ibid., S. 179-180.
4 Ibid., S. 187.
5 Franklin S., Shepard J. Emergence... P. 80. 84, 117; Shepard J. The Rhos
guests of Lois the Pious: whence and wherefore?//Early Medieval Europe, 4,
1995. P.41-60.
6 Pritsak O. The Origin of Rus'. Vol. I. Old Scandinavian Sources other than
the Sagas. Cambridge Massachusetts. 1981. P. 28-29.
Глава первая
41
Согласно обряднику константинопольского двора X в., подлинно
онституционным, признанным в Византии носителем высокого титула
каган» был только правитель Хазарии.1 Его официальный ранг
определен как несравненно более высокий, чем ранг архонтов венгров,
печенегов, русских и др. Грамоты, посылаемые кагану Хазарии, полагалось
запечатывать печатью не в 1-2, а в 3 солида и именовать его
велеречивой формулой («благороднейший и светлейший»).2 Не исключено, что
вобряднике X в. отражены порядки, имевшие силу уже в IX столетии:
именно в 830-е гг. кагана и императорский двор связывали особенно
дружественные, союзные отношения. Казалось бы, в X в. в чопорной,
приверженной протоколу и традиции столице империи не могли
принять по рангу посланцев кагана неведомых самозванцев, решившихся
оспаривать этот титул, как думает Петрухин, у дружественного
империи хазарского государя. Казалось бы также, посланцы кагана
должны были бы иметь грамоты своего повелителя, исключающие всякие
сомнения на этот счет.
Но и эта, казалось бы, обоснованная констатация не избавляет от
всех трудностей интерпретации. Откуда же могли прибыть от
хазарского кагана его посланцы causa amicitiae, или gracia pacis (напрасно в
этих тонкостях искать разгадку, как это делает Ариньон3), если путь
в хазарские владения в Крыму для них не мог быть перекрыт ни
венграми, никем другим? Можно ли признать в связи с этим давно
высказанную точку зрения, что дипломатическую миссию на этот раз
выполняли росы, уже создавшие подвластную им политическую структуру в
регионе между днепровскими порогами и районом позднейшего
Новгорода (Городищем), но признававшие суверенитет хазарского кагана? Из
четырех возможных мест нахождения этой структуры (Рюриково
Городище, Старая Ладога, район Киева и междуречье между Средним
Днепром и верховьями Северского Донца) можно с большей степенью
вероятности думать только о последних двух: на северные регионы
влияние хазар никогда не простиралось, возникшие же в этом регионе
скандинавские колонии были к 830-м гг. еще слишком слабы в
экономическом и военном отношении, чтобы стать партнерами на уровне
официальных дипломатических контактов с такими державами, как Хазария
и Византия.
В письме Василия I от 871 г. Людовику Немецкому упомянут Chaganus
Nordmannorum (см.: Vernadsky G. The Rus' in the Crimea and the Russo-
Byzantine Treaty of 945//Byzantina-Metabyzantina; vol. I; part 2; Paris.
1946. C. 251). И. Г. Коновалова (К вопросу о датировке... С. 54) отмечает,
что, в отличие от более поздних арабских авторов, Ибн Хордадбех,
сообщения которого датируются 840-ми годами, еще не титулует правителя
РУсов «каканом», ибо еще не имел на этот счет информации, которая,
видимо, запаздывала у него на четверть—треть века).
Constantini Porphyrogeniti De cerimoniis aulae byzanttnae. Vol. I
(далее— De cerim., I), I, Bonnae, 1829. P. 690. 16-20.
8 Arignon J.-P. Remarques... P. 66, n. 18.
42
Византия, Болгария, Древняя Русь
Наиболее основательны, по моему мнению, в настоящее время
попытки локализовать «Русский каганат» в Среднем Поднепровье, в
районе последующего Киева или Чернигова. Новосельцев предпочитает,
видимо, киевщину, говоря о полянской земле, где, по его мнению, та-
койкаганат, под господством варягов, несомненно, существовал.1 Особо
следует сказать о мнении В. В. Седова, который тщательно
аргументировал концепцию о локализации «Русского каганата» на черниговщи-
не. Левобережье лесной зоны между Средним Днепром, верховьями Оки
и верховьями Северского Донца (близко к водоразделу двух речных
систем) было издревле плотно заселено славянами; Черниговская земля
сложилась на праславянском племенном образовании русов,
относившемся к волынцевской культуре и представлявшем собой «Русскую
землю» в узком значении, т. е. коренные земли XI-XII вв. Именно здесь
находится вторая по значению после гнездовской зона древнейших
дружинных захоронений, в целом отразивших ход дифференциации
русского общества и сложения древнерусской дружины (включившей в
себя и иноземных наемников) в IX-первой половине X в., т. е. во время
первых походов на Византию. Именно по соседству с этим регионом,
на своих северо-западных рубежах хазары (скорее всего в первой трети
IX в.) с помощью византийцев возвели, одновременно с Саркелом, 7
новых и отремонтировали ряд старых крепостей ради обороны своих
границ, несомненно, от набегов русов. Скандинавы занимали тогда только
небольшое торговое поселение Ладогу и были абсолютно безопасны для
хазар. Напротив, рядом с ними по Баварскому географу находились
Ruzzi, для племенных образований которых в кругу других славянских
остается место только в ареале волынцевской культуры. Славянами их
именуют и арабские авторы-современники; царем русов был каган. Их
походы в 30-х гг. IX в. и в 860 г. на Византию (как и походы на Восток
в IX в.) Седов связывает именно с этим политическим образованием,
условно обозначаемым в науке термином « Русский каганат» ?
Приведя аргументацию Седова, я не решаюсь на вывод о том,
славянским в основном (как полагает Седов) или смешанным норманно-
славянским при руководящей роли норманнов был данный каганат. Но
в любом случае миссия росов — послов кагана, преследовавшая, несо- ■
мненно, также интересы собственного объединения, не могла быть
совершена без предварительной подготовки в сотрудничестве с местной
славянской верхушкой. Вокруг торговых путей обитало чуждое
норманнам население.3 Княжества у восточных славян или уже
сформировались, или находились в стадии становления.4 Без соглашения с правите-
1 Новосельцев А. П. Хазарское государство... С. 208-209.
2 Седов В. В. Восточные славяне... С. 253-256 (См. здесь также карту:
«Хозяйство и общественный строй в VI-IX вв.»); Он же. Русский каганат.
С. 3-15.
а Носов Е. Н. Первобытно-общинный строй... С. 5-21.
4 Свердлов М. Б. Генезис и развитие феодализма... С. 23-24; Баран В, Д.
Славяне юго-восточной Европы в предгосударственный период. Киев, 1990;
Глава первая
43
ями этих княжеств норманны не могли ставить перед собой какие-либо
ерьезные цели. Даже если послы выполняли разовое (не имевшее ниче-
общего с их собственными интересами) поручение кагана, и в этом
случае остается без удовлетворительного ответа важнейший вопрос —
почему, выполняя волю кагана или действуя от его имени, «росы» не
захотели отправиться из Константинополя в хазарские владения в Крыму.
Признающие суверенитет кагана русы никак не могли быть
жителями Скандинавии также потому, что о правителе с титулом «каган» в
Скандинавии немцы знали бы и в расследовании не встала бы
необходимость. Да и сами «шведы», спешившие домой, и император Феофил
не предвидели никаких осложнений в Германии, ибо русы-«шведы»
действительно были непричастны к набегам норманнов на побережье
Германии. Видимо, подозрения рассеялись к обоюдному удовольствию: эти
«шведы» не заслуживали кары и не были отправлены обратно к Фео-
филу.
Время построения Саркела точно не установлено, но большинство
относят это событие к 30-м гг. IX в., т. е. к дате, весьма близкой к той,
которой датируется посольство.1 Будь Саркел даже построен главным
Котляр Н. Ф. Север или юг (К вопросу о возникновении древнерусской го-
сударственности)//Образование Древнерусского государства. Спорные
проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 29-32; Мотся А. П. Население
Среднего Поднепровья IX-XIII вв. Киев, 1987; Он же. Погребальные
памятники южнорусских земель IX-ХШ вв. Киев, 1990; Он же. Етничный
склад населения пивденнорусских земель (за материалами поховальных
памяток Х-ХШ вв.//Археология, 1992. № 2. С38-46. Ср.: Koder J.
Sklavinien. Lexicon des Mittelalters. VII. 1995; Петрухин В. Я. Проблемы
этнокультурной истории...
1 Построение хазарами Саркела против русов и венгров Дж. Шепард
датирует примерно 840 г. (Shepard J. Byzantine relations... P. 170-179).
У. Тредголд (Treadgold W. A History of the Byzantine State and Society.
Stafford, 1997. P. 132-135) полагает, что послы прибыли со Среднего Днепра,
где уже возникло государство; организация фемы Климатов и постройка
Саркела не случайно совпали — это было ответом на нападение русов на
Амастриду. Его датировка создания фемы не 819-820, а 838-м г. более
основательна: ранее, опираясь на известие Продолжателя Феофана, что
Климаты возникли после поставления патриархом Константинополя
Иоанна Грамматика 24 апреля, в воскресенье, считали, что это воскресенье 24
апреля 832 г. Однако В. Грюмель указал на письмо от 836 г. восточных
патриархов патриарху Антонию Кассимату, предшественнику Иоанна
Грамматика, и предложил дату 24 апреля 838 г. К тому же, согласно Симеону
Логофету, наказание папы Мартина имело место после поставления Иоан-
на Грамматика между летом 837 и концом 838 г. Русы тогда были
враждебны и хазарам и венграм: иначе им незачем было возвращаться через
Ингельгейм. Феофил предпочел, по Тредголду, союз с хазарами потому,
что уже имел отрицательный опыт общения с русами (Тредголд имеет в виду
их набег на Амастриду). Новосельцев (Хазарское государство... С. 206-207)
Условно принимает дату 834-837 гг., не считая вопрос решенным. Ср.:
McCovern M. Sarkel — a Reflection of Byzantine Power or Weakness?// BS,
D°(2), 1989. P. 177-180.
44
Византия, Болгария, Древняя Русь
образом как гостиный двор для купцов, как полагает С. А Плетнева,!
он был все-таки мощной крепостью, охраняющей торговые пути от
аланов, венгров или русов. Об оборонительном значении Саркела прямо
сообщают Продолжатель Феофана и Константин Багрянородный (в
крепости находился, эпизодически сменяясь, гарнизон из 300 воинов).?
О том, что новая крепость — изначально на левом берегу Дона —
строилась не только против сухопутных войск, но и против врага,
способного проникать в глубь Хазарии, поднимаясь вверх против течения Дона
(таким врагом здесь были только русы3), свидетельствует Шамс ад-Дин
Димашки (XIV в.), использовавший труды предшественников: «Они
(русы) имеют острова на море Меотида (Mayuntis), где они живут. Они
воюют против хазар на военных судах...».1 Сообщения этого автора
недостаточно для утверждения, что там же, на Меотиде, находились и
центры росов, но достаточно для вывода, что один из их путей на восток
начинался с устья Дона. Идентификация византийцами росов с тавро-
скифами (обитателями Крыма) косвенно подтверждает эти сообщения.
Таким образом, наиболее вероятным путем послов к
Константинополю был днепровский. К подобному выводу пришли и А. Кроманн и
Й. С. Йенсен.а Эту точку зрения защищают также Л. Мюллер и Е. А.
Мельникова.6 Относительно же того, кого они представляли, возможны три
1 Артамонов М. И. История хазар... С. 297-323. Ср.: Плетнева С. А.
Саркел и «шелковый путь». М., 1996. С. 6-12: город был значительным
уже в 1-й половине IX в., когда путь по Дону был еще не освоен; с места
Саркела виден небольшой участок реки. Никто не угрожал Саркелу: он
лежал внутри Хазарии и служил караван-сараем. Ср.: Науменко В. Е.
Общеполитическая ситуация в Северном Причерноморье в IX в. в связи с
учреждением византийской фемы в Таврике//Проблемы истории и
археологии Украины. К 140-летию со дня рожд. акад. Бм. Ив. Багалея. Тезисы
конференции. Харьков, 1997. С. 59-60; Он же. К вопросу о названии и дате
учреждения византийской фемы в Таврике//Материалы по Археологии,
Истории и Этнографии Таврии, VI. Симферополь, 1998. С. 689-700
(приезд послов хазар и миссию Петроны автор датирует летом-осенью 839 г.,
а весной-летом 841 г. — учреждение фемы Климаты в Крыму. Мадьяры
появились в Причерноморье, в том числе в Крыму, в 830-х гг. Против них
и был построен Саркел. Дружба Византии с Хазарией сохранялась до
последней трети IX в.). Ср.: Noonan Th. S. Byzantium and theKhazars: aspesial
relationship?// Byzantine Diplomacy. London, 1992. P. 114.
2 Theoph. Cont., p. 122. 24123. 1; Об управ, имп. С. 170. 22-23.
3 В. Н. Заходер (Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Гарган
и Поволжье в IX-X вв. М., 1962. С. 32) отмечает, что русы совершали тогда
свои походы только по рекам и морям и никогда — по суше.
4 Fryl R. Remarques on some new islamic sources of the Rus'// Byz., XVIII,
1948. P. 123.
5 Kromann A., Jensen J. St. Byzantine inspired Nordic coinage from the
11th century//Byzantium. Identity, [mage. Influence. Major Papers. C. 184.
6 Muller L. Die Taufe... C. 20-23 (Посольство из Северной Руси («ради
дружбы») автор считает невероятным. И титул «какан» «тяготеет» скорее
Глава первая
45
шения: либо русы назвали своего повелителя каганом фиктивно,
по аналогии, только для того, чтобы ромеям был понятен объем
(значительный) полномочий их государя, так как официальный титул
«конунг» был неслыханным для имперских дипломатов, либо потому, что
они действительно в какой-то мере зависели от хазарского властителя
и отправились в столицу империи от его имени, либо, наконец, в самом
деле усвоили этот титул и своему верховному правителю, оспаривая
верховенство у самого кагана Хазарии.
Первая альтернатива мало вероятна: Византия слишком
длительное время состояла в дипломатических отношениях с хазарами, чтобы
ее можно было обмануть фиктивным титулом. Скорее второе: русы или
действительно были представителями хазарского кагана (их поэтому и
приняли с почетом как послов дружественного государства, хотя они и
прибыли в столицу империи не из Хазарии), или это были посланцы
правителя «Русского каганата» в Среднем Поднепровье. Во всяком
случае пресловутыми «шведами» могли быть в то время послы только про-
тогосударственного славяно-норманнского образования на землях
будущего Древнерусского государства.
Посольства с предложениями мира и союза отправляли в те времена
обычно тогда, когда стороны уже знали друг о друге и когда уже была
либо готовность к контактам, либо возможность силой принудить к ним
упорствующую сторону. Несомненно, отправитель посольства уже
располагал информацией о Византии и о ее императоре Феофиле (829—843).
Путь послов к столице империи шел в основном по воде. Конечно,
местные жители давно освоили путь по нему (включая пороги), не ожидая
для этого иноземцев.1 Но и путь послов через Меотиду не исключен, ибо
восточные авторы связывают ранних русов, их походы на Каспий и
Северный Кавказ, с Азовским морем и Доном. Путь послов (в обоих его
вариантах) мог быть перерезан только венграми, как это и принято в
основном в современной историографии.2 Только они имели
возможность угрожать послам и на суше, и на Днепре у Крарийской переправы
или в порогах.
к югу, где и нужно было иметь базу для торговой экспансии и походов.
Славяне сегодняшней Украины были в IX в. данниками хазар, пока не
оказались под властью «русских». Скорее всего недоразумение в Ингельгейме
рассеялось, и послы вернулись, если избежали несчастья в пути — от
Рейна через Регенсбург. Ясно, что они хотели торговать с Византией. Поход
РУсов в 860 г. не является доводом против заключения договора в 838 г.);
СР-: Мельникова Е.А. «Знаки Рюриковичей» на восточных монетах//Вос-
точная Европа в древности и средневековье. Политическая структура
Древнерусского государства. Тезисы докладов. М., 1998. С. 50
(Рассматриваемые ею знаки неизвестны скандинавской традиции, но издревле
характерны для Причерноморья, как и титул «каган»).
1 Петрухин В. Я. (Варяги и хазары на юге Руси... С. 69 ел.)
сомневается, что послы могли прийти днепровским путем.
1 Артамонов М. И. История хазар... С. 344.
46
Византия, Болгария, Древняя Русь
О целях посольства можно судить только по тональности сообщения:
«шведы» были приняты Феофилом милостиво. Речь могла идти (судя
по более поздним договорам) о возможностях торговли в
Константинополе и о службе норманнов в империи. Я считаю наиболее вероятной
альтернативу: русы-«шведы» представляли либо правящую элиту уже
образовавшегося в районе строящегося Киева княжества полян,
возглавлявшегося по «ряду» норманнской верхушкой росов и
признававшего протекторат Хазарского каганата (зависимость выражалась лишь
в уплате дани), либо политическое образование на Черниговщине, в
котором норманны играли сходную роль, но опирались на более широкие
слои местной знати и нередко оказывали хазарам серьезное
противодействие. Как бы то ни было, знать «Русского каганата» испытывала
уже в первой трети IX в. острую потребность в прямых торговых связях
с Византийской империей. Отнюдь не случайно со 2-й трети этого
столетия наблюдается резкое сокращение кладов в Поднепровье как
свидетельство оживления экономической активности.1 Новосельцев
считал, что в это время Южная Русь, лишь в высшем слое знати которой до
середины X в. преобладали норманны, добилась больших успехов в
борьбе за независимость от Хазарии.2
Возможно, переговоры послов с Феофилом завершились
официальным соглашением: росы обрели право торговать в Константинополе,
обязавшись платить империи за допуск на ее рынки военной помощью, а
кагану — увеличением даней в его пользу. Договор 838—839 гг. не успел,
по всей вероятности, реализоваться: с восстановлением в империи в 843 г.
иконопочитания крупные акции императоров-иконоборцев (прежде
всего последнего из них — Феофила) подверглись осуждению и отмене
при Феодоре и Михаиле III. В ближайшие 17 лет (с 843 до 860 г.) эта
акция византийского двора (отмена договора), абсолютно не
мотивированная («коварная» в глазах «варваров») и оскорбительная для них, еще
не могла быть отомщена, а договор не мог быть возобновлен (для
давления на империю у правителей Среднего Поднепровья еще не имелось
достаточных сил). Но неожиданная для них отмена итогов
дипломатической миссии 838/839 г. не была забыта.
1 Петрухин В. Я. Варяги и хазары... С. 68 ел.
2 Новосельцев А. П. Хазарское государство... С. 210, 229). Ср.:
Петрухин В. Я. Начало... С. 95. Шепард (Shepard J. Constantinople — gateway to
the north: the Russians//Constantinople and its hinterland, ed. by C. Mango
and G. Dagron, 1995. London, P. 243-260), подчеркивая, что Константин
Багрянородный отличает днепровскую Русь от местных славян, считает,
что хотя норманны обрели не-скандинавские черты, не-скандинавы еще
долго не входили в элиту государства (автор ссылается на статью: Mel'ni-
kova E.A. and Petrouchin V. J. The Origin and Evolution of the Name Rus'//
Tor, 23, 1990-1991. P. 203-234). Мне, однако, не ясна логика: до каких
пор можно считать скандинавами тех, кто утратил скандинавские черты?
Глава первая
47
Патриарх Фотий о нападении росов
на Константинополь и об их крещении (860—867)
Предварительно несколько замечаний. Населявшие Среднее Поднеп-
повье славяне платили дань, во всяком случае в первой половине IX в.,
сначала хазарам, а затем и норманнам. Каких-либо сведений, однако,
о столкновениях скандинавов с хазарами на этой почве нет —
возможно, первые походы Руси на Византию были выгодны хазарам,
захватившим Крым и Тмутаракань. Сами норманны, пришедшие сюда,
попали с середины IX в. в сферу влияния Хазарии, и в Киеве проживали,
видимо, до середины X в. представители власти кагана или хазарские
купцы (здесь обнаружены следы салтово-маяцкой культуры).1
Вторжение венгров в 830-х гг. и препоны, которые стали чинить
хазары экспедициям русов в акваторию Каспия, наносили ущерб русской
торговле, однако Русь продолжала хранить мир с хазарским каганатом.
Уже Вертинские анналы как раз и свидетельствуют о начале поисков
норманнами новых путей и о возможных претензиях норманнов к
хазарам, выразившихся в принятии их конунгами титула «каган».
Открытые столкновения начались только после того, как Олег взял Киев
и присвоил платившуюся кагану славянами дань. Таково мнение Пет-
рухина, представляющееся мне вполне правдоподобным.2
Шепард считает возможным, что Киев начал подниматься уже в
конце VIII в. (древнейшим местом поселения был Старокиевский холм),
но до самого начала X в. отдает приоритет арабскому направлению
торговли русов перед византийским: русы играли главную роль в
поставках восточного серебра и шелка (через Бирку?) в Западную Европу. Они,
по мнению ученого, могли двигаться к Багдаду и морем, пересекая его
от Херсона до южного берега, и по суше.3
Петрухин датирует начало заметного экономического подъема в
днепровском бассейне примерно серединой IX в., разделяя мнение В. О.
Ключевского, что хазарское иго в целом способствовало хозяйственному
1 Петрухин В. Я. Три «центра» Руси. Фольклорные истоки и
историческая традиция//Художественый язык средневековья. М., 1982. С. 143-
158. Ср.: Haussig H. W. Der Seidenhandel uber die Chazaren mit Byzanz und
bicadinavien/Les pays du Nord et Byzance (Scandinavie et Byzance)//Acta Uni-
versitatis Upsaliensis Figura, 19. 1981. P. 187-193 (Путь к арабскому
рынку РУсам перекрыла ок. 860 г. Византия, а еще раньше легко доступное
прежде устье Дона заперли хазары).
2 Петрухин В. Я. Варяги и хазары... С. 68-83. Ср.: Noonan Th. S. Byzan-
llum and the Khazars: a special relationship? P. 109-132.
ShepardJ. Constantinople— gateway... P. 243-247, 250. Автор ссыла-
ся на книгу Богдановой, приведшей данные о таких рейдах через море в
То время: Богданова Н. М. Херсон в X-XV вв. С. 71-72.
48
Византия, Болгария, Древняя Русь
развитию Руси как мирная альтернатива (откуп) опустошительным
набегам кочевников. Автор особо выделяет при этом ареал волынцевской
культуры (район Киева и левобережье с Черниговым и Переяславлем),
где, на его взгляд (вопреки мнению Седова), хазарское влияние было
особенно сильным.' Установление даннических отношений со славянами
увеличило торговые возможности норманнской верхушки. В 860-х гг.
активизировалась восточная торговля, а вместе с тем к началу X в.
усилился и приток серебра в Восточную Европу и Скандинавию (благодаря
новым путям в державу Саманидов через Волжско-Камскую Болгарию
в обход Хазарии). В этом плане — как поиск новых торговых путей на
юг — определяет автор и главные цели похода 860 г.2
Видимо, интересы славяно-норманнской правящей военной и
торговой верхушки были тогда неразделимы, как сама эта группировка
знати была тогда неразделима по социальному весу и даже по роду
занятий. В древних дружинных могилах в «Подугорьском урочище»,
упоминаемом летописью в связи с рассказом о том, как Олег, чтобы обмануть
Аскольда и Дира, сказался идущим в Константинополь купцом,
обнаружены захоронения воинов с мечами, весами и набором гирек у пояса.3
Естественно, самым приоритетным источником о походе русов
против Константинополя в 860 г. являются сообщения очевидца и
участника событий патриарха Фотия: его две проповеди («беседы») по
случаю нападения русов и его послание к патриархам Востока с вестью об
их крещении, т. е. памятники, созданные во время самих событий или
вскоре после них.
Не вижу необходимости в приведении полностью или в подробном
изложении содержания этих широко известных источников.
Ограничусь пересказом самых существенных (или спорных) моментов. Первая
проповедь была произнесена Фотием в начале осады города русами.
Согласно Брюссельской хронике, 200 судов русов окружили столицу
империи 18 июня 860 г.4 Вестники херсонитов не успели предупредить
столицу об опасности. Фотий обращался к константинопольцам в храме,
возможно, по мнению Л. Мюллера, в ближайшее воскресенье 23 июня.5
Проповедь эмоционально приподнята, изобилует яркими эпитетами,
1 Петрухин В. Я. Начало... С. 115: варяги и хазары целиком
«реализовали» себя в ранней русской истории — они участвовали в
этнокультурном синтезе, который и привел к становлению Древнерусского государства.
2 Петрухин В. Я. Начало... С. 75, 86, 92-93; Он же. Проблемы
этнокультурной истории славян и Древней Руси. Автореф. докт. дис. М., 1994. С. 11.
3 Перхавко В. Б. Летописное предание о захвате Киева князем Олегом в
882 г. //Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы.
Тезисы докладов. М.,1992. С. 58. Ср.: Noonan T. S. Why the Vikings first came...
P. 342.
4 Cumont F. Anecgota Bruxellensia. Vol. I. Gand, 1894. P. 33. Все
элементы датировки совпадают. Это единственная точная дата похода,
сохраненная источниками. См. также: Muller L. Die Taufe... S. 32-33.
5 Muller L. Die Taufe... S. 33.
Глава первая
49
бильно уснащена ветхозаветной фразеологией, риторическими вопро-
ямй, метафорами и гиперболами. Ее главная идея — в утверждении,
«то нападение варваров и грозящая городу гибель под мечами врага —
кара Господняя за грехи ромеев.1 Фотий говорил, что росы напали
совершенно неожиданно: жители города услышали о них и увидели их
одновременно. Василеве же (Михаил III) вместе с войском находился
далеко в походе против мусульман, и некому было прийти на помощь,
город, «еще не отведенный в плен, уже отдал в плен надежду на
спасение». Варвары же явились из дальних мест, «с краев ойкумены»,
пройдя много народов, несудоходных (dvauouropou;)2 рек и беспристанищных
морей. Причислявшиеся ранее к рабам, они глумятся над городом, как
над рабом. Лишенные единоначалия, они не сведущи в искусстве
войны, грабят и убивают подряд всех, оказавшихся за стенами.3
Справедливыми представляются заключения Мюллера, что,
согласно этой проповеди, Приазовье исключено как отправной пункт похода
русов и что впечатление о безначалии воинов-росов вынесено Фотием
только на основе невольного сравнения бесчинств «варваров» с
поведением дисциплинированного ромейского войска.4
Вторая проповедь6 была произнесена патриархом тотчас после
ухода росов, 25 июня или, по предположению Мюллера, в начале июля.
Ушли «те, — говорил он, — для которых некогда одна молва о ромеях
казалась грозною», народ, «насколько ранее невидный, незнатный и по
имени вплоть до нападения на нас незнаемый, настолько он нам глыбу
позора и поношений припечатал, триумф воздвигает». И еще: «этнос
1 Mango С. Byzantium and its Image//Variorum Reprints. London, 1984.
P. 30.
2 Photii patriarchae Constantinopoleos Orationes et Homiliae LXXXIII,
ed. St. d'Aristarchi, t. II. Constantinopoli, 1900. P. 16. Издатель
предполагает здесь порчу текста, так как такого слова не отыскивается в словарях,
и предлагает убрать отрицательную частичку d (прилагательное vauoircopot;
было в то время, напротив, весьма употребительным) (Ibid. P. 16, note 9).
К. Манго принимает эту конъектуру (он переводит — navigable: The
Homilies of Photios Patriarch of Constantinople. English Translation, Introduction
arid Commentary by С Mango. Cambr., Mass. 1958. P. 88). Следуют за Манго
и Л. Мюллер (schiffbare: Muller L. Die Taufe... S. 34) и многие другие,
впрочем, конъектура принята в науке давно (учтя ее, дал свой перевод и
А' И. Пападопуло-Керамевс, приведший, кстати говоря, в своей большой
статье почти все византийские свидетельства о походе 860 г.: Пападопуло-
КеРамевсА. И. Акафист Божьей матери//ВВ. 1903. Т. X. С. 325). Я «рис-
Ую» не учитывать эту конъектуру, поскольку спорное определение имеет
Ринципиальное значение (я считаю, что Фотий имеет в виду днепровские
Роги), поскольку правка противоречит всему контексту пассажа и по-
°льку, наконец, для такого ритора, как Фотий, вполне допустимо и не-
е,Сл°вотворчество (к тому же в данном случае весьма незатейливое).
, photii... Orationes et Homiliae. P. 5-27.
, Muller L. Die Taufe... S. 37.
photii... Orationes et Homiliae. P. 30-57.
50 Византия, Болгария, Древняя Русь
невидный, этнос несчитанный, этнос, среди рабов поставленный, незна-
емый, но от нападения на нас обретший имя и, незнатный, знатны^
оказавшийся, низкий и бедствующий, но поднявшийся на блестящую
высоту и к великому богатству, народ, где-то далеко от нас
поселившийся, варварский, кочевнический,1 дерзость обретающий в оружии, нео,.
храняемый, необузданный, в стратегии несведущий... как полев!.^
зверь... Когда море тихо и безмятежно расстилалось... мы увидели вра-
гов наших удаляющимися...» Народ молился вместе с Фотием в храме
Богородицы во Влахернах. Были вынесены ее священные покровы, и их
«для отражения осаждающих ... носил со мною весь город...
Неожиданно было нашествие врагов, нежданно совершилось и удаление их...».2
Справедливы и в данном случае следующие суждения Мюллера: ва-
силевс еще не вернулся и во время произнесения второй проповеди
(иначе он принял бы участие в процессии с покровами Богородицы); враги
ушли, так как поняли, что взятие города им не по силам или что в
разоренной ими самими округе их может настигнуть голод, тогда как в
результате грабежей они уже обрели нечаянные богатства. Византийцы
же приписали свое спасение помощи свыше, т. е. чуду.3
Наконец, о свидетельствах окружного послания (энциклики) Фотия
восточным архиереям. Время ее составления датируется по-разному,
как идетронизация4Фотия: от начала до сентября 867г.,°т. е. долише-
1 Разумеется, это определение употреблено здесь не в собственом
значении: Фотий имеет в виду, скорее всего, дальние рейды норманнов,
связанные с их торговыми и военными экспедициями (кочевничество в
подлинном смысле — особая общественная и хозяйственно-культурная система,
не имевшая ничего общего с образом жизни норманнов).
2 ^hotii... Orationes et Homiliae. P. 43.
3 Muller L. Die Taufe... S. 38-41.
4 Точно известна дата восшествия на трон Игнатия (23. XI. 867 — The
Oxford Dictionary of Byzantium. Vol. 2. New York; Oxford, 1991. P. 983),
сменившего на троне Фотия, но неизвестно, как долго пустовал
патриарший трон. Предпочтительнее, однако, конец лета 867 г.: Фотий, конечно,
не откладывал в «долгий ящик» извещение восточных архиереев об
успехах своей церкви (крещении русов) — мало вероятно, чтобы он ждал со
своей энцикликой до начала 867 г., если бы русы крестились
летом-осенью 866 г. Но и посольство их могло прибыть только летом-осенью 866
или в конце весны-летом 867 г., еще в патриаршество Фотия. Так что я —
сторонник датировки прибытия посольства русов, крещения его
участников, отправки главы русской церкви и крещения правящих верхов в
Киеве периодом с конца мая до сентября 867 г. (еще при Михаиле III — убит
23 сентября — и при патриаршестве Фотия, смещение которого в таком
случае могло случиться только в период с начала июня до конца сентября
867 г.). Ф. Томсон датирует крещение русов осенью 866 г. Резонно,
впрочем, его замечание, что болгар в качестве священнослужителей и
миссионеров направить на Русь (по соглашению с Борисом?) Василий I не мог:
болгарский диоцез еще был тогда подчинен Риму (Thomson F. The Bulgaria"
Contribution to the Reception of Byzantine Culture in Kievan Rus': The Myth3
and the Enigma //Proceedings of the International Congress Commemorating
the Millenium. P. 223-224).
5 MUller L. Die Taufe... S. 59.
Глава первая
51
я фотия патриаршего престола. Фотий извещает патриархов Восто-
об успехах христианской миссии руководимой им церкви. Упомя-
к 0 крещении болгар в 866 г.,1 он продолжает: «И ведь не только этот
тяос сменил на веру во Христа прежнее нечестие. Но вот и многими и
яогажды поминаемый, всех в жестокости и убийстве отодвинувший
яа второе место так называемый народ Рос,2 который, поработив наро-
яы вокруг себя и поэтому вообразив чрезмерное, и на ромейскую
державу РУКУ поднял. Но вообще теперь и они сменили на чистое и непо-
оочное исповедание христиан эллинскую и безбожную веру, которой
придерживались прежде, поставив себя сами охотно в строй подданных
и заступников вместо незадолго перед тем нападения на нас и великой
дерзости. И к тому же настолько воспламенила их любовь и
приверженность к вере (Павел вновь вопиет: "Благословен Бог в веках!"), что они
и епископа и пастыря приняли и совершают с большим тщанием и
заботой обряды христианские» ,3
На крещение русов можно усмотреть намек еще в одном памятнике,
принадлежащем перу Фотия. Примерно к тому же времени (Фотий был
еще патриархом) относится его письмо архиепископу Боспора Антонию:
«Был некогдаНегостеприимным, Скифским Понт: делался ведь он
тяжким — страшно слышать! — и для плывущих иноземцев»... теперь же
его «зверский и варварский нрав» усмирен, и он стал Гостеприимным и
«не только называется Гостеприимным, но является и Благочестивым»,
а если, мол, ты там и иудеев обратишь, то нет таких наград, которых бы
не стал достоин...4
Несомненными из этих известий представляются следующие
факты: еще до нападения на город, в противоречие с первой проповедью
Фотия, русы были «на слуху» у жителей столицы империи: они знали о
случавшихся до 860 г. жестоких атаках русов на прибрежные поселения
империи и много говорили о них (мало того, Фотий, кажется, намекает
на то, что росов уже сближали со сказочным племенем Иезекииля Гог
1 Новую аргументацию на основе не привлекавшегося ранее с этой
целью источника в пользу датировки крещения Болгарии началом 866 г.
привел в последнее время А. А. Турилов (Две забытые даты церковно-полити-
ческой истории IX в. //Старобългаристика. 1999. № I. С. 21 ел.).
Любопытно, что в крайней свирепости и дикости росы, прибывшие в
Константинополь в 838 г., обвиняли другие народы, угрожавшие им в пути
Photios Patriarchos Constantinopolitanos. Epistolae, ed. J. N. Baletta
Hildensheim—New York, 1978. P. 178.
Photios... Epistolae... № 239. P. 548. См. о христианизации народов Се
еРного Причерноморья: Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eas
«rn Europe. 500-1453. London. 1971. P. 218-263; Moravcsik Gy. Byzanti
lsche Mission in Kreise der Turkvolker an der Nordkuste des Schwarzen Mee
^//Proceedings of the XIIIth International Congress of Byzantine Studies
~^"don' New York, Toronto, 1967. P. 24-26. Фотий упоминает также мис
er^^^*"*' и i i liHim-mii — »■■ .«hj» air, He был ли также
скоп Боспора Антоний привлечен по распоряжению патриарха к кре-
ик> знатной киевской верхушки?
52
Византия, Болгария, Древняя Русь
и Магог и его главой — «князем Рош»1). Знал, следовательно, Фотийц
о том, что русы господствовали над славянами. Инициативу мирны»
переговоров в 7-летний период, последовавший за набегом, Фотий при.
писывает как будто также русам, хотя было в его интересах как главы
церкви умолчать о тех мерах, которые приняло правительство импе-
рии для того, чтобы через подкуп склонить к крещению знатную вер-
хушкурусов.
Приведу и другие свидетельства о походе, чтобы дать о нем более
полное представление. О масштабах разорения окрестностей
Константинополя и об ужасе, пережитом его жителями, свидетельствует такой
независимый источник, как отправленное в столицу империи в
сентябре 865 г. письмо папы Николая I (в ответ на угрозы Михаила III
совершить поход на Рим). Папа пишет о несправедливости обвинений против
него. Перечисляя беды империи, он говорит: «не мы, наконец,
умертвили множество людей, сожгли церкви святых в округе
Константинополя до самых его стен. И истинно то, что тем, кто учинил все это, не
было никакого возмездия, а они язычники, они люди иной веры, они
враги Христа, неустанно враждующие со служителями истины; нам же,
божию милостию христианам», направляются угрозы.2
Другой современник событий, Никита Пафлагонский, написавший
около 880 г. житие патриарха Игнатия, два раза упоминает о том, что
суда русов совершили также нападение и на лежащие в 100 км от
столицы Принцевы острова, где патриарх Игнатий находился в ссылке.3
В отличие от свидетельств очевидцев и современников, в «Повести
временных лет», основывающейся на хронике Продолжателя
Амартола,4 василевс, оповещенный эпархом Константинополя Оорифой о
нападении русов., успел вернуться и сумел проникнуть в осажденный
город, приняв участие в молебнах и церковных процессиях; следуя тому
же источнику, ПВЛ говорит также о чуде, вызванном погружением
полы покрова Богоматери в море, — о внезапной буре, потопившей
почти все «корабли» (у Продолжателя Амартола— «лодиа»5) русов.
1 Флоровскии А. В. «Князь' Рос' у пророка Иезекиила»//Сб. в чест на
В. Златарски. София, 1925. С. 505-520. См.: Pritsak О. The Origin of Rus',
vol. I. Old Scandinavian Sources other than the Sagas. Cambr. Massach., 1981.
P. 47, n. 12. i
г Цит по: Рапов О. М. Русская церковь в IX-первой трети XII в.
Принятие христианства. М., 1998. С. 80-82 (до сентября 865 г. не только папа в
Италии, но и высшее духовенство в Константинополе не знали,
по-видимому, о готовности русов креститься).
3 См.: Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских
отношений. М., 1956. С. 58.
4 Истрин В. М. «Хроника Георгия Амартола» в древнем славяно-рУс'
ском переводе. Т. I. Пг., 1920. С. 511.
5 Поскольку Э. Арвейлер в качестве одного из самых серьезных
аргументов в пользу локализации главной базы русов перед их нападением в
860 г. в Крыму, а не в Киеве, указывает на то, что они прибыли на «кораб'
лях», а не на «моноксилах» (скандинавские корабли не прошли бы чер^3
Глава первая
53
пВЛ сообщает и число судов — 200,' что в точности совпадает с
данными Брюссельской хроники. Буря — несомненно, топос, развитие идеи
ч«да, вмешательства покровительницы города Богородицы. Возможно,
буря действительно имела место, но лишь на обратном пути русов (в
Никоновской летописи сказано, что после возвращения из похода Асколь-
да и Дира «в малп дружинп, и бысть в Киевп плачь велий»2). Случись,
однако, буря у Константинополя на самом деле, Фотий не приминул бы
использовать и во второй проповеди и в энциклике этот «очевидный»
знак божий, а он, напротив, говорил, что море при уходе русов «тихо и
безмятежно расстилалось».
А. П. Каждан видит отзвуки нападения русов также в религиозном
гимне, сочиненном современником событий Иосифом Песнопевцем.3
Продолжатель Феофана, характеризуя русов в традиционном стиле,
добавляет, как и Фотий, что они (судя по характеру изложения — еще
до 860 г.) опустошили ромейские земли, предали огню Евксинский Понт
и теперь окружили самый Город. По словам хрониста, первыми после
набега прислали послов русы с просьбой о крещении.4 Возможно,
первый контакт напавших на город русов с властями империи имел
пороги) (Arweiler H. Les relations... P. 50 squ.), я пытался путем сравнения
терминов, употребляемых в источниках IX-X вв. для обозначения
плавательных средств русов, обнаружить на этот счет какие-либо
оправдывающие мнение Арвейлер закономерности. И не нашел их. Скорее всего
исследовательница путает ладьи русов этой эпохи с имеющими мало общего с
ними моноксилами VI—VIII вв.
1 ПВЛ. С. 13.
2 Там же. С. 406.
' Каждан А. П. Иосиф Песнопевец и первое русское нападение на
Константинополь //Славяне и их соседи. Вып. 6. М., 1996. С. 53-60.
4 Theoph. Cont. P. 196. 6-15. Ср.: Продолжатель Феофана.
Жизнеописания византийских царей. Издание подготовил Я. Н. Любарский. СПб.,
1992. С. 84. Издатель считает спорным, откуда прибыли русы, а время их
ухода от Константинополя относит, ориентируясь на А. Васильева (VasiZi-
euA The Russian Attack on Constantinople in 860. Cambrige Mass., 1946.
p- 42 squ.), к началу 861 г. (Прод. Феоф. С. 295, 309). А. А. Каждан (К
характеристике русско-византийских отношений в современной буржуазной
историографии (1947-1957). С. 15) считает, что длительность осады
ограничивалась скорее всего одной неделей (до 25 июня), как полагал в свое
вРемя уже Хр. Лопарев, и отвергает мнение Дж. Уортлея, полагавшего,
что русы стояли под Константинополем до первых дней августа (Wortley J.
The date of Photius' fourth homily//Byz., 39. 1969 (1970). P. 199-203).
l- Шрейнер, анализируя заметку одной из малых хроник о крещении Руси
"од 881-882 гг., которым ПВЛ датирует гибель Аскольда и Дира и захват
лиева Олегом (Schreiner P. Die byzantinischen Kleinchroniken, 2. Theil.
«istorische Kommentar. Wien, 1977. Append. I. S. 605), высказывает до-
Дку, что напавшие на Константинополь и принявшие крещение русы
°гли принадлежать к разным племенам (Schreiner P. Ein wiedergefund-
«ner Text... S. 301). Ср.: Левченко М. В. Очерки... С. 61-62, 66.
54
Византия, Болгария, Древняя Русь
место еще под стенами столицы империи. Догадываться об этом
позволяет «Слово о положении ризы Богородицы во Влахернах»: «казалось
же, и это убедило вернейшего царя, что начальник стольких тех
народов, для утверждения мирных договоров лично желал его увидеть».1
Если верить этому известию,2 император прибыл с войском (о чем Фо-
тий не знал?! — возможно ли это!), было заключено предварительное
мирное соглашение, русы скорее всего получили богатое отступное и
мирно отчалили, а через 7 лет был заключен официальный договор,
сопровождавшийся крещением верхушки русов. О том, что все это
случалось в правление Михаила III и в патриаршество Фотия, нет никаких
оснований сомневаться: Константин Багрянородный, по
справедливому суждению многих ученых, желая лишний раз прославить деда
(Василия I), искажает ход событий, приписав ему заслугу крещения русов
как апостольский неусыпный труд по спасению душ. Характерно, что
царственный автор восхваляет метод прельщения язычников соблазном
получения мирских благ в награду за принятие христианства. Склонив
к крещению иудеев, пишет Константин, он предоставил неофитам чины
«и избавил от тяжести прежних налогов». Столь же милостивым он
оказался и к болгарскому народу, который хотя принял еще раньше
крещение, но был нетверд в вере, «как листья на ветру», и Василий
«великодушными милостями м дарами» убедил их принять архиепископа
и большее число епископов и отправил к ним много
монахов-анахоретов. И так болгары были укреплены в вере.3 И сразу следом: »А также
народ Рос, весьма трудно одолимый и безбожнейший, прельстив
достаточными выдачами золота, серебра и шелковых тканей и склонив к
мирному договору, он убедил оказаться причастными к спасительному
крещению и уготовил к принятию архиепископа, получившего
рукоположение от патриарха Игнатия».4
Сознательно, по словам Л. Мюллера, Константин заменил и имя
Фотия именем Игнатия, и это было тем легче осуществить, что Фотий в
глазах папы и в кругах своих оппонентов дома слыл «схизматиком»,
а это грозило объявлением и русской церкви «схизматической»;
Константин «повысил» и ранг главы создаваемой на Руси церкви (к русам
был послан не епископ, а архиепископ5); немецкий ученый полагает,
1 Лопарев Хр. Старое свидетельство о положении ризы Богородицы во
Влахернах в новом истолковании применительно к нашествию русских на
Византию в 860 г. //ВВ, II, 1895. С. 593-594, 614-615 (автор полагает, что
слово составил хартофилак Св. Софии не позже 2-й половины IX в.).
2 Намек на мирное и благоприятное для русов соглашение можно
усмотреть и в приведенном выше письме папы Михаилу III: понтифик как бы
противопоставляет милостивое отношение императора к врагам и
язычникам его же позиции, враждебной к своим единоверцам и подданным в
Италии.
3 Theoph. Cont. P. 341. 18-342. 19.
4 Ibid. P. 342. 20-343. 2. Cf.: p. 196. 12-15.
5 В. Пери, напротив, склонен думать, что крестил верхушку росов не
Михаил III, а Василий I (и не Фотий, а Игнатий) либо же крещение совер-
Глава первая
55
«то основы церкви на Руси были тогда заложены, и ее прихожанами
могли быть не только варяги, но и славяне; а их церковным главой был
либо грек, либо славянин; служба же велась на греческом (славянских
священнослужителей было мало в то время даже в Болгарии); Олег, взяв
Киев, уничтожил ростки христианства, видимо, вместе с носителями
прежней власти. Первое крещение русов не имело серьезных
последствий, но традиция стойко и справедливо называла в связи с первым
крещением русов имя патриарха Фотия.1 Хотя не исключено, что и
Игнатию и Василию I пришлось также приложить немало усилий, чтобы
удерживать неофитов в лоне новой религии и предпринимать в связи с
этим какие-то меры, призванные содействовать становлению церкви на
Руси.
Мюллер, как и другие до него, ставит в непосредственную связь
набег Руси в 860 г. и миссию Константина Философа в Крым и к хазарам
осенью того же года. Целью миссии было заключить с хазарами союз
против русов, но прежде всего — изучить возможности их приобщения
к христианству. (Во время переговоров русов с империей о крещении
они должны были уже знать об опасной для себя дружбе ромеев с
хазарами.) Последующие действия империи в Моравии и Болгарии
свидетельствуют о продуманной общей стратегии империи. Казалось бы,
пишет он, обретенные Константином в Крыму «русские письмена» можно
принять за «скандинавские», т. е. за переведенную Ульфилой на
готский язык библию (ибо готская община еще сохранялась в Крыму, а для
византийцев росы — это скандинавы и, может быть, те, которые
нападали в 860 г. на Константинополь, а до этого на Амастриду и Сугдею).
Но и это предположение следует счесть невероятным, так как тогда
пришлось бы признать, что Константин за несколько дней изучил
старонемецкий. Поэтому, полагает ученый, нужно, видимо, согласиться с
широко принятым в науке мнением о вкравшейся в житие ошибке (надо
не «русские», а «сурские», т. е. сирийские).2
Можно согласиться с В. Я. Петрухиным, что Фотий (он до его
избрания патриархом занимал видный пост протасикрита в императорской
шалось в два этапа: поставленного детронированным позднее патриархом
Фотием епископа Игнатий заменил (принимая во внимание важность слу-
чая) архиепископом (Peri V. La brama e lo zelo della Fede del popolo chiamato
«Rhos»//Proceedings of the International Congress Commemorating the
Millenium. P. 122-129).
Miiller L. DieTaufe... S. 63-66. Ср.: БуланинД. «Окружное послание»
Константинопольского патриарха Фотия в древнерусских летописях XVI-
XVII вв. //Старобългаристика. 5. 1981. С. 35-54. По мнению М. Ю. Брай-
чевского (Восточные славяне в I тысячелетии н. э. Автореферат докторской
Диссертации. Киев, 1988. С. 20, 24), существовала «Хроника Аскольда»,
Де будто бы был отражен факт крещения первых князей Киева, выбро-
енный использовавшими хронику книжниками Ярослава, которые пре-
Ратили Аскольда и Дира в бояр Рюрика.
Miiller L. Die Taufe... S. 46-48, 57-58. Видимо, изучить сирийский за
Сколько дней, на взгляд Мюллера, гораздо легче...
56 Византия, Болгария, Древняя Русь
канцелярии и участвовал с конца 830-х гг. в дипломатических миссц.
ях1) не мог не знать о посольстве росов в 838-839 гг., но умалчивал og
этом потому, что они были для него, видимо, еще не «легитимизир0.
ванным» народом, который заявил о себе («актуализировался», выйдя
из мифологического контекста представлений византийцев) только
походом 860 г. и так включился во всемирную историю.2
О «мифологическом контексте» русы не подозревали, но
испытывали настоятельную необходимость отстоять свое место в системе
государств, причем — наиболее крупных и сильных, обозначить свои
границы и свои интересы, предъявить свои претензии на международной
арене. Все это в условиях того времени можно было сделать только
продемонстрировав свой воинский потенциал. Чтобы заставить считаться
с собой, надо было первому нанести удар и обнаружить готовность его
повторить. Иначе не было никаких надежд на то, что такие державы,
как Византия, вступят с новым политическим образованием в
дипломатические (включая торговые) отношения. Характерно в этом смысле
замечание Продолжателя Феофана: узурпатор Фома Славянин понял,
что он не приобретет нужного ему авторитета, если не заявит о себе
какой-либо победой — поэтому он сначала показал свою силу варварам
(агарянам), напав на них и одолев, потом завязал переговоры и
заключил с ними мир, а затем вступил и в союз.3
Аскольд и Дир, несомненно, знали, как я заметил выше, что послы
правителей росов 20 лет назад, в 838/839 г., добились от Феофила
каких-то уступок. Поэтому я расцениваю поход 860 г. как акт военного
давления на империю с целью добиться восстановления
дипломатических отношений, а договор 867 г. как возобновление в общих чертах
«светских» статей договора 838г. (на этот раз империя, по-особому
преданная ортодоксии после победы над иконоборцами, потребовала от
«варваров» принять христианство за честь регулярного и
упорядоченного общения с нею).
В серьезности намерений крестившейся в 867 г. верхушки росов
основать на Руси христианскую церковь трудно сомневаться. Однако, как
резонно полагает Мюллер, церковная организация не успела укрепиться.
Попытки Константина VII приписать Василию I и само крещение русов
и повышение статуса русской церкви — не более, чем позднейшая
фальсификация.4 Шевченко считает, что следы в источниках о первом креще-
1 The Oxford Dictionary of Byzantium. Vol. 3. New York; Oxford, 1991-
P.1669.
2 Петрухин В. Я. Начало... С. 47-51. Автор подчеркивает, что у Фоти*1
уже нет в связи с русами упоминания о «Гог и Магог», но намек на это я
готов усматривать в словах патриарха о «народе пресловутом» (TpuM.o|ievov)'
3 Theoph. Cont. P. 54. 17-23.
4 Muller L. Die Taufe... S. 63-66. Так же думает Л. Гавликова {Havli№
va L. A propos de la christianisation de la Russie au IXе siecle//Byzantiuifl
and its Neighbours. From the Mid-9"1 till the 12th Centuries. Papers read a*
the byzantonological symposium Bechyne 1990. Prague, 1993. P. 102-107)'
Глава первая
57
яи РУС0В можно усмотреть в том факте, что Василий I построил в им-
Ораторском дворце церковь, посвященную тому же святому (Илье,1
0 имя которого была воздвигнута и первая известная церковь в Киеве)
ак знак покровительства царя над народом-неофитом.2
Что касается бури, то это либо реально случившееся событие на об-
тНом пути русов, либо — поздняя легенда, как с основанием
полагает многие исследователи.3 Причиной быстрого снятия осады и ухода
0усов можно счесть, как уже сказано выше, соглашение с подошедшим
Босфору императором, уплатившим русам контрибуцию и
попросившим их немедленно убраться, пообещав позднее обсудить возможный
договор. Могла заставить русов уйти и дурная для них весть с Руси
(опасность для Киева от венгров, хазар или норманнов Ладоги и Рюрикова
Городища).
Мюллер и Ханак с полными к тому основаниями говорят о
сознательной драматизации (в лексике Ветхого Завета) и преувеличениях,
допущенных Фотием при описании зверств русов (мне также кажется,
что Фотий, говоря современным языком, своей первой проповедью сеял
панику среди горожан).4 Такое поведение русов не объяснить только
свойственной им дикостью и склонностью к убийствам, как утверждал
патриарх Фотий.5 На мой взгляд, это была акция устрашения и
демонстрация силы перед жителями и правителями империи.6
Ср.: Петрухин В. Я. Начало... С. 219-221 (автор сомневается, что поход
860 г. был предпринят из Киева — на киевской земле не найдено никаких
археологических следов крещения 867 г.; ведь и на Западе викинги не раз
принимали крещение ради получения даров).
1 Theoph. Cont. P. 329. 19-22. (Добавлю: может быть, не случайно к ней
была_пристроена и молельня во имя Св. Климента: Ibid. P. 330. 4-331. 7.)
zSevcenko I. Ukraine between East and West. Edmonton, Toronto, 1996.
P. 47.
3 В легенду о буре, о которой ничего нет у Фотия, свято верили и в конце
XI в. Патриарх Антиохии Иоанн Оксит, находясь в марте 1091 г. в
Константинополе, ставил в пример Алексею I Комнину благочестие Михаила III,
сына Феофила: когда тавроскифы с большим флотом окружили город, ва-
силевс с архиереем и всем народом помолились во Влахернах, затем
погрузили в море край мафория Богородицы — и последовало чудо: внезапный
ветер с юга разметал флот врагов {Guiltier P. Diataxis de Jean l'Oxite contre
A'-exis I" Comnene//REB, XXVIII, 1970. P. 39).
A MullerL. Die Taufe... S. 32 f.; Hanak W. R. Photios and the Slaves: 855-
S67//Acts XVIIIth International Congress of Byzantine Studies. Selected
Papers: Main and Communications. Moskow, 1991. Vol. I: History. Shepherd-
own, 1996. p. 250 f. Ханак ссылается при этом на кн.: Vasiliev A. The
Russian Attack... 1996. P. 17-34, 35-41, 90-106. Шепард, впрочем, верит
отию, что поведение русов — следствие безначалия, царившего тогда сре-
ди ^номадов» — норманнов (Franklin S., Shepard D. Emergence... P. 51).
6 «ала* W. R. Photios and the Slaves. P. 248-258.
l0- -p.: Shepard J. Some Problems of Russo-Byzantine Relations с 860-
гово Slavonic and East European Review, LII, 1974. P. 12-16: автор
Рус *>ИТ ° долго сохранявшейся в памяти жестокости напавших в 860 г.
ов> не меньшей, чем у норманнов на Западе.
58
Византия, Болгария, Древняя Русь
Конечно, едва в течение недели-двух прославиться набегом на
Константинополь Русь не могла. Безусловно, Фотий имеет в виду
предшествующие набеги приднепровской Руси на империю1 — и набеги не по
пути к столице в 860 г., а совершенные в первой половине IX в. По
мнению Манго, именно эта интерпретация филологически оправдана — ее
дискредитировали в науке лишь опровержения теории о походах Руси
на Сурож и Амастриду до 842 г. Отмечу также, что Манго и Ханак
считают очевидным (указывая на слова Фотия о том, что напавшие
отдалены многими землями, народами, реками и морями),что русь прибыла
не с севера Европы (либо по Волге, Дону и Меотиде, либо через Оку, Се-
верский Донец и Меотиду), не из Крыма и не из Приазовья, а из района
Киева, а также, что славяне, конечно, участвовали, но под
водительством норманнов, хотя у них тогда и не было единоличного
предводителя или вождя, знакомого с воинской наукой (известия об участии в
походе Аскольда и Дира Манго не считает бесспорными).2 В связи с этим
намек Шепарда и прямое утверждение Прицака, что осадили столицу
империи в 860 г., возможно, норманны, прибывшие к 18 июня (!) из
Скандинавии, представляются еще менее оправданным, чем прибытие
оттуда в Константинополь посольства в 838 г.3
Неясно, почему Шепард думает, что слова Фотия о многих реках и
народах, пройденных русами в походе, исключают Днепровский путь:
народов и на этом пути было немало, а что касается рек, то одних поро-
1 К походу 860 г. приурочивают сообщение Жития Георгия Амастрид-
ского Э. Арвейлер (Ahrweiler H. Les relations... P. 67), Дж. Шепард
{Franklin S., ShepardJ. Emergence... P. 52), В. Я. Петрухин (Начало... С. 219-221),
Я. Н. Любарский (Продолжатель Феофана. С. 295) и многие другие. Если
бы русские шли на Константинополь от Керченского пролива, да еще
попутно разорили Амастриду, то крайне трудно было бы объяснить, почему
ни херсониты, ни жители Пафлагонии не подали весть о нашествии росов
(вряд ли суда варваров превосходили скоростью любые византийские).
Несмотря на неоднократную острую критику концепции Приазовской Руси
и недавно — теории Арвейлер Ф. Тиннефельдом (Tinnefeld F. Der furchtbare
Blitzschlag... S. 243-250), Ариньон делает еще более смелые
предположения: он утверждает, что поход 860 г. был акцией не некоего государства,
а последним после длительного «блуждания» (перегринации) набегом ва-
ряжско-славянской дружины, которая после ее неудачи была
инсталлирована империей «на краю византийской ойкумены», в Северо-Восточном
Крыму, в качестве подданных, находившихся под византийской
администрацией и обязанных обеспечить охрану путей на Константинополь; к ним
и был послан Кирилл (Константин) для приобщения их к христианству
(ArignonJ.-P. Les relations... P. 129-132).
2 The Homilies of Photios. P. 74-82, 88-100.
3 Franklin S. and Shepard J. The Emergence... P. 50 sq.; Pritsak O. The
Origin of Rus', vol. I. P. 29-30, 180-181; Zuckermann K. On the Date of the
Khazars' Conversion to the Judaisme and the Chronology of the Kings of the
Rus Oleg and Igor//REB, 1995, T. 19. P. 270. Шепард и Лрицак не
учитывают, на мой взгляд, что прибытие норманнов по рекам и по морю к
Константинополю из Скандинавии к 18 июня исключено по чисто климатическим
и техническим причинам.
Глава первая
59
в мало не показалось бы (именно они, я думаю, и имеются в виду под
т° еСудоходными» реками). Ханак отмечает в связи с этим поразитель-
ое незнание патриархом Фотием географии Восточной Европы, хотя
тЬ по Днепру, по мнению Ханака, был уже освоен варягами
несколькими десятилетиями раньше.1
Заслуживает особого комментария фраза Фотия о том, что до
нападения 860 г. росы числились средь рабов. Я толкую ее отнюдь не как
намек на уплату росами дани хазарам2 или даже на хорошо патриарху
известную старую ханаанскую традицию, согласно которой славяне
связывались с потомками Ханаана (хамитами) и, как хамиты, были
прокляты и обречены на рабство у братьев своих,3 а как намек Фотия на
подчиненность норманнам славян, составлявших большинство
напавших. На положение славян как рабов у русов указывает и восходящее к
IX в. известие арабского автора Гардизи.4 На сохранение этой
подчиненности почти веком позже указывал и Константин Багрянородный.5
В. Пери, отмечая, что название народа (в том числе «рос») отнюдь не
означало в те времени этнической однородности, и имея, конечно, в виду
широкое участие в походе славян, полагает, что слова Фотия о русах
как о «народе, среди рабов поставленном», представляют собой первую
попытку этимологической интерпретации этнонима «славяне» —лат.
sclavi6 (распространенным это толкование стало только в XVII в.). Ив
энциклике Фотия восточным архиереям также содержится намек на
господство норманнов над славянами, которые, подчинив их, возмечтали
об овладении самой столицей империи. Манго проследил стойкую
литературную традицию в жанре предсказаний в Византии X в. о могуществе
и непобедимости русов, которые овладеют и самим Константинополем.7
Наконец, о смысле заявления Фотия об обретении русами огромных
богатств. Он состоит, на мой взгляд, в косвенном указании на богатый
1 Ханак (Напак W. R. Op. cit., p. 255, п. 34) считает, что познания
Фотия в географии были, видимо, весьма посредственными. Со ссылкой на
работу Тредголда {Treadgold W. Т. The Nature of the Bibliotheca of Photios.
Washington, 1980) он пишет, что Фотий в своей «Библиотеке» почти не
использует современную ему литературу. Полагаю все-таки, что о порогах
и волоках Фотий слышал и в своих беседах на них намекал.
2 Так думал и М. В. Левченко (Очерки... С. 43).
^Петрухин В. Я. Начало... С. 34-35.
См.: Петрухин В. Я. Начало... С. 160. Известие Гардизи восходит к
IX в. (Новосельцев А. П. в: Новосельцев А. П., Пашуто В. Т. и др. Древне-
Русское государство. С. 400). Он пишет, что у русов «находится много
людей из славян, которые служат им (как рабы?), пока не избавятся от
зависимости» (почему «пока»?); Мишин Д. Поставка славянских невольников
в мусульманские страны по Великому Волжскому пути в раннее средневе-
Р°Вье //Славяне и их соседи. Славяне и кочевой мир. М., 1998. С. 90-92.
Р- Никоновскую летопись под 864 г.: новгородцы во главе с Вадимом, пре-
^рпев много зла от Рюрика и его рода, оскорбились и бежали в Киев, не
*елая «быти... робомъ» (ПВЛ. С. 405-406).
Об управ, имп. С. 44. 9.
. peri V. La Drama e lo zelo... P. 118-125.
R. Mango С. The Life of St. Andrew the Fool Recosiderated//Rivista di Studi
D1zantini e Slavi, II-Miscellanea A. Pertusi, II. Bologna, 1992. P. 297-313.
60
Византия, Болгария, Древняя Русь
выкуп, полученный варварами под Константинополем от императора,
подоспевшего с войском в конце июня, и (или) на огромную добычу,
взятую ими в окрестностях Константинополя.
Я не считаю, что этой интерпретации противоречит тот факт, что уже
с начала 860-х гг. «тавроскифы» (обычно последовательно
идентифицируемые с русами) служили в императорской дворцовой гвардии.1
Возможно, договор 838/839 г. нашел частичную реализацию; не
исключено, однако, и то, что служба императору этих наемников была их
частным делом. Трудно усмотреть в «тавроскифах» Генесия, участвовавших
в перевороте 23 сентября 867 г., — не русов, а выходцев из Крыма:
о «тавроскифах» (готах?) в империи не известно ничего, тогда как русы
на службе императору появились до 867 г., а может быть,
полустолетием раньше. К. Манго показал, что еще в конце VIII в. две норманнские
(скандинавские) семьи достигли Константинополя, крестились и
влились в состав византийской знати. Около 825 г. один из «Ингеров» стал
иконоборческим митрополитом Никеи (на что указывал уже
Васильевский2), а другой — отцом Евдокии Ингерины (837-883), любовницы
Михаила III, а затем жены Василия I Македонянина.3 Ханак
справедливо пишет о существовании каких-то серьезных причин, приведших
к конфликту 860 г.4 Империя не была его инициатором. Русам она не
угрожала. Господствовать в «ойкумене» Византия могла, если свои
претензии подкрепляла силой оружия, но и в этом случае ее планы и ее
успехи никогда не выходили за пределы христианского ареала.6
Внезапный, опустошительный и репрессивный поход был задуман и
осуществлен русами как наиболее действенное средство для того,
чтобы добиться установления договорных, выгодных и престижных для
Руси отношений с самой авторитетной в глазах окружающего мира
державой того времени — Византийской империей. Последовавший в 882 г.
захват Киева Олегом затормозил развитие отношений с империей.
Византия, видимо, отказала Олегу в признании непосредственной
преемственности между ее отношениями с ним и с Аскольдом и Диром, так
как язычник и узурпатор Олег ликвидировал и, возможно,
по-варварски, христианские общины и начатки церкви на Руси.
1 IosephiGenesii regumlibriquattuor.ed. H.-G. Beck, A. Kambylis.R. Key-
dell. Berolini et Novi Eboraci, 1978. P. 63. 56-64. 83.
г Theoph. Cont. P. 235. 4-8; Васильевский В. Г. Труды. Т. 3. С. XCVIII.
3 Mango С. Eudocia Ingerina, the Normans and the Macedonian Dynasty//
ЗРВИ, 14-15, 1973. P. 17-27. См. также: PritsakO. At the Dawn of
Christianity in Rus': East Meets West//Proceedings of the International Congress.
Commemorating the Millenium. P. 87.
4 Hanak W. R. Photios and the Slaves. P. 248-258 (Аскольда и Дира автор
считает варягами из Скандинавии, прибывшими с Рюриком и осевшими в
Киеве. Их активность развертывалась сначала в Приазовье — ареале
источника зерна и другого важного сырья, но главной их целью было добиться
доступа на рынки Константинополя). Петрухин видит в них князей
славянского происхождения («призвания» варягов еще не было) (Петрухин В. Я-
Начало... С. 71 ел).
5 Jenkins R. J. H. The Byzantine Empire on the Eve of the Crusades. London,
1963. P. 5.
Глава 2
РУССКИЕ В ВИЗАНТИИ.
ДОГОВОРЫ С ГРЕКАМИ
К предыстории договоров 911 и 944 гг.
С рубежа IX-X вв. наступил второй раунд домогательств Руси
своего места в системе международных отношений. Захват Олегом
Киева в 882 г. означал устранение прежней правящей верхушки, а
вместе с тем — и ликвидацию возможных прежних соглашений Киева с
соседями, ближними и дальними. Новому правителю Руси
предстояло в отношениях с империей начинать все сначала в еще более
трудных условиях — резко возросло недоверие византийцев к своим
северным партнерам, которых они еще недавно считали своими
крестниками. Конечно, о гонениях на христиан на Руси в Константинополе
Узнали скоро.1
Согласие империи на регулярные отношения с язычниками были
вырваны у нее силой, однако — только под условием принятия крещения.
Следует учитывать, однако, тот факт, что к началу X в. должен был
стечь срок действия договора 867 г. Следовательно, новый конфликт на-
30 пРимеРН0 через 30 лет. Поход Игоря в 941 г. имел место также через
лет после договора 911 г. Именно на 30-летний срок Византия вообще
*> дпочитала заключать длительный мир. Так обстояло дело и в отноше-
т х Византии с языческой Болгарией, когда готовность империи к миру
Же обеспечивалась прямым военным давлением болгар или его угрозой
Вв 1 е Ив. Одна из особенностей ранневизантийских мирных договоров//
■ 1959. Т. 15. С. 64-70).
62 Византия, Болгария, Древняя Русь
Став во главе объединенного государства, считая себя преемник! ъ
прежних правителей Киева, задавив начатки христианской церкви
Олег нарушил именно это условие. Надменный «Новый Рим» снисхо'
дил до регулярных сношений с языческими странами и давал им пра.
вовую гарантию (заключая или продлевая договоры) только при край-
ней нужде — во избежание военной опасности или ради военного сою.
за. Видимо, попытки Олега вступить в контакт с империей на основе
договора 860-867 гг., а возможно и получить дань,1 встретили отпор
и князь начал подготовку к походу (в «Повести временных лет» он
датирован 907 г.).
В историографии нередко утверждается, что и поход русов против
Константинополя в 860 г., как и их нападения в начале X в. и в 941 г.,
были чисто грабительскими предприятиями.2 Однако эти
грандиозные экспедиции требовали мобилизации огромных ресурсов и
приложения сил масс населения страны. В условиях Восточной Европы
добыча от походов на Византию могла не окупить тех затрат,
которые были необходимы на их организацию. Да и сам характер
военных действий русов в округе столицы империи в 860, 904-909 (?) и
941 гг. свидетельствует о том, что русы не столько грабили (хотя и
это было тогда в порядке вещей), сколько громили пригороды
Константинополя и поселения соседних районах, безжалостно избивая
их жителей.
Это была сознательно проводившаяся тактика. «Варвары»
демонстрировали силу у столицы империи, чтобы не только ей, но и
другим «была слышима и знаема» молодая держава, чтобы правители
Византии предпочли дружить с русами,3 чем отлучать их от общения
как «поганых» и варваров.4
1 Не лишены оснований предположения А. Н. Сахарова (За похода на
Олег срещу Византия през 907 г. и за първия руско-български договор//
ИП. 1978. 2. с. 69-86) и М. Ю. Брайчевского (Утверждение христианства
на Руси. Киев, 1989. С. 94), что именно отказом платить дань и был вызван
поход Олега — уплата дани империей была в те времена обычным
следствием удачного похода против нее, а отказ ее платить расценивали не только
как материальный ущерб, но и как оскорбление и нарушение мира (ПВЛ.
С. 150; Рорре A. La derniere expedition russe contre Constantinople//BS,
XXXII [2], 1971. P. 257, n. 153).
г SteinWilkeshuis M. A Viking-age treaty between Constantinople and
northern merchants, with its provisions on theft and robbery//Scando-Slavica>
37, 1991. P.35-47.
3 Рождественская Т. В. Договоры Руси с Византией X в. в структуре
летописного повествования//Восточная Европа в древности и
средневековье. Материалы к конференции. М., 1998. С. 101-103. Именно благодаря
походу 860 г., пишет Ариньон, византийцы были вынуждены признать
новое государство в Восточной Европе {Arignon J.-P. Les relations diploma'
tiques entre Byzance et la Russie de 860 a 1043//RES, 1983. T. 55. P. 132)-
1 Когда византийцы были вынуждены в 915/916 г. заключить npoi'9
болгарского царя союз с печенегами, глава регентского совета при мал"
Глава вторая
63
Среди историков остается все меньше скептиков, ставящих под
омнение поход русов на Византию около 907 г.1 Поход был
соверен по морю и по суше,2 что было мало вероятно без предварительного
оглашения с болгарским царем Симеоном.3 Молчание византийских
«торов о походе можно объяснить его кратковременностью и
отсутствием серьезных столкновений: византийцы, помня о нападении
0усов в 860 г., предпочли сразу же завязать переговоры и пойти на
крупные уступки. Смутный намек на поход, кроме сообщений ПВЛ,
усматривают иногда у Псевдо-Симеона,4 но и его известие
подвергнуто серьезному сомнению как не имеющее к походу русов,
объявляемому поздней легендой, никакого отношения.5
летнем Константине VII патриарх Николай Мистик с отвращением писал,
что при принесении клятв в верности договору печенеги по их обычаю
приносили в жертву быков и собак (Nicholas I Patriarch of Constantinople. Letters.
Greek Text and English Translation by R. J. H. Jenkins and L. G. Westerink.
Washington, 1973. P. 310-312). Этим указанием я обязан С. А. Иванову.
См. также: Theophanes Continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister,
Georgius Monachus. Bonnae, 1838. P. 31. 8-23.
1 Малингуди Я. Русско-византийские связи с точки зрения дипломати-
ки//ВВ, 1995, т. 56. С. 68-91; Она же. Русско-византийские договоры в
свете дипломатики //ВВ, 1997. Т. 57. С. 59-87.
2 Повесть временных лет. Подготовка текста, перевод, статьи и
комментарии Д. С. Лихачева. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб.,
1996 (далее — ПВЛ). С. 16: «на конех и на кораблех».
3 См.: Сахаров А. Н. За похода... С. 69 ел; Брайчевский М. Ю.
Утверждение христианства... С. 94. М. В. Левченко, ссылаясь на Новгородскую I
летопись, датирующую поход Олега временем осады Константинополя
Симеоном (922 г.), предполагает, что удача Олега может быть объяснена
прямой военной помощью царя Болгарии (Левченко М. В. Очерки по истории
русско-византийских отношений. М., 1956. С. 117). См. также:
Новосельцев А. П. Внешняя политика Древней Руси во времена Олега//Восточная
Европа в древности и средневековье. Международная договорная
практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997. С. 52. С. Н. Азбе-
лев высказывает гипотезу (Об истолковании двух известий Повести
временных лет. К болгаро-русским отношениям в X в.)//Изследвания в чест
на М. Дринов. София, 1960. С. 235-240), что походы 941 и 944 гг. были
только сухопутными. Л. Гавликова, напротив, предполагает, что русы в
^41 г. везли на судах и своих боевых коней (Havlikova L. Slavic Ships in
s -12th Centuries Byzantine Historiography//BS, LII, 1991. P. 89-104).
Убедительные возражения скептикам см.: Ostrogorsky G. L'expedition
u prince Oleg contre Constantinople en 907//Annales de l'institut Kondakov.
fi in*' 1940; VasilievA. The Second Russian Attack on Constantinople/ /DOP,
°' 1951. P. 165-224; Pritsak O. The Origin of Rus. Vol. I. Old Scandinavian
purees other than the Sagas. Cambridge Massachusetts, 1981. P. 168-181
^име0
'95°7//Speculum, 24> l949, № 3.
тин Pnojujloc А. Рос-Дромиты и проблема похода Олега против Констан-
н°поля//ВВ, 1988, т. 49, С. 112-118. См. критику этой точки зрения:
п тор считает, что Alawang Масуди — Олег, как и «сильный» у Псевдо-
i ог^1?8!' СР- Jenkins R. J. H. The Supposed Russian Attack on Constantinople
64 Византия, Болгария, Древняя Русь
Самым веским доводом в пользу реальности похода я считаю зя.
ключение русами договора с Византией в 911 г. — такой договор бе,
военного давления со стороны Руси был абсолютно невозможен. Jj.
крупные уступки русам по договору 911 г. как на следствие их во^ц.
ной удачи указывают и Д. Оболенский,1 и А. П. Каждан,2 и А. Муте.
сиус,3 и Я. Малингуди, текстологическое исследование которой д0<
говоров русских с греками является на сегодняшний день наиболее
основательным.4 Русы возобновили давление на границы Византии,
уже в первые годы X в. Император Лев VI упоминал в «Тактике»
написанной около 905 г., о «скифских ладьях», в которых враги рыщу^
у берегов империи.5 Вне всяких сомнений, здесь имеются в виду только
русские ладьи (болгары морских набегов не предпринимали, а о
хазарах, аланах, венграх и печенегах вообще речи быть не может). «По
первому бо слову да умиримся с вами, грекы»,6 сказано в договоре, --
фраза бессмысленна в столь ответственном документе, если «умире-
нию» не предшествовала открытая вражда.
Николаев В. Д. Свидетельство хроники Псевдо-Симеона о Руси-дромитах
и походе Олега на Константинополь в 907 г. //ВВ. 1981. Т. 42. С. 147-153.
П. Карлин-Хейтер указывает на свидетельство Титмара Мерзебургского
(конец XI в.) о некоей области, в которую отовсюду сбежались «беглые
рабы», а более всего «быстрые даны» и которая «до сих пор» противилась
печенегам в побеждала прочих (haec provincia ex fugitivorum robore servo-
rum hue undique conf luencium et maxime ex velocibus Danis, multum se nocen-
tibus Pecenegis hactenus resistebat et alios vincebat//MGH. SS, In usum scho-
larum, p. 258). Под veloces Карлин-Хейтер усматривает прямой перевод
термина Spout-tai Псевдо-Симеона и Продолжателя Феофана (KarlinHay
ter P. «Swift Danes»//Byz., 35, № 1, 1965. P. 359). Ср.: Петрухин В. Я.
Поход Олега на Царьград. К проблеме источников летописного рассказа//
Славяне и их соседи. Греческий и славянский мир в средние века и раннее
новое время. Тезисы XIII конференции. М., 1994. С. 15-16.
1 Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe, 500-1453.
London, 1971. P. 242-248. Оценка автором похода 907 г. как чисто
грабительского, в отличие от похода 944 г., противоречит содержанию
договора. См.: Литаврин Г. Г., Янин В. Л. Некоторые проблемы русско-визан-
тийских отношений в IX-XI вв.//История СССР. 1970, № 4. С. 32-53.
2 Каждан А. П. К характеристике русско-византийских отношений '
современной буржуазной историографии (1947-1957)//Международные
связи России до XVII в. М., 1961. С. 7-20
3 Muthesius Dr. A. Byzantine silks in Viking hands//Byzantium. Identity!
Image, Influence. Major papers. XIX International Congress of Byzantine StU'
dies. Copenhagen, 1996. P. 185.
4 См. примеч. 6, а также: Malingoudi J. Die russisch-byzantinischen Vel"
trage des 10. Jhds. aus diplomatischer Sicht. Thessaloniki, 1994.
bDainA. Naumachicapartimadhucinedita. Paris, 1943, p. 32. У. Тредго-1"
считает поход реальным, но в силу крупных уступок Льва VI не причин!'8'
шим империи большого вреда (Treudgold W. The History of the Byzantif"
State and Society. Stafford, 1997. P. 468-469).
6ПВЛ. С. 18.
Глава вторая
65
Сомнения, однако, не устранены полностью: не установлены
точная дата похода (летописный 907 г. не находит иных подтверждений)
причины похода, не определены связи похода с восточной
политикой Руси, Византии и Хазарии,1 под вопрос поставлена и роль в
походе Олега как исторической личности.2 Я отвлекаюсь от рассмотрения
комплекса этих проблем, считая, что важнее результаты похода,
зафиксированные документально.
По вопросу о том, составляет ли текст договора, помещенный в
летописи под 907 г., особый договор или же в его основе лежит
отделившаяся (или отделенная) часть договора 911 г., переделанная
редактором в особый документ, споры ведутся до сих пор.3 Малингуди
рассматривает договор 907 г. (она датирует его 904-909 гг.) как
предварительное соглашение, оформившее специальной запиской под
стенами Константинополя самые главные пункты достигнутого примирения
(единовременная контрибуция, порядок и форма выдачи «укладов»,
торговые льготы).4 Не все важнейшие статьи соглашения повторены
в договоре 911 г. Нет там больше речи о контрибуции, возможно,
потому, что к 911 г. она уже была выплачена. Не ясно, однако, почему
1 См. о некоторых из этих сомнений: Новосельцев А. П. Внешняя
политика. С. 52-53: Что касается похода на Восток, то обычным маршрутом
(по Масуди) в начале X в. считался путь из устья Днепра вокруг Крыма;
хазары при этом пропускали русов, требуя за это половину добычи (ср.:
Zuckerman С. On the Date of the Khazars' Conversion to Judaism and the
Chronology of the Kings of the Rus Oleg and Igor. A Study of the Anonymous
Khazar Letter from the Genizah of Cairo//REB. 1995. T. 53. P. 237-270).
2 По мнению Г. Острогорского (Ostrogorsky G. L'expedition... P. 54-55),
В. Мошин доказал, что Хельгу Кембриджского документа — не киевский
князь Олег, а скорее всего правитель Тмутаракани (Мошин В. Хельгу
хазарского документа/ZSlavia, 1938. Т. 15. С. 191-200).
3 Ср.: Горский А. А. К вопросу о русско-византийском договоре 907 г. //
Восточная Европа в древности и средневековье. Международная
договорная практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997. С. 6-10
(в целом дошедший до нас текст говорит, пишет автор, о бережном его
сохранении; оторвавшийся фрагмент договора 911 г. (о купле) был
оформлен по аналогии с другими договорами и помещен в ПВЛ под 907 г.); Ср.:
Захаров А. Н. Русско-византийский договор 907 г.: реальность или
вымысел летописца//ВИ. 1978, № 2. С. 115-135; продолж.: ВИ. 1978, № 3. С. 98-
115; Lind J. H. Russo-Byzantine Treaties and the Early Urban Structure of
Kus'/ /TheSlavonic and East European Review, 62,1984. P. 362-370. По мне-
ник>0. Прицака (Pritsak О. The Origin of the Rus... P. 168-181), были заклю-
ены два договора, но договор 907 г. либо передан не полностью, либо его
асть включена в договор 911 г.; М. Ю. Брайчевский (О первых договорах
сУсД с гРеками//Советский ежегодник международного права. М., 1980.
■ ^64-282.) считает оба договора подлинными, фальсификация же в ос-
вном выразилась в том, что они, будучи заключены Аскольдом и Диром,
ли передатированы при Ярославе.
Малингуди Я. Русско-византийские договоры в X в. в свете
дипломами, с. 77-82.
и* Збоо
66
Византия, Болгария, Древняя Русь
о выплате «укладов» и освобождении от торговых пошлин как регу.
лярной и длительной обязанности империи не сказано в договоре
911 г. ничего. В литературе на этот счет давно сделаны два предполо-
жения: либо соответствующие статьи договора 907 г. действительно
изъяты сознательно из сохранившейся только в виде заголовка
статьи договора 911 г. «О взимающих куплю Руси», но не воспроизведе-
ны полностью, либо они (как оторвавшиеся от основного текста) прц.
соединены случайно (также, видимо, не полностью) к тексту
предварительного соглашения. Пока следует ограничиться констатацией,
что текст договора 911 г. в том виде, в каком он сохранился (без
статей, помещенных под 907 г.), не содержит никаких явных
привилегий для русов. Между тем в историографии считается бесспорным,
что договор 907/911 гг. был чрезвычайно выгоден русам.
Безусловно, обе стороны были удовлетворены условиями мира.
Уже летом того же 911г. 700 русских воинов участвовали в походе
войск империи против арабов Крита.1 Возможно, они остались в
империи, поступив на военную службу уже после похода Олега, не
возвращаясь на родину.
Какие-то неблагоприятные перемены в русско-византийских
отношениях наступили вслед за укреплением внутреннего и внешнего
положения империи. В начале 920-х гг. византийцы еще считали
русов своими союзниками. В книге «О церемониях», в формуляре
посланий императора к иноземным правителям указано, что к «архонту
Росии» посылается грамота императоров Константина и Романа с
печатью в 2 золотых солида.2Того же «ранга чести» (титула «архонт» и
печати в два солида) эти императоры удостаивали, например,
архонтов турок (венгров) и печенегов.3 Образцом для формулы становился,
конечно, первый конкретный случай (прецедент) обращения василев-
са ромеев к иноземному государю. Перемены формулы, вызванные
изменением обстоятельств, были возможны, что и отмечено в этом
же формуляре: ранее правитель Болгарии титуловался в посланиях
«Константина и Романа» архонтом, а «с недавнего времени» (apiico<;)
удостоился титула «василевса болгар».4 Причины этой перемены
хорошо известны: в 927 г. между империей и Болгарией после
длительных войн при Симеоне был заключен мир, скрепленный браком
нового князя Болгарии Петра с внучкой Романа I Лакапина (дочерью
его сына Христофора), в связи с чем Петру был пожалован титул
«василевса болгар». Отмечен в формуляре и второй случай перемен в
«ранге чести»: архонт Васпуракана «теперь удостоен» (6 vCv Ti|ir|06t<;)
титула «архонт архонтов».5 Во всех случаях в формуляре отправите-
1 Constantini Porphyrogeniti De cerimoniis aulaebyzantinae libri duo. Bon-
пае, 1929. vol. 1. (Далее — De cerim., I). P. 651.
2 Ibid. P. 690. 21-691. 1.
3 Ibid. P. 691. 2-7.
4 Ibid. P. 690. 6-16.
5 Ibid. P. 687. 4-8.
Глава ето ая
67
ями посланий названы Константин и Роман. Было бы, однако,
осторожным П0Лагать, что имеются в виду только Константин VII
RаГрянородный и его сын Роман II Багрянородный, поскольку и са-
ый труд «О церемониях императорского двора» был если не напи-
н То заказан и отредактирован Константином VII и имел (как и труд
Об управлении империей») характер поучения наследнику. Но эту
мысль опровергает формула: «Константин и Роман, верные в Боге
самом василевсы ромеев к возлюбленному и духовному сыну нашему и
оТ Бога архонту христианнейшего народа болгар»,1 так как эта
формула употреблялась до 927 г. (до получения Петром титула «василевса
болгар»)» когда Романа II еще не было на свете, а правили империей
Константин VII и Роман I Лакапин. Отнюдь не случайно в формуле
послания к эмиру Египта имеется уточнение — грамота «Константина
и Романа Багрянородных»,2 цель которого — исключить какие бы то
ни было сомнения в том, что в данном случае имеется в виду Роман II
(грамота послана, следовательно, после его коронации отцом 6
апреля 945 или 946 г.).
Таким образом, в формуляре фигурируют две пары соправителей
с одинаковыми именами: Константин VII и Роман I и Константин VII
и Роман II. Как и в приведенном случае с «архонтом Болгарии»,
вторую подпись под грамотой «архонту Росии» {так!} ставил, по моему
мнению, не Роман II, а Роман I Лакапин. Право первой подписи
всегда принадлежало императору-автократору (самодержцу), в данном
случае — Константину VII. Его соправительство с сыном (Романом II)
приходится на период с 6 апреля 945 или 946 г. (дата коронации
Романа) до 9 ноября 959 г. (день смерти Константина). Этот «вариант»
соправителей в данном случае представляется, однако, невероятным:
независимо от того, к 944 или к зиме 944/945 г. относить гибель
Игоря, к 6 апреля в столице империи должны были знать о том, что Игорь
уже не «архонт Росии» и что вся власть находится в руках его вдовы
Ольги, которая в той же книге «О церемониях» официально
титулована «архонтиссой Росии».3 Следовательно, вполне допустимо
предположение, что грамота архонту России была послана в тот период,
когда главным василевсом еще считался не Роман I, а Константин VII,
который 24 сентября 920 г. короновал своего тестя Романа в качестве
своего соправителя. 20 мая 921 г. в той же роли автократора
Константин VII короновал и Христофора, сына Романа I. Между тем через
Г°Д> в апреле 922 г., из трех подписей этих императоров под новел-
л°й о предпочтительном праве крестьян на покупку земли на первом
месте стоит уже подпись Романа I как главного василевса, а подпись
Константина VII — на втором.4
^Decerim. P. 690. 9-12.
Ibid. Р. 689. 19-21.
См. гл. 4.
S <)Pstr°Sorsky G. Geschichte des Byzantinischen Staates. Munchen, 1952.
•^5u. Anm_ 1§
68
Византия, Болгария, Древняя Русь
Поэтому я осмеливаюсь заключить, что грамоту «архонту Росли»
отправляли Константин VII и Роман I между 24 сентября 920 г. и ац.
релем 922 г. Послана же грамота была князю Киева Игорю и содер.
жала скорее всего просьбу, со ссылкой на договор 911 г., о помощи
Руси в войне империи против Болгарии.
Так могла бы, на мой взгляд, найти объяснение та угроза,
которую высказал в своем письме в 922 г. болгарскому царю Симеону
патриарх Николай Мистик, говоря о готовности русов и других
языческих народов (печенегов, венгров и алан) выступить против
Болгарии по воле императора и «вконец уничтожить ее».' Угрозу патриарха
не следует, видимо, считать блефом:2 Мистик мог иметь в виду
посланную Игорю грамоту и надежды василевсов на русов как на
союзников по договору 911 г.3
Дело не дошло, однако, до похода русов против болгар, но договор
911 г. оставался в силе вплоть до 941 г. Отнюдь не исключено, что и
с Болгарией, во всяком случае до 927 г. (смерть Симеона), Киев
сохранял дружественные отношения: как раз в 20-30-х гг. X в.
усилился процесс проникновения на Русь христианства, чему, надо
полагать, содействовали и миссионеры-болгары, проповедовавшие на
понятном русам языке.
1 Nicholas I... Letters... P. 158. 13-21; 161. 66-70. В. Д. Николаев
предполагает, что между Русью и Болгарией в это время назревал конфликт,
вызванный столкновением их интересов в Приднестровье, из-за претензий
на господство над тиверцами и уличами, которые ушли в 917-930 гг. в эти
места с нижнего Днепра, отказав в подчинении Киеву (К истории болгаро-
русских отношений в начале 40-х годов X в. //СС. 1982, № 6. С. 49-55).
В. В. Седов считает справедливой идентификацию подчиненных Олегом
тиверцев с «толковинами»(переводчиками) летописи; для локализации же
поселений уличей археологических данных недостаточно (Восточные
славяне в VI-XIII вв. М., 1982. С. 129-131, 164).
2 А. Н. Сахаров полагает (Дипломатия... С. 201), что договор 911 г. в
данном случае не действовал и угроза Мистика была беспредметной, ибо Русь
находилась в дружественных отношениях с Болгарией. Однако, во-первых,
мы не знаем наверное, оставались ли в начале 20-х гг. X в. отношения
Болгарии с Русью дружественными; во-вторых, неизвестно, препятствовали
ли болгары, возобновив в 913-923 гг. войны с Византией, русам,
торгующим с их врагами-византийцами, выходить на болгарский берег для
кратковременного отдыха. Источники, во всяком случае, не позволяют говорить
о прекращении русско-византийской торговли на 10 лет во время второй
войны Симеона против империи (Литаврин Г. Г. Древняя Русь. Болгария
и Византия в IX-X вв.//IX Международный конгресс славистов. История,
культура, этнография и фольклор славянских народов. М., 1983. С. 72-74).
3 Не лишне, если это так, отметить, что и датировать первое
упоминание в источниках названия «Росия» нужно началом 920-х гг., а не 949"
952 гг., как это принято со ссылкой на труд Константина VII «Об управ'
лении империей» (Константин Багрянородный. Об управлении империей-
Текст, перевод, комментарий / Под ред. Г. Г. Литаврина и А. П. Новосель'
цева. М., 1991, гл. I, 2. С. 36. 4 passim.).
Глава вторая
69
Однако в 930-х же годах какие-то крупные акции русского князя
гчвали неудовольствие в Константинополе. По словам Льва Диако-
В Иоанн I Цимисхий, обращаясь к Святославу, ссылался на печаль-
'ю участь его отца Игоря, который нарушил договор, напав на сто-
ииУ империи, и потерпел жестокое поражение.1 В это время импер-
я дипломатия стала все очевиднее ориентироваться на союз не с
vcaMH, а с печенегами, официальный договор с которыми империя,
огласно письмам Николая Мистика, заключила в 915/916 г.2 В
отличие от трактовки Льва Диакона в самом договоре 944 г. часть вины
„аего нарушение Византия была готова взять на себя (ссылаясь на
происки «враждолюбьца дьявола»),3 но и Русь, как позволяет думать
текст договора 944 г., отнюдь не неукоснительно выполняла условия
договора 911 г. Тревожили империю, видимо, попытки русов
утвердиться в устье Днепра и скорее всего где-то в Крыму. Возможно,
именно между 911 и 944 гг. русы стали соседями империи по
северочерноморским владениям. Масуди, арабский автор-современник,
называл Черное море «Русским» и утверждал, что они живут «на
одном из его берегов» и что только они плавают по нему.4
Поход Игоря против Константинополя не был неожиданностью для
византийцев — о приближении русов они узнали от болгар раньше,
чем от вестников херсонитов5 (Болгарией тогда правил Петр, зять
Романа I Лакапина). Прорвавшись в Босфор и потерпев 11 июня первое
поражение в морском бою близ южного выхода из Босфора,6 часть
русов высадилась на берега пролива, а их главные силы отошли на
мелководье близ малоазийского побережья. По мнению Н. Я.
Полового,7 опиравшегося на Кембриджский документ,8 после первого
1 Leonis Diaconi Historiae libri decern. Bonnae, 1828. P. 106. 4-8.
2 Nicholas I... Letters... P. 310 squ.
'Памятники права Киевского государства. Сост. А. А. Зимин. 1952. С. 31.
4 Бейлис В. М. Сведения о Черном море в сочинениях арабских
географов IX-X вв.//Ближний и Средний Восток. М., 1962. с. 26.
' Gregoire H., Orgels P. La guerre russo-byzantine de 944//Byz., XXIV,
1954. P. 196, n. 1.
6 Локализация сражения спорна. Важно, однако, указание Жития
Василия Нового, Продолжателя Феофана и ПВЛ, что после боя русы разоряли
берега пролива (ВеселовскийА. Видение Василия Нового о походе русских
«а Византию в 941 г.//ЖМНП. Ч. 261. 1891. С. 85; Theoph. Cont. P. 425.
~6; ПВЛ. С. 22), что было бы, на мой взгляд, невозможно, если проигран-
Ук> русами битву локализовать у северного входа в Босфор,
Хп ^олов°й И. Я. Две ошибки древнейшего русского хрониста//ТОДРЛ.
iv- 1958. С. 139-142; Он же. Русское народное предание и византийские
уточники о первом походе Игоря на греков//ТОДРЛ. 26. 1960. С. 105-
I9fii ^Н Же' К В0ПР°СУ ° первом походе Игоря против Византии//ВВ, XVIII.
\а,\' Ср> Bbrtova Kv. Igorova vyprava na Cafigrad r. 941//BS, VIII, 1939-
ТИР-87-108.
Историю изучения Кембриджского документа на начало 1970-х гг. и
л°м положительную оценку работ Н. Я. Полового см.: Феигина С. А.
70
Византия, Болгария, Древняя Русь
поражения Игорь с меньшей частью войска вернулся домой, a борьб*,
до сентября продолжал его воевода Хельгу,1 уведший затем оставщъ.
юся с ним часть войска на Восток, где он и нашел свою гибель. Ныце
ряд историков, привлекая сведения хазарских источников как древ.
нейших для данных событий, полагают, что Олег, идентичный Хельгу
Кембриджского документа, правил в Киеве до 941 г., возглавил в этощ
году поход на Константинополь, увел после поражения свое войско
на Восток и погиб под Бердаа.2 Третья группа ученых, также опир^.
ясь на данные еврейских документов, считают, что существовало два
Олега-Хельгу: старший князь в Киеве, не ходивший в поход 941 г
(его сменил у власти Игорь всего на несколько лет), и правитель
Черниговского (или иного) княжества на Руси, который потерпел пора-
жение от хазар, был принужден ими отправиться в поход на
Византию вместе с Игорем, а затем ушел в Персию, откуда не вернулся.3
Трудно предпочесть одну из этих гипотез и прежде всего об
идентификации Олега с Хельгу. В хазарских документах Хельгу не
назван правителем Киева." Письмо хазарского кагана Иосифа исполнено
Историография еврейско-хазарской переписки X в.//Феодальная Россия
во всемирно-историческом процессе. М., 1972. С. 225 -234.
1 Воеводой Игоря считал Хельгу и М. И. Артамонов (История хазар. Л.,
1962. С. 374-379). В. Петрухин видит в Хельгу представителя правящего
(Рюрикова) дома, который обладал значительной независимостью от
Киева, воевал с хазарами, был ими побежден, принужден к участию в походе
Игоря и погиб в походе на Кавказ (Петрухин В. Я. Хазария и Русь:
источник и историография//Скифы, хазары, славяне, Древняя Русь. К
столетию со дня рождения М. И. Артамонова. СПб., 1998. С. 106-108.
2 Zuckerman С. On the Date... P. 237; Pritsak О. The Origine... P. 142-153.
3 Петрухин В. Я. Походы Руси на Царьград: к проблеме достоверности
летописи//Восточная Европа в древности и средневековье.
Международная договорная практика Древней Руси. Материалы к конференции. М.,
1997. С. 65-69; Он же. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков.
М., 1995. С. 94 ел.; Он же. Хазары и Русь: источники и историография.
С. 108 ел.
4 Уже П. К. Коковцев показал, что Кембриджский документ —
литературное произведение, созданное после падения Хазарии; хронология
событий в нем нарушена; Олег смешивается с Игорем (Коковцев П. К. Еврейско-
хазарская переписка в X в. Л., 1932; Новосельцев А. П. Хазарское государ'
ство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 216-218;
Он же. Внешняя политика... С. 57). Говоря о сомнениях А. П. Новосельцева.
К. Цукерман подчеркивает, что все решает письмо из Гезиха, согласно ко'
торому Игорь стал править только в 941 г., когда Олег покинул Русь. Пись'
мо написано едва через 10 лет после событий, а такие поздние источники,
как ПВЛ и Новгородская 1 -я летопись измыслили родство между Олегом "
Игорем. Ключ к разгадке, считает Цукерман, — в признании диархий
Олега и Игоря: после невозвращения Олега из похода на Восток Игорь пр8'
вил три-четыре года (Zuckerman С. On the Date... P. 259-264). К. Цукер'
ман критикует и меня за тезис о недоказанности связи похода на БерДа*
с русско византийскими отношенями и за уклонение от этой проблемы (С5"
Глава вторая
71
хорики и преувеличений, призванных создать у иноземцев впечат-
ние об огромных размерах его державы и ее могуществе: факт гос-
л дСТва хазар над всей Русью (во всяком случае над Киевом, а не над
П кой-то окраинной частью Руси) до конца 30-х-начала 40-х гг. X в.
находит подтверждения в других источниках. В договоре 944 г.
_ ни малейшего намека на какого бы то ни было иного правителя
(или недавнего правителя) Руси, кроме Игоря. Лев Диакон прямо
связывает поход на Константинополь только с именем Игоря, что было
бы невозможно, будь он только соправителем старшего повелителя
в княжеской «диархии» на Руси.
Если Игорь действительно вернулся домой раньше, чем большая
часть его войска (принявшая участие в походе на Кавказ), то сделал
он это скорее всего после второго сражения (15. IX), а не первого (11 .VI),
после которого, как будет видно ниже, русы хозяйничали в
Мраморном море.
Что касается древнерусских источников о походе Игоря, то
расхождения в них с показаниями византийских, как и причины этих
расхождений, еще раз, кроме Н. Я. Полового, с учетом его взглядов и
с частичной их критикой, были убедительно прокомментированы
Я. Н. Щаповым, показавшим, что византийские авторы
преувеличивают размеры поражения русских в первом морском бою, а русские
преуменьшают последствия поражения и умалчивают о действиях и
судьбах той части русского воинства, которая отправилась от берегов
империи на Кавказ.1
Связь походов русов на Византию с одновременными (или, точнее
говоря, сопутствующими) их походами на Кавказ и на юго-западное
и южное побережье Каспия следует признать вполне вероятной.2
Причем после набега на Константинополь русское воинство уходило от
его стен на Восток независимо от того, удачным или неудачным
мою статью: Litavrin G. Die Kiever Rus' und Byzanz im 9. und 10. Jahrhun-
dert//Byzantinischen Forschungen, 18, 1992. S. 56, Anm. 59) (Zuckerman С
Op. cit. 67).
Щапов Я. Н. Русская летопись о политических взаимоотношениях
Древней Руси и Византии//Феодальная Россия во всемирно-историческом
процессе. М., 1972. С. 201-298; см. также: Bartova К. Igorova vyprava...
P. 108.
Левченко М. В. Очерки... С. 151. См. также: Калинина Т. М. О походе
РУсов на Каспий 909-912 гг.//Восточная Европа в древности и средневе-
°вье. Международная договорная практика Древней Руси. Материалы к
°нфереНции. М. 1997. С. 13-18. (автор связывает походы с возможной,
гласно договорам 907 и 911 гг., помощью русов империи против союзни-
в арабов в Армении). И. Г. Коновалова считает важнее собственную за-
. еРесованность русов в обеспечении торговых путей на Восток и необхо-
ость считаться с позицией Хазарии, без ведома которой не предприни-
ся ни один поход русов в этот регион; и поход русов в 912-913 гг. был
8 "ервым: уже в 864-884 г. русы совершили нападение на Абаскун (Коно
ова и. Г. Русско-хазарские отношения на Каспии//Там же. С. 23-25).
72
Византия, Болгария, Древняя Русь
оказалось их столкновение с византийцами. И все-таки — это особа»
проблема, успешное рассмотрение которой возможно только с пом0,
щью востоковедов и кавказоведов.1 Пока их усилия не привели ь
решению всех загадок. Создается впечатление, что русы старались
решить с наименьшей затратой сил и средств сразу двуединую зада.
чу — добиться успеха и в империи и на Кавказе — обе цели лежали
друг от друга недалеко, сравнительно с расстоянием, уже преодолен-
ным до Южного Причерноморья.
В связи с этим остановлюсь на походе Игоря подробнее,
привлекая мало известные источники, которые подкрепляют только что
приведенные заключения Н. Я. Полового и Я. Н. Щапова. В
недавней статье о творчестве Константина Багрянородного И. Шевченко
(выступая как бы от имени самого императора) с сожалением
заметил, что не припомнит, «чтобы какой-нибудь ученый, русский или
иной, использовал отрывки, в которых я упоминаю о нападении
скифа Игоря на нашу столицу».2 «Отрывков» действительно два, но
Константину принадлежат лишь один из них. Кроме того, уже издатеть
Ж. Даррузес увязал эти два ранее неизвестных в науке сообщения с
походом русов на Византию в 941 г. и кратко их прокомментировал.3
Известия Константина и другого автора-современника были давно
известны (в том числе мне), но из-за их краткости и риторичности не
принимались во внимание как не содержащие новых сведений
сравнительно с уже известными.
Упрек И. Шевченко побудил меня специально рассмотреть
упомянутые сообщения.4 Первое из них представляет собой ответ
Константина VII Багрянородного на недавнее послание его друга, митрополита
Кизикского Феодора (Кизик лежал на восточном берегу Мраморного
моря, в 150 км к югу от Константинополя). Василеве заверяет Феодора
в своей дружбе, скорбит, что условленная встреча друзей не состоялась
и указывает причину этого: «Но что за напасть, ненавистный тиран,
разлучитель любящих и непримиримый враг, разделил [нас] и
разделяет доныне?5 Все расстроили дикий вепрь и нашествие скифов».
1 См.: Минорский В. М. Русь и Закавказье/ZActa orientalia Academiae
scienciarum Hungaricae. t. I. fasc. 3. Budapest. 1953. P. 207-210; Zucker
man С On the Date... P. 237-270; Цукерман К. Русь, Византия и Хазария в
середине X века: Проблемы хронологии//Славяне и их соседи. М., 1996.
С. 68-80 (Сокращенный вариант статьи из REB. Т. 53, 1995);
Новосельцев А. П. Внешняя политика... С. 50-57; Коновалова И. Г. Русско-хазар-
ские отношения на Каспии... С. 23-28.
2 Шевченко И. И. Перечитывая Константина Багрянородного//ВВ, С1>
1993. С. 17.
3 Epistoliers byzantins du X* siecle. Ed. par J. Darrouzes. Paris, I960'
P. 321-322 (note 3); P. 75 (note 16).
4 Литаврин Г. Г. Малоизвестные свидетельства о походе князя Игоря
против Константинополя в 941 г.//Восточная Европа в исторической рет
роспективе. К 80-летию В. Т. Пашуто. М., 1999. С. 134-140. Перевод сМ
в Приложениях 2 и 3.
5 Я согласен с издателем, что данная фраза — риторическая фигур8'
обретающая конкретный смысл лишь вместе со словами, следующим"
Глава вторая
73
ЭК- Даррузес считает несомненным, что под помехой к общению
зеЙ следует понимать «экспедицию Игоря в 941 г.» и соответственно
им годом датировать и письмо-ответ Константина Феодору.1 Как
кратка фраза Константина, она содержит некоторую новую инфор-
ацию о масштабах враждебных действий русов в окрестностях Кон-
тантинополя и серьезности угрозы от них региону, прилегающему к
сГолице империи с юга.
В краткой статье об Игоре, суммирующей состояние изучения
похода 941 г. на начало 1990-х гг., А. Каждан не допускает, кажется,
мысли, что воинство Игоря достигло окрестностей столицы империи:
его флот, пишет он, подвергся разгрому уже близ входа в Босфор
И июня, после чего русы на сохранившихся у них ладьях разоряли
побережье Вифинии, от Понтийской Ираклии до границ Пафлагонии,
пока 15 сентября их флот не был разбит второй раз с помощью
греческого огня у фракийского побережья, и остатки воинства Игоря
ушли домой по суше.2
М. В. Левченко, опираясь на главные источники — Житие
Василия Нового3 и ПВЛ,4 заключает, что русы после первого поражения
действовали не только на узком пространстве от Ираклии
Понтийской до Пафлагонии, но и от Ираклии на Черном море до Никомидии
на одноименном заливе Мраморного моря (город расположен почти в
200 км к юго-западу от Ираклии), а также разорили берега Босфора
(«Суд весь пожгоша»5). Но и Левченко полагал, что в Босфор ладьи
русов проникнуть не смогли, свои нападения на побережье от
Босфора до Ираклии они совершали с моря, а на районы до границ
Пафлагонии, на страну Никомидийскую и азиатский берег Босфора — с
суши.6 Иными словами, Левченко допускал, что русы, начав путь к
Никомидии от черноморского побережья либо от восточного берега
Босфора, прошли в глубь вражеской земли около 50 км под
постоянной угрозой атаки византийского войска. Я считаю такой марш мало
вероятным. Все говорит о том, что русы не слишком отдалялись от
непосредственно далее (ничего и никого иного, кроме нашествия русов во
главе с Игорем, Константин здесь не имел в виду). Но я не согласен, что эта
Фраза не имеет реального содержания ('АА.А,а Tt \itv 6iekoi|/E кси uexpi той 8е0ро
mmcohtei <p86voc;, 6 тикр6<; tupavvoq Kai t&v (piXouvtcov бтапаоттц; ксй exSpoq aqnovboq.
aL:^5e KUTeta)|if|vaTo uoviot; аурюс; ral LkdG&v ёфойос;) (Epistoliers... P. 322, n. 3).
'Ibid., p. 59. Cf. P. 322, n. 3.
n The Oxford Dictionary of Byzantium. Vol. 2. New York; Oxford, 1991.
p' 984-985.
Веселовский А. Видение Василия Нового...; Вилинский С. Г. Житие
,.ЯТ?Го Василия Нового в русской литературе. II. Одесса, 1911. См.: Творо-
У- В. Житие Василия Нового//Словарь книжников и книжности Древ-
"и,рУси. Л., 1987. Вып 1. С. 142-143.
ПВЛ. С. 22.
в Там же.
Левченко М. В. Очерки... С. 147-148.
74
Византия, Болгария, Древняя Русь
своих ладей: при серьезной опасности на суше они спасались на cbq
их ладьях. Недаром и Каждан избежал упоминания о Никомидии кац
о камне преткновения при анализе источников.
Свое решение проблемы предложил недавно Шепард. Он призна
ет достоверными известия о разорении русами не только прибре^
ных районов Черного моря и восточного берега пролива (Босфора)
но и «страны Никомидийской». Шепард полагает, что русы
перетащили в Мраморное море свои легкие суда по суше, может быть,
поставив их на колеса.1 Но 50-километровый перевоз ладей от южного
берега Черного моря до Никомидийского залива был исключен.
Невозможно было перетащить ладьи и с восточного берега пролива, так как
и здесь надо было волочить их в обход Хрисополя и Халкидона на не
меньшее расстояние.
Теперь можно уверенно говорить о том, что перетаскивать суда по
суше не было необходимости. Вход в Босфор не был для русов
полностью заперт, несмотря на поражение 11 июня. Восточные берега
пролива были в их власти: по мелководью, недоступному для тяжелых
судов византийцев, ладьи русов тогда же, во второй половине июня
(пока не подошли из Эгейского моря главные морские силы империи),
проникли в Пропонтиду. О том, что русы не опасались на мелководье
оснащенных жидким огнем судов, пишет и западный очевидец,
пребывавший тогда в Константинополе, — Лиутпранд (отчим Лиут-
пранда Кремонского).2
Таким образом, рассматриваемый источник не только
подтверждает мысль Шепарда о проникновении русов в 941 г. в Мраморное
море — он свидетельствует также о том, что русы вообще прервали
сообщение между малоазийским и европейским берегами:
митрополит Кизика Феодор именно поэтому не мог прибыть в
Константинополь. Ладьи русов и после сражения 11 июня рыскали (может быть,
до конца августа) вдоль берегов почти всего Мраморного моря,
поставив под угрозу плавание по нему мирных судов: ведь Кизик был
ближе к Дарданеллам, чем к Босфору. Итак, можно смело допустить, что
лично принявший через несколько лет княгиню Ольгу Константин
мог наблюдать из окон дворца и боевые ладьи ее мужа не в столь
большом отдалении от своей столицы как раз в то время, когда писал
приведенное выше письмо Феодору.
Второе мало известное свидетельство о нападении русов на
Византию в 941 г. содержится в письме опального митрополита Никеи
Александра (оказавшегося около 944 г. в изгнании) митрополиту
Никомидии Игнатию. Письмо датируется издателем примерно 945 г.3
Ссыльный митрополит узнал, что есть надежды на пересмотр дела и
1 Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200. London and
New-York, 1996. P. 114-115.
2 Die Werke Liutprands von Cremona, hrsg. von J. Becker, Hannover und
Leipzig, 1915. S. 138. 31-33.
3 Epistoliers... P. 28, 32.
Глава вто ая
75
яГЧение его участи, и поспешил разослать письма бывшим колле-
с митрополитам с просьбами содействовать благоприятному для
r 0 исходу повторного разбирательства. Епархия Игнатия, митро-
и _ита Никомидии, была соседней с митрополией Никеи, кафедру
оторой Александр еще недавно занимал (Никея находится к югу от
Яикомидии едва в 50 км), причем в то время обоих митрополитов
связывала дружба.
Итак, в одном из пассажей письма Александра сказано: «
Поскольку же должно состояться собрание сошедшихся отовсюду иереев, как
0б этом я только что узнал, наставь тех, кто еще не перешел на
сторону врагов, призови в наши союзники... Если ты еще как-то помнишь
о нашей крепкой дружбе [к тебе] и о [нашей] помощи твоим никоми-
дИйцам во имя человеколюбия во время нашествия,1 то пред лицом
тех персон — и из сообщества [иереев] и от святейшей власти — встань
и расспроси нас»2 (митрополит жаждет гласного разбирательства и
возможности оправдаться самому).
Трудно заключить, имеет ли автор письма в виду только
клириков Никомидийской митрополии или вообще всю паству Игнатия.
Не хватает данных и для суждения о том, в чем состояла помощь ни-
комидийцам со стороны Никейской митрополии. Скорее всего она
заключалась в предоставлении беглецам убежища за крепкими
стенами Никеи и в материальной поддержке, оказанной им
митрополией Никеи, пока не миновала угроза со стороны русов. Издатель письма
Даррузес считал, что «никоиидийцы» — это жители города и, со
ссылкой на Л. Брейе, опиравшегося на Житие Василия Нового, полагал,
что русы «безусловно разорили» Никомидию.3
Совершенно невозможно, на мой взгляд, сомневаться теперь в
достоверности известий ПВЛ и Жития Василия Нового о
проникновении войск Игоря морем до Никомидии. Летом 941 г. ладьи русов
господствовали в Мраморном море и, высадившись именно с ладей в Ни-
комидийском заливе, русы подвергли тогда же серьезной опасности
(а возможно — и разорению) не только «страну Никомидийскую», но
и самую Никомидию, и ее бедствующим жителям оказывала
необходимую помощь соседняя Никея, во всяком случае — ее церковь.4
Есть все основания полагать, что масштабы похода Игоря на
Византию были более значительными, а последствия их поражения 11 июня —
менее для них тяжелыми, чем историки до сих пор представляли.
Данную констатацию я считаю (наряду с угрозой повторения похода
русских) отнюдь не маловажными факторами при рассмотрении проблем,
связанных с обстоятельствами заключения и условиями договора 944 г.5
_Ei 5г|яоте auvT(6vou) i'ih&v цёцулаш <piA.iac; Kai aumiaxiaq xfjq ярое; тойс; соис; Niko-
Ц1та<; ev Tfj ёфббео quXavxpojitac. (Epistoliers... P. 75. 24-25).
[ Ibid. P. 75. 18-27.
4 Ibid. P. 75, n. 16.
Epistoliers... P. 75 (note 16).
Как думает Ариньон, по договору 944 г. русы добились включения их
византийскую ойкумену »(ArigrwnJ.-P. Les relations diplomatiques entre
76
Византия, Болгария, Древняя Русь
Вернувшись из неудачного похода на Константинополь, Игорь со.
брал силы для нового похода в союзе с печенегами (т. е. намереваясь
идти по суше и по морю). Сомнения в организации Игорем второго
похода, высказываемые иногда в литературе, покоятся не столько ц3
анализе источников, сколько на цепи логических соображений,
отправной пункт которых чисто умозрителен. Он выглядит примерц0
так: русы потерпели поражение — естественно поэтому, что договор
944 г. должен быть менее выгоден, чем договор 911 г. (и признаки
этого отыскиваются). Следовательно, не было никакого повторного
военного демарша против Византии: если бы он был, договор не был
бы менее выгоден (Idem per idem).
Дата повторного похода Игоря (в летописи он отнесен к 6452/944 г.')
представляет предмет дискуссии. Н. Я. Половой предложил
датировать поход 943 г., и его аргументация заслуживает серьезного
внимания. Слабым я признаю, однако, именно тот довод Полового,
которому он придает особенно важное значение. Половой считает
физически невозможной трехкратную поездку послов между Киевом и
Константинополем, осуществленную между июнем (поход) и
октябрем (?) (заключение договора) одного и того же (944) года в ходе
процедуры заключения договора (прибытие послов империи в Киев,
поездка посланцев Игоря в Константинополь, новый приезд
императорских послов для присутствия при утверждении договора Игорем).
Половой полагает, что для этого было необходимо 8 месяцев, и
поэтому 2-й поход надо датировать годом раньше (лето не 6452/944,
а 6451/943 г.), чтобы не ставить под сомнение летописную дату
договора (осень 6453/944 г.).2
Во-первых, если новый поход (до Дуная) Игорь осуществил в
сентябре, то датировка его в летописи 6452 г. и без иных допущений
Полового соответствовала бы его расчетам (т. е. 943 г.). Во-вторых,
если Половой полагает, что на восток воинство Игоря отправилось во
главе с Хельгу не от Константинополя в 941 г., а от Дуная в 943 г.,
после отмены второго похода, то нельзя исключать того, что первый
приезд послов Игоря в Константинополь после встречи с посланцами
императора на Дунае мог быть совершен уже отсюда, с полпути.
Кроме того, на путь между двумя столицами налегке требовалось,
вопреки Половому, не полтора-два месяца, а почти вдвое меньше.
Учитывая это, можно допустить, что с начала июня 6452/944 г. до октября
6453/944 г., т. е., примерно за 4 месяца, трехкратное путешествие
между столицами было вполне возможно и договор мог быть
заключен в том же 944 г., в котором Игорь отправился во 2-й поход.
Byzance et la Russie de 860 a 1043//RES, 1983. T. 55. P. 133 squ.). Но до
принятия крещения они оставались вне ее (Ср.: Толочко П. П. Киев —
соперник Константинополя//Южная Русь и Византия. Сборник научных
трудов. (К XVIII конгрессу византинистов). Киев. 1991. С. 5-12; Половой Н. Я-
О дате второго похода Игоря на греков и похода русских на Бердаа//ВВ.
1958. Т. XIV. С. 138-147).
1 ПВЛ. С. 23 (6452 г. соответствует 1.IX.943-31.VIII.944 г).
2 Половой Н. Я. О дате второго похода... С. 141.
Глава вторая
77
В числе же наиболее веских, по моему мнению, аргументов Поло-
оГо отмечу следующие: согласно Еллинскому летописцу, Игорь
отправился, вернувшись из похода 941 г., в новый поход через два года
яа 3-е лето», т. е. в 943 г.; у железнодорожной станции Мирча-Вода
в Румынии, близ Констанцы, в 50 км от моря найдена
кириллическая надпись «в Гьрция в лето 6451 при Димитре ...жупане», которую
связывают с какими-то событиями близ Дуная во время стояния на
нем войска Игоря, и с мерами безопасности, предпринятыми в связи
с этим болгарами в 943 г.; во многих кладах в Скандинавии и в
Восточной Европе самыми новыми по времени чеканки являются
монеты 942-943 гг.; по данным арабского автора Ибн Мискавейха,
изменившее маршрут и отправившееся вместо Византии на Бердаа
русское войско, возглавленное воеводой Хельгу, пробыло на Кавказе
б зимних месяцев — с осени 943 до весны 944 г.1
Однако: начав отсчет с 942 г. (следующего после первого похода),
можно в качестве «третьего лета» получить и 944 г.; в 943 г. в
низовьях Дуная могло произойти много и иных событий, помимо
предполагаемого появления воинства Игоря; монеты чеканки 942-943 г. не
вышли из обращения в 944 г.; датировка Мискавейха не является
общепризнанной — А. П. Новосельцев считает более вероятной
датой похода русов на Бердаа 945 г.2
Спорным остается и вопрос о том, какую роль отводил в походе
Игорь нанятым им печенегам и почему, заключив мир с империей,
велел им втогнуться в Болгарию. В данном случае мне
представляется правдоподобной мысль В. Н. Николаева, что в планы Игоря
входило на пути через Болгарию нейтрализовать ее силы с помощью
печенегов (во враждебности к себе нового царя болгар Петра Игорь
убедился во время первого похода — болгары первыми подали весть
Роману I о приближении флота русского князя3). Послы императора
встретили, однако, войско Игоря на Дунае, и мир был установлен.
(Скорее всего, Игорь получил при этом большие откупные.4)
Надеявшиеся на добычу и раздосадованные отказом от похода печенеги
могли отчасти удовлетвориться грабительским набегом на Болгарию.
Прежде чем перейти к договорам, подчеркну мало оцененное в
историографии обстоятельство: вопреки убеждению некоторых
историков в том, что Олег, Игорь и даже Святослав находились в
подчинении у византийских императоров и хазарских правителей, в
договорах 911, 944 и 971 гг. нет и намека на какую-либо зависимость Руси
°т внешних сил. Несмотря на будто бы недавнее в правление Романа I
Половой Н. Я. О дате второго похода... С. 138-147. Ср. Zucherman С.
n the Date... P. 265, п. 101. См. также: Гюзелев В. Добруджанският над-
Пис и събитията в България през 943 Г.//ИП, 1968. № 6. С. 40-48.
д Новосельцев А. Хазарское государство... С. 217.
Николаев В. Д. К истории... С. 50-55.
Ср. заявление Святослава в 971 г.: если греки дань дадут без войны,
0 «и то буди доволно намъ» (ПВЛ. С. 34).
78
Византия, Болгария, Древняя Русь
столкновение русов с хазарами в Крыму или близ него (по еврейским
документам), о хазарах и о Хазарии в договоре нет ни слова.
Напротив, сказано о черных болгарах как о единственном враге, который
мог угрожать «Корсунской стране» (т. е. феме Херсон с Климатами),
Повторный поход Игоря в 944 г. в корне изменил ситуацию:
договор заключался теперь не между победителем и побежденным, а
между двумя сторонами, из которых первая жаждала сохранить мир,
готовая заплатить за него, а вторая, приведя на границу первой свою
армию, была готова к военным действиям, если ее требования не
будут удовлетворены.
Характер отношений Руси и империи
по договорам 911 и 944 гг.
Я не считаю, как упоминалось, мысль о невыгодности договора
944 г. достаточно обоснованной (в свое время я также признавал
договор 944 г. менее благоприятным сравнительно с договором 911 г.,
хотя и не скрывал своих сомнений).1 Но эта мысль — не более чем
логическое следствие argumentum ex silentio. Договор 944 г.
расценивают как менее выгодный для Руси главным образом потому, что в нем
умалчивается об освобождении купцов Руси от торговых пошлин
(тогда как по соглашению 907 г., но не по договору 911 г., они торговали
1 Литаврин Г. Г. О юридическом статусе древних русов в Византии в
X столетии//ВО, 1991. С. 72-73. Л. Мюллер безоговорочно считает и
договор 944 г. благоприятным (gunstiger) для Руси (Mtiller L. Die Taufe Russ*
lands. Munchen, 1987. S. 80).
Глава вторая
79
Константинополе, «не платяче мыта ни в чем же»1), и потому, что
телка теперь разрешалось покупать — видимо, на одного купца —
более чем на 50 номисм (в договоре 911 г. не сказано на этот счет о
каких-либо ограничениях). Кроме того, указывается и на то, что русы
обязывались впредь защищать владения империи в Крыму от ее
врагов (о чем не было речи в договоре 911 г.). Отмечу пока в этой связи
{подробнее данный вопрос рассмотрен в 3-й главе), что если в
договоре 944 г. нет упоминания об освобождении от пошлин, то не сказано
там и о ее уплате, а между тем по формулярам византийско-итальян-
ских договоров Х-ХП вв. данный пункт включался в них постоянно.
Если в договоре 944 г. установлена квота на объем закупок шелка, то
нельзя также утверждать, что ранее никакой квоты не было (с тем
же правом можно допустить, что она ранее была еще более низкой).
Помимо этого ограничение (50 номисм) как ординарное и (до
претензий русов закупать больше) не требовавшее особой оговорки в
договоре могло существовать и ранее (ведь не давал же договор 911г.
позволения закупать шелк в неограниченном количестве). Не исключено,
что огромный объем русских закупок после заключения договора
911 г. вызвал необходимость определить их максимум (и отнюдь не
низкий).2 Вывоз шелка из империи был всегда ограничен — и по
1 Памятники права. С. 65.
2MuthesiusA. Byzantine Silks. P. 184-192. Шелк был главным товаром,
желанным для русов (как в VIII в. для славянских вождей. Литаврин Г. Г.
Патриарх Никифор о выкупе пленных ромеев у славян//Славяноведение.
1996, № 6. С. 58-65). Обладание шелком было показателем высокого
социального статуса (ПВЛ. С. 17). Иметь шелк стремилось и простонародье:
в праздник перенесения мощей Бориса и Глеба при Владимире Мономахе
в 1115 г. народу разбрасывали вместе с серебряныыми монетами и
беличьими шкурками также лоскуты паволок (ПВЛ. С. 266), Раскопки на Руси
показали, что шелковые изделия (ленты и пр.) модницы использовали даже
в деревенских семьях: Комаров К. И. Импортные вещи во владимирских
кургаиах//КСИА. 210. 1993. С. 79-84 (их ввозили преимущественно из
Византии); Фехнер М. В. Шелковые ткани в средневековой восточной Евро-
ВД//СА. 1982. 2. С. 69; Сабурова М. А, Седова М. В. Некрополь Суздаля //
Русанова И. П. (издатель). Культура и искусство средневекового города.
М„ 1984. С. 121-127. Но шелк был важен для купцов Руси и как наиболее
ликвидный товар в посреднической торговле со странами Западной Европы:
"Усь стала, получив доступ к византийскому шелку,
посредником-монополистом в этой торговле). Литературу об организации торговли шелком
вВосточной Европе (в том числе транзитной) см.: Shepard J. Silks, skills
ok, opportunities in Byzantium: some reflexios//BMOS, 21, 1997. P. 246-
^57. особ. С. 256. Кстати говоря, квартал евреев-шелкоткачей существовал
■X.I в. и в Пере, по соседству с кварталом св. Маманда (Jacoby D. Les
quarters juifs de Constantinople//By z., 1968, 37. P. 175-179). О спросе на шелк
западной Европе и о возможном поступлении его туда через Русь, по
крайни мере до женитьбы Оттона II иа Феофано, когда появился новый канал
г° Доставки из Византии, см.: The correspondence of Leo, metropolitan of
1 y"ada and Syncellus. Greek text, translation and commentary by Martha Pol-
iara-Vinson. Washington, 1985. P. 123-126. См. также: Haussig H. W. Der
80
Византия, Болгария, Древняя Русь
количеству и по качеству, как сказано у Лиутпранда.1 Сами
византийские купцы имели право закупать на рынке столицы шелк не до-
роже 10 номисм.2
Весьма важна общая фраза в обоих договорах, разрешающая русам
торговать, »якоже им надобе».3 Не усматриваю я и в договоре 971 г.,
заключенном между Святославам и Иоанном I Цимисхием, намеков
на какие-либо стеснения для русов в их торговых делах в столице
империи, хотя этот договор был подписан непосредственно после
явного поражения русов. Согласно сообщению Льва Диакона, торговля
должна была быть возобновлена и император обязывался считать ру.
сов по-прежнему «друзьями»:4 о возобновленной дружбе («любви»)
говорится и в договорах 911 и 944 гг.6
Среди многочисленных концепций и точек зрения, высказанных
в литературе о русско-византийских договорах, наиболее
существенными мне представляются следующие: договоры свидетельствуют о
полном юридическом равенстве сторон. Субъектами права с обеих
сторон выступают подданные императора и князя, независимо от
места их проживания,6 социального статуса и вероисповедания;
гарантами соблюдения договоров являются император и князь; нормы,
регулирующие преступления против личности, основаны в целом на
«русском законе (поконе)», под которым следует усматривать
«Русскую правду» — свод юридических норм, действовавших на Руси к
началу X в., т. е. задолго до принятия христианства,7 остальные же
законоположения — византийские или международные. Рассматри-
Seidenhandel iiber die Chazaren mit Byzanz und Skandinavien/Les pays du
Nord et Byzance (Scandinavie et Byzance)//Actes du colloque nordique et
international de byzantinologie tenu a Upsal/ Uppsala, 1981). P. 187-193.
1 Die Werke Liutprands von Cremona, hrsg, v. J. Becker. Hannover und
Leipzig, 1915. S. 204.
2 Византийская книга Эпарха. Вступит, статья, перевод, комментарий
М. Я. Сюзюмова. М., 1969. С. 81 (далее — КЭ). См.: Lopez R. S. Silk Industry
in the Byzantine Empire//Speculum, 20, 1945. P. 35.
3 Памятники права. С. 32, 65.
4 Leonis Diaconi Historiae libri decern. Bonnae, 1828. P. 156. 3-5.
5 Согласно обряднику императорского двора, «если между
государствами существует совершенная дружба» (фЛ1а), то послам оказывается
повседневное внимание (De cerim., I. P. 410. 15-20. Cf. p. 683. 14. 691. 20).
6 В факте первоочередного получения слебного и месячины
представителей (послов и купцов) Киева, Чернигова и Переяславля по договорам 911
и 944 гг. я усматриваю не указание на их более высокий статус, а на факт
более раннего прибытия в Константинополь их флотилии (см. ниже).
7 Щапов Я. Н. «Закон русский» договоров Руси с Византией и «Правда
Русская»//Внешняя политика Древней Руси. Тезисы докладов. М.. 1988.
С. 122-123; Свердлов М.Б. От Закона Русского к Русской Правде. М., 1988.
С. 35-42; Он же. Государственно-юридическое регулирование
правоотношений в международных договорах Руси Х-первой трети XIII
в.//Восточная Европа в древности и средневековье. Международная договорная
практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997. С. 77-81.
Глава вторая
81
я правовые нормы в договорах как совокупность норм разного
происхождения, ученые по-разному оценивают их соотношение. Так,
v(. В. Бибиков считает международными в договорах такие нормы,
как сроки пребывания купцов в чужой стране, отказ от обычного бе-
Оегового права, ограничение вывоза шелка, удостоверения у послов
„ купцов от пославшего их государя, право на пользоваие банями.
Византийскими в договорах он считает такие их элементы, как
формы протокола договоров, денежная система, некоторые
фиксированные цены (на рабов), более высокий социальный ранг послов, чем у
купцов, порядок регистрации тех и других в империи, порядок
выкупа пленных за шелк. He-византийскими терминами и положениями
(автор не решается назвать их «русскими») Бибиков считает понятия
«кесарь» (вм. «василевс»), «греки» (вм. «ромеи») с неизбежным
пейоративным оттенком, «бояре» (вм. «архонты»), право кровной мести
и штрафы как карательная норма, принесение клятвы на оружии и
языческими богами, передача имущества убитого или умершего в
империи родственникам на родине1 и др. (больше «византийских»
реалий в более ранних договорах 907/911 гг., больше в них и архаизмов
в лексике и стилистике сравнительно с договорами 944 и 971 гг.).2
Особенно успешный текстологический и дипломатический анализ
договоров 907, 911 и 944 г. произведен Я. Малингуди, плодотворно
применившей два методологических принципа: во-первых, неясные,
искаженные места славянских переводов договоров она уясняет из
обратного их перевода на греческий и, во-вторых, сопоставляет
договоры не с персидско-византийским договором 562 г., а с более
близкими по времени византийско-итальянскими договорами XI-XII вв.3
Признавая факт регулирования случаев убийства и материального
ущерба по законам обоих государств (обе стороны несли по договору
944 г. одинаковую ответственность за провинности друг перед другом),
Малингуди полагает, однако, что преобладали все-таки византийские
1 См., однако, об этом ниже. С. 83, примеч. 3.
" Бибиков М. В. Некоторые источниковедческие аспекты изучения
древнерусской государственности//0бразование Древнерусского государства.
Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 8-11; Bibikov M. Die alte
Rus' und die russisch-byzantmischen Beziehungen im Spiegel der byzantini-
schen Quellen (Ende 11.-13. Jh.)//JOB, 35, 1985. S. 197-222. См. также:
«озаренко А. В. К вопросу об отражении древнерусского права в договорах
гуси с Византией X века//Восточная Европа в древности и средневековье.
Международная договорная практика Древней Руси. Материалы к конфе-
Ренции. М., 1997. С. 41-46 (под «Русским Законом» имеется в виду «Рус-
СКая правда», по ее нормам взимались и пени за удар (обиду), хотя и в
нерусском денежном выражении).
Malingoudi J. Die rechtshistorische Hintergrund einiger Verordnungen
£Us den russisch-byzantinischen Vertragen des 10. Jhds. //BS, 1998, LIX (1).
1 ■ 53; Малингуди Я. Русско-византийские связи в X веке с точки зрения
ипломатики. С. 68-69.
82
Византия, Болгария, Древняя Русь
нормы.1 Напротив, по заключению правоведа С. Трояноса, по визац.
тийскому праву при подобных деликтах обычно применялись казнь
членовредительство, ссылка, тогда как кары смертью на месте или а
порядке кровной мести,2 а также штрафы как виды наказаний (обыц.
ныедля «Русской правды»), византийскому (и римскому) праву быдц
неизвестны.3
Договор 944 г. представляет собой развитие и уточнение
положений договора 907/911 г., а не их отмену или пересмотр. В договор^
отражены и новые политические реалии и учтен накопленный за
30 лет опыт взаимного общения. Как выразился М. Б. Свердлов, в
договоре 911г. свобода торговли русов в столице империи
подразумевается, а в договоре 944 г. она регламентируется." Однако для того,
чтобы решить, действительно ли второй договор менее выгоден для
Руси, чем первый, а если это так — то насколько менее выгоден,
необходимо тщательное сравнительное исследование обоих текстов.
В полной мере это может быть осуществимо после нового
критического издания договоров, подготовка к которому начата. Поэтому
высказанные мною ниже соображения могут расцениваться лишь как
предварительные.
По моим подсчетам, в тексте договора очевидно отсутствие 7
статей, содержащихся в договоре 907/911 г. Некоторые из них, по
моему мнению, опущены из договора 944 г. только потому, что касались
1 Малингуди Я. Терминологическая лексика русско-византийских
договоров X в. //Славяне и их соседи. Вып. 6. М., 1996. С. 61-67. См. также
важные в свете дипломатики наблюдения: Каштанов С. М. К вопросу о
происхождении русско-византийских договоров X в. в составе ПВЛ//Вос-
точная Европа в древности и средневековье. Политическая структура
Древнерусского государства. Тезисы докладов. М. 1998. С. 39-42. В частности,
С. М. Каштанов (Об особенностях начальной части договора Святослава
971 г.//Восточная Европа в древности и средневековье. Международная
договорная практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997.
С. 18-22) также констатирует черты сходства в формуляре этого договора
и договоров с венецианцами.
2 Никольский С. Л. Кровная месть по русско-византийским договорам
X в.// Восточная Европа в древности и средневековье. Язычество,
христианство, церковь. Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В. Т. Пашуто.
Февраль 1996 г. Тезисы докладов. М., 1996. С. 60-62.
3 Troianos S. Die Strafen im byzantinischen Recht. Eine Ubersicht//JUB,
42, 1992. S. 55-74 (По византийскому праву здесь применялась целая
шкала наказаний в зависимости от конкретных обстоятельств и причин
убийства). Установленный договором 911г. штраф за отнятие или кражу вещи>
втрое превышающий ее цену, помимо возврата ее самой, был по договору
944 г. — для обеих сторон — снижен до двойной цены вещи. Случаи
такого рода были, видимо, не редкостью, и компенсация по старым нормам
становилась непосильной для виновных, а значит, нереальной.
4 Ср.: Свердлов М. Б. Государственно-юридическое регулирование-
С. 79.
Глава вторая
83
сторон взаимных контактов, в которых они обрели устойчивый
т оКОйный характер: зафиксированные договором 911 г. нормы
уКоснительно соблюдались и не вызывали более никаких
конфликтов. Кроме того, неупоминание в договоре 944 г. какой-либо льготы,
записанной в договоре 907/911 г., не всегда могло означать ее
отмену а если и означало, то могло подразумеваться, что она компенси-
Оована какой-либо иной льготой договора 944 г.
В договоре 971 г. Святослава с Иоанном Цимисхием сказано, что
Святослав хочет «имети мир и свершену любовь со всяким и
великим цесарем Гречьским [и] съ Васильем и Костянтином, и с богодох-
яовеными цесари, и со всеми людьми Вашими, иже суть подо мною
Русь, боляре и прочий, до конца века» и «Да аще ин кто помыслить
на страну Вашю, да и аз буду противен ему и борюся с ним».1 Еще
яснее о сохранении в 971 г. норм договора 944 г. говорит Лев Диакон:
русы просили у Цимисхия «считать их друзьями, посылаемыми ради
торговли в Византии. Василеве же, милостиво приняв эти условия,
заключил и договор и мир».2
Во всяком случае частично (прежде всего в вопросах о воинской
помощи русов империи и об их праве торговать в Константинополе)
договоры 911, 944 и 971 гг. сохраняли силу, исключая краткие
периоды осложнений и столкновений с Византией. Известия о русах-на-
емниках в империи постоянны на протяжении почти 200 лет: от
начала X до конца XI в.
Вернемся, однако, к статьям договора 907/911 г., исключенным
из договора 944 г. Если следовать букве договоров, нужно допустить,
что все эти статьи утратили силу, т. е. русы лишились права мыться в
банях, составлять завещания в пользу своих близких на родине,3
участвовать в расследовании деликтов и приносить в связи с этим
клятвы, жаловаться при насильственном отнятии их собственности; они
не привлекались более к ответственности сами за такие же
проступки, перестали брать в долг и (как полагают большинство ученых) не
пользовались больше правом беспошлинной торговли и страдали от
ограничений в закупке шелка. Во все это, однако, трудно поверить.
Содержит договор 944 г. и более десятка статей, говорящих о
сюжетах, не затрагивавшихся в договоре 907/911 гг. Действительно ли
Памятники права. С. 59.
Leo Diac. P. 156. 3-9. Иоанн Скилица также пишет, что Цимисхий
'Утвердил все требуемое» (русами) (Ioannis Scylitzae Synopsis historiarum,
*d.l. Thurn. Berolini et Novi Eboraci, 1973. P. 309. 41).
Сохранилось множество рунических надписей на кенотафах (симво-
"Ческих надгробиях) в честь скандинавов, погибших в Византии и на Руси
WeAbnuKoea E. А. Скандинавские рунические надписи. Тексты, перевод,
комментарий. М., 1977. С. 70-78). Согласно договорам империи с италь-
нскими республиками в XII в., имущество умершего в Византии италь-
Ца подлежало возвращению на родину покойного (Сорочан С. В. Визан-
и« IV-ix веков: этюды рынка. Харьков, 1998. С. 45-46).
84
Византия, Болгария, Древняя Русь
и эти новые статьи ухудшали положение русов в империи и самый
статус Руси? Можно ли считать таковыми такие статьи, как: не
творить «пакости» в городе, выходить из ворот города организованно
как и входить в него,1 вести торг в присутствии чиновника, чтобы оц
тут же исправлял сделанное «криво», предъявлять купленный шелк
для получения пломбы, разрешающей его вывоз. Что же касается
такого новшества, как замена печатей послов и купцов на грамоты,
то оно была введено по инициативе самого князя. Требование к
нему — указывать в грамоте, сколько он послал ладей, имело прежде
всего цель — получить от князя Киева заверение, что русы «с миром
приходят». Новые статьи уточняли старые, предусматривали меры
безопасности, требовали от иноземцев соблюдения элементарного
порядка и корректного поведения в селах империи и в ее столице.
Никакого ущемления прав русских во всех названных
«новшествах» усмотреть нельзя, хотя в ряде новых пунктов договора 944 г.
подобная тенденция очевидна, и следует определить, насколько в силу
этого стали «страдать» интересы русских. Несомненно менее
выгодными для русов стали условия выкупа у них пленных византийцев.
Ранее их выкупали по установленной законом цене раба, не
знающего ремесла, т. е. за 20 номисм. Теперь эта цена за юношей и девушек
была снижена вдвое — до 10 номисм, а для пленных среднего
возраста и для детей и стариков — еще более (соответственно до 8 и 5
номисм).2 Что же касается возврата русских пленных, то цена выкупа
за них осталась неизменной (10 номисм3). Иными словами, в данном
1 Входить в город численно ограниченной группой без оружия было
общим правилом для иноземцев, в том числе — дляпословфесепт., I. Р. 399).
2 Малингуди полагает, что эта цена была отныне стабильной при
выкупе греками своих соотечественников, независимо от того, как они попали
к русам (были ли ими самими захвачены в плен или куплены в иной
стране), тогда как в таких случаях русы за своего единоплеменника,
приобретенного греком на иноземном рынке, должны были возмещать покупателю-
греку его фактические затраты {Malingoudi J. Die rechtshistorische Hinter-
grund einiger Verordnungen aus den russisch-byzantinischen Vertragen des
10. Jhds. //BS, L1X, 1998. S. 57-59). Соответствующие тексты не
оправдывают столь уверенного заключения. По моему мнению, права русов и
греков были в данном пункте равными, да и вообще в договоре 944 г. уже нет
речи об обязательствах русов выкупать в чужих странах рабов-греков для
доставки их в Константинополь (как и сходного обязательства греков в
отношении русов). Соответствующая статья договора 911 г. оказалась,
видимо, мало реальной: договор 944 г. имеет в виду в сущности только обмен
пленными, взаимно захваченными друг у друга.
3 Законной ценой обычного раба, не обученного ремеслу, вХ-Х1вв. было
20 номисм (см.: ProchironLegumpublicato acuradiF. Brandileonee V. Purr
toni. Roma, 1895. P. 197; Тактика Льва VI; PG. t. 107. col. 908; Practice ex
actis Eustathii Romani//JusGraeco-Romanum. Ed. C. Zachariae a LingenthaL
Lipsiae, 1856. Vol. I. P. 134). См. об этом: Letsios D. Die Krigsgefangenschaft
nach Auff asung der Byzantiner//BS, 53, 1992. P. 213-227; Малингуди спра'
Глава вторая
85
yqae греки действительно добились уступок себе, выразившихся,
однако, только в том, что их права были уравнены с правами русов.
Причем для пленных обеих сторон была определена некая
«обменная». или «выкупная», цена в размере, равном половине обычной,
законной цены раба.1
Можно ли здесь усмотреть дискриминацию? Вряд ли...
Византийцы не могли брать в плен русских женщин, стариков и детей, в плен
кним попадали лишь русы-воины. Однако в договоре 911 г.
говорится не только о греках-пленниках и плененных русах, но и о тех и
других, попавших в рабство иными путями и оказавшихся в какой-либо
стране, посещаемой соотечественниками порабощенных, а также на
Руси или в империи. Договор 911г. предписывал в подобных
случаях взаимно выкупать2 таких рабов и возвращать на родину, получая
ведливо замечает в связи с этим, что порядок взаимной выдачи беглых
рабов предполагает налаженный строгий контроль за ввозом русами рабов
как для их продажи, так и для использования в качестве слуг. Автор,
прибегая к методу обратного перевода (на греческий), делает при своем
комментировании статей о пленниках и о рабах ряд убедительных эмендаций,
но в целом оии не меняют существенно смысла текстов, понимание
которых (без эмендаций) весьма сходно с моим (Malingoudi J. Die rechtshistori-
sche Hintergrund einiger Verordnungen aus den russisch-byzantinischen
Vertragen//BS. LIX, 1998 S. 52-64. Цена раба была тем выше, чем дальше
была его родина (уменьшались возможности его бегства) (Ibid. S. 54). При
взаимном выкупе не могло быть особых затруднений: на рынке рабов в
Константинополе была всегда хорошо известна «цена на день».
Византийцы стремились договором 944 г. облегчить возврат соотечественников,
многие из которых были взяты в плен в 904-909 гг., когда сами русы
избегли пленения (Ibid. S. 55-56).
1 В ряде своих статей о русско-византийских отношениях я, видимо,
неопраданно принимал эту (половинную, установленную только для
обмена пленными) цену за цену раба вообще.
2 Памятники права. С. 8. Но русы ие покупали, а продавали рабов в
империи и в странах ислама. Ибн Русте (арабский автор начала X в.) писал,
что русы, торгуя рабами, обращаются с ними хорошо, так как берегут для
рынка. Полагают, что рабы были едва ли не главной статьей русской
торговли с Византией и арабским миром (ПетрухинВ. Я, Раевский Д. С.
Очерки- С. 355; Новосельцев А. П., Пашу то В. Т. и др. Древнерусское
государство... С. 387-389, 397-398; Херрман И. Скандинавы и норманны в ранней
истории Балтийского региона //Как была крещена Русь. М., 1990. С. 254-
^"). Прицак придает этой торговле русов почти глобальное значение: они
обеспечивали «энергетическими ресурсами» (рабочими руками) остро
нуждавшиеся в них страны ислама (Pritsak О. The Origine... P. 23 squ., 136, 143
4U-)- О продаже русами «челяди» в Константинополе упоминается в сочи-
ениах русских паломников (Путешествие игумена Даниила по Святой
^мле в начале XII в. СПб., 1864. С. 155 ел. См. также: Великие Минеи
етьи, собранные митрополитом Макарием. Декабрь. Дни 1-5. М., 1904.
■ 42; Janin R. Constantinople byzantine. Paris, 1964. P. 256 squ.)
86
Византия, Болгария, Древняя Русь
полную компенсацию своих затрат (либо цену, фактически
уплаченную при выкупе на иноземном рынке, либо «цену на день» на
константинопольском рынке). Но эта статья была исключена из
договора 944 г. скорее всего потому, что время показало нереальность
содержащихся в ней пожеланий.1
Статью, запрещающую судить на Руси языческим судом
провинившегося грека, до недавнего времени толковали как пример
юридического неравноправия русов. Однако недавно ее смысл раскрыт на
основе договоров империи с республиками Италии. Подобный запрет был
общим для договоров империи с иноземцами и касался не греков
вообще, совершивших проступок в отношении иностранца, а только
должностных лиц императора.2
Нельзя, наконец, считать ущемлением прав русов запрет им
обосновываться (зимовать) в устье Днепра (в изревле освоенной херсони-
тами в хозяйственных целях зоне, где у русов никогда не было своих
владений), не обижать там херсонитов, ловящих рыбу и добывающих
соль, и не захватывать земли в херсонской земле (колонии империи).
Русам надлежало, напротив, в соответствии с договором 944 г. ее
защищать.3 Русы с весны до осени скорее всего занимались здесь тем
же, но зимовка предполагала устройство постоянных жилищ и
безнадзорное хозяйничанье чужаков на летних станах херсонитов,
которые осенью уходили в свой расположенный едва в 300 км город.
Особо следует упомянуть об освобождении русов договором 944 г.
от обязательства (по договору 911 г.) оказывать помощь экипажам
ладей греков, потерпевших крушение. Сделав обоснованные
поправки в носящий следы искажений текст, Я. Малингуди показала, что
не только в договоре 944 г., но и в договоре 911 г. о потерпевших
крушение ладьях русов нет речи вообще (они плыли большими
флотилиями и в беде помогали друг другу сами). В обоих договорах
говорится лишь о потерпевших бедствие судах греков: по договору 911г.
русы должны были оказывать помощь бедствующему экипажу и до-
1 Ср.: Malingoudi J. Die rechtshistorische Hintergrund... S. 59-64. В
противоречие с этими нормами договоров (не держать в рабстве христианина)
из памятников агиографии X в. известно о значительном числе рабов, в
том числе греков по происхождению, среди домашней челяди у знатных
греков в Константинополе (AngelidiChr. Douloi stin Konstantonopoli//Synr
mikta, 6, 1985. P. 33-36; ср.: Janin R. Constantinople byzantine. P. 97).
2 Видимо, положение, согласно которому должностное лицо, убившее
иностранца, подлежало суду только своего, имперского суда (логофета дро-
ма?), было общим в Византии. В соответствии именно с этим положением
Л. Никольский рассматривает и упомянутую статью договора 944 г.: речь
идет в ней только о представителях императора (прежде всего — о послах),
оказавшихся далеко от родины. Что же касается вообще греков, провИ'
нившихся перед русами в самой империи, то в договоре на этот счет нет
никаких послаблений в пользу греков (Никольский Л. «Мужи цесарства
нашего» в свете статьи 12 русско-византийского договора 944 года//
Восточная Европа в древности и средневековье. Материалы к конференции-
М., 1998. С. 82-85).
3 Памятники права. С. 33.
Глава вторая
87
аВЛять груз и суда в сохранности в безопасное место. По договору
же 944 г. русам предписывалось только не грабить пострадвших от
стихии, не убивать их и не обращать в рабов.1
Согласно Василикам, всякий, кто мог, но не оказал помощи
потерпевшим кораблекрушение или бедствие на суше (например, при
пожаре и землетрясении), присуждался к двойному и четвертному
возмещению ущерба, мало того — в случае гибели человека, не
получившего помощи, того, кто ее мог оказать и не сделал этого,
уподобляли убийце уже по нормам римского права, ставшим
международными.2 Видимо, бывали случаи, когда русы использовали долг
«помощи» как предлог для притеснения бедствующих греков, и они
предпочли отказаться от услуг русов.
Военные обязательствах Руси
по договорам 911 и 944 гг.
Наемники-русы, как упоминалось выше, появились в империи,
причем — даже в императорской дворцовой гвардии, уже в 60-х гг.
IX в., во всяком случае до заключения до говора 907/911 гг., и
поступление их на службу, как и само появление в империи, не регулировалось,
Я. Малингуди, ссылаясь на мой тезис о том, что торговая флотилия
Русов насчитывала во всяком случае не менее 50 ладей (ЛитавринГ. Г. Усло-
вия пребывания древних русов в Константинополе в X в. и их юридический
статус//В0, 1991. С. 60-82), пишет, что в отличие от греков русы в таком
лучае справлялись с бедой сами (Malingoudi J. Die rechtshistorische Hinter-
» und... S. 60, Anm. 38. Коллега ошибается: названная ею моя статья
опубликована в 1993 г. в ВВ. Т. 54. С. 81-92, та же, о которой здесь идет речь, —
и юридическом статусе древних русов в Византии в X столетии»,
действительно издана в ВО).
. Synopsis minor//Jus Graeco-Romanum. Ed. Zachariae a Lingenthal. Lip-
Slae-1856. Vol. II. P. 175.
88
Византия, Болгария, Древняя Русь
по всей вероятности, договорами. Тем не менее уже из текста первого
договора следует, что наемники-русы успели зарекомендовать себя в
империи как воины-профессионалы. Я считаю, что статьи о порядке
найма на службу в империи внесены в договор 911 г. по настоянию
византийской стороны. И русский князь в это время еще не извлек из
этого факта вполне возможных выгод для Руси (как князья делали
это впоследствии при подобных обстоятельствах).
Соответствующая статья 911г. гласит: «Егда же требует на воину
ити и сии хотять почестити цесаря Вашего, да аще в кое время елико
их придеть, и хотят остати[ся] у цесаря Вашего, своею волею да бу-
дуть».' Сколь ни различны текстологические изыскания в связи с этой
статьей, смысл ее достаточно ясен. Из статьи следует, что: 1. Еще до
911 г. установилась практика (может быть, с 904-909 гг., если не
с 867 г.), в согласии с которой император извещал (грамотой или через
вестника) князя о предстоящем походе войск империи (тогда ее
главными врагами были арабы и болгары) и о нужде в связи с этим в
наемниках. 2. Такого рода приглашения посылались скорее всего осенью
предшествующего походу года, так как военные действия империя
начинала обычно весной или ранним летом следующего года. 3. Часть
наемников-русов прибывала в империю на краткий срок (на время
похода?), не оставаясь на чужбине на зиму, а часть решалась нести
службу длительное время. 4. Как видно, до заключения договора
киевский князь либо прямо препятствовал найму русов в армию
империи на большой срок или выражал в связи с этим свое недовольство —
теперь же он дал согласие не чинить препятствий русским
добровольцам, сколько бы их при этом ни оказалось. 5. Данная уступка в пользу
империи была существенной, и вполне резонно допущение, что она
была компенсирована ответными льготами в пользу князя. 6. В
определении конкретных условий найма в это время князь, вероятно, еще
не принимал непосредственного участия; возможно, русы уже знали
нормы, выработанные в империи, издавна прибегавшей к услугам
наемников-иноземцев.2
Что же касается договора 944 г. о военных обзательствах Руси
перед империей, то его статьи на этот счет значительно расширены и
детализированы. Известные данные об условиях найма и несения
службы наемниками в империи (размер платы, снабжение
продовольствием, одеждой и оружием) оправдывают предположение, что здесь
имели место по крайней мере два варианта: согласно договору 911 г.,
договор заключался либо с группой, уже прибывшей в империю, либо
(а после 944 г. — как правило) в результате предварительного
межгосударственного соглашения, когда комплектование отряда
происходило еще на родине, под контролем князя, носило характер военной
помощи и воины заранее знали и о размерах ждущей их платы и °
1 Памятники права. С. 8.
2 См. историографию: Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. 1Х-пеР'
вая половина X в. М., 1980. С, 84-180.
Глава вторая
89
воих обязательствах не только перед императором в соответствии с
ойтрактом, но и перед собственным князем, гарантом соблюдения
сТатей договора.
Плата была и регулярной, независимо от того, участвовал ли воин
я военной кампании, и эпизодической — за участие в походе. В 911 г.,
е. в год заключения договора греков с русами, 700 воинов-русов
0'0лучили перед морской военной экспедицией против критских
арабов 1 кентинарий золота (100 литр = 7200 номисм),1 т. е. примерно по
10,25 номисмы на человека — сумма значительная, превосходящая
стоимость двух быков. По другим данным того же времени, простые
подданные, отказывавшиеся идти в поход лично в качестве воинов
ополчения, должны были уплатить каждый по 5 номисм.2
Содержание же воина в течение года обходилось военнобязанным деревням,
если они не выставляли воина, в 18 номисм. Столько же воин
получал в год от казны, но он должен был в данном случае сам
экипировать себя и обеспечить свое содержание.3
Следует, однако, учесть, во-первых, что эти данные относятся к
ромеям-ополченцам, обязанным нести воинскую повинность.
Во-вторых, в своем подавляющем большинстве они были крестьянами,
обладателями собственных хозяйств. В обозе войска у многих из них
имелись повозки с продовольствием и личным скарбом. Так что
только часть полученной ими суммы они во время похода расходовали на
себя. Ее большая часть являлась наградой за службу. Годовая плата
наемнику должна была по крайней мере в полтора раза превышать
ситиресий ополченца.
Порой говорят о сказочных выгодах для викингов от службы в
империи. Основываясь на крайне сомнительных данных,
утверждается, что воину императорской гвардии уплачивали сразу, при найме,
помимо ежегодной платы, от 10 до 16 литр сразу (от 720 до 1152
номисм!!).4
По мнению А. Н. Сахарова, рассматриваемая статья договора 911г.
содержит только одно обязательство имперской стороны — позволять
РУсам служить в своей армии, союзные же обязательства «несет на
себе лишь Русь по отношению к империи»; причем добровольно
согласившийся на это князь отправлял воинов в империю против их воли
как обязанных «идти на войну в качестве союзников Византии».5
Я согласен с тем, что союзная помощь русов империи была добро-
в°льной. Но я считаю, что князь Киева в 911 г. еще не принимал ее
'Decerim.,I. Р. 654.
3 Об управ, имп. С. 244. 12-15.
t Jus Graeco-Romanum. Lipsiae, 1857. Vol. III. P. 266.
r Muthesius A. Byzantine Silks in Viking Hands//Byzantium. Identity,
(Tlf56' In^uence- Major Papers. P. 184-185. Продолжатель Феофана
од eoph. Cont. P. 81. 8-9) сообщает, что отряд воинов, получавших при
и*аиле II (820-829) каждый по 40 номисм, назывался «сороковником».
Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 171.
90
Византия, Болгария, Древняя Русь
на себя в качестве государственного обязательство оказывать
империи военную помощь — он лишь разрешал русам вступать в наемное
войско империи и оставаться там на угодные им самим сроки. Ни q
каких иных военных обязательствах Руси перед империей договор
911 г. не говорит ни слова, хотя, возможно, такая помощь
предполагалась, но при особом обращении императора к князю, как позволяет
догадываться упомянутая угроза русским нашествием патриарха
Николая Мистика Симеону болгарскому.
Я не вижу в анализируемой статье подтверждения мысли о том,
что император разрешил русам служить в своем войске (этого
разрешения просил у князя сам император). Что же касается русов, то они
сами решали вопрос о том, наниматься им в войско империи или нет,
и князь отнюдь не принуждал их к этому (в данном случае они отнюдь
не были заложниками внешней политики князя) — они сами
стремились служить в империи в надежде на плату, награды и добычу. И эту
их готовность имели в виду обе стороны, вырабатывая указанную
статью договора 911 г.
О русских воинах-наемниках имеется, по моему мнению,
упоминание еще в одной статье договора 911 г., говорящей о находящихся
в империи русских.1 Но прежде следует решить один
текстологический вопрос. А. А. Зимин полагал, что в статье идет речь не о воинах,
а о «находящихся в услужении в Византии» русах, попавших в плен
и выкупавших себя через отработку своей цены.2 Свое утверждение
ученый обосновывает ссылками на одну из статей договора 944 г. и
одну из статей договора 911 г. В договоре 944 г. идет речь о русах,
«работающих у Грек, аще ли суть пленьници», которых можно было
выкупать у тех, кто ими владел.3 Что касается статьи договора 911 г.,
то Зимин имеет в виду ее часть, которую он переводит «или пусть
будет засчитана в выкупную цену поденно [отработанная рыночная]
цена челядина» .4 Возможно, Зимин, а вслед за ним и Б. М. Свердлов5
имеют в виду норму права, по которой пленный мог получить
свободу, отработав за нее 30 лет (и обретя таким образом как бы
собственность на самого себя).6
Но употребления одного и того же термина «работающие» в двух
договорах (944 и 911 гг.) совершенно недостаточно для заключения,
что и там и тут (как и в статье договоров 911 г. о «работающих у Грек»)
речь идет о русских пленных, отрабатывающих свою цену в качестве
выкупа. За словом «работающие» скрывается, несомненно, греческое
причастие SouXeuovreq, чаще всего означающее «несущие службу»-
Кроме того, в названных выше статьях разен и контекст, в котором
1 Памятники права. С. 9.
2 Там же. С. 47.
3 Там же. С. 33.
4 Там же. С. 13,23.
s Свердлов М. Б. Государственно-юридическое регулирование... С. 80.
6 Synopsis minor... cap. 39, P. 18.
Глава вторая
91
тот термин употреблен. В отличие от статьи договора 944 г. о
«работающих У Грек», в 911 г. говорится о «работающих в ГрецехРусиу хре-
тьаньскаго цесаря». Уточнение в конце этой фразы («у ...цесаря») име-
_ решающее значение: имеется в виду служба у императора (и прежде
всего военная), а не отработки пленными-рабами своей цены.1
И статью договора 911 г. я понимаю иначе, чем Зимин. По моему
мнению, в ней идет речь о том, что, обнаружив в какой-либо стране
проданного туда руса, грек был обязан выкупить его и возвратить
выкупленного «в свою страну», получив при этом в возмещение
своих расходов или подлинно внесенную за выкупленного цену или
существовавшую на тот день цену раба. Подобным образом должен был
поступать и купец или посол-рус, обнаружив на чужбине раба-грека.2
Если бы и в упомянутой статье договора 911г. речь шла о подобных
случаях, каким образом тогда могла бы быть зачтена выполненная
пленным работа? Кто при таком зачете за выкуп труда пленного,
прошедшего через несколько рук, должен был возместить расходы
купца, вернувшего пленника на родину? Исходя из толкования Зимина,
на эти вопросы нельзя найти ответа. Следовательно, статья договора
944 г. о «работающих у Грек» не имеет ничего общего со статьей
договора 911 г. «о работающих во Грекох Руси у хрестьаньскаго царя»,
под которыми имеются в виду только воины-русы, «несущие
службу» в империи.3
Приведу теперь полностью текст данной статьи договора 911 г.:
«О работающих в Грецех Руси у хрестьаньскаго цесаря. Аще кто ум-
реть, не уря[ди]в своего именья, ци [и] своих не имать, да възвратить
имение к малым ближникам в Русь. Аще ли сотворить обряжение та-
ковыи, возьметь уряженое его, кому будеть писал наследити именье,
да наследить е».4
1 Как раз накануне заключения договора 911г. Лев VI предоставил
рабами попавшим в плен право завещать свое имущество, но только
родственникам или другим лицам, проживающим в империи. Однако данная
норма, по моему мнению, в трактуемом месте договора не имелась в виду. Если
бы это было так, то спрашивается, каким образом рус-пленник (раб) из
отдаленной, лежащей за морем страны мог реализовать это право без
контактов с соотечественниками, а если контакт имел место, то почему
пленник вплоть до смерти не был выкуплен ими или почему, вместо того чтобы
завещать свое имущество каким-то византийцам, он не употребил его на
собственный выкуп и остался до смерти «работающим у Грек»? (Лип-
ЩЩЕ. Э. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX-XI вв. Л.,
1981. С. 102-103).
Памятники права. С. 8: «...да [искупять и] възвратять искупное в свою
тРану, и возмуть цену его купящии, или мниться в куплю на д[е]нь челя-
Дина цена».
В противоречие с выше изложенным, А. А. Зимин дает верный, на мой
згляд, перевод начала статьи 13-й («О русских, находящихся на службе
'Реции» — Памятники права. С. 13, ср. с. 38). А. Н. Сахаров в связи с этим
"Сказывается осторожно — о передаче на Русь имущества умерших «рус-
ких подданных» (Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 172).
Памятники права. С. 9.
92
Византия, Болгария, Древняя Русь
Статья защищает интересы Руси: к 911 г., видимо, в ходе двух-
трех предшествующих десятилетий, практика показала, что имуще.
ственные права умиравших в империи русов (особенно погибавших в
битвах) оказались недостаточно обеспеченными. Семьям умерших
наносился существенный ущерб. Русы нанимались в войска империи
отнюдь не из любви к приключениям, а ради ратного заработка, ради
своих «малых ближников» на родине.
Таким образом, если служилый рус-воин умирал или погибал в
империи, даже не успев оставить завещание, его имущество должно
было быть доставлено на родину его родственникам, прежде всего —
вдове и детям.1
Из договора явствует, что обеспечение переправки имущества на
Русь (имелись в виду, конечно, деньги, полученные за службу, и
ценные вещи) должны были обеспечить имперские власти. С прибытием
первого русского торгового каравана имущество покойного должно
было с соблюдением всех формальностей передаваться русскому
послу соответствующего княжества или города, откуда происходил
покойный. Если же воин успевал сделать завещание при жизни, то оно,
конечно, заверялось официально в соответствии с законами империи.
При завещании имущества людям на родине его хозяин имел,
конечно, право руководствоваться «русским законом», или «поконом»,
упомянутым в договорах и 911 и 944 гг.2
Рус мог завещать свое имущество и византийскому подданному.
Намек на это можно усмотреть в замечании в статье о том, что
умирающий в империи воин «ци [и] своих не имать», т. е. не имеет
родственников в империи.3 «Своими» в империи у завещателя могли быть
такие же воины, несшие службу в империи, в том числе среди
«крещеных русов», охранявших дворец императора,4 или другие
родственники, прибывшие в Византию для кратковременной надобности.
Часть русов, конечно, могла задерживаться в империи на длительные
сроки, вступать там, приняв крещение, в брак или иные степени
родства с ромеями. В таких случаях в своих завещаниях они
сообразовывали свою волю с законом, действующим на территории империи.
Через треть века в деле найма русов на службу императору
произошли существенные перемены, как позволяет судить об этом дого-
1 Святослав, требуя уплаты дани, учитывал и долю погибшего воина,
говоря при этом, что «возьмет род его» (ПВЛ. С. 34).
2 Памятники права. С. 7 (ст. 5). 9 (концовка договора) и с. 34 (ст. 14).
3 Так понимает эту фразу и А. А. Зимин (Там же. С. 13).
4 Decerim., L. Р. 579. 20-22. Исландец Кольскеге по «СагеоНьяле» стал
на службе империи предводителем варяжской дружины, женился и остался
в Византии навсегда (Бибиков М. В. Бсапс1о-Вугапипа//Иностранцы в
Византии. Византийцы за рубежами своего отечества. Тезисы конференции-
М., 1997. С. 7-10). Если русы становились полноправными подданными
императора, но не оставили завещания и не имели родственников в
империи, то по имперскому праву о выморочном имуществе оно делилось междУ
качной (2/3) и церковью (1/3) (Jus. III. P. 276-278).
Глава вторая
93
о 944 г. Отношения русов с империей попадали с обеих сторон под
Все более строгий контроль центральной власти (киевского князя и
в ператора), в том числе — наем воинов-русов на службу в империи.
Кратко остановлюсь в связи с этим на давно, казалось бы,
решенном вопросе о том, что считать вообще военной помощью Византии
стороны Руси. В западной литературе все чаще высказывается
мнение, что в договорах 911 и 944 гг. о военной помощи русских импе-
иИ вообще нет речи — там говорится лишь о порядке
самостоятельного найма русов на военную службу и об условиях ее несения. Так,
например, Г. Подскальский считает первой подлинной акцией
помощи империи со стороны «независимого славянского государства»
отправку Владимиром в 987/988 г. Василию II 6-тысячного корпуса.1
Оговорка автора о «независимом» государстве знаменательна — она
позволяет заключить, что автор рассматривает, как кажется,
воинскую службу русов в империи по договорам 911 и 944 гг. не как
военную помощь, а как выполнение воинского долга вассальной
(«зависимой») страной (?!). Дж. Шепард также, как видно, не придает серьезного
значения воинской службе русов в империи, выражая недоумение,
чем же можно объяснить крупные льготы русам в Константинополе
по договорам 911 и 944 гг. Пытаясь ответить на этот вопрос, он
пишет о высоком спросе на рабов, продаваемых русами на
константинопольском рынке, о сравнительно дешевых мехах, меде и воске,
привозимых русами, о страхе перед ними византийцев со времени набега
860 г., но только не о военной помощи Византии со стороны Руси.2
Такое понимание соответствующих статей договоров нельзя
расценить иначе, чем недоразумение. В самом деле, вне категории
«военная помощь» может рассматриваться служба в империи в 860-х гг.
в дворцовой гвардии «тавроскифов» (русов).3 Но к этой категории
никак нельзя отнести службу русов-наемников, поступающих в
войска императора в силу межгосударственных договоров по позволению
(договор 911г.) или по приказу (944 г.) князя и участвовавших в
важнейших военных кампаниях империи.
Известно, что с начала X в. среди служилых русов в империи были
и моряки, и конное войско, и пехотные отряды.4 Они входили в
регулярные части — тагмы, гвардейские отряды (их было 4 кавалерийских
1 Подскальский Г. Христианство и богословская литература в Киевской
рУси. СПб., 1996. 90. Примеч. 80.
Shepard J. Constantiinople — gateway to the north: the Russians//
Constantinople and its Hinterland, ed. by С Mango and G. Dagron. London, 1995.
p- 255-259.
Josephi Cenesii Regum libri quattuor. Rec. A. Lesmuller-Werner et I.
ihurn. Berolini et Novi Eboraci. 1978. P. 72. 46-51.
De cerim., I. P. 579. 20-22; 651.18: 8 индикта 935 г. в походе в Лонги-
аРдию среди прочих кораблей находилось 7 русских с 415 воинами (боль-
™е» чем в других отрядах наемников); Ibid., P. 660-661, 664. 8-9, 15-17;
ч°7- 17, 22; 673. 15-19, 674. 12: 9 кораблей русов. Согласно тактике вре-
ени Никисрора II Фоки, конные росы в войске империи использовались
94
Византия, Болгария, Древняя Русь
полка — схолы, экскувиты, арифмы, иканаты — и 1 пехотный
нумеры). Кроме того, имелся отряд императорских телохранителей
(этерия, делившаяся на великую, среднюю и третью и состоявщая
полностью из наемников).1 У всех тагм была своя форма и свои фда.
мулы (знамена). Командующий схолами был одновременно главно,
командующим всей армией империи; согласно «Тактике» Льва VI
тагма (или банда) насчитывала около 300 воинов, друнга (таксиар!
хия) — 1000, а турма — 3 000.2
С 989 г., по мнению Ж.-Кл. Шене, «варяжский корпус», как его
именует ученый, составил почти на три четверти столетия особое
крупное и едва ли не самое главное соединение византийской армии'
его численность (о том, что первоначально он включал 6000 воинов
сообщает только Степей Таронский3), могла падать и до 4000 и еще
ниже, но он всегда составлял элитную часть армии империи,
способную спасать положение в разных концах страны; несколько сотен
русов служили в столичных тагмах и в дворцовой гвардии, а
большинство размещалось в провинциях.4
Вернусь, однако, к «военным» статьям договора 944 г. О наемни-
ках-русах в армии империи здесь имеется единственная, но весьма
красноречивая статья. «Аще ли хотети начнеть, — сказано там, —
наше цесарьство от Вас вой на противящаяся нам, да пишють к
великому князю вашему, и послет к нам еликоже хочем; и оттоле уведять
ины страны каку любовь имеють Грьци с Русью» .5 На первый взгляд,
статья развивает положение соответствующей статьи договора 911г.
На деле, однако, она в корне меняет характер отношений между
сторонами. Раньше князь лишь содействовал найму русов на службу к
императору и не мешал им оставаться в империи после завершения
похода на более длительный срок. Теперь же в ответ на просьбу
императора прислать воинов князь обязался отправить в империю их
столько, сколько хотел император. Конечно, согласие князя выпол-
для внезапной яростной атаки (Traite de tactique... de Nicephore Phocas,
cap. XXV. P. 117. 22 squ.; DainA. Le tactica de Leon VI. Naumachica autem
adhuc inedita. Paris, 1943. P. 10, 35, 37).
1 Частью этерии был, конечно, и отряд дворцовой гвардии из ста
крещеных русов (De cerim., I. P. 579. 20-22).
2 OiKonomides N. Un tacticon inedit du Xlle siecle. Scorial. gr. R-II-11//
Actes du XIIе Congres International d'etudes byzantines. Ochrid 1961. Beo-
grad, 1964. P. 177-183; Blondal S. The Varangians of Byzantium. An Aspect
of Byzantine Military History. Translated. Revised and Rewritten by Benedict S.
Benedikt. Cambridge, 1978. См. также: Левченко М. В. Очерки... С. 243-245.
3 Всеобщая история Степаноса Таронского, Асохика по прозванию,
писателя XI столетия. Переведена с армянского и объяснена Н. Эминым. M-i
1864. С.126-127.
1 Cheynet J.-C. Les effectifs de l'armee byzantine aux Xe-XIP s.// Cahiers
de civilisation medievale. XI- XII siecles. XXXVIII Annee, № 4, Octobre'
Decembre 1995. P. 319-335.
5 Памятники права. С. 34.
Глава вторая
95
ть его просьбу компенсировалось торговыми льготами русским куп-
11 м ранее имел место слабо организованный вольный наем «аще в
uag время» (когда бы то ни было), теперь же большинство наемников
* пРавлялось в империю сформированными на родине под контро-
° м князя отрядами («еликоже хочем») на оговоренных в
официальном порядке условиях.
Возможность для империи в любой момент получить союзную по-
моШь от РУССКИХ стала фактором высокой внешней политики Руси и
Византии. Император был заинтересован в том, чтобы о военном
сотрудничестве с русами знали недруги Византии («и оттоле уведять
ины страны каку любовь имеють Грьци с Русью»1). Именно в тех же
целях, как упоминалось, и патриарх Николай Мистик угрожал
Симеону союзом с Русью. Но Мистик имел в виду возможный поход (как
особую кампанию) против Болгарии русских войск из самой Руси.
В договоре же 944 г. речь идет о службе русов-наемников,
получавших за службу условленную плату. Я не могу согласиться с А. А.
Зиминым, что статья договора о посылке в империю воинов по просьбе
императора была недейственной, так как для привлечения к походу
против болгар Святослава империи пришлось отправить к нему с
послом в 967 г. огромную сумму в 15 кентинариев золота и так как и эта
плата не гарантировала империю от враждебных против нее акций
русского князя.2
Что касается платы за воинскую службу русам-наемникам, то
договор 944 г. ее не только не исключает, а предполагает как само
собою разумеещееся условие. В целом же судить о ситуации в 944 г. по
аналогии с 967 г. нет никаких оснований (в договоре развиваются
сложившиеся и рассчитанные на долгий срок отношения, а не
отдельные акции, которые нуждались в особых соглашениях, как это
имело место и в 967 г. и в 987/ 988 г., когда Василий П обратился к
Владимиру с просьбой о срочной помощи).
Византия, несомненно, добилась усиления военной помощи с Руси,
более регулярной и организованной, чем по договору 911г. Это и было
условлено договором 944 г., свидетельствующим одновременно о
непререкаемом праве князя держать под своим контролем дело найма
РУсов на службу в империи. Их служба перестала быть частным
делом воинов — теперь она приносила дивиденды и великокняжеской
власти. Согласно договору 944 г., воин-рус или их группа,
отправлявшиеся на свой страх и риск в империю для найма на службу, без
ведома и воли князя, рисковали найти дурной прием в Константино-
°ле: они могли быть арестованы впредь до выяснения цели их при-
ытия (путем обмена письмами с Киевом), даже убиты при сопротив-
йии, а в случае удавшегося бегства на Русь подвергнуты наказа-
ю князем.3 Доказательством этого может служить трагический
Памятники права. С. 34.
з там же. С. 49.
Там же. С 31 32.
96
Византия, Болгария, Древняя Русь
эпизод, имевший место в 1024-1025 гг., когда с крупным отряду,
русов, прибывшим в империю без позволения князя и не захотевщ^
подчиниться традиционному порядку найма на службу, было посту*
лено в точном соответствии с договором 944 г. (см. об этом гл. 5).
В связи с военными статьями договоров 911 и 944 гг. уместно ве0.
нуться к рассмотренному А. Н. Сахаровым вопросу о сроках действия
договоров Руси с Византией.1 Согласно имперской дипломатической
практике, такие договоры обычно заключались, как было сказано
на 30 лет.2 Перезаключались они, однако, в случаях, если их действие
прерывалось военными конфликтами или если к власти в той или ^ру
гой стране приходили правители, не намеренные продолжать
политику предшественников. В частности, я полагаю, что договор 911 г.
действовал непрерывно до конца 30-х-начала 40-х гг., а договор 944 г. -
до конца 60-х гг. X в.
Новые и на этот раз кардинальные перемены были внесены в
привычный порядок найма русов и ухода их со службы в 987/988 г.,
когда по просьбе Василия II в империю прибыл от князя Владимира
союзный корпус, насчитывавший 6000 воинов и ставший на сто лет
одним из наиболее боеспособных соединений византийской армии
(независимо от того, постоянно ли все русские воины служили вместе
или временами разделялись на отряды, действовавшие в разных
районах империи).3 Несомненно, уже существовавшие до этого в
империи воинские соединения из русских наемников влились в этот
корпус, а сложившийся механизм его пополнения и обновления был
усовершенствован с обеих сторон. Являвшиеся в империю «новички»
вступали в корпус, а отслужившие договорные сроки уезжали на
родину регулярно во время судоходного сезона на Черном море. Если
соглашения о продолжительных сроках службы заключались на 10-15 лет,
то в течение этого времени состав корпуса должен был, по всей
вероятности, полностью обновиться, т. е. несколько сотен воинов ежегодно
должны были покидать империю и примерно столько же или
несколько больше прибывало им на смену (корпус нес потери в боях).
Юридический статус большинства воинов-русов в империи был,
видимо, одинаков: власти империи были заинтересованы в их
притоке и вряд ли решились бы на введение резких различий в их положе-
нии в войске. Конечно, более высоким был ранг командного состава
русско-варяжских наемников. Если не весь корпус, то его отдельные
части возглавляли соотечественники воинов. Такие командиры из
«варваров» получали от императора почетные титулы и даже
исполняли заметные должности, не только военные, но и гражданские.
Прибывали воины с Руси и из Скандинавии крупными партиями'
как правило, вместе с послами, имевшими на этот счет от князя cool"
1 Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 222-258.
2 Дуичев Ив. Одна из особенностей... С. 64-70.
3 Васильевский В. Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина в
Константинополе XI и XII веков//Васильевский В. Г. Труды. Т. 1. СП6,1
1908. С.176-277.
Глава вторая
9 7
твующие грамоты. В 980 г., Владимиру удалось спровадить в Ви-
ве тию недовольное князем наемное варяжское войско, насчитывав-
' ее несомненно, несколько сотен (или тысяч?) воинов, так как в слу-
е их открытого мятежа возникла бы реальная опасность для князя
киевлян.' В упомянутом эпизоде 1024-1025 гг. отказавшийся по-
"оваться императору отряд некоего Хрисохира насчитывал 800
воинов (см. гл. 5). Гаральд Гардрада привел в империю 500 воинов,
которых он и возглавлял во время своей службы.2
Кроме регулярной платы, наемники получали дары императора и
имели право на часть воинской добычи. В 1018 г., после овладения
войсками Василия II столицами Первого Болгарского царства и его
казной, корпусу русов была отделена 1/3 всей захваченной добычи —
столько же, сколько (треть) было отдано всему остальному войску
империи и сколько пришлось на долю самого императора,3 которому
после этого потребовалось расширять подземные помещения
казначейства для размещения золота и иных сокровищ.4
Наемники из числа иноземной знати, занимавшие командные
должности, получали, кроме платы (руги) и части добычи, богатые дары
от императора. Они пользовались также обычаем, предоставлявшим
им право при смене императора на получение особых щедрых даров.
Всех этих благ удостоился Гардрада, хотя полученные им титулы
(манглавита и спафарокандидата) были весьма скромными. Из
империи он вернулся богачом, но неизвестно, все ли богатства он
приобрел в империи законным путем. Константин IX Мономах не отпускал
его, несмотря на все его просьбы, пока, наконец, благодаря хитрости
и силе, Гаральд не сумел бежать из империи. Не исключено, что
договор о сроках службы нарушил Гаральд, но и сам император
отличался капризным и непостоянным нравом.3
Русские обязались по договору 944 г. защищать от черных болгар
Херсон с Климатами, но, во-первых, о размерах этих военных тягот
(остающихся лишь потенциальными) мы попросту не знаем по
недостатку данных; во-вторых, взамен были узаконены также и
византийские военные обязательства перед Русью («аще просить вой у насъ
князь Руский, да воюеть, дамы ему, елико ему будетъ требе»6). С 944
До 1016 г. я не знаю ни одного случая, когда бы это положение
договора нашло бесспорно реальное исполнение (Святослава пришлось
нанимать в 967 г. за 15кентинариев,агипотезыК. Цукерманао походах
Варяги будто бы требовали у Владимира выкупить город, уплатив по
Наивны с человека, так как город для него взяли они (ПВЛ. С. 37).
Советы и рассказы Кекавмена. Сочинение византийского полководца
„, в' Подготовка текста, введение, перевод и комментарий Г. Г. Литаври-
На' М., 1972. С. 282-284.
, I°- Scyl. P. 368. 75-76.
Michel Psellos. Chronographie. Paris, 1926. Vol. 1. P. 19. 7-17.
Советы и рассказы... С. 595-598.
Памятники права. С. 33, 65.
" 3690
98
Византия, Болгария, Древняя Русь
киевского князя Олега (Хельгу) по приказу Романа I против хаз^
в Крым и Приазовье, а затем по приказу кагана против империи а
А. Поппэ о помощи Владимира в отвоевании для Василия II Херсон»
у узурпатора Варды Фоки, на сторону которого херсониты якобы пере.
шли, я считаю недоказанными).
Самое важное состояло в том, что именно этим договором былй
оформлены весьма престижные для Руси союзные отношения с
империей. Существенны они были и для Византии. Было бы совершенно
не логичным, если бы империя, стремясь якобы ущемить прежние
права Руси, требовала в то же время от нее выполнения значительно
увеличенных перед собой воинских обязательств, не располагая к
тому же средствами для того, чтобы принудить русов к этому.
После заключения договора 944 г. наступил, как кажется,
наиболее плодотворный период в связях языческой Руси с Византией.
Содействовало этому и то, что Болгария с 927 г., по крайней мере до
966 г., также состояла в союзе с Византией. Русы торговали в это
время и в Переяславце (летопись под 960-ми гг. говорит об этих
торговых предприятиях Руси также как о сложившейся системе).1 Русы
участвовали в конце 40-50-х гг. X в. в военных предприятиях империи,
в частности — в 954 г. в Азии, а гарнизоны из русских воинов стояли
в византийских пограничных с Сирией крепостях.2 В 960-961 гг.
отряд русов участвовал в отвоевании Крита.
1 ПВЛ. С. 32. См.: Перхавко В. Б. Летописный Переяславец на Дунае//
Дрененейшие государства Восточной Европы. М., 1993. С. 168-181; Онже.
Несколько комментариев к русско-византийским договорам X
в.//Восточная Европа в древности и средневековье. Международная договорная
практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997. С. 57-65. Оде-
нивая печати X в. стратигов и коммеркиариев Преславицы, Н. Икономи-
дис увязывает их с тем фактом, что именно в устье Дуная (Днестра! — Г. Л)
была первая остановка русских флотилий. Поэтому византийские власти
позаботились и о защите этого региона, которую обеспечивал стратиг, и о
взимании здесь торговых пошлин, на что указывают печати коммеркиариев.
Трудно принять, однако, предположение Икономидиса, что здесь, возмоЖ'
но, русы пересаживались с быстрых моноксилов на более широкие и
тихоходные суда, так как у берегов завоеванной Византией Болгарии руса"4
более никто не угрожал (Oikonomides N. Presthlaviza, the Little Preslav//
Sudost-Forschungen. Bd. XLII, 1983). Я считаю, что такая смена моноксИ'
лов (на византийские суда) могла производиться (если производилась в"'
обще) только у Месимврии.
2 В. М. Бейлис (Ал-Мас'уди о русско-византийских отношениях '
50-х гг. X в.//Сб. Международные связи России до XVII в. М. 1961. С. 23)
считает, что это были уже не свободные наемники, а посланные князем к"11'
тингенты в соответствии с договором 944 г.
Глава вторая
99
Юридический статус русских в Византии
Вопрос о юридическом статусе иностранцев в Византии вообще
чен недостаточно.1 При подходе к данной проблеме следует разли-
ать два аспекта: во-первых, правовой статус иностранцев в империи
вообще, а во-вторых, нормы права, регулирующие отношения с
византийской властью каждого данного народа, так как здесь были
возможны весьма значительные нюансы. Позиция имперских властей к
подданным христианских, мусульманских и языческих стран была
различной на разных этапах. Можно только с некоторой долей
уверенности утверждать, что правовой статус в империи
представителей христианских стран был (по крайней мере, до конца XI столетия)
существенно выше, чем статус мусульман или язычников. В данном
случае на иноземцев-христиан как бы переносился статус самих
подданных империи, где также истинно полноправными являлись
только христиане, в отличие от подданных-иноверцев и еретиков.
Высокопоставленный судья Евстафий Ромей (1030-1050-е гг.)
совершенно определенно указывал, что иноземец на службе императора
подлежал действию законов империи наравне с другими ее
подданными.2
Осторожные в отношениях с крупными и сплоченными иноэтнич-
ными контингентами, власти империи не жаловали на своей земле
иноземцев-одиночек, особенно простолюдинов. Ранее я полагал в
связи с этим, что империя представляла собой своего рода « закрытое
общество».3 Пожалуй, это суждение опрометчиво: действительность
была сложнее. Знаменитая «византийская ксенофобия» вряд ли
может рассматриваться как официальный курс внутренней политики:
в империи всегда проживало множество иностранцев, как временно
в нее явившихся для торговли, для службы в войске, для избавления
°т опасности, грозившей им на родине, и т. д., так и проживавших
Здесь постоянно. При заинтересованности властей таких людей
обласкивали, продвигали по ступеням должностей и титулов.
Существенное влияние на положение в Византии иноземных
дипломатов, купцов, наемников, паломников, путешественников и т. п.
казывало состояние отношений империи с той страной, из которой
и прибывали. Анна Комнин говорила, что отношение к диплома-
У'чужеземцу при императорском дворе было прямым отражением
аиЦии правительства империи к тому, кто дипломата отправил.4
в у ^м.: Литаврин Г. Г. О юридическом статусе древних русов в Византии
Лгстолетии//В0. M., 1991. С. 60-82.
Practice Eust. Rom. P. 39-40.
Литаврин Г. Г. О юридическом статусе... С. 61.
Аппе Сотпёпе. Alexiade. Ed. В. Leib. Paris, 1967. Т. 1. P. 48. 23-25.
100
Византия, Болгария, Древняя Русь
По сообщению западного хрониста Адемара (первая треть XI в.), fi
время нападения норманнов на византийские владения в Италии не.
доверие к «латинянам» в Византии стало столь велико, что ее власти
бросали в тюрьму без всякого разбора даже паломников с Запада, прй.
шедших для поклонения святыням Константинополя или идущих в
Святую Землю.1 Во время столкновений с Русью (например, во время
войны 1043 г.) репрессиям подверглись и русы в Константинополе
(см. гл. 5).
Конечно, инициатива включения в договоры положений о правах
иноземцев исходила не от византийцев, сравнительно редко
выезжавших на чужбину, а от правителей и дипломатов других стран,
гораздо чаще появлявшихся в пределах империи. Юридический статус
иноземцев из одной и той же страны был разен и в зависимости от
того, какую роль он выполнял в империи (дипломат, купец, воин-
наемник или паломник).
Что же касается древних русов, то при определении их правового
статуса в империи нужно, по-видимому, различать три периода:
первый — это время до заключения достоверно известных
русско-византийских договоров (примерно от начала IX в. до 907-911 гг.),
второй — до принятия Русью христианства в 988-989 гг. и третий —
естественно последовавший вслед за этой датой (в данной книге — до
рубежа XI-XII вв.).
В течение всех этих периодов положение русов в империи
регулировалось специальным регламентом, выработанным при
императорском дворе в соответствии с официальной имперской доктриной,
установившей сложную иерархию народов и стран, находившихся в
отношениях с империей. Традиции при этом соблюдались свято, хотя
и здесь, как было показано выше на примерах формуляров грамот,
отправляемых иноземным государям, время могло вносить свои
коррективы.2
1 См. гл. 5 (конец).
2 См.: Lounghis Т. С. Les ambassades byzantines en Occident depuis la
fondation des etats barbares jusqu'aux Croisades (407-1096). Athenes, 1980.
P. 261. Злоключения посла Оттона I Лиутпранда Кремонского в
Константинополе в 968 г. были обусловлены резким ухудшением отношений
Византии с Германией ввиду принятия Оттоном I императорского титула в
962 г. Эта враждебная латинянам позиция была перенесена даже на
простолюдинов-латинян, оказавшихся тогда в столице империи (может быть,
странников и беглецов с родины). Лиутпранд пишет, что византийские
стражники жестоко избивали и даже убивали «латиноязычных бедняков»
(linguae Latinae pauperes), приходивших к дверям его резиденции в надеЖ'
де на милостыню (Liutpr., S. 200). В согласии с этим находится и известие
Михаила Атталиата о том, что во время голода в столице в начале 70-х гГ'
XI в. стали умирать «не только иноземцы», но и коренные жители (Л"1'
chaelis Attaliotae Historia. Bonnae, 1853. P. 211). Иначе говоря, иностраВ'
цу в империи в годину бедствий было труднее выжить, чем аборигену- ^°
наиболее красноречиво высказывание современника Атталиата КекавМр'
Глава вторая
101
jr сожалению, для первого этапа мы не можем судить о статусе
оВ в империи в силу отсутствия официальных документов. До до-
РУ ора 907/911 гг. отошения русов с Византией регулировались со-
Г°ашениями русских купцов с местными властями византийских про-
гЛ цйй, куда они прибывали по своим целям. На этот счет имеется
в хое свидетельство арабских авторов (о взимании с русов десяти-
г властями империи в Херсоне, а возможно, и на Боспоре
Киммерийском1).
Не исключено, что русы до 860 г. на пути к Багдаду с торговыми
телями посещали и Константинополь. В Багдаде, как упоминалось,
оНи выдавали себя за христиан и платили в соответствии с этим
полагающиеся с них сборы. Что же касается Константинополя, то их статус
здесь не известен, так как до 867 и после 882 г. до 907/911 гг. Русь
официально не состояла в договорных отношениях с императором.
Во всяком случае и до 867, и после 882 г. статус русов был здесь гораздо
менее благоприятным, чем в халифате, что и должно было вызывать
острое недовольство самих правителей поднимающейся Киевской Руси,
как об этом позволяет догадываться договор Руси с греками 907/911 гг.
Я думаю, что раздражение русов находит объяснение в том, что их
отпадение после овладения Олегом Киевом в 882 г. от христианства
вызвало в империи остро враждебную реакцию и русы были лишены
тех привилегий, которые им были даны договором 867 г.
Некоторое представление о поведении наемников в империи и об их
правовом сознании может дать инцидент, случившийся на западе Мало-
азийского полуострова и имевший прямое отношение к варяго-русско-
му воинскому соединению, служившему в Византии. Иоанн Скилица
сообщает: весной 1034 г., после воцарения Михаила 1УПафлагоняни-
на, «случилось... нечто, достойное упоминания. Когда из расселенных
на, который советует императору не доверять иноземцам, явившимся в
надежде на его милости или из-за обид, причиненных им на родине.
«Нельзя не доверять им всем, — писал он. — И все-таки не верь, прими с
милостью перебежавших к тебе... но держи их под надзором, пусть их
охраняют, но скрытно, пока ты втайне не выведаешь о них» (Советы и
рассказы Кекавмена. С. 138). Кекавмен предупреждал василевса — не
назначать на высокие посты чужеземцев из простонародья, так как это способно
оскорбить верноподданнические чувства природных ромеев... Если же им-
еРатор надеется, продолжает Кекавмен, привлечь к себе на службу
высоки постами побольше иноземцев, то это плохая мысль. «Если хочешь,
за кусок хлеба и одежду я приведу тебе иноплеменников, сколько ты
°Желаешь... Если они будут служить за одежду и хлеб, знай, что будут
Поднять службу верно и преданно, посматривая на длань твою в ожида-
« нескольких номисм и хлеба... Ни Роман Аргировул, ни другой кто из
р Генных василевсов не возвышали франка или варяга и... процветала
°мания» (Там же. С. 278. 280).
Под Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Ща-
lew Ч- Древнерусское государство и его международное значение. М.,
D£>- С. 385.
102
Византия, Болгария, Древняя Русь
в феме Фракисиев для зимовки варангов один из них, обнаружу
в пустынном месте местную женщину, посягнул на ее целомудрае
и после того как она не согласилась, а он уже и к силе прибегнул, она'
извлекши кинжал мужа, ударила варвара в сердце и убила наповал'
Когда же весть о случившемся разнеслось в округе, варяги увенчал^
женщину, отдав ей и все имущество насильника, а того бросили без
погребения, согласно закону о самоубийцах».1
Это первое в византийских источниках известие, упоминающее
наемников под именем «варягов», усвоенным в империи,
несомненно, от русов. Сами византийцы чем далее, тем чаще стали смешивать
их с русами, так как и те и другие являлись с Руси, служили часто в
одних воинских контингентах, и русские князья нередко выступали
в качестве посредников при найме императором скандинавов.
Поэтому приводимый эпизод нельзя, на мой взгляд, рассматривать в
изоляции от проблемы русско-византийских отношений.
Фема Фракисиев располагалась в прибрежной области на западе
Малой Азии. Впрочем, варягов и русов размещали в то время
(«рассеивали») также в фемах Халдия, Ивирия, Телух. Мы не знаем
условий зимовки варягов — жили ли они по домам местных жителей (на
правах повинности постоя — митаты) или сами устраивали себе
зимний лагерь. В округе где-то рядом находились и соратники убитого и
местные жители. На иллюстрации в Мадридской рукописи хроники
Скилицы изображены варяги, с почтением подносящие храброй
женщине одежду убитого ею.2 Может быть, и одежда была тогда отнюдь
не дешевым имуществом. По договорам русов с греками 911 и 944 гг.
с купца-руса, оказавшегося « в долгах, как в шелках», в уплату долга
или штрафа за провинность могли снять и «порты».3 Скорее всего,
это были шелковые одежды. Возможно, имелось в виду и другое
имущество: и плата за службу, и доля добычи.
Весьма важно было бы определить, какому закону о самоубийцах
последовали варяги. «Русская правда» (краткая, древнейшая) не знает
этой нормы, как и те скандинавские источники, которые дошли до
нас. Скорее всего имеются в виду византийские церковные каноны,
действовавшие в XI в. и действительно запрещавшие не только
погребение самоубийц (добровольно лишивших себя божественного
дара — жизни), но и их похороны в церковной ограде с соблюдением
соответствующей церковной церемонии. Во всяком случае этот
эпизод поразил воображение византийцев, стал известен в столице и
удостоился внесению в хронику. Ни о каком судебном разбирательстве
инцидента Скилица не пишет. Поступить в данном случае по
собственным обычаям в отношении преступника из своей среды варяги,
видимо, имели право.
1 Io. Scyl., p. 394. 70-77 (в ряде рукописей вместо «варанги» стоит
«франги»).
2 Grabar A., Manoussacas M. Illustrations du manuscrit de Scylitzes de la
Bibliotheque national de Madrid. Venise, 1979. Tabl. XXXVII et p. 107; Л*
таврин Г. Г. Варяги и византийка// Славяноведение. 1999, № 2. С. 4-6.
3 Памятники права. С. 7.
Глава вторая
103
документально правовое положение русов в империи (послов, куп-
и воинов) засвидетельствовано в сущности лишь в договорах ру-
в' с греками от 911 и 944 гг. Ясно, однако, что русы любого ранга
стРемились здесь держаться единой социально-профессиональной
С0тя1ПОЙ, обеспечивавшей им гарантию соблюдения предоставленных
м прав. Так, воины-русы являлись преимущественно крупными
партиями, организованными еще на родине, и вступали в воинское
оедИнение, состоявшее из соотечественников. Власти охотно шли им
навстречу, так как воинские части в армии самой империи обычно
комплектовались по признаку этнической общности и землячества.
История русского корпуса в империи полностью подтверждает
постоянство такой политики империи в отношении к наемным воинам из
иноплеменников.1
Как следует из договоров и из описания приема княгини Ольги в
Константинополе, послы Руси (как и других христианских и не-хри-
стианских стран) пользовались наиболее высоким рангом по чину
приема иностранцев в Византии. Именно они допускались к
общению с властями империи и самим императором, представляли
интересы князя и других знатных персон, защищали перед властями
своих соотечественников в империи и отвечали за их поведение. Они
пользовались большими льготами, получали более дорогое и
обильное довольствие и богатые дары императора, принимали участие в
переговорах и в составлении текстов договоров, приносили от имени
князя Киева и других князей Руси клятвы соблюдать достигнутые
соглашения и докладывали по возвращении киевскому князю о
результатах их миссии.
По договору 911 г. в его составлении и утверждении участвовали
14 русских послов — от Олега, «великого князи Рускаго, и от всех,
иже суть под рукою его, светлых боляр». Признание решающей роли
посла князя не исключало, следовательно, участия послов бояр в
выработке текста договора. Термин «боляре» надо понимать,
по-видимому, расширительно: ниже упомянуто о сохранении «любви»
греков к другим «князем нашим светлым Рускым» и к прочим, «иже
суть под рукою светлаго князя нашего», подвластным «великому
князю». О послах членов семьи киевского князя в договоре 911 г. нет
Упоминания. Нельзя с определенностью судить и о том, каких
«боляр» представляли прочие послы: местных ли славянских князей,
признавших власть Олега (что, по моему мнению, вероятнее), или
°кРУЖавших его знатных скандинавов.2
Васильевский В. Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина;
бойков М. В. Византийские источники по истории Руси, народов Север-
ого Причерноморья и Северного Кавказа (ХИ-ХШ вв.)//Древнейшие го-
сУДарства на территории СССР. М., 1981.
А. А. Горский (Русь в первой половине X века: государство или
конгломерат
лы
конунгов?//Восточная Европа в древности и средневековье. Материа-
к конференции. М., 1998. С. 21-24) и Н. И. Милютенко (Титулатура
104
Византия, Болгария, Древняя Русь
Через треть века, в договоре 944 г., перечень послов носит прий,
ципиально иной характер. Особо выделен посол Игоря, затем назва.
ны «объчии ели», число которых достигло 24. Их перечень начато
послов членов княжеской семьи: Святослава (малолетнего сына Иго-
ря), Ольги (жены Игоря), племянника Игоря, продолжен именам»
послов двух лиц (мужчины и женщины) со славянскими именами
еще четырех персон со скандинавскими именами, затем еще одного
племянника Игоря (со скандинавским именем), далее еще 14 послов
господ со скандинавскими именами. Причем все имена самих послов
скандинавские. Иначе говоря, установилась система, в которой
ближайшей к князю привилегированной группой были члены его семьи
(малолетний сын-наследник имел при этом престижное преимуще.
ство перед матерью-княгиней) и родственники. Затем поименно
перечислялась прочая знать. Знаменательно, что другие в договоре 944 г,
князьями не названы: речь идет только об одном «великом» князе
Игоре.
Произведенная по инициативе князя замена в канун заключения
договора 944 г. печатей, которые ранее послы и купцы получали
каждый как верительный документ от пославшей его персоны, на
грамоты, выдававшиеся теперь всем послам и купцам только киевским
князем, свидетельствовала, во-первых, о чрезвычайном усилении его
власти за истекшую треть века, а во-вторых, о том, что и
организация торговых предприятий и дело найма русских воинов на службу в
империи оказалось отныне целиком под контролем князя.
«князь» — «каган» — «царь» в Древней Руси//Образование Древнерусского
государства. Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 41-44) не без
оснований заключают, что «светлые и великие» князья договора 911 г. —
это племенные славянские князья, которые в договоре 944 г. уже
оттеснены на место после родственников правящего князя; титул «князь» все
теснее связывался только с династией Рюриковичей; Аскольда и Дира Олег
князьями не признавал. Ср.: Bibikov М. Рец. на: Malingoudi J. Dierussisch-
byzantinischen VertrSge des 10. Jhds aus diplomatischer Sicht. Thessalonike,
1994//Бибиков М. В. Очерки средневековой истории экономики и права-
М., 1998. С. 215. Датируя переводы на славянский, в которых договоры
сохранились, рубежом XI-ХИвв., Н. И. Платонова (Русско-византийские
договоры как источник для изучения политической истории Руси X в./'
Восточная Европа в древности и средневековье. Международная договорная
практика Древней Руси. Материалы к конференции. М. 1997. С. 69-73)
называет в числе терминов-неологизмов, не соответствующих времени
составления документов, также понятия «великие и светлые князья»,
«бояре» и «княжье». Хотя исследовательница считает неосторожным на осне
ве анализа терминологии договоров говорить о снижении статуса князей
Руси (время переводов отстоит далеко от времени заключения договоров''
она признает все-таки наличие такой тенденции. Но князья эти (соратни*
ки Олега, подручники Игоря, оппоненты Ольги — «носители старого Я"'
рядка») являлись не русами, а скандинавами, которых поэтапно лиШ&лИ
политической власти.
Глава вторая
105
Условия пребывания и деятельности
русских послов и купцов в Константинополе
Переходя к вопросу об условиях пребывания и торговли русских в
Константинополе, замечу прежде всего, что в историографии порой
встречаются резкие заявления против традиционных преувеличений
значения этого направления экономической деятельности русов в X-
XI вв. Об этом в свое время писал В. Т. Пашуто.1 Недавно снова
решительно высказался в том же духе А. В. Назаренко, указавший на то,
что уже во 2-й половине IX в. торговый путь через Восточную Европу
в направлении Север—Юг пересек, согласно Раффелыытеттенскому
уставу, не менее важный путь Восток—Запад, связавший в X-XI вв.
хазарский регион через Русь, Венгрию и Чехию с Испанией (не
говоря уже о древнейших связях по Волге и Дону со странами Кавказа и
Востока).2 Говоря откровенно, я не знаю, какое направление
торговли и когда было главным: положение здесь не всегда было
стабильным да и материалы для уверенных суждений на этот счет едва ли
достаточны. Осмелюсь, однако, утверждать, что сами русы, по
крайней мере до середины XI в., именно пути «из варяг в греки»
придавали главное значение не только в торговом, но и в политическом
отношении. В известной мере престиж Руси на Западе в Х-середине XI в.
был отражением ее реноме в императорском дворце на Босфоре.3
Нередко в доказательство ограниченности оборотов византийско-русской
торовли указывают на малое число византийских монет (букально по
одной на клад) в бассейне Днепра.4 Довод этот, однако, сомнителен:
1 Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 5-14;
Новосельцев А. П., Пашуто В. Т. Внешняя торговля Древней Руси (до
середины XIII в.)//История СССР. 1967, № 3. С. 81-108.
Назаренко А. В. Русско-германские связи древнейшей поры (IX-
*1 вв.): состояние проблемы//Доклады Научного центра
славяно-германских исследований, 1. М. 1995. С. 26-27; Nazarenho A. V. Die Rus' und
Deutschland vor 988//Nuovi studi storici, Roma, 1992. № 17. P. 19-42; ср.:
Ьелова О. В., Петрухин В. Я. «Путь из варяг в греки» (Обзор
конференции — доклады В. Н. Зоценко и А. П. Моци)// Славяноведение, 6. 1996.
О важности византийского художественного импорта в X-XI вв. см.:
Маркевич В. П. Международные связи/Древняя Русь. Город, замок, село//
^Рхеология СССР. М., 1985. С. 387-399 (в завозе дорогих товаров из Ви-
антии важную посредническую роль играли в X-XI вв. Тмутаракань и Хер-
°н); Щапова Ю. Л. Византия и Восточная Европа. Направление и харак-
*р связей в IX-XII вв. (По находкам из стекла)// Византия, Северное При-
Рноморье, славянский мир. М., 1991. С. 155-177; Она же. Византийское
Гекло. Очерки истории. М., 1998. С. 244-248 (заключение).
Фомин В. Новгородский денежный рынок в 70-е гг. X в. // Обра-
„п а"Ие Древнерусского государства. Спорные проблемы. Тезисы докла-
°В-М., 1992. С. 69-70.
106
Византия, Болгария, Древняя Русь
есть данные о том, что купцы, торгующие в Константинополе, пред.
почитали вывозить отсюда не деньги, а дорогие и ликвидные товары,i
Обращусь теперь к тем статьям договоров 911 и 944 гг., в
соответствии с которыми была организована русско-византийская торговля
и разрешались конфликты между представителями обеих сторон.
Гораздо больше, чем о русах-наемниках и послах в империи,
известно о положении русских купцов. Помимо того, что сам материал до-
говоров в данном случае богаче, здесь могут быть привлечены также
данные «Книги эпарха», помогающие точнее интерпретировать
свидетельства договоров. Составленная в основном во время заключения
договораЭП г., в правление Льва VI Мудрого (886-912), «Книгаэпар-
ха» имела силу официального свода законов по крайней мере до
конца XI в.
Однако, прежде чем говорить о положении купцов и послов Руси,
нужно рассмотреть вопрос о формах организации торговых
экспедиций русов и о видах товаров, которые они доставляли в
Константинополь и вывозили из него.
Я уже высказывал ранее2 мысль о том, что в весенне-летний сезон
в Византию ежегодно отправлялись не одна, а две экспедиции.
Первыми в начале-середине мая отплывали ладьи, принадлежавшие
князьям и боярам, правившим городами в бассейне Среднего Днепра
(Киевом, Черниговом, Переяславлем, Вышгородом и др.), а месяцем
позже отправлялись в путь ладьи из северных городов (Новгорода,
Смоленска, Полоцка, Ростова и др.), куда весна приходила на 3-4
недели позже. Соответственно первая прибывала в Константинополь
в начале июня, а вторая (ее путь до столицы империи был к тому же
вдвое длиннее и труднее) в конце июля-начале августа.
Дело было не только в разнице географических и климатических
условий на Руси, но и в том, что в квартале св. Маманда (пригороде
Константинополя на северном берегу Золотого Рога3), выделенном
1 О том, что монетная статистика отнюдь не всегда свидетельствует о
размерах торгового оборота, см.: Sorlin I. Les traites...//Cahiers du monde
russeet sovietiques, vol. II, № 3, 1961. P. 475; Толочко П. П. Торговые
связи Киева VIII-X вв.//Новое в археологии Киева. Киев. 1981. С. 356-366.
Однако он же пишет о свертывании торговли Руси с империей после
поражения Святослава, ссылаясь на то, что найдена всего одна монета Иоанна 1
Цимисхия (969-976) (Толочко П. П. Торговые связи... С. 364); Morrisson S-
Le role des Varanges dans la transmission de la monnaiebyzantine en Scandina-
vie//Acta Universitatis Upsalensis. Figura nova, Series 19. Les pays du Nord
et Byzance. Uppsala, 1981. P. 133-135.
2 Литаврин Г. Г. Древняя Русь, Болгария и Византия...
3 Сорочан, приведя разноречивые данные о нахождении монастыря
Св. Маманда, не считает окончательно решенным вопрос, при каком из НИХ
находился квартал, где размещались русы, несмотря на признанные на этот
счет в литературе выводы Паргуара (Pargoire J. St. Mamas, le quartier russe
de Constantinople//EO. 1968, vol. XI. P. 203-210; Janin R. Constantinople-
P. 140, 189, 234, 431-432: квартал — в Пере). Я не считаю, что сомнений
Глава вторая
107
стями имперИИ для постоя русов, не могли разместиться все послы,
в пЦы, рабы для продажи, охрана и прислуга русов с их скарбом и
оварами, если бы все они прибывали в империю одновременно,
формы организации русско-византийской торговли представляли
обой сложившуюся, во всех звеньях отработанную систему, в кото-
оой были учтены географические, политические и социальные
факторы той эпохи, начиная с климатических условий в Киеве и Новго-
оде и кончая днями недели и часами работы константинопольских
сынков. Подготовка к плаванию начиналась зимой: подвластные
правящей по городам Руси верхушке славяне рубили в лесу деревья
(наиболее крупные и скорее всего сухостойные) и изготовляли из них
однодеревки («моноксилы»).1 Весной, вслед за ледоходом, славяне
сплавляли моноксилы по рекам и речкам к крупным городам в бассейне
Днепра, прежде всего — к Киеву. Здесь славяне продавали
моноксилы, и новые их владельцы оснащали их для дальнего пути, снимая со
старых ладей уключины, весла, якоря и прочее снаряжение.
Отплывшие в мае из Киева ладьи на два-три дня задерживались в Витачеве
(Витичеве) (на 50 км ниже по течению), поджидая здесь, как в месте
сбора, запоздавших для совместного пути.
Несмотря на то, что вопрос о величине ладей и их
грузоподъемности многократно обсуждался, осмелюсь на ряд соображений.
Греческое название ладей (моноксилы) является, видимо, переводом
славянского слова «однодеревки», так как они составляли выдолбленный
ствол одного большого дерева. На однодеревках славяне
переправлялись через Дунай во время своих набегов на земли империи и на ее
побережья в VI-VII вв. Эти древние ладьи и были подлинно
«однодеревками», поднимавшими всего несколько человек. «Моноксилы»
русов, на которых они прибывали по морю в Византию, имели с
древними мало общего. Старый термин стал анахронизмом. Это были так
называемые набойные ладьи, у которых единый выдолбленный ствол
мощного дерева составлял лишь придонную, килевую основу, на
которую, начиная снизу, набивались продольные доски бортов
(поочередно накладываясь друг на друга).
Недавно вопрос о набойных ладьях был снова специально изучен
П. М. Штресслем и Л. Гавликовой. Согласно их выводам, ладьи
бывали военными (более быстроходными) и торговыми (более вмести-
мьщи). Но часто оба вида использовали для обеих целей. Размеры
автоРа оправданны (и русские летописи действия русов связывают именно
с Иероном и Судом — Золотым Рогом). Сорочан полагает, что свое подворье
РУсы имели, возможно, с 860-х гг., а зимовать в нем им было запрещено
т°лько договором 944 г. (Сорочан С. Б. Византия IV-IX веков. С. 225-226).
В. А. Кучкин («Русская земля» по летописным данным XI-первой тре-
и XII в. //Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы.
езисы докладов. М., 1992. С. 79-82), рассматривая вопрос о западных
Раницах Руси и признавая достоверными свидетельства Константина Баг-
Нородного, полагает, что лес для ладей рубили в предгорьях Карпат, где
Ро«ивало племя лендзянов, и сплавляли ладьи от Перемышля до Киева.
108
Византия, Болгария, ревняя Русь
таких ладей колебались в длину от 9 до 14 м. Крупные поднимали д0
40-60 человек.1 Н. Н. Воронин считал достоверным сообщение рус.
ской летописи о том, что ладья вмещала 40 воинов.2 Поданным XVII в
длина, ширина и глубина челнов (кошей) запорожских казаков соот!
носились как 15:4:5, а самые крупные из них достигали в длину 60
в ширину 12 при глубине 15 стоп (при стопе в 30 см получаем
соответственно 18:3, 6:4,5 м).3 Но челны запорожцев не проходили через
пороги: они были слишком велики для этого. Согласно Константину
Багрянородному, порог Неасит (Ненасытец) вообще считался тогда
непроходимым:4 моноксилы разгружали, и одни из них
перетаскивали волоком по суше, а другие переносили на плечах на расстояние
примерно в 2,5 км,5 выставив стражу против внезапных налетов
печенежских банд.6 Следовательно, разные по размерам и по весу
моноксилы не должны были быть слишком тяжелыми для 20-40 мужчин,
одновременно прилагавших свои силы. Попытаюсь представить себе
грузоподъемность и собственный вес « корабля», поднимавшего 40
воинов. Вес самих воинов составлял примерно 3000 кг, вес продуктов
на месяц пути — по 1 кг сухого продукта на каждого на день — 1200 кг
на 40 человек (у запорожцев это было обычно пшено, свиное сало,
1 В военной экспедиции флота империи в 935 г. на 7 своих (русских)
судах разместились 415 воинов (De cerim., P. 660). См.: Strassle Р.-М. «To
HOVo^uXov» inKonstantin VII Porphyrogenetos'Werk «Deadministrando impe-
rio»// Etudes Balkaniques, 1990. 2. P. 93-106; Havlikova L. Slavic Ships in
5th-12th Centuries Byzantine Historiography//BS, LII. 1991. P. 89-104.
2 Воронин Н. Н. Средства и пути сообщения//История культуры
Древней Руси: Домонгольский период. М.; Л., 1951. С. 286.
3 Дншров1 пороги: Опис УкраГни и Дншра коло 1640 р. (1з спомш1в
Г. Бопляна). Исторична б1блштека. Ки1в, 1925. Ч. 7. С. 12-16. Лишь
немного уступали по размерам запорожским морские суда норманнов
(Havlikova L. Op. cit. P. 101). Для походов и торговых экспедиций в империю
эти суда, конечно, как я думаю, не применялись (пороги они пройти не
могли). Дж. Шепард полагает, что норманны пересели на славянские
однодеревки главным образом не поэтому, а из-за малых объемов торговли с
Византией и больших расходов на содержание своих судов {Shepard »/•
Constsntinople... P. 259-260).
4 Вода не скрывала Ненасытец даже в половодье; однако лишь тот муЖ"
чина мог считаться настоящим казаком, который был способен одолеть в
лодке все пороги. За последним, 13-м порогом на островке Кашеварница.
преодолев пороги, путники на радостях варили «пшона на харч» (Дншров1
пороги. С. 12).
5 Об управ, имп. С. 46. 45-48, 53, 323, 324.
6 Кроме этого места, опасным был участок между 10-м Будиливским И
11-м Таволжанским порогами (берега здесь были доступны и пешим и
конным, способным поражать стрелами плывущих); особая угроза таилась
также ниже последнего (13-го) порога, на Кичкасской переправе (ее шири
на равнялась всего 150 м, и кони могли преодолевать ее) (Дншров1 пороги'
С. 12-13).
Глава вторая
109
арИ, куры — их везли живыми. Кур имели в плавании и русы —
онечно, не только для языческих жертвоприношений),1 вес
снаряжения и скарба (канаты, якоря, парус, весла, смола, оружие, одежда
п.) — примерно 300 кг. Итого, грузоподъемность такой крупной
ладьи достигала 4,5 т.2 Принимая коэффициент утилизации водоиз-
ещения для речных деревянных плавательных средств равным 0,6
(по самым осторожным допускам),3 можно определить и собственный
вес такой просмоленной ладьи — он будет равен примерно 3 т. Вес,
конечно, непосильный для того, чтобы 40 человек перенесли ладью
на плечах на расстояние в 2,5 км — такую ладью они могли только
волочить «на катках». А переносили вдвое более легкую, обладавшую
полезной грузоподъемностью не более чем в 2250 кг.
В связи с этим перед организаторами торговой флотилии вставал,
несомненно, не легкий вопрос: нагрузить как можно больше товаров
и в то же время обеспечить каждую ладью необходимым экипажем и
для прохода через пороги, и для плавания по морю. Парус, которым
ладью оснащали в устье Днепра на о. Св. Эферия, значительно
облегчал продвижение по морю, но в безветрие нужно было браться за
весла. Во время военных (стремительных) набегов на каждых двух-трех
воинов в ладье приходилось одно весло (гребли, как я думаю,
посменно, да и по 20 весел с каждого борта было попросту не уместить4).
Поэтому при попытках определить размер дани, которую (по
летописи) русы требовали с греков из расчета на каждый «ключ»
(уключину), следует проявлять осторожность.
Иным было положение дел при плавании с торговыми целями.
Максимум грузоподъемности предназначался под товары. Но
необходимо было разместить и гребцов, и рабов (для продажи), и
прислугу послов и купцов, и их самих. Причем воины имелись в каждой
ладье (хотя и купцы тоже могли играть роль воинов): когда какую-
либо ладью ветер выбрасывал на берег и печенеги были готовы
напасть, все приставали к берегу, чтобы сообща отразить нападавших5.
Можно предположить, что торговая ладья брала на борт вдвое
меньше людей, чем военная, т. е. в большую вместо 40 воинов брали 20
человек, в малую — 10 вместо 20. Вдвое уменьшив скарб и
продукты, в большую могли погрузить более 2 т товара, а в малую — более
тонны.
Об управ, имп. С. 48. 74-78. См. также: Сб. документов по истории
LCCP. М., 1970. Ч. 1. С. 43, 65; Дншров1 пороги. С. 13.
Археолог И. Херрман определяет вес норманнского судна от 4 до 8 т
\*еРрман И. Скандинавы и норманны. С. 254-257). В противоречие со сво-
м Же мнением о значительной (сравнительно с однодеревкой) величине
норманнского судна, Дж. Шепард исчисляет его вес всего в 1,5 T(ShepardJ.
L°nstantinople... P. 256-259; Haulikova L. Slavic Ships... P. 101 squ.).
^СЭ. M., 1952. T. 13. С 121.
Резонно мнение Л. Гавликовой: в ладье имелось около 10 одновременно
Пользуемых весел (Havlihova L. Slavic Ships... P. 101).
°б управ, имп. С. 50. 94-96.
no
Византия, Болгария, Древняя Русь
Судя по договорам с греками и по описанию приема княгини Ольгй
в Константинополе, так сказать, «аккредитованными» официально
в империи было 20-22 посла и вдвое больше купцов (все они названы
в договоре 944 г. поименно).1 Каждый посол представлял интересы
(и это четко обозначено в договоре) своего князя или боярина опреде-
ленного города. Послу были подотчетны торговавшие товаром этой пер.
соны два купца, каждый из которых, как я полагаю, имел на своем
попечении как минимум одну-две ладьи. Таким образом, каждые две-
четыре ладьи принадлежали одному хозяину, которому были
подотчетны три распорядителя (один посол и два купца), ответственные за
товар и исход всего торгового предприятия. Между экипажами
каждой пары ладей осуществлялось, по-видимому, наиболее тесное сотруд.
ничество в ходе всего путешествия. Независимо от размеров двух
ладей в любом случае 40, 30 или 20 человек двух объединенных
экипажей были способны справиться с трудностями и в порогах и на море.
Конечно, мое допущение (одна-две ладьи на одного купца) —
чистейшая гипотеза. Учитывая дальность и выгодность экспедиций,
можно было бы думать и о трех ладьях на одного купца. Не
исключено, что в торговом караване имелись и ладьи, товар в которых
принадлежал не князю или боярину, а одному или нескольким другим
состоятельным людям (их, возможно, имеет в виду договор 911 г.,
где говорится о случаях несостоятельности купцов, ответственных
перед группой хозяев товара: эти купцы влезали на Руси перед
экспедицией в долги и скрывались в империи от заимодавцев ).2
С большей уверенностью можно судить о видах товаров,
продаваемых русами в Константинополе. Об одном из них сообщает
Константин Багрянородный. Это рабы. Их везли в цепях и без крайней
нужды, по-видимому, не принуждали во время пути к работе гребцов и
грузчиков. К тому же не все рабы были крепкими мужчинами. Много
среди них было женщин, девушек и детей. В среднем раб стоил 20
золотых, или 4 куска шелка, как это следует из самого договора.3
Прочие товары должны были удовлетворять по крайней мере двум
условиям: быть прежде всего дорогими и в то же время относительно
легкими либо малогабаритными. Идеальным товаром в этом отношении
были меха — выделанные шкурки добытых в течение осени—зимы
черных и рыжих лисиц, бобров, соболей, горностаев, куниц,
колонков, белок, зайцев..."
1 См. подробнее гл. 4 этой книги, а также: Литаврин Г. Г. Состав
посольства Ольги в Константинополе и «дары» императора // ВО. М., 1982.
С. 71 ел.
2 Памятники права... С. 30-32; КЭ. С. 89. Статья о долге исключена из
договора 944 г., так как она, по мнению Свердлова, ограничивала
возможности русских купцов (?) (Свердлов М. Б. Государственно-юридическое ре'
гулирование. С. 79). Мне кажется, что византийцы попросту уклонились
от хлопот, связанных с чисто русскими делами.
3 Памятники права. С. 32-33.
4 Щапова Ю. Л. Византийское стекло. С. 244-248 (заключ.); Она же-
Византия и Восточная Европа. С. 155-177 (византийцы, явно интересуясь
Глава вторая
111
Согласно сообщению арабского автора ал-Масуди (20-е гг. X в.),
а шкурка черной лисицы стоила 100 динаров.' Динар в ту эпоху
йыл эквивалентен примерно одной номисме, или 12 милиарисиям.2
Значит, мех одной черной лисицы мог стоить 100 номисм, или 5 ра-
, (если это не были рабы-греки, предназначенные для обмена или
выкупа).
Сколь ни велики здесь возможные преувеличения, ясно, что меха
являлись самым выгодным товаром, к которому византийская знать
питала особые пристрастия.3 Добыть меха было, однако, не просто,
и они, несомненно, составляли отнюдь не большую часть привозимых
пусами товаров.4 «Книга эпарха» упоминает о льняных тканях,
привозимых купцами на рынки Константинополя из Болгарии, из
Малой Азии, а также «с Понта» (ало хоо Поутоо).5 Если понимать эту
фразу буквально, следует допустить, что могла иметься в виду также
Русь — о возделывании льна на южночерноморском берегу, в Зихии
или Крыму в то время ничего неизвестно. Льняная пряжа и ткани из
льна ценились на рынке Константинополя дороже шерстяных.6
Говорится в «Книге эпарха» о продаже болгарами на рынке столицы
империи также меда.7 Об обилии меда иа Руси пишут восточные авторы.8
районами, откуда поступали меха, стремились миновать посредничество
Киева); Седов В. В. Восточные славяне. С. 239 (кости диких, в том числе
пушных зверей занимают в кухонных отбросах от 10 до 50%); Martin J.
Treasure from the Land of Darkness. Cambridge, 1986. P. 35-47, 115-118.
1 Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента. М., 1963. С. 100.
2SchilbachE. ByzantinischeMetrologie. Miinchen. 1970. S. 161, 185-189;
Книга Эпарха. С. 116. В. Л. Янин считает 5 литр серебра договоров с
греками эквивалентными 12 гривнам «Русской правды». Литра = 136 грамма,
а гривна, следовательно, = 68 г (Янин В. Л. Денежно-весовые системы
домонгольской Руси. Автореферат кандидатской диссертации. М. 1954;
Он же. Русские денежные системы IX-XV вв.//Российское
законодательство Х-ХХ веков. М. 1984. Т. 1. С. 364-370. А. В. Назаренко принимает
гривну примерно равной одной номисме (Немецкие латиноязычные
источники IX-XI веков. М., 1993. С. 74). 5 литр серебра (сумма штрафов по
договорам с греками) эквивалентны в таком случае 12 номисмам, т. е.
больше, чем обменная цена раба.
3 Литаврин Г. Г., Каждан А. П., Удальцова 3. В. Отношения Древней
ГУси и Византии в XI-первой половине XII в.//Proceedings of the XHIth
Intern. Congress of Byzantine Studies. London, 1967. P. 73.
Ипатьевская летопись сообщает под 1114 г. о том, что в районе Ладоги
Дети находят много бус, вымываемых водой из земли (ПВЛ. С. 126-127).
Именно бусы, ввозимые из стран Востока, со времен первых норманнских
находников на Руси служили одним из главных товаров, обмениваемых
ми у жителей северных районах Руси на меха, столь необходимые им для
• еаЗДународной торговли (см.: Макаров А. Н. Колонизация северных окра-
Ин--- С. 37 ел., 159-163; Львова 3. А. Торговые связи... С. 43-46).
^КЭ. С. 58.82.
г Там же. С. 191.
8 Там же. С. 82-83.
Г ?Н°восельцев А. П., Пашуто В. Т. и др. Древнерусское государство...
■ ^7,390, 391.
112
Византия, Болгария, Древняя Русь
Это был тяжелый, но не портящийся, малогабаритный и удобный дда
перевозки (в бочонках и туесах) товар. Восточные же авторы говорЯт
о торговле русов франкскими дорогими мечами и оловом (об их пере
продаже).1 Наконец, Константин Багрянородный сообщает о том, что
печенеги продавали воск херсонитам, которые перепродавали его в
столицу и другие города империи.2 Но сами печенеги не были прича-
стны к производству этого продукта, а скупать его для перепродажи
они не могли ни у кого другого, кроме русов. Не исключено поэтому
что и сами русы везли воск в Константинополь, где он был нужен как
сырье для изготовления свечей, необходимых и жителям и сотням
церквей и монастырей столицы.3 Традиционным в X-XII вв. товаром
русов были также икра осетровых и соленая белая («красная») рыба.
Этот товар был удобен тем, что его не нужно было везти из Киева —-
его брали на борт почти на полпути, в устье Днепра, где товар
заготовляли русы-отходники весной (осетры мечут здесь икру в мае).4
Благо — в этих же местах добывалась и соль.5
Известно, что в XI-XII вв., когда Новгород подчинил себе
значительные заполярные приморские районы, русы продавали в империи
также такой ценный товар, как моржовая кость, которую брали
ювелиры.6
К сожалению, цены большинства названных товаров неизвестны.
Можно сделать лишь предположение, что если исходить из
допущения о возможности загрузить ладью целиком только взрослыми ра-
1 Новосельцев А. П., Пашу то В. Т. и др. Древнерусское государство... С. 397.
2 Об управ, имп. С. 274. 530-532.
3 КЭ. С. 83-8.4, 202-208. Warnhe С. Der Handel mit Wachs zwischen Ost-
und Westeuropa im frtihen und hohen Mittelalter. Voraussetzungen und Ge-
winnmoglichkeiten//Untersuchungen zu Handel und Verkehr der vor- und
friihgeschichtlichen Zeit in Mittel- und Nordeuropa, IV, Der Handel der Karo-
linger- und Wikingerzeit, eds. K. Duwel, H. Jankuhn, H. Siems and D. Timpe.
Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Gottingen, philolog.-hist.
Klasse, 3. Folge, no. 156. Gottingen, 1987. S. 345-369; Мотся О. P. Кшвська
Русь: результати та перспективи дослиджень//Украшський историчний
журнал, 4. 1996. С. 41-49.
4 Обычно в начале XX в., как и в глубокой древности, рыбаки в регионе
древнего Херсона добывали до 8 центнеров рыбы дорогих пород на лодку
за путину (Тахаи А. Анчоус Херсонеса Таврического//Вестник рыбопрс
мышленника. 1917, № 1. С. 18; Кадеев В. И. Очерки истории Херсонеса в
I—IV вв. н. э. Харьков, 1970). Дорогая привозная рыба считалась хорошим
подарком даже у византийской знати, светской и духовной (Karpozelos A-
Realia in Byzantine Epistolography X-XII C.//BZ, 1974, Bd. 77, S. 20-37).
Ср.: Dagron G. Poissons, pecheurs et poissoniers de Constantinople//ConstaH'
tinople and its Hinterland//Mango C, Dagron G. Papers from the Twenthy
seventh Spring Symposium of Byzantine Studies. Oxford, April 1993//Vario'
rum, 1995. P. 57-73).
5 Литаврин Г. Г. Древняя Русь... С. 73.
6 Janin R. Constantinople Byzantine. P. 370 sq.
Глава вто ая
113
. ^и, каждый из которых стоил 20 золотых, то за 30 рабов (при 10
аленах экипажа) можно было выручить 600 золотых. Наличие среди
4 вар0в мехов значительно повышало общую выручку. Так что вполне
ероятно, что общая стоимость товаров даже с одной малой ладьи
гЛа достигать 1000-1500 золотых (или 14-16 литр), равноценных
200-300 кускам шелка (если бы было позволено закупать его в таком
количестве).
Специально следует сказать об общих условиях проживания и
деятельности русских послов и купцов в Константинополе1 и лишь
затем — ° недостаточно четко выраженном в источниках их правовом
статусе, вызывающем до сих пор споры в литературе.2
Прежде всего — о месте и условиях расквартирования русских
воинов и купцов в столице империи. По соглашению 907 г.3 уже тогда
местом пребывания русов был определен правительством Византии
квартал св. Маманда («Приходяще Русь да витають у святаго Мамы »'').
Оговорюсь, однако, что вопрос о размещении послов, прибывавших
в империю по срочной государственной надобности (о таких послах
упоминается в договоре 911 г.5), нельзя, по всей вероятности, решать
однозначно. Данные о том, что послы имели гораздо более высокий
юридический статус в империи, чем купцы, бесспорны (в договорах
907 и 911 гг. имена купцов не приведены вообще). До введения
князем Киева «верительных грамот» к императору, с которыми послы и
купцы являлись в Константинополь, первые предъявляли золотые
печатки, вторые — серебряные.6 Грамотами JK6 КНЯЗЯ с 944 г.
располагали только послы. На втором приеме княгини Ольги императором
его дары послам русов вдвое превышали дары купцам.7 Более высокий
ранг послов учитывался, несомненно, и при их размещении. Лиутпранд
Кремонский, посетивший в качестве посла Константинополь в 949 и
968 гг., жаловался, что во второй раз ему, вопреки всем ожиданиям,
отвели в качестве резиденции неуютный, холодный и лишенный воды
См. статью: Литаврин Г. Г. Условия пребывания древних русов в
Константинополе в X в. С. 81-92.
Обзор литературы о русско-византийских договорах X в. в том числе —
^соотношении договоров 907 и 911 гг. см.: Сахаров А. Н. Дипломатия...;
Каштанов С. М. Русская дипломатика. М. 1988; Малингуди Я. Русско-
изантийские связи...; Она же. Русско-византийские договоры...
Я разделяю мнение значительного числа исследователей, признающих
аутентичность, и практическую значимость всех договоров X в. (907, 911,
4 и 971 гг.). Заново эта проблема была недавно изучена в текстологиче-
°м исследовании Я. Малингуди (Malingoudi J. Die russisch-byzantinischen
rtruge; Малингуди Я. Русско-византийские связи...; Она же. Русско-ви-
антийские договоры...).
, Памятники права. С. 64-65.
Там же. С. 8.
? Там же. С. 31.
Decerim.. 1. Р. 598. 10-12.
114 Византия, Болгария, Древняя Русь
дом, вдали от императорского дворца, куда на приемы и встречи он
был вынужден ходить пешком.1
Вполне вероятно, что и послы Руси, прибывая вне компании куц.
цов, проживали не в квартале св. Маманда. Но трудно сомневаться в
том, что прибывавшие вместе с купеческими караванами купцы быдц
обязаны прежде всего обеспечивать торговые интересы Руси и в свд.
зи с этим проживали там же, где и купцы, хотя, возможно, в более
комфортабельных условиях. Резиденция послов и купцов Руси была
установлена впервые в квартале св. Маманда уже договором 907 г,
В 944 г. она вновь утверждалась как единственная с тем, чтобы русц
впредь не нарушали этого правила и не пытались (а такие случаи
скорее всего бывали) проживать в иных пригородах столицы или «зимо-
вати у святаго Мамы».2
Квартал св. Маманда — предместье вне стен столицы,
расположенное примерно в 2 км от ближайшего участка северных стен города, на
европейском берегу Босфора (Стена) близ входа из пролива в
Мраморное море и в залив Золотой Рог.3 Пригород получил название от
имени монастыря, основанного в этом месте в честь великомученика
Маманда в начале V в. Монастырь уже существовал, когда император
Лев I (457-474) после пожара 469 г. построил здесь роскошную
резиденцию с портиками, ипподромом и оборудованной гаванью.
Загородный дворец стал местом празднеств и развлечений василевсов.
Сожженный болгарами в 813 г. дворец был еще пышнее отстроен Михаилом III
(843-867), который сделал его почти постоянной своей резиденцией.
Здесь он был и убит в результате заговора Василия I Македонянина.4
Пригород вокруг этого монастыря и дворца и оказался местом
постоя русов. По-видимому, здесь имелись достаточно обширные
меблированные помещения, принадлежавшие государству вместе с
дворцовым комплексом. Примечательно, что русы, хорошо изучившие
здесь побережье, порт, течение и лоцию пролива, тяготели к этому
месту даже во время военных столкновений с имперским флотом.
Именно здесь, против высокого берега у квартала св. Маманда они
строили в боевой порядок свои суда, принимая бой с византийским
флотом и в 941, и в 1043 гг.5
1 Liutpr. S. 206.
2 Памятники права. С. 32.
3 Дискуссию о местоположении монастыря см. выше.
1 Jos. Cenes. P. 72. 46-51; lo. Scyl. P. 107. 44-108, 114. 50-51, 131. 11-12.
5 Локализация этих сражений — предмет дискуссий. Известно, что флот
Игоря построился у Фароса (маяка). Однако неизвестно, о каком Фаросе
идет речь. Источники обычно говорят о Фаросе в Вуколеоне, входящем в
комплекс Большого императорского дворца. Этот Фарос стоял в самом
городе, на террасе близ царской гавани, на южной стороне
Константинополя, а не на Босфоре или на Золотом Роге. Огонь на этом маяке был
сигнальным — его зажигали, когда арабы вторгались в южные пределы малоазиИ'
ских владений империи: Фарос был конечным звеном в цепи сигнальнЫ*
маяков, передающих весть о набеге врага от окрестностей Тарса до столИ"
Глава вторая
115
Согласно «Книге зпарха», иногородние купцы — подданные импе-
яи ~~ останавливались в столице на время торга в ксенодохиях (по-
Р ялых дворах) или в снимаемых за плату частных домах. Что же
асается иностранцев, то их размещали в специально
предназначенных Для этого и занимавших целые кварталы гостиничных комплек-
аХ — митатах, в которых имелись не только спальни и трапезные,
но и ДРУгие бытовые службы, и склады для товаров, и конюшни для
верховых, тяглых и вьючных животных.1 Такой порядок
размещения иноземцев в столице империи удовлетворял одной из главных
забот власти — обеспечению постоянного (и с экономной затратой сил)
надзора за ними, о котором недвусмысленно говорится и в «Книге
эпарха», и в русско-византийских договорах. Размещение даже
посла вне митата влекло дополнительные хлопоты: к дверям
резиденции Лиутпранда на весь срок его пребывания в Констанинополе были
приставлены четыре вооруженных стражника, мешавших его
общению с жившими в городе латинянами.2
Следовательно, и помещения для русов в пригороде св. Маманда
должны были удовлетворять двум главным условиям: во-первых,
быть достаточно обширными для одновременного размещения
нескольких сотен человек3 и, во-вторых, располагать всеми
необходимыми бытовыми службами для автономного проживания массы
людей, элементарными удобствами для которых никак нельзя было
пренебречь, так как ежедневный выход множества вооруженного народа
за пределы предместья и попытки самообслуживания (прежде всего —
поиск продовольствия и приготовление пищи) угрожали бы
опасностью конфликтов и с властями, и с местными жителями.
цы (Theoph. Cont. P. 197-198; Io. Scyl. P. 229. 93-94). Описание сражений
не оставляет, однако, сомнений в том, что они происходили не в виду
императорского дворца, а вдали от него. Тот же Продолжатель Феофана
пишет, что сражение 941 г. имело место близ другого Фароса (подлинно
маяка, «указывающего дорогу плывущим ночью», «у входа в Понт Евксин-
ский», «на Иероне», и после проигранной битвы часть русов разорила
•побережье Стена» (Босфора) и сожгла много церквей {Theoph. Cont. P. 196)
Я уверен в том, что только при таком толковании источников становится
понятным, почему можно одновременно находиться «внутри Пропонтиды»,
•на Стене» и «у устья Понта». К тому же представляется, на мой взгляд,
абсурдньш> чтобы русы, если бы они, потерпев тяжкое поражение у
северного входа в Босфор, тут же ринулись, прорвав блокаду пролива военным фло-
Т°М империи, разорять его берега (впрочем, подробнее о Фаросе см. гл. 5).
КЭ. С. 3. 55. 79. 157. 158. 161. 166. Специально о митатах см.:
Сорочин С. Б. Византия 1V-IX веков... С. 295-302.
^Liutpr. P. 200. 206.
Я по-прежнему считаю, что значительная (даже большая) часть лю-
~и, обслуживавших торговую флотилию в пути, оставалась с момента при-
•тия и до отплытия обратно в Месимврии, где, согласно Константину
рагРянородному, завершалось плавание русов (Литаврин Г. Г. Древняя
Усь... С. 67).
116
Византия, Болгария, Древняя Русь
Согласно «Книге эпарха», иностранцы в Константинополе плати.
ли не только за гостиницу, ной «за проживание» (та evoikkx коа novf|v) i
т. е., как это я понимаю, «за размещение и питание», которое 0ц'и
получали в трапезной своей гостиницы. Наконец, вряд ли русы сами
топили бани (столь непохожие на русские), в которых они мылиСь
«елико хотять».2
Все необходимое для сотен русов в месте их размещения «у свято-
го Маманда» имелось, однако, на мой взгляд, не потому, что эпарх
города велел заранее оборудовать здесь специально пристанище для
прибывавших ради торговли русов. Такое пристанище, как я
полагаю, было здесь создано давно, но для иных целей. Подобные погде.
щения требовались и для прислуги дворца, и для отряда воинов,
несших его охрану (с их помощью Василий Македонянин совершил
переворот в 867 г.).3 В середине X в. отряд «крещеных русов» охранял
Большой императорский дворец.4 Императоры предпочитали в этой
роли иноземцев, а русов и варягов было среди них много уже в
первой половине X столетия. Именно они же, как и в 867 г., могли
охранять загородный дворец и в последующем. Однако для размещения
русских купцов нужны были свободные летом помещения с
бытовыми удобствами. Полностью этим условиям сответствовали бы зимние
квартиры столичных тагм. Они располагались в пригородах и в
предместьях города, у его западной стены и на северном берегу Золотого
Рога, где и находился квартал св. Маманда.5
Плавание по Черному морю зимой было ограниченным даже для
крупных судов: решением Большого Совета Венеции от 18 января
1292 г. запрещалась навигация на Черном море с середины октября
до 31 марта, а запреты статутов Генуи на этот счет охватывали период
с 1 декабря до 15 марта.6 Греческие мореходы придерживались
правила, по которому навигацию следовало прерывать вскоре после
праздника св. Димитрия (26 октября) и возобновлять (судя по погоде) в
середине февраля или в середине марта.7
Так или иначе, но византийские «казармы» у св. Маманда
должны были пустовать как раз во время мореходного сезона на Черном
море: отряд уходил в военный поход либо стоял в летних лагерях на
учениях. Считаю в связи с этим вполне вероятным, что столичная
часть наемного войска, состоявшего в первой половине X в. из русов
1 КЭ. С. 79 (так понимает это место и М. Я. Сюзюмов).
2 Памятники права. С. 64.
"Io.Scyl. P. 131.8-12.
4Decerim.,I. Р. 579.20-22.
5 Miller D. A. Byzantine Treaties and Treaty-Making: 500-1025 AD//BS.
1971. Vol. 32/1. P. 64, note 29.
6 Карпов С. П. Путями средневековых мореходов. М., 1994. С. 31.
7 Dagron G. Das Firmament soil christlich werden. Zu zwei Seefahrskalen-
dern des 10. Jahrhunderts//Fest und Alltag in Byzanz. Hrsg v. G. Prinzing "•
D. Simon. Munchen, 1990. S. 145-156.
Глава вторая
117
скандинавов, квартировала именно в предместье св. Маманда.
Именно поэтому, на мой взгляд, в договоре 944 г. выразительно подчерк-
то что послы и купцы русов «не имеють власти зимовати у святаго
Мамы»1— квартиры следовало освободить для зимовки воинов.
700 упомянутых под 911 г. русов было достаточно для
укомплектования почти двух полных воинских подразделений — турм (или
баид)>2 имевших собственные фламулы (знамена) и не подлежавших
сформированию во время зимовки. Не лишен значения тот факт,
qTo опсоний, или ситиресий (продуктовое довольствие для воинов
тагм), выдавался обычно помесячно, т. е. так же, как и купцам-ру-
сам, чт0 и нашло отражение в термине «месячина» (от греч. та щ\а\а.
ш |tf|vwfla — «помесячное натуральное довольствие»).3 Иначе говоря,
меры по размещению и содержанию русских купцов были весьма
целесообразны: зимние «казармы» с налаженным бытом попеременно
занимали зимой наемники-русы, а летом русские купцы.
Текст договора не оставляет сомнений, что в несколько раз
больше русов (чем 50 допускаемых одновременно) ожидали своей
очереди у св. Маманда. Это были прежде всего купцы (согласно договору
907 г. «Аще приидуть Русь бес купли, да не взимають месячна»,4 а
значит, не имеют права на бесплатный постой). Только у послов и
купцов были «удостоверения» (печати, затем грамоты) от князя в знак
того, что они находятся под его покровительством и имеют право на
предоставляемые договором льготы. Для этого и для не менее
важного — для учета, кто имеет право на закупку шелка, их имена
записывались чиновниками эпарха в реестры расходов.
Но купцов-русов одновременно в предместье св. Маманда было едва
20-22 человека. Следовательно, в группе из 50 русов, посещавших
рынки Константинополя одновременно, было всего 5-6 купцов.
Являлись они туда в сопровождении соотечественников. Прежде всего
в группу входили трое русов, ответственных за предприятие перед
хозяином товара, — посол и два подчиненных ему купца. Но им были
нужны для этого гребцы (для переправы через Золотой Рог и охраны
1 Памятники права. С. 32.
2 Свод древнейших письменных известий о славянах. М., 1991. Т. 1
U-VI вв.). С. 387 (комментарий В. В. Кучмы к «Стратегикону» Маврикия).
3 Литаврин Г. Г. Византийское общество и государство в X-XI вв. М.,
J-977. С. 240. В типике монастыря св. Маманда этим термином (pjiviaiov)
обозначается также натуральное довольствие монахов, которым заведовал
Диаконит — только он получал продукты из кладовой (Toitikov it\c, ev Kcjvoxav-
tivouj[6Xei povffc -cou ayiou цеуаХоцарторо^ Mdpavxo<;. 'EkS. ото Z. EdaxpaSiaSoo.
WAriviica, 1928, I. L. 271. 9-15. He ясно, впрочем, почему это довольствие
ззывалось и в данном случае «месячным»: продукты были нужны
ежедневно (обитель была общежительной). Название «месячина» для русов
Ыло, видимо, синонимом термина опсоний (ситиресий), который
выдайся и исчислялся зимой для воинов у св. Маманда также помесячно.
Памятники права. С. 64.
118 Византия, Болгария, Древняя Русь
ладьи, ждущей возвращения купцов с рынка), носильщики (для д0.
ставки на рынок своих, а с рынка — купленных товаров), охранцй,
ки, обеспечивающие безопасность товара и самого купца на рынке.
За период с 911 до 944 г. практика показала, что регламентации
торговых норм не избавляла от инцидентов. Необходимо было
ужесточение контроля с обеих сторон, что и было зафиксировано в
договоре 944 г. Империя опасалась не столько избыточного числа русских
торговых судов и слишком большого числа послов и купцов, сколько
появления у берегов империи (что, по всей вероятности, многократ-
но имело место) «под прикрытием » торговых караванов не учтенных
♦ диких» ладей с искателями добычи, за которых правительство Руси
не хотело нести ответственности. И по договору 944 г. князья Киева
и иных центров имели право отправлять в Византию кораблей,
«елико хотять », но отныне с указанием в грамотах их точного числа в знак
того, «оже с миром приходять»,1 и с поименным перечнем всех
послов и купцов.
Между тем, как я полагаю, из примерно 750 человек одного
каравана в столицу империи прибывала его меньшая часть (большинство
оставалось у Месимврии), может быть, треть: 200-250 человек. Не
менее 200 человек находилось в столице империи и с княгиней
Ольгой (только на приемах у императора вместе с нею побывали около
150 человек).2 В связи с этим можно было бы допустить, что у св. Ма-
манда находилось одновременно 4-5 групп по 50 человек.
Вопреки своим прежним сомнениям, я теперь склоняюсь к
мысли, что право на бесплатное размещение и довольствие в
Константинополе имели не только названные в грамотах и внесенные поименно
в реестр чиновника эпарха послы и купцы русов, но и сопровождавшие
их лица. Согласно протоколу второго приема Ольги, вместе с 22
послами русов во дворец были допущены 6 их «людей» .3 По «Тактико-
ну» Филофея (конец IX в.), 30 болгарских посланцев могли взять с
собой во дворец на прием не более 18 «своих людей».4 Лиутпранд
негодовал, что из его 25 спутников ему не позволили взять на прием у
императора ни одного.5
Конечно, свита каждого из более чем 20 русских послов была
намного скромнее, чем у Лиутпранда, да и места в груженных товарами
ладьях были буквально «на вес золота». Но и послы русов (персоны,
несомненно, видные на родине и близкие к высшей знати, а может
быть, и входившие в нее) имели с собой каждый по крайней мере трех
помощников и слуг (рабов?), помогавших послу в быту, в наблюдении
1 Памятники права. С. 31.
2 Литаврин Г. Г. Состав посольства Ольги в Константинополе и «дары»
императора//ВО. М., 1982. С. 72-74. 88. См. гл. 4.
3Decerim.,I. Р. 598. 1-2.
4 Oikonomides N. Les listes de preseance byzantines des IXe et Xe siecles-
Paris, 1972. P. 203. 10-15.
'Liutpr.P. 181.
Глава вторая
119
купцами и в торговле собственным товаром (послы, находясь в сто-
3 це империи, не упускали свой интерес и посещали торжища, как
лал это и аббат Клермонского монастыря Лиутпранд).1
' Безусловно, трех-четырех помощников (слуг или челядинцев) дол-
ей был иметь и каждый купец. Среди них находились и стражники:
аясе греческие купцы, торгуя в своей стране, имели ститоров-охран-
няков.2 В 1043 г. драка на константинопольском рынке русов с грека-
я повлекла гибель знатного руса (см. гл. 5). Все эти люди послов и
уПцов должны были быть в любой момент в распоряжении их
господ: раздельный в пространстве и времени прием пищи и отдаленное
0т господ проживание могли нарушить порядок (таких людей было в
резиденции русов подавляющее большинство). Поэтому я считаю, что
соглашение с греками предусматривало также бесплатное размеще-
ние и питание прислуги послов и купцов, конечно, на условиях,
гораздо более скромных, чем у их господ. Известно, что и в самой
византийской армии ее командный состав, даже во время походов,
питался отдельно от рядовых воинов, что, несомненно, было привычно
распорядителям и обслуге в «зимних квартирах» у св. Маманда.
Общее число русов, имевших право на кров и пищу у св. Маманда,
возможно, колебалось в зависимости от ситуации на Руси и вдоль пути
«из варяг в греки». Как уже упоминалось, к 40-м гг. Хв. установился
порядок, согласно которому число купцов зависело от числа послов,
а их число — от количества городов (или знатных персон) на Руси,
участвовавших в торговле с империей. В договоре 911 г. эта
зависимость еще не очевидна: поименованы лишь 14 послов, купцы не
названы вообще. В договоре 944 г. перечислены 25 послов и 30 купцов,
а с Ольгой в Константинополь прибыли 22 посла и 44 купца (ровно
вдвое больше). Если действительно стало нормой, по которой на
каждого посла приходилось два купца, можно было бы думать, что
каждая группа из трех поименно названных персон (посол и два купца)
была подотчетна одному князю или боярину, продавала в основном
его товары и закупала иноземные, выполняя наказ господина. (Что
касается возможных хозяев товара, помимо князей и бояр, то
заботились о нем, конечно, те же официально «аккредитованные»
купцы, имея для этого дополнительную ладью.3) Учитывая тот факт, что
°""4 из названных в договоре 944 г. послов представляли интересы
'Liutpr.P. 204.
^КЭ. С. 76.
П. П. Толочко (Древнерусский феодальный город. Киев, 1989. С. 40)
итает это наблюдение заслуживающим внимания. Согласно исландским
£ам, норманнская высшая знать поручала своим соотечетвенникам,
ывавшим в дальние края, купить им роскошные одеяния и дорогую по-
аУ^У. т. е. «те ценные вещи, которые трудно достать там в стране» (т. е.
орвегии). См. об этом: Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги как
ств°ЧНик по ИСТ°РИИ Руси и ее соседей. Х-ХШ вв. //Древнейшие
государева территории СССР. М., 1981. С. 165-167.
120
Византия, Болгария, Древняя Русь
князя Киева и членов его семьи, следует думать, что в целом на Русц
к середине X в. было около 20 центров, способных вести внешнюю
торговлю с Византией.1
Вкратце добавлю еще ряд соображений к вопросу о численности
послов и купцов, вместе с их прислугой, о минимальном числе
опытных мореходов2 и рядовых гребцов, допускавшихся на постой
у св. Маманда, и о числе привезенных для продажи рабов. Принимая
гипотезу о двух ладьях на купца, следует думать, что одновременно
с Руси отплывало до 50 ладей. Если половину их составляли
большие, а половину малые ладьи, то общее число русов одной флотилии
составляло до 750 человек (при самых осторожных расчетах).
Поэтому я полагаю, что вряд ли такое число людей могли одновременно
принять меблированные помещения в квартале св. Маманда.
Следует учесть также, что здесь же скорее всего размещались не только
зимой, но и весной и летом десятки, если не сотни, отслуживших
сроки своей службы наемников (русов и варягов), а также раненых и
получивших увечья в боях, ожидавших прихода караванов с Руси,
чтобы вернуться с ними на родину. Сюда же прибывали с Руси,
иногда крупными партиями в несколько сотен человек, воины,
решившиеся поступить на военную службу империи. Нет сомнений в том, что
император, заинтересованный в военной службе русов, имел вполне
определенные обязательства и перед отъезжавшими домой воинами,
и перед прибывавшими наниматься на службу. Таким образом, число
одновременно квартировавших и получавших довольствие у св.
Маманда русов следовало бы увеличить еще по крайней мере на 300-
400 человек.
Попытаюсь хотя бы приблизительно определить общий размер
месячины — этой своеобразной ежегодной дани империи («укладов»)
в пользу русов. Что касается слебного (Сахаров считает возможным
сближать этот термин с понятием «слюбное»3), то обычно для
эпизодических посольств оно исчислялось особо: содержание иноземных
послов на казенный счет было издревле установившейся
дипломатической практикой в империи.4 Политические расчеты решительно
преобладали при этом над какими бы то ни было соображениями
экономии. Отнюдь не склонное к безоглядной щедрости византийское
1 Примерно столько же городов и зафиксировано на Руси в X в. по
данным археологии и по летописным известиям. См.: Древняя Русь. Город,
замок, село. М., 1985. С. 32-33, карта; КузаА. В. Социально-историческая
типология древнерусских городов. Х-ХШ вв. Русский город. М., 1986.
С.21-22.
2 Во время морских рейдов норманнов у каждого их судна имелся свой
кормчий, ответственный за благополучное плавание (Джаксон Т. Н. Указ.
соч... С. 111, 168).
3 Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 111.
4 Бесплатно содержали в империи и персидских послов (Miller D. А-
Byzantine Treates... P. 59; Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 111, 168).
Глава вто ая
121
оавительство иногда само удерживало послов в империи на месяцы
годы. Как ни просил Лиутпранд Никифора II отпустить его, срок
Рго пребывания в столице империи оказался вдвое более долгим
сравнительно с намечавшимся.1 Мало того —этот император нарушил в
данном случае упомянутую традицию — содержать послов бесплатно.
дйутпранд с возмущением писал, что греки не соблюдают «принци-
па», не выплачивая ему и его людям «стипендию» (stipendium), в
результате чего он кормит за свой счет не только себя и 25 своих
спутников, но и четырех византийских стражников. Так что на день (на
30 человек) не хватает и трех номисм на продукты, закупаемые на
рынке. Сумма действительно огромная (28 фоллов вместо обычных
ДО на человека в день), однако, во-первых, в Константинополе в то
время ощущался острый недостаток хлеба и цены подскочили, во-
вторых, ходившего на рынок повара-*латинянина», как жаловался
посол, безбожно обсчитывали.2
Но посланники, прибывавшие с торговыми караванами, могли не
подходить под высокий статус особого посла, выполнявшего
специальную миссию: их было слишком много и прибывали они ежегодно
как гаранты соблюдения договоров по делам найма русов на службу
и по торговым делам соотечественников в Константинополе. Слебное
для них становилось, таким образом, заметной статьей расходов
казны императора и поэтому могло исчисляться вместе с месячиной для
купцов. Официально, однако, слебное уже по договору 907 г. четко
отделено от месячины, что справедливо отмечает И. Сорлен3(«Русь
слебное емлють, елико хотячи, а иже приходячи гости да имлють
месячное»4). Сказано так, как будто послы и купцы являются в
империю в разное время. Такое понимание оправдывается как будто и
выражением в договоре 911 г.: «егда ходим в Грекы или с куплею
или в солбу к цесарю Вашему» .5 Напомню также, что в этом договоре
еще не приведены и имена купцов и что послы особо предъявляли в
империи свои золотые печати, а купцы — особо свои серебряные, как
упомнуто об этом в договоре 944 г., согласно которому только к этому
времени «уведел есть князь вашь посылати грамоты ко цесарьству
нашему» , в которых назывались вместе и число судов, и имена послов и
Купцов.6 Не следует ли в связи с этим думать, что четкий порядок,
в соответствии с которым каждый посол наблюдал за двумя купцами
и всегда сопровождал их в плавании в Византию, был выработан толь-
кок944 г.? Во всяком случае, что касается послов, как специальных,
'Liutpr.P. 192 sq., 199 sq.
2 Ibid. P. 193, 200.
Sorlin I. Le traite de Byzance avec la Russie au Xе siecle // Cahiers du
m°nde russe et sovietique. 1961. Vol. 2, № 3. P. 330 et note 68. P. 345.
1 Памятники права. С. 64.
5 Там же. С. 8-9.
6 Там же. С. 31.
122
Византия, Болгария, Древняя Русь
так и «ординарных» (ежегодных), их слебное, по моему мнению, все-
таки изначально превосходило месячину и по качеству, и по
количеству (слебное послы «емлють, елико хотячи»).1
О том, что во время пребывания в Константинополе (и в Месимв-
рии) русы получали довольствие не деньгами, а натурой явствует из
договоров Руси с греками (это были хлеб, вино, мясо, рыба, овощи)
но я уверен в том, что и эти продукты не выдавались им на руки, а
предоставлялись в виде готовой пищи в трапезных у св. Маманда.
Именно такой порядок существовал даже в оплачиваемых постояльцами-
иностранцами комнатах гостиных дворов Константинополя. Тем
настоятельнее соблюдение такого порядка представлялось в митатах для
русов: их размещали, как я думаю, в зимних «казармах» русских
наемников, где был налажен механизм одновременного питания
большого числа людей, и не нужно было заново и особо обустраивать быт
у св. Маманда во время отсутствия здесь войска и пребывания
русских послов и купцов. Кроме того, византийцы, несомненно,
сознавали (это также видно из договоров), что иноземная публика, часто в
данном случае поневоле по нескольку дней подряд праздная,
вооруженная и не слишком склонная соблюдать непривычные и чуждые
порядки, нуждалась в дополнительном мощном дисциплинирующем
факторе, каким и являлась ежедневная зависимость от общего
дарового котла. Наконец, выплата «укладов» в такой форме обходилась
казне намного дешевле, чем в случае внесения «укладов» деньгами.
Продукты поставлялись, конечно, не с рынка, а из государственных
складов и из пригородных казенных имений. Значительная часть
налогов с крестьян еще вносилась в это время натурой (зерном и
вином). Кроме того, в то время не только правительственные и
благотворительные учреждения, ной «великаяэтерия», т. е. воинское
соединение наемников, владели собственными сельскохозяйственными
имениями, откуда на их содержание регулярно поступали продукты.2
Выше я высказал предположение, что число русов, прибывавших
за сезон двумя флотилиями и располагавшихся у св. Маманда,
достигало 1000-1500 человек.3 Но, как было сказано, прибывали они не
все одновременно и не все останавливались на Босфоре. Сведения в
источниках на этот счет кажутся противоречивыми только потому,
что они не полны.
В самом деле: согласно договору 907 г., русские купцы, получая
довольствие в соответствии с поименным списком, «возмуть
месячное свое, первое от Киева и паки ис Чернигова и ис Переаславля» (эта
же фраза повторена почти буквально и в договоре 944 г.), причем
«емлють месячное на 6 месяць» .4 А в «Книге эпарха», введенной в прак-
Ч1ВЛ. С. 17.
2 Литаврин Г. Г. Византийское общество... С. 47.
3 Он же. Древняя Русь... С. 67; Он же. О юридическом статусе... С. 80-
81.
4 Памятники права, с. 32. 65.
Глава вто ая
123
яКу как раз в это время, трижды и недвусмысленно подчеркнуто,
т0 иноземные купцы (как и иногородние) не имеют права
оставаться в Константинополе на срок более трех месяцев; ослушников ожи-
аЛи конфискация, избиение, позорящая стрижка волос; не
проданный за 3 месяца товар мог быть насильственно распродан властями,
„его хозяин выслан из города.1
По Константину Багрянородному, русы отправлялись из Киева
только в июне, дождавшись подхода ладей из других городов. Через
пЯть порогов они проходили, предварительно облегчив ладьи, и сами
«нагими» (yu|ivoi) сходили в воду, проталкивая ладьи в скалах; осенью
же, «когда наступит ноябрь», архонты «со всеми росами» уходят в
«полюдье» в славинии, где остаются до апреля;2 княгиня Ольга и часть
ее свиты (в том числе послы и купцы) 18 октября еще находились в
Константинополе.3 Во время же походов против империи в 860 и 941 гг.
ладьи русов уже в начале—середине июня достигали царственного
города.4
Некоторые из этих известий не могут не вызвать сомнений. Так,
августейший автор, несомненно, абсолютизирует, говоря о едином
сроке отплытия русов и об одном караване русов в империю за сезон.
Я считаю маловероятным, чтобы киевский князь и высшая знать всего
Среднего Поднепровья, имея возможность, как и при военных
походах, воспользоваться высокой водой, по которой легче преодолеть
пороги, ожидали бы около полутора месяцев «северян» (в краях
которых реки вскрывались на три недели позже и которым предстояло
пройти до Киева от 800 до 1200 км. Я полагаю, что от Киева уходило
а весенне-летний сезон две флотилии: первую снаряжали из городов
Среднего Поднепровья в конце апреля-начале мая (к июню она
достигала квартала св. Маманда). Вторая (из городов Северо-Западной
Руси) прибывала в Киев к середине июня, в конце месяца отплывала
и оказывалась у цели к началу августа.5
Непосредственное подтверждение такой интепретации я вижу
в свидетельствах договоров: первыми получали слебное и месячину
послы и гости из Киева, Чернигова и Переяславля. Я не усматриваю
'КЭ.С. 79.83.89.
2 Об управ, имп. С. 44-50.
3Decerim., I. P. 598. 2-3.
А именно — к 18 июня в 860 г. (Analecta Bruxellensia. Chroniques
byzantins du manuscrit 11370 par F. Cumont. Rec. des travaux publ. par la
Faculte de philosophie et des lettres. Bruxelles, 1894. Fasc. 9. P. 33).
В 1389 г. Игнатий Смоленский (Смолнянин), отправившийся из Моск-
ы в Царьград 13 апреля (его путь пролегал по р. Москве и Оке, далее — по
сУШе до верховьев Дона, а затем до конца — водою), прибыл в
Константинополь в конце июня, т. е. через 2,5 месяца (см.: Majeska G. Russian
Travels to Constantinople in the fourteenth and fiftinth Centuries. Washington,
1984.P. 90-91).
124
Византия, Болгария, Древняя Русь
здесь указания на престижное первенство в «очереди»за
довольствием всех русов, прибывших одновременно. Я вижу здесь только
констатацию факта прибытия первой флотилии русов, которые поэтому
первыми и получали довольствие. Такой порядок организации
отношений с русами представляется наболее целесообразным и с природ,
но-климатической, и с бытовой точек зрения, что и отражено весьма
лаконично в договорах с греками. В конце июля—начале августа
вторая флотилия русов как бы сменяла в предместье св. Маманда первую,
отбывавшую домой.
Однако выражение «первое от града Киева» почти буквально
приведено («первое на Киев») совсем в ином контексте в начале договора
907 г. Проблема дани — особый сюжет. Сахаров считает, что в
первой трети X в. империя, несомненно, платила дань Руси.1
Действительно, Константин Багрянородный наставлял наследника, что
только союз с печенегами позволяет избежать уплаты дани венграм и ру-
сам в обмен на мир.2 По мнению Сахарова, в договоре 907 г. говорится
сначала о контрибуции (единовременной дани), а затем — о
регулярной (ежегодной?) дани — укладах.3Сорлен полагает, что «уклады» —
это особые соглашения империи с каждым из городов Руси об
условиях торговли с империей, включая и вопрос о размещении и о
месячине.4 К этой точке зрения присоединился, кажется, и Д. А. Миллер.3
Я не разделяю этих мнений. Уже Дюканж в своем словаре указал,
что |ir)vaia (n^viaia) — это menstruae distributiones (распределение
месячного запаса продуктов).6 Принимал такое понимание этого
термина и И. И. Срезневский.7 Никаких сепаратных договоров города Руси
в этот период не заключали: в торговых отношениях с империей все
русские города, будучи «под рукою князя» Киева, находились в
равных условиях; имена знатных лиц, интересы которых представляли
послы и купцы договора 944 г., названы не только для фиксации их
прав, но и для констатации их ответственности за поведение
подчиненных им людей (дополнительно к гарантиям о соблюдении
договора со стороны князя), чтобы они не творили «бещинье» и «пакости» в
селах и в столице империи.
Что же касается вопроса о значении термина «уклады», то ответ
на него содержится в самом соглашении 907 г., где это понятие
употреблено дважды, но подразумевается, по моему мнению, четыреж-
1 Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 108.
2 Об управ, имп. С. 38. 2-5.
3 Сахаров А. Н. Дипломатия... С. 108.
* Sorlinl. Letraites...//Cahiers du monderusseetsovietique. 1961. Vol. 2>
№ 3. P. 330 et note 68, p. 345.
5 Miller D. A. Byzantine Treaty... P. 67.
6 Du Cange Ch. Glossarium ad scriptores mediae et infimae graecitatis-
nouv. ed. Parisiis, 1943, s. v.
7 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка.
СПб., 1895. Т. II. s. v.
Глава вторая
125
«у. Первый раз «уклады» названы в заявлении (требовании) от
имени Олега в связи с вопросом о самом главном — о дани, которая
состоят из двух разных частей: из единовременно уплачиваемой
денежной суммы (контрибуции) и из регулярных, ежегодных «укладов»:
«$ заповеда Олег дати воем на 2000 корабль по 12 гривен на ключь, и
лотом даяти уклады на Руськыа грады: первое на Киев, та ж на
Чернигов [и] на Переаславль [и] на Полтеск [и] на Ростов [и] на Любеч и
на прочаа городы, по тем бо городом седяху велиции князья, под Ол-
гом суще».1 О том, что «уклады» это и есть «слебное» (для послов) и
«месячина» (для купцов), т. е. натуральное продуктовое довольствие,
предоставляемое поименно послам и купцам каждого из городов Руси,
когда русы прибывают в империю по торговым делам, явствует из
дальнейшего, где, на мой взгляд, конкретизируется (также от имени
русов)— из чего же состоят «уклады» (приводится перечень видов
продуктов) и на какой срок (6 месяцев) они выдаются. Особенно
отчетливо видно это из последнего упоминания о месячине — уже от
имени византийцев, принявших требование Олега: сказано о ней здесь
почти в тех же выражениях, в которых в первый раз говорится об
«укладах» («и тогда возмуть месячное свое, первое от града Киева и
паки ис Чернигова и ис Переаславля»2). Здесь термин «уклад»
просто приравнен к понятию «месячина». Я полагаю, что слово «уклады»
договора 907 г. означает не что иное, как ту часть дани, которая
должна была выплачиваться византийцами русам ежегодно в течение 6
месяцев в натуральном виде (бесплатные питание и помещения в
столице империи с необходимыми бытовыми удобствами и снабжение
продуктами и судовым такелажем на обратный путь).
В связи с вопросом об«укладах» уместно высказать еще два
соображения: о расходах казны империи на содержание русских и о
6-месячном их пребывании в Константинополе. Выдачу им слебного и
месячины русы ставили условием мира, так как уже имели достаточно
четкое представление, насколько «уклады» (бесплатное питание и
размещение) могут сократить их расходы на время пребывания в
Константинополе и увеличить выгоды от их торговых операций на
всемирном торжище.
Впрочем, хотя данные о дневном рационе человека, как и примерная
стоимость его содержания в деньгах, в целом известны, они крайне
Противоречивы. Не только в кругу византийской бюрократии, но и
в обыденном сознании византийцев, приученных к чинопочитанию,
Памятники права. С. 64. Тот факт, что соседний с Черниговом Любеч
°тнесен в договоре ко второй группе городов, противоречит моей гипотезе
ДвУх флотилиях (среднеднепровской и северорусской). Но этого недоста-
°чно для отказа от моего предположения: могли иметь значение неизвест-
Ые нам соображения киевского князя, да и Любеч мог иметь особый статус
аПример, его послы должны были представлять великого князя и при
ТоРом караване).
Там же. С. 65.
126
Византия, Болгария, Древняя Русь
существовала убежденность, что потребности человека, в том числе
в питании, непосредственно зависят от его официального статуса в
обществе и от его имущественного положения. Так, согласно типа-
кам монастырей, немощному старцу-игумену полагалось в полтора,
два раза больше продуктов, чем для его молодого прислужника или
рядового монаха.1 Как уже было упомянуто, нищий поденщик,
абсолютно ничего не имевший, кроме рабочих рук, был будто бы вынуж-
ден тратить в столице империи на питание около 10 фоллов в день
(или до 12-13 номисм в год).2 Цифра явно и значительно
завышенная. Обычно прожиточный минимум взрослого мужчины в Византии
в X в. определяют в науке в 5-7 номисм в год.3 Если предпочесть
среднюю цифру (6 номисм), то это составит 5 фоллов в день. В этой связи
особенно важно, что данный расчет полностью соответствует
сообщению самого Константина Багрянородного, подписавшего договор
944 г.: он заявлял в своей новелле, что экипировка и содержание
воина в течение года обходится в 18 номисм.4 В самом деле, если учесть,
что основные затраты делались при этом на покупку боевого коня
(12 номисм), а оружие (меч, копье, щит) составляло в
военнообязанном семействе фемного воина (а как раз о нем и идет речь в новелле)
наследственный реквизит, то на питание воина, видимо, и
предусматривалось именно 6 номисм.
Ориентируясь на эту, безусловно, минимальную сумму (144 фол-
ла, т. е. полномисмы в месяц на человека или полторы номисмы за
3 месяца5), можно, по-видимому, определить общую стоимость
«укладов» на 500-750 человек на три месяца (включая «брашно» на
обратный путь) для одной флотилии в 750-1125 номисм, а на 2 флотилии —
в 1500-2500 номисм, т. е. от 21 до 35 литр (фунтов) золота. Пашуто
высказывал предположение, что дары (в серебряной монете — мили-
арисиях) Константина Багрянородного для княгини Ольги и членов
ее свиты в ходе двух приемов у императора представляли собой слеб-
ное и месячину.6 Неприемлемость этого допущения очевидна,
помимо прочего,7 хотя бы из того факта, что совокупная сумма даров
весьма незначительна — всего 240 номисм, что в 6-10 раз меньше скромно
рассчитанной мною. А в нее я не включал еще и цену якорей,
парусов, канатов и прочих снастей, которыми обязались византийцы
снабжать русов на обратный путь.
1 Литаврин Г. Г. Византийское общество... С. 235.
2КЭ. С. 163.
3 Литаврин Г. Г. Византийское общество... С. 236.
4 Jus Graeco-Romanum. Ed. С. Zachariae a Lingenthal. Lipsiae, v. Ш'
P. 266.
5 Упомянутый поденщик (если только данные о нем имеют в виду не
всю его семью) тратил 300 фоллов в месяц, а Лиутпранд — до 840 фоллов
(см. примеч. 127).
6 Пашуто В. Т. Внешняя политика... С. 67.
1 Подробно смотри: Литаврин Г. Г. Состав посольства... С. 89-92.
Глава вторая
127
q учетом же платы за помещение эту сумму следовало бы
увеличить по меньшей мере вдвое (до трех золотых на человека за 3 меся-
ia)- Таким образом, 10 русов экипажа одной малой ладьи, если бы им
„е давали «уклады», потеряли бы из прибыли примерно 30 номисм,
«ли 6 кусков шелка. Если эти приблизительные расчеты в какой-то
М£ре оправданны, то эта регулярная дань 1500 русов в сезон
обходилась имперской казне при учете расходов только на питание
примерно в 2250 номисм. Если учесть, что контрибуция, запрошенная
Олегом, составляла 960 000 гривен1 (400 000 литр серебра), или около
133 кентинариев золота, то сравнительно с этой ежегодной данью
единовременная не кажется слишком преувеличенной в летописи (в
частной казне византийских магнатов накапливалось до нескольких
десятков кентинариев — см. гл. 5).
Не могу в связи с этим не возразить Дж. Шепарду, полагающему,
что «уклады» отнюдь не были данью, а представляли собой некую
«субсидию» от правительства империи (спрашивается —с чего ради?),
которую русы предпочитали толковать как «дань».2 Византийский
двор действительно издревле старался, вопреки грустным реалиям,
толковать уплачиваемую им дань как милость императора.
Теперь о загадке с 6-месячным (по договорам) пребыванием русов
в Константинополе, тогда как сурово исполявшийся в то время закон
предписывал выдворять иноземных и иногородних купцов,
задержавшихся в столице на срок сверх трех месяцев .3 Это несоответствие
вполне разрешимо, на мой взгляд, при двух допущениях. О первом (о двух
сменяющих друг друга флотилиях в сезон) уже сказано. Второе
состоит в признании того, что в общий счет шести месяцев получения
месячины зачислялись два месяца (по одному на каждую флотилию)
обратного пути русов на родину. Для византийских властей было
важно определить общий расход на содержание русов, а « брашно на путь »
выдавалось им, видимо, по той же норме. Итак, русы первого
каравана содержались в течение июня и июля и получали продукты на
август (на обратный путь), а русы второго каравана снабжались
довольствием в течение августа и сентября и получали («на путь») на
октябрь. Август, таким образом, становился для казны империи месяцем
Двойных расходов на содержание русов. Установленный «Книгой
эпарха» трехмесячный срок пребывания иностранцев в столице при
таком понимании ситуации не нарушался. Более того: русы каждой
флотилии оставались в Константинополе не более двух месяцев, что
совпадало — в силу природно-климатических условий — с их
собственными интересами.
По 12 гривен на 80 000 воинов-русов (Памятники права... С. 64). См.
с' Hi, примеч. 2. Ср.: Новосельцев А. П. Внешняя политика... С. 52-53
(Заращивая эту дань, Олег стремился обеспечить интересы и князей-конфе-
ДеРатов, прежде всего Киева, Чернигова и Переяславля).
ShepardJ. Constantinople... P. 259.
3КЭ. С. 89.
128 Византия, Болгария, Древняя Русь
Иное решение проблемы 6 месяцев предлагала И. Сорлен. Она счц-
тает, что слебное выдавалось на 6 месяцев, а месячина — только наф
на июль — октябрь.' Трудно принять это толкование. Во-первых, в
таком случае новгородцы по естественным причинам, чтобы к начади
июля прибыть в Константинополь, должны были бы отправляться в
путь в середине апреля — почти одновременно с ледоходом или даже
до его начала, что — невозможно. Что же касается возвращения
домой, то, отправившись с чужбины в конце октября, они достигли бы
родного города только в декабре, по санному пути (не говоря уже о
том, что в порогах им пришлось бы бродить в ледяной, предзимней
воде).2 Во-вторых, мало вероятно, чтобы князья и бояре
северо-западных городов Руси отправились в ноябре «в полюдье» (этот срок
указан Константином Багрянородным), не встретив вернувшегося из
Константинополя торгового каравана, не получив отчета от своих
послов и купцов, не осмотрев приобретенные для них заморские
товары...
Наконец, коротко о стоянках для ладей русов. Если действительно
в путь отправлялись одновременно 50-60 ладей, но часть их,
освобожденных от груза, оставалась до возвращения в Месимврии,
вместе с «излишними» для дел в столице гребцами и воинами эскорта,
то до половины или больше ладей все-таки должны был-и бросать
якорь в бухте св. Маманда. Берег гавани высокий, и товар вряд ли
оставляли на борту: его перегружали в склады при митате, откуда он
партиями поступал на рынок и где осматривался властями и оптом
закупался соответствующей торговой корпорацией (здесь можно
думать о корпорациях рыботорговцев, льноторговцев, свечников,
меховщиков).
Все окружающее столицу побережье было поделено на «эпохи» —
причалы и рыбацкие участки со стоянками для судов, имеющие
своих владельцев. Гавань св. Маманда была, конечно, императороской
(казенной), и русы, как и за постой, ничего не платили за стоянку
ладей. Ежедневно (или в дни торга) 4-6 ладей одновременно
перевозили товар, 2-3 послов и 4-6 купцов через устье Золотого Рога к
одним из ближайших обращенных к морю ворот города (такими
воротами могли быть ворота св. Варвары, Пеория или Друнгария).
1 Sorlin I. Les traites...//Cahiers, vol. 2, № 3. P. 350; vol. 2, № 4. P. 458.
2 В расчетах подобного рода ни в коей мере нельзя ориентироваться на
тот факт, что княгиня Ольга 18 октября еще находилась в
Константинополе. Это был исключительный случай, вызванный политическими
причинами. Если в октябре плавание по Черному морю еще не представляет
особых трудностей для малых судов (чего никак нельзя сказать о ноябре) (см.
Черное море. Сб. статей. Варна, 1978. С. 65), то главные тяготы ожидали
флотилию не на море, а в днепровских порогах. В 1389 г. митрополит КиП'
риан, отправившись из Константинополя 1 октября, не пошел днепровским
путем: он поднялся по Днестру до района г. Сороки, откуда по суше напра'
вился в Киев (Majeska J. Russian Travelers... P. 90-91).
Глава вторая
129
В заключение главы остановлюсь коротко на вопросе о различиях
в обозначении места расквартирования русов в византийских и в
русских источниках (точнее — в сохраненных летописями текстах рус-
ско-византийских договоров). По моему мнению, та форма, в
которой в договорах передано название квартала, где квартировали русы,
является передачей не собственно греческого имени, а его
переосмыслением на русском языке, причем — с явно эмоциональным
оттенком. В настоящее время завоевывает все больше сторонников точка
зрения, согласно которой либо перевод на старославянский
договоров с греками был сделан одновременно с их заключением, либо
тогда же была составлена самостоятельная старославянская
(древнерусская) версия, затем сверенная с греческой.' Как известно,
существование на Руси деловой славянской письменности еще до принятия
христианства отстаивал уже Н. Лавровский.2 Считал этот вывод
доказанным А. А. Зимин.3 Мысль об одновременном с заключением
переводе договоров на старославянский разделяет И. Сорлен.4 Д. А.
Мюллер также полагает, что, по крайней мере ко времени заключения
договора 944 г., в Киеве существовала княжеская канцелярия.5Пытался
отстаивать это мнение и я.6
Действительно: имя Мацш; (Мамае), в честь которого был назван
монастырь, а затем и квартал, в именительном падеже в греческих
источниках почти не встречается, так как служит определением к
слову novrj (iiovaoiTipiov) (монастырь) и употребляется чаще всего в родит,
падеже — MajiavToq, а также в других косвенных падежах (с
предлогами): в дательном — Ma|iavTi, в винительном — Мацолаа.
Соответственно в косвенных падежах оно звучало: Мамандос (Мамантос), Маман-
ди (Маманти) и Маманда (Маманта), мало напоминая по звучанию
переданную договорами славянскую фонетическую форму, которая
к тому же в них и склоняется как имя нарицательное «мама» (в
договоре 907 г.: «ПриходящеРусь да витаютьу святаго Мамы», в
договоре 944 г.: «и приходящим им да витають у святаго Мамы», «да не
имеють власти зимовати у святаго Мамы»).7
1 См. обзор: Сергеев Ф. П. Из истории изучения договоров русских с
греками X в.//Старобългаристика. 1985. Т. IX. 2. С. 112-116.
2 Лавровский Н. Византийские элементы в договорах русских с
греками. СПб., 1903. С.17-18.
1 См.: Памятники права. С. 23.
4 Sorlin I. Les traites... P. 376.
" Miller D. A. Byzantine Treates... P. 67-68.
6 Литаврин Г. Г. Культурный переворот в Болгарии и Древняя Русь //
Хиляди и сто години от смъртта на Методий/Кирило-Методиевски студии.
София, 1987. Кн. 4. С. 393-403. См. также: MalingoudisJ. Zur typolohischen
Struktur... S. 717. См. подробнее гл. 7.
Судя по старославянским переводам иных греческих текстов, имя
св' Маманда передавали по-разному, но явно стремились воспроизвести
греческое звучание (См.: Mujoeuh П. Менолог. Историско-уметничка истра-
"^Baja. Београд, 1973. С. 349(Манть): С. 276(Маманьть)и лишьнас. 316—
1 V 3690
130
Византия, Болгария, Древняя Русь
Предположению о сознательном переосмыслении имени квартала не
мешает тот факт, что в договорах неизменно во всех трех случаях стоит
определение в мужском роде— «святаго». Во-первых, это результат
сверки официального документа с греческой версией договора (где
несомненно стояло в муж. роде Ayiou); во-вторых (и это главное),
в просторечье не только язычники-русы не воспроизводили при
произнесении определение «святой», но и сами греки: ката xov А,еуоцеуоу
Мацаута («в так называемом Маманде») сказано у Иоанна Скилицы,1
т. е. «у Маманда», «у Мамы»...
Вдали от родины, в чужой заморской стране, плохо зная ее
порядки и нравы, не понимая или едва разбирая греческую речь,
испытывая постоянный неотступный надзор полицейских агентов эпарха
столицы империи, не имея права брать с собой привычное средство
самозащиты (оружие) при посещении рынков, русы в самом деле
чувствовали себя в безопасности, почти как дома, только «У Мамы».
Только здесь, вплоть до дня отплытия, они вращались в среде
соотечественников, слышали родную речь, имели даровые кров и пищу, мылись в
банях, «елико хотять», советовались с бывалыми людьми —
ветеранами, отслужившими договорный срок в армии императора и
ожидавшими, также «у Мамы», отправления каравана, чтобы вместе с
ним вернуться на родину...
Мама(сь) — в именит, падеже). В Южной Македонии в XIV в.
существовало «село святого Маманда» (то xwpiov тои ayiou Маццуто<;), принадлежавшее
Ватопедскому монастырю (Goudas M. Bu^avTiva eyypaipu zf\q ev 'A8w цоул? той
Ватояебюи Елетлр'ч; Eiaipeiai; Bu^avuvwv LttouSwv. 1927. Т. IV. Ъ. 223. (№ Ю),
235. (№ 14)). Любопытно, что Я. Н. Любарский в своем переводе
Продолжателя Феофана предпочел «летописное» «Мама» (Продолжатель
Феофана. Жизнеописания византийских царей. Изд. Я. Н. Любарский. СПб..
1992. С. 85. 90. 103. 104). При ссылке на договор 907 г. (о месте
пребывания русов в Константинополе) от греческой грамматики отступил и И. Ка-
раяннопулос: кати otov Ay. Маца (KapayiavvoKov^og '/. Oi Bu^avTivoPouXyapiKE^
сиукроиоек; б тег Еицешу Ви^аутшкй, 1991. Т. 11. L. 36).
1 Io. Scyl. P. 108. 73.
Глава 3
К ПРОБЛЕМЕ ПОШЛИНЫ
С КУПЦОВ РУСИ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ
Чем скуднее информация источников о каком-либо историческом
явлении, тем больше относящихся к нему гипотез в историографии.
Правда, специально посвящать свои штудии такому сюжету, не
обещающему успехов, решаются очень немногие, но высказать (среди
прочего) свои соображения и догадки готовы почти все. Отнюдь не случайно
монография Э. Антониадис-Бибику о византийской таможенной
службе, вышедшая 36 лет назад,1 осталась, в сущности, единственной до сего
дня. Суровая критика (во многом, но отнюдь не во всем справедливая)
Крупнейшего авторитета в византиноведении той поры П. Лемерля2
надолго отбила охоту у специалистов рисковать репутацией, занявшись
этой неблагодарной темой.
Такова, в частности, судьба и проблемы пошлины с русских купцов
в Константинополе, принадлежащая практически к почти
неразрешимым: в сущности, единственная основа для размышлений по этому
сюжету — договоры Руси с греками 907/911 и 944 гг.
Как и прочие явления повседневной действительности, мало
отражавшиеся на жизни огромного болынинстванаселения византийской
столицы, условия торговли иноземцев наее рынках оставались вне поля зрения
хРонистов-современников. Имея общие представления о деятельности
. Antoniadis-Bibicou H. Recherches sur les douanesa Byzance. L'«octava»,
e *kommerkion» et les commerciaires. Paris, 1963.
^ Lemerle P. H. Antoniadis-Bibicou H. Recherches sur les douanes...//RH,
•^CCXXXII, 1. 1967. P. 225-231.
132
Византия, Болгария, Древняя Русь
имперского фиска, нетрудно предположить, что и для этой сферы
экономической жизни города служители таможен и рыночные мытари рас.
полагали подробными руководствами, подобными тем, какими
пользовались налоговые чиновники для исчисления и сбора податей с
сельских жителей империи. Но для данной сферы деятельности чиновников
таких руководств не сохранилось...
Антониадис-Бибику осуществила почти тотальный учет
сохранившихся свидетельств самых разных видов и самых разных эпох о
деятельности византийских таможен и предложила свою интерпретацию
собранного материала. Несмотря ни на что, ее книга остается и поныне
самым обстоятельным исследованием в означенной области. Однако и
она вынуждена констатировать, что принципы исчисления пошлин,
соотношение их разных видов, порядок их взыскания остаются во
многом неясными.1 Не изменяют кардинально положение дел и не
слишком тщательно учтенные автором сфрагистические материалы
(прежде всего это ставил в вину исследовательнице Лемерль),
опубликованные как ко времени написания книги, так и изданные после этого за
последнюю треть столетия.
Неоднократные заявления автора о возможности по-разному
истолковывать данные русско-византийских договоров 907/911, 944 и 971 гг.
носят, к сожалению, либо характер общих утвердившихся в науке
суждений, либо предположений, лишенных аргументации. Поскольку,
однако, эти заключения принадлежат наиболее компетентному (по
крайней мере для IX-XI вв.) специалисту, коротко остановлюсь на них.
К числу широко распространенных в литературе принадлежит
мнение, что по договору 907/911 гг. купцы Руси первыми из иностранцев
получили право беспошлинной торговли и не были связаны на
константинопольском рынке, предоставленном им как главное место торга,2
никакими ограничениями в отношении видов закупаемых ими товаров,
их качества и количества;3 в договор 944 г. было введено, на взгляд Би-
бику, единственное ограничение — не закупать шелка больше, чем на
50 номисм; уплату пошлины, по ее мнению, не предусматривал и
договор 944 г.4 — суждение оригинальное, но, к сожалению, не
сопровождающееся аргументацией.
В противоречие с этим своим утверждением, Бибику пишет, что при
продаже русами раба, оцениваемого по официальному византийскому
1 Antoniadis-Biblcou H. Recherches... P. 97, 220-224.
2 Ibid. Р. 116, 152-154.
3 Ibid. P. 48-49, 54, 196.
4 Ibid. P. 54. В таблице на с. 124 автор ставит в колонке против обоих
договоров ремарку «никаких пошлин». Однако выше (Ibid. Р. 48-49, п. 1)>
говоря о договоре 944 г., Бибику замечает: «О поражении русских и о рУс'
ско-византийском договоре 945 г. см.: Sorlin I. Les traites de Byzance avec
laRussie au Xе siecle//Cahiers du monde russeet sovietique, 2, 1961. P. 313'
360, 447-475». Но Сорлен считает, что по договору 944 г. с русов стали
брать пошлину.
Глава третья
133
праву в20номисм, с них по договору 911 г. взималась пошлина в 10%.'
Ничего подобного в договоре 911 г. нет. Не указана там и цена раба. Речь
идет только о взаимной выдаче сторонами украденных или сбежавших
оабов.2 Скорее всего, Бибику имеет в виду соответствующую статью
договора 944 г., но излагает ее содержание весьма неточно. Там сказано,
что если сбежавший от русов, «от святаго Маманда», челядинец будет
найден, его нужно вернуть хозяину, а если не будет найден, то после
клятв потерпевших русов (по христианскому или «по закону своему»)
0ни взимают с греков «цену свою, якоже уставлено есть преже, 2 паво-
лоце за челядин»; если же бежит к русам раб от греков и русы вернут и
его самого и в целости все то, что он унес с собой, то хозяин раба даст
русам 2 золотника за поимку.3 Зимин согласен с тем, что эта статья
подтверждает мысль А. Шахматова, что в оригинале договора 911 г. была
указана и цена русского челядинца, установленная, в отличие от раба
греков, в 10 номисм, как и по договору 944 г. (следовательно, пишет
Зимин, одна паволока стоила 5 номисм).4 Я полагаю, в согласии с
Шахматовым и Зиминым, что здесь имелась в виду не рыночная, а
«обменная», половинная цена для рабов, бежавших от хозяев на ту или
другую сторону. В соответствии с этой ценой раба (10 номисм)
устанавливалась и цена двух кусков того сорта шелка, который разрешалось
закупать русам (5 номисм за кусок).
Только по договору 944 г. греки добились, чтобы цена молодых
пленников-рабов и русов и греков была уравнена, а для пожилых греков-
рабов и детей снижена соответственно до 8 и 5 номисм (см. гл. 2).
Второй аргумент против вывода о десятине с русов в 2 номисмы за продажу
ими раба за 20 номисм (эквивалентных будто бы двум кускам шелка) я
вижу в запрете, согласно «Книге эпарха», продавать вообще (без
особого разрешения) иностранцам шелка ценою в 10 и более номисм за
кусок. Это были драгоценные пурпурные ткани. Выдать их русам за
беглого раба, я полагаю, не могли. Только сделав это маловероятное
предположение, Бибику определяет процент вознаграждения, выдавая его
за десятину (10%). На самом деле, при принятой по договору 944 г.
«взаимозачетной» (для размена пленными) цене раба в 10 номисм,
вознаграждение (отнюдь не пошлина) было вдвое большим, составляя 20% от
Цены раба (2 номисмы). Одна паволока в таком случае стоила, как
верно заключил Зимин, 5 номисм. Эти сорта шелка и разрешалось
вывозить (в том числе и русам). Что же касается драгоценных тканей, то их
0тняли даже у посла Оттона I епископа Лиутпранда.
Итак, статьи обоих договоров о беглых челядинцах сведений о
пошлине с русов за продажу ими рабов не содержат. Недоразумением я на-
Вал бы также мысль исследовательницы, что «враждебность» властей
\AntoniadisBibicou Н. Recherches... P. 97-98.
. Памятники права Киевского государства. Составил А. А. Зимин. М.,
1У52. с. 9.
' Там же. С. 32.
"Гам же. С. 44-45.
134 Византия, Болгария, Древняя Русь
империи к русам, являвшимся без товара (им просто не давали содер.
жания и крова), объяснялась тем, что жители столицы были весыча
заинтересованы в товарах, которые доставляли русские купцы.1
Подробный обзор высказанных в отечественной и зарубежной
литературе мнений по вопросу о пошлине с русов в Византии (без оценка
качества аргументации) сделан А. Н. Сахаровым.2 Из обзора явствует
сколь разны оценки договора 944 г. в целом (невыгодный для Руси, ме!
нее выгодный, выгодный для Руси, выгодный для обеих сторон), и сколь
единогласны ученые в одном — считается самоочевидным, что Русь
была лишена права беспошлинной торговли, так как фраза договора
907/911 г. усечена в договоре 944 г.: вместо слов «да творять куплю
якоже им надобе, не платяче мыта ни в чем же» ,3 значится только: «да
творять куплю, якоже им надобе» .4
Именно этот факт и считается решающим при оценке перемен в
русско-византийских отношениях со времени поражения Игоря в 941 г.
Иначе говоря, обойти эту проблему в данной книге невозможно, сколь
ни скудны данные для ее рассмотрения. При существующем
положении дел с источниками трудно, конечно, надеяться на опровержение
утвердившегося в науке вывода об уплате Русью пошлин в
Константинополе по договору 944 г. И тем не менее я считаю возможным во
всяком случае поставить этот вывод под сомнение, используя как
сравнительный материал свидетельства (также довольно скудные и не всегда
ясные) того или почти того же времени об условиях
болгаро-византийской торговли и известия о льготах итальянским купцам в империи от
несколько более поздней эпохи.
Строго говоря, об уплате русами пошлины, как и об освобождении
их от нее в сохранившихся текстах обоих договоров (911 и 944 гг.) нет
ни слова — о них упомянуто только однажды в летописи под 907 г. (в
тексте или соглашения у стен столицы Византии, или в неправомерно
отделенной части статьи «О купле» договора 911 г.). Между тем вопрос о
пошлине неизбежно должен был интересовать обе стороны при заключении
мира и союза: освобождение от пошлины в Византии было делом высокой
политики, считалось очень серьезной привилегией и давалось
иностранцам либо в обмен на оказание значительных услуг империи (как
правило, военных), либо под давлением превосходящих военных сил.5
1 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 49.
2 Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. IX-первая половина X в.
М., 1980, С. 211-222.
3 Памятники права. С . 65.
4 Там же. С. 32.
5 Как огромную привилегию оценивает Анна Комнин освобождение от
пошлин венецианцев, предоставленное ее отцом в 1082 г. (Аппе Сотпепе-
Alexiade, t. II, ed. par В. Leib. Paris, 1967. P. 55. 1—6). Эту льготу и своим
давали все реже и реже (Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 50)). С. Мор"
риссон полагает, что в составе ежегодного бюджета империи доходы от поШ'
лин составляли намного более 12% (Mornsson S. Monnaie et finances dans
l'empire byzantin. Xe-XIVe siecles//Hommes et richesses, II. Paris, 1991-
P. 291-319).
Глава третья
135
Известно, что во всех случаях столкновений с соседями в VII-IX вв.
аварами, арабами и болгарами) империя всегда в случае поражения
1ыпЛачивала врагу или контрибуцию, или ежегодную дань в качестве
ткупного за сохранение мира. Вопрос о пошлинах не мог быть
оставлен в стороне при заключении в этот период любого соглашения с
империей. В частности, вопрос об условиях торговли был одним из главных
в мирном и союзном договоре 716 г. хана Кормесия-Кормисоша с
Феодосией Ш:1 Болгария обязалась оказывать империи военную помощь
(И действительно оказала ее в 718 г. во время осады Константинополя
арабами), а империя обязалась продолжать выплачивать ей дань (она
платилаее с 681 г., исключая только годы военных столкновений2) и
регламентировала торговые отношения. Судить о пунктах договора 716 г.
мы можем (договор не сохранился) только по краткому упоминанию
хрониста Феофана3 под 812 г. о требованиях воевавшего с империей
болгарского хана Крума возобновить в обмен на мир выгодный Болгарии
договор 716 г. Договор предусматривал уточнение границы между
странами и предоставление империей «шелковых одеяний и алых кож
ценою до 30 литр»; « вдобавок » Крум выдвигал два дополнительных
условия: выдавать взаимно политических перебежчиков и «ведущих
торговлю в каждой из стран снабжать сигиллиями и печатями, [у не
имеющих же печатей отнимать4] принадлежащее им и вносить на
казенные счета». Крум угрожал взять Месимврию, если империя не
пойдет на уступки (он и взял ее вскоре). Во время переговоров Михаил I
Рангаве возражал только против политического условия — выдавать
перебежчиков (из-за этого и сорвалось подписание договора).
Документы (здесь — сигиллии) и печати, несомненно, как и в
случае с русскими купцами по договору 911г. (значит, болгарский опыт
был учтен русами), служили удостоверениями, выданными купцам
верховными властями обеих сторон (во всяком случае такого порядка
требовал Крум) на взаимное право вести торговлю и свидетельствовали о
том, что они находятся под защитой и контролем самих государей той
1 Подробнее см.: Литаврин Г. Г. К дискуссии о договоре 716 г. между
Византией и Болгарией//1ТЕФАГ>Ю1. Studia byzantina ас slavica Vladimiro
"avfinek ad annum sexagesimum quintum dedicata. Praha, 1995. P. 37-43.
-Из договора 1126 г. с венецианцами следует, что для возобновления
действия договоров при установлении мира их переутверждение не всегда было
обязательным (Lilie R.J. Handel und Politik zwischen dem byzantinischen Reich
und den italienischen Kommunen Venedig, Pisa und Genua in der Epoche der
Komnenen und der Angeloi (1081-1204). Amsterdam, 1984. S. 18, 28).
| Theophanis Chronographia. Lipsiae, 1883. P. 497. 16-26.
Рукопись Феофана здесь пострадала от времени: слова в скобках вос-
становлены по латинскому переводу хроники, сделанному младшим совре-
енником Феофана папским секретарем Анастасием Библиотекарем
^nastasii Bibliothecari historia ecdesiastica//Theophanis Chronographia.
0|- П. Bonnae, 1841. P. 280: латинский перевод Анастасия si qui vero sine
'gnaculo inventi fuissent diriperentur издатель Феофана К. Де Боор вос-
р°Изводит: тоц ocppayiSai; рц £%oumv aipmpeaSai (Theoph. P. 497. 25-26).
136
Византия, Болгария, Древняя Русь
и другой страны и имеют право на все определенные договором взаим..
ные льготы. Конкретное место торга не указано (или опущено Феофа.
ном). Здесь следует думать прежде всего о Месимврии,1 пограничном
торговом порте и таможенном пункте, принадлежавшем тогда империи
(Икономидис полагает, что речь шла именно о Месимврии — именно
этот город раздосадованный Крум и взял штурмом2). Я считаю, что
договор имел более широкое значение: он предусматривал ведение торга
купцами империи и на территории самой Болгарии: иначе болгарская
сторона не могла бы конфисковывать товары у византийцев,
явившихся без грамот и печатей.
Обычно считали, что подлинной привилегией по договору 716 г.,
предоставленной империей Болгарии (помимо уступок при уточнении
границ), было только разрешение покупать ограниченные к вывозу из
империи высококачественные товары (шелк и алые кожи) на сумму не
менее 30 литр (2160 номисм3); при этом исследователи ссылались на
сходное ограничение для русов по договору 944 г. (закупать одному
купцу шелка не более чем на 50 номисм4). Я старался, однако, показать,
что этот пункт договора 716 г. не касался условий торговли двух стран,
а имел в виду порядок уплаты Византией дани болгарам, по которому
ее часть (стоимостью до 30 литр) должна была предоставляться
натурой — указанными выше изделиями.5 В доказательство этого тезиса я
1 Напомню, что согласно Константину Багрянородному, плавание
торговых флотилий русов «завершается» именно в Месимврии (Константин
Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод, комментарий.
Под ред. Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева. М., 1991. С. 50. 102-104).
См. об этом специально: Литаврин Г. Г. Древняя Русь, Болгария и
Византия в IX-X вв.//IX Междунар. конгресс славистов. История, культура,
этнография и фольклор славянских народов. Доклады советской делегации.
М., 1983. С. 66-67.
2 Oikonomides N. Tribute or Trade? Bulgarian Treaty of 716//Studia Sla-
vico-Byzantina et mediaevalia Europensia. Vol. I. Studies... in memoriam Ivan
Dujcev. Sofia, 1988. P. 29-31.
3 Любопытно соотношение цифр: 43-44 руских купца (столько
примерно прибывало их с Руси в сезон) могли закупить по договору 944 г. шелка
на близкую к 2160 номисмам сумму — на 2150-2200 номисм).
' Литературу о связанной с этим дискуссии см.: Литаврин Г. Г. К
дискуссии... С.39-42.
5 Так, Кормисош добился того, чего не мог получить каган аваров,
посол которого Таргитий, получивший дань от императора (80 тысяч номисм)
в столице империи, закупал там по поручению господина на часть денег
дорогие товары (Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. I
(I-VI вв.). М., 1994. С. 322). Отличие этого случая от рассматриваемого в
том, что часть дани сразу должна была поступать престижными
изделиями. Конечно, это была лишь часть (и меньшая — 30 литр) общей суммы
дани. Доказательства этого очевидны. О какой дани в 30 литр может иДТ*1
речь, если болгары обязывались оказать военную помощь против арабского
войска и если они через несколько лет сами дали экс-императору ФеоД0
Глава т етья
137
ослался на свидетельство Продолжателя Феофана (писать хронику ему
поручил Константин VII Багрянородный), который, говоря о переговорах
(Грума с Михаилом III, кратко изложил и содержание договора 716 г.,
дав. в сущности, и свое толкование плохо сохранившегося текста
Феофана (и толкование, несомненно, более адекватное, чем делающиеся на
этот счет догадки историков наших дней). Он пишет: *Крум, игемон
болгар, притворившийся сговорчивым и дружелюбным и
домогающимся мирного договора, если только ежегодно предоставляемое будет
выдаваться ему в порядке, как я думаю, дани (eiq xa^iv, oip.cu... фброи), как
решено было предками, и добавил, чтобы перебежчики из болгар, а
также из ромеев, выдавались обратно каждому из народов».1
Вне всякого сомнения, в той ситуации, в которой болгары получили
возможность диктовать империи свои условия мира и в 716 и в 812 гг.,
они должны были оговаривать и свое право либо на беспошлинную
торговлю с империей, либо (что менее вероятно) на существенные
торговые льготы. Право пользоваться этими льготами (они, вероятно, были
взаимными) и должны были удостоверяться официальными
документами (сигиллиями и печатями).
В связи с этим я осмеливаюсь предполагать, что в тех случаях,
когда мир заключался после серьезных поражений империи, влекущих,
как правило, единовременную или регулярную уплату дани, имело
место и освобождение купцов победившей стороны от уплаты пошлин на
византийских рынках (или, по крайней мере, предоставление
значительных торговых льгот).
Возможно возражение: договоры империи с итальянскими
городами-республиками конца XI-XII в. свидетельствуют о военных союзах с
ними, а тем не менее лишь в редких случаях, согласно тем же
договорам, империя предоставляла право беспошлинной торговли своим
союзникам. Да, эти случаи были редкими, но одновременно было и
правило: неизменно во всех случаях в обмен на обязательство оказывать
военную помощь империи она давала существенные торговые льготы:
пошлина устанавливалась при этом не на уровне десятины (10% от цены
товара), октавы (12,5%) или додекатона (8,33%), а в размере 4%, 3% и
2%. Т. е. торговые льготы империя в подобных обстоятельствах давала
всегда — даже тогда, когда не было речи ни о какой дани
(символические дары императора, солемнии или облачения для высших духовных
персон итальянских республик данью считаться не могут).2
сию(Щ); пытавшемуся вернуть престол, 5000 литр (почти в 170 раз боль-
"Яе)? Самая незначительная известная мне дань — уплачиваемая арабами
империи в VIII в. и состоявшая из 50 литр золота, 80 арабских скакунов и
0 невольников (Theophanes Continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magis-
«*. Georgius Monachus. Bonnae, 1838. P. 400. 18-23) (т. е. и византийцы
РбДПочитали иногда получать часть дани натурой). Но и эта дань втрое-
Четверо больше 30 литр.
^Theoph. Р. 12. 17-22.
По хрисовулу Василия II от 992 г. венецианцам они должны были платить
качестве коммеркия на таможне в Авидосе по пути к Константинополю
138
Византия, Болгария, Древняя Русь
Между тем ни в договоре 716 г. (по Феофану), ни в ультиматуме Kpv.
ма в 812 г. (по Продолжателю Феофана) нет ничего ни об уплате пощЛин
ни об освобождении от них. Вывод, на мой взгляд, может быть только
один: сведения этих авторов не полны, причем опустили они скорее уц0.
минание именно об освобождении от пошлины, чем о ее размерах (дазне
льготных), если бы пошлина с болгар тогда действительно взималась
Полагаю в связи с этим, что при оценке двух argumenta ex silentio (3g
уплату и против нее) соображения в пользу второго варианта
представляются более оправданными.
Теперь — другой пример из истории торговых связей Болгарии с
Византией, датируемый концом IX в., т. е. временем, близким к
интересующей нас эпохе. Достаточно красноречив в этом отношении конфликт
империи с Болгарией в 894 г. из-за внезапного ухудшения условий
торговли в империи для болгарских купцов. Продолжатель Феофана сообщает:
слуга всесильного временщика при Льве VI Мудром — василеопатора
Заутцы (отца возлюбленной императора), евнух по имени Мусик,
«подружился с мужами торговыми, корыстолюбивыми и златолюбивыми,
происходившими из Эллады, Ставракием и Косьмой. А они, желая
наживаться при посредничестве Мусика, переместили торговлю с
болгарами в городе — в Фессалонике, несправедливо облагая болгар коммерки-
«только два солида», а на обратном пути 15 солидов с корабля. Право
досмотра и взвешивания товаров и право суда над венецианцами император
поручал логофету идика, чтобы не подвергать иностранцев возможному
произволу ведающего торговым делами в столице чиновничества (Jus Graeco-
Romanum, el С. Zachariae a Lingenthal. Vol. III. Lipsiae, 1857. P. 305-306).
По хрисовулу Алексея I Комнина от 1082 г. в обмен на обязательство о
военной помощи венецианцы получили право беспошлинной торговли (Tafel G.,
Thomas G. Urkunden zur alteren Handels- und Staatsgeschichte der Republik
Venedig. Vienne, 1880. P. 97), которое они сохраняли до начала XIV в. (см.
сводную таблицу: Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 122. Детальный
анализ см.: Lilie R.J. Handel und Politik... S. 1-37). Вслед за ними скоро
торговые привилегии (снижение пошлины с 10% до 4%) по хрисовулам 11П,
1136, 1170 и 1192 гг. получили пизанцы, а также генуэзцы — по
хрисовулам 1150, 1169/1170 и 1192 гг. (см.: Antoniadis-Bibicou H. Recherches...
Р. 122, 146 squ.). Для моих целей важно подчеркнуть, что размеры
пошлины зависели от того, свой товар привозили купцы или чужой, закупили
они его в других странах или в провинциях империи. Привилегией
являлось и предоставление мест для размещения людей и стоянок и причалов
для судов. Освобождались (а следовательно, ранее льгот не имели) от
пошлин не только купцы, но и послы; незаконно (без учета льгот) взысканная
пошлина подлежала возврату. При перепродаже ромейских товаров ромеям
же льготы не принимались во внимание: пошлины при перепродажах
иностранцами товаров империи внутри империи взыскивали, «как и с ромеев»
или «как с других латинян» (т. е. скорее всего в полном размере — как
десятину). Во всех договорах, устанавливающих торговые льготы, говорится
о военной помощи империи (военным флотом и воинами, которые должны
были при обращении за помощью императора взойти на имперские суДя''
Глава т етья
139
м» (T11v ^£T" BouXyupcov 7ipuy|iUT£iav £v ifi tcoXei ev ©saaaXoviiqi nexeaxriaav,
акй? коицбркббоуте? xouq BouXyapouq).' К энергичным протестам царя Бол-
яриИ Симеона Лев VI Мудрый остался глух. Симеон, расценив происшед-
шее как нарушение договора 864/866 гг., заключенного 30 лет назад,
_0 время крещения болгар, и как оскорбление, наносящее ущерб
престижу Болгарии и ему лично как ее государю,2 открыл военные действия.
В литературе, как правило(нет необходимости загромождать
ссылками изложение3), до недавнего времени это известие традиционно
трактовали и трактуют как доказательство двух односторонних
нововведений византийской стороны: во-первых, болгарский рынок
переместили из Константинополя (а туда стремилось купечество всех стран)
вфессалонику— при этом рассматриваемой фразе придается смысл
«торговлю в Городе (т. е. в Константинополе) переместили в Фессало-
нику» — и, во-вторых, повысили взимаемые с них торговые пошлины.
Первым усомнился в таком толковании И. Караяннопулос. Он
обратил внимание на особенность фразы, на лишний предлог — уточнение —
«в городе в Фессалонике» и на тот факт, что болгары отнюдь не теряли
права ни до ни после на торговлю в Константинополе, как это
доказывается «Книгой эпарха» .4 Ученый предложил вместо традиционного
перевода «переместили торговлю болгар в Фессалонику» как не менее,
если не более, грамматически оправданный: «изменили торговлю
болгар в Фессалонике», т. е. ввели для болгар вместо прежних льготных
пошлин гораздо более высокие. При этом глагол цетёотпоау
(переместили) у Продолжателя Феофана Караяннопулос счел менее точным, чем
SieoTTiaav (отличили, значит — изменили) у Георгия Монаха.5 Принимая
тезис Караяннопулоса, что все происходило в Фессалонике, я считаю
замену глагола излишней: речь идет, по моему мнению, о том, что два
корыстолюбца, знавшие о действительности торговых льгот только в
определенном месте и на определенном рынке,6 перенесли болгарскую
' Theoph. Cont. P. 357. 14-19. Добавлю в подкрепление мысли
Караяннопулоса, что предлог ev с дательным у Продолжателя Феофана, по моим
наблюдениям, чаще употребляется для указания не на направление («в
Фессалонику»), а на место действия («в Фессалонике»),
2 В оценке причин гнева Симеона я разделяю мнение И. Божилова (Цар
Симеон Велики (893-927): Златният век на Средновековна България.
София, 1983. С. 88-89).
Достаточно указать на труд Н. Златарского, вывод которого со
ссылками на него (или без ссылок) принимают большинство ученых (Златар-
скиЯ. История на Българската държава през средните векове. София, 1971.
£■ 1/2. С. 285-288, бел. 9, 767-771). См. также: Antoniadis-Bibicou. H.
Kecherches... P. 140 и указанную здесь литературу.
Византийская книга Эпарха. Введение, перевод, комментарий М. Я. Сю-
зюмова. М., 1969. С. 82-83.
'Georg. Monach. P. 853. 3-9.
Для иностранцев льгота (всегда для торговли в определенном месте) дава-
ась также на определенный срок, но становилась по традиции постоянной,
140
Византия, Болгария, Древняя Русь
торговлю с прежнего рынка в Фессалонике на другой в этом же городе
сбор пошлин с которого они откупили с помощью Мусика.1
Караяннопулос, однако, не сомневается в том, что до перемещения
рынка (даже в самой Фессалонике) болгары все-таки платили пошли-
ну, но в приемлемых для них размерах. Я же считаю, что источники це
дают права на такое утверждение. Они умалчивают и о беспошлинной
торговле болгар в столице империи после первой войны Симеона, тогда
как вся ситуация того времени в отношениях двух стран делает это до-
пущение в высшей степени вероятным.
Война была победоносной для Симеона. После разгрома войск
империи при Булгарофиге в 896 г. был заключен (видимо, в 899 г.2) мирный
договор, восстановивший, как пишет патриарх Николай Мистик,
«прежний порядок» ,3 в том числе обязательство властей Византии «посылать
также и обычно ... посылаемое от Ромейской державы» .4
хотя и были случаи, когда, в отличие от льгот для церкви и монастырей,
могла быть отобрана императором, если бенефициарий не выполнял заранее
оговоренных условий (Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 116, 152-154),
Так поступали государи не только в Византии. В одном из капитуляриев
Людовика Благочестивого сказано:«Если кто-либо станет избегать
установленных рынков, чтобы не платить пошлины, и вознамерится купить что-
либо вне названных выше мест и будет в том уличен, да будет задержан и
принужден к уплате должной пошлины» (Цит. по: Назаренко А, В.
Немецкие латиноязычные источники IX-XI веков. Тексты, перевод, комментарий.
М., 1993. С. 80). ИбнХаукаль негодовал, что на византийских рынках, в Тра-
пезунде и в Атталии, с мусульман совершенно произвольно берут пошлину
со всех товаров, а еще больше чиновники воруют у казны империи,
повышают поборы, ибо «нет чести у правителей» (Muchammad ibn Hauqal.
Configuration de la terre (Kitab surat al-ard). Introduction et traduction, avec index par
J. H. Kramers et G. Wiet, 1.1. Paris, 1964. P. 192-193).
1 Kapuyiavvono^oq I. Oi Pu^avTivo-Pou^yapiKet; оиукроиоец ем Euuecov//
BYZANTIAKA, 1991, 11. E. 25-46. Сорочан считает причиной скандала в
Фессалонике с болгарскими купцами нарушение митатного принципа
(беспошлинная торговля в митате): с болгар стали брать «оскорбительную»
пошлину, чего не было в Константинополе (Сорочан С. Б. Византия IV-
IX веков. Харьков, 1998. С. 299).
2 Дата спорная (896, 899 или 904 г.). Я предпочитаю датировку И. Бо-
жилова (Bozilov I. A propos des rapports bulgaro-byzantins sous le tzar Syme-
on//Byzantinobulgarica. T. VI, 1980. P. 73-81.), сославшегося на «Тактикой
Филофея» (899 г.), согласно которому уже тогда император давал
почетные приемы «болгарским друзьям» (послам и сопровождавшим их лицам)
(Oikonomides N. Les listes de preseance byzantines des IXe-Xe siecles. Paris.
1972. P. 167. 11-12, 177. 26 etc.).
3 См. также: Oikonomides N. Le kommerkion d'Abydos, Thessalonique et
le commerce bulgareau IXesiecle//HommesetRichesses, II. P. 241-248(автор
не сомневается, что Симеон добился восстановления прежних условий тор'
говли болгарских купцов в империи. Ibid. P. 247-248).
4 ГИБИ. Т. IV. София, 1961. С. 199. Впрочем, по мнению П. Тивчева.
Николай Мистик имеет здесь в виду не дань, а престижные дары, посыла'
емые Симеону в качестве откупного за мир (там же. С. 199, примеч. !)•
Глава третья
14]
Не считая свое мнение единственно верным, осмелюсь все-таки
утверждать, что весь характер отношений Болгарии с империей в 864-894 гг.
исключает допущение, что болгарские купцы, находившиеся под
покровительством верховной власти своего государя, не пользовались на
имперских рынках (и особенно после договора 899 г.) никакими
льготами. Гораздо правдоподобнее прямо противоположное: Продолжатель
Феофана говорит о благоволении и милостях Василия I (867-886) к
Болгарии как к новообращенной стране (чрезвычайно важно было удержать
ее «великодушными милостями и дарами», как пишет хронист,1 в лоне
христианской церкви и — в напряженном соперничестве с папством —
в сфере влияния империи). Даже новообращенных иудеев Василий I
освободил тогда от гнета прежних податей. Я уверен, что в указанный
период если империя и не платила дань болгарам (весьма вероятно —
платила), то во всяком случае предоставила им либо полное
освобождение от торговых пошлин, либо значительное их облегчение. Именно
вопрос о торговых привилегиях был в это время одним из наиболее
острых (он стал поводом к войне).
Тот же патриарх наставлял епископа Алании, потрясенного упорным
сохранением его паствой языческих обычаев и нравов, быть
снисходительным и предельно терпеливым в отношении недавно принявших
крещение и еще нетвердых в вере аборигенов.2 Согласно «Трактату Фи-
лофея» (899), император приглашал послов Симеона («болгарских
друзей») на почетные приемы во дворец.3 «Книга эпарха» (начало X в.)
также предписывала городским и рыночным властям проявлять
предупредительность и внимание в болгарским купцам на
константинопольском рынке.4 Я решительно не могу допустить, что поставивший в 899 г.
на колени империю Симеон, до глубины души уязвленный случаем с
болгарскими купцами, из-за которого он начал войну, не поднял при
заключении мира вопроса об освобождении от пошлин и не получил на
это согласия Льва VI, оказавшегося в крайне стесненном положении.
Более того, политика Симеона в в данном случае могла стать
образцом для подражания и для киевского князя, получившего в сходной
военной ситуации едва через несколько лет от империи и дань и право
беспошлинной торговли для своих купцов, — торговли, которая к тому
Же не могла осуществляться (или могла, но с большими трудностями
без остановок и дневок русов на болгарском побережье3), если не было
на этот счет достигнуто определенное соглашение с государем Болгарии.
1 Theoph. Cont. P. 341. 18 squ.
4 Nicholas I Patriarch of Constantinople. Letters. Greek Text and English
translation by R. J. H. Jenkins and L. G. Westerink. Washington, 1973.
p-158. 13-21; 161. 66-70.
См. с 140, примеч. 2.
45КЭ. С. 82-83 (IX, 6).
5 Литаврин Г. Г. Древняя Русь, Болгария и Византия. С. 72-73. Соглас-
0 Действовавшим тогда законам, нельзя было торговать с врагами одной
3 связанных мирным договором сторон (Сорочан С. Б. Византия... С. 74-75).
142
Византия, Болгария, Древняя Русь
Не являются ли описанные ситуации настолько типичными и
влекущими за собой почти автоматически предоставление победившей
стороне права беспошлинной торговли, что хронисты не видели необходи.
мости упоминать об этом или не желали упоминать как об актах уНи.
жения империи (во всяком случае, Феофан выплату дани болгарам
считал позором для ромеев1)?
Купцам Руси давно был известен порядок уплаты пошлин на
иноземных рынках и в Хазарии, и в Арабском халифате, и в Византии:
купцы Руси начали свою торговую активность, как кажется, раньше
чем государство стало играть основную организующую роль и
обеспечивать безопасность и соблюдение прав своего купечества.
Иностранные купцы обычно сами стремились соблюдать установленные в чужой
стране правила торговли: слишком опасно было рисковать дорогим
товаром и собственной свободой.2 Самостоятельные сообщества русских
купцов, сформированные иногда по родственно-семейному принципу,
как считает Т. М. Калинина,3 уже в середине IX в. стали на свой страх и
риск появляться со своими товарами в Багдаде, в Херсоне, в Амастириде
ив Константинополе.
Ибн Хордадбех, написавший свою «Книгу путей и царств» не позже
885 г., сообщает: «Если говорить о купцах ар-Рус, то это одна из
разновидностей славян. Они доставляют заячьи шкурки, шкурки черных
лисиц и мечи из самых отдаленных [окраин страны] славян к Румий-
скому морю. Владетель ар-Рума взимает с них десятину», как и
властитель хазар, когда они проходят через их земли. По Каспийскому морю
они достигают любого берега. Иногда от Каспия они везут свои товары
«на верблюдах до Багдада. Переводчиками [для] них являются слуги-
евнухи. Они утверждают, что они христиане и платят подушную подать
(джизью)». По мнению Н. Велихановой, до «Румийскогоморя», т. е. до
Средиземного (частью которого считалось Мраморное), а иначе говоря
до Константинополя, они добирались тогда скорее всего по морю.4
Следовательно, в Константинополе (а не в Херсоне или Боспоре) взималась
с них и пошлина.
Строго говоря, мы не знаем, какими были условия прохода
флотилий русов вдоль северного и западного берегов Черного моря (у северно-
1 Theoph. Chronogr. P. 359. 21.
2 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 197.
3 Калинина Т. М. Термин «ахл ал-байт» («люди дома») в применении к
обществу русов у Ибн Фадлана//0бразование Древнерусского государства.
Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 20-23.
* Ибн Хордадбех. Книга путей и стран. Перевод с арабского, комментарии,
исследование, указатели и карты Наили Велихановой. Баку, 1986. С. 124.
По мнению С. Франклина и Дж. Шепарда, однако, пошлину с русов импера"
тор взимал в византийском городе у Черного моря — и этим городом был
Херсон; причем не очевидно, смело предполагают эти авторы, что они прибЫ'
вали туда на судах (Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200.
London and New York, 1996. P. 42, 43). Ср.: Hrbek J. The Russians in Bagdad
in IX Century//Archiv Orientalny. Praha, 1968. T. 36, № 4. P. 563-566.
Глава третья
143
го они опасались, кажется, только печенегов). Херсон не мог, конечно,
помешать выходу русских ладей из устья Днепра (о подобных
попытках нет ни единого известия). Пошлину херсониты с русов могли брать
лишь на рынках самого их города. Что же касается западного берега,
То до завоевания Болгарии важными византийскими таможенными
пунктами были Месимврия, Анхиал и Девельт, особенно первый, а
после завоевания Болгарии — также Малый Преслав (Преславица) в устье
Дуная. По мнению Н. Икономидиса, именно в связи с военными и
торговыми предприятиями русов здесь в 970-х гг. были созданы фема
Месопотамия (вторая после малоазийской с таким названием — в
междуречьях устьев Дуная и соседних рек) для военной защиты региона,
а с 1000 г. — и таможня — для сбора пошлин (о чем говорят найденные
здесь печати чиновников).1 Если какие-то торговые сборы взимались с
русских купцов у западного побережья, то это осуществлялось скорее
всего в Месимврии, где, как говорит Константин Багрянородный и как
уже упоминалось выше, «завершалось... плавание русов» и где
оставалась в ожидании возвращения домой часть русских ладей. Здесь же русы
(во всяком случае до договора 911 г.), должны были бы декларировать
число и цену доставляемых для продажи рабов и платить десятину;
декларировались бы здесь и челядинцы-слуги купцов и послов, не
подлежащие продаже.2 С «экспансией» русской торговли связывают Би-
бику и Арвейлер и усиление пограничной и таможенной службы и
повышение должностных и титулярных рангов военного и гражданского
чиновничества при входе в Босфор из Черного моря (в Иероне).3
Впрочем, пошлина за проход судов через морские проливы была
несопоставима по размерам с собственно коммеркием-десятиной, взимаемой
с продаж и покупок товара на рынках.4 Во всяком случае с 911 г. ни
десятину в Месимврии, ни сборы за проход проливов русы не платили.
Каковы же те перемены в условиях пребывания и торговли русов в
Константинополе, которые произошли по договору 944 г. сравнительно
с договором 911 г.? Прежде всего подверглись уточнению функции
1 Oihonomides N. Presthlavitza, the Little Preslav//Sudost-Forschungen,
1983. Bd. XLII. P. 2-4.
z Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 42.
3 Ibid. P. 182, 193-196, 203, 219-220; Ahrweiler H. Fonctioonnaires et
bureaux maritimes a Byzance//REB, 1961. 19. P. 247-249; Eadem. Byzance
et la mer. Paris, 1966. P. 144-159, 165-170. Ср.: Rouillard G. Les taxes
maritimes et commerciales d'apres des actes de Patmos et de Lavra//Melanges Ch.
Diehl. V. [. Histoire. Paris, 1930. P. 277-279; Oikonomiaes N. Le kommerki-
°n... P. 241-248.
4 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 197, 243. Рвение
провинциальных властей в деле взыскания пошлин подогревалось тем, что часть их жа-
л°ванья, а иногда и вся его сумма, выплачивалась из пошлинных доходов
от Местного рынка. Так, стратиг фемы Халдия получал в X в. 720 номисм
Р°ги из центральной казны, а 720 — из коммеркия фемы. Стратиг же
более богатой фемы Месопотамия целиком оплачивался за счет коммеркия
(Decerim.,I. Р. 87).
144
Византия, Болгария, Древняя Русь
«царева мужа» (василика). Скорее всего, это был легатарий, об
обязанностях которого говорится в «Книге эпарха». В его функции входило
знать о всех иностранцах и иногородних, прибывших в столицу,
откуда они прибыли и с каким товаром. Он устанавливал способы и сроки
его распродажи, особенно внимательно следил за тем, чтобы иноземцы
не вывезли что-либо запретное или разрешенное, но в неразрешенных
размерах. Под конец он приводил их к эпарху со списком закупленных
ими товаров для окончательного досмотра.1 Теперь этот «царев муж»
не только проверял полномочия прибывших русов, составлял их
поименный список на право получения слебного и месячины и закупку
шелка и препровождал их из загородной резиденции в самый город, но и
присутствовал при их торговых операциях. Он, сказано в договоре, «да
хранит я», и если та или другая сторона сделает что-либо «криво», то он
исправит. По окончании торгового дня этот же василик препровождал
всю группу русов через те же ворота в места их квартирования.2
Конечно, это было не новшество сравнительно с договором 911г. — это было
лишь уточнение. Такой порядок был, безусловно, общим для всех
иностранцев, и я не вижу в нем ничего ущемлявшего интересы и
достоинство именно русов.
Из всех перемен, касающихся условий торговли русов по договору
944 г., заслуживают серьезного рассмотрения только два: 1) запрет на
покупку шелка больше («лише») чем на 50 номисм; 2) полное
умолчание о взимании или невзимании пошлины с русских купцов при
продаже своих товаров и при приобретении византийских на
константинопольском рынке.
Что касается первого ограничения, то ему в литературе нередко
придается гораздо больше значения, чем оно того заслуживает: во-первых,
ни в соглашении 907/909 гг., нив договоре 911 г. нет вообще
упоминания о покупке русами шелка в Константинополе, и отсутствие
упоминания об этом не дает права на утверждение, что русы шелк не
покупали; во-вторых, отсутствие в договоре 911г. статьи об ограничении
закупок шелков также совсем не означает, что запретов тогда вообще не
существовало. Традиционно и постоянно в империи ограничивался или
полностью запрещался вывоз не только шелка высокого качества и
особых («царских») раскрасок, ной драгоценных металлов, дорогой кожи,
пурпурной краски, пергамента, ювелирных изделий, жемчуга, оружия,
а иногда также зерна, соли, рабов, оливкового масла.3 Самим
византийцам было запрещено покупать шелк дороже 10 номисм.4 Эти ограни-
1 КЭ. С. 89.
2 Памятники права. С. 32.
3 Antoniadis-Bibicou H. Les recherches... P. 40, 51-55.
* КЭ. С. 54. О строгом контроле за производством и торговлей шелком
см., например: MuthesiusA. The Hidden Jewish Element in Byzantium's Silk
Industry. A Catalyst for the Impact of Byzantine Silks on the Latin Church
before 1200 A. D. //Bulletin of Judaeo-Greek Studies, № 10, Summer 1992.
P.19-25.
Глава третья
145
йИя отменялись или дозировались только по особым распоряжениям
сТей. Они касались решительно всех иностранцев и иногородних куп-
в в (самих подданных императора). Отсутствие (полное) каких бы то
я было заявлений на этот счет в договоре 911 г. никак не означает, что
„вэтом отношении русам была предоставлена неслыханная в империи
свобода закупок всего и вся ив любом количестве. Победоносный Крум,
^рожавший Константинополю осадой, добивался, чтобы хотя бы на
30 литр дань ему уплачивали шелком и пурпурными кожами.
Теперь о втором ограничении — о пошлинах. Предстоит принять или
отклонить мнение многих исследователей, которые полагают, что
умолчание в договоре 911 г. об ограничениях на вывоз шелка доказывает,
что ограничений не существовало, а умолчание об освобождении русов
от пошлины в договоре 944 г. доказывает, что пошлины теперь
уплачивались. Объяснить такой ход мысли можно только исходя из уже
упомянутой презумпции: флот Игоря в 941 г. был разбит греками, значит,
и возобновленный с побежденным договор должен быть для него менее
выгодным.
Действительно, поражение в войне — серьезный фактор при
заключении мира, но серьезный тогда, когда обе стороны —
непосредственные соседи: лишь в этом случае недовольный условиями побежденный
может смириться под угрозой второго удара (так империя и поступала
при благоприятных для нее условиях и с болгарами, и с арабами). Но
Русь и Византия находились на значительном расстоянии друг от
друга, и в то же время сравнительно недалеко от Руси были расположены
крымские колонии империи. Русь всегда могла нанести по ним удар,
тогда как империя зачастую не имела достаточных сил для экспедиции
в Крым своего военного флота и возможностей своевременно найти и
противопоставить русам надежных союзников в Северном
Причерноморье. Имперские политики отлично сознавали, что они никогда не
могут всерьез угрожать Руси, тогда как в любой из мореходных сезонов
русы были способны разорить самую округу Константинополя.
Согласно «Повести временных лет», летом 944 или 943 г. Игорь, как
подробно было рассказано во 2-й главе, привел свое войско на Дунай,
«хотя мьстити себе». Выехавшие ему навстречу послы императора
предложили Игорю столь выгодные условия мира (включая уплату дани —
большую, чем уплачивалась Олегу), что он предпочел мир войне с ее
изменчивым счастьем.1
Так Игорь угрозой Константинополю заставил возобновить договор
у 11 г. (русы хотели «построити мира перваго»). Очень трудно допустить,
что первыми прибывшие ради этой цели в Киев послы императора (что-
ы «обновити ветхий мир») заявили, что договор возобновят, но без
главой льготы — без освобождения от пошлин, предоставленных
договором 9Ц г. ПВЛ имеет в виду, что греки приняли все условия Игоря.
Ризнав историчность похода 943/944 г., я не могу согласиться с тем,
0 князь отказался от главного завоевания своего предшественника —
пРава беспошлинной торговли русов на рынках Константинополя.
'ПВЛ. С. 23.
146
Византия, Болгария, Древняя Русь
Сознание потенциальной опасности со стороны Руси не покидал
правителей империи и после заключения договора 944 г. В конце 40-х. ^
начале 50-х гг. X в. Константин Багрянородный писал, что лишь благо,
даря союзу Византии с печенегами можно обуздать русов, чтобы они ц„
нападали и не требовали « за мир великих и чрезмерных денег и вещей» i
Написано это Константином едва через 6-8 лет после заключения дог0'.
вора, под которым стояла и его подпись. Приведенные слова императ0.
ра можно расценить как прямое подтверждение сообщения летописи -^
империя купила мир у русов уплатой дани и возобновления договора
911 г. с сохранением его основных статей (иначе не стоило бы и
организовывать новый поход на Византию). Об обоюдном удовлетворении от
исхода конфликта свидетельствует включенная в договор фраза «и
оттоле уведять ины страны каку любовь имеють Грьцы с Русью».2 Когда
посол Оттона I Лиутпранд Кремонский во время второго посещения
столицы империи в 968 г. выразил недовольство приемом и заявил, что
этот прием не идет ни в какое сравнение с оказанным ему в 949 г.
Константином VII, сановники ответили, что ныне правящий император
Никифор II Фока * не покупкой делал народы своими друзьями, а
страхом и мечом превращал их в себе подвластных», тогда как «кроткий»
Константин, не покидавший дворца, напротив, «превращал народы в
своих друзей» с помощью выплат денег и предоставления даров
(включая шелковые одеяния).3
Скудость данных «Книги эпарха» о пошлинах объясняется тем, что
градоначальник Константинополя, отвечающий за снабжение столицы
продовольствием и за организацию торговли на рынках города, не имел
непосредственного отношения к сбору главных торговых пошлин — в его
ведении оказывались лишь разного рода мелкие рыночные сборы (с
оценки товаров, с их взвешивания и измерения, складирования, погрузкии
разгрузки и т. п.).4 Согласно «Тактикону Филофея» (899), сборщики
торговой пошлины входили в штат логофета геникона (т. е. управителя
государственного фиска),' а по хрисовулу Василия II венецианцам от
992 г. взимающие с них пошлину были подчинены логофету идика (соб-
ственых имуществ императора).
Из 11 упоминаний в «Книге эпарха» о сборах с торгующих и
покупающих 8 касаются мелких рыночных такс (например, с корпораций
константинопольских торговцев, организованно закупающих оптом
накануне торгового дня или в самый этот день товар у иностранных
и иногородних купцов, взималось едва 0,7% от вложенной в дело сум-
1 Об управ, имп. С. 35. 5-7.
2 Памятники права. С. 31, 34. .
3 Die Werke Liutprands von Cremona. Hrsg. von J. Becker. Hannover, LeiP'
zig, 1915. S. 205-206.
4 Jus... III. P. 305-306. См. о второстепенных рыночных сборах: An-t0'
niadisBibicou H. Recherches... P. 118, 122-123, 134-139; Rouillard G. №
taxes maritimes... P. 277-279.
5 Oikonomides N. Les Listes... P. 313.
Глава т етъя
147
-bj),' До недавнего времени полагали, что собственно коммеркий
имейся в виду в «Книге эпарха» только два раза: в параг. 5 гл. 6 и в па-
оаг- 1 и ^ гл- 15. Только в первом случае пошлина фигурирует под
особым термином — Tipcmiaov. Бибику, сопоставив этот случай с другими
(отнюдь немногочисленными для Х-ХШ вв.), уверенно
идентифицировала пратикий с коммеркием (десятиной).2 В параг. 5 гл. 6 сказано:
приевшие с шелком-сырцом «извне» освобождаются в митате (месте
размещения) от пратикия, как и те, кто у них покупает.3 Бибику,
утверждая, что пошлина взималась однажды, либо на пограничной таможне,
либо на рынке, не исключает и в этом случае взимания коммеркия еще
на таможне.4 То же самое допускал и М. Я. Сюзюмов.5
Но эти мнения ныне опровергаются. И. Кодер полагает, что
пратикий здесь (как и вообще) — не более, чем плата за наем помещения и
никакого отношения к пошлине не имеет.6 К этому выводу склоняется
иСорочан, по мнению которого выставленный в месте размещения
товар для оптовой продажи вообще пошлиной не облагался — ее не брали
ни с продавца, ни с покупателя.7
Этот вывод мне представляется вполне правдоподобным, особенно в
данном случае, так как византийские власти были весьма
заинтересованы во ввозе дорогих товаров, в частности шелка-сырца8 (и, как я
полагаю, дорогих русских мехов). Второй случай-более загадочный: в
параг. 1 гл. 15 говорится, что макеларий (мясоторговец) имел право
закупать для забоя и продажи клейменый скот (крупный рогатый и овец) в
знак того, что «с него взято установленное эпархом». В параг. 5 гл. 15
поясняется: скот «клеймится и обсчитывается по повелению эпарха» —
крупный в расчете — сколько брать с номисмы, а бараны — с сотни.9
1 См. подробно: Литаврин Г. Г. Процент законной прибыли и процент
налога с нее//АДСР, 1973. Вып. 10. С. 39-41.
2 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 117-118.
3КЭ. С. 79.
4 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 69, 211 passim.
5КЭ.С. 166.
1 Das Eparchenbuch Leons des Weisen. Einf tihrung, Edition, Obersetzung
und Indices von J. Koder. Wien, 1991. S. 99: «ausschlisslich nur die Miete».
7 Сорочан С. Б. Византия... С. 287-300.
8 Но и этот принцип (поощрять ввоз дорогих товаров) не действовал, по-
видимому, автоматически. Политика часто преобладала у властителей
империи над материальными расчетами. Арабы и византийцы платили
Взаимно десятину; по договору с арабами от 969 г. десятину с арабских
кУпцов брали при экспорте и с дорогих товаров (от золота до метаксы); до-
кУменты от XII в. прямо свидетельствуют о том, что с мусульман регуляр-
а°ваимали 10% с цены товара, квалифицируемые как коммеркий. Алек-
еи I Комнин пожаловал в 1084 г. пизанцам льготу, по которой за ввоз
дорогих товаров (включая золото и серебро) они не платили никаких пошлин,
аза экспорт — только 4% (Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 99-106).
Кэ. С. 79, 86-87. Сюзюмов сближает порядок и нормы взыскания этой
°Щлины с пастбищным налогом, который взыскивался в империи с круп-
го скота «с номисмы», а с овец — «с сотни» (т. е. с цены сотни овец). (Там
148
Византия, Болгария, Древняя Русь
Имеется в виду, разумеется, пошлина не с макелария-мясоторговца
(сбор с него взимался натурой — шкурой животного), а со скоторговца>
клеймо ставилось в знак того, что пошлина уплачена. Загадка состоит
в том, почему в данном случае начислением пошлины и ее
взысканием (?) занимался эпарх.
Пошлина (а она в IX-ХП вв. была по преимуществу «десятиной»)
взималась главным образом непосредственно при торговле и с
продавца и с покупателя. Неясным, однако, остается: поровну (по 5% или по
10% от цены) платили при этом сборщику продавец и покупатель или
один из них имел право платить меньше. Бибику считает, что владелец
товара редко проигрывал, «накидывая» на цену товара расход на
пошлину и таким образом перекладывая ее на плечи покупателя.1 Если
владелец товара уплатил пошлину на границе, на рынке он
предъявлял сборщику таможенный документ-квитанцию («аподиксис»). Мне
в источниках не удалось найти для X-XI вв. ни одного случая
взимания пошлины с покупателя на константинопольском рынке, прежде
всего — десятины. Это тем более странно, что, поощряя ввоз, имперские
власти не благоволили вывозу (коммеркий за ввоз венецианцам с 992 г.
стоил в 7,5 дешевле, чем за вывоз) и должны были, как кажется, не
предоставлять при этом серьезных льгот. Создается впечатление, что
имперские власти были больше озабочены не столько сбором торговых
пошлин с купцов, сколько досмотром, не вывозят ли иноземцы и
иногородние запретный к вывозу товары, а также и разрешенные, но в
запретном для вывоза количестве.
Невольно возникает мысль, что широко распространенной
маркировкой-квитанцией являлась свинцовая пломба-печать коммеркиари-
ев. Но предположение это трудно подтвердить. Возможно, в начале
использования пломб-печатей коммеркиариев, т. е. в VI-VII вв., они
свидетельствовали одновременно и о разрешении на вывоз товара, и о том,
что с него предварительно уже взята пошлина. Однако в IX в. находки
печатей коммеркиариев-становятся все более редкими, пока к концу
этого века не исчезают совсем. Между тем прекрасно известно, что и
пошлины и их сборщики существовали до конца самой империи. Знаем мы
и о том, что таможенные пломбы по-прежнему прикреплялись к
вывозимым товарам в знак того, что вывоз производится законно. Делали
это теперь, однако, не коммеркиарии, а чиновники разных ведомств и
разных рангов, подчиненные разным ведомствам. Появились пломбы
без надписей, неименные, может быть, прототипы тех, которые
бытовали на Руси в ХП-ХШ вв. и не имели на своей поверхности ничего,
кроме загадочных знаков.2
же. С. 224-225). Но пастбищный налог составлял не 10%, а 8,33% (т- е
1/12 часть цены, т. е. «додекатон», а не «десятину», как коммеркий).
1 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 112 squ., 117.
2 Белецкий С. В. Данные сфрагистики о княжеском аппарате домонголь'
ской Руси//Образование Древнерусского государства. Спорные проблеме
Тезисы докладов. М., 1992. С. 5-8; Он же. К изучению древнерусских кн«'
Глава третья
149
По договору с персами от 562 г. ввозимое и вывозимое послами вооб-
ае не подлежало контролю и обложению пошлиной. Но сколь долго
йь1ла в силе эта договоренность, неизвестно. В X в. в империи
действовали правовые нормы, предоставлявшие значительные льготы
иноземном послам. Однако в разное время и здесь наблюдались существенные
различия. В Малом синопсисе сказано: «Послы иноплеменных народов
за то, что они доставляют от других народов в ромейскую землю,
подвергаются взысканию пошлины, то есть подчиняются требованию
уплачивать за них положенный телос. Но тем, что они вывозят из ромейской
земли в другие страны, они владеют как необлагаемым, не уплачивая
за это никакого телоса».1
Если эта норма действовала в первой половине X в., то вообще
отпадает вопрос о пошли не, по крайней мере с русских послов за вывоз ими
дорогих товаров, включая шелк. Может быть, именно поэтому каждый
год и прибывала с Руси столь внушительная группа послов из более чем
20 человек. Но ясно, что эта привилегия не была постоянной и для
любых послов. В 1199 г. Алексей II Ангел пожаловал пизанцамсигиллий,
которым освобождал их послов от таможенного досмотра и уплаты ком-
меркия.2
Но особенно веским аргументом в пользу права послов не платить
пошлину при вывозе в 960-х гг., а вместе с тем — выразительной
иллюстрацией избирательной позиции верховной власти империи при
предоставлении льгот иностранцам является инцидент в Константинополе
с послом Отгона I Лиутпрандом Кремонским в 968 г. Он был подвергнут
перед отъездом настоящему обыску, у него были конфискованы
купленные им и полученные в дар дорогие шелковые ткани, его жалобы
рассматривали на самом высоком уровне крупнейшие сановники
империи. Претензии посла были отвергнуты: он явно нарушил правила
закупки и вывоза шелковых тканей, которые, как и в прошлый его
приезд в 949 г., * не были осмотрены, не показаны грекам и пломбой не
удостоверены». Власти в таких случаях, пишет епископ, «просто
обыскивают, и если что-либо каким-либо образом будет найдено... волосы сре-
3*ъ, наказывают».3 Немедленная высылка вон из Константинополя
была при этом непременной.4
И здесь хотелось бы отметить два соответствия с «Книгой эпарха».
Запрещалось вывозить и покупать без особого разрешения даже подданным
веских знаков на пломбах из Дрогочина (по материалам свода К. В. Кол-
сУНовского)//Восточная Европа в древности и средневековье. Контакты,
зоны контактов и контактные зоны. Материалы к конференции. М., 1999.
Г' 106-109).
Jus graeco-romanum. Ed. С. Zachariae a Lingenthal. Lipsiae, 1856. V. И.
2 Antoniadis-ШЫсои H. Recherches... P. 48.
J Liutprand. S. 203-205. См.: Leyser K. Ends and Means in Liutprand of Cre-
4°na//Byzantinische Forschungen. Bd. XIII. Amsterdam, 1988. S. 134-143.
КЭ. C. 68.
150
Византия, Болгария, Древняя Русь
императора шелковые ткани ценою дороже 10 номисм.1 У Лиутпранда
как он жалуется, отняли «пять ценнейших пурпуров»,2 стоивших,
следовательно, все вместе во всяком случае не менее 50 номисм, т. е. cynj.
му, на которую по договору 944 г. одному русскому купцу разрешалось
купить шелковых тканей, но купить при соблюдении всех официально
предписанных правил: у тех, кому разрешено торговать шелком,
ткани того качества и тех расцветок, которые позволено покупать,
показать купленное должностному лицу, который снабдит приобретенную
ткань пломбой (печатью), означающей разрешение на ее вывоз за гра.
ницу. Лиутпранд не имел этого права, купил шелк нелегально (хотя и
на сумму, на которую давалась льгота некоторым иностранным купцам),
не показал ткани ответственному за организацию торговли шелком и
попытался их вывезти, надеясь на снисходительность властей к нему
как к важной персоне. Иначе говоря, посол нарушил еще и закон
против контрабандной торговли, которой занимались даже состоятельные
люди (архонты), создающие собственные шелкоткацкие мастерские, где
тайно изготовлялись ткани запретных сортов и расцветок.3
В связи со сказанным позволительно предположить, что ограничение
по договору 944 г. — закупать шелк на сумму, не превышающую 50
номисм, — было тогда общим для всех иностранцев: во время скандала с
Лиутпрандом речь шла о качестве тканей и о нарушении закона при их
закупке и попытке вывоза, но ни слова не сказано о пошлине (а может
быть, с шелковых тканей ценою до 50 номисм пошлина не взималась
либо вообще, либо по соглашению с русами).
По наблюдениям Бибику, совпадающим с моими, при смене на
императорском престоле обладатели каких-либо торговых льгот спешили
добиться их подтверждения у новой власти. Естественно, было важно
располагать на этот счет соответствующими документами для
благоприятного исхода дела.4 И эти документы (печати) у русов были, но перед
заключением договора 944 г. Игорь «уведел» заменить их более
совершенным «документом»-грамотами, использование которых,
по-видимому, было удобнее обеим сторонам.
Непосредственно с проблемой пошлин связан вопрос о
функциональной роли печатей, пломб и перстней, которые использовались при
торговых операциях между купцами одной и той же страны и
иностранными купцами между собой. Во всех случаях такое применение печатей и
перстней было тесно связано или с внутренней политикой правительства
той или иной страны, или с межгосударственными (в том числе
торговыми) отношениями. Источники употребляют в этой связи в основном
три термина: печать (по-гречески офрауц, или nok)(356(3ouM.ov), пломба
'КЭ. С. 57.
2 Liutprand. S. 205.
3 N. Oikonomides. Le marchand byzantin des provinces (IX-XI s.)//Mercat!
e mercantinell'alto medioevo: I'areaeuroasiaticael'area mediterranea. Spo'e'
to, 1993.
4 Antoniadis-Bibicou H. Recherches... P. 155.
Глава третья
151
ЖоМАа) и перстень (бактиХю^).1 Их функции, как кажется, были
разными. Но сначало кратко об отличиях между ними. Печать, как правило,
была прежде всего удостоверением: она свидетельствовала о
юридической силе и действенности того письменного документа, к которому
прикреплялась на специальной ленте. Но печать могли крепить также к
таре товара или непосредственно к самому товару направо его вывоза
через таможню за границу или перемещение внутри страны (сохранились
отпечатки вывозимых тканей на оборотной стороне печатей
таможенных чиновников-коммеркиариев). Печать при этом прикреплялась так,
что она затрудняла вскрытие тары без повреждения либо печати, либо
самой тары. Т. е. в таком случае печать и пломбы выполняли одну и ту
же функцию. Они удостоверяли: кому принадлежит товар, давали
разрешение на его вывоз и охраняли его от хищения.2
С конца IX в. печати перестают быть именными, так как к торговым
и таможенным инспекциям стали получать доступ самые разные
категории чиновников. Но прежние функции печать-пломба продолжала
сохранять.3 Печать изготовлялась буллотирием каждый раз и имела
разовое использование. Свинец старых печатей шел на изготовление
новых.
Считают: первый раз на Руси печать употреблена при заключении
договора 971 г., когда обе стороны «своими печатьми запечатахом»
договор. 4 Однако и перед заключением договора 944 г. само
использование грамот Игорем требовало и их соответствующего удостоверения
(скорее всего — печатями). Ведь уже Крум требовал и для своих и для
имперских купцов являться для торговли с грамотами и печатями (т. е.
с грамотами, удостоверенными печатями).
Другой вопрос — почему этого требовал Крум. Не исключено, что
тем самым хан хотел ослабить опасность проникновения в Болгарию
византийских шпионов — известны и другие меры хана, принятые им
1 См. примеры: Из коллекции Н. П. Лихачева. Каталог выставки. Спб.,
1993. С. 67.
2 Соболева Н.А. О ратификации русско-византийских договоров X в.//
Внешняя политика Древней Руси. Тезисы докладов. М., 1988. С. 91-95.
3Белецкий С. В. Данные сфрагистики...; Он же. К изучению
древнерусских княжеских знаков. С. 106-109. (Загадочные пломбы с буквой — тоже
общерусские. Их серийные находки приходятся на перевалочные пункты
ТоРговых путей: Псков, Дубна, Дрогичин.)
4 Памятники права. С. 59. Янин В. Л. Актовые печати Древней Руси X-
Xvbb.T. 1. Печати Х-началаХШ в. М., 1970. С. 15; Т. III. Печати,
зарегистрированные в 1970-1996 гг. М., 1998. С. 13-24 (из почти 3000 печатей
* ""Начала XIII в. более трети относится к концу Х-середине XI в. 35 из них
принадлежат архаичной традиции. Начало их использования относится
^е к языческому периоду); Он же. Две древнерусские вислые печати на-
Чала XI в.//ГЕШАДЮ£. М., 1999. С. 292-303. А. Соболева подчеркивает,
т° перстни-печатки как знак полномочий широко употреблялись и в дру-
, * Раннесредневековых государствах (Соболева Н.А. Русские печати. М.,
а91-С. 36,93, НО).
152
Византия, Болгария, Древняя Русь
с той же целью. Но несомненно также и то, что Крум хотел держать пол
своим контролем внешнюю торговлю (к этому стремились и первые рус.
ские князья) и не допустить к участию в ней тех, кто не имел права ца
льготы, обусловленные межгосударственным договором Болгарии с
империей. Вполне вероятно, что по тем же причинам Игорь заменил перст-
ни грамотами, хотя в договоре об этом сказано так, как будто это
сделано для успокоения византийской стороны: указывалось точное число
ладей в подтверждение того, что «оже с миромь приходять».1 Помимо
того, что перстни-печатки было гораздо легче подделать, чем грамоты
письменный документ был значительно более информативным.2
Возможно, с помощью этих перстней послы и купцы могли и
удостоверять, используя воск для оттисков (так было принято и в Византии),
свои права и свои обязательства в торговых и политических акциях во
время пребывания за границей. Весьма интересно в этой связи
свидетельство Ибн Мискавейха (ум. в 1030 г.) о том, что русы, захватившие в
944/945 г. Бердаа, предложили местным жителям «выкупить свою
жизнь» за 20 дирхемов каждому. Уплатившим они вручали кусочки
глины, на которых были оттиснуты печати (с помощью перстней, как я
считаю), чтобы получившие эти «квитанции» не подверглись
повторному взысканию.3 Не исключено, что нечто подобное имело место и при
сборе дани и во время пребывания русской знати в славянских
селениях и городах во время полюдья.
Но какое отношение имеют все эти функции к пошлине? Думаю —
прямое: перстни, как и грамоты, предъявлялись как документ на
право пользоваться льготами по договорам. Об этом достаточно хорошо
известно: без документов льготы не продлялись при смене власти и при
подтверждении старых договоров. Старый договор цитировал и Крум,
«ветхий» мир 911 г. возобновлял в 944 г. Игорь. Перстни-печатки
удостоверяли права русов с 911 г., в том числе — и право на беспошлинную
торговлю. С 944 г. сменилась лишь форма удостоверений прав русов в
империи, но, как я думаю, не существо и не объем этих прав (включая
право беспошлинной торговли). В этом отношении интересно
сообщение В. И. Татищева, опиравшегося на утраченный источник. Он пишет
в своей « Истории », что в 1006 г. послы волжских булгар прибыли к
князю Владимиру по торговым делам на Волге и Оке; был заключен
договор, и Владимир вручил им печати, удостоверяющие их право на
беспошлинную торговлю с русскими, и, в свою очередь, получил от них
1 Памятники права. С. 31.
2 По мнению Антониадис-Бибику, заменяя печати на грамоты, князь
русов стремился к экономии драгоценных металлов (sic!) (Antoniadis-Bib1'
сои Н. Recherches... P. 167, п. 6).
3 Цит. по: Якубовский А. Ю. Ибн-Мискавейх о походе русов на БерДаа
в 332 г. х. (943-944)//ВВ. 24, 1926. С. 64-67. Оригинальный текст: ТЬе
Concluding portion of the Experiencis of the Nations. Oxford, 1921. vol. «•
P. 62-64.
Глава т етья
153
печати того же назначения. В результате этого добрые отношения меж-
_У сторонами сохранялись более 200 лет (вплоть до монгольского
нашествия).1
Если следовать «Книге эпарха», то прежде чем продавать товар «эт-
йикам», надо было показать его эпарху для определения его качества,
асЦветки, объема. Только при благополучном завершении инспекции
давалось разрешение на продажу и покупку и на вывоз,
удостоверявшее пломбой. О пошлине при этом полностью умалчивается,2 как это
ярко обнаружилось в деле Лиутпранда. Т. е. либо пошлина в то время
(во всяком случае, с послов) вообще не взималась либо она была вне поля
зрения чиновников эпарха. Но в договоре-то, если она взималась,
обойти этот факт молчанием было невозможно! А по договору 944 г.,
инспекция производилась «царевым мужем» и пломба (печать)
накладывалась им на купленный шелк не до, а после покупки — и опять-таки в
договоре нет ни слова о пошлине: «творять куплю, якоже им надобе» и
«от тех паволок аще кто крьнеть, да показаеть цесареву мужю, и тъ е
запечатаеть и дасть им» — сказано в договоре 944 г.3 Имея же печать,
покупатель уже не боялся досмотра таможенных чиновников при
вывозе шелка: вывоз был узаконен.
Если в договоре 911г. сказано мало о главном предмете
соглашения — о торговле, то мы можем объяснить это тем, что не
сохранившаяся статья «Окупле» была частью перенесена в особый договор под 907 г.,
а частью была, может быть, утрачена. Весьма трудно, однако,
объяснить, почему в договоре 944 г. о торговле говорится особенно мало:
только об ограничении при закупке шелка и о том, что те русы, которые
явятся «бес купли, да не взимають месячна». Вывод мне представляется
почти очевидным: договор 944 г. также сохранился не полностью (при
переписывании была пропущена либо произвольно усечена фраза,
сохраненная целиком в договоре 911 г. и говорящая о беспошлинной
торговле) или весь договор сам по себе как возобновивший «ветхий мир»
911г. предполагал свободу для русов от пошлин вообще...
Цит. по: Tolochko P. Volodimer Svjatoslavic's Choice of Religion: Fakt
?j" "iction?//Proceedings of the International Congress. Commemorating the
Mlllenium of Christianity in Rus'-Ukraine. New York, 1988/1989 (HUS,
Vo1-XII/XIII). P. 822.
2 По мнению Бибику, коммеркиарий запечатывал своей пломбой товар
°лько после контроля и после уплаты пошлины (Antoniadis-Bibicou H.
perches... P. 164-165).
Памятники права. С. 32.
Глава 4
ДИПЛОМАТИЯ
РУССКОЙ КНЯГИНИ ОЛЬГИ
О путешествии правительницы дохристианской Руси княгини
Ольги в Константинополь спорят в науке около двух столетий.
Посещение столицы империи предтечей крещения Руси оценивают как одно
из центральных событий начальной русской истории. Важнейшие
выводы ученых о времени, месте и обстоятельствах ее крещения, о
причинах и целях ее поездки остаются, однако, по-прежнему в области
гипотез.1 Среди трудов, трактующих эту тему в последние десятилетия,
следует отметить работы В. Т. Пашуто,2 Г. Острогорского,3 А. Поппэ,4
1 См. анализ части современной историографии об Ольге: Назаренко А. В.
Когда же княгиня Ольга ездила в Константинополь//ВВ. Т. 50, 1989. С. 66-
69; Miiller L. Die Erzahlung der «Nestorchronik» uber die Taufe 01'gas//Zeit-
schrift fur Slawistik. 33 (1988), 6. S. 785-786; Рапов О. М. Русская церковь
в1Х-первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1998. С. 142-146.
2 Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В, П., Щ&
повЯ. Я. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965.
С. 146-152; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 66 ел.
3 Острогорский Г. Византия и киевская княгина Ольга//То Honor oi
Roman Jakobson. The Hague, Paris, 1967, v. VII. P. 1458-1473.
4 PoppeA. Pamiec i pochwala ks. Wk>dzimierza//Sk>wnik Starozytnosci Sto'
wianskich, 4. Wroclaw, Warszawa, Crakow, 1967. s. 16-18; Idem. Once again
concerning the baptism of Olga, Archontissa of Rus'//A. Cutler and S.
Franklin, eds. Homo Byzantinus. Papers in Honor of Alexander Kazhdan// D0P>
46,1992. P. 271-277; Поппэ А. Феофана Новгородская// Новгородский исто'
рический сборник. 6, 1997. С. 102-120; PoppeA. Christianisierung und Kir*
chen-Organisation der Ostslawen inderZeit vom 10. bis zum 13. Jahrhundert//
Osterreichische Osthefte. Jahrgang 30. Wien, 1988. S. 457-506.
Глава четвертая
155
о фидаса,1 А. Н. Сахарова,2 Ж.-П. Ариньона,3 С. А. Высоцкого,4 Д.
Оболенского,5 О. Прицака,6 Ф. Тиннефельда,7 Л. Мюллера,8 В. Водова,9
а, Ю- Брайчевского,10Дж. Фезерстоуна,11 В. Зайбта,12 А. В. Назаренко,13
' 1 Фе(8а$В. 'Н fiyEuovlq тоО KiePou "ОД-уа — 'EA.evn (945-964) цехами 'AvaxoXflq
0i Дйа£ш<;//ЕЕВ1 — 1972/1973 — т. 39/40. I. 630-650.
г Сахаров А. Н. Дипломатия княгини Ольги//ВИ, 1979. №. 10. С. 25-
«1; Он же. Дипломатия Древней Руси. М., 1980.
'Ариньон Ж.-П. Международные отношения Киевской Руси в середине
X в. и крещение княгини Ольги//ВВ. 1980. 41. С. 113-124; Arignon J.-P.
Les relations diplomatiques entre Byzance et la Russie de 860 ё 1043//RES.
t55, fasc. 1. 1983. P. 129-137.
4 Высоцкий С. А. Живопись башен Софийского собора в Киеве//Новое
вархеологии Киева. Киев, 1981. С. 234-264; Он же. Светские фрески
Софийского собора в Киеве. Киев. 1989. С. 164-211; Он же. О дате поездки
посольства Ольги в Константинополь//Древние славяне и Киевская Русь.
Сб. научных трудов. Киев, 1989. С. 154-160; Он же. Древнерусская
историческая тема в светской живописи Софийского собора в Киеве//Южная
Русь и Византия. Сб. научных трудов. Киев, 1991. С. 99-119.
5 Obolensky D. Russia and Byzantium in the Mid-Tenth Century: The
Problem of the Baptism of Princess 01ga//Greek Orthodox Teological Review, 28,
№2, 1983. P. 157-171; Idem. The Baptism of Princess Olga of Kiev: The
Problem of the Sources//Byzantina Sorbonensia, 1984. P. 159-176; Idem. Ol'ga's
Conversion: The Evidence Reconsidered//Proceedings of the International
Congress Commemorating the Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine. New
York(HUS, vol. XII/XIII, 1988/1989). P. 145-158.
6 PritsaK O. When and Where was Ol'ga Baptized?//Harvard Ukrainian
Studies, vol. IX, № 1/2, juin 1985. P. 5-24.
7 Tinnefeld F. Die russidche Fiirstin Ol'ga bei Konstantin VII und das
Problem der «purpurgeborenen Kinder//Russia Mediaevalia, VI. 1, 1987. P. 30-37.
8 Miiller L. Die Taufe Russlands. Miinchen, 1987; Idem. Die Erzahlung
S. 785-796.
9 Vodoff V. Naissance de la chretiente russe. Vieux-Conde, 1988. P. 54.
10 Брайчевский М. Ю. Утверждение христианства на Руси. Киев, 1989.
С 102-115; Он же. Ольга и Константинополь/ДОжная Русь и Византия.
Киев, 1991. С. 12-20.
1 Featherstone J. Ol'ga's Visit to Constantinople//Harvard Ukrainian
Stupes, vol. XIV, N 3/4, 1990. P. 293-312.
2 Seibt W. Der historische Hintergrund und die Chronologie der Taufe der
os'//The Legacy of Saints Cyril and Methodius to Kiev and Moscow. Thessalo-
n'ki, 1992. P. 292-294.
Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга ездила в Константинополь//
°- Т. 50, 1989. С. 66-83; Он же. Попытка крещения Руси при княгине
льге в контексте международных отношений 60-х годов X в.//Церковь,
Щество и государство в феодальной России. М., 1990. С. 24-40. Он же.
Че раз о дате поездки княгини Ольги в Константинополь. Источниковед-
^е°ДИе заметки// Древнейшие государства Восточной Европы. М., 1994.
Ко ' °н же- ДРевняя Русь и Запад: русско-немецкие связи IX-XII ве-
• Автореферат доктор, диссерт. М., 1998. С. 27-28; Он же. Некоторые
156
Византия, Болгария, Древняя Русь
О. М. Рапова,1 Н. Ф. Котляра,2 Дж. Шеиарда,3 С. В. Цыба4 и многи*
других.
Данные о поездке Ольге сводятся к показаниям ПВЛ и «Памяти и
похвалы князю Владимиру» Иакова Мниха (древнерусская группа)
Продолжателя хроники аббата Регинона Прюмского (латинская груд]
па), книги «О церемониях византийского двора» Константина VII
Багрянородного и хроники Иоанна Скилицы (византийская группа).
Одна из главных причин разногласий среди исследователей — про-
тиворечия в самих источниках. Ссылаясь именно на этот факт, около
20 лет назад Ж.-П. Ариньон стал инициатором возобновления дискус.
сии об Ольге, которая стала еще более оживленной после публикации
моих статей с обоснованием новой даты поездки княгини.3
В неизбежной предстоящей полемике я намеренно оставлю без
внимания большинство некорректных, на мой взгляд, откликов на мои
статьи ряда моих оппонентов (неточное изложение, умолчание об
аргументации или ее голословное отрицание, даже подозрения в плагиате из
сочинений двухсотлетней давности или, напротив, повторение ряда
соображения о договоре Руси с греками 944 г. в связи с политической
структурой Древнерусского государства// Восточная Европа в древности и
средневековье. Политическая структура Древнерусского государства. Тезисы
докладов. М., 1998. С. 58-63.
1 Рапов О. М. Русская церковь в IX-первой трети XII в. Принятие
христианства. М., 1998. С. 142-179.
2 Котляр Н. Ф. Древняя Русь и Киев в летописных преданиях и
легендах. Киев, 1986. С. 104 ел.; Котляр Н. Ф., Смолий В. А. История в
жизнеописаниях. Киев, 1990. С. 42-52. См. также: Коршний М. М. Насадження
християнсько'1 вдеологи урядом Кшвськох Рус1//Запровадження христи-
янства на Pyci. Кшв, 1988. С. 1466; Головко О. Б. Зовшшня пол1тика
м1жнародш зв'язки Давньорусько'1 держави//Там же. С. 146.
3 Shepard J. Byzantine Diplomacy A. D. 800-1200: means and ends//
Verona, 1992. P. 41-71; Idem. Constantinople— gataway to the north: the
Russians//Constantinople and its Hinterland, ed. C. Mango and G. Dagron.
Hampschire, 1995; Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200.
London and New York, 1996. P. 134-139.
4 Цыб С. В. Древнерусское времяисчисление в «Повести временных лет»-
Барнаул, 1995. С.47.
5 Впервые новую датировку поездки Ольги (946 г. вместо признанного
957 г.) я пытался обосновать на симпозиуме в Галле (тогда ГДР) в 1980 г.
(текст опубликован 2 года спустя: Литаврин Г. Г. Христианство на РусИ
вправление княгини Ольги//Сезе11зсЬ8:£Ч und Kultur Russlands im friihen
Mittelalter. Halle, 1982. S. 134-143). Развил я свою гипотезу в статьях: ПУ"
тешествие русской княгини Ольги в Константинополь. Проблема источнй"
ков//ВВ. Т. 42, 1981. С. 35-48; О датировке посольства княгини Ольги »
Константинополь//История СССР. 1981, № 5. С. 173-183; Состав
посольства Ольги в Константинополе и «дары» императора//ВО, 1981. С. 71-92;
К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги//
Древнейшие государства на территории СССР. 1985. С. 49-57; Русско-вИ
Глава четвертая
157
.ойх выводов в качестве собственных, акцентирование внимания на
торостепенных или альтернативных заключениях как на главных и
п.). И вообще — реагировать на все просто невозможно (только
анализ литературы —тема для монографии). Поэтому я бы выделил из
названных выше авторов новейшие работы А. Поппэ, Ж.-П. Ариньона,
д, Оболенского, Ф. Тиннефельда, Л. Мюллера и А. В. Назаренко: в поле
их внимания весь комплекс источников, относящихся к теме, и
высказано немало новых конструктивных идей. Их мнения я в основном и
буДУ учитывать ниже.
Известия древнерусских источников
о княгине Ольге
♦Повесть временных лет» датирует поездку княгини в столицу
империи и ее крещение патриархом 6463 г. от сотворения мира,1
соответствующим (при сентябрьском годе) 1 сентября 954-31 августа 955 г.
Учитывая сезонный характер поездок русских в Константинополь,
следует, видимо (если принимать дату летописи), относить пребывание
Ольги на Босфоре либо на осень 954 г., либо на летние месяцы
следующего, 955 г. Осень 955 г., естественно, исключена, так как с 1 сентября
начинался 6464 г., под которым в летописи обозначено начало
правления Святослава. ПВЛ фиксирует скорее всего не начало, а конец
пребывания княгини в Константинополе. Конец же проживания русов в
столице Византии приходился обычно на осень, когда император и
принимал Ольгу. Поэтому я решительно предпочитаю лето-осень 954 г. лету
следующего года. Ниже я вернусь к этой дате, так как она
противоречит показаниям латинской хроники так называемого Продолжателя
"егинона Прюмского и византийской книги «О церемониях». Пока же
отмечу, что именно это противоречие и стало главной причиной
недоверия к летописной дате.
Зантийские связи в середине X в. //ВИ. 1986. № 6. С. 41-52; Реплика на
=татыо А. В. Назаренко//ВВ. Т. 50, 1989. С. 83-84. В данной книге мате-
алы этих статей подвергнуты в основном сокращению и существенной
Р^работке, связанной главным образом с учетом новой литературы.
Повесть временных лет. Подготовка текста, перевод, статьи и коммен-
Рии Д. с. Лихачева. Под редакцией В. П. Адриановой-Перетц. Издание
°Р°е, исправленное и дополненное. СПб., 1996. С. 29-30.
158
Византия, Болгария, Древняя Русь
Ученые обычно разделяют наблюдения А. А. Шахматова,1 недавцп
подкрепленное О. В. Твороговым,2 что в основе рассказа ПВЛ об Ольге
находятся краткое церковное сообщение о крещении Ольги патриарх0д,
и более пространное и позднее легендарное повествование о ее отноще.
ниях с императором.3
По мнению Д. С. Лихачева, в состав ПВЛ вставлено шесть
стилистически единых рассказов о христианизации Руси,4 первый из которых
(об Ольге) помещен под 6463 г. в хронологическую лакуну между 6556
и 6471 гг. древнейшего киевского свода 1037 г.5 По мысли Ариньона
версия о крещении Ольги патриархом была создана в окружении Яро-
слава до 1037 г. с целью подчеркнуть только церковную (отнюдь не
политическую!) зависимость Руси от империи, когда дело шло к войне
1043 г., а в Византии снова пропагандировали теорию имперского
универсализма. Достоверными в сообщениях ПВЛ историк признает
только два факта: поездку княгини в Константинополь в правление
Константина VII Багрянородного и ее крещение под именем Елены.6
Обычно придавалось большое значение тому факту, что дату ПВЛ
подтверждает сообщение «Памяти и похвалы Иакова Мниха и жития
князя Владимира», написанной около 1070 г., в составе которого
сохранилась более древняя повесть — «Похвала Ольге», созданная после
перенесения в 1007 г. в Десятинную церковь (сооруженную в конце X в.)
останков княгини. Согласно этому памятнику, Ольга умерла 11 июля
6477 (969) г., прожив христианкой 15 лет, а крещение приняла в
Константинополе.7
Принимая «подкрепленный» Мнихом летописный 6463 г., одни
ученые считают, что путешествовала Ольга в Византию в 957 г., уже став в
954/955 г. христианкой в Киеве.8 Другие предполагали, что Ольга
ездила в Константинополь дважды: в 954/955 г. она приняла там
христианство, а в 95 7 г. хлопотала об организации на Руси христианской церк-
1 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных
сводах. СПб. 1908. С. 111-114.
2 Творогов О. В. Повесть временных лет и Начальный свод:
(Текстологические комментарии)//ТОДРЛ. 1976. 30. С. 3-20.
3 Ср.: Чекова И. Летописное повествование о княгине Ольге под 6453 г.
в свете русской народной сказки. Опыт определения жанровой природы//
Старобългарска литература. 23-24. 1990. С. 77-98 (при перевесе
сказочных мотивов рассказ лежит в русле конкретно-исторического правдоподс
бия. С. 98). Ср.: ГрищенкоЗ.А. Агиографические сочинения о княгине Оль-
ге//Литература Древней Руси. М., 1981. С. 35-46.
4 Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значе-
ние. М.; Л. 1947. Ч. 65-66.
5 См.: Ариньон Ж.-П. Международные отношения... С. 116.
6 Там же. С. 115-118, 123-124.
7 Зимин А. А. Память и похвала и житие князя Владимира по древней'
шемусписку//КСИС. Т. 37. 1963. С. 70.
8 Острогорский Г. Указ. соч. С. 1465 ел.; Рорре A. Christianisierung-
S. 461,463.
Глава четвертая
159
Третьи относят первую поездку в Константинополь к 946 или 957 г.,
т0рую, увенчавшуюся крещением, — к 960 г.2
8 указанное совпадение датировки двух древнерусских источников не
„ученые считают заслуживающим внимания, так как эти источники
8 ут находиться в прямой зависимости друг от друга. Ариньон допус-
т, чТ0 либо Иаков Мних, знавший дату смерти княгини и знакомый
начальным летописным сводом, получил число 15 путем простейшего
°ь1читания из даты смерти княгини в 6477 (969 г.) даты ее поездки
(6463 г.) (Ариньон предпочитает этот вариант), либо же, напротив,
летописец, опираясь на «Похвалу», высчитал дату ее крещения, вычтя
15 лет из даты ее смерти.3
Следует, впрочем, заметить, что простейшее вычитание 15 лет из
даты смерти Ольги в 6477 г. не дает 6463 г. Число 15 можно было получить
только при двух условиях: если относить крещение не к лету, а к осени
6463 г. и если пренебречь не менее чем полутора месяцами, которые
Ольга не дожила христианкой до полных 15 лет (до 6478 г.). (Если же
отнести крещение Ольги в Константинополе к лету 6463 г., т. е. к 95 5 г.,
тогда до полных 15 лет не хватало бы не полутора месяцев, а целого года,
что вряд ли позволило бы Мниху утверждать, что она прожила
христианкой 15 лет.)
Скептическое отношение к известиям двух названных русских
памятников, конечно, оправдано, но нельзя без тщательного анализа
игнорировать сообщаемую ими дату крещения Ольги и ряд других
содержащиеся в них сведений о княгине. В самом том факте, что двухвариантная
датировка вполне объяснима, я вижу скорее довод в пользу
достоверности, а не ущербности данных по крайней мере одного из древнерусских
памятников. Мне не ясно, почему заимствование одним источником
сведений из другого непременно ставит под подозрение ценность
самого свидетельства, сохранившегося в одном из них.4
Для моих целей не безразличны наблюдения, которые можно сделать
на основе русских источников о возрасте княгини, когда она решилась
настоль далекое путешествие. Поданным «Проложного жития Ольги»,
См.: Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории
Кишкой Руси X-XIbb. СПб., 1913. С. 10-11. В. Пархоменко (Начало
христианства Руси. Очерки по истории Руси IX-X вв. Полтава, 1913. С. 126-
*") полагал, что Ольга совершила две поездки: в 957 г. (не приняла
кремния) и в 960/961 (крестилась). Ср. \Pritsak О. When and Where... P. 13-14
•We поездки разделяют 11 лет: император принимал ее 9.IX.946 и 18.X. 95 7 г.
Рещение Ольги «как частного лица» он датирует вторым визитом). И. Шев-
Нк°. следуя за О. Прицаком, пишет, что Ольга ездила в Византию, воз-
, *но, в 946, а крестилась, видимо, там же в 957 г. (Sevcenko I. Ukraine
l*een East and West. Edmonton, Toronto, 1996. P. 47, 51).
,°bolensky D. Ol'ga's Conversion... P. 157.
(jH Ариньон Ж.-П. Указ. соч. С. 117. В. Фидас, напротив, полагает, что
^получил 15 лет жития Ольги во Христе, отняв из даты ее смерти «не-
«Ую» летописную дату ее крещения (0ci5ag В. Op. cit. P. 634-635).
LP-: PoppeA. Christianisierung... S. 461.
160
Византия, Болгария, Древняя Русь
дата ее рождения приходится на 894 г. (она умерла в 75 лет) и что «в Гъ
ческую землю» она отправилась «по смерти мужа своего» -1 Все это кя
будто не противоречит летописному известию о том, что Игорь взял CW
гу в жены до смерти Олега осенью 911 г. и что во время гибели отца2 сыв
Игоря Святослав был 5-6-летним мальчиком (уже способным сидет,
в седле3). Следовательно, Ольгу выдали замуж в 16-18 лет, а сына оаа
родила, когда ей было более 40 лет (в чем я отнюдь не склонен усматри.
вать абсолютно недостоверную деталь, как это сплошь и рядом делается
в литературе4).
В созданном при участии Константина Багрянородного труде «Об управ,
лении империей» плавание русов до Константинополя названо
«мучительным и страшным, невыносимым и тяжким».5 Как бы ни берегли
княгиню, путешествие в Византию на судне (в этом, кажется, никто не
сомневается) по Днепру и по морю не могло быть легким для пожилой
женщины. Наконец, напомню и о легендах о сватовстве к княгине
сначала князя древлян Мала, а затем в столице Византии и самого
императора (о старухе такие легенды вряд ли стали бы складывать едва через
полвека после ее смерти, при жизни очевидцев событий). Словом, и с этой
стороны предпочтительнее более ранняя дата.
1 Зимин А. А. Память и похвала... С. 69.
2 Гибель Игоря датирована в ПВЛ осенью 6453 (944) г. Никаких иных
данных на этот счет не существует. Но сентябрь—декабрь 6453 г. (а
согласно ПВЛ Игорь погиб именно осенью) соответствуют только 944 г. Между
тем сплошь и рядом в отечественной литературе, в том числе в
маргиналиях к ПВЛ (включая ее новейшее издание), приводится дата 945 г. (ПВЛ.
С. 26). Здесь имеет место пренебрежение элементарным правилом: при
переводе в год от Рождества Христова года от сотворения мира для периода с
1 сентября до 31 декабря надо вычитать не 5508, а 5509. См. об этом
специально: Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio, v. II.
Commentary, ed. by R. J. H. Jenkins. London, 1962. P. 18-19. Точно такая же
ошибка делается и для периода с 1 сентября до 31 декабря при датировке
договоров 911 и 944 гг. (ПВЛ. С. 17, 23). Подобный некорректный
пересчет дат приводит порой к весьма курьезным и небезобидным ошибкам (см..
например: Высоцкий С. А. Светские фрески... С. 160; Брайчевский М- Ю-
Ольга и Константинополь. С. 12-20). А. В. Назаренко (Попытка... С. 80-
82) также относит смерть Игоря к 945 (или зиме 944/945 г.).
8 Приведу в этой связи некоторые крайние точки зрения,
обусловленные трудностями датировки событий и фактов, сообщаемых на начальных
страницах летописи. Так, К. Цукерман считает Святослава ко времен11
смерти отца двухлетним (Zuckerman К. On the Date of the Khazars' Conver
sion to Judaisme and the Chronology of the Kings of the Rus Oleg and 1£оГ'я
REB, 1985. T. 53. P. 283), О. М. Рапов — 20-летним (Рапов О. М. Pycd ай
церковь... С. 150).
4 Рапов О. М. Русская церковь... С. 149-150, 152-153.
s Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, пер
вод, комментарий. Под ред. Г. Г. ЛитавринаиА. П.Новосельцева. М- > 1"
С.50.103-104.
Глава четвертая
161
Заслуживает внимания и известие ПВЛ о просьбе императора
понять ему на помощь воинов, как и общий тон повествования,
создающий впечатление, с одной стороны, о почетном приеме княгини импе-
атором, а с другой — о ее недовольстве и приемом, и результатами по-
"-дки в Константинополь. Видимо, версия о двух путешествиях и об их
мешении или совмещении в ПВЛ не столь бесперспективна (но
подробнее об это м ниже).'
Невозможно пренебрегать и данными «Похвалы Владимиру» о том,
чТо Ольга отправилась «в землю Греческую» с целью принять
крещение, а по возвращении «требища бесовские сокрушила».2 Не лишено
значения и известие «Похвалы» (как и ПВЛ), что, приняв
христианское имя Елены, она и «в жизни подражала святой цесарице Елене»3
(матери Константина Великого, а не жене Константина VII).
Известие хроники Продолжателя Регинона
Продолжатель хроники Регинона — современник, а отчасти и
свидетель описанных им событий. Вполне вероятно, что он был тем самым
Адальбертом,4 которого в 961 г. Оттон I отправил в Киев в качестве
См. об этом: Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских
'«ошений. М., 1956. С. 223.
, Зимин А. А. Память и похвала... С. 69.
, гам же. С. 67.
;,. hintz^ M. Erzbischof Adalbert von Magdeburg als Geschichtsschreiber-
j5 Lintzel. Ausgewahlte Schriften, v. 2. Berlin, 1961. S. 399-406;
aiid v"c*- Erz°ischof fur Walter Schlesinger, ed. H. Beuman, v. 2. Cologne
Vlenna, 1974. S. 276-353.
** '690
162
Византия, Болгария, Древняя Русь
episcopus Rugorum.' В 953-958 гг. он был нотарием при королевское
дворе и не мог не быть достаточно осведомленным в дипломатически*
акциях своего государя. Хроника сообщает: «LegatiHelenae, reginaeRu.
gorum, quae sub Romano imperatore constantinopolitano Constantinopoj:
baptisataest, ficte, ut post claruit, ad regem venientes episcopum et presby-
teros eidem genti ordinari petebant»2 («Послы Елены, королевы Ругов
которая была крещена в Константинопле при констанинопольском
императоре Романе, явившись к королю, просили неискренне, как потом
выяснилось, назначить тому народу епископа и пресвитеров»). Про-
изошло это в самом конце 959 г.: Оттон принял русских послов во Франк-
фурте-на-Майне во время рождественских празднеств 959 г.
Далее хроника сообщает, что первоначально назначенный
епископом Руси Либуций умер 15 марта 961 г., не успев отправиться в путь
и в том же статусе в конце того же года на Русь прибыл Адальберт, но
миссионеры встретили столь прохладный прием и киевского двора, и
населения, что в 962 г. должны были в спешке удалиться, причем погибло
несколько человек из свиты епископа.3
Хронологию именно Продолжателя Регинона Ариньон принимает
безоговорочно, относя крещение Ольги (в Киеве) к периоду между 9
ноября 959 г. (смерть Константина VII и переход всей власти к Роману II4)
и прибытием послов Ольги во Франкфурт.
Явное противоречие этого вывода сообщению хроники, что Ольга
крестилась в Константинополе при Романе (т. е. между 9 ноября 959 г.
и концом этого года), Ариньон объясняет ложной информацией,
сознательно данной Адальберту в Киеве либо русскими христианами, либо
греческим клиром, одинаково враждебными латинянам.3
Мне остается неясным, почему Ариньон, а за ним также Сахаров,
Шепард и другие, опираясь именно на Продолжателя Регинона,
допускают как альтернативу, что Ольга могла креститься в Киеве (или даже
в Константинополе) в период между началом 960—концом 961 г.
Хронисты действительно вносят порой в хронологическую канву
упоминания о фактах «с опережением времени их свершения» (так, мол, и
Адальберт мог сказать под 959 г. о крещении Ольги, случившемся буД-
1 См. о термине Rugi: Ловмяньскии X. Руссы и руги//ВИ. 1971. № 9.
С. 43-52; Назаренко А. В. Русь или руги в Раффелынтеттенском
таможенном уставе. Об одном мнимом конфликте археологии и истории//Восточ-
ная Европа в древности и средневековье. Проблемы источниковедения. №•■
1990. С.87-92.
2 Reginonis abbatis Prumensis chronicon cum continuatione Treverensi/
Rec. Fr. Kurze. Hannover, 1890. P. 170-171.
3 Ibid. P. 171-172.
4 M. Ю. Брайчевскии (Утверждение христианства... С. 109 ел.; Он -же'_
Ольга... С. 18) делает мало вероятное допущение, что здесь мог иметься в ви
ду и Роман I Лакапин, свергнутый с престола 16.XII.944 г.. т. е. что Ольг
(может быть, вместе с мужем) крестилась в его правление.
5 Ариньон Ж. П. Указ. соч. С. 123-124.
Глава четве тая
163
о бы в 960/961 г.). Но в таком случае нужно вообще отказать в доверии
Ообшению латинской хронике о целях, ради которых Ольга
отправила послов. Закономерно поэтому, что Ариньон предполагает, вопреки
'уквальному смыслу сообщения хроники, что истинной целью
посольства Ольги к Оттону был отнюдь не вопрос об организации церкви, а
желание ввести торгово-политические отношения с Германией в рамки
ридически оформленного межгосударственного договора, подобного
договорам Руси с Византией; о церковной же миссии Ольга не
просила— ее отправка Оттоном I была будто бы выражением его
собственных имперских притязаний.1 Но в таком случае от «достоверного»
известия Продолжателя Регинона не остается почти ничего.2 Конечно, еще
будучи язычницей, Ольга не могла хлопотать перед Оттоном I о
создании церкви наРуси. Действительно, у Продолжателя сказано: «просили
неискренее, как потом выяснилось». Но причины несоответствия
просьбы Ольги оказанному «епископу ругов» приему на Руси — отнюдь не
в лукавстве княгини или выдумке хрониста, а в решительном
изменении политической ситуации на Руси ко времени приезда Адальберта.
Цели посольства Ольги могли быть действительно более широкими, чем
оних пишет Продолжатель Регинона, но несомненно и то, что в
хронике он сообщал о главной из них.
Мне уже доводилось аргументировать тезис, что креститься в
Константинополе в первые 52 дня правления Романа II и успеть прислать
послов к Оттону до начала 960 г. Ольга не могла физически — времени
для этого, да еще в зимнюю пору, требовалось значительно больше.3 Это
обстоятельство считает очевидным и Мюллер, справедливо
полагающий, что ошибка хрониста здесь несомненна.4 Признали это соображение
1 Ариньон Ж.-П. Международные отношения... С. 123 ел.; Сахаров А. Н.
Дипломатия княгини Ольги. С. 25-51. Решительно и неоднократно
против этих домыслов выступает А. В. Назаренко, показавший, что свидетель
ства анналов хильдесхаймовской традиции, независимые от Продолжате
ля Регинона, находятся с ним в полном согласии относительно целей по
мльства Ольги (Попытка... С. 25, 26-29; Он же. Древняя Русь и Запад..
*•. 27-28). В. Фидас (его статью Ариньон не знает, а Фидас, в свою очередь
Яезнает статьи Острогорского) считает, что, помимо торговых выгод, Оль
а искала союза с Оттоном против венгров, общего тогда врага Руси и Гер
***№ЩФ£1дад В. Op. cit. P. 645-646).
Ариньону следовало бы также отказаться и от мысли, что Ольга могла
Ринять при крещении имя «царствующий императрицы», матери Рома-
^а П (Ариньон Ж.П. Международные отношения... С. 121-123). Жена
Кончина VII Елена перестала быть «царствующей» после смерти мужа 9 но-
йрт? ^**^ г" *ЦаРствУющей» стала Феофано, и, крестись Ольга при Рома-
у-> именно ее имя и приняла бы княгиня. Я не говорю уже о том, что
' -ле смерти Елены 19 (20) ноября 960 г. вообще не могло быть и речи о
Снятии Ольгой ее имени. См. об этом: Pritsak О. When and Wehre... P. 9.
, см. подробно: Литаврин Г. Г. Путешествие... С. 39.
MullerL. Die Erzahlung... S. 785-796.
164
Византия, Болгария, Древняя Русь
справедливым и Прицак1 и Поппэ.2 Принять мнение Ариньона правДо
подобным можно только в том случае, если бы Ольга уже была в К0н
стантинополе к началу единоличного правления Романа II (к 9 нодбп
959 г.) и отсюда, наспех крестившись, отправила послов к Оттону, Ко,
торые, следовательно, прибыли во Франкфурт не летом-осенью 959 г
(им долго пришлось ждать возвращения короля с театра военных дей!
ствий), а ко времени приема их Оттоном I в декабре.
Ошибку Продолжателя Регинона можно объяснять и взаимным
плохим знанием языков обеими сторонами,3 и изоляцией Адальберта и его
свиты от христиан в Киеве, и его удаленностью от двора Оттона1 вовре-
мя пребывания послов Ольги во Франкфурте. Адальберт знал (он был
тогда уже в монастыре), что Ольга посетила Константинополь, что она
крестилась здесь под именем Елены (но не знал точно — когда), что цер.
ковной организации на Руси нет, что во время пребывания русских
послов в Германии (как затем и своего собственного на Руси) повелителем
империи был Роман II, — и Адальберт объединил все эти сведения в
единую картину, упустив из виду, что самый акт крещения Ольги мог
произойти в столице империи при предшественнике Романа II, при его отце
Константине VII. Не потому ли Адальберт пишет: «при императоре
Романе», что Ольга приняла имя Елены — матери императора Романа?
Не сам ли Роман II, сообщая Оттону о своем воцарении, мог сообщить
ему, что и Русь находится в числе союзников империи, а
правительница « рутов » Ольга крестилась на его глазах (когда он был соправителем)?4
Иначе говоря, в известии Продолжателя Регинона я подвергаю
сомнению достоверность лишь выражения sub Romano imperatore constan-
tinopolitano, т. е. то самое, которое Ариньон, напротив, считает
единственно верным. По Продолжателю Регинона, Ольга приняла
крещение на Босфоре до декабря 959 г., а из этого с несомненностью следует,
что крещение случилось только при императоре Константине VII, так
как Еленой она стала до оправки послов к Оттону, а отправила она их
до воцарения Романа П. Если бы Ольга крестилась при Романе II (как
утверждает только Продолжатель Регинона), то это могло случиться
только в Киеве, но подобное предположение не находит подтверждения
ни в одном источнике. Строго говоря, постановка самого вопроса о месте
крещения Ольги как исследовательской проблемы не корректна, ибо
означает отказ от показаний решительно всех независимых друг от дрУ'
1 Pritsak О. When and Where... P. 21 (Автор, впрочем, полагает, что «ДРУ*
Оттона I Константин VII даже протежировал Ольге перед германским koj
ролем как опытным могущественным миссионером, способным помочь еи
в организации церкви).
8 РорреА. Christianisierung... S. 462.
3 Так считает Фидас (Фе!5ад В. Op. cit. P. 648).
4 Роман II как соправитель мог, как полагает Прицак, представлять и^
перекую семью при крещении Ольги даже официально: «отцу было неД
суг — он был слишком занят литературным трудом» (!) (PritsaK О. Wie
and Where... P. 20-24).
Глава четвертая
165
источников (русских, латинских и византийских). Противоречия в
яЯх не имеют никакого отношения к локализации событий. Все они,
говоря в полном согласии о крещении Ольги в столице империи, в столь
же полном несогласии датируют этот акт по-разному. Здесь, в
датировке (и только в ней), и следует искать решения проблемы.
В одной из своих первых статей об Ольге я не исключал возможности
того, что версия крещения Ольги в столице империи является своего
рода «идеологической фикцией», сознательно распространенной обеими
заинтересованными в ней сторонами, русской и византийской, чему
могла способствовать хронологическая близость двух событий (приезд
княгини и ее крещение), даже если они в действительности произошли на
большом расстоянии друг от друга. Я предположил, что только под пером
хрониста решение Ольги креститься, принятое ею в Константинополе
при встречах с императорской семьей и отмеченное Скилицей как ее
«выбор» (яросареоц), и самый акт ее крещения могли предстать у
хрониста как одновременные события.1 В последующих статьях я отказался
от этой мысли, полагая, что подвергать сомнению факт крещения
княгини в Константинополе методологически недопустимо — это означало бы
приносить в жертву догадкам ясные и четкие свидетельства источников.
Сообщение хроники Иоанна Скилицы
о княгине Ольге
О приезде Ольги в Константинополь, кроме книги «О церемониях»,
с°общают две византийские хроники: Иоанна Скилицы и Иоанна Зона-
РЬ1' Первый писал в последней четверти XI в., более чем через 100 лет
Литаврин Г. Г. Путешествие... П. 41. Так, в частности, думал и Г. Ост-
'°г°Рский (Указ. соч. С. 1464).
166
Византия, Болгария, Древняя Русь
после визита княгини, но пользуется репутацией надежного
источника.1 Что же до известий Зонары (конец XII в.), то они заимствованы из
хроники Скилицы и ими можно пренебречь.
Скилица пишет: «И жена некогда отправившегося в плавание
против ромеев русского архонта, по имени Эльга, когда умер ее муж,
прибыла в Константинополь. Крещенная и истинной вере оказавшая пред.
почтение, она, после предпочтения [этого] высокой чести удостоенная
вернулась домой» (кш рсотгюбеюа ка! rcpoaipeoiv dXixpivoGc; ErciSeiKvuuevn
к\ахе.щ, аЦах, "пцпбеюа if\q яроодрёоеак; in' oikou dveSpaue)...2 Скилица не дает
точной даты — он поместил свое сообщение среди событий середины
40-х—середины 50-х гг. X в. в правление Константина VII (27.1.945-
9.Х.959), перечислив их в следующем порядке:
6 апреля 945 или 946 г., на Пасху, коронация Константином VII сына
и наследника Романа II (ему было тогда 6 лет); ликвидация двух
заговоров: одного в пользу Романа I (свергнутый с престола 16 декабря 944 г.,
он пребывал до своей смерти 15 июня 948 г. в ссылке на о. Прот),
второго — в пользу сына Романа I Стефана (он был в ссылке на о. Лесбос с
27 января 945 г. и умер в 19 лет, раньше отца3); в 952 г., после
непрерывных набегов на земли империи венгров в 943-948 гг., венгерский
архонт Вулусудис, или Вулцсу (Булчу),4 прибыл в Константинополь,
«притворно» принял крещение, был принят Константином VII,
удостоился титула патрикия и получил в дар большую сумму денег; «вскоре
после» визита Булчу прибыл в столицу империи и другой венгерский
архонт Гилас (Дьюла), который также крестился и удостоился тех же
почестей, но в отличие от Булчу взял с собой рукоположенного в
епископы венгров монаха Иерофея и остался верным сыном церкви, тогда
как Булчу стал вероотступником, возобновил набеги на империю и
Германию, был пленен и казнен по приказу Оттона I в 955 г. ;s приезд в
Константинополь и крещение русской княгини Ольги; смерть обрученной
с Романом II дочери Гуго Арльского Берты-Евдокии в 949 г.6 и
женитьба Романа II (видимо, в 956 г.) на дочери харчевника Анастасии (Фео-
фано); перипетии борьбы империи с арабами в 954-956 гг.7
Совершенно очевидно, что Скилица не придерживается здесь строгой
хронологической последовательности: он группирует события также по
1 Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Berlin, 1958. Bd. I. S. 337 f.
2 Ioannis Scylitzae Synopsis historiarum, ed. J. Thurn. Berolini et Novi
Eboraci, 1973. P. 240. 77-81.
3 Точные даты низложения и смерти Лакапинов Скилица здесь не дает —
они добавлены мною.
4 О датировке визитов архонтов венгров и об их именах см.: Moravcsik Gy-
Byzantium and the Magyars. Budapest, 1970. P. 194, 106.
5 Io. Scyl. P. 239. 59-76.
6 Ibid. P. 240. 82-86. Lounghis Т. С Les ambassades byzantinesen Occident
depuis la formation des etats barbares jusqu'aux Croisades (407-1096)
Athenes, 1980. P. 202
4o. Scyl. P. 240.87-242.46.
Глава четвертая
167
тематическому принципу (заговоры, отношения с соседями,
матримониальные акции царской семьи). Сообщение об Ольге ассоциативно
связано, несомненно, с известием о венгерских архонтах, а о них хронист
начал разговор в связи с венгерскими набегами на земли империи,
возобновившимися в 943 г. Приезд Дьюлы обозначен как случившийся
«вскоре после» (цех' ой noXii) визита Булчу, хотя между этими
событиями протекло 3,5-4 года.
Относительная хронология Скилицы позволяет отнести приезд Оль-
Рйк 10-11-летию между 945-956 гг. Хронист осведомлен о нападении
Игоря на Константинополь в 941 г., знает он также, что Ольга стала
вдовой до поездки в столицу империи, причем тон его сообщения
таков, как будто между гибелью Игоря и путешествием княгини прошло
совсем немного времени: второе событие произошло вслед за первым.
Представляется все-таки маловероятным, чтобы, говоря о путешествии
вдовы через 13 лет, можно было сказать «когда умер ее муж».1
Аналогия известий о венгерских архонтах и Ольге очевидна — она
представляет собой стилистический штамп: «крещеный (-ная),
высокой чести удостоился(-лась)». Но штамп не исключил и специфику:
среди выражений «чести» для венгерских архонтов назван дарованный им
титул патрикия, «честь» же, оказанную Ольге, хронист не
конкретизирует.
Сознавая, что Скилица дает немного для датировки визита (и
крещения) Ольги, отмечу все-таки, что сообщение о приезде княгини
хронист помещает до известий и о смерти в 949 г. Евдокии-Берты (невесты
юного Романа II) и до его женитьбы на Феофано (в 956 г., как принято
считать).
Ср фразу из «Проложного жития Ольги»: «по смерти мужа своего»
'■■^ин А. А. Похвала... С. 69).
168
Византия, Болгария, Древняя Русь
Описание приемов Ольги в книге
«О церемониях»
Центральное место среди всех источников о путешествии Ольги при-
надлежит, несомненно, описаниям приемов княгини в книге «О
церемониях» Константина VII. Во-первых, это единственное известие не
только очевидца и участника, но и главного организатора описанных в
обряднике приемов. Часть труда «О церемониях», включающая в себя
пассаж об Ольге, либо составлена лично, либо отредактирована самим
Константином VII.1 Во-вторых, труд носит характер специального
предписания. Он излагает нормы дипломатического этикета и придворной
жизни и факты с максимально возможной точностью. В-третьих, при
написании рассказа о приемах Ольги Константин использовал (если
просто не скопировал) официальные протоколы приемов княгини, которые
вели нотарии ведомства дрома и казначейства одновременно с
описываемыми в них событиями. Как бы ни была тренирована память
средневекового книжника-императора, он не мог запомнить состав 12
рангов, на которые были разделены 217 принятых им русских в ходе двух
приемов, число лиц в каждой группе и величины сумм серебряных мо-
нет-милиарисиев, дарованных каждому из них.
К сожалению, относительно точный, несмотря на четыре важных
пропуска, перевод Е. Голубинского2 остался малоизвестным в
отечественной литературе. Анализ же в историографии описания приемов
также, как правило, осуществлялся в отрыве от прочих частей книги
«О церемониях». Даже наиболее внимательные к источнику М. В.
Левченко и Д. В. Айналов, пытавшиеся его комментировать с учетом
других частей обрядника, применяли этот метод непоследовательно и были
не всегда точны в толковании деталей.3 Между тем ключи к
пониманию повествования о приемах правительницы Руси находятся во
многих других частях книги «О церемониях».
Все сказанное позволяет предложить вниманию (прежде всего
русских) читателей полный перевод текста рассказа о приемах Ольги (см.
Приложение I).4 Здесь же я ограничусь разбором лишь важнейших
данных этого источника.5
1 Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Bd. I. S. 365, 380-381.
2 Голубинский Е. История Русской Церкви. Т. I. М., 1901. С. 99-102.
3 Айналов Д. В. Княгиня Ольга в Царьграде//Труды Двенадцатого
археологического съезда в Харькове. 1902 г. Т. III. M., 1905. С. 12-20; Он же-
О дарах русским князьям и послам в Византии//Известия Отделения рУс'
ского языка и словесности. Т. 13. 1908. С. 290-307; Левченко М. В.
Очерки... С.227. 238-239.
4 Литаврин Г. Г. Путешествие... С. 99-102. К сожалению, и в моем пе'
реводе была допущена опечатка (на с. 44: «18 сентября» вместо нужного
«18 октября»).
5 Подробнее приемы Ольги императором рассмотрены мною в статье:
Литаврин Г. Г. Состав... С. 71 92.
Глава четвертая
169
Прежде всего о контексте, в котором находится рассказ о приемах
Ольги. Повествующая об этом 15-я глава 2-й книги, носящая следы
стиля и содержащая излюбленные выражения автора, имеет название «Что
8ужно соблюдать при приеме в великом триклине Магнавры, когда го-
судари восседают на троне Соломона».1 В главе во всех деталях
изложен церемониал приема императором послов иноземных держав.
Сначала сообщены некоторые общие правила.2
Я опускаю детали рассказа о церемониальных передвижениях
Ольги во дворце и описания его тронных залов. Такого рода комментарий
уже делался в историографии.3 Гораздо важнее уяснить не
материальный, а, так сказать, «дипломатический» реквизит приемов, порядок и
ход церемонии в сравнении с приемами послов других стран, чтобы
уточнить чин, статус, уровень, в соответствии с которыми была принята
княгиня.
Поскольку описания приемов Ольги местами сокращены с
неоднократной ссылкой на то, что часть церемонии шла обычным порядком,
как в «вышеописанных» случаях, необходимо восполнить эту лакуну.
Это тем более важно, что проблема чина приема Ольги получала весьма
разное решение: Левченко усматривал в ходе церемонии ряд моментов,
оскорбительных для достоинства правительницы русского государства.4
Острогорский, напротив, говорил о высокой степени почета,
оказанного Ольге.3 Не предрешая пока своего заключения на этот счет, приведу
из текста 15-й главы те детали, которые опущены в описании приемов
Ольги только во избежание повторов.6
При приеме в наиболее роскошном, главном тронном зале дворца —
в Хрисотриклине Магнавры, когда император восседал на троне
Соломона,7 получавший аудиенцию вводился в зал после того, как
участвующие в церемонии византийцы-носители почетных титулов «встанут
на свои места» в должном порядке. Иноземца вводил остиарий
(привратник). Впереди шествовал логофет дрома. На определенном
расстоянии от трона иноземец падал ниц, совершая проскинесис. Именно в этот
Момент играли органы и совершал, под воздействием скрытых внизу
Механизмов, движение трон Соломона, возносившийся вверх, а затем
опускавшийся в прежнее положение. Встав с колен, иноземец делал
несколько шагов к трону. Следовавшая за послом его свита делала то
Же самое одновременно с ним и расходилась по двум сторонам от
прохода к трону. Когда иноземец вставал на положенном расстоянии,
логофет от имени императора задавал ему этикетные вопросы (о здоровье
1 ConstantiniPorphyrogenitiDecerimoniisaulaebyzantinaeHbriduo, vol. I.
Bonnae, 1829. P. 566. 11 — 598. 12.
2 Ibid. P. 566. 15-570. 10.
3АйналовД. В. Княгиня... С. 14-16; Левченко М. В. Очерки... С. 218-221.
1 Левченко М. В. Очерки... С. 231-232.
Острогорский Г. Указ. соч. С. 1466-1467.
6 Подробнее см.: Литаврин Г. Г. Путешествие... С. 46-48.
'Decerim.,1. Р. 566. 11-570. 10.
170
Византия, Болгария, Древняя Русь
его государя, его вельмож и о благоденствии народа). Затем протонота-
рий дрома (начальник канцелярии ведомства внешних сношений)
вносил дары иноземца. Когда их подношение завершалось, посол вновь
совершал проскинесис и выходил из зала. Если приема ожидали послы
других стран, то по выходу первого по точно такому же ритуалу
вводился второй, затем третий и т. д. После выхода последнего иноземца
покидали зал и придворные. Лишь после ухода всех императоры
вставали, снимали парадные короны и одеяния и по царским переходам
возвращались в жилую часть дворца. Прием был завершен.
Практические цели посольства обсуждались с послом сановниками и самим
императором в другое время, в деловой обстановке.
В описаниях указывается, как специально для приемов были
украшены помещения дворца, площади и улицы близ него, кто из
чиновников отвечал за украшение того или иного объекта, чем он был украшен
и за какой счет (цветные ткани, золотые и серебряные вещи брали на
это время из церквей, богоделен, лавок ювелиров), как и где были
размещены в парадных одеяниях отряды дворцовой гвардии, в том
числе — oi Pcumauevoi 'Рак; («крещеные русы»),1 манглавиты из личной
охраны императора и носители всех титулов, «вплоть до последнего», атак-
же члены цирковых партий, певцы и музыканты. Зал для обеда в честь
иноземцев снаряжали по чину, принятому на Пасху.
Затем в 15-й главе помещены рассказы о нескольких приемах
Константином VII Багрянородным и его соправителем, малолетним
Романом II, состоявшихся с 31 мая по 18 октября.
Следуют 5 параграфов, каждый со своим заголовком: 1. О приеме
послов эмира Тарса, прибывших ради переговоров о мире и обмене
пленными и принятых Константином VII со своим уже коронованным
наследником Романом II 31 мая 4-го индикта, в воскресенье (впрочем,
автор повествует здесь не столько о самом приеме, сколько о
подготовке к нему).2 2. О самом приеме послов в тот же день.3 3. О спортивных
играх на ипподроме, устроенных в честь тарсских послов 6 августа,
в четверг — в день Преображения Господня, а затем, через «немного
дней» — 9 августа, в воскресенье, о торжественном пире у императора,
устроенном в честь тех же послов тарсского эмира.4 4.0 приеме 30
августа, в воскресенье, эмира Амиды, прибывшего в качестве посла эмира
Абу Хамдана (Сейф-ад-Даулы) и тех же послов из Тарса.5 5. О приеме
'Decerim.,!. P. 579. 21.
2 Ibid. Р. 570. 11-582. 22.
3 Ibid. Р. 583. 1.-588. 14.
4bid.P. 588. 15-592. 19.
5 Ibid. P. 593. 1-594. 14. О последовавшем после этого в том же 946 г.
обмене пленными (Константин VII обменял 2252 и отдал за выкуп 230
арабов) см.: Markopoulos A. Le temoignage du Vaticanus gr. 163 pour la periode
entre 945-963//£ищшкти т. 3. 'AGnva, 1979. X. 83-119. Co стороны
византийцев обмен осуществляли полководец Иоанн Куркуас и племянник
патриарха Фотия судья магистр Косма (Markopoulos A. Op. cit. P. 102), а со
стороны арабов — Сейф-ад-Даула (Westerinh L. G. Nicetas Magistras. Lettres
Глава четвертая
171
«Эльги Росены» (щс, "EXyaq PcoaEvriq1) 9 сентября, в среду, и 18 октября,
в воскресенье.2
Послы эмира Тарса прибыли 31 мая с огромной свитой в 1000
воинов (никакой дифференциации внутри этого контингента не сделано).
Принимали тарситов в Магнавре дважды, 31 мая и 30 августа, а6и9
августа того же года собственно приемов не было: послы видели игры на
ипподроме и обедали во дворце.3
31 мая послы из Тарса явились ко дворцу верхом на конях со своей
многочисленной свитой (вся ли она участвовала в церемонии приема,
а затем — на обеде, неизвестно). После приема состоялся обед, а после
обеда с императорами послам вручили в золотых, украшенных
драгоценными камнями чашах по 500 милиарисиев каждому (их было двое),
а их людям всем вместе 3000 милиарисиев (т. е. по 3 милиарисия на
человека — где эти деньги вручали, неизвестно).4 Имеется в 15-й главе
и описание игр на ипподроме, устроенных в честь тарсских послов в
четверг 6 августа,5 а 9 августа, в воскресенье, во время обеда с тарситами
были устроены и театральные игрища.6 На этот раз сказано, что вместе
с послами обедали члены их свиты (все ли — не указано). Кроме того,
на обед доставили из тюрьмы 40 тарситов-пленников. Оба посла снова
получили в золотых чашах по 500 милиарисиев, их люди, все вместе, —
3000 милиарисиев, а 40 пленников — 1000 милиарисиев. Посланы были
милиарисии и остававшимся в тюрьме пленникам-тарситам (их число
и сумма не указаны).7
При рассказе о последнем из описанных в 15-й главе приемов тарси-
тов 30 августа в Магнавре (в перечне приемов он непосредственно
предшествовал приемам Ольги) отмечено, что он был «во всем подобен
d'un exile (928-946). Paris, 1972. P. 136; Weiss N. Die Entscheidung des Kos-
mas Magistros iiber das Parokenrecht//Byz., t. 48, 1978. S. 477-500). Наза-
ренко полагает, что этот обмен мог иметь место также и в 957 г.
1 В оглавлении ко 2-й книге об Ольге сказано в иной грамматической
форме: «[прием] игемона и архонтиссы Эльги [из народа] рос» ("Ekyaq tcov
Puq)(Decerim.,I. P. 511. 5-6).
2 Ibid. P. 594. 15-598. 12.
3 Ibid. P. 570. 11-588. 14.
4 Важно заметить: 1000 розданных милиарисиев составляют ровно 83 но-
мисмы плюс только один милиарисии.
"Ibid. P. 588. 15-591. 16. Согласно «Малому синопсису» («Алфавитной
юридической книге»), составленному в XIII в., но основанному на «Васи-
ликах», являвшихся действующим правом в Х-ХШ вв., по некоему
* новому закону» «в воскресеый день как посвященный богу» запрещались
ИгРы на ипподроме (Jus Graeco-Romanum. Ed. С. Zachariae a Lingenthal.
Lipsiae, 1956, vol. II. P. 45).
__ Любопытно, что «театральные игрища» разыгрывались и в
воскресный день (затем они были устроены также на обеде, данном Ольге
императрицами, но в среду — De cerim., I. P. 597. 7). Либо они считались менее
гРеховными, чем игры на ипподроме, что кажется маловероятным, либо
♦Новый закон», упомянутый в «Малом синопсисе», принят после создания
Книги «О церемониях» (см. примеч. 88).
О возможном числе пленных см. с. 1 70, примеч. 5.
172
Византия, Болгария, Древняя Русь
вышеописанному», хотя на деле был менее торжественным сравнительно
с приемами и 31 мая в Магнавре и 9 августа в триклине Юстиниана: не
были на приеме члены кувуклия и разряды высших сановников, хотя
послы «виделись с василевсом и сколько хотели говорить, говорили»
На обеде в этот день для двух послов-тарситов и посла эмира Амиды
императоры не присутствовали. Обед давали два высших сановника
магистр Косма и паракимомен Василий. Гости были без свиты. За круг-
лым столом, специально выбранным для этого случая, чтобы «друзья-
сарацины» не стремились занять место один выше другого, сидели
всего пятеро.
Иными словами, возникает подозрение, что ссылки на
«вышеописанный» прием в протоколе приема 30 августа имеют в виду какой-то
другой прием, имевший место между 9 и 30 августа, но не отраженный
в сохраненных книгой «О церемониях» протоколах.1 Что же касается
приема Ольги 9 сентября, в описании которого также есть ссылки на
«вышеописанный», то при этом имеется в виду, по моему мнению,
определенно не прием тарситов 30 августа, а либо их прием в Магнавре
31 мая, либо же какой-то другой, случившийся между 30 августа и
9 сентября, описание которого также отсутствует в 15-й главе.
Во всяком случае это не был неизвестный прием Ольги,
предшествовавший приему 9 сентября, весь антураж и ход которого
свидетельствуют о том, что это была первая аудиенция, данная императором
княгине. Из-за этой неувязки приема 9 сентября с «вышеописанным» нельзя
с уверенностью судить о полном сценарии приемов Ольги, в частности,
говорить о том, были ли в ее честь организованы игры на ипподроме,
о которых как о подлинном факте пишут некоторые ученые,2 и
совершала или нет Ольга проскинесис. Если учесть, что перед обедом у импе-
1 Замечу в связи с этим, что Назаренко возражает мне и здесь: он не
считает и подборку протоколов хронологически последовательной, но
ссылается в основном (как Евгений Булгар — см. ниже) на упоминание о
приеме «испанов* 24 октября 949 г. Довод неубедительный: действительно,
Константин отобрал для описания не все приемы, но их помесячная
последовательность осталась в его «обработке» строго выдержанной. Что
касается моей оценки упоминаний об «испанах» как о беглых ремарках для
сравнения особенностей их приема с приемами арабов, то Назаренко ее
игнорирует, как и указание именно на строго помесячный порядок приемов с 31 мая
по 18 октября (Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга... С. 70, 73).
2 См. названные выше на с. 155 в примеч. 4 статьи С. А. Высоцкого.
О иной возможности предполагать в «исторических» сценах росписи Софии
Киевской не изображения эпизодов приемов Ольги императором и
посещения ею ипподрома (как думал Высоцкий), а как, например, сцены,
связанные со сватовством Владимира и его крещением, см.: Никитенко
К иконографической программе однофигурных фресок Софийского
собора в Киеве//ВВ, 1987. Т. 48. С. 101-107; Она же. Историческая
проблематика в росписи Софии Киевской. Автореферат кандидатской диссертации'
М., 1992. С. 9-20; Она же. Русь и Византия в монументальном комплексе
Софии Киевской. Киев, 1999. С. 77-122.
Глава четвертая
173
яТриц, когда другие «архонтиссы» делали проскинесис, а Ольга
ограничилась сдержанным наклоном головы, можно было бы предполагать
тоР°й вариант. Конечно, в Магнаврском зале, перед самим
Константном, восседавшим на троне Соломона, ситуация была иной. Но и кня-
'йНя не была простым послом...
Итак, передаю в кратком изложении описание первого приема «Эль-
йросены», «архонтиссы Росии», 9 сентября, акцентируя внимание
лишь на наиболее важных деталях.
Когда Ольгу ввели в зал и она шла к трону императора, за нею
следовали архонтиссы — ее родственницы и наиболее видные из служанок,
а за ними — послы и купцы «архонтов Росии». Все дальнейшее
совершалось по заведенному порядку, включая проскинесис (простирание
вин)> принимаемый близ трона (совершала ли его Ольга, мы судить, как
сказано, не можем).1 Произошел обмен (через логофета дрома)
церемониальными вопросами и ответами о здоровье и благоденствии правителей
и народа Руси. Ольгу провели затем через ряд помещений и
предложили присесть в ожидании нового приема. Его давали ей в другом
роскошном зале женские члены августейшей семьи — старшая императрица
Елена (она села на трон Феофила) и ее невестка (по браку или по
обручении с Романом II) (она сидела на стоящем рядом с троном золотом
царском кресле). Прежде чем ввели Ольгу и ее свиту, в зал по порядку были
введены жены носителей семи основных титулов (впрочем, к первому,
высшему рангу в данном случае принадлежали зосты — обладатели
чисто женского придворного титула). После этого приема и краткого
отдыха Ольгу пригласили в жилые помещения дворца, где ее приняли « ва-
силевс с августой и его багрянородными детьми. Сев по повелению ва-
силевса, она беседовала с ним, сколько пожелала».
В тот же день состоялись два обеда. Обед Ольге с женской частью
свиты давали императрицы (старшая и младшая). На трон Феофила
сели деспина и невестка, а архонтисса стояла сбоку. Когда трапезит
ввел архонтисс и они совершили проскинесис, архонтисса, наклонив
немного голову», села к столу там, где стояла, вместе с зостами, по
уставу. В то же время в другом зале император давал обед, «где пировали
всепослы архонтов Росии, люди и родичи архонтиссы и купцы». После
обеда в соответствии с рангами принимаемых гостей (их на обеде было
более 80) им были вручены от имени императора подарки — разные по
Размеру суммы серебряных монет (милиарисиев) (подробнее см. ниже
Раздел «Состав посольства»).
К десерту Ольга и 24 сопровождавшие ее женщин были приглашены
в Другой зал, где сидели Константин «василевс, Роман —
багрянородной василевс, багрянородные их дети, невестка и архонтисса». В конце
Согласно книге «О церемониях», проскинесис совершался два раза —
нескольких шагах от трона и по окончании аудиенции (De cerim., I.
•566-570); согласно Лиутпранду, проскинесис совершали трижды (Die
ei*keLiutprands von Cremona, hrsg. v. J. Becker. Hannover u. Leipzig, 1915.
u-]55).
174
Византия, Болгария, Древняя Русь
десерта всем русским женщинам были также вручены денежные дары
больше всего, разумеется, Ольге — «в золотой, украшенной драгоце„'
ными камнями чаше 500 милиарисиев».
18 октября, в воскресенье, состоялись снова два обеда, в разных п<>
мещениях, отдельно для мужской и женской частей русского посоль-
ства. Предшествовал ли обеду на сей раз официальный прием у импера.
тора и императрицы, неизвестно (напомню: 9 августа тарситам был дад
также только обед). Мужчин-русов (их было на этот раз 70) угощал
император, а Ольгу с ее 34 женщинами — «деспина с ее багрянородными
детьми и с невесткой». Всем русским были снова преподнесены
денежные дары, причем специально для Ольги и ее племянника
сравнительно с первым разом — значительно более скромные.
О датировке приемов Ольги Константином
Значение датировки приемов Ольги императором1 важно не только
для изучения истории Древней Руси и русско-византийских отношении,
но и вообще для византиноведения: время приемов Ольги является
единственным опорным пунктом (terminus post quem) для датировки
создания такого значительного исторического памятника, как книга «О Де'
ремониях» в целом и, по крайней мере, 15 главы 2-й книги.2
1 Подробнее этот вопрос был рассмотрен мною в статьях: Литаврин Г- '■
О датировке... С. 173-183; Он же. К вопросу об обстоятельствах... С. 49-5"•
2 Constantin VII Porphyrogenete. Le livre des ceremonies. Commentaire
(livre I — Chapitre 1-46/37) par A. Vogt, v. I. Paris, 1935. P. XVIII sq-i
Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Berlin, 1958. Bd. II. S. 381.
Глава четвертая
175
Я решительно поддерживаю тех исследователей, которые
разграничивают вопросы о дате приемов Ольги императором и о дате ее креще-
яяя- Дел0 в том, что только описания приемов Ольги в трактате «О це-
оемониях» заслуживают полного доверия, а в нем о крещении княгини
L сказано ни слова, тогда как во всех иных источниках путешествие
княгини в Византию и ее крещение представлены как события,
произошедшие одновременно и в одном месте. Конечно, данное обстоятельство
требует особого рассмотрения. Поэтому, оставив пока в стороне вопрос
о дате крещения Ольги, я буду говорить только о датах ее приемов и
лаже не о точных датах ее пребывания в Византии (мы не знаем —
летом или к началу осени она приехала и в какой день октября отбыла
домой).
Чтобы облегчить восприятие следующей ниже аргументации,
требующей неослабного внимания, позволю себе начать с конечного
вывода: приемы имели место, по моему мнению, в сентябре-октябре 946 г.1
В мировой же историографии обычно не подвергалась сомнению иная
датировка этого события — лето-осень 957 г. Важнейший довод в
пользу 957 г. привел еще 150 лет назад И. Рейске, автор первого подробного
комментария к боннскому изданию обрядника о дворцовых
церемониях. Он указал на то, что на двух приемах Ольги присутствовала не
названная по имени «невестка» (уицфл) Константина VII, которой могла
быть только Феофано, ставшая женой Романа II примерно в 956 г.2 Эту
дату принял в своем фундаментальном труде и Г. Острогорский,
который считал, что 9 сентября приходилось на среду, а 18 октября на
воскресенье только в 957 г.3 Со ссылкой на него 956/957 г. приняли как
время брака Романа II с Феофано почти все историки. Принимаю ее и я,
но она, как я надеюсь показать, не имеет прямого отношения к
датировке приемов Ольги.
Не принимаю я другого утверждания, а именно — что Феофано в
956-957 гг. уже родила Роману II первенца (будь то Василий, будущий
Болгаробойца, или какой-то другой ребенок, законный или внебрачный).
Обосновывается этот тезис главным образом одной из фраз описания
1 Согласно разысканиям Назаренко, идею о путешествии Ольги в 946 г.
высказывали два немецких историка уже в середине-третьей четверти
XVIII в. (И. Геснер и И. Тунманн), и эту датировку и пытался «возродить»,
как пишет Назаренко, Литаврин, хотя она уже в начале XIX в. была
раскритикована А. Шлецером, затем Ф. И. Кругом и др. (Назаренко А. В.
Когда же княгиня... С. 66-67, 80-81). Не знал Назаренко, однако, что Литав-
Ринмогбы «отыскать» эту идею и поближе: возможность предпочесть 946 г.
(хотя затем им же отвергнутый) предусматривал в 1792 г. и Евгений Бул-
аР> архиепископ Славенский и Херсонский (совершенно убежден — ни Гес-
еРа, ни Тунманна Евгений не читал, как не читал их всех я). См. при-
еч2- 115, а также: Литаврин Г. Г. К вопросу... С. 50.
De cerim., I, P. 700. Главное основание этой датировки — приведенное
Ше известие Скилицы.
s Ostrogorsky G. Geschichte des byzantinischen Staates. Munchen, 1963.
176 Византия, Болгария, Древняя Р сь
приемов Ольги, а также показаниями Скилицы и Пселла о датах экца.
ни детей Романа II и Феофано, Василия II и Константина VIII. Целесп.
образно поэтому сказать сначала о сообщениях названных хронистов
Скилица пишет, что Василий II умер в 70-летнем возрасте (15) декабри
6534 (1025) г.1 (рождение его следует в таком случае отнести к 955 r.V
что коронован он был ребенком весной (на Пасху) 6468 (960) г. 3 индиц!
та, а в следующем, 960/961 г. родился его брат Константин (VIII),2 умер,
ший будто бы также 70-летним 12 ноября 6537 (1028) г. 12 индикта.3
Византинистам известно, что свидетельства Скилицы о
продолжительности жизни названных василевсов недостоверны (укажу хотя бы на
одно очевидное противоречие в приведенных датах: родился
Константин в 960/961, а умер в 1028 г., т. е. прожил он отнюдь не 70, а 67-
68 лет). Еще более произвольны на этот счет показания другого автора
XI в., Михаила Пселла. Он пишет, что Василий, принявший в 976 г.
власть двадцатилетним, правил 52 года и умер в 1025 г. на 72 году, а
Константин VIII, который был моложе брата на 2 года, воцарился в 1025 г.
на 70-м году, а умер в 1028 г.4 (небрежность Пселла в данном вопросе
вопросе видна хотя бы из того, что продолжительность правления
Василия II он определил в 52 года, тогда как по его же данным она
равнялась 49 годам, а возраст Константина, в котором он воцарился, нужно
определять не в 69-70, а в 67 лет).5
Известно, что во время смерти Константина VII 9 ноября 959 г. его
внук Василий был едва годовалым.6 Византинисты давно отметили все
эти несоответствия. Более полувека назад они были тщательно
проанализированы Г. Острогорским и Э. Штайном,7а недавно еще раз Н. Иконо-
4oScyl.P. 368. 34-369. 15.
2 Ibid. P. 248. 1-2.
Mbid. P. 374. 41-42.
4 Michel Psellos. Chronographie ou 1'histoire d'un siecle de Byzance (976-
1077). T. I. Texte etabli et traduit par E. Renauld. Paris, 1967. P. 24. 7-8; 25.
5-6.
5 В одной из последних статей о поездке Ольги Назаренко
рассматривает имеющиеся в источниках противоречия относительно даты рождения
Василия II (в основном 958 или 955 г.). Он полагает, что альтернативная
дата (955 г.) (вопреки тому, что она отвергнута в византиноведении) никем
не опровергнута, и поэтому можно допустить, что 2-летний Василий
присутствовал на десерте вместе с матерью и отцом (Назаренко А. В. Еще раз о
дате поездки... С. 162-164).
6 Plngree D. The Horoscope of Constantine//DOP, 27. 1973; Sevcenko I-
Poems on the Deaths of Leo VI and Constantine VII in the Madrid Manuscript
of Scylitzes//DOP, 24, 1969-1970. P. 211, 221-223 (магистр Симеон
обращается в поэме к Константину VII, Роману II и младенцу Василию, не уп°
миная Константина (VIII), так как Василий II родился до смерти Констай^
тина VII 9 ноября 959 г., а Константин VIII, бывший по согласному свиД<;
тельству источников моложе брата на 2 года, — после нее) (Markopoulos^-
Le temoignage... С. 96. 34-40, 110).
7 Ostrogorsky G. und Stein E. Die Kronungsordnungen des Zeremonie'1
buches //Byz., 1932, 7. S. 198.
Глава четвертая
177
миДисом, привлекшим исчерпывающий круг источников, в том числе
_оКументальные материалы из южноиталийских провинций империи,
рождение Василия он датировал январем 958, а Константина — 960/
961 г.1
Констатация этих фактов не может, однако, служить
доказательством того, что в сентябре 957 г. Феофано еще не была женой Романа II
и ее не было в императорском дворце. Приведенные данные позволяют
только утверждать, что осенью 957 г. Василий никак не мог, даже в
раннем младенчестве, присутствовать на приемах Ольги: он еще не родился.
Между тем А. В. Назаренко, ссылаясь на Скилицу и на путаное
известие Титмара Мерзебургского о некоей «порфирородной» Елене,
которую пытались сосватать за Оттона II, а затем выдали за князя Руси
Владимира (!), полагает, что она и могла быть старшей дочерью Романа II
ив 957 г., по крайней мере в двухлетнем возрасте, присутствовать на
«интимном» десерте 9 сентября 957 г.; ее рождение тогда следовало бы
отнести к 955/956 г., а брак Романа II с Феофано к 954 г.2
Мои сомнения, однако, сводятся, во-первых, к тому, что, во-первых,
если ребенку было в сентябре 957 г. 2 года, то родился он в 955, а зачат
был в 954-конце 955 г., когда его папе, родившемуся в 939 г., было едва
15 лет. Сочтем и это возможным: по византийским законам юношам
разрешалось жениться, когда им «более 14 лет» и они способны, как
сформулировано в законе, «выделять сперму», а девицам — в 13 лет,
когда они уже могут « сперму принять ».3 Но, во-вторых, десерт не был
столь уж интимен,4 и присутствие двухлетнего ребенка грозило нарушить
1 Oikonomides N. Cronologia dell'imperatore bizantino Constantino VIII
(962). Studi Salentini, f. 19, 1965. P. 174; Idem. Documents et etudes sur les
institutions de Byzance (VIIe-XVe s.). London, 1976, pt. XIII. P. 173-176.
Приняты эти даты и в The Oxford Dictionary of Byzantium. V. I. New York;
Oxford, 1991. P. 281, 503. Икономидис признал данные поздних
источников о рождении Василия в 955 г. малодостоверными (на них ссылается
А. В. Назаренко «Еще раз о дате поездки... С. 162-164). Однако в целом
солидарен с Назаренко в этом вопросе Поппэ (Рорре A. Christianisierung...
S- 461). В этой же статье Икономидис отстаивает пасху 945 г. как
возможную дату коронации Романа II, Назаренко предпочитает 946 г. Не
вдаваясь в детали подсчетов, соглашусь с автором: время коронации сына
Константина VII не противоречит гипотезе о приеме Ольги (на котором Роман
присутствовал как соправитель) осенью 946 г., и поэтому вопрос о начале
•^правительства молодого императора с отцом «из дискуссии о времени
путешествия Ольги в Константинополь надо исключить» (Назаренко А. В,
Когда же княгиня Ольга... С. 77). Странным образом сам Назаренко не
исключает дату коронации из числа доводов в дискуссии: в этой же статье
возможность относить коронацию Романа II к 947 или 948 г. он относит К чис-
"У аргументов в пользу датировки приемов Ольги 957 г. (Там же. С. 68).
. Назаренко А. В. Когдаже княгиня... С. 77-60; Он же. Еще раз... С. 159-
3Jus Graeco-Romanum, vol. IV. Lipsiae, 1865. P. 51.
I0 На некой «интимности» десерта настаивают и Острогорский и Поппэ
,. Сг^рогорский Г. А. Византия и киевская княгиня... С. 146; Рорре A. Chris-
'■"iisirung... S. 464).
178
Византия, Болгария, Древняя Русь
всю чинность дипломатической трапезы. Ведь рядом с золотым столом
за которым сидели августейшая семья и Ольга, трапезничали за
своими столами 34 ее спутницы (и, конечно, не меньшее число сановитых
византиек), которым, как и Ольге, по завершении десерта были препод-
несены милиарисии. Ведь в сущности сходная «интимность» была и на
обеде с императрицами, когда княгиня сидела с ними (справа от
нимфы и слева от зосты или между двумя зостами) за особым столом (апо-
коптом), а рядом пировали с византийками ее 24 женщины. Отличие
на десерте 9 сентября заключалось лишь в присутствии царственных
мужчин, что увеличивало скорее не интимность, а официальность
трапезы.
Остановлюсь на одном из моих важнейших доводов в пользу 946 г. —
на строго помесячном порядке 6 описанных приемов. Об этом доводе
А. В. Назаренко, в отличие от других коллег, даже не упоминает, не
усматривая, как видно, в протоколах столь очевидной детали. Да и само
описание он считает отнюдь не протоколами, а обработанным
литературно текстом, в котором заботливо удалена конкретика в пользу
«модели» — обобщений, типового церемониального формуляра. Здесь он и
указывает, как некогда Евгений Булгар, на некоторые отклонения в
хронологическом порядке описания приемов.1 Напомню, что, не
указывая года, Константин приводит точные числа месяцев и дней недели
всех приемов, в том числе двух приемов Ольги: среда 9 сентября и
воскресенье 18 октября.2 Вслед за Острогорским и другие ученые
полагали, что подобное совпадение кадендарных дней с днями недели
соответствует в самостоятельное правление Константина VII только 957 г.,
который и признали точно доказанной датой приемов Ольги.3
Однако оба названные аргумента (о первенце Романа и о совпадении
чисел месяца и дней недели) отнюдь не бесспорны. Во-первых,
упомянутое совпадение календарных дат с днями недели характерно не
только для 957 г. Кроме того, Роман II был женат дважды: первый раз по
воле своего деда Романа I Лакапина он был еще в 944 г. обручен с
дочерью Гуго Арльского (Прованского) Бертой, переименованной в Евдокию
и умершей в Константинополе 10-11-летней девочкой в 949 г.4
Как для принятого в то время в Византии календаря, так и для
действующего поныне характерно периодическое совпадение календарных
чисел месяцев с одними и теми же днями недели. Полный цикл такой
периодической повторяемости равен 28 годам — в их ходе любое число
любого года трижды приходится на один и тот же день недели с
периодичностью: 11 лет — 6 лет — 11 лет и снова: 11 — 6 — 11 лет.5Посколь-
1 Назаренко А. В. Когда же княгиня... С. 69-70, 73. См. также выШе
с. 172, примеч. 1.
2 De cerim., I. P. 594. 16, 598. 2-3.
3 Laehr G. Die Anfange des russischen Reiches. Berlin, 1930. S. 103-Ю6;
Острогорский Г. Византия и киевская княгиня Ольга... С. 1465.
4 Liutprand. S. 137, 141; Io. Scyl. P. 231. 58; 240. 82.
5 См.: Володомонов Н. В. Календарь: прошлое, настоящее, будущее. М-<
1974. С. 24-27.
Глава четве тая
179
„У в самостоятельное правление Константина VII (945-959) подобные
совпадения чисел месяца с днями недели имели место только два раза:
„ 946 и в 957 г., постольку задача сводится к тому, чтобы определить,
какую из этих дат следует предпочесть.
На указанное совпадение дней недели и чисел месяцев в 95 7 и 946 гг.
указывал уже в конце XVIII в. архиепископ славенский и херсонский
Евгений Булгар, отдавший предпочтение 957 г., следуя той же
аргументации, что и И. Рейске.1
Выдвигая свою концепцию о том, что предпочтителен, напротив,
не 957, а 946 г., я выразил в 1986 г. в одной из статей2 надежду на
критику коллег по существу моей аргументации, с тем чтобы выявить в ней
уязвимые места и тем самым содействовать более убедительному
решению вопроса.
Как я и надеялся, появились отклики на мою гипотезу с
выражениями согласия,3 появилась и критика. Что касается выражений несогласия
со мной (частичного или полного) Фезестоуна, Ариньона, Высоцкого,
Подскальского, Прицака, Брайчевского и др.), то я ограничусь
ремарками в примечаниях, так как их возражения или совсем не
мотивированы и не сопровождаются анализом моей аргументации по существу,
или свидетельствуют о весьма поверхностном и далеком от точности
ознакомлении с моими выводами. Также в примечаниях я отреагирую
и на работы, авторы которых целиком или частично разделяют мою
точку зрения (Водов, Мюллер, Тиннефельд, Зайбт, Толочко, Котляр,
Рапов и др). В сущности, внимательный анализ моей аргументации
сделали лишь Поппэ и особенно Оболенский и Назаренко. Они не только
отводят мои доводы как сомнительные (и имеющие целью лишь
подкрепить, по словам Назаренко, выдвинутую еще в XVIII в. и давно
отвергнутую гипотезу), они высказывают (и это главное) новые
соображения в пользу традиционной точки зрения.
Контраргументы трех авторов во многом совпадают. Они не новы со
времен Рейске и Евгения Булгара. Новым может быть только их
опровержение. Попытаюсь предельно объективно проанализировать все
доводы «за» и «против» как 946-го, так и 957 г.
Необходимо оговориться: один из названных авторов поставил под
сомнение немало сведений источников и в сущности все мои суждения:
пинак 15-й главы 2-й книги, аутентичность пяти заглавий приемов,
Указанный в пинаке и и в двух заголовках 4-й индикт, 946 г. как год
1 Евгения Булгара архиепископа славенскаго и херсонскаго
историческое розыскание о времени Крещения Российской Княгини Ольги. СПб.,
■'•'92. Пользуюсь случаем поблагодарить Б. А. Рыбакова, указавшего мне
1986 г. на это, неизвестное мне ранее сочинение, и предоставившего
возможность с ним ознакомиться.
2 Литаврин Г. Г. К вопросу об обстоятельствах... С. 57. См. также: Ли-
Ъаврин Г. Г. Реплика... С. 83.
3 См.: Muller L. Die Erzahlung... S. 785-796; Idem. Die Taufe... S. 78; Vo-
a°'f Vl. Naissance... P. 30-37; Котляр Н. П., Смолич В. А. История... С. 48 и др.
180
Византия, Болгария, Древняя Русь
приема Константином VII и Романом II арабских послов по поводу 0g.
мена пленными, идентификацию «невестки» с Бертой, дату рождения
Василия II, число детей Романа II, дату коронации Романа II, восседа.
ние свекрови и невестки на одном троне... Часть этих проблем выходит
за рамки трактуемой темы и тесно связана с крупными вопросами
византиноведения в целом, и я не имею возможности с равной степенью
внимания рассмотреть каждый из них.
Как наиболее серьезный из доводов в пользу 957 г. уже Острогорский
справедливо расценил следующее место из описания первого приема.
Говоря о десерте в особом помещении после обеда 9 сентября,
Константин пишет: «Сидели здесь василевс, Роман —багрянородный василевс,
багрянородные их дети, невесткаиархонтисса»,1 т. е. Ольга.
Употребленное здесь местоимение toutcov (их) во множественном числе дает
основание думать, полагают ученые, что детей в это время имел не только
Константин VII, но и Роман II, что естественно не для 946 (Роману было
тогда 7 лет), а для 957 г.2
Но и этот аргумент не бесспорен. Я считаю не подлежащим
сомнению, что речь в данной фразе идет о «багрянородных детях» старшей
пары —о сестрах Романа II: он сам как соправитель отца (василевс)
упомянут в перечне до них. Почему же нет при этом упоминания о старшей
царице — о «деспине» Елене? Ответов может быть несколько.
Главным из возможных объяснений я считаю сознательное,
вынужденное умолчание о Елене в данном месте (сделанное, может быть, по
воле самого Константина VII, весьма внимательно, как это явствует из
упоминания об «испанах», читавшего и правившего протоколы).
Обычно старшей императрице оказывали предпочтение перед ее
багрянородными детьми. На приеме Ольги в царских покоях сидели император
«с августой и его багрянородными детьми». На «женском» пиру 18
октября Елена сидела «с багрянородными ее детьми, с невесткой» и ар-
хонтиссой. Знаменательно, однако, что когда нужно было упомянуть и
автократора и императора-соправителя, места для Елены не нашлось.
Составители протокола оказались перед деликатной проблемой.
Случай был из ряда вон выходящий из дипломатической практики
Византии: принимали женщину — фактическую правительницу крупного
государства. Для двух приемов — в императорских покоях и на десерте
9 сентября — было признано целесообразным — по исключении —
присутствие как мужских, так и женских представителей августейшей
семьи. Перед церемониймейстерами (и, видимо, самим главным
«режиссером» — Константином VII) встала редкая необходимость в практике
дворцовых приемов иностранных послов перечислить членов царской
'Бесепт.Л. Р. 597.20-22.
2 НазаренкоА. В. Когда же княгиня Ольга... С. 80-83; ПоппэА.
Феофана Новгородская... С. 112; Рорре A. Once again concerning the baptism-
P. 277, n. 29. Этот довод приводит и Д. Оболенский, полагающий, чТ°
Константин VII, как и Скилица, говоря о «невестке», имеет в виду ФеоФа
но (Obolensky D. Ol'ga's Conversion... P. 148-149).
Глава четвертая
181
>мьи и в то же время обеспечить строгое соблюдение полагающегося
^дротоколу порядка титулования. Употребить местоимение «его дети»
чмея в виду Константина VII) было невозможно, так как в таком
случае получилось бы, что детей имел только Роман. Поставить же имя
„густы Елены сразу после имени мужа, как это было обычно в других
.(«чаях (когда не было речи о соправителе), было еще более
затруднительно, так как Роман II был не просто одним из порфирородных, а
соправителем (василевсом) и ему принадлежало второе место в иерархии.
Именно это обстоятельство и было сочтено главным — второе место
Роману И было обеспечено в протоколе (за счет его матери).'
Даже предпочитая это объяснение, я укажу и на другие возможные
гричины отсутствия упоминания о Елене на десерте 9 сентября.
Во-первых, нотарий мог упустить из виду, что на десерте почему-то не
присутствовала старшая императрица. Во-вторых (это и следующее
предположения я считаю теперь менее вероятными,2 так как они противоречат
моему главному объяснению), синтаксис пассажа далек от
совершенства, примеров неверного употребления в протоколах притяжательных
местоимений и форм единственного и множественного числа сказуемых
немало (см. Приложение 1). В-третьих, составитель или переписчик
протокола (трактат «О церемониях» сохранился в единственной
рукописи XII в.3) мог пропустить слово «деспина» («августа») после первого
«василевс». Факт же небольших пропусков в описании приемов мною
уже был отмечен.4
Весьма существенно к тому же, что и в данном случае и на приеме
Ольги 18 октября императрицами в перечне членов правящей семьи
невестка названа на последнем месте, после багрянородных детей
старшей пары. Если допускать, что среди «их детей» имеются в виду также
дети Романа, получится, что они не были в то же время детьми
невестки. Защищая тезис об «их детях» как и о детях Романа II, придется
пойти весьма далеко в разного рода догадках. А именно вообразить, что 18-
летний Романа имел к 957 г. двух-трехлетнего (как минимум)
незаконнорожденного ребенка, а его отец, ревнитель и блюститель строжайшей
придворной обрядности, решился демонстрировать на официальных
приемах иностранных послов младенца — «плод греха» своего
наследника. Между тем как раз в данном пункте Константин VII не мог не быть
особенно щепетильным: его глубоко уязвляли толки о том, что он сам
незаконнорожденный, так как родился от четвертого брака, не
признанного церковью...
Эти соображения я высказал в статье «Русско-византийские связи в
^Редине X в.»(ВИ. 1986, № 6. С. 41-52). К сходным выводам, не зная моей
' атьи. пришел и Ф. Тиннефельд. Он справедливо заметил, что если бы
ТаРий написал «их дочери» или «его сестры», все затруднения были бы
^одолены (Tinnefeld F. Die russische Furstin..., S. 35). Ср. также: Ра
VP'M. Русская церковь... С. 156.
г ,„^екогда я предпочитал именно их (Литаврин Г. Г. О датировке...
Moravcslk Gy. Byzantinoturcica, I. S. 382.
литаврин Г. Г. Состав посольства... С. 72-73.
182
Византия, Болгария, Древняя Русь
Согласно Малому синопсису и обряднику, только после рождецй
невесткой багрянородного дитяти она обретала статус августы и прав
на упоминания ее имени непосредственно за именем мужа.' Нимфа ж
на приемах Ольги еще не августа, она еще не родила Роману II первен.
ца. Она — либо Берта, и это решало бы все, либо Феофано, но еще Нр
ставшая матерью Василия П. Одним словом, аргументе «их детьми» -_
не аргумент против датировки приемов Ольги 946 г.
А. В. Назаренко тем не менее готов отказать в важности сделанных
наблюдений. Он допускает присутствие на приемах если не Василия Ц
то некоей старшей дочери Романа II (Елены ?) (о чем уже была речь
выше). Назаренко полагает также, что порядок титулования членов
правящей семьи, как и придворный церемониал и вообще
«византийский протокол», известны недостаточно, а значит, и ссылки на него
немногое дают.2 Напротив, именно эта сторона дворцовой жизни
достаточно хорошо изучена. Иерархическая последовательность перечня
членов августейшей семьи в официальных документах всегда соблюдалась
неукоснительно. Невестка, повторю я, всюду в 15-й главе названа на
последнем месте, из чего с несомненностью следует, по моему мнению,
что она еще не стала матерью.
Прежде чем рассмотреть отмеченное выше соответствие дней
недели и чисел месяцев, укажу на чрезвычайно важное, но упускаемое из
виду в историографии обстоятельство, имеющее по сути дела
решающее значение для датировки приемов княгини. Все 6 приемов,
названных Константином VII в 15-й главе, расположены в помесячной
хронологической последовательности, начиная с мая и кончая октябрем:
31.V, 6.VIII, 9.VIII, 30.VIII, 9.IX, 18.Х. Кроме помесячного порядка
приемов в качестве второй существенной опоры для точной датировки,
в заглавии к описанию приема тарсских послов 31 мая, в оглавлении
к 15-й книге (в пинаке) и перед рассказом об играх на ипподроме 6
августа имеется указание на 4-й индикт.3 В самодержавное правление Кон-
1 См. Missiou D. ДОо Bu^avtivoi кабеототко! opoi (Айуобота ка1 ВаоЛюоа)//
BYZANTIAKA, 2, 1982. Z. 138. А. В. Назаренко (Когда же княгиня... С. 76.
См.: Он же. Еще раз о поездке... С. 161-162) ссылается на эту же работу
(в ее немецкоязычном варианте: Missiou D. Uber die institutionelle Rolle der
byzantinischen Kaiserin//Akten des XVI Internationalen Byzantinistenkon-
gress. Wien, 1982, T. II. Th. 2 = JOB, 32/2), предпочитая те случаи,
приводимые автором, когда жены соправителей в позднеантичный и ранневи-
зантийский периоды (но не в X-XI вв.) не становились августами. М. МаК'
Кормик, специально занимавшаяся проблемой статуса и придворног°
церемониала женской части правящей семьи (McCormicM. Eternal Victory;
Triumphal Rulership in Late Antiquity, Byzantium and the Early Medieva
West. Cambridge, 1986), со ссылкой на это же исследование Миссиу, пРи
ходит к иному выводу: «начиная к VIII в., по крайней мере, статус имп ^
ратрицы зависел от рождения наследника мужского пола» (The Oxford DlC
tionnary of Byzantium. Vol. I. P. 694).
2 Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга... С. 75-76.
3Decerim.,I. P. 511. 1.
Глава четвертая
183
янтина VII 4-й индикт имел место только в 6454 г., соответствующем
Сентября 945-31 августа 946 г.
Создается впечатление, что император при составлении данного тру-
а затребовал у логофетов дрома (главы ведомства внешних сношений)
" оТОколы приемов за определенный срок, насыщенный аудиенциями,
«авными им иностранцам. И император использовал эти протоколы,
частично переписав (или велев переписать) полностью, следуя тому
хронологическому порядку, в каком они были сложены в архиве (или были
вписаны в копийную книгу). Срок этот соответствовал 31 мая-18
октября одного и того же, как я считаю, 946 г. Что же касается 957 г., то
лаю-августу этого года соответствовал не 4-й, а 15-й индикт. Казалось
5ы, уже одного этого достаточно, чтобы предпочесть 946 г. 957-му.
Однако укажу сам на один контрдовод в связи с только что
изложенным аргументом, о котором я не нашел упоминания у моих
оппонентов. Значение указания на 4-й индикт в 15-й главе как на датирующий
признак приемов Ольги ослабляется тем фактом, что с 1 сентября по
принятому в Византии летосчислению (от «сотворения мира» и по
индиктам) начинался новый индикт. Сентябрь-октябрь 946 г. (6455)
приходились не на 4-й, а на 5-й индикт (а в 957 г. на 1-й). Можно с
уверенностью утверждать, что между протоколом от 30 августа 946 г. и
описанием первого приема Ольги 9 сентября Константин опустил какую-то
часть протоколов, вместе с которыми выпало и указание на новый, 5-й
индикт. Это тем более вероятно, что под 30 августа кратко описан один
прием эмира Амиды — посла опасного врага империи Сейф-ад-Даулы,
мира с которым империя всегда искала. Едва ли это был его первый и
последний прием: известно, что в 946 г. переговоры с арабами
завершились успешно, и именно этот эмир с арабской стороны руководил
обменом.1 В конце концов, даже если предпочесть 957 г., то и в этом случае
знаменательно отсутствие в протоколах о приемах Ольги указания на
15-й индикт. Зато есть ремарки, что многие детали «чина приемов»
Ольги совпадали с теми, которые имели место на приемах именно тар-
ситов, о которых было рассказано непосредственно раньше, а не на
приемах каких-либо иных послов, которых Константин мог принять 10-
11 лет спустя, в промежуток между 946 и 957 гг., если бы
предполагаемый 11-летний (а не 10-дневный) пропуск в протоколах действительно
Имел место.
Сторонники датировки приемов 957 г. делают весьма мало вероят-
0е Допущение, что под рукой Константина VII оказались документы
**ЕУХ разных периодов его царствования, которые разделены 11 года-
и> но сохранили строгую помесячную последовательность с 31 мая до
октября. Т. е. «стык» этих разделенных 11 годами периодов при-
лея на десятидневку между 30 августа и 9 сентября, Константин буд-
QTQbI сРазу «перескочил» от протокола 30 августа 946 г. к протоколу
сентября 957 г., когда — по совершенной случайности — кален-
Рные порядки этих разделенных 11 годами лет (946 и 957) также
См-с 170, примеч. 5.
184
Византия, Болгария, Древняя Русь
совпадали.1 Предполагая именно такой казус, Прицак (и не только 0н^
1 Непонятно, почему Назаренко считает, что совпадение дней недели
числами месяцев и помесячный порядок приемов — слабый аргумент п
пользу 946 г. (о помесячном порядке он даже не упоминает), поскольку Со.
впадения «календарных порядков года» — явление ординарное (кто бы
осмелился возражать?!). Он насчитывает в течение столетия таких
совпадений 14-15, исходя из непонятных мне закономерностей (у меня получа.
ется 11, реже — 12). Странно также, что в перечне лет, когда это имело
место, у Назаренко отсутствует как раз отстаиваемый им 957 г. Но причем
здесь столетие? Речь же идет только о времени самостоятельного
правления Константина VII (945-959), когда «календарные порядки» за 14 лет
совпали только 2 раза (в 946 и 957 гг.). Именно на это совпадение прежде
всего и указали И. Геснер, Евгений Булгар, И. Рейске и многие другие
в том числе и я, как на отнюдь не случайность. Случайностью действительно
было только то, что оно имело место в 4-й индикт (в 4-м индикте 9
сентября на среду и 18 октября на воскресенье приходились в X в. только
трижды: в 901, 946 и 991 гг.). Именно 946 г. нам и важен (только для этого года
в интересующий нас отрезок времени имеет место соответствие всех
элементов датировки). Именно поэтому, видимо (хотя я теперь не уверен,
понимает ли меня автор), он предпринял превосходящую всякое
воображение попытку поставить под сомнение само указание в источнике на 4-й
индикт. Он действительно отметил одно явное противоречие в заголовках:
совмещение во времени приема «испанов» (949 г.) и арабов (в 946 или 957 г.).
Назаренко рассматривает заголовки и пинак как поздние и
несовершенные, интерполированные в описания приемов неизвестно когда. Поэтому
в них недостоверны те детали, которые не отыскиваются в самих текстах
описания приемов, недостоверны в том числе и указания на 4-й индикт.
Обоснования этой идеи мне представляются обескураживающими: и
лексика в заголовках и пинаке местами отклоняется от лексики
соответствующих пассажей текста, и время приема испанов (в 949 г.) там совмещено
как одновременное с временем игр на ипподроме в честь арабского
посольства (в 946 или 957 г.), а также упомянуто об обмене пленными как о цели
посольства арабов, а в тексте об этом ни слова (там же. С. 68-70). Но
лексические несовпадения невелики, совмещение приемов испанов и арабов""
действительно явная небрежность, но пленные арабы не только
упоминаются в тексте — некоторые из них участвовали в пирах, приведенные из
тюрем, и получили дары; «испаны» же вплетены в текст как краткие реп'
лики без всякой датировки и совмещение — абсолютно ошибочное — ДаТ
их приема с приемом арабов (сказано: «тогда же») действительно противо'
речит тому, что сказано о них в тексте, о целях же посольств вообще не
говорится в описаниях приемов вообще — и арабов и Ольги (в том числе и
в заголовке). Пинак и заголовки в самом деле могли не принадлежать Кой
стантину, быть составлены позже и интерполированы, но соображени
Назаренко, что индикт 4-й был вставлен автором заголовка потому, что о
увидел об упоминании пленных в тексте описания приема 31 мая и, зН»
об единственном обмене пленными при Романе в октябре 946 г., т. е. в «"
индикте, им и пометил прием 31 мая, который будто бы случился на с
мом деле в 957 г. Он считает, что вся ситуация в арабо-византийских отно_
шениях более «согласуется» не с 946, а с 957 г., когда послы арабов так#
Глава четве тая
185
порит об описанных Константином двух приемах Ольги в
Константинополе: в 946 ив 957 гг.1
Доводом против датировки приемов 946-м г. служило и вставленное
аЖды в рассказ о приемах тарситов летом 946 г. упоминание о при-
мах Константином VII24 октября «испанов», т. е. послов халифа
Коровы,2 дата прибытия которых (949 г.) известна из сочинения Лиутп-
анДа.3 Оба упоминания носят характер беглых замечаний о том, каки-
«лбыли отличия в порядке приема «испанов» сравнительное обычными
приемами (иначе был украшен один из залов Магнавры, а Хрисотри-
кчин не украшался вообще, ибо «испаны» «не обедали вместе с ва-
силевсами»). Именно эти ремарки об «испанах» послужили Евгению
Булгару в качестве одного из главных аргументов в пользу 957 г. (они,
по его мнению, показывают, что хронологический порядок описания
приемов у Константина не выдержан).4 Однако отмеченные фразы об
испанах — не более чем следствие редакторской правки протоколов
самим Константином VII. Обе они вписаны характерным для его
собственного стиля выражением: «Да будет известно» (iaieov).5 Обе эти фразы как
ремарки о возможных исключениях в церемониале ни в коей мере не
нарушают последовательно выдержанной хронологической канвы
рассказа.
Теперь относительно сидения двух цариц на одном сиденье за
обеденным столом. Деспина, говорится в протоколе, на официальном
приеме 9 сентября восседала на троне Феофила, а «сбоку, на золотом
царском кресле» сидела «ее невестка».6 На состоявшемся же в тот же день
могли прибыть в Византию по поводу обмена пленными (там же. С. 70-
73), хотя в источниках нет на этот счет ничего (только ситуация...) (см.
примеч. 5 нас. 170).
Главное совпадение я усматривал не в том, о чем толкует Назаренко,
а в том, что если допускать, что приемы арабов имели место в мае—августе
946 г., а приемы Ольги через 11 лет, в 957 г., то поразительно, что
«календарный порядок» в этом году сохраняется точно таким же, каким он был
в946 г. Назаренко подсчитал, что такого рода совпадения имеют в
столетие процент вероятности, равный 15. Но такого рода подсчет
неправомерен. Следует учесть только 14 лет — с сентября 946 г. до сентября 959 г. —
последнего года правления Константина VII. При этом в каждый сентябрь
Из 14 потенциально мог случиться прием Ольги. Однако лишь в одном году
Из 14 (после 946 г.) — в 957-м — 9 сентября приходилось на среду.
Следовательно, % вероятности такого совпадения составит едва 7% с небольшим.
0Эт°му я писал, что сравнительно со 100%-ной, естественной вероятно-
тью сохранения календарного порядка в пределах одного года, вероятность
повторения в течение следующих 14 лет ничтожно мала.
Pritsak О. When and Where... P. 13.
,Decerim.,I.P. 571. 11-16; 580. 9-15.
^iutprandus. P. 155.
s Евгения Булгара... розыскание... С. 81 ел.
а Подробно об этом см.: Moravcslk Gy. Byzantinoturcica, II. S. 363.
°e cerim., I. P. 595. 14-15, 20-22.
186
Византия, Болгария, Древняя Русь
обеде в том же зале обе императрицы сидели, как сказано в протоколе
на «упомянутом выше троне», т. е. на троне Феофила.1 '
Эту деталь полужитейского-полуцеремониального свойства я пр0.
должаю считать важной для уточнения вопроса о том, Берта (в 946 г )
или Феофано (в 957 г.) присутствовали в составе августейшей семьи на
приемах Ольги. Рейске не стал комментировать это место, но его пере.
вод на латинский почеркивает необычность ситуации у пиршественного
стола: «Residebat ibi Imperatrix in throno, de quo supra diximus; eius nu-
rus ipsi assidebat*,'г Насколько я знаю, кроме Рейске, только Айналов
отметил эту колоритную деталь, не оценив, однако, ее важность как
датирующего признака.3
Известно (укажу на это как на дополнительный, косвенный аргу-
мент), что в Большом императорском дворце того времени имелся
двойной трон, у которого было два отдельных сиденья под общим
балдахином. На таком троне изображены в Мадридской рукописи хроники
Иоанна Скилицы император Александр и слева от него — его
племянник и соправитель после смерти Льва VI юный Константин VII." В той же
рукописи Феофил неоднократно изображен восседающим на одинарном
троне.5 Феофил (829-842) проявлял особую заботу об украшении и
меблировке дворцового комплекса, но он умер, когда его наследнику
Михаилу III было всего три года, и он еще не участвовал в церемониях
императорских приемов. Маловероятно, чтобы этот император был иницато-
ром постройки упомянутого двойного трона. Скорее всего двойной трон
был изготовлен по приказу Льва VI, мучительно долго ожидавшего
рождения наследника и не помнившего себя от радости, когда его четвертая
жена Зоя Карвонопсида родила ему сына (будущего Константина VII).
Из описаний 15-й главы следует, однако, что во время всех
названных там приемов император с соправителем или императрица с
невесткой не сидели на таком двойном троне. В Мадридской рукописи
принимающий Ольгу Константин изображен на обычном одинарном троне.6
Императрицы принимали княгиню также сидя каждая на отдельном
троне. Согласно одной из схолий к труду «О церемониях», где идет речь
о сиденьях императора и его соправителя (соправителей), сиденье млаД'
шего императора находилось на более низком уровне, чем трон импера-
тора-автократора. Ниже было и само кресло и уровень той площадки
пола, на котором это кресло стояло.7 Рейске привел убедительные при-
1 De cerim., I. P. 596. 22-23.
г Ibid., p. 596.
3 Айналов Д. В. Княгиня Ольга в Царьграде. С. 17.
4 Божков А. Миниатюри от Мадридский ръкопис на Йоан Скилица. С°'
фия, 1972. С. 77. № 39. Впрочем, Назаренко не считает в нужной нам свя^
зи миниатюры Мадридской рукописи авторитетным источником {Назаре1*
ко А В. Еще раз... С. 156); Айналов Д. В. Княгиня Ольга в Царьграде. С. *'■
5 Божков А. Миниатюри... С. 41, № 14; С. 43, № 15; С. 45, № 16. СМ-
также; с. 78, № 40; с. 80, № 41; с. 89, № 41; с. 99, № 53.
6 Там же. С. 89, №48.
7 De cerim., I. P. 520.
Глава четве тая
187
рУ из источников о том, что автократор никогда не восседал на одном
оовне с соправителем или с принимаемым им иноземным государем.1
5 В рассматриваемом же случае, однако, ситуация была явно не ти-
йчНОЙ: сидевшие на торжественном приеме порознь, императрицы,
гда в том же зале состоялся пир, воссели на одно сиденье. Когда к цар-
кому столу приглашали патриарха, его усаживали в кресло, сиденье
от0рого было ниже сидения царского трона.2 Однако это не мешало пат-
иарху принимать активное участие в обеде, как оно не мешало и
другим вельможам, допускавшимся к столу василевса (помимо главы
церкви, таких персон было пять).3
В случае же с невесткой Елены кресло соправителя оказалось
неудобным во время пира, и свекровь посадила ее рядом с собой, на свой трон.
Подобное нарушение этикета может быть объяснено, по моему мнению,
только тем, что 7-8-летней девочке было слишком низко сидеть за
пиршественным столом, рядом с взрослыми, на ее «царском золотом кресле».
Елена из внимания к ребенку* возвысила» невестку до своего «уровня».
Для 957 г. такого рода ситуация трудновообразима: Феофано была
взрослой женщиной, ожидавшей тогда ребенка, не говоря уже об
Елене, пожилой женщине, матери шести детей (кроме Романа II, у нее было
пять дочерей). Необходимость тесниться на одном троне во время пира
была бы при этих обстоятельствах совершенно непонятной.
Что же касается Берты, то к ней относилась с симпатией старшая
царственная пара. Сам император в труде «Об управлении империей»,
говоря о своей умершей невестке Берте, всячески старается возвысить
знатность ее рода, умалчивая о том, что она была внебрачным ребенком
Гуго.4 Император заказал портретное изображение юной пары (Романа II
и Берты-Евдокии) художнику-скульптору, который выполнил заказ в
технике барельефа на пластине из слоновой кости.5 После смерти Берты
в 949 г. придворный поэт написал монодию (плач в стихах) по усопшей
от имени ее супруга Романа II.6 Когда в 947 г. Гуго был лишен трона
маркизом Иври Беренгаром, Константин VII в дипломатических
сношениях с маркизом стремился облегчить участь свата.7
Напротив, отношения старшей царской четы со второй их невесткой
(Феофано) приняли роковой для них характер. По подстрекательству
Феофано ее свекр был отравлен медленно действующим ядом. Тяжко болен
°н был уже в 958 г.8 По настоянию Феофано, после смерти Константина VII
1 De cerim., II. P. 199, 600-601, 700.
^ Ibid., II. P. 198.
А именно: кесарь, новелиссим, куропалат, василеопатор и зоста-пат-
рик»я (Oikonomides N. Les listes... P. 135, 137).
s Об упр. имп. С. 100. 66-72.
Byron R. The Byzantine Achivement. London, 1929. P. I. 4.
?BCH, 2, 1878. P. 269.
p Rimbaud A. L'empire grec au dixieme siecle. Constantine Porphyrogenete.
a*s, 1870. P. 311-313.
!o- Scyl. P. 246. 53 — 247. 77, 252. 8-18.
188
Византия, Болгария, Древняя Русь
Роман II не оказывал матери должного почтения, а сестер удалил и
'дворца и заточил в монастырь.1
Судя по этим фактам, отнюдь не Феофано была участницей внецере.
мониальной сцены дружного восседания свекрови и невестки на одно*,
троне за пиршенственным столом. Немногие историки, однако, приня.
ли данное мною толкование описанного эпизода, но уклонились при
этом от анализа соответствующего места источника, просто
предполагая здесь пропуск указания на царское кресло младшей царицы.2
Иначе думает Назаренко. Он считает «необязательным» прочтение
соответствующей фразы текста Рейске, Айналовым и мною («На упомянутый
выше трон сели деспина и невестка»). По его мнению, здесь могла иметь
место небрежность переписчика: он пропустил или забыл указать, на
каком кресле сидела невестка (при этом предлагается конъектура3).
Назаренко полагает, что как нашли кресло для сидения невестки на
приеме, точно также могли найти во дворце и «детское» удобное кресло для
сидения девочки у обеденного стола.4
Доводы слабые, если не сказать неожиданные. Ни о каком детском
кресле ни в протоколе приема, ни в моих статьях речи не было и не
могло быть. Юная невестка занимала на обеде низкое, но царское (сопра-
вительское) золотое кресло-трон, и никакое иное, удобное для ребенка,
занимать не могла. Я по-прежнему не вижу возможности читать и
истолковать текст о креслах иначе, чем он написан, не вводя конъектур.
В качестве еще одного контраргумента против моего мнения можно
было бы сослаться и на тот факт, что Берта-Евдокия еще не могла быть
в 946 г. фактически женою Романа, а была лишь обручена с ним, что в
книге «О церемониях» она всюду последовательно названа не «женой»
(утц), а «невестой», «невесткой» (v6m>r|),3 что умерла она «девой», как
говорит Скилица,6 и что в виду ее малолетства, наконец, она вряд ли
принимала участие в официальных приемах и церемониальных
пиршествах.
1 Io. Scyl. P. 252. 8-15. Сместил Роман II и высших сановников отца
(Ibid. Р. 248. 5-250.61).
2 Пропуск или неловкость стиля предполагает здесь и Оболенский,
отвергая (без анализа текста) мою идею о сидении императриц на одном
троне (Obolensky D. Ol'ga's Conversion... P. 150).
3 Я разделяю убеждение Назаренко, что при истолковании сложных и
неясных свидетельств источника следует остерегаться неопраданных
конъектур (я добавил бы — в принципе — от конъектур вообще). В одной из
первых статей (О датировке... С. 183) я предложил в описании приемов
Ольги единственную конъектуру (тоитои вместо toutcov — «его дети» вместо «иХ
дети»), от которой отказался почти сразу — во всех других моих статьях
об Ольге). Но мой оппонент счел почему-то именно эту конъектуру глав;
ным (и, как оказалось, совершенно несостоятельным) доводом в пользу моей
теории (Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга... С. 74-76. Сам автор
этой статьи готов предложить несколько конъектур, забыв о своем совете)'
4 Назаренко А. В. Еще раз... С. 156-157.
5 De cerim., I. P. 595. 21; 596. 23; 597. 21-22; 598. 7.
6 Io. Scyl., P. 240.82-86.
Глава четвертая
189
Однако все эти соображения несостоятельны. 7-8-летняя девочка,
врученная с малолетним наследником императора, а затем —
коронованная, несомненно, вместе с ним как с соправителем (Роман II был
коронован 6 апреля 945 или 946 г.), получала права младшей императри-
ДЬ1 и занимала (хотя и не была равновеликой августе) соответствующее
ей положение, выполняя при дворе подобающие ей репрезентативные
функции.
Роман I Лакапин обручил своего сына-соправителя Стефана в 933/
934 г., когда ему было 6-7 лет, с дочерью знатного византийца Гавала
Днной и, как пишет Скилица, «вместе с венцом невестки возложил на
нее диадему царства».' Согласно книге « О церемониях », при торжествах
по поводу обручения наследника славословия придворных и народа в
адрес невесты ничем не отличались от приветствий младшей
императрице: ее называли «женой» юного василевса.2
В том же обряднике и в той же 15-й главе 2-й книги сообщается, что
7-8-летний Роман II участвовал в 946 г. в приемах послов и эмира Тар-
са3 и приемов самой Ольги. Церемония августейшего гинекея была
зеркальным отражением церемоний реально правящих императоров.
Участвовал юный соправитель в торжественных акциях автократора —
участвовала и юная императрица в подобных церемониях своей
свекрови, которые, однако, проводились лишь в женском кругу.
И Ариньон и Назаренко считают, что моя датировка поездки Ольги
(946 г.) не вписывается в историческую реальность того времени на Руси.
Разделяя традиционное мнение о том, что Святославу к 946 г. было
5-6 лет, Ариньон считает это обстоятельство даже главным аргументом
против моей датировки: Ольга, по его мнению, никак не могла бросить
дома в 946 г. при сложной внутренней ситации малолетнего
Святослава.4 Назаренко, ссылаясь на свидетельство летописи о том, что «в л'кто
6454» (1 сентября 945-31 августа 946 г.)«стоя Ольга л'кто, и не можа-
ше взяти града» (мятежного Искоростеня), отводит на эту осаду год (с
лета 945 до лета 946 г.), не «оставляя» таким образом времени для дальнего
путешествия княгини. Он также расценивает этот аргумент как один из
важнейших против моей датировки первой поездки 946 г.3 Я понимаю
текст летописи иначе: осада началась весной-в начале лета 945 г. и
продолжалась до осени этого жегода(«л'Ьто» в тексте, а не в названии
статьи я понимаю не как «год», а как сезон года — подлинно лето: Ольга
Убеждала древлян сдаться, чтобы сжать хлеб — «делать нивы своя»,
Дабы не «изъмерети гладомъ»6). К осени 945 г. восстание древлян было
lo. Scyl. P. 228. 77-79. Назаренко считает этот случай исключением,
0 котором будто бы свидетельствует сама стилистика фразы Скилицы. Бер-
!f> думает он, в 946 г. еще не была коронована (Назаренко А. В. Еще раз...
L-157).
2Decerim.,I.P. 379-380.
3 Ibid. P. 587. 6-7; 591.23-4.
^rlgnonJ.-P. Les relations... P. 133, n. 3).
Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга... С. 68.
6ПВЛ. С. 28.
190
Византия, Болгария, Древняя Русь
жестоко подавлено и оппозиция Ольге как регентше-правительнице
Руси полностью разгромлена. В сезон полюдья осени-зимы 945/946 г
начались и первые поездки Ольги, сопровождающиеся
реформированием системы управления и взимания даней и пошлин. (Путешествие в
Новгород, по моему мнению, она совершила уже после возвращения из
Византии.)
Состав посольства Ольги
в Константинополе1
Чрезвычайно важно, на мой взгляд, специально остановиться на
составе посольства Ольги, так как анализ источника с этой стороны дела
может помочь, во-первых, уяснить чин приема Ольги как показатель
степени заинтресованности империи в отношениях с Русью; во-вторых,
сделать ряд интересных наблюдений не только о посольстве Ольги, но и
об общественном устройстве Руси, так как микроструктура свиты
княгини в известной мере отражала социально-политическую
макроструктуру русского общества в середине X в.
В литературе весьма редко точно воспроизводили состав посольства
Ольги, как он представлен у Константина. Даже в наиболее адекватном
переводе Голубинского имеются пропуски, приходящиеся также на те
части повествования книги о церемониях, которые здесь предстоит
рассмотреть.2 Пропуски и искажения цифр имеются и у Айналова,3 и у Лев-
1 Подробнее см.: Литаврин Г. Г. Состав... С. 71-92.
2 Голубинский Е. История Русской Церкви. Т. I. Период первый, Киев
ский, или Домонгольский. Первая половина тома. М., 1901. С. 101 -102.
3 Айналов Д. В. Княгиня св. Ольга в Царьграде. С. 17, 19.
Глава четвертая
191
яенко.1 В другой статье Айналов, наконец, пересказал соответствующий
пассаж точно, но его интерпретацию2 принять невозможно.
Итак, сначала — о первом приеме, состоявшемся 9 сентября.
Информатор перечисляет разные категории русских гостей на званом обеде и
указывает суммы денег, врученных каждому из них по завершении
пира: Ольге — в золотой, украшенной драгоценными камнями чаше 500 ми-
диарисиев, ее племяннику (dveyicp) — 30 милиарисиев, 8 ее людям —
до 20, 6 «ее женщинам» —по 20, ее переводчику — 15, 20 послам — по
12 43 купцам — по 12, 2 переводчикам — по 12, священнику
Григорию — 8,18 «отборным служанкам» — по 8, людям Святослава — по 5,
6 людям послов — по 3 милиарисия.3
В перечне есть явный пропуск (недосмотр автора или ошибка
писца): не указано число «людей Святослава». Я надеюсь, однако,
восстановить эту цифру, опираясь на Клиторологий Филофея (конец IX в.).
Согласно этому официальному перечню титулов и должностей и прав и
обязанностей их носителей, на званые пиры во дворце (включая пиры
по случаю приема послов) приглашали точно установленное число
гостей (в том числе иноземцев) и с точностью определяли в номисмах
общую сумму для раздач участникам пира, а в милиарисиях (как
правило) — точные суммы монет для членов каждого ранга и разряда как
византийцев, так и иноземцев (посла и его свиты). Атриклин заранее
составлял соответствующие списки гостей (коубакш) и назначенных для
них сумм.4
Как будет видно далее, на втором пиру была роздана круглая сумма
в номисмах. В целом числе выражалась, следовательно, сумма даров и
впервый раз. Она должна быть кратной 12 (12 милиарисиев
составляют номисму). Не считая «людей Святослава», на первом пиру русам
роздали 1775 милиарисиев. Общая сумма, непременно кратная 12,
включая затраты на людей Святослава, могла составлять
(альтернативно) либо 1800, либо 1860 милиарисиев. Т. е. людям Святослава выдали
на всех или 25 милиарисиев, или 85. Поскольку на каждого пришлось
по 5 милиарисиев, людей юного князя было или 5, или 17. Считаю
очевидным, что предпочесть нужно первую цифру — у самой княгини на
пиру в качестве «ее людей» (мужчин) было всего 8 человек.
Второе уточнение касается ранга на пиру некоторых лиц свиты
Ольги. 6 женщин определены на первом приеме термином i'5icu, т.
е.«близкие», «свои» у княгини. Но они же названы на приеме перед пиром ее
*аРхонтиссами-родственницами» и просто «архонтиссами».5Архонтис-
сь1, совершавшие проскинесис перед пиром у императриц, — ни в коем
1 Левченко М. В. Очерки... С. 221.
Айналов Д. В. Очерки и заметки по истории древнерусского искусст-
Ва/' ИОРЯС, 1908. Т. XIII, кн. 2. С. 298-299.
| De cerim., I. P. 597. 10-598. 2.
p Oikonomides N. Les listes de preseance byzantines des IX' et X siecles.
aris, 1972. P. 69, 161. 27-28, 169. 1-10, 203. 1-15, 223. 1-3, 225. 10-23.
°e cerim., I. P. 594. 19, 596. 7-8, 597. 2.
192
Византия, Болгария, Древняя Русь
случае не византийские и русские дамы вместе, а только русские: они
вошли последними, как это было положено по уставу иностранцам
Первыми на официальный прием входили именно «хозяева» (последам!
ми они уходили с приемов, а первыми — с пиров: раздача денежных
даров иностранцам не делалась на глазах толпы придворных). И
вообще: на всех 4 обедах с русскими, описанных в книге «О церемониях»
с византийской стороны перечислены конкретно только члены
императорской семьи. Единственный раз упомянуты зосты и только потому
что Ольга сидела рядом с ними. Формуляр протокола приемов
предписывал, несомненно, уделять главное внимание только императорской
семье и иностранцам.1
Точнее сказано о 18 «служанках» или «наиболее видных из
служанок» (ярокреитотершу 6epcnt£iva>v). Всего на пиру 9 сентября
присутствовали, включая Ольгу, 25 женщин и 87 мужчин, т. е. 112 человек,
получивших вместе 1800 милиарисиев (150 номисм).
В связи со сказанным особо подчеркну, что 2 переводчика,
присутствовавшие на первом и на втором пиру (не говоря уже о личном
переводчике княгини), отнюдь не были чиновниками ведомства дрома — их
Ольга взяла с собой из Киева. То же самое следует сказать и о
священнике Григории — это никак не член патриаршего клира,2 хотя по
происхождению мог быть и греком и болгарином. Изображать дело иначе —
значит противоречить самому духу повествования Константина.
Состав русских на втором пиру существенно отличался от того, каким
он был на первом. Иными стали и размеры жалуемых императором
сумм. После обеда было вручено: Ольге 200 милиарисиев, ее
племяннику — 20, 16 «ее женщинам» — по 12, 22 послам — по 12, 2
переводчикам — по 12, священнику Григорию — 8, 44 купцам — по 6, 18 «ее
рабыням» — по 6 милиарисиев.3 Итак, на обеде с Ольгой были 34
женщины и 70 мужчин. Всего с Ольгой 105 человек. Всем вместе им выдали
1080 милиарисиев, т. е. 90 номисм.
Обед был организован явно на более скромном уровне, чем первый.
Как и тогда, Ольга и ее женщины обедали с императрицами, а
мужчины с императором пировали отдельно. Рассказ об этом приеме особенно
краток. Неизвестно, какое место за столом было отведено княгине,
делила ли она десерт с императором, поднесли ли ей дары снова в
дорогой чаше.
Женский состав свиты Ольги на приеме на этот раз был расширен
более чем на треть (34 женщины вместо 24). По моему мнению, крУг
русских женщин на пиру 18 октября был полностью обновлен. Во-пер'
вых, не названы 6 «архонтисс-родственниц», какие упомянуто ио8
«людях» (мужчинах) Ольги. 16 женщин Ольги также, возможно, были знат-
1 На обеде с тарситами 30 августа присутствовали магистр и паракямо-
мен, но именно они и давали обед послам: императоры в нем не участвовали-
2 Ср., например: АйналовД.В. Очерки... С. 299-300; Фа'ЗадВ. Н f|ye|iovi<;-
Z. 63.
3 De cerim., I. P. 598. 2-12.
Глава четве тая
193
иыми дамами, но, конечно, ниже рангом 6 родственниц. Хотя в
описании десерта после первого пира 6 женских особ обозначены тем же
Тереком («ее женщины»), что и 16 «ее женщин» на втором пиру, но из
пассказа о начале обеда (у императриц) известно, что 6 дам были
именно архонтиссами. Во-вторых, вместо 18 «избранных служанок»
первого приема теперь упомянуты 18 «рабынь» (бойХац). Я считаю, чтонавто-
ооМ пиру Ольга была в окружении двух категорий русских женщин
более низкого ранга, чем на первом пиру.1
Изменилась и мужская часть свиты княгини. В отличие от женщин,
численность мужчин на втором приеме была значительно уменьшена
сравнительно с первым приемом (70 вместо 87). И это было,
по-видимому, не случайным (случайым было лишь незначительное колебание в
численности послов и купцов: вместо 20 послов и 43 купцов на первом
приеме — соответственно 22 и 44 на втором). Однако к вопросу о
причинах сокращении числа русских участников пира 18 октября
целесообразно вернуться позднее.
Значительное число женщин в свите русской княгини — явление
уникальное для той эпохи. Разумеется, тот факт, что посольство
возглавляла правительница крупного государства, объясняет многое. Но
главные причины присутствия 58 или 34 женщин (по крайней мере)
в свите Ольги нельзя, разумеется, объяснить необходимостью
обеспечить личный комфорт княгине во время дальнего путешествия. Скорее
всего, участие в посольстве по меньшей мере 16 архонтисс и боярынь
(помимо, возможно, еще 6 родственниц Ольги) было продиктовано
самим чином посольства, согласованным в деталях в ходе
дипломатических сношений за истекшее после покорения Ольгой йскоростеня
время, т. е. с конца лета 945 до начала 946 г.
Дипломатическая практика Византии не знала прецедентов приема
такого посольства. Тем более было необходимо, чтобы ритуал приема
посольства был как-то согласован с основными принципами
дипломатии империи. Поскольку для приемов иноземной государыни было
сочтено необходимым участие императрицы с ее придворными дамами,
постольку и принимаемая государыня должны была иметь в своей
свите приближенных к ней женщин. Эти нормы этикета могли вполне
соответствовать воле самой княгини — значительное число знатных дам
и служанок (даже рабынь) в свите отвечали и расчетам самой Ольги,
и тогдашним представлениям о престижности. Ознакомление знатных
Женщин с великолепием столицы христианского мира она могла счесть
Полезным для достижения своих планов о крещении Руси.
На обед приглашали тех иностранцев, которых вместе с их послом
Ринял в этот день император. С византийской стороны в пирах уча-
Твовали чиновники и вельможи разных рангов (их место и роль при
°м регламентировалась особыми табелями о рангах). В протоколах
q Д- Оболенский, напротив (на неясных основаниях) считает, что свита
' ги на втором пиру была представлена в целом более знатными персона-
' Чем на первом (Obole.nshy D. Olga's Conversion... P. 151, п. 18).
194
Византия, Болгария, Древняя Русь
званого пира в честь посла их не перечисляли, но члены свиты поел
при этом также как бы распределялись по рангам соответственно том
или иному византийскому разряду (обычно довольно скромному).1 д _
ление это было, разумеется, эфемерным — лишь на время церемоний
но в основу градаций среди гостей были также положены социальный и
политический принципы.
Так, на приеме у императрицы Елены византийские придворные
дамы представляли семь «вил» (разрядов), начиная с высшего и
кончая низшим: 1. Зосты-патрикии (их тогда было две: по одной у старщей
и младшей императрицы). 2. Магистриссы. 3. Патрикииссы. 4. Прото-
спафариссы-оффикиалы (жены протоспафариев, занимающих офицц.
альную должность). 5. Простые протоспафариссы (жены носителей
титула, не имевших должности). 6. Спафарокандидатиссы. 7. Спафариссы
страториссы и кандидатиссы (эти 3 низших разряда здесь объединены
в одну «вилу»).2 Ольгу при этом принимали по рангу зосты-патрикии
(она сидела с ними), но это еще не означает, что ей перед приемом уже
был пожалован этот титул (хотя после ее крещения — вполне
возможно: титул патрикия получили венгерские архонты после крещения).
Можно с уверенностью полагать, что и на пиру у императора 9
сентября сановники-мужчины, как и их жены на обеде у императриц, были
разделены на 7 разрядов-«вил ».3 Скорее всего мужскому титулу зосты-
патрикии, по которому императрицы принимали Ольгу,
соответствовал титул патрикия (предназначенный для племянника княгини).
Каждому разряду была положена своя степень почета и свое место на пиру,
что и было зафиксировано в составленном заранее поименном списке
гостей у распорядителя стола (атриклина).4
Списки гостей и их распределение по «рангам» делались,
несомненно, с участием главы посольства. Такие градации имеются и в свите
Ольги, и статус каждой из групп отражал их положение в обществе по
представлениям самих русских. О различиях в их статусе можно
судить по разницам сумм даров, врученных им императором, как это
имело место и при раздаче даров византийским сановникам.5 Ольга была
при этом как правительница государства вне разрядов (сумма дара для
нее многократно превосходила выданную любому другому члену ее
свиты). Не случайно, судя по различиям сумм, этих различий 7 (30, 20,1о,
12, 8, 5 и 3 милиарисия). Т. е. 111 русских были действительно разде'
лены также на 7разрядов: 1) племянник княгини; 2)8 «людей» княгини
и 6 архонтисс — ее родственниц; 3) личный переводчик Ольги; 4) 20
послов, 43 купца и 2 переводчика; 5) священник Григорий и 18 наиболее
видных служанок Ольги; 6) 5 людей Святослава; 7) 6 людей послов.
1 См. клиторологий Филофея (конец IX в.): Olkonomid.es N. Les listes-
P.29,67,71,143,161,163, 167-169,185, 203, 209, 227-231, 233.
2Decerim., 1. P. 595. 23-596. 5.
3 Ibid. P. 568. 8-13, 569. 21-23, 577. 20-578. 3, 595. 5.
«Ibid. P. 67,69, 135,225.
5 Ibid. P. 227-233.
Глава четве тая
195
Деление безусловно искусственно. Особенно это видно из того, что
,оЛьШе половины числа разрядов представляют 1-2 человека. Тем не
левее эти градации свидетельствуют о том, как сама Ольга и ее ближай-
ее окружение представляли себе общественное положение членов
посольства.
Кратко о каждом из разрядов в отдельности. Термин dveyioc; — чаще
_сего обозначал в то время племянника (сына своей сестры или брата,
но такжа и сына брата или сестры жены), изредка — двоюродного
брата. Напомню: в договоре с греками от 944 г. упомянуты 2 племянника
Игоря — Игорь и Акун (ПВЛ. С. 23). Возможно, один из них и
сопровождал Ольгу. Не исключено, однако, что этот племянник был ее
кровным родственником (т. е. сыном брата или сестры княгини). Он был
вторым лицом в посольстве и выполнял, видимо, функции военного
предводителя флотилии, ответственного за ее безопасность в пути, особенно
в порогах.
В 8 «людях» Ольги я усматриваю представителей высшей киевской
знати из непосредственного окружения княгини. Это ее доверенные
люди, составлявшие вместе с племянником ее совет во время
пребывания в Константинополе. Скорее всего отбор их для поездки был
тщательно продуман еще в Киеве, и они занимали видное положение в
войске или центральном управлении. (Говоря о мужском пире 9 сентября,
Константин пишет, что в составе этой категории были и другие,
помимо племянника, родственники Ольги, видимо, более отдаленные.) К
одному рангу с ними были причислены 6 родственниц княгини. Сам
термин «архонтиссы » предполагает, что они — жены архонтов Руси,
представлявшие вместе с Ольгой правящую династию и, как я полагаю,
6крупнейших центров собственно «Русской земли», Среднего Поднеп-
ровья, составлявшего ядро Древнерусского государства.' Один из
доводов в пользу такого толкования я вижу в том, что и 6 послов из их
общего числа были приняты императором по более высокому чину, чем
другие (хотя это и не выразилось в различии даров) — им было позволено
взять с собой во дворец 6 своих «людей» (по одному на каждого, как я
ДУМаю). Случайно ли, что и Константин в труде «Об управлении
империей» называет 6 городов Руси: Киев, Новгород, Смоленск, Телиуца
(Любеч?), Чернигов, Вышгород.2 В договоре 944 г. упомянуты также
городов. Среди них — Переяславль и Ростов. Если Новгород и
Смоленск трудно отнести к городам «Русской земли» (по Насонову3 — в уз-
к°м смысле), то Переяславль и Ростов могли относиться к ним.
Скорее всего мужей этих 6 архонтисс нужно искать среди первых имен дого-
°Ра 944 г., заключенного всего 2 года назад перед посольством Ольги.
Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерус-
Ск°го государства. М., 1951. С. 28 ел.
з °б управ, имп. Р. 44. 4-8.
Насонов А. Н. Указ. соч. С. 30-33.
196
Византия, Болгария, Древняя Русь
Толочко считает эти наблюдения заслуживающими внимания,1 fja.
заренко — нет (по его мнению, все эти мои «расчеты» где-то не совпада.
ют с точностью до единицы), а соображения о женах родичей правящей
династии-наместников по городам Руси (по мнению ученого,
«архонты» Руси представляли как коллективный господствующий слой
только центральный аппарат власти и их статус в социальном отношении
однороден) являются попросту «гротеском»: Литаврин «лишил их жен»
на все лето, отправив в Константинополь.2 Думаю: могли и потерпеть..
Во всяком случае, эти совпадения (всюду 6) нужно как-то объяснить
Это, во-первых. Во-вторых, уклады-то (дань) русы (послы и купцы)
получали не только в соответствии с тем, какую важную персону на Руси
они представляли в столице империи, но и по городам Руси. И это
совпадение нужно также объяснить, не отвергая с порога толкование
только на том основании, что нет посла Свенельда в перечне послов договора
944 г., что у Святослава не могло быть жены и вообще что на 1-2 посла
(либо представителя наместника в свите Ольги) не сходится что-то, если
считать, что на Руси в то время было 20-22 крупных городских центра.
Да бог с ними — с этими 1-2. Важен же принцип, который здесь
просматривается в источнике и который отражал, как я думаю,
действительное положение дел в административно-политической структуре
Древней Руси. Наконец, о женах «архонтов» Руси. На приеме у
императриц присутствовали жены сановников — и княгиня привела жен
своих вельмож: этого требовал церемониал.
Весьма высок третий в иерархической шкале ранг личного
переводчика Ольги, специально выделенный ему одному. Гораздо ниже его по
положению послы, купцы и еще 2 русских переводчика в свите. Почти
наверняка личный переводчик княгини владел и греческой и
славянской грамотой. Его задачадолжнабыласостоять, помимо прочего, в
сверке греческого и славянского текстов договора, если он будет заключен.
Отнюдь не обязательно этот переводчик — иноземец на службе у
княгини (греческий знали многие из племени тиверцев-толковинов). С
уверенностью можно полагать, что личный перводчик Ольги был
христианином и играл существенную роль в ознакомлении княгини с
различными сторонами византийской культуры и институтами имперского
управления и правопорядка. На приеме 18 октября он уже не
присутствовал (хотя 2 других переводчика на нем были), видимо, потому, что
на этот раз, кроме пира с императрицами, у Ольги не было
ответственных встреч с императором.
Следующей категорией русов по их социальному рангу были послы
и купцы (соответственно 20 и 43 по протоколу от 9 сентября). Объеди-
1 Толочко П. П. Древнерусский феодальный город. Киев... С. 40. См.
также: Орлов Р. С. Византия и Русь. Проблема диалога культур//Южная РУСЬ
и Византия. Киев, 1991. С. 163.
2 Назаренко А. В, Некоторые соображения о договоре Руси с греками
944 г. в связи с политической структурой Древнерусского государства//
Восточная Европа в древности и средневековье. Тезисы докладов. М., 199Ь-
С.59-63.
Глава четвертая
197
еНие их в одной по престижности группе (мы хорошо знаем — см. гл. 2,
0 послы были выше купцов по социальному статусу) произошло, ко-
чно, по воле княгини, стремившейся повысить перед властями импе-
оии ранг русского купечества, когда в ее встречах с властями империи
еде имело место обсуждение вопросов о торговых делах. Любопытно,
чТо на приеме 18 октября, когда все переговоры были завершены,
статус купцов был понижен вдвое (как, примерно, и было в
действительности) сравнительно со статусом послов. Отнюдь не все послы, вопреки
«нению Назаренко, представляли только киевскую знать. Большинство
их были посланы наместниками киевского князя в городах крупных
провинций: 6 князей «Русской земли» и 15-16 высших боляр других
городов русских земель (?). Вряд ли случаен тот факт, что число купцов
/|3-44) почти или точно вдвое превосходит число послов (20-22).
Обращает на себя внимание и то, что число послов, прибывших с Ольгой,
и число послов, поименованных в договоре 944 г. (25), почти совпадает
(несовпадение с точностью до единицы в принципе ничего не
опровергает:1 и послы болеют, и какие-то из них могли представлять интересы
двух-трех персон и и т. п.). Как я уже отмечал, 3 из 25 послов договора
представляли при этом княжескую семью: самого Игоря, Ольгу и
Святослава, а Ольга в Константинополе в 946 г. представляла свою семью
сама.
Вполне вероятно, большинство послов, путешествовавших с Ольгой,
были теми же самыми и представляли тех же самых персон, которые
известны по договору 944 г. В связи с этим я предполагаю, что к этому
времени на Руси сложились 20-22 крупных административных центра
и что структура управления страной приобрела более сложный
характер, чем простые отношения дани с киевским князем и окружающими
его в столице Руси родичами из Рюриковичей и дружиной. И в
договоре 944 г., и в рассказах о посольстве Ольги речь идет не только о русской
знати Киева, но о всем русском «княжье» (ПВЛ. С. 23-24), т. е. о знати
всего Древнерусского государства, которая включала в себя не только
скандинавов и которую в целом представялял князь Киева. Ведь сидел
уже Святослав (названный славянским именем) до 952 г. в Новгороде,
представяляя там центральную власть.2
Весьма важно, что купцы составляли также достаточно престижную
Туппу посольства (им был отведен 4-й ранг). Напомню: в 944 г. их имена
были внесены в межгосударственный договор. Там названо 25 имен. Не
Следует ли думать, что право иметь на каждого сидевшего в определенной
Назаренко А. В. Некоторые соображения... С. 58-63. Автор подчерки-
ает, что «архонты» Руси, которых представляли послы, носят не славян-
Кие> а скандинавские имена и среди них есть женщины (в том числе со
1авянскими именами. — Г. Л.) (Там же. С. 60). Но я нигде не утверждал,
0 представители центральной власти на местах не могли быть скандина-
ми или что их присутствие в «провинциях» было уже несовместимо в то
Ремя с сохранением в городах Руси местных славянских князей. Ситуа-
я Могла быть сложнее...
°б управ, имп. С. 44. 4-5.
198
Византия, Болгария, Древняя Русь
резиденции наместника киевского князя по одному послу, а на
каждого посла — по два купца, было выработано при киевском дворе и
согласовано с имперскими властями (для гарантии их льгот при поездках в
империю) ко времени посольства Ольги и что этот порядок был
установлен по требованиям знати провинциальных административных
центров? Во всяком случае, купечество Руси того времени еще не
составляло самостоятельного социального слоя. Оно представляло интересы
верхушки правящего класса, зависело от нее, а номенклатура вывозимых
с Руси товаров определялась по преимуществу натуральными формами
централизованной дани с собственных подданных, натуральными же
товарами, контрибуциями и добычей, получаемыми в результате
торгового обмена и успешных военных походов.
Приравненными по рангу к послам и купцам на приеме 9 сентября
были 2 переводчика. Они несли, по-видимому, свою службу при
киевском дворе, их присутствие в свите огромного посольства понятно:
личный переводчик княгини был всегда близ нее, а услуги переводчиков
требовались многим, и не во всем княгиня могла полагаться только на
толмачей ведомства дрома. Лишь на приеме у императриц и в покоях
августы (там состоялся семейный прием Ольги) необходимый
языковой контакт обеспечивали, вероятнее всего, переводчики-евнухи, так
как мужчины, в особенности посторонние, туда не допускались. Не
исключено, что среди русских послов и купцов, ежегодно 2-3 месяца
проводивших в Константинополе, как и среди византийского
чиновничества, были люди, в той или иной мере владевшие обоими языками.
Статус этих двух переводчиков, в отличие от купцов, не был понижен и на
приеме 18 октября. Я думаю, что и эти переводчики были христианами.
К 5-му рангу были отнесены на приеме 9 сентября 18 «наиболее
видных из служанок» и священник Григорий. О священнике я уже
говорил выше (см. с. 192). Что же касается «служанок», то я считаю, что
они не были теми же 18 «рабынями», которые сопровождали Ольгу
18 октября. Вряд ли эти 18 служанок были просто домашней
прислугой княгини. Скорее всего они входили в штат административно-
хозяйственного аппарата по управлению ее поместьями и дворцовым
комплексом в самом Киеве. Потому они и «отборные».
Особо следует сказать о 6-й категории —о «людях Святослава», сына
княгини и Игоря, законного наследника киевского трона (их было, как
установлено выше, пятеро). Им отведено в церемониале приема
неожиданно низкое место — на 4 ранга ниже «людей Ольги». Во столько
же раз меньше и сумма выданных им милиарисиев. Их официальный
статус уступает даже статусу служанок и священника Григория.
Все это, конечно, не случайность и не произвол дворцового церемон-
мейстера. В договоре 944 г. имя Святослава фигурирует сразу после
имени Игоря. Ранее я считал, что низкий статус людей Святослава на
приемах у императора был определен им самим, чтобы специально поД'
черкнуть беспочвенность надежд княгини на брачный союз сына кнЯ'
гини с одной из дочерей Константина VII. Затем, однако, полагая, чТ°
такая акция со стороны императора могла бы сразу привести к срЫвУ
Глава четвертая
199
иереговоров, я предположил, что статус людей Святослава определила
сама Ольга (император имел также малолетнего наследника Романа II,
за6отился об оказании ему подобающей чести и не мог пойти на
унижение чужого). Скорее византийцы сами могли удивиться тому месту в
свите, которое отвела мать Святослава людям сына. Поэтому я склонен
толковать объем полномочий княгини во время малолетства
Святослава не как регентство, а как подлинное полновластие Ольги,
разгромившей оппозицию. Окружавшие наследника люди были ею отодвинуты
sa третьеразрядное место в киевской придворной иерархии. Видимо,
обстановка на Руси диктовала Ольге именно такую тактику. Уравне-
вие своего ранга с сыновним могло повлечь осложнения во внутренней
обстановке на Руси.1 Дальнейшее развитие событий и отношений в
княжеской семье как будто оправдывает эти предположения: в среде
высшей знати на Руси шла подспудная борьба за Святослава, в которой
Ольга в конце концов проиграла — сын оказался вне влияния матери и
ее христианского окружения.
Не исключено, кроме того, что Ольга не могла действовать от имени
Святослава и оказывать его людям на виду у византийцев высокую
честь: речь шла о встрече на высшем уровне, результаты посольства и
официальные соглашения могли быть в будущем поставлены под
сомнение как заключенные от имени несовершеннолетнего государя (?).
Наконец, 7-й, последний ранг — 6 «людей послов» (как и каждому
из тысячи людей тарсских послов им было выдано по 3 милиарисия).
Я думаю, что они принадлежали к свите тех 6 послов, которые
пользовались среди прочих особыми льготами, так как представляли
интересы 6 князей «Русской земли» в узком смысле слова. По существовавшим
в империи правилам, заранее определялось, какой посол и по какому
случаю получал право привести с собой на прием точно установленное
число своих людей. Так, болгарскому послу было разрешено привести
18 человек, тарсскому послу, как уже было выше рассказано, —
несколько сотен (неизвестно, впрочем, все ли они были допущены в залы
приема, но всех их во всяком случае нужно было кормить), с Ольгой на
приемах побывали 9 сентября 111, a 18 октября — 104 человека. Посол
Оттона I Лиутпранд Кремонский возмущался в 968 г., что ему не было
позволено привести на званый обед во дворе ни одного своего человека
из25.2
Существенно изменилась картина на приеме 18 октября.
Иерархическая табель русских была сокращена с 7 до 4 разрядов.
Следовательно, соответственно было сокращено и представительство сановников
с Бизантийской стороны. Не присутствовали на пиру 8 людей Ольги, 6 ее
Родственниц, ее личный переводчик, 18 отборных служанок, 5 людей
Святослава, 6 людей послов (отсутствие 6 архонтисс-родственниц и
Литаврин Г. Г. Состав... С. 85-87. О. М. Рапов (Русская церковь...
■ 151) предпочитает мысль о намеренной дискриминации Святослава со
т°Роны императора.
lUutprand. P. 181.
200
Византия, Болгария, Древняя Русь
18 служанок не очевидно из текста — это лишь мое заключение из
анализа данных протоколов приемов, но об этом — ниже).
На 2-м приеме из свиты Ольги присутствовали составившие 4 разря.
да (судя по размерам выданных им сумм: 20, 12, 8 и 6 милиарисиев)
а именно — 1) ее племянник; 2) 16 «ее женщин», 22 посла и 2
переводчика; 3) священник Григорий; 4) 44 купца и 18 «рабынь». Что касается
женской части свиты Ольги на этом приеме, то я считаю ее состав
полностью обновленным сравнительно с 1-м приемом: 16 «ее (Ольги)
женщин» обозначены и на этот раз точно таким же термином, как и 6 «ее
женщин» на приеме 9 сентября. Но из более подробного описания этого
приема известно, что это были 6 «архонтисс-родственниц» княгини.
Полагают, что 6 родственниц были в составе 16 женщин Ольги и что все
16 были скорее всего христианками (что хотя бы для части этих дам
вполне вероятно).1 Я считаю, однако, что родственницы не могли быть
приравнены к 10 прочим женщинам, и Ольга привела с собой на этот
раз новую группу сопровождавших ее в поездке знатных дам, еще не
видевших великолепия царских дворцов (может быть, жен
управителей 16 административных центров Руси запределами собственно
«Русской земли»). Ведь на 1-м приеме статус 6 родственниц значительно
превосходил статус послов, а на 2-м приеме статус 16 женщин уравнен
со статусом послов. (Отмечу еще раз, что 6 архонтисс и 16 других
знатных дам составляют вместе опять-таки 22, т. е. число, равновеликое
числу послов, представлявших знатных персон и наиболее крупные
центры Руси.)
Обращаясь к толкованию статуса 18 «рабынь» (отнюдь не
«отборных» служанок!), я допускаю, что на этот раз это были подлинно
невольницы княгини, составлявшие штат ее прислуги во время поездки.
В империи в то время было также обыкновением окружать себя на
людях толпой рабов. Это отвечало представлениям о престижности,
власти и богатстве. Да и в самом дворце императора было тогда немало
бывших рабов, в том числе среди видных придворных евнухов, достигших
высоких постов.
Неизменным сравнительно с 1-м приемом остался статус послов, двух
переводчиков, продолжавших, видимо, работать с «полной нагрузкой»,
и священника Григория, умалять ранг которого не захотел, возможно,
и сам император, чтобы не возбуждать кривотолков среди язычников.2
Несколько снижен был статус племянника Ольги и особенно купцов,
получивших дары наравне с рабынями княгини. Когда при перегово-
1 Для Ф. Поппз очевидно, что это те же самые дамы, которые присут"
ствовали на первом приеме (он даже допускает, что их было и на этот раз
также 6, а цифра 16 в рукописи — ошибка) (Рорре A. Christiannisierung-
S. 493). В Киеве обнаружены женские христианские погребения того вре-
мени (Петрухин В. Я. Начало... С. 230).
2 Священника Григория (так «опасного для теории Литаврина»), ПоЛ'
пэ считает духовником Ольги, но обходит молчанием вопрос о низком р&н'
ге этого духовного лица (Рорре A. Christianisierung... S. 493, п. 28).
Глава четве тая
201
^х еще шла речь об условиях торговли и купцы еще вели торг на
рынках города, Ольга «приподняла» их статус до статуса послов, которые,
видимо, смирились с этим тактическим ходом княгини. Когда же
торговые дела были завершены, купцам было указано на подобающий им
статус, вдвое более низкий сравнительно с послами.
Спрашивается, почему на 2-м приеме отсутствовали (кроме Ольги и
ее племянника) наиболее знатные члены ее свиты, все ли зависело от
княгини при определении кругарусов, допускаемых на приемы, и
высока их ранга. Если Ольге были заранее известны общие размеры даров
(суДя по клиторологии Филофея, их, видимо, не держали в секрете) и
общее число персон, для которых будут накрыты приборы (а об этом,
конечно, княгине сообщали заранее), то круг своих спутников во
дворец она могла определить сама, приняв, видимо, при этом некоторые
рекомендации церемониймейстеров. Не исключено, однако, что
большую роль сыграл при этом другой фактор. К 18 октября, вполне
вероятно, значительной части участников поездки в Византию уже не было
в Константинополе. Шла вторая половин а октября, погода грозила
ухудшением каждый день, особенно осложнялась природная ситуация в
порогах, надо было к тому же подготовить возможный комфорт и
безопасность для княгини на всем протяжении обратного пути, обеспечить,
может быть, прибыв домой своевременно, ее встречу с эскортом в
порогах и т. д. Могли обеспокоить княгиню и вести с родины. Приближался
ноябрь — время полюдья, участие в котором было необходимым для
многих членов свиты Ольги... Я считаю, что к 18 октября добрая
половина посольства (включая большинство знатных персон) уже покинула
Константинополь.
Караван Ольги был, конечно, огромен. Одних женщин в ее свите, по-
моему, было не менее 100 человек (едва половина из них была
удостоена приемов). Знатные дамы имели во время путешествия, конечно, как
и Ольга, собственных прислужниц и рабынь, как имели с собой,
согласно договорам 911 и 944 гг., при поездках в империю челядинцев и
послы и купцы русов. Больше обычного на этот раз было среди
участников посольства, несомненно, и мореходов и воинов, составлявших
воинский эскорт флотилии. Если всего в императорском дворце в ходе двух
аудиенций было принято вместе с Ольгой 217 русов (из них, как я
думаю, дважды были на приемах, считая Ольгу, 68 человек, а единожды,
по-видимому, 148-150). Что же до общей численности людей всей
флотилии княгини, то она достигала, вероятно, полутора тысячи человек
(напомню: свита послов из Тарса насчитывала 1000 воинов).
Теперь — кратко о характере сумм, выданных от имени императора
Русским на двух пирах. В науке эти выдачи пытались трактовать и как
Дары,1 н как ругу,2 и как слебное и месячину.3 Я полагаю, что эти выдачи
1 Левченко М. В. Очерки... С. 221-222, 231.
г Айналов Д. В. Очерки... С. 290-299.
Пашуто В. Т. Внешняя политика... С. 67. Дж. Шепард пишет, что на
анкетах император раздавал ругу своим сановникам, а иностранцам —
202
Византия, Болгария, Древняя Русь
не были ни тем, ни другим, ни третьим. Чин приема Ольги предпода-
гал, в свою очередь, подношение княгиней, по крайней мере — на
первом приеме, даров императору.' Подносили иноземцы императору свои
дары и перед зваными обедами.2 Чиновники ведомств императорских
имуществ и внешних сношений производили опись и тщательную
оценку даров с тем, чтобы ответные дары императора были равноценными.3
Русская летопись, безусловно, достоверна в той ее части, где говорится
о богатых дарах, полученных Ольгой от императора (ПВЛ. С. 44).
Несомненно также, что во время пребывания в столице империи
посольство Ольги получало не только ординарное посольское и
купеческое довольствие в соответствие с договором 944 г., но и особое
содержание, обусловленное прибытием правительницы государства; были
предоставлены также, конечно, особые меблированные помещения для
книгини, знатных русских персон и их обслуги. Согласно книге «О
церемониях», содержание послам выдавалось чиновниками империи
деньгами и натурой с момента пересечения границы, а не на приемах у
императора, причем место их постоя оборудовалось заранее
(определялось даже качество мебели, включая кровати).4
Что же касается выплат на пирах, то они представляли собой
обычные во время званых обедов во дворце подношения гостям даров (как
иноземным, так и своим — имперским) от имени императора в знак
(piXotmia (великодушия) или euoepeia (расположения). Подношения
делались и на пирах, на которых не присутствовали иностранные послы.
Суммы выдач зависели по традиции от статуса праздника, от титулам
должности гостя императора (на этот счет существовали детально
разработанные таксы — на какую долю дар должен быть для того или иного
чина выше сравнительно с нижестоящим на иерархической лестнице).5
Накануне приема 9 сентября был праздничный день — рождество
Богородицы. Торжества в этот день завершались большим пиром во
дворце с приглашением всех членов синклита, находящихся в
столице.6 Весьма знаменательно, что на этот пир Ольга (видимо, как
язычница) приглашена не была. Но 9 сентября ее принимали по чину Пасхи.'
Возможно, и размеры сумм соответствовали этому статусу. 18 октября
было ординарное воскресенье. Можно было бы думать, что уменьше-
содержание, или «субсидию»(ср. Liutprand. P. 193 — «стипендию»),
которую русы будто бы пытались трактовать как дань (!) (Shepard J. Byzantine
Diplomacy... P. 62).
1 De cerim., I. P. 569.5-9.
2 Ibid. P. 207. 32-33, 209. 1-3.
3 Ibid. P. 4-04. 9-13, 407. 6-13.
4 Ibid. P. 400. 2-401. 20.
5 Oikonomides N. Les listes... P. 67, 59, 185, 189, 209, 223, 225;
сообщение летописи, что Ольга ожидала приемов, томясь «в суду», т. е. на своем
судне в Золотом Роге (ПВЛ. С. 30), я считаю абсолютно легендарным.
6 De cerim, I. Р. 223. 3-15.
7 Ibid. P. 580. 6-9, 585. 7, 591. 17, 594. 16-17.
Глава четве тая
203
ие размеров сумм для гостей объяснялось этим обстоятельством. Одна-
0 это было бы так, если бы уменьшение было сделано для всех разря-
оВ гостей. Здесь же дело обстояло сложнее. Оставлю в стороне 16
боязнь и 18 рабынь (они были приняты, видимо, впервые). Пренебрегу и
пезким снижением (вдвое) сумм для купцов (о причинах этого была речь
цще). Но на фоне сохранения на прежнем уровне выдач для послов,
дВух переводчиков и священника Григория особенно бросается в глаза
уменьшение в два с половиной раза подарка для Ольги (200 милиари-
сцев вместо 500) и на треть — для ее племянника (20 вместо 30).
Объяснить это ссылкой на скромный статус календарного дня 18 октября
(впрочем, и этот день — воскресенье и день памяти евангелиста Луки1)
невозможно. Не говорится во второй раз ничего и о золотой,
украшенной драгоценными камнями чаше.2
Столь ярко выраженная избирательность с негативной тенденцией
в отношении именно главы посольства и его второго лица, конечно, не
случайна. Два тарсских посла одинакового ранга получили на двух
пирах каждый одинаково по 500 милиарисиев и оба раза в дорогих чашах.3
Даже арабские пленники, приведенные на пир из тюрьмы, получили
на пирах в конце августа по 25 милиарисиев каждый (больше, чем
племянник княгини на пиру 18 октября).4
В историографии не раз отмечали, что суммы, розданные членам
посольства Ольги на пирах у императора, были весьма скромными.3
Однако в целом они были традиционными в подобных случаях. Конечно,
слебное и месячина по стоимости многократно превышали эти затраты
казны (см. гл. 2). Как сказано в договоре 944 г., каждый русский купец
мог закупить шелка на 50 номисм, т. е. на 600 милиарисиев. Это только
вдвое меньше, чем вся сумма, выданная всем русским, включая Ольгу,
на приеме 18 сентября. И для самой Ольги и для императорского
казначейства «недоданные» ей на 2-м приеме 300 милиарисиев (25 номисм)
не значили ровным счетом ничего. Важнее всего различие сумм для
княгини на первом приеме и на втором, прощальном, который « венчал»
1 Janin R. Les processions religieuses e Byzance//REB, 24, 1966. P. 73-74.
г Выдача особо важным персонам даров в чаше была также актом
привычного этикета. Чаша уже не возвращалась от получившего ее вместе с
Деньгами в императорский вестиарий (Pseudo-Kodinos. Traite des offices.
Introduction, texte et traduction par J. Verpaux. Paris, 1966. P. 217. 12-20),
т' е. чаша не имела ничего общего с ритуальным блюдом, подаренным
Ольгой храму Св. Софии, как полагают многие историки вслед за Д. В. Айна-
ловым (Айналов Д. В. Дар св. княгини Ольги в ризницу Св. Софии в Царь-
гРаде//Труды Двенадцатого археологического съезда в Харькове. 1902 г.
М., 1905. Т. III. С. 1-4). См., например: Сахаров А. Я. Дипломатия
Древней Руси. С. 280 и (со ссылкой на эту работу); Obolensky D. Russia and
Byzantium in the Mid-Tenth Century... P. 166, n. 23.
3 De cerim., I. P. 585. 17-18, 592. 9-10.
4 Ibid. P. 592. 11-12.
s Левченко М. В. Очерки... С. 231-232.
204
Византия, Болгария, Древняя Русь
переговоры. В подобных обстоятельствах эта разница выражала явн0е
недовольство императора, крушение его надежд, которые он возлагал
на личные встречи с Ольгой. Я думаю, помимо всего того, что сказано
выше, и эта история с «милостью» императора на втором пиру не могла
также не оставить горького осадка в воспоминаниях Ольги и сознания
неудачи ее первой поездки в Константинополь.
К проблеме датировки крещения
княгини Ольги
Проблема датировки и обстоятельств крещения Ольги также
неразрывно связана с вопросом о времени ее поездки в Византию. Поскольку
устанавливаемая мною дата еще не признана рядом ученых, считаю
своим долгом внимательно поискать хотя бы малейший намек в
описании приемов Ольги на ее принадлежность к христианству до ее
поездки. Сторонники крещения Ольги дома ссылались по крайней мере на
три главных аргумента: во-первых, на иную датировку этого события в
ПВЛ (не в 957, а в 954/955 г.), из чего следовало, что она приняла
христианство не в Византии (коль скоро ее поездка в империю датировалась
957 г.), во-вторых, на высокую степень почета, оказанного княгине в
империи, не полагающегося ни язычнице, ни мусульманке, в-третьих,
наконец, на присутствие в свите Ольги священника Григория.'
Предложенная мною датировка не противоречит данным труда
Константина «Об управлении империей»2 (написанном между 949 и 952 г.):
1 См.: Литаврин Г. Г. Состав посольства... С. 84-85.
2 Об управ, имп. С. 48. 71-78. В. Я. Петрухин, подчеркивая, что по этому
памятнику Ольга — еще несомненно язычница, делает весьма маловер0"
Глава четвертая
205
древние русы, их «архонты» и «игемоны» представлены в нем как языч-
лики.1 Хотя чин приема княгини, сравнительно с чином аудиенций,
данных императором тарситам, не оставляет сомнений в более высоком
дипломатическом статусе Ольги (ей, скорее всего, во всяком случае на
приеме у императриц, было разрешено не делать проскинесис, ее
приняли в покоях августейшей семьи, ее приравняли по достоинству к зос-
таМ'патрикиям,2 членам ее свиты были усвоены разные ранги
соответственно рангам имперских вельмож). Но ни эти факты, ни прочие
обстоятельства пребывания княгини в Византии не дают доводов в пользу
ее крещения до приезда в империю или во время описанного
пребывания в столице. Все-таки этот чин приемов был во многом подобен чину
приема мусульман-тарситов, а не христианских послов, как
справедливо подчеркнул Д. Оболенский.3
Весьма серьезное значение я придаю тому факту, что княгиня
трижды названа в труде Константина ее языческим именем (« Эльга Росена»,
«ЭльгаархонтиссаРосии», «игемон и архонтиссарос Эльга»4). Значение
данного аргумента пытался умалить еще Г. А. Острогорский,5 а вслед
за ним и многие другие, указавающие на то, что Ольга, уже став
христианкой, по-прежнему именовалась и в византийских источниках
(хроника Скилицы), и в русских памятниках (летописи, «Похвала Иакова
Мниха») языческим именем Эльга-Ольга, а не христианским Елена,
ятное предположение, что во время составления труда Константин еще не
знал о том, что правит Русью Ольга, так как называет отцом Святослава
♦архонта» Игоря (Петрухин В. Я. Начало... С. 229). На такой вывод
ремарка Константина права не дает: от того, что Русью уже правила Ольга,
не означает, что покойный Игорь не был «архонтом», а Святослав не был
его сыном. Да и генеалогию государей иных стран византийцы вели также
по мужской линии.
1 Я полагаю, что, давая около 950 г. сыну наказ не выдавать
византийских принцесс за правителей «неверных и нечестивых северных племен»
(Об управ, имп. С. 58. 106-107), Константин VII имел в виду свою первую
встречу с Ольгой и ее домогательства на этот счет. Дж. Шепард возражает:
среди претендентов на инсигнии могли быть и другие члены иноземной
правящей элиты (Shepard J. Byzantine Diplomacy... P. 64-66). Весь
контекст 13-й главы не согласуется с этим предположением: речь идет там об
отношениях империи с правителями иноземных государств, а не с их
знатными подданными. См. об этом мой комментарий к 13-й главе «Об управ.
иМп.». С. 336.
2 По мнению Ф. Поппэ, данный факт свидетельствует о том, что Ольга
Ко времени приемов у императора уже была крещена, имела титул зосты и
звание «дщери» императора {Рорре A. Christianisierung... S. 463-464).
3 Obolensky D. Ol'ga's Conversion... P. 151.
4 De cerim., 1. P. 511, 594. 15, 17-18, 598. 6-7). Весомым аргументом
считает этот факт и Д. Оболенский (Obolensky D. Ol'ga's Conversion... P. 150),
? отличие от Г. Острогорского и Л. Мюллера {Miiller L. Die Erzahlung...
8- 792-793).
5 Острогорский Г. Византия и киевская княгиня... С. 1466.
206
Византия, Болгария, Древняя Русь
подобно тому, как это имело место почти столетием раньше в отношена„
болгарского правителя Бориса (в крещении Михаила) и почти полуве.
ком позже в отношении князя Владимира (в крещении Василия).
Несостоятельность подобных соображений мне уже доводилось
аргументировать.1 Прежде всего следует по достоинству оценить тот факт
что Ольга названа языческим именем в современном событиям офици!
альном документе, в котором его авторы-составители, весьма
чувствительные к вопросах веры, протокольно зафиксировали одновременное
приемами княгини детали ее общения с высшими персонами империи.
Укажу в этой связи на две формальные (но оттого не менее важные)
нормы дипломатического этикета, соблюдение которого было
обязательным в Византии и при обмене грамотами с иноземными правителями
и при приемах их послов. Во время приема у императора иноземный
правитель или его посол торжественно обменивались с повелителем
империи приветствиями через логофета дрома, который громко оглашал
титул и имя иностранного государя и имя отправленного им посла.2
Данный порядок не мог быть в пренебрежении при самом Константине VII,
принимавшем Ольгу, — именно он и распорядился изложить все
тонкости этикета в книге * О церемониях», включая протоколы приемов
русской княгини. По крайней мере дважды, 9 сентября и 18 октября, а
возможно 6 раз (о таком числе контактов Ольги с членами августейшей
семьи упомянуто в протоколах), публично оглашалось именно то ее имя,
которое и указано трижды в самих протоколах. Это имя — только Эльга.
Еще до прибытия посла в Константинополь в составлявшихся про-
тонотариями дрома в трех экземплярах «сценариях» приема (включая
смету дипломатических расходов) указывались имена посла и
наиболее видных лиц его свиты.3 Напомню, что и в договорах Руси с греками
911 и 944 гг. четко зафиксированы имена императоров, русских
князей, всех послов (а затем — и купцов); по прибытии же в столицу
империи и послы и купцы поименно переписывались чиновником ведомства
дрома.4
При таких условиях оглашение или одновременная фиксация в
протоколах языческого имени княгини «Эльга» были совершенно
исключены, если бы она к этому моменту была христианкой и к тому же
приняла в качестве христианского имя императрицы Елены. Данное правило
отлично знала и сама Ольга, называя себя в 959 г. в своей грамоте к Отто-
ну! Elena regina. Трудно предполагать здесь неосведомленность или
1 Литаврин Г. Г. К вопросу об обстоятельствах... С. 53-54. Решительно
возражает Г. Острогорскому также Д. Оболенский, аргументирующий
тезис, что из первой поездки Ольга вернулась язычницей {Obolensky D- 0\'ga s
Conversion... P. 150-151).
г De cerim., I. P. 305. 20; 402-403; 405. 12-14;684. 17-18. Ср.: Pseudo-
Kodinos. P. 204. 8-11; 214. 13-24.
3 De cerim., I. P. 398-400, 405.
4 Памятники права Русского государства. Сост. А. А. Зимин. М., 195*'
С. 32.
Глава четвертая
207
щИбку ведущих протокол писцов императорской канцелярии: их су-
Оово карали даже за неверно поставленное в документе ударение. А ведь
была еще и редактура самого императора...
После всего сказанного, в сущности, излишни другие исторические
примеры.' Но я их все-таки приведу. Точно также обстояло дело и с
Михаилом (Борисом) болгарским. Приняв крещение в 864/865 г., он сам
называл себя на его личных обнаруженных археологами печатях
только Михаилом.2 В посланиях к нему патриарха Фотия он многократно
назван также Михаилом.3 В письмах к нему пап Николая I и Иоанна VIII
0н также только Михаил,4 как и в соборных актах 869/870 г.5
В сохранившихся списках «Устава князя Владимира» сам князь
неизменно подчеркивает, что по крещении он Василий6 (наименование
памятника, конечно, не принадлежит самому князю). Так же поступают
Всеволод Ярославич (в крещении Гавриил?) в своем «Уставе»7 и
Владимир Мономах (в крещении Василий) в своем «Поучении».8
Однако и Ольга, и названные государи Болгарии и Руси многократно
и обычно именуются и после принятия крещения не крещальным, а
старым, языческим именем, на что указывают все исследователи,
придерживающиеся мнения, что Ольга приехала в Византию, уже будучи
христианкой. Данное обыкновение отражает, несомненно, реалии повседневной
1 Отмечу для объективности, что один из крупнейших знатаков
истории русской церкви А. Поппэ не считает довод с именем Эльга на приемах
убедительным аргументом (РорреА. Chnstianisierung... S. 463), как в
сущности и Подскальский, который, однако, указывает на практику
фиксации на печатях русских князей их крещальных имен, как это следует из
публикаций В. Л. Янина, и на имена патрональных святых, в честь кото-
рыъ князья строили церкви (Подскальский Г. Христианство... С. 476).
2 Мушмов Н. Монетите и печати на българските царе. София, 1924.
С. 157; Он же. Новооткритите средновековни печатите от България//Изв.
наБълг. археол. ин-т. София, 1929. Т. V. С. 225-230.
3Цит. по: ГИБИ. София, 1961. Т. IV. С. 59. 103. 104.
4 ЛИБИ. София, 1960. Т. П. С. 137. 147. 160. 161 и др.
6 ГИБИ. Т. IV. С. 114.116. В Балшевской надписи (Златарски Н. Наме-
реният в Албания надпис с името на българския княз Борис-Михаил// Sla-
via, 1923-1924. vol. II. С. 61 ел.) и в «Синодике царя Борила»(1211 г.) (По-
пРуженко М. Г. Синодик царя Борила. София, 1928. С. 87-88) он назван
Борисом-Михаилом. Необходимо помнить, однако, что Борис под именем
Михаила был канонизирован вскоре после смерти (907 г.), и тем самым его
имя «Борис» как имя святого стало также официально христианским.
Константин VII упоминает этого болгарского государя в труде «Об
управлении империей» (не в строго официальном памятнике, но значительно
п°зже канонизации Бориса) 5 раз: трижды как Михаила-Бориса и
дважды, в непосредственном соседстве, как Бориса (Об управ, имп., с. 138. 81;
142. 45,49, 54; 144. 64).
Древнерусские княжеские уставы XI-XV веков. Изд. подготовил
*■ Г. Щапов. М., 1970. С. 14, 16, 17 ел.
Там же. С. 154 ел.
8 ПСРЛ. М., 1962. Т. I. Стлб. 240.
208
Византия, Болгария, Древняя Русь
жизни. Долгое бытование старого языческого имени государя-неофИт
объясняется несколькими причинами. В их числе и династическая тра.
диция, связывающая выбором имени правящих князей с их славными
предками, и длительность процесса христианизации подданных
крестившегося правителя: оставаясь в массе своей язычниками, они ила
долго не знали, или не хотели знать нового имени их повелителя, с чещ
он и вынужден был считаться. Это обыкновение могло усваиваться а
вступавшими в общение с неофитом иностранцами и авторами
иноземных неофициальных письменных памятников. Что же касается
официальной документации и официальной титулатуры в дипломатических
контактах государства в середине X-XI в. с христианскими державами
(а именно такой случай и представляет путешествие Ольги), то государь-
неофит не мог употреблять никакого иного имени, кроме своего кре-
щального.
Что же касается находившегося в свите Ольги священника
Григория, то по своему социальному статусу он был приравнен на приемах
к «отборным служанкам» княгини. Трудно думать, что этот ранг
усвоили бесспорному в свите княгини христианину и духовному лицу
церемониймейстеры дворца. Скорее всего здесь была проявлена воля
Ольги, поострегшейся определить Григорию, представлявшему не
официальную на Руси, а только терпимую иноземную религию, более высокий
статус, чем многие видные язычники среди купцов или переводчиков.
Большинство участников поездки составляли, конечно, язычники, и они
могли расценить предпочтение Григория как оскорбительный для них
вызов.1 Мысль о том, что Григорий мог быть византийским подданным,2
нужно решительно отбросить: в перечне членов свиты Ольги нет ни
одного византийца.
Мотивы присутствия Григория в свите язычницы-княгини вполне
объяснимы. Напомню, что уже по договору 944 г. среди знатных
русских было немало христиан. Несколько десятков из них, несомненно,
путешествовали вместе с Ольгой. Присутствие священника в большой
группе единоверцев в длительной и опасной поездке — явление
ординарное для средневековья: услуги духовного лица могли
потребоваться кому-либо из христиан в любой момент. Григорий, возможно, был
членом клира церкви Св. Ильи или иной киевской церкви.
Итак, Ольга крестилась в Константинополе, но не во время поездки
946 г. Вплоть до 18 октября княгиню в столице империи не считали
христианкой. Несомненно, и в эту поездку она надеялась принять
крещение именно в центре православия, из рук патриарха, при участии
1 Неясно, почему Шепард считает Григория «безусловно выдающимся»
(a fairly prominent) членом «партии» Ольги (Franklin S., Shepard J. Bmei"
gence... P. 135).
2 Д. Оболенский допускает, что Григорий исполнял функции
византийского дипломата, посланного на Русь (Obolensky D. Russia and Byzantium-
P. 163). Согласиться с этим невозможно: в свите Ольги не было ни одного
византийца.
Глава четвертая
209
мого императора. Эти расчеты находились бы в полном соответствии
-понятиями той эпохи о престижности. Венгерские архонты Булчу в
g4S г. и Дьюла в 952 г. именно поэтому сами прибыли в столицу
империи. Несомненно, за 82-86 лет до них то же сделал бы и Борис, если бы
е 5ыл уверен, что поездка в столицу империи с целью крещения будет
стоить ему трона. Но и он для совершения обряда вызвал священников
из Константинополя (хотя для этого акта можно было найти и в Плиске
любое духовное лицо христианской веры) и принял при крещении имя
правящего византийского императора.
Правительница Древнерусского государства во всех своих
внешнеполитических акциях преследовала, конечно, помимо прочего, цель
повышения авторитета Руси на международной арене. Престижность
места и участие в обряде крещения высших духовных и светских лиц
империи должны были внушать княгине и больше надежд на успех в
борьбе с языческой оппозицией.
В 946 г., во время пребывания в Византии, этим надеждам княгини
несуждено было сбыться.1 Когда же она крестилась? Трудно допустить
ее крещение в последние дни визита, после встречи с императором, на
которой проявилось взаимное недовольство переговорами: это было бы
крупным дипломатическим промахом умной и властной княгини.
Правомерным мне представляется уже делавшийся в историографии
вывод о двух путешествиях Ольги в столицу империи.2 Полагаю, что
крестилась она во время второго посещения Константинополя, и дата
крещения хорошо известна по русским летописям. Это 6463 г.,
соответствующий при сентябрьском годе 1 сентября 954—31 августа 955 г.,
а при мартовском — 1 марта 955—28 февраля 956 г. Я не верю в столь
крайнюю немощность памяти русских, которая будто бы не удержала
едва через 70-80 лет — ко времени правления Ярослава (когда
составлялись летописи) — такой яркий для воображения и христиан и
язычников Киева факт, как крещение их княгини.
Главной причиной сомнений исследователей в летописной дате была
как раз ошибочная, по моему убеждению, датировка 957-м г. описанных
Константином приемов Ольги. При новой датировке этот основной по-
в°д для сомнений отпадает. Вопреки Ариньону,3 я считаю, что данные
Если крестной матерью Ольги была императрица Елена, пишет
Ji- Мюллер, то акт крещения — отнюдь не частное дело княгини: все было
с°гласовано заранее и ехала она именно ради крещения; конечно, не
торные дела были главным мотивом (благоприятный для Руси договор 944 г.
°Жно было подтвердить и без ее поездки). Главной целью было крещение
статус церкви. Константин оказался неуступчив: он полагал, что Роман I
*лал слишком много уступок болгарам. Ольга потерпела неудачу. Ее по-
(АтКение пошатнулось. Пытаясь спасти дело, она обратилась на Запад
mtiilerL. Die Taufe... S. 78-83).
(, См. обзор литературы: Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси.
'64сл.
А-Ринъон Ж.П. Международные отношения... С. ] 17.
210
Византия, Болгария, Древняя Русь
ПВЛ и Мниха не «перекрывают», а подкрепляют друг друга. Осен
954 г. как время крещения Ольги явно предпочтительней, так как
тогда до полных 15 лет ее жизни во Христе не хватает, как уже говори,
лось, не около года, а только полтора месяца, чем Мних мог пренебречь
Таким образом, следует допустить, что в ПВЛ слились не только дВр
версии рассказа о путешествии Ольги — «императорская» и «патриап.
шая», как их условно обозначают, но и сами два ее путешествия, р^.
дражение Ольги итогами поездки отразилось по преимуществу в
«императорской» версии и касалось в основном визита 946 г. Тогда Ольгаи
долго ожидала приема, и уехать едва успела, рискуя бросить караван в
порогах, и «вой в помощь» не спешила посылать по возвращении.
Тогда и Константин, после этого приезда княгини, выступил как русофоб в
труде «Об управлении империей».
«Патриаршая» же версия связана главным образом со вторым
путешествием и повествует о более благоприятных результатах поездки
(о крещении и о чести, оказанной Ольге). Два путешествия Ольги
слились в одно потому, что они были разделены не столь
продолжительным промежутком времени (8-9 лет), а также потому, что вторая,
более результативная поездка отодвинула в тень первую. Во всяком
случае, такое понимание как будто вытекает из источников. Нельзя сказать
теперь, как кажется, что и в византийских источниках совсем нет
упоминаний о втором путешествии. Это упоминание я усматриваю в
хронике Скилицы, относящем все-таки крещение Ольги к промежутку
между 952 и 956 г.1
Новая датировка поездки Ольги в Константинополь заметно
меняет, как мне кажется, угол зрения на все затронутые выше проблемы и
может привести к установлению иных причинно-следственных связей
между событиями истории Древней Руси и Византии с середины 40-х
до начала 60-х гг. X столетия. Одни полагали — Ольга ездила, стремясь
ввести Русь в круг стран византийского содружества,2 по мнению
других она, напротив, старалась сбросить византийское иго, под которым
Русь будто бы оказалась из-за поражения ее мужа Игоря в войне
против империи.3 И то и другое я считаю крайностями, не имевшими
ничего общего с действительностью. Цели Ольги состояли в укреплении прес-
1 Io. Scyl. P. 239. 59-240. 86.
2 В. Я. Петрухин полагает, что само крещение в Константинополе
демонстрировало так или иначе зависимость от империи. Поэтому Владимир
избрал метод «военной дипломатии» — креститься, силой принуждая
Византию принять его условия (Петрухин В. Я. Начало... С. 235-236).
3 См., например: Korpela J. Beitrage zur Befolkerungsgeschichte und Pr°'
sopographie der Kiever Rus' bis zum Tode von Vladimir Monomah. Jy vaskyla.
1995. S. 125. Проявляя большую эрудицию в историографии, автор привс
дит, среди прочего, без всякого комментария курьезное суждение Г. Р10^
(Н. Rtiss. Das Reich von Kiev//Handbuch der Geschichte Russlands. Band Ь
1981. S. 293), что Ольга хотела «избавиться от политического контроля
Византии.
Глава четве тая
211
*«зка Руси на международной арене, в удержании или даже в повыше-
ели уровня отношений с империей, достигнутого при Игоре.
Необходимо было возобновить договор 944 г., попытаться обещанием крещения
fa затем и самим крещением) добиться от императора двух главных
уступок: 1. Предоставления почетного для Руси статуса русской церкви и
2, Согласия на династический брак между юными представителями
династий двух стран (на обручение Святослава с одной из дочерей
Константина VII).1 Ведь именно эту цель преследовали правители Руси
позднее, в 987-989 и в 1043-1046 гг. Ко времени смерти Игоря, когда при
киевском дворе уже было немало видных христиан в ближайшем
княжеском окружении и когда об этом хорошо знали имперские власти,
принимая ежегодно русских христиан среди послов и купцов, когда и в
Киеве убедились, что военная помощь русских высоко ценится
императорами, возникли и большие надежды на уступчивость империи.
Правда, предположению о брачном союзе как будто противоречит
тот факт, что на приемах был предельно низок статус людей
Святослава. Если этот ранг зависел от Ольги, то ее действия трудно, кажется,
совместить со сватовством за сына порфирородной принцессы. Если же
ранг людей Святослава был определен стороной императора, то это было
признаком резко отрицательного отношения императора к
предложению династического брака между Святославом и дочерью
Константина VII. Вопрос остается открытым.
Так или иначе, в 946 г. надежды Ольги не оправдались. Обе стороны
не сделали решающего шага навстречу друг другу. Холодность
императора была ответом на отказ Ольги креститься на его условиях. Однако
договор 944 г. был, конечно, подтвержден во время этой поездки Ольги
(по свидетельству Льва Диакона, он сохранял силу до начала войн
Святослава с империей).2
Положение изменилось к середине 950-х гг. Теперь сам Константин
был вынужден, как я думаю, отправить ей приглашение (видимо, в 953/
954 г.), побуждаемый к этому резко осложнившейся ситуацией на
восточной границе империи. Наступление против арабов в 952 г.
захлебнулось. В 953 г. эмир Мосула Сейф-ад-Даула захватил недавно
отвоеванную Германикию, разбил византийскую армию, пленил
полководцев, в том числе сына доместика схол Востока (главнокомандующего
аРмией империи) Константина Фоку и продолжал наступление.3
Ольга принялаприглашение. Отправилась она с твердым намерением
креститься.4 Переговоры 954/955 г. были в целом успешными. Ольга
0 большой степени вероятности таких планов Ольги говорит и Л. Мюл-
ЛеР (MullerL. Erzahlung... S. 794 f.). Ср. примеч. 3 на с. 205.
' Leonis Diaconi Historiae libri decern. Bonnae, 1828. P. 106. 4-9.
Ostrogorsky G. Geschichte... S. 235-237; Zakythinos D. Byzantinische Ge-
ach|chte. 324-1071. Wien, Koln, Graz... 1979. S. 199.
Во время этого визита она и подарила храму Св. Софии то самое риту-
гЬн°еблюдо, которое в начале XIII в. видел там Добрыня Ядрейкович (Ан-
аий Новгородский. Айналов Д. А. Княгиня Ольга... С. 1-4). Поэтому оно
212
Византия, Болгария, Древняя Русь
приняла крещение. Скорее всего теперь она и получила титул зосты-
патрикии и звание «дщери» императора (что обычно предполагалось
самим актом крещения иноземного «архонта», прибывшего ради этого
с официальным визитом в столицу империи).
Полагаю также, что был заключен новый (или дополнен старый)
договор, существенно увеличивший плату или льготы для Руси за ее
военную помощь. Уже одно это не позволяет оценить поездку Ольгикак
бесплодную. В 967 г. посол императора, отправленный в Киев с просьбой
оказать военную помощь против Болгарии, не просто ссылался на союз
по договору 944 г., а вез Святославу огромную сумму в 15кентинариев
(108 тысяч номисм, или около полутонны золота).1
Военная помощь Руси империи была после 954/955 г., несомненно
усилена. Уже в 956 г. византийцы с участием русских воинов осадили
Хадат. Русские воины служили в гарнизонах на сирийской границе.
В 957 г. византийцы усилили натиск против арабов. Был взят Хадат,
а в 958 г. Самосата. В 960-961 гг. русские принимали участие в
победоносной кампании Никифора Фоки по отвоеванию Крита у арабов.
Все сказанное не оправдывет, по моему мнению, однозначного и
широко распространенного в историографии заключения, что дипломатия
Ольги в отношениях с империей завершилась полной неудачей.
Конечно, справедливо указание на то, что отнюдь не случайны и молчание
современных византийских авторов о крещении Ольги, и ее обращение
к Оттону I в 959 г. Константин VII, дорвавшись до власти через 32 года
обладания фиктивным титулом императора, принялся «чистить
пурпурные одежды», которые «невежественный выскочка», его тесть
Роман I Лакапин, «запачкал» непомерными и оскорбительными для
достоинства имперского скипетра уступками «варварам», среди которых он
числил даже христиан-болгар, крестников империи.
Я считаю, что при крещении Ольги во время второй поездки в ответ
на ее притязания было поставлено основополагающее условие —
крещение ее сына Святослава, законного наследника и возможного
жениха дочери императора. Примерно так обстояло дело с реализацией двух
главных упомянутых целей киевского двора и при крещении
Владимира, внука Ольги. Даже тогда Византия, согласившись на словах на
требования Киева об организации церкви и о заключении династического
брака, затягивала выполнение договоренности и уступила только под
военным давлением.
Поставленное перед Ольгой условие (крещение Святослава) было бы
совершенно резонным даже в глазах самой княгини. Она и старалась
и не затерялось через два с половиной столетия в богатом церковном рек
визите великого храма — оно было памятным, привезенным в дар с РУС
ее правительницей, а не той византийской чашей, подобной многим ДРУ
гим, которые дарились послам, в том числе мусульманам-тарситам. Непо
нятно, почему следует думать, что ритуального блюда у язычницы-княги
ни быть не могло: дорогих вещей с христианской символикой, купленны >
полученных в дар, награбленных, конечно, всегда было немало в казне к
евских князей-язычников.
'LeoDiac. P. 63. 11.
Глава четвертая
213
^полнить это условие, но все ее усилия оказались тщетными. К 959 г.,
-эзнавая, что в таких условиях новое обращение к императору не сулит
.цеха, она отправила послов к Оттону I. Но опоздала и здесь.1
Святослав не последовал политике матери, может быть, от сознания
-ого, что, даже преодолев несогласие дружины и приняв крещение от
империи, он вряд ли может рассчитывать на достижение тех целей,
которые ставила мать, полагаясь только на дипломатию и не прибегая к
силе оружия. Все акции Святослава говорят и о его терпимости в
отношении к религии своей матери, и о гипертрофированных
представлениях князя о достоинстве своей страны и воинской чести. Он и его
окружение, лишившие Ольгу власти и отвергнувшие ее политический курс,
истолковали, конечно, неуступчивость Константинополя на требования
княгини как обиду, нанесенную Руси императором. Недоверие к
политике империи, легко претворявшееся во враждебные ей акции, нашло
яркое проявление в походах Святослава на Балканы.
1 По мнению Назаренко, обращение Ольги к Оттону I было следствием
прямого ухудшения отношений Руси с Византией (в данной связи автор
одобряет единственный тезис в моих «построениях» —что взаимное
охлаждение просматривается уже во время второго приема). Но некое
византийское посольство, будто бы находившееся во Франкфурте одновременно
с русским, узнав о демарше княгини, известило об этом императора. Тот
быстро принял меры давления на Ольгу, отношения с Русью были
урегулированы. А поэтому и Адальберту был оказан на Руси враждебный прием
(Назаренко А. В. Попытка... С. 32-33). Но поэтому ли? Ведь по уверениям
самого Назаренко, добрые отношения Руси со Святославом были
традиционными со времен Ольги, а в 961-962 гг., в годы пребывания германской
миссии на Руси, Ольга уже не играла главную роль в политике Руси.
Следовательно, изгоняли миссионеров не из враждебности к Германии, а из
враждебности победившей языческой оппозиции на Руси, возглавленной
Святославом. Д. Оболенский полагает, что причиной изменения позиции
Руси в отношении к германской миссии (просьба об епископе и
священниках, как пишет Продолжатель Регинона, оказалась фиктивной) была
смена ориентации самой Ольги: ее пригласил Роман II, нуждавшийся в
поддержке русскими военной экспедиции империи против арабов Крита. Ольга
Решила использовать представившийся шанс, и второй раз отправилась
(что касается первого, то он принимает для него 946 г.) в Константинополь,
где летом 960 г. непосредственно перед походом армады Византии против
Крита или одновременно с ее отплытием (весной или ранним летом 960 г.)
крестилась и упрочила союзные связи с империей {Obolensky D. Ol'ga's
inversion... P. 157). Эти соображения интересны, но принять их можно
только в том случае, если объяснить — когда же, приехав летом 960 г. в
онстантинополь, Ольга успела прислать летом этого же года с Руси воен-
Ую помощь? Прибытие Ольги ранним летом 960 г. возможно, но для того,
°бы ее повеление (отправить войско) было получено в Киеве (даже до воз-
Ращения самой княгини) и чтобы воины достигли Константинополя,
обходимо было по крайней мере 2 месяца. В таком случае они прибыли
к концу лета-началу осени,когда византийские войска уже давно вели
енные действия на Крите. Может быть, не зная исхода переговоров с Ро-
ii»H M ^' Ольга сразу отправилась в империю с крупным союзным
соединяем русских воинов? Мне это представляется маловероятным.
Глава 5
ВИЗАНТИЯ И ХРИСТИАНСКАЯ РУСЬ
В ПЕРВЫЕ ПОЛВЕКА
ПОСЛЕ КРЕЩЕНИЯ
К вопросу о преемственности во внешней политике
языческой и христианской Руси
До недавнего времени были основания заключать, что отношения
Византии с Русью в IX-X вв. изучены лучше, чем их отношения в XI-
XIII вв. В частности, одним из наиболее загадочных событий в истории
отношений двух стран оставалась война 1043 г. Основная задача данной
главы и будет состоять в попытке выяснить причины, цели и конечные
результаты этого последнего военного столкновения русских с империей.
Казалось бы, ничто не предвещало конфликта. С одной стороны, дрУ
жественные связи с империей со времени крещения и династического
брака Владимира стали одним из важных приоритетов во внешней
политике, которым дорожили оба государства. В Византии высоко
ценили военную помощь Руси; ее купцы пользовались льготами на рынках
Константинополя, получив, по-видимому, как единоверцы уже к
началу XI в. право на собственное подворье внутри стен столицы; на АФ°не
с содействия императора возник русский монастырь; русские в КонстаЯ
1 Первую мою попытку освещения этого вопроса см.: Литаврин Г- '
Война Руси и Византии в 1043 г. //Исследования по истории славянских
балканских народов. М., 1972. С. 178-222. (Основные положения этой ст
тьи не подверглись пересмотру и здесь).
Глава пятая
215
йнополе пользовались благоволением при дворе в правления
Михаила JV Пафлагонянина (1034-1041) и Михаила V Калафата (1041-1042);
нзантийские архитекторы, мозаичисты и живописцы строили и
украшали Св. Софию в Киеве; русские помогали завоевать Болгарию и по-
пявлять восстания и мятежи в любых концах империи; успешно
развивались связи во всех сферах культуры.
С ДРУГ0И стороны, обнаружилось, что отношения правящих кругов
двух стран отнюдь не были безоблачными, часть русской знати не
разделяла курса правящего в Киеве князя в отношении к империи и
решилась поднять на нее вооруженную руку в 1023/1024 г. Контингент
русского корпуса, служивший в Италии, принял участие в мятеже
узурпатора Георгия Маниака осенью 1042-весной 1043 г. О враждебности к
русским части жителей столицы империи косвенно свидетельствует
ссора на рынке в Константинополе и убийство знатной русской
персоны осенью 1042-зимой 1042/1043 г. На Афоне подвергся нападениям
монахов соседних греческих монастырей и потерпел серьезный ущерб
русский монастырь.1 Наконец, в 1043 г. дело дошло до открытой войны
между Византией и Русью.
Прежде чем перейти к основному сюжету, остановлюсь на двух
событиях первой четверти XI в., которые предшествовали войне 1043 г. и
ясно показали, что до открытого конфликта, вопреки молчанию
источников, старые русско-византийские договоры, заключенные еще до
крещения Руси, традиционно сохраняли силу и в данный период.
Первое из этих событий — мятеж в Херсоне против властей
империи в 1015/1016 г. Сообщение об этом событии,2 в котором приняли
участие русские, содержит только хроника Иоанна Скилицы. Хронист
пишет:3 «Василеве же, уйдя в Константинополь, в январе шесть тысяч
1 Ущерб монастырю был возмещен по приказу Константина IX в 1048 г.
после заключения мира (Nastase D. Les debuts de la communaute oecumeni-
queduMontAthos//ZunneiKTa, 6,1985. X. 251-314. Автор не согласен с П. Ле-
мерле, отвергнувшим мысль В. А. Мошина и Г. Г. Литаврина о связи
разгрома обители с войной 1043 г.: монашество и государство не были
разделены стеной, и ссылка Лемерля на то, что монахи были вне политики,
Далеко не убедительна. Идею об ущербе монастыря в связи с
осложнениями в отношениях Руси с империей разделяет и А. Поппэ (РорреА. La derniere
expedition russecontreConstantinople//BS, XXXII [2], 1971. P. 266, n. 180).
Помимо статей В. А. Мошина (Русские на Афоне в XI-XII BB.//BS, 1947.
г- IX. Р. 55-85; 1950. Т. XI. Р. 32-60), об основных этапах истории русско-
0 монастыря на Афоне см.: Бибиков М. В. Византийские источники по
истории Руси, народов Северного Причерноморья и Северного Кавказа
р I'~XIII вв.)//Древнейшие государства на территории СССР. М., 1981.
■ 2-98. См. также гл. 7.
Подробнее см.: Литаврин Г. Г. Восстание в Херсоне против
византийки власти в 1016 г.//ПОЛУТРОП(Ж К 70-летию В. Н. Топорова. М., 1998.
С- 923-931.
,. bannis Scylitzae Synopsis historiarum, ed. J. Thurn. Berlin; New York,
a?3' P. 354. 88-94.
216
Византия, Болгария, Древняя Русь
пятьсот двадцать четвертого года посылает флот в Хазарию,1 имеющей
экзархом Монга,2 сына дуки Андроника Лида, и при содействии Сфен.
га,3 брата Владимира — зятя4 василевса, подчинил страну, так как ее
архонт Георгий Цула был схвачен при первом нападении».
1 В это время данный топоним означал уже не разгромленное Святосла.
вом государство Хазарию или ее владения в Крыму, а (в память о былощ
господстве хазар) лишь Крым или крымские колонии империи. Именно
такой смысл топоним имеет и у Скилицы в цитируемом месте (См.:
Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962. С. 444; Новосельцев А. П. Хазарское
государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990.
С. 219-231; Pritsak О. Khazaria//The Oxford Dictionary of Byzantium, v. 2
New York; Oxford. P. 1126-1127).
2 В одной из рукописей Скилицы названо и личное имя Монга (или Мун-
га) — Варда(1о. Scyl. P. 354, note); сыновья патрикия Андроника Лида,
Христофор Эпиктис и Варда Мунг, служили, как кажется, на флоте (Io. Scyl,
Р. 319.18-320. 21;328.45-52).Видимо,Монгкак флотоводец обладал
большим опытом: он благополучно провел в Крым флот сквозь январские бури,
а свою морскую службу нес скорее всего в феме Пафлагония, ибо именно ее
флот был обязан блюсти интересы империи в Крыму (Константин
Багрянородный. Об управлении империей. Текст, перевод, комментарий. Под ред.
Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева. М., 1991. С. 274. 512-529).
3 Имя явно норманнское, но все попытки определить место этого
персонажа среди Рюриковичей успеха не принесли; единоутробными братьями
Владимира были только Ярополк и Олег. Возможно, Сфенг был братом
князя лишь по отцу (если от Святослава у Малуши был лишь один сын —
Владимир)(?). По мнению Дж. Шепарда, имя Сфенг, может быть,
скандинавское имя Мстислава (Shepard J. Why did the Russians Attack Byzantium
in 1043?// Byzantinische-Neugriechischen Jahrbucher, Bd. XXII, Athen,
1978. S. 206-207; Franklin S., Shepard J. Emergence of Rus. 750-1200.
London and New York, 1996. P. 200-201). Осмелюсь предположить, не
является ли имя «Сфенг» прозвищем (в славянской огласовке), данным
Мстиславу греками Херсона после его победы в поединке с вождем касогов
Редедей (ПВЛ. С. 64) — Мстислав зарезал врага (по-греч. «убивающий
закалыванием» — офауюд).
4 В одной из рукописей хроники Скилицы вместо уацРроО (зятя) стоит
абеХсроС (брата). Издатели предпочли первое чтение (Владимир был зятем
царя по сестре Анне). А. Поппэ, напротив, считает, что первоначальным
было «брат», а «зять» — исправление позднего переписчика, знавшего о
родстве государей, но не принявшего во внимание, что в семейно-политй'
ческой иерархии, связавшей две правящие династии после женитьбы Вла
димира на Анне, киевский князь признавался «духовным братом»
Василия II, так будто бы и назвавшего князя в своем письме о помощи, копи»
которого Скилица, по-видимому, и обнаружил в дворцовом архиве (РорРе*-
Le prince et l'eglise en Russie de Kiev depuis la fin du Xе siecle jusqu'au debu
du XIIе siecle//Acta Poloniae Historica, 20, 1969. P. 110). Принять мнея«е
А. Поппэ готова и И. В. Соколова (Монеты и печати византийского ХеРс
на. Л., 1982. С. 103). Пассаж, однако, не носит характера ни цитаты, ъ
официальной реляции императора, когда подобного родатитулатура бы
Глава пятая
217
По скудости данных я не претендую на бесспорное объяснение
пробированного текста. Моя цель — обозначить состояние его
исследований и высказать ряд собственных соображений.
Известие Скилицы разрывает его рассказ о последнем этапе войн
Василия II Болгаробойцы за подчинение Болгарии: император вел
теперь их и зимой. В январе 1016 г. он вернулся с театра военных
действий в столицу, чтобы в начале весны снова лично возглавить армию.
Ни на какие серьезные акции на других границах Василий II в эти годы
не решался. Не участвовал в войне с болгарами лишь византийский
флот, и я связываю краткое пребывание императора в столице с
подготовкой экспедиции флота в Крым.
Согласно Скилице, с просьбой о помощи император обратился еще к
своему зятю Владимиру, т. е. не позже начала лета 1015 г. (15 июля
Владимир умер), после того как (в начале года или весной) произошли
встревожившие Василия II события в Херсоне. Невозможно, однако,
допустить, что просьба Василия II была выполнена еще при жизни
Владимира, т. е. что отряд русов прибыл в Крым и более полугода (до
января 1016 г.) пребывал там, ожидая поддержки от византийского флота и
не будучи отозван ни одной из спорящих за трон Киева сторон.
В междоусобиях, вспыхнувших в середине 1015 г. между сыновьями
Владимира Ярославом и Святополком, временно одолел Ярослав,
овладев в конце лета Киевом. По мнению М. И. Артамонова, после этого из
КиеваЯрослав и послал отряд в Крым, «возможно... еще по
распоряжению Владимира» .* Реальную помощь императору мог оказать тогда также
Мстислав Тмутараканский. Ярославу могло быть выгодно
продемонстрировать в ходе междоусобий (они завершились лишь в 1019 г.)
преемственность своей политики с отцовской, направив в Крым осенью 1015 г.
илиближайшей зимой часть своего войска. Но это маловероятно: в 1015 г.
Ярослав находился в Новгороде. Его отец Владимир был, вплоть до
своей смерти, в ссоре с сыном и готовился к военному походу против него
на Новгород. Отдать ему приказ идти в Крым Владимир, разумеется, не
Мог. Скорее всего он дал свое предсмертное распоряжение Мстиславу,
ближайшему соседу византийских колоний в Крыму. Хотя Мстислав
был поглощен тогда борьбой с касогами,2 он скорее подчинился бы воле
Умирающего отца, чем приказам брата, которому не симпатизировал.
Более реален также приход русского отряда в Крым зимой из
Тмутаракани, чем из отдаленного Киева, а тем более из Новгорода.3
°ы оправданной. Но главное, что мешает принять мысль Поппэ, —тот факт,
Что Владимир получил в крещении имя Василия и был назван скорее не
'Духовным братом», а «духовным сыном» Василия II: болгарский князь
°Рис, крещенный под именем Михаила в честь императора Михаила III
ак и Владимир — в честь Василия II), получил ранг его «сына».
Артамонов М. И. История хазар. С. 437.
|т Гадло А. В. Тмутороканские этюды: III (Мстислав)//Вестник Ленин-
^Дского ун-та. Серия 2. Вып. 2 (№ 6), 1990. С. 21-33.
1я В-Т.Пашуто (Внешняя политика Древней Руси. М., 1968, с. 77) пола-
^' что под именем «Сфенга» Скилица, может быть, имел в виду именно
Чстислава.
218
Византия, Болгария, Древняя Русь
Сложившиеся тогда для Византии и Руси внутренние и внешние усдо-
вия вселяли надежды на успех антивизантийского мятежа: войска
империи воевали в Болгарии, а на Руси, состоявшей в военном союзе с
империей, ожидались смуты в связи с тяжелой болезнью Владимира.
В настоящее время в литературе преобладает в основном мнение
Е. Ч. Скржинской.1 Отклонив гипотезу А. Л. Якобсона,2 следовавшего
в целом за М. В. Левченко,3 который видел в Георгии хазарского
наместника, она убедительно показала, что «архонт страны» («Хазарии»)
Георгий Цула идентичен «Георгию, царскому протоспафарию и стратигу
Херсона Цуле», владельцу печати, найденной при раскопках Херсонеса.4
Разделяя в целом мнение Е. Ч. Скржинской, М. И. Артамонов
считает несущего императору службу Цулу хазарином или, скорее,
болгарином по происхождению,5 И. В. Соколова существенно увеличила сфра-
гистические данные, связанные с деятельностью членов рода Цулов на
посту наместников императора в Херсоне (в том числе Георгия, число
известных печатей которого благодаря публикациям Соколовой
достигло полудесятка). Ее материалы подкрепляют д атировку печатей Цулов
серединой X—первой половиной XI в., как и догадку о местном
(болгарском или хазарском) происхождении рода Цулов, в течение
нескольких веков (по крайней мере с X по XVI в.) игравших крупную роль в
Южном Крыму. Еще раз Соколова ставит вопрос о печати некоего
Георгия Цулы(?), «протоспафария Босфора»6 (т. е. Боспора
Киммерийского). Признавая вначале (в книге) тождество этих персонажей, в более
поздней работе исследовательница отказалась от этой мысли.7 Соколо-
1 Е. Ч. Скржинская. Рец. на кн.: Якобсон А. Л. Средневековый Херсонес
(XII-XIV вв.). Материалы и исследования по археологии СССР, № 17. М.,
1950//ВВ. Т. VI, 1952. С. 266-267.
2 А. Л. Якобсон (Указ. соч. С. 16) считал, что Георгий Цула, правитель
хазарских владений в Крыму, обманом добился поста стратига Херсона,
а затем предал императора. Позднее А. Л. Якобсон (К изучению поздне-
средневекового Херсонеса//Херсонесский сборник. Симферополь, 1959.
С. 266-257) признал критику Е. Ч. Скржинской справедливой.
3 Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений.
М., 1956. С. 383-384.
4 Юргевич В. Свинцовые печати, принадлежащие музею Общества//3а-
писки Общества истории и древностей. Т. XV. Одесса, 1889. С. 41.
5 Артамонов М. И. История хазар. С. 436-437 (автор говорит о гибели
Георгия, но источники об этом молчат). Хазарином считал Георгия ЦулУ и
Дь. Моравчик (Moravcsik Gy. Byzantinoturcica, II. Berlin, 1958. S. 314). Cp-:
Соколова И. В. Печати Георгия Цулы и события 1016 г. в Херсонесе/,'ПС
1971, 23. С. 74 ел.; Она же. Византийские печати из Херсонеса/Византия
и средневековый Крым//АДСВ. Вып. 26. Барнаул, 1992. С. 193.
6 Соколова И. В. Монеты... С. 103-106,133,134,164,165. См. также: См**
ков К. Д. Неизданная печать с именем Цула//ВВ. Т. 48, 1987. С. 138-139'
7 Соколова И. В. Печати... С. 72-73; Она же. Монеты... С. 134. Попытку
такой идентификации она делала в первой из названных работ (Печати-"
С. 69-74), полагая, что стратиг Херсона Георгий Цула после поражеНЙ
Глава пятая
219
8а, впрочем, полагает, что занятие поста стратига Херсона
представителем местной знати было «аномалией», чрезвычайным явлением, ко-
т0рое можно объяснить только захватом этой должности в результате
восстания.1
Последние из известных мне работ, касающихся мятежа 1016 г., —
книга Н. М. Богдановой и статья В. П. Степаненко. Привлекая
исчерпывающий круг источников, в том числе наставления Константина
Багрянородного сыну (Роману II) о мерах, которые следует предпринять в
случае восстания херсонитов,2 Богданова пришла к выводу, что мятеж
Георгия Цулы был поддержан горожанами, недовольными налоговой
итаможенной политикой Василия П.
Не могу согласиться, однако, с мнением Богдановой (как и
Соколовой), что Георгий захватил пост стратига в результате восстания
херсонитов, а позднее стал правителем Боспора, будучи изгнан из Херсона
либо войсками империи и ее союзников-русов, либо
разочаровавшимися в нем херсонитами.
Во-первых, согласно Скилице и данным печатей, Георгий Цула —
императорский протоспафарий и стратиг — должностное лицо,
назначенное императором Византии управлять провинцией (фемой Херсон и
Климаты). Восстав, он не захватывал эту должность, а, в сущности,
отрекался от нее. Род Цулов находился на службе у императоров давно и
не только в Херсоне: И. В. Соколова (на которую Богданова ссылается)
приводит свидетельство афонских актов, согласно которым в 940-
941 гг. в разборе земельных споров монахов с крестьянами принимал
участие некий Цула — заместитель (ёк лрооюттои) высокого чиновника
из фемы Фессалоника.3 Чиновники Цулы известны в этом округе с
80-х гг. IX в.4 Следовательно, и в Херсоне, откуда они вели свой род,
Цулы (асреди них был, вероятно, не один с именем Георгий) могли
служить задолго до Георгия Цулы (им могла принадлежать и часть печатей,
изданных Соколовой). «Аномалией», как выразилась Соколова, на самом
стал правителем Боспора. Эту идентификацию отверг А. П. Каждан,
указавший на сомнительное (восстанавливаемое только через конъектуру
издателя) чтение («Цула») плохо сохранившейся надписи (Byzantinoslavica,
ХХХШ (2), 1972. Р. 298). Н. Зайбт и В. Зайбт (Печати стратигов
византийской фемы Херсон/Византия и средневековый Крым//АДСВ. Вып. 27.
Симферополь, 1994. С. 91-97) датируют изданную Г. Шломберже и отне-
сенную к X-XI вв. печать «Аркадия, спафария и стратига Боспора» рубе-
-komX-XI вв. Упоминают они и о неизданной печати Аркадия,
императорского протоспафария и стратига Боспора, которую относят к рубежу X-
■Мвв., т. е. почти ко времени пребывания Владимира в Крыму или чуть
°лее позднему; авторы высказывают догадку, что и Боспор (как и Хер-
°н) был возвращен Владимиром империи как «вено» за Анну.
гСоколоваИ. В. Печати... С. 70-71; Она же. Монеты... С. 116-117.
а Об управ, имп. С. 274.
4 Соколова И. В. Монеты... С. 103.
t, „ Lake К. The Early Days of Monasticism on Mount Athos. Oxford, 1903.
■ 77-78.
220
Византия, Болгария, Древняя Русь
деле было то, что Георгий был назначен Василием II на этот пост вопре.
ки наказу его деда(Константина Багрянородного) не доверять именно п
Херсоне должность стратига лицу местного происхождения.1 Неорди.
нарный шаг Василия II был, видимо, вызван последствиями разорения
города в 989 г. и усилением органов самоуправления херсонитов, вы.
нужденных (при ведущей роли состоятельного рода Цулов) устранять
нанесенный городу ущерб. Во-вторых, кроме доводов Каждана против
идентификации двух Георгиев (правителей Херсона и Боспора),2
следует учесть, что не исключена датировка двух печатей в пределах целого
столетия, не говоря уже о том, что последний раз Боспор в числе фем
империи назван в Эскориальском тактиконе от 971-975 гг.3 и затем
упоминается только через сто лет с лишним как ценное приобретение
Алексея I (см. гл. VI).4
Иначе говоря, печать Георгия (Цулы?), «протоспафария Боспора»,
как и другие печати X-XI вв. с именем этого города, следует с большим
основанием датировать временем до похода Владимира в Крым,3 ибо
если не со времен Святослава, то с 989 г. оба берега Керченского
пролива были в руках князя Тмутаракани по крайней мере до 1094 г.6
1 М. В. Бибиков ошибается, полагая, что Константин рекомендовал
назначать стратига Херсона из «здешних», т. е. херсонских граждан (см.: 06
управ. имп.С. 172икоммент. нас. 403, примеч. 35). Совет был прямо
противоположным, что подтверждает и Продолжатель Феофана (Theophanes
Continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius Monachus. Bon-
nae, 1838. P. 123. 14-124. 3). Ж.-К. Шене полагает, что «аномалия» была
обусловлена, видимо, опасениями Василия II совсем потерять Херсон, если
бы он прислал на этот пост неведомое херсонитам лицо; восстание он
датирует 1017/1018 г. (CheynetJ.-CI. Pouvoireet contestations (963-1210). Paris,
1990. P. 393-394), а все успехи Василий II приписывает его казне: еще
в 987/988 г. он быстро нанял — так толкует дело автор — 6000 русских
воинов (Ibid. P. 165).
2 См. выше, примеч. 6 на с. 218.
3 Oikonomides N. Les listes de preseance byzantines des IXe et Xe siecles.
Paris, 1972. P. 269. 17.
4 Litavrin G. A propos de Tmoutorokan//Byzantion, 35. 1965;
Oikonomides N. Les listes... P. 269, 363 et notes 410-412. См. также: Артамонов М. И-
История хазар. С. 441 и примеч. 1 на с. 218.
5 Впрочем, ср.: Зайбт Н., Зайбт В. Печати стратигов... С. 91-97.
6 Артамонов М. И. История хазар. С. 440-444. Известная надпись пат-
рикия Льва Алиата, «стратига Херсона и Сугдеи», от августа 1059 г., наИ"
денная в Херсоне и сообщающая о произведенных Львом работах по укрепу
лению обороны фемы (Латышев В. Этюды по византийской эпиграфике/
ВВ, 1895. Т. И. С. 185), как и печати стратигов Сугдеи и Готфии (Alekseen-
ko N. A. Un tourmarque de Gothie sur un sceau inedi de Cherson// REB, 34>
1996), свидетельствуют о власти империи не только в Херсоне, но и в дрУгИХ
районах Крыма в середине XI в., однако эти печати не дают никаких пРа
на заключение о принадлежности Византии также и Боспора (см.: Лат^.
шее В. Сборник греческих надписей Южной России. СПб., 1896. С. 16-1'''
Глава пятая
221
Наконец, весьма спорно, что в своих периодических восстаниях хер-
оНиты добивались лишь торговых и налоговых льгот и традиционных
аРав на самоуправление, но никак не отделения от империи-гаранта
военной безопасности города.1
[Сак показали последние исследования по истории средневекового
уерсона(в том числе и работа Н. М. Богдановой),2 тенденции развития
этого города не составляли исключения в путях и формах эволюции
жизни городов империи в целом. В XI в. для провинциальных городов
Византии был характерен подъем ремесленной и торговой активности.
Горожане требовали некоторых гражданских и политических прав,
которые облегчили бы их хозяйственную деятельность. Однако
гораздо дальше идущие цели они ставили во время бурных восстаний, волна
которых прокатилась в первой половине XI в. по эмпориям—
портовым городам в провинциях (в Навпакте, Антиохии, Редесто, Диррахии,
Никополе). Эти восстания знаменовали, по выражению М. Я. Сюзюмо-
ва, борьбу торгово-ремесленного городского населения за
«венецианский путь развития города» — путь независимых торговых республик:
успехи городов Италии на этом пути не были тайной для горожан во
всех концах империи.3 Херсон, в силу его отдаленности от центра и
стойких полисных традиций в общественной жизни, а также в силу сосед-
ствас огромным северочерноморским хинтерландом, представляющим
огромные возможности для торговли и получения сырья, даже
несколько опережал в развитии этих тенденций другие города империи.
Что касается статьи В. П. Степаненко, то ее автор решительно
высказался за первоначально выдвинутую Соколовой и затем оставленную ею
гипотезу о том, что Георгий Цул а восстал не в Херсоне, а в Боспоре
Киммерийском,4 поскольку военный флот Василий II направил не против
«Херсона», а против «Хазарии». К тому же устанавливаемый по
печатям cursus honorum Георгия Цулы (императорский спафарий
Херсона — императорский протоспафарий Херсона — протоспафарий Боспо-
ра) логически объясним, на взгляд Степаненко, только при допущении,
что спафарий Цула получил титул протоспафарий, управляя Херсоном,
и только после этого был перемещен в управители Боспора, где и
завершилась его карьера (теоретическую возможность перевода спафария
Цулы из стратигов Херсона на пост стратига Боспора с присвоением
более высокого титула протоспафария, а затем возвращения на
прежнюю должность стратига Херсона Степаненко отвергает, полагая, что
Богданова Н. М. Херсон в X-XV вв. Проблемы истории византийско-
1,0 Г0Рода//Причерноморье в средние века. М., 1991. С. 117-119.
См. также: Романчук А. И. Херсонес XII-XIV вв.: историческая топо-
^Фия. Красноярск, 1986. С. 158-191; Она же. Топография византийско-
г°Рода как отражение его функций (на материалах Херсона). Авторефе-
ратаДокторской диссертации. Свердловск, 1991. С. 27-31.
,. Сюзюмов М. Я. Роль городов-эмпориев в истории Византии//ВВ. Т. 8,
аЬ. С. 26-41. См. также: Литаврин Г. Г. Византийское общество и госу-
'1аРство в Х-Х] вв. М., 1977. С. 272 ел.
См. выше, с. 218.
222
Византия, Болгария, Древняя Русь
повышение в титуле не могло сопровождать понижения в должности
так как ранг фемы Херсон был значительно более высоким, чем pa(J'
фемы Боспор1). Таким образом, автор рассматривает 1016 г. как terrni-
nus post quem утраты империей фемы Боспор. Однако доводы Степанев-
ко не могут поколебать «традиционной интерпретации сведений Ски-
лицы». Относительно термина «Хазария» было сказано выше. Что же
касается перемещений чиновных лиц в Византии как с повышением
так и с понижением по должности, то такого рода факты — явление
ординарное. Главное же состоит в том, что чтение имени («Цула») печати
из Боспора весьма сомнительно.
Наиболее характерной особенностью восстания в Херсоне в 1015-
1016 гг. был тот факт, что во главе восставших встал стратиг фемы
призванный самой своей должностью обеспечивать законопослушность
жителей вверенного ему округа. Возможным это стало потому, что это
же лицо представляло наиболее влиятельный местный род. Скорее
всего Василий II после ухода из Крыма Владимира был вынужден
доверить одному из видных членов этого рода управление разоренным
городом, в котором резко усилилась, как я думаю, оппозиция императору,
не пришедшему на помощь изнемогавшим в осаде горожанам. Через
четверть века, упрочив в городе свое влияние, этот род — в лице
Георгия Цулы — решил править фемой Херсон и Климаты как совершенно
независимым от Константинополя княжеством.2 Георгий Цула
предпринял вначале 1015 г. какие-то решительные шаги для реализации этого
замысла, побудившие императора сначала (весной — в начале лета)
обратиться с просьбой о помощи к уже больному Владимиру, а затем,
когда обстановка в Херсоне осложнилась еще более, вернуться из
Болгарии в столицу, чтобы снарядить морскую экспедицию и повторить
просьбу на Русь о присылке в Херсон ко времени подхода
императорского флота русского отряда. Впрочем, в статье Степ аненко вопрос о
помощи Руси против Цулы решен особенно неординарно: автор пишет, что
тот факт (!), что « русская дружин а... прибыла из Константинополя, а не
из Киева, вполне объясним обстановкой, сложившейся на Руси после
смерти Владимира в 1015 г.».3 Подобное весьма оригинальное
истолкование известия Скилицы способно возбудить еще больше вопросов, чем
выше было рассмотрено: строго говоря, хронист действительно не
говорит прямо, что Сфенга с отрядом послал русский князь, но он пишет
только о присылке флота с Монгом и о содействии ему брата князя.
1 Степаненко В. П. К истории средневековой Таврики/Византия и среД'
невековый Крым//АДСВ. Вып. 26. Барнаул, 1992. С. 127.
2 Подобного рода тенденции в общественном и социальном климате го
родов империи обнаружились в XI в. и на территории метрополии: в АдРиа
нополе приобрели огромное влияние Торники, в Редесто — Ватаци, в Тра^
пезунде (несколько позже) — Гавры. О стремлении Георгия Цулы к Яе
зависимости от Константиополя пишет и Ж.-Кл. Шене (Cheynet J-'^ '
Pouvoir... P. 35).
3 Степаненко В. П. К истории... С. 128.
Глава пятая
223
tieTрешительно никаких оснований «размещать» на кораблях Монга
яля доставки в Крым русско-варяжский корпус, несший будто бы
служив империи во главе с братом Владимира. О
«традиционном»(и,видимо У*е П0Т0МУ ошибочном?) понимании данного известия Степаненко
даже не упоминает.
Георгий Цула не рассчитал, как кажется, своих сил. Как позволяет
догадываться сообщение Скилицы, Цула не предвидел появления в
Херсонской бухте в разгар зимы военного флота империи,1 а у стен города
отрядов русов. Возможно, он был схвачен или в результате внезапной
атаки против города (напомню, что в 989 г. Херсон выдержал
многомесячную осаду войск Владимира), или же, как предполагают Соколова и
Богданова, его взяли, когда он с небольшими силами находился вне
укреплений Херсона (Скилица пишет, что при подавлении мятежа
пришлось подчинять «страну»). Не исключено, что Цула был схвачен на
пути в Сугдею или из нее, так как и она уже в то время могла (как часть
Климатов) находиться под властью стратига Херсона (согласно
строительной надписи 1059 г. Лев Алиат управлял двумя городами — он был
«стратигом Херсона и Сугдеи»).2
Чрезвычайно важно в связи со всем сказанным, что традиции
военной помощи русских империи (в том числе по защите ее интересов в
Крыму), восходящие к договору почти столетней давности (944 г.),
сохранили силу и в начале XI столетия. Русь спешила на помощь империи,
несмотря на собственные внутренние затруднения и на
неблагоприятное время года.
Сходное заключение о традиционном соблюдении старых норм,
регулировавших отношения византийцев и русских, позволяют сделать
иданные о втором инциденте, имевшем место через 7-8 лет.3Сообщает
о нем также Иоанн Скилица.4 Хронист пишет: «После того, как Анна,
сестра василевса, умерла в Росии, а до этого6 ее муж Владимир, некий
1 См.: Богданова Н. М. Херсон в X-XV вв. С. 156, примеч. 5.
г Зайбт Н., Зайбт В. Печати стратигов византийской фемы. С. 92-94.
Впрочем, до сих пор не найдено или не издано ни одной печати стратигов
'Херсона и Сугдеи» (там же. С. 95), тогдакак в 1977 г. в прибрежной полосе
Судака найдены три печати XI в. — Георгия, протоспафария и стратига Суг-
Деи, свидетельствующие о выделении города после 1059 г. в особую фему {Сте-
'Шнова Е. В. Администрация Сугдеи по сфрагистическим данным X-XI вв.//
Научная конференция памяти Алисы Владимировны Банк. Тезисы
докладов. СПб., 1996. С. 57-59; Степаненко В. П. К истории... С. 128, примеч. 3).
*кРепляя оборону крымских владений, власти империи выделили также,
0|,ласно печати от рубежа X-XI вв. царского спафария и турмарха Льва,
в°собую турму и Готфию (Alekseenho N. A. Un tourmarque... P. 274-275).
Си. также: Литаврин Г. Г. Первый военный конфликт Руси с Визан-
Ией в правление Ярослава//Сб. к 70-летию чл.-корр. РАН Я. Н. Щапова
18 печати).
jJ°. Scyl. P. 367. 71-368.81.
Скилица ошибается: согласно ПВЛ, Владимир умер 15 июля 101 5 г.,
^«на — в 1011 г. (ПВЛ. С. 58).
224
Византия, Болгария, Древняя Русь
Хрисохир, родственник умершего,1 собрав себе во товарищи (тфооещ10
oauevoi;) восемьсот человек и взойдя с ними на суда, прибыл в Констан"
тинополь, будто бы намереваясь вступить в наемники (щ таха цюбофопл
ocov). Когда же василевс повелел сложить оружие и только тогда явитьс
на встречу, он, не захотев [этого], прошел через Пропонтиду.
Оказавшись у Авидоса и сразившись с ее стратигом, защищавшим побережья
и легко его одолев, он проплыл к Лемносу. Но там они, обманутые
притворной договоренностью (7iapaartov5r|9£vra;), были уничтожены флотом
[морской фемы] Кивирреотов и [силами] Давида, родом из Охрида,2 —.
стратига Самоса, и Никифора Кавасилы — дуки Фессалоники» ,3
Вопреки Скилице, считавшему это событие примечательным для
конца правления Василия II Болгаробойцы, в литературе (включая
российскую) оно анализировалось весьма редко и бегло. Э. Арвейлер
отнесла эпизод к 1023 г.,4 Э. Маламю — к 1024 г.5 Известие помещено в
хронике после изложения событий лета 1022 г. (войны в Авасгии и
мятежа Никифора Ксифия и Никифора Фоки6) и перед сообщением о
несостоявшейся из-за болезни и смерти василевса военной экспедиции в
Италию в декабре 1025 г.7 Соглашаясь с Маламю, что лето 1022 г. было
«занято» другими событиями, и учитывая, что русы прибывали
обычно к Константинополю в начале лета, а весь 1025 г. был ознаменован
только сборами в поход, было бы действительно осторожнее датировать
конфликт с русами июнем-июлем 1023 (или 1024 г.).
1 В. Г. Васильевский (Труды. Т. 1. СПб., 1908. С. 207) не считал Хрисо-
хира норманном; по его мнению, он, как и сам князь, был «русским
славянином», а его имя (букв. «Златорукий») — отдаленная транскрипция или
перевод соответствующего славянского прозвища. Мне известны еще
только два персонажа с таким именем — адресат письма патриарха Фотия спа-
фарий Иоанн Хрисохир (Photios Patriarchos Constantinopolitanos. Episto-
lae, ed. J. N. Baletta. Hildesheim; New York, 1864. № 52. P. 357) и вождь
павликиан, которого в 872 г. убили воины Василия I (Io. Scyl. P. 135. 2-
140. 34).
2 Хронист указал на происхождение флотоводца (Самос был морской
фемой, как и Кивирреоты) из Охрида, видимо, для того, чтобы отличить
этого Давида от другого полководца того времени (Давида Арианита) или
намекнуть, что он болгарин (?), ибо ведет род из последней столицы
Болгарии, всего 6 лет назад завоеванной империей (имя Давид было
популярным у болгар). Cf.: Savvides A. On the prosopography of the Byzantine
maritime theme of Samos//BYZANTINA, 18, 1995-1996. P. 270.
3 А. Саввидис путает это последнее сражение Хрисохира с предшествую"
щим— со стратигом Авидоса: «близ Лемноса» стратиг Кивирреотов, Д*
вид и Никифор Кавасила, пишет он, «suffered a heavy defeat at the hand^
of the russian invaders of Chrysocheir» (Savvides A. The Secular Prosopogr*
phy of the Byzantine Maritime Theme of the Carabisians/Cibyrraeots//» >
1998, LIX(l). P. 37).
* Ahrweller H. Byzance et la mer. Paris, 1965. P. 128 squ.
5 Malamut E. Les lies de l'empire byzantin, vol. II. Paris, 1990. P. 114'
"Io. Scyl. P. 367. 58-59.
7 Ibid. P. 368.82-369. 16.
Глава пятая
225
В. Г. Васильевский рассматривал происшедшее столкновение как
^чайный инцидент, не оказавший влияния на характер
русско-византийских отношений.1 М. В. Левченко в сущности пересказал и перевод,
у. комментарий Васильевского, добавив лишь мысль о том, что
сношения Руси с империей после крещения, в том числе приток русских
воинов в ее армию, стали столь интенсивными, что власти Византии уже
(.тали смотреть на русов с подозрением.2 Только кратко упомянув об
эпизоде, В. Т. Пашуто бросил (в сноске) весьма интересную, но никак не
мотивированную догадку, что Хрисохир появился в Византии «видимо,
в результате княжеских смут на Руси» .3
Прежде всего, совершенно очевидно, что военный конфликт
случился вне рамок официальных отношений Руси с Византией: набор
«сотоварищей» и подготовку к походу производил сам Хрисохир. В
истекшее более чем столетие с заключения первого договора Руси с греками
и более чем трети столетия после последнего договора (а в
существовании договора 987/988 г. — в любой его форме — невозможно
сомневаться) неизвестно ни одного столкновения между Русью и Византией на
почве поступления русов и варягов на службу к императору в качестве
союзников или простых наемных воинов. Система встречи послов,
купцов и воинов с Руси и условий их пребывания в империи были, как
показано в гл. 2, строго регламентирована и давно стала привычной для обеих
сторон. Никаких недоразумений не возникало ни при прибытии в
Константинополь в 980 г. крупного отряда наемников-варягов, ни при
пополнении служившего в Византии с 988 г. русско-варяжского корпуса.
Осмелюсь напомнить: на Руси хорошо знали и о том, что все
прибывавшие в Константинополь должны были явиться в квартал св. Маман-
да, где их регистрировали поименно, что внутрь стен
Константинополя и послы и купцы (и, конечно, еще не зачисленные на службу воины)
должны были входить в ограниченном числе и без оружия. Но
главное — с 944 г. прибывавшие в столицу империи русы должны были
прежде всего предъявить грамоты киевского князя, в которых он
указывал число кораблей и цели их прибытия, предоставляя таким
образом грекам гарантию, что его подданные «с миром приходят».4
Напомню также, что вопрос об условиях службы и о гарантиях их
соблюдения регулировался по дипломатическим каналам еще до
отправления воинов в империю. Но контракты с имперской властью наемники
могли, разумеется, заключать и небольшими группами и
индивидуально по прибытию к Константинополю. Именно таким и был рассматри-
ваемый случай. Хрисохир явился самовольно, и ему была предложена
обычная процедура найма — прийти без оружия для переговоров (тем
°лее, что он привел с собою большой отряд из 800 воинов).
Ход дальнейших событий, на первый взгляд, совершенно неожидан.
°'Первых, почему в ответ на ординарное, казалось бы, предложение
' Васильевский В. Г. Труды. Т. 1. С. 206-209.
Левченко М. В. Очерки... С. 387-388.
Пашуто В. Т. Внешняя политика... С. 3]7.
СМ. гл. 2.
Ч> 3690
226
Византия, Болгария, Древняя Русь
Хрисохир и его спутники решились прибегнуть к оружию, осмелясь со
столь неравными силами противостоять военной мощи империи? g0.
вторых, почему они не повернули в Черное море, а ринулись в Мрамор,
ное, а затем и в Эгейское? В-третьих, наконец, куда они направлялись
миновав Дарданеллы и оказавшись у острова Лемноса?
Ответить на эти вопросы можно, конечно, лишь гипотетически.
1. Весь трагизм положения отряда в водах империи, а затем и его
гибель были предрешены, по моему мнению, еще на Руси из-за
конфликта Хрисохира и его спутников с киевскими князем (здесь я
разделяю догадку В. Т. Пашуто). После утверждения в 1019 г. на троне Киева
Ярослава Хрисохир с группой лиц, принадлежавших, как и он, к
проигравшей в борьбе стороне (Святополка?), оказались в серьезной
опасности. Набрав себе воинов, готовых отправиться с ними, они в сущности
спасались бегством, рассчитывая найти убежище на службе у
императора, на которой в это время находилось много их
соотечественников. Хрисохир и его соратники имели основания питать надежду на
хороший прием у императора: они знали, что Василий II щедро
наградил русских воинов, участвовавших в завоевании Болгарии (1018 г.),
что готовилась грандиозная военная кампания в Италию против
вторгшихся в тамошние владения империи норманнов и что ее армия
нуждалась в пополнении.
Не учел Хрисохир, однако, политического фактора — наличия
союза между киевским и константинопольским престолами, которым
дорожили обе стороны. Согласно договору 944 г. (а многие его нормы,
особенно те, которые обеспечивали решающую роль в найме воинов
государей обеих сторон), прибывавшие в Константинополь с Руси должны
были предъявить грамоты киевского князя.' У Хрисохира их не было и
не могло быть по причинам, о которых уже сказано. Мало того, не
исключено, что вестник Ярослава мог опередить флотилию Хрисохира с
посланием, обеспечившим ему враждебный прием в империи.
Напомню в связи с этим, что когда Владимир уговорил в 980 г. ставший ему
опасным отряд наемников-варягов уйти в Византию, они потребовали
у него — « покажи ны путь въГреки»(т. е. «дай грамоту» к императору,
как я это понимаю). Владимир не только дал ее, но и отправил «пред
ними» вестника, предупредив Василия II, что эти варяги опасны для
столицы — их нужно рассеять по провинциям, а «сЬмо» (т. е. «сюда»>
в Киев) не отпускать ни одного.2
Возможно, и в данном случае Ярослав (Мудрый) поступил так же>
как отец, и при первом же контакте с византийскими чиновниками
(а возможно — и с военными силами империи) Хрисохиру стала ясна
обстановка вокруг него и те опасности, которые грозят ему, если рУсЫ
безоружными явятся на переговоры. Статья 2-я договора 944 г. гласи
ла: а если русы «без грамоты придуть, и преданы будуть нам, да ДеР
1 Памятники права Русского государства. Сост. А. А. Зимин. М., 1
С 31
2ПВЛ. С. 37.
Глава пятая
227
ЛМ и храним (заключим под стражу. — Г. Л.), дондеже възвестим кня-
й вашему; аще ли руку не дадять и противятся, да убьени будуть, да не
зИщется смерть их от князя вашего» .*
Все произошло в соответствии с нормами этой статьи: пришли без
грамоты, не сложили оружия, воспротивились задержанию, были
убиты и по этому поводу не было протеста из Киева.
2. Решение Хрисохира прорываться с боем через Дарданеллы в Эгей-
Окое море можно было бы счесть самоубийственным, если не допустить,
что обратный путь через Босфор («сЬмо», на Русь, как писал Василию II
Владимир) уже был отрезан военными судами империи в соответствии
с просьбой Ярослава.
3. Наконец, о возможных планах Хрисохира после выхода в
Эгейское море. Мысль о спасении своих жизней была отныне, разумеется,
руководящей во всех поступках русов. Э. Маламю предположила, что
Хрисохир пробивался со своими соратниками (всех их исследователь-
вица считает славянами) к островам Эгейского моря потому, что
некоторые из них в VII-VIII вв. подверглись славянизации, последствия
которой сохранялись и в XI в.2 Более реальным, однако, представляется
расчет Хрисохира на спасение среди своих соотечественников, которые
несли службу империи и были расквартированы в Малой Азии, в
прибрежных фемах, в частности в феме Фракисиев.3 Действительно, до
прибрежных районов этой фемы от Лемноса Хрисохиру осталось
преодолеть 50-60 км. Если там уже в это время стояли тагмы русов и
варягов, а беглецам удалось бы соединиться с ними, думаю, что на какие-
либо карательные меры против них не решился бы даже Болгаробойца.
Именно поэтому сюда, к Лемносу, и был стянут против флотилии
Хрисохира военный флот империи с Самоса, из Фессалоники и из фемы
Кивирреотов, чтобы преградить русам путь к берегам фемы
Фракисиев. Но флотоводцы, несмотря на превосходство своих сил, предпочли
усыпить бдительность русов притворным договором с ними, чтобы
затем коварно перебить их. Все это свидетельствовало о том, насколько
серьезной считали сложившуюся ситуацию в императорском дворце.
И это обстоятельство я расцениваю также как довод в пользу моей
гипотезы о целях рейда Хрисохира в Эгеиде.
Памятники права... С. 31.
'MalamutE. Les lies... P. 114.
О том, что здесь находились в 1034 г. зимние квартиры варягов и ру-
Сов> см.: Io. Scyl. Р. 394. 70-77. См. об этом: Литаврин Г. Г. Византийка и
Ч>яги//Славяноведение. 1999, № 2. С. 4-6 и главу II. Сошлюсь в качестве
»^Чедента, хотя и отдаленного хронологически, на тот факт, что в начале
, х гг. из охваченной междоусобиями Болгарии славяне массами бежа-
в империю — на побережье Вифинии, к устью реки Артана, так как
еНно туда почти столетием раньше были переправлены с Балкан властя-
„. Империи и расселены тысячи славян на условиях несения ими военной
I тбы (Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. II (VII-
VBB-). M., 1995. С. 235, 244, 283, 319).
228 Византия, Болгария, Древняя Русь
Война 1043 г. в оценках
современной историографии
Теперь о главном сюжете главы — о войне Руси против Византии в
1043 г. Этому походу русских в истории отношений Византии с Русью
принадлежит особое место — он представляет собой единственное круц.
ное военное предприятие христианской Руси против Византийской
империи, ставшей едва полустолетие назад ее «крестной матерью». Причем
принятие христианства от Византии сопровождалось беспрецедентной
по нравственно-политическим понятиям той эпохи честью для
правителя «варваров» Владимира: он стал мужем «рожденной в пурпуре»
(порфирородной) сестры императора Василия II Анны.
Можно с уверенностью утверждать, что причины были весьма
весомы: речь шла отнюдь не об ординарном конфликте. Во всяком случае
скудные на этот счет данные источников никак не оправдывают того
рецедива языческой враждебности у правоверной Руси против империи,
оказавшей недавно великую честь северному «гиганту». Казалось бы,
дружеские связи углублялись и крепли в истекшие 53 года после
возвращения Владимиром взятого им Херсона (Корсуня). В то самое
время, когда русская рать отправлялась, чтобы угрожать
Константинополю, в Киеве трудились византийские мастера над украшением
интерьера Св. Софии, возведенной недавно архитекторами Византии, а в ее
столице пребывало немало русских купцов и воинов, несших
союзническую службу.1
И тем не менее — поход, являвшийся, бесспорно, самой крупной
военной акцией Руси в правление Ярослава. Было бы бесплодным
занятием искать причины войны в каких-либо агрессивных действиях
византийцев против Русского государства — Русь находилась в зените
своего могущества, активно расширяла и укрепляла свои границы, а
Византия переживала все более углублявшийся кризис, императоры
сокращали военные расходы, смещали талантливых полководцев и
сосредоточивали усилия на круговой обороне.
Конечно, нельзя преувеличивать значение похода 1043 г. как вразК'
дебного предприятия Руси против империи в истории ее отношении с
Византией. Империя отделалась легким испугом и отстояла свой
престиж, нанеся поражение русской флотилии. В свою очередь, неудача в
войне вряд ли серьезно подорвала военные силы и бюджет Руси и вряД
ли ослабила ее позиции на международной арене в целом и в
отношениях с самой империей.
1 Впрочем, А. В. Назаренко (Древняя Русь и Запад: русско-немепки
связи IX-XII веков. Автореф. доктор, диссерт. М., 1996. С. 34-35) полаг^
ет, что Ярослав уже в 1040-1042 гг. искал союзников для войны с Визай
тией, настойчиво предлагая Генриху III руку дочери.
Глава пятая
229
Принимая во внимание, однако, широкий внешнеполитический ас-
лект дипломатии Ярослава Мудрого, следует думать, что причины и
лИ похода, в котором объединились силы двух крупнейших центров
оуси (Киева и Новгорода), отражали интересы большинства
господствующего класса страны.
Опубликовав 32 года назад статью о причинах похода Руси,1 а затем
йСправив дату появления русского флота перед столицей империи с
«цоня на июль 1043 г.,2 я не рассчитывал вскоре после этого снова
обретаться к этой теме,3 хотя и отметил, что даже незначительное исправле-
аце ошибочной датировки может привести к установлению иного
соотношения между некоторыми важными событиями и способно повлиять
ца представления о причинах и целях похода Руси против
Константинополя.
Заняться снова этой проблемой меня побудила основательная
монография А. Поппэ («Государство и церковь на Руси в XI столетии»4),
опубликованная одновременно с моей заметкой о дате похода и ставшая мне
доступной благодаря любезности автора в начале 1969 г.3
Самая обширная третья глава монографии («Византийская
политика Ярослава Мудрого». С. 69-130) специально посвящена детальному
анализу известий источников о походе Руси и критическому разбору
литературы вопроса, в том числе и моей статьи, посвященной
свидетельствам о походе 1043 г. византийца-современника событий Михаила
Пселла. Поппэ решительно не согласился с рядом моих самых важных
выводов.6
1 Литаврин Г. Г. Пселл о причинах последнего похода русских на
Константинополь в 1043 г.//ВВ. 1967. Т. 27. С. 71-86.
2Литаврин Г. Л Еще раз о походе русских на Византию в июле 1043 г.//
ВВ. 1969. Т. 29. С. 105-107.
аСм. примеч. 2.
1 РорреА. Panstwo I kosciol na Rusi w XI wieku. Warszawa, 1968. Кратко
свою точку зрения на поход 1043 г. автор изложил в статье: Рорре А Оро-
wies'c latopisarska о wyprawie «na Grekow» w 1043 r. Jej redakcje i okolizno-
sci powstania//Slavia Orientalis, XVI, № 4, 1967. S. 349-362.
Написанная мною тогда же, но изданная с запозданием статья о войне
1043 г., которая в основном здесь воспроизведена, осталась А. Поппэ
недоступной.
РорреА. Panstwo... S. 73-76. Вскоре третья глава этой монографии в
Цвреработанном виде была опубликована в Byzantinoslsvica (Рорре A. La
Oerniere expedition russe centre Constantinople//BS, XXXII [1 et 2], 1971.
■ I~29, 233-268). He имея возможности остановиться в статье, как и в
* иной книге, на всех нюансах, отличающих эту статью А. Поппэ от тре-
еи главы его монографии, отмечу, что в целом позиция автора в реше-
и большинства вопросов, связанных с событиями войны 1043 г., оста-
°ь в статье (сравнительно с монографией) неизменной. К сожалению, я
знаю возможных возражений и соображений автора новейшей, недоступ-
^и Мне статьи (Прудников Я. В. Русско-византийский конфликт 1043 г. и
пломатия в Восточной Европе//Древний мир и средние века. Тезисы док-
Дов- Ростов н/Д. 1993. С. 31-34).
230
Византия, Болгария, Древняя Русь
Начну, однако, не с полемики и даже не с рассмотрения литератупЬ]
вопроса:1 достаточно полно история его изучения изложена в работах
А. Поппэ и в специальной основательной статье Дж. Шепарда,2 который
выступил в ней в известной степени как арбитр в моем споре с А. Поппэ
(Шепард знаком с моей статьей о войне 1043 г.). Замечу коротко,
однако, что до недавнего времени в целом господствовали три главные
концепции войны 1043 г. Согласно первой (М. Д. Приселков, А. А.
Васильев, В. В. Мавродин, Д. С. Лихачев, Б. Видераи др.), главной причиной
конфликта была церковно-иерархическая зависимость Руси от
Константинополя, от которой будто бы и хотел избавиться Ярослав Мудрый,
По мнению других ученых (И. У. Будовниц, М. В. Левченко, Г. А. Остро-
горский и др.). гораздо большую роль, чем церковные противоречия,
играло столкновение государственно-политических интересов двух
стран. Наконец, ряд ученых (Г. Вернадский, В. Т. Пашуто, В. Д. Коро-
люк и др.) полагали, что при поиске причин войны нужно учитывать
весь комплекс отношений Руси с империей, как экономических, так и
политических и церковных.
Начну с фактов. Так как источников явно недостаточно для
воспроизведения относительно полной картины похода, большинство
исследователей невольно, приступая к анализу, исходили из уже имевшейся
у каждого собственной и, разумеется, предвзятой позиции. Я отнюдь
не утверждаю, что фактам при этом не уделяли должного внимания
(такого упрека никак не заслужили прежде всего Г. Вернадский, а также
М. В. Левченко и В. Т. Пашуто). Не допускаю я и мысли о том, что столь
важное событие, как военное столкновение двух государств, можно
удовлетворительно объяснить, изолировав проблему от всей
совокупности вопросов, связанных с общей внутренней и внешней политикой
обеих стран в этот период.
Моя же, так сказать, «предвзятая» позиция состоит в том, что
состояние исследований похода 1043 г. в настоящее время оправдывает
необходимость выделить из всего комплекса сведений хотя бы
минимум наиболее достоверных, восстановить на их основе общую (хотя бы
не столь детальную, зато менее спорную) картину событий — и лишь на
основе проверенных фактов сделать попытку их подробного анализа и
объяснения и таким образом более четко наметить грань между
объективно вытекающими из фактов выводами и широкими гипотезами, как
бы они ни были оригинальны и соблазнительны.
1 Ниже я почти не касаюсь других разделов упомянутой книги А. Поп
пэ, нашедшей хотя и критическую, но в целом весьма положительную оцев
ку в рецензии В. Д. Королюка (ВВ. 1971. Т. XXXI. С. 202-206).
2 Shepard J. Why did the Russians Attack Byzantium in 1043?// Byzanti
nisch-Neugriechischen Jahrbucher, Bd. XXII, Athen, 1978. P. 147-212.
Глава пятая
231
Источники о русско-византийской войне 1043 г.
Очевидная дискуссионность проблемы и декларированный метод
исследования обязывают меня привести по возможности полную
сводку сохранившихся известий о походе — тем более что до сих пор этого в
систематическом и обозримом для читателя виде еще не делалось.
Имеются три группы источников, сообщающих о войне 1043 г.: древ-
церусские, византийские и восточные. Рассмотрим данные каждой из
них, а затем сопоставим их друг с другом.
Русские летописи сохранили две версии рассказа о походе: краткую,
или киевскую, как ее часто называют, и обширную, или новгородскую.
Известно, что в безбрежной литературе по текстологии русских
летописей высказано бесчисленное количество теорий, гипотез и догадок,
относящихся, в частности, и к пассажам о последней военной
экспедиции русских против Царьграда. Буквально почти каждое слово
обширной версии, отсутствующее в краткой, было поставлено в литературе
под сомнение. При этом сплошь и рядом спорящие историки (в том
числе российские) ведут полемику, только эпизодически и частично
привлекая византийские, наиболее древние источники, в том числе
сообщения Пселла, единственного непосредственного свидетеля событий.
Я не разделяю позицию гиперкритиков, дающих (по сути — дела
чисто умозрительно) низкую оценку достоверности всех данных о походе
софийско-новгородского летописного цикла, но коль скоро такие
сомнения продолжают высказываться по сей день, я заранее готов на
крупную уступку — на отказ от большей части этих известий, опираясь в
основном только на те сообщения, которые совпадают в обеих
летописных версиях.
В частности, для меня не имеет какого-либо серьезного значения,
был ли Вышата воеводой всего войска или только одним из воевод или
же вообще воеводой не был, в каких отношениях родства (если оно
имело место) он находился с новгородским посадником Остромиром; об
одном или двух Янах повествуют летописи, какова была роль Творими-
ричаит. д. и т. п. Я готов без спора допустить, что сын (Ян) полководца
(Вышаты) не мог сказать ни слова правды в своем рассказе о роли отца
в походе, так как, будучи сыном, преследовал будто бы единственную
Цель — прославить родителя. Готов я согласиться даже с тем, что
варяги вообще никогда и нигде не были способны «бежать вспять» с поля
°я и что сообщения об этом в обширной версии — не более чем
тенденциозная выдумка позднего летописца-патриота...
Итак, согласно краткой (не обширной) летописной версии,
инициалом похода «на греков» был сам Ярослав — он послал против них сво-
0сына, новгородского князя Владимира, дав ему большое войско.
Русиче отправились на ладьях (по Днепру), достигли Дуная, а затем при-
1ли к Константинополю. После этого произошла буря, разбившая
232
Византия, Болгария, Древняя Русь
русские суда, в том числе корабль самого князя, перебравшегося н
корабль Ивана Творимирича, 6 000 воинов Владимира были выброще.
ны бурей на берег и, не имея больше судов, решили идти на Русь по суще
Из княжеской дружины никто не захотел их возглавить, и Вышата ре!
шился на это добровольно. Греки, узнав о том, что русские потеряли в
бурю много судов, отправили против них 14 военных кораблей (олядий)
Увидев погоню, Владимир повернул навстечу грекам, разбил их и вет>
нулся водным путем на Русь. Вышата же вместе с оставшимися на
берегу воинами был атакован врагом, взят в плен и приведен в Царьград
где много пленных было ослеплено. Через три года был установлен мир'
и Вышата вернулся к Ярославу.1
К данному рассказу наиболее существенными дополнениями из
обширной версии я считаю следующие: 1. Начался поход в весеннее
время. 2. Среди воинов, которых Ярослав дал Владимиру, были русские
(Русь) и варяги. 3. На Дунае между русскими и варягами вспыхнул спор:
русские предлагали Владимиру занять позицию «здесь, на поле», а
варяги — продолжать идти на ладьях к Царьграду. 4. Греки, увидя
русских, вышли из-за стен Константинополя к морю и, опуская в него
«пелены Христовы с мощами святых», вызвали бурю, и когда буря стала
разбивать суда, «побегоша варязи вспять».
А. Поппэ, детально рассмотрев эти и другие добавочные сведения
обширной версии, пришел к решительному (но чисто умозрительному)
заключению, что все они являются поздними интерполяциями и не
имеют значения исторического источника: одни из них (о весне как о
начале похода, о преодолении днепровских порогов, о драматическом
эпизоде, когда «нагие», лишенные судов воины ждали на берегу
решения, кто возглавит их на опасном пути на родину) являются, по
мнению ученого, литературным домыслом, а другие (упоминание о
варягах в войске Владимира, о споре на берегу Дуная, о бегстве варягов от
Царьграда в бурю) изобличают якобы лишь тенденциозный вымысел
новгородского «редактора» с целью свалить вину за неудачу похода на
варягов.2
Не буду спорить и здесь, хотя совершенно очевидно, что
политические цели похода должны были быть гораздо меньше близки союзным
или наемным варягам, чем русским. Но уж абсолютно невозможно
считать интерполяцией и отвергать само упоминание обширной версии о
варягах в составе войска Владимира и об остановке военной флотилии
на Дунае, так как об участии варягов в походе свидетельствуют и Ски-
лица, и восточные авторы, а Дунай как этап на пути Владимира
упомянут и в краткой летописной версии.3
1 ПСРЛ. Т. 1. Вып. 1. Л. 1926. Стлб. 154; ПСРЛ. Т. И. Вып. 2. СПб., ^°8,
Стлб. 141-142; ПВЛ. СПб., 1996. С. 67. Пересказывая текст, я сознательно
опустил детали, вызывющие в этой версии особое недоверие исследователей'
8 РорреА. Opowiesc... P. 351-353.
3 В. Я. Петрухин (Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков-
М., 1995. С. 108) подчеркивает, что именно в этом месте в ПВЛ особенн
ясно варяги противопоставлены русам как чужаки.
Глава пятая
233
Между тем сообщение краткой версии о том, что Владимир прибыл
„аачала на берега Дуная, было в глазах А. А. Шахматова серьезным
аргументом в пользу предположения о каких-то существенных событиях
.устья Дуная, отразившихся на дальнейших судьбах всего похода.
Таково мнение блестящего знатока летописей, тоже мало доверявшего
известиям обширной версии, но не скрывавшего в данном случае и
сомнений в справедливости своей позиции.1
Во всяком случае я не могу принять то простейшее объяснение,
которое предлагает А. Поппэ. Он думает, что устье Дуная фигурирует в
краткой версии только потому, что здесь, согласно Константину
Багрянородному, русы на пути своих флотилий к Царьграду устраивали дневку,2
а также потому, что русы были вынуждены устранять здесь последствия
бури, обрушившейся на них между устьями Днепра и Дуная.3
Такого рода аргументы убедить не могут: Константин VII называет
местами дневок русов еще остров св. Эферия, устье Днестра, реку Асп-
рон и ряд пунктов на черноморском берегу Болгарии.4 В летописи же
речь идет лишь об устье Дуная. О какой бы то ни было буре на пути от
Днепра к Дунаю нет вообще никаких известий. Русские летописи
позволяют — самое большее — допустить, что буря имела место или близ
самого Царьграда, или после ухода от него.
И вообще — нет решительно никаких данных о какой-либо иной
буре, кроме той (у стен столицы империи), о которой говорят и
летопись, и византийские авторы и совершенно умалчивает А. Поппэ.4 А они
пишут, что шторм, нанесший существенный урон русскому флоту,
разразился вскоре после начала морского сражения.
А. Поппэ признает, что слова обширной версии «варязи и Русь» давно
стали одним из сильнейших аргументов в пользу признания текста ПВЛ
в данном месте сокращенной редакцией первоначальной обширной.6
Ведь и византиец Иоанн Скилица пишет об участии в качестве союзников
Владимира немалого числа воинов, «живущих на северных островах
Океана» .7 Факт участия в походе варягов неоспорим, и я никак не
уразумею, почему ради постулата о возможной (!) тенденциозности
предполагаемого (!) источника (Яна, сына Вышаты), будто бы исказившего
Историю похода 1043 г., следует даже само упоминание о варягах в
обширной версии объявлять заведомой фальсификацией? Я, подобно
многим другим историкам, склонен считать именно обширную редакцию
1 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных
сводах. СПб., 1908. С. 623-624. См. также: Shepard J. Why did the Russian
Attack... P. 155 ел., 166-168.
2 Об управ, имп. С. 50. 99.
J Poppe A. Opowiesc... P. 352.
45 Об управ, имп. С. 50. 88-102.
' Таким образом, произвольно «перенеся» бурю и ущерб от нее на время
**о столкновения русских с греками, Поппэ полностью исключает ее изчис-
"'а причин, обусловивших поражение русских.
' РорреА. Opowiesc... S. 353.
Ь. Scyl. P. 430. 44-46.
234
Византия, Болгария, Древняя Русь
первоначальной, а ряд ее известий (подтверждаемых византийскими
источниками) вполне достоверным. В конце концов, даже если упомц.
нание о варягах в обширной редакции — поздняя интерполяция, она
тем не менее в данном случае соответствует действительности.'
По важнейшему же вопросу — о причинах и целях похода — в
летописях нет ничего, как и о поражении русов в генеральной битве.
Что касается греческих источников, то сведения о войне 1043 г. со-
держатся в трудах шести византийских авторов. Называю их в
хронологическом порядке: Михаил Пселл, Михаил Атталиат, Иоанн Скили-
ца, Иоанн Зонара, Михаил Глика, Ефрем.
Приближененный к Константину IX Пселл был очевидцем, как
упоминалось, морского сражения с русскими. Михаил Атталиат
находился также, вероятно, в 1043 г. в столице империи, так как, по его
словам, он описал события 1034-1079 гг. (в том числе события столичной
и придворной жизни) «не по слухам и байкам других» (оикйкот) ксицибоц
exepcov), «а будучи сам свидетелем и очевидцем» (аХк' айхо<; олшюлтг^ ка!
Geaxriq).2 Скилица — младший современник двух первых; неизвестно,
однако, с какого времени он жил в столице. Во всяком случае в 1043 г. он
находился в детском или отроческом возрасте. Писал он свою хронику
в последней четверти XI в. (может быть, одновременно с трудившимся
над своей «Хронографией» Пселлом), привлекая не дошедшие до нас
сочинения предшественников. Зонара составил свое сочинение примерно
столетием позже, опираясь по преимуществу на трех названных выше
авторов, хотя некоторые его ремарки представляют интерес.3
Известиями Глики4 и Ефрема5 можно смело пренебречь: в них не сообщается
ничего нового.
Так как перевод всего пассажа «Хронографии» Пселла о походе
русов был дважды издан6 и так как в полном объеме известия
византийских авторов заняли бы очень много места, я ограничусь как можно
более точным их пересказом.
Соответствующий отрывок «Хронографии» Пселла озаглавлен:
«О восстании русских и мятеже Торника» (Пер1 zf\q xcov 'Pcbocov eraxvaora-
oeraq xai xfjq xou TopviKiou avxapoiaq).7 Непосредственно этому пассажу
1 E. А. Мельникова считает тенденциозной, напротив, летопись, где
тщательно удалены в данном месте упоминания о варягах. Она не исключает,
что факт их участия в походе 1043 г. отразился и в саге об Ингваре (Сага (?)
Ингвара путешественника на восток и поход русских на Византию в 1043 г.//
Скандинавский сборник. XXI. Таллин, 1976. С. 74-87).
2 Michaelis Attaliotae Historia. Bonnae, 1853. P. 8. 13-14.
3 loannis Zonarae Epitomae historiarum libri XVIII, vol. III. Bonnae, 1897.
P. 631-633.
4 Michaelis Glycae annates. Bonnae, 1836. P. 595. 6-13.
5 Ephremus. Bonnae, 1840. P. 136, ver. 3120-3126.
6 Васильевский В. Г. Труды. Т. I. С. 304-307; Михаил Пселл. Хроногр»-
фия. Перевод, статья и примечания Я. Н. Любарского. М., 1978. С 95-9 •
7 Вопрос о принадлежности заголовка самому Пселлу еще недостаточн ^
изучен (Рорре A. Panstwo... S. 77, п. 26). Не касаясь этого вопроса спеии
Глава пятая
235
предшествует рассказ о подавлении мятежа Георгия Маниака и о три-
•лйфе в Константинополе по этому поводу.
После избавления от «тирании» Маниака, продолжает Пселл, име-
ла место война с «варварами». Неисчислимые русские ладьи (окафт)),
проскользнув тайком или прорвавшись силой (r\ ^.aSovxa r\ рЧаоацяуа) мимо
сТорожевых постов, находившихся в отдалении от столицы, достигли
Пропонтиды, нависнув внезапно, подобно туче, над Константинополем.
Далее Пселл специально говорит о причинах, по которым русы
двинулись против «ни в чем не повинного перед ними» Константина IX Моно-
маха. Во все времена враждуя против «игемонииромеев» ( Pconaicov тууецо-
via), русы не решались нападать при Василии II и Константине VIII.
Когда же «завершилась благородная власть»,1 уже с правления Романа III
(1028-1034) они помышляли о походе, а непосредственно за его
подготовку принялись при Михаиле IV (1034-1041), «против него именно» и
вооружая свои силы. Но Михаил IV умер, как и недолго правивший его
племянник Михаил V. И хотя у русских не было никаких оснований
для недовольства Константином IX, они пошли против него войной,
дабы их приготовления не оказались бесполезными. Находясь уже в
Пропонтиде, русские сначала предложили примириться (Grt£v5eo0ai),
если ромеи согласятся на мир за плату (maGouq) — по тысяче статиров
на каждую ладью. Требуя такую цену за мир, русские либо полагали,
что у ромеев имеются золотые источники, либо решились на войну в
любом случае и хотели иметь для нападения лишь благовидный
предлог в неизбежном отказе ромеев. Когда их послы не были удостоены
ответа, они решили взять город, полагаясь на свою многочисленность.
В столице же тогда было мало морских сил: они были рассеяны вдоль
побережья для его охраны. Поэтому василевс, собрав остатки старого
флота, несколько триер и грузовые царские суда, оснастил их, снабдив
прежде всего «жидким огнем», посадил на них воинов и поставил в
заливе против ладей «варваров», где и сам, несколько ближе к берегу,
стоял на якоре ночью с отборной частью синклита. Открыто возвестив
варварам войну, утром он построил суда в боевой порядок. Русские,
поднимаясь как будто из лагеря, отошли на значительное расстояние в
море от лежащих против заливов и построились тоже цепью — в один
Ряд, опоясав море от одного залива до другого, чтобы либо напасть, либо
отразить нападение. Зрелище это «смущало» душу Пселла, который
стоял около василевса, уже сидевшего не на триере, а на покато
спускающемся к берегу холме. Ни одна из сторон не начинала битву. Так прошла
ально, Я. Н. Любарский считает, как видно из его общих замечаний о ком-
Позиции труда Пселла, заголовки авторскими (Михаил Пселл. Хроногра-
*Ия... С. 248-253 и др.).
1 <5i> 5' то euyevEq Kpaxoq aree>.r|W&ei (Psellos, II. P. 8. 7-9. 8). Признавая
текст в данном месте испорченным и ссылаясь на конъектуру Сикутриса,
w- H. Любарский переводит: «завершилось благородное правление» (Хро-
^0гРафия... С. 95. 281). Но порчу текста здесь отмечал уже издатель текста
"• Рено, переведший фразу теми же словами «le noble pouvoir» (Ibid. P. 8 et
n°te6).
236
Византия, Болгария, Древняя Русь
«значительная часть дня». Наконец царь дал знак двум большим ко-
раблям медленно идти вперед. Копьеносцы и пращники на палубах
издали боевой клич. Огнеметчики приготовились к делу. Большинство
ладей варваров ринулись навстречу, разделяясь по ходу на группы, окру,
жая каждую из триер и стараясь снизу пробить их копьями. Сверху вра.
гов поражали камнями и веслами. Когда же на них был низвергнут
огонь, то одни бросились в море, чтобы плыть к своим, а другие
отчаялись в спасении. Дается второй сигнал — и уже много триер и других
судов, идя за первыми или рядом с ними, двинулись вперед. Ромеи
осмелели, а враг стоял в испуге. Когда же триеры оказались рядом с
варварами, строй их ладей распался. Часть ладей решилась остаться на
месте, а большинство повернуло назад. Тут солнце внезапно взняло снизу
тучу, погода изменилась, и сильнейший ветер с востока вызвал на море
бурю. Волны обрушились на ладьи варваров, поглотив одни из них,
а большую часть бросив на прибрежные скалы и утесы. Триеры
настигали ладьи, предавали одни из них пучине вместе с людьми, а другие
разбивали, и воины, бывшие на триерах, вытаскивали носы ладей на
берег. «Произошло великое избиение варваров, и море окрасил как
будто сверху, из рек, поистине убийственный поток». Так, победив
варваров, император триумфатором вернулся во дворец.1
Об этом сражении Пселл упомянул еще раз, спустя 12-13 лет после
битвы, в риторическом обращении к императрице Феодоре, заметив при
этом, что тавроскифы были рассеяны «огнем и водою» .2
Гораздо более лаконичен рассказ Михаила Атталиата. Когда
император, пишет он, избавился от забот, связанных с ликвидацией
заговора Стефана севастофора, тотчас явилась другая беда, «ибо морская
война с иноплеменниками обрушилась на столицу вплоть до Пропонтиды».
Не менее 400 судов русских напали на Константинополь, имея
множество хорошо вооруженных и опытных воинов. Столицу охватил
немалый страх, так как она была не подготовленной из-за неожиданности
нашествия иноплеменников. Впрочем, василевс, собрав оказавшиеся
под рукой длинные корабли и прочие военные суда, расположив пешие
войска вдоль лежащих по соседству берегов и получив подкрепление в
сухопутной и морской силе благодаря грамотам, отправленным к
властям провинций, «в первый день недели, который воскресеньем нарица-
ет христианнейший люд», двинул на врага сухопутное и морское
войско. При этом отправился и он сам с императорским кораблем и напал
на противника. Носы судов сияли, извергая «индийский огонь». Враг
был вынужден бежать. Некоторые из судов русов были сожжены, ДРУ"
гие потоплены вместе с людьми, атретьи захвачены с их экипажем. Осо'
бенно при этом отличился магистр Василий Феодорокан. Находясь на
ромейском корабле и напав на русское судно, он с оружием вступил в
него и, в одиночку ведя бой со всеми бывшими на судне врагами, одних
1 Psellos.ll. Р. 8 12.
2 Michael Psellos. Scripta minora, I. Milano, 1936. P. 10. 7.
Глава пятая
237
убил, а других принудил броситься в море. Так, выиграв и эту битву,
яасилевс обрел покой, занявшись гражданскими делами (t&v лоХлтгкшу
драуцатсоу).1
Наиболее подробен и содержателен рассказ Иоанна Скилицы. В июле,
повествует он, был ликвидирован заговор Стефана севастофора и в июле
л^е того же (т. е. 11-го) индикта случилось и «движение» (клупсц)
народа Рос на столицу. До той поры русские хранили мир с ромеями, без
опаски встречались и посылали друг к другу купцов. Но в то время в
Византии на рынке произошла ссора с несколькими скифскими купца-
ми, за нею последовала драка, и был убит один знатный скиф. Тогда
правитель (Korazpxcov) этого народа Владимир, человек горячий,
охваченный гневом при вести о случившемся, безотлагательно собрав всех
способных носить оружие и «взяв с собою немало союзников (оидца^исбу) из
народов, проживающих на северных островах Океана» (всего, как
говорят, у него было около ста тысяч человек), выступил на войну на
судах, называемых по-туземному однодеревками. Узнав об этом, василевс
отправил послов, прося опустить оружие и обещая исправить, если что-
нибудь и случилось неуместного (atonov), чтобы ради малости (Sia. niicpdv ...
лрауца) не рушить издревле утвержденного мира и не воспламенять
народы друг против друга. Получив от послов грамоты, Владимир дал
надменный ответ, и василевс принял, как было должно, меры к
противодействию. Живущих в столице русских купцов, а также тех, кто был
здесь ради союзнической службы, он рассеял по фемам, чтобы не
возник внутри какой-либо заговор,2 как к тому располагали время и
обстоятельства. Он снарядил и царские триеры и немало других средних и
легких судов и, введя на них воинов, оказавшихся тогда в городе,
выступил, находясь сам на царском дромоне, и стал против скифов, стоявших
на якоре в устье Понта, в так называемом Фаросе. По суше василевса
сопровождало немалое конное войско. Ни одна из стоявших против
друга друга сторон не начинала боя: скифы, не поднимая якорей, хранили
спокойствие, неколебим был и василевс, ожидая их движения. Время
шло, час был поздний, и василевс к вечеру снова отправил послов для
переговоров о мире. Но варвар опять с бесчестием отослал их, заявив,
что требует за мир у василевса по три литры золота на каждый
имеющийся у него отряд.3 Так как ответ показался неприемлемым, василевс
Решается на битву. Он послал магистра Василия Феодорокана с тремя
триерами-дромонами настрой скифов, чтобы попытаться перестрелкой
втянуть их в битву. Но Василий ворвался в середину строя скифов, сжег
семь ладей «искусственным огнем», три потопил вместе с людьми, а одну
lAttal.P. 20. 9-21.
2 А. Поппэ переводит «заговоре их стороны» (РорреА. Panstwo... S. 107),
Но это — уже толкование, а не перевод.
отратф (от стратой — «войско», «отряд»). А. Поппэ предполагает здесь,
п°-видимому, искажение и, никак не оговорив свою конъектуру, перево-
Дит «воину» (отраткйтт)) (РорреА. Panstwo... S. 109). Такую же ошибку
усматривает здесь и Э. Арвейлер (ArweilerH. Byzance et la Mer. P. 128).
238
Византия, Болгария, Древняя Русь
захватил, сам вступив в нее и убив одних, а других обратив в бегство
пораженных его отвагой. Скифы, увидев, что и василевс подходит со
всем флотом, и сообразив, что их теперь может ожидать, если они так
пострадали всего от трех триер, обратились в бегство. Натыкаясь на
скалистые места и подводные камни, они лишились большей части ладей
А с суши на них нападали находившиеся на берегу воины, убивая их
так что потом на побережье было найдено около 15 тысяч
выброшенных морем трупов. Василевс, прождав после поражения скифов двапод.
ных дня, вернулся на третий в столицу, оставив две тагмы и так
называемые этерии под главенством паракимомена Николая и Василия Фео-
дорокана и повелев им осматривать, объезжать и охранять побережье
чтобы варвары не совершали высадки, а всему флоту приказал
пребывать у Фароса. Люди паракимомена и Феодорокана, обходя берега, где
были выброшены тела варваров, стали обладателями большой добычи
и доспехов. Двадцать же четыре триеры, отделившись от прочего
флота, последовали за бегущими скифами и настигли их стоящими на
якоре в некоем заливе. Скифы, видя немногочисленность триер и узнав,
что их не более, чем явилось, растянулись цепью от одного до другого
берега и, с силой налегая на весла, стремились запереть врага внутри
залива. Ромеи, уставшие от гребли во время преследования и
испугавшиеся множества варварских ладей, обратились в бегство. Но выход из
залива уже оказался запертым. Тогда патрикий Константин Каваллу-
рий, стратиг фемы Кивирреотов, храбро принял бой со своей триерой и
другими десятью.1 В отчаянном бою он был убит. Враг захватил четыре
триеры с людьми (вместе с кораблем наварха Каваллурия), и все ромеи
в этих триерах были перерезаны. Прочие же ромейские суда
выбросились на мели, скалы и камни. При этом часть воинов утонула, часть
была схвачена варварами и предана мечу и рабству, а часть (пешие и
голые) спаслась в свой лагерь. Итак, скифы, обманувшись в своих
надеждах, вспомнили о возвращении домой. Сразившись с ними,
возвращающимися морем и по суше (ибо для всех их не хватало ладей, одни
из которых были потоплены или захвачены в морской битве, а другие
были разбиты бурей, и поэтому многие совершали путь пешком), на
берегу, называемом Варна, «архонт городов и деревень у Истра» Ката-
калон Кекавмен разгромил русских, многих уничтожил, а 800, взяв
живыми и связав, отправил к василевсу. Тот же муж, еще раньше,
когда, выступив из родных мест, скифы двигались к столице и, достигнув
его области, сходили с судов для пополнения запасов продовольствия,
собрав свое войско, напал на них и, смело сражаясь, обратил в бегство и
принудил варваров вернуться на свои ладьи. Теперь же, снова (ndXiv),
охраняя прибрежные деревни провинции под его управлением и ожИ'
дая исхода дела, он встретил возвращающегося врага и, крепко
противоборствуя, совершил то, о чем уже было сказано.2
1 Отмечу совпадение цифр: Василий Феодорокан уничтожил 11 русски
ладей (7 сжег, 3 потопил, 1 захватил). Каваллурий бросил в бой 11 триеР'
и все они были разгромлены.
2 Io. Scyl. P. 430. 35-435. 37.
Глава пятая
239
Из повествования Зонары приведу только то, что отсутствует в
описаниях его предшественников. Он упоминает о родстве по браку между
русским и византийским дворами (имея в виду женитьбу Владимира
«а порфирородной Анне), заключенному с целью достижения согласия
меЖДУ обоими народами. Упоминая о ссоре в Константинополе и именуя
русских то «скифами», как Скилица, то «тавроскифами», как Пселл
в обращении к Феодоре, он говорит, что их тогда было много в Констан-
тИнополе. Заимствуя в основном сведения у Скилицы, Зонара, в
отличие от него, подчеркивает значение внезапной бури на море в
поражении русского флота: «содействовало тогда и некое высшее
вмешательство борению ромеев»(оиуеца5ст|ое 5е 'Рсоцаюц то-се ка1 avoGev тц рощ).1
Опыт интерпретации
Сравнивая приведенные известия о походе у византийских авторов
сданными русских летописей, следует отметить, что они не столько
противоречат, сколько дополняют друг друга: авторы-греки плохо
осведомлены о том, что происходило у русских во время похода, а русские —
Что делалось в империи
Имеются также и противоречия между этими двумя главными
группами источников. Сводятся они в основном к следующему: 1. Летописи
пРедставляют Владимира лишь исполнителем воли Ярослава, визан-
тийцы же — единственным повелителем русских, совсем не упоминая
0 Ярославе. 2. В летописи нет упоминаний о главном морском сраже-
йии, и причина неудачи похода целиком приписана буре близ столицы
'Io. Zon. P. 631-633.
240
Византия, Болгария, Древняя Русь
империи, византийские же хронисты подробно повествуют о главной
битве, прославляют ромейскую доблесть как решающий фактор
победы, признавая значение бури в поражении русских как знак выщНег0
расположения. 3. Летописи пишут о 14 олядьях (хеландиях),
посланных вдогонку за русскими и разгромленных ими; византийские
авторы пишут о 24, из которых только 11 были вынуждены принять бой и
были разбиты.1
Решая первое противоречие, естественно, в пользу русских
источников, а второе — в пользу греческих, я готов пренебречь третьим
(русские не успели увидеть все 24 судна).
Сопоставлю теперь свидетельства византийских авторов. Я отметил
девять сколько-нибудь важных моментов, в которых имеются отличия
в показаниях Пселла, Атталиата и Скилицы.
1. Пселл говорит об однократных переговорах враждующих сторон
почти у стен Константинополя, приписывая при этом их инициативу
русским. Скилица пишет о двукратных переговорах о мире: одни
имели место после получения императором известия о движении русского
флота против империи (тогда послы выехали навстречу врагу), вторые
произошли уже перед самым морским сражением. В обоих случаях,
согласно Скилице, инициатором переговоров был Мономах. Атталиат
же вообще умалчивает о каких бы то ни было переговорах.
2. Согласно Пселлу и Атталиату, появление русского флота в
Пропонтиде (Мраморном море) было полной неожиданностью для жителей
столицы. Готовиться к отпору они стали только увидев врага рядом. По
словам же Скилицы, василевс знал о приближении Владимира ранее
его подхода к Константинополю и только после возвращения своих
послов к нему с неблагоприятным ответом стал спешно готовиться к
обороне, завершив приготовления, когда русские уже стояли близ города.
3. Пселл пишет о буре, начавшейся в ходе главной морской битвы,
как о существенном факторе, который наряду с «греческим огнем»
способствовал победе византийцев. Скилица также говорит о буре,
нанесший значительный урон флоту русских, но пишет об этом лишь в конце
повествования, никак не увязывая бурю с главным сражением.
Атталиат не пишет о буре вообще.
4. О численности русского войска Пселл говорит весьма
неопределенно («неисчислимо»), Атталиат сообщает, что у русских было не
менее 400 судов с хорошо вооруженными и опытными воинами. Скилица
исчисляет войско Владимира почти в 100 тысяч воинов, его потери в
главном бою — в 15 тысяч и число взятых в плен под Варной русских —
в 800 человек.
5. Наиболее скромно силы византийцев выглядят в сообщении
Пселла: остатки старого флота, несколько триер и грузовые царские суда>
оснащенные «жидким огнем» и взявшие на борт воинов. Атталиат
пишет о длинных военных кораблях и прочих боевых судах. По его сло-
'Cp.iPoppeAPanstwo... Р. 123, 124, п. 168; Литаврин Г. Война... С. 190-
прим.26.
Глава пятая
241
^я, из провинций были вызваны грамотами подкрепления (и военный
1-дот и сухопутные части). Подробнее всего на этот счет сведения Ски-
лйцы. Он пишет о царских триерах и немалом числе средних и малых
судов, на которые были посажены воины, оказавшиеся тогда в
столице. На берегах Босфора было размещено значительное конное войско.
Среди пеших войск были две тагмы и этерии; 24 триеры, посланные пре-
сЛедовать русских, составляли лишь часть флота, оставшегося стоять
уфароса. По крайней мере 11 триер из 24 прибыли в столицу из
морской фемы Кивирреотов (юго-западный район Малоазийского
полуострова с прилежащими островами), вызванные императором вместе с их
стратигом (навархом) Константином Каваллурием.
6. По словам Пселла, русские требовали за мир по 1000 статиров на
ладью, что представлялось этому царедворцу немыслимо огромной
суммой. Абсолютно неприемлемыми называет и Скилица требования
Владимира уплатить за мир по три литры на каждый «отряд» русского
князя (т. е. по 216 номисм).
7. Из рассказа Пселла следует, что основное сражение произошло
довольно близко от столицы (русские проникли в Пропонтиду и
готовились взять город). Берега, на которые налетевший с востока шторм
швырял русские ладьи при их отступлении, были скалистыми. Атта-
лиат также пишет, что русские напали на столицу, обрушившись на нее
войной «вплоть до Пропонтиды». Скилица локализует битву в «устье
Понта» (Черного моря), у так называемого Фароса. Описание берегов,
где шторм настиг русских, совпадает и у Пселла, и у Скилицы.
8. По описанию Пселла, сражение произошло, когда уже прошла
большая часть дня, согласно Скилице — к вечеру, по словам Атталиа-
та, дело было в воскресенье.
9. Причину похода Пселл видит в постоянной ненависти русских к
«игемонии ромеев», утверждая, что они не решались на нападение, пока
Василий II и Константин VIII представляли «благородную власть», а
помышлять о войне начали уже при Романе III, при Михаиле же IV,
против которого они, в сущности, и вооружались, уже упорно готовились
к нападению, которое и совершили в начале правления Константина IX,
ни в чем не виновного перед ними, но они не хотели, чтобы их сборы в
поход оказались напрасными. Скилица приводит как причину похода
гаев Владимира, вызванный убийством в Константинополе знатного
РУса. Атталиат умалчивает о причинах войны.
Разумеется, не все отличия и противоречия можно
удовлетворительно решить в пользу того или иного автора. Поэтому разграничу
бесспорные, как мне представляется, свидетельства от недостаточно
определенных.
1- Вполне достоверно свидетельство о том, что переговоры
Владимира с Мономахом имели место до битвы на Босфоре и окончились
неудачей и что послы императора встречались с русским князем дважды (во-
пРос о размерах откупного решал сам Константин с придворными после
ПеРвого тура переговоров). Нет оснований отвергать известие о значи-
ельной сумме, затребованной Владимиром в возмещение ущерба или
242
Византия, Болгария, Древняя Русь
в качестве контрибуции. О переговорах и о требовании уплатить даа,
пишет и Пселл, находившийся тогда при особе императора, и Скилица
а также имеющий репутацию достоверного автора Ибн-ал-Асир [«рус1
ские обменялись грамотами с Константином в необычной (? — Г. Л.) Ма.
нере»].1
Не совсем ясно, однако, когда начались переговоры. Только под
Константинополем? Ведь Мономах задолго до подхода русских знал об их
движении, успел вызвать подкрепления, разослать приказы об охране
балканского побережья Черного моря, арестовать и выслать из
Константинополя в разные (и по логике вещей — отнюдь не в близлежащие)
провинции купцов и воинов русской колонии. С кем начал переговоры
Мономах, с Владимиром или Ярославом, и кто был их инициатором?
В определенной степени обоснованно можно ответить на первые два
вопроса. Русь в переговорах представлял только Владимир (о Ярославе
при этом нет даже упоминаний), непосредственный глава экспедиции.
Во-первых, прибытие послов империи в Киев к Ярославу в том же 1043 г.,
до нападения русов на Константинополь, исключено по чисто
«техническим» причинам, так как тогда следовало бы допустить, что с конца
апреля-начала мая (после ледохода на Днепре) до начала июля
(появление флота Владимира под стенами столицы империи), т. е. всего за
60-65 дней был трижды преодолен путь от Киева до Константинополя
(путь вестника из Киева о сборе русов в поход, путь византийского
посольства в Киев, обратный путь послов с неблагоприятным ответом).
Даже без учета времени, необходимого на переговоры, троекратное
путешествие между двумя столицами потребовало бы никак не меньше
75 дней.2 Иначе говоря, послы императора с надменным ответом
«варваров» явились бы в Константинополь лишь после русского нашествия.
А. Поппэ также исключает возможность прибытия послов Мономаха в
Киев до выступления в поход Владимира. Утверждая мысль о
стремительности русского похода, он определяет время движения флота
Владимира от Киева до Константинополя примерно в 25-30 дней.3
Я не вижу серьезных резонов для того, чтобы пренебречь
свидетельством Скилицы, что инициатива переговоров перед столкновением
исходила от Константина IX. Согласно Скилице, император признавался в
нанесении русам ущерба и предлагал возместить потери. Что же касается
сообщения Пселла о том, что послов Владимира не удостоили ответа,
то я согласен с А. Поппэ, что рассказ этого царедворца местами отдает
риторикой и исполнен ромейского презрения к «варварам» .4
1 Цит. по: Vernadsky G. The Byzantine-Russian War of 1043//Sttd-0st-
Forschungen. Bd. XII, 1953. P. 51.
2 См.: Воронин Н. Н. Средства и пути сообщения//История культуры
Древней Руси. Домонгольский период. М.; Л., 1951. Гл. VII. С. 286.
* Рорре A. Panstwo... S. 104.
4 Ibid. P. 76. См. также: Milller L. Des Mitropoliten Ilarions Lobrede aui
Vladimir den Heiligen und Glaubenbekenntnis. Wiesbaden, 1962. S. 30.
Anm. 2.
Глава пятая
243
Более достоверно другое известие Скилицы — о том, что переговоры
были двукратными: первые — в отдалении от столицы, вторые — в не
посредственной близости от нее, перед морским сражением. Именно с
первым отрицательным ответом Владимира Скилица связывает меры
безопасности, принятые Мономахом в Константинополе (арест и
высылка из города русских купцов и воинов).
Прежде чем решать, где состоялись первые переговоры, напомню,
что флот русов появился у стен столицы империи не в июне, а в июле.
ранняя (ошибочная) датировка, несомненно, существенно влияла на
формирование концепции Поппэ о целях и причинах похода и о
степени достоверности данных обширной летописной версии (см. выше).
Новая датировка меняет угол зрения на возможность дневки или даже
остановки русского флота в устье Дуная и на якобы существовавшую связь
между мятежом Маниака и походом 1043 г.1 Дневку на Дунае новая
датировка, на мой взгляд, подтверждает, а связь похода с мятежом
Маниака исключает.
При старой датировке Поппэ неизбежно должен был «привести»
русских к началу июня к Константинополю (ведь эта датировка была
общепризнанной), а поэтому «заставил» огромную флотилию Владимира
двигаться с предельной скоростью (20-30 дней от Киева до столицы
империи),2 умолчав при этом, что отправным пунктом части экспедиции мог
быть не Киев, а Новгород, и о том, что требовалось немало времени для
прибытия норманнов после схода льда на Балтике.3 Все расчеты Поппэ
построены на том, что русы выступили из Киева вскоре после ледохода,
по «высокой воде», и обошлись без волоков при проходе через пороги.4
Поппэ признает, что в составе воинства Владимира была и его
собственная новгородская дружина, но не придает должного значения
этому факту.5 (Я уже не говорю о варягах с «островов Океана», допуская,
1 Согласен с этим и Шепард (Shepard J. Why did the Russians Attack...
P. 155).
2 Даже допуская возможность предельно быстрого движения русов,
Дж. Шепард говорите преувеличениях, допущенных А. Поппэ (Shepard J.
Op. cit. P. 162-164). Шепард согласен с тем, что точная дата похода
существенно подрывает теорию Поппэ о связи похода с мятежом Маниака (Ibid.
Р. 161-166).
3 См. об этом: Shepard J. Op. cit. P. 156-157.
APoppeA. Panstwo... S. 105. В статье, изданной в BS, автор ссылается на
мою статью, где указана точная дата появления у Константинополя
русского флота — июль, а не июнь (Литаврин Г. Г. Еще раз о походе...).
Однако он по-прежнему датирует приход русов к столице империи первой
половиной июня, абсолютно пренебрегая данными Скилицы и исходя лишь из
своих логических построений: Скилица, полагает он, упомянул июль
только потому, что в этом месяце, после месячного (с июня) стояния флота
русов в Босфоре, произошли решающие события (Рорре A. La derniere ехрё-
dltion... BS, XXXII, 2. P. 244-245). Сообщенная в единственном источнике
т°чная дата (ни в одном другом источнике она не названа) заслуживает,
Конечно, большего внимания.
Рорре A. Opowiesc... S. 356; Idem. Panstwo...
244
Византия, Болгария, Древняя Русь
что здесь Скилица не точен: варяги — участники похода, происходя из
Скандинавии, могли службу нести в Киеве, у Ярослава.)' Но от Новго-
рода до Киева более тысячи верст. Если Владимир с дружиной совершал
путь водой (что вероятнее — у него имелся «княж корабль»), то выйти
из Новгорода он мог только после вскрытия рек (в лучшем случае не
ранее конца апреля) и в верховьях Ловати совершить по крайней мере
один волок. В таком случае Владимир со своими воинами мог явиться в
Киев лишь к 20-м числам мая. Если же Владимир шел на конях с
обозом в весеннюю распутицу, то скорость его едва ли была существенно
большей. Специально изучая проблему транспорта и коммуникаций в
Древней Руси, Н. Н. Воронин пишет, что сухопутные дороги в те
времена, даже летом, были чрезвычайно трудны, а преодоление дальнего пути
зимой, осенью и весной было поистине мучительным.2
Не исключено, конечно, что новгородцы еще в течение зимы 1042/
1043 г. сосредоточились в Киеве для весенне-летнего похода. Впрочем,
самую мысль о сборе новгородцев в Киеве в ходе зимы трудно
согласовать с тем фактом, что русы в Константинополе (купцы и воины) не
знали о запланированной Ярославом и Владимиром на лето 1043 г.
военной экспедиции и спокойно пребывали в столице империи, не
догадываясь о ждущих их репрессиях византийских властей. Если бы войско
начало собираться в Киеве осенью-зимой, то намеревавшиеся
отправиться весной в Византию отказались бы от этой мысли; уже находившиеся
в столице империи знали бы о походе к началу лета и успели бы
заблаговременно покинуть город.
При новой датировке нет никакой необходимости «заставлять»
Владимира выступать вслед за ледоходом и до крайности сжимать
сроки его движения к Царьграду. Понятно, что по представлениям Поппэ
русы не могли терять время для какой-либо остановки на Дунае, так
как должны были в начале июня, т. е. всего за 26-30 дней, прибыть к
Константинополю. При новой датировке остановка флота на Дунае, око-
торой рассказывает летопись, вполне возможна. В обширной редакции
сказано, что в войске Владимира вспыхнул спор — остановиться ли
здесь или идти к Царьграду. Я полагаю, что именно здесь, на Дунае,
послы Мономаха встретили Владимира. Согласно летописи, в 944 г.
после встречи с послами императора на этом же месте стояло войско
Игоря в ожидании условленной дани.3 Я усматриваю в этом факте
подтверждение своей гипотезы (действия по традиции — да еще
счастливой — были в то время скорее правилом, чем исключением), а Поппэ ■—
ее опровержение: он считает в известии обширной редакции лишь ре-
минисценцию на события 944 г.4 У Дуная, видимо, были впервые
предъявлены претензии русов к империи.
2. Переходя к указанному в пункте 2 противоречию между
показаниями Пселла и Атталиата, с одной стороны, и Скилицы — с дрУг0И'
1 Ср.: Shepard J. Why did the Russian Attack... P. 161, n. 3.
2 Воронин Н. Н. Указ. соч. С. 307.
3ПВЛ.С. 23.
4 РорреА. Opowiesc... S. 353.
Глава пятая
245
сЛедует обратить внимание на противоречия в рассказе самого Скили-
Qlj: он пишет и о том, что Мономах знал о движении русских, отправив
к Владимиру послов еще до того, как опасность стала очевидной, и о
том, что император оказался совершенно неготовым к встрече врага,
саясая на суда, наспех оснащенные им, только тех воинов, которые
тогда оказались в столице.
По всей вероятности, император не осознал в первое время
возможность реального военного столкновения с русскими. Их движение к
столице явилось для него неожиданностью — и ему пришлось спешить.
Точно также обстояло дело во время мятежа Маниака. Мономах лишь
предписал полководцам западных провинций империи мешать по
возможности движению высадившегося на берегу Иллирика мятежника
и не собирал крупных сил, пока с Маниаком велись переговоры. А. Поп-
пэ считает, что в 1043 г., в отличие от положения дел в 941 г., никто не
успел подать весть в столицу (ни херсониты, ни жители черноморского
побережья) о нашествии русов — настолько стремителен был их поход.*
Скилица не оправдывает такого предположения. Оно противоречит и
тому факту, что стратиг фемы Паристрион (подунайских городов)
встречал русов еще при их движении от Дуная к Константинополю и
принуждал высаживавшихся для фуражировки возвращаться на свои суда.
По мнению Поппэ, этот стратиг, по имени Катакалон Кекавмен,2 не знал
о подходе русских к его феме и не успел предупредить императора, как
и созвать войско своей провинции для отпора им; если же он и достиг
успеха, то только потому, что имел дело с аръергардом русского
флота.3 Все эти догадки излишни. Конечно, войск одной фемы Катакало-
на, даже если бы он успел его собрать, вряд ли было достаточно для
противостояния всему воинству Владимира. Но у плывущего к Царьграду
князя и не было намерения сходить на берег. По смыслу известия Ски-
лицы, высаживались лишь отдельные небольшие отряды с целью
добыть продовольствие — их-то, а не обязательно аръергард, и загонял
обратно на суда Кекавмен. Со времени остановки Владимира на Дунае
он имел достаточно времени для созыва подчиненного ему войска,
следил за движением флота русов, получив к тому же приказ императора
патрулировать западное побережье Черного моря. Гонцы Катакалона,
когда русы двинулись на юг от Дуная, должны были, несомненно,
опередить огромную флотилию.4
Таким образом, неожиданность нападения, о которой пишут Пселл
и Атталиат, еще не причастный к жизни двора и его дипломатическим
акциям, была относительной — она заключалась лишь в том, что
1 РорреА. Paustwo... P. 105.
Отмечу попутно, что А. Поппэ считает этого персонажа идентичным
Кекавмену, автору «Стратегикона» (РорреА Panstwo... Р. 81 squ.,94, n. 74),
Не учитывая работы, в которых это мнение многократно оспорено.
3Ibid.S. 104-105.
Сам же А. Поппэ признает, что легкое судно могло в то время одоле-
ать До 225 км в день (РорреА. La derniere expedition... P. 243-244).
246
Византия, Болгария, Древняя Русь
император надеялся путем переговоров урегулировать конфликт, пока
русские стояли на Дунае, и не принимал всех необходимых для обор0.
ны столицы мер, пока не узнал об их движении от Дуная к Босфору.
3. Бесспорно, разразившаяся вскоре после начала сражения буря
сыграла значительную роль в поражении Владимира и в неудаче
похода. Внезапно сорвавшийся шквал, не принесший заметного ущерба
тяжелым кораблям грекам, оказался губительным для русских ладей: их
экипаж должен был и отражать атаки врага, и бороться с бурей, и
спасать терпящих бедствие соратников.
Несомненно, известиям очевидца сражения Пселла, хотя его
повествование исполнено риторики и литературных прикрас, следует отдать
предпочтение перед рассказами Атталиата и Скилицы. Русские были
побеждены, обмолвился он в речи к императрице Феодоре, «огнем и
водою». В «Хронографии» он пишет, что первая атака триер,
извергавших «жидкий огонь», была удачной. Но часть русских ладей не
отступила и тогда, когда весь флот императора завязал сражение. Как раз в
это момент и сорвался внезапный шквал.
По существу и рассказ Скилицы, который тоже упоминает бурю, но
вне связи с битвой, дает основание думать, что основные потери русские
понесли не столько от « греческого огня» и ромейского оружия (Скили-
ца пишет лишь о семи сожженных ладьях, трех потопленных и одной
захваченной), сколько во время отступления в вечерних сумерках при
неистовом ветре, бросавшем ладьи на подводные скалы и прибрежные
утесы. Как видно, гибель большей части ладей произошла не на глазах
византийских воинов и моряков. Это следует и из показаний летописи
(была весть грекам, что море избило русские корабли), и из
византийских источников: два дня император ждал на месте битвы нового
нападения — он опасался высадки русов на берег и, даже отправив вдогонку
за ними 24 триеры, приказал остальному флоту остаться на месте
первого столкновения. Как видно, размеры катастрофы, постигшей флот
Владимира, Мономаху точно были неизвестны, так как главный урон
русы понесла не от действий боевых судов императора.
Отмечу еще одну несообразность в рассказе Скилицы, умолчавшем
о «вышнем вмешательстве», подчеркнутом Зонарой: согласно Скили-
це, уже атака трех триер расстроила флот русов, а вид
приближающегося всего флота обратил их в бегство. Но он же далее пишет, что во
втором сражении русские немедленно набросились на 24 триеры, едва те к
ним неосторожно приблизились, считая флотилию врага неопасной, и,
несмотря на отвагу наварха Константина Каваллурия, нанесли ромеям
полное поражение.
Конечно, «греческий огонь» сыграл свою роль в поражении русских>
как и сто лет назад во время похода Игоря, но именно буря, потеря в борьбе
с нею значительного числа ладей и практически почти полная безорУ*'
ность 6000 воинов, спасшихся из воды и оставшихся на вражеском бере'
гу, заставили Владимира немедленно двинуться в обратный путь.
4. О численности русского войска можно судить только приблиз^
тельно. Оно состояло по крайней мере из трех частей: из новгородск0
Глава пятая
247
пружины князя, из киевских отрядов, частью которых (а может быть,
й всеми) командовал Вышата, и из варяжского союзного или наемного
войска. Поскольку 6000 лишенных ладей воинов ждали себе воеводу
цз дружины князя, можно полагать, что новгородцев среди них было
йе меньше киевлян и что это были в основном русы, а не варяги.
Все источники называют войско Владимира многочисленным,
однако явно недостоверна цифра, сообщаемая Скилицей (100000).
Бесполезны и аналогии с предшествующими походами руси «нагреков», так
как и о них сведения противоречивы, не говоря уже о том, что за
истекшее столетие могли произойти крупные перемены в воинской тактике
русов.
А. Поппэ уменьшает цифру Скилицы впятеро (до 20 000), как и
цифру погибших на Босфоре: вместо 15 — 3 тысячи.1 Г. Вернадский не
признает достоверным известие Атталиата о 400 ладьях русских — он
считает, что у них было до тысячи ладей, в каждой из которых было по 40-
50 воинов, и войско Владимира достигало, по его мнению, 40-50 тысяч,
из которых погибли 15 тысяч воинов.2 Поппэ ссылается на русские
летописи, что в ладье умещалось до 40 воинов и что бывали ладьи малые
и великие,3 принимает 50 воинов за среднее их число на каждую ладью
и исчисляет войско Владимира в 20 тысяч человек (т. е. принимает как
достоверное известие Атталиатао 400 ладьях у Владимира).4 Н. Н.
Воронин также доверяет известию летописи о 40 воинах на ладью, каждый
из которых в безветренную погоду греб своим веслом.5
Соглашусь с этими расчетами: 20 тысяч для того времени достаточно
многочисленное войско. Приму и цифру потерь, предпочитаемую А.
Поппэ, — 3 тысячи (погибли вместе с их ладьями). В таком случае, считая
с оставшимися без ладей 6 тысячами, следовало бы признать, что у
Владимира для обратного пути из 400 ладей оставалось на 180 меньше (3 000
+ 6000 = 9 000 воинов; 9 000:50 = 180 ладей), т. е всего 220 ладей, а
вывезти домой предстояло 17 тысяч человек.
Г. Вернадский пишет о легко вообразимой трагедии, которую
пережили на Босфоре даже сохранившие жизнь воины Владимира: нужно
было спасти из бушующих волн и срочно вывезти из пролива в условиях
1 Не уменьшает он почему-то ни в этой, ни в какой иной пропорции
число Плененных русов {РорреА. Panstwo... S. 108, 123, п. 166; 124).
2 Vernadsky G. Op. cit. P. 52-54, 58.
ПСРЛ, I вып. 1. Стлб. 20. Полагаю, однако, что даже крупная ладья
Длиною в 20 м не могла иметь у каждого из бортов более 10 весел. Грести
пРиходилось всем или почти всем, но гребли попеременно, в две или три
смены. Согласно изысканиям Е. А. Мельниковой (Скандинавские
рунические надписи. Тексты, перевод, комментарий. М., 1977. С. 191-192), да-
*есуда скандинавов, более крупные, чем однодеревки, имели только от 6 до
& весел; различия военных и торговых судов были не велики; торговые,
°Лее широкие, были менее быстроходны, меньше была и их команда.
4 РорреА. Panstwo... S. 109; Idem. Opowiesc... S. 360.
ь Воронин Н. Н. Указ. соч. С. 384.
248
Византия, Болгария, Древняя Русь
шторма и возможного преследования 6000 терпящих бедствие сорат.
ников.1 Вряд ли, однако, 220 оставшихся ладей при сильном волнении
могли вывезти с Босфора и его берегов всех оставшихся в живых рус.
ских. Для этого на борту каждой ладьи должно было бы находиться во
время бури до 80 воинов. Вероятно, часть их, оказавшись на берегу
сумела в наступивших сумерках проскользнуть сквозь вражеские
заслоны или прорваться через них силой.
В таких условиях вряд ли флот Владимира и его пешие, полуодетые
и безоружные воины, пробирающиеся по суше, могли уйти далеко от
Босфора, когда посланные Мономахом 24 триеры настигли русских в
некоей бухте. Во всяком случае это не мог быть Девельт (Бургас),
отстоявший от Босфора примерно на 300 верст, как полагают Вернадский и
Поппэ.2 Второе, удачное для русских морское сражение произошло,
несомненно, гораздо ближе к Босфору.3 От Босфора до устья Дуная, где
кончались византийские владения, пешие воины должны были пройти
около 800 км или более (учитываю изрезанность береговой линии).
Вполне вероятно, что какая-то часть этих воинов была взята на
сохранившиеся ладьи4 (в последнем бою к тому же русские захватили пять
триер, каждая из которых могла взять на борт до 200-300 человек). Но
не менее вероятно, что могли решить не перегружать ладьи и не
ослаблять численно пешее войско.
Последнее столкновение произошло как раз с этим пешим войском.
Случилось это у Варны, когда до Дуная оставалась едва неделя
усиленного марша. Катакалон разбил русов, многие погибли, часть, видимо,
разбежалась, несколько сотен (источники говорят о 800) были вместе
с Вышатой пленены.
Неизвестно, бросил ли Владимир, удовлетворясь последней победой
или опасаясь погони, бредущих по берегу на произвол судьбы, либо его
флот шел параллельно берегу, соразмеряя свою скорость с их
движением, чтобы в трудную минуту прийти на помощь соратникам. Летопись
как будто оправдывает первое предположение, а Скилица — второе:
1 Добыча охранявших побережье византийских воинов действительно
была, по-видимому, значительной, так как во время бури и операций
спасения пришлось, несомненно, пожертвовать частью снаряжения и имуте'
ства.
2 Vernadsky G. Op. cit. P. 59; PoppeA. Panstwo... S. 129.
3 Здесь, у места второй битвы, могла и иметь место та сцена, о которой
сообщают летописи (Вышата добровольно вызвался возглавить
отступающий по суше отряд русских). Как бы ни уличать летописца или его инфоР'
матора в тенденциозности, пленение Вышаты — факт, не подвергаемый
сомнению и свидетельствующий в его пользу: для воеводы всегда нашлось
бы место в одной из ладей, а смертельная опасность для идущих сушей была
очевидной.
4 В этом смысле А. Поппэ в более поздней статье скорее всего адекватн
толкует причастие «въсъдавъщеся» в летописи (Поппэ А К чтению одно1"
места в Повести временных лет//ТОДРЛ. XXIV. 1969).
Глава пятая
249
[Сатакалон встретил русских, пишет византийский хронист,
возвращавшихся «сушей и морем», и Владимир либо не смог, либо не успел
оказать Вышате помощь, хотя армия фемы Паристрион вряд ли
превышала объединенные силы русских.1
5. Силы византийцев ко дню главного сражения были, конечно, не
так незначительны, как можно подумать, исходя из свидетельств обычно
весьма равнодушного к точности в подобных случаях Михаила Пселла
йди из отдельных ремарок Скилицы. Кстати говоря, Скилица
противоречит себе: сначала он пишет лишь о воинах, находившихся тогда в
столице, а затем сообщает о «немалом конном войске», о двух тагмах
(возможно, до тысячи воинов2) и этериях (по 500 и более воинов каждая3),
об участии в обороне берегов доместика схол Востока паракимомена
Николая4 и, видимо, получившего пост великого этериарха Василия
феодорокана. Вполне вероятно, что находился здесь со своими силами
или их частью и дука (доместик) Запада Константин Кавасила,5 ибо,
согласно Атталиату, Мономах успел получить из провинций
(разумеется, ближайших) подкрепления не только в морских, но и в
сухопутных войсках, что и подтверждается участием в операциях доместика
Востока.
Что касается византийского военного флота, то отчасти о нем уже
сказано. Флот империи в этот период никак, видимо, не мог
сравниться с тем, каким он являлся еще четвертью века назад. К тому же
столичный военный флот, по словам Скилицы, сгорел в бухте Золотого Рога
6 августа 1040 г.6 Касаясь русского похода 1043 г., Э. Арвейлер
замечает, что своей победой Мономах был обязан главным образом буре и «
греческому огню », ибо флота тогда империя в сущности не имела. Арвейлер
пишет о жалких судах императора, которые якобы были полностью
1 Трудно все-таки пренебречь отголосками какой-то распри на
обратном пути в войске Владимира, сохраненными даже краткой редакцией
летописи («и не идяше с ними никтоже отъ дружины княжее. И рече Вы-
шата...» и т. д.). Смуты в войске, усугубленные сознанием неудачи
трудной и дальней экспедиции и драматизм создавшейся ситуации, особенно в
войске, состоявшем из представителей двух народностей (варягов и
русских), для одной из которых (для варягов) политические цели экспедиции
были, несомненно, гораздо менее существенны, а надежды на добычу и
Дань — гораздо более важным стимулом, побудившим их к участию в
походе. Все ли чистый вымысел в обширной версии? Я считаю, что при
анализе ее отличий от краткой высказанные здесь предположения заслужи-
вают не меньшего внимания, чем мысль о сознательном искажении хода
Дела Яном.
GLyhatzi-Ahrweiler H. Recherches sur Padministration de l'empire
byzantin aux IX-XI siecles//BCH, LXXXIV, 1960. P. 4.
J Ibid. P. 27-28.
Mo. Scyl. P. 432. 90-92.
Ibid. P. 422. 22-23. Правда, незадолго перед тем он, вероятно, был раз-
Р°млен Георгием Маниаком. См. об этом далее.
6 Ibid. P. 411. 48-50.
250
Византия, Болгария, Древняя Русь
уничтожены во втором сражении с русскими. По ее мнению, Византця
с тех пор практически не имела военного флота ни в столице, ни в про.
винциях (во всяком случае флот морской фемы Кивирреотов погиб
весь).1
Мне представляются подобные заключения преувеличением. Ц^
противоречат приведенные выше данные Атталиата и Скилицы. Даже
Пселл, говоря об отсутствии флота в столице, замечает, что он был рас-
сеян вдоль побережья империи для его охраны, и действительно
Мономах успел вызвать эскадру триер наварха Константина Каваллурия.2
Непосредственно перед нашествием Руси императорский флот во
главе с Константином Хаге, «катархонтом флота»,3 посланный Моно-
махом, подавил мятеж жителей Кипра против налогового гнета.4 О
царском (столичном) флоте (о длинных судах, т. е. триерах), который хотя
и переживал упадок, но еще продолжал нести регулярную сторожевую
службу в бассейне Эгейского моря, спустя почти сорок лет писал Ка-
кавмен.5
6. Разумеется, о размерах потребованной русскими контрибуции
можно строить лишь догадки. Обе суммы, названные Пселлом (1000 ста-
тиров6 «на ладью») и Скилицей (216 номисм «на отряд»),
представляются достоверными, если придерживаться принятой выше численности
войска Владимира приблизительно в 20 000 воинов. Как упоминалось,
Поппэ, следуя за Арвейлер,7 переводит не «на отряд», а «на воина» и
предлагает еще одну поправку: не «три литры на воина», а «литру на
трех воинов».8 Но если учесть, что низшей единицей древнерусского
войска был десяток, то никакой необходимости во всех этих
конъектурах нет: цифру 20-30 номисм на воина, которую стремится получить
Поппэ, проще вычислить, ничего не меняя в тексте источника.
В самом деле: одна тысяча статиров на ладью (50 воинов) дает по
20 номисм на воина. И три литры (216 номисм) на отряд из 10 воинов
дают по21,6номисмына воина. Подобного рода подсчет предпочтитель-
1 Ahrweiler H. Byzance et la Мег. Paris, 1965. P. 128-129, 134,411-413.
2 Этот факт, кстати говоря, является еще одним доводом в пользу того,
что весть о приближении русских достигла Константинополя намного
раньше их появления в Босфоре: для вызова Каваллурия из его фемы и его
прибытия к столице требовалось не менее двух недель.
3 Предшественником Константина Каваллурия на посту стратига фемы
Кивирреотов был Константин Хаге, который в 1035-1036 гг. громил
арабский флот, дерзавший разорять берега империи (Io. Scyl. P. 429. 13-И)'
Но был ли Хаге в 1043 г. дукой царского флота?
4Io. Scyl. Р. 429. 1-17.
6 Советы и рассказы Кекавмена. Подготовка текста, введение, перевод
и комметарий Г. Г. Литаврина. М., 1972. С. 292, 294.
6 Этот архаизм служит Пселлу для обозначения номисмы, как это
отметил еще П. В. Безобразов (Византийский писатель и государственный ДеЯ
тель Михаил Пселл. М., 1880. С. 106).
7 См. выше, с. 237, примеч. 3.
вРорреА. Panstwo... P. 111.
Глава пятая
251
йее также потому, что в таком случае налицо почти полное совпадение
данных обоих авторов. Иначе говоря, если все войско насчитывало 20 ты-
сЯч, то Владимир требовал примерно 400 тысяч номисм.
Можно согласиться с Поппэ, что эта цифра не кажется непосильной
дЛя имперской казны того времени.1 Весной (в апреле) 1042 г. у новилис-
сима Константина, дяди свергнутого с престола в ходе восстания в
Константинополе2 Михаила V, было конфисковано из тайника 53 кентина-
рИя награбленного из казны золота (более 380 тысяч номисм),3 а в
феврале-марте 1043 г., перед нашествием русских. Мономах конфисковал
180 тысяч золотых из имущества умершего патриарха Алексея Студи-
та.4 По данным завещаний провинциальных магнатов,
пользовавшихся благоволением василевсов в конце Х1-начале XII в., их личная казна
насчитывала до 20-30 тысяч номисм.5 И это было, по-видимому,
явлением ординарным.
Предприняв обширный экскурс с целью определения примерного
годового бюджета империи в X-XI вв.,6 А. Поппэ заключил, что 20-
25 номисм на воина соответствовали годовой плате наемнику,
получаемой тогда в Византии в форме натурального довольствия. Так ученый
старается лишний раз подкрепить свою мысль о том, что поход был
предпринят с целью помочь Маниаку овладеть престолом, а контрибуция,
затребованная Владимиром, должна была равняться примерно той
сумме, которую Маниак должен был уплатить русам за содействие.
Свидетельства двух современников7 о требовании с греков
контрибуции трудно поставить под сомнение. Скилица пишет, что Мономах
'Ibid. Р. 110-112.
2Jacoby D. Les quartiers juifs de Constantinople//BZ, 37, 1968, S. 167-
227). Согласно хронике БарТебрея (XIII в.), после воцарения
Константина IX вина за восстание в Константинополе в 1042 г. (оно ошибочно
датировано здесь 1044 г.) была возложена на живущих в нем арабов, евреев и
германцев, и поэтому император повелел выселить из столицы всех
иноземцев, обосновавшихся в ней за последние 30 лет (The Chronography of
Bar Hebraeus, transl. by E. A. W. Budge. Oxford, 1932. P. 203). Трудно
сказать определенно, кого хронист имел в виду под «германцами» и нет ли
здесь намека на выселение русов из Константинополя летом 1043 г.
3Io. Scyl. Р. 422. 17-19.
4 Ibid. P. 429. 23-24. Замечу попутно, что эти деньги были изъяты,
вопреки мнению Поппэ, не у патриархии (РорреА. Panstwo... P. 86), а в патри-
аРшем монастыре на Стеносе из личной казны владыки (Io. Scyl. P. 444).
5 См. об этом: Литаврин Г. Г. Относительные размеры и состав
имущества провинциальной византийской аристократии в XI-XII вв. //ВО, М.,
1971.
ь _ Ряд интересных наблюдений, сделанных при этом Поппэ (Рорре А.
*onstwo... P. 110-111), заслуживает внимания в другой связи.
В. Г. Брюсова обнаружила в одном из рукописных сборников XVIII в.
собрании Новгородского историко-архитектурного музея-заповедника
ак называемое «Житие св. Владимира Ярославича», в котором содержат-
4 любопытные, порой фантастические подробности похода Владимира на
252
Византия, Болгария, Древняя Русь
выразил готовность возместить (£^шосш6т) ущерб, нанесенный русским
накануне похода. Правда, император считал этот ущерб «некоей
малостью», которая не заслуживает того, чтобы ради нее нарушать мир
Русские же смотрели на дело иначе. Контрибуция, помимо ее матери
альной ценности, имела и политическое значение, удовлетворяя
амбиции нападавших и побуждая контрагента более тщательно соблюдать
существующие договоры. Во всяком случае, каковы бы ни были
размеры требуемой Владимиром суммы, его условия показались Мономаху
неприемлемыми, и он решился на сражение.
7. Большинство исследователей, пытавшихся локализовать морскую
битву, говорили или о северной части Босфора, или даже о входе в
пролив из Черного моря.1 А. Поппэ резонно сомневается в этом, склоняясь
в пользу южного горла Босфора.2 Это мнение разделяю и я.
Византийские авторы пишут о том, что русский флот достиг Константинополя и
Пропонтиды (Мраморного моря). Дальняя стража (стоявшая при входе
в Босфор из Понта) не сумела их задержать. Под «устьем Понта», укото-
рого произошла битва, логичнее понимать вход в Босфор из
Мраморного моря. Византийцы, как и древние греки, полагали, что Средиземное
море «течет» из океана, от Гибралтара (Гадир), до восточной
оконечности Черного моря.3 Гадиры, таким образом, были входом в
Средиземное море, Дарданеллы — в Мраморное, а начало Босфора — в Черное.
Из двух мест на Пропонтиде, носящих одинаковое название Фарос,
точно локализовано лишь одно — в непосредственной близости к гавани
Большого императорского дворца. Этот Фарос в данном случае следует,
несомненно, исключить. Другой Фарос лежал на Босфоре и
одновременно также — на Пропонтиде/ Скилица уточняет еще более — «в устье
Понта». Такой Фарос, по моему мнению, мог располагаться только при
входе в Босфор из Мраморного моря.
Именно здесь, против предместья св. Маманда, где с рубежа IX-X вв.
находилась резиденция русов, пролив был достаточно широк, чтобы
вместить в бухте у европейского берега флот императора, а напротив,
у азиатского берега, — русскую флотилию из 400 ладей,
выстроившихся перед битвой полумесяцем в один ряд. Русы понесли основные
потери в бурю несколько севернее, где западные берега пролива круче и ска-
листее и где особенно опасны шквальные ветры с низкого восточного
берега.
Царьград и на Корсунь (!). Она же показала близость текстов «жития» и
соответствующих страниц книги Ф. Эмина, где идет речь о походе 1043 г-
(Эмин Ф. Российская история жизни всех древних от самого начала Рос
сии государей. 1. СПб., 1767. С. 413-421). Любопытно, что по этим
текстам Владимир якобы взял с греков только 80 тысяч гривен серебра.
1 См. об этом: Vernadsky G. Op. cit. P. 87 sq.
2 PoppeA. Panstwo... S. 122, n. 164.
3 См. спец. об этом ниже — гл. 6.
*Janin R. Constantinople byzantine. Paris, 1950. P. 376-377.
Глава пятая
253
8. В статье об уточнении даты похода я писал, что наиболее
вероятным днем сражения было одно из трех воскресений июля 1043 г. (10, 17
„ли 24 июля). А. Поппэ, ориентировавшийся на старую датировку
похода (июнь), также называет в качестве возможной даты битвы одно из
воскресений июля, полагая, что русские простояли у Константинополя
йе менее месяца.1 Основанием для этой догадки служит ему мысль о
двукратных переговорах непосредственно близ столицы и о каком-то
довольно протяженном периоде, необходимом императору для
подготовки к отпору неожиданно появившемуся врагу. Но, как было упомянуто,
обмен посольствами близ города был однократным, и на это могло уйти
всего несколько дней; меры же для обороны Константинополя были
осуществлены еще до появления русского флота у его стен.
Г. Вернадский относит дату битвы к еще более позднему времени (к
сентябрю 1043 г.), основываясь на источниках восточного происхождения.2
Приведу в связи с этим данные этой последней группы источников о
походе.
Ибн ал-Асир (начало XIII в.) сообщает: в сафаре (434-435 год
хиджры) русские в большом числе явились морем к Константинополю. В
необычной манере они обменялись грамотами с царем Константином.
Затем случилась битва. Часть русских высадилась на сушу. Греки жгли
их корабли огнем, и много русских погибло. Высадившиеся на берег
приняли бой, но были обращены в бегство. Однако ускользнуть им от
рук греков не удалось. Кто отказался от борьбы, был пощажен, а
других греки схватили и отрубили им правые руки, а затем привели в
Константинополь. Спаслись из русских немногие и в их числе — сын
русского князя. С тех пор русские никогда более не смущали греков
своими набегами.3
Абуль Фарадж (Бар Гебрей — XIII в.), следуя, видимо, в краткой
заметке за Ибн ал-Асиром, добавляет, что русские явились «морем и
сушей», что они были «славянами, которых зовут русскими» и что поход
их имел место в 1044 г. Этот сирийский автор пишет также о пленении
русского сухопутного войска и о том, что пленным были отрублены
правые руки.4
В поздней персидской компиляции, носящей название «Тарихи
Алфи», события отнесены к 454 г. х. (1062 г.), поход определен как
нашествие «франков-Руси» [несомненно, вместо «варягов (варангов)-
Руси»], стремившихся овладеть Константинополем. Враги,
рассказывается там, прибыли в окрестности столицы империи, значительная их
часть сошла с кораблей и направилась к городу, чтобы взять его. Гре-
Ки. снарядившись, двинулись сначала против судов русских и бросили
На корабли столько огня, что русские не могли потушить его. Так они
Все погибли, и суда их все сгорели. Тогда греки спокойно принялись за
1 РорреА. Pafistwo... S. 121.
2 Vernadsky G. The Byzantine-Russian War... P. 52.
3 Цит по: Vernadsky G. Op. cit. P. 51.
* Ibidem.
254
Византия, Болгария, Древняя Русь
изгнание тех, кто был на суше, и умертвили всех, за исключением
немногих, которые тысячью хитростей спаслись вместе с сыном русского
властителя.1
Итак, восточные авторы пишут и о морском бое, и о сражении на
суше, приписывая поражение русских только силе оружия греков (в том
числе —прославленному и на Востоке «греческому огню»). Любопытно
что восточные авторы, в отличие от византийских, знают, что
предводитель похода русских был не повелителем Руси, а его сыном, и
называют русских славянами. Ибн ал-Асир и компиляция «Тарихи Алфи»
подтверждают сообщение Скилицы, что в походе участвовали варяги
и известия Скилицы и Пселла о переговорах Владимира с Мономахом
до открытого столкновения.
После всего сказанного можно не задерживаться на свидетельствах
восточных авторов, опиравшихся в целом на греческие источники и на
устную традицию. Отмечу только, что подчеркнутые мною нюансы,
особенно у Ибн ал-Асира (предводитель похода — сын властителя русов,
русы — это славяне) оправдывают предположение, что, по крайней мере
у одного из авторов, был некий не дошедший до нас источник, может
быть — современный событиям.
Вернемся к дате сражения. Г. Вернадский, говоря о сентябре, имеет
в виду месяц сафар Ибн ал-Асира, ибо в 1043 г. сафар соответствовал
сентябрю христианского исчисления. Однако польский исследователь
М. Салямон выдвинул гипотезу в объяснение ошибки Ибн ал-Асира и
привел новые доводы в пользу датировки битвы одним из воскресений
июля.2
Ибн ал-Асир вообще не называет год похода: рассказ о нем помещен
у этого хрониста между датированными событиями 434 г. х. (1042 г.) и
435 г. х. (1043 г.). По предположению Салямона, этот арабский автор и
компилятор «Тарихи Алфи» пользовались каким-то общим восточным
источником, в котором имелась ошибка в дате: не 454 г. х., как это
сказано в «Тарихи Алфи», а какой-либо год хиджры, в котором сафар
приходился на июль (например, 440-443 гг. х.). Предположение об
ошибке в дате тем более закономерно, что Г. Вернадский, говоря о сентябре,
не замечает того противоречия, в которое он попадает и с греческими,
и с русскими источниками, в которых весь поход отнесен к 6551 г. 11-го
индикта. Сентябрь же соответствует не 11-му, а 12-му индикту и не 6551.
закончившемуся 31 августа, а 6552 г. Нет никаких оснований полагать,
что византийские и русские авторы датируют 11-м индиктом лишь
1 Дорн В. Каспий. О походе древних русских в Табаристан//3аписки
имп. АН. Т. 26. СПб., 1876. С. 45.
2 Салямон М. К вопросу о дате главного сражения греков с русскими в
июле 1043 г. //ВВ, 1972. Т. 33. Гипотезу Салямона Дж. Шепард считает
слабой — нет бесспорных данных, что тайной перестройке флота империи
содействовала безлунная ночь (!) (Shepard J. Why did the Russian Attack--
P. 162-63). Аргументация Салямона, пожалуй, избыточна, но и отвергав'
мый Шепардом довод — отнюдь не главный.
Глава пятая
255
начало пребывания Владимира у Константинополя. О явной ошибке
вИдетельствуети «ТарихиАлфи», где поход помечен 454 г. х., хотя
помещен в правильной хронологической последовательности (между 434
й 435 гг. хиджры).
Упомянутый предполагаемый автор источника Ибн ал-Асира, види-
м0) списал неверно написанную дату из какой-то греческой хроники,
где был правильно назван месяц (июль) и день, но содержалась ошибка
в написании индикта или года. Графически, например, легко объяснима
ошибка в написании индикта: 1-й (а), соответствующий 6556 (1048) г.,
вместо 11-й (ш), соответствующий 6551 (1043) г. В 1048 г. сафар
приходился как раз на июль (с 16 июля по 13 августа). Исходя из ошибки в
индикте в греческом источнике, предшественник Ибн ал-Асира, сделав
пересчет на годы хиджры, пометил события, как полагает Салямон,
440-м г. х., соответствующим июлю 1-го индикта 6556 г. Осторожный
Ибн ал-Асир опустил сомнительную дату (440 г. х.), но сохранил месяц
(сафар), не обратив внимания на то, что в хронологической
последовательности изложения события в его хронике (1042-1043 гг. = 443-
435 гг. х.) сафар приходился не на июль, а на сентябрь.1
Эти соображения Салямона находятся в полном соответствии с
другим его аргументом: начало сильных шквальных ветров с востока (эте-
сий), игравших существенную роль в навигации на Босфоре, совпадало
с восходом Сириуса (Пса), приходившимся в 1043 г. как раз на 16-
17 июля. Некоторые замечания Пселла к тому же позволяют, по
мнению Салямона, думать, что император сумел незаметно для русских
ночью поставить против них свой флот потому, что ночь была темной,
хотя погода была ясной — тучи появились лишь к вечеру следующего
дня. Именно 10 июля было новолуние, 17 июля — первая четверть луны,
а 24 июля — полнолуние. Салямон отдает предпочтение 17 июля,
находя этому еще одно подтверждение: Мономах после сражения
вернулся в столицу на третий день для занятий « гражданскими делами», т. е.
20 июля (если битва была 17-го). В этот же день — 20 июля — был
праздник св. Ильи, единственный в июле, когда на торжествах и
церемониях, с ним связанных, должен был по традиции лично присутствовать
император.2 Эти соображения в пользу датировки битвы 10-м или (что
1 Любопытное объяснение дает М. Салямон и происхождению ошибки в
Дате в «Тарихи Алфи»: персидские авторы употребляли счисление и
лунной и солнечной хиджры. В данном случае компилятор, считая 440 г. х.
годом солнечной хиджры, перевел его в лунный год хиджры — и этот
перелет сделан совершенно верно: 440 г. солнечной хиджры — 454 г. лунной
ХиДЖры. Компилятор здесь, в свою очередь, упустил из виду, что таким
обРазом датированный им пассаж его хроники выпадает из
хронологической последовательности повествования.
Конечно, упоминания в летописях о священных покровах и реликви-
х. погружая которые в море греки вызывают бурю, разметающую флот
Рага, стало литературно-легендарным топосом, но не лишено интереса,
То именно в праздник св. Ильи торжественная процессия заканчивалась
моря, близ дворца василевса, где в тот день и вывешивали священные
"°кРовы(см.: Decerim., I. P. 114. 3-8).
256
Византия, Болгария, Древняя Русь
вероятнее) 17-м июля представляются мне заслуживающими серьезно-
го внимания.1
Итак, я привел все известные на сей день источники о походе 1043 г
и рассмотрел наиболее существенные отличия в их показаниях. Из 9
вопросов, поставленных выше, остался без ответа последний, самый
важный — о причинах и целях похода. Но прежде чем переходить к этому
вопросу, коротко суммирую результаты моего предшествующего
анализа.
Я считаю объективно вытекающими из него следующие выводы-
поход русских против Византии начался не ранее конца мая в
результате решения, принятого поздней осенью либо зимой, в конце 1042 г.
Силы Владимира состояли из его новгородской дружины, киевского
войска и союзных (наемных?) варяжских отрядов. Флот русских
сделал остановку в устье Дуная. В первый раз послы Константина IX,
узнавшего о походе Руси, встретили Владимира еще в отдалении от
Босфора. Мономах, надеявшийся на мирный исход переговоров,
неожиданно для себя узнал о движении русских к его столице и принял срочные
меры к ее обороне. Русские прорвались в Мраморное море, но не
начинали военных действий, бросив якорь у входа в Босфор с юга, близ
азиатского берега. Константин IX уже располагал к этому времени
достаточными сухопутными и морскими силами. Император вторично
пытался достигнуть соглашения с русскими. Владимир требовал уплаты
значительной суммы денег, которая была сочтена василевсом
чрезмерной. В происшедшем 10 или 17 июля сражении инициативу проявили
греки. Основной урон войско Владимира понесло не в ходе боевых
действий, а от внезапной бури. Во втором сражении на море — с
преследовавшими русов судами империи русы одержали победу. Встреча
ушедшего из Босфора флота Владимира с несколькими тысячами
потерявших ладьи, отступавших по суше, произошла едва через несколько дней
в незначительном отдалении от черноморского устья Босфора, у
европейского берега. В происшедшей под Варной битве стратига фемы Па-
ристрион с идущей по суше частью русского войска силы основного
воинства Владимира, возвращавшегося морем, не участвовали. Неудача
похода не ослабила позиций Руси в отношенях с империей. Византия
продолжала искать мира с русскими — и через три года он был
заключен на почетных условиях для правительства Русского государства.
1 Как следует из моего изложения, в большинстве случаев я относился с
доверием к наиболее богатому источнику сведений о походе — к хронике
Иоанна Скилицы, дополняя ее известия данными других авторов. А. Поп-
пэ, напротив, склонен ставить под сомнение данные этого хрониста только
на том основании, что он писал о походе «через несколько десятилетий» после
него (РорреА. Panstwo... P. 104). Но польский автор пользовался,
собственно, не сочинением Скилицы, а компиляцией Георгия Кедрина,
составленной еще позже. Спрашивается, почему мы должны допускать, что Скили
ца полагался лишь на свою память, а не списывал кое-что у своих предшест
венников, писавших по свежим следам событий? В литературе источник
хроники Скилицы считают достаточно надежными (см.: Moravcsik W1
Byzntinoturcica. Bd. I. Berlin, 1958. S. 337).
Глава пятая
257
В качестве гипотетических приведу следующие соображения:
дружина Владимира выступила из Новгорода весной 1043 г., а весь флот
русских отплыл из Киева не ранее конца мая. Послы Мономаха
встретились с Владимиром еще до его остановки на Дунае.1 Предъявив свои
требования императору, Владимир обещал ждать его ответа на Дунае.
Здесь впервые обнаружились противоречия в войске князя. Киевляне
склонялись к мирному по возможности решению конфликта, что, по-
вИдимому, отвечало желаниям самого Ярослава. Другая часть войска —
прежде всего варяги, жаждавшие материальных выгод от похода,
полагала, что император будет более уступчивым, если угроза нависнет
над Константинополем. Владимир, давно и тесно связанный с варягами,
дослушался их совета. Катакалон, следивший за действиями русских,
тотчас известил Мономаха об их движении в направлении столицы.
Русские отразили попытки византийцев помешать им войти в Босфор и
стали на якорь против предместья св. Маманда. Даже после неудачи
вторичных переговоров русские не начинали военных действий.
Поведение Владимира в этот период отмечено нерешительностью и
промедлением: он опасался и нарушить указания отца, и заключить мир на
недостаточно престижных условиях. Победа русских во втором морском
сражении произвела серьезное впечатление на византийский двор и
сыграла роль в заключении мира; на Руси, особенно в Новгороде, эту
победу представляли как главный итог похода.
, Дж. Шепард считает это невозможным (Shepard J Why did the Russian
mtack... p. 165).
"Зак.3б90
258
Византия, Болгария, Древняя Русь
Причины, цели и результаты войны 1043 г.
Переходя к вопросу о причинах и целях войны Руси в 1043 г.,
оговорюсь еще раз, что — в силу состояния источников — я сам
рассматриваю все последующие свои выводы только как более или менее
вероятные гипотезы (впрочем, А. Поппэ1 и Дж. Шепард2 также называют свои
концепции лишь гипотезами).
Анализируя выше свидетельства Михаила Пселла, я пришел к
заключению, что поход был вызван резким поворотом в политике
Византии в отношении к Руси, который выявился (точнее — стал известен в
Киеве) в первом полугодии царствования Константина IX Мономаха.
По мнению А. Поппэ, эта гипотеза не только не обоснована
источниками, но даже вступает с ними в противоречие. Он полагает, что я,
целиком доверяя Скилице, все свел к притеснению русских в столице
империи.3 Я бы назвал такой пересказ моей позиции как reductio ad absur-
dum. На деле, указывая на факты притеснений, я говорил о них лишь
как о следствии общего неблагоприятного для Руси курса политики
Мономаха. * Польский ученый согласен со мной лишь в том, что причины
конфликта лежали не в церковно-иерархической, а в государственно-
политической сфере.5 Выдвигаемая же Поппэ гипотеза является, как
он пишет сам,6 развитием мысли Вернадского, усмотревшего связь
между походом русов и мятежом против Мономаха осенью 1042-весной
1043 г. одного из наиболее талантливых полководцев империи Георгия
Маниака.7
Вопросу о причинах и целях похода Поппэ посвящает третью главу
книги. В первом из семи разделов главы он в основном опровергает мою
гипотезу. Пять следующих разделов построены композиционно таким
образом, чтобы главный его вывод (о связи похода с мятежом Маниака)
подтверждался при анализе каждого нового аспекта проблемы. В
последнем разделе Поппэ предпринимает реконструкцию мирного
договора 1046 г.
Основной довод Поппэ против моей гипотезы — отсутствие сведений
о якобы предпринятых Мономахом после воцарения мерах, направлен-
1 РорреА. La derniere expedition... (I). P. 13-21. Шене называет «теорию
Поппэ» не более чем «соблазнительной» (Cheynet J.-Cl. Pouvoir... P. 58).
2 Shepard J. Why did the Russian Attack... P. 149, 212.
3 PoppeA Panstwo... P. 73.
4 Литаврин Г. Г. Пселл... С. 84-85.
5 Шепард не считает драку на рынке симптомом антирусского куРса
Константина IX, но признает нанесенный престижу Ярослава ущерб — вИ
зантийцы пренебрегли организующей (по договору 944 г.) ролью князя в
торговых делах (Shepard J. Why did the Russian Attack... P. 183-184).
6 PoppeA. Panstwo... S. 78.
7 Vernadsky G. Op. cit. P. 63.
Глава пятая
259
Hbix на ликвидацию при дворе влияния приверженцев
предшествующих василевсов — Михаила IV Пафлагонянина и Михаила V Калафа-
та, врагов Мономаха и поддерживавшей его группировки знати.
Новому императору, пишет Поппэ, было не до того: полыхала борьба за
власть между сторонниками сестер-соперниц (Феодоры, свояченицы
Доономаха, и Зои, его супруги).1 Но это утверждение несостоятельно:
борьба между приверженцами двух сестер имела место до женитьбы Мо-
яомаха на Зое, т. е. до его воцарения, в период между свержением
Михаила V (21 апреля 1042 г.) и коронацией Мономаха (11 июня того же
года). После восшествия Мономаха на трон сестры утратили всякое
влияние на ход дел и их соперничество потеряло смысл.2
Ошибочно также заявление Поппэ, что Константин IX, получив
власть, не произвел никаких заметных перемен в составе служилой
гражданской и военной знати. В качестве единственного аргумента в
пользу этого тезиса указано на тот факт, что защищавший дворец от
восставших против Михаила V в апрельские дни 1042 г. жителей
столицы Катакалон Кекавмен не только не подвергся репрессиям
Мономаха, но занимал накануне похода русских пост стратига фемы «подунай-
ских городов».3 Но этого отнюдь недостаточно для серьезных выводов.
Помимо фактов, уже приведенных мною,4 приведу еще несколько.
Прежде всего: наиболее крупные перемены в составе высшей чиновной и
военной верхушки произошли после свержения Михаила V уже в течение
50-дневного совместного правления сестер. Были сосланы все
многочисленные родственники свергнутого императора.5 Был назначен катепа-
ном Италии впавший в немилость при «Пафлагонцах» Георгий Мани-
ак,6 вместо снятого с поста эпарха столицы Анастасия был избран Кам-
банарис,7 новым доместиком Востока стал паракимомен Николай,8
а доместиком Запада — Константин Кавасила,9 в Константинополе были
смещены все рыночные власти и путем отмены практики продажи
должностей закрыт плохо контролировавшийся ранее доступ в служилую
среду представителей тесно связанных с кланом «Пафлагонцев»
выходцев из торгово-ростовщической среды.10
Воцарясь, Константин IX продолжал чистку аппарата власти от
действительных или мнимых приверженцев Михаила IV и Михаила V.
Летом 1042 г. он решил сместить Маниака и скоро (не позже начала
сентября) отправил на его место некоего внезапно возвышенного василевсом
1 РорреА. Panstwo... S. 74, 85.
'Psellos, I. P. 127. 1-5.
2 РорреА. Panstwo... S. 74.
4 Литаврин Г. Г. Пселл... С. 78-84.
5 Io. Scyl. P. 406. 95-99 squ.
6 Ibid. P. 422. 23-26.
7 Ibid. P. 418. 30-31; 420. 57.
'Ibid. P. 422. 21-22.
9 Ibid. P. 422. 22-23.
Ibid. P. 422. 13-15.
260 Византия, Болгария, Древняя Русь
Пардоса.1 Был послан в Италию также и сделанный, вероятно, вели-
ким этериархом Василий Феодорокан.2 Немедленно обласкал новый
император и родственников своей фаворитки Марии Склирены, в
частности — ее брата Романа Склира.3 Вскоре попал в опалу и знатный
скандинавский наемник Гаральд Гардрада, 7 или 8 лет верно служивший
Михаилу IV.4
Решающее значение имеет для меня оценка первых мероприятий
Константина IX наиболее близким к императору царедворцем —
Михаилом Пселлом, данная им в «Хронографии» после смерти Мономаха
и, следовательно, лишенная корыстного расчета. С самого начала,
пишет Пселл, Мономах стал нарушать порядок замещения должностей
вводя в синклит и вознося на высокие посты людей недостойных, что и
стало вскоре причиной многих неудач, хотя эти действия нового васи-
левса не сразу были оценены по достоинству.5
Что же касается Катакалона Кекавмена, то вряд ли он играл
значительную политическую роль уже при * Пафлагонцах », его участие в
обороне дворца Михаила VI9-21 апреля 1042 г. могло быть расценено как
простое выполнение воинского долга верности правящему императору,
да и назначение стратигом в бедную фему Паристрион едва ли можно
расценить как значительный успех в служебной карьере полководца.
Поппэ считает неоправданным мое предположение, что русские в
Константинополе пользовались благоволением Михаила IV и
Михаила V, только потому, что я среди прочих показаний источников привел
одну (ошибочно — только одну — снова метод reductio ad absurd um)
цитату из « Хронографии» Пселла, истолковав употребленный там термин
«скифы» как равнозначный понятию «тавроскифы» (русские).6
Замечание Поппэ совершенно справедливо, но этого мало для опровержения
моей гипотезы: польский ученый умолчал о всех других данных
источников, которые я привел в обоснование своего вывода.
Пселл пишет, что Михаил V особыми милостями осыпал свою
дворцовую гвардию,7 которая состояла в то время в основном из русских и
варягов. Именно русским и болгарам как наиболее верной части своей
стражи поручил этот василевс особо деликатное задание — арестовать
патриарха Алексея Студита.8 При Михаиле IV прибыл на службу в
империю — после пребывания в Киеве — друг и будущий зять Ярослава
Мудрого Гаральд Гардрада, который привел с собой 500 воинов и
который решил бежать из империи, опасаясь преследования в начале прав-
1 Io. Scyl. P. 428. 71-72.
4bid. Р. 406.4-5;431. 72.
3 Ibid. P. 427. 58-83.
4 Советы и рассказы... С. 282, 284.
5 Psellos, I. P. 132. 6-21, 133. 1-4.
6PoppeAPanstwo... S. 74, п. 19. Ср. Литаврин Г. Г. Пселл... С. 78. На
самом деле Пселл чаще всего под «скифами» имеет в виду болгар и печенегов'
1 Psellos,!. P. 95.
8 Розен В. Р. Император Василий Болгаробойца. СПб., 1883. С. 330.
Глава пятая
261
дения Константина Мономаха.1 Те многочисленные русские купцы,
а среди них и какой-то знатный новгородец, близкий к Владимиру,
находились в Константинополе летом-осенью 1042 г., т. е. отправились
туда в мае, после апрельского восстания, еще не зная о свержении
Михаила V, и прибыли туда в канун или после воцарения Мономаха. Во
всяком случае, ссора русских с греками на рынке и убийство знатного
новгородца имели место уже в правление Мономаха, когда русские в
столице империи уже теряли благоволение верхов.2
Полное осознание нового курса византийского правительства в
отношении Руси пришло к русским, однако, как я полагаю, только осенью,
когда они успели дать знать об этом в Киев, но уже не смогли сами в
канун зимы покинуть империю. По всей вероятности, русы в
Константинополе не имели с родины информации о реакции в Киеве на их
сообщение и не знали о подготовке к походу. Поэтому принятые
Мономахом до подхода флота Владимира меры по интернированию и высылке
в провинции (конечно, под надзор властей) русских купцов и воинов
застали их врасплох.3
В качестве довода против моей гипотезы Поппэ приводит и тот факт,
что Мономах не осуществил репрессий против варяго-русского
корпуса: часть его участвовала в войнах империи с норманнами в Италии,
а часть продолжала, по-видимому, служить в столице, даже во время
мятежа Маниака, мало того — присутствовала на триумфе по поводу
победы над мятежником.4
Не могу признать резонными эти доводы. В Италию русские, где они
воевали под командованием Маниака, были посланы еще до свержения
Михаила V, и было бы нелепо уводить их с театра военых действий, а тем
более почему-то подвергать репрессиям! Что же касается отсутствия
репрессий даже против тех русских, которые участвовали в мятеже
Маниака, то я не могу привести ни одного примера от XI столетия —
столетия мятежей против законных императоров, когда бы репрессии
за вольное или невольное участие в бунте своего полководца
распространялись и на сколько-нибудь заметную часть его рядовых воинов.
1 Советы и рассказы... С. 282. 11 и ел.
2 Инцидент на рынке Дж. Шепард готов датировать началом 1043 г.,
ибо он полагает, что русы в свое подворье, находившееся со времени
договора 944 г. уже в стенах Константинополя (Shepard J. Why did the Russian
Attack... P. 170), могли прибывать, по крайней мере из Тмутаракани, даже
зимой. Ученый ссылается при этом на факт отправки Василием II флота
вКрым (см. выше) в январе, игнорируя исключительность этого случая
flbid. P. 218-219).
3 Иногда ссылаются на сообщение Скилицы под 1036 г. о трех русских
аРхонтах, из которых некий Несислав и Ярослав погибли и их предводите-
ЛеМ был выбран их родственник Зинислав (Io. Scyl. P. 399), усматривая
здесь данные о военачальниках русского корпуса в Византии (Shepard J.
jtyzantinorussica //REB, t. 33, 1975. P. 211-215), тогда как хронист
перелет свои путаные и смутные сведения о положении дел на Руси.
"Psellos, И. Р. 4-8. РорреА. Panstwo... S. 107, п. 119.
262
Византия, Болгария, Древняя Русь
После ареста или гибели узурпатора его воины попросту возвращались
на службу законному василевсу. Воины мятежника, по удачному выра.
жению Никиты Хониата, «имели защитой собственное ничтожество».!
Впрочем, в данном случае не обошлось совсем и без наказания — они
присутствовали на триумфе, но в какой роли! Они были приведены со
связанными руками от Фессалоники до столицы, на триумфе их
провезли верхом на ослах, посаженными лицом к хвосту.2 Но и эта акция
позорящая русских, помогавших мятежнику, не могла
распространяться на всех русских воинов, служивших в империи, — я нигде не
утверждал ничего подобного. Враждебный Руси курс Константина IX вовсе не
обязательно должен был сразу же выразиться в открытых и
беспричинных гонениях на всех русских в империи вообще. Это был бы слишком
примитивный взгляд на дело.
Приписал мне также Поппэ мысль о том, что Гардрада бежал из
Константинополя, обидевшись на Мономаха за его недоброе отношение к
Ярославу (сам Поппэ, впрочем, полагает, что Ярослав мог обидеться на
Мономаха за недоброе отношение к Гардраду!). Наделе же я писал, что
к русским и варягам, несшим совместно свою службу в империи,
отношение было, вероятно, одинаковым, и немилость к русским могла
отразиться и на варягах, в частности — на Гардраде.3
Более детально, чем я это сделал в своей статье, Поппэ рассмотрел
вопрос о значении слова ёяаусгатаац (первое значение — «восстание»),
употребленного в заглавии к отрывку «Хронографии» Пселла о походе
1043 г., и понятия fi Pouaicov fiyeuovia («игемония ромеев») — в начале
этого пассажа.4 Наиболее вероятное значение первого слова в данном
случае — попросту «нападение»,5 а второго — «держава ("царство",
"государство") ромеев»6), вопреки теориям о зависимости Руси от
империи, построенных на истолковании этих терминов.
По мнению А. Поппэ, используя второй термин, Пселл имел в виду
византийскую официальную доктрину, согласно которой император
должен был признаваться верховным повелителем всех народов,
исповедовавших христианство восточно-византийского толка (и не только
1 Nicetae Choniatae Historia. Bonnae, 1835. P. 508. См. гл. VI: даже
восставших во дворце против Никифора III Вотаниата русов из дворцовой
стражи сочли достаточным в качестве наказания рассредоточить по
гарнизонам пограничных крепостей.
2 Psellos, II. Р. 7. 11-16. Были здесь в свите царя и дворцовые секиро-
носцы (в них усматривают русов), но они не участвовали в мятеже (Ibid-"
р. 7. 17-18). Скорее всего их также выслали из столицы при подходе флота
Владимира.
3 Рорре A. Panstwo... S. 75. Ср. Литаврин Г. Г. Пселл... С. 84.
4 Psellos, II. Сар. ХС. Р. 8; cap. XCI. Р. 8. 2.
5 См.: Каждан А. П. Иосиф Песнопевец и первое русское нападение на
Константинополь//Славяне и их соседи. Вып 6. М., 1996. С. 54. Дж. Ше'
пард согласен со мною в том, что заголовки в «Хронографии» могут не при
надлежать самому Пселлу (Shepard J. Why did the Russian Attack... P- 1^'
6 Острогорский Г. А. Русь и византийская иерархия государств... С. 8"*'
Глава пятая
263
восточного).1 Казалось бы, в духе претенциозной имперской доктрины
ложно было бы истолковать и второй термин, но Поппэ считает, что это
понятие в данном месте содержит намек на то, что византийцы
рассматривали поход русских как кампанию в поддержку мятежа Маниака,
хотя русские запоздали (мятежника к июлю 1043 г. уже не было в
живых); подтверждение этой догадки Поппэ видит в том, что пленные
русские были жестоко наказаны (так, по мысли историка, карали только
бунтовщиков).2
Не ясна логика историка: только что он написал, что доподлинные
бунтовщики — русские участники мятежа Маниака не подверглись
репрессиям, здесь же он видит в наказании пленных доказательство того,
что их рассматривали как бунтовщиков. Расправа с пленными могла
быть попросту местью за беспощадное избиение русскими экипажа пяти
захваченных ими триер. Василий II действительно карал тысячи
пленных болгар, воинов и простых поселян ослеплением как бунтовщиков,3
но византийцы рассматривали тогда войну за подчинение Болгарии как
борьбу за восстановление власти «игемонииромеев» на имперские
земли на Балканах (см. гл. 8). Но даже отвлекаясь от этой позиции
императора, подчеркну, что так могли карать в то время и попросту любых
врагов, как христиан, так и иноверцев. Византийцы топили, сажали
на кол вдоль побережья захваченных в плен воинов арабского флота —
не за измену или мятеж, а за разорение прибрежных фем и для
устрашения прочих врагов.4 В конце концов, даже допуская, что, говоря об
«игемонии ромеев» и о «восстании» росов, царедворец Пселл и сам
Константин IX действительно имели в виду «господство» империи над ру-
сами и их «бунт», эти претензии были не более чем феноменом
официальной имперской идеологии, не имеющим ничего общего с
реальностью, как об этом свидетельствует вся история русско-византийских
отношений, включая события 1043 г.
Повторю еще раз, что с исправлением даты похода с июня на июль
вопрос о возможности выступления Руси в поддержку бунта Маниака
может быть решен только отрицательно, хотя само собою разумеется,
что в октябре-ноябре 1042 г. в Киеве знали о том, что в сентябре в
Италии полководец и правитель этой провинции поднял мятеж,
провозгласив себя императором, и что в составе его войск находились русские
отряды. Поппэ полагает, что весть из Киева о решении помочь ему и о
сборе в поход Владимира достигла берегов Адриатики в январе-феврале,
1 РорреА. Panstwo... P. 76-77.
2 Ibid. P. 81-82. Кстати говоря, пленных норманнов, которых в 1019 г.
°Долел в Италии русский корпус, по свидетельству латинских авторов,
сгноили в темницах Константинополя (см. Левченко М. В. Очерки... С. 390. Ср.:
Lee Wolff R. How the news was brougth from Byzantium to Angouleme: or To
fursuit of a Hare in an Ox Cart//Byz. and Modern Greek Stud., 4,1978. P.146-
148).
aIo.Scyl. P. 462. 22-24.
4 Ibid. P. 398. 75-79. Ср.: Ibid. P. 353. 60-61, 79-81.
264
Византия, Болгария, Древняя Русь
когда Маниак высадился с войском у Диррахия.1 (Замечу в скобках
что здесь Поппэ считает достаточным срок в 4-5 месяцев осенне-зимне-
го сезона для обмена гонцами между Киевом и пребывавшим в Италии
Маниаком, но он уверен, что в Киеве и Новгороде не знали до весны
1043 г. об инциденте на константинопольском рынке осенью 1042 г.2)
Конечно, снаряжая военную экспедицию, русский двор мог иметь в
виду бунт Маниака как обстоятельство, благоприятное для достижения
целей похода. Но ставил ли при этом Ярослав цель сменить на
византийском престоле императора? Будь это так, следовало бы признать
что эта беспрецедентная в истории Византии попытка иной державы
поменять на троне империи императора осталась странным образом не
замеченной и не прокомментированной в имперской современной
историографии.
Сам А. Поппэ признает, что все события, излагаемые им в свете его
гипотезы, следует рассматривать под иным (но каким — не сказано)
углом зрения с того момента, как русские узнали о гибели
поддерживаемого ими узурпатора.3
Попытаюсь определить (хотя бы примерно) этот момент — время
гибели Маниака в битве при Острово, весть о которой не могла не
достигнуть берегов Дуная самое большее через три недели. Определяя дату
битвы под Островом, должно тщательно учитывать все важнейшие
события, происшедшие в империи со времени высадки Маниака на
побережье Адриатики до известия о подходе к столице империи флота
русских.
Поппэ также сделал попытку вычислить это время, но не учел при
этом два важных фактора, подтверждающих его выводы: 1. Мономах,
узнав о высадке Маниака, пытался унять его гнев путем переговоров и
избежать военного столкновения. 2. Войско во главе с севастофором
Стефаном, посланное против Маниака, успело за этот срок преодолеть путь
от столицы до Острова, вернуться после подавления мятежа обратно,
отпраздновать триумф в столице и уйти в провинцию, покинув лагерь
под Константинополем еще до появления русского флота у города.
Диррахий, близ которого высадилось войско Маниака в феврале,4
отстоит от Константинополя на 800 км. Каким бы путем весть об этом
ни шла в столицу, она могла достигнуть ее примерно через 10 дней.
1 Рорре A. Panstwo... S. 96-99.
2 Ibid. P. 106.
3 Ibid. P. 119-120.
4 На карте в книге Поппэ место высадки Маниака ошибочно указано У
Авлона.
5 На рубеже XI-XII вв. на это требовалось (но не гонцу), согласно ИдРи"
си, 20 дней (Ганев В. Историческото развитие на търговското право//Г°'
дишникнаСУ. III. Юрид. фак. 1921. С. 112-113). Гонец был способен
преодолеть 100 км в день как минимум (Sevcenko I. The civitas Russorum and
the alleged falsification of the Latin excommunication bull by Cerularius/
Actes du XII Congres intern, des etudes byzantines. 1964, t. II. P. 210).
Глава пятая
265
Даже допустив, что император, едва узнав о мятеже, отправил послов к
Доаниаку, и они следовали с той же скоростью, следует признать, что
отрицательный ответ полководца мог быть доложен Мономаху не ранее
середины марта. Маниак между тем успел упрочить свои позиции в
Далмации, объявив о снижении налогов,1 и пополнить свои силы
местными жителями, в частности албанцами.2 Кроме того, за время до
встречи с войском севастофора Стефана он преодолел 200 км горной дороги
от Диррахия до Острова и разбил на этом пути доместика Запада.
Об этих успехах Маниака говорил Пселл в своей речи,
произнесенной скорее всего во время триумфа в столице по поводу подавления
мятежа, о чем свидетельствуют лестные эпитеты в адрес севастофора
Стефана (Пселл сравнивает его с хитроумным Одиссеем), арестованного и
сосланного вскоре, в июле, еще до подхода к столице Владимира. По
словам Пселла, Маниак располагал сильнейшим «из тагм и сил роме-
ев» войском; «он движет против нас и всю Италию, которой был
назначен управлять, — так ведь я обозначаю его пост — и стягивает немалую
конную и пешую силу древнего Рима, присоединив к ней сильнейшее
восточное войско и отнюдь не меньшую часть русского» (ксй т^с; 'Pcomicfte
оик i\a%iato\). Оказавшись в пределах Болгарии, он устраивает
снижение налогов, «нападает на стратига Запада и побеждает, возгордясь как
победитель и став надменным от успеха». «Ачто затем?»
—спрашивает Пселл. Лишь затем, по смыслу речи царедворца, император собрал
силы «из всякого народа и города», вручил их хитроумному Стефану и
отправил против Маниака.3
Однако март как дату битвы под Островом нужно исключить в любом
случае и в силу сказанного выше и потому, что к такому же выводу
приводит ретроспективное рассмотрение хода событий с июля по март, если
мы возьмем за их отправную точку не Диррахий, а Константинополь.
По согласному свидетельству Атталиата и Скилицы, Стефан был
отправлен в ссылку до прихода флота Владимира,4 но также в июле, т. е.
как теперь можно сказать, в самом начале месяца. Какое-то время,
однако, еще до того, как против него было выдвинуто обвинение в
заговоре, он в качестве победителя Маниака пользовался милостями василев-
са, как и его войско, стоявшее несколько дней после триумфа под
стенами столицы.5 Но это войско ко времени появления флота русских в
Босфоре уже было отослано Мономахом в провинцию, так как у него не
оказалось под рукой крупных сил и он должен был снова срочно
вызывать их грамотами.
Следовательно, есть основания отнести время вступления Стефана с
войском в столицу как победителя не второй, а первой половиной июня.
1 SathasС. BibliothecaGraeca mediiaevi, v. V. Venetia, Paris, 1876. P. 138.
'Attal. P. 18. 18-19.
3 Sathas C, v. V. P. 138.
Attal. P. 20. 9-11 («Итак, василевс, избавясь от этой заботы, тотчас
Впал в новую — явились росы»); I°- Scyl. P. 430. 32-33.
„ ' Psellos, II. Р. 6-7; Attal. P. 19. 22-20. 3; Io. Scyl. P. 428. 93-97; 429.
29-430. 33.
266
Византия, Болгария, Древняя Русь
Но до того времени это войско должно было преодолеть 600 км пути от
Острова до Константинополя, ведя к тому же в оковах и узах сотни
участников мятежа. Вряд ли к тому же Стефан выступил из Острова тотчас
после битвы (сразу он только отправил вестника к императору).1
Поэтому я должен согласиться с Поппэ, что битву и гибель Маниака
нужно датировать временем не позже (но и не раньше2) конца апреля-~
начала мая.3
Приняв эту дату, я должен неизбежно допустить, что к моменту
отправления в поход либо — в крайнем случае — в самом его начале рус-
ские уже знали о гибели Маниака. Даже ориентирующийся на
неточную дату появления русских у столицы империи (в июне) А. Поппэ
замечает, что слух о гибели Маниака должен был тревожить русских в
пути.4 Но они появились у Константинополя, как теперь известно,
только в июле и, конечно, уже у Дуная (по крайней мере) знали об исходе
битвы под Островом. Принимая гипотезу Поппэ о союзе Ярослава с Ма-
ниаком с целью свержения Константина IX,5 я не нахожу возможным
Чо. Scyl. Р. 549. 9-10.
2 Необходимо, кроме того, учесть, что прибывшее к Острову в конце
марта—начале апреля войско Стефана успело расположиться лагерем, на
который и обрушился Маниак (Attal. P. 18. 23-19. 1).
3 Поппэ предпочитает, кажется, начало мая, так как, по его мнению,
ослепление 2 мая 1043 г. всесильного недавно при Михаиле IV и в начале
правления Михаила V Иоанна Орфанотрофа было осуществлено ввиду
опасности, которая грозила бы Мономаху от интриг этого опытного и коварного
политика в случае неудачи Стефана в битве с Маниаком (Рорре A. Panstwo...
S. 89).
Издатель эпитафии, написанной Христофором Митиленским и
посвященной Маниаку, полагал, ссылаясь на упоминание о воинских доблестях
покойного, что писавший в 40-х гг. XI в. поэт имел в виду Георгия
Маниака (Die Gedichte des Christophoros Mitylensios. hrsg. v. E. Kurtz. Leipzig,
1900. № 65, S. 39). Э. Фольери, не приводя аргументации, отнесла гибель
Маниака к октябрю, когда, полагает она, и была написана эпитафия (Follie-
ri E. Le poesie di Cristoforo Mitilenea come fonte storica//3PBH, 8/9, 1964.
P. 136-137). Но если в эпитафии действительно идет речь о Георгии Маниа-
ке (что отнюдь не доказано), то октябрь как дата битвы под Островом И
гибели в ней полководца совершенно неприемлема. К. М. Константопулос
показал (KcovmavxonovXoq К. М. 'Н офрауц той аграттууоО ГЕСоруюи MaviUKt|//
EEBZ, 0', 1932. I. 123-128.), что опубликованная Г. Шломбереже плохо
сохранившаяся печать (Revue Numismatique 1905. P. 353) была ошибочно
атрибуирована издателем Георгию Маниаку.
4 Рорре A. Panstwo... S. 105.
5 В связи с этим А. Поппэ замечает, что у русских уже был опыт
вмешательства в династические смуты при византийском дворе (соглашение
Святослава с послом Никифора II Фоки Калокиром, которому князь обещал
содействие в захвате трона за большие деньги и уступки, и помощь
Василию II в разгроме сил Варды Фоки и Варды Склира) (Рорре A. Panstwo-
S. 99-100). Но подобная аналогия неубедительна: Калокир был сброшен
со счетов Святославом, едва князь вступил в Болгарию: источники его болын
Глава пятая
267
объяснить причины продолжения движения русских к
Константинополю спустя два месяца после гибели узурпатора, которого они будто
6Ы хотели поддержать.
Поход же после смерти Маниака был не только продолжен —
русине предъявили Мономаху свои претензии, и дело дошло до военного
столкновения. Можно ли всерьез думать, что русские требовали у Мо-
номаха возмещения затрат на поход с целью свержения самого
Мономаха? С не большими ли основаниями теперь польский ученый, зная
точную дату похода, мог бы выдвинуть гипотезу о том, что Ярослав
хотел поддержать заговор севастофора Стефана в пользу стратига Мити-
лены Льва Ламброса? или Эротика (он восстал на Кипре между 19
апреля и 11 июня 1042 г.)?
Весьма искусно построивший аргументацию в пользу своей
гипотезы и отвергший с самого начала всякую мысль о поисках причин
похода в церковно-иерархической сфере отношений империи и Руси, в
конце концов А. Поппэ приписал греческому митрополиту в Киеве Феопем-
пту значительную роль в принятии Ярославом решения организовать
поход против нарушивших каноны (третий брак) и Константина IX
Мономаха и Зои.1
Не убедили меня и соображения о возможной дружбе Маниака и Гар-
драды как о причине опалы норвежского принца.2 Одной из причин
конфликта могла стать скорее дружба Гардрады с Ярославом, ибо эта
дружба — факт, удостоверенный источниками, а та, о которой пишет
Поппэ, — лишь догадка.3
не упоминают; Владимир же вмешался в дела империи в силу
межгосударственного соглашения — ив пользу законного императора, а не
узурпаторов. Дж. Шепард (Shepard J. Why did the Russian Attack... P. 171), как и я,
столь же решительно отвергает гипотезу А. Поппэ, сколь Ж.-П. Ариньон
готов ее принять (Arignon J.P. Les relatione... P. 135). Шене колеблется
(Sheynet J.Cl. Pouvoir... P. 158, 188, 394).
1 Соображения Поппэ относительно роли Феопемпта в событиях весьма
любопытны, беда, однако, в том, что нам вообще ничего неизвестно о
митрополите Киева с 1039 по 1051 г. С таким же правом, с каким Поппэ говорит
о возможной близости Феопемпта к врагу Мономаха Орфанотрофу (Рорре А.
Panstwo... S. 103-104), можно думать, что Феопемпта именно поэтому уже
тогда не было в Киеве: он мог быть смещен и в правление Зои и Феодоры, и
в начале правления Мономаха. Шепард замечает в связи с этим, что о
митрополите Руси и его позиции мы не знаем ничего (Shepard J. Why did the
Russian Attack... P. 181).
гРорреА. Panstwo... S. 97.
Отвергая мнение Поппэ о дружбе Маниака с Гаральдом как голослов-
н°е, Шепард поддерживает мой тезис, подкрепляемый сагами, что они были
скорее врагами. Ссылаясь на установленный уже В. Г. Васильевским по
Исландским анналам факт, что Гаральд прибыл к «шведам» в 1045 г., Ше-
ПаРД датирует его бегство из Константинополя 1044 г., путешествие в Свя-
Ук> Землю — временем войны 1043 г., а наем на службу к Михаилу IV —
1034г. (Shepard J. Whe did the Russian Attack... P. 175-180; Idem. Note on
268
Византия, Болгария, Древняя Русь
В конце концов, даже допуская, что при русском дворе желали
видеть на императорском престоле другого повелителя, нужны были
весьма веские причины для выступления против Мономаха и еще более
серьезные — для поддержки вооруженной силой узурпатора («турка
родом»1). Вопрос о подлинных причинах похода не получил, по моему
мнению, убедительного ответа в рамках гипотезы А. Поппэ.
Связи двух стран были особенно интенсивными при Василии II и
Константине VIII. Недаром среди находок византийских монет на Руси
первое место занимают милиарисии Василия II и Константина VIII, Не
потерпели русско-византийские отношения, по-видимому, крупных
перемен и при ближайших преемниках Константина VIII. Нет
достаточно ясных признаков того, что эти отношения отмечены какой-то
извечной враждой2 или что они стали омрачаться в правление Романа III,
Михаила IV и Михаила V. Все свидетельствует, напротив, об обратном.
До воцарения Роман III Аргир был эпархом Константинополя, а значит,
часто встречался с русами по долгу службы (внешняя торговля также
подлежала его надзору) и при жизни приблизил к себе «Пафлагонцев»,
бывших менял, тесно связанных еще на родине с торгово-ростовщиче-
скими кругами фемы, ведшими торговлю с Херсоном и народами
Северного Причерноморья. Зять Михаила IV судовладелец Стефан был из
той же среды. Вокруг Михаила V толпились «скифы» («тавроскифы» у
Пселла). Васильевский считал, что в 1042 г. большинство русов
держали сторону Михаила V, а норманны были его врагами.3 Я пытался
показать,4 что в роковые дни апреля 1042 г. раскололась и русская
гвардия во дворце: часть ее была готова «положить душу за царицу» Зою,
а часть — за Михаила V, ее сославшего.5
Впрочем, вполне вероятно, что при русском дворе с некоторой
тревогой и неудовольствием следили за развитием событий в империи со
времени воцарения « худородного » Михаила IV, как об этом дает понять
Harold Hardraada: the Date of His Arrival at Byzantium//j£>B, Bd. 22, 1973.
p. 145-150). О богатствах, вывезенных Гаральдом из Византии
(привезенные им византийские монеты стали образцами для подражания в датском
чекане), и о биографии Гаральда см. также: Hendy M. F. Michael IV and
Harold Hardrada //Numismatic Chronicl, ser. 7, 10, London, 1970. P. 187-198.
1 Однако, согласно новейшим изысканиям, Маниак (отцом которого был
некий Гуделий) был скорее славяно-греческого, чем тюркского
происхождения: его предки находились, вероятно, среди видных жителей Болгарии,
переселенных после ее завоевания в Малую Азию (КрсмановиН. Б. Георгине
Маниакис, име ГОУДЕЛЮЕ и Пселова «скитска аутономща»//ЗРВИ, 36,
1997. С. 233-263).
2 Ср.: Shepard J. Why did the Russian Attack... P. 171.
3 Васильевский В. Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина в
Константинополе XI и XII веков//Васильевский. Труды. Т. 1. СПб., 1908.
С.280-287.
4 Литаврин Г. Г. Восстание... С. 88.
5 Psellos, II. Р. 77.
Глава пятая
269
Цселл.1 Идея наследствености верховной власти пустила на Руси в это
время гораздо более глубокие корни, чем в Византии. Последние
представительницы Македонской династии, сестры Зоя и Феодора, были
сВязаны через свою покойную тетку княгиню Анну, жену крестителя
Руси Владимира, узами родства с русским правящим домом.
При родственном Македонской династии киевском княжеском дворе
510гли воспринимать как оскорбительную ситуацию, в которой сестры-
наследницы стали, начиная с Михаила IV, игрушкой в руках
соперничающих группировок византийской знати. Феодора вообще была
удалена из дворца, а Зою держали в нем почти как узницу. Еще более
униженным оказалось ее положение при Михаиле V, пытавшемся постричь
ее в монахини.
Не могло не беспокоить родственный и дружеский империи русский
двор и известия о смутах и унижающей скипетр империи неразберихе в
столице Византии в краткое правление сестер между 21 апреля и 11 июня
1042 г. Вполне вероятно, что далеко не безразличным для Ярослава было
и то, что Зоя предпочла в мужья Константина Мономаха, тесно
связанного со Склирами, против которых (и против Варды Фоки) некогда
Василий II звал себе на помощь отца Ярослава Владимира. Иными
словами, Ярослав мог рассматривать ситуацию на престоле империи как
требующую по крайней мере демонстрации силы друзей и родственников,
готовых защитить Зою и Феодору. В таком случае нашли бы
объяснение и слова Пселла, что русские стали вооружаться против империи,
когда со смертью Константина VIII кончилась «благородная власть» и
когда, добавлю я, законную наследницу недостойные великого трона
люди стали использовать лишь для легитимизации своей власти.
Но и это все только догадки, не находящие в источниках очевидных
подтверждений. Фактом остается тем не менее то обстоятельство, что
достаточно определенны известия о растущей напряженности в русско-
византийских отношениях именно с начала правления Константина IX
Мономаха.
Они явно ухудшились: в переговорах с Владимиром Мономах
признал вину перед русскими и, предлагая ее искупить, призывал князя
«хранить» издревле учрежденные договоры между Русью и
Византией. Я считаю, что он имел в виду при этом не столько договоры Игоря и
Святослава, сколько договор, заключенный между Василием II и
Владимиром. Намек на это я усматриваю в том, что Зонара, рассказывая о
походе 1043 г. и опираясь преимущественно на Скилицу, пишет в
самом начале своего повествования об установленных ранее между
обеими странами дружеских отношениях, упоминая при этом только о
брачном союзе Владимира и Анны.2
1 Дж. Шепард, не склонный слишком доверять Пселлу,
утверждавшему, что русы строили козни уже против Михаила IV, не исключает все-таки,
что в его словах есть «зерно истины»; вместе с тем тот же Пселл (и на это
Так«е указал Шепард) писал, что благодаря искусной политике
Михаила IV сохранялись добрые отношениях империи с другими странами (Psei
'°*. I. Р. 64. 7-13) (ShepardJ. Why did the Russian Attack... P. 211).
2Zon., III. P. 631. 10-12.
270
Византия, Болгария, Древняя Русь
Другой признак существования развернутого договора между
Владимиром и Василием II я усматриваю в значительных переменах в ц0.
ложении русских в Константинополе в начале 40-х гг. XI в. сравнитедь-
но со временем до крещения Руси. Статус русских-христиан изменился
кардинально — и изменился к лучшему — сравнительно с языческим
временем. По договору 944 г. (как и по более ранним) русские,
прибывавшие в Константинополь, должны были проживать только вне стен
города, в предместье на северном берегу Золотого Рога, и соблюдать все
те ограничения, о которых неоднократно было сказано выше. Согласно
же сообщению Скилицы, к 1043 г. русские проживали в самой
столице, внутри ее стен, и в достаточно большом числе — как купцов, так и
воинов (их вмешательства в войну на стороне Владимира опасался
император). По договору 944 г. русские не имели права зимовки в
отведенном им предместье св. Маманда. Согласно же свидетельству Скилицы
русских было немало в столице империи и зимой 1042/1043 г. и ранней
весной. Конечно, эти русские не прибыли сюда вслед за ледоходом на
Днепре весной 1043 г. Сборы в поход против империи тогда уже велись,
и они были, конечно, несовместимы с одновременным отправлением
в Константинополь купцов и воинов-наемников.
Все это дает мне право на вывод, что со времен принятия Русью
христианства при Владимире в Константинополе была обустроена
значительная и постепенно растущая русская колония, в которой русские и
пребывали постоянно.1 Непрерывное существование в Византии с 988 г.
значительного варяго-русского воинского соединения (примерно в 6 000
воинов) можно объяснить только признав, что его состав ежегодно
пополнялся и через каждые 10-15 лет полностью обновлялся (обо всем
этом см. гл. 2).2
1 Справедливо замечая, что тезис об интенсивных экономических
связях Руси с Византией трудно подкрепить находками византийских монет
на русской земле (находок действительно мало), и имея при этом в виду
выводы В. В. Кропоткина (Клады византийских монет на территории СССР.
М., 1962. С. 16), Поппэ выражает сомнение в наличии русской колонии в
Константинополе в 1042 г. Свидетельство Скилицы при этом полностью
игнорируется — вообще автор сплошь и рядом предпочитает собственные
(порой остроумные) догадки данным источников. Он пишет, что не
случайно археологи столетиями ищут и не находят место пребывания не только
купцов, но и русской дружины в столице империи (Рорре A. Panstwo-
S. 108, п. 15). Но ученые тщетно ищутичасто не находят следов самих
дворцов императоров в многократно перестроенном городе. Что же касается ва-
ряго-русской дружины, то, согласно данным Атталиата, часть ее
квартировала непосредственно в одном из отделений императорского дворца как
его охрана, а часть располагалась в пригородах и провинциях, по мере
военной необходимости перебрасываясь из одной в другую (см. начало главы
и гл. 6). Шене не верит (не приведя для этого убедительных аргументов)
в постоянное наличие в империи отряда русско-варяжских наемников столь
значительной численности; он считает, что 6-тысячный отряд не был по
слан Владимиром Василию II по договору в 988 г., а попросту был быстр0
нанят императором (Sheynet J.Cl. Pouvoir... P. 165-166).
2 Шепард почему-то считает ошибочной мысль Лебедева С. Г. («ПутЬД
варяг в греки»//Вестник ЛГУ, Сер., история, язык, литература. 19'
Глава пятая
271
Принимая во внимания новый, более привилегированный статус
русских-христиан, можно предполагать, что льготы коснулись и их
юридического статуса в империи и условий их торговли. Во всяком
случае едва ли были ликвидированы те гарантии соблюдения
справедливости при возникновении конфликтов между русскими и греками
(воровство, избиение, убийство и т. д.), которые были предоставлены даже
русским-язычникам договором 944 г. Убийство, в частности (а Скили-
цаговорит именно об убийстве «знатного скифа», близкого к
Владимиру), каралось ответным убийством на месте или смертной казнью. Ясно,
между прочим, что этот рус не был простым купцом. Скорее всего это
был посол, представлявший интересы новгородского князя. Не
лишена интереса догадка Шепарда, что к беспорядкам на рынке и гибели руса
могли быть причастны и представители городских властей (ведь
торговля велась под их надзором).1
За период в более чем полвека, истекший со времени союза 987/
988 г., нашедшие юридическое закрепление новые льготные условия
для подданных страны, управляемой родственной династией, должны
были стать привычными и естественными для русских. Русские
чувствовали себя в Константинополе, несомненно, заслуженно
привилегированными, так как оказывали неоценимую и постоянную помощь
империи, относительно недавно (в 1016 г. — см. выше) сыграли
решающую роль в возвращении к повиновению императору фемы Херсон и
Климаты и помогли завоевать Болгарию (1018 г.). Все это дает
основания полагать, что юридические нормы союза 987/988 г. в целом
хорошо выполнялись заинтересованными в дружбе сторонами вплоть до
июня 1042 г. (воцарение Константина IX).
Именно ради военной службы русских и варяжских воинов, столь
хорошо зарекомендовавших себя в войнах империи за истекшие 50 лет,
Византия и проявляла до сих пор заинтересованность в отношениях с
Русью. Константин IX — ставленник гражданской чиновной знати —
с самого начала своего царствования взял курс на ослабление влияния
в обществе военной аристократии, надеясь подорвать амбиции
оппозиционных военачальников и уменьшить военные расходы казны.
Поэтому в глазах Мономаха и окружающих его олигархов договор с Русью,
в котором ее военная помощь, оплачиваемая империей, была одним из
важнейших пунктов, уже не имел того значения, которое придавалось
еЩ до Константина IX.
Я считаю, что нарушение устоявшихся межгосударственных
отношений, гарантированных договорами, подписание которых было ре-
3Ультатом почти полуторавековой нелегкой борьбы, ущемляло престиж
пРенебрегаемой стороны в то время не меньше, чем в наши дни. Тесные
Связи с Византией, родство правящих династий, льготные условия для
Русских в столице империи возвышали авторитет Руси на международной
ъ- 42-43), что одновременно находящихся в империи русских купцов было
МеНьще, чем русских воинов-наемников (ShepardJ. Op. cit. P. 184).
1 Shepard J. Why did the Russians Attack... P. 154. .
272
Византия, Болгария, Древняя Русь
арене. Этим обстоятельством, несомненно, весьма дорожил Ярослав
развивший широкую дипломатическую активность в отношениях со
многими государствами Европы.1 Угроза привычным нормам
контактов с империей, исходившая от нового императора, могла побудить
честолюбивого князя к принятию срочных мер, включая военные, чтобы
настоять на соблюдении утвердившегося «таксиса» в отношениях двух
стран.
Нарушение гарантированных договором 988 г. прав русских в
империи могло найти самое разное выражение: и невыплата наемникам-ру-
сам их ситиресия, о чем пишет Скилица,2 рассказывая об
обстоятельствах войн Маниака в Италии (а как раз русские составляли
существенную, по словам Пселла, часть его войска), и пренебрежение торговыми
привилегиями русских купцов (ссора на рынке),3 и немилость к русским
паломникам и монахам на Афоне (русскому монастырю был нанесен
материальный ущерб), и ущемление интересов русской церкви и,
наконец, пренебрежение родственными династическими связями с русским
двором, на особую ценность которых для Руси справедливо указывают
Поппэ и Ариньон.4
10 матримониальных связях двора Ярослава с правящими домами стран
Западной Европы см., например: НазаренкоА. В. О династических связях
сыновей Ярослава Мудрого//Отечественная история. 1994, № 4-5. С. 192 ел.
2 Io. Scyl. P. 545. 20-546. 1. Шепард обращает внимание на то, что,
согласно хрисовулу Константина IX от января 1044 г. Хиосскому монастырю,
срок воинской службы русских в империи был ограничен 6 месяцами
(возможно, еще до похода 1043 г.) (Kanellakes К. N. Хшка dvcAEKta. Athen, 1890,
p. 548; Dolger. Regesten, I, № 862) (Shepard J. Why did the Russian Attack...
P. 182).
3 В. П. Даркевич указывает на тот факт, что торговля с Византией в
системе расширяющихся торговых связей Руси со странами Западной
Европы (в частности, серебро шло теперь на Русь из Германии) постепенно
теряла былую роль, как и путь по Днепру (К истории торговых связей древней
Руси//КСИА. CCCXXXVIII. 1973. С. 98-101. С. 189). Однако Шепард прав
в том, что для киевского князя торговля с Византией оставалась
по-прежнему наиболее престижной, традиционно связанной с важной ролью князя
в ее организации и обеспечении безопасности купцов; инцидент на рынке
(и здесь Шепард согласен со мной), свидетельствующий о пренебрежении
правами и честью Руси, также оскорблял достоинство князя (Shepard J ■
Why did the Russian Attack... P. 187-192, 202; Franklin S., Shepard J.
Emergence... P. 216).
4 Родство с Македонской династией долго оставалось фактором и
внутренней политической жизни на Руси. А. Поппэ полагает, что Борис и Глеи
были детьми Владимира и порфирородной Анны, и Владимир под
влиянием жены хотел передать престол Борису, пренебрегая русским принципом
предпочтения первородству. Именно поэтому были убиты Борис и Глеб и
именно поэтому осведомленные об интригах Анны летописцы замолчали
ее имя в русских памятниках. Со значительной долей вероятности ученый
устанавливает, что Феофана Новгородская (супруга Остромира) была так
*•-
Глава пятая
273
Дж. Шепард счел возможным поддержать мысль Пашуто,1
допускавшего, что одной из причин недовольства Ярослава «русской политикой»
империи мог быть факт особого расположения византийского двора к
сопернику Ярослава — его брату, черниговскому князю Мстиславу (на-
ррмню — скорее всего именно он помог подавить мятеж Георгия Цулы
вХерсоне); пока был жив Мстислав, Ярослав сдерживал свое
недовольство, но смерть Мстислава (он умер в 1036 г.) развязала киевскому
князю руки.2
К осени 1042 г. атмосфера в Константинополе вокруг русских
должна была, как я полагаю, накалиться, особенно после получения из
Италии известия (в октябре?) об участии русских воинов в мятеже Георгия
Маниака. Русские, впрочем, и после этого не подверглись немедленным
утеснениям, о чем свидетельствует тот факт, что русские воины
продолжали до лета 1043 г. служить в Константинополе, в том числе — во
дворце, а русские купцы по-прежнему торговали на рынке.
Но идущая из дворца враждебная русским тенденция исподволь
развязывала страсти, прорвавшиеся в побоище на рынке. Инцидент был,
несомненно, не столько одной из причин назревавшего конфликта,
сколько симптомом неблагополучия в неизменно до сих пор мирных и
дружественных отношениях. Он окончательно убедил Ярослава в
необходимости прибегнуть к демонстрации силы, чтобы восстановить
прежнее положение дел.
Обстановка в империи оправдывала надежды на успех похода: к зиме
1042 г. в Киеве должны были знать и о внутренних смутах в империи,
и об осложнениях в ее внешнеполитическом положении (о набегах
сельджуков на Васпуракан и Ивирию,3 о мятеже Феофила Эротика на
же дочерью Владимира и Анны, и Вышата, сын Остромира и Феофаны, не
случайно оказался вместе с Ростиславом в 1064 г. в грекоязычной
Тмутаракани, так как владел материнским языком (Поппэ А. Феофана
Новгородская// Новгородский исторический сборник. 6, 1997. С. 102-120; Pop-
Ре A. Panstwo... P. 118 squ.). Весьма смелы и не свободны от ошибок
предположения Ж.-П. Ариньона: с одной стороны, он исходит из тезиса, что Русь
с 944 г. попала под протекторат империи (даже Святослав будто бы воевал
с хазарами, выполняя волю императора), а с другой —он полагает, что
русский (точнее, германо-скандинавский) двор имел претензии и на трон
империи, поскольку Ярослав был, по его мнению, сыном порфирородной Анны
и Мог претендовать на соправительство при Маниаке, на помощь которо-
МУ> как, на его взгляд, удалось показать Поппэ, он спешил (ведь и
легитимность власти Романа III, Михаила IV, Михаила V и Константина IX
обвешивалась только благодаря Зое — женской представительницы уходящей
с арены Македонской династии) (Arignon J.-P. Les relations... P. 133-135).
1 Пашуто В. Т. Внешняя политика... С. 319, примеч. 156.
2 Shepard J. Why did the Russian Attack... P. 203-204, 207-210.
3 Начало этих набегов относится не к 1047/1048 г. (Рорре A. Panstwo...
-■ 126-127), а уже к 20-м гг. XI в. (см.: Агаджанов С. Г., Юзбашян К. Н.
•^ истории тюркских набегов на Армению в XI в. //Палестинский сборник,
13- 1965).
274
Византия, Болгария, Древняя Русь
Кипре,1 о разгроме войск империи жупаном Зеты Стефаном Воиславом
о норманнском наступления в Италии и, наконец, — о мятеже Маниака)'
Поход был задуман Ярославом, по моему мнению, в целях давления
на империю — скорее для демонстрации силы (причем — не только
перед империей, но и перед другими странами), чем для ее применения
Поведение Владимира и на пути к Константинополю и близ него
оправдывает это предположение. Требование контрибуции в таких условиях
имело смысл не только как стремление к возмещению нанесенного рус-
ским материального ущерба — ее уплата должна была также служить
извинением, открытым признанием своей вины перед Русью и
восстановлением подорванного в империи политикой Мономаха престижа
Руси, уже в полной мере осознавшей свою мощь.
Восстановление мирных отношений было отсрочено еще на три года
в результате неудачи, постигшей Владимира Ярославича.2 Что
заставило Мономаха пойти на заключение выгодного русским договора,
можно только догадываться. Это могли быть и опасения перед повторным
русским походом, и новые мятежи византийской военной знати, и
усиливающаяся угроза со стороны сельджуков и печенегов. Константин IX
пошел на уступки, о чем свидетельствует второй династический брак
между русским и имперским дворами: в 1046-1051 гг. дочь Мономаха
(во всяком случае — представительница рода Мономахов) стала женой
сына Ярослава Всеволода. Уже в декабре 1047 г. посланное с Руси «по
договору» с Константином IX союзное империи русское «северное
войско» участвовало в подавлении мятежа Льва Торника. В этом смысле
убедительно истолкованы А. П. Кажданом данные риторической речи,
произнесенной поэтом и политиком Иоанном Мавроподом на триумфе
в честь победы над узурпатором.3 Иначе говоря, договор 1046/1047 г.
1 А. Поппэ ошибается, утверждая, что Феофил восстал, узнав о мятеже
Маниака (Рорре A. Panstwo... S. 85): он сделал это, услышав о свержении
Михаила V и о «замешательстве в делах»(1о. Scyl. P. 429. 7-8), т. е. скорее
всего между концом апреля и началом мая.
2 В. Г. Брюсова, несмотря на признание недостоверности данных о
походе 1043 г., сообщаемых Эминым (см. с. 251, примеч. 7) и переписанных
в рукописи XVIII в. в музее Новгородского историко-архитектурного
заповедника, выдвигает все-таки гипотезу о том, что выгодные для Руси
(вопреки поражению) условия возобновленного мира становятся понятными,
если допустить, что полулегендарные свидетельства русских и польских
источников о походе Владимира Ярославича (предполагается — весной
1044 г.) на Корсунь (Херсон) являются отражением каких-то реальных
событий. В. Г. Брюсовой не удалось достаточно убедительно обосновать это
предположение, но удалось, кажется, поколебать традиционную точку зре'
ния на сказания о так называемых «корсунских древностях Св. Софии
Новгородской»: и эти сказания, и особенно приписка на «Псалтири ОдальрИ'
ка» из Реймского храма Св. Софии действительно заслуживают внимания
исследователей (Брюсова В. Н. Русско-византийские отношения середины
XI в.//ВИ. 1972, № 3. С. 51-62).
3 Каждан А. П. Иоанн Мавропод, печенеги и русские//ЗРВИ, 8, 19оэ-
С. 177-184; Дискуссию о дате прихода «северного войска» для подавлени
Глава пятая
275
вступил в это время в силу, и русские, отозвавшись на просьбу
императора, пришли ему на помощь.
Новый договор не мог, конечно, (как, впрочем, и любой другой в
истории отношений Византии и Руси) сравниться по значению с
договором 987/988 г. Он не был следствием событий, сопоставимых по
масштабам с тогдашними (мятежи двух Вард, взятие Херсона Владимиром,
его крещение и женитьба на Анне), да и брак Всеволода был заключен
не с порфирородной принцессой, а с дочерью царя, рожденной им от
первого или второго брака до его воцарения.1 Но в то же время я хотел
бы особо подчеркнуть, что заключение нового династического брака
было, несомненно, условием со стороны Ярослава, так как оно
восстанавливало прямое родство его дома с новым византийским
императором и служило дополнительной гарантией соблюдения империей в
будущем своих обязательств перед Русью.
Возможно, не во всех его аспектах новое соглашение удовлетворяло
обе стороны, что и проявилось в церковно-иерархической сфере в 1051 г.
Хотя широко распространенная концепция церковного скандала 1051 г.
из-за самовольного, без санкции патриарха Константинополя, выбора
митрополитом Руси Илариона, находит теперь все меньше
сторонников,2 она все-таки связана с русско-византийской войной 1043 г. и ее
последствиями: избрание русского иерарха митрополитом Киева было
мятежа Торника и о том, был ли этот отряд русским, печенежским или
болгарским, возобновил Дж. Шепард (по его мнению, события следует
отнести к 1048 г., а отряд считать печенежским) (Shepard J. John Mauropous,
Leo Tornicius and an Alleged Russian Army: the Chronology of the Petcheneg
Crisis of 1048-1049//JOB, 24, 1975. P. 61-89). А. П. Каждан отстоял свои
выводы в новой статье (KazhdanA. Once more about the «ALLEGED» Russo-
Byzantine Treaty (c. 1047) and the Pechenegs Crossing of the Danube//JOB,
26, 1977. P. 65-77). Между тем с критикой первой статьи А. П. Каждана,
не успев узнать о статье Дж. Шепарда, выступил Ж. Лефор, который лишь
на год уточнил датировку А. П. Каждана (не зима 1045/1046, а зима 1046/
1047 г.) и высказал сомнения, ссылаясь на крайне смутные характеристики
Ритора, в окончательной этнической атрибуции союзного отряда: русские
или болгары (Lefort J. Rhetorique et politique: trois discours de Jean Mauro-
Pous en 1047//TM, 6. Paris, 1976, P. 265-303). А. П. Каждан, имея
возможность лишь в P. S. к своей статье (1977 г.) отозваться о статье Лефора,
заявил, что она лишь подкрепляет его главные выводы: договор с Русью
был заключен в 1046/1047 г. (Kazhdan A. Once more... P. 77). Я разделяю
"нение Каждана: болгар византийцы никогда не называли «северными»,
а Полчища печенегов — «войском».
1 Каждан сомневался, что невеста Всеволода была дочерью Констакти-
Bj* IX. Однако тот факт, что прозвищем сына Всеволода Владимира было
'Мономах» и он сам называл свою мать «Мономахой», не оставляет, по
'"гению Л. Мюллера, ни малейших оснований для каких-либо сомнений
На этот счет (Muller L. Ilarion und die Nestorchronik// Proceedings of the
'"ternational Congress Commemorating the Millenium. P. 341-325).
2См. гл. 7.
276
Византия, Болгария, Древняя Русь
отголоском каких-то непреодоленных при амбициозном патриархе
Михаиле Кируларии (1043-1058) трений между Русью и Византией
несмотря на заключение мира и династический брак.
Итак, я продолжаю и ныне настаивать на высказанных мною более
30 лет назад выводах о причинах и целях конфликта Руси с империей в
1042-1043 гг., подвергнув рассмотрению весь комплекс источников
освещающих это событие. Разумеется, мои выводы — лишь гипотеза,
но я по-прежнему, несмотря на остроумную критику А. Поппэ,
предпочитаю ее. Не нашел я и у Дж. Шепарда иных объяснений войны 1043 г.,
кроме уже названных мною. Общее впечатление от разбора дискуссии
я готов выразить словами Шепарда: загадка не решена окончательно,
а точки зрения в целом не слишком отличаются друг от друга. Не столь
уж экстравагантна и гипотеза Поппэ: если не на стороне конкретного
узурпатора (Маниака), то в целом при Ярославе Русь была, кажется,
недалека оттого, чтобы вмешаться в судьбы пошатнувшегося
«родственного» императорского престола.
Глава 6
ВИЗАНТИЯ И ДРЕВНЯЯ РУСЬ
НА РУБЕЖЕ XI—XII вв.
Отношения империи с Русью закономерно пережили и период
расцвета, пришедшийся на X столетие, и эпоху постепенного угасания,
явственно обозначившуюся в середине XI в.
После смерти Ярослава Мудрого (1054) Русь постепенно
превращалась в своеобразную федерацию княжеств, лишь номинально
зависимых от киевского князя. Неизбежным следствием развития удельной
системы были усобицы за передел земель княжеств и самих княжений,
и прежде всего — за право на киевский престол. Колыбель русской
государственности Киев стал сходить с арены как средоточие богатств
Руси, ее военно-политической мощи и блеска ее культуры.1
Существовал лишь один фактор, властно диктовавший в последней четверти XI-
XII в. князьям Руси необходимость хранить воинское единство и
признавать организующую роль Киева. Этот фактор — половецкая угроза,
нависшая почти на полтора столетия над Русью и все еще недостаточно
оцененная в историографии.2 В1091 г. половцы грозили гибелью также
и Византийской империи. Перманентное давление половцев на русские
См., например: Рыбаков Б. А. Спорные вопросы образования Киевской
рУси//ВИ. 1960. № 9; Он же. Первые века русской истории. М., 1964; Па-
Щто В. Т. Эволюция политического строя Pycn//L'Europe au 1Хе-Хе
j^cles, 1969. Р. 242-243. Cf. Poppe A. Le prince et l'eglise en Russie de Kiev
Jkpuis la fin du Xе siecle jusqu'au debut du XIIе siecle//Acta Poloniae His-
lorica, 20, 1969.
2 См.: Раппопорт Н. А. Из истории Южной Руси в XI-XII вв. //История
LCCP. 1966, № 5; Плетнева С. А. Половцы. М., 1990.
278
Византия, Болгария, Древняя Русь
земли временно вызвало противодействие центробежным силам. Не
случайно с ослаблением половецкой угрозы тенденцию к полному
обособлению от русской федерации первыми проявили именно те политические
центры, которые менее всего страдали от половецкого разбоя.' В целом
однако, внешняя политика Древней Руси (в том числе и в отношении к
Византии) утратила былое единство. Любое русское княжество осуще-
ствляло независимую от Киева внешнюю политику. В отношениях с
Византией для всех их общую существенную роль играл все тот же
половецкий барьер, плотность которого намного превосходила печенежский
X-XI вв. и по протяженности, и по своей политической структуре.2
Процессы социально-экономического развития, сходные с теми,
которые происходили на Руси, не привели в империи Х1-середины XII в.
к столь же масштабному политическому дроблению. Реформировав
аппарат центральной власти, мобилизовав силы военной
землевладельческой знати и среднепоместных военных, как и ресурсы
провинциальных городов, представители новой (военной) группировки
господствующего класса, овладевшие престолом, Комнины (1081-1185 гг.)
временно преодолели глубокий кризис 2-й половины XI в., остановили
наступление врагов и даже перешли в наступление.3
Политика Византии в отношении Руси приобрела маневренный
характер: она стала разной относительно разных русских княжеств,
варьируя от тесного союза до полного разрыва в зависимости от перемен в
соотношении сил на Руси и изменений во внешнеполитической
обстановке. Угроза непосредственного нападения русских на империю
практически исчезла уже в последней четверти XI в., и задача византийской
дипломатии все более сводилась к попыткам привлечь Русь к борьбе с
врагами империи в Центральной Европе и на севере Балкан и к
удержанию русских от участия во враждебных Византии коалициях. При
этом одним из наиболее важных принципов византийской политики
заключался в стремлении проводить, сколь возможно, постоянный курс
на сохранение дружественных связей с Киевским княжеством как с
самым старшим в русской иерархии княжеств и на упрочение тесных
союзных отношений с Галицкой Русью как самым близким
территориально и самым реальным военным союзником. Вторая задача (союз с
Галичем) представлялась империи столь важной, что ради нее (и только
ради нее) она могла пренебречь первой (дружественными связями с
Киевом), если достижение обеих целей одновременно оказывалось
невозможным.
Крайняя скудость данных о русско-византийских отношениях в
конце XI-первой половине XII в. и самый характер этих данных
позволяют думать о новом периоде неблагополучия в традиционных связях двУх
1 Рыбаков Б. А. Первые века... С. 143-144.
2 Об оборонительном рубеже на юге России см.: Довженко В. И- Стор"
жевые города на юге Руси//Славяне и Русь. М., 1968. С. 37-45; Раппо
порт П. А. Оборонительные сооружения Древней Руси//ВИ. 1970, И-
3 КажданА. П. Загадка Комнинов//ВВ, XXV. 1964. С. 53-98.
Глава шестая
279
-тран, что нелегко объяснить лишь чрезвычайными внутренними и
внешними трудностями, переживавшимися обеими сторонами. Вопреки
крайней опасности, в которой империя оказалась в 80-90-х гг. XI в.,
длексей I, обращаясь на Запад с унизительными просьбами оказать
империи помощь практически на любых условиях, даже не попытался
обратиться за нею к русским, с которыми на этот счет существовали
специальные соглашения и которые неоднократно оказывали Византии
экстраординарную военную поддержку (988-989, 1016 и 1047 гг.), не
говоря уже о языческой эпохе и об обязательствах русских постоянно
защищать византийские колонии в Крыму и присылать воинов для
русских воинских соединений, служивших в самой империи.
Положение варяго-русов в империи во 2-й половине XI в. теряло
былую стабильность: пользовавшиеся благоволением ближайших
преемников Василия II Болгаробойцы, они впали (хотя и временно) в
немилость при Константине IX Мономахе, затем оказавшиеся в фаворе
при Константина X Дуке, они испытали недоброжелательство Романа IV
Диогена...
Еще сложнее складывалась вокруг них ситуация в правление
Михаила VII Дуки (1071-1078). Варяго-росы стали проявлять открытое
недовольство, вплоть до вооруженных антиправительственных
выступлений. С осени 1077 г. до лета 1079 г., во время междоусобий (за трон
боролись сразу три узурпатора), варяго-русы оказались втянутыми в два
мятежа против законной власти: сначала значительная часть варяго-
русского корпуса, несшая службу вне столицы, в европейских
провинциях империи, примкнула к войскам узурпатора Никифора Вриенния,
пытавшегося отнять власть у Михаила VII Дуки. А через год, уже после
воцарения нового удачливого узурпатора — Никифора III Вотаниата,
другая часть стоявших на Балканах варяго-росов оказалась в составе
войск еще одного претендента на престол империи — Никифора Васи-
лаки. При этом гвардейская столичная часть варяго-русов, служившая
во дворце императора и еще хранившая верность законному
императору (им был тогда Михаил VII), безуспешно пыталась через своих
тайных посланцев в лагерь Никифора Вриенния вернуть своих
соотечественников к послушанию высшей власти. (Их замирение произошло в
начале правления Никифора III Вотаниата, 3 апреля 1078 г.
вступившего победителем в Константинополь.)
Продолжатель Скилицы пишет об этом так: « Убит же был и брат его
[Вриенния] в Византии (т. е. в Константинополе. — Г. Л.) варангами.
°едь когда Вриенний восстал и некоторые из варангов поддержали его,
находившиеся во дворце варанги, избрав одного из них, посылают его к
еАиноплеменникам, уговаривая оставить мятежника и позаботиться о
Делах василевса. Опознанный, однако, схваченный и подвергнутый
сильным пыткам, он все рассказал о послании порученцев и был лишен
н°са Иоанном (Вриеннием, братом мятежника. — Г. Л.), его отрубившим.
1йэтому-то варвар, не снеся со смирением оскорбление, которое он пре-
еРпел, убивает Иоанна, вышедшего из палатки, изрубив его мечом варвар-
Ким. Итак, восстали на василевса варанги и надеялись расправиться
280
Византия, Болгария, Древняя Русь
с ним, но когда противостали им люди, окружавшие василевса, они об-
ратились с мольбами к василевсу и оказались, умилостив его, в
согласии [с ним]».1
Я считаю, что в конечной части этого сообщения речь идет уже не о
мятеже «внешниих варангов», а о другом бунте (в 1079 г.) — ужепр0.
тив нового императора Никифора III Вотаниата и уже столичной варя-
го-русской гвардии: сами телохранители императора пытались убить
его (по совершенно неизвестным причинам) в самом дворце, но в
схватке были одолены другими стражниками и, попросив пощады,
получили прощение. Только зачинщики из них, по заверениям Атталиата
были рассредоточены по дальним крепостям.2
Подробно интерпретировавший сообщения об этих мятежах В. Г.
Васильевский убедительно показал, что источники в данном случае не
различают строго варангов и росов, имея в виду и тех и других как
несших службу вместе и в размещенных в провинциях войсках, и в
дворцовой гвардии.3 Не могу не согласиться с этим ученым и в том, что
упомянутые мятежи должны были резко снизить репутацию
русско-варяжских наемников, резко ограничить (если не исключить совсем) их
зачисление в придворную гвардию, а в связи с этим и существенно
понизить привлекательность военного служения императору как
выгодного занятия в глазах потенциальных наемников, готовых ранее
отправляться с этой целью в империю с Руси и из Скандинавии.4
Возможно, однако, что имперские политики на Босфоре сознавали
также, что Русь в этот период изнемогала в борьбе с половцами,
одновременно ослабляя и напор кочевников на балканские владения
империи. Знаменательно, однако, что русские и византийцы ни разу не
попытались согласовать свои удары по половцам. Создается впечатление,
что русские иногда своими походами вынуждали половцев
откатываться на юго-запад, в пределы империи, а византийцы гнали их обратно на
Русь.
При всей сложности ситуации на Руси и при всей претенциозности
мировосприятия византийских политиков и дипломатов
внешнеполитический курс империи в отношении Руси был всегда сугубо
практичным. Поэтому причины ослабления традиционных связей следует искать
в ущемлении вполне реальных интересов одной из сторон. Сопоставив
1 'Н ouvexeia щс, xPOvoYpcupiaq too 'Icoavvou £юЛкот|, ек5. Ей. ТооХакт]. 0еоосЛо-
vikti, 1968. S. 181. 9-21 (далее Scyl. Cont.). См.: Ibid. P. 172. 20-176. 5; 179.
12-181. 21.
2 Наиболее подробный рассказ об участии в мятежах варяго-росов см--
MlchaellsAttaliotaeHistoria. Bonnae, 1853. P. 253. 21-255.1; 294.12-296. 6'
Однако Атталиат не пишет о поддержке ими также Никифора Василвкй.
о чем сообщает Продолжатель Скилицы (Scyl. Cont. P. 182. 15-21), кото
рый, в свою очередь, умолчал о бунте варяго-росов во дворце.
3 Васильевский В. Г. Труды. Т. 1. СПб., 1908. С. 345-353, 375-377; Он #*
Труды. Т. 2. СПб., 1909. С. 125-135.
* Там же. Т. 1. С. 353-355.
Глава шестая
281
известия письменных источников и результаты археологических изыс-
каний в Крыму и Приазовье, я считаю возможным предполагать, что
одной из важных причин этого могло быть происшедшее в конце XI в.
утверждение византийского господства в принадлежавшем до этого
Руси Тмутараканском княжестве,1 обусловленное в конечном итоге
ослаблением или даже разрывом коммуникаций, связывавших
княжество с Русью.2
Это заключение было сделано мною более 30 лет назад3 на основе
фрагмента из неопубликованной речи византийского сановника Ману-
ила Страворомана, обращенной к императору Алексею I Комнину и
сохранившейся в составе рукописи Парижской Национальной
библиотеки Cod. Coislin. 136. В 1965 г. я опубликовал соответствующий
фрагмент вместе с переводом на русский и французский языки в тезисах
Тбилисской конференции и в журнале Byzantion.4
1 Я оставляю в стороне спорный вопрос о начале господства русов в
Тмутаракани (при Святославе, Владимире или позднее). См. об этом:
Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962. С. 377 ел.; Плетнева С. А. Саркел и
«Шелковыйпуть». М., 1996; ГадлоА.В. Восточный поход Святослава (к
вопросу о начале Тмутараканского княжения)//Проблемы истории
феодальной России. Л. 1971. С. 59-61; Он же. Поселение XI-ХП вв. в дельте Дона//
КСИС. 99. 1964. С. 40-45 (раскопками 60-х гг. в районе станицы Елизаве-
товской обнаружены византийские амфоры и среди прочего датируемый
XI в. горшок, на дне которого — знак Рюриковичей как свидетельство
принадлежности Руси или зависимости от нее); С. 194-213; Он же. Тмутаро-
канскиеэтюды. III (Мстислав)//Вестник ЛГУ. Серия 2. 1990. Вып. 2. (№6).
С. 21-33; IV (Старшие Ярославичи и Ростислав). Вып. 4 (№ 23). С. 3-13: V
(Олег Святославич). 1991. Вып. 2 (№ 9). С. 3-13; Он же. Тмутараканские
этюды//Вестник СПб. ун-та, серия 2.1992. Вып. 3. С. 54-55.
2 Косачева И. В. Русско-корсунские связи (по материалам бронзового
литья Х-ХШ вв.)//Культурные трансляции и исторический процесс
(палеолит — средневековье). СПб., 1994. С. 167-170; Хачемизова Б. П.
Черкесы и Тмутараканское княжество//Культурная диаспора народов
Кавказа: Генезис, проблемы изучения//Материалы международной научной
конференции. Черкесск. 14-19 окт. 1991 г. Черкесск, 1993. С. 345-352 (мне
недоступно).
3 Литаврин Г. Г. Неизвестное свидетельство о Боспоре Киммерийском
Во время Алексея I Комнина//Тезисы докладов VII Всесоюзной сессии
византинистов. Тбилиси, 1965; Litavrin G. A propos de Tmutorokan// Byz., 1965,
Уо1. 35. P. 221-234; Он же. Русско-византийские отношения в XI-ХП вв.//
История Византии. Т. 2, М., 1967. С. 352; Он же. Новые сведения о Северном
Причерноморье (XII в.)//Феодальная Россия во всемирно-историческом
пРоцессе. М., 1972; Он же. Русь и Византия в XII В.//ВИ. 1972, № 7. С. 38-43.
Расхождения в воспроизведении текста фрагмента у меня и у
издавшего одновременно сочинения Мануила Страворомана П. Готье (GautterP.
^dossier d'un fonctionnaire d'Alexis I-er Comnene, Manuel Stravoromanos//
£EB, 1965, XXIII. P. 174, 178-201) несущественны, понимание им отрыв-
а идентично моему, но издатель не комментирует его, заметив только, что
"аантийцы при Алексее I отвоевали «район Понта благодаря кампаниям,
282
Византия, Болгария, Древняя Русь
Обращаясь к Алексею I и превознося его заслуги перед империей
Мануил говорит: «Что касается Европы, то враждебную нам ее часть
ты усмирил, а из отнятой у нас части не мало присоединил, а именно;
всю землю, которая заключена между Гемом и Истром и простирается
сверху, от гетских пределов, до Евксина, и то, что лежит у
Киммерийского Боспора... Что же касается Азии, то ты присоединил все
побережье, начинающееся от Киликии и заканчивающееся вместе с нашим
морем у колхидских пределов».' В основном Мануил называет
известные и по другим источникам завоевания (и отвоевания) Алексея I на
Балканах и в Малой Азии. Новое состоит в сообщении, что границы
империи при Алексее I достигли Колхиды и что он сделал также
приобретения на Керченском проливе (Боспоре Киммерийском), т. е., как я
полагаю, захватил Тмутараканское княжество. В конце XI в. оно,
несомненно, еще принадлежало Руси и включало в себя, конечно, оба
берега пролива (Глеб измерял в 1068 г. по льду расстояние между обоими
берегами,2 т. е. — скорее всего, между двумя частями своего княжества3),
о которых мы плохо осведомлены» (GautierP. Le dossier d'un fonctionnaire.
P. 174, 178-201).
1 Litavrin G. A propos... P. 226.
2 В. А. Захаров (К вопросу о подлинности Тмутараканского камня//Исто-
рия СССР. 1969. 5. С. 211-213) излагает содержание архивного дела о
награждении С. С. Жигулина, нашедшего камень между 25. VIII и 8.IX. 1792 г.
3 Согласно изысканиям Ю. А. Кулаковского (Прошлое Тавриды. Киев,
1906. С. 85-86), к 1059 г. западный берег Боспора (по крайней мере, до
конца столетия) также принадлежал русским: в надписи Льва Алиата, стра-
тига Херсона и Сугдеи, восстановившиего ее укрепления (см.: Латышев В.
Этюды по византийской эпиграфике//ВВ. 1895. Т. II. С. 185), стратигом
Боспора он не назван. Между тем известно, что при Иоанне I Цимисхии
Боспор был организован в особый администратиный район (Oikonomides N.
Les listes de preseance byzantin dez Xe-XIe siecles. Paris, 1972. P. 269. 17,
363). Кулаковский считает, что князь Глеб измерял в 1068 г. ширину
Керченского пролива, разумеется, в своих владениях; город Росию автор
идентифицирует с Керчью (К истории Боспора (Керчи) в XI-XII вв. //Труды
Одиннадцатого археологического съезда в Киеве 1889 г. Т. II. М., 1902.
С. 132-133), как и О. Прицак и А. Катлер (Dictionary of Byzantium. New
York, Oxford, 1991, v. I. P. 313). Согласно А. П. Каждану, идентификация
Боспора и Росии остается спорной (KazhdanA. Rhosia//The Oxford
Dictionary of Byzantium. New York; Oxford, 1991, v. 3. P. 1794), а А. В. Подосинов
(Керчь — город греческий, хазарский, русский. К происхождению
названиям/Политическая структура Древнерусского государства. Тезисы
докладов. М., 1998. С. 77-83), напротив, уверен, что Пантикапей-Боспор-Керчь-
Росия — это, в сущности, наименования одного поселения (об известии Ма-
нуила Страворомана и моих статьях А. В. Подосинов не знает); см. также>
Коновалова И. Г. Где находится город Русийа арабских источников//
Восточная Европа в древности и средневековье. Спорные прооблемы историй'
Тезисы докладов. М., 1993. С. 36-39; Монгайт Л, А. О границах
Тмутараканского княжества в XI в. //Проблемы общественно-политическо
Глава шестая
283
владения Византии не простирались в это время далее Сугдеи (Су-
рожа).1
Однако, спрашивается, о каком береге говорит Мануил — оба ли
берега Керченского пролива подчинил Алексей I или только западный
(крымский), не затронув самой Тмутаракани? Предположение, что он
лог иметь в виду оба берега как находящиеся в Европе, наталкивается
на трудности. Дело в том, что со времен античности и в течение всего
средневековья было широко распространено представление, согласно
которому северо-восточной границей между Европой и Азией были река
Дон (Танаис) и считавшееся его продолжением Азовское море (Меоти-
да) и Керченский пролив (Боспор Киммерийский). Согласно этому
суждению, восточный берег пролива находился не в Европе, а в Азии.
Известен ряд античных авторов, разделявших этот взгляд.2 Особым
уважением эта точка зрения пользовалась со времени Страбона (I в. до н. э.) и
Птолемея (II в. н. э.), авторитет которого, разделявшего это мнение, был
непререкаем.3
Как явствует из приведенного текста, Мануил относит, в соответствии
с мнением большинства античных и средневековых географов,
приобретенную Алексеем I на Боспоре землю к Европе, что во всяком случае
соответствует западному, крымскому берегу и может не иметь никакого
отношения к берегу восточному, где был расположен и сам город
Тмутаракань и подвластные ему земли. Однако с древности существовала и иная
точка зрения, согласно которой границей между Европой и Азией
является не Танаис, а Фасис(Рион),4 протекающий по Колхидской низменности.
истории России и славянских стран. М., 1963. С. 54-61 (автор полагает,
что Тмутараканское княжество охватывало обширную, прилегавшую к
городу область, где славянское население появилось не ранее походов
Святослава, и что западный берег пролива с Керчью (а это скорее всего также
Пантикапей-Керчь) уже со времени договора Игоря 941 г. принадлежал
Тмутараканскому княжеству). Для Э. Арвейлер принадлежность обоих
берегов русским, по крайней мере с 989 г., представляется очевидной (Ahr-
weiler H. Les relations entre lea Byzantines et les Russes au IX siecle//BIC,
1971. №. 5. P. 44-70).
1 Латышев В. В. Сборник греческих надписей христианских времен из
Южной России. СПб., 1896. С. 15-17 (открытая на мраморном карнизе
надпись стратига Херсона и Сугдеи Льва Алиата гласит, что при Исааке I Комнине
и августе Екатерине он возобновил железные и другие ворота Херсона и
Сугдеи в апреле 12 индикта 6567 (1059 г.); в связи с этим Латышев думает, что
к 1059 г. у Византии оставалась лишь часть Восточного Крыма с Сугдеей).
2 Иордан. О происхождении и деяниях гетов (Getica). Вступительная ста-
Тья, перевод, комментарий Е. Ч. Скржинской. М., 1960. С. 205; Свод
древнейших письменных известий о славянах. М., 1995. Т. 2. С. 10, 35 и ел.
3ClaudiiPtolemaeiGeographia.Ed.C.Mullerus.Parisiis,v.I, 1883.Р. 23-
*"■ 29, 72; Дитмар А. Б. К истории вопроса о границе между Европой и
^ией//УЗ Ярославского госпединститута им. К. Д. Ушинского. Вып. XX
(*ХХ). Ч. 1. География. Ярославль, 1958. С. 36-37.
* Иордан. С. 206; Дитмар А. Б. Указ. соч. С. 36.
284
Византия, Болгария, Древняя Русь
Таково было мнение и «отца истории» Геродота1 (V в. до н. э.), поэтов
Пиндара2(У1-Ув. до н. э.) иГекатея3СУ в. дон. э.).
Константин Багрянородный, ссылаясь на Страбона,
присоединяется к господствующему мнению, называя границей Европы и Азии Бос-
пор Киммерийский.4 Менее последователен Никифор Григора (XIV в.)-
несколько раз он называет такой границей Танаис (Дон), а в то же
время относит живущих в Восточном Причерноморье зихов и авасгов к
«европейским народам» .5
Разгадку колебаний Григоры, а вместе с тем и решение данного
вопроса мы находим у Прокопия Кесарийского. Как отметила уже
Е. Ч. Скржинская, этот автор склоняется ко второй точке зрения
(граница — по Фасису).6 Прокопий пишет об оживленных спорах по этому
вопросу в его время и приводит аргументы обеих сторон.
Следовательно, и вторая точка зрения находила себе адептов среди византийцев на
протяжении огромной эпохи, от VI до XIV в.
Обе стороны соглашались в главном, а именно в том, что основной
гранью между материками является некий «поток» посреди
Средиземного моря («нашего моря», как его называли многие, в том числе Стра-
вороман), берущий начало в океане, у Гадир (Гибралтара), и
оканчивающийся в Черном море (оно считалось частью Средиземного). Все
находящееся налево от «потока», если стоять спиной к Гибралтару (по
«течению»), носит имя Европы, лежащее же направо, от Гибралтара до
Нила, называется Ливией, а все земли от Нила на восток и
северо-восток составляют Азию.
Спор касался в основном северо-восточных границ Азии и Европы
(Танаис или Фасис). Решение зависело от того, что считать «концом»
Средиземного моря — Меотиду (Азовское море) или «месяцевидный»
залив на востоке, примыкающий к Лазике (Колхиде), по которой
протекает Фасис. Согласно второй точке зрения, море «кончается» (атсоЯ-я-
уоиоа), как говорит Прокопий, именно здесь, где преградой на его пути
из океана (от Гадир) встают Кавказские горы.7
Конечно, решающее значение имели бы при этом свидетельства на
этот счет современников самого Мануила Страворомана. И такое
свидетельство имеется. Более того — оно и принадлежит самому Мануилу
1 Herodoti historicarum libri IX. Ed. C. Mullerus. Parisiis, 1877, lib. IV,
cap. 45. P. 196.
2 Pindare, t. IV. Isthmiques Odes et fragments, texte etsbli et tradui par
Aime Puech. Paris, 1953. P. 32.
3 Hecataei Milesii Fragmenta//Biblioteca di Studi Superior!, vol.
Firenze, 1954. P. 69, cf. 74, 75.
4 Constantinus Porphyrogenitus. De thematibus. Bonnae, 1840. P. 9-12, 63.
s Nicephori Gregorae Byzantina historia, vol. I. Bonnae, 1829. P. 33. I8""
24, 36. 8-9, 238. 9-12, cf. 36. 9-13.
6 Иордан. С. 200; Procopii Caesariensis opera omnia, vol. I. Lipsiae, 1905'
P. 308. 5-12, 309. 12-15, 309. 12-15; vol. II. Lipsiae, 1905. P. 494. 4-495-
6,511. 25-512. l;vol. III. Lipsiae, 1913. P. 172.8-10.
7 Proc. Caes., vol. II. P. 509. 8-513. 5, 515. 7-11.
Глава шестая
285
Стравороману, который обнаруживает знакомство со спором,
изложенным Прокопием, и высказывает на этот счет собственное суждение.
«Азия, — пишет он, — и вся Ливия, которые наше море, вливаясь из
океана через Гадиры, оставляет на правой стороне... оказались во власти
варваров. Что же касается Европы, которая лежит налево от течения —
географы считают ее третьей частью всей земли... — то все, что не
защищено стенами, было ежедневной добычей врагов». «Наше же море», по
Стравороману, оканчивается (auvcmoAriyouaa) * у колхидских пределов ».'
Здесь, таким образом, по представлениям Страворомана, лежит и
крайняя северо-восточная граница между Европой и Азией (по Риону).
Иначе говоря, в приведенной цитате из этого автора оба берега
Киммерийского Боспора (весь пролив, и крымский его берег и восточный)
мыслятся как находящиеся в Европе. Так что и мы, интерпретируя это
известие, имеем все основания связывать его или с одним из берегов Боспора
или с обоими сразу, т. е. с территорией Тмутараканского княжества.
Я не нашел критических откликов в литературе на предложенное
понимание нового источника. Возражения А. Поппэ я не воспринимаю
как научную критику — они не затрагивают моей аргументации. Автор
исходит лишь из весьма общих соображений, полагая, что судьба
Тмутаракани не могла тревожить ни князя Киева Всеволода, ни
унаследовавшего от него старшинство среди князей Владимира Мономаха, так
как это княжество принадлежало черниговским князьям, а они
враждовали с киевскими.2 Согласиться с таким рассуждениями
невозможно: удельная система не исключала представления о единстве Русской
земли, за которую и всех ее князей предстательствовал в 1106-1108 гг.
в Иерусалиме перед «Гробом Господним» игумен Даниил.3 Сложная
система переходящего старшинства и иерархического соподчинения
княжеств не стала панацеей от усобиц, но она все-таки служила
теоретическим основанием политики киевского князя, одной из главных
целей которой было и осталось стремление оградить Русскую землю от
иноземных завоевателей. Сохранение ее части в руках даже
враждебного князя не лишало Киев перспективы на возможность
восстановления там своей власти. С переходом же какой-либо части Русской земли
под власть иноземного правителя возникала реальная угроза утраты
Русью этих земель навсегда.
Вся история борьбы с половцами да и события в самой Тмутаракани
в 1079-1083 гг. вполне оправдывают такую точку зрения. В1079 г., по-
видимому, в результате интриг киевского князя Всеволода4 его враг
1 Gautier P. Op. cit. P. 189. 25-190. 2.
гРорреА. Panstwo... S. 100, п. 92.
3 Путешествие игумена Даниила по св. земле в начале XII в. СПб., 1864.
С-139. См. об этом: Янин В. Л. Междукняжеские отношения в эпоху Моно-
маха и «Хождение игумена Даниила»//ТОДРЛ. XVI, 1960. С. 130-131.
4 М. В. Левченко (Очерки по истории русско-византийских отношений.
М-> 1956. С. 419-420) считает, что причастный к ссылке Олега Всеволод
Дал затем сам согласие на его возвращение.
286
Византия, Болгария, Древняя Русь
Олег Святославич Черниговский был схвачен в принадлежавшей ему
Тмутаракани и сослан в Византию. Неслучайно после этого городом
правил три года посадник Всеволода Ратибор. Олег Святославич
провел в ссылке четыре года, из них два (скорее всего первые: 1079-1081)
на острове Родос, ибо цель ссылки и состояла в возможно более полной
изоляции тогдашним императором Никифором III Вотаниатом
сосланного князя по просьбе Всеволода Киевского.1 Свергнувший в мае 1081 г,
с престола Никифора III Алексей I Комнин в 1083 г. отозвал Олега с
Родоса, освободил его, выдал за него, как предполагают, знатную
византийку Феофано Музалониссу, совершив уже тем самым враждебный
Всеволоду политический акт. Более того — император решил с его
помощью овладеть боспорской нефтью (империя издавна с успехом
использовала в своей внешней политике знатных изгоев и политических
беглецов из соседних стран, как и политические браки с целью
подчинения рискнувшего вступить в родство с представительницами
правящей семьи и близкой к ней знати). Находясь в полной власти
императора, смелый, энергичный и неразборчивый в средствах, Олег был для
этого удобной фигурой. Положение облегчалось тем, что уже в 1082 г.
Всеволод потерял Тмутаракань: сын отравленного в 1066 г.
византийским катепаном Херсона тмутараканского князя Ростислава2 Володарь
и Давид Игоревич изгнали из города посадника Ратибора.
Действительно, в 1083 г. Олег (с супругой?) был уже в Тмутаракани, князь выгнал
оттуда Володаря и Давида и расправился с другими своими врагами.
Все это он не мог, конечно, осуществить без военной поддержки
византийского флота, который, видимо, и доставил его сюда.3
Однако, мнение о женитьбе Олега на Феофано Музалониссе и о
значении этой женитьбы в судьбах Тмутаракани, основанное на легендах
двух моливдовулов (см. о них ниже) и на упоминании о жене Олега
Феофании в русском «Синодике», остается спорным. Оно решительно
оспаривалось А. П. Кажданом,4 который относил печать Феофано жене
не Олега Черниговского, а византийского правителя Боспора (Росии).
1 Путешествие игумена Даниила... С. 7.
2 Согласно «Повести временных лет», греки испугались усиления
Ростислава, который брал дань с касогов «и у ин'Ьхъ странъ» (ПВЛ. С. 72).
3 М. В. Левченко акцентирует внимание на том (Очерки... С. 420), что
Всеволод не сделал против вернувшегося Олега ни одного враждебного шага
и что мысль о браке Олега на византийке как средстве возвращения под
свою власть Тмутаракани неправдоподобна. Укажу, однако, на одно
совпадение: в то время как Олег находился (по нашему мнению) в союзных
отношениях с византийцами, изгнанный им из Тмутаракани его враг Давид
ограбил в устье Днепра (в Олешье) византийских купцов (ПВЛ. С. 87).
4 Каждан А. П. Византийский податной сборщик... С. 95; KazhdanA-
Some Little-Known or Misinterpreted Evidence about Kievan Rus' in Twelfth-
Century Sources//HUS. 1983. T. 7. P. 345-358. Так думает и Э. АрвейлеР
(AhrweilerH. Byzance et la mer. Paris, 1965. P. 58-59). Ср.: Молчанов А-А-
Средневековый чекан князя Олега-Михаила Святославича//СА, 1. 198*'
С.251-254.
Глава шестая
287
Версия о женитьбе Олега на Феофано Музалониссе основана, как
упомянуто, на печати, приписываемой жене Олега Феофано (она
гладит: «Господи, помоги рабе твоей Феофано, архонтиссе Росии Музало-
йиссе») (предполагается, что Феофано идентична Феофании русского
синодика, жене Олега Святославича; Росия же здесь — не Керчь,
входившая в состав Тмутараканского княжества, правителем которого —
, архонтом» — и был Олег, а Русь). Данная печать сопоставляется с
другой, которую относят самому Олегу (в крещении Михаилу) («Господи,
помоги Михаилу, архонту Матрахи, Зихии и всей Хазарии»). Печати
весьма разны по их типу. Печать Феофано в целом вполне идентична
печатям русских князей-«Рюриковичей» и их жен. Легенда же печати
Михаила (Олега?) принадлежит к типу печатей провинциальных
наместников византийского императора.1 В. Л. Янин, отстаивая атрибуцию
первой печати жене Олега, а второй — самому Олегу, полагает, что
печать князя, никогда не терявшего права называть себя «архонтом
Росии» (что и отражено на печати его жены), соответствует времени
повторного правления Олега в Тмутаракани, когда он, «обосновавшись на
берегах Боспора, заключил антирусский союз с кочевниками и
противопоставил себя коалиции русских князей».2
Исключить полностью возможность атрибуировать эту печать
именно Олегу, видимо, нельзя (ранее я принимал точку зрения В. Л. Янина
безоговорочно), но в таком случае следует признать, что ее характер —
прямое следствие договорных отношений Олега с Алексеем I: если это
его печать, то она свидетельствует о признании князем, хотя бы
формально, суверенитета империи, который, однако, мог и не лишать Олега
его прав в федерации русских княжеств. Вполне вероятно
предположение, что один из пунктов договора с Алексеем содержал обязательство
Олега в случае реализации своих прав на Руси передать Тмутаракань
империи. Что касается нефти, то ее экспорт в Византию начался, по всей
вероятности, тотчас по водворении Олега в Тмутаракани.
Как известно, потомки Олега еще при жизни отца княжили на Руси.
Следовательно, «переяли» Тмутаракань у него не они. Мы не знаем,
мирен или не мирен был этот акт, но несомненно, он имел место, и
возможна его примерная датировка. Последний раз Тмутаракань
упомянута в летописях в числе русских княжеств под 1094 г. Олег же к этому
времени успел и вернуть себе Черниговское княжество — свою вотчину
(опираясь, конечно, на Тмутаракань как на свою базу), и потерять его
около 1090 г. Следовательно, 1094 г. можно признать за terminus post
quem утраты Русью города и ее владений на Боспоре.3 Что же касается
1 См. об этих печатях: Янин В. Л. Печати Феофано Музалон//Нумизма-
Тика и сфрагистика. Сб. 2. Киев, 1965.
2 Там же. С. 88.
3 ПВЛ. С. 95. Не исключено, впрочем, что в качестве terminus post quem
*°Жно принять и 1097 г., когда права Олега на Новгород-Северское
княжение были признаны на Любечском съезде князей, или даже 1100 г., так
288
Византия, Болгария, Древняя Русь
terminus ante quem, то я считал возможным определить его
приблизительно на основе письма болгарского архиепископа Феофилакта лично
ему знакомому полководцу Григорию Тарониту, занимавшему пост
дуки (наместника императора) Трапезунда. В письме сказано, что Та-
ронит пресек дерзкие рейды мелитинского султана Данишменда,
который «повадился собирать подати» с земель у Фасиса (Риона) и с
«греческих городов между Танаисом и Меотидой ».' Таронит, как это с
колебаниями принимает Я. Н. Любарский, мог занимать пост дуки только
до августа 1105 г.2 (он тогда оказался замешанным в заговоре против
императора, и, естественно, Феофилакт уже не мог писать ему
хвалебных писем).3 Следовательно, Таронит наносил удар по Данишменду
у Колхиды ранее августа 1105 г.,4 закрыв ему выход к морю и лишив
его возможности собирать подати с населенных пунктов Приазовья,
которые уже официально принадлежали империи.
В. П. Степаненко предпочел в качестве terminus ante quem утраты
Русью Тмутаракани 1103 г. по трем причинам: 1) хронология Анны в
данном пассаже путаная (это признает и Я. Н. Любарский, на это
указывал и я в очерке о Евстратии Постнике); 2) пребывание Григория Та-
ронита в Трапезунде в качестве его правителя (дуки)
засвидетельствовано лишь до 1103 г.; 3) (и это главное) как предполагал еще П. Готьеи
как подтвердил новой обширной аргументацией Р. Радич,5 речь Ману-
ила Страворомана следует датировать 1103 г.6
как составленная после этого года ПВЛ сообщает (с. 12), что русские «до
сего дня господствуют над хазарами» (иначе говоря, русские владеют
землями в Крыму, т. е., как я полагаю, западным берегом Боспора,
принадлежащего Тмутараканскому княжеству: с XI в. под «Хазарией» и «хазарской
землей» в источниках разумеются Крым или его территории).
1 PG; t. 126. Col. 412 А.
2 Время пребывания Григория Таронита на посту дуки Трапезунда
ограничивается заговором Анемадов, за участие в котором он был арестован и
который Я. Н. Любарский датировал 1105 г. (на этой дате автор
продолжает настаивать и во 2-м издании Анны Комнины: Анна Комнина. Алексиа-
да. Перевод с греческого Я. Н. Любарского. СПб., 1996. С. 592-593). Я, как
сказано, предпочел более раннюю дату. Ж.-Кл. Шене настаивает на 1100—
1101 гг., считая более вероятным 1101 г. (Cheynet J.-CL Pouvoire... P. 101)-
3 Анна Комнина. Алексиада, 2-е изд. Спб., 1998. С. 592 (датировку
самой Анны ареста Григория годом между 1 сентября 1093 г. и 31 августа
1094 г. издатель считает ошибочной).
* Феофилакт пишет о защите Таронитом от Данишменда «земли кол-
хов» и Приазовья, а Стравороман — о приобретении для империи обоих
этих районов. Впрочем, и датировка заговора Анемадов колеблется в пре-
делах 2-3 лет (см. об этом ниже, в очерке о мученичестве Евстратия
Постника).
5 Paduh P. Мано^о Стравороман. Прилог истории византщско^ужно-
словенских односа KpajeM XI и у првим годинама XII века//ЗРВИ, 27/2°.
1989. С.96-99.
6 Степаненко В. П. К истории средневековой Таврики/Византия и среД'
невековый Крым//АДСВ. Вып. 6. Барнаул, 1992. С. 125-133.
Глава шестая
289
В. П. Степаненко не заметил главного в моей статье: моя гипотеза
состояла прежде всего не в точной датировке овладения империей
Тмутараканью (на этом автор сосредоточил всю свою критику) — гораздо
более важным мне представлялось обоснование вывода, что власть
русских в Тмутаракани сменилась на рубеже XI-XII вв. не на половецкую,
а именно на византийскую.1 Что же касается датировки, то я не
претендовал на какие-либо окончательные выводы, предлагая достаточно
обширный промежуток времени между 1094-1105, 1094-1115 или даже
1094-1118 гг.).2 Ныне, естественно, я готов принять датировку Готье—
Радича: Тмутаракань была потеряна Русью до 1103 г. (если не в этом
году)-
Подчеркну, однако, что факт обоснования византийцев в
Тмутаракани после ухода из нее Олега трудно теперь подвергнуть сомнению,
независимо от решения спора о печати и женитьбе Олега,
освобожденного Алексеем I Комнином из ссылки. Следовательно, имело скорее
всего соглашение между Олегом и императором. Опасность резкого
осложнения в отношениях с Русью в результате этого договора
перекрывалась, по-видимому, в глазах императора какими-то чрезвычайными
выгодами от овладения Таманском полуостровом. Упрочение позиций
империи в этом районе и в Восточном Крыму, конечно, укрепляло
оборону византийских владений на Крымском полуострове.
Спрашивается, однако, мог ли только ради этой цели такой осторожный дипломат,
как Алексей Комнин, умножать своих врагов в те годы, когда решалась
судьба самой империи и он сам почти отчаялся сохраненить трон?
Азовское море издревле было (и осталось на века) богатейшим
источником высокосортной и дешевой рыбы, а именно рыба составляла
значительную часть ежедневного рациона константинопольцев. Конечно,
еепоставлялиоттудаив XI в., хотя ясное свидетельство об этом
относится к XII в.: Евстафий Фессалоникийский писал, что с Дона привозят
соленую рыбу и черную и красную икру — этим деликатесом угощали
Мануила I Комнина монахи столичного монастыря.3 Раскопки
показали: в городах и поселениях по берегам Азовского моря в слоях XI-XII вв.
среди рыбных костей в кухонных отбросах первое место принадлежит
1 Д. Шепард не касается споров о времени утраты Русью Тмутаракани;
°Н допускает, что ею овладела империя, но — неизвестно когда и при
каких обстоятельствах (Franklin S., Shepard J. Emergence... P. 273).
2 He менее странно заявление Степаненко, что я «для обоснования своей
гипотезы... привлек текст опубликованного П. Готье похвального слова
^ануила Страворомана» — в обеих моих статьях, анализируемых Степа-
ненко, ясно указано, что основывал я свою гипотезу на соответствующем
Пассаже из рукописи Cod. Coislin. 136 Парижской Национальной библио-
еки (и даже разошелся с издателем сочинений Страворомана П. Готье в
^Рочтении нескольких слов) (См.: Степаненко В. П. К истории... С. 130.
P.: Sevcenko I. Russo-Byzantine Relations after the Eleventh Century// By-
2antium and the Slavs. Cambridge, Napoli, 1991. P. 267).
Enstathii Thessalonicensis opuscula. Francofurti, 1832. P. 231.
'*** 3690
290
Византия, Болгария, Древняя Русь
остаткам осетровых.1 Трудно, однако, только этим объяснить (как это
делает А. В. Соловьев2) особый интерес империи к Боспору. Во всяком
случае только этот довод недостаточен при учете той крайне тяжелой
военной ситуации, в которой Византия оказалась в 80-90-е гг. XI в. Сбор
торговых пошлин на Боспоре, возможно, также имел значение, но он
не мог дать быстрого эффекта, а Алексей I принимал в то время
срочные меры, так как промедление было смерти подобно.
Ответ на искомый вопрос дали недавние работы археологов. В устье
Дона, в Керчи (близ древнего города Росии) и на Таманском
полуострове (на месте Тмутаракани) с начала столетия до наших дней в изобилии
находят черепки от византийских амфор со смолистым осадком на дне
и на стенках. Тонкий химический и люминисцентный анализ позволил
установить, что эти амфоры (в том числе и от XI-XII вв.) служили
тарой для перевозки нефти, идентичной по химическому составу
керченской и таманской.3 В найденных в Саркеле типично тмутараканских
кувшинах также обнаружены следы перевозившейся в них той же
нефти (ее, по мнению С. А. Плетневой, употребляли здесь для светильников).4
Но нефть являлась также главным компонентом горючей жидкости
(«греческого огня») — самого грозного оружия византийцев. Именно
Алексей I, овладев престолом, сразу же принялся срочно отстраивать
пришедший в упадок военный флот: сицилийские норманны захватили
адриатическое побережье империи. Строившиеся корабли, как
сообщает дочь императора Анна (а возможно — и суда союзных императору
венецианцев), оснащались «греческим огнем».5 Это оружие с успехом
использовали и при осаде крепостей (им жгли оборонительные
сооружения и забрасывали катапультами внутрь стен, чтобы вызвать
пожары), его применяли и при обороне (сжигали осадные орудия врага, как
это делалось при отражении нападении норманнов на Диррахий).6
Кавказские источники нефти ввиду наступления турок-сельджуков,
как и сирийские еще ранее, были при вступлении Алексея I на престол
недоступны, а приазовские и северокавказские, традиционные для им-
1 Гадло А. В. Поселения XI-XII вв. в дельте Дона//КСИА АН СССР, 99,
1964.
2 Soloviev A. V. La domination byzantine ou russe au nord de la Mer Noir a
l'epoque des Comnenes//Akten des XI. Internationalen Byzantinisten Kongres-
ses. Munchen, 1960. S. 573.
3 Гадло А. В. Поселения XI-XII вв... С. 40-45; Кострин Л. В.
Исследование нефти из средневековых амфор, найденных близ станицы Пролетар-
ской//СА. 1965, № \;Он же. Исследование смолистого вещества из «черно-
смоленых» кувшинов средневековой Тмутаракани//СА. 1967, № 1; Он же-
Исследование смолистого осадка из амфор, найденных при раскопках Та-
наиса//СА. 1971, № 1.
* Плетнева С. А. Саркел... С. 151 ел.
5 Anne Comnene. Alexiade. Т. I. Texte etabli et traduit par В. Leib. Paris,
1967. P. 153. 2-6.
6 Ibid. P. 154. 1-9; Nicetae Choniatae Historia. Bonnae, 1835. P. 102.
Глава шестая
291
яерии, как их расценивал в середине X в. Константин Багрянородный,'
находились тогда в руках русских и половцев. Острая нужда в военном
(стратегическом) сырье заставила, таким образом, императора принять
меры для того, чтобы овладеть этими источниками, что и было
достигнуто, согласно речи Мануила Страворомана, прославляющего Алексея I
(среди прочего) за приобретения «на Боспоре Киммерийском».2
Какова была судьба Тмутаракани в ближайшие десятилетия после
этого, неизвестно. Может быть, власть империи здесь не всегда была
прочной, как показывает случай с Данишмендом. Однако Византия
сохранила, по-видимому, возможность вывозить оттуда нефть —
известия об использовании византийцами «греческого огня» идут через весь
XII в. непрерывно. Во всяком случае суверенитет Византии над
Тмутараканью в течение целого столетия трудно подвергнуть сомнению. Поэт
Иоанн Цец (он щеголял, кстати говоря, знанием нескольких русских
фраз3) в 1140-х гг. упоминал о Матрахе как об окраине империи.4
Другие многочисленные известия от второй половины XII в.,
подтверждающие факт принадлежности Тмутаракани империи, я подробно
перечислил четверть века назад в своей статье.5
Захват Тмутаракани Византией ухудшил отношения Руси с
империей, скорее всего, на все правление Алексея I. Вплоть до воцарения
Иоанна II Комнина нет известий о каких-либо обоюдных дружеских
контактах властей, кроме церковных. Согласно описи имущества
русского монастыря на Афоне Ксилургу от 14 декабря 1142 г., обитель,
находившаяся под патронатом киевского князя, выполнявшая важные
для властей Руси общественно-политические и культурные функции и
некогда процветавшая, давно находилась в запустении: ее строения и
меблировка были жалкими и пришедшими в упадок, запасы
продовольствия мизерными, казна пустой, документы о правах и привилегиях
утраченными.6
1 Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст,
перевод, комментарий / Под ред. Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева. М.,
1991. С. 272.493-594.
lGautier P. Le dossier... P. 190-191; Litavrin G. Apropos... Трудно в
связи с этим не придать особого значения тому факту, что Мануил I, разрешив
в И69 г. генуэзцам входить в любой город Причерноморья, запретил им
Доступ лишь в города Тмутаракань и Росию. Запрет это был повторен и в
1192 г. (Acta et diplomata graecamedii aevi, ea.Miklosich F., Muller J., v. III.
vindobonae, 1865. P. 35).
„ ^HungerH.Zum Epilog derTheogoniedes JohannesTzetzes//BZ. 50.1953.
s'305.
Hieroclis synecdemus et notitiae episcopatuum. E. G. Parthey. Berolini,
1866. p. 297.
s Литаврин Г. Г. Русь и Византия в XII в. С. 41-42.
1> Акты русского на св. Афоне монастыря св. великомученика и целителя
^антелеимона. Киев, 1873. С. 50 ел. См.: Литаврин Г. Г. Русь и Византия
*Н веке. С. 44-45. Ср.:Afoiuuw£. А Русские на Афоне/VBS. XI, 1950. С. 34.
292
Византия, Болгария, Древняя Русь
Теряя свои позиции в Крыму и в Приазовье, Русь стала гораздо
более настойчиво стремиться упрочить свое влияние в междуречье
Днестра и Серета и в нижнем Подунавье. Эта область — ворота между
Карпатами и морем, через которые в течение столетий кочевники (в XI-ХЦ вв
это были печенеги и половцы) устремлялись на Балканы. Византия не
имела сил вынести свои границы к северу от нижнего Дуная, и
политический вакуум в этом регионе могли тогда заполнить только русские
только они могли мешать кочевникам вторгаться на Балканы, не
пропуская их к Дунаю или нанося им удары в спину. К тому же, поскольку
упрочить здесь свои позиции старалась прежде всего Галицкая Русь —-
потенциальный союзник Византийской империи, она скорее
благоприятствовала этому, чем препятствовала.' Столкновение русских и
византийцев на Дунае в 1116 г. можно поэтому рассматривать не как
следствие обострения противоречий между Русью и Византией именно в
нижнем Подунавье, а как закономерную реакцию русских на события
в Тмутаракани.2
Ответные военно-политические демарши обычно почти подобны тем,
которыми они были вызваны. Если Алексей I освободил сосланного в
Византию Олега — врага киевского князя, женил его на знатной
гречанке, помог вернуться к политической жизни и восстановить свои
права и в качестве вознаграждения занял уступленную ему Олегом
Тмутаракань, то Владимир Мономах помог сосланному в крымские владения
византийскому авантюристу Лжедиогену, выдал за него свою дочь,
поддержал его поход против Алексея I на Балканы в 1116 г. и занял
несколько византийских городов на Дунае.3
Эта акция — отнюдь не простой пограничный конфликт: брак Лже-
диогена с дочерью великого князя свидетельствовал об отказе
Владимира признать законными права на императорский престол Алексея I
Комнина — узурпатора, свергнувшего законного государя. Для
подобной позиции полугрека Владимира Мономаха4 к византийскому двору
нужно было иметь в то время достаточно веские основания.
1 Литаврин Г. Г. По поводу нового исследования об образовании
Второго Болгарского царства//ВВ. 1980. Т. 41. С. 92-112.
2 В определенной связи с событиями в Тмутаракани, обеспечивавшей
безопасность важного торгового пути с Руси через Приазовье в
черноморский бассейн, могли находиться и походы русских князей на Северскии
Донец в 1111 и 1116 гг. (ПВЛ. С. 122, 129).
3 См. об этом: Kazhdan A. Rus'-Byzantine Marriages in the Tenth-Tweltn
Centuries//Proceedings of the International Congress Commemorating *»e
Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine. New York, 1988/1989. P. 421'
422. Q
* Мать Владимира была дочерью Констатина IX Мономаха от перв°г
брака (или одного из предшествующих браков), рожденная до восшеств
отца на трон империи, и поэтому не имела никаких официальных титул
и званий, связывающих ее с царским достоинством. Но на Руси уставов
лась традиция именовать ее «царицей грекыней» (см. ПВЛ. С. 70)-
Глава шестая
293
Упрочение влияния Руси в нижнем Подунавье я связываю именно с
доходом на Дунай в 1116 г. Впоследствии это влияние осуществляла по
преимуществу Галицкая Русь. Оно не переросло в организационные
формы политического господства, но было в XII в. временами
определяющим.1 Важную роль при этом сыграл тот решительный перевес,
который был достигнут русскими в борьбе с половцами в первой четверти
XII в., когда наметилось новое потепление в русско-византийских
отношениях.
В области торговых связей двух стран в конце XI-XII в. произошли
не менее крупные перемены, чем в сфере политической. Хотя и
днепровский и азово-донской пути продолжали служить важными
торговыми артериями, постепенно все большее значение приобретал более
короткий и безопасный путь, развитие которого следует, видимо, тесно
увязывать с попытками русских утвердиться на нижнем Дунае, о чем
только что сказано, и с уплотнением половецкого барьера в низовьях
Днепра и Северского Донца. Этот путь вел из Галиции к границам
империи и по морю и по суше, через болгарские земли. Торговых дорог с
Руси через Болгарию было даже несколько,2 имелись и специальные
подворья для русских купцов в Болгарии.3
Некоторые изменения претерпел и состав вывозимых с Руси в
империю товаров — он стал более разнообразным и широким. Именно от
XII в. имеются бесспорные данные о спросе в Византии не только на
русское сырье, но и на ее ремесленные изделия, в том числе
художественные.4 Напротив, удельный вес произведений византийского ремесла в
спросе русских заметно упал — многие из изделий они научились
производить сами с не меньшим успехом. Сравнительно с XI в.
спецификой русско-византийских торговых связей можно считать для этого
времени также новое возрастание роли работорговли, стимулируемой
ожесточенными русско-половецкими войнами, усилившимся спросом на
рабов в странах мусульманского Востока и трезвым расчетом
итальянских купцов, взявших в свои руки торговые коммуникации в
черноморском бассейне и на востоке Средиземноморья.5 Половцы сбывали им
1 Frances E. Les relations russo-byzantines au XIIе siecle//BS, 20( 1), 1959;
Литаврин Г. Г. Два этюда из истории образования Второго Болгарского
Чарства/VEtudes Balkaniques. 1985, № 4.
2 0 развитии этого пути см.: Тихомиров М. Н. Исторические связи рус-
ского народа со славянскими странами и Византией. М., 1969. С. 122 ел.;
СР. Frances Е. Op. cit. Р. 50, 53-55. См. также: Nic. Chon. P. 172.
Недков Б. България и съеедните и земи през XII век според Идриси.
^Фия, I960. С. 83.
р Davidson A. The Minor Objects. Corinth, 12. Cambr. Mass., 1952.№2014,
• 251; Каждан А. П. К характеристике русско-византийских отношений
современной буржуазной историографии//Международные связи России
* XVII в. М., 1961. С. 17-18.
Верлинден Ш. Торговля на Черном море с начала византийской эпохи
* завоевания Египта турками в 1517 г. //XIII Международный конгресс
дорических наук (отдельный оттиск). М., 1970. С. 2.
294
Византия, Болгария, Древняя Русь
русских пленников у портов Северного Причерноморья, русские же
использовали с этой целью крупный рынок на нижнем Дунае1 и в самом
Константинополе.2 Важной особенностью нового этапа торговых связей
с Византией было вовлечение в них гораздо большего числа русских
городов.3
Но гораздо важнее установить степень взаимной заинтересованности
Руси и Византии в торговле друг с другом. К середине XI в. такого рода
интерес империи заметно упал, и свои торговые уступки русским она
делала в основном из политических соображений. Напротив, для рус.
ской стороны вплоть до середины XII в. торговля с Византией имела по-
прежнему серьезное экономическое, социальное и политическое
значение, и обеспечение для нее выгодных условий оставалось одной из
важных задач государственной власти.4
С рубежа XI-XII вв. положение стало меняться для обеих сторон —
и меняться в прямо противоположных направлениях. Внешние
торговые связи Руси приобрели значительно больший размах — она
торговала уже почти со всеми странами Европы; рынок империи перестал
служить преимущественным источником высокосортных товаров и
предметов роскоши. Кроме того, подъем на Руси городов и собственных
ремесел необычайно расширил емкость внутреннего рынка и спрос на
местное сырье. Его доля, предназначенная к экспорту, относительно
объема валового продукта резко уменьшилась. Снизилась и *
византийская доля» в общем объеме вывозимого Русью сырья. К тому же с
конца XI в. в торговле в самой столице империи, а затем и во всем
черноморском бассейне все более возрастало значение венецианцев и
генуэзцев, суда которых встречались во всех черноморских портах. Условия
русской торговли в Константинополе уже не могли быть прежними —
привилегии империя предоставляла теперь, начиная с Алексея I,
нерусским, а итальянским купцам. Недаром теперь русские товары везли
караванами не в столицу на Босфоре, а в Фессалонику.5 Наконец, сами
1 Новосельцев А. П., Пашуто В. Т. Внешняя торговля Древней Руси (до
середины XIII в.)//История СССР. 1967, № 3. С. 106-107.
2 См.: Архимандрит. Леонид. Посмертные чудеса святителя Николая//
Памятники древней письменности и искусства. № 72, 1972. С. 25; Попов А.
Описание рукописей и книг церковной печати библиотеки А. И. Хлудова.
М. 1872. С. 451, 453). (В Минее на декабрь — ркп. Троицкой лавры № 90-
л. 223 —о русских купцах в Константинополе сказано: «идежерускии куп-
ци приходяще, челядь продают».)
3 Монгайт А. Л. Старая Рязань. М., 1955. С. 157; Голубева Л. А.
Надпись на корчаге из Белоозера//СА. 1960, № 3. С. 321; Мугуревич Э. С
Восточная Латвия и соседние земли в Х-ХШ вв. Рига, 1965. С. 78; Гуревич Ф-Д-
Ближневосточные изделия в древнерусских городах Белоруссии//Славя
не и Русь. 1968. С. 34 ел.
* Литаврин Г. Г., Янин В. Л. Некотоые проблемы русско-византийскй
отношений в IX-XV вв. //История СССР. 1970, № 4. С. 36 ел.
5 «Timarion». Ed. A. Elissen//Analecten der mittel- und neugriechiscne
Literatur. Th. IV. Abteilung I. Lipsiae, 1860. P. 46.
Глава шестая
295
русские князья уже не прилагали в новых условиях в своей внешней
политике прежних усилий для защиты привилегий своих купцов.
Напротив, потребности Византии в привозном продовольствии с Понта
возросли в XII в., ибо империя утратила сн ачала в Азии, а затем и в Европе
несколько важных ресурсопоставляющих провинций. Но русские все
меньше и меньше снабжали византийцев сырьем и продуктами — эта
роль почти целиком перешла к итальянцам. Иначе говоря, объективно
потребность в торговле с русскими у империи росла, но ее правители,
как и князья Руси, не могли обеспечить для этого необходимых
условий. Такой стимул, как взаимовыгодная торговля, практически выпал
йз числа факторов, обусловливавших формирование и
функционирование системы русско-византийских отношений. По выражению Куче-
ры, X «героический век» русско-византийской торговли канул в
вечность.1
Иной характер стали приобретать и другие формы традиционных
контактов двух стран, в частности — заключение брачных контрактов
и присвоение почетных титулов, которыми империя награждала
правителей вступающих с нею в сношения стран. Наибольшее количество
браков между представителями правящей династии Руси и знатными
византийцами приходилось, как полагают, именно на XII в.2 (что,
впрочем, оспаривается А. П. Кажданом3). Но как изменилось значение
упомянутых браков сравнительно с X-XI вв.! Брачные союзы стали
мелкой разменной монетой внешней политики (с этим, впрочем, согласен
и А. П. Каждан4). Система же византийских почетных титулов (а им
придавалось принципиальное значение как реальному показателю
степени близости к императору правителей стран «Византийского
содружества»5) еще более утратила в XII в. в глазах получателей титулов свою
ценность. Она совершенно не отражала подлинного соотношения сил
как на международной арене вообще, так и в связях империи с Русью.
Тот порядок иерархического сообщества, который отразился в
византийской официальной дипломатической (точнее, церемониальной)
терминологии и статусе послов разных стран, свидетельствовал более
1 Кучера М. П. До пытання про древньоруське мисто Устья на г. Трубе-
Жи/У Археологийа. XXI. 1968. С. 228-237. Автор включает в русский
экспорт зерно (там же. С. 232-233), но для Х1-начала XII в. мы не располага-
?м на этот счет надежными свидетельствами.
г Frances E. Op. cit. Р. 52.
3 Kazhdan A. Rus'-Byzantein Marriages. P. 425 (Из 12 насчитывавшихся
Ранее историками русских невест, выданных в XII в. за представителей,
"ак полагали, правящей фамилии в Византии, автор считает надежно
зафиксированными в источниках только 3, но и среди их знатных мужей не
^ло ни одного отпрыска членов правящей императорской семьи).
* Ibid. P. 428.
. Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe. 500-1453.
^ndon, 1971. P. 266-308. Ср.: Wasilewsky Т. La place de l'Etat russe dans le
ij°nrte byzantine pendant le Moyen Age//Acta Poloniae historica, 22, 1970.
• 51.
296
Византия, Болгария, Древняя Русь
не о действительных, а о теоретических притязаниях и об
идейно-политических воззрениях государственных деятелей и идеологов Византии
Среди средств политического воздействия на Русь в распоряжении
Византии во 2-й половине XI-XII в. сохранилось лишь одно — Русская
церковь, официально зависимая от константинопольской патриархии.
В последнее время в историографии все чаще ставится вопрос о
критике старых, но весьма живучих концепций о роли в судьбах Руси ее
церковных связей с Византией.1 В результате все чаще высказываются
вполне обоснованные возражения против традиционного
преувеличения роли византийских иерархов в истории домонгольской Руси.2
Юридические связи, которые привязывали Киев к Константинополю,
пишет А. Поппэ, не гарантировали империи политической супрематии на
Руси.3 Но ведь и сами византийские деятели не рассматривали их как
такого рода гарантию. Лишь в условиях непосредственного соседства
христианизация, осуществленная духовенством империи, и церковная
зависимость от нее могли иногда подготовить почву для политической
супрематии и даже аннексии. В отношениях же с русскими империя в
лучшем случае стремилась к утверждению политического влияния,
главной целью которого было добиться благожелательной позиции Руси
к империи и отвлечь русских от союза с врагами Византии.
Самим византийским политическим деятелям было чуждо
представление о верховенстве духовной власти над светской — возникавшие в
империи идеи такого рода неизменно терпели поражение при
попытках их воплощения. Ни в одном столетии за одиннадцативековую
историю империи церковь не находилась в столь униженном положении,
как в конце XI-XII в., когда сменилось более 20 ее патриархов.
Василеве нередко третировал главу церкви, о чем отлично знали на Руси.
Невозможно поэтому допустить, чтобы греческий митрополит в
далекой стране мог навязывать свою волю киевскому или какому-либо
иному князю.
Византия в XII в. была в целом более заинтересована в единстве, чем
в ослаблении распадающейся на уделы Руси, что подтверждается и
фактами церковной истории. Империя никогда не имела иных
политических (и даже канонических4) оснований отказывать сильнейшему ере-
1 Щапов Я. Н. История русской церкви. М., 1989.
2 Cp.-.Pritsak О. Kiev and All Rus... P. 281-282 (считаю не более чем
курьезом заявление О. Прицака, что с ортодоксальной точки зрения после
крещения Русь перестала быть политически независимой структурой — РУСЬ
оказалась под протекторатом и духовным водительством политического
агента империи — «митрополита всея Руси» (а не просто «Киева»), как оя
стал называться, несомненно, по его собственной инициативе).
3 РорреА. he prince et l'eglise en Russie de Kiev depuis la fin de Xе siecle
jusqu'au debut du XIIе siecle//Acta Poloniae Historica, 1969. № 20. P- 9S"
101.
4 Muller L. Zum Problem des hierarchischen Status undder jurisdiktioneUe
Abhangigkeit der Russischen Kirche vor 1039//Osteuropa und der deutsc
Osten, III. Koln-Braunsfeld, 1959. S. 24.
Глава шестая
297
«и русских князей Андрею Боголюбскому, князю Владимиро-Суздаль-
скому, в учреждении новой митрополии, кроме одного — опасения
содействовать своим согласием росту усобиц на Руси.
Старый живучий (даже в духовной русской среде) тезис об
агрессивных происках Византии в отношении Руси в XI-XII вв. не может быть
обоснован источниками. Несостоятелен он даже логически: казалось
бы, чем больше русских князей обладало собственными в их княжестве
независимыми епархиями, тем большее поле для маневра и интриги
открывалось для византийской дипломатии. Но эта дипломатия в
эпоху, когда перед ней все острее вставала проблема выживания, а не
экспансии, придерживалась весьма реалистического курса: трезвые
политики в Византии сознавали, что ликвидация единого церковного
центра на Руси повлечет ее дальнейшее ослабление и тогда угроза половецкой
степи неминуемо и во весь рост встанет перед империей. С этой
позицией Константинополя и киевского митрополита-грека находился в
согласии и акт сыновей Ярослава Мудрого, упразднивших временное
разделение русской церкви на три митрополии.]
Все это отнюдь не означает, что русским князьям было безразлично,
кто займет митрополичий престол. Несомненная тенденция к
выдвижению угодного для князя кандидата на эту кафедру находилась в
прямой связи с политическими интересами старшего из русских князей.
Из этой тенденции неминуемо вытекала и вторая — стремление видеть
на митрополичьем престоле не греческого, а единоязычного владыку.
Русь стала грамотной страной. «Учительная», некогда весьма
существенная роль греков в области религии и в сфере права и искусства
резко снизилась. Политическая роль Русской земли, распространение
грамотности и образования неминуемо вели ее к осознанию своего
духовно-нравственного и политического достоинства.
Всякая традиция, особенно церковная, становилась священной в
средние века. Русские князья были не только политиками, но и детьми
своей эпохи, не всегда способными из материальных и политических
интересов преодолевать религиозный барьер. Киевский князь готов был
мириться с традиционными порядками поставления греческих
митрополитов в Киев. Но князь хотел в соответствии с сознанием своей
власти и с византийским образцом (решающая роль императора в выборах
патриарха) пользоваться правом представления кандидатур на пост
митрополита. На Руси прекрасно были осведомлены не только о
духовных, но и о политических течениях среди иерархов и монашества
империи. Таковы основные причины тех церковных конфликтов, которые
имели место между Русью и Византией в XII в., а никак не желание
империи «разделять и властвовать» на Руси.
Концепция вмешательстваВизантии во внутренние дела
раздробленной Руси через церковь нашла отражение и в докладе Д. Оболенского
1 Mailer L. Russen in Byzanz undGriechen in Rus'Reich//Bulletin d'infor-
Juation et de coordination. NF. Athenes-Paris, 1971. P. 112; Poppe A. Pans-
tvvo... S. 116.
298
Византия, Болгария, Древняя Русь
на XIII Международном конгрессе исторических наук в Москве.' Она -~
результат все той же переоценки политического аспекта церковной
зависимости. Империя отнюдь не преследовала цели сеять раздоры на
Руси. Сплошь и рядом феодальная раздробленность Руси не
увеличивала, а ослабляла возможности византийского влияния.
Неустойчивость внутренней ситуации на Руси дезориентировала византийских
политиков: она в корне противоречила идеологии имперской
автократии и сложившимся в империи традиционным представлениям о Руси.2
События здесь порой развивались столь стремительно, что имперский
двор не успевал их учитывать при определении своего дипломатического
курса. Рассчитывать на то, что влияние империи на Русское
государство — «федерацию княжеств» — станет всеобщим, было невозможно:
становясь союзником одного княжества, Византия неминуемо должна
была придерживаться неблагоприятного курса к другому,
враждебному первому (стремясь избежать этого, империя попросту прерывала
контакты).
Таким образом, мои наиболее важные и общие выводы об
особенностях русско-византийских связей в конце XI-XII в. сводятся к
следующему. Вплоть до середины или даже последней трети XI в. система
договорных отношений Византии и Руси охватывала все сферы внешних
сношений обеих стран и была для них обязательной также в целом.
К XII в. эта система ушла в прошлое. Она отмерла незаметно и для Руси,
и для империи: жизнь исключила ее необходимость. Ранее в основе
русско-византийских отношений лежала взаимная заинтересованность
сторон друг в друге. Византийцы остро нуждались в русской военной
помощи. В основе согласия Руси оплачивать кровью добрые отношения с
Византией лежало стремление возвысить свой международный престиж
дружбой с великой империей и получить исключительные торговые
льготы на ее рынках, в особенности — в Константинополе. В XII в. Русь
уже не имела возможности защищать северочерноморские колонии
Византии, утратив там свои владения и будучи отрезана от юга
половцами.
Кроме того, Русь не была расположена в эпоху усобиц и половецкого
натиска расточать свои воинские силы. Договоры о взаимопомощи уже
не могли быть всеобщими для Руси, а значит, и для Византии они уже
не могли гарантировать военную поддержку в прежних масштабах.
Существовали также и факторы, ослаблявшие интерес самой империи
к военной помощи Руси. С последней трети XI в. в результате
внутренних процессов развития стран Западной Европы и событий во внешне-
политичской сфере чрезвычайно расширился контингент тех воинов-
наемников, которые, как говорил один византийский полководец XI в..
1 Оболенский Д. Связи между Византией и Русью//ХШ
Международный конгресс исторических наук. (Отд. брошюра). М., 1970. С. 3.
2 Любопытно, что такой крупный византийский политик и историк
XII в., как Никита Хониат, говоря о княжеских раздорах на Руси, заявил,
что эта «зараза» проникла туда из империи (Nic. Chon. P. 705).
Глава шестая
299
готовы служить империи «за хлеб и одежду».' Империя гораздо больше
луждалась в том, чего Русь не имела, — в военном флоте, которым
располагали итальянские города-республики. Отряды иноземных
наемников (в том числе русских, постепенно все более «разбавляемых»
англосаксами) еще сохранялись в византийской армии, но их формирование
осуществлялось уже без участия в этом деле правителей тех стран, из
которых стекались наемники. На смену общерусским договорам с
Византией пришли союзы и соглашения с нею отдельных княжеств
раздробленной Руси, подчиненные конкретным задачам, непрочные и
кратковременные, зависящие от нестабильной и изменчивой
международной и внутриполитической ситуации в обеих странах.
Итак, Византия и Русь в канун катастрофы, постигшей эти восточ-
нохристианские государства в первой половине XIII в., связанные трад-
ционными дружескими узами во всех сферах общественной жизни, в
силу конкретного хода исторических событий, ведших ко все большему
затуханию политических контактов, даже не попытались объединить
свои усилия для преодоления надвигающейся опасности. С середины
XII в. Византия стремилась к осуществлению амбициозных планов
в центре Европы. Забыв о действительно грозной и лишь временно
дремавшей угрозе с Востока, воюя за подчинение венгров, препятствуя
освобождению от ее власти южных славян и мешая упрочению их
независимых государств, Византийская империя получила смертельный удар
оттуда, откуда не ожидала, — от крестоносных полчищ, явившихся
с христианского Запада. Русь изнемогала в усобицах и в борьбе с
половецкими нашествиями. Объективно она оказала Византии (и вообще
всей Европе) неоценимую услугу, сковав один из мощных потоков
агрессии тюрок, устремившихся из глубин Азии по берегам Черного моря
к горлу византийской столицы на Босфоре. Но за насущными
повседневными тревогами Русь, как и Византия, не успела заметить главного
врага, неожиданно в 20-х гг. XIII в. выросшего за спиной врагов
привычных.
1 Советы и рассказы Кекавмена. Сочинение византийского полководца
XI века. Подготовка текста, введение, перевод, комментарий Г. Г. Литав-
Рина. М., 1972. С. 23-25. 278.
Глава 7
ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРНЫХ ОТНОШЕНИЙ
ДРЕВНЕЙ РУСИ, БОЛГАРИИ
И ВИЗАНТИИ
Предварительные замечания
Старый тезис о том, что культура Древней Руси и Болгарии (как и
значительной части средневековой Сербии) является «гимном
византийской цивилизации на славянских языках», уходит в историографии
в прошлое. Тем не менее ни у кого нет сомнений, что культура
православных стран находится в близком родстве с византийской, так как
христианство названные славянские страны приняли от Византии и так
как облик средневековой культуры и в Европе и в Азии имел в средние
века ярко выраженные конфессиональные черты.
В августе 1986 г. на 17-м Международном конгрессе византинистов
на специальном «круглом столе» состоялась дискуссия о том, в каких
понятиях можно было бы более адекватно выразить сущность византийско-
славянского культурного взаимодействия. Было признано, что термины
«влияние», «рецепция», «трансляция», «трансплантация», «мимесис»
(«имитация») и т. п. не вполне отражают существо дела.
Удовлетворяющее всех решение в дискуссии не было найдено. Поиск продолжается.
Вскоре Ю. М. Лотман предложил термин «диалог культур»,1 преимУ"
щества которого состоит, на мой взгляд, в том, что он предполагает, во-
1 Лотман Ю. М. Проблема византийского влияния на русскую культу"
ру в типологическом освещении//Византия и Русь. М., 1989. С. 227-235'
Глава седьмая
301
йервых, признание существования дохристианской культуры у
языческих народов и, во-вторых, имеет в виду восприятие и переосмысление
потока новой информации, буквально захлестывавшей неофитов после
крещения. Недостаток же этого понятия заключается в том, что оно
элиминирует учительную роль стороны, вовлекшей язычников в лоно
христианской цивилизации.
Культурные отношения обычно более устойчивы, чем
экономические и государственно-политические.1 Культура всегда путешествовала
й путешествует без виз, нередко независимо от состояния мира или
вражды между соседями, особенно на ее бытовом, низовом уровне.
Умное слово и красивая вещь пленяли разум и взор независимо от того,
где находился их источник.
Конечно, нельзя отрицать культурного воздействия на Русь
культурных импульсов и с Запада, и из Великой Моравии. Но несомненно,
однако, что в деле становления древнерусской христианской культуры
решающую роль играли две страны: Византия и Болгария. Если
относительно Византии эта роль не подлежит сомнению, то иначе обстоит
дело с Болгарией: результаты ее участия очевидны, а как они были
достигнуты — неизвестно. При современном состоянии источников эта
проблема представляет собой скорее предмет филологических, чем
исторических изысканий и как таковая находится за рамками данной
книги. Поэтому я ограничу свою задачу главным образом попытками
определить те этапы и периоды, когда, по моему мнению, конкретные
исторические условия позволили бы с большей долей уверенности говорить
о «болгарской причастности» к становлению христианской культуры
на Руси.
Сложность рассмотрения и этого аспекта состоит в том, что в эту эпоху,
т. е. в конце Х-ХП в., почти полвека приходится на войны Болгарии с
Византией (976-1018) и более полутора веков (1018-1186) — на период
византийского господства над болгарами, когда не существовало
самого болгарского государства и славяноязычная культура Болгарии
лишилась со стороны официальных светских и духовных властей прежней
Материальной и моральной поддержки, необходимой и для ее
имманентного развития, и для ее внешних контактов.
Я согласен с Ф. Томсоном в том, что болгаро-русские связи не могли
прекратиться полностью и в эту эпоху и империя не пыталась им
препятствовать.2 Но несомненно и их резкое ослабление в то время, когда
Ср.: Орлов Р. С. Византия и Русь. Проблема диалога культур//Южная Русь
«Византия. Киев, 1991. С. 157-167.
1 См.: Литаврин Г. Г. Культурные связи Древней Руси и Византии в X-
**Ц вв. (Опыт исторической характеристики)//Балканские исследования.
Проблемы истории и культуры. М., 1976.
2 Thomson F. The Bulgarian Contribution to the Reception of Byzantine
Culture in Kievan Rus': The Myths and the Enigma//Proceedings of the
International Congress Commemorating the Millenium of Christianity in Rus'-
ukraine (HUS, vol. XII/XIII), New York, 1988/1989. P. 216 squ.
302 Византия, Болгария, Древняя Русь
происходило крещение Руси и она совершала первые шаги как
христианская держава (988-1019). Во всяком случае до крещения русов их
связи с независимой Болгарией были более широкими, чем это нашло
отражение в источниках, а возможно — и более тесными, чем с самой
империей.1
Христианскую веру и сопутствующую ей письменность на
славянском (родном для древних русов2) языке Древняя Русь получила от
Византии, первую — непосредственно от империи, вторую — в основном
через посредство болгар, принявших крещение раньше Руси на
столетие с четвертью, а едва через полвека после этого освоивших и
усовершенствовавших славянскую грамоту.3
Культурный обмен далеко не всегда подвергался строгому
контролю и регламентации со стороны официальной власти. Культурные связи
с Византией и южнославянскими странами стали уже в XI в.
настоятельной потребностью расширяющегося круга просвещенных людей
русского общества, и удовлетворение этой потребности далеко не
всегда целиком зависело от политических акций высшей власти обеих
сторон. Устойчивости культурных связей способствовали, разумеется,
никогда не прерывавшиеся официальные связи между русской и
византийской церквами. Даже в периоды резкого обострения отношений в
политической сфере русская церковь должна была функционировать
как неотъемлемая часть Константинопольской патриархии.
С рубежа Х-XI вв. в Древней Руси в течение длительного времени
проживали представители культурных кругов империи:
священнослужители, архитекторы, живописцы, мозаичисты (они
концентрировались в основном в подворье киевского митрополита-грека), а в
Византии часто и подолгу пребывали русские послы, воины, купцы,
паломники. В Константинополе существовала русская колония, обладавшая
определенными юридическими правами; русы жили и близ столицы им-
1 См.: Левченко М. В. Очерки русско-византийских отношений. М.,
1956. С. 168 (как на один из аргументов ученый указывает на тот факт, что
и в Болгарии стали рано популярными первые русские святые Борис и Глеб,
которых Владимир «роди... от болгарыни». ПВЛ. С. 37). Впрочем, Г. Под-
скальский считает более вероятным, что они были детьми порфирородной
гречанки Анны. Правда, это противоречит, замечает автор, Житию этих
святых, но, «может быть, — не самой реальности») (Подскалъский Г.
Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 гг.). СПб.,
1996. С. 206, 477). Имена святых Борис и Глеб (в крещении Роман и
Давид), вопреки мнению Подскальского, не менее обычны для правящей
болгарской династии, чем для византийской Македонской (867-1056).
2 Подскальский, однако, высказал убеждение (без аргументации), что
церковнославянский язык уже тогда был недоступен большинству
населения Руси (Подскальский Г. Христианство... С. 439).
3 Полагают, что до прихода учеников Кирилла и Мефодия в Болгарию в
886 г. и до изобретения кириллицы славянская письменность была мало
известна и в самой Болгарии (См., например: Михайлов М. Киевска РУ"
сийа. София, 1986. С. 70).
Глава седьмая
303
церии постоянно, ежедневно вступая в тесное общение с греками.1 На
Афоне в семье других монастырей имелся с начала XI в. русский
монастырь Ксилургу.2
Взаимная отдаленность двух стран затрудняла общение, но она же
исключала осложнения, вызываемые обычно пограничными
конфликтами. Вполне понятно, почему, вопреки недоуменному замечанию Д.
Оболенского, «Византийское содружество» было менее всего прочно как раз
в его центре и, напротив, более действенно на периферии.3 Древняя Русь
приняла крещение, не испытав на себе, в отличие от балканских стран,
1 Антоний Новгородский, совершивший путешествие к святым местам
ок. 1200 г., пишет, что близ стен Константинополя имелся монастырь, где
чернец по имени Борис совершал подвиг столпничества и где
русины-паломники, идущие в Иерусалим и из него, «вся дни едят», получая
безотказно «и ныне по вся дни хлеб и вариво и вина по чаши». Антоний сообщает
также, что икона русских святых Бориса и Глеба находилась у алтаря Св.
Софии, а церковь 40 мучеников стояла в «убола руськаго» (Белоброва О. А.
О «Книге паломник» Антония Новгородского//ВО. М., 1977. С. 229-234).
2 В литературе порой высказываются сомнения в существовании
русского монастыря Ксилургу на Афоне, по крайней мере с 1016 г. Под актом
монастыря Ксилургу от февраля 1016 г. стоит, среди прочих, подпись:
«Герасим монах, божьего милостью пресвитер и игумен обители русской,
свидетельствуя, подписал собственноручно» (Actes de Lavra, 1 partie. Paris,
1970. № 19.37. P. 155). Мнение о Ксилургу как русском монастыре с 1016 г.
основано, пишет Ф. Томсон, на недоказанной идентификации не
названного по имени монастыря Герасима с Ксилургу (Успения Богородицы).
Позднее только под 1081 г. упомянут неграмотный монах «Кириак рус»
(Bompaire J. Actes de Xeropotamou/ Actes de l'Athos, 3, 1964. № 6. P. 60-
64. cf. 63-64) — и это все, что мы знаем о русских на Афоне до середины
XII в. Более того — возможно, Герасим не русский, а норманн (Thomson F.
The Bulgarian Contribution. P. 241, 248. n 169). Подскальский, напротив,
датирует присутствие русских на Афоне уже 980 г. (Actes de Zografou//
ВВ. Т. 13/1) (Подскальский Г. Христианство... С. 86). Для аргументации
высказанного Томсоном мнения нужен, однако, более обстоятельный
анализ данных афонских актов. Главное: игумен-рус и русский монастырь
(независимо от названия обители) существовали на Афоне в 1016 г., когда
♦ росы» давно уже не были норманнами. Я разделяю пока широко
принятую в науке точку зрения. См. об этом: Мошин В. А. Русские на Афоне и
Русско-византийские отношения в IX-XII вв. //BS, 1947.1Х(1);Дуйчев Ив.
Центры византийско-славянского общения и сотрудничества//ТОДРЛ.
Т. XIX, 1963; Idem. LeMont Athosetles Slaves auMoyen Ages. «Lemillenaire
du Mont Athos» (963-1963)//Etudes et melanges, t. II. Venezia-Chevetogne,
1964; Idem. Relations entre les Slaves meridionaux et Byzance au Xe-XIIe
siecles//Cahiers de la civilisation byzantine, t. IX, № 4, 1966; Папулидис К.
Из истории отношений Киево-Печерского монастыря и Афона:
преподобный Антоний Печерский// Byzantinorussica, 1994. № 1. С. 157-160.
3 Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe. 500-1453.
London, 1971. P. 348. Cf.: Moravcsik Gy. Byzantium and the Magyars.
Budapest, 1970. P. 31-33.
304
Византия, Болгария, Древняя Русь
никакого военного или политического давления со стороны Византии
как не знала она и ее притязаний на непосредственное господство над
неофитами. Атрибуты византийской цивилизации никогда не были на
Руси символами иноземной власти. Именно поэтому, по-видимому, в
завоеванной Византией Болгарии в условиях не специально проводимой
политики, но объективно осуществлявшейся «ромеизации» рейтинг
болгарской церкви в кругах высшего духовенства на Руси должен был
снизиться, а культурные контакты Руси с Болгарией ослабеть.1
Разумеется, более или менее точная датировка начала культурных
связей невозможна, если рассматривать в качестве контрагента
Византии именно восточное славянство, а не только его высшие круги в
государственную эпоху (на первых порах по преимуществу норманнские).
Первые контакты со славянами Восточной Европы уходят, как
упоминалось, в глубокую древность. В письменных источниках они
фиксируются с VI в. Первоначально славяне вступили в общение с жителями
византийских колоний в Крыму. Хазарское господство,
установившееся на полуострове в VII-VIII вв., а затем и над частью русских земель
(оно выражалось прежде всего в сборе дани), не было серьезным
препятствием для культурных связей.2 По всей вероятности, они
укрепились после учреждения в 30-х гг. IX в. на южном побережье Крыма
византийской фемы Херсон и Климаты.
Развивая связи с Херсоном, русские вскоре пытались установить их
и с городами южного берега Черного моря. Начало проникновения на
Русь христианства относится уже к рубежу VIII-IX вв. Русские
стремились к регулярным связям с Византией, а имперская дипломатия
никогда не упускала случая, чтобы не попытаться крестить желавших
общения с империей «варваров». После похода Руси на Византию в 860 г.
правящая элита русских приняла крещение. Несмотря на репрессии
князя Олега против христиан и его поход на Константинополь,
крещеные русы находились уже в самом окружении преемника Олега Игоря.
Вскоре после походов Игоря на Византию христианкой стала его жена
княгиня Ольга. За 100 лет контактов до крещения десятки тысяч русов
из самых разных социальных слоев ознакомилась с византийскими
формами жизни, с бытом богатых и бедных византийцев, нормами
морали и основами их религии. Десятки тысяч русских воинов
Святослава 3 года общались с христианами Болгарии, не испытывая при этом
неудобств языкового барьера. Естественно поэтому, что процесс
добровольного приобщения русов к христианству приобретал все более
широкие масштабы. Во всяком случае число христиан на Руси к 980-м rrj
и число осведомленных об основах христианского учения было, по всей
вероятности, гораздо значительнее, чем это признано в историографии.
1 Мошин В. А. О периодизации русско-южнославянских литературных
связей X-XV ВВ.//ТОДРЛ. Т. 19. 1963.
2 Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. А.,
Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение. М--
1965. С. 384; Минорскии В. М. История Ширвана и Дербента X-XI вв. М-.
1963. С. 201.
Глава седьмая
305
Я разделяю мнение тех исследователей, которые считают, что у
господствующих кругов Руси не было выбора между исламом, иудаизмом
Л христианством. В этом смысле сообщение летописи о выборе веры
Владимиром легендарно,' хотя это не означает, что данная проблема вообще
не могла обсуждаться при киевском дворе. Крещение от Византии было
исторически обусловлено всей совокупностью геополитических
условий, и обстоятельств жизни восточного славянства в VI-X вв. Формы
язычества и мусульманство племен, давивших на Русь с востока и юго-
востока и чаще всего ей враждебных, были совершенно чужды русам,
как и сам образ их жизни: это были по преимуществу кочевники и
полукочевники. Русь стала страной европейской культуры задолго до ее
крещения.
Гораздо менее предопределен был выбор Руси между восточным и
западным христианством, хотя вся предшествующая история связей
Руси с христианским миром вела ее скорее в хорошо знакомый
Константинополь, чем в далекий Рим. Однако не был совершенно чужд Руси
вХ-первой половине XI в. и христианский Запад. «Католицизм» еще
не воспринимался как принципиально иной, противостоящий
византийскому вариант христианства. Не случайно византийцы
рассматривали опасность перехода Руси под супрематию папства как вполне
реальную даже в XI в. опасность, что и нашло отражение в деятельности
греческих митрополитов на Руси. Отданное Константинополю
предпочтение было, несомненно, результатом обстоятельного анализа и
внутренней борьбы в правящих кругах Руси.
Как решение принять крещение, так и обращение с этой целью к
Константинополю, а не к Риму целиком зависели от самих русов. Ни та,
ни другая христианская столица не имела возможности оказать на Русь
какое бы то ни было внешнее давление. Не Русь согласилась на
крещение на предложенных императором условиях, а, напротив, уступила
Византия, дав согласие крестить Русь на условиях, поставленных
Владимиром.
Данные о проникновении на Русь христианства до официального
крещения вполне различимы.2 Сколь ни длителен был этот процесс, и в самом
Киеве, и на периферии крещение совершалось в целом без масштабных
1 Однако восхищение русов от увиденного в империи, в том числе от
греческого богослужения, — вряд ли выдумка летописца (Новгородская
Первая летопись. М.; Л., 1950. С. 132-133). Красота и мощь Константинополя,
Поистине культурной столицы Европы того времени, действовали
неотразимо на иноземцев, если и доныне Св. София поражает нас своими
размерами и великолепием.
2 О данных на этот счет археологии см. например: МотсяА. П.
Некоторые сведения о распространении христианства на Руси по данным
погребального обряда//Обряды и верования древнего населения Украины//
Сборник научных трудов. Киев, 1990. С. 114-132; Николаева Т. В., Недо-
^ивина Н. Г. Предметы христианского культа //Древняя Русь. Быт и
культа. М., 1997. С. 173. См. также гл. 1 и 2.
306
Византия, Болгария, Древняя Русь
социальных потрясений.1 Без учета культурных связей Руси с
Византией и южным славянством в дохристианский период невозможно
объяснить последовавший уже через полвека после крещения бурный
расцвет самых разных сфер древнерусской культуры.2
Место Болгарии и болгар
в культурном преображении Руси
Нет данных об официальных отношениях Руси с Болгарией вплоть
до походов Святослава. Но были торговые связи. Войны Болгарии с
Византией могли затруднять торговлю русов с византийцами, но не
могли помешать торговым операциям русов на Дунае, в частности в
Переяславце. С 968 г. Святослав вмешался в дела Болгарии,
последовали до лета 971 г. его войны с Византией на болгарской земле. Конечно,
князь общался с духовенством и книжниками Болгарии. Он мог
привезти в Киев в 969 г. для матери (или по просьбе матери)
славяноязычные книги (например, Изборник Святослава 1073 г., названный так по
1 По мнению Фр. Дворника, имперские миссионеры вели, несомненно,
свою деятельность на Руси и в Болгарии во 2-й половине IX в. Ими могли
быть выкупленные у венецианских работорговцев ученики Мефодия,
которых он по просьбе Василия I оставил в столице империи в 876 г. и
которые, по его предположению, стали учителями в основанной Фотием ела
вянской школе, готовившей миссионеров для миссий среди славян {Двор
ник Фр. Миссии греческой и западной церквей на Востоке в средние века-
ХШ Международный конгресс исторических наук. М., 1970. Отд. оттиск)'
2 Тихомиров М. Н. Русская культура X-XVIII вв. М.. 1968. С. 96, 98 и ел.
Глава седьмая
307
#мени тезки-правнука), мог доставить и группу болгарских книжников
добровольно или невольно (как красавицу-гречанку в жены сыну Яро-
долку). Но нельзя забывать о факте основополагающей важности —
Русь была вплоть до 988-989 гг. языческой страной и ее официальные
культурные отношения с Болгарией в духовной сфере были по
необходимости ограниченными. Подлинно плодотворными культурные связи
Руси с Византией стали после принятия Русью крещения. Они
качественно изменились. Именно тогда Русь освоила главные ценности
византийской цивилизации.
Встает, однако, кардинальной вопрос — служила ли
непосредственным источником воспринимаемых Русью духовных ценностей сама
Византия или же этот процесс совершался, по выражению Ф. Томсона,
через «болгарскую призму», преломившую и адаптировавшую
элементы византийской цивилизации в формы, приемлемые для славян.
Крещение Руси, пишет этот автор, означало введение не собственно
византийской цивилизации, а плодов ее столетней адаптации болгарами для
собственных нужд. Наука, однако, не знает, какими путями
происходило усвоение на Руси «болгарской модели» византийской культуры.1
Камнем преткновения при изучении этой проблемы являются: во-
первых, единство литературного старославянского языка,
распространенного в Болгарии, а затем — с ее участием — также на Руси, и, во-
вторых, крайняя скудость известий о русско-болгарских контактах в
X в., так как большую часть этого столетии Болгария находилась в
состоянии почти непрерывной борьбы с империей (исключая 927-965 гг.).
Сложным в этой ситуации оказывалось и положение князя
Владимира: его не могла не беспокоить в эти критические годы война империи с
Болгарией.2 Помогая империи своими воинами-наемниками, князь
объективно был заинтересован в неудаче византийцев. Завоевание
Болгарии Византией грозило усилением византийского влияния в Северо-
Западном и Северном Причерноморье. Сближению империи с Русью
содействовало, однако, резкое ослабление позиций византийцев не
только в Азии (унизительный мир с эмиром Алеппо Сейф ад Даулой в
986 г. и мятежи узурпаторов), но и в Европе (разгром болгарами войск
Византии 17 августа 986 г.). Русский князь имел теперь все основания
рассчитывать на максимальную уступчивость константинопольского
двора.
Болгарские исследователи справедливо подчеркивают, что Болгария
передавала Руси не только византийские, но и собственные культурные
Ценности, созданные в «Золотой век» болгарской культуры в правление
1 Thomson F. The Bulgarian Contribution. P. 214. Ср.: Schiwaroff N. Die
^olle Bulgariens bei der Taufe der Kiewer Rus//Die Slawischen Sprachen, 16,
l988. S. 143-153.
! Ср.: Tolochko P. Volodimer Svjatoslavic's Choice of Religion: Fact or
pctionTz/Proceedings of the International Congress Commemorating the
Milium. P. 926-929.
308
Византия, Болгария, Древняя Русь
Симеона.1 Справедливо также утверждение, что византийцы
толковали принятие от них христианства как переход в подданство империи и
поэтому Борис так упорно добивался и в конце концов добился
фактической независимости болгарской церкви.2 Подобного рода опасения
вполне понятные у болгарского государя, с самого начала совершенно
не беспокоили русского князя: церковной зависимости от империи здесь
изначально не придавалось серьезного значения, так как она никогда
не могла претвориться в политическую.
Для христианизации населения огромной страны были срочно и
одновременно нужны тысячи священников и еще больше самых
необходимых богослужебных книг. Все это, по мнению А. Поппэ, могли дать
Руси только болгары, причем — только при организующей (не без
насилия) роли византийского императра. Как справедливо замечает
ученый, вряд ли болгарские книжники во множестве сами бежали на Русь
с завоеванной Византией родины (Северо-Восточная Болгария оказалась
во власти империи уже в 1001 г.), пробираясь с богослужебными
книгами через степной печенежский барьер. Их направляли туда скорее
всего по воле императора, недобровольно, как пленников. И этот
фактор должен был сыграть гораздо более существенную роль, чем
возможные связи Киева с Охридом в период войн империи с Самуилом (976-
1018) или даже при митрополите Болгарской архиепископии болгарине
Иване Дебрском, которого Василий II Болгаробойца, завоевав
Болгарию в 1018 г., оставил во главе болгарской церкви (он занимал этот пост
до своей смерти в 1037 г., после чего его место последовательно
занимали только греческие иерархи). Поппэ считает естественным, что в XI в.
литургия в церквах Руси бесспорно совершалась в основном на
славянском языке.3 Все это решало бы вопрос о месте болгар в
распространении на Руси и богослужения на славянском, и славянской грамоты, если
пренебречь совершенно реальной возможностью создания императором
и патриархом скрипториев для переписывания славяноязычных книг
1 Bakalov G. La politique culturelle et religieuse de Byzance a regard des
slaves balkaniques//Proceedings of the International Congress
Commemorating the Millennium... P. 387. Об открытии еще одного оригинального
памятника, созданного скорее всего в Болгарии в конце IX-начале Х в., см.:
Мошкова Д. В., Турилов А А. «Моравскые земле велеи гражданин»
(Неизвестная древняя служба первоучителю Мефодию)// Славяноведение. 1998,
№ 4. С. 3-23).
2 Bakalov G. Op. cit. P. 389-399 (По мнению автора, принятие
христианства русами в 867 г. было непрочно, возможно, потому, что в этом не
принимали участия болгары, еще не владевшие тогда и таким могучим
средством, как славянская грамота).
3 Рорре A. Christianisierung und Kirchen-Organisation der Ostslawen m
derZeit vom lO.biszum 13. Jahrhundert// Ostereichische Osthefte. Jahrgang
30. Wien, 1988. S. 470-478, 496-501. Ср.: Birnbaum H. When and How was
Novgorod Converted to Christianity? //Proceedings of the International
Congress Commemorating the Millennium... P. 526 (Пронкновеие
старославянской письменности на Русь было возможно с ее крещения).
Глава седьмая
309
ва землях империи (на Афоне,1 в Константинополе или в Фессалонике)
effle до завоевания Болгарии. Здесь уместна историческая аналогия —
Василий I (прапрадед Василия II) во время утверждения христианства
в Болгарии, какужеупоминалоь в 1-й главе, сознавая, что болгары еще
весьма нетверды в вере, «как листья на ветру», отправил в Болгарию
множество монахов и отшельников «с гор и из пещер» в качестве
миссионеров.2 Подобные меры Василия II в отношении Руси (отправка
туда священнослужителей-болгар) представлялись бы еще более
целесообразными потому, что миссионеры-болгары были тогда единоязыч-
выми с русскими.
Эту естественную и логичную, на мой взгляд, точку зрения не могут
поколебать соображения Ж.-П. Ариньона, который уверен в том, что
Василий II никак не мог направить на Русь (да еще в ходе
болгаро-византийской войны) ни литургических книг из Болгарии, ни самих
священников-болгар, так как не мог допустить распространения в стране
неофитов «духовной заразы» — богомильской ереси. Ариньон готов
признать, что среди поступивших на Русь богослужебных книг были и
болгарские, но в основном их создание он приписывает скрипториям,
которые организовал при содействии греков, как он думает, уже
Владимир и в которых Ярослав наладил новые, канонически выверенные
переводы, не отличимые, к сожалению, от болгарских ввиду единства
старославянского языка.3
Соглашаясь с последним выводом Ариньона, я не считаю
возможным принять два его тезиса. Во-первых, историк забывает о том, что к
1001 г. Северо-Восточная Болгария была уже завоевана Василием II и
1 Дуйчев Ив. Центры... С. 19, 117; Тахшод A. Ai usxa той 'Ayiou "Opou<; щг-
оец т^ 'РшоЧас, (j,expi той 14 — ои cri&voq 'AGcovucf] 7toXnsia//0sooaX.oviicTi. 1963.
0.495-496.
2 Theophanes Continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius
Monachus. Bonnae, 1838. P. 196. 12-13.
3Arignon J.-P. La Rus' en,tre la Bulgarie et l'Empire byzantin de la fin du
Xе aii debut du XIIе siecle//Proceedings of the International Congress
Commemorating the Millenium. P. 702-713. (Вклад Болгарии в утверждение
христианства на Руси автор считает более существенным в конце XII-
XIII в., т. е. в эпоху 2-го Болгарского царства). Предпринимаются
многообещающие усилия по совершенствованию методики филологического
анализа (Чернышева М. И. Некоторые соображения по поводу группировки
Раннеславянских переводов с греческого языка по переводческим приемам//
"yzantinorussica. 1994, № 1. С. 62-75; Калиганов И. И. Несколько
соображений о методике изучения болгаро-русско-сербских средневековых
литературных связей//Старобългарска литература. София, 1985. Кн. 18. С. 58-
°3; Он же. Болгаро-русские литературные связи эпохи средневековья
(Критический обзор мнений и задачи изучения)//Славяноведение, 1998. Т. 2.
'■ 27); Veder W. Texts of Closed Tradition: The Key to the Manuscript Heritage
°J Old RusV/Proceedings of the International Congress Commemorating the
^'llenium. P. 314-321. Есть, следовательно, надежда, что и эта трудная
аДача будет решена.
310
Византия, Болгария, Древняя Русь
ее жители стали его подданными. Во-вторых, он преувеличивает рас.
пространение богомильства в болгарских землях на рубеже X-XI вв.-
ни власти империи, ни византийское духовенство отнюдь не
рассматривали в то время болгарскую церковь в целом как «зараженную» бо-
гомильством. Именно в этом состоит главная причина исчезающе
малого влияния богомильства на Русь, а не в неких превентивных мерах
Василия II, Официальное христианское вероучение безусловно господ-
ствовало в Болгарии, и идущие из нее на Русь книги воспринимались
как часть священного кирилло-мефодиевского наследия, изначально
высоко чтимого на Руси.
Другое преувеличение, встречающееся в литературе в связи с вопро-
сом о роли Болгарии в становлении древнерусской культуры, можно
усмотреть в утверждениях Г. Подскальского о том, что культурные
связи Киева с болгарами были исключены после 1018 г. потому, что в
Болгарии в эпоху византийского господства уничтожались славянские
книги и насаждалась греческая иерархия.1 Греческая иерархия, средняя и
высшая, действительно насаждалась. Но не было никакого
сознательного уничтожения славянских книг (да еще массового), как и прямых
гонений на славяноязычную грамоту: богослужебные славянские
книги использовались низшим духовенством при церковнослужении и
продолжали переписываться, хотя в целом по темпам развития это время в
истории славяноязычной культуры Болгарии было периодом стагнации.2
Признавая вместе с Томсоном, что большая часть славянских книг
поступила из Северо-Восточной Болгарии в последнюю четверть X в.,
до ее завоевания империей в 1001 г., и что их поток отсюда не
прекратился и после этого, я сомневаюсь, однако, в том, что они продолжали
поступать в эти годы также из Македонии до ее завоевания Василием II
в 1018 г.3
Прежде всего нельзя, на мой взгляд, не учитывать того факта, что
присланный Владимиром Василию II 6-тысячный корпус с 989-990 гг.
принимал самое активное (если не решающее) участие в войне против
государства Самуила. Я считаю маловероятным, чтобы, воюя с
византийцами и с воинами их союзника-Владимира, Самуил в то же самое
время удовлетворял просьбы русского князя или греческих иерархов
1 Подскалъский Г. Христианство... С. 45.
2 Литаврин Г. Г. Условия развития болгарской культуры в XI-XII вв.//
История и культура Болгарии. М., 1981. С. 293-303. В этом пункте Том-
сон согласился со мной (случай почти исключительный) (Thomson F. The
Bulgarian Contribution... P. 241). Ср.: Avenarius A. Das Werk des Konstantin
und Method. Charakter, Gestalten und Wanderungen einer kulturellen Initi"
ative//Studien zur Literatur und Kultur in Osteuropa. Bonner Beitrage zum
International Slawisten Kongress in Kiew; Bausteine zur Geschichte bei den
Slawen, 18. Bohlau, 1983. S. 8.
3 Thomson F. J. Continuity in the development of bulgarian culture during
the period of byzantine hegemony and the Slavonic translations of works У
the tree cappadocian fathersZ/Международен симпозиум. 1100 години °
блажената кончина на св. Методий. Т. II. София. 1980. С. 140-153.
Глава седьмая
311
на Руси и посылал в Киев книги. Именно поэтому, не исключая
полностью культурные контакты русов и болгар в дохристианскую эпоху на
руси и во время войн Византии за покорение Болгарии, я предположил,
что они могли носить только неофициальный характер.1
Томсон счел мои соображения чисто гипотетическими (по его
мнению, у Литаврина слишком много оговорок и неоправданных догадок,
свойственных «болтинистам», заполняющих вакуум источников
гипотезами, которые только «затемняют проблему»), а разделение
культурных контактов на неофициальные (вне межгосударственных связей) и
официальные (при их наличии) назвал почему-то искусственным.2
Однако и только что приведенные положения Томсона не менее
гипотетичны, чем мои. Трудно согласиться, что первые священнослужители
на Руси (в отличие от положения дел с богослужебными книгами) ни в
коем случае не были болгарами, а являлись греками из Херсона.3 Ведь
кто-то должен был научить русов читать написанные на славянском
книги. И я разделяю мнение Поппэ, что учителями были скорее всего
болгары, которые в основном (в том числе священнослужители) эти
книги и составили. Сообщение летописи, что Владимир увел из
Херсона попа Анастаса и других духовных лиц, в затем группу их привезла с
собой и Анна, не дает права на заключение, что именно эти люди были
причастными и к славяноязычной книжности и что ими вообще
ограничивался первоначальный круг духовенства на Руси. Трудно себе
представить, чтобы византийская сторона не представляла себе масштабы
потребностей Руси в грамотном духовенстве и не предусматривала
(вместе с Владимиром) никаких мер для удовлетворения этих потребностей.
С 1001 г. не было препятствий к общению русов с духовенством
Северо-Восточной Болгарии, а с 1097 г., по крайней мере до смерти
архиепископа Иоанна Дебрского, также и с церковью Западной Болгарии.
Но эти связи установились тогда, когда обучение грамоте на Руси было
уже налажено Владимиром и успешно развивалось при Ярославе.
Поэтому я и заключал, что в период становления древнерусской культуры
влияние болгар на Русь осуществлялось преимущественно по
неофициальным каналам (помимо упомянутых «официальных» мер Василия II).
Что же касается связей Руси с Моравией, то они были весьма слабы,
хотя отрицать их полностью невозможно.4 Подавляющее большинство
1 Литаврин Г. Г. Культурный переворот в Болгарии и Древняя Русь//
Кирило-Методиевски студии. Кн. 4. София. 1987. С. 393-403.
2 Thomson F. The Bulgarian Contribution... P. 242, n. 170. Как полагает
"' В. Левченко, известия о запрошенных Владимиром из Болгарии священ-
вослужителях и богослужебных книгах были впоследствии вытравлены
"Ровизантийски настроенными книжниками. По его мнению, отношения
рУси с завоеванными Василием II болгарами не прекратились, но
осуществлялись преимущественно по неофициальным путям (Левченко М. В.
°черки... С. 379 ел.).
3 Thomson F. The Bulgarian Contribution... P. 216, n. 12, 240.
1 Литаврин Г. Г. Культурный переворот... С. 393 ел.
312
Византия, Болгария, Древняя Русь
литературы поступило на Русь из Болгарии и было написано на
кириллице, которую создали болгарские книжники и которая уже при
Симеоне почти целиком вытеснила глаголицу, господствовавшую в Великой
Моравии.
Я по-прежнему считаю возможным настаивать на двух
методологических принципах: во-первых, на необходимости различать
официальные и неофициальные пути общения русов с болгарами и византийцами
и, во-вторых, на отсутствии жестко детерминированной связи первого
проникновения славянской письменности на Русь с распространением
христианской веры, при всей очевидности того, что организованное
обучение славянской грамоте на Руси началось только после крещения.1
Потребности государственой власти (в частности, исчисление налогов,
государственное делопроизводство и судопроизводство , заключение
договоров с другими странами и т. п.) и производственная
необходимость (торговые расчеты, мореходство, строительство крепостей и
дворцов и т. д.) обусловливали использование письменности задолго до
официального крещения.2
Проблема распространения на Руси славянской письменности и
становления литературы закономерно связана с вопросом о языке
литургии после крещения. По-видимому, здесь не может быть однозначного
решения, особенно в начальный период организации русской церкви.
Служба на греческом языке представляется тогда наиболее
естественной, так как первая группа высшего духовенства прибыла на Русь из
Византии и из Херсона. Но греческая литургия вряд ли была
единственной с самого начала. Полагают, что служба велась также на латинском,
армянском и церковнославянском.3
Р. Пиккио обратил внимание на тот факт, что папство изначально
связывало русское христианство с литургией на славянском языке.
Папа Иоанн XIII внушал Болеславу чешскому в конце 960-х гг. (т. е.
вскоре после крещения княгини Ольги), что следует избегать особой
формы славянского ритуала, принятого у народа Болгарии или Ruziae,
1 Вавжинек Вл. Культурные и церковно-политические предпосылки
возникновения славянской литургии//Кирило-Методиевски студии. Кн. 4.
София,1987. С.130-137.
2 См. например: Сперанский М. Н. Откуда идут старейшие памятники
русской письменности и литературы/ySlavia. t. VII, № 3, 1925. С. 524;
Мошин В. А. Указ. соч. С. 33; Воронин Н. Н., Кузьмин А. Г. Духовная культур3
Древней Руси//ВИ. 1972, № 9. С. 113-116, 125; АвдусинД. А. Гнездовская
корчага//Древние славяне и их соседи. М., 1970. С. 112-119; ЯнинВ-Л-
Актовые печати Древней Руси X-XV вв. Т. I. 1970. С. 41; Он же. Две
древнерусские печати начала XI в.//ГЕШАДЮЕ. М., 1999. С. 292-303 (см. ука'
занную здесь новейшую литературу); Львов А. С. Еще раз о древнейшей РУС
ской надписи из Гнездова//Известия АН СССР. Серия литературы и
языка. Т. 30. Вып. 1. 1971. С. 51.
3 hunt H. G. The Language of Rus' in the Eleventh Century: Some
Observations about Facts and Theories. Proceedings of the International Congress Com
memorating of the Millenium. P. 279.
Глава седьмая
313
И придерживаться только апостолического латинского;1 религиозная
ортодоксия на Руси выражалась еще до крещения в неразрывном
единстве конфессиональной идеи, церковного устроения и языка литургии,
т. е. в модели, утвержденной кирилло-мефодиевской традицией.
Империя не мешала переходу или введению (одновременно с греческим)
богослужения на славянском, так как в отличие от папства с его
ригоризмом в отношении «священных языков» Византия считала гораздо
важнее сохранение Руси в русле восточного христианства.
Но вопрос о том, достигло ли Руси славянское письмо до ее
крещения, остается, по мнению Пиккио, в сфере спекуляций, хотя победа на
Руси литургии на славянском, по его же утверждению, была
подготовлена до крещения, так как уже тогда Русь находилась в
наднациональной ортодоксальной общности. События моравско-болгарской эры
воспринимались на Руси со времени Владимира как часть общей
христианской традиции.2
Пассаж в 8 гл. Проложного жития Константина об обретении им в
Крыму«евангелия, русскими письменами писаного», являет собой
пример, по словам Пиккио, идеологической «агрессии»: мол, грамота на
Руси была давно — и грамота своя, от Бога. Полное апостольское
достоинство приписывалось Владимиру и в его житии: хотя он и был крещен
греками, но следовал не византийской модели, а местной
наднациональной славянской традиции со своим священным языком и в согласии с
религиозной практикой болгарской церкви.3
Итак, Пиккио впадает, на мой взгляд, в известное противоречие с
самим собой: он предупреждает против спекуляций относительно
проникновения на Русь славянской письменности до крещения, но сам же
близок к именно такой и достаточно правдоподобной «спекуляции».
Сравнительно близки к концепции Пиккио и взгляды Ф. Тиннефель-
да. Он также полагает, что еще до крещения Руси имел место скрытый
период «культурной революции», обусловивший после принятия
христианства быстрое духовное развитие Руси, расширение (благодаря
переводной староболгарской литературе) ее мыслительных горизонтов и
проникновение в глубины философской мысли; уже к этому периоду,
возможно, восходят корни позднейшей яркой оригинальности русских
мыслителей.4
1 Picchio R. From Boris to Volodimer: Some Remarks on the Emergence of
Proto-Orthodox Slavdom//Proceedings of the International Congress
Commemorating the Millenium. P. 204.
2 В житии Константина моравскому князю Ростиславу приписаны
слова: «да бы и ины страны того зряще подобилися нам» (Подскальский Г.
Христианство... С. 96). См.: VlncenzA.de. WestSlavic Elements in the Litera-
ГУ Language of Kievan Rus'//Proceedingsof the International Congress
Commemorating the Millenium. P. 262-275.
3 Pichio R. From Boris to Volodimer... P. 204-212.
* Tinnefeld F. «Der furchtbare Blitzschlag aus dem fernsten Norden». Der
^igriff der Rhos auf Konstantinopel im Jahr 860. Das Ereignis, seine Vorge-
^hichte und seine historische Bedeutung//Les pays du Nord et Byzance. Upp-
8a4 1981. S. 357.
314
Византия, Болгария, Древняя Русь
Оценка роли Византии и Болгарии в крещении Руси в целом в
литературе сходна и общепризнана. Но в том, что касается представлений
о собственном творческом вкладе книжников Древней Руси в
сокровищницу ее духовных ценностей, суждения ученых порой различаются в
корне. По мнению Ф. Томсона, Русь обрела всю свою
раннехристианскую культуру только из Болгарии, несмотря на то, что почти
невозможно определить пути трансляции на Русь ее культуры. Нет данных
пишет Томсон (критикуя меня за домыслы), о широком знании
греческого на Руси. Фигуру же Илариона как автора «Слова о законе и
благодати» Томсон объявляет почти единственным исключением в
интеллектуальной жизни Древней Руси.1
Замечу в связи с этим, что, во-первых, тезис о полном отсутствии
древнерусских переводов с греческого не доказан. Во-вторых, я писал
не о «широком знании» греческого на Руси в XI в., а о том, что среди
русских книжников были тогда способные читать на греческом, и,
в-третьих, Илариона никак нельзя рассматривать как чужеродное
явление в русской культуре: он, конечно, принадлежал к уже
сформировавшейся в Киеве просвещенной русской элите и произносил свое
«Слово» — на русском — не только и не столько для греческого клира,
сколько для русских слушателей, несомненно, способных оценить и
содержание речи и ее форму. В противном случае само создание
«Слова», а тем более — публичное выступление с ним представляется
бессмысленным. Да, и эти соображения — только гипотеза, но я
предпочитаю ее, чем полный отказ от попытки реалистически объяснить
реально имевшее место явление или реальный поступок героя, объявив
его уникальным.2
По всей логике событий, полагает С. Франклин, должны были
осуществляться переводы с греческого и на Руси, где имелось бытовое
знание языка, диктуемое жизненной необходимостью: и жили купцы и
послы Руси в империи подолгу, и договоры с ней тогда же были
переведены, так как ими регулировалась торговля русов в Константинополе. Но
одно дело — жизненная реальность, пишет Франклин, другое —
реальность отсутствия бесспорно переведенных на Руси текстов.3
1 Thomson F. Bulgarian Contribution... P. 248, п. 169.
2 Ibid. P. 242. Критику взглядов Ф. Томсона см.: Буланин Д. М.
Пятнадцать вопросов проф. Томсону из ун-та в Амстердаме//РЛ. 1.1979. С. 97-
101.
3 Franklin S. Booklearning and Bookmen in Kievan Rus': A Survey of an
Idea//Proceedings of International Congress Commemorating the Millennium-
P. 830-848. Сходные взгляды высказаны Д. Оболенским (Obolensky D. Early
Russian Literature (1000-1300)//Byzantine Inheritance of Eastern Europa-
London, 1982 (Variorum reprints). P. 56-57). И. Шевченко полагает, что в
школах, созданных Владимиром, ученики пили «элексир Кирилло-МефоДи'
евского наследия» (Sevcenko I. Ukraine between East and West. Edmonton.
Toronto. 1996. С 42). Ср.: Idem. Remarks on the Diffusion of Byzantine
Scientific and Pseudo-Scientific Literature among the the Orthodox Slave//The
Slavonic and East European Review, 1981, 59. № 3. P. 327; Ангелов Д. Българск°
средновековие — идеологична мисъл и просвета. София, 1982. С. 30-98-
Глава седьмая
315
Событием эпохальной важности, по словам Подскальского, был
переход в Болгарии в 893-894 гг. с трудной для усвоения глаголицы на
кириллический алфавит, на котором и были написаны в подавляющем
большинстве бытовавшие на Руси старославянские книги. Говоря о
крайностях концепции Томсона, Подскальский соглашается с ним в
том, что на Руси не сложились формы систематического образования,
не знали Аристотеля и Платона, так как не изучалась греческая
классическая философия. Отсутствовал стимул: не было крупных ересей,
которые требовали бы опровержения, не велись и переговоры об унии.
Потому русская литература не дала в этой сфере ничего оригинального.1
Действительно, вся вероучительная и богослужебная литература
пришла на Русь в готовом виде и не подлежала — как священная —
никакому пересмотру. Уместно, однако, еще раз указать на почти
постоянно повторющийся в выводах осторожных исследователей рефрен:
Г. Дж. Лунт, разделяя в целом концепцию Томсона, в то же время пишет
о совершенном в краткое время поистине гигантском скачке
древнерусской культуры от языческого невежества при Владимире до
процветающей на Руси литературы при Владимире Мономахе.2 Это действительно
непостижимо, если воспринимать концепцию Томсона некритически,
авзгляды его оппонентов — суперкритически. В последнее время
весьма обстоятельный критический обзор специальной литературы по
рассматриваемой здесь проблеме (включая и критику теории Томсона)
сделан И. И. Калигановым.3
Большинство историков склоняется к признанию того, что
договоры русов с греками были переведены одновременно с их заключением.
Впоследнее время эту идею все настойчивее утверждают и лингвисты в
содружестве с археологами. Т. В. Рождественская защищает старую,
но остающуюся непризнанной гипотезу В. А. Ларина о возникновении
на Руси письменной традиции в дохристианский период и даже о
существовании (в согласии с С. П. Обнорским) рядом с церковнославянским
самостоятельного восточнославянского литературного языка,
опиравшегося на устную речевую традицию. Именно поэтому некоторые
особенности лексики и стилистики договора 911г. неизвестны древнебол-
гарскому.4
1 Подскальский Г. Христианство... С. 104, 129, 132, 434-435. Ср.: На-
nak W. The Inpact of Byzantine Imperial Tought upon Vladimirian-Iaroslavian
Russia//Byzantine Studies=Etudes byzantines, v. 8, 11 and 12 (1981, 1984
a"d 1985). P. 117-129.
2 hunt H. G. The Language... P. 295.
Калиганов И. И. Болгаро-русские литературные связи. С. 27-45.
1 Рождественская Т. В. Язык договоров Руси с греками Хв.: концепция
ь- А. Ларина и перспективы исследования//Восточная Европа в древности
"средневековье. Международная договорная практика Древней Руси.
Материалы к конференции. М., 1997. С. 73-77; Она же. Договоры Руси
Византией X в. в структуре летописного повествования//Восточная Ев-
(°Па в древности и средневековье. Материалы к конференции. М., 1998.
101-юз.
316 Византия, Болгария, Древняя Русь
Изучение старославянских текстов, сохранившихся на Руси, памят
ников эпиграфики и археологических материалов приводят А. А. Ме-
дынцеву к предположению, что восточные славяне в первой половив?
X в. уже использовали письменность, созданную на основе
кириллического письма, хотя обучение славянской грамоте было налажено
только после крещения.1
С середины XI в. русские книжники были уже в состоянии
создавать собственные оригинальные сочинения — такие, например, как уасе
упомянутое знаменитое «Слово о законе и благодати» Илариона,
анонимное житие Бориса и Глеба, житие Феодосия Печерского и « Чтение»
о Борисе и Глебе Нестора, жития Владимира и Ольги, « Поучение о
братии» новгородского епископа Луки, «Слово некоего
христолюбца»-анонима и др.2 В конце XI в. оформилась столь ярко оригинальная отрасль
древнерусской литературы, как летописание (см. также в конце главы
аргументируемый мною вывод о переводе и переработке на Руси
греческой версии жития Евстратия Постника).
Специфически местные акценты в переводных памятниках
византийской литературы, пришедших на Русь непосредственно из империи
или через южнославянское посредство, прослеживаются уже в XI в.;
накапливавшиеся элементы смысловой, стилистической и
грамматической переработки переводных византийских памятников постепенно
превращали их из произведений иноземной литературы в явления
актуальной культурной жизни Древней Руси.3
Итак, можно сказать, что вклад Византии был решающим в
крещении Руси и минимален — в передаче ей славянской грамоты, тогда как,
наоборот, заслуги Болгарии были далеко не определяющими в
утверждении на Руси христианства, но решающими — в распространении
славянской грамоты. При этом официальными культурные связи Руси
были главным образом с Византией, а неофициальными — с Болгарией.
1 Медынцева А. А. Эпиграфика, писала (стили) и церы//Древняя Русь.
Быт и культура. М., 1997. С. 140-152; Она же. Начало письменности на
Руси по археологическим данным//1Х Международный съезд славистов.
История, культура, этнография и фольклор славянских народов. М., 1983.
С. 86-97; Она же. Письменность в системе становления древнерусской
государственности IX-X вв. (по данным эпиграфики)//Восточная Европа в
древности и средневековье. Спорные проблемы истории. Тезисы докладов.
М., 1993. С. 51-52.
2 Еремин И. П. Литература Древней Руси. М.; Л., 1966. С. 16-17, 28;
Воронин Н. Н., Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 118-11; Тихомиров М. Н. Указ.
соч. С. 92-96; ср. АдриановаПеретц В. П. Древнерусские литературные
памятники в югославянской письменности// ТОДРЛ. Т. XIX, 1963.
3 Лихачев Д. С. К изучению художественных методов русской литерату
ры XI-XVII вв.//ТОДРЛ. Т. 20, 1964; Он же. Развитие русской литератур"
X-XVIIIbb. Эпохи и стили. Л., 1973; Он же. Человек в литературе Древней
Руси. М., 1970; Мещерский Н.А. К вопросу об источниках «Изборника
1076 года»//ТОДРЛ. Т. 27,1972; АдриановаПеретц В. П. Задачи изучения
агиографического стиля Древней Руси//ТОДРЛ. Т. 20, 1964. С. 41-46.
Глава седьмая
317
Только после принятия христианства в качестве государственной
религии центральная власть взяла на себя организацию и материальное обес-
печение школ и скрипториев. И то и другое (письменность и христиан-
сТВо) проникали на Русь по обоим путям — официальным и
неофициальным, но именно неофициальные прежде всего явились необходимым
предварительным условием крещения на государственном уровне.
Русские князья, несомненно, с интересом наблюдали за ростом
могущества и расцветом культуры Болгарии после принятия ею
крещения, особенно в правление Симеона. Известно, что и князь Борис был
осведомлен о деятельности солунских братьев и их учеников в Великой
Моравии, был в курсе их успехов и последующих бедствий, сумел
оценить значение славянской грамоты для своего государства и немедленно
оказал достойный прием изгнанным из Моравии ученикам славянских
просветителей. Трудно вообразить, что на Владимира и его окружение,
прекрасно осведомленных (особенно после возвращения в 971 г. воинов
и русских воевод из Болгарии) о формах общественной жизни болгар и
об организации управления христианской страной, пример Болгарии
не оказал никакого влияния.
К концу XI в. были заложены основы древнерусской культуры как
европейской христианской державы. Для процесса усвоения элементов
иноземной цивилизации неофитами характерна избирательность, как
осознанная (ради практической пользы), так и неосознанная (в меру
готовности к восприятию). Правящие круги неофитов уделяли главное
внимание тем отраслям культуры, которые были непосредственно
связаны с фундаментальными ценностями новой религии и с
организацией государственного управления.
318
Византия, Болгария, Древняя Русь
О характере рецепции на Руси
византийских культурных ценностей
Византия, конечно, желала утвердить на Руси не только
идеологическое, но и политическое влияние. В источниках, однако, нет прямых
свидетельств о каких-либо особых, преследующих эту цель акциях
правительства и церкви империи, которые были бы выгодны только
византийцам и обременительны и невыгодны для Киева. От каких-либо
опрометчивых попыток активного давления на Русь империю удерживали
два фактора. Во-первых, опасение перед возможной попыткой
реставрации язычества на Руси (как это имело место в Киеве и в Болгарии
столетием раньше). Несомненно, по крайней мере в течение всего правления
Владимира имел место период чрезвычайной терпимости к далеким от
христианского благочиния нормам поведения высшей знати Руси и
самого князя. Миссионерская практика империи считала такую
снисходительность неизбежной и тактически оправданной.1 Во-вторых, вполне
реалистически мыслящие византийские дипломаты понимали, что
попытки диктовать Киеву свою волю, не имея возможности подкрепить
ее материальными средствами, абсолютно бесперспективны. Некоторые
выгоды от союза с империей не могли заставить Русь поступиться
своими интересами.2
Но даже в ходе первых десятилетий после крещения, во время
духовного «учительства» греков, достаточно явственно прослеживается
избирательность в подходе русских к усвоению элементов византийской
цивилизации. Наиболее точно, «адекватно» воспринимались те стороны
византийской культуры, которые были неотъемлемыми атрибутами
христианского вероучения, канонического права, организации церкви
и отправления восточнохристианского культа. Именно в этом
отношении осуществлялся двусторонний контроль высшей светской и
духовной власти.
В частности, при определении заимствуемых духовных приоритетов,
помимо четко очерченного круга совершенно необходимой
богослужебной литературы,3 в числе проникавших на Русь в старославянском
переводе или переводившихся на Руси богословских сочинений оказыва-
1 В 901-907 гг. в письмах архиепископу Алании Петру патриарх
Николай Мистик наставлял его в необходимости терпения и снисхождения к
имеющим власть: суровость может погубить все усилия по
христианизации страны (Grumel V. Les regestes... P. 99). Ср.: Franklin S. Greek in Kievan
Rus//DOP, vol. 46, 1992.
3 Литаврин Г. Г. Византия и славяне до и после принятия ими креШе^
ния// Byzantium. Identity, Image, Influence. Major Papers. XIX Internatio
nal Congress of Byzantine Studies. Copenhagen. 1996. P. 88-96.
3 Мошин В. А. Указ. соч. С. 50-51.
Глава седьмая
319
„цсь, как правило, только труды классиков религиозной ортодоксии
оаннехристианской эпохи. Труды теологов-современников (живших в
ij£-XH вв.) в целом оставались на Руси неизвестными. Возможно,
подобный подход определялся сознательными целями русской духовной
я светской власти: в эпоху далеко не идиллического процесса
утверждения новой религии среди широких масс языческого населения
правящие круги считали целесообразным обращаться к апробированным
временем богословским трудам, сыгравшим крупную роль в победе
христианского вероучения в самой Восточноримской империи. К усвоению
теологических тонкостей богословских сочинений Х-ХП вв. русское
общество было совершенно не готово и впоследствии надолго оставалось
равнодушно.' Сам высший византийский клир воздерживался от
рекомендаций неофитам новейших сочинений византийских богословов, так
как их труды еще не были освящены церковной традицией и « источали »
пыл неостывших дискуссий, опасных для нестойких в вере умов
вчерашних язычников.2 Не исключено, что подобного рода селекция и «очищение»
репертуара переведенных на старославянский книг были осуществлены
греческим духовенством Болгарии во время византийского господства.
По мнению Поппэ, старый тезис о решающей роли самой патриархии в
отборе литературы для Руси должен быть отвергнут.3
Действительно — был ли необходим такого рода отбор? Во-первых,
современные богословские сочинения не переводились или
переводились в очень ограниченном масштабе в свое время и в Болгарии.
Во-вторых, русское общество было в то время еще не готово к восприятию и
оценке богословских контроверз, живо обсуждавшихся в Византии и в
Болгарии (где никогда с середины X в. не исчезала совсем
богомильская ересь). В-третьих, и без участия патриархии контроль за чистотой
веры на Руси и канонической безупречностью обращавшейся в церкви
иобществе книжности осуществлялся греческими митрополитами и их
клиром.4
Что касается собственно русских священнослужителей и
книжников, то лейтмотивом создаваемой или копируемой ими учительной
литературы были борьба с двоеверием (т. е. с пережитками язычества) и
1 Еремин И. П. Литература Древней Руси. Л., 1966. С. 12-18.
2 Удальцова 3. В. Русско-византийские культурные связи//ТЬе Ргосе-
dingsof the XHIth Intern. Congressof Byzantine Studies. London, 1967. P. 23;
Arignon J.-P. La Rus' entre la Bulgarie et l'empire byzantin... P. 702-713.
3 PoppeA. Christianisierung... S. 496 u. Anm. 55. (Автор замечает тут же,
что ф. Томсон преувеличивает культурную изоляцию восточного
славянка.)
4 Tachiaos A.-E. The Greek Metropolitans of Kievan Rus': An Evoluation
°' Their Spiritual and Cultural Activity//Proceedings of the International
r^ngress Commemorating the Millenium of Christianity in Rus/-Ukraine
<HUS. Vol. XII/XIII). New York, 1988/1989. P. 430-445. Ср.: Franklin S.
°oklearning and Bookmen in Kievan Rus': A Survey of an Idea//Proceedings
"' international Congress Commemorating the Millenium. P. 833-834.
320
Византия, Болгария, Древняя Русь
утверждение патриотической идеи о собственной (русской)
этнокультурной идентичности.1
Теперь можно, однако, с уверенностью говорить о том, что заметное
место в полемической литературе на Руси занимала, кроме того,
борьба против опасности проникновения на Русь после схизмы 1054 г.
влияния западного христианства. Высшие иерархи распространяли
прежде всего в кругах духовенства, но также среди паствы, так называемые
«списки вин латинян», т. е. их прегрешений перед «истинной верой».2
В правление Ярослава (а на его время и приходится схизма 1054 г.)
высшее греческое духовенство на Руси было особенно озабочено потому, что
князь вступил через браки своих дочерей в родство с доброй половиной
западноевропейских («латинских») правящих дворов. Именно
киевскому митрополиту принадлежит неизвестный ранее в науке
антилатинский трактат митрополита Ефрема, обнаруженный в Ватиканской
библиотеке И. С. Чичуровым и датируемый 50-ми гг. XI в., т. е.
временем, последовавшим непосредственно за схизмой 1054 г.3
Беспокойство греческого духовенства на Руси было тем более
оправданно, что в широких кругах русского общества господствовали
представления о единстве христианской церкви и слухи о расхождениях
Константинополя с Римом еще никак не претворялись во враждебность
к латинянам, особенно в Новгороде, тесно связанном со странами
Запада. Как видно, трактаты греческих митрополитов на Руси не повлекли
резких перемен в политике киевского двора в отношении стран Запада.
Подскальский заметил в связи с этим, что Русь была тогда достаточно
сильна, чтобы сохранять независимую от греческой церкви
собственную позицию.4 Характерно, однако, что острие антилатинских
выпадов и в трактатах самих греков было направлено собственно не против
Рима, а против «немцев», которые захватили Рим и якобы принудили
его отпасть от правой христианской веры; трактаты запрещали не только
браки с латинянами, но даже трапезы с ними за одним столом.5
Запреты, как видно, не действовали. Они повторялись. Началом
канонической литературы на Руси считают «Правила» митрополита Иоанна II
(1076/77-1089), который прямо запрещал князьям выдавать дочерей
за латинян.6
1 Подскальский Г. Христианство... С. 436.
2 См.: Чичуров И. С. Схизма 1054 г. и антилатинская полемика в Киеве
(середина XI-начало XII B.)//Russia mediaevalis. 1998. Т. IX, 2. Р. 43-53.
Список 12 вин латинян из трактата киевского митрополита-грека Льва см-
Подскальский Г. Христианство... С. 283-293. Все это заставляет корреК"
тировать утверждавшуюся в западной историографии точку зрения, чт
антилатинские сочинения на Руси имели малое распространение, обраШа
ясь преимущественно в клерикальной среде (Colucci M. The Image of »Ves
tern Christianity in the Culture of Kievan Rus'// Proceedings of the
International Congress Commemorating the Millenium. P. 576-586). , t
3 Публикацию и исследование см.: Clcuroul. Ein antilateinischer Trak
desKieverMetropolitenEphraim//Fontesminores. 1998. Vol. X.S. 319-a°°-
1 Подскальский Г. Христианство... С. 82 ел.
'Там же. С. 293 ел.
6 Там же. С.304-306.
Глава седьмая
321
Византийское влияние обнаруживалось тем ярче, чем слабее была
развита та или иная отрасль русской культуры в дохристианскую
эпоху, Такой отраслью, например, было монументальное каменное
зодчество, которое Русь активно осваивала в XI в., следуя в целом нормам
византийского столичного канона.1 Стала оформляться, по-видимому,
к концу XI в. и собственная живописная школа на Руси.2
Тесные связи с Византией стимулировали быстрый прогресс
русского прикладного искусства. Византийские мастерские по производству
смальты для мозаик и художественного стекла существовали в Киеве
уже на рубеже X-XI вв., а через столетие русское стекло конкурировало
с византийским.3
Сколь ни велик был авторитет римско-византийской
юриспруденции, влияние детально разработанного светского права империи на
древнерусское осталось в XI-XII вв. весьма поверхностным — оно не
отвечало, по заключению Я. Н. Щапова, сложившимся на Руси нормам
социальной и общественной жизни.4 Ко времени организации церкви на
Руси здесь уже сформировались все основные государственные
структуры управления, суда и фиска. Видимо, с этим связано и отсутствие на
Руси после крещения официального церковного акта вокняжения.
Сохраняли силу также обычаи кровной мести и неучастия церковных
владык в княжеских съездах. Система наказаний в новом церковном
праве на Руси была заимствована из княжеского права. Отнюдь не
византийской оказалась и структура епископий: их было мало, и они были
необычайно велики территориально (для сравнения: в Византии в XI в.
1 Комеч А. И. Византийская архитектура IX-XII веков и архитектура
Киева концаХ—начала XII столетия. Автореф. канд. дис. М., 1971. С. 16-
17. Ср.: Воронин Н. Н., Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 125-126.
! Лазарев В. Н. Живопись и скульптура Киевской Руси//История
русского искусства. Т. 1. М., 1953; Он же. Живопись Софии Киевской. М.,
I960; Антонова В. И., Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи XI—
начала XVIII в. Опыт историко-художественной классификации. Т. 1. М.,
1963. С. 51-53.
3 Щапова Ю. Л. Древнерусские стеклянные изделия как источник для
истории русско-византийских отношений в Х-ХИ вв. //ВВ. 1961. Т. 19.
С. 66-71; Она же. Византийское стекло. Очерки истории. М., 1998. С. 230-
f3? (Высокую оценку работ Ю. Л. Щаповой см. :SevcenkoI. Russo-Byzantine
Relations after the Eleventh Century//Byzantium and the Slavs. Cambridge,
Napoli, 1991. P. 267); Свирин А. Н. Ювелирное искусство Древней Руси XI-
xVIIbb. M., 1972.
4 Щапов Я. Н. Церковь и становление древнерусской государственно-
Сги//ВИ. 1969, № 11. Как показал Я. Н. Щапов, первой славянской
кормой были древнеболгарская (сборники 14 титулов и номоканон), состав-
я Ная в К0НЦе IX—начале X в. (не ранее 912 г.) и проникшая на Русь при
^Рославе Мудром в форме Ефремовской редакции. Именно эта редакция
'"Дверглась на Руси в XII в. значительной переработке и получила широ-
'°е Распространение (Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское
правое наследие на Руси в ХН-ХШ вв. М., 1978. С. 101, 103 ел.).
^ 3690
322 Византия, Болгария, Древняя Русь
было 80 митрополий и более 300 епископий. Киевская же митрополи
имела только 9 подчиненных ей епископий1).
К сходным выводам по проблемам соотношения византийского и
древнерусского права пришел Л. В. Милов, сравнивший систему
наказаний за уголовные преступления по «Эклоге» и «Русскойправде». д».
тор показал, что лексика древнерусского кодекса частично уходит в
глубокую древность восточного славянства. Попытка рецепции имперского
права при Владимире кончилась неудачей. Кодифицированная при
Ярославе «Правда» не столько вобрала в себя нормы византийского (они
упоминались как альтернативные), сколько отразила его дух и
сюжетную рубрикацию.2
Знакомясь с церковным преданием об истории человечества, русские
книжники переосмыслили место Руси в современном им христианском
мире.3 Историоописание, подобное созданному на Руси жанру
летописей, не получило развития в Болгарии, а значит, не было заимствовано
вместе со староболгарской литературой.4 Поэтому следует полагать,
заключает К. Манго, что прототипом русской летописи могли послужить
только соответствующие жанры византийской историографии, а это
предполагает прямое (без болгарского посредства) знакомство с нею
русских.5 На Руси, однако, этот жанр подвергся переработке и
развитию, сделавшим его ярким проявлением собственно русского
творческого гения. Иначе говоря, заключения К. Манго — отнюдь не в пользу
точки зрения Ф. Томсона, полагающего, что знание греческого на Руси
практически отсутствовало в ходе всей истории домонгольской (и не
только домонгольской) Руси.
Византийцы стремились утвердить в мире (и иногда не без успеха)
мысль о том, что существует единственная идеальная политическая
1 Щапов Я. Н. Формирование Древнерусского государства и церковь.
С.75-77.
2 Л. В. Милов считает древнерусским (выполненным в конце X в.)
известный славянский перевод Эклоги, признаваемый обычно болгарским (См.:
Милов Л. В. О древнерусском переводе византийского кодекса законов VIII
века (Эклоги)// История СССР. 1976, № 1. С. 142-163; Он же. Византийская
Эклога и «Правда Ярослава» (К рецепции византийского права на Руси)//
TENNAAIOE. M., 1999. С. 129-142; Он же. О происхождении пространной
редакции Русской Правды//Вестник МГУ, серия 8. История, 1989. № L
С. 3-29).
3 Лихачев Д. С. Повесть временных лет. Художественная проза Киевской
Руси XI-XIII вв. М., 1957; Он же. Национальное самосознание Древней
Руси. М.; Л., 1945; Щапов Я. Н. Русская летопись о политических взамоот-
ношениях Древней Руси и Византии//Феодальная Россия во
всемирно-историческом процессе. М., 1972; Буганов В. И. Отечественная историограф11
русского летописания. М., 1975.
4 Лихачев Д. С. К изучению художественных методов...; Он же. ^aJf\
тие русской литературы...; Он же. Человек в литературе...; Мещерский Н.
К вопросу об источниках; АдриановаПеретц В. П. Задачи... С. 41-46.
5 Mango С. The Tradition of the Byzantine Chronography//Proceedings °
the International Congress Commemorating the Millenium. P. 360-372.
Глава седьмая
323
-истема и только приобщение к ней способно дать полную легализацию
'ласти государям других стран; в противном случае они оставались вне
цивилизованной христианской ойкумены.1 Имперская доктрина
предусматривала политическое верховенство над всеми странами
ойкумены. в особенности — над принявшими от нее христианство. Но эта
порция с самого начала, уже в Болгарии, встретила отпор. Полагают, что
й в отношениях с Древней Русью этот идейно-политический конфликт
аашел яркое выражение в инциденте с назначением (или избранием)
я 1051 г. Илариона митрополитом Киева и с последующим (едва через
гоД)его отстранением от кафедры.
«Повесть временных лет» сообщает в связи с этим об Иларионе: «По-
стави Ярославъ Лариона митрополитомъ русина въ святой Софьи, со-
бравъ епископы» .2 Свидетельство это обычно толковали в том смысле,
что князь по личной инициативе, незаконно с точки зрения канониче-
кого права, своей (светской) властью поставил главу русской церкви без
волеизъявления константинопольского патриарха. В этой акции
усматривали отзвук оппозиционных империи настроений в окружении
Ярослава, «самовластца Русской земли» .3 Отстранение же Илариона от
митрополичьей кафедры большинство ученых рассматривали как уступку
Ярослава императору и возвращение к обычному порядку приема на
киевский митрополичий престол греческого иерарха.4 Может быть,
думает Подскальский, отстранение Илариона стало результатом
компромисса, связанного с женитьбой Всеволода Ярославича на дочери
Константина IX Мономаха.5 Но коренной недостаток этой догадки состоит
втом, что назначение и отстранение Илариона относятся к 1051-1052 гг.,
тогда как мир с империей и женитьба Всеволода на дочери
Константина IX случились на 5 лет раньше.
В том же плане трактовалось и содержание составленного и
произнесенного Иларионом, видимо, в 1043 или 1049 г. в церкви святых
Апостолов в Берестове или в Св. Софии Киевской « Слова о законе и
благодати». Приведу (в приближенном к современному языку изложении)
самую яркую цитату из « Слова», не претендуя на ее оригинаьный анализ,
осуществленный в науке тысячекратно: «похвалим же и мы, по силе
1 CarileA. Byzantine Political Ideology and the Rus' in the Tenth Century//
proceedings of the International Congress Commemorating the Millenium.
"• 406-408. Ср.: Жолеви-Леви К. Образ власти в искусстве эпохи
Македонкой династии (867-1056)//ВВ. 49. С. 143-161).
2ПВЛ. С. 68.
3 Там же. С. 66.
Одним из серьезных недостатков существовавшего порядка, как отме-
ает Подскальский, было то, что ввиду отдаленности Руси при смене мит-
Рополита киевская кафедра пустовала около года (Подскальский Г. Хрис-
тИанство... С. 446).
Янин В. Л., Литаврин Г. Г. Новые материалы о происхождении Вла-
*1«ира Мономаха//Историко-археологический сборник. М., 1962. С. 204-
'• Ср.: Подскальский Г. Христианство... С. 149, 450.
324
Византия, Болгария, Древняя Русь
нашей, малыми похвалами великое и дивное сотворившего нашего
учителя и наставника, великого кагана нашей земли Владимира, внука
старого Игоря, сына славного Святослава, который в свои времена
владычествовал, мужеством и храбростью прославился во многих странах
и победами и крепостью поминается ныне и слывет. Не в худой и в
неведомой земле владычество ваше, а в русской — она же ведома и
слышима всеми четырьмя концами земли».1
Большинство исследователей расценивают идеи «Слова», как и
самую историю с Иларионом, в качестве доказательства попыток князя
Киева ликвидировать зависимость русской церкви от патриархии
Константинополя. Заслуживает, на мой взгляд, серьезного внимания
точка зрения В. Н. Топорова на «Слово» Илариона как на лишенный
дерзости, но твердый и срочный ответ на византийский вызов, сделанный
в нестандартной ситуации: возможно, империя отказала в
канонизации князя Владимира в качестве святого. Иларион выступил как
выразитель русского национального самосознания. Он отвергает теорию
«избранного народа», утверждает идею равенства христианских народов в
божественной благодати.2
В последнее время, однако, гипотеза о том, что история с
Иларионом связана со стремлением Руси к независимости русской церкви и с
вызванным этим новым конфликтом с Византией, подвергается
сомнению. Л. Мюллер указывает, что нет прямых свидетельств, что на
выборы Илариона не была испрошена и получена санкция патриарха, т. е.
что поставление Илариона вызвало протест со стороны империи.
Во-вторых, в самом «Слове» Илариона нет никаких признаков его
антигреческой направленности. Немаловажно, что в связи с подлинной
схизмой с греческой церковью через 100 лет, при выборах в митрополиты
русского иерарха Клима Смолятича, в источниках нет ни малейших
упоминаний о «русской» схизме 1051 г., что представлялось бы мало
понятным, если бы схизма действительно была.3
1 Молдован А. М. «Слово о законе и благодати» Илариона. Киев, 1984.
С. 91-92. Литературу см.: Лезик Е. В. «Слово о законе и благодати»
митрополита Илариона в отечественной историографии//Средневековое
православие от прихода до патриархата. Волгоград, 1997, С. 85-102. О титуле
каган см.: Милютенко Н. И. Титулатура «князь» — «каган» — «царь» в
Древней Руси//Образование Древнерусского государства. Спорные
вопросы. Тезисы докладов. М., 1992. С. 41-44. Ср.: Ducellier A. Byzance face au
monde musulman a l'epoque des conversions slaves: l'exemple du khalifat fati*
mide//Proceedings of the International Congress Commemorating the Millen1'
um. P. 385 (Из титула князя «каган» нельзя извлечь ничего определенного)-
2 Топоров В. Н. «Слово о законе и благодати» и истоки древнерусской
литературы//\У1епег slawistisches Jahrbuch. № 29, 1983. P. 91-104.
3 MiillerL. Ilarion und die Nestorchronik//Proceedings of the Internationa^
Congress Commemorating the Millenium. P. 324-345. Ученый считает весь^
ма вероятным, что Иларион использовал греческие источники и участв
вал если не в написании, то в подготовке к составлению русской летоггис
Глава седьмая
325
Как думает Подскальский, мотивы поставления Илариона вряд ли
когда-либо будут ясны до конца, но скандального аспекта эта история,
п0-видимому, не имела и поэтому позиция Мюллера представляется
предпочтительней, чем взгляды А. Поппэ, опирающиеся на общие
соображения о ситуации в Византии.1
Д. Авенариус также не усматривает антивизантийских тенденций
Нй в поставлении Илариона, ни в его «Слове» (главным было в нем про-
тивоставление Ветхого Завета Новому), но считает несомненным, что в
том и другом явлении явно нашло выражение стремление к умалению
роли Византии в принятии христианства на Руси.2
Выше, в 5-й главе, я пытался показать, что с приходом к власти
Константина IX Мономаха константинопольский двор стал
демонстрировать по меньшей мере политику пренебрежения к сохранению тради-
ционых дружественных отношений со своим давним русским
союзником, что и нашло проявление в ряде враждебных Руси актов, глубоко
оскорбивших Ярослава Мудрого. В сущности, близкой позиции
придерживаются и английские исследователи С. Франклин и Дж. Шепард в
своей последней крупной работе. Византия, по их мнению, не желала
более уделять официально русскому князю достойного его престижа как
до войны 1043 г., так и после нее, несмотря на мир 1046 г. и брак сына
Ярослава Всеволода с дочерью Мономаха Марией. Точно так же
полтора века назад надменность Константинополя оскорбляла и Симеона.
«Слово» Илариона — это своего рода полемический ответ на подобную
позицию империи (на ее «вызов», по выражению Топорова). Иларион
утверждает, что отнюдь не Византия является источником
христианства на Руси.3 Митрополит счел необходимым напомнить, что Русь —
могущественная держава, и не только теперь, когда она стала
христианской, — она была такой и до крещения: Иларион славит Святослава
и Игоря, князей-язычников, воевавших с империей.
В течение одного столетия Русь превратилась в одну из развитых
Цивилизованных стран Европы. Она располагала теперь собственным
контингентом образованных людей не только в кругах духовенства, но
и в светской среде. «Учительная» роль греков в основном закончилась.
Официальные культурные связи по официальной линии приобрели
преимущественно церковный аспект.
1 Подскальский Г. Христианство... С. 49, примеч. 179. С. 63.
г Avenarius A. Metropolitan Ilarion on the Origin of Christianity in Rus':
'he Problem of the Transformation of Byzantine Influence// Proceedings of
he Internftional Congress Commemorating the Millenium. P. 689-701.
. 3 Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus'. 750-1200. London and
Ne*York, 1996. P. 193-196, 201-202, 216-217.
326
Византия, Болгария, Древняя Русь
Идея верховной государственной власти
в Византии и на Руси в X—XII вв.
Чтобы отчетливее определить степень и границы византийского
идейно-политического и культурного влияния на Древнюю Русь, я
остановлюсь ниже подробнее на двух сюжетах: во-первых, на вопросе о
сходстве и отличиях между византийской и древнерусской доктриной
верховной государственной власти в Х-XII вв.1 и, во-вторых, на судьбе
одного из русских монахов, подвизавшегося под Киевом и принявшего
мученическую смерть в византийском Херсоне в конце XI в.
Именно доктрина верховной государственной власти пронизывала
в средние века весь официальный, создаваемый правящими кругами
политический и культурный климат в жизни средневековых стран,
и именно эта доктрина привлекала особое внимание правителей
языческих государств накануне принятия ими крещения.
Проблема влияния Византии на развитие у народов Европы идейно-
политических представлений о происхождении и сущности верховной
государственной власти специально рассматривалась в 1969 г. на
международном симпозиуме («Имперская идея в Византии, на Западе и в
славянском средневековом мире »2). Частично этот вопрос, в связи с
гораздо более обширной проблемой («Становление раннефеодальных
славянских государств» ), обсуждался и на сессии польских и советских
историков, состоявшейся в том же году в Киеве.3 Также частично этот
вопрос был поставлен (в гораздо более широких хронологических
рамках) на конференции славистов-медиевистов в Институте
славяноведения в 1997 г.4
Всестороннему анализу при этом преимущественно, если не
исключительно, подвергались титулы верховного повелителя империи и
вступавших с ним в дипломатические контакты правителей других государств,
устойчивые формулы их волеизъявления, термины, обозначающие
регалии власти, и т. п. Были показаны многозначность и многозначитель-
1 Подробно см.: Литаврин Г. Г. Идея верховной государственной
власти в Древней Руси домонгольского периода//Славянские культуры и
Балканы. Варна, 1978. С. 50-56. Ср.: Он же. Византийская система власти и
болгарская государственность (VII-XI вв.)//Раннефеодальные государства
и народности (Проблемы идеологии и культуры). София, 1991. С. 19-27.
2 TsourkaPapastathi D. Colloque international. L'idee imperiale a Byzance.
en Occident et dans le monde slave au Moyen Age// Cyrillomethodianum, >■•
Thessalonique, 1971.
3 См.: Становление раннефеодальных славянских государств. Киев.
1972.
4 Славяне и их соседи. Вып. 8. Имперская идея в странах Центральной.
Восточной и Юго-Восточной Европы. М., 1998.
Глава седьмая
327
яость разного рода нюансов титулатуры, особенно византийской, упо-
требляемой для наименования носителей высшей власти как в самой
рцзантии, так и за ее пределами.
Плодотворность подобного научного анализа византийской
терминологии была продемонстрирована Г. Хунгером, изучившим
преамбулы грамот императорской канцелярии и показавшим большую
смысловую нагрузку и серьезную функциональную роль традиционных
трафаретных формул и оборотов.1
В данной главе я не буду (или почти не буду) касаться средневековой
титулатуры верховных правителей. Я коротко остановлюсь на
некоторых чертах сходства и отличия в реальных проявлениях высшей
власти в Древней Руси и Византии независимо от того, какой титул носили
повелитель империи и глава Древнерусского государства и в каких
соответственно с этим отношениях друг с другом они теоретически
должны были находиться. Теория и практика в средние века, идея и ее
воплощение отнюдь не часто оказывались в точном соответствии.
Что касается самой идеи верховной государственной власти, то в
наиболее общем плане, казалось бы, не следовало ожидать серьезных
расхождений между бытовавшими в Византии и на Руси Х-ХШ вв.
представлениями. Официальная доктрина на Руси, в самой империи и в
других «православных» государствах Европы и Кавказа опиралась на
учение восточнохристианской церкви о божественном происхождении
высшей монархической власти.2
И Иоанн Дамаскин в VIII в.,3 и патриарх Фотии столетием спустя4
подчеркивали, что из христианского вероучения, как и из структуры
церкви, нельзя опустить ни единой, даже мелкой детали без того,
чтобы не рухнула вся система. На это важнейшее положение отцов церкви
специально обращает внимание Д. Оболенский, автор наиболее
основательного на сегодняшний день труда о восточнохристианском
содружестве государств, справедливо указавший в связи с этим, что неофиты не
могли воспринять византийскую религиозную доктрину частично или
вмодифицированном виде.5 Они должны были усвоить ее целиком,
вместе с учением о верховной государственной власти, которое содержалось
8 ней как ее неотъемлемый атрибут.
Теория божественного происхождения высшей, княжеской власти
Достаточно отчетливо выражена уже в самых ранних древнерусских
партийках, таких, например, как «Слово о законе и благодати»6 Илариона
1 Hunger H. Prooimion. Elemente der byzantinischen Studien in den Aren-
Sender Urkunden// Wiener byzantinische Studien, Bd., 1. Wien, 1964.
2 Harkianakis St. Die Stellung des Kaisers in der byzantinischen Geistig-
keit, dogmatisch gesehen//BYZANTINA. 1971. Vol, 3. P. 45-46.
3 Patrologia graeca. T. 94. col. 1297.
'Ibid., t. 102. col. 724.
5 Obolensky D. The Byzantin Commonwealth. P. 294.
. " Des Metropoliten llarion Lobrede auf Vladimir den Heiligein und Glauben-
jl^enntnis, hrsg. v. L. Miiller. Wiesbaden, 1962. P. 129: «o сын-fe твоемъ,
"'агов-Ьрнемъ каган-t нашемъ Георгш... без блазна же Богомъ даныа ему
328
Византия, Болгария, Древняя Русь
и «Изборник Святослава 1076 г.».'Обусловленное византийским
влиянием сходство во взглядах на Руси и в Византии на основные
прерогативы монарха, на средства и формы его власти проявилось особенно
заметно в общности представлений об идеальном государе. Государство в
средние века персонифицировалось в личности монарха —
неудивительно поэтому, что к VIII-IX вв. в теории верховной государственной
власти особое место было отведено образу идеального христианского
правителя, эталоном которого стал Константин Великий.2
Как и в Византии, в домонгольской Руси основными качествами
истинного государя признавались отеческое попечение о благе подданных
благотворительность, справедливость, мудрость, скромность, защита
веры и церкви, мужество и благочестие.3 Развитие этого идеала в
империи вело к выдвижению на первый план двух последних из названных
добродетелей. Благочестие при этом стало главным качеством
императора уже к IX в., а мужество как личная воинская доблесть была
возведена в ранг высших добродетелей государя лишь в правление Комни-
нов, когда совершалась аристократизация и интенсивная «военизация»
византийской правящей элиты.4 Идеал рыцарственного
монарха-христианина — сравнительно позднее явление в византийском общественном
сознании. На Руси, напротив, этот идеал был изначальным со времени
крещения. Его оформление было тесно связано с местными
традициями дохристианской эпохи — становление идеального образа
князя-воина совершалось одновременно со становлением самого
Древнерусского государства и было обусловлено самими конкретными условиями
этого трудного и далеко не мирного процесса. Языческую трактовку
образа исподволь сменила христианская после 989 г. Идеал монарха,
беззаветно храброго воина и труженика, особенно ярко воплощен в
«Поучении Владимира Мономаха»,5 и никакого влияния комниновской
Византии здесь усмотреть нельзя.
люди управивъшу» («Слово о законе и благодати». С. 99-100). Впрочем,
И. С. Чичуров полагает, что мысль о божественном происхождении
высшей власти не нашла у Илариона никакого отражения (Чичуров И. С.
Политическая идеология средневековья. Византия и Русь. М., 1990. С. 130).
1 Изборник Святослава 1076 г. Цит. по: Памятники древнерусской
учительной литературы. Вып. 1. СПб., 1894. С. 29: «небрежение о властехъ
есть небрежение о самом бозе».
2 Чичуров И. С. «Хронография» Феофана (IX в.) и ранневизантийская
историографическая традиция (IV—VIII вв.). М., 1976; Он же.
Политическая идеология. С. 33-66, 81-89, 118 ел.
3 Валъденберг В. Е. Речь Юстина II к Тиверию//Известия АН СССР, се'
рия VII. Отд. гуманитарных наук. № 2, 1928; Он же. Речь Юстина II в ДРе|?"
нерусском переводе//Доклады АН СССР, серия В, 1930; Вернадский Г. ■£>•
Византийские учения о власти царя и naTpnapxa//Recueil d'etudes dedies
a la memoire de N. P. Kondakov. Prague, 1926.
4 Каждан А. П. Социальный состав господствующего класса в Византии
XI-XII вв. М., 1974. С. 30 ел., 52 ел., 260-264.
5 Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси. №■>
I960. С.129-135,233-234.
Глава седьмая
329
В силу особенностей общественно-политической жизни Руси в
конце Х1~ХШ вв. образу идеального князя все настойчивее приписывались
и такие свойства, как сохранение межкняжеских договоров,
соблюдение обязательств перед боярами, дружиной и городами, забота о
получении согласия («ряда») на старейшинство со стороны «народа».1
Согласно византийской доктрине власти, василевс ничем не
ограничен в его волеизъявлении, кроме законов нравственности и церковных
канонов. Его ограничивает лишь «страх божий», страх греха, ибо
помазанье на царство, избавляя венчаемого монарха от прошлых грехов,
не гарантирует его от грехов грядущих.2 Особа императора была
священной — он олицетворял собою «царство божие» на земле. Однако эта идея
далеко не целиком соответствовала реальной действительности:
всевластие василевса отнюдь не было безграничным.3 Однако пределы его
компетенции и масштабы власти киевского князя существенно отличались
и теоретически и практически.
Владимир поименован Иларионом в его «Слове» «единодержцем ...
земли своей»,4 а в «Повести временных лет» Ярослав назван
«самовластием Русской земли».5 Оба термина являются, несомненно, кальками
греческих титулов «монократор» и «автократор», которые (особенно —
второй) носил византийский император, не деливший власти с
соправителями, и между которыми Константин Багрянородный не проводит
различий.6
Именно эти определения послужили главным аргументом для
высказываемого в историографии вывода, что Древняя Русь XI столетия
являлась абсолютной монархией, а киевский князь был, подобно
византийскому императору, самодержцем.7 Однако равноценный
византийскому титулу смысл этот термин приобретал лишь в соединении с
титулом «император» («василевс»), поскольку определение
«самодержец» указывало только на власть над независимой страной, но не было
непременно связано с царским достоинством.8 Данное определение —
без соединения с титулом «царь» — употребляли и болгарские правители
1 Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси.
С 136-141, 180, 186-187.
2 Вернадский Г. В. Указ. соч. С. 147.
3 Каждан А. П. О социальной природе византийского самодержавия//
Народы Азии и Африки, 1966, М 6; Он же. Византийская культура. М.,
1968. С. 83-89.
4 Слово о законе и благодати. С. 92.
5ПВЛ. С. 66.
6 Об управ, имп. Р. 94. 47, 98. 5.
7 Рапов О. М. О некоторых аспектах княжеского землевладения в
Киевской Руси// Становление раннефеодальных славянских государств. С. 103-
1°5. Ср.: РыбаковБ. А. Первые века русской истории. М., 1964. С. 83, 147-
150
8 Медведев И. П. Империя и суверенитет в средние века (На примере
Истории Византии и некоторых сопредельных государств)//Проблемы ис-
т°Рии международных отношений. Л., 1972. С. 422.
330
Византия, Болгария, Древняя Русь
еще в начале XI в., не вызывая раздражения Константинополя, в
отличие от конфликта, возникшего после принятия Симеоном титула «им.
ператор и самодержец».'
Таким образом, содержание понятия «самодержец» в Византии и на
Руси не было равноценным уже в теории. И хотя этот термин означает
не только независимость, но и единовластие (в этом смысле он и
употреблен и Константином Багрянородным, и Иларионом, и русским
летописцем), единовластие василевса и киевского княза было различным
также и на практике.
И при Ярославе, и при Владимире Мономахе, и позже, в
домонгольскую эпоху, внутренняя жизнь вассальных княжеств-уделов не
находилась в сфере прямой компетенции старейшего князя, главы
древнерусской княжеской федерации.2 Эта сфера была значительно уже власти
василевса в любой из имперских провинций. Волеизъявление
обладавшего старейшинством князя были ограничены юридически
признанными традиционными правами боярства и дружины, привилегиями
самоуправляющихся городов, необходимостью соблюдать
межкняжеские договоры, развитым иммунитетом крупных собственников,
собственными обязательствами сюзерена по отношению к вассалам и т. д.3
Князь не был единственным среди прочих, как византийский
император, — он был лишь первым среди равных, подобно монархам стран
Западной Европы.4
Указанные отличия в целом соответствовали отличиям в
государственной структуре обеих стран. Весьма разными были в них и
материальные средства обеспечения повиновения подданных, которыми
располагали василевс и русский князь. Император стоял у кормила
разветвленного и централизованного аппарата власти, включавшего в себя
многочисленные фискальные, судебные, полицейские,
дипломатические и военные службы и ведомства. В его распоряжении была целая
армия чиновников. Он назначал и сменял наместников провинций. Он
обладал непререкаемой властью над городским и сельским населением
империи. Высшая судебная юрисдикция была его монополией. Он
распоряжался казной государства, источники доходов которой были
весьма различными и многочисленными.
Ничего этого не знала Древняя Русь. Управление удельными
княжествами из единого центра, как провинциями централизованного го-
1 Tapkova-Zaimova V. L'ldee imperiale a Byzance et la tradition etatique
bulgare//Buzantina. Vol. 3. P. 293-295.
2 Черепнин Л. В. К вопросу о характере и форме Древнерусского госудаР'
стваХ-начала XIII в.//Историческиезаписки, 89.1972. С. 354-360; Толоч-
ко П. П. Киев и Южная Русь в период феодальной раздробленности//Поль-
ша и Русь. Черты общности и своеобразия исторического развития Руси и
Польши XII-XIVbb. M., 1974. С. 226.
3 Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 360-364.
4 Юшков С. В. К вопросу о политических формах Русского феодально!43
государства до XIX В.//ВИ. 1950, № 1. С. 72-74.
Глава седьмая
331
сударства, было невозможное самого начала. С первых десятилетий XI в.
правители этих княжеств, сыновья и прочие родичи старейшего князя,
все более эмансипировались в осуществлении своей сначала
внутренней, а затем и внешней политики. Постепенно их родственные
отношения с князем-сюзереном обрели характер феодально-иерархических.'
Принципиально различались также византийская и древнерусская
теория и практика наследования верховной власти. В Византии
принцип наследственности так и не нашел правового оформления — он был
не присущ вообще самой официальной имперской доктрине власти.2
В Х-ХШ вв. на престоле империи сменились представители, по
крайней мере, пяти династий. Неограниченный в своем всевластии, васи-
левс не представлял (во всяком случае до начала XIII в.) интересы
ведущей, греческой народности — он правил космополитической империей
и не был связан с подданными патримониальными узами (положение
стало меняться лишь в комниновскую эпоху). Присвоенный василевсу
ореол святости возносил его над подданными — и одновременно
отдалял от них: отлаженный и почти автоматически действующий аппарат
власти могла в любой момент перехватить чужая рука.
Зыбкость наследственных прав на престол вызвала к жизни
институт соправительства, заключавшийся в предварительной коронации
правящим василевсом своего сына (часто малолетнего) в качестве
своего соправителя, будущего преемника. Однако этот институт лишь
отчасти способствовал упрочению принципа наследственности. Подлинные
причины его постепенного утверждения коренились в успехах
феодализации и оформления сословных привилегий господствующего
класса. Окончательно этот принцип восторжествовал только во второй
половине XIII в., при Палеологах — последней византийской династии.
Иначе обстояло дело на Руси, где представители единой династии
сохраняли высшую власть почти в течение восьми столетий. Принцип
наследственности был здесь прочным фактором и официальной
концепции власти, и общественного сознания самих подданных. Становление
и упрочение этого принципа в Древней Руси, как и в Первом
Болгарском царстве,3 восходили к традициям дохристианской эпохи.
Прочность прав правящей династии ассоциировалась здесь с сохранением
самого государства и составлявшей его ядро древнерусской народности.
Власть князей на Руси также признавали божественной, но тогда как в
империи обожествляли скорее самый сан императора, чем его
отдельных носителей (вплоть до конца империи не был канонизирован ни один
василевс, кроме Константина I), в Древней Руси обожествляли именно
1 Пашуто В. Т. Историческое значение периода феодальной
раздробленности на Руси//ПольшаиРусь. С. 11-16; Он же. Черты политического строя
Древней Руси//Древнерусское государство и его международное значение.
М., 1965. С. 73-76.
2 Harkianakis St. Op. cit. P. 48-49.
3 Tapkova-Zaimova V. Op. cit. P. 293-294. Cf. Besevlev V. Die Kaiseridee
beiden Protobulgaren//BYZANTFNA. 1971. Vol. 3. S. 81-92.
332
Византия, Болгария, Древняя Русь
отдельных князей, нарекая их патронами и покровителями всей
«русской земли».' Княжеские «столы» порой перераспределяли, как и пря-
вана старшинство, вспыхивали усобицы, появлялись князья без отчин
и князья-изгои, но неизменно все княжества Древней Руси оставались
под коллективным суверенитетом одной и той же династии.
Эволюция и здесь обусловила упрочнение принципа прямой
наследственности власти — в соответствии с правом майората. Но утвердился
этот принцип первоначально не в княжестве, игравшем объединяющую
и ведущую роль, а в удельных княжениях. Лишь в XIII в. этот принцип
стал утверждаться и в центральном княжестве государственной
системы Руси. В ходе этой эволюции здесь также возник институт соправи-
тельства, но он не имел ничего общего с византийским. Соправитель-
ство на Руси заключалось в совместном старейшинстве двух или трех
князей сразу (дуумвират или триумвират), принадлежавших, как
правило, к соперничавшим за верховенство династическим линиям или
группировкам. Инициатива подобного соправительства исходила не от
самих соправителей, а от бояр, от прочих князей, от городов,
страдавших от усобиц и нападений внешнего врага. Соправители были
обязаны блюсти мир между собой, устанавливать его среди прочих и
защищать «русскую землю» независимо от того, подверглись или нет их
собственные отчины нашествию неприятеля.2
В 1211 г. Всеволод Юрьевич Большое Гнездо добился от съезда бояр,
городов, волостей, купцов, дворян, игуменов, попов и «всех людей»
признания за своим сыном Юрием наследственных прав на Владимиро-
Суздальский престол, обладавший тогда старейшинством на Руси.
Л. В. Черепнин считает эту дату поворотной в истории древнерусской
государственности: начался переход от системы княжений,
возглавляемых данным князем на данный момент, к централизованной
наследственной монархии. Носитель старейшинства, великий князь Руси,
становился подлинным самодержцем всей русской земли.3
Таким образом, путь развития верховной власти в Византии вел от
ненаследственной абсолютной автократии к наследственной, но все
менее самодержавной монархии (империя стала распадаться на семейные
апанажи), на Руси же этот путь пролегал от системы удельных
княжений-монархий, управляемых представителями единой династии, к
централизованной наследственной автократии.
Восточнохристианская концепция верховной государственной
власти, принесенная на Русь из Византии, несомненно, обусловила
утверждение в русском обществе постулата о божественном происхождении
княжеской власти и усвоение неофитами идеи социальной покорности
князю как одного из догматов православия. Однако в целом эта докт-
1 Obolensky D. The Byzantine Commonwealth... P. 308-313.
2ПСРЛ.Т. 25. С. 108.
3 Черепнин Л. В. К вопросу о складывании сословнопредставительно
монархии в России (XVI в.)// История СССР. 1974, № 5. С. 53. См.: ПСР-И-
Т. 25. С. 217.
Глава седьмая
333
рина, даже став господствующей в Древней Руси, не помешала ни
сохранению дохристианских государственных традиций, ни развитию
самостоятельной политической мысли, обусловленному местными
особенностями социальной, экономической и общественной жизни русской
земли.
Итак, первый из рассмотренных выше конкретных аспектов (о
результатах русско-византийского взаимодействия в сфере
идейно-политических представлений) позволяет заключить, что даже
фундаментальные имперские идеи, приходившие на Русь из Византии,
подвергались существенному переосмыслению и преобразованию соответственно
местным условиям и уже упрочившейся собственной государственной
традиции.1
Греко-русское описание подвига
Евстратия Постника
Выше было достаточно сказано о длительных непосредственных
контактах рядовых жителей Руси и Византии. Следует, однако, особо
остановиться на отношениях древних русов с жителями крымской колонии
империи. Сведения об этих связях крайне редки и отрывочны, вопреки
тому очевидному факту, что именно Херсон был первым византийским
городом, с которым ознакомились древние русы. Отношения с херсо-
нитами поддерживались, по всей вероятности, временами независимо,
1 Характерно, что крайне ограниченным было влияние империи на
административную структуру и на официальную политическую теорию Первого
ь°лгарского царства, имевшего также собственные прочные
государственное традиции (Литаврин Г. Г. Византийская система власти. С. 20-23).
334
Византия, Болгария, Древняя Русь
а иногда и вопреки осложнениям в официальных государственных
отношениях (что я и надеюсь показать ниже). Остановлюсь в связи с этим
подробнее на эпизоде, свидетельствующем о симпатии жителей
Херсона к своим русским единоверцам на рубеже XI-XII вв.1
В литературе широко распространены имеющие отношение к
проблеме русско-византийских связей два тезиса. Согласно первому, если
верен вывод, что эти связи резко ослабели к концу XI в., то следует
заключить, что с византийскими городами в Крыму они вообще были
разорваны в силу двух главных причин: из-за непрекращающихся
усобиц между княжествами раздробленной Руси и из-за частых набегов на
Киев и окрестные земли половцев, доминировавших тогда в Северном
Причерноморье.
Согласно второму тезису, уже рассмотренному выше, источники не
содержат убедительных свидетельств об осуществлении на Руси в XI-
XV вв. литературных переводов с греческого языка на древнерусский,
и византийские труды были известны на Руси в основном (если не
исключительно) в переводах на старославянский, сделанных в Болгарии
или в Сербии.
Я подвергаю сомнению оба эти утверждения, опираясь на известия
древнерусского источника. Речь идет о рассказе («Слове 16-м»),
включенном в знаменитый «Киево-Печерский патерик».2 «Слово» — в
сущности житие св. Евстратия, по прозвищу Постник, монаха монастыря,
основанного в середине XI в. в пещерах близ Киева. Согласно
церковной традиции, зафиксированной в русских менологиях, днем памяти
(и смерти) святого признается 28 марта 1097 г.3
С 30 работниками монастыря и 20 жителями Киева Бвстратий был
пленен половцами. Все пленники были проданы ими в Херсон купцу-
еврею, специализировавшемуся на перепродаже русских пленных,
которых захватывали кочевники. Каждую осень в Херсон прибывали купцы-
1 Подробнее см.: Литаврин Г. Г. Киево-Печерский патерик о
работорговцах-иудеях в Херсоне и о мученичестве Евстратия Постника//Славяне
и их соседи. Вып. 2. М., 1994. С. 66-82 (= Византия и славяне. СПб., 1999.
С. 478-495) (Сокращенная франц. версия: LitaurinG. G. Sur leproblemedes
contacts culturells de Cherson et Kiev pendant la deuxieme moitie du XIIе siec-
le//EYMMEIKTA, xouoq 9, MNHMH A. A. ZAKY0HNOY, церо<; А. 'Авт^а, 1994.
I. 387=392.).
2 Патерик Киево-Печерского монастыря//Памятники славянской
письменности. Издание императ. Археографической комиссии, П. СПб., 1911'
С. 78-79. Новое англ. издание: The Paterik of the Kievan Caves Monastery/
Translated by M. Heppell. Cambridge Massachusetts, 1989. P. 123-125.
3 Дата считается дискуссионной: Хеппелль предпочитает 1096 г. (The
Paterik... P. 124, п. 388). Сомнителен и день смерти святого: он погиб на
пасху, но она в 1097 г. была не 28 марта, как это означено в ряде
справочников (см. Православный церковный календарь на 1993 год. М., 199*-
С. 19), а 5 апреля (Chekln L. S. Turks, Jews and the Saints of the Kievan Caves
Monastery/Jews and Slavs, vol. 3//IOUDAIKH ARHAIOLOGIA. In Honour
of Professor Moshe Altbauer. Jerusalem, 1993, P. 128).
Глава седьмая
335
евреи из разных городов Византии с целью приобретения русских
рабов и оставались здесь до открытия нового мореходного сезона. Под
влиянием Евстратия все пленники отказались принимать пищу и воду из
рук еврея и все умерли в течение двух ближайших недель, за
исключением Евстратия, привыкшего переносить голод и жажду (Постник!).
В день христианской Пасхи еврей распял Евстратия, «согласно
евангелию», как сказано в 16-м слове, обвинив монаха в причинении ему
большого коммерческого ущерба. Будучи распят, Евстратий
предсказал еврею его скорую смерть в наказание за гибель пленных христиан.
Разгневанный словами Евстратия еврей убил его ударом копья. И
тотчас душа Евстратия была взята на небо огненной колесницей,
влекомой огненными конями. Одновременно «глас бысть, глаголя греческыи:
"Се добрый небеснаго града гражанин нареченный". И сего протостра-
тор зоветься в поминании вашем». Тело Евстратия еврей бросил в море.
В тот же день прибыл указ императора, направленный против евреев.
Указ был вызван следующими событиями.
Один из очень богатых евреев Константинополя добровольно
крестился и был назначен императором на пост эпарха столицы. Вскоре,
однако, он был разоблачен как лжехристианин. Эпарх позволил
евреям всех провинций империи приобретать рабов для собственого
пользования — дело, запрещенное законом. Эпарх был казнен.
После прибытия упомнутого указа евреи-купцы, приплывшие в
Херсон, были наказаны и изгнаны из города, а евреи, живущие в городе,
были принуждены креститься. Еврея, убившего Евстратия, повесили.
Тело Евстратия не было найдено, но чудеса там совершались очень
часто. Таково вкратце содержание 16-го слова.
Время окончательного составления 16-го слова относят обычно к
первой четверти XIII в. Однако важнее, на мой взгляд, установить
время составления письменных источников, использованных агиографом.
Я убежден, что такие источники существовали.1 В противном случае
невозможно объяснить высокую степень достоверности исторических
свидетельств 16-го слова. В качестве даты составления этих
письменных источников осмелюсь предложить вторую половину XII в. (во
всяком случае время до 1202 г. — года ужасающего разорения Киева
кочевниками и начала осады Константинополя крестоносцами).
1 Это убеждение высказывает и М. Хеппелль (The Paterik... P. XXI,
XXXIX). Ср.: Prestel D. К. A Comparative Analysis of Two Patericon Stories//
RH, 1980, vol. 7. p. 11-20; Лавров П. Жития херсонских святых в греко-
славянской письмености//Памятники христианского Херсонеса. М., 1911.
Вып. 2. Р. 184; Chekin L. S. Turks, Jews and the Saints. P. 127-134 (Главная
Цель автора в споре со мной — обоснование гипотезы, на мой взгляд,
неубедительной, что убивший Евстратия купец был не евреем, а мусульманином
или, может быть, половцем, а само 16-е слово — один из многих вариантов
бродячих рассказов о ритуальном убийстве). Подскальский, указав на
близость 16-го слова о Евстратий с 17-м словом о Герасиме (это действительно
так), считает рассказ лишенным конкретности (?!), столь важной для
исторического источника. (Подскальский Г. Христианство... С. 271).
336
Византия, Болгария, Древняя Русь
Анализ исторических реалий и событий, упомянутых в 16-м слове
(исключая, разумеется, легендарные сюжеты и детали), позволяет
утверждать, что историческая ситуация, как она обрисована в слове, полностью
соответствует той, которая в то время имела место и на Руси, и в
Византийской империи. Назову несколько таких фактов, находящих
подтверждение и в русских, и в византийских источниках.
Таковы, например, почти ежегодные нашествия половцев на русские
земли, повальный грабеж окрестностей Киева, нападения на
пригородные монастыри и захват пленных, регулярные торговые связи
половцев с Херсоном, драматическая отставка эпарха Константинополя после
разоблачения заговорщиков (во главе с Анемадами, как я считаю),
издание новеллы Алексея I Комнина в марте 1095 г., приказавшего
освободить рабов-христиан, рожденных свободными родителями, наконец,
вспышка антисемитизма в византийском обществе в начале Первого
Крестового похода.1
Все эти факты оправдывают следующие заключения: во-первых, дата
мученичества Евстратия (март-апрель 1097 г.), по-видимому, близка
к истинной; во-вторых, агиограф располагал письменными
источниками не только русского, но и греческого происхождения. Однако что
касается начальной части жития, то нельзя исключить того, что здесь
источники могли быть устными. Полагают, что епископ Суздаля и
Владимира Симон (умер в 1226 г.), написавший несколько житий русских
святых, создал и житие Евстратия. Сам Симон, прежде чем стать
епископом, был монахом того же монастыря. Симон сообщал в письме из
Суздаля своему ученику Поликарпу (монаху того же монастыря), что
он составил жития святых, опираясь на рассказы монахов, которые они
слышали от очевидцев (приблизительно во 2-й половине XII в.), т. е.
к тому времени, когда, надо думать, херсониты успели информировать
их о трагической судьбе Евстратия. Без такой информации
составление жития Евстратия русским автором было, разумеется, невозможно.
Что же касается греческих источников, то устная информация была,
конечно, недостаточна для составления большей части жития,
описывающей события в Херсоне. По моему мнению, русский агиогаф имел
перед глазами, работая над житием, его греческую версию,
написанную в Херсоне.
Я основываю свое утверждение прежде всего на свидетельстве
самого 16-го слова, цитированного выше, а именно на фразе о гласе, якобы
1 До автократорства Романа I Лакапина (922-944), проводившего
политику гонений на иудеев, отношения в империи к евреям и мусульманам
было относительно терпимым. В 913-914 гг. в письме халифу в Багдад
патриарх Николай Мистик похвалялся, что в отличие от положения дел в
халифате в империи ни один сарацин не был принужден к отречению от его
веры (Grumel V. Les regestes des actes du patriarcat de Constantinople. Vol. I-
Lesactesdespatriarches. Fasc. II. Les regestes de 715 a 1043. Constantinople'
1936. № 659. P. 163). Но особенно тяжелой атмосфера вокруг евреев стала
снова перед крестовыми походами (Beck H.-G. Kirche und Theologische
Literatur im Byzantinischen Reich. Miinchen, 1959. S. 651).
Глава седьмая
337
Прозвучавшем с неба в момент смерти Евстратия. Доказательством того,
4t данная фраза является несомненным переводом с греческого,
является во-первых, не только указание в самом «Слове» на ее произнесение
ва греческом: сам синтаксис этой фразы не свойственен древнерусскому,
во является обычным для греческого. Я осмелюсь предложить
«реконструкцию» данной фразы в ее ориинальной, греческой форме: ТоюОто<;
uyafioq 6 xf\q покгщ oupavlaq тюХпщ cbvonaoOsiq. Дш тоитои 6 прштоотратшр
KoXsitai ev тт) |ivrnioouvii u|kov.
Во-вторых, русский агиограф, переводя с греческого, не
адаптировал текст достаточно для того, чтобы он был понятен русскому
читателю. Автор пассажа, являющегося буквальным переводом с греческого,
не дал никакого пояснения, почему умерший, душа которого
вознеслась на огненной колеснице, мог быть обозначен титулом «протостра-
тор». Логика употребления союза «сего» (т. е. «вот почему», греч. 5ш
тоитои) осталась неясной. Не ясной она осталась и крупному русскому
филологу И. И. Срезневскому, который, поясняя в своем словаре слово
«протостратор» и цитируя анализируемый пассаж, удалил из него
упоминание об огненных конях и колеснице. В результате фраза
приобрела совершенно превратный смысл: протостратором стал не Евстратий,
а еврей.1
Написанный по-гречески текст жития был адресован херсонитам-
грекам, подданным империи, которым был совешенно ясен смысл
титула «протостратор». Это был в то время чиновник высокого ранга,
конюший, глава стражей императорских колесниц.2 Следовательно,
Евстратия автор греческого текста соотнес с протостратором, видимо,
потому, что и душа Евстратия обрела под свою власть огненную
колесницу.
Итак, в противовес приведенным в начале нашего экскурса о
Евстратий двум тезисам, я утверждаю, что связи Руси с Херсоном не
оборвались в конце XI в., русские продолжали адаптировать элементы
византийской культуры и переводить греческие памятники, используя
некоторые из них для создания собственных сочинений и объединяя
греческую и русскую литературные традиции. Рассмотренный пример
свидетельствует об устойчивых симпатиях херсонитов к русским: они
Даже удостоили одного из русских единоверцев ангельского чина,
канонизировав его в качестве местного святого. 16-е слово Киево-Печер-
ского патерика лишний раз подтверждает, на мой взгляд,
плодотворность контактов между Византией и Русью, осуществлявшихся не
только на официальном, но и на обыденном, народном уровне, которые
обычно неадекватно их значению отражены в источниках.
1 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. Т. 2.
сПб., 1895. Стлб. 1598.
2 Oikonomides N. Les listes... P. 319-321.
Вместо заключения
ДРЕВНЯЯ РУСЬ И ТАК НАЗЫВАЕМОЕ
«ВИЗАНТИЙСКОЕ СОДРУЖЕСТВО
ГОСУДАРСТВ»
С принятием Русью крещения от Византии завершилось
формирование восточнохристианского ареала, получившего впоследствии в
славяноязычной среде — в точном соответствии со значением греческого
терминаopGoSo^oq — наименование «православный». Согласно
разработанной к 1970 г. Д. Оболенским и широко распространенной в ученом
мире концепции, Pax orthodoxa можно определить как Byzantine
Commonwealth, т. е. «Византийское содружество»
(«Византийскоесообщество государств» или наций),1 представлявшее собой не только
территорию господства восточной ветви христианства, но также некое сообщество
стран и народов с внутренней структурой, системными связями,
определившими как его религиозное и культурное, так и политическое единство
во главе с императором Константинополя.2
1 Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe. 500-1453.
London, 1971. Русская версия: Оболенский Д. Византийское содружество
наций. Шесть византийских портретов. М., 1998.
2 По мнению К. Манго, Д. Оболенский развил в стройную концепцию
идеи Г. Острогорского, содержавшиеся в его статье «Русь и византийская
иерархия государств» (Ostrogorsky G. Die byzantinische Staatenhierarchie//
SK, 1936. Vol. 8) (Mango С The Life of St. Andrew the Fool Reconsiderated/
Byzantium and its Image//Variorum Reprints. London, 1984. № VIII, P- 297"
313 = Rivista di Studi Bizantini e Slavi, II / Miscellanea A. Pertusi, II. Bologna.
1982.).
Вместо заключения
339
Принятие Русью христианства от Византии является безусловно
дентальным событием в истории русско-византийских отношений. Оно
повлекло кардинальные перемены во всех сферах общественной,
политической и культурной жизни Древнерусского государства. Оно
представляло собой по сути дела первый глубокий переворот в
мировоззрении людей.
Христианство ввело Русь в семью цивилизованных стран как
обладающую равным правом на признание и уважение партнеров. Однако
официальная доктрина Византии включала тезис о ее ведущей роли
в христианской ойкумене и ее бесспорном праве на идеологическую и
политическую опеку над народами, принявшими от нее крещение, ибо
духовное родство в лоне христианской церкви признавалось отнюдь не
менее важным, чем родство кровное.1
Доктрина римской государственности и сакрализированная идея
«единственного божьего царства на земле» оказались здесь издревле
спаянными в единое целое, легли в основу политической жизни
подданных и стали одним из важнейших устоев самосознания византийцев,
источником их нравственной силы и патриотизма до конца
существования империи. Сознавая, что большинство их этнически являлись
греками, они тем не менее свое государство называли «Романией»,
Константинополь чтили как «НовыйРим», асебясчитали «римлянами» (ромеями).2
Эта позиция то открыто и претенциозно, то дипломатически тонко и
искусно проявлялась при любых контактах империи с окружающими
народами и особенно упорно — в отношениях со славянскими странами,
расположенными к северу от ее границ (Болгарией, Сербией, Русью).
Большинство этих стран до 2-й половины IX, а некоторые — до конца
X в. оставались языческими. В качестве своей важнейшей задачи
империя рассматривала обращение жителей этих стран в христианство и
организацию на их землях церкви, подчиненной патриархии
Константинополя. Именно в этом и состояла здесь одна из крупнейших
исторических миссий Византии.
Правители Византии стремились не только устранить военную
опасность, грозившую некогда со стороны страны-неофита до ее крещения,
но и подчинить ее своему влиянию, а при непосредственном соседстве —
и инкорпорировать в состав империи (так это и случилось с Болгарией
и Сербией через полтора столетия после крещения). Господствующая
верхушка готовой принять христианство стороны, уже затронутая
влиянием христианской культуры, тщательно взвешивала вероятные
последствия смены религии для судеб, престижа и полномочий своего
правителя внутри страны и для положения государства на
международной арене, в том числе для дальнейших отношений с самой империей.
1 Малахов С. Н. Политическая идеология и социально-этические
представления византийского общества в конце IX-первой четверти X века по
Письмам Николая Мистика. Автореф. канд. дис. Екатеринбург, 1993.
2 Подробнее см.: Литаврин Г. Г. Геополитическое положение Византии
в VII—XII вв. //Византия между Западом и Востоком. Опыт исторической
Характеристики. СПб., 1999.
340
Византия, Болгария, Древняя Русь
Исследуя историю развития связей Византии с Древней Русью,
историки в своих оценках уже на рубеже XVIII-XIX вв. разделились на две
большие группы. Согласно первой, Русь Х-ХП вв. предстает как сател-
лит империи, находящийся не только в идеологической (церковной)
но и в политической зависимости от Византии;1 представители другой
группы, признавая тезис о церковном подчинении домонгольской Руси
Константинопольской патриархии, решительно отвергают мысль о
политическом подчинении князей Руси византийским императорам.2
Известным компромиссом между этими крайними положениями в
историографии русско-византийских отношений и явилась теория
Д. Оболенского о создании усилиями византийской дипломатии к
началу XI столетия так называемого «Византийского содружества».
Политическим он считает это единство уже потому, что правители
вошедших в сообщество стран признавали, хотя сплошь и рядом только
теоретически, высший суверенитет императора Константинополя.3
Действительно, основные усилия византийской дипломатии с
середины IX до начала XI в. были направлены на установление стабильных
мирных отношений с народами Балкан и Восточной Европы и на
распространение на них своего идеологического и политического влияния.
Крещение являлось при этом одним из самых перспективных средств
дипломатии. С приобщением к христианству значительной части южно-
1 Ограничусь указанием на одну из новейших работ: Macrides R. Dynastic
mariages and political kindchip//Byzantine Diplomacy, ed. by J. Shepard and
S. Franklin. Cambrige, 1990. P. 273 squ. Отстаивая этот старый тезис,
видный русский исследователь А. А. Васильев приводил в качестве важного
довода тот факт, что после крещения Руси в 989/989 г. неизвестно ни одного
договора русов с империей: в этом будто бы уже не было необходимости, так
как император рассматривал русских как своих подданных (Vasiliev А. А.
Was Old Russia a Vassal State of Byzantium ?//Speculum, v. VII, № 3, July
1932. P. 350-360). Говоря о том, что Владимир сознавал оказанную ему
браком с Анной огромную честь и поэтому строил для нее дворцы, Ф Кэмп-
фер объявляет столицу князя всего лишь византийской колонией на
Киевских горах (Kampfer F. Eine Residenz fur Anna Porphyrogenneta//Jahr-
bticher fur Geschichte Osteuropas. N. F. Bd. 41. Heft 1, 1983. S. 101-1100).
2 Весьма реалистична в этом отношении позиция К. Манго и Ев. Хрисо-
са: ни крещение, ни брак Владимира с Анной не обусловили какой-либо
политической зависимости Руси от империи; между претензиями
имперских идеологов и действительностью существовала огромная дистанция
(Mango С. The Life of St Andrew... P. 301 squ., 310; Chrysos Eu: Was Old
Russia a Vassal State of Byzantium?//The Legacy of Saints Cyril and
Methodius to Kiev and Moskow. Thessaloniki, 1992. P. 233-245).
3 Анализируя различия между византийскими терминами «симмахи»
(союзники) и «ипоспонды» (подданные), Оболенский признает, однако, что
первые (в том числе русы) были подданными только в теории, а вторые "
на практике (Obolensky D. The Principles and Methods of Byzantine Diplonia-
cy//XITCongres International desetudesbyzantines. Ochrid, 1961. P. I4squ-)-
Вместо заключения
341
го и восточного славянства почти четырехкратно расширилась в Европе
подчиненная Константинопольской патриархии зона господства
восточной ветви христианства.
Для определения места Древней Руси в «Византийском содружестве »
необходимо коротко остановиться на истории его формирования,
повторив по необходимости некоторые факты и положения, высказанные в
предшествующих главах. Я убежден, однако, что значение связей Руси
и Византии для обеих сторон может быть раскрыто полнее и
убедительнее только с учетом событий и фактов также и из истории отношений
Византийской империи со славянами в VI-начале IX в., т. е. для
большинства из них — в догосударственный период.
Император Константин VII Багрянородный рассматривал в середине
X в. опасность для Византии с севера в качестве главной. Именно с этой
стороны в империю в VII-XII вв. вторгалось особенно много
враждебных ей народов(славян, аваров, протоболгар, венгров, русов,
печенегов, узов, половцев). Нападения с севера были к тому же, как правило,
совершенно неожиданными. Обычно эти народы, кроме славян и
протоболгар, не старались завладеть землями империи, но их набеги
наносили большой вред экономике империи. Наконец, и самую столицу
империи осаждали чаще всего враги, пришедшие именно с севера.
Потенциальное преимущество Византии состояло здесь в том, что все
«северные варвары» были в VI-IX вв. язычниками и для них, в
отличие от мусульман, конфессиональные причины не имели серьезного
значения в противостоянии с империей: они легче соблазнялись
материальными ценностями и престижными титулами, а славяне к тому же
оказались и более доступными для христианской проповеди. В сущности
только в северном направлении от границ империи были вообще
возможны церковные христианские миссии византийцев (на
мусульманском востоке они были бессмысленны, на христианском Западе —
излишни).1 Утверждаемое «ромеями» за собой право возвращать
потерянные земли, конечно, не было повседневным мотивом их конкретных
политических действий. Однако в фундаменте отношений с соседями,
жившими на некогда принадлежавших Римской империи
территориях (с Болгарией, Сербией, Хорватией, Венгрией), мысль о праве
империи возвращать некогда утраченные земли так или иначе
присутствовала всегда.2 Завоевав Болгарию и поставив в зависимость Сербию и
1 Kazhdan A. The Notion of Byzantine Dipiomacy//Byzantine Diplomacy.
Verona, 1992. P. 8-10.
2 См. напр.: Theodore Daphnopates. Correspondence, ed. et trad, par J. Darro-
uzes et L. G. Westerink. Paris, 1978. P. 66. 122-124; Nicholas I Patriarch of
Constantinople. Lettres, ed. by R. J. H. Jenkins and L. G. Westerink.
Washington, 1973. P. 48. 65-70. См. также: Божилов И. Цар Симеон Велики (893-
927). Златният век на средновековнаБългария. София, 1983. С. 17-32, 151 —
190; Малахов С. Н. Концепция мира в политической идеологии Византии
первой половины X в.: Николай Мистик и Феодор Дафнопат//Византия и
средневековый Крым. Симферополь, 1995. С. 19-31; Simeonova L. Power in
Nicholas Mysticus' Letters in Symeon of Bulgaria// Byzantium and its Neih-
bours. From the Mid-9th till the 12th Centuries. Prague, 1993. P. 89-94.
342
Византия, Болгария, Древняя Русь
Хорватию (1018), Василий II говорил, что ему после тяжких трудов уда.
лось «соединить воедино разделенное».1
Все стадии постепенной интеграции в состав империи пережили в
VII-X вв. славяне, расселившиеся к югу от Северной Фракии и Сред,
ней Македонии и ставшие вторым по численности после греков этносом
в балканских провинциях Византии. Около двух веков они
опустошали земли империи, нередко (с 60-х гг. VI до 20-х гг. VII в.) во главе (или
в союзе) с аварами, основавшими в Паннонии во 2-й половине VI в.
сильное политическое объединение — Аварский каганат. После разгрома
под Константинополем в 626 г. аваров (вместе со славянами
осаждавших город) они перестали серьезно угрожать империи, но не исчезла
опасность со стороны славян: они заняли значительные территории не
только во Фракии и Македонии, но и в Эпире, Фессалии, на
Пелопоннесе и островах Эгеиды. Многократные походы против них в середине VII-
начале IX в. не дали решительных результатов. Лишь к середине IX в,
возросший уровень общественного развития славян сделал возможным
их окончательный переход к христианству. Постепенно они
интегрировались в состав подданных империи, становясь ромеями и по
самосознанию.2
Как показало время, завязанные в древности контакты с Византией
не прошли бесследно также и для восточных славян. Неустоявшийся
славянский мир отличался в то время крупными перемещениями
больших человеческих масс: пришедшие на Балканы кривитеины, драгу-
виты, северы и другие были, как полагают, отколовшимися частями
объединений восточных славян — кривичей, дреговичей, северян.3
Сложившиеся в догосударственный период традиции общения с
Византией, представления о ней в славянском мире не исчезли полностью
у славян и в государственную эпоху их истории. Историческая память
славян-язычников о многовековых контактах с Византией хранилась в
кругах жречества, в правящих княжеских родах, в народных мифах и
легендах. Византия представала в воображении славян как источник
несметных богатств, которые они считали возможным взять у нее либо
силой, либо в качестве откупа за мир, либо в виде платы за службу.
Форму стойких стереотипов получили и представления византийцев
1 Из хрисовула Василия II (см.: Иванов Й. Български старини из
Македония. София, 1970. С. 556).
2 Подробно об интеграции славян см.: Иванова О. В., Литаврин Г- Г-
Славяне и Византия//Раннефеодальные государства на Балканах. VI-"
XII вв. М., 1985. С. 34-98; Иванова О. В. О путях интеграции
иноплеменников в состав подданных Византии//Византия между Западом и
Востоком. Опыт исторической характеристики. СПб., 1999; Литаврин Г- "■
Византия и славяне до и после принятия ими крещения//Вугапииш-
Identity, Image, Influence. XIX International Congress of Byzantine Studies.
Major Papers. Copenhagen, 1996, P. 88-96.
3 См. литературу: Литаврин Г. Г. Славинии VII-IX вв. — социально-
политические организации славян//Этногенез славян и народов Северн0
го Причерноморья. М., 1984. С. 193-203.
Вместо заключения
343
о славянах, ставших, в конце концов, в своем большинстве
крестниками империи. Так, сконструированный взаимно образ друг друга,
восходивший к VI-VIII вв., надолго остался идеологическим и
эмоциональным, то скрытым, то явным основанием, на котором позднее
возводилась система межгосударственных славяно-византийских отношений.
Взаимные стереотипы складывались в основном на путях
обобщения не столько индивидуального, сколько коллективного опыта,
который усваивался славянами в рамках их общественных
организаций. Устойчивой структурой, определявшей формы социальной и
политической жизни славян в догосударственный период, была «слави-
ния» (или «славия»), как ее обозначали в VI-IX вв. в византийских (и
западных) памятниках.
Они были в данную эпоху характерны для всего славянского мира.
Существовали они и в Восточной Европе в VII-X вв., о чем прямо
сообщает Константин Багрянородный.1 Вопреки мнению Оболенского, эра
славиний не закончилась в IX в.:2 темпы развития славян не совпадали
на занятом ими огромном пространстве.
В IX-X вв. общение восточных славян с империей обрело новое
качество не потому, что во главе его встали князья скандинавского
происхождения, а потому, что эти связи получили статус государственных,
регулируемых официальными договорами.3 Становясь интегральной
частью русского (славянского) общества, ассимилировавшаяся
норманнская верхушка перенимала и славянские духовные ценности вместе
с их представлениями об империи и о ее подданных.
Выход славян к границам Восточноримской империи должен был
заставить их оценить новую ситуацию, составить свое мнение о чуждых
их собственному обществу институтах, о политике империи, ее
официальной доктрине и определить свою линию поведения в отношении к ней,
а затем — создать и свою систему политических воззрений, без которых
были невозможны ни регулярные контакты славян с империей, ни
формирование у них собственных институтов власти.
Безусловно, учитывая данные о представлениях славян о себе и об
империи, можно говорить прежде всего о позиции их знати, хотя в
условиях противостояния воззрения знати должны были — хотя бы в самом
общем виде — разделять и рядовые члены славянских племенных
союзов. Организуя походы против империи, славянские вожди должны
были воодушевлять своих воинов, внушать им надежды на победу,
обосновывать право на добычу и на овладение чужой землей и
пропагандировать сознательно приниженный, негативный образ врага (империи).
1 Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, пере-
вод, комментарий. Под ред. Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева. М., 1991.
С'44, 50.
2 Obolensky D. The Balkans of the Ninth Century: Barriere or Bridge?//
Byzantium and the West... Amsterdam, 1988. P. 50-52.
3 Литаврин Г. Г., Янин В. Л. Некоторые пролемы русско-византийских
°тнощений в IX-XV вв. //История СССР, 1970, № 4, С. 32-34.
344
Византия, Болгария, Древняя Русь
О позиции славян в отношении империи приходится судить только
по их акциям и по свидетельствам их врагов-византийцев.1 Конечно
суждения славян о «ромеях» (в византийском «пересказе») былине
менее превратными и субъективными, чем представления византийцев о
славянах. Рассматривая эти, несомненно, далекие от действительности
стереотипы, которыми обе враждующие стороны определяли друг
друга, я отнюдь не склонен принижать значение блестящей византийской
цивилизации, благотворное влияние которой на славянское общество
и развитие культуры славян в целом бесспорно, как в той же мере не
склонен я преувеличивать и уровень развития славян в VI-IX вв.,
несопоставимый с византийским.
Позиция византийских (христианских) писателей (в отличие от
античных) в отношении варваров характеризуется особой
непримиримостью: она обусловливалась, помимо прочего, вероисповедным,
идеологическим неприятием. Отзывы византийцев о славянах полны открытого
презрения к ним. В их представлениях о «северных варварах»(«гипер-
бореях», «скифах» и «тавроскифах») было также немало сказочных
мотивов.
По словам Менандра Протиктора, ромеи обладают «издревле
дарованным свыше правом наставлять неразумных» .2 Через 500 с лишним
лет эту же мысль повторила принцесса Анна, дочь Алексея I Комнина.3
Поскольку варвары, в том числе славяне, не обладали даже отдаленно
сходными с имперскими формами общественной и частной жизни, они
характеризовались византийскими авторами в основном посредством
отрицательных определений. Наиболее пристрастны описания,
проникнутые чувством «ромейского» патриотизма в периоды столкновений со
славянами и с аварами — они вместе совершали набеги на империю и
стали вместе с ними ее главным врагом на Балканах с середины VI до
последней четверти VII в.4 Даже изредка встречающиеся
положительные отзывы о тех или иных сторонах общественного строя и
морального кодекса славян делались не столько ради объективного отражения
действительности, сколько для обличения (с «сокрушением
сердечным», как делали до них античные авторы) язв и пороков собственного
византийского общества. Как и прочие варвары, славяне, по словам
византийских авторов, «звероподобны» и невежественны, неопрятны
1 Подробнее см.: Литаврин Г. Г. Византийцы и славяне — взаимные
представления//ТЬе 17th International Byzantine Congress. Major Papers.
New Rochelle, New York, 1986. С 369-382; Он же. Представления
«варваров» о Византии и византийцах в VI-X вв.//ВВ. Т. 46. 1986. С. 100-108.
2 ГИБИ. Т. II. София, 1959. С. 226.
3 Anne Comnene. Alexiade, ed. В. Leib. Т. I. Paris, 1967. P. 55 squ.
4 Кучма В. В. Славяне как вероятный противник Византийской импе-
рии по данным двух военных трактатов//Хозяйство и общество на Балка'
нах в средние века. Калинин, 1979. С. 4-13; Он же. Античные традиции в
развитии политической мысли в ранней Византии (по данным трактатов
IV-VII вв.)//Автореф. доктор, дис. М., 1981. С. 27.
Вместо заключения
345
и очень бедны, крайне жестоки и алчны, дружбу свою не даруют, а
продают, затевают войны без причины, не соблюдают договоров, идут на
преступление ради денег, не ведают воинского строя и дисциплины,
привержены к анархии и не почитают своих вождей, склонны к пьянству,
но при всем при том — неоправданно заносчивы и дерзки и т. д.1
Вопреки стандартным заверениям о преобразующем влиянии на
«варваров» крещения, избавившего их «от беса язычества и
идолопоклонства» , привычное презрение к неофитам византийцы сохраняли
всегда, нередко демонстрируя его открыто, а иногда маскируя
подобающим случаю этикетом. Весьма ярко это проявилось в литературном
творчестве архиепископа Болгарии в конце Х1-начале XII в. грека Фео-
филакта Ифеста (Охридского). В письмах к друзьям и официальным
лицам он не скрывал неприязни и презрения к своим болгарским
прихожанам.2 Даже в написанном этим пастырем Болгарии на греческом
языке житии (на основе славянской версии, как полагают)
болгарского святого Климента Охридского он несколько раз позволил себе
оскорбительные выпады против болгар.3 Несмотря на крещение русов и
длительный союз с ними, византийцы продолжали и в ХП-ХШ вв. верить
в составленные в конце IX-X в. (на основе библейских мотивов о
племенах Гог и Магог и о «князе Рош») предсказания о смертельной опасности
империи от «северных племен» и, в частности, о грядущем захвате
Константинополя русами.4 Видимо, недалеко от истины суждение А. Поппэ,
что обществен ное мнение в Константинополе отнюдь не приветствовало
1 ГИБИ. Т. II. С. 149, 155, 163 (Прокопий); с. 180, 203 (Агафий); с. 234,
239 (Менандр); с. 309, 325, 327 (Феофилакт Симокатта); с. 249, 250, 254,
258 (Феофан); Христоматия по история на България. Т. 1. Състав. П.
Петров и В. Гюзелев. София, 1978. С. 31 (Себеос); Византиски извори за исто-
PHj'y народа Jyro^aBHJe, I. Београд, 1955. С. 5 (Псевдо-Кесарий). Ср.:
Бибиков М. В. Византийские источники по истории Руси, Северного
Причерноморья и Северного Кавказа (ХП-ХШ вв.)//Древнейшие государства на
территории СССР. М., 1981. С. 49-51.
2 Литаврин Г. Г. Условия развития болгарской культуры в XI-XII вв.//
История и культура Болгарии. М., 1981. С. 293-303.
3 Литаврин Г. Г. Феофилакт Болгарский между Охридом и
Константинополем// Florilegium. К 60-летию Б. Н. Флори. М., 1999. С. 167-175.
4 По сообщению Псевдосимеона, пророческая запись на статуе на
Форуме Тавра в Константинополе о предстоящем захвате города русскими была
сДелана ок. 995 г., т. е. вскоре после крещения Руси (Mango С. The Life of
St. Andrew... P. 297-313; Idem. A Note on the Ros-dromitai/Prosphora eis Sp.
Kyriakiden//Hellenika, IV, 1953, p. 460); cf.: Poppe A. The Political
Background to the Baptism of Rus'. Byzantine-Russian Relations. 986-989//DOP,
30. P. 217, 243); CheynetJ.-Cl.Ponvoiret contestations a Byzance (963-1210).
paris, 1990. P. 165, 188. Ср.: Marhopoulos A. Encore les Ros-Dromitai et le
pseudo-Symeon//JOB, 23, 1974. P. 90-97. В «Бронтологии» начала XII в.
тзкже предрекалась погибель Константинополю от «северных племен»
(Cataloguscodicumastrologorum graecorum, III. Bruxelles, 1901. P. 25. 20-
2l:26. 7; 29. 3-5).
346
Византия, Болгария, Древняя Русь
крещение русов; жители столицы не одобряли политику Василия II по
отношению к Руси, они опасались служивших в империи русов;
выдачу Анны за Владимира они полагали жертвой, не компенсированной
христианизацией Руси; даже через 100 лет после крещения русов
византийские авторы говорили о них как о язычниках.1
Закономерно поэтому, что и среди крещеных и некрещеных народов
сформировался, в свою очередь, устойчивый негативный образ
империи и ее подданных. Ближние и дальние соседи неизменно называли их
♦ греками», тогда как византийцы предпочитали (по крайней мере до
XIII в.) именовать себя только «ромеями», подчеркивая не свою
этническую идентичность, а политическую преемственность Нового Рима
со Старым (Первым)2 и болезненно реагируя на попытки иноземцев
усомниться в этой преемственности, будь то Карл Великий, Симеон
Болгарский, Оттон I или Стефан Душан. Называя повелителя Византии
* императором Константинополя », а его подданных «греками », жители
Западной Европы, а затем и славяне сознательно намекали на отсутствие
у «василевса греков» прав на римское наследство и римский престиж.
Уничижительный оттенок термина «греки» прослеживается
непрерывно в латиноязычной литературе почти со II в. до н. э. Исидор Севиль-
ский (570-636) считал господствующей чертой греков хитрость (falla-
tia).3 В середине IX в. Анастасий Библиотекарь, ученый секретарь
римского папы и знаток греческого языка, говорил, что греки исполнены
«лукавства, или точнее — коварства» (astutia, quin potius dolositas).4
Обвиняя греков в еретичестве, сам папа Иоанн VIII (872-882) писал об
их лукавстве (falsitas).5 Длинный список оскорбительных эпитетов в
отношении деятелей империи и ее столицы как олицетворения коварной
имперской политики содержат описания Лиутпранда Кремонского,
посла Оттона1.6
Сами византийцы также иногда — но крайне редко — используя
термин «греки» как обозначение этнической и конфессиональной
идентичности, в целом избегали называть себя «греками» потому, что им был
хорошо известен его отрицательный оттенок и та политическая
позиция, которая скрывалась на Западе за этим понятием. Между тем поня-
1 РорреА. The Political Background... P. 197-244; Markopoulos A. Encore
les Ros-Dromitai.
2 См. например: Loungis T. L'historiographie de l'epoque macedonienne
et de la domination byzantine sur les peuples du Sud-Est europeen d'apres les
traites de paix du IXе siecle//Balkan Studies, 21 (1), 1980. P. 69-86; Tapkova-
Zaimova V. Les idees de Rome et de la seconde Rome chez les Bulgares//Atti
del I Seminario internazionale di storici «Da Roma alia terza Roma»//Studi,
l(2)aprilel981.P. 388.
3 Латински извори за българската история. Т. И. София, 1960. С. 384.
4 Там же. С. 199, 203.
5 Там же. С. 147-148.
е Die Werke Liutprands von Cremona, hrsg. von J. Becker. Hannover und
Leipzig, 1915. S. 177-178.
Вместо заключения
347
тие «греки» применительно к византийцам вошло во все языки
Европы- Южные и восточные славяне переняли его скорее всего от
романизированных жителей пограничных римских провинций.1 Усваивая от
людей западного мира понятие «греки», славяне одновременно
заимствовали, конечно, не только этноним, но и созданный римлянами
отрицательный стереотип.
Видимо, сходные представления о византийцах рано проникли к
восточным славянам. Хорошо известно заявление Святослава (если
верить Льву Диакону), что византийцы — ремесленники, добывающие
хлеб трудом своих рук, а русы — храбрые воины, одолевающие врагов
силой оружия.2 О лицемерии, якобы присущем грекам, говорится и
в русской летописи.3 Одним словом, и здесь отражены два главных
признака созданного римлянами отрицательного стереотипа греков: им
присущи коварство и малодушие в ратном деле. И этот стереотип
оказался очень стойким: русский летописец заметил под 66 72 (1164) г., что
черниговский епископ Антоний, будучи греком, не мог сказать
правду.4 В болгарской эсхатологической литературе образ грека
ассоциирован с лисицей.5
Официальная византийская терминология власти была
неотъемлемым атрибутом не только политической, но и религиозной доктрины
восточнохристианской церкви. Тем не менее и принявшие христианство
от империи народы упорно не усматривали в греках римлян.
Характерно, что в титуле «римского» отказано «греческому цесарю» и в первых
памятниках славянской письменности — в житиях солунских братьев
Константина и Мефодия и в сказании «О письменах» Черноризца
Храбра. А ведь эти памятники были созданы ближайшими учениками
византийских миссионеров-просветителей славянства, связанных и с
папством, и с западным миром и отлично знавших о негативной нагрузке
термина «греки». В упомянутых житиях этот оттенок термина не
акцентирован, но и понятие * римляне » в отношении византийцев не
употреблено, несомненно, сознательно — авторы не следуют господствовавшей
тогда в империи официальной традиции. Скорее всего эта позиция
отражала взгляды правящих слоев славянских стран той эпохи (Великой
1 Moravcsik Gy. Einfurung in die Byzantinologie. Budapest, 1976. S. 56;
Литаврин Г. Г. Некоторые особенности этнонимов в византийских источ-
никах//Вопросы этногенеза и этнической истории славян и восточных ро-
манцев. М., 1976. С. 203 ел.
2 Leonis Diaconi libri decern. Bonnae, 1828. P. 107. 1-3.
3 Повесть временных лет. Подготовка текста, перевод, статьи и
комментарии Д. С. Лихачева. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб.,
1996. С. 33.
4 ПСРЛ. Т. II. Стлб. 523.
5 Тъпкова-Заимова В. Символика и есхатология//Историко-археологич-
ни изеледвания в памет на проф. д-р Станчо Ваклинов. Велико Търново.
1994. С. 213. См. также: Тъпкова-Заимова В., Милтенова А. Историко-
аПокалиптичната книжнина във Византия и в България. София, 1996.
348
Византия, Болгария, Древняя Русь
Моравии, Блатненского княжества, Болгарии). Несмотря на усилия
византийского двора, славяне предпочли латинскую традицию. Что же
касается Черноризца Храбра, то он пошел столь далеко, что даже
настаивал на превосходстве славянской письменности над «греческой».!
В связи с этим заслуживают, видимо, большего внимания известия
о настойчивых претензиях правителей соседних с империей варварских
народов на владение ее землями и самим Константинополем.2 Отказ
в таких условиях от признания за империей права именоваться
«римской» является своего рода обоснованием собственных прав на «римское
наследие », оказавшееся отнюдь не законным образом в руках «греков».
Так, согласно Пасхальной хронике, аварский каган, осадив в 626 г.
Константинополь, предлагал жителям покинуть город.3 По свидетельству
арабского автора X в. ал-Табари, царь болгар Симеон будто бы заявил
Роману I Лакапину (имеется в виду, по-видимому, их встреча в 923 г.):
«Эта страна является царством моего отца, и я не уйду, пока один из
нас не победит другого».4 Данное полусказочное известие сопоставимо
с другим: Лев Диакон вложил в уста Святослава обращенную к Иоанну
Цимисхию речь, в которой русский князь будто бы говорил, что если
византийцы не выкупят взятые им города и пленных, «то пусть лучше
уйдут из Европы, как им не принадлежащей (сЬ<; цц проо^коиотц; аитоц), и
переселятся в Азию ».5
Разумеется, подобные речи героев в средневековых памятниках —
литературный топос. Художественный вымысел здесь несомненен, но
не слишком ли он своеобразен для образа мыслей образованного
византийца? Вряд ли мы имеем здесь дело с отражением расхожих в то время
среди варваров представлений о правах победителя, о так называемом
«законе войны»: Святослав не взял Константинополя и даже серьезно
не угрожал ему. Историки традиционно примитивизируют под
влиянием византийских авторов духовный мир варваров, принижают осве-
домленость хотя бы их высшего слоя о важнейших политических
доктринах эпохи и о крупнейших событиях прошлого.
1 Сказание Черноризца Храбра «О письменах «//Сказания о начале
славянской письменности. Вступит, статья, перевод и комментарии Б. Н. Фло-
ри. М., 1981. С. 104.
2 ГИБИ. Т. III. София, 1960. С. 58 (Георгий Писида), с. 161 («Чудеса
св. Димитрия»). ГИБИ. Т. IV. София. 1961. С. 24 (Аноним) и др.
3 ГИБИ. Т. III. С. 81. Впрочем, какие-либо соображения о римской
доктрине и официальной терминологии не приходили в голову кагану как
обладателю восточного менталитета. И арабы, а впоследствии и турки, т. е-
мусульманские народы, спокойно употребляли в отношении империи ее
официальные термины (руми, Рум): их политические противоречия с *Р°"
меями» отражались не в этих понятиях, столь много говоривших
христианам Запада и подданным Византии.
4 Христоматия по история на България. Т. 1. Съст. П. Петров, В. Гк>зе
лев. София,1978. С.164.
5LeoDiac. P. 105. 9-16.
Вместо заключения
349
В связи с этим позволю себе предположение, касающееся
возможного влияния херсонитов на представления о Византии у политической
элиты Руси. В эпоху Святослава византийский двор был вновь
обеспокоен возродившимися среди херсонитов тенденциями к освобождению
0т власти империи. Город упорно сохранял полисные традиции и отста-
вивал свои права на особый статус автономии в империи.1 Местный
фольклор,2 реминисценции, питаемые многочисленными античными
надписями на памятниках в Херсоне о его древних привилегиях,
донесли до X в. память о том, что самый город был основан выходцами не из
собственно Греции, расположенной в Европе, а из Малой Азии (из
Ираклии Понтийской), как и большинство других городов Северного и
Западного Причерноморья.
Правители империи также сознавали особый статус Херсона. В
византийских источниках жители Херсона ни разу не названы «ромеями».
Они всюду — только « херсониты». Правда, и в отношении жителей
других городов империи источники употребляют такие образованные от
топонимов термины, как «константинополиты», «никомидийцы», «нико-
политы» и т. п., но когда речь заходит о случаях встреч носителей этих
наименований с иноземцами, то византийцы тотчас в тех же
источниках обретают имя « ромеи». С«херсонитами » этого не происходит
никогда. Между тем наиболее ранним этапом русско-византийских связей
были контакты Руси прежде всего с Херсоном. Именно от херсонитов
русы могли знать и об истории основания Херсона и иных городов
Причерноморья, и об отсутствии у херсонитов верноподданнических чувств
к императору.
По всей вероятности, социальная и политическая верхушка слави-
ний, а затем и русов, сменивших ее на вершине власти, в противовес
имперской теории, утверждавшей за «ромеями» права «избранного
народа» , выработала собственную идейно-политическую позицию.
Предводители «варваров», вступавшие в мирные и враждебные контакты
с народами Балкан и прежде всего с Византией, остро нуждались в
собственной доктрине.
Суть ее в общих чертах была сходной с позицией политических
деятелей Запада и состояла, по-видимому, в непризнании прав византийцев
на обладание римским престижем. Мотивы этой позиции у деятелей
Запада и у славянских (и русских) князей были скорее всего разными,
но они были вызваны общей причиной — длительным
противостоянием с Византией. Я уверен в том, что и варварам были присущи
определенные политические идеи, так как варварство — эпоха не полного
отсутствия феноменов культуры, а непосредственно предшествовавшая
образованию государства стадия развития общества, которой не избежали
Далекие предки всех европейских (и не только европейских)
цивилизованных наций.
1 См. об этом подробно в гл. 4 и 5.
2 Сам Константин Багрянородный, подозревавший херсонитов в
неверности (Об управ, имп. С. 274), приводит пронизанную полисным, местным
Патриотизмом легенду о Гикии (там же. С. 246-272).
350
Византия, Болгария, Древняя Русь
Итак, признание величия империи и блеска ее культуры1 не мешало
конструированию иноземцами ее негативного образа. Во время
правления императоров Македонской династии, когда наметился быстрый
подъем экономики, военной мощи и культуры Византии, среди окру-
жающих империю народов распространился миф об империи как
слабом государстве, а о ее подданных как о неспособных постоять за себя,
Эту мысль высказывали и Симеон Болгарский, и Лиутпранд, и
Святослав, и норманны, и крестоносцы. Характерно, что поносили при этом
именно то, в чем значительно уступали византийцам. Здесь отражалось
конечно, не только раздражение, вызванное притязаниями империи на
лидерство в христианском мире и превосходством ромеев в уровне
образованности и культуры, но и комплекс неполноценности самих
хулителей, независимо от того, был ли он ими не вполне осознан или только
маскировался напускной бравадой.2
Оболенский, обосновавший концепцию «Византийского содружества»,
созданного благодаря высокому искусству дипломатии и миролюбию
внешней политики империи, предлагает рассматривать «Содружество»
в качестве первого в истории Европы интернационального культурно-
конфессионального объединения народов, тяготевших к Византии как
к его центру.3 Закитинос был даже склонен признавать «Содружество»
своего рода прообразом объединенной Европы.4 Эти определения хотя
и согласуются с византийской политической теорией, но они весьма
далеки от реальной исторической действительности.
1 Представления о сказочных богатствах Византии, великолепных
дворцах и храмах ее столицы, о пышных празднествах и развлечениях греков,
о высоких почестях и богатых дарах, предоставляемых императором,
устойчиво сохранялись в скандинавском фольклоре (Мельникова Е. А. Образ
Византии в древнескандинавской письменности//Иностранцы в Византии.
Византийцы за рубежами своего отечества. Тезисы конференции. М., 1997.
С. 30-31).
2 Ю. М. Лотман, рассматривавший русско-византийское культурное
взаимодействие как диалог, пишет о естественном в таких случаях, по его
мнению, нарастании неприязни воспринимающей стороны к доминирую-
щеей в беседе и об усилении борьбы поучаемых за духовную независимость
(Лотман Ю. М. Проблема византийского влияния на русскую культуру
в типологическом освещении//Византия и Русь. М., 1989. С. 228-229).
3 Obolensky D. The Byzantine Commonwealth... P. 69, 85, 163, 277; Idem-
Six Byzantine Portraits. Oxford, 1988. P. 1-7. Ср.: Scapov J.N..Sinicyna N. V.
La Rome antique et medieval dans les textes russes du Xе au XIIе s. Etude sur
le sens des mots «Rim», «rimskij» et «rimljanin»//La nozione di «Romano»
tra cittadinanza e universality. Documenti e studi//Atti del II seminario
internazionale si studi storici «Da Roma alia Terza Roma» (21-23 aprile 1982).
P.481-503.
4 Zakythinos D. Etat national ou multi-national?//AEX-[iov try; dpxa^°YlK^1'
XpumaviKfjy Eiaipeia.;. Ttep. Д., 10, 1980-1981. L. 52. См. также: Argyropoulo*
Roxane D. La rehabilitation de Byzance par les intellectuels Grecs (1860-
1912)//Byzantium. Identity, Image, Influence. Major Papers. P. 336-351-
Вместо заключения
351
Полагают, что попытки Восточнофранкского королевства в конце
50-х гг. IX в. подчинить Великую Моравию и упрочить союз с
Болгарией, направленный против Византии, стали причиной активизации
миссионерской деятельности византийцев в Центральной, Юго-Восточной
л Восточной Европе, и эти миссии будто бы и положили начало
созданию «Византийского содружества» как противовеса западному
«политическому блоку».' Однако усиление миссионерской деятельности
империи приходится на начало IX в., и прежде всего среди славян в
пределах империи. Империя расширяла ареал восточного христианства на
славян с юга на север, из глубины собственной территории.
Инициатива союза с империей против франков и Болгарии исходила от Моравии,
а не от Византии. Михаил III и Фотий отправили туда в 863 г. Кирилла
(Константина) и Мефодия («солунских братьев-просветителей славян»)
по просьбе Ростислава. В данном случае империя сама содействовала
введению в далекой Моравии литургии на славянском языке, не имея
здесь иных средств упрочить свое влияние. Позиция Моравии резко
изменилась через 20 лет. Миссия Кирилла и Мефодия утратила в
глазах политиков Византии прежнюю важность, а в начале X в. Моравия
была разгромлена венграми. Несмотря на долгое сохранение кирилло-
мефодиевских традиций на землях бывшей Великой Моравии, церков-
но-политическое влияние Византии в этом регионе стало невозможным.
Чехия руководствовалась иными приоритетами во внешней политике.
Моравия (и Чехия) остались за пределами «Содружества», хотя
византийская миссия в Моравию, как и изобретение культурными
деятелями империи славянской азбуки, имели всемирно-историческое
значение, положив начало новой эпохе в общественно-культурном развитии
южных и восточных славян.
Еще меньшими были успехи империи по вовлечению в
«Содружество» венгров, занявших бывшие южноморавские земли. В середине
X в. двое из венгерских вождей приняли от империи крещение, но к
началу XII в. церковь Венгерского королевства уже всецело была связана
с западнохристианскими центрами. К 1167 г. Мануил I утвердил свое
влияние в Венгрии, но не смог извлечь от навязанного венграм
вассалитета реальных выгод. Напротив, династические связи с империей
стали в конце XII в. основанием для притязаний венгерских королей на
византийский престол.2
Что касается сербо-хорватских земель, то пути их государственной
и культурной эволюции в VII-начале XII в. были особенно сложными и
изменчивыми. Империи никогда не удавалось установить здесь свое
1 См. критику подобных суждений: Kazhdan A. The Notion of Byzantine
Diplomacy. P. 7-8. Cf.: Лоиу/ijg Т. Н lSeoXoyia ttV; fyvLpynvvfc loropioypatpiaq. A0r|-
Va. 1993. L. 71-109; Lounghis T. Die byzantinische Ideologie der «begrenzten
Okumene» und die romische Frage im ausgehenden 10. Jahrhundert//£TE<J>A-
NO£. Studia byzantina ac slavica Vladimiro Vavfinek... dedicate. Prague, 1995.
S. 117 ff.
2 Moravcsik Gy. Byzantium and the Magyars. Budapest, 1970. P. 95.
352
Византия, Болгария, Древняя Русь
прямое господство, а сербам и хорватам до последней четверти XII в. —
объединить силы местных княжеств и создать прочное
государственное образование. С Византией за политическое влияние в данном
регионе соперничали на разных этапах крупные соседние державы:
Венеция, Венгрия, Сицилийское королевство. Даже после завоеваний
Василия II на Балканах в первой четверти XI в., а через 150 лет — Мануила I
Комнина сербские княжества, признавая суверенитет империи,
пользовались автономией в своих внутренних делах и при благоприятных
условиях отказывали в повиновении императору. Вмешательство иноземцев
было дополнительным дезинтегрирующим фактором. Политическая
нестабильность и полицентризм обусловили пестроту духовных
ориентиров среди населения: жители далматинских, хорватских и части сербских
городов находились под духовным влиянием папства и католических
центров на восточном и западном берегах Адриатики (Котор, Рагуза,
Венеция), среди населения Боснии господствовала богомильская (ба-
бунская)ересь.
Таким образом, о связях сербских земель с Византией, а тем более —
с другими членами «Византийского содружества» можно говорить с еще
большей долей условности, чем об узах, связывавших с империей
болгар или русских. Но одно, однако, очевидно: как и болгары, сербы
сохранили в XI-XII вв. свою этнокультурную идентичность. Здесь, как и
в Болгарии, никогда не затухали кирилло-мефодиевские традиции
славяноязычной письменности и культуры.1
Главная опасность империи с севера грозила, однако, от болгар и ру-
сов. С 680 г. до начала XIII в. болгары в общей сложности более трех
столетий вели войны с империей. Болгария была первой страной,
принявшей христианство от Византии, но она также первая подняла
вооруженную руку на «крестную мать».
Вовлечение Болгарии в орбиту «Византийского содружества» было
сложным процессом. Безусловно, здесь имели значение и деятельность
византийских миссионеров, особенно успешная среди славянских
подданных болгарского хана (составлявших огромное большинство
населения страны), и политическое давление империи, и мирная проповедь,
и длительное общение с христианами империи. Крещение было
подготовлено внутренним развитием страны, необходимостью ликвидации
этно-конфессионального дуализма, усиления центральной власти и
укрепления международного авторитета страны. Принимая крещение
в 865/866 г. и колеблясь — какому из мировых центров христианства
(Риму или Константинополю) подчинить болгарскую церковь, Борис I
(852-889) предпочел систему, обеспечивавшую примат светской власти
1 Наумов Е. П. Становление и развитие сербской раннефеодальной госу
дарственности//Раннефеодальные государства на Балканах. VI-XIIbb. Мо
1985. С. 189-218; Акимова О. А. Формирование хорватской
раннефеодальной государственности//Там же. С. 219-249; Литаврин Г. Г., Наумов Е- П-
Межэтнические связи и межгосударственные отношения на Балканах в V 1~
XII вв. //Там же. С. 285-313.
Вместо заключения
353
над церковной, и склонился к Константинополю.1 В теории Болгария
оказалась в рамках «Содружества», на практике, однако, и ее дружба
с империей и столкновения с нею определялись, как и прежде,
конкретным соотношением сил и насущными экономическими и
политическими интересами сторон в каждый данный момент.
Опасность для империи со стороны болгар отнюдь не была
устранена. Разница в трактовке политического значения акта крещения при
константинопольском дворе и при дворе в Плиске обнаружились
скоро. Последствия крещения славян в пределах империи и славян, уже
обладавших прочными государственными традициями, не могли быть
одинаковыми. Согласно Продолжателю Феофана, Борис будто бы
писал императрице Феодоре, что отныне (с крещения болгар) у двух стран
не два, а как бы один государь, так как оба народа связаны верой и
дружбой, обещал ей повиновение и соблюдение вечного мира.2 Борис,
однако, вопреки этому утверждению, сохранил полную независимость,
значительную и в церковных делах, как это явствовало из дебатов с
патриархией в 866-880 гг. о статусе болгарской церкви. В итоге она оказалась
на положении автокефальной архиепископии, хотя империя
уклонилась от юридического признания этого статуса.
Создав славянскую азбуку и содействовав введению в Моравии
литургии на славянском языке, византийцы сами уготовили себе
историческую «ловушку». Сам организатор моравской миссии патриарх Фо-
тий вряд ли ожидал, что частный (моравский) случай обретет более
крупные масштабы. В 870-880-хгг. солунские братья действовали в
Моравии на свой страх и риск. Неслучайно Фотий, пропагандист тезиса
о законности любых средств ради возвращения бывших имперских
земель («утраченных благ») и безусловный сторонник подчинения
империи ее «крестников», ни словом не обмолвился в переписке с Борисом
о возможности (хотя бы в перспективе) перевода литургии на
славянский язык в Болгарии. А ведь с крещения болгар до конца второго
патриаршества Фотия (877-886) прошло 20 лет, а с изобретения
славянской азбуки около 30-ти, и об успехах просветительской
деятельности солунских братьев в Моравии Фотий не мог не знать. Инициатором
приглашения в 886 г. учеников Кирилла и Мефодия, изгнанных из
Моравии, был князь Борис, взявший самостоятельный курс на замену
богослужения с греческого на славянски язык.
Стремление империи поставить Болгарию в подчиненное положение
и меры Бориса по формированию отечественного клира как условия
1 Литаврин Г. Г. Религия и политика в Болгарии накануне и в период
Утверждения христианства (VIII-конец IX в.)//Х Международный съезд
славистов. История, культура, этнография и фольклор славянских
народов. Доклады советской делегации. М., 1988. С. 82-100; Он же. Введение
Христианства в Болгарии (IX-начало Х в.)//Принятие христианства
народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси. М., 1988.
Г 30-67.
. Theophanes Continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius
^°nachus. Bonnae, 1838. P. 164. 21-165. 3.
'' ак 3690
354
Византия, Болгария, Древняя Русь
создания независимой церкви породили серьезные конфликты между
двумя странами.1 Отношения именно с Болгарией в первую четверть
века после крещения внесли первые существенные коррективы к
претензиям Византии на господство над принявшей от нее христианство
страной, определив границы компетенции императора и патриарха в
* Содружестве восточнохристианских народов».
С воцарением Симеона (893-927) христианская Болгария оказалась
опаснее для империи, чем языческая: Симеон жаждал не
территориальных уступок и дани — он посягал на самый трон империи, мечтая
объединить ее с Болгарией под собственным скипетром. Только
неожиданная смерть Симеона прервала подготовку к решительному штурму
Константинополя.
Византия использовала весь арсенал своей дипломатии, чтобы
упрочить свое влияние на сына Симеона Петра (927-969): ему
персонально пожаловали титул «императора болгар», а предстоятелю церкви
Болгарии — сан патриарха, за Петра выдали дочь наследника престола
империи, Болгарии аккуратно платили дань.2 Когда и Петр оказался не во
всем послушным, Византия толкнула на него князя Руси Святослава,
создав на Балканах еще более опасную для себя ситуацию. С трудом
вытеснив русов из Болгарии, империя начала войну за ее подчинение,
длившуюся почти 40 лет. Но и после завоевания страны (1018), за 170 лет
иноземного господства, ее жители не утратили болгарского этнополи-
тического самосознания.3 Болгары неоднократно восставали с целью
возрождения своего государства. В1186 г. в результате очередного
восстания они основали Второе Болгарское царство. Демонстрируя его
преемственность с Первым, правители Второго возобновили претензии не
только на все некогда подвластные Болгарии земли, но и на престол
империи (Иван II Асень).
Итак, почти все те народы (болгары, сербы, часть венгров), которые
вовлекались в «Византийское содружество», рано или поздно
испытали на себе акции Константинополя, направленные на их инкорпорацию
в состав империи. Акции эти, однако, оказались возможными только в
отношении тех народов, которые жили по соседству или близ границ
Византии. Оболенский расценивает как «парадокс», что «Содружество»
было менее всего прочным именно там, где его члены (Болгария,
Сербия) находились ближе всего к его центру.4 Но именно эти страны чаще
и сталкивались с прямыми посягательствами империи на их
независимость и с ее оскорбительной надменностью в ходе мирных сношений.
В противоречии с идеей Оболенского о мирном (миссионерско-дипло-
1 Obolensky D. The Byzantine Commonwealth... P. 85 — 95.
2 См., например: Николаев В. Д. Значение договора 927 г. в истории
болгаро-византийских отношений//Проблемы истории античности и средних
веков. М., 1982. С. 89-105.
3 Литаврин Г. Г. Особенности развития самосознания болгарской народ-
ности со второй четверти X до конца XIV в. //Развитие этнического
самосознания славянских народов в эпоху зрелого феодализма. М., 1989. С. З-'0,
4 Obolensky D. The Byzantine Commonwealth... P. 348.
Вместо заключения
355
^атическом) процессе создания «Содружества» находится тот факт, что
устанавливаемая Оболенским дата оформления «Содружества» (1000)
совпадает с захватом империей при опоре на военную силу половины
земель одного из членов «Содружества» — Северо-Восточной
Болгарии — колыбели болгарской государственности. В свою очередь, и
соседи-«крестники» Византии сами при случае посягали на ее трон.
СIX до конца XII в. чрезвычайно трудно обнаружить случаи, когда
бы фактор единоверия оказался в «Содружестве» сильнее
политических и экономических расчетов. Войны Византии с христианской
Болгарией были не менее частыми, продолжительными и упорными, чем с
Болгарией языческой.
Идея создания «Содружества» как особой международной системы
(или союза) вряд ли вообще присутствовала в сознании правителей
империи. Членство в нем определялось прежде всего фактом принятия
восточного христианства. «Содружество» складывалось постепенно и
не было политическим альянсом, противостоящим «западному блоку».
Варвары крестились тогда, когда решение об этом уже было принято
светскими властями их государства. Крещению предшествовал более
или менее продолжительный период общения императора с языческим
правителем, уже связанным с ним разными формами отношений (дань,
союз, титул, руга, дары). Еще до крещения такому языческому
правителю было определено свое место в другой иерархической системе стран
и народов, сконструированной византийскими политиками и
дипломатами, которая охватывала не только христианские, но и языческие
народы (хазар, русов, венгров, печенегов) и была зафиксирована в
официальной терминологии дипломатических обращений, отражавших
разную степень оказываемой варварам « чести» -1 Но лишь после крещения
варвар-неофит оказывался в христианском сообществе (в ойкумене) и
принимался в лоно «царской» фамилии, получая там определенный ему
ранг. Однако в «табели престижей» империя не предусматривала и не
устанавливала каких-либо форм отношений между самими членами
♦Содружества». Не только о сравнительной важности полученных от
империи титулов, но и друг о друге члены «Содружества» (например,
грузины о русах или аланы о болгарах) веками не имели ясного
представления. Их реальные интересы были весьма далеки друг от друга.
Члены «Содружества» осознавали его как
конфессионально-культурное единство, но как политическое его пыталась трактовать только
Византия. Иерархия престижей внутри «Содружества» нашла четкое
отражение только в церемониальном этикете императорского дворца.2
Жаждали титулов от императора в основном язычники и неофиты.
Государи крупных христианских стран с ходом времени либо становились
1 Сам Бог, говорил патриарх Николай Мистик, определил каждому
народу полагающиеся ему честь и место среди других {Grumel V. Lee regestes...
vol. I. №655. P. 160).
2 Chrysos Ev. Was Old Russia a Vassal State of Byzantium?//The Legacy
of Saint Cyril and Methodius to Kiev and Moskow. Thessaloniki, 1992. P. 244.
356
Византия, Болгария, Древняя Русь
к ним равнодушными вообще, либо оспаривали высший титул («васи-
левса») у самого повелителя ойкумены. Не случайно универсалистская
идея формирования под эгидой императора Византии «Содружества»
восточнохристианских стран особенно ярко отразилась не в
политической, а в конфессиональной сфере — в создании в Х-ХН вв. на Афоне
(подлинном «духовном корабле» Византии1), «ойкуменической семьи»
монастырей, принадлежавших монахам из разных единоверных стран
и находившихся под протекторатом главной афонской обители —
лавры Св. Афанасия и протата, состоявшего в основном из игуменов-греков.
Единство вероисповедания означало лишь потенциальную
возможность солидарности единоверных стран. Для ее реализации были
необходимы обоюдовыгодные договоры, без которых трудно было порой
сохранить хотя бы отношения добрососедства среди самих членов »
Содружества». Наиболее эффективными «скрепами»2 оставались, конечно,
материальные расчеты (допуск на рынки империи, торговые льготы,
дорогие дары) и политические выгоды (династические связи,
престижные титулы, союзы, повышавшие престиж страны на международной
арене).3 Императоры не гнушались путем тайных договоров
приобретать друзей среди врагов своих «братьев» и «сыновей», за их спиной.
Надежды на инкорпорацию Руси в состав империи были исключены
уже по географическим причинам. Напротив, акты агрессии против
империи совершала Русь, четырежды атаковавшая Константинополь
(в 860, 904-907, 941 и 1043 гг.). Самое большее, что Византия могла
предпринять в ответ, — это организовать нападение на Русь кочевников.
В отношениях с Русью Византия искала такие формы связей,
которые соответствовали бы ее целям, но не вызывали раздражения
неофитов. Хотя договоры с ними обязывали партнеров оказывать империи
союзную помощь, их политическая независимость признавалась de
facto. Понятие «вассалитет» здесь совершенно неуместно: «сюзерен» не
мог ни наказать «вассала», ни предоставить ему «лен» в обеспечение
службы. Хрисос резонно указал на необходимость существенно
ограничить постулируемое Оболенским значение «Византийского
содружества».4
Византия весьма редко обращалась к христианской Руси с просьбой
об экстраординарной военной помощи, тогда как у языческой Руси она
просила ее неоднократно. Походы Руси на печенегов и половцев были
выгодны империи, но нет сведений о том, что она сама взывала об этом
к русам. Единственный (упомянутый под 1200 г.) пример помощи рУ
1 Nastase D. Les debut de la communaute oecumenique du Mont Athos//
Zuuueuaa, 1985, 6. P. 251 — 314.
2 Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. P. 266 squ.
3 Ср.: Бибиков М. В. Договоры Руси с греками и византийский договор'
ный этикет//Восточная Европа в древности и средневековье. МеждунароД'
ная договорная практика Древней Руси. Материалы к конференции. М->
1997. С. 3-5.
4 Chrysos Ev. Was Old Russia a Vassal... P. 233-245.
Вместо заключения
357
сов Византии по прямой ее просьбе — удар по половцам, нанесенный
до просьбе Алексея III Ангела Романом Мстиславичем Галичским.1
Как и в случае с Болгарией, крещение Руси не внесло, на первый
взгляд, коренных перемен в ее политические отношения с империей,
разумеется, признаваемый в целом членами »Содружества», хотя бы в
теории, политический авторитет императора стал фактором сознания
их правящей элиты, а следовательно, реальностью, которая не могла
не отражаться на нюансах ее внешней политики. Сохранение
контактов с Византией стало на Руси древней традицией, питаемой
исторической памятью не только о том, что именно Византия избавила русов от
язычества, но и вступила одновременно с Русью в кровное родство
через брак князя-крестителя с порфирородной царевной.
Языческая Русь ходила походами против Византии, но она же часто
оказывала ей и военную помощь. Именно языческая Русь разгромила
узурпатора Варду Фоку и спасла Василию II жизнь и трон. Однако даже
после этого внук Константина VII (Василий II) не захотел, нарушая уже
достигнутую договоренность, отступить от заветов деда (ни за кого, кроме
повелителей франков, не выдавать порфирородных принцесс) и
отправить к Владимиру свою сестру, невесту князя. Владимир был
вынужден заставить императора силой (взятием Херсона) выполнить условия
соглашения. Брак состоялся. Взятый Владимиром Херсон был
возвращен империи. Значительное соединение русских воинов осталось в
Византии, продолжая нести военную службу императору. На Афоне
возник русский монастырь.
Тем не менее едва через полвека христианская Русь организовала
поход на Константинополь (1043), затем оказала помощь мятежнику
Лжедиогену в 1116 г., а в середине XII в. ряд русских княжеств
участвовал во враждебных империи коалициях. Трудно сказать,
затруднял ли в XI-XII вв. печенежско-половецкий барьер оказание Русью
помощи империи или же он скорее препятствовал наступлению русов
на ее черноморские владения. Уже Святослав хотел удержать Подуна-
вье. В правление Святослава или Владимира возникло и русское Тму-
тараканское княжество в опасной близости к крымским колониям
империи.
Имелись, однако, три коренных отличия в отношениях Византии с
Русью после ее крещения, сравнительно с отношениями империи с
Болгарией и Сербией в христианскую эпоху их истории. Во-первых, из всех
членов * Содружества» только крещеная Русь не ставила цели овладеть
Константинополем (разоряя его окрестности, русы ни разу не
штурмовали его стен). Во-вторых, только князья Руси никогда официально не
посягали на титул василевса — выражение высшего авторитета
императора Константинополя в христианском мире.2 Русь находилась вне
1 Nicetae Choniatae Historia. Ed. I. A. van Dieten. Berolini et Novi Eboraci,
1975. P. 522. 28. См. также: Путешествие новгородского архиепископа
Антония в Царьград в конце XII ст. СПб., 1872. С. 25.
2 См.: Медведев И. П. Империя и суверенитет в средние века (На приме-
Ре Византии и некоторых сопредельных государств)//Проблемы истории
358
Византия, Болгария, Древняя Русь
борьбы за престижное преобладание в ойкумене. Эпизодическое
обозначение киевских князей титулом каган (или самовластцем и единодерд^.
цем) было скорее всего не имевшей «конституционного» значения
попыткой утвердить только внутри страны (с помощью адекватного
титулу василевса престижного термина) мысль о равенстве повелителя Руси
с государем Византии, не вступая при этом в конфликт с империей в этой
деликатной сфере.
В-третьих, наконец, наиболее тесными в «Содружестве» были
действительно узы между Византией и Русью.' Именно христианская Русь
(и только она) оказывала империи военную помощь в течение почти
столетия, шеститысячный русский отряд стал постоянным союзным
подразделением византийского войска. Со времен крещения Руси
правительство империи рассматривало воинов-русов не как частных
наемников, а как представителей дружественного (союзного) Древнерусского
государства, условия службы которых были установлены
межгосударственным договором.
То обстоятельство, что Русь никогда не была (и не могла быть) в
какой-либо политической зависимости от Византии, обусловило ее
наиболее лояльную в течение почти полутысячелетия позицию в
отношении к империи среди всех других членов Pax orthodoxa. Используя
затруднения империи, Русь вынудила ее к крупному вкладу в утверждение
своего имиджа на мировой арене в период упрочения Древнерусского
государства. Заключив почетный династический союз с правящим в
империи домом, получив от нее христианство, а вместе с ним (в
основном — через посредство болгар) и изобретенную в Византии
письменность на родном для славян языке и другие феномены высокой
культуры, Русь испытала, как до нее Болгария в первое полустолетие после
крещения, бурный расцвет культуры и искусства. Используя богатый
опыт древней христианской державы, правители Руси укрепили
центральную власть и систему управления огромной страной с разным
уровнем развития ее регионов, с этнически разнородным населением и с
крайне трудными коммуникациями. Русь усматривала огромные
выгоды в том, чтобы не только поддерживать, но и демонстрировать перед
другими странами свои связи с империей в качестве ее друга и союзника.
Наконец, ныне широко признано в историографии, что русские
князья до середины XII в. никогда (кроме спорного случая с Иларионом) не
возражали против поставления во главе русской церкви митрополитов-
греков и никогда эти митрополиты не были в чужой и далекой стране
проводниками выгодной империи политики.2
международных отношений. Л., 1972. С. 412-424; Топоров В. Н. Святость
и святые в русской духовной культуре. Т. 1. 1995. С. 239-340.
lObolenskyD. The Byzantine Commonwealth... P. 201, 226, 232, 260-266.
Ср.: Wasilewsky Т. La place de l'Etat russe dans le monde byzantin pendant le
Haut Moyen Ages//Acta Poloniae Historica, XXII, 1970. P. 43-51
z Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси Х-ХШ вв. М., 1989-
По мнению Л. Мюллера, миротворческая деятельность греческих митро-
Вместо заключения
359
Д. Оболенский и Д. Закитинос преувеличивают политическое
значение и функциональную роль «Византийского содружества».
Взаимная солидарность на почве вероисповедания восточнохристианских
стран не нашла до конца истории Византии эффективного проявления
в крупных политических и военных акциях на международной арене.
Ни одна из стран « сообщества» (помимо завоеванных силой) не
находилась реально в политическом подчинении у империи. Признание Русью
высшего авторитета императора в ойкумене оставалось чисто
этикетным. Претенциозная доктрина политического верховенства императо-
рав «Византийском содружестве» осталась такой же «церемониальной
фикцией» в императорском дворце на Босфоре, какой была и
унаследованная от древнего Рима идея господства империи в христианской
ойкумене в целом.
Невозможно, однако, полностью отрицать воздействие
конфессионального «Содружества» на международную жизнь стран Европы и
Ближнего Востока. Сам автор концепции «Содружества» датировал
полное затухание влияния духовного наследия Византии на русское
общество началом XVIII в.1 Но традиции православной общности дожили до
наших дней. Запоздалое осознание греками, болгарами, сербами и
русскими взаимосвязанности своих судеб ярко проявилось во время
Флорентийской унии 1439 г. и после падения Константинополя в 1453 г.
Идея взаимопомощи становилась как раз в XVIII в. важным фактором
политики стран «византийского круга», когда уже не было ни
«Византийского содружества», ни самой Византии.
политов в расколотой междоусобиями Руси была скорее благом —
целиком зависимые от князей, они не отражали ни претензий императоров, ни
амбиций патриархов (Muller L. Die Taufe Russlands... Munchen, 1987.
S. 169-172). См. также: РорреА. Christianisierung und Kirchen-Organisation
der Ostslawen in der Zeit vom 10. bis zum 13. Jahrhundert//Ostereichische
Osthefte. Jahrgang 30. Wien, 1988. S. 457-506.
1 Obolensky D. The Byzantine Commowealth... P. 367.
Приложение 1
Приемы киевской княгини Ольги
в Константинополе императором
Константином VII Багрянородным1
Другой прием2 — Ольги Росены.3
Девятого сентября, в четвертый день [недели],4 состоялся прием, во
всем подобный вышеописанному, по прибытии Эльги, архонтиссы Ро-
сии.5 Сия архонтисса вошла6 с ее близкими, архонтиссами-родствен-
ницами и наиболее видными из служанок. Она шествовала впереди всех
1 Constantini Porphyrogeniti De cerimoniis aulae Byzantinae libri duo//
Rec. J. J. Reiske. Bonnae, 1829, vol. I. P. 594. 15-598. 12. Описание
приемов Ольги завершает 15-ю главу 2-й книги, озаглавленной «Что нужно
соблюдать, когда прием происходит в большом триклине Магнавры и
когда императоры восседают на троне Соломона» (De cerim., I. P. 566. 12-14).
До описания приемов Ольги в главе рассказано о нескольких приемах
послов мусульманских стран.
2 Имеются в виду предшествующие приемы, описанные в 15-й главе до
приема Ольги.
3 if\q "Ekyaq 'ParaevT|<;. В переводе сохранены в написании имен
собственных грамматические и фонетические нормы греческого оригинала.
4 Т. е. в среду, так как счет дней недели в Византии начинали с
воскресенья.
Здесь и далее слова в квадратных скобках отсутствуют в греческом тексте.
5 xf\c, dpxovxioTii; if\q 'Pcooiag. В оглавлении ко 2-й книге, в заголовке к 15-й
главе, Ольга обозначена иначе сформулированным титулом — «игемон и
архонтисса росов Эльга» (xr\q fiyenovoq icai tffc dpxovtiar|5 "Ekyaq xuv 'pan;. — De
cerim., I. P. 511).
e Т.е. вступила в большой зал (триклин) Магнаврского дворца — одного
из самых великолепных зданий дворцового комплекса.
Приложение 1
361
прочих женщин, они же по порядку, одна за другой, следовали за ней.
Остановилась она на месте, где логофет1 обычно задает вопросы .2 За ней
вошли послы и купцы архонтов Росии и остановились позади, у
занавесей.3 Все дальнейшее было совершено в соответствии с вышеописанным
приемом.
Выйдя снова через Анадендрарий4 и Триклин кандидатов,5 а также
триклин, в котором стоит камелавкий6 и в котором посвящают в сан
магистра,7 она прошла через Онопод8 и Золотую Руку,9 т. е. портик
Августия,10 и села там. Когда же василевс обычным порядком вступил
во дворец,11 состоялся другой прием следующим образом.
В Триклине Юстиниана12 стоял помост, украшенный порфирными13
динисийскими14 тканями, а на нем — большой трон василевса Феофи-
ла,15 сбоку же — золотое царское кресло.16 За ним же, позади двух
занавесей, стояли два серебряных органа двух партий,17 ибо их трубы
находились за занавесями. Приглашенная из Августия, архонтисса прошла
через Апсиду,18 ипподром и внутренние переходы самого Августия и,
1 Логофет дрома (глава ведомства почты и внешних сношений).
2 Церемониальные вопросы от имени императора о здоровье и
благоденствии отправившего посла государя, его близких, вельмож и всего народа.
3 Занавеси отделяли зал приема от вестибюля, в котором ожидали
аудиенции.
4 Оранжерея или небольшой внутренний сад.
5 Зал, в котором располагались придворные, имевшие воинский титул
кандидата, присваивавшегося членам императорской гвардии.
6 Особый вид парадной императорской короны.
7 Один из немногих почетных титулов высшего ранга.
8 Большой вестибюль соседнего здания дворца — Дафна.
9 Узкий проход между Оноподом и Дафной, примыкал также к Августию.
10 Главная часть наиболее старого дворцового комплекса.
11 Т. е. покинул жилые помещения дворца.
12 Построен Юстинианом II (685-695, 705-711) и украшен Феофилом
(820-842).
13 Т. е. окрашенными в пурпурный («царский») цвет.
14 Особый вид шелковых тканей, получивший название от индийского
города Таннис (Танах), откуда они привозились в Византию.
15 Этот император уделял особое внимание строительству в дворцовом
комплексе и украшению дворцовых зданий.
16 Василевс-автократор восседал на троне, сиденье которого было всегда
выше сиденья его соправителей, как и упомянутое золотое кресло (если,
впрочем, трон не был двойным, т. е. не имел два сиденья рядом).
17 Органы служили для музыкального оформления хода аудиенции.
Полагают, что за их обслуживание отвечали члены двух главных
спортивных партий ипподрома (партий «голубых» и «зеленых»), обязанных
участвовать в организации спортивных игр, торжественных церемоний и
празднеств.
18 Строение, соединяющее новые строения дворцового комплекса со
старыми.
362
Византия, Болгария, Древняя Русь
придя, присела в Скилах.1 Деспина2 между тем села на упомянутый
выше трон, а ее невестка3 — на кресло. И [тогда] вступил весь кувук-
лий,4 и были введены препозитом5 и остиарием8 вилы:7 вила первая —
зосты,8 вила вторая — магистратиссы,9 вила третья — патрикииссы,10
вила четвертая — протоспафариссы-оффикиалы," вила пятая —
прочие протоспафариссы, вила шестая — спафарокандитатиссы,12вила
седьмая — спафариссы, страториссы и кандидатиссы.
Итак, лишь после этого вошла архонтисса, введенная препозитом и
двумя остиариями. Она шла впереди, а родственные ей архонтиссы и
наиболее видные из ее прислужниц следовали за ней, как и прежде было
упомянуто. Препозит задал ей вопрос как бы от лица августы,13 и,
выйдя,14 она [снова] присела в Скилах.
Деспина же, встав с трона, прошла через Левсиак15 и Трипетон10 и
вошла в Кенургий,17 а через него — в свой собственный китон.18 Затем
тем же самым путем архонтисса вместе с ее родственницами и
прислужницами вступила через [Триклин] Юстиниана, Лавсиак и Трипетон в
Кенургий и [здесь] отдохнула.
1 Здание или башня между Триклином Юстинана и ипподромом.
2 Т. е. императрица Елена, жена Константина VII.
3 Имеется в виду либо юная невеста сына Елены Романа (II) Берта-Евдо-
вия, либо его жена императрица Феофано. Я предпочитаю первое
решение.
4 Персонал дворцовых евнухов.
5 Главный евнух, начальник кувуклия.
6 Евнух-привратник, отодвигавший занавес у входа в зал приема и
называвший имя вызываемого на аудиенцию.
7 Разряды титулованных персон, от высших до низших.
8 Носители высшего в то время титула, знатные дамы, приближенные к
императрицам (зост бывало две, при старшей и младшей императрице, если
наследник, как в данном случае, был помолвлен или уже женат).
' Т. е. жены носителей титула магистра.
10 Жены патрикиев, носителей следующего за магистрами высокого
титула.
11 Жены носителей среднего по достоинству титула протоспафария,
жаловавшегося преимущественно военным. «Оффикиалы» —протоспафарии,
имевшие, кроме титула, должность.
12 Жены спафарокандидатов, носителей более высокого из титулов
низшего разряда, названных в тексте далее.
13 Один из обычных титулов императрицы.
14 Торжественная часть приема была завершена.
15 Помещение, соединяющее Триклин Юстиниана с вестибюлем Хрисот-
риклина.
16 Вестибюль Хрисотриклина.
17 Букв. «Новое строение» — здание, построенное Василием I (867-886)
и украшенное при самом Константине VII.
18 Имеются в виду, по-видимому, не главные покои императрицы, а ее
комната отдыха в дни приемов.
П иложение 1
363
Далее, когда василевс с августой и его багрянородными детьми1
уселись, из Триклина Кенургия была позвана архонтисса. Сев по
повелению василевса, она беседовала с ним, сколько пожелала.
В тот же самый день состоялся клиторий2 в том же Триклине
Юстиниана. На упомянутый выше трон воссели3 деспина и невестка.4
Архонтисса же стояла сбоку. Когда трапезит5 по обычному чину ввел архонтисс и
они совершили проскинесис,6 архонтисса, немного наклонив голову,
села к апокопту7 на том же месте, где стояла, вместе с зостами, по уставу.8
Знай, что певчие — апостолиты9 и агиософиты,10 присутствовали на этом
клиторий, распевая василикии." Разыгрывались также и всякие
театральные игрища.
В Хрисотриклине [в то же время] происходил другой клиторий, где
пировали все послы архонтов Росии, люди и родичи архонтиссы и
купцы. [После обеда] получили: ее анепсий12 — 30 милиарисиев,13 8 ее
людей — по 20 милиарисиев, 20 послов — по 12 милиарисиев, 43 купца —
по 12 милиарисиев, священник Григорий — 8 милиарисиев, 2
переводчика — по 12 милиарисиев, люди Святослава14 — по 5 милиарисиев,
6 людей послов — по 3, переводчик архонтиссы — 15 милиарисиев.
После того как василевс встал от обеда,'0 состоялся десерт в Аристи-
рии,16 где стоял малый золотой стол, установленный в Пентапиргии.17
1 У Константина VII и Елены было пять дочерей и сын Роман (II),
коронованный в качестве соправителя отца в апреле 945 или 946 г. в возрасте
6 лет. Характерно, что при упоминании о детях василевса и августы
(названы и он и она) употреблено местоимение в един, числе — «его ... дети».
2 Званый торжественный обед, пир.
3 Сказуемое употреблено в един, числе при двух подлежащих.
4 По точному смыслу — невестка села со свекровью на ее трон, может
быть, потому, что золотое кресло было неудобно для приема пищи —
слишком низко.
5 Распорядитель царской трапезы.
6 Приветствие августейшим особам в форме преклонения и
простирания ниц перед ними. От совершения проскинесиса не были избавлены ни
высшие сановники империи, ни иностранные послы.
7 Императорский обеденный стол, за которым могли сидеть вместе с
августейшими особами лишь шесть высших вельмож (кесарь, патриарх, но-
велиссим, куропалат, василеопатор и зоста-патрикия).
8 Т. е. в соответствии с принятыми церемониальными правилами. Зос-
ты сидели, вероятно, слева от Ольги.
9 Т. е. певчие храма Апостолов (усыпальницы императоров).
10 Певчие храма Св. Софии.
11 Величальные гимны в честь августейших персон.
12 Термин означает чаще всего племянника, но также двоюродного брата.
13 Серебряная монета. 12 милиарисиев составляли 1 номисму (золотой).
14 Здесь несомненный пропуск — не указано число людей Святослава.
15 Роман не упомянут, но поскольку невестка обедала с императрицей,
Роман, по всей вероятности, обедал вместе с отцом.
16 Букв, «место для завтрака», столовая. Ее соотношение с Пентапирги-
ем не совсем ясно.
17 Букв, в «пятибашеннике» — помещении, построенном Феофилом.
Здесь выставлялись особо ценные вещи из императорской сокровищницы.
364
Византия, Болгария, Древняя Русь
На этом столе и был сервирован десерт в украшенных жемчугом и дра.
гоценными камнями чашах.
Сидели1 [здесь] василевс, Роман — багрянородный василевс,2 багря.
нородные их дети,3 невестка и архонтисса. Было вручено: архонтиссе в
золотой, украшенной драгоценными камнями чаше4 500 милиарисиев,
6 ее женщинам — по 20 милиарисиев и 18 ее прислужницам — по 8
милиарисиев.
Восемнадцатого октября, в воскресенье, состоялся клиторий в Хрисо-
триклине. Василеве сидел [здесь] с росами. И другой клиторий
происходил в Пентакувуклии5 св. Павла,6 где сидела деспина с ее
багрянородными детьми,7 с невесткой8 и с архонтиссой. И было выдано: архонтиссе
200 милиарисиев, ее анепсию — 20 милиарисиев, священнику
Григорию 8 милиарисиев, 16 ее женщинам — по 12 милиарисиев, 18 ее
рабыням — по 6 милиарисиев, 22 послам — по 12 милиарисиев, 44 купцам —
по 6 милиарисиев, 2 переводчикам — по 12 милиарисиев.
1 Снова сказуемое в един, числе (в центре особого внимания — василевс).
2 Т. е. рожденный в Порфире — украшенном мрамором порфирного цве-
таздании, в котором рожали императрицы. Эпитет «багрянородный»
означает, что во время рождения отец занимал императорский трон. Титул
Романа «василевс» указывает на факт его коронации в качестве соправителя
отца.
3 Местоимение «их» некоторые исследователи рассматривают в
качестве бесспорного доказательства наличия ко времени приема Ольги детей
не только у Константина и Елены, но и у Романа (II).
4 Об этой чаше сказано буквально в тех же словах, в каких выше упомя
нуто о чашах, в которых был сервирован десерт. Еще важнее тот факт, что
точно в таких же чашах по 500 милиарисиев каждому было дважды
преподнесено от императора двум тарсским послам 31 мая 946 г. и 9 августа
(De cerim. P. 585. 17—19, 592. 9-11). Т. е. дарованная Ольге чаша —
отнюдь не некое ритуальное блюдо, употребляемое в церковной литургии.
5 Здание было построено Василием I.
6 При церкви Св. Павла, построенной императорской семьей в VI в.,
имелся сиротский приют (орфанотрофия). К церкви примыкал
отстроенный Василием I парадный зал, где, видимо, императрицей и был дан
второй обед княгине.
7 Имеются в виду дочери августы (на пиру присутствовали только
женщины).
8 При упоминании о невестке ни о каких «ее детях» не упомянуто ни
разу.
Приложение 2
Ответ императора
Константина VII Багрянородного на одно
из несохранившихся писем его друга —
митрополита Кизика Феодора'
Хвалю столь горячую любовь твою ко мне и выраженное с восторгом
столь пылкое и ревностное желание отозваться с радостью на нашу
просьбу, так как ты хочешь всегда находиться поблизости и беседовать
[со мной],2 и голос слышать, и рядом стоять, и руку пожимать. Ибо не
так важно металлургам отыскать признаки золотой жилы или [не так
ищут] знатоки камней чистые драгоценные камни, а ныряльщики3 —
непорочные жемчужины, как ты, сей сладчайший мой Феодор, горячо
и страстно считаешь постоянное пребывание рядом со мною —
любимым, превыше прелести любой вещи и всего того, что считается
необходимым для жизни. Поэтому и кратчайшего письма жаждешь, и
недолгой беседы желаешь, и во сне часто видишь любимого. По меркам,
равным с этими, и мы согласны любить того, кто так возлюбил нас.
Но что за напасть, ненавистный тиран, разлучитель любящих и
непримиримый враг, разделил [нас] и разделяет доныне? Все расстроили
Дикий вепрь и нашествие скифов.4
1 Опубликовано впервые: Epistoliers byzantins du Xе siecle, ed. par
J. Darrouzes. Paris, 1960. P. 321. 1-322. 25.
2 Слова в квадратных скобках отсутствуют в греческом тексте.
3 Грамматические и стилистические нормы языка автора далеки от
совершенства, и поэтому остается возможность иных нюансов в
истолковании ряда его риторических фигур.
4 Имеется в виду вторжение русских во главе с князем Игорем в 941 г.
366
Византия, Болгария, Древняя Русь
А часто писать письма препятствует нам не иное что-либо, как
застаревшие вместе с нами непросвещенность и непричастность музам. Ибо
будучи в сущности неграмотными, совершенно не испившими из кубка
муз и связанными, будто цепями, невежеством и необразованностью
мы становимся как бы еще более скованными для того, чтобы писать
а в особенности — отправлять столь ученому мужу нечто по стилю
несовершенное и варварское. [Убогое] же пойло мы предпочли отставить,
но не отведали и привычной сладости, ибо не дружеской рукой кубок
поднесен, не внимательный взор прикован к любимому облику. *Но как
сладки, — говорят, — слова твои для гортани моей»1 — ценились они
больше, чем у древних нектар.
1 Источник цитирования не установлен.
Приложение 3
Фрагмент письма ссыльного митрополита
Никеи Александра
митрополиту Никомидии Игнатию
Александр был сослан около 944 г. по воле патриарха Феофилакта
(933-956) в захолустные Моноваты (на Кавказе). Письмо датируется
примерно 945 г.1
(Ссыльный митрополит узнал, что есть надежды на пересмотр дела
на церковном соборе и на смягчение его участи и поспешил разослать
письма своим бывшим коллегам-митрополитам с просьбами
содействовать благоприятному для него исходу повторного разбирательства. В
числе адресатов Александра оказался и Игнатий, митрополит Никомидии,
соседней с Никейской митрополией. Обоих митрополитов связывали
некогда отношения дружбы.)
Поскольку же должно состояться собрание сошедшихся отовсюду
иереев, как об этом я только что узнал, наставь еще не перешедших на
сторону врагов, призови в наши союзники, чтобы не оказались
совершенно уничтоженными священные каноны, которыми весьма
нерадиво пренебрег трижды и сплошь обмаравшийся2 митрополит Ираклии.
Если ты еще как-то помнишь о крепкой нашей дружбе [к тебе] и о
[нашей] помощи твоим никомидийцам во имя человеколюбия во время
нашествия,3 то пред лицом тех персон — и из сообщества [иереев] и от
святейшей власти — встань и расспроси нас.4
1 Epistoliersbyzantinsdu Xesiecle. Ed. par J. Darrouzes. Paris, 1970. P. 75.
18-27.
2 Автор употребляет гораздо более оскорбительный эпитет.
3 Единственное вражеское нашествие на этот регион до 2-й половины
940-х гг. — вторжение русского князя Игоря в 941 г.
4 Александр добивается возможности самому открыто защищать себя.
Основная библиография
источники
Анна Комнина. Алексиада. Вступительная статья, комментарий,
перевод Я. Н. Любарского. 2-е изд. СПб., 1996.
Белоброва О. А. О * Книге паломник» Антония Новгородского//ВО.
М., 1977.
ВеселовскийА. Видение Василия Нового о походе русских на
Византию в 941 г. //ЖМНП. 1891. Ч. 261.
Византийская книга Эпарха. Вступительная статья, перевод,
комментарий М. Я. Сюзюмова. М., 1969.
Вилинский С. Г. Житие святого Василия Нового в русской
литературе. Одесса, 1911, II.
Всеобщая история Степаноса Таронского, Асохика по прозванию,
писателя XI столетия. Переведена с армянского и объяснена Н. Эми-
ным.М., 1864.
Дншров1 пороги: Опис Украши и Дншра коло 1640 р. (1з спом1шв
Г. Бопляна)//Историчнаб1блютека. Кшв, 1925. Ч. 7.
Зимин А. А. Память и похвала и житие князя Владимира по
древнейшему списку//КСИС. 1963. Т. 37.
Ибн Хордадбех. Книга путей и стран. Перевод с арабского,
комментарий, исследование, указатели и карты Наили Велихановой. Баку,
1986.
Калинина Т. М. Сведения ранних арабских ученых Арабского
халифата. М., 1988.
Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст,
перевод, комментарий / Под ред. Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева.
М.,1991.
Михаил Яселл.Хронография. Перевод, статья и примечания Я. Н.
Любарского. М., 1978.
МолдованА.М. «Слово о законе и благодати» Илариона. Киев, 1984.
Основная библиография 369
Памятники права Киевского государства. Сост. А. А. Зимин, 1952.
Патерик Киево-Печерского монастыря//Памятники славянской
письменности. Издание императорской Археографической комиссии.
СПб., 1911. Т. II.
Повесть временных лет. Подготовка текста, перевод, статьи и
комментарии Д. С. Лихачева. Издание второе, исправленное и
дополненное. СПб., 1996.
Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей. Изд.
Я. Н. Любарский. СПб., 1992.
Свод древнейших письменных известий о славянах. М. 1991. Т. 1(1-
VI вв.); 1995. Т. II (VII-IX вв.)
Сказание Черноризца Храбра «О письменах»//Сказания о начале
славянской письменности. Вступительная статья, перевод и
комментарии Б. Н. Флори. М., 1981.
Советы и рассказы Кекавмена. Сочинение византийского
полководца XI в. Подготовка текста, введение, перевод и комментарий Г. Г. Ли-
таврина. М., 1972.
Я пин В. Л. Актовые печати Древней Руси Х-XV вв. Печати Х-нача-
лаХШв.М., 1970. Т. I.
Янин В. Л., Гайдуков П. Г. Актовые печати Древней Руси X-XV вв.
Печати, зарегистрированные в 1970-1996 гг. М., 1998. Т. III.
АппеСотпё ne.Alexiade. TexteetabliettraduitparB. Leib. Paris, 1967.
T.I.
Cumont F. Anecdota Bruxellensia. Vol. I. Gand, 1894.
Constantine Porphyrogenitus. Deadministrando imperio. Commentary,
ed. by R. J. H. Jenkins. London, 1962. Vol. II.
Constantini Porphyrogeniti De ceremoniis aulae byzantinae libri duo.
Bonnae, 1929. Vol.1.
Constantin VII Porphyrogenete. Le livre des ceremonies. Commentaire
par A. Vogt. Paris, 1935. Vol. I.
DainA. Les tactica de Leon VI. Naumachica autem partim adhuc inedita.
Paris, 1943.
Das Eparchenbuch Leons des Weisen. Einfuhrung, Edition, Uberset-
zung und Indices von J. Koder. Wien, 1991.
Die Werke Liutprands von Cremona, hrsg, von J. Becker. Hannover und
Leipzig, 1915.
Epistoliers byzantins du Xе siecle. Ed. par J. Darrouzes. Paris, 1960.
GrabarA., Manoussacas M. Illustrations du manuscrit de Scylitzes de
la Bibliotheque national de Madrid. Venise, 1979.
GautierP. Le dossier d'un fonctionnaire d'Alexis Ier Comnene, Manuel
Stravoromanos//REB, 1965, XXIII.
H ouvexeiu Tfjq xpovoypcupiai; тои Iwuwou ЕкиШоп, ek5. Eu. ТскЛйкп. ©saau-
taviiai, 1968.
Ioannis Scylitzae Synopsis historiarum, ed. J. Thurn. Berolini et Novi
Eboraci, 1973.
Leonis Diaconi Historiae libri decern. Bonnae, 1828.
Leonis imperatoris Tactica//PG. 1863. T. 107.
370
Византия, Болгария, Древняя Русь
Le traite sur la guerilla de l'empereur Nicephore Phocas/Ed. par G. Dag-
ronetH. Mihaescu. Paris, 1986.
Mango C. The Homilies of Photios Patriarch of Constantinople. English
Translation, Introduction and Commentary by C. Mango. Cambr., Mass.
1958.
Muhammad ibnHauqal. Configuration de la terre (Kitab surat al-ard).
Introduction et traduction, avec index par J. H. Kramers et G. Wiet, Paris
1964. T.I.
Michaelis Attaliotae Historia. Bonnae, 1853.
Michel Psellos. Chronographie ou l'histoire d'un siecle de Byzance (976-
1077). Texte etabli et traduit par E. Renauld. Paris, 1967. T. I.
Michael Psellos. Scripta minora, Milano, 1936. T. I.
Nicholas I Patriarch of Constantinople. Letters. Greek Text and English
Translation by J. H. Jenkins and L. G. Westerink. Washington, 1973.
Oikonomides N. Les listes de preseance byzantines des IXe-Xe siecles.
Paris, 1972.
Photii patriarchae Constantinopoleos Orationes et Homiliae LXXXIII,
ed. St. d'Aristarchi, Constantinopoli, 1900. T. II.
Photios PatriarchosConstantinopolitanos. Epistolae, ed. J. N. Baletta.
Hildensheim-New York, 1978.
Reginonis abbatis Prumensis chronicon cum continuatione Treverensi
Rec. Fr. Kurze. Hannover, 1890.
Sathas С Bibliotheca Graeca medii aevi. Venetia, Paris, 1876. Vol. V.
The correspondence of Leo, metropolitan of Synada and Anastasii Biblio-
thecari historia ecclesiastica//Theophanis Chronographia. Bonnae, 1841.
Vol. II.
Theophanes Continuatus, Ioannes Cameniata, Symeon Magister, Geor-
gius Monachus. Bonnae, 1838.
The Paterik of the Kievan Caves Monastery/ Translated by M. Heppell.
Cambridge Massachusetts, 1989.
ЛИТЕРАТУРА
Авдусин Д. А. Гнездовская корчага//Древние славяне и их соседи.
М.,1970.
Авдусин Д. А. Смоленск и Гнездово (К истории древнерусского
города). М., 1970.
Адрианова-Перетц В. П. Задачи изучения аниографического стиля
Древней Руси//ТОДРЛ. 1964. Т. 20.
АйналовД. В. Дар св. княгини Ольги в ризницу Св. Софии в Царьгра-
де//Труды Двенадцатого археологического съезда в Харькове. 1902 г.
М., 1905. Т. III.
Айналов Д. В. Княгиня Ольга в Царьграде//Труды Двенадцатого
археологического съезда в Харькове. 1902 г. М., 1905. Т. III.
Айналов Д. В О дарах русским князьям и послам в Византии//
ИОРЯС. 1908. Т. 13.
Основная библиография
371
АйналовД. В. Очерки и заметки по истории древнерусского искусст-
ва//ИОРЯС, 1908. Т. XIII, кн. 2.
Александр Боспорец. Краткое житие Святого Стефана,
архиепископа Сугдайи (Тексты, переводы, толкования и комментарии). Коктебель,
1994.
Ангелов Д. Българско средновековие — идеологична мисъл и
просвета. София, 1982.
Ангелов Д. Образуване на българската народност. София. 1981.
Ариньон Ж.-П. Международные отношения Киевской Руси в
середине X в. и крещение княгини Ольги//ВВ. 1980. Т. 41.
Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962.
Баран В. Д. Славяне юго-восточной Европы в предгосударственный
период. Киев, 1990.
Беилис В. М. Ал-Мас'уди о русско-византийских отношениях в
50-х гг. X в.//Сб. Международные связи России до XVII в. М., 1961.
Беилис В. М, Сведения о Черном море в сочинениях арабских
географов IX-X вв.//Ближний и Средний Восток. М., 1962.
Белецкий С. В. Данные сфрагистики о княжеском аппарате
домонгольской Руси//Образование Древнерусского государства. Спорные
проблемы. Тезисы докладов. М., 1992.
Белецкий, С. В. К изучению древнерусских княжеских знаков на
пломбах из Дрогочина (по материалам свода К. В. Колсуновского)//Вос-
точная Европа в древности и средневековье. Контакты, зоны контактов
и контактные зоны. Материалы к конференции. М., 1999.
Белова О. В., Петрухин В. Я. «Путь из варяг в греки» (Обзор
конференции — доклады В. Н. Зоценко и А. П. Моци)//Славяноведение. 1996,
№6.
Бибиков М. В. Византийские источники по истории Руси, народов
Северного Причерноморья и Северного Кавказа (ХП-ХШ вв.)//Древней-
шие государства на территории СССР. М., 1981.
Бибиков М. В. Договоры Руси с греками и византийский договорный
этикет//Восточная Европа в древности и средневековье.
Международная договорная практика Древ ней Руси. Материалы к конференции. М.,'
1997.
Бибиков М. В. Некоторые источниковедческие аспекты изучения
древнерусской государственности//Образование Древнерусского
государства. Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992.
Бибиков М. В. Scando-Byzantina//HHOCTpaH4bi в Византии.
Византийцы за рубежами своего отечества. Тезисы конференции. М., 1997.
Богданова Н. М. Херсон в X-XV вв. Проблемы истории
византийского города//Причерноморье в средние века. М., 1991.
Брайчевскй М. Ю. Восточные славяне в I тысячелетии н. э.
Автореферат докторской диссертации. Киев, 1988.
Брайчевский М. Ю. Ольга и Константинополь//Южная Русь и
Византия. Киев, 1991.
Брайчевский М. Ю. Утверждение христианства на Руси. Киев, 1989.
Брюсова В. Н. Русско-византийские отношения середины XI в. //ВИ.
1972, №3.
372
Византия, Болгария, Древняя Русь
Буганов В. И. Отечественная историография русского летописания
М.,1975.
Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси. М
1960.
БуланинД.М. «Окружное послание» Константинопольского
патриарха Фотия в древнерусских летописях XVI-XVII вв.//Старобългарис-
тика. 1981, №5.
Буланин Д. М. Пятнадцать вопросов проф. Томсону из ун-та в Ам-
стердаме//РЛ. 1979, № 1.
Вавжинек Вл. Культурные и церковно-политические предпосылки
возникновения славянской литургии//Кирило-Методиевски студии.
София, 1987. Кн. 4.
Васильевский В. Г. Варяго-русская и варяго-английская дружина в
Константинополе XI и XII веков//Васильевский В. Г. Труды. СПб.,
1908. Т. I.
Васильевский В. Г. Русско-византийские исследования. Жития свв.
Георгия Амастридского и Стефана Сурожского//Васильевский В. Г.
Труды. Пг., 1915. Т. 3.
Вестберг Ф. О житии Стефана Сурожского//ВВ. 1908. Т. 14.
Володомонов Н. В. Календарь: прошлое, настоящее, будущее. М.,
1974.
Воронин Н. Н. Средства и пути сообщения//История культуры
Древней Руси. Домонгольский период. М.; Л., 1995.
Воронов Н. Н„ Кузьмин А. Г. Духовная культура Древней Руси//ВИ.
1972. №9.
Высоцкий С. А Древнерусская историческая тема в светской
живописи Софийского собора в Киеве//Южная Русь и Византия. Сб.
научных трудов. Киев, 1991.
Высоцкий С. А. Живопись башен Софийского собора в Киеве//Новое
в археологии Киева. Киев, 1981.
Высоцкий С. А. О дате поездки посольства Ольги в Константинополь//
Древние славяне и Киевская Русь. Сб. научных трудов. Киев, 1989.
Высоцкий С. А. Светские фрески Софийского собора в Киеве. Киев,
1989.
ГадлоА. В. Восточный поход Святослава (К вопросу о начале Тмутара-
канского княжения)//Проблемы истории феодальной России. Л., 1971.
ГадлоА. В. К истории Тмутороканского княжества во второй
половине XI в.//Славяно-русские древности, 1. Историко-археологическое
изучение Древней Руси. Л., 1988.
ГадлоА. В. Поселения XI-XII вв. в дельте Дона//КСИА. 1964, № 99.
ГадлоА. В. Тмутороканские этюды. III (Мстислав)//Вестник ЛГУ.
Серия 2. 1990. Вып. 2. (№ 6); IV (Старшие Ярославичи и Ростислав).
Вып. 4 (№ 23): V (Олег Святославич). 1991. Вып. 2 (MS 9).
ГадлоА. В. Тмутараканские этюды//Вестник СПб. ун-та, 1992.
Серия 2. Вып. 3.
Гайдукевич В. Ф. О путях прохождения древнегреческих кораблей в
Понте Эвксинском//КСИА. 1969, № 116.
Основная библиография
373
Глазырина Г. В. Русский город в норвежской саге//Древнейшие
государства на территории СССР. М., 1984.
Головко О. Б. Зовшшня пол1тика м1жнародн1 зв'язки Давньорусь-
Ko'i держави//Запроводжуння христианства на Pyci. Кшв, 1988.
Голубева Л. А. Надпись на корчаге из Белоозера//СА. 1960, № 3.
Горский А. А. К вопросу о русско-византийском договоре 907 г.//
Восточная Европа в древности и средневековье. Международная
договорная практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997.
Горский А. А. Проблема происхождения названия Русь в
современной советской историографии//История СССР. 1989, № 3.
Горский А. А. Русь в первой половине X века: государство или
конгломерат конунгов?//Восточная Европа в древности и средневековье.
Материалы к конференции. М., 1998.
Грищенко 3. А Агиографические сочинения о княгине Ольге//Ли-
тература Древней Руси. М., 1981.
Гюзелев В. Добруджанският надпис и събитията в България през
943г.//ИП. 1968, №6.
Даркевич В. П. К истории торговых связей древней Руси//КСИА.
1973, № 338.
Даркевич В. П. Международные связи/Древняя Русь. Город, замок,
село//Археология СССР. М., 1985.
Даркевич В. П. Происхождение и развитие городов Древней Руси (X-
ХШ вв.)//ВИ. 1994, № 10.
Дворник Фр. Миссии греческой и западной церквей на Востоке в
средние века. XIII Международный конгресс исторических наук.'М., 1970.
Джаксон Т. Н. Древнескандинавская топонимия Древней Руси и го-
род//Цивилизация Северной Европы: средневековый город и
культурное взаимодействие. М., 1992.
Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги как источник по
истории Руси и ее соседей. Х-ХШ вв. //Древнейшие государства на
территории СССР. М., 1981.
ДжаксонТ.Н. «Сбор русской дани» вконцеХв. в Эйстланде по
скандинавским источникам//Восточная Европа в древности и
средневековье. Политическая структура Древнерусского государства. Тезисы
конференции. М., 1998.
Джаксон. Т. Н., Молчанов А. А. Древнескандинавское название
Новгорода в топонимии пути «из варяг в греки «//Вспомогательные
исторические дисциплины. Л., 1990.
ДитмарА. Б. К истории вопроса о границе между Европой и Азией//
УЗ Ярославского госпединститута им. К. Д. Ушинского. Ярославль, 1958.
Вып. XX (XXX). Ч. 1. География.
Довженко В. И. Сторожевые города на юге Руси//Славяне и Русь.
М.,1968.
Дорн В. Каспий. О походе древних русских в Табаристан//3аписки
имп. АН. СПб., 1876. Т. 26.
Дубов И. В. Великий Волжский путь. Л., 1989.
Дуйчев Ив. Одна из особенностей ранневизантийских мирных дого-
воров//ВВ. 1959. Т. 15.
374
Византия, Болгария, Древняя Русь
Дуйчев Ив. Центры византийско-славянского общения и
сотрудничества// ТОДРЛ. 1963. Т. 19.
Еремин И. П. Литература Древней Руси. М.; Л., 1966.
Зайбт Н., Зайбт В. Печати стратигов византийской фемы Херсон/
Византия и средневековый Крым//АДСВ. Симферополь, 1994. Вып. 27,
Захаров В. А. К вопросу о подлинности Тмутараканского камня//
История СССР. 1969, № 5.
Златарски Н. История на Българската държава през средните ве-
кове. София, 1971. Т. 1/2.
Иванова О. В., Литаврин Г. Г. Славяне и Византия//Раннефеодаль-
ные государства на Балканах. VI-XII вв. М., 1985.
КажданА.П. Византийская культура. М., 1968.
Каждан А. П. Иосиф Песнопевец и первое русское нападение на
Константинополь.//Славяне и их соседи. Вып. 6. М., 1996.
Каждан А. П. Загадка Комнинов//ВВ. 1964. Т. 25.
Каждан А. П. Иоанн Мавропод, печенеги и русские//ЗРВИ. 1963.
Т. 8.
Каждан А. П. К характеристике русско-византийских отношений в
современной буржуазной историографии (1947-1957)//Международ-
ные связи России до XVII в. М., 1961.
Каждан А. П. О социальной природе византийского самодержавия//
Народы Азии и Африки. 1966, № 6.
Каждан А. П. Социальный состав господствующего класса в
Византии XI-XII вв. М., 1974.
Калигаров И. И. Болгаро-русские литературные связи эпохи
средневековья (Критический обзор мнений и задачи
изучениям/Славяноведение.1998, № 2.
•Калиганов И. И. Несколько соображений о методике изучения
болгаро-русско-сербских средневековых литературных связей//Старобъл-
гарска литература. София, 1985. Кн. 18.
Калинина Т. М. Арабо-персидские географы о взаимоотношениях
русов и славян//Восточная Европа в древности и средневековье.
Политическая структура...
Калинина Т. М. О походе русов на Каспий 909-912 гг. //Восточная
Европа в древности и средневековье. Международная договорная
практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997.
Калинина Т.М. Термин «ахлал-байт» («люди дома») в применении
к обществу русов у Ибн Фадлана//Образование Древнерусского
государства. Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992.
Карпозилос А. Рос-Дромиты и проблема похода Олега против Кон-
стантинополя//ВВ. 1988. Т. 49.
Каштанов С. М. К вопросу о происхождении русско-византийских
договоров X в. в составе ПВЛ//Восточная Европа в древности и
средневековье. Политическая структура Древнерусского государства. Тезисы
докладов. М., 1998.
Каштанов С. М. Об особенностях начальной части договора
Святослава 971 г.//Восточная Европа в древности и средневековье. Между
народная договорная практика Древней Руси. Материалы к
конференции. М., 1997.
Основная библиография
375
Кирпичников А. Н. Средневековая Ладога (К итогам археологических
исследований)//Древнерусский город. Киев., 1984.
Князъкий И. О. Русь. Хазария, иудаизм//Славяне и их соседи.
Еврейское население в Центральной, Восточной и Юго-Восточной
Европе: средние века — раннее новое время. М., 1993.
Коковцев П. К. Еврейско-хазарская переписка в X в. Л., 1932.
Коновалова И. Г. Где находился город Русийа арабских источников//
Восточная Европа в древности и средневековье. Спорные проблемы
истории. Тезисы докладов. М., 1993.
Коновалова И. Г. К вопросу о датировке сообщения Ибн Хордадбеха
о путях купцов Руси//Восточная Европа в древности и средневековье.
Материалы к конференции. М., 1998.
Коновалова И. Г. Русско-хазарские отношения на Каспии //Каспий
909-912 гг.//Восточная Европа в древности и средневековье.
Международная договорная практика Древней Руси. Материалы к
конференции. М., 1997.
KopiHHuu М. М. Насадження християнсько! адеологП урядом Кшв-
сько'1 PycV/Запровадження християнства на Pyci. Кшв, 1988.
Косачева И. В. Русско-корсунские связи (по материалам бронзового
литья Х-ХШ вв.)//Культурные трансляции и исторический процесс
(палеолит — средневековье). СПб., 1994.
Кострин Л. В. Исследование нефти из средневековых амфор,
найденных близ станицы Пролетарской//СА. 1965, № 1.
Кострин Л. В. Исследование смолистого вещества из «черносмоле-
ных» кувшинов средневековой Тмутаракани//СА, 1967, № 1.
Кострин Л. В. Исследование смолистого осадка из амфор,
найденных при раскопках Танаиса//СА, 1971, № 1.
Котляр Н. Ф. Древняя Русь и Киев в летописных преданиях и
легендах. Киев, 1986.
Котляр Н. Ф. Север или юг (К вопросу о возникновении
древнерусской государственности)//Образование Древнерусского государства.
Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992.
Котляр Н. Ф„ Смолий В. А. История в жизнеописаниях. Киев, 1990.
Кропоткин В. В. Клады византийских монет на территории СССР.
М., 1962.
КрсмановиНБ.Георги jeMamiaKHC, имеГОУДЕЛЮЕиПселова «скит-
ска аутоном^а»//ЗРВИ, 1997. 36.
Куза А. В. Социально-историческая типология древнерусских
городов. Х-ХШ вв. Русский город. М., 1986.
Кулаковский Ю. А. К истории Боспора (Керчи) в XI-XII вв.//Труды
Одиннадцатого археологического съезда в Киеве 1889 г. М., 1902. Т. II.
Кулаковский Ю. А. Прошлое Тавриды. Киев, 1906.
Кучкин В. А. «Русская земля» по летописным данным Х1-первой
трети XII в.//Образование Древнерусского государства. Спорные
проблемы. Тезисы докладов. М., 1992.
Кучма В. В. Славяне как вероятный противник Византийской
империи по данным двух военных трактатов//Хозяйство и общество на
Балканах в средние века. Калинин, 1979.
376
Византия, Болгария, Древняя Русь
Лавровский Н. Византийские элементы в договорах русских с
греками. СПб., 1903.
Лазарев В. Н. Живопись и скульптура Киевской Руси//История
русского искусства. М., 1953. Т. 1.
Лазарев В. Н. Живопись Софии Киевской. М., 1960.
Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений
М.,1956.
Лезик Е. В. «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона в
отечественной историографии//Средневековое православие от
прихода до патриархата. Волгоград, 1997.
Литаврин Г. Г. Варяги и византийка//Славяноведение. 1999, № 2.
Литаврин Г. Г. Введение христианства в Болгарии (1Х-начало
X в.)// Принятие христианства народами Центральной и
Юго-Восточной Европы и крещение Руси. М., 1988.
Литаврин Г. Г. Византийцы и славяне — взаимные представления//
The 17th International Byzantine Congress. Major Papers. New Rochelle,
New York, 1986.
Литаврин Г. Г. Византия и Русь в IX-X вв.// История Византии.
М., 1967. Т. 2.
Литаврин Г. Г. Византия и славяне до и после принятия ими креще-
HHH//Byzantium. Identity, Image, Influence. Major Papers. XIX
International Congress of Byzantine Studies. Copenhagen, 1996.
Литаврин Г. Г. Война Руси и Византии в 1043 г.//Исследования по
истории славянских и балканских народов. М., 1972.
Литаврин Г. Г. Вопросы образования Древнерусского государства.
А. Стендер Петерсен. Проблемы древнейших византийско-русско-нор-
маннских отношений (Stender-Petersen A. Das Problem des altesten
byzantinisch-russisch-nordischen Beziehungen//X Congresso Internazio-
nale di Scienze Storiche, Relazioni, vol. III. Roma, 1955//CB, 1956. T. 8.
Литаврин Г. Г. Восстание в Херсоне против византийской власти в
1016 г.//ПОЛУТРОПОЫ. К 70-летию В. Н.Топорова. М., 1998.
Литаврин Г. Г. Геополитическое положение Византии в VII-XII вв. //
Византия между Западом и Востоком. Опыт исторической
характеристики. СПб., 1999.
Литаврин Г. Г. Древняя Русь. Болгария и Византия в IX-X вв.//
IX Международный конгресс славистов. История, культура,
этнография и фольклор славянских народов. М., 1983.
Литаврин Г. Г. Еще раз о походе русских наВизантию в июле 1043 г.//
ВВ. 1969. Т. 29.
Литаврин Г. Г. Идея верховной государственной власти в Древней
Руси домонгольского периода//Славянские культуры и Балканы.
Варна, 1978.
Литаврин Г. Г. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени
крещения княгини Ольги// Древнейшие государства на территории СССР.
М.,1985.
Литаврин Г. Г. К дискуссии о договоре 716 г. между Византией и
Болгарией//ГГЕФАЖ)£. Studia byzantina ас slavica Vladimiro Vavfinek
ad annum sexagesimum quintum dedicata. Praha, 1995.
Основная библиография
377
Литаврин Г. Г. Киево-Печерский патерик о работорговцах-иудеях в
Херсоне и о мученичестве Евстратия Постника//Славяне и их соседи.
М., 1994. Вып. 2 ( = Византия и славяне. СПб., 1999. С. 478-495)
(Сокращенная франц. версия: Litavrin G. G. Sur le probleme des contacts cul-
turells de Cherson et Kiev pendant la deuxieme moitie du XIIе siecle//ZYM-
MEIKTA, тоцо; 9, MNHMH Д. A. ZAKY0HNOY, 'AGnva. 1994. Mipoc, A).
Литаврин Г. Г. Культурные связи Древней Руси и Византии в X-
XII вв. (Опыт исторической характеристики)//Балканские
исследования. Проблемы истории и культуры. М., 1976.
Литаврин Г. Г. Культурный переворот в Болгарии и Древняя Русь//
Кирило-Методиевски студии. София, 1987. Кн. 4.
Литаврин Г. Г. Малоизвестные свидетельства о походе князя Игоря
против Константинополя в 941 г.//Восточная Европа в исторической
ретроспективе. К 80-летию чл.-корр. РАН В. Т. Пашуто. М., 1999.
Литаврин Г. Г. Неизвестное свидетельство о Боспоре Киммерийском
во время Алексея I Комнина//Тезисы докладов VII Всесоюзной сессии
византинистов. Тбилиси, 1965.
Литаврин Г. Г. Новые сведения о Северном Причерноморье (XII в.)//
Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972.
Литаврин Г. Г. О датировке посольства княгини Ольги в Константи-
нополь//История СССР. 1981, № 5.
Литаврин Г. Г. О походе аваров в 602 г. против антов// Литаврин Г. Г.
Византия и славяне. СПб., 1999.
Литаврин Г. Г. О юридическом статусе древних русов в Византии в
Хстолетии//ВО. 1991.
Литаврин Г. Г. Патриарх Никифор о выкупе пленных ромеев у сла-
вян//Славяноведение. 1996, № 6.
Литаврин Г. Г. Представления «варваров» о Византии и
византийцах в VI-X вв.//ВВ. 1986. Т. 46.
Литаврин Г. Г. Пселл о причинах последнего похода русских на
Константинополь в 1043 Г.//ВВ. 1967. Т. 27.
Литаврин Г. Г. Путешествие русской княгини Ольги в
Константинополь. Проблема источников //ВВ. 1981. Т. 42.
Литаврин Г. Г. Религия и политика в Болгарии накануне и в период
утвержденя христианства (VIII—конец IX в.)//Х Международный съезд
славистов. История, культура, этнография и фольклор славянских
народов. Доклады советской делегации. М., 1988.
Литаврин Г. Г. Реплика на статью А. В. Назаренко//ВВ. 1989. Т. 50.
Литаврин Г. Г. Русско-византийские связи в середине X В.//ВИ.
1986, №6.
Литаврин Г. Г. Состав посольства Ольги в Константинополе и «дары»
императора//ВО. 1981.
Литаврин Г. Г. Условия развития болгарской культуры в XI-XII вв.//
История и культура Болгарии. М., 1981.
Литаврин Г. Г. Христианство на Руси в правление княгини Ольги//
Gesellschsft und Kultur Russlands im friihen Mittelalter. Halle, 1982.
378
Византия, Болгария, Древняя Русь
Литаврин Г. Г., КажданА. П. Экономические и политические
отношения Древней Руси и Византии//Тпе proceedings of the XIIIth
International Congress of Byzantine studies. London; New York; Toronto, 1967,
Литаврин Г. Г., Янин В. Л. Некоторые проблемы
русско-византийских отношений в IX-XI вв.//История СССР. 1970, № 4.
Лихачев Д. С. Повесть временных лет. Художественная проза
Киевской Руси XI-XIII вв. М., 1957.
Лихачев Д. С. Развитие русской литературы Х-XVIII вв. Эпохи и
стили. Л., 1973.
Ловмянъский X. Руссы и руги//ВИ. 1971, № 9.
Лопарев Хр. Старое свидетельство о положении ризы Богородицы во
Влахернах в новом истолковании применительно к нашествию русских
на Византию в 860 Г.//ВВ. 1895. Т. II.
Лотман Ю. М. Проблема византийского влияния на русскую
культуру в типологическом освещении//Византия и Русь. М., 1989.
Львов А. С. Еще раз о древнейшей русской надписи из Гнездова//Из-
вестия АН СССР. Серия литературы и языка. 1971. Т. 30. Вып. 1.
Львова 3. А. Торговые связи северных районов Восточной Европы
VIII-X веков по материалам стеклянных бус//Научная конференция
памяти Алисы Владимировны Банк. К 90-летию со дня рождения. СПб.,
1996.
Макаров Н. А. Колонизация северных окраин Древней Руси в XI-
XIII веках. М., 1997.
Малахов С. Н. Концепция мира в политической идеологии Византии
первой половины X в.: Николай Мистик и Феодор Дафнопат//Византия
и средневековый Крым. Симферополь, 1995.
Малингуди Я. Русско-византийские договоры в свете дипломатики//
ВВ. 1997. Т. 57.
Малингуди Я. Русско-византийские связи с точки зрения диплома-
ТИКИ//ВВ. 1995. Т. 56.
Малингуди Я. Терминологическая лексика русско-византийских
договоров X в.//Славяне и их соседи. 1996. Вып. 6.
Медведев И. П. Империя и суверенитет в средние века (На примере
истории Византии и некоторых сопредельных государств)//Проблемы
истории международных отношений. Л., 1972.
Медынцева А. А. Начало письменности на Руси по археологическим
данным//1Х Международный съезд славистов. История, культура,
этнография и фольклор славянских народов. М., 1983.
Медынцева А. А. Письменность в системе становления древнерусской
государственности IX-X вв. (по данным эпиграфики)//Восточная
Европа в древности и средневековье. Спорные проблемы истории. Тезисы
докладов. М., 1993.
Медынцева А. А. Эпиграфика, писала(стили) и церы//Древняя Русь-
Быт и культура. М., 1997.
Мельникова Е. А. «Знаки Рюриковичей» на восточных монетах//Вос-
точная Европа в древности и средневековье. Политическая структур3
Древнерусского государства. Тезисы докладов. М., 1998.
Основная библиография 379
Мельникова Е. А. К типологии контактных зон и зон контактов//
Восточная Европа в древности и средневековье. Контакты, зоны
контактов и контактные зоны. М., 1999.
Мельникова Е. А. К типологии становления государств в Северной и
Восточной Европе (Постановка проблемы)//Образование
Древнерусского государства. Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992.
Мельникова Е.А. Образ Византии в древнескандинавской письмен-
ности//Иностранцы в Византии. Византийцы за рубежами своего
отечества. Тезисы конференции. М., 1997.
Мельников Е.А., Петрухин В.Я. Комментарий к 9 главе//
Константин Багрянородный. Об управлении империей/ Под ред. Г. Г. Литаври-
наи А. П. Новосельцева. М., 1991.
Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. Норманны и варяги. Образ
викинга на западе и на востоке Европы//Славяне и их соседи. Этно-пси-
хологический стереотип в средние века. Сб. тезисов. М., 1990.
Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. «Ряд» легенды о призвании
варягов в контексте раннесредневековой дипломатии//Древнейшие
государства на территории СССР. М., 1990.
Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. Формирование сети раннесредне-
вековых центров и становление государства. Древняя Русь и Скандина-
вия//История СССР. 1986, № 5.
Милое Д. В. Византийская Эклога и «Правда Ярослава» (К
рецепции византийского права на PycH)//rENNAAIOD. M., 1999.
Милое Л. В. О древнерусском переводе византийского кодекса
законов VIII века (Эклоги)// История СССР. 1976, № 1.
Милое Л. В. О происхождении пространной редакции Русской Прав-
ды//Вестник МГУ. Серия 8. История. 1989, № 1.
Милютенко Н. И. Титулатура «князь» — «каган» — «царь» в
Древней Руси//Образование Древнерусского государства. Спорные вопросы.
Тезисы докладов. М., 1992.
Минорский В. М. История Ширвана и Дербента X-XI вв. М., 1963.
Минорский В. М. Русь и Закавказье/ZActa orientalia Acalemiae scien-
ciarum Hungaricae, 1953. T. I, fasc. 3.
Михайлов М. Киевска Русийа. София, 1986.
Мишин Д. Поставка славянских невольников в мусульманские
страны по Великому Волжскому пути в раннее средневековье //Славяне и
их соседи. Славяне и кочевой мир. М., 1998.
Молчанов А. А. Древнескандинавский антропонимический элемент
в династической традиции рода Рюриковичей//Образование
Древнерусского государства. Спорные проблемы. М., 1992.
Молчанов А. А. Средневековый чекан князя Олега-Михаила Свято-
славича//СА. 1982, № 1.
Монгайт Л. А. О границах Тмутараканского княжества в XI
в.//Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран.
М.,1963.
Монгайт А. Л. Старая Рязань. М., 1955.
Мотся А. П. Етничный склад населения пивденнорусских земель
(за материалами поховальных памяток Х-ХШ вв//Археология. 1992,
№2.
380
Византия, Болгария, Древняя Русь
МотсяА. П. Население Среднего Поднепровья IX-XIII вв. Киев, 198 7.
МотсяА. П. Некоторые сведения о распространении христианства
на Руси по данным погребального обряда//Обряды и верования
древнего населения Украины//Сборник научных трудов. Киев, 1990.
Мошин В. А. О периодизации русско-южнославянских литературных
связей Х-ХУвв.//ТОДРЛ, 1963. Т. 19.
Мошин В. А. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в
IX-XII BB.//BS, 1947.1Х(1).
Мошин В. А. Русские HaA<poHe//BS. 1950. XI.
Мошин В. Хельгу хазарского документа/VSlavia. 1938. Т. 15.
НазаренкоА. В. Древняя Русь и Запад: русско-немецкие связи IX-
XII веков. Автореферат докторской диссертации. М., 1996.
НазаренкоА. В. Еще раз о дате поездки княгини Ольги в
Константинополь. Источниковедческие заметки//Древнейшие государства
Восточной Европы. М., 1994.
НазаренкоА. В. К вопросу об отражении древнерусского права в
договорах Руси с Византией X века//Восточная Европа в древности и
средневековье. Международная договорная практика Древней Руси.
Материалы к конференции. М., 1997.
НазаренкоА. В. Когда же княгиня Ольга ездила в Константинополь//
ВВ. 1989. Т. 50.
НазаренкоА. В. Некоторые соображения о договоре Руси с греками
944 г. в связи с политической структурой Древнерусского государства//
Восточная Европа в древности и средневековье. Политическая
структура Древнерусского государства. Тезисы докладов. М., 1998.
Назаренко А. В. О языке восточноевропейских варягов IX-X вв.
(ROD(S) — (?) — РУСЬ — РШ — Кигг1)//Восточная Европа в
древности и средневековье. Материалы к конференции. М., 1998.
НазаренкоА. В. Попытка крещения Руси при княгине Ольге в
контексте международных отношений 60-х годов X в.//Церковь, общество
и государство в феодальной России. М., 1990.
НазаренкоА. В. Русь или руги в Раффельштеттенском таможенном
уставе. Об одном мнимом конфликте археологии и
истории/Восточная Европа в древности и средневековье. Проблемы источниковедения.
М.,1990.
Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории
Древнерусского государства. М., 1951.
Науменко В. Е. К вопросу о названии и дате учреждения
византийской фемы в Таврике//Материалы по археологии, истории и
этнографии Таврии, VI. Симферополь, 1998.
Науменко В. Е. Общеполитическая ситуация в Северном
Причерноморье в IX в. в связи с учреждением византийской фемы в Таврике//
Проблемы истории и археологии Украины. К 140-летию со дня рожд-
акад. Бм. Ив. Багалея. Тезисы конференции. Харьков, 1997.
Никитенко Н. Н. Русь и Византия в монументальном комплексе
Софии Киевской. Киев, 1999.
Николаев В. Д. К истории болгаро-русских отношений в начале
40-х гг. X В.//СС. 1982, № 6.
Основная библиография
381
Николаев В. Д. Свидетельство хроники Псевдо-Симеона о Руси-дро-
митахи поход Олега на Константинополь в 907 г.//ВВ. 1981. Т. 42.
Никольский С. Л. Кровная месть по русско-византийским договорам
X в.//Восточная Европа в древности и средневековье. Язычество,
христианство, церковь. Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В. Т. Пашуто.
Тезисы докладов. М., 1996.
Никольский С. Л. «Мужи цесарства нашего» в свете статьи 12
русско-византийского договора 944 года//Восточная Европа в древности и
средневековье. Материалы к конференции. М., 1998.
Новосельцев А. П. Внешняя политика Древней Руси во времена Оле-
га//Восточная Европа в древности и средневековье. Международная
договорная практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997.
Новосельцев А. П. Евреи в Хазарии//Славяне и их соседи. Еврейское
население в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе: средние
века — раннее новое время. М., 1993.
Новосельцев А. П. К вопросу об одном из древнейших титулов
русского князя//История СССР. 1982, № 4.
Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории
Восточной Европы и Кавказа. М., 1990.
Новосельцев А. П., Пашуто В. Т. Внешняя торговля Древней Руси
(до середины XIII в.)//История СССР. 1967, № з.
Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П.,
Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение.
М., 1965.
Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990. IX-X вв.
Носов Е. Н. Первобытно-общинный строй. Возникновение
производящего хозяйства// История крестьянства северо-запада России. СПб., 1994.
Оболенский Д. Связи между Византией и Русью//ХШ
Международный конгресс исторических наук (Отд. брошюра). М., 1970.
Орлов Р. С. Византия и Русь. Проблема диалога культур//Южная
Русь и Византия. Киев, 1991.
Острогорский Г. Византия и киевская княгина Ольга//То Honor of
Roman Jakobson. The Hague, Paris, 1967, v. VII.
Пападопуло-КерамевсА.И. Акафист Божьей матери//ВВ. 1903. Т. X.
Пархоменко В. Начало христианства Руси. Очерки по истории Руси
IX-X вв. Полтава, 1913.
Пашуто В. Г. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968.
Пашуто В. Т. Международное значение Древней Руси//1Х
Международный съезд славистов. История, культура, этнография и фольклор
славянских народов. М., 1983.
Пашуто В. Т. Черты политического строя Древней Руси//
Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965.
Перхавко В. Б. Летописное предание о захвате Киева князем Олегом
в 882 г.//Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы.
Тезисы докладов. М., 1992.
Перхавко В. Б. Летописный Переяславец на Дунае//Древнейшие
государства Восточной Европы. М., 1993.
382
Византия, Болгария, Древняя Русь
Перхавко В. Б. Несколько комментариев к русско-византийским
договорам X в.//Восточная Европа в древности и средневековье.
Международная договорная практика Древней Руси. Материалы к
конференции. М., 1997.
Петрухин В. Я. Варяги и хазары в истории Руси//Этнографическое
обозрение. 1993, № 3.
Петрухин В. Я. К проблеме формирования Русской земли в Среднем
Поднепровье//Древнейшие государства на территории СССР. М., 198 7.
Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI веков.
М.,1995.
Петрухин В. Я. Норманны и хазары на юге Руси. Образование
Древнерусского государства. Спорные проблемы. Тезисы докладов. М., 1992.
Петрухин В. Я. Поход Олега на Царьград. К проблеме источников
летописного рассказа//Славяне и их соседи. Греческий и славянский мир
в средние века и раннее новое время. Тезисы XIII конференции. М., 1994.
Петрухин В. Я. Походы Руси на Царьград: к проблеме достоверности
летописи//Восточная Европа в древности и средневековье.
Международная договорная практика Древней Руси. Материалы к конференции.
М.,1997.
Петрухин В. Я. Проблемы этнокультурной истории славян и руси в
IX-XI вв. Автореферат докторской диссертации. М., 1994.
Петрухин В. Я. Скандинавия и Русь на путях мировой цивилиза-
ции//Путь из варяг в греки и из грек... М., 1996.
Петрухин В. Я. Три «центра» Руси. Фольклорные истоки и
историческая традиция//Художественый язык средневековья. М., 1982.
Петрухин В. Я., Мельникова Е.А. Скандинавы на Руси и в
Византии в X-XI вв.: к происхождению названия «варяг»//Славяноведение.
1994, №2.
Петрухин В. Я., Раевский Д. С. Очерки истории народов России в
древности и раннем средневековье. М., 1998.
Платонова Н. И. Русско-византийские договоры как источник для
изучения политической истории Руси X в.// Восточная Европа в
древности и средневековье. Международная договорная практика Древней
Руси. Материалы к конференции. М., 1997.
Плетнева С. А. Половцы. М., 1990.
Плетнева С. А. Саркел и «Шелковый путь». М., 1996.
Подскальский Г. Христианство и богословская литература в
Киевской Руси (988-1237 гг.). СПб., 1996.
ПодосиновА. В. Керчь — город греческий, хазарский, русский. К
происхождению названия//Политическая структура Древнерусского
государства. Тезисы докладов. М., 1998.
Половой Н. Я. Две ошибки древнейшего русского хрониста//ТОД РЛ •
1958. Т.14.
Половой Н. Я. К вопросу о первом походе Игоря против Византии//
ВВ. 1961. Т. 18.
Половой Н. Я, О дате второго похода Игоря на греков и похода рУс'
ских на Бердаа//ВВ. 1958. Т. 14.
Основная библиография
383
Половой Н. Я. Русское народное предание и византийские
источники о первом походе Игоря на греков//ТОДРЛ. 1960. Т. 16.
ПоппэА. К чтению одного места в Повести временных лет//ТОДРЛ.
1969. Т. 24.
ПоппэА. Феофана Новгородская//Новгородский исторический
сборник. 1997, №6.
Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории
Киевской Руси X-XI вв. СПб., 1913.
PaduhP. Мано.)ло Стравороман. Прилогисторщивизантщско^ужно-
словенских односа KpajeM XI и у првим годинама XII века//ЗРВИ. 1989.
Т.27/28.
Рапов О. М. Русская церковь в IX-первой трети XII в. Принятие
христианства. М., 1998.
Раппопорт П. А. Из истории Южной Руси в XI-XII вв.//История
СССР. 1966, №5.
Раппопорт П. А. Оборонительные сооружения Древней Руси//ВИ.
1970, №11.
Рождественская Т. В. Договоры Руси с Византией X в. в структуре
летописного повествования//Восточная Европа в древности и
средневековье. Материалы к конференции. М., 1998.
Рождественская Т. В. Язык договоров Руси с греками X в.:
концепция Б. А. Ларина и перспективы исследования//Восточная Европа в дре-
вости и средневековье. Международная договорная практика Древней
Руси. Материалы к конференции. М., 1997.
Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. М., 1964.
Салямон М. К вопросу о дате главного сражения греков с русскими в
июле 1043 Г.//ВВ, 1972. Т. 33.
Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. IX-первая половина X в.
М.,1980.
Сахаров А. Н. За похода на Олег срещу Византия през 907 г. и за
първия руско-български договор//ИП. 1978, № 2.
Свердлов М. Б. Государственно-юридическое регулирование
правоотношений в международных договорах Руси Х-первой трети XIII в.//
Восточная Европа в древности и средневековье. Международная
договорная практика Древней Руси. Материалы к конференции. М., 1997.
Свердлов М. Б. Образование Древнерусского государства
(Историографические заметки)//Древнейшие государства Восточной Европы.
М., 1995.
Свердлов М. Б. От Закона Русского к Русской Правде. М., 1988.
Седов В. В. Восточнославянские племенные образования и земли
Древней Руси//Восточная Европа в древности и средневековье.
Материалы к конференции. М., 1998.
Седов В. В. Восточные славяне. М., 1994.
Седов В. В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979.
Седов В. В. Русский каганат IX века// Отечественная история. 1998,
№4.
Сергеев Ф. П. Из истории изучения договоров русских с греками X в.//
Старобългаристика. 1985, №2.
384
Византия, Болгария, Древняя Русь
СкржинскаяЕ. Ч.Рец. на кн.: А. Л. Якобсон. Средневековый Херсо-
нес (XII-XIV вв.). Материалы и исследования по археологии СССР
№17.М.,1950//ВВ. 1952. Т. VI.
Смирнов В. Н. Экономические связи Древней Руси с Византией и
Северным Причерноморьем в VIII-XVbb. Автореф. канд. дис, Л., 1980.
Соболева Н. А. О ратификации русско-византийских договоров X в.//
Внешняя политика Древней Руси. Тезисы докладов. М., 1988.
СоболеваН.А. Русские печати. М., 1991.
Соколова И. В. Монеты и печати византийского Херсона. Л., 1982.
Соколова И. В. Печати Георгия Цулы и события 1016 г. в Херсоне-
се// ПС. 1971, №23.
Соколова И. В. Византийские печати из Херсонеса/Византия и
средневековый Крым//АДСВ. 1992. Вып. 26.
Сорочан С. Б. Византия IV-IX веков: Этюды рынка. Харьков, 1998.
Сперанский М. Н. Откуда идут старейшие памятники русской
письменности и литературы/ZSlavia. 1925. Т.VII, № 3.
Степаненко В. П. К истории средневековой Таврики/Византия и
средневековыйКрым//АДСВ. 1992. Вып. 26.
Степанова Е. В, Администрация Сугдеи по сфрагистическим
данным X-XI вв.//Научная конференция памяти Алисы Владимировны
Банк. Тезисы докладов. СПб., 1996.
Творогов О. В. Житие Василия Нового//Словарь книжников и
книжности Древней Руси (XI—первая половины XIV в.). Л., 1987. Вып 1.
Творогов О. В. Повесть временных лет и Начальный свод:
(Текстологические комментарии)//ТОДРЛ. 1976. Т. 30.
Тихомиров М. Н. Исторические связи русского народа со
славянскими странами и Византией. М., 1969.
Тихомиров М. Н. Русская культура X-XVIII вв. М., 1968.
Толочко П. П. Древнерусский феодальный город. Киев, 1989.
Толочко П. П. Киев и Южная Русь в период феодальной раздроблен-
ности//Польша и Русь. Черты общности и своеобразия исторического
развития Руси и Польши XII-XIV вв. М., 1974.
Толочко П. П. Киев — соперник Константинополя//Южная Русь и
Византия. Сборник научных трудов (К XVIII конгрессу византинистов).
Киев, 1991.
Толочко П. П. Торговые связи Киева VIII-X вв.//Новое в
археологии Киева. Киев, 1981.
Топоров В. Н. «Слово о законе и благодати» и истоки древнерусской
литературы//\У1епегз1а\У1зизспез Jahrbuch.1983, № 29.
Турилов А. А. Две забытые даты церковно-политической истории
IX в.//Старобългаристика. 1999, № I.
Тъпкова-Заимова В. Символика и есхатология//Историко-археоло-
гични изследвания в памет на проф. д-р Станчо Ваклинов. Велико
Търново, 1994.
Удальцова 3. В. Русско-византийские культурные связи//ТЬе
Proceedings of the XIIIth Intern. Congress of Byzantine Studies. London, 1967.
Основная библиография
385
Фейгина С. А. Историография еврейско-хазарской переписки X в.//
феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972.
Фехнер М. В. Бобровый промысел в волжско-окском междуречье//
СА. 1989, №3.
Фехнер М. В. Шелковые ткани в средневековой восточной Европе//
СА. 1982, №2.
Флоровский А. В. «Князь' Рос" у пророка Иезевинла»//Сб. в честна
В. Златарски. София, 1925.
Фомин А. В. Новгородский денежный рынок в 70-е гг. X в.
//Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы. Тезисы
докладов. М., 1992.
Фомин А. В. Русь и Хазария в торговле монетным серебром в IX в.//
Внешняя политика Древней Руси. Тезисы докладов. М., 1988.
Херрман И. Скандинавы инорманны в ранней истории Балтийского
региона//Как была крещена Русь. М., 1990.
Цукерман К. Русь, Византия и Хазария в середине X века:
Проблемы хронологии//Славяне и их соседи. М., 1996 (Сокращенный вариант
статьи из REB, 1995. Т. 53).
Цыб С. В. Древнерусское времяисчисление в «Повести временных
лет». Барнаул, 1995.
Чекова И. Летописное повествование о княгине Ольге под 6453 г. в
свете русской народной сказки. Опыт определения жанровой природы//
Старобългарска литература. 1990, № 23-24.
Черепнин Л. В. К вопросу о складывании сословно-представитель-
ной монархии в России (XVI в.)// История СССР. 1974, М 5.
Черепнин Л. В. К вопросу о характере и форме Древнерусского
государства Х-начала XIII в.//Исторические записки. 1972. Т. 89.
Чернышева М. И. Некоторые соображения по поводу группировки
раннеславянских переводов с греческого языка по переводческим при-
eMaM//Byzantinorussica, 1994.
Чичуров И. С. Политическая идеология средневековья. Византия и
Русь. М., 1990.
Чичуров И. С. Схизма 1054 г. и антилатинская полемика в Киеве
(середина XI—начало XII B.)//Russia mediaevalis. 1998. Т. IX, 2.
Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных
сводах. СПб., 1908.
Шевченко И. И. Перечитывая Константина Багрянородного //ВВ.
1993. Т.54.
Штатман И. Л. Волжский путь поступления византийских милиа-
рисиев в Восточную Европу и Прибалтику в X в.//История и культура
славянских стран. Л., 1972.
Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на
Руси в ХИ-ХШ вв. М., 1978.
Щапов Я. Н. Государство и церковь Древней Руси Х-ХШ вв. М., 1989.
Щапов Я. Н. «Закон русский» договоров Руси с Византией и
«Правда Русская»//Внешняя политика Древней Руси. Тезисы докладов. М.,
1988.
'3 Зак. 3690
386
Византия, Болгария, Древняя Русь
Щапов Я. Н. Русская летопись о политических взаимоотношениях
Древней Руси и Византии//Феодальная Россия во
всемирно-историческом процессе. М., 1972.
Щапов Я. Н. Русская церковь в IX-первой трети XII в. Принятие
христианства. М., 1998.
Щапов Я. Н. Церковь и становление древнерусской государственно-
сти//ВИ. 1969, №11.
Щапова Ю. Л. Византийское стекло. Очерки истории. М., 1998.
Щапова Ю. Л. Византия и Восточная Европа. Направление и
характер связей в IX-XII вв. (По находкам из стекла) //Византия, Северное
Причерноморье, славянский мир. М., 1991.
Щапова Ю. Л. Древнерусские стеклянные изделия как источник для
истории русско-византийских отношений в Х-ХП вв.//ВВ. 1961. Т. 19.
Юргевич. В. Свинцовые печати, принадлежащие музею Общества//
Записки Общества истории и древностей. Одесса, 1889. Т. XV.
Якобсон А. Л. К изучению позднесредневекового Херсонеса// Херсо-
несский сборник. Симферополь, 1959.
Якобсон А. Л. Средневековый Херсонес (XII-XIV вв.). Материалы и
исследования по археологии СССР. № 17. М., 1950.
Якубове кий А. Ю. Ибн-Мискавейх о походе русов на Бердаа в 332 г. х.
(943-944)//ВВ. 1926. Т. 24.
Янин В. Л. Археологический комментарий к Русской правде//Нов-
городский сборник: 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982.
Янин В. Л. Междукняжеские отношения в эпоху Мономаха и
«Хождение игумена Даниила»//ТОДРЛ. 1960. Т. 16.
Янин В. Л. Печати Феофано Музалон//Нумизматика и
сфрагистика. Сб. 2. Киев, 1965.
Янин В. Л. Русские денежные системы IX-XV вв.// Российское
законодательство Х-ХХ веков. М., 1984. Т. 1.
Янин В. Л., Литаврин Г. Г. Новые материалы о происхождении
Владимира Мономаха//Историко археологический сборник. М., 1962.
AhrwelerH. Byzanceet la Mer. Paris, 1966.
Ahrweiler H. Fonctioonnaires et bureaux maritimes a Byzance//REB,
1961. Vol. 19.
AhrweilerH. Les relations entre les Byzantines et les Russes au IXе siecle//
BIC, 1971. №5.
Alekseenko N.A. Un tourmarque de Gothie sur un sceau inedi de Cher-
son//REB, 1996. Vol. 54.
Antoniadis-Bibicou H. Recherches sur les douanes a Byzance.
L'«octave», le «kommerkion» et les commerciaires. Paris, 1963.
Argyropoulos Roxane D. La rehabilitation de Byzance par les intellectuels
Grecs (1860-1912)//Byzantium. Identity, Image, Influence. XIX
International Congress of Byzantine Studies. Major Papers. Copenhagen. 1996.
Arignon J.P. La Rus' entre la Bulgarie et l'Empire byzantin de la fin du
Xе au debut du XIIе siecle//Proceedings of the International Congress
Commemorating the Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine (HUS. Vol. XII/
XIII). New York, 1988/1989.
Основная библиография
387
Arignon J.P. Relations diplomatiques entre Byzance et la Russie de 860
a 1043//RES. 1983, № 55.
Arignon J.-P. Remarques sur le titre de kagan attribue aux princes russes
d'apresles sources occidentals etrusses des IXe-XIes.//3PBH, 1984. T. 23.
AuenariusA. Das Werk des Konstantin und Method. Charakter, Gestal-
ten und Wanderungen einer kulturellen Initiative//Studien zur Literatur
und Kultur in Osteuropa. Bonner Beitrage zum Internationalen Slawisten
Kongress in Kiew; Bausteine zur Geschichte bei den Slawen, 18. Bohlau,
1983.
AuenariusA. Metropolitan Ilarion on the Origin of Christianity in Rus':
The Problem of the Transformation of Byzantine Influence// Proceedings
of the International Congress Commemorating the Millenium of
Christianity in Rus'-Ukraine (HUS. Vol. XII/XIII). New York, 1988/1989.
Bakalov G. La politique culturelle et religieuse de Byzance a l'egard des
slaves balkaniques//Proceedings of the International Congress
Commemorating the Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine (HUS. Vol. XII/XIII).
New York, 1988/1989.
Баг*оиаЯи. Igorova vyprava na Cafigrad r. 941//BS. 1939-1940, № 8.
Baumgarten N. Genealogies et manages occidentaux des Rurikides
russes du Xе au XIIIе siecle. Rome, 1927.
BibikovM. Byzantinoscandica//Byzantium. Identity, Image, Influence.
XIX International Congress of Byzantine Studies. Major Papers.
Copenhagen. 1996.
Bibikov M. Die alte Rus' und die Russisch-Byzantinische Beziehungen
im Spiegel derbyzantinischenQuellen(Ende 11.-13. Jh.)//JOB, 1985, T. 35.
Bibikov M. Рец. на кн.: Malingoudi J. Die russisch-byzantinischen
Vertragedes 10, JhdsausdiplomatischerSicht. Thessalonike, 1994//Биби-
ков М. В. Очерки средневековой истории экономики и права. М., 1998.
Birnbaum H. When and How was Novgorod Converted to Christiani-
ty?//Proceedings of the International Congress Commemorating the
Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine (HUS. Vol. XII/XIII). New York,
1988/1989.
Bozilov I. A propos des rapports bulgaro-byzantins sous le tzar Symeon//
Byzantinobulgarica. 1980. T. VI.
CarileA. Byzantine Political Ideology and the Rus' in the Tenth Centu-
ry//Proceedings of the International Congress Commemorating the
Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine (HUS. Vol. XII/XIII). New York,
1988/1989.
Chekin L. S. Turks, Jews and the Saints of the Kievan Caves Monastery/
Jews and Slavs, vol. 3//IOUDAIKH ARHAIOLOGIA. In Honour of
Professor Moshe Altbauer. Jerusalem, 1993.
Cheynet J.C. Les ef f ectifs de l'armee byzantine aux Xe-XIF s.//Cahiers
de civilisation medievale. XI-XII siecles. Octobre—Decembre 1995.
XXXVIII Annee, № 4.
Cheynet J.C. Pouvoir et contestations a Byzance (963-1210). Paris,
1990.
Cicurov I. Ein antilateinischer Traktat des Kiever Metropoliten Ephraim//
Pontes minores. 1998. Vol. X.
388
Византия, Болгария, Древняя Русь
Colucci M. The Image of Western Christianity in the Culture of Kievan
Rus'//Proceedings of the International Congress Commemorating the
Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine (HUS. Vol. XII/XIII). New
York, 1988/1989.
Dagron G. Poissons, pecheurs et poissoniers de
Constantinople/Constantinople and its Hinterland//Mango C, Dagron G. Papers from the Twenty-
seventh Spring Symposium of Byzantine Studies. Oxford, April 1993//
Variorum, 1995.
Dujcev I v. Le Mont Athos et les Slaves au Moyen Ages. «Le millenaire
du Mont Athos» (963-1963)//Etudes et melanges, t. II. Venezia-Cheve-
togne, 1964. Т.П.
Dujcev Iv. Relations entre les Slaves meridionaux et Byzance au Xе-
XIIе siecles//Cahiers de la civilisation byzantine. 1966. T. IX, № 4.
Featherstone J. Ol'ga's Visit to Constantinople//Harvard Ukrainian
Studies, 1990. Vol. XIV, № 3/4.
Фа'дадВ. 'Нт^ецоуцтоО Kiepou "Cu-ya — EXsvr| ((945-964) [xe.iaLjb 'AvcrctiMfc
кса Дшеох;. EEBE, 1972/1973. T. 39/40.
Frances E. Les relations russo-byzantines au XIIе siecle//BS. 1959.
№20(1).
Franklin S. Booklearning and Bookmen in Kievan Rus': A Survey of an
Idea//Proceedings of International Congress Commemorating the
Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine (HUS. Vol. XII/XIII). New York, 1988/
1989.
Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200. London and
New York, 1996.
Gregoire H., Orgels P. La guerre russo-byzantine de 944//Byz., 1954.
Vol. XXIV.
Grumel V. Les regestes des actes du patriarcat de Constantinople. Vol. I.
Les actes des patriarches. Fasc. II. Les regestes de 715 a 1043.
Constantinople, 1936.
Hanak W. К Photios and the Slaves: 855-867//Acts XVIIIth
International Congress of Byzantine Studies. Selected Papers: Main and
Communications. Moskow, 1991. Vol. I: History. Shepherdstown, 1996.
Hanak W. The Inpact of Byzantine Imperial Tought upon Vladimirian-
Jaroslavian Russia//Byzantine Studies=Etudes byzantines, v. 8, 11 and
12(1981, 1984 and 1985).
HausslgH. W. Der Seidenhandel tiber die Chazaren mit Byzanz und Skan-
dinavien/Les pays du Nord et Byzance (Scandinavie et Byzance)//Acta Uni-
versitatis Upsaliensis, 1981. Figura 19.
Havlikova L. A propos de la christianisation de la Russie au IXе siecle//
Byzantium and its Neighbours. From the Mid-9th till the 12th Centuries.
Papers read at the byzantonological symposium Bechyne 1990. Prague,
1993.
Havlikova L. Slavic Ships in 5th-12th Centuries Byzantine Historiogra-
phy//BS, 1991. №12.
Hendy M. F. Michael IV and Harold Hardrada//Numismatic Chronicb
ser. 7, 10, London,1970.
Основная библиография 389
Hrbek J. The Russians in Bagdad in IX Century//Archiv Orientalny.
Praha, 1968. T. 36, №4.
Huxley G. On the Vita of St. John of Gotthia (VIII c.)//Greek, Roman
and Byzantine Studies, 1978. Vol. 19, № 2.
Jacoby D. Les quartiers juifs de Constantinople//Byz., 1968, Vol. 37.
Janin R. Constantinople byzantine. Paris, 1964 .
Jenkins R. J. H. The Supposed Russian Attack on Constantinople in 907//
Speculum. 24, 1949, № 3.
KapayiawonoXoq I. Oi Pu^avTivo-PouXvapiKeq аиукроиаец etu Euu£cov//BY-
ZANTIAKA. 1991. Т.Н.
KampferF. Eine Residenz fur Anna Porphyrogenneta//Jahrbticher fur
Geschichte Osteuropas. 1983. N. F. Bd. 41. Heft 1.
Karlin-HayterP. «Swift Danes»//Byz., 1965. Vol. 35.
Kazhdan A. Rus'-Byzantine Marriages in the Tenth-Twelfth
Centuries// Proceedings of the International Congress Commemorating the
Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine (HUS. Vol. XII/XIII). New York, 1988/
1989.
Kazhdan A. Some Little-Known or Misinterpreted Evidence about Kie-
vanRus' in Twelfth-Century Sources//HUS. 1983. T. 7.
Korpela J. Beitrage zur Befolkerungsgeschichte und Prosopographie der
Kiever Rus' bis zum Tode von Vladimir Monomah. Jyvaskyla, 1995 .
Lemerle P. H. Antoniadis-Bibicou H. Recherches sur les douanes...//
RH, 1967.№CCXXXII, 1.
Litaurin G. A propos de Tmutorokan// Byz., 1965. Vol. 35.
Litavrin G. Die Kiever Rus' und Byzanz im 9. und 10. Jahrhundert//
Byzantinische Forschungen. 1992. T. 18.
Lounghis Т. С Les ambassades byzantines en Occident depuis la fonda-
tion des etats barbares jusqu'aux Croisades (407-1096). Athenes, 1980.
Loungis T. L'historiographie de l'epoque macedonienne et de la
domination byzantine sur les peuples du Sud-Est europeen d'apres les traites de
paix du IXе siecle//Balkan Studies. 1980, № 21 (1).
Macrldes R. Dynastic mariages and political kindchip//Byzantine
Diplomacy, ed. by J. Shepard and S. Franklin. Cambrige, 1990.
Majeska G. Russian Travelers to Constantinople in the fourteenth and
fiftinth Centuries. Washington, 1984.
Malingoudi J. Die rechtshistorische Hintergrund einiger Verordnungen
ausdenrussisch-byzantinischenVertragendeslO. Jhds.//BS. 1998, № 59 (1).
MangoC. Byzantium and its Image//Variorum Reprints. London, 1984.
MangoC.Eudocialngerina, the Normans and the Macedonian Dynasty//
ЗРВИ.1973.Т. 14-15.
Mango C. A Note on the Ros-dromitai/Prosphora eis Sp. Kyriakiden//
Hellenika, 1953. T. IV.
Mango С The Life of St. Andrew the Fool Recosiderated//Rivista di
Studi Bizantini e Slavi, II = Miscellanea A. Pertusi, Bologna, 1992. T. II.
Markopoulos A. Encore les Ros-Dromitai et le Pseudo-Symeon//JOB.
1974. T.23.
Markopoulos A. La vie de Saint Georges d'Amastris et Photios//JOB.
1979. T.28.
390
Византия, Болгария, Древняя Русь
McCovern M. Sarkel — a Reflection of Byzantine Power or Weakness?//
BS. 1989, №50 (2).
Miller D. A. Byzantine Treaties and Treaty-Making: 500-1025 AD//BS.
1971, № 32/1.
Missiou D. tJber die institutionelle Rolle der byzantinischen Kaiserin//
Akten des XVI. International Byzantinistenkongress Wien. 1982. T. II.
Th. 2 = JOB, 32/2).
Moravcsik Gy. Byzantinische Mission in Kreise der Turkvolker an der
Nordkuste des Schwarzen Meeres//Proceedings of the XIIIth Internationa]
Congress of Byzantine Studies. London, New York, Toronto, 1967 .
Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. Berlin, 1958. Bd. I u. II.
Moravcsik Gy. Byzantium and the Magyars. Budapest, 1970.
Morrisson S. Le role des Varanges dans la transmission de la monnaie
byzantine en Scandinavie//Acta Universitatis Upsalensis. Figura nova,
Series 19. Les pays du Nord et Byzance. Uppsala, 1981.
Morrisson S. Monnaie et finances dans 1 'empire byzantin. Xe-XIVe siec-
les//Hommes et richesses. Paris, 1991. T. II.
Muhle E. Von Holmgardt zu Novgorod. Zur Genesis des slavischen
Ortsnamens der Ilmensee-Metropole im 11. Jahrhundert//Ex oriente lux.
Melanges offerts en hommages du professeur Jean Blankoff, a l'ocassion
de ses soisante ans. Bruxelles, 1991. T. I.
MullerL. Die Erzahlung der «Nestorchronik» iiber die Taufe Ol'gas//
Zeitschrift fur Slawstik. 1988. Vol. 33, № 6.
MullerL. Die Taufe Russlands. Mtinchen, 1987.
Muller L. Ilarion und die Nestorchronik//Proceedings of the
International Congress Commemorating the Millenium of Christianity in Rus'-
Ukraine(HUS. Vol. XII/XIII). New York, 1989.
MullerL. Russen in Byzanz und Griechen in Rus'-Reich//BIC. 1971,
№5.
Muller L. Zum Problem des hierarchischen Status und der jurisdiktio-
nellen Abhangigkeit der Russischen Kirche vor 1039// Osteuropa und der
deutsche Osten, III. Koln-Braunsfeld, 1959. Bd. III.
Muthesius Dr. A. Byzantine silks in Viking hands//Byzantium. Identity,
Image, Influence. XIX International Congress of Byzantine Studies. Major
Papers. Copenhagen, 1996.
Nastase D. Les debut de la communaute oecumenique du Mont Athos//
£йцц£1кта, 1985. Т. 6.
Noonan Т. S. Why dirhams first riached Russia: the role of Arab-Khazar
relations in the developement of the earlist Islamic trade with Eastern Euro-
pe//Archivum Eurasiae Medii Aevi. 1984. Vol. 4.
Noonan T. S. Why the Vikings first came to Russia //Jahrbucher fur
Geschichte Osteuropas. 1986. Bd. 34.
Nystazopoulou-Pelekidou M. Le Chersonese taurique a l'epoque
byzantine. Paris, 1960.
Obolensky D. Early Russian Literature (1000-1300)//Byzantine
Inheritance of Eastern Europa. London, 1982 (Variorum reprints).
Obolensky D. Ol'ga's Conversion: The Evidence Reconsidered//
Proceedings of the International Congress Commemorating the Millenium of
ChristianityinRus'-Ukraine.(HUS. Vol. XII/XIII). New York, 1988/1989.
Основная библиография
391
Obolensky D. Six Byzantine Portraits. Oxford, 1988.
Obolensky D. The Balkans of the Ninth Century: Barriere or Bridge ?//
Byzantium and the West. P. 850-1200. Amsterdam, 1988.
Obolensky D. The Baptism of Princess Olga of Kiev: The Problem of the
Sources//ByzantinaSorbonensia. Paris, 1984.
Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe, 500-
1453. London, 1971.
Obolensky D. The Principles and Methods of Byzantine Diplomacy//XIIe
Cogress International des etudes byzantines. Ochrid, 1961.
Obolensky D. The relations between Byzantium and Russia (llth-15th
Centuries)//Byzantine Inheritance of Eastern Europe. L., 1972 (Variorum
Reprints).
Oikonomides N. Cronologia dell'imperatore bizantino Constantino VIII
(962)//StudiSalentini. 1965, № 19.
Oikonomides N. Le kommerkion d'Abydos, Thessalonique et le commerce
bulgare au IXе siecle//Hommes et Richesses. Paris, 1991. T. II.
Oikonomides N. Presthlaviza> the Little Preslav// Sudost-Forschungen.
1983. Bd. 42.
Oikonomides N. Tribute or Trade? Bulgarian Treaty of 716//Studia
Slavico-Byzantina et mediaevalia Europensia. Vol. I. Studies... in memo-
riam Ivan Dujcev. Sofia, 1988.
Ostrogorsky G.DiebyzantinischeStaatenhierarchie//SK, 1936. Vol. 8.
Ostrogorsky G. Geschichte des ByzantinischenStaates. Munchen, 1952.
Ostrogorsky G. L'expedition du prince Oleg contre Constantinople en
907//SK. 1940. Vol. 2.
Ostrogorsky G., Stein E. Die Kronungsordnungen des Zeremonienbu-
ches//Byz. 1932. Vol. 7.
Pargoire J. St. Mamas, le quartier russe de Constantinople//EO, 1968,
vol. XI.
Peri V. Labramae lo zelo della Fede del popolo chiamato
«Rhos»//Proceedings of the International Congress Commemorating the Millenium of
Christianity in Rus'-Ukraine. (HUS. Vol.XII/XIII). New York, 1988/1989.
Picchio R. From Boris to Volodimer: Some Remarks on the Emergence
of Proto-Orthodox Slavdom//Proceedings of the International Congress
Commemorating the Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine. (HUS.
Vol. XII/XIII). New York, 1988/1989.
Pillinger R. Die Schwarzmeerkuste in der Spatantike und im fruhen
Mittelalter. 1992; Paflagonia und Honorias//Tabula imperii Byzantini.
1996. Bd. 9.
PoppeA. Christianisierung und Kirchen-Organisation der Ostslawen in
der Zeit vom 10. bis zum 13. Jahrhundert//Osterreichische Osthefte.
Jahrgang 30. Wien, 1988.
PoppeA. La derniere expedition russe contre Constantinople//BS. 1971,
№ 32 (1 et 2).
PoppeA. Le prince et l'eglise en Russie de Kiev depuis la fin du Xе siecle
jusqu'au debut du XIIе siecle//Acta Poloniae Historica. 1969, № 20.
Poppe A. Once again concerning the baptism of Olga, Archontissa of
Rus'//A. Cutler andS. Franklin, eds. Homo Byzantinus. Papers in Honor
of Alexander Kazhdan//DOP. 1992. T. 46.
392
Византия, Болгария, Древняя Русь
РорреА. Pami^c i pochwala ks. Wlodzimierza//Slownik Starozytnosci
Slowianskich. Wroclaw, Warszawa, Krakow. 1967, № 4.
PoppeA. Panstwo i kosciol na Rusi w XI wieku. Warszawa, 1968.
PoppeA. The Political Background to the Baptism of Rus'. Byzantine-
Russian Relations. 986-989//DOP. 1976. T. 30.
PoppeA. Words that serve the autority. On the title of «Grand Prince»
in Kievan Rus//Acta Poloniae historica. 1989. № 60.
Pritsah O. At the Dawn of Christianity in Rus'. East Meets West//
Proceedings of the International Congress Commemorating the Millenium of
Christianity in Rus'-Urhaine(HUS. Vol. XII/XIII). New York, 1988/1989.
Pritsak O. The Origin of Rus'. Vol. I. Old Scandinavian Sources other
than the Sagas. Cambr. Massach., 1981.
PritsaK O. When and Where was OPga Baptized?//HUS, juin 1985.
Vol. IX, № 1/2.
Scapov J. N., Sinicyna N. V. La Rome antique et medieval dans les textes
russes du XIе au XIIе s. Etude sur le sens des mots «Rim», «rimskij» et
«rimljanin»//La nozione di «Romano» tra cittadinanza e universality.
Documenti e studi//Atti del II seminario internazionale si studi storici «Da
Roma alia Terza Roma» (21-23 aprile 1982) Studi II.
Schilbach E. Byzantinische Metrologie. Munchen, 1970.
Schramm G. «Gentem suam Rhos vocari dicebant»//in: Haustein U.,
Strobel G. W. and Wagner G., eds. //Osteuropa. Berichte und Forschungen.
Stuttgart, 1981.
Schreiner P. Die byzantinischen Kleinchroniken, 2. Theil. Historische
Kommentar. Wien, 1977. Append. I.
Schreiner P. Ein wiedergef undtener Text der Narratio de Russorum con-
versione und einige Bemerkungen zur Christianisierung der Russen in
byzantinischen Quellen//Byzantinobulgarica. 1978. T.5.
Seibt W. Der historische Hintergrund und die Chronologie der Taufe
der Ros'//The Legacy of Saints Cyril and Methodius to Kiev and Moscow.
Proceedings of the International Congress of the Conversion of Rus' to
Christianity. Thessaloniki, 1992.
Seibt W. Neue Aspekte der Slawenpolitik Justinians II: Zur Person des
Nebulos und der Problematik der Andrapoda-Siegel//BB. 1998. T. 55/2.
Seibt W. Siegel als Quelle fur Slawenarchonten in Griechenland//
Studies in Byz. Sigilligraphie. 1998, Bd. 6.
Sevcenko I. Hagiographie of the Iconoclast Period//Iconoclasm,
Birmingham, 1977.
Sevcenko I. Poems on the Deaths of Leo VI and Constantine VII in the
Madrid Manuscript of Scylitzes//DOP. 1969-1970. T. 24.
Sevcenko I. Remarks on the Diffusion of Byzantine Scientific and
Pseudo-Scientific Literature among the Orthodox Slave//The Slavonic and
East European Review. 1981, T. 59. № 3.
Sevcenko I. Russo-Byzantine Relations after the Eleventh Century//
Byzantium and the Slavs. Cambridge, Napoli, 1991.
Sevcenko I. The civitas Russorum and the alleged falsification of the
Latin excommunication bull by Cerularius//Actes du XIIе Congres intern,
des etudes byzantines. 1964. T. II.
Основная библиография
393
Seucenkol. Ukraine between East and West. Edmonton, Toronto, 1996.
Shepard J. Byzantine Diplomacy A. D. 800-1200: means and ends//
Verona, 1992.
Shepard J. Byzantine relations with the outside world in the ninth
century: an introduction//Byzantium in Ninth Century: Dead or Alive?
Hampshire, 1998.
Shepard J. Constantinople — gataway to the north: the Russians//Con-
stantinople and its Hinterland, ed. С Mango and G. Dagron. Hampschire,
1995.
Shepard J. John Mauropous, Leo Tornicius and an Alleged Russian Army:
the Chronology of the Petcheneg Crisis of 1048-1049//JOB. 1975. Bd. 24.
Shepard J. Note on Harold Hardraada: the Date of His arrival at Byzan-
tium//JOB. 1973. Bd. 22.
Shepard J. Silks, skills and opportunities in Byzantium: some ref lexios//
BMGS, 1997. Vol. 21.
Shepard J. Some Problems of Russo-Byzantine Relations. P. 860-1050//
The Slavonic and East European Review, 1974. № 52.
Shepard J. The Rhos guests of Louis the Pious: whence and wherefore?//
Early Medieval Europe. 1995, № 4.
Shepard J. Why did the Russians Attack on Byzantium in 1043?//By-
zantinische-Neugriechischen Jahrbucher. Athen. 1978. Bd. XXII.
SolovievA. V. La domination byzantine ou russe au nord de la Mer Noir
a l'epoque des Comnenes//Akten des XI Internationalen Byzantinisten-
Kongresses. Miinchen, 1960.
Sorlin I. Le traite de Byzance avec la Russie au Xе siecle//Cahiers du
monde russe et sovietique. 1961. Vol. 2, № 3.
Stein-Wilkeshuis M. A Viking-age treaty between Constantinople and
northern merchants, with its provisions on theft and robbery//Scando-Sla-
vica. 1991, №37.
StrassleP.M. «Touovo^ov» inKonstantinVIIPorphyrogenetos'Werk
«De administrando imperio»// Etudes Balkaniques. 1990, № 2.
Tachiaos A.-E. The Greek Metropolitans of Kievan Rus': An Evolution
of their Spiritual and Cultural Activity//Proceedings of the International
Congress Commemorating the Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine.
(HUS. Vol. XII/XIII). New York, 1988/1989.
Taxidog A. Ai цета тои' Ayiou "Opouq охёоек; iffe' Pcooiaq uexpi тои 14 -ou aicovcx;
'AGcovucv) no^.iTeia//0Eaaa^ovi)cr|. 1963.
Thomson F. J. Continuity in the development of bulgarian culture
during the period of byzantine hegemony and the Slavonic translations of
works by the tree cappadocian fathersZ/Международен симпозиум. 1100
години от блажената кончина на св. Методий. София, 1980. Т. И.
Thomson F. The Bulgarian Contribution to the Reception of Byzantine
Culture in Kievan Rus': The Myths and the Enigma//The Legacy of Saint
Cyril and Methodius to Kiev and Moscow. Proceedings of the International
Congress Commemorating the Millenium of Christianity in Rus'-Ukraine
(HUS, vol. XII/XIII), New York. 1988/1989.
394 Византия, Болгария, Древняя Русь
The Oxford Dictionary of Byzantium. Vol. 1, 2, 3. New York; Oxford
1991.
Tinnefeld F. «Der furchtbare Blitzschlag aus dem fernsten Norden».
Der Angrif f der Rhos auf Konstantinopel im Jahr 860. Das Ereignis, seine
Vorgeschichte und seine historische Bedeutung//Les pays du Nord et By-
zance. Uppsala, 1981.
Tinnefeld F. Die russidche Furstin Ol'ga bei Konstantin VII. und das
Problem der «purpurgeborenen Kinder»//Russia Mediaevalis, 1987. T. VI, 1,
Treadgold W. The History of the Byzantine State and Society. Stafford,
1997.
Treadgold W. T, The Nature of the Bibliotheca of Photios. Washington,
1980.
Treadgold W. Three Byzantine Provinces and de First Byzantine
Contacts with the Rus'//Proceedings of the International Congress
Commemorating the Millenium of Christianity in Rus' -Ukraine (HUS, vol. XII/XIII),
New York, 1988/1989.
Troianos S. Die Straf en im byzantinischen Recht. Eine Ubersicht//JOB.
1992. Bd. 42.
Trunte H. Kyj — ein Altrussischer Stadtegrtinder?/ Zur Entmytholo-
gisierung der slavischen Friihgeschichte//Die Welt der Slaven. 1988.
Bd. XXX, 1.
Toapaq Г. To von.ua «YpaiK&aaq» axa шкика Aeovxoq Ex' xou £o<pou//
BYZANTINA, 1963.1.
VasilievA. The Goths in the Crimea. Cambridge; Massachusetts, 1936.
Vasiliev A. The Russian Attack on Constantinople in 860. Cambridge;
Massachusetts, 1945 .
VasilievA. The Second Russian Attack on Constantinople// DOP. 1951.
T. 6.
Vasiliev A. A. Was Old Russia a Vassal State of Byzantium ?// Speculum,
July 1932. Vol. VII, №3.
Vernadsky G. The Byzantine-Russian War of 1043//Sud-Ost-For-
schungen. 1953. Bd. XII.
Vernadsky G: The Rus' in the Crimea and the Russo-Byzantine Treaty
of 945//Byzantina-Metabyzantina. Paris, 1946. Vol. I, part 2.
VodoffV. Naissance de la chretiente russe. Vieux-Conde, 1988.
Wasilewsky T. La place de l'Etat russe dans le monde byzantin pendant
le Moyen Age//Acta Poloniae historica. 1970, № 22.
Wortley J. The date of Photius' fourth homily//Byz., 1969 (1970).
Vol. 39.
Zakythinos D. ByzantinischeGeschichte. 324-1071. Wien; Koln; Graz.
1979.
Zakythinos D. Etat national ou multi-national?//AE>.xiov if\c, dpxai°'
>.OYUrii<;. Exaipeiaq. 1980-1981. Гкр. А'., 10.
Zuckerman C. A Gothia in the Hellespont in the early eighth century//
Byzantine and Modern Grek Studies. 1995, № 19.
Zuckermann С On the Date of the Khazars' Conversion to the Judaisme
and the Chronology of the Kings of the Rus Oleg and Igor. A Study of the
Anonymos Khazar Letter from the Genizah of Cairo/ REB. 1995. T. 53.
СПИСОК СОКРАЩЕНИИ
АДСВ — Античная древность и средние века
ВВ — Византийский временник
ВДИ — Вестник древней истории
ВИ — Вопросы истории
ВО — Византийские очерки
ГИБИ — Гръцки извори за българската история
ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения
ЗРВИ — Зборник Радова. Византолошки институт
ИБИ — Известия за българската история
ИОРЯС — Известия Отделения русского языка и словесности
ИП — Исторически преглед
КСИА — Краткие сообщения Института археологии
КСИС — Краткие сообщения Института славяноведения
ЛИБИ — Латински извори за българската история
ПВЛ — Повесть временных лет
ПС — Палестинский сборник
ПСРЛ — Полное собрание русских летописей
РЛ — Русская литература
СА — Советская археология
СВ — Средние века
СС — Советское славяноведение
ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы
УЗ — Ученые записки
АЕМА — Archivum Eurasiae Medii Aevi
BCH — Bulletin de correspondence hellenique
BIC — Bulletin d'imformation et coordination
BMGS — Byzantine Modern Greek Studies
BS — Byzantinoslavica
Byz. — Byzantion
BZ — Byzantinische Zeitschrift
396 Византия, Болгария, Древняя Русь
DOP — Dumbarton Oaks Papers
ЕЕВХ — Елетпрц 'Eraipeiac; Bu^avuvuv ZrcouSuv
EO — Echos d'Orien
HITS — Harvard University Studies
JOB — Jahrbuch der Osterreichischen Byzantinistik
PG — Patrologiae cursus completus. Series Graeca
REB — Revue des etudes byzantines
RH — Revue historique
TM — Travaux et memoire
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абуль Фарадж, см. Бар-Гебрей
АбуХамдан, см. Сейф-ад-Даула
АвдусинД. А. 14,312
Авенариус А. 310, 325
АгаджановС.Г. 273
Адальберт Магдебургский 161-
164,213
Адемар, хронист 100
Адрианова-Перетц В. П. 157, 316,
322
Азбелев С. Н. 63
Айналов Д. В. 168, 169, 186, 188,
190-192,201,203,211
Акимова О. А. 352
Акун, племянник Игоря 195
Алаванг (Олег?) 63
Александр Боспорец 32, 34
Александр, император 186
Александр, митрополит 74, 75,367
АлексеенкоН. А. 220, 223
Алексей III Ангел 357
Алексей I Комнин 57, 138, 147,
220,279-283,287,289-293,336
Алексей Студит 251
Алиат, см. Лев Алиат
Ал-Масуди 62, 65, 69, 94,111
Ал-Табари 348
Анастасий Библиотекарь 135, 346
Ангелиди Хр. 86
Ангелов Д. 17,313
Ангелы, династия 135,
Андрей, апостол 30, 59
Андрей Боголюбский 297
Андроник Лид 216
Анемады, знатный род 288
Анна(Багрянородная)33, 216,219,
223, 239, 269, 272, 273, 275,
288, 302, 303, 340, 344,346
Анна, жена Стефана Лакапина 189
Анна Комнин 99,134, 288, 290
Анна, «царица Корсунская» 34
Антониадис-Бибику Э. 131, 132,
134, 135, 138-144, 146-148,
150,159
Антоний, архиапископ Боспора,
51
Антоний Кассимат, патриарх 43
Антоний Новгородский 211, 303,
357
Антоний Печерский 303
Антонова В. И. 321
Арвейлер Э. 26, 27, 52, 58, 224,
237,249,250,283,286
Аргиропулос Р. Д. 350
АриньонЖ.-П. 39, 58, 62, 75, 104,
155-159, 162-164, 179, 189,
209,267,273,309
Аристотель 315
Аркадий, стратиг Боспора 219
398
Указатель имен
Артавазд 34, 41, 53
Артамонов М. И. 19, 20, 44, 45, 70,
218,220,281
Аскольд 48,53,55,56,58,60, 65
Асохик,см. Степанос Таронский
Атталиат, см. Михаил Атталиат
Афанасий, св. 356
Багалей Б. И. 44
Бакалов Г. 308
Банк А. В.12,223
Баран В. Д. 42
Бар-Гебрей251
БартоваКв.69, 71
Баумгартен Н. 30
БезобразовП. В. 250
Бейлис В. М. 69, 96
БекГ.-Г. 336
Белецкий С. В. 148,151-153
Белоброва О. А. 303
Белова О. В. 13, 105
Беренгар, маркиз Иври 187, 220
Берта-Евдокия 166,167,178,180,
182,186-188,362
Бибиков М. В.10,13,81,92, 103,
104,215,220,345,356
Бирнбаум Г. 308
БиронР. 187
БланкофЖ. 12
Блондаль С. 84
Богданова Н. М. 30, 47, 108, 219,
221,223
БожиловИ. 139, 140
Болеслав 312
Божков А. 186, 342
БоплянН.Г. 11
Борил 207
Борис, князь-мученик 79, 272,302,
303,316
Борис (Михаил) 51, 206, 207, 209,
308,317,353
Борис, чернец 303
Бравлин 32, 33, 35
Брайчевский М. Ю. 55, 62, 63, 65,
155,160, 162, 179
Брейе Л. 75
БрюсоваВ. Н.251, 274
Будовниц И. У.230,328,329
БуланинД. М. 55,314
Булчу166,167, 209
Вавжинек В. 135, 312, 351
Вадим, новгородец 59
Вайс Г. 171,234
Вальденберг В. Е. 328
Варда Мунг (Монг) 216, 222
Варда(Склир)275
Варда Фока 269, 275, 357
ВарнкеК. 112
Василевский Т. 295
Василий, см. Владимир
Василий I Македонянин 41, 50,
55-57, 60, 114, 116, 224, 304,
309,362,364
Василий II Болгаробойца 82, 93,
95,137,141, 173, 176,177,182,
216, 217, 219, 220, 224, 226-
228, 235, 241, 249, 261, 263,
268-270, 279, 308-311, 342,
352,357
Василий Новый 73, 75
Василий, паракимомен 172
Василий Феодорокан 236-238, 249,
260
Васильев А. А. 25, 30, 53, 63, 230
Васильевский В. Г. 24-30, 32, 34,
35, 38, 39, 60, 103, 224, 225,
267,280
Ватаци, знатный род 222
ВелихановаН. 23,142
ВерлинденШ.293
Вернадский Г. В. 230, 242, 247,
252-254,258,259,328,329
Верно Ж. 203
Веселовский А. 69, 73
Вестеринк Л. Г. 170
ВидераБ.230
Вилинский С. Г. 73
Винценц А. 313
Владимир 6, 7, 19, 39, 93, 95, 98,
152, 154, 156, 158, 161, 177,
206, 207, 210, 214, 216, 217,
219, 220, 222, 223, 226, 227,
228, 231, 269, 270, 272, 273,
275, 305, 307, 310, 311, 313-
318,322,324,340,346,357
Указатель имен
399
Владимир Мономах 18, 79, 207,
210,275,292,315,316,328,330
Владимир Ярославич 231-233,237,
239-257, 261, 265, 271, 274,
285
Водов В. 155,179
Володарь 286
Володомонов Н. В. 178
Вольска-Конюс В. 30
Воронин Н. Н.242, 244, 247, 321
Всеволод Юрьевич (Большое
Гнездо) 332
Всеволод Ярославич 207, 269, 274,
275,285,286,323,325
Вулусудис, Вулцсу, см. Булчу
Высоцкий С. А. 155, 172,179
Вышата 231-233, 247-249, 273
Гавала, византиец 189
Гавликова Л. 63,107,108,109
Гавриил, см. Всеволод Ярославич
Гавры, знатный род 222
ГадлоА. В. 217, 281,290
Гайдукевич В. Ф. 30
Гаральд Гардрада 260, 262, 267
Гардизи 59
Гардрада, см. Гаральд
Гекатей 284
Генесий, см. Иосиф Генесий
Генрих Ш 228
Георгий, см. Ярослав
Георгий Амартол 52
Георгий Амастридский 24, 25, 28,
31,34,58
Георгий Кедрин 256
Георгий Маниак 235,249,251, 258,
261,263-267,272-274
Георгий Монах 29, 63, 137, 353
Георгий Писида 346
Георгий Цула 216, 218-223, 273
Герасим, монах 303
Геродот 30, 281
ГеснерИ. 175, 184
Гикия, легенд. 349
Гилас, см. Дьюла
Глазырина Г. В. 14
Глеб, князь-мученик 79, 272, 302,
303,316
Гог, мифол. 51, 56
Головко О. Б. 156
Голубева Л. А. 294
Голубинский Е. 168,190
Горский А. А. 13, 65
ГотьеП. 281,289
Грабар А. 102,103
Грегуар А. 25, 69
Григора, см. Никифор Григора
Григорий, священник 191, 192,
194,198,200,204, 208, 362,363
Григорий Декаполит 26
Григорий Таронит 288
Грищенко 3. А. 158
Грюмель В. 43, 336, 355
Гуго Арльский 166, 178, 187
ГудасМ. 130
Гуделий 268
Гуревич Ф. Д. 294
Гюзелев В. 77, 345
Давид, см. Глеб
Давид Арианит 224
Давид Игоревич 286
Давид Охридский 224
Давид, см. Никита Пафлагонский
Давидсон Э.38, 293
Даниил, игумен 85, 285
Данишменд, султан Мелитины
288,291
Даркевич В. П. 12,105, 272
Даррузес Ж. 72, 73, 75, 365, 367
Дворник Фр. 304
ДеБоорК. 135
Джаксон Т. И. 14,119,120
Дженкинз Р. И. 60
Димитр, жупан 77
Дир48, 53, 55, 56,65, 104
ДитмарА. Б. 283
Добрыня Ядрейкович, см.
Антоний Новгородский
Дорн В. 215, 253
ДриновМ.63, 8, 60
Дубов И. В. 11
ДуйчевИв.61,303,309
Дьюла 166, 167, 209
Дэн А. 64, 94
400
Указатель имен
ДюканжШ. 124
Дюселье А. 324
Евгений Булгар 172,175,178, 184,
185
Евдокия Ингерина 60
Еврипид 29
Евстафий Ромей 99
Евстафий Фессалоникийский 289
Евстратий Постник 288, 316, 334-
337
Елена, мать Константина
Великого 151
Елена,см. Ольга
Елена, жена Константина VII163,
164, 173, 180, 181, 187, 194,
206,362,363,364
Елена, неизв. персонаж 177,182
Еремин И. П. 316, 319
Ефрем 320
Жанен Р. 85,86,106,110, 203,252
Жигулин С. С. 282
Зайбт В. и Н. 155, 179, 219, 220,
223
ЗакитиносД. 211, 359
Заутца, придворный 138
Захаров В. А. 282
Заходер В. Н. 44
Зимин А. А. 69, 90, 91,92, 95,129,
133,158,160,161,167,206,226
Зинислав, князь (неизвестен) 261
ЗлатарскийН. 139
Зоя, императрица 259, 267, 268
Зоценко В. Н. 105
Ибн ал-Асир 242,253-255
Иаков Мних 156, 158, 159, 205,
210
Ибн Русте 15, 85
ИбнФадлан12, 142
Ибнал-Факих 21
Ибн Мискавейх 77, 152
Ибн Хаукаль 21
Ибн Хордадбех 21, 23, 41, 142
Ибн Якуб 21
Иван Дебрский 311
Иван Творимирич 232
ИвановЙ. 342
Иванова О. В. 18
Иезикиил,библ. 52
Игнатий, диакон 25, 27, 52
Игнатий,епископ 55
Игнатий, митрополит 74, 75, 367
Игнатий,патриарх 54
Игнатий Смоленский (Смолянин)
123
Игорь 27, 58, 61,67-71, 73, 75, 78,
104, 114, 145, 150-152, 160,
167, 197, 198, 205, 211, 219,
244,283,324,365,367
Игорь, племянник Игоря 195
Идриси 264,293
Иерофей, епископ 166
Икономидис Н. 98, 136, 140, 143,
146, 150, 176, 177, 191, 194,
202,220,337
Иларион 316, 323-325, 329, 330
Илья, св. 57
Ингвар, герой саги 234
Ингерина, см. Евдокия Ингерина
Ингерины, знатный род 60
Иоанн VIII, папа 207, 346
Иоанн XIII, папа 312
Иоанн II Асень 354
Иоанн Зонара 234, 239, 246, 269
Иоанн Камениата 29
Иоанн II Комнин 291, 320
Иоанн Куркуас, полководец 170
Иоанн Мавропод 274, 275
Иоанн Орфанотроф 266, 267
Иоанн Скилица 33, 36, 83, 114-
116, 130, 176, 177, 186-189,
210, 215-217, 222, 223, 232-
234, 237-241, 244, 246-251,
254, 256, 258, 259, 261, 263,
265, 269-272,280
Иоанн Хрисохир 224
Иоанн Цец 291
Иоанн I Цимисхий 69, 80, 83, 282
Иордан 283, 284
Иосиф Генесий 60, 85, 93, 114
Иосиф, каган 20, 70
Иосиф Песнопевец 54, 262
Ирина, императрица 34
Указатель имен
401
Исаак I Комнин 283
Исидор Севильский 346
ИстринВ. М. 52
Йенсен Й. С. 44
КадеевВ. И. 112
Каждан А. П. 20, 29, 53,64, 73, 74,
109, 111, 154, 219, 220, 262,
274, 275, 282, 286, 292, 293,
295,328,329,341,351
Калиганов И. И.309,315
Калинина Т. М.12, 23, 71, 142
Камбанарис, эпарх 259
Караяннопулос О. 130, 139, 140
КарилеА. 323
Карл Великий 346
Карлин-Хейтер П. 64
КарповС. П. 116
Карпозилос А. 63,112,130
Катакалон Кекавмен, полководец
238,245,257,260
КатлерА. 152,282
Каштанов С. М. 82, 113
Кекавмен, автор 100,101, 299
Кий 22
Кириак, монах 303
Кириакидис Сп. 345
Кирилл, см. Константин Философ
Кирпичников А. Н. 11
Клим Смолятич 324
Климент, папа 57
Ключевский В. О. 47
Князький И. О. 19
Кодер И. 41, 147
Коковцев П. К. 70
Колсуновский К. В. 149
Кольскеге, исландец 92
КолуцциМ.320
Комаров К. И. 79
КомечА. И. 321
КоноваловаИ.Г. 10,41, 71, 72,282
Константопулос К. М. 266
Константин 1161, 328, 331
Константин V 34
Константин VII Багрянородный
13, 29, 33, 36, 41, 46, 53, 56, 59,
66-68, 73, 74, 108, 112, 115,
123, 126, 128, 136, 137, 143,
144, 155-166, 168-170, 175-
186, 190, 192, 198, 204, 209-
212, 216, 219, 220, 233, 241,
243, 245, 250, 251, 255-257,
• 291, 330, 341, 343, 349, 357,
360,362-365
Константин VIII83,176, 235, 243,
268,269
Константин IX Мономах 215, 235,
240-243, 246, 249, 254, 258,
259,261-263-29,272-274,279,
284,292
Константин, военный 211
Константин Кавасила, военный
249,259
Константин Каваллурий,
флотоводец 238, 241, 246, 250
Константин (Кирилл) Философ 55,
58,302,310,313,340,351,353
Константин Хаге, флотоводец 250
Коринний М. М. 156
Кормесий (Кормисош) 135, 136
Королюк В. Д. 230
Корпела И. 18,210
Косачева И. С. 281
Косма Магистр 171
Косма, торговец 138
Коста-Луйе Ж. 25, 30
Кострин Л. В. 290
КотлярН. Ф. 43, 156, 179
Крсманович Б. 268
Кропоткин В. В. 270
Крум, болг. хан 135,136,137,152
КузаА. В. 118
Кузьмин А. Г. 312, 316,321
Кулаковский Ю. А. 284
Куник А. 26
КунтсманА. Г. 18
КурцЭ. 266
Кучера М. П. 295
Кучма В. В. 117
КюмонФ. 48
Лавровский Н. 129
Лаер Г. 178
Лазарев В. Н. 321
Ларин В. А. 315
402
Указатель имен
Латышев В. 32, 153, 220, 282, 283
Лебедева С. Г. 270
Лев 1114
Лев III 34
Лев V 34
Лев VI Мудрый 64, 106, 4, 91, 94,
138,139,141, 147,186,
Лев Алиат 33, 223, 282, 283
Лев Диакон 69, 71, 80, 83, 211,
212,347
Лев Ламброс 267
Лев Синадин, митрополит 79
Лев Торник 234, 274, 275
Лев, турмарх 223
Левченко М. В. 25, 52, 63, 71, 73,
94,161,167-190,191, 201,203,
218, 225, 230, 263, 285, 286,
302,311
Лее Вольф Р. 263
ЛезикЕ. В. 324
Лейзер К. 149
ЛейкК. 219
ЛемерльП. 131, 132,215
Леонид, архимандрит 294
Летсиос Д. 84
ЛефорЖ.275
Лжедиоген 292, 357
Либуций, епископ 162
Лили Р. И. 135, 138
Линд Дж. 65
Линцель М. 161
ЛипшицЕ. Э. 25, 91, 115
Литаврин Г. Г. 15-18, 40, 64, 68,
71,72,78,79,87,99, 102,106,
108, 110-118, 122, 126, 129,
135, 136, 141, 156, 160, 163-
169, 173, 174, 179, 181, 190,
196, 199, 200, 204, 205, 214-
216, 220, 221, 227, 229, 240,
243, 250, 251, 259, 262, 268,
281, 284, 291-294, 299, 301,
310, 311, 318, 323, 326, 333,
334,339, 342-345, 352-354
Лиутпранд,посол 74
Лиутпранд Кремонский 74, 100,
113, 119, 121, 126, 133, 146,
147, 153, 173, 178, 185, 199,
202, 346, 350
Лихачев Д. С. 156-158, 230, 316,
322,347
Ловмяньский X. 162
Лопарев Хр. 54
Лопец Р. С. 80
Лотман Ю. М. 300, 350
Лука, евангелист 203
ЛунгисТ. 28, 38,100,166, 346, 351
ЛунтГ. Дж. 312, 315
Львов Л. С.312
Львова 3. А. 18, 111
Любарский Я. Н. 53, 58,130, 234,
235,288
Людовик Благочестивый 37, 38,
40,41,140
Маврикий, император 117
Мавродин В. В. 230
Магог, библ. 52, 56
МаджескаДж. 123, 128
Макаровы. А. 18, 22,111
МакКовернМ. 41
Макридис Р. 340
Мал, князь древлян 160
Малингуди Я. 64, 65, 81, 82, 84-
87, 104,113,129
Малуша216
Макарий, митрополит 85
МаламюЭ. 224, 227
Малахов С. Н. 339, 341
Маниак, см. Георгий Маниак
Манго К. 46, 49, 59, 60, 112, 156,
322,338,340,345
Мануил I Комнин 20, 289, 291, 352
Мануил Стравороман 281-285,
288,289
Манусакас М. 102
Мария Склирена 260
Маркопулос А. 27,170,176, 345
Мартин, папа 41
Мартин Дж. 111
Масуди, см. Ал-Масуди
Медведев И.П. 329
Медынцева А. А. 316, 357
Мельникова Е. А. 8, 9, 13, 44, 46,
83,232,247,350
Мефодий, св. 129, 302, 308, 310,
340,351,353
Указатель имен
403
Мещерский Н. А. 316, 322
МийовичП. 129
Милесий 51
Миллер Д. А. 116, 118
Милтенова А. 347
МилютенкоН. И. 103, 324
Минорский В. М. 72, 111, 304
МисиуД. 182
Михаил, см. Олег Святославич
Михаил Атталиат 100, 234, 236,
237, 240, 241, 244-247, 249,
259,265,270,280
Михаил II 89
Михаил III 46, 49, 50, 52, 54, 57,
114,137,217,351
Михаил1УПафлагонянин215,235,
243, 244, 259, 260, 266, 268,
269, 273
Михаил V Калафат 215, 235, 251,
259-261,266,268, 269, 273
Михаил VII Дука 2 79
Михаил Глика 234
Михаил Кируларий, патриарх 276
Михаил Пселл 32, 176, 232, 234,
239-242, 244, 246, 249, 250,
253,255,260,262,265,269
Михайлов Э. 302
Мишин Д. 59,215
МневаН.Е. 321
Молдаван А. М. 324
Молчанов А. А. 14
Монгайт Л. А. 282, 286,294
Моравчик Дь. 51, 166, 167, 174,
181,185,218,256, 303, 347,351
МорриссонС. 106, 134
Мотся (Моця) А. П. 41, 105, 112,
305
МошинВ. А. 65,291, 303, 304,312,
318
МошковаЛ.В. 308
Мстислав Владимирович 273, 281
Мугуревич Э. С. 294
Мунг (Монг), см. Варда Мунг
Мусик 138, 140
Мутесиус Др. 64, 79, 89, 144
Мушмов Н. 207
МюлеЭ. 12
Мюллер Л. 29, 35, 37, 44, 45, 48-
50, 54, 55-57, 78,129,154,155,
163, 179, 205, 215, 244, 275,
296,297,324, 325, 358, 359
Назаренко А. В. 9,12, 81,105,109,
140, 154, 155, 157, 160, 162,
163, 172, 175-180, 182, 184-
186, 188, 189, 196, 197, 213,
228,272
Насонов А. Н. 195
НастазеД. 215, 356
Науменко В. Е. 44
Наумов Е. П. 352
Небул, вождь славян 17
Недков Б. 293
НедошивинаН. Г. 305
Несислав, князь (неизвестен) 261
Никифор Григора 284
Никита Магистр 170
Никита Пафлагонский 36, 52
Никита Хониат 290, 298, 357
НикитенкоН. Н. 172
Никифор Василаки, мятежник 280
Никифор III Вотаниат 262, 279,
280,286
Никифор Кавасила, военный 224
Никифор Ксифия, военный 224
Никифор I, патриарх 79
Никифор II Фока 93, 94, 121, 146,
212,266
Никифор Фока, военный 224
Николаев В. Д. 64, 68, 352
Николаева Т. В. 305
Николай Мистик, патриарх 68,90,
95,140,141,336,339,341
Николай I, папа 52, 207
Николай, паракимомен 238, 249,
259
Николай, св. 294
Никольский С. Л. 82, 86
Нистазопулу-Пелекиду М. 24, 25,
27
Новосельцев А. П. 8,10,12, 20, 39,
42,43,46,59,63,65,68,70,77,
85,101,105,109, НО, 127,136,
154,160,216,294,304,343
404
Указатель имен
Носов Е.Н. 9, 12,42
НунанТ.С. 13, 47,48
Оболенский Д. Д. 51,64, 155,157,
159, 179, 180, 188, 193, 205,
206, 208, 213, 295, 297, 298,
303, 314, 327, 332, 338, 340,
350, 352, 356, 358, 359
Обнорский С. П. 315
Одиссей 265
Олег 47, 48, 53, 58, 61, 66, 62, 65,
67, 70, 77, 98,125,127,145, 304
Олег Святославич 286, 287, 292
Ольга 67, 76, 118, 128, 154, 158-
160, 162-169, 171-178, 180-
213,312
Оорифа, эпарх 52
Оргельс П. 25, 69
Орлов Р. С. 196,301
Орфанотроф, см. Иоанн Орфано-
троф
Острогорский Г. 63, 65, 67, 154,
158, 169, 175-178, 180, 181,
205,206,211, 230, 262, 338
Остромир, посадник 231, 273
Оттон I 100, 133, 146, 149, 161-
164,199,206,212,213,346
Оттон II 79,177
Павел, ап. 364
Пантелеймон, св. 291
Пападопуло-Керамевс А. И. 49
Папулидис К. 303
Паргуар Ж. 106
Пархоменко В. 159
Пашуто В. Т. 10, 12, 13, 15, 85,
101, 105, 109, 110, 126, 154,
201, 217, 225, 230, 273, 294,
304,331
Пери В. 54, 55
ПертузиА. 338
Перхавко В. Б.48
Петр, царь болгар 66, 70, 77, 354
Петров П. 345
Петрона 44
ПетрухинВ.Я. 8, 9, 13, 14, 19,43,
45, 47, 48, 56, 57, 59, 60, 70, 85,
105,200, 204, 205, 210, 232
Пиккио Р. 312,313
Пиллингер Р. 30
ПингриД. 176
Пиндар274
Платон 315
Платонова Н. И. 104
Плетнева С. А. 277, 281, 290
Подосинов А. В. 31
ПодскальскийГ. 93,207, 302, 303,
310, 315, 320, 323, 324, 335
Поликарп, монах 336
Половой Н. Я. 69, 71, 72, 76, 77
Попов А. 294
Поппэ А. 62, 154, 157-159, 164,
177, 179, 200, 207, 215, 216,
229, 230, 232-234, 239, 240-
253, 256-264, 267, 270, 272-
277,296,297, 308, 311, 319,
325, 345, 346, 359
ПрестельД. К. 335
Приселков М. Д. 159, 230
Прицак 0.28, 34,35, 40, 52,65, 70,
155,159, 164,179,185,296
Продолжатель Регинона Прюм-
ского156,161,162,163
Продолжатель Феофана 29, 43, 44,
52-54, 56, 57, 58, 60,63, 64, 69,
115, 137-139, 141, 220, 280,
309,353
Прокопий Кесарийский 274, 275
Пруденций, хронист 39
Прудников Я. В. 229
Псев до-Кесарии 345
Псевдо-Кодин 203, 345
Псевдо-Симеон 63, 64, 345
РадичР. 288,289
Раевский Д. С. 14,85
РамбоА. 187
РаповО. М. 52,154,156,160,179,
181,199,329
Раппопорт Н. А. 277, 278
Ратибор, посадник 286
РейскеИ. 175, 179, 184, 186, 188.
360
Рено Э. 235
Ритор, см. Никита Пафлагонский
Указатель имен
405
Рождественская Т. В. 62, 315
Ролле Р.11
Роман I Лакапин 66-68, 98, 162,
166,178, 189,209,336,348
Роман II 67, 162, 163, 166, 167,
170, 172, 175-178, 180-184,
187-189,213,362,364
Роман III Аргир 101, 241,273
Роман, см. Борис, князь-мученик
Роман Мстиславич 357
Роман Склир, магнат 260
РоманчукА. И. 221
Ромашове. А. 11, 18. 157
Ростислав, князь Тмутаракани
273,281,286
Ростислав Моравский 313
Рош, библ. 52
Рыбаков Б. А. 179, 277, 278, 329
Рюрик 55, 59, 60
Рюриковичи 104,197, 281
РюссГ. 210
Сабурова М. А. 79
СаввидисА. 28, 224
Салямон М. 254, 255
Самуил,царь болгар 308
СафаК. 265
Сахаров А. Н. 39, 62,63,65,68, 89,
91,120,134,155,162,163, 203,
209
Свенельд196
Свердлов М. Б. 14, 37, 42, 80, 82,
90,108
Свирин А. Н.321
Святополк217
Святослав 6, 80, 82, 83, 104, 160,
189, 191, 194, 196-198, 211-
213, 216, 218, 281, 304, 306,
328,348,350, 352, 363
Седов В. В. 9,14,18, 42,68,109
Седова М. В. 79, 109
Сейф-ад-Даула 170,183, 211, 307
СергеевФ.П. 129
Симеон, царь болгар 66, 68, 90,
132, 139, 140, 141, 308, 341,
346,348,350,352
Симеон Магистр 63, 137, 176, 220
Симеонова Л. 341
Симон, епископ 336
СиницинаН. В. 350
Скржинская Е. Ч. 218, 283, 284
Смирнов В. Н. 12
СмолийВ. А. 156, 179
Смычков К. Д. 218
Соболева Н. А. 151
Соколова И. В. 216, 218, 219
Соловьев А. В. 290
Соломон 169,172,360
СорленИ. 106, 107,121,128,129,
132
Сорочан С. Б. 83, 106,142
Софокл 29
Сперанский М. Н. 312
Срезневский И. И. 337
Ставракий 138
Стейн Вилькесхуиз М. А. 62
Стендер-Петерсен А. 40
Степаненко В. П. 219, 221, 222,
288,289
СтепановаЕ. В. 223
Степанос Таронский 94
Стефан Воислав, жупан Зеты 274
Стефан Душан 346
Стефан, севастофор 236, 237
Стефан, соправитель Романа 1189
Стефан Сурожский 24, 25, 32, 34,
35
Страбон274
Сфенг, родств. Владимира 216,222
СюзюмовМ.Я. 80, 116, 147,221
Тарасий, патриарх 26
ТафельГ. 138
ТахайА. 110
ТахиаосА. 309, 319
Таргитий, посол кагана аваров 136
Творимирич, см. Иван Творими-
рич
ТвороговО. В. 73, 158
Тиверий, император 328
ТивчевП. 140
Тиннефельд Ф. 27, 35, 38, 58, 157,
179, 181,313
Титмар Мерзебургский 64, 177
406
Указатель имен
Тихомиров М. Н. 293, 306, 316
Толочко П. П. 76, 106, 119, 153,
179,196,307
Томас Г. 138
ТомсенВ. 40
Томсон Ф. 50, 301, 307,310,311,
314,315,319,322
Топоров В. Н.215, 324
Торник, см. Лев Торник
Тредголд У. 28, 32,43,59
Тройное С. 82
ТунманнИ. 175
Турилов А. А. 308
Тыпкова-ЗаимоваВ. 330, 331, 346,
347
Удальцова 3. Г. 319
Ульфила 55
Уортлей Дж. 53
Фезерстоун Дж. 155,179
Федер В. 309
Феодор Дафнопат 341
Феодор, митрополит Кизика 72,
74,365
Феодор Студит 28
Феодора, дочь правителя Керчи 34
Феодора, императрица 46, 236,
237,246,268,269
Феодосии III 136
Феодосии, митрополит 37
Феодосии Печерский 316
Феопемпт, митрополит 268
Феофан, посол 37
Феофан, хронист 135-137, 138,
142,328
Феофана Новгородская 154,180
Феофано (Анастасия), жена
Романа II 163, 166, 167, 175-177,
180,186-188,362
Феофано, жена Оттона II 79
Феофано Музалонисса 286, 287
Феофил, император 37, 38, 46, 56,
57,185, 186
Феофил Эротик 267, 273, 274
Феофилакт Охридский 288, 345
Феофилакт Симокатта 345
ФехнерМ.В. 12,20,79
ФидасВ. 155,163,192
Филарет, епископ 33
Филофей118,146, 191, 194,201
Флоровский А. В. 52
Флоря Б. Н. 33
Фома Славянин 56
ФоминА. В. 11,105
Фотий, патриарх 29, 32, 47-51,
53-57,58,207,224,306,327
Франклин С. 9,10, 40, 58, 74, 216,
272,314,318,325
ФранчесЭ. 293,295
Фрил Р. 44
Хакслей Дж. 35
Ханак У. 57-60
Харкианакис Ст.327, 331
Хасдай ибн Шапрут 20
ХаукК. 161
Хауссиг Г. В. 47
Хачемизова Б. П. 281
Хельгу,см. Олег
Хеппель М. 334, 335
ХеррманИ. 85,109
Хлудов А. И. 294
Хрбек Дж. 142
ХрисосЕв. 355,356
Хрисохир, вождь павликиан 224
Хрисохир, родств. Ярослава 225-
227
Хрисохир, см. Иоанн Хрисохир
Христофор Митиленский 266
Христофор, соправитель Романа I
66
ХунгерГ. 290, 326
Цец, см. Иоанн Цец
Цукерман К. 19, 65, 70, 72,160
Цула, см. Георгий Цула
Цулы, знатный род в Крыму 220
Цурка-Папастати Д. 326
ЦыбС.В. 156
Чекин Л. С. 334,335
ЧековаИ. 158
Черепнин Л. В. 10, 15, 101, 154,
304,330,332
Черноризец Храбр 347, 348
Указатель имен
407
Чернышева М. И. 309
Чичуров И. С. 320, 328
Шамс ад-Дин 44
Шахматов А. А. 133, 158, 233
Шевченко И. И. 26, 56, 57, 72,159,
176,264,289,314,321
Шене Ж.-Кл. 94, 218, 222, 267,
270,288,345
Шепард Дж. 9, 10, 20, 40, 43, 46,
57, 58, 74, 79, 93,108,109,127,
156, 162, 201, 202, 208, 216,
230, 243, 258, 267, 269-272,
275, 276, 289, 325, 340
ШильбахЭ. 111
ШлецерА. 175
ШломбержеГ. 219, 266
ШрайнерП. 27, 53
ШраммГ. 37
ШтайнЭ. 176
Штатман И. П. 11
ШтрессльП. М. 107
Шушарин В. П. 10, 15, 101, 154,
304
Щапов Я. Н. 10,15, 71, 72, 80,101,
154,296,321,322,350,357
Щапова Ю. Л. 105, 110, 223, 321
ЭминН. 94, 274
Эротик, см. Феофил Эротик
ЮзбашянК. Н. 273
ЮргевичВ. 218
Юстин П 328
Юстиниаг 1 362, 363
Юшков 330
Якобсон А. Л. 218
Якубовский А. Ю. 152
Ян, сын Вышаты 231, 233
Янин В. Л. 14, 109, 207, 287, 294,
312,323,343
Янссон И. 12
Ярополк216, 217, 307
Ярослав Мудрый 209, 223, 226-
229, 231, 232, 239, 244, 257,
260, 261, 264, 269, 272, 274-
277, 297, 311, 320-325, 330
УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ
И ЭТНИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Абаскун 71
Аварский каганат 17, 342
Авары 16,17, 135,341
Авидос,г. 137, 224
Агаряне 56
Адриатика 283, 264, 352
Азия 98, 282-285, 295, 299, 300,
348
Азовское море 11, 22, 28, 32, 33,
45,283
Алания 141
Аланы 36, 44, 68, 355
Aldeigiuborg, г. 40
Алеппо, г. 307
Амастрида, г. 24,28,29, 30, 32, 36,
43,55,58,142
Амида, г. 170,183
Аморий, г. 39
Антиохия, г. 57, 221
Анты 16
Анхиал, г. 143
Арабский халифат 16, 23, 142
Арабы 19, 33, 38, 39, 71, 135, 137,
145,147, 168, 184
Армениак, фема 30
Армения 71
Армяне 33
Аспрон,р. 233
Атталия, г. 140
Афон (Святая Гора) 214, 215, 267,
272,309,356,357
Багдад, г. 21, 142
Балканский хребет 282
Балканы 6,16, 213, 263, 278, 279,
292,340,342,344,349,352
Балтика 243
Белоозеро 13, 40
Бердаа, г. 70, 77, 152
Берестово,село 323
Бирка, г. 47
Блатненское княжество 348
Ближний Восток 25
Болгария 31, 51, 55, 61, 63, 66,
136, 69, 77, 95, 96, 111, 129,
135, 136, 138, 139, 141, 143,
151, 207, 215, 218, 226, 233,
263, 264, 266, 273, 293, 301,
302, 304, 307-309, 310-312,
315-319, 322, 323, 339, 341,
351,353,354,355
Болгары 19, 50, 51, 54, 66, 67, 68,
69,114,135, 137,139,145,275,
308,312,352,355
Босния 352
Указатель географических и этнических названий 409
Боспор (Киммерийский) 35, 51,
142,218,219,282,287,291
Босфор 29, 32, 57, 69, 73, 74, 105,
114, 115, 241, 246, 247, 251,
252,265,294,299,359
Булгарофиг, г. 140
Будиливский порог на Днепре 108
Булгары (протоболгары) 19
Варанги, см.варяги 102
Варвары святой, ворота
Константинополя 126
Варна, р. 238, 240, 248, 256
Варяги 9. 13, 19, 59, 60, 102, 105,
116,119,120,232,253,257,279
Варяго-русы279
Васпуракан, фема 66, 273
Ватопедский монастырь на Афоне
130
Венгрия (Венгерское королевство)
105,341,351,352
Венгры 31, 36, 39, 41, 44, 55, 57,
68,153,168,341,355
Венецианцы 137,148
Венеция 116, 352
Византийская империя, Византия
5, passim
Византийцы 29, 31, passim
Викинги 13,14, 15,35,57
Витичев (Витачев), г. 107
Вифиния 73
Влахерны 50, 54, 57
Волга 9,21,40,58,105
Волго-русский каганат 40
Волжско-Камская Болгария 48
Волохи 16
Волыняне 18
Восток 10,20,42,48, 71,105, 249,
293
Ближний 15, 359
Второе Болгарское царство 309,
354
Вуколеон, часть дворца с гаванью
114
Выштород, г. 106,195
Вятичи 17
Гадиры (Гибралтар) 284, 285
Галицкая Русь 2 78, 292, 293
Галиция 293
Галич, г. 278
Гарды 13
Гезих 70
Геллеспонт, см. Дарданеллы
Гем, см. Балканский хребет
Генуэзцы 138
Генуя,г. 116
Германикия, г. 211
Германия 39,43,100,163,168,272
Гнездово 14
Готия 19
Готы 60
Греки 13, 20,23, 29, 30, 37,65, 69,
84-86,89,91,94,95,102,103,
passim
Греция 17, 77,91
Грузины 33
Даны 64
Дарданеллы 19, 74, 226, 227, 252
Девельт, г. (Бургас) 143, 248
Диррахий, г. 221, 264, 265, 290
Днепр 11,12, 23, 40, 41, 45, 59, 68,
69,86,109,112,143,160,231,
233,242,270,286,293
Днестр 16, 292
Дон 11, 21, 39, 45, 58, 105, 123,
281-284,289,290
Древляне 17,18,189,
Древняя Русь, Русь 5, passim
Древнерусское государство 7,
passim
Друнгария ворота (в стене
Константинополя) 128
Дунай 16, 76, 98, 143, 145, 231-
233, 238, 245, 256, 257, 264,
282,292,293
Евксин, см. Понт Евксинский
Евреи 19,79,334
Европа 6, 58, 282-284, 295, 299,
300, 305, 326, 327, 347, 349,
350,359
Восточная 8-10, 12-16, 19, 20,
40, 59, 62, 65, 79, 105, 304,
340,343,351
410 Указатель географических и этнических названий
Западная 14,19, 20, 28, 47, 272,
298,330, 346
Северная 13,14
Центральная 246, 278, 351
Юго-Восточная 15, 19, 351
Южная 15
Египет 67
Елизаветовская, станица 281
Загора (Звгорье) 33
Закавказье 33
Запад 15, 22, 34, 35, 38, 57, 100,
279,299,301,305,326
Зихия287
Золотой Рог, залив 114, 116, 117,
126,270
Ивирия, фема 102, 273
Иерон, крепость на Босфоре 115,
143
Изборск,г.13
Иллирик 245
Ильмень, оз. 12
Ингельгейм, г. 37, 39
Ираклия Понтийская, г. 73
Искоростень, г. 189
Испаны184
Истр, см. Дунай
Италия 86, 100, 215, 221, 261,
263-265,272,273
Иудеи 20
Кавказ 21, 70-72,77,105,327
Кавказские горы 284
Кавказский хребет 33
Касоги 36
Каспий, Каспийское море 11, 21,
22,36,45,47, 71,142
Керченский пролив 18, 58
Керчь (Корчев), г. 31, 34, 35, 282,
283,287,290
Кивирреоты, фема 238, 241
Киев 17, 19, 20, 31, 41, 42, 46-48,
passim
Кизик.г. 29, 72, 74, 365
Киликия282
Кипр, о. 250,274
Кичкасская переправа 108
Климаты, фема 43, 44, 219, 223,
271,304
Колхида 282-284, 288
Константинополь 17, 19, 22-24,
27, 28, 30, 32, 35-37, passim
Констанца, г. 77
Котор, г. 352
Кривичи 14, 15
Крит 66, 98
Крым 11, 21, 22, 24, 27, 32, 34-36,
39,41,43,47,52,55,58,60, 69,
78,79,111,217,220,222,261,
279, 281, 283, 288, 292, 304,
313,334
Крымский полуостров 289
Ксилургу, русский монастырь на
Афоне 291, 303
Ладожское озеро 40
Ладога (Старая), г. 12-14, 34, 38-
42,57
Лазика 284
Латиняне 100,138
Лемнос, о. 224, 227
Ливия 284, 285
Лонгивардия, фема 93
Любеч, г. 125,195
Магнавра 171-173,185
Македония 130, 310, 342
Малая Азия 28, 33, 102, 111,227,
268,282, 349
Малый Преслав, см. Преславец
(Преславица)
Маманда святого монастырь 106,
113, 114, 116-120, 122-124,
126,130,133,257,271
Мамае (Мама), св. 114, 129
Матраха, см. Тмутаракань
Меотида11,33,35,44,45, 58, 283,
294
Месимврия98,115,118,122,126,
135,136
Месопотамия (балканская) 143
Месопотамия (малоазийская) 143
Мосул 211
Мирча-Вода 77
Митилена 267
Указатель географических и этнических названий 411
Моравия (Великая) 55, 301, 311,
312,317,348,351,353
Мраморное море 29,33,71,73,75,
114,224,226
Немцы 38
Ненасытец 11
НикеябО, 74, 75
«Никомидийская страна» 74, 75
Никомидийский залив 75
Никомидия 73, 74, 75, 367
Новгород 12,13,14,34,40,41,106,
190, 195, 197, 217, 229, 243,
257,320
Новгород Северский 287
Новнородское городище см. Рюри-
ково городище
Норманны 8, 9, 10, 12, 14, 18, 19,
35, 39, 40, 42, 43, 46, 47, 57, 58,
59,268,351
Ока 11
Океан 242
Олешье 286
Острово, озеро 264, 265, 266
Паннония19,342
Пантикапей 282
Паристрион 245, 256, 260
Парфенон 31, 32
Пафлагония, фема 28, 30, 36, 58,
73
Пелопоннес 19,342
Пеория, ворота в Константиноволе
128
Первое Болгарское царство 15,17,
18,19,333
Переволока 11
Переяславль (Переяславец, Пре-
славица)48, 98,106,122,123,
125,143,195
Персия 70
Печенеги 20,41. 62, 64,66, 76, 77,
341,355
Пизанцы 138
Поднепровье19, 46
Нижнее 11
Среднее 11,13, 42, 46, 47, 123
Поднестровье
Верхнее 16
Среднее 16,45
Подугорьское городище 48
Подунавье 292,293,357
Половцы 277, 293, 341
Полоцк 106, 125
Полочане18
Понт Евксинский (Черное море)
33,36,51,53, 237, 281, 282, 285
Предпонтье, см. Пропонтида 32
Приазовье 10,39,40,49,58,60,98,
281,288,292
Прибалтика 16. 38
Приднепровье 38
Приладожье 9
Прикаспий 10
Принцева острова 52
Прионежье 9
Причерноморье 10, 45, 268
Восточное 284
Западное 349
Северное 12, 15, 16, 22, 23, 294,
307,334,349
Северо-Западное 307
Южное 72
Пропонтида 24,27,29,32,33, 74,
224,236,241
Прот, о. 166
Протоболгары 16, 17, 18, 28, 341
Радимичи 19
Ругуза, г. 352
Регенсбург, г. 45
Рим 7, 50, 265, 305, 320, 346
Рим Новый 339, 346
Римская (Восточноримская)
империя 341, 343
Рион.р. 285, 288
Романия, см. Византия 101
Ромеи 236, 237, passim
Рос-Дромиты 61
Росия.г. 287, 290
Россия 5, 6, 13,14
Ростов, г. 106, 125,195
Росы, русы 8, passim
«Русская земля» 13, 42, 297, 323
412 Указатель географических и этнических названий
Русские 9, passim
Русский каганат 9, 38, 42, 45, 46
Рюриково городище 9, 12-14, 40,
41,57
Самосата212
Саркел 38,39, 43
Сарское городище 38, 40
Свеоны 37
Северский Донец 11, 38, 39, 41,
293
Северы19
Сербия 300, 334, 339, 341, 357
Сербы 352
Серет292
Сицилийское королевство 352
Сицилия 33
Скандинавия 38,48, 58
Скандинавы 8,9,12,13,15,18, 38,
42,47,60,102
Скифы 36, 72, 237, 238, 268
Славяне 9, passim
Словене15,18
Смоленск, г. 14, 106, 195
Средиземное море 142, 252, 284
Средиземноморье 293
Стенос, пролив, см. Босфор
Сугдея, см. Сурож
Суздаль, г. 336
Сурож, г. 25, 30, 31, 34-36, 283
Тавр 36
Таврика44, 200
Тавроскифы 30, 31, 44, 57,60,239,
268
Таманский полуостров 289, 290
Танаис, см. Дон
Таре, г. 171,201
Телиуца (Любеч?), г. 195
Телух, администр. округ 102
Тиверцы 16,17
Тмутараканское княжество 281-
283,285,287
Тмутаракань 47, 217, 261, 283,
286,287,289,291,292
Толковины, см. тиверцы
Трапезунд, г. 30,140, 288
Турки(венгры)66
Узы 341
Уличи 17
Фасис, см. Рион
Фарос, маяк 114, 115, 238, 241,
252
Фессалия 342
Фессалоника 17, 138, 139, 149,
219,227,262,294,309
Фракисии, фема 102, 227
Фракия 33, 342
Франки-Русь253
Франкфурт, г. 213
Хадат, г. 212
Хазария 11,20-22,39,41,45-47,
65, 71, 78, 142, 218, 221, 222,
287
Хазарский каганат 12, 15, 40, 42,
46,47
Хазары 16, 18, 19, 20, 21, 36, 39,
41, 42, 57, 59, 70, 78, 98, 273,
355
Халдия, фема 28, 30, 102, 143
Халкидон, г. 74
Хамиты 59,
Херсон (Херсонес), г. 22,23, 30, 31,
35, 47, 78, 98, 142, 143, 216-
223, 228, 268, 275, 304, 311,
312,326,333,336,337,349, 357
Холмгардт, г. 12
Хорватия 341, 342
Хрисополь, г. 74
Царьград (Константинополь) 231,
232,234,244,245,252
Черная Болгария 18
Черная вода, источник 31, 34
Чернигов, г. 19, 42, 48, 106, 122,
123,125,195
Черниговщина42, 46
Черное море 10,21,22-24, 30, 33,
36, 73, 116, 142,143,226,241,
245,252,284,299,304
Указатель географических и этнических названий 413
Черные болгары 78
Чехия 105, 351
Чудское озеро 40
Чудь 15
Шведы 38, 45
Швеция 40
Эгеида227, 342
Эгейское море 226, 227
Эйстланд 14
Эллада 138
Эпир 342
Эфериясвятого, о-в 109, 233
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие 5
Глава 1. ПЕРВЫЕ КОНТАКТЫ 8
Предварительные замечания (норманны и хазары на Руси) 8
Свидетельства житий Георгия Амастридского и Стефана
Сурожского о походах росов на Амастриду и Сурож 24
Вертинские анналы о посольстве росов в Константинополь.... 37
Патриарх Фотий о нападении росов на Константинополь
и об их крещении (860-867) 47
Глава 2. РУССКИЕ В ВИЗАНТИИ. ДОГОВОРЫ С ГРЕКАМИ 61
К предыстории договоров 911 и944гт 61
Характер отношений Руси и империи по договорам
911 и944гг 78
Военные обязательствах Руси по договорам 911 и 944 гг 87
Юридический статус русских в Византии 99
Условия пребывания и деятельности русских послов
и купцов в Константинополе 105
Глава 3. К ПРОБЛЕМЕ ПОШЛИНЫ С КУПЦОВ РУСИ
В КОНСТАНТИНОПОЛЕ 131
Глава 4. ДИПЛОМАТИЯ РУССКОЙ КНЯГИНИ ОЛЬГИ 154
Известия древнерусских источников о княгине Ольге 157
Известие хроники Продолжателя Регинона 161
Сообщение хроники Иоанна Скилицы о княгине Ольге 165
Описание приемов Ольги в книге «О церемониях» 168
О датировке приемов Ольги Константином 174
Состав посольства Ольги в Константинополе 190
К проблеме датировки крещения княгини Ольги 204
Глава 5. ВИЗАНТИЯ И ХРИСТИАНСКАЯ РУСЬ
В ПЕРВЫЕ ПОЛВЕКА ПОСЛЕ КРЕЩЕНИЯ 214
К вопросу о преемственности во внешней политике
языческой и христианской Руси 214
Война 1043 г. в оценках современной историографии 228
Источники о русско-византийской войне 1043 г 231
Опыт интерпретации 239
Причины, цели и результаты войны 1043 г 258
Глава 6. ВИЗАНТИЯ И ДРЕВНЯЯ РУСЬ НА РУБЕЖЕ XI-XII вв. .. 277
Глава 7. ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРНЫХ ОТНОШЕНИЙ
ДРЕВНЕЙ РУСИ, БОЛГАРИИ И ВИЗАНТИИ 300
Предварительные замечания 300
Место Болгарии и болгар в культурном преображении Руси ... 306
О характере рецепции на Руси византийских
культурных ценностей 318
Идея верховной государственной власти в Византии
и на Руси в Х-ХП вв 326
Греко-русское описание подвига Евстратия Постника 333
Вместо заключения. ДРЕВНЯЯ РУСЬ И ТАК НАЗЫВАЕМОЕ
«ВИЗАНТИЙСКОЕ СОДРУЖЕСТВО ГОСУДАРСТВ» 338
Приложение 1. Приемы киевской княгини Ольги
в Константинополе императором
Константином VII Багрянородным 360
Приложение 2. Ответ императора Константина VII Багрянородного
на одно из несохранившихся писем его друга —
митрополита Кизика Феодора 36 5
Приложение 3. Фрагмент письма ссыльного митрополита
Никеи Александра митрополиту Никомидии Игнатию ... 367
Основная библиография 368
Список сокращений 395
Указатель имен 397
Указатель географических и этнических названий
408
С:
••
Директор издательства:
О. Л. Абышко
Главный редактор:
И. А. Савкин
Художественный редактор:
Н. И. Пашковская
Редактор:
Л. А. Абышко
Корректоры:
В. В. Гуляев,
Н. П. Дралова
Оригинал-макет:
Ж. О. Григорьева
ИЛ № 064366 от 26. 12. 1995 г.
V,
Издательство «Алетейя»:
193019, Санкт-Петербург, пр. Обуховской обороны, 13
Телефон издательства: (812) 567-2239
Факс: (812) 567-2253
E-mail: aletheia@spb.cityline.ru
Сдано в набор 11.12.1999. Подписано в печать 20.02.2000.
Формат 60х88/,в. 25 п. л. Тираж 1600 экз. Заказ № 3690
Отпечатано с готовых диапозитивов
в Академической типографии «Наука» РАН
199034, Санкт-Петербург, 9 линия, д. 12
Printed in Russia