Кот  в  отопи
Осппнпя  шктгп

иосквн  готе

УДК  82-2
ББК84С4)
П  27
 Издано  при  финансовой  поддержке  Федерального  агентства
по  печати  и  массовым  коммуникациям  в  рамках
Федеральной  целевой  программы
«Культура  России  (2012-2018  годы)».
 Перро,  Шарль.
 П  27  Кот  в  сапогах;  Ослиная  шкура  //  Шарль  Перро  /  сост.,
пер.  А.  Рапопорта.  —  М.:  ИП  Забозлаев  А.Ю.,  2015.  —192  с.:
ил.  —  ШВИ:  978-5-902525-94-3
 Серия  «Приключения  сюжета»  продолжает  знакомить  чита¬
теля  с  малоизвестными  вариантами  и  новыми  переводами  по¬
пулярных  сказок,  показывает  известные  с  детства  сюжеты  в  их
развитии.  В  нашем  издании  «Кот  в  сапогах»  имеет  «предысто¬
рию»  и  «послесловие»:  итальянская  новелла  о  кошке  напечата¬
на  в  Венеции  за  полтора  столетия  до  сказки  Шарля  Перро,  одно¬
именная  пьеса  о  Коте  немецкого  романтика  Людвига  Тика  была
опубликована  в  конце  XVIII  века  и  переведена  на  русский  язык  в
1914  г.  литератором  Серебряного  века  Василием  Гиппиусом.  Пер¬
вый  перевод  сказки  о  Коте,  выполненный  канцелярским  языком
XVIII  века,  резко  контрастирует  с  поэтическом  изложением  Васи¬
лия  Жуковского.
 Сюжет  «Ослиная  шкура»  представлен  впервые  переведенной
новеллой  Б.  Де  Перье  и  новым  переводом  поэмы-сказки  Ш.  Перро,
автор  переводов  с  французского  —  поэт  Александр  Рапопорт.  Сю¬
жет  завершается  сказкой  братьев  Гримм  «Ослик»,  где  под  ослиной
шкурой  скрывается  уже  не  принцесса,  а  принц.
 Книга  адресована  преподавателям  словесности,  студентам,
детям  старшего  и  среднего  возраста  и  всем  любителям  сказок.
 ІБВК  978-5-902525-94-3  ©  Рапопорт  А.М.,  составление,  перевод,  2015
©  Бобович  А.С,  наследники,  перевод,  2015
©  ИП  Забозлаев  А.Ю.,  2015
©  ООО  «Русский  импульс»,  2015
©  Верповская  Ю.С.,  оформление,  2015

Содержание
 От  переводчика  и  составителя 	6
 Джованфранческо  Страпарола  да  Караваджо
 «Приятные  ночи».  Ночь  11-я,  Сказка  1-я 	11
 Перевод  с  ит.  А.  Бобовича
 Шарль  Перро
 Сказка  о  батюшке  котике  в  шпорах  и  сапогах 	23
 Перевод  с  фр.  Л.  Воинова
 Василий  Жуковский
 Кот  в  сапогах 	33
 Шарль  Перро
 Господин  Кот,  или  Кот  в  сапогах 	51
 Перевод  с  фр.  А.  Рапопорта
 Людвиг  Тик
 Кот  в  сапогах 	65
 Перевод  с  нем.  В.  Гиппиуса
 Бонавантюр  де  Перье
 Новелла  СХХІХ(о  молодой  девушке  по  прозвищу
Ослиная  Шкура  и  о  том,  как  она  вышла  замуж
 при  помощи  муравьев)  	135
 Перевод  с  фр.  А.  Рапопорта
 Шарль  Перро
 Ослиная  шкура 	141
 Перевод  с  фр.  А.  Рапопорта
 Якоб  Гримм,  Вильгельм  Гримм
 Ослик 	173
 Перевод  с  нем.  А.  Рапопорта
 Биографии 	183
 5

Dt  переводчики  n  состпвптеал
 Перед  Вами  вторая  книга  серии  «Приключения
сюжета».  Она  пунктирно,  не  претендуя  на  то,  что¬
бы  исчерпать  тему,  показывает  развитие  в  сказоч¬
ной  литературе  двух  всемирно  известных  сюже¬
тов:  первый  —  человек  в  ослиной  шкуре,  второй  —
наделенный  человеческим  разумом  кот-пройдоха,
сделавший  молодого  бедняка  и  своего  хозяина  бо¬
гачом  и  королевским  зятем.
 Человек  в  шкуре  осла  —  более  древняя  история.
Несохранившееся,  но  упоминаемое  древнегрече¬
ское  сочинение  «Метаморфозы»  некоего  Луция  из
Патр  дало  начало  двум  дошедшим  до  нас  античным
текстам:  греческий  сатирик  Лукиан  (ок.  120-180  гг.
н.  э.)  написал  новеллу  из  55  эпизодов,  названную
«Лукий,  или  Осел»  (см.  перевод  Б.  Кузьминского),
на  ее  основе  римский  писатель  Апулей  (ок.  124  —
позднее  170  г.  н.  э.)  создал  роман  в  11  книгах  «Мета¬
морфозы»  (см.  перевод  М.  Кузмина),  ставший  попу¬
лярным  и  получивший  через  несколько  веков  после
смерти  автора  еще  одно  название:  «Золотой  осел».
 Люди  в  те  времена  были  ближе  к  природе,
жили  буквально  обок  с  разными  животными,
 б

и  домашними,  и  неприрученными;  неудивитель¬
но,  что  древние  авторы  направляли  на  них  свою
фантазию,  наделяли  волшебными  качествами,
обожествляли  и  писали  о  них  чаще,  чем  более
поздние  уже  городские  писатели  писали  и  пишут
о  собаках  и  кошках.  Тогда  искренне  верили  в  ма¬
гию  и  таинственные  превращения,  поэтому  герой
Луция-Лукиана-Апулея  не  набрасывает  на  себя
ослиную  шкуру,  а,  натершись  волшебной  мазью,
превращается  в  осла,  лишается  речи,  но  сохраня¬
ет  человеческое  сознание.  Как  человек,  он  стра¬
дает  от  унижений  и  побоев,  понимает  речь  своих
хозяев-разбойников,  что  позволяет  ему  избегать
опасностей,  претерпевает  множество  страданий,
приключений  и  вновь  обращается  в  человека,
поев  свежих  лепестков  роз.
 Новую  популярность  «Золотой  осел»  получил
в  Европе  в  Средние  века,  Николо  Макиавелли  на¬
писал  терцинами  по-итальянски  и  опубликовал  в
1517  году  поэму  на  основе  латинского  романа  (см.
перевод  Е.  Кассировой).  Фаблио  о  мужчинах  и  жен¬
щинах,  носивших  ослиные  шкуры,  возникали  как
под  влиянием  Апулея,  так  и  помимо  него,  к  ним
примыкает  огромный  ряд  сказочных  историй  о  су¬
ществах,  сбрасывающих  кожу  животных,  превра¬
щаясь  в  людей  а  затем  возвращавшихся  в  прежнее
состояние,  пока  кожа  не  будет  сожжена.  Такова,  на¬
пример,  русская  сказка  о  Царевне-лягушке.
 Всего  в  одной  книге  опубликовать  невозможно,
поэтому  мы  ограничились  тремя  историями.  Пер¬
вой  идет  новелла,  приписываемая  Бонавантюру
де  Перье  (1501-1544  гг.),  о  девушке,  которую  отец
заставлял  носить  ослиную  шкуру,  чтобы  отвадить
неугодного  ему  жениха.  Она  впервые  переведена
 7

на  русский  язык.  Затем  дан  новый  перевод  сказки  в
стихах  «Ослиная  шкура»  Шарля  Перро  (1628-1703),
где  под  ослиной  шкурой  скрывается  принцесса,
и  новый  перевод  малоизвестной  прозаической
сказки  братьев  Гримм  «Ослик»  —  мужской  вари¬
ант  сюжета,  где  ослиную  шкуру  носит  принц.  Эти
переводы  публикуются  впервые.
 Тема  кота-авантюриста  начинается  с  первого
известного  текста  такого  рода:  рассказа  о  кошке  из
книги  новелл  «Приятные  ночи»  итальянца  Джан-
франческо  Страпарола  да  Караваджо  (ок.  1480  —
ок.  1557),  писавшего  сочным  народным  языком
с  массой  просторечий,  часть  новелл  —  на  родном
ему  бергамском  диалекте.  Сюжет  использовал  и
развил  в  сказке  «Кот  в  сапогах»,  внеся  в  него  вол¬
шебный  элемент,  Шарль  Перро,  опубликовавший
в  1697  году  сборник  «Истории,  или  Сказки  былых
времен»,  позднее  его  знаменитая  книга  публико¬
валась  под  названием  «Сказки  матушки  Гусыни»
а  также  под  обоими  названиями.
 Мы  публикуем  здесь  как  раритет  перевод  Льва
Воинова,  он  первым  перевел  сказки  Ш.  Перро  на
русский  язык,  книга  была  издана  в  1781  году  в
Санкт-Петербурге.  Она  имеет  посвящение  и  обра¬
щение,  приводим  их  целиком:
 ДВОРА
 ЕЯ  ИМПЕРАТОРСКАГО
ВЕЛИЧЕСТВА
ШТАЛМЕЙСТЕРА,
ДЕЙСТВИТЕЛЬНАГО  КАМЕРГЕРА,
ОБОИХ  РОССИЙСКИХ  ОРДЕНОВ
 8

И  СВЯТЫЯ  АННЫ  КАВАЛЕРА
ЛЬВА  АЛЕКСАНДРОВИЧА
ЕГО  ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА
НАРЫШКИНА
ДОЧЕРИ
 НАТАЛИИ  ЛЬВОВНЕ
 На  следующей  странице  переводчик  обращает¬
ся  к  адресату  посвящения:
 МИЛОСТИВАЯ  ГОСУДАРЫНЯ!
 Книжка  сия  имела  щастие  на  Французском  язы¬
ке  поднесена  быть  Принцессе  Орлеанской;  не  ме¬
нее  щастлива  оная  будет  в  Российском  переводе,
естьли  Вы,  милостивая  Государыня,  за  благо  при¬
мете  особливо  мое  почтение  к  Вашей  особе  и  ко
всей  высокой  фамилии  Вашей,  с  которым  я  оную
на  имя  Ваше  подписать  ..  .честь  имею.
 Вашего  Высокопревосходительства
покорный  слуга  ЛЕВ  ВОИНОВ
 С  этой  книги  началось  знакомство  русского  чи¬
тателя  со  сказками  Ш.  Перро,  затем  было  много
переводов,  переложений  и  переделок,  в  большин¬
стве  из  них  стихотворные  моралите,  завершающие
сказку,  отбрасывались.
 Поэма  В.А.  Жуковского,  опубликованная  в
1845  году,  представляет  собой  изложение  белым
стихом  написанного  прозой  французского  текста.
 9

Затем  идет  наш  перевод  и  два  моралите  в  конце.
Им  Ш.  Перро  придавал  большое  значение,  утверж¬
дая  в  споре  с  Буало  и  его  школой,  что  современная
литература  выше  античной,  ибо  в  ней  есть  мораль.
 Первый  русский  перевод  комедии  Людвига  Тика
«Кот  в  сапогах»  (1797)  сделан  литератором  Сере¬
бряного  века  Владимиром  Гиппиусом,  по  рекомен¬
дации  А.  Блока  он  был  опубликован  в  театральном
журнале  В.  Мейерхольда  «Любовь  к  трем  апельси¬
нам»  в  1916  г.  (Петроград)  и  с  тех  пор  не  переиз¬
давался.
 Приятного  чтения!
 А.  Рапопорт

ДЖбВПНФГПНЧЕСКО  СТГПППГОЙП
 дп  Кпгпвпджо
 Пгплтнис  ночп
 H04L  11-я.  СКПЗКП  1-я
ПАпгостгетог
 ДЖОГДЖ  ДЖЕПКОПБ-ЙГД

Умирает  Соръяна  и  оставляет  после  себя  трех  сы¬
новей  —Дузолино,  Тезифоне  и  Константине  Счаст¬
ливчика,  каковой  благодаря  хитроумию  своей  кош¬
ки  добывает  себе  могучее  королевство.
 Часто,  милые  дамы,  доводилось  мне  видеть,
как  первейший  богач  впадал  в  крайнюю  бедность,
и  как  тот,  кто  прозябал  в  полнейшем  убожестве,
достигал  высокого  положения.  Последнее  и  про¬
изошло  с  одним  бедняком,  который,  быв  нищим,
достиг  королевского  сана.
 Жила  в  Богемии  одна  женщина  по  имени  Со¬
рьяна;  была  она  очень  бедна  и  имела  троих  сыно¬
вей,  один  из  которых  звался  Дузолино,  другой  —
Тезифоне  и  третий  —  Константино  Счастливчик.
У  этой  женщины  на  всем  свете  не  было  другого
имущества,  кроме  двух  неодушевленных  пред¬
метов  и  одной  живой  твари,  а  именно  —  квашни,
в  которой  хозяйки  месят  хлебное  тесто,  доски,  на
которой  они  выделывают  хлебы,  и  кошки.  Обре¬
мененная  годами,  Сорьяна,  почувствовав  прибли¬
жение  смерти,  объявила  свою  последнюю  волю,
 13

завещав  старшему  сыну  Дузолино  квашню,  Тези-
фоне  —  хлебную  доску  и  Константине  —  кошку.
По  смерти  и  погребении  матери  соседки,  одалжи¬
вая  для  своих  надобностей  когда  квашню,  когда
хлебную  доску  и  хорошо  зная,  до  чего  бедны  их
владельцы,  пекли  для  них  отдельно  лепешку,  ко¬
торую  и  съедали  Дузолино  и  Тезифоне,  обделяя
младшего  брата  Константино.  И  если  Констан¬
тине  просил  у  них  что-нибудь,  они  говорили  ему,
чтобы  он  отправился  к  своей  кошке,  которая  и
добудет  ему  все,  в  чем  он  нуждается.  Из-за  этого
бедняжка  Константино  и  его  кошка  терпели  мно¬
жество  невзгод  и  лишений.  Кошка,  которая  была
наделена  волшебною  силою,  движимая  сострада¬
нием  к  Константино  и  питавшая  злобу  к  двум  его
братьям,  так  жестоко  с  ним  обращавшимся,  ска¬
зала  ему  такие  слова:  «Не  унывай,  Константино;
уж  я  позабочусь  о  твоем  и  своем  пропитании».  За¬
сим,  выйдя  из  дому,  она  направилась  в  поле,  где,
притворившись  спящей,  поймала  и  убила  пробе¬
гавшего  мимо  зайца.  Отправившись  после  это¬
го  в  королевский  дворец  и  увидав  там  каких-то
придворных,  она  им  сказала,  что  хочет  говорить
с  королем,  который,  узнав,  что  с  ним  хочет  гово¬
рить  кошка,  повелел,  чтобы  она  немедля  явилась
к  нему.  На  его  вопрос,  что  ей  нужно,  кошка  отве¬
тила,  что  ее  господин  Константино  приказал  ей
вручить  королю  убитого  им  на  охоте  зайца.  И  она
преподнесла  королю  этот  дар.  Приняв  его,  король
спросил,  кто  же  такой  Константино.  На  это  кошка
ответила,  что  нет  человека,  который  превосходил
бы  его  в  доброте,  красоте  и  могуществе.
 Услышав  это,  король  оказал  кошке  радушный
прием,  угостив  ее  отменными  кушаньями  и  та-
 15

Jkém

кими  же  винами.  Насытившись,  кошка,  действуя
лапкой  с  такою  ловкостью,  что  никто  ничего  не
приметил,  наполнила  кое-какой  отличною  сне¬
дью  висевшую  у  нее  на  боку  суму  и,  откланявшись
королю,  отнесла  ее  своему  Константино.  Когда
братья  увидели  яства,  которыми  Константино  по¬
хвалялся  пред  ними,  они  стали  просить  его  уде¬
лить  им  долю  от  них,  но  в  отместку  за  прошлое
он  наотрез  отказался  исполнить  их  просьбу.  Из-за
этого  в  них  вспыхнула  жгучая  зависть  к  нему,  по¬
стоянно  точившая  их  сердца.  Хотя  Константино
от  природы  был  очень  красив,  тем  не  менее  из-за
перенесенных  лишений  он  весь  покрылся  паршой
и  коростой,  нестерпимо  мучившими  его.  Но  вот
однажды  он  отправился  со  своей  кошкой  к  реке,  и
она  старательно  выскребла  и  вылизала  его  с  голо¬
вы  до  пят,  и  после  этого  он  в  несколько  дней  изба¬
вился  от  своих  болячек.  Между  тем  кошка  продол¬
жала  ходить  во  дворец  и  подносить  королю  дары,
как  это  было  проделано  ею  в  тот  раз,  о  котором  мы
рассказали  выше,  и  таким  образом  поддерживала
своего  хозяина.
 Но  поскольку  ей,  в  конце  концов,  стало  в  тягость
беспрестанно  ходить  взад  и  вперед  и  к  тому  же  она
опасалась  надоесть  придворным,  она  так  сказа¬
ла  своему  хозяину:  «Синьор,  если  ты  пожелаешь
выполнить  все,  что  я  укажу,  то  в  короткое  время
я  сделаю  тебя  богачом».  —  «Как  так?»  —  спросил
Константино.  Кошка  ответила:  «Иди  со  мной  и  ни
о  чем  не  допытывайся;  я  хочу  добыть  для  тебя  бо¬
гатство».  Они  вместе  отправились  к  реке,  и  на  ее
берегу,  по  соседству  с  королевским  дворцом,  кош¬
ка  донага  раздела  своего  хозяина  и  с  его  согласия
сбросила  Константино  в  воду,  после  чего  стала  во
 17

весь  голос  вопить:  «На  помощь,  на  помощь!  Поспе¬
шите,  тонет  мессер  Константино!»  Услышав  это  и
помня  о  том,  что  тонущий  множество  раз  подносил
ему  всяческие  дары,  король  немедленно  послал
своих  приближенных  помочь  утопающему.  После
того  как  мессер  Константино  был  вытащен  из  воды
и  облачен  в  новое  платье,  его  привели  пред  коро¬
левские  очи,  и  король,  обласкав  его  и  оказав  ему
радушный  прием,  пожелал  узнать,  как  случилось,
что  его  сбросили  в  реку,  но,  еще  не  оправившийся
от  происшедшего,  Константино  якобы  не  мог  отве¬
тить  ему  на  этот  вопрос.
 Тогда  кошка,  ни  на  шаг  не  отходившая  от  свое¬
го  господина,  сказала:  «Знай,  о  король,  что  каким-
то  разбойникам  удалось  проведать,  что  мой  хо¬
зяин  имел  при  себе  драгоценности,  с  которыми
собирался  явиться  сюда,  дабы  поднести  их  тебе,
и  эти  злодеи  раздели  его  и  до  нитки  ограбили.
Больше  того,  желая  предать  его  смерти,  они  сбро¬
сили  мессера  Константино  в  реку,  и  лишь  благо¬
даря  этим  твоим  дворянам  он  спасся  от  немину¬
емой  гибели».  Выслушав  этот  рассказ,  король
приказал,  чтобы  мессера  Константино  окружили
вниманием  и  впредь  предупреждали  любое  его
желание.  Увидев,  что  он  красив,  и  зная,  как  он  бо¬
гат,  король  надумал  женить  его  на  своей  дочери
Элизетте,  давая  за  ней  в  приданое  золото,  драго¬
ценные  камни  и  роскошнейшие  одежды.  Справив
и  пышно  отпраздновав  свадьбу,  он  распорядился
десять  мулов  навьючить  золотом,  а  других  пять  —
великолепнейшими  одеждами  и  послал  их  с  мно¬
гочисленною  охраной  в  дом  новобрачного.  Видя,
что  его  окружают  столь  великим  почетом,  и  став
богачом,  Константино  не  знал,  куда  отвезти  жену,
 іэ

и  решил  посоветоваться  на  этот  счет  со  своей
кошкой,  каковая  сказала:  «Не  беспокойся,  хозяин,
я  обо  всем  позабочусь  и  все  улажу».
 И  пока  все  спокойно  и  безмятежно  ехали  среди
полей,  кошка  с  величайшей  поспешностью  устре¬
милась  вперед  и,  оставив  остальных  далеко  за  со¬
бой,  наткнулась  на  нескольких  всадников,  к  ко¬
торым  обратилась  с  такими  словами:  «Куда  вас
несет,  несчастные?  Поторопитесь  убраться,  ибо
сюда  движется  большой  конный  отряд,  и  тогда  вам
не  поздоровится;  вот  он  уже  совсем  рядом,  послу¬
шайте,  как  явственно  доносится  ржание  лошадей!»
Всадники,  устрашившись,  спросили:  «Как  же  нам
теперь  поступить?»  На  это  кошка  ответила:  «По¬
ступайте  следующим  образом:  если  кто-нибудь
пожелает  узнать,  чьи  вы  всадники,  смело  говорите
в  ответ:  мессера  Константино,  и  никто  вас  не  оби¬
дит».  Отправившись  дальше,  кошка  столкнулась
с  огромным  стадом  овец  и  гуртами  скота  и  хозяе¬
вам  их  повторила  сказанное  перед  тем  всадникам,
и  то  же  самое  говорила  она  всякому,  кто  попадал¬
ся  ей  на  дороге.  Люди,  сопровождавшие  Элизетту,
то  и  дело  спрашивали  встретившихся  в  пути:  «Чьи
же  вы,  всадники?  Чьи  же  эти  превосходные  и  бес¬
численные  гурты  скота?»  И  все  как  один  отвечали:
«Мессера  Константино».
 Сопровождавшие  новобрачную,  неизменно
слыша  одно  и  то  же,  наконец  спросили  его:  «Стало
быть,  мессер  Константино,  мы  уже  в  ваших  владе¬
ниях?»  Константино  кивком  головы  подтвердил,
что  это  действительно  так,  и  вообще,  о  чем  бы  его
ни  спрашивали,  он  неизменно  отвечал  не  иначе
как  утвердительно.  По  этой  причине  спутники
Константино  считали  его  владельцем  несметных

богатств.  Между  тем  кошка  достигла  великолеп¬
ного  замка,  в  котором  был,  как  она  обнаружила,
незначительный  гарнизон,  и  сказала  тамошним
обитателям:  «Что  вы  делаете,  добрые  люди?  Не¬
ужели  вы  не  догадываетесь  о  гибели,  которая
нависла  над  вами?»  —  «В  чем  дело?»  —  спросили
люди  из  замка.  «Не  пройдет  и  часа,  как  сюда  на¬
грянет  толпа  солдат,  и  они  изрубят  вас  на  куски.
Неужели  вы  не  слышите  ржания  лошадей?  Не  ви¬
дите  в  воздухе  поднятой  ими  пыли?  Но  если  вы  не
хотите  погибнуть,  последуйте  моему  совету,  и  все
вы  останетесь  целы  и  невредимы.  Буде  кто-нибудь
задаст  вам  вопрос:  “Кому  принадлежит  этот  за¬
мок?”,  говорите:  “Мессеру  Константино  Счастлив¬
чику”».  Так  они  и  поступили.
 Достигнув  замка,  знатное  общество  стало
спрашивать  стражу,  кто  его  собственник,  и  все
как  один  отвечали:  «Мессер  Константино  Счаст¬
ливчик».  Попав  внутрь  крепости,  новоприбывшие
хорошо  и  с  удобствами  разместились  на  отдых.
Случилось  так,  что  истинный  владелец  этого  ме¬
ста,  доблестный  солдат  синьор  Валентино,  не¬
задолго  до  этого  отбыл  из  замка,  дабы  привезти
молодую  жену,  которую  он  недавно  взял  за  себя,
и  на  свою  беду,  еще  не  добравшись  до  родных  мест
любимой  супруги,  внезапно  стал  жертвой  дорож¬
ного  происшествия  и  скоропостижно  скончался.
И  Константино  Счастливчик  сделался  единолич¬
ным  властителем  замка.  Прошло  недолгое  время,
и  умер  также  Морандо,  король  Богемии,  и  народ
провозгласил  своим  королем  Константино  Счаст¬
ливчика,  так  как  он  был  мужем  дочери  покойного
короля  Элизетты,  к  которой  королевство  перешло
по  праву  наследования.  Вот  так  Константино  из
 21

бедняка  и  нищего  превратился  в  синьора  и  коро¬
ля.  Он  долгое  время  прожил  со  своей  Элизеттой,
оставив  наследниками  своего  королевства  рож¬
денных  от  нее  сыновей.
 Перевод  с  итальянского  А.  С.  Бобовича
 22

ШПГПк  ПЕГПЗ
 СКВЗКЯ  О  БПТЮШКЕ  КОТИКЕ
 В  шпогпк  п  сппогпх
 IHlMOCTrUTW
 ГпггпКпвгк

Некоторой  мельник  после  своей  смерти  больше
ничего  своим  детям  в  наследство  не  оставил,  как
только  мельницу,  осла  и  кота.  Раздел  был  тот  же
час  учинен,  к  чему  не  надобно  было  ни  нотариусов
ни  опекунов,  которые  бы  сие  мелкое  иждивение
скушать  могли.  Старший  брат  из  них  получил  себе
в  наследство  мельницу,  средний  —  осла,  а  мень¬
шой  —  кота.  Последний  весьма  тем  недоволен
был,  что  на  его  часть  такая  доля  досталась,  сказы¬
вая,  что  его  братья  своими  долями  всегда  хлеб  и
пропитание  иметь  будут,  когда  они  согласятся
вместе  себе  прибыль  получать,  а  я  принужден  буду
с  голоду  умереть,  когда  я  своего  кота  съем,  и  сде¬
лаю  потом  из  его  кожи  муфту.  Кот,  слыша  оныя
речи,  не  дал  о  себе  знать,  или  не  изъяснился,  но
сказал  своему  господину  с  кротостию  и  постоян¬
ным  видом:  «Пожалуйте  не  печальтесь,  только
дайте  мне  ваш  мешок  и  прикажите  мне  сделать
одну  пару  сапогов,  чтоб  я  мог  сквозь  перелесок
пройти,  тогда  вы  увидите,  что  не  так  худую  часть
себе  в  наследство  получили,  как  вам  думается».
Господин  его  хотя  на  то  не  много  надеялся;  однако
он  приметил,  что  кот  его  премножество  лукавств
и  пронырств  произвел,  ибо  когда  ему  захотелось
ловить  мышей,  то  он  или  повесил  себя  за  ноги,  или,
в  муку  схоронясь,  притворялся  мертвым.  Из  чего
 25

он  несколько  надеялся,  что  он  во  время  его  бедно¬
сти  его  не  оставит.  А  кот  то  получил,  чего  желал,
надел  свои  сапоги,  обвернув  мешок  около  шеи  и
схватив  оной  за  концы  двумя  передними  лапами,
бросился  в  нору,  в  которой  множество  кроликов
водилось,  и  наклав  там  в  оной  мешок  дятлины  и
чертополоху,  растянулся,  притворяясь  мертвым,
в  ожидании,  не  забредет  ли  в  его  мешок  молодень¬
кий  кролик,  которому  еще  лукавство  в  свете  не
так  известно,  чтоб  той  травки  не  поесть.  Едва  он
успел  лечь,  как  его  желание  исполнилось.  Ибо  мо¬
лодой  глупой  кролик  в  его  мешок  влез.  Кот,  усмо¬
три  сие,  тотчас  мешок  снурком  задернул  и  умерт¬
вил  его  без  всякого  милосердия.  Сею  добычей  он,
сделавшись  пышным  и  гордым,  пошел  прямо  к  Ко¬
ролю,  желая,  чтобы  об  нем  Королю  доложили.  Ко¬
роль  велел  его  в  верхнюю  комнату  пустить,  в  кото¬
рой  он  Королю  низко  поклоняясь,  сказал,  что  Мар¬
киз  Карабас  (так  называя  своего  господина)  мне
приказал  Вашему  Величеству  из  лагеря  поднесть
кролика.  «Скажи  ты  своему  господину,  —  отвечал
Король,  —  что  я  благодарствую  на  его  гостинце,
и  что  его  гостинец  мне  весьма  приятен».  В  другой
раз  лег  он  в  рожь,  и  как  ему  два  ряпчика  в  мешок
влетели,  которой  он  для  сего  расставил,  задернул
их  обоих  в  нем.  Потом  пошел  опять  к  Королю,
и  поднес  оных  ему  так,  как  кроликов.  Король  и
рябчиков  милостиво  принял,  а  кота  велел  награ¬
дить  деньгами.  Кот  сим  с  два  или  с  три  месяца  про¬
воря,  приносил  Королю,  когда  случалась  дичь,  яко
бы  оная  его  господином  ловлена  была.  А  некогда
будто  он  знал,  что  Король  с  своею  дочерью,  кото¬
рая  Принцесса  весьма  лицеи  прекрасна  была,  по¬
едет  по  берегу  реки  прогуливаться,  то  сказал  он
 26

своему  господину:  «Естьли  вы  моего  совета  послу¬
шаете,  то  вы  будете  щастливы.  Вам  только  оста¬
лось  в  том  месте  реки  купаться,  которое  я  вам  по¬
кажу,  а  в  прочем  положитесь  на  меня».  Маркиз  Ка-
рабас  то  учинил,  что  ему  его  кот  советовал,  хотя
он  и  не  знал,  к  чему  сие  надобно  было.  А  как  в  то
время,  когда  он  купался,  проехал  мимо  Король,  то
кот  изо  всей  силы  кричал:  «Пособите!  пособите!
ибо  Маркиз  Карабас  утопает!»  Как  скоро  Король
сей  крик  услышал,  то  тот  же  час  выглянув  из  каре¬
ты  и  увидя,  что  это  тот  кот  был,  который  ему  так
часто  дичь  приносил,  велел  находящимся  тогда
при  нем  Офицерам  тот  же  час  ему  помощь  учи¬
нить.  Как  скоро  они  бедного  Маркиза  из  воды  вы¬
тащили,  то  пошел  кот  перед  карету,  сказывая,  что
во  время  его  купания  пришли  воры,  которые  укра¬
ли  у  его  платье,  невзирая  на  то,  что  он  изо  всей
силы  кричал.  Но  это  неправда  была,  ибо  плут  кот
спрятал  оное  под  большим  камнем.  Король  тотчас
Гардероб-Мейстеру  приказал  для  Маркиза  Караба-
са  лучшее  из  своего  гардероба  платье  принесть,
сказывая  притом  к  нему  отменную  милость;  а  по¬
неже  богатое  платье  Маркизу  еще  больше  виду
придало,  невзирая  на  то,  что  он  сам,  впрочем,  кра¬
савец  был,  то  так  он  Принцессе  понравился,  поне¬
же  взирая  на  него  любовным  видом,  ей  крайне  по¬
любился.  А  король  желал,  чтобы  он  с  ним  сел  в  ка¬
рету  и  поехал  гулять.  Кот,  который  весьма  радо¬
вался,  что  его  намерение  с  хорошим  так  успехом
удалось  произвесть  в  действие;  и  как  кот  мужиков
застал  на  лугу,  косящих  сено,  то  сказал  им:  «Здрав¬
ствуйте,  добрые  люди!  А  если  вы  Королю  не  скаже¬
те,  что  этот  луг,  на  котором  вы  косите,  Маркизу
принадлежит,  то  вас  всех  в  мелкие  куски  изрубят».
 27

Как  король  сенокосов  спросил,  кому  этот  луг,  ко¬
торый  вы  косите,  принадлежит,  то  они  все  едино¬
гласно  сказали  «Маркизу  Карабасу»;  понеже  они
боялись  котовых  угроз.  «Это  изрядной  луг»,  —  ска¬
зал  Король  Маркизу  Карабасу.  Маркиз  Карабас  на¬
против  того  отвечал:  «Ваше  Величество,  сами  из¬
волите  видеть,  что  этот  луг  на  каждый  год  вели¬
кую  прибыль  приносит».  Кот,  идучи  наперед,  за¬
стал  еще  жнецов,  сказав  и  им:  «Здравствуйте  вы,
добрые  люди!  Если  не  скажете,  что  весь  сей  хлеб
Маркизу  Карабасу  принадлежит,  то  вы  все  как
мухи  пропадете».  Король,  едучи  мимо  и  сего  ме¬
ста,  спросил,  кому  этот  весь  хлеб  на  поле  принад¬
лежит.  «Маркизу  Карабасу»,  —  отвечали  жнецы,
чему  Король  и  Маркиз  весьма  радовались.  Кот,
идучи  перед  каретою,  сказывал  оное  всем,  кто  ему
только  навстречу  попался,  чему  Король  весьма,
а  наипаче  многи  маетностям  Маркиза  Карабаса
дивился.  Наконец  кот  пришел  в  преизрядной  за¬
мок,  которой  дикому  человеку  принадлежал,  и
кой  весьма  богат  был,  понеже  ему  вся  оная  дача,
чрез  которую  Король  ехал,  принадлежала.  Кот,
стараясь  проведать,  кто  б  оной  дикой  муж  был  и
какие  искусства  бы  мог  знать.  Узнав  сие,  пожелал  с
ним  видеться,  объявляя,  понеже  он  близко  его
замка  находился.  Того  для  не  захотел  преминуть,
чтобы  ему  своего  почтения  не  засвидетельство¬
вать.  Дикой  муж  встретил  его  с  такою  учтивостию,
какую  только  можно  ему  было  кому  оказать,  про¬
ся  притом,  чтоб  он  изволил  у  него  присесть.  «Мне
точно  сказано,  —  начал  кот  говорить,  —  что  ты  во
всякие  звери,  как  то  например,  во  льва  или  слона
притворяться  умеешь».  «Это  правда,  —  отвечал
ему  весьма  сурово  дикой  муж,  —  чтоб  ты  это  ви-
 28

дел,  то  я  сей  же  час  претворюсь  во  льва».  Кот,  ис-
пужась  сего,  что  он  пред  собой  льва  увидел,  бро¬
сился  тот  же  час  на  кровлю,  хотя  не  без  великого
труда  и  опасности,  ибо  в  сапогах  ему  по  кирпичу
не  очень  можно  было  быстро  бегать.  Потом  не¬
сколько  времени  спустя  приметил  кот,  что  дикой
человек  по-прежнему  свой  вид  на  себя  принял,  со¬
шел  с  кровли  долой,  признаваясь,  что  он  весьма
тому  испужался.  Между  тем  объявляя  ему,  что  он
уверен  от  некоторых  людей,  хотя  поверить  тому  и
не  может,  будто  ты  и  в  самые  мелкие  животные,
как,  например,  в  крысу  или  мышь  претвориться
умеешь,  что  мне  весьма  невероятно  кажется  быть.
«Тебе  кажется  то  невероятным,  —  отвечал  дикой
муж,  —  то  ты  увидишь,  что  я  вдруг  превращусь  в
мышь»,  и,  в  которую  превратясь,  бегал  по  полу;
как  скоро  это  кот  увидел,  так  скоро  на  него  напав,
задавил.  Между  тем  мимоездом  Король  увидел  за¬
мок  упомянутого  дикого  мужа,  вздумал  в  оной  на¬
ехать;  как  услыша  кот  стук  кареты  на  подъемном
мосту  оного  замка,  побежал  короля  встречать,
сказывая:  «Ваше  Королевское  Величество,  всепод¬
даннейше  прошу,  ибо  сей  замок  принадлежит
Маркизу  Карабасу,  оной  своим  посещением  удо¬
стоить».  «Что  я  вижу,  господин  Маркиз,  —  закри¬
чал  Король,  —  и  этот  замок  вам  также  принадле¬
жит:  двор  и  строение  оного  снаружи  кажется  весь¬
ма  изрядно,  а  естьли  вам  не  противно,  то  б  я  оной
желал  и  внутри  посмотреть.  Маркиз,  взяв  Прин¬
цессу  за  руку,  следовал  за  королем,  которой  напе¬
ред  шел.  Они  вошли  в  большую  залу,  где  дикой
человек  велел  для  себя  пребогатой  обед  изгото¬
вить,  ожидая  на  оной  день  к  себе  своих  друзей,  ко¬
торые  его  тот  день  намерены  были  посетить.  А  по-
 29

неже  они  то  знали,  что  Король  в  замке  находился,
то  не  смели  в  оной  взойти.  Король  приметил  Мар-
кизовы  хорошие  качества  так,  как  и  Принцесса  его
дочь,  которая  в  него  влюбилась,  и  увидев  его  знат¬
ные  деревни,  выкушав  несколько  рюмок  вино¬
градного  вина,  сказал  ему:  «Господин  Маркиз,  я
намерен  за  тебя  свою  дочь  замуж  выдать,  естьли
вы  хотите  мне  себя  объявить  моим  зятем».  Маркиз
с  глубочайшей  преданностию  поклонясь,  что  он
участником  той  чести  удостоился  быть,  которою
его  Король  наградить  вознамерился,  тот  же  день
на  оной  Принцессе  обвенчался.  А  кот  величайшим
чрез  то  сделавшись  господином,  больше  мышей  не
ловил,  как  только  для  своего  увеселения.
 Хотя  и  прекрасно  деньги
 и  имение  в  наследство  получить,
Когда  у  нас  богатые  родители  умирают,
 Однако  часто  и  то  бывает,  что  деньги  проживаем.
Напротив  того  —  прилежность  и  наука
Нам  щастие  и  милость  подает.
 НРАВОУЧЕНИЕ  ВТОРОЕ
 Если  бедной  мельников  сын
 полюбится  какой-либо  Княжне,
Так,  что  не  размыслит  его  на  престол  возвести,
Это  что  б  такое  значило?
 То,  что  во  всякое  время
 Красота,  молодость  и  богатое  платье
 НРАВОУЧЕНИЕ  ПЕРВОЕ
 иную  весьма  пленили.
 31

«Сказки  о  волшебницах  с  нравоучениями»,
Шарль  Перро.  СПб.:  Сенатская  типография,  1781.
 Перевод  с  французского  Льва  Воинова
 Книга,  из  которой  взята  сказка,  —  первый  из¬
вестный  перевод  сказок  Ш.  Перро  на  русский  язык.
Перевод  осуществлен  в  старой  орфографии,  мно¬
гие  ее  особенности  в  приведенном  новом  тексте  по
возможности  сохранены.

&).%>>
 Впспппй  Жгковскпй
КОТ  В  СПІШГПЙ
 Ппписггптиг
 ПптсгКгсйн

Жил  мельник.  Жил  он,  жил  и  умер,
Оставивши  своим  трем  сыновьям
В  наследство  мельницу,  осла,  кота
И...  только.  Мельницу  взял  старший  сын,
Осла  взял  средний;  а  меньшому  дали
Кота.  И  был  он  крепко  недоволен
Своим  участком.  «Братья,  —  рассуждал  он,
Сложившись,  будут  без  нужды;  а  я,
Изжаривши  кота,  и  съев,  и  сделав
Из  шкурки  муфту,  чем  потом  начну
Хлеб  добывать  насущный?»  Так  он  вслух,
 С  самим  собою  рассуждая,  думал;
 А  Кот,  тогда  лежавший  на  печурке,
Разумное  подслушав  рассужденье,
 Сказал  ему:  «Хозяин,  не  печалься;
 Дай  мне  мешок  да  сапоги,  чтоб  мог  я
Ходить  за  дичью  по  болоту,  —  сам
Тогда  увидишь,  что  не  так-то  беден
Участок  твой».  Хотя  и  не  совсем
Был  убежден  Котом  своим  хозяин,
 Но  уж  не  раз  случалось  замечать
Ему,  как  этот  Кот  искусно  вел
Войну  против  мышей  и  крыс,  какие
Выдумывал  он  хитрости  и  как
То,  мертвым  притворясь,  висел  на  лапах
Вниз  головой,  то  пудрился  мукой,
 35

Жпл  МЕЛЬНИК.  Жил  он,
ЖИЛ  П  УМЕР,
 Оставивши  своим  трем
 сыновьям
 В  НАСЛЕДСТВО  МЕЛЬНИЦУ,
ОСЛА,  КОТА
 И...  только.

То  прятался  в  трубу,  то  под  кадушкой
Лежал,  свернувшись  в  ком;  а  потому
И  слов  Кота  не  пропустил  он  мимо
Ушей.  И  подлинно,  когда  он  дал
Коту  мешок  и  нарядил  его
В  большие  сапоги,  на  шею  Кот
Мешок  надел  и  вышел  на  охоту
В  такое  место,  где,  он  ведал,  много
Водилось  кроликов.  В  мешок  насыпав
Трухи,  его  на  землю  положил  он;
 А  сам  вблизи  как  мертвый  растянулся
И  терпеливо  ждал,  чтобы  какой  невинный,
Неопытный  в  науке  жизни  кролик
Пожаловал  к  мешку  покушать  сладкой
Трухи,  и  он  недолго  ждал;  как  раз
Перед  мешком  его  явился  глупый,
Вертлявый,  долгоухий  кролик;  он
Мешок  понюхал,  поморгал  ноздрями,
Потом  и  влез  в  мешок;  а  Кот  проворно
Мешок  стянул  снурком  и  без  дальнейших
Приветствий  гостя  угостил  по-свойски.
Победою  довольный,  во  дворец
Пошел  он  к  королю  и  приказал,
 Чтобы  о  нем  немедля  доложили.
 Велел  ввести  Кота  в  свой  кабинет
Король.  Вошед,  он  поклонился  в  пояс;
Потом  сказал,  потупив  морду  в  землю:
 «Я  кролика,  великий  государь,
 От  моего  принес  вам  господина,
 Маркиза  Карабаса  (так  он  вздумал
Назвать  хозяина);  имеет  честь
Он  вашему  величеству  свое
Глубокое  почтенье  изъявить
И  просит  вас  принять  его  гостинец».
 37

щшш
 ...лН
 ...В  БОЛЬШИЕ  САПОГИ,
НЯ  ШЕЮ  КОТ
Мешок  надел
 И  ВЫШЕЛ  НА  ОХОТУ
В  ТАКОЕ  МЕСТО,  ГДЕ,
ОН  ВЕДАЛ,  МНОГО
ВОДИЛОСЬ  КРОЛИКОВ.
 Ш

«Скажи  маркизу,  —  отвечал  король,  —
Что  я  его  благодарю  и  что
Я  очень  им  доволен».  Королю
Откланявшися,  Кот  пошел  домой;
 Когда  ж  он  шел  через  дворец,  то  все
Вставали  перед  ним  и  жали  лапу
Ему  с  улыбкой,  потому  что  он
Был  в  кабинете  принят  королем
И  с  ним  наедине  (и  уж,  конечно,
 О  государственных  делах)  так  долго
Беседовал;  а  Кот  был  так  учтив,
 Так  обходителен,  что  все  дивились
И  думали,  что  жизнь  свою  провел
Он  в  лучшем  обществе.  Спустя  немного
Отправился  опять  на  ловлю  Кот,
 В  густую  рожь  засел  с  своим  мешком
И  там  поймал  двух  жирных  перепелок.
И  их  немедленно  он  к  королю,
 Как  прежде  кролика,  отнес  в  гостинец
От  своего  маркиза  Карабаса.
 Охотник  был  король  до  перепелок;
Опять  позвать  велел  он  в  кабинет
Кота  и,  перепелок  сам  принявши,
Благодарить  маркиза  Карабаса
Велел  особенно.  И  так  наш  Кот
Недели  три-четыре  к  королю
От  имени  маркиза  Карабаса
Носил  и  кроликов,  и  перепелок.
 Вот  он  однажды  сведал,  что  король
Сбирается  прогуливаться  в  поле
С  своею  дочерью  (а  дочь  была
Красавицей,  какой  другой  на  свете
Никто  не  видывал)  и  что  они
Поедут  берегом  реки.  И  он,
 39

К  хозяину  поспешно  прибежав,
 Ему  сказал:  «Когда  теперь  меня
Послушаешься  ты,  то  будешь  разом
И  счастлив,  и  богат;  вся  хитрость  в  том,
 Чтоб  ты  сейчас  пошел  купаться  в  реку;
 Что  будет  после,  знаю  я;  а  ты
Сиди  себе  в  воде,  да  полоскайся,
 Да  ни  о  чем  не  хлопочи».  Такой
Совет  принять  маркизу  Карабасу
Нетрудно  было;  день  был  жаркий;  он
С  охотою  отправился  к  реке,
 Влез  в  воду  и  сидел  в  воде  по  горло.
 А  в  это  время  был  король  уж  близко.
 Вдруг  начал  Кот  кричать:  «Разбой!  разбой!
Сюда,  народ!»  —  «Что  сделалось?»  —  подъехав,
Спросил  король.  «Маркиза  Карабаса
Ограбили  и  бросили  в  реку;
 Он  тонет».  Тут,  по  слову  короля,
 С  ним  бывшие  придворные  чины
Все  кинулись  ловить  в  воде  маркиза.
 А  королю  Кот  на  ухо  шепнул:
 «Я  должен  вашему  величеству  донесть,
 Что  бедный  мой  маркиз  совсем  раздет;
Разбойники  все  платье  унесли».
 (А  платье  сам,  мошенник,  спрятал  в  куст.)
Король  велел,  чтобы  один  из  бывших
С  ним  государственных  министров  снял
С  себя  мундир  и  дал  его  маркизу.
 Министр  тотчас  разделся  за  кустом;
 Маркиза  же  в  его  мундир  одели,
 И  Кот  его  представил  королю;
 И  королем  он  ласково  был  принят.
 А  так  как  он  красавец  был  собою,
 То  и  совсем  не  мудрено,  что  скоро
41

Туг,  по  слову  короля,
 С  нт»  бывшие
ПРИДВОРНЫЕ  чины
Все  кинулись  ловить
 В  ВОДЕ  МАРКИЗА.
 А  королю  Кот  на  ѵю  шепнул:
 «Я  ДОЛЖЕН  ВАШЕМУ
ВЕЛИЧЕСТВУ  ДОИЕСТЬ,
Что  БЕДНЫЙ  МОЙ  МАРКИЗ
СОВСЕМ  РАЗДЕТ;
 Разбойники  все  платье
унесли».

¿¡S£k

Я  ТЯК  КАК  ОН
КРАСАВЕЦ  БЫА  СОБОЮ,
 ТО  П  СОВСЕМ  НЕ  МУДРЕНО,
ЧТО  СКОРО
 И  ДОЧЕРИ  ПРЕКРАСНОЙ
КОРОЛЕВСКОЙ  ПОНРАВИЛСЯ;

И  дочери  прекрасной  королевской
Понравился;  богатый  же  мундир
(Хотя  на  нем  и  не  совсем  в  обтяжку
Сидел  он,  потому  что  брюхо  было
У  королевского  министра)  вид
Ему  отличный  придавал  —  короче,
Маркиз  понравился;  и  сесть  с  собой
В  коляску  пригласил  его  король;
 А  сметливый  наш  Кот  во  все  лопатки
Вперед  бежать  пустился.  Вот  увидел
Он  на  лугу  широком  косарей,
 Сбиравших  сено.  Кот  им  закричал:
«Король  проедет  здесь;  и  если  вы  ему
Не  скажете,  что  этот  луг
Принадлежит  маркизу  Карабасу,
 То  он  всех  вас  прикажет  изрубить
На  мелкие  куски».  Король,  проехав,
Спросил:  «Кому  такой  прекрасный  луг
Принадлежит?»  —  «Маркизу  Карабасу»,  —
Все  закричали  разом  косари
(В  такой  их  страх  привел  проворный  Кот).
«Богатые  луга  у  вас,  маркиз»,  —
 Король  заметил.  А  маркиз,  смиренный
Принявши  вид,  ответствовал:  «Луга
Изрядные».  Тем  временем  поспешно
Вперед  ушедший  Кот  увидел  в  поле
Жнецов:  они  в  снопы  вязали  рожь.
«Жнецы,  —  сказал  он,  —  едет  близко  наш
Король.  Он  спросит  вас:  чья  рожь?  И  если
Не  скажете  ему  вы,  что  она
Принадлежит  маркизу  Карабасу,
 То  он  вас  всех  прикажет  изрубить
На  мелкие  куски».  Король  проехал.
 «Кому  принадлежит  здесь  поле?»  —  он
45

Спросил  жнецов.  —  «Маркизу  Карабасу»,  —
Жнецы  ему  с  поклоном  отвечали.
 Король  опять  сказал:  «Маркиз,  у  вас
Богатые  поля».  Маркиз  на  то
По-прежнему  ответствовал  смиренно:
«Изрядные».  А  Кот  бежал  вперед
И  встречных  всех  учил,  как  королю
Им  отвечать.  Король  был  поражен
Богатствами  маркиза  Карабаса.
 Вот  наконец  в  великолепный  замок
Кот  прибежал.  В  том  замке  людоед,
Волшебник  жил,  и  Кот  о  нем  уж  знал
Всю  подноготную;  в  минуту  он
Смекнул,  что  делать:  в  замок  смело
Вошед,  он  попросил  у  людоеда
Аудиенции;  и  людоед,
 Приняв  его,  спросил:  «Какую  нужду
Вы,  Кот,  во  мне  имеете?»  На  это
Кот  отвечал:  «Почтенный  людоед,
 Давно  слух  носится,  что  будто  вы
Умеете  во  всякий  превращаться,
 Какой  задумаете,  вид;  хотел  бы
Узнать  я,  подлинно  ль  такая  мудрость
Дана  вам?»  —  «Это  правда;  сами,  Кот,
Увидите».  И  мигом  он  явился
Ужасным  львом  с  густой,  косматой  гривой
И  острыми  зубами.  Кот  при  этом
Так  струсил,  что  (хоть  был  и  в  сапогах)
 В  один  прыжок  под  кровлей  очутился.
 А  людоед,  захохотавши,  принял
Свой  прежний  вид  и  попросил  Кота
К  нему  сойти.  Спустившись  с  кровли,  Кот
Сказал:  «Хотелось  бы,  однако,  знать  мне,
 Вы  можете  ль  и  в  маленького  зверя,
 47

TÖÖ7

Вот,  например,  в  мышонка,  превратиться?»
«Могу,  —  сказал  с  усмешкой  людоед,  —
 Что  ж  тут  мудреного?»  И  он  явился
Вдруг  маленьким  мышонком.  Кот  того
И  ждал;  он  разом:  цап!  —  и  съел  мышонка.
Король  тем  временем  подъехал  к  замку,
Остановился  и  хотел  узнать,
 Чей  был  он.  Кот  же,  рассчитавшись
С  его  владельцем,  ждал  уж  у  ворот,
 И  в  пояс  кланялся,  и  говорил:
 «Не  будет  ли  угодно,  государь,
 Пожаловать  на  перепутье  в  замок
К  маркизу  Карабасу?»  —  «Как,  маркиз,  —
Спросил  король,  —  и  этот  замок  вам  же
Принадлежит?  Признаться,  удивляюсь;
 И  будет  мне  приятно  побывать  в  нем».
 И  приказал  король  своей  коляске
К  крыльцу  подъехать;  вышел  из  коляски;
Принцессе  ж  руку  предложил  маркиз;
 И  все  пошли  по  лестнице  высокой
В  покои.  Там  в  пространной  галерее
Был  стол  накрыт  и  полдник  приготовлен
(На  этот  полдник  людоед  позвал
Приятелей,  но  те,  узнав,  что  в  замке
Король  был,  не  вошли,  и  все  домой
Отправились).  И,  сев  за  стол  роскошный,
Король  велел  маркизу  сесть  меж  ним
И  дочерью;  и  стали  пировать.
 Когда  же  в  голове  у  короля
Вино  позашумело,  он  маркизу
Сказал:  «Хотите  ли,  маркиз,  чтоб  дочь
Мою  за  вас  я  выдал?»  Честь  такую
С  неимоверной  радостию  принял
Маркиз.  И  свадьбу  вмиг  сыграли.  Кот
49

Остался  при  дворе,  и  был  в  чины
Произведен,  и  в  бархатных  являлся
В  дни  табельные  сапогах.  Он  бросил
Ловить  мышей,  а  если  и  ловил,
 То  это  для  того,  чтобы  немного
Себя  развлечь  и  сплин,  который  нажил
Под  старость  при  дворе,  воспоминаньем
О  светлых  днях  минувшего  рассеять.
 22-23  марта  1845  г.
 Жуковский  В.А.  Собр.  соч.:  В  4  т.  М.-Л.:  Государ¬
ственное  издательство  художественной  литерату¬
ры,  1960.  Т.  3.  С.  189-194.
 Первая  публикация  —  журнал  «Современник»,
 1846,  т.  ХЫѴ,  С.  5-12.

Шпгм,  Пегго
ГОСПОДИН  кот,
 ппп
 КОТ  В  СППОГПЙ
 Пппюстгптог
Постов  Логе

Один  мельник,  уходя  из  жизни,  не  оставил  де¬
тям  никакого  другого  добра,  кроме  мельницы,  осла
и  кота.  Раздел  имущества  вскоре  произошел,  ни
нотариус,  ни  стряпчий  на  него  позваны  не  были.
Сыновья  быстро  поделили  небогатое  наследство.
Старший  получил  мельницу,  средний  —  осла,  ну  а
меньшому  ничего  другого  не  оставалось,  как  взять
кота.  Младший  сын  не  мог  утешиться,  получив
столь  незавидную  часть:  «Мои  братья,  —  говорил
он,  —  сложившись,  смогут  неплохо  прожить,  ну  а  я,
когда  съем  моего  кота  и  сделаю  муфту  из  его  шку¬
ры,  помру  от  голода».
 Кот  услышал  эту  речь,  но  не  показал  виду  и  ска¬
зал  уверенно  и  решительно:  «Не  огорчайтесь,  мой
господин,  вы  только  дайте  мне  сумку  и  пару  сапог,
в  которых  удобно  ходить  по  лесу,  и  вы  убедитесь,
что  получили  не  такую  уж  плохую  долю,  как  дума¬
ете».
 Хотя  хозяин  Кота  и  не  поверил  ему,  но  он  знал,  на
какие  хитрости  тот  способен,  ловя  мышей  и  крыс,
например,  висел  на  задних  лапах  или  зарывался  в
муку,  притворившись  мертвым,  поэтому  младший
сын  не  терял  надежды,  что  Кот  поможет  ему  в  беде.
Когда  Кот  получил  то,  о  чем  попросил,  он  смело
обулся,  перекинул  сумку  на  шею,  и,  взяв  в  перед¬
ние  лапы  завязки  от  нее,  направился  в  местность,

где  водилось  много  диких  кроликов.  Он  положил
отруби  и  силок  в  свою  сумку  и,  притворившись
мертвым,  стал  ждать,  когда  какой-нибудь  молодой
кролик,  мало  искушенный  в  хитростях  жизни,  су¬
нется  в  сумку,  чтобы  съесть  то,  что  там  лежит.  Едва
он  задремал,  один  опрометчивый  кролик  забрался
в  сумку,  и  Кот  тут  же  потянул  за  завязки,  поймал
его  и  убил  без  сожаления.
 Гордый  своей  добычей,  он  направился  к  королю
и  попросил  о  приеме.  Его  провели  в  апартаменты
Его  Величества,  где  у  входа  он  сделал  глубокий  ре¬
веранс  королю  и  сказал:  «Государь,  этого  кролика
из  рощи  месье  маркиза  де  Карабаса  (имя,  которое
он  дал  хозяину  по  собственной  прихоти),  мне  по¬
ручено  преподнести  вам.  «Скажи  своему  хозяи¬
ну,  —  ответил  король,  —  что  я  благодарю  его  и  что
он  доставил  мне  удовольствие».  В  следующий  раз
он,  раскрыв  свою  сумку,  притаился  за  колосьями
пшеницы,  и  как  только  две  куропатки  туда  забра¬
лись,  потянул  завязки  и  поймал  обеих.  Затем  он
отправился  дарить  их  королю,  точно  так  же,  как  до
этого  —  кролика  из  рощи.  Король  с  удовольстви¬
ем  принял  куропаток  и  дал  коту  денег  на  выпивку.
Два-три  месяца  Кот  время  от  времени  приносил  ко¬
ролю  дичь  с  охоты  своего  хозяина.
 Однажды,  когда  Кот  узнал,  что  король  едет  гу¬
лять  к  реке  со  своей  дочерью,  самой  красивой
Принцессой  на  свете,  он  сказал  хозяину:  «Если  вы
захотите  последовать  моему  совету,  удача  будет  у
вас  в  руках;  вам  нужно  только  купаться  в  реке  в
том  месте,  которое  я  вам  укажу,  а  остальное  предо¬
ставьте  мне».
 Маркиз  Карабас  сделал,  как  Кот  ему  советовал,
не  зная,  что  из  этого  выйдет.  В  то  время,  когда  он
 55

купался,  король  проезжал  мимо,  и  кот  начал  кри¬
чать  изо  всех  сил:  «Помогите!  Помогите!  Маркиз
Карабас  тонет!»  На  этот  крик  король  отодвинул
шторку  кареты,  и,  узнав  Кота,  который  столько  раз
приносил  ему  дичь,  приказал  своей  охране  немед¬
ленно  оказать  помощь  месье  маркизу  де  Карабасу.
Когда  бедного  маркиза  вытаскивали  на  берег,  Кот
приблизился  к  карете  и  сказал  королю,  что  пока
его  хозяин  купался,  пришли  воры  и  унесли  всю  его
одежду,  хотя  он  кричал  «Грабят!»  изо  всех  сил;  не¬
годяи  спрятали  ее  где-то  под  камнями.  Король  тут
же  приказал  смотрителям  своего  гардероба  подо¬
брать  достойную  одежду  для  месье  маркиза  де  Ка-
рабаса.  Король  был  к  спасенному  ласков,  подарен¬
ная  одежда  очень  ему  пошла  (а  был  он  хорош  лицом
и  фигурой),  дочери  короля  он  сильно  приглянулся,
и  стоило  ему  бросить  на  нее  два-три  почтительных
взгляда,  а  один  в  меру  нежный,  как  она  влюбилась
до  безумия.
 Король  пожелал,  чтобы  он  поднялся  в  его  ка¬
рету  и  участвовал  в  прогулке.  Кот,  восхищенный
тем,  что  его  план  начал  осуществляться,  побежал
вперед,  и  встретив  крестьян,  которые  косили  луг,
сказал  им:  «Добрые  люди,  если  вы  не  скажете  коро¬
лю,  что  луг,  который  вы  косите,  принадлежит  ме¬
сье  маркизу  де  Карабасу,  то  вас  порубят  на  мелкие
кусочки,  как  фарш».
 Король  пожелал  спросить  косарей,  чей  луг  они
косят.  «Месье  маркиза  де  Карабаса»,  —  дружно  от¬
ветили  они,  потому  что  угроза  Кота  напугала  их.
«Вы  получили  прекрасное  наследство»,  —  сказал
король  маркизу  де  Карабасу.  «Вы  видите,  Госу¬
дарь,  —  ответил  маркиз,  —  один  из  лугов,  который
ежегодно  приносит  доход».
 57

Sí

Господин  Кот,  бежавший  впереди  кареты,  встре¬
тил  жнецов  и  сказал  им:  «Добрые  люди,  если  вы  не
скажете,  что  все  эти  пшеничные  поля  принадлежат
месье  маркизу  де  Карабасу,  то  вас  порубят  на  мел¬
кие  кусочки,  как  фарш».
 Король,  который  проезжал  мгновение  спустя,
захотел  узнать,  кому  принадлежат  пшеничные
поля,  расстилавшиеся  перед  ним.  «Месье  маркизу
де  Карабасу»,  —  ответили  жнецы,  и  король  вновь
порадовался  за  него.  Кот,  бежавший  перед  каретой,
говорил  одно  и  то  же  всем,  кого  встречал,  и  король
был  весьма  удивлен  богатством  маркиза.
 Наконец,  Кот  прибежал  к  великолепному  зам¬
ку,  хозяином  которого  был  людоед,  богатейший  на
свете,  и  все  земли,  по  которым  король  проезжал,
были  угодьями  этого  замка.  Кот,  который  заранее
позаботился  разузнать  о  людоеде  и  о  том,  на  что  он
способен,  попросил  о  встрече,  уверяя,  что  не  может
пройти  мимо  замка,  не  засвидетельствовав  почте¬
ния  его  владельцу.
 Людоед  принял  его  с  той  учтивостью,  на  какую
способен  людоед,  и  даже  предложил  отдохнуть.
 — 	Меня  уверяли,  —  сказал  Кот,  —  что  вы  об¬
ладаете  даром  превращаться  в  разных  животных,
что  вы  можете,  например,  обернуться  львом  или
слоном.
 — 	Это  правда,  —  закричал  людоед,  —  и  я  готов
вам  это  показать,  сейчас  вы  увидите  льва.
 Кот  так  испугался,  увидав  перед  собой  льва,  что
в  миг  забрался  на  крышу  по  водосточной  трубе,  что
непросто  и  опасно,  ведь  в  сапогах  не  ходят  по  че¬
репице.  Некоторое  время  спустя,  видя,  что  людоед
больше  не  лев,  Кот  спустился  и  признался,  что  был
очень  напуган.
 60

— 	Меня  также  уверяли,  —  сказал  Кот,  —  и  я  не
мог  поверить,  что  вы  способны  превращаться  в  со¬
всем  маленьких  животных,  например,  в  крысу  или
в  мышку.  Я,  признаюсь  вам,  считаю,  что  это  просто
невозможно.
 — 	Невозможно?  —  повторил  людоед,  —  Сейчас
вы  убедитесь...
 И  тут  же  оборотился  мышкой,  которая  начала
бегать  по  полу.  Кот,  едва  это  увидел,  тут  же  прыг¬
нул  на  нее  и  сожрал.
 В  это  время  король,  проезжая,  увидел  велико¬
лепный  замок  людоеда  и  захотел  войти  внутрь.
Кот,  услышав  шум  кареты,  едущей  по  подъемному
мосту,  выбежал  навстречу  и  сказал  королю:  «Ваше
Величество,  добро  пожаловать  в  замок  месье  мар¬
киза  де  Карабаса!»
 — 	Как,  месье  маркиз,  —  воскликнул  король,  —
этот  замок  тоже  ваш?!  Нет  ничего  великолепнее
этого  двора  и  зданий,  его  окружающих,  посмо¬
трим,  с  вашего  разрешения,  что  же  внутри.
 Маркиз  подал  руку  юной  принцессе,  и,  следуя  за
королем,  который  поднимался  первым,  они  вошли  в
большую  залу,  где  стояло  богатое  угощение.  Его  лю¬
доед  велел  приготовить  для  своих  друзей,  которые
должны  были  увидеться  с  ним  в  тот  день,  но  они  не
осмеливались  войти,  зная  уже,  что  внутри  король.
 А  король,  очарованный  достоинствами  маркиза
де  Карабаса,  в  то  время  как  дочь  была  от  него  без
ума,  видя  богатства,  которыми  тот  обладал,  сказал
выпив  уже  пятый,  если  не  шестой,  кубок:  «Только
от  вас  зависит,  месье  маркиз,  станете  ли  вы  моим
зятем».
 Маркиз,  сделав  глубокий  поклон,  принял  честь,
которую  король  ему  оказал,  и  в  скором  времени
 61

Ял

женился  на  принцессе.  А  Кот  стал  знатным  сеньо¬
ром,  и  с  тех  пор  если  и  гонялся  за  мышами,  то  толь¬
ко  для  развлечения.
 Имеет  знатный  преимущество:
Права  на  крупное  имущество,
 О  чем  он  твердо  помнит  с  детства,
Ну  а  ребят  простого  звания
Спасают  ум  и  жизни  знание,
 И  это  —  лучшее  наследство.
 Сын  мельника  не  ждет  от  жизни  лучшего,
 Но  своего  не  упускает  случая,
 Им  очарованы  принцесса  и  король.
 Чем  покорил,  как  растопил  он  холодность?
Мы  видим,  что  одежда,  внешность,  молодость
В  любви  немалую  играют  роль.
 Charles  Perrault,  Contes  de  ma  mere  l’Oye.  Paris;
Vienne:  Rhombus,  1921.
 Перевод  с  французского  А.  Рапопорта
 Мораль
 Вторая  мораль

сС&1®®й!Ь
 Кот  В  САПОГАХ
 Сказка  для  детей
 В  3-Х  ДЕЙСТВИЯХ,  с  ИНТЕРМЕДИЯМИ,
ПРОЛОГОМ  и  эпилогом,
 соч.  Людвига  Тика
 (1797),
 перев.  Василия  Гиппиуса
 К  ПРИСТАВЛЕНИЮ  ДОЗВОЛЕНО.
 Петроград,  18  апреля  1914.  И°  5918.
ео  стороны  военной  цензуры  не  встречается
 ПРЕПЯТСТВИЙ  К  НАПЕЧАТАНИЮ.
 25  «РЕВРАЛЯ  1916  г.  Н°  2096.
 ПЕТРОГРАД.
 ИЗДАНИЕ
 ЛЮБОВЬ  К  ТРЕМ  АПЕЛЬСИНАМ
ЖУРНАЛА  ДОКТОРА  ДАПЕРТУТТО.
1916
 Иллюстрация  из  издания  Леона  Курмера

КОТ  В  САПОГАХ
 Лица:
 крестьяне
 Король
 Принцесса,  его  дочь.
 Принц  Натанаэль  Мальсинкийский
 Л  е  а  н  д  р,  придворный  ученый
 Паяц,  придворный  шут
 Камердинер
 Повар
 Лоренц  .
 Бартель  братья-крестьяне
Готлиб
Васька-кот
Хозяин
Кунц
М  ихель
Закон,  шут
Усмиритель
Автор
Солдат
Два  гусара
Двое  влюбленных
Слуги
 Музыканты
Суфлер
Крестьянин
Сапожник
Историограф
Фишер
Мюллер
Беттихер
Лейтнер

Визенер
 Их  соседи
 Слоны
 Львы
 Медведи
 Чиновник
 Орлы  и  др.  птицы
 Кролик
 Куропатки
 Юпитер
 Теркалеон
 Машинист
 Привидения
 Обезьяны
 Публика

ПРОЛОГ
 Действие  происходит  в  партере,  свечи  уже  зажжены.
Музыканты  собрались  в  оркестре.  Зал  полон.  Зрители
болтают  друг  с  другом,  входят  новые  и  т.  д.
 Фишер,Мюллер,Шлоссер,  Беттихер  —
в  партере.
 Фишер.  Любопытно,  однако,  господин  Мюллер,
что  вы  скажете  о  сегодняшней  пьесе?
 Мюллер.  Я  меньше  удивился  бы  концу  света,
чем  такой  пьесе  в  нашем  театре.
 Фишер.  Вы  знаете  пьесу?
 Мюллер.  Совсем  не  знаю.  Но  какое  странное  на¬
звание  —  «Кот  в  сапогах».  Я  надеюсь  все-таки,  что
на  сцене  не  поставят  детского  балагана?
Шлоссер.  Что  же,  это  опера?
 Фишер.  Ничего  подобного,  на  афише  стоит:  сказ¬
ка  для  детей.
 Шлоссер.  Сказка  для  детей?  Господи,  ведь  мы  не
дети,  чтобы  нам  показывали  такие  пьесы?  Не  по¬
явится  же  на  сцене  настоящий  кот?
 Фишер.  Вероятно,  это  —  подражание  современ¬
ным  идиллиям,  что-нибудь  в  роде  Теркалеона.
Мюллер.  Это  было  бы  недурно.  Мне  уже  давно
хотелось  посмотреть  какую-нибудь  чудесную  опе¬
ру  без  музыки.
 Фишер.  Без  музыки,  это  полная  безвкусица,  мой
друг,  ведь  мы  выше  этого  ребячества,  выше  пред¬
рассудков,  век  просвещения  принес  надлежащие
плоды.
 Мюллер.  В  конце  концов,  это,  наверно,  картина
из  семейной  жизни,  и  кот  здесь  только  так,  шутки

ради;  это,  я  бы  сказал,  только  благовидный  пред¬
лог.
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Если  хотите  знать  мое  мнение,  все
это  —  только  уловка,  чтобы  дать  почувствовать
тайные  намеки.  Вы  увидите,  что  я  прав.  Это  рево¬
люционная  пьеса,  насколько  я  понял.
 Фишер.  Я  то  же  думаю,  иначе—как  будет  оскорб¬
лен  хороший  вкус.  Я  должен  признаться,  что  я  ни¬
когда  не  верил  ни  в  ведьм,  ни  в  привидение,  ни  тем
более  в  кота  в  сапогах.
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Время  этих  призраков  уже  прошло.  Вот
идет  Лейтнер.  Может  быть,  он  нам  скажет  больше.
 Л  е  й  т  н  е  р  пробирается  вперед.
 Лейтнер.  Здравствуйте,  здравствуйте.  Ну,  как
дела?
 Мюллер.  Скажите,  как  обстоит  дело  с  сегодняш¬
ней  пьесой?
 Музыка  начинает  играть.
 Лейтнер.  Неужели  так  поздно?  Я  пришел,  зна¬
чит,  как  раз  вовремя.  С  пьесой,  вы  говорите?
Я  только  что  говорил  с  автором;  он  в  театре  и  по¬
могает  одевать  кота.
 Голоса.  Помогает?  Автор?  Кота?  Так,  значит,  все-
таки  будет  кот?
 Лейтнер.  Разумеется,  так  и  обозначено  в  афи¬
ше.
 Фишер.  Кто  его  играет?
 Лейтнер.  О,  один  гастролер,  знаменитый  ар¬
тист.
 Мюллер.  В  самом  деле?  Но  как  же  можно  такие
пьесы  ставить?
 70

Л  е  й  т  н  е  р.  Автор  думает,  для  разнообразия.
Фишер.  Хорошо  разнообразие!  Не  покажут  ли
нам  Синюю  Бороду  или  домовых?  Чудесные  сюже¬
ты  для  драмы!
 Мюллер.  Как  же  они  оденут  кота?  И  что  же,
у  него  будут  настоящие  сапоги?
 Лейтнер.  Я  так  же  заинтересован,  как  и  все  вы.
Фишер.  Но  неужели  мы  допустим  такое  пред¬
ставление?  Правда,  мы  пришли  из  любопытства,
но  у  нас  есть  вкус.
 Мюллер.  Мне  очень  хочется  стучать.
 Лейтнер.  К  тому  же  довольно  холодно.  Я  начну.
 Он  барабанит,  остальные  подхватывают.
 Визенер  (с  другой  стороны).  Зачем  это  стучат?
Лейтнер.  Спасают  хороший  вкус.
 В  е  з  е  н  е  р.  Ну  тогда  и  я  не  отстану  (барабанит).
Голоса.  Тише,  не  слышно  музыки.
 Все  стучат.
 Шлоссер.  Но  сперва  пусть  сыграют  пьесу  до
конца.  Ведь  мы,  во  всяком  случае,  заплатили  день¬
ги,  а  потом  можно  постучать,  чтобы  даже  на  улице
было  слышно.
 Все.  Нет,сейчас,сейчас  —  вкус  —  традиции  —  ис¬
кусство  —  все  гибнет.
 Ламповщик.  Господа,  придется  позвать  поли¬
цию.
 Лейтнер.  Мы  заплатили!  Мы  публика!  Мы  не  хо¬
тим  испортить  нашего  вкуса!  Не  хотим  балагана!
 А  в  т  о  р  (за  сценой).  Пьеса  сейчас  начнется.
Мюллер.  Пьеса?  Мы  не  хотим  пьесы!  Мы  хотим
хорошего  вкуса!

Все.  Вкуса!  Вкуса!
 Автор.  Я  не  совсем  понимаю...  смею  спросить  —
чего  вы  хотите?
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Вкуса!  Вы  —  поэт  и  не  знаете,  что  та¬
кое  вкус?
 Автор.  Войдите  в  положение  молодого  начинаю¬
щего  писателя.
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Знать  ничего  не  хотим  о  начинающих
писателях!  Мы  хотим  видеть  настоящую  пьесу,
пьесу  со  вкусом.
 Автор.  В  каком  роде?  В  каком  духе?
 Мюллер.  Семейные  истории...  обольщение...
крестьянин  и  крестьянка  —  что-нибудь  такое.
 Автор  выходит  за  занавес.
 Автор.  Господа!
 Все.  Это  автор?
 Фишер.  Он  совсем  не  похож  на  поэта.
 Шлоссер.  Нахал!
 Мюллер.  У  него  даже  волосы  не  подстрижены.
Автор.  Господа,  простите  мне  мою  смелость.
Фишер.  Как  можете  вы  писать  такие  пьесы?  Чему
вас  учили?
 Автор.  Уделите  мне  только  минуту  внимания,
прежде  чем  осудить  меня.  Я  знаю,  что  высокочти¬
мая  публика  должна  судить  автора,  что  я  не  имею
права  ни  на  какое  снисхождение,  но  я  знаю  беспри¬
страстие  высокочтимой  публики,  знаю,  что  она  не
захочет  столкнуть  меня  с  того  пути,  на  котором  я
так  нуждаюсь  в  ее  любезном  содействии.
 Фишер.  Он  говорит  недурно.
 Мюллер.  Он  вежливее,  чем  я  думал.
 Шлоссер.  У  него  есть  уважение  к  публике.
 72

Автор.  Мне  стыдно  предлагать  плоды  моей  музы
вниманию  таких  блестящих  знатоков,  и  только  ис¬
кусство  наших  артистов  несколько  меня  утешает,
иначе  я,  без  сомнения,  был  бы  повергнут  в  глубо¬
кое  отчаяние.
 Фишер.  Мне  жалко  его.
 Мюллер.  Славный  малый!
 Автор.  Когда  я  услышал  ваш  стук  —  еще  никогда
я  так  не  пугался,  я  бледен  до  сих  пор.  Я  дрожу,  и  сам
не  понимаю,  как  у  меня  хватило  смелости  пред¬
стать  перед  вами...
 Лейтнер.  Хлопайте  же!
 Все  хлопают.
 Автор.  Я  хотел  попытаться  развеселить  вас  юмо¬
ром  —  если  он  удачен,  —  шалостью,  шуткой,  пото¬
му  что  современные  пьесы  так  редко  дают  повод  для
смеха.
 Мюллер.  Это  верно.
 Лейтнер.  Он  прав,  что  и  говорить.
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Браво!  Браво!
 Все.  Браво!  Браво!  (хлопают).
 Автор.  Теперь,  высокочтимые  зрители,  вам  пред¬
стоит  решить,  достойна  моя  попытка  полного
осуждения,  или  нет.  Я  с  трепетом  удаляюсь,  и  пье¬
са  сейчас  начнется.
 Он  почтительно  кланяется  и  уходит  за  занавес.
 Все.  Браво!  Браво!
 Голос  (с  галерей).  Da  capo!
 Все  смеются.  Музыка  снова  начинает  играть;
занавес  тем  временем  поднимается.

первый  акт
 Каморка  в  избе
 Лоренц,  Барт  ель,  Готлиб.
Кот-Васька  належанке.
 Лоренц.  Я  думаю,  что  после  кончины  отца  наше
маленькое  состояние  нетрудно  будет  поделить.
Вы  знаете,  после  покойника  остались  только  три
стоящие  вещи:  лошадь,  бык  да  вот  этот  кот.  Я,  как
старший,  возьму  лошадь.  Бартель,  помоложе,  полу¬
чит  быка,  и  выходит  само  собою,  что  нашему  млад¬
шему  брату  достается  кот.
 Лейтнер(в  партере).  Господи!  Это  завязка,  что-
то  неслыханное!  Можно  видеть,  как  глубоко  пало
драматическое  искусство.
 Мюллер.  Ноя  все  хорошо  понял.
 Лейтнер.  В  этом-то  и  есть  ошибка.  Зрителю
нужно  все  открывать  тайными  намеками,  а  не  то
что  разжевывать  и  класть  в  рот.
 Мюллер.  Но  ведь  так  только  и  понимаешь,  в  чем
дело.
 Лейтнер.  Вот  этого-то  и  не  нужно,  надо  до  всего
дойти  постепенно,  вот  в  чем  штука.
 Бартель.  Я  думаю,  братец  Готлиб,  ты  тоже  бу¬
дешь  доволен  разделом,  как-никак,  ты  младший  и
должен  нам  уступить.
 Готлиб.  Разумеется.
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Но  почему  же  опекунский  совет  не
вмешается  в  раздел  наследства?  Как  это  неправдо¬
подобно.
 Лоренц.  Ну,  так  мы  пойдем.  Прощай,  милый  Гот¬
либ,  не  скучай.
 75

Готлиб.  До  свиданья.
 Братья  уходят.  Готлиб  один.  Монолог.
 Они  уходят,  я  один.  У  всех  нас  есть  изба.  Лоренц
на  своей  лошади  может  вспахать  поле;  Бартель  мо¬
жет  заколоть  своего  быка,  посолить  и  так  прожить
сколько-нибудь  времени,  но  что  мне  несчастному
делать  с  моим  котом?  Самое  большее,  я  могу  сде¬
лать  из  его  шкуры  муфту  на  зиму,  да  и  то  для  это¬
го  она  слишком  груба.  Вот  он  лежит  себе  и  сладко
спит,  бедный  Васька!  Скоро  нам  надо  расстаться.
Жалко  мне  его,  я  его  вырастил,  знаю  его,  как  са¬
мого  себя,  но  он  сам  должен  понять;  мне  ничего
не  остается,  я  должен  его  в  самом  деле  продать,  он
смотрит  на  меня,  словно  понимает.  Еще  немного  —
и  я  заплачу.
 Он  ходит  в  раздумье  взад  и  вперед.
 Мюллер.  Ну,  вот  видите,  это  трогательная  се¬
мейная  картина.  Крестьянин  беден,  у  него  нет  де¬
нег,  в  крайней  нужде  он  продает  любимое  живот¬
ное,  вероятно,  какой-нибудь  чувствительной  деви¬
це  и  в  конце  концов  находит  свое  счастье.  Может
быть,  это  подражание  «Попугаю»  Коцебу,  из  птицы
здесь  сделана  кошка,  и  пьеса  развивается  сама  по
себе.
 Фишер.  Если  это  так,  я  доволен.
 Васька  (подымается,  потягивается,  горбит  спи¬
ну,  зевает  и  говорит):  Мой  милый  Готлиб,  мне  вас
очень  жалко.
 Готлиб  (пораженный).  Как,  кот,  ты  говоришь?
Критик  (в  партере).  Кот  говорит?  Что  же  это  та¬
кое?

Фишер.  Разумная  иллюзия  здесь  невозможна.
Мюллер.  Лучше  всю  жизнь  не  ходить  в  театр,
чем  дать  водить  себя  за  нос!
 Васька.  Почему  бы  мне  и  не  говорить,  Готлиб?
Готлиб.  Я  никак  не  думал,  я  никогда  в  жизни  не
слыхал,  как  говорит  кошка.
 Васька.  Вы  думаете,  раз  мы  не  вмешиваемся  в
разговор,  так  мы  —  собаки?
 Готлиб.  Я  думал,  что  вы  можете  только  мышей
ловить.
 Васька.  Если  бы,  вертясь  среди  людей,  мы  бы  не
презирали  ваш  язык,  мы  все  стали  бы  говорить.
Готлиб.  Ну  это  я  понимаю!  Но  почему  же  вы  даже
виду  не  подаете?
 Васька.  Чтобы  не  принимать  на  себя  обяза¬
тельств.  Ведь  если  бы  нас,  так  называемых  зверей,
колотили  еще  за  наши  слова,  никакой  радости  не
было  бы  на  свете!  Что  только  не  делает,  чему  толь¬
ко  не  учится  собака?  А  лошадь?  Дураки  они,  что
выставляют  свой  ум  на  показ,  к  чему  им  потакать
вашему  тщеславию.  Мы,  кошки,  все  еще  —  самое
свободное  племя,  при  всей  нашей  ловкости,  мы  ка¬
жемся  такими  неловкими,  что  человек  давно  поте¬
рял  надежду  воспитать  нас.
 Готлиб.  Зачем  же  ты  все  это  мне  открываешь?
Васька.  Потому  что  вы  —  добрый,  благородный
человек,  вам,  одному  из  немногих,  не  доставляет
удовольствия  угодничество  и  рабство,  потому-то  я
и  откроюсь  перед  вами  до  конца.
 Готлиб  (протягивает  ему  руку).  Дружище!
Васька.  Люди  ошибаются,  думая,  что  единствен¬
но  замечательное  в  нас  —  это  то  инстинктивное
мурлыканье,  которое  происходит  от  удовольствия,
они  часто  нас  так  неловко  гладят,  и  мы  мурлычем,
 ТІ

только  чтобы  спастись  от  побоев.  Но  если  бы  они
умели  с  нами  обращаться,  как  следует,  они  при¬
учили  бы  нас  к  чему  угодно;  и  вот  Мишка,  кот  Ва¬
шего  соседа,  иногда  снисходит  до  того,  что  прыгает
перед  королем  через  обруч.
 Готлиб.  Это  все  правда.
 Васька.  Я  очень  люблю  вас,  Готлиб.  Вы  никогда
не  гладили  меня  против  шерсти,  вы  давали  мне
спать,  когда  мне  хотелось.  Вы  несколько  раз  запре¬
щали  братьям  брать  меня  в  темную  комнату,  что¬
бы  наблюдать  так  называемые  электрические  ис¬
кры,  —  за  все  это  я  должен  вас  отблагодарить.
Готлиб.  Благородный  Васька!  Как  не  правы  те,
что  говорят  о  вас  дурно  или  с  насмешкой,  кто  со¬
мневается  в  вашей  верности  и  привязанности.
У  меня  открылись  глаза,  как  неожиданно  выросло
во  мне  знание  людей!
 Фишер.  Друзья  мои,  где  же  наша  надежда  на  кар¬
тины  из  семейной  жизни?
 Л  е  й  т  н  е  р.  Это  какая-то  глупость.
 Шлоссер.  Я  —  как  во  сне.
 Васька.  Вы  —  славный  человек,  Готлиб,  но  не
сердитесь  на  меня  —  немножко  ограниченный,
звезд  с  неба  не  хватаете,  говоря  откровенно.
Готлиб.  Что  ты,  бог  с  тобой!
 Васька.  Например,  сейчас  вы  не  знаете,  что
начать.
 Готлиб.  Ты  как  раз  угадал  мои  мысли!
 Васька.  И  даже  если  вы  закажете  муфту  из  моей
шкуры...
 Готлиб.  Не  сердись,  дружище,  что  мне  это  при¬
шло  в  голову.
 Васька.  О  нет,  это  было  бы  совсем  по-
человечески!  Так  вы  не  знаете  средства,  чтобы  как-
нибудь  прожить?
 78

Готлиб.  Никакого!
 Васька.  Вы  могли  бы  водить  меня  и  показывать
за  деньги,  но  ведь  это  ненадежный  промысел.
Готлиб.  Да.
 Васька.  Вы  могли  бы  издавать  журнал  или  газе¬
ту  с  эпиграфом:  Homo  sum  —  или  написать  роман,
я  был  бы  вашим  сотрудником,  но  это  слишком  хло¬
потливо.
 Готлиб.  Да.
 Васька.  Ну  ладно,  я  уж  позабочусь  о  вас  хоро¬
шенько,  положитесь  на  меня  и  знайте,  что  вы  буде¬
те  счастливы.
 Готлиб.  Прекрасный,  благороднейший  человек!
Нежно  обнимает  его.
 Васька.  Новы  должны  мне  доверять.
 Готлиб.  Всецело!  Ведь  я  знаю  теперь  твое  чест¬
ное  сердце.
 Васька.  Ну,  так  сделайте  мне  удовольствие,  по¬
зовите  сапожника,  пусть  он  сошьет  мне  пару  сапог.
Готлиб.  Сапожника?  Сапог?
 Васька.  Вы  удивлены,  но  в  том  деле,  которое  я
задумал  для  вас,  мне  придется  много  ходить  и  бе¬
гать,  и  сапоги  мне  необходимы.
 Готлиб.  Почему  же  не  туфли?
 Васька.  Готлиб,  вы  ничего  не  понимаете.  Я  за¬
бочусь  о  своей  внешности.  Она  должна  импониро¬
вать,  быть  мужественной,  а  с  туфлями  этого  во  век
не  добьешься.
 Готлиб.  Ну,  как  знаешь,  только  сапожник  уди¬
вится.
 Васька.  Нисколько,  не  нужно  только  делать
вида,  что  в  этом  что-то  особенное,  что  я  ношу  сапо¬
ги;  привыкнуть  можно  ко  всему.
 79

Готлиб.  Да,  да,  вот  и  я  говорю  с  тобой  совсем  сво¬
бодно.  Но  вот  что:  раз  мы  так  подружились,  говори
мне  тоже  ты,  —  с  какой  стати  тебе  со  мной  церемо¬
ниться.
 Васька.  Как  хочешь.
 Готлиб.  Ах,  вот  как  раз  мимо  идет  сапожник.  Эй,
стой,  куманек,  не  зайдете  ли  ко  мне  на  минутку?
 Сапожник.  Здравствуйте.  Что  нового?
Готлиб.  Я  давно  уже  ничего  вам  не  заказывал.
Сапожник.  Да,  куманек,  у  меня  совсем  мало  ра¬
боты.
 Готлиб.  Я  бы  хотел  заказать  еще  пару  сапог.
Сапожник.  Что-же,  присядьте,  мерка  у  меня  с
собой.
 Готлиб.  Нет,  не  для  меня,  а  вот  —  для  товарища.
Сапожник.  Для  этого?  Хорошо-с.  (Васька  са¬
дится  на  стул  и  протягивает  правую  лапу.)  Как
прикажете  сделать,  месье?
 Васька.  Главное  —  хорошие  подошвы,  затем  —
желтые  отвороты,  и  чтобы  хорошо  сидели.
Сапожник.  Хорошо-с.  (Снимает  мерку.)  Не  бу¬
дете  ли  добры  втянуть  когти,  виноват,  ногти,  а  то  я
поцарапался.  (Снимает  мерку.)
 Васька.  И  чтобы  скорее  было  готово!  (Оттого
что  ему  пощекотали  лапы,  он  невольно  начал  мур¬
лыкать.)
 Сапожник.  Месье  доволен.
 Готлиб.  Да,  это  такой  весельчак!
 Сапожник.  Досвиданья-с.  (Уходит).
 Готлиб.  Не  подстрижешь  ли  ты  усы?
 Входит  Сапожник.

Васька.  Ни  за  что!  У  меня  так  более  внушитель¬
ный  вид,  а  ты  ведь  знаешь,  коты  легко  теряют  свою
мужественность.  Безусый  кот  —  жалкая  тварь.
Готлиб.  Если  бы  я  только  знал,  что  ты  задумал.
Васька.  Ты  все  узнаешь,  а  теперь  я  прогуляюсь
чуточку  по  крышам  —  там  открывается  очень  жи¬
вописный  вид  и  можно  подцепить  голубка.
Готлиб.  По  дружбе  я  хочу  тебя  остеречь:  как  бы
тебя  не  поймали?
 Васька.  Не  беспокойся,  я  не  новичок.  Так  пока,
до  свидания!
 Уходит.
 Готлиб  (один).  Естественные  науки  утверждают,
что  кошкам  нельзя  доверять,  что  они  принадлежат
к  породе  львов,  а  у  меня  особенный  страх  перед
львами.  Если  бы  у  этого  кота  не  было  совести,  он
мог  бы  сбежать  с  этими  сапогами,  за  которые  мне
придется  отдать  последние  деньги,  и  где-нибудь  их
спустить;  или  он  мог  бы  привязаться  к  сапожнику
и  поступить  к  нему  на  службу.  Впрочем,  у  него  уже
есть  кот.  Нет,  Васька,  братья  меня  обманули,  и  я  по¬
пытаю  счастья  с  тобой.  Он  говорил  так  благородно.
Он  был  так  расстроен  —  вот  он  сидит  на  крыше  и
чистит  себе  усы.  Прости  мне,  мой  добрый  друг,  что
я  хоть  на  минуту  мог  усомниться  в  твоем  благород¬
стве.  (Уходит.)
 Фишер.  Какая  чепуха!
 Мюллер.  Почему  это  коту  нужны  сапоги,  чтобы
лучше  ходить?  Просто  вздор!
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Но  мне  казалось,  что  я  вижу  перед  со¬
бой  кота.
 Л  е  й  т  н  е  р.  Тише,  новая  декорация!
 81

Зал  в  королевском  дворце.
 Король  в  короне,  со  скипетром.
 Принцесса,  его  дочь.
 Король.  Тысячи  прекрасных  принцев  сватались
за  тебя,  моя  драгоценная  дочь,  приносили  к  ногам
твоим  свои  царства,  но  ты  всегда  пренебрегала
ими.  Объясни  нам  причину  этого,  мое  сокровище.
Принцесса.  Всемилостивейший  отец  мой,
я  всегда  думала,  что  сердце  мое  должно  обнару¬
жить  какие-нибудь  чувства,  прежде  чем  склонить
голову  под  ярмо  брака.  Ведь  брак  без  любви,  как
говорят,  воистину  земной  ад.
 Король.  Так,  так,  милая  дочка.  Ах,  правду,  прав¬
ду  ты  сказала  —  земной  ад!  О,  если  бы  мне  нечего
было  сказать.  Лучше  мне  было  остаться  в  неведе¬
нии.  Но  и  я  об  этом  кое-что  мог  бы  рассказать,  мое
сокровище!  Твоя  мать,  моя  покойная  супруга  —  ах,
смотри,  у  меня  еще  теперь,  в  старости,  слезы  на
глазах,  —  она  была  хорошей  королевой,  она  носила
корону  с  невыразимым  величием,  но  мне  она  все
не  давала  покою.  Но,  да  почиет  прах  ея  в  мире  с  ея
царственными  предками!
 Принцесса.  Ваше  величество,  слишком  волну¬
етесь.
 Король.  Как  только  я  об  этом  вспоминаю,  о  дитя
мое,  я  готов  заклинать  тебя  на  коленях:  будь  осто¬
рожнее  с  замужеством!  Полотно  и  женихов  вы¬
бирай  при  свете!  И  это  большая  правда;  это  сле¬
довало  бы  напечатать  во  всех  книгах.  Сколько  я
выстрадал!  Дня  не  проходило  без  брани,  я  не  мог
спокойно  спать,  я  не  мог  покойно  заниматься  госу¬
дарственными  делами,  ни  о  чем  не  мог  думать,  не
мог  прочесть  ни  одной  книги  —  вечно  мне  мешали.
И  все-таки  дух  мой  стремится  порою  опять  к  тебе,

моя  незабвенная  Клотильда,  и  хочется  плакать  —
старый  дурак,  вот  я  кто!
 Принцесса  (нежно).  Батюшка!
 Король.  Я  трепещу,  когда  думаю  о  тех  опасно¬
стях,  которые  тебе  предстоят;  ведь,  если  ты  даже
влюбишься,  дочь  моя,  ах!  Ты  увидишь,  об  этом
столько  написано  разных  книг!  Твоя  страсть  может
тоже  сделать  тебя  несчастной.  Самое  счастливое,
самое  блаженное  чувство  может  нас  погубить,  лю¬
бовь  —  волшебный  кубок,  вместо  нектара  мы  часто
пьем  яд,  и  тогда  наше  ложе  мокро  от  слез,  и  все  на¬
дежды,  все  утешение  —  все  потеряно!  (Слышен  звук
трубы.)  Что  это?  Уже  обедать?  Нет,  это  наверно  но¬
вый  принц,  который  собирается  в  тебя  влюбиться.
Остерегайся,  дочь  моя,  ты  мое  единственное  дитя,
и  ты  не  поверишь,  как  близко  к  сердцу  мне  твое
счастье.  (Целует  ее  и  уходит,  в  партере  хлопают.)
Фишер.  Ну,  вот,  наконец,  сцена,  в  которой  чув¬
ствуется  здравый  смысл.
 Шлоссер.  Я  тоже  растроган.
 Мюллер.  Какой  прекрасный  монарх!
 Фишер.  Ну,  он  мог  бы  и  не  носить  короны!
Шлоссер.  Это  мешает  относиться  с  участием  к
нему,  как  к  нежному  отцу.
 Принцесса  (одна).  Я  не  могу  понять,  почему  ни¬
кто  из  принцев  не  мог  растрогать  меня  своей  любо¬
вью.  Советы  отца  я  все  время  помню,  он  великий
Монарх  и  к  тому  же  добрый  отец,  он  не  упускает
из  виду  моего  счастья.  Если  бы  он  только  не  был
таким  вспыльчивым!  Но  счастье  вечно  чередуется
с  несчастьем.  Моя  радость  —  науки  и  искусства,
в  книгах  —  все  мое  блаженство.
 Принцесса,  Леандр,  Придворный  ученый.

Л  е  а  н  д  р.  Ну-с,  Ваше  королевское  высочество.
 Принцесса.  Вот,  господин  Леандр,  моя  попыт¬
ка,  я  озаглавила  ее  —  «Ночные  Мысли».
 Леандр  (читает).  Прекрасно!  Замечательно!
Мне  кажется,  я  слышу,  как  в  глубоком  мраке  бьет
полночь.  Когда  вы  это  написали?
 Принцесса.  Вчера  днем,  после  того,  как  поку¬
шала.
 Леандр.  Прекрасно  задумано!  Поистине  пре¬
красно  задумано!  Однако,  с  вашего  позволения:
«уныло  светит  месяц  в  мире»  —  не  изволите  раз¬
гневаться,  нужно  сказать:  «в  мир».
 Принцесса.  Хорошо,  на  будущее  время  я  запом¬
ню;  ужасно  глупо,  что  так  трудно  дается  поэзия,  не
напишешь  и  пяти  строчек,  как  сделаешь  ошибку.
Леандр.  Да,  это  каприз  языка.
 Принцесса.  Неправда  ли,  все  чувства  очень
нежны  и  тонки?
 Леандр.  Неподражаемы,  трудно  себе  даже  пред¬
ставить,  чтобы  женский  мозг  мог  что-нибудь  по¬
добное  придумать.
 Принцесса.  Теперь  я  хочу  обратиться  к  сценам
при  лунном  свете.  Как  вы  думаете?
 Леандр.  Вы  двигаетесь  все  дальше,  вы  подымае¬
тесь  все  выше.
 Принцесса.  Я  уже  начала  одну  вещь:  «Несчаст¬
ный  враг  человечества,  или  Потерянное  спокой¬
ствие  и  вновь  приобретенная  невинность».
Леандр.  Уже  одно  название  очаровательно.
Принцесса.  И  потом,  я  чувствую  в  себе  необъ¬
яснимую  потребность  написать  какую-нибудь  от-
 Садятся.

вратительную  историю  с  привидениями.  Но,  как  я
сказала,  если  бы  только  я  не  делала  ошибок!
 Л  е  а  н  д  р.  О,  бесподобная,  не  думайте  о  них!  Их
так  легко  вычеркнуть!
 Камердинер.  ПринцМальсинкийский,  только
что  прибывший  сюда,  желает  засвидетельствовать
свое  почтение  вашему  королевскому  высочеству.
 Л  е  а  н  д  р.  Честь  имею  кланяться.  (Уходит.)
 Принц  Натанаэль  Мальсинкийский.
Король.
 Король.  Вот,  принц,  моя  дочь,  как  видите,  моло¬
денькая,  простенькая  девушка  —  (в  сторону)  будь
умницей,  доченька,  это  очень  знатный  принц,  из
дальних  стран,  его  страны  даже  нет  на  моей  карте,
я  только  что  посмотрел;  я  чувствую  к  нему  страш¬
ное  почтение.
 Принцесса.  Я  рада,  что  имела  удовольствие  с
вами  познакомиться.
 Натанаэль.  Прелестная  принцесса,  слух  о  ва¬
шей  красоте  до  такой  степени  наполнил  весь  мир,
что  я  пришел  из  отдаленного  края,  чтобы  иметь
счастье  увидеть  вас  лицом  к  лицу.
 Король.  Удивительно!  Сколько  на  свете  разных
стран  и  государств!  Вы  не  поверите,  сколько  тысяч
разных  наследных  принцев  приходило  сюда  сва¬
таться  за  мою  дочь!  Иногда  они  приходили  дюжи¬
нами,  особенно  в  хорошую  погоду,  и  вот  вы  пришли
даже  из...  из...  простите,  топография  такая  трудная
наука.  Где  находится  ваше  государство?
 Входит  Камердинер.

Натанаэль.  Великий  государь,  если  вы  выедете
отсюда,  поезжайте  сначала  по  большому  шоссе,  по¬
том  направо,  потом  вы  придете  к  горе,  тогда  опять
налево,  затем  вы  дойдете  до  моря,  тогда  плывите
все  время  на  север  (если,  конечно,  ветер  будет  по¬
путный)  —  и,  если  путешествие  будет  удачно,  че¬
рез  полтора  года  вы  будете  в  моем  государстве.
Король.  Чёрт  возьми!  Пускай  мой  придворный
ученый  мне  это  хорошенько  объяснит.  Вы,  навер¬
но,  живете  по  соседству  с  Северным  полюсом,  или
с  зодиаком,  или  с  чем-нибудь  этаким?
Натанаэль.  Ничего  подобного.
 Король.  Может  быть,  недалеко  от  диких?
Натанаэль.  Прошу  прощенья,  все  мои  поддан¬
ные  очень  смирные.
 Король.  Но  вы,  должно  быть,  живете  чертовски
далеко.  Я  все  никак  не  могу  сообразить.
Натанаэль.  Точной  географии  моей  страны
еще  не  существует,  но  с  каждым  днем  открывается
все  больше  и  больше,  и  очень  возможно,  что  мы  с
вами  в  конце  концов  окажемся  соседями.
Король.  Это  было  бы  чудесно!  Ну,  а  если  на  пути
окажется  пара  незнакомых  стран,  я  помогу  вам  их
открыть.  Мой  сосед  со  мной  не  в  слишком  большой
дружбе,  а  у  него  прекрасная  страна,  оттуда  идет
весь  изюм,  мне  очень  хотелось  бы  его  получить.
Однако,  скажите,  раз  вы  живете  так  далеко,  как  это
вы  так  хорошо  владеете  нашим  языком?
Натанаэль.  Тише!
 Король.  Что?
 Натанаэль.  Тише!  Тише!
 Король.  Я  не  понимаю.
 Натанаэль  (тихо  к  нему).  Бросьте  говорить  об  этом,
а  то  публика  наконец  заметит,  что  это  неестественно.
 86

Король.  Пустяки,  там  уже  хлопали,  и  теперь  я
могу  рисковать.
 Натанаэль.  Видите,  это  я  только  в  угоду  драме
говорю  на  вашем  языке,  потому  что  иначе  это,  ко¬
нечно,  непонятно.
 Король.  Ага!  Ну-с,  пойдемте,  принц,  стол  на¬
крыт.
 Принц  ведет  Принцессу.  Король  идет  впереди.
 Фишер.  В  этой  пьесе  ужасающие  неестествен¬
ности.
 Шлоссер.  И  король  вовсе  не  верен  своему  харак¬
теру.
 Л  е  й  т  н  е  р.  Нужно  было  изобразить  все  на  сцене
натурально,  принц  должен  бы  был  говорить  на  чу¬
жом  языке  и  иметь  при  себе  переводчика;  принцес¬
са  должна  бы  была  говорить  с  ошибками,  раз  она
сама  говорит,  что  неправильно  пишет.
 Мюллер.  Разумеется,  разумеется.  В  общем,  это
преглупая  вещь;  автор  каждую  минуту  забывает,
что  он  только  что  сказал.
 Сцена  у  постоялого  двора.
 Лоренц,  Кунц,  Михель  сидят  на  скамейке.
Хозяин.
 Лоренц.  Мне  скоро  пора  идти.  Мне  еще  далеко
до  дому.
 Хозяин.  Вы  подданный  короля?
 Лоренц.  Да,  а  как  зовут  вашего  князя?
 Хозяин.  Его  зовут  Шут.
 Лоренц.  Странный  титул.  Разве  у  него  нет  дру¬
гого  имени.
 27

Хозяин.  Когда  он  издает  указы,  в  них  всегда  го¬
ворится:  «для  блага  общественного  Закон  требу¬
ет»  —  я  думаю  «Закон»  это  и  есть  его  настоящее
имя.  Все  прошение  тоже  пишут  на  имя  Закона.  Это
страшный  человек.
 Лоренц.  Мне  больше  нравится  быть  под  вла¬
стью  короля.  Король  гораздо  важнее.  Говорят,  что
Шут  —  немилосердный  государь?
 Хозяин.  Да,  особенно  милосердным  его  назвать
нельзя,  это  правда.  Зато  он  —  само  правосудие.
К  нему  даже  из-за  границы  поступают  разные  тяж¬
бы,  и  он  должен  их  разбирать.
 Лоренц.  Про  него  рассказывают  чудеса:  будто
бы  он  может  превращаться  в  животных?
 Хозяин.  Это  правда.  Он  часто  бродит  и  выслежи¬
вает  образ  мыслей  своих  подданных:  мы  теперь  не
доверяем  ни  кошке,  ни  собаке,  ни  лошади,  и  всегда
думаем,  а  вдруг  это  сам  князь.
 Лоренц.  Ну,  нет,  у  нас  лучше,  наш  король  никог¬
да  не  выходит  без  короны,  мантии  и  скипетра.  Его
за  сорок  шагов  узнать  можно.  Ну,  будьте  здоровы.
 Уходит.
 Хозяин.  Ну,  вот  он  и  у  себя  на  родине.
 Кунц.  Разве  граница  так  близко?
 Хозяин.  Ну  да,  вот  это  дерево  уже  принадлежит
королю.  Отсюда  видно  все,  что  происходит  в  его
государстве;  эта  граница  —  мое  счастье,  я  бы  дав¬
но  обанкротился,  если  бы  меня  не  поддерживали
дезертиры.  Каждый  день  сколько-нибудь  да  при¬
ходит.
 Михель.  Разве  там  так  трудно  служить?
Хозяин.  Нет,  не  то  что  трудно,  но  бежать  очень
легко,  и  только  потому,  что  это  строго  запрещено,
 88

многих  разбирает  сильная  охота  дезертировать.
Держу  пари,  вот  один  из  них.
 Бежит  Солдат.
 Солдат.  Кружку  пива,  хозяин,  и  скорее!
 Хозяин.  Кто  вы  такой?
 Солдат.  Дезертир.
 Михель.  Может  быть,  он  бежал  из  любви  к  ро¬
дителям,  бедный  человек.  Хозяин,  примите  в  нем
участие.
 Хозяин.  Что  ж!  Если  у  него  есть  деньги,  пива  у
меня  хватит.  (Идет  домой.)
 Два  гусара  приезжают  верхом  и  слезают  с
лошадей.
 1- 	й  гусар.  Ну,  слава  богу,  что  нам  все  удалось.
Ваше  здоровье,  сосед!
 Солдат.  Мы  на  границе.
 2- 	й  гусар.  Да,  да.  Слава  богу!  Из-за  этого  малого
нам  пришлось  ехать  верхом.  Пива,  хозяин!
Хозяин  (несет  несколько  кружек).  Пожалуйте,
господа.  Хорошее  питье,  чтобы  освежиться!  Вам
всем  порядком  таки  жарко.
 1- 	й  гусар.  За  твое  здоровье,  шалопай.
 Солдат.  Покорно  благодарю,  я  пока  подержу
ваших  лошадей.
 2- 	й  гусар.  Парень  может  удрать!  А  хорошо,  что
граница  не  так  уж  далеко,  а  то  это  была  бы  собачья
служба.
 1-й  гусар.  Ну,  нам  пора  обратно.  Прощай,  де¬
зертир.  Счастливого  пути.  (Садятся  на  лошадей  и
едут.)
 Хозяин.  Вы  здесь  останетесь?
 Солдат.  Нет,  я  пойду.  Мне  надо  поискать  места  у
соседнего  герцога.
 89

Хозяин.  Заходите  ко  мне,  когда  вздумаете  опять
бежать.
 Солдат.  Непременно!  Прощайте!
 Пожимают  руки.  Солдат  и  гости  уходят.
Хозяин  идет  в  дом.  Занавес  падает.
 АНТРАКТ
 Фишер.  Все  глупее  и  глупее.  К  чему,  например,
была  эта  последняя  сцена?
 Л  е  й  т  н  е  р.  Так,  зря,  она  совсем  лишняя:  только
чтобы  приплести  новую  чепуху.  Мы  совсем  теряем
из  виду  Кота,  у  нас  нет  никакой  точки  опоры.
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Мне  кажется,  что  я  пьян.
 Мюллер.  В  каком  же  это  веке  происходит  дей¬
ствие?  Ведь,  гусары  это  современное  нововведение.
Шлоссер.  Нам  нечего  церемониться  —  будем
барабанить  во  всю.  Теперь  никто  не  разберет,  что
это  за  пьеса.
 Фишер.  И  совсем  нет  любви!  Ничего  для  сердца,
для  воображения!
 Лейтнер.  Если  будет  опять  подобный  вздор,
я  лично  начну  барабанить.
 ВизенерОс  соседу).  Мне  теперь  нравится  пьеса.
Сосед.  Да,  очень  мило,  в  самом  деле  очень  мило.
Автор  —  великий  человек,  он  хорошо  подражает
Волшебной  флейте.
 В  и  з  е  н  е  р.  Мне  особенно  нравятся  гусары;  ведь
у  нас  так  редко  рискуют  выводить  в  театре  лоша¬
дей  —  а  почему  бы  и  нет?  Они  часто  умнее  людей.
Мне  приятнее  видеть  хорошую  лошадь,  чем  героев
современных  пьес.
 90

Сосед.  У  Коцебу  негры,  а  лошади,  в  конце  концов,
почти  то  же  самое,  что  негры.
 В  и  з  е  н  е  р.  Вы  не  знаете,  какого  полка  были  гуса¬
ры?
 Сосед.  Я  их  даже  хорошенько  не  разглядел.  Жал¬
ко,  что  они  скоро  уехали,  я  бы  готов  был  посмо¬
треть  целую  пьесу  только  о  гусарах,  я  так  люблю
кавалерию.
 Лейтнер  (к  Беттихеру).  Что  вы  обо  всем  этом
скажете?
 Беттихер.  Я  все  не  могу  забыть  великолепной
игры  актера,  который  представлял  кота.  Какое
мастерство,  какая  тонкость!  Какая  наблюдатель¬
ность!  Какой  костюм!
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Это  правда,  у  него  очень  натуральный
вид:  настоящий  большой  кот.
 Беттихер.  И  обратите  внимание  на  всю  его  мас¬
ку  —  я  так  хотел  бы  назвать  весь  его  костюм,  он  на¬
столько  скрыл  под  ней  свою  естественную  внеш¬
ность,  что  это  выражение  кажется  мне  удачнее.
Честь  и  слава  древним!  Вы,  может  быть,  не  знаете,
что  древние  все  роли  без  исключения  играли  в  ма¬
сках:  это  вы  найдете  у  Атенея,  Поллукса  и  других
местах.  Видите  ли,  все  это  знать  точно  довольно
трудно,  приходится  самому  отыскивать  все  эти
книги.  Есть  трудное  место  у  Павзания...
 Фишер.  Вы  были  так  любезны,  начали  говорить
о  коте.
 Беттихер.  Да,  да,  я  все  предыдущее  сказал  толь¬
ко  так,  кстати;  я  убедительно  прошу  вас  считать
это  только  примечанием  —  и  обратимся  снова  к
коту:  заметили  ли  вы,  что  он  не  из  черных  котов?
Нет,  напротив,  он  весь  белый  с  одним  только  чер¬
ным  пятном,  это  прекрасно  выражает  его  доброду-
 91

шие,  и  по  цвету  этой  шкуры  сразу  становится  ясно
развитие  всей  пьесы,  все  ощущения,  которые  она
должна  возбудить...
 Лейтнер.  Это  правда.
 Фишер.  Занавес  поднимается!

ВТОРОЙ  АКТ
 Каморка  в  избе
 Готлиб.  Васька,  —  оба  сидят  за  едой.
 Готлиб.  Ну,  что,  вкусно?
 Васька.  Да,  да,  очень  хорошо.
 Готлиб.  Ну,  теперь  скоро  должна  решиться  моя
судьба,  а  то  я  все  не  знаю,  что  и  начать.
 Васька.  Вооружись  терпением  еще  дня  на  два.
Счастью  надо  дать  время  вырасти,  а  так,  по  щучье¬
му  веленью,  ни  к  кому  не  придет  счастье.  Друг  мой,
это  бывает  только  в  книгах,  в  действительности  же
это  не  бывает  так  скоро.
 Фишер.  Вы  послушайте:  кот  позволяет  себе  гово¬
рить  о  действительности!  Я  готов  идти  домой,  а  то
я  боюсь  сойти  с  ума.
 Л  е  й  т  н  е  р.  Мне  кажется,  что  со  стороны  автора
это  умышленно.
 Мюллер.  Да,  признаюсь,  замечательное  художе¬
ственное  наслаждение  —  сходить  с  ума!
 Готлиб.  Я  не  могу  себе  представить,  милый
Васька,  откуда  у  тебя  столько  опытности,  столько
ума!
 Васька.  Ты  думаешь,  я  так,  зря  лежал  целый  день
за  печкой,  зажмурив  глаза?  Я  там  втихомолку  зани¬
мался  самообразованием.  Незаметно,  потихоньку
растут  умственные  способности,  а  если,  вытянув
шею,  глазеть  на  все,  что  происходит  кругом,  —  это
никогда  ни  к  чему  не  приведет.  А  теперь  вот  что:
будь  так  добр  и  подвяжи  мне  салфетку.
 Готлиб  (подвязывает).  Кушай  на  здоровье!  (Они
целуются.)  Не  взыщи.
 Васька.  Сердечное  тебе  спасибо.
 93

Готлиб.  Сапоги  сидят  совсем  хорошо,  и  у  тебя
прелестная  ножка.
 Васька.  Это  происходит  оттого,  что  мы  ходим
на  цыпочках,  со  временем  ты  это  узнаешь  из  есте¬
ственной  истории.
 Готлиб.  Я  чувствую  к  тебе  большое  почтение  —
из-за  этих  сапог.
 Васька  (надевает  ранец).  Ну,  я  пойду.  Смотри,
я  приготовил  тоже  мешок  с  веревкой.
 Готлиб.  К  чему  это  все?
 Васька.  Оставь,  это  я  буду  представлять  охотни¬
ка.  Где  же  моя  палка?
 Готлиб.  Здесь.
 Васька.  Ну,  прощай.  (Уходит.)
 Готлиб.  Представляет  охотника?  Ну,  от  него  не
добьешься  толку.  (Уходит.)
 Васька  (с  палкой,  ранцем  и  мешком).  Чудесная
погода.  Прекрасный,  теплый  день.  Я  потом  тоже
немножко  погреюсь  на  солнышке.  (Распутывает
мешок.)  Ну,  желаю  себе  успеха!  Правда,  если  поду¬
мать,  как  редко  своенравная  богиня  счастья  помо¬
гает  нашим  самым  умным  планам,  как  легко  ей
опозорить  человеческий  ум,  можно  потерять  муже¬
ство.  Но  успокойся,  сердце!  Королевство  стоит  того,
чтобы  поработать  и  попотеть.  Только  бы  здесь  не
было  поблизости  собак  —  вот  существа,  которых  я
не  выношу,  я  презираю  это  племя  за  то,  что  они  до¬
бровольно  отдались  в  жалкое  рабство  к  людям.  Они
умеют  только  ласкаться  и  кусаться,  у  них  нет  того
 Пустое  поле
 94

тона,  который  так  нужен  в  обществе.  Сегодня  я  ни¬
чего  не  поймаю.  (Напевает  охотничью  песню  «По
тихому  пустому  полю».  Вблизи,  в  кустарнике,  соло¬
вей  начинает  свистеть.)  Он  прекрасно  поет,  этот  пе¬
вец  лесов,  а  на  вкус  он  наверно  еще  лучше.  Как  счаст¬
ливы  великие  мира  сего,  что  они  могут  есть  всласть
соловьев  и  жаворонков;  мы,  простые  люди,  должны
довольствоваться  их  песнями,  прекрасной  приро¬
дой,  неизъяснимо-сладкой  гармонией!  Это  фаталь¬
но,  я  не  могу  слышать,  как  кто-нибудь  поет.  Мне
сейчас  хочется  его  съесть.  Природа!  Природа!  Зачем
ты  мешаешь  моим  самым  нежным  чувствам  и  зачем
ты  меня  создала  таким?  Мне  уже  хочется  разуться  и
влезть  на  дерево,  он,  наверно,  там  сидит.  (В  парте¬
ре  стучат.)  Соловей,  добрая  душа,  эти  буйные  зву¬
ки  ему  не  мешают  петь  —  он  наверно  превкусный:
в  этих  сладких  мечтах  я  готов  забыть  о  своей  охоте.
Однако  я  и  правда  ничего  не  поймаю.  Кто  это  там?
 Входят  двое  влюбленных.
 О  н.  О,  моя  милая,  ты  слышишь  соловья?
 Она.  Я  не  глухая,  дорогой  мой.
 О  н.  Как  трепещет  мое  сердце  от  восторга,  когда  я
вижу,  как  собралась  вокруг  меня  вся  гармония  при¬
роды,  когда  каждый  звук  повторяет  мое  признание
в  любви,  когда  самое  небо  склоняется,  чтобы  ове¬
ять  меня  эфиром.
 Она.  Милый,  ты  бредишь.
 Он.  Не  называй  бредом  искреннейшие  чувства
моего  сердца.  (Становится  на  колени.)  Смотри,
перед  лицом  неба  я  клянусь  тебе...
 Васька  (вежливо  подходит).  Я  очень  извиня¬
юсь  —  не  будете  ли  вы  так  добры  перейти  на  другое
место.  Ваше  взаимное  счастье  мешает  охоте...

О  н.  Солнце,  землю  я  призываю  в  свидетели,  что
еще?  Ты  сама,  ты  мне  дороже  земли,  солнца  и  всех
стихий.  Что  тебе  надо,  мой  друг?
 Васька.  Прошу  извинить  меня...  моя  охота...
 О  н.  Варвар,  кто  ты,  кто  осмелился  прервать  клят¬
вы  любви?  Ты  не  рожден  женщиной,  твоя  родина
по  ту  сторону  человечества.
 Васька.  Не  угодно  ли  вам...
 Она.  Так  подожди  минуту,  друг  мой.  Ты  видишь,
что  влюбленный  в  опьянении  стоит  на  коленях.
 О  н.  Теперь  ты  мне  веришь?
 Она.  Ах,  разве  я  тебе  не  верила,  когда  ты  еще  не
сказал  ни  слова?  (Она  нежно  склоняется  к  нему.)
Дорогой  мой,  я  люблю  тебя.  О,  невыразимое  сча¬
стье!
 О  н.  Я  обезумел?  Но  если  и  нет,  разве  я,  несчаст¬
ный,  презренный,  не  могу  обезуметь  от  необычай¬
ной  радости?  Нет,  я  не  на  земле,  посмотри  на  меня
и  скажи,  быть  может,  я  на  солнце?
 Она.  Ты  в  моих  руках,  и  они  тебя  теперь  не  отпу¬
стят.
 О  н.  О,  идем!  Это  поле  тесно  для  чувств  моих.  Мы
взойдем  на  горные  вершины,  мы  всему  миру  рас¬
скажем  о  нашем  счастье!
 Уходят  быстро  в  восторге.
 Громкое  хлопанье  и  крики  —  браво!  —  в  партере.
 В  и  з  е  н  е  р  (хлопая).  Ну,  влюбленный  постарался!
Ай-ай!  Я  хватил  себя  по  руке,  она  совсем  распухла!
Сосед.  Вы  не  умеете  владеть  собой  в  радости.
 В  и  з  е  н  е  р.  Да,  я  уж  всегда  такой.
 Фишер.  Вот  это  была  пища  для  сердца,  от  этого
можно  снова  прийти  в  хорошее  настроение.
 96

Л  е  й  т  н  е  р.  Действительно.  В  этой  сцене  прекрас¬
ный  слог.
 Мюллер.  Но  необходимо  ли  это  для  связи  с  це¬
лым?
 Шлоссер.  Я  не  беспокоюсь  о  целом,  раз  я  плачу,
то  я  и  плачу,  вот  и  все;  это  было  божественное  ме¬
сто.
 Васька.  Право,  и  этот  влюбленный  народ  на
что-нибудь  годится;  по  крайней  мере  там  внизу
все  размякли  от  поэзии  и  перестали  стучать.  Мне
ничего  не  удастся  поймать.  (Кролик  прыгает  в  ме¬
шок,  Васька  подскакивает  и  завязывает  мешок.)
Что,  любезный  друг?  Ведь  эта  дичь  мне  приходит¬
ся  чем-то  вроде  племянников,  но  так  создан  мир  —
родня  идет  на  родню,  брат  на  брата.  Если  хочешь
сам  чего-нибудь  добиться,  нужно  других  толкать,
с  дороги.  (Берет  кролика  из  мешка  и  кладет  в  ра¬
нец.)  Однако  мне  придется  остеречься,  как  бы  са¬
мому  не  съесть  эту  дичь.  Надо  скорее  застегнуть
ранец,  чтобы  укротить  свои  аффекты.  Фу,  стыдись,
Васька!  Разве  долг  не  велит  тем,  кто  блогороден,
приносить  в  жертву  и  себя,  и  свои  стремления
для  блага  собратьев?  Вот  основание  нашей  жизни,
а  кто  этого  не  может,  —  о,  тому  лучше  было  бы  не
родиться!
 Хочет  уйти,  но  раздается  громкое  хлопанье  и  крики
«de  capo»,  он  принужден  еще  раз  произнести  прекрасное
последнее  место  —  затем  почтительно  раскланивается  и
уходит  с  кроликом.
 Фишер.  О,  какой  благородный  человек!
Мюллер.  Какое  прекрасное,  гуманное  направ¬
ление  мыслей!

ІИ  л  о  с  с  е  р.  Да,  таким  образом  вся  пьеса  еще  мо¬
жет  исправиться,  но,  когда  я  вижу  всякие  фокусы,
я  готов  разнести  это  все  на  куски.
 Лейтнер.  Я  тоже  совсем  растроган  —  соловей,
влюбленные,  последняя  тирада,  —  в  пьесе  все-таки
много  прекрасных  мест!
 Зал  во  дворце
 Торжественная  аудиенция.
 Король.  Принцесса.  Принц  Натанаэль.
 Повар  в  парадном  костюме.
 Король  (сидя  на  троне).  Сюда,  повар!  Теперь  пора
обсудить  дело.  Я  сам  хочу  произвести  расследова¬
ние.
 Повар  (опускаясь  на  колено).  Соблаговолите,
Ваше  величество,  отдать  приказание  вашему  вер¬
ному  слуге.
 Король.  Друзья  мои,  нужно  всеми  силами  ста¬
раться,  чтобы  король,  у  которого  висит  на  шее  бла¬
го  целой  страны  и  многочисленных  подданных,
всегда  был  в  хорошем  настроении.  Ибо,  если  его
настроение  портится,  он  легко  может  стать  тира¬
ном,  чудовищем,  —  хорошее  же  настроение  вызы¬
вает  радость,  а  радость,  по  наблюдению  всех  фило¬
софов,  делает  человека  добрее;  напротив,  меланхо¬
лия  потому  должна  быть  названа  пороком,  что  она
вызывает  все  пороки.  Кому  же,  спрошу  я  теперь,
так  легко,  в  чьей  власти  так  поддерживать  настро¬
ение  монарха,  как  это  может  повар.  Разве  кролики
не  самые  невинные  животные?  Мое  любимое  блю¬
до!  —  если  бы  я  их  ел  почаще,  мне  бы  никогда  не
надоело  заботиться  о  благе  моей  страны,  и  как  раз
 92
 Г"

в  кроликах  у  нас  недостаток.  Поросенок,  каждый
день  поросенок!  Негодяй!  Мне  это,  наконец,  надо¬
ело!
 Повар.  Государь!  Казните,  но  выслушайте.  При¬
зываю  небо  в  свидетели,  что  я  приложил  все  ста¬
ранья,  чтобы  достать  этих  милых  беленьких  зверь¬
ков.  Я  готов  был  даже  заплатить  за  них  дороже,  но
решительно  нигде  их  нет.  Неужели  вы  стали  бы  со¬
мневаться  в  любви  ваших  подданных,  если  бы  хоть
одного  кролика  можно  было  получить?
 Король.  Оставь  лукавые  слова,  убирайся  на  кух¬
ню  и  докажи  на  деле,  что  ты  любишь  своего  короля.
(Повар  уходит.)  Теперь  я  обращаюсь  к  вам,  принц,
и  к  тебе,  моя  дочь.  Я  узнал,  дорогой  принц,  что  моя
дочь  вас  не  любит,  что  она  не  может  вас  любить;
она  глупая,  взбалмошная  девчонка,  но  я  думаю,  на¬
сколько  в  ней  есть  ума,  что  у  нее  должны  быть  ка¬
кие-нибудь  причины.  Она  причиняет  мне  столько
забот  и  горя,  тревог  и  волнений;  мои  старые  глаза
часто  орошаются  слезами,  когда  я  думаю  о  том,  что
будет  с  ней  после  моей  смерти.  Я  ей  тысячу  раз  го¬
ворил:  ты  будешь  сидеть  в  девках,  не  зевай,  пока  не
поздно,  —  она  меня  не  хотела  слушать,  ну,  не  угод¬
но  ли  ей  теперь  убедиться  на  деле!
 Принцесса.  Батюшка.
 Король  (рыдая  и  всхлипывая).  Ступай,  неблаго¬
дарная,  непослушная  дочь,  ты  своим  отказом  гото¬
вишь  моим  сединам  слишком  раннюю  могилу.
 Вступает  на  трон,  закрывает  лицо  мантией  и  громко
плачет.
 Фишер.  Король  ни  минуты  не  остается  верен
своему  характеру.
 93

Входит  Камердинер.
 Камердинер.  Ваше  величество,  какой-то  ино¬
странец  дожидается  на  улице  и  желает  предста¬
виться  Вашему  величеству.
 Король  {рыдая).  Кто  он?
 Камердинер.  Извиняюсь,  государь,  что  я  не
могу  ответить  на  этот  вопрос.  Судя  по  большим  се¬
дым  усам,  это  старик.  Это  подтверждает  и  его  лицо,
которое  все  покрыто  волосами,  но  у  него  такие  жи¬
вые,  молодые  глаза,  такая  гибкая  услужливая  спи¬
на,  что  трудно  понять,  в  чем  дело.  По-видимому,
это  состоятельный  человек  —  на  нем  пара  отлич¬
ных  сапог  и,  насколько  можно  заключить  из  его
внешности,  это  охотник.
 Король.  Впустите  его.  Я  хочу  его  видеть.
 Камердинер  уходит  и  возвращается  с  Васькой.
 Васька.  С  милостивого  разрешения  Вашего
величества,  граф  Карабас  осмеливается  послать
вам  кролика.
 К  о  р  о  л  ь  (в  восторге).  Кролика?  Господа,  вы  слы¬
шите!  О,  судьба  снова  милостива  ко  мне!  Кролика?
Васька  {вынимает  кролика  из  ранца).  Вот  он,  ве¬
ликий  государь!
 Король.  Вот,  принц,  подержите  на  минуту  ски¬
петр.  {Ощупывает  кролика.)  Жирный,  очень  жир¬
ный.  От  графа?..
 Васька.  Карабаса.
 Король.  А,  это,  должно  быть,  превосходный
человек;  я  должен  с  ним  познакомиться  поближе.
Кто  этот  человек?  Кто  из  вас  его  знает?  Почему  он
скрывается?  Если  такие  люди  не  у  дела  —  в  каком
положении  будет  мой  трон?  Я  готовь  плакать  от  ра-
 100

дости:  он  посылает  мне  кролика!  Слуги,  дайте  его
сейчас  же  повару!
 Камердинер  берет  его  и  уходит.
 Натанаэль.  Государь,  я  прошу  позволения  про¬
ститься  с  вами.
 Король.  Ах,  да.  От  радости  чуть  не  позабыл.
Будьте  здоровы,  принц.  Да,  да.  Вам  придется  усту¬
пить  место  другим  женихам.  Прощайте!  Жалко,
что  шоссе  идет  не  до  самого  вашего  дома.
 Принц  целует  ему  руку  и  уходит.
 Король  {кричит).  Люди!  Пусть  придет  мой  исто¬
риограф.
 Историограф  входит.
 Король.  Сюда,  друг  мой,  скорей!  Вот  материал
для  нашей  всемирной  истории.  Ваша  книга  ведь  у
вас  с  собой?
 Историограф.  Да,  государь.
 Король.  Запишите  сейчас  же,  что  в  такой-то  и
такой-то  день  (какое  там  сегодня  число)  граф  Ка-
рабас  прислал  мне  в  подарок  чудесного  кролика.
(Историограф  садится  и  пишет.)  Не  забудьте:  anno
currentis.  Я  должен  сам  обо  всем  думать,  а  то  ниче¬
го  не  выйдет  толком.  (Слышен  звук  трубы.)  А,  обед
готов;  идем,  моя  дочь,  не  плачь  —  не  принц,  так
другой!  Охотник,  спасибо  тебе  за  труды.  Не  прово¬
дишь  ли  нас  в  столовую?
 Уходят.  В  а  с  ь  к  а  сними.
 Л  е  й  т  н  е  р.  Это,  наконец,  невыносимо  —  где  же
отец,  который  был  так  нежен  со  своей  дочерью  и
так  расстроил  нас  всех?
 101

Фишер.  Меня  сердит,  что  в  пьесе  никого  не  удив¬
ляет  кот:  и  король,  и  все  делают  вид,  что  это  в  по¬
рядке  вещей.
 Шлоссер.  Я  схожу  с  ума  от  всей  этой  чепухи!
Королевский  столовый  зал
 Большой  накрытый  стол.  При  звуке  труб  и  барабанов
входят:  Король,  Принцесса,  Леандр,  Васька,
много  знатных  гостей  и  П  а  я  ц.
 Слуги  прислуживают.
 Король.  Сядемте,  а  то  суп  остынет.  Об  охотнике
позаботились?
 Слуга.  Так  точно,  Ваше  Величество,  он  будет  обе¬
дать  с  придворным  шутом  за  маленьким  столом.
Паяц  (Ваське).  Сядем,  а  то  суп  остынет.
 Васька  (садится).  С  кем  я  имею  честь  обедать?
Паяц.  Всяк  сверчок  знай  свой  шесток,  господин
охотник.  У  всех  не  может  быть  одно  и  то  же  ремес¬
ло.  Я  бедный  изгнанник,  беглец,  человек,  который
когда-то  был  остроумным,  а  теперь  глуп;  вот  я  и  по¬
ступил  на  службу  в  чужую  страну,  чтобы  еще  хоть
ненадолго  прослыть  остроумным.
 Васька.  Какой  вы  национальности?
 Паяц.  К  сожалению,  только  немец.  Мои  соотече¬
ственники  были  в  свое  время  так  умны,  что  запре¬
щали  всякую  шутку  —  под  страхом  наказания:  как
только  слышали  мои  шутки,  их  клеймили  самыми
несносными  названиями:  пошлость,  чудачество,
непристойность:  кого  я  заставлял  смеяться,  тех
преследовали  так  же,  как  и  меня,  и  вот  я  должен
был  бежать.
 Васька.  Бедняга!

Паяц.  Есть  странные  промыслы  на  свете,  го¬
сподин  охотник:  поваров  кормит  еда,  портных  —
тщеславие,  а  меня  —  человеческий  смех;  если
люди  перестанут  смеяться  —  я  умру  с  голода.
 В  партере  слышен  говор:  Паяц!  Паяц!
 Васька.  Зелени  я  не  ем.
 Паяц.  Почему?  Вот  тоже.  Забирайте-ка.
 Паяц.  Ну,  а  мне  она  тем  более  придется  по  вкусу.
Дайте  мне  вашу  руку.  Я  хочу  с  вами  ближе  познако¬
миться,  охотник.
 Вас  ь  к  а.  Вот.
 Паяц.  Вот  вам  рука  честного  немца.  Я  не  стыжусь,
что  я  немец,  как  стыдятся  многие  из  моих  соотече¬
ственников.  (Сильно  жмет  коту  руку.)
 Васька.  Ау!  Ау!  (Он  щетинится,  фыркает  и  цара¬
пает  Паяца.)
 Паяц.  Ай!  охотник!  Что  за  чёрт!  (Встает  и  с  пла¬
чем  идет  к  королю.)  Ваше  величество,  охотник  бес¬
честный  человек.  Посмотрите,  что  он  мне  оставил
на  память.
 Король  (ест).  Странно.  Ну,  ступай,  садись.
В  другой  раз  носи  перчатки,  когда  даешь  ему  руку.
Паяц.  Вас  нужно  остерегаться.
 Васька.  Зачем  вы  так  стиснули  руку.  Чёрт  бы  по¬
брал  вашу  честность.
 Паяц.  Вы  царапаетесь,  как  кошка.
 Васька  зло  смеется.
 Король.  Но  что  за  день  сегодня?  Отчего  мы  не
ведем  за  столом  умного  разговора?  У  меня  пропа¬
дает  аппетит,  когда  нет  духовной  пищи.  Придвор¬
ный  ученый,  или  вы  вдруг  поглупели?
 103

Л  е  а  н  д  р  (за  едой).  Соблаговолите,  Ваше  Величе¬
ство.
 Король.  Как  далеко  от  Земли  до  Солнца?
 Л  е  а  н  д  р.  2  400  071  миля.
 Король.  А  какой  круг  пробегают  планеты?
 Л  е  а  н  д  р.  Сто  тысяч  миллионов  миль.
 Король.  100  000  миллионов  миль!  Больше  всего
на  свете  люблю  большие  числа  —  миллионы,  трил¬
лионы,  —  тут  есть  над  чем  подумать.  Ведь  это  мно¬
го,  столько  тысяч  миллионов.
 Л  е  а  н  д  р.  Человеческий  дух  растет,  как  и  числа.
Васька.  Я  вам  говорю,  я  не  выношу  капусты.
Король.  Скажите,  какой  объем  всей  Вселенной,  со
всеми  звездами,  Млечными  Путями,  туманностями
и  всякой  дрянью.
 Л  е  а  н  д  р.  Этого  невозможно  сказать.
 Король.  Ты  должен  сказать,  а  не  то...
 Грозит  скипетром.
 Л  е  а  н  д  р.  Если  миллион  принять  за  единицу,  то
приблизительно  десять  сотен  тысяч  триллионов
таких  единиц,  из  которых  каждая  составляет  мил¬
лион.
 Король.  Подумайте,  дети  мои,  подумайте!  Даже
не  верится,  что  эта  штука  —  мир  —  таких  больших
размеров.  И  как  это  развивает  ваш  ум.
 Паяц.  Ваше  величество,  по  моему,  тарелка  с  ри¬
сом  гораздо  лучше.
 Король.  Как  так,  шут?
 Паяц.  При  таких  огромных  числах  ничего  нельзя
и  подумать:  самое  большое  число  в  конце  концов
оказывается  самым  маленьким.  Остается  только
представить  себе  все  числа,  которые  на  самом  деле
существуют.  Я  могу  насчитать  только  пять.
 104

Король.  Однако  это  похоже  на  правду.  Ученый,
сколько  всех  чисел  всего-навсего?
 Л  е  а  н  д.  Бесконечно  много.
 Король.  Говорите  скорей  самое  большое  число!
 Л  е  а  н  д  р.  Самого  большого  нет  вовсе,  так  как  са¬
мому  большому  всегда  можно  что-нибудь  приба¬
вить.  Для  человеческого  духа  здесь  нет  ограниче¬
ния.
 Король.  Престранная  вещь,  однако,  этот  челове¬
ческий  дух!
 Васька.  Что,  несладко  быть  шутом?
 Паяц.  Не  придумаешь  ничего  нового,  слишком
много  охотников  до  этого  ремесла.
 Л  е  а  н  д  р.  Шут,  государь,  этого  никогда  не  пой¬
мет,  и  вообще  меня  удивляет,  что  вы,  Ваше  величе¬
ство,  забавляетесь  безвкусными  выходками.  Даже
в  Германии  он  всем  надоел,  а  вы  его  взяли  сюда,
в  Утопию,  где  к  нашим  услугам  тысячи  самых  не¬
обыкновенных  и  остроумных  развлечений.  Его  бы
следовало  вообще  прогнать,  он  дает  вашему  вкусу
дурное  направление.
 Король  (бросает  ему  скипетр  в  голову).  Уче¬
ный!  Нахал!  Что  ты  себе  позволяешь!  Шут  нра¬
вится  мне,  мне,  твоему  королю,  и,  если  я  нахо¬
жу  у  него  вкус,  как  ты  смеешь  говорить,  что  у
него  нет  вкуса.  Ты  —  придворный  ученый,  а  он
придворный  шут,  вы  получаете  то  же  жалова¬
нье,  единственная  разница,  что  он  обедает  за
маленьким  столом  —  с  охотником.  Шут  делает
за  столом  глупость,  ты  ведешь  за  столом  умный
разговор,  и  то  и  другое  помогает  мне  проводить
время  и  кушать  с  аппетитом:  разве  это  большая
разница?  И  потом,  всегда  приятно  видеть  шута,
который  глупее  нас  и  лишен  способностей,  начи-
 105

наешь  чувствовать,  что  ты  все-таки  выше,  и  бла¬
годаришь  небо,  —  поэтому  мне  приятно  иметь
дело  с  дураком.
 Король.  Кролик!  Я  не  знаю...  другие,  вероятно,
не  особенно  любят...  (Все  кланяются.)  Ну,  так  с  ва¬
шего  позволения  я  оставлю  его  себе.  (Ест.)
Принцесса.  Кажется,  король  делает  такую  гри¬
масу,  как  будто  у  него  снова  припадок.
 Король  (встает  в  бешенстве).  Кролик  подгорел!
О  Боже!  Какие  муки!  Кто  мешает  сейчас  же  отпра¬
вить  повара  к  праотцам!
 Принцесса.  Батюшка!
 Король.  Как  попал  в  толпу  этот  незнакомец!
У  него  сухие  глаза!..
 Все  поднимаются  в  тревоге,  Паяц  озабоченно  бегает
взад  и  вперед,  Васька  сидит  и  потихоньку  ест.
 Король.  Долгая,  долгая  ночь  —  никогда  больше
не  засияет  заря.
 Принцесса.  Пусть  кто-нибудь  сходит  за  усми¬
рителем.
 Король.  Пусть  повар  Филипп  вызовет  ликова¬
ние  в  аду,  пусть  там  сожгут  неблагодарного!
Принцесса.  Где  же  музыка?
 Король.  Быть  или  не  быть!..
 Усмиритель  входит  с  курантами  и  начинает  играть.
 Король.  Что  со  мной?  (Плача.)  Ах!  У  меня  опять
был  припадок...  Уберите  кролика  с  моих  глаз!
 Он  в  горе  опускает  голову  на  стол  и  всхлипывает.
 Повар  подает  кролика  и  уходит.
 106

Придворный.  Вашему  величеству  нехорошо.
 В  партере  раздается  сильный  стук  и  свист,  кашляют,
шикают,  на  галерке  смеются.  Король  выпрямляется,
приводит  в  порядок  мантию  и  садится  со  скипетром  в
величественной  позе,  —  все  напрасно:  шум  все  больше,
все  актеры  забывают  роли,  на  сцене  жуткая  пауза.
Васька  вскарабкался  на  колонну.
 Автор  (быстро  вбегает  на  сцену).  Господа,  высо¬
кочтимая  публика,  несколько  слов.
 В  партере.  Тише,  тише  —  этот  дурак  будет  го¬
ворить.
 Автор.  Ради  всего  святого,  не  заставляйте  меня
краснеть,  акт  сейчас  кончится.  Смотрите,  король
уже  успокоился,  берите  пример  с  этой  великой
души,  а  у  него,  наверно,  было  больше  причин  до¬
садовать,  чем  у  вас.
 Фишер.  Больше,  чем  у  нас?
 В  и  з  е  н  е  р  (соседу).  К  чему  же  вы  так  барабаните?
Ведь  нам  обоим  нравится  пьеса?
 Сосед.  Да,  правда,  но  я  думаю,  что  раз  все  сту¬
чат...  (Хлопает  изо  всех  сил.)
 Автор.  Несколько  голосов  ко  мне  все-таки  бла¬
госклонны,  имейте  же  сострадание.  Может  быть,
и  вам  понравится  моя  несчастная  пьеса.  Чем  богат,
тем  и  рад  —  она,  кстати,  скоро  и  кончится.  Я  так
смущен  и  напуган,  что  не  знаю,  что  вам  еще  и  ска¬
зать.
 Все.  Слушать  ничего  не  хотим,  знать  ничего  не
хотим.
 А  в  т  о  р  (в  бешенстве  тащит  усмирителя).  Король
уже  усмирен,  усмири  теперь  это  разъяренное  море,
если  можешь.  (Вне  себя,  кидается  прочь.)
 ЮТ

Усмиритель  играет  на  курантах;  те,  кто  стучит,
отбивают  такт;  он  дает  знак,  являются  обезьяны  и
медведи  и  весело  танцуют  вокруг  него;  орлы  и  другие
птицы;  один  орел  садится  на  голову  Ваське,  тот
перепуган;  два  слона,  два  льва,  балет  и  пение.
 Четвероногие.  Прелестные  звуки!
 Птицы.  Пленительный  звон!
 Весь  хор  вместе.  Невиданным  чудом  совсем
я  пленен!
 Все  присутствующее  танцуют  кадриль,  Король  и
его  двор  среди  них,  также  Васька  и  Паяц;  всеобщие
аплодисменты.  Смех,  в  партере  встают,  чтобы  лучше
видеть,  с  галерки  падает  несколько  шляп.
 Усмиритель  (поет  во  время  балета,  при  общем
восторге  зрителей).
 Если  всякий  человек
Так  играть  сумеет,
 Всех  врагов  его  на  век
Музыка  рассеет,
 И  он  будет  жить  без  них,
 Только  в  радостях  одних.
 Занавес  падает,  все  ликуют  и  хлопают,  музыку  еще
некоторое  время  слышно.
 АНТРАКТ
 В  и  з  е  н  е  р.  Чудесно!  Чудесно!
 Сосед.  Вот  это  называется  героический  балет!
Визенер.  И  так  удачно  связано  с  главным  дей¬
ствием!
 102

Л  ейтнер.  Прекрасная  музыка!
 Фишер.  Божественная!
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Балет  спас  всю  пьесу.
 Беттихер.  Я  все  удивляюсь  игре  кота.  По  не¬
скольким  мелочам  можно  узнать  большого  и
опытного  актера.  Например,  каждый  раз,  как  он
вынимал  кролика  из  сумки,  он  брал  его  за  уши,
это  ему  не  было  указано,  вы,  наверно,  заметили,
как  король  хватал  его  прямо  за  живот?  Но  этих
животных  нужно  брать  за  уши,  потому  что  они
это  лучше  всего  переносят.  Вот  это  называется
мастер!
 Мюллер.  Это  вы  очень  хорошо  растолковали.
Фишер  (тихо).  Самого  бы  его  следовало  взять  за¬
уши.
 Беттихер.  А  его  страх,  когда  орел  сел  ему  на
голову.  Как  он  от  испуга  ни  двинулся,  ни  шевель¬
нулся,  ни  шелохнулся...  это  не  поддается  никакому
описанию.
 Мюллер.  Вы  очень  подробно  во  все  вникаете.
Беттихер.  Я  смею  считать  себя  до  известной
степени  знатоком;  обо  всех  вас  этого,  конечно,  ска¬
зать  нельзя,  а  потому  я  должен  вам  несколько  до¬
развить  мои  мысли.
 Фишер.  О,  не  беспокойтесь...
 Беттихер.  О,  если  любить  искусство  так,  как
я,  это  приятное  беспокойство.  Мне  только  что
пришла  в  голову  очень  остроумная  мысль  отно¬
сительно  сапог  кота,  и  я  опять  удивляюсь  гению
актера.  Видите  ли?  Сначала  он  —  кот,  и  потому
он  должен  снять  свое  естественное  платье,  что¬
бы  надеть  маску,  подходящую  для  кошки.  Теперь
же  он  должен  явиться  в  качестве  охотника,  это
я  заключаю  из  того,  что  все  его  так  называют,
 ЮЗ

никто  ему  не  удивляется,  и  неопытный  актер
оделся  бы  совершенно  так  же,  но  как  бы  тогда
обстояло  дело  с  нашей  иллюзией?  Мы  бы,  пожа¬
луй,  забыли,  что  он  в  конце  концов  все-таки  кот,
и  разве  удобно  было  бы  актеру  надевать  новое
платье  сверх  шкуры,  которая  уже  на  нем?  Но
при  помощи  сапог  он  очень  метко  намекает  на
охотничью  форму,  а  что  такие  намеки  в  высшей
степени  уместны  в  драме,  убедительно  доказы¬
вают  древние,  которые  часто...
 Фишер.  Тише!  Начинается  третий  акт.

ТРЕТИЙ  АКТ
 Каморка  в  избе
Машинист.  Автор.
 Машинист.  Вы  серъезно  думаете,  что  это  чему-
нибудь  поможет?
 Автор.  Прошу  вас,  умоляю  вас,  не  откажите  моей
просьбе;  вся  моя  надежда  только  на  это.
 Л  е  й  т  н  е  р.  Что  же  это  такое?  Как  эти  люди  попа¬
ли  в  комнату  Готлиба?
 Шлоссер.  Я  больше  не  стану  ломать  голову.
Мюллер.  Однако,  любезный  друг,  вы  требуете
слишком  многого,  чтобы  все  было  устроено  на¬
спех,  совершенно  без  подготовки?
 Автор.  Кажется,  и  вы  меня  преследуете.  Вы  тоже
радуетесь  моему  несчастью!
 Машинист.  Нисколько.
 Автор  (падает  перед  ним  на  колени).  Так  докажи¬
те  мне  это,  исполнив  мою  просьбу:  если  недоволь¬
ство  публики  опять  прорвется  наружу,  пусть  все
машины  заиграют  сразу,  по  команде;  второй  акт  и
так  закончился  совсем  иначе,  чем  в  рукописи.
Машинист.  Что  такое?  Кто  это  поднял  занавес?
Автор.  Одна  беда  за  другой!  Я  пропал.  (Присты¬
женный  бежит  за  кулисыд
 Машинист.  Такой  сумятицы  ни  на  одном  спек¬
такле  не  было.
 Уходит.  Пауза.
 В  и  з  е  н  е  р.  Это  относится  к  пьесе?
 Сосед.  Конечно,  это  мотивировка  дальнейших
превращений.
 Фишер.  Сегодняшний  вечер  следовало  бы  запи¬
сать  в  театральную  летопись.
 Ш

Король  (за  сценой).  Нет,  я  не  выйду,  ни  за  что,
я  не  переношу,  когда  надо  мной  издеваются.
Автор.  Ну,  тогда  вы,  мой  дорогой  друг,  ведь  ниче¬
го  не  поделаешь.
 Паяц.  Ну,  что  ж,  попытаю  счастья.  (Выходит  впе¬
ред  и  по-шутовски  раскланивается  перед  публи¬
кой.)
 Мюллер.  Как  попал  паяц  в  избу?
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Он,  наверно,  скажет  самый  пошлый
монолог.
 Паяц.  Извините  меня,  если  я  осмелюсь  произне¬
сти  пару  слов,  которые,  собственно,  не  относятся  к
пьесе.
 Фишер.  Вы  бы  лучше  молчали.  Вы  уж  в  пьесе  так
надоели  до  того,  что...
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Паяц  позволяет  себе  с  нами  говорить?
Паяц.  Почему  бы  нет?  Если  меня  высмеют,  мне
это  все  равно,  я  даже  горячо  желаю,  чтобы  вы  надо
мной  смеялись.  Итак,  не  стесняйтесь.
 Л  е  й  т  н  е  р.  Это  довольно  забавно.
 Паяц.  Что  не  подобает  королю,  то  вполне  прилич¬
но  мне,  поэтому  он  не  хотел  выходить  и  предоста¬
вил  мне  это  важное  заявление.
 Мюллер.  Не  хотим  ничего  слышать!
 Паяц.  Любезные  соотечественники!
 Шлоссер.  Ая  думал,  что  действие  происходит  в
Азии.
 Паяц.  Да,  но  сейчас  я  говорю  с  вами  просто,  как
актер  со  зрителями.
 Шлоссер.  Господа,  теперь  все  кончено.  Я  сошел
сума.
 Паяц.  Соблаговолите  выслушать,  что  предыду¬
щая  сцена,  которую  вы  только  что  видели,  вовсе  не
относится  к  пьесе.
 112

Фишер.  Не  относится  к  пьесе?  Как  же  она  сюда
затесалась?
 Паяц.  Занавес  подняли  слишком  рано.  Это  был
частный  разговор,  который  и  не  произошел  бы  на
сцене,  если  бы  за  кулисами  не  было  так  ужасно  тес¬
но.  Если  вы  поддались  иллюзии  —  тем  хуже.  Будьте
добры  теперь  избавиться  от  этой  иллюзии,  потому
что  только  теперь,  понимаете,  с  той  минуты,  как  я
уйду,  начнется  собственно  действие.  Между  нами:
все  предыдущее  вовсе  не  относится  к  делу.  Но  вы
будете  вознаграждены:  теперь,  наоборот,  будет
представлено  многое,  относящееся  к  делу,  я  сам  го¬
ворил  с  автором,  и  он  мне  поклялся.
 Фишер.  Да,  уж  ваш  автор  —  хорош  молодчик!
Паяц.  Правда,  ведь  он  никуда  не  годится?  Ну,  я  очень
рад,  что  хоть  кто-нибудь  разделяет  мой  взгляд.
Партер.  Все!  Все!
 Паяц.  Ваш  покорный  слуга,  слишком  много  чести.
Да,  Бог  его  знает,  ничтожный  писатель,  он  способен
только  подать  дурной  пример:  что  за  жалкую  роль
дал  он  мне?  Разве  мне  приходится  быть  остроумным,
шутить?  Я  выступаю  только  в  двух-трех  сценах  и,  ка¬
жется,  если  бы  я,  по  счастливой  случайности,  не  вы¬
шел  теперь,  мне  бы  не  пришлось  больше  выступить.
Автор  (бросаясь  на  сцену).  Бессовестный!
 Паяц.  Ну,  посмотрите,  ему  жалко  даже  той  ма¬
ленькой  роли,  которую  я  теперь  играю.
 Автор  (на  другой  стороне  сцены,  с  поклоном).
Милостивые  государи!  Я  бы  никогда  не  осмелился
дать  этом  человеку  большую  роль,  так  как  я  знаю
ваш  вкус.
 Паяц  (с  другой  стороны).  Ваш  вкус?  Вот  что  зна¬
чит  зависть!  Ведь  вы  только  что  сказали,  что  мой
вкус  —  это  и  есть  ваш  вкус.

Автор.  Этой  пьесой  я  хотел  вас  только  подгото¬
вить  к  созданиям  еще  более  роскошной  фантазии.
Все  в  партере.  Как?Что?
 Паяц.  Вероятно,  к  таким  пьесам,  где  у  меня  совсем
не  будет  роли.
 Автор.  Ибо  всякое  развитие  совершается  посте¬
пенно.
 Паяц.  Не  верьте  ни  одному  его  слову.
 Автор.  Затем,  честь  имею  кланяться,  чтобы  не
прерывать  более  течение  пьесы  (Уходит.)
 Паяц.  Прощайте!  До  свидания!  (Уходит  и  быстро
возвращается.)  А  propos!  Вот  это-то,  что  сейчас
между  нами  произошло,  не  относится  к  пьесе.
 Уходит,  смех  в  партере.
 Паяц  (быстро  возвращается).  Дайте  нам  сегодня
доиграть  до  конца  эту  несчастную  пьесу,  сделайте
вид,  что  вы  не  замечаете,  какая  это  дрянь;  как  толь¬
ко  я  приду  домой,  я  сяду  и  напишу  такую  пьесу,  ко¬
торая  вам  наверно  понравится.
 Уходит,  некоторые  хлопают.
 Входят  Готлиб  и  Васька.
 Готлиб.  Милый  Васька,  ты,  правда,  много  для
меня  делаешь,  но  я  все  не  могу  понять,  как  это  мне
может  помочь.
 Васька.  Честное  слово,  я  сделаю  тебя  счастливым.
Готлиб.  Скорей,  как  можно  скорей,  а  то  будет
поздно;  уже  половина  восьмого,  а  в  восемь  конча¬
ется  представленье.
 Васька.  Что  за  чёрт?
 Готлиб.  Ах,  это  я  по  рассеяности,  я  хотел  сказать:
посмотри,  как  дивно  восходит  солнце!  Проклятый

суфлер  говорит  совсем  неразборчиво,  и  когда  нач¬
нешь  импровизировать,  все  выходит  некстати.
Васька  (тихо).  Возьмите  себя  в  руки,  а  то  вся  пье¬
са  разлетится  в  пух  и  прах.
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Скажите  мне,  в  чем  дело!  А  то  я,  ка¬
жется,  совсем  поглупел.
 Фишер.  У  меня  тоже  все  мысли  остановились.
Готлиб.  Итак,  уже  сегодня  должна  решиться  моя
судьба?
 Васька.  Да,  милый  Готлиб,  не  успеет  зайти  солн¬
це.  Видишь,  я  так  тебя  люблю,  что  готов  за  тебя  в
огонь  и  в  воду,  а  ты  сомневаешься  в  моей  честности.
В  и  зенер.  Вы  слышали?  Он  бросится  в  огонь.
Чудесно!  Мы  увидим  декорацию  из  «Волшебной
флейты»,  с  водой  и  огнем.
 Сосед.  Но  кошки  ведь  боятся  воды!
 В  и  з  е  н  е  р.  Тем  сильнее  любовь  кота  к  своему  го¬
сподину  —  автор  как  раз  дает  нам  это  понять.
Васька.  Чем  бы  ты  хотел  сделаться  в  этом  мире?
Готлиб.  Ах,  этого  я  сам  не  знаю.
 Васька.  Хотел  бы  ты  стать  королем  или  принцем?
Готлиб.  Это  самое  лучшее.
 Васька.  Ты  чувствуешь  в  себе  силу  осчастливить
народ?
 Готлиб.  Отчего  же?  Лишь  бы  я  сам  был  счастлив!
Васька.  Ну,  так  будь  доволен:  клянусь  тебе,  что
ты  сядешь  на  трон.  (Уходит.)
 Готлиб.  Это  все  довольно  странно.  Но  многое  на
свете  случается  неожиданно.  (Уходит.)
Беттихер.  Обратите  внимание,  с  каким  тончай¬
шим  искусством  кот  все  время  держит  палку.
Фишер.  Вы  нам  уже  давно  надоели.  Вы  еще  скуч¬
нее,  чем  эта  пьеса.
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Вы  нас  все  время  сбиваете  с  толку.
 115

Мюллер.  Вы  говорите,  сами  не  знаете  что.
Голоса.  Прочь!  Прочь!  Он  нам  надоел!  (Сутоло¬
ка.  Беттихер  принужден  уйти  из  театра.)
Фишер.  Тоже  —  «тонкости»!
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Он  меня  злил  все  время,  как  только
начал  выдавать  себя  за  знатока.
 В  а  с  ь  к  а  (с  мешком  и  ранцем).  Я  совсем  пристра¬
стился  к  охоте,  каждый  день  ловлю  куропаток,  кро¬
ликов,  и  милые  зверьки  все  больше  привыкают  к
тому,  что  я  их  ловлю.  (Расстилает  мешок.)  Время
соловьев  прошло,  ни  один  не  поет.
 О  н.  Пошла  вон,  ты  мне  надоела.
 Она.  А  ты  мне  противен.
 Он.  Ну  и  любовь!
 Она.  Лицемер  несчастный,  как  ты  меня  обманул!
О  н.  Куда  же  девалась  твоя  бесконечная  нежность?
О  н  а.  А  твоя  верность?
 О  н.  Твое  опьянение  счастьем?
 Она.  А  твои  восторги?
 Оба.  Чёрт  их  знает,  где  они!  Все  оттого,  что  мы  же¬
нились.
 Васька.  Нет,  так  еще  никогда  не  мешали  моей
охоте!  Не  соблаговолите  ли  заметить,  что  это  поле
слишком  тесно  для  ваших  сердечных  мук,  и  не
взойдете  ли  куда-нибудь  на  гору...
 О  н.  Мерзавец!  (Дает  Ваське  пощечину.)
 Она.  Болван!  (Тоже  дает  пощечину.)
 Пустое  поле
 Входят  двое  влюбленных.
 116

Васька  мурлычет.
 О  н  а.  Я  думаю,  нам  лучше  расстаться.
Он.  Я  готов.
 Влюбленные  уходят.
 Васька.  Славный  народ  —  эти,  так  называемые
люди,  а,  пара  куропаток  —  сейчас  я  их  отнесу.  Ну,
счастье,  поторапливайся,  а  то  мне  тоже  становится
скучно.  Сейчас  у  меня  нет  ни  малейшего  желания
есть  куропаток.  Итак,  только  путем  упражнения
мы  можем  привить  нашей  природе  всевозможные
добродетели.  (Уходит.)
 Король  с  Принцессой  —  на  троне.  Л  е  а  н  д  р  —
на  кафедре,  напротив  —  П  а  я  ц  на  другой  кафедре,
посреди  зала  на  высоком  шесте  висит  драгоценная  шляпа
с  золотом  и  драгоценными  каменьями;  весь  двор  в  сборе.
 Король.  Еще  ни  один  человек  не  оказал  таких
услуг  отечеству,  как  этот  любезный  граф  Карабас.
Наш  историограф  написал  целый  толстый  фоли¬
ант,  так  часто  он  присылал  мне  через  своего  охот¬
ника  премилые,  превкусные  подарки.  Моя  призна¬
тельность  ему  безгранична,  и  я  страстно  хочу  ког¬
да-нибудь  иметь  возможность  заплатить  ему  хоть
часть  моего  громадного  долга.
 Принцесса.  Батюшка,  не  будете  ли  добры  раз¬
решить  сейчас  же  начать  ученый  диспут.  Сердце
мое  жаждет  духовной  пищи.
 Король.  Да,  можно  начинать.  Придворный  уче¬
ный,  придворный  шут,  вы  оба  знаете,  что  тому  из
 Зал  во  дворце
 117

вас,  кто  одержит  победу  в  этом  диспуте,  назначе¬
на  эта  драгоценная  шляпа;  я  за  тем  и  поставил  ее
перед  вами,  чтобы  вы  не  теряли  ее  из  виду  и  чтобы
у  вас  не  было  недостатка  в  остроумии.
 Леандр.  Предмет  моего  утверждения  то,  что
только  что  появившаяся  пьеса  под  названием  «Кот
в  сапогах»  —  хорошая  пьеса.
 Паяц.  Это  именно  я  отрицаю.
 Леандр.  Докажи,  что  она  плоха.
 Паяц.  Докажи,  что  она  хороша.
 Л  е  й  т  н  е  р.  Что  же  это  такое?  Ведь,  если  не  оши¬
баюсь,  это  та  самая  пьеса,  которую  здесь  играют?
Мюллер.  Она  самая.
 Ш  л  о  с  с  е  р.  Скажите  мне,  во  сне  это  или  наяву?
Леандр.  Пьеса,  может  быть,  не  вполне  безупреч¬
ная,  но  в  некоторых  отношениях  ее  надо  похвалить.
Паяц.  Нив  каком  отношении.
 Леандр.  Я  утверждаю,  что  в  ней  есть  остроумие.
Паяц.  Я  утверждаю,  что  ни  малейшего.
 Леандр.  Ты  —  шут,  как  ты  можешь  судить  об
остроумии?
 Паяц.  А  ты  —  ученый,  что  же  ты  понимаешь  в
остроумии?
 Леандр.  Есть  несколько  удачных  характеров.
Паяц.  Ни  единого.
 Леандр.  Ну,  например,  если  оставить  все  осталь¬
ное,  хорошо  изображена  публика.
 Паяц.  У  публики  никогда  не  бывает  характера.
Леандр.  Эта  дерзость  меня  изумляет.
 Паяц  (к  партеру).  Ну,  разве  не  чудак?  Мы  с  ним
на  ты,  и  во  всем,  что  касается  вкусов,  сочувствуем
 Леандр  и  Паяц  кланяются.
 118

друг  другу,  а  он  наперекор  моему  мнению  утверж¬
дает,  что  в  «Коте  в  сапогах»  по  крайней  мере  публи¬
ка  хорошо  изображена.
 Фишер.  Публика?  Но  в  пьесе  и  нет  никакой  пу¬
блики.
 Паяц.  Еще  того  лучше!  Итак,  там  вовсе  нет  пу¬
блики?
 Мюллер.  Это  он,  наверное,  имел  в  виду  несколь¬
ких  дураков,  которые  там  выходят.
 Паяц.  Ну,  видишь,  ученый?  Ведь  то,  что  говорят
господа  там  внизу,  это,  должно  быть,  правда!
 Л  е  а  н  д  р.  Я  сбит  с  толку,  но  я  еще  не  уступаю  тебе
победы.
 Входит  Васька.
 Паяц.  Господин  охотник,  на  пару  слов!  (Васька
подходит,  Паяц  шепчется  с  ним.)
 Васька.  Если  все  дело  в  этом...
 Снимает  сапоги  и  взбирается  на  шест,  достает  шляпу,
спрыгивает  и  снова  надевает  сапоги.
 Паяц.  Победа!  Победа!
 Король.  Чёрт  возьми!  Какой  этот  охотник  лов¬
кий!
 Л  е  а  н  д  р.  Меня  огорчает  только  то,  что  я  побеж¬
ден  шутом,  что  ученость  должна  склонить  голову
перед  глупостью.
 Король.  Успокойся,  ты  хотел  получить  шляпу,
и  он  хотел  получить  шляпу  —  я  не  вижу  никакой
разницы.  А  что  это  ты  принес,  охотник?
 Васька.  Граф  Карабас  имеет  честь  смиренно  кла¬
няться  Вашему  величеству  и  посылает  вам  этих  ку¬
ропаток.
 119

Король.  Это  слишком,  слишком  много!  Я  падаю
под  гнетом  благодарности!  Я  уже  давно  должен
был  исполнить  мой  долг  и  посетить  его,  и  теперь
я  не  хочу  больше  откладывать.  Пусть  скорей  при¬
готовят  мою  парадную  карету,  запрягут  восьмерку
лошадей,  я  поеду  с  дочерью.  Охотник,  ты  нам  дол¬
жен  показать  дорогу  к  замку  графа.
 Уходит  со  своей  свитой.
 Васька.  Паяц.
 Васька.  О  чем  был  ваш  диспут?
 Паяц.  Я  утверждал,  что  какая-то  пьеса,  которой
я  вовсе  не  знаю,  —  «Кот  в  сапогах»  —  прежалкая
пьеса.
 Васька.  Вот  как?
 Паяц.  Прощайте,  господин  охотник.
 Уходит.
 Васька  (один).  Я  в  полной  меланхолии.  Я  сам  по¬
мог  шуту  победить  в  диспуте  о  той  пьесе,  в  которой
я  играю  главную  роль.  Судьба!  Судьба!  В  какое  за¬
мешательство  ты  порой  повергаешь  смертного!  Но
пусть!  Лишь  бы  мне  удалось  посадить  на  трон  моего
милого  Готлиба,  и  тогда  я  охотно  забуду  все  непри¬
ятности.  Однако,  король  хотел  посетить  графа!  Это
скверная  история,  и  мне  надо  из  нее  выпутаться,
настал  великий,  важный  день,  и  в  этот  день  вы  мне
особенно  пригодитесь,  мои  сапожки!  Не  покидайте
меня:  сегодня  же  все  должно  решиться.  (Уходит).
Фишер.  Скажите,  как  же  это  —  самая  пьеса  ока¬
зывается,  значит,  пьесой  в  пьесе?
 Ш  л  о  с  е  р.  Я  просто-напросто  сошел  с  ума.  Я  ведь
сразу  сказал:  вот  художественное  наслаждение,  ко¬
торое  нам  здесь  предлагают.
 120

Л  е  й  т  н  е  р.  Ни  одна  трагедия  не  утомляла  меня
так,  как  этот  балаган.
 У  постоялого  двора
 Хозяин  (косит  рожъ  косою).  Тяжелая  работа.  Да,
не  каждый  день  люди  дезертируют.  Лишь  бы  толь¬
ко  кончилась  косьба.  Жизнь  состоит  из  сплошной
работы  —  то  цедить  пиво,  то  вытирать  стаканы,
то  подавать,  а  теперь  вот  косить.  Жить  —  это  зна¬
чит  работать,  а  некоторые  ученые  в  своих  книгах
дошли  до  такой  жестокости,  что  хотят  вывести  из
употребления  сон,  потому  что  это  только  трата
времени.  А  я  очень  люблю  поспать.
 Входит  Васька.
 Васька.  Кто  любит  слушать  про  чудеса,  пусть
слушает  меня!  Как  я  бежал!  Во-первых,  от  королев¬
ского  дворца  к  Готлибу,  во-вторых,  с  Готлибом  во
дворец  шута,  где  я  его  и  оставил,  в-третьих,  оттуда
снова  к  королю,  в-четверых,  я  бегу  теперь,  как  ры¬
сак,  перед  каретой  короля  и  показываю  ему  доро¬
гу!  А,  дружище!
 Хозяин.  Кто  там?  Земляк,  вы  наверно  не  здеш¬
ний,  здешние  все  знают,  что  в  это  время  я  не  про¬
даю  пива,  мне  оно  нужно  самому:  кто  работает  так,
как  я,  должен  подкрепиться.  Мне  очень  жаль,  но  я
не  могу  вам  помочь.
 Васька.  Я  не  хочу  пива,  я  пива  не  пью,  я  хочу  вам
только  сказать  пару  слов.
 Хозяин.  Верно,  вы  бьете  целый  день  баклуши,
если  мешаете  рабочему  человеку.
 Васька.  Я  не  стану  вам  мешать.  Слушайте:  сосед¬
ний  король  проедет  здесь;  он,  может  быть,  выйдет
и  справится,  чьи  это  села.  Если  вам  дорога  жизнь,
 121

если  вы  не  хотите,  чтобы  вас  сожгли  или  повесили,
отвечайте  —  графа  Карабаса.
 Хозяин.  Ведь  мы,  господин,  подчиняемся  Зако¬
ну.
 Васька.  Это  я  отлично  знаю,  но,  как  я  уже  сказал,
если  вы  не  хотите  погибнуть,  то  эта  местность  при¬
надлежит  графу  Карабасу.
 Хозяин.  Покорно  благодарю.  Значит,  у  меня  есть
возможность  сразу  избавиться  от  всякой  работы  —
стоит  только  сказать  королю,  что  это  земля  шута.
Но  нет,  праздность  —  мать  всех  пороков,  мое  люби¬
мое  изречение.
 Роскошная  коляска,  восьмерка  лошадей,  множество  слуг.
Останавливаются.  К  о  р  о  л  ь  и  Принцесса  выходят.
 Принцесса.  Меня  разбирает  любопытство  —
увидеть  графа.
 Король.  Меня  тоже,  дочь  моя.  Здравствуйте  друг
мой.  Кому  принадлежат  эти  села?
 Хозяин  (про  себя).  Спрашивает,  точно  сейчас  го¬
тов  повесить.  Графу  Карабасу,  Ваше  величество.
Король.  Чудесное  место!  Я,  однако,  всегда  вооб¬
ражал,  что  страна,  если  перейти  границу,  совсем
другая  на  вид,  такая,  как  на  географической  карте.
Помогите-ка  мне.
 Принцесса.  Что  это  вы  делаете,  мой  отец-пове¬
литель?
 Король.  Я  люблю  открытые  виды  на  лоне  при¬
роды.
 Принцесса.  А  далеко  видно?
 Уходит.
 Взбирается  на  дерево.
 122

Король.  О,  да,  если  бы  не  мешали  проклятые
горы,  было  бы  видно  еще  дальше.  Ай,  ай,  все  дерево
в  червяках!  Слезает.
 Принцесса.  Это  называется  —  еще  неидеали¬
зированная  природа.  Воображение  должно  ее  сна¬
чала  облагородить.
 Король.  Хорошо  бы,  если  бы  ты  своим  воображе¬
нием  могла  снять  с  меня  червяков!  Ну,  теперь  са¬
дись,  мы  едем  дальше.
 Принцесса.  Прощай,  добрый,  невинный  посе¬
лянин!
 Хозяин.  Как  переменился  мир!  В  старых  кни¬
гах  и  в  рассказах  стариков  тот,  кто  разговаривал
с  королем  или  принцем,  всегда  получал  луидор,
или  что-нибудь  в  этом  роде.  Там  король  не  позво¬
лял  себе  рта  раскрыть,  чтобы  не  сунуть  при  этом
червонец  в  руку.  А  теперь!  Невинный  поселянин!
Дай  Бог,  чтобы  я  был  невинен!  Это  все  сделали  со¬
временные  чувствительные  рассказы  из  народного
быта.  Теперь,  пожалуй,  сам  король  завидует  наше¬
му  брату.  Слава  Богу,  однако,  что  он  меня  не  пове¬
сил.  Этот  охотник  был,  вероятно,  сам  шут.
 Кунц  (косит  хлеб).  Несладкий  труд!  Если  бы  я
еще  работал  на  себя,  а  то  это  государственная  по¬
винность.  Я  должен  тут  потеть  для  шута,  а  он  даже
не  подумает  поблагодарить.  Всюду  говорят,  что  за¬
коны  необходимы,  чтобы  поддерживать  порядок,
но  для  чего  нужен  нам  Закон,  который  всех  нас  по¬
едом  ест,  я  не  могу  понять.
 Садятся,  карета  едет  дальше.
 Другая  местность
 123

Васька  (прибегает).  Ну,  у  меня  уже  пузыри  на  но¬
гах,  но  это  ничего.  Готлиб,  Готлиб,  ты  за  это  полу¬
чишь  трон.  А,  дружище!
 Кунц.  Это  что  за  птица?
 Васька.  Сейчас  здесь  проедет  король,  если  он  вас
спросит,  кому  все  принадлежит,  вы  должны  отве¬
чать  —  графу  Карабасу,  иначе  вас  разрубят  на  сот¬
ни  тысяч  кусков.  Так  хочет  Закон  для  нашего  обще¬
го  блага.
 Фишер.  Для  нашего  общего  блага?
 Шлоссер.  Ну,  да,  иначе  пьеса  никогда  бы  не
кончилась.
 Васька.  Я  знаю,  что  жизнь  вам  дорога.  (Уходит.)
Кунц.  Да,  именно  так  гласят  все  эдикты.  Что  ж,
мне  все  равно,  лишь  бы  из-за  этого  не  наложили  но¬
вых  податей,  вот  в  чем  дело.  Никаким  новшествам
нельзя  доверять.
 Карета  подъезжает  и  останавливается.
 Король  и  Принцесса  выходят.
 Король.  Тоже  милый  уголок  —  мы  ведь  уже  ви¬
дели  целую  тьму  прелестных  уголков.  Кому  при¬
надлежит  это  место?
 Кунц.  Графу  Карабасу.
 Король.  У  него  великолепные  имения,  в  самом
деле,  и  так  близко  от  моих.  Доченька,  вот  была  бы
партия  для  тебя.  Что  ты  скажешь?
 Принцесса.  Батюшка,  вы  меня  конфузите.  Од¬
нако  как  много  нового  можно  увидеть,  когда  путе¬
шествуешь!  Скажите-ка  мне,  мужичок,  зачем  вы
режете  эту  солому?
 Кунц  (смеется).  Это  мы  косим,  госпожа  принцес¬
са,  это  —  рожь.
 124

Король.  Рожь?  А  на  что  это  вам?
 К  у  н  ц  (смеется).  Из  этого  пекут  хлеб.
 Король.  Господи!  Подумай,  доченька,  из  этого
пекут  хлеб!  Кто  бы  мог  подумать!  Природа  —  это
нечто  изумительное.  Вот,  мой  друг,  это  вам  на  чай,
сегодня  жарко.
 Садится  с  Принцессой  в  карету,  карета  едет  дальше.
 Ку  н  ц.  Не  будь  он  королем,  можно  было  бы  поду¬
мать,  что  он  глуп.  Не  знает  ржи!  Да,  каждый  день
узнаешь  что-нибудь  новое.  Что  ж,  он  дал  мне  целый
червонец.  Сейчас  достану  себе  кружку  пива.
 Уходит.
 Другая  местность  —  у  реки
 Готлиб.  Я  стою  здесь  целых  два  часа  и  жду  моего
друга  Ваську.  Он  все  не  приходит.  Вот  он!  Но  как  он
бежит,  совсем  запыхался.  (Васька  прибегает.)
Васька.  Ну,  друг  Готлиб,  скорей  снимай  платье.
Готлиб.  Платье?
 Васька.  И  потом  прыгай  в  воду.
 Готлиб.  Вводу?
 Васька.  И  бросай  в  кусты  платье.
 Готлиб.  В  кусты?
 Васька.  И  тогда  твое  дело  сделано.
 Готлиб.  Это  я  и  сам  понимаю:  когда  я  утону
и  платье  пропадет,  тогда  мое  дело  будет  сделано.
Васька.  Не  время  шутить.
 Готлиб.  Вовсе  я  не  шучу;  так  я  для  этого  должен
был  ждать?
 Васька.  Раздевайся!
 Готлиб.  Хорошо,  для  твоего  удовольствия  я  все
сделаю.
 125

Васька.  Идем,  ты  только  немножко  выкупаешь¬
ся.  (Уходит  и  возвращается  с  платьем,  бросает
платье  в  кусты.)  Помогите!  Помогите!  Помогите!
 Карета,  Король  смотрит  из  дверцы.
 Король.  Что  там,  охотник?  Чего  ты  там  кри¬
чишь?
 Васька.  На  помощь,  Ваше  величество,  граф  Ка-
рабас  утонул!
 Король.  Утонул!
 Принцесса  (вкарете).  Карабас!
 Король.  Моя  дочь  лишилась  чувств!  Граф  уто¬
нул!
 Васька.  Может  быть,  его  можно  спасти,  он  там
в  воде!
 Король.  Слуги!  Сделайте  все,  все,  чтобы  спасти
благородного  человека.
 Слуга.  Мы  спасли  его,  Ваше  величество.
Васька.  Беда  за  бедой,  государь!  Граф  купался
здесь  в  речке,  а  какой-то  мошенник  стащил  у  него
платье.
 Король.  Сейчас  же  расстегнуть  мой  чемодан,
дайте  ему  из  моего  платья.  Успокойся,  дочь  моя,
граф  спасен.
 Васька.  Мне  надо  спешить.
 Уходит.
 Готлиб  (в  платье  короля).  Ваше  величество...
Король.  Это  —  граф.  Я  узнал  его  по  своему  пла¬
тью.  Садитесь,  дорогой,  как  вы  поживаете?  Откуда
вы  достали  всех  ваших  кроликов?  Я  не  знаю,  куда
деваться  от  радости!  Пошел,  кучер!
 Карета  быстро  уезжает.
126

Слуга.  Чёрт  его  знает,  как  он  скоро  выплыл  на¬
верх!  Теперь  я  имею  удовольствие  бежать  пешком,
да  и  промок,  как  кошка.
 Л  е  й  т  н  е  р.  Сколько  раз  еще  проедет  карета?
 В  и  з  е  н  е  р.  Сосед!  Вы  спите?
 Сосед.  Нет,  нет.  Прекрасная  пьеса!
 Дворец  Шута
 Шут  сидит  в  виде  носорога,  перед  ним  бедный  Мужик.
 Мужик.  Соблаговолите,  Ваше  сиятельство.
 Шут.  Нужно  соблюдать  правосудие,  друг  мой.
Мужик.  Я  еще  не  могу  заплатить.
 Шут.  Но  ты  проиграл  процесс.  Закон  требует  упла¬
ты  и  твоего  наказания,  значит  твою  землю  нужно
продать  —  не  иначе,  и  это  во  имя  Закона.
 Мужик  уходит.
 Шут  (превращается  снова  просто  в  шута).  Народ
потерял  бы  всякую  почтительность,  если  не  застав¬
лять  его  бояться.
 Входит  Чиновник,  низко  кланяясь.
 Чиновник.  Соблаговолите,  государь...я...
 Шут.  Что  тебе,  друг  мой?
 Чиновник.  Осмелюсь  доложить  вашему  сия¬
тельству,  я  трепещу  и  дрожу  от  вашего  грозного
вида.
 Шут.  О,  это  далеко  не  самый  страшный  из  моих
образов.
 Чиновник.  Я  пришел,  собственно,  по  поводу...
чтобы  просить  вас  вступиться  за  меня  перед  моим
 127

соседом;  я  принес  вот  этот  кошелек,  но  вид  госпо¬
дина  Закона  меня  слишком  пугает.
 Шут  внезапно  превращается  в  мышь  и  сидит  в  углу.
 Чиновник.  Где  же  шут?
 Шут  (тонким  голоском).  Положите  же  деньги  вот
туда  на  стол;  я  сижу  здесь,  чтобы  вас  не  пугать.
Чиновник.  Вот  они.  (Кладет  деньги.)  О,  по  спра¬
ведливости,  как  это  прекрасно!  Разве  можно  боять¬
ся  такой  мыши.  (Уходит).
 Шут  (снова  принимает  свой  обычный  вид).  Поря¬
дочный  кошель!  Да,  надо  тоже  иметь  сострадание  к
человеческим  слабостям.
 Входит  Васька.
 Васька.  С  вашего  позволения...  (Про  себя.)
Васька,  соберись  с  духом!  Ваше  сиятельство.
 Шут.  Что  вам  угодно?
 Васька.  Я  —  странствующей  ученый  и  возымел
дерзкое  намерение  познакомиться  с  вашим  сия¬
тельством.
 Шут.  Так,  ну  что  ж,  познакомься  со  мной.
Васька.  Вы  —  могущественнейший  из  князей.
Ваша  любовь  к  правосудию  известна  всему  миру.
Шут.  Ну,  еще  бы!  Присядь.
 Васька.  О  вашем  сиятельстве  рассказывают
много  чудесного.
 Шут.  Да,  людям  вечно  нужно  о  чем-нибудь  бол¬
тать,  и  прежде  всего  —  о  своих  правителях.
Васька.  Одному  я,  впрочем,  никак  не  могу  пове¬
рить,  что  вы  можете  превращаться  в  слонов,  в  тиг¬
ров...
 Шут.  Сейчас  я  тебе  покажу  образец  такого  пре¬
вращения.  (Превращается  во  льва.)
 128

Васька  (с  дрожью  вынимает  записную  книжку).
О,  разрешите  мне  отметить  у  себя  эту  достоприме¬
чательность,  только  теперь  соблаговолите  принять
ваш  обычный,  столь  привлекательный  вид,  а  то  я
умру  со  страха.
 Шут  (в  обычном  виде).  Ну  что,  друг,  каковы  мои
фокусы?
 Васька.  Изумительны.  Но  вот  еще  что:  говорят,
что  вы  можете  превращаться  и  в  совсем  маленьких
зверей;  это  для  меня,  не  извольте  гневаться,  —  еще
более  непостижимо:  куда  же  тогда,  скажите,  дева¬
ется  ваше  стройное  тело?
 Шут.  Можно  и  это  сделать.
 Превращается  в  мышь,  Васька  прыгает  за  ним,
Шут  бежит  в  другую  комнату,  Васька  за  ним.
 Васька  (возвращаясь).  Свобода  и  равенство!  За¬
кон  истреблен.  Теперь  во  главе  правления  стано¬
вится  Tiersetat  в  лице  Готлиба1.
 Шлоссер.  Итак,  это  все-таки  революционная
пьеса.  Тогда,  ради  всего  святого,  не  надо  шикать!
 Стук  продолжается.  В  и  зенер  и  некоторые  другие
хлопают.  Васька  заползает  в  угол  и  наконец  совсем
уходит.  Автор  ругается  за  сценой  и  наконец  выходит.
 Автор.  Что  же  я  начну?  Пьеса  сейчас  кончит¬
ся  —  все  бы,  может  быть,  сошло  хорошо,  я  как  раз
от  этой  сцены  с  моралью  ожидал  большого  успеха.
Если  бы  отсюда  было  не  так  далеко  до  дворца  ко-
 1  Неточный  перевод.  Смысл  фразы  у  Тика:  «Теперь  во  главе
становится  звериное  правительство  под  руководством
Готлиба».
 Общий  стук  и  шиканье  в  партере.
 129

роля,  я  позвал  бы  укротителя,  он  уже  в  конце  вто¬
рого  акта  заставил  меня  поверить  во  все  басни  об
Орфее  —  но  разве  я  не  дурак?  Я  совсем  потерял  го¬
лову  —  ведь  это  театр,  и  усмиритель,  наверно,  где-
нибудь  там,  за  кулисами,  буду  его  искать  —  я  дол¬
жен  его  найти,  —  он  меня  должен  спасти.  (Уходит
и  сейчас  же  возвращается.)  Там  его  нет?  Господин
усмиритель!  Одно  пустое  эхо  смеется  надо  мной  —
он  покинул  меня,  автора,  —  а!  —  я  его  вижу  —  он
должен  выйти.
 Все  паузы  заполняются  стуком  в  партере,  автор  говорит
этот  монолог  речитативом,  так  что  получается  род
мелодрамы.
 Усмиритель  (за  сценой).  Нет,  я  не  выйду.
Автор.  Почему  же  это?
 Усмиритель.  Я  уже  переоделся.
 Автор.  Это  ничего.  (Вытаскивает  его  насильно.)
Усмиритель  (в  обыкновенном  костюме  и  с  ку¬
рантами  выходит  вперед).  Ну,  все  на  вашей  ответ¬
ственности.
 Играет  на  курантах  и  поет:
 Здесь  все  блаженство  славит.
 Здесь  не  прольется  кровь,
 И  грешника  исправит
Здесь  вечная  любовь.
 И  вместе  с  другом  он  пойдет
В  страну  иную,  без  забот.
 В  партере  начинают  хлопать.  В  это  время  на  сцене
происходит  превращение,  появляются  огонь  и  вода
из  Волшебной  флейты,  наверху  виден  открытый  храм
Солнца,  открытое  небо,  там  сидит  Юпитер,  внизу  ад
130

с  Теркалеоном,  черти  и  ведьмы  на  сцене.  Множество
свечей  и  пр.  Публика  неистово  хлопает,  все  в  волненьи.
 Визенер.  Теперь  кот  должен  пройти  сквозь
огонь  и  воду,  и  тогда  пьеса  кончена.
 Король,  Принцесса,  Готлиб,
 Васька  и  слуги  входят.
 Васька.  Это  дворец  графа  Карабаса.  Чорт  возь¬
ми,  как  здесь  все  переменилось!
 Король.  Прекрасный  дворец.
 Васька.  Ну,  раз  до  этого  дошло...  (Берет  Готлиба
за  руку0  Вы  должны  сперва  пройти  здесь  —  сквозь
огонь,  а  потом  там  —  сквозь  воду.
 Готлиб  под  звуки  флейты  и  бубна  проходит  сквозь
огонь  и  воду.
 Васька.  Вы  выдержали  испытание,  теперь,
принц,  вы  достойны  быть  правителем.
 Готлиб.  Это  презабавно.  Васька,  быть  правите¬
лем.
 Король.  Вот  вам  рука  моей  дочери.
Принцесса.  Как  я  счастлива.
 Готлиб.  Я  тоже.  Но  я  хотел  бы,  король,  награ¬
дить  моего  слугу.
 Король.  Разумеется,  я  возвожу  его  в  дворян¬
ское  сословие.  СВешает  на  кота  орден.)  Как  его  по-
настоящему  зовут?
 Готлиб.  Васькой.  По  происхождению  он  из  про¬
стой  семьи,  но  его  заслуги  возвышают  его.
 Л  е  а  н  д  р  (быстро  выходя  вперед):
 За  королем  примчался  я  в  волненье.
 И  вот  прошу  покорно  позволенья
Свой  бедный  ум  поэзией  утончить,
 131

И  чтоб  пьесу  дивную  закончить.
 Кота  готов  хвалить  в  словах  несчетных:
 Он  —  благородней  всех  других  животных  —
Земных,  речных,  домашних  и  болотных.
 В  Египте  божеством  считалась  кошка,
Сродни  Изиде  всякий  кот  немножко.
 Теперь  они  в  домах,  на  кухне,  в  спальне,
 И  польза  нам  от  них  куда  реальней,
 Чем  польза  прежняя  в  Египте  старом,
 А  потому  причислим  кошек  к  ларам.
 Сильный  шум.  Занавес  падает.
 ЭПИЛОГ
 Король  (снова  выходит  за  занавес).  Завтра  мы
будем  иметь  честь  повторить  сегодняшнее  пред¬
ставление!
 Фишер.  Какое  нахальство!  (Все  стучат.)
Король  (смущается,  уходит  и  снова  появля¬
ется).  Завтра  будет  представлена  пьеса:  «Тише
едешь  —  дальше  будешь».
 Все.  Верно!  Верно!  (Аплодируют,  король  уходит.)
Крики.  Последнюю  декорацию!  Последнюю  де¬
корацию!
 За  занавесом.  В  самом  деле!  Вызывают  деко¬
рацию!
 Занавес  поднимается,  театр  пуст,  видна  только  декорация.
Паяц  выходит  с  поклоном.
 Паяц.  Простите,  что  я  имею  смелость  выходить
от  имени  декорации,  но  это  моя  обязанность,  раз
 132

декорация  недостаточно  вежлива.  Она  постарает¬
ся  и  в  будущем  заслужить  успех  у  просвещенной
публики;  конечно,  не  будет  недостатка  ни  в  лам¬
пах,  ни  в  необходимых  украшениях.  Успех  у  тако¬
го  общества  должен  ее  возбудить.  Вы  видите,  она
растрогана,  и  в  слезах,  и  даже  не  в  состоянии  го¬
ворить.
 Уходит,  отирая  глаза,  в  партере  кое-кто  плачет;  декорацию
убирают;  видны  голые  стены  театра;  народ  начинает
расходиться;  суфлер  вылезает  из  будки.
 Автор  (скромно  появляется  на  сцене).  Я  позволю
себе...
 Фишер.  Вы  еще  тут?
 Мюллер.  Вам  следовало  бы  отправиться  домой...
Автор.  С  вашего  позволения  —  еще  пару  слов  —
пьеса  моя  провалилась.
 Фишер.  Кому  вы  это  говорите?
 Мюллер.  Мы  это  видели.
 Автор.  Это,  может  быть,  не  только  моя  вина.
Шлоссер.  А  чья  же  еще?  Кто  виноват,  что  я  до
сих  пор,  как  помешанный?
 Автор.  Я  сделал  попытку  перенести  вас  к  да¬
леким  ощущениям  ваших  детских  лет,  чтобы  вы
именно  так  восприняли  эту  сказку,  не  считая  ее  за
что-нибудь  более  значительное.
 Л  е  й  т  н  е  р.  Это  не  так-то  просто,  голубчик.
Автор.  Вам,  конечно,  надо  было  на  это  время  за¬
быть  о  вашем  образовании.
 Фишер.  Как  это  возможно?
 Автор.  О  вашей  учености...
 Шлоссер.  Вот  еще!
 Автор.  И  обо  всех  рецензиях,  которые  вы  читали.
Мюллер.  Какие  претензии!
 133

Автор.  Словом,  вам  надо  было  снова  стать  деть¬
ми.
 Фишер.  Но  мы,  слава  Богу,  больше  не  дети.
Лейтнер.  Наше  образование  мы  приобрели  в
труде,  в  поте  лица.
 Снова  стук.
 Суфлер.  Попробуйте  сочинить  какой-нибудь
стишок,  господин  автор,  может  быть,  тогда  они  от¬
несутся  к  вам  с  большим  уважением.
 Автор.  Может  быть,  мне  придет  в  голову  Ксения.
Суфлер.  Это  что  такое.
 Автор.  Это  новый  род  поэзии,  который  легче  по¬
чувствовать,  чем  описать.  (К  партеру.)  «Публика,
я  у  тебя  хоть  отчасти  хочу  научиться.  Дай  понять,
что  меня  ты  хоть  отчасти  поймешь».
 Из  партера  кидают  в  него  гнилыми  грушами  и  яблоками  и
комками  бумаги.
 Автор.  Нет,  эти  господа,  внизу,  не  годятся  для  та¬
кого  рода  поэзии,  я  уж  лучше  уйду.
 Уходит,  остальные  идут  домой.
 Конец

БОНПВПНТЮГ  ДЕ  TTEPLE
 НОВЕППП  СИНІЙ
 О  ПОПОДОЙ  ДЕВУШКЕ  ПО  ПРОЗВИЩУ
ОСППНПЯ  ШЮТП  П  О  ТОЙ,  КПК  ОНП  ВШ11АП
 зппт  пт  попощп  пітпвьев
 Пппюстрптор
ГПРРП  КАПРК

В  одном  итальянском  городе  жил  некий  торго¬
вец,  который,  после  того  как  весьма  разбогател,
вознамерился  отдохнуть  от  трудов  праведных  и
провести  остаток  жизни  в  окружении  жены  и  де¬
тей;  во  исполнение  сего  намерения  удалился  он  в
свое  имение,  расположенное  в  сельской  местности.
Поскольку  был  он  довольно  богат  и  обладал  добрым
нравом,  многие  почтенные  люди  его  посещали,  и
среди  прочих  —  один  сосед,  дворянин  старинного
рода,  который,  желая  присоединить  земли  торгов¬
ца  к  своим,  уверял,  что  мечтает  о  браке  своего  сына
с  младшей  дочкой  торговца  Пернеттой,  предвидя,
что  брак  этот  ему  кое-что  принесет.  Торговец,  пре¬
красно  понимая,  куда  клонит  сей  дворянин,  же¬
лающий  его  провести,  вежливо  поблагодарил  его
за  предложение,  делая  вид,  что  не  догадывается  о
том,  что  за  ним  кроется.  Между  тем  предложение
достигло  ушей  сына  дворянина  и  дочери  торговца,
и  они  условились  встретиться,  чтобы  заглянуть  в
сердца  и  проверить  впечатление,  которое  друг  на
друга  окажут.  Неожиданным  результатом  их  встре¬
чи  было  то,  что  они  договорились  пожениться  и
решили  известить  об  этом  родителей.  Некоторое
время  спустя  сын  дворянина  написал  письмо  отцу
Пернетты,  где  обрабатывал  его  медовыми  обеща¬
ниями  подарить  собственность,  которой  распоря-
 137

жался  по  своей  воле,  будущей  жене,  предвидя,  что
мать  невесты  с  этим  согласится.  Вскоре  стало  из¬
вестно,  что  старшие  сестры  Пернетты  ревниво  от¬
неслись  к  тому,  что  она  может  их  опередить,  ведь,
по  слову,  данному  отцом,  обе  они  должны  были  вы¬
йти  замуж  раньше  нее.  С  другой  стороны,  мать  не¬
весты,  которая  уже  раскаивалась,  что  когда-то  но¬
сила  ее  в  чреве  своем,  не  хотела  согласиться  с  этим
браком  и  поставила  условие,  что  он  состоится  толь¬
ко  после  того,  как  Пернетта  соберет  с  земли  язы¬
ком,  зернышко  за  зернышком  ведро  ячменя,  кото¬
рое  на  этот  случай  мать  нарочно  рассыплет.  Более
того,  торговец,  видя,  что  этот  брак  не  нравится  его
жене,  и  взяв  во  внимание  мнение  старших  дочерей,
распорядился,  чтобы  впредь  Пернетта  не  носила
другой  одежды,  кроме  ослиной  шкуры,  которую
он  специально  ей  купил,  надеясь  этим  средством
обескуражить  и  отвратить  ее  возлюбленного.  Но
Пернетта,  часто  прогуливаясь  в  ослиной  шкуре,
наоборот,  сумела  удвоить  любовь  своего  жениха,
видевшего  суровое  обращение,  которому  она  под¬
верглась.  Что  же  касается  жениха,  то  он  явился  к
торговцу,  и  тот,  сделав  хорошую  мину  при  плохой
игре,  сказал  что  хотел  бы  выполнить  свое  обеща¬
ние,  но  его  жена  поставила  такое  условие.  Пернет¬
та,  услышав  эти  слова,  бросилась  к  отцу  и  спроси¬
ла  его,  когда  она  должна  выполнить  это  задание.
Ее  отец,  соблюдая  честь,  не  мог  нарушить  своего
слова  и  вынужден  был  назначить  ей  день.  Ей  это
и  нужно  было;  когда  же  она  оказалась  рядом  с  яч¬
менными  зернами,  ее  отец  и  мать  зорко  следили,
не  возьмет  ли  она  два  зерна  одновременно,  надеясь
в  этом  случае  взять  обратно  свое  обещание.  И  вот,
когда  все  заинтересованные  персоны  собрались,
 139

появилось  вдруг  множество  муравьев,  которые  взя¬
ли  каждый  по  зерну  и  процессией  направились  к
Пернетте  (оставаясь  невидимыми  для  остальных),
и  место,  где  лежали  зерна,  вскоре  опустело.  Так  с  их
помощью  Пернетта  вышла  замуж  за  своего  возлю¬
бленного,  который  жену  холил  и  лелеял  за  ее  мно¬
гочисленные  достоинства.  Верно  и  то,  что,  пока  она
жила,  прозвище  Ослиная  Шкура  ее  сопровождало.
 Bonaventure  des  Perierse,  Les  contes  ou  les  nouvelles
récréations  et  joyeux  devis.  Paris,  Biblioteque  d’Élite,
1843,  p.  320-321.
 Перевод  с  французского  A.  Рапопорта
 По  мнению  французских  исследователей  СХХІХ
новелла  приписывается  Бонавантюру  де  Перье,
в  первых  изданиях  книги  ее  нет.  Новелла  впервые
опубликована  в  ставшем  популярном  и  переиздава¬
емом  сборнике  под  его  именем  через  несколько  деся¬
тилетий  после  смерти  автора.
 140

fg&l
 Шпгок  fierro
ОСППНИЯ  ШКІТП
 ИПГКПЗЕ  IT*
 Пппгостгптог
Гюстав  доге

Есть  среди  нас  напыщенные  люди,
 Что  подают  себя,  как  торт  на  блюде,
 Их  сердце  ко  всему  на  свете  глухо
За  исключеньем  воспарений  духа.
 Как  на  духу  осмелюсь  заявить,
 Что  мне  серьезность  трудно  сохранить,
Признаюсь  откровенно,  господа:
 Когда  и  если  шутки  хороши,
 Нельзя  не  рассмеяться  от  души,
 Ведь  в  этом  нет  греха  и  нет  стыда.
Бывает,  забывая  все  резоны,
 Фантазией  мы  вдруг  увлечены,
 И  вот  уже  оковы  и  препоны
 Нам  не  страшны,  над  нами  не  сильны,
 И  в  мире,  где  житейские  законы
Не  властвуют,  смелы  мы  и  вольны.
 Итак,  не  отступая  от  натуры,
 И  критики  суровой  не  страшась,
Позвольте  предложить  вам  сей  же  час
Историю  Ослиной  Шкуры.
 Один  король,  что  укрепил  границы
Своей  непобедимой  стороны,
 Был  славен  в  мире,  грозен  в  дни  войны,
И  в  свете  с  ним  никто  не  мог  сравниться.
 143

Страна  его  цвела,  как  райский  сад,
 Под  сенью  пальм,  в  благоуханьи  лавров,
Собою  восхищая  всех  подряд
От  бледных  северян  до  смуглых  мавров.
Жена  его,  наперсница,  подруга,
 Блистала  красотою  и  умом,
 Их  жизнь  вдвоем  была  весенним  лугом,
И  в  браке  он  счастливым  слыл  супругом,
Не  меньше,  чем  счастливым  королем.
 К  чему,  спрошу,  ведет  такая  связь?  —
 У  королевы  дочка  родилась,
 Не  девочка,  а  прямо  образец,
 Так  для  нее  расщедрилась  Природа,
 Что,  восхищенный  дочерью,  отец
Не  помышлял  о  продолженьи  рода.
 Дворец  его,  обширный  и  богатый,
 Всегда  был  полон  слуг  и  куртизанок,
Обслуживать  готовых  спозаранок
Не  попросив  с  гостей  за  это  платы.
 В  конюшнях  ждали  кони  всех  пород,
Холеные  умелыми  руками,
роскошными  покрыты  чепраками,
Готовые  сей  час  идти  в  поход.
 Но  самым  чудом  из  чудес,  кого
Считали  во  дворце  за  божество,
 Был  пожилой  откормленный  осел.
 И  кто  впервые  увидал  его,
 Понять  не  мог,  как  он  туда  вошел,
 Зачем  там  терпят  это  существо.
 Простым  ослом  он  был  на  первый  взгляд,
Сокровища  дарил  ослиный  зад,
 Экю  и  золотые  луидоры,
 144

Монетами  лишь  только  зазвенит,
 Их  слуги  собирали  меж  копыт,
 Как  с  грядок  огурцы  и  помидоры.
 Однако  переменчива  Судьба,
 И  счастье  чередуется  с  несчастьем,
 А  солнечные  дни  —  с  большим  ненастьем,
Для  всех,  от  господина  до  раба.
 Однажды  молодая  королева
Слегла  и  стала  таять,  как  свеча.
 И  не  нашлось  толкового  врача!
 На  поиски  направо  и  налево
Герольды  ринулись,  трубя  и  трепеща,
 Но  лекарям  не  удалось  поправить  дела.
Когда  ж  настал  ее  последний  час
И  муж  вошел  в  опочивальню  для  прощанья,
Она  сказала:  «Умоляю  вас
О  верной  клятве.  Дайте  обещанье,
 Что  если  захотите  вы  жениться,
 Когда  меня  не  будет  на  земле...
 — 	Ах,  —  перебил  король,—
 такого  не  случится,
 Мой  траур  никогда  не  прекратится,
 Сам  разговор  о  браке  тяжек  мне.
 — 	Не  это  ли  свидетельство  любви,  —
Слабея,  королева  говорила.
 — 	Я  ухожу,  передо  мной  могила,
 Клянитесь  мне,  пока  мы  виз-а-ви,
 Что  женитесь  повторно  лишь  на  той,
 Кто  превзойдет  меня  умом  и  красотой.
 Себя  считая  лучшею  на  свете,
 Решила:  он  не  будет  под  венцом,
 И  до  конца  останется  вдовцом,
 Ее  прекрасней  женщины  не  встретит.
 145

£2Ъ

Король,  убитый  горем,  клятву  дал,
 Дух  королевы  отлетел  от  тела,
 Пообещав  все,  что  жена  хотела,
 Над  ней  и  над  собой  он  зарыдал
И  плакал  так  неделю  напролет
От  безысходности,  а  не  из  чувства  долга,
Шептались  слуги:  «Скоро  все  пройдет,
Такое  не  продлится  слишком  долго».
Действительно:  оплакал  он  любовь,
 И  тут  же  захотел  жениться  вновь.
 Задачей  это  было  непростой,
 Объездить  предстояло  сотни  мест,
Обшарить,  прямо  скажем,  все  окрест,
 Чтоб  женщину  найти  прекрасней  той,
 Кому  он  только  что  поставил  крест.
 Но  не  было  такой  средь  благородных,
 Среди  своих  девиц  и  иностранок,
 Средь  фрейлин  и  потомственных  дворянок,
И  не  было  средь  девок  беспородных,
 Что  из  мещанок  и  простых  крестьянок.
Лишь  дочка  короля  превосходила
Ту,  что  навеки  отняла  могила.
 Король,  конечно,  обратил  вниманье,
Измучен  клятвой  и  огнем  желанья,
 Решил  он,  отметая  все  резоны,
 Найти  закон,  чтоб  взять  принцессу  в  жены.
Юриста  отыскать  у  нас  несложно,
 Который  объяснит,  как  это  можно,
 Хоть  отвергает  самое  Природа
Хотения  такого  сумасброда.
 Глубоко  опечалилась  принцесса,
 Узнав  источник  и  причину  интереса,
 И  выехала  спешно  до  рассвета,
 148

Чтобы  у  крестной  попросить  совета,
 Как  ей  разделаться  с  бедой  несносной.
Жила  в  коралловой  пещере  фея,
 Колдунья  и  большая  ворожея,
 Она-то  и  была  принцессе  крестной.
Надеюсь,  в  детстве  няня  объяснила,
 Кем  были  феи  в  те  века  и  в  чем  их  сила.
 —  Я  знаю,  что  ко  мне  вас  привело,  —
Вскричала  фея,  увидав  принцессу,  —
 И  вижу,  как  сейчас  вам  тяжело,
 Но  мы  исправим  эту  горестную  пьесу:
Никто  не  сможет  худа  сделать  вам,
 Когда  к  моим  прислушайтесь  словам.
Родной  отец  задумал  взять  вас  в  жены,
Такого  не  увидишь  и  в  бреду,
 Он  у  безумья  своего  на  поводу,
 Но  мы,  не  споря,  создадим  ему  препоны.
 Дитя  мое,  капризы  и  желанья
Должны  нести  мужчине  испытанья.
Скажите,  что  желаете  вы  платье
Под  цвет  простертого  над  нами  небосвода.
Такое  сшить  —  нелегкое  занятье,
 Ведь  свод  небес  изменчив,  как  погода.
 И,  несмотря  на  силу  и  богатство,
 На  постоянную  в  делах  его  удачу,
 Король  не  сможет  с  этим  разобраться,
 Не  в  силах  будет  выполнить  задачу.
 Дрожа  от  страха,  пред  отцом  робея,
 Дочь  повторила  то,  что  ей  внушила  фея.
Король  велел  своим  портным  спешить
И  посоветовал  его  угрозу  взвесить,
 149

Мол,  если  не  сумеют  быстро  сшить,
Придется  вместо  платья  их  повесить.
 Назавтра  к  вечеру  в  покои  короля
Была  торжественно  принесена  обнова,
Все  в  переливах  нежно-голубого,
Прекрасная,  как  ранняя  заря,
 И  облака  оттенка  золотого
Пересекли  ее  небесные  поля.
 Принцесса  этому  обрадовалась  мало,
Как  дальше  поступать,  она  не  знала.
 —  Теперь  просите  платье  в  цвет  луны  —
Советовала  крестная  при  встрече,  —
Чтоб  мягко  освещало  ваши  плечи
Сияньем,  словно  месяц  с  вышины,
Портные  сшить  такое  не  должны,
Скорей  они  лишатся  дара  речи.
 Едва  принцесса  подошла  несмело
И  повторила  тетушкин  совет,
 Король  велел:  «Затмите  лунный  свет!
Даю  портным  три  дня  на  это  дело».
 Изволь  спешить,  когда  хозяева  велят!
 До  срока  был  готов  второй  наряд,
Брильянты  ярче  звезд  на  нем  сияли,
Пред  ними  отступала  ночи  мгла,
 Сама  Луна  в  серебряной  вуали
Сравниться  с  этим  платьем  не  могла.
 Дочь  короля  была  восхищена,
Настолько,  что  на  брак  могла  решиться,
Но  фея  не  дремала,  и  она
Велела  девушке  не  торопиться:
 150

«Скажите  вашему  безумному  отцу,
 Что  лишь  тогда  пойдете  с  ним  к  венцу,
Когда  подарит  солнечное  платье,
 Лишь  после  этого  —  согласье  и  объятье».
 В  своей  любви  сравнявшийся  с  сатиром,
Король  послал  за  лучшим  ювелиром,
Чтобы  из  золота  соткал  парчу,
 Иначе  попрощается  пусть  с  миром
И  отправляется  на  ужин  к  палачу.
 Но  вот,  прошло  не  более  недели,
 И  выполнили  мастера  заказ,
 То  платье  стало  лучшим  из  изделий,
 Что  создал  человек  и  видел  глаз,
 И  для  сравненья  не  возьмем  алмаз:
Сквозь  сомкнутые  веки  и  ресницы
Светился  безупречный  силуэт,  —
 Лишь  златокудрый  Феб  на  колеснице
Мог  излучать  такой  волшебный  свет.
 И  для  ответа  не  найдя  таланта,
 Молчала  потрясенная  инфанта.
 Но  фея,  появившись  ниоткуда
Посланницей  загадочных  миров
Ей  прошептала:  «Есть  другое  чудо,
Значительней  полученных  даров,
 Оно  пред  нами  наяву,  а  не  во  сне,
 Я  говорю  о  «золотом»  осле.
 Исправно  наполняет  он  казну,
 Финансы  не  внушают  нам  тревоги,
Король  желает  новую  жену  —
 Пусть  бросит  его  шкуру  вам  под  ноги!»
 151

Открыто  было  много  мудрой  фее,
 Она  не  знала  только  одного:
 Когда  слепая  страсть  стремится  к  цели,
 То  золото  не  значит  ничего.
 Инфанта  пробудилась  ото  сна,
 И  шкура  ей  была  принесена.
 Увидев  эту  мерзость  пред  глазами,
Принцесса  тут  же  залилась  слезами,
 Но  фея  снова  появилась  рядом,
 Чтоб  поддержать  ее,  и  изрекла:
 «Бояться  в  жизни  ничего  не  надо,
 Ведь  добродетель  не  страшится  зла.
Надеется  король,  что  вы  согласны
Пойти  с  ним  чуть  не  завтра  под  венец,
 А  вы,  не  тратя  времени  напрасно,
 Сегодня  же  покинете  дворец.
Переоденьтесь  и  бегите  прочь,
 И  пусть  покровом  вам  послужит  ночь.
 Вот  вам  ларец  для  вашего  добра,
 Сложите  драгоценности  и  платья,
Послушен  слову  моего  заклятья,
 Ларец  пойдет  за  вами  со  двора
Невидимый,  всегда  от  вас  вдали,
 Чтобы  узнать  о  нем  никто  не  смог.
 И  вот  вам  жезл.  Коснетесь  им  земли  —
Ларец  появится  у  ваших  ног.
 Накиньте  шкуру.  Под  такою  оболочкой
Никто  не  назовет  вас  царской  дочкой».
 Принцесса  выполнила  все,  коснулась  жезла
И  в  тот  же  миг  таинственно  исчезла.
 А  утром,  только  пробили  зарю,
 153

Сваты  от  жениха  пошли  к  невесте,
 Но  не  нашли  ее  на  прежнем  месте,
 О  чем  и  доложили  королю.
 В  словах  не  передать,  что  началось!
 По  всей  стране  облавы  и  погони,
 На  всех  дорогах  взмыленные  кони,
 Но  отыскать  ее  не  удалось.
 В  унынье  погрузилась  вся  столица,
Расстроились  придворные  и  знать,
Повсюду  опечаленные  лица
Тех,  кто  хотел  на  свадьбе  погулять.
 Не  ужинали  дамы  накануне,
 Чтобы  поесть  как  следует  в  обед,
 А  их,  выходит  дело,  обманули:
Деликатесов  и  пирожных  нет.
 Но  больше  всех  священник  огорчился,
Что  подношений  дорогих  лишился.
 Меж  тем  принцесса  продолжает  путь,
Имея  вид  измученный  и  жалкий,
 И  там,  где  доведется  отдохнуть,
Пытается  устроиться  служанкой,
 Но,  встретив  это  бедное  созданье,
Никто  не  проявляет  состраданья.
 Не  предлагает  постоянный  труд,
 Лишь  милостыню  изредка  дают.
 Но  вот  она  приходит  дотемна
К  хозяйке  в  отдаленной  деревушке,
 А  той  как  раз  работница  нужна
Стирать  тряпье  и  очищать  кормушки.
Ей  выделяют  угол  и  топчан,
 Теперь  ее  соседи  —  всякий  сброд,
 155

Сама  ж  она  —  батрачка  у  крестьян
И  вечная  мишень  для  их  острот.
 В  трудах  нелегких  день  за  днем  бежит,
Лишь  воскресенье  ей  принадлежит.
Тогда  она  одна  в  своей  каморке,
 И  чтоб  врасплох  застать  никто  не  мог,
Дверь  изнутри  закрыта  на  замок,
 А  на  окне  —  задернутые  шторки.
Лохмотья  прочь,  и  шкура  под  ногами,
Из-под  земли,  а  может  быть,  с  небес,
Является  ларец,  сверкая  жемчугами,
 И  зеркало  в  венецианской  раме.
 Теперь  она  —  принцесса  из  принцесс!
Лазурное  сперва  примерит  платье,
Посмотрит,  снимет,  лунное  возьмет,
 И  чувств  ее  не  в  силах  передать  я,
 Когда  дойдет  до  третьего  черед.
 Нет,  зеркало  не  лжет.  Ее  прекрасней  нет,
Ей  хватит  сил  преодолеть  сто  тысяч  бед,
Ей  хватит  сил  и  красоты!..  Такому  хмелю
Принцесса  предается  раз  в  неделю.
 Соседствовал  с  деревней  заповедник,
 Где  было  пропасть  всякого  зверья,
 Один  король  и  принц,  его  наследник,
 А  с  ними  свита,  слуги,  егеря
Частенько  наезжали  в  те  края,
 Для  них  там  разводили  уйму  дичи,
Четвероногой  и,  конечно,  птичьей.
 Сын  короля  со  свитою  сеньоров
Обедал  в  этой  скромной  деревушке,
 Он  был  смельчак,  имел  горячий  норов,
 157

Но  избегал  дворцовых  коридоров,
Присущих  им  интриг  и  разговоров,
 Любил  войну,  охоту  и  пирушки.
 В  серьезных  битвах  принц  добился  славы
И  вид  имел  решительный  и  бравый.
 Она  заметила  его  издалека  —
 Он  гарцевал  у  постоялого  двора  —
 И  в  мыслях  унеслась  под  облака:
 Влюбиться  в  принца  ей  пришла  пора.
 Ведь  под  лохмотьями  и  шкурою  осла
Она  принцессой  истинной  была.
 И  прошептала  «Счастье  будет  той,
 Кто  сердце  принца  покорить  сумеет,
 Мое  же  бьется  чаще  и  сильнее
Пред  этим  мужеством  и  этой  красотой.
Когда  бы  здесь  давали  маскарад,
 Он  оценил  бы  мой  простой  наряд!»
 Был  день  —  ему  наскучила  охота,
 С  любимым  псом  принц  вышел  на  прогулку,
Его  как  будто  поманило  что-то,
 Без  цели  он  бродил  по  переулку,
 Сквозь  щелку  в  ставнях  заглянул  в  оконце
И  в  первый  миг  решил,  что  видит  солнце.
Внутри  с  одной  свечой,  почти  в  потемках,
Подобная  божественной  Киприде,
 У  зеркала  стояла  незнакомка,
 Прекраснее  которой  он  не  видел.
 Она  сияла  как  источник  света,
 И  принц  застыл,  боясь  нарушить  это.
Одежда  с  драгоценными  камнями
Горела  разноцветными  огнями,
 Но  принц  внезапно  получил  надежду,
 159

И  потому  смотрел  не  на  одежду.
 Он  разглядел  небесные  черты,
 Сокрытые  в  душе  ее  таланты,
 Дороже  нет  ума  и  красоты,
 Они  сверкают  ярче,  чем  брильянты.
 Принц  постучать  хотел,  но  трижды  руку
Остановил,  не  доверяя  стуку,
 Боясь,  что  этим  чудо  потревожит,
Спугнет  напрасно  и  вернуть  не  сможет.
Он  во  дворец  внезапно  удалился,
 В  себе  замкнулся,  общества  дичился,
Вздыхал  о  чем-то.  Карнавалы  и  балы
Отныне  ему  стали  немилы,
 Охота  и  театр  не  развлекали,
 Принц  полон  был  томленья  и  печали.
 Не  шел  из  памяти  и  не  давал  покоя
Ни  днем,  ни  ночью  образ  идеальный,
Увиденный  им  в  деревушке  дальней;
Случается  и  с  принцами  такое.
 Он  стороной  пытался  разузнать,
 О  незнакомке  в  домике  невзрачном,
 Что  приютился  в  переулке  мрачном,  —
Казалось,  что  запретная  печать
Наложена.  Крестьяне,  отвечали:
 «Ее  зовут  у  нас  Ослиной  Шкурой,
 Она  слывет  уродиной  и  дурой,
 Назвать  ее  красавицей?  Едва  ли...
Взгляните  сами  и  возьмите  в  толк:
Страшней  Ослиной  Шкуры  только  волк».
Но  принц  не  верил  этим  грубым  людям,
Злословье  их  не  причиняло  зла,
 Был  милый  образ  чист  и  неподсуден,
 160

Любовь  его  день  ото  дня  росла
К  скрывавшейся  под  шкурою  осла.
 Мать  видела:  единственного  сына
Терзает  неизвестный  ей  недуг,
 И  не  могла  дознаться,  в  чем  причина,
 Ни  от  него,  ни  от  кого  вокруг.
 Принц  заявил,  что  есть  одна  микстура,
Которой  он  поправить  сердце  мог:
 Пусть  та,  кого  зовут  Ослиной  Шкурой,
 Ему  однажды  испечет  пирог.
 Он  так  сказал,  и  королева-мать
Желанье  это  не  могла  понять.
 — 	Мадам,  —  ей  объясняли,  —  та  девчонка
В  деревне  рядом  с  птичником  живет,
 И  в  огороде  роется,  как  крот,
 Она  грязней  любого  поваренка.
 — 	Не  важно,  —  королева  отвечала,  —
Желанье  принца  —  больше  чем  закон,
 Кто  девушка,  меня  волнует  мало,
 Все  нужно  сделать  так,  как  хочет  он.
Езжайте  и  в  кратчайший  срок
Доставьте  от  нее  пирог.
 И  вот  уже  муку  нашла  принцесса
(Не  зря  ее  держали  про  запас),
 И  прочее,  что  нужно  для  замеса,
 Соль,  масло,  яйца  —  все  пришлось  как  раз.
Для  теста  обнаружила  кадушку,
 Пошла  в  свою  клетушку-комнатушку,
Отмыла  руки  и  лицо,  корсаж  надела,
 Себя  в  порядок  быстро  привела,
 161

Чтобы  достойно  выполнить  то  дело,
 Которое  едва  лишь  начала.
 А  дальше  непонятно,  чему  верить.
 Одни  считают:  перстень  соскользнул
Случайно  в  тесто,  быстро  утонул,
 Принцесса  не  заметила  потери.
 Другие  говорят,  что  знают  точно:
 Она  его  оставила  нарочно.
 Одно  могу  сказать  наверняка:
 Когда  принц  подошел  к  ее  окну,
 Принцесса  не  витала  в  облаках,
 Не  уносилась  в  мыслях  на  Луну,
 Она,  конечно,  —  в  том-то  все  и  дело!  —
Заметила  его  и  разглядела.
 Уверен:  перстень  золотой  не  мог
Без  помощи  ее  попасть  в  пирог.
 Короче  говоря,  принцесса  знала
Кому  любимый  перстень  посылала.
 Нельзя  придумать  лучшего  подарка,
 Нельзя  представить  выпечки  вкусней,
Голодный  принц  так  расправлялся  с  ней,
 Что  без  камина  ему  стало  жарко.
 Он  чуть  не  проглотил  само  кольцо,
 Когда  же  золотой  увидел  обод
И  догадался:  это  знак  и  повод,  —
 Свет  счастья  озарил  его  лицо.
 Но  как  остановить  упадок  сил?
 Король  врачей  известных  пригласил,
Специалистов,  чей  обширный  опыт
Был  многолетней  практикою  добыт.
Исследовав  вопрос,  они  сказали:
 «Любовь  —  источник  и  причина  сей  печали».
162

Брак  —  самое  надежное  леченье,
 Чтоб  прекратить  любовное  влеченье,
Какие  бы  о  нем  ни  пели  песни,
 Он  исцеляет  от  такой  болезни.
 Решили:  принцу  надобно  жениться.
 Он  удалился,  чтобы  помолиться,
 Придя,  сказал:  «Что  ж,  я  согласен,  но,
 Есть  у  меня  условие  одно  —
 Вот  этот  перстень.  И  моя  жена
Его  легко  надеть  и  снять  должна».
Родителей  смутил  такой  ответ,
 Но  королева  не  сказала  «нет».
 Жених  хотел,  чтоб  испытали  всех,
 И  принял  справедливое  решенье,
 Чтоб  каждой  дали  право  на  успех,
 Не  глядя  на  ее  происхожденье.
 И  не  нашлось  такой,  чтоб  рассмеялась
И  отмахнулась,  то  есть  отказалась.
Пронесся  слух,  распространясь,  как  дым,
Что  палец  к  перстню  должен  быть  худым,
Явилась  тут  же  масса  шарлатанов
С  рецептом  истощения  карманов,
 И  каждый  обещал  продать  секрет,
 Как  получить  желаемый  эффект.
 Как  только  над  собой  ни  издевались,
Чтоб  в  узкие  врата  пролезть  ужом!
 И  вот  уже  одна  свой  толстый  палец,
Точно  морковку,  шкрябает  ножом.
 Другая  отрезает  с  пальца  мякоть,
 Не  зная,  ликовать  ей  или  плакать,
 Еще  одна  кладет  его  под  пресс,
 Надеясь:  бедный  пальчик  будет  тоньше,
163

А  он  опух  и  стал  в  три  раза  больше,
Четвертая  придумала  компресс,
 В  котором  уксус,  щелочь  и  зола,
 Чтоб  кожа  с  пальца  полностью  сползла.
Враги  не  причиняли  столько  зла,
 Сколь  дамы  сами  сделали  себе,
 Желая  изменения  в  судьбе.
 Примерку  перстня  начали  с  принцесс
И  вскоре  перешли  на  герцогинь,
Проверили  маркиз  и  баронесс,
 Всех  виконтесс,  всех  молодых  графинь.
Без  перерыва  семеня  по  кругу,
 Они  с  достоинством  протягивали  руку,
Но  пальцы  их  ухоженной  руки
Для  перстня  все  же  были  велики.
 Затем  пришли  гризетки-горожанки:
Портнихи,  белошвейки  и  служанки,
Чья  участь  —  ежедневные  труды,
 А  руки  мускулисты  и  худы.
 Казалось:  ну  чуть-чуть  еще,  вот-вот,
 И  тонкий  пальчик  в  ободок  войдет,
 Но  перстень  претенденток  отвергал,
 Не  принимая  их  за  идеал.
 Потом  настала  очередь  крестьянок,
Молочниц  деревенских  и  кухарок,
Встающих  ежедневно  спозаранок
Торговок,  прачек,  птичниц  и  свинарок.
Как  следствие  превратностей  судьбы,
Ладони  их  шершавы  и  грубы.
Придворные  шептались  втихомолку,
 164

И  шутка  повторялась  там  и  тут:
 «Скорей  морской  канат  войдет  в  иголку,
Чем  эти  пальцы  перстню  подойдут».
 Без  результата  всех  их  испытали,
 Точнее,  всех,  которые  пришли,
 Владелицу  кольца  не  отыскали,
 Невесты  принцу  так  и  не  нашли.
 И  кто-то  вспомнил:  есть  кандидатура,
 Что  чуть  не  в  заповеднике  живет,
 С  рождения  не  знает  маникюра,
 На  ней  всегда  засаленная  шкура,
 И  так  она  одета  круглый  год.
 Все  судьи  отмахнулись:  «Не  смешите!»
 Но  принц  сказал:  «А  ну-ка,  покажите».
Пажи  и  фрейлины  заговорили  разом,
 Что  во  дворец  больных  пускать  опасно,
 С  таким  решеньем  не  согласен  разум,
 И  сердце  с  этим  тоже  не  согласно.
 Ну  как  такой  урод  сюда  войдет?
 Однако  принц  решил  наоборот.
 Придворные  и  не  скрывали  злости,
 Когда  явилась  странная  фигура,
 Облезлая  на  ней  висела  шкура,
 Но  руки  —  точно  из  слоновой  кости
Точеные,  и  этот  материал,
 На  удивленье,  был  горяч  и  ал.
 Свой  перстенек  она  надела  сразу,
 Ведь  он  был  сделан  по  ее  заказу.
 Вот  так  в  судьбе  меняется  верх  с  низом.
Весь  двор  был  поражен  таким  сюрпризом.
 165

В  восторге,  что  нашлась-таки  невеста,
 Ее  вести  хотели  к  королю,
 Она  же  возразила:  «Неуместно
Явиться  перед  ним  как  парвеню.
 Я  вас  прошу,  я  просто  вас  молю,
 Позвольте  мне  сперва  переодеться».
 Над  платьем  выходным  ее,  признаться,
Гран-дамы  приготовились  смеяться.
 Когда  ж  она  вошла  преображенной
И  медленно  прошла  сквозь  анфиладу,
 Всяк  во  дворце  застыл,  завороженный,
Любуясь  и  дивясь  ее  наряду,
 Пшеничным  волосам  под  диадемой,
Сияющей  алмазными  лучами,
 Как  будто  дева  из  садов  Эдема
К  ним  снизошла,  чтоб  утолить  печали.
Подобные  магическим  сапфирам,
 Глаза  ее  имели  власть  над  миром,
 Они  могли  и  обласкать,  и  ранить,
 В  них  заглянув,  терял  мужчина  память.
 При  этом  талия  была  такой,
 Чтобы  обвить  ее  одной  рукой.
 «Она  божественна»,  —  был  общий  приговор,
И  в  восхищениях  рассыпался  весь  двор.
 «Брависсимо!»,  «Шарман!»  —  срывалось  с  уст,
Отец  смотрел  на  юную  красотку,
 Как  на  счастливую  «для  мальчика»  находку,
А  королева-мать  лишилась  чувств.
Влюбленный  принц,  пытаясь  скрыть
 волненье,
 Изнемогал  под  грузом  восхищенья
И  чуть  не  умирал  от  нетерпенья.
 166

Монарх  сказал:  «Благословляю  вас»,
 И  подготовка  к  свадьбе  началась.
 Всех  королей,  с  кем  общая  граница,
 Он  попросил  на  торжество  явиться,
 А  также  тех,  кто  царствовал  вдали:
Царей,  вождей,  владык  со  всей  Земли.
На  горизонте  показались  вскоре
Процессии  верблюдов  и  слонов
И  всадники  в  таком  чудном  уборе,
Который  описать  не  хватит  слов.
 Из  Чада,  с  Берегов  Слоновой  Кости
К  ним  черные  пожаловали  гости,
 И  грозный  облик  эдаких  гостей
Страх  нагонял  на  маленьких  детей,
Весьма  разнообразны  были  лица
Которыми  наполнилась  столица.
 Среди  владык,  кого  монарх  позвал,
 Отец  невесты  стал,  конечно,  главным,
Гостей  своим  величьем  подавлял,
 И  ни  один  король  с  ним  не  был  равным.
Он  в  прошлом  возжелал  родную  дочь,
Но  поборол  преступное  желанье,
 Смог  этот  адский  пламень  превозмочь
Молитвами  и  скорбью  покаянья.
 Порою  искры  вспыхивали  вновь,
 Но  то  была  отцовская  любовь.
 Впервые  после  длительной  разлуки
Увидев  дочь,  он  протянул  ей  руки:
 «Не  могут  обмануть  меня  глаза!
 Дитя,  благословенны  небеса
 За  то,  что  вновь  увидеться  нам  дали!»
 И  все,  кто  это  слышал,  зарыдали.
 167

Помимо  радости  за  новую  семью,
 Тут  каждый  пользу  обретал  свою.
 Принц  ликовал:  «Я  породнился  с  ним,
Военный  наш  союз  непобедим».
 Лишь  фея  подошла  к  парадному  подъезду,
Огнями  бальная  вся  осветилась  зала,
 А  гостья  похвалой  осыпала  невесту
И  всю  историю  подробно  рассказала.
 Нетрудно  сказке  подвести  итог.
 Мы  извлекаем  из  нее  урок,
 Что  лучше  трудностей  не  убояться,
 Чем  с  честью  и  с  достоинством  расстаться,
Фортуна  ветрена,  но,  Бог  тому  свидетель,
Всегда  в  короне  будет  добродетель;
 Что  нет  рецепта  от  любви  безумной,
Бессилен  разум  ей  создать  препоны,
 И  не  было  таких  богатств  в  подлунной,
Которых  промотать  не  смог  влюбленный;
 Что  дева  юная  готова  голодать,
 На  хлебе  и  воде  весь  день  сидеть
И  ничего  другого  не  едать
В  стремленьи  платье  модное  надеть;
 Что  не  было  еще  на  свете  самки,
 Которая  бы  не  стремилась  в  дамки,
Уверенная,  что  она  прекрасна,
 Что  красота  ее  другим  опасна,
 И  если  б  в  спор  богинь  она  вмешалась,
 То  яблоко  Париса  ей  досталось.
 170

В  историю  мою  поверить  трудно,
 Все  необычно  там,  что  не  чудно,  то  чудно,
Но  весть  о  ней  останется  на  свете,
 Пока  на  нем  есть  старики  да  дети.
 Перевод  с  французского  А.  Рапопорта
 171

Примечания
 Есть  среди  нас  напыщенные  люди...  —  ирония  в  рам¬
ках  литературной  полемики  Ш.  Перро  со  школой  класси¬
цизма  во  главе  с  Д.  Буало.  Буало  считал,  что  героями  по¬
этического  произведения  могут  быть  только  античные  или
библейские  персонажи.
 Феб  —  т.  е.  «лучезарный»  —  на  древнегреческом  —
одно  из  имен  златокудрого  бога  Аполлона,  олицетворения
Солнца,  эталона  красоты.
 Киприда  —  одно  из  имен  Афродиты,  богини  красоты,
родившейся  на  Кипре.
 Сады  Эдема  —  рай,  райские  сады  в  иудейской  и  в  хри¬
стианской  религиях.
 Парис  —  судья  в  споре  о  красоте  трех  античных  богинь,
победительнице  Парис  вручил  яблоко.
 Но  весть  о  ней  останется  на  свете...  —  что  вполне
оправдалось.  В  доказательство  можно  назвать  три  одно¬
именные  экранизации  «Ослиной  Шкуры»:  французский
фильм  1970  г.  с  Катрин  Денёв  в  роли  Принцессы,  советский
(«Ленфильм»)  1982  г.  по  мотивам  сказок  Ш.  Перро  и  немец¬
кий  фильм  2012  г.
 172

Якоб  mim,
Bnnumn  Ггппп
 Осппк
 пппюстгптог
Генгп  Дж.  Фогд

i

Жили  некогда  король  и  королева,  они  были  бо¬
гаты  и  имели  все,  чего  желали,  кроме  детей.  Коро¬
лева  печалилась  день  и  ночь  и  говорила:  «Я  —  поле,
на  котором  ничего  не  растет».  Наконец  бог  испол¬
нил  ее  желание;  но  когда  новорожденный  появил¬
ся  на  свет,  он  выглядел  не  как  человеческое  дитя  —
это  был  маленький  ослик.  Когда  мать  его  увидела,
у  нее  вырвался  вопль,  она  закричала,  что  лучше  со¬
всем  не  иметь  ребенка,  чем  иметь  осла,  его  нужно
бросить  в  воду,  пусть  его  сожрут  рыбы.
 Король,  однако,  сказал:  «Нет,  если  Господь  его
дал  нам,  он  должен  быть  моим  сыном  и  наслед¬
ником,  должен  после  моей  смерти  сесть  на  трон
и  носить  королевскую  корону».  И  вот  ослика  вы¬
растили,  он  стал  крупным,  и  уши  у  него  выросли
замечательно,  длинные  и  прямые.  Был  он  очень
веселым,  прыгал,  играл  и  особенно  радовался  му¬
зыке  и  однажды  пришел  к  прославленному  му¬
зыканту  и  сказал:  «Научи  меня  своему  искусству,
чтобы  я  мог  так  же  играть  на  лютне,  как  ты».  «Ах,
любезный  королевич,  —  ответил  лютнист,  —  вам
это  будет  тяжело,  ваши  пальцы  не  приспособлены
к  этому  и  слишком  велики;  я  боюсь,  что  струны
не  выдержат».  Но  никакие  отговорки  не  помогли,
ослик  страстно  хотел  научиться  играть  на  лютне,
был  в  учебе  прилежен,  настойчив,  и  в  конце  кон-
 175

цов  стал  играть  так  же  хорошо,  как  и  его  учитель.
Однажды  молодой  королевич,  прогуливаясь  в  за¬
думчивости,  подошел  к  колодцу,  заглянул  в  него  и
в  спокойной,  как  зеркало,  воде  увидел  свое  осли¬
ное  обличье.  Это  его  так  огорчило,  что  он  отпра¬
вился  странствовать  по  свету,  взяв  с  собой  только
одного  преданного  товарища.  Ходили  они,  броди¬
ли  здесь  и  там,  пока  не  пришли  в  некое  государ¬
ство,  где  правил  старый  король,  у  которого  была
единственная  и  необыкновенно  прекрасная  дочь.
Ослик  сказал:  «Тут  мы  задержимся»,  постучал  в
ворота  и  закричал:  «Здесь  гость,  которого  надо
приютить,  откройте,  чтобы  он  мог  войти».  Но  ему
не  открыли,  тогда  он  сел  у  ворот,  взял  лютню  и  пе¬
редними  ногами  начал  играть  свои  любимые  ме¬
лодии.  Привратник  выпучил  глаза  от  удивления,
побежал  к  королю  и  сказал:  «Там  перед  воротами
сидит  молодой  ослик  и  играет  на  лютне,  словно
искусный  музыкант».  «Позволь  этому  музыкан¬
ту  войти  ко  мне»,  —  сказал  король.  Но  едва  лишь
ослик  вошел,  как  все  начали  смеяться  над  таким
лютнистом.  Он  должен  был  сесть  внизу  со  слуга¬
ми  и  есть  с  ними,  но  сделал  это  неохотно  и  сказал:
«Я  не  обычный  ослик  из  хлева,  я  знатного  рода».
На  это  ему  сказали:  «Если  так,  то  садись  вместе
со  свитой  короля».  «Нет,  —  отвечал  он,  —  я  хочу
сесть  с  самим  королем».  Король  рассмеялся  и  до¬
бродушно  сказал:  «Пусть  будет  так,  как  ты  требу¬
ешь,  иди,  ослик,  сюда  ко  мне».  Затем  он  спросил:
«Как  тебе  нравится  моя  дочь?»  Ослик  повернул  к
ней  голову,  посмотрел,  кивнул  и  сказал:  «Она  пре¬
восходит  все  сравнения,  она  прекрасна,  я  никог¬
да  такой  раньше  не  видел».  «Ну,  тогда  ты  должен
сесть  рядом  с  ней»,  —  сказал  король.  «Это  мне  в
 177

самый  раз»,  —  ответил  ослик  и  пересел  к  ней,  ел  и
пил  и  показал  умение  вести  себя  изысканно  и  при¬
стойно.  Когда  же  это  благородное  животное  про¬
вело  при  королевском  дворе  уже  порядочно  вре¬
мени,  оно  подумало:  «К  чему  все  это,  пора  бы  тебе
обратно  домой»,  мрачно  повесило  голову,  пошло  к
королю  и  потребовало  отпустить  его.  Король,  од¬
нако,  к  нему  уже  привязался  и  сказал:  «Ослик,  что
с  тобой?  У  тебя  такой  кислый  вид,  как  у  кувшина
с  уксусом;  оставайся  у  меня,  я  дам  тебе  все,  чего
ты  пожелаешь.  Хочешь  золота?»  «Нет»,  —  сказал
ослик  и  покачал  головой.  «Хочешь  драгоценно¬
стей  и  украшений?»  —«Нет».  —  «Хочешь  полови¬
ну  моего  царства?»  —  «Ах,  нет».  Тогда  король  ска¬
зал:  «Тогда  я,  пожалуй,  знаю,  что  могло  бы  тебе  по¬
нравиться:  хочешь  мою  прекрасную  дочь  в  жены?»
«О,  да,  —  сказал  ослик,  —  это  могло  бы  мне  понра¬
виться»;  и  разом  пришел  в  превосходное  настро¬
ение,  потому  что  это  и  было  как  раз  то,  чего  он
желал.  И  вот  устроили  многолюдную  и  пышную
свадьбу.  Вечером,  когда  жениха  и  невесту  отвели
в  опочивальню,  король  решил  узнать,  поведет  ли
себя  ослик  изысканно  и  с  должными  манерами,  и
велел  одному  из  своих  слуг  спрятаться  там.  Когда
молодые  остались  вдвоем,  жених  задвинул  засов
двери,  оглядел  все  вокруг  и,  убедившись,  что  они
совершенно  одни,  сбросил  с  себя  ослиную  шкуру  и
стал  прекрасным  принцем.  «Теперь  ты  видишь,  —
сказал  он,  —  кто  я  такой,  и  видишь,  что  я  тебя  до¬
стоин».  Тогда  невеста  обрадовалась,  поцеловала
его  и  полюбила  от  всего  сердца.  Когда  же  пришло
утро,  он  встал  и  снова  натянул  ослиную  шкуру,  да
так  ловко,  что  никто  бы  и  не  заподозрил,  что  под
ней  может  находиться  принц.  Скоро  пришел  и  ста-
 Т7Э

рый  король:  «Эге,  —  воскликнул  он,  —  ослик  уже
повеселел!  Ты  не  горюешь,  —  спросил  он  у  доче¬
ри,  —  что  он  стал  твоим  мужем?»  «Ах,  нет,  дорогой
отец,  я  люблю  его  так,  словно  он  прекрасней  всех,
и  буду  любить  всю  мою  жизнь».  Король  удивился,
но  слуга,  который  там  прятался,  пришел  и  открыл
ему  все.  Король  сказал:  «Это  не  может  быть  прав¬
дой».  «Тогда  понаблюдайте  сами  следующей  но¬
чью,  Вы  увидите  все  своими  глазами,  и  знаете  что,
господин  король,  возьмите  у  него  шкуру  и  брось¬
те  в  огонь,  тогда  он  будет  вынужден  показаться  в
своем  настоящем  обличье».  «Твой  совет  хорош»,  —
сказал  король  и  вечером,  когда  молодые  уснули,
сам  прокрался  внутрь  и,  подойдя  к  постели,  уви¬
дел  покоящегося  там  юношу  с  горделивым  обли¬
ком,  а  сброшенная  шкура  лежала  на  земле.  Король
уволок  ее  прочь,  велел  немедля  развести  снаружи
сильный  огонь  и  бросить  шкуру  в  пламя,  а  сам
оставался  рядом  до  тех  пор,  пока  она  вся  не  обра¬
тилась  в  пепел.  Он  хотел  увидеть,  как  же  ограблен¬
ный  будет  выходить  из  положения,  поэтому  всю
ночь  не  смыкал  глаз  и  прислушивался.  С  первыми
лучами  солнца  юноша  проснулся,  тут  же  хотел  на¬
деть  ослиную  шкуру,  но  не  мог  ее  найти.  Полный
отчаяния  и  страха,  он  закричал:  «Как  спастись?
Я  должен  бежать  отсюда!»  Но  как  только  он  вышел
наружу,  перед  ним  предстал  король  и  сказал:  «Сын
мой,  куда  ты  так  спешишь?  Что  ты  задумал?  Оста¬
вайся  здесь,  ты  теперь  красивый  мужчина,  и  ты  не
должен  уходить  от  меня.  Я  дам  тебе  половину  мое¬
го  королевства,  а  после  моей  смерти  ты  получишь
его  целиком».  «Тогда  и  я  желаю,  чтобы  у  хороше¬
го  начала  был  хороший  итог,  —  сказал  юноша,  —
я  остаюсь  у  вас».  И  старик  дал  ему  полкоролевства,
 181

когда  же  спустя  год  он  умер,  молодой  король  по¬
лучил  все,  а  после  смерти  своего  отца  и  еще  одно
королевство  и  правил  ими  во  всем  величии,  силе
и  славе.
 Grimm,  Jakob  und  Grimm,  Wilhelm  Karl.  Die  Kinder-und
Hausmärchen  der  Brüder  Grimm.  Jubiläums  (Säkular)  Gesam¬
tausgabe:  Berlin-Wien,  Julius  Springer,  1914.  Bd.I,  S.  304-306.
 Перевод  с  немецкого  А.  Рапопорта
 122

БПОГТПФПП
 Джованфранческо  Страпарола  да  Караваджо
 Годы  жизни  первого  (по  хронологии)  европейского  сказочни¬
ка,  предположительно,  1480-1557  гг.  Окончание  его  имени  ясно
указывает  на  то,  что  родился  он  на  севере  Италии  в  городке  Ка¬
раваджо,  провинция  Бергамо.  Страпарола,  скорее  всего,  —  про¬
звище,  в  итальянской  литературной  среде  того  времени  принято
было  публиковаться  под  символическим  псевдонимом.  Проис¬
хождение  псевдонима  можно  объяснить  двояко.  По  первой  вер¬
сии,  он  образован  от  глагола  straparlare  (много  говорить,  спорить,
витийствовать),  по  другой  —  от  strappa  ruóla  (разрывать  свитки).
Судя  по  всему,  происходил  Джованни  Франческо  отнюдь  не  из
дворянского  рода  и  не  из  богатой  семьи,  фамилии  в  современ¬
ном  понимании  этого  слова  у  него  просто  не  было.  Поиск  зара¬
ботка  в  раннем  возрасте  привел  его  в  Венецию,  бывшую  одним
из  центров  экономической  и  культурной  жизни  Италии.  Вот  как
устами  одного  из  своих  персонажей  отзывается  он  об  этом  го¬
роде:  «Венеция  —  где  благодаря  отличному  управлению  обита¬
ет  множество  людей  разного  состояния,  благоденствующих  под
сенью  благословенных  законов,  —  расположена  в  замыкаю¬
щем  Адриатическое  море  заливе;  она  прозвана  Королевой  всех
остальных  городов,  убежищем  обездоленных,  приютом  угнетен¬
ных,  и  море  —  стены  ее,  а  небо  —  кровля.  И  хотя  там  ничего  не
родится,  она  отменно  богата  всем,  что  полагается  иметь  городу».
Именно  в  Венеции,  славившейся  помимо  прочего  своим  типо¬
графским  искусством  и  спросом  на  книги,  издает  Страпарола  в
1550  г.  первый  том  «Приятных  ночей».  Книга  задумана  как  со¬
брание  новелл,  большинство  из  которых  имеет  сказочный  сюжет.
Новеллы  объединены  «рамочной  конструкцией»,  напоминающей
композицию  «Декамерона»  Боккаччо:  собравшиеся  во  дворце  на
острове  Мурано  близ  Венеции  знатные  дамы  и  кавалеры  расска¬
зывают  друг  другу  сказки.  Каждая  сказка  завершается  загадкой  в
стихах,  присутствующие  стараются  ее  разгадать,  этот  «марафон»
продолжается  тринадцать  ночей,  за  это  время  рассказано  75  ска¬
зочных  историй.  Несомненный  успех  первого  тома  побудил  авто¬
ра  продолжить  работу.  В  1553  г.  был  издан  второй  том  «Приятных
ночей».  Завершив  основной  труд  своей  жизни,  Страпарола  стал
первым  литератором,  объединившим  под  одной  обложкой  обще¬
европейские  сказочные  сюжеты.  За  последующие  полвека  «При¬
ятные  ночи»  издавались  на  языке  оригинала  20  раз,  к  1572  г.  они
были  полностью  переведены  на  французский  язык,  после  чего
начались  их  «приключения»,  творческое  развитие  некоторых  сю-
 1S3

жетов  иноязычными  авторами.  Среди  тех,  кто  к  ним  обращался,
можно  назвать  Мольера,  Шекспира  и  Пушкина.
 Бонавантюр  де  Перье
 О  жизни  этого  человека  известно  не  много.  Он  происходил
из  старинного  бургундского  рода,  одни  биографы  считают  годом
его  рождения  1498-й,  другие—  1510-й.  В  молодости  был  мона¬
стырским  послушником,  в  этот  период  сделаны  его  переводы  с
древнегреческого,  полученное  в  монастыре  образование  позво¬
лило  ему  принять  участие  в  переводе  Библии  с  латинского  на
французский,  который  был  опубликован  в  1535  году.  В  1532  году
де  Перье  был  представлен  ко  двору  королевы-писательницы
Маргариты  Наваррской,  принят  на  службу  и  начал  исполнять
обязанности  её  литературного  секретаря.  Двор  этого  маленького
королевства,  зажатого  между  Испанией  и  Францией,  стал  одним
из  центров  культуры  Западной  Европы  того  времени,  Маргарита
привлекала  к  себе  поэтов,  философов  и  ученых  из  разных  стран.
Началась  эпоха  Реформации,  возникли  новые  религиозные  уче¬
ния,  критическое  отношение  к  католической  церкви  находило
отклик  в  этом  кругу.  Де  Перье  редактировал  сочинения  короле¬
вы  и  однажды  издался  вместе  с  ней:  его  грамматический  трактат
был  опубликован  вместе  с  её  поэмой  «Зерцало  грешной  души».
В  1533  г.  поэма  была  издана  в  Париже,  теологами  Сорбонны  объ¬
явлена  еретической,  и  только  вмешательство  ее  брата  —  короля
Франции  и  его  духовника  уберегло  Маргариту  от  официального
обвинения  в  ереси.  В  1537  г.  де  Перье  посвятил  ей  свою  поэму,
в  которой  можно  усмотреть  крамольные  идеи.  Еще  через  год  про¬
изошло  роковое  для  него  событие:  он  издал  свое  сатирическое
сочинение  «Кимвал  мира»,  выдав  его  за  перевод  с  латинского;
памфлет  состоял  из  четырех  диалогов,  в  которых  в  завуалирован¬
ной  форме  содержалась  критика  и  католичества,  и  протестантиз¬
ма.  Естественно,  мнимый  переводчик  подвергся  критике  с  обеих
сторон.  Парижский  парламент  издал  распоряжение  сжечь  тираж,
издатель  был  арестован,  сам  автор  избежал  преследования  бла¬
годаря  заступничеству  высокой  покровительницы.  Однако  она,
по-видимому,  сочла  такую  активность  своего  секретаря  слишком
обременительной  для  себя,  и  в  1540  году  он  был  удален  от  двора:
потерял  и  место,  и  жалованье.  Других  источников  существова¬
ния  у  де  Перье  не  было,  отставка  означала  прозябание  и  нищету,
в  1544  году  в  припадке  ярости  он  покончил  самоубийством:  бро¬
сился  на  свою  шпагу.
 Книга  фаблио  «Новые  забавы  и  веселые  разговоры»,  напи¬
санная  в  лучшие  для  автора  времена,  впервые  была  опубликована
через  14  лет  после  его  смерти.  Французские  литературоведы  ста¬
вят  имя  де  Перье  в  один  ряд  с  такими  национальными  классика¬
ми,  как  Рабле  и  Монтень.

Людвиг  Иоганн  Тик
 За  свою  долгую  жизнь  (1773-1853)  немецкий  писатель-ро¬
мантик  Людвиг  Тик  написал  множество  произведений  во  всех
известных  тогда  жанрах:  проза,  поэзия,  драматургия,  переводы,
критика,  теоретические  статьи  об  искусстве.
 Он  родился  Берлине  в  обеспеченной  семье  канатного  масте¬
ра,  окончил  гимназию,  после  чего  изучал  филологию  в  трех  гер¬
манских  университетах.  Его  интерес  к  средневековой  сказке  про¬
явился  еще  в  ранний  период  творчества:  в  1797  году  для  издателя
и  просветителя  К.  Николаи  Л.  Тик  составил  трехтомник  «Народ¬
ные  сказки  Петера  Лебрехта»,  куда  вошли  вольные  пересказы
немецких  легенд,  а  также  оригинальные  произведения,  стилизо¬
ванные  под  патриархальную  старину.  Встреча  Л.  Тика  с  братья¬
ми  Шлегель  положила  начало  новому  движению  в  европейской
литературе.  В  1796  году  в  Йене  они  стали  ядром  группы  лите¬
раторов,  назвавших  себя  романтиками.  Романтизм  был  объявлен
прогрессивным  искусством,  призванным  изменять  действитель¬
ность.  Один  из  главных  принципов  нового  направления  —  инди¬
видуализм,  понимаемый  как  неограниченная  свобода  творческой
личности.  Романтическая  ирония,  необходимая  составляющая
новейшего  художественного  произведения,  должна  быть  обраще¬
на  на  всё,  что,  по  мнению  романтиков,  связано  со  старыми,  отжи¬
вающими  понятиями  в  жизни  и  в  искусстве.  В  раннем  творчестве
Л.  Тика  эта  теоретическая  установка  наглядно  проявляется.
 На  общеевропейские  сказочные  сюжеты  у  Л.  Тика  написаны
три  пьесы:  «Жизнь  и  смерть  маленькой  Красной  шапочки»,  «Ры¬
царь  Синяя  борода»  и  «Кот  в  сапогах».  Первыми  переводчиками
поэзии  Л.  Тика  на  русский  язык  стали  Вильгельм  Кюхельбекер  и
Василий  Жуковский,  встречавшийся  с  ним  в  Германии.
 Людвиг  Тик  много  занимался  театром,  переводил  Шекспи¬
ра,  в  1825-1830  годах  заведовал  литчастью  придворного  театра
в  Дрездене,  по  приглашению  прусского  короля  был  с  1842  года
постановщиком  Королевского  театра  в  Берлине.  В  XX  веке  нова¬
торские  находки  пьес  Л.  Тика  получили  развитие  у  таких  драма¬
тургов,  как  Л.  Пиранделло,  Б.  Брехт,  Э.  Ионеско,  Е.  Шварц.
 Василий  Андреевич  Жуковский  (1783-1853)  —  первый  по
времени  русский  поэт-романтик,  и  сама  история  его  жизни  могла
бы  стать  основой  для  романтического  произведения.
 Он  был  побочным  сыном  богатого  помещика,  барина  екате¬
рининских  времен  Афанасия  Ивановича  Бунина,  и  родился  в  его
имении  в  сельце  Мишенское  Белевского  уезда  Тульской  губер¬
нии.  Матерью  его  была  пленная  турчанка  Сальха,  впоследствии
крещенная  в  православие  под  именем  Елисаветы  Турчаниновой.
 Василий  Жуковский
 125

Крепостные  Бунина  с  разрешения  барина  отправились  маркитан¬
тами  вслед  за  армией  и  привезли  своему  господину  в  качестве  во¬
енного  трофея  молоденькую  турчанку.  Крестным  отцом  мальчика
стал  мелкопоместный  дворянин  Андрей  Жуковский,  фактически
приживал  в  имении  А.  Бунина,  усыновивший  ребенка.  Крестной
матерью  стала  родная  дочь  А.  Бунина.  Маленький  Василий  всег¬
да  чувствовал  разницу  между  собой  и  законными  детьми  отца,
что  наложило  особую  печать  на  его  характер.  При  этом  шести  лет
он  был  внесен  в  дворянскую  родословную  книгу  Тульской  губер¬
нии  и  получал  воспитание,  приличное  дворянину.  По  завещанию
А.  Бунина  В.  Жуковский  и  его  мать  были  наделены  некоторым
достатком,  что  позволило  приобрести  небольшой  дом  в  Беле-
ве.  После  смерти  отца  Василий  воспитывался  в  семье  крестной
матери  и  сводной  сестры,  здесь  в  12-летнем  возрасте  он  делает
первые  литературные  попытки.  Василию  выписывают  гуверне-
ра-француза  из  Москвы,  затем  обучение  продолжается  в  туль¬
ском  народном  училище,  и,  наконец,  по  достижении  14  лет  —  в
Вольном  благородном  пансионе  при  Московском  университете.
 В  Москве  он  попадает  в  круг  людей  и  понятий,  которые  фор¬
мируют  его  как  литератора,  и  публикует  первые  переводы,  статьи
и  оригинальные  стихотворения  в  столичных  журналах.  Ректором
Московского  университета  и  куратором  Благородного  пансиона
был  в  то  время  И.П.  Тургенев,  человек,  направивший  на  литера¬
турное  поприще  Николая  Карамзина.  Жуковский  бывал  в  доме
И.П.  Тургенева,  близко  сошелся  с  его  сыновьями,  познакомился
с  поэтами  Дмитриевым,  Василием  Пушкиным,  с  Карамзиным  и
с  лицами,  принимавшими  участие  в  Типографической  компании
масона  Н.  Новикова.  Современник  Жуковского  академик  Н.  Ти-
хонравов  пишет:  «Жуковский  —  юноша  мечтательный  и  очень
податливый  чужому  влиянию  попадает  в  школу,  которая  дает
ему  очень  поверхностное  образование;  бедный  положительными
знаниями,  которые  могли  бы  колебать  эту  мечтательность,  он  по¬
падает  в  круг  старых  масонов,  которые  обращают  его  к  вопросам
внутренней  жизни  и  указывают  ему  задачею  жизни  нравственное
усовершенствование,  ставят  идеалом  любовь  к  человечеству.  <..  .>
Московские  журналы  питают  и  развивают  в  мечтательном  юно¬
ше  болезненную  меланхолию...»
 Вольный  благородный  пансион  при  Московском  университе¬
те  был  заведением  сродни  позднее  созданному  Царскосельскому
лицею,  готовил  способных  дворянских  детей  к  государственной
службе.  Жуковский  окончил  курс  в  числе  лучших  с  занесением
имени  на  мраморную  доску.  Прослужив  всего  год,  он  подал  в  от¬
ставку  и  в  апреле  1802  года  переехал  в  село  Мишенское,  чтобы
посвятить  себя  литературе.  Оттуда  он  прислал  Карамзину  пере¬
вод  элегии  Т.  Грея  «Сельское  кладбище»,  стихи  были  напечатаны
в  «Вестнике  Европы»,  эту  публикацию  в  авторитетном  журнале
Жуковский  считал  началом  своей  литературной  деятельности.
 126

В  деревне  он  начинает  заниматься  переводами  с  французского,
немецкого  и  английского,  со  временем  переводы,  вытеснив  са¬
мостоятельное  творчество,  станут  его  основным  занятием.  Со¬
трудничество  с  Карамзиным  продолжается,  по  его  приглашению
в  1808  году  Жуковский  переезжает  в  Москву,  чтобы  заведовать
редакцией  «Вестника  Европы».  В  конце  1810  года  была  опубли¬
кована  баллада  «Людмила»,  после  которой  в  глазах  читающей
публики  В.  Жуковский  раз  и  навсегда  стал  поэтом-романтиком.
 Работа  в  журнале  продолжалась  три  года,  в  1811  г.  Жуков¬
ский  вернулся  в  деревню  и  вновь  зажил  идиллической  жизнью
на  лоне  природы.  На  капитал,  полученный  по  завещанию  отца,
он  купил  небольшое  имение  в  30  верстах  от  Орла.  Здесь  ждало
его  личное  разочарование.  В  соседней  деревне  жило  семейство
Протасовых,  с  которым  Жуковский  был  в  родстве.  Он  влюбил¬
ся  и  просил  руки  старшей  дочери,  своей  племянницы  и  бывшей
ученицы,  но  получил  отказ  от  матери  невесты;  через  два  года  он
вновь  просил  руки  Марии  Протасовой  и  вновь  получил  реши¬
тельный  отказ  на  основании  близкого  родства.  Это  не  добавило
светлых  красок  поэзии  Жуковского.
 Летом  1812  года  В.  Жуковский  приехал  из  имения  в  Москву  и
вступил  в  ряды  ополчения.  В  военном  лагере  под  Тарутином  он
под  впечатлением  общего  патриотического  подъема  написал  эпи¬
ческое  (около  700  строк)  сочинение  «Певец  во  стане  русских  во¬
инов».  Эта  поэма,  датированная  сентябрем-октябрем  1812  года,
в  тысячах  списков  разошлась  по  России,  стала  популярна  в  дей¬
ствующей  армии,  в  провинции  и  в  обеих  столицах,  мать  Алексан¬
дра  I  —  вдовствующая  императрица  Мария  Федоровна  пожелала
иметь  экземпляр  и  захотела  познакомиться  с  автором.
 В.  Жуковский  недолго  оставался  в  ополчении,  в  том  же  году
он  заболел  тифом  и  уже  в  январе  1813  года  вернулся  в  свое  име¬
ние,  а  затем  переехал  в  Дерпт  (ныне  Тарту).  В  1814  году  после
взятия  Парижа  русскими  войсками  он  написал  восторженное
«Послание  Императору  Александру  I»  и,  по  случаю  скорого  воз¬
вращения  армии,  еще  одно  обширное  и  пафосное  сочинение  —
«Певец  на  Кремле».  Вдовствующая  императрица  Мария  Федо¬
ровна  изъявила  желание,  чтобы  «Послание»  было  прочитано  в
присутствии  всех  членов  августейшей  фамилии,  и  пожаловала
автору  перстень.  Весной  1815  года  поэт  был  ей  представлен  и  не¬
которое  время  провел  при  дворе.  В  конце  1816  года  при  посред¬
ничестве  влиятельных  друзей  собрание  сочинений  Жуковского
было  поднесено  Александру  I,  по  монаршей  воле  автору  назначе¬
на  пожизненная  стипендия  в  4000  рублей.
 Итак,  в  34  года,  он,  незаконнорожденный,  сын  пленной  тур¬
чанки,  находится  на  пике  своей  популярности,  становится  обе¬
спеченным  и  независимым  человеком.  При  этом  Жуковский,  по-
видимому,  внутренне  неудовлетворен,  он  чувствует,  что  лучше
всего  ему  удаются  переводы  или  переделки  иноязычных  авторов
 1ST

(та  же  «Людмила»  —  переработка  немецкой  баллады),  отказы¬
вается  от  замысла  эпической  поэмы  «Владимир»  и  стремится  к
иной  деятельности.
 В  начале  1817  года  он  получает  приглашение  стать  препода¬
вателем  русского  языка  для  прусской  принцессы,  а  ныне  великой
княжны  Александры  Федоровны,  жены  великого  князя  Николая
Павловича,  будущего  императора.  Дав  согласие,  поэт  начинает
превращаться  в  сановника,  романтик  —  в  педагога.  Став  близ¬
ким  человеком  для  императрицы  Александры,  он  затем  стано¬
вится  воспитателем  и  учителем  ее  сына,  будущего  императора
Александра  II,  и  пребывает  в  этом  качестве  до  его  бракосочета¬
ния  в  1841  году.  Без  малого  четверть  века  своей  жизни  отдает
Жуковский  службе  при  императорском  дворе  —  это  уникальный
случай  для  русской  литературы.
 По  окончании  службы  Жуковский  уехал  в  Германию,  на  58-м
году  жизни  он  женился  на  19-летней  дочери  своего  друга  —  ху¬
дожника  Рейтена.  От  этого  брака  родилось  двое  детей.  Из  его
произведений  последнего  периода  следует  особо  выделить  заме¬
чательный  перевод  «Одиссеи»  Гомера.  В.А.  Жуковский  скончал¬
ся  на  70-м  году  жизни  в  Баден-Бадене.  Тело  его  было  перевезено
в  Санкт-Петербург  и  погребено  на  кладбище  Александро-Не¬
вской  лавры  рядом  с  могилой  Н.  Карамзина.
 Он  родился  в  Париже  в  1628  году  и  был  младшим,  шестым
ребенком  в  семье  судьи  парижского  парламента  Пьера  Перро.  Из
этой  семьи  вышло  несколько  выдающихся  личностей:  брат  Клод,
один  из  первых  французских  академиков,  стал  знаменитым  архи¬
тектором,  по  его  проектам  построены  Парижская  обсерватория,
несколько  столичных  церквей  и  восточный  фасад  Лувра;  Николя
Перро  был  богословом,  и  его  воскресные  проповеди  опубликова¬
ны  отдельным  изданием.
 Шарль  Перро  начинал  как  юрист,  но  вскоре  оставил  эту  дея¬
тельность.  Благодаря  связям  семьи  он  стал  личным  секретарем
Кольбера,  всесильного  министра  финансов  в  правительстве  Лю¬
довика  XIV,  и  выполнял  обязанности  генерального  контролера
Департамента  королевских  строений.  Служба  оставляла  время
для  занятий  литературой,  и  литератором  он  был  плодовитым.
С  1663  года  Ш.  Перро—  секретарь  Французской  академии  из¬
ящной  словесности  (или  Академии  бессмертных),  в  1671  году  он
становится  ее  академиком.  Он  принимал  активнейшее  участие  в
литературной  полемике  с  классицистами,  опровергал  тезис  Бу-
ало  и  Расина  о  том,  что  искусство  должно  следовать  греко-рим¬
ским  образцам,  и  утверждал,  что  новейшая  история  Франции  бо¬
гата  не  менее  великими  событиями,  достойными  запечатления  в
литературе.  Ряд  его  сочинений,  например  поэма  «Век  Людовика
 Шарль  Перро
 188

Великого»  (1687),  историческая  работа  «Знаменитые  люди  Фран¬
ции  XVII  столетия»  и  диалоги  «Параллели  между  древними  и  но¬
выми  в  вопросах  искусства  и  наук»  (1688-97),  написаны  как  под¬
тверждение  этих  взглядов.  Большинство  сочинений,  принесших
ему  известность  при  жизни,  стали  со  временем  литературными
памятниками  и  представляют  интерес  главным  образом  для  исто¬
риков  литературы.
 Любопытно,  что  к  своим  сказкам  в  прозе  и  в  стихах,  которые
выдержали  испытание  временем  и  всемирно  прославили  Перро,
автор  относился,  как  к  чему-то  второстепенному  и  зачастую  не
подписывал  собственным  именем.  Так,  его  «Ослиная  шкура»  с
зашифрованным  посвящением  «Маркизе  Л.»  впервые  была  опу¬
бликована  без  подписи  в  1694  году  в  журнале  «Галантный  Мер¬
курий».  Возможно,  66-летний  академик  и  автор  эпических  поэм
посчитал,  что  такое  фривольное  сочинение  уронит  его  в  глазах
изысканной  публики.  Но  весь  читающий  Париж  знал,  что  автор
сказки  —  Перро.
 Опубликованный  тремя  годами  позже  сборник  «Сказки  ма¬
тушки  Гусыни,  или  Истории  былых  времен  с  поучениями»,
куда  вошли  «Золушка»,  «Кот  в  сапогах»,  «Спящая  красавица»,
«Мальчик-с-пальчик»  и  др.,  был  подписан  именем  Пьера  д'  Ар-
манкура,  его  младшего  сына  (Арманкур  —  название  купленного
замка).  Сборник  получил  феноменальный  успех,  переиздавался
ежегодно,  в  известные  уже  сказки  (только  «Рикке-хохолок»  име¬
ет  оригинальный  сюжет)  Перро,  как  опытный  сочинитель,  внес
волшебный  элемент  и  представил  эти  истории  в  новом  свете.  За¬
мысел  отца  удался:  Пьер  Перро  благодаря  подаренному  авторству
смог  стать  секретарем  принцессы  Орлеанской,  племянницы  Лю¬
довика  XIV,  которой  была  посвящена  книга.
 Однако  свалившееся  на  него  счастье  продолжалось  недолго,
в  уличной  драке  он  заколол  ремесленника,  единственного  кор¬
мильца  и  сына  вдовы.  Это  был  серьезный  проступок,  ведь  он  об¬
нажил  шпагу  против  безоружного.  Вдова  подала  в  суд.  Пьер  Пер¬
ро  был  удален  от  двора,  началось  следствие,  и  отец  подсудимого,
используя  деньги  и  связи,  добился  отправки  сына  в  действую¬
щую  армию.  Там  Пьер  Перро,  выказывая,  по  свидетельствам  оче¬
видцев,  ненужный  героизм,  вскоре  погиб.  Все  эти  события  по¬
дорвали  здоровье  Шарля  Перро.  Он  впал  в  депрессию,  перестал
писать  и  умер  1703  году,  через  три  года  после  известия  о  смерти
сына.  «Сказки  матушки  Гусыни»  еще  два  десятилетия  выходили
с  именем  П.  д’  Арманкура  на  обложке,  с  1724  г.  они  публикуются
под  именем  Шарля  Перро.
 В  массовом  сознании  эта  фамилия  прочно  связана  с  немец¬
кими  сказками.  Каждый  любознательный  ребенок  усваивает,
 Братья  Гримм
 129

что  они  записывали  старинные  народные  сказки,  которые  затем
были  переведены  на  множество  языков  и  изданы  под  заглавием
«Сказки  братьев  Гримм».  В  его  домашней  библиотеке  есть  такая
книга.
 Биографии  братьев  не  насыщены  романтическими  событи¬
ями  и  захватывающими  воображение  поворотами  судьбы;  это
переезды  из  города  в  город,  потери  близких,  материальные  труд¬
ности,  годы  учебы  и  научных  трудов,  где  этапами  служат  публи¬
кации  книг.
 Они  были  погодками:  Якоб  родился  в  январе  1785  г.,  а  Виль¬
гельм  —  в  феврале  1786  в  городе  Ханау  земли  Гессен,  где  их
отец  служил  юристом,  а  дед  и  прадед  были  кальвинистскими
священниками.  Весной  1791  года  Гриммы  переехали  в  Штанау,
родной  город  отца,  где  он  получил  должность  управляющего  и
городского  судьи.  Через  пять  лет  после  переезда  глава  семейства
умирает  от  воспаления  легких  в  возрасте  45  лет,  и  его  вдова  оста¬
ется  с  шестью  детьми  на  руках.  Сестра  матери  была  придвор¬
ной  дамой  в  столице  Гессенского  княжества,  она  способствовала
переезду  Якоба  и  Вильгельма  в  Кассель.  После  начальной  школы
в  Штанау  они  поступили  в  кассельский  лицей,  который,  пойдя
на  мозговой  штурм,  окончили  за  четыре  года.  Лицейский  атте¬
стат  давал  право  на  поступление  в  университет.  Якоб  отличался
от  брата  выносливостью,  крепким  здоровьем  и  повышенной  ра¬
ботоспособностью.  В  том  же  году  он  поступил  в  Марбургский
университет,  а  Вильгельму  предстояло  ещё  лечиться  от  астмы.
В  Марбурге  они  поначалу  выбрали  юридический  факультет,
в  университетской  среде  определились  их  интересы:  отечествен¬
ная  культура,  немецкий  язык,  немецкая  литература,  их  история
и  развитие.
 Экзотический  и  довольно  благополучный  в  материальном
плане  период  в  жизни  Якоба  Гримма:  с  1808  по  1813  год  он  был
личным  библиотекарем  короля  Вестфалии  Жерома,  младшего
брата  Наполеона  Бонапарта.
 В  1812  году  братья  Гримм  выпустили  первый  том  «Дет¬
ских  и  семейных  сказок»,  в  1815  году  издали  второй  том,  и  в
1822  году—  третий.  Двухтомник  «Народные  предания»  увидел
свет  в  1816-1818  годах.
 Окончив  университет  в  1814  году,  Вильгельм  Гримм  работал
на  скромной  должности  в  библиотеке  Касселя,  где  продолжал  на¬
учные  исследования,  а  также  поиск  и  запись  сказок.  В  1815  году
Якоб  Гримм  получил  от  вернувшегося  на  трон  гессенского  кур¬
фюрста  приглашение  стать  секретарем  посольства  и  участвовать
в  Венском  конгрессе;  перед  ним  открывалась  дипломатическая
перспектива,  была  надежда  способствовать  объединению  Герма¬
нии,  но  через  год  произошел  крах  иллюзий,  Якоб  почувствовал
разочарование  от  новой  деятельности,  подал  в  отставку  и  вернул¬
ся  к  брату  в  Кассель.
 190

В  1830  году  наступил  ганноверский  период  их  совместной
научной  биографии,  они  покинули  землю  Гессен  и  переехали  а
Ганноверское  кюрфюршество,  по  тем  временам  это  был  переезд
в  другое  государство.  Летом  того  года  Якоб  стал  профессором  ли¬
тературы  и  старшим  библиотекарем  Геттингенского  университе¬
та,  Вильгельм  получил  место  в  университете  в  1831  году.  Братья
попали  в  дружественную  им  среду,  Геттингенский  университет
был  одним  из  центров  немецкой  филологии.  В  1835  году  вышел
двухтомник  Якоба  Гримма  «Немецкая  мифология»,  где  он  про¬
следил  связи  между  германскими  и  скандинавскими  мифами.
Паралельно  с  научной  деятельностью  оба  брата  преподавали
германистику,  которая  была  тогда  новой  научной  дисциплиной.
Ганноверский  период  окончился  в  1837  году,  Гриммам  пришлось
покинуть  Геттинген  и  вернуться  в  Кассель  после  того,  как  они
выразили  протест  против  эдикта  нового  короля,  отменившего  да¬
рованную  его  предшественником  конституцию.  Лишь  семь  уни¬
верситетских  профессоров  посмели  открыто  выступить  против
этого.  В  ответ  король  уволил  протестующих  —  все  они  были  го¬
сударственными  служащими,  а  тех,  кто  не  был  уроженцем  Ганно¬
вера,  выслал  за  пределы  королевства.  Обоим  братьям  было  уже  за
пятьдесят,  оба  были  обременены  семьями,  здоровье  Вильгельма
ухудшалось,  и  опять  перед  ними  стояла  та  же  проблема,  что  и  в
молодости  после  окончания  университета,  —  нужно  было  искать
работу.
 Образовался  Лейпцигский  комитет  помощи  «геттингенской
семерке»  и  объявил  сбор  средств  для  репрессированных  профес¬
соров  по  всей  Германии.  Благодаря  этой  помощи  Гриммы  смогли
продолжить  в  Касселе  научную  деятельность,  от  частных  издате¬
лей  им  поступило  предложение  создать  словарь  немецкого  языка.
В  1840  году  начался  последний,  берлинский  период  их  биогра¬
фии.  Наследник  прусского  престола  пригласил  братьев  в  Берлин,
они  стали  членами  Берлинской  академии  наук  и  начали  препода¬
вать  в  Берлинском  университете,  не  оставляя  исследовательской
работы.  Один  из  основных  трудов  Якоба  Гримма  —  четырехтом¬
ная  «История  немецкой  грамматики»,  на  базе  этой  монографии
возникло  сравнительное  языкознание.
 Вильгельм  Гримм  скончался  в  декабре  1859  года,  старший
Якоб  пережил  его  без  малого  на  четыре  года  и  ушел  из  жизни  в
сентябре  1863-го.
 Словарь  немецкого  языка,  который  они  начали,  продолжили
ученики,  а  затем  последователи,  он  был  завершен  1961  году  и
включает  в  последнем  издании  350  тысяч  слов.  Я.  и  В.  Гримм
перевели,  опубликовали,  откомментировали  и  ввели  в  научный
оборот  сотни  средневековых  литературных  памятников.  Издан¬
ные  по  всему  миру  миллионными  тиражами  «Детские  и  семей¬
ные  сказки»  и  «Немецкие  предания»  обессмертили  их  имя.

Литературно-художественное  издание
 Рапопорт  Александр  Моисеевич
 Оригинал-макет  Ю.С.  Верповская
Корректор  АЛ.  Конькова
 ИП  Забозлаев  А.Ю.
 ООО  «Русский  импульс»
www.rus-impulse.ru
rus-impulse@mail.ru
 Подписано  в  печать  25.11.2015
Формат  84x100/32
Печать  офсетная
Печ.  л.  6
Тираж  3000  экз.
 Заказ  №4706.
 785902
 525943
 Отпечатано  с  готового  оригинал-макета
в  ООО  «ПОЛИГРАФТОРГ»
 428000,  г.  Чебоксары,  пр.  И.  Яковлева,  15
 Тел.:  8(8352)28-77-98,  57-01-87
Сайт.:  www.volga-print.ru