Автор: Ортыков Б.
Теги: повесть детская литература художественная литература переводная литература
Год: 1975
Текст
олта
тыков
и®
Неугомонный
Л1 О С к в а
„детская литература* 1975
С(Тадж)2
070
2-ое ИЗДАНИЕ
Повесть «Неугомонный Носир» рас-
сказывает об озорном мальчишке Носи-
ре. Он настоящий сорвиголова. Его так
и прозвали «Носиршатрама». Чего толь-
ко не случается с Шатрамой: и от мед-
ведя он удирает, п змея его едва не ужа-
лила, и огромные чёрные птицы грифы
чуть не заклевали... Хорошо, что у Но-
сира есть верные друзья. А вот Носир
не сразу научился с ними дружить.
Автор этой книги, таджикский пи-
сатель Болта Ортыков, живёт в городе
Самарканде. Много лет он работает учи-
телем в школе.
Ортыков Б.
070 Неугомонный Носир. Повесть. Переизд. Пер. с тадж.
Н. Алембековой. Рис. А. Лурье. М., «Дет. лит.», 1975.
112 с. с ил.
Повесть современного таджикского писателя о сельских школьниках,
которые помогают своим отцам — чабанам.
0 70802—051 323—75
М101(03)75
С(Тадж)2
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОТЕЦ
Было знойное летнее утро. Но я не обращал вни-
мания на жару. Подвязав по-взрослому лоб отцов-
ским поясным платком, я вскапывал нашу бахчу.
В полдень закончил работу и, подняв кетмень на
плечо, не спеша зашагал к дому.
Двор у нас просторный. Он обнесён широким
глинобитным забором с двустворчатыми ворота-
ми. Порог у ворот такой высокий, что доходит че-
ловеку чуть ли не до колен. Посреди двора — дом
с длинной террасой. Перед домом растёт карагач.
Дерево ещё молодое и поэтому даёт мало тени, но
8
крона у него круглая, как шар. Под карагачем —
суфа'.
Когда зной спадает, мы собираемся здесь всей
семьёй ужинать. Карагач и суфа украшают наш
двор.
В глубине двора я посадил тыквы. Посмотрели
бы вы, какие великанши выросли!
...Я оставил кетмень под карагачем, а сам усел-
ся на суфу. Только снял платок и вытер со лба пот,
как во двор вошла мама с Акбаром на руках. Мама
возвращалась из колхоза, а братишка — из колхоз-
ных ясель. Сестрёнка моя, Ханифа, завидев маму,
бросилась готовить чай. А я взял Акбара и понёс
его в дом, посадил братишку на ковёр и легонько
пощекотал. Малыш залился весёлым смехом.
Акбару всего полтора года, а шалит он, словно
трёхлетний, никого и ничего не боится. Стоит толь-
ко подойти к нему, как он уже протягивает ручон-
ки. И улыбается. А если упадёт, то раскричится на
весь дом. Месяц назад братишка начал лопотать:
«Па-па, ма-ма, дай-дай». Возиться с ним — одно
удовольствие! Вот и сейчас я так увлёкся, что да-
же не заметил, как пришёл отец.
Акбар отвёл от меня сияющие глаза и пролепе-
тал: «Па-па, па-па». Я оставил малыша, поднялся
с ковра и поздоровался с отцом. Отец мне не отве-
тил. Он и на Акбара-то посмотрел искоса. У него,
видно, было плохое настроение.
Акбар полз по полу, радостно повторяя: «Па-
па, па-па». Отец нехотя посадил Акбара на коле-
ни. Разгладив давно не стриженные седоватые усы
и бороду, поцеловал сынишку. Затем он словно за-
1 Суфа — глиняное возвышение во дворе или саду, слу-
жащее для сидения.
4
был о малыше и уставился долгим неподвижным
взглядом в одну точку. «Видно, на ферме что-ни-
будь случилось»,— подумал я. Но спросить об этом
у отца не осмелился.
Мама в это время расстелила полосатую ска-
терть — дастархбн — и выложила хлеб. Ханифа
принесла абрикосы в белой с цветочками миске.
Край миски был отбит (конечно же, это Акбар ви-
новат!).
— Отец,— спросила мама,—чай будешь пить?
— Не нужен мне твой чай,— проворчал отец, не
поднимая головы. — Простокваши мне дай, айрана!
— Хорошо,— покорно сказала мама и вышла.
Странный народ эти чабаны! Едят они мало и
горькому зелёному чаю предпочитают айран!
Отец наш бывает иногда очень резким. Если ему
что-нибудь не понравится, он сразу взрывается, как
бензин. Обидит маму
неосторожным словом,
и все мы расстраиваем-
ся, волнуемся. Вот и
сейчас он на кого-то
рассержен, а своё дур-
ное настроение срыва-
ет на домашних.
Мы с мамой хорошо
изучили его характер.
В такие минуты лучше
не перечить отцу. И раз-
говаривать надо как
можно меньше.
Я сидел, боясь
встретиться с ним
взглядом. Но на этот
раз отец был какой-то особенный. Он так глубоко
задумался, что даже не чувствовал, как пот течёт
у него по лицу.
А наш Акбар не дремал. Он выхватил из миски
перезрелый абрикос, размял его в руках и вдруг
ка-ак размажет по щекам отца!
— Эй, убери его! — вздрогнув от неожиданно-
сти, вскрикнул отец. — Ишь как веселится,— доба-
вил он уже с лёгкой улыбкой.
Я тут же взял Акбара из рук отца. А мальчик
смеялся, глядя на его вымазанное лицо. И мне бы-
ло смешно, но я боялся даже улыбнуться — вдруг
отец рассердится!
Вошла мама с полной миской айрана. Взглянув
на отца, мама тоже не улыбнулась, только брови
у неё чуть дрогнули. Мама позвала Ханифу и ве-
лела ей принести кувшин для умывания. Однако
отец не стал дожидаться Ханифы, а тут же от-
хлебнул айрана — наверное, очень хотел пить.
— Немного деревом отдаёт,— сказал он недо-
вольно.— Пора сменить маслобойку.
Мама молча кивнула. Появилась Ханифа с
кувшином воды. Отец присел на корточки на краю
обреза ’, засучил до локтя рукава халата, умыл ли-
цо и руки. Мама подала ему полотенце.
Лицо отца немного прояснилось, и я почувст-
вовал бесконечную радость. Он снова уселся за да-
стархон, вновь взял Акбара на колени, и все мы
принялись за еду.
Наша мама очень чуткая. Она сразу увидела,
что у отца плохое настроение, но виду не подала —
бесшумно и быстро делала домашние дела. А по-
1 Обрез — водосток, устраиваемый в глинобитных по-
лах таджикских домов.
6
том, улучив удобный момент, спросила отца, что
случилось. Отец нахмурился и вздохнул.
— Вспыльчив я,— признался он.— И председа-
теля оскорбил, и сам расстроился.
— Всё твой несносный характер,— укоризнен-
но сказала мама.— Ведь ты уже не юнец, чтобы
люди тебе всё прощали. Послушают тебя, послуша-
ют да и станут осуждать.
— Э-э, жена! Вот ты говоришь: «И всё твой ха-
рактер». А эти начальники так могут обидеть че-
ловека, что не только рассердишься, но и жить не
захочешь,—жаловался отец.— Посуди-ка сама:
май на исходе, а бараны всё ещё не отделены от ста-
да. Но ведь никто не сказал: * Людей не хватает —
я сам это сделаю!» Ни заведующий фермой, ни дру-
гие! И тогда мне пришлось сказать: «Я сам отде-
лю». Конечно, председатель колхоза обрадовался:
«Ступай, ступай — доброе дело сделаешь, только
паси их до утра сам!» Неужели в таком большом
колхозе нельзя найти другого человека? Я только
что вернулся с гор, устал, и я же должен ещё пасти
и баранов? Разве это справедливо?
— Ну, а дальше что?
— А дальше? Дальше мы поспорили. Он — сло-
во, я — два! Председатель рассердился, а я хлоп-
нул дверью, загнал баранов в хлев и пришёл сюда.
— Плохо поступил ты, отец,— строго сказала
мама. — Конечно, ты устал. Но ведь бедняге пред-
седателю нелегко приходится — он за всё в ответе.
Сам знаешь, сейчас самая горячая пора для хлоп-
коробов, вздохнуть некогда.
— А мне, думаешь, легко? — Отец даже глаза
выкатил от негодования.— И ночью береги отару
от хищников, и днём глаз с неё не спускай!
7
Отец уселся поудобнее и хотел было ещё что-то
сказать, но мама уже заметила, что он снова стал
горячиться. Поэтому она тихонько поднялась, не-
заметно кивнула мне. Я ничего не понял, но тоже
встал и вышел из дома вслед за мамой.
— Гайратджан,— ласково обратилась ко
мне мама,— сделай доброе дело — пойди выпу-
сти бедных баранов из душного хлева. Как бы
они там не задохнулись!
СТРАННЫЙ ПЁС
Наш кишлак Чинор лежит у подножия высоких
гор. «Чинор» по-таджикски значит «чинара». Киш-
лак назвали так, наверно, потому, что в самом его
центре, рядом с правлением колхоза, растёт высо-
кая густая чинара. Её видно далеко-далеко! В тени
чинары — чайхана и колхозная библиотека. А ми-
мо струятся два быстротечных арыка; вода в них
блестит и переливается, словно ртуть. Здесь всегда
приятная прохлада.
Пройдя под чинарой, я повернул налево и на-
правился к колхозному хлеву. Сейчас там не было
видно ни коров, ни телят. Я подошёл к воротам и
толкнул их плечом. Толстые створки со скрипом
распахнулись.
Внутри хлева было темно. После яркого дневно-
го солнца я не сразу увидел баранов, которые ле-
жали возле кормушек, тесно прижавшись друг
к другу. Вместе с козлами их было около пяти-
десяти. Я взял палку и закричал: «Хушт-
хушт!»
Первым поднялся чёрный длиннорогий козёл—
8
звал всех мальчи-
Пулод-
предводитель стада. Вслед
за ним, тесня друг друга,
двинулись и бараны.
Погоняя стадо, я уже
приближался к чинаре, ко-
гда увидел председателя
нашего колхоза,
амак1 вышел из дверей
правления. Это высокий,
большеглазый, лысый че-
ловек. И летом и зимой он
носит галифе, гимнастёрку
и обязательно сапоги. Эта
одежда, знать, ему очень
нравится. Передние зубы у
председателя металличе-
ские и блестят, когда он раз-
говаривает или смеётся.
Пулод-амак увидел ме-
ня и свернул с дороги.
— Здравствуйте, Пулод-
амак!
— Здравствуй! — отве-
тил он.— Ну, как дела, пле-
мянник? («Племянниками» он
шек кишлака.) Отец твой всё ещё сердится?
— Вы ведь и сами хорошо знаете его характер,
Пулод-амак.— Я старался оправдать отца. — Очень
расстроилась наша мама, услыхав о случившемся.
— И напрасно,— улыбнулся Пулод-амак.—
Виноват я, а не твой отец. Я был невнимателен к
нему, когда он, усталый и измученный, пришёл в
правление. Да он и сам... В общем, оба мы погоря-
1 Амак — дядя; обращение к пожилому мужчине.
9
чились. Ну ничего, всё обойдётся... А куда ты го-
нишь баранов?
— На пастбище,— отвечал я.
— Правильно, племянник. Молодец! — обрадо-
вался председатель.— Я сейчас иду в поле. Как
только увижу заведующего фермой, прикажу ему
прислать тебе сменщика.
— Не беспокойтесь. Дня два-три я и сам могу
поработать.
Пулод-амак ласково похлопал меня по плечу,
ему понравились мои слова.
— Молодец, молодец! — проговорил он и по-
шёл своей дорогой.
Похвала ободрила меня, и я решил пасти ба-
ранов не у самого кишлака, а подальше, на равни-
не Дашти-Калон.
До равнины путь был неблизкий, и потому я
начал поторапливать вожака.
Жара всё ещё не спадала, я весь взмок и устал,
но не останавливался. Вот наконец и Дашти-Калон.
В лицо мне дохнул лёгкий ветерок, сразу стало
легче дышать. Чёрный козёл зашагал быстрее, тря-
ся длинной бородой. Повеселели и бараны. Они
подняли головы и прибавили шагу.
Я привёл стадо на поле, с которого лишь недав-
но убрали ранний ячмень. Под ноги попадались не
только сухие стебли, но и полные ячменные коло-
сья. Однако бараны почему-то ничего не ели. Они
сбились в кучу и стояли так, пряча головы друг
другу под брюхо. Сначала я удивился, а затем, по-
думав немного, решил, что бараны просто-напросто
не видят ячменя. И потому, собрав горсть колось-
ев, поднёс их к самым бараньим мордам. Ио бара-
ны даже не шелохнулись.
10
«Инте-рес-но! — подумал я.— Бывают, оказы-
вается, бараны, не желающие есть даже колосьев!»
Прошёл час, как я пригнал сюда стадо. Солнце
начало клониться к западу. И бараны постепенно
разбрелись по жнивью. Тут только я понял свою
промашку: в этакую-то жару заставлял бедных
животных есть! А теперь их и понукать не надо
было. Я успокоился и, поднявшись на пригорок,
стал оглядывать окрестность.
Дашти-Калон, насколько хватал глаз, уходила
вдаль бескрайней степью. На севере поднимались
высокие горы, и вершины их, дырявившие облака,
всегда покрыты снегом. У подножия этих гор,
словно ярко-зелёный платок, лежал утопающий в
садах наш кишлак Чинор.
Серебряной лентой блестело полотно железной
дороги, которая пересекала Дашти-Калон недалеко
от того места, где я расположился со своим стадом.
Вот послышался резкий паровозный гудок.
Я обернулся и увидел товарный поезд, над которым
стелился серый густой дым. Громыхая на стыках,
состав стремительно мчался мимо нас. Ещё раз
оглушительно заревел гудок. Бараны испуганно
шарахнулись и бросились врассыпную. Но как толь-
ко поезд скрылся из виду и шум постепенно затих,
бараны снова накинулись на ячмень. А мне надо-
ело стоять на одном месте. Я хотел уже спуститься
с пригорка, как вдруг взгляд мой упал на какого-
то незнакомого пса, неизвестно откуда появивше-
гося. Он бежал со стороны железнодорожного по-
лотна.
Пёс был каким-то необыкновенным. Огромный,
на длинных сильных лапах, ростом с годовалого
осла. На крупной голове торчали маленькие об-
ll
рубленные уши. И хвост у него был тоже обрублен.
Я, не отрываясь, глядел на собаку. На шее у неё
висел обрывок пёстрой верёвки, которой обычно
подпоясываются чабаны. Короткая шерсть была
чёрной, словно уголь, лишь на шее резко выделя-
лось белое пятно. Было что-то дикое, тигриное во
всём его облике.
«Уж не бешеный ли этот пёс? — подумал я.—
Очень странно он себя ведёт: летит со всех ног к
стаду и ни на что не обращает внимания». При-
знаться, я здорово испугался. Сейчас этот бешеный
набросится на стадо и перекусает всех баранов! Но
чудной пёс, низко нагнув большую голову, обнюхи-
вал землю, истоптанную бараньими копытами.
Потом он поднял голову и взбежал ко мне на при-
горок.
— Помогите! — заорал я.
И в самом деле, мне ведь нечем было оборонять-
ся! Да и куда спрячешься?
Я крепче сжал свою палку, чтобы хватить пса
по темени, если он только раскроет пасть! Я замер,
не отрывая взгляда от нежданного пришельца. Но
странный пёс остался равнодушным к моим приго-
товлениям. Или этот проклятый «голован» не бо-
ялся моей палки, или же он вообще не знал, что та-
кое страх! Одно утешило меня, что в его глазах не
было признаков злобы или ярости. Пёс вплотную
~ подошёл ко мне, вытянул
морду, обнюхал меня и...
отвернулся.
«Странно!» — пожал я
мг плечами. Что это за пёс?
Откуда он взялся в этом
безлюдном месте? Ни у
кого в округе не было такого страшного пса — уж
я-то хорошо знаю всех собак, не только наших, чи-
норских, но и из соседних кишлаков. Может быть,
пёс забежал сюда из чужой отары? Но поблизости
не было видно ни пастухов, ни овец.
Большеголовый пёс отошёл от меня и направил-
ся к железной дороге. Спустившись в кювет, он на
мгновение скрылся из глаз. Затем снова появился
и... вот опять мчится к моим баранам! Конечно же,
этот пёс не бешеный. Бешеная собака бежит, опу-
стив голову к земле, и никуда не сворачивает.
А эта мечется, словно ищет что-то.
«Собака здоровая, и надо приручить её»,— ре-
шил я и начал подзывать собаку, но пёс будто и не
слышал. Он даже не взглянул на меня. Высунув
язык, «голован» бегал окрест, то исчезая, то вновь
появляясь.
«Назову-ка я его Полвоном *. Вон какой он
1 П о л в 6 н — богатырь, силач.
13
огромный и сильный. Привыкнет к новой кличке
и будет отзываться»,— решил я.
День уже клонился к вечеру. Но пёс больше не
подошёл ко мне.
Стало смеркаться, и я погнал стадо к дому.
Полвон увязался вслед за нами.
ГРОЗА ВОЛКОВ
Солнце почти скрылось за горизонтом. На за-
паде оставалась лишь узкая красноватая полоска,
но скоро исчезла и она. Быстро темнело. Со снеж-
ных вершин подул прохладный ветерок. В небе
мигнула первая звезда. Нужно было до ночи до-
браться домой, и я стал подгонять чёрного козла.
Но длиннобородый не спешил; тряся головой, он
шагал медленно и величаво. Бараны и вовсе разле-
нились. Они так наелись, что раздулись, словно
бочки, и плелись еле-еле. Если бы я время от вре-
мени не подталкивал их своей длинной палкой,
они, наверное, так и остались бы ночевать на до-
роге. Хорошо ещё, что Полвон помогал мне. Как
заправский чабанский пёс, он то забегал вперёд,
то, зорко оглядываясь вокруг, отставал, а потом
вновь бежал крупными скачками, подгоняя зале-
нившихся баранов.
Вот и кишлак. Навстречу мне шёл отец.
— Не уставай', сынок! — проговорил он, сходя
с дороги.
— Спасибо! — отвечал я, не поднимая головы.
1 «Не уставай; не уставайте» — таджикская форма при-
ветствия при встрече с работающими.
14
Но голос отца был приветлив и даже ласков.
— Хорошо сделал ты, сынок,— сказал отец.
Я молчал, продолжая свой путь. Отец пошёл ря-
дом. Тут он увидел Полвона и удивлённо спросил:
— Чей это пёс, Гайрат?
— Не знаю, откуда он взялся. Пристал к нам на
Дашти-Калон,— ответил я.
Отец внимательно посмотрел на меня, будто
не поверил и хотел расспросить получше. Хотя
отец мой был опытным чабаном, но свирепый вид
Полвона и в его сердце вселил страх. А когда Пол-
вон принялся обнюхивать его ватный халат и са-
поги из сыромятной кожи, мне даже почудилось,
что отец задрожал.
— Эй, Аловой! —в замешательстве проговорил
отец первое, что попалось на язык.
— Это не Алобой, а Полвон! — поправил я.
— Вот как! Полвон, Полвон!
А тот, видно, уже понял, что этот человек не
его хозяин, и отстал от нас.
Отец был изумлён. Я подробно рассказал о том,
как появился Полвон и как он вёл себя.
— Ясно, что это пастуший пёс! — заключил
отец.— Беги, Гайратджан, отвори пошире наши во-
рота! — взволнованно сказал он мне.
Я проворно открыл ворота. Пугливые бараны,
наверно, ни разу в жизни не видели ворот с таким
высоким порогом и не решались перескочить. Да-
же чёрный козёл остановился, поставив на порог
передние копыта. Он оглянулся на отца, подгоняв-
шего его, и, наконец, прыгнул во двор, а вслед за
ним и всё стадо. Полвон тоже вскочил во двор,
осмотрелся и тут же вылетел на улицу, будто во
дворе его встретили палкой.
15
— Полвон! Полвон! — звал его отец.
Но пёс не вернулся. Он побежал в верхний ко-
нец кишлака по той дороге, которая вела на Даш-
ти-Калон.
Приказав мне разместить стадо, отец собрался
пойти ловить пса, но Полвон вернулся сам. Взгляд
его был тревожен, язык свисал из открытой па-
сти. Пёс подбежал к нашим воротам, но войти всё
же не решился. И снова повернул прочь от дома.
И тогда отец побежал вслед за Полвоном. «Да
можно ли разыскать его в такой темноте? — поду-
мал я.— Пустые хлопоты!»
И действительно, отец долго не возвращался.
В голову мне лезли всякие нелепые мысли. «Мо-
жет, Полвон и не собака вовсе, а барс или какой
другой зверь»,— думал я.
Мама тоже была встревожена и расспрашива-
ла меня, что это за необыкновенная собака. Нако-
нец я не выдержал и решил пойти на поиски. Но
тут отец вернулся сам. Усталый, насупленный и...
без Полвона. У него был такой вид, будто случи-
лось какое-то несчастье. Он безжалостно корил се-
бя за то, что упустил такого пса.
— Пойди, сынок, запри ворота,— сказал он
мне, видимо уже потеряв всякую надежду, что
Полвон вернётся к нам.
Я запер ворота и, как обычно, подпёр их ше-
стом. Мама расстелила на суфе под карагачем стё-
ганые подстилки — курпачй, вынесла из дому лам-
пу с круглым фитилём. Отец вымыл руки, Ханифа
расстелила дастархон. Мы сели ужинать.
Под суфой лежал наш пёс Неккадам. Щенка
отец принёс три года назад. Неккадама расхвали-
вали, говорили, что когда он вырастет, то станет
16
отличным волкодавом. И в самом деле, Неккадам
не был плохим псом. Рос крупным и сильным —
сильнее других собак нашего кишлака. Он хорошо
ел, а ещё лучше спал! Дремал он постоянно — и
днём и ночью. И казалось, ни ветры, ни ливни не
могли ему помешать.
— На-ка, Гайратджан, возьми,— сказала ма-
ма, подавая мне блюдо с пловом.
Я поставил блюдо на середину дастархона.
Плов был горячий, но, как обычно жарким летом,
пара над блюдом не было видно. От плова исходил
такой вкусный запах, что у меня потекли слюнки.
Даже Акбар, сонно молчавший до сих пор, протя-
нул ручки к блюду и пролепетал:
— Дай, мама! Дай!
Мама принесла дощечку для нарезания мяса и
тоже села за дастархон. Отец нарезал мясо. Кости
он бросил Неккадаму. И, вспомнив Полвона, сно-
ва заговорил о нём.
— Хорош был пёс, да вот проворонили вы
его! — подзадорила мама.
— Это был не просто пёс,— вздохнул отец,—
это было настоящее волчье горе! Гроза волков!
Мы уже поели, а отец всё ещё расхваливал
Полвона. Он рассказывал о понятливости, наход-
чивости, смелости и верности пастушьих собак...
Вдруг кто-то сильно толкнулся в наши ворота.
— Кто там?— крикнул отец.
Ответа не было.
Неккадам проснулся и, рыча, побежал к воро-
там. Не успел он сделать и нескольких шагов, как
под ноги ему кто-то тяжело шлёпнулся с глиняной
ограды. Неккадам сцепился с каким-то неведо-
мым хищником. Заметались в загоне испуганные
17
бараны. Нежданный гость вдруг вырвался и мет-
нулся в глубину двора, к курятнику. Бедные куры
переполошились и отчаянно закудахтали.
Мы как сидели вокруг дастархона, так и за-
мерли, ошеломлённые столь неожиданно подняв-
шейся суматохой. Ханифа крепко вцепилась в ме-
ня обеими руками. Мама испуганно прижала к се-
бе Акбара. Раньше всех опомнился отец. В два
прыжка он уже был возле курятника.
— Не бойтесь! Не бойтесь! Это Полвон! — вос-
кликнул он удивлённо и радостно.
— Да пропади он пропадом, ваш Полвон! —
сказала мама.— Никак не отдышусь от страха!
Я подбежал к отцу. Мать принесла горящую
коптилку. И при её тусклом свете мы без труда
разглядели Полвона. Шерсть у него была взъеро-
шена, зубы оскалены. Он собирался броситься на
Неккадама, но, увидев отца, изменил своё намере-
ние. Полвон подошёл к отцу и снова обнюхал его
одежду. На этот раз отец не испугался: он погладил
Полвона по голове и, нагнувшись, взял в руки об-
рывок пёстрой верёвки, болтавшейся на шее пса.
— Ну-ка, Гайрат, принеси верёвку покрепче,—
обратился ко мне отец. — Это пастуший пёс,— уже
в который раз повторил он.— И если я не привяжу
Полвона возле баранов, он снова убежит.
С этими словами отец повёл Полвона к бара-
нам. Я боялся, что пёс заупрямится, но Полвон
покорно шёл. Отец привязал Полвона к столбу под
навесом ворот, а мама принесла две большие ле-
пёшки. Полвон посмотрел на них лишь краем гла-
за, но с места не сдвинулся и к лепёшкам не при-
тронулся. Мы с мамой очень этому удивились.
Отец задумался. Потом сказал маме:
18
— Это ведь не дворняга: он ест не всё, что да-
дут. Может, Полвон не привык к хлебу. Дай-ка
ему ширатолы.
— Верно ты говоришь, отец,— согласилась
мама. — Похлёбка для собаки, конечно, луч-
ше, чем сухой хлеб.
„ДОМОРОЩЕННЫЙ11
Мама быстро разожгла в очаге огонь и приня-
лась варить молочную похлёбку. Отцу не сиделось
на месте — он то подбегал к маме и советовал ей
прибавить огня под котлом, то возвращался к Пол-
вону. Пёс спокойно лежал под навесом и погляды-
вал на баранов.
Скоро мама объявила, что ширатола готова.
Отец перелил похлёбку в ведро и поставил ведро
в арык — остудить. Потом налил варева в миску
с выщербленными краями. Из неё раньше ел Нек-
кадам. Обнюхав миску, Полвон отошёл и улёгся на
прежнее место. Мы даже рассердились, увидев это.
Но что было делать? Не понимает пёс человеческо-
го языка, чтобы объяснить ему, насколько вкусна
ширатола, и не щенок он, чтобы тыкать его мордой!
Мы снова уселись на суфе. Отец даже в лице
изменился, так он был озабочен поведением Пол-
вона.
— Может, молоко было несвежее? — неуверен-
но спросил он, немного помолчав.
— Уж больно набалован твой Полвон,—ответи-
ла мама,— я сварила ширатолу на парном молоке!
— Так почему же он не ест? — допытывался
отец.— А ты посолила?
19
Теперь мама, кажется, всерьёз рассердилась.
Она хотела что-то сказать, но в этот момент по-
слышалось чавканье. Отец вскочил: он непременно
сам хотел посмотреть, как Полвон ест ширатолу.
— Не будь ребёнком! — удержала его мама.—
Может, он и не хочет, чтобы на него смотрели!
Отец остался на месте. Тут я тихонечко толк-
нул маму. Она кивнула, мол, помню, не забыла, и,
обернувшись к отцу, сказала ему с лёгким укором:
— Твой сын закончил шесть классов и пере-
шёл в седьмой, а ты даже и не поинтересуешься,
что он собирается делать летом.
Отец смутился. И, чтобы скрыть смущение, по-
пытался улыбнуться:
— А я вот завтра же поговорю с председате-
лем. Подам ему заявление насчёт пионерлагеря.
— Каждый год в пионерлагерь? — Тут я вме-
шался в разговор.—Два лета подряд ездил! Хватит!
— Так куда ж ты денешься, сынок? — ласково
спросил отец.
— Я в отару уйду!
— В отару? А что ты там делать будешь?
— Овец пасти!
Отец закрыл глаза и, подумав с минуту, сказал:
— В горах трудно, сынок! Там ничего нет,
кроме камней и кустов. Тебе там скучно будет.
Я уже хотел было ответить: «Ну и ладно! Что
бы там ни было, а я пойду в горы!»—как снова
заговорила мама:
— Отец, наш Гайратджан уже не маленький.
До каких же пор он будет сидеть около меня?
Пусть поработает! Он любит баранину? Любит.
Так пусть собственными глазами увидит, как ов-
цы нагуливают сало!
20
Отец ответил не сразу. Он снова нахмурился.
— Ты верно говоришь, Гульру. Тогда, может,
Гайрат пойдёт со мной? — сказал он наконец, ла-
сково взглянув на меня.— А, сынок?
— Пойду! И Полвона возьмём с собой!
Мы долго разговаривали в тот вечер. Было
уже поздно, когда я наконец уснул.
Рано утром, ещё до восхода солнца, за воро-
тами послышался голос заведующего колхозной
овцефермой — Кобйл-амака. Я вскочил и провор-
но открыл засов.
Кобил-амак — длинный, словно жердь, с ост-
рым носом на сплюснутой, как тыква, голове и
рябым лицом. Оттого, что в Чиноре он был самым
высоким, его и прозвали Кобил-лайлак— Кобил-
аист.
Он привёл с собой чабана, который пересчитал
баранов и погнал их с нашего двора. Кобил-лай-
лак сидел на суфе под карагачем и разговаривал
с отцом. Вдруг он увидел Полвона и, прервав раз-
говор, подошёл к нему поближе. Внимательно
осмотрев пса, он покачал головой и спросил:
— Где это вы нашли такого волкодава?
Отец довольно улыбнулся и рассказал Кобил-
лайлаку историю Полвона.
— Ты будто бы и разумный человек, и опыт-
ный,—заметил отцу заведующий,— но простак!
— Почему же, Кобил-бой? 1 — удивился отец.
— Он ещё спрашивает! — засмеялся Кобил-
лайлак.—Неужто ты такой недогадливый? Об
1 Бой — богатый, богач. Слово это часто прибавляется
к мужским именам при вежливом обращении.
21
этом же никто не должен пронюхать! Всем говори,
что пёс, мол, твой! Доморощенный. Ты его сам
выращивал. Понял? Этой собаке цены нет.
Не знаю, понял ли отец, почему надо так гово-
рить, но согласно кивнул и, провожая Кобил-лай-
лака до ворот, несколько раз повторил:
— Хорошо, хорошо.
Кобил-лайлак ушёл, а мы с отцом поспешили к
суфе, где мама уже накрыла завтрак.
Мама не села с нами — она укладывала в до-
рожный мешок наши вещи. В одну половину хурд-
жйна мама положила одежду, в другую — четыре
большие сдобные лепёшки, ведёрко с фрукта-
ми— на тот случай, если мы проголодаемся в
дороге.
Мы покончили с завтраком. Оставалось лишь
оседлать нашего белого осла и трогаться в путь.
Однако отец не спешил. Мне даже показалось, буд-
то он нарочно тянет время. Я подумал, что он
ищет какой-то предлог, чтобы отменить поездку
или оставить меня дома. Но этого, к моей радости,
не случилось. Отец вынес во двор кашак из мин-
дального дерева. Кашак — это длинная пастушья
палка. Верхний конец у неё загнут.
— На-ка, держи! — сказал он мне, протягивая
кашак.— Твой дед, бывало, говаривал: «В безлюд-
ных горах палка — ближайший спутник чабана!»
Смотри не потеряй!
— Не потеряю! — обещал я и стал рассматри-
вать своего «ближайшего спутника».
Хотя палка была и длинна и тяжеловата, но всё
же она понравилась мне. И хотите — верьте, хоти-
те— нет, но я, даже не глядя в зеркало, мог ска-
зать, что теперь я стал настоящим пастухом!
22
Наконец отец велел мне садиться на осла. Од-
ним прыжком я был на спине длинноухого. Пол-
вона отец привязал к сбруе осла.
Мама, как обычно, читала мне наставления и
даже поцеловала в лоб — будто я отправлялся на
край света!
Мы тронулись в путь. Отец не давал покоя бед-
ному ослу и всё подгонял его, поэтому через ка-
ких-нибудь полчаса мы оставили кишлак Чинор
далеко позади.
Каменистое ущелье, по которому мы поднима-
лись, было настолько узким, что казалось, вот-вот
сомкнётся. Но скоро оно сделалось шире. Стали
попадаться открытые ровные площадки с деревья-
ми и даже полоски пахотной земли. По ущелью бе-
жала река. Перепрыгивая с камня на камень, она
спешила вниз — к нашему кишлаку.
Отец шагал, ни на что не обращая внимания.
Казалось, он даже не слышит шума реки — знай
себе покрикивает: «Хушт, хушт!» — белого осла
подгоняет. Покрикивает на него да тычет палкой.
Ослик, бедняга, очень притомился — был весь в
мыле.
А Полвон от такого путешествия повеселел. Он
то и дело обгонял осла, словно хотел, чтобы мы
поскорей добрались до места.
— Гайрат,— вдруг сказал отец,— ты смотри
никому не говори, что нашёл Полвона на Дашти-
Калон. Понял? — с ударением спросил он.
— Понял,— отвечал я, хотя на самом деле не
понимал, почему надо скрывать, что я нашёл Пол-
вона в степи.
А всё этот Кобил-лайлак виноват! «Не говорите
никому, что нашли Полвона! Это ваш, доморощен-
23
ный пёс! Понятно?» Ничего не понятно! И почему
отец сразу же не пресек подобного разговора с Ко-
бил-л ай лаком?
Почти весь день мы были в пути, только один
раз сделали короткий привал у родника, где поели
и немного отдохнули.
Мы с отцом по очереди ехали на осле. А то
и оба шли пешком, и тогда осёл тащил лишь один
хурджин...
Наконец мы добрались до пастбища. Трава
здесь была высокая, свежая и сочная. На зелёных
склонах виднелись чёрные юрты и белые брезенто-
вые палатки чабанов, стоявшие довольно далеко
друг от друга.
Я устал от долгого пути по горной каменистой
дороге и потому спросил у отца:
— Скоро мы доедем?
— Видишь вон ту белую палатку? Это и есть
наша стоянка.
Но до стоянки надо было ещё ехать и ехать. Я с
любопытством оглядывался по сторонам — загоны
для скота здесь были совсем не такие, какие я при-
вык видеть. У нас в кишлаке они были огражде-
ны высокими глинобитными стенами, а здесь толь-
ко плетень из ветвей дикого миндаля.
Миновав чужие стоянки, мы добрались до бе-
лой брезентовой палатки. Навстречу нам выбежал
напарник моего отца — Собйр-амак.
— Ассалому алёйкум! — приветствовал он
нас.— Входите, входите! A-а, Гайрат-бой,—обра-
тился он ко мне, подавая руку.— Как живёшь?
Здоровы ли мама и ваши младшенькие?
— Спасибо,—отвечал я,— они все здоровы и
передают вам привет.
24
— Это твой пёс, Касым-ака? — спросил Собир-амак.
— Вот и хорошо! — ласково проговорил Собир-
амак и повернулся к отцу.— А что, Касым-ака, в
кишлаке очень жарко?
— Да нет,— отвечал тот.— А как дела тут?
Собир-амак сказал отцу, что в отаре всё спо-
койно, ничего плохого не случилось. Сейчас овцы
пасутся за холмом под охраной собаки.
Собир-амака я знал только по рассказам отца.
И он нравился мне. Он был моложе моего отца —
в его бороде и усах ещё не было седины. Ходил он
легко и всегда улыбался.
Я слез с осла; Собир-амак ловко подхватил
наш хурджин. И тут он увидел Полвона! Пастух
даже вздрогнул от неожиданности.
— Это твой пёс, Касым-ака?— спросил он.
— Да,— отвечал отец.— Мой. Доморощен-
ный...
ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЙ СТАРИК
Вот уже третий день я вместе с отцом пасу
овец в горах. Если бы вы увидели эти места, то ска-
зали бы: «Сама весна поселилась здесь! Сама вес-
на в полном цвету».
Солнце щедро разбросало свои лучи (не лучи —
жемчуга!) по лужайке с высокой, сочной, нежно-
зелёной травой. С ледников и снежных вершин ве-
ет свежий ветерок. Днём жарко, особенно в пол-
день. Потом становится прохладнее. А вечерами,
случается, мы кутаемся в тёплые ватные халаты
и пьём чай, греясь у пламени очага.
Не прошло и недели, как я понял — в горах
очень хочется есть. Здесь так разыгрывается аппе-
26
тит, что человек в один присест готов съесть не-
дельный запас хлеба!
О том, как вкусен айран, и говорить нечего! Он
и жажду утоляет, и вкус его долго сохраняется
во рту! Теперь понятно, почему чабаны так любят
айран.
А как здесь поют птицы! Особенно хороши крас-
ноногие куропатки, разгуливающие по окрестным
холмам. Слушая их «ка-ка-ра, ку-кур, ка-кара-ку-
кур», я забываю обо всём. А овцы тем временем
разбредаются кто куда и уходят далеко вперёд.
Скоро я понял, почему отец, приезжая с гор
домой, тут же стремился вернуться обратно. В киш-
лаке ему ничто не нравилось — ни улицы, ни даже
тень под густой чинарой. Видно, недаром говорят
старики: «Или большой город, или высокие горы».
Раньше я думал, что чабан в горах оторван от
всего мира, что он слышит здесь только вой волков,
блеяние овец да пение птиц. Нелепые и смешные
представления!
У нас в горах не было ни одной юрты, где не
работал бы радиоприёмник. А в нашей палатке бы-
ло даже два: один всегда стоял в углу, и мы его
включали только по вечерам, а маленький радио-
приёмник «Дорожный» Собир-амак носил с собой
в хурджине и слушал передачи даже в пути.
И совсем не скучно в горах. Каждый чабан уме-
ет играть на домбре. И мой отец умел. Иногда он
пел, аккомпанируя себе. А Собир-амак очень искус-
но играл на флейте. И когда выпадало свободное
время, мы даже устраивали маленькие концерты.
Жизнь в горах пришлась по душе не только
мне, но и Полвону. Он успокоился. Отец спустил
его с привязи и дал ему полную свободу. Пёс помо-
27
гал нам пасти отару. Он ни на шаг не отходил от
овец и зорко следил за всем вокруг. Но мы ни разу
не слышали его лая.
— Может, наш Полвон немой, а, сынок? —
спрашивал, бывало, отец.
— Он у нас пока гость, а привыкнет к здешним
местам — мы ещё услышим его голос! — отвечал я.
Отец пожимал плечами и покачивал головой.
Его тревожило поведение Полвона. Стоило по-
явиться возле нашей стоянки чужому человеку,
как пёс немедленно бежал к нему и обнюхивал
одежду пришельца. Видя это, соседские чабаны
многозначительно переглядывались.
Шли дни. И вот однажды в ущелье, где мы пас-
ли овец, появилась ещё одна отара. Спустив овец в
ущелье, чабан, волоча за собой длинную палку, на-
правился к нам.
— Это Аликул-чабан,— сказал отец.—Ему уже
за семьдесят, но он ещё сильный человек. Аликул
пасёт отару нашего соседа, богатого узбекского
колхоза.
— А почему узбеки пасут своих овец на нашем
пастбище? — удивлённо спросил я.
— Вот тебе раз! — рассмеялся отец.— А ещё в
седьмой перешёл, одним из первых учеников счи-
таешься! Да у них здесь около четырёх тысяч го-
лов овец.
— Четыре тысячи?!
— Да, да, четыре тысячи! — повторил отец.—
Наше ущелье огромное — иди по нему три дня и
три ночи, до конца не дойдёшь! Кроме узбекских
отар, здесь пасутся ещё и овцы из соседних с нами
таджикских колхозов.
— Но ведь эти горы принадлежат нашему кол-
28
хозу! — не унимался я.— Зачем ясе узбеки пригна-
ли сюда свои стада? Или они с Пулод-амаком...
Отец расхохотался. Потом спросил:
— Разве вам в школе не рассказывали, как
народы помогают друг другу...
— Нет, что-то не припомню,— признался я.—
Нам преподают... родной язык, литературу, зооло-
гию, гео...
— Тогда послушай, что я скажу,— прервал ме-
ня отец.— И в Узбекистане, и в Таджикистане мно-
го домашнего скота. В обширных долинах Узбеки-
стана столько травы, что её хватает для скота до
самой весны. А горный Таджикистан не имеет
столь благоприятных мест. Поэтому зимой мы пе-
регоняем свои отары в долины Узбекистана. А ле-
том, когда в долинах нестерпимая жара, узбеки
пригоняют своих овец в наши горы...
Аликул-чабан был уже близко. Полвон, по сво-
ему обыкновению, бросился навстречу незнаком-
цу. И сколько отец ни звал пса, ни грозил ему, тот
не возвращался. А старик не испугался — Полвон
обнюхивает его, а он знай себе шагает.
— Ассалому алейкум, Аликул-ата,— приветст-
вовал старика отец, протягивая ему руку. — Как
вы себя чувствуете, как здоровье ваших родствен-
ников?
— Спасибо, спасибо! — отвечал старик.
Он взглянул на меня из-под густых белых, как
хлопок, бровей и спросил:
— А этот молодец — твой сын, Касым?
— Сын Гайрат.
— Очень хорошо, очень хорошо. Приходи к нам
в гости, к моему младшему сыну,— повернулся ко
мне старый чабан.— Он примерно твоего возраста.
29
— Непременно придёт! — ответил за меня
отец. — А вы пришлите сначала своего Шералй,
пусть ребята познакомятся.
— Правильно, правильно.
Тут старик устремил долгий взгляд на Полвона.
— Хорошего пса ты нашёл, Касым, — прогово-
рил Аликул-чабан.— Волки убегут за семь санги
рох1, едва заслышав его лай. Береги этого пса —
взгляд у него неспокойный! Как бы не сбежал куда.
— Да зачем ему убегать? — удивлённо пожал
плечами отец, словно и в самом деле не понимая
старика.— Это мой пёс. Доморощенный.
— Доморощенный? — пронзительно взглянул
на отца старый чабан.— Почему же я его до сих
пор не видал? Или ты его растил в подземелье?
— Не-ет, у себя во дворе,— ответил отец, опу-
стив глаза.
Аликул-чабан снова внимательно посмотрел на
Полвона и недоверчиво покачал головой:
— А что же делает твой прежний пёс?
— Он не смог примириться с новым сторо-
жем — Полвоном, и Собир-амак свёл его в кишлак.
— Полвон твой кажется хорошим волкода-
вом,— повторил Аликул-чабан.— Хотя ты и утвер-
ждаешь, что он доморощенный, однако взгляд у
него тревожный. Будь осторожен, как бы тебе не
потерять этого пса.
И, волоча по земле длинный посох, Аликул-ча-
бан направился к своей отаре.
— Проницательный старик,— пробормотал
отец.— Он знает всё, кроме разве дня своей смерти.
1 Санги рох — старинная мера длины, равная при-
мерно 7 км,
НОСИРШАТР AMA
День клонился к вечеру. До захода солнца оста-
валось часа два. Отец подозвал меня и сказал:
— Отгони овец во-он на то пастбище.— Он ука-
зал посохом на пологий склон высокой горы. — От-
туда хорошо видна наша стоянка. А я пойду гото-
вить ужин.
Я погнал отару вверх, а отец быстро спустился
вниз, к нашей палатке.
Овцы, не поднимая голов, с хрустом щипали
траву и медленно двигались вперёд. Молочные яг-
нята весело носились
и катались в мягкой
траве.
Полвон шёл впе-
реди отары и зорко
следил, чтобы жи-
вотные не разбреда-
лись. А если некото-
рые и отбивались, то
Полвон так свире-
по лязгал зубами,
что овцы немедлен-
но возвращались в
отару.
Я уже прибли-
жался с отарой к ме-
сту, указанному от-
цом, когда навстре-
чу мне из-за пригор-
ка вышел невысокий
парнишка. Я сразу
узнал его. Это был
Носиршатрама — сын Собир-амака. Я подбежал
к нему и крепко обнял.
— Оставь меня, лежебока! — пошутил Носир-
шатрама.— Тебе, видно, пошёл впрок пастуший
хлеб! Ишь как растолстел!
— Поживёшь здесь с неделю — сам увидишь,
что с тобой станет! Так распухнешь! Послушаем
тогда, что ты скажешь!
— Ничего мне не поможет! Такой уж я уро-
дился!
И в самом деле, Носиршатрама на редкость то-
щий парень. Лицо у него узкое, нос острый, волосы
чёрные. А длинные руки висят вдоль тела как пле-
ти. Но ведь хоть в чём-то человек бывает силён!
Так вот у этого парня вся сила заключалась в его
кулаках. Несмотря на то что Носиршатрама такой
худой, бывает, он один одерживает верх над двумя
или даже тремя ребятами. И нет ему равного в
искусстве разбивания голов и разрывания чужих
рубашек!
С Носиршатрамой я подружился недавно, ме-
сяца три назад. Хотя мы были с ним из одного
кишлака, но учились в разных школах. Старший
его брат — Фозйл Собйров — работает завучем в
нашей школе. И вот однажды Фозйл привёл Носир-
шатраму к нам в класс, посадил рядом с председа-
телем совета отряда — Кадыром, первым учени-
ком, и велел сообщить ему, завучу, если Носиршат-
рама хоть пальцем шевельнёт.
По правде говоря, мы тогда ничего не поняли.
В поведении Носиршатрамы мы ничего плохого не
заметили. Он держал себя так, что, казалось, и
мухи не обидит. Правда, от ребят я слышал, что из
школы его исключили за хулиганство. Он, оказы-
32
вается, часто срывал уроки. То свяжет косички впе-
реди сидящим девчонкам, то измажет соседу уши
чернилами... В классе поднимался шум и гам. На от-
чаянного мальчишку ничего не действовало — ни
пионерские сборы, ни наставления учителей. После
каждого скандала он давал обещание вести себя хо-
рошо. Но на следующий же день в школе снова про-
исходило какое-нибудь невероятное событие. И, ко-
нечно, зачинщиком оказывался всё тот же Носир!
Настоящий Шатрама! Это прозвище так пристало
к его имени, что Носира стали скоро все звать не про-
сто Носир, а Носиршатрама (Носир-сорвиголова).
Однажды после очередной проделки вызвал его
к себе сам директор школы. Носиршатрама дал ему
честное слово исправиться. Но не прошло после это-
го и двух часов, как Шатрама подставил ножку од-
ной девочке, и она так шлёпнулась, что разбила в
кровь лицо. Девочку отправили в больницу, а ди-
ректор срочно созвал общешкольное собрание. Об-
судив (уже в который раз!) поведение Носиршатра-
мы, собрание приняло решение исключить Носира
из школы. Так он и очутился в нашем классе.
Носиршатрама хотел было и здесь «показать»
себя. Но мы решили перевоспитать его. И принять в
свой пионерский отряд лишь тогда, когда он ис-
правится. Но вскоре начались летние каникулы, и
мы разошлись кто куда...
Я очень обрадовался, увидев Носиршатраму.
Что ни говори, а всё-таки скучновато в горах одно-
му, без ребят. Носир сообщил мне последние киш-
лачные новости, и мы так разболтались, что даже
не заметили, как село солнце.
Ночная мгла уже начала спускаться на окрест-
ности, когда мы двинулись в обратный путь. На
2 Оргыкоз Б»
33
полпути нас встретил Собир-амак. Он шёл помочь
мне и очень обрадовался, увидев нас вместе.
— Да вы, никак, уж и подружились?
— Мы и раньше были друзьями, а теперь ещё
больше подружимся,— ответил я.
— Слышишь? — обратился Собир-амак к сы-
ну.— Ты должен стать таким же умницей, как и
твой товарищ.
Собир-амак ласково обнял нас. Мы подобрали
свои палки и погнали отару к загону.
Носиршатрама, утомлённый длинной дорогой,
уснул сразу же после ужина. Улёгся и я, но сон
долго не шёл ко мне.
Отец и Собир-амак засиделись допоздна. Отец
жаловался на беспечность Кобил-лайлака. Вот уж
двадцатый день овцы не видят соли, а ему хоть бы
что, он и глаз не кажет на стоянку. Хорош заве-
дующий!
Собир-амак говорил о своей тревоге за сына.
— Конечно, хорошо, что Носира перевели в
школу Гайрата. Но вот начались каникулы, и сын
мой опять зашалил. Позавчера голову расшиб:
нырнул с берега и ударился о корягу. А если бы о
камень стукнулся? Вот и решил я взять Носира
в горы. Здесь он у меня на глазах, да и Гайрат
ваш тут...
— И правильно сделал,— заметил мой отец.—
Твой Носир немного озорной, шалун, но он испра-
вится. Подрастёт и исправится.
— «Шалун»! Сорвиголова парень! Матери вед-
ра воды не принесёт, а на всякие проказы — по де-
ревьям лазать да подраться — он мастер!..
— Надо ребят предупредить,— прервал его мой
отец,— чтобы они были осторожными в горах.
34
Здесь и пропасти, и крутые обрывы, и река горная,
бурная.
— Верно, Касым-ака, — согласился Собир-
амак.— Завтра же надо будет поговорить с ними...
Однако наутро Собир-амак ничего не сказал
нам, наверное, позабыл о своём намерении. А я
решил, что сам буду присматривать за Носиром.
Носиршатрама будто и вправду оставил в киш-
лаке все свои дурные привычки. С палкой в руке
он шагал рядом со мной — пас отару. Сидя на зе-
лёных пригорках, мы без умолку рассказывали
друг другу сказки, пели песни. Порою спорили о
названиях тех или иных горных трав. Случалось,
даже хватали друг друга за шиворот, но вечером
как ни в чём не бывало возвращались на стоянку.
Мы стали хорошими помощниками наших отцов.
Мы уходили в горы каждый день, а отец и Собир-
амак сопровождали нас по очереди.
Вот уже несколько дней, как Носиршатрама
жил с нами. Вечером мы, как всегда, собрались
возле нашей палатки. Собир-амак, ловко орудуя
иглой и шилом, зашивал мукки ‘, а мы с Носир-
шатрамой слушали радио. Вдруг вдали мы заме-
тили какого-то мальчика.
— А вот и гость к нам пожаловал! — восклик-
нул отец.— Это Шералй, младший сын Аликула-
чабана.
Шералй был Высоким и стройным, с ясными
карими глазами. На нём был пиджак и брюки, за-
правленные в красные кожаные сапожки. На го-
лове— казахская войлочная шляпа с широкими,
загнутыми вверх полями.
1 Мукки — род обуви из грубой сыромятной кожи, ко-
торую обычно носят в горах.
35
Мы познакомились. Шерали был на год стар-
ше нас. Он перешёл уже в восьмой класс. Шерали
хорошо говорил по-таджикски. Мы с ним подру-
жились очень быстро.
Наш новый товарищ оказался спокойным,
скромным и молчаливым. «Сам себя не восхваляй,
пусть тебя хвалят другие»,— сказал он, когда Но-
сиршатрама расхвастался о своих «подвигах»
в школе, и Носиршатрама прикусил язык. Горы
Шерали знал хорошо. Он пас отару здесь третье
лето подряд.
Однажды мы втроём отправились за хворостом.
Нашим проводником был Шерали; он, погоняя ос-
ла, шёл впереди. Скоро мы добрались до арчовой
рощи. Здесь росли большие и толстые деревья. При-
вязав ослов, мы принялись собирать хворост.
— Гайрат! — вдруг позвал меня Носиршатра-
ма.—Я хочу пить. Пойдём посмотрим, нет ли здесь
какого-нибудь родничка.
Я согласился.
— Поблизости нет ни одного источника,— ска-
зал Шерали.
Но Шатрама заупрямился.
— Хоть из-под земли, да найду воду! — сказал
он и начал спускаться в ущелье, а я остался.
Мы с Шерали собрали четыре вязанки хворо-
ста и присели под старой, может, даже вековой ар-
чой. Пора было в обратный путь. Мы уже навью-
чили наших ослов, а Носиршатрама всё ещё не воз-
вращался.
— Что с ним могло случиться? — взглянул на
меня Шерали.— Не сквозь землю же он прова-
лился?
— Не знаю,— отвечал я, оглядываясь вокруг.
36
Стояло ясное лет-
нее утро. В роще на
разные голоса зали-
вались птицы. Высо-
ко в поднебесье, рас-
пластав крылья, па-
рил орёл. В когтях он
держал что-то чёр-
ное, похожее на ка-
мень. «Как это ему
удалось поднять ка-
мень, да и для чего ему камень?» — подумал я.
Шерали тоже следил за орлом.
Вдруг орёл выпустил свою ношу. Камень
стремительно полетел вниз. Орёл плавно опу-
стился на дно ущелья и, снова подхватив камень
когтями, взлетел на скалу и принялся его
клевать.
— Понял уловку орла? — с улыбкой спросил
меня Шерали.
— Не-ет...
— Это не камень, а черепаха,— пояснил Шера-
ли.— Панцирь её очень твёрдый, и орёл не мо-
жет добраться до мяса. Поэтому он сбрасывает
черепаху с большой высоты, чтобы разбить пан-
цирь.
— А соображает этот стервятник!—сказал я,
восхищённый находчивостью орла.
— Но что же всё-таки случилось с Носиршат-
рамой? — встревожился Шерали.— Неужели он до
сих пор ищет воду?
— Уж не заснул ли он где-нибудь,— отвечал я,
чувствуя, что в сердце закрадывается непонятный
страх.
37
— Разве он такой соня?
— Ещё какой! Стоит ему только прилечь, как
он тут же и захрапит.
— Тогда немедленно нужно искать его! — вско-
чил с места Шералй.
Мы принялись кричать что было сил. Горы от-
вечали нам гулким эхом. Поднялись в воздух по-
тревоженные птицы. Затихли красноногие куро-
патки. Носиршатрама не откликался.
— Видно, и в самом деле он где-то крепко ус-
нул,— заметил Шералй.
— И всегда он такой,— распалялся я,—то
уснёт, то отстанет! Одно слово — шатрама!
— Однако ждать, пока он выспится, пользы
мало. Нужно начинать поиски,— решительно ска-
зал Шералй.— В этих диких местах какие только
хищники не водятся!
— Тогда — на поиски!
— Пошли!
ДИКИЙ ЗВЕРЬ
Мы разошлись в разные стороны.
Не знаю, где лазил бедняга Шералй, а я спу-
стился в ущелье. Горы теснились вокруг. Здесь, на
дне ущелья, темно, словно уже наступил вечер. Я ог-
лянулся вокруг и немножко струсил. Арчовые пни
и большие камни среди травы казались мне дики-
ми кабанами. Хоть и страшно было, но надо искать
друга, и я, продолжая громко звать Носиршатра-
му, снова пошёл вперёд.
«Не может же человек пропасть совсем бес-
следно?— рассуждал я. — Значит, с ним что-то
случилось».
38
— Гайрат! Скорей сюда! — вдруг услышал я
чей-то голос.
Он доносился сверху, из зарослей арчи. Это
Шерали звал меня. Но самого его не было видно.
Подниматься по крутому склону было трудно.
Я карабкался вверх, прижавшись к скале, как змея.
Последнее усилие — и я взобрался. Но что это?
Под большой арчой стояли Шерали и Носиршатра-
ма! И Шатрама, вместо того чтобы извиниться
за свой поступок, стал ещё насмехаться надо
мной:
— Посмотри-ка, Шерали, на этого лежебоку.
Наш Гайратджан совсем выдохся, словно машина,
у которой кончилось горючее!
— По правде сказать, ума у тебя ни на
грош! — рассердился я.
— А что случилось-то? Что случилось? — сра-
зу стал задираться Носиршатрама.— Мы с Шерали
никак не дозовёмся тебя, где ты ходишь?
Ну каков этот Шатрама! Я с ног сбился, ищу
его по всему ущелью, и я же виноват. Отлупить
бы его как следует, да только связываться не
хочется.
— Эх ты, лежебока! — не унимался Носиршат-
рама.— Ты лучше спроси, как я от медведя уди-
рал!
— От медведя! — не поверил я своим ушам.—
Не может быть! И медведь не тронул тебя?
— А что он мог мне сделать?
— Да разорвать на кусочки!
— Верно ты говоришь,— сдался наконец Но-
сиршатрама.— Если бы я не влез на эту арчу, то
мне бы несдобровать! Медведь положил передние
лапы на ствол и встал во весь рост. Я уж ду-
39
мал: конец мне. Хорошо, что косолапый не смог
влезть!
— Да он не хотел лезть! — вмешался в наш раз-
говор Шералй. — Дерево для такого зверя не пре-
пятствие. Во всяком случае, с медведем шутить не
стоит. Он добрый, пока не разозлишь его. Но сам
первый на людей не нападает. А стоит лишь немно-
го рассердить его, так он и на голый столб вска-
рабкается.
Шатрама молчал. И я попросил его рассказать,
как же он повстречался с медведем.
Упрямый Шатрама всё-таки нашёл родник и
увидел возле него стаю куропаток. Одна птица при-
храмывала. Носиршатрама решил сначала поймать
куропатку, а потом напиться. Да не тут-то было.
Только он нагнулся, чтобы схватить птицу, как та
увернулась и быстро-быстро заковыляла в кусты.
Шатрама — за ней. Ему казалось, ещё немного — и
он поймает куропатку, но всякий раз птица увёрты-
валась. И, наконец, нырнув в густые арчовые зарос-
ли, совсем исчезла. Носиршатрама оглянулся — и
чуть не присел от стра-
ха!.. На него шёл огром-
ный медведь! Носиршат-
рама одним махом вска-
рабкался на высокую
арчу.
— Так я и сидел на
ней, пока медведь не
ушёл прочь. А потом я
спустился на землю.
Здесь и нашёл меня Ше-
рали,—закончил рассказ
Шатрама.
— Короче говоря, ты спасся!—заключил я.—
Но смотри, в другой раз будь осторожнее. А не то
всё расскажу твоему отцу.
— Есть, лежебока! Есть быть осторожным!—
вскинув ладонь к виску, отвечал Шатрама.
— Ладно. Посмотрим!—заметил Шерали.
Мы двинулись к тому месту, где оставили
ослов и вязанки хвороста.
— Вот ты говоришь, что медведи первыми не
нападают на людей,— обратился Носиршатрама к
Шерали,— а на меня напал.
— Так уж и напал? Тебе просто повезло. А у
нас вот какую историю рассказывают. Было то или
не было, а пришёл, говорят, однажды к чабанам в
гости один парень из кишлака. И стал хвастать-
ся : мол, стреляет
он очень метко.
Взял ружьё и от-
правился в горы
на охоту. И будто
повстречался ему
медведь. Парень
выстрелил, но про-
махнулся, лишь
чуть-чуть задел ко-
солапого, легко ра-
нил. Перепуганный
парень едва спасся
от разъярённого
зверя. О своём по-
зоре тот парень
рассказал лишь
мальчишке, сыну
старшего чабана.
И в тот же день поспешил вернуться назад в киш-
лак. А наутро, как обычно, отару погнали на паст-
бище. Овцы жадно щипали густую, сочную траву
и паслись, не поднимая голов. Старший чабан
уселся поодаль и, прикрыв глаза, наигрывал на
домбре. Сын его устроился на пригорке и чистил
ружьё. Пёс их сначала дремал возле мальчишки,
а потом куда-то убежал. Тихо было кругом, спо-
койно, как вдруг мальчишка услышал: отара
встревожилась. Он приподнял голову и... обомлел.
К чабану подкрадывался огромный медведь,
держа в лапах обломок скалы. Мальчишка хотел
было окликнуть отца, но тут же раздумал. Он
припал к земле и прицелился. Прогремел выст-
рел. Медведь страшно заревел и рухнул на землю...
И вот говорят, что у медведя оказалось две раны:
одна свежая, другая едва заметная. Уж не этого
ли медведя ранил накануне незадачливый парень
из кишлака? И говорят, будто медведь хотел отом-
стить за свою рану...
ПОЛВОН РАНЕН
У нас с Носиршатрамой уже вошло в привычку
вставать затемно, раньше всех. Проворно одев->
шись, мы открывали ворота загона. Овцы выходи-
ли на волю, а мы с палками в руках бежали им
вслед.
Но в то утро вышло всё не так. Отару на этот
раз погнал один Собир-амак. Вместе с ним ушёл
и Полвон.
Отец поставил перед нами миску со сметаной
и сказал:
42
— Ешьте как следует.
Сегодня у вас будет ра-
бота.
— Какая ещё работа,
Касым-амак? — озада-
ченно спросил Носиршат-
рама.— Здесь ведь нет
хлопка, который нужно
полоть!
— Не беспокойся, сы-
нок,— улыбнулся отец.—
Вам предстоит бо-ольшая
работа! Потруднее, чем
прополка хлопка! Вы ещё
попотеете!
— Мы работы не бо-
имся! Укажите лишь, что
нам делать! — закричали
мы дружно.
Перед работой надо
хорошенько подкрепить-
ся. Мы быстро умяли
полторы большие лепёшки и
всю сметану. И ещё
выпили по две пиалы чаю. Ведь на работе-то пить
захочется! Животы наши раздулись, а сами мы
были в отличном настроении.
Отец велел нам обоим взобраться на чёрного
осла и прихватить с собой топорики. На нашего бе-
лого ослика он погрузил хурджин с лепёшками и
бутылью айрана, подобрал с земли заржавленный
кетмень, что валялся возле загона, уселся на осла,
и мы тронулись в путь.
К нам стали присоединяться люди из других
юрт. Были среди них и Шералй, и напарник Али-
43
кула-чабана. И у всех кетмени и топорики. А мы с
Носиршатрамой всё ещё не понимали, куда и зачем
едет столько народу. Может быть, мы все отправ-
лялись на хашар? 1 У отца спросить — боязно. Вы
же знаете его характер! Разве можно дважды
спрашивать у него об одном и том же?
Носиршатрама тоже побаивался моего отца и
молчал, лишь вопросительно поглядывал то на не-
го, то на меня.
Помог нам Шерали.
— Видите,— сказал он,— овцы вытоптали и
съели вокруг всю траву. Им уже не хватает корма.
Вот почему чабаны поднимаются выше по ущелью,
строят там новые загоны и ремонтируют ста-
рые.
Мы проехали километров десять и выбрались
из ущелья на просторный луг. Река здесь была бли-
же, чем на старом пастбище, и горы вокруг были
выше и вершины их острее.
Мы спешились. Отец внимательно осмотрел
прошлогодний загон. Ни сильные ветры, ни снего-
пады не разрушили его стен.
Мы с Носиршатрамой быстро нарубили боль-
шие ветки миндаля. Отец залатал ими прохудив-
шийся в нескольких местах плетень. А чтобы сте-
ны стали крепче и могли сопротивляться ветру, он
загнал ветки наполовину в землю.
Мы закончили работу к полудню. Но наши
ближайшие соседи, напарник Аликула-чабана и
его товарищи, ещё не справились с ремонтом.
1 Хашар—добровольная общественная взаимопомощь
при каких-либо работах (например, уборке хлеба, постройке
дорог, рытье каналов и т. п.).
44
— А ну-ка, ребята! — обратился к нам отец. —
Пойдёмте-ка подсобим соседям!
Шерали радостно приветствовал нас. Не про-
шло и часу, как соседи тоже управились.
— Смотри-ка, в одно мгновение всё сделали,—
сказал напарник Аликула-чабана.— Недаром узбе-
ки говорят: «Когда людей много, то и заяц не убе-
жит».
Закончив работу и немного отдохнув, мы сно-
ва забрались на своих ослов и отправились в обрат-
ный путь.
На следующее утро на всех стоянках было боль-
шое оживление. Перед каждой юртой топтались
ослики — хозяева грузили на них свой скарб.
Мы с отцом в два приёма перевезли наше иму-
щество на новое место. Носиршатрама был уже там
и исполнял обязанности караульщика.
Первая ночь прошла спокойно. На второй день
отец взял нас с Носиршатрамой на пастбище.
Места были новые, и мы с приятелем целый
день лазали по горам. К вечеру мы с ног валились,
даже есть не могли. Правда, от рисовой молочной
каши, сваренной Собир-амаком, невозможно было
отказаться. Каша была вкусная, сладкая. Жёлтое
масло так и переливалось в ней. Опустошив миски,
мы с Носиршатрамой тут же повалились на постель.
Было уже, наверное, за полночь, когда я вдруг
проснулся. Что-то случилось. Открыл глаза и Но-
сиршатрама. Снаружи, за стеной, слышался гром-
кий, возбуждённый крик моего отца. Беспрерывно
лаяли собаки.
Собир-амак в смятении перевернул свою по-
стель, схватил тёплый халат и тут же бросил его.
Потом взял ружьё и выскочил из палатки.
45
— Собир-бой,
бегите сюда! —
донёсся страш-
ный вопль отца.
Мы с Шатра-
мой так и под-
скочили.
Возле загона
я увидел живой
клубок ожесто-
чённо грызущих-
ся собак. В одной
из них я сразу
узнал Полвона, а
другая была мне
незнакома.
Собаки хри-
пели, рычали, и
жизнь, а на смерть.
Полвон, видимо, побеждал, потому что его против-
ник отчаянно пытался вырваться, но Полвон на-
мертво вцепился ему в горло и не отпускал.
В это время к нам подошёл Аликул-чабан. Он
поднял свой фонарь повыше и посветил. Тут я от-
чётливо разглядел чужую «собаку».
Это был огромный серый волк, намного крупнее
Полвона! И всё-таки наш Полвон подмял волка!
Последним судорожным движением хищник за-
жал в зубах ухо Полвона, и бедный пёс даже ше-
вельнуться не мог. Мы едва не кричали от жало-
сти к Полвону.
Аликул-чабан передал фонарь Собир-амаку.
А сам просунул палку между челюстями волка.
Зверь разжал зубы, и Полвон высвободился.
46
Волк уже вытянулся на земле, а Полвон всё
ещё не выпускал своего врага. С большим трудом
отец оттащил пса. Полвон тяжело дышал, глаза
его блуждали. Из порванного уха текла кровь. На-
кинув на Полвона свой кушак, отец отвёл пса к
палатке. А мы, довольные и счастливые исходом
схватки, шли следом.
Отец хотел смазать ухо Полвона какой-то ма-
зью, но пёс не давался. Взгляд его всё ещё был бес-
покойным, шерсть стояла дыбом.
Теперь народ собрался возле нашей палатки.
— Касым,— обратился к отцу Аликул-ча-
бан,— у тебя есть свежее мясо?
— Нет, свежего нет. Только солонина. А зачем?
Тогда старик обратился к Шерали:
— Беги, сынок, возьми там у нас большой ку-
сок свежей баранины.
Шерали опрометью помчался к своей юрте. Мы
были удивлены: зачем старику понадобилось
мясо?
— Волчья кровь ядовита,— говорил Аликул-
чабан.— У Полвона могут зубы от неё испортиться
и выпасть. А если пёс съест сейчас свежего мяса,
то его зубам никакого вреда не будет — так гово-
рят старики. Полвона надо ценить и беречь. Ви-
дать, Полвон привык бороться с волками.
— Верно говорите, Аликул-ата,— поддержал
старого чабана Собир-амак.— Я даже и не предпо-
лагал, что наш Полвон может схватиться с таким
волком!
— Ваш Полвон ещё молод, не вошёл в полную
силу. Поэтому-то,— наставлял старик моего от-
ца,— и нужно всегда быть настороже, беречь пса,
чтобы и впредь не робел...
47
Тут вернулся Шералй. Пёс жадно набросился
на мясо, съел его и снова забеспокоился. Отец мой
удерживал Полвона, гладил его, старался успо-
коить.
— Да ты и сам берегись,— добавил старый ча-
бан, уходя.— Как бы этот доморощенный не опо-
зорил тебя однажды, Касым.
Отец нахмурился. И мне стало не по себе. Лишь
Собир-амак и Носиршатрама ничего не поняли.
ВЕЧНАЯ ДРУЖБА
Полдень. Воздух так накалился, что нам при-
шлось завести овец в загоны. Ведь загоны были
совсем рядом с этим богатым травой пастби-
щем.
Мы разместили овец, и Носиршатрама спустил-
ся к реке за водой, а я принялся колоть дрова, го-
товясь кипятить чай.
Собир-амак вытащил из хурджина свой поход-
ный радиоприёмник и повесил на столбе палатки.
— Ну-ка, Собир-бой,— обратился к нему отец,
смазывая рану Полвону,— покрути-ка ухо своего
хафиза1. Сейчас ему как раз время петь.
Собир-амак, сам большой любитель послушать
радио, не заставил ждать.
Пел какой-то молодой певец. Отец вниматель-
но слушал.
— Спасибо твоему учителю, дорогой мой,—
произнёс отец, когда певец кончил.
1 Хафиз — народный певец. Хафизом Касым-ака в
шутку называет радиоприёмник.
48
— Понравилось?
Это сказал Шерали, незаметно подошедший к
нашей палатке.
— Касым-амак,— обратился он к отцу,— по-
жалуйте сейчас все в нашу юрту. Мама приготови-
ла угощение. Идёмте.
— Уж не кулчатой1 ли?
— Нет, не кулчатой,— сощурив глаза, улыб-
нулся Шерали.— Но то, что вы особенно любите!
— Спасибо, сынок. Сейчас придём! — сказал
отец.
И как только Носиршатрама вернулся с реки,
мы все двинулись к стоянке Аликула-чабана.
Свою куполообразную войлочную юрту хозяе-
ва называли «чёрный дом». У этого «дома» была
даже небольшая дверца. Здесь мы и столкнулись
с какой-то пожилой женщиной.
— Здравствуйте, Ойнос-бибй,—почтительно об-
ратился к ней мой отец.— Как вы тут поживае-
те? Ваши вкусные блюда превратили нас всех в
лакомок.
— Вот и хорошо, светик мой! — ласково про-
говорила женщина.— Ешьте на здоровье, коли нра-
вится.
Эта женщина с открытым лицом и седыми во-
лосами, которые почти сливались с её белоснеж-
ным платком, была матерью Шерали.
Ойнос-биби, казалось, никогда не знала пе-
чали. Она говорила весело и спокойно. Хозяйка
пригласила нас в юрту, а сама вышла по своим
делам.
1 Кулчатой — крупно нарезанная лапша, сваренная
в мясном бульоне.
g Ортыков Б.
49
Посреди юрты на красивом коврике была рас-
стелена нарядная шерстяная скатерть с каймой.
Вокруг неё лежали мягкие лохматые шкурки. Али-
кул-чабан сидел в юрте с домброй в руках. Увидев
нас, старик поспешно поднялся и усадил моего
отца на почётное место. Отец стал было отказы-
ваться, но Аликул-чабан всё же уговорил его.
— Гость дороже отца родного, говорим мы, уз-
беки,— улыбнулся старик.
— Да какие мы гости! Каждый день видим-
ся! — возразил отец.
— Ты должен понять, для кого зто я говорю.
Вот они — гости,— указал старый чабан на меня и
Носиршатраму.— Мой Шерали хочет покрепче
сдружиться с ними, и вот по нашим узбекским
обычаям пригласил ребят в гости...
Отец взглянул на нас так, словно хотел ска-
зать: «Понимаете, как надо серьёзно относиться
к дружбе? Вы должны быть верными товарища-
ми. Вас принимают в доме как самых дорогих го-
стей».
А нам с Носиршатрамой Шерали и без всякого
угощения сразу понравился, и, конечно, нам хоте-
лось подружиться с ним надолго.
Ойнос-биби и Шерали внесли в юрту две дымя-
щиеся миски.
— Вот и бешбармак готов! — воскликнул
Аликул-чабан.— Отведаете — пальчики обли-
жете!
— А теперь,— сказал Собир-амак,— пусть ре-
бята пожмут друг другу руки.
— Настоящие друзья ближе, чем родные
братья,— сказал мой отец.— Обнимитесь, ре-
бята!
50
— Правильно говоришь ты, Касым,— произнёс
старый чабан.— Обнимитесь, да покрепче! Пусть
и дружба ваша будет такой же крепкой!
Мы поочерёдно обнялись с Шералй.
— Ну, а теперь угощайтесь,— пригласила всех
Ойнос-биби.— А то уж остывает.
Правду сказал Аликул-чабан: бешбармак ока-
зался необыкновенно вкусным. И чем больше я ел,
тем вкуснее он казался. Надо будет в свободную
минуту прийти к Ойнос-биби и хорошенько рас-
спросить её: пусть и моя мама приготовит такой
бешбармак.
Я так был занят вкусной едой, что не замечал
ничего вокруг, а любопытный Носиршатрама уже
успел оглядеть всю юрту. Он тихонько толкнул
меня локтем и кивком головы указал на стену юр-
ты. Я поднял голову.
На решётке висели такие огромные закручен-
51
ные бараньи рога, что я даже рот разинул и про
бешбармак позабыл.
— Эй, молодцы, на что это вы уставились? —
окликнул нас Аликул-чабан.— Ешьте!
— Ух, и интересные же ро-га-а! — восхищённо
протянул Носиршатрама.
Ойнос-биби быстро взглянула на мужа и рас-
смеялась. Не сдержал улыбки и сам Аликул-ча-
бан. Все мы с недоумением смотрели на веселя-
щихся стариков и ничего не понимали.
— История у этих рогов длинная,— ска-
зал Аликул-чабан.— Ну да ладно, сначала
ешьте!
Мы снова набросились на еду и опорожнили
ещё две миски.
— Приготовь-ка гостям чаю покрепче,— ска-
зал Аликул-чабан жене.— А я пока расскажу об
этих рогах.
Ойнос-биби взяла пустые миски и вышла из
юрты. Старик встал, чтобы снять со стены удиви-
тельные рога, как снаружи послышался голос
Ойнос-биби:
— Шерали! Встречай гостей из кишлака.
В тот раз нам так и не удалось узнать исто-
рию удивительных рогов.
ЗМЕЯ
Однажды, вернувшись с пастбища, я прилёг
возле палатки и скоро заснул как убитый. Очень
уж устал я за долгий летний день.
Проснулся я оттого, что в носу у меня что-то
защекотало. Я чихнул и открыл глаза. Надо мной
52
склонился Носиршатрама, в руке он держал
сухую былинку. Вот что щекотало! Я сонно что-то
пробормотал и хотел повернуться на другой бок,
но Шатрама не отставал:
— Да проснись же ты, лежебока! Послушай,
что я тебе скажу. Пока отцы наши спят — сбегаем
к Ширчашмё, а? Расставим там сети на куропа-
ток. А в полдень придём мы с тобой — и добыча
наша!
— Отстань, не мешай спать!
— Да ты совсем, гляжу, обленился! — провор-
чал Шатрама и снова начал что-то говорить насчёт
сетей, куропаток...
Сквозь дремоту я слышал, как шумел Шатра-
ма, но не отвечал ему и скоро крепко заснул.
Не знаю, сколько прошло времени, когда я ус-
лыхал голос Шерали:
— Вставай, Гайрат, солнце уже поднялось над
горами. Бежим к реке, искупаемся.
Я протёр глаза и потянулся.
— А Шатрама где? —спросил Шерали.
— В палатке, наверное. Спит ещё.
Шерали заглянул в палатку, но тут же обер-
нулся ко мне:
— Там никого нет!
Я вскочил. Не может быть — Шерали шутит!
Но действительно в палатке никого не было.
— Может, он пошёл к реке вместе со своим
отцом? — предположил я.
Шерали рассмеялся.
— Да проснись ты наконец,— сказал он.— Вот
уже больше часа Собир-амак и твой отец разгова-
ривают о чём-то с моим стариком.
— Куда же он делся?
53
Я почувствовал, что меня охватывает тревога.
Ведь Шатрама собирался пойти на охоту за куро-
патками. Надо проверить, на месте ли сети.
Я ни слова не сказал Шералй и быстро пере-
рыл всю палатку — сетей нигде не было! И я об-
мяк, словно лепёшка, размоченная в воде.
— Что с тобой, Гайрат! — удивился Шералй.—
Отчего ты так побледнел?
Тут уж я всё и выложил.
— Он собирался пойти именно к Ширчашме?
— Да, он говорил, что пойдёт к Ширчашме.
— Тогда надо поскорее разыскать его! Ох уж
этот Шатрама! — воскликнул Шералй.— Ты подо-
жди меня тут, а я сбегаю за ружьём. На всякий
случай.
— Шералй! — крикнул я ему вдогонку.— Смот-
ри Собир-амаку не проговорись. Не надо пугать
его раньше времени.
— Да что я, не в своём уме, что ли, чтобы ему
докладывать! — успокоил меня Шералй.
Скоро он вернулся с ружьём на плече. Я же
взял пастушью палку, с которой не расставался,
отправляясь в горы.
Мы поспешили к Ширчашме, и Полвон увязал-
ся следом за нами. Я хотел прогнать пса, но Ше-
рали удержал меня.
— Оставь его,— сказал он.— Пусть идёт! По
словам моего отца, в горы лучше брать собаку, чем
ружьё.
Мы заговорили о верности и преданности па-
стушьих собак.
— Отец мой очень хвалит вашего Полвона,—
заметил Шералй,— но его удивляет, что пёс все-
гда беспокоен.
54
Шерали ещё что-то рассказывал, а я почти
не слушал его. «Мне-то известно, почему Полвон
беспокойный. Он потерял своего настоящего хо-
зяина. Но как Полвон мог очутиться в безлюдной
Дашти-Калон? — размышлял я.— Доморощенным
его никак не назовёшь. Вот уже почти два месяца
пёс у нас, но ни разу при виде меня или моего от-
ца он даже хвостом не вильнул, не то что прила-
скался, как другие собаки. Как бы он в один пре-
красный день не сбежал от нас...»—тревожно по-
думал я.
Мы и не заметили, как дошли до Ширчашмы.
Ширчашма — родник, вытекающий из-под боль-
шого камня у подножия высоченной горы. Вода
его белая, как молоко (оттого, видно, и называется
он «Ширчашма» — молочный источник), холодная
и очень вкусная. Вокруг родника густая трава и
много красивых цветов. Мы ещё издали заметили
наши сети, раскинутые в траве. Однако куропа-
ток в них не было. Не видно было и самого Но-
сира.
— А Шатрамы-то нет,— прошептал я.
— Может, он сидит под каким-нибудь кус-
том,— шёпотом же отвечал мне Шерали.
Мы двинулись вперёд и стали осторожно раз-
двигать ветки. Полвон шёл за нами. Вдруг он на-
сторожился и тихонь-
ко зарычал. Шерсть у
него на загривке под-
нялась дыбом...
Я сделал несколько f
шагов и вдруг увидал
змею! Она была тол-
стой, словно столб, под-
пиравшии потолок в нашей кухне, и длинной, как
верёвка, которой привязывают корову. Или, мо-
жет, мне только так показалось от страха?..
Я задрожал, и в глазах у меня потемнело.
В полуметре от змеи под кустом преспокойно
спал... Носиршатрама! И эта страшная змея полз-
ла к нему! Я оцепенел, у меня захватило дыхание.
— Эй, Гайрат! Что... — прошептал Шерали и
замер.
Я понял, что он тоже увидел змею.
Всё, что случилось потом, произошло в считан-
ные мгновения. Шерали быстро опустился на ко-
лено, скинул с плеча ружьё и прицелился. Я изо
всех сил вцепился в приклад. Ведь Шерали мог
убить Носира!
— Отпусти, не мешай! — Шерали рассердил-
ся.— Если я не выстрелю, то она ужалит Но-
сира!
Он прицелился, но я снова помешал. Шерали
совсем рассердился и оттолкнул меня прикла-
дом.
— Ах! — вскричал я.
И вдруг мимо меня мелькнула чёрная молния.
Это Полвон бросился на змею! Наверное, ему не
раз доводилось встречаться с этими тварями, и
он хорошо знал их повадки. Одним прыжком пе-
рескочил он через змею. Разъярённая змея при-
подняла над землёй свою голову, готовясь к бою.
Но в этот момент грянул оглушительный выстрел.
Змея взвилась и шлёпнулась оземь.
Тут и Носиршатрама подскочил.
— Ле-же-е-бо-ки-и! Решили напугать меня вы-
стрелом, да?
Я готов был в этот момент отлупить его.
56
— Ты лучше взгляни вот сюда! — Шералй
указал Шатраме на убитую змею.— Смерть при-
ходила за тобой!
Носиршатрама вытаращил глаза, вскочил,
стремительно бросился к нам. Сначала он крепко
обнял Шералй, потом меня.
— Если бы не Полвон, тебя уже и в живых-то
не было,— сказал Шералй.
Носиршатрама стал просить у нас прощения и
клялся, что больше никогда никуда не пойдёт без
нас. Он подошёл к Полвону и хотел погладить его.
Но пёс свирепо оскалился и показал клыки.
— Видишь,— сказал мне Шералй,— этот твой
пёс никого не хочет признавать.
ИСТОРИЯ БОЛЬШИХ РОГОВ
Сегодня возле нашей стоянки настоящий празд-
ник — так много собралось здесь людей. Сегодня —
стрижка овец.
Мы с Шералй вытаскиваем из загонов овец и,
повалив их на землю, связываем. Бедные овцы пу-
гаются, видно, думают, что их собираются ре-
зать.
У Носиршатрамы другие обязанности. Он осво-
бождает от верёвок уже остриженных овец. Потом
собирает с земли шерсть и складывает её.
Освобождённые овцы тут же вскакивали и бе-
жали обратно к загонам. А стригали — наши кол-
хозники и узбекские чабаны — всё стригли и стриг-
ли, обливаясь потом.
Позади нашей палатки в большом котле кипел
шурбо — суп с обжаренным мясом.
57
Длинноногому Кобил-лайлаку было трудно си-
деть на корточках, согнувшись в три погибели. Он
то и дело бросал ножницы, вскакивал, чтобы под-
кинуть хворосту в костёр.
Растянувшись на земле возле огня, Кобил-лай-
лак лениво курил. Наверное, суп получался вкус-
ный, потому что завфермой часто пробовал его и
вовсе не спешил вернуться к овцам. С папиросой
в зубах он важно расхаживал около стригалей,
давал разные советы. А потом и сам принимался
за работу. Но ненадолго. Вскоре он снова под-
брасывал хворост, пробовал шурбо и давал
советы.
Самым ловким стригалём был Собир-амак. Он
так умело вводил остриё ножниц в шерсть, что
овца ничего не чувствовала. И как у него здорово
получается! Вроде он совсем и не торопится, а шер-
сти настриг больше всех. Вы думаете, что Собир-
амак работает, не замечая ничего вокруг? Ошибае-
тесь! Он весело улыбается и всё время переговари-
вается с другими стригалями.
Чабаны — интересный народ. Стоит им собрать-
ся— сразу начинаются шутки, смех, а как начнёт
рассказывать Аликул-ата — заслушаешься.
Вот и сейчас всем хочется послушать старика.
— Аликул-ата,— обратился к нему мой отец,—
мы ведь так и не узнали истории больших рогов,
что висят у вас в юрте.
На губах старого чабана заиграла улыбка.
— Это длинная история,— отвечал он.— Я рас-
скажу её вам попозже, во время перекура.
Носиршатрама бросил на меня многозначитель-
ный взгляд: наконец-то, мол, услышим историю
этих удивительных рогов...
58
Наступило время обеда. Кобил-лайлак поднял-
ся, отряхнул одежду от овечьей шерсти и объявил
перерыв. Он первым вошёл в нашу палатку, рас-
стелил дастархон, разломил и тут же принялся
есть одну из масляных лепёшек, которые ещё рано
утром выпек Собир-амак.
Стригали отложили ножницы и стали готовить-
ся к обеду. Носиршатрама и Шерали принесли во-
ды, чтобы чабаны могли вымыть руки.
Наконец все расселись вокруг дастархона. Али-
кул-ата, самый старший среди нас, сидел на почёт-
ном месте, в переднем углу палатки. Собир-амак,
как заправский повар, засучив рукава рубахи, раз-
ливал шурбо, а я относил миски в палатку. Отец
мой — он был здесь хозяином — расставлял их пе-
ред стригалями. Потом он принёс ещё три бутылки
с айраном, а Собир-амак внёс огромное блюдо с
жирным мясом. Когда всё было готово, отец при-
гласил стригалей приступить к еде.
Кобил-лайлак жадно накинулся на шурбо.
— Кобил-бой,— с улыбкой спросил его один
из стригалей,— ты вроде бы даже и руки не по-
мыл, а?
— Не беспокойся,— отвечал Кобил-лайлак,
запихивая в рот огромный кусок лепешки, смочен-
ной в шурбо,— и руки мои, и рот мой, собствен-
ный.
Все рассмеялись.
— И, верно, руки твои никогда не забывают
дороги в твой рот, а? — не унимался шутник.
— Да отчего же забывать-то? Они у меня из-
давна большие друзья!
Не обращая внимания на хохот и насмешки,
наш заведующий знай себе ест за двоих.
59
Так под шутки и смех незаметно прошёл обед.
Я уже подумал было, что снова не удастся узнать
историю рогов, но тут Собир-амак напомнил Али-
кулу-чабану о его обещании.
— Случилось это давным-давно,— начал рас-
сказ Аликул-ата,— когда многих из вас ещё и на
свете не было. Был я тогда молод и беден. Один
старый осёл, да и тот бесхвостый,— всё моё тог-
дашнее хозяйство. Как-то раз и говорит мне мой
сосед-торговец: «Ещё никто не разбогател на
продаже дров. Занялся бы ты, брат, настоящей
торговлей. Осёл у тебя есть. Немного денег для
начала я тебе дам».— «Да сумею ли я? Ведь я не
знаю, что почём. Знаю только цену на хлеб да
на дрова».— «А ты не бойся, я помогу тебе,— го-
ворит он.— Раза два поедешь вместе со мной, а по-
том сам будешь торговать. Для начала я куплю тебе
мешок орехов».— «Ну ладно, говорю, согласен. Бе-
ри меня с собой, да только поскорее».—«Накорми с
вечера своего осла досыта, рано утром и отправим-
ся»,— сказал сосед. Наступила ночь. Но я не мог
уснуть. Посудите сами — разве не удивительно:
продашь один мешок орехов, а выручки хватит на
два мешка! Продашь два мешка и сможешь купить
четыре? «Если хоть один месяц так поторгуешь, то
деньги некуда будет девать!» — сладко мечтал я.
Так всю ночь глаз и не сомкнул. Только начало све-
тать, как я проворно оделся и выгнал осла. Сосед
дал мне два мешка, крепкие ремни, велел всё это бе-
речь, и мы отправились в путь. К полудню добра-
лись до перевала. Дорога была трудная. Мы спеши-
лись и, осторожно цепляясь за уступы, двигались
по узкой горной дороге. На вершине мы немного
60
Как бешеные, ринулись бараны вниз головой в ущелье,
увлекая за собой моих бедных ослов.
передохнули и стали спускаться вниз. Только к ве-
черу мы добрались до кишлака, где мой сосед дол-
жен был купить орехов. «Вот тут-то и есть настоя-
щий ореховый клад! — обрадовал меня сосед.—
Переночуем здесь, а завтра с утра пораньше купим
товару и вернёмся обратно». Но всё случилось не
так, как мы предполагали. Соседу пришлось задер-
жаться на несколько дней. «Вотчто, Аликул-бой,—
решил он,— возвращайся один. Ты ведь дорогу те-
перь знаешь. Бери моего осла, грузи мешки с оре-
хами и поезжай». Что мне оставалось делать?
Навьючили мы ослов и так крепко затянули ремни
на мешках, будто боялись, что мешки могут сбе-
жать. Не чуя под собой ног от радости, отправился
я в обратный путь. Погоняю ослов, а сам всё подсчи-
тываю, сколько выручу денег от продажи. Как ни
спешил я, как ни понукал ослов, но до перевала
добрался уже к вечеру. Вот тут-то и случилась эта
история! Гляжу это я вперёд — и что же вижу? Два
огромных горных барана бьются, сцепившись рога-
ми. «Видно, уж если начнёт везти, то во всём удача
будет,— подумал я.— Сам аллах послал мне этих
баранов». Я не стал мешкать, быстренько отвязал
конец ремня и накинул петлю на одного барана, а
другого захватил верёвкой, на которой вёл своего
осла. Тут бараны ка-ак рванутся — у одного рогам
обломились. Знать, старым и хворым был тот ба-
ран. Как бешеные, ринулись бараны вниз головой
в ущелье, увлекая за собой моих бедных ослов,
мешки с орехами и... мои мечты... Всё это произо-
шло в одно мгновение. Я стоял как вкопанный.
Чтобы расплатиться с соседом, пришлось мне про-
дать дом. И стал я владельцем... больших барань-
их рогов! С тех пор я больше торговлей не зани-
62
мался. Вот и вся исто-
рия, — закончил ста-
рик.
Аликул-ата замол-
чал, а мы все невольно
рассмеялись.
— А теперь за ра-
боту,— сказал он не-
много погодя.— Вста-
вайте-ка, молодцы, да
покажите своё умение
и ловкость.
беда
На следующий день
закончили стрижку.
— Молодец, Ка-
сым-ака! Все вы молод-
цы!—похвалил нас Ко-
бил-лайлак.— На других стоянках дело идёт мед-
леннее. Там не острижена и половина овец.
— Если бы не наши друзья узбеки, то и мы про-
возились бы не меньше трёх-четырёх дней,— заме-
тил мой отец.— Ведь как-никак в нашей отаре
семьсот голов! Это не шутка!
— Смотрите не забывайте добро, сделанное со-
седями! — сказал Коби л-л ай лак.
— Как забыть! — отвечал отец.— Ведь хлопок
получается лишь с помощью обеих рук. Да, кста-
ти,— продолжал он,— надо поторопиться с отправ-
кой шерсти. Через несколько дней ребята вернутся
в кишлак, и стоянка днём опустеет.
68
— Уедут? Почему? — уставился на отца Ко-
бил-лайлак.— Им что, уже надоело?
— Да нет. Учебный год приближается.
— Тогда вот что,— подумав немного, сказал
Кобил-лайлак,— сложите шерсть в мешки. Завтра
утром за ней приедут.
Кобил-лайлак взобрался на своего солового ко-
ня и поехал вниз по ущелью, а мы снова принялись
за работу.
Теперь я набивал мешки шерстью, а отец ут-
рамбовывал её.
Было ещё утро, когда на склоне показалась на-
ша отара. Отец посмотрел сначала на солнце, по-
том на тень от палатки, заменявшую нам часы.
— Странно! — воскликнул он.— Что это случи-
лось с Собир-боем? Почему он так рано пригнал
овец?
— Может, на них волк напал? — встревожился
я.— Самого его что-то не видно.
— Да разве посмеет волк напасть на отару,
которую охраняет Полвон! Боюсь, что-то тут дру-
гое,— заметил отец.
Он приложил козырьком ладонь ко лбу и стал
вглядываться в ту сторону, откуда приближалась
отара.
Вот овцы уже подошли к загону, а ни Собир-
амака, ни Носиршатрамы не видно. Лишь один
Полвон шёл позади, подгоняя отстающих овец.
Собир-амак появился тогда, когда я уже за-
крыл загон. Собир-амак тяжело дышал, словно он
долго бежал. Я даже испугался, увидев его выта-
ращенные глаза.
— Гайрат! — обратился он ко мне дрожащим
голосом.— Носир не приходил?
64
— Нет. Ведь он ушёл с вами!
Собир-амак не ответил. Он постоял немного и
хотел повернуть обратно, но его остановил мой
отец:
— Что случилось, Собир-бой?
— Видно, бог меня наказал, Касым-ака,— от-
вечал Собир-амак со слезами в голосе.— Сколько
времени ищу Носира, всё кругом обошёл и до сих
пор не могу найти.
— Не можешь найти? — не поверив, переспро-
сил отец.— Может, ты его обидел чем-нибудь?
— Нет, нет,— отвечал бедняга. Он совсем рас-
строился.— Мы с ним пасли отару в горах, чуть
пониже Ширчашмы. Овцы разбрелись, и я послал
за ними Носира. Он пошёл и не вернулся.
Как только Собир-амак произнёс «Ширчашма»,
я задрожал всем телом. «Ой-ой. А вдруг та змея
была не одна и теперь другая змея отомстила на-
шему Носиршатраме?..» От страха я не мог вы-
молвить ни слова.
— Не волнуйся,—успокаивал отец Собир-ама-
ка,—Носир неглупый парень, никуда он не уйдёт.
Но всё равно нужно его поискать, может, он
заблудился.
— Хорошо, если он где-то бродит,— проговорил
бедный Собир-амак,— но... но я всё-таки снова схо-
жу к Ширчашме. Я не успокоюсь, пока не найду
его: места здесь такие дикие!..
— Эй, Гайрат,— обратился ко мне отец.— И ты
иди вместе с Собир-амаком. Я тоже скоро пойду
вслед за вами.
Собир-амак как будто немного успокоился, и
мы поспешно зашагали с ним к Ширчашме.
Солнце стояло уже высоко. Прохладный гор-
65
ный ветер постепенно ослабевал. Почти утихли
птицы. Может, их тоже сморил полуденный зной.
Да, с каждой минутой жара становилась всё силь-
ней. Даже орлы, обычно парящие в небе, сейчас
искали прибежища среди камней. Казалось, горы,
ущелья, скалы и пропасти — всё погрузилось в дре-
моту. Вокруг было немо и неподвижно. Только мы
с Собир-амаком, обливаясь потом, торопились к
Ширчашме.
Собир-амак молчал. Не знаю, о чём думал он,
но я-то считал себя и Шералй настоящими винов-
никами случившегося. Да, вина наша была слиш-
ком велика!
Я представил себе, как под каким-нибудь дере-
вом крепко спит Носиршатрама, а к нему подпол-
зает огромная змея; она хочет укусить парнишку,
отомстить за убитого нами «дракона». От таких
мыслей меня охватил озноб, словно я заболел лихо-
радкой. «И почему только мы не рассказали тогда
Собир-амаку ни про медведя, ни про змею! — думал
я.— Если бы мы тогда рассказали обо всём, то, мо-
жет, сегодня ничего и не случилось бы!» Да что
толку в этих запоздалых сожалениях! А может,
мы напрасно беспокоимся, может, Носиршатрама
преспокойно лежит и крепко-крепко спит сейчас
под раскидистым ореховым кустом и никаких
змей и в помине нет.
Размышляя подобным образом, я и не заметил,
как мы дошли до Ширчашмы.
— Вот отсюда он спустился вниз,— сказал Со-
бир-амак, указывая на расселину.
Мы принялись за поиски. Бедный Собир-амак
даже приподнимал распластавшиеся по земле вет-
ки деревьев и внимательно осматривал под ними
66
землю, будто Носир был иголкой и мог затеряться
меж камней. Он заглядывал за большие каменные
плиты — уж не спит ли его сын в их тени!
Спустившись по расселине немного вниз, я стал
звать Носира. Бездонные пропасти и высокие ска-
лы отзывались гулким эхом. С шумом пролетело
несколько вспугнутых птиц. И снова стало тихо.
Носиршатрама голоса не подавал.
Тогда Собир-амак начал звать сына. Он кри-
чал так громко, что, наверно, голос его был слышен
и по ту сторону гор. Но Шатрама не откликнулся.
Тогда мы решили разойтись в разные стороны.
Найдём не найдём — встретимся на этом самом
месте.
Прошло часа полтора, но поиски наши оказа-
лись напрасными. Скоро к нам присоединились мой
отец, Шерали, Аликул-ата и ещё несколько чаба-
нов. Посовещавшись немного, мы снова разошлись
в разные стороны. Я обшарил все выступы, не про-
пустил ни одной расселины, ни одного куста. Всё
кругом осмотрели — Носира нигде не было.
— Напрасно мы тут ходим,— сказал наконец
мой отец, взглянув на Собир-амака.— А не мог ли
твой сын, соскучившись по дому, спуститься в
кишлак?
— Разумная мысль, Касым,— поддержал его
Аликул-чабан.— Ты угадал: этот молодец отпра-
вился домой.
— Ах, если бы это было так!—заговорил Собир-
амак, переводя тревожный взгляд с моего отца на
старика.— Но не мог же он уйти, не сказав мне.
Но мой отец и Аликул-чабан твёрдо стояли на
своём. Они решили возвращаться обратно: надо
было гнать отару на пастбище.
67
— А я останусь, ещё поищу,— не унимался Со-
бир-амак.
— Хорошо, хорошо,— согласился отец.— То-
гда пусть и Гайрат с Шерали будут с тобой.
Все ушли, а мы снова принялись за поиски. На
этот раз мы с Шерали решили перейти в соседние
ущелья. Шерали спустился в одно ущелье. Я — в
другое. Собир-амак должен был искать возле Шир-
чашмы.
Мы обшарили уже несколько ущелий, прочеса-
ли арчовую рощу, обошли огромную скалу и снова
вернулись к Ширчашме.
Мы не знали, что подумать. Порою меня одоле-
вали страшные мысли, и тогда сердце сжималось
и замирало от страха. А потом я снова видел пе-
ред собой Носиршатраму, который по привычке
прикладывал правую руку к виску и, отдавая
честь, говорил: «Клянусь, это больше не повторит-
ся! Клянусь, в последний раз!» И мне становилось
легко, словно бы ничего не случилось.
— Смотри, уже начинает темнеть,— сказал
Шерали.
И правда, солнце спряталось за вершины гор,
наступал вечер. Надо было возвращаться на стоян-
ку. А вдруг Носиршатрама проспался и дожидает-
ся нас там?
Эта мысль ободрила нас, и мы двинулись в об-
ратную дорогу. Пробираясь по узкой, заросшей тро-
пинке, мы вдруг увидели на земле... тюбетейку. Это
была тюбетейка Носира! Чёрная, с белым кантом.
Мы несказанно обрадовались. Да и как было не
радоваться? Ведь это был знак — след, оставлен-
ный нашим другом! И мы снова с удесятерённой
силой стали звать нашего Шатраму. Однако ни-
6S
кто не откликнулся. Тогда мы со всех ног броси-
лись бежать к стоянке, почему-то уверенные в том,
что Носиршатрама уже вернулся туда.
...Ещё издалека увидев нас, к нам поспешили
Аликул-ата, мой отец и с ним ещё два чабана. Но
Собир-амака с ними не было, и Носиршатрама не
бежал навстречу.
— Ну что? Не нашли? — спросил Аликул-
ата.— Говорили же мы, что парень без спросу ушёл
в кишлак... Видно, так оно и есть!
— Вот его тюбетейка,— сказал Шералй.
— Тюбетейка? — встревожился мой отец.— Где
вы её нашли?
— В нижней части ущелья, у Ширчашмы.
— Посмотри-ка, Касым,— сказал Аликул-
ата,— тюбетейка-то порвана. Чьи-то острые когти
продырявили её...
— Плохой это признак,— покачал головой
отец.— Похоже, что мальчонку какой-то хищ-
ник...
— И правда, Касым-ака,— подхватил слова от-
ца один из чабанов.— Это, похоже, когти барса...
Я вздрогнул. Бедняга Шералй тоже едва дер-
жал себя в руках.
— Во-первых,— возразил Аликул-ата,— это не
когти барса. Во-вторых, барс напал бы на мальчи-
ка, а тюбетейка зверю ни к чему. Поэтому нельзя
так отчаиваться и терять надежду. Лучше идти,
чем сидеть, говорят узбеки...
Чабаны загнали овец и снова отправились на
поиски. На стоянке остались лишь Аликул-чабан,
Ойнос-биби и мы с Шералй. Был с нами и Полвон.
В КАРГАСХОНЕ
Поздно ночью вернулся Собир-амак. Его нельзя
было узнать. Лицо пожелтело, словно осенний
лист. Веки распухли, в глазах застыли слёзы.
А мы с Шерали поступили, конечно, как глу-
пые мальчишки. Не успел Собир-амак войти в па-
латку, как мы тут же сунули ему в руки тюбетей-
ку Носира.
Собир-амак схватил тюбетейку, прижал к гру-
ди... Потом спросил прерывающимся голосом:
— Где... вы... её нашли?
Мы подробно ему рассказали. Выслушав нас,
Собир-амак снова ушёл в горы.
А мы не спали — всё думали о нашем пропав-
шем друге. Что же случилось с неугомонным Но-
сиром? Куда он запропастился?
Аликул-чабан, позабыв про сон, сновал между
загонами, словно челнок. Повесил на руку фонарь
и знай себе ходит.
Общее волнение, видимо, передалось и Полвону.
Он в беспокойстве кружил вокруг нашего загона,
лаял. Временами пёс куда-то убегал, потом снова
возвращался и снова лаял, словно звал за собой.
— Лает не без причины,— сказал Аликул-ата,
войдя к нам в палатку.— Там, в ущелье, или волк,
или какой другой зверь.
...Очень медленно тянулась эта ночь. Усталые
вернулись мой отец и чабаны. Они облазили все
окрестности, но напрасно — Носира нигде не было.
— Странное дело,— сказал отец,— на дороге к
Ширчашме я видел нашего Полвона. Он мчался
стремглав. Что ему нужно в горах?
И как раз в это время вдалеке послышался лай.
70
— Неспроста Полвон лает и мечется,— повто-
рил Аликул-ата свои предположения.
Но отец не придал значения его словам.
— На то он и пёс, чтобы лаять.
Отец устало прилёг на мою постель, а мы вы-
шли из палатки.
— Шерали,— обратился к сыну старик,— беги
скорей за ружьём, пойдём в ущелье к Полвону, по-
смотрим, что там случилось.
Через несколько минут мы уже поднимались
в горы. Было очень темно. Казалось, в такой кро-
мешной тьме и шагу не ступишь — сразу упадёшь.
Но мы всё же шли, спотыкаясь о камни, корни де-
ревьев, налетая на кусты. Старик шёл впереди, не-
терпеливо подгоняя то меня, то сына.
Лай Полвона слышался всё ближе. Увидав нас,
пёс помчался вперёд, и мы заторопились следом,
стараясь не отставать от него. Полвон бежал быст-
ро, потом вдруг остановился, насторожил обруб-
ленные уши и, будто учуяв что-то, снова бросился
вперёд.
— Пёс явно чем-то обеспокоен,— заметил ста-
рый чабан.— Видно, там впереди притаился какой-
то хищник. Приготовь-ка на всякий случай ружьё,
Шерали.
Я целое лето прожил в горах, но впервые видел
эти глубокие ущелья в такую тёмную ночь. Они
казались сейчас сказочными, бездонными пропа-
стями. Скалы казались острее и неприступнее.
Раздавались голоса ночных птиц, шуршание змеи
в траве, шум срывающихся в пропасти камней. Но
мне не было страшно. Мы шли вслед за Полвоном,
боясь потерять его из виду.
Возле Ширчашмы Полвон внезапно остановил-
71
ся, поднял голову и звонко залаял. Это было как
раз на том месте, где мы нашли тюбетейку Носи-
ра. И тут вдруг откуда-то сверху, с огромной вы-
соты, до нас донёсся слабый крик:
— Гай-ра-ат!
Мы прислушались. И снова послышался тот же
голос.
— Аликул-ата! — взволнованно закричал я, не
веря своим ушам.— Аликул-ата, ведь это голос
Носира, Носиршатрамы.
— Да, да! Это он! Он самый! — подтвердил и
Шералй.
Мы снова прислушались. Но больше ничего не
услышали. Может, того крика и не было? Нам по-
казалось? Полвон же выл, прижавшись к земле.
— Но-сир! Шатра-ма-а! — закричали мы снова.
И вскоре в ответ услышали знакомый голос. Он
шёл с противоположной стороны ущелья, с высо-
ченной отвесной каменной кручи. Для того чтобы
до неё добраться, надо было сначала спуститься на
дно ущелья. Цепляясь за камни и кусты, мы на-
чали спуск. Вот наконец и усыпанное острыми
камнями дно ущелья. Спотыкаясь и падая, мы
подошли к подножию кручи. Здесь Полвон вёл
себя особенно беспокойно. Он подпрыгивал на ме-
сте, выл, лаял.
— Э-эй! — снова закричал Шералй.— Но-си-ир!
Где ты-ы?
— Я в пе-ще-ре! Внутри этой ска-а-алы-ы! —
принеслось сверху.
— Спускайся к на-ам! — кричал Шералй.
— Мы вни-и-зу-у! — вторил ему я.— Выходи-и!
— Не мо-гу-у! — отвечал Носиршатрама.— Они
меня не пус-ка-ают! Ор-лы-ы!
72
Мы с Шерали удивлённо переглянулись, но
Аликул-ата спокойно произнёс:
— Ага, теперь всё понятно. Видно, Носир по-
пал в Каргасхону— жилище чёрных грифов.—
И, заметив наше недоумение, пояснил: — Внутри
этой скалы есть глубокая пещера. В ней гнездятся
огромные чёрные орлы — грифы. Вход в пещеру —
на самой вершине скалы. Пещера глубокая и ве-
дёт внутрь этой каменной глыбы. Не так-то просто
оттуда выбраться... Нам нужны будут длинные ка-
наты... Да и ружьё может понадобиться...
* *
Мы решили никого на стоянке не будить — ведь
все чабаны и так сегодня утомились! — и пошли
прямо в юрту Шерали. Взяли два длинных каната
и собирались было уже идти обратно, когда нас
учуяла собака. Она злобно зарычала на нас.
— Фу-фу! — прикрикнул на неё Шерали.—
Ослепла, что ли? Своих не узнаёшь!
Виновато опустив голову, собака потихоньку
отошла к загону.
Досадуя на собаку, мы хотели скорее уйти. Од-
нако Ойнос-биби всё же услышала возню и тихонь-
ко окликнула сына:
— Шерали, ты?
— Мама! — радостно заговорил Шерали.— На-
шёлся! Нашёлся наш Носиршатрама! Через час мы
его приведём.
— Ой, правда, сынок? — всплеснула руками
Ойнос-биби.
— Правда, правда,— рассмеялись мы.
73
...Положив канаты на плечо, мы снова поспе-
шили к Ширчашме. Уже начало светать, когда мы
подошли к скале. Теперь можно было ясно разли-
чить её — она состояла из огромных тёмно-корич-
невых каменных глыб, нагромождённых почти от-
весно одна на другую. Кое-где из расселин выгля-
дывали чахлые кустики миндаля и арчи. На самой
вершине мы увидели узкий вход в пещеру. Возле
него, на остром выступе скалы, сидела пара боль-
ших чёрных грифов.
Чтобы вызволить друга из беды, нам нужно
было взобраться на эту почти отвесную скалу.
Первым начал подниматься Шерали, за ним —
я, за мной — Аликул-ата. Старику было трудно
карабкаться вверх, и я время от времени протяги-
вал ему руку. Но старый чабан не сдавался.
— Ничего, сынок, ничего,— говорил он, зады-
хаясь,— ты сам гляди берегись...
Но вот до вершины скалы осталось совсем не-
много. И мы уже хорошо различали путь, по кото-
рому, цепляясь за камни и кусты, Носиршатрама
добирался до жилища грифов.
Нам с Шерали не хватало смелости ступить на
эту страшную дорогу, мы искоса поглядели друг
на друга и не выдали себя старику. Ещё подумает,
что мы трусы.
Аликул-чабан попросил Шерали сделать холо-
стой выстрел. Только после трёх выстрелов, оста-
вивших синеватую дымку на чистом утреннем не-
бе, один из грифов поднялся в воздух. Но второй
даже не пошевелился!
— Грифу дороже жизни его птенец,— заметил
старик.
Он прикрепил концы обоих канатов к поясу
74
Шералй и велел ему, держа в руке ружьё, осторож-
но спускаться внутрь пещеры. Два других конца
канатов мы привязали к стволу толстой арчи, не-
весть каким чудом растущей на этих голых кам-
нях. Старик попросил ещё раз пугнуть страшную
птицу, и Шералй снова сделал несколько холостых
выстрелов. Затем он стал осторожно спускаться в
пещеру, уходившую вниз, в глубь скалы,—потому
же пути, что и Носиршатрама. Шералй казался мне
сказочным богатырём, готовым один на один встре-
титься с врагом. Шералй был спокоен. Он сначала
ощупывал ногой камни, а потом уж ступал на
них.
И как раз в этот момент, откуда ни возьмись,
прилетел гриф и напал на Шералй. Мы со стари-
ком стали кидать в птицу камни и громко кричать.
Но она и не думала улетать. Я не видел, дотронул-
ся ли гриф своим крючкообразным клювом до Ше-
рали или нет.
— Не бойтесь! Он не тронул меня! — крикнул
Шералй.
Раздался выстрел, и второй гриф тоже взлетел
в небо. Мы обрадовались и продолжали следить,
как Шералй медленно спускается всё ниже и ниже
в эту бездонную яму.
— Ох, проклятые! — вскипел вдруг старик.
Я поднял голову. Разъярённый гриф бросился
сверху на Шералй. Он мог одним взмахом крыльев
скинуть Шералй...
Прошло несколько времени, и, наконец, из от-
верстия пещеры показались головы обоих ребят.
Они, как настоящие альпинисты, были накрепко
привязаны друг к другу канатами. Впереди шёл
Носиршатрама.
75
Я чуть было в ладоши не захлопал от радости,
но сдержался. Не следует в присутствии взрослого
бурно выражать свою радость, ведь я уже не ма-
ленький. А Носиршатрама, увидев нас, распла-
кался. Он не стеснялся своих слёз...
Я не стану рассказывать, как мы спустились
вниз, как радостно скакал вокруг нас Полвон, ка-
ким победным лаем наполнял он просыпающееся
ущелье...
Первым, кого мы встретили на стоянке, был
Собир-амак. Он обнял всех нас по очереди. Прижи-
мая к груди Шатраму, он глядел на него так, слов-
но хотел убедиться, что всё это наяву, а не во сне.
— Носир, видите ли, хотел вынуть из гнезда
птенца грифа и сам чуть было не стал добычей
этих грозных птиц,— сказал Шерали, указывая на
кровоточащие царапины на лице Шатрамы.
Шатрама молчал. Сейчас он не давал клятв,
как обычно, и не просил прощения.
— Да, сынок,— укоризненно взглянув на него,
сказал Аликул-чабан.— До сих пор я считал тебя
неплохим мальчиком. А ты вон каким непутёвым
оказался. Если бы не умница Полвон, то мы и кос-
тей твоих не собрали бы в Каргасхоне...
Носиршатрама, опустив голову, плакал. В дру-
гое время мы, может, и пожалели бы его, но толь-
ко не сегодня. Слишком много тревог причинил
Носиршатрама всем нам. И мы рассказали о всех
его проделках: и про медведя, и про змею! Тут
Собир-амак так рассердился, что, ни слова не гово-
ря, поднял сжатый кулак.
— Не бей ребёнка,— удержал его Аликул-ча-
бан.— Пусть Носир сам задумается, кто он и каки-
ми делами занимается.
* *
*
Когда приехали из кишлака за шерстью, мой
отец велел нам с Носиршатрамой немедленно со-
бираться домой. Нам предстояло добираться до до-
му на лошадях, навьюченных тюками с шерстью.
Это известие так обрадовало Носиршатраму, что
он не находил себе места. А мне казалось, что без
чистого горного воздуха, без Шерали, без Пол-
вона я не смогу прожить и дня! Но нужно было
уезжать.
Я пошел укладывать свои вещи, а Носиршатра-
ма куда-то исчез. Когда он вернулся, лицо его бы-
ло взволнованно, глаза бегали. Посмотрев на сво-
его друга повнимательней, я заметил, что карман
его брюк сильно оттопырился.
— Шатрама, что это у тебя? — спросил я.
— «Что? Что?»! Обыкновенный камень. Не
веришь, так покажу,— повысил голос Носир-
шатрама.
— Камень? — переспросил я.— А чего это ты
вздумал носить камни в карманах?
Носир промолчал.
Больше я не допытывался, так как тюки с шер-
стью были уже погружены и к нам, задыхаясь,
подбежал Шерали. В руках он держал листок
бумаги.
— Напишите мне письмо в кишлак. Вот
адрес.
— Будь спокоен,— отвечал я, складывая ли-
сток.— Мы тебя никогда не забудем. И столько
напишем, что у тебя даже времени не хватит всё
прочитать.
77
Мы обнялись и крепко пожали друг другу руки.
— До свидания!
— До следующего лета! До встречи!
Лошади тронулись. Отец попросил колхозников
приглядывать за нами в дороге.
— Не беспокойтесь,— отвечали ему.— Доста-
вим их домой в целости.
— Доброго пути!—крикнул отец нам вдогонку.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
НЕДОСТОЙНЫЙ ПОСТУПОК
Вот уже две недели, как начались занятия в
школе. Ученики младших классов смотрят на нас
с завистью. Видно, думают: «Когда же зто и мы
станем большими?» Мне кажется, что в этом году
и старший пионервожатый стал уделять нам боль-
ше внимания. Теперь, прежде чем дать нам какое-
нибудь задание, он с нами советуется.
Классная комната у нас другая: она большая
и светлая, и все три окна глядят на улицу. А самое
главное — наша доска в два раза больше, чем в дру-
гих классах. Сначала мы удивлялись: зачем нам
79
такая длинная доска? Но потом поняли: ведь чем
старше мы становимся, тем сложнее делаются и
наши задачи. Порою решение не умещается даже и
на такой длинной доске.
Мы чувствовали себя более взрослыми и посте-
пенно отвыкали от прежних игр и ребячьих забав.
Сильно изменился и мой друг Носиршатрама.
Наверно, на него здорово подействовали слова
Аликула-чабана.
Вчера Носир вдруг признался мне, что совер-
шил бесчестный поступок по отношению к нашему
общему другу Шерали. Вернее, даже предательство.
— Предательство?! — изумился я.
— Да, да, именно предательство,— отвечал
он.— Я не знаю, что мне делать, чтобы Шерали
простил меня.
— Не понимаю! Объясни, в чём дело.
— Скоро поймёшь, скоро всё-всё станет яс-
ным,— пробормотал Носиршатрама.
Не хочет говорить — и не надо. Я не стал допы-
тываться, не до него было: в нашей школе произо-
шло одно чрезвычайное событие.
На большой перемене все мы высыпали на пло-
щадку перед школой. Вдруг из-за абрикосовых де-
ревьев, окружающих школьный двор, послышался
гудок легковой машины, и у ворот остановилась
голубая «Победа».
Наш классный руководитель Мукйм-зода, по-
видимому, узнал сидевшего в машине человека и
подошёл к «Победе». Дверца открылась, и из ма-
шины вышел старичок маленького роста, в очках
и в соломенной шляпе. Старичок поздоровался с
Муким-зода. Потом ответил и на наши приветствия,
внимательно при этом оглядев каждого из нас.
80
Ребята перешёптывались. Муким-зода так поч-
тительно приветствовал приезжего, что мы поду-
мали : уж не профессор ли этот старичок? Правда,
некоторые из нас засомневались:
— Разве профессора бывают такого маленько-
го роста?
— По-вашему, профессора обязательно высо-
кие, как самшитовое дерево, и толстые, как сло-
ны?— смеялись другие и прятались за спины то-
варищей, чтобы профессор не догадался, над чем
они смеются.
Тут прозвенел звонок, и мы разошлись по клас-
сам. А приезжий в сопровождении Муким-зода на-
правился в кабинет директора школы.
У нас был урок русского языка. Едва войдя в
класс, учительница сказала, что Носиршатраму вы-
зывает директор. У профессора есть дело к Носиру.
«Ага,— подумал я,— значит, приезжий и вправ-
ду профессор. Но какое же дело у него может быть
к Шатраме?»
Все ребята тут же повернулись и уставились на
Носира. Никто не верил, что профессор вызывает
только его. Не может того быть! И почему не при-
глашают председателя совета отряда Кадыра?
Или отличников — Карима и Махмуда? Может,
учительница ошиблась? Нет. Говорит, что нужен,
мол, один Носир.
Я растерялся. Профессор и Носиршатрама! Ка-
кое они имеют друг к другу отношение? «Неужели
Шатрама снова что-нибудь натворил? » — подумал
я. Но сам Носир был спокоен. Он вышел из класса,
не обращая внимания на наши немые знаки.
И как только дверь за ним закрылась, мы за-
бросали нашу учительницу вопросами.
4 Ортыков Б.
81
— По правде сказать, я и сама ничего не знаю,—
отвечала она.— Узнаем обо всём у Носира.
Ребята поутихли. Учительница хотела уже при-
ступить к уроку, как в класс вошёл сам директор.
— Разрешите Гайрату отлучиться минут на
пять? — обратился он к учительнице.
Я последовал за директором, хотя совсем не по-
нимал, зачем я понадобился. Директор молчал,
будто дал зарок не раскрывать рта. И, только ко-
гда мы переступили порог кабинета, он сказал
профессору:
— Вот тот самый мальчик, о котором вы спра-
шивали. Гайрат Касымов.
Я поздоровался. Профессор встал и протянул
мне руку. Он улыбался мне тепло и сердечно, как
будто был моим давним другом.
— Садись, милый мальчик,— сказал профес-
сор, указывая мне на диван.
Я присел на краешек и огляделся. Носиршатра-
мы почему-то в кабинете не было. Профессор рас-
крыл свой коричневый кожаный портфель и вы-
нул из него лист бумаги. Приготовил авторучку и
повернулся ко мне.
— Где ты провёл лето? — спросил он.
— На пастбище, с отцом,— отвечал я.
— И Носир там был? — снова спросил про-
фессор.
— Да. Только он чуть попозже приехал.
Профессор снял очки и потёр рукой лоб, слов-
но хотел что-то вспомнить.
— А знаешь ли ты, дружок, как Носир забрал-
ся в Каргасхону? — спросил он.
— Знаю,— отвечал я.— Всё знаю.
— Что же вы там нашли?
82
— Ничего не на-
шли, — удивился
я,— там ничего не
было»
— А кто же на-
шёл молот и стрелу?
— Молот и стре-
лу? — изумился я.—
Может, Носиршат-
рама их нашёл, а
мне ничего не ска-
зал?
— Но ведь ты
сам только что ска-
зал: «Всё знаю».
— Я правду го-
ворю, товарищ про-
фессор. Я действительно ничего не знаю о молоте
и стреле. Если бы знал, зачем бы я стал скрывать?
— Верю тебе,— улыбнулся профессор.
Видимо, его интересовало ещё что-то, но я ни-
чего не мог рассказать.
Профессор поднялся и стал прохаживаться по
кабинету.
— Каргасхона, Каргасхона...— повторял он.
В дверь тихонько постучали. Вошёл Носиршат-
рама с узелком в руках. Он запыхался и так взмок,
будто попал под ливень.
Носиршатрама развязал узелок и выложил на
стол... заострённый камень с дырой посередине,
напоминающий молот, и четыре палочки, похожие
на ученические ручки. Самый обыкновенный ка-
мень и самые обыкновенные палочки. Я бы на них
и внимания не обратил.
83
А профессор схватил камень и стал жадно его
рассматривать.
— Ценная находка! — радостно сказал он.—
Она свидетельствует о том, что Каргасхона может
дать много материалов для нашей исторической
науки.
— Эти вещи относятся, вероятно, к первобыт-
ной эпохе? — спросил директор.
— Пещера Каргасхона ещё не изучена,— отве-
чал профессор,— там могут оказаться предметы,
относящиеся к разным эпохам.
Он взял палочки, похожие на ученические ав-
торучки, сложил их, и получилась... стрела!
— Видимо, ты сам сломал эту стрелу? —
Профессор вопоосительно взглянул на Но-
сира.
— Ведь я рассказывал уже,— жалобным голо-
сом начал тот.—Вина моя велика. Из-за этого мо-
лота и стрелы я предал своих друзей, поступил не-
честно.
— О каком предательстве ты говоришь? — пре-
рвал его директор.— Ничего не понимаю!
— Я не хотел, чтобы Гайрат и Шералй знали о
моей находке,— в волнении говорил Шатрама.—
Поэтому-то, выходя из пещеры, я разломал стрелу
и спрятал её под рубашкой. Теперь уж я понимаю,
что сломал не стрелу, а нашу дружбу. И письмо
вам я послал тайком от друзей. Разве это не бесче-
стный поступок, не предательство? — Носир рас-
плакался.
Директор и профессор были растеряны. Видя,
что от него теперь толку не добиться, я попросил
разрешения у взрослых и обо всём рассказал сам:
как Носиршатрама пропал, как мы его нашли с по-
84
мощью Полвона, как помогли выбраться из пеще-
ры, как Шерали...
— Значит,— сказал профессор, поглядывая то
на меня, то на Шатраму,— в находке этих истори-
ческих предметов есть и доля Шерали, а?
— Конечно же, товарищ профессор! — всхли-
пывая, воскликнул Носиршатрама.
— Знаешь ли ты, где живёт Шерали? — спро-
сил профессор.
Носиршатрама сконфуженно взглянул на ме-
ня, и я понял: он позабыл адрес Шерали.
Я продиктовал профессору адрес. Он писал
крупными буквами, с длинными хвостами и за-
витками. Потом профессор бережно завернул в бу-
магу камень и обломки стрелы, положил свёрток
в портфель и, встав из-за стола, сказал:
— Ваша находка представляет большой науч-
ный интерес. В скором времени будет организова-
на научная экспедиция в обнаруженную вами пе-
щеру. Возможно, нам потребуется и ваша помощь.
Я напишу вам.
На этом беседа закончилась. Профессор креп-
ко пожал нам всем руки, и мы проводили его
до голубой «Победы».
ПОДАРОК
Вы, конечно, знаете, до чего любопытны все ре-
бята. Не прошло и недели со дня отъезда профес-
сора, как ребята стали донимать нас с Носиршат-
рамой своими вопросами: «Ну как? Ну, что ново-
го? Не было письма от профессора? Отправилась
экспедиция в горы? »
85
«Мы люди маленькие,— скромно отвечал я.—
Откуда нам знать, лазили ли они в горы?..»
Но ребята не унимались. «Эх вы, археологи,—
приставали они к нам,— нашли какую-то палку и
камень с дыркой — и сразу к профессору! Учёного
побеспокоили. Так он и напишет вам. Ждите! Боль-
но нужны вы ему!»
Носиршатраму эти насмешки приводили в на-
стоящую ярость. Он сверкал огромными чёрными
глазами и с кулаками кидался на насмешников.
И в самом деле, что мы могли ответить ребятам?
Мы ведь и сами были в неведении. А результаты
обследования пещеры в Каргасхоне интересовали
не только ребят, но и наших учителей.
Шли дни за днями, недели за неделями, но от
очкастого профессора не было никаких вестей.
Прошло два месяца. Мы с Носиршатрамой уже
потеряли надежду получить от профессора какие-
либо известия. И ребята больше не приставали к
нам с расспросами.
Теперь я порою отводил Носиршатраму в сто-
рону и шептал:
— Слушай, Шатрама, может, твои стрела и мо-
лот и в самом деле гроша ломаного не стоят? А ты
всему свету раструбил...
— Откуда же мне было знать? — виновато го-
ворил Носиршатрама.— Всё-таки это предметы
старины... Я думал, они пользу принесут... истори-
ческой науке,— совсем уж неуверенно заканчи-
вал он.
— «Думал»! Плохо ты думал.
— А ты... А ты...
Так слово за слово и заспорим, раскричимся.
Он мне: «Лежебока!», а я ему: «Шатрама!»
86
И вот однажды в субботу на последнем уроке
взглянул я в окно и увидел голубую «Победу».
«А вдруг это приехал профессор?» —подумал я.
Этот последний урок казался нескончаемым.
А когда он кончился, дверь нашего класса с шумом
распахнулась, и к нам повалили ребята из других
классов.
— Собрание будет! — кричали вошедшие.
Тут я и вовсе перестал думать о голубой «Побе-
де». Разве было бы собрание, если бы приехал про-
фессор? Нас с Носиршатрамой сразу вызвали бы к
директору...
Никто не знал, что будет за собрание. Но наро-
ду в класс набралось много — сидели по три-четы-
ре человека за одной партой. Учительский стол
покрыли алой скатертью. Класс наш стал похож на
зал заседаний.
И вот в класс вошли наш директор и... профес-
сор. Старик положил на стол какие-то свёртки.
Мы с нетерпением ждали, что будет дальше.
Ребята с завистью и любопытством поглядыва-
ли на нас. А мы и сами-то ничего не понимали.
— Ну-ка, мои помощники, Носир и Гайрат, по-
жалуйте сюда, на середину класса,— позвал нас
профессор.
Мы оба вспыхнули как пламя и подошли к
столу.
— Друзья,— обратился профессор ко всем,—
Носир и Гайрат оказались первыми исследовате-
лями пещеры Каргасхона...
Мы совсем смутились и покраснели больше
прежнего. Ну, какие мы исследователи? Я ведь
даже и в пещере не был. А профессор уже расска-
зывал про Каргасхону, о работе первой археологи-
87
ческой экспедиции, об интересных находках, ко-
торые дают ценные сведения о жизни первобытно-
го человека.
Профессор выразил сердечную благодарность
Носиршатраме, Шерали и мне за то, что мы оказа-
ли учёным большую помощь в их работе.
— И поэтому,— сказал в заключение гость,—
мы решили сделать небольшой подарок нашим
юным помощникам.
Ребята дружно зааплодировали.
— Прими на память эту книгу.— Профессор
взял со стола свёрток и протянул его Носиршатра-
ме.— Желаю тебе успехов в учёбе.
Тут ребята так захлопали в ладоши, что можно
было оглохнуть. Затем наступила моя очередь.
Я поблагодарил за подарок.
Когда шум немного утих, Носиршатрама попро-
сил слова.
— Ребята,— взволнованно начал он, присло-
нившись к столу.— Я должен сказать здесь правду.
Я недостоин этого подарка. В пещеру я полез за
птенцами грифов и случайно нашёл там стрелу и
каменный молот. И никакой я не исследователь, а
настоящий шатрама. В пещеру-то я забрался, а вот
выйти обратно не смог — грифы не выпускали ме-
ня. Кричи не кричи — никто не услышит. Лишь по-
здно ночью, когда грифы собрались возле своих
птенцов и заснули, я подобрался к выходу и стал
звать на помощь. И никогда мне не забыть, как я
обрадовался, когда услышал голоса моих друзей
Гайрата и Шерали. А потом уж Шерали, защища-
ясь от железных когтей грифов, вывел меня из
страшной пещеры. Поэтому я прошу дать этот по-
дарок не мне, а Шерали.
88
— Правильно! — закричали ребята.— Опом-
нился Носир! Молодец!
А профессор улыбался и кивал головой. Ему,
видно, тоже понравились последние слова Носира.
Он хлопнул его по плечу и сказал:
— Теперь ты ещё раз молодец! Успокойся: ваш
общий друг Шерали не забыт. Подарок ему мы по-
слали ещё три дня назад.
СЛАВА ПОЛВОН У1
Сейчас Носиршатрама уже не отстающий и да-
же не средний ученик. Если не считать единствен-
ной тройки за контрольную по алгебре, то он учит-
ся так же, как и я. Он перестал проказничать, и
мы больше не называем его Носиршатрамой, а про-
сто Носир.
Мой друг так изменился, что все только диву
давались. Оба мы мечтали о том, чтобы скорее на-
ступило лето. Ведь у нас уже есть кое-какой ча-
банский опыт. Мы ещё немного поучимся у Собир-
амака и у моего отца, и тогда из нас получатся на-
стоящие чабаны. Мы с нетерпением считали дни.
И вот наконец наступил апрель.
Обычно в начале апреля наши отцы возвраща-
лись из Узбекистана, а точнее сказать — из колхо-
за Аликула-чабана. Потом целый месяц овцы пас-
лись на сочных лугах возле нашего кишлака. Как
только новорожденные ягнята немного подраста-
ли, отары вновь отправлялись на высокогорные
тучные пастбища.
Прошла неделя, как овцы вернулись на ферму.
Мы с Носиром были так рады их возвращению, что
89
каждый день сразу же после уроков бежали туда.
Пасли овец до сумерек и, только разместив их в
загонах, возвращались домой.
Полвон вырос и стал ещё больше, но, как и
прежде, ни к кому не ласкался. И как нежно мы
ни звали его: «Полвон, Полвон!» — он и хвостом
не вильнёт.
Собир-амак с гордостью рассказывал о том, как
в течение зимы пёс одолел пятерых матёрых вол-
ков. А мой отец уже в который раз повторял, что в
жизни ещё не видел столь разумного и сильного
пса. Полвон ни на минуту не оставлял отару и не
разрешал овцам разбредаться.
Слушая эти рассказы, я вспоминал письма
Шералй, в которых он сообщал о подвигах Пол-
вона.
Однажды поздно вечером отец сказал ма-
тери:
— Приготовь мне чистое бельё и всё прочее.
Завтра на рассвете мы погоним отару в горы.
— Почему так рано? — удивилась мама.—
Ведь каждый год вы уводите овец после первомай-
ских праздников.
— Странный ты человек, Гульру. Таких про-
стых вещей не понимаешь,— ответил отец.— Ведь
окот уже закончен. Ягнята окрепли. Зачем зря вре-
мя терять? Для меня главное, чтобы овцы жирели.
Мама не стала спорить и принялась собирать
отца в дорогу.
Я сидел опустив голову. Мне не понравилось
решение отца гнать свою отару раньше срока. Но
ведь вы знаете моего отца — он упрямый человек,
всё сам решает, ни с кем не советуется.
* #
*
Беда пришла в ночь на двадцатое апреля.
Я крепко спал, укрывшись тёплым ватным одея-
лом. Скрип открываемой двери и встревоженный
возглас мамы разбудили меня.
На улице было пасмурно и холодно, шёл силь-
ный дождь. В нашем дворе я увидел группу всад-
ников. Кобил-лайлак сидел на лошади, прижимая
к себе кого-то большого, завёрнутого в кошму...
Вот что случилось в ту памятную ночь.
Отец мой сдержал своё слово и ушёл с отарой в
горы. Правда, он не отогнал овец на дальнее паст-
бище. Три дня прошли спокойно, а на четвёртый
день погода стала портиться. Небо над горами на-
хмурилось, поднялся ветер, и пошёл дождь. Он сеял,
как из сита, целые сутки. На чабанах ниточки су-
хой не осталось. Мокрые овцы стали тощими, длин-
ноногими. Шерсть на них слиплась и обвисла.
К вечеру похолодало. Ветер переменился — он
дул теперь с севера, и дождь тут же превратился в
град.
— Касым-ака,— обратился к отцу Собир-
амак,— не лучше ли нам спуститься вниз, поближе
к кишлаку?
— Чего ты боишься, Собир-бой, ведь зима уже
прошла? Это весна капризничает. Через час-дру-
гой всё пройдёт,— успокоил его отец.
Собир-амак сильно озяб, но возражать не стал,
так как хорошо знал нрав моего отца.
Через час ветер утих, но ненадолго. Вскоре он
подул с удвоенной силой. Повалил снег, начался
буран.
91
— Разве не говорил я тебе, что надо было спу-
ститься вниз? — упрекнул отца Собир-амак.—
А куда мы теперь денемся?
— Не бойся, Собир,— сказал отец,— ведь не
камни же с неба сыплются. Мы с тобой и не в та-
кие бураны попадали.
Отец не терял бодрости. Собир-амак недоволь-
но молчал.
Между тем непогода разгулялась не на шутку.
Ветер свистел меж острых скал и швырял в лицо
чабанам пригоршни сухого, колючего снега.
Отец попытался погнать отару навстречу бу-
рану, но овцы, сбившись плотной массой, стояли
неподвижно, будто их пригвоздили к земле. И в
этот момент, словно подхваченные ветром, помча-
лись вниз по склону ослы чабанов. И вся отара,
точно внезапно проснувшись, бросилась следом за
ними. Ни чабаны, оцепеневшие от стужи, ни Пол-
вон не могли удержать эту живую лавину. Прова-
ливаясь в снег, чабаны с трудом двигались за ота-
рой.
Первым не выдержал Собир-амак. Мой отец
увидел, как его напарник словно споткнулся о ка-
мень и упал лицом вниз. Отец бросился к нему,
стал тормошить. Собир-амак был без сознания. Не-
долго думая отец сорвал с себя халат и укутал им
своего товарища.
Нельзя было медлить ни минуты. Из последних
сил бросился мой отец вниз, к кишлаку,— звать на
помощь. Ледяной ветер пронизывал до костей,
снег залеплял глаза. Отец поскользнулся и упал
ничком. Сердце его сжалось, в глазах потем-
нело...
*
*
*
— Пулод! Эй, Пу-ло-од!!! — послышался с ули-
цы тревожный крик Сатым-ака— колхозного сто-
рожа.
Заспанный Пулод-амак в одной нижней рубаш-
ке выбежал во двор и открыл ворота. Старик Са-
тым еле переводил дух.
— Беда, беда! — повторял он. Потом, немного
отдышавшись, рассказал: — Отара Касыма спусти-
лась с гор. На овцах лежит снег в пядь толщиной.
Но самих чабанов не видно.
— Снег? — встрепенулся председатель.—У ж не
буран ли в горах? Сзывай скорей народ!
Сатым-ака побежал будить колхозников. А Пу-
лод-амак оседлал коня и погнал его к отаре.
Шёл дождь, но ледяная короста на спинах овец
не таяла. Бедняжки дрожали мелкой дрожью. Пол-
вон бегал вокруг отары и громко лаял. Чабанов
нигде не было. Пулод-амак понял, что случилось
несчастье.
Со всех сторон спешили к отаре встревоженные
люди. Пулод-амак быстро принял решение. Он по-
просил Кобил-лайлака принести три-четыре кош-
мы. Нужно было немедленно отправляться на по-
иски чабанов.
Узнав о случившемся, несколько молодых кол-
хозников оседлали коней.
— Полвон! — позвал пса Пулод-амак.— Ищи!
Пёс будто только и ждал этого приказания.
В два прыжка очутился он впереди коней, и все
удивились такой его понятливости.
Полвон то бежал вверх, то спускался вниз —
93
вёл лошадей по размытой дороге. Джигиты следо-
вали за ним не отставая и переговаривались меж-
ду собой, что, мол, пёс этот хоть и умён, а всё же
пёс.
Но Кобил-лайлак возразил им:
— Вы этого пса ещё не знаете. У него только
что языка нет.
Впереди на снегу что-то темнело: то ли большой
камень, то ли неизвестно откуда взявшееся здесь
бревно. Полвон подбежал к нему. Всадники спеши-
лись и разглядели труп чёрного осла Собир-амака.
Все упали духом.
— Ищи, Полвон, ищи! — крикнул Пулод-амак
и яростно хлестнул коня.
Скоро всадники снова увидели что-то едва чер-
неющее из-под снега. Это был ягнёнок. Малыш ещё
не совсем замёрз. Один из колхозников разрыл
снег, взял ягнёнка на руки, прикрыл его полой сво-
его тёплого халата.
Полвон бежал дальше. Теперь джигиты больше
не спорили о Полвоне и послушно следовали за ним.
Скоро Полвон снова остановился, обнюхал снег
и, ухватив что-то зубами, потащил к себе. Под сне-
гом, скрючившись, лежал мой отец.
Пулод-амак приказал двум колхозникам отвез-
ти отца в кишлак, а остальные, не мешкая, двину-
лись дальше. Они отъехали совсем недалеко, когда
Полвон стал разгребать какой-то сугроб.
— Собир-ака! — горестно воскликнули джи-
гиты.
Действительно, перед ними лежал Собир-амак,
укутанный в халат моего отца.
Всадники быстро расстелили кошму и уложили
на неё Собир-амака.
94
Всадники быстро расстелили кошму и уложили
на неё Собир-амака.
...Теперь всё это в прошлом. Собир-амак и мой
отец побороли смерть и, оправившись от болезни,
будто заново родились. Кто знает, что было бы с
ними, если бы не наш Полвон? Ведь это он помог
найти и отца и Собир-амака.
НЕОЖИДАННЫЕ ГОСТИ
В тот день я не смог побывать на ферме, потому
что мама послала меня за мукой на мельницу. Ко-
гда я вернулся домой, то узнал, что ко мне заходил
Носир, но не дождался и ушёл.
Я чувствовал себя виноватым перед своим
другом. Обещал пойти вместе на ферму и обма-
нул.
Мы теперь с Носиром всюду вместе. Когда мой
отец уезжал в санаторий, он просил, чтобы я на-
блюдал за его отарой. «Не надейся на новых чаба-
нов,— говорил он мне.— Они отару не знают. А ты
можешь помочь им». Всё свободное время мы с Но-
сиром проводили в отаре.
Отец ещё просил меня беречь Полвона. Надо
сказать, что нашего Полвона прославили на весь
Таджикистан. О нём была напечатана заметка в
республиканской газете, и даже помещён его сни-
мок.
День клонился к вечеру, на ферму идти было
поздно, дома дел нет, и я вышел за ворота.
На улице мальчишки гоняли мяч. Я тоже при-
соединился к ним — разве можно было отказать
себе в таком удовольствии?
— Эй, Гайрат, поди сюда! — услышал я вдруг
голос Носира.
96
Мой друг стоял у обочины и наблюдал за на-
шей игрой. Я и не заметил, когда он подошёл.
— Ты сердишься на меня, Носир?
— За что?
— Да вот обещал пойти с тобой и обманул...
— Только и всего? Пустяки,— перебил меня
Носир.— Слыхал новость?
— Какая новость? Всё ли на ферме в порядке?
— В порядке-то в порядке,— отвечал Носир.—
Но прибыли хозяева Полвона — собаку требуют.
— Какие ещё хозяева Полвона? — притворно
удивился я. Но на самом деле, услыхав это изве-
стие, я весь так и похолодел, даже ноги подкоси-
лись.
— Они приехали из дальнего района, за сто
двадцать километров отсюда,—начал рассказывать
Носир.— Как увидели в газете снимок Полвона,
так сразу и пустились в дорогу. Они говорят, что
пёс принадлежит их колхозу, что будто бы год
назад потеряли пса. «Наш уважаемый, всем изве-
стный Иброхйм-чабан,— Носир передразнил кого-
то из приезжих,— взрастил Кашко с большими
трудностями, и теперь, потеряв его, с горя бросил
чабанить и засел дома».
— Какой Кашко? О чём ты говоришь? А Пол-
вона-то они видели? — спросил я с нетерпением.
— Подожди, не перебивай. Слушай, что дальше
было. Подошли они к отаре и увидели Полвона. Но,
слышь, какой срам! Как только они позвали: «Каш-
ко! Кашко!»—Полвон, неблагодарный пёс, бросил-
ся к этим чужакам и стал валяться у них в ногах!
— Валяться в ногах? — переспросил я, не веря
своим ушам.— А ты не врёшь?
Носир даже обиделся.
97
— Клянусь! — сказал он, распаляясь.— Имен-
но так и сделал этот лежебока! А мы-то сколько
ширатолы ему скормили! А?
— Ну, а что говорят люди? — допытывался я.
— Э-э,— покачал головой Носир,— какой ещё
шум-то вышел!.. После того как Полвон прила-
скался к гостям, они и вовсе осмелели,— продол-
жал рассказывать Носир.— Однако кто-то из на-
ших сказал им: «Потеряли собаку, так и ищите её
в своей округе. Кто поверит, что мы ходили за сто
километров красть вашего Кашко? Видно, ваш ста-
рик хитрит».
От этих слов Мамасадык — заведующий фермой
того колхоза — как рассердится! Он весь покраснел
и начал быстро-быстро что-то говорить, но что, Но-
сир не разобрал. Потом в спор вмешался другой
приезжий — Бердимурод:
«Братья, мы сюда не ссориться приехали. Да-
вайте всё обсудим спокойно и тогда решим, кому
принадлежит этот пёс».
Как раз в это время появился Пулод-амак. Он
приветливо поздоровался с гостями:
«О чём вы тут шумите?»
Выслушав спорщиков, наш председатель опу-
стил голову и легонько улыбнулся.
«И это всё? Да мы вам подарим не одного, а де-
сяток таких Кашко!» — сказал он приезжим.
«Вот спасибо, товарищ председатель! — обрадо-
вался Мамасадык.— Но десяток нам не нужен.
Верните одного — нашего Кашко,—Мамасадык сде-
лал ударение на слове «нашего»,— и делу конец».
Пулод-амак ответил не сразу. Он, видимо,
понял, что дело это не простое, а очень даже
серьёзное.
98
«Во-первых,— начал он осторожно,— надо по-
думать, как это ваш Кашко мог очутиться здесь,
за сто километров от родного кишлака. Во-вторых,
у нашего Полвона,— председатель тоже подчерк-
нул: «у нашего Полвона»,— есть хозяин. Пса взра-
стил старший чабан нашего колхоза — Касым.
Жаль, что как раз сейчас Касым уехал в Киргизию
лечиться. Но это не беда. Мы расспросим его жену,
детей и всё выясним. Пойдёмте ко мне в дом, отдох-
ните с дороги, а дело ваше разрешим завтра».
Гости ушли с Пулод-амаком, а наши колхозни-
ки ещё долго толковали о случившемся.
Одни говорили, что приезжие правы. Ведь из-
вестно, что Полвон появился в кишлаке только год
назад.
Другие возражали: хорошая собака не поки-
нет своего хозяина. И все знают, что хозяин Пол-
вона — Касым-ака.
Народ уже начал расходиться, когда появился
запыхавшийся Кобил-лайлак.
«Ох, прогадал я,— сетовал он,— опоздал немно-
го, а то бы я им сказал! Как это — Полвон не наш
пёс? — шумел Кобил-лайлак.— Я сам принёс Ка-
сыму щенка. Спросите у Гайрата, он всё знает».
— Значит, завтра об этом спросят у меня? —
Я вопросительно взглянул на Носира.
— А то у кого ж ещё спрашивать? — удивился
Носир.
Эта новость прямо-таки сразила меня. Я стоял
как оглушённый, не видя и не слыша ничего во-
круг. «Что делать? Как поступить? Что я скажу
приезжим?»
Носир ушёл, а я всё ещё стоял на дороге, бес-
смысленно уставившись взглядом в одну точку.
99
Вконец расстроенный, я поплёлся к дому. Воз-
ле калитки меня остановил Кобил-лайлак.
— Слыхал новость? — спросил он меня.
— Только что узнал об этом от Носира. Что те-
перь будет, Кобил-амак? А?
— Не бойся, всё обойдётся,— уверенно сказал
Кобил-лайлак.— Завтра наш председатель вызовет
к себе твою мать и тебя. В тебе я уверен. С твоей ма-
терью я только что говорил. Она знает, как надо от-
вечать. Будь спокоен — Полвона мы из наших рук
не выпустим. Смело говори, что, мол, Полвон—ваш
доморощенный пёс. Кобил-амак, мол, принёс нам
его ещё щенком, а мы, мол, с отцом воспитали и
вырастили Полвона. И всё. Об остальном скажу
я сам.
— Хорошо... подумаю,— ответил я.
— Да смотри не опозорься, а то председатель
рассердится.
ПИСЬМО ОТЦА
Моя мама — человек решительный и находчи-
вый. Но и её смутили настойчивая просьба и угово-
ры Кобил-лайлака.
Не успел я войти во двор, как она позвала меня:
— Гайратджан, только что у нас был Кобил-
лайлак. Рассказывал, что из какого-то дальнего
колхоза явились люди и утверждают, что Полвон—
их пёс.
— Знаю. Я встретил Кобил-лайлака. Посове-
туй, что делать-то будем?
Мама задумалась.
— Сынок,— спустя минуту сказала она,—твоя
покойная бабушка говаривала: «Повинную голову
100
меч не сечёт». Поэтому лучше сказать всю правду.
Но отец? Как мы ему сообщим об этом?
И мама снова задумалась. Я ждал, что мама
скажет сейчас своё последнее слово и успокоит ме-
ня. А мама так и не могла решить, что лучше—рас-
крыть ли секрет Полвона или обо всём умолчать?
— Надо же такому случиться, когда нашего
отца нет дома! — досадовала мама.— И Кобил-лай-
лак вмешивается не в своё дело. Для чего говорить
людям неправду?
Ворча, мама вошла в дом и вскоре вынесла кон-
верт.
— Совсем забыла. Отец письмо прислал!
Письмо было написано большими корявыми
буквами. Конечно, отец привык держать увесистую
пастушью палку, а не тоненькую авторучку. После
бесчисленных приветов всем нашим односельчанам
(от семи до семидесяти!) он писал:
«Письмо твоё, Гайрат, получил. Рад, что все вы
живы-здоровы. А что касается моего здоровья, то
должен сказать, что оно с каждым днём улучшает-
ся. Собир-амак тоже совсем поправился. Санаторий
наш расположен в очень красивом месте. Каждый
день нам показывают кино. Товарищи наши — лю-
ди хорошие. Два киргиза, один узбек, трое русских
и мы с Собир-амаком. Нашего лечащего врача зо-
вут Евдокия Ивановна. Она пожилая женщина и
такая добрая, такая внимательная, словно мать
родная... Сынок, ты пишешь, что каждый день хо-
дишь с Носиром на ферму помогать чабанам. Мо-
лодцы вы, доброе дело делаете! Мы с Собир-амаком
вами очень довольны. У меня к тебе большая прось-
ба, и ты исполни её. Это касается Полвона. Прошу
тебя, побереги пса до моего возвращения...»
101
Я поднял голову и взглянул на маму:
— Слышишь, о чём он просит?
Бедная мама! Она ничего не могла мне от-
ветить.
— Знаешь, сынок,— сказала она наконец,—
нам нужно посоветоваться с каким-нибудь умным
и надёжным человеком и поступить так, чтобы «ни
вертел не сгорел, ни шашлык».
Было уже совсем темно. Я сидел на суфе, при-
слонившись к стволу карагача, и раздумывал над
мамиными словами.
Она сказала: «Чтобы ни вертел не сгорел, ни
шашлык». А это значит, что я не должен говорить
неправду и в то же время нельзя огорчать отца.
Как сохранить Полвона? С кем посоветоваться,
кому доверить тайну, которая нет-нет да тревожи-
ла меня уже в течение целого года?
Наверное, лучше всего было поговорить с Пулод-
амаком. Он человек прямой и любит честных лю-
дей. Если Пулод-амак узнает, что Кобил-лайлак
подбивал меня говорить неправду, то Кобил-лайла-
ку не поздоровится. Вот какой у нас председа-
тель!
Пойти к Пулод-амаку? Да ведь у него в доме
эти гости! Разве при них поговоришь? Нет, нет, это
невозможно.
СОВЕТ
Утром чуть свет я помчался к Носиру. Тот ещё,
конечно, валялся в постели. Но я быстро растолкал
соню.
— Ты чего так рано? — спросил Носир, проти-
рая глаза.
102
И я поведал ему историю Полвона — с самого
начала, не скрывая ничего...
Вы спросите, почему я ему доверил свою сокро-
венную тайну? Вы знаете Носира и вправе спросить
об этом. Но теперь он уже не тот Носиршатрама,
каким был раньше. Мой друг стал совсем другим.
Так кому же ещё я мог рассказать о своей тайне,
как не ему?
Носир слушал меня внимательно, даже лоб на-
морщил.
— Я думаю,— сказал он, когда я закончил свой
рассказ,— лучшим советчиком может быть наш
учитель Муким-зода. Он нам поможет.
Носир быстро оделся, схватил лепёшку, и мы
тут же отправились к дому Муким-зода. Увидев
нас в такую рань, учитель понял, что у нас к нему
какое-то неотложное дело.
— Ну, рассказывайте, какое у вас ко мне де-
ло? — спросил он, ответив на наше приветствие.
— У нас не дело,— начал я.— У нас тут одно
затруднение, но оно кажется нам целой горой.
— Горой? — улыбнулся Муким-зода.— Да ты,
может, преувеличиваешь?
— Нет, это действительно так. Вчера я думал,
думал...
И я рассказал всё по порядку. И про Кобил-лайла-
ка, как он к нам домой приходил, и о том, как отец
меня просил сберечь Полвона, и о том, что мама
совсем растерялась, не зная, как лучше поступить,
чтобы не разгневать нашего вспыльчивого отца...
Муким-зода выслушал меня, а потом сказал,
улыбаясь:
— Это дело не такое уж сложное, как тебе ка-
жется.
103
Слова учителя успокоили меня. Я облегчённо
вздохнул, будто сбросил с плеч тяжёлую ношу.
— Когда тебя позовут и спросят,— сказал учи-
тель,— ты расскажи всё так, как рассказал сейчас.
Ведь солнца полою не закроешь. Так же и правду:
когда-нибудь да и обнаружится.
— Я так и хотел сделать,— сказал я.— Но как
быть с отцом? Вдруг он рассердится на меня? Вы
же знаете его характер.
— Никогда он не рассердится,— твёрдо сказал
учитель.— Ты ведь скажешь правду, а не ложь,
как Кобил-лайлак. Отец твой не любит лжи, не тер-
пит мошенничества. В тот раз он просто, видимо,
не придал значения словам Кобил-лайлака. Ты не
беспокойся. Когда Касым-ака вернётся, я сам с ним
поговорю и всё объясню.
В самом деле, Муким-зода говорил правильно.
Отец хоть и вспыльчивый, но человек честный.
И ещё я знал, что отец не ладил с Кобил-лайлаком,
а нашему учителю верил и очень уважал его. Я на-
деялся, что и на этот раз отец прислушается к сло-
вам Муким-зода.
В школу я пришёл совсем успокоенный. С по-
следнего урока меня вызвали на ферму. «Вот оно,
начинается»,— подумал я.
Подходя к загону, я услышал возбуждённые го-
лоса. Спорили гости и Кобил-лайлак. Пулод-амак
молчал. Увидев меня, он сказал, обращаясь к при-
езжим :
— Это Гайрат, сын того самого чабана. Я посы-
лал за ним в школу.
— Очень хорошо,— отвечали гости, отворачи-
ваясь от Кобил-лайлака.— Кажется, он неплохой
парень. Пусть он скажет правду.
104
— Я этого паренька знаю,— стал нахваливать
меня Пулод-амак.— И учится неплохо, и отцу ча-
банить помогает. Наверно, и в комсомол собира-
ешься вступать?
— Да,— отвечал я, не поднимая головы.
— Помни, сынок, что комсомолец должен го-
ворить только правду,— сказал мне один из гостей.
Затем Пулод-амак — будто я не знаю, для чего
явились сюда эти люди! — рассказал мне о цели
приезда соседей.
Я ещё и рта не успел раскрыть, как встретился
с пристальным взглядом Кобил-лайлака. Он слов-
но говорил: «Смотри! Не забывай о моём вчераш-
нем наказе!»
Наступила тишина. Вижу, все смотрят на ме-
ня. Все ждут, что я скажу. У меня даже в горле
пересохло от волнения.
Я начал с того, как прошлой весной мой отец
рассорился с председателем и пригнал баранов в
колхозный загон.
— Правильно, правильно, племянник! — хлоп-
нул меня по плечу Пулод-амак.— Рассказывай всё
подробно.
Ободрённый его словами, я продолжал расска-
зывать как по писаному. Когда же очередь дошла
до Полвона, о том, как он пристал к моей отаре в
степи, Кобил-лайлак беспокойно заёрзал. Ему не
стоялось на месте. Он то прикусывал нижнюю губу,
то передёргивал плечами, будто спрашивал ме-
ня: «Да что ты мелешь?» Однако я не обращал
внимания на Кобил-лайлака и рассказал всё,
как было.
— Молодец, племянник! — похвалил меня Пу-
лод-амак.
105
Гости тоже повеселели — чуть на руках меня
не качают!
— Спасибо твоим родителям за то, что воспи-
тали тебя честным человеком, и твоим учителям
спасибо,— сказал Бердимурод.
А Кобил-лайлак пыхтел, как закипевший
самовар. Ему нечего было сказать, вот он и
злился.
— Товарищ председатель,— обратился к Пу-
лод-амаку Бердимурод.— Гайрат рассказал прав-
ду. Что теперь скажете вы?
— А вот что,— задумчиво произнёс Пулод-
амак.— Пусть Полвон, то есть Кашко, ваш пёс. Но
я боюсь одного — сегодня вы уведёте пса, а завтра
могут явиться с претензиями из других колхозов.
А что я скажу им? Я не совсем понимаю, как это
Кашко мог оказаться в наших краях, за сто кило-
метров от родного кишлака.
— Совершенно верно! — оживился Кобил-лай-
лак.— Вы не тяните, председатель. Я утверждаю:
Полвон наш пёс!
— Как бы там ни было,— продолжал Пулод-
амак,— но мне должны быть представлены дока-
зательства, что это именно ваш пёс.
— Какие вам нужны доказательства? — спро-
сил Бердимурод.— Жаль, что пастушьи собаки не
имеют паспорта. Будь у Кашко паспорт, мы тут же
вам представили бы его.
— А паспорт и не нужен,— улыбнулся наш
председатель.— Пусть хозяин вашего Кашко объ-
яснит, где он потерял пса. И если его рассказ сов-
падёт с тем, что здесь говорил Гайрат,— пожалуй-
ста, забирайте своего Кашко.
— Председатель дал дельный совет,— взгля-
106
нул Бердимурод на своего спутника.—Больше того,
мы привезём сюда самого Иброхима-чабана. Сейчас
он болен, потому-то и не смог приехать сам.
— Вот это другой разговор,— сказал Пулод-
амак.— Тогда всё станет ясным.
РАССКАЗ О ПУТЕШЕСТВИИ В ПОЕЗДЕ
Мы с Носиром по-прежнему после уроков ухо-
дили на ферму. Теперь мы выхаживали двух не-
давно осиротевших ягнят. Ягнята окрепли и стали
очень озорными. У этих малышей был прекрасный
аппетит. Едва завидев нас, ягнята, смешно взбры-
кивая, бежали нам навстречу.
Сегодня мы принесли им ковш овечьего молока
из соседнего загона. Ягнята тут же накинулись на
еду и быстро опустошили ковш.
— Смотри, кто идёт! — вдруг подтолкнул меня
Носир.— По-моему, это за Полвоном.
Я вздрогнул и обернулся. Так и есть, снова
приехали гости из соседнего района.
Но на этот раз спутником Бердимурода был
полный длиннобородый ста-
рик. С ними шли Пулод-
амак, Кобил-лайлак и ещё
несколько человек. Они на-
правились прямо к отаре,
которая паслась сейчас у
подножия холма. Эту отару
охранял Полвон.
Мы с Носиром быстро
потащили своих питомцев
в загон, а сами помчались
107
вслед за приезжими. Скоро мы
догнали их.
W' /п Моё внимание привлёк длин-
ЛЛГ М нобородый старик. Он сильно на-
vi tM I поминал отца Шералй — Алику-
ГJ 1'1 и . ла-чабана. Такая же борода, те же
усы. Из разговоров я понял, что
это и был тот самь1й Иброхим-ча-
бан. К группе подошёл и поздоро-
вался один из наших чабанов.
— Где Полвон? — спросил у него Пулод-амак.
— Да, наверное, на той стороне отары,— отве-
чал чабан.
— Ну-ка, старик,— Пулод-амак пристально
взглянул на Иброхима-чабана,— проверь-ка. Если
пёс твой, он узнает голос хозяина.
— Конечно, узнает,— уверенно отвечал Ибро-
хим-чабан.— Я немало сил и труда потратил, пока
взрастил его.
Сказав это, старик приложил ладонь ко лбу.
Сначала он внимательно всматривался в даль, за-
тем громко, во весь голос, позвал своего Кашко.
Мы все замерли: «Сейчас всё решится!» Старик
перевёл дыхание и позвал ещё раз.
Вдруг отара раскололась, словно овцы шарахну-
лись от какого-то зверя. На этот раз они испуга-
лись... собственного защитника и сторожа Полво-
на, который впервые бежал прямо сквозь отару.
Увидев пса, старик радостно вскрикнул. «Мой
Кашко, мой Кашко!» — повторял он сквозь слёзы.
Полвон мчался стрелой в объятия старика.
Я никогда не видел Полвона таким возбуждён-
ным. Он нагнул морду и тёрся толстой шеей о ноги
старика. Потом лёг на землю, задрал к небу все че-
108
тыре лапы. Это, должно быть, означало высочай-
шую радость. Он как-то странно скалился, будто
смеялся. Может, и правда Полвон смеялся от ра-
дости.
Увидев такую любовь, такую преданность,
Иброхим-чабан не смог сдержаться: из глаз его
ручьём полились слёзы. И старик поцеловал пса
в его лохматую морду.
Все были изумлены. Особенно мы с Носиром,
потому что хорошо знали суровый нрав Полвона.
И, увидев сейчас, как Полвон ластится к чужому
человеку, все поняли, что пёс нашёл своего настоя-
щего хозяина.
— Кашко,— обратился к псу старик,— ты про-
сишь прощения у меня? Нет, это я должен просить
у тебя прощения. Это я виноват, что мы расста-
лись.
— Да, Иброхим-ака,— сказал Бердимурод,—
теперь ты нашёл своего пса. Но расскажи нам, как
ты потерял его.
Покачав головой, старик улыбнулся и, забрав
свою белоснежную бороду в горсть, сказал:
— Простите меня, старика. Я нашёл наконец
своего Кашко. И не ворошите сейчас старой со-
ломы.
— Правда, вы нашли своего пса,— вмешался в
разговор Пулод-амак,— но мы всё-таки хотели бы
знать...
— Товарищ председатель прав,— подхватил
Бердимурод.— Объясни, как это наш Кашко мог
очутиться здесь?
— Всё случилось из-за моей оплошности. Про-
шлой весной надо было мне поскорее добраться из
кишлака до своей отары. Кашко я не доверял ни-
109
кому, даже своему напарнику. Вышел я на шоссе,
и Кашко со мной. Думаю, на попутном грузовике
живо доеду до места. Да не тут-то было. Уже три
машины прошли — ни одна не остановилась. На-
верное, свирепый вид Кашко отпугивал людей, и
машины мчались мимо, не обращая внимания на
меня. Я совсем отчаялся. А тут вдруг слышу —
поезд идёт. Я забыл сказать вам, что неподалёку
от шоссе проходит железная дорога. Смотрю, оста-
навливается товарный поезд. На ступеньке послед-
него вагона стоит какой-то человек в фуражке и
спрашивает, куда мне ехать. Я объяснил. «Вы так
не скоро доберётесь,— сказал он мне.— Садитесь
на наш поезд. Он проедет мимо нужного вам ме-
ста, там и сойдёте».— «Боюсь я твоего поезда, сы-
нок»,— отвечаю...
Тут Пулод-амак не выдержал и рассмеялся.
И мы все тоже рассмеялись.
— Правда, правда, я так и сказал: «Боюсь тво-
его поезда. Ни за что не сяду»,— повторил Ибро-
хим-чабан. «А грузовика не боишься?» — спросил
человек в фуражке. «А что его бояться? У нас в
колхозе двенадцать грузовиков. Я на осле почти и
не езжу. Вот уж если и поезд приобретём...» Тут он
как расхохочется. «Подожди, будет собственный
поезд и в вашем колхозе,— сказал он,— а пока са-
дись на этот». Он повёл меня вдоль поезда и оста-
новился возле вагона без крыши, вроде большого
кузова.
«Здесь вам двоим просторно будет»,— сказал
он. И ещё он велел крепко привязать Кашко. А сам
я должен был сесть на какой-то стульчик. Я всё
сделал, как мне велели. Площадка вагона была, на
мой взгляд, удобнее грузовика. Правда, там нечем
110
было дышать. Площадка на солнце раскалилась,
как медь. Поэтому я решил сойти вниз, чтобы не-
много остыть, сел на землю в тени вагона и... за-
дремал. Очень уж я намучился тогда. Да, видно, я
так крепко заснул, что и не услышал, как поезд
тронулся. А когда открыл глаза, состав уже шёл
вовсю. Крича, ругаясь, проклиная самого себя, я
побежал вслед за поездом. Но что толку? И что мне
оставалось делать? Разве можно было кому-либо
рассказать о том, как я проспал и поезд и своего
Кашко? Меня бы лишь на смех подняли! Вот и всё.
Старик кончил свой рассказ, и перед моими
глазами вновь возникла долина Дашти-Калон, то-
варный поезд, большеголовый пёс с обрывком пё-
строй верёвки на шее...
Прощай, Полвон! Ты хорошо служил нам, я
привязался к тебе всем сердцем и никогда тебя
не забуду...
Самарканд
1959—1960 гг.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть первая
Отец............................ 3
Странный пёс.......... . , . 8
Гроза волков ....... 14
«Доморощенный»....................... 19
Проницательный старик.................26
Носиршатрама..........................31
Дикий зверь .......... 38
Полвон ранен........................ 42
Вечная дружба............. . . 48
Змея....................... . 52
История больших рогов 57
Беда.........................63
В Каргасхоне................. . 70
Часть вторая
Недостойный поступок ...... 79
Подарок...................... . 85
Слава Полвону! .................89
Неожиданные гости 96
Письмо отца.................100
Совет.......................102
Рассказ о путешествии в поезде . . . 107
ДЛЯ МЛАДШЕГО ВОЗРАСТА
Болта Ортыков • неугомонный носир
Ответственный редактор Г. И. Московская. Художественный редактор
О. К. Кондакова. Технический редактор H. Д. Л а у к у с. Корректоры
3. В. Зайцева и К. И. Каревская. Сдано в набор 25/VII 1974 г.
Подписано к печати 25/XI 1974 г. Формат 60X84716. Бум. типогр. № 1. Печ.
л. 7. Усл. печ. л. 6,51. Уч.-изд. л. 4,49. Тираж 100 000 экз. Заказ № 3182.
Цена 29 коп. Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Детская
литература». Москва, Центр, М. Черкасский пер., 1. Ордена Трудового Крас-
ного Знамени фабрика «Детская книга» № 1 Росглавполиграфпрома Госу-
дарственного комитета Совета Министров РСФСР по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли. Москва, Сущевский вал, 49.