лЛ' Ц
Scan Kreyder- 13.03.2018 - STERLITAMAK
Издательство
ПОЛИТИЧЕСКОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ
Москва
1974

3
ш
X
о
X
zr
2
d
о
CD
Ш
I
LU
3
X
X
ш
S
<
с;
с
РАДИ
Герман
Нагаев
СЧАСТЬЯ
ПОВЕСТЬ
О СЕРГЕЕ КИРОВЕ
ск
X
а.
ш
W
Р2
Н16
Герман Нагаев пришел в литературу
со строек первых пятилеток. Его перу
принадлежат романы «Приокская быль»,
«Андрей Березин», «Новый век», «Девон»,
повести о выдающихся конструкторах
Дягтяреве, Токареве, Федорове, трилогия
«Пионеры вселенной» — о творцах реак-
тивной техники Кибальчиче, Циолков-
ском, Цандере, Королеве. В 1970 году в се-
рии «Пламенные революционеры» вышла
художественно - документальная повесть
Г. Нагаева «Казнен неопознанным» — о
видном русском революционере Степане
Халтурине.
Новая книга писателя — это рассказ о
жизни и деятельности выдающегося рево-
люционера-ленинца Сергея Мироновича
Кирова. Автор стремится воссоздать образ
простого, на редкость обаятельного челове-
ка, обладающего даром зажигать сердца
людей и поднимать массы на подвиг.
© ПОЛИТИЗДАТ, 1974 г.
Глава первая
1
Расторопная баба в цветастом
платке поставила ведра с во-
дой на траву у серого бревенчатого дома и коромыс-
лом постучала в окно.
— Эй, Меланья, слышь, что ли?
На стук никто не отозвался.
Баба постучала настойчивее и крикнула еще
громче:
— Авдеевна! Перемерли, что ли, вы все?
Рама, дрогнув, приоткрылась.
— Ась? Ты, Силантьевна? — послышался глухой
старушечий голос, и в окно выглянуло желтое, мор-
щинистое лицо в вылинявшем платочке.
— Я, Меланья Авдеевна, я стучу. Радостную вес-
точку принесла на коромысле — внука бегите встре-
чать!
— Ой, батюшки! Неужели?.. Да где же он?
— В речке моется. Должно, только с парохода...
Ба! Эвон! Уж шагает к дому.
— Ой, спасибо, голубушка. Сейчас девок пошлю.
Ты-то заходи, заглядывай, Силантьевна.	3
— Спасибо! Как ни то забегу.
Баба подхватила коромыслом ведра, привычным
движением вскинула па плечо, оглянулась.
Невысокий юноша в черной форменной тужурке с
блестящими пуговицами, с корзинкой и узлом через
плечо приближался к ней. Он шагал быстро, легко.
Фуражка была сдвинута на затылок, из-под нее вы-
бивались темные мокрые волосы.
— Здравствуй, Силантьевна! — приветливо крик-
нул он, сверкнув белозубой улыбкой.
— Здравствуй, Сережа! С приездом!
— Спасибо!
В этот миг калитка старых пошатнувшихся ворот
распахнулась, и к юноше бросились две девушки в
длинных ситцевых платьях, с косами, перевязанными
ленточками.
— Сереженька, здравствуй! Сергунька, с приез-
дом! — Они наперебой стали его целовать, отнимать
поклажу.
— Я сам, сам, сестрички. Здравствуйте, сестрен-
ки дорогие! — весело заговорил он, обнимая и целуя
обоих.
Во двор вошли все вместе. Увидев спешившую на-
встречу маленькую, худенькую старушку, повязан-
ную платком, Сергей бросил вещи на траву п ки-
нулся к пей, обнял.
— Здравствуй, бабушка! Здравствуй, родная!
Вот и я приехал.
— Здравствуя!, голубчик Сереженька,— кулачком
вытирая слезы, заговорила Меланья Авдеевна.—
Заждались, заждались тебя, голубчик. Уж и сви-
деться не чаяла. Больно плоха стала. Ведь девяно-
сто нонче.
— Ничего, бабушка. Ты еще поживешь. Еще до-
4 ждешься, когда я механиком стану.
— Ох п не знаю, соколик,— вздохнула Мела-
нья.— Чего задержался-то?
— На пристани работал. Надо было на дорогу
сколотить.
Меланья облизала сухие, сморщенные губы, ска-
зала строго:
— В горницу, девоньки! В горницу пожитки-то
несите. Да похлопочите о самоваре. Экая радость у
нас! Айда, Сереженька, голубчик, помоги мне. На
ступеньках-то. Видать, совсем плоха стала.
— Пойдем, бабушка. Не беспокойся,— взял ее
под руку Сергей.
Вместе вошли в дом. Уселись в чисто прибранной
горнице, с хорошо выскобленным полом.
На Сергея сразу пахнуло уютом родного крова.
Тяжелые стулья, столик у окна под кружевной, до-
машней вязки, скатертью напомнили детство.
Вот за этим столом мать шила на старенькой,
дребезжащей машинке... С вечера, чтобы не жечь
лампу и пе попадаться отцу па глаза, Сережа с се-
стренками забирался на полати. Шепотом рассказы-
вали сказки. А когда приходил подгулявший отец —
замирали. Лежали не дыша. Мать, уложив отца, ча-
стенько засиживалась за шитьем до петухов, и они
засыпали под монотонное постукивание машинки.
Сейчас, взглянув па этот столик, Сергей вспом-
нил, как однажды в клубах морозного пара ввалился
пьяный отец и, схватив машинку, исчез. Его искали
всей семьей — и не нашли. Потом прошел слух, что
уехал в Сибирь...
Без машинки стало совсем плохо. Мать ходила по
купеческим домам: стирала, мыла полы и, простудив-
шись, слегла. Открылась скоротечная чахотка...
Вспомнилось, как зимой, в стужу, несли се на
кладбище. Как он, ссмилетпий мальчишка, в ветхом 5
полушубке, в старой отцовской шапке п в чьих-то
больших валенках шел за гробом за руку с десятилет-
ней сестренкой Аней. Лизе было всего четыре года —
ее оставили дома.
Сергей на мгновение зажмурил глаза и явственно
услышал, как стучали мерзлые комья земли о крыш-
ку гроба. Он вздрогнул и встряхнулся, желая ото-
гнать горькие воспоминания.
— Ты чего молчишь, Сережа? Аль не рад? —
спросила Меланья.
— Я рад! Очень рад, бабушка. Просто вспомнил,
как мама шила за этим столом.
— Ах ты, касатик! Матушку вспомнил. Царствие
небесное... Святым человеком была...
Апиа, румяная, стройная, вошла с пыхтящим
самоваром. Сергей бросился навстречу, подхватил са-
мовар, поставил па стол. И, словно очнувшись от за-
бытья, быстро развязал корзинку, достал бабушке
полушалок, сестрам — цветистые бусы.
— Ой, Сереженька, голубчик, да зачем же это?
Ведь мне скоро в гроб ложиться. Небось голодал,
чтобы купить.
— Нет, нет, бабушка, я работал на пристани. Еще
денег привез.
— Ну, коли так —спасибо! Иди, я поцелую тебя.
Сестры подбежали к зеркалу, надели бусы и, сия-
ющие радостью, подлетели к брату:
— Спасибо, Сережа!
— Спасибо, милый!
Сели пить чай. Начались расспросы, рассказы про
свое житье-бытье. О том, как Анна стала учитель-
ствовать... Сергей, опять спохватившись, подбежал
к корзинке, достал связку баранок, два калача, за-
вернутые в синюю бумагу, и банку казанской
6 халвы.
— Халва, бабушка, для тебя. Угощайся!
— Спасибо, Сережа, попробую. Мне калачика от-
ломи маненько. Баранки-то сестричкам, у них зубы
молодые.
Опять заговорили о прошлом.
Бабушка, держа блюдечко на скрюченных паль-
цах левой руки, взяла ложечкой рассыпчатую халву,
попробовала, причмокнула.
— Ну что, бабушка? — спросил наблюдавший за
ней Сергей.
— Хо-ро-ша! Аж во рту тает... Спасибо, внучек.
Угодил. Уж п не помню, когда с халвой-то чаевни-
чала... Ведь как Катерина померла, уж десять лет
минуло...
— Да, десять лет,— вздохнул Сережа.— Я пом-
ню, как меня в тот год в приют провожали.
— И не вспоминай, касатик. Я все глаза выпла-
кала. А уж ты-то, ты-то небось настрадался, намаял-
ся там. Не приведи бог.
— Первое время, правда, было тяжеловато. И по-
чему-то мне больше всего было жалко Саньку Самар-
цева,— сказал Сергей раздумчиво.
— Да чего его жалеть-то? — изумленно взгля-
нула Меланья.—Он небось дома с матерью остался.
— Знаю. А все же было жалко. Дружили мы с
ним. И когда в приходском встретились снова, я
прямо запрыгал от радости. Не слышно о нем? При-
ехал ли?
— Здесь оп, твой Санька. Куда ему деться? Уж
не раз наведывался.
— Интересный стал! — потупившись, сказала
Лиза.— Прямо настоящий кавалер.
— Ну какой он кавалер? — со снисходительной
улыбкой возразила Аня.— Еще в реальном учится в
Вятке.
— А какой высокий, стройный. И волосы ру-
сые,— не унималась младшая.
— Уж тебе, Лизонька, не приглянулся ли он? —
с усмешкой спросила бабушка.
— Так и приглянулся. Уж слова нельзя ска-
зать,— с обидой ответила Лиза, и на ее округлом ли-
чике сквозь загар выступил румянец.
— А я соскучился по Саньке, будто он брат род-
ной,— сказал Сергей,— давпо не виделись...
— Придет твой Сапька. Только прослышит и при-
бежит,— недовольно прошамкала бабушка.—Слышь,
кто-то хлопнул калиткой! Уж не оп ли?
Лиза навострила уши, вскочила:
— Он, оп, бабушка! Шаги такие быстрые. Это
оп!
Скрипнула дверь, и, перелетев через прихожую, в
дверях горницы застыл статный юноша в серой ту-
журке с серебряными пуговицами. Его серые глаза
блестели задорно, светлые волосы были сбиты в чуб.
— Сережа! Друг! Наконец-то! — закричал он и
бросился навстречу сияющему Сергею...
2
Посидев для приличия за чаем еще часа полтора,
Сергей с Саней вышли наконец во двор, заросший
травой и залитый солнцем.
— Санька, черт ты этакий! А? Каким барчуком
стал! — с любопытством оглядывая друга в формен-
ной тужурке п длинных брюках, воскликнул Сер-
гей.— Ведь реалист... и скоро курс кончишь.
— Да, в будущем году,—не без гордости улыб-
нулся Саня.
8	— Молодчага! Куда же метишь?
— Мечтаю на юридический. А ты?
— За меня, брат, в ремесленное, и то благодете-
ли... два раза платить отказывались,— насупился Сер-
гей.— В лучшем случае — стану механиком.
— Может, в техническое, на казенный счет?
— Куда замахнулся! Нет, Санька, это заведение
не для меня. Пока буду работать, а там поглядим...
Пойдем-ка лучше купаться.
Оба взглянули на затуманившееся от зноя небо,
на дремотную зелень тополей, на высветленный солн-
цем забор с сиреневыми тенями от листьев и радостно
рассмеялись.
Сергей быстро взбежал на ступеньки крыльца и
крикнул:
— Эй, сестрички! Мы купаться пошли.
Приятели знали друг друга с детских лет. Са-
марцевы жили раньше за стеной, за гроши снимали
другую половину дома. Мать Сапьки была вдовой и
кормила четверых ребятишек. Семеро малышей соби-
рались то на половине Костриковых, то у Самарце-
вых. Матери доглядывали за ними по очереди.
Зимой ребятишки сидели больше на печи пли на
полатях. Девочки играли в самодельные куклы, маль-
чики строили из деревянных обрезков дома и города.
Зато летом было раздолье! Качались па качелях, иг-
рали в прятки, со взрослыми ходили в лес по яго-
ды, по грибы.
Когда умерла мать и Сережу отдали в приют, он
сильно тосковал по Сапе, пока они не встретились в
приходском училище. Сидели на одной парте, а по
воскресеньям вместе катались па ледянках.
За два года еще больше привязались друг к дру-
гу. Сережа учился лучше. Он закончил училище 9
с похвальным листом, и его определили в городское
училище. А Саня Самарцев, по протекции дяди, уехал
в Вятку, поступил в реальное училище.
Последняя разлука была самой длительной, и,
встретившись, друзья не могли наговориться...
С пыльной улочки свернули в проулок и вышли на
зеленый обрывистый берег Уржумки. Выбрав укром-
ное местечко под старой ветлой, разделись и бултых-
нулись в прозрачную воду.
— Эх, хорошо! Эх, здорово, Санька! — весело за-
кричал Сергей.— Всю усталость как рукой сняло.
А ведь я сегодня от Цепочкина пехом шел.
— Я тоже из Вятки на пароходе приехал,—раз-
дувая брызги, крикнул Саня.— От Цепочкина тро-
пинками брел: верст пятнадцать, не больше.
— А считают, двадцать.
— Это по дороге,— пояснил Саня.
Переплыв на другой берег, оба распластались на
горячем золотом песке.
— Бла-го-дать! — воскликнул Саня, блаженно по-
тягиваясь,—Я думаю, Серега, лучше места для ку-
панья по всей России не найти.
— Пожалуй,—согласился Сергей.—Ходил я в
Казани на Волгу. Там простор — куда! Да как-то не-
уютно и людно. Ну и вода не такая чистая.
— И в Вятке тоже. Плотов нагонят — свободного
места не найдешь. А здесь красота-то какая! Одним
словом, Уржумка!
Погревшись на солнце, опять переплыли реку и
прилегли на траве в тени ветлы.
Саня, присмотревшись к товарищу, слегка нахму-
рился:
— Ты, Сережка, здорово похудел. Что, тяжело
10 живется в ремесленном?
— Не сладко. Перебиваемся с хлеба на воду. Да я
не унываю. Привык. Ты бы посмотрел, как рабочие
живут.
— А что? Неужели еще хуже?
— У рабочих же семьи. Детей надо кормить... Го-
няли нас па завод Крестовниковых. Там мыло и све-
чи делают. Духота, жара, вонища — дышать нечем.
А люди работают по двенадцать часов. Никаких пра-
здников, никаких отгулов. Работа тяжелая и опас-
ная. Многие обжигаются, травятся. А платят —
гроши.
— Что же хозяева? Разве не видят?
— Смешной ты, Санька! — приподнялся на лок-
те Сергей.—Разве у пас в Уржуме мало богатеев?
А помог нам или вам кто-нибудь? Молчишь? А?
Правильно Некрасов написал, что богатые глухи к
добру.
— Не богатые, а счастливые,— поправил Саня.—
Разве забыл? Ведь вместе учили.
— Это одно и то же! Крестовнпковы и богатые, и
счастливые! Обжираются, пиры задают. Им плевать
на своих рабочих... Как ты думаешь, Санька, пра-
вильно жизнь устроена?
— Кабы правильно, рабочие бы не бастовали.
Революционеры не стреляли бы в царей. Мне в Вятке
студенты про Степана Халтурина рассказывали. Ты
слыхал о нем?
— Вроде бы что-то слыхал...
— Он в Вятке жил. Как и ты, учился в ремес-
ленном. Потом работал столяром в Петербурге. В тай-
ном кружке состоял. Стачки устраивали. А когда
многих пересажали, устроился в Зимний дворец сто-
ляром и взорвал царскую столовую.
— Что ты? И царя убил?
— Нет, царь уцелел. Он опоздал к обеду.
11
— А Халтурина поймали?
— Скрылся. Товарищи помогли. Он был в партии
«Народная воля».
— Ге-рой! — восхищенно воскликнул Сергей.—
Халтурин, говоришь, Степан... Из «Народной воли»?
Я запомню... Погоди, погоди, браток. Может, он вме-
сте с Желябовым действовал?
— Да. Желябов его и спас тогда. Ты откуда зна-
ешь про Желябова?
— Тоже от студента слышал. Вместе квартирова-
ли... Этот Желябов был настоящий герой! Народо-
вольцы и ухлопали Александра Второго.
— Вон что! Ну, я расспрошу про них. Наверное,
паши ссыльные зпают.
— Конечно, зпают. Можно спросить. Ты быва-
ешь у них?
— А как же! В прошлом году я алгебру завалил.
Была переэкзаменовка па осень. Они выручили. Одни
грек у них появился, студепт из Петербурга — Мав-
ромати. Он и готовил меня. Через доктора Маслоков-
ца познакомились.
Сергей вскочил:
— Сведешь меня?
— Как, прямо сейчас?
— А чего откладывать? Некоторые же помнят
меня. Ты сам меня таскал в «Ноев ковчег».
— Нет, Серега, сейчас у них обед, неудобно. Жи-
вут скудно, а угощать любят... Давай лучше вече-
ром.
— Ладно, но только твердо.
— Сам за тобой зайду.
— Идет! — Сергей потянул друга за руку. — Пой-
дем еще по разику окунемся...
12
3
Вернувшись домой, Сергей принялся колоть дро-
ва. Делал он это ловко п с охотой. Хорошо высохшие
на солнце березовые чурки разлетались с одного
резкого удара. Сергей чувствовал в себе упругую
молодую силу и, размахивая колуном, помогал
себе хлестким словечком «хрясь!..».
Наколов дров, он взял пустые ведра и, насвисты-
вая, пошел за водой к речке Шиперке, что была под
горой.
До речки вроде бы и недалеко, да подняться с вед-
рами на гору не так-то легко. Надо было преодолеть
около сотни ступенек. Зимой и осенью поход за во-
дой был наказанием.
Сережа, когда бывал дома, следил, чтобы медный
бак и ведра были всегда полны. Вот и сегодня, не
дожидаясь, пока попросят, он побежал на речку...
Сестры и бабушка хлопотали в кухне. Они еще
днем сговорились угостить Сергея блинами. Благо в
подполье еще с прошлого года хранились маринован-
ные вятские рыжики и соленые крепыши белые. Лиза
сбегала к соседям, выпросила у них сметаны. Все
было готово.
Вернувшись, Сергей поставил ведра на крыльце.
Ноздри защекотал соблазнительный запах. «Неуже-
ли блины?» — спросил он сам себя и вошел с ведрами
в кухню.
В печке па раскаленных углях стояли две сково-
роды, а на тарелке горкой дымились ароматные бли-
ны. Сергей просиял:
— Спасибо вам, бабушка и сестрички! Вот уж
когда я наемся так наемся!..
Бабушка Меланья, попробовав блин, облизала за-
маслившиеся губы.
13
— Ну, девоньки, постарались вы для братца,
Блины лучше, чем в трактире... Скорей накрывайте
на стол.
Изголодавшийся Сергей поначалу набросился на
еду, а потом стал есть не торопясь, стараясь насла-
диться, почувствовать особенный вкус домашних бли-
нов.
Когда все уже были сыты, опять подали самовар.
Выпив чаю, Сергей пришел в благодушное настрое-
ние:
— Ну, спасибо за угощение, родные! Сегодня за
все два года наелся до отвала. Давайте, сестрички,
споем.
— Правда, Сереженька, спойте,— поддержала ба-
бушка.—Уж больно охота мне послушать, отвести
душеньку. Начинай, Лизонька, ты у нас самая голо-
систая.
— А чего начинать-то?
— Давайте мамппу любимую споем,—предложи-
ла Аня.
Лиза положила руки на колени, слегка потупила
серые большие глаза и негромко, от стеснения вибри-
руя чистым, звонким голосом, затянула:
То не ветер ветку клонит,
Не дубравушка шумит.
И тут дружно, но тоже негромко, вступили Аня п
Сергеи:
То мое сердечко стонет,
Как осенний лист дрожит...
Песня лилась легко, искренне, брала за самую
душу. Бабушка сидела, подперев подбородок рукой,
все ниже и ниже клоня голову. По ее дряблым щекам
14 текли слезы.
Сергей заметил, прервал пение.
— Бабушка, что с тобой? Ты плачешь?
— Плачу, Сереженька, плачу... Это от радости я.
Эх, не дожила Катерина до светлого дня. Поглядела
бы она теперь на вас, возликовала бы душой. Пошли
ей бог царствие небесное...
Спев еще несколько песен, сестры убрали со сто-
ла и стали прихорашиваться у зеркала.
— Куда это вы, девоньки, засобирались? — спро-
сила бабушка.
— Пойдем погулять! — бойко ответила Лиза и по-
вернулась к сидящему у окна за книжкой брату, — Се-
режа, ты пойдешь с нами?
— С радостью бы пошел, Лизок, да мы с Саней
сговорились навестить учителя.
Лиза подошла поближе и шепотом:
— А Верушка-то твоя приехала. Вчера была в
городском саду.
— Что ты? Писала, что только в августе.
— Вчера спрашивала про тебя... Сегодня, навер-
ное, опять придет.
— Лизок! — Сергей вскочил, взял ее за руку.—
Никак я не могу сегодня. Ты вот что, ты скажи ей,
что я приехал и завтра непременно приду в город-
ской сад.
Глава вторая
1
Большой приземистый дом на
Полстоваловской ссыльные
прозвали «Ноевым ковчегом». Дом этот снимали у
купчихи Зубаревой.	15
Обыватели относились к нему по-разному. Одни
боялись крамольников и обходили этот дом, другие,
напротив, проявляли любопытство: проходя мимо,
заглядывали в окна, даже останавливались и слуша-
ли, как там играли на скрипке или пели незнакомые
песни. Заходили в «ковчег» немногие: врачи, учителя
из гимназии, адвокаты.
Когда Самарцевы на деньги, одолженные дядей,
купили собственный дом, половину его сразу же сда-
ли семье ссыльных — Вере Юрьевне и Петру Петро-
вичу Маслоковцам. Это были добрые люди, очень лю-
бившие детей, и Санька с Сережкой, убегавшие из
приюта, часто пропадали у них.
К Маслоковцам заглядывали и друзья-ссыльные.
Как-то в воскресенье, когда Сережке пе нужно
было спешить в приют, оп и Санька сидели у Масло-
ковцев, рассматривая журналы «Нивы», переплетен-
ные в толстый том.
— А что, Петра Петровича нет? — басом спроси-
ли от двери.
Ребята приподняли головы и увидели в дверях
человека огромного роста.
— Он во дворе...
— Хорошо, я буду подождать. — Великан уселся
на диван.— Вы картинки рассматриваете есть?
- Да...
— А хотите я даю вам читать хорошую книгу?
Голубые глаза великана глядели добродушно, гу-
бы слегка улыбались.
— Вы по очень бойтесь меня, ребята. Я есть друг
Петра Петровича. Давайте знакомиться! — Он протя-
нул огромную ладонь, в которой утонула рука Сере-
жи, и назвался Фрапцем Яновичем Спруде.
— Фамилия у меня трудная есть. Латышская. Но
16 вам пе так падо ее знать. Зовите меня дядя Франц.
— Хорошо, дядя Франц,— осмелев, сказал Сере-
жа.— А книга у вас дома?
— Нет, книга есть в шалаше на огородах, у реч-
ки Шинерка.
— Мы знаем ваш шалаш,— обрадовался Саня,
вспомнив, что видел этого великана на речке — ои
носил ведрами воду.
— Вот и прекрасно есть! Приходите ко мне в ша-
лаш, книга будет вас ждать...
Расспросив Петра Петровича о Спрудс, друзья от-
важились заглянуть к нему в шалаш и получили обе-
1 данную книгу — роман Войнич «Овод».
Кингу читали запоем, забыв о купании, рыбалке,
каташш па лодках, забросив и лапту, и бабки. Отваж-
ный Овод завладел их воображением...
Вернув книгу, ребята стали бывать в шалаше у
дяди Франца, помогали ему поливать и пропалывать
овощи. Иногда вместе с ним ходили па рыбалку и
даже заглядывали в «ковчег».
С той поры прошло порядочно времени, и снова,
собираясь к ссыльным, Сергей думал: узнают они его
пли пот. Уж очень хотелось ему поговорить с ними.
Расспросить о Степане Халтурине.
«Может, сболтпул Санька, а может, действительно
это был паш русский Овод...»
Сергей сидел с книгой у раскрытого окна, когда
послышался знакомый легкий свист. Он взглянул в
окно и, увидев Саню, выскочил па улицу. Они нето-
ропливо зашагали к «ковчегу».
2
Герман Нагаев
2
Оба помнили, что по вечерам ссыльные собирались
в большой комнате, в столовой. И сейчас, войдя в
широкий коридор, они постучались в дверь.
— Войдите! — послышался глуховатый голос.
Сергей распахнул дверь и увидел у окна незнако-
мого смуглого человека. Он стоял с кистями и палит-
рой в руках перед холстом на самодельном некраше-
ном мольберте.
— А, отшельник Саша! — улыбнулся он, положив
на стол палитру и кисти.— Ну, здравствуй! Как, все
благополучно?
— Здравствуйте, Спиридон Дмитриевич. Спаси-
бо. Коли б не вы, меня выставили бы из реального.
Но обошлось. Алгебру сдал и вот теперь приехал на
каникулы.
— Без хвостов?
— Без хвостов! — улыбнулся Саня и взглядом
указал па Сергея.— Мой товарищ Сергей Костриков.
Учится в Казани, в техническом.
— В Казани? Это очень хорошо! Здравствуйте!
Будем знакомы.—Он протянул руку.—Мавроматп!
Сергей смотрел на смуглое горбоносое лицо с чер-
ными большими глазами, дерзко глядящими из-под
нависших бровей, и думал: «Этот, наверное, поку-
шался на царя». Ему стало даже немного страшно.
— А ну-ка, друзья, окиньте мою картину свежим
взглядом. Как? Похоже?
Саня приблизился первым, посмотрел на холст,
глянул в окно.
— Здорово! Дома и деревья, как живые.
Мавромати громко расхохотался.
— Дома не могут быть живыми. Они могут быть
18 только похожими.
— Да, да, они похожи. Я это и хотел сказать,—
поправился Саня.
— А вы что скажете, Сережа?
Сергей удивился, что этот мрачный на вид че-
ловек запомнил его имя сразу и заговорил так, слов-
но они были знакомы давно. Он подошел к полотну,
всмотрелся и сказал неожиданно пришедшее ему
слово:
— Жизненно!
— Жизненно, говорите? — удивленно переспро-
сил Мавромати и сам внимательно посмотрел на
свою картину.-— Жизненно... А ведь это, знаете ли,
похвала! Эту мысль еще Чернышевский отстаивал в
своей диссертации. Не читали?
— Нет, не читал...
— Жизненно... А? Это отлично сказано! Вы сами
рисуете?
— Нет, так разве что...
— Присаживайтесь, молодые люди. Скоро собе-
рутся наши, будем нить чай. Вы чем увлекаетесь?
— Ничем, Спиридон Дмитриевич,— смущенно от-
ветил Саня.
— Не может быть! Даже ничего не читаете?
— Как же... читаем. Вместе как-то «Овода» про-
чли.
— «Овода»? Это Спруде вам давал? Ну и как?
Жизненно?
— Здорово! А что, на самом деле был такой
Овод? — спросил Саня.
— Не знаю... Может, и был...
— А Степан Халтурин правда был? — спросил
Сергей.
— Халтурин? Вы откуда о нем знаете?
— Мне в Вятке рассказывали,—сказал Саня.—
Там о нем многие знают.
19
Мавроматп придвинул стул к дивану, где устрои-
лись друзья, присел, подавшись корпусом вперед.
— Халтурин... Это, друзья мои, герой другого
склада. И не выдуманный, а настоящий! Это рабочий-
революционер, организатор партии, которая ставила
перед собой задачу ниспровержения существующего
строя. Поняли? Только об этом — ни-ни! А то поса-
дят. Вам, молодые люди, надо стремиться походить не
па Овода, а па Степана Халтурина. Это отличный
пример беззаветного служения народу.
— Значит, он погиб?
Мавроматп придвинулся еще ближе, заговорил
шепотом:
— После неудачного взрыва в Зимнем его спря-
тали товарищи и переправили в Одессу. Он был при-
нят в члены Исполнительного комитета «Народной
воли». Слыхали о такой партии?
— Да, слышали,— в один голос ответили друзья.
— Так вот, по заданию партии Степан вместе со
своим земляком, бывшим студентом Николаем Жел-
ваке вым, совершил новый подвиг.
— А что за подвиг?
— Они казнили в Одессе киевского военного про-
курора — палача Стрельникова. Убили его па При-
морском бульваре во время воскресного гулянья.
— И обоих схватили? — дрогнувшим голосом
спроспл Сергей.
— Да, схватили и повесили по указанию царя. Но
оба приняли смерть героически и умерли неопознан-
ными.
— Как это неопознанными?
— Чтоб не выдать товарищей, они не назвали сво-
их имен. Уже потом в прокламации «Народной во-
ли» были открыты их подлинные имена.
20	— Вот как, оказывается, было...—вздохнул Са-
ия.— А я слышал, будто бы в Вятке живет старший
брат Степана.
— Возможно,— откашлялся Мавромати.— Очень
возможно. И Степан мог бы жить. Ведь ему было
всего двадцать пять лет... Некоторые из его сорат-
ников и друзей, отбыв каторгу, вернулись к рево-
люционной борьбе. Некоторые эмигрировали за гра-
ницу. Например, Плеханов. Он сейчас вместе с Ле-
ниным издает за границей марксистскую газету «Ис-
кра». Ее нелегально доставляют в Россию. Иногда
она даже попадает в Уржум.
— В Уржум? И у вас есть эта «Искра»? — с на-
деждой в загоревшемся взгляде спросил Сергей.
Мавромати поднес палец к губам.
— За чтение этой газеты могут посадить в
тюрьму.
— Мы не боимся! — запальчиво воскликнул Сер-
гей.
— Что пе боитесь — это хорошо! Нужно быть
смелыми, но одновременно и осторожными. Особен-
но вам — молодым, горячим. Вы думаете, почему мы
здесь, в Уржуме? А именно потому, что были смелы,
но неосторожны...
— Эге! Да у пас есть гости! — послышался роко-
чущий басок, п в комнату вместе с сутулым черно-
усым человеком — ссыльным Зоткиным — вошел бе-
локурый богатырь Франц Спруде.
— О чем спорите, Спиридон?
— Говорим об осторожности.
— Вострикова не бойтесь,— кивнул на Сергея
сутулый.— Он наш, приютский паренек. Ему можно
доверять.
— Это и я подтверждаю,-— вступился Спруде.
— Хорошо. Вон, оказывается, у вас какие поручи-
тели. Сам Зоткин и сам Спруде рекомендуют.
21
— И доктор Маслоковец нас хорошо знает,—за-
волновался Саня.—Он же квартирует в нашем доме.
— Хорошо, юноши, хорошо. Я дам вам газету,—
сказал Мавромати,— как раз тот номер, где опубли-
кована статья Ленина «С чего начать?». Почитайте!
Очень важная статья, но предупреждаю — прячьте
газету лучше, берегите как зеницу ока!
— Не беспокойтесь, у нас не найдут! — уверил
Саня.
Мавромати достал из-под обшивки дивана плотно
сложенный газетный листок п передал Сане.
Тот спрятал его в фуражку.
— Так, неплохо,— похвалил Мавромати и повер-
нулся к вошедшим: — Ну что, друзья, как ваш по-
ход?
— Отлично! Принесли две корзины одних белых!
— Браво! Браво! — воскликнул Мавромати.—
Тогда идите мойтесь и зовите всех — будем ужи-
нать.
— Пошли, Франц! — позвал Зоткин и, став у две-
ри, пропустил Спруде вперед.
— Мы пойдем домой! — поднялся Саня.
— Нет, нет, оставайтесь ужинать с нами,— запро-
тестовал Мавромати.
— Нас учительница ждет! — поддержал товари-
ща Сергей. — Мы зайдем как-нибудь еще.
— Может, вы стесняетесь, друзья? Так это на-
прасно. Мы живем коммуной и всегда рады гостям.
— Это как же — коммуной? — спросил Саня.
— Сообща. У кого что есть: продукты, деньги —
все отдаем в общий котел и делим поровну. Все до-
вольны. На кухне дежурим по очереди. Продукты
заготовляем вместе.
— Это замечательно! — воскликнул Сергей.—
22 А если бы все люди так начали жить, что бы было?..
—- А это, мой юный друг,— улыбнулся Маврома-
тп, п его лицо стало ласковым, добрым,— это был бы
настоящий коммунизм!
— Коммунизм? — переспросил Сергей.
— Да. Именно то, о чем мечтают и к чему стре-
мятся настоящие революционеры.
— Слышал, Саня? — воскликнул Сергей.— Ком-
мунизм! Слово-то какое звучное... Спасибо вам, Спи-
ридон Дмитриевич. Мы так рады были поближе по-
знакомиться с вами.
— До свидания, друзья! До свидания! Приходите
запросто.— Мавромати проводил ребят до дверей и
еще раз пожал им руки.
Сергей посмотрел на его лицо с черными бровями
и горящим взглядом. На этот раз оно показалось ему
мужественным и гневным, как у Овода...
Саня Самарцев летом жил в амбаре, что стоял в
конце двора. Амбар был бревенчатым, с полом и по-
толком из толстых досок. Если б окна, его бы не отли-
чить от рубленого дома.
В нем было чисто и пахло сушеными травами.
Здесь хранилась старая поломанная мебель, разная
утварь, зимняя одежда. Поближе к двери стоял стол с
двумя гнутыми стульями. На нем — лампа и книги.
Слева, у стены,— железная кровать с тюфяком,
набитым сеном, и лоскутным одеялом. У другой сте-
ны — топчан, застланный пикейным одеялом.
В этот-то амбар Саня и привел друга, когда они
вышли из «ковчега».
Солнце давно село, по па улице было еще довольно
светло, как бывает в длинные летние вечера. В ам-
баре же нельзя было ничего рассмотреть. Пришлось
засветить лампу.
Саня сразу закрыл дверь и запер ее на засов. За-
тем положил фуражку на стол, извлек и развернул
газету, оказавшуюся небольшой, компактной. Береж-
но разгладил ее.
— Ну, что будем делать, Серега? Может, начнем
читать?
Сергей осторожно взял газету, прочел шепотом:
— «Российская социал-демократическая рабочая
партия»,— чуть повысив голос: — «Искра»! — потом
опять шепотом, но с подъемом: — «Из искры возго-
рится пламя!..» Ответ декабристов Пушкину.
— Что, захватывает?
— Да, интересно, Сашок. Но это надо читать вни-
мательно, вдумчиво. А я почти сплю. Всю ночь про-
ходил по палубе парохода, да и дома ждут...
— Тогда вот как давай. Завтра ты на ночлег пере-
бирайся ко мне. Будешь спать вон на том топчане,
на свежем сене. Ночью станем читать.
Сергей вдруг вспомнил Веру, назначенную на зав-
тра встречу.
— Ладно, Сашок. Твое предложение принимаю.
Точнее договоримся завтра. Я забегу... А куда ты
спрячешь газету?
— Найду место.
— Давай вместе это сделаем.
— Давай!
Саня прошелся по амбару, осмотрелся п вдруг,
поставив стул к большой стене, вскочил на него.
— Ну-ка, Серега, складывай ее и давай сюда.
Сергей увидел, что Саня ощупывает щель в верх-
ней части бревна, улыбнулся:
— Ага! Это хорошо! — Он аккуратно сложил га-
зету в продолговатую полоску, подал.
Саня ловко упрятал ее в щель.
24	— Ну как, видно?
— Нет, хорошо. Щелей в бревнах много, никому
и в голову по придет в них искать. Молодец.
Сапя спрыгнул, обнял друга:
— Видишь, Серега, и мы становимся конспира-
торами...
Сергей, открыв калитку, увидел, что сестры уже
пришли и вместе с бабуш кой сидят на ступеньках
крыльца, поджидают его.
— Ой, Сереженька, что это ты так припозднил-
ся? — запричитала бабушка.— Мы тут моста собе по
находим. Думали, по случилось ли боды.
— Все хорошо, бабушка. Мы с Саней к учителю
ходили.
— Ну, слава богу! Слава богу! Иди в горницу, там
тебе ода оставлена, а мы пшо посумерничаем.
На столе стояла глиняная плошка с кашей, крин-
ка с молоком п лежала краюха хлеба, накрытая вы-
шитым полотенцем.
Сергей, быстро поужинав, вышел па крыльцо.
— Ну, что, полуночники, не ложитесь?
— Тебя ждали, Сереженька. Да уж, верно, по-
ра,—сказала бабушка, зевнув, и перекрестила рот.
— Сереж, мы тебе на сеннике постелили,—ска-
зала Лиза.
— Это здорово! Спасибо!
— Ну, айда спать, девоньки. И ты, Сережа, сту-
пай! Спокойной ночи! — Бабушка поднялась и, под-
держиваемая Апен, засеменила к себе... А Лиза
немного задержалась, шагнула к Сергею и молча су-
нула ому в руку записку.
Записка была нацарапана карандашом, и разо-
брать ее в сгустившемся сумраке было невозможно.
Нащупав в кармане спички, Сергей чиркнул п успел 2J
прочесть: «Сережа, приходи завтра вечером в город-
ской сад. Буду ждать. Вера».
Сергей спрятал записку и отправился на сеновал.
Ночь спустилась тихая, теплая. Только было
слышно, как где-то далеко лениво постукивал сторож
деревянной колотушкой.
Развалясь на мягком сене, Сергей сладко потя-
нулся: нахлынули впечатления от встречи с родным
городом. Их было много. Они роились, наплывая одно
на другое. Сколько близких, дорогих лиц: бабушка,
Аня, Лиза, Санька Самарцев... Сколько знакомых:
Спруде, Зоткин и совсем незнакомый, но врезавшийся
ему в память, похожий на Овода Мавромати.
Потом возник перед глазами образ человека, фо-
тографий которого он никогда не видел и даже не
слышал, как он выглядел,— образ Степана Халтури-
на. Он возник перед глазами всего на мгновение: ру-
соволосый, с маленькой бородкой. И его строгие гла-
за говорили: «Сергей, ты должен узнать обо мне все,
все! Ты должен быть таким же, как я. Ты должен без
страха идти дорогой борьбы...»
Сергей хотел что-то ответить, но перед ним воз-
никли другие глаза, тоже ясные, но не строгие, а
ласковые, чуть-чуть затуманенные любовью.
— Вера! Веруша! — потянулся к ней Сергей...
Вера Климова, как и он, была сиротой и воспиты-
валась в приюте. Когда он заканчивал приходское,
Веру за большие способности п прилежание отдали
в приготовительный класс женской гимназии.
В то время Сергей не обращал на нее внимания,
да и Вера не очень присматривалась к нему. Сергей
был небольшого роста да к тому же рябой. Но в по-
26 запрошлом году, когда Сергей собирался в Казань,
Вера вдруг поняла, что он лучше, способнее и даже
красивее других приютских ребят, и потянулась к
нему. И Сергей заметил, что Вера, голенастая девоч-
ка с темными косичками, вдруг превратилась в строй-
ную и очень милую девушку.
Постепенно между ними возникла теплая и неж-
ная дружба. А когда Сергей уезжал в Казань, Вера
пришла проститься и даже заплакала. Оба поняли,
что любят друг друга, и обещали писать письма.
В прошлом году в судьбе Веры произошла радо-
стная перемена. У нее объявилась крестная, которая
переехала пз деревни в Уржум и взяла Веру из
приюта.
Сергей с Верой списались, что встретятся летом
в Уржуме. Вера приехала несколько раньше. И вот
теперь эта встреча должна была состояться.
Глава третья
1
Проснулся Сергей рано, но
дверь в дом уже была рас-
пахнута — бабушка хлопотала па кухне. Взяв поло-
тенце и ведра, Сергей отправился па Шиперку. Ког-
да вернулся, самовар стоял на столе — его ждали.
Похлебав толокна с молоком и выпив чаю вместе
со всеми, Сергей нашел одежную щетку и, выйдя на
крыльцо, стал чистить тужурку и брюки.
— Ты чего это начищаешься, Сереженька? —
спросила бабушка.—Али на свиданье идешь?
— В приют собираюсь. Деньги-то на дорогу при-
слали благотворители... До совершеннолетия еще за
ними буду числиться.	27
— Сходи, сходи, голубчик. Нельзя. Могут оби-
деться и отказать в помощи... И Юлию Константинов-
ну навестить надо. Намедни видела ее на базаре.
Спрашивала, не приехал ли ты... Боюсь, как бы тебе
не велели жить в приюте. Уж ты попросись домой.
Перебьемся как-нибудь.
— Спасибо, бабушка, попрошусь.— Сергей достал
из кармана кошелек и подал Меланье: — Вот, возьми,
бабушка, тут все мои деньги. И те, что на дорогу
прислали, и те, что от заработанных остались.
— Батюшки, да как же все-то? Ведь тебе понадо-
бятся?
— На дорогу я оставил, а эти возьми.
— Да хоть полтинничек оставь себе, мало ли что?
— Ладно, полтинник возьму, а остальные трать
па еду,— согласился Сергей.
Завернув в платок подаппые бабушкой пять гри-
венников, Сергей одернул тужурку.
— Ну, бабушка, я пойду.
У ворот догнала его выскочившая из дома Лиза:
— Сережа, а что Вере-то сказать?
— Скажи, что вечером приду. Обязательно.
— А вдруг тебя из приюта-то не отпустят?
— Что я, маленький, что ли? — обиделся Сер-
гей.— В дверь не пустят — выпрыгну в окно. Пусть
ждет...
2
В приюте начальницы не оказалось, по надзира-
тельница была у себя. Именно ее, Юлию Константи-
новну Глушкову, и хотел видеть Сергей. Юлия Кон-
стантиновна стала для пего как бы второй матерью.
Опа воспитывала его с семи лет и вместе с учителыш-
28 цей из приходского, Ольгой Николаевной Шубиной,
устраивала в городское училище. Только благодаря
энергии и упорству Юлии Константиновны правление
уржумского благотворительного общества согласи-
лось отправить Сергея за свой счет в Казань, в тех-
ническое.
Из Казани Сергей писал Юлии Константиновне
благодарственные письма. Обращался за советами.
И хотя он никогда не жаловался на тяжелую жизнь,
Юлия Константиновна чувствовала, угадывала, что
он часто голодает, и иногда посылала немного денег.
Со сложным чувством подходил Сергей к прию-
ту. Казалось бы, приют стал для него вторым домом,
но горьким было пребывание в его стенах. Только
милая, заботливая Юлия Константиновна и скраши-
вала жизнь приютских ребят.
Войдя во двор, Сергей не увидел своих сверстни-
ков. Почти все они уже ушли из приюта: одни рабо-
тали, другие учились. Его обступили незнакомые, за-
битые малыши.
Сергей поднялся на второй этаж.
Юлия Константиновна стояла у этажерки с кни-
гами. В темном длинном платье с белым кружевным
воротником, с забранными в узел русыми густыми
волосами, опа казалась стройной, неприступной, как
все надзирательницы. Но большие голубые глаза
глядели из-под темных бровей ласково, приветливо.
— Ах, Сережа! Я очень рада! С приездом!..—об-
радовалась Юлия Константиновна и, подойдя, протя-
нула руку: — Да ты стал совсем взрослый!
Опа усадила Сергея к столу, как равного, и, вый-
дя на минутку, велела нянечке подать чай. И когда
чай принесли, она заговорила с ним уже пе как рань-
ше, не как с воспитанником приюта, строго и назида-
тельно, а как мать разговаривает с повзрослевшим
сыном, задушевно, озабоченно.
29
Юлию Константиновну очень взволновало его по-
следнее письмо пз Казани, где он описывал свое пре-
бывание на заводе Крестовниковых, рассказывал о
тяжелой жизни рабочих, о барстве хозяев, спраши-
вал: «Почему происходит так?»
Ее беспокоило, как бы он не подружился с темп,
кто бастует и устраивает демонстрации. Не потому,
что она осуждала этих людей, а потому, что за дол-
гие годы жизни в Уржуме насмотрелась на «несчаст-
ных ссыльных» и не хотела, чтобы Сергеи, с таким
трудом выбившийся из нужды, пошел бы их до-
рогой.
— Пу, Сережа, расскажи мне, как ты учился, с
кем дружил и какие у тебя планы на будущее.
Потому ли, что Юлия Константиновна умела слу-
шать, проявляя сочувствие и заинтересованность, или
потому, что уже давно между ними установилась
дружба и полное доверие, Сергей рассказывал откро-
венно и увлеченно.
Но когда он заговорил о заводе Крестовниковых,
тонкие брови Юлии Константиновны сдвинулись, на
лбу образовались две поперечные складки.
— Сережа, я тебе уже писала об этом,— прерва-
ла она.— В жизни много сложных, неразрешимых во-
просов. Так уж издревле устроен мир. В нем сущест-
вуют бедные и богатые... Ты приехал отдыхать и по-
старайся не думать об этом. Ты, наверное, хочешь
узнать, где тебе жить: дома или в приюте?
— Да, Юлия Константиновна. Я да и все наши
хотели бы, чтобы меня отпустили домой.
— Хорошо, Сережа, я договорюсь об этом. Жить
будешь дома, а столоваться, хотя бы обедать, приходи
сюда.
— Спасибо, Юлия Константиновна. Спасибо!
30	— И начальнице покажись... и к благотворителям
зайди. Это нужно, чтобы не считали тебя неблагодар-
ным.
— Хорошо, зайду,— сказал Сергей, хотя ему и не
хотелось идти на поклон.
— А ко мне приходи без приглашений. Может, я
и сама к вам как-нибудь наведаюсь...
Из приюта Сергей пошел в управу, к надзирателю
акцизных сборов Виктору Федоровичу Польнеру, ко-
торый был председателем совета благотворительного
общества.
Упитанный лысый господин сидел за резным сто-
лом, крытым зеленым сукном, и читал газету. Увидев
Сергея, он повернул круглую голову и, прищурив
близорукие глаза, довольно долго всматривался.
— Уж не Костриков ли из Казани?
— Да, Костриков. Пришел доложить, что приехал
на каникулы, и выразить вам, Виктор Федорович, и
обществу сердечную благодарность за вспомощество-
вание.
— Так-с. Садитесь, молодой человек,— указал
Польнер на стул с плетеным сиденьем.
— Спасибо! — Сергей присел.
— Ну-с, молодой человек, а каковы же ваши ус-
пехи?
— Вот, я привез выписку об успеваемости.
Польнер взял бумагу, надел болтавшееся на шну-
рочке пенсне, просмотрел, и на его полном лице по-
явилась улыбка одобрения.
— Похвально, весьма похвально! Тут почти одни
пятерки. Это мне приятно видеть. Так и доложу на
совете... Сколько намерены здесь пробыть?
— Отпустили всего на месяц, а потом — на прак-
тику.	37
— Ну что ж, одобряю! Весьма одобряю и желаю
вам дальнейших успехов!
— Спасибо! — Сергей поднялся, откланялся и вы-
шел. Он был рад, что столь неприятный для него ви-
зит окончился благополучно.
3
Помня жалобы бабушки, что все в доме приходит
в упадок, Сергей привез из Казани кое-какие инстру-
менты, паяльник, кусочки олова, канифоль.
Соорудив во дворе у забора небольшой верстачок,
оп после обеда занялся хозяйственными делами. Скле-
ив и для прочности сбив гвоздями старые рассохшиеся
табуретки, принялся паять проржавевшие ведра.
За этим занятием и застал его уже не однажды
прибегавший Саня.
— Серега! Где же ты пропадаешь? — еще от ка-
литки закричал он.— Ведь отдыхать приехал...
— Да я и отдыхаю... Вот бабушке ведра чиню.
— Брось это занятие, Серега. Пойдем лучше ку-
паться. Не сегодня-завтра погода может испортиться.
— Вот допаяю ведро, тогда можно. Ну-ка, подуй
на угли, чтоб не погасли.
Саня, присев на корточки, стал раздувать косте-
рок. Сергей сунул в угли паяльник.
— Видишь, Сань, я инструменты привез из Каза-
ни. Перед отъездом на барахолке купил. Давай вашу
старую лодку починим и проконопатим.
— Ее смолить надо.
— И осмолим. Пустое дело. Я па Волге насмот-
релся. Там рыбаки все сами делают.
— Ладно. А когда?
32	— Да хоть завтра можем начать.
Сергей вынул из углей паяльник, подошел к вер-
стаку и стал допаивать ведро. Саня молча стоял, на-
блюдая.
Сергей поднял ведро, хлопнул по нему ладонью
так, что оно зазвенело.
— Во, гляди, как новенькое!
— Это хорошо, Серега, но когда же мы будем чи-
тать? Неловко... Надо газету отдавать.
— Сегодня не могу, Саня. С Верой условились...
Я ведь пе знал, что опа приехала... А завтра приду
ночевать.
— Ладно, леший с тобой. Гаси костер и пойдем на
Уржумку...
4
Юность взрослеет стремительно. Когда Сергей
уезжал в Казань, Вера была тоненькой, угловатой
девчонкой с округлым личиком, большими пугливы-
ми, как у козленка, глазами. В прошлом году опа
предстала девушкой с румянцем на щеках, с уверен-
ностью во взоре, немного округлившаяся и похоро-
шевшая, в простом гимназическом платьице.
А нынче, увидев Веру, Сергей даже замер от удив-
ления: перед пим стояла, приветливо улыбаясь, на-
стоящая барышня, невеста, в белом длинном платье
с оборками и рюшками, в туфлях на высоком каблуке.
«В семнадцать лет вы расцвели прелестно»,—
вспомнил он фразу пз «Горя от ума» и, тоже улы-
баясь, пошел ей навстречу, задумав сказать эту фра-
зу в шутливом тоне, но, взглянув в ее голубые глаза,
смотрящие смело и весело, растерялся. «Уж очепь
она переменилась, повзрослела, а я, в сущности,
остался мальчишкой».
Вера почувствовала его смущение:	33
3 Герман Нагаев
— Сереж?., здравствуй! Я так рада, что ты при-
ехал.
Эти простые, задушевные слова ободрили его. Сер-
гей крепко сжал ее руку, улыбнулся своей открытой,
задорной улыбкой.
— И я очень рад, Веруша. Здравствуй!
Так они замерли, осматривая друг друга и радо-
стно улыбаясь, решительно не зная, как продолжить
разговор.
Сергей взглянул на отросшие косы, лежавшие на
высокой, слегка вздымавшейся от волнения груди, и
сказал восторженно:
— А ты здорово выросла, Веруша.
— Да нет, это я на каблуках,— рассмеялась Вера.
Этот открытый, простодушный смех прибавил
смелости Сергею.
— А я уж испугался,— так же смеясь, сказал
о”,— думаю, ты перерастешь меня. Что же тогда де-
лать?
— Я-то не перерасту, Сережа, а вот тебе подрасти
и немного поправиться не мешает. Уж больно ты по-
худел за этот год.
— Это от тоски по тебе! — нашелся Сергей.
Вере поправилась шутка. Она даже покраснела.
Они пошли по аллейке, взглядывая друг на друга,
радостные, счастливые.
Сергей в черной форменной куртке с блестящими
пуговицами, в фуражке с молоточками казался выше
ростом и походил па студента технического институ-
та. Многие, особенно девушки, посматривали на него.
Вора не могла не заметить эти взгляды и радовалась
в душе. Ей было приятно, что Сережа упорно учится,
желая «выйти в люди». И крестная, в прошлом году
видевшая Сергея, говорила ей: «Держись за пего, дев-
34 ка, из этого парня выйдет толк».
— Сережа, а как твои успехи в ученье? — спроси-
ла Вера, желая прервать затянувшуюся паузу.
— Хорошо, Веруша! Ни одной тройки. На буду-
щий год я получаю звание механика и аттестат. А у
тебя как?
— Тоже хорошо, Сережа. Я начала было мечтать
о Высших женских курсах, но крестная сказала, что
ни за что не отпустит в Петербург.
— И что же?
— Я решила стать учительницей. Разве это плохо?
— Замечательно, Веруша. У нас Аня уже полу-
чила назначение. Скоро уезжает в большое село учить
детей. И Лиза готовится стать учительницей. Это важ-
ное и благородное дело. Я очень рад, что ты так заду-
мала.
— А тебя, Сережа, куда пошлют?
— Нс знаю... Некоторые мои товарищи мечтают
поступить в институт.
— Правда ? А ты? — обрадованная этой мыслью,
спросила Вера.
— Еще не знаю... Как сложится... Конечно, это
заманчиво...
Плавно, воркующе заиграл вальс духовой оркестр.
— Вот п музыка,— улыбнулся Сергеи,— пошли
па круг, потанцуем! — и протянул Вере руку.
Глава четвертая
1
ттуамиа мигала от розкпх по-
е/11.рывов ветра, прорывавше-
гося в вырез под дверью амбара. Ливень дробно бил
по крыше, со свистом ударял в стены. Гром громыхал 35
все ближе и ближе, отсветы молний то и дело вспыхи-
вали на дальней стене.
— Ну и льет сегодня... аж жутко! — вздохнул
Сапя, зябко ежась у стола.
—- А по-моему, хорошо! — задорно воскликнул
Сергей.-— Самая подходящая погода для конспирато-
ров. Давай еще раз перечитаю тебе подчеркнутые ме-
ста.
— Хватит, я устал, Серега. Это, брат, не для нас...
— Вот чудак! Ведь говорили же нам, что передо-
вая в «Искре» написана Лениным. Он ставит вопрос
о политической агитации, о подготовке... Да вот, слу-
шай, я еще раз прочитаю этот абзац... Он ставит зада-
чу подготовить,— Сергей повысил голос,— «искусных
организаторов, наиболее талантливых политических
вождей партии, способных в нужную минуту дать ло-
зунг к решительному бою и руководить им».
— Ну, Серега, я тебя не понимаю. Неужели ты
считаешь, что мы должны себя готовить в политиче-
ские вожди? Ведь смешно!
— А почему? Ты же сам говорил, что Степан Хал-
турин учился в ремесленном, потом был рабочим, а
стал организатором и вождем рабочей партии.
— Я в этих делах не смыслю, Серега... Вот если
бы выпустить листовку, взбудоражить народ, как де-
лали студенты,— другое дело!
— Не испугался бы?
— Я-то? — с обидой спросил Саня.
В этот миг сверкнула молния, раскат грома потряс
амбар, а ворвавшийся в щель ветер задул лампу.
Когда Сергей чиркнул спичкой, Саня сидел за сто-
лом, как прежде, только лицо его было бледно и губы
слегка дрожали.
Сергей, обернув пальцы платком, сиял стекло и
36 засветил лампу. Казалось, что гром его не испугал, а
лишь распалил. Глаза загорелись, па щеках выступил
румянец.
— Так ты говоришь — листовку? — спросил он,
как бы не замечая испуга товарища.
— Ага! Листовку... Я думаю, мы бы могли, Се-
рега.
— Черт возьми! —радостно воскликнул Сергей.—
Мне по душе твоя затея, Саня. А что напишем в ли-
стовке?
— Напишем правду! Ссыльные помогут.
— Верно, помогут... Но ведь ее надо как-то раз-
множить, отпечатать?
— Давай завтра отнесем газету и поговорим с
ними. Может, у них есть свои люди в типографии.
— Идет! Договорились! Давай твою лапу, Сашок,
и чур — ие отступать!
— Не отступать! — прошептал Сапя и крепко
ударил по руке Сергея.
Газета тут же была спрятана в щель в бревне, и
Саня отпер и распахнул дверь.
Дождь лил, и погромыхивало, ио черная туча с ог-
ненными росчерками молний ушла далеко.
Оба встали в дверях и долго смотрели на удаля-
ющуюся грозу, вдыхая свежий, бодрящий воздух.
— Как хорошо дышится после грозы! — восклик-
нул Сапя.
— Да, отлично, дружище. Эх, если бы пад Росси-
ей пронеслась могучая гроза. Такая, чтоб потрясла
старый мир. Вот было бы здорово!..
2
На другой день в городе была непролазная грязь,
и друзья не пошли к ссыльным. Да и хотелось еще по-
временить, подумать: дело затевали не шуточное... 37
Полдня они провели за чтением «Бойцов» Ма-
мина-Сибиряка. Сцепы тяжелой, горькой жизни тро-
гали до слез.
— Ох и мучится у нас народ, Серега,— говорил
Саня,— ни в одной стране, наверное, нет такой ни-
щеты.
— Но и героев таких, как Савоська, поискать!
Ведь пьяница, босяк бездомный. А как он баржу вел
перед бойцами. Ведь залюбуешься! — горячо загово-
рил Сергей.— На верную гибель шел и не боялся. Ка-
кая уверенность, смелость!
— Это верно! — согласился Саня.
— А мы с тобой топчемся, не решаясь листовку
выпустить, чтобы поднять в народе возмущение про-
тив такой жизни.
Да пет, Серега, я не боюсь... Но ведь придется
от руки писать. Если бы у ссыльных были свои люди
в типографии, они бы давно выпускали листовки.
— Мы и от руки напишем, так что никто не рас-
познает. Я же черчение изучал.
— Верно. Тогда какой разговор? Я хоть сейчас
готов...
— Се-ре-жа! — послышался звонкий голос от во-
рот.
Сергей выглянул из амбара, увидел сестренку.
— Ты чего, Лиза?
— Иди домой. Бабушка обедать зовет.
— Бегу! — крикнул Сергей и тронул за плечо
друга.— Я пойду перекушу, Саня, а вечером, как под-
сохнет, айда в «ковчег»! Я за тобой зайду...
38
3
Во второй половине дня показалось солнце. Ветер
разогнал клочья грозовых туч. О ночной грозе напо-
минали лишь лужи на дороге да влажные березы,
пахнущие распаренными вениками.
Друзья вошли в «ковчег», постучали в дверь боль-
шой комнаты.
— Да, да, входите! Не заперто! — ответил зычный
голос.
Саня и Сергей, войдя, увидели Франца Спруде за
необычным занятием. Он сидел за столом, завален-
ным книгами, у самодельного переплетного станка.
— Л, мои юные друзья! Очень, очень рад. Сади-
тесь, будете мне оказывать помощь.
— Мы рады помочь, только сперва хотели отдать
и поблагодарить...— начал Саня, сняв фуражку.
— О, понимай! — улыбнулся Спруде и запер
дверь.
Саня достал из фуражки аккуратно сложенную
«Искру».
— Вот, возвращаем с благодарностью.
— Прочитали? Поняли? — спросил Спруде.
— Да, поняли, спасибо! Мы решили отпечатать и
разбросать по всему городу листовки,— пе переводя
дыхания, выпал71 л Саня.
— О, листовку? Это есть хорошо, смело. Это я
тоже делал в Риге. У пас был свой гектограф. Такой
ручной типография. Мы много выпускали листовка.
И вот теперь я здесь...
— Как, вас за это арестовали? — спроспл Сапя,
слегка побледнев.
— И за это, и за то, что мы организовали заба-
стовки. Там было много пароду. Там был рабочий
класс. А здесь кто?
39
— Здесь крестьяне, здесь разные люди...
— Листовка — не так трудно. Надо делать са-
мим гектограф, и печатай сколько хочешь.
— А как же его сделать? — спросил Сапя.
— В библиотеке взять энциклопедия — там все
написано... Но стоит ли выпускать листовка? Это есть
большой вопрос. Его надо обсуждать с товарищами.
Можно ли вам рисковать и наводить подозрение на
пас? Это нужно очень, очень хорошо обсуждать.
— Мы думали, мы не боимся, дядя Франц! — го-
рячо заговорил Сергей.— Мы все сделаем сами.
Спруде поднял руку:
— Это большая тайпа есть. Я буду говорить со
своими друзья. А сейчас — прошу домой! Вас не дол-
жны часто видеть в «ковчеге»...
4
Друзья, перейдя улицу, сразу свернули в ворота к
Сапе и зашли в амбар.
— Вот видишь, какие дела, Серега?.. Мы думали,
ссыльные обрадуются и закричат «ура!». А Спруде
даже не подбодрил...
— Может, не верит нам? Мало знает... Ведь мы
только появились в Уржуме,— пытался успокоить то-
варища Сергей.— Если бы ты был на его месте, на-
верное, тоже проявил бы осторожность.
— Не знаю... Не по душе мне такое отношение.
Можем и без них выпустить листовку, не маленькие.
— Подожди, Саня. Горячиться не надо. Они еще
не сказали своего слова. А мы пока будем готовиться
к делу.
— Как это?
40	— Давай сходим в библиотеку, посмотрим энци-
клопедию. Может, и сумеем сделать этот гектограф.
Я возьму листок бумаги, чтобы сделать выписку.
— Вот простофиля,— усмехнулся Саия.— Да раз-
ве можно выписывать? Как раз и влипнем.
— Нет, я шифром, чтобы, кроме нас, никто ниче-
го не понял.
— Ладно. Бери бумагу, карандаш — и айда.
В читальном зале земской публичной библиотеки
почти никого не было. Друзья уселись в конце боль-
шого стола у развесистого фикуса, положив па зеле-
ное сукно несколько толстых книг в черных кожа-
ных переплетах. На корешке было золотое тиснение:
«Большая энциклопедия», а на титульном листе: «Из-
дание книгоиздательского товарищества «Просвеще-
ние» в С.-Петербурге».
— Ого, внушительно! — сказал Саня и, быстро
отыскав слово «гектограф», указал па него пальцем.
Оба склонились над страницей пе дыша. А когда про-
чли, взглянули друг па друга с недоумением.
— Ну, что ты скажешь? — шепотом спросил Саня.
— Попахивает пареной репой,— усмехнулся Сер-
гей.
— Ия так думаю... Осилим?
— Ага!
Саня достал бумажку и неряшливо, начальными
буквами написал: «500 гр. глиц., 100 — жслат., 25 —
каол. и 350 — вод.».
Ниже, сокращенно,— рецепт чернил и сунул бу-
мажку в карман.
— Ну, пошли, Сережа.
— Погоди! — прошептал Сергей.— Давай энци-
клопедию сдадим, а для приличия посмотрим газеты...
Незаметно дошли до дома Сани.	41
— Погоди, Саня. А где же мы оборудуем типогра-
фию? — шепотом спросил Сергей.— В амбар же при-
ходят ваши!
— Ав бане! Там только по субботам моются.
Остальные дни наши. Давай зайдем, посмотрим. Я ду-
маю, место самое подходящее. На задах, в деревьях.
Туда и леший-то дорогу не найдет...
На другой день друзья, одевшись попроще, спу-
стились к Шинерке, где были огороды Спруде.
По узенькой тропинке подошли к шалашу. Там,
развалившись на свежем сене, с книжкой в руках ле-
жал Мавромати.
— Здравствуйте, Спиридон Дмитриевич! А где же
Спруде?
— Пошел в город. Оп скоро вернется. Присажи-
вайтесь вот здесь па сене, поговорим. Угощайтесь чер-
ной смородиной,— он подвинул деревянную плошку с
ягодами.
— Спасибо! — Оба обрадовались, что встретили
Мавромати, уселись.
— Ну-с, друзья мои, вы не раздумали запяться
делом, о котором с нами советовался Спруде?
— Нет, не раздумали. Мы готовимся к пему,—
твердо сказал Сергей,— решили сами делать гекто-
граф.
— Вон как? Одобряю!.. Все мы поддерживаем ваш
отважный порыв, юные друзья. Поддерживаем и бу-
дем вам помогать.
Оба взглянули па Мавромати заблестевшими гла-
зами. Тот подвинулся поближе, заговорил доверитель-
но, полушепотом:
— Сейчас о многом нужно рассказать пароду, оп
42 должен знать правду. Далеко не всем известно о за-
бастовке на Обуховском заводе в Петербурге, кото-
рая превратилась в настоящую войну между солда-
тами и рабочими. Вооруженные рабочие проявили
большое мужество, стойкость, отвагу.
— В Казани я слышал про обуховцев,— сказал
Сергей.— Студенты рассказывали.
— Ав Вятке ничего не знают,— вмешался
Саня.— Здесь же крестьяне совсем мохом поросли.
— Не мешало бы рассказать и о прошлогодней ро-
стовской стачке,— продолжал Мавромати.— И вооб-
ще о многом. В России назревают большие революци-
онные события. Готовится схватка с царизмом во
многих промышленных центрах. Народ надо выво-
дить из спячки страстным, горячим словом. И вы,
друзья, задумали славное дело. Только не спешите.
Все должно быть подготовлено тщательно.
— Мы будем работать в бане, на задах, в ночное
время. Там не только полиция — собаки пе проню-
хают,— сказал Саня.
— Что ж, место выбрали удачно,— одобрил Мав-
ромати.
— Начинаем помаленьку доставать глицерин для
гектографа. А для отвода глаз будем ремонтировать
лодку.
— Неплохо,— улыбнулся Мавромати.— Неплохо,
друзья! Желаю успеха! Когда будет готов гектограф,
дайте нам знать, поможем составить листовку. А те-
перь берите корзинку с ягодами — и домой! Если кто
спросит, скажите: ходили за смородиной.
Как-то вечером Саня попросил знакомого кресть-
янина, остановившегося у них в доме, перевезти лод-
ку к реке. Сергей раздобыл паклю, и оба принялись
конопатить швы. Так как работа прерывалась то ку- 43
панием, то рыбалкой, опа затянулась на целую неде-
лю. Лодку смолили, красили и лишь в конце второй
педели, аккуратно выполнив надпись: «Искра», спу-
стили па воду.
В это время Лиза принесла пз аптеки последние
недостающие пузырьки с глицерином, и друзьям при-
шлось па время отложить долгожданные прогулки по
воде. Ночью они были в бане. Сергей достал из-под
пола давно приготовленный противень, белую глину в
горшочке и каркас для валика, сделанный из склеен-
ных друг с другом четырех трубочек из-под ниток.
Его поместили в ламповое стекло, снизу замазанное
глиной, чтобы тоже залить желатиновой массой.
Состав готовили долго. Уж лампа начала мигать:
керосин был па исходе. Глину пришлось растирать
щетинной кистью и пропускать сквозь сито.
Наконец все было готово. Измученные, почти
впотьмах ребята залили раствором противень и стек-
ло со стержнем, все это спрятали в подпол п счастли-
вые, что главное в гектографе сделано, ушли спать в
амбар.
Утром поднялись рано: беспокоились, как бы кто
пе пошел в баню. До субботы было еще далеко, ио
вдруг женщины затеют стирку или кому-нибудь взду-
мается мыться.
Оба внимательно следили за домашними Самарце-
ва, за квартирантами и за баней. Обедать ходили по
очереди.
Когда солнце уже стало клониться к закату, при-
бежала Лиза:
— Сережа, к нам Вера пришла. Спрашивает, не
случилось ли с тобой чего. Обещал прийти па дамбу и
не пришел.
— Ах, черт, действительно...— вздохнул Сер-
44 гей.— Как же я забыл...
— Вера очень обиделась. Пойдем домой. Она
ждет... А может, покатаете нас на лодке?
— Хорошо бы... Ты как смотришь, Саня? Нелов-
ко вышло с Верой.
— Поезжай ты с ними, а я... ко мне должны прий-
ти товарищи.
Сергей понял благородство друга. Подошел, тро-
нул за плечо.
— Спасибо, Саня. Мы не долго...
Домой возвращались уже вечером. На берегу кто-
то стоял, дожидаясь.
— Смотри, Сережа, это же Саня. Уж не случи-
лось ли беды?
— Если б беда — он бы бежал навстречу...
— Ну, как лодка? — крикнул Сапя.
— Замечательная! — ответил Сергей.
Когда, взяв весла, пошли домой, Сапя придержал
Сергея:
— Знаешь, Серега, я не выдержал и пошел в
баню.
— Ну и как?
— Все получилось здорово! Просто отлично!..
Глава пятая
1
Как стемнело, друзья про-
брались задами в баню,
крепко заперли дверь, извлекли из подпола проти-
вень и ламповое стекло с застывшей массой.
Гектографическая масса застыла ровно и глянце- 45
вито блестела. Сергей попробовал пальцами и, доволь-
ный, приподнял руку. Масса пружинила, как резино-
вая.
— Ну, что, Сергей?
— По-моему, хорошо получилось. Давай посмот-
рим валик.
— Его же не вытащить из стекла.
— Ничего, справимся...— Сергей завернул стек-
ло в газету, тихонько побил по нему ручкой молотка;
развернул, обобрал осколки и подал Сане валик:
— Гляди каков!
Саня помял упругую массу, радостно улыбнулся.
— Будто гуттаперчевый!
Сергей прочистил проволокой отверстие в каркасе,
вставил вместо стержня стальную спицу для вязанья,
покатал по полку.
— Смотри, Сашок, а ведь здорово!
— Да, хорошо! — одобрил Саня.
Осталось сделать па стержень ручки — и катан,
печатай!
— Ну-ка, дай еще посмотрю!
Саня еще раз осмотрел, ощупал валик, причмок-
пул довольно языком.
— Ну, когда же за настоящее дело, Серега?
— Надо еще изготовить густые анилиновые чер-
нила и достать бумагу.
— Бумагу я припас. Опа спрятана в амбаре.
Могу сходить.
— Торопиться не надо. Завтра я смастерю стер-
жень и ручки для валика, а ты принесешь бумагу.
Вместе приготовим чернила и сделаем пробу.
— Хорошо, договорились. А сейчас пойдем в ам-
бар, доктор мне дал интересную книгу...
46
2
После ночной грозы, вызвавшей небольшое похо-
лодание, опять установились теплые, ясные дни. Сно-
ва пошли грибы. Ссыльные всей коммуной уходили в
лес с большими плетеными корзинами. Грибные по-
ходы были отдыхом, развлечением и полезным заня-
тием. Грибы заготовляли впрок: сушили, солили, ма-
риновали.
Грибная пора для уржумцев была счастливой стра-
дой! В лес отправлялись целыми семьями — с кор-
зинками, с лукошками, с ведрами. Брали с собой даже
пятилетпих-шестилетних ребятишек, для которых за-
ранее покупали на базаре маленькие, сплетенные из
цветистых прутьев корзинки.
У Костриковых и Самарцевых все, от мала до ве-
лика, были заядлыми грибниками.
Боясь упустить время, Саня и Сергей сговорились
отложить печатание листовок и принять участие в
грибных походах.
Чтоб было веселей, составили хорошую компа-
нию: Саня с братьями и сестрой, Сергей с сестрами
да еще Вера с подружкой.
Уходили рано по росе, брали с собой еду и домой
возвращались только под вечер, уставшие, по радост-
ные, с полными корзинами боровиков, подберезови-
ков, подосиновиков, рыжиков, слегка прикрытых рез-
выми дубовыми листьями.
Лесов вокруг было много: Солдатский, Зоновский,
Берсепский. Поля, перелески, луга и снова леса. Если
посмотреть с горы, то почти весь горизонт опоясывала
голубовато-синяя лента лесов.
Дремучие леса и богатырские сосновые боры ис-
стари оказывали влияние на характеры местных жи-
телей. Уржумцы в большинстве своем были люди 47
тихие, покладистые, работящие, добрые, отличались
здоровьем и силой.
Молодые грибники любили забредать в дальние
незнакомые леса и, облюбовав где-нибудь уютную
полянку, устраивали привал. Однажды иа таком при-
вале за едой начались оживленные разговоры. Сапя
рассказывал про Вятку, Сергей — про Казань. Пото^м
возникла импровизированная самодеятельность: де-
кламировали стихи, пели песни.
У Сергея был чистый и звонкий тенор, у Сани —
баритон, у старшего брата Сани — бас. Девушки по-
чти все хорошо пели. Когда затянули песню в лесу,
где была незыблемая тишина, сами не поверили себе:
чудилось, будто поет заправский хор.
Вниз по Волге-реке
С Нижне-Новгорода
Снаряжен стружок,
Как стрела летит...
Песня разливалась широко, привольно. Могучие
строгие ели застыли, заслушались. Плакучие березы
опустили тонкие ветви до самой земли.
Эх, вы, братцы мои,
Вы, товарищи,
Сослужите вы мне
Службу верную.
Киньте, бросьте меня
В Волгу-матушку,
Утопите в ней
Грусть-тоску мою...
Не успели смолкнуть звуки последнего куплета,
как из леса па поляпу вышел высокий человек с кор-
зинкой, с суковатой палкой в руке и зарокотал:
— Браво! Брависсимо! Это есть настоящий капел-
48 ла! Здравствуйте, молодые люди!
— А, господин Спруде! — обрадовался Сап я.—
Здравствуйте! Присоединяйтесь к нам.
— Спасибо! Но я не есть один.
— Зовите всех, будем вместе петь! — крикнул
Сергей.
— О, раз вы приглашал, я буду созывать на-
ших.— Он достал самодельную дудочку-свирель и за-
играл.
Скоро на поляну выскочил пятнистый сеттер и
остановился в недоумении, не зная, молчать ему или
лаять.
— Тубо, Анчар! — строго сказал Спруде и улыб-
нулся, поведя рукой в сторону молодых людей.— Это
деть паши друзья.
Анчар понял, подошел к Вере, сидящей на траве,
и лизнул ее в щеку.
— О, это значит, что вы, барышня, очень понра-
вились нашему Анчару,— засмеялся Спруде.— Он
любит хорошеньких барышень.
Все засмеялись и весело встретили вышедших на
полянку остальных ссыльных.
— Вы чудесно пели, друзья!— сказал Маврома-
ти.— Чудесно! Мы с радостью слушали. Спойте еще
что-нибудь.
— Давайте вместе споем. Присаживайтесь! —
пригласил Сергей.
— Спасибо, не откажемся.
Ссыльные, поставив свои корзины, расселись на
траве.
— Запевайте, Сережа, у вас хороший голос,—
сказал Мавромати.
— А что, какую?
— Что-нибудь... все равно.
— Сейчас в Казани студенты одну песню очень
любят и поют, но, может, не все знают?	49
4 Герман Нагаев
— Ничего, запевайте, мы наверняка знаем,— ска-
зал Мавромати.
Сергей откашлялся и затянул негромко, слегка ви-
брирующим голосом:
Спускается солнце за степи,
Вдали золотится ковыль...
И тут его поддержал густой, красивый бас Мавро-
мати:
Колодников звонкие цепи
Взметают дорожную пыль.
Саня незаметно мигпул, и звонкие девичьи голоса
дружно подхватили:
Дпнь-бом, дппь-бом —
Слышен звон кандальный,
Дпнь-бом, дпнь-бом,
Путь сибирский дальний,
Дпнь-бом, дппь-бом,
Слышно там идут,
Нашего товарища па каторгу ведут.
Припев прозвучал слаженно, Сергей почувствовал
прилив воодушевления, запел уверенно, вдохновенно.
Его чистый голос хорошо гармонировал с басом Мав-
ромати.
И так как рядом сидели и пели те самые люди, о
которых сложена эта песня, которые сами вот так же
брели по пыльной дороге, Саня, Сергей, да и все дру-
гие были охвачены трепетным чувством, и на глаза
их навертывались слезы.
Когда песпя смолкла, все долго сидели, как заво-
роженные.
Песня словно бы сроднила их, сделала верными
50 друзьями.
Спруде поднялся первым и, опираясь па палку, за-
говорил взволнованно:
— Спасибо, молодые люди. Это чудесно! Больше
не надо петь. Лучше спеть пе можно! Пусть этот день
и эта песня живут в пашем сердце.
3
По совету ссыльных листовку задумали выпустить
и разбросать в городе накануне большого скопления
крестьян. Обычно много народу съезжалось в город
в базарные дни, в субботу.
Но сейчас была в разгаре уборочная страда, и па
базар приезжало мало крестьян. Решили выждать,
когда крестьяне управятся па полях.
Летние дни летели стремительно. Вот уже подо-
шло время уезжать учительствовать в сельскую шко-
лу старшей сестре Сергея Ане. Ее проводили тепло,
сердечно, с добрыми напутствиями. А вскоре прибли-
зилась пора готовиться к отъезду Сергею и Сапе.
Как-то Сергей заглянул к Самарцевым в амбар и
застал Саню лежащим с книжкой.
— Э, да ты, Санька, совсем в Обломова превра-
тился. Кто же за нас трудиться будет?
— Я ничего... Я, если надо, готов! — вскочил
Сапя, тряхнув отросшими волосами.
— Доктор Маслоковец дал мне пузырек с метил-
виолетом, немного спирта и рецепт для приготовления
гектографических чернил.
— Хорошо. А что же надо еще?
— Нужна посуда и дистиллированная вода...
— Это пустяки. Бутылка есть, а воды из самовара
я сейчас принесу. Пропустим через вату или промо-
кашку — вот и все!	51
Чернила сделали густые и ночью опробовали их
на самодельном гектографе. Оттиски лилового цвета
получились хорошие, ясные. С этими оттисками на
другой день друзья отправились в шалаш к Спруде.
Тот, посмотрев, похвалил:
— Молодцы, это есть отличный работа. А где сама
листовка?
— Ее нет. Вы обещали помочь составить.
— А, хорошо, хорошо! Я сегодня поговорю с Мав-
ромати. Мы подумаем... Приходите вечером в «ков-
чег».
Друзья поблагодарили и ушли. А когда начало
смеркаться, они собрались у Самарцевых, чтобы идти
в «ковчег». Но в амбар неожиданно заглянула Вера
Юрьевна Маслоковец.
— Вы еще не ушли, молодые люди? Хорошо, что
я вас застала.— Она огляделась и притворила
дверь.— Спиридон Дмитриевич просил передать вам
«Искру» и сказал, что в «ковчег» лучше не ходить.
Карандашом отмечена статейка, которую нужно пере-
писать и размножить. Вот, смотрите! — Она положила
па стол газету.— Наши считают, чтобы запутать по-
лицию, лучше ее отпечатать сегодня и разбросать в
ночь па субботу. Поняли?
— Да, да, спасибо, Вера Юрьевна! — сказал Сер-
гей.— Так и сделаем. Спасибо!
— Газету спрячьте получше. И запомните: я вам
ничего не передавала и ни о чем не говорила.
— Да, да, мы поняли...
— До свидания! Желаю успехов. Если что — га-
зету сожгите...
— Ну, что, Серега? Как ты смотришь? Ссыльные
52 вроде бы испугались?
— Нет, пе испугались, а поступили благоразумно.
Накануне появления листовок у них пикто пе был.
Сами из дома пе отлучались. Полиции все пути отре-
заны. Понял?
— Пожалуй, так.
— Ну, а ты пе испугался, Саня?
— Нет, ничего.
— Тогда жди! Сегодня приду к тебе ночевать,—
сказал Сергей и вышел из амбара.
4
Ночь выдалась пасмурная, темная. Дул прохлад-
ный, влажный ветер.
Заперев дверь, друзья поставили лампу па книги
п принялись писать листовку. Саня диктовал статейку
из «Искры», а Сергей четкими печатными буквами
писал па белом листе. Чернила были густые, и буквы
получались объемные и почему-то казались не лило-
выми, а красными.
В статье рассказывалось о тяжелой жизни рабочих
и крестьян, о произволе властей. Опа заканчивалась
горячими словами, призывавшими к борьбе за сво-
боду, к свержению самодержавия.
Последние гневные строки Сергей «напечатал»
большими буквами и гордо поставил в конце воскли-
цательный знак.
— Ну-ка, Саня, взгляни, как?
Тот прочел внимательно.
— Хорошо, Серега. Внушительно. За такую ли-
стовку, если поймают — нам тюрьма на многие годы,
а то и каторга.
— Не пугай, теперь уж поздно отступать. Пошли
в башо.	53
Подсушив жирные буквы над стеклом лампы,
сожгли газету, положили листовку в книгу, чтобы не
смять, и, захватив спички, стали пробираться к бане.
Завесив окно в предбаннике стеганым одеялом,
они засветили лампу, достали из подпола гектограф
и валик, промыли спиртом.
Увидев, что от «пробы» нс осталось никакого сле-
да, Сергей положил листовку на гектографическую
массу буквами вниз и прикатал валиком, потом поло-
жил на нее тяжелую книгу, слегка придавил руками.
Минуты две оба стояли не дыша.
Наконец Саня сказал:
— Хватит. Давай посмотрим.
Листок бумаги осторожно отодрали и, увидев па
гектографе буквы, обрадовались. Сергей даже под-
толкнул товарища в бок:
— Что, убеждаешься, Сашок?
— Подожди, давай вначале тиснем.
Сапя сам положил на гектографическое зеркало
чистый листок бумаги, а Сергей прокатил по нему
валиком.
Сапя легко снял листовку и, чтобы нс просвечи-
вала, положил па лавку. Оба смотрели придирчиво, и
радуясь, и волнуясь. Буквы получились четкие, стро-
ки ровные.
— Не зря ты, Серега, учился черчению,— рассме-
ялся Саня,— как па машинке отстукал.
— Да, не плохо! — согласился Сергей.— Любой
мужик прочтет. Что, будем печатать?
— А чего же? Я буду накладывать и снимать,
ты — катай! Во, брат, как в заправской типографии.
Саня положил перед гектографом бумагу, присел
па табуретку. Сергей пристроился стоя.
— Ну, пошли! — скомандовал Саня и положил
54 лист. Сережа прокатал валиком. Работа началась...
В пятницу друзья отдыхали. Днем с девчатами
ездили па «Камни». Вернулись поздно. Оба пошли
провожать своих девушек. Еще днем договорились,
что листовки будут разбрасывать ночью, когда запоют
первые петухи. Надо было, чтобы вечером видели их
с барышнями...
Вера очень хотела, чтобы Сергей зашел познако-
миться с крестной. Он же все время откладывал это
знакомство, а сегодня согласился. Посидели недолго,
Сергей даже отказался от чая, объявив, что завтра
уезжает чуть свет.
Вера вышла его проводить к калитке. Обоим было
не по себе. Не хотелось расставаться.
— Ты смотри, Сережа, пиши почаще.
— Да уж постараюсь.
— Смотри, я буду ждать тебя,—сказала Вера,
придавая этим словам большой смысл. И вдруг, бро-
сившись ему на грудь, заплакала.
— Ты чего, Всрушка? Чего ревешь?
— Люблю, потому и реву.
— Ия люблю. Чего же реветь?
— Жалко, что уезжаешь... Ну, прощай, Сережа,
родной. Ведь, кроме тебя да крестной, у меня никого
пет.
Сергей отер ей слезы, поцеловал и быстрыми ша-
гами пошел па другой конец города, где жила Юлия
Константиновна Глушкова...
Бабушка дожидалась внука и не тушила лампу.
Услышав знакомые шаги па крыльце, она приподня-
лась на кровати.	55
— Ты, Сереженька? Ну, слава богу! Простился с
Юлией-то Константиновной?
— Простился. Ужинал у нее и чай пил.
— Вот-те раз... а мы тебе шанежки оставили и мо-
локо.
— Спасибо, бабушка, я сыт.
— Ну, тогда иди спать па сено. Бог с тобой. Лиза
ишо не спит, она за тобой закроет...
Сергей, забравшись на поветь, прилег на сене,
укрылся тулупом. Но глаз не смыкал, ждал, пока за-
поют петухи.
Завтра с утра они должны были с Саней пешком
идти на пристань Цепочкино и там дожидаться своих
пароходов. А до этого предстояло сделать рискован-
ное, по манящее дело. Как-то получится... Вдруг
полиция уже пронюхала и устроит засаду? Тогда
прощай и училище, и Вера, и свобода...
Сергей сомкнул ресницы и задремал. Так про
шло около часа, а может, и больше. Ему снился слад-
кий сон. Вдруг он почувствовал, что кто-то потянул
тулуп.
Сергей открыл глаза, всмотрелся:
— Сань, ты?
— А кто же? — сердито отозвался Саня.— Уж па
калапче давно отзвонили полночь, а ты все дрых-
нешь... Айда! Листовки у меня под рубахой.
Сергей вскочил, первый спустился с повети, и они
задами, через чужие огороды вышли па соседнюю
улицу, а отсюда, каждый своим маршрутом, напра-
вились к базарной площади.
Из-за туч выглянула лупа, стало светлее. Но па
площади, где скопилось до сотпи крестьянских под-
вод, было сумрачно. На пей лежала огромная тень
собора.
Заранее разделив и спрятав листовки, ребята про-
бирались между возами, клали листовки в телеги, за-
совывали под мешки, под кули, под корзины...
Обойдя базар, пошли теневой стороной Воскресен-
ской улицы, оставляя листовки на лесенках, на подо-
конниках домов, засовывая их в изгороди палисад-
ников.
За городом остановились, передохнули.
— Ну, Саня, как? — спросил Сергей, порывисто
дыша.
— Хорошо! Лихо!
— Давай добежим до Малмыженского тракта и
остальные листовки разбросаем там. С утра по нему
потянется много подвод. Да п подозрение отведем:
подумают, разбросали проезжие.
— Идет! Согласен! — отозвался Саня.
Быстро пошли к тракту.
Разложив листовки по обочинам тракта, друзья
положили на* них комья земли и в обход города, поля-
ми с еще неубранной рожью вернулись домой...
6
Утром сквозь сон Сергей слышал, как бабушка,
вернувшись с базара, разговаривала с Лизой.
— Слышь, Лизок, чего в городе-то творится. На
базаре стражники шныряют, ищут какие-то бумажки,
написанные супротив царя. Вроде бы ссыльными раз-
бросанные.
— Что ты, бабушка. Это же опасно.
— Вот, вот... Сам исправник па лошади пригнал
и так кричал, что не приведи бог... У тебя готов ли
самовар-то?
— Готов, бабушка.
— Тогда буди Сережу. Надо торопиться. Как бы
на пароход не опоздать...	57
Сергей поднялся сам, обрадованный нечаянным
известием. Быстро умылся, собрал свои вещи и вошел
в горницу, где его ждали бабушка и Лиза.
Только успели попить чаю, в окно застучал Саня,
пришедший с целой оравой провожающих.
Сергей поцеловал сестру, бабушку, перекинул че-
рез плечо корзинку и узел, вышел за ворота.
— Погоди, Сереженька, погоди! — запричитала
бабушка.— Я и перекрестить-то тебя не успела.
Поддерживаемая Лизой, опа вышла за ворота, пе-
рекрестила и еще раз поцеловала внука.
Саня и Сергей направились в Цепочкппо...
7
В то время, когда друзья, отшагав полдороги, при-
сели отдохнуть па повален пой бурей сосне, исправник
Пенешкевич, коренастый, обрюзглый человек в выго-
ревшем мундире, грузно ходил по кабинету, распекая
стоявшего навытяжку пристава:
— Это что же творится, я вас спрашиваю? Листов-
ки на тракте, листовки па главной площади, листовки
у меня в палисаднике... А где крамольники — неиз-
вестно. Поймать пе можем.
— Я же говорил, надо сделать обыск у ссыльных.
— А если пе найдем? Будут писать жалобу.
Узнает полицмейстер, узнает губернатор. Узнают в
министерстве внутренних дол. Позор! Нет, это пе го-
дится, пельзя-с... Живем у большой дороги, мало ли
что... Может, подбросили проезжающие. И это вернее
всего... Пам лучше молчать. Никаких рапортов по на-
чальству. Посудачат в городе и забудут. Так-то оно
лучше, спокойнее. Вроде ничего и пе было...
58
Глава шестая
1
Подходя к Казани, пароход
раскатисто загудел. Сергеи,
спавший па палубе, где были сложены дрова, вско-
чил и, увидев в утренней дымке знакомые очерта-
ния большого города, стал собирать пожитки...
Два года назад он так же вот подъезжал к Казани.
Тогда, хотя и побаивался незнакомого города, все же
был спокоен: знал, что ему пе придется жить па ули-
це. Вез с собой рекомендательное письмо председа-
теля совета благотворительного общества Польнера к
его свояченице — Людмиле Густавовне Сундстрем.
Людмила Густавовна, обрусевшая шведка, когда-
то жила в Уржуме, а потом перебралась в Казань и
поселилась с племянниками, приехавшими учиться.
Здесь открыла небольшой пансион для уржумцев.
Людмила Густавовна, высокая, строгая дама, в
пенсне со шнурочком, прочтя письмо Польнера,
взглянула на Сергея милостиво.
— Хорошо. Очень хорошо, что вы приехали учить-
ся. Но у меня обе комнаты, к сожалению, заняты.
В одной живут молодые люди, в другой — барышни-
гимназистки. Я вас помещу, если вы согласитесь, на
кухне. Вот, пойдемте посмотрим.
Кухня оказалась просторной и чистой.
— Вот здесь поставим для вас кровать и столик.
Будет очень прекрасно.
Сергею ничего пе оставалось, как согласиться.
В пансионе жили дети состоятельных родителей, а
Сергей находился на положении бедного приживаль-
ца. У него сложились добрые отношения лишь с сы-
ном уржумского врача Владиславом Спасским, учив-
59
шимся в последнем классе гимназии. По вечерам,
после ужина, Владислав приходил па кухню к Сер-
гею, и они подолгу разговаривали или читали вслух.
Эта дружба немного скрашивала Сергею пребыва-
ние у Сундстрем, по все же день ото дня становилось
труднее. Угнетало и унижало бесправное положение,
пренебрежительные взгляды тех, кто жил в комнатах.
Даже в питании его всегда ущемляли — давали лишь
то, что оставалось от обеда «господ».
Зимой прошлого года Сергей не выдержал и пере-
шел жить к товарищам по училищу, в небольшую ка-
морку, где с трудом разместились три кровати и стол.
Товарищи были бедные и перебивались, как и он,
па жалкую стипендию. Зато жили независимо и
чувствовали себя господами.
Летом, после практики, все трое разъехались, ска-
зав хозяйке, что осенью соберутся снова.
И сейчас Сергей не знал, приехали ли друзья, не
сдала ли хозяйка комнату другим. Не придется ли
первое время ютиться где-нибудь на пристани или
на вокзале...
Но вот пароход подвалил к пристани. Пассажиры
шумным потоком хлынули к трапу. Многих встречали
радостно, с цветами. Кто-то весело играл на гар-
мошке.
Сергей взвалил на плечо корзинку с книгами и до-
машней стряпней, узел с шинелью и побрел па Рыбо-
рядскую, па старую квартиру...
Дверь в кухню оказалась открытой: от плиты тя-
пуло запахом подгоревшего молока. Сергей вошел,
постоял немного, прислушиваясь. Было тихо. «Навер-
ное, сдала комнату другим. Наши в это время уже бе-
60 гали за водой...»
Он подошел к комнате, тихонько постучал. Никто
не отозвался. Он приоткрыл дверь и, увидев безза-
ботно спавших Асеева и Яковлева, распахнул ее,
сбросил вещи на пол и радостно закричал:
— Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что
солнце встало!..
В углу приподнял косматую узколицую голову
Асеев:
— А, чертушка! Прикатил. Здорово! Что же ты
тут декламируешь?
— Фета! Был такой знаменитый поэт Фет.
— Как это так солнце встало? Оно же пе человек
и не собака. Солнце всходит и заходит, а чтобы вста-
вало — я пе слыхал...
— Эй, Асеев! Какого черта басишь? — послышал-
ся недовольный голос.— Дай поспать.
— Вставай, сонная тетеря, Костриков приехал!
Яковлев сел на кровати, протер глаза.
— Вижу! С приездом, Костриков! О чем это вы
спорите?
— О стихах и о солнце.
— Нечего спорить. Пушкин правильно написал:
Да здравствует солнце,
Да скроется тьма!
Асеев и Костриков расхохотались и протянули
друг другу руки.
— Поднимайтесь, ребята, и ставьте самовар! —
задорно воскликнул Сергей.— У меня пирожки, ват-
рушки и мед.
— Ура! — закричал Яковлев и вскочил первым,
почесывая свой курносый нос.— Значит, празднуем
сегодня!
— А я побаивался, ребята,— признался Сергей,
присев к столу,— думал, пашу комнату сдали другим. 61
— Все в порядке, Костриков! С хозяйкой догово-
рились. Развязывай свою корзину и выкладывай
яства,— сказал Асеев, натягивая штаны.— А ты,
Яковлев, иди мыться и тащи самовар.
— Ладно, не покрикивай, Асеев. Я сам знаю,—
недовольно отозвался Яковлев, однако быстро оделся
и вышел в кухню...
Все трое были однокурсники и давно присматри-
вались друг к другу. Зимой как-то сошлись в столовой
и сговорились жить вместе. Быстро привыкли и под-
ружились, хотя характеры у них оказались далеко не
схожие. Яковлев был ленив, медлителен, любил по-
спать. Асеев, наоборот, непоседа, любил задираться и
покрикивать. Костриков — спокойный, добродушный,
в приюте привыкший к товариществу, легко погашал
вспышки, умел примирять спорщиков.
Особенно сдружило всех троих вечернее чтение
романа Чернышевского «Что делать?». Рассказ «о но-
вых людях» как-то облагораживал, увлекал, звал к
новой жизни. Каждому хотелось быть лучше, похо-
дить на Рахметова. Друзья даже договорились назы-
вать друг друга по фамилии, как герои романа Лопу-
хов, Кирсанов, Рахметов. Эта грубоватая простота
нравилась им.
И другие питомцы технического училища, подра-
жая им, стали тоже называть друг друга по фамилии,
словно забыв имена. Им казалось, что так они выгля-
дят совсем взрослыми, самостоятельными.
Пока Яковлев был в кухне, Сергей развязал узел,
повесил шинель и фуражку, разложил мелкие вещи в
тумбочке.
— Ну вот и чай готов! — крикнул, входя с само-
варом, мешковатый, неторопливый Яковлев.— Где,
Костриков, твое угощение?
62	— Сейчас, сейчас! — заторопился Сергей и мигом
поставил иа стол горшочки с медом и маслом, выло-
жил пирожки и ватрушки.
Друзья сели завтракать.
Я
В конце девятьсот третьего года Казань жила тре-
вожно. В городе то там, то тут появлялись листовки,
призывавшие к сплочению рабочих, к революционной
борьбе. На заводах вспыхивали стачки и забастовки.
Еще в пансионе Спасский познакомил Сергея со
своими товарищами из университета, настроенными
весьма революционно. Тогда Сергею пе удалось по-
ближе сойтись с этими студентами: они редко бывали
у Спасского. Но Сергей их хорошо запомнил.
И вот однажды, возвращаясь из училища, он
встретился с одним из них. Тот первый окликнул
Сергея:
— Послушайте, вы, кажется, товарищ Спасского?
— Да. И вас хорошо помню.
— А что, Владислав еще не приехал из Уржума?
— Не знаю. Я не видел его там.
— Вот так штука... Куда же он делся? Наши все
собрались, а его нет... А вы как живете?
— По-прежнему...
— Владислав говорил, что вы много читаете и лю-
бите передовую литературу.
— Люблю, по где взять?
— А что бы вы хотели? Мне можно говорить
откровенно.
Сергей немного подумал и сразу огорошил:
— Я бы хотел почитать про Степана Халтурина.
— Ого! Неплохо для начала,— одобрительно
усмехнулся студент.— Нет, про Халтурина пока пред- 63
дожить не могу. Но может быть, со временем достану.
Вы вот что... кажется, Сергей?
— Да, Сергей.
— Вы приходите, Сергей, завтра днем, можно с
товарищами, к университету. Будет большая демон-
страция в память студента Симонова, замученного в
тюрьме. Придете?
— Постараюсь.
— Вот и отлично! Может, я что-нибудь для вас
приготовлю.
Они пожали друг другу руки и разошлись.
3
К демонстрантам Сергей с друзьями присоеди-
нился в тот момент, когда шествие остановили поли-
цейские и казаки. Студентам пришлось отступить...
Вернулись домой проходными дворами.
В виде протеста за разгон демонстрации друзья
сговорились восьмого ноября объявить «негласную за-
бастовку» — не писать письменную работу по закону
божьему.
Их призвали отвечать устно. Но они решительно
отказались, сказав, что не готовы. Об этом инциденте
тут же было доложено начальству.
Но Костриков, Асеев и Яковлев, презрев опас-
ность, отправились в театр, где давался благотвори-
тельный концерт в пользу студентов. Знали, что там
должны были исполняться революционные стихи и
песни.
Они благополучно пробрались на галерку, но в
антракте спустились вниз и наткнулись прямо на
инспектора Широкова. Тот был с дамой. Ответив
64 на приветствие ребят, он прошел мимо, не выразив


недовольства, но, увидев в буфетной надзирателя
Маркова, отвел его в сторону:
— Как попали сюда эти смутьяны Асеев, Костри-
ков и Яковлев?
— Они наказаны. Им не было разрешено...
— Немедленно отправить домой!
— Слушаюсь. Будет исполнено,— прошептал
угодливо надзиратель и бросился па галерку.
Друзья, по досмотрев концерта, ругая Широкова,
вернулись домой...
Утром, только все трое разделись в шинельной, их
провели к инспектору.
— Мальчишки! Смутьяны! Обманщики! — закри-
чал Широков.— Позорите училище, показываете дур-
ной пример. В карцер! Немедленно в карцер!
Друзей отвели в подвал н заперли в каменном ка-
земате с крохотным решетчатым окном. Распростра-
нился слух, что готовится приказ об исключении их
из училища. Ребята заволновались, собрались в кори-
доре, побежали на второй этаж, по пи директора, ни
инспектора не оказалось.
Кто-то подал мысль идти к директору на квартиру.
И вот все, и старшие и младшие, высыпали на улицу,
шумной толпой двинулись к розовому особняку.
— Затяпем «Марсельезу», господа!
— Нет, пет, не то... Споем ему «Вечную память».
— Правильно! Запевайте! — И все дружно затя-
нули заупокойную.
Директор забился в дальнюю комнату. А когда
«бунтовщики» разошлись, отправился к городскому
начальству...
В обед в карцер принесли кувшин с водой и по
куску черного хлеба. Окованная железом дверь за-
хлопнулась.	6
б Герман Пагасп
— Да, дела,-- вздохнул Яковлев,— ежели вы-
швырнут из училища, придется плохо. Без аттестата
никуда пе возьмут.
— Ничего, с голоду не умрем,— усмехнулся Асе-
ев.— Где-нибудь пристроимся.
Сергей ходил по камере, думал. Ему вдруг пред-
ставилось, что их исключили и оп, среди зимы, вер-
нулся в родной город.
«Нет, к черту! Если выгонят, в Уржум не поеду.
Бабушка умрет со стыда. А сестры? А Юлия Констан-
тиновна?.. А Вера? Нет, надо как-то улаживать
дело...»
Когда стемнело, в окно кто-то бросил записку. Раз-
вернули, прочли шепотом:
«Не унывайте, хлопцы. Мы — за вас! Всем учили-
щем ходили к директору. Возле дома пропели «Веч-
ную память». Исключения пе допустим...»
Друзья, взглянув друг на друга, заулыбались.
Как-то вдруг отлегло от сердца.
На другой день в карцер явился надзиратель Мар-
ков, маленький, подслеповатый, в вылинявшем мун-
дирпшке.
— Собирайтесь! Пойдете к директору!
— А что, пас собираются исключать? — спросил
Яковлев.
— Не знаю-с... Заварили вы кашу, господа, сам
полицмейстер приехал.
Проштрафившихся привели в зал, набитый уче-
никами, поставили перед зеленым столом, где сидели
директор Грузов, полицмейстер, попечитель, святцен-
66 ник и учителя.
В зало, пока назидательно говорили священник и
полицмейстер, царила тревожная тишина. Каждую
минуту можно было ждать взрыва негодования. Это
чувствовало и начальство. Директор, пошептавшись
с полицмейстером, поднялся:
— Господа, во вверенном мне училище произо-
шел весьма неприятны Гц позорящий пас случай. Да-с.
Но, полагаю, что эта выходка случайная. Будем ее
считать легкомыслием и мальчишеством. На первый
раз простим. Асеев, Костриков и Яковлев исключены
пе будут. Все, господа, идите заниматься...
<5
Наступил 1904 год. Сергей надеялся, что этот год
будет счастливым: он должен был закончить учи-
лище. Но новый год начался для пего драматически.
Его вызвал директор, степенный, тучный господни в
новом мундире, и, играя нонене, объявил:
— Я пригласил вас, чтобы предуведомить о весь-
ма огорчившем меня письме. Уржумские благотвори-
тели ответили отказом впредь платить за ваше обу-
чение и высылать стипендию.
— Как? Почему? — недоумевая, спросил Сергей.
— Пишут, что у них нет больше средств. Вот,
взгляните.
Сергей прочел письмо и, побледнев, положил ого
па стол.
— Ведь совсем немного осталось...
— Да-с, и тем пе менее...
— Что же делать, господин директор? Я буду
исключен за неуплату?
Глаза Кострикова, всегда веселые, жизнерадост-
ные, вдруг потухли, брови сдвинулись.	67
Директор перестал играть пенсне, ему стало жаль
Кострикова.
— Вы вели себя недостойно. Ну да я вас про-
стил... Извольте подать прошение па мое имя — от
оплаты освободим и на первое время окажем вспомо-
ществование. А уж дальше старайтесь что-нибудь
придумать...
Оправившись от потрясения, Сергей стал подыс-
кивать случайные приработки, не гнушаясь ника-
кой работой. Как-то оп целое воскресенье колол дро-
ва у вдовы-купчихи. Та, узнав, что он учится в
техническом, расчувствовалась и отвалила целковый.
Сергей накупил баранок, пряников, конфет, колба-
сы, ситного с изюмом и вечером явился домой сия-
ющий.
— Вот, друзья, глядите! Сегодня мы гуляем!
Но ни Яковлев, всегда испытывавший голод, пи
Асеев, любивший вкусно поесть, не выразили востор-
га. Оба сидели, опустив головы.
— Вы что, ребята? Умер, что ли, кто-нибудь? —
с тревогой спросил Сергей.
— Умер, и пе один...— угрюмо пробасил Яков-
лев,—а скоро начнут умирать тысячами — Япония
начала войну.
6
«Выжить, вытянуть, закончить училище во что бы
то ин стало! Закончить, а уж тогда будет видно, что
делать...» — так размышлял Сергей п всю зиму и вес-
ну упорно занимался да еще выкраивал время, что-
бы зарабатывать на хлеб.
68
Экзамены прошли успешно. Он был отмелей на-
градой первой степени и получил новенькую гото-
вальню.
На другой же день Сергей распрощался с друзья-
ми и выехал в Уржум.
Уржум был таким же. Казалось, за год ничего по
изменилось. Но война, грохотавшая далеко-далеко,
на самом краю империи, ощущалась и здесь.
Рекрутские наборы, проводы новобранцев с над-
садными пьяными песнями п воплями матерей и жен
надрывали душу. Молодежь жила в тревоге за завт-
рашний день.
Известия с полей войны приходили неутешитель-
ные. И хотя в церквах истово молили бога о дарова-
нии победы, в победу никто по верил...
Сергей по-прежнему дружил с Сапой, который к
этому времени уже окончил реальное училище в
Вятке.
Как-то оп упросил Саню сходить к ссыльным. По-
шли. Говорили о вой по, о жизни. Мавромати горячо
говорил, что в России назревает революционная си-
туация.
Потом все вместе гуляли в лесу, даже сфотогра-
фировались...
Сергею предстояло решить, как быть дальше:
устраиваться па работу в Уржуме пли ехать в боль-
шой город. Этот вопрос обсуждался почти ежедневно
с сестрами и бабушкой и неизбежно возникал, когда
они с Саней уходили на Уржумку.
Сергею было больно, когда Саня заводил разговор
об институте, сам оп но мог пойти в институт. Туда
пе принимали с аттестатом Казанского промышлен-
ного. Опо считалось низшим учебным заведением. 69
Проходили днп п недели. Сергей тосковал без
Веры, которую крестная сразу же после окончания
гимназии увезла куда-то на богомолье.
Как-то ранним утром Сергей с Саней поехали на
лодке па рыбалку вверх по Уржумке. Погода стояла
тихая, туманная. Клев был хороший. С большим
уловом, довольные, веселые, друзья возвращались
домой.
По берегу в сторону города шагал долговязый па-
рень в соломенной шляпе, с удочками п ведерком.
— Это же мой знакомый,— сказал Саня п закри-
чал: — Иван! Иван, подожди!
Парень остановился, приветливо замахал рукой.
Когда подъехали, прыгнул к ним в лодку, предста-
вился Сергею:
— Иван Никонов, студент Томского технологиче-
ского.
Сергей назвал себя, пожал протянутую руку.
— Вижу, тоже из технического? — спросил Ни-
конов, указав глазами на черную форменную фу-
ражку Сергея с серебряными молоточками па око-
лыше.
— Только закончил Казанское промышленное.
— Значит, коллеги! — улыбнулся Никонов и снял
шляпу. Лицо его с русыми усиками п смеющимися
глазами казалось добродушным, простым.
— Может, пойдете учиться к нам, в технологиче-
ский? — спроспл он.
— Был бы рад, да наше училище пе даст права
поступления в институт.
— Велика беда! У нас при институте есть обще-
образовательные курсы, они дают аттестат зрелости.
Окончившие курсы сразу поступают в институт.
— Правда?! — воскликнул Сергей и так рванулся
70 к Никонову, что чуть не выпал из лодки.
— Да! И это, кажется, единственные в России
курсы при институте. Едемте со литой! А? Я вас по-
знакомлю с друзьями. Поможем подготовиться.
— С радостью бы, но, право, не верится... А вы
когда едете?
— Я-то скоро. У меня практика. А вы приез-
жайте в августе. Я вам дам адрес. Приводите с Са-
пен как-нибудь ко мне, и обо всем договоримся...
7
Побывав у Никонова, расспросив о Томске, о тех-
нологическом, об институтской молодежи, Сергей
принял твердое решение и утром за чаем объявил:
— А знаете, бабушка и дорогие сестрички, я ре-
шил стать инженером.
— Как? — всплеснула руками Меланья Авдеев-
па.— Опять уедешь?
— Да, но теперь не в Казань, а в Томск. Там по-
ступлю на курсы, а потом — в институт.
— Ох, горе-горюшко! — вздохнула старушка п
заплакала.— А я-то ждала, я-то надеялась, что будет
у меня помощник. Что поживу напоследок спокойно.
— Да о чем ты, бабушка? — обняла ее Аня.— Ра-
доваться надо, что Сергей дальше учиться пойдет.
Ведь инженером, может, станет!
— Верно, бабушка,— подсела к ней с другого
бока Лиза.— Ведь только богатые в инженеры-то
выходят.
— Нет, виучепьки, не дожить мне до этого. А тут
бы я ишо на него поглядела...
— Что ты, бабушка, ревешь? — подошел к пей
Сергей.— Я каждое лето приезжать буду. Неужели
пе хочешь, чтобы я инженером стал?
71
— Как не хотеть, Сереженька. Об этаком ни я, ни
Катерина-покойница и подумать не смели. Шутка
ли? Это все равно что до генерала дослужиться.
— Вот видишь, а сама плачешь...
— Да отпускать-то жалко. Вот я и реву. А душой-
то согласна, радешенька.
Стукнула калитка. Лиза взглянула в окно.
— Ой, батюшки! — и выскочила из комнаты.
— Чево это она? — спросила бабушка, отирая
слезы.— Кого увидела?
В этот миг отворилась дверь, вбежала Лиза и сразу
к Сергею:
— Сережа, беги за ворота, там Вера ждет...
8
— Веруша! Наконец-то! — обрадованно крикнул
Сергей, подбегая и пожимая ей руки.— А я думал, ты
в этой пустоши замолишься до осени.
— Я не хотела, Сережа, да крестную разве пере-
споришь...
— Все же вырвалась, спасибо! Я очень рад.—
Сергей усадил ее на скамейку, сел рядом и, взглянув
в вспыхивающие голубыми искрами глаза, улыб-
нулся:
— А ты все такая же, Веруша!
Улыбка у него была открытая, радостная, обая-
тельная, белые, ровные зубы сверкали, глаза ласково
светились. От улыбки рябинки на лице пропадали,
опо преображалось.
«Любит»,— подумала Вера и тоже улыбнулась в
ответ.
— И ты такой же, Сережа. Только усы...
72	— Я их сбрею, если не нравятся.
— Нет, ничего,.. Я привыкну... Поздравляю тебя,
Сережа, с успешным окончанием училища!
— Спасибо! И тебя, Веруша, от души!
Они снова пожали друг другу руки.
— Лиза сказала, что ты собираешься в Томск?
— Да, Веруша. Думаю учиться на инженера.
— Ой как хорошо, Сережа. Я так рада!.. А мне
предложили место учительницы в деревне. Буду тебе
писать.
— Значит, не сердишься, что я опять уезжаю?
— Нет, Сережа. Разве можно. Я буду ждать...
Ласковые августовские дни летели стремительно.
Сергей большую часть времени проводил с сестрами,
с Верой и Саней. Ездили опять к «Камням», гуляли
по окрестным лугам и лесам.
Но еще не кончилось время каникул, как Сергей
засобирался в дальнюю дорогу. Надо было в Томск
приехать до начала занятий. На простой крестьян-
ской телеге, куда возница набросал свежей травы,
Сергея увозили в Цепочкино.
Проводить вышли сестры, бабушка, соседи. При-
шли Вера и Саня с братом. Сергей со всеми попро-
щался за руку, поцеловал бабушку и сестер, прыгнул
в телегу, уселся, свесив ноги. К нему кинулась ба-
бушка, перекрестила:
— Прощай, Сереженька! Должно, больше не
увижу тебя. Прощай, родимый! Да хранит тебя бог.
Возница взмахнул кнутом, и телега, громыхая по
засохшей земле, медленно покатилась...
73
1\шаа седьмая
1
1g осзд двигался медленно. Сто-
Пялп на станциях, па полу-
станках, на разъездах — пропускали вперед поезда с
войсками.
На этих вынужденных и длинных стоянках устав-
шие, утомленные пассажиры высыпали из вагонов,
дпвились:
— Лес-то, батюшкп-светы! Ни конца пн краю не
видать...
Кострпкова, родившегося и выросшего в лесном
краю, и то удивляла необозримая тайга.
«Вот она, Сибирь-матушка. Хоть обкрпчись — ни-
кто пе отзовется... У нас деревня от деревни рукой
подать! А тут за сутки пе доберешься. Глушь, катор-
жные места...»
Дождавшись пронзительного паровозного свист-
ка, все бросились в вагоны и опять в путь. Опять сте-
пи да тайга. Тайга без конца и края...
Когда выезжал из Уржума, все вокруг было зеле-
но, стояла теплынь. А как добрались до Уральских
гор, подуло холодным ветром, ударил дождь с гра-
дом,— пришлось доставать шинель.
Перевалили горы. Потянулись побуревшие полян
озера, тронутые ночными заморозками, перелески.
И чем дальше в Сибирь, тем больше золота и кинова-
ри в листве деревьев, тем холоднее зори и ярче звез-
ды в ночном небе.
— Вроде бы не на много севернее поднялись, а
уж осенью повеяло,— сказал Сергей соседу,— а мо-
74 жет, давно едем. От этого?
— Нет, мил человек, не от этого. А стало быть,
Сибирь себя начинает показывать. Вон, мол, я како-
ва! Любуйтесь...
Сергей посмотрел, задумался: «Да, суровый край.
Людей сюда по этапу гонят, а я вот сам еду. Как-то
опа меня встретит?..»
В Томск поезд пришел, когда начинало смеркать-
ся. Было прохладно, дул ветер, погонял хмурые тучи.
Сергей надел шинель, надвинул фуражку и, пере-
кинув на ремпе через плечо старенькую корзинку,
пешком отправился в город отыскивать Кондратьев-
скую улицу, где квартировал Иван Никонов.
Вначале тянулись маленькие рубленые домики,
как в Уржуме, и дорога была разбитая, в колеях и
колдобинах, с лужами мутной воды. Потом стали по-
падаться дома побольше, пошли и каменные в два-
три этажа. Улицы, вымощенные булыжником. По
бокам хвойные деревья, березы и тополя, почти не
тронутые красками осени.
«Ишь, должно, дома их защищают от ветра»,—
подумал Сергей и остановил прохожего, одетого не-
городскому:
— Не скажете ли, где Кондратьевская?
— А вот, видите сад? Как его пройдете, повороти-
те палево. Там спросите.
Сергей поблагодарил, пошел через сад и скоро
отыскал нужную улицу и двухэтажный бревенчатый
дом, где в окнах горел свет. Наугад постучался в бу-
рую дверь. Потом увидел ручку звонка и дернул два
раза. Сверху спросили:
— Кто там?
— Не у вас квартирует Никонов, студент?
— У пас, у пас, пожалуйста! Сейчас открою.
75
— Я сам! Это ко мне товарищ! — послышался
четкий голос, и Никонов распахнул дверь.
— Костриков! Я так и подумал. Здравствуй, друг!
С приездом! Поднимайся наверх, как раз к чаю...
2
Никонов жил нахлебником в большой семье мел-
кого акцизного чиновника, занимая отдельную ком-
натушку. Сергея, о котором уже была договоренность,
приняли радушно, устроив в комнате Никонова на
свободную кровать, пригласили к столу. Поужинав
и выпив по стакану чая, приятели уединились.
— Ну, как доехал, Сергей? — спросил Никонов,
рассматривал гостя своими насмешливыми глазами,
пощипывая русые усики.
— Больно долго тащились. Пропускали поезда с
войсками.
— Ничего не поделаешь, война! — усмехнулся
Никонов и кивнул на койку Сергея.— Вот здесь до
тебя жил студент-однокурсппк. Тоже поехал бить
японцев.
— Как же так? Ведь студентов не берут?
— Замелп... Связался с бунтовщиками и угодил
прямо па фронт.
Сергей притих, задумался. «Сказать «жалко» —
подумает, жалею «бунтовщика». А им, как видно, Ни-
конов пе очень сочувствует. Лучше помолчу»,— по-
думал Сергей и, сделав вид, что судьба студента его
пе интересует, спросил:
— А как с курсами, Иван? Может, уж прием за-
кончен?
— Ты как учился?
76	— Вот, взгляни! — Сергей достал аттестат, подал.
Ипкопов посмотрел и даже присвистнул от удив-
ления.
— Почти одни пятерки! Ну, Костриков, можешь
торжествовать! Примут без разговоров. Завтра сам
тебя сведу к директору и представлю как земляка.
А теперь давай укладываться: хозяева не очень лю-
бят, чтоб зря жгли керосин.
Сергей, забравшись под одеяло и пожелав прия-
телю спокойной ночи, долго не мог сомкнуть глаз:
все думал о Нпкопове. «Кажется, свой, уржумец, и
вроде не из богатых, а гляди каков? Студента, кото-
рый, видимо, был революционером, обозвал «бунтов-
щиком». А может быть, даже и помог тому «попасть»
па фронт. Глаза у пего какие-то ехидные, надо с ним
быть поосторожней...»
Директор общеобразовательных курсов, просмот-
рев аттестат Сергея, заулыбался в седые усы:
— Отлично, молодой человек, отлично! Оставьте
прошение па мое имя и считайте, что вы уже зачис-
лены. Через три дпя приглашаю па первое занятие.
Сергей передал заранее написанное прошение,
поблагодарил и откланялся.
Никонов ждал его в коридоре.
— Ну, что, Костриков, каковы дела?
— Все хорошо! — радостпо воскликнул Сергеи.—
Можно считать, что я принят.
— Молодцом! Поздравляю! Сейчас иди домой и
заплати хозяйке за месяц вперед. Я спешу на лек-
цию... А как вернусь — пойдем осматривать город.
«Пожалуй, Никонов прав,— подумал Сергей.—
Пока я пе растряс своп скудные сбережения, надо 77
заплатить хозяйке. Хоть месяц, да буду сыт и в теп-
ле. А за это время подыщу работенку...»
Отдав деньги дородной словоохотливой Матрене
Степановне, Сергей пошел бродить по городу. По
пути внимательно присматривался к вывескам, сооб-
ражая, где могли быть нужны механики. Хотел вна-
чале осмотреться, узпать, есть ли в городе солидные
предприятия, прочесть объявления в газетах, а уже
потом предлагать себя.
Томск по сравнению с Казанью казался городом
небольшим, но зеленым и богатым. Сергей прошел его
из конца в конец и ничего подходящего пе увидел. За-
водишки были маленькие, грязные и больше похо-
дили па мастерские.
Выйдя к реке Томь, широкой, чем-то напоминаю-
щей Вятку, Сергей присел на скамеечку, залюбовал-
ся заречными темными, с желтыми пятнами, лесами.
«А здесь хорошо, привольно. И народ вроде бы
добрый. Может, Сибирь и не окажется для меня ма-
чехой...»
4
Занятия на общеобразовательных курсах, как и
было отказано, начались через три дпя. Занимались
по вечерам в помещении технологического институ-
та. Люди подобрались самые разные: бывшие гимна-
зисты, реалисты, семинаристы и, как Сергей, пришед-
шие из ремесленного.
Большинство — хорошо одетые, сытые, некоторые
даже приезжали в колясках на дутых шинах. Но
были и вроде Сергея — простые, скромные, бедные
пареньки. Держались в тени и сторонились богатых
франтов.
78 За несколько свободных дней Сергей осмотрел
Томск. Город был уютный, чистенький и этим выгод-
но отличался от разбросанной Казани с грязными ок-
раинами, где ютилась татарская беднота.
В центре Томска были красивые дома. А Садовая
улица с университетом могла бы стать украшением
Казани.
В городе были три публичные библиотеки. Загля-
нув в одну из них, Сергей спросил энциклопедию и,
пайдя «Томск», стал читать: «... жителей — 52 430...
зданий — 12 560... церквей православных — 28... фаб-
рик и заводов — 234». Сергей даже привстал от удив-
ления — двести тридцать четыре! «Как же я не уви-
дел? Странно...» И стал читать дальше: «...рабочих —
1627». Сергей откинул сползавшие на глаза волосы.
«Как, неужели па всех фабриках и заводах? Чепуха
какая-то. Это что же,— он прикинул в уме,— семь
человек на предприятие? Смешно! Право, смешно.
В Казани на заводе Крестовпиковых работало боль-
ше, чем на всех предприятиях Томска.
Однако следует присмотреться внимательнее.
Если здесь столько рабочих, они, наверное, встреча-
ются, а может, и борются за свои права?
Очевидно, здесь есть ссыльные? Ведь Сибирь!..
Глядишь, найдутся такие, которые знают наших,
уржумских... Все-таки ие одни буду... Надо Саньке
написать, чтобы он спросил доктора. И своим черк-
нуть, обрадовать, что приняли па курсы».
Он поспешил домой и сел за письма.
На курсах Сергей держался в тени, присмат-
ривался и пока пе заводил друзей. Домой обычно
возвращался один. Если приходил рано, особенно 7#
в субботу, хозяин, к которому заглядывали дружки,
вместе с Никоновым затягивали играть в карты. Сер-
гей, чтобы этого избежать, умышленно задержи-
вался.
Вот и сегодня, выйдя из технологического, он на-
правился к центру, чтобы немного побродить по го-
роду. Вечер был теплый, сухой. На Садовой он был
остановлен криком. У фонаря трое дюжих семинари-
стов в черных подрясниках тузили какого-то парень-
ка в рабочей одежде.
— Отдавай, каналья, отдавай! Все равно отни-
мем,— яростно хрипел рыжий верзила, облапив пар-
ня сзади. Два других били его в лицо, в грудь, пина-
ли ногами.
Сергей бросил связку с книгами и, скрипнув зу-
бами, налетел внезапно, с размаху ударил верзилу
под скулу. Тот, охнув, свалился.
Освобожденный паренек бросился бежать, а
двое семинаристов, видя, что Сергей меньше их
ростом, кинулись на него. Сергей отступал, обороня-
ясь.
— Беп их, техник! — раздался вдруг крик, и из
темпоты появился рослый парень в коротком полу-
шубке и стал дубасить семинаристов.
Верзила, очухавшись, встал на колени, поднял
камень, но в этот миг кто-то хватил его палкой по
голове.
Сергей узнал вернувшегося парнишку.
— Молодец! — крикнул он.— Круши их, подле-
цов, бей прямо по башкам.
— Хрясь! — крикнул паренек и ударил палкой
второго, который наседал па Сергея. Тот рухнул па
колени, завопил:
— Братцы, смилуйтесь! Братцы, пощадите!
80 Вдалеке засвистел городовой.
— Айда, ребята! Проучили и хватит! — крикнул
Сергей. Все трое бросились в темный переулок, про-
бежали квартал, остановились.
— Ну, рассказывай, за что они тебя колошмати-
ли? — спросил Сергей паренька.
— Целковый отнимали, что я нашел у фонаря.
Видели, как я поднял.
— Вот паразиты. Прямо озверели.
— Спасибо вам, хлопцы, выручили.
— Вон кого благодари! — кивнул Сергей на вих-
растого парня, которого видел на курсах.— Если бы
не он — устряпалп бы пас обоих.
— Спасибо! — поклонился паренек вихрастому.
— Ладно, чего тут,— отмахнулся тот.— Ты сам-
то откуда?
— С железной дороги. Работаю учеником коче-
гара. Майстренко моя фамилия, а кличут Остапкой.
— Далеко тебе до дому?
— Пет, я тут рядом. Можно через этот двор.
— Тогда будь здоров! — улыбнулся вихра-
стый.— Считай, что в первом бою устоял.
— Спасибо, хлопцы! Бегу! — Остапка юркнул во
двор, пропал в темноте.
Вихрастый приблизился к Сергею:
— А ты лихой малый! Как же отважился па тро-
их-то?
— Вижу, малого бьют, вот и не стерпел.
— А драться умеешь! Молодец.
— В детстве приходилось. Нас, приютских, били
всем городом.
— Вон как? Ты из приюта... а я и не знал. Зна-
чит, здесь один как перст?
— Вроде этого...
— Тогда давай знакомиться — Оська Кононов,
рабочий из типографии. Тоже хожу па курсы.	81
6 Герман Нагаев
— Я видел тебя... Рад познакомиться. Костриков
Сергей.
Они крепко пожали друг другу руки,
— На дружбу? — спросил Кононов.
— На крепкую! На рабочую! — подтвердил Ко-
стриков.— Я ведь тоже рабочий. Только закончил
промышленное в Казани и получил звание механика.
— Молодец. Теперь механики — сила! Ты, Сере-
га, приходи ко мне, познакомлю с хорошими ребята-
ми. Нам такие парии, как ты, очень нужны. Смека-
ешь?
— Смекаю! — улыбнулся Сергей.
6
Месяц промелькнул незаметно, а работу найти не
удалось. Даже случайных заработков, которыми Сер-
гей перебивался в Казани, не находилось. Положение
складывалось отчаянное: продать было нечего, запять
не у кого, а тут, как назло, подступала суровая си-
бирская зима. В энциклопедии вычитал, что в Томске
существует одиннадцать благотворительных обществ.
«Но ведь меня никто не знает. Да и глупо здоровому
парию, имеющему специальность, обращаться за по-
мощью. Глупо и позорно! С голоду буду умирать, по
к ним не пойду... Попробую сегодня еще толкнуться
в какие-нибудь мастерские...»
Сергеи опять целый день проходил по городу, по
все тщетно. Домой вернулся расстроенный, злой и
па себя, и на дурацкие порядки, при которых моло-
дой специалист не может найти места.
Через кухню и столовую прошел быстро, чтобы не
видела хозяйка. Она только кажется доброй. Накор-
мит, а потом пустятся в разговоры, начнет причитать
82 п обязательно спросит о деньгах.
«К черту! Лучше голодный прохожу, лишь бы не
видеть ее...» Сергеи вошел в комнату и па кровати,
па подушке, увидел сразу несколько писем. Взглянул
и радостно зашептал: «Из дома от Лизушкп, от Веры,
от Ann, а это — от Юлин Константиновны...» Раз-
девшись, присел, стал жадно читать.
Письма были ободряющие, радостные. Все позд-
равляли его с поступлением на курсы. Желали успе-
хов.
Вера писала из деревни, сообщала, что начала
учительствовать и была счастлива этим. Скучала, по
радовалась, что его приняли на курсы.
Юлия Константиновна извещала, что опа с сест-
рой переехала в слободу Кукарку, па реке Вятке. Обе
учительствуют.
Сергей сложил письма в стопку, прошелся по ком-
нате.
«Мне бы только перебиться это тяжелое время.
Ведь найду же я в конце концов работу. Ведь жалко
бросать курсы и ехать в какой-нибудь промышлен-
ный город. Но где перехватить? У Никонова пет.
У Кононова и спрашивать неловко: большая семья,
отца нет, бедствуют... Эх, если б здесь были такие
ссыльные, как у нас,— они бы последнее продали, а
выручили. А что, если послать телеграмму Юлпн
Константиновне? Ведь опа мпе как мать. Но раз вы-
ручала, когда я был в Казани.
Сергей вырвал из тетради листок бумаги п быстро
паписал: «Вятка Кукарка Юлии Глушковой прошу
Вас сколько можете Томск технологический студен-
ту Никонову Сергей».
Перечитал п тут же пошел на почту...
83
7
После потасовки с семинаристами Костриков и
Кононов душой потянулись друг к другу. По оконча-
нии занятий почти всегда домой шли вместе и, если
было не очень зябко, долго гуляли по сонным ули-
цам.
Сергей рассказывал об Уржуме, о своей дружбе
со ссыльными, даже признался, что они с приятелем
сами сделали гектограф и отпечатали листовки.
Коионов вспоминал о типографских рабочих и под
большим секретом сообщил, что он иногда ходит на
занятия тайного марксистского кружка.
— Ты, Оська, мне не доверяешь? — в упор спро-
сил Сергей.
— Почему так думаешь?
— Вижу, не доверяешь. А ты бы сказал своим то-
варищам, что за меня могут поручиться уржумские
ссыльные. Пусть снесутся с пими.
— Да уж я и то говорил...
— Ну и что же? Даже в кружок нс приглашаешь.
А ведь я в Казани в демонстрации студентов участ-
вовал. В карцере сидел, и чуть было не исключили из
училища.
— Я верю тебе, Сергей. Крепко поверил, что ты
паш человек. И завтра поведу тебя в марксистский
кружок.
— Завтра? — переспросил Сергей.— Не обма-
нешь?
— Да что ты, Серега... Раз сказал — все! Сегодня
идем ночевать ко мпс.
Мать Осипа, Ульяна Веденеевна, тихая, заботли-
84 вая женщина с седоватыми прядями под платком,
встретила гостя радушно, как сына. Обоих накормила
ужином и постелила Сергею па кровати Егора —
старшего брата Осипа.
— Егорку я положу у себя, придет поздно из ноч-
ной.
Сергей, целый день ничего не евший, после ужина
пришел в блаженное настроение.
— Давай, Осип, почитаем что-нибудь на сон гря-
дущий.
— Давай. Я любитель до чтения.
— А что ты любишь?
— Больше Некрасова, а ты?
— А я люблю Чехова. Смешное. Развеселишься—
и совсем другое настроение.
— Это верно! Нам, рабочим, унывать никак нель-
зя. Если раскиснешь — согнут в бараний рог. Давай
почитаем Чехова, у меня две книжки его хранятся...
На занятия марксистского кружка Коионов, как
показалось Сергею, нарочно привел его с опозданием,
чтобы пи с кем не знакомить.
Они сели па последнюю скамейку и слушали, как
бородатый молодой человек, очевидно студент, читал
какую-то брошюрку, где речь шла о борьбе с народни-
ками. Потом он отвечал на вопросы, и на этом заня-
тие закончилось.
— Ну, что ты скажешь, Сергей? — спросил Осип,
когда они вышли па улицу.
— Конечно, интересно. А кто занимается в
кружке?
— В основном рабочие. Но приходят п студенты.
— Осип, а нельзя ли у тебя опять переночевать?
Хозяйке пора платить, а мпс еще не прислали... день-
два надо перебиться.
85
— Вот чудак! Да конечно же хможно. Мать, хоть
и нелегко ей, будет рада. Она у нас славная.
— Да я уж знаю. День-два — так и скажи...
— Ладно, ладно, не беспокойся.
Переночевав у Кононовых, Сергеи с утра отпра-
вился на попеки работы. До полудня бродил по горо-
ду, изрядно промерз и, оказавшись в центре, зашел
погреться в городскую управу.
Швейцар, внимательно посмотрев па слоняюще-
гося молодого человека, поманил его к себе:
— Вы, молодой человек, не насчет ли работы же-
лаете осведомиться?
— Какой работы?
— А чертежник требуется... Мпе сказали, что
если будут спрашивать, чтобы направлял в седьмую
комнату.
— Да, я насчет этого, спасибо! — сказал Сергей и
поспешил в седьмую комнату.
Облысевший чиновник, просмотрев его докумен-
ты, в раздумье пощипал усы, пошел доложить на-
чальству и скоро вернулся.
— Ну-с, молодой человек, вы родились в рубаш-
ке. Сейчас же пишите прошение о зачислении на
должность чертежника. Будете служить здесь, в уп-
раве...
Глава восьмая
Ох, Сергей Мироныч, батюш-
ка, да где же это вы две
ночи-то пропадали? — спросила хозяйка не то с упре-
ком, не то с тревогой, поднимаясь от ведра п опуская
S6 подоткнутые под пояс юбки.
— Извините, Матрена Степановна, никак по мог
предупредить. У товарища по курсам был, вместе го-
товили уроки.
— Стало быть, ничего не случилось... А уж мы-то
тут беспокоились и не знали, чего подумать.
— Все хорошо, Матрена Степановна,— весело
продолжал Сергей.— Меня взяли на службу.
— Слава те господи! Куда же?
— В городскую управу чертежником.
— В самую управу?
— Да, в управу.
Матрена Степановна бойко смахнула тряпкой
пыль со стула.
— Да вы садитесь, Сергей Мироныч. Чай, ведь
давно не емшп. Я сейчас обед соберу. Давно вас под-
жидаю,— засуетилась хозяйка, вытирая фартуком
мокрые руки,— экое дело, а? В управу взяли...
— Взять-то взяли, а жалованье еще когда запла-
тят...— вздохнул Сергей.— Да и из дому что-то
не шлют. А уж вам пора платить.
— Что вы, Сергей Мироныч. Да разве я прошу.
Обойдемся как-нибудь. И думать об этом не думай-
те. Раз в управу взяли — при деньгах будете. Разде-
вайтесь, мойте руки да садитесь за стол. Сейчас Иван
и мой благоверный пожалуют — будем обедать.
А коль задержатся, и без них поедим.
После обеда Сергей вдруг почувствовал усталость,
стало клонить в сон. Он прошел в свою комнату и
лег.
Им овладело благодушие и лень, чего раньше ни-
когда пе бывало. Слегка кружилась голова и хотелось
спать.
«С голодухи, что ли, я почувствовал себя разби-
тым. Ощущение такое, будто поле перепахал,— все
тело гудит...»
87
Поудобней развалясь, распластавшись, Сергей
стал думать о будущем. «Со службой устроилось.
Жилье и харч обеспечены. Теперь «трудись — не ле-
нись!»—и все пойдет как по маслу. Кончу курсы,
поступлю в институт, получу отсрочку от рекрут-
чины.
Сту-депт! Какое слово-то гордое! Сколько славных
дел числится в истории за студентами...»
Сергей повернулся па бок, сомкнул веки: «А рево-
люционер? Слово возвышенное, отважное! Настоя-
щим революционером быть несравнимо почетней и
важней, чем студентом. Революционеры борются за
счастье и свободу парода! Это самоотверженно и кра-
сиво! Это подвиг! Истинные революционеры — все
герои! Все! Возьмем того же Степана Халтурина.
Его жизнь, его борьба должны стать примером для
нашего поколения. А ведь Степан пе был студентом.
Он был рабочим-революционером. Тогда рождался
новый тип революционера. Теперь много таких. Ра-
бочие учатся. Я сам видел молодых рабочих в марк-
систском кружке. Тот же Кононов! Он же типограф-
ский рабочий, а учится па курсах вместе со мной.
А у пас, в Уржуме, ссыльный Зоткип? Он простой
слесарь.
Чтобы стать настоящим революционером, не обя-
зательно быть студентом. Нс обязательно...»
Сергей потянулся, вскочил:
—- Пе знаю, буду ли я студентом, по революцио-
нером буду обязательно!
Как только Сергей Костриков начал работать, у
пего пе стало хватать времени для встреч с Копоно-
88 вым.
Сергей мог бы иногда почитать кое-что из брошюр
после занятии на курсах, по дома это было совершен-
но невозможно. Никонов стал посматривать па него
подозрительно, опасаясь, чтобы Сергей пе навлек ина
пего беду. Держался он как-то отчужденно...
На службе в управе, где каждый человек был на
виду, и думать было нельзя об этом. Сергей даже пе
брал у Осипа ни книжек, ни брошюр. Читать удава-
лось друзьям только по воскресеньям, до занятий в
марксистском кружке, да изредка ночью, когда Кост-
риков оставался у Кононовых.
Так было п в это воскресенье. С занятий маркси-
стского кружка они пришли раньше. Было темно и
зябко: от мороза трещали ворота. Пообедав, закры-
лись в комнате у Осипа. Из тайника в полу извлекли
изрядно зачитанную и помятую книжку Лепина «Что
делать?». Уселись в углу у печки, поставив лампу на
тумбочку.
— Ну что, Осип, начнем все сызпова?
— Мы же пе вожди, чтобы вчитываться в каждое
слово. Надо усвоить главное.
— Я это главное понял. Еще в Уржуме читал в
«Искре» статью Ленина «С чего начать?». Здесь раз-
виваются те же мысли... Не помешает, если перечи-
таем еще раз. Надо запомнить накрепко.
— Согласен. Читай!
Сергей раскрыл книжку и начал полушепотом:
— «...С каждым годом все больше и больше
недовольных, желающих протестовать, готовых ока-
зать посильное содействие борьбе с абсолютизмом,
невыносимость которого еще пе всеми сознает-
ся, по все более широкой массой и все острее ощу-
щается».
— Как это верно. У пас в типографии очень много
недовольных.
89
— А вот слушан дальше: «И в то ;ке время людей
нет, потому что нет руководителей, пет политических
вождей, нет организаторских талантов».
— Сейчас бы Желябова! — воскликнул Осип.
— И Халтурина! — поддержал Сергей.— Ну, слу-
шай. Тут Ленни как бы про Халтурина пишет.
— Ну-ка, ну-ка, интересно.
— «...Самая первая, самая настоятельная наша
обязанность — содействие выработке рабочих-рево-
люционеров... Поэтому главное внимание должно
быть обращено на то, чтобы поднимать рабочих до
революционеров...»
— Это крепко! Это нс только про Халтурина, по
п про пас, Сережа.
— Да. А вот еще: «Рабочий-революционер для
полной подготовки к своему делу тоже должен стано-
виться профессиональным революционером».
— Как же так? Бросать работу?
— Погоди. Поищем, что дальше. Ага, вот: «Сколь-
ко-нибудь талантливый и «подающий надежды» аги-
татор из рабочих пе должен работать па фабрике по
11 часов. Мы должны позаботиться о том, чтобы он
жил на средства партии, чтобы оп умел вовремя пе-
рейти на нелегальное положение...»
— Здорово! А что, Сереж, мы бы с тобой могли
стать настоящими агитаторами? Настоящими рево-
люционерами?
— Могли бы, Осип. Я уверен.
— Ия так думаю. А что для этого нужно?
— Так мы же читали в прошлый раз. Разве за-
был?
Сергей перевернул несколько страниц.
— Вот, подчеркнуто: «...Идеалом социал-демок-
рата должен быть... народный трибун, умеющий от-
90 кликаться па все и всякие проявления произвола и
гнета, где бы они ни происходили, какого бы слоя пли
класса они ни касались... умеющий пользоваться
каждой мелочью, чтобы излагать пред всеми своп
социалистические убеждения п свои демократические
требования...»
— Ну, это не для нас сказано. Народный три-
бун... убеждения... Скажи, Сереж, у тебя есть убеж-
дения?
— Думаю, что есть.
— Какие, например?
— Да вот...— наморщил лоб Сергей.— Я, напри-
мер, убежден, что народ зря гибнет на войне. Что
пора Николашке и по шапке.
Осип захохотал:
— Так в этом и я убежден.
— Выходит, что мы с тобой убежденные социал-
демократы.
— И годимся в агитаторы?
— Нет, в агитаторы едва ли, а в помощники ре-
волюционерам вполне подходим.
— Ты давно так думаешь, Сергей? — хитровато
прищурясь, посмотрел Осип из-под густых бровей.
— Еще с Уржума. Ссыльные мне здорово прочи-
стили башку.
— Хорошо. Давай теперь спать. Завтра-после-
завтра я тебя познакомлю с одним человеком.
Со ссыльным?
— Там увидишь... Давай спать.
Осип поставил лампу па стол, спрятал книжку и
стал быстро раздеваться.
Сергей, скинув тужурку и брюки, пырнул под
одеяло, сверху набросил шинель.
— Ладно, туши свет. Спокойной ночи.
91
3
Хороши в Томске тихие морозные ночи. От луны,
от звезд, от снега светло. Все вокруг залито каким-то
призрачным, холодящим светом. Даже жутко. Снег
вспыхивает крохотными зеленовато-лиловыми мерца-
ющими искрами. Колеи от сапных полозьев блестят,
как стеклянные. Луна большая, круглая, а вокруг нее
матовое морозное, словно из инея, кольцо. Тишина и
покои.
Разве где-то далеко пронзительно свистнет паро-
воз, п опять тихо. Собаки попрятались, зарылись в
своих конурах в солому. За квартал слышно, как
скрипит снег под валенками.
Осип Кононов и Сергей Костриков шагают на ок-
раину города. Сергей знает, что сегодня должна прои-
зойти важная встреча, и мысленно готовит себя к
ней. Осип нс сказал, кто будет разговаривать с ним,
но Сергей догадывается: либо товарищ из центра,
либо кто-то из Томского комитета партии. Этот чело-
век представлялся Сергею высоким, могучим, вроде
Спруде, только с большой бородой и горящими сме-
лыми глазами, как у Мавромати.
Сергей тронул за рукав Осипа:
— Далеко еще?
— Теперь уж близко! — шепотом отозвался Осип.
Снова молчание да скрип снега.
«Ну, а если великан скажет: «Тебе надо бросить
ученье и идти па завод, сделаться агитатором, перей-
ти на нелегальное положение». Что я отвечу? Ведь
придется забыть и Веру, и бабушку, и сестер. Смогу
ли я отказаться от мечты стать инженером? Ох, это
не просто!.. Но ведь от меня потребуют жертв не
02 ради прихоти, а для блага парода. Ради его свободы.
Ради счастья обездоленных. Ведь Степан Халтурин
жертвовал жизнью, шел на смерть...»
— Пришли! — прервал его мысли Осип.— Вон
видишь в том деревянном доме красный огонек! Это
лампадка — условный знак. Нас ждут.
Только тронули калитку — залаяла собака.
— Трезор! — окликнул Осип и бросил к будке
корку хлеба. Собака утихла.
На условный стук отозвалась женщина и прово-
дила гостей в еле освещенную прихожую, где они
разделись и прошли в горницу, обставленную скром-
но, но по-городскому. Оба присели к столу. Сергей
поглядывал на дверь, дожидаясь сибирского борода-
того великана. Но вот дверь отворилась, и вошел не-
большой смуглый человек с черными усами и густы-
ми, коротко постриженными волосами.
Сергей узнал его. Он бывал на занятиях маркси-
стского кружка, но сидел тихо, скромно, никогда пе
выступал.
«Должно быть, сейчас явится и главный»,— по-
думал Сергей, не зная, как вести себя с вошедшим.
Тот решительно подошел, протянул руку, сказал спо-
койно, властно:
— Ну, будем знакомы, Сергей. Меня зовут дядя
Гриша.
— Здравствуйте! Рад познакомиться. Кострп-
ков! — сказал Сергей, разочарованно посматривая
па простое, ничем пе примечательное лицо дяди
Грищи.
— Так, значит, решил побрататься с нами? —
спросил незнакомец, пытливо рассматривая Сергея
темными выпуклыми глазами.
— Решил,— сказал Сергей и взглянул на Осипа,
как бы спрашивая, можпо ли этому человеку гово-
рить все.
93
— Давай, давай, Серега. Выкладывай всю
душу,— подмигнул тот,— дядя Гриша — самый боль-
шой!
— По надо! — поднял руку дядя Гриша и кивнул
на диван: — Садись, Сережа, а выкладывать ничего
пе надо. Я все знаю.
Он сел рядом с Сергеем, положил руку ему па
плечо:
— Сам пришел плп Оська тебя сагитировал?
— С впм, по сам! — твердым голосом сказал Сер-
гей.—Давно хотел с вами познакомиться.
— Чего так? Алл надоела вольная жизнь? — все
еще приглядываясь, спросил дядя Гриша.
— Я от этой вольной чуть ноги по протяну.т...
— Слыхали... А все же у пас, парень, труднова-
то: по ножу ходим.
— Знаю. Я пе в монахи иду, а в революцию.
Хочу послужить пароду. Участвовать в активной
борьбе.
— Вой, оказывается, ты каков! — улыбнулся дядя
Гриша. Глаза его заблестели, губы энергично сжа-
лись.—Нам нужны решительные люди. Нужны!
Именно такие, которые пе в порыве увлечения, а ос-
мысленно п твердо решили бороться за свободу.
— Я еще в Уржуме подружился со ссыльными
революционерами,— порывисто продолжал Сергей.
— И это знаю,— спокойным жестом остановил его
дядя Гриша.— А вот знаешь ли ты, на какое дело
идешь? Ведь отступать нельзя. Это будет рассматри-
ваться как предательство. Люди, вступившие в пар-
тию, уже перестают принадлежать себе.
— Да, я знаю. Я думал об этом. II я готов па все!
— Хорошо. Видать, у тебя характер твердый, раз
ты умеешь принимать серьезные решения. Я рад.
94 Очень рад. И вот тебе, Сережа, моя рука! — Он
крепко, почти до боли, сжал руку Вострикова.—• Счи-
тай, что разговор закопчен. Мы с Кононовым завтра
же будем рекомендовать тебя в партию.
4
Война с Японией продолжалась, вызывая гнев-
ный ропот в народе. Сведения с дальневосточных
фронтов были тревожней и тревожней. Русские вой-
ска, плохо вооруженные и плохо подготовленные,
несли большие потери и терпели поражеппе за по-
ражением. Во многих неудачах были повинны бес-
таланные генералы и адмиралы вроде Стесселя и
Рожественского.
За их беспечность и неумение Россия расплачива-
лась кровью и жизнью многих тысяч солдат и ма-
тросов.
В Томск, где был медицинский факультет, при-
бывали составы с красными крестами. Многие город-
ские здания были превращены в госпитали. На вок-
зале, на перекрестках улиц, на папертях церквей все
больше появлялось безруких, безногих, увечных, про-
сящих и молящих о подаянии. А сколько вдов и си-
рот плакали, побирались по всей России!..
Войну не проклипалп разве те, кто сидел в интен-
дантствах и занимался поставками для армии. Но
даже «умеренные либералы», которые в прошлом
году повсюду кричали о победе и грозились «шапка-
ми закидать» японцев, сейчас притихли. Попы и те
устали молиться о даровании победы русскому воин-
ству и служили нехотя, лишь бы создать видимость
молебствия...
Перед новым годом газеты сообщили горькую
весть — пал Порт-Артур. Это вызвало уныние в го- 95
роде. Новый год встречали лишь в богатых семьях, и
то втихомолку.
Иначе вели себя большевики. Поражение России
в войне они рассматривали как поражение царизма.
Из центра были получены указания усилить агитацию
в воинских поездах, призывать солдат к неповинове-
нию начальству, к отказу воевать. Устраивать заба-
стовки па железной дороге и в депо, всячески мешать
продвижению на восток воинских эшелонов.
Как-то ночью, когда Сергей ночевал у Кононовых,
послышался условный стук в окно. Осип, накинув
полушубок, пошел открывать калитку и вернулся с
невысоким человеком в тулупе, в больших солдатских
валенках. Провел его к себе в комнату. Тот откинул
воротник, снял треух и, поглядывая на Сергея, стал
отдирать сосульки с усов.
— А, дядя Гриша!
Григории поднес палец к губам:
— Тихо, ребятишки, тихо! Вопросов не задавать.
Я пришел за вами. Одевайтесь и потихоньку выхо-
дите. Есть срочное дело...
5
Дядя Гриша увел ребят к себе. Оба они — п Коно-
нов, и Костриков — были лишь недавно приняты в
партию, но больше опереться в трудном деле было
решительно не па кого.
Весной жандармы выследили и выловили почти
весь Томский комитет РСДРП. Григорий Крамоль-
ников — «дядя Гриша» — вызвал из Иркутска не-
сколько старых членов партии и с их помощью орга-
низовал марксистский кружок. Потом из кружков-
цев человек десять приняли в партию, создали новый
96 комитет РСДРП.


Сейчас надлежало спешно по всей Сибирской ма-
гистрали организовать агитацию против войны. Кра-
мольников составил листовку, которую нужно было
размножить и распространить в воинских поездах.
Вот это сложное дело он и решил поручить Кононо-
ву и Кострикову.
Все трое заперлись в кухне. Листовку прочли
вслух. Она заканчивалась гневно: «Долой позорную
войну! Долой прогнившее самодержавие!»
— Ну, что скажешь, Осип, можно ли листовку
отпечатать у вас в типографии?
— Нет, не удастся, дядя Гриша,— вздохнул Ко-
попов.— После того как разгромили партийную типо-
графию, в пашей день и почь дежурит полиция.
— А на гектографе могли бы?
— Я печатал в Уржуме,— сказал Сергей.— Мож-
но сказать — умею.
— А я буду помогать,— согласился Осип.
— Тогда за дело, ребята! Гектограф, бумага и все
принадлежности закопаны у меня в подполье. Разде-
вайтесь побыстрей и — за дело!..
Глава девятая
1
В воскресенье с утренним по-
ездом в разных вагонах вы-
ехали па узловую станцию Тайга трое ребят из марк-
систского кружка. Они везли с собой хорошо припря-
танные листовки. С этим же поездом, одетый под
молодого купчика, в дубленом чапапе, в чесанках и
телячьей шапке, с расписной торбой выехал и Сергей
Костриков.	97
7 Герман Нагаев
Он был руководителем группы. Ему поручалось
изучить обстановку на станции и организовать рас-
пространение листовок среди солдат воинских эшело-
нов, проходящих через Тайгу на восток.
Операция была тщательно продумана и разрабо-
тана в деталях. Одип из рабочих, шустрый чернявый
парень Иван Лисов, перед самым отходом воинского
эшелона должен был обойти состав и незаметно про-
совывать листовки в щели пли просто наклеивать па
вагоны. Другим предстояло сесть в отправляющиеся
составы, прося солдат довезти до ближайшей станции,
и там раздать листовки пли незаметно рассовать их
по нарам.
Костриков, отправив двоих ребят с воинскими
эшелонами, стал охрапять третьего товарища, пока
тот не расклеил все листовки.
Когда дело было сделапо, Костриков отпустил Ли-
сова к родственникам до вечернего поезда, с которым
всей группе пужно было вернуться в Томск, а сам
остался ждать следующего эшелона.
На станции толкалось много крестьян, приехав-
ших из деревень на базар, купцов п разного люда.
Когда подошел воинский эшелон пз красных ваго-
нов и солдаты, отодвинув тяжелые двери, выскочили
па снег, к нпм стали подходить женщины, дарить
гостинцы: кто вареные яйца, кто блины, кто пареную
репу. Мужики делились куревом, заводили разгово-
ры. Костриков развязал свою торбу и пошел вдоль
вагопов, раздавая солдатам пачки махорки.
Его горячо благодарили, а он шел все дальше и
дальше, пока не опустела торба. Когда эшелон ушел,
он отправился на базар, потолкался там, походил по
поселку и вернулся на станцию к вечернему поезду в
98 Томск. Все трое кружковцев его уже ждали. По ли-
цам их он понял: задание выполнено успешно. Тут
же купил в кассе билет, что было сигналом — всем
ехать домой...
2
Десятого января был понедельник. Костриков
утром ушел на службу, а вернувшись из управы, за-
бежал к Кононовым, где его ждал Осип.
— Ну что, Серега, как успехи?
— Все хорошо, Осип. Все наши листовки поехали
па восток. Все люди благополучно вернулись.
— Молодцы! Поздравляю.
— Надо бы известить дядю Гришу, а мы оба дол-
жны идти на курсы.
— Я пошлю Егора. Что передать?
— Пусть скажет, что задание выполнено и что
махорку я раздал солдатам.
— Ага, понял... А какую махорку?
— Да ведь в пачках махорки были листовки.
Я обошел больше десяти вагонов.
— Неужели? Ловко придумали.
— Дядя Гриша надоумил. Он мне и чапан дал,
и валенки, и шапку. Пусть брат скажет, что после за-
нятии мы зайдем.
— Хорошо. Ты посиди, а я схожу в сарай. Егор-
ша там пилит дрова.
После занятий друзья направились к дяде Грише.
Было морозно. Шли быстро, чтобы не замерзнуть,
разговаривали шепотом.
— Слушай, Осип, меня приняли в партию, ввели
в подкомитет, поручают важные дела — и не дове-
ряют.	99
— Это как же не доверяют? Кто сказал?
— Сам думаю так. Ведь обидно... Придем сегодня
и опять: «Дядя Гриша!..» Вроде мы маленькие...
— Его партийная кличка — Григории. Так мно-
гие и зовут. А имя — Григорий Иннокентьевич. Фа-
милия — Крамольников.
— Брось, Осип. Я ведь серьезно спрашиваю,—
обиделся Сергей.— Под пыткой никому не скажу.
— Верно, Крамольников!
— Брось, разыгрываешь... У пас в Уржуме ссыль-
ных звали крамольниками. Забавно! — усмехнул-
ся Сергей.— Значит, ему па роду написано крамолу
творить?
— Должно быть,— рассмеялся Осип.— И он свое
дело знает! Товарищ испытанный... Тише! Кто-то
идет.
Двое прохожих — женщина и мужчина — прошли
мимо. Друзья тут же свернули в переулок и, выждав,
пока утихнут поскрипывающие на снегу шаги, по-
дошли к знакомому дому.
Григорий открыл сам, молча пропустил во двор и,
лишь заперев калитку, пожал им руки:
— Пройдемте в комнату, надо поговорить.
Серьезность и сдержанность дяди Грпшп насторо-
жили. Раньше он как-то проще был, веселей. Оба по-
думали — уж пе случилось ли беды.
Когда разделись и, закрывшись в комнате, усе-
лись около печки, Сергей спросил:
— Все ли благополучно, дядя Гриша? Но схва-
тили ли кого из ребят?
— Нынче в поездах обыскивали пассажиров.
Очевидно, в Томск сообщили, что листовки были
расклеены и розданы солдатам па станции Тайга.
Операцию провели вы отлично. Наши все целы.
100 Но дальше с листовками придется повременить.
— Да, надо пообождать,— поддержал Осип,—
пусть помечется полиция. И мы депька два-три пере-
дохнем.
— Нет, товарищи, отдыхать не придется. Завтра
собираю комитет — предстоят большие дела.
— Неужели войне конец? — спросил Осип.
— Нет, война продолжается. Но царю мало япон-
цев, оп начинает войну с народом. Наши люди па те-
леграфе сумели частично расшифровать секретную
депешу губернатору. Передают, что в Петербурге
расстреляна демонстрация рабочих. Приказало дер-
жать наготове полицию и войска во избежание мас-
совых беспорядков и бупта.
— Сволочи!—выругался Осип.— Что же делать
теперь?
— Сейчас по домам! И больше ко мпе не прихо-
дить без вызова. Лучше, если Сергей опять поживет
у тебя, Осип. Мпе будет легче вас пайтп. Завтра
ночью будьте вместе — возможно, понадобитесь.
3
На другой депь Костриков и Кононов встретились
па курсах. Осип, поздоровавшись, отозвал Сергея в
сторонку:
— Сергей, я только из типографии, даже поесть
пе успел.
— Что случилось, Ося?
— Ты слышал, что интеллигенция города со-
бирается праздновать Татьянин депь?
— Да, об этом же писали в газетах.
— Наши думали, что после кровавой расправы
в Петербурге пе осмелятся, отменят. А они продол-
жают готовиться. У пас в типографии печатают кра - 101
сочные пригласительные билеты. Печатники отсту-
кали полсотнп лишних, они у меня.
— Так это же здорово, Осип.
— Давай уйдем с занятий к дяде Грише.
— Григорий приказал без вызова пе приходить.
— Да, верпо, я позабыл... Что же делать?
— После запятпй пойдем к тебе и будем ждать.
Сейчас такпе события, что нужна осторожность и
выдержка.
После занятий друзья вышли из технологиче-
ского порознь, но тут же Сергей догнал неторопливо
шагавшего Осипа. Только свернули в переулок —
перед ними вырос бойкий чернявый парень из круж-
ка — Иван Лисов, тот, что расклеивал листовки в
Тайге.
— Ты чего, Иван? — с тревогой в голосе спросил
Кононов.
— Григорий велел вам сейчас же идти к нему.
А я буду следить, чтобы за вами не увязались шпики.
Если замечу — свистну. Тогда расходитесь в разные
стороны. А коли пе свистну, значит, все хорошо. По-
вяли?
— Понятно!
Друзья огляделись и зашагали к дяде Грише.
Григорий встретил их у ворот, велел идти в дом,
а сам постоял, дождался Лпсова п, лишь убедившись,
что пет «хвоста», вернулся домой.
— Пу, товарищи, дела таковы, что надо пам по-
шевеливаться. Комитет принял решение готовить в
городе массовую демонстрацию протеста. А так как
полиция получила инструкцию пе допускать «беспо-
рядков и бупта», может возникнуть потасовка, а мо-
102 жет быть, и очередная расправа. Поэтому демонстра-
цию решено охранять. Создается группа боевиков-
дружинников, которые будут вооружены револьвера-
ми и пистолетами. Нужны смелые, лихие парни.
— Мы первые пойдем! — оба ответили вдруг,
словно сговорились.
— Хорошо! Я и надеялся па вас. Прикиньте, кого
еще можно? В ком вы уверены? Впрочем, есть спи-
сок, взгляните.— Григорий вынул из конурки, соору-
женной в печи, кирпич и достал бумажку.
Оба просмотрели ее.
— Правильно. Все наши, надежные ребята! —
сказал Кононов.
— А ты что скажешь, Сергей?
— Я пе всех зпаю... Те, что распространяли лис-
товки, годятся. В них уверен.
— Хорошо. Еще подумаем...— Григорий взял бу-
мажку, спрятал ее в конурке и снова аккуратно при-
крыл кирпичом. Потом прошелся по комнате и сел к
столу.
— Завтра вам придется, ребята, «заболеть». Завт-
ра в десять утра вы, да и те, что ездили в Тайгу с
листовками, должны быть в казенном лесу. Будем
учиться стрелять. Усвоили?
Оба кивнули.
— Вот и хорошо. А сейчас еще одно дело. Двенад-
цатого, в Татьянин день, в Железнодорожном со-
брании намечен большой банкет. Соберется вся ин-
теллигенция города.
—- Знаем!—чуть пе закричал Кононов.—Я при-
волок полсотни пригласительных билетов.
— Вот молодчина! — радостно воскликнул Григо-
рий.— Это поможет нам туда проникнуть. Надо пре-
вратить собрание в митинг протеста. Выступить с ре-
чами. Взбудоражить всех. Рассказать о кровавых со-
бытиях в Петербурге.
103
— Но ведь там соберутся господа,— возразил Ко-
ионов.— Чего перед свиньями бисер метать?
— Погоди, погоди, Кононов,— остановил его Гри-
горий и нахмурил черные брови.— Ты же читал Ле-
пина «Что делать?».
— Читал... Вместе с Костриковым читали.
— Как ставит вопрос товарищ Ленин?
— Ленин пишет, что надо идти во все классы на-
селения,— заговорил Сергей,— и в качестве агитато-
ров, и в качестве организаторов.
— Вот, вот,— поддержал Григорий.— Надо и ин-
теллигентов перетягивать на нашу сторону. Вы дол-
жны позвать туда ребят с курсов, студентов, рабочую
молодежь. Да побольше! Чтобы задать тон. А уж на-
счет речей — не беспокойтесь.— Григорий подошел к
степе, стукнул три раза, и в комнату вошел высокий,
крепкий человек с небольшими усиками, с зачесан-
ными назад русыми волосами.
— Знакомьтесь, это Николай Большой! — пред-
ставил Григорий.— Он и произнесет первую речь.
Николай Большой пожал руки обоим и, кивнув
па лежавшие на столе пригласительные билеты,
спросил:
— Они?
— Опп самые! — подтвердил Григорий.
Тот взял одни билет, взглянул.
— Здорово разрисовали.
— Так ведь нынче празднование Татьянина дня
совпадает со стопятидесятилетием Московского уни-
верситета.
— Вон как! Это важно! — усмехнулся Николай
Большой.— Полтора столетия выпускников универ-
ситета учат служить пароду: пости ему знания и
культуру, а большинство печется лишь о собствен-
104 пом благополучии да угодничает перед властями.
— Погоди, Николай. Речь будешь произносить
там, в Железнодорожном собрании. Здесь же мы дол-
жны договориться о главном: как все организовать.
— А чего договариваться? Человек сорок — пять-
десят войдут по билетам, а остальные ввалятся
так — и сразу митинг! Первое слово мне.
— А если председатель не позволит?
— Скинем этого председателя, назначим другого.
— Больно ты ретив, Николай,— остановил Григо-
рий.— Боюсь, как бы не сорвалось это дело.
— Так ты же придешь! Вот и руководи! Тебя и
выберем председателем,— расхохотался Николай
Большой.
— Ладно, па месте будет виднее, как действо-
вать,— согласился Григорий.— Вы, ребята, возьмите
половину билетов с собой: раздайте кружковцам, сту-
дентам и своим, что на курсах. Только выбирайте
смелых людей, которые бы поддержали нас. Зовите
как можно больше народу, только не к восьми, как
намечено, а к девяти.
4
Кононов п Костриков не знали, что члены Том-
ского комитета РСДРП имели связи с некоторыми
врачами, учителями, адвокатами, даже учеными, ко-
торые симпатизировали революционной борьбе и под-
держивали ее. Именно эти люди информировали ко-
митет о подготовке банкета и обещали поддержку его
посланцам на митинге, который мог возникнуть сти-
хийно.
Кто-то пз них п выкрикнул фамилию Потанина,
когда организатор банкета адвокат Головачев пред-
ложил избрать председателя.
105
— Правильно! Просим Григория Николаевича! —
поддержали несколько голосов, и раздались аплодис-
менты.
Почтенный старец с белой бородой поднялся и за-
нял председательское место. Все знали, что еще сорок
лет назад Потанин был арестован и просидел три
года в тюрьме, а потом был приговорен к пяти годам
каторги. Как и за что его судили, уже все забыли.
Но его уважали как ученого п общественного дея-
теля.
Потапин сказал краткую речь о том, как сто пять-
десят лет назад Татьянпп день — день открытия Мос-
ковского университета — превратился в студенче-
ский праздник.
— И вот с тех пор, господа,— продолжал оп,—
выпускники университетов собираются двенадцатого
января, чтобы отмстить свой праздник и еще раз на-
помнить всем о той высокой миссии, которую они
призваны выполнять. Прошу, господа, подняться с
бокалами и выпить за наш праздник стоя.
Все поднялись, выпили, прокричали «ура», и тор-
жество началось...
Говорили речи, произносили тосты. Пили за вра-
чей, за учителей, за деятелей науки и культуры, но
никто пе решился произнести тост за здоровье госу-
даря императора. Еще не улеглись тяжелые известия
из Петербурга... Торжество продолжалось, но искрен-
него, беззаботного студенческого веселья, как в дру-
гие Татьянины дни, не получилось... К девяти часам,
немного захмелев, гости заговорили вразнобой. Нить
управления банкетом, которую помимо председателя
старался держать в своих руках и адвокат Голова-
чев, оборвалась. Чокались кто за что горазд, никто ии-
106 кого не слушал...
Вдруг дверь распахнулась — вошли несколько
прилично одетых господ и расселись в конце стола.
За ними надвинулись студенты, гулкой толпой вва-
лились рабочие, молодежь с курсов.
— Позвольте, господа! — вскочил Головачев.—
Что за люди пожаловали? Кто приглашал вас?
— Вот у нас билеты, мы приглашены! — громко
крикнул Костриков.
— Нет, позвольте, господа, кто же вас пригла-
сил? — нс унимался Головачев.
Потанин застучал ножом по бокалу:
— Тише, господа, тише! Кто желает дать объяс-
нение — просите слова.
— Позвольте мне! — сочным басом зарокотал Ни-
колай Большой.
— Пожалуйста, прошу вас! — сказал Потанин.—
Тише, господа! Прошу, тише. Дайте сказать человеку.
Николай Большой в темном костюме и белоснеж-
ной рубашке, при галстуке продвинулся поближе к
столу председателя.
— Прошу извинить, господа, за опоздание. Я за-
держался потому, что дожидался важных известий
из столицы. Они только что получены.
Все насторожились, замерли. Солидная фигура и
зычный неторопливый голос оратора внушали ува-
жение.
— Я отдаю себе отчет, господа, перед кем мне
приходится говорить. Здесь собрались известные уче-
ные, профессора, доцептьт, преподаватели универси-
тета и технологического института, учителя гимна-
зий, реального и епархиального училищ, врачи, поль-
зующиеся всеобщим уважением, знаменитые адвока-
ты и деятели искусств. Одним словом, здесь собрался
цвет не только томского общества, но, можно сказать,
цвет и гордость Сибири!
107
— Браво! Браво! — закричали сидящие за сто-
лом.
Послышались аплодисменты и шепот:
— Помилуйте, да кто же это?
— Ах, как хорошо, как верно говорит.
Оратор почувствовал, что оп добился расположе-
ния. На минутку замер.
— Простите, господа. Может, я злоупотребляю
вашим вниманием? Я могу прекратить,
— Нет, нет, пожалуйста! — поощрил Потанин.
— Продолжайте, продолжайте! — послышались
ободряющие голоса.
— Да, господа, здесь собрался по только цвет об-
разованного общества Сибири, но и самые выдающи-
еся представители парода. Его свет, его надежда, его
защита. Так можем ли мы, передовые люди Сибири,
призванные нести пароду просвещение, бороться за
его благоденствие и процветание, оставаться глухими
к плачу п стенаниям простых русских людей? Только
сейчас стали известны подробности о кровавых со-
бытиях в Петербурге. С высочайшего соизволения
там расстреляно больше тысячи и ранено свыше трех
тысяч рабочих, шедших с мирной петицией к мо-
нарху.
— Позвольте, вы, кажется, забываетесь!— фаль-
цетом закричал Головачев.
— Нет, это вы забываетесь, господни Головачев.
Это вы забылись, соорудив это торжество, когда вся
Россия в трауре, когда народ плачет и негодует.
— Господин председатель! Я требую лишить сло-
ва неизвестного нам господина! — закричал Голова-
чев.
— Если угодно, я могу кончить,— неожиданно
сказал Николай Большой.
108	— Нет, продолжайте!
— Просим продолжать! — громогласно ответил
зал.
Потанин, уже давно отошедший от революцион-
ной борьбы, на минутку замешкался, как бы внимая
призыву Головачева. Но крики, требовавшие про-
должать, были настолько внушительны, что он развел
руками.
— Господа! Товарищи! — усилил голос оратор.—
В ответ на кровавую расправу властей с мирными
безоружными рабочими в Петербурге вспыхнула ре-
волюция!
— Ура! — кто-то крикнул в зале, и этот крик под-
хватили десятки голосов.
Оратор поднял руку:
— Друзья! В поддержку революции в Петербурге
начались стачки и демонстрации протеста по всей
стране. Я призываю вас, самых образованных пред-
ставителей парода, присоединить свои голоса к тре-
бованию томских социал-демократов. Сегодняшний
банкет превратился в массовый митинг интеллиген-
ции, студенчества и рабочей молодежи. Предлагаю
принять следующую резолюцию:
«...Признавая, что всякий честный гражданин в
настоящий исторический момент обязан активно под-
держивать революционное движение пролетариата,
общее собрание приветствует призыв сибирского со-
циал-демократического Союза к всеобщей политиче-
ской стачке по линии железной дороги, как наиболее
подходящий конкретный способ борьбы в настоящее
время в районе Сибири». Кто за эту резолюцию?
Взметнулось множество рук.
— Ура! — опять закричали в зале. В крикс пото-
нули протестующие голоса. Сергей затянул песню, п
се подхватили молодые, сильные голоса:
Вихри враждебные веют над памп...
109
Глава десятая
1
Сергей переночевал у Коно-
новых, а после службы вер-
нулся домой к обеду. Хозяева и Никонов были за сто-
лом.
— Вот наконец-то и Сергей Миронович! — вос-
кликнул хозяин Семен Семенович — лысый, подсле-
поватый чиновник, любивший сыграть в картишки и
выпить.— Садитесь скорей обедать, мы заждались,—
п подвинул ему стопку с водкой.
— С товарищем вместе готовил уроки и опять но-
чевал у него,— сказал Сергей, чтобы отвести возмож-
ные вопросы.
— А вон Иван Петрович говорит, что вроде бы
видел вас вчера па банкете в Железнодорожном со-
брании,— с усмешкой сказал Семен Семенович.
«Как же Никонов туда попал?» — подумал Сер-
гей и решил: отказываться нельзя, это может вызвать
подозрение. Он взглянул на Никонова, приподняв
брови:
— Правда, Иван, ты был там?
— То, что я был, в этом пет ничего удивительно-
го. У нас заболел доцент и просил передать мне его
пригласительный билет. А вот как ты попал — во-
прос... Я видел тебя и даже слышал, как ты запевал
«Варшавянку».
— Ну, какой я запевала,— отмахнулся Сергей, со-
ображая, как выпутаться,— просто подпевал, как и
все. Мы ведь после занятий привалили туда гурьбой.
Нас ваши же студенты позвали. И попали в самый
разгар. Слушали речь господина социал-демократа.
110 Ох и здорово резал.
— Погоди, погоди, Сергей,— прервал Никонов,—
а ты пе думаешь, что за эту речь его уже посадили в
каталажку? Ведь призывал к бунту! Требовал устро-
ить забастовку на железной дороге.
— Да-с, господа,— поднял рюмку Семен Семено-
вич,— за это по головке пе погладят... А давайте-ка
лучше выпьем!
— За что? — спросил Никонов.
— Не все ли равно? Выпьем за дружбу и благо-
получие в пашем доме.
Тост был самым подходящим, чтобы замять не-
приятный разговор, и Сергей тоже поднял стопку.
Все чокнулись, выпили, молча стали есть. Семен
Семенович доел котлету, поднялся:
— Извините, господа, я иду соснуть. А вам же-
лаю не ходить больше па банкеты и прочие большие
собрания. Это к добру не приведет. У нас летом аре-
стовали студента, так что неприятностей было...
Обыск провели во всем доме и меня два раза в поли-
цию таскали. Да-с. Ну а он, сердечный, как в воду ка-
нул. Жив ли, нет ли пе знаю. Это, знаете ли, пре-
достережение для всех.
— Да, да, голубчик Сергей Мироныч,— вмеша-
лась Матрена Степановна,— я вас как мать прошу —
не ходите больше к смутьянам. Креста на них, иро-
дах, нет, так и губят молодых да неопытных.
Сергей перестал есть, положил вилку, отодвинул
тарелку.
— Что, пропяло? — с ухмылкой спросил Нико-
нов.— Ну-ка, пойдем в комнату, блудный сын. Еще я
тебе сделаю дружеское внушение.

2
Прошло два дня. Кононов при встречах пе говорил
пи о каких поручениях. Сергей вовремя приходил до-
мой, обедал вместе со всеми и держался наивным про-
стачком, пе вмешивался ни в какие споры. Но в суб-
боту Кононов отвел его в сторонку и заговорил шепо-
том:
— Меня предупредили, чтобы завтра в десять
утра все дружинники собрались в лесу. Будут заня-
тия по стрельбе, и всем раздадут оружие.
— Понял. Я приду.
— Может, ночуешь у меня?
— Нет, лучше дома. Хозяева и Никонов меня по-
дозревают.
— Ладно. Встретимся у леса, а то заблудишься.
Сергей купил па толкучке черный дубленый полу-
шубок, овчинную шапку и валенки. Вещи были поно-
шенными, но зато стоили дешево. Рукавицы у пего
были свои, уржумские, вязанные из грубой шерсти и
обшитые «чертовой кожей».
Облачившись в теплое, Сергей почувствовал себя
сибиряком. Сорокаградусный мороз стал не страшен.
Придя к лесу загодя, он прогуливался вдоль дороги,
поджидая Кононова. Вдруг с проезжавшей мимо ло-
шади его окликнули:
— Сережа, ты ли?
Сергей, пе отвечая, подошел, всмотрелся в чело-
века в тулупе:
— Дядя Гриша? Да, это я.
— Садись! Поедем вместе.
— Да я Осипа жду.
112	— Онс ребятами уже в лесу. Садись.
Костриков влез в розвальни, устроился на сене,
взглядом указал на возницу, как бы спрашивая, мож-
но ли при нем говорить.
— Свой! — спокойно кивнул Григорий.
— А это что? — Сергей тронул ногой деревянный
ящик.
— Оружие! Уцелело весной при разгроме типо-
графии. Было закопано в подвале. Ты знаешь, что
послезавтра демонстрация протеста?
— Нет. Мпе никто не говорил.
— Так вот, послезавтра! Нам удалось в одной ти-
пографии отпечатать прокламации-извещения. В ночь
на восемнадцатое они должны быть расклеены по
всему городу. Ваша задача, то есть задача дружин-
нпков-боевпков, возглавить которых поручается
тебе,— охранять демонстрацию от полиции.
— Попятно!—сказал Сергей раздумчиво.—
Жаль, мало пас.
— Два десятка вооруженных людей — это нс так
мало. Если полезут, отпор дать сумеете?
— Сумеем! Надо лишь подучиться стрелять. Л
оружие какое?
— Разное... Есть наганы, есть браунинги, есть
и старое. Но все оно стреляет! И патронов доста-
точно.
Лошадь свернула на заснеженную просеку, пошла
по узкой тропинке в снегу и выехала на глухую по-
ляну, где весело шумели, толкая друг друга в бока,
дружинники.
— Здорово, товарища! — крикнул, выскочив из
саней, Григорий.— Ну, как дела?
К нему подошел здоровяк в полушубке. Сергей уз-
нал Николая Большого.
— Все собрались. Посты расставлены. Можно на-
чинать.
8 Герман Нагаев
113
— Тогда раздавай оружие, Николай, и к делу! Се-
годня последняя репетиция...
Стрельба проводилась по мишеням с колена, стоя
и лежа. Николай Большой, знающий стрелковое дело
и сам отличный стрелок, каждого обучал индивиду-
ально. Показывал, как прицеливаться, как держать
револьвер или пистолет, как па ходу перезаряжать.
Молодые парни легко осваивали «премудрость».
— Эх, хорошо бы на полицейских попробовать! —
пошутил кто-то.
— Послезавтра такой случай наверняка предста-
вится,— усмехнулся Николай Большой.— Только
смотрите, если уж придется стрелять, бейте наверня-
ка, по начальству, иначе сами дождетесь пули. Ника-
кой пощады врагам революции!
Обучение закончилось во второй половине дня.
Было еще светло. Николай Большой па лошади объ-
ехал все посты. Ребята, сидевшие в засаде довольно
далеко от стрельбища, сказали, что выстрелы были
слышны.
— Нехорошо. Может, было слышно и в городе?
Давайте расходиться. Лучше окольными путями.
Если попадете в засаду — отбивайтесь. Ежели схва-
тят — не признаваться. Никого не знаю, и все! Пом-
ните: восемнадцатого к десяти утра все на Почтамт-
скую. Будете охранять демонстрацию. Командир —
Костриков! Если его убьют или ранят, заменит
Лисов. Все, друзья! Все! Прячьте оружие — и домой!
Желаю благополучия и отваги.
3
Вернувшись к себе на квартиру, Сергей поужипал
вместе со всеми. Ему хотелось собраться с мыслями,
114 подумать. Он оделся и вышел па улицу. Но па ночь
мороз усилился, прямо захватывало дух. Немного по-
ходив, Сергей вернулся и сразу лег спать.
Никонов, напротив, долго пе ложился, читал, го-
ворил, что попала интересная книга. Сергей пе стал
расспрашивать, притворился спящим...
Поручение Григория командовать дружинниками-
боевиками явилось для него большой неожиданно-
стью. «Конечно, дело ответственное и важное, но по-
чему поручили мне? Ведь я не служил в армии, не
учился в военном заведении и вообще не изучал во-
енного дела. Стрелять и то до сих пор пе научился
как следует. Неужели пет опытных людей? Может
быть, и есть такие, что служили в армии, да боятся...
И нельзя ставить на это людей, обремененных семья-
ми, детьми. Убьют — кто станет кормить сирот?
А меня и ухлопают, так горя мало... Видно, Григорий
все учитывает.
Это пе то, что листовки распространять. За них
если и посадят, то ненадолго. А здесь, если оплоша-
ешь, сразу пуля в лоб... Даже если пе убьют, а схва-
тят с оружием — виселицы не миновать...
Обидно, конечно, если убьют и дома пе узнают об
этом. Сяду-ка я за письма. Пусть намеками, но все
же скажу, ради чего я пошел на гибель в восемна-
дцать лет». Сергей поднялся, достал тетрадь, подло-
ги ил под нее кппгу и стал писать...
4
Восемнадцатого числа Сергей встал, как всегда,
рано.
Одевшись потеплей в дубленый полушубок и ва-
ленки, спрятал на груди револьвер и, сказав хозяйке,
что решил пройтись по морозцу, вышел на улицу. 115
Было морозное, солнечное утро. Но солпце каза-
лось каким-то матовым, словно бы завьюженным, за-
пушенным снегом. Его лучи светили тускло.
Пройдя квартала два, оп повернул к центру и,
увидев у небольшого темного домика белую, всю в
кисе, березку, остановился. Березка, как невеста, сто-
яла вся в кружевах и переливалась ла солнце мириа-
дами мельчайших бисерных искр.
Сергею показалось, что он никогда пе видел такой
сказочной красоты в природе. Почему-то вспомнилась
Вера, Уржум, прогулка па «Камни». И он подумал:
«Как красива, как радостна, как увлекательна
жизнь...» Но мысль о предстоящем деле оборвала
сладкие грезы. «Наверное, на Почтамтской уже соби-
раются»,— подумал он и решительно зашагал в
сторону центра...
На Почтамтской толпился парод. Рабочие собира-
лись кучками, прогуливались, курили, разговарива-
ли. Небольшие группки студентов, курсисток, гимна-
зистов были видны по обеим сторонам улицы.
Вчера по городу были расклеены извещения, а на
заводах, фабриках, на железной дороге, в типографи-
ях, в учебных заведениях все знали о предстоящей
демонстрации за несколько дней.
Сергей направился к почте. По пути оп всмат-
ривался в лица «прогуливавшихся» — все были в
приподнятом настроении, говорили оживленно. Чув-
ствовалось — ожидали чего-то важного, значитель-
ного.
Пройдя мимо почты, Сергей не встретил никого
из руководителей. Это его встревожило. «Неужели по-
лиции удалось устроить новую облаву на коми-
116 тот?» — подумал оп и стал по ступенькам подпима-
ться па широкое крыльцо почты. В дверях столкнул-
ся с Лисовым.
— Ну что, Иван, паши собираются?
— Как же! Все собрались. Часть здесь, на почте,
«пишут открытки», другие пошли греться в церковь.
— Ты сбегай, скажи, чтобы стягивались сюда. Но
держались поодаль.
— Есть!
— Погоди. А Осип пришел?
— Он тут, ио прячется в чьем-то дворе,— шепнул
Лисов,— у пего знамя.
Сергей немного потоптался на почте, делая зпаки
своим, чтобы выходили, и сам вышел па улицу, на-
правился по правой стороне Почтамтской. Навстречу
шли дружинники вместе с Лисовым. Лица веселые,
глаза так и горят.
Сергей скоро вернулся. У почты собралась боль-
шая толпа.
На крыльце появились три человека в шубах и ме-
ховых шапках. Один из них сделал знак Сергею —
это был Григорий. Другой, повыше ростом, зычно
крикнул:
— Товарищи! Стройтесь в колонны, демонстра-
ция начинается.
Люди стали строиться в ряды, образуя колонну.
Григорий подошел к Сергею, спросил строго:
— Где дружинники?
— Все здесь, товарищ Григорий.
— Несколько человек с боков, остальные — впе-
ред!— и шепотом:—Если бросятся жандармы или
казаки, сделать предупредительные выстрелы. Но
остановятся — стрелять!
— Понял! — побледнев, ответил Сергей.
— Кононов пусть развернет знамя и с песней —
вперед!	117
—» Есть! — прошептал Сергей и быстро пошел в
голову колоппы демонстрантов.
Народ все прибывал и прибывал, валил из всех
переулков. Колонна растянулась на два квартала. Ли-
сов и студент-дружиппик Лепидевский стояли впе-
реди колонны и о чем-то перешептывались.
Сергей подошел:
— Где Осип?
— Во дворе с Поповым прибивают знамя к древ-
ку,— шепнул Лисов.— Да вон уж идут.
Из соседнего двора вышли двое со знаменем, и оно
взвилось над колонной. На нем белые буквы: «Долой
самодержавие!».
Сергей стал рядом с Кононовым, пожал ему руку.
И тотчас раздалась команда:
— Колонна, ша-гом марш!
Огромная пестрая процессия, хвоста которой пе
было видно, вдруг пришла в движение, заколыхалась
и двинулась вперед, спускаясь к площади.
— Песню! Песню! — пронеслось по рядам. И чей-
то сочпый, густой голос был подхвачен десятками
других:
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобпо гнетут...
Стоголосо, тысячеголосо, раскатисто разлилась
призывная песня по всей Почтамтской.
В бои роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут...
Колонна шагала бодро, весело. В песню вливались
звонкие девичьи голоса.
Вот уж первые ряды прошли высокое недостроен-
ное здание универсального магазина. Впереди Дум-
775 ский мост, а там и площадь, где намечен митинг. Но
что это? Впереди вихрем взвился снег. С Воскресен-
ской горы ринулась лавина конников.
— Ка-за-ки! — закричал кто-то.
— Спокойно! — раздался зычный голос.— Встре-
тим их пулями!
Сергей узнал голос Николая Большого.
— Сюда! Все сюда! — передал команду дружин-
никам.— Приготовиться. Первый залп в воздух.
Дружинники достали оружие, взвели курки.
Казаки мчались галопом. Вот они уже на мосту,
а колонна идет и идет. Впереди дружинники. Казаки
уже проскакали мост, выхватили шашки.
— Пли! — крикнул Сергей. Ударил залп. Лоша-
ди вздыбились, шарахнулись в стороны. Лава сбилась,
смешалась. Задние казаки повернули обратно.
— Ур-ра! — гулко взревела толпа, оборвав песню.
И следом за удиравшими казаками снова пошла впе-
ред, высоко подняв знамя.
Вот уже приблизились к последнему деревянному
мосту. За ним — площадь. Еще немного — и цель бу-
дет достигнута.
Вдруг из засады выстрелы. Кто-то закричал, кто-
то громко выругался.
— За мной! — закричал Сергей и, стреляя, бро-
сился к засевшим в недостроенном доме полицейским.
За ним, прячась за столбами, тумбами и стреляя па
ходу, побежали дружинники.
— Ох, убивают! — застонала какая-то женщина.
Сергей оглянулся и увидел, что зпамя вдруг дрог-
нуло, опустилось.
«Неужели Осип?» — мелькнуло в сознании. Он
бросился на землю и, прицелившись в выскочившего
из засады пристава, выстрелил. Пристав упал.
— Ура! Бей их, гадов! — крикнул Лисов и кинул-
ся вперед.
119
Вдруг выстрелы загрохотали от моста, с противо-
положной стороны улицы. Сотни полицейских высы-
пали из дворов и набросились на толпу. Началось
избиение...
Глава одгьннадцатая
1
В общей суматохе, теснимые
выскочившими из засады
полицейскими, демонстранты бросились кто куда.
Костриков, расстрелявший все патроны, вслед за дру-
гими перемахнул через забор...
И вот сейчас, дома, он ходил из угла в угол и ду-
мал, стараясь разобраться в том, что произошло.
Из всех вопросов, встававших, громоздившихся
перед пим, мучил и угнетал главный, вернее, казав-
шийся главным вопрос: «Почему я убежал?»
Он ходил по комнате, а в ушах стоял гул толпы,
слышались выстрелы и истошные крики раненых и
избиваемых. «Почему я убежал?» — спрашивал себя
Сергей, от злости скрипя зубами.
В эти минуты он ненавидел себя и, сердито ероша
волосы, старался найти ответ па мучивший вопрос.
«Если б поймали с оружием — мне бы крышка!
Это попятно, по едва ли оправдывает... Ведь я мог
бросить револьвер и биться кулаками. Я же был ко-
мандиром дружины. Л капитан тонущий корабль по-
кидает последним. Даже зачастую и погибает вместе
с пим. А я? Нет, это позор! Позор! Я должен был
драться до конца, вместе с товарищами. И вместе с
ними идти в тюрьму. Это было бы честно и благо-
ШО родно!
А получилось, что я убежал. Впрочем, Григории,
очевидно, сказал бы: «Молодец, что спасся, сберег
себя для партии. Неразумно было лезть па рожон».
А вот что с Кононовым — я до сих пор не знаю.
Помнится, он упал. Может, тяжело ранен... А что с
Лпсовым, с Лепидевскпм и другими дружинниками?
Ведь я за них в ответе».
Сергей, устав ходить, сел па кровать, охватил го-
лову руками: «Зачем было устраивать шествие? Ведь
знали же, что в Петербурге мирную демонстрацию
расстреляли? Надо было протестовать иначе... У меня
прямо голова разламывается, так обидно и горько...»
Сергей прилег, но, полежав немного, снова вско-
чил.
«Позорно лежать. Надо что-то делать. Надо к
кому-то идти, узнавать...»
Он вышел в кухню, зачерпнул ковшом из чугуна
холодной воды, выпил, смочил лоб.
«Конечно, революция невозможна без жертв, пора-
жений, потерь, неудач. Сколько неудач терпели наро-
довольцы, ведя атаку на царя? Однако они пе падали
духом. Они верили в успех и самоотверженно продол-
жали борьбу. Почему же я казню себя и осуждаю
наши действия? Возможно, мы допустили ошибки и
просчеты. И сам я растерялся и убежал. Но ведь ре-
волюционная борьба еще не копчена, и я не отказал-
ся от нее. Напротив, ожесточился! Да, ожесточился
п в следующий раз пе убегу с поля боя, пет, пе
убегу!..»
2
Услышав, как хлопнула входная дверь, Сергей
опять лег, укрылся полушубком. Болела голова, и
знобило. Не хотелось видеть Никонова, который обя-
121
зательно заведет разговор о демонстрации. «Если при-
дет, закрою глаза, сделаю вид, что сплю».
В кухне звякнули ведра. Пришла хозяйка. Раздев-
шись, она заглянула в комнату и, увидев, что жилец
спит, стала готовить обед.
Сергей успокоился и попытался уснуть. Но снова
стукнула дверь — пришел Никонов. Он разделся в
прихожей и, войдя в комнату, сел напротив Сергея.
— Вижу, не спишь... Ты что, был там?
— Хотел пойти, да зуб у меня разболелся... ви-
дишь — лежу.
В дверь постучали, позвали обедать.
— Идем! —крикнул Никонов, и к Сергею: — Под-
нимайся, зовут.
— Я пе могу, Иван... зубы...
Сергей слышал, как Семен Семенович и Николов
рассказывали о демонстрации. Говорили, что трое
убито и более сотни ранено. Что будто бы ранены
пристав и пятеро полицейских.
«Неужели я не убил эту собаку? — подумал Сер-
гей.— Ведь прицелился прямо в грудь. Какой же я
командир дружипы? Даже стрелять пе научился...»
После обеда Матрона Степановна принесла Сер-
гею каши и теплого молока.
— Вот покушайте, Сергей Мироныч. Кашка мя-
копькая. И молочко успокаивает. Я ведь сама му-
чаюсь зубами-то который год. Знаю, чего можно, а
чего нельзя.
Сергей, поблагодарив, стал потихоньку есть, при-
слушиваясь, о чем говорят Семен Семенович с Нико-
новым, севшие в столовой играть в шашки. Ничего но-
вого узнать пе удалось. Когда подошло время, он за-
вязал щеку вязаным шарфом и отправился на курсы.
Только приблизился к технологическому, из пере-
222 улка наперерез бросился Лисов.
— Костриков, погоди! Я жду тебя больше часа,—
заговорил он, задыхаясь.
— Что случилось, Иван?
— Беда! Большая беда... Кононова убили! Гово-
рят, отвезли в морг университетской клиники. Григо-
рий послал за тобой. Надо как-то сказать матери.
— Вот несчастье...
Сергей снял шапку и снова надел ее. Руки ого
дрожали.
— Как же ей скажешь, Иван? Ведь сын.
— Знаю... Вы дружили. Ты был им как родной...
Пойдем.
— Видно, придется,— вздохнул Сергей и повер-
нул обратно. Лисов пошел следом...
Дверь у Кононовых оказалась незапертой. В кухне
горел свет, слышались приглушенные голоса. Сергей
еще в сенях снял шапку, рванул прихваченную моро-
зом дверь, и они вместе с Лисовым в клубах мороз-
ного пара вошли в кухню. Там сидели заплаканные
женщины и несколько ребят из кружка.
Сергей, комкая шапку, присел на лавку у двери.
Рядом приткнулся Лисов. Из комнаты Осипа сквозь
прикрытую дверь доносились приглушенные рыда-
ния.
«Знают»,— догадался Сергей и тихонько спросил:
— Кто там с Ульяной Веденеевкой?
— Она со старшим сыном Егором и бабушкой,—
шепотом заговорила молодая женщина.— Егор и ска-
зал ей. Он был на демонстрации вместе с типограф-
с ними.
Сергей, кивнув, промолчал. Женщина вздохнула
и тоже умолкла. Все сидели окаменело и слушали
всхлипывания за дверью.
— Ох, Егорша,— причитала мать.— Да как же
ты-то его не уберег? Ведь брат...
123
— А уже чего теперь, Ульяна...— послышался
глухой старушечий голос.— Чего душу-то надрывать
себе. Чай, пе воротишь...
— Хотя бы мертвого-то мне отдали, ироды. Хоть
бы похоронить по-людски.
— Этого добьемся, мать. Похороппм с почес-
тями,
— Надо не с почестями, а с батюшкой да с прич-
том,— опять заговорила старуха,— по старому рус-
скому обычаю.
— Можно и с батюшкой,— согласился Егор.
— Слышишь, Сергей,— зашептал Лисов,— опи в
церковь Осипа-то хотят. Как же так?
— Нс знаю. Так мать хочет.
— Не мать, а бабушка. Надо идти к Григорию.
Оп сказал, что надо организовать всенародные похо-
роны. Айда!
— Погоди! Неудобно сразу,— шепнул Сергей.
В кухню все приходили и приходили люди. Молча
садились на лавки, некоторые крестились. Тут были и
кружковцы, и совсем незнакомые. Когда уже некуда
было сесть и люди стояли у двери, Костриков и Лисов
незаметно вышли и, обходя центр города, направи-
лись к тайной квартире Григория.
Григорий открыл сам, провел ребят в горенку,
усадил к столу.
— Ну, были у матери Осипа?
— Были. Слышали, что хотят отпевать в церкви
и хоронить с попом.
— Дудки! — нахмурясь, сказал Григорий.— Бу-
124 дем хоронить как героя революции, убитого царскими
палачами. Поднимем весь город. Таково решение ко-
митета. Сейчас бурлит вся страна — пас не посмеют
тронуть.
— Хорошо, если б так,— задумчиво сказал Лисов.
Григорий расправил усы и, подобрев, спросил:
•— Вы есть хотите, ребята?
— Нет, пет, какая еда!
— Тогда вот что: будете мпе помогать писать ли-
стовку о Кононове.
Он поставил на стол чернила, положил бумагу,
ручку.
— Мы тут начинали было, но, кроме названия, ни-
чего не могли придумать. Никак пе успокоимся.
— А название какое? — спросил Костриков.
— Название вроде удалось: «В венок убитому то-
варищу».
— Это хорошо. Задушевно,— одобрил Сергей.
— Поправилось? Тогда вот тебе ручка, пиши
дальше,— сказал Григорий.
Сергей сел поудобней:
— Давайте так: «Восемнадцатого января пал от
пули царского палача наш товарищ — рабочий Иосиф
Егорович Кононов ».
— Хорошо! — похвалил Григорий.— А дальше бы
так: «Оп умер, как подобает умереть всякому рядо-
вому той великой армии, которая называется всемир-
ным пролетариатом».
— Здорово! — прошептал Лисов.
— Погоди, забуду,— остановил Григорий.— «Оп
пал со знаменем в руках, под сеныо которого рабочий
класс несет обновление всему старому миру».
— Очень хорошо! — одобрил Сергей.— Помедлен-
ней говорите, пе успеваю записывать...
— Хорошо бы о расправе с демонстрантами ска-
зать,— посоветовал Лисов.
125
— Да, надо,— поддержал Григорий.— Обяза-
тельно напиши, что кровь пролита в Петербурге,
Москве, Риге. Пиши сам.
Все притихли. Было слышно лишь, как скрипит
перо по бумаге.
— Вот я тут еще добавил,— сказал Сергей.—
«Тюрьмы и виселицы не запугают рабочий класс,
штыки и пули не остановят революционного движе-
ния пролетариата».
— Хлестко! Так и гвоздй! — одобрил Григорий.
— Хорошо бы стихи вставить: «Не плачьте над
трупами павших борцов»,— предложил Лисов.
— И стихи вставим. Пиши, Сергей!..
Только в полночь листовка была переписана начи-
сто, и Кострикова с Лисовым Григорий отпустил до-
мой.
4
Томский губернатор Азанчеев-Азапчевскип толь-
ко вернулся из Петербурга. После дороги еще пе ус-
пел отдохнуть и был в плохом настроении. В столице
ему было сказано, что государь весьма недоволен бес-
порядками в Томске. А чем он был недоволен: самой
демонстрацией или тем, что оказались убитые и ра-
неные, разъяснено не было. Губернатор всю дорогу
думал над этим и решил, что государь вообще недово-
лен тем, что происходит в России.
Приказав адъютанту никого пе впускать, губерна-
тор удобно развалился в мягком кресле и закурил си-
гару. Он был грузен и страдал одышкой. Однако
никому об этом не говорил и не показывал виду.
Расстегнув жесткий воротник мундира, чтобы лег-
че было дышать, откинул массивную голову на спин-
726 ку кресла. Черные густые волосы, нависающие бро-
ви, пышные усы и большая, в кольцах, борода делали
его похожим па древнего ассирийского царя, вызывая
у подчиненных страх и трепет.
Высоко пуская дым, губернатор перенесся мысля-
ми в Петербург, в уютную квартирку пикаптной соло-
менной вдовушки.
Вдруг дверь приоткрылась, вошел смущенный
адъютант:
— Ваше превосходительство, прошу извинить...
к вам настойчиво просятся господин полицмейстер и
жандармский полковник.
— Что-нибудь случилось?
— Не имею чести знать. Хотят говорить лично
с вами.
«А, черт бы их побрал»,— выругался про себя гу-
бернатор и сказал:
— Проси!
Тучный полицмейстер и маленький, с пафабреп-
пыми усиками жапдармский полковник, войдя, ко-
зырнули:
— Здравия желаем, ваше превосходительство!
Честь имеем поздравить с благополучным прибытием.
— Спасибо, господа! Прошу садиться,— офици-
ально сказал губернатор, давая понять, что разговор
может быть только деловым.
— Позвольте доложить, ваше превосходительст-
во,— начал тучный полицмейстер,— никаких беспо-
рядков и бесчинств за последние дни в городе пе про -
изошло.
— Слава богу! — облегченно вздохнул губерна-
тор, незаметно застегивая под бородой воротник.—
Что же вас привело ко мне в столь ранний час?
— Позвольте мне, ваше превосходительство,—
поднялся поджарый полковник, ущипнув усики.
— Сидите, полковник. Я вас слушаю.	127
— Честь имею доложить, что, по агентурным све-
дениям, завтра должны состояться похороны убитого
Кононова. Крамольники собираются снова устроить
демонстрацию. Уже извещены сотни рабочих, студен-
тов, мещан. Как прикажете поступить, ваше превос-
ходительство?
— А какие меры намерены принять вы? — помор-
щившись, спросил губернатор.
— Полагаем двинуть отряды полиции и, если
позволите, войска. Демонстрация будет разогнана,
зачинщики арестованы.
— А покойник брошен на дороге? Так-с? — язви-
тельно спросил губернатор и кашлянул в кулак: —
Может быть, снова устроите стрельбу?
— Как прикажете, ваше превосходительство.
— Стрельба по толпе вызвала недовольство госу-
даря. Бунтовщиков хватайте дома, а не в толпе.
Пусть хоронят, пусть кричат и машут флагами. При-
казываю наблюдать, по пе чинить никаких препят-
ствий.
<5
Двадцать шестого января, в среду, заводы и фаб-
рики пе работали. Днем в условленное время загуде-
ли гудки паровозов, им откликнулись басовитыми го-
лосами заводы, фабрики, мастерские. И трехтысячпая
толпа, высоко неся красный гроб, венки из пихты и
цветов и красное знамя, с которым шел па демонст-
рации Кононов, двинулась на кладбище.
На улицу высыпали горожане — стояли с двух
сторон, сняв шапки.
Оркестр, собранный из студентов, играл траурный
марш.
Вооруженные дружинники шли за гробом и с бо-
128 ков колонны. Но па улицах пе было видно пи одного
полицейского, пи одного жандарма. Только сновали,
втирались в ряды какие-то шустрые, никому не из-
вестные люди.
На кладбище, когда гроб поставили па бровку у
вырытой могилы, толпа сгустилась, оттеснив поли-
цейских. На заснеженной плите появился бородатый
человек в полушубке и, сжимая в руке треух, загово-
рил негромко, проникновенно:
— Товарищи! Сегодня мы хороним отважного ре-
волюционного бойца Осипа Кононова, павшего от рук
царских палачей. Он шел впереди демонстрантов со
знаменем в руках и погиб, как герой. Мы собрались,
чтобы сказать последнее «прости» нашему дорогому
товарищу и выразить гневный протест царю-извергу
и его наемным убийцам.
Сергей и его друзья, слушая гневные слова орато-
ра, не спускали глаз с полицейских. Те хмуро стояли
поодаль.
— Мы пе забудем о злодейском убийстве. Мы ио
простим палачам! — приглушенно, по жестко звучал
голос оратора.— Гибель Кононова еще теснее спло-
тит наши ряды. Пусть каждый, кто готов до победы
бороться за рабочее дело, за свободу народа, мыслен-
но поклянется у свежей могилы отомстить палачам!
Будьте готовы, друзья, к смертельной схватке с ца-
ризмом. Час нашей победы не за горами!
Оратор спрыгнул с плиты, сорвал бороду и, на-
хлобучив треух, затерялся в толпе. Собравшиеся плот-
ней сомкнулись вокруг могилы.
Когда гроб опустили в могилу, засыпали землей и
прикрыли венками, подошла мать и с рыданиями упа-
ла на цветы. Ее подняли, дали понюхать нашатырно-
го спирта. Она посидела па скамеечке и понемногу
пришла в себя. Тогда сын Егор и Костриков взяли ее 129
9 Герман Нагаев
под руки и повели с кладбища. Следом за ними шла
густая толпа, на ходу читая листовку «В венок уби-
тому товарищу»...
6
Поздно ночью второго февраля к Григорию кто-то
постучал в окно. Стук был условный, однако он ни-
кого не ждал. Григорий накинул полушубок, но не
пошел сразу во двор, а сквозь морозный узор па стек-
ле посмотрел на улицу. В рослом человеке уз пал
Николая Большого. «Что-нибудь случилось, раз Ни-
колай в такую пору»,— подумал оп и пошел откры-
вать калитку.
Николай Большой, пожав ему руку, шепотом
спросил:
— У тебя есть в городе родичи или близкие
друзья?
— Есть, а что случилось?
— Надо прятаться, и как можно скорей. В городе
идут облавы. Три часа назад в общежитии па Ники-
тинской арестовали сорок шесть человек. Среди них
Костриков.
— Так... Нехорошо. Но на Никитинской, кроме
листовок и брошюр, ничего пе найдут. Колп будут
держаться спокойно — всех выпустят.
— Если не пришьют старых дел. Они па это мас-
тера... Ну, ты прячься, Григорий, и, если уцелеешь,
дай знать, я буду па старой явке.
Арестованных привели прямо в тюрьму и до утра
загпали в «предварилку», где были общие нары, но
па которых могло улечься пе больше двадцати чело-
130 век. Спали по очереди, а больше сидели и ходили.
Сергей просил всех па допросе говорить, что со-
брались случайно, прпгласили-де незнакомые люди...
Утром арестованных развели по камерам. Сергей
попал в небольшую камеру, где было всего пять за-
ключенных. К нему сразу подошел пожилой арес-
тант, заросший рыжеватой бородой.
— Из студентов, товарищ?
— Нет, я только кончил ремесленное. Учусь на
курсах при технологическом.
— Одного замели?
— Нет, нас сорок шесть человек, все собрание.
— Собирались па Никитинской?
-Да.
— Сядем! — сказал незнакомец и перешел на ше-
пот: — Еще не допрашивали?
— Нет, не допрашивали.
— Что взяли у вас?
— Так... листовки и несколько брошюрок.
— Ваше счастье! Если будете молчать — через
месяц выгонят всех.
— Да как же молчать-то?
— А так, упорно. Ничего пе знаю. Ни с кем не
знаком. Позвали незнакомые студенты, ну и пошел
послушать... Что бы ни показывали другие — все от-
рицай. Мол, знать ничего пе знаю. Понял?
Сергей кивнул.
— Ну вот и все. Поговорим после допроса.
Бородатый закурил и стал ходить по камере,
а Сергей лег и сразу уснул...
Когда ослабели морозы и па крышах появились
первые сосульки, Кострикова выпустили из тюрьмы.
Оглядевшись, вдохнув полной грудью свежего 131
воздуха, он пошел не на свою квартиру, а к Кононо-
вым. Ульяна Ведепеевпа, поседевшая и как-то сгор-
бившаяся, хлопотала па кухне. Увидев Кострикова,
опа всплеснула руками:
— Сережа! Да откуда ты взялся?
— Только из тюрьмы. Наших выпустили уже дав-
но, а меня держали за упрямство еще месяц.
— Батюшки мои! Да куда же ты теперь? Ведь
с курсов и из управы, наверное, выгонят?
— Ерунда. Буду работать. Я ведь механик... Бо-
юсь вот от квартиры откажут...
— Али у пас места мало? Живи па здоровье. Мы
все любим тебя. Ведь ты сирота. Вот и будешь мне
вместо Осюшки. Ведь друзья неразлучные были.
— Спасибо, Ульяна Ведепеевпа. Спасибо. Ваш дом
всегда был для меня, как родной...
Как только стемнело, Сергей направился к Гри-
горию и столкнулся с ним возле дома.
— Серж! Выпустили? — шепотом спросил Гри-
горий.
— Как видите,— так же шепотом ответил Сергей.
— Долгонько тебя держали... Видно, запирался.
— Все начисто отметал. Даже совсем пе отвечал
на вопросы. Меня там один бородач научил.
— Такой рыжеватый?
-Да.
— Это наш. Человек железный. Стало быть, позд-
равляю с прибытием! Значит, узнал, как пахнет
тюрьма? Это полезно... Есть где почевать-то?
— У Кононовых устроился.
— Так... Сейчас я тороплюсь... А ты приходи обя-
зательно завтра. Наперед скажу — я ждал тебя, Се-
732 режа. Очень нужен. Введем тебя в комитет, опреде-
лим жалованье из партийной кассы. Будешь профес-
сиональным революционером-агитатором. А так как
здесь тебя слишком хорошо знает полиция, поедешь
на станцию Тайга. Там дел невпроворот. Поедешь?
— А как же! Я сейчас па край света готов! Лишь
бы скорей за дело!
— Ладно! Приходи завтра вечером, договоримся
основательней.
Глава двенадцатая
1
Тайга... Одно это слово могло
и сильного духом человека
вывести пз равновесия, испугать. Покинуть куль-
турный университетский Томск и поселиться в
«медвежьей берлоге», да еще нелегально, было
нелегко для молодого человека, мечтавшего об уче-
нии. Сергей бывал в Тайге и знал, что это «дыра» по-
хуже Уржума. Но поручение партии было для него
свято.
Однако окончательный отъезд в Тайгу затянулся
до глубокой осени. Оказалось много срочных дел
в городе, п приходилось, как агитатору и пропаган-
дисту, разъезжать по губернии и бывать в той же
Тайге.
Летом его избрали членом Томского комитета
РСДРП, и только в первых числах октября Костри-
кой незаметно приехал в Тайгу.
Тайга была крупной узловой станцией. Там на-
ходилось большое депо, где было занято много рабо-
чих п специалистов. Из небольшого таежного села
она превратилась в поселок с населением в несколь-
ко тысяч человек.	133
Костриков, бывая наездами в Тайге, знал мест-
ных партийцев из депо и даже был дружен с некото-
рыми из них. Собираясь переселяться в Тайгу, он
заранее известил о своем приезде слесаря Серебрен-
никова, члена подпольной организации, у которого
не раз останавливался раньше.
Серебренников был тихий семейный человек. Его
трудно было отнести к «бунтовщикам». И внешне он
не выделялся: среднего роста, мешковатый, со ску-
ластым неприметным лицом.
Оп встретил Кострикова с ночным поездом, не-
заметно провел через пути и так же незаметно вывел
к рубленой избе, где жили Серебренниковы.
— Если кто спросит про жильца,— предупредил
хозяин жену и тещу,— говорите, что ко мпе по-
гостить приехал двоюродный брат...
Вечером к Серебренникову под видом гостей при-
шли местные партийцы Сургонт, Томс, Реутов и
представитель Томского комитета РСДРП Писа-
рев — худой, болезненный человек, которого Кост-
риков должен был сменить. Его отзывали в Томск
для лечения.
Костриков знал, что тайгинские товарищи — лю-
ди падежные и смелые. Томс и Сургонт, как ему рас-
сказывали, были политическими ссыльными из При-
балтики, но, отбыв срок, остались жить в Тайге,
работали слесарями. Реутов, широколицый здоро-
вяк,— свой, сибиряк. Пришел из деревни, работал
сцепщиком, а потом устроился в депо.
Костриков заговорил доверительно, душевно:
— Вы, друзья, наверное, уже знаете, что в Москве
объявлена всеобщая стачка. Остановились заводы
и фабрики, прекращено движение на Николаевской,
Казанской и на других железных дорогах. Партия
134 призывает рабочий класс к вооруженному восстанию.
Томский комитет РСДРП ставит перед нами задачу
присоединиться к всеобщей стачке и остановить дви-
жение поездов на восток.
— Правильно! Давно пора! — спокойно заметил
Серебренников.
— Наши рабочие уже знают, что в Красноярске
и Чите бастуют,— заметил Томс.— Они готовы!
— Тогда надо собирать сходку, выбирать стачеч-
ный комитет,—заключил Костриков.—Я думаю, мы
с вами и составим ядро стачечного комитета.
— Согласны! — решительно поддержал Сургопт.
— Погодите, товарищи, еще пе все,— поднял руку
Костриков.— Допустим, что митинг пройдет хорошо.
Примем мы решение начать стачку. А кто будет уп-
равлять стачкой? Ведь жандармы и полиция, хотя их
здесь и немного, могут разогнать, даже арестовать,
стачечный комитет. У них оружие.
— Н-да. Это верно,— со вздохом сказал Серебрен-
ников.
— И нам падо вооружаться,— резко сказал Писа-
рев и тут же закашлялся.
— Надо, согласен с вами,— поддержал Костри-
ков.—А оружие есть только у меня и Писарева.
Да, ночью приедут два наших товарища из Томска:
студенты Пальчевский и Жихович, у них есть на-
ганы...
— Вот видите, уже четверо вооруженных,—улыб-
нулся Томс.
— У машиниста Сологуба есть револьвер,— ска-
зал Серебренников.— У меля есть ружьишко.
— Это уже сила, товарищи. Составим боевую дру-
жину,— загорелся Костриков,— сразу же обезору-
жим жандармов и полицию.
— Падо найти подход к начальнику пути инже-
неру Клейну,— посоветовал Томс,— ему подчинена 1
команда по охране полотна дороги. У них и берданы,
и револьверы. И должно быть оружие на складе.
Костриков записал в книжечку, встряхнул отрос-
шими волосами.
— Товарищ Томс, а что, если вас и назначим ко-
мандиром боевой дружппы?
— Надо Реутова командиром. Он был солдатом.
Он умеет. А я могу просто помогать...
— Хорошо. Утвердим Реутова, товарищи?
— Утвердим!
— Значит, так, товарищи,— поднялся Костри-
ков. — Завтра с утра проводим в депо митинг и вы-
бираем стачечный комитет. Реутов же с дружинни-
ками, которых соберем сегодня ночью, обезоружива-
ет полицию, жандармов и ставит охрану в кабинете
начальника станции, па телеграфе и па путях...
2
Утром ровно в девять короткими тревожными
гудками заревели паровозы. Тотчас в депо были
прекращены работы и все рабочие собрались в ре-
монтном цехе, где стоял большой паровоз «Щука».
На площадку паровоза быстро взобрались Кост-
риков с товарищами из Томска, Серебренников,
Томс и Сургопт.
Пальчевский, открыв митинг, предоставил слово
Писареву.
— Товарищи! — начал тот глуховатым, но всюду
слышным голосом.— Мы собрались с вами в грозное
время, когда рабочий класс России гневно встает па
борьбу с деспотизмом. На бой с самодержавием, учи-
нившим кровавую расправу с рабочими Питера и
ввергнувшим пашу страну в ненавистную войну
с Японией.
136
Оп вдруг закашлялся, достал платок и сплюнул
в него кровь.
Мпе тяжело говорить, я болен. Но я призываю
вас бастовать. Не пропускать поезда па восток. По-
ражение царизма в войне — это наша победа! Толь-
ко так мы добьемся свободы.
Оп снова закашлялся и, махнув рукой, ушел
с паровоза.
— Кто желает сказать, товарищи? — крикнул
Пальчевский.
— Разрешите мне! — поднял руку господин в оч-
ках и поднялся па площадку паровоза так быстро,
нто Пальчевский и Томс пе успели переглянуться.
— Я желаю сказать, господа,— выкрикнул оп за-
дорно.— Я тоже революционер. Социалист-револю-
ционер,— пояснил он.— Но я пе одобряю подобных
речей. Нет, пе одобряю. К чему призывал пас оратор?
К поражению в войне! Это же чудовищно, господа!
Это равносильно тому, чтобы отдать Россию, и преж-
де всего пашу родную Сибирь, па разграбление япон-
цам. Да, да, вы сами слышали. В двенадцатом году
на борьбу с Наполеоном встал весь парод! Мужики
с вилами шли, чтобы спасти Россию от супостата.
Л нас сейчас призывают сложить оружие и отдать ее,
пашу мать-родипу, па милость победителя. Это же
дикость, господа. За такие призывы надо сажать
в сумасшедший дом.
Костриков увидел, что оратора слушают. Инже-
неры, техники, мастера довольно улыбались, подбад-
ривали выкриками. Рабочие хмурились, молчали.
«Черт возьми, ведь мы провалим все дело,— по-
думал Костриков.— Надо ему помешать».
И тут же крикнул:
— Значит, вы за войпу, господин социалист? За
новые убийства?
137
— Нет, нет, совсем нет! — возразил тот.— Я про-
тив кровавой бойни. Я за мир!
— Значит, вы хотите, чтобы по-прежнему правил
царь и душили свободу?
— Нет, почему же... мы, собственно...
— Долой царского прихвостня! — крикнул Томс.
— Долой эсера-предателя! — прокричали внизу.
— До-ло-й! — грозно загудела толпа.
Эсер попятился и шмыгнул за железный пос па-
ровоза.
— Слово представителю Томского комитета
РСДРП товарищу Сергею! — звонко выкрикнул
Пальчевский.
Костриков оперся па поручни, выжидая, пока
угомонятся деповцы. На лицах специалистов скво-
зила усмешка: «Интересно, чем отпарирует сту-
дент?..»
— Товарищи! — воскликнул Костриков и прислу-
шался к собственному голосу. Он прозвучал четко,
уверенно.—Вы, живущие здесь, в Тайге, ежедневно
видите поезда с красными крестами. Днем и ночью
везут через Тайгу раненых, изувеченных войной лю-
дей. Сколько их? Это пе поддается учету. А ради чего
приносятся эти жертвы? Кому нужна война с Япо-
нией? На ней наживаются лишь буржуи, а просто-
му народу она несет несчастье, разорение, голод.
Верно я говорю?
— Пра-виль-но! Режь, товарищ!
— Сейчас уже поздно кричать, призывая к побе-
де над Японией. Война фактически проиграна. Но
это пе пораженно парода, а поражение царизма, по
умеющего пи править страной, пи вести военные
действия. Самодержавие прогнило, разложилось, опо-
зорило себя жестокими расправами. И оно должно
138 быть свергнуто революцией.
— Верно! Долой войну! Да здравствует револю-
ция! — загудел огромный цех.
— Мы должны поддержать всероссийскую стачку
пролетариата, охватившую обе столицы и все про-
мышленные центры. Мы должны блокировать Си-
бирскую железную дорогу объявлением тайгииской
стачки! И эту стачку начать немедленно, сейчас.
— Даешь стачку! Ура! — крикнули в первых
рядах.
— Ур-ра! — гулко прокатилось под высокими сво-
дами.
— Я предлагаю создать стачечный комитет, обла-
ченный всей полнотой власти.
— Верно! Даешь! — закричали в цехе.
Костриков достал бумажку и огласил список ста-
чечного комитета.
Взметнулось множество рук.
Тут же на паровоз с красным знаменем поднялся
Реутов, сделал знак рукой, прося тишипы.
— Товарищи! Жандармы и полицейские разору-
жены боевой дружиной. В кабинетах начальника
станции и начальника депо установлен караул. Вся
власть па станции Тайга находится в руках стачеч-
ного комитета! С победой вас, товарищи! Ура!
Его слова потонули в радостном крике и гуле ап-
лодисментов...
3
Тайга бастовала. На путях стояло уже несколько
составов. Прибыл и был задержан пассажирский по-
езд. В депо митинговали. Шло горячее обсуждение
царского манифеста. В огромном ремонтном цехе со-
брались рабочие депо, машинисты, кочегары, сцеп-
щики, пришли жители поселка, крестьяне и даже
пассажиры стоящего па путях поезда.
139
Один из пих, в добротпой шубе и каракулевой
шапке, поднялся па помост из старых ящиков, где
председательствовал Костриков.
— Я пе могу согласиться, господа, с предыдущим
оратором, начисто зачеркнувшим манифест. Вот по-
слушайте! Оп у меня с собой. — Господин достал ма-
нифест, развернул.— Тут же написано: «Даровать
населению незыблемые основы гражданской свободы
па началах неприкосновенности личности, свободы
совести, собраний и союзов...» Каково? Ведь мы же
с вами собрались здесь, и пам никто не мешает. Го-
ворим, обсуждаем, спорим...
— Осади назад! — резко прозвучало под сводами.
— Назад! Я приказываю! — взвился дребезжащий
голос, и в высокие распахнувшиеся двери, куда обыч-
но въезжали паровозы, хлынула лавина солдат с вин-
товками па изготовку. Па помост вскочил Реутов,
потянул Кострпкова за рукав:
— Скорей, скорей за мной, депо оцепляют солда-
ты. Или из Томска пригнали, или воинский эшелон
высадили.
Сергей спрыгнул с помоста, юркпул в толпу. Реу-
тов вывел его в запасную дверь, и оба бросились
к стоящему па путях маневровому паровозу.
— Эй, ребятишки!—крикнул Реутов.— Дело
труба. Солдаты осадили депо. Постарайтесь прорвать-
ся к Томску. Надо спасать товарища.
— Давай залезай, раз такое дело,— раздался про-
стуженный голос машиниста.
Сергей пожал руку Реутову, взобрался. А тот по-
бежал к будке стрелочника, открыл семафор. Паро-
воз зашипел, дохнул паром и выскочил па томскую
ветку...
ПО
4
Сергей спрыгнул с паровоза, пе доезжая Томска,
и в обход станции вышел в город. Начинало смер-
каться. «Пойду к Кононовым, больше пе у кого ук-
рыться»,— подумал он и зашагал быстрее. Из пере-
улка выскочили двое в полушубках, чуть не столкну-
лись с Сергеем.
— Ба! Костриков! Ты откуда взялся?
Сергей узнал дружинников Корнеева и Кадикова,
обрадовался.
— Я-то из Танги, туда нагрянули войска. А вы
куда мчитесь?
— В управление дороги. Там черносотенцы тес-
нят наших. Сейчас только прибежал связной.
— Тогда и я с вамп. Айда!..
У здания управления железной дороги бушевала
вооруженная толпа. Ломали двери, били стекла окоп,
пытались ворваться в помещение.
— Батюшки, да что же вы делаете? — кричала
с тротуара какая-то старушка. — Там же жалованье
выдают. Пришли женщины с детьми.
— Слышал? — шепотом спросил Корнеев.
— Да, плохо... — отозвался Сергей,— пошли в об-
ход, здесь пе пробиться.
Во дворе у закрытой двери тоже толпились черно-
сотенцы.
— Вон там, за выступом, окна подвала, идемте,—
шепнул Сергей.
Незаметно пробрались за выступ. Тут никого
пе было. Сергей стволом отогнул ржавые гвозди, вы-
нул раму, осторожно поставил рядом. Во второй раме
форточка была приоткрыта. Через нее открыли окно,
влезли.	141
— Тихо! Свет не зажигать,— предупредил Сер-
геи.— Где это мы? Какие-то столы?
— Да это же бильярдная,— сказал Кадиков.—
Я тут бывал. Через комнатку маркера есть выход па
лестницу. Пошли!
Пробрались на второй этаж, нашли своих.
— Ну, что, ребята? Много ли вас? — спросил
Костриков.
— Мало. И первый этаж уже горит.
— Кадиков! Ты тут знаешь ходы и выходы. Беги!
Выводи через бильярдную жепщип и детей. А вы,
ребята, к окнам, попробуем задержать черную сво-
лочь. Только бейте наверняка!
Кадиков убежал, дружинники начали отстрели-
ваться...
Вдруг что-то затрещало, тяжело ухнуло. На пер-
вом этаже у двери дико заревела толпа.
— Бандиты ворвались в дом. Айда вниз, ребята!
Надо их удержать в коридоре.
Бросились к дальней лестнице и, отстреливаясь,
пропускали безоружных людей в бильярдную. По вот
из-за дыма совсем ничего пе стало видпо. И, как на-
зло, кончились патроны. Задыхаясь от дыма, ощупью
они добрались до бильярдной и, помогая друг другу,
вылезли в окно...
5
В городе свирепствовали черносотенцы, громили
еврейские лавки и магазины, хватали и убивали по-
дозрительных. По слухам, в ту ночь полностью сго-
рело здание управления железной дороги, где задох-
нулось в дыму и погибло в огне около трехсот чело-
век. Много людей было убито па площади и улицах
142 города.
Пожары продолжали бушевать. Сгорели город-
ской театр, крупчаточная фабрика, здание городской
управы, где когда-то служил Сергей.
По городу начались облавы и аресты. Хватали
всех, кто хоть внешним видом был похож па ста-
чечника.
В одну из тревожных ночей схватили и Вострико-
ва. Его снова привели в ту же тюрьму, где оп прохо-
дил свое «крещение»...
6*
Вострикову пе предъявляли никаких конкретных
обвинений, ио пытались запутать, давали читать
сфабрикованные показания, подсаживали к нему
«кукушек», по он держался стойко и все отрицал.
Следственные власти догадывались, что Костри-
ков связан с РСДРП, по прямых улик у пих пе было.
Держать же его без предъявления обвинения по за-
кону не имели права. Но, напуганные вооруженным
восстанием рабочих в Москве, власти, попирая закон,
пе выпускали его из тюрьмы.
Жандармский полковник Романов, просматривая
дело Вострикова, недовольно хмурился.
— Хотя бы оружие нашли у него... Уж я бы тог-
да приказал с ним расправиться. Да-с. Такое сейчас
время... Этот нашумевший Бабушкин, буйствовав-
ший в Иркутске и Чите, был недавно расстрелян без
суда и следствия. Что же делать нам с этим маль-
чишкой?.. Ведь только исполнилось девятнадцать.
Велю выпустить и установить наблюдение. Надо
схватить па месте преступления...
143
Томский комитет РСДРП слова ушел в глухое
подполье. Было потеряно много людей, пострадало
имущество партии. Чудом удалось сберечь лишь пе-
чатный станок и шрифт. Для активизации револю-
ционной борьбы необходимо было срочно соорудить
подпольную типографию. К этому делу и решено
было привлечь выпущенного из тюрьмы Кострикова.
Еще до его возвращения комитетчики купили
у вдовы чиновника двухэтажный рубленый дом в ти-
хом месте, в конце большого сада известного всему
городу доктора Грациапова.
Дом этот несколько лет пустовал, нуждался в ре-
монте, поэтому и был куплен дешево. Купчую кре-
пость составили на подставное лицо — некоего при-
казчика Власова, действовавшего по доверенности
иркутского купца Веретенникова. Купчая крепость
была оформлена у нотариуса по всей форме.
Власов нанял плотников для ремонта дома, под-
писал с ними договор, выдал аванс, поселил их в пер-
вом этаже, а второй запер и «уехал» в Иркутск.
Плотники должны были отремонтировать ниж-
ний этаж и оборудовать подвал для храпения про-
дуктов. Плотниками были «наняты» члены РСДРП
Герасим Шпилев, Михаил Попов, Егор Решетов
и Сергей Костриков. Так как материал был куплен
и завезен приказчиком, они немедля приступили
к работе. Типографию решено было строить по про-
екту Кострикова: под пятистенком вырывался боль-
шой подвал, а малая часть его отгораживалась бре-
венчатой стеной и как бы оставалась нетронутой.
На самом же деле там и должны были устраивать
типографию. Ее намечали отделить от подвала дву-
мя стенами и пространство между ними засыпать
землей. Над потолком типографии тоже должен быть
144 полуторааршинпый слой земли.
Дверь в типографию предполагалась из подвала.
Устраивалась опа замысловато. Три ряда пижпих ко-
ротких бревен должны пригоняться встык. За ними
был ящик на роликах, наполненный землей, стоящий
Па рельсах. Он вместе с бревнами мог вдавливаться,
вдвигаться в типографию, образуя лаз.
Запиралась эта дверь хитрым сибирским замком.
Внутри двух стыкующихся бревен был выдолблен ка-
нал в котором двигался стержень с зарубками — за-
пор. А ключ вставлялся в отверстие в бревне, за-
маскированное сучком, который ввинчивался в это
отверстие и пе мог вызвать подозрений. Все это хит-
роумное устройство делало тайную типографию не-
досягаемой для полиции...
Над устройством ее возились больше двух меся-
цев. Казалось, что полиции и в голову пе придет ис-
кать крамолу в доме богатого купца. Но сыщики,
следившие за Костриковым, установили, что он на-
нялся работать плотником. Это вызвало подозрение.
Один из сыщиков был в связи с прислугой доктора
Грациапова. Как-то ночью, возвращаясь от нее че-
рез сад, он заметил, что к отремонтированному дому
подвезли па лошади тяжелый шцпк, который снима-
ли и несли в дом четыре человека.
«Здесь что-то нечисто, — подумал сыщик. —
И ящик очень тяжел, и привезли ночью». Он постоял,
подумал и тут же побежал в полицию...
Еще ио начало светать, как в дом на Аполлппарь-
евской нагрянули полицейские во главе с приставом.
Приказав всем «плотникам» стать в углу, пристав
достал папироску, закурил. Ему очень не хотелось
возиться, отыскивать тайную типографию, в сущест-
вовании которой в полиции пе сомневались.
Ю Герман Нагаев
145
— Ну-с, господа, чтобы не мучить ни нас, ни се-
бя, прошу сразу указать, где находится тайная ти-
пография.
— Что вы, господин пристав. Какая типогра-
фия? — Сергей развел руками. — Мы дом ремонтиро-
вали для купца да вон подвал вырыли.
— Не хотите признаваться? Хорошо. Вам же бу-
дет хуже. — Он потушил папироску о каблук и крик-
нул: — Обыс-кать!..
Полицейские спустились в подвал. Простукали,
прощупали степы. В нескольких местах оторвали по-
ловицы и стали копать твердую неподатливую землю.
Пристав тоже спустился в подвал, проверил все сте-
пы. Звук был глухой, пустот не было слышно. Он
поднял комок земли, посмотрел. Земля оказалась
твердая, окаменевшая. С копавших полицейских ка-
тился пот...
— Хватит,— нахмурясь, сказал он,— все наверх!
Лопаты с собой. — И первым поднялся из подвала.
Прошли в другую, малую половину дома.
— Вот здесь взломайте пол и копайте, — прика-
зал пристав и присел у окна на стул.
Двое полицейских, сняв шипели, принялись ко-
пать, выкидывая землю прямо на пол. Хорошо утрам-
бованная земля уже слежалась и поддавалась плохо.
Полицейские сменяли друг друга. Пристав нервни-
чал, курил папиросу за папиросой.
Через час-полтора куча земли поднялась почти до
иотолка.
— Тут ничего нет, ваше высокоблагородие, надо
искать в другом месте, — сказал здоровяк полицей-
ский.
— Вижу! — угрюмо кашлянул пристав. — Засы-
пайте землю обратно.
146 Полицейские взялись за лопаты...
— Я говорил вам, господин пристав, что никакой
типографии здесь нет, — с усмешкой сказал Костри-
ков.
— А это мы еще увидим, — злобно сверкнул гла-
зами пристав. — Собирайтесь все четверо, вы аресто-
ваны.
— Как? За что? Вы же ничего не нашли?
— Не разговаривать!
Опечатав двери дома сургучной печатью, всех
четверых повели в тюрьму...
Глава, тринадцатая
1
Арестованных посадили в об-
щую камеру, где помимо них
находилось около сорока человек. Отыскав место на
нарах, друзья устроились вместе. Костриков, окинув
взглядом сидевших и ходивших арестантов, успел
шепнуть товарищам: «Будьте осторожны. Могут быть
«наседки»».
Новичков сразу же окружили тесным кольцом.
Начались расспросы о воле, о новостях...
— А вас за что замели?
— По какому делу?
Костриков, сидевший в тюрьме и знавший, как се-
бя следует вести, отшучивался:
— За что про что — еще не объявили. Да и вряд
ли объявят. Нет за нами никакого греха...
— А что на свободе делали?
— Плотники мы. Дом ремонтировали купцу.
— Чего же вас в политический корпус, а пе к
уголовникам?	147
— А мы почем знаем?..
Интерес к новичкам сразу угас. Любознательные
арестанты стали расходиться по своим местам.
Друзья после бессонной ночи начали укладывать-
ся спать.
— Смотрите, ребята, ни с кем в серьезные разго-
воры не вступать! Не знаем, мол, за что, и все тут.
Надо присмотреться, узнать, что за люди в камере...
На допрос вызовут, говорите, что знать ничего не
знаем. II друг о друге молчок. Познакомились, дес-
кать, у купца, когда нанимались. Иначе запутают.
Дав такое наставление товарищам, Сергей тоже
растянулся па парах. После тяжелой работы по уст-
ройству тайной типографии ломило руки и ноги, пы-
ла спина.
«Кто-то продал нас, — подумал оп. — Должно
быть, видели, как привезли станок. Но искать им
придется долго... Месяц, два продержат, а там опять
выгонят... Ладно. Мы хоть отдохнем за это время...»
Друзья вели себя тихо, старались казаться про-
стачками. Приглядывались, прислушивались к раз-
говорам и спорам. Сергей догадывался, что за ними
следят и подсадили не одну «кукушку». Не раз к не-
му подсаживался арестант с карими хитроватыми
глазками.
— А я, парень, помнится, видел тебя здесь, в тю-
ряге. По рябинкам на лице запомнил.
— А я вас вижу впервые. И сидеть мпе пе дово-
дилось.
— Может, в городе виделись? Я наезжал из Ир-
кутска по партийным делам.
— Вы меня путаете с кем-то, — сказал Костриков
148 и отошел к товарищам. Когда лег па нары, шепнул:
— Будьте осторожны. Этот рыжий — фискал...
Рыжего скоро вызвали на допрос, и больше он не
появился.
Прошло больше месяца, а Кострикова и его това-
рищей на допрос не вызывали. Однако в камере то
к пему, то к Попову, то к Шпилеву подсаживались и
подходили арестанты, пытаясь разговориться по ду-
шам.
Однажды после обеда, когда многие спали, Кост-
риков ходил в проходе между нарами и думал. Ду-
мал о бабушке, о сестрах. «Как-то там все они живут.
Писем давно не было, и я сам пе писал: боялся, как
бы пе навлечь беду. Да и некогда было...» Мысли его
перенеслись к Вере. «Наверное, сейчас опа в Уржу-
ме. Может быть, ждет, а я вот опять засел...»
Словно угадав его мысли, с нар поднялся невысо-
кий тучный арестант п стал шагать рядом.
— Должно, о зазнобе задумался?.. У меня тоже
осталась нареченная. А что поделаешь... — и тихонь-
ко запел:
Вот мчится троечка лихая,
Урядник скачет па коне;
А чья-то, чья-то дорогая
Сюит и плачет в сто-ро-пе.
Придет весна, настанет лето,
В полях цветочки зацветут,
А мне, несчастному, в то время
Железом ноги закуют...
Голос у него был вкрадчивый, слегка дребезжа-
щий, да и слова песни трогали до слез.
— Да, тяжело, — вздохнул Сергей.
— А ты не держи боль в себе. Не таись. Когда
выплачешься да выговоришься, всегда бывает легче
на душе.
Костриков догадался, что за птица к пему подле-
тела, но пе подал виду...
149
Как-то вечером, когда многие уже улеглись спать,
к Сергею па пары подсел бородатый человек в очках.
— Давно наблюдаю за вами, молодой человек.
И понял, что вы наш. Быстро раскусили и отшили
«наседок». Вот, возьмите и почитайте, — он подал
сложенную вчетверо тетрадочку.
Сергей спрятал в карман, благодарно кивнул.
Когда все уснули, Сергей подошел поближе к све-
ту, развернул тетрадочку из нескольких листов белой
бумаги. На нервом листке вверху было пером нари-
совано тюремное решетчатое окпо. Справа крупно,
печатными буквами — «Тюрьма». Ниже: «№ 2» и еще
ниже: «Выходит пепериодически». «Вот так штука —
рукописный журнал, издающийся в тюрьме. Интерес-
но!..»
Сергей взял книжку, вложил туда тетрадочку и с
жадностью стал читать.
В статейке «Что же дальше?» рассказывалось о
самоотверженной борьбе российского пролетариата в
октябре, ноябре и декабре прошлого года. Говорилось
о поражении декабрьского вооруженного восстания
в Москве и ставился вопрос: «Что же дальше?»
Костриков еще раз перечитал передовую и заду-
мался: «Действительно, а что же дальше? Революция
разгромлена, уцелевшие от петли, каторги и тюрем
революционеры ушли в подполье. Реакция продолжа-
ет свирепствовать. Что же дальше? Неужели томя-
щихся здесь революционеров охватило уныние? Яс-
но, что борьба должна продолжаться. Надо окрепнуть
духом, подбодрить тех, кто начал отчаиваться».
Костриков дал прочесть тетрадку друзьям и па
другой день, улучив удобный момент, подошел к бо-
150 родатому:
— Возвращаю вам газетку. Спасибо! Я и мои то-
варищи охотно будем в ней сотрудничать.
— Отлично, молодой человек. Отлично! Принима-
ем вас в число своих корреспондентов.
2
Чтобы не разоблачить себя и не подвести товари-
щей, Костриков писал в газету измененным почер-
ком, заметки передавал тайком. Эта работа захватила
его и отвлекла от тяжелых раздумий. Газета «Тюрь-
ма» стала выходить более или менее регулярно. Ее
читали с охотой, и настроение узников понемногу на-
чало подниматься...
Прошло по л года. За это время друзей лишь дваж-
ды вызывали на допрос — переливали из пустого в
порожнее...
В феврале 1907 года состоялся суд. Попов и Шпи-
ле в были отпущены, а Кострикова осудили по старо-
му делу — за участие в демонстрации — на три года
крепости. Сразу же после суда он был переведен в
одиночную камеру.
Узкая длинная комната. Под потолком прорезан-
ное в толстой степе полукруглое решетчатое окно.
Дверь с «волчком», обитая железом. Вместо нар —
железная койка, стол, табуретка, параша.
Костриков, войдя, остановился, прислушался: ни
звука, пи шороха. Только в углу у потолка глухо
жужжала муха, попавшая в тенета.
«Так вот она какая, одиночка, — вздохнул Кост-
рпков. — Здесь очумеешь с тоски». Вдруг вспомни-
лось, что революционеры в одиночках много читали. /5/
А Чернышевский даже написал роман «Что де-
лать?»...
Он обернулся к приведшему его надзирателю, но
дверь захлопнулась, лязгнул засов. Подбежал к
«волчку», постучался.
— Что надо? — спросил грубый голос.
— Читать и писать даете?
— Это осужденным разрешено. Вот будет обход,
скажете смотрителю. Книги можно брать из библио-
теки.
«Ну, тогда живем!»—радостно прошептал Кост-
риков и стал ходить по камере...
а
Когда человек отрешен от всего сущего и заперт
па железный засов, он не может забыть об этом, не
может не тосковать, не думать... И как ни старался
Костриков занять себя чтением, мысли о воле, о
друзьях и близких тревожили, волновали, лишали
сна.
Более всего думалось о Вере. Образ любимой час-
то язлялся во сне. Иногда и днем, находившись по
камере до изнеможения, он бросался на койку и, сме-
жив веки, видел грустные, затуманенные слезами
глаза. Они словно спрашивали: «Где ты, Сережа? Что
случилось с тобой?»
Он вскакивал, подходил к окну, ожесточенно смот-
рел на толстую железную решетку.
«Если бы друзьям удалось передать пилку, я бы
убежал, не раздумывая. Эх, Вера, Веруша! Как бы
я хотел оказаться рядом с тобой хоть на денек...»
В тюрьме вырабатывалась привычка анализиро-
752 Вать поступки и характеры людей.
«Будет ли она меня ждать, когда узнает, что си-
жу в тюрьме? Не знаю... В сущности, мы еще не ус-
пели изучить друг друга. Пожалуй, скажет крестной,
а та начнет увещевать: «Что ты убиваешься по нем,
глупая? Раз попал в тюрьму, значит, непутевый.
Ежели и выйдет оттуда, так с клеймом на всю жизнь».
Конечно, любит она меня, но хватит ли у нее воли
ждать? Волконская ехала же в Сибирь к мужу-декаб-
ристу! Вот характер! Эх, если бы я мог написать Ве-
ре! Но нельзя. Ее могут уволить... Напишу Лизе.
Пусть ей скажет все. Всю правду. Если действитель-
но любит — будет ждать!..»
Одиночество угнетало, давило. Костриков уходил
в книги...
И вдруг однажды, когда он был на прогулке в
тюремном дворе, из окна общей камеры выбросили
записку. Надзиратели курили и не заметили. Он под-
нял записку, спрятал и, придя в камеру, развернул.
«К вам придет «невеста» Сима Карачевская-Волк.
Будьте готовы к встрече».
Костриков забегал от радости, зажав записку в
руке. «Неужели Вера приехала? Вот радость!.. Но по-
чему Сима? Почему Карачевская-Волк? Неужели
переменила фамилию? А может, вышла замуж? Нет,
тогда зачем же?.. А может, не мне записка. Я никогда
пе слыхал такой замысловатой фамилии. Нет, тут
что-то не то...»
Сергей ходил, думал, прикидывал.
«Нет, определенно ошибка. Я никакой Симы не
знаю... А что, если друзья? Вот здорово бы... Но какая
же девушка отважится назвать себя невестой полити-
ческого, сидящего в тюрьме. Ее же возьмут на подоз-
рение. Могут арестовать. Нет, очевидно, ошибка...»
Прошло десять дней, и огонек надежды на весточ-
ку от друзей стал постепенно угасать...
753

Как-то днем, когда Костриков с увлечением читал
«Тараса Бульбу», восхищаясь удалью и отвагой Та-
раса, заскрежетал засов, и дверь приоткрылась:
— Костриков, на свидание!—выкрикнул хрип-
лым голосом надзиратель.
Кострикова ввели в комнату, перегороженную же-
лезной решеткой. Надзиратель вышел, щелкнул клю-
чом в двери и появился по ту сторону решетки.
Костриков увидел, что за решеткой па расстоянии
двух шагов есть другая, а за ней, в степе, — дверь.
И вот из этой двери вышла стройная, совсем еще
юная девушка и, увидев его, приблизилась к решетке,
сказала дрогнувшим голосом:
— Здравствуй, Сережа!
Девушка показалась ему очень красивой: с боль-
шими русыми косами и смелым, открытым взглядом
карих глаз.
— Здравствуй, Сима! — как-то растерянно сказал
оп и улыбнулся. Улыбнулась и девушка. И тут Кост-
рнков вдруг вспомнил и эту улыбку и узнал эту уди-
вительную девушку: он раза два видел ее в марксист-
ском кружке. Сразу все стало понятно.
— Спасибо, Сима, что ты пришла. Я очень, очень
рад.
Надзиратель, видя, что начинается обыкновенный,
надоевший ему разговор, отошел к решетчатому окну
и сел на стул. Сима спрашивала о здоровье, о том,
чего принести. Но Сергей прервал ее вопросом:
— Как у вас дома? Все ли здоровы?
Девушка поняла и сказала, что ей было велено:
— Мама сильно болела. Делали операцию. Поте-
ряла много крови. Но теперь лучше. Скоро совсем по-
правится.
Сергей понял, что она говорит о партии, и спро-
сил:
— А как здоровье родных?
— Все здоровы, слава богу. Дядя Гриша и дядя
Коля передают тебе привет.
— Какие еще новости?
— У нас, помнишь, еще при тебе пропала собака,
до сих пор не нашли.
— Да, жалко! — вздохнул Костриков и опять
улыбнулся, догадавшись, что «собака» — типография.
— Я, Сережа, принесла книги и гостинцы. Тебе
передадут.
— Спасибо, Сима! Большое спасибо.
— Шабаш! — закричал надзиратель.— Свидание
окончено...
— До свпдапия, Сережа! До свидания, милый!
-- До свидания, Симочка! До свидапия! Приходи
чаще, я буду ждать!..
Костриков, вернувшись в камеру, принялся отпля-
сывать вятскую топотуху.
«Ох, хорошо! Ох, здорово! Значит, комитет нс
разгромлен. Григорий и Николай Большой уцелели.
И товарищи не забыли обо мне... А Сима? Какая от-
важная девушка! Как держится, прямо артистка!..»
Дверь заскрипела, заглянул надзиратель.
— Чего, Костриков, развеселился. Али помило-
ванье вышло?
— Невеста приходила па свидание!
— Экая невидаль! А я думал — помиловали...
Кончай плясать. Это здесь пе положено...
155
4
Книги, ставшие сокровенными друзьями, вести с
воли, свидания с чудесной девушкой скрашивали
тусклые тюремные дни. Теперь они тянулись пе так
томительно.
И вот наступил желанный час — утро шестнадца-
того нюня 1908 года. Надзиратель распахнул тяже-
лые двери и, смягчив строгий охрипший голос, крик-
нул:
— Костриков, па свободу!..
Выйдя из тюремных ворот и ощутив на себе
ласковое тепло летнего солнца, увидев синее, беспре-
дельно широкое небо, Сергей чуть не закричал
от радости, от нахлынувшего вдруг ощущения сво-
боды.
Его никто не встретил, хотя и знали, что он осво-
бождается сегодня. Даже «невеста» пе пришла...
«Очевидно, опасаются друзья, что за мной уста-
новят слежку. Скорей всего, так и будет, ведь типо-
графия до спх пор не найдена... Что же мне делать?
Куда идти? Эх, что бы там пн было, пойду к реке,
выкупаюсь, смою с себя вместе с тюремной грязью
усталость и грустные мысли...»
Облюбовав безлюдное местечко па берегу, он раз-
делся и, как когда-то па Уржумке, бултыхнулся
в воду. И вмиг пропала вся вялость и усталость от
длительного сидения в тюрьме. Появилось неудержи-
мое мальчишеское желание плавать, плескаться, ду-
рачиться.
Он вышел па берег полным сил и энергии. Но, па-
дев старую, неприглядную одежонку «плотинка», ко-
торую сохранили в тюрьме, как-то приуныл. «В таком
виде у Кононовых и появпться-то неловко. Правда,
156 мне вернули деньги, около двадцати рублей. Можно
бы приодеться... Да ладно. Старушка и так примет».
Од внимательно огляделся. «Наверное, прячутся где-
нибудь, подлецы. Вроде и нет никого, а как пой-
дешь — сейчас и увяжутся...» Сергей походил по
городу, пообедал в трактире и побрел в лес, забрался
в самую гущу, присел на пенек, жадно вдыхая паху-
чий хвойный воздух.
И лишь когда совсем стемнело, вышел в город и
задами пробрался к Кононовым.
— Сереженька, голубчик, вот радость-то! —
всхлипывая, обняла его Ульяна Ведепеевпа.— Целый
день сегодня жду тебя. С утра все прибрала, вымыла.
Одна я теперича. Одпа-одипешепька. Егорша-то в
больнице. Правда, теперь ужо поправляется... Иди
в свою комнату, переодепься да садись ужинать.
— Спасибо, Ульяпа Ведепеевпа. А писем пе было
мне?
— Как же пе было? Целая пачка. Там па этажер-
ке лежат.
— Спасибо! Я сейчас...
Сергей переоделся и сел за письма. Отыскал по-
следнее, опо было из дома, стал читать бегло, улав-
ливая самое главное.
«Бабушка еще жива, но ее разбил паралич,— пи-
сала Лиза,— почти пе встает. Ведь ей уже девяносто
четыре года... Вера ждала от тебя писем три года и,
когда узнала, что ты арестован, уехала с крестной
в Казань и, слышно, вышла замуж». Эти слова боль-
но кольнули сердце. Оп нахмурил брови, как-то
съежился.
«Вышла замуж... Конечно, это крестная ее угово-
рила...»
Оп сердито смахнул навернувшиеся на глаза сле-
зы: «Значит, испугалась? Захотела тихой жизни.
А еще приютская...»
157
Он заставил себя встряхнуться и стал читать
дальше:
«...У нас после твоего ареста был обыск. Забрали
твои письма и фотографии. А меня вскоре после это-
го вышибли из гимназии, из последнего класса...»
Сергей посуровел: «Бедная Лиза. Из-за меня ей
пе удалось доучиться...»
«...Дом нам пришлось продать, теперь сами живем
на квартире. Если бы не болела бабушка, так ничего
бы. Все думаем и плачем о тебе. Ведь ничего, ничего
пе знаем».
«Да, жалко их. Горюют. Надо написать срочно».
Он сложил письма п пошел на кухню, где ждала его
Ульяна Веденеевна.
За едой, за чаем проговорили до полуночи. Уже
когда Сергей вышел из-за стола, Ульяна Веденеевна
достала из буфета пакетик.
— Вот, Сережа, это тебе. На днях приходила ба-
рышня, велела передать лично.
Сергей разорвал пакет, увидел деньги и записку.
В ней было всего несколько слов:
«Здесь оставаться нельзя. Немедля выезжай в Но-
вониколаевск. Михайловская, дом с голубыми налич-
никами. Скажешь: «Я из Томска». Деньги — на доро-
гу и на первое время».
Перечитав записку несколько раз, Сергей достал
спички п сжег ее, а деньги в пакете сунул в карм ап.
— Ну, что, Сережа? Что пишут?
— Уезжать мне надо, Ульяпа Веденеевна.
— Неужели? Когда же?
— Думаю, завтра с ночным...
158
5
К дому с голубыми наличниками Костриков подо-
шел в сумерки, постучал негромко.
Вышел хозяин — пожилой человек в железных
очках. Посмотрел пристально:
— Вам кого?
— Я из Томска...— тихо сказал Костриков.
— Проходите. Ждем! — приветливо распахнул
калитку хозяин. Он провел гостя в чистенькую гор-
ницу, где пахло геранью и с веже выскобленным по-
лом.
— Посидите тут, я сейчас пошлю за Отцом,—
сказал он и вышел...
Минут через двадцать он вошел вместо с широко-
плечим бородатым человеком, одетым по-деревенски.
Сказал доверительно:
— Знакомьтесь, это Отец.
Костриков взглянул па широкую русую бороду,
спускавшуюся почти до пояса, па свежее, с веселыми
голубыми глазами лицо и, с улыбкой пожав крепкую
руку, назвал себя.
— Отец,— в ответ добродушно пророкотал боро-
дач.—Так своп меня кличут. Так н ты зови.
— Хорошо...
— Значит, из Томска? — глуховато покашливая,
начал расспрашивать Отец.— Слышно, только из
тюрьмы?
— Да. Потому и уехал. Боялся — будут следить...
— Ладно. Примем по-братски. Работы много.
Люди нужны. Больше половины наших по тюрьмам
да по острогам... Пока поживи здесь, а потом опре-
делим...
Истосковавшись в тюрьме, Костриков с жаром от-
дался пропагандистской работе. Бывал на заводах, 159
участвовал в массовках на островах. Но однажды
пришел к Отцу расстроенный, злой.
— Что с тобой, Сергей?
— Плохо дело, Отец. Мне с моей меченой оспой
рожей и здесь больше нельзя показываться. Еле па
извозчике укатил от сыщика.
— Значит, выследили... Плохо. На днях аресто-
вали двоих па заводе, а теперь охотятся за тобой. За-
втра я тебе достану билет до Иркутска, с двадцатича-
совым и махнешь...
Весну 1909 года Костриков встретил в Иркутске.
Как-то ночью проснулся словно бы от пушечной
стрельбы. Вскочил и понял: на Ангаре ломается лед.
Пошел полюбоваться дикими силами стихии. Долго
смотрел, как могучая река крушила лед, несла тя-
желые льдины.
«Вот так бы и нам развернуться и сокрушить ца-
ризм...»
Иркутская организация понесла большой урон.
Работы было много. Костриков уже настроился па
большие дела, по неожиданно из Томска пришла тре-
вожная весть: седьмого апреля па Аполлппарьевской
обвалился потолок тайной типографии. Объявлен ро-
зыск по всей России.
Костриков, загримированный под приказчика, с
поддельным паспортом па имя Сергея Миронова вы-
ехал во Владикавказ — там были верные люди...
160
Глава четырнадцатая
1
Несколько часов, сидя у окна
вагона, Костриков любовался
Уральскими горами. Опп то надвигались отвесными
каменными утесами, то отдалялись, переходя в зеле-
ные лесистые увалы. Л когда поезд, петляя, поднял-
ся па перевал, горы отошли далеко голубоватыми вол -
нами. Казалось, что в чаще лесистых гор застыло,
окаменело лазурное море, окутанное легкой дымкой...
Но вот исчезли округлые горы, и опять без конца
и края потянулись леса со светло-зелепымн и бурыми
пятнами полей.
«Вот она, матушка-Россия! Ширь и даль неогляд-
ная, а где найти приют — пе зпаю. Кавказ далеко, но,
наверное, уж и туда послан запрос и сообщены при-
меты. Только приеду, а меня цап-царап — и по этапу
обратно...»
— Подъезжаем к Вятке! — объявил кондуктор,
проходя по вагону.
Костриков встрепенулся.
«Наш губернский город, а я и не бывал в пем.
Надо хоть в окно посмотреть. Наверное, здесь сейчас
живет Сапя Самарцев. Вот бы увидеться...»
Проехали Вятку. С болью в сердце смотрел Сер-
гей па родные ноля и луга, на тихие озера в лесу,
вспоминал детство в Уржуме, покойную мать, ба-
бушку, сестер.
Мимо по коридору прошли павыочеппые вещами
женщина п мужчина, ведя за руки ребятишек.
— Какая станция сейчас?
— Котельнич!
— Неужели? — Сергей прильнул к стеклу. За ле- 101
11 Герман Нагаев
сом показались золотые купола церквей, небольшой
городок п широкая голубая река. «Вятка!» — сердце
сжалось от радости и боли. «Если сойти и сесть на
пароход, то к ночи буду в Уржуме. Бабушка и сестры
ждут не дождутся».
Пока стояли в Котельнпче, он все думал о буду-
щем.
«Может быть, зря еду во Владикавказ. Город ад-
министративный. Чиновники да военные. Промыш-
ленных предприятий там, наверное, нет. Может, ос-
таться в Москве?..
Лет тридцать пять назад вот так же из этих мест
уезжал Степан Халтурин. Он вырос в Орлове. Это
верст сорок отсюда, вверх по Вятке. А уезжал не на
Кавказ, а в Москву. Потом перебрался в Петербург,
где было много заводов и фабрик, где рос и мужал
российский пролетариат. Там попал в рабочую среду
и стал настоящим революционером...
И мне бы в Москву... Уж недалеко, ио без явки
туда и соваться нельзя. Надо ехать во Владикавказ.
А потом, когда установлю связи, можпо и в Москву
перебраться...»
Владикавказ — один из тех городов, которые сра-
зу очаровывают свежего человека. Чистые улицы с
каменными красивыми домиками, утопающими в
цветущих садах, а над ними могучие горы со снеж-
ными вершинами. Если остановиться и замереть —
услышишь, как в городском саду шумит Терек.
После бревенчатого Томска и таких же деревян-
ных сереньких и грязных Новониколаевска и Иркут-
ска Владикавказ поражал опрятностью, красотой и
162 величием природы.
Костриков прошелся по городу, где увидел много
горцев с кинжалами на поясе. Позваппвая шпорами,
щеголяли военные в белых черкесках.
Посидел в цветущем п благоухающем городском
саду, послушал, как ревет Терек, п пошел отыскивать
Лекарскую, где жили Серебренниковы.
И шум Терека, и зеленая гора над городом, и
снежные вершины вдали, и ласковое солнце — всо
радовало его, вселяя надежду и уверенность в благо-
получии грядущих дней.
Отыскав па Лекарской небольшой белый домик,
Костриков дождался безлюдья и только тогда позво-
нил у крылечка. Он надеялся, что его встретят ста-
рые знакомые со станции Тайга, у которых он когда-
то скрывался. Но, приоткрыв дверь, на него при-
стально посмотрел незнакомый человек с русой бо-
родкой, в очках.
— Извините, я, кажется, ошибся,— смущенно
заговорил Сергей.
— А вам, собственно, кого?
— Я пщу Серебренниковых... сибиряков.
— Вы пз Сибири?
Вопрос был условный, и Костриков назвал пароль;
— Да, привез пм поклон от дяди.
Дверь тотчас распахнулась, и незнакомец привет-
ливо сказал:
— Входите, пожалуйста...
Когда Костриков назвал себя, хозяин крепко по-
жал ему руку и повел знакомить с женой.
Проведя у милых, радушных людей несколько
дней, Костриков узнал многое.
Терско-Дагестанский комитет РСДРП был раз-
громлен еще три года назад. Были разгромлены и 163
рассеяны также и местные организации РСДРП в
соседних городах. Предстояло революционную работу
начинать заново.
Для начала решил осмотреться, изучить город,
найти работу, устроиться оседло.
Серебренниковы уверяли, что в городе тихо. На-
чальник Терской области генерал-лейтенант Флей-
шер не раз похвалялся, что в военной столице Север-
ного Кавказа с крамолой покончено навсегда. Кост-
рпков и сам думал, что в городе, кишащем военными
и жандармами, никому и в голову не придет искать
скрывающегося революционера.
Он решил изменить профессию: найти службу, ко-
торая бы пе связывала. Удалось устроиться коррек-
тором в редакцию газеты «Терек». Снял комнату не-
далеко от редакции и зажил тихо, присматриваясь к
городу, к людям...
Костриков пе случайно пошел служить в газету.
Должность скромная: платят мало, и надо высижи-
вать своп часы, зато в газету стекаются все новости о
событиях в Терской области. Вычитывая материалы
газеты, можно многое узнать.
Была и еще одна сокровенная мечта —- Кострико-
ву хотелось сделаться репортером. Чувствовал в себе
влечение и способности к журналистике. Вчитываясь
в статьи, репортажи, фельетоны, он думал, что и сам
бы мог написать пе хуже. Но пока ему нужно было
удержаться на должности корректора.
Он был исполнителен и вежлив со всеми. Добро-
та, отзывчивость и природное обаяние как-то сразу
сделали Кострикова своим человеком в редакции и
161 типографии. Он пил чай и обедал вместе с рабочими,
ходил в горы с молодыми репортерами Ильиным и
Яковлевым.
Делая корректуру, иногда приходил к заведующе-
му редакцией Лукашевичу, пожилому худощавому
человеку в очках, и спрашивал, нельзя ли изменить
ту или иную фразу.
Тот выслушивал Кострикова, смотрел, говорил:
«Это разумно» — и исправлял...
Приходы Кострикова с поправкамп продолжались
довольно долго и изрядно надоели Лукашевичу.
— Знаете что, Миронов, вы мне совсем не даете
работать. Если умеете отыскивать «блох» у других,
почему бы вам пе попробовать писать самому?
— А это возможно? — зарделся от радости Кост-
риков.
— Приходите завтра с утра, пока я не занят но-
мером, получите задание.
Костриков поблагодарил и ушел с надеждой в
душе. Ему было поручено написать заметку в «Су-
дебную хронику» о довольно обыдепном деле — кра-
же скаковой лошади у одного заезжего петербургско-
го щеголя.
Под заметку отводилось сорок строк. Костриков
написал шестьдесят, зная, что Лукашевич любит вы-
черкивать. Он явился к заведующему после обеда,
когда тот обычно бывал в хорошем расположении
Духа.
— Ну-с, пу-с, показывайте, что вы там накро-
пали.
— Написал на двадцать строк больше, чтобы было
из чего вычеркнуть.
— Предусмотрительно! — улыбнулся тонкими гу-
бами Лукашевич.— А ну-ка, посмотрим...
Он взял статейку, быстро прочел и удивленно
взглянул па Кострикова.
165
— И вам никто не помогал?
— Нет. Я только из суда...
Лукашевич прочел еще раз.
— А знаете, недурственно! Даже весьма заинте-
ресовывает. Вы даже характеры наметили... Снесите
прямо в типографию, — и расписался вверху.
— Позвольте, а как же с сокращениями?
— Никаких сокращений! Ступайте!
Заметка была опубликована без подписи. Никто,
кроме Лукашевича, не знал, что автор ее — коррек-
тор Миронов. Но событие, описанное в пей, было по-
дано так увлекательно, что заставило говорить о себе
и в редакции, и в типографии.
Издатель «Терека» Назаров, смуглый седеющий
человек, любил просматривать свежий номер за ста-
каном чая. Прочтя заметку о краже лошади, оп спро-
сил вошедшего с телеграммами Лукашевича:
— А скажите, пожалуйста, милейший, кто сего-
дня готовил «Судебную хронику»?
— Корректор Миронов.
— Как? Не может быть!
— Оп! Я давал поручение. Оказался способным.
Не мешало бы поощрить.
— Н-да-с. Отлично написано. Такого рода описа-
ния могут поднять подписку. Пришлите-ка его ко
мне...
Костриков в белой рубашке, заправленной в брю-
ки, затянутый широким брезентовым поясом с тремя
пряжками па ремешках и кожаным карманчиком
для часов, предстал перед Назаровым веселым, улы-
бающимся. Темно-русые густые волосы, зачесанные
назад, завершали портрет молодого привлекательного
166 парня.
— Ну-с, молодой человек,— добродушно загово-
рил издатель, жестом приглашая его присесть,— что
же вы скрываете свои таланты?
— Нет, я не скрываю... я просто не решался.
— Отличная заметка. Свежо, интригующе и про-
чее. Одним словом, с сегодняшнего дня я зачисляю
вас на должность репортера.
— Благодарю вас покорно.
— Полем вашей деятельности пока будет судеб-
ная хроника. А потом посмотрим...
3
Предположение Серебренниковых, с которыми из
осторожности Костриков виделся редко, начинали
сбываться: прошло больше года, а его не трогали.
«В других местах, возможно, ищут, а здесь действи-
тельно место безопасное. А может, за давностью во-
обще прекратили это дело. Пожалуй, мне пора пе-
рестать осторожничать и начать налаживать партий-
ную работу. Одновременно надо серьезно заняться
журналистикой и постараться сделаться настоящим
публицистом. Это очень важно для профессионально-
го революционера...»
Как-то с репортером Ильиным, тоже молодым че-
ловеком, любителем загородных прогулок, Костриков
ходил на Столовую гору, что была верстах в шести
от города. Обратно возвращались вечером изрядно
уставшие, по в отличном настроении.
— Красивые места на Столовой,— заметил Ко-
стриков,— а ходят туда, видимо, немногие.
— Раньше бывали массовки, а когда пересажали
революционеров, все прекратилось. Раньше совсем
иначе жилось... Какие смелые статьи печатались у
нас. И газета называлась не «Терек», а «Казбек». 167
Сам Назаров был большим либералом. Шумел...
А сейчас притих. Боится.
— Очень замкнуто ведет себя и Лукашевич.
— Еще бы! Он ведь отбыл длительную ссылку и
чуть ли не каторгу. Поневоле будешь замкнут... Вро-
де у него и родичи были революционерами. Ты, Сер-
гей, загляни в энциклопедию, в дополнительные то-
ма. Я впдел что-то про Лукашевичей.
— Эй, берегись! — раздался крик, и мимо проска-
кало несколько всадников, и среди них две женщины,
одетые под жокеев.
— Золотая молодежь веселится,— заметил Ильин,
и разговор перешел на другую тему...
Однако Костриков запомнил совет нового това-
рища и в первый же свободный вечер пошел в биб-
лиотеку, попросил два дополнительных тома энци-
клопедии.
Действительно, о Лукашевичах писали:
«Лукашевич Александр Осипович, политический
деятель, род. 1855». Может, отец нашего Лукашеви-
ча? Он ведь тоже Александрович. «Трижды судился,
отбывал каторгу... Эмигрировал. Написал воспомина-
ния в «Былом»». Интересно. Надо бы почитать... И
еще один Лукашевич... Иосиф Дементьевич. Тоже
политический... Да, с Лукашевичем хорошо бы по-
дружиться...
— Сергей Миронович, к хозяину! — послышался
звонкий голос дежурного по редакции.
Костриков не любил, когда издателя называли
хозяином, но все же поднялся и вошел в кабинет.
— Садитесь, Сергей Миронович,— пригласил На-
заров и взглянул на него весьма интригующе.— Вам
168 еще пе надоела судебная хроника?
— Нет, ничего...
— Есть новое поручение: надо срочно написать о
безобразиях в приюте. Возьметесь?
— С радостью. Это дело знакомое. Я сам воспи-
тывался в приюте.
— Вот как? Тогда берите мою лошадь и немедля
в приют. Что и как писать — увидите сами. Статья
должна быть готова завтра.
— Будет сделано! — Костриков быстро встал п,
поклонившись, вышел из кабинета.
Из приюта он вернулся вечером, когда уже со-
трудники расходились по домам, молча прошел в
свою комнату, закрылся и сел за статью...
Утром, когда статья была переписана начисто, за-
глянул к Ильину.
Тот сидел потягиваясь.
— Чертовски болит голова после вчерашнего...
Не одолжишь ли полтинник, Сергей?
— Одолжу, если ты выслушаешь мою статью о
приюте. Боюсь, не пересолил ли?
— Не до статей мне... пу да ладно, читай!
— «Владикавказ... имеет и сердобольных людей,
которые крохи, падающие с их обильного стола, от-
дают своим блпжпим, лишенным самого необходи-
мого — хлеба.
...Благотворителем человек становится, в боль-
шинстве случаев, далеко не потому, что этого настоя-
тельно требует его совесть,— к этому обязывает
обыкновенно положение в обществе, желание обра-
тить на себя внимание общества.
...Приют этот содержится на средства общества
попечения о сиротах и бедных детях города Влади-
кавказа.
В настоящее время в нем уже 14 детей, болеющих
скарлатиной, и 6 — трахомой.	169
Когда вы узнаете, что в приюте воспитывается
всего 40 человек детей п что, следовательно, ровно
половина из них страдает заразными болезнями,— вы
поймете, какой «признательности» заслуживают на-
ши благотворители.
...До последнего времени воспитанники едва ли
имели понятие о сколько-нибудь сносной постели...
Корыта, в которых купают детей, служат и для мой-
ки белья...
...Можно, конечно, играть в благотворительность,
но для этого нужно избрать какой-нибудь другой
объект, а не детей-сирот.
Они нисколько пе повпнны в существовании у вас
такой потребности».
Ильин, опустив лобастую голову, терпеливо до-
слушал до конца. Потом долго тер ладонями опухшее
лицо и наконец сказал:
— Целковый!
— Что, целковый? — не понимая, спросил Кост-
рпков.
— Гони целковый! Не полтинник, а целковый!
Эта статья принесет тебе известность!..
4
Сергей постепенно уверил сам себя, что его розы-
ски прекращены и на деле о подпольной типографии в
Томске за давностью поставлен крест. Оп перестал
остерегаться, бывал в обществе, в театре, даже всту-
пил во Владикавказский горпый клуб п совершил вос-
хождение па вершины Казбека и Эльбруса. Он стал
более внимательно присматриваться к молодой, каре-
глазой конторщице с пышной прической.
Кострикова уже хорошо знали в городе как жур-
170 налиста Миронова, и молодой конторщице Марии
Маркус было лестно пройтись с ним в городской сад
или побывать в театре.
Стройный, всегда жизнерадостный, веселый, на -
ходчивый, Сергей очень нравился Марии. Даже ря-
бинки на его лице правились ей, так как придавали
ему грубоватую, мужественную простоту.
Сергею тоже нравилась Мария — статная, черно-
бровая, с красивыми живыми глазами и мягким, пе-
вучим голосом.
Они полюбили друг друга и стали почти нераз-
лучны. Все в редакции и типографии поговаривали^
что скоро должна быть свадьба, и даже шутливо на-
мекали Сергею и Марии.
Сергей чувствовал, что Мария ждала от него
решительного объяснения, и как-то, пригласив
ее в городской сад, увел в глухой уголок, где бы-
ла скамейка. Они уселись, и Сергей взял руку Ма-
рии:
— Маша! Я давно хотел...
Мария знала, догадывалась, что он будет гово-
рить о своей любви и, видимо, сделает предложение,
по па пути стояли преграды. И она решила сказать о
них первая.
— Погоди, Сережа, погоди. Я знаю... я сама... Мы
оба любим друг друга. Ты это хотел сказать?
— Да, да, Маша, милая...
— Ия тоже, Сережа. Очень, очень тебя люблю...
Но что же делать?
Сергей подумал, что ей известно о его прошлом
и она боится.
— Маша, конечно... ты должна знать все. Но
только об этом никто, ни один человек, даже самый
близкий, не должен знать. Я был связан с револю-
ционерами и даже сидел в тюрьме.
— Сережа, да разве я...
17)
— Нет, нет, не перебивай,— он крепко сжал ее
руку.— Пе перебивай! Ты должна знать. Я сидел в
тюрьме, и меня снова могут посадить. Поэтому я нс
имею права делать тебе предложение... Я не могу
связывать тебя и подвергать страданиям.
— Нет, нет, Сережа. Я не боюсь. У меня сестра
революционерка. И брат Яша тоже с ними. Я не бо-
юсь... Но я боюсь другого. Мать и отец старые люди.
Они натерпелись страху с Софьей и Яшей. А тут еще
один революционер. Их невозможно будет переубе-
дить. И вообще они едва ли согласятся на наш союз...
Я говорю о венчании...
— Маша, о чем ты? — рассмеялся Сергей и при-
тянул ее к себе.— К черту попов с их церковью! Я пе
верю ни в какого бога! Давай обойдемся без них.
— Сережа! Я так боялась...
— Чего?
— Боялась, что ты откажешься...
— Чепуха! Горький сказал, что человек выше сы-
тости! А мы скажем, что человек должен быть выше
предрассудков. И будем выше их!
— Да, да, Сережа, будем выше их,— сказала Ма-
рия и, припав к его груди, заплакала от нахлынув-
шего счастья...
Статья о безобразиях в приюте наделала много
шума. Назарова вызывали для объяснений к полиц-
мейстеру. О Миронове после этого в редакции и ти-
пографии заговорили еще более уважительно.
Как-то в столовой к нему подошел верстальщик
Иван Турыгин:
— Можно с вами за компанию, Сергей Мироно-
вич?
172	— Пожалуйста. Буду рад.
Пригладив ладонью набок темпо-русые волосы,
Турыгин присел рядом. Разговорились.
Турыгип, похвалив статью, стал рассказывать о
других безобразиях в городе, и Сергей почувствовал,
что этот человек свой.
— Падо бороться... с безобразиями,— сказал оп и
пристально, с теплотой посмотрел в серые глаза.
Турыгип понял намек, а еще больше понял взгляд
Миронова.
— Пробовали в пятом, да многих не досчита-
лись...
Костриков улыбнулся с грустью и доверительно,
полушепотом:
— У пас в Томске тоже было, однако пе всех за-
мели.
— И здесь кое-кто уцелел...— шепнул Турыгин.
Костриков молча пожал ему руку под столом и
поднялся...
С этого дня опп стали пе просто знакомыми по
службе, а товарищами по борьбе. Турыгин помог Ко-
стрикову установить связи с уцелевшими партийцами
во Владикавказе, а через них — с большевиками в
Минеральных Водах, в Пятигорске, в Грозном.
В доме Турыгпна стали тайно собираться члены
возрождаемой большевистской организации.
Ведя нелегальную партийную работу, организуя
i-ропагапду в депо и железнодорожных мастерских,
Костриков мужал п как журналист, стараясь при
каждом удобном случае использовать газетную три-
буну для революционной пропаганды. Когда прибли-
зилось столетие со дня рождения Белинского, оп
пришел к издателю с предложением написать ста-
тью.
— Статью о Белинском? Вы? Интересно... По-
пробуйте. Такая статья нужна.
173
Костриков перечитал все, что было написапо о ве-
ликом критике. Вернее, все, что удалось достать.
«Белинский — великий критик и просветитель. Это
бесспорно. Но я наппшу по-своему. Я взгляну на Бе-
линского глазами революционера»...
Когда статья была готова, Костриков позвал к
себе репортера Яковлева, которого считал самым ум-
ным из молодых журналистов.
Яковлев, прочтя статью, долго молчал, пуская
папиросный дым к потолку.
— Ну, что скажешь? — пе удержался Костриков.
— Боюсь, что Назаров побоится напечатать. Да,
да. Посмотри, что ты пишешь: «Непроглядно мрач-
ным пятном на страницах нашей истории лежит тра-
гическая эпоха тридцатых — сороковых годов про-
шлого столетия...» Или вот о Белинском: «Белинский
приобрел огромное воспитательное значение и стал
предтечей современного научного миросозерцания...
от чистой метафизики он перешел к чисто научному
мировоззрению, от идеализма к материализму... вер-
нее было бы назвать его Моисеем русской обществен-
ной мысли, который вывел ее из темных лабиринтов
голой абстракции па торную дорогу реализма... Оп
поднял тот яркий светильник научного миросозерца-
ния, который освещает путь нашему поколению...»
— Думаешь, не напечатает? — вздохнул Костри-
ков.
— Я за эту статью готов бороться вместе с то-
бой,— ответил Яковлев и дружески протянул руку.
5
Последний летний месяц 1911 года был на ред-
кость теплым, ласковым. Сергей Костриков с утра ра-
174 ботал над очереднохй статьей и закончил ее быстро.
После обеда прошелся по городу, посидел в город-
ском саду у неукротимого Терека и до сумерек зани-
мался в библиотеке.
Вечер был отдай Марии. Она собирала близких
друзей и родичей, готовила хорошее угощение. «Для
пас с тобой, Сережа,— шепнула ему вчера,— это бу-
дет вроде свадьбы...»
Стол был действительно заставлен яствами и ло-
мился от фруктов. Вечер удался на славу. Было шум-
но и весело. Говорили о свободе и молодости. Читали
стихи. Потом дружно пели, танцевали.
Сергей вернулся домой возбужденный и радост-
ный. А так как было уже далеко за полночь, сразу
лег спать. Ему спились снежные горы и отважные
друзья, с которыми он поднимался на Казбек.
Снег слепил, а у него разбились очки, и он шел
по гребню тороса, все время прикрывая глаза. Дул
резкий ветер, идти было трудно и до вершины было
еще далеко. Но он, наклоняясь и пряча от ветра
лицо, шагал бодро, веря, что вершина будет взята.
Вдруг послышался стук, будто бы сразу несколько
человек врубались ледорубами в скалу. Сергей от-
крыл глаза и понял: стучали в двери.
— Сейчас, сейчас! — раздался голос хозяйки, по-
том скрип открываемой двери, тяжелые шаги, го-
лоса.
Сергей быстро оделся, открыл дверь в переднюю,
где стояла с лампой дрожащая хозяйка и несколько
жандармов.
— Вы Миронов? — строго спросил ротмистр.
— Да, я. Что угодно?
— Обыскать! — взвизгнул ротмистр.
Жандармы быстро ощупали Сергея.
— Оружия нет, ваше благородие.
— Обыскать комнату!
175
— Позвольте? По какому праву? Где у вас ордер?
— Молчать! Лучше соберите теплые вещички.
Вы арестованы.
Глава пятнадцатая
1
Еострпкова в черной карете
привезли в тюрьму, заперли
в одиночке. Над дверью в крохотном окошечке горела
лампа, бросая клетчатые тени па пол п голые стены.
Из окна с массивной решеткой сочился голубова-
то-розовый свет. Где-то далеко за горами вставало
солнце.
Кострикова слегка знобило и от волнения, и от
почпой прохлады. Оп стал ходить по камере, чтобы
согреться п собраться с мыслями.
Прежде всего вставал вопрос: за что?.. А так как
арестовали жандармы, было ясно — по политическим
мотивам...
«Страпно. Даже очень странно. Если бы мепя ра-
зыскивали по делу подпольной типографии — нашли
бы давно: были тюремные сппмки, отпечатки пальцев
н прочее.
Очевидно, тут что-то другое... Может, я был под
негласным надзором? Может, за мной следили?.. Воз-
можно. Но здесь, во Владикавказе, я был крайне
осторожен.
Но вдруг арестовали Серебренниковых? Мало ли
какие бывают случаи... Впрочем, они собирались в
Москву. Может быть, и уехали. Я давно не был
у них...»
Он присел па койку, выпил из чайника воды и
176 снова стал ходить размышляя.
«Л вдруг меня сцапали за статьи в «Тереке»? Все-
таки резко писал. Особенно в защиту приютских...»
Устав ходить, Сергеи присел па копку и стал вспо-
минать своп статьи о приюте.
«Да, писал я резко. Статья «Наши благотворите-
ли» нашумела». Сергей пощипал подбородок, вспоми-
ная. «Во второй статье я еще резче отбрил благотво-
рителей. А ведь среди ппх есть весьма влиятельные
люди. Кто-ппбудь пожаловался в жандармерию и —
готово! Им ничего не стоит запрятать «неугодного» в
тюрьму...»
Совсем рассвело. Узенький луч солнца пробился в
камеру, а Костриков все ходил и думал, пытаясь до-
гадаться, за что его «замели», и подготовить себя к
отпору.
Вдруг мысли перенеслись к Марусе. Сердце за-
колотилось сильней. «Только начала складываться
жизнь — и вдруг... Бедная, бедная Маруся. Навер-
ное, уже знает все. Наверное, и у нее был обыск...
Меня, очевидно, загонят в Сибирь... Что будет с пей?
Как отнесутся в редакции?..»
Заскрежетал засов.
— Завтракать! — крикнул надзиратель п поста-
вил па столик миску с похлебкой.
2
Прошла педеля, а Кострикова пе вызывали на
допрос и не выпускали па прогулки. На обходе Оп
заявил протест смотрителю.
— Не волнуйтесь, вызовут! — сухо сказал смотри-
тель и, передав заявление сопровождавшему его
старшему надзирателю, вышел из камеры.
Сегодня опять по пустили па прогулку. Костри-
ков подошел к двери, застучал кулаками.	I'M
12 Герман Нагаев
— Чего надоть? — через «волчок» спросил надзи-
ратель.
— На прогулку хочу.
— Не приказано выпущать.
— Это незаконно! — крикнул Костриков и забил в
дверь каблуком.
— Чего буйствуешь? — послышался грубый го-
лос старшего надзирателя.
— На прогулку прошусь.
— Прогулки отменены. Не до вас! — послыша-
лось в ответ, и щелкнула задвижка «волчка».
Но перед обедом надзиратель сам вошел к Кост-
рикову:
— Получайте передачу.
В хозяйственной сумке оказались фрукты, сахар,
колбаса и записка. «Наверное, Серебренниковы»,—
подумал он п развернул записку. В ней было не-
сколько слов:
«Сережа, дорогой, не волнуйся. Думают, что это
недоразумение. Жду. Надеюсь на скорую встречу.
Маруся».
Сергей еще раз пробежал записку, и глаза его ра-
достно заблестели.
«Маруся! Как хорошо! Она не испугалась и даже
успокаивает меня. Значит, я не одинок. И она по-
прежнему со мной».
Сергей выложил гостинцы на кровать, найдя в
кармане бумагу и огрызок карандаша, написал не-
сколько бодрых строк и постучал в дверь...
Остаток дня он провел в приподнятом настроении,
попросил, чтобы ему принесли из библиотеки что-ни-
будь почитать, и после ужина сразу же лег спать.
Ночью раздались громкие металлические удары,
повторенные эхом. Сергей прислушался. Удары раз-
175 давались гулко в пустынном колодце тюремного дво-
pa. On вскочил, накинул одеяло и подошел к окну,
привстал на цыпочки п увидел: во дворе устанавли-
вали эшафот...
Сергея словно окунули в ледяную воду. Все тело
охватил озноб, он услышал, как дробно стучали зубы.
Плотной закутался в одеяло, стараясь не думать о
том, что происходило во дворе. Но стук молотков и
покрикивания надзирателей пе давали отвлечься.
«Я должен взять себя в руки и увидеть все, что
там происходит. Я должен научиться побеждать
страх».
Он вскочил, свернул тощий матрац, положил его
на пол у окна и, встав па него, замер, наблюдая
страшное зрелище. Прошел час, а может, и больше.
Потрясенный, он сел к столу и записал все, что уви-
дел:
«За стеной раздался специфический стук топора:
делают эшафот... В тюрьме тихо, как на кладбище,
но многие пе спят — чуткое ухо заживо погребенных
ясно различает удары, слышит шагп приближающей-
ся смерти — и, затаив дыхание, ждут ужасной раз-
вязки».
Он посидел, вспоминая, преодолел озноб и опять
стал писать:
«...Во дворе раздался резкий звоп кандалов. Ве-
дут... разговоры смолкли: толпившиеся перед окном
надзиратели прижались к степе, чтобы дать дорогу
совершающему свой последний путь осужденному.
Лязг цепей усиливается... Палач бросил папироску,
поправил свою черпую маску (он не дерзает открыть
свое нечеловеческое лицо) п принял позу ожидаю-
щего... И как бы навстречу к пему надзиратели по-
спешно ведут обреченного на казнь. Несчастный едва
успевает за ними передвигать ноги. Маленький, не-
взрачный чиновник открывает портфель, вынимает 179
лист бумаги. Среди мертвой тишины раздается
команда: «Смирно!» Надзиратели становятся во
фронт. «По указу его императорского величества вре-
менный военный суд...» — быстро читает невзрачный
чиновник.
— Не желаешь ли исповедаться? — спрашивает
осужденного руководящий казнью представитель по-
лиции.
— Да, хочу,— равнодушным топом отвечает
жертва военной юстиции.
— Может быть, скажешь что-нибудь касающееся
твоего дела? — спрашивает полицмейстер.
— Нет, ничего,— тем же равнодушным тоном
отвечает осужденный.— Я хочу только попросить:
у меня в N-ской тюрьме осталось шесть рублей денег,
так нельзя ли их переслать домой, а то они пропадут.
— Хорошо, перешлем. Сбивайте кандалы!»
Костриков выпрямляется, смотрит куда-то вверх
и спрашивает сам себя: «Что это? Совершенная ду-
ховная смерть прежде смерти физической?..»
Он поднимается в изнеможении и идет к окну.
Двор опустел, а труп казненного все еще висит на
веревке...
«Оставили, чтобы запугать арестованных. Нет,
господа жандармы, Россию, ее народ, ее революцио-
неров пе запугаете виселицами. Нет, пе запугаете!..»
3
Предположения п догадки Кострикова подтверди-
лись. На допросе, куда его вызвали по предписанию
прокурора, выяспилось, что он был опознан и аресто-
ван по «розыскному списку» полиции. Следователь
объявил, что его отправят в Томск, как только будет
180 получена бумага.
В октябре Кострпкова отвезли на вокзал и пере-
правили с этапом в ростовскую пересыльную тюрь-
му. Там ждали, пока сколотится партия в Харьков.
Оттуда — в Москву. Из Москвы — в Самару и Челя-
бинск... Только четвертого ноября привезли в Томск.
Измученный двадцатппятпдневным этапом и со-
держанием в грязных, зловонных, вшивых пересыль-
ных тюрьмах, Костриков вышел из вагона и на миг
остановился: кругом было бело от снега. Легла, ут-
вердилась сибирская зима.
Партию арестантов, большинство из которых были
закованы в капдалы, должны были прогонять через
весь город. Костриков нарочно встал с краю, чтобы
его мог увидеть кто-нибудь из своих.
Проходя по знакомым улицам, он всматривался
в прохожих, провожавших партию сочувственными
взглядами, надеясь встретить знакомых, незаметно
подать знак.
Вспомнилась январская демонстрация пятого
года. Перестрелка с полицией, гибель Осипа Коно-
нова. Вспомнились томские большевики: Григорий,
Николай Большой, дружинники Лисов, Кадиков, Ко-
рнеев, с которыми отбивался от черносотенцев в зда-
нии управления железной дороги... Вспомнилась доб-
рая, заботливая Ульяна Веденеевна. «Жива ли она?
Уж больно убивалась тогда из-за Осипа. Надо бы по-
дать весточку. Но как?..»
Стал думать о Григории и Николае Большом.
«Удалось ли им уцелеть? Действует ли комитет? Мо-
жет быть, оба сидят в тюрьме, в крепости, а то и на
каторге...»
Но вот показалось длинное, мрачное здание тюрь-
мы за каменной стеной. Кострикову вспомнилась ста-
рая тюремная песня:
181
Далеко в стране иркутской,
Между двух высоких скал,
Обнесен большим забором
Александровский централ.
Изможденных, перемерзших арестантов, одетых
в тряпье и черные тюремные шипели, построили пе-
ред воротами, пересчитали и пропустили в тюрьму.
Кострикова отвели в политический корпус — в
крепость — и заперли в одиночку. Он разделся, про-
шелся от дверей до окна и, увидев на стене пм же вы-
царапанные буквы «С. К.» и дату, грустно улыб-
нулся:
«Здравствуй, моя старушка хозяюшка! Как гово-
рят, я уже имел честь отгостить у тебя...» Он подо-
шел к окну, взглянул на снежные крыши, где вих-
рился под ветром снег, и вздохнул: «Что-то меня
ожидает в Томске иа этот раз? Вдруг упекут па ка-
торгу...»
4
Походив по камере, Костриков почувствовал сла-
бость, прилег. «Этот этап здорово измотал мепя. Од-
нако киснуть пе приходится. Впереди — серьезная
борьба, а может быть, и схватка с «правосудием».
Я должен быть бодрым и полным спл. Еще неизвест-
но, как повернутся события».
Он поднялся, заставил себя сделать гимнастику и
сел за письмо Марусе.
Письмо получилось ободряющее, задушевное и
заканчивалось так:
«Ничего страшного мне не предстоит... Будущее
за пами: впереди так много времени. Энергия, сила
воли, твердость в достижении цели — и никакое пре-
182 пятствие не будет страшно...»
Отправив письмо, Костриков пытался установить
связи с томскими революционерами, томящимися в
тюрьме. Ему необходимо было знать, арестованы ли
Михаил Попов и Герасим Шпилев, с которыми оп
сооружал подпольную типографию.
Но за ним строго следили. На прогулки выводили
одного. Никакого общения с заключенными не допу-
скали. Даже в баню гоняли ночью, когда в ней нико-
го не было. Перестукивание тоже не принесло успеха:
рядом была пустая камера...
На допросы не вызывали.
Опять приходилось самому, путем логических раз -
мышлений, разбираться в предстоящем деле, пред-
угадывать наиболее вероятный исход.
«Если бы Попов п Шпилев были схвачены, меня
бы сразу же вызвали на допрос и постарались побы-
стрей закончить дело. Значит, оба па свободе и меня
держат потому, что их не могут найти...
А если найдут, разве те признаются, что строили
типографию? Ведь первый раз они решительно отве-
ли обвппепия и были оправданы.
Правда, тогда не нашли типографию. Но ведь у
следствия и сейчас нет доказательств, что ее строи-
ли мы. Опи для того п хотят сыскать всех участников,
чтобы запутать пас на очной ставке и тем вырвать
признание.
Нет, господа, это у вас не выйдет!..»
Придя к такому заключению, Костриков совер-
шенно успокоился п, попросив в библиотеке книги и
самоучитель немецкого языка, засел, как и прежде,
за самообразование...
Наконец пришло долгожданное письмо от Марин.
Она писала, что ждет и надеется на его скорое возвра- 183
J 81
щение. Письмо ободрило Сергея, он откликнулся не-
медленно. Рассказывая о себе, он делился с любимой
своими мыслями:
«Давно не слышал музыки, и, чем она дальше от
меня, тем большую приверженность чувствую к ней.
Впрочем, это всегда так бывает.
При настоящих условиях, вероятно, я способен
был бы запяться музыкой...
...Весь день читаю, читаю все, что попадется под
руки: старые романы, журналы без начала и конца,
неизвестно кому принадлежащие. Есть и русские
классики и даже кое-что из иностранных.
...Случайно взял Лермонтова, и почему-то совер-
шенно иной стала в моих глазах его поэзия... Удиви-
тельно своеобразно: много помогло в его усвоении,
очевидно, мое знакомство, хотя и слабое, с Кавказом.
Какова должна быть сила воображения, наблюдатель-
ность и проникновенность у человека, так высоко, ху-
дожественно и образно описывающего Кавказ...»
Переписка с подругой помогла Сергею скоротать
в одиночке тоскливую и длинную зиму. Первое дуно-
вение весны, всегда вдохновлявшее Сергея на воле,
п здесь, в тюрьме, подействовало па него благотвор-
но. И тон писем к Марии стал другим:
«Вот скоро начинается здесь весна, божественная
сибирская весна, о которой южане не имеют ровно
никакого представления (бедные, они ничем пе могут
вознаградить себя, так как прелести весны (настоя-
щей) пи с чем пе соизмеримы). Когда настанет это
время, тогда... я буду писать стихами...»
Но стихами писать не пришлось... Шестнадцатого
марта, когда еще улицы были в глубоком снегу, его
вызвали в суд, проходивший при закрытых дверях.
Па скамье подсудимых оп не увидел пи Попова, ни
Шпилева. Это обрадовало: «Значит, никаких свиде-
телей... Отлично! Откажусь от адвоката и буду защи-
щаться сам...»
Судебное разбирательство длилось недолго. Кост-
рпков не выказал пп малейшего волнения. Он отво-
дил обвинения легко, словно они действительно были
выдуманными...
Суд удалился на совещание, и через несколько
минут огласили решение: «...за отсутствием состава
преступления считать мещанина города Уржума Вят-
ской губернии Сергея Миронова-Кострикова по суду
оправданным».
Глава шестнадг^апгая
1
Выйдя из тюрьмы, Костриков
огляделся, остановил извоз-
чика, поставил в сани корзинку с книгами и бельем
и, петляя по улицам, погнал к вокзалу.
Послав телеграмму Марии и купив билет на ноч-
ной поезд, он вернулся в город, сходил на могилу Оси-
па Кононова и до темноты бродил по улицам, надеясь
встретить кого-нибудь из старых партийцев. Идти но
старым адресам пе решался...
Когда совсем стемнело, озираясь, подошел к дому
Кононовых, постучался в окно. На стук вышел Егор,
узнал старого квартиранта и друга Осипа. Обрадован-
но пожал руку, позвал в дом.
— Батюшки, Сережа! — всплеснула руками Уль-
яна Веденеевна.—- Да откуда ты взялся-то, роди-
мый? — Она подошла, обняла и поцеловала, как сына.
Костриков, не отвечая, вопросительно взглянул на
сидевшего за столом бородатого парня.	185
— Это Иван, из типографии, товарищ Егора. Его
пе бойся, рассказывай, как на духу,— сказала хо-
зяйка.
— Рад познакомиться! — Костриков пожал креп-
кую руку Ивана.—Скрывать не буду, только сего-
дня из тюрьмы.
— Из пашей? — спросил Егор, пощипывая усы.
— Да. Судили по делу тайной типографии и
оправдали полностью.
— Слава богу! — перекрестилась хозяйка.— Ну,
раздевайся, Сереженька, да садись за стол — у меня
пельмени стынут...
Костриков разделся, помыл руки и, усевшись за
стол на свое прежнее место, стал рассказывать о
суде. Потом разговор перешел па Владикавказ.
Живописуя город, где он обрел оседлость и служ-
бу, Костриков звал Егора и Ведепеевну в гости —
отдохнуть, погреться на южном солнышке. Говорил
он складно и весело, а сам пет-нет да и поглядывал
на бородатого Ивана. Ему казалось, что где-то он
видел этого парня.
Иван же сразу узнал Кострикова и, слушая его
рассказ о Владикавказе, думал о своем — выжидал
минуту, чтобы вступить в разговор. Наконец, полу-
чив от Веденеевны порцию горячих пельменей, Ко-
стриков умолк — стал есть.
— А что, вас одного судили или вместе с Попо-
вым и Шпилевым?
По вопросу Костриков догадался, что Иван свой,
и, перестав жевать, ответил:
— Одного. Их не могли найти... А вы что, зпа-
ли их?
— Зпавал... Попов-то мне сродственником дово-
дится. Пишет иногда. Он живет в Челябе. Могу адре-
186 сок дать.
— Спасибо! Я бы заехал... А вы никого не знае-
те из друзей Осипа?
Иван понял вопрос. Отодвинул тарелку.
— Из тех, кто с нами бывал в марксистском
кружке п па январской демонстрации, мало осталось.
Одних посажали, другие сами уехали...
Костриков вспомнил, что видел этого парня в
кружке, обрадовался, подвинулся ближе.
— Из комитета никого пе осталось?
— Старых, кого вы знали, ни одного,— со вздо-
хом сказал Иван.— Григорий в остроге, другие уеха-
ли... А Михаила адрес я помню. Вокзальная, сем-
надцать.
Костриков достал карандаш, записал.
— Спасибо. Обязательно навещу,— и, взглянув
на часы, поднялся.
— Извините, Ульяна Веденеевна, и ты, Егор, пора
бежать. Еду с ночпым.
— Ах ты, батюшки, да неужели никак нельзя от-
ложить? — заволновалась хозяйка.
— Всей бы душой рад остаться, да уж билет куп-
лен. Вы ко мне, ко мне приезжайте.
— Погоди, Сережа, я тебе пирожков да шанежек
па дорожку соберу. Нонче пекла, свеженькие.
Костриков взял сверток с гостинцами, попрощался
с друзьями и быстро зашагал к вокзалу...
Поезд пришел в Челябинск днем. В это время По-
пов еще был на работе. Костриков направился в
город.
Проходя по Вокзальной, он отыскал обшитый те-
сом домик, заглянул во двор: там кричали, катаясь с
ледяной горки, ребятишки. «Наверное, его дети. Надо
купить гостинцев»,— и пошел к центру.
187
Побродив по заснеженному серому, неприветли-
вому городку, он дошел до пересыльной тюрьмы, где
просидел этой осенью целую неделю, и, намерзшись
па пронзительном ветре, пришел к Попову.
— Миша, здорово!—крикнул он с порога, уви
дев друга, подшивавшего валенки.
— Серега! Вот так удивил! — Попов, невысокий
русоволосый крепыш, вскочил, обнял Сергея и крик-
нул в комнату: — Нина! Иди скорей, посмотри, кто
приехал!
Вышла миловидная женщина с расчесанными на
пробор темными волосами. Узнала Кострпкова, с
улыбкой протянула руку:
— С приездом, Сергей. Какими судьбами?
— Только выпустили из томской тюрьмы. Судили
по делу тайной типографии. Оправдали...
— Молодцом, что вырвался. Поздравляю! — Ми-
хаил повернулся к жене: — Ты, Иннуся, похлопочи
с обедом, а мы пойдем поговорим...
— Вот это ребятишкам! — подал Костриков свер-
точек Нине Илышичне и пошел за хозяином в ком-
нату.
Плотпо притворив дверь, они уселись у стола.
— Ну, Серега, ты, брат, стал франтом, — с усмеш-
кой сказал Попов.— Еслп бы встретил где-ппбудь
случайно, нипочем бы не узнал. Где ты теперь? Как?
— Стал журналистом. Служу во владикавказской
газете «Терек».
— Вона! Лихо. А я по-прежпему слесарничаю...
Теперь в железнодорожном депо.
— Это хорошо. Значит, по-прежнему с рабочим
классом. С партией не порвал?
— Зачем же? Это паше кровное дело. А ты?
— На Кавказе сейчас разгромлены все организа-
188 ции. Отыскиваю одиночек, пытаюсь сгруппировать...
— Выходит, ты ничего не знаешь?
— А что?
— Да была же Пражская конференция РСДРП.
Из партии вышибли оппортунистов и всяких прими-
ренцев. Опять активизируется борьба. Предполага-
ется издание легальной газеты.
— Слышал я, но подробностей не знаю.
— Делегаты от Урала хотя и не смогли добраться
до Праги, но через падежных товарищей мы узпалп
все. Сейчас у нас дело закипает. И ты там, на Кавка-
зе, шуруй! Возрождай организацию.
— Обязательно, Михаил! Обязательно!..
2
Получив как-то ночью телеграмму из Томска:
«Оправдан. Еду домой. Целую», Мария заплакала от
радости и больше уже не могла уснуть.
Утром она пришла в редакцию и показала теле-
грамму друзьям. Весть о возвращении Сергея встре-
тили восторженно. Кто-то даже закричал «ура». За-
хлопали в ладоши. Даже Tiixnii, замкнутый Лукаше-
вич появился в дверях с очками на лбу.
— Позвольте узнать, господа, по какому поводу
сто<ь бурпое ликование?
— Миронов возвращается. Оправдан по всем
статьям.
— Это отрадно слышать, господа. Полностью раз-
деляю ваши восторги. А когда он приезжает?
— Да, действительно, когда? — переспросили не-
сколько голосов.
— Пишет, что телеграфирует из Москвы,— ска-
зала Маруся.
— Значит, скоро. Надо устроить встречу, господа.
Оттуда не часто вырываются.
189
Лукашевич закашлялся и удалился...
Телеграмму из Москвы ждали довольно долго.
Она пришла лишь в первых числах апреля. Мария
решила встретить Сергея одна, а уж потом объявить
о его приезде. Хотелось хоть немного побыть с ним
наедине.
Поезд приходил дпем. Отпросившись в редакции,
она подъехала к вокзалу в извозчичьей коляске с
пышным букетом цветов. Приказав извозчику ждать,
сразу прошла на платформу.
Южная весна была в разгаре. Город утопал в
цветущих садах, и даже на вокзале воздух был на-
поен легким ароматом цветения. Сергей еще из там-
бура увидел девушку с черными пышными волосами,
с букетом, в светлом платье и, не дожидаясь, пока
поезд окончательно остановится, прыгнул на плат-
форму.
Маруся сразу узнала Сергея, хотя он сбрил бо-
роду, и, бросившись ему па грудь, замерла, не в си-
лах вымолвить ни слова...
Разговорились только дорогой. Сергей, рассказы-
вая о себе, то и дело спрашивал о ней, о товарищах
по службе.
— Ты знаешь, Маруся, я истосковался по газете.
Хочу скорей увидеть и обнять друзей. Дела намеча-
ются грандиозные. Давай завезем корзинку к тебе и
сразу — в редакцию.
— Хорошо, Сережа. Все ждут тебя давно...
Извозчик осадил лошадь у главного подъезда. Сер-
гей расплатился, п они с Марусей почти бегом броси-
лись в приемную. В этот миг издатель «Терека» Сер-
гей Иосифович Казаров, еще более располневший и
190 грузный, вышел из кабинета, собираясь обедать.
Увидев Кострикова, он остановился и, улыбаясь,
раскинул руки:
— Ну, иди, иди, блудный сын, я тебя облобызаю.
Он обнял и поцеловал Сергея.
— С благополучным возвращением, Сергеи Миро-
нович! Рад, очень рад, что все мытарства окончились
счастливо!
Услышав голоса, из других комнат высыпали со-
служивцы, окружили Кострикова, стали пожимать
руки, обнимать...
После занятий, тут же, в большой комнате, была
устроена торжественная встреча. Из соседнего трак-
чира принесли вино и закуски. Начались горячие
речи...
Когда все уже были навеселе и многие начали
расходиться по домам, из кабинета редактора вышел
ночной дежурный с какими-то бумажками и незамет-
но отвел Кострпкова к окну:
— Сергей Миронович, вам, только вам хочу со-
общить тревожную новость.
— Что такое? — насторожился Костриков.— Ка-
кую новость?
— Получена телеграмма из Петербурга. Четвер-
того апреля на Ленских золотых приисках расстре-
ляна рабочая демонстрация. Убито и ранено больше
пятисот человек.
— У вас телеграмма? — помрачнев, спросил
Костриков.
— Да. Пойдемте в кабинет, там прочтете...
За столом все еще шли оживленные разговоры,
слышались веселые возгласы. Кто-то захмелевшим
голосом затянул «Дубинушку», но на него заши-
кали:
— Сам, сам приехал!..
— Значит, получено какое-то важное известие,— 192
сказал сильно подвыпивший репортер Ильин.— По-
еду домой, а то еще куда-нибудь пошлют.
Он вылез из-за стола и, покачиваясь, ушел. Стали
расходиться и другие. Кто-то позвал половых из
трактира, и онп принялись убирать со стола.
Маруся вышла в приемную и, усевшись в свое
кресло, стала дожидаться Сергея...
За окном уже было темно, когда Костриков вы-
шел из кабинета издателя. Пиджак на нем был рас-
стегнут, волосы всклокочены, глаза горели гневом.
Он подошел к Марусе, взял ее за руку:
— Пойдем, Маруся. Извини, пожалуйста, что я
так задержался.
— А что случилось, Сережа?
— Пойдем! Дорогой расскажу.
Ночь была звездная, и светила луна. С гор тянуло
прохладой. Воздух был свеж и сладок. Город уже
спал, только из городского сада долетал приглушен-
ный гул Терека.
Сергей взял Марию под руку, пошли неторопливо.
Ей хотелось присесть где-нибудь па скамеечку, под
цветущими абрикосовыми деревьями и отрешиться от
всех забот. Ведь так давно не видела друга. Но Сер-
гей шагал озабоченный, встревоженный.
— Что же случилось, Сережа? — повторила свой
вопрос Мария.
— Ужасная история, Маруся. Повторилась тра-
гедия пятого года. Но теперь уже не в Петербурге, а
в Сибири, на Ленских золотых приисках. Какой-то
ротмистришка, кажется Трещенков, приказал солда-
там стрелять в мирную рабочую демонстрацию.
Убито двести семьдесят человек и двести пятьдесят
192 ранено.


— Боже мой! Да что же это творится?! — прошеп-
тала Мария.— Неужели опять начнутся повальные
обыски и аресты?
— По знаю, что начнется, по об этом преступле-
ния властей молчать нельзя. Назаров согласился вы-
ступить с протестующей статьей. Ее взялся напи-
сать я.
— Ой, Сережа, я боюсь. Ведь только вернулся из
тюрьмы.
— Нельзя молчать. Это же варварство. Это же не-
виданная жестокость! Произвол! И этим падо вос-
пользоваться, чтобы взбудоражить народ, разжечь
ненависть к царизму, как в пятом году. Сейчас опять
начнутся стачки протеста по всей стране, а может
быть, и вспыхнет повая революция.
— Сережа, я очень прошу тебя, поберегись.
— Неужели, Маруся, ты хочешь, чтобы мы с то-
бой жили, как ужи? Помнишь у Горького: «Мне здесь
прекрасно: тепло и сыро». Нет, милая, мы должны
чувствовать себя соколами и пе бояться борьбы. Завт-
ра же я сажусь за статью и напишу ее так, как подо-
бает революционеру. Весь гнев, всю свою ненависть
к палачам я вложу в эту статью...
3
Статья писалась трудно: было мало обличительных
материалов. Официальные газеты пытались при-
тушить событие, писали искаженно, умалчивали о
подробностях...
Как-то Кострикову пришлось быть дежурным по
номеру вместо заболевшего товарища. Ночью в типо-
графии он разговорился с верстальщиком Иваном
Турыгпным. Укладывая свинцовые циферы па мс- 193
13
Герман Нагаев
таллическом листе, Турыгин как бы между прочим
спросил:
— Слышали, Сергей Миронович, о Ленском рас-
стреле?
— Слышал. Возмущен! Собираюсь писать статью,
но не знаю подробностей. Газеты врут и замалчивают.
— А разве вы не видели «Звезду»? В ней все рас-
писано.
— Вам удалось достать «Звезду»? Говорят, ее кон-
фискуют сразу же, как только она попадает на почту.
— А я купил на вокзале. Продавали свободно.
— И опа у вас здесь, в типографии?
— Здесь,—Турыгин прошел к своему столику и
вернулся с газетой.
— Вот, взгляните.
Костриков развернул газету, посмотрел.
— Большущее спасибо, Иван. Только уж разреши
мне ее взять с собой. Эта газета поможет мне напи-
сать то, что нужно. Я ведь сам жил в тех таежных
местах и на собственной шкуре испытал произвол
сибирских властителей.
— Вас же в Томске, кажется, судили? — осто-
рожно спросил Турыгин.
— Судили, и не раз... Но работал я...— Костриков
особенно подчеркнул слово «работал»,— и на стан-
ции Тайга, и в Новониколаевске, и в Иркутске. Од-
ним словом, недалеко от тех мест, где свершилось это
зверство.
— Понял... Берите газету домой. Только потом,
как напишете статью, верните ее мне, пожалуйста.
Еще не все товарищи прочитали.
Большевистская «Звезда» дала подробное описа-
194 пне Ленских событий. Сообщения нз Сибири невоз-
можно было читать без гнева. Костриков тут же сел
за статью и написал ее за одну ночь.
Утром, прежде чем идти в редакцию, прочел Ма-
рии. Та, выслушав, долго молчала.
— Ну, что, как? — нетерпеливо спросил Сер-
гей,— Неужели плохо?
— Хорошо, но тебя посадят, Сережа.
— Пусть сажают, лишь бы напечатали...
Днем статья была прочитана в большой комна-
те сотрудниками редакции, и, с общего одобрения,
Костриков понес ее к Назарову. Тот вызвал Лукаше-
вича.
В большой комнате нетерпеливо ждали возвраще-
ния Сергея. Волновались. Никто не мог работать.
И вот он вошел, потрясая статьей.
— Что, зарезали?
— Приняли! — гордо воскликнул Сергей,—Толь-
ко предложено вместо Миронова подписаться другой
фамилией.
— Какой же?
— Сейчас придумаем! — Костриков взял со сто-
ла календарь, открыл на середипе: — Маруся! За-
крой глаза и укажи какое-нибудь слово.
Маруся подошла, зажмурилась. Палец ее уткнул-
ся в короткое слово.
— Кир! — сказала она.
Костриков стал читать:
— «Сын древнего персидского царя. Видный пол-
ководец».
— Неплохо! — усмехнулся Ильин.— Значит, быть
тебе, Сергей, Киром.
Костриков взял ручку, обмакнул перо в чернила
и, зачеркнув старое заглавие, крупно написал: «По-
перек дороги». Потом открыл последнюю страницу и
подписался: «С. Киров».
195
Правитель Терской области генерал-лейтенант
Флейшер, сухопарый старик с седыми подусниками,
двадцать шестого апреля после завтрака вызвал к
себе ближайших помощников.
— Вы читали, господа, сегодняшний «Терек»?
— Да-с. «Поперек дороги»?
— Вот именно! Поперек дороги! Каково? И как
пишет, ракалия! А!
— Дерзкая статья, ваше превосходительство. Мо-
жет, принять меры? — спросил жандармский полков-
ник.
— Меры? — с ехидной улыбкой потеребил генерал
седую бородку: — А вы читаете, полковник, другие
газеты? По всей стране начались забастовки. С «ме-
рами» сейчас следует повременить. Да-с. Такая ситу-
ация, господа. А как, бишь, фамилия этого стрекули-
ста?
— Киров, ваше превосходительство.
— Кп-ров! Новый какой-то появился. И видать,
пе простачок. Надо взять это имя на заметку. Да-с!
На за-мет-ку!..
Глава семнадцатая
1
Время летело быстро. Читате-
ли «Терека» стали забывать
дерзкого журналиста Миронова, но у всех на устах
было повое имя — Киров!
Газеты со смелыми разоблачительными статьями
Кирова передавались из рук в руки, обсуждались в
рабочей среде, попадали в отдаленные горские селс-
196 ния.
Издателя Назарова то и дело штрафовали за «кра-
мольные» статьи, но тираж газеты поднимался, и
убытки покрывались с лихвой.
Но как-то Назаров приехал из города взволнован-
ный п мрачный. Пройдя в кабинет, велел позвать Ки-
рова.
Сергей сразу догадался, что Назарова вызывал
полицмейстер распекать за статью «Простота нра-
вов», которую он написал два дня назад.
— Здравствуйте, Сергей Иосифович! Вызывали?
— Садитесь,— строго сказал Назаров и, расстег-
нув сюртук, глубоко вздохнул.— Вы меня загоните в
могилу.— Он отер платком вспотевшее смуглое лицо
с большими черными глазами, снова вздохнул.— По-
лицмейстер рычал, как барс, топал ногами, грозил,
что закроет газету и загонит меня за Можай.
— Неужели из-за «Простоты нравов»? — стараясь
быть спокойным, спросил Киров.
— Зачем вам нужно было задевать депутатов Го-
сударственной думы? Писали бы в общих чертах...
А теперь все начальство взбесилось. Еле откупился.
Когда уходил, полицмейстер крикнул вдогонку: «Ска-
жите этому щелкоперу, что я и до него доберусь»...
Может, вам лучше уехать, Сергей Миронович?
— Полицмейстер не решится закрыть газету,—
убежденно сказал Киров,— я оперировал фактами.
— Знаю. А все же мы играем с огнем. Терская
область хуже удельного княжества. Дай бог, чтоб все
обошлось...
Через несколько дней в редакцию явился городо-
вой и, спросив Кирова, вручил ему под расписку по-
вестку, обязывающую явиться к судебному исполни-
телю в качестве ответчика.
Можно было еще уехать и скрыться. Эту мысль
высказывали друзья. Но Киров твердо ответил: 197
«Я не побегу с поля боя» — и девятнадцатого февраля
1913 года явился в кабинет следователя...
Верпулся он в редакцию после обеда.
— Ну, что, как? — обступили его друзья.
— Следователь завел дело и взял у меня подпи-
ску о невыезде.
— Что же делать теперь?
— Ждать суда. Я дам им настоящий бой! —
улыбнулся Киров.— Выступлю с еще более разоб-
лачительными материалами, чем в «Простоте нра-
вов»...
Следствие было закончено быстро, и в редакции
все с волнением ждали судебного разбирательства. Но
неожиданно Кирова снова вызвали к следователю и
объявили, что в связи с предстоящей амнистией по
поводу трехсотлетия дома Романовых его дело прек-
ращено...
Побывав под следствием, Киров по-прежпему про-
должал вести подпольную работу, сколачивая в раз-
ных городах и на предприятиях партийные группы.
Он приобрел новых друзей и соратников: кузнеца Фе-
дора Серобабова во Владикавказе, солдата Григория
Анджиевского в Пятигорске, бывшего студента Ни-
колая Анисимова в Грозном. С их помощью Киров
активизировал пропагандистскую работу среди рабо-
чих и горцев. Нередко и сам, искусно гримируясь,
выступал на рабочих сходках.
Постепенно, как малые ручейки, стали стекаться
в партийные группы свежие силы из рабочих и гор-
ской бедноты. Листовки и нелегальные брошюры, го-
рячее слово пропагандистов готовили их к решитель-
ному выступлению против царизма.
Когда алыми знаменами прошумел февраль сем-
надцатого года, во Владикавказе уже действовала
198 сплоченная партийная организация.
Коммунисты выдвинули своих депутатов в Совет.
Одним из первых был избран известный журналист
большевик Сергей Киров.
Кавказ кипел. В Совете в подавляющем большин-
стве оказались меньшевики и эсеры. Казачий круг
войска Терского образовал свою власть — Централь-
ное временное правительство Терской области во гла-
ве с атаманом Карауловым.
Киров объехал все партийные организации Тер-
ской области. Большевики добились довыборов в Со-
вет своих, рабочих депутатов, и теперь большинство
там оказалось за ними.
Председателем Владикавказского Совета избрали
большевика Мамия Орахелашвили. В состав исполко-
ма вошли Самуил Буачидзе, Сергей Киров, Юрий
Бутягин и другие большевики. Пятого октября Киров
и Бутягин были избраны делегатами на Второй Все-
российский съезд Советов и договорились вместо
ехать в Петроград.
2
Поезд пришел в Петроград только двадцать чет-
вертого, под вечер, когда уже начинало смеркаться.
Прямо с вокзала Киров поехал в Смольный. Здание
было залито светом. Во дворе толпились вооруженные
рабочие, солдаты, матросы. В Смольный пропускали
только по особым мандатам и специальным пропу-
скам. Киров разыскал начальника охраны — угрюмо-
го человека в кожанке, с маузером па ремне, с длин-
ными усами.
—- По какому делу в Смольный?
199
— Я делегат Второго Всероссийского съезда Со-
ветов. Вот удостоверение.
Тот взглянул на бумагу и перевел колючий взгляд
на Кирова.
— Меньшевик? Эсер?
— Большевик. С четвертого года. Принимали в
Томске.
— В Томске? — переспросил усатый и, оглядев
стоявших в стороне вооруженных людей ,с красными
повязками на рукавах, крикнул чеканно: — Овчин-
ников!
Подошел здоровяк в бушлате и бескозырке, уве-
шанный пулеметными лентами.
— Слушаю, товарищ Чеботарев.
—- Вот, узнаешь земляка?
— Вроде нет... Из Томска?
—- Там принимали в партию. А сейчас с Кавказа
делегатом на съезд. Костриков моя фамилия. Кост-
риков-Киров.
— Кто принимал в партию?
— Григорий и Николай Большой.
— Так, были такие... Кого еще знаешь?
— С Кононовым вместе отстреливались от поли-
ции в пятом году.
— Товарищи были?
—- Да! Я Осипу и памятник открывал.
— Это свой, товарищ Чеботарев. Боевой парепь.
— Хорошо. Проводи в комнату ревкома — там
распределяют делегатов.
— Есть! — козырнул матрос.— Пошли, братиш-
ка...
Когда поднялись ио широкой лестнице и зашага-
ли по длинному коридору, матрос спросил:
— А может, со мной пойдешь добивать буржуев?
200 Я командую сборным отрядом. Пойдешь?
— С радостью! — отозвался Киров.
Матрос распахнул высокие двери.
— Вот, делегата на съезд привел. Беру в своп
отряд.
— Откуда? Как фамилия? — спросил худощавый
в очках, в военной гимнастерке.
— Из Владикавказа. Вот документ.
Тот прочел, записал в книгу.
— Все! Можете идти, товарищи... Съезд откры-
вается завтра вечером здесь, в Смольном...
3
Овчинников получил задание: глухими переулка-
ми вывести отряд к Митрофаповскому кладбищу и
оттуда, с тыла, ударить по Варшавскому вокзалу
п занять его.
Сводный отряд красногвардейцев оказался вну-
шительным. Оп состоял из нескольких рабочих дру-
жин, которые пришли со своими командирами. Ра-
бочие были вооружены винтовками и карабинами.
И пм был придай взвод солдат-пулеметчиков.
Овчинников, дав Кирову маузер и две грапаты,
сказал строго:
— Будешь при мне вроде комиссара. А если
что — примешь командование. Попял?
— Понял, товарищ Овчинников.
Оба прошли по рядам, перекинулись шутками с
красногвардейцами.
— Ребята боевые! С ними не пропадем.
— Не пропадем! — подтвердил Киров.
Ночью во дворе началось движение. Уезжали гру-
зовики с солдатами, уходили пешие части.
Скоро дошла очередь и до отряда Овчинникова.
Красногвардейцы вышли из Смольного чеканным 201
шагом. Направились к месту назначения, не встречая
на пути никакого сопротивления.
Когда вышли на Митрофановское кладбище, ус-
лышали стрельбу со стороны Балтийского вокзала.
Овчинников выслал разведку. Установили, что идет
бой за Балтийский вокзал. Им же предстояло занять
Варшавский, находящийся по соседству.
Овчинников подал команду к наступлению. Нача-
лась перестрелка с охраной. Когда подошли ближе,
солдаты-пулеметчики выкатили «максимы» на плат-
форму и дали несколько очередей по вокзалу.
Ответная стрельба сразу стихла. В одном из раз-
битых окон затрепыхал белый флаг...
4
Второй съезд Советов предполагали открыть в де-
вять вечера, по делегаты собирались медленно: неко-
торые принимали участие в боях.
Киров остаток ночи провел в занятом красногвар-
дейцами здании Варшавского вокзала, а днем был от-
пущен в Смольный. Он тел по притихшему городу,
еще не зная, чем кончилось восстание. Захватили ли
власть большевики или овладели лишь отдельными
объектами, вроде вокзалов.
Навстречу попадались люди. Они шли спокойно,
словно ничего пе случилось. Вдалеке, зазвенев, по-
казался трамвай. Народ выходил из магазинов с по-
купками. Тумбы па углах и даже степы домов были
заклеены свежими воззваниями. «Неужели восстание
подавлено? Почему такое спокойствие в городе?»
Увидев па другой стороне улицы киоск, Киров по-
спешил туда. Продавались всего две газеты: болыпе-
202 впстская «Рабочий путь» и неизвестная ему «День».
Киров купил обе. Развернул «День» — большую га-
зету, отпечатанную на хорошей бумаге. Через всю
страницу был лозунг: «Вся власть Советам рабочих,
солдат и крестьян! Мира! Хлеба! Земли!»
Сердце забилось радостно. В этот миг в сторону
вокзалов промчались два броневика с красными звез-
дами на бортах.
«Ага! Значит, паша берет!» — радостно подумал
Киров и остановил извозчика.
— Куда прикажете, барин?
— К Смольному!
— Нет, пет! В это чертово место пи за какие
деньги пе повезу. Ишо убьют.
Киров чертыхнулся:
— Хоть скажи, в какую сторону?
— Вон туда! — махнул извозчик кнутом в неоп-
ределенном направлении. II про себя прошамкал:
«Шатаются тут всякие...»
5
Киров добрался до Смольного уже к вечеру. По-
прежнему во дворе Смольного было много вооружен-
ных люден. То и дело подъезжали и отъезжали гру-
зовики с красногвардейцами и матросами, связные
на мотоциклах, броневики. В подъезде у пушек и
пулеметов дежурили солдаты. Группками и в оди-
ночку в здание Смольного проходили вооруженные
люди.
Киров потоптался во дворе, поискал Бутягина в
огромной толпе, но пе пашел и направился в Смоль-
ный. На этот раз его пропустили без всяких расспро-
сов.
Смольный гудел от топота ног и людских голосов. 203
Одни куда-то спешили, стуча тяжелыми сапогами,
другие кого-то дожидались, перебрасываясь шутка-
ми, дымили махоркой. На лицах людей Киров видел
воодушевлепие и радость и сам был в необычайно
приподнятом настроении.
Он гордо ходил по длинным, высоким коридорам
Смольного, разыскивая Бутягина. Ему хотелось
рассказать о боевой бессонной ночи, поделиться ра-
достью свершившейся победы.
Устав от хождения по коридорам и лестницам,
Киров присел где-то в углу на старое кресло и задре-
мал...
Часов в десять вечера его растолкал красногвар-
деец с винтовкой:
— Эй, товарищ, вставай, а то проспишь револю-
цию.
Киров вскочил, взглянул на часы, присвистнул.
— Я, кажется, опоздал на съезд Советов!
— В самый раз поднялся. Как раз собираются
в большом зале.
Киров, поблагодарив красногвардейца, быстро по-
шел вниз.
Огромный зал с белыми колоннами и пышными
люстрами был забит народом. Кирову еле удалось
протиснуться и отыскать себе местечко вдали от
сцены.
Вокруг сидели люди в шинелях, в бушлатах, в по-
тертых пальто, дымя махоркой то ли от волнения, то
ли от холода. Зал не отапливался, и в нем было зябко.
Из-за цигарного дыма, вздымавшегося голубова-
тыми струйками, было плохо видно. Но никто не хо-
тел этого замечать. Все ждали с волнением открытия
съезда, которому предстояло стать историческим. На-
чать новую эру в истории России, в истории всего че-
204 ловечества.
Вот зазвонил колокольчик, и тысячеголосый шум
в зале стал медленно утихать.
В президиуме поднялся сутуловатый человек в
мундире военного врача и глухим голосом уныло
объявил об открытии съезда.
У дверей зашумели, задвигались солдаты и мат-
росы. На них зашикали.
— Это меньшевик, сволочь! — гневно заговорили
сзади.— Ишь как мямлит...
Президиум избирали шумно. Слышались выкри-
ки с мест. Какой-то щупленький человечек выско-
чил па трибуну и завопил:
— Мы, правые эсеры, отказываемся от участия
в президиуме.
Поднялся тучный бородатый человек, громко
крикнул:
— Мы, меньшевики, тоже отказываемся!
— Ренегаты! Предатели! До-ло-ой! — яростно за-
кричали в зале, и за столом президиума уселись боль-
шевики. Зал дружно захлопал.
Киров приподнялся, надеясь увидеть Ленина.
И вот над притихшим залом победно прозвучали
слова:
— Временное правительство низложено!
— Ур-ра-аа! — раскатисто прокатилось в зале.
Киров вскочил и восторженно захлопал в ладоши.
Его поддержали другие, и гром аплодисментов слился
с радостными криками:
— Ура! Да здравствует революция!..
Киров вернулся во Владикавказ ночью вместе с
Бутягпным. Они вышли из поезда па другую сторону
платформы и незаметно пробрались в город. Догово- 205
рились, что завтра вместе пойдут в Соьет и соберут
экстренное заседание.
Киров, подойдя к дому, постучался, как было ус-
ловлено.
— Ты, Сережа? — спросила из-за двери Мария.
— Я, Маруся, я, открывай!
Сергей вошел сияющий.
— Ну что, Сережа? С победой?
— С огромной победой, Маруся. С величайшей
победой всего народа!..
— Поздравляю, Сережа! Но ведь это только в
Петрограде!
— Нет, Маруся. Революция идет по всей стране.
Завтра я расскажу о съезде товарищам, и мы пой-
дем к рабочим, к горняцкой бедноте. Верю: весь Кав-
каз встанет под красное знамя.
Глава восемнадцатая
1
Vтром, только успел Киров
позавтракать, в дверь посту-
чали. Жена уже ушла на службу, и он был дома один.
Стук был незнакомый. «Вдруг пришли арестовы-
вать? — подумал он.— От атаманских правителей
можно ждать чего угодно». Он быстро вошел в спаль-
ню, взял из-под подушки наган. Стук повторился, но
был нерезким и совсем не походил на тот грохот жан-
дармов в одиннадцатом году.
Киров приоткрыл дверь в сени:
- Кто?
— Мамия! — послышался глуховатый гортанный
206 голос.
— Сейчас, сейчас,— обрадованно ответил Киров.
Он открыл дверь, впуская смуглого человека с
черными усиками на приятном интеллигентном
лице.
— Здравствуй, Мамия. Рад тебя видеть.
— Здравствуй, друг, с приездом!
Они крепко пожали друг другу руки, прошли в
комнату, сели на диван.
Мамия Орахелашвили приехал во Владикавказ,
как п Буачидзе, после февральских событий. Член
партии с 1903 года, известный на Кавказе революци-
онер, он был избран председателем Совета. С Киро-
вым у пего как-то сразу установились дружеские от-
ношения.
— Я уже виделся с Бутягиным, Сергей, и почти
все знаю,— заговорил он с легким грузинским акцен-
том.— Как-нибудь ты мне расскажешь о своих под-
вигах в Петрограде. А сейчас — о деле. Атаман Ка-
раулов собирает силы, чтобы расправиться с Сове-
том. Что будем делать? Как смотришь?
— Эх, Мамия! — хлопнул его по плечу Киров.—
Если бы ты был в Петрограде и видел революцию,
ты бы не спрашивал, что делать! К тому же съездом
дана ясная директива: «...Вся власть на местах пере-
ходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских
депутатов...»
— Понимаю, Сергей. Очень хорошо понимаю. Но
атаманы и князья добровольно власть не отдадут.
Даже имея большинство в Совете, мы ничего не мо-
жем сделать. Ты не читал владикавказских газет?
— Не успел еще.
— Вот видишь... Они ругательски ругают боль-
шевиков. Называют разбойниками и прочее...
— Это не новый прием, Мамия. Нам нужно завое-
вать массы. Давай проведем расширенное заседание 207
Совета. Я выступлю с докладом, расскажу о револю-
ции в Петрограде, о решениях съезда Советов.
—- Об этом и пришел просить тебя, Сергей.
— Тогда договорились! — протянул ему руку Ки-
ров.— Иди, хлопочи! Я готов в любой день.
Тридцатого декабря Владикавказский Совет при-
нял решение признать Советскую власть. Многие его
члены разъехались по городам и селениям Терской
области, помогая устанавливать Советскую власть.
Киров вернулся во Владикавказ через неделю. Было
раннее утро. Он вышел из вокзала и направился к из-
возчикам. Его кто-то тронул за рукав, остановил. Ки-
ров узнал знакомого рабочего из железнодорожных
мастерских. Дружески пожал руку.
— Товарищ Киров, не ездите в город. Лучше вам
скрыться.
— Что случилось?
— Вчера казаки и офицерье разгромили Совет.
Буачпдзе и другие товарищи арестованы...
— Спасибо, товарищ,— шепотом сказал Киров и
прошел в вокзал.
Через полчаса отходил поезд в сторону Ростова. Оп
купил билет до Минеральных Вод, надеясь добраться
до Пятигорска. В вагон вскочил, когда поезд уже тро-
нулся...
2
Неожиданно большевистские руководители Влади-
кавказского Совета были освобождены. Орахелашви-
ли разыскал вернувшегося из Пятигорска Кирова.
208	— Сергей, ты догадываешься, почему нас освобо-
дили? Вызывают в Моздок на съезд народов Терской
области.
— Пятпгорцев тоже пригласили...
— Считаешь, что надо ехать? Ведь съезд собирает
Моздокский военно-революционный комитет — эсеры
и меньшевики.
— А есть другое мнение? — переспросил Киров,
присматриваясь к взволнованному лицу Орахела-
швили.
— Да ведь приглашает полковник Рымарь! Они
с есаулом Пятирублевым — царские холуи и голово-
резы.. Могут заманить нас и учинить расправу.
— Это не исключено,— спокойно сказал Киров.
— Буачидзе, побывавший в тюрьме, считает, что
мы должны быть осмотрительны.
— Все мы побывали в тюрьмах, и не раз,— заго-
ворил Киров, обняв друга.— Поэтому и не должны
бояться никаких козней. Я считаю, что Моздокский
съезд даст нам возможность открытой битвы с врага-
ми. И этим нужно воспользоваться. Второй съезд Со-
ветов тоже начался со словесной потасовки. И враги
были побиты и бежали с него.
— Там преобладали большевики.
— А мы должны суметь большинство привлечь
на свою сторону. Я готов выступить первым, как уча-
стник Всероссийского съезда Советов.
— Ты отважный человек, Серго! — с восторгом
воскликнул Орахелашвили.—Вижу, ты совсем не бо-
ишься Рымаря. Ведь казаки придут на съезд с вин-
товками и шашками.
— Но ведь мы тоже придем не с голыми руками.
А главное, я уверен, что большинство делегатов пой-
дет за нами...
209
14 Герман Нагаев
Съезд народов Терской области, как и намечалось,
открылся двадцать пятого января в Моздоке. Казаки
действительно пришли с оружием и расселись в пер-
вых рядах.
Перед самым открытием съезда большевики уз-
нали, что Рымарь уже заготовил приказ об объявле-
нии казаками войны чеченцам и ингушам.
Развязыванием этой резни казацкие атаманы ду-
мали оттянуть и заглушить движение революции на
Кавказе. Большевики, узнав, что на съезде нет ни
одного чеченца и ингуша, заявили, что нельзя решать
вопрос о распрях с Чечней и Ингушетией огульно, и
потребовали пригласить на съезд их делегатов.
Спор длился четыре дня.
Двадцать девятого вечером на трибуну поднялся
Киров.
Душный, тесный зал кинематографа освещался
керосиновыми лампами. В воздухе висел дым от па-
пирос и махорки, пахло потом и порохом.
Киров начал свою речь рассказом о революции в
Петрограде. Он говорил просто, как очевидец собы-
тий, и его слушали затаив дыхание. Каждому хоте-
лось знать, как и почему победили большевики.
Офицеры и казаки зашикали, засвистели. Но за
их спинами прозвучали столь грозные окрики, что
они притихли.
Киров повысил голос:
— Россия переживает тяжелый момент, и нами
должно руководить одно желание: спасти во что бы
то ни стало завоевания революции... Терская область
разбилась на несколько частей, ведущих между собой
кровавые бои... Нам нужно расчистить кровавую ат-
мосферу, дать населению свободно дышать.
£2?	— Правильно!
— Прекратить бойню! — закричали в зале, и гря-
нули дружные аплодисменты.
Замысел полковника Рымаря был сорван,
3
Через две недели съезд продолжил свою работу в
Пятигорске.
Снова разгорелись ожесточенные словесные бои.
Симпатии большинства делегатов постепенно склоня-
лись на сторону большевиков.
Киров это почувствовал первый. Он решил, что на-
ступил подходящий момент, и подал знак большевику
Анджиевскому, который вывел на сцену внушитель-
ную группу вооруженных солдат.
Председательствующий объявил, что съезд при-
шли приветствовать представители войск пятигорско-
го гарнизона. Приветствие прозвучало внушительно
и властно: «Отдаем себя в распоряжение съезда тер-
ских народов». Оно заставило умолкнуть ретивых
крикунов. Было принято предложение большевиков
признать Советскую власть и послать приветствен-
ную телеграмму Ленину.
Тут же был утвержден Совнарком Терека. Пред-
седателем избрали Буачидзе. Вновь сформированное
правительство, сопровождаемое падежной охраной из
солдат и красногвардейцев, выехало во Владикавказ,
откуда накануне бежали буржуазные диктаторы.
Во Владикавказ Киров и Буачидзе ехали в одном
купе.
Худенький, быстрый, веселый Буачидзе в то же
время умел быть серьезным, даже строгим к себе и 211
другим. Товарищи по партии знали, что в свои трид-
цать пять лет он имел пятнадцатилетпий партийный
стаж. Прошел через тюрьмы и этапы, бежал из ссыл-
ки. Находясь в эмиграции, встречался с Лениным и
работал по его заданиям.
Вернувшись на родной Кавказ, Буачидзе быстро
выдвинулся среди партийцев как энергичный, талант-
ливый организатор, хороший оратор...
Расположившись в купе, он вынул из портфеля
бутылку кахетинского и завернутый в газету сыр.
— Давай, Серго, подкрепимся немного и погово-
рим о предстоящих делах.
Киров тепло взглянул на друга.
Красивое лицо Буачидзе с четкими бровями, с
прямыми, полоской, усиками светилось радостью. Ка-
рие веселые глаза сияли.
— Выпьем, Самуил! — улыбнулся Киров и, на-
полнив стаканы, чокнулся...
Буачидзе пересел на диван к Кирову:
— Послушай, Серго, все-таки я старше тебя на
четыре года и лучше знаю Кавказ. Это дает мне право
больше других опасаться за наши завоевания, за Со-
ветскую власть на Тереке.
— Я тоже думаю, Самуил, что атаманы пе успо-
коятся, а начнут действовать.
— Да, начнут, и очень скоро. Нам нужно быть
готовыми к бою. Мы поднимем народ, но где возьмем
оружие? Атаманам его дадут западные капиталисты,
а кто даст нам? Конечно, нам окажет посильную по-
мощь Орджоникидзе, как чрезвычайный комиссар
Юга России.
— Ты знаком с Орджоникидзе, Самуил? — пре-
рвал Киров.
— С детских лет! Мы вместе учились в школе.
212 Орджоникидзе — замечательный товарищ и пастоя-
щий, героический боец революции, но сможет ли он?..
— Что же ты предлагаешь?
— Есть только один выход — надо ехать в Москву
и там добывать оружие. Но это может сделать лишь
очень энергичный, авторитетный человек. Это мо-
жешь сделать только ты, Серго! Поедешь?
— Раз надо — поеду! — твердо сказал Киров.
— Это ответ настоящего большевика. Как при-
едем, подбирай людей и — в Москву. Нельзя терять
ни минуты.
4
Киров с товарищами приехал в Москву в тяжелое
время. Интервенты охватывали Россию огненным
кольцом, на Дону царские генералы Краснов, Алек-
сеев, Деникин формировали Добровольческую ар-
мию. Немцы заняли всю Украину и Крым. Только что
сформированной Красной Армии приходилось отби-
ваться на многих фронтах.
В такое время получить оружие, военное снаря-
жение и боеприпасы для армии, еще не сформирован-
ной, было немыслимо. Киров, передав в правительст-
во письмо от Совнаркома Терека, ждал решения, на-
ходясь со своими товарищами в гостинице «Метро-
поль».
Перед вечером пришел дежурный с телеграммой
из Владикавказа. Прочтя, Киров побледнел. Сообща-
лось, что во Владикавказе произошел казацкий мя-
теж. Председатель Совнаркома Буачидзе убит. Мя-
тежники укрепились в Моздоке. Телеграмма закан-
чивалась словами: «Ваше присутствие здесь крайне
необходимо. Выезде телеграфируйте».
Почувствовав беду, товарищи обступили его.
Киров подал им телеграмму. Минуту постояли
молча...
213
— Друзья! — встряхнулся Киров.— Ждите меня
в гостинице. Пойду в Кремль. Попробую пробиться к
товарищу Ленину...
5
Секретарь Совнаркома, прочитав телеграмму и
мандат Кирова, сказал озабоченно:
— Владимир Ильич очень занят: у него товарищ
Свердлов. Но я все же доложу. Посидите.
Он вошел в кабинет с бумагами и очень быстро
вернулся:
— Войдите! Владимир Ильич вас ждет.
Киров, войдя, не успел оглядеться, как Ленин вы-
шел из-за стола и, шагнув к нему, протянул руку:
— Здравствуйте, товарищ Киров. Знакомьтесь,
это товарищ Свердлов,— указал он па узколицего че-
ловека в пенсне.
— Очень рад! — сказал Киров, пожимая протя-
нутую руку.
— Садитесь! Садитесь, товарищ Киров,— Ленин
указал на кресло.— Рассказывайте, что у вас на Кав-
казе?
Свердлов опустился в кожаное кресло напротив
Кирова.
Киров стал рассказывать о съезде народов Терека
в Моздоке и Пятигорске.
— Это я знаю. Вы вели правильную политику,
опираясь на горскую бедноту. Что известно о послед-
них событиях?
— Только то, что в телеграмме... Предстоят же-
стокие сражения. Знаю, что в стране положение тяже-
лое, но без оружия нам не удержать власти.
Ленин на мгновение задумался.
214	— Да, без оружия не удержать...— повторил оп
слова Кирова.— А если будет оружие — удержите? —
и, посмотрев на Кирова с прищуром, сам ответил.: —
Верю, удержите!..— Он поднялся, сделал несколько
шагов, остановился у кресла.— Я слышал, что вы
журналист. Напишите, пожалуйста, статью в «Прав-
ду» о событиях на Тереке. Расскажите о съезде гор-
ских народов. Дайте отповедь буржуазным писакам.
Напишете?
— Обязательно напишу, Владимир Ильич.
— Отлично! А об оружии... Пройдите сейчас с то-
варищем Свердловым в его кабинет. Он сделает все,
что возможно. И как получите оружие, медикаменты,
деньги — сразу же выезжайте на Кавказ. Желаю
успехов! — Он снова протянул руку, прощаясь.
И, провожая Кирова и Свердлова до двери, сказал: —
Передайте привет нашим кавказским товарищам...
6
Пока велись погрузка и формирование двух эше-
лонов, Киров написал статью «На берегах Терека
(К событиям на Кавказе)» и отвез ее в редакцию
«Правды»...
Эшелоны с оружием продвигались медленно: до-
рога была забита. Когда приблизились к Ростову,
узнали, что он занят белыми. Пришлось повернуть
к Царицыну...
Здесь войска Красной Армии готовились к жесто-
кой битве с белыми. Один эшелон с оружием оста-
вили в Царицыне, а со вторым поехали в Астрахань,
надеясь оттуда пробраться на Кавказ через степи.
Но и в Астрахани положение с оружием было по
лучше. Председатель Реввоенсовета Каспийско-Кав-
казского фронта Шляпников приказал разгружаться... 215
Владикавказцам остались только ручные пуле-
меты, винтовки, ящики с патронами, медикаменты и
деньги. Снарядив караван из верблюдов, они долго
тли через пустынные степи, но все же добрались до
Кавказа, до своих...
7
В октябре в станице Невинномысской состоялся
Второй Чрезвычайный съезд Советов Северного Кав-
каза. Съезд избрал Кирова и Георгия Атарбекова —
председателя Северокавказской ЧК — делегатами па
Шестой съезд Советов РСФСР.
Съезд в своем решении обратился к Советскому
правительству с просьбой помочь Северному Кавказу
оружием, боеприпасами, деньгами.
И снова в Москву за оружием трудными дорогами
стали пробираться Киров, Атарбеков, Лещинский.
Позднее к ним присоединился Бутягин.
В Москве была сформирована вторая военная кав-
казская экспедиция. Эшелон, в котором находилось
пятьдесят грузовиков, около сотни мотоциклов, стан-
ковые пулеметы, пушки, винтовки, снаряды, ящики
с патронами и пять миллионов денег, под усиленной
охраной двинулся на юг. Киров с друзьями и несколь-
ко человек охраны ехали в теплушках. Дежуривших
на тормозах и паровозе пулеметчиков меняли почти
па каждой станции.
Приходилось отстреливаться, отбиваться от насе-
давших баттд.
Иногда паровоз останавливался: не было дров.
216 Сами пилили лес, кололи дрова и ехали дальше...
Глава девятнадцатая
1
Говорят, что людей сближает
общность судеб и общность
характеров. Возможно, это и так, по здесь и судьбы, и
характеры всех четверых так же мало были похожи,
как и они сами.
Правда, они стали большевиками, осмысленно
пришли в революцию и были ее деятельными твор-
цами. Но каждый из них шел в революцию своим пу-
тем.
Дальняя трудная дорога сдружила их, потому что
жили они одним желанием, горели одним стремле-
нием, грезили одними мечтами...
И вот в морозный день января девятнадцатого
года четверо совсем непохожих друг на друга людей,
но увлеченных высокой идеей, сели в один вагоп и
двинулись в опасный путь, чтобы отдать себя делу
спасения революции.
Почти две недели в дымном тряском вагоне они
горячо обсуждали добытые по пути сводки с фронтов,
анализировали обстановку, горячо, страстно гово-
рили и спорили о будущем.
Само время их как бы утрясало, пригоняло, при-
тирало друг к другу. И в Астрахань они приехали
друзьями, беззаветно верящими друг в друга, гото-
выми на любые испытания.
Так как в вагонах была крайняя нужда, военный
комендант Астрахани приказал разгружаться. Все
сорок человек, что прибыли с экспедицией, ночь рабо-
тали па разгрузке. И лишь когда совсем рассвело, вы- 217
ставив охрану у пакгауза с оружием и снаряжением
и на платформе у грузовиков, Киров отвел уставших
людей в военную казарму, где им выделили две пу-
стые нетопленые комнаты.
Бутягин, которому Киров поручил хозяйственные
дела, где-то раздобыл дров. Затопили печку. Добыли
кипятку и, разложив на столах дорожные запасы, по-
завтракали.
— Ну, вы тут, товарищи, устраивайтесь, отды-
хайте,—сказал Киров,—а я пойду в Реввоенсовет
фронта.
— И я с тобой! — выскочил из-за стола Лещин-
ский.— Здесь на каждом шагу враги. А я все же с
маузером.
— Ладно, пойдем! — согласился Киров.
Они вышли из казармы и сразу попали под прони-
зывающий ветер, который валил с пог.
— Ну и погодка! Черт бы ее побрал! — выругался
Лещинский, нахлобучив шапку и подняв куцый во-
ротник бушлата.— По такой в степи — замерзнем.
Киров тоже поднял воротник пальто и распустил
треух. Зашагал, пригибаясь к земле.
— Да, погода дрянь. Может замести дорогу,—
согласился он и глянул сквозь снежную муть из-под
ладони.— Гляди, Оскар, кажется, киоск? Может, ку-
пим газету?
— Обязательно! — обрадовался Лещинский и по-
бежал к киоску. Он купил все старые московские га-
зеты и, захватив свежие астраханские, показал подхо-
дившему Кирову: — Вот! Будем изучать положение
на фронтах. Шляпников сразу не примет.
— Да уж знаю. Был у него в прошлом году,— на-
хмурился Киров и, придерживая концы воротника ру-
кой. чтобы защитить лицо, молча зашагал к кремлю.
218 Лещинский, согнувшись, пошел рядом...
Дежурный, внимательно прочитав мандат Кирова,
поднял на него глаза:
— Прошу подождать. У председателя Реввоенсо-
вета фронта совещание...
Ждать пришлось довольно долго. И лишь когда из
кабинета вышли трое военных, дежурный пошел до-
ложить и скоро вернулся:
— Посидите еще немножко. Товарищ Шляпников
говорит по телефону.
Лещинский бросил вопрошающий взгляд на Киро-
ва, но тот, сделав вид, что не заметил, продолжал про-
сматривать газету.
Минут через десять раздался звонок над столом
дежурного. Тот, вскочив, вошел в кабинет.
— Зови! — послышался глухой голос.
Дежурный распахнул двери:
— Войдите, товарищ Киров.
Лещинский, привставший было, снова сел и сер-
дито зашуршал газетами...
Шляпников, плотный человек в защитном френче,
наголо остриженный, стоял за столом, заваленным до-
несениями, и раскуривал папиросу.
— Что, опять к нам? — спросил он, не отвечая па
приветствие Кирова, и устало показал на кресло у
стола.
— Да, товарищ Шляпников. Снова привез ору-
жие, снаряжение и деньги для Одиннадцатой армии.
— Сколько денег? — прервал Шляпников.
— Пять миллионов!
— Так. Хорошо. Что еще?
Киров достал из карман^ копию перечня снаря-
жения, передал Шляпникову.
— Пятьдесят грузовиков... пулеметы... пушки... 219
снаряды... Да ты садись, садись! — сказал Шляпников
и сам опустился в кресло.— Это хорошо. Положение с
оружием и боеприпасами катастрофическое.
— Сможем ли мы прорваться? Держатся ли Вла-
дикавказ и Грозный?
— Точных сведений пока не имею. Донесения по-
ступают нерегулярно. Известно, что в Одиннадцатой
армии недостаток боепитания и тиф. Ей приходится
отступать...
— Тогда мы должны выехать немедленно.
— В Одиннадцатую будут брошены подкрепле-
ния. Пока отдыхайте и представьте докладную, какая
помощь вам потребуется.
— Нужны шоферы и усиленная охрана.
— Попятно. Подумаем...
Шляпников поднялся, давая понять, что разговор
окончен...
Киров вышел из кабинета хмурый и, кивнув Ле-
щинскому, прошел через приемную в коридор, пе по-
прощавшись с дежурным.
Коридор был широкий, пустой. Киров, подойдя к
замерзшему окну, сел на подоконник.
— Ну что? —- спросил Лещинский, садясь рядом.
— Должно быть, дела в Одиннадцатой плохи,—
вздохнул Киров.— Говорил со мной нехотя. Видимо,
встревожен. Сказал, что точных сведений не имеет.
— Врет. Хитрит. Скрывает от нас правду... Когда
выедем?
— Сказал, чтобы ждали.
— А чего ждать у моря погоды? Еще хуже закру-
тит метель. Тогда совсем не выбраться.
— Да. Прохлаждаться здесь преступно. А что в
220 газетах?
— Сводки старые. По ним видно, что главные
силы Деникина брошены против Одиннадцатой
армии. Идут ожесточенные бои за Грозный и Кизляр.
— А Владикавказ? Пятигорск?
— Не знаю... Может, еще держатся.
— Скверное дело. Если бои идут за Кизляр, зна-
чит, белые пробиваются к морю... Какие же части де-
рутся за Кизляр?
— Пишут, что отход Одиннадцатой прикрывает
кавалерийская бригада Кочубея.
— Это орлы! Слышал о них еще на Кавказе.
— Кто не знает кочубеевцев!—воскликнул Ле-
щинский.— Но ведь их же одна бригада. Разве они
могут противостоять отборной армии?
— Очевидно, дерутся и другие части. В Одиннад-
цатой же легендарные таманцы!
— Были... О них ничего не пишут... Вообще мы
должны выяснить обстановку, Мироныч. Хорошо бы
добраться до командующего фронтом...
— Знаешь что, Оскар? Пойдем в губком партии.
Там должны знать правду. Я еще в прошлый приезд
познакомился с председателем губкома Колеснико-
вой. Это боевая женщина. Была комиссаром просве-
щения в Бакинской коммуне. Чудом избежала рас-
стрела.
— Идем! — согласился Лещинский...
2
В большой приемной сидели человек восемь, оче-
видно, вызванные по делу. Но как только Киров ска-
зал секретарю, кто они и по какому делу, тот немед-
ленно прошел в кабинет. Оттуда тотчас вышел рас-
красневшийся тучный мужчина в белых бурках и во
френче с огромными карманами, неся под мышкой
толстый незастегнутый портфель.
Кирова и Лещинского пригласили в кабинет.
Навстречу из-за большого стола вышла худощавая
большеглазая женщина с коротко подстриженными
русыми волосами, в защитном платье и черных ва-
ленках.
— Здравствуйте, товарищи! — сказала громким,
немного глуховатым голосом. Радушно, как со старым
знакомым, поздоровалась с Кировым, крепко, по-
мужски, пожала руку Лещинскому.
— Мой заместитель! — представил Киров Лещин-
ского.
— Рада познакомиться. Садитесь, товарищи.
Гости уселись в массивные кожаные кресла, сразу
почувствовав радушие и теплоту.
— Что, товарищ Киров, снова к нам с оружием?
— Да, товарищ Колесникова. С оружием, снаря-
жением, обмундированием и деньгами для Одиннад-
цатой армии.
— Были у Шляпникова? — посмотрев на них
большими строгими глазами, спросила Колесни-
кова.
— Да, были...
— Чем он обрадовал? — вопрос был задан с
явным желанием вызвать гостей на прямой и откро-
венный разговор.
— Сказал, чтобы мы ждали... Что он пока не рас-
полагает точными сведениями о положении Одиннад-
цатой.
— Врет! — резко сказала Колесникова и, встав,
прошлась около стены. Потом, подойдя к столу, опер-
лась па него руками:—Он получил радиограмму от
Орджоникидзе, адресованную товарищу Ленину, и
SS2 скрыл ее от губкома партии.
— Что в радиограмме? — с тревогой спросил Ки-
ров.— Неужели катастрофа?
— Почти... Вот копия. Читайте вслух.
Киров взял бумажку и начал твердо:
— «Одиннадцатой армии нет. Она окончательно
разложилась...»
— Как? Не может быть! — вскочил Лещинский.—
Я не верю. Может быть, провокация?
— Подожди, Оскар. Надо дочитать до конца,—
остановил его Киров, кивнув на стул. Лещинский сел,
сцепив пальцы.
— «Опа разложилась,— повторил Киров, повысив
голос, который слегка начинал вибрировать.— Про-
тивник занимает города и станицы без сопротивле-
ния. Ночью вопрос стоял покинуть всю Терскую об-
ласть и уйти в Астрахань».
— Не верю я этому! — опять вмешался Лещин-
ский.
— Да подожди же, Оскар. Дело о жизни и смерти.
Ведь радирует Орджоникидзе,— прикрикнул Киров и
опять стал читать:— «...Нет снарядов и патронов. Нет
денег... Шесть месяцев ведем войну, покупаем патро-
ны по пяти рублей...»
— Мы привезли и патроны и пять миллио-
нов,—прервал Лещинский.—А нас держат в Астра-
хани.
— Да. Это так. Надо немедленно выезжать! —
поддержал Киров.
— Читайте до конца, товарищ Киров,— спокойно
сказала Колесникова.
— «...Владимир Ильич, сообщая Вам об этом,
будьте уверены, что мы все погибнем в неравном бою,
но честь своей партии не опозорим бегством...»
— Вот видите! — почти закричал Лещинский.—
Раз в Одиннадцатой есть такие люди, как Орджони- 223
кидзе, значит, она все-таки существует, действует, и
мы должны прийти ей на помощь.
— Согласпа с вами, товарищ Лещинский. Но вы
еще не все знаете,— заговорила Колесникова.— В ар-
мии мало снарядов, не хватает патронов, но есть и
еще одно страшное бедствие — бойцов косит тиф.
Вчера мы получили сведения, что сыпняк свалил са-
мого командарма, товарища Федько... Кроме того,
красноармейцы раздеты и разуты... И прежде чем вам
ехать навстречу отступающей армии, следует проду-
мать, какую помощь вы можете ей оказать.
— У пас помимо оружия есть теплое обмундиро-
вание, медикаменты, деньги! — горячо заговорил Ле-
1ЦИНСКИЙ.
— И грузовики,—добавил Киров.—Пятьдесят
грузовиков! Часть из них можно утеплить и исполь-
зовать для перевозки раненых. А здоровых красно-
армейцев мы можем одеть в полушубки и валенки,
хорошо вооружить, организовать из пих крепкие за-
слоны на пути врага. Но у нас не хватит шоферов на
все машины и скудно с бензином. Нужна охрана.
Шляпников обещал подумать, но я не верю ему...
— С шоферами, бензином и охраной поможем.
И поможем переоборудовать грузовики. Я к вам при-
шлю товарищей, которые этим займутся. А о Шляп-
никове особый разговор...
— Откуда он вообще взялся здесь, этот Шляпни-
ков? — негодуя, спросил Лещинский.
— Он прислан Троцким. В Петрограде и Москве
занимал большие посты. Был наркомом труда.
— Позвольте, позвольте... Так это же Белении? —
вмешался Лещинский.
— Кажется, да. У него две фамилии...
— Я же знал его во Франции. Неужели это он?
224 Тогда он был около Ленина, и Владимир Ильич ему


многое поручал... А здесь стал вельможей. Меня даже
не принял...
— О Шляпникове-Беленипе мы должны погово-
рить серьезно. Сейчас вы устали и после дороги, и
после бессонной ночи. Идите отдыхать, а завтра с
утра приходите в губком. Я вас буду ждать.
— Спасибо! Придем! — сказал Киров, вставая.—
И скорее всего, сегодня.
3
Когда вышли из губкома, метель прекратилась,
по ветер был так же пронзителен и зол.
По улицам ехали ломовики и легковые извозчики
шли люди, бежали из школ дети. Город жил трудной,
но мирной жизнью. Не чувствовалось, что Астра
хань — прифронтовой город, что пе сегодня-завтра
здесь могут начаться бои...
Войдя в казарму, распахнув дверь в свою компату,
они на мгновение остолбенели: прямо на полу, впо-
валку спали участники экспедиции.
В углу у печки, распластавшись на слежавшемся
тюфяке, положив под голову кинжал и шапку, слал
Бутягин. Рядом с ним, под полушубком, из-под кото-
рого торчали ноги в сапогах, храпел Атарбеков.
— Ну, что будем делать, товарищ начальник вто-
рой военной экспедиции? — с дружелюбной усмешкой
спросил Лещинский.
— Видишь! — кивнул Киров на два тюфяка в
самом углу.— О нас позаботились ребята. Давай
соснем малость, а потом уже будем решать, что де-
лать...
225
16 Герман Нагаев
Глава двадцатая
1
Около десяти дней заняла под-
готовка к отъезду экспеди-
ции навстречу отступающим частям Одиннадцатой
армии.
Почти два десятка машин были переделаны в
утепленные фургоны, приспособленные для перевозки
раненых и тифозных.
Благополучно переехав Волгу по льду, караван
па короткое время остановился в поселке Форпост,
чтобы сгрузить спешно собранное по городу обору-
дование для госпиталей, которые намечено было
открыть па пути следования отступающих войск.
Киров, воспользовавшись короткой остановкой,
еще раз вместе с Бутягиным, Лещинским и Атарбеко-
вым обошел всю колонну. Передние и задние машины
и несколько машин в центре были хорошо воору-
жены: около кабин на ящиках стояли станковые пу-
леметы. На прицепах тащилось несколько пушек.
От Форпоста двинулись по старой Кизлярской до-
роге, которая шла по берегу моря. Эта дорога была
хорошо знакома Кирову и многим участникам экспе-
диции. По ней летом прошлого года оп вел караван
верблюдов с оружием для сражавшихся в горах крас-
ных частей и партизан.
Сейчас степь была заснеженной пустыней. Вокруг
ни единого поселка, ни деревца, ни речушки. Белое
бескрайнее пространство и еле просматриваемая в
снегах дорога...
Сколько ни едешь -—все снег и снег да выбив-
шиеся из-под него, одиноко трепещущие на ветру
226 султанчики ковыля и колючие ветки чертополоха...
Но вот вдали показался поселок.
— Михайловка! — определил Бутягип, сидящий в
первой машине*.
— Должно, она,— согласился шофер...
Когда подъехали поближе, Бутягин велел оста-
новить машину. Встала вся колонна. Выскочив на
снег, Бутягин пошел к третьей машине, где везли
деньги, где ехал Киров.
— Вроде Михайловка, Сергей Миронович. Поедем
все или выслать разведку? Вдруг белые там?
— Да ведь это же глубокий тыл, откуда тут могу?,
быть белые?
— Ведь степь... Мало ли что...
— Сколько у тебя в машине людей?
— Со мной пятнадцать и два пулемета.
— Вот и поезжайте в разведку. Если все благо-
получно — пустите зеленую ракету.
— Есть! — козырнул Бутягин.
Скоро его машина помчалась вперед и скрылась в
поселке.
Остальные машины ждали. Красноармейцы, высы-
пав на снег, толкались, играли в чехарду, чтобы со-
греться.
Наконец над поселком взлетела зеленая ракета.
— По мес-та-м! — раздалась команда. Все уселись
в машины. Колонна снова двинулась.
В Михайловке Бутягин доложил:
— В поселке встретил первых красноармейцев из
Одиннадцатой. Почти все раненые пли обморожен-
ные. Их привезли на лошадях санитары. Разместили
где попало. Рассказывают, что армия отступает бес-
порядочно. Обозы перегружены тифозными...
— Тогда скорее навстречу! — скомандовал Ки-
ров, и колонна покатила вперед по разбитой, замерз
шей, завьюженной дороге...	227
Уже начало темнеть, когда справа в степи уви-
дели темную движущуюся массу. Остановились. К ма-
шине Кирова подошли Бутягин, Лещинский, Атарбе-
ков.
— Идут лавиной, а кто это — люди или скот —
понять нельзя...
— Может, коров угоняют станичники?
— А может, гурты овец спасают от белых.
— Нет, товарищи, это люди идут! — решительно
сказал Атарбеков.— Войско идет. Только наше или
деникинское — установить трудно.
Киров взял бинокль, всмотрелся.
— Да, люди идут. Пешие и конные, а посре-
дине — обоз... Это безусловно паши.
— Разреши, Сергей! — Лещинский взял бинокль,
присмотрелся.
— Да. Паши. Идут прямо по степи. Наверно, от
Ставрополя или Георгиевска. Хорошо бы послать гру-
зовик.
— Грузовик целиной не пройдет, завязнет в снегу.
— Смотрите, скачут сюда!—сказал Бутягин, по-
давая бинокль Кирову.
— Да. Придется подождать... На всякий случай
прикажи пулеметчикам, товарищ Бутягин, быть го-
товыми к бою.
— Есть! — Бутягин ушел...
Когда группа конников приблизилась, все увидели
развевающееся на ветру красное знамя.
— Свои, свои! Ура! — закричали радостно по всей
колонне.
Конники подскакали к головной машине, где стоя-
ли Киров, Бутягин, Лещинский.
Смуглый детина в горской папахе и кавказской
бурке, увидев па шапках красные звездочки, радостно
228 крикнул своим:
— Це комиссары, хлопцы! — и, спрыгнув с копя,
подошел, отдал честь.— Здорово, братья-товарпщи!
— Здравствуйте, товарищ! — приветливо сказал
Киров, крепко пожал руку богатырю.— Откуда и куда
держите путь?
— Мы из Одиннадцатой. Идем до Астрахани.
Армии больше нема,— сказал он и снял папаху.
Сняли шапки Киров и его друзья. Несколько
секунд постояли молча, как над покойником. Потом
так же молча и зло нахлобучили шапки.
— Кто будешь? — спросил Киров.
— Та за командира сводного отряда — Пилипчук.
Был батальонным. Сам член партии.
— Какие бойцы в отряде?
— Тут всякие... и таманцы, и кавказцы, и кочу-
бе ев цы, и из станиц...
— Много вас?
— Вон, подывися сам, комиссар, целое войско! Да
только воевать нема кому. Да и печем. Люди еле стоят
па ногах, и патронов почти нет. Везем тифозных да
раненых...
— А откуда идете?
— Воевали по всему Кавказу, а сейчас из-под
Моздока и Ставрополя. На степи присоединились к
нам два отряда и обозы беженцев... А вы кто? Откуда?
— Мы московская экспедиция. Но сейчас из
Астрахани. Едем навстречу армии. Везем оружие,
обмундирование, продукты, медикаменты.
— О, це гарно! Мы тут с голоду мрем. Почти всех
лошадей поели... Далеко ли до Астрахани?
— Уж близко. Да вы отдохнете в Михайловке,
это рядом... А что слышно про Кизляр?
— Не знаем, товарищ комиссар. Ничего не знаем.
Слышно было, что там сражались кочубеевцы.
А больше ничего...
220
— Оскар! — обратился Киров к Лещинскому.—
Десять госпитальных фургонов в твоем распоряже-
нии. Кроме того, возьми машину с обмундированием,
машину охраны с пулеметами, продовольствие, две
кухни.
— Понимаю.
— Вместе с товарищем Пилипчуком встретите
отряд и разместите в Михайловке. Тяжелораненых и
больных отправь в Астрахань. Тех, кто способен сра-
жаться, хорошо одеть, подкормить и держать в резер-
ве под командованием товарища Пилипчука. Сам, как
отправишь раненых и больных, с машинами и охра-
ной выезжай нам вдогонку, мы будем пробираться к
Кизляру.
— Есть! — козырнул Лещинский и, кивнув Бутя-
гипу, пошел вместе с ним отбирать машины и людей...
Пилипчук крикнул своим:
— Скачите, хлопцы, до отряду. Скажите, что
Астрахань близко, что за бугром их ждут теплые хаты
и горячий борщ та доктора...
Через некоторое время пришел Бутягин и доло-
жил Кирову, что его приказание выполнено.
Киров посмотрел на приближающийся живой по-
ток, повернулся к Пилипчуку:
— Ну, товарищ Пилипчук, сам встречай свое
войско. Товарищ Лещинский поможет тебе разме-
стить людей. Занимайте дома богачей без всяких раз-
говоров. Если кто окажет сопротивление — применяй-
те оружие. Сам бы остался с вами, да надо ехать.
— Спасибо, товарищ комиссар! Спасибо за ласку!
А как будет твоя фамилия?
— Киров! — пожимая Пилипчуку руку, сказал
Сергей Миронович.— Будем знакомы. Я надеюсь,
мы еще повоюем вместе...
230
Опять потянулась длинная, разбитая, унылая до*
рога в бескрайних снежных просторах. Ни жилья, ни
человека, ни зверя. Тишина п однотонный рокот ма-
шин. Тишина тревожная, пугающая...
Киров, сидя рядом с шофером, мобилизованным
еще в Москве, пытался завести разговор, по тот от-
малчивался, отвечал односложно. Думал о доме, о
голодающих ребятишках. Да и о чем было говорить,
когда ехали в неизвестность...
Начало смеркаться. Ехать стало трудней. А Киров
отдал приказ, чтобы не зажигать фар, это могло прив-
лечь внимание врага. Сумеречная степь еще больше
пугала. Из невидимой балки, из-за бугра могли не-
ожиданно напасть. Красноармейцы не отходили от
пулеметов.
Дорога стала подниматься на бугор, и вдруг пе-
ред глазами открылся поселок с манящими огонька-
ми. Колонна остановилась.
На трехколеспом мотоцикле, оснащенном пулеме-
том, вперед выехала разведка. Намерзшиеся красно-
армейцы, врачи п фельдшера нетерпеливо ждали
зеленой ракеты.
Разведчики давно уже скрылись в поселке, а раке-
та все не взлетала п не взлетала...
Но вот послышался стрекот мотора, мелькнул
свет фары. Это мчался мотоцикл...
Разведчики доложили, что белых в поселке пет, и
колонна начала спускаться с бугра. Люди повеселе-
ли, надеясь, что они ночь проведут в тепле.
2
Из поселка, калмыцкого названия которого никто
ле мог запомнить, выехали чуть свет, подкрепившись
горячим супом и кашей. Две походные кухни везли с
собой. Было тихо, безветренно. Легкий морозец при-
ятно бодрил. Где-то в конце колонны красноармейцы
даже затянули песню.
К полудню потеплело и повалил снег. Вначале он
был реденький, пушистый, а потом стал гуще и гуще:
сыпал как из гигантского решета большими липкими
хлопьями. В десяти шагах нельзя было разглядеть
машину. Пришлось зажечь фары и растянуть колон-
ну, чтобы грузовики пе побили друг друга.
Так ехали часа полтора, несколько раз сбивались
с дороги и искали се ощупью.
Бутягин предлагал остановиться, устроить привал,
переждать снегопад. А Киров, помня, что впереди
должно быть большое селение, приказал ехать даль-
ше.
Снег валил все гуще и гуще, и невозможно было
предвидеть, когда кончится метель.
Вдруг передняя машина встала. Затормозили вто-
рая и третья. Остановилась вся колонна.
Киров распахнул дверцу. Над приглушенным ро-
котом моторов слышался густой многоголосый рев,
словно бросилась в атаку целая дивизия.
— Туши фары! — крикнул оп подбегавшему Бу-
тягипу.— Занять оборону! — Команда пронеслась по
колонне — огни погасли.
А рев все нарастал и нарастал. Однако стрельбы
пе было слышно.
— Что же это такое, ведь пи одного выстрела? —
спросил Киров.
— Значит, свои,— улыбнулся Бутягип.— Я пойду
навстречу.
— Возьми людей и ракетницу. Если враги — по-
дашь сигнал.
— Понял! Хорошо!..
232 Взяв с собой взвод красноармейцев с ручными пу-
леметами, Бутягии пропал в снежной коловерти,
А гул п рев огромной толпы все усиливался, катился
громом.
И Киров понял, сердцем почувствовал, что это пе
яростный крик атакующих, а вопль отчаяния и на-
дежды. Вопль голодной изнемогающей толпы, быв-
шей когда-то Одиннадцатой армией.
— Огня не открывать! — подал он команду через
вестового. И подошедшему к нему Атарбекову ска-
зал: — Распорядись, Георгий, чтобы затопили кухни
и разожгли костры, падо людей отогревать.
— Может, выставить заслоны из пулеметчиков?
— Где? Ведь ничего же нс видно. Побьют своих.
Организуй еду и обогрев, это сейчас важнее всего.
3
Скоро колонну с обеих сторон обступили изголо -
давшиеся, изнуренные люди в шинелях. Некоторые
были с винтовками за плечами, а большинство без
оружия, с опухшими от голода лицами.
Подошел Бутягии с охраной.
— Что удалось выяснить? Преследуют ли их бе-
лые?
— Говорят, пет. Только казацкие разъезды ры-
щут по степи.
— Велик ли обоз?
— Никто не зпает...
Прибежал запыхавшийся Атарбеков:
— Кухни разожгли, подогревают обед. Развели
три костра.
— Мало. Разве нет больше дров?
— Дров — два фургона. Боюсь демаскировки.
— Говорят, белые не преследуют. Разводите де- 233
сятки костров. Организуйте выдачу хлеба, консер-
вов. Только чтобы был порядок — установите очере-
ди. Горячую пищу — раненым и больным.
— Есть! — козырнул Атарбеков и побежал в ко-
нец колонны.
Скоро в степи, подальше от грузовиков, на утоп-
танном снегу запылали костры. К ним бежали, шли,
ползли закоченевшие красноармейцы. В котелках
растапливали снег, кипятили воду, грелись, подсту-
пая к самому огню.
Киров с Бутягиным и охраной пошли навстречу
угрюмо катящемуся потоку.
Красноармейцы — завьюженные, заснеженные,
тяжело переставляя ноги, шагалп вразнобой, брели,
как белые призраки.
Пропустив мимо несколько разрозненных, сбив-
шихся в бесформенные кучи отрядов, оба вдруг уви-
дели пятерых красноармейцев, всех в снегу, которые
шли выстроившись в шеренгу, резко наклонившись
вперед.
Всмотревшись, Киров сказал:
— Гляди! Они за веревки тянут сани.
Красноармейцы везли крестьянские розвальни,
в которых кто-то лежал, укрытый тулупом, занесен-
ный снегом.
— Кого везете, товарищи? — крпкпул Киров.
— Командира!—угрюмо ответил крайний красно-
армеец. И все пятеро, не останавливаясь, пошли даль-
ше к костру. За пими опять потянулись пешне. Потом
обоз с больными и ранеными, па санях, па телегах,
па бричках, вперемежку с пешими и конными красно-
армейцами. И казалось, конца этому потоку пе будет...
Постояв минут пять на обочппе дороги, наблюдая,
как в метельной мгле изнуренные люди, подобно мо-
234 тылькам в почп, тянутся к спасительному огню, Ки
ров и Бутягин вернулись к машинам, где выстроились
длинные очереди и люди из группы Атарбекова раз-
давали хлеб и консервы.
Метель, словно сжалившись над людьми, стала по-
немногу утихать. Скоро снегопад совсем прекратился.
Киров и Бутягин взобрались с биноклем на ма-
шину, стараясь оглядеть людской поток.
Он то прерывался, то тянулся снова, и конец его
терялся где-то за бугром...
— Тифозных надо отделить, теплее одеть и начать
перевозить в Астрахань. Ты, Юрий, пока не приехал
Лещинский, помогай Атарбекову. Только сам не уез-
жай, будешь нужен.
Бутягин, козырнув, пошел выполнять приказание.
Киров, призвав па помощь своих людей, пытался
в пестром людском потоке отыскать командиров, раз -
бить способных ходить на отряды, раздать им патро-
ны и теплое обмундирование. Он все еще опасался
внезапного нападения белых...
4
Атарбеков, суровый бородатый человек, оказался
хорошим организатором. Созданная им санитарная
команда сносила тифозных больных в фургоны, укла-
дывала па мягкие тюфяки на парах, укрывала полу-
шубками и, подкрепив горячим крепким супом, от-
правляла в Астрахань.
Раненых краспоармейцев увозили в фургонах,
помеченных красными крестами. Фургонов не хвата-
ло. Киров приказал использовать грузовики, освобо-
дившиеся от патронов и обмундирования... И когда
больных стали размещать в эти грузовики, пришла
колонна Лещинского.	235
— Как раз вовремя, Оскар! — радостно восклик-
нул Киров, пожимая ему руку.— Видишь, какой та-
бор здесь!
— Вижу. Готов забрать тифозных и раненых, Сер-
гей Миронович. Только в Астрахани к приему их пе
готовы. Кое-как разместили людей Пилипчука. Шля-
пников ничего ие делает, а когда я нагрянул к нему,
сделал вид, что мепя пе помнит и не знает. Надо тебе
срочно ехать в Астрахань и связываться с Москвой,
с Лениным.
— Пока, Оскар, падо спасать людей. Иди, прини-
май от Атарбекова санитарную команду и организуй
отправку раненых и больных в Форпост. Там госпи-
таль.
5
Пробыв еще несколько дней в Калмыцкой степи,
организовав в поселках, по пути следования остатков
Одиннадцатой армии, эвакогоспитали, питательные
пункты, общежития и бани, создав отряды охранения
п хорошо вооружив их, Киров вместе с Бутягиным,
пулеметчиками и пятью миллионами, упакованными
в трех ящиках, выехал на последней полуторке в
Астрахань.
От луны и снега ночь была светлая, и ехали, не за-
жигая фар: в степи шпырялп казацкие разъезды и
кулацкие банды...
Только перед рассветом миновали Форпост и оста-
новились на правом берегу Волги.
Оттепели последних дней сказались на состоянии
льда. В некоторых местах образовались полыньи, пе-
реправляться было опасно. Свежий снежок припоро-
шил дорогу, и ее почти нельзя было разглядеть.
236 Включили фары, спустились па лед, стали проби-
раться осторожно, послав вперед красноармейца с
длинным шестом. Оп шел, прощупывая и указывая
дорогу...
Вот уж проехали с полверсты и миновали опасную
середину. Красноармеец с шестом уже вышел на про-
тивоположный берег.
Шофер прибавил газу, чтобы побыстрей проско-
чить оставшиеся метров сорок. Вдруг раздался треск,
и передние колеса грузовика провалились в воду.
— Спасайтесь!—крикнул шофер и первым выско-
чил из машины.
Киров, распахнув дверцу, тоже выскочил, отбежал»
Следом выпрыгнули из кузова тонущего грузовика
красноармейцы и Бутягин.
— Товарищи, а ведь провалились только передние
колеса, — сказал Киров, — может, спасем машину?
В этот миг раздался оглушительный грохот: лед
под машиной треснул, осел, и она, ткнувшись носом
в полынью, исчезла в воде. А вместе с ней утонули
и пять миллионов...
Глава двадцать первая
1
Оставив у полыньи дежурить
Бутягина и пулеметчиков,
Киров добрался до берега и с тем красноармейцем,
что шел с шестом, отправился в город.
Придя в кремль, он достучался сторожу губкома7
вызвал через пего дежурного, который и провел его
к телефону.
Начинало светать, и город еще спал. Но были утоп-
лены миллионы, и это заставило Кирова звонить Ко-
лесниковой домой.	237
Выслушав его, Колесникова сказала очень спокой-
но:
— Я сейчас приеду, попробуем разыскать водола-
зов. Грузовик не иголка, найдем и поднимем...
Киров, немного успокоившись, послал красноар-
мейца за Атарбековым и Лещинским. Велел приехать
срочно.
Атарбеков и Лещинский, узнав, что утонула ма-
шина Кирова, сразу поняли, в чем дело, и приехали в
губком раньше, чем появилась Колесникова.
Киров сидел в приемной на диване не раздеваясь
и нервно теребил конец кожаного пояса пальто. Он
был бледен. Замерзшие ноги слегка дрожали.
— Ну что, Сергей Миронович, удалось ли найти
водолазов? — спросил, здороваясь, Атарбеков.
— Обещает Колесникова, — с тревогой в голосе
ответил Киров.
— Если не найдут — пусть достанут водолазный
костюм. Я сам полезу в полынью, — горячо заговорил
Атарбеков. — Мы обязательно найдем машину и ящи-
ки. Лишь бы другие не перехитрили нас.
— На месте катастрофы остался Бутягин.
— Это хорошо. Это важно. Но течением машину
может отнести, особенно если опа встала на колеса.
В воде она много легче.
В этот миг, по-хозяйски распахнув дверь, вошла
закутанная в оренбургский платок Колесникова.
Поздоровавшись со всеми за руку, она пригласи-
ла Кирова и его друзей в кабинет. Плотно прикрыла
дверь.
Когда все уселись, спросила озабоченно:
— Неужели утонули все деньги?
— Да, все пять миллионов.
Не задавая более вопросов, Колесникова припя-
238 лась звонить. Разговаривала с какими-то людьми, про-
сила, треоовала разыскать водолазов, если спят —
поднять с постели и доставить в губком.
Киров, вслушиваясь в разговор, дивился деловито-
сти, настойчивости, умению Колесниковой убеждать
людей.
— Так, значит, разыщете? Значит, я могу быть
уверена? Что? Как звонить? Нет, пет, поезжайте сами
и привезите их в губком со всем оснащением. Да,
именно сейчас. Здесь ждут товарищи из Москвы.
Услышав утвердительный ответ, она положила
трубку, и на ее озабоченном лице тревога сменилась
радостной улыбкой.
— Ну, товарищи, нам, кажется, повезло: водола-
зов скоро привезут.
— Спасибо вам, товарищ Колесникова, — просияв,
сказал Киров, — вы умеете воздействовать на людей.
— К сожалению, не на всех. Ваши товарищи на-
чали привозить раненых, а у пас пи одного госпиталя.
Мои просьбы и самые настойчивые требования о по-
мощи остались без ответа. Пришлось закрыть две
школы и буквально побираться по домам: собирать
кровати, тумбочки, белье.
— Я считаю, что Шляпппков виноват в разгроме
армии — он ни разу не был на фропте, — резко сказал
Киров.Об этом падо сообщить, товарищу Ленин}.
В приемной послышались тяжелые шаги п голоса.
В дверь заглянул усатый человек в бушлате с блестя-
щими пуговицами:
— Разрешите, Надежда Николаевна?
— Да, пожалуйста, Сергей Иванович.
Человек в бушлате вошел и, отдав честь, по всей
форме доложил, что водолазы со всем оснащением до-
ставлены в губком и ждут в передней.
— Спасибо, Сергей Иванович! — сказала Колесни-
кова и представила его москвичам.
23&
— Итак, товарищи, сейчас же поезжайте па Вол-
гу. Разговор продолжим, когда закончите операцию.
Желаю успеха.
2
Когда вышли из губкома, уже рассвело. Приехав
на Волгу, установили около полыньи палатку и раз-
вели на льду костер.
Киров очень внимательно наблюдал, как устанав-
ливали водолазное оборудование и снаряжение, как
одевали водолаза, как укрепляли лесенку для его спу-
ска, шланги для дыхания, трос, канат...
Как только водолаз — чернобровый молодой муж-
чина — скрылся под водой, Киров подошел к самому
краю полыньи и пристально стал следить за канатом
и шлангами.
Они, словно змейки, сползали в воду по ледяному
срезу. Вдруг замерли. «Спустился на дно»,— подумал
Киров. Но вот опять поползли «змейки»: «Пошел по
дну, ищет... А чего искать? Автомобиль пе игруш-
ка...»
Прошло минут двадцать, а может, и больше. Трос
задергался.
— Ага, нашел! — сказал кто-то из красноармей-
цев.— Сейчас поднимать будут...
Рабочие стали осторожно вытягивать канат и
шланги. Через несколько минут показался большой
круглый шлем скафандра. В толстом стекле мелькну-
ло осунувшееся лицо водолаза.
Рабочие отвинтили и сняли шлем.
Водолаз в вязаной шапочке порывисто дышал.
— Ну что, нашел, Семен? — спросил его Сергей
210 Иванович.
— Нет, не нашел...— глухо ответил водолаз.-- Нот
тут никакой машины. Должно, унесло течением.
— Как же так? — удивленно спросил Киров.—
Ведь она весит пудов двести, а то и больше.
— Не знаю, а только тут нет! — сказал водолаз.—
Я все вокруг облазил...
3
До вечера пробили, пропилили во льду Волги еще
«окно», ниже по течению. Устроили дощатый желоб,
по которому вытащили баграми льдины, спустили
двух водолазов.
Они обшарили дно в радиусе нескольких метров,
по ни машины, пи ящиков с деньгами не обнару-
жили...
Когда начало темнеть, Киров поставил охрану на
большом участке реки и вместе с друзьями пошел в
казарму.
Перекусив и выпив чаю, он прилег отдохнуть, со-
бираясь вечером пойти к Колесниковой, но усталость
взяла свое. Только прилег на тюфяк — сразу же за-
снул...
С утра опять начались поиски. Вызвав людей из
экспедиции, Киров настоял на пропиливании еще не-
скольких «окон» во льду.
Поручив наблюдать за работами Бутягину, он
отправил Атарбекова в казарму, чтобы оказать по-
мощь заболевшему Лещинскому. Сам же решил побы-
вать в Реввоенсовете фронта у Шляпникова: надо
было рассказать об увиденном на Кизлярской дороге
и просить, требовать принять решительные меры к
спасению остатков армии.
Идя в кремль, Киров думал о предстоящем разго-
воре, вспоминая прошлые встречи со Шляпниковым. 241
16 Герман Нагаев
«Пожалуй, никакого толку от этого разговора не по-
лучится. От того, что я расскажу, он придет в ярость.
Это барин, вельможа, который привык руководить из
кабинета. Нот, мне надо идти не к Шляпникову, а
срочно, немедленно телеграфировать в Москву Лени-
ну. Да, Лепину... Впрочем, Ленин может мне не пове-
рить. Ведь оп еще по загранице знает Шляпникова.
А я только приехал в Астрахань... Может показаться,
что я написал, не разобравшись в деле. Что же де-
лать?..»
Киров присел на скамейку у ворот небольшого
деревянного дома. Мимо, стуча каблуками по обле-
денелому тротуару, прошли, косясь на него, трое в
штатском пальто, в каракулевых шапках.
Киров но слышал разговора, по обратил внима-
ние на их выправку: «Офицеры. Определенно пере-
одетые офицеры. Зачем они здесь? Может быть, го-
товят вылазку? Мятеж?.. А Шляпников и в ус не
дует... Я должен немедленно телеграфировать в Моск-
ву. Пожалуй, лучше всего в Центральный Комитет.
Сообщу обо всем, что видел. Попрошу, чтобы меня
направили куда-нибудь на Кавказ, в тыл к белым, на
подпольную работу. Там есть наши люди, я сумею
наладить связи...»
Придя на почту, Киров достал блокнот и, присев
в углу, стал писать.
Он кратко, по выразительно рассказал о поездке
экспедиции навстречу отступающим частям Один-
надцатой армии, о принятых мерах по спасению ра-
неных и больных бойцов и закончил телеграмму так:
«Поскольку остатки армии небоеспособны, ору-
жие, боеприпасы и все имущество экспедиции пере-
дам в распоряжение астраханского гарнизона, а меня
прошу направить на подпольную работу в тыл врага,
242 на Кавказ.
В заключение считаю необходимым заявить, что
Шляпникова полагаю если пе прямым, то косвенным
виновником в развале Одиннадцатой армии. Его
дальнейшее пребывание в Астрахани не только не-
желательно, по и вредно для дела революции».
Перечитав написанное, он склеил листочки и под-
нялся к начальнику почты — седоватому худому че-
ловеку в очках. Предъявил свой мандат.
— Чем могу служить? — спросил начальник.
— Вот телеграмма, которую нужно отправить
срочно в Москву, в Центральный Комитет РКП (б).
— Слушаюсь. Будет исполнено.
Он прочел телеграмму, сходил в другую комнату
и принес расписку.
Киров попрощался и вышел. А начальник, пере-
читав телеграмму, побледнел и дрожащей рукой снял
телефонную трубку, попросил соединить с Особым от-
делом.
Ответил простуженный голос:
— Кто говорит?
— Это с почты. Мне бы товарища Сивакова.
— Сейчас подойдет...
И вслед за этим раздался приглушенный баритон
Сивакова:
— Слушаю...
— Беспокоит начальник почты. Вы приказывали,
чтобы без вашего ведома... так вот, как раз такой слу-
чай... Я затрудняюсь...
— Сейчас приеду,—сказал Сиваков и повесил
трубку.
Сиваков, в длинной шинели и шапке со звездой,
войдя, колючими глазками взглянул на начальника
почты, по-хозяйски сел к столу, строго спросил; 243
— Что случилось?
Тут, знаете ли, товарищ Сиваков, одна телег-
рамма, задевающая самого Шляпникова.
— Дай сюда.
Начальник, ощущая холодок в спине, подал телег-
рамму.
Сиваков прочел, сдвинул нависшие брови.
— Кто-нибудь из ваших читал?
— Нет, только я...
— И ты забудь! Понял?
— Да-с, понимаю... Однако я дал расписку... Мо-
жет быть, копию оставите?
— Я сказал — все! — Сиваков сунул телеграмму
ji карман и поднялся.— Если что подобное повторит-
ся — звони! До свидания! — Он козырнул и вышел...
4
Отдав телеграмму (Киров был уверен, что она бу-
дет отправлена немедленно), он не пошел к Шляпни-
кову, а направился на Волгу. Его продолжала волно-
вать судьба миллионов.
Там по-прежнему трудились люди экспедиции и
водолазная группа. Пропиливали и освобождали ото
льда еще одну прорубь, ниже по течению.
Увидев спустившегося с берега начальника экспе-
диции, Бутягин, путаясь в бурке, поспешил навстречу
и доложил, что пока ни машину, ни ящики обнару-
жить не удалось.
— Неужели тут такое течение, что могло грузо-
вик умчать?
— Сам ничего не пойму. Но ведь никто же, кроме
нас, не мог его вытащить п завладеть деньгами.
244	— В том-то и дело...
На другом берегу послышались голоса, крики.
Оба повернулись к правому, более высокому бе-
регу. Оттуда спускались, съезжали на лед красноар-
мейцы, оборванные, обмотанные тряпьем.
— Видишь! — кивнул Киров.— Все еще бредуг
бойцы Одиннадцатой. Вон где нам следовало бы быть,
а мы в воде бултыхаемся...
— Наше дело было доставить оружие и боепри-
пасы. Мы это сделали,— угрюмо сказал Бутягин.—
Наша совесть чиста.
— Помимо совести еще есть сердце. А оно болит,
видя все, что творится... Короче, я пе выдержал и по-
слал телеграмму в Москву. Описал все, что мы видели
и видим, потребовал отстранения Шляпникова, как
виновника катастрофы.
— Правильно. Горячо одобряю.
— Может быть, нам перебросить машины на тот
берег и слова двинуться навстречу больным и обмо
роженпым?
— Это опасно. После недавней оттепели лед
ослаб.
— А если попробовать?
— Атарбеков еще пе вернулся. Очевидно, с Ле-
щинским плохо.
— Я зайду. Ты не совсем замерз?
— До вечера продержимся.
— Хорошо. Тогда я пойду к Шляпникову. Смотри,
какая колонна ползет! Людей же надо где-то разме-
щать...— Киров махпул рукой п быстро зашагал в
город.
245
s
Выйдя на набережную, оп столкнулся с Атарбе-
ковым.
— Ну что, Георгий? Как Оскар?
— Плохое дело, Сергей Мироныч. Доктор пред-
полагает тиф. Когда осматривал, начался бред... При-
шлось положить в больницу.
— В тифозную? — с тревогой спросил Киров.
— В городскую... Устроил пока отдельно, в каби-
нете главврача. Ведь все забито...
— Да...— вздохнул Киров п кивком головы указал
на людской поток.— Идут, п едут, и волоком тащат
товарищей бойцы Одиннадцатой... Может, рискнем
переправить фургоны на тот берег? А?
— Можно попробовать,— раздумчиво сказал
Атарбеков.
— Эх, как не вовремя заболел Оскар... Возьми
па себя, Георгий, это дело.
— Возьму,— нахмурясь, сказал Атарбеков.—
Тогда придется наших врачей, фельдшеров и охрану
с собой прихватить.
— Конечно. Возьмите часть теплого обмупдмро-
ва пня, продукты, кухни, медикаменты. Все, что по-
требуется.
Днем в обеденное время, когда солнце пригревало
по-весеппему, на берегу Волги у зимней почерневшей
дороги выстроилась колонна грузовиков-фургонов.
Впереди и сзади стояли машины охранения, оснащен-
ные пулеметами. К каждой из них были прицеплены
походные кухни.
Из первой машины выпрыгнули Атарбеков и Кн-
246 ров. Они спустились на лед, вышли на дорогу, кото-
рая проходила метрах в двадцати от полыньи, гд-э
утонул грузовик с деньгами.
— Ну, что ты скажешь, Георгии? — спросил Ки-
ров, осматривая дорогу.— Ведь несколько часов па
зад здесь прошла большая колонна бойцов и тяже-
лый обоз.
Атарбеков помахал столпившимся на берегу шо-
ферам. Человек пять спустились. Вместе с Атарбе-
ковым и Кировым прошли до другого берега и вер-
нулись обратно, где их уже ждал Бутягин со своими
людьми.
— Пожалуй, можно попробовать,— сказал Атар-
беков.— Кто желает поехать первым?
— Да хоть я готов! — сказал загорелый белобры-
сый крепыш в нагольном полушубке.
Киров знал этого парня. Он вел машину Атарбе-
кова.
— Хорошо, Юрий. Попробуй первым. Только по
езжай с открытой дверцей, чтобы в случае беды мог
выпрыгнуть.
— Не беспокойтесь, товарищ Киров. Не растеря-
юсь.
Оп побежал на берег н быстро спустился па лед в
машине.
Открыли и привязали правую дверцу.
— Ну, трогай! — крикнул	Киров.— Счастливо
перебраться!
— Пошел! — отозвался Юрий и, включив газ, бы-
стро повел грузовик.
Все замерли. Ждали, волновались. Когда до пра-
вого берега осталось немного, машина пошла еще бы-
стрей и птицей взлетела па бугор. Юрий выскочил из
грузовика и замахал руками, что-то крича.
Шоферы лучше других поняли его и, пройдя к
своим машинам, один за другим пересекли Волгу.
Киров обрадованно взглянул на Атарбекова.
— Ну, что я говорил, Георгий! Молодцы ребята!
— Да, обошлось... А как обратно? — озабоченно
спросил Атарбеков.
— Вы привозите больных в Форпост, а оттуда,
кока держит лед, будем переправлять их на санях.
— Это другое дело.
— Ну, Георгий, желаю тебе успеха! — Киров об-
нял его, поцеловал.
Подошел Бутягин, тоже обнял Атарбекова и поже-
лал успеха.
— А вам поймать золотую рыбку! — улыбнулся
Атарбеков и вместе со своими людьми пошел к дру-
гому берегу...
в
Проводив колоппу фургонов, Киров пришел в
Реввоенсовет и хотел было сразу пройти к Шляпни-
кову, но на пути встал дежурный.
— Нельзя! Товарищ Шляпников занят.
— Кто у него? — спросил Киров.
— Товарищ из Особого отдела.
Киров сел и стал дожидаться...
Как раз в это время Шляпников читал его телег-
рамму, хмурясь и сопровождая свои комментарии
злобной руганью.
Наконец оп кончил читать и, скомкав телеграмму,
бросил ее в корзину.
— Хорошо. Иди и сообщай мне о каждом его
шаге...
Как только Сиваков вышел, сразу же впустили
Кирова.
— А, явился! — не то вопросом, не то угрозой
встретил его Шляпников, указывая на кресло.— Ну,
2 / V что там у вас? Какие дела?
Киров стал подробно рассказывать о поездке экс-
педиции на Кизлярскую дорогу, о встрече с отсту-
пающими частями и обозами Одиннадцатой, о мерах,
которые ими были приняты.
Шляпников слушал, откинувшись на спинку кре-
сла, расстегнув френч и глядя на Кирова злыми гла-
зами. Киров чувствовал эту злость и ненависть, но
сказал все, что хотел.
— Так! — Шляпников скрипнул зубами.— Зна-
чит, можно верить тому, что ты распускаешь слухи,
будто бы я виновник разложения Одиннадцатой ар-
мии?
— Я никаких слухов не распускаю. Я послал те-
леграмму в ЦК и пришел об этом сказать вам в гла-
за. Да, я считаю вас виновным в поражении армии.
И как уполномоченный центра требую немедленно
принять меры к спасению ее остатков. Я выслал фур-
гоны для доставки раненых и тифозных в Форпост.
От вас требую, чтобы были немедленно созданы гос-
питали и лазареты.
— Вы с кем разговариваете, Киров? — наливаясь
кровью, закричал Шляпников.— Я председатель Рев-
военсовета! А вы кто?
— Вы зпаете, кто я и кем послан. Я пе кричу па
вас, а требую того, что вправе требовать каждый боль-
шевик.
— Не бросайся громкими фразами, Киров. Ты у
мепя вот здесь, в кулаке. Да, да! — гневно придви-
нулся Шляпников.— Думаешь, я не знаю, что ты
хапнул пять миллионов и организовал поиски утоп-
шей машины, чтобы одурачить меня. Нет-с, не вый-
дет! Не пройдет этот номер. Я уже отдал приказ за-
вести на тебя уголовное дело. Сегодня же сдай все
имущество и дела экспедиции начальнику гарни-
зона.
249
Киров передохнул, насупился:
— Много берете на себя, Шляпников. У меня
мандат, подписанный товарищем Лениным. Меня сме-
стить и отозвать может только Москва. Советую вам
прекратить комедию и заняться спасением остатков
армии, иначе вы сами попадете в трибунал. До свида-
ния!
Киров встал и спокойно вышел из кабинета.
Глава двадцать вторая
1
Несколько дней прошло в за-
ботах и тревоге. Машину с
деньгами все еще не нашли. Ответа на телеграмму
Киров не получил, и это его угнетало. А Шляпников
форсировал следствие. Уже не раз вызывали Бутягп-
на и шофера. Следователь приходил даже к больному
Лещинскому. Самого Кирова допрашивали ежеднев-
но. И он вынужден был являться в Особый отдел, так
как в противном случае Шляпников мог и арестовать.
Здесь, в Астрахани, он чувствовал себя удельным
князем.
Дважды Киров заходил к Колесниковой, говорил
по душам. Опа звонила Шляпникову, просила пре-
кратить травлю Кирова, но тот резко обрывал раз-
говор...
— А что, если вашу телеграмму задержали в
Астрахани, а копию передали Шляпникову? Он везде
насажал своих людей. Мои телеграммы тоже не всег-
да доходят до Москвы.
250 Киров побледнел.
— Об этом я даже не мог подумать. Ведь телег-
рамма сдана под расписку начальнику почты.
— Я бы советовала послать в Москву надежного
человека с письмом. Чтобы не вызвать подозрений,
мы можем дать командировку от профсоюза.
— Это мысль! Я подумаю,— сказал Киров, и на
этом они расстались...
Сегодня, после томительного разговора в Особом
отделе, Киров направился на Волгу, где Бутягпп
упорно продолжал поиски.
Водолазы только поднялись из последней проруби,
не обнаружив никаких следов потонувшей машины.
Подошел усатый человек в полушубке поверх буш-
лата, в ватных штапах и в валенках с самодельными
калошами. Лицо его было обветрено, глаза покрас-
нели и припухли.
— Что будем дальше делать, товарищи? Ведь
четыре проруби прошли.
Киров взглянул на мужественное лицо.
— А до вас не доходили слухи, Сергей Иванович,
что деньги, которые мы ищем, похищены?
— Как же, слыхал... По всему городу об этом
идет молва.
— А знаете, кто ее распускает?
— Нет, пе знаю.
— Шляпников! Да, да, Шляпников. Он пытается
утвердить версию, что миллионы прикарманил я и
вот товарищ Бутягин.
— От Шляпникова можно всего ожидать. Мы тут
насмотрелись на его фокусы.
— Дело завел на нас. Грозит трибуналом,— ска-
зал Бутягин.
— Ну, если так, мы поборемся! — жестко сказал
Сергей Иванович.— Ребята, правда, выбились из сил.
Но коль дело доходит до трибунала, эту машину не 90.7
только из-под воды — из-под земли выроем! Сейчас
же велю пропиливать новую прорубь...
Киров с Бутягиным ушли в палатку и там при-
сели на ящики, закурили.
— Каков мужик? — кивнул Бутягин в сторону
уходившего к пильщикам Сергея Ивановича.
— Этот не подведет.
— А что Колесникова? — спросил Бутягин.
— Звонила ему — отмахнулся... Она говорит, что
перед нашим приездом в Астрахани работала комис-
сия ЦК. Разбирала жалобы на Шляпникова. Выводы
оглашены не были. Очевидно, стапут докладывать
в ЦК.
— Комиссия, видимо, еще пе знала о трагиче-
ских событиях в Одиннадцатой?
— Да, не знала. Телеграмма Орджоникидзе была
получена позже.
— Вот видишь... А твоя определенно задержала
на почте. Иначе был бы ответ.
— Колесникова тоже так думает. И советует по-
слать нарочного.
— Верно! Только надо аккуратней. Иначе пере-
хватят.
— А, вот где отсиживаются водяные! — восклик-
нул, входя в палатку, Атарбеков.— Здорово, герои
водной эпопеи!
— Георгий! Ты как здесь очутился?— обрадо-
ванно спросил Киров.
— Вызван в Особый отдел. Очевидно, из-за этих
несчастных миллионов. В Форпосте ходят слухи, что
их похитили.
— Эта афера Шляпникова. Хочет раздуть дело о
похищении миллионов и тем отвести удар от себя.
Нужно послать в Москву с письмом надежного че-
252 ловека.
— Есть такой. Как за себя ручаюсь,— оживился
Атарбеков,— опытный чекист, работал у меня. Этот
до Дзержинского дойдет.
— Правильно! — поддержал Бутягип.— Надо пи-
сать только Дзержинскому, с просьбой передать
письмо Ильичу.
Верным человеком оказался широколицый голу-
боглазый парень с белесыми бровями и ресницами,
стриженный под машинку. На Кавказе он работал
в ЧК вместе с Атарбековым и выполнял самые рис-
кованные и трудные поручения. В экспедиции был
вроде вестового при комиссаре и делал безотказно
все, что ему поручали. Звали парня Степаном Озно-
биным.
— Что, Ознобин, сумеешь пробраться к Дзержин-
скому? — спросил Киров, рассматривая его крепко
сбитую фигуру и настороженные глаза.
— Постараюсь, товарищ Киров.
Ответ, в котором не было ни бахвальства, ни мо-
лодечества, понравился Кирову.
— А как попадешь?
— Позвоню в ЧК, скажу — от Атарбекова. А уж
они проведут...
Озпобина снабдили командировкой от губпроф-
сожа, переодели в гражданское, дали денег, продук-
тов, хорошо запрятали письмо.
В ту же ночь он выехал к Царицыну, где в то
время шли ожесточенные бои, надеясь оттуда про-
рваться в Москву.
253
Киров целые дни проводил на льду Волги, на се-
кущем ветру. Надеялся, что водолазы принесут ра-
достную весть. Как-то он сильно продрог, даже пе
мог согреться у костра. К вечеру поднялась темпе-
ратура. Бутягин отвез его домой, дал аспирину и
полстакана водки. Уложил на полу у самой печки,
укрыл тулупом.
Ночь прошла спокойно. Киров спал.
— Лишь бы не тиф,— сказал Бутягин своим, со-
бираясь утром на Волгу.— Пока не будите, а как
проснется, накормите, дайте чаю и вызовите врача.
Киров проснулся от стука сапог и возбужденных
голосов. Приподнялся на локте:
— Что случилось? Что за шум? — спросил недо-
умевая.
В комнату влетел Бутягин и прямо к Кирову:
— Ну, что, Мироныч? Как ты?
— Все в порядке. Встаю. А ты чего прибе-
жал?
— Как чего? Машину нашли!
— Что ты?
— Да, да! Сейчас поднимать будем.
Киров быстро вскочил, оделся и, отказавшись от
еды, вместе с Бутягиным и своими ребятами поехал
па Волгу.
Когда приехали, Сергей Иванович проводил со-
вещание с водолазами и военными из экспедиции Ки
рова. Ломали голову над тем, как поднять машину.
Лед уже утратил былую крепость: машина могла сно-
ва провалиться.
Киров и Бутягин протиснулись в круг.
— Поздравляю вас, товарищи! — весело загово-
254 рил Киров.— Вы настоящие герои!
— Спасибо! Вот думаем, как вытаскивать,— ска-
зал Сергей Иванович.
— А зачем ее вытаскивать? Закрепите ее, и пусть
лежит до весны в воде. Важно ящики с деньгами до-
стать.
— Ни ящиков, ни пулемета мы пе нашли,— ска-
зал один из водолазов.
— Как не нашли? — в один голос переспросили
Киров и Бутягии.
— Машина лежит на боку, ее, видимо, не раз пере-
вернуло течением, и в ней ничего нет.
Киров почувствовал, как мороз пробежал по спи-
не. Но оп собрал все силы и не выказал волнения.
— Надо искать ящики. В этом главная задача.
— Понятно! — сказал тот же водолаз и вопро-
шающе взглянул на Сергея Ивановича.— Раз ма-
шина нашлась — ящики никуда не денутся. Пока
светло, давайте еще раз спустимся, ребята...
3
Вокруг водолазов всегда толпились мальчишки,
разные зеваки и любопытные. И хотя их гоняли, они
подходили то с той, то с другой стороны, иногда тол-
пами собирались на берегу.
Среди этих зевак были и люди Сивакова. Поэтому,
как только была обнаружена под водой машина, оп
сразу же появился у Шляпникова.
— Ну, с чем явился, Сиваков?
— Машину нашли, Александр Гаврилович. Толь-
ко сейчас доложили мне.
— Так... А деньги?
—- А денег нет. Ящики с деньгами найти не могут.
— Ага! И не найдут! Я же говорил тебе, что их
прикарманили. Пустая машина — это, брат, лучшее
доказательство нашей правоты. Срочно заканчивай
следствие и — в трибунал!
— А может, еще повременить, Александр Гав-
рилович? Мало ли что... Ведь ищут...
— Завершай следствие, а поиски я прикажу
прекратить.
— Если так — другое дело.
— Иди, Сиваков. Иди и действуй...
4
Когда вторично спускали водолазов, Киров сам
следил за приготовлениями и объяснял им, какие
были ящики.
На этот раз полынью выпилили длиннее обычной.
Большая площадь под водой была освещена и боль-
шее пространство можно было осмотреть.
Перед тем как надеть скафандры на водолазов,
Сергей Иванович позвал их к полынье и бросил
щепку.
— Глядите, щепка плывет к берегу. Значит, те-
чение здесь влево берет. Вот и вы ищите в этой сто-
роне...
Водолазы спустились, и от них долго не было ни-
каких сигналов.
Киров пе отходил от полыньи. Лицо его было
озабоченно.
— Зовут! Зовут! — закричал кто-то.
Киров услышал звон колокольчика, увидел, что
оба троса дергаются.
— Под-пи-май! — раздалась команда Сергея Ива-
новича.
Помощники водолазов стали вытягивать из воды
256 канат и воздушные шланги. Киров, отойдя шага на
два вправо, чтобы нс мешать, не спускал глаз с ле-
сенки.
Что-то затемнело в воде, стало подниматься.».
II вот показался ящик, обитый жестью.
— Он! Он! — закричал Бутягин и бросился по-
могать.
Ящик вытащили, поставили па лед.
— Смотри, Мироныч, нашли!
— Ведь он! Он самый!
У Кирова перехватило дыхание. Он снял шапку,
вытер платком вдруг выступивший на лбу пот, подо-
шел, ласково похлопал по мокрому ящику...
Водолазы снова спустились и подали второй, а за-
тем и третий ящик. Их поставили рядом.
Киров подождал, пока с водолазов сняли скафанд-
ры, и пожал каждому руку. Потом так же дружески
пожал руку начальнику:
— Спасибо, Сергей Иванович. Прошу вас предста-
вить рапорт па участников водолазной группы. Все
получат награду...
Под усиленной охраной ящики с деньгами отвезли
в башо, где под наблюдением Бутягипа деньги стали
просушивать п связывать в пачки.
Киров, пробыв там до вечера и проверив, на-
дежна ли охрана, поспешил в губком.
Колесникова ждала его.
— Знаю, все знаю, товарищ Киров. Поздравляю
вас и радуюсь вместе с вами.
— Спасибо! Большое спасибо вам за помощь, то-
варищ Колесникова. А то бы Шляппиков упек меня
в трибунал,— улыбаясь, сказал Киров.
— Вот он-то, пожалуй, не минует этой участи.
— А что, есть новости?
— Садитесь, товарищ Киров, поговорим.
Киров присел в кресло напротив Колесниковой. 257
17 Герман Нагаев
— Пе знаю, ваше ли письмо дошло до товарища
Ленина, мои ли жалобы или известия о развале
Одиннадцатой, только сегодня я получила телеграм-
му из ЦК. Назначен новый председатель Реввоен-
совета Каспийско-Кавказского фронта — Константин
Александрович Мехопошин — член ВЦИКа и Рев-
военсовета республики. Шляпникова немедленно от-
зывают в Москву.
5
Днем двадцать пятого февраля, когда просушен-
ные и снова упакованные в ящики деньги, были на-
конец сданы па хранение в Астраханский государст-
венный банк, Киров, Бутягии, Атарбеков вместе с ох-
раной приехали па машинах в казарму, где осталь-
ные члены экспедиции ждали их к обеду.
На столе был разложен нарезанный ломтями хлеб,
консервы и копченая рыба, полученная по записке
Колесниковой в рыбтресте.
Только расселись за столом, вошел посыльный
из губкома:
— Кто здесь товарищ Киров?
— Я,— поднялся Киров.
— Вам телеграмма. Поручено вручить лично. Вот
тут распишитесь.
Киров расписался, взял телеграмму и, развернув
ее, заулыбался.
— Ну, что? Что, Мироныч? Не томи! — потянул-
ся к нему Бутягии.— Или секретная?
— У мепя нет секретов от боевых товарищей.
Слушайте все: «Ввиду изменившихся условий пред-
лагаем остаться в Астрахани, организовать оборону
258 города и края. Я. Свердлов».
Ура! — дружно закричали все сидящие за сто-
лом.
Киров поднял руку.
— Вы еще не ушли? — обратился он к посыльно-
му.— Скажите Колесниковой, что я скоро приду.
— Слушаю,— козырнул посыльный и вышел.
— Ну, друзья,— возбужденно и радостно сказал
Киров,— с завтрашнего дня мы включаемся в актив-
ную борьбу.
6
В тот же день был создан Временный военно-ре-
волюционный комитет Астраханского края под пред-
седательством Кирова. Заместителем назначили Бу-
тягина. Вся чекистская работа была поручена Атар-
бекову.
Заняв для ревкома помещение недалеко от крем-
ля, устроив сносное жилье для себя и товарищей.
Киров решил изучить обстановку в районе Астра-
хани и установить тесный контакт с Реввоенсоветом
Каспийско-Кавказского фронта. Позвонив новому
председателю Реввоенсовета Мехоношипу, спросил,
можно ли ему прийти по срочному делу.
— Пожалуйста. Я вас жду, товарищ Киров,—
послышался твердый голос.
Этот голос и приглашение приехать немедленно
сразу же нарисовали в воображении Кирова портрет
делового и энергичного руководителя.
Придя в знакомую переднюю, Киров пе увидел
прежнего дежурного. Его встретил высокий подтяну-
тый командир и сразу пригласил в кабинет.
Мехоношин, прямой, в военном френче, вышел
из-за стола и, шагнув навстречу, протянул руку:	259
— Здравствуйте, товарищ Киров. Рад познако-
миться. Прошу садиться.
Высокий лоб, небольшие аккуратные усы и про-
ницательный взгляд дополнили тот портрет, что на-
рисовал Киров в своем воображении. Он поблагода-
рил за приглашение и сел.
— Я знаю о вас все, Сергей Миронович. Слышал
от самого товарища Ленина. Поэтому давайте гово-
рить сразу о деле. Вас, очевидно, интересует, что мне
известно о военной обстановке в крае?
— Да. Это главное, что я хотел бы знать, товарищ
Мехоношип.
— К великому огорчению, Одиннадцатой ар-
мии — нашей опоры па Кавказе и в Прикаспии —
больше не существует. Арьергард ее — кавалерийская
бригада Кочубея разоружена нашими же войсками
из Двенадцатой армии и перестала существовать.
Кочубей пе вынес позора, ускакал в степь, был схва-
чен белыми и повешен.
— Да как же так? Почему разоружили кочубеев-
цев? Это же была геройская бригада,— заволновался
Киров.
— Точно не знаю. Это дело расследуется... Ос-
татки Одиннадцатой армии теперь отступают без
всякого прикрытия. И если б Деникин не предпринял
наступление на Царицын, то и центр России — Аст-
рахань оказалась бы в самом критическом положе-
нии.
— Но ведь опасность и сейчас велика?
— Да, вы правы. И создание ревкома — дело
крайне важное. Я вас познакомлю с одним интерес-
ным документом. Нашей разведке удалось перехва-
тить и расшифровать радиограмму английского адми-
рала Норисса военному министру Черчиллю. Вот то
260 место, которое касается пас.
Киров взял бумагу и прочел подчеркнутое крас-
ным карандашом:
«Всю ответственность за ведение операций про-
тив красных сил, сосредоточенных в Астрахани, и
за правильное снабжение морем Уральского фронта
(Колчака) Британское морское командование берет
на себя».
— Вот, оказывается, откуда следует ждать напа-
дения...— в раздумье сказал Киров.
— Да,— подтвердил Мехоношин.— Астрахан-
ский крап разделяет Колчака и Деникина. Англий-
ские империалисты будут делать все, чтобы помочь
соединить эти фронты. Сейчас, пока Волга скована
льдом, английский флот по может приблизиться
к Астрахани. Однако десант возможен. Возможен и
мятеж в городе. Здесь скопилось немало царских офи-
церов. Одним словом, надо готовиться к обороне, спа-
сать остатки войск, бредущих сюда по Калмыцкой
степи, и думать, серьезно думать о возрождении
Одиннадцатой армии. Я знаю, вы много сделали для
спасения раненых и тифозных бойцов. Надеюсь, что
это дело будет продолжено. Давайте работать в кон-
такте.
Киров некоторое время сидел задумавшись, ста-
раясь осмыслить предстоящее дело. Потом поднялся
и протянул Мехопошипу руку:
— С вашим предшественником мы не могли сго-
вориться. Но с вами, уверен, будем работать хорошо.
Вот вам моя рука, товарищ Мехоношин.
261
7
Сразу же после встречи с Мехоношиным Киров
созвал заседание ревкома. Выяснилось, что положе-
ние с хлебом и продуктами в Астрахани угрожающее.
Гарнизон нс готов к обороне. Тут же решили послать
делегацию в Самару за зерном. Наложить контрибу-
цию продуктами на рыбных и хлебных воротил. Кон-
фисковать, вплоть до особого распоряжения, загород-
ные дачи богачей и пароходы — организовать в них
госпитали. Начать спешное формирование и обуче-
ние рабочих отрядов и воинских частей из выздорав-
ливающих бойцов Одиннадцатой армии.
Ответственность за выполнение этих решений
была персонально возложена на членов ревкома...
На другой депь в городе было расклеено обраще-
ние ревкома «Ко всем рабочим п трудящимся Астра-
ханского края».
Обращение призывало к сплоченности, к друж-
ным усилиям по борьбе с тифом и голодом, к всемер-
ной помощи армии в борьбе с врагами и заканчива-
лось следующими словами:
«Итак — дружно все за работу, к которой зовет
ответственный момент, а все те, кто осмелится тор-
мозить нашу общую деятельность, встретят самую
беспощадную кару революционного закона.
Председатель Временного Военно-
Революционпого комитета С. Киров».
262
Глава, двадцать третья
1
тжещинский начал поправлять*
Лея. За ним с нежностью уха-
живала сестра милосердия Лиля — молоденькая
смуглолицая девушка из семьи известного адвоката,
только окончившая гимназию.
Увлеченная романтикой революции, Лиля сама
пошла в сестры милосердия. Когда начал свиреп-
ствовать тиф, ее послали в тифозное отделение.
К Лещинскому порой возвращалось сознание, оп
говорил с пей, рассказывал о Франции, о революции
в Петрограде и о сражениях па Кавказе...
Но однажды Лиля пропала. Ее не было целую пе-
делю. Появилась усталая, бледная.
Лещинскому разрешили ходить. Поддерживая его
под руку, Лиля гуляла с ним по коридору и щебета-
ла без умолку. И вдруг, когда в коридоре пикого пе
было, заговорила по-французски:
— Оскар, я должна вам сообщить страшную тай-
ну. Всю эту неделю, по рекомендации уважаемого
врача, я была сиделкой у одного важного больного в
особняке Розенблюма. Оп англичанин, очевидно офи-
цер, и здесь инкогнито. Я дежурила ночами, разгова-
ривала с больным только по-фрапцузскп. Когда сэр
Вильям начал поправляться, к нему приходили ка-
кие-то господа и говорили по-английски, не стесняясь
меня.
— Неужели готовят мятеж? — прервал ее Ле-
щинский.
- Да, да, Оскар. Меня поразила жестокость этих
людей. Сэр Вильям сказал, что всех большевиков
надо истребить. Я решила предупредить...
263
Лещинский взял ее за руку:
— Присядем, Лиля, я устал.
Они присели на деревянный диванчик.
— Вы знаете, когда намечено выступление?
— Об этом точно не знаю. Я могу лишь догады-
ваться... Вчера вечером один господин, прощаясь с
сэром Вильямом, переспросил: «Значит, девятое?»
Сэр Вильям сказал: «Да».
— Девятое, а сегодня уже седьмое марта. Спаси-
бо, Лиля. Мы не дадим застать себя врасплох. Спа-
сибо!
Вернувшись в палату, где лежали еще четверо
больных, Лещинский лег па свою койку и стал ду-
мать. Столь важную тайну можно было доверить
только самому верному человеку. Так как его ежед-
невно навещал кто-нибудь из экспедиции, он стал
терпеливо ждать свидаппя, обдумывая, как лучше,
надежнее известить друзей.
Найдя под подушкой бумагу с карандашом, он
написал: «Девятого марта в городе вспыхпет мятеж.
Штаб в особняке Розенблюма. Организаторы — анг-
личане. Сэр Вильям. Примите меры. Сведения досто-
верные. Оскар».
Узенькую полоску бумаги тщательно свернул и
спрятал...
Перед обедом неожиданно заглянул Атарбеков,
выложил на тумбочку две баночки черной икры:
— Ешь, Оскар, поправляйся и угощай товари-
щей.
— Где взял такой деликатес?
— Реквизировали дачу у одного рыбопромышлен-
264 пика под госпиталь и обнаружили тайпый склад.
— Спасибо! Полакомимся! — улыбнулся Лещин-
ский и стал расспрашивать о событиях в стране и
Астрахани, о друзьях.
Атарбеков торопился, рассказывал бегло. Когда
стал прощаться, Лещинский незаметно вложил ему
в руку записку...
Киров, Бутягин и Атарбеков внимательно рас-
сматривали и изучали карандашные каракули.
— Больше он ничего не сказал? — спросил Ки-
ров.
— Нет. Он же в общей палате. Там нельзя было.
Если б знал что-то еще — паписал бы...
— Может, нагрянуть ночью в особняк Розснблю-
ма и арестовать организаторов? — посоветовал Бу
тягип.
— А вдруг онп перенесли штаб? Так можно спу-
гнуть. Тогда отодвинут сроки и нападут неожиданно,
Лучше нам подготовиться и встретить контрударом.
Давайте вызовем Чугунова и пригласим Мехоно
шина.
— Без них нельзя! — согласился	Бутягин.—
Я сейчас созвонюсь,— и вышел из кабинета...
Скоро пришел Мехоношин, а за ним — рослый
детина в длинной шинели, губвоенком Чугунов.
Киров, сообщив, что ревком располагает сведе-
ниями о готовящемся мятеже, назвал предполагае-
мый срок и просил Чугунова и Мехоношина выска-
зать свои соображения и советы.
Чугунов, встав, долго кашлял в кулак, собираясь
с мыслями. Он не мастак был говорить и, стараясь
покороче изложить главное, часто сбивался.
— Я вот что хочу сказать, товарищи. Если офи-
церье замышляет второй мятеж, значит, оно распо- 265
лагает и силами, и оружием. Должно, еще летом их
снабдили англичане. Возможно, надеются взбунто-
вать некоторые части из нашего гарнизона. Это
факт! В прошлом году, в январе, они выступили не-
ожиданно и большими силами. Две недели тогда мы
сражались и еле одолели. Из тех мятежников многие
банды и теперь еще буйствуют по степи, а может, уже
подтянуты к Астрахани. Офицерье, кулачье и вся-
кий сброд составляют большую силу. А может, с
моря подойдут англичане. Нам надо опять укрепить
кремль и создать сильные отряды по районам.
Он стал перечислять, какими частями и отря-
дами располагает гарнизон и как их лучше расста-
вить.
Вслед за Чугуновым выступил Мехоношин:
— Я полагаю, товарищи, что, если подстрека-
емые англичанами белоказачьи атаманы и офицеры
идут на второй мятеж, значит, они хорошо изучили
наши силы и надеются внезапным ударом породить
у нас панику, растерянность и захватить Астрахань.
Считаю разумным, поскольку мы располагаем све-
дениями о дне их выступления, не отсиживаться в
обороне, а решительными действиями предотвратить
мятеж, подавить его в самом зародыше. Для этого я
немедля прикажу перебросить с фронта в Астра-
хань Железный и Мусульманский полки.
Поднялся Бутягин и развернул на столе карту
Астрахани.
— Я горячо одобряю, товарищи, переброску с
фронта двух полков, но прошу это сделать незамет-
но, лучше всего ночью. Думаю, что нам следует уже
сейчас занять ключевые позиции в городе.— И стал
показывать на карте, где следует сосредоточить
войска.— Мы этой мерой можем сорвать вылазку
врага.
266
— Но противник может догадаться, что нам из-
вестно о готовящемся мятеже,— заговорил Киров.—
К тому же он будет знать, по каким местам вести
огонь. Считаю, что расстановку войск в городе нам
надо произвести в самую последнюю минуту, когда
разведка донесет о сосредоточении врага. Под ви-
дом изъятия продовольственных излишков предла-
гаю ночью провести облавы по городу и выловить
главарей и организаторов мятежа. Надо это дело по-
ручить ЧК. Покажите, где находится особняк Ро-
зенблюма.
— А вот здесь, у церкви,— указал Бутягин.
Все склонились над картой...
Обсуждение и разработка плана подавления мя-
тежа затянулась до полуночи. Город разбили на
шесть участков. Создали Совет обороны во главе с
Бутягиным, который должен был руководить бое-
выми действиями.
Только закончилось совещание ревкома, как под
покровом ночной темноты в кремль — цитадель обо-
роны — стали стягиваться наиболее боеспособные
части гарнизона: сводный Коммунистический отряд,
легкий артиллерийский полк, отряд моряков Ульян-
цева, рабочий отряд Нефедова и другие части.
Туда же должен был прийти перебрасываемый с
фронта Железный полк.
2
В ночь на девятое марта группы чекистов, под-
крепленные людьми из Коммунистического и рабо-
чего отрядов, оцепили центр города и под видом рек-
визиции продуктовых излишков начали обыски и
облавы.	267
Арестовывали подозрительных и увозили па гру-
зовиках прямо в тюрьму.
В некоторых особняках наталкивались иа сопро-
тивление заговорщиков, которых иногда оказывалось
больше, чем чекистов. Возникала перестрелка. Были
убитые п раненые с обеих сторон; порой перевес бы-
вал па стороне мятежников.
Атарбеков, руководивший операцией, имел пря-
мую связь с ревкомом и нс раз требовал подкрепле-
ний. Киров и Бутягин держали наготове войска,
каждую минуту ожидая вспышки мятежа. К утру
выстрелы стали стихать. Бутягин отдал приказ опе-
рацию прекратить и всем отрядам вернуться в
кремль.
Начало светать. Атарбеков, войдя в Совет оборо-
ны и застав там Бутягпна, Кирова и Мехонопшна,
взял под козырек:
— Докладываю, товарищи, что операция про-
ведена успешно. Арестовано около двухсот человек,
и, как полагаю, среди них руководители групп и
подразделений мятежников.
— Молодцы! — сказал Бутягпп,— Может быть,
этой операцией мы предотвратили мятеж.
— Я тоже так думаю,— поддержал Атарбеков.
— Не торопитесь с выводами, товарищи,— пре-
достерег Мехоношин.— Враг коварен и хитер. Мы
думаем, что перехитрили его, а он обязательно поста-
рается перехитрить нас. Надо вести неустанное на-
блюдение во всех районах и па окраинах и ждать вы-
ступления врага и днем и почыо.
Киров погасил папироску в пепельнице.
— Да, надо ждать, товарищи! Враг безусловно
опомнится и предпримет штурм...
268
3
Несмотря на ожидания, мятежники не выступили
ни утром, ни днем.
Однако ревком принял новые меры предосторож-
ности. В городе был объявлен комендантский час.
Патрулировали грузовики, оснащенные пулеметами,
конные разъезды.
В ночь па десятое в Астрахань вошли перебро-
шенные с фронта Железный и Мусульманский пол-
ки. У важных объектов стояли войска, по улицам
были выставлены дозоры.
Донесения с постов были спокойные. Бутягип,
прикрыв глаза, сидел в кресле.
Вставало солнце. Уже розоватые лучи рассвета
заиграли па белой стене.
«Очевидно, и сегодня не выступят»,— подумал Бу-
тягин и вдруг услышал пронзительный гудок. При-
слушался и понял: на заводе Нобеля. «Уж не сигнал
ли?» — вскочил, подбежал к окну. Завыл гудок па
заводе Норепа, послышалась орудийная стрельба и
треск пулеметов.
Вбежал встревоженный Киров:
— Кто стреляет?!
— Очевидно, мятежники. Наши посты молчат:
должно, перерезаны провода.
Бутягип снял трубку телефона:
— Четвертый? Что видно? Докладывайте... Так,
понятно. Продолжайте наблюдать,— и Кирову: —
Бьют по мосту и губпарткому, стараются прорваться
к Татарскому базару. Наши вступили в бой.
Снял другую трубку:
— Кто говорит? Так, Бутягии. Приказываю Кас-
пийской флотилии подавить батарею противника,
бьющую по мосту.
269
Снял третью трубку:
— Чугунов? Железный полк на Канаву, Комму-
нистический отряд к заводу Норепа. Закрыть мятеж-
никам доступ к центру.
Опять зазвонил телефон. Взял трубку Киров:
— Алло. Слушает штаб... Киров. Что? Взбунтова-
лась первая запасная батарея тяжелой артиллерии?
Сейчас пришлем подмогу. Да, да. Держитесь... По-
нял. Посылаю отряд командных курсов и сорок пя-
тый батальон Реввоенсовета.— И сняв другую труб-
ку: — Алло! Алло! Чугунов! Срочно сорок пятый и
отряд курсов на подавление мятежа в первой за-
пасной... Держать связь со штабом. Ясно? Выпол-
няйте!
В городе усилилась стрельба, трещали пулеметы,
ухали орудия. Одип за другим стали появляться
связные. Бутягин вместе с Кировым и помощниками
едва успевали делать отметки па карте и отдавать
распоряжения.
Только часам к восьми прояснилась картина боя.
Мятежники укрепились на Бакалдипских улицах,
овладели несколькими мостами через Канаву. Им
удалось запять п разгромить плохо защищенные зда-
ния райкомов четвертого и пятого участков. Они су-
мели разоружить стоящий в саду кавалерийский эс-
кадрон и запять завод Норепа. Жестокий бой шел у
Земляного моста.
Теперь, когда картина прояснилась, стало легче
руководить.
На помощь Коммунистическому отряду Аристова,
ведущему бой у Земляного моста, послали моряков
Ульянцева. Враг был отброшен. Завод Норепа осво-
божден.
Железный полк стал теснить отряды мятежников,
270 просочившиеся к центру.
Неожиданно в Совет обороны вошел раскраспев-
шийся Атарбеков:
— Товарищи, штаб мятежников в особняке Ро-
зенблюма. Но прорваться туда невозможно: подступы
прикрывают пулеметчики с колокольни церкви Иоан-
на Златоуста.
Бутягин тут же отдал приказ рабочему отряду и
морякам Ульянцева приготовиться к штурму особ-
няка.
— Помните, сигнал к наступлению — удар артил-
леристов,— предупредил он,— как собьют колоколь-
ню — начинайте штурм.
Морякам миноносца «Карл Либкнехт» и артилле-
ристам кремля было приказано открыть огонь по
колокольне одновременно.
Моряки Ульянцева и рабочий отряд стали сосре-
доточиваться в переулках, ведущих к особняку Ро-
зенблюма. Заняли исходные позиции. Ждали сигна-
ла. И вот по колокольне церкви Иоанна Златоуста
ударили с двух точек.
И тут же огонь был перенесен па особняк Розен-
блюма. Как только умолкли пушки, с громовым «ура»
моряки и рабочий отряд бросились па штурм. Штаб
мятежников был взят.
Части мятежников, огрызаясь огнем, начали от-
ступать па окраину, а потом в сторону села Царева.
Их преследовали красные войска...
4
В коридоре послышались голоса, топот ног, стук
прикладов.
— Пропустите! — послышался гортанный голос,
и Атарбеков первым вошел в кабинет председателя
ревкома.
271
— Вот, товарищи, полюбуйтесь на главарей за-
говора.
В кабинет под охраной матросов вошли шестеро
пленных. Двое из них были в военной форме, осталь-
ные — в штатском. За ними, грузпо шагая, вошел Чу-
гунов.
— Шестерых пригнали, товарищ Киров, осталь-
ные направлены в тюрьму,— пояснил он.
Киров кивнул п обвел взглядом арестованных:
— Кто такие?
Арестованные молчали...
Киров в упор взглянул на высокого офицера:
— Вы, очевидно, деникинец?
— Я офицер русской армии и горжусь этим!
с достоинством ответил тот.
— Вы офицер не русской армии, а деникинского
полчища, которое воюет против народа,— ответил
Киров и метнул гневный взгляд па смуглого чело-
века в черных крагах, в замшевом пальто.— А вы?
— Я не есть мятеж... Я есть корреспондент инг-
лиш «Дейли пыос».
— Иначе, английский эмиссар. Ясно... А вы
кто? — взглянул Киров на широколицего человека с
маленькими глазками.
— Это рыботорговец Зимбер,— пояснил Чугу-
нов,— мы его хорошо знаем. Шкура!
— Понятно...
Киров вдруг шагнул к рыжеватому господину в
поношенном пальто, из-под которого выглядывал
крахмальный воротничок:
— Спнегубов! Это же вы?
Рыжеватый опустил глаза, съежился.
— Еще три дня назад вы потрясали партийным
билетом и клялись, что честно работаете в рыб-
272 тресте...
— Я случайно попал в особняк... спасался от
стрельбы.
— ЧК разберется,— сказал Киров и кивнул Атар-
бекову.— Увести всех...
Когда арестованных увели, Киров предложил
друзьям присесть.
— Все они отпетые враги. Все! Но как Синегу-
бов смог пролезть в партию и войти в доверие?
Атарбеков достал из кармана вчетверо сложен-
ную бумагу, расправил, подал Кирову:
— Вот список арестованных мятежников, кото-
рые носили в карманах партийные билеты.
Киров просмотрел и подал бумагу Бутягипу:
— Это чудовищно! Я пе раз замечал, что у пас
много бюрократов, но не думал, что столько преда-
телей... Георгий, позвони Колесниковой. Попроси
прийти в ревком. Надо что-то делать...
Колесникова пришла быстро. Поздоровавшись,
спросила:
— О чем спорите, товарищи?
— Садись, Надежда Николаевна,— пригласил
Киров, а сам продолжал ходить.— Садись, садись.
Надо поговорить по душам.
Когда Колесникова опустилась в кресло напротив
Атарбекова, Киров подошел к ним, присел па крае-
шек стола:
— Вот какое дело, Надежда Николаевна. Атарбе-
ков докладывает, что мятежникам помогали и даже
участвовали в мятеже некоторые коммунисты.
— И раньше арестовано несколько человек, за-
мешанных в спекуляции и в пособничестве врагу,—
добавил Атарбеков.
— Знаю, товарищи. Шляпников оставил нам пло-
хое наследство. Не воспитывал людей. Ведь вспых-
нул же бунт в батарее.
18 Герман Нагаев
273
— Вот видишь,— помрачнел Киров,— а сколько
бездушных и вредных людей, прикрываясь партий-
ными билетами, сидят и вредят в советских учреж-
дениях, на больших постах? Мы должны обезопасить
себя, обезопасить Астрахань от вспышки нового мя-
тежа. Я предлагаю провести чистку в партийных ря-
дах и в соваппарате.
— В соваппарате можно и нужно. Это в нашей
власти. Я одобряю,—убежденно заговорила Колесни-
кова,— а вот в партии без разрешения ЦК нельзя.
До сих пор еще нигде не проводилось подобной кам-
пании.
— Свяжись с ЦК. Давай вместе пошлем теле-
грамму. Эта мера назрела. Нас поймут,— настаивал
Киров.
— Согласна. Давайте составим телеграмму.
— Пожалуйста,— Киров сел за стол и, быстро на-
писав текст, подал Колесниковой.
— Хорошо. Спасибо! Люблю, когда все делается
быстро, решительно. Сейчас же отправлю...
Разрешение из ЦК было получено.
Одновременно с чисткой парторганизации Киров
приказал начать чистку соваппарата.
В газетных статьях, в выступлениях оп призы-
вал покончить с бюрократизмом, беспечностью, по-
пустительством.
«Живое дело — вместо мертвой бумаги, револю-
ционная дисциплина — вместо начальствующего кну-
та, творческая деятельность — вместо пассивного вы-
полнения приказаний. Каждый работник пе только
гайка и впит общего советского механизма, по и моз-
говой центр, источник энергии, созидающий новую,
социалистическую республику рабочих и крестьян».
274
Киров, как правило, засиживался в ревкоме до
глубокой ночи, а иногда даже и оставался ночевать.
Но после подавления мятежа, когда в городе ус-
тановили порядок, стали выпадать свободные ми-
нуты,
Па работе деятельный, кипучий, целеустремлен-
ный, даже неугомонный, в эти свободные минуты Ки-
ров любил посидеть за книгой, унестись мыслями на
Кавказ, где ждала его Мария.
Через Калмыцкие степи и окольными путями до-
ходили с Кавказа вести от партизан, от коммунистов,
ушедших в подполье. И Киров мечтал о том дне,
когда вновь созданная Одиннадцатая армия начнет
движение на Кавказ...
«Да, пора, пора подумать о помощи дагестанцам,
которые готовят восстание. Подобрать надежных лю-
дей. Навигация вот-вот откроется — падо действо-
вать...» — мысли Кирова перенеслись к насущным
задачам дня.
Дверь тихонько приоткрылась. Вошел исхудав-
ший, стриженный под машинку человек с большими,
весело смотрящими глазами. Вошел и остановился у
двери.
Киров, глянув, вскочил:
— Оскар! Дружище! — Он обнял, усадил гостя на
диван.— Выкарабкался! Вот здорово! Ну, рассказы-
вай, как? Что?.. Знаю, что ты и с больничной койки
помогал нам в борьбе. Молодчина!
— Тут одна девушка была... Она узнала о восста-
нии.
— И что же. Где опа?
— Убили, сволочи... Заподозрили в связи со мной
и убили в дни восстания...	275
— Жалко...— вздохнул Киров.— Что же ты? Как
самочувствие, настроение?
— Мне бы сейчас куда-нибудь в самое пекло, вот
как настроен! Мстить хочу, Сергей. В груди все
кипит.
— Да ты же еле на ногах стоишь!..
— Ничего. Это только внешне. Придумай мне ка-
кое-нибудь труднейшее дело.
Киров вспомнил, что средн руководителей второй
военной экспедиции на Кавказ Оскар Лещинский был
самым молодым. Ему только исполнилось двадцать
семь.
Статный, красивый и жизнерадостный, одетый
почему-то в матросский бушлат и лихо заломленную
барашковую шапку, с маузером на ремне, оп бы по-
ходил па анархиста, если б пе добрые, сияющие мо-
лодым задором глаза, придающие всей его фигуре
романтический вид.
Киров положил руки па плечи Лещинского:
— Пойдешь в тыл врага, к Буйнакскому, руково-
дить восстанием в Дагестане?
— С радостью, Сергей. А когда?
— Вот навигация откроется — переправим.
— Спасибо. Считай, что мы договорились.
— Буду считать. А сейчас, дружище, пойдем-ка
ко мне. Попьем чайку, поговорим о делах обстоя-
тельно.
276
Глава двадцать четвертая
1
Астраханский мятеж был под-
готовлен интервентами в со-
ответствии с общим планом большого наступления их
объединенных сил.
В первых числах марта 1919 года четырехсот-
тысячная армия Колчака двинулась к Волге, захва-
тив Уфу, Бугульму, Стерлитамак, Бугуруслан, на-
целилась на Казань, Симбирск и главным образом
па Самару, где надеялась соединиться с войсками
Деникина, наступавшими с юга.
Одновременно с Колчаком началось наступление
Юденича па Петроград, а кавказская армия Вран-
геля усилила давление па Царицын. Над страной
снова нависла грозная опасность.
Обострившееся военное положение в стране по-
требовало напряженных усилий по возрождению не-
когда легендарной Одиннадцатой армии.
Мануфактуру, скобяные товары, гвозди обмени-
вали па хлеб, сало, крупу, мясо, масло, рыбу, икру,
наконец, просто реквизировали продукты у богатых
и направляли в госпитали, чтобы поднять па ноги ти-
фозных и раненых красноармейцев.
К концу апреля около тридцати тысяч бывших
бойцов переставшей существовать армии встали с
больничных коек.
Тогда был упразднен Астраханский ревком и
вновь начали комплектовать Одиннадцатую армию.
Киров был назначен членом Реввоенсовета Один-
надцатой, как и его друзья Мехоношин, Бутягин, Ле-
щинский.
Атарбеков вступил в должность начальника Осо-
бого отдела.	277
2
Еще до белогвардейского мятежа из Астрахани
в Дагестан был переброшен дагестанский больше
вик Уллубий Буйнакский. Его избрали председате-
лем нелегального обкома партии. Он должен был
возглавить штаб восстания.
Киров много слышал о нем как о мужественном
человеке, возглавлявшем в семнадцатом году рев-
ком в Петровском порту и участвовавшем в сраже-
ниях на Кавказе.
Они познакомились в Москве, когда Киров сна-
ряжал вторую военную экспедицию на Кавказ.
Молодой, худенький интеллигент с облысевшей
головой, в пенсне, Буйнакский совершенно не по-
ходил на того бесстрашного и властного человека, о
котором рассказывали горцы. Но, узнав Уллубия по-
ближе, Киров понял, что это человек большой отва-
ги, всем сердцем преданный делу революции. Про-
вожая Буйнакского на бесстрашный подвиг, Киров
верил в него и обещал всемерную поддержку вос-
станию...
В середине апреля, как только от Буйнакского
была получена весть, что подготовка восстания в
Дагестане ведется успешно, в помощь горцам Киров
направил своего верного и горячо любимого друга —
Оскара Лещинского.
3
Высадка десанта в Петровске была намечена
па двадцатое мая — день дагестанского восстания.
Но еще в конце апреля темной ночью корабли Волж-
278 ско-Каспийской флотилии снялись с якорей и неза-
метно вышли в море. Был туман, и это позволило
флотилии затеряться в морских просторах...
На рассвете тридцатого апреля корабли подошли
к форту Александровский на Мангышлакском полу-
острове. Незаметно высадив десант, корабли уда-
рили из орудий. На пустынном Мангышлаке и не
думали о появлении красных. Колчаковский гарни-
зон сдался без боя, пе успев испортить радиостан-
цию и уничтожить код.
О первом успехе шифром радировали в Астрахань.
Тут же последовал ответ: «Поздравляем победой!
Посадите на радиостанции своего радиста, ведите
разговоры с противником, словно ничего не произо-
шло».
Принимая телеграммы врага и отвечая на них,
радисты флотилии получали важные сведения и пе-
редавали их в Астрахань...
Прошло несколько дней, и одна радиодепеша за-
ставила поволноваться не только радистов, но и ко-
мандиров флотилии.
Из Петровски сообщали, что пятого мая вблизи
форта Александровский проследует в Гурьев ко-
рабль «Лейла» с военной делегацией, сопровожда-
емый крейсером «Президент Крюгер». Начальнику
форта приказывалось встретить «Лейлу» в море сто-
рожевыми кораблями и сопровождать до Гурьева»
После недолгих размышлений в Петровск ради-
ровали, что конвойные суда готовы выйти в море.
Получив сообщение о координатах и времени сле-
дования «Лейлы», навстречу ей немедля вышли
эскадронный миноносец «Карл Либкнехт» и, в об-
ход, крейсеры «Ильич» и «Красное знамя»...
Как только на курсе показался дымок и контуры
миноносца, идущего навстречу «Лейле», английский
военный корабль отсалютовал и повернул обратно. 279
Приближавшийся миноносец не салютовал и не
подавал сигналов. Это вызвало тревогу на «Лейле».
Она стала разворачиваться, чтобы уйти. На мино-
носце подняли сигнал: «Приказываю остановиться».
«Лейла» продолжала разворот. С миноносца ударили
по корме, повредили управление. И тут же на тра-
верзе появились красные крейсеры, идущие в обход...
«Лейла» была взята па абордаж.
Когда красные матросы появились в адмираль-
ской каюте, генерал лежал на полу с простреленным
виском...
О захвате секретного пакета Деникина было не-
медленно сообщено Кирову.
Потерпев большую неудачу с миссией генерала
Гришина-Алмазова, имевшей целью координацию на-
ступательных действий Колчака и Деникина, белое
командование усилило разведку в портовых городах
Каспия, особенно в Петровске.
В то время, когда в Александровский порт уже
были стянуты суда с десантом пехоты и конницы, из
Петровска получили сообщение, что Буйнакский и
Лещинский схвачены, штаб руководства восстанием
разгромлен.
Десантную операцию пришлось отложить.
4
В июне над Астраханью снова нависла смертель-
ная опасность: со стороны Калмыцкой степи к ней
подходили белоказачьи части генерала Драценко, а
из Заволжья — особая группа войск уральской ар-
мии генерала Толстова. Кроме того, по сведениям
Атарбекова, белые готовили новый мятеж в Астра-
хани, который должен был вспыхнуть одновременно
280 с ударами по городу двух белых армий.
Не располагая большими силами, Военный совет
решил наносить удары по отдельным соединениям
врага.
Выдвинув против генерала Драценко тридцать
четвертую дивизию, собрали в кулак рабочие отряды
города, десантные отряды моряков, поставили под
ружье командные курсы, части чекистов и железно-
дорожную охрану. Во фланг неприятельской конни-
цы вышла одна из кавалерийских дивизий Одинна-
дцатой армии.
Части Драценко, ждавшие сигнала о мятеже и
выступлении Толстова, были атакованы внезапно.
Завязался бой... Неся большие потери, Драценко все
же посадил казаков на коней и сплошной лавой бро-
сил на наступающих. Несколько сот рванулось впра-
во — пошли в обход.
Красные части залегли и открыли ураганный
огонь. Падали лошади, люди; спотыкаясь о ппх, мно-
гие летели кувырком и тоже попадали под пули. Ата-
ка захлебнулась. Отдельные разрозненные сотни
врага, прорвавшиеся через огненный вал, метнулись
в стороны и повернули обратно. В это же время ка-
заки, шедшие в обход, были встречены сильным пу-
леметным огнем сводного отряда. Первые их ряды
были скошены, а остальные, повернув, смешались
с главными силами Драценко, откатывавшимися
назад.
В этот миг с другой стороны, из леса, ударила
им во фланг красная конница кавалерийской диви-
зии...
Еще ночью, часа за два до того, как начался бой
с конницей Драценко, отряды чекистов, подкреплен-
ные матросами и рабочими, под руководством Атар-
бекова начали облаву по городу. Им удалось захва-
тить несколько групп мятежников и их главный
штаб. Третий мятеж в Астрахани не состоялся.
&
Двадцать шестого июня был жаркий день. Ки-
ров, только что вернувшийся с фронта, сидел у себя
в кабинете в одной, влажной от пота рубашке, про-
сматривая опись захваченных трофеев.
Вошел дежурный:
— Просит разрешения войти товарищ, приехав-
ший из Баку.
— Из Баку? Как фамилия?
Не сказал.
•— Все равно, проси.
Вошел широкоплечий грузин в рыбацкой робе и
шляпе, заросший густой бородой.
— Здравствуйте, товарищ Киров! — воскликнул
радостно, с небольшим акцентом.— Давно мечтал с
вами познакомиться.
--Ия рад гостю... Но кто же вы?
Тот помедлил и вдруг, раскинув руки для объя-
тий, пошел навстречу.
— Я Орджоникидзе. Мы же давно знаем друг
друга.— И крепко обнял Кирова.
Киров, мягко высвобождаясь из крепких объя-
тий, с улыбкой смотрел в карпе выразительные
глаза.
— Я рад, необыкновенно рад, Серго, что ты вы-
282 рвался из когтей зверя.
— Вырвался, и даже с друзьями,— ответил
Орджоникидзе, радуясь, что Киров оказался таким
душевным и сразу заговорил на «ты».— Вырвался и
надеюсь добраться до Москвы, чтобы доложить Иль-
ичу о положении на Кавказе.
— Доберешься. Поможем. Но как же ты про-
брался в Астрахань?
— Из Баку под видом рыбаков поехали в ры-
бацкий поселок. Да и кто мог подумать, что мы на
обыкновенной лодке отважимся махнуть через Кас-
пий!
— А вы отважились? Ведь в море и белые, и
англичане... Впрочем, от тебя можно ждать всего...
Мне рассказывал про тебя Самуил Буачидзе.
— Жалко беднягу Буачидзе. Это был настоящий
большевик. Истинный друг. Мы ведь дружили со
школы... А как дела здесь?
— Только отбились от белоказаков — разгромили
кавалерию Драценко.
— Ах, молодцы! Поздравляю! — воскликнул
Серго.
— Это лишь эпизод. На нас наседают и с юга, и
с севера, и из-за Волги. А мы тут с небольшими си-
лами возрожденной Одиннадцатой да с волжскими
матросами.
— Продержитесь? Что сказать Ильичу?
— Если не доконает голод... Скажи — будем
биться до последнего человека... Однако что же я?
Ведь ты с дороги. Пошли ко мне...
Киров отвел Орджоникидзе и его спутников к
себе домой, где их хорошо накормили и уложили
спать. А сам вместе с Орджоникидзе расположился
на ночь в кабинете. Проговорили почти до утра, а
днем, в особом вагоне, Киров проводил их в Москву,
283
6
Разгром белоказачьего воинства Драцснко вселил
уверенность, укрепил в Кирове и его друзьях надеж-
ду, что Астрахань не будет сдана врагу. Проводи-
лась мобилизация старших возрастов, формирова-
лись новые части. И вдруг пришло всех ошеломив-
шее известие — пал Царицын...
С болью в сердце пришлось признать, что Астра-
хань оказалась в мешке. «Теперь на нас навалится
с востока Толстов, а с запада — пополнивший раз-
битые полки Драценко. С севера надо ждать дени-
кинских генералов Бабпева и Улагая...»
Киров, предвидя столь критическое положение,
еще во время битвы за Царицын послал к Лепину
Бутягпна п просил Орджоникидзе сказать Ильичу,
что Астрахани крайне нужна помощь.
Бутягин вернулся еще до того, как пал Царицын.
Он привез директиву Лепина: «Астрахань защищать
до конца!»
Третьего августа Киров собрал губернскую пар-
тийную конференцию. Его речь прозвучала, как
клятва: «Пока в Астраханском крае есть хоть один
коммунист, устье реки Волги было, есть и будет со-
ветским...»
7
В середине августа телеграф принос радостную
весть о разгроме на юго-востоке главных сил Кол-
чака. Был образован Туркестанский фронт во главе
с Фрунзе и Куйбышевым. Одиннадцатую армию
подчинили Туркестанскому фронту, которому и
было поручено оказать всемерную помощь Астра-
254 хани.
«Это Орджоникидзе помог,— обрадовался Киров,
получив телеграмму из Москвы,— очевидно, он доло-
жил о нашем бедственном положении Ильичу. Пойду
обрадую друзей. Надо поехать в войска, подбодрить
бойцов. Надо всеми силами продержаться до подхода
туркестаицев».
Было часов десять вечера. Киров только вернулся
с позиций и просматривал в газете сводки с фронтов.
Дверь, скрипнув, приоткрылась — вошел высокий
богатырь во френче, стянутый ремпями, с маузером
у пояса. На худом энергичном лице выделялись боль-
шие глаза, смотрящие открыто и смело.
— Здравствуйте, товарищ Киров! Я Куйбышев.
Киров встал, протянул руку:
— Очень рад! С прибытием, товарищ Куйбышев.
Прошу садиться.
Куйбышев устало опустился в кресло. На его лице
появилась теплая улыбка.
— Послушай, товарищ Киров... нам следует счи-
тать друг друга товарищами по подпольной борьбе
и даже тюремными однокашниками. Вместе сидели в
Томске. Я видел в одиночке причудливые вензеля
«СК». Не ты выцарапывал?
— На третьем этаже, с окном на крышу?
— Да, кажется, в тридцать второй?
Лицо Кирова просияло.
— Точно. Моя работа. Хотя был я тогда не Ки-
ров, а Костриков. Рад, рад пожать руку товарищу по
подпольной борьбе.
Маленькая крепкая рука Кирова утонула в боль-
шой ладони Куйбышева.
— Ну, садись поближе, поговорим о положении в
Астрахани,— предложил Куйбышев и сел рядом.
285
Когда Киров обрисовал обстановку, Куйбышев
поднялся, прошелся и снова сел.
— Ну что, Валериан? Страшно? — спросил Ки-
ров, видя волнение нового друга.
Тот положил большую руку на плечо Кирова:
— Страшно? Да, страшно! По ничего, выстоим...
8
По распоряжению Фрунзе в Астрахань стали под-
возить продовольствие, медикаменты, боеприпасы.
Скоро приехал и сам Фрунзе. Был собран Военный
совет.
Помимо Кирова, Куйбышева, Бутягина, Мехоно-
шина были приглашены командиры частей Одиннад-
цатой армии.
На большой карте, унизанной красными и белы-
ми флажками, были хорошо видны линии несколь-
ких фронтов.
Фрунзе — невысокий статный человек во френче,
проведя указкой по пунктирной линии вражеских по-
зиций па Центральном фронте, заговорил озабочеппо:
— Деникин угрожает Москве. На этом направле-
гни сосредоточены ударные силы белых. Сюда пере-
брошены с Волги несколько отборных дивизий. Перед
нами поставлена задача спешно силами Десятой и
Одиннадцатой армии начать наступление на Цари-
цын. Мы должны занять этот стратегически важный
город и одновременно отвлечь часть вражеских сил
от Москвы. Наступление поведем так...
Фрупзе, приблизившись к карте, стал объяснять,
какие части и в каком порядке должны двигаться
к Царицыну...
286
9
Шестого октября Киров до полуночи просидел в
Реввоенсовете, совещаясь с бакинскими товарищами
и моряками. Обсуждали вопрос об увеличении пере-
возки в Астрахань бензина.
Домой приехал поздно. Его дожидался сосед по
квартире Козлов. Поужинали вместе. Киров лег спать
не раздеваясь.
Прошло едва ли полчаса, как в дверь застучали.
— Кто? — спросил Козлов.
— Открывай, это я, Чугунов,— послышался гус-
той бас.
Козлов открыл дверь и попятился — на пего на-
ставили пистолеты сразу несколько человек.
— Где Киров? — строго спросил Чугунов.
— Спит...
Но Киров уже проснулся и вышел в большую ком-
нату:
— В чем дело, Чугунов? Что случилось?
— Вы арестованы! — крикнул Чугунов и бросил
на стол дореволюционный журнал и фотографию Ки-
рова.— Нам все известно. Вы пе Киров, а царицын-
ский иеромонах Илиодор. Вот, взгляните на свою
морду и сравните с журнальной.
Киров, сдержав гнев, сел к столу, взглянул на
портрет иеромонаха.
— Принесите из кабинета, со стола, лупу.
— Принести! — скомандовал Чугунов.
Вооружившись лупой, Киров посмотрел на жур-
нальный портрет п на фото, пальцем поманил Чугу-
нова:
— Смотри, Чугунов, у попа морда гладкая, как
пузырь. А я рябой! Рябой и па фото, и в натуре.
Кто-то, не удержавшись, прыснул.	28/
— Молчать! — рявкнул Чугунов и, взяв лупу,
всмотрелся, потом перевел взгляд па Кирова и стал
белый, как бумага: — Виноват, товарищ Киров. Эта
стерва эсерка Вассерман взбаламутила нас. Как пой-
маю — разорву своими руками...
— Идите, Чугунов, и впредь не делайте глупос-
тей,— сказал Киров, стараясь не выдать гнева...
Через несколько дней по решению трибунала
эсерка Вассерман, как террористка, была расстреля-
на, а раскаявшийся Чугунов отправлен па фронт.
Весь октябрь и ноябрь девятнадцатого года Один-
надцатая армия вела ожесточенные бои с деникин-
скими войсками. Клятва, данная Кировым Ильичу,
была выполнена. Астрахань устояла, осталась совет-
ской.
Одиннадцатая помогла Десятой армии освободить
Царицын и двинулась на Северный Кавказ...
Киров телеграфировал Ленину: «Части Одиннад-
цатой армии спешат поделиться с вами революцион-
ной радостью по случаю полной ликвидации белого
астраханского казачества... Передовые части Один-
надцатой армии стоят уже па рубеже Терской
области п скоро подадут свою мощную братскую руку
горящему революционным пламенем Северному Кав-
казу...»
Глава двадцать пятая
1
Солнечным весенним днем
1920 года Киров приехал в
Баку. Синяя бухта, окаймленная полуподковой гор,
288 белокаменный город у подножия и ясное голубое небо
заставили па миг забыть о войне. «Как бы хорошо по-
жить тут, когда кончится война»,— подумал ои...
Так и случилось. Всего через год Киров снова при-
ехал в Баку, п на этот раз уже надолго. Его избрали
первым секретарем ЦК Компартии Азербайджана.
Несколько дней ушло па знакомство с городом, с
нефтяными промыслами, с людьми.
Баку был городом контрастов. Роскошная зелень
возле богатых особняков: инжир, кипарисы, пальмы
и совсем голые, выжженные солнцем газоны. А за го-
родом — бесконечные пески, безводье и редкие ко-
лючки...
Красивые особняки нефтяных магнатов, постро-
енные в классическом, готическом, мавританском сти-
лях,— в центре и жалкие, прокопченные лачуги бед-
няков — в Черном городе. Большие, с причудливой
лепкой дома и асфальтированные пли выложенные
брусчаткой широкие улицы — в Белом городе и пыль-
ные, кривые, узенькие улочки, где едва разъедутся
два путника верхом па ослах — в Черном.
Но Баку уже начинал жить новой жизнью.
Молодые люди — русские, украинцы, азербайд-
жанцы, армяне, грузины — шли на работу с песнями,
задорно, весело. И в то же время, почти крадучись,
гили мимо женщины, закутанные в черные покрыва-
ла, с лицами, закрытыми чадрой.
В городе продолжали работать и православные
храмы, и мусульманские мечети, и армяно-григори-
апские церкви, и раскольничьи молельни, и синагога.
Народ был разноплеменен и темен. А рядом, в го-
рах, еще рыскали банды...
Поехал на промыслы и ужаснулся: как мертвый
лес, стояли заброшенные вышки. Среди них страш-
19 Герман Нагаев
289
пымп призраками торчали обгорелые железные осто-
вы. Лишь кое-где слышался стук топоров да гулкие
удары молотов...
В «Азнефти» сказали, что из трех тысяч пятисот
скважин с грехом пополам работали лишь семьсот...
Все осмотрев, поговорив с людьми, Киров вернул-
ся в ЦК и закрылся в своем кабинете. Хотелось по-
быть наедине со своими мыслями, разобраться в сум-
бурных впечатлениях, наметить, с чего и как начи-
нать...
Когда ехал в Баку, от Орджоникидзе узнал, что
там за год с небольшим сменилось пять первых сек-
ретарей ЦК. Не хотелось, чтобы его сменили шес-
тым... Орджоникидзе не дал никакого совета: «Прие-
дешь на место, сам увидишь, что нужно делать».
И вот, закрывшись в своем кабинете, он стал ду-
мать, прикидывать.
Вспомнилось, как перед отъездом в Баку его при-
гласили к Ленину. Секретарь шепнула: «Пожалуйста,
не задерживайтесь в кабинете, Владимир Ильич го-
товится к докладу».
В глубоком кожаном кресле Киров сидел как на
иголках и раза два порывался встать, по Ильич оста-
навливал:
— Сидите, сидите, я еще пе все сказал. Помните:
нефть сейчас чрезвычайно нужна! Все силы, всю
энергию надо направить па увеличение добычи неф-
ти, па возрождение старых и долбление новых сква-
жин. Это сейчас главное!
Ленин посмотрел пристально живыми, чуть при-
щуренными глазами, словно прикидывая, может ли
Киров выполнить трудную задачу, и, видимо решив,
что может, быстро встал, прошелся по кабинету и сел
в кресло напротив, приблизился к гостю:
290 —Да, лефть теперь — главное! Это архиважио!..
Прошу вас, запишите фамилии люден, на которые
можно положиться. И некоторые пожелания п со-
веты.
Ленин говорил быстро, словно был знатоком неф-
тяного дела. Киров, как опытный журналист, легко
улавливал и даже записывал главные мысли.
Когда все необходимое было сказано, Ленин,
быстро вынув из жилета часы, взглянул на них:
— Есть ли у вас вопросы?
— Нет. Все понятно, Владимир Ильич,— быстро
поднялся Киров.
— Отлично! — Лепин тоже встал и взял Кирова
за руку.—В случае затруднений, нужды — пишите,
телеграфируйте...
Проводив Кирова до двери, Ленин, пожимая ему
руку, улыбнулся по-отечески ободряюще:
— Я верю, у вас дело пойдет. До свидания!..
И теперь, достав блокнот с записями, Киров стал
вспоминать, что говорил Ильич, расшифровывать
беглые записи. На четвертинке листа паписал боль-
шими буквами: «Нефть».
Когда листок был исписан, оп встал, выпил из
графина воды, прошелся, энергично взмахивая рука-
ми. Потом снова присел и взял со стола листок. «Бо-
роться с обводнением скважин. Не допустить затоп-
ления нефтеносных пластов... Вращательное буре-
ние... Трубы и еще раз трубы... Бурильные станки.
Англия? Америка? Франция? Специалисты Запада...
Обещать деньги, нефть, концессии. Да, концессии
если дадут оборудование и помогут продовольстви-
ем... Опять бурение...
Серебровский... Нариманов... Барипов... Губкин.
Главное — Губкин...»
Перечитав написанное, Киров красным каранда-
шом подчеркнул фамилию Губкина.
291
«Да, падо начинать с пего. Ильич говорил, что
Губкин хорошо знает Баку и почти год жил в Амери-
ке. Это наш человек и сейчас руководит «Глав-
нефтыо». Надо во что бы то ни стало найти Губкина.
Если его нет в Баку — послать телеграмму в Моск-
ву. Вызвать, пригласить... Наконец, просить содейст-
вия у Ильича. Надо начинать с Губкина...»
Киров взглянул па часы. «Ого, уже три... Пойду
пообедаю и в «Азпефть» к Серебровскому. Посмотрю,
что у них делается, и попрошу устроить встречу
с Губкиным».
о()2
Вернувшись с обеда, Киров сразу же подошел
к столу, чтобы позвонить Серебровскому. Вдруг раз-
дался звонок. Оп снял трубку.
— Слушаю, Киров! А, Александр Павлович. А я
собираюсь к вам. Какая беда? Пожар на заводе Ман-
ташева? Занялись баки с мазутом? Пожарные выеха-
ли? Какая еще нужна помощь? Я сейчас выезжаю.
На мосте будет виднее.
Киров вызвал машину и крикнул в передней сек-
ретарю:
— Еду на пожар! На завод Манташева!
Он быстро побежал по коридору... За ним бросил-
ся помощник в военной гимнастерке, в солдатских
сапогах, придерживая прыгавший в кармане бра-
унинг.
Выбежав из здания, Киров па мгновение остано-
вился: над городом, в стороне манташовского завода,
бил вулканом густой, черный, тяжелый дым.
«Вот силища!» — подумал Киров и, вскочив в ма-
шину вместе с помощником, крикнул шоферу:
— На завод!
По улице, крича и чертыхаясь, бежал народ, ме-
шая ехать.
— Давай в объезд, здесь пе пробьемся! — сказал
помощник шоферу.
— Да, сверпп па соседнюю, быстрее доедем! —
поддержал Киров.
Шофер вырулил па параллельную улицу, где бы-
ло меньше пароду, погнал быстрей...
Но чем меньше оставалось до завода, тем труднее
становилось ехать. Резкий бакинский ветер вдруг
изменил направление и подул навстречу. Улицу за-
волокло едким дымом: впереди невозможно было ни-
чего разглядеть. Да и дышать стало печем.
— Сворачивай паправо, иначе сгорим! — крикнул
Киров, отчаянно кашляя.
Шофер свернул в переулок, обогнул несколько
кварталов, подъехал к заводу с другой стороны.
Но в ворота въехать было трудно: они лишь мгно-
вениями маячили в густом дыму.
Киров и помощник выскочили из машины.
— Жди тут или чуть осади! — сказал Киров шо-
феру.— Можешь понадобиться,— и первый бросился
сквозь дым па территорию завода.
Его кто-то схватил за рукав.
— Сергей Миронович, я жду вас. Пойдемте со
мной скорей!
Сквозь дым Киров увидел выпачканную мазутом
фуражку, худое лицо с темными бровями и малень-
кими усиками, узнал Серебровского.
Они пробились сквозь дым и выбежали па откры-
тую площадку, откуда ветром отдувало дым. Там
толпились пожарные со шлапгами, рабочие с лопа-
тами, специалисты в инженерских фуражках.
Впереди, в клокочущем черпом дыму, поднимав-
шемся, как громадная туча, закрывая и солнце, и по- 293
ловпну неба, виднелись оольшпе оаки, охваченные
мечущимся пламенем.
С ближнего бака, видимо, взрывом бензинных па-
ров была сорвана крыша. Края бака раскалились
почти добела, и из него, как из огромной, устремлен-
ной в небо трубы, валил красно-бурый дым, напоми-
ная извержение вулкана.
Люди смотрели на это буйство стихии растерянно,
словно оцепенев, понимая, что они ничего не могут
сделать. Водой только защищали строения, мешая
распространению огня. Попадая на горящую нефть,
опа усиливала пламя.
Киров взял под руку Серебровского:
— Александр Павлович, что же мы стоим? Надо
что-то делать!
— Я уже распорядился по аварийным трубам
спустить нефть и мазут в подсобные хранилища.
— И что же?
— Из дальних баков спускают, а к этим двум
нельзя подступиться. Да и горючего в них не-
много.
— А если огонь перекинется?
— Создали мощные водяные завесы и поливаем
землю вокруг.
— Пойдемте, я хочу взглянуть...
3
Огонь бушевал два дня. Лишь на третьи сутки
к вечеру удалось засыпать песком горящие ямы
с мазутом.
Киров и Серебровский, закопченные, голодные
и уставшие до головокружения, поехали с пожара
вместе.
Подвезя Серебровского к дому, Киров тоже вы-
шел из машины:
— А знаете, Александр Павлович, ведь я из-за
пожара так и ие успел поговорить с вами.
— Зайдемте ко мне. Поговорим.
— В таком виде я перепугаю ваших домочад-
цев,— рассмеялся Киров.— Как-нибудь в другой раз.
Да и для разговора я еще не готов. А у меня к вам
просьба: разыщите, пожалуйста, Губкина: если он
в Грозном или в Москве — пригласите в Баку.
— Хорошо, Сергей Миронович. Я разыщу Губ-
кина...
4
Утром, как всегда, Киров поднялся рано. Не стал
будить только что приехавшую жену, а позавтракал
в кухне и точно в восемь вышел пз дому, где его
ждал «поккард», конфискованный у одного из нефтя-
ных королей.
— На промыслы? — поздоровавшись, спросил шо-
фер.
— Да, на промыслы...
Между буровыми вышками дороги пе было, ехали
по песку медлеппо. Киров внимательно присматри-
вался ii тому, что происходило вокруг.
II вдруг увидел, что у закопченной буровой стол-
пились люди, что-то делают, кричат.
Он велел подъехать. Выйдя из машины, громко
крикнул:
— Здравствуйте, товарищи! Что случилось?
— Да вот, желонка сломалась,— сказал пожилой
усатый тарталыцик в брезентовой куртке,— а почи-
нить не можем.

Киров подошел к дощатому верстаку, па котором
лежала желонка — длинная широкая труба с крыш-
кой. Киров уже успел познакомиться с этим немуд-
реным снарядом, которым вычерпывают из скважин
нефть, и теперь внимательно смотрел, что собирают-
ся делать слесари.
— Трос заедает, и замок пе действует. Должно,
заржавел от воды,— сказал молодой слесарь и стал
тяжелым молотком бить по клапану желонки.
— Погоди, парень, — остановил Киров и кивнул
подошедшему шоферу: — Слетай в контору, привези
начальника промысла.
Оп подвернул рукава рубашки, взял у пария мо-
лоток и клещи, внимательно осмотрел желонку.
— Ну-ка, ребята, потяните трос. Так. Еще! Ага,
перекос клапана... Наверно, ударили по камню. За-
клинился... Поворотите немного на меня. Хорошо.
Держите.— И стал осторожно, подведя под клапан
клещи, ударять молотком, выправляя перекос.
— Поддается! — подбодрил кто-то. — Еще разок
ударьте!
Киров обернулся и увидел, что за ним наблю-
дает человек плотного сложения, в соломенной шля-
пе, из-под которой выбиваются тронутые сединой
кудри.
«Наверное, начальник промысла»,— подумал оп
и продолжал бить по клапану.
— Ну-ка, попробуйте, ребята.
Кто-то потянул за трос.
— Ага, клапан закрылся! Важно! — похвалил
грубоватый голос.
— Еще потяните,— попросил Киров.— Так, хоро-
шо! Можно спускать!
— А что, много еще воды, ребята? — спросил че-
296 ловек в шляпе.
— Теперь ничего. Теперь уже больше нефть чер-
паем,— ответил тарталыцик.
— Воп как? Это очень важно. Спускайте желон-
ку — поглядим.
Рабочие подняли желонку, понесли, спустили
в скважину.
Киров, увидев под верстаком паклю, стал выти-
рать перепачканные нефтью руки.
Человек в соломенной шляпе подошел к нему.
На грубоватом мужественном лице затеплилась
улыбка.
— Ну что, механик, починил желонку?
— Починил. Дело не мудреное. А вы тут таких
слесарей пабрали, что зубила от отвертки отличить
пе могут.
— Только учатся. Это же бывшие врангелевцы.
Их пз Турции привезли. Говорят, несколько тысяч
на промыслах.
— Эй, товарищи! Идите в вышку, начинаем тар-
тать! — раздался голос мастера.
Оба прошли в вышку.
Жслопку с нефтью подняли на тросе, подвели
к канавке.
— Погоди выливать! — крикнул человек в шля-
пе.— Есть у вас ведро?
— Найдется,— ответил желонщик.— Эй, молодцы!
Кто-нибудь возьмите ведро.
Подошел рабочий с ведром.
— Давай измерим, сколько в желонке воды.
— Да. Это важно,— подтвердил человек в шля-
пе.—Только сливай аккуратней.
Рабочий поставил под желонку ведро.
— Опускай!
Ведро со звоном наполнилось водой.
— Стоп! Полное.	297
— Выплескивай! — сказал человек в шляпе.— Да-
вай еще...
Выплеснули три ведра, а там пошла нефть.
— Довольно! — сказал человек в шляпе и ободря-
юще улыбнулся. — Ну, у вас, товарищи, дела поправ-
ляются. Желаю успеха!..
Выйдя из вышки, он легонько толкнул в бок ша-
гающего рядом Кирова.
— А ты молодец, механик. Желонка работает, как
часы.
Подлетел шофер:
— Начальника промысла нет, вызвали в «Аз-
пефть».
— Жалко,— сказал человек в шляпе.— Я тоже
хотел его повидать.
— А вы кто же будете, товарищ? — спросил Ки-
ров, с любопытством оглядывая могучего, необычно-
го на промыслах гостя.
Тот протянул широкую крестьянскую руку:
— Геолог Губкин!
— Вот так встреча! Я очень рад! Здравствуйте,
товарищ Губкин.
— Здравствуйте! А вы-то кто, товарищ?
— Я, собственно, Киров!..
— Киров? Вот удивили! Ведь мне Ильич вас сов-
сем другим человеком обрисовал... А я, знаете ли,
принял вас за механика. Уж извините.
— Да я же и есть механик! — добродушно рас-
смеялся Киров.- Это моя первая и, может быть,
главная профессия.
И опи, оба улыбаясь, теперь уже крепко, дру-
жески пожали друг другу руки.
298
Глава двадцать шестая
1
Так вот, оказывается, вы ка-
кой, Иван Михайлович,—
рассматривая скуластое приветливое лицо, говорил
Киров, — очень простой, доступный человек. А я
предполагал, что к вам и подступиться будет трудно.
Мол, ученый муж и прочее...
— Я, товарищ Киров, — сын крепостного мужика.
К науке пробивал дорогу собственными кулаками.
И вот весной вступил в Коммунистическую партию.
Так что вы со мной говорите попросту.
— Спасибо, Иван Михайлович. Именно па откро-
венный разговор я и рассчитываю... Надо увели-
чивать добычу. А как? Слыхал, будто бы с Эмбы
нефть собирались возить на верблюдах. Вот как она
нужна.
— Да, готовились, — вздохнул Губкин. — Теперь,
правда, эта идея отпала. Но промыслы Грозного,
Майкопа и особенно Баку — в ужасном состоянии.
— Вот я и хотел спросить... Неужели пет спасе-
ния от воды? — В лице Кирова была такая озабочен-
ность и тревога, как будто оп говорил с хирургом, ко-
торому предстояло оперировать самого близкого
и безнадежно больного человека.
Губкин и сам тяжело переживал разруху и за-
пустение промыслов, однако он верил, и верил твер-
до, что их можно спасти, возродить. Правда, это тре-
бовало нечеловеческих усилий. Сказать Кирову пря-
мо он боялся. Боялся подорвать в нем веру в успех.
Но и сказать неправду, обнадежить тоже пе мог...
Он долго сидел задумавшись, потирая лоб, словно
делая в уме какие-то расчеты.
299
— Ответить па ваш вопрос, Сергей Миронович,
очень нс просто. Раньше промыслы были разделены
на участки, которые находились в руках разных вла-
дельцев. Поэтому никто из геологов пе имел точного
представления о структуре бакинских нефтяных за-
лежей... Сейчас мы получили возможность составить
геологические карты всего массива и определить, как
велика угроза обводнения. Но ведь для этого потре-
буется время.
— Я понимаю. Но все-таки...
— То, что я увидел сегодня, вместе с вами, весь-
ма обнадеживает. Полагаю, что па центральном
участке дела поправимы. Если энергично возьмемся
за откачку воды, большинство скважин можно спасти.
— Спасибо, Иван Михайлович. Именно это я и хо-
тел знать.
— Но при существующем оборудовании, своими
средствами, Сергей Миронович, мы ощутимых успе-
хов пе добьемся.
— Но как же быть? Возможен ли выход из ту-
пика?
— Выход, по-моему, есть,— сказал Губкин, дове-
рительно подвинувшись к Кирову. — Этот выход под-
сказан Лепиным. Перед моим отъездом мы виделись
и говорили обстоятельно. Ильич прямо сказал: надо
четверть, даже две четверти промыслов сдать кон-
цессионерам Запада, с тем чтобы они помогли нам
и оборудованием, и продовольствием. И Ильич на-
стаивает, чтобы переговоры, в целях ускорения дола,
вели бы непосредственно руководители «Азпефти».
— А если капиталисты заломят несусветно? Если
выдвинут совершенно неприемлемые условия?
— Тогда свяжемся с Америкой. Я жил там почти
год. Осмотрел все промыслы и заводы нефтяного обо-
300 рудовапия. Американцы пойдут на сотрудничество.
И это важно. Они ведь пе долбят скважины, как
у лас, а бурят их. Они могут прислать к пам буровые
бригады вместе с трубами, бурильными станками
и полным оборудованием буровых вышек. Благодаря
им мы можем наладить и развернуть у себя буровые
работы. Только широкое применение на промыслах
быстрого вращательного бурения обеспечит пам ус-
пех в росте добычи нефти.
— Спасибо, Иван Михайлович. А кого бы, вы по-
лагали, можно послать за границу?
— Конечно, Серебровского. Он инженер и дело-
вой человек. Ему и карты в руки!
— Пожалуй, больше и некого послать. Хорошо»
Я сегодня же поговорю с шш... А вы как и где устро-
ились, Иван Михайлович? Наверное, голодаете?
— Нет, нет, не беспокойтесь, Сергей Миронович.
— Обедать будете у пас в ЦК. И с сегодняшнего
дня в вашем распоряжении автомобиль. В гостинице
приготовлен лучший номер. И вообще, что бы вам пл
понадобилось — звоните мне в любое время. Вот вам
телефоны: служебный и домашний. — Киров протя
пул бумажку. — Мы очень надеемся па вашу по-
мощь, Иван Михайлович.
— Так ведь за этим меня и послали, Сергей Ми-
ронович, — сдержанно улыбнулся Губкин. — Как
только ознакомлюсь с делами па промыслах, сразу
приду к вам.
2
Только попрощался Губкин, в кабинет без докла-
да вошел крепыш в военной форме — Реоргий Атар-
беков. По просьбе Кирова оп был назначен уполно-
моченным ВЧК.
Устало опустившись в кресло, Атарбеков взгля-
нул на Кирова большими черными глазами с 25 Z
покрасневшими веками. И эти смелые честные глаза
лучше слов сказали Кирову, что диверсия с пожаром
еще не раскрыта.
Киров положил карандаш, придвинулся ближе
к Атарбекову, спросил негромко:
— Что, Георгий, неужели никого не удалось за-
держать?
— Сработано чисто. Те, кого задержали, просто
зеваки. Настоящие диверсанты ускользнули.
— Плохо... — Киров открыл коробку с папироса-
ми, протянул Атарбекову: — Кури!
Оба долго курили, посматривая друг на друга.
— Значит, диверсия?
— Обязательно диверсия!
— Ищи, друг. Ищи! Если нужны люди — помо-
жем.
— Вот об этом и пришел просить, Мироныч.
Просто разрываюсь.
— Хорошо. Я подумаю. Трудно с людьми, по для
тебя найдем...
3
Поручив работникам ЦК подобрать двадцать мо-
лодых коммунистов из бывших воинов Одиннадцатой
армии для Атарбекова, Киров до позднего вечера
просидел за письменным столом, делая наброски пла-
на самых главных, самых неотложных дел.
Оп исписал несколько страниц и остался недово-
лен, так как невозможно было наметить конкретные
сроки для их исполнения.
Домой пошел пешком, продолжая думать о
том же.
«Нет, один я тут ничего не придумаю. Надо за-
сесть вместе с Серебровским, а может быть, снова
302 пригласить Губкина. Оп судит разумно. К его мпе-
лию надо прислушаться. II надо, видимо, начинать с
того, что советует Ильич — сдавать часть промыслов
в концессию и закупать оборудование за границей...»
Дома оп уединился в кабинете.
«Безусловно, надо посылать людей за границу.
Это обеспечит нам будущее. Поможет восстановить
и расширить промыслы, внедрить вращательное бу-
рение, новую технику. Но ведь переговоры, заключе-
ние договоров, приезд западных специалистов, до-
ставка оборудования — все это займет много време-
ни. А мы должны форсировать добычу немедленно,
сегодня, завтра. От пас ждут решительного и быстро-
го сдвига в этом деле. Ведь и так уж потеряп целый
год...
Надо встряхнуть, взбодрить рабочих. Ведь в Баку
богатые революционные традиции. На промыслах
много бывших боевиков, которые сражались еще
в пятом году.
Надо пойти к рабочим, рассказать им правду,
призвать к самоотверженной работе, помочь, чем воз-
можно. И дело пойдет!..»
Киров сел на диван, закурил и опять стал думать
о разговоре с Губкиным, о беседе с Ильичем.
Почему-то вспомнилась такая деталь. Когда ухо-
дил из кабинета, Владимир Ильич поднялся, чтобы
проводить его до двери.
Сделав несколько шагов, Киров увидел па стене
портрет Карла Маркса и рядом барельеф — красивое
энергичное лицо с небольшой бородкой. Увидел и па
мгновение замедлил шаг, стараясь припомнить...
— Это Халтурин! — сказал Лепип.— Удивитель-
но яркая личпость в революционном движении.
— Да, да, Владимир Ильич, я знаю и очень люб-
лю Халтурина, это мой земляк.
— И непременно почитайте, что о нем пишет 303
Плеханов,—сказал Ильич и крепко пожал руку.—
Желаю больших успехов!
Тогда, прощаясь, Киров пе спросил Ильича, по-
чему в ого кабинете рядом с портретом Маркса ви-
сел барельеф Халтурина? И теперь очень жалел об
этом.
«Как же я до сих пор пе прочел, что писал о Хал-
турине Плеханов?.. Нехорошо... Да ведь, кажется,
еще тогда, в Москве, я достал книжку Плеханова.
Надо взглянуть...»
Он подошел к шкафу и стал искать...
«Да вот опа, эта книжка. Такая неказистая па
вид... Ну-ка, посмотрим...»
Оп долго листал грубые, чуть ли ио из оберточ-
ной бумаги, страницы. «Вот, кажется, нашел... Да,
очень высоко оценивает созданный Халтуриным «Се-
верный союз русских рабочих»... ««Северный союз»
вобрал в себя цвет «старых», испытанных рабочих-
революционеров»... А вот п о самом Халтурине:
«Краснобаем оп пе был,— иностранных слов, ко-
торыми любят щеголять иные рабочие, никогда поч-
ти нс употреблял,— по говорил горячо, толково и убе-
дительно... Тайпа огромного влияния, своего рода
диктатуры Степана заключалась в неутомимом вни-
мании его ко всякому делу... Он выражал общее
настроение...»
Да, здорово написано. Видимо, Халтурин умел
проникать в души рабочих. Этому падо у него по-
учиться. «Говорил горячо, толково и убедительно».
Этому тоже надо учиться у пего. Надо, чтобы слово
доходило до рабочего и было понято им... Интерес-
но, что же еще пишет Плеханов?»
Пробежав несколько страниц, оп положил книгу.
Оказывается, Халтурин выступал в рабочих
304 кружках, на многих заводах Петербурга, бывал в се-
мьях рабочих, отдавал свои деньги нуждающимся,
попавшим в беду рабочим. Жил среди рабочих, знал
их нужды и интересы...
«А мы до сих пор пе были в рабочих общежи-
тиях. Надо узнать, как люди живут, чем дышат».
Оп подошел к телефону и вызвал квартиру Сереб-
ровского.
— Александр Павлович! Еще пе спите? Очень
хорошо. Л у меня к вам такое дело. Давайте завтра
с утра вместе поедем в Черный город — в лачуги ра-
бочих, в общежития, в бараки. Посмотрим, как жи-
вут семьи. Поговорим. Что? Согласны? Тогда заходи-
те ко мне и — поедем...
4
Побывав в бараках, в лачугах Черного города,
Киров и Серебровский возвращались в тяжелом на-
строении. Особенно удручен был Киров и всю дорогу
молчал, погруженный в думы, искал выхода из от-
чаянного положения.
Войдя в кабинет, оп усадил Ссребровского к боль-
шому письменному столу и сам сел напротив.
— Мне, Александр Павлович, случалось всякое
видеть. Сам я жил в приюте, голодал в Казани, в тех-
ническом училище, прошел и тюрьмы, и этапы, жил
в голодной, окруженной врагами Астрахани, ио та-
кой нищеты, такого бедственного положения, как
здесь, нигде пе видел. Надо рабочим увеличивать
паек, иначе пропадем. На голодное брюхо — пе подни-
мешь и пуха!.. Л дети? Придется открывать пе один
десяток детских садов. Я вот что надумал: давайте
вдвоем напишем письмо Ильичу, откровенное, прав-
дивое, попросим помощи — помощи в деньгах, в про- 305
20 Герман Нагаев
дуктах, в оборудовании. Ильич нс оставит в беде ба-
кинский рабочий класс.
— Не оставит! — согласился Серебровский.— С
хлебом, правда, сейчас очень тяжело: голод в Повол-
жье, а деньгами помогут. И оборудованием, я думаю,
тоже. Кое-что, безусловно, смогут производить паши
заводы.
— Хорошо. Об оборудовании пишите вы, а осталь-
ное я беру па себя. Попробую на днях объехать все
промыслы и всюду выступить перед рабочими с го-
рячим словом. А вы, Александр Павлович, собирай-
тесь в Европу, а если потребуется, поезжайте и в
Америку — ищите концессионеров, заключайте дого-
воры па нефтяное оборудование, трубы, цемент. До-
говаривайтесь на выгодных для нас условиях о буре-
нии па больших площадях. Это не моя прихоть, а бо-
евое задание Ильича.
Серебровский откинулся на спинку стула, заку-
рил и, пригладив ладонью зачесанные па прямой
пробор темные волосы, заговорил неторопливо:
— Я думал над этим, Сергей Миронович. Думал
серьезно! Я готов выехать за границу в любое время,
по полагаю, что моя миссия будет иметь лишь част-
ный успех — скажем, закупка бурильных станков и
труб. О концессиях надо вести переговоры через дип-
ломатические каналы. Это дело серьезное и требует
большого искусства.
— Хорошо. Согласен. Договоримся так: вы бере-
те на себя производство буровых работ, закупку бу-
рильных станков, труб и всего необходимого обору-
дования. Концессиями же пусть занимаются дипло-
маты. Какой избираете маршрут?
— Я полагаю, к англичанам и французам совать-
ся нечего: они потребуют возврата своих промыслов.
306	— Да, пожалуй...
— А вот с немцами и шведами, может, и удастся
договориться.
—- Губкин был в Америке и очень советует ехать
туда.
— Безусловно. Америка — главная цель.
— Отлично! Значит, договорились. Я сегодня же
телеграфирую в Москву, а вас попрошу поговорить
с Губкиным, взять у пего адреса и, может быть, да-
же рекомендации... и не забудьте о письме в отноше-
нии оборудования, которое могли бы производить на-
ши заводы.
— Не забуду, Сергей Миронович. Этот вопрос ужо
подработан, и послезавтра такое письмо будет пред-
ставлено...
5
Бакинцам хорошо было знакомо слово «кир».
Киром называли асфальт или гудрон, которым пок-
рывали крыши лачуг, дороги, тротуары.
Поэтому, когда в газетах замелькала фамилия
«Киров», она сразу запомнилась. В вей было что-то
бакинское, родное.
После осмотра Кировым рабочих поселков в Чер-
ном городе в бараках и общежитиях появилась ка-
кая-то комиссия. В срочном порядке переселяли се-
мьи рабочих в дома, конфискованные у богатых. Де-
тей устраивали в детские сады, создаваемые в особ-
няках нефтяных магнатов. Многосемейным выдава-
лась мануфактура, обувь, дополнительные продукты.
Поговаривали, что это по распоряжению Кирова.
Тогда женщины, переселенные из лачуг, стали
вспоминать, что к ним действительно приезжал ка-
кой-то приветливый начальник и, кажется, звали его
«Кира».
307
Рабочие-азербайджанцы па промыслах тоже рас-
сказывали о «Кире», который отвез в больницу при-
давленного трубой тартальщика. приказал убрать с
буровой мастера-грубияна и будто бы сам починил
с л о м а вшу ю с я ж е л о 11 ку...
На промыслах, в деревянном бараке, где была
столовая, собрались, рассевшись па скамейках, на сто-
лах, прямо па полу перед красным столом президи-
ума, бурильщики, тарталыцики, буровые мастера, под-
собные рабочие. Были забиты все проходы. Люди
стояли в дверях, сидели па подокопниках распахну-
тых окоп. Ждали нетерпеливо, упорно. Должен был
приехать Киров.
«Что-то он скажет? Чем обрадует?» — эти вопро-
сы волновали каждого. За год наслушались всяких
речей и перестали бывать па собраниях, а тут — Ки-
ров! О нем ходила добрая молва, каждому хотелось
послушать. Многие видели «Киру» — пе раз встре-
чались и говорили с ним па буровых.
И вот колеса зашуршали по песку, из машины
выпрыгнул и быстро вошел в зал невысокий, энер-
гичный человек с густыми, зачесанными назад воло-
сами, в полувоенной рубашке, расстегнутой у воро-
та. И по толпе пополз шепот: «Оп! Оп! «Кира»!»
Приехавший с Кировым высокий человек с боль-
шими черными глазами поднял руку и что-то сказал
по-азербайджански. Стало тихо. Воспользовавшись
этим, он открыл собрание и предоставил слово Ки-
рову.
Киров несколько секунд всматривался в лица
собравшихся, дожидаясь, пока утихнет шепот. Оп по
многочисленным выступлениям интуитивно чувство-
308 вал и определял тот критический момент, когда ожп-
дание доходит до предела, когда промедление может
все погубить. Именно в этот момент оп тряхнул го-
ловой и заговорил негромко, без всякого пафоса:
— Товарищи! Перед отъездом в Баку я виделся
и говорил с товарищем Лениным.
И эти слова, сказанные так просто и доверитель-
но, заставили замереть зал.
— Товарищ Лепин просил мепя передать слав-
ному бакинскому пролетариату горячий, искренний
привет!
И вдруг аплодисменты грянули с такой силой, что,
казалось, задрожали степы барака.
Киров поднял руку, дождался тишипы:
— От себя добавлю, что Совет Труда и Обороны
и Совнарком РСФСР приняли решение о возведении
бакинских промыслов в разряд ударных объектов
первостепенной важности. Отныне Баку будет луч-
ше снабжаться, а заработная плата всем промысло-
вым рабочим будет резко увеличена. Начнем строить
для рабочих дома.
Опять грянули аплодисменты, раздались возбуж-
денные крики. Киров спокойно и твердо заговорил о
насущных делах, недочетах в работе, о тех мерах,
которые необходимы, чтобы поднять добычу нефти.
Иногда он приводил смешные примеры, рассказы-
вал о забавных случаях, которые видел па промыс-
лах. Его слушали с удовольствием и громко смея-
лись.
Обрисовав положение па промыслах и доказав,
что самоотверженной работой можно восстановить
скважины п спасти залежи от обводнения, он сделал
паузу п усилил голос:
— Большевики глядят в будущее. Мы должны
перейти на роторное бурение, разведать новые неф-
теносные площади, резко превысить довоенную до-
309
бычу. Скоро паши люди поедут в Европу и в Амери-
ку, чтобы закупить новейшее оборудование, пригла-
сить к нам на время иностранных специалистов. Но
все это случится еще не скоро. Сейчас нам нужно
ремонтировать старое оборудование и самим старать-
ся поправить дело. Я уверен, что славный рабочий
класс Баку и на этот раз покажет героическую ра-
боту.
Как мы сейчас живем? Плохо живем, товарищи.
Бедствуем. Ютимся в лачугах. А когда начнем давать
больше нефти, все переменится! Заработки возрастут
вдвое, втрое. Еды и одежды будет в достатке, пост-
роим красивые дома для рабочих. Целые города воз-
ведем возле промыслов. У каждого будет отдельная
квартира с газом, с ванной, с туалетом. На промыс-
лы будем ездить в собственных автомобилях. Вот ка-
кая будет жизнь, товарищи! Умирать пе надо! Пост-
роим детские сады, школы, больницы, стадионы,
клубы, театры. Все дети будут учиться. И взрослые
тоже. Вон сидит бурильщик Ага Дадаш. Хороший
рабочий, а неграмотный. И он будет учиться. И я ве-
рю: станет он инженером. Будет начальником. Все
зависит от пас. Давайте дружно работать, и пост-
роим новую жизнь. Мне скоро случится снова быть
в Москве и видеться с Ильичем. Могу ли я сказать,
что бакинцы по подведут?
— Не подведем! — крикнул кто-то в зале.
— Не под-ве-дем! — дружно ответили сотни го-
лосов.
И, не дав ему договорить, грянули аплодисмен-
ты...
Азербайджанец в брезентовой куртке, Ага Дадаш,
сидевший на подоконнике, сложив ладопи рупором,
громко кричал:
310	— Ура! Кира! Кира, ура!..
Глава двадцать седьмая
1
В кабинет Кирова вошли два
азербайджанца: один моло-
дой, высокий, с большими черными глазами и ма-
ленькими усиками, тот самый, что открывал собрание
на промыслах; другой уже в годах, среднего роста,
плотный, с высоким лбом — известный революционер
и писатель Нариман Нариманов, председатель Азер-
байджанского Совнаркома. Молодой — Газанфар Му-
сабеков — был его заместителем.
Крепко пожав руку Кирову, уселись у стола.
— Ты был на промыслах, Мироныч, да? Ты ви-
дел, что там творится? — взволнованно начал Муса-
беков.
— Эти дни не был. А что случилось?
— Что случилось? Да? Ты должен был поехать
п посмотреть сам. Это надо смотреть самому.
— Погоди, Газанфар,— остановил Нариманов.—
Ты очень горячишься. Сергей Мироныч ничего но
поймет.
— Хорошо. Рассказывай сам. Да...
— Мы только с промыслов, Сергей Мироныч.
Приехали порадовать. На промыслах большой подъ-
ем. Люди работают, как титаны.
— Как черти полосатые! — вставил Мусабеков.—
Все кипит вокруг.
— Да, да,— подтвердил Нариманов,— твоя речь,
Мироныч, всколыхнула, зажгла нефтяников какой-
то особенной энергией. О ней знают даже те, кто пе
был на собрании. Знают, что бакинцам обещал по-
мочь товарищ Ленин.
М2
— Понимаешь, Сергей Мироныч,— вмешался не-
терпеливый Мусабеков,— люди поверили в будущее.
Поверили, что опи заживут настоящей жизнью. А бу-
рильщик Ага Дадаш ходит по буровым и бьет себя
в грудь, говорит: «Я буду инженером. Это сказал
Кира».
— Я рад, товарищи, что произошли отрадные пе-
ремены в настроении и в работе нефтяников. Этот
подъем, этот энтузиазм нам надо поддержать. Надо
всемерно помогать промыслам. Всемерно. Все заво-
ды города сейчас должны работать для нефтяников.
Ремонтировать оборудование, насосы, изготовлять
недостающие части и детали. И чтобы паши обеща-
ния не оказались пустой болтовней, давайте начи-
нать строить дома для рабочих. Подумайте, прикинь-
те, как лучше организовать дело.
— Непременно подумаем,— сказал Нариманов.—
Попробуем найти деньги и материалы... И еще одно
дело, Сергей Мироныч. Надо срочно кому-то ехать за
границу за оборудованием. Кто поедет? А?
Киров посмотрел в спокойные глаза Нариманова
и твердо сказал:
— Ты должен поехать, Нариман. Больше послать
некого. Ты мудр. Ты сумеешь повести себя там до-
стойно.
— Но ведь я нс инженер?
— Не беда. Инженеров возьмешь с собой. Нам
важно, чтобы переговоры вел пе инженер, а государ-
ственный деятель. Полномочный представитель Со-
ветской России. Кроме того, тебе, как писателю, по-
лезно посмотреть западный мир. Что, согласен?
— Миссия нелегкая, по заманчивая.
— Подумай, Нариман. Подумай, дорогой друг.
Я уверен: это дело по тебе...
Губкин пе появлялся. Киров знал, что он до ночи
ira промыслах — берет для анализа пробы воды из
затопленных скважин, вместо с геологами «Азнеф-
ти» проводит исследовательскую работу.
Но как-то Серебровский позвонил и сказал, что
Губкин собирается в Грозный.
— Как, совсем?
— Да, оттуда поедет в Москву. Но оп бы очень
хотел повидаться с тобой перед отъездом, Сергей Ми-
ронович. Можно завтра?
— Конечно, как закончит дела, пусть приезжает,
я буду ждать.
Губкин, обветренный, загорелый, в запыленном
костюме, вошел большими шагами, дружески пожал
своей крестьянской пятерней руку Кирова, устало
опустился в кресло.
— Вы, Иван Михайлович, никак, рассердились
па меня? — с полуулыбкой спросил Киров.
— Да за что же мне сердиться на вас, Сергей Ми-
ронович? Просто закрутился па промыслах, да и,
признаться, пе хотел попусту беспокоить. Знаю, как
вы загружены всяческими делами... Вот теперь, ко-
гда я разобрался в пашем геологическом лабиринте,
и пожаловал поговорить по душам.
— Что же выяснили, Иван Михайлович? Сильно
пас опечалите?
— Напротив, скорее обрадую, Сергей Мироно-
вич,— улыбнулся Губкин, сверкнув белыми, крепки-
ми зубами.—Теперь твердо могу сказать — обводне-
ния бояться нечего. Многие скважины затоплены по
заданию бывших хозяев. Это беда поправимая. Вы- 313
качаете воду— нефть снова придет к забоям. Сейчас
люди взялись горячо. Я ведь слушал ваше выступ-
ление. Даже меня, старого специалиста, растрогали,..
Так и захотелось работать засучив рукава.
— А уезжаете?
— У меня ведь задание от Совнаркома. Надо ос-
мотреть промыслы Грозного. Придется докладывать
Ильичу... У вас теперь дело пойдет, Сергей Мироно-
вич. Надо лишь думать о расширении промыслов. Об
открытии и освоении новых залежей. Собственно, об
этом я и хотел с вами поговорить.
— Вы проводили разведку?
— Да, частично, Сергей Миронович. На этот раз
мне удалось позпакомиться с геологией всего бакин-
ского района.
— И что же? Как вы смотрите на перспективы,
Иван Михайлович.
— Очень оптимистично! Разговоры об истощении
Бакинского месторождения считаю праздными и да-
же вредными. По-моему, весь Апшерои пропитан
нефтью, и ее качать пе перекачать... Уверен, что под
водами бухты, да и па дне Каспия, прямо у города,—-
большие залежи нефти.
— Неужели и на дне моря нефть? — переспросил
Киров.
— Да, и на дне... Но оттуда взять ее трудно. Л вот
на Солдатском базаре только копии да вставь тру-
бу — сама потечет. Надо при первой же возможно-
сти, Сергей Миропович, ставить разведывательны?
буровые и искать па Солдатском базаре.
Киров сделал запись в блокпоте, вышел из-за сто-
ла, присел рядом с Губкиным:
— Спасибо, Иван Михайлович. Спасибо за доб-
рый совет.
311	— У вас, Сергей Миронович, хорошие, опытные
геологи. В случае нужды можно обратиться за сове-
том к старику, слепому инженеру Потоцкому. Да и
я недалеко буду. Дадите телеграмму — тут же при-
качу.
— Спасибо, Иван Михайлович. Спасибо! Хорошо,
если бы...
— О нуждах Баку я доложу Ильичу. И надеюсь,
что Совнарком окажет помощь. Самое главное — не
затягивайте с посылкой людей за границу.
— Уже договорились. Нариманов поедет в Евро-
пу, Серебровский — в Америку.
— Я рад. Желаю удачи!.. Ну, прощайте, Сергей
Миронович.
— Всего доброго вам, Иван Михайлович. Заедете
в Грозный — передавайте привет Бутягину. Вместе
защищали Астрахань.
— Вон что... Спасибо! Передам. А вы пе забудь-
те начать бурение па Солдатском базаре. Прощайте!..
На Солдатском базаре громоздились балаганы,
лавки, ларьки, где торговали всякой всячиной.
Но все они исчезли в один день...
Как-то январским утром на Солдатский базар с
песнями двинулись строительные бригады. За ними
потянулись подводы с тесом, бревнами, трубами. Ши-
рокая площадь, исстари жившая шумом торговли, ог-
ласилась стуком топоров, жужжанием пил, задор-
ными голосами строителей. Начали строить буровые
вышки и кочегарки...
Около трех месяцев назад Серебровский выехал
в Америку, но от него пе было никаких вестей. Слов-
но пропал он в Соединенных Штатах... На промыс- 315
лах командовал инженер Баринов, коренастый, груз-
ный человек с большими пышными усами, похожий
па боцмапа.
Спокойный, молчаливый, с небольшими, но зор-
кими глазами, оп ходил по промыслам, словно бы по-
груженный в свои думы. Редко вмешивался в дела,
но все видел, все замечал.
Зайдет на буровую, скажет «здравствуйте», вста-
нет где-нибудь в сторопке, словно его и пет. Постоит,
посмотрит и незаметно уйдет. Глядь, уже везут гли-
ну, чтобы усилить глинистый раствор, или бегут мон-
теры, чтобы лучше осветить буровую.
Любил Киров бывать па промыслах вместе с Ба-
риновым. Скуп тот па слова, по уж если скажет —
в самую точку!
Больше всего Кирова волновала судьба первого
советского промысла на Солдатском базаре. Там на-
чали роторное бурение. Поставили к лебедкам опыт-
ных буровых мастеров, а все же сердце болело. Оси-
лят ли?
Как всякое повое дело, роторное бурение приви-
валось трудно. Не хватало сноровки, да и буровые
станки были старые, изношенные. Работали с пере-
боями. Все же в сравнении с долблением проходка
скважин велась несоизмеримо быстрей.
Киров вместе с Бариловым подолгу простаивал в
буровых, изучал процесс бурения, наблюдая за ма-
стерами, бурильщиками, рабочими.
Оп уже знал устройство ротора, пожалуй, сам су-
мел бы срастить трубы и даже вести бурение. Все ему
было интересно.
«Да, если бы побольше станков и труб, мы бы раз-
вернулись,— размышлял Киров.— А от Серебровско-
го никаких вестей. Уж пе случилось ли с ним беды?»
316
Однажды, вернувшись с промыслов, Киров спро-
сил секретаря:
— Какие новости? Никто не звонил?
— Серебровский приехал, Сергей Миронович!
— Неужели? Где же он?
— Сидит у помощника. Ждет вас.
— А я заждался. Зови его скорей... Ну-ка, ну-ка,
дай па тебя взглянуть,— с улыбкой отошел в сторон-
ку Киров.— Настоящий франт! Если б на улице
встретил — пе узпал.
— Пришлось приодеться,— в тон ему шутливо
сказал Серебровский.— Приходилось вести перегово-
ры с капиталистами, которые встречают по одежке...
На встречи приезжал в лимузине, помня крылатые
слова: «К богатым пе ходи пешком».
— Ну, рассказывай, что ты выходил, выездил?
— Не много, Сергей Миронович, а все же пе с пу-
стыми руками вернулся.
— Так, так... выкладывай.
— Подписал контракт с «Барнсдальской корпо-
рацией» па производство буровых работ, поставку бу-
рильных станков, оборудования,труб.
— Ого!
— Вот перечень с указанием сроков.
Киров полистал сколотые листы. Лицо его озари-
лось радостью.
— Поздравляю, Александр Павлович. Это боль-
шое подспорье па первое время.
— Спасибо, Сергей Миронович... Но я слышал,
что дела на промыслах плохи.
— На Солдатском базаре начали хорошо, а на
старых промыслах худо. Рабочие изголодались, ото-
щали, обессилели.
— А что, если мпе сразу поехать к Ильичу, доло-
жить о поездке в Америку и рассказать о тяжелом 317
положении ла промыслах. Страна огромная, может,
выкроят что-нибудь для помощи Баку.
— Еще пе справились с голодом в Поволжье.
Сколько к нам беженцев привалило... А о поездке в
Америку надо доложить... Хотя и трудно здесь без
тебя — поезжай! Перебьемся. Только, пожалуйста, пе
задерживайся...
3
В субботу после работы на старых промыслах воз-
ле главной конторы собралась огромная толпа. При-
ехали рабочие-нефтяники с других участков, при-
шли плотники-строители буровых вышек, транспорт-
ные рабочие, инженеры, техники, десятники.
На дощатой трибуне, обитой кумачом, Киров, На-
риманов, Мусабеков и только что вернувшийся из
Москвы Серебровскпй.
Все уже знали, что Серебровскпй привез письмо
от Ленина. Каждому хотелось знать, что сказал вождь
мирового пролетариата.
Когда митинг был открыт и слово предоставили
Кирову, толпа застыла.
Киров подошел к самому краю трибуны, развер-
нул бумагу.
— Товарищи! Вот письмо, которое прислал нам
Ильич. Оно так и адресовано: «Рабочим города Баку».
Прошу вас выслушать внимательно.
Стало так тихо, что Киров услышал, как па элек-
трических проводах чирикали воробьи.
Оп пачал читать, четко произнося каждое слово:
— «Дорогие товарищи!
Я только что выслушал краткий отчет товарища
Серебровского о положении Азпефти. Трудностей в
318 этом положении очень не мало. Посылая вам свой го-
рячий привет, прошу вас ближайшее время продер-
жаться всячески. Первое время нам особенно тяжело.
Дальше будет легче. Победы мы должны добиться и
добьемся во что бы то ни стало.
Еще раз шлю вам лучшие коммунистические при-
веты.
В. Ульянов (Ленин)».
Толпа заревела тысячеголосо:
— Ура! Привет Ильичу! Да здравствует Ленин!
Киров поднял обе руки, пытаясь добиться тишины.
— Есть предложение,— выкрикнул он,— послать
ответную телеграмму Ильичу.— Стало заметно тише.
Киров зачитал:
~ «Дорогой Владимир Ильич! Благодарим за
письмо п заботу. Мы постараемся продержаться и вы-
полнить годовой план добычи нефти. Рабочие города
Баку».
В ответ грянуло громовое «ура». Оркестр заиграл
«Интернационал»...
Глава, двадцать восьмая
1
Киров всегда приезжал на
промысел, когда начинали
бурение новой скважины.
Так было и тринадцатого ноября. Во второй поло-
вине дня вместе с Бариновым они приехали на новую
буровую на Солдатском базаре.
Большую вышку еще не успели полностью обшить
тесом. Только полати были защищены от ветра да две
стены с северо-запада.	319
Все было подготовлено к началу работ. Массивная
стальная тумба с ротором расположилась в центре бу-
ровой. Над ней на вертлюге, на стальном тросе ви-
села квадратная труба, к которой было привинчено
долото — сверло — с острыми раздвоенными конца-
ми, называемое «рыбий хвост».
— Ну что, можно начинать? — спросил мастер
Баринова.
Тот подошел к Кирову:
— Начнем, Сергей Миронович?
Киров снял фуражку и резко махнул.
Включили рубильник, заскрежетали цепи Галля,
с грохотом завертелся ротор, а квадратная труба
вдруг превратилась в круглую и стала заметно ухо-
дить в землю.
— Пошла! — весело крикнул кто-то из рабочих.
Несколько минут все смотрели зачарованно.
Но вдруг погас свет. Ротор, сделав несколько де-
сятков оборотов, остановился. Грохот утих.
— Не волнуйтесь, товарищи. Видимо, заминка с
электроэнергией,— сказал Киров и вышел из буро-
вой, где его ждала машина.
— Быстро к конторе — погас свет!
Машина помчалась и скоро остановилась у конто-
ры промысла.
Киров прошел к начальнику:
— Ну что? Выяснили что-нибудь?
— Не можем дозвониться на подстанцию, Сергей
Миронович.
— Разрешите.— Киров подошел к телефону, по-
крутил ручку, попросил соединить с ЦК.
— Говорит Киров. Что со светом? Когда сообщи-
ли? Кто? Так. Что обещали? Да, я сейчас приеду.
Киров повернулся к столпившимся в кабинете лю-
520 дям в брезентовых куртках и со вздохом сказал:
— Со светом, товарищи, временная задержка.
Свет скоро дадут.
Но люди не расходились, почувствовав неладное.
Заметили на лице Кирова тревогу.
— Что же случилось, Сергей Миронович? — спро-
сил кто-то из буровых мастеров.
— Беда, товарищи! Однако прошу соблюдать спо-
койствие и выдержку...— Оп несколько замешкался,
как бы подбирая более подходящие слова, и, видимо,
пе найдя их, сурово сказал:— Горит насосная стан-
ция...
2
Только вошел Киров в приемную, дежурный до-
ложил, что насосная охвачена огнем и подача воды в
город прекращена.
— Срочно ко мне председателя горсовета и на-
чальника коммунхоза,— сказал Киров и прошел к
себе в кабинет.
Сердце учащенно стучало, и ощутпмо, чего оп
раньше пе замечал, пульсировала жилка на виске.
Он сел в кресло.
Почему-то вспомнилась томская тюрьма, разговор
с арестантами о голодовке. Говорили, что без еды че-
ловек может прожить около двух недель, а без
воды — только двое суток...
«Наверное, опять диверсия»,— подумал он и по-
звонил па летное поле.
— Ллло! Здравствуйте! Киров. Кто из летчиков
есть? Хорошо. Скажите, чтоб не отлучался. Я скоро
приеду. Придется лететь...— и повесил трубку. «Да,
очевидно, диверсия, как и пожар на заводе, а может,
и несчастный случай... Как же мы не предусмотрели
возможность подобного? Ведь весь город остался без 321
21 Герман Нагаев
воды. Более двухсот тысяч обречены... Что же де-
лать?»
Вошел помощник:
— Начальник коммунхоза и заместитель предсе-
дателя горсовета явились, Сергей Миронович.
Двое взволнованных людей, уже не молодых,—
один высокий, жилистый, другой коренастый, широ-
колицый — вошли вместе.
— Садитесь, товарищи,— пригласил Киров.—
Прошу сообщить, по возможности кратко, можно ли
немедленно пустить большой опреснитель? Можно ли
разыскать пароходы, которыми привозили воду с
Волги?
Высокий, что был начальником коммунхоза, заго-
ворил первый:
— Я уже побывал па опреснителе. Сейчас его го-
товят к пуску. Послал туда людей, механиков, велел
завезти нефть с завода.
— Возьмите опреснитель под контроль. Не выхо-
дите оттуда, пока не наладите.
— Слушаюсь! А пароходы — но мое хозяйство.
Надо звонить в порт.
— Хорошо. Поезжайте немедля на опреснитель,
это дело на вашей совести.
— Есть! — Начальник коммунхоза быстро вы-
шел.
— А вы что предприняли как заместитель предсе-
дателя горсовета?
Тот приподнял густые брови:
— Жду ваших указаний, Сергей Миронович.
Киров поморщился, позвонил помощнику и, когда
тот вошел, приказал:
— Срочно к телефону начальника порта и на-
чальника станции...
322	— Есть! — Помощник быстро вышел.
— Ждете указаний... Ведь город остался без воды.
Надо самому искать выхода из катастрофы... Возьми-
те на учет все грузовики с цистернами, всех ломови-
ков с бочками. Поговорите иа заводах, где есть ста-
рые бочки из-под бензина,— надо их использовать.
Тот достал блокнот, стал записывать. Заглянул по-
мощник:
— Начальник порта у телефона.
Киров взял трубку:
— Да, я, здравствуйте. К вам срочное дело. Нуж-
но разыскать пароходы, что возили в Баку воду, или
приспособить другие суда: вышла из строя насосная.
Знаете? Что предприняли? Хорошо. Значит, два па-
рохода можете послать? Отлично! Отправляйте не-
медля...
Почти тут же соединили с начальником станции.
— Что у вас, товарищи? Послали на насосную по-
жарную команду? Молодцы. Что еще делаете? Отпра-
вили за водой для паровозов состав с цистернами?
Одобряю. Л почему только для паровозов? Люди пе
смогут пить — запах бепзипа? Понимаю... Разве нель-
зя промыть цистерны? Посоветуйтесь с химиками! Л
если выжечь бензин? Боитесь взрыва паров? Да, это
опасно. Берите за бока химиков. Цистерны нужно
промыть и все, сколько есть, отправить за водой. Все!
Желаю успехов!
Киров положил трубку, взглянул на нерадивого
посетителя.
— Видите! Руководители порта и станции сами,
не дожидаясь ваших указаний, хлопочут, чтобы до-
ставить воду населению, а вы ждете указаний... Пока
председатель в отъезде, вы отвечаете за обеспечение
города водой. Поняли? Спросим сурово. Мобилизуйте
весь транспорт. Организуйте распределение воды по
районам, установите твердую норму па человека.
323
Прежде всего обеспечьте водой детские сады, ясли,
больницы, школы, пекарпп, столовые. Потом промыс-
лы, потом предприятия.
Тот сделал пометки в блокноте, вскочил:
— Слушаюсь, Сергей Миронович. Все будет сде-
лано...
Позвонив начальнику гарнизона и начальнику
милиции, Киров просил позаботиться о порядке в го-
роде... Через полчаса, захватив с собой Атарбекова, он
вылетел на самолете на насосную станцию, что была
километрах в пятидесяти от города.
3
Киров вернулся к вечеру. Пожар на насосной
станции был потушен, но оставил после себя лишь
пепелище, полуразрушенные стены да обгоревшие,
искореженные остовы дизелей, насосов, труб. Спе-
циалисты утверждали, что восстановить помещение и
оборудование станции возможно лишь за два, в луч-
шем случае за полтора месяца.
Киров отправил «молнии» в Москву, Тбилиси, Ро-
стов. Известив о пожаре насосной, просил сообщить
возможности получения мощных дизелей и насосов.
Ночью руководители городских организаций сове-
щались у Кирова. Совещание закончилось па рассве-
те, и все разъехались и разошлись по объектам, к
которым они были прикреплены.
Уставший Киров прошел в комнату помощника,
где был учрежден штаб по снабжению города водой.
На столе уже лежали первые сводки о работе рай-
онных водораздаточных пунктов, сведения о движе-
нии поездов и пароходов с водой, о первых часах ра-
324 боты большого опреснителя.
Развозка по районам и раздача воды началась с
семи часов утра.
Киров сам объехал почти все раздаточные пункты
в центре, побывал в рабочих поселках и в Черном го-
роде. Везде стояли длинные очереди: женщины, дети,
старики пришли с ведрами, с бидонами, с большими
бутылями. Ждали терпеливо, спокойно.
Вчера город был взбудоражен: на черном рынке
появились спекулянты, продававшие воду бутылка-
ми. Пришлось потрудиться милиции...
Сегодня по улицам разъезжали конные патрули,
на водораздаточпых пунктах дежурили милиционеры.
Были вызваны воинские части, которые разместились
во дворах густонаселенных районов. Газеты вышли
рано, и в них было опубликовано сообщение штаба о
порядке раздачи воды.
Нигде никакой паники не было видно. Заводы,
фабрики, промыслы, учреждения работали как всегда.
В магазинах, в лавках, па базарах шла обычная тор-
говля. Правда, покупателей почти пе было. Все сво-
бодные от дел люди стояли за водой...
Киров объезжал пункты, где раздавали воду. На-
блюдал, как работают транспорт и сами раздатчики.
Оказалось, что не хватало черпаков, воду кое-где
разливали ковшами, ведрами, бидонами. Делалось
это неумело: много проливалось. Иногда возникали
споры: в одном месте воды выдавали больше, в дру-
гом — меньше. Иногда доходило до драк: некоторые
приходили за водой по второму, третьему разу.
Нужно было на ходу вносить коррективы в работу
раздатчиков, помогать с транспортом, с перекачкой
воды из цистерн и парохоцов. Смешивать опреснен-
ную воду с речной.
Киров вернулся в ЦК поздно вечером. Оп был бодр.
Первый трудный день прошел удовлетворительно... 325
4
Из ВСНХ телеграммой сообщили: «Дизели зав-
тра отправят Ленинграда. Насосы пришлет Ростов-
ский совнархоз. Форсируйте строительные работы».
Прислали телеграммы Тбилиси и Ростов.
Киров, прочтя их с улыбкой, взглянул на помощ-
ника :
— Вот что значит Советская власть! Сразу вся
страна пришла нам на помощь. А что бы делали при
капитализме? Где бы стали искать дизели и насосы?
Молчишь? А вот построим социализм — тогда вся
страна преобразится. И люди будут другими. Как за-
живем!.. Срочно вызывай Баринова и директоров за-
водов, надо договориться о спешном строительстве на-
сосной. Пока трудно, будем строить артелью. В наро-
де говорят: «С миру по нитке — голому рубашка».
<5
На строительство были переброшены лучшие плот-
ники, каменщики, бетонщики, подсобные бригады из
молодежи. Работами руководили опытные инженеры.
Строительную площадку осветили прожекторами —
работали днем и ночью.
Киров почти ежедневно прилетал па насосную,
следил за работами, подбадривал строителей. А когда
начались монтажные работы, даже и почевал здесь,
помогая монтажникам как опытный механик. И стро-
ительство насосной было закопчено за семнадцать
суток. Намеченный жесткий план выполнили вдвое
быстрее.
Вернувшись в Баку, Киров телеграфировал в Мо-
скву Ленину:
«Вода в Бакинском районе есть — будет и нефть
в пределах данного нам задания».
226
6
Киров вернулся с промыслов вечером. Помощник,
передавая почту, положил перед ним белый конверт,
на котором крупными буквами в покривившейся стро-
ке было написано: «В собственные руки» и ниже:
«Товарищу Кирову».
— Оригинально! — улыбнулся Киров.— Кто же
это пишет?
— Может быть, секретное. Я не решился вскры-
вать.
— Посмотрим.— Киров отстриг ножницами кром-
ку конверта, вынул и развернул лист белой, еще до-
военной, бумаги, где крупно, неровными строками, но
четким твердым почерком было написано:
«Уважаемый Сергей Миронович! Чувствую, что
бакинские промыслы не погибли, а начинают ожи-
вать, расширяться.
Это радует меня, старого слепого геолога.
В меру моих сил хочу помочь молодой Советской
стране. У меня разработан проект создания нового
мощного нефтяного промысла. Но об этом я могу го-
ворить только с вами. Если согласитесь меня выслу-
шать — дайте знать. Готов приехать в любое время.
С уважением инженер-геолог
П. Потоцкий».
— Потоцкий... Вы слышали такую фамилию?
— Нет, Сергей Миронович. Я ведь здесь недавно.
Вместе с Одиннадцатой пришел в Баку.
— Тогда соедините меня с Серебровским. Он, на-
верное, дома.
— Слушаюсь.— Помощник вышел и тут же, за-
глянув в дверь, сказал: — Серебровский у телефона.
— Александр Павлович? Ну, каковы дела?	327
— Поправляются, Сергей Миронович!
— Сам вижу, что поправляются. Только с промыс-
лов... Здорово воодушевило промысловиков письмо
Ильича. А что, есть ли сведения от американцев?
— Пока нет,— ответил Серебровский.
— Вдруг они раздумают?
— Нет, пе раздумают. Во-первых, им это выгод-
но — получат валюту. А во-вторых, нельзя отказать-
ся — придется платить большую неустойку.
— Ого. Выходит, ты хитрый,— расхохотался Ки-
ров.— Нашел управу на капиталистов?
— Иначе с ними нельзя, Сергей Миронович...
— Согласен. Правильно действовал... У меня есть
к тебе еще один вопрос, Александр Павлович. Не слы-
хал об инженере Потоцком?
— О Потоцком? Как же. Это очень крупный гео-
лог. Отлично знающий Бакинские нефтяные место-
рождения. Я бы давно его привлек к работе, да он со-
вершенно потерял зрение.
— Знаю... Оп в Баку живет?
— Да, в Баку. Сейчас дам адрес,— послышалось
в трубке.— Запишите, пожалуйста.
Киров записал, поблагодарил.
— Спасибо, Александр Павлович.
— А что Потоцкий? Обратился за помощью? —
спросил Серебровский.
— Да. В этом роде. Поговорим при встрече. Спо-
койной ночи!
Киров положил трубку. «Потоцкий... Потоцкий...
Кажется, о нем говорил Губкин». Киров полистал
записную книжку. «Да, Губкин советовал обращать-
ся к нему в случае крайней нужды. Видимо, это серь-
езный ученый». Киров вызвал помощника, протянул
ему записанный па бумажке адрес.
328	— Вот, Николай Петрович. Это адрес старого еле-
пого геолога Павла Николаевича Потоцкого. Прошу
вас поехать к нему завтра с утра на моей машине и
привезти в ЦК. Я буду ждать. Только, пожалуйста,
проявите максимум внимания. Скажите, что я при-
глашаю его для беседы.
— Слушаюсь. Будет сделано, Сергей Миронович.
— Если захочет сопровождать жена или кто из
детей — не препятствуйте. И оденьтесь, пожалуйста,
в штатское, чтобы их ие напугать.
— Понимаю.
— Скажите, чтоб приготовили чай, фрукты. Надо
принять по-домашнему.
— Попял. Все сделаю, Сергей Миронович.
— Идите, да, пожалуйста, пе перепутайте: ска-
жите, что я не «вызываю», а приглашаю. Это очень
важно...
7
Утром, приехав в ЦК, Киров сразу вызвал помощ-
ника.
— Ну что, привез?
— Привез, Сергей Миронович. Он очень взволно-
ван. Говорит, не ожидал, что Киров откликнется, и
так быстро.
— Хорошо. Проведи его. Будешь сидеть рядом и
помогать.
— Есть!
Помощник вышел и ввел под руку высокого седо-
го человека в черных очках.
Киров встретил у двери, крепко пожал руку.
— Рад. Очень рад познакомиться с вами, Павел
Николаевич. Много хорошего слышал о вас от Сере-
бровского и Губкина. Пожалуйста, присаживайтесь
вот сюда, к столу. Попьем чайку, поговорим по душам. 329
— Благодарствую. Душевно рад, Сергей Мироно-
вич.
Киров и помощник усадили гостя к столу, подви-
нули стакан чаю в подстаканнике, печенье, фрукты.
Потоцкий не ожидал такого приема. Особенно рас-
трогало старого геолога, что Киров подробно, словно
у него было много свободного времени, расспрашивал
о его жизни, о работе у Нобеля, о жене, о детях и вну-
ках.
Потом заговорили о Губкине, об общих знакомых
на промыслах и совершенно незаметно подошли к
проекту Потоцкого.
— Вам, может быть, покажется моя идея стран-
ной и неуместной,— осторожно начал Потоцкий.—
Тогда прошу сказать мне об этом прямо. Я не удив-
люсь и не буду обижен. Я еще до революции делал
попытку заговорить о своем проекте с нефтяными во-
ротилами, но они отмахивались, отшучивались. Нам-
де лучше иметь синицу в руках, чем журавля в небе.
— Конечно, синица в руках предпочтительнее ле-
тящего журавля,— усмехнулся Киров,— но мы, боль-
шевики,— большие мечтатели. Журавль в нёбе, если
его каким-то образом можно приземлить, весьма не-
плохая идея.
— Вот как? Этого я не ожидал...— удивленно вос-
кликнул Потоцкий.— Большевики всегда мне каза-
лись загадочными людьми. Признаюсь, мне по душе
их стремление, их вера в будущее. Это, знаете ли,
меня и заставило написать вам. Эх, думаю, куда ни
шло. Капиталисты посмеялись над моей идеей —
предложу ее большевикам.
— И отлично сделали, Павел Николаевич! — пре-
рвал его Киров.— Если сегодня нам будет не под силу
поймать вашего «журавля», это будет сделано в бли-
330 жайшие годы. Мы растем и мужаем. Будущее за нами.
— Я рад это слышать, Сергей Миронович. Баши
слова ободряют мое старое сердце, заставляют его
биться по-молодому. И если от аллегорий перейти к
делу — мой журавль не парит в небе, а лежит на
морском дне. Он утонул и был засыпан песком двести
пятьдесят — триста тысяч лет тому назад.
— Я понял вас, Павел Николаевич! Вы предлага-
ете добывать нефть из морского дна! — воскликнул
Киров.
— Да, верно, Сергей Миронович,— задумчиво за-
говорил Потоцкий.— Подобное предложение выска-
зывалось многими геологами, а я предлагаю конкрет-
ный проект.
Вот как? Это весьма интересно п заманчиво.
Я слушаю вас, Павел Николаевич.
— Я предлагаю перегородить дамбой Биби-Эйбат-
скую бухту, выкачать морскую воду и создать там
нефтяной промысел.
— Смело! Весьма смело, Павел Николаевич! Но
возможно ли это технически?
— Да. Вполне возможно. Бухта широка, ио не
глубока. Я делал замеры, у мепя есть точные расчеты.
Если вести засыпку с двух берегов п с моря землечер-
палками, а также подвозить землю на баржах, за год
можно закончить сооружение дамбы.
— Л перекачать целое море воды? Сколько нуж-
но пасосов, электрической энергии? Людских усилий?
— Да, это потребует большого труда и затрат, но
все окупится с лихвой. Я подсчитал... Впрочем, есть
у меня и другой вариант проекта,— увлеченно вос-
кликнул Потоцкий.— Можно начать засыпку бухты
с берега, с мелких болот. Поверьте, под водою везде
нефть.
— Я слышал об этом от Губкина.
— Иван Михайлович знает. В бухте нефть плава- 337
ст на воде. И газ прорывается — не раз поджигали...
Можно пачать засыпку с берега. Засыпать участок и
бурить. Потом продвигаться дальше. Это не потре-
бует больших затрат.
— Вот этот проект, Павел Николаевич, в насто-
ящих условиях, когда мы еще бедны техникой, мне
кажется наиболее приемлемым и осуществимым,—
заговорил Киров неторопливо.— Ведь если первые
буровые дадут нефть, это придаст нам смелости и ре-
шимости повести широкое наступление на море.
— Безусловно, Сергей Миронович. Неужели вы
правда хотите осуществить мой проект? — дрогнув-
шим голосом спросил Потоцкий.
— Обязательно и немедленно, Павел Николаевич!
Думаю, вы согласитесь сделать доклад о вашем про-
екте?
— Да хоть завтра!
— Отлично! Примем решение, а вас попросим
быть руководителем и вдохновителем этих работ.
— Помилуйте! Я бы с радостью. Даже не смею ве-
рить... Но как, как при моем бедственном положении?
Ведь слепой!
— Ничего, ничего, Павел Николаевич. Вы будете
только консультировать и давать советы. Вас окру-
жат инженерами, которые станут непосредственно
руководить работами. Вы извините за грубоватый
пример, но народная мудрость говорит: «И слепая
лошадь везет, если зрячий вожжи держит».
— Да, да, я слыхал. И готов быть слепой лоша-
дью, верблюдом, слоном, лишь бы дали хорошего по-
водыря. Я готов делать что угодно, только бы осуще-
ствлялся мой проект, который, знаю, знаю твердо,
откроет несметные нефтяные богатства.
— Тогда решено, Павел Николаевич! Считайте,
332 что мы договорились. Сегодня же я скажу Серебров-
скому, чтобы готовил заседание. Дайте мне пожать
вашу руку и пожелать вам успехов.
Потоцкий протянул Кирову руку, и из-под его
черных очков потекли слезы радости.
Глава двадцать оввятая
I
Утром Киров, в силу старой
привычки, беглым взглядом
журналиста просматривал газеты и уже потом при-
нимался за дела.
Сегодня в газетах ничего важного не было, и оп
поднялся, чтобы ехать на промыслы.
Вдруг зазвонил телефон. Киров снял трубку:
—- Что, Орджоникидзе? Давайте! Жду, жду.— И
уже радостно: — Серго? Здравствуй! Рад слышать
тебя. Да, да, все хорошо. Замахиваемся па большое
дело. Думаем перекрывать Биби-Эйбатскую бухту.
Под пен — нефть. Много нефти! Слышишь? Я тебе
писал... А, поэтому и звонишь... Одобряешь? Спасибо,
Серго! Спасибо! Для пас очень важна твоя поддерж-
ка. Что? Тяжело? Знаю. Много думали, подсчитыва-
ли... Считаешь, что ттадо дерзать? Мы тоже настрое-
ны так. Может, приедешь? Жаль... Да, спасибо! И я
обнимаю...
Киров положил трубку.
«Орджоникидзе поддерживает. Отлично! Может,
обрадовать Серебровского? Нет, потом, когда ответит
Москва. Уверен, что Москва тоже поддержит...»
333
2
Совещание в ЦК Компартии Азербайджана о за-
сыпке Бнбп-Эйбатской бухты проводил сам Киров.
Доклад слепого инженера с подробными выкладками
и расчетами был прослушан внимательно и вызвал
всеобщее воодушевление. Серебровский, Баринов и
другие специалисты «Азнефти» горячо приветствова-
ли идею Потоцкого, но почти все высказались в под-
держку второго проекта — о засыпке бухты со сторо-
ны болот.
Директора заводов, обещая всемерную поддержку
строительству нового промысла, высказывались за
первый проект, доказывая, что легче насыпать дамбу,
чем заполнить землей огромную бухту.
Киров, заключая разгоревшиеся споры, говорил,
поглядывая в бумажку, где были выписаны основ-
ные расчеты Потоцкого:
— Директора заводов доказывали здесь, и весьма
основательно, что выгодней первый проект, то есть
строительство дамбы-плотины с последующей пере-
качкой воды из бухты в море. Безусловно, этот проект
заманчивый, так как на дамбу потребуется высыпать
земли в пятьдесят раз меньше, чем на всю бухту. И
выкачка воды, по расчетам, представляется делом ре-
альным.
Однако, идя на колоссальные затраты, мы должны
быть полностью уверены, что они окупятся с лихвой.
Поэтому, видимо, следует начинать со второго про-
екта. Засыпать часть болот и пробурить одну-две раз-
ведочные скважины. Если они дадут богатую нефть,
тогда уже без риска мы можем вернуться к первому
проекту.
Впрочем, это вопрос технический, и его должны
334 продумать специалисты.
Нам следует принять решение лишь в главном —
засыпать или пет Биби-Эйбатскую бухту. И этот во-
прос я ставлю на голосование членов ЦК. Кто за?
Так. Кто против? Нет. Кто воздержался? Нет... Объ-
являю, что решение ЦК о засыпке Биби-Эйбатскоп
бухты при пято единогласно!
Раздались дружные аплодисменты. Многие подня-
лись и, тесным кольцом охватив Потоцкого, стали его
поздравлять.
Киров пальцем поманил сидевшего у окна рыже-
ватого румяного редактора «Бакинского рабочего»
Чагина.
— Ты, Петр Иванович, останься, надо погово-
рить,— и встал, чтобы проводить Потоцкого, с кото-
рым уже говорил Серебровский...
Скоро кабинет опустел, и Киров вернулся к сво-
ему столу, где дожидался Чагин.
— Ну, что скажешь, Петр Иванович?
— Грандиозное дело задумали, Сергей Мироно-
вич! — восторженно воскликнул Чагин.
— Ага. Дошло! А ведь мне говорили, что Потоц-
кий писал в газету о своем проекте.
— Писал, Сергей Миронович. Но мы не решились
выступить. Боялись, что пока не по силам такая за-
дача.
— Плохо ты думаешь, Чагин, о рабочем классе
Баку. Ведь па штурм бухты выйдут не только нефтя-
ники, а все рабочие города. Слышал, как спорили ди-
ректора заводов?
— Да, с огоньком говорили.
— Надо такой огонь зажечь в сердцах всего насе-
ления города, даже республики. Засыпка бухты дол-
жна стать всенародным делом. Надо поднять, всемер-
но распространить ленинский почин, ленинскую идею
о массовых субботниках и воскресниках.
335
По субботам и воскресеньям все рабочие, служа-
щие, школьники должны работать па засыпке бухты.
Надо поднять сельское население. Пусть крестьяне
на своих лошадях приезжают возить песок. Заведи в
газете новый раздел «Засыпка бухты — всенародное
дело!» И статьями, очерками, стихами поднимай па-
род.
Иди, Чагин, и действуй! В эти горячие дни газета
должна быть набатным колоколом, громовым рупо-
ром партии...
В одно из воскресений жители Баку и его приго-
родов были разбужены заводскими гудками в восемь
часов утра.
Рабочие, служащие, студенты, мужчины, женщи-
ны, старики, подростки с лопатами, кирками, носил-
ками, корзинами высыпали на улицы, по которым
уже двигались вереницы крестьянских подвод.
Еще накануне «Бакинский рабочий» и другие га-
зеты, печатавшиеся на русском, азербайджанском,
армянском языках, вышли с красными заголовками
на первых страницах: «Все на ленинский воскресник!
Все на засыпку Бибп-Эйбатской бухты! Покажем, на
что способен пролетариат п труню ники славного
Баку!»
Вереницы грабарей и толпы народа потянулись
к морю, к Биби-Эйбатской бухте.
Там уже громоздились холмы белого приморского
песка, сновали грузовики. Серебровскпй, Барипов и
другие инженеры «Азнефти» расставляли цепочки
людей с корзинами, отправляя вооруженных лопата-
336 ми ближе к горе, куда ехали грабари.
Около наспех сколоченной трибуны па высоком
шесте развевался красный флаг и играл веселые мар-
ши военный оркестр.
Над небольшим фанерным домиком тоже алел
флаг, а над дверями была прибита широкая доска с
красными буквами: «Штаб работ по засыпке бухты».
Когда тысячи людей столпились у трибуны, из фа-
нерного домика вышли Киров, Мусабеков, Потоцкий,
представители городских организаций и руководители
промыслов. К ним присоединились Серебровский и
Баринов.
Все поднялись па трибуну.
Мусабеков, открывая краткий митинг, напомнил
о трудовом героизме железнодорожников депо стан-
ции Москва-Сортировочная, организовавших первый
коммунистический субботник, который Ленин на-
звал «Великим почином». Потом слово предоставил
Кирову.
Киров, как всегда, заговорил громко, но просто,
душевно, словно перед ним была пе огромная разно-
языкая толпа, а товарищи по работе:
— Мы с вами дали слово Владимиру Ильичу Ле-
пину довести в этом году число действующих сква-
жин до двух тысяч. И это слово сдержали с честью.
Но старые скважины из истощенных горизонтов дают
мало нефти. Страна задыхается без жидкого топлива.
Мы превысили задание только благодаря новым сква-
жинам па Солдатском базаре. Сейчас перед нами
стоит новая грандиозная задача — овладеть богаты-
ми кладовыми, скрытыми в морском дне.
Еще никому в мире не удавалось проникнуть во
владения морского бога Нептуна. А мы, советские лю-
ди, свершим небывалый подвиг. Мы завоюем мор-
ские недра и отдадим их сокровища освобожденному
народу.
22 Герман Нагаев
337
Я уверен, что прославленный бакинский пролета-
риат пе дрогнет перед морской стихией и мужествен-
но поборется с ней!
Мы засыпем Биби-Эйбатскую бухту п построим
здесь промысел Ильича. Это будет наш весомый вклад
в построение социализма.
Вперед, друзья! Вперед, на славный подвиг!
Музыканты заиграли марш.
— Вперед, товарищи! Вперед, на штурм стихии!
Желаю успехов! — крикнул Киров, и все, кто был на
трибуне, как и он, отдали честь идущим на штурм га-
вани...
4
Тридцатого декабря 1922 года. Москва, ожившая,
залечившая раны войны, наполненная шумом и гомо-
ном повой жизни.
Большой театр отоплен, освещен электрическими
огнями огромной люстры и множеством плафонов.
Оп переполнен делегатами Первого Всесоюзного съез-
да Советов, съехавшимися со всех концов страны.
В зале воодушевление, радость, торжество. Деле-
гаты собрались, чтобы утвердить Декларацию об об-
разовании Союза ССР.
Киров приехал с делегацией Закавказской респуб-
лики вместе с Орджоникидзе, Наримановым, Мясни-
ковым, Мусабековым.
Огромный многоярусный зал сверкал огнями и
бронзой. Слышался многоязыкий говор. И когда
в президиуме объявили, что слово предоставляется
Кирову, оп вышел на трибуну с волнением. Но это
волнение было от радости, п он, быстро овладев со-
бой, заговорил о трудовых подвигах бакинцев.
338 Его слушали с интересом.
— Я думаю, что сегодняшний день должен быть
ознаменован особенно. Я предлагаю воздвигнуть в
Москве величественный дворец, как символ грядуще-
го торжества коммунизма!
Его слова потонули в гуле аплодисментов...
В этот день съезд образовал Союз Советских
Социалистических Республик. Киров был избран
членом ЦИК — высшего органа государственной
власти.
На засыпанном участке Биби-Эйбатской бухты
бурение началось еще недели за две до отъезда Киро-
ва. Грунт был нетвердый, и буровая работала успеш-
но. Серебровскпй, поставив сюда лучшую бригаду, на-
деялся, что она быстро доберется до нефтеносного го-
ризонта. От успеха этой буровой зависели работы ио
засыпке бухты, с ней связывалось все будущее Биби-
Эйбата.
Оп сам ежедневно приезжал на буровую, справ-
лялся, как идут дела.
Прошли больше двухсот метров, а признаков неф-
ти пе было видно. Неужели «сухая»? Этот вопрос
волновал всякого, кто был связан с закладкой первой
разведочной па Биби-Эйбате.
Серебровскпй как-то зашел к Баринову.
— Шуму мы наделали много с этой бухтой. Ки-
ров даже в Москве на съезде говорил о будущем но-
вого промысла. А нсфти-то нет. Потоцкий, видимо, от
расстройства заболел, пятый день не приезжает...
Что будем делать?
— Да, дела плохие. На других участках давно
бы добрались до нефти.
— Может быть, бросить бурить? Перейти побли-
же к морю? Ведь не сегодня-завтра Киров приедет —
что будем говорить?
— Нет, Александр Павлович, бросать нельзя. На
Солдатском ведь тоже пе сразу далась нефть. Опа лю-
бит поиграть в жмурки с бурильщиками. А здесь, в
бухте, вообще потемки. Ведь бурим морское дно.
— Ладпо, поезжай к бурильщикам, подбодри их,
скажи, чтобы продолжали работы.
Серебровский ушел к себе и долго ходил по каби-
нету, никого пе принимая. Его мучили сомнения, и
оп не раз спрашивал себя: «Не проявили ли мы легко-
мыслия, доверившись доводам слепого инженера?..»
За этими раздумьями и застал его звонок Кирова.
— А, Сергей Миронович... С приездом! А мы вас
ждем с нетерпением.
— Что-нибудь случилось? — с тревогой спросил
Киров.
— Нет, ничего... Просто соскучились.
Киров почувствовал неладное и прямо спросил:
— Что в бухте?
— Пока бурим. Активных признаков нефти еще
пе видно.
— Сколько прошли?
— Триста с небольшим.
— И нет признаков? — с волнением в голосе пе-
респросил Киров.
— Пока нет... Правда, я сегодня еще по был в
бухте.
— Поезжай, пожалуйста, Александр Павлович п
позвони мне. Я немного простудился и пока побуду
дома...
340
Мария Львовна, получив телеграмму еще вчера,
встретила мужа пирогами с капустой, которые оп
очень любил.
Он стал рассказывать о Москве, о съезде и вдруг
почувствовал, что его знобит. Принял ванну, напился
чаю с медом и, проглотив таблетку аспирина, лег в
постель.
— Мария, будет звонить Серебровский. Если что
важное — ты разбуди.
— Хорошо, хорошо, Сережа. Обязательно.
Подвинув поближе к кровати лампу, оп взял при-
везенную из Москвы книжечку стихов Есенина.
Улегся поудобней, стал читать.
Но скоро книжка соскользнула па пол...
Серебровский позвонил уже поздно вечером.
— Заболел? Спит? Нет, пе будите, я позвоню ут-
ром.
— А если он спросит, что па буровой? — спросила
Мария Львовна.
— Скажите, что без перемен. Что признаков неф-
ти пока пе обнаружено...
Около семи утра раздался телефонный звонок,
прозвучавший в утреппей тишине как сигнал тревоги.
Киров поднял телефонную трубку:
— Слушаю. Да, Киров.
— Это я, Серебровский, Сергей Миронович. Из-
вините, что так рано. Радость необыкновенная, пото-
му и звоню.
— Неужели пошла нефть в бухте?
— Пошла. Мощный фонтан! Не знаем, как
унять...
— Поздравляю, Александр Павлович... Поздрав-
ляю от души. Я сейчас еду...
Он постучал по рычажку и стал звонить в ЦК,
чтобы прислали машину.
311
— Сережа, да ты же больной,— запротестовала
жена.— Как можно?
— Ничего, ничего. Я уже понравился. Да такое
событие кого угодно на ноги поставит.
Киров быстро оделся и вышел на улицу, где уже
ждала машина.
6
Еще пе показалась синяя гладь бухты, а уж в не-
бе черной тучей, застывшей на одном месте, обозна-
чился огромный нефтяной фонтан.
Машина помчалась быстрей. Из-за строений не
было видно всего фонтана, по слышался шум и гроз-
ный шипящий рокот.
Но вот машина вырулила па открытое простран-
ство, и перед взором предстала грозная картина.
На том месте, где стояла буровая вышка, видне-
лись лишь дощатые сараи для дизеля и насосов да
невысокий забор, из-за которого блестящим фонта-
ном била нефть. Фоптан клокотал, ревел, ярился,
словно разгневанный Нептун, швырял из недр поко-
ренного моря черную кровь земли и мелкие каменья.
Земля дрожала, и вся эта страшная картина напоми-
нала извержение вулкана.
Вокруг копошились, бегали маленькие черные фи-
гурки, совершенно бессильные укротить это буйство
стихии. Вправо от дощатого забора, в ложбине, мер-
цало черное нефтяное озеро.
Ближе подъезжать было опасно. Киров выскочил
из машины, побежал к буровой, вернее, к тому месту,
где еще вчера была буровая. Нефтяной струей раз-
било, разнесло ее в щепки. Внизу лишь торчали бре-
венчатые остовы и перекладины с еще пе сорванной
обшивкой.
342
Кирова встретили Серебровский и Баринов. Они
были перепачканы нефтью. На лицах их радость че-
редовалась с испугом. Они как бы говорили: «Вот,
выпустили страшного джина, что теперь будем де-
лать?»
— Надо сберечь нефть, не дать ей уйти в море,—
сказал Киров, пожимая им руки.
— Уже распорядились, Сергей Миронович. Роем
земляные амбары, которые соединим канавами с неф-
тяным озером.
— Как же пе удержали фонтан?
— Трубы старые, Сергей Миронович, сорвало
резьбу... Да разве удержишь этакую силищу!
— Что же думаете предпринять сейчас?
— Попробуем приглушить,— стирая платком чер-
ные масляные пятна с лица, сказал Серебровский.—
Сейчас подвезут бревна с броневыми щитами. Бу-
дем стараться прижать фонтан к земле.
— Снимите людей с других промыслов, пошлите
грузовики, автобусы. Ведь если эту стихию обуздаем,
она заменит не один десяток старых скважин...
7
Фонтан, как упрямый разъяренный зверь, пе хо-
тел смириться: буйствовал, огрызался, ревел. Но лю-
ди все же одолели, утихомирили, надели па пего
стальную рубашку...
Первая скважина, наделавшая на Биби-Эйбато
много бед, подтвердила предположение и расчеты ста-
рого инженера о сказочных богатствах бухты.
Множество лошадей, весь грузовой автотранспорт
города и промыслов, баржи и буксиры, грузовые плат-
формы и десятки тысяч людей — целая армия земле-
копов — были брошены в Биби-Эйбатскую бухту. 343
Днем и ночью при свете прожекторов, с суши и с
моря велась засыпка громадного залива.
На отвоеванной у моря земле сразу сооружались
буровые вышки, ставились кочегарки с паровыми ма-
шинами для долбления, электрические двигатели и
дизели, обеспечивающие роторное бурение.
Слежавшуюся землю, еще недавно бывшую мор-
ским дном, долбили стальные долота, сверлили креп-
кие буры. На бухту велось наступление развернутым
фронтом, ибо все понимали: в ней будущее Баку!
В середине февраля, когда еще на нескольких бу-
ровых добрались до нефти, промысел на Биби-Эйбате
назвали «Бухтой Ильича» .
Поднявшись па второй этаж, Киров остановил Се-
ребровского:
— Давай, Александр Павлович, вначале зайдем
к Потоцкому, я хочу пожать ему руку и сказать спа-
сибо.
— Его пет, Сергей Миронович. Он уже давно бо-
леет.
— Ты был у пего?
— Нет, никак не соберусь...
Киров покачал головой.
— И вы пе оказываете ему пи внимания, пи по-
мощи?
— Товарищи ездили, павещали...
— Стыдно, Александр Павлович. Мпе стыдно за
вас... Пойдем к тебе.
Киров вошел в огромный, хорошо обставленный
кабинет, сел у массивного стола.
— Пиши приказ!
Серебровский взял ручку и, взглянув на лежав-
341 гаую па столе телеграмму, вскочил.
— Сергей Миронович, смотрите! Телеграмма из
Москвы. Уведомляют, что американские специалисты
прибыли в Россию и скоро будут в Баку. Просят при-
готовиться к встрече.
Киров прочел телеграмму.
— Наконец-то лед тронулся... Надо будет высво-
бодить для них и хорошо отремонтировать прилич-
ный дохМ в Белом городе. Подготовить фронт работ.
Прикрепить к ним для обучения наших людей.
— Хорошо. Сделаем, Сергей Миронович.
— И не забудь про Потоцкого. Как открывателю
Биби-Эйбатского промысла, выдать ему денежное
вознаграждение и учредить для него в «Азпефти»
должность старшего ученого консультанта.
Серебровский записал.
— Как это будет сделано — позвони. Я сам на-
вещу старого инженера...
Глава тридцатая
1
Американские специалисты
приехали в начале марта.
Их встретили представители «Азнефти», на машинах
отвезли в подготовленный заранее дом, а несколько
семей разместили в гостинице.
Пока гости осматривали город и промыслы, при-
был целый состав с оборудованием. И как только
пришло оборудование, опи немедля взялись за дело.
На привезенных с собой грузовиках начали перебра-
сывать па промыслы трубы, длинные желобообраз-
пые стальпые стояки и перекладины — детали сбор- 345
пых буровых вышек, роторы, насосы, стальные кана-
ты и другое оборудование.
Машины были окрашены в красный цвет, и мили-
ционеры на перекрестках им давали «зеленую ули-
цу», принимая за пожарные.
Еще не успели завезти на отведенные участки по-
ловину оборудования и деревянных щитов для са-
рая и вышки, как туда явились люди в голубых ком-
бинезонах, в синих куртках, в шляпах и высоких бо-
тинках на толстой подошве. Некоторые из них сразу
яге начали рыть ямы для фундаментов под основания
вышки, лебедки, ротора, двигателя, насосов. Другие
взялись раскладывать па земле по чертежу детали
буровой вышки, плотники принялись за установку
щитового домика — конторы.
В конце дня, когда на первую буровую приехал
Серебровский вместе с главным представителем фир-
мы мистером Смитом — высоким человеком в рого-
вых очках, в шляпе и в куртке с обезьяньим воротни-
ком шалью, щитовой домик был собран и рабочие уже
вели бетонирование «башмаков» под опоры вышки.
Мистер Смит до революции работал несколько лет
в России и потому обходился без переводчика.
Он вместе с Серебровским осмотрел все три аме-
риканских участка, где так же энергично велись под-
готовительные работы, и достал из кармана коробку с
сигарами.
— Прошу вас, мистер Серебровский,— гаванские
сигары.
— Благодарю вас, мистер Смит.
Закурили, прикрываясь ладонями от пронизываю-
щего ветра.
— О, в Баку ошень злой норд. Он нам будет не-
множко мешайт монтировать вышка.
346	— Может, вам помочь рабочими, мистер Смит?
— О, пет, нет. У пас есть подъемный крап. Мы
будем обходить сами. Через пять дней мы будем на-
чинай бурить. И я 1 грошу вас посмотреть.
— Спасибо. Приеду. В вашем распоряжении бу-
дет инженер Азизов. Если потребуется помощь, ма-
териалы. транспорт — прошу через него. Или звони-
те прямо мпе.
— Ол-райт, мистер Серебровский! Я полагал, что
между нами существует полный контакт.
— Да. да, мистер Смит.
— Еще ест один ошень серьезный вопрос. Будет
обеспечен паши буровые электричеством, вода и ре-
зервуар для нефти?
— Да, безусловно. Энергией вас обеспечим. Водой
тоже. Нефть по трубам пойдет в заводские баки.
— О, мы поступал осторожно. Мы пе верил в эле-
ктричество и прпвозил с собой мощный дизели. О,
мы их будем показайт!
— Спасибо, мистер Смит. Для разговора о переда-
че нам лишнего оборудования мы встречаемся завтра
в двенадцать.
— О да, мистер Серебровский. До свидания!
О’кэй!..
В назначенный день и час Серебровский заехал
за Кировым, и они вместе отправились к американ-
цам.
На промыслах, недалеко от наших обитькх тесом
буровых, стояли три высоких ажурных вышки.
Подъехав ближе, па мгновение остановились. Те-
перь было видно, что вышки окрашены в пурпурно-
красный цвет. А тесом обшиты лпшь полати да низ
вышек, где стояли машины.	377
Ажурные красные вышки на фойе синего неба
выглядели красиво.
— Бьют па эффект! — сказал Киров.
— Безусловно! Реклама — двигатель торговли! —
согласился Серебровский.— Но тут не только эффект,
Сергей Миронович. Стальной каркас вышки окрашен
свинцовым суриком, который предохраняет металл от
коррозии. Пробурив скважину, они эту вышку разбе-
рут и перевезут на другое место. Потом па третье. II
так пробурят пе один десяток скважин.
— Разумно,— согласился Киров.— Ну, поедемте,
посмотрим, что за оборудование у пих.
Около буровой представителей <<Азнефти» ждал
мистер Смит со своими инженерами. Узнав, что Сс-
ребровский привез Кирова, Смит заулыбался и повел
русских руководителей па буровую.
На буровой было чисто. Рабочие в новых комби-
незонах. Ротор, лебедка, щит управления, инстру-
менты для завинчивания труб, квадрат, канат, дер-
жащий вертлюг, красные трубы, стоящие в углу
вышки,— все было новое, добротное. Все блестело и
сверкало.
Прошли в подсобное помещение, где стоял еле
пофыркивающий дизель. Около пего ходил механик
в голубом комбинезоне с масленкой в руках. Осмот-
рели другой сарай, где находились резервуар с гли-
нистым раствором и два насоса. Там тоже царили
чистота и порядок.
— Не буровая, а лаборатория! — воскликнул Се-
ребровский.
— Поглядим, что будет во время работы,— сдер-
жанно отозвался на похвалу Киров.
— Представьте, Сергей Миронович, у пих и в ра-
боте порядок. Я ведь был в Пенсильвании, пасмот-
848 релся.
Опп снова пришли в вышку. Стали поодаль.
— Мистер Серебровский? Можно начипайт? —
с достоинством спросил Смит.
— Да, да, пожалуйста, мистер Смит.
— О’кэй! — крикнул Смит и поднял руку.
Бурильщик стал к лебедке, взялся за рычаги.
— Алле! — крикнул Смит.
Ротор бешено завертелся, загудел, и квадрат по-
шел впиз. Вся буровая задрожала.
Постепенно дрожание перешло в легкую вибра-
цию, по гул и скрежет цепной передачи мешали го-
ворить.
Когда квадратная труба почти полностью ушла в
землю, буровой мастер сделал знак бурильщику.
Тотчас же один из рабочих бросился по лестнице па
полати. Квадрат подняли, нарастили трубой и, при-
винтив к ней долото, спустили в скважину. Снова на-
чалось бурение.
Трубы меняли быстро, уверенно.
— Ловко работают! — сказал Киров Серебров
скому.
Смит пе расслышал и спросил:
— Что скажет русский начальник о работе аме-
риканских майстеров?
— Отличная работа! Ол-райт! — улыбнулся Се-
ребровский.— Желаем вам успеха!
— О, это ест карашо! Мы ошень рады! — сказал
Смит и пошел проводить гостей до машины...
3
С промыслов приехали в ЦК. Усадив Серсбровско-
го в кресло у письменного стола, Киров подвинул
ему пачку папирос.	349
— Что, Сергей Миронович, удивили американцы?
— Да, работают отменно... Однако я думаю, что
и наши могли бы работать не хуже, а может быть, и
лучше, если бы их обучить и предоставить в их распо-
ряжение такую буровую. Поражают не сами амери-
канцы — хотя и им следует отдать должное — пора-
жает техника! У них все продумано и сделано на
совесть. Какая вышка! А! У пас грязь, чернота, ни
света, ни удобств. Допотопность, примитив... Мы по-
лучили жалкое наследство... Американская буровая
действительно напоминает техническую лаборато-
рию, а наша — баню, которую топят по-черному.
А каков бурильный станок, дизель, насосы, вся осна-
стка буровой! Тут невольно позавидуешь!.. Вы уста-
новили, что из оборудования они могут нам продать?
— Мы создали комиссию по закупке, по она еще
не завершила работы.
— Помните, что говорил Ильич. Нам нужно заку-
пить все, что можно, и попросить еще.
— Так и сделаем, Сергей Миронович.
— А где люди, которых я просил поставить на
выучку к американцам?
— Люди отобраны, по американцы просили се-
годня их не присылать, чтобы пе мешали. Хотели
блеснуть... А завтра паши уже будут па буровых.
— Это важно. Надо проследить. Прикрепить пе-
реводчиков к нашим рабочим.
— Все сделано. Достигнута полная договорен-
ность.
Киров сел в кресло, положил руки на стол, опять
задумался, слегка постучал пальцами по столу, как
бы пробуя клавиши рояля.
— Пока мы воевали за Советскую власть, они
совершенствовалп буренпе, совершенствовали тех-
35# НИК57 и обскакали нас, может быть, на десятки лет.
Как будем догонять, Александр Павлович? II дого-
ним ли?
Серебровский хитровато улыбнулся, его черные
усики вытянулись в полоску.
— Мы их пе только догоним, а и перетопим, Сер-
гей Миронович.
— Нет, я говорю о технике бурения.
— Именно в технике бурения и перегоним. Они
сейчас приехали нас учить, а через десяток лет при-
едут к нам учиться. Будут умолять продать им пашу,
советскую технику.
— А ты фантазер, Александр Павлович,— рассме-
ялся Киров.— И это хорошо! Без фантазии в технике
не продвинешься вперед.
— Нет, Сергей Миронович, я не фантазирую,—
сдвинул темные брови Серебровский. — Один наш ин-
женер сделал изобретение, которое совершит полный
переворот в бурении.
— Как? Какое изобретение? — Киров даже при-
встал.
— Сейчас как бурят американцы? — придвинулся
ближе Серебровский.— Ротор вращает всю колонну
труб, если даже опа на версту и глубже уходит в
землю.
— Да, так.
— Трубы быстро стираются. Особенно на твер-
дых породах. Две-три скважины — и их приходится
выбрасывать. На вращение колонны труб затрачива-
ется огромная энергия. Нужны мощные моторы или
дизели.
— Разумеется. Что же, ваш инженер предлагает
бурить без труб? — с недоверием переспроспл Киров.
— Нет, трубы остаются. Но оп предлагает вра-
щать пе трубы, а одно долото, одип бур, который дро-
бит породу.	351
— Это каким же образом? — заинтересовался Ки-
ров.
— Оп изобрел подземный двигатель, который на-
звал турбобуром.
— Турбобуром? — переспросил Киров.—Как же
оп устроен?
— Весьма оригинально и чрезвычайно просто.
В трубе смонтирована водяная турбина, которая при-
водится в действие глинистым раствором, подающим-
ся в забой по трубам. Обратно глинистым раствор вы-
ходит, как и сейчас, в пространство между трубой п
породой, укрепляя стопки скважины. Чем больше па
пор глинистого раствора, нагнетаемого насосами, тем
быстрое работает долото. Следовательно, труб хватит
па десятки скважин и не надо пи ротора, пи дизеля.
Дешево и сердито.
Киров быстро встал, подошел к Серсбровскому,
обнял ого за плечи:
— Кто же изобрел такое чудо?
— Наш инженер, Капелюпшиков.
— Капелюпшиков? Не слыхал такой фамилии.
А где этот турбобур?
— У него в мастерской.
— Что же ты молчал до спх пор, Александр Пав-
лович. Едем к Капелюшппкову. Едем немедленно...
4
Знакомство с инженером Матвеем Капелюшпико-
вым и осмотр его турбобура так взволновали Кирова,
что оп не мог уснуть почти всю почь и утром, чуть
свет, позвонил Серсбровскому:
— Александр Павлович, это я, Киров. Извини за
ранний звонок. Вот что я думаю... Надо по возможпо-
352 стп быстрой провести испытание турбобура, по так,


чтобы пе узнали американцы. Вообще, старайтесь до
поры до времени никому пе говорить. Очень бы хоте-
лось провести испытание до моего отъезда в Москву.
Что, готовите? Хорошо! Желаю успехов...
Через несколько дней па одной из буровых Киров
присутствовал па испытаниях турбобура. Были при-
глашены лишь несколько видных специалистов.
Турбобур спустили в забой вместо с колонной
труб. Включили насосы. Никакого грохота, сотрясаю-
щего вышку, пе было слышно, а квадрат уходил и
уходил в скважину.
— Работает? Лихо! Что я говорил,— восторженно
воскликнул Серебровский.
— Погоди, Александр Павлович,— цыплят по осе-
ни считают,— охладил его Киров.
Прошел час, другой. Несколько раз наращивали
колонну труб, а турбобур работал как и прежде.
Киров и все члены комиссии отказались от обода.
Ждали...
Лишь через пять часов работы турбобур извлекли
из скважины и разобрали. Лопасти рабочего колеса
турбины были сточены, как па наждачном круге.
— Это песок! — заявил Серебровский.— В глини-
стом растворе много песку. А скорость подачи раст-
вора большая. Он и срезал лопасти...
— Возможно! — согласился Киров.— Я прошу
членов комиссии изучить основательно причины сра-
ботки лопастей и составить акт о действии турбо-
бура...
Перед самым отъездом Кирова на Двенадцатый
съезд партии Серебровский привез ему акт комиссии.
Киров, внимательно прочтя, взглянул на пего
ободряюще:
23 Герман Нагаев
353
— Чувствую, что акт расстроил и тебя, и Капе-
люшпикова. Но напрасно. Турбобур — отличнейшее
изобретение, и, я уверен, он будет усовершенствован
и заменит роторное бурение. Однако на это потребует-
ся время. Пока я в отъезде, продумай со специалиста-
ми, какие заводы в Баку можно переключить па про-
изводство нефтяного оборудования. Американцы вряд
ли нам окажут большую помощь. Нужно все: и выш-
ки, и двигатели, и роторы, и лебедки — делать самим!
Это главная задача ближайших месяцев.
а
В конце января 1924 года весь трудовой мир по-
трясла горькая весть о смерти Ленина.
Особой болью она отозвалась в сердце Кирова,
знавшего и горячо любившего Ильича.
Он был в то время в Москве: приехал на Второй
съезд Советов. Ему довелось вместе с соратниками
Ленина сопровождать траурный поезд из Горок в
Москву, прощаться с Ильичем во временном Мавзо-
лее...
Все это время Кирова не оставляли думы о Влади-
мире Ильиче, о его доброте и сердечности, о его ве-
ликом деле. Даже записал свои мысли:
«Он заложил фундамент будущего социалистиче-
ского строя... И если мы сумеем сохранить в партии
душу Ильича, то мы доведем его постройку до конца.
Нам все же теперь уже легче. У нас надежный, про-
веренный партийный компас, и мы дорогу найдем...
Из его наследства мы создадим ленинизм. Только
один путь к будущему — изучение ленинизма».
?>54
в
Неузнаваемо преображались промыслы. На смену
деревянным буровым строились стальные вышки.
Ударное бурение заменялось роторным. Убирались
дымные кочегарки, устанавливались электродвига-
тели. Стала уходить в прошлое самая уважаемая в
Баку профессия тарталыцика. Желонка отслужила
свой век. Нефть выкачивали из скважин станки-ка-
чалки.
Баку опять обрел славу нефтяной столицы.
Он преображался, ширился, обзаводился новыми
рабочими кварталами с красивыми клубами, театра -
ми, больницами, школами.
Преображались, духовно росли люди. Некогда глу-
хой край становился цветущей республикой. Киров
радовался этим успехам.
Жизнь становилась совсем другой. Даже у пего
больше оставалось свободного времени. И порой он
мог съездить на охоту, прочесть хорошую книгу, по-
бывать в театре...
Как-то ранней осенью в ЦК пришел редактор «Ба-
кинского рабочего» Чагин. Киров был один и очень
обрадовался.
— Ну, какие новости, Петр Иванович? Журна-
листы должны идти впереди событий.
— Есть одна новость, Сергей Миронович, да пе
знаю, как вы к ней отнесетесь...
— Выкладывай, что за новость?
— В Баку приехал известный поэт Сергей Есенин.
— Есенин? Любопытно... Пишут о нем по-раз-
ному... Знаю. Но стихи его берут за душу, волнуют...
Одним словом, я вашу новость приветствую и готов
встретиться с Есениным. Только надо это не офи-
циально, а по-домашнему.
35J
— Да, конечно, Сергей Миронович. И Есенин бу-
дет очень рад. Скажите, где и когда — я его привезу.
— Хорошо, спасибо. Я подумаю...— сказал Киров.
Встреча состоялась тогда же осенью на даче. Есе-
нин казался усталым и немного стеснялся. Но просто-
та, душевность, обаяние Кирова тронули его. Есенин
почувствовал, что оп в кругу друзей и истинных це-
нителей поэзии, воодушевился, много и увлеченно
читал, был весел.
Его поместили в Мардакянах, в одной из ханских
дач с большим садом, фонтаном, каменным забором.
Прожив в Баку полгода, Есенин написал много
стихов. И вот теперь, весной 1925 года, опять они
встретились с Кировым в нефтяных Балахапах на
торжественной закладке рабочего поселка.
Киров, уже как старого знакомого, пригласил Есе-
нина к себе на дачу. Был приглашен Чагин и еще не-
сколько друзей...
Вечером сидели па открытой веранде. Было тихо
и лучезарно. Деревья дремали. Вдалеке было видно
море.
Кто-то вспомнил революционные годы и бакин-
ских комиссаров.
Есенин, все время молчавший, вдруг встал,
встряхнул густыми светло-русыми волосами и начал
читать увлеченно, плавно размахивая правой рукой:
Пой песню, поэт,
Пой.
Ситец неба такой
Голубой.
Море тоже рокочет
Песнь.
Их было
26.
26 их было,
26.
356
Их могилы пескам —
Не заыесть...
Во время чтения он весь ожил, преобразился, гла-
за засверкали.
Горячие, искренние аплодисменты еще больше во-
одушевили Есенина.
— «Персидские мотивы»!—попросил Чагин.
Есенин кивнул и уже в другой тональности, тише
и задушевней, стал читать последние стихи. В них
сквозила грусть, больно трогающая за сердце:
Многие видел я страны,
Счастья искал повсюду.
Только удел желанный
Больше искать не буду..
Киров, страстно любивший поэзию, облокотясь па
стол, слушал отрешенно... Когда были прочитаны
«Персидские мотивы», он, ласково глядя на поэта, по-
просил:
— Сергей Александрович, прочтите что-нибудь из
сельской лирики. О русской природе.
Эта просьба обрадовала Есенина. Он понял, что
здесь его не только любят, но и знают. И стал читать
упоенно, весь сливаясь со стихами...
Чай пили уже при звездах. Была южная, черная
ночь.
После чая Киров и Мария Львовна вышли прово-
дить гостей.
Киров взял под руку Чагина:
— Есенин — замечательный поэт. Однако оп как-
то неуравновешен. Не заболел ли? Очень прошу, при-
смотрите за ним. Берегите этот редкий талант...
357
В декабре 1925 года Киров уезжал на Четырнад-
цатый съезд партии. Перед отъездом ему захотелось
взглянуть на Баку и как бы со стороны посмотреть на
то, что было сделано за пять лет.
Объехав промыслы и город, он отпустил машину
и поднялся на большую гору, что высится над Биби-
Эйбатской бухтой. Поднялся и замер, очарованный
красотой лежащего внизу города, безбрежностью
моря и целым лесом нефтяных вышек в засыпанной
бухте.
Только отсюда, с высоты горы, можно было оки-
нуть взором огромную бухту, которая стала промыс-
лом.
«Даже пе верится, что это сделали мы,— подумал
Киров.— Какой титанический труд!..»
И ему вдруг вспомнились стихи, которые читал в
«Бакинском рабочем»:
Да, люди тут вложили душу,
И в схватке с штормовой волной
Осилили, отторгли сушу
Могучей дамбой земляной.
То — гимн о доблести и славе,
Что будет вечно жить звуча!
Да, этот промысел по праву
Зовется «Бухтой Ильича»!
Киров еще раз окинул взором огромный промысел,
и сердце забилось от радости. «Вот ярчайший пример
нашего движения к социализму. Об этом и расскажу
съезду...»
58
Глава тридцать первая
1
На Четырнадцатый съезд пар-
тии Киров и Орджоникидзе
из Баку ехали в одном купе. За последние годы они
еще больше подружились, но встречались не часто и
сейчас никак не могли наговориться.
Когда стемнело, Киров разложил на столике до-
машнюю стряпню, без которой Мария Львовна пе
отпускала его в дорогу. Сели пить чай.
Киров, посматривая па Орджоникидзе, слегка
улыбался.
— Что, Кирыч, тебе не нравятся мои усы? — доб-
родушно спросил Орджоникидзе.
— Они здорово разрослись за последние месяцы.
Если их не постричь, тебя па съезде могут принять за
Буденного.
— Я их закручу, как у Вильгельма,— усмехнулся
Орджоникидзе.— А тебе советую для солидности от-
пустить астраханскую бородку. Ведь секретарь ЦК
Азербайджана! На съезде будешь выступать. Неудоб-
но с голой физиономией.
Ладно, хватит подтрунивать. Меня из-за этой
бородки в Астрахани свои же товарищи приняли за
отца Илиодора и чуть не расстреляли.
— А, слышал, слышал...— рассмеялся Орджони-
кидзе,— значит, навечно отбили охоту заводить ра-
стительность?
— Навечно! — подтвердил Киров, и оба расхохо-
тались.
Орджоникидзе поставил на стол чай, отер краем
ладони усы.	359
— Вижу, ты в хорошем настроении едешь на
съезд.
— В самом отличном, Серго! Мы же засыпали
Биби-Эйбатскую бухту и получили большую нефть.
— Молодцы! Хвалю! Эх, жалко, я не вышел в
Баку, надо было посмотреть.
— Кроме того, мы здорово развернули жилищное
строительство. Ты представить не можешь, Серго, ка-
кой в Баку дружный рабочий класс! Как кипит рабо-
та! Так хочется строить, созидать, творить новую
жизнь! Сердца рабочих сейчас зажглись верой в бу-
дущее.
— Знаю, друг, знаю. Все очень хорошо знаю и ра-
дуюсь вашим и нашим общим успехам. А ты слышал,
что происходит в Ленинграде? Зиновьев и Каменев
сколачивают новую оппозицию.
— Едва ли они отважатся выступить на съезде.
А если выступят — разобьем!
— Ты молодец, Кирыч! Мне всегда нравился твой
задор. Значит, уверен, что разобьем?
— Сколько врагов было в гражданскую? И раско-
лошматили! А со своими раскольниками как-нибудь
управимся.
— Управимся, дружище! Обязательно управим-
ся!— гневно сказал Орджоникидзе и погрозил кому-
то кулаком.— Давай спать.
— Ты ложись, Серго, а я немного почитаю. При-
вычка. Не могу уснуть, не почитав.
— Это что у тебя? Есенин! Нравится?
— Замечательный поэт! Давай прочту наугад.
Киров открыл книжку и стал читать:
О, Русь — малиновое поле
И синь, упавшая в реку,
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску...
360
— Ты вырос в этих местах. Я понимаю... И вооб-
ще, Кнрыч, у тебя очень нежная, чуткая душа..,
А мне больше по сердцу другие стихи.
— Это какие же?
— Да вот хотя бы про кинжал...
Ты дан мне в спутники, любви залог немой,
И страннику в тебе пример не бесполезный;
Да, я не изменюсь и буду тверд душой,
Как ты, как ты, мой друг железный...
— Серго, дорогой мой, это здорово! — бросился ъ
нему Киров, присел рядом, обнял.— Чувствую, ты
продолжаешь думать о предстоящей схватке с оппо-
зиционерами. Да?
— Ты угадал, друг. И я считаю, что поэзия
должна не только радовать и согревать душу, по и
разить, как булат...
2
Четырнадцатый съезд партии начался с отчетного
доклада ЦК, который сделал Сталин. В докладе была
намечена генеральная линия партии па индустриали-
зацию страны, па построение социализма.
Подавляющее большинство делегатов доклад слу-
шали внимательно, но отдельные голоса прерывали
оратора, обещая бурные прения.
Так и случилось. Ленинградские делегаты, заранее
сколотившие оппозицию, потребовали своего со-
докладчика — Зиновьева.
Массивный, с львиной гривой черных волос, он
начал свою речь с большим апломбом, резко рубя
воздух рукой.
Нападая па Центральный Комитет, он защищал
троцкистский тезис о невозможности построить со- 361
цпализм в нашей отсталой стране, пока не будет
победы пролетариата в Западной Европе...
Крикливая, бездоказательная речь Зиновьева пе
захватила делегатов и встретила отпор. Но следом вы-
ступили его единомышленники Каменев, Сокольников
и другие «столпы» «новой оппозиции».
Сокольников — член ЦК и нарком финансов —
доказывал, что Советская Россия должна остаться
аграрной страной, производить сырье и продовольст-
вие, а машины ввозить из-за границы.
В зале закричали, затопали. Впервые за всю исто-
рию советского строя оппозиция так оголтело и пагло
выступала против генеральной линии партии.
Делегаты съезда прямо с мест требовали слова,
горя негодованием. Один за другим поднимались на
трибуну ораторы и говорили о полном доверии ЦК.
Съезд разоблачил антилепинский характер «повой
оппозиции», одобрил генеральную линию партии —
курс на индустриализацию страны и построение со-
циализма.
Однако зиповьевцы, разбитые на съезде, не под-
чинились партии и голосовали против доверия ЦК.
Двадцать восьмого декабря съезд принял обраще-
ние к ленинградским коммунистам, осуждающее вы-
ступления зиповьевцев. В нем выражалась уверен-
ность, что «ленинградская организация, всегда шед-
шая в авангардных рядах партии, сумеет исправить
ошибки, допущенные ленинградской делегацией...»
3
Еще во время работы Четырнадцатого съезда, осо-
бенно после выступления Кирова против оппозицио-
неров, в ЦК был поднят вопрос о переводе его на ра-
362 боту в Ленинград.
Киров пе хотел расставаться с Баку, где оп прора-
ботал почти пять лет, сдружился, сработался с людь-
ми и добился немалых успехов. Не хотел его отпу-
скать из Баку и Орджоникидзе, но в ЦК были
настроены иначе.
В начале января в Ленинград выехала большая
группа членов ЦК и видных деятелей партии. Среди
них были Ворошилов, Калинин, Молотов, Петровский
и Киров.
Они обосновались в гостинице «Европейская»,
создав как бы штаб по борьбе с оппозицией.
В Ленинград со съезда вернулся член ЦК и один
из секретарей Ленинградского губкома Комаров. Он
был против зиновьевцев и потому не был избран на
съезд. Однако приехал в Москву и выступил на съез-
де с разоблачением оппозиционеров.
Узнав о приезде членов ЦК, Комаров утром явил-
ся в гостиницу и сообщил, что в его отсутствие прези-
диум губкома принял решение, запрещающее впредь
проводить собрания партийных активов, где разобла-
чалась бы деятельность зиновьевцев.
— Решение губкома неправильное,— спокойно за-
говорил Калинин,— оно противоречит внутрипартий-
ной демократии.
— Да, но мы же не можем его отменить,— сказал
Петровский.— Это тоже было бы нарушением партий-
ной демократии.
— Так что же делать? — спросил Комаров.
— Можно созвать экстренное заседание Северо-
Западного бюро ЦК,— посоветовал Ворошилов.— Оно
вправе отменить решение губкома.
— Правильно,— согласился Киров.— С этого сле-
дует и начать.
— Вы сможете, товарищ Комаров, собрать членов
бюро? — спросил Молотов.
363
—- Попробую.
— Тогда делайте это немедля, в экстренном по-
рядке,— сказал Киров.— И известите нас по телефо-
ну... Без отмены этого решения мы не можем пойти
на заводы.
— Бегу! — сказал Комаров и вышел...
4
Нелепое решение было отменено — на заседании
бюро присутствовало восемь членов ЦК, подтвердив-
ших, что оно является нарушением партийных норм...
Вечером вернулись в гостиницу, чтобы наметить,
кому на какие заводы идти.
— Вас ждут,— сказал дежурный, кивнув на ди-
ван.
На диване, уткнув бороду в газету, сидел пожи-
лой человек с лысой головой.
— Ба, да ведь это же Скворцов-Степанов! — вос-
кликнул Молотов.— Здравствуйте, Иван Иванович!
Вы уже здесь?
— Да, здесь. Здравствуйте. Уже принял «Ленин-
градскую правду» от ярого зиновьевца Закса-Гладне-
ва, который порочил решения съезда. Я готовлю пер-
вый правдивый номер, пришел к вам за помощью.
— Очень кстати! Мы сегодня выступаем на за-
водах.
— Скажите, кто где? Я пошлю надежных людей
и сам приеду.
— Пойдемте к нам, там поговорим...
5
Кирову выпало вместе с Петровским ехать на
завод «Электросила». Они познакомились только в
364 дорого, хотя Киров и раньше слышал о нем много
хорошего. Знал, что Петровский из рабочих, и это его
радовало. «Если сумеем завести с рабочими откро-
венный разговор — успех будет обеспечен. У Петров-
ского опыта побольше, первое слово дадим ему».
Петровский знал Кирова по рассказам товарищей
и слушал его речь на съезде. Он знал также, что Ки-
рова прочат в Ленинград, и ему было интересно по-
слушать, как он станет говорить с рабочими.
«Дам ему начать, а если пойдет туго, попробую
сам. Вдвоем как-нибудь разобьем бунтовщиков...»
Петровский подошел к Кирову и положил ему
руку на плечо:
— Ну что, товарищ Киров? Как настроен?
«Электросила» — большой завод. Народу будет много.
И зиновьевские подпевалы, очевидно, рассядутся по
всему залу.
— Говорят, волков бояться — в лес не ходить,
Григорий Иванович. А я в лесу вырос... Меня волна-
ми не напугать!
— И я не из пугливых,— усмехнулся в усы Пет-
ровский.— В Думе приходилось воевать. Так что
едем!
— Может, позвонить в Смольный, попросить ма-
шину? — спросил Киров.
— Не надо. На трамвайчике-то, пожалуй, надеж-
нее будет.
— Пожалуй,— согласился Киров.
Они оделись, вышли из номера.
6
Когда Киров и Петровский на стареньком трам-
вае добрались до окраины Ленинграда, где был завод
«Электросила», уже прохрипел гудок, извещавший
об окончании работы.
Парторганизаторы п студенты-свердловцы, ждав-
шие у проходной машину с делегатами съезда, удив-
ленно посмотрели на пришедших пешком скромно
одетых людей и не поверили, что они члены Ц1£.
И лишь после того как были предъявлены докумен-
ты, их провели в помещение клуба, забитое рабочими.
Сквозь шумную толкотню с трудом пробрались на
сцену, где за красным столом сидело много людей и
шел бурный спор.
Кирова и Петровского познакомили с представи-
телем Московско-Нарвского райкома и парторгом за-
вода Доброхваловым.
— Ну что же, можно открывать собрание,—- ска-
зал Петровский.
— Садитесь в президиум, товарищи,— сказал
представитель райкома, высокий человек в очках, и
встал перед залом: — Товарищи коммунисты! К нам
прибыли члены ЦК, делегаты съезда товарищи Пет-
ровский и Киров.
В зале раздались аплодисменты, по на хлопаю-
щих зашикали, закричали.
— Тише, товарищи, тише! У нас деловое собра-
ние. Представители прибыли, по собрание открыть
мы не можем: нет кворума.
— Кончай волынку!
— Слыхали мы эти песни!
— Открывай собрание! — грозно загудел зал.
Представитель райкома поднял руку, выжидая ти-
шины и, оглядев сидевших в первых рядах зиповь-
евцев, сказал внятно:
— Раз вы настаиваете — собрание считаю откры-
тым. Слово имеет товарищ...
— Киров! — подсказал Петровский.
— Товарищ Киров! — объявил председательству-
366 ющий и сел.
В темной рубашке с карманами на груди он вы-
шел на трибуну и своим скромным видом не произ-
вел особого впечатления на собравшихся, слыхавших
бурные речи Зиновьева, Каменева, Троцкого. В зале
даже послышался шепот удивления и некоторого ра-
зочарования.
Киров, спокойно поглядывая на собравшихся,
ждал, пока они угомонятся, и, быстро оценивая об-
становку, соображал, как и с чего начать.
«Громкими фразами их не удивить. Они слыхали
всякое... Надо, как Халтурин, проще, прямее».
Киров приподнял руки, словно бы потянулся к
собравшимся, и сказал негромко, но доверительно,
взволнованно:
— Товарищи! Мы только что со съезда. Эх, если
бы вы только видели, что это был за съезд!
Эти несколько фраз были сказаны так проникно-
венно, что в зале мгновенно притихли.
Киров, сотни раз выступавший перед большой
аудиторией, сразу почувствовал, что лед недоверия
растаял, даже удивился, что это произошло так
быстро. Он кашлянул в кулак, подавляя волнение, и
окинул взглядом зал. Все ждали, что он скажет даль-
ше. И он понимал, что от этого «дальше» будет за-
висеть успех его выступления. И он решил продол-
жать так, как задумал еще в поезде, а потом в трам-
вае.
— Съезд решил вырвать нашу страну из иност-
ранной зависимости, сделать ее индустриальной дер-
жавой. Чтобы не капиталисты нам, а мы им дикто-
вали своп условия. И сделать это можете только
вы, рабочие — передовой руководящий класс России.
Только на вас надеется съезд и Центральный Коми-
тет партии.
Эти слова прозвучали как боевой клич, как страст- 3&7
ный призыв, от которого ппкто пе мог отмахнуться,
как нельзя было отмахнуться в войско от грозного
крика: «В атаку!»
Зал глухо вздохнул.
И по этому вздоху Киров безошибочно опреде-
лил, что ему удалось завладеть аудиторией и что те-
перь с ней можно говорить проще, все будут слу-
шать.
Киров опять кашлянул в кулак и заговорил спо-
койнее:
— Партия уже давно взяла курс на построение
социализма в пашей стране, как завещал Ильич.
И мы уже начали с вамп строить социализм. Да, то-
варищи, начали! Скоро будем торжественно пус-
кать первую в России Волховскую гидроэлектростан-
цию. Ее построили советские рабочие. Это и есть
первая заметная веха на пути к социализму. Слава
героям!
Тут уж зал пе выдержал — грянули аплодис-
менты.
Киров заметил, что аплодирует большинство, и
это успокоило его. Оп окончательно уверился, что
между ним и слушателями установился прочный
контакт.
— Да, товарищи, мы с вами строим социализм.
Строим горячо, вдохновенно! Уже заложили фунда-
мент могучего каменного здания. Начали возводить
стены. Работа кипит. А под ногами у нас путаются,
мешают, разгуливают по лесам — руки в карманы —
этакие франты. И говорят нам: «Бросьте! Ничего не
выйдет. Надо вначале сделать революцию в Европе.
Без Запада у вас кирпичей пе хватит!..» И этак, зна-
ете ли, то йогой, то рукой, то толстым задом сбра-
сывают с лесов кирпичи.
368 В зале засмеялись.
— А ведь нам с вамп, товарищи, эти кирпичи
надо на леса па горбу таскать.
— Надо гнать таких, которые мешают! — крик-
нул кто-то в зале.
— Правильно, гнать!
— Вот и съезд к такому же выводу пришел,—
сразу откликнулся Киров.— К чему пас призывают
эти путающиеся под ногами люди? Хотят снова от-
дать пашу страну в кабалу капиталистам. Дескать,
России нужно выращивать хлеб да готовить сырье.
А машины, мол, на Западе купим. А если они три
шкуры за эти машины будут драть? Тогда как?
В зале опять сгустилась тишина.
— Вот я недавно разговаривал с одним крестья-
нином. Жаловался он, что тяжеловато живется. Я и
спрашиваю: «А пошел бы снова работать па поме-
щика. Он бы тебе повые машины дал». Мужичок по-
чесал затылок, да и говорит: «Увольте, гражданин
хороший. Мне Советской властью земля дадена. И я
не желаю, чтоб на моем горбу помещик в рай ехал.
А ежели машины потребуются — мне свой брат-ра-
бочий руку протянет».
В зале заулыбались.
— Вот я и хочу спросить вас, товарищи: пойдем
мы на поклон к капиталистам, как призывают зи-
новьевцы, или сами начнем делать машины и помо-
жем своему брату-крестьянину?
— Поможем! Поможем! — дружно загудел зал.
Киров снова подался вперед, и голос его окреп,
налился металлом.
— Разумно судите, товарищи! Пи Центральный
Комитет партии, пи съезд и не ждали другого ответа
от авангарда рабочего класса—питерского, ленин-
градского пролетариата. Вы, ленинградские рабо-
чие,— гордость русского рабочего класса! Вы не мо-
24 Герман Нагаев
259
жете поддерживать предателей революции. Ведь Зи-
новьев и Каменев, как вы помните, выдали Времен-
ному правительству партийную тайну — дату на-
чала революционного восстания. Они и сейчас пре-
дают партию.
Зал гневно загудел.
— От имени Центрального Комитета я призываю
вас, товарищи, осудить зиновьевско-каменевскую
оппозицию и одобрить генеральную линию партии,
взявшей курс на индустриализацию страны, на со-
циализм! Да здравствует Всесоюзная Коммунистиче-
ская партия большевиков! Да здравствует наше по-
бедоносное движение к социализму!
В зале грянули аплодисменты, и Киров сошел с
трибуны, уверенный в полной поддержке электроси-
ловцев.
Однако только оп сел за стол, как на трибуну
вбежал человек в расстегнутом пальто и начал вы-
крикивать оскорбительные слова.
— Долой! Ему не давали слова! — закричали в
зале.
— Гоните двурушника в шею!
— Вон подпевалу Зиновьева!
Но председательствующий встал и зазвонил в ко-
локольчик.
— Товарищи! Спокойно. У нас партийна,ч демо-
кратия. Мы не должны зажимать рот.
Киров подвинулся к Петровскому:
— Может, вы выступите сейчас, Григорий Ива-
нович?
— Подождем. Надо дать выкричаться зиповьев-
цам. Рабочие сами их погонят... А уж потом я, в за-
ключение...
В зале немного утихло, но все же продолжали
370 гудеть, выступающего никто не слушал.
Боясь полного провала оппозиции, председа-
тельствующий предоставил слово парторганизатору
«Электросилы» Доброхвалову, надеясь, что он уре-
зонит своих.
Тот начал издалека и добился относительной ти-
шины. Но как только он заговорил о Зиновьеве, зал
грозно загудел.
Председательствующий выпустил еще одного
зиновьевского говоруна, но того просто стащили с
трибуны, и слово попросил Петровский.
Степенный, уже не молодой, с бородкой и в оч-
ках, он заговорил неторопливо, сдержанно. Расска-
зал, как сам много лет был рабочим в Екатериио-
славе, как прошел через ссылку и тюрьмы, как вы-
ступал, защищая рабочих в Государственной думе.
Потом перешел к событиям дня и, очень кратко ска-
зав о решениях съезда, зачитал обращение съезда к
коммунистам Ленинграда. Этим было окончательно
сломлено сопротивление зиновьевцев. Резолюция,
осуждающая зиновьевско-каменевскую оппозицию и
приветствующая курс партии на индустриализацию
и социализм, была принята подавляющим большин-
ством.
Вернувшись с завода и поговорив с товарищами о
делах дня, Киров сел к столу, заглянул в блокнот,
где были наметки предстоящих дел, и, найдя помет-
ку: «Написать Орджоникидзе», сел за письмо.
Комаров как-то показал ему записку Орджони-
кидзе, присланную из Москвы ленинградцам.
Киров прочел ее дважды:
«Дорогие друзья! Ваша буза нам обошлась очень
дорого: отняли у нас товарища Кирова. Для нас это
очень большая потеря, но зато вас подкрепили как 37?
следует. У меня пет ни малейшего сомнения, что вы
там справитесь и каких-нибудь месяца через два все
будет сделано.
Киров — мужик бесподобно хороший, только кро-
ме вас оп никого пе знает. Уверен, что вы его окру-
жите дружеским доверием. От души желаю вам пол-
ного успеха.
Крепко жму ваши руки.
Ваш Серго.
Р. S. Ребята, вы нашего Кпрыча устройте как сле-
дует, а то он будет шататься без квартиры и без еды.
Целую всех. Серго».
«Как тепло написал Серго. Он истинный друг.
Даже попросил устроить с квартирой. Знает, что я не
буду с этим возиться... А я вот до сих пор пе смог
ему черкнуть. Теперь уж он, наверное, в Тифлисе.
Напишу туда».
Киров достал ручку с вечным пером, взял
бланк — «Центральный Комитет Азербайджанской
Коммунистической партии (болып.)»—и начал пи-
сать:
«Дорогой Серго!
Как и следовало ожидать, встретили здесь не осо-
бенно гостеприимно. Особенно потому, что мы сразу
пошлп по большим заводам... Попятно, что губком-
щпкп п райкомщики лезут па степу. Опп хотят, чтобы
их разогнали. Мы же думаем, что это нарушило бы
основные правила демократии. В общем обстановка
горячая, приходится много работать, а еще больше
драть глотку... Все приходится брать с боя. И какие
бои! Вчера были на «Треугольнике», коллектив
2200 человек. Драка была невероятная, доходило до
мордобития!.. Собрания изводят, голова идет кру-
372 гом...»
Дописав письмо Орджоникидзе, он еще черкнул
несколько строчек жепе и, попросив дежурную раз-
будить ровно в восемь, лег спать.
Однако сои не шел. Через полчаса оп включил
свет и развернул «Красную газету». Пробежав не-
сколько абзацев, скомкал ее и бросил в корзину.
««Ленинградская правда» стала другой, а эта все вы-
гораживает зиновьевцев...»
Достав со стола блокнот, он сделал пометки: «До-
говориться с ЦК о переводе Чагина из Баку редак-
тором «Красной газеты»». Потом потушил свет, лег,
сразу уснул...
Глава тридцать вторая
1
Поздно вечером члены ЦК
собрались в гостинице, что-
бы подвести итоги дня. Оказалось, что оппозиция
пустила корпи по всем предприятиям. Собрания про-
ходили бурно. Защитники оппозиции вступали в
ожесточенные споры и даже в рукопашную.
Перепалки могли затянуться п осложнить борьбу.
Соединились со Сталиным, который, несмотря па
поздний час, был у себя в кабинете. Выслушав под-
робный доклад, Сталин сказал всего несколько слов:
— Одобряю ваши действия. Продолжайте выступ-
ления на заводах. ЦК занимается делом оппозиции...
Па другой день «Ленинградская правда» дала от-
четы о вчерашних партийных собраниях, резко осуж-
дая раскольнические выступления оппозиционеров.
Все же собрания превращались в жестокие схват-
ки. Каждый завод, каждый партийный коллектив от-
воевывался у оппозиции с боем...	378
Вечером, когда москвичи собрались снова, в ком-
нату вошел уже знакомый многим старый больше-
вик, заведующий общим отделом губкома Свешников.
Он не поддерживал оппозицию, но и не высказывал-
ся против. Казалось, выжидал...
— А, товарищ Свешников? — встретил его Воро-
шилов.— Что, есть новости?
— Да. Получена телефонограмма из ЦК, подпи-
санная товарищем Сталиным,— и он протянул теле-
фонограмму Кирову.
Тот прочел вслух:
— «ЦК утвердил Секретариат ЛК в составе Ки-
рова (первый секретарь), Комарова и Бадаева...»
— Это важно! — сказал Калинин.— Теперь нам
будет легче бороться с оппозицией. Придется тебе,
Сергей Мироныч, переселяться в Смольный и подни-
мать коммунистов Ленинграда.
2
Киров обосновался в Смольном, но жить продол-
жал в гостинице вместе со своими московскими това-
рищами, которые поддерживали его в трудной долж-
ности.
Киров внимательно присматривался к людям, ок-
ружавшим его в губкоме. Он знал, что многие из них,
если не большинство, приверженцы Зиновьева.
Как полководец старается обеспечить себе надеж-
ность тыла, так и Киров думал о том, чтобы обезопа-
сить новое руководство губкома от удара в спину. Не-
обходимо было провести чистку партийного аппара-
та. Но запяться этим было решительно некогда. Каж-
дый день приходилось выступать на больших партий-
ных собраниях, па заводах, где проходила «линия
огня».
374
Пригласив к себе секретарей губкома — Комаро-
ва, Москвина и Шверника, он попросил их заняться
проверкой партаппарата и отнестись бережно к лю-
дям, которые введены в заблуждение и не являются
оппозиционерами.
Кирова более всего беспокоили схватки с главны-
ми «вождями» оппозиции, которые имели большой
опыт полемической борьбы, были подкованы теорети-
чески и имели широкую известность.
Ему хорошо помнилось выступление Зиновьева на
съезде. Он выставлял себя чуть ли не единственным
преемником Ленина, говорил с дерзким апломбом и
всех старался подавить своим «авторитетом».
«Если мне придется схватиться с этим волкода-
вом, он же меня раздавит. Я могу выстоять в борьбе
с ним только в том случае, если буду гвоздить его
ленинскими доводами».
Киров еще в первый день прихода в кабинет в
Смольном обратил внимание на отлично подобранную
библиотеку, особенно по марксистской литературе.
И вот сегодня, когда выдался свободный день от
выступлений на заводах, он отобрал ленинские кни-
ги и брошюры последних лет и стал их просматри-
вать, делая краткие выписки в блокнот.
В кабинет заглянул секретарь:
— Сергей Миронович, звонит Калинин.
— Спасибо! Сейчас,— он подошел к столу, под-
нял трубку.— Слушаю вас, Михаил Иванович. Что?
Ворошилова пе пустили на вагоностроительный? Про-
рвался, а его вынесли за ворота. Совсем распоясались
зиновьевцы. Вы хотите ехать? Хорошо, поедемте
вместе. Я за вами заеду.
Киров позвонил секретарю и попросил срочно вы-
звать машину.
&7S
3
Разгневанный Ворошилов действительно ходил
около заводских ворот.
— В проходной не коммунисты, а банда оппози-
ционеров,— возмущенно заговорил он, пожимая руку
Кирову.— В гражданскую мы таких сволочей-пре-
дателей ставили к стенке. Ты, Мироныч, построже с
ними.
— Хорошо. Постараюсь,— сказал Киров и пер-
вым вошел в проходную.
— Ваши пропуска? — потребовал старший из вах-
теров.
— Я Киров — первый секретарь Севзапбюро ЦК
и Ленинградского губкома,— резко сказал Киров.—
Живо ко мне начальника охраны!
Столь неожиданный, решительный натиск сму-
тил вахтера. Он взял под козырек, побежал за на-
чальником и вскоре вернулся вместе с худощавым
человеком в шинели.
Киров строго взглянул в упор.
— Вы что, хотите, чтобы вас передали в трибу-
нал и расстреляли как предателя?
— Как в трибунал? За что?
— Как вы смели не пропустить на завод члепа
ЦК товарища Ворошилова?
— Тут были товарищи из парткома, они...
— Не рассуждать! Я первый секретарь губкомг!
Киров. Со мной члены ЦК Ворошилов и Калинин.
Немедленно проводите пас на партийное собрание.
— Есть, товарищ Киров! Проходите! Я сам вас
провожу! — вытянулся в струйку перепуганный на-
чальник охраны.
376
Из длинного приземистого помещения, приспо-
собленного под клуб, долетали резкие крики и гул
толпы.
— Вот эта дверь на сцену,— показал начальник
охраны и, отдав честь, ретировался.
В дверях столкнулись с Комаровым.
— Приехали? Я помчался следом, Сергей Миро-
нович, захватив с собой трех товарищей из губкома.
Они там сражаются, пойдемте!
Когда Киров, Ворошилов и Калинин появились
на сцепе, Комаров прервал оратора:
— Товарищи, внимание! К нам на собрание при-
были члены ЦК товарищи Калинин, Киров и Воро-
шилов.
Раздались робкие аплодисменты. Вдруг кто-то за-
свистел, посыпались враждебные выкрики.
Председатель, повременив, зазвонил в колоколь-
чик. Крики постепенно утихли.
— Продолжайте! — крикнул председатель орато-
ру, но тот уже был сбит, оборвал нить мысли и, мах-
нув рукой, сошел с трибуны.
— Выступай ты, Сергей Мироныч,— шепнул Ка-
линин,— Ворошилову надо поостыть.
— Ладно,— согласился Киров и попросил слово.
Председатель, уловив чуть заметный кивок сидев-
шего в президиуме парторганизатора завода Абрамо-
ва, объявил Кирова.
Киров, взойдя на трибуну, понял, что переубедить
собрание едва ли удастся.
Он начал сдержанно, по-деловому рассказывать о
решениях съезда.
— Знаем, читали! — закричали в зале.
— Лучше расскажите, почему напали на Зи-
новьева?
377
— На Зиновьева никто не нападал! — повысил
голос Киров.— Это он напал на Центральный Коми-
тет. Это он вместе со своими приспешниками ринулся
в бой, ополчился против генеральной линии партии,
против ленинского плана строительства социализма,
и, как следовало ожидать, был разбит.
В зале послышались одобряющие аплодисменты
п в то же время свист.
Киров, выждав тишину, усилил голос. Он говорил
просто, понятно, и многие в зале начали одобритель-
но перешептываться.
Киров почувствовал это, оживился и закончил
свою речь призывом поддержать решения съезда и
осудить оппозицию.
Но тотчас председательствующий предоставил
слово парторганизатору Абрамову — крупному муж-
чине с энергичным лицом. Он вышел на трибуну уве-
ренно, сознавая, что в зале подавляющее большин-
ство его сторонников, заговорил зычным голосом:
— Киров сейчас поносил нашего товарища Зи-
новьева. А ведь Зиновьев старый член партии и один
из видных ее деятелей. Еще накануне Октябрьской
революции, когда за товарищем Лепиным охотились
ищейки Временного правительства, Зиновьев ездил
к пему в Разлив, рискуя жизнью. Работал в эмигра-
ции в большевистской печати. А что из себя пред-
ставляет Киров? Мы его совершенно не зпаем.
Был он, правда, секретарем ЦК Азербайджана. Ну
так что же? Там всю парторганизацию можно шап-
кой накрыть... И вдруг его в Ленинград, где сто ты-
сяч коммунистов! Нет, нам пе такие руководители
нужны.
В зале закричали, резко затопали, засвистели.
И трудно было понять, одобряют они или негодуют.
378 Абрамов решил, что одобряют, и крикнул:
— Я решительно призываю голосовать против ре-
шений съезда.
Его слова потонули в хлопках, свисте, гуле. Аб-
рамов сел с видом победителя.
Пока звонил колокольчик, Калинин пожал руку
Кирова, как бы говоря: «Ничего, не волнуйся», и
подошел к председателю. В зале сразу угомонились.
— Слово товарищу Калинину,— объявил предсе-
датель.
Калинин, взойдя на трибуну, долго протирал оч-
ки, выжидая полной тишины. Потом надел их,
осмотрел собравшихся и заговорил неторопливо:
— Смотрю я па вас, товарищи, и не верю, что
передо мпой питерские рабочие. Я сам в трудные
годы царизма был питерским рабочим. Мы много ми-
тинговали. Выступали против самодержавия, но та-
кого не было. Да, не было! Ворошилова, прославлен-
ного полководца, героя гражданской войны, вынесли
с завода. На что же это похоже? А?
А ваш парторганизатор напал на товарища Киро-
ва. Дескать, он нуль без палочки по сравнению с Зи-
новьевым. А Киров здесь в Петрограде в 1917 году
участвовал в революционных боях. Киров — старый
подпольщик, большевик с 1904 года. Он был одним из
организаторов томской вооруженной демонстрации
рабочих и студентов в январе 1905 года и свое проле-
тарское образование получал в одиночной камере
томской тюрьмы. За революционную деятельность он
трижды сидел в царских тюрьмах. В бурные годы
гражданской войны он руководил военной экспедици-
ей по доставке оружия па Кавказ для Одиннадцатой
армии. По заданию Ильича он возглавил Астрахан-
ский ревком и организовал оборону Астрахани. Имен-
но он, Киров, отстоял от белых Астрахань — оплот
Советской власти на Волге. А когда был освобожден 379
Кавказ, он поднял бакинский пролетариат на трудо-
вой подвиг н за короткий срок восстановил нефтяные
промыслы Баку. А что восстановил Зиновьев? Он вос-
становил лишь вас против ЦК и генеральной липни
партии.
— Правильно! Верно! — раздались негодующие
голоса.
— Но я верю, товарищи,— продолжал Калинин,—
что это заблуждение, эта ошибка будет исправлена.
Я призываю вас не посрамить славное имя ленин-
градского пролетариата п осудить оппозицию, при-
нять резолюцию, одобряющую решение съезда и ге-
неральную линию ЦК.
Калинина тоже проводили аплодисментами. Но
едва они стихли, как слово попросил Ворошилов и
еще несколько человек из зала.
— Хватит говорильни! Дело ясное! Голосуй за
доверие ЦК.
— Правильно! Ставь на голосование.
Комаров зачитал резолюцию о поддержке реше-
ний съезда и ЦК.
Взметнулись сотни рук.
Подсчитали. Проголосовали против — столько же.
Решили перенести собрание па вечер и провести
новое голосование.
Глава тридцать третья
1
Домой вернулись удрученные.
То, что случилось па ваго-
ностроительном, было похоже па поражение.
— А ведь плохи наши дела, товарищи,— вздох-
нул Калинин,— можем и вечером не собрать боль-
380 ши яства.
— Обидно, что не дали мне высказаться,— ша-
гая от окна к двери, сказал Ворошилов,— я бы их
раскатал.
— Раскатать пе штука,— возразил Калинин.—
Важно суметь переубедить. Ведь большинство — прос-
тые рабочие.
— А вы пе находите, товарищи, что некоторых
из выступающих мы уже слышали где-то? — спросил
Киров.
— Да, да, верно! Тот, лохматый, был на «Крас-
ном треугольнике»,— оживился Ворошилов.— Еще
тебя, Михаил Иванович, тащил за полы со сцены.
Я па пего тогда так зыкнул, что оп сразу убрался.
— А я его слышал па «Электросиле»,— сказал
Киров.— Значит, у них по всем заводам бегают одни
и те же крикуны.
— Может быть, и голосовать приходят специаль-
но обработанные зиновьевцы?
— Вполне возможно.
— Мне говорили,—заволновался Киров,— что зи-
повьевцы раздали беспартийной молодежи больше
трехсот партбилетов. И вот эти парии бегают сейчас
с завода на завод, кричат и поднимают руки за оп-
позицию. Я велел расследовать это дело.
— Пока расследуют — они могут нам сорвать го-
лосование на вагоностроительном,— остановился Во-
рошилов посреди комнаты.— Я предлагаю поставить
в проходные п у клуба верных люден и пропускать
на собрание по спискам, только заводских комму-
нистов.
— Хорошее предложение! — поддержал Кали-
нин.
— Так и сделаем, товарищи! —как бы заключил
Киров.— Поставим па контроль старых коммунистов
и свердловцев.
3S*
Он подошел к телефону п стал звонить в Смоль-
ный...
Вечером, когда снова приехали на вагонострои-
тельный, у проходной шумела большая толпа моло-
дежи. Их не пускали па завод.
Несколько человек бросились за содействием к
Кирову.
— Мы коммунисты, а нас не пускают.
— Если вы коммунисты, идите на свои предпри-
ятия. Там тоже будут собраппя,— спокойно сказал
Киров.— А здесь вам делать нечего.
На этот раз собрание началось сдержанней.
Председателем избрали старого токаря, которого
все звали Федотычем. Заняв место за столом прези-
диума, он поправил седые усы, откашлялся.
— Вот что, товарищи. Я думаю, надо эту бузу
копчать. Пошумели и — баста! Нам, питерским ра-
бочим, это не к лицу. Днем получилось как-то нелов-
ко... не дали высказаться члену ЦК, доблестному
герою и полководцу гражданской войны товарищу
Ворошилову.
В зале захлопали. Слово предоставили Вороши-
лову.
Ворошилов, успокоившись после дневного проис-
шествия, заговорил твердо, решительно, как и подо-
бает военному.
Он по пунктам разбил доводы оппозиции и приз-
вал поддержать решение съезда.
Федотыч поднялся, приободренный, опять пощи-
пал усы.
— Я думаю, товарищи, вопрос ясен. Ставлю на
голосование резолюцию о поддержке ЦК. Поднимите
382 руки! Так. Много! А ну опустите. Кто против? О!
Кот наплакал... Пишите! — кивнул секретарю.— Ре-
золюция о поддержке линии партии принята подав-
ляющим большинством.
2
Собрание на вагоностроительном заводе заста-
вило Кирова крепко задуматься. Оп долго не ложил-
ся спать.
«Прямо в глаза мне сказали, мол, ты мужик, про-
винциал, неуч, а лезешь в вожди ленинградского про-
летариата. А что говорят за глаза?! Наверное, костят
последними словами».
Киров присел на диван.
«Я же не рвался сюда. Даже отказывался, отби-
вался, как только мог. И все же послали... Конечно,
мне туго придется. А что делать? Отказаться? Да ведь
меня же послали, как солдата, на бой с оппозицией.
В данном случае отказ равносилен дезертирству...
Нет, пока не будет покончено с оппозицией, об отказе
и заикаться нельзя...»
Было уже поздно. Киров выпил воды, разделся и
лег спать. Лежал, ворочался, вздыхал. Одолевали те
же мысли. Слышалось, как за окном где-то далеко
скрежетали па рельсах и звенели трамваи. Сон пе
приходил...
«Пожалуй, мы неправильно делаем: приходим на
собрание и начинаем агитировать. Зиновьевцы обра-
батывали коммунистов не один месяц, а мы хотим их
переубедить за час-два. Так не годится. Надо идти в
цехи. Начинать работу оттуда. Проводить собрания
в цеховых ячейках, переизбирать парторганизаторов
и готовить людей к большому бою исподволь».
Эта мысль понравилась Кирову.
383
3
Как пп странно, по центром и главным оплотом
зиновьевской оппозиции в Ленинграде оказался зна-
менитый революционными традициями бывший Пу-
тиловский завод.
Группа ЦК серьезно готовилась к разгрому оппо-
зиции на «Красном путиловце».
— Надо идти в цехи,— убежденно говорил Кали-
нин,— идти прямо к рабочим. Даже Ильич выступал
с докладами прямо в цехах. Впечатление это произ-
ведет большое. Рабочие скажут: вот, члены ЦК, а
не погнушались прийти к нам. Сразу мы завоюем
симпатии. Я первый пойду к путиловцам, ведь там
когда-то работал.
— Конечно, пойдем в цехи! — поддержал Воро-
шилов.— И нам будет полезно.
— Надо создать инициативные группы из завод-
ских коммунистов, стоящих па позиции ЦК,— посо-
ветовал Молотов,— и у нас будут надежные помощ-
ники, которых знают рабочие.
— Обязательно такие группы создадим,— пообе-
щал Киров.
— Тогда, Мироныч, похлопочи, чтобы мне дали
постоянный пропуск,—сказал Калинин.—Я сразу
же и отправлюсь на «Красный путиловец».
4
На «Красном путиловце» инициативную группу
возглавил мужественный человек, герой гражданской
войны Иван Газа. Всех членов группы закрепили за
низовыми партячейками, где решено было провести
384 перевыборы бюро.


В середине января начались первые перевыбор-
ные партийные собрания в трубочном и вагономеха-
ническом цехах.
Киров, опасаясь, что зиновьевцы устроят какую-
нибудь новую провокацию, весь день провел на за-
воде, ходил по цехам, присутствовал па обоих собра-
ниях, которые хотя и прошлп бурно, но закончились
полной победой.
В Смольный он вернулся поздно вечером.
Тотчас вошел Комаров. Всегда живой, энергич-
ный, на этот раз он как-то замешкался у двери: в
лице, в походке угадывалась тревога.
— Что случилось? — опередпл Киров вопросом
его сообщение.
— Беда, Сергей Миронович. Проглядели мы мо-
лодежь. Сегодня бюро Ленинградского губкома ком-
сомола приняло постановление о несогласии с реше-
ниями Четырнадцатого съезда партии.
— Так...— постучал Киров пальцами по столу.—
Значит, п туда проникли оппозиционеры? Дойти до
такой дерзости...
— Секретарь губкома комсомола Румянцев —
ставленник Евдокимова. Чуть ли не родственник...
— Надо было предвидеть... Очень нехорошо по-
лучилось... Комсомольцы — парод горячий. С ними
нужно осторожно и вдумчиво вести работу. Ни в
коем случае нельзя рубить сплеча. Есть у вас список
бюро?
— Нет, по это не долго... я сделаю...
— Человек трех-четырех вызовите вы, поговори-
те по душам. Двух-трех пригласите ко мне. А во-
обще, давайте это дело поручим Швернику. Он ле-
нинградец, его знают. Пусть проведет беседы, по-
том соберет бюро и добьется отмены позорного ре-
шения.
25 Герман Нагаев
385
— Понимаю,— сказал Комаров и поднялся.—
Пойду. С ним вместе обсудим, как действовать.
— Желаю успеха! В случае затруднений — зво-
ните. И держите меня в курсе дел.
&
Только ушел Комаров, секретарь доложил:
— К вам товарищ из Баку, Сергей Миронович.
Еще днем заходил.— Он заглянул в бумажку: — Чу-
гин его фамилия.
— Чагин, наверное? Давайте его скорей, давно
жду.
Вошел Чагин.
— Приехал? Молодец! — пожимая ему руку, ска-
зал Киров и дружески похлопал по спине.— Садись,
рассказывай. Очень ты нужен здесь, Чагин. Воюем с
оппозицией, а «Красная газета» нам не помогает, а
вредит. Получил ты согласие на перевод?
— Да, получил. Приехал капитально.
— Завтра же принимай газету и начинай помо-
гать. Решение оформим на днях и введем тебя в
бюро.
— Спасибо, Сергей Миронович, я готов! Я по га-
зетам знаю, что борьба обострилась.
— Сейчас ведем борьбу за парторганизацию на
«Красном путиловце». Как примешь дела, сам при-
езжай на завод. Надо давать отчеты о цеховых собра-
ниях. Подумай, может быть, следует наладить опера-
тивный выпуск листовок? Печатай высказывания
старых коммунистов. Надо разоблачать зиновьевцев
и их приспешников всеми силами.
— Займемся, Сергей Миронович. Я тут привез
трех зубастых журналистов. Будем крушить оппози-
356 цию со всей силой.
— Ладно, ладно. Знаю твою боевитость. Скажи,
устроился ли в гостинице? Нужна ли помощь?
— Пока все в порядке, Сергей Миронович. Уст-
роился в «Астории».
Киров взглянул на часы. Позвонил секретарю:
— Пожалуйста, скажите, чтобы нам принесли
чай...
Когда принесли чай, Киров заговорил совсем по-
домашнему, как когда-то в Баку на даче.
— Скажи, Петр Иванович, как же ты не уберег
Есенина?
— Да ведь он же уехал в Москву вслед за вами.
— А зачем отпустил?
— Взвился и неожиданно уехал. Даже со мной
как следует не попрощался... А из Москвы сюда.
— Знаю,— вздохнул Киров.— Если бы я выехал
на день раньше, очевидно, застал бы его в живых.
Какого поэта потеряли... А знаешь почему?
— Наверное, окружала его тут всякая богема.
— Вот, вот! У меня была где-то газета...— Киров
открыл ящик стола и достал «Красную газету».—
Здесь есть статья Лавренева с хлестким названием
«Казненный дегенератами». Послушай, как пишет:
«...К этой славе немедленно потянулись со всех сто-
рон грязные лапы стервятников и паразитов... Есе-
нин был захвачен в прочную мертвую петлю. Ни-
когда не бывший имажинистом, чуждый дегене-
ративным извертам, он был объявлен вождем шко-
лы, родившейся на пороге... кабака, и на его
славе, как на спасительном, плоту, выплыли литера-
турные шантажисты... Они не пощадили репутации
Есенина и не пощадили и его жизни». Что ска-
жешь?
— Верно пишет. Его погубили отбросы старого
мира, богемные ошметки.
387
— Вот и мы сейчас ведем жестокую борьбу с
людьми, которые недалеки от этих ошметков. Надо
из лап зиновьевцев вырывать честных коммунистов,
особенно рабочих. Заходи ко мне завтра утром, ре-
шим твои дела. Помни одно — никакого примирен-
чества. Никаких поблажек оппозиционерам. Надо
разбить их в пух, чтобы впредь было неповадно за-
ниматься расколом в партии.
На «Красном путиловце» около недели шли бур-
ные цеховые партийные собрания. Подавляющее
большинство рабочих-коммунистов высказалось за
поддержку генеральной линии партии.
В Москву полетела телеграмма, заканчивающаяся
такими словами:
«Мы посылаем наш горячий привет новому соста-
ву Центрального Комитета и обещаем ему полную
поддержку».
Понеся жестокое поражение на «Красном пути-
ловце», оппозиция уже не могла собрать сколько-ни-
будть значительные силы для активного сопротив-
ления.
Десятого февраля 1926 года в Таврическом двор-
це открылась двадцать третья губернская Чрезвычай-
ная партийная конференция.
Киров в этот день встал пораньше, тщательно
вычистил шерстяную рубашку, начистил сапоги, схо-
дил в парикмахерскую и даже успел просмотреть за-
ранее наппсанпые тезисы доклада.
Сегодня ему впервые предстояло выступать в зна-
менитом дворце, перед людьми, многие из которых в
этих же стенах слушали Ильича.
388 Было от чего волноваться...
К тому же можно было ждать новых злобных вы-
падов со стороны оппозиционеров.
Однако по дружным аплодисментам, которыми
встретили его делегаты, Киров понял, что опасаться
нечего...
Так и случилось. И его доклад о решениях Че-
тырнадцатого съезда и доклад председателя ВСНХ
Дзержинского о состоянии и задачах хозяйственно-
го строительства были встречены аплодисментами.
Конференция заверила ЦК в полной поддержке...
Киров с волнением ждал выборов нового губкома.
И когда объявили его фамилию, он почувствовал,
как учащенно забилось сердце.
— Разрешите два слова! — послышался чей-то
голос из зала, и, пе дожидаясь ответа, на авапсцепу
вышел смуглый худощавый человек с газетой в ру-
ках.
— Слово секретарю парторганизации «Красного
путиловца» Ивану Газе,—объявил председатель.
— Товарищи, я хочу прочитать вам несколько
слов из письма бакинских рабочих нам, ленинград-
ским пролетариям. Вот эти слова: «Как нам ни труд-
но расставаться с товарищем Кировым, как нам пи
дорог товарищ Киров, нас утешает одна мысль, что
он будет в Ленинграде... Вы его скоро так же полю-
бите, как полюбили его бакинские рабочие. Вы, то-
варищи ленинградские коммунисты, в лице товарища
Кирова приобрели стойкого, выдержанного старого
большевика-ленинца ».
Грянули аплодисменты. Иван Газа свернул газету
и сел на свое место...
На другой день пленум нового состава Ленинград-
ского губкома ВКП(б) призвал коммунистов к реши-
тельной борьбе с оппозицией.
389
Глава
-тридцать четвертая
1
Машина с людных улиц свер-
нула на набережную Невы.
— Ты не перепутал, Сидор Михайлович,— спро-
сил Киров шофера.— Мне же на «Красный путило-
вец».
— Здесь хоть и подальше, Сергей Миронович, а
быстрей доедем. Меньше движения.
— Ну, тебе видней...— кивнул Киров и, глянув в
окно, вдруг попросил: — Останови, Сидор Михайло-
вич, кажется, лед идет. Я и не заметил, как пролете-
ла зима.
Шофер остановил машину. Оба вышли, и, подой-
дя к парапету, залюбовались. Быстрая могучая река
с глухим шумом и треском несла тяжелые льдины.
Они наползали друг па друга, вставали на дыбы, как
белые медведи, ломались, рушились и быстро про-
плывали мимо.
Дикая игра стихни увлекла Кирова.
— Гляди, Сидор Михайлович, какая силища про-
падает! А ведь у нас заводы работают с половинной
нагрузкой из-за нехватки электроэнергии.
— Верно, Сергей Миронович. Кабы Неву заста-
вить работать — много бы мы наворочили.
— Может, и заставим. Не все сразу. Вначале надо
Волховскую пустить.
— Вроде бы там дела идут?
— Из-за этой оппозиции мне не удавалось съез-
дить... На днях все же надеюсь вырваться.
— Кабы не распутица — мы бы на машине про-
390 ехали. Мне тоже охота взглянуть.
— Как-нибудь съездим, Михалыч. Однако мы
размечтались с тобой, а меня на «Путиловце» ждут.
Поехали!..
С завода Киров верпулся в губкой. В приемной
ждал Комаров, недавно избранным председателем
Ленсовета вместо Зиновьева.
— А, ты уже здесь, Николай Павлович! — воск-
ликнул Киров.— Очень рад, здравствуй! Заходи, по-
жалуйста.— И распахнул перед ним дверь.
Пока Киров раздевался, Комаров, плечистый,
приземистый, присел в кожаное кресло у стола, до-
стал блокнот с записями.
Киров прошел за стол, достал папиросы, протя-
нул гостю. Закурили молча.
В окно прорывались слепящие солнечные лучи.
Небо дышало весной. Но лицо Комарова казалось
озабоченным, хмурым. Киров после поездки па завод
тоже как-то устал и приуныл. Говорить не хотелось.
Он глубоко затянулся и, выпустив струю дыма, спро-
сил:
— Ну, что в городе, Николай Павлович?
— Хорошего мало, Сергей Миронович. Все бир-
жи труда забиты безработными. На заводах никого
не принимают. Знаменитая обувная фабрика «Ско-
роход» на грани закрытия. Нет сырья.
— Плохо п на «Красном путиловце»,— вздохнул
Киров. — Я только оттуда. Угля осталось на десять —
двенадцать дней. Еще полгода — и зиповьевцы по-
ставили бы промышленность Ленинграда перед ка-
тастрофой... Здесь укоренялось мнение, что Ленин-
град — прифронтовой город и в нем нельзя развивать
промышленность.	391
— Вот, вот. Даже вынашивались планы перенесе-
ния некоторых предприятий в глубь страны,— под-
держал Комаров.
— И это объяснялось только тем, что Ленинград
близко к границе?
— Нет, не только. Зпновьевцы доказывали невы-
годность расположения Ленинграда, оторванность от
баз сырья и топлива. Составлялись подсчеты. У меня
имеются эти материалы.
— Ну-ка, ну-ка, показывай, Николай Павлович.
Комаров открыл кожаную папку, достал напеча-
танный па машинке материал.
— Вот, например, с углем... Ленинградской про-
мышленности в год требуется четыре миллиона тонн
угля. А чтобы перевезти его из Донбасса, паровозы по-
жгут за дорогу пятьсот двадцать восемь тысяч тонн,
то есть седьмую часть.
— Неужели? — Киров даже отпрянул.
— А руду, нефть, хлопок приходится везти за
две, три, даже четыре тысячи километров...
— Да, аргументы внушительные,— вздохнул Ки-
ров и снова закурил, протягивая папиросы Комарову.
— Спасибо! Подожду,— сказал Комаров и стал
читать дальше.
— Погоди, погоди, Николай Павлович,— оста-
новил Киров,— а нет там выкладок, во что обойдется
демонтаж, перевозка оборудования десятков крупных
заводов, скажем, на Урал? Строительство там новых
промышленных предприятий и целых городов?
— Этих подсчетов нет.
— Ага! — усмехнулся Киров.— Значит, вопрос ре-
шался односторонне. А ты эти сведения потребуй от
тех, кто делал расчеты. Заставь это сделать в сроч-
ном порядке. И пусть подсчитают время, которое пот-
552 ребуется на перевоз промышленности и па строитель-
ство новых заводов п городов. И пускай прикинут,
во что это выльется... И еще важно подсчитать, сколь-
ко и какой продукции за эти месяцы или годы не до-
даст ленинградская промышленность народному
хозяйству. Да, да! Уж если подсчитывать, так
подсчитывать! Эти сведения мне нужны срочно, не-
медленно. Я поеду с ними в Москву. Мы должны раз-
бить, как разбили оппозицию, эту вредную теорию за-
тухания промышленности Ленинграда.
Киров встал, в раздумье прошелся по кабинету
и опять сел к столу.
— Ну-ка, скажи, сколько процентов всей про-
мышленной продукции страны дает Ленинград? Об
этом не подумали наши статистики?
— Имеются такие сведения,— Комаров посмотрел
в бумаги.— Одну седьмую часть.
— Седьмую часть! Каково?
— А по машиностроению почти четвертую
часть — двадцать четыре процента,— пояснил Кома-
ров.
— Вот видишь!
— По электротехнической — половину! — доба-
вил, воодушевляясь, Комаров.— А турбины и трак-
торы делаем только мы.
— Так как же можно говорить о свертывании
или затухании промышленности Ленинграда? Это
же бредовые, если не сказать вредительские, идеи...
Готовь материалы, Николай Павлович, и я немедлен-
но выезжаю в Москву.
Комаров поднялся.
— Погоди уходить!— остановил Киров.— Еще
поговорим. Главный козырь противников промыш-
ленного развития Ленинграда в том, что город зады-
хается без топлива.
— Да, так...
393
— Мы разобьем эти доводы. Уже близко к завер-
шению строительство Волховской гидроэлектростан-
ции. Мы получим дешевую энергию. Мало будет —
построим еще одну гидроэлектростанцию. А торф?
Ленинград же стоит на болотах. Торф — вокруг!
Только копни! А гдовскпе сланцы? Ведь еще Ильич
в голодное время дал директиву к их эффективной
разработке. Мы, наверное, сможем обходиться без
донецкого угля и будем завозить лишь кокс. А может
быть, п руду найдем где-нибудь в Карелии, под бо-
ком у заводов. Мы не дадим превратить Ленинград
в мертвый город. Мы сделаем его арсеналом индуст-
риализации, форпостом социализма!..
— Я согласен! Я полностью согласен с вами, Сер-
гей Миронович. Я сердцем болею за Ленинград, но
ведь главные-то противники развития Ленинграда си-
дят в Москве, и с ними не так просто бороться. Они
будут бить нас фактами.
— Какими фактами?
— А такими...— Комаров уткнулся в бума-
ги...— Они нам прямо скажут, что мы разоряем стра-
ну. Что мы завозим коксующийся уголь из Англии,
из Кардиффа, и платим за него валюту. Да, да, ва-
люту, которой не хватает на покупку машин и стан-
ков.
— Это расточительство! Я не знал. Надо срочно
с этим покончить.
— А как покончить? Многие шахты Донбасса до
сих пор пе восстановлены после разрухи.
— Я уже сказал: из Донбасса будем брать лишь
кокс. А уголь для топок заменим сланцами и торфом.
Надо обстоятельно изучить ресурсы края и подсчи-
тать, что мы можем сделать. Давай соберем ученых,
посоветуемся. В Москву надо ехать с конкретными
предложениями.
— Хорошо, Сергей Миронович. Я подготовлю рас-
четы.
— Только не откладывай. На следующей неделе
у меня.
2
Как-то незаметно, между делами, Комаров под-
готовил для Кирова квартиру, обставил ее и даже
послал в Баку энергичного человека, который помог
переехать Марии Львовне и ее сестрам.
Из казенной гостиничной обстановки Киров пере-
брался в уют домашнего крова и сразу взбодрился,
повеселел. Все трудности и невзгоды, угнетавшие и
пугавшие в одиночестве гостиничного номера, не ка-
зались такими страшными дома, в кругу близких,
«Очевидно, дома и стены помогают...» — пе раз вспо-
минал Киров народную поговорку.
Сегодня, вернувшись из губкома, когда уже все
спали, он поужинал в кухне, зажег в кабинете на-
стольную лампу и, обложившись книгами и альбо-
мами о Ленинграде, Петрограде, Петербурге, стал
читать, делать выписки.
Потом открыл альбом с гравюрами, литогра-
фиями и залюбовался дворцами, мостами, скульпту-
рами, памятниками...
«Живу в Ленинграде больше полгода — и почти
не видел города. Да, да, именно не видел. Лишь од-
нажды во время ледохода постоял у Невы. Некогда
сходить пи в театры, ни в музеи, некогда просто
пройтись по городу, отдохнуть, полюбоваться его кра-
сотой... Ленинград... Петербург...» Киров откинулся на
спинку кресла, зажмурился. И сразу вспомнились
стихи:
393
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный..,
«Да, Ленинград! Революция! Новая эра человече-
ства!.. И кому пришла в голову дикая мысль сделать
Ленинград мертвым городом? Глупо... Нет, мы спасем
промышленность Ленинграда. Будем ее развивать.
И это обеспечит процветание города...
Гидроэлектростанции, торф, сланцы, вот что дол-
жно быть в центре внимания! Пока готовятся мате-
риалы для Москвы и совещание с учеными, я должен
съездить на Волховстрой...»
3
Киров был всегда последователен и строго выпол-
нял намеченные планы. Через два дпя он уже ходил
с высоким строгим человеком с небольшими черными
усиками — профессором Генрихом Осиповичем Граф-
тио — по заваленной строительным хламом террито-
рии Волховской ГЭС.
Плотина в основном была уже возведена. Достраи-
валось здание станции, монтировалось оборудование.
Стройка производила внушительное впечатление.
Осмотрев все участки строительства и бараки, где
жили рабочие, Киров вместе с Графтио пришел в его
кабинет, степы которого были завешаны проектами
и чертежами.
— Удовлетворены ли вы, профессор, ходом работ
на строительстве? — спросил Киров, усаживаясь в
кресло.
396
— Не совсем... Оборудование поступает с опозда-
нием и не всегда комплектно. Да и с рабочей силой
далеко не благополучно...
— С рабочей силой сумеем помочь. А по поводу
оборудования снесемся с Москвой. Может быть, что-
то удастся сделать... Когда думаете пустить станцию?
— Если не будет существенных задержек, к концу
года пустим!
— Хорошо бы! В Ленинграде простаивают цехи,
даже целые заводы.
— Мы очень стараемся, Сергей Миронович... Од-
нако Волховская ГЭС не решит энергетической проб-
лемы Ленинграда. Надо торопиться с ассигнованиями
и закладывать Нижнесвирскую гидроэлектростанцию.
— Я буду на днях в Москве, Генрих Осипович.
Стану настоятельно требовать... Но ведь и Свирь пе
обеспечит энергией Ленинград... Как бы вы отнеслись
к идее строить электростанции па торфе п слан-
цах?
— Это, видите ли, пе по моей специальности. Тут
хорошо бы посоветоваться с Александром Васильеви-
чем Винтером— он строил Шатурскую торфяную
электростанцию. В принципе это дело перспективное,
однако я считаю, что выгоднее использовать энергию
рек.
— Спасибо, Генрих Осипович. Спасибо! Мы в бли-
жайшее время думаем собрать совещание ученых,
чтобы поговорить о будущем ленинградской промыш-
ленности. Вы не согласитесь принять участие?
— Отчего же? С удовольствием. Только дайте
знать заранее.
— Непременно, Генрих Осипович. Большое спа-
сибо вам за показ станции, за беседу.
— Как, вы уже собираетесь уезжать? Нет, пет!
Прошу вас отобедать, а за это время я прикажу под- ЗР7
готовить заявку на раоочую силу и перечень недопо-
лученного оборудования.
— Это важно, Генрих Осипович,— улыбнулся Ки-
ров.— Я остаюсь обедать...
4
Ученые и видные инженеры высказались за раз-
витие промышленности города, за освоение новых
видов продукции.
Киров, вооружившись обстоятельными материа-
лами, выехал в Москву, чтобы дать в ВСНХ бой сто-
ронникам «затухания» Ленинграда.
Предвидя, что борьба будет трудной, Киров решил
заручиться поддержкой председателя ВСНХ Дзер-
жинского.
Приехав в Москву, он направился прямо к нему.
Дзержинский, выслушав его доводы, сказал с
присущей ему прямотой:
— Знаю, Сергей Миронович, что у пас в ВСНХ
многие за «затухание» Ленинграда. Будем бороться
с такими млениями. А еще лучше совсем избежать
дискуссии. Давайте напишем письмо в ЦК, мотиви-
руя вашими материалами и выкладками. Согласны?
— Еще бы! Спасибо, Феликс Эдмундович! Завтра
я приду с проектом письма...
Доводы Кирова и Дзержинского о развитии про-
мышленности Ленинграда, о строительстве гидро-
электрических и торфяных станций горячо поддер-
жали Куйбышев и Сталии.
На пресловутой «теории затухания» Ленинграда
был поставлен крест.
398
5
Киров вернулся в Ленинград днем и сразу же
позвонил Комарову:
— Здорово, Николай Павлович. Спешу обрадо-
вать: противники разбиты. ЦК поддержал наши пред-
ложения. В будущем году обещаны ассигнования па
строительство Свирской ГЭС.
— Поздравляю, Сергей Миронович! Сегодня от-
дыхайте, а завтра, если не возражаете, я зайду.
— Заходи обязательно. Надо поговорить.
Киров положил трубку и пошел в ванную. Вдруг
снова зазвонил телефон.
— Николай Павлович? Ты чего?
— Извини, Сергей Миронович, мне только что
позвонили из губкома. Они пе знают, что ты приехал...
— Да, что случилось? Говори прямо.
— Буза на «Красном путиловце». Воспользовав-
шись твоим отсутствием, там Зиновьев, Евдокимов и
Куклин выступают на партийном собрании. Да еще,
говорят, привезли спевшихся с ними троцкистов из
Москвы. Рабочие требуют тебя.
— Заезжай за мной, поедем вместе. Только по-
торопись, чтобы не опоздать...
Когда Комаров, запыхавшись от бега по лест-
нице, открыл дверь, Киров снимал пальто.
— Что, Сергей Миронович? Неужели нездоро-
вится?
— Ехать не надо. Только сейчас звонил Иван
Газа. Оппозиционеров разбили и прогнали с завода
сами рабочие.
399
6
Восемнадцатого декабря 1926 года из Ленинграда
па Волховстрой отправился поезд, украшенный фла-
гами и гирляндами хвои. Его провожала многотысяч-
ная толпа. Играл военный оркестр.
В поезде ехали посланцы фабрик и заводов Ленин-
града, Москвы и других городов, чтобы принять уча-
стие в торжественном пуске Волховской гидроэлектро-
станции.
В полдень на торжественный митинг собрались
строители и гости. Над трибуной, обитой кумачом,
па высоком древке трепетал красный флаг. Все жда-
ли торжественного момента. И вот ио деревянной
лесенке на помост поднялись руководители стройки,
представители областных организаций. Среди пих
выделялся своим высоким ростом творец волховского
чуда инженер Графтио.
Митинг открыл кто-то из местных руководителей
и сразу начал читать приветственные телеграммы.
Потом стали выступать гости и строители. Их слу-
шали внимательно и дружно аплодировали, но сотни
глаз посматривали на невысокого коренастого чело-
века, что стоял рядом с Графтио. Из уст в уста пере-
давался шепот: «Киров! Киров!» И когда объявили,
что слово предоставляется товарищу Кирову, стало
тихо, все взгляды сосредоточились на нем.
Киров заговорил громким, всюду слышным, взвол-
нованно-радостным голосом. Заговорил о талантли-
вом проекте инженера Графтио, о трудовом подвиге
строителей, воздвигших в тяжелых условиях мощ-
ную гидроэлектростанцию, покоривших бурный Вол-
хов.
Словно желая иллюстрировать свою речь, он ши-
400 роким взмахом руки обвел величественную панораму
станции и плотины, приглашая всех взглянуть на то,
что сделано руками советских людей.
— Волховская гидроэлектростанция еще ярче ос-
ветит начатый нами в Октябре великий путь, и про-
летариат всего мира сможет увидеть, как строит в
рабоче-крестьянской стране Коммунистическая пар-
тия по заветам своего основоположника Владимира
Ильича Лепина.
Оркестр грянул «Интернационал». В самой стан-
ции и па плотине вспыхнули тысячи огпей. Показа-
лось, что вздрогнули провода высоковольтных ли-
ний — ток с Волховской гидроэлектростанции пошел
на промышленные предприятия Ленинграда.
Глава тридцать пятая
1
*|1Тестьдесят тысяч киловатт
электроэнергии, получен-
ной от Волховской ГЭС, сразу сказались на работе
предприятий и па всей жизни города Ленина. Стало
светлее па улицах, светлее и радостнее на душе. Ра-
дуясь настоящему, Киров любил помечтать о буду-
щем.
Как-то после напряженного дня, когда пришлось
побывать на двух заводах, он решил пойти домой
пешком, чтобы посмотреть на ночной Ленинград, по-
дышать морским ветерком.
Навстречу, грохоча колесами по булыжнику мос-
товой, ехала крестьянская подвода. В ней сидели
старик и две женщины с жестяными бидонами. На
задке телеги лежал новый, очевидно, только что куп-
ленный плуг.	401
26 Герман Нагаев
«Крестьяне тоже за индустриализацию,— улыб-
нулся Киров.— Вой, новый плуг везут... А я хорошо
помню, как у нас под Уржумом пахали дедовскими
сохами. Ох и отстала паша деревня от Запада. Ильич
мечтал о ста тысячах тракторов! А где они? На «Пу-
тиловце» тракторная мастерская работает через пень
колоду... Да и готовые тракторы никто не берет. Очень
уж плохие делаем. Да и кому их брать? Ведь стоят
большие деньги... Вот начнем создавать колхозы —
тогда только поворачивайся! И это время не за го-
рами. На Пятнадцатом съезде партии будет стоять
вопрос о коллективизации. Как бы нам не оказаться
с тракторами в прорыве. Ведь «Красный путило-
вец» — единственный в стране завод, где налажи-
вается их производство. Только вчера был у них.
Жалуются мастера и рабочие на устаревшее обору-
дование. Надо реконструировать завод. Надо, знаю.
Это сопряжено с большими затратами, но время на-
зрело, надо что-то делать...»
В раздумье Киров незаметно дошел до дома, со-
вершенно забыв, что хотел полюбоваться вечерним
Ленинградом. «Ладно, как-нибудь потом...»
2
Еще в августе прошлого года бюро губкома об-
суждало вопрос об улучшении тракторостроения на
«Красном путиловце». Тогда было поручено Севзап-
промбюро и тресту разработать меры по улучшению
качества тракторов и увеличению их выпуска.
Руководители треста вместе с заводскими инже-
нерами составили проект, предусматривающий вы-
пуск пяти тысяч тракторов в год. Он лежал сейчас
402 на столе у Кирова. Проект предусматривал частич-
пую замену оборудования, закупку качественной
стали и введение новых производственных мощно-
стей, на что испрашивалась дотация в два миллиона
двести тысяч рублен.
Киров согласился отстаивать этот проект в Совете
Труда и Обороны, однако пока пе посылал его в
Москву. Не было полной уверенности, что при частич-
ной реконструкции завода можно наладить массовый
выпуск тракторов. Он решил еще раз посоветоваться
с директором завода Грачевым и секретарем парт-
организации Иваном Газой.
Они приехали в назначенное время, присели у
большого стола. Грачев — грузный, с крупными чер-
тами. Газа — худой, высокий, с черными усиками и
живыми карими глазами. Оба из рабочих, оба предан-
ные партии люди.
— Ну что, товарищи, будем отправлять проект
или еще поразмыслим?
— Мы его по всем цехам обсуждали, Сергей Ми-
ронович,— быстро заговорил Газа,— рабочие горячо
одобряют.
— Ис инженерами толковали пе раз,— поддер-
жал Грачев.
— Считаете, двух миллионов достаточно для ре-
конструкции завода?
— На первое время, чтобы наладить массовый
выпуск,— пояснил Грачев.
— А если в будущем году потребуется не пять,
а десять тысяч тракторов, что будем делать? Снова
начнете реконструировать?
— Да ведь больше же пе дадут, Сергей Миро-
нович,— кашлянул Грачев,— сами знаете, какое по-
ложение в стране.
— Ладно, товарищи, я сегодня же отправлю те-
леграмму в ВСНХ, а вы глядите в будущее! Това- 403
рищ Ленин мечтал о ста тысячах тракторов. Эта ле-
нинская мечта должна стать нашей целью...
3
Ленинград рос, расширялся, шумел. И по области
слышался гул и грохот большой работы.
Этот гул созидания будил самые глухие углы, лес-
ную глухомань. Оживали, оглашались песнями Синя-
винские торфяные болота, гдовские сланцевые шах-
ты, на берегах быстрой порожистой Свири пилили лес
и слышались взрывы аммонала. Это взрывники вы-
корчевывали пни, готовя площадку под строительство
гидроэлектростанции.
Киров то объезжал заводы и стройки города, то
исчезал на несколько дней, чтобы побывать в Новго-
роде, Пскове, Мурманске, Череповце. Опять у него пе
оставалось времени для себя. Лишь изредка выры-
вался на охоту, в кино пли театр.
Рост промышленности зависел от энергетики, а
турбины и генераторы приходилось покупать за гра-
ницей.
Киров думал, искал выхода.
«С углем проще — мы стали его заменять торфом
и сланцами. Но чем заменить турбины и генераторы?..
Помнится, мне говорил один инженер па Металли-
ческом, что мощные турбины они могли бы делать
сами. Вроде я записал...— Киров достал блокнот и
стал листать.— Да, вот, нашел: «Инженер К. уве-
ряет, что завод накопил опыт по изготовлению не-
больших паровых турбин. Есть хорошие специали-
сты. Завод можно реконструировать и приспособить
для производства гидротурбин». Интересно! Поеду-ка
сейчас па завод, соберу специалистов, потолкую. Мо-
жет быть, и впрямь можно осилить па Мсталличе-
404 ском производство больших турбип...»
Киров верну лея в губком лишь к концу дня,
раскрасневшийся от мороза, веселый, улыбаю-
щийся.
Проходя в кабинет мимо секретаря, сказал:
— Пожалуйста, вызовите срочно Москву, ВСНХ,
лично Куйбышева.
Выслушав Кирова, Куйбышев обрадованно отве-
тил:
— Мироныч, ты сообщил о рождении замеча-
тельной идеи. Я сегодня же выезжаю в Ленинград...
Киров встретил Куйбышева на вокзале как ста-
рого друга, отвез в гостиницу «Европейская».
Было утро. Позавтракали вместе и, не мешкая,
отправились на Металлический завод, где их уже
ждали.
Инженеры, мастера, опытные рабочие собрались
в кабинете директора.
Куйбышев — большой, с густой кудрявой шеве-
люрой и сочным голосом — сразу завладел аудито-
рией. Он говорил неторопливо, весомо:
— Вы знаете, товарищи, что вслед за Волховской
гидроэлектростанцией мы начали строить Днепро-
гэс, который будет в десять раз мощнее. На очереди
Свирьстрой и ряд других электростанций. А турбины
для них мы покупаем на золото, и это буквально разо-
ряет пашу страну. Создание мощного отечественного
турбостроения — важнейшая задача дня. Партия и
правительство горячо приветствуют инициативу ра-
бочих и инженеров Металлического завода о рекон-
струкции предприятия, о приспособлении его для
производства больших турбин. Я затем и приехал,
чтобы основательно обсудить с вами этот вопрос.
Прошу вас высказываться доказательно и совершен-
ия
но откровенно. Мы должны взвесить все «за» и
«против», чтобы не допустить ошибки.
В кабинете воцарилось молчание: никто не ре-
шался начать.
— Товарищи, у вас же было время подумать,—
вмешался директор.— Мы вчера совещались с вами.
Да и раньше, на производственных совещаниях го-
ворили...
В конце стола поднялся седой человек в очках,
заговорил глуховато:
— Я уже высказывал свои доводы, товарищи, и
выскажу еще раз...
— Старейший инженер-турбостроитель и уче-
ный,— шепнул Киров Куйбышеву.
— Пожалуйста,— подбодрил профессора дирек-
тор,— мы вас слушаем.
Профессор подождал, пока стало тихо, и заговорил
уверенно, как привык говорить перед студентами:
— Я не знаю, представляют ли товарищи в Моск-
ве, что значит сооружение гидротурбины мощностью
в сто, даже в пятьдесят тысяч киловатт? Очевидно, не
представляют... Это потребует постройки огромного
турбинного корпуса и соответствующего дорогостоя-
щего оборудования, которое тоже придется заказы-
вать за границей.
Профессор вопросительно посмотрел на Куйбы-
шева и продолжал:
— Одновременно с постройкой турбинного кор-
пуса мы должны будем позаботиться о подготовке
специалистов. А их нельзя выучить строительству
больших турбин на нашем заводе. Следовательно,
придется посылать на выучку в Англию или в Аме-
рику. Наконец, чтобы наладить производство у себя,
мы должны будем купить за границей чертежи хотя
406 бы средней турбины и вначале построить ее, а затем
уже проектировать и строить большие, мощные тур-
бины.
Профессор передохнул, обвел слушателей быстрым
взглядом и опять посмотрел на Куйбышева:
— Прежде чем решать вопрос о том, возьмется ли
коллектив Металлического за новое дело, мы должны
спросить полномочного представителя Москвы: мо-
жет ли Советское правительство обеспечить те ус-
ловия, о которых я говорил?
— Может и обеспечит! — твердо сказал Куйбы-
шев, вставая.— Да, мы найдем средства и построим
за короткое время, с вашей помощью, новый турбин-
ный корпус и оснастим его новейшим оборудованием.
Мы пошлем за границу инженеров, техников и ра-
бочих учиться турбинному искусству и не пожалеем
на это средств. Мы купим не только чертежи сред-
ней турбины, но и самую турбину, только учитесь,
осваивайте это труднейшее производство. Более того,
мы готовы пригласить специалистов из лучших ино-
странных фирм, которые бы помогли вам в освоении
трудного дела.
Профессор, все время стоя слушавший Куйбыше-
ва, развел руками:
— Извините, я не ожидал подобного ответа. Если
дело будет обстоять именно так, как вы сказали, мы
можем дерзнуть.
Раздались дружные горячие аплодисменты. Захло-
пал и Куйбышев. И как только они утихли, поднялся
Киров:
— Товарищи, ваши дружные аплодисменты мож-
но считать ответом на предложение товарища Куй-
бышева?
— Не только ответом, но и нашим обязательст-
вом! — пробасил директор.
Снова раздались аплодисменты.
407
— Хорошо. Будем считать, что этот важнейший
вопрос решен без дискуссий. Практические предло-
жения и советы передавайте руководству завода. О
вашей инициативе, о вашем единодушном желании
освоить производство мощных турбин товарищ Куй-
бышев завтра же доложит Совнаркому.
4
Еще два года назад в СССР был объявлен между-
народный конкурс на изобретение синтетического
каучука.
Капиталистические державы закрыли нашей стра-
не все пути к закупкам натурального каучука. Запа-
сы же колониального каучука, оставшиеся после ре-
волюции от русско-французского товарищества «Про-
водник» и «Российско-Американской резиновой ма-
нуфактуры», были невелики, да и те быстро таяли...
Без каучука было невозможно развитие автомобиль-
ной, авиационной и резиновой промышленности.
О конкурсе Киров узнал еще в Баку. Там средн
химиков па нефтеперерабатывающих заводах много
говорили об этом. Но его послали в Ленинград, где,
поглощенный борьбой с «повой оппозицией» и мно-
жеством неотложных дел, он как-то забыл о конкур-
се. Когда проходило большое совещание с учеными и
специалистами, Кирову представили профессора Ле-
бедева, который занимался проблемами разработки
синтетического каучука. Киров вспомнил о конкурсе,
по поговорить с профессором пе удалось.
Сейчас, готовясь к Пятнадцатому съезду партии,
Киров вспомнил об этой встрече и решил повидаться
с Лебедевым, узнать, как его дела, не нужна ли по-
мощь. «На съезде или в ЦК непременно будет поднят
408 вопрос об искусственном каучуке. Я должен знать,
что могут сделать ленинградцы для решения этой важ-
нейшей проблемы».
Приехав утром в губком, Киров попросил секре-
таря созвониться с Военно-медицинской академией,
разыскать профессора Лебедева и договориться о
встрече...
Встреча состоялась в тот же день.
Начальник академии, пожилой, но еще бравый во-
енный, узнав, что к ним едет Киров, вышел его встре-
чать в вестибюль с целой свитой профессоров и вра-
чей.
Киров со всеми поздоровался за руку и прошел в
большой кабинет. Начальник сразу же начал рапор-
товать о положении дел в академии и предложил ос-
мотреть хирургический корпус.
— Благодарю вас! С удовольствием, но лучше в
другой раз. Сейчас я на короткое время и по друго-
му делу... Скажите, присутствует ли здесь профессор
Лебедев?
— А, Сергей Васильевич? Он был тут...— огляды-
вая всех, сказал начальник.— Вон, вон оп в уголке
сидит. Пожалуйте сюда, профессор.
Подошел высокий военный с густыми, зачесанны-
ми назад русыми волосами, с небольшой бородкой па
удлиненном лице. Лицо его с красивым, высоким
лбом казалось утомленным, небольшие серые глаза
немного припухли и покраснели.
— Здравствуйте, Сергей Васильевич! — с улыб-
кой протянул руку Киров.— Я вас пе видел с того со-
вещания и даже не сразу узнал.
— Здравствуйте, Сергей Миронович. Чем могу
служить?
— Приехал с вами поговорить, а вот пе знаю...
— Пожалуйста, располагайтесь в моем кабине-
те,— предложил начальник.
409
— Спасибо. Но я бы хотел взглянуть, где и как
работает Сергей Васильевич.
— Сделайте одолжение, Сергей Миронович.—
Начальник сделал широкий жест к двери.
Но Киров взял под руку Лебедева, и они пошли
вдвоем...
Лабораторией оказалась просторная, потемневшая
от времени комната с простыми некрашеными стола-
ми, уставленными немудреными приборами, больши-
ми и малыми колбами, ретортами и прочим химиче-
ским оборудованием.
За столами стояли двое молодых людей.
Киров поздоровался с ними, и Лебедев пригласил
его к письменному столу у окна.
— Вот, собственно, здесь мы и трудимся, Сергей
Миронович.
— Да,— вздохнул Киров.— Я слышал, что вы
уже давно работаете над проблемой искусственного
каучука.
— Почти двадцать лет. Начал еще в девятьсот
восьмом.
— Это хорошо, Сергей Васильевич. И вы верите в
успех?
— Раньше были сомнения и колебания. Ведь даже
знаменитый Эдисон в Америке прекратил поиски син-
теза каучука.
— А вы? Вы надеетесь?
Лебедев поднялся, взял из фаянсовой ванночки
темную массу, похожую на губку.
— Вот, взгляните, Сергей Миронович. Это,
правда, еще не каучук, масса рыхловата и малотя-
гуча.
Киров помял в пальцах нечто клейкое, губкопо-
добное и положил в ванночку.
410	— Это что же, первичный продукт?
— Более чем первичный,— твердо сказал Лебе-
дев.— Если б условия — мы бы через полгода дали
синтетический каучук, не уступающий натуральному.
— Через полгода? — переспросил Киров.
— Да, через полгода! — подтвердил Лебедев.
Киров в раздумье пощипал подбородок.
— Скажите, Сергей Васильевич, есть ли в Ленин-
граде хорошо оборудованная химическая лаборато-
рия?
— Есть хорошая лаборатория в университете.
— Отлично! — улыбнулся Киров.— Вот туда мы
временно вас и поселим. Учтите — временно! Пока пе
построим для вас опытного завода. Вы получите все,
что необходимо. О вашей работе я доложу правитель-
ству...
5
В конце ноября Киров готовился к отъезду в Мо-
скву на Пятнадцатый съезд партии. Его большой стол
был завален материалами по заводам, городу, области,
из которых он выбирал нужные сведения для пред-
стоящего выступления.
Быстро стемнело. Киров зажег настольную лампу.
Просматривая поданную секретарем папку с послед-
ними сводками с заводов, он увидел листовку, отпе-
чатанную в типографии. Прочтя ее, поднялся, позво-
нил. Вошел секретарь:
— Вы звонили, Сергей Миронович?
— Да. Попросите зайти Чудова...
Скоро большими шагами вошел массивный чело-
век с крупной головой. Под высоким покатым лбом
горели пытливые глаза.
Чудова недавно избрали вторым секретарем Ле-
нинградского губкома партии, но он уже сумел заво- 411
свать доверие и в гуокоме, и среди коммунистов горо-
да своей принципиальностью, трудолюбием и твердо-
стью.
— Садись, Михаил Семенович, надо поговорить,—
сказал Киров, кивнул на кресло.— Хотя Троцкого и
Зиновьева вывели из состава ЦК, они не унимаются...
Ты, Михаил Семенович, остаешься за меня и гляди
тут в оба. Вот полюбопытствуй, какие листовки рас-
клеивают по городу.
Чудов взял протянутую Кировым листовку, про-
чел вслух:
— «Долой ЦК!.. Наши вожди — Троцкий и Зи-
новьев!..» Да, наглости у них хватает...
— Вот я и говорю: гляди тут в оба. Если дела ос-
ложнятся — телеграфируй, звони в Москву, разыски-
вай меня.
— Есть, Сергей Миронович! Буду глядеть в оба!
Л если что — позвоню...
Глава тридцать шестая
1
Киров вернулся с Пятнадца-
того съезда партии полный
энергии. Съезд утвердил директивы пятилетнего пла-
на и принял решение о коллективизации. Намеча-
лись грандиозные дела...
Разбирая прошлогодние бумаги, которые следова-
ло сдать в архив, оп наткнулся па стенограмму сво-
его выступления и заглянул в нее:
«Все объективные условия говорят за то, что го-
род Ленинград и ленинградская промышленность в
412 деле индустриализации страны должны будут сыграть
примерно ту же самую роль, какую этот город и про-
летарии Ленинграда сыграли во всех этапах нашей
великой революции».
«Верно! Эти слова звучат злободневно. Да, Ленин-
град должен стать промышленным арсеналом и куз-
ницей технических кадров, но для этого нужно сде-
лать многое. Очень многое...»
Киров уселся поудобнее и, подвинув к себе листы
бумаги, стал набрасывать план:
«Прежде всего мы должны обеспечить Ленинград
топливом, электроэнергией и собственным сырьем».
И он крупными буквами написал столбиком: «Торф.
Сланцы. Руды». Взяв синий карандаш, жирной чер-
той подчеркнул каждое слово. Потом написал так же
крупно: «Гидроэлектростанции, тепловые электро-
станции па торфе и сланцах». Потом в том же столб-
це: «Турбины (Металлический завод) и генераторы
(«Электросила»)». Снова подчеркнул сипим.
«Турбины и генераторы мы должны научиться де-
лать. За ними — будущее энергетики! Мы, ленин-
градцы, должны обеспечить оборудованием тяжелую
индустрию, освоить строительство блюмингов. Ижор-
цам это дело под силу».
Он крупно вписал в столбик: «Блюминг», с удо-
вольствием подчеркнул.
«Мы намечаем строительство заводов-гигантов:
тракторных, автомобильных, авиационных, оборон-
ных. Для них потребуется дорогостоящее оборудова-
ние, которого не накупиться за границей. Значит,
необходимо наладить массовый выпуск металлорежу-
щих станков».
Он вписал в графу: «Станки».
«Съезд поставил грандиозную задачу — провести
коллективизацию в деревне. В этом деле ленинградцы
тоже должны сыграть одну из главных ролей. Нам 413
на первых порах предстоит обеспечить колхозы и сов-
хозы тракторами.
В столбце появилось новое слово: «Тракторы».
«Так. Хорошо. Допустим, что тракторы мы осво-
им. Начнем хорошо пахать. Но ведь земля не будет
родить, если ее не удобрять. А навоза не напасешься.
Нужны удобрения. Надо поддержать идею ученых о
разработке хибинских апатитов. Говорят, запасы их
огромны. Можем обеспечить суперфосфатом всю
страну».
В столбике появилось еще слово: «Апатиты».
«Что же еще? Конечно, сразу всего не осмыс-
лишь... А каучук! Ведь без него ни автомобили, ни
самолеты не сдвинутся с места. Надо всеми силами
помогать Лебедеву. Дать помощников, построить
опытный завод».
Вписав в столбик: «Каучук», он закурил.
«Чтобы реконструировать старые заводы, постро-
ить новые цехи, создать новые производства, потребу-
ются люди: инженеры, техники, квалифицированные
рабочие. Их же надо готовить, учить. И не только для
себя — для всех новостроек страны».
Он размашисто вписал: «Технические институты,
техникумы, курсы».
«А где будут жить эти новые тысячи, десятки ты-
сяч людей? Надо же строить дома, рабочие поселки,
целые кварталы жилых домов. Без этого не обойдем-
ся». В столбике появилось получившее широкое рас-
пространение слово: «Жилье».
«Пожалуй, на сегодня хватит. Пора ехать на Пу-
тиловский — я обещал выступить иа партийном со-
брании. Да еще надо успеть перекусить...»
Перечитав список, он положил его в стол, но, по-
думав, достал и подсунул под стекло. «Этот список
4.14 главных дел должен быть всегда перед глазами...»
2
Киров не замечал, как летело время. Да и когда
было замечать! По всем предприятиям города и обла-
сти шло составление пятилетних планов. Потом нача-
лось их обсуждение. Каждую неделю, а иногда и по
два, по три раза приходилось выступать на разных
собраниях с докладами и речами. Бывать на заводах,
в деревнях.
Кирова почти не видели дома. Приезжал поздно и
почти всегда уединялся в своем кабинете, сидел за
книгами.
Как-то Мария Львовна заглянула к нему:
— Сережа, скоро двенадцать, а ты еще не пил чаю.
— Сейчас дочитаю «Желтого дьявола» и приду.
— Почему ты вдруг обложился Горьким?
— Как, разве я не говорил? Завтра же Алексей
Максимович приезжает в Ленинград. Я буду его
встречать.
— Вот как! Нет, не говорил... На этот раз, может
быть, пригласишь его к нам?
— Едва ли... Он многое хочет увидеть, повидаться
с друзьями.
— Жалко, Сережа. Ведь Горький и мой любимый
писатель. Я до сих пор помню твои статьи о Горьком
в «Тереке»... А чай стынет, Сережа.
— Хорошо. Сейчас иду...
Горький приехал в Ленинград двадцать седьмого
июня. Киров встретил его на Московском вокзале, от-
вез в гостиницу и препоручил работникам Ленсо-
вета. Ему самому хотелось побыть с Горьким, но не
позволяли дела.
Только через десять дней они встретились снова.
И на этот раз не разлучались до вечера...
Ш
Киров вернулся домой с заходом солнца.
— Что так поздно, Сережа? — встретила его в пе-
редней встревоженная жена.— Ждала к обеду. Сегод-
ня у нас первые грибы... Ты хотя бы позвонил...
— Не мог, извини, Маруся. Сегодня целый день с
Горьким. Возил его на Балтийский завод.
— Ну, что он? Как выглядит?
— Как и в прошлом году: большой, сутуловатый,
я перед ним, как подросток.
— Я серьезно, Сережа, а ты шутишь.
— Да правда же. Он очень высокого роста. Гово-
рит глухим басом, по-нижегородски окая.
— Что же он рассказывает?
— Он больше расспрашивает и очень внимательно
слушает. Даже иногда записывает, правда бегло и бы-
стро.
— О чем же вы говорили?
— Кажется, обо всем... На Балтийском спускали
на воду два новых корабля-лесовоза. Он залюбовался!
Действительно, картина величественная!.. Очень за-
интересовался. Разговаривал с рабочими и инженера-
ми. Спрашивал, за сколько времени построили. Какие
еще строим суда, и многое другое... Даже прослезил-
ся...
— Ну, а он-то, Горький, что же он говорил?
— Говорил, что испытывает большую радость,
что увидел снова родину, которая преображается на
глазах. Видно было, что он счастлив по-настоящему...
3
Вступил в свои права новый, 1930 год — второй
год пятилетки.
Киров его встретил пе в домашнем уюте у паряд-
416 но украшенной елки, а за Полярным кругом, в доща-
том, заметенном снегом бараке геологов, около мрач-
ной горы Кукисвумчорр. Его привела сюда, па Коль-
ский полуостров, в суровую мончетундру, мечта о чу-
десном камне, имя которому — апатит.
В первый день нового года в том же дощатом ба-
раке Киров проводил совещание с геологами, где об-
суждался вопрос о закладке в Хибинах первого апа-
титового рудника. Намерзшись, наголодавшись, наму-
чившись в этом безмолвном краю, за долгие студеные
месяцы истосковавшись по родным и близким, они го-
ворили о будущем Хибин, об их значении для сель-
ского хозяйства, по их слова отдавали мончетупдров-
скпм холодом. Не зажигали, пе воодушевляли, не
вызывали желания остаться здесь, на этой важней-
шей для страны стройке.
«Устали мопчетундровские исследователи,— поду-
мал Киров.— Очень устали. Измучились. Их можно
понять. Здесь, па пронизывающем ветру, и медведь-
то, пожалуй, пе согласится жить, а убежит куда-
нибудь в таежные дебри».
Дождавшись, пока выскажутся все, оп попросил
слово и вытащил из кармана затрепанный блокнот.
— Вы хорошо говорили, товарищи. Но не совсем
верно. Вам представляется, что построим мы рудник,
разобьем вокруг бараки и будем добывать апатиты.
А Хибины так и останутся медвежьей берлогой. Нет,
дорогие товарищи. Через каких-нибудь пять лет вы
пе узнаете этого места. Здесь вырастет крупный апа-
титовый комбинат и красивейший, залитый огнями
город Хпбиногорск — столица польского Севера!
Разве не в таком же медвежьем углу Петр Вели-
кий ставил Петербург? Вспомните-ка Пушкина:
По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
27 Герман Нагаев
417
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел...
Вот и здесь по горам шумит дикий лес. Но долго
ли ему шуметь? Ведь теперь не те темпы, что были
при Петре. Не та техника! А главное — люди не те.
Наша комсомолия здесь рай земной устроит. Ведь не
одни апатиты скрыты в северной земле.— Он раскрыл
блокнот.— Вот, послушайте, что писал Ломоносов:
«По многим доказательствам заключаю, что и в се-
верных земпых псдрах пространно и богато царствует
натура...» — Но Ломоносов с горечью добавлял, что
«искать оных сокровищ некому... А металлы и мине-
ралы сами на двор пе придут — они требуют глаз и
рук к своему поиску...»
Киров продолжал с воодушевлением:
— Ведь это прямо к нам, к своим потомкам, обра-
щается великий Ломоносов. Это тогда, полтораста лет
назад, было некому искать. А сейчас — мы на что?
Мы, советские люди? Мы уже отыскали апатиты, оты-
щем и металлы. Возведем здесь рудники и металлур-
гические заводы. Нужно только зажечься энтузиаз-
мом. Почувствовать себя участниками и вершителями
великого пятилетнего плана.
Скажите честно: есть ли среди вас люди, которые
хотят жить в тундре и строить апатитовый гигант по
велению сердца?
— Есть, товарищ Киров. Есть такие люди! —
вскочил в углу плечистый парень, тряхнув головой.—
Я, секретарь комсомольской ячейки Василий Счетчи-
ков, считаю себя мобилизованным до конца стройки.
И уверен — все наши ребята останутся здесь до
конца.
418 Собравшиеся дружно захлопали.
— Ясно, товарищи! — заключил Киров.— Раз так
настроена молодежь, нам с вами следует лишь уточ-
нить, где будут разбиты шахты, и выбрать хорошее
место для будущего города...
Киров, отправляясь в Хибины, пригласил в
поездку председателя облсовнархоза Кодацкого, кото-
рый должен был взять на себя заботу о строительстве
шахт и рабочего поселка, заботу о снабжении Хибин
рабочей силой, материалами, оборудованием.
Иван Федорович Кодацкий был сравнительно мо-
лодым человеком. Сам из питерских рабочих, плот-
ный, с волевым лицом, он был толковым руководите-
лем. Киров познакомился с ним еще в Астрахани, где
Кодацкий был начальником «Облрыбы» и оказывал
большую помощь выздоравливавшим бойцам Один-
надцатой армии.
Встретившись с пим в Ленинграде, в трудные
дни борьбы с оппозицией, Киров рекомендовал Ко-
дацкого па партийную работу, а потом в облсовпар-
хоз.
Сейчас, возвращаясь в Ленинград, они под стук
колес разговорились.
— Знаешь, Иван Федорович, меня последнее вре-
мя очень беспокоит положение на Путиловском. Ско-
ро весна, а план по тракторам повис в воздухе. Ведь
многие мастера и инженеры побывали в Америке,
подучились там, а толку мало.
— Так ведь еще не закончили реконструкцию за-
вода, Сергей Миронович.
— Пушечная мастерская переоборудована и осна-
щена новыми станками.	419
— А какие планы утвердили? Легко ли? Серий-
ное производство только налаживаем. Сложные узлы,
что ввозили из Америки, еще не успели полностью
освоить.
Киров задумался, закурил. Вспомнились события
прошлого года. Осенью на «Красном путиловце» был
торжественный митинг по случаю выпуска трехты-
сячного трактора. Из Москвы приехал председатель
ВСНХ Куйбышев.
Когда отгремели аплодисменты, Куйбышев объя-
вил, что ЦК и Совнарком ставят перед путиловцами
задачу выпустить в 1930 году десять тысяч тракторов.
Директор завода Грачев, могучий человек, кряк-
нул от этой цифры. А технический директор Саб-
лин — старый инженер-интеллигент вздохнул и раз-
вел руками:
— Это, товарищи, нереально.
— А давайте спросим рабочих,— вмешался Ки-
ров.
— Встречный! Даешь встречный! — закричали
рабочие.— Путиловцы не должны плестись в хво-
сте!— И тысячи рук проголосовали за встречный —
дать стране в 1930 году двенадцать тысяч тракторов.
Сейчас, вспоминая этот митинг, Киров думал: «Не
погорячились ли мы тогда? Не увлеклись ли чрезмер-
но?..» Ему не хотелось об этом говорить с Кодацким,
но он не мог подавить в себе чувство тревоги и беспо-
койства.
Потушив окурок, Киров снова достал папиросы,
предложил Кодацкому.
— Иван Федорович, ты хаживал пешком на боль-
шие расстояния? — неожиданно спросил Киров.
— Случалось... А что?
— Сколько верст, по-твоему, способен пройти здо-
420 ровый человек за день?
— Верст двадцать пять — тридцать махнет.
— А больше?
— Может и больше, если приналяжет.
— А ты читал «Слово о полку Игореве»?
— Это старинное? Вроде читал.
— Так вот, дружинники князя Игоря с боевым
снаряжением делали в сутки по сорок верст. А в труд-
ное время — даже по восемьдесят.
— Тогда народ сытее был и сложением покрепче.
— Может быть, но ведь у нас воля! Мы же совет-
ские люди и строим социализм!
— Это я понимаю, Сергей Миронович.
— А если понимаешь, скажи прямо: можем мы
пройти в сутки не тридцать, а, скажем, пятьдесят
верст?
— Если идти день и вечер.
— Ага! Вот это я и хотел знать,— улыбнулся Ки-
ров.— Будем работать не по восемь, а, если потребу-
ется, по десять — двенадцать часов. А иногда и в две
смены! Главное — надо поверить в успех! И прежде
всего нам, руководителям. Наша вера передастся
другим, и тогда победа будет обеспечена! Вспомни
Астрахань! Ведь тот, кто сомневается, никогда не
приведет свое войско к победе.
— С этим я согласен, Сергей Миронович,— ожи-
вился Кодацкий.
— И перестал сомневаться?
— Перестаю...
— Давно бы так. Видел ведь, как в Хибинах сек-
ретарь комсомольский вскипел? Я, говорит, навечно
останусь. А!.. Однако уже время позднее. Давай пе-
рекусим — и спать! В Ленинград мы должны при-
ехать отдохнувшими. Там ждут горячие дела...
421
s
Дела сразу же захватили: телефонные звонки,
поездки, выступления, встречи с руководителями
предприятий и партийных организаций. Но вдруг
как-то днем звонок от Кодацкого, заставивший его
побледнеть.
— Что? Не может этого быть! — крикнул Киров
в трубку.
— Я только что получил телеграмму из Москвы —
ВСНХ заказал турбины для Днепрогэса в Америке.
— Надо протестовать. Турбины должны делать
мы...
На Металлическом заводе еще в прошлом году
был построен новый большой и светлый, хорошо обо-
рудованный турбинный корпус.
Английские специалисты хорошо отзывались о
нем, однако выразили сомнение, что ленинградцы су-
меют без их помощи построить мощные гидротурбины
для Днепрогэса. Проектирование этих турбин нача-
лось в конструкторском бюро завода еще в двадцать
восьмом году. Но шло туго. На заводе пока делали
только паровые турбины...
Пришлось укрепить руководство завода. Директо-
ром был назначен смелый и энергичный человек Иван
Пенкин. Главным инженером — опытный инженер с
Путиловского Ицхакен. Начали строить первую мощ-
ную турбину.
Опять бурный митинг. Опять горячие речи. И ра-
бочие подписывают письмо в Совнарком, где просят,
чтобы заказы для Днепрогэса были «даны детищу
советского турбостроения — Ленинградскому метал-
лическому заводу...».
Киров сам позвонил в ВСНХ. Куйбышева не ока-
422 залось. К телефону подошел Межлаук.
— Да, да, товарищ Киров. Все знаю. Вопрос о
турбинах обсуждался в Совнаркоме. Ваш Металли-
ческий пе готов выполнить срочный заказ. Ведь пло-
тина Днепрогэса уже почти готова. Решено подписать
контракт с Америкой. Металлическому заводу пору-
чается изготовить для Днепрогэса одну вспомогатель-
ную турбину мощностью в две тысячи киловатт.
— Выходит, вы не верите рабочим, а верите капи-
талистам? — негодуя, спросил Киров.
— Вспомните, как было с тракторами полтора
года назад! — ответил вопросом на вопрос Мсж-
лаук.— Вы обещали пять тысяч, а дали всего тыся-
чу... А сейчас что? Как выполняется ваш встречный?
С тракторами было плохо, и Кирову пришлось
отступить. Но это отступление он считал временным.
— Мы еще докажем, на что способны ленинград-
ские рабочие!—крикнул он и сердито положил
трубку.
Глава тридцать седьмая
1
Киров часто бывал в Москве,
и не раз Куйбышев, Орд-
жоникидзе и Сталин говорили с ним о блюминге.
Американская фирма «Места» взялась изготовить
блюминг для Советской России за один год, ио зало-
мила за него семнадцать миллионов долларов.
— Мы решили построить свой, советский блю-
минг,— сказал Сталин.— Надо подобрать завод с
опытными кадрами и подходящим оборудованием.
Поезжай в Ленинград, товарищ Киров, подыщи та-
кой завод.
Киров вместе со специалистами осмотрел несколь-
ко заводов. Остановились на Ижорском. Это был ста- 423
рый металлургический завод, когда-то делавший ми-
ноносцы. Там работали отличные мастера.
Киров часто бывал на заводе, присматривался к
руководителям, к рабочим, торопил с реконструкци-
ей, которую начали еще в позапрошлом году, говорил,
что скоро завод получит важный правительственный
заказ, по всех карт не раскрывал.
И вот летом 1930 года, когда реконструкция уже
в основном была закопчена, Киров приехал на завод
с целой делегацией и попросил собрать рабочих па
краткий митинг.
Рабочие, мастера, инженеры, служащие из заво-
доуправления и цехов заполнили просторный двор,
где была дощатая трибуна. Киров, как всегда, в ру-
башке полувоенного покроя, сняв фуражку, прибли-
зился к краю трибуны, заговорил просто, по горячо:
— Товарищи ижорцы! Я привез вам радостную
весть. Знаю, что славный коллектив вашего старин-
ного завода истосковался по большому делу. И вот
партия и правительство поручают вам одно из самых
ответственных заданий нашего героического време-
ни. Вам, товарищи ижорцы, поручается создать пер-
вый советский блюминг!
— Ур-ра! — прокатилось громовым раскатом.
— Ура! Ура! Ура! — эхом откликнулись корпуса
большого завода.
На трибуну выходили старые мастера, инженеры,
рабочие, бригадиры молодежных бригад — клялись
работать самоотверженно...
На другой день все газеты сообщили, что пжор-
цам поручено строить первый советский блюминг.
На заводе царило оживление. Начала выходить
424 многотиражка под названием «Блюминг». В Колпи-
но на Ижорский завод приехал гостящий в Ленингра-
де Владимир Маяковский. Он осмотрел завод и вы-
ступил перед рабочими со стихами, призывая их к
трудовому подвигу...
Как только были получены и в цехах рабочие чер-
тежи, о блюминге заговорил, заспорил весь завод.
Оказалось, что нужно соорудить стальную махину,
простирающуюся в длину на семьдесят четыре метра.
Блюминг должен был обжимать и прокатывать мас-
сивные многотонные стальные болванки.
Особенные споры вызывали двухсоттопные стани-
ны блюминга. Для отливки из стали таких станин
не было ни оборудования, ни условий. Отливку ста-
нин хотя и на реконструированном, но не приспо-
собленном для изготовления блюмингов заводе
даже опытные инженеры считали делом невозмож-
ным.
Главный конструктор Баранов ждал, что скажет
главный инженер, а тот отмалчивался, выжидая, что
скажут мастера. И те колебались — такие махины от-
ливать никогда не доводилось. Литейщики тоже по-
баивались. Из-за малой мощности печей надо было за-
ливать сталь в опоки в два-три приема, а это не даст
монолита. В отливке неизбежны каверны, даже тре-
щины...
Киров торопил с решением сложного вопроса. Сам
приезжал на производственные совещания. Слушал
мнения металлургов.
Огромные габариты станины требовали высокого,
прочного каркаса, который можно было засыпать
формовочной землей. По высота крапов с ковшами
не позволила бы произвести заливку. Нужно было
копать котлованы в земле, чтобы там производить
формовку. Но и это сделать было нельзя: мешали
близкие грунтовые воды. К тому же подвозка стали 425
из мартеновского в литейный могла снизить темпера-
туру стали и вызвать брак.
Обсуждения и споры иной раз затягивались до
полуночи, а договориться до чего-то определенного
не могли. Киров уезжал расстроенный, с тяжелой ду-
мой. «Неужели и блюминги, как и гидротурбины, при-
дется заказывать за границей?..»
2
Как-то в конце дня Киров приехал па Ижорский,
пришел в партком. Секретарь парткома Павлов, мо-
лодой курносый человек с большими задорными гла-
зами, что-то писал.
— Здорово, Павлов! Что пишешь?
— Сергей Миронович! Здравствуйте! — вскочил
Павлов.— Да вот к докладу готовлюсь...
— А что со станинами? Нашли мастера, который
бы взялся за отливку?
— Пет, Сергей Миронович. Кто же возьмется с
таким оборудованием... Инженеры прикидывают...
Хотят что-то сделать...
— А ты своих мастеров хорошо знаешь?
— Как же не знать? У нас все мастера фасонного
литья наперечет...
— Кто самый лучший?
— Лучшим был, пожалуй, Румянцев, да он ушел
па пенсию...
— А живет здесь?
— А как же? Тут в Колпине и живет.
— И знаешь где?
— Знаю.
— Идем к нему. Сейчас же. Поднимайся.
426	— Может, кого из мастеров прихватим?
— Не надо... Сбегай за чертежом в литейку и до-
гоняй — буду ждать у проходной...
Иван Арсеньевич Румянцев, крепкий старик с
суровым взглядом из-под бровей и густыми поседев-
шими усами, сидел за журналом «Прожектор».
Узнав, что Павлов привел к нему Кирова, не уди-
вился, а, лишь крикнув на кухню жене: «Хозяйка,
поставь самоварчик, к нам гости», провел обоих в ком-
нату, усадил к столу.
— Спасибо, что вспомнили о старике. А уж ясам
было собирался наведаться.
— Знаете о предстоящих делах, Иван Арсенье-
вич? — спросил Киров просто, по-свойски, словно
давно знал Румянцева.
— Наслышан малость... И в газете читал.
— Вот пришли посоветоваться с вами, Иван Ар-
сеньевич, как с лучшим из мастеров.
— Ну, какой я лучший! — сердито возразил Ру-
мянцев.— Кабы лучший был — с завода бы не отпу-
стили. Я ведь еще не совсем сдал.
— Ошибку допустили наши товарищи,—ухватил-
ся Киров за обмолвку Румянцева,— если б я был
директором, ни за что бы не отпустил.
— Уж будто бы?..— с недоверием спросил Румян-
цев.
— Нет, не отпустил бы,— настаивал Киров.— Вот
вы, Иван Арсеньевич, вроде бы и не у дел, а мы имен-
но к вам за советом пришли. Хотим снова вас на за-
вод звать.
— Вона как! Что же молодые-то мастера?
— У пих знания, теория, а опыта — кот наплакал.
— Во-во! Шумят, а пе знают, с какого конца к
опоке подойти. А я уж устарел. Куда мне...
427
— Есть такая пословица, Иван Арсеньевич,—
улыбнулся Киров, протягивая коробку с папироса-
ми.— «Старый конь борозды не испортит...» Закури-
вайте.
— Спасибо... А вот насчет коня — верно! Только
есть про него и другая поговорка: «Укатали сивку
крутые горки».
— Да ведь вам не воз везти, Иван Арсеньевич,—
вмешался до сих пор молчавший Павлов.— Мы хотели
вас пригласить, как консультанта. Чтобы вы указы-
вали, где, что, как...
— Нет, для этого инженеров зовите! Уж ежели я
возьмусь, меня в коренники! Иначе и говорить нс
буду,— нахмурился Румянцев.— Прямо выкладывай-
те, с чем пришли. Наверное, ломаете голову над ста-
ниной?
— Угадал, Иван Арсеньевич,— незаметно пере-
ходя на «ты», придвинулся к нему Киров.— Старый
мастер нюхом чует, где у нас беда.
— Ладно обхаживать-то меня, чай, не девка,—
сердито нахмурился Румянцев.- Чертеж принесли,
что ли?
— Принесли! — забеспокоился Павлов и раз-
вернул на столе чертеж.— Блюминг собираемся
строить.
— Знаю, не рассказывай. Получше тебя знаю! —
прикрикнул Румянцев, рассматривая чертеж.— Две-
сти тонн, говорите, потянет станина?
— Двести! — со вздохом подтвердил Киров.
— Так...— задумчиво произнес Румянцев, рассмат-
ривая чертеж и топорща усы.— Замысловато... В че-
тырех мартенах придется варить сталь. Мудрено...
— А ты слыхал, Арсеньевич, про Андрея Чо-
хова? — хитровато прищурясь, спросил Киров.
428	— Это который царь-пушку отливал?
— Про пего!.. Ои ведь тоже, наверное, не из
одного ковша лил?
— Там медь! Там совсем другое дело...
— Но ведь триста лет назад. Каково?
— Конечно, геройство! Что толковать.
— А говорят, в земле отливали?
— Знамо, в земле. И нам не на небо лезть,— опять
нахмурился старик, стал сердито теребить усы.
Гости молчали, выжидая, что оп скажет. И Румян-
цев молчал, морщил лоб.
Вошла хозяйка с подносом, поклонилась, сказала:
— Здравствуйте,— и стала молча накрывать на
стол. Опа была седая, но еще крепкая, подвижная.
Хозяйка расставила стаканы с блюдцами, сахар,
масло, принесла и поставила на стол глубокую каст-
рюлю, накрытую полотенцем.
— Уж извините, дорогие гости, что пироги подаю
в кастрюле. Подогрела их и боюсь, как бы не остыли.
— Не беспокойтесь, пожалуйста,— сказал Ки-
ров,— мы и холодные съедим за милую душу.
Румянцев вдруг встрепенулся, вскочил, бросил по-
лотенце на стол и вытряхнул на него пироги.
— Вот! Вот что нам нужно в первую голову! —
почти закричал оп.— Вот такую же кастрюлю нам
надо сделать из бетона и поместить ее в яму, которую
выкопать не в литейном, а прямо в мартеновском
цехе. Поняли?
— Это чтобы закрыть доступ грунтовым водам? —
спросил Павлов.
— Угадал! Формовку будем делать в этой бетон-
ной кастрюле. И заливку производить тут же, в мар-
теновском, чтобы пе остыла сталь. Там же два мощ-
ных крана и ковши по сто тонн.
— Лихо! — воскликнул Павлов.— Вы как думае-
те, Сергей Миронович?
429
— Я говорил, что старый конь борозды не испор-
тит. А сейчас скажу, что Иван Арсеньевич нам первую
борозду прокладывает. Да еще как! Будто по нитке!
Ай да Арсеньпч!
— Ну, ну, хватит, гости дорогие,— как ножом об-
резал Румянцев.— Вон уж старуха самовар несет,
давайте пить чай...
На завод старый мастер пришел хозяином, стал
распоряжаться, покрикивать. Все вокруг пего ожи-
вало. Киров, посматривая со стороны, как он заста-
вил молодежь убирать мусор, чистить цех, как отби-
рал людей для формовочных работ, залюбовался, тро-
нул Павлова за рукав:
— А ведь старик-то орел! Как взялся!
— Сердит он, правда, но дело знает. На него мож-
но положиться.
Слух, что Румянцев взялся отлить гигантские ста-
нины для блюминга, сразу приободрил ижорцев. «Раз
взялся дед, дело пойдет»,— говорили в цехах.
Вместе с рытьем котлована в литейном начали
гнуть арматуру, устанавливать бетономешалки, насо-
сы, готовить щиты для опалубки огромного бетон-
ного ящика — опоки.
В модельной мастерской, чего никогда не бывало,
готовили громадные, словно бы бутафорские, детали
станины, которые можно было легко разобрать при
формовке.
Киров, воочию увидев, что дело пошло, стал реже
бывать на Ижорском, зачастил на «Красный путило-
вец», где достраивались новые корпуса и расширя-
ло лось производство. На Металлический тоже ездил, в
Гдов на сланцевые рудники и на Синявинские тор-
фяные болота. Везде надо было успеть, всюду догля-
деть, ободрить людей, вовремя оказать помощь...
4
На Ижорском больше двух месяцев заняли подго-
товительные работы и формовка. Наконец все было
готово к отливке мощной станины блюминга. Этого
момента весь коллектив завода ждал и с радостью, и
с тревогой. Хорошо, если удача! А вдруг — сорвется?..
Еще накануне ночью, когда в цехе было поменьше
рабочих, устроили «генеральную репетицию». По
условным взмахам руки Румянцева краны подъехали
к мартенам. Могучие ковши как бы наполнились жид-
кой сталью из мартенов, подвезли ее к месту заливки
и медленно «вылили» сталь в форму.
Эту операцию повторили несколько раз. Смуглый
крепыш в комбинезоне — инженер Межевой, техни-
ческий руководитель строительства блюминга, следил
за операциями с секундомером в руке. Операцию от-
работали, отрепетировали секунда в секунду и только
после этого разошлись по домам, чтобы завтра со све-
жими силами выполнить заливку без ошибок...
И наступил решающий час.
В мартеновском собралось много рабочих из дру-
гих цехов. Киров привез с собой целую делегацию ра-
ботников губкома и Ленсовета, директоров и главных
инженеров крупных предприятий.
Гости разместились в стороне, на специально
построенном помосте. Среди них заметно выделялся
плотный широкоплечий человек в шляпе, в широком
пальто. Он стоял слегка расставив ноги и, опираясь
па палку, сосредоточенно наблюдал за приготовле-
431
пиями к заливке, за мастером с седыми усами, в бре-
зентовой куртке, в очках, который стоял вблизи форм
на невысоком помосте.
Вот раздался звонок.
Мастер поднял руки, и тяжелые мостовые краны
над головами наблюдающих пронесли массивные чер-
ные ковши, остановились у дышащих жаром марте-
новских печей, расположенных как бы на втором
этаже. Мастер снова поднял руки и взмахнул ладо-
нями вниз. Тотчас взметнулись огненные снопы искр,
и в ковш потекла, излучая жар и огнеметный смерч,
расплавленная белая сталь.
Когда огненный каскад потух, на стеклянных фо-
нарях крыши запрыгали, заметались голубовато-розо-
вые блики. Ковши подошли к другим печам. Снова
взметнулись вулканы искр, и опять полилась сталь.
Мастер, как дирижер невиданного слаженного
оркестра, издававшего шипящие, гудящие и громыха-
ющие звуки, напружинился, вытянул руки вперед и
вдруг резким взмахом притянул их к груди. Краны
с ковшами, сыпля искрами, тотчас двинулись к месту
предстоящей заливки, где с длинными стальными
крючьями стояли люди в брезентовых костюмах и
темных очках.
Краны повисли над формами и по сигналу мастера
опустились к горловинам форм. Все замерли. Защел-
кали фотоаппараты корреспондентов. Только человек
в шляпе так же стоял, опершись на палку, да мастер,
следя за ковшами, замер с поднятой рукой.
Когда ковши были точно подведены к горловинам
форм, мастер взмахнул рукой. Опять взметнулись
искры до самого потолка, и сталь потекла в форму...
Прошло несколько минут, и все было кончено.
Огненный фейерверк потух, гости оживленно заго-
^32 ворили, обсуждая только что увиденное небывалое
зрелище. А человек в шляпе, распахнув пальто и
опираясь па палку, быстро направился к выходу. Ему
было жарко, и он был переполнен впечатлениями,
которые боялся растерять в разговорах с корреспон-
дентами. Он вышел с территории завода, сел в ма-
шину и сделал знак шоферу:
— Подождите ехать, я должен кое-что записать.
Достал блокнот, ручку с золотым пером и написал
следующее:
«Это было зрелище почти фантастическое. Напря-
женность и дружность работы, рев мартеновских пе-
чей, сигнальные звонки, тревога ожидания, пронося-
щиеся под крышей мостовые краны, потоки ослепи-
тельной стали, буран искр, рабочие, бросающиеся в
самую, казалось, кипящую сТаль... Это было овладе-
ние стихией, торжество человечества...»
Он сунул ручку в карман, спрятал блокнот и ска-
зал шоферу:
— Поехали!..
Скоро из проходной вышел Киров, окруженный
радостными, возбужденными людьми. Он осмотрелся
и спросил:
— А где же писатель? Где Алексей Толстой?
— Он уехал,— сказал Павлов.— Я видел, как он
выходил из цеха.
— Жалко. Надо бы с ним поговорить,— сказал
Киров.— Ну да он, наверное, напишет. Это зрелище
никого не оставит равнодушным...
5
Отливка станины удалась на славу. Киров приехал
посмотреть — остался доволен. Крепко пожал руку
Ивану Арсеньевичу Румянцеву, поздравил с первой
победой руководителей и тут же спросил:	433
28 Герман Нагаев
— А как обрабатывать будете?
Его провели в станочный цех, где стояли токар-
ные, фрезерные, сверлильные станки, познакомили с
пожилым мастером Кирилловым.
— Это наша надежда! — сказал директор.— Он не
подведет.
Киров приветливо взглянул на простоватое, иссе-
ченное морщинами лицо, взял мастера под руку, и
они пошли по цеху.
— Вы давно на заводе, Василий Яковлевич?
— С девяносто седьмого года.
— Ого! Четвертый десяток. Ну и как раньше ра-
боталось?
— По пять лет делали миноносец... Теперь, дей-
ствительно, дела!
— А сможете обработать станину?
— Трудненько... Видите, какие станки. Надо на
станине дыры просверлить, а у нас не станки, а коло-
вороты. Вон взгляните.
— Да, рухлядь. Я сам когда-то на таком учился.
А знаете что? На «Русском дизеле» есть два новых
отличных станка. Возьмите у них — я договорюсь...
Пошли дальше и остановились у огромной кованой
шестерни.
— А эту глыбу как думаете обрабатывать?
Мастер почесал затылок.
— Грубую обработку сделаем на нашем «стари-
ке», а вот доводить не на чем...
— Вы слышали о «Вальдрихе»? Это новый мощ-
ный станок. Купили на валюту.
— Нет, я и не слыхал про такой...
— Будет он у вас. Вот на нем и обточите.
Киров сделал пометку в блокноте, пожелал масте-
ру успехов и ушел в другой конец цеха, где его ждали
434 руководители завода...
Недели через две он снова появился на Ижорском.
Станины были уже просверлены. Новый «Вальдрих»
работал. На нем сам Кириллов обтачивал большую
шестерню.
Киров, любуясь, постоял в сторонке, посмотрел
издалека и уехал, уверенный, что с блюмингом дело
налажено...
&
Вскоре после того как ижорцы взялись за изго-
товление первого блюминга, в Ленинград опять при-
ехал председатель ВСНХ Куйбышев.
«Однокашники» по Томской тюрьме Киров и Куй-
бышев после памятной встречи в Астрахани в тяже-
лые дни 1919 года встречались часто, и дружба между
ними крепла с каждой встречей. Оба уважали и лю-
били друг друга и жили одними интересами.
Куйбышев, обрадованный, что ижорцы взялись за
изготовление блюминга, сидя у Кирова в кабинете,
озабоченно спросил его:
— А кому же мы можем поручить и доверить из-
готовление электропривода к блюмингу? Это система
весьма сложных электротехнических машин и при-
способлений.
— Есть у нас, Валериан Владимирович, один за-
вод, который еще в двадцать третьем году соревно-
вался со знаменитой шведской фирмой «АСЕА» по
изготовлению гидрогенераторов для Волховстроя.
И не посрамил себя.
— Знаю, Сергей Миронович. Это «Электросила».
— Да, «Электросила»! — подтвердил Киров.
— Признаюсь, мы тоже рассчитывали па «Элек-
тросилу». Коллектив там хороший. Оборудование
тоже. Есть опытные инженеры... Как у них со строи-
тельством генераторного цеха?
435
— Хорошо! Уже возводят стены.
— Может быть, съездим, Сергей Миронович?
Посмотрим... Поговорим со специалистами. У меня с
собой проект электропривода.
— Поедем, Валериан Владимирович, у тебя ведь
там много знакомых.
— Как же, как же! Отлично помню,— сказал Куй-
бышев и встал первым...
Вместе с директором Шибакиным осмотрев завод,
Киров и Куйбышев вернулись в его кабинет, где уже
собрались лучшие специалисты завода.
Куйбышев кратко ознакомил с проектом. Электро-
привод для блюминга состоял из целого комплекса
сложных машин. Необходимо было изготовить глав-
ный прокатный двигатель — машину по габаритам
больше, чем самый мощный паровоз. В комплект вхо-
дили два мощных генератора, асинхронный двигатель
и еще более десяти других электромашин и аппара-
тов. Главное, все это требовалось изготовить за три-
четыре месяца.
Проект обсуждали спокойно, по-деловому. Элек-
тросиловцы к тому времени уже накопили большой
опыт в создании сложных электротехнических машин.
Изготовили десятки мощных генераторов. Многие
специалисты завода почти год обучались сложному
искусству в Америке. Их трудно было чем-нибудь
удивить.
Однако, когда Куйбышев ознакомил с проектом,
поднялся инженер Лютер и, поблескивая очками, за-
говорил:
— Я, собственно, не высказываю никаких возра-
жений или сомнений. Я только хотел бы кое-что уточ-
436 нить.
— Пожалуйста! — кивнул директор.
— Я боюсь, что ослышался, и прошу разъяснить.
Верно ли, что высота якоря главного двигателя —
пять метров?
— Да, пять метров! — подтвердил Куйбышев.
— Однако...— почесал за ухом Лютер.— И еще
один вопрос: каков его вес?
— Сто семьдесят тонн,— пояснил Куйбышев.
— Попятно... Больше вопросов не имею.
Лютер сел, и Куйбышеву показалось, что он испу-
гался.
Но тут попросил слово инженер Ефремов и стал
говорить о том, как, по его мнению, лучше разместить
по цехам заказы на отдельные машины, как лучше
организовать работу.
Другие инженеры тоже оживились, стали вносить
поправки и коррективы в предложение Ефремова; го-
ворили воодушевленно и благодарили Куйбышева за
то, что «Электросиле» доверили столь важный и сроч-
ный заказ.
Киров и Куйбышев, слушая выступления спе-
циалистов, одобрительно улыбались. Они были уве-
рены, что срочное задание правительства будет вы-
полнено...
7
Листок бумаги с перечнем главных проблем не-
изменно лежал на столе под стеклом. На нем время
от времени появлялись разного рода пометки, понят-
ные лишь ему одному. Вот и сегодня, вернувшись с
Ижорского в губком, он достал листок и против сло-
ва «блюминг» нарисовал красный кружок. Это озна-
чало, что «дело пошло».
437
Рассматривая перечень главнейших дел, Киров
остановил взгляд на вставке в середине столбца:
«Сельское хозяйство», сделанной крупными буквами и
подчеркнутой красным карандашом.
«За последнее время я с головой ушел в промыш-
ленные дела и стал мало уделять внимания деревне.
Пожалуй, завтра надо съездить в ближние совхозы и
кое-куда в районы».
Ои позвонил заведующему сельхозотделом, спро-
сил, какие новости.
— С хлебом пока отстаем, Сергей Миронович.
— Завтра с утра поедем в районы. Ровно в семь
я заеду за вами...
Повесив трубку, прошелся по кабинету. «Хорошо
бы кого-нибудь из ученых прихватить...» На улице
темнело. Зажег свет, снова сел к столу. Вспомнилось,
как в прошлом году пришлось выступать с приветст-
венной речью на Всесоюзном съезде по генетике, се-
лекции и семеноводству. Встал перед глазами уче-
ный-агроном Николай Иванович Вавилов, который
был душой съезда, «Умница этот Вавилов. Умница
и энтузиаст науки. Если б не он, мы бы, наверное,
еще не взялись за Хибины. Он настаивал, требовал,
убеждал. Говорил, что без удобрений мы загубим
сельское хозяйство. Надо бы с ним повидаться, пого-
ворить».
Киров взглянул на часы. «Поздновато. Наверное,
уехал. А все же позвоню...»
Вызвал нужный номер.
— Николай Иванович? Здравствуйте! Вас беспо-
коит Киров. Как поживаете?.. Хорошо? Очень рад...
А что вы сейчас делаете? Собираетесь домой? А не
заехали бы ко мне на минутку? Нет, ничего срочного.
Просто хотелось повидаться. С радостью, говорите?
138 Спасибо! Я буду ждать...
Вавилов вошел мягкой походкой, улыбаясь в усы
своей доброй, располагающей улыбкой. Большой лоб
с залысинами и серые внимательные глаза говорили,
что это славный и умный человек.
Поздоровались. Он непринужденно уселся в
кресло у стола.
— Чувствую, Сергей Миронович, собираетесь
ехать в деревню.
— Угадали, Николай Иванович. Собираюсь. Хо-
телось знать, что у вас нового в Институте растение-
водства? Какие проблемы решаете?
— Нас по-прежнему больше всего занимает проб-
лема распространения северной пшеницы.
— Так, так, рассказывайте.
— Наверное, придется опять обращаться к вам
за помощью. Ведь она дает невиданные урожаи — по
двести пудов с десятины! И по вкусовым качествам
лучше южной. А распространение ее идет туго.
— Не верят колхозники?
— Понять не могу, в чем загвоздка...
— А освоение новых земель тоже туго идет?
— Похвалиться нельзя... без освоения новых зе-
мель п пшеницу распространять трудно. А ведь и то
и другое — главнейшие задачи сегодня.
— А апатиты? — с улыбкой спросил Киров.
— Это тоже главнейшая задача, Сергей Мироно-
вич. Без удобрений не соберем урожая.
— Вот видите,— улыбнулся Киров,— что ни возь-
ми — все главное! А коллективизация, как по-ваше-
му, какое дело?
— Тут уж я не знаю, Сергей Миронович... Тут
вам виднее.	439
— Вот, не зпаете! А я знаю. И уверяю вас, что
это тоже важнейшее дело. А тракторы? — хитровато
улыбнулся Киров.— Скажите, могут колхозы обой-
тись без тракторов?
— Нет, без тракторов невозможно...
— Ага! Значит, еще есть одно важнейшее дело...
А вы не спрашивали колхозников, что самым глав-
ным сейчас считают они?
— Нет, давно не был в деревне.
— Нет у вас желания поехать? А? Вместе бы по-
говорили с колхозниками.
— Это весьма и весьма необходимо. Я был бы
рад, особенно если с вами.
— Вы когда встаете, Николай Иванович?
— В семь всегда на ногах.
— Отлично. Если не возражаете, завтра в семь
двадцать я за вами заеду.
Вавилов поднялся:
— Не только пе возражаю, а весьма, весьма вас
благодарю...
Когда Вавилов ушел, Киров взглянул на «памят-
ку» и, вспомнив про тракторы, позволил Чудову:
— Ты еще не уехал, Михаил Семенович? Тогда
зайди, есть срочное дело.
Чудов, войдя, поздоровался.
— Что па «Путиловце»? Ты был сегодня?
— Да, был. Перемен не видно, Сергей Мироно-
вич. Стараются, а толку мало...
— Я давно присматриваюсь... надо кореппым об-
разом перестраивать работу, а Грачеву это пе по пле-
чу. Нет ни знаний, пи умения... Я завтра еду в райо-
ны, а ты готовь материалы по заводу. Поставим
отчет па бюро. Грачева освободим.
— Он ведь выдвиженец из рабочих... ездил учить-
410 ся в Америку.
— Знаю. Но оп же срывает программу: обманы-
вает партию и государство. Сколько раз предупреж-
дали его?
— Может, смягчить формулировку в решении,
Сергеи Миронович? Скажем, «в связи с переходом на
другую работу»...
— Нет! Никакой дипломатии. Никаких побла-
жек! В решении должна быть написана правда: снять
с работы за срыв обязательств. Пусть будет неповад-
но другим.
— Ясно. Л кого будем рекомендовать директо-
ром?
— Мы же советовались с тобой. Отса — строителя
Волховстроя. Пригласи его, поговори о важности
дела. Обещание дать стране в этом году двенадцать
тысяч тракторов должно быть выполнено!
Глава тридцать восьмая
1
Еще в начале прошлого года
Киров вызвал к себе дирек-
тора небольшого желатинового завода Григория Ва-
сильевича Пекова, бывшего матроса, героя октябрь-
ских боев, и поставил перед ним задачу срочно пост-
роить опытный завод по производству синтетическо-
го каучука.
Пеков не был ни строителем, ни химиком, но оп
был бойцом революции, человеком твердой воли и не-
поколебимой веры в будущее. Именно эти качества и
ценил в нем Киров, знавший Пекова давно.
Пеков тогда внимательно выслушал Кирова. 441
— Понял, Сергей Миронович, задача важнеющая.
Но построить зимой, хоть и маленький заводишко,
мудрено... А вот подыскать подходящее помещение
и приспособить его — берусь.
— Хорошо. Одобрию твою решимость. По, видишь
ли, Григорий Васильевич, какое дело... Работать тебе
придется с человеком ученым, и обходиться с ним
иадо весьма деликатно. Тут матросские привычки не
годятся. Сумеешь ли?
— За трипадцать-то лет я пообтесался, Сергей
Миронович, вполне могу по-иптеллигентиому.
— Постарайся. Поезжай сейчас прямо к профес-
сору Лебедеву. Вот адрес. И учти, это не просто про-
фессор, а выдающийся ученый! Он изобрел искусст-
венный каучук и получил первую премию па все-
мирном конкурсе. Благодаря его изобретению наша
страна сможет поставить на колеса и автомобили, и
самолеты, и оборонную технику. Конечно, если будет
построен опытный завод и разработан метод массо-
вого производства искусственного каучука. Понима-
ешь, какова задача?
— Уяснил, Сергей Миронович,— поднялся Пеков.
—- Поезжай к профессору, постарайся с ним най-
ти общий язык, ознакомься с проектом и — к делу!
Запомни: завод надо пустить через десять месяцев!
Деньги, все, что потребуется, будет дано. Держи связь
со мной.
— Есть! — по-матросски козырнул Псков п раз-
машистым шагом вышел из кабинета.
Через несколько дней Пеков позвонил и доложил,
что с профессором договорились и что он уже на-
шел подходящее помещение — дышащий на ладан,
небольшой спиртоочистительный заводик в районе
порта.
442	— Лебедеву говорил об этом? — спросил Киров.
— Как же. Вместе осматривали. Там два камен-
ных помещения. Он одобрил.
— Хорошо, пишите вместе бумагу...
Помещение спиртоочистительного было передано
Ленинградскому резпнотресту и быстро переоборудо-
вано. Лебедев перенес туда свою лабораторию, при-
гласил специалистов, и работа закипела...
В канун нового, 1931 года Пеков позвонил в
Смольный Кирову и, волнуясь, доложил:
— На опытном заводе Лебедева получен из спир-
та первый блок синтетического каучука весом в две-
сти шестьдесят семь килограммов.
— Такой большой? — переспросил Киров и, услы-
шав подтверждение, обрадованно сказал: — Сейчас
еду к вам...
Киров приехал вместе с другими секретарями
губкома. Их ждали. На большом столе лежали серые
куски упругой каучуковой массы.
— Ну, товарищи, показывайте вашего первен-
ца! — весело сказал Киров.— Уж вижу — хорош мла-
денец! — Он подошел к столу, потрогал упругую
массу, приподнял кусок каучука, дал помять его сво-
им товарищам.
— Ну, как?
— Отменно, Сергей Миронович!
Киров бросил кусок на стол, каучук слегка под-
прыгнул.
— Тут все, что удалось сделать?
— Что вы, Сергей Миронович,— вмешался Пе-
ков,— вон взгляните! — и отошел от стола.
Губкомовцы увидели на плиточном полу серую
глыбу.
— Ого! — удивленно воскликнул Киров.— Уже
можно делать опытные шипы для автомобилей!
443
— Так и мы думаем, Сергей Миронович,— сказал
все время молчавший Лебедев.— Договариваемся с
«Красным треугольником», чтобы прислали к нам
вулканизаторов и вальцовщиков.
— Отлично, друзья! Отлично! Сердечно поздрав-
ляю всех с большой победой! А вас, Сергей Василье-
вич, с гениальным изобретением. Вы первый в мире
создали синтетический каучук. Переоценить ваш
многолетний труд и его значение для социализма не-
возможно. Разрешите вас обнять и поцеловать.
Он подошел к Лебедеву и по русскому обычаю по-
целовал троекратно...
2
Приближалось Первое мая. Солнце грело ио-ве-
сеннему, город прихорашивался, наряжался. Кое-где
па деревьях раньше обычного появилась первая зе-
лень — маленькие клейкие листочки. На их фоне на-
ряднее выглядели флаги и красочные панно.
Первомай труженики Ленинграда готовились
встретить большими трудовыми победами. На «Элект-
росиле» спешили закончить к празднику новый ги-
гантский корпус. В длину он простирался на сто
тридцать пять метров и походил на застекленный
стадион. В нем могло бы разместиться целое футболь-
ное поле.
Ижорцы надеялись к Первомаю закончить стро-
ительство блюминга. На Металлическом тоже шла
напряженная работа. Коллектив завода во что бы то
ни стало стремился смонтировать первую гигант-
скую паровую турбину.
Второй опытный завод по созданию синтетиче-
ского каучука, оборудованный по проекту профессо-
ра Бызова, заканчивал изготовление первого полу-
тонного блока синтетического каучука. Причем изго-
товляли его не из спирта, как Лебедев, а из нефте-
продуктов.
Многие ленинградские предприятия выполнили
пятилетку за два с половиной года.
Киров всю весну был в отличном настроении.
Накануне Первомая он побывал у ижорцев на
торжественном митинге по случаю сооружения перво-
го блюминга, который был построен раньше, чем
обещали американцы,— за восемь месяцев и двад-
цать семь дней!
В тот же день он заехал и на завод «Красный пу-
тиловец», где закончили сборку первой специальной
турбины...
Вечером задержался в губкоме, чтобы написать
приветствия передовым предприятиям Ленинграда, и
домой приехал поздно. Однако спать пе хотелось.
Поужинав, он закрылся в своем кабинете и стал чи-
стить ружье, набивать патроны, готовить все необхо-
димое к предстоящей охоте.
Первого мая выдался теплый, солнечный день.
Киров был на Дворцовой площади, приветствовал
участников парада и демонстрантов, пришедших со
знаменами, транспарантами, рапортующими о тру-
довых победах.
Но как только кончилась праздничная демонстра-
ция, он приехал домой, пообедал, переоделся и вместе
с шофером Сидором Михайловичем Юдиным выехал
в лес по Московскому шоссе.
3
На этот раз поехали без опытных охотников, ко-
торые знали места, и без собаки. Как говорил шофер, 445
«наудалую». Переночевали в незнакомой деревушке
Кукушкино, и только начало светать — в лес!
Охота сложилась неудачно: подстрелили всего
двух чирков, но Кирова это, казалось, совершенно не
огорчило. Целый день пробродив в лесу, изрядно
устали, но зато до опьянения надышались свежим
воздухом. Опп облюбовали сухое местечко па опуш-
ке леса, развели костер, устроили привал.
Сидор сходил к речушке за водой, поставил кипя-
тить чайник, Киров развязал рюкзак, достал прови-
зию, разложил на газете.
Так как шоферу за рулом выпивать не полага-
лось, водки с собой па охоту никогда не брали. Не
было ее и на этот раз. Согревались чаем с дымком.
— А знаете, Сергей Миронович,— нарезая хлеб
и открывая консервы, сказал Юдин,— водка хотя и
вредное зелье, а с устатку пропустить чарочку не ме-
шало бы. Ох как бодрит! Ведь верст тридцать отша-
гали сегодня.
— Ты закуси хорошенько, Сидор, да выпей кру-
жечку крепкого чая — бодрости будет нс меньше,—
улыбнулся Киров.— Нам еще надо это Кукушкино
отыскивать. Боюсь, далеко забрели.
С тропинки свернули на огонек двое крестьян, по-
дошли, поздоровались.
— Мир компании честной! — поклонился старик.
— Спасибо! Присаживайтесь чай пить,— привет-
ливо пригласил Киров.
— Благодарствуем!
— Спасибо за приглашение,—сказал второй, сов-
сем еще молодой крестьянин.
Охотникп, одетые в телогрейки и болотные сапо-
ги, ничем пе отличались от прочих бродящих по
здешним болотам, и крестьяне доверчиво присели,
440 вступили в разговор.
— Должно, из Петрограда приехали? — спросил
старик.
— Да, мы заводские,— наливая им чаю, сказал
шофер.— Вот вырвались на праздники поохотиться.
— Хорошее дело,—одобрил старик.—Только ди-
чи-то в наших местах маловато. Вы бы подальше, к
Чудову, подались.
— Некогда далеко-то забираться,— ответил Ки-
ров, пододвигая им закуски.— Вы подкрепляйтесь
как следует. Вот красная рыбка, пробуйте. Один род-
ственник из Мурманска привез. Вот колбаса, сыр.
— Богато живете! — оглядывая закуску, сказал
старик.— Я и не припомню, когда эдакую рыбу про-
бовал.
— Так ведь сегодня праздник! — улыбнулся Ки-
ров.
— Оно верно. Спасибо! Только у нас и в празд-
ник — будни. Окромя своего домашнего, ничего но
видим... Разве только вот Андрюха другой раз селе-
дочку али что иное принесет. Да и то только облиз^
нуться. Много ли на карточки-то дадут...
— А ты сам-то, дедушка, в колхозе состоишь?
— Состою, как же. Со старухой мы, да с сыном,
да с двумя снохами, да с ребятишками — в колхозе.
А Андрюха-то — вот он! — стало быть, на торфу, в
Синявине... На праздники отпустили, вот мы и хо-
дили сродственников проведать.
— А что, трудновато живется в колхозе? — спро-
сил Киров.
Старик почесал бороду, как бы раздумывая, мож-
но ли говорить откровенно, и сказал уклончиво:
— Оно, конечно, нелегко. Потому — семейство
большое... Ну да и порядку настоящего нет...
— А почему порядку нет? — полюбопытствовал
Киров.
447
— Бог его знает... Может, оттого, что председа-
тель попивает, а может, и от другого чего. Я ведь не-
грамотный, отколь мне знать.
«Хитрит»,— подумал Киров и перевел взгляд на
молодого.
— А ты как думаешь, Андрей?
— Я дома почти не живу,— отмахнулся Андрей.
— А на торфу как дела?
— Оно бы ничего, да работать некому... Одно
время спецов понавезли, а они как волки в лес
глядят...
— Это каких спецов?
— Известно каких. Кулаков, спецпереселепцев.
Их у нас «спецами» зовут... А потом баб нагнали из
Рязапи, торфушек. Они больше «хи-хи» да «ха-ха».
Какая от них подмога? Планы не выполняются...
От этого и нам, которые мантулят, плохо, премиев не
выдают.
— Вас же сейчас снабжать лучше стали?
— Конечно, и селедку стали давать, и другое
прочее. Спасибо. А все-таки народ обижается насчет
заработков.
— Ведь у вас сейчас появились машины, стало
легче работать?
— Это правильно, что машины, а только торф-то
грузят корзинами... Я, к примеру, на вывозке рабо-
таю. У нас нормы. А погрузку ведут абы как. А коли
нет перевыполнения — и премия мимо рыла!
Киров усмехнулся и тут же нахмурился, подумав:
«Надо побывать в Синявине».
Старик допил свой чай, перевернул кружку.
— Благодарствую за угощение, дорогие охотнич-
ки. Велика ли добыча-то у вас?
— Кот наплакал,— недовольно сказал шофер,—
448 всего двух чирков убили.
— Да, не густо...— вздохнул старик п поднялся.—
А вы где заночевать-то думаете?
— Мы в Кукушкине остановились. Далеко ли
это?
— Версты четыре, не более. Мы мимо пойдем, мо-
жем довести вас.
— Хорошо, спасибо! — поднялся Киров.— Зали-
вай, Сидор, костер и пойдем...
4
На одном из совещаний с работниками искусств
Киров стал рассказывать, как рабочие и инженеры
крупного завода строили и испытывали гигантскую
турбину. Известные актеры, режиссеры, музыканты
слушали его увлекательный рассказ, затаив дыхание.
И Киров, почувствовав, что его слова доходят до
сердца собравшихся, заговорил увлеченно:
— Представьте себе мощную турбину, похожую
на гигантскую, перевернутую вверх дном чашу из
крепчайшей стали. В ней вертится, гудит мощное ра-
бочее колесо. И кажется, что вот-вот это многотон-
ное колесо вдребезги разобьет, разнесет стальной кор-
пус турбины. Ведь оно делает более трех тысяч обо-
ротов в минуту! Кажется, что пол и весь огромный
корпус дрожат. И люди, смотрящие па это чудо, тоже
охвачены дрожью. Но не столько от страха за свою
жизнь, сколько от боязни, что в один миг может быть
загублено дело, над которым целые месяцы, а мо-
жет, п годы, трудился многотысячный коллектив.
Ревет, гудит турбина, и страшно к ней подойти.
А мастер, этакий усатый, неторопливый человек, до-
стает из кармана старый медный пятак и ставит его
ребром на станину турбины.
И что вы думаете? Этот пятак стоит, стопт па
ребре и не падает. Мы, малосведующие люди, потря-
29 Герман Нагаев
449
сены! А мастер отирает рукавом пот с лица и глухо-
вато говорит: «Глядите: ие падает пятак-то. Стало
быть, все хорошо...» А на его лице и радость, и гор-
дость, и такие чувства, которые и передать невоз-
можно...
Вот бы вы и создали спектакль или картину об
этом на первый взгляд незаметном, но настоящем
трудовом подвиге рабочего класса!
Зал разразился аплодисментами. Выступавшие
следом за Кировым режиссеры и актеры кино благо-
дарили его за советы и обещали поставить фильм о
подвиге рабочих — героев первой пятилетки...
Прошло месяца два, и Кирову сообщили, что на
Ленинградской киностудии уже начались работы
над новым фильмом, который условно назвали
«Встречный»; что над картиной работают известные
режиссеры Эрмлер и Юткевич; что на главные роли
приглашены известные актеры Гардин и Тепин, му-
зыку пишет молодой, но уже снискавший известность
композитор Шостакович, слова к песне — талантли-
вый поэт Борис Корнилов.
Фильм был создан за очень короткое время. Про-
шло всего несколько месяцев, и Кирова пригласили
па просмотр. Он приехал вместе с женой, с секрета-
рями губкома.
Расселись. Погас свет. Картина сразу увлекла,
захватила. Два часа все присутствующие на про-
смотре жили жизнью коллектива большого завода.
Волновались его волнениями, радовались его ра-
достью. Когда расходились, в ушах еще звучала чу-
десная песня:
Не спи, вставай, кудрявая!
В цехах звеня,
Страна встает со славою
На встречу дня...
450
Глава тридцать девятая
1
Как-то, вернувшись из Мо-
сквы, Киров позвал к себе
Чудова.
— Ну, Михаил Семенович, был ты на Алюмин-
строе?
— Только вчера вернулся, но порадовать не могу.
Строителей навербовали больше, чем нужно, свыше
тридцати тысяч, а толку мало. На стройплощадке тол-
чея, неразбериха. Больше мешают друг другу, чем
работают.
— Неужели опять придется переносить срок
пуска завода?
— Боюсь, что придется, Сергей Миронович.
Киров взял со стола сизоватый слиток алюминия,
повертел его в пальцах.
— Этот кусок мне подарили красновыборжцы еще
три года назад. Тогда они выплавили восьмикило-
граммовую чушку в лабораторных условиях. Пони-
маешь, три года назад!
— Американская фирма «АЛКОЛА» выплавила
первый алюминий еще сорок лет назад. Могли бы и
наши этого добиться еще до революции.
— К сожалению, нам богатый дядя не оставил
наследства,— усмехнулся Киров,— надо самим дого-
нять Америку.
— Я понимаю, Сергей Миронович,— вздохнул Чу-
дов.— И так на ВАЗе работают в две смены.
— А надо работать круглые сутки! Слышишь?
Круглые сутки! Без алюминия ни самолетов, ни тан-
ков, ни тракторов мы не сделаем. Давай завтра чуть 451
свет махнем в Волхов. Там на месте будет виднее, что
делать...
Обойдя строительство, поговорив с прорабами, де-
сятниками, бригадирами, оба вернулись в свой вагон
удрученные. На корпусах были простои из-за не-
своевременной подачи бетона, кирпича, арматуры. Из-
за нераспорядительности и путаницы некоторые ра-
боты приходилось переделывать. В бараках рабочие
пьянствовали, играли в карты.
Вечером собрали партийный актив, где Киров вы-
ступил с суровой критикой. Говорил о дисциплине, о
социалистическом соревновании. Раскрепили комму-
нистов по отдельным объектам и бригадам. Утвер-
дили строгий график сдачи корпусов.
На другой день Киров выступил с горячей речью
па митинге строителей. Казалось, люди воодушеви-
лись: бригады расходились по объектам, построив-
шись в колопны, с боевыми песнями. Однако Киров
с Чудовым вернулись в вагон озабоченные.
— Зпаешь, Семеныч, тут па одном энтузиазме да-
леко не уедешь и дела за депь-два не поправишь.
Оставайся на строительстве до тех пор, пока пе добь-
ешься решительного перелома в работе. О ходе дел
звони, телеграфируй мне ежедневно.
Было морозно, хотя снег еще пе выпал. Вокруг
Синявина чернели торфяные залежи, опоясанные го-
лым лиловатым осинником.
Днем в Пятом административном поселке нача-
лось необычное оживление: люди куда-то спешили,
торопливо шли по двое, по трое...
Пожилой человек в ушанке и дубленом полушубке
остановил на скрипучем тротуаре белобрысого парня
/52 в распахнутой телогрейке и вязапой шапочке:
— Здорово, Кузин! Ты куда летишь?
— На Третий поселок собрался...
— Айда со мной — Киров приехал! У директора
совещание...
— Ну!.. А пустят меня?
— Обязательно. Может, потом напишешь. Бо-
юсь — опоздаем мы. Я ведь только из Мги приехал...
Человек в полушубке был Трофимов — замести-
тель секретаря парткома.
Когда они, приоткрыв дверь, протиснулись в про-
сторный бревенчатый кабинет директора, там уже
негде было присесть. Киров, в защитной гимнастерке,
подпоясанный ремнем, стоял у большого директор-
ского стола и говорил негромко, озабоченно:
— Недодача вами торфа, товарищи, грозит ка-
тастрофой ленинградской промышленности. Не сегод-
ня-завтра может остановиться Пятая ГЭС. А это по-
ведет за собой остановку ряда заводов, фабрик и
городского транспорта. Потухнет свет в театрах и
кино, перестанут выходить газеты. Ленинград за-
мрет, погрузится во мрак...
Киров сделал паузу, окинул взглядом собравших-
ся и, переступив с ноги па погу, продолжал:
— Я внимательно выслушал сообщение директора
торфоразработок. Дела у вас плохие, и просвета пе
видно. А все, мне кажется, от того, что люди рабо-
тают через пень колоду. Мы окажем вам помощь в
снабжении продуктами и промтоварами, но и вы, то-
варищи, должпы личным примером, горячим словом
зажечь людей на погрузке. Сколько нас тут собра-
лось? Человек сорок? Давайте-ка сейчас двинемся па
болото и покажем торфушкам, как падо работать.
Киров снял с вешалки свою кожанку и стал оде-
ваться. Другие последовали его примеру, и скоро все
высыпали на улицу.
453
Остановили проходящий мимо порожняк узкоко-
лейки, влезли в вагончики-платформы и двинулись в
путь...
Состав остановился посреди торфяного поля.
На штабелях из бурых торфяных кирпичиков, цве-
тисто пестрея платками, сидели и лежали одетые
в телогрейки торфушки. Их было человек полто-
раста.
Ближе к полотну узкоколейки на перевернутых
круглых корзинах сидели и резались в карты несколь-
ко парней и пожилых мужчин.
Увидев, что с платформ спрыгивает начальство,
они спрятали карты, поднялись.
— Здравствуйте, товарищи! Почему загораем? —
послышался звонкий голос Кирова.
— Ждем порожняк, товарищ начальник.
— Порожняк прибыл. А с ним бригада адмсоста-
ва вам в помощь.— Киров повернулся к торфушкам.—
Вот, женихов вам привезли, девчата. Давайте сорев-
новаться! Кто отличится — получит премию.
Торфушки заулыбались, многие соскочили со шта-
белей, подошли поближе. Добродушие, зажигательная
улыбка Кирова, простота и душевность удивили тор-
фушек. Вперед вышла плотная женщина в полушал-
ке с обветренным лицом, бригадир тетя Феля. Вски-
нула на Кирова большие строгие глаза:
— Отчего же не потягаться, ежели по-хорошему
просите... Тут все больше покрикивают на нас да ма-
тюгами кроют, а вы с добрым словом...
Киров сурово взглянул на начальство и перевел
взгляд на тетю Феню.
— Больше этого не будет... Так что же? Начнем?
— Айда, девоньки! — махнула рукой тетя
Феня.— Разбирайте корзины. Авось не уступим му-
454 жикам.
Все бросились к корзинам, разбились по платфор-
мам, и работа началась...
Киров, сняв перчатки, засунул их в карманы и,
облюбовав штабель, стал быстро бросать в круглую
корзину кирпичики торфа, незаметно поглядывая па
других. Когда корзина была полна, он вскинул ее на
плечо, понес к платформе. Платформы были с высоки-
ми бортами. Киров привстал на цыпочки, но все же
пе смог опрокинуть корзину.
— А ну, парень, помоги! — кивнул он белобрысо-
му пареньку, только опроставшему свою корзину.
Тот подскочил, быстро опрокинул за борт корзину
Кирова.
— Молодец! Ты что, из комитета комсомола?
— В газете «Торфяник» работаю. Кузин моя фа-
милия.
— Хорошо. Вот и напиши о сегодняшнем сорев-
новании. Я ведь тоже когда-то работал в газете. Да-
вай грузить на пару.
— Давайте,— обрадовался Кузин.
Стали работать вдвоем.
Начальство торфоразработок, поглядывая па Ки-
рова, тоже старалось изо всех сил. Некоторые даже
сняли пальто, работали в пиджаках, в фуфайках, в
гимнастерках.
Тетя Феня, взобравшись па штабель, звонко крик-
нула:
— Глядите, девоньки, как мужики-то взялись! От
них инда пар идет. Боюсь, кабы премию у нас не от-
тяпали.
— Небось скоро упреют. Куда им! — раздался пе-
вучий голос, утонувший в задорном смехе.
— Правильно, девчата! — приподнялся Киров.—
Берите мужиков па буксир. Не давайте урвать пре-
мию.
455
— Не да-дим! — вразнобой ответили торфушки...
Киров поманил к себе начальника торфоразрабо-
ток:
— Хорошо бы послать нарочного к кооператорам.
После работы надо премировать лучших.
— Мы уже думали об этом. Будет сделано, това-
рищ Киров...
Часа через два на болоте не осталось ни одного
торфяного кирпичика. Но состав еще пе был загру-
жен.
— Ша-ба-ш-ш! — закричал десятник простужен-
ным голосом.
Киров, пошептавшись с директором и секретарем
парткома, поднялся на бровку насыпи:
— Товарищи женщины! Минутку внимания!
Гомон, смех, разговоры оборвались.
— Товарищи женщины! Мы тут посоветовались и
решили, что вы работали лучше мужиков. И вам
присуждается премия.
— Ура! — гаркнул чей-то мужской голос. Его
подхватили звонкие девичьи голоса.
Киров поднял руку, дождался, пока утих шум.
— За премией уже посланы люди. Но состав еще
пе загружен. Едемте па другой участок и там закон-
чим дело.
— Правильно! Айда, девчата! — крикнула тетя
Феня.
Все повалили к пустым платформам. Вскарабка-
лись, поехали.
Киров и его спутники нарочно влезли на платфор-
му, где было большинство торфушек. То присмирели.
— Что-то вы невесело глядите, девчата,— шаг-
пул к ним Киров,— заводите-ка лучше песню.
— Да мы пе знаем...
456	— Уж так и пе знаете?
— Не знаем какую...— поправила одна, что по-
смелей.
— Давайте ту, которую все поют,— сказал Ки-
ров, задорно улыбаясь.— Ну, подпевайте! — и лихо
затянул:
Ты, моряк, красивый сам собою,
Тебе от роду двадцать лет.
И тут до десятка голосов подхватили:
Полюби, моряк, меня душою,
Что ты скажешь мне в ответ?
Припев подхватили дружно па всех платформах:
По морям, по волнам,
Нынче здесь — завтра там!
По морям, морям, морям, морям,
Эх, нынче здесь, а завтра — там!
На новом участке работали с еще большим азар-
том. Даже машинист, кочегар и кондуктор взялись за
корзины...
Только закончили погрузку, подошла дрезина. С
нее сняли стол и несколько ящиков с промтоварами.
Устроили маленький митинг. Девчатам в виде премии
стали раздавать цветастые платки, отрезы па платья,
кофточки, валенки...
Киров, директор и секретарь парткома незаметно
подошли к дрезине и уехали.
Кондуктор, молодой мужик с русыми усами, ус-
лышав гудок паровоза, потянул за рукав Кузина:
— Послушай, парень, этот, что в кожапке-то был,
что за начальник?
— Киров!
— Иди ты...	451
— Киров, тебе говорю...
— Погоди, я ж его знаю. С отцом как-то мы их на
охоте встретили. Чай пили у костра. Мы их приняли
за заводских.
— Киров! Еще раз говорю тебе. Очумел,
что ли?
— Ну, чудеса...— махнул рукой кондуктор и, под-
хватив лежавший на штабеле тулуп, побежал к по-
следнему вагону.
Из Синявина Киров проехал в Невскую Дубров-
ку, где на левом берегу Невы строилась мощная ТЭЦ.
Она должна была работать на синявинском торфе.
Массивное здание станции уже достраивалось.
Поговорив со строителями и осмотрев станцию, он
вернулся в Ленинград ночью.
Утром, только приехал в Смольный, зазвонил те-
лефон. В трубке гудел взволнованный голос директо-
ра Металлического завода Пенкина:
— Сергей Миронович, спешу обрадовать. Сегодня
на рассвете, на два месяца раньше срока, мы закон-
чили сборку первой пятидесятитысячной турбипы для
Невской Дубровки.
— Герои! Поздравляю!.. А я только из Дубровки.
Они готовы к монтажу. Вы успели как раз вовремя...
Всех, кто работал на сборке, отправляйте спать.
А днем, часа в два,— митинг! Я приеду. Организуйте
как следует.
— Ясно, Сергей Миронович! — прозвучало в
трубке.
Радостная весть тут же облетела все комнаты
Смольного. Были посланы «молнии» в Москву...
Киров приехал на завод заблаговременно, осмот-
458 рел турбину, пожал руки инженерам и мастерам, по-
здравил с победой. Увидев стоявшего в сторонке про-
фессора, подошел к нему, поздоровался.
— Ну, что вы скажете теперь, профессор? Рады?
— Да, конечно, рад, Сергей Миронович. Очень
рад! Но в народе говорят: цыплят по осени считают...
Дело новое, трудное... Я отказался выступать на ми-
тинге. Вот пустим турбину в Дубровке — тогда мож-
но и речь...
Предостережение старого профессора заставило
на мгновение задуматься. Однако митинг уже был
объявлен, получены поздравления из Москвы, и оп,
махнув рукой, пошел на заводскую площадь...
Турбину разобрали и по частям перевезли в Нев-
скую Дубровку. Туда выехала большая группа инже-
неров, мастеров, монтажников вместе с главным ин-
женером Ицхакеном. Сборку и монтаж вели под его
личным наблюдением.
Киров с волнением ждал пуска первой отечест-
венной большой турбины. Приезжая в Смольный, пер-
вым делом справлялся: нет ли вестей из Дубровки. Л
вестей все не было и не было. Шел уже третий месяц,
как начали сборку. Из Москвы звонили, запрашивали
телеграфно... «Что-то там неблагополучно»,— поду-
мал Киров и решил немедля ехать в Дубровку. Со-
бравшись, зашел к Чудову, чтобы сказать об этом.
— Что, в Дубровку? — переспросил Чудов, как
бы что-то обдумывая. И тут же сказал: — Не ез-
дите, Сергей Миронович, мне только что звонили
оттуда...
— Что случилось? — побледнел Киров.
— Турбина не работает... не смогли запустить.
Какой-то просчет в конструкции.
Киров тяжело опустился в кресло.
459
— Да... Теперь будет стыдно показаться в Мо-
скве.
— Но ведь это же, Сергей Миронович, как гово-
рят, первый блин...
— Считаешь, что он должен быть комом? Но ведь
ижорцы же отлично сделали первый блюминг! Элек-
тросиловцы изготовили превосходно первый электро-
привод! Путиловцы в прошлом году выполнили свои
обязательства и дали стране двенадцать тысяч трак-
торов! Почему же здесь прорыв?
— Я не оправдываю их, Сергей Миронович...
— Ладно. Где Ицхакен? — прервал Киров.
— Он вернулся в Ленинград и сейчас, очевидно, у
себя.
Киров снял телефонную трубку, набрал номер, ко-
торый хорошо помнил:
— Товарищ Ицхакен! Здравствуйте! Говорит Ки-
ров.
— Здравствуйте, Сергей Миронович,— послы-
шался приглушенный голос.
— Что в Дубровке? Правда ли, что турбина от-
казала?
— Да, Сергей Миронович,— со вздохом ответил
Ицхакен.— К нашему стыду и огорчению, турбину не
удалось пустить. Дефекта обнаружить тоже не уда-
лось...
Зажав трубку рукой, Киров глубоко вздохнул.
«Ну, сейчас всыплет ему Мироныч,— подумал Чу-
дов,— и поделом! Защищать не буду...» Но Киров
продолжал спрашивать, не повышая голоса:
— Что собираетесь делать?
— Думаем демонтировать турбину и снова везти
на завод. Только в заводских условиях возможно об-
наружить и устранить дефект.
460	— Считаете, что турбину удастся исправить?
Ицхакен понял, что только утвердительный ответ
может его спасти, и сказал твердо:
— Уверен, Сергей Миронович.
— Сколько времени это займет?
— Месяца четыре,— глухо сказал Ицхакен, все
еще ожидая, что Киров ему предложит сдать дела.
— Много. Очень много... Однако начинайте де-
монтаж. Надо беречь каждую минуту...
Киров положил трубку и стал ходить по кабине-
ту. Но пе в силах успокоиться, взял папироску и стал
курить большими затяжками.
— Наболтали, нашумели — ив кусты! А как я
погляжу в глаза Куйбышеву? Что скажу Постыше-
ву? Сталину? Ведь рапортовали о досрочном выпол-
нении плана... Скверно... Однако и турбипостроителей
понять надо. Ведь сделали первую турбину. Сами,
своими руками сделали, пе имея никакого опыта...
На ошибках тоже можно и нужно учиться. Вторую
сделают лучше. Как думаешь, Чудов?
— Конечно, Сергей Миронович.
— Ладно. Ругать не буду. Пусть сами поймут и
переживут неудачу.
2
Расширение и реконструкция большинства круп-
ных предприятий Ленинграда и пуск новых заводов
и фабрик в 1932 году вызвали перебои с электроэнер-
гией. Топливный голод совпал с острым недостатком
сырья: цветного и черного металлов. А тут еще по ини-
циативе Кирова начали строительство через Неву
Володарского моста. Что было делать?
— Киров, посоветовавшись с секретарем губко-
ма, решил поднять вопрос о режиме экономии топ- 4G 2
лива, о резком увеличении добычи торфа и сланцев.
Пришлось снова побывать на Синявинских торфораз-
работках и в Гдове. Удалось через Москву добиться
лучшего снабжения для торфяников и шахтеров. Это
сразу сказалось на росте добычи.
Однако с сырьем по-прежнему было плохо.
Разработка железорудных месторождений в обла-
сти все еще затягивалась из-за спора между геолога-
ми. ВСНХ, несмотря на неоднократные телеграммы
Кирова с просьбой увеличить поставку металла, не
отвечал.
Киров решил позвонить по телефону. Межлаук,
выслушав его внимательно, сказал:
— С металлом везде трудно. Выискивайте на ме-
сте, как это делают в Москве.
Киров немедленно послал в Москву двоих работ-
ников Лепсовнархоза. Те вернулись через несколько
дней и вместе с Чудовым пришли к Кирову. Вид у
посланцев был усталый и смущенный.
— Ну, что, товарищи, увидели в Москве? Где они
берут металл? — спросил Киров.
— Переплавляют церковные колокола, снимают
старые памятники, чугунные ограды. В Кузьминках,
в бывшем имении князя Голицына, разобрали мас-
сивные чугунные ворота, сняли цепи и выкопали
чугунные тумбы, которые тянулись в четыре ряда от
ворот до дворца вдоль липовой аллеи.
— Куда же это пошло?
— Говорят, па паровозы... Там же, в Кузьминках,
пустили па переплав памятники...
— Кто это разрешил?
— Не знаем... Очевидно, те же, по чьему распо-
ряжению сломали храм Христа-Спасителя.
— У нас тоже начали перенимать опыт москви-
462 чей,— не без иропии сказал Чудов.—Я сегодня по-
лучил телефонограмму из одного района: пишут, что,
горя желанием помочь стране металлом, сняли цер-
ковную ограду, чугунные ворота и кованые створы
какого-то храма.
— Что?! — вскочил Киров, и лицо его побледне-
ло.— Черт знает, что за варварство! А может быть,
этот храм — творение лучших русских зодчих? Надо
остановить произвол и примерно наказать виновных.
Слышишь, Чудов? Проверь!
— Есть! Займусь, Сергей Миронович.
— А вы, товарищи, идите и организуйте сбор ло-
ма по всему городу,— повернулся он к коммунхозов-
цам.— Поднимайте затонувшие пароходы. Ищите ме-
талл на свалках... Запомните сами и скажите другим:
пока я в Ленинграде, ни решетки Летнего сада, ни
решетки на набережных, ни украшения мостов, ни
один памятник пи в городе, пи в окрестностях разру-
шены пе будут!..
3
Как-то накапуне уборки Киров чуть свет приехал
в Колпинский совхоз, где еще два года назад были
построены хорошие животноводческие фермы и вме-
стительные силосные башни.
В этом году Ленинградская область обеспечила
себя собственным хлебом, и Киров сосредоточивал
внимание на крупных совхозах, чтобы снабдить Ле-
нинград мясом, молоком, овощами.
В Колпинском совхозе дела шли успешно — тех-
ника была уже готова, и Киров, пе задерживаясь там,
выехал в другие хозяйства области...
Перед вечером, когда пробирались к Московско-
му шоссе, машина завязла в колдобинах на разби-
той проселочной дороге. Попытка вытащить ее сво-
463
ими силами успеха не имела. Киров послал шофера
в ближайшую МТС просить помощи...
Начало смеркаться, когда подошел гусеничный
трактор. Тракторист спрыгнул на землю и, улыбаясь,
подошел к Кирову.
— Здравствуйте, товарищ Киров! Не узнаете ме-
ня?.. Как-то вы охотились в наших местах, а мы с
отцом подошли. Еще чаевничали с вами...
— Андрей с торфоразработок Синявипских?
— Я самый! Теперь дома живу. Выучился на
тракториста. Видел вас в Синявине, на болото. Там
и узнал, кто вы такой.
Киров пожал ему руку.
— Значит, в колхоз перебрался?
— Да. Это сподручнее. МТС — рядом. Ну и за-
работки подходящие.
— А отец и семья в колхозе?
— А куда им деваться? В колхозе живут. Теперь
исправней зажили. МТС помогает.
Шофер зацепил машину тросом, крикнул: «Гото-
во!» Андрей сел за рычаги и мигом вытащил машину
из колдобины.
Прощаясь, Киров спросил:
— А как соседи живут, Андрей?
— Теперь много лучше. Дела поправляются пов-
семестно...
— Ну, передай привет колхозникам, Андрей, по-
желай успехов!
— Спасибо! Передам!
461
Глава сороковая
1
В середине ноября выпал пу-
шистый снег. Дома стояли
под белыми шапками, деревья — в инее. Белый на-
ряд придавал городу сказочность, поэтичность. Ле
только детей, но и взрослых тянуло па улицу в снеж-
ную белизну.
Киров ждал первой пороши, мечтал по первопут-
ку съездить па охоту. Но в субботу было еще черно,
а в воскресенье снег повалил только утром...
Во второй половине дня просветлело, и ребятиш-
ки из всех подъездов хлынули во двор. Их радост-
ные звонкие голоса напомнили Кирову детство. Он
отложил книгу, оделся и, крикнув жене: «Я пойду
прогуляться», вышел.
Прошло едва ли более часа, как во двор большого
дома па улице Красных Зорь вошли трое пожилых
мужчин, остановились у подъезда, где дежурила
лифтерша.
— Не скажете ли, где тут проживает товарищ
Киров?
Пожилая женщина оглядела незнакомых людей.
«Похожи па рабочих. Но один что-то подозрительно
тяжелое держит под мышкой в желтой бумаге».
Видя, что опа медлит с ответом, тот, что был со
свертком, добродушно улыбнулся:
— Вы не сумлевайтесь насчет пас, мы рабочие с
Ижорского завода. Привезли Миронычу подарок. Он
пас звал к себе.
— Вон что, вон что, это хорошее дело... Только
его дома-то нет.	465
30 Герман Нагаев
— Вот так неудача! — вздохнул седоусый.-— Как
же теперь?
— А вы не тужите шибко-то,— успокоила лиф-
терша и, поднеся руку к глазам, стала всматривать-
ся сквозь редкий снежок.
— Ишь он легок на помине. Сюда идет. Вон, вон,
глядите на аллейку.
По аллейке, слегка наклонясь вперед, в распу-
щенной ушанке шагал Киров, таща четверо сцеплен-
ных санок с ребятишками. Он завез сапки на гору и
весело крикнул:
— Ну, теперь отцепляйтесь, ребятки, и гоните
с горки одни.
— Спасибо, дядя Сережа! Спасибо! — закричали
малыши.
Киров узнал рабочих, подошел, поздоровался.
— Вот уж не ожидал, что так быстро приедете.
Спасибо, товарищи! Пошли в дом! — и распахнул
дверь подъезда.
В передней помог гостям раздеться, пригласил
в столовую.
— Проходите, проходите, товарищи, пе стесняй-
тесь.—И, взяв седоусого под руку, пошел рядом.—
А ты, Арсеньич, совсем молодцом выглядишь. Не
ушел с завода-то?
— Не пускают... работаю помаленьку. Тут мы,
старики, небольшой подарочек от ижорцев при-
везли.
— Что это вы задумали? Зачем?
— Нет уж, Мироныч, не обижайте рабочий
класс,— сказал Арсеньич и, быстро развязав сверток,
положил на стол тяжелый барельеф Ильича.— Уж
не обессудьте, Сергей Мироныч. Не художники мы...
А только этот портрет Ильича отлили из той же
466 стали, что отливаем станины для блюмингов.
— Неужели? — Киров изумленно провел по ба-
рельефу рукой.— Ну, этому подарку цены нет... Спа-
сибо, друзья. Спасибо!
Щелкнула входная дверь. Вошла разрумянившая-
ся на морозе Мария Львовна и, увидев гостей, про-
шла в столовую.
Киров представил стариков и показал на ба-
рельеф.
— Вот, полюбуйся, Мария! Отлили из блюминго-
вой стали.
— Замечательно! — Мария Львовна взялась за
барельеф, по не смогла поднять и тут же опустила
его:
— Какой тяжелый...
— А что это у тебя кровь на пальце, Мария?
— Где? Ах, да... Это, наверное, сейчас... Пустяки,
я прижгу йодом. Одну минуточку...— Она быстро
ушла.
Арсеньич шершавой ладонью провел по внутрен-
ней стороне барельефа:
— Так и есть, остались заусеницы... Нет ли у вас
напильника, Сергей Мироныч?
— Как пе быть. Пойдемте со мной! — Он взял
барельеф и, ведя гостей по коридору, распахнул
дверь небольшой комнатки.
— Вот, прошу сюда!
— Ба, да тут целая мастерская! — воскликнул
Арсеньич.— И верстак, и тиски, и инструменты, как
у заправского мастерового.
— Я ведь и есть мастеровой! — улыбнулся Ки-
ров.— Моя основная профессия — механик. Вот здесь
в свободные минуты слесарничаю.— Оп зажал ба-
рельеф в тиски и, взяв напильник, мигом сровнял
все заусеницы.
Арсеньич потрогал:
467
— Хорошо. Спасибо. Уж вы извините, что так
получилось...
— Ну, ну, пустое, Арсеньич.
Вышли в коридор, и гости сразу засобирались до-
мой. Услышав их разговор, из кухни выбежала Ма-
рия Львовна:
— Что, домой? И думать не смейте об этом, това-
рищи! Пойдемте-ка лучше со мной на кухню мыть
руки. Сейчас будем обедать...
2
Двадцать седьмого ноября, приехав в Смольный,
Киров вдруг почувствовал недомогание: кружилась
голова, покалывало сердце. Это его удивило и испу-
гало: ничего подобного никогда не случалось. Ему
не верилось, что на редкость здоровый, крепкий
организм может так неожиданно сдать. Поэтому не
вызвал врача, а лишь сказал секретарю, чтобы его
некоторое время не беспокоили, и лег па диван.
Тут же начали одолевать разные мысли: «Не го-
дится лежать и киснуть. Болезнь нужно превозмо-
гать, побеждать усилием воли... Да уж и сердце пе-
рестало колоть... Хватит!» Он поднялся и стал хо-
дить по кабинету, посматривая то на окна, то па
степы.
Вдруг его взгляд остановился па карте СССР, ис-
пещренной красными стрелами. Она висела рядом
с проектом большого стадиона. «Странно... Откуда
взялась эта карта? Ведь еще несколько дней назад
ее пе было... Может, Чудов повесил? Интересно, что
за сюрприз он придумал?..»
Издали было видно, что Ленинград соединяли
46$ красные стрелы со многими городами страны. Стрел
было так много, что они расходились подобно солнеч-
ным лучам из красного диска — Ленинграда. Киров
подошел поближе, прочел надпись: «Ленинград —
форпост индустрии!» «Ишь ты, здорово написали!
Верно!» — Он приблизился к самой карте, увидел
другую надпись: «Ленинград оснащал передовой тех-
никой важнейшие индустриальные очаги и новост-
ройки, участвовал в создании почти всех гигантов пер-
вой пятилетки». Киров тряхнул головой. «А ведь
правильно! Молодцы ленинградцы! Как это в песне
поется: «И мы не праздно в мире жили!»» Его взгляд
упал на «Условные изображения». Тут были нарисо-
ваны паровые молоты, тракторы, турбины, блюмин-
ги, дизели, драги, генераторы, электрокраны и много
других машин и механизмов. Стрелы указывали, в
какие города и поселки все это направлялось.
«Сюда бы можно было добавить каучук, алюми-
ний, апатиты... да разве все перечтешь!.. Да, пе пра-
здно жили ленинградцы после того, как разбили оп-
позицию... Правда, в культурном строительстве сщо
приотстали. Вот он, живой укор перед глазами! —
Киров взглянул на проект гигантского стадиона.— Да
и нелегко поднять такую махину! Нужно намыть,
насыпать па побережье земляное кольцо высотой в
десятиэтажный дом и диаметром почти двести мет-
ров! Внутри его построить трибуны па сто тысяч зри-
телей... Однако покалывает и кружится голова... При-
сяду».
Киров опустился па диван, откинулся па спинку.
В это время заглянула секретарь и, увидев его в та-
кой позе, испугалась, подняла тревогу...
Скоро вошли Чудов и двое врачей в белых хала-
тах. Кирова выслушали, выстукали и в одип голос
сказали:
— Нужен немедленный и длительный отдых.
469
Как ни сопротивлялся Киров, как пи ссылался
на неотложные дела, на другой день товарищи из губ-
кома увезли его вместе с женой в Толмачево, в дом
отдыха «Крутой берег».
3
Это был старый барский дом, стоящий на высо-
ком берегу Невы. Кругом простирались леса со слож-
ными полянами. И природа, и сам дом своим уютом
располагали к отдыху. Кирова огорчило лишь то, что
в доме отдыха, кроме обслуги да одинокого старичка
профессора, посланного наблюдать за больным, нико-
го пе было.
Привыкший к общению с людьми, Киров понача-
лу скучал, сидел за книгами да слушал радио. Гу-
лять пе хотелось: погода стояла промозглая... Но ско-
ро подсыпало свежего снежку, и окрестности пове-
селели.
Киров попросил, чтобы ему привезли ружье и пат-
роны. Стал пропадать в лесу и сразу почувствовал
себя лучше. По вечерам с профессором играли в шах-
маты или рассуждали о прочитанном.
Как-то друзья, навещавшие Кирова, привезли фо-
тоальбом с видами нового Ленинграда. Киров, не-
сколько раз перелистав его вместе с Марией Львов-
ной, решил вечером взять в гостиную, чтобы показать
профессору.
После ужина они с профессором присели за круг-
лый стол, покрытый ковровой скатертью.
— А знаете, профессор, я приготовил для вас
сюрприз.
— Догадываюсь,— улыбнулся профессор,— оче-
470 видно, вам удалось подстрелить зайца.
— Нет, тут скорее медвежатиной пахнет,— ус-
мехнулся Киров и, достав альбом, положил перед
профессором.— Вот, взгляните.
— Новый Ленинград! Любопытно... Признаться,
я больше люблю старый Петроград с его дворцами,
мостами, набережными... Но посмотрим...
— Нет, разрешите, я буду сам показывать.
Киров уселся рядом и стал листать.
И вот, сменяя друг друга, стали возникать ан-
самбли многоэтажных домов на улице Стачек, на
Московском проспекте, па Лесном.
— Помилуйте, да неужели все это построено за
последние годы? — удивился профессор.
— Именно! — подтвердил Киров.
— Замечательно! И знаете, что радует? Я вижу
разнообразие в архитектуре. Это хорошо! Отличпо...
Позвольте, а вот это полукруглое здание?
— Московско-Нарвский Дом культуры!
— Да-с, внушительно!
— А вот, обратите внимание, Василеостровский
Дворец культуры!
— Это уж совсем грандиозно! Ну и масштабы!
Да!..
Промелькнули перед глазами здания Текстильно-
го института, проспекта Обуховской обороны...
— Позвольте, позвольте, Сергей Миронович. Это
что за домики? Они очень привлекательны.
— Это научный городок в Колтушах, где трудит-
ся академик Павлов.
— Ах, вот оно что. Я много слышал об этом го-
родке. Чудесно! Павлов, очевидно, доволен?
— Очень доволен. Сказал, что мы перещеголяли
заграницу.
Перелистали страницы с красивыми видами Пар-
ка культуры и отдыха па Елагипом острове, и перед 471
глазами возникла огромная арена с гигантским ам-
фитеатром.
— Потрясающий вид! — воскликнул профессор,—
что же это такое? Новый Колизей?
— Новый стадион, который мы начинаем строить.
По вместительности он будет вдвое больше Коли-
зея.
— Да, признаюсь, Сергей Миронович, вы меня
поразили... Столько понастроили! И какие сооруже-
ния!..
— А что бы вы сказали, профессор, если бы вам
показали альбом промышленных гигантов Ленингра-
да? Величественные корпуса «Электросилы», Метал-
лического, «Красного путиловца»?
— Что бы я сказал? Отвечу. Я бы сказал и ска-
жу, что вас напрасно привезли сюда. Да, напрасно!
Вас надо было послать в Крым и заставить отдыхать
целый год!
Киров раскатисто расхохотался.
— Вы шутник, профессор. Разве можно заставить
соловья не петь? И я не могу сидеть без дела. Вот
еще несколько дней погуляю с вами и — сбегу! Чест-
ное слово, сбегу. Там, в Ленинграде, ждут неотлож-
ные дела.
4
Наступил 1934 год. В конце января, еще не сов-
сем оправившись от свирепствовавшего в Ленингра-
де гриппа, Киров выехал в Москву на Семнадцатый
съезд партии. Вместе с ним ехало сто тридцать два
делегата от ленинградских коммунистов. Киров дол-
жен был выступать па съезде, и он волновался, до^
472 садуя па свою болезнь, плохо спал в вагопе.
В Москве, только вышел на платформу, сразу
увидел Орджоникидзе. В длинной шипели, в карту-
зе, он шел навстречу, улыбаясь, раскинув руки для
объятий.
— Серго, дорогой, у меня грипп, пе подходи!
— Мы тифа не боялись в гражданскую, а гриппа
подавно не испугаемся,— рассмеялся Орджоникидзе
и крепко обнял друга.— Поедем, Кирыч, ко мне. Ма-
шина ждет. Я завтра же тебя поставлю на ноги.
Киров решил, что отказываться неудобно и, взяв
свой чемоданчик, пошел рядом с Орджоникидзе.
Съезд начался с грома аплодисментов и проходил
бурно, воодушевленно. Делегаты страстно говорили
о великих победах. Даже бывшие оппозиционеры и
уклонисты Зиновьев, Каменев, Бухарин, Радек кая-
лись и восхваляли Сталина.
День проходил за днем в слушании речей, в гро-
ме аплодисментов, в оживленных разговорах в ку-
луарах. Уже по отчетному докладу Сталина высказа-
лось больше сорока человек, а Кирова все пе объяв-
ляли. «Не забыли ли обо мне? Вдруг прекратят пре-
ния?..» Тридцатого он ушел с последнего заседания
обеспокоенный и поздно вечером, за чаем, сказал о
своей тревоге Орджоникидзе.
— О тебе забыть нельзя,— рассмеялся Орджони-
кидзе,— за тобой стоит Ленинград! Не беспокойся,
завтра объявят...
Тридцать первого утром Постышев открыл деся-
тое заседание съезда и сразу объявил: «Слово имеет
товарищ Киров».
Киров вздрогнул от неожиданности. И еще силь-
нее вздрогнул от взрыва аплодисментов, которые бук-
вально потрясли зал. Он поднялся на трибуну и, 473
взглянув в зал, как-то вдруг оробел. Все делегаты
поднялись и рукоплескали ему стоя. «Черт возьми,
как-то нехорошо получается... Что же делать?» Апло-
дировать вместе со всеми, как это делал Сталин, он
не хотел, боялся, что могут истолковать как нескром-
ность. «Конечно, аплодируют не мне, а ленинградцам,
по все же надо их остановить». И Киров поднял обе
руки, прося, моля делегатов угомониться.
И чем глуше становились аплодисменты, тем
лучше, спокойнее и радостнее становилось у него на
душе. И когда опи стихли, лицо Кирова вдруг оза-
рилось улыбкой, и оп энергично вскинул руку:
— Товарищи!
В это тысячу раз произносимое слово оп вложил
столько души, энергии и страсти, что зал замер. За-
мер еще и потому, что многие из делегатов слыхали
его зажигательные речи и знали, что он скажет что-
то свое, кировское.
А что можно было сказать, когда по докладу вы-
сказалось больше пятидесяти человек? Когда все
устали слушать и ждали лишь заключительного
слова.
Но па скромную фигуру Кирова в простой за-
щитной гимнастерке устремились сотни глаз. И Ки-
ров видел, чувствовал это. Бросив в зал призыв-
ное слово: «Товарищи!» — он сделал паузу, подался
ближе к слушателям и заговорил проникповеп-
по, без всяких шпаргалок и конспектов. Заговорил
о подвиге ленинградских рабочих, инженеров, уче-
ных...
— Я думаю, что всякую пауку, в том числе и
технику и механику, мы должны поднимать па та-
кую высоту, которая недоступна капиталистическим
странам... Скажем, наука о сопротивлении материа-
474 лов — это крайне необходимая наука. Но мы пи па
одну минуту не должны забывать, что... наука, кото-
рая изучает сопротивление противостоящих нам
классов внутри страны и за ее пределами,— эта наука
должна занимать первое место.
Раздался гром аплодисментов.
Киров воодушевился и, дождавшись тишины, про-
должал:
— Вооруженная ленинизмом, в непримиримой
борьбе с оппортунизмом всех мастей... наша партия,
как никогда, едина, монолитна, тверда и сплочена во-
круг своего ЦК...
Он снова заговорил о подвиге ленинградцев и с
юмором, вызывавшим смех в зале, об оппозиционе-
рах, которые «сидели в обозе».
И когда сочными мазками была нарисована кар-
тина больших свершений, Киров из оратора-трибуна
вдруг опять превратился в простого рабочего-делега-
та и, заканчивая свою речь, сверкнул улыбкой:
— Успехи действительно у пас громадны. Черт
его знает, если по-человечески сказать, так хочется
жить и жить!
И опять зал содрогнулся от грома аплодисментов,
которые невозможно было унять... Все поднялись и
рукоплескали стоя.
Из Москвы Киров вернулся не только членом По-
литбюро, но и секретарем ЦК ВКП(б). Ленинград-
ские делегаты с гордостью говорили: «Наш Мироныч
на съезде избран секретарем ЦК единогласно...»
Но Кирову было чуждо тщеславие.
Он сразу же занялся делами. Пришлось выступать
с докладами на партийных собраниях, встречаться с ^75
раоочими, колхозниками, специалистами, разъезжать
по области, которая простиралась более чем на ты-
сячу километров.
6
В ноябре пришла телеграмма из Москвы, пригла-
шающая Кирова па пленум ЦК.
Пленум ЦК, как и Семнадцатый съезд партии,
прошел под гром аплодисментов. Да и было чему ру-
коплескать! Пленум принял решепие: с первого ян-
варя 1935 года отменить в стране карточную систему,
которая существовала почти четыре года.
Киров вернулся в Ленинград в отличном настрое-
нии и стал готовиться к докладу о решениях ноябрь-
ского пленума ЦК на партактиве Ленинграда и обла-
сти. Партактив должен был состояться вечером пер-
вого декабря в бывшем Таврическом дворце.
В Таврический дворец начали собираться люди
часов с четырех: многие приехали из дальних посел-
ков, из районов и, чтобы пе мерзнуть па улице, си-
дели и ходили в кулуарах, разговаривали, делились
новостями.
Около пяти часов на трамваях, па автобусах, па
грузовиках стал съезжаться парод с заводов и фаб-
рик. Приходили целыми группами, по десять — пят-
надцать человек, рассаживались в красивом зале с
Колоппами, где пе раз выступал Леппп.
Настроение было приподнятое. Многие уже зпали,
что принято решение об отмепе карточной системы:
476 шумно разговаривали, шутили.
Скоро зал заполнился до предела и гудел тысяче-
голосо, но собрание пе открывали, ждали приезда
Кирова.
В комнате президиума тоже собралось много на-
роду: руководители районов, директора заводов и
фабрик, секретари парторганизаций. Курили, разго-
варивали, ждали, поглядывая на часы, а Кирова все
пе было...
В зале несколько раз принимались хлопать. Адми-
нистратор выходил па сцепу, успокаивал, уверял, что
Киров вот-вот приедет...
И словно бы какое-то тревожное предчувствие
вдруг прошло по рядам: шутки утихли, разговоры
смолкли. Тишина все сгущалась и сгущалась...
В коридоре гулко отдались чьи-то очень быстрые
шаги. И тотчас разнеслось по залу: «Что-то случи-
лось...»
Те, кто сидел близко к дверям, стали поспешно
выходить п побежали в сторону комнаты президиу-
ма. Там образовалась толпа, приглушенно загудев-
шая.
Дверь приоткрылась, и кто-то в щель умоляюще:
— Тише, товарищи, тише! Мешаете... говорят со
Смольным... Пройдите, пожалуйста, в зал...
А в зале было еще тревожнее. Рабочие пе вста-
вали со своих мест. Угрюмо молчали...
— Неужели война? — прошептал кто-то.
— Помолчи, объявят! — прикрикнули па него.
И опять тишина. Тишина тягостная, гнетущая...
Вдруг где-то далеко послышались шаги. На сцепу
нервной походкой вышел человек в пенсне. Шагнул
к рампе...
— Това... това...— Горло перехватило... Налил из
графила воды, стуча стаканом о зубы, выпил несколь-
ко глотков п, овладев собой, опять — к авансцене:
477
— Товарищи! Случилось большое несчастье.,.
Только сейчас в Смольном... убит товарищ Киров.
Зал замер, застыл, оцепенел... Несколько секунд
длилось ледяное молчание. Вдруг взвился женский
пронзительный крик. Кто-то гулко охнул. Послыша-
лись глубокие вздохи, приглушенные рыдания... По-
трясенные люди начали медленно расходиться...
Весть об убийстве Кирова оглушила, как страш-
ный раскат грома, всю страну. Всколыхнула весь
мир. Тысячи негодующих телеграмм приходили в Ле-
нинград и Москву. С утра до ночи звучали по радио
скорбные мелодии. Нескончаемые толпы ленинград-
цев шли проститься со своим Миронычем...
В далеком Ташкенте Валериан Куйбышев, вырвав
листы из блокнота, спешно писал в газету о своем
друге страстные строки: «Мне довелось сидеть с то-
варищем Кировым в Томской тюрьме. В 1919 году
мы с ним встретились... в Астрахани, в борьбе с депи-
кипскими войсками. Товарищ Киров был душой
армии, рабочих и крестьян. Он отстоял Астрахань...
Исключительный оратор, он в то же время был и пре-
восходным организатором... настоящим членом боль-
шевистской партии, то есть государственным челове-
ком с большим кругозором. Товарищ Киров убит
именно потому, что оп был большим... революционе-
ром-большевиком, ненавистным контрреволюционной
буржуазии...»
Живший в Крыму Горький, узнав о смерти Ки-
рова, пе находил себе места, не мог успокоиться:
«Убит прекрасный человек, одни из лучших вождей
партии,— телеграфировал он в Москву,— идеальный
образец пролетария, мастера культуры. Всей душой
478 разделяю горе партии, горе всех честных рабочих».
Но и отправив эту телеграмму, Горький не мог
обрести покоя. Думал о Кирове, вспоминал свои
встречи с ним. Его чувства вылились в письме Кон-
стантину Федину:
«Я совершенно подавлен убийством Кирова, чув-
ствую себя вдребезги разбитым и вообще — скверно.
Очень я любил и уважал этого человека...»
С того трагического дня прошло сорок лет. Сорок
лет... а имя Кирова не меркнет, пе тускнеет! Память
о нем живет в сердцах народа, ради счастья которого
он жил и боролся! Ему воздвигнуты монументы, о
нем написаны книги, поставлены фильмы...
Но есть нечто крепче гранита и бронзы, долговеч-
нее книг и кинофильмов — народная любовь! Киров
был и будет любим народом. И потому будет вечно
жить в его сердце.
Нагаев Герман Данилович.
П16 РАДИ СЧАСТЬЯ. Повесть о Сергее Кирове.
М., Политиздат, 1974.
479 с. с ил, (Пламенные революционеры).
Р2+ЗКПЦ092)
Заведующий редакцией В. Г. Новохатко
Редактор Г. Е. Щербакова
Младший редактор Н. В. Чунакова
Иллюстрации художника О. К. Вуколова
Художественный редактор В. А. Тогобицкий
Технический редактор Е. И. Каржавипа
Сдано в набор 9 апреля 1974 г. Подписано в пе-
чать 25 июля 1974 г. Формат 70X108V32. Бу-
мага типографская № 1. Условн. печ. л. 21,61.
Учетно-изд. л. 19,79. Тираж 200 000 (100 001—
200 000) экз. А00175. Заказ Ка 3992. Цена 88 коп.
Политиздат. Москва, А-47, Миусская пл., 7.
Ордена Ленина типография
«Красный пролетарий».
Москва, Краснопролетарская, 16.
H 079(02)—74 285—71
Scan Kreyder- 13.03.2018 - STERLITAMAK