ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
КЛАССИКА
НОВОЙ
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
СОЦИОЛОГИИ
Перевод
с английского и французского
под научной редакцией
В.В. Радаева, Г.Б. Юдина
ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ДОМ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ ЭКОНОМИКИ
МОСКВА • 2014

УДК 316.334.2
ББК 60.56
К47
Составители
и научные редакторы переводов:
В.В. Радаев, Г.Б. Юдин
Классика новой экономической социологии [Текст] / сост. В. В. Радаев,
К47 Г. Б. Юдин ; пер. с англ. и с фр. ; под науч. ред. В. В. Радаева, Г. Б. Юдина ;
Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — М.: Изд. дом Высшей школы
экономики, 2014. — 381, [3] с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-7598-1110-7 (в пер.).
В данной хрестоматии собраны переводы текстов, являющихся классикой
новой экономической социологии. Эти тексты были написаны в конце 1970-х —
середине 1980-х годов и стали, по общему признанию, отправными точками всех
ключевых направлений новой экономической социологии. Они сформировали
понятийный аппарат, используемый сегодня разными социологическими тради-
циями в исследованиях хозяйства. Данная книга, предназначенная прежде всего
для специалистов и студентов, впервые собирает русские переводы этих став-
ших классическими текстов под одной обложкой и представляет собой своего
рода энциклопедию новой экономической социологии.
УДК 316.334.2
ББК 60.56
ISBN 978-5-7598-1110-7 © Составление, предисловие.
Радаев В.В., Юдин Г.Б., 2014
© Оформление. Издательский дом
Высшей школы экономики, 2014

СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие научных редакторов 5
ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД
М. Хэннан, Дж. Фримен
Популяционная экология организаций 21
СОЦИОЛОГИЯ РАЦИОНАЛЬНОГО ВЫБОРА
Дж. Коупман
Введение социальной структуры в экономический анализ 61
СЕТЕВОЙ ПОДХОД
М. Грановеттер
Сила слабых связей 71
X. Уайт
Откуда берутся рынки? 96
НЕОИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ ПОДХОД
Дж. Мейер, Б. Роуэн
Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал 133
П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл
Новый взгляд на «железную клетку»:
институциональный изоморфизм и коллективная
рациональность в организационных полях 164
ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ПОДХОД
Д. Рюшемайеру П. Эванс
Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного
вмешательства 192
Р.Дор
Добрая воля и дух рыночного капитализма 233
КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ПОДХОД
В. Зелизер
Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века 260

Содержание
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД
К. Гирц
Базарная экономика: информация
и поиск в крестьянском маркетинге 284
ПОСТСТРУКТУРАЛИСТСКИЙ ПОДХОД
П. Бурдьё
Формы капитала 293
ПЕРФОРМАТИВНЫЙ ПОДХОД
М.-Ф. Гарсия
Социальное конструирование совершенного рынка:
голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонь 316
КЛЮЧЕВАЯ СТАТЬЯ
М. Грановеттер
Экономическое действие и социальная структура:
проблема укоренённости 345

ПРЕДИСЛОВИЕ
НАУЧНЫХ РЕДАКТОРОВ
Общая идея книги
Отправной точкой для развития новой экономической социологии принято
считать 1985-й — год выхода статьи Марка Грановеттера об укоренённости
экономического действия [Granovetter 1985], которая до сих пор является са-
мой цитируемой в экономической социологии и одной из наиболее известных
в социологии в целом. За прошедшее время новая наука заметно расширилась
как географически (экономическая социология XXI века — дисциплина уже не
сугубо американская, а глобальная), так и тематически (сегодня экономсоцио-
логи занимаются практически любыми аспектами социальной жизни). Возни-
кают всё новые точки взаимодействия с другими дисциплинами.
Одновременно меняются и представления об основаниях экономической со-
циологии. Так, предложенный в работе Грановеттера подход к объяснению эко-
номического поведения через понятие «укоренённость» был подвергнут обстоя-
тельной критике (см.: [Callon 1998; Krippner 2001; Юдин 2010]). Расширяется круг
«классиков» экономической социологии: не закрывая работ М. Вебера, К. Пола-
ньи и К. Маркса, теоретики всё чаще обращаются к таким фигурам, как Э. Дюрк-
гейм, А. де Токвиль и даже родоначальник «старой» экономической социологии
Т. Парсонс (см.: [Beckert 2006; Swedberg 2003; Steiner 2011; Сведберг 2004]).
Какие работы следует отнести к классике экономической социологии и в
чём состоит их значение сегодня? Вопрос о том, как конструируется категория
научной классики, является предметом специального исследования (см., на-
пример: [Савельева, Полетаев 2009]). При определении классики нелегко найти
объективный критерий, который, с одной стороны, был бы независим от суж-
дений учёных (ведь они сами постоянно участвуют в символической борьбе),
а с другой стороны, не сводился бы к формальным показателям цитирования.
С точки зрения Р. Сведберга, классические работы в области экономиче-
ской социологии датируются периодом 1890-1920 гг., когда социология фор-
мировалась как самостоятельная социальная наука. Последующие 60 лет дали
экономической социологии сравнительно мало, пока в середине 1980-х не
произошло её возрождение [Swedberg 2003]. Такой подход позволяет подчер-
кнуть преемственность экономической социологии по отношению к социаль-
ной мысли в целом, однако исключает возможность существования классики
за пределами классического периода развития социологии.

Предисловие научных редакторов
Между тем, если посмотреть на корпус современных экономико-социо-
логических работ, то обнаружится, что они в значительной мере используют
концептуальный аппарат и объяснительные модели, заложенные как раз в тот
период, который Р. Сведберг считает «мёртвым», а точнее, с середины 1970-х
и до середины 1980-х гг. В самом деле, статья Грановеттера, по сути, лишь за-
фиксировала первые итоги нового течения, распространившегося сначала в
американской, а затем и в европейской социологии. Ключевые работы, в ко-
торых закладывались понятийные основы и разрабатывались исходные ин-
струменты новых социологических подходов к изучению хозяйства, появились
чуть раньше. В то же время те термины, которыми мы обязаны «классикам»
начала XX века, обычно входили в оборот новой экономической социологии
уже существенно переосмысленными (как, например, произошло с понятием
«укоренённость»).
Работы классиков предопределяют развитие дисциплины за счёт того, что
последующие поколения исследователей, не задумываясь, используют их на-
следие в своей обыденной работе, производя то, что Т. Кун назвал «нормаль-
ной» наукой [Кун 1977: 29]. Во-первых, благодаря классике в науке появляются
основные понятия — к ним автоматически прибегают для описания реально-
сти и уже не ставят их под сомнение. Во-вторых, классики первыми форму-
лируют те вопросы, которые в дальнейшем считаются достойными изучения,
и именно так возникают разделяемые представления о том, что в данной об-
ласти знания следует считать научным результатом. Из этих компонентов со-
ставляется повседневная научная практика, закрепляющая и воспроизводящая
влияние классиков, несмотря на то что сама она мало заботится о таком вос-
производстве.
Тексты, которые благодаря своему воздействию на практику современных
экономико-социологических исследований обрели статус классических, при-
надлежат к разным эпохам в развитии социальной мысли. Однако если пре-
дыдущий сборник переводов экономико-социологической классики, выпущен-
ный нами в 2004 г., покрывает весь XX век (см.: [Радаев 2004]), то на этот раз мы
решили остановиться на одном, сравнительно небольшом временном отрезке,
конце 1970 — начале 1980-х гг. Ведь все основные направления исследований,
которые сформировали язык и проблематику современной экономической со-
циологии, появились на свет в этот период. Именно тогда почти одновременно
были опубликованы статьи, признанные впоследствии исходными и основопо-
лагающими работами того или иного направления — популяционной экологии
и нового институционализма, сетевого и социокультурного подходов. Позднее
эти течения, сохраняя свою относительную самостоятельность, соединились в
набирающий силу интеллектуальный поток, получивший с лёгкой руки М. Гра-
новеттера наименование «новая экономическая социология».
Эта общая идея определила и замысел данной книги, в которой собраны
и переведены работы, ставшие, по сложившимся конвенциям внутри самого

Предисловие научных редакторов
социологического сообщества, отправными точками основных направлений
новой экономической социологии. Эти работы объединяет и то, что все они
(за одним исключением) опубликованы до выхода в 1985 г. знаменитой статьи
М. Грановеттера. Мы назвали этот корпус текстов классикой новой экономиче-
ской социологии, что и дало название данному сборнику. Возникновение ново-
го представляет собой одну из самых загадочных проблем. В данном случае у
возникшего интеллектуального течения нет ни чётко локализованного единого
источника, ни единого корня. Оно возникает как своего рода «социальное дви-
жение» — без организации по единому плану, сразу во множестве разных мест,
просачиваясь как бы из пор профессионального сообщества1. Часть элементов
этого движения связана между собой (например, популяционная экология и
новый институционализм вырастают из организационной теории и пытаются
ответить на сходные вопросы); другие элементы, по крайней мере внешне, ка-
жутся весьма разнородными. Тем не менее при более внимательном рассмотре-
нии они обнаруживают общность на уровне исходных предпосылок, которые
придают им относительное единство и позволяют стать частями более крупно-
го интеллектуального предприятия.
Правомерно задать вопрос о возможных причинах, подготовивших появ-
ление этого интеллектуального движения. На наш взгляд, эти причины множе-
ственны и разнородны.
Во-первых, нарастало понимание важности и привлекательности хозяй-
ственных вопросов для социолога. В то же время появилась острая неудовлет-
ворённость так называемым пактом Парсонса — Роббинса, который на про-
тяжении долгого времени регулировал разделение труда в социальных науках.
В рамках этого консенсуса социологи оставляли экономистам содержательное
изучение экономического поведения в обмен на право судить о происхожде-
нии целей и мотивов этого поведения2; благодаря такому разделению труда за
структурным функционализмом надолго закрепилась монополия на социо-
логическое исследование хозяйства. Однако к 1970-м гг. кризис структурно-
функциональной парадигмы стал очевидным, и привычную границу начали
активно нарушать с обеих сторон. Ещё в 1960-е гг. началось вторжение эконо-
мистов на социологические территории: применение экономического подхода
в качестве универсального решения социальных проблем получило название
«экономический империализм» и вызвало реакцию со стороны социологов3.
Они не только пытаются отстоять свои законные территории, но и организуют
встречное движение, всё чаще обращаясь к анализу объектов, которые эконо-
1 О возникновении основных групп в американской новой экономической социологии
см.: [Конвер, Хайлброн 2005; Радаев 2006: 306-335]. — Здесь и далее примечания авторов,
если не показано другое.
2 См. подробнее: [Hodgson 2008].
3 См. подробнее: [Радаев 2005: 38-62; 2008].

Предисловие научных редакторов
мисты исконно считали своими (рынки, цены, финансы). При этом основными
мишенями для социологической критики избираются теория рационального
выбора Г. Беккера и новая институциональная экономическая теория О. Уиль-
ямсона.
Во-вторых, в рамках индустриальной социологии и социологии органи-
заций происходило накопление багажа эмпирических исследований, которые
осуществлялись обособленно от экономической теории и требовали иных
обобщений. С начала 1970-х гг. новое поколение исследователей начало актив-
но включаться в работу бизнес-школ, и для них структурно-функционалист-
ские построения также стали слишком узкими.
В-третьих, с теоретической точки зрения свою роль сыграл веберианский
ренессанс, подкреплённый изданием в конце 1970-х гг. фундаментального тру-
да «Хозяйство и общество» на английском языке [Weber 1978]. Это позволило
развернуть систему социологических понятий для изучения хозяйства, а также
активизировало интерес к теориям действия.
В-четвёртых, новое движение подпитывалось интересом к экономической
антропологии с её дискуссиями между формалистами и субстантивистами, а
также вниманием к структурным теориям обмена. Так, например, основания
будущего сетевого подхода Харрисона Уайта, согласно которому клики про-
изводителей находятся в ситуации структурной эквивалентности, формирова-
лись под влиянием идей К. Леви-Стросса о клановой структуре родственных
связей [Padgett 2012: 58].
Под воздействием всех этих причин в определённой части социологиче-
ского сообщества накопилось и определённое интеллектуальное напряжение,
которое потребовало творческого выхода. Появлялись всё новые и новые
статьи, затем исследования обобщались в книгах, а лучшие из них попадали
в сборники и хрестоматии, многие из которых были выпущены Р. Сведбергом
и его коллегами4. Ключевым моментом в институционализации новой эконо-
мической социологии стал выход в 1994 г. «Хрестоматии экономической со-
циологии», крупного сборника оригинальных текстов, написанных ведущими
авторами по заказу Н. Смелсера и Р. Сведберга [Smelser, Swedberg 1994]. Многие
говорили впоследствии, что именно после выхода в свет этой книги стало ясно,
что новая экономическая социология состоялась.
Подготовка переводов
Представляемые вниманию читателя переводы подготовлены сотрудника-
ми Лаборатории экономико-социологических исследований (ЛЭСИ) На-
ционального исследовательского университета «Высшая школа экономики»
(НИУ ВШЭ) (см.: http://ecsoclab.hse.ru).
1 См., например: [Granovetter, Swedberg 1992; Swedberg 1993].
8

Предисловие научных редакторов
Несколько публикуемых текстов профессиональному читателю, возмож-
но, уже знакомы по предшествующим переводам. Некоторые из них, к сожа-
лению, оставляют желать лучшего, другие отличаются достаточно высоким
качеством (например, перевод Н.В. Глебовской и A.B. Тавровского в «Журнале
социологии и социальной антропологии» [Грановеттер 2004] или работы под
редакцией коллег из Высшей школы менеджмента Санкт-Петербургского госу-
дарственного университета — Т.Н. Клёминой, М.А. Сторчевого, Н.П. Дроздо-
вой, Е.А. Кузнецовой5). Тем не менее даже в наиболее благополучных случаях
мы переводили тексты заново. Отдавая должное проделанной коллегами работе,
мы, по прошествии времени, хотели более чётко вписать переводимые тексты
в современный экономико-социологический контекст. Значение публикуемых
работ связано прежде всего с тем, что их авторы укрепляют экономико-социо-
логический фундамент с помощью надёжных, влиятельных и плодотворных
социологических и антропологических ресурсов, которые определяют как силу
новой экономической социологии, так и её неизбежные ограничения. Чтобы
в полной мере осознать эти возможности и пределы, необходима известная
терминологическая точность. Кроме того, используемые авторами понятия
должны быть вписаны в структуру терминов в той мере, в которой она сложи-
лась в отечественной переводной литературе по социологии, антропологии и
собственно экономической социологии. Тем самым мы обеспечиваем содержа-
тельную целостность данного издания, несмотря на все различия представлен-
ных в нём исследовательских направлений. Всё это и побудило нас осуществить
новые версии ранее сделанных переводов.
Осталось сказать, что первоначально статьи публиковались в журнале
«Экономическая социология», начиная с 2009 г. (Т. 10, № 2) (см.: http://ecsoc.hse.
ru). Исключение составляет перевод статьи М.-Ф. Гарсия, который был впервые
опубликован в журнале «Вопросы экономики» [Гарсия 2010]6. В данной книге
статьи впервые собраны вместе, и их последовательное прочтение даёт, на наш
взгляд, достаточно полное представление о возникновении интересующего нас
предмета — новой экономической социологии.
Структура и содержание книги
В данном издании каждое направление исследований, возникшее на рубеже
1970-1980-х гг., представлено одной или двумя статьями, которые можно счи-
тать основополагающими, поскольку они задали экономико-социологическую
проблематику и сформировали словарь для её разработки.
5 Эти переводы были сначала опубликованы в журнале «Вестник СП6ГУ Серия "Ме-
неджмент"», а затем перепечатаны в тематическом сборнике (см.: [Клёмина 2009]).
6 Мы перепечатываем этот перевод с любезного разрешения редакции журнала «Во-
просы экономики».

Предисловие научных редакторов
Начнём с экологического подхода. В этом случае есть чёткая конвенция: всё
началось со статьи Майкла Хэннана и Джона Фримена «Популяционная эко-
логия организаций», опубликованной в 1977 г. [Hannan, Freeman 1977] (хотя у
направления были и значимые предшественники: например, Амос Хоули с тео-
рией социальной экологии). Именно в тексте Хэннана и Фримена были сфор-
мулированы исходные предпосылки, противопоставившие экологический
подход традиционной теории организаций, и поставлен ключевой для всего
направления вопрос о том, почему существует так много видов организаций7.
Целый ряд специальных терминов, заимствованных из биологии, также рас-
пространился в социальной науке именно после этой публикации.
Далее нас ожидает работа Джеймса Коулмана, по праву считающегося
основателем направления, получившего название «социология рационального
выбора»8. Вниманию читателя представляется небольшой и очень живо на-
писанный текст, впервые опубликованный в 1984 г. и непохожий на обычные
академические статьи [Coleman 1984]. Он начинается с серии примеров, пока-
зывающих проблемы, которые не в состоянии решить современная экономиче-
ская теория без серьёзной ревизии собственных предпосылок: пожар в театре
с фатальными последствиями для публики; спекуляции с ценными бумагами
шотландца Джона Ло в начале XVIII столетия, закончившиеся обрушением од-
ной из первых крупных финансовых пирамид; устойчивая дифференциация
степени доверия к параллельно обращающимся финансовым инструментам
в Англии в конце XVIII столетия; работа обществ взаимного кредитования в
Юго-Восточной Азии. Коулман сделал многое, чтобы ввести экономическую
терминологию в оборот социологов, а его главный тезис состоит в том, что
экономический анализ следует расширить с помощью категорий социальной
структуры, не отказываясь при этом от методологического индивидуализма и
предпосылки рационального поведения экономических акторов.
Если социология рационального выбора не нашла впоследствии достаточ-
ного количества сторонников ввиду своей явной компромиссности9, то сете-
вой подход в экономической социологии, несомненно, занял одно из централь-
ных мест. Мы публикуем более раннюю статью Марка Грановеттера «Сила
слабых связей». Он написал её ещё при подготовке своей диссертации, и этот
текст стал одним из основополагающих для приверженцев сетевого подхода,
особенно в области исследования рынков труда [Granovetter 1973]. В статье
продемонстрированы преимущества слабых связей в сборе полезной инфор-
7 Обзор эмпирических исследований по организационной экологии за 30 лет см.:
[Hannan 2005].
8 После Коулмана это направление было интегрировано в рамках нового институцио-
нализма в социологии; см.: [Доббин 2006; Ни 2006].
9 Анализ некоторых причин недоверия социологов к теории рационального выбора см.:
[Hechter, Kanazawa 1997].
10

Предисловие научных редакторов
мации и показано, как изучение слабых связей позволяет перейти от анализа
малых групп к анализу отношений между группами и, таким образом, сформи-
ровать инструменты для соединения микро- и макроуровней социологической
теории. В работе предлагается ряд способов применения социометрического
аппарата для решения социологических задач, а так называемая SWT-гипотеза
в течение уже 40 лет направляет эмпирические исследования в самых разных
областях социальной науки10.
Далее нас ожидает легендарная статья научного руководителя М. Грано-
веттера, профессора Харрисона Уайта, «Откуда берутся рынки?», опублико-
ванная в 1981 г. [White 1981]. По конвенции, именно от этой статьи ведётся
отсчёт экономико-социологических исследований рынков в рамках сетевого
подхода. Уайт противопоставил экономическому представлению о рынке как
безличном механизме координации специфически социологическое определе-
ние рынка как группы («клики») производителей, каждый из которых учится
находить свою особую нишу, отличающуюся по объёмам производства и ка-
честву продукции от тех, что заняты конкурентами. Решения принимаются на
основе наблюдения за действиями конкурентов, воспринимаемыми в качестве
сигналов данного рынка. Основное достоинство предложенного Уайтом опре-
деления состоит в том, что оно позволяет операционализировать рынок, пре-
вратить его в конкретный наблюдаемый объект, который можно отличить от
внешней среды11. В качестве иллюстрации Уайт использует 20 американских
промышленных рынков, три из которых рассматриваются более подробно.
Чтение работ Уайта — дело непростое, но надеемся, что усилия читателей бу-
дут вознаграждены.
Характеризуя истоки неоинституционального подхода в экономической
социологии, мы публикуем две статьи — работы Джона Мейера и Брайна Ро-
уэна «Институционализированные организации: формальная структура как
миф и церемониал» [Meyer, Rowan 1991] и Пола Димаджио и Уолтера (Буди)
Пауэлла о ревизии подхода, трактующего организацию как «железную клетку»
[DiMaggio, Powell 1983]. С этих работ началось преодоление так называемо-
го старого институционализма в социологии. Обе статьи были перепечатаны
впоследствии в сборнике «Новый институционализм в анализе организаций»,
ставшем своего рода манифестом для неоинституционализма в социологии
[Powell, DiMaggio 1991].
Точкой размежевания с предшествующей традицией стала проблема объ-
яснения структуры организации. В то время как старый институционализм
10 Даже беглый обзор этих работ не вместился бы в одну статью. Укажем лишь две важ-
ные публикации о российском рынке труда: [Yakubovich 2005; Gerber, Mayorova 2010].
11 Впоследствии на основании определения Уайта предлагались другие дефиниции и
классификации рынков; см., например, выработанное П. Асперсом разделение на статусные
и стандартные рынки: [Aspers 2008].
и

Предисловие научных редакторов
делал акцент на зазоре между формальной и неформальной структурами,
благодаря которому в организациях выстраиваются альтернативные — «тене-
вые» — иерархии и нормативные порядки, новый институционализм ставит
под сомнение рациональность самой формальной структуры. Организацион-
ные форма определяется, в первую очередь, потребностью обеспечить леги-
тимность организации в окружающей среде, а не соображениями эффектив-
ной координации.
Дж. Мейер и Б. Роуэн демонстрируют, как организации встраивают в себя
институциональные правила, заимствуя их из внешней среды, чтобы обеспе-
чить легитимность, гарантировать поступление ресурсов, достичь стабиль-
ности и увеличить свои шансы на выживание. Формальные организационные
структуры часто возникают как отражения рационализированных институ-
циональных правил, которые обладают свойствами мифов. В свою очередь,
П. Димаджио и У Пауэлл ставят вопрос, противоположный тому, которым
интересуются организационные экологи: они стремятся найти факторы, бла-
годаря которым организации становятся всё более похожими друг на друга.
В отличие от сетевого подхода, где рассматриваются организации, взаимодей-
ствующие непосредственно, Димаджио и Пауэлл исследуют «организационное
поле», включающее всех основных участников рынка, которые вовсе не обя-
зательно осуществляют трансакции между собой: поставщиков и потребите-
лей, регуляторов и агентства, предоставляющие разного рода услуги. Объясняя
возникающую гомогенность организационных форм явлением изоморфизма в
организационных полях, данная статья не только оказала ключевое влияние на
формирование институционального анализа в экономической социологии, но
и имела большое значение для целого ряда смежных областей — социологии
образования, теории организаций, социологии профессий. Существуют даже
специальные исследования, посвященные интерпретациям предложенных в
этой работе понятий12.
Для экономической социологии проблема развития рынков неотделима от
проблемы государственного регулирования хозяйства. И здесь важное место
занимает политико-экономический подход. Мы публикуем перевод написанной
Дитрихом Рюшемайером и Питером Эвансом главы «Государство и экономи-
ческие преобразования: к анализу условий эффективного государственного
вмешательства» [Rueschemeyer, Evans 1985] из знаменитой книги «Возвраще-
ние государства в социальную теорию» [Evans, Rueschemeyer, Skocpol 1985].
Данная глава синтезирует ключевые социологические идеи относительно ус-
ловий эффективности государственного вмешательства в экономику. Основ-
ное внимание уделяется двум факторам — наличию единого согласованного
12 См., например: [Mizruchi, Fein 1999]; в этой работе анализируются 26 статей, в кото-
рых делаются попытки операционализации основных элементов понятийной схемы Димад-
жио и Пауэлла.
12

Предисловие научных редакторов
бюрократического аппарата и относительной автономии государства от ин-
тересов правящего класса. Ни действенная бюрократия, ни автономия госу-
дарства не могут дать гарантии успеха государственных интервенций. Однако
сравнительный исторический анализ позволяет выявить условия, при которых
эти факторы способствуют или препятствуют реализации государственной по-
литики. Мы долго искали материал, который обозначил бы важные исходные
точки для последующего развития проблематики взаимоотношения государ-
ства и хозяйства13. Публикуемая статья кажется нам хорошим вариантом.
К политико-экономическому подходу примыкает сравнительный анализ
капиталистических систем, и мы предлагаем вниманию читателей лекцию
британского социолога Рональда Дора (впервые речь идет о представителе ев-
ропейской социологии) «Добрая воля и дух рыночного капитализма», опуб-
ликованную в 1983 г. и посвященную памяти Л. Хобхауса [Dore 1983]. Автор
пытается ответить на вопрос, почему в японской текстильной промышленно-
сти господство крупных фабрик сменилось системой производства, объединя-
ющей специализированные семейные фирмы. Одна из причин состоит в том,
что в японском бизнесе (по крайней мере, в производстве промежуточных про-
дуктов) доминирует отношенческая контрактация, основанная на взаимных
обязательствах, где господствуют долгосрочные деловые отношения, а добро-
вольные взаимные уступки призваны обуздать личный интерес. В работе Дора
доступно излагается важная идея: капитализм не обрекает человека на вечную
вражду с ближними, а допускает существование разных моральных порядков.
Далее наступает черёд культурно-исторического подхода, представленного
известной статьей Вививаны Зелизер о возникновении и развитии страхования
жизни в середине XIX столетия [Zelizer 1978]. В ней показывается, как меня-
лось отношение людей к денежному оцениванию человеческой жизни и смерти
и как экономическое определение ценности смерти в конечном счёте обеспечи-
ло легитимность бизнесу по страхованию жизни, сопроводив этот бизнес необ-
ходимыми ритуальными формами. При этом денежное оценивание смерти не
привело к её десакрализации; страхование жизни стало новой формой ритуала,
сопровождающего конец человеческой жизни. Исследование Зелизер поднима-
ет вопрос о том, как сферы, исключённые из экономического взаимодействия,
могут претерпевать экономизацию. Работа также обнаруживает значимость
методов исторического исследования для экономической социологии.
Антропологический подход представлен знаменитой статьёй американско-
го антрополога Клиффорда Гирца о базарной экономике, написанной по мате-
риалам выступления автора на заседании Американской экономической ассо-
циации в 1977 г. [Geertz 2001]. Работа основывается на эмпирическом материале,
13 Обзор направлений дальнейшего развития предложенного в этой книге подхода см. в
специальной лекции Т. Скочпол: [Skocpol 2008].
13

Предисловие научных редакторов
полученном в ходе полевого исследования базара в Марокко, и представляет со-
бой одно из наиболее известных исследований рынка как места торговли (mar-
ketplace). Лейтмотивом текста является стремление преодолеть противоречия
между формализмом и субстантивизмом, а также экономической антрополо-
гией и экономической теорией за счёт революционных для 1970-х гг. достиже-
ний институциональной экономики. Опираясь на накопленный им эмпириче-
ский материал и ориентируясь на экономическую аудиторию, Гирц обращает
особое внимание на два элемента, которые придают восточному базару особый
колорит, — на клиентелизацию и процесс торга. Первая обеспечивает длительные
социальные связи, которые существенно отличаются от разовых сделок чистого
рынка; а второй выражается в том, что сам дух торга становится более важным,
чем установление цены как таковой.
В следующей части сборника публикуется влиятельная статья Пьера Бур-
дьё «Формы капитала», которая впервые была опубликована на немецком язы-
ке, а впоследствии получила весьма широкое распространение в англоязычном
профессиональном сообществе [Bourdieu 1983]. В 1990-е гг. в социальных на-
уках стало очень популярным использовать понятие «капитал» — в его разных
формах. И исходный толчок рассуждениям на подобные темы был дан имен-
но Бурдьё. В публикуемом тексте автор рассматривает вопрос о взаимосвязях
экономического, культурного и социального капитала. Ранее этот перевод уже
публиковался в сборнике «Западная экономическая социология: Хрестоматия
современной классики» [Радаев 2004]. Мы перепечатываем его в данной книге
ввиду особой важности работы и её влияния на развитие многих экономико-
социологических сюжетов по обе стороны Атлантики.
Далее мы предлагаем вниманию читателя статью Мари-Франс Гарсия, по-
следовательницы Бурдьё [Garcia 1986]. Это исследование того, как конструиру-
ется совершенный рынок, на примере создания небольшого аукциона по прода-
же клубники во французской провинции. Данный текст несколько отличается
от предыдущих. Прежде всего, он был впервые опубликован в 1986 г., то есть
уже после выхода работы Грановеттера. К этому времени новая экономическая
социология ещё не успела проникнуть во французскую социальную науку из-
за океана, однако в США и Франции относительно независимо развивалась, с
опорой на труды М. Вебера и К. Поланьи, критика экономического мейнстрима.
Кроме того, статья Гарсия представляет собой пример «переоткрытой» клас-
сики: в течение многих лет эта работа не вызывала большого интереса, пока
развитие экономической социологии на рубеже XX-XXI веков не позволило
посмотреть на неё другими глазами. Предлагая свою идею перформативности
экономической науки, М. Каллон указал, что в исследовании Гарсия, вероятно,
впервые было показано, каким образом практическое использование эконо-
мической науки агентами приводит к тому, что экономические теории всё бо-
лее соответствуют реальности. Модель совершенного рынка выступает не как
более или менее удачное описание природы человеческого взаимодействия, а
14

Предисловие научных редакторов
в качестве инструмента для мобилизации ресурсов и создания новых инсти-
тутов, устойчивость которых зависит от разделяемой уверенности в правиль-
ности модели. Таким образом, модель не отражает реальность, но порождает
её14. После такой реинтерпретации работа Гарсия стала считаться опередившей
своё время, была переведена на английский язык и превратилась в классиче-
ский пример изучения роли знания в создании экономических институтов.
В финальном разделе мы вновь публикуем знаменитую статью М. Грано-
веттера «Экономическое действие и социальная структура: проблема укоре-
нённости», полагая, что без неё сборник «Классика новой экономической со-
циологии» был бы неполным. Работа Грановеттера, которому удалось уловить
и обобщить многие веяния, возникшие в предшествующее десятилетие, подво-
дит своеобразный итог первым начинаниям новой экономической социологии
и одновременно открывает следующую страницу в её становлении и развитии.
Добавим, что тираж хрестоматии «Западная экономическая социология», в
котором ранее публиковался полный текст данной статьи, давно разошёлся, и
книга стала малодоступной.
Предшествующие переводные проекты
Наша книга является продолжением серии переводных проектов, развёрнутых
в 2000 г. электронным журналом «Экономическая социология» (http://ecsoc.hse.
ru), где в постоянной рубрике «Новые переводы» впервые были опубликова-
ны на русском языке работы многих ведущих исследователей. Одновременно в
каждом номере журнала публиковались интервью с лидерами мировой эконо-
мической социологии. Многие переводные материалы были представлены так-
же в рубриках «Профессиональные обзоры», «Новые тексты» и «Новые книги».
Помимо электронных публикаций, наша работа воплотилась в серии бу-
мажных изданий. Так, в 2002 г. вышел в свет фактически первый в России сбор-
ник работ ведущих современных экономсоциологов «Экономическая социоло-
гия: новые подходы к институциональному и сетевому анализу» [Радаев 2002],
в который вошли новые, ранее нигде не публиковавшиеся (даже на англий-
ском языке) работы таких ведущих ученых, как Н. Биггарт, Д. Старк, Л. Тевено,
X. Уайт, Н. Флигстин.
Вскоре была завершена длительная работа по подготовке и изданию уже
упоминавшегося сборника «Западная экономическая социология: Хрестома-
тия современной классики» [Радаев 2004], наиболее фундаментального из на-
ших переводных проектов. Хрестоматия начиналась с вводного обзора класси-
ческих работ и нескольких фрагментов из классических авторов — М. Вебера,
К. Поланьи, Т. Парсонса и Н. Смелсера. Но её основную часть составил корпус
текстов, который относится к тому, что мы назвали «современная классика», —
1 Подробнее см.: [Юдин 2008].
15

Предисловие научных редакторов
лучшие исследовательские работы 1990-х и отчасти 2000-х гг. Впервые вы-
шли на русском языке публикации таких ведущих авторов, как М. Аболафия,
Ф. Блок, Дж. Гершуни, М. Грановеттер, Г. Джереффи, П. Димаджио, Ф. Доббин,
X. Олдрич, У Пауэлл, А. Портес, Р. Уолдингер. Хрестоматия, с одной стороны,
репрезентировала определённые предметные области (предпринимательство и
хозяйственные организации, рынки труда и финансовые рынки, домашнее хо-
зяйство и потребление, хозяйственные роли государства и модели социально-
экономического развития), а с другой стороны, представляла наиболее важные
исследовательские подходы — разные виды структурализма и институциона-
лизма, социокультурных и политико-экономических изысканий.
Спустя два года, в 2006 г., увидела свет еще одна книга: «Экономическая
социология: автопортреты» [Радаев 2006], два из трёх основных разделов ко-
торой состояли из переводных работ. Сборник был выполнен в особом жанре:
ведущие представители экономической социологии рассказывали о своей дис-
циплине (поэтому в название книги и вошло слово «автопортреты»). Первая
часть содержит серию интервью, записанных В.В. Радаевым в первой половине
текущего десятилетия с ведущими исследователями в области экономической
социологии, создателями и интеллектуальными лидерами её основных направ-
лений (среди них М. Грановеттер, У Пауэлл, Р. Сведберг, Н. Смелсер, Д. Старк,
Л. Тевено, X. Уайт, Н. Флигстин и др.) и некоторыми известными экономиста-
ми, впоследствии нобелевскими лауреатами (Дж. Акерлофом, О. Уильямсо-
ном). Вторая часть книги включает аналитические обзоры современного со-
стояния и перспектив развития экономической социологии в разных странах.
В результате публикации этой необычной серии интервью и блока страновых
обзоров мы получили своего рода микроэнциклопедию современной экономи-
ческой социологии.
Тему современной классики в мировой экономической социологии про-
должила книга «Анализ рынков в современной экономической социологии»
[Радаев, Добрякова 2007]. Она фокусируется на социологии рынков, пожалуй,
наиболее важном направлении исследований в экономической социологии
последних десятилетий. Общая задача книги — продемонстрировать заинте-
ресованному читателю разные исследовательские подходы в данной области.
Весьма широк и перечень затронутых рынков: это автомобильная и швейная
промышленность, финансовые рынки и рынок медицинских услуг, рекламная
индустрия и рынок модной фотографии.
Затем пришла пора перевода монографий. Вслед за переводом блестящей
книги Вивианы Зелизер «Социальное значение денег» [Зелизер 2004] появилась
монография Али Гусевой «Карты в руки» о зарождении рынка банковских карт
в постсоветской России [Гусева 2012]. В 2013 г. впервые вышли на русском язы-
ке книги Фрэнка Доббина «Формирование промышленной политики» [Доб-
бин 2013] и Нила Флигстина «Архитектура рынков» [Флигстин 2013] — части-
цы золотого фонда современной экономической социологии. Эти книги — не
16

Предисловие научных редакторов
просто важный фрагмент истории социологической мысли, они подводят тео-
ретический фундамент под все ранее опубликованные работы.
С 2007 г. работы по переводу выполняются коллективом ЛЭСИ НИУ ВШЭ.
Мы благодарим всех участников проекта — переводчиков, редакторов и
издателей, чьи имена представлены на титульных листах данной книги.
Осталось добавить, что перевод материалов и оплата прав на издание фи-
нансировались из средств НИУ ВШЭ.
Литература
Бурдьё П. 2004 [1983]15. Формы капитала. В кн.: Радаев В.В. (сост., науч. ред.). За-
падная экономическая социология. Хрестоматия современной классики. М.:
РОССПЭН; 519-536.
Гарсия М.-Ф. 2010 [1986]. Социальное конструирование совершенного рынка: гол-
ландский аукцион в Фонтен-ан-Солонь. Вопросы экономики. 8: 72-89.
Грановеттер М. 2004 [1992]. Экономические институты как социальные конструк-
ты: рамки анализа. Журнал социологии и социальной антропологии. 7(1): 76-89.
Гусева А. 2012 [2008]. Карты в руки. Зарождение рынка банковских карт в постсо-
ветской России. М.: Изд. Дом НИУ ВШЭ (Серия «Социальная теория»).
Доббин Ф. 2006. Интервью. В кн.: Радаев В.В., Добрякова М.С. (отв. ред.). Экономи-
ческая социология: автопортреты. М.: Изд. дом ВШЭ; 72.
Доббин Ф. 2013 [1994]. Формирование промышленной политики: Соединённые
Штаты, Великобритания и Франция в период становления железнодорожной
отрасли. М.: Изд. дом ВШЭ (Серия «Социальная теория»).
Зелизер В. 2004 [1994]. Социальное значение денег. М.: Изд. дом ВШЭ.
Клёмина Т.Н. (отв. ред.). 2009. Теория организаций. Хрестоматия. СПб.: Высшая
школа менеджмента.
Конвер Б., Хайлброн Й. 2005. Второе рождение экономической социологии (Эко-
номическая социология в США). Экономическая социология. 6 (5): 28-52.
URL: http://ecsoc.hse.ru/issues/2005-6-5/index.htm
Кун Т. 1977 [1962]. Структура научных революций. М.: Прогресс.
Ни В. 2006. Интервью. В кн.: Радаев В.В. (отв. ред.). Экономическая социология: ав-
топортреты. М.: Изд. дом ВШЭ; 99.
Радаев В.В. (сост., отв. ред.). 2002. Экономическая социология. Новые подходы к ин-
ституциональному и сетевому анализу. М.: РОССПЭН.
Радаев В.В. (сост., науч. ред.). 2004. Западная экономическая социология. Хрестома-
тия современной классики. М.: РОССПЭН.
Радаев В.В. 2005. Экономическая социология. М.: Изд. дом ВШЭ.
15 Здесь и далее в разделах «Литература» в квадратных скобках отмечается год выхода
первого издания или первой публикации. — Примеч. ред.
17

Предисловие научных редакторов
Радаев В.В. (отв. ред.). 2006. Экономическая социология: автопортреты. М.: Изд.
дом ВШЭ.
Радаев В.В. 2008. Экономические империалисты наступают! Что делать социоло-
гам. Общественные науки и современность. 4: 116-123.
Радаев В.В., Добрякова М.С. (отв. ред.). 2007. Анализ рынков в современной экономи-
ческой социологии. М.: Изд. дом ВШЭ.
Савельева И.М., Полетаев A.B. (отв. ред.). 2009. Классика и классики в социальном и
гуманитарном знании. М.: Новое литературное обозрение.
Сведберг Р. 2004 [1997]. Новая экономическая социология: что сделано и что впе-
реди? В кн.: Радаев В.В. (сост., науч. ред.). Западная экономическая социология.
Хрестоматия современной классики. М.: РОССПЭН; 111-130.
Флигстин Н. 2013 [2001]. Архитектура рынков. Экономическая социология капи-
талистических обществ XXI века. М.: Изд. дом ВШЭ (Серия «Социальная
теория»).
Юдин Г.Б. 2010. «Экономическое» и «социальное»: автономия сфер и дисциплинар-
ные границы. Вопросы, экономики. 8: 54-71.
Юдин Г.Б. 2008. Перформативность в действии: экономика качеств М. Каллона как
парадигма социологического анализа рынков. Журнал социологии и социаль-
ной антропологии. XI (4): 47-58.
Beckert J. 2006. Interpénétration Versus Embeddedness: The Premature Dismissal of Talc-
ott Parsons in the New Economic Sociology. American Journal of Economics and So-
ciology. 65 (1): 161-188.
Bourdieu P. 1983. Ökonomisches Kapital, Kulturelles Kapital, Soziales Kapital. In: Krek-
kel R. (ed.). Soziale Ungeichheiten (Soziale Welt, Sonderheft 2). Goettingen: Otto
Schwartz & Co.; 183-198.
Callon M. 1998. Introduction: The Embeddedness of Economic Markets in Economics.
In: Callon M. (ed.). The Laws of the Markets. London: Blackwell; 1-57.
Coleman J. 1984. Introducing Social Structure into Economic Analysis. American Eco-
nomic Review. Papers and Proceedings of the Ninety-Sixth Annual Meeting of the
American Economic Association. 74 (2): 84-88.
DiMaggio P., Powell W.W. 1983. The Iron Cage Revisited: Institutional Isomorphism and
Collective Rationality in Organizational Fields. American Sociological Review. 48 (2):
147-160.
Dobbin R 1994. Forging Industrial Policy. Cambridge: Cambridge University Press.
Dore R. 1983. Goodwill and the Spirit of Capitalism. The British Journal of Sociology.
34 (4): 459-482.
Evans PB., Rueschemeyer D., Skocpol T. (eds). 1985. Bringing the State Back In: New Per-
spectives on the State as Institution and Social Actor. New York: Cambridge University
Press.
Fligstein N. 2001. Architecture of Markets: An Economic Sociology of Twenty-First-Century
Capitalist Societies. Princeton: Princeton University Press.
18

Предисловие научных редакторов
Garcia M.-F. 1986. La Construction Sociale d'un Marché Parfait: Le Marché au Cadran de
Fontaines-en-Sologne. Actes de la Recherche en Sciences Sociales. 65 (1): 2-13.
Geertz C. 2001 [1978]. The Bazaar Economy: Information and Search in Peasant Market-
ing. In: Granovetter M., Swedberg R. (eds). The Sociology of Economie Life. 2nd éd.
Boulder: Westview Press; 139-145.
Gerber T., Mayorova O. 2010. Stratification in the Russian Labor Market, 1985-2001.
American Journal of Sociology. 116 (3): 855-908.
Granovetter M., Swedberg R. (eds). 1992. The Sociology of Economic Life. Boulder: West-
view Press.
Granovetter M. 1985. Economic Action and Social Structure: The Problem of Embedded-
ness. American Journal of Sociology. 91 (3): 481-510.
Granovetter M. 1973. The Strength of Weak Ties. American Journal of Sociology. 78:1360-
1380.
Hannan M. 2005. Ecologies of Organizations: Diversity an Identity. Journal of Economic
Perspectives. 19 (1): 51-70.
Hannan M., Freeman J. 1977. The Population Ecology of Organizations. American Journal
of Sociology. 82: 929-964.
Hechter M., Kanazawa S. 1997. Sociological Rational Choice Theory. Annual Review of
Sociology. 23: 191-214.
Hodgson G. 2008. Marshall, Schumpeter, and the Shifting Boundaries of Economics and
Sociology. In: Shionoya Y., Iishizawa T. (eds). Marshall and Schumpeter on Evolution:
Economic Sociology of Capitalist Development. Cheltenham; Northampton: Edward
Elgar; 93-115.
Krippner G. 2001. The Elusive Market: Embeddedness and the Paradigm of Economic
Sociology. Theory and Society. 30 (6): 775-810.
Meyer J., Rowan B. 1977. Institutionalized Organizations: Formal Structure as Myth and
Ceremony. American Journal of Sociology. 83 (2): 340-363.
Mizruchi M.S., Fein L.S. 1999. The Social Construction of Organizational Knowledge:
A Study of the Uses of Coercive, Mimetic, and Normative Isomorphism. Administra-
tive Science Quarterly. 44 (4): 653-683.
Padgett J.F. 2012 Autocatalysis in Chemistry and the Origin of Life. In: Padgett J.F.,
Powell W.W. (eds). The Emergence of Organizations and Markets. New Jersey;
Woodstock: Princeton University Press.
Portes A. 1998. Social Capital: Its Origins and Applications in Modern Sociology. Annual
Review of Sociology. 24: 1-24.
Powell W, DiMaggio P. (eds). 1991. The New Institutionalism in Organizational Analysis.
Chicago: The University of Chicago Press.
Rueschemeyer D., Evans P.B. 1985. The State and Economic Transformation: Toward an
Analysis of the Conditions Underlying Effective Intervention. In: Evans P.B., Rue-
schemeyer D., Skocpol T. (eds). Bringing the State Back In: New Perspectives on the
State as Institution and Social Actor. New York: Cambridge University Press; 44-77.
19

Предисловие научных редакторов
Skocpol Т. 2008. Bringing the State Back In: Retrospect and Prospect. The 2007 Johan
Skytte Prize Lecture. Scandinavian Political Studies. 31 (2): 109-124.
Smelser N., Swedberg R. (eds). 1994. The Handbook of Economic Sociology. Princeton:
Princeton University Press.
Swedberg R. (ed.). 1993. Explorations in Economic Sociology. New York: Rüssel Sage Foun-
dation.
Swedberg R. 2003. Principles of Economic Sociology. Princeton: Princeton University Press.
Weber M. 1978 [1922]. Economy and Society. 2 vols. Berkeley: University of California
Press.
White H. 1981. Where Do Markets Come From? American Journal of Sociology. 87: 517-547.
Yakubovich V. 2005. Weak Ties, Information, and Influence: How Workers Find Jobs in a
Local Russian Labor Market. American Sociological Review. 70 (3): 408-421.
Zelizer V. 1978. Human Values and the Market: The Case of Life Insurance and Death in
19th-century America. American Journal of Sociology. 84 (3): 591-610.
B.B. Радаев, Г.Б. Юдин,
2013 г.У апрель

ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД
M. Хэннан, Дж. Фримен
ПОПУЛЯЦИОННАЯ ЭКОЛОГИЯ
ОРГАНИЗАЦИЙ1
В данной статье попупяционная экология предлагается на роль альтернати-
вы преобладающему в настоящее время адаптационному подходу к отноше-
ниям между организацией и средой. Поскольку организационная структура
находится под сильным инерционным давлением, при построении моделей
целесообразно отталкиваться от процессов конкуренции и отбора в популя-
циях организаций. В работе предлагаются некоторые модели такого рода и
обсуждаются трудности, связанные с их применением для изучения проблемы
соотношения организации и среды.
Ключевые слова: популяционная экология организаций; ниша; среда органи-
зации; отбор; адаптация; изоморфизм; дженерализм; специализация.
1. Введение
В последнее время анализ воздействий среды на структуру организации занял
главное место в теории организаций и эмпирических исследованиях. Благода-
ря этой тенденции открылось множество замечательных возможностей, кото-
рые до настоящего времени не были в полной мере освоены. Мы полагаем, что
недостаточные темпы прогресса в этой области отчасти связаны с тем, что для
решения преимущественно экологических вопросов не использовались эколо-
гические модели, и покажем, что проблему необходимо переформулировать в
терминах популяционной экологии.
Существует множество разных экологических подходов, но все они кон-
центрируются на вопросах отбора, то есть сводят наблюдаемые в природе
структуры к результатам действия процессов отбора. В то же время авторы
множества работ об организациях обычно придерживаются иного взгляда, ко-
Пер. с англ. Г.Б. Юдина. Науч. ред. — В.В. Радаев, Г.Б. Юдин. Впервые на русском языке
текст опубликован в журнале «Экономическая социология» (2013. 14 (2): 42-72. URL: http://
ecsoc. hse. ru/issues/2013-14-2/index.html).
1 Данное исследование выполнено при частичной поддержке грантов Национального
научного фонда США (грант GS-32065) и Фонда Спенсера. Мы благодарим Амоса Хоули,
Франсуа Нильсена, Джона Мейера, Маршалла Мейера, Джеффри Пфеффера и Ховарда Ол-
дрича за полезные замечания.
21

Экологический подход
торый мы назовём «адаптационный подход»2. С точки зрения адаптационного
подхода части организации (обычно это менеджеры или господствующие коа-
лиции) обследуют значимую для них среду в поисках возможностей и угроз,
вырабатывают стратегию реагирования и соответствующим образом приспо-
сабливают организационную структуру.
Наиболее ярко адаптационный подход представлен в литературе по ме-
неджменту. Его сторонники обычно предполагают, что существует иерархия
власти и контроля, на вершине которой принимаются решения, значимые для
организации в целом. Отсюда следует, что воздействие среды на организацию
зависит от того, каким образом её менеджеры или лидеры вырабатывают стра-
тегии, принимают решения и претворяют их в жизнь. Наиболее успешные ме-
неджеры способны либо предохранять свои организации от нестабильности
среды, либо плавно вносить коррективы, сводя к минимуму нарушения орга-
низационной структуры.
В социологической литературе по данному вопросу также преобладает по-
добный подход, хотя зачастую он выражен в несколько иных терминах. Этот
подход играет ключевую роль в функциональном анализе отношений между
организацией и средой, предложенном Т. Парсонсом [Parsons 1956]; его же
можно обнаружить и в чисто веберианских работах (см.: [Selznick 1957]). Инте-
ресно, что хотя функционалистов интересовали системные эффекты, а логика
их подхода в значительной степени выстроена на императиве выживания, они
не касались феноменов отбора. По-видимому, это следствие негативной реак-
ции на социал-дарвинистские мотивы в теории организаций.
Адаптационного подхода придерживаются и теоретики обмена [Levine,
White 1961]. Вполне естественно также, что точка зрения адаптации бли-
2 Различие между отбором и адаптацией является довольно тонким. На уровне индиви-
дов адаптивное обучение обычно заключается в отборе поведенческих реакций. На уровне
популяций адаптация предполагает отбор типов, которые характеризуют их членов. В це-
лом процессы, связанные с отбором, обычно могут быть на более высоком уровне анализа
переосмыслены как процессы адаптации. И всё же, после того как единица анализа опреде-
лена, отличить отбор от адаптации уже несложно. Организации часто демонстрируют со-
гласованность при адаптации к условиям среды, из-за чего возникает системный эффект.
И хотя мало кто станет отрицать существование таких системных эффектов, большая часть
теоретиков не уделяет им особого внимания. Важно отметить, что социологи, чьи интере-
сы направлены главным образом на изучение социальных систем более высокого уровня,
часто рассматривают отбор, благоприятствующий организациям с одним набором призна-
ков за счёт организаций с другим набором признаков, как адаптивный процесс. Адаптация
обществ и сообществ, которые состоят, в том числе, из формальных организаций, отчасти
происходит через процессы рекомбинации разных типов формальных организаций. Полная
теория отношений между организацией и её средой должна была бы учесть как адаптацию,
так и отбор, имея при этом в виду комплементарность этих процессов. Однако наша задача
в данном случае заключается в том, чтобы указать на результаты, которые можно получить,
если исследовать один только отбор (см. обзор литературы, в котором объединены обе точ-
ки зрения, в: [Aldrich, Pfeffer 1976]).
22

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
же теориям, в которых на первый план выходит принятие решений [March,
Simon 1958; Cyert, March 1963]. Даже Дж. Томпсон, предпринявший знамени-
тую попытку согласовать взгляды с позиций открытых и закрытых систем, од-
нозначно солидаризируется с адаптационным подходом (см.: [Thompson 1967],
в особенности вторую часть этой книги). Конечно, лидеры организаций дей-
ствительно вырабатывают стратегии, а организации действительно адаптиру-
ются к обстоятельствам среды. В результате отношения между структурой и
средой должны хотя бы отчасти формироваться под воздействием адаптивного
поведения и обучения. Но нет оснований полагать, что большое структурное
разнообразие организаций является исключительно (или даже в первую оче-
редь) результатом адаптации.
Имеется целый ряд очевидных ограничений способности организаций к
адаптации. Иными словами, существует множество процессов, которые по-
рождают структурную инерцию. Чем сильнее давление, тем ниже адаптивная
гибкость организаций и тем более вероятно, что в дело вступает логика отбора
под воздействием окружающей среды {environmental selection). Таким образом,
проблема структурной инерции играет ключевую роль в выборе между моде-
лями адаптации и отбора.
Т. Берне и Дж. Сталкер, а также А. Стинчкомб указывали на то, что струк-
тура организации может содержать значительную инерционную составляющую
[Burns, Stalker 1961; Stinchcombe 1965]. Однако в целом этому сюжету до настоя-
щего времени не уделялось особого внимания. И всё же в литературе, посвящен-
ной организациям, можно найти ряд относящихся к делу соображений.
Инерционное давление порождается как внутренним устройством струк-
туры, так и средовыми ограничениями. Вот лишь минимальный список огра-
ничений, связанных с внутренними свойствами организации.
1. Организация осуществляет инвестиции в станки, оборудование и спе-
циализированный персонал, в результате чего возникают активы, которые не-
возможно с лёгкостью перевести на решение других задач и выполнение иных
функций. Вполне понятно, каким образом невозвратные издержки {sunk costs)
такого рода ограничивают возможности адаптации; нет надобности останав-
ливаться на этом подробно.
2. Лица, принимающие решения в организациях, сталкиваются также
с ограниченностью получаемой информации. Почти всё, что нам известно о
потоках информации внутри организационных структур, говорит о том, что
лидеры не получают хоть сколько-нибудь полной информации ни о деятель-
ности, которая протекает внутри организации, ни об особенностях среды, с
которыми сталкиваются её подразделения.
3. Ещё важнее внутренние политические ограничения. Когда меняется
структура организации, нарушается политическое равновесие. Поскольку на-
бор ресурсов ограничен, структурное изменение почти всегда предполагает
перераспределение ресурсов между элементами организации, что подрывает
23

Экологический подход
сложившуюся систему обмена между ними (или их лидерами), поэтому обыч-
но хотя бы некоторые части будут противиться любой предполагаемой реор-
ганизации. Более того, выгоды от структурной реорганизации, как правило,
бывают обобщёнными (они должны принести благо организации в целом) и
долгосрочными. Любая негативная политическая реакция создаст достаточно
высокие краткосрочные издержки, чтобы лидеры организации отказались от
планов по реорганизации. (Более подробно о том, как внутренняя политиче-
ская экономия организаций препятствует изменению и адаптации, см. в рабо-
тах Э. Даунса и М. Залда: [Downs 1967; Zald 1970].)
4. Наконец, организации сталкиваются с ограничениями, обусловленны-
ми их собственной историей. Когда достигается нормативное соглашение по
поводу процедурных стандартов, а также распределения обязанностей и вла-
сти, издержки изменений существенно возрастают. Нормативные соглашения
ограничивают адаптацию, по меньшей мере, двумя способами. Во-первых, они
оправдывают и организуют действия элементов, которые намерены сопротив-
ляться реорганизации (то есть появляется возможность использовать при со-
противлении разделяемые принципы). Во-вторых, нормативные соглашения
препятствуют серьёзному рассмотрению множества альтернативных вариан-
тов реагирования. Например, лишь немногие исследовательские университеты
всерьёз думают о том, чтобы приспособиться к снижению набора студентов
путём отказа от функции обучения. Принять такую возможность в расчёт оз-
начало бы бросить вызов базовым организационным нормам3.
Не менее сильным представляется и внешнее давление, вызывающее инер-
цию. Можно выделить, по крайней мере, следующие факторы такого давления.
1. Существует множество правовых и налоговых барьеров на вход и выход
с рынков (мы говорим о рынках в широком смысле). При обсуждении органи-
зационного поведения основное внимание обычно уделяется барьерам на входе
(как, например, в случаях, когда из-за государственного лицензирования возни-
кают монополии), но барьеры на выходе представляют не меньший интерес. Всё
чаще встречаются случаи, когда принятые политические решения лишают фир-
мы возможности отказаться от тех или иных видов деятельности. Все подобные
ограничения на вход и выход сужают спектр возможностей адаптации.
2. Помимо внутренних ограничений на доступность информации, суще-
ствуют и аналогичные внешние ограничения. Получение информации о зна-
чимых изменениях среды требует особенно высоких затрат как раз в условиях
нестабильности, когда эта информация нужнее всего. Кроме того, организация
вследствие специфики работающих в ней сотрудников, во-первых, с большей
вероятностью будет получать только информацию определённого рода (см.:
3 Предложенный Дж. Мейером анализ организационной хартии также подтверждает,
что нормативные соглашения, достигнутые на ранних этапах развития организации, значи-
тельно сужают диапазон её адаптации к ограничениям среды [Meyer 1970].
24

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
[Granovetter 1973]), а во-вторых, окажется способной обрабатывать и исполь-
зовать только часть поступающей специализированной информации.
3. Внешняя среда организации создаёт также ограничения легитимности.
Любая достигнутая организацией легитимность образует актив, с помощью
которого можно манипулировать средой. Адаптация в той мере, в которой она
идёт в разрез с притязаниями на легитимность (как, например, в случае с от-
казом от программ первой ступени высшего образования в государственных
университетах), порождает существенные издержки. Таким образом, сообра-
жения внешней легитимности также ограничивают адаптацию.
4. Наконец, есть проблема коллективной рациональности. Один из наибо-
лее сложных вопросов в современной экономической науке связан с существо-
ванием общего равновесия. Даже если удаётся найти оптимальную стратегию
для отдельного покупателя или продавца на конкурентном рынке, из этого ещё
не следует, что существует общее равновесие для всех игроков. В целом трудно
установить, будет ли стратегия, которая является рациональной для отдельно-
го игрока, оставаться рациональной, если ей станет следовать множество игро-
ков. В теории конкурентных рынков было предложено множество решений этой
проблемы, но нам неизвестно, чтобы кто-то рассматривал её применительно к
организациям в целом. И пока это не сделано, нет оснований полагать, что линия
поведения, которая позволяет отдельной организации адаптироваться в услови-
ях меняющейся внешней среды, обеспечит адаптацию множеству конкурирую-
щих организаций, избирающих аналогичную стратегию.
Некоторые из этих инерционных воздействий объяснимы в рамках адап-
тационной концепции: можно скорректировать и ограничить подход так, что-
бы рассматривать только выбор из ограниченного числа альтернатив. Но это
сильно сузило бы область возможного исследования, поэтому, на наш взгляд,
для того чтобы учесть разнообразные инерционные воздействия, адаптацион-
ный подход следует дополнить концепцией отбора.
В данной работе мы рассматриваем две большие проблемы, которые пред-
шествуют построению экологических моделей. Первая из них связана с вы-
бором адекватной единицы анализа. Обычно анализ отношений между орга-
низацией и средой производится с позиций отдельной организации, которая
сталкивается со своей средой. Мы же утверждаем, что главное внимание од-
нозначно следует уделять популяциям организаций. Вторая большая пробле-
ма связана с применением моделей популяционной экологии в исследовании
социальной организации людей. Предлагаемое нами содержательное решение
отталкивается от классической версии человеческой экологии, предложенной
А. Хоули [Hawley 1950; 1968]. Мы попытаемся развить идеи Хоули в двух на-
правлениях: во-первых, через использование конкретных моделей конкурен-
ции для описания процессов, вызывающих изоморфизм между организаци-
онной структурой и требованиями среды; во-вторых, привлекая теории ниш
для рассмотрения той же проблемы в динамических средах. Мы полагаем, что
25

Экологический подход
с учётом этих изменений и дополнений подход Хоули представляет собой хо-
рошую стартовую точку для развития популяционной экологии в теории орга-
низаций.
2. Популяция как единица анализа в исследовании
отношений между организацией и средой
В специализированной тематической литературе об организациях выбору
адекватной единицы анализа уделяется мало внимания [Freeman 1975]. По
сути, выбор единицы оказывается делом столь случайным, что порою кажет-
ся, будто это вовсе не является проблемой. Мы, напротив, полагаем, что верно
как раз обратное, и выбор единицы анализа связан с рядом тонких вопросов
и влечёт за собой далеко идущие последствия для исследовательской деятель-
ности. Например, в нашем случае он определяет, какие из множества работ по
экологии следует привлекать для изучения отношений между организацией и
её окружением.
Полезно сопоставить проблему выбора единицы анализа, встающую, с од-
ной стороны, перед исследователем организаций и, с другой — перед биоэко-
логом. Несколько упрощая, можно сказать, что экологический анализ всегда
проводится на трёх уровнях: (1) индивиды; (2) популяции и (3) сообщества.
События, происходящие на одном уровне, почти всегда влекут за собой след-
ствия для других уровней. Но несмотря на эту взаимосвязь, события на уровне
популяции не могут быть сведены к индивидуальным событиям (поскольку
индивиды не отражают всего генетического разнообразия популяции), а со-
бытия на уровне сообщества нельзя просто свести к уровню популяции. Два
последних уровня как раз и требуют популяционного подхода, неприменимого
на индивидуальном уровне.
Ситуация, с которой сталкивается анализ организаций, несколько слож-
нее. В этом случае приходится иметь дело не с тремя, а по меньшей мере с
пятью уровнями анализа: (1) члены организаций; (2) элементы организаций
(subunits); (3) отдельные организации; (4) популяции организаций и (5) сооб-
щества организаций (или сообщества популяций). Можно сказать, что уровни
3-5 соответствуют трём указанным уровням в общей экологии, так что отдель-
ная организация занимает место индивидуального организма. Дополнитель-
ная сложность возникает из-за того, что организации проще разделяются на
составляющие части, нежели организмы. Отдельные члены и элементы органи-
заций могут перемещаться из организации в организацию; ничего подобного
не наблюдается в организациях не человеческих.
На всех пяти уровнях существуют примеры теоретических и эмпириче-
ских исследований воздействия среды на организацию. Например, в известном
исследовании воздействия культуры на бюрократию, предпринятом М. Кро-
26

M. ХэннаНу Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
зье, основное внимание уделяется культурному материалу, который члены
привносят с собой в организацию [Crozier 1964]. На другом конце континуу-
ма располагаются исследования «организационных полей» [Turk 1970; Aldrich,
Reiss 1976]. Однако чаще всего в центре исследования оказываются собственно
организация и среда данной организации. На самом деле организацию так ча-
сто выбирают единицей анализа, что существует, по-видимому, негласная дого-
ворённость о том, что именно эта единица адекватна для изучения отношений
между организацией и средой.
Мы полагаем, что следует параллельно развивать теорию и эмпирические
исследования на уровне популяций (а также, в конечном счёте, и на уровне со-
обществ). Поскольку существуют разные мнения по вопросу выбора единицы
анализа, термин «популяция» имеет по меньшей мере два разных значения.
Традиционный подход с позиций человеческой экологии исходит из того, что
популяция, с которой следует иметь дело при исследовании отношений между
организацией и средой, — это совокупность членов, прикреплённых к данной
организации, а также, возможно, тех, кого она обслуживает. В этом смысле
организация рассматривается по аналогии с сообществом: она обладает кол-
лективными средствами адаптации к ситуациям среды. В какой степени опре-
делённая таким образом популяция составляет самостоятельную единицу,
зависит от того, разделяют ли её члены некоторую общую судьбу. До опреде-
лённой степени все они испытывают на себе последствия успеха или неудачи
организации.
Мы же используем термин «популяция» в другом смысле и подразумеваем
под ним совокупность организаций, а не их членов. Популяции организаций
должны быть в некотором отношении похожи; иными словами, они должны
обладать в какой-то степени общим характером, превращающим их в отдель-
ную единицу. К сожалению, выделение популяции организаций — дело непро-
стое. Экологический подход подсказывает, что следует концентрироваться на
общности судьбы в условиях изменений среды. Поскольку все организации от-
личаются друг от друга, воздействие внешних шоков на них никогда не бывает
одинаковым. И всё же можно выделить классы организаций, которые относи-
тельно гомогенны с точки зрения их уязвимости для воздействий среды. При
этом следует заметить, что от исследования к исследованию состав популяций
может несколько меняться в зависимости от интереса того или иного анали-
тика. Популяции организаций — это не объекты, неизменно существующие в
природе, а абстракции, полезные для теоретических целей.
Если мы хотим пойти по стопам популяционных биологов, нам следует
найти аналог понятию «вид» у биологов. В конечном счёте виды отделяются
друг от друга по своей генетической структуре. Как отмечает Ж. Моно, гене-
тическое содержание каждого вида имеет смысл рассматривать как шаблон
{blueprint), содержащий правила, по которым энергия превращается в струк-
туру [Monod 1971]. Таким образом, все способности вида к адаптации отража-
27

Экологический подход
ются в шаблоне. Если мы хотим найти аналог вида для организаций, то следует
искать такого рода шаблоны, которые должны состоять из правил и процедур,
позволяющих организации получать на входе сигналы и ресурсы и обрабаты-
вать их, чтобы отвечать на них и производить продукцию.
Способ выделения шаблона определяется содержательными соображени-
ями. Например, Дж. Маршак и Р. Рэднер сосредоточиваются на процессах при-
нятия решений и используют термин «организационная форма»4 для харак-
теристики ключевых элементов шаблона [Marschak, Radner 1972]. С их точки
зрения, шаблон, или форма, обладает двумя функциями: информационной, ко-
торая описывает правила, используемые при получении, обработке и передаче
информации о состояниях внешней среды, и функцией деятельности, которая
задаёт правила воздействия на полученную информацию для производства
реакции организации. В той мере, в которой обнаруживаются классы органи-
заций, различающиеся по этим двум функциям, можно выделить классы, или
формы организаций.
Поскольку наши интересы не ограничиваются процессами принятия реше-
ний, предложенное Маршаком и Рэднером определение формы представляется
нам чересчур узким. На самом деле нет никаких оснований заранее ограничи-
вать набор правил и функций, на основании которых определяются шаблоны.
Для нас поэтому организационная форма — это шаблон для организационного
действия, для преобразования сигналов и ресурсов на входе в сигналы и ресур-
сы на выходе. Обычно выявить шаблон можно (хотя и несколько разными спо-
собами), изучив какой-либо из следующих признаков: (1) формальная струк-
тура организации в узком смысле, то есть табели, письменно зафиксированные
правила функционирования и т.д.; (2) модели деятельности в организации, то
есть то, кто и чем на самом деле занимается; или (3) нормативный порядок, то
есть способы организации, которые сами члены и значимые для них сектора
среды считают правильными и подобающими.
Чтобы добиться полной аналогии с биологическими видами, нужно оты-
скать качественные различия между формами. Скорее всего, такие различия
обнаружатся в отношении первого и третьего из упомянутых признаков — в
формальной структуре и нормативном порядке. При этом последний из упо-
мянутых параметров открывает особенно интересные перспективы: когда
история организации, её политика и социальная структура закрепляются в
нормативных требованиях (например, происходит профессионализация и уч-
реждаются коллегиальные структуры власти), эти требования могут исполь-
зоваться для выявления форм и выделения популяций как объектов изучения.
Определив организационную форму, мы можем дать более точное опре-
деление популяции организаций. Точно так же как исследователь организаций
4 Термин «организационная форма» широко используется в социологической литерату-
ре (см.: [Stinchcombe 1965]).
28

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
должен выбрать единицу анализа, мы должны выбрать систему для изучения.
Системы, которые имеет смысл изучать в контексте отношений межу органи-
зацией и средой, обычно определяются географическими параметрами, поли-
тическими границами, особенностями рынка и реализуемой продукции и т.д.
Если границы системы заданы, то популяция организаций состоит из всех ор-
ганизаций в этих границах, которые имеют одинаковую форму. Иными слова-
ми, популяция — это форма в том виде, в каком она существует (реализована)
в рамках определённой системы.
Оба значения термина «популяция» (а также соответствующие экологиче-
ские теории) могут быть полезны для исследования организационной струк-
туры. Согласно первому, более распространённому подходу, организационную
структуру следует рассматривать как результат процесса коллективной адапта-
ции. В соответствии с этим подходом структура и её изменения должны зави-
сеть от адаптивности элементов организации и от разного доступа элементов к
ресурсам среды. Для второго подхода адаптивная деятельность элементов ор-
ганизации не представляет интереса (не считая того факта, что вместе элемен-
ты образуют организационную структуру), в его рамках единицей адаптации
считается организация. Конечно, следует развивать оба подхода, но в данной
статье нас интересует лишь второй из них.
Наконец, мы хотели бы указать на свойства популяций, которые представ-
ляют наибольший интерес для популяционных экологов. Главное соображение
по этому поводу было высказано Ч. Элтоном: «Когда мы решаем экологические
задачи, нас интересует, чем животные заняты, в силу того что они являются це-
лостными и живыми, а не мёртвыми и не набором их частей. Далее, нам следует
изучить условия, в которых животные действуют и, самое важное, ограничива-
ющие факторы, которые не позволяют им действовать иначе. Ответив на эти
вопросы, мы сможем выяснить причины распределения и численности живот-
ных в природе» [Elton 1927: 34]. В подзаголовке знаменитого эссе Дж.Э. Хатчин-
сона «Дань святой Розалии» ключевой вопрос сформулирован ещё более ла-
конично: «Почему существует так много видов животных?» [Hutchinson 1959].
Вслед за этими видными экологами мы утверждаем, что популяционная эколо-
гия организаций должна попытаться объяснить распределение организаций по
средовым условиям, а также ограничения, которые разные среды налагают на
организационную структуру. В целом необходимо ответить на вопрос: почему
существует так много видов организаций?
3. Некоторые важные различия между
видами экологического анализа
Привлечение моделей из экологии для исследования организаций ставит ряд
аналитических проблем, связанных с различиями между человеческими и не
человеческими организациями и их основными составляющими. Для начала
29

Экологический подход
стоит обратить внимание на негенетические механизмы передачи информа-
ции. Задача биологического анализа значительно упрощается тем обстоятель-
ством, что наиболее важная информация, связанная с адаптацией к среде (мы
называем такую информацию структурой), передаётся генетически. Посколь-
ку генетические процессы практически не меняются, то и структура, как пра-
вило, остаётся совершенно неизменной. Небольшое число изъянов приводит к
структурным вариациям, которые, если не будут отторгнуты средой, вновь ста-
нут передаваться почти в неизменном виде. Исключительная структурная ин-
вариантность видов значительно упрощает задачу выделения и разграничения
популяций. Ещё важнее то, что адаптивность структуры можно однозначно
сопоставить с чистыми показателями воспроизводства: если после изменения
среды чистый уровень воспроизводства в популяции с заданными признаками
вырос, это значит, что популяция прошла отбор. Именно поэтому современные
биологи сузили определение соответствия (fitness) до чистого коэффициента
воспроизводства популяции.
По-видимому, человеческая социальная организация в большей степени
отражает результаты обучения и адаптации, и вследствие этого категории «со-
ответствие» труднее дать чёткое определение. По крайней мере в некоторых
условиях организации способны так сильно менять свою структуру, что из
одной формы они переходят в другую, поэтому предельные случаи адаптации
могут вызывать изменения, которые при наблюдении будут выглядеть, как от-
бор. Наиболее запутанная ситуация возникает, когда разные организационные
формы схожи по многим параметрам.
Ранее мы уже предлагали комплексную меру соответствия, которая вклю-
чала бы как отбор (реальный уровень смертности организаций), так и смену
формы (предельный случай адаптации) [Hannan, Freeman 1974]. При таком
подходе соответствие определяется как вероятность того, что некоторая форма
организации сохранится в данной среде. Мы по-прежнему полагаем, что такой
подход обладает определённой ценностью, но теперь нам представляется, что
совмещать процессы адаптации и отбора несколько преждевременно. Сначала
следует изучить процессы отбора в ситуациях, при которых инерционное дав-
ление достаточно сильно, чтобы смена формы была маловероятной.
Далее, следует отметить, что способность к адаптации сама претерпевает
эволюцию (то есть систематический отбор). Как будет показано ниже, органи-
зации приобретают способность к адаптации ценой ухудшения достигаемых
результатов в стабильной среде. Выживут такие адаптивные организационные
формы или нет (иначе говоря, смогут ли они сопротивляться отбору), зависит
от характера среды и особенностей конкурентной ситуации. Таким образом, с
точки зрения отбора, высокий уровень адаптивности рассматривается как осо-
бый результат эволюции.
Представляется, что человеческая экология отличается от биоэкологии и в
другом отношении. Как отмечают П. Блау и У Р. Скотт, в отличие от ситуации, с
которой обычно имеют дело биологи, отдельные организации (и популяции ор-
30

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
ганизаций) могут расширяться почти безгранично [Blau, Scott 1962]. Посколь-
ку нас интересует то, как организационные формы распределяются по средам,
способность элементарных единиц к расширению создаёт определённую про-
блему. Некоторая форма (например, формальная бюрократия) может распро-
страняться по некоторой системе (рынку или сфере деятельности) потому, что
разрастается одна бюрократия, или потому, что возникает множество бюро-
кратий. И в том и в другом случае будет зафиксирован рост бюрократизации
организаций. Если применять теорию популяционной экологии для изучения
проблемы организационных изменений формальным образом, то это рискует
вылиться в простой подсчёт относительных величин, характеризующих раз-
меры популяций. В результате такой процедуры от исследователя организаций
ускользнёт явление, представляющее для него наибольший интерес. С. Уинтер,
обсуждая поднятую нами аналитическую проблему, предлагает проводить раз-
личие между выживанием, которое отражает судьбу отдельных организаций, и
жизнеспособностью, отражающей ту «долю рынка», которую занимает опреде-
лённая организационная форма [Winter 1964].
Существует и другой подход к проблеме размера популяции, представля-
ющийся нам не менее (если не более) перспективным. Многие теоретики отме-
чали, что рост сопровождается структурными изменениями; иными словами,
отдельная организация не может бесконечно расти и при этом сохранять свою
исходную форму. Так, если бы мышь выросла размером с дом, она, вероятно, не
могла бы сохранить прежнее соотношение массы тела к скелетной структуре,
то есть она уже не выглядела бы и не функционировала бы физиологически как
мышь. К. Боулдинг и М. Хэйр указывают, что то же самое верно и применитель-
но к организациям [Boulding 1953; Haire 1959]. Основываясь на статье В. Грай-
чюнаса [Graicunas 1933] и некоторых других работах, Т. Каплоу утверждает,
что с ростом числа участников организации способность каждого из её членов
осуществлять со всеми остальными членами взаимодействие лицом к лицу
снижается [Caplow 1957]. В результате характер взаимодействий меняется, они
становятся более безличными, формальными. Блау и его соавторы по ряду ра-
бот считают, что существует сходное причинное воздействие размера на струк-
туру [Blau, Scott 1962: 223-242; Blau, Schoenherr 1971; Blau 1972]. Если верно то,
что вместе с размером организации меняется её форма, можно предположить
и то, что распределение размеров организаций действительно определяется
действием механизмов отбора. Преобладание больших организаций, вероят-
но, имеет смысл рассматривать как особый случай отбора, когда движение от
«малой формы» к «крупной форме» теоретически неотличимо от растворения
(«смерть») малых организаций и их замещения крупными («рождение»).
Итак, мы указали на ряд проблем, требующих решения. Первая из них
касается двух источников изменения — отбора и адаптивного обучения. Нам
представляется, что в литературе по организациям адаптивному обучению
уделялось слишком много внимания по сравнению с отбором. На сегодняш-
ний день гораздо больше известно о практиках принятия решений, построения
31

Экологический подход
прогнозов и т.п., чем об отборе в популяциях организаций. Вторая же пробле-
ма связана с различием между отбором и жизнеспособностью. Существует ли
действительно необходимость проводить различие между этими понятиями,
будет ясно по результатам исследований проблемы размера организаций; таки-
ми исследованиями в настоящее время заняты многие аналитики организаций.
4. Принцип изоморфизма
В наиболее ясном из всех имеющихся изложении принципов человеческой эко-
логии А. Хоули отвечает на вопрос о том, почему существует так много видов
организаций [Hawley 1968]. Согласно Хоули, разнообразие организационных
форм изоморфно разнообразию сред. В условиях равновесного состояния в
каждой отдельной средовой конфигурации существует только та организаци-
онная форма, которая оптимально адаптирована к требованиям среды. Каждая
единица сталкивается с ограничениями, которые вынуждают её походить на
другие единицы, находящиеся под действием тех же ограничений. Хоули пред-
ложил объяснение, в котором ключевую роль играют схемы коммуникации и
структурные дополнения этих схем: «Организационные единицы должны под-
чиняться стандартным условиям коммуникации и стандартным процедурам,
вследствие чего они развивают сходное внутреннее устройство (с поправкой
на различие в размерах организаций)» [Hawley 1968: 334].
Несмотря на то что это утверждение выглядит вполне здравым с экологи-
ческой точки зрения, в нём упущен ряд интересных аспектов проблемы. Если
мы хотим вывести из принципа изоморфизма удовлетворительный ответ на
поставленный вопрос, то формулировку этого принципа следует модифици-
ровать и дополнить по крайней мере в двух отношениях. Первая модифика-
ция касается механизма (или механизмов), ответственного за равновесие, и
в этом отношении принцип изоморфизма должен быть дополнен критерием
отбора и теорией конкуренции. Вторая модификация связана с тем, что прин-
цип изоморфизма ничего не говорит о проблемах оптимальной адаптации к
меняющейся среде, а также игнорирует тот факт, что популяции организаций
зачастую сталкиваются с множеством сред, которые предъявляют отчасти про-
тиворечащие друг другу требования. Чтобы понять, как ограничения влияют
на организационную форму, следует разработать модели множественных ди-
намических сред. Конечно, в рамках данной работы мы не можем доработать
принцип Хоули в полной мере, но попытаемся выделить основные проблемы и
предложить некоторые варианты его доработки.
5. Теория конкуренции
Первое необходимое направление доработки состоит в том, чтобы уточнить
процесс оптимизации, ответственный за явление изоморфизма. Мы уже об-
суждали два механизма — отбор и адаптивное обучение. Изоморфизм может
32

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
возникать либо вследствие того, что неоптимальные формы выбраковываются
из сообщества организаций, либо из-за того, что лица, принимающие решения
в организациях, узнают, какая реакция является оптимальной, и соответству-
ющим образом приспосабливают поведение организации. Наше внимание по-
прежнему будет сосредоточено на первом из этих процессов — на отборе.
С проблемой оптимизации связаны два вопроса: (1) кто оптимизирует и
(2) что оптимизируется? Обычно полагают (например, в теории фирмы), что
лица, принимающие решения в организациях, оптимизируют прибыль в рас-
чёте на некоторое множество организационных действий. С точки зрения по-
пуляционной экологии оптимизацию, напротив, осуществляет среда5. Среда
отбирает оптимальные комбинации организаций независимо от того, имеет
ли место сознательная адаптация отдельных организаций. Таким образом,
если можно здесь говорить о наличии рациональности, то это рациональность
естественного отбора. В случае фирм, работающих на конкурентных рынках,
рациональность организации и рациональность среды могут совпадать. Тогда
для каждой фирмы оптимальным поведением является максимизация прибы-
ли, а среда (в данном случае — рынок) руководствуется правилом отбора мак-
симизаторов прибыли. Исходя из этого наблюдения, М. Фридман предлагает
положить принципы эволюции в основание теории фирмы [Friedman 1953].
Однако Уинтер убедительно показал, что на деле ситуация гораздо сложнее, и
лишь в очень редких случаях индивидуальная рациональность и рациональ-
ность среды или рынка ведут к одному и тому же оптимуму [Winter 1964]. В тех
же случаях, когда эти два типа рациональности не согласуются, нас интересует
оптимизирующее поведение среды.
Поскольку нам важен отбор, на первый план выходит явление конкурен-
ции. Предположительно организационные формы терпят неудачу в определён-
ных обстоятельствах среды, потому что другие формы выигрывают у них кон-
куренцию за жизненно важные ресурсы. Конкуренция неизбежно возникает
из-за того, что необходимые организациям ресурсы конечны, а популяции об-
ладают неограниченной способностью к распространению.
Хоули, вслед за Э. Дюркгеймом [Durkheim 1947] и многими другими ав-
торами, полагает, что именно конкуренция в первую очередь определяет вы-
бор способов социальной организации [Hawley 1950: 201-203], и его модель
отличается тем, что в ней подчёркивается косвенный характер этого процесса:
«Воздействие всех агентов на общий объём предлагаемых ресурсов порожда-
ет взаимоотношения между каждой единицей и всеми остальными единицами
уже хотя бы потому, что когда один агент получает нечто, он уменьшает на эту
5 В биологических приложениях экологии предполагается, что сила (в физическом
смысле) оптимизируется путём естественного отбора в соответствии с так называемым за-
коном Лотки — Дарвина. В случае социальной организации людей можно исходить из того,
что в ходе отбора оптимизируется использование определённого набора ресурсов, в кото-
рый в том числе входят силы и время членов организации.
33

Экологический подход
величину объём доступного другим агентам... Без этого косвенного воздей-
ствия (то есть если бы единицы не могли воздействовать друг на друга, влияя
на совокупный ограниченный объём предлагаемых ресурсов) не было бы кон-
куренции» [Hawley 1950: 202]. В модели Хоули процессы конкуренции обычно
состоят из четырёх этапов: (1) спрос на ресурсы превышает их предложение;
(2) конкуренты становятся всё более похожими друг на друга, по мере того как
стандартные условия конкуренции вызывают однородную реакцию; (3) отбор
устраняет слабейших из числа конкурентов; (4) проигравшие конкуренты диф-
ференцируются по территориальному или функциональному признаку, созда-
вая тем самым более сложное разделение труда.
Как ни странно, в более поздних работах Хоули механизмы конкуренции
практически не используются. В частности, как отмечалось ранее, предлагаемое
им обоснование принципа изоморфизма опирается на логику адаптации. Мы
предлагаем выработать более взвешенный подход, целенаправленно включив в
него конкуренцию как механизм производства изоморфизма6. За счёт этого нам
удастся привлечь для решения проблемы широкий ряд формальных моделей.
Первый шаг в построении экологической модели конкуренции состоит в
описании природы процесса роста популяции. Как минимум мы хотели бы,
чтобы в модели учитывалось соображение о том, что в каждый конкретный
момент каждой форме организации доступен конечный и ограниченный набор
ресурсов. Это согласуется с понятием «ограниченное предложение ресурсов» у
Хоули и аргументом Стинчкомба о том, что человеческие сообщества распола-
гают ограниченными «способностями к организации» [Stinchcombe 1965]. Нам
также хотелось бы учесть соображение о том, что темпы присоединения новых
единиц к существующим популяциям организаций зависят от того, в какой
мере ограниченная ёмкость уже была исчерпана. Чем больше оставшаяся ём-
кость, тем быстрее должны быть темпы роста популяции организаций. Однако
темпы задействования неиспользованных возможностей распространения за-
висят от формы организации. Таким образом, мы имеем два разных экологиче-
ских признака: ёмкость среды для организационных форм и темпы роста (или
сокращения) популяций при изменении поддерживающего воздействия среды.
При формализации модели полезно начать с функции контроля, которую
Н. Хаммон, П. Дорейан и К. Тойтер используют для того, чтобы добавить ди-
намический аспект в теорию размера и дифференциации, предложенную Блау
[Hummon, Doreian, Teuter 1975]. Согласно модели контроля, темпы изменения
размера любой единицы (в данном случае — популяции организаций) пропор-
6 В нашу модель конкуренции включены только первый и третий из этапов, описан-
ных Хоули. Однородность реакции и дифференциацию сообщества мы предпочитаем рас-
сматривать как следствия совместного воздействия некоторых конкурентных процессов и
особенностей среды.
34

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
циональны различию между текущим размером X и равновесным размером X*,
допустимым в данной среде. Это соотношение можно представить в виде
— /(Х*-Х) = г(Х*-Х). (1)
at
Здесь Г и г означают соответственно ограниченную ёмкость среды и
структурно обусловленную способность популяции организаций реагировать
на изменения среды.
На общей модели роста в той форме, в которой она предложена в выраже-
нии (1), основывается большинство работ по конкуренции в популяционной
экологии. Это логистическая модель роста (для роста на единицу популяции):
где Хх обозначает размер популяции, /с1 — способность среды к поддержа-
нию Х1 (обычно этот параметр называют потенциальной ёмкостью — carrying
capacity), a r1 — так называемый естественный темп роста популяции, то есть
скорость, с которой популяция растёт, когда её размер существенно ниже по-
тенциальной ёмкости.
Как отмечалось выше, экологические параметры kwr исключительно важ-
ны. Наша исследовательская группа занялась сопоставлением разных органи-
зационных форм путём оценивания для каждой из них параметров в моделях
типа модели (2). К настоящему моменту нам удалось установить связь между
такими структурными характеристиками организаций, как сложность деятель-
ности ядра, и изменениями параметров /сиг [Freeman, Brittain 1977; Nielsen,
Hannan 1977]. Вместе с исследованиями Хаммона и его коллег [Hummon,
Doreian, Teuter 1975] эти работы дают нам основание утверждать, что модели
типа (1) и (или) (2) хорошо аппроксимируют рост популяций организаций.
До сих пор мы исходили из того, что пределы роста популяции обуслов-
ливаются конечной природой среды (например, благосостоянием сообщества
или сочетанием профессиональных навыков). Теперь пришло время вновь вве-
сти в анализ конкуренцию. Согласно Хоули, конкуренция воздействует кос-
венным образом, поскольку конкуренты снижают совокупный объём доступ-
ных ресурсов. Это можно отразить в модели, если последовать за биоэкологами
и расширить логистическую модель роста. Рассмотрим, например, вторую по-
пуляцию организаций, размер которой составляет Х2. Будем считать, что попу-
ляции конкурируют между собой, если увеличение количества единиц в одной
популяции ведёт к снижению темпов роста другой. В этом случае популяции
зависят от ресурсов одного и того же типа. Тогда адекватная модель может
быть представлена в виде следующей системы уравнений роста, известных как
уравнения Лотки — Вольтерры для конкурирующих популяций:
35

Экологический подход
dXx_
dX2
2
dt 2 \ к2
Коэффициенты а12и а21 называются коэффициентами конкуренции и обо-
значают силу воздействия увеличения одной популяции на рост другой. При
такой простой формулировке модели единственным результатом конкуренции
является снижение потенциальной ёмкости среды для каждой популяции ор-
ганизаций.
Анализ уравнений (3) даёт интересные качественные результаты. Неслож-
но показать, что устойчивое равновесие для двух популяций существует в сис-
теме (3), только когда выполняется условие
Следовательно, очень похожие популяции (то есть популяции с коэффи-
циентами конкуренции, близкими к единице) могут сосуществовать только
при некоторых конкретных значениях соотношения kjkv Как следствие, при
а12 = а21 = 1 равновесие для двух популяций не может быть устойчивым; любой
внешний шок приведёт к исчезновению одной из популяций. Этот вывод со-
гласуется с часто упоминаемым более общим «принципом конкурентного ис-
ключения» [Gause 1934]7. В соответствии с этим принципом две популяции не
могут устойчиво занимать одну и ту же нишу. Популяции занимают одну и ту
же нишу постольку, поскольку они зависят от одних и тех же ресурсов среды.
При зависимости от одинаковых ресурсов добавление нового элемента к Х2 бу-
дет иметь для роста Х1 те же следствия, что и добавление элемента к Xj иными
словами, коэффициенты конкуренции равны единице. Общий вывод состоит
в том, что чем больше сходство между двумя ограниченными в ресурсах кон-
курентами, тем менее вероятно, что в рамках одной среды между ними устано-
вится равновесие.
Если две популяции организаций, пользующиеся одинаковыми ресурсами
среды, различаются одной характеристикой, то та популяция, у которой эта ха-
рактеристика в меньшей степени соответствует обстоятельствам среды, обыч-
но будет исчезать. Таким образом, в состоянии устойчивого равновесия будет
существовать только одна популяция, и она будет изоморфна среде.
7 Ценность этого принципа является в основном эвристической (см. основательную
критику попыток вывести количественные следствия из принципа Гаузе в кн.: [MacArthur
1972: 43-46]; однако качественных следствий, которые мы здесь рассматриваем, эта критика
не касается).
36

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
Для того чтобы обнаружить следствия модели для организационного раз-
нообразия, мы расширяем систему уравнений Лотки — Вольтерры для ситуа-
ции, в которой имеется M конкурентов:
(5)
(6)
(7)
В общей системе (5) существует равновесие для сообщества:
Эти уравнения можно выразить в матричной форме:
к = Ах,
где хик — это (М х 1) вектор-столбцы, а Л — матрица сообщества, элементами
которой являются коэффициенты конкуренции:
1 0L, . . 0Сь
А =
1
Так называемая теория структуры сообщества предполагает, что прово-
дится анализ того, как с точки зрения предполагаемых процессов конкурен-
ции ведёт себя в состоянии равновесия система, заданная в уравнении (7)8.
И хотя получаемые результаты формулируются в терминах разнообразия ви-
дов, они носят весьма общий характер. В частности, можно показать, что когда
рост популяции ограничивается только доступностью ресурсов, число ресур-
сов разного рода определяет верхнюю границу разнообразия в системе9. Ещё
более общий вывод состоит в том, что верхняя граница разнообразия равна
сумме числа различных ресурсов и числа дополнительных ограничений роста
[Levin 1970].
Даже когда речь не идёт о людях, все эти результаты трудно использо-
вать непосредственно для расчёта верхней границы разнообразия. Основная
сложность заключается в том, чтобы отличить ограничения друг от друга. Для
определения того, насколько два ограничения должны различаться, чтобы они
имели разные последствия для равновесия на уровне сообщества, требуется
8 Мы ограничиваемся здесь случаем, когда все элементы А неотрицательны. Отрицатель-
ные элементы возникают в случае отношений хищника и жертвы (или, в более общем виде,
хозяина и паразита). Обычно в таких случаях происходит циклический рост популяции.
9 В более точной формулировке теорема гласит, что для системы из M конкурентов и
N < M ресурсов не существует устойчивого равновесия [MacArthur, Levins 1964].
37

Экологический подход
большая эмпирическая работа. Тем не менее из этих теорем можно вывести
полезные качественные следствия. Если удаётся выявить изменения среды, ко-
торые добавляют или устраняют ограничения из системы, допустимо делать
вывод о том, повысилась или снизилась верхняя граница разнообразия.
Этот общий качественный результат можно по-разному использовать для
решения обсуждаемых здесь исследовательских проблем. Например, распро-
странение рынков и механизмов государственного контроля в социальных
системах будет, как правило, приводить к исчезновению или сокращению чис-
ла ограничений, которые являются специфичными для локальных сред. В рам-
ках системы более высокого уровня процесс возрастания экономического и по-
литического влияния центра будет вести к замещению локальных ограничений
более унифицированными. Поскольку изначально локальные среды гетероген-
ны, увеличение влияния центра должно приводить к снижению числа ограни-
чений на организации в системе в целом.
С одной стороны, изложенная только что теория предполагает, что изме-
нения в структуре ограничений должны устранять некоторые популяции и
тем самым снижать организационное разнообразие10. С другой стороны, мож-
но предположить, что в некоторых локальных средах появление более общих
системных ограничений в дополнение к уже существовавшим локальным огра-
ничениям способно увеличивать общее число ограничений в локальной систе-
ме. В таком случае организационное разнообразие в этих локальных средах
будет возрастать. Такой рост будет приводить к созданию или заимствованию
новых организационных форм.
Возрастающая роль государства в регулировании экономического и соци-
ального действия открывает множество возможностей для анализа того, как
изменения структуры ограничений воздействуют на разнообразие организа-
ционных форм. Примерами выступают законы о лицензировании, регулирова-
ние минимального уровня заработной платы, законодательство в области здра-
воохранения и безопасности, позитивная дискриминация (affirmative action) и
другие направления регулирования действий организаций. Когда такого рода
регулирование применяется ко всем организациям в какой-нибудь большой
сфере, результатом становится неизбежное изменение в распределении разме-
ра организаций. Чаще всего выбраковываются самые маленькие из них, одна-
ко легко представить ситуации, в которых более неблагоприятное воздействие
испытывают средние организации (точнее, организации, характеризующиеся
неким минимальным уровнем сложности). Регулирование не только влияет на
распределение размера, но и иными способами воздействует на разнообразие
видов организационного устройства. Например, можно изучать влияние дей-
ствий государства на разнообразие систем финансовой отчётности в отраслях,
10 Более подробно, на примере этнической организации, этот аргумент излагается в
работе: [Hannan 1975].
38

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
учебных планов в университетах, организационных структур в больницах и т.д.
Всякий раз ключевое значение имеет то, произошла ли замена ограничений бо-
лее низкого уровня новым ограничением (в этом случае разнообразие будет
сокращаться), или же новое ограничение добавилось к ранее существовавшим
(тогда организационное разнообразие будет скорее возрастать).
Чтобы продемонстрировать продуктивность предложенной нами элемен-
тарной теории конкуренции, мы рассмотрим коротко ещё одно направление
её эмпирической проверки. Ранее указывалось, что регулирование можно ис-
следовать с точки зрения того, как оно влияет на распределение организаций
по размеру. Согласно классической модели распределения размера организа-
ций имеет место простой процесс [Simon, Bonini 1958]: существует множество
организаций одинаково небольшого размера; затем определённая часть орга-
низаций заимствует некоторую полезную техническую или организационную
инновацию, благодаря чему их размер увеличивается. Далее, в течение опреде-
лённого периода времени тот же процесс повторяется на новом уровне с такой
же долей организаций, которые вновь осуществляют инновацию, позволяю-
щую им увеличиться в размерах. В результате такого роста возникает типичное
для многих распределений по размеру логнормальное распределение.
Эту классическую модель можно уточнить с помощью теории конкурен-
ции. Если, как мы утверждали ранее, большие изменения размеров организаций
сопровождаются структурными трансформациями (изменениями формы), то
организации, существующие в рамках одной и той же сферы, но сильно отлича-
ющиеся по размеру, обнаружат разные формы и, вследствие этих структурных
различий, как правило, будут зависеть от разных наборов ресурсов среды (и
от разных ограничений). Иными словами, внутри каждой сферы деятельности
модели использования ресурсов оказываются разными для разных участков
распределения организаций по размеру. А значит, наиболее интенсивная кон-
куренция развернется между организациями сходного размера. Также можно
утверждать, что уровень конкуренции между любыми двумя организациями в
отрасли будет обратно пропорционален расстоянию, которое разделяет их на
оси размера. Например, небольшие местные банки конкурируют прежде всего
с другими мелкими банками, в меньшей степени — с региональными банками
среднего размера, а с международными банками практически не конкурируют
вовсе. В этих условиях существенные изменения распределения организаций
по размеру указывают на действие отбора в отношении сходных по размеру
организаций.
Теперь вернёмся к классической модели. Когда возникают крупные орга-
низации, они становятся опасными конкурентами для средних организаций,
а для малых почти не представляют угрозы. Классическая модель не учитыва-
ет, что на самом деле распространение крупных организаций может повышать
шансы мелких организаций на выживание. Появление крупных организаций
создаёт для средних ловушку: любая выбранная ими стратегия реакции на вы-
39

Экологический подход
зов со стороны более крупных форм делает их уязвимее в борьбе с более мелки-
ми организациями, и наоборот. Иными словами (по крайней мере, в условиях
устойчивой среды), крайние участки распределения по размеру будут обычно
выигрывать конкуренцию у середины (подробнее см. ниже). Соответственно
при лонгитюдных исследованиях распределения организаций по размеру мож-
но ожидать, что после появления крупных организаций число средних сокра-
тится. Также стоит ожидать, что положение мелких организаций улучшится по
мере устранения из среды их конкурентов. Эта логика применима в общем слу-
чае для конкуренции между единицами, отличающимися по одному (любому)
признаку: те, кто располагается в середине распределения, в устойчивых средах
исчезнут [MacArthur 1972: 43-46].
б. Теория ниш
В соответствии с принципом изоморфизма в условиях равновесия социальные
организации обнаруживают структурные признаки, которые приспособлены
под наиболее существенные особенности ресурсной среды. Это утверждение
не вызывает вопросов в случае устойчивой и определённой среды. Но будет
ли оно применимо к средам, которые переключаются (предсказуемо или не-
предсказуемо) между несколькими разными конфигурациями? При попытке
ответить на этот вопрос возникают сложные проблемы, однако сделать это не-
обходимо, для того чтобы выработать адекватные модели соотношений между
организацией и средой.
Интуиция подсказывает, что с помощью идеи изоморфизма можно хорошо
описывать процессы только в устойчивых средах. В неустойчивых же органи-
зациям приходится создавать дженералистскую структуру, которая позволяет
оптимальным образом адаптироваться не к какой-то конкретной, а ко всем воз-
можным конфигурациям среды. Иными словами, организации-специалисты
(specialized organizations) должны обнаруживаться в устойчивых и определён-
ных средах, а организации-дженералисты (generalized organizations) — в не-
устойчивых и неопределённых. Выполняется ли эта закономерность в соци-
альных организациях, покажут только эмпирические исследования, однако
исходя из целого ряда моделей, существующих в популяционной экологии,
можно заключить, что такое предположение чрезмерно упрощает дело. Полно-
стью обосновать это в рамках одной статьи невозможно, и мы ограничимся
тем, что укажем основные линии рассуждений, которые вытекают из одного
весьма многообещающего подхода — теории ширины ниши, предложенной
Р. Левинсом [Levins 1962; 1968].
Понятие «ниши», которое сами биологи заимствовали из социальной науки
в период её становления, играет в экологической теории ключевую роль. В рам-
ках данной работы нет возможности подробно обсуждать разнообразные вари-
анты использования этого понятия (см.: [Whittaker, Levin 1976]). Предлагаемая
40

M. ХэннаНу Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
нами далее модель использует формулировку Хатчинсона [Hutchinson 1957],
согласно которой ниша популяции (речь идёт о реально сформировавшейся
нише) определяется как та область в пространстве ограничений (осями этого
пространства являются уровни ресурсов и т.д.), где данная популяция выигры-
вает конкуренцию у всех остальных локальных популяций. Таким образом,
ниша состоит из всех комбинаций уровней ресурсов, при которых популяция
может выживать и воспроизводиться.
Каждая популяция занимает свою нишу. Здесь достаточно рассмотреть
случаи, когда две популяции отличаются друг от друга только по одному средо-
вому параметру £, а по остальным параметрам одинаковы. Тогда конкурентные
позиции популяций могут быть изображены так, как это сделано на рис. 1.
Рис. 1. Функции соответствия (ниши) для специалистов и дженералистов
На рисунке популяция А занимает очень широкую нишу, в то время как для
популяции В зона соответствия ( W) сконцентрирована на очень узком отрезке
значений средового параметра. Это различие обычно обозначают как различие
между дженералистами и специалистами, и оно играет ключевую роль как в
биологической экологии, так и в популяционной экологии организаций.
По сути, различие между специалистами и дженералистами состоит в том,
что в одном случае организация добивается процветания, максимально экс-
плуатируя данную среду, но одновременно принимая на себя риски, возника-
ющие при изменении среды, а в другом довольствуется более низким уровнем
эксплуатации среды, но обеспечивает себе большую безопасность. Специали-
сты могут преобладать в равновесном распределении организационных форм;
как мы покажем далее, это зависит от формы наборов соответствий (fitness sets)
и от свойств среды.
41

Экологический подход
Отчасти успешность специалистов объясняется более низкими требова-
ниями к избыточной мощности (excess capacity). В условиях неопределённости
большинство организаций сохраняют некоторую избыточную мощность для
того, чтобы гарантировать надёжность своего функционирования. В быстро
меняющейся среде величина избыточной мощности также часто меняется: те
мощности, которые используются сегодня, завтра могут стать избыточными, а
от тех, которые являются избыточными сегодня, завтра может зависеть функ-
ционирование всей организации. Когда организации работают в среде, где
переход от одного состояния к другому совершается не так часто, им прихо-
дится (речь идёт о равновесном состоянии) при распределении загрузки мощ-
ностей сохранять избыточную мощность в течение более долгого времени. При
оценивании со стороны велико искушение счесть это пустой тратой ресурсов,
однако на деле это может быть необходимо для выживания организации. Со-
гласно Дж. Томпсону, организации выделяют ресурсы подразделениям, задача
которых состоит в изоляции базовой технологии от порождаемых средой де-
стабилизирующих воздействий [Thompson 1967]. Так, например, фирмы-про-
изводители могут держать в штате юристов или даже нанимать новых юристов
в периоды, когда они не ведут никаких судебных тяжб.
Роль избыточной мощности связана не только с её размером, но и с тем, как
она используется. Иногда стабильное функционирование организаций обеспе-
чивается созданием специализированных подразделений [Thompson 1967]; в
других случаях избыточная мощность направляется на организационные роли,
и происходит это, когда организация нанимает персонал, чьи навыки и способ-
ности превышают уровень, необходимый для рутинной работы, которую они
выполняют. В этом заключается одна из важных причин использования про-
фессионалов в организациях. Профессионалы задействуют больше ресурсов не
только потому, что им обычно больше платят, но и потому, что организациям
приходится давать им больше автономии (в том числе право реагировать на за-
просы внешних референтных групп). Организации же, в свою очередь, за счёт
найма профессионалов становятся более гибкими, возрастает их способность
справляться с изменчивостью среды. К примеру, больницы и их пациенты ча-
сто нанимают акушеров-гинекологов и педиатров для работы в родильных па-
латах, хотя обычная акушерка, как правило, может принять роды не хуже, а то
и лучше. Навыки, которыми обладает профессиональный медик, — это и есть
избыточная мощность, необходимая для того, чтобы гарантировать уверенное
функционирование организации, если при родах возникнут какие-либо проб-
лемы. Обычно педиатр осматривает ребёнка сразу после рождения, чтобы вы-
явить нарушения нормы, требующие немедленного реагирования. Если матери
вследствие родов угрожает опасность, а ребёнку также требуется внимание, то
присутствие педиатра гарантирует, что акушеру-гинекологу не придётся раз-
рываться между матерью и ребёнком.
42

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
Избыточная мощность может также отводиться на развитие и поддержа-
ние процедурных систем. Когда состояние среды характеризуется высоким
уровнем определённости, функционирование организации становится ру-
тинным, и координация может осуществляться за счёт формальных правил
и инвестирования ресурсов в обучение должностных лиц для выполнения
этих формальных процедур. На самом деле, если бы среда вообще не меня-
лась (р = 1), все участники были бы обучены выполнению процедур, а сами
процедуры — идеально продуманы, не было бы вообще никакой надобности
в структуре управления (не считая мониторинга поведения сотрудников). Од-
нако когда уровень определённости низок, функционирование организации
уже не столь рутинно. В этих условиях выделение больших ресурсов на разра-
ботку и поддержание процедурных систем контрпродуктивно, и оптимальные
организационные формы направляют ресурсы на менее формализованные си-
стемы, которые способны к выработке более инновационных вариантов реаги-
рования (например, комитеты и команды). В данном случае избыточная мощ-
ность отражается в увеличении времени, которое требуется таким структурам
для принятия решений, а также в росте издержек координации.
Основная идея заключается в том, что результат отбора популяций ор-
ганизационных форм зависит от того, какой размер избыточной мощности
та или иная популяция сохраняет и как она его распределяет. Одни и те же
модели распределения могут быть для одних организаций рациональными, а
для других нерациональными. То, что с точки зрения оценки эффективности
в данный момент выглядит напрасной тратой ресурсов, через некоторое время
может сыграть определяющую роль в том, выживет ли организация или по-
гибнет. Точно так же организации могут выживать благодаря тому, что высо-
кий уровень профессионализации обеспечивает координацию через взаимную
подстройку, хотя со стороны это может выглядеть как подобие хаоса. И наобо-
рот, организации, где кажется, что каждый всегда точно знает, что ему делать,
могут потерпеть неудачу. В рамках заданного набора условий среды ключевой
экологический вопрос всегда состоит в том, какие формы будут преуспевать, а
какие исчезнут.
Таким образом, дженерализм наблюдается в популяции организаций либо
когда она опирается одновременно на множество разных ресурсов, либо когда
она постоянно сохраняет избыточную мощность. Эта избыточная мощность
позволяет таким организациям меняться и использовать те ресурсы, которые
в настоящий момент более доступны. Корпорации, которые непривычно боль-
шую часть своих совокупных активов держат в подвижной форме (или в со-
стоянии «простоя» (slack), если говорить на языке теории фирмы [Penrose 1959;
Cyert, March 1963]), являются дженералистами. В любом случае, дженерализм
требует больших издержек, и в условиях устойчивой среды дженералисты бу-
дут проигрывать конкуренцию специалистам. А при статическом анализе в
43

Экологический подход
каждый конкретный момент времени у дженералистов можно обнаружить из-
быточную мощность. Отсюда следует, что агенты, наблюдающие со стороны за
какими-то отдельными дженералистами, зачастую будут принимать их избы-
точную мощность за бессмысленную трату ресурсов.
Можно проследить, как меняется ширина ниши, если допустить, что об-
ласти под кривыми соответствия равны по площади, и специалисты отлича-
ются от дженералистов тем, как они распределяют ограниченный объём соот-
ветствия между разными состояниями среды. Во всех состояниях, к которым
специалисты приспособились, они выигрывают конкуренцию у дженерали-
стов (поскольку предполагается, что уровень соответствия фиксирован). Когда
изменения среды не выходят за границы интервала [га, п] на рис. 1, у джене-
ралистов нет преимущества в адаптации, и отбор будет работать против них.
И наоборот, если среда только иногда оказывается в состояниях, которые нахо-
дятся внутри этого интервала, то специалисты добьются меньшего успеха, чем
дженералисты. Эти краткие замечания проясняют значение вариаций среды
для изменения ширины ниши.
Сделаем ещё одно упрощение: рассмотрим среду, которая может прини-
мать только два состояния: она всегда либо с вероятностью р находится в со-
стоянии 1, либо с вероятностью q = (1 - р) находится в состоянии 2. Далее,
предположим, что распределение состояний среды описывается формулой
Бернулли (испытания независимы друг от друга). Для этого случая Левине по-
казал, что оптимальная ширина ниши зависит от р и от «расстояния» между
двумя состояниями среды [Levins 1962; 1968].
Чтобы пояснить это, чуть сменим угол зрения. Поскольку каждая органи-
зация сталкивается с двумя средами, её соответствие зависит от соответствия
обоим состояниям. Потенциал адаптации каждой организации можно описать
парой значений (соответствие в состоянии 1 и соответствие в состоянии 2) в
новом пространстве, осями которого являются показатели соответствия в
каждом из состояний (см. рис. 2). При таком обозначении соответствие каж-
дой организационной формы описывается отдельной точкой. Облако точек на-
зывается «набор соответствий». Предполагается, что все возможные в природе
варианты адаптации представлены в наборе соответствий.
Наша задача состоит в том, чтобы определить, каким точкам из набора со-
ответствий будет благоприятствовать естественный отбор. Заметим для нача-
ла, что все точки внутри набора уступают в соответствии хотя бы одной точке
на границе набора. В этом смысле граница, изображённая как непрерывная ли-
ния, представляет оптимальные возможности. Поскольку естественный отбор
максимизирует соответствие, он должен благоприятствовать точкам на грани-
це; тем самым наша задача сужается до поиска пограничных форм, которые
окажутся в наиболее благоприятном положении.
44

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
р= 1,0
W
р= 1,0
Рис. 2. Оптимальная адаптация в мелкочастичной среде: а — выпуклый набор
соответствий; Ь — вогнутый набор соответствий
На рис. 2Ь ни одна организационная форма не преуспевает одновременно
в обоих состояниях среды: нет такой формы, которая обладала бы высокими
показателями соответствия для обоих состояний. Ситуация будет иметь место,
когда два состояния слишком «далеки» друг от друга, то есть когда они предъ-
являют слишком разные требования к адаптации организаций. В этих случаях
набор соответствий будет вогнутым (см.: [Levins 1968]). Когда же «расстояние»
между состояниями невелико, некоторые организационные формы вполне мо-
гут быть успешными в обоих состояниях. В этих случаях набор соответствий
будет выпуклым, как на рис. 2а.
Функции соответствия на рис. 2 (а, Ь) описывают разные ситуации адапта-
ции. Следующий шаг заключается в том, чтобы построить модель процесса оп-
тимизации. Для этого мы введём ещё одно различение: экологи полагают, что
полезно различать вариацию среды как во времени, так и в пространстве по
размеру частиц (grain). Считается, что когда существует множество экземпля-
ров или реплик типичного элемента (в данном случае — организации), то речь
идёт о мелкочастичной (fine-grained) вариации среды. В темпоральном плане
мелкочастичная вариация возникает, когда организации обычно пребывают в
одном состоянии недолго (в сравнении с длительностью их жизненного цикла).
В противном случае мы имеем дело с крупночастичной (coarse-grained) средой.
Спрос на продукты или услуги, как правило, характеризуется мелкочастичной
вариацией, в то время как изменения правового режима чаще являются круп-
ночастичными.
По сути, эти два типа вариации среды различаются размером издержек,
которые влечёт за собой выбор субоптимальных стратегий. Проблему эколо-
45

Экологический подход
гической адаптации можно рассматривать как азартную игру, в которой по-
пуляция выбирает стратегию (специализацию или дженерализм), а среда опре-
деляет результат (например, подбрасывая монету). Если «выпадает» состояние
среды, благоприятное для организационной формы, эта форма процветает; в
противном случае она приходит в упадок. Однако если имеется мелкочастич-
ная вариация (то есть состояния длятся недолго), то каждая популяция органи-
заций проходит через множество испытаний Бернулли и воспринимает сред-
нее значение показателя среды. В случае же крупночастичной вариации период
трудностей, возникающих вследствие неверного выбора, может продолжаться
дольше, чем организация способна поддерживать своё существование в небла-
гоприятных условиях.
Чтобы отразить эти различия, Левине ввёл адаптивную функцию, которая
описывает для разных условий, какой вес получают в ходе естественного отбо-
ра показатели соответствия в каждом из состояний. Мы указали, что при мел-
кочастичной вариации организация воспринимает среднее значение показате-
ля среды11. Таким образом, в соответствующей функции адаптации показатели
соответствия в двух состояниях (Wx и W2) просто взвешиваются по частоте
встречаемости этих состояний: A {Wx, W2) = pWY + qWr Чтобы обнаружить оп-
тимальный вариант адаптации, следует просто наложить функцию адаптации
на набор соответствий и найти точки соприкосновения функции адаптации и
функций соответствия; эти точки и будут точками оптимальной адаптации.
Рисунок 2 отображает решения для разных случаев. Если среда совершенно
устойчива (р = 1), то оптимальной стратегией является специализация. Если
же среда достигает максимального уровня неопределённости (р = 0,5), то опти-
мальной стратегией является дженерализм, но лишь в случае выпуклой кривой
(когда требования разных сред не слишком различаются); в случае вогнутой
кривой это не так. На самом деле в сформулированной таким образом модели в
случае вогнутой кривой специализация всегда будет выигрышной стратегией.
Рассмотрим сначала случаи, когда среда устойчива (р = 1). Легко видеть,
что специализация в этом случае является оптимальной стратегией. В не-
устойчивых средах ситуация сложнее. Если набор соответствий является вы-
пуклым (требования разных состояний среды сходны или комплементарны),
то оптимальным решением оказывается дженерализм. А вот если требования
состояний среды различаются (набор соответствий является вогнутым), опти-
мальной является специализация, и это не так странно, как кажется на первый
взгляд. Когда среда быстро переходит от одних состояний к другим, издержки
11 На самом деле то, что отбор зависит от средних показателей среды, — это лишь одна
из возможных гипотез. А. Темплтон и Э. Ротман утверждают, что отбор зависит не от сред-
них показателей, а от некоторого минимального уровня соответствия [Templeton, Rothman
1974]. Определяется ли отбор в популяциях организаций средними показателями или
какими-то иными критериями — вопрос открытый. Мы следуем здесь за Левинсом, чтобы
упростить изложение.
46

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
дженерализма высоки. Поскольку требования разных состояний среды разли-
чаются, к дженералистам предъявляются высокие требования по управлению
структурой. Но так как среда быстро меняется, такие организации будут тра-
тить большую часть времени и энергии на модификацию структуры. В таких
условиях, по-видимому, лучше выбрать специализированную структуру и «от-
стояться на якоре», пока условия будут неблагоприятными.
Ситуация с крупночастичными средами несколько сложнее. Интуитив-
но ясно, что поскольку каждое состояние среды продолжается длительное
время, последствия неудачной адаптации должны быть более серьёзными,
то есть издержки неудачной адаптации существенно превышают выигрыш
от выбора правильной стратегии. Необходимо выбрать функцию адаптации,
которая учитывала бы это обстоятельство. Одной из таких функций является
логлинейная модель Левинса: A(Wl,W2) = W1pW24. Метод поиска оптимальной
адаптации остаётся неизменным; результаты представлены на рис. 3. Лишь в
одном случае обнаруживаются отличия от результатов, полученных для мел-
кочастичных сред, — в случае сочетания неопределённой и крупночастичной
вариации с вогнутыми наборами соответствий. Ранее мы видели, что в ана-
логичной ситуации для мелкочастичной вариации специализация является
лучшим решением. Однако когда состояния среды длительное время не меня-
ются, такая стратегия порождает большие издержки. Длительные периоды от-
сутствия адаптации ставят выживание организации под угрозу. В дополнение
к этому более редкие изменения среды означают, что дженералистам не нужно
тратить основную часть времени и усилий на модификацию структуры. Таким
образом, как можно видеть на рис. ЗЬ, в этом случае оптимальной стратегией
является дженерализм.
''р = 0,5
'' р= 1,0
W
Рис. 3. Оптимальная адаптация в крупночастичных средах: а — выпуклый набор
соответствий; h — вогнутый набор соответствий
47

Экологический подход
Сочетание крупночастичной вариации среды и вогнутых наборов соот-
ветствий обнаруживает ещё одну возможность. Оптимальная адаптация в
условиях неопределённой среды характеризуется достаточно низким уровнем
соответствия в обоих состояниях. Ясно, что должно существовать и лучшее
решение. Левине подробно разбирает этот случай и приходит к заключению,
что если речь идёт о биологии, где структура передаётся генетическим путём,
отбор будет способствовать развитию полиморфизма, или поддерживаемого
на генетическом уровне разнообразия в рамках одной популяции. Иными сло-
вами, предполагается, что в популяциях сочетаются типы, которые различают-
ся, к примеру, по цвету, группе крови и т.д., так что часть этих типов специа-
лизируется на состоянии 1, а другая часть — на состоянии 2. Благодаря такой
комбинации хотя бы часть популяции всегда будет преуспевать и сохранять ге-
нетическое разнообразие, что позволит популяции в целом добиваться успеха
даже при изменении состояний среды. Совокупность всех таких гетерогенных
популяций (состоящих отчасти из специалистов, сосредоточенных на одном
состоянии, а отчасти — на другом) может быть представлена на диаграммах
соответствия как прямая линия, соединяющая крайние точки, так что все воз-
можные комбинации будут расположены на этой линии.
Крупночастичная вариация в сочетании с неопределённостью способству-
ет развитию полиморфизма, особой формы дженерализма. Не нужно далеко
ходить, чтобы найти её аналоги в среде организаций. Организации могут объ-
единяться в союз (federate), когда организации-специалисты вместе составляют
гетерогенную сверхорганизацию, которая объединяет все их ресурсы. В круп-
ночастичной среде с высоким уровнем неопределённости, когда подразделения
трудно как создавать, так и ликвидировать, издержки на поддержание громозд-
кой союзной структуры могут полностью покрываться за счёт того, что в любом
состоянии среды в этой составной организации найдётся хотя бы часть, кото-
рая будет функционировать эффективно. Предложенная выше модель оставля-
ет только одну возможность, при которой такие союзные организации получат
конкурентное преимущество. И даже в этом случае оно будет налицо только в
условиях крупночастичной вариации и высокой неопределённости среды.
Именно такую модель составной холдинговой компании можно наблюдать
в современных университетах. Показатели набора студентов, а также уровень
финансирования исследований то увеличиваются, то уменьшаются, точно так
же, как и доход от инвестирования фондов целевого капитала; непостоянна и
благожелательность законодателей. Некоторые из этих ресурсов изменяются
циклически и предсказуемо, другие — нет. Но создавать и распускать акаде-
мические подразделения чрезвычайно дорого не только в денежном отноше-
нии, но и с точки зрения усилий, которые приходится тратить на политическое
противостояние. Университеты поэтому всегда облагают дополнительным «на-
логом» подразделения, находящиеся в комфортной среде, чтобы поддерживать
те подразделения, которым повезло меньше. Например, университеты часто
48

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
распределяют преподавательские ставки в соответствии с некоторым фиксиро-
ванным генеральным планом и тем самым недофинансируют быстро развива-
ющиеся факультеты, но сохраняют избыточную численность преподавателей
на других факультетах. Этим отчасти объясняется существование громоздких
структур, которые объединяют факультеты свободных искусств, профессио-
нальные школы, исследовательские лаборатории и т.д. (во всяком случае, это
объяснение ничуть не хуже тех, которые подчёркивают интеллектуальную вза-
имозависимость подразделений).
О применении теории ниш к исследованию отношений между организа-
цией и средой можно было бы сказать гораздо больше. Мы сосредоточились
на простом сюжете и обратили внимание на значение взаимосвязи конкурен-
ции и вариации среды для определения оптимальной адаптивной структуры;
тем самым мы продемонстрировали, что принцип изоморфизма необходимо
существенно дополнить, чтобы изучать множество разных состояний среды
и связанную с ними неопределённость. Объём упомянутой нами литературы
по экологии стремительно увеличивается, и каждый месяц появляются новые
результаты и новые модели. Благодаря этому исследователи организаций полу-
чают множество новых возможностей для изучения отношений между органи-
зацией и средой.
Рассмотрим один пример. В своём исследовании бюрократического и
ремесленного подходов к управлению производством А. Стинчкомб утверж-
дает, что строительные компании не полагаются на бюрократическую орга-
низацию административного персонала из-за сезонных колебаний спроса
[Stinchcombe 1959]. Административный персонал требует накладных расхо-
дов, которые остаются относительно неизменными в течение всего года. Пре-
имущество ремесленного управления (craft administration), которое в других
случаях является более затратным (так как требует более высоких зарплат),
заключается в том, что координация труда производится с опорой на пред-
шествующую социализацию рабочих, а также на организацию. Поскольку при
системе ремесленного управления показатели найма легче повышать и снижать
в зависимости от спроса, административные издержки проще приводить в со-
ответствие с уровнем спроса.
Основной причиной существования этой модели являются сезонные ко-
лебания в сфере строительства. В экологических терминах среда (роль которой
здесь выполняет спрос) является крупночастичной. Кроме того, два состояния,
то есть два времени года, сильно отличаются друг от друга, что даёт вогнутую
кривую соответствия. Строительные фирмы с ремесленным управлением, ве-
роятно, совсем неэффективны, когда спрос достигает пика и ведётся строи-
тельство стандартных домов. В этих условиях можно ожидать, что данная ор-
ганизационная форма столкнётся с жёсткой конкуренцией со стороны других
фирм. Например, в тех регионах, где строительство домов не столь подвержено
сезонным колебаниям, с большей вероятностью распространится строитель-
49

Экологический подход
ство блочных и сборных домов, а также передвижного жилья, и можно предпо-
лагать, что строительный бизнес будет более подвержен бюрократизации.
Изменение спроса может быть также связано с деловым циклом. В то время
как сезонные колебания происходят постоянно (низкий уровень неопределён-
ности), ставки процента, ситуацию с трудовыми отношениями и стоимость ма-
териалов предсказать труднее. Изменения такого рода должны способствовать
распространению дженералистского способа адаптации, то есть в крупночастич-
ных средах с вогнутыми кривыми соответствия и высоким уровнем неопреде-
лённости с большей вероятностью выживут те популяции организаций, которые
страхуют свои вложения за счёт расширения разнообразия ресурсной базы. Мы
поэтому полагаем, что среди строительных организаций с ремесленным управ-
лением часто встречаются подрядчики широкого профиля, которые не только
возводят дома, но и занимаются другими видами строительных работ (строят
торговые центры, офисные здания и т.д.). Напротив, если сосредоточиться на
блочном строительстве домов, то это будет обходиться дешевле, а подразделения
можно разместить на арендуемых площадях. Соответственно ставка процента
не будет играть столь значимой роли. Поскольку организации, строящие дома
такого рода, не нанимают квалифицированных рабочих, а используют самую
дешёвую и малоквалифицированную рабочую силу, какую только могут найти,
трудовые отношения создают меньше проблем. Возможно также, что использо-
вание других материалов (например, листового алюминия) также снижает уро-
вень неопределённости. В результате можно предполагать, что данная организа-
ционная форма будет в большей степени специализироваться в ходе адаптации
(конечно, этому будут способствовать и технические факторы).
Строительные фирмы с ремесленным управлением организуются так,
чтобы быстро приспосабливаться к изменениям спроса, а также к решению
разных строительных задач за счёт уменьшения и увеличения доли рабочих,
владеющих разными навыками. Строительные фирмы с бюрократическим
управлением в большей степени склонны к специализации, и в результате они
эффективны только тогда, когда спрос высок, и совершенно неэффективны,
когда он низок. Мы также полагаем, что они чаще специализируются на опре-
делённых типах зданий. Организации с ремесленным управлением жертвуют
эффективной эксплуатацией своей ниши ради гибкости, бюрократические же
организации выбирают противоположную стратегию. Эти выводы дополняют
заключения Стинчкомба и позволяют заметить, что его аргументация является
по существу экологической.
7. Обсуждение результатов
Наша задача в данной статье состояла в том, чтобы продвинуться в направ-
лении применения современной теоретической популяционной экологии для
исследования отношений между организацией и средой. Ключевой вопрос для
50

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
нас заключается в том, почему существует так много видов организаций. По-
добная постановка вопроса открывает возможность применения широкого
круга формальных моделей для анализа воздействия изменений среды на ор-
ганизационную структуру.
Мы начали с классической версии человеческой экологии, предложенной
А. Хоули. Конечно, мы принимаем в расчёт, что с тех пор как социологи в по-
следний раз пытались систематически применить идеи биоэкологии к исследо-
ванию социальной организации, экологическая теория добилась колоссального
прогресса. И всё же теория Хоули по-прежнему является хорошей отправной
точкой. Особое внимание мы уделяем принципу изоморфизма; согласно ему,
структурные элементы социальной организации один в один соответствуют
подразделениям, через которые в систему поступают ключевые ресурсы. Этим
объясняется разнообразие организационных форм в равновесном состоянии.
Но наблюдаемый изоморфизм всегда может быть результатом как целенаправ-
ленной адаптации отдельных организаций к общим для всех ограничениям, так
и отбора, в результате которого неизоморфные организации выбраковываются.
Конечно, в большинстве социальных систем действуют оба процесса, но мы по-
лагаем, что в литературе, посвященной организациям, первому из них уделя-
лось непропорционально много внимания, а второму — явно недостаточно.
Как нам представляется, тщательное эмпирическое исследование должно
продемонстрировать, что самые разные организации испытывают очень силь-
ное инерционное давление на свою структуру, источником которого являет-
ся как их внутреннее устройство (например, внутренние политические раз-
ногласия), так и среда (например, общественная легитимность деятельности
организации). Отрицать это — значит совершенно не учитывать очевидную
особенность жизни организаций. Церкви, которые не добиваются успеха, не
превращаются в магазины, а фирмы не становятся церквями. Даже в таких об-
ширных сферах, как высшее образование и деятельность профсоюзов, обнару-
живаются серьёзные препятствия для кардинального структурного изменения
организаций. Эта тема требует специального исследования, однако до тех пор
пока не будет доказано обратное, предположение о том, что основные характе-
ристики мира организаций формируются в результате обучения и адаптации,
будет вызывать у нас сомнения. Вследствие этих сомнений нам представляет-
ся важным рассмотреть эволюционное объяснение принципа изоморфизма.
Иными словами, нам хотелось бы встроить принцип изоморфизма в теорию,
отдающую однозначное предпочтение отбору.
Для того чтобы дополнить изоморфизм процессами отбора, мы предло-
жили теорию конкуренции с использованием моделей Лотки — Вольтерры.
Эта теория основывается на моделях роста, которые способны описывать как
развитие организаций, так и рост целых популяций организаций. Из свежих
работ биоэкологов, посвященных системам Лотки — Вольтерры, вытекают
предположения, которые можно непосредственно применять в исследованиях
51

Экологический подход
отношений между организацией и средой. Эти результаты касаются влияния
изменений числа и сочетания ограничений на верхнюю границу разнообразия
организационных форм в системе. Мы показали, что такие предположения
можно проверить путём исследования воздействия разных видов государ-
ственного регулирования на распределение организаций по размеру, а также
на разнообразие организационных форм в рамках разных сфер деятельности
(в широком понимании этого термина), например, в медицинском обслужива-
нии, высшем образовании, издании газет.
Ещё одно, более важное дополнение идей Хоули вводит в дело динами-
ческий аспект. Ключевая проблема состоит здесь в том, как реализуется изо-
морфизм в ситуациях, когда среда адаптации организационных единиц сама
является изменчивой и неопределённой. Какова рациональная линия поведе-
ния для организаций, следует ли им вырабатывать изоморфные структурные
отношения, сосредоточенные на соответствии только одному из возможных
состояний среды? Или лучше выбрать более гибкую стратегию и сформиро-
вать структурные характеристики более универсального характера? Принцип
изоморфизма ничего об этом не говорит.
С нашей точки зрения, прямым следствием дженерализма является накоп-
ление и поддержание в организации разного рода избыточных мощностей.
Чтобы сохранялась гибкость структуры, необходимая для адаптации к разным
состояниям среды, некоторые мощности должны оставаться в резерве и не во-
влекаться в текущую деятельность. Дженералисты всегда будут проигрывать
тем специалистам, которые, обладая той же величиной ресурсов, попадут в оп-
тимальную среду. Поэтому при любом статическом сравнении будет возникать
впечатление, что дженералисты неэффективны и растрачивают избыточные
мощности впустую. И всё же мы постоянно наблюдаем, что множество разных
организаций находятся в состоянии простоя. Отсюда возникает вопрос: какой
тип среды благоприятен для дженералистов? Чтобы надлежащим образом от-
ветить на этот вопрос, следует подробно разобраться с динамикой отношений
между организацией и средой.
Мы лишь начали заниматься этой темой, используя теорию наборов соот-
ветствий Левинса [Levins 1962; 1968]. Это один из целого ряда недавно разра-
ботанных подходов, которые указывают на связь между характером неопреде-
лённости среды и оптимальным уровнем структурной специализации. С точки
зрения Левинса, следует принимать во внимание не только неопределённость,
но и текстуру среды, скученность её состояний. В соответствии с этой теори-
ей среда с высоким уровнем устойчивости и определённости будет благопри-
ятствовать специализации. В этом нет никаких неожиданностей; но, как ни
странно, вопреки взгляду, распространённому в исследованиях организаций,
данная теория утверждает также, что в неопределённой среде дженерализм не
всегда является оптимальной стратегией. Если среда непредсказуемым обра-
зом переходит от одних состояний к другим, и эти состояния предъявляют со-
52

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
вершенно разные требования к организации, а длительность пребывания сре-
ды в каждом из этих состояний невелика в сравнении с продолжительностью
жизни организации (мелкочастичная вариация), то такие условия будут более
благоприятными для популяций, состоящих из организаций-специалистов, а
не дженералистов. Причина состоит в том, что организации, которые будут
пытаться адаптироваться к каждому положению среды, большую часть време-
ни станут тратить на модификацию структуры, так что у них почти не оста-
нется времени на организационную деятельность, направленную на иные цели.
В предложенной нами формулировке это утверждение выглядит три-
виальным, однако достаточно почитать работы, посвященные отношениям
между организацией и средой, чтобы убедиться в том, что оно отнюдь не столь
очевидно. И важнее всего то, что это утверждение вытекает из простой и яв-
ной модели, из которой можно вывести целый ряд разных утверждений о связи
между изменениями среды и организационной структурой.
Мы указали на некоторые основные концептуальные и методологические
препятствия для использования моделей популяционной экологии в исследо-
вании отношений между организацией и средой, а также обратили внимание
на различия между человеческой и не человеческой социальной организацией
с точки зрения механизмов структурной инвариантности и структурного из-
менения, на связанные с этим проблемы выделения популяций организаций,
также на трудности при определении категории соответствия для популяций
элементов, которые способны к расширению. В каждом из этих случаев мы
лишь кратко перечислили возникающие затруднения и предложили упроще-
ния, которые хотя бы поначалу облегчат применение существующих моделей.
Разумеется, каждая такая проблема заслуживает обстоятельного изучения.
В настоящее время нас беспокоят не только упомянутые нерешённые
проблемы; не меньшее сожаление вызывает и недостаток эмпирической ин-
формации о показателях отбора в популяциях организаций. Данные переписей
представлены в таком виде, что посчитать показатели смертности на их осно-
вании невозможно, а лонгитюдных исследований популяций организаций со-
всем мало. И всё же у нас есть кое-какие данные о показателях отбора. Напри-
мер, мы знаем, что для малых предприятий смертность находится на высоком
уровне: по последним оценкам, каждый год в США исчезают более 8% малых
фирм [Hollander 1967; Bolton 1971]; (см. также: [Churchill 1955]).
Отчасти этот высокий показатель смертности отражает то, что Стинчкомб
назвал эффектом уязвимости нового (liability of newness) [Stinchcombe 1965].
Многие организации пытаются пробиться в ниши, которые уже заполнены ор-
ганизациями, накопившими социальные, экономические и политические ре-
сурсы, так что вытеснить их сложно. Важно отдельно выяснить, является ли от-
бор неблагоприятным по отношению не только к новичкам вообще, но именно
к малым организациям.
53

Экологический подход
Едва ли многие читатели станут спорить с тем, что для новых и (или) ма-
лых организаций характерны высокие показатели смертности. При этом зна-
чительная часть социологических источников, а также почти все критические
работы, посвященные крупным организациям, неявным образом исходят из
того, что крупные организации не испытывают серьёзного давления отбора.
И хотя пока у нас нет данных для проверки этой гипотезы, всё же можно вы-
сказать некоторые соображения.
Во-первых, мы не спорим с тем, что самые крупные организации по от-
дельности и вместе заметно доминируют над большинством организаций, со-
ставляющих их среду. Но из того, что такие организации сильны в какой-то
отдельно взятый период времени, ещё не следует, что так будет продолжаться и
в дальнейшем. В связи с этим интересно посмотреть на то, насколько укорене-
ны самые крупные и могущественные организации. Взглянем на так называе-
мый список «Fortune-500», в который входят крупнейшие промышленные фир-
мы США с открытым акционерным капиталом. Мы сравнили списки за 1955
и 1975 гг. (с учётом простой смены названий компаний). Лишь 268 компаний
(53,6%) из тех, что входили в список в 1955 г., попали в него в 1975 г.; 122 ком-
пании исчезли в результате слияния; 109 выпали из списка, а одна фирма (она
занималась кубинским сахаром!) была ликвидирована. Учитывая, как много
мест в списке освободилось в результате слияний, впечатляет количество ком-
паний, выбывших из списка из-за низких темпов роста продаж. Таким образом,
можно видеть, что, несмотря на редкость случаев реальной ликвидации среди
крупнейших промышленных фирм США за 20 лет, в этой ориентировочной
структуре господства всё же присутствует заметная неустойчивость вслед-
ствие слияний и снижения объёмов продаж12.
Во-вторых, важно, насколько продолжительные интервалы времени мы
рассматриваем. Даже самые крупные и могущественные организации умира-
ют по прошествии длительного периода времени. Например, из тысяч фирм,
которые вели бизнес в США во время Революции13, лишь 13 продолжают суще-
ствовать в качестве независимых фирм, и семь — как отдельные подразделения
других фирм [Nations Business 1976]. По-видимому, для изучения популяцион-
ной экологии самых крупных и влиятельных организаций необходимо выби-
рать более длинные отрезки времени.
В-третьих, изучать малые организации — не такая уж плохая идея. Социо-
логические исследования сосредоточиваются на крупнейших организациях по
понятным причинам, связанным со сложностью разработки и проведения ис-
12 С некоторых позиций слияния можно рассматривать как изменения формы. Это поч-
ти наверняка будет так в случаях, когда слившиеся организации обладали совершенно раз-
ной структурой. Из приведенных данных также следует, что форма конгломерата обладает
большими преимуществами в ходе отбора в среде организаций.
13 Имеется в виду Американская революция (1775-1783). — Примеч. пер.
54

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
следования. Но если инерционное давление на некоторые части структуры до-
статочно велико, интенсивный отбор в среде мелких организаций может суще-
ственно сократить наблюдаемое разнообразие крупных организаций. Как мы
показали в разделе 3, при изменении размера организации меняется хотя бы
часть элементов структуры, и силу инерционного давления не следует преуве-
личивать. Тем не менее представляется, что исследования жизненного цикла
организаций особенно важны, потому что они способны показать нам, какие
части структуры застывают на какой фазе цикла. К примеру, можно предпо-
ложить, что в организации наступает критический период, когда она выходит
из-под контроля единственного владельца или менеджера. То, каким образом в
этот момент делегируется власть (если делегирование вообще происходит), ве-
роятно, окажет длительное воздействие на организационную структуру. Имен-
но в этот период организация перестаёт быть придатком одного или несколь-
ких индивидов и становится организацией как таковой со своей собственной
жизнью. Если правда, что — как говорят — именно в этот момент организация
испытывает наибольшее давление механизмов отбора, то модели отбора долж-
ны быть весьма полезны для объяснения того, почему целый ряд организаций
имеет различную форму.
Этот исследовательский оптимизм, однако, придётся несколько умерить,
если вспомнить о том, что при изучении самых крупных и влиятельных орга-
низаций обычно имеют дело с небольшим их числом. А чем меньше количе-
ство, тем меньше пользы от моделей, построенных на случайных механизмах,
лежащих в основе моделей популяционной экологии.
В-четвёртых, следует обратить внимание на «антиевгенические» (как вы-
разился один наш анонимный рецензент, которого захватил дух этой статьи)
действия государства по спасению от краха таких фирм, как Lockheed14. Это
показательный пример того, как крупные и влиятельные организации могут
создавать связи с другими такими же организациями с целью снизить давле-
ние механизмов отбора. И если такие меры оказываются эффективными, они
приводят к изменению схемы отбора. С нашей точки зрения, давление меха-
низмов отбора, таким образом, вытесняется на более высокий уровень, так что
крах терпят уже не отдельные организации, а целые сети. В целом следствием
создания связей такого рода становится рост неустойчивости всей системы
14 Предотвращение банкротства крупного самолётостроителя Lockheed в начале 1970-х гг.
стало одним из наиболее резонансных случаев выделения администрацией США государ-
ственной помощи для спасения частного бизнеса в период президентства Ричарда Никсона.
«Случай Lockheed» спровоцировал полемику о целесообразности государственной под-
держки частных предприятий. В 1971 г. Lockheed совместно с другими крупными компани-
ями добился закрепления государственных гарантий крупному бизнесу на законодательном
уровне, а уже в 1976 г. обнаружилось, что, шантажируя государство своим возможным бан-
кротством, Lockheed в то же самое время платил крупные взятки японским чиновникам за
получение заказа от японской авиакомпании. — Примеч. пер.
55

Экологический подход
[Simon 1962; 1973; May 1973], в результате чего мы наблюдаем циклы, в ходе
которых организации то показывают взрывной рост результатов, то оказыва-
ются в глубоком провале. Таким образом, модели отбора сохраняют ценность
даже в случаях, когда существуют тесно сцепленные системы организаций
[Hannan 1976].
Наконец, стоит упомянуть о том, что некоторые читатели предыдущих
версий статьи рассматривали наши рассуждения как метафору, кто-то с одоб-
рением, а кто-то с недовольством. Это не то, чего мы хотели добиться. В самом
общем смысле любая теоретическая работа предполагает использование мета-
фор (хотя термин «аналогия», пожалуй, подходит здесь лучше). Предложения
вида «если... то» могут включать метафоры или аналогии. Например, некото-
рые модели в молекулярной генетике проводят аналогию между поверхностью
молекулы ДНК и кристаллической структурой. Кристалл обладает простой и
предсказуемой геометрической структурой, удобной для более сильного то-
пологического (математического) анализа. Никто не утверждает, что белок на
ДНК — это кристалл; однако в той степени, в какой поверхности молекул ДНК
обладают некоторыми свойствами кристалла, математическая модель, исполь-
зуемая для анализа кристаллов, способна пролить свет на генетическую струк-
туру. Именно в этом, насколько мы себе представляем, состоит общая страте-
гия построения любых моделей.
Например, в данной статье мы использовали результаты, которые полу-
чаются из применения логистических дифференциальных уравнений опреде-
лённого типа — уравнений Лотки — Вольтерры. Ни одна известная популяция,
будь то популяция животных или организаций, не растёт в точном соответ-
ствии с этой математической моделью (и из этого факта многие естествоведы
сделали вывод, что модель бессмысленна для биологии). Значение этих урав-
нений состоит в том, что они позволяют моделировать траекторию роста по-
пуляций, которые эксплуатируют ограниченный объём ресурсов в закрытой
системе (когда в отсутствие конкуренции происходит логистический рост по-
пуляции, а появление конкурирующих популяций снижает потенциальную
ёмкость системы). В той мере, в какой взаимодействие популяций Paramecium
aureilia и Paramecium caudatum15 (они фигурируют в эксперименте Г.Ф. Гаузе)
подчиняется условиям модели, она объясняет некоторые ключевые особенно-
сти динамики популяций и связь изменений среды со структурой. И точно так
же в той мере, в которой взаимодействие популяций рационально-легальных
бюрократий и патримониальных бюрократий подчиняется условиям модели,
она объясняет аналогичные важные феномены. В точности так, как предписы-
15 Paramecium aureilia, Paramecium caudatum — виды парамеций, или туфелек. Туфельки
представляют собой микроскопические одноклеточные организмы; согласно одной из клас-
сификационных схем относятся к отряду плёнчаторотых типа ресничных инфузорий. —
Примеч. пер.
56

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
вает модель, не ведут себя ни простейшие организмы, ни организационные бю-
рократии. Модель — это абстракция, позволяющая обнаружить что-то новое,
если заявленные условия будут приблизительно выполняться.
На всём протяжении статьи мы придерживаемся гипотезы о единстве при-
роды. Мы полагаем, что когда заявленные условия соблюдаются, модели дают
ценные результаты независимо от того, состоят ли изучаемые популяции из
простейших организмов или из организаций. Наши рассуждения не являются
«метафорическими», то есть мы не рассуждаем следующим образом: обнаруже-
но, что для некоторых простейших организмов имеет место некоторая эмпири-
ческая регулярность; поскольку мы предполагаем, что популяции организаций
в существенных отношениях похожи на популяции простейших организмов,
мы утверждаем, что обобщения, полученные при анализе простейших, будут
действовать и применительно к организациям. Именно через умозаключения
такого рода биологические положения обычно и проникали в социологические
рассуждения, как, например, в случае с известной (скорее даже печально из-
вестной) аналогией с организмом, предложенной Г. Спенсером.
Мы выступаем не за то, чтобы применять биологические законы к чело-
веческой социальной организации, а за то, чтобы применять теории популя-
ционной экологии. Как не раз отмечалось выше, это теории весьма общего ха-
рактера, и для каждого конкретного применения (не важно, в социологии или
в биологии) их следует модифицировать. В этом отношении мы решали в дан-
ной работе две задачи. Во-первых, мы кратко указали на некоторые изменения
подхода, необходимые для применения теорий популяционной экологии к ис-
следованию организаций. Во-вторых, мы стремились возобновить взаимодей-
ствие между социологией и экологией. Забавно, что сегодня по-прежнему ве-
рен диагноз, который Хоули поставил более 30 лет назад: «Возможно, большая
часть трудностей, с которыми сталкивается человеческая экология, происхо-
дит от изоляции её предмета от основного направления развития экологиче-
ской мысли» [Hawley 1944: 399].
Литература
Aldrich H., Pfeffer J. 1976. Environments of Organizations. Annual Review of Sociology.
2: 79-105.
Aldrich H., Reiss A. J. 1976. Continuities in the Study of Ecological Succession: Changes
in the Race Composition of Neighborhoods and Their Businesses. American Journal
of Sociology. 81 (January): 846-866.
Blau P.M., Schoenherr R. 1971. 77ze Structure of Organizations. New York: Basic.
Blau P.M. 1972. Interdependence and Hierarchy in Organizations. Social Science Research.
1 (April): 1-24.
Blau P.M., Scott W.R. 1962. Formal Organizations. San Francisco: Chandler.
57

Экологический подход
Bolton J.E. 1971. Small Firms. Report of the Committee of Inquiry on Small Firms.
London: Her Majesty's Stationery Office.
Boulding K. 1953. Toward a General Theory of Growth. Canadian Journal of Economics
and Political Science. 19: 326-340.
Burns T., Stalker G.M. 1961. The Management of Innovation. London: Tavistock.
Caplow T. 1957. Organizational Size. Administrative Science Quarterly. 1 (March): 484-505.
Churchill B.C. 1955. Age and Life Expectancy of Business Firms. Survey of Current
Business. 35 (December): 15-19.
Crozier M. 1964. The Bureaucratic Phenomenon. Chicago: University of Chicago Press.
Cyert R.M., March J.G. 1963. A Behavioral Theory of the Firm. Englewood Cliffs, NJ:
Prentice-Hall.
Downs A. 1967. Inside Bureaucracy. Boston: Little, Brown, Inc.
Durkheim E. 1947. The Division of Labor in Society (transi, by G. Simpson). Clencoe, IL.:
Free Press; см. также рус. пер.: Дюркгейм Э. 1996. О разделении общественного
труда. М.: Канон+.
Elton С. 1927. Animal Ecology. London: Sidgwick & Jackson.
Freeman J. 1975. The Unit Problem in Organizational Research (Presented at the annual
meeting of the American Sociological Association, San Francisco).
Freeman J., Brittain J. 1977. Union Merger Processes and Industrial Environments.
Industrial Relations. 16 (2): 173-185.
Friedman M. 1953. Essays on Positive Economics. Chicago: University of Chicago Press.
Gause G.F. 1934. The Struggle for Existence. Baltimore: Williams & Wilkins.
Graicunas V.A. 1933. Relationship in Organizations. Bulletin of the International
Management Institute. March: 183-187.
Granovetter M.S. 1973. The Strength of Weak Ties. American Journal of Sociology.
78 (May): 1360-1380.
Haire M. 1959. Biological Models and Empirical Histories of the Growth of Organizations.
In: Haire M. (ed.): Modern Organization Theory. New York: Wiley; 272-306.
Hannan M.T. 1975. The Dynamics of Ethnic Boundaries. Unpublished16.
Hannan M.T. 1976. Modeling Stability and Complexity in Networks of Organizations
(Presented at the annual meeting of the American Sociological Association, New
York).
Hannan M.T, Freeman J. 1974. Environment and the Structure of Organizations (Presented
at the annual meeting of the American Sociological Association, Montreal).
Hawley A.H. 1944. Ecology and Human Ecology. Social Forces. 22 (May): 398-405.
Hawley A.H. 1950. Human Ecology: A Theory of Community Structure. New York: Ronald.
Hawley A.H. 1968. Human Ecology. In: Shills D.L. (ed.). International Encyclopedia of the
Social Sciences. New York: Macmillan; 328-337.
Hollander E.O. (ed.). 1967. The Future of Small Business. New York: Praeger.
16 В этом и подобных случаях библиографирование источников сделано по оригина-
лу. — Примеч. ред.
58

M. Хэннан, Дж. Фримен. Популяционная экология организаций
Hummon N.P., Doreian P., Teuter К. 1975. A Structural Control Model of Organizational
Change. American Sociological Review. 40 (December): 812-824.
Hutchinson G.E. 1957. Concluding Remarks. Cold Spring Harbor Symposium on
Quantitative Biology. 22: 415-427.
Hutchinson G.E. 1959. Homage to Santa Rosalia, or Why Are There So Many Kinds of
Animals? American Naturalist. 93: 145-159; см. также рус. пер.: Хатчинсон Д.
2004. Дань Санта Розалии, или Почему так много видов животных? В кн.:
Розенберг Г.С. (сост., коммент.). Антология экологии. Тольятти: ИЭВБ РАН;
263-281.
Levin S.A. 1970. Community Equilibrium and Stability: An Extension of the Competitive
Exclusion Principle. American Naturalist. 104 (September-October): 413-423.
Levine S., White P.E. 1961. Exchange as a Framework for the Study of Interorganizational
Relationships. Administrative Science Quarterly. 5 (March): 583-601.
Levins R. 1962. Theory of Fitness in a Heterogeneous Environment. I. The Fitness Set and
Adaptive Function. American Naturalist. 96 (November-December): 361-378.
Levins R. 1968. Evolution in Changing Environments. Princeton, NJ: Princeton University
Press.
MacArthur R.H. 1972. Geographical Ecology: Patterns in the Distribution of Species.
Princeton, NJ: Princeton University Press.
MacArthur R.H., Levins R. 1964. Competition, Habitat Selection and Character
Displacement in Patchy Environment. Proceedings of the National Academy of
Sciences. 51: 1207-1210.
March J.G., Simon H. 1958. Organizations. New York: Wiley.
Marschak J., Radner R. 1972. Economic Theory of Teams. New Haven, CT: Yale University
Press.
May R.M. 1973. Stability and Complexity in Model Ecosystems. Princeton, NJ: Princeton
University Press.
Meyer J.W. 1970. The Charter: Conditions of Diffuse Socialization in Schools. In:
Scott W.R. (ed.). Social Processes and Social Structures. New York: Holt, Rinehart &
Winston; 564-578.
Monod J. 1971. Chance and Necessity. New York: Vintage.
Nations Business. 1976. Americas Oldest Companies. 64 (July): 36-37.
Nielsen F., Hannan M.T 1977. The Expansion of National Educational Systems: Tests of
a Population Ecology Model. American Sociological Review. 42 (June): 479-490.
Parsons T. 1956. Suggestions for a Sociological Approach to the Theory of Organizations
(Part I). Administrative Science Quarterly. 1 (March): 63-85.
Penrose E.T. 1959. The Theory of the Growth of the Firm. New York: Wiley.
Selznick P. 1957. Leadership in Administration. New York: Row, Peterson.
Simon H.A. 1962. The Architecture of Complexity. Proceedings of the American
Philosophical Society. 106 (December): 467-482.
Simon H.A. 1973. The Organization of Complex Systems. In: Patee H. (ed.). Hierarchy
Theory: The Challenge of Complex Systems. New York: Braziller; 1-28.
59

Экологический подход
Simon H.A., Bonini C.P. 1958. The Size Distribution of Business Firms. American Economic
Review. 48 (September): 607-617.
Stinchcombe A.L. 1959. Bureaucratic and Craft Administration of Production.
Administrative Science Quarterly. 4 (June): 168-187.
Stinchcombe A.L. 1965. Social Structure and Organizations. In: March J.G. (ed.). Handbook
of Organizations. Chicago: RandMcNally; 153-193.
Templeton A.R., Rothman E.A. 1974. Evolution in Heterogenous Environments. American
Naturalist. 108 (July-August): 409-428.
Thompson J.D. 1967. Organizations in Action. New York: McGraw-Hill.
Turk H. 1970. Interorganizational Networks in Urban Society: Initial Perspectives and
Comparative Research. American Sociological Review. 35 (February): 1-19.
Whittaker R.N., Levin S. (eds). 1976. Niche: Theory and Application. Stroudsberg, PA:
Dowden, Hutchinson & Ross.
Winter S.G., Jr. 1964. Economic «Natural Selection» and the Theory of the Firm. Yale
Economic Essays. 4: 224-272.
Zald M.N. 1970. Political Economy: A Framework for Analysis. In: Zald M.N. (ed.). Power
in Organizations. Nashville, TN: Vanderbilt University Press; 221-261.
Источник: Hannan M.T., Freeman J. 1977. The Population Ecology of Organizations.
American Journal of Sociology. 82 (5): 929-964. © 1977 The University of Chicago

СОЦИОЛОГИЯ РАЦИОНАЛЬНОГО ВЫБОРА
Дж. Коулман
ВВЕДЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ
В ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Цель данной статьи — выявить определённые социальные предпосылки, на
которые опирается экономический анализ. Предполагается, что использова-
ние именно этих предпосылок позволило экономистам совершить столь важ-
ный вклад в социальную теорию, но в то же время дальнейший прогресс эконо-
мической теории во многом будет зависеть от модификации или даже отказа
от подобных предпосылок. Функционирование экономических институтов и
теория этого функционирования предполагают наличие доверия в качестве
своего основания. Способен ли экономический анализ изучать поведение, когда
мы больше не можем исходить из предпосылки о наличии этого доверия? Эко-
номический анализ способен исследовать индивидуальное поведение, в основе
которого лежит неполное доверие или уверенность. Но до сих пор экономи-
ческий анализ не был способен учитывать социальную организацию доверия.
Из-за того что эта социальная организация в явном виде не включена в эконо-
мическую теорию, остаётся много важных для экономической науки проблем,
которые не могут быть рассмотрены экономической теорией. Проблема та-
кова: экономисты способны моделировать поведение на уровне индивидов, но
редко оказываются в состоянии совершить адекватный переход к поведению
системы, образованной этими индивидами.
Ключевые слова: социологические аспекты экономической теории; социаль-
ная структура; экономические системы; спекуляция; фондовые биржи; доверие.
В этой статье я хочу раскрыть определённые социальные предпосылки, на кото-
рых строится экономический анализ, и напомнить, что эти предпосылки позво-
лили экономической науке сделать ряд прорывов в социальной теории, но также
высказать предположение, что дальнейший прогресс экономической теории бу-
дет зависеть от видоизменения или даже отказа от данных предпосылок.
Вероятно, лучше всего начать с описания нескольких случаев, или собы-
тий. Некоторые из них могут показаться очень далёкими от экономической
теории, но я прошу запастись терпением и полагаю, что вскоре их значение
станет понятным.
Пер. с англ. A.A. Куракина. Науч. ред. — В.В. Радаев, Г.Б. Юдин. Впервые на русском языке
текст опубликован в журнале «Экономическая социология» (2009. 10 (3): 33-41. URL: http://
ecsoc. hse. ru/issues/2009-10-3/index.html).
61

Социология рационального выбора
Социальная организация доверия
Случай 1. Однажды в декабре 1903 г. в переполненном зале чикагского театра
«Ирокез» давали музыкальное представление. Вдруг на сцене вспыхнул зана-
вес, кто-то в зале закричал: «Пожар!», — и среди публики возникла паника.
На сцене в этот момент находился комедийный актёр Эдди Фой, который по-
пытался успокоить толпу. Однако ему это не удалось, толпа продолжала пани-
ковать, и прежде чем паника прекратилась, 587 человек погибли, причём боль-
шинство не от огня, который быстро потушили, а в результате давки на выходе.
Случай 2. В 1717 г. шотландец Джон Ло добился того, чтобы регент Фран-
ции сдал бассейн реки Миссисипи в концессию одноименной компании —
Mississippi Company. Начался невероятный рост спекуляций с ценными бу-
магами; около 500 биржевых спекулянтов установили свои киоски в парке
Суассонского дворца в Париже, и весь свет парижского общества доверил свои
состояния Джону Ло, вложив их в его миссисипскую аферу. Доверие к нему
было так велико, что, по некоторым данным, в зените своей славы он стал са-
мой влиятельной фигурой во Франции [Mackay 1892].
Потом финансовый пузырь лопнул. Пошли слухи о крахе пирамиды, и все
бросились продавать свои ценные бумаги. Паника была настолько велика, что
в одночасье были забыты все статусные различия: знатные дамы и лакеи в от-
чаянии кинулись сбывать свои акции, покуда цены не рухнули окончательно, а
их владельцы не разорились.
Случай 3. В конце XVIII столетия (века крупных институциональных ин-
новаций в сфере финансов) в Англии обращались банкноты как Банка Англии,
так и местных банков. Кроме того, в некоторых промышленно развитых рай-
онах, таких как Ланкашир, имели хождение векселя как средство платежа по
долгам.
В английских городах, расположенных поодаль от Лондона, банкноты Бан-
ка Англии принимались только с дисконтом приблизительно 15% относитель-
но банкнот местных торговых банков и ювелиров. Аналогично, в Ланкашире
банкноты местных торговых банков принимались фабрикантами только с дис-
контом около 15% относительно векселей, которые представляли собой обяза-
тельства фабрикантов, индоссированные всеми фабрикантами, через чьи руки
они прошли [Ashton 1945]. Эти дисконты показывают, что существовали зна-
чительные различия в уровне доверия к способности различных институтов
платить по своим обязательствам.
Случай 4. Во многих деревнях Японии и Юго-Восточной Азии существу-
ют так называемые общества взаимного кредита {rotating credit associations),
представляющие собой наполовину социальные, наполовину экономические
институты, которые функционируют следующим образом: группа из 10-12 со-
седей ежемесячно встречается по какому-нибудь случаю в доме одного из
участников. Причём во время встречи собравшиеся не только наслаждаются
62

Дж. Коулман. Введение социальной структуры в экономический анализ
едой и обществом друг друга, но каждый из них также кладёт небольшую сум-
му денег в общий котёл. Выбирается один «победитель», обычно по жребию,
который и забирает всю сумму. В последующие встречи его имя исключается
из розыгрыша, и в конце концов все члены группы выигрывают по одному разу
[Embree 1939]. Таков важный институт займа и накопления капитала среди
групп, которые не могут обратиться за помощью к банкам и другим формаль-
ным финансовым институтам. Он позволяет совершать небольшие капиталов-
ложения (например, покупку велосипеда), в ином случае потребовавшие боль-
шей способности к сбережению, чем та, что бытует в таких полунатуральных
хозяйствах.
Зависимость такого рода ассоциаций от распределённого доверия (extensive
allocation of trust) очевидна: поскольку победитель может скрыться со своим
выигрышем, то существующий механизм требует доверия каждого к каждому
и надёжности (trust worthiness) каждого. Следствия этого также очевидны: во
многих регионах, где такого доверия нет (например, в крупных городах многих
стран), бедняки оказываются лишены ценного экономического ресурса.
Общим для всех приведённых случаев является то, что мы можем назвать
уверенностью или доверием. В случаях 1 и 2 — бегство от пожара и бегство
от краха акционерных компаний — произошла внезапная потеря доверия, так
как неожиданно исчезла основа, на которой зиждилось это доверие. Следует
отметить, что в обоих случаях доверие было обращено на очень разные объ-
екты: на здание театра и на хозяйственную организацию. Эпизоды 3 и 4 по-
казывают различия в стабильной социальной организации доверия: в Англии
XVIII века — различия в доверии банкнотам и исходящим от различных ин-
ститутов обещаниям заплатить; в XX веке — различия в силе и распределении
доверия в разных регионах третьего мира.
Учитывая, что и само функционирование экономических институтов, и
теория этого функционирования предполагают наличие доверия в качестве
своего основания, возникает следующий вопрос: способен ли экономический
анализ изучать поведение, подобное тому, что было описано в упомянутых
случаях, и тогда, когда мы больше не можем исходить из предпосылки о на-
личии этого доверия? Полагаю, что ответ будет одновременно и «да», и «нет».
Экономический анализ способен исследовать индивидуальное поведение, в
основе которого лежит неполное доверие (incomplete trust) или уверенность
(confidence). Здесь можно непосредственно задействовать обширный корпус
работ по принятию решений в ситуациях неопределённости или риска. Также
некоторые последние работы (например, работы по проблеме принципала —
агента) посвящены оптимальному использованию принципалом стимулов
для повышения надёжности агента. Но до сих пор экономический анализ не
был способен учитывать социальную организацию доверия. Следствием этого
(хотя и не единственным) является его неспособность рассматривать ситуацию
в динамике, как в случае с паникой.
63

Социология рационального выбора
Основным средством, с помощью которого экономическая теория вос-
ходит с микроуровня единичного экономического актора на макроуровень,
включающий многих акторов, является повсеместно используемое понятие
«репрезентативный агент» (representative agent). Но очевидно, что простое агре-
гирование не годится для такого феномена, как доверие, которое предполагает
отношения между двумя акторами. Более того, доверие одного актора к дру-
гому может зависеть от доверия со стороны третьего актора. Таким образом,
утрата доверия одним актором в системе способно иметь эффект домино для
всей системы. Всё зависит не просто от усреднённого уровня доверия, но от со-
циальной организации доверия.
Социальная организация в явном виде не включена в экономическую те-
орию, поэтому многие важные для экономической науки проблемы не могут
быть рассмотрены экономической теорией. Например, в Ланкашире XVIII века
(см. случай 3) признание векселей было основано на цепочках доверия, кото-
рые соответствовали производственным цепочкам, тогда как признание банк-
ноты было основано на доверии к отдельному институту. Какова такая струк-
тура распределения доверия, при которой один тип обязательств будет более
приемлем, чем другой? И каковы последствия существования двух этих видов
обязательств для стабилизации доверия? Точно так же некоторые конфигура-
ции электрических систем и сетей, охватывающих несколько городов, очень
чувствительны к сбоям в отдельной точке, а другие лишены этого недостатка.
Рынки, обладающие структурой
Рассматриваемая здесь теоретическая проблема является гораздо более общей.
Я использую примеры доверия только потому, что они хорошо её иллюстриру-
ют. Сама же проблема такова: мы понимаем и можем моделировать поведение
на уровне индивидов, но редко способны совершить адекватный переход к по-
ведению системы, образованной этими индивидами.
Тем не менее основным теоретическим достижением неоклассической эко-
номической теории являлся именно этот переход с использованием вальрасов-
ской модели экономики, основанной на обмене. Но он совершался, конечно, в
идеализированной социальной системе, где акторы независимы, обмениваются
только частные блага, а предпочтения неизменны. В такой идеализированной
системе оказалось возможным начать с распределения благ между акторами, а
закончить набором равновесных цен и равновесным распределением благ.
Внимательное рассмотрение этой теории может показать степень исполь-
зования социальных предпосылок. По сути, она исходит из того, что не суще-
ствует никаких социальных барьеров, препятствующих информационным по-
токам и соглашениям об обмене; существует абсолютная взаимозаменяемость
среди большого числа независимых акторов; нет потребительских экстерна-
лий, то есть социальных взаимозависимостей в потреблении; обмениваемые
64

Дж. Коупман. Введение социальной структуры в экономический анализ
блага отчуждаемы, а не являются, подобно труду, неотъемлемым свойством
индивида; делаются и некоторые другие допущения.
Эти предпосылки сослужили экономической науке хорошую службу, обес-
печивая её мощным средством перехода с микро- на макроуровень. Однако
именно сохранение этих предпосылок ограничивает предсказательную силу
экономической науки, оставляя некоторые типы экономического поведения
вне её досягаемости.
Например, теория предполагает отсутствие взаимозависимостей, влияю-
щих на акты обмена. Тем не менее все мы знаем, что люди являются ресурсами
друг для друга, и любой человек ценит одних людей выше, чем других. Иллю-
страцией экономических последствий этого обстоятельства может послужить
рынок жилья в сообществе, состоящем из двух и более этноцентричных этни-
ческих групп. Географическое распределение домохозяйств, как правило, обна-
руживает высокую степень территориальной концентрации этнических групп,
которая относительно стабильна во времени. Но эта стабильность прерыва-
ется периодами быстрых перемен, когда одна этническая или расовая группа,
увеличиваясь в размерах, сменяет другую.
Нетрудно включить эту оценку «географически близких других» в модель
рационального действия. Но что действительно необходимо, так это ввести
её в функционирование системы поведения — рынка жилья. Томас Шеллинг
разработал имитационную модель для таких рынков, демонстрирующую, ка-
кие масштабы сегрегации могут вызываться даже незначительным уровнем
этноцентризма [Schelling 1978]. Это только первый шаг на длинном пути к
теории таких рынков. Трудности, конечно, заключаются в том, что действия
более не являются независимыми, как это предполагалось в неоклассической
модели совершенных рынков. Если бы для подобных рынков с взаимозависи-
мостями существовала адекватная теория, она была бы полезна для анализа
не только поселенческих, но и индустриальных соседских сообществ. Другим
примером рынков, где важна социальная структура, является процесс подбора
пары {matching process), происходящий при моногамном браке или на рынках
труда. Социологи и демографы называют его избирательным скрещиванием
(assortative mating). Это, очевидно, довольно сложный социальный процесс. Он,
конечно, может рассматриваться, с экономической точки зрения, как рынок,
где каждый актор обладает только одним благом для продажи и может полу-
чить только одно благо взамен. Но всё же такой рынок существенно отличается
от неоклассического совершенного рынка. Например, серьёзно меняется роль
цены как механизма распределения ресурсов (allocation mechanism); также и
объекты обмена не являются взаимозаменяемыми, ведь не существует рынка,
где торговали бы жёнами.
Здесь мы имеем дело со сферой, в которой определённая работа была
проделана как демографами, так и экономистами. Проблемы не решены, но
совершено уже достаточно, чтобы оценить как трудности, возникающие при
65

Социология рационального выбора
построении теории рынков, основанных на избирательном скрещивании
(assortative mating markets), так и определённые преимущества, которые сулит
эта теория. Например, применительно к рынкам труда такая теория помогла
бы разрешить спор между сторонниками гипотезы о структурных источниках
безработицы и гипотезы о том, что безработица вызывается недостаточным
спросом. На смену так называемой теории двойственного рынка труда (dual
labor market theory) пришло бы описание действительной степени и характера
сегментации на рынке труда.
Всё то, о чем я веду речь, является проблемой осуществления такого пере-
хода от модели поведения индивидов к теории поведения системы, образован-
ной этими индивидами, который не пренебрегал бы социальной организацией,
а принимал её в расчёт в явном виде. Я уверен, что это центральная теоре-
тическая проблема социальных наук. Однако слишком часто она решается по
ранее установленной конвенции, как это делают экономисты, когда использу-
ют репрезентативного агента для перехода с микроуровня на макроуровень.
И слишком часто проблема вообще игнорируется, как это делают так называ-
емые социологи-количественники, когда всецело концентрируют своё внима-
ние на объяснении индивидуального поведения.
Фирмы как коллективы
Проблема перехода с микро- на макроуровень может быть рассмотрена в дру-
гом контексте, который социологи называют организационной теорией, а эко-
номисты — теорией фирмы. В неоклассической теории фирмы относительные
объёмы каждого фактора производства, необходимые фирме, зависят от пре-
дельной производительности фактора и его цены, а объём производства — от
предельной цены продукта относительно предельных издержек использования
факторов производства. Короче говоря, фирма — это единый актор, максими-
зирующий свою полезность, которая в этом случае называется прибылью. В со-
циологии также большая часть организационной теории в действительности
выступает теорией принятия решений менеджерами. Налицо вторая неявная
модель социальной организации, позволяющая продвинуться от поведения
индивидов (то есть индивидов, составляющих фирму) к поведению системы,
которая в этом случае называется фирмой. Предпосылка здесь противополож-
на той, что использовалась для совершенного рынка: «совершенная» фирма
организована как один полновластный индивид, или абсолютная иерархия,
которую можно смоделировать как единичного рационального актора. Сход-
ным образом — как единый актор — экономической теорией рассматривается
домохозяйство, несмотря на то что речь идёт о совокупности индивидов с раз-
личными интересами.
Однако социальные организации, которые мы называем фирмами и (или)
бюрократиями, никогда не были простыми образованиями, и чем дальше, тем
66

Дж. Коулман. Введение социальной структуры в экономический анализ
меньше таковыми являются. Помимо проблем разделения собственности и
контроля, возникающих в акционерных компаниях открытого типа, в фирмах
появляются такие нововведения, как внедрение некоторых элементов рынка
во внутрифирменную структуру посредством центров генерирования прибы-
ли (profit centers) и трансфертных цен. Существуют и вопросы распределения
ресурсов, доступных различным стейкхолдерам1, или заинтересованным сто-
ронам, влияющим на функционирование фирмы. Это распределение ресурсов
меняется вместе с законодательством, например, с законом Вагнера (Wagner
Act)2 1936 г. в США или законом о совместном управлении компанией3 1976 г.
в Германии. Закон о совместном управлении напрямую вводит формально де-
мократическую систему внутрифирменного принятия решений, при которой
рабочие и акционеры имеют своих представителей и определённое количество
голосов. Что касается домохозяйств, то предпосылка о единичном полновласт-
ном субъекте принятия решений давно уже далека от действительности.
Существуют теоретические подходы, которые отказываются от предпо-
сылки о едином полновластном акторе. Некоторые из них появились в других
областях экономической науки. Кеннет Эрроу, изучая свойства функции соци-
ального благосостояния, которая преобразовывала бы индивидуальные пред-
почтения в социальный выбор, показал, что нет никакой другой процедуры
выбора, помимо единичного полновластного актора, которая удовлетворя-
ла бы минимальным условиям рациональности. Остаётся вопрос, как вклю-
чить в теорию фирмы социальные процессы, которые порождают поведение
фирмы при наличии, например, формальной демократии, созданной законом
о совместном управлении, или механизмов внутреннего рынка с центрами ге-
нерирования прибыли и трансфертным ценообразованием?
1 Стейкхолдер (stakeholder) — физическое или юридическое лицо, которое заинтересовано
в экономических результатах деятельности фирмы и может повлиять на эту деятельность. —
Примеч. пер.
2 Закон Вагнера, или Закон о трудовых отношениях (National Labor Relations Act, NLRA)
закрепил право работников объединяться в профсоюзы, объявлять забастовки и коллективно
отстаивать свои интересы путём переговоров с работодателями. Для обеспечения защиты
работников от произвола работодателей (от увольнения или иной дискриминации членов
профсоюза) была создана Национальная комиссия по трудовым отношениям (National
Labor Relations Board, NLRB). Таким образом, федеральное правительство взяло на себя роль
арбитра при решении трудовых конфликтов. — Примеч. пер.
3 Закон о совместном управлении, или (иногда) закон о соправлении либо закон об уча-
стии в управлении или закон о соопределении, обеспечивает представительство работников
в высших управленческих структурах предприятия. В результате в правление компании из-
бираются представители разных групп интересов — работников, менеджеров, акционеров
и т.п. В этом смысле компания рассматривается с точки зрения стейкхолдеров (заинтере-
сованных лиц), а не стокхолдеров (собственников), что отличается, например, от практики,
принятой в США. — Примеч. пер.
67

Социология рационального выбора
Некоторые теоретики организаций, как в экономической теории, так и
в других социальных науках (например, Мишель Крозье, Оливер Уильямсон,
Уильям Нисканен, Питер Блау) предприняли шаги в этом направлении. Но, как
и в случае с введением социальной организации в теорию рынков, включение
рынков и других социальных процессов в теорию фирмы вряд ли можно на-
звать центральным направлением исследований в экономической теории. В то
же время были проведены исследования, в которых домохозяйства не своди-
лись к единому актору (например, работы Гэри Беккера о семье).
Конечно, мне могут возразить: зачем вообще предпринимать такие по-
пытки, раз традиционные предпосылки о социальной организации до сих пор
прекрасно служили экономистам? Возможно, так оно и было, пока дисципли-
на проходила период становления, но я убеждён, что не способность изменить
эти предпосылки серьёзно препятствует повышению практической полезности
экономической теории. Позвольте мне привести пример, охватывающий явле-
ния, о которых я вел речь ранее, то есть фирмы, рынки и доверие.
Главную причину обратной вертикальной интеграции фирм, в результате
которой поставщики встраиваются в иерархическую организацию, представ-
ляет собой необходимость в большем административном контроле над соблю-
дением сроков, качеством продукции и её соответствием техническим требо-
ваниям. Аргументы в пользу обратной интеграции касаются трансакционных
издержек, которые связаны с неопределённостью и непредсказуемостью, ха-
рактерными для отношений между независимыми фирмами. Но интеграция
происходит за счёт экономических выгод, обеспечиваемых рынком, который
исключает монополистическое поведение со стороны поставщика. Как только
производственная деятельность интернализирована в рамках одной фирмы,
поставщик получает частичную или полную монополию в отношении снабжа-
емых им подразделений. Даже при децентрализации управления, в отсутствие
настоящего рынка и при наличии у каждого подразделения интереса в уста-
новлении как можно более высоких цен на свои услуги, возникают большие
трудности в определении адекватных внутрифирменных цен.
Можно достичь многих преимуществ иерархической организации, исклю-
чив её недостатки, если независимые организации, которые могут предостав-
лять комплектующие и услуги, характеризуются высоким уровнем надёжно-
сти в части выполнения обязательств по соответствию требованиям, срокам
и качеству. Такая ситуация наблюдается в Японии в гораздо большей степени,
нежели на Западе, что не раз отмечалось многими исследователями японской
промышленности [Clark 1979]. В результате японские автопроизводители (если
взять отрасль, в которой Япония оказалась особенно успешной) не являются
вертикально интегрированными в отличие от автопроизводителей на Западе.
Они занимаются преимущественно сборкой автомобилей, покупая большую
часть комплектующих у независимых организаций-поставщиков, чьи цены
устанавливаются рынком.
68

Дж. Коулман. Введение социальной структуры в экономический анализ
Проблема практической полезности экономической теории, которую ил-
люстрирует этот пример, состоит в том, что, например, экономическая теория
не способна принимать в расчёт отношения доверия и надёжности между по-
ставщиками и потребителями в период становления отрасли, а также не может
предсказать равновесный уровень вертикальной интеграции в отрасли.
Заключение
Я пытался показать, как можно с наибольшей пользой включить в экономи-
ческую теорию социальную организацию. Это делается не путём отказа от
концепции рационального действия индивидов, но за счёт изменения предпо-
сылок, преобразующих индивидуальное действие в системное или коллектив-
ное. В то же время мне не хотелось бы упустить из виду одно обстоятельство,
а именно тот главный теоретический вклад, который экономическая теория
внесла в социальные науки, создав механизм перехода с микро- на макроуро-
вень. Таким механизмом является рынок, понимаемый как совокупность взаи-
модействующих независимых акторов с эгоистическими предпочтениями, об-
ладающих частными благами. В то же время работы экономистов показали, что
в других областях (таких как агрегирование предпочтений при рассмотрении
социального выбора и вклад независимых индивидов в создание обществен-
ных благ) только что описанный механизм перехода с микро- на макроуровень
работать не будет. А к исследованию систем, которые предполагают доверие,
экономисты пока даже не приступали. Таким образом, решение глобальной за-
дачи едва началось4.
У экономистов одна из главных дисциплинарных ветвей называется макро-
экономикой. Однако макроэкономическая теория развивалась не путём создания
адекватного перехода с микро- на макроуровень, а путём упрощения, используя
понятие «репрезентативный агент». Если я не ошибаюсь, то недостаточная прак-
тическая полезность макроэкономики коренится именно в этой подмене.
Литература
Ashton T.S. 1945. The Bill of Exchange and Private Banks in Lancashire, 1790-1830. Eco-
nomic History Review. 1-2 (15): 25-35.
Clark R. 1979. The Japanese Company. New Haven: Yale University Press.
4 Я не стал систематически перечислять те способы, с помощью которых социальную
структуру можно ввести в экономические модели. Один способ, представленный в примере
с рынками избирательного скрещивания, основан на том, что элементами функции
полезности одного актора становятся другие акторы (или их атрибуты). Второй способ,
показанный на примере доверия, состоит в ожиданиях относительно поведения других
акторов. Третий способ заключается в различии коммуникативных паттернов. Но скорее
всего существуют и другие способы.
69

Социология рационального выбора
Embree J.E 1939. Suze Mura: A Japanese Village. Chicago: University of Chicago Press.
Mackay C. 1892. Mémoires of Extraordinary Popular Delusions and the Madness of Crowds.
London: George Routledge & Sons, Ltd.
Schelling T. 1978. Micromotives and Macrobehavior. New York: Norton.
Источник: Coleman J.S. 1984. Introducing Social Structure into Economic Analysis. The
American Economic Review. 74 (2). Papers and Proceedings of the Ninety-Sixth Annual
Meeting of the American Economic Association (May, 1984): 84-88. © 1984 American
Economic Association

СЕТЕВОЙ ПОДХОД
M. Грановеттер
СИЛА СЛАБЫХ СВЯЗЕЙ1
Анализ социальных сетей используется в качестве инструмента для соедине-
ния микро- и макроуровней социологической теории. Предлагаемая методика
рассматривается на примере изучения тех последствий, которые имеет на
макроуровне такой аспект микрювзаимодействий, как сила диадических свя-
зей. Утверждается, что степень пересечения дружеских сетей двух индивидов
находится в прямой зависимости от силы связи между ними. Исследуется,
каким образом этот принцип воздействует на распространение влияния и
информации, возможности мобильности и организацию сообщества. Особое
значение придаётся той сплачивающей силе, которой обладают слабые связи.
Большинство сетевых моделей в неявной форме имеют дело с сильными связя-
ми, и тем самым сфера их применения ограничивается рамками малых групп с
четко определёнными границами. Обращение к слабым связям уже само по себе
подталкивает к обсуждению отношений между группами и изучению сегмен-
тов социальной структуры, с трудом поддающихся определению в терминах
первичных групп.
Ключевые слова: социальные сети; слабые социальные связи; социальная
группа; непосредственное взаимодействие; социальная структура.
Фундаментальный недостаток современной социологической теории состоит
в том, что она не может удовлетворительным образом связать взаимодействия
микроуровня со структурами макроуровня. И крупномасштабные статистиче-
ские обследования, и качественные исследования многое дают для понимания
таких макрофеноменов, как социальная мобильность, организация сообще-
ства и политическая структура. На микроуровне огромный и всё увеличиваю-
щийся корпус данных и теорий производит полезные идеи, проливающие свет
на происходящее в границах малых групп. При этом в большинстве случаев от
нас всё же ускользает понимание того, как взаимодействие в малых группах
приводит к формированию макроструктуры.
Пер. с англ. З.В. Котельниковой. Науч. ред. — В.В. Радаев, Г.Б. Юдин. Впервые на рус-
ском языке текст опубликован в журнале «Экономическая социология» (2009. 10 (4): 31-50.
URL: http://ecsoc. hse. ru/issues/2009-10-4/index, html).
1 Замысел этой работы возник в ходе дискуссий с Харрисоном Уайтом, которому я при-
знателен за многие предложения и идеи. Её первые версии читали Иван Чейз, Джеймс Дэвис,
Уильям Майкельсон, Нэнси Ли, Питер Росси, Чарлз Тилли и анонимный рецензент — их
критические замечания помогли существенно улучшить статью.
71

Сетевой подход
В данной работе я утверждаю, что анализ процессов в межличностных сетях
позволяет наилучшим образом навести мосты между макро- и микроуровнями.
Тем или иным способом, но именно при помощи этих сетей происходит перевод
микровзаимодействий в макроструктуры и обратный переход к малым группам.
Любопытно, но социометрия — предвестница сетевого анализа — всегда
находилась на периферии социологической теории, скорее даже за её предела-
ми отчасти из-за того, что обычно её изучают и применяют только в качестве
раздела социальной психологии; отчасти же из-за сложностей, присущих ма-
тематически точному сетевому анализу. У нас не было ни теории, ни методик
измерения и построения выборки, позволяющих переключить социометрию
с привычного изучения малых групп на более крупные структуры. И хотя не-
давно появился целый ряд многообещающих исследований, в которых наме-
тилось движение в данном направлении [Bott 1957; Mayer 1961; Milgram 1967;
Boissevain 1968; Mitchell 1969], в них нет детальной теоретической проработки
структурных вопросов. Те исследования, в которых она осуществляется, обыч-
но выполняются на недосягаемом уровне технической сложности, подходящем
для таких журналов, как «Bulletin of Mathematical Biophysics» («Бюллетень ма-
тематической биофизики»), где исходно интерес к изучению сетей был связан
с разработкой теории нейронного, а не социального взаимодействия (см. по-
лезные обзоры этой литературы, сделанные Джеймсом Коулманом и Амноном
Рапопортом: [Coleman 1960; Rapoport 1963]).
Моя стратегия в этой статье состоит в том, чтобы взять относительно уз-
кий аспект микровзаимодействия (силу межличностных связей) и детально
показать, как применение сетевого анализа может соединить данный параметр
со столь разными макрофеноменами как диффузия (diffusion), социальная мо-
бильность, политическая организация и социальная сплочённость в целом.
Хотя в статье проводится главным образом качественный анализ, читатель,
склонный к математическому анализу, обнаружит потенциальные возможно-
сти для построения моделей (математические доказательства, указания и ссыл-
ки приводятся в основном в сносках).
Сила связей
То, что обычно на интуитивном уровне понимается под силой межличностной
связи, скорее всего соответствует следующему определению: сила связи — это
комбинация (вероятно, линейная) продолжительности, эмоциональной интен-
сивности (emotional intensity), близости, или взаимного доверия (confiding), и
реципрокных услуг, которые характеризуют данную связь2. Каждый элемент
2 Предполагается, что рассматриваемые в данной работе связи положительны и симме-
тричны. Возможно, построение всеобъемлющей теории потребует включить в анализ также
негативные и (или) асимметричные связи; но такое дополнение сделало бы избыточно слож-
ными излагаемые в статье предварительные соображения.
72

M. Грановеттер. Сила слабых связей
этой комбинации в некоторой степени независим от других; хотя очевидно, что
все элементы сильно связаны друг с другом. Обсуждение того, как операцио-
нализировать эти четыре элемента и какие веса следует присвоить каждому из
них, нужно отложить до будущих эмпирических исследований3. Для достиже-
ния поставленной здесь цели будет достаточно, если большинство из нас, сле-
дуя своим приблизительным интуитивным ощущениям, смогут достичь согла-
сия относительно того, является ли данная конкретная связь сильной, слабой
или отсутствующей вовсе4.
Рассмотрим двух произвольно взятых индивидов (назовем их А и Б) и мно-
жество S = С, Д £.., состоящее из всех людей, которые имеют связи с одним из них
или сразу с обоими5. Мы можем соотнести диадические связи с более крупными
структурами при помощи следующей гипотезы: чем сильнее связь между А и Б,
тем выше доля людей в множестве S, с которыми оба человека будут связаны, то
есть будут иметь слабую либо сильную связь. Предполагается, что пересечение
их дружеских кругов будет наименьшим, когда между ними нет связи; наиболь-
шим, когда связь между ними сильная; средним, когда она слабая.
Рассматриваемая взаимозависимость проистекает прежде всего из того,
что более сильная связь предполагает (по определению) больше совместно
проведённого времени {larger time commitments). Если связи А—Б и А—С су-
ществуют, то количество времени, которое С проводит с Б, зависит (частич-
но) от количества времени, которое А проводит с Б и С соответственно. (Если
бы события «А вместе с С» и «А вместе с Б» были независимыми, то событие
«С вместе с А и Б» имело бы вероятность, равную произведению вероятностей
первых двух событий. Например, если А и Б проводят вместе 60% времени,
3 Некоторые антропологи предлагают в качестве индикатора сильной связи использо-
вать её множественность (multiplexity), исходя из того что разнообразное содержание от-
ношения указывает на наличие сильной связи [Kapferer 1969: 213]. При некоторых обстоя-
тельствах данное утверждение соответствует действительности, однако связи, обладающие
содержанием одного вида или неопределённым содержанием, также могут оказаться силь-
ными [Simmel 1950: 317-329]. Предложенное нами определение предполагает, что большин-
ство множественных связей относятся к сильным, но при этом оно не отрицает и других
возможностей.
4 К понятию «отсутствующие связи» мы относим как ситуации отсутствия всяких от-
ношений, так и связи, не имеющие существенного значения, например, шапочные знаком-
ства между людьми, которые живут на одной улице, или отношения с продавцом, у которого
мы по обыкновению покупаем утреннюю газету. Тот факт, что эти люди знают друг друга
по именам, никак не выделяет их отношения среди остальных связей этой категории, и по-
добными отношениями можно пренебречь. Однако в некоторых контекстах (к примеру, в
случае катастрофы) такие несущественные связи полезно отличать от отсутствующих. Эта
неоднозначность возникает из замены непрерывной, по существу, переменной дискретны-
ми значениями, что нужно нам для удобства изложения.
5 В терминологии Дж. Барнса, объединение их первичных сетей (union of their respective
primary stars), в которых они занимают центральное положение [Barnes 1969: 58].
73

Сетевой подход
а А и С — 40%, тогда А, Б и С проводили бы вместе 24% времени. Вероятность
того, что указанная независимость действительно будет иметь место, выше до
знакомства Б и С, нежели после него.) Если между С и Б нет отношений, то их
общая сильная связь с А, вероятно, поспособствует их взаимодействию и об-
разованию связи между ними. За этим в неявном виде стоит следующая мысль
Джорджа Хоманса: «Чем чаще люди взаимодействуют друг с другом, тем силь-
нее будут дружеские чувства между ними» [Homans 1950: 133].
Правдоподобность нашей гипотезе придают также эмпирические фак-
ты, свидетельствующие о том, что чем сильнее связь между двумя индиви-
дами, тем больше они похожи друг на друга в разных аспектах [Precker 1952;
Newcomb 1961: Ch. 5; Brown 1965: 71-90; Laumann 1968; Berscheid, Walster 1969:
69-91; Bramel 1969:9-16]. Таким образом, если между А и Б и между А и С суще-
ствуют сильные связи, то Б и С скорее всего окажутся похожи друг на друга, по-
скольку оба они похожи на А, и тем самым вероятность возникновения между
ними дружбы в случае их знакомства увеличивается. И наоборот, эти два фак-
тора — время и сходство — объясняют, почему более слабые связи А—Б и А—С
делают формирование связи С—Б менее вероятной, чем сильные: сокращается
вероятность того, что С и Б будут взаимодействовать и окажутся совместимы-
ми друг с другом.
Подобный результат предсказывает и теория когнитивного баланса (в том
виде, в каком она сформулирована у Ф. Хайдера [Heider 1958] и особенно у
Т. Ньюкома [Newcomb 1961: 4-23]. Если сильные связи А—В и А—С существу-
ют, а Б и С знают о существовании друг друга, то (при отсутствии положитель-
ной связи между ними) неизбежно возникнет психологическое напряжение,
так как С захочет, чтобы его чувства совпадали с чувствами его хорошего дру-
га А; то же самое будет верно и для В и его друга А. Однако если связи слабые,
такая согласованность с точки зрения психологии не столь важна. (По этому
поводу см. также: [Homans 1950: 255; Davis 1963: 448].)
Существуют и некоторые прямые подтверждения нашей основной гипоте-
зы [Rapoport, Horvath 1961; Rapoport 1963; Kapferer 1969: 229 (сноска); Laumann,
Schuman 1969]6, правда, не столь обстоятельные, как хотелось бы. В дополне-
6 Модели и эксперименты А. Рапопорта и его коллег послужили главным толчком для
написания данной работы. В 1954 г. Рапопорт высказал свои соображения по поводу «всем
известного факта, что круги вероятных знакомых двух близко знакомых между собой ин-
дивидов должны пересекаться больше, чем круги вероятных знакомых двух случайно ото-
бранных индивидов» [Rapoport 1954: 75]. А гипотеза, которую он сформулировал совместно
с У Хорватом в 1961 г., ещё ближе к моей: «Можно ожидать, что сила дружеских отношений,
а следовательно, и площадь пересечения кругов знакомств, уменьшаются с увеличением их
ранга в численном порядке» [Rapoport, Horvath 1961:290]. (То есть лучший друг, второй друг,
третий друг и т. д.) Однако то, как эти исследователи развивают свою гипотезу, сильно отли-
чается от моего варианта — как содержательно, так и математически [Rapoport 1953a; 1953b;
1954; 1963; Rapoport, Horvath 1961].
74

M. Грановеттер. Сила слабых связей
ние, однако, скажем, что определённые следствия, которые можно вывести из
нашей гипотезы, нашли эмпирическое подтверждение, и их описание даст нам
возможность сформулировать некоторые содержательные выводы из предло-
женного выше тезиса.
Слабые связи в процессах диффузии
Чтобы сформулировать выводы относительно больших сетей отношений, не-
обходимо более чётко обозначить основную гипотезу. Это можно сделать, рас-
смотрев триады, которые могут быть образованы сильными, слабыми или от-
сутствующими связями между А, Б и их любым случайно отобранным общим
другом или другом одного из них (то есть каким-то членом вышеописанного
множества S). Проделать это со всей обстоятельностью позволила бы осно-
вательная математическая модель, предоставляющая возможность получить
вероятности для различных типов. Однако такой анализ является слишком
сложным, и в данной работе для моей цели достаточно сказать, что триада,
которая согласно вышеизложенной гипотезе встречается с наименьшей веро-
ятностью, — это та, где между А и Б существует сильная связь, у А имеется
сильная связь с некоторым другом С, но между Б и С связь отсутствует. Эта
триада изображена на рис. 1. Чтобы выяснить последствия сделанного утверж-
дения, я в дальнейшем усилю его и буду исходить из того, что такая триада не
встречается никогда, то есть если две другие связи являются сильными, связь
Б—С существует всегда (не имеет значения, слабая она или сильная). Все выво-
ды, которые следуют из этого предположения, правдоподобны настолько, на-
сколько верно, что рассматриваемая триада в действительности не существует.
Рис. 1. Исключённая триада
То, что она не существует, подтверждается некоторыми эмпирическими сви-
детельствами. В ходе анализа 651 социограммы Дэвис обнаружил [Davis 1970:
845], что в 90% из них триады, состоящие из двух взаимных выборов и одного не
выбора, встречались реже, чем можно было бы ожидать, предполагая, что речь
идёт о случайной величине. Если мы допустим, что взаимный выбор обознача-
ет сильную связь, то этот эмпирический факт служит весомым доводом в пользу
75

Сетевой подход
моего аргумента7. По данным Ньюкома, в триадах, образованных диадами, про-
являющими сильную взаимную симпатию, конфигурация из трёх сильных связей
встречается тем чаще, чем дольше и лучше люди знают друг друга [Newcomb 1961:
160-165]. И хотя в исследовании Ньюкома не обсуждается, насколько часто встре-
чается триада, изображённая на рис. 1, но подразумевается, что под воздействием
процессов когнитивного баланса этот вариант исключается.
Значимость отсутствия этой триады в жизни может быть продемонстри-
рована при помощи понятия «мост»; под мостом понимается ребро в сети, ко-
торое обеспечивает единственный путь между двумя точками [Harary, Norman,
Cartwright 1965: 198]. Поскольку в целом у каждого человека огромное мно-
жество контактов, то мост между А и В обеспечивает единственный путь, по
которому проходит информация или распространяется влияние от любого
контакта индивида А к любому контакту индивида Б, а следовательно, от любо-
го человека, опосредованно связанного с Л, к любому человеку, опосредованно
связанному с В. Таким образом, в ходе изучения диффузии мы можем ожидать,
что мосты будут играть важную роль.
Далее, если указанная в качестве особого условия триада действительно
не существует, тогда получается, что за исключением каких-то маловероятных
обстоятельств ни одна сильная связь не является мостом. Рассмотрим сильную
связь А—В: если А ещё имеет сильную связь с С, то, учитывая невозможность
триады, изображённой на рис. 1, можно заключить, что С к В также связаны
между собой таким образом, что от А к Б существует путь А—С—В; а значит,
А—В не является мостом. Следовательно, сильная связь может служить мо-
стом, только если ни у одной из её сторон нет каких-либо других сильных свя-
зей, что маловероятно для любой социальной сети независимо от её размера
(хотя возможно для какой-то малой группы). В свою очередь, слабые связи не
подвержены таким ограничениям, хотя отсюда совсем не следует, что все они
автоматически выступают мостами. Здесь действительно важно то, что все мо-
сты являются слабыми связями.
Вероятно, на практике в больших сетях редко встречается ситуация, когда
определённая связь выступает единственным путём, соединяющим две точки.
Однако эта связующая функция может выполняться локально. Показанная на
рис. 2, например, связь А—В, строго говоря, не является мостом, поскольку
можно проложить путь А—Е—I—В (и др.). Но А—В есть кратчайший путь до В
7 Это предположение подсказано одной из моделей Дэвиса, а в явном виде сформули-
ровано Б. Мазуром [Davis 1970: 846; Mazur 1971], но оно не является очевидным. В социо-
метрических тестах с открытым выбором или с фиксированным, но с широким списком
возможных вариантов большинство сильных связей скорее всего приведут к взаимным вы-
борам, однако этот результат могут дать и слабые связи. В тесте же с узким набором задан-
ных вариантов большинство взаимных выборов скорее всего будут сильными связями, но
некоторые из сильных связей могут оказаться асимметричными. Общий обзор смещений,
производимых социометрическими методиками, см.: [Holland, Leinhardt 1971b].
76

M. Грановеттер. Сипа слабых связей
для i7, D и С. Более наглядно эта функция продемонстрирована на рис. 3. На нём
связь А—В не только выступает для С, D и других локальным мостом к Б, но в
большинстве реальных ситуаций диффузии она будет наиболее вероятным и
эффективным путём. Ф. Харари и его коллеги показывают, что «вероятно, су-
ществует дистанция (длина пути), по превышении которой взаимодействие U
с V становится маловероятным из-за издержек и искажений, порождаемых
каждым передаточным звеном.
Условные обозначения:
Сильная связь
Слабая связь
Рис. 2. Локальные мосты, степень 3
Условные обозначения:
Сильная связь
Слабая связь
Рис. 3. Локальные мосты, степень 13
Если V находится за пределами этой критической дистанции, то к нему
не будут поступать сообщения от U» [Harary, Norman, Cartwright 1965: 159].
Я буду называть связь локальным мостом степени я, если п равно кратчайшему
пути между двумя точками этой связи (отличному от самого моста) и и > 2.
На рис. 2 А—В является локальным мостом степени 3, а на рис. 3 — мостом
степени 13. В социальной сети, аналогично ситуации с мостами в системе авто-
77

Сетевой подход
магистралей, значимость локального моста как связующего звена между двумя
секторами будет больше, если для большого числа людей он только и является
альтернативой, то есть — по мере увеличения его степени. Мост в абсолютном
смысле — это локальный мост бесконечной степени. Согласно той же логике, что
использовалась выше, локальными мостами могут быть только слабые связи.
Представим теперь, что мы принимаем предположение Дэвиса, согласно
которому «в межличностных потоках некий ресурс будет перемещаться от че-
ловека / к человеку / с вероятностью, которая (а) прямо пропорциональна чис-
лу полностью положительных (дружеских) путей8, соединяющих / и /; и (Ь) об-
ратно пропорциональна длине таких путей» [Davis 1969: 549]9. Из этого следует:
значимость слабых связей заключается в том, что те из них, которые являются
локальными мостами, создают больше путей, и эти пути короче. Представим,
что определённая связь удалена из сети; тогда можно посчитать, сколько путей
в результате этого разорвались и как изменилась средняя длина пути между
двумя произвольными точками (с некоторыми ограничениями на длину рас-
сматриваемого пути). Основной тезис настоящей статьи состоит в том, что в
среднем вероятность успешной передачи ресурса сильнее пострадает от удале-
ния слабой связи, чем от удаления сильной10.
Грубо говоря, это означает, что любой распространяемый ресурс попадёт к
большему количеству людей и пройдёт более длинную социальную дистанцию
(то есть длину пути)11 при следовании в большей степени через слабые связи,
чем через сильные. Если кто-то пустит слух среди всех своих близких друзей,
а они, в свою очередь, сделают то же самое, то многие услышат его по второму
и третьему разу, так как у людей, между которыми сложились сильные связи,
скорее всего будет много общих друзей. Если на каждой следующей волне пере-
сказа желание распространить слух будет немного притупляться, то хождение
вести, перемещающейся по сильным связям, с гораздо большей вероятностью
8 В теории графов путь называется полностью положительным, если все рёбра, состав-
ляющие этот путь, являются положительными (то есть обозначают согласие или дружбу). —
Примеч. науч. ред.
9 Хотя это предположение кажется правдоподобным, оно, тем не менее, ни в коем слу-
чае не является самоочевидным. Удивительно, но существует очень мало эмпирических сви-
детельств, которые могли бы подтвердить или опровергнуть его.
10 Если подходить к вопросу более обстоятельно, то было бы полезным посмотреть,
насколько правомерно говорить о том, что некая совокупность слабых связей выполняет
функции моста. Это обобщение требует продолжительного и сложного обсуждения, кото-
рое мы не будем затевать (см.: [Harary, Norman, Cartwright 1965: 211-216]).
11 Мы можем определить социальную дистанцию между двумя индивидами в некой
сети как количество рёбер в наикратчайшем пути между ними. Данная формулировка ана-
логична пониманию дистанции между точками в теории графов [Harary, Norman, Cartwright
1965: 32-33, 138-141]. Р. Соломонофф и А. Рапопорт подробно рассматривают роль этого
показателя в диффузии и в теории эпидемий [Solomonoff, Rapoport 1951].
78

M. Грановеттер. Сила слабых связей
ограничится несколькими кликами {cliques), чем при движении по слабым свя-
зям, поскольку в первом случае слух не будет проходить через мосты12.
Так как социологи и антропологи уже провели несколько сотен исследова-
ний диффузии (обзор Эверетта Роджерса, опубликованный в 1962 г., охваты-
вает 506 таких работ), можно было бы предположить, что высказанные выше
утверждения легко проверить. Но по ряду причин это не так. Во-первых, хотя
в большинстве исследований выявляется высокая значимость межличностных
связей, во многих из них не производится социометрических измерений (см.:
[Rogers 1962]). Когда же социометрические техники используются, исследова-
тели, как правило, строго ограничивают количество разрешённых выборов и
не дают респондентам возможности назвать всех тех, с кем у них слабые связи.
Следовательно, в таких исследованиях не измеряется предполагаемая значи-
мость слабых связей для диффузии. Даже в тех случаях, когда собирается бо-
лее полная социометрическая информация, практически не предпринимается
попыток проследить межличностные пути, по которым проследовала иннова-
ция (или идея, или слух). Обычно фиксируется момент времени, когда каждый
индивид перенимает инновацию, а также число социометрических выборов,
которые он получил от других участвовавших в исследовании. Индивидов, ко-
торые получают много выборов, называют центральными, а тех, кто получа-
ет мало выборов, — маргинальными; затем рассматривают корреляцию этой
переменной со временем, которое потребовалось на передачу инновации, и
делают заключения о том, по каким путям инновация, вероятнее всего, про-
следовала.
Мою гипотезу можно соотнести с одним спорным вопросом в исследо-
ваниях диффузии. Некоторые исследователи указывают, что те, кто внедряет
инновации на ранних этапах {early innovators), являются маргиналами и «на-
столько слабо подчиняются нормам, что их поведение воспринимается как
сильная девиация» [Rogers 1962: 197]. Другие полагают, что те, кто получает
наибольшее число выборов, гораздо раньше осваивают инновацию (см., на-
пример, о внедрении нового лекарства во врачебную практику: [Coleman, Katz,
Menzel 1966]). M. Беккер пытается разрешить вопрос о том, занимают ли ран-
ние инноваторы центральные или маргинальные позиции, с помощью понятия
«воспринимаемые риски внедрения определённой инновации» {perceived risks
12 Если не было бы эффекта затухания, то существовало бы некоторое число переска-
зов, достаточное для того, чтобы слух дошёл до всех членов популяции, так как в действи-
тельности лишь в немногих сетях существуют полностью замкнутые {self-contained) клики.
Таким образом, различие между использованием слабых и сильных связей фактически из-
меряется числом людей, которых удалось достичь за единицу (порядкового) времени [Ана-
лиз порядковых временных рядов — методология изучения временных рядов, основанная
на представлении времени как отношений порядка между периодами. — Науч. ред.]. Это
можно назвать скоростью передачи {velocity of transmission). Я признателен Скотту Фелду за
данное замечание.
79

Сетевой подход
of adoption of a given innovation) [Becker 1970]. Его исследование инноваций в
системе здравоохранения показывает, что если новая программа считается от-
носительно безопасной и непротиворечивой (как это было с лекарством в ис-
следовании Коулмана и др.), то её внедрение обеспечивается силами централь-
ных фигур; в обратной же ситуации это делают маргиналы [Ibid: 273]. Беккер
объясняет это тем, что у центральных фигур сильнее страх навредить своей
профессиональной репутации.
А. Керкхофф, К. Бэк и Н. Миллер приходят к похожему выводу в исследо-
вании другого типа [Kerckhoff, Back, Miller 1965]: работу текстильной фабрики
в одном из южных штатов парализовал массовый психоз (hysterical contagion);
сначала несколько, а затем всё больше и больше работниц сообщили, что их по-
кусало загадочное насекомое, у них развились тошнота, онемение и слабость —
всё это привело к остановке фабрики. Когда «заражённых» работниц попроси-
ли назвать трёх своих ближайших подруг, многие из них указали друг на друга,
однако среди тех, кого якобы укусили самыми первыми, были социально изо-
лированные женщины, которых почти никто не выбрал. Предложенное авто-
рами объяснение совместимо с тем, которое даёт Беккер: поскольку симптомы
могли показаться странными, те, кто «освоил инновацию» на первоначальном
этапе, вероятнее всего, были маргиналами, которые в меньшей степени под-
вержены социальному давлению. Позднее «влиянию с большей вероятностью
будут подвержены социально интегрированные люди... "Заражение" достигает
социальных сетей и распространяется с возрастающей скоростью» [Ibid: 13].
Это согласуется с утверждением Роджерса о том, что первыми (first adopters)
инновации осваивают маргиналы, но уже следующая группа (те, кто осваи-
вает их на раннем этапе, или early adopters), «представляет собой более инте-
грированную часть локальной социальной системы, чем первые инноваторы»
[Rogers 1962: 183].
Вполне возможно, что действительно, как утверждается, центральные и
маргинальные индивиды имеют сильную мотивацию; но даже если это верно в
отношении маргиналов, трудно понять, как они могли бы успешно распростра-
нять инновации. Мы можем предположить, что поскольку сопротивление ри-
скованной и девиантной деятельности выше, чем сопротивление деятельности
безопасной и привычной, то на ранних стадиях, прежде чем инновация начнёт
распространяться за счёт цепной реакции, для её распространения необходим
доступ к ней большого числа людей, которые приняли бы её. Моя мысль со-
стоит в том, что положение индивидов с большим количеством слабых связей
наиболее способствует распространению таких проблемных инноваций, по-
скольку некоторые из этих связей являются локальными мостами13. Если ин-
13 В организационной теории этих индивидов часто называют связными (liaison person),
хотя в нашем случае их роль отличается от той, что им обычно приписывается. (В теории
графов этому соответствует понятие «точка сочленения» (cut point) — вершина, удаление
которой из графа разъединит две его части [Нагагу 1965].) Вообще связные расположены с
80

M. Грановеттер. Сила слабых связей
новация, исходно не пользующаяся популярностью, будет распространяться
индивидами, у которых мало слабых связей, она, вероятнее всего, ограничится
несколькими кликами. В результате такого рода инновация окажется мёртво-
рождённой и никогда не будет обнаружена в исследованиях диффузии.
Принимая во внимание то, как обычно проводятся социометрические из-
мерения, вполне вероятно, что у тех маргинальных инноваторов, на которых
обратили внимание исследователи диффузии, действительно будет много сла-
бых связей, однако в большинстве случаев это всё же не более, чем допущение.
И все же Керкхофф и Бэк в последующем более обстоятельном исследовании
инцидента с массовым психозом указывают, что респондентам, кроме вопроса
о трёх лучших подругах, также задавали вопросы о том, с кем они ели, рабо-
тали, совместно пользовались машиной и т.д. В результате анализа выбора на
основе дружеских отношений получилось, что пять из шести работниц, первы-
ми подвергшихся «заражению», были «социально изолированы. Только одна из
шести упоминается хотя бы одним респондентом в нашей выборке в качестве
подруги. Тем более удивительно, что, как мы заметили, если использовать дру-
гие основания для выбора, эти шесть женщин упоминаются достаточно часто.
На самом деле на иных основаниях, нежели дружба, их выбирают чаще, чем
женщин из всех остальных категорий» [Kerckhoff, Back 1968: 112].
Хотя этот результат и свидетельствует в пользу тезиса о слабых связях, он
всё же недостаточно убедителен. Более прямо тезис подтверждают работы по
диффузии в несколько другой области — исследования «тесного мира» {small-
world), проведённые Стэнли Милгрэмом и его коллегами. Название этим ис-
следованиям дала банальная реплика, которой недавно познакомившиеся ин-
дивиды обмениваются, когда обнаруживают, что у них есть общий знакомый.
Данная ситуация выводится на более высокий уровень обобщения через по-
пытку измерить, какой длины будет путь, или цепочка, из знакомых, который
потребуется, чтобы соединить случайно выбранные пары индивидов в Соеди-
ненных Штатах. Случайно отобранным индивидам раздаются буклеты с прось-
бой отправить их названному в качестве цели лицу через того человека, кого
отправитель знает лично и кто более вероятно, чем он сам, знаком с целевой
персоной. Новый получатель затем передаёт буклет дальше по такой же схе-
ме; в итоге либо буклет достигает цели, либо кому-то не удаётся переслать его
дальше. В различных исследованиях доля завершённых цепочек варьируется
от 12 до 33%, а количество связей в завершённых цепочках — от двух до десяти,
в среднем же — от пяти до восьми [Milgram 1967; Travers, Milgram 1969; Körte,
Milgram 1970].
обеих сторон моста, однако наличие связного не подразумевает наличия моста. Для локаль-
ных мостов можно было бы разработать понятие «локальные связные». В более детальном
обсуждении следовало бы уделить больше внимания роли связного. Здесь же только подчер-
кну, что при данных посылках некто может быть посредником между двумя секторами сети
только в том случае, если все его связи в одном или в обоих секторах являются слабыми.
81

Сетевой подход
Каждый раз, когда кто-то направляет буклет, он также отсылает открытку
исследователям, указывая, среди прочего, кем он приходится следующему полу-
чателю. Разрешается выбирать из двух категорий: «друзья» и «знакомые». Я буду
исходить из того, что эти категории соответствуют сильным и слабым связям.
В одном из исследований белых отправителей попросили передать буклет, а в
качестве цели выступал темнокожий. В таких цепях важным моментом была
первая передача буклета от белого к темнокожему. В 50% случаев, когда белый
описывал этого темнокожего как знакомого, цепочка, в конце концов, оказыва-
лась завершённой; но когда белый отправлял буклет темнокожему другу, пока-
затель завершения падал до 26%. (Мои расчеты основаны на неопубликованных
данных, любезно предоставленных мне Чарлзом Корте; см.: [Körte 1967; Körte,
Milgram 1970].) Таким образом, получается, что более слабые межрасовые связи
оказываются более эффективными в преодолении социальной дистанции.
Другое важное исследование, проведенное Рапопортом и Хорватом, хотя
и не относится собственно к работам, посвященным изучению диффузии, но
весьма похоже на них, поскольку отслеживает пути, по которым диффузия
могла бы проходить [Rapoport, Horvath 1961]. Авторы просили всех учащихся
одной мичиганской средней школы (N = 851) перечислить восемь ближайших
друзей в порядке предпочтения. Затем, сформировав несколько случайных
подвыборок из группы опрашиваемых (размер выборки был определён про-
извольно и равнялся девяти), они вычислили для каждой такой подвыборки
общее число учеников, оказавшихся в сети первых и вторых выборов, и посчи-
тали среднее для всех подвыборок. Иначе говоря, в таблицу заносились первый
и второй выбор каждого члена выборки, затем к ним добавлялись первый и
второй выбор этих людей и т.д. На каждой ступени считались только имена
ещё не выбранных, и эта процедура продолжалась до тех пор, пока не пере-
стали появляться новые люди. Такую же процедуру применили для вторых и
третьих выборов, третьих и четвёртых и т.д., вплоть до седьмых и восьмых.
(Теоретическая связь между этой отслеживающей процедурой и диффузией
рассмотрена Рапопортом [Rapoport 1953a, 1953b; и особенно: [Rapoport 1954].)
Наименьшее совокупное число людей оказалось в сетях, порождённых
первыми и вторыми выборами (предположительно, самыми сильными связя-
ми), а наибольшее число — в сетях, созданных седьмыми и восьмыми выбо-
рами. Это соответствует моему предположению о том, что через слабые связи
можно достичь большего числа людей. Параметр в математической модели со-
циограммы, который приблизительно измерял пересечение кругов знакомств,
уменьшался монотонно, с увеличением ранга в порядке друзей14.
14 Этот параметр — 0 — измеряет такое пересечение следующим образом: он равен 0
в случайной сети (там, где индивиды выбирают друг друга на случайной основе) и равен 1
в сети, целиком состоящей из клик, которые между собой никак не связаны. Однако для
промежуточных значений В нет наглядной интерпретации в терминах индивидуального
поведения, они приобретают смысл только в связи с конкретной математической моделью,
82

M. Грановеттер. Сила слабых связей
Слабые связи в эгоцентрических сетях
В этом и следующем разделах я хочу обсудить общую значимость рассмотрен-
ных выше заключений и суждений на двух уровнях: сначала — на уровне ин-
дивидов, затем — на уровне сообществ. Мои соображения не претендуют на
полноту и всесторонность; их предназначение состоит только в том, чтобы
предложить примеры возможного применения полученных выводов.
В последние годы появилось много работ, изучающих влияние социальных
сетей, в которых укоренены индивиды, на их поведение. В одних исследованиях
основное внимание уделяется тому, каким образом сеть формирует и ограничи-
вает поведение индивида [Bott 1957; Mayer 1961; Frankenberg 1965], в других тому,
как индивиды для достижения определённых задач могут манипулировать эти-
ми сетями [Mayer 1966; Boissevain 1968; Kapferer 1969]. В целом предполагается,
что оба аспекта зависят от того, как выглядит структура сети. По мнению Э. Ботт,
решающее значение имеет то, знакомы друзья некоторого субъекта между собой
(так называемая туго связанная сеть, или close-knit network) либо не знакомы (так
называемая свободно связанная сеть, или loose-knit network). Варне преобразует
эту дихотомию в непрерывную переменную, вычисляя отношение количества
наблюдаемых связей в сети, сформированной субъектом и его друзьями, к числу
всех возможных связей; данный коэффициент соответствует тому, что часто на-
зывают плотностью (density) сети [Barnes 1969; Tilly 1969]15.
Однако А. Эпштейн отмечает, что в сети субъекта разные области могут
обладать различной плотностью [Epstein 1969], и называет эффективно дей-
ствующей сетью (effective network) тех, с кем субъект «взаимодействует наи-
более интенсивно и регулярно, и кто, следовательно, с высокой вероятностью
окажется также знаком и между собой»; «остальные составляют расширен-
ную сеть (extended network)» [Epstein 1969: 110-111]. В рамках моей концепции
это соображение почти тождественно утверждению о том, что сильные связи
субъекта формируют плотную сеть, а слабые — менее плотную. Я добавил бы
следующее: чтобы наилучшим образом отделить плотные секторы сети от ме-
нее плотных, имеет смысл объединить сильные связи с теми слабыми, которые
не являются локальными мостами.
определяющей данный параметр. Таким образом, этот параметр не соответствует в точно-
сти моему тезису о пересечении дружеских кругов.
15 Однако если ключевой вопрос действительно состоит в том, знакомы ли друзья субъ-
екта между собой, то перед определением этого параметра следует, вероятно, вычесть из
сети самого субъекта с его связями; в противном случае смещения будут особенно суще-
ственными в небольших сетях. Также важно отметить, что в неэгоцентрических сетях нет
простого соответствия между плотностью и любым средним показателем того, в какой сте-
пени друзья различных субъектов знакомы друг с другом. Не следует путать плотность в
том смысле, который используется здесь, с аксонной плотностью (axone density) в моделях
Рапопорта, то есть количеством выборов, произведённых каждым узлом некой сети.
83

Сетевой подход
Вопрос, относительно которого нет общего согласия, состоит в том, должна
ли сеть субъекта состоять только из тех, с кем он связан напрямую, или в неё сле-
дует включать также знакомых его знакомых и (или) других индивидов. Иссле-
дования, в которых подчёркивается поглощение (encapsulation) индивида сетью,
скорее придерживаются первой позиции; те же, кто делает акцент на управлении
сетью, скорее второй, так как информация или блага, доступные через прямых
знакомых, могут зависеть от того, кем, в свою очередь, являются их знакомые.
Я полагаю, что если разделить сеть субъекта на сектор, состоящий из сильных
и не являющихся мостами слабых связей, с одной стороны, и сектор, состоящий
из слабых связей-мостов, — с другой, то можно работать в обоих направлениях.
Связи в первом секторе — это преимущественно люди, не только знающие друг
друга, но у которых также мало контактов, не связанных с субъектом. В «слабом»
же секторе контакты субъекта не только не будут соединены между собой, но,
без сомнения, будут связаны с индивидами, с которыми не связан сам субъект.
Таким образом, косвенные контакты обычно достигаются через связи из второго
сектора. Следовательно, такие связи важны не только для возможностей субъек-
та манипулировать сетями, но также и потому, что они являются каналами, по
которым к субъекту попадают социально удалённые от него идеи, влияние или
информация. Чем меньше у субъекта непрямых контактов, тем более ограничен-
ными будут его знания о мире, находящемся за пределами его дружеского круга;
отсюда получается, что слабые связи-мосты (и те непрямые контакты, которые
они обеспечивают) оказываются важными в обоих отношениях.
Я разовью это утверждение с эмпирической точки зрения, ссылаясь на не-
которые результаты, недавно полученные мною в ходе исследования рынка тру-
да. В экономике труда давно известно, что американские «синие воротнички»
чаще находят новую работу через личные контакты, нежели через другие кана-
лы поиска. (Многие исследования на эту тему представлены в обзоре Г. Парн-
са [Parries 1954: Ch. 5].) Последние исследования показывают, что это верно и
для специалистов, вспомогательного персонала и управленцев [Shapero, Howell,
Tombaugh 1965; Brown 1967; Granovetter 1970]. В своей работе, посвященной
изучению этого вопроса, я специально акцентировал внимание на природе свя-
зи между человеком, который поменял работу, и контактным лицом, предоста-
вившим ему необходимую информацию.
Исследуя случайную выборку специалистов, вспомогательного персонала и
управленцев, недавно сменивших работу и проживающих в одном из предместий
Бостона, я спрашивал у тех, кто нашёл новую работу через личные контакты, о том,
как часто они виделись с тем, кто передал им информацию о вакансии, в период,
предшествовавший смене работы. Я буду использовать этот параметр в качестве
показателя силы связи16. Поначалу совершенно естественной кажется мысль, что
16 Хотя это соответствует только первому из четырёх аспектов моего определения, до-
полнительные свидетельства, полученные в ходе интервью, дают основание полагать, что в
данном случае этот показатель отвечает всему определению. Во время исследования мне ещё
не приходило в голову, что сила связи может быть полезной переменной.
84

M. Грановеттер. Сила слабых связей
у тех, с кем у нас сильные связи, больше желания помочь нам найти работу. Этому
противоречат выдвигаемые мной структурные аргументы: те, с кем мы связаны
слабо, с большей вероятностью входят в те круги, в которые не входим мы сами, и
тем самым имеют доступ к информации, которой мы не располагаем.
Для измерения частоты контактов я использовал следующие категории:
часто = по крайней мере два раза в неделю; иногда = чаще, чем раз в год, но
реже, чем два раза в неделю; редко = один раз в год или менее того. Из тех, кто
нашёл работу при помощи личных контактов, 16,7% сказали, что они виделись
со своим контактным лицом часто; 55,6% — иногда; 27,8% — редко (N = 54)17.
Очевидно, здесь наблюдается смещение в сторону части континуума, которая
обозначает слабые связи. Это свидетельствует о том, что структура имеет боль-
шее значение, чем мотивация.
Во многих случаях контактным лицом оказывался человек, занимавший на
тот момент маргинальную позицию в сети контактов респондента: например,
старый приятель из колледжа, бывший коллега и (или) начальник, с которым
поддерживались эпизодические контакты [Granovetter 1970: 76-80]. Обычно
эти связи никогда и не были по-настоящему сильными, даже на этапе их воз-
никновения. Что касается рабочих связей, то, как правило, по словам респон-
дентов, они никогда не встречались с данным человеком вне рабочей обста-
новки18. Такие связи возобновлялись по случаю или через общих знакомых.
Интересно, что люди при этом получают самую важную информацию от тех, о
чьём существовании уже успели забыть19.
17 Приводимые здесь абсолютные значения малы, так как они относятся к случайной
подвыборке объёмом 100 человек (из общей выборки в 282 человек), которых я проинтер-
вьюировал лично. Интервью позволили мне задать более подробные вопросы. Выборки
почтового опроса и личных интервью сравнивались по большому количеству общих пара-
метров, и сравнение показало отсутствие значимых различий между ними. Это означает,
что результаты, полученные для вопросов, которые задавались только в меньшей выборке,
должны были бы оказаться сходными и в почтовой выборке.
18 Обычно, когда я спрашивал респондентов, не был ли тот, кто рассказал им об их ны-
нешнем месте работы, их другом, они отвечали: «Не другом, а знакомым». Эта реплика по-
вторялась так часто, что навела меня на мысль о включении в статью данного раздела.
19 Дональд Лайт предложил мне альтернативную причину, по которой стоит ожидать
преобладания слабых связей при передаче информации о местах работы. Он считает, что у
любого человека большинство связей являются слабыми, поэтому, основываясь на предпо-
ложении о случайности (random model), нам следует ожидать, что большинство связей, через
которые циркулирует информация о работе, также будут слабыми. Обоснованность этого
возражения невозможно проверить, поскольку отсутствуют данные по сетям знакомых в
целом, которые можно было бы сравнить с данными по трудоустройству. Однако, даже если
эта предпосылка верна, можно было бы ожидать, что более сильная мотивация близких дру-
зей перевесит тот факт, что их численно меньше. Предположения о случайности можно де-
лать на различных основаниях, и не ясно, какое именно из них следует принять в качестве
отправной точки. Согласно одному из таких правдоподобных предположений, информация
проходит через связи пропорционально времени, затраченному на данное взаимодействие.
Такая модель предполагает, что через сильные связи проходит гораздо больше информации
в отличие от модели, в которой не делается различий между разными типами связей.
85

Сетевой подход
Также я спрашивал респондентов, откуда их контактные лица получили
информацию, которую затем передали им. В большинстве случаев мне уда-
лось проследить путь информации до первоисточника. Я ожидал, что, как и
при распространении слухов или заболеваний, будут задействованы длинные
пути. Однако в 39,1% случаев информация пришла непосредственно от буду-
щего работодателя, с которым респондент уже был знаком; 45,3% опрошенных
сказали, что между ними и их будущими работодателями был один посредник;
12,5% указали, что были два посредника; 3,1% — более двух (N = 64). Все это
свидетельствует о том, что для некоторых важных целей достаточно рассма-
тривать, как в моём случае, эгоцентрическую сеть, которая состоит из самого
субъекта, его знакомых и знакомых его знакомых. Если бы информация на са-
мом деле следовала длинным путём, то о каждой вакансии узнавали бы очень
многие, и ни одна конкретная связь не имела бы решающего значения. Такая
модель потока информации о вакансиях на самом деле соответствует экономи-
ческой модели совершенного рынка труда. Но та небольшая категория респон-
дентов, которые получили информацию более чем через одного посредника,
представлена в основном молодыми людьми и теми, кто рискует остаться без
работы, то есть маловероятно, что их контактное лицо оказало им протекцию
при трудоустройстве. По сути, эти респонденты похожи скорее на тех, кто при-
бегает к формальным посредникам (агентствам, рекламным объявлениям), чем
на тех, кто получает информацию через короткие пути. Позиции, занимаемые
при использовании агентств и объявлений, оказываются плохими: такие соис-
катели недовольны своим положением; они получают информацию без оказа-
ния протекции. Информация о вакансии, добытая через пятые руки, точно так
же не позволяет соискателю рассчитывать на то, что ему дадут рекомендацию,
как если бы он прочитал об этой вакансии в газете.
Таким образом, в некоторых случаях привычное противопоставление
формальных каналов или стандартных процедур распространения информа-
ции влиянию через личные связи не работает; напротив, первые формальные
каналы можно рассматривать как предельный случай длинных цепей диффу-
зии. В особенности это вероятно в случаях, когда информация имеет инстру-
ментальное значение. Такая информация обладает наибольшей ценностью,
если она предназначена для одного конкретного человека.
Следовательно, для индивида слабые связи оказываются важным источ-
ником возможной мобильности. Если же рассматривать ситуацию на макро-
уровне, то слабые связи играют значимую роль в создании социальной спло-
чённости. Когда человек меняет работу, он не только перемещается из одной
социальной сети в другую, но и устанавливает связь между ними. Нередко ока-
зывается, что такая связь имеет ту же природу, что и связь, содействовавшая
его собственному перемещению. Подобная мобильность формирует развитые
структуры слабых связей-мостов между более плотными кластерами, каждый
из которых представляет собой реально функционирующую в определённом
86

M. Грановеттер. Сила слабых связей
месте сеть. В особенности это характерно для небольших групп специалистов
и вспомогательного персонала с чётко определенными границами. Таким об-
разом, информация и идеи легче циркулируют в профессиональной среде, по-
рождая в ней некоторое «чувство единого сообщества» (sense of community),
активизирующееся на встречах и собраниях. Возможно, наиболее важным по-
следствием таких встреч является поддержание слабых связей.
Слабые связи и организация сообщества
Эти соображения о чувстве единого сообщества могут напомнить нам о том, что
в большинстве случаев желательно иметь дело с более крупной единицей ана-
лиза, чем отдельно взятый индивид. В данном разделе мне бы хотелось развить
свою аргументацию, проанализировав, почему одни сообщества легко и продук-
тивно объединяются для достижения общих целей, а другие кажутся неспособ-
ными мобилизовать свои ресурсы даже перед лицом серьёзных угроз. Напри-
мер, итальянской общине, проживавшей в бостонском Уэст-Энде, не удалось
даже основать организацию, чтобы выступить против программы городского
обновления, которая в конце концов разрушила эту общину. В особенности это
кажется парадоксальным в свете того, что Герберт Ганс в своём описании говорит
о сплочённости социальной структуры Уэст-Энда [Gans 1962].
Часто для объяснения таких парадоксов ссылаются на различия в культуре
и личностных характеристиках. Ганс сравнивает субкультуры низшего, рабоче-
го и среднего классов и делает вывод о том, что лишь в последнем случае дове-
рие к лидерам и совместная работа для достижения общих целей распростране-
ны настолько, что может сформироваться эффективная организация. Рабочий
класс Уэст-Энда не мог сопротивляться городскому обновлению [Gans 1962:
229-304]. А в то же время согласно многочисленным и достоверно описанным
случаям некоторые сообщества в рамках рабочего класса весьма успешно мо-
билизуются при сопоставимых или даже меньших угрозах [Dahl 1961: 192-199;
Davies 1966: Ch. 4; Keyes 1969]20. В качестве более тонкого аналитического ин-
струмента я предложил бы исследование социальных сетей этого сообщества,
которое позволило бы понять, могут ли особенности структуры сети облегчить
или заблокировать организацию.
Для начала представим себе некое сообщество, которое полностью поде-
лено на клики, причем так, что каждый человек связан со всеми членами сво-
ей клики и не связан ни с кем за её пределами. Возникновение организации в
таком сообществе было бы очень затруднительным. С помощью распростра-
нения листовок, объявлений по радио и других методов можно было бы про-
информировать всех о создающейся организации. Но исследования диффузии
и массовой коммуникации показывают, что люди редко действуют на основе
20 На этот факт мне указал Ричард Вулф.
87

Сетевой подход
сведений, полученных из массмедиа, до тех пор пока эти сведения не пройдут
также через их личные связи [Katz, Lazarsfeld 1955; Rogers 1962], поскольку у
людей нет особых причин считать, что рекламируемый продукт или органи-
зацию следует воспринимать всерьёз. Таким образом, если одна клика вооду-
шевлена идеей создания организации, то этот энтузиазм не будет распростра-
няться на другие клики и должен вызревать в каждой клике по отдельности, для
того чтобы данное мероприятие имело успех.
С этим тесно связана проблема доверия. Я рискнул бы предположить, что
наличие или отсутствие доверия у человека к данному конкретному лидеру в
большой мере зависит от того, есть ли среди его личных контактов посредники,
которые могут, апеллируя к своему собственному знанию, убедить его в том,
что лидеру стоит доверять, и — при необходимости — походатайствовать за
него перед лидером или его помощниками. Доверие к лидерам целиком зависит
от способности предсказывать их поведение и влиять на него. Лидеры же, со
своей стороны, мало заинтересованы в том, чтобы быть отзывчивыми по от-
ношению к тем, с кем не связаны ни прямо, ни косвенно, или хотя бы искать их
доверия. Таким образом, фрагментация сети, которая существенно сокращает
количество путей от любого лидера к его потенциальным последователям, бу-
дет препятствовать формированию доверия к таким лидерам. Более того, это
препятствие не будет полностью иррациональным.
Могла ли социальная структура Уэст-Энда в действительности принад-
лежать к такому типу? Сначала отметим, что если предполагаемая структу-
ра по определению является крайне фрагментарной, то заметить это можно
только на макроуровне, при взгляде на сеть «с высоты птичьего полета». На
локальном уровне она будет сплочённой. (Дэвис также отметил этот парадокс
в сходном контексте [Davis 1967].) Аналитик, изучающий такую группу по-
средством включённого наблюдения, возможно, никогда не выяснит степень
фрагментации, особенно если между кликами нет этнических, культурных или
других заметных различий. Характер включённого наблюдения предполагает,
что исследователь скорее всего будет ограничен довольно узким кругом обще-
ния, и для проникновения в другие клики ему потребуется несколько полезных
и надёжных контактов. «Особенно много неприятностей доставила проблема
вхождения в сообщество Уэст-Энда», — пишет Ганс, но отмечает, что в конце
концов его вместе с женой благожелательно приняли одни из соседей, которые
стали их друзьями: «В результате они часто приглашали нас на свои вечеринки
и представили нас другим соседям, родственникам и друзьям... Со временем...
другие жители Уэст-Энда... познакомили меня с родственниками и друзьями,
хотя большинство из этих дружеских встреч, в которых я принимал участие,
устраивались нашими первыми знакомыми и их окружением» (Курсив мой. —
М. Г.) [Gans 1962: 340-341]. Таким образом, тот факт, что Ганс наблюдал в груп-
пах сплочённость, не противоречит наличию общей фрагментации.

M. Грановеттер. Сила слабых связей
Предположим теперь, что все связи в Уэст-Энде были либо сильными,
либо отсутствующими, и триада, изображённая на рис. 1, не встречалась. Тогда
все друзья любого человека сами оказались бы друзьями, а все их друзья также
вошли бы в число друзей субъекта. Если каждый человек не соединён сильной
связью со всеми остальными членами сообщества, то структура сети действи-
тельно будет распадаться на изолированные клики, как и предполагалось выше.
(На математическом языке Дэвиса это означает, что общая сеть кластеризуема
(clusterable), то есть может быть однозначным образом разделена на кластеры
[Davis 1967: 186].) А поскольку маловероятно, чтобы кому-то удавалось под-
держивать больше, чем несколько десятков сильных связей, результат должен
быть именно таким.
Для хотя бы частичного объяснения ситуации с помощью этих соображе-
ний необходимо, чтобы жители Уэст-Энда тратили достаточное количество
своего социального времени на сильные связи. Ганс утверждает, что «общение
(sociability) представляет собой рутинизированные встречи относительно не-
изменной и однородной по составу группы, включающей членов семьи и дру-
зей, организуемые несколько раз в неделю». Некоторые «участвуют в нефор-
мальных кликах и клубах, состоящих из людей, не приходящихся друг другу
родственниками... Но их численность, а также количество времени, уделяемо-
го этим группам, таковы, что они гораздо менее важны, чем семейные круги»
[Gans 1962: 74, 80]. Более того, в Уэст-Энде не функционировали два типичных
источника образования слабых связей — формальные организации и рабочая
среда, а уровень членства в организациях был практически равен нулю [Ibid:
104-107], и лишь немногие работали в пределах своего района, так что сформи-
рованные на работе связи не играли роли в этом сообществе [Ibid: 122].
Тем не менее трудно поверить, что в сообществе, где территориальная мо-
бильность отсутствовала, а дружба была на всю жизнь [Ibid: 19], каждый чело-
век не был знаком с множеством других и было лишь немного слабых связей.
Однако вопрос заключается в том, являлись ли такие связи мостами21. Если ни
одна из них не была мостом, то сообщество было фрагментировано именно
так, как это описано выше, за исключением того, что в кликах имелись не толь-
ко сильные, но и слабые связи. (Это следует опять же из проведённого Дэвисом
анализа кластеризуемости: сильные и слабые связи он называет позитивными,
а отсутствующие — негативными [Davis 1967].) Такая модель кажется правдо-
подобной, поскольку в Уэст-Энде не работают иные способы развития слабых
связей, кроме как знакомство с друзьями друзей (под друзьями здесь понима-
ются также и родственники) — в таком случае новая связь автоматически не
становится мостом. Отсюда, видимо, вытекает следующее: для того чтобы в со-
21 См. превосходное наглядное описание роли связей-мостов — мимолётных связей
(hop-skip links) в организации сообщества у Джейн Джейкобе [Jacobs 1961: Ch. 6].
89

Сетевой подход
обществе было много слабых связей-мостов, должно существовать несколько
разных способов или контекстов, в которых люди могут их сформировать. По-
учителен пример Чарльзтауна, когда всё в том же Бостоне сообщество предста-
вителей рабочего класса успешно объединилось для борьбы с тем же планом
обновления города, против которого жители Уэст-Энда оказались бессильны:
в отличие от Уэст-Энда в Чарльзтауне кипела бурная организационная жизнь,
и большинство проживавших там мужчин работали в пределах данной терри-
тории [Keyes 1969: Ch. 4].
Все эти рассуждения умозрительны, поскольку отсутствуют эмпириче-
ские данные о сетях на тот момент. Для того чтобы показать, что Уэст-Энд
был фрагментирован или что те сообщества, которым удалось объединиться,
не были фрагментированы, а также чтобы продемонстрировать, что принци-
пиальное влияние на формирование того или иного типа структуры оказали
слабые связи, необходима достоверная информация, который мы не распола-
гаем, и собрать ее было бы нелегко. Такая информация не собиралась и в других
случаях. Но, по крайней мере, здесь была предложена теоретическая рамка, при
помощи которой можно не только проводить анализ post hoc, но и предсказы-
вать, как разные сообщества будут отличаться друг от друга по своей способ-
ности действовать для достижения общих целей. Начиная такое исследование,
возможно, имеет смысл руководствоваться следующим принципом: чем боль-
ше локальных мостов (в расчёте на одного человека) существует в сообществе
и выше их степень, тем более сплочённым оказывается данное сообщество и
выше его способность действовать сообща. Таким образом, изучение проис-
хождения и природы (например, силы и содержания) таких связей-мостов по-
зволит по-новому взглянуть на социальную динамику сообщества.
Микро- и макромодели сетей
В отличие от большинства моделей межличностных сетей представленная
здесь модель предназначена, в первую очередь, не для анализа малых групп,
которым свойственно непосредственное взаимодействие «лицом к лицу», или
групп, существующих в ограниченном институциональном и организацион-
ном окружении. Её предназначение состоит скорее в установлении связи этих
микроуровневых сетей друг с другом, а также с более широкими и менее струк-
турированными сетями на макроуровне. Вот почему акцент здесь делается в
большей мере на слабые, а не на сильные связи. Слабые связи с большей веро-
ятностью соединяют членов различных малых групп, чем сильные; последние,
как правило, сосредоточены внутри отдельных групп.
По этой причине мои рассуждения непригодны для изучения внутренней
структуры малых групп. Это станет более очевидным, если противопоставить
описанную здесь модель другой, с которой у неё много общего, — модели DHL,
предложенной Джеймсом Дэвисом, Полом Холландом и Самуэлем Лейнхард-
90

M. Грановеттер. Сила слабых связей
том [Davis 1970; Davis, Leinhardt 1971; Holland, Leinhardt 1970; 1971a; 1971b;
Davis, Holland, Leinhardt 1971; Leinhardt 1972]. Руководствуясь некоторыми со-
ображениями, высказанными Джорджем Хомансом в книге 1950 г. «Человече-
ская группа» («The Human Group»), авторы утверждают, что «главное положе-
ние структурной социометрии состоит в следующем: межличностные выборы
обычно обладают транзитивностью: если Р выбирает О и О выбирает X, то
Р скорее всего выберет X» (Davis, Holland, Leinhardt 1971: 309]. В тех случаях,
когда данное высказывание полностью верно (и нет никаких исключений), со-
циограмму можно разделить на клики, в которых все индивиды выбирают друг
друга; все асимметричные выборы или невыборы будут иметь место только
между кликами, и асимметрия, если она существует, будет наблюдаться лишь в
одном направлении. Таким образом, можно провести частичное упорядочение
клик. Если взаимный выбор предполагает равенство статусов, а асимметрич-
ный выбор — их неравенство, то это упорядочение будет отражать стратифи-
кационную структуру группы [Holland, Leinhardt 1971a: 107- 114].
Сразу можно видеть: эта модель отличается от моей уже тем, что она за-
дана в терминах выборов, а не связей. В большинстве социометрических тестов
людей спрашивают о том, кто им больше всего нравится или с кем они пред-
почли бы делать что-то совместно, а не о том, с кем они действительно проводят
время. Если транзитивность — свойство скорее нашей когнитивной, нежели
социальной структуры, то этот метод может преувеличивать её распростра-
нённость. Но поскольку модель DHL можно переформулировать в терминах
связей, то это отличие не является решающим.
Более важное отличие состоит в применении моего аргумента к транзи-
тивности. Пусть Р выбирает О и О выбирает X (или, что то же самое, пускай
X выбирает О и О выбирает Р). Тогда, с моей точки зрения, вероятность тран-
зитивности (Р выберет X или X выберет Р) наибольшая, когда обе связи (Р—О
и О—X) сильные; наименьшая, когда обе связи слабые; и принимает проме-
жуточные значения, когда одна — сильная, а другая — слабая. Следовательно,
утверждается, что транзитивность является скорее функцией от силы связей,
нежели свойством любой социальной структуры.
Обоснование этого утверждения отчасти совпадает с обоснованием, пред-
ложенным нами ранее для триады, обозначенной как А—В—С. Кроме того,
здесь важно подчеркнуть, что модель DHL была разработана для малых групп,
и увеличение размера группы считается основной причиной ослабления тран-
зитивности. Если Р выбирает О, а О выбирает X, то, исходя из соображений
консистентности, Р должен выбрать X; но если Р совсем не знает или плохо
знает X, то отсутствие такого выбора не означает отсутствия консистентности.
Для того чтобы действовала логика транзитивности, группа должна быть до-
статочно малочисленной: тогда любой человек будет знать о каждом другом
достаточно много, чтобы решить для себя, выбрать его или нет, и встречаться с
ним достаточно часто, чтобы испытывать потребность в таком решении. Вклю-
91

Сетевой подход
чение слабых связей в мою модель поэтому снижает ожидание транзитивности
и позволяет изучать межгрупповые отношения, а также аморфные фрагменты
социальной структуры, которые трудно разделить на группы с непосредствен-
ным взаимодействием «лицом к лицу», но тем не менее они представлять инте-
рес для исследователя. Недавно антропологи стали называть такие фрагменты
структуры квазигруппами [Mayer 1966; Boissevain 1968].
Поскольку, как я уже отмечал выше, в социограммах плохо представлены
слабые связи, эмпирические исследования по модели DHL, в которых стати-
стические тесты применяются к социометрическим данным, мало что могут
дать для подтверждения или опровержения моего аргумента относительно
транзитивности. Есть, однако, один результат, заслуживающий обсуждения.
Лейнхардт демонстрирует, что с увеличением возраста школьников их социо-
граммы всё больше приближаются к транзитивной модели (самой старшей
среди тестируемых групп были шестиклассники) [Leinhardt 1972]. Он полагает,
что в этом проявляется когнитивное развитие — рост способности использо-
вать транзитивную логику. Если мои утверждения верны, то альтернативное
объяснение состоит в том, что с возрастом дети создают более сильные связи.
Это согласуется с некоторыми теориями детского развития (см., в особенности:
[Sullivan 1953: Ch. 16]) и, в соответствии с моей аргументацией, предполагает
большую транзитивность структуры. Одно из подтверждений этого объяс-
нения можно обнаружить в том, что в исследовании Лейнхардта доля взаим-
ных выборов положительно коррелирует как с возрастной категорией, так и с
уровнем транзитивности. Вероятно, в этих социограммах, где каждый ребёнок
сделал в среднем примерно лишь по четыре выбора, большинство взаимных
выборов отражали сильные связи (см. сноску 7).
Заключение
Основный вывод данной работы заключается в том, что на личный опыт инди-
видов сильно влияют более широкие аспекты социальной структуры, которые
находятся полностью вне сферы распоряжения или контроля каждого из них
по отдельности. Таким образом, поиск связи микро- и макроуровней — это
не прихоть, а необходимое средство развития социологической теории. Такая
связь порождает парадоксы: слабые связи, которым часто ставят в вину рас-
пространение отчуждения [Wirth 1938], в данном случае рассматриваются как
необходимое условие формирования у индивидов возможностей, а также их
интеграции в сообщества; а сильные связи, способствующие формированию
сплоченности на локальном уровне, на макроуровне приводят к фрагмента-
ции. Парадоксы — замечательное противоядие для теорий, которые всему дают
слишком уж гладкие объяснения.
Предложенная нами модель — это только небольшой шаг на пути к уста-
новлению связи между уровнями, всего лишь фрагмент теории. Изучение
92

M. Грановеттер. Сила слабых связей
одной только сипы связей не учитывает, например, всех важных вопросов,
имеющих отношение к их содержанию. Какова связь между силой и уровнем
специализации {degree of specialization) связей? Или между их силой и иерар-
хической структурой? Что делать с так называемыми негативными связями?
Должна ли сила связи быть представлена в виде непрерывной переменной? Ка-
ковы основные этапы развития сетевой структуры?
Как только эти вопросы будут решены, возникнут другие. Демография,
коалиционная структура и мобильность — вот лишь часть переменных, кото-
рые могут иметь особое значение при разработке связи между микро- и макро-
уровнями при помощи сетевого анализа; потребуется также уточнить, какое
отношение они имеют к предложенным в данной статье рассуждениям. Моя
работа имеет здесь преимущественно разведывательный и программный ха-
рактер. Её основная цель состоит в том, чтобы вызвать интерес к предлагаемой
здесь теоретической и исследовательской программе.
Литература
Barnes J.A. 1969. Networks and Political Process. In: Mitchell J.C. (ed.). Social Networks in
Urban Situations. Manchester: Manchester University Press; 51-76.
Becker M. 1970. Sociometric Location and Innovativeness. American Sociological Review.
35: 267-282.
Berscheid E., Walster E. 1969. Interpersonal Attraction. Reading, MA: Addison Wesley.
Boissevain J. 1968. The Place of Non-Groups in the Social Sciences. Man. 3: 542-256.
Bott E. 1957. Family and Social Network. London: Tavistock.
Bramel D. 1969. Interpersonal Attraction, Hostility and Perception. In: Mills J. (ed.).
Experimental Social Psychology. New York: Macmillan; 1-120.
Brown D. 1967. The Mobile Professors. Washington, DC: American Council on Education.
Brown R. 1965. Social Psychology. New York: Free Press.
Coleman J.S. 1960. The Mathematical Study of Small Groups. In: Solomon H. Mathematical
Thinking in the Measurement of Behavior. Glencoe: Free Press; 5-146.
Coleman J.S., Katz E., Menzel H. 1966. Medical Innovation: A Diffusion Study. Indianapolis,
MN: Bobbs-Merrill.
Dahl R. 1961. Who Governs? New Haven, CT: Yale University Press.
Davies J.C. 1966. Neighborhood Groups and Urban Renewal. New York: Columbia
University Press.
Davis J.A. 1963. Structural Balance, Mechanical Solidarity and Interpersonal Relations.
American Journal of Sociology. 68: 444-462.
Davis J.A. 1967. Clustering and Structural Balance in Graphs. Human Relations. 20:181-187.
Davis J.A. 1968. Social Structures and Cognitive Structures. In: Abelson R.P. et al. (eds).
Theories of Cognitive Consistency. Chicago: Rand McNally; 544-550.
Davis J.A. 1970. Clustering and Hierarchy in Interpersonal Relations. American Sociological
Review. 35: 843-852.
93

Сетевой подход
Davis J.A., Holland P., Leinhardt S. 1971. Comment. American Sociological Review. 36:
309-311.
Davis J.A., Leinhardt S. 1971. The Structure of Positive Interpersonal Relations in Small
Groups. In: Berger J., Zelditch M., Anderson B. (eds). Sociological Theories in
Progress. 2. Boston: Houghton-Mifflin; 218-251.
Epstein A. 1969. The Network and Urban Social Organization. In: Mitchell J.C. (ed.). Social
Networks in Urban Situations. Manchester: Manchester University Press; 77-116.
Frankenberg R. 1965. Communities in Britain. Baltimore: Penguin.
Gans H. 1962. The Urban Villagers. New York: Free Press.
Granovetter M.S. 1970. Changing Jobs: Channels of Mobility Information in a Suburban
Community. Doctoral dissertation, Harvard University.
Harary F. 1965. Graph Theory and Group Structure. In: Luce R., Bush R., Galanter E.
(eds). Readings in Mathematical Psychology. 2. New York: Wiley; 225-241.
Harary F., Norman R., Cartwright D. 1965. Structural Models. New York: Wiley.
Heider F. 1958. The Psychology of Interpersonal Relations. New York: Wiley.
Holland P., Leinhardt S. 1970. Detecting Structure in Sociometric Data. American Journal
of Sociology. 76: 492-513.
Holland P., Leinhardt S. 1971a. Transitivity in Structural Models of Small Groups.
Comparative Group Studies. 2: 107-24.
Holland P., Leinhardt S. 1971b. Masking: The Structural Implications of Measurement Error
in Sociometry. Mimeographed. Pittsburgh: Carnegie Mellon University.
Homans G. 1950. The Human Group. New York: Harcourt, Brace & World.
Jacobs J. 1961. The Death and Life of Great American Cities. New York: Random House.
Kapferer B. 1969. Norms and the Manipulation of Relationships in a Work Context. In:
Mitchell J.C. (ed.). Social Networks in Urban Situations. Manchester: Manchester
University Press; 181-244.
Katz E., Lazarsfeld P. 1955. Personal Influence. New York: Free Press.
Kerckhoff A., Back K. 1968. The June Bug: A Study of Hysterical Contagion. New York:
Appleton-Century-Crofts, Inc.
Kerckhoff A., Back K., Miller N. 1965. Sociometric Patterns in Hysterical Contagion.
Sociometry. 28: 2-15.
Keyes L. С 1969. The Rehabilitation Planning Game. Cambridge, MA: MIT Press.
Korte Ch. 1967. Small-World Study (Los Angeles): Data Analysis. Mimeographed.
Poughkeepsie, NY: Vassar College.
Korte Ch., Milgram S. 1970. Acquaintance Networks between Racial Groups. Journal of
Personality and Social Psychology. 15: 101-108.
Laumann E. 1968. Interlocking and Radial Friendship Networks: A Cross Sectional Analysis.
Mimeographed. Ann Arbor: University of Michigan.
Laumann E., Schuman H. 1967. Open and Closed Structures. Paper Prepared for the 1967
ASA Meeting. Mimeographed.
Leinhardt S. 1972. Developmental Change in the Sentiment Structure of Childrens'
Groups. American Sociological Review. 37: 202-212.
94

M. Грановеттер. Сила слабых связей
Mayer A. 1966. The Significance of Quasi-Groups in the Study of Complex Societies. In:
Banton M. (ed.). The Social Anthropology of Complex Societies. New York: Praeger:
97-121.
Mayer Ph. 1961. Townsmen or Tribesmen? Capetown: Oxford University Press.
Mazur B. 1971. Comment. American Sociological Review. 36: 308-309.
Milgram S. 1967. The Small-World Problem. Psychology Today. 1: 62-67.
Mitchell J.C. 1969. Social Networks in Urban Situations. Manchester: Manchester
University Press.
Newcomb T.M. 1961. The Acquaintance Process. New York: Holt, Rinehart & Winston.
Parnes H. 1954. Research on Labor Mobility. New York: Social Science Research Council.
Precker J. 1952. Similarity of Valuings as a Factor in Selection of Peers and Near-Authority
Figures. Journal of Abnormal and Social Psychology. 47. SuppL: 406-414.
Rapoport A. 1953a. Spread of Information through a Population with Sociostructural
Bias. I. Assumption of Transitivity. Bulletin of Mathematical Biophysics. 15: 523-533.
Rapoport A. 1953b. Spread of Information through a Population with Socio-Structural
Bias. II. Various Models with Partial Transitivity. Bulletin of Mathematical Biophysics.
15: 535-546.
Rapoport A. 1954. Spread of Information through a Population with Socio-Structural
Bias. III. Suggested Experimental Procedures. Bulletin of Mathematical Biophysics.
16:75-81.
Rapoport A. 1963. Mathematical Models of Social Interaction. In: Luce R., Bush R.,
Galanter E. (eds). Handbook of Mathematical Psychology. 2. New York: Wiley; 145-185.
Rapoport A., Horvath W. 1961. A Study of a Large Sociogram. Behavioral Science. 6:
279-291.
Rogers E. 1962. Diffusion of Innovations. New York: Free Press.
Shapero A., Howell R., Tombaugh J. 1965. The Structure and Dynamics of the Defense R &
D Industry. Menlo Park, CA: Stanford Research Institute.
Simmel G. 1950. The Sociology of Georg Simmel. New York: Free Press.
SolomonoffR., Rapoport A. 1951. Connectivity of Random Nets. Bulletin of Mathematical
Biophysics. 13:107-117.
Sullivan H.S. 1953. The Interpersonal Theory of Psychiatry. New York: Norton.
Tilly Ch. 1969. Community:City-.Urbanization. Mimeographed. Ann Arbor: University of
Michigan.
Travers }., Milgram S. 1969. An Experimental Study of the 'Small-World' Problem.
Sociometry. 32: 425-443.
Wirth L. 1938. Urbanism as a Way of Life. American Journal of Sociology. 44: 1-24.
Источник: Granovetter M.S. 1973. The Strength of Weak Ties. The American Journal of
Sociology. 78 (6): 1360-1380. © 1973 The University of Chicago
95

X Уайт
ОТКУДА БЕРУТСЯ РЫНКИ?1
У рынков, на которых играют фирмы-производители, есть две стороны: про-
изводители представляют собой полносвязную клику, взаимодействующую
с покупателями, которые, в свою очередь, рассматриваются как отдельная,
но агрегированная клика (clique)2. Каждый производитель — отдельная фир-
ма со своим собственным, отдельным продуктом, постоянно отслеживает
реакции других с помощью совместной социальной конструкции, графика ус-
ловий торговли (schedule of terms of trade)3 и руководствуется при определении
Пер. с англ. Г.Б. Юдина. Науч. ред. — В.В. Радаев, Г.Б. Юдин. Впервые на русском языке
текст опубликован в журнале «Экономическая социология» (2010. 11 (5): 54-83. URL: http://
ecsoc. hse. ru/issues/2010-11 -5/index.html).
1 Я благодарен за финансовую поддержку Национальному научному фонду (гранты
SOC76-24394, SER76-17502 и SES80-08658), а Холли Грано — за техническую помощь.
Рэймонд Кори, Майкл Портер и другие коллеги из Гарвардской школы бизнеса любезно
предоставили свои описания и исследования кейсов отдельных отраслей или наборов
фирм в рамках отрасли; они не несут никакой ответственности за предлагаемые мной
интерпретации. При подготовке предварительных вариантов этой статьи свои идеи и
другую помощь предложили Рональд Брейгер, Роберт Икклс, Эрик Лейфер, Джон Паджетт,
Орландо Паттерсон, Артур Стинчкомб и анонимный рецензент.
2 Термин clique используется Уайтом одновременно в двух значениях. Во-первых, этот
термин имеет конкретное значение в теории графов и переводится на русский язык как «полный
подграф» (или «клика»), то есть такой подграф, у которого соединены все вершины. Во-вторых,
этот термин был заимствован американскими социальными психологами и социологами ещё
в первой половине XX века (в частности, такими исследователями, как Ч. Кули, У.Л. Уорнер,
Э. Мейо, Дж. Морено). Уорнер определяет его следующим образом: «Клика — это тесная
неформальная группа друзей, в которую человек вовлечён» [Warner 1942: 26]. Следует
подчеркнуть, что ни в одном из этих значений термин не имеет выраженной негативной
коннотации (хотя английский язык ее не исключает: так, Уорнер считает, что клики подавляют
демократические ценности). При переводе мы предпочли вариант «клика» всем прочим (в
частности, варианту «малая группа», с которой иногда путают клику), поскольку он наиболее
точно передаёт смысл понятия и наилучшим образом отражает его математические истоки.
Сетевой подход в социологии (в особенности в версии Уайта) достаточно формализован, и
математические термины часто используются здесь в буквальном смысле, поэтому, чтобы не
допустить неточностей и сохранить дух чёткости и доказательности, присущий работам Уайта,
мы сделали выбор в пользу такого перевода. — Примеч. пер.
3 Термин schedule также создаёт сложности при переводе. Уайт использует его одновре-
менно в двух значениях: во-первых, как «перечень», «план» или «график» (в том же смысле, в
котором мы говорим, например, о «графике дежурств»), подразумевая, что фирмы на рынке
определяют основные параметры своей деятельности — условия торговли (объём выпуска,
цены и т.д.) в соответствии с некоторым негласным договором. Второе значение, в котором
96

X Уайт. Откуда берутся рынки?
объёма выпуска наблюдаемыми результатами других производителей, а не
предположениями о гипотетической реакции покупателей на его собствен-
ные действия. Кроме того, каждый производитель руководствуется в своих
действиях исключительно собственным интересом, основываясь на наблюде-
нии за действиями всех остальных производителей, которые в обобщённом
виде представлены процессом обратной связи. Это обобщение образует гра-
фик условий торговли, который только в предельных случаях редуцируется
до постоянной цены. Рынок возникает как структура ролей, в которой для
каждой фирмы выделена своя ниша. Явные формулы — как для фирм, так и
для рыночных агрегатов — получаются методами сравнительной статики
для одного семейства предположений о структурах издержек и оценках от-
дельных продуктов покупателями. Но дело обстоит не так, что любой набор
фирм может поддерживать устойчивые условия торговли с любым набором
покупателей. Оказывается, что в параметрическом пространстве, которое
будет детально определено, существуют три основных типа рынков и три
типа провалов рынка (market failures). Одна разновидность рынка (ПАРА-
ДОКСАЛЬНЫЙ) напоминает о духе Мэдисон-авеню; вторая для нас более
привычна (СКРИПЯЩИЙ), а третья (ПЕРЕПОЛНЕННЫЙ) представляет
собой новую форму, которая не учитывается ни одной из существующих те-
орий рынков. В качестве иллюстрации используются 20 американских про-
мышленных рынков; три из них рассматриваются более подробно. Также об-
суждается неравенство долей рынка у разных фирм, измеренное с помощью
коэффициента Джини.
Ключевые слова: рынки фирм-производителей; рынки и фирмы; рынки как
социальные структуры; конкуренция; сигнальный механизм.
Почему многие промышленные рынки состоят у нас не более чем из дюжины
фирм, и лишь несколько из этих фирм вместе обеспечивают существенную
долю объёма производства [Scherer 1970; Porter 1980]? Для ответа на этот во-
прос недостаточно сослаться на одни лишь технологические ограничения.
Почему даже если крупнейшая фирма хочет предложить потребителям
новый для себя продукт, она обычно делает это, представляя себя в качестве
участника уже существующего рынка? Имеющиеся теории, по-видимому,
не обращают внимания на этот удивительный факт; практики и консультан-
ты считают его само собой разумеющимся (см.: [Steiner 1975: 192, 200; Salter,
Weinhold 1979: 7-16]).
Почему экономисты принимают теорию поведения фирмы на рынке, ко-
торая в принципе исключает самую распространённую для фирм ситуацию?
Большая часть промышленных фирм, как правило, определяет объём произ-
используется термин, это собственно «график», наглядное представление, причём график
является средством визуализации перечня как для исследователя, так и для участников рын-
ка, и тем самым оказывает самостоятельное влияние на воспроизводство рынка. Мы сделали
выбор в пользу перевода schedule как «график», поскольку это позволяет отразить оба значи-
мых для автора оттенка слова. — Примеч. пер.
97

Сетевой подход
водства в диапазоне, где издержки на единицу товара остаются неизменными
или падают по мере увеличения выпуска (см.: [Ijiri, Simon 1977: 7]).
Ранее я предложил некоторые предварительные ответы на подобные во-
просы в специальной работе о рынках фирм-производителей, где рассматривал
их как порождённые ролевые структуры (induced role structures) [White 1981].
Теперь я хотел бы конкретизировать эту мысль и проиллюстрировать её в при-
ложении к некоторым рынкам в США.
Моё предложение состояло в том, чтобы встроить неоклассическую эко-
номическую теорию фирмы в социологический подход к анализу рынков.
Рынки — это самовоспроизводящиеся социальные структуры, объединяющие
конкретные клики фирм и других акторов, которые приобретают свои роли,
наблюдая за поведением друг друга. Я утверждаю, что ключевой факт заклю-
чается в том, что производители на рынке наблюдают друг за другом. В тече-
ние нескольких недель после того как Роджер Баннистер4 выбежал на миле
из четырёх минут, другим удалось добиться того же результата, так как они
определяли действительность и вознаграждения, наблюдая за тем, что делают
другие «производители», а не гадая и размышляя о том, чего хочет публика или
что сказали судьи. Вопреки тому, что подсказывают некоторые наши речевые
стереотипы, рынки не определяются совокупностью покупателей, и произво-
дители не мучают себя догадками об аморфном спросе. Я настаиваю, что то,
чем фирма занимается на рынке, — это наблюдение за измеримыми характери-
стиками конкуренции.
Согласно моей идее, рынки — это социальные структуры, в рамках кото-
рых производители воспроизводят свой набор действий; этот набор подтверж-
дает правильность ожиданий и надежд каждой фирмы относительно того,
какой объём выпуска является оптимальным. Данный подход представляет со-
бой особый случай теории рациональных ожиданий (см.: [Muth 1961]; свежий
обзор см.: [Kantor 1979]). В этой модели обратной связи также имеется элемент
самоселекции, вытекающий из теории сигналов (signaling theory) Дж. Акерлофа
[Akerlof 1976], A.M. Спенса [Spence 1974] и других исследователей, заинтересо-
вавшихся понятием «несовершенная информация».
Нам потребуется немного обобщить понятие «цена» — обобщить до гра-
фика наблюдаемых на рынке результатов, которые представляют собой набор
пар, по одной паре для каждой фирмы: выручка, полученная за поставленный
объём продукции. Посмотрим на гипотетические наборы результатов в разных
частях рис. 1. Результаты, представленные на рис. 1а, не могут обеспечивать
устойчивость рынка, а на рис. \Ь — могут; рис. 1с, где кривая интерполирова-
на через точки рис. lb, — это возможный способ визуализации фирмой этих
результатов, выручка (W) является функцией от объёма (у). Этот график не
4 Роджер Баннистер — английский бегун, первый атлет, пробежавший милю быстрее,
чем за четыре минуты; это достижение было установлено в 1954 г. — Примеч. пер.
98

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
следует путать с функцией спроса, гипотетической конструкцией экономистов;
его можно понимать в терминах цены (из расчёта «выручка за единицу продук-
ции»), но такая цена зависит от объёма. Далее станет ясно, что это обобщение
традиционного понимания цены является ключевым для моего подхода.
Выручка
Объём
Выручка
Выручка, W
Щу)
Объём
Объём, у
Рис. 1. Результаты для каждой фирмы в клике:
а — результаты не обеспечивают устойчивость рынка; Ъ — результаты обеспечивают
устойчивость рынка; с — график рынка, выведенный из b (если акторы используют
его при принятии решений, то они обеспечивают устойчивость рынка)
Каждая фирма рассматривает W{y) в качестве собственного набора воз-
можностей, поскольку в нём обобщены единственно достоверные, доступные
данные. Чтобы добыть даже эту информацию, её нужно активно искать —
во время обедов с коллегами по отрасли, через торговые ассоциации, у соб-
ственных покупателей и т.д. Каждая фирма знает, что её продукт отличается
от других {distinctive), но ей также известно, насколько сложно и рискованно
оценивать собственное своеобразие (см.: [Porter 1976; Corey 1978]). В частно-
сти, когда меняется объём, предлагаемый фирмой на рынке, её привлекатель-
ность для покупателей также меняется, и эти изменения сложно оценить. Ни
одна фирма не может с уверенностью оценивать относительные качества дру-
гих фирм, и каждая знает, что на её позицию способен оказать влияние выбор,
сделанный одним или несколькими её конкурентами. График рынка W(y) — это
разделяемая участниками социальная конструкция, включающая все эффекты
взаимодействия.
Такие взаимозамыкающие (mutually interlocking) подтверждения выбора,
сделанного каждым отдельным производителем (см. рис. lb), возможны не для
любой произвольно взятой совокупности производителей и не для любой по-
пуляции покупателей. Отдельные фирмы-производители могут различаться по
множеству атрибутов (качество продукции, расположение, инвестиции в про-
изводство). С одной стороны, некоторые из этих атрибутов влияют на струк-
туру издержек (см., например, рис. 4, 7 далее), а следовательно, и на уровень
производства, который представляется данной фирме оптимальным. С другой
99

Сетевой подход
стороны, некоторые из этих атрибутов оказывают влияние на привлекатель-
ность для покупателей. Самоподтверждающийся график рынка W(y) порож-
дается для клики продуктов, для которых и структура издержек, и структура
вкусов могут быть проранжированы по качеству.
Рынок — это спектакль, и его постановка по силам только совокупности
производителей, совместимо упорядоченных (compatibly arrayed) по качествам,
которые в них видят потребители. Упорядочивания по качеству (quality arrays)
в последнее время фигурировали в микроэкономике под именами «гедониче-
ские цены» [Terleckyj 1976] и «потребитель как производитель» [Lancaster 1966;
1979]. Примерно 20 лет назад У Алонсо предложил такое упорядочение место-
положений в городе, при котором расстояние от центра выступает как есте-
ственная метрика равенства, и в то же время задаёт геометрические ограниче-
ния районов, являющиеся у него аналогами объёма продукции [Alonso 1964];
позднее Ш. Розен обобщил эту схему, распространив её на несовершенную
конкуренцию [Rosen 1974].
Построение рынка — это преисполненный конфликтов и переменчивый
процесс; он может породить целый ряд различных результатов в виде графи-
ков рынка. Продукты разных фирм в рамках одного рынка предположительно
будут похожи, но как наблюдатели мы a priori не накладываем никакого куль-
турного или лингвистического критерия сходства. Рынки определяются само-
воспроизводящимися кликами фирм, а не наоборот.
Основная часть данной статьи состоит из раздела, посвященного общей
модели, и раздела с результатами её эмпирической апробации.
Общая модель
Фирмы на рынке отличаются друг от друга не только по структуре издержек,
но и по тому, как их продукты оценивают (appreciation) покупатели. Указанные
различия (dispersions) занимают в моём анализе центральное место. В этом от-
ношении я следую многолетней традиции, заложенной Э. Чемберлином, эко-
номических исследований несовершенной конкуренции (imperfect competition)
см.: [Spence 1976; Dixit, Stiglitz 1977]). Но в этой традиции фирмы формируют
свои рыночные предложения на основании догадок о вкусах покупателей. Моя
точка зрения, представленная выше, напротив, состоит в том, что фирмы при-
нимают решения на основании наблюдения за позициями всех остальных про-
изводителей.
На мой взгляд, фирмы ищут ниши на рынке примерно так же, как орга-
низмы ищут ниши в окружающей среде. Поскольку свои особенности есть у
каждой фирмы, все они вовлечены не в чистую конкуренцию, но в деятель-
ность, связанную с поиском и сохранением ролей по отношению друг к другу
в среде, образованной различающими покупателями. Но аукционера, который
формировал бы рынок, не существует; вместо этого структура рынка зависит
100

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
от переплетения локальных порядков. Это приводит к постулату, согласно ко-
торому фирмы со сходными графиками уровня издержек (размеры перемен-
ных издержек, необходимых для производства различного объёма продукции)
должны также обладать в глазах покупателей сходными графиками потреби-
тельской оценки5 относительно объёма производства. Если этот постулат не
выполняется, как это происходит в ситуации зарождающегося рынка, то со-
вокупность производителей, сопровождаемых популяцией привлечённых ими
покупателей, не может поддерживать устойчивое существование: W(y) не бу-
дет воспроизводиться через эгоистические действия фирм, которые отслежи-
ваются покупателями.
На любом наблюдаемом рынке имеет место разброс фирм-производителей
по качеству продукции (как это качество воспринимается покупателями), а
также по объёму производства. В соответствии с постулатом, изложенным в
предыдущем абзаце, сходство уровней качества должно приводить к сходству
объёмов производства. В модели каждой фирме присваивается значение ин-
декса качества, обозначаемого как п. Присвоенное фирме значение является её
собственным значением6: атрибут не может быстро измениться в отличие от
объёма производства. Объём производства обозначается через у.
Основная особенность моего подхода состоит в следующем: фирмы могут
наблюдать только объёмы производства и платежи (payments), но не значения
индекса качества и их оценку, они действуют на основе этих наблюдений и тем
самым воспроизводят наблюдения. Тем не менее моя модель может предсказы-
вать все решения об объёме производства, принимаемые различными фирмами,
поскольку в ней делаются допущения относительно качества п для каждой фир-
мы, а также относительно потребительской оценки качества. (Чем выше значение
этого индекса, тем выше качество: речь всегда идёт о его оценке покупателями.)
Сначала я представлю графики уровня издержек и потребительской оцен-
ки, а затем выведу ряд графиков рынка, которые могут получаться при опре-
делённых условиях. Побочным результатом выступает топология рынков —
двухмерное упорядочение, где каждой точке соответствует определённая
форма графика платежей. Затем обсуждаются разновидности и следствия про-
5 Термин valuation отсылает к оценке продукции покупателями. Поскольку термин
«оценка» широко используется в тексте (в частности, в статистическом смысле — для пере-
вода estimate), мы обычно переводим valuation как «потребительская оценка», имея в виду,
что этот процесс осуществляется покупателем, и его результаты напрямую производителю
никогда не известны. — Примеч. пер.
6 Собственное значение, или характеристическое число (characteristic value) — корень
характеристического уравнения в математике. Уникальность матрицы определяется соб-
ственным значением. Матрицы с одинаковыми наборами собственных значений могут быть
получены друг из друга преобразованием подобия. В данном случае имеется в виду, что зна-
чение индекса качества представляет собой неотъемлемую отличительную характеристику
фирмы. — Примеч. пер.
101

Сетевой подход
валов рынка; непосредственно за этим, во второй части статьи, предлагаются
эмпирическая апробация и прогнозы для промышленных рынков.
В качестве центрального сюжета выступает соотношение между дисперсия-
ми, то есть значение имеют разбросы, а не средние значения, как можно было
бы ожидать исходя из шаблонного равенства спроса и предложения.
Данные об издержках и ценности
в зависимости от объёма и качества
Базовые элементы моей формализации — это два графика (график издержек и
график потребительской оценки), каждый из которых дан в двух измерениях
(объём производства^ и качество ri). Если данные о совокупности фирм и по-
купателей не могут быть аппроксимированы с помощью гнездовых графиков7,
эти производители и покупатели будут неспособны обеспечить устойчивость
рынка, который воспроизводит себя так, как показано на рис. 1. Чтобы полу-
чить комплексный, но понятный инструментарий, я сведу всё к конкретным
семействам степенных функций для описания возможных графиков.
График переменных издержек производства для фирмы со значением п
описывается следующим образом:
) = qyc/ndy (1)
где q и с положительны.
Вклад фирмы в потребительскую оценку определяется как
S(y;n) = ry'nb, (2)
где г, аиЬположительны.
Интуитивно понятно, что рынок должен установить равновесие между со-
отношением, которое существует между вкладом (contribution) и издержками
применительно к большему или меньшему объёму производства, с одной сто-
роны, и соотношением между желанностъю (desirability) и расходами (expense)
применительно к качеству — с другой. Уравнения (1) и (2) дают простейшее
семейство графиков, которые предполагают независимое изменение этих четы-
рёх величин (в денежном измерении) в отношении физического объёма произ-
водства у, либо в отношении качества п.
7 «Гнездовые» означает только то, что функция, описывающая график, определённый од-
ним значением параметра (например, «), никогда не пересечёт функцию для другого значения
параметра. (Само это понятие, хотя оно и представляется несколько расплывчатым, известно и
важно в других областях, например, применительно к распределениям Лоренца; см.: [Schwartz,
Winship 1980].) Это допущение, как и более общее допущение о том, что каждый эмпирически
полученный график может быть представлен абсолютно точной функцией (см. сноску 16), оче-
видно, более строгое, чем требуется для получения основных результатов. Но поскольку в этой
и других статьях я излагаю свою теорию впервые, то чтобы упростить её объяснение, я делаю
не только эти допущения, но также дополнительное допущение о том, что график имеет форму
Кобба — Дугласа (степенную). Альтернативные формы функций я рассмотрел в другой работе.
102

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
На рис. 2 в схематичном виде представлена феноменология, стоящая за
этими графиками. Здесь эксплицируется уравнение (1), где переменные из-
держки производства объёма у, выбранного фирмой, являются произведени-
ем издержек, чувствительных к объёму, и расходов, чувствительных к качеству.
Издержки должны возрастать вместе с объёмом, так что показатель степени с
положителен; этот показатель является коэффициентом пропорциональности
темпов роста издержек относительно темпов роста выпуска. Качество в отличие
от объёма существует только «в глазах смотрящего» (в данном случае в глазах
покупателей), и поэтому представляет собой экзогенный «социальный факт»,
с которым сталкиваются производители. Следовательно, показатель степени d
может быть как положительным, так и отрицательным. Если d положителен,
то он описывает ситуацию, которую я ниже называю ПАРАДОКСАЛЬНЫМ
рынком, где производителю, чей продукт предпочитают покупатели, стано-
вится дешевле его производить! На рис. 2 имеется аналогичное обоснование
уравнения (2). Показатель степени b для желанности положителен по определе-
нию; можно даже настаивать на том, что его следует приравнять к единице, но я
предпочитаю не накладывать таких ограничений на шкалирование качества п
для продуктов различных фирм (см. обсуждение табл. 1 и 2 далее).
i) Феноменология рыночной ситуации (market context,)
Потребительская
g оценка
s
Издержки
Дисперсия фирм
по объёму производства (у)
Вклад продукта растёт
вместе с объёмом, который
оценивается покупателями
Издержки производства
растут вместе с объёмом
Рост пропорционален
увеличению объёма
Дисперсия фирм
по индексу качества (п)
Желанность продукта растёт
вместе с качеством, которое
оценивают покупатели
Расходы на повышение
качества меняются (+ или -)
вместе с ростом качества
Изменения пропорциональны
росту качества
и) Параметры — пропорциональные темпы изменения
(в логарифмической шкале)
а
с
b
d
ni) Основные соотношения
Вклад
по дисперсии объёма производства продукции —— = ale
Желанность , . ,
по дисперсии качества производителей = Ыа
Расходы
Рис.2
103

Сетевой подход
Со стороны покупателя имеется асимметрия, которая не отражена на
рис. 2. Фирмы активно принимают решения, и у каждой из них есть свой, не-
зависимый от других график издержек, который известен, как минимум, ей
самой. Покупатели, напротив, играют пассивную роль, сбиваясь в агрегат.
Агрегированный покупатель может сказать «да» или «нет» фирме, делающей
предложение при входе на рынок (то есть заявляющей пару «объём производ-
ства — цена»), но у него имеются только эти два варианта. Выбор между ними
зависит от того, как покупатели в целом оценивают большее количество про-
дукции одной фирмы в сравнении с меньшим количеством продукции другой.
Чтобы сделать модель ещё проще, я введу допущение о том, что покупатели
видят не взаимодействие отдельных пар продуктов, но только совокупность
продуктов. Формально агрегированный покупатель оценивает упорядочение
всех своих покупок как
V(#) = [ZS(y; n)]\ (3)
Символ У в этой функции оценивания выделен полужирным шрифтом; это
показывает, что речь идёт об агрегированном объёме для рынка в целом; далее
я буду придерживаться этого обозначения. Символ # обозначает число фирм на
рынке и, следовательно, число слагаемых. Следует обратить внимание на то, что
вклад объёма производства одной фирмы в общую потребительскую оценку мо-
жет быть замещён вкладом любой другой фирмы. В особом случае, когда пока-
затель степени а равен единице, дальнейшее увеличение объёма данной фирмой
оценивается не выше (как было бы в случае а > 1) и не ниже, чем исходный объ-
ём. Более важен общий степенной показатель у (гамма), который обычно мень-
ше единицы; это соответствует тому, как изменяется степень насыщения вкусов
данного агрегата покупателей суммарным объёмом покупок у всех фирм на рын-
ке по мере увеличения этого суммарного объёма8.
Коэффициенты масштаба q для графиков издержек — уравнение (1) — и
rY для графиков потребительской оценки — уравнения (2) и (3) — следует рас-
сматривать отдельно. В разделе, который посвящен апробации модели, изме-
нения этих коэффициентов будут интерпретироваться как навязанные рынку
экзогенные изменения издержек и спроса. Я не задаю распределение фирм по
8 В этом упрощённом представлении оценок продуктов агрегированным покупате-
лем — уравнение (3) — я следую последним нововведениям в микроэкономической теории
(см., например: [Rosen 1974; Spence 1976]; см. также: [Lancaster 1966]). Следует заметить, что
взаимодействие между показателями спроса на различные продукты происходит только
тогда, когда для данного конкретного рынка степень у не равна единице. Каждая функция S
содержит данные о склонности к оцениванию, основанному на атрибутах данного продукта,
но в денежном выражении (monetary dimension) она может быть включена в реальное оцени-
вание (V) только в контексте других продуктов. Следует обратить внимание, что в пределе
вклад каждой отдельной фирмы в Убудет равен S, помноженному на у/У°'у)/у.
104

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
индексу качества я, a задаю только их число. Согласно этому взгляду на рын-
ки, фирм, выступающих в роли производителей, относительно немного (при-
мерно полдюжины), и нет оснований полагать, что между ними есть какая-то
особая разница по индексу качества, поэтому показатели качества лучше всего
рассматривать как набор констант, которые нужно подогнать к наблюдаемым
производителям (как это делается далее в нескольких эмпирических примерах).
Некоторые особые случаи ранее сыграли большую роль в развитии теорий
рынков, более подробно я писал об этом в другой работе [White 1980]. Если
приравнять степенной показатель b к нулю, то это редуцирует рынок до со-
стояния чистой конкуренции: продукция разных фирм неотличима друг от
друга. Модели совершенной конкуренции предполагают также, что со сторо-
ны покупателей нет потребности в настоящем разнообразии; в моих терминах
это означает, что показатель а приравнивается к единице. Именно в этом уз-
коспециализированном контексте приобрело известность понятие «равенство
между спросом и предложением». Далее мы увидим, что хотя уравновешива-
ние объёмов запрашиваемого и проданного, безусловно, необходимо, это по-
бочный результат решения основной проблемы — проблемы условий, которые
позволят осмысленно произвести агрегирование различных продуктов. Пред-
ложение и спрос обозначают один из аспектов тех процессов обратной связи,
которые формируют рынки, но этот аспект несуществен с поведенческой точки
зрения и, следовательно, несуществен для теории.
Мотивы и графики равновесия
Каждая фирма характеризуется уровнем качества п и выбирает для себя объ-
ём производства у(п) так, чтобы максимизировать свой денежный поток (cash
flow), то есть разницу между денежными поступлениями с рынка и прямыми
издержками. (Здесь я следую за ортодоксальной неоклассической теорией и
пренебрегаю соображениями бихевиористов о когнитивных и мотивацион-
ных пределах оптимизации.) В состоянии равновесия структура выбранных
альтернатив должна точно соответствовать графику рынка, приведённому на
рис. 1: W(y) денежных поступлений за поставленный объём продукции9. Эта
9 В качестве иллюстрации полезно рассмотреть следующую ситуацию. Предположим,
некоторая фирма, пусть она будет называться Medusa (реальное название фирмы на рынке
цемента из примера, приведённого ниже), полагает, что может сбыть больше, чем определе-
но для неё графиком. Предположим, Medusa устанавливает некоторый объём у0 и надеется
получить за него выручку А, которая превышает W(yQ) по графику и оптимизирует чистую
прибыль данной фирмы, при том что этот гипотетический график лежит выше, чем W(y), ко-
торый проведён через наблюдаемые точки, характеризующие участников рынка. Предполо-
жим, у больше, чем у(т), щеу{т) — это тот (единственный) объём, который оптимизирует
чистую прибыль фирмы Medusa при имеющемся W(y) и при этом оставляет её предложение
105

Сетевой подход
структура одинакова для всех фирм, хотя мы как наблюдатели знаем только,
в чём состоят различия между фирмами по качеству и, следовательно, как они
располагаются на графиках издержек и потребительской оценки.
При каких условиях это становится возможным? Только в том случае,
если каждая фирма, в силу структуры её издержек, при выборе собственной
ниши у(п) руководствуется общим для всех графиком W(y), благодаря чему
эта ниша удовлетворяет и совокупного покупателя, поскольку она обеспечи-
вает для него столь же хорошее предложение, как и у других производителей.
Таково моё определение рынка, далее следует его формализация и распро-
странение.
Агрегированный покупатель способен добиться только реализации необ-
ходимого условия — уравнение (4) — для максимизации своей чистой выгоды.
По определению, чистая выгода покупателей — это их суммарная оценка по-
купок, V в уравнении (3), за вычетом суммы платежей, произведённых всем
# фирмам на рынке, то есть суммы WfjKn)] по всем фирмам. Необходимое ус-
ловие состоит в том, чтобы у(п) для каждой фирмы давало одно и то же отно-
шение вклада в V к платежам W[^(«)]. Обозначим это отношение через 9 (тета)
(см. сноску 8):
S[y(n);n] = QW[y(n)]. (4)
Фирма с индексом п, конечно, не должна знать и не знает ни эту функ-
цию вклада S, ни даже своё собственное значение индекса п; в уравнени-
ях (2)-(4) мы предусматриваем возможные фактические ситуации на рынке,
чтобы посмотреть, что произойдёт при том или ином поведении фирм. Не
существует рыночного механизма, позволяющего покупателям согласован-
но добиваться такого значения 0, которое максимизировало их совокупную
чистую выгоду.
не более и не менее привлекательным для покупателей, чем предложения других фирм. Когда
объём у0 будет продан, другие фирмы продадут меньше, чем те объёмы, которые определя-
лись предыдущими результатами рынка; значит, их оптимизационные расчёты не подтвер-
дились, и этим фирмам придётся выкарабкиваться, перестраиваться, снижая цены и (или)
объём выпуска в поисках самоподтверждающегося графика. Но тогда даже уровень И^),
отвергнутый Medusa, не может поддерживаться на опустившемся в результате перетряски
графика, так что надежды этой фирмы на выручку А могут и не оправдаться, и в любом
случае она будет воспринимать уже изменившуюся ситуацию с перерасчитанными опти-
мальными объёмами выпуска. Более вероятно, что весь планировавшийся объём у0 не будет
продан, так как цена была выше той устойчивой цены, которая получалась из графика рынка
при у(т), и на самом деле по слишком высокой цене может быть не продано вообще ниче-
го, что станет для всех остальных стимулом несколько расшириться, чтобы занять обнару-
жившееся пространство. Так или иначе, график рынка W(y) будет нестабильным. Опущу
поэтому такие временные корректировки и сосредоточусь только на том, какие взаимные
конфигурации объёмов выпуска и цен между фирмами могут удерживать их в равновесии.
106

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
Простые расчёты (см.: [White 1981], уравнения (8)-(15)) дают возмож-
ность найти все графики W(y), которые способны выдержать давление при тех
решениях, что принимают акторы с обеих сторон рынка. Это даёт результат
W{y) = (A/bc+ad)/b + k)h/{M\ (5)
который подчиняется двум вспомогательным достаточным условиям. (Посто-
янный коэффициент А специфицируется ниже в уравнении (11).) Выбор объ-
ёма производства каждым производителем должен удовлетворять условиям
уравнения (4), и это задаёт у(п), соответствующее W(y) в уравнении (5) (как бу-
дет показано ниже, отдельно для совокупного предложения и для совокупного
спроса). Но собственная цель каждого производителя состоит в том, чтобы вы-
брать объём, максимизирующий денежный поток; этот факт даёт два вспомо-
гательных условия.
Во-первых, форма графика в уравнении (5) гарантирует только то, что
каждая фирма-производитель может найти собственную нишу, обеспечива-
ющую ей предельный объём денежных поступлений. Таким образом, чтобы
соответствовать реальности, форма графика должна удовлетворять условию
максимизации второго порядка, которое сводится к
для данного объёма jy (см.: [White 1981], уравнения (16)-(18)).
Во-вторых, фирма-производитель не будет оставаться на рынке, если её
оптимальная ниша (в которой максимизируется денежный поток W-C) в дей-
ствительности не даёт поступлений, позволяющих возместить накладные рас-
ходы и получить прибыль. Это второе неравенство может быть приведено к
такой же форме, как и первое — уравнение (6):
A/bc + ad)/b>~k. (7)
Наличие произвольной константы /с, не привязанной к другим параме-
трам и коэффициентам в системе, — это первая из двух ключевых особен-
ностей формулы (5) для графика рыночного равновесия. Мы видим, что два
вспомогательных условия (6) и (7) могут рассматриваться как возможные огра-
ничители объёма (значений)/) и, следовательно, фиксированных атрибутов (п),
характеризующих фирмы, ищущие ниши на этом рынке. Или, при некоторых
значениях параметров, может не существовать таких объёмов выпуска, а стало
быть — таких атрибутов качества (значений п), а также, в силу этого, и фирм,
способных создать равновесие на рынке при некоторых значениях к. В каче-
ственном отношении можно считать, что к задаёт положение кривой, описыва-
емой через W(y); положительное /с, к радости производителей, означает более
высокую плату за данный объём продукции. Установление значения к можно
рассматривать как стечение обстоятельств, как почти случайный побочный
107

Сетевой подход
результат маневрирования производителей в поисках устойчивого объёма и
устойчивых прибылей на фоне предложений других производителей. Ясно так-
же, что фирма может (если у неё есть соответствующий мотив) за счёт сниже-
ния цены, запрашиваемой за тот же объём, добиться того, чтобы график опу-
стился, то есть добиться изменения значения к для жизнеспособного графика
равновесия. (Фирма, которая пытается увеличить стоимость того же объёма
продукции сверх установившегося к этому моменту графика рыночных усло-
вий, может просто оказаться вообще с нулевыми продажами: тут на самом деле
порядок строгий; см. сноску 9.)
Еще один замечательный аспект формы графика рыночного равновесия
W(y) в уравнении (5) состоит в том, что показатель степени имеет здесь со-
ставной характер как (смещённая) степенная функция от объёма у. То, что
функция имеет степенную форму, следует, естественно, из того, что мы исполь-
зовали семейство степенных функций для описания данных как о графиках из-
держек, так и о вкладах в потребительскую оценку (уравнения (1)-(3)). Инте-
ресный вопрос заключается в том, как этот общий показатель степени у (не
принимая во внимание /с), а именно
b d
показатель степени = с + а, (8)
b + d b+d
представляет собой баланс между соотношениями издержек и потребитель-
ской оценки по основным измерениям — объёму и качеству. Два соотноше-
ния, которые вызывают интерес, — это, как говорилось выше, отношение а/с
для зависимости от объёма (вклад / издержки) и отношение bid для различных
уровней качества (желанность / расходы).
Данный подход к промышленным рынкам подчёркивает и заостряет соци-
альный компонент, тесно переплетённый с техническими и технологическими
условиями, а также с потребностями покупателей. В противовес универсально-
му уравновешиванию спроса и предложения, а также изощрённым спекуляциям
в области психологии и вкусов, мы рассматриваем структуру ролей, исторически
сложившуюся в стабильной совокупности фирм-производителей или, если угод-
но, адаптационную экологию ниш в скоплении конкурирующих организмов. Обе
метафоры показывают, что акторы принимают эффективные решения на основе
практически осуществимых {tangible) наблюдений за действиями их собратьев.
Рынок — это общедоступный механизм обратной связи для поиска компромис-
сов между самими фирмами, а также между фирмами и покупателями.
Топология рынков и их уязвимости
В двухмерной координатной сетке (см. рис. 3) мы можем изобразить расстоя-
ния между различными типами рынков. Как следует из предыдущего раздела,
двух отношений ale и bid достаточно для того, чтобы задать числовые оси раз-
личий. Но для того чтобы аккуратно указать на этой сетке, в разных её зонах,
108

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
результаты действия рынка и его провалы, нам нужно чётко определить, каким
образом совокупность из # фирм на рынке объединяется в стабильные рыноч-
ные агрегаты. В уравнениях (4) и (5) таится дополнительная петля обратной
связи — уязвимость, которая может привести к краху в смысле неравенств (6)
и (7).
Убывающая отдача Возрастающая отдача
от масштаба от масштаба
bid
Издержки
снижаются
по мере роста
качества;
à положительно
Издержки
растут
по мере роста
качества;
d отрицательно
-1
ПАРАДОК-
САЛЬНЫЙ
Провал
рынка из-за
паразитирования
\
ПЕРЕ-
ПОЛНЕН-
НЫЙ
Провал рынка из-за
ВЗРЫВНОГО роста
у
а/с =1/у
Рис. 3. Соотношения издержек и потребительской оценки в зависимости от роста
качества (ордината) и роста объёма (абсцисса)
На рис. 3 нет левой части, поскольку оба параметра, связанных с измене-
нием объёма (а и с), всегда положительны. На рисунке есть как верхняя часть,
где d > О, так и нижняя, где d отрицательно. Положительные значения d озна-
чают, что в совокупности фирм имеется отрицательная корреляция между из-
держками производства и качеством; при отрицательном d ситуация обратная.
Чтобы избежать путаницы, в нижней части рисунка следует ввести новое обо-
значение:
для d < 0: б = - d.
(9)
На тех рынках, которым соответствуют точки в нижней части рис. 3, тот
производитель, чьи блага предпочитают покупатели, несёт большие производ-
ственные издержки за тот же объём благ. Как можно догадаться, на самом деле
число разновидностей рынка (и в том числе тех, которые проявляют устойчи-
109

Сетевой подход
вость в самых разных условиях) больше, чем их можно найти в верхней части
рис. 3.
Убывающая отдача от масштаба (decreasing returns to scale) характерна для
рынков, расположенных слева от линии, которая обозначает на рис. 3 ale = 1
(во многих работах это просто с < 1). В экономической теории считается, что
возрастающая отдача от масштаба невозможна на устойчивых рынках [Ijiri,
Simon 1977: 7]. Но согласно моему взгляду на структуру рынков, такие рынки
жизнеспособны, до тех пор пока степенной показатель à меньше нуля, то есть
пока издержки выше для фирм с более высоким качеством продукции.
В этой модели можно выделить три типа провалов рынка.
Единственная реальная ситуация, которая абсолютно неблагоприятна для
рынков как самоподдерживающихся социальных структур, возникает в правой
верхней части рис. 3: как возрастающая отдача от масштаба, так и качество от-
рицательно связаны (в моих обозначениях d > О, см. уравнение (1)) с издержка-
ми производства. В этой ситуации пробный график рынка некуда «сдвигать»,
то есть для W(y) не существует такого значения константы к в уравнении (5),
которое одновременно удовлетворяло бы ограничениям (6) и (7). При любом
положительном значении к возникает график, который создаёт отдельные
ниши только для производителей-мазохистов, стремящихся к минимизации
своего денежного потока. При любом отрицательном значении к условия тор-
говли становятся настолько тяжёлыми, что ни одна фирма не способна добить-
ся положительного денежного потока10.
В любых других ситуациях, то есть во всех остальных частях рис. 3, на пер-
вый взгляд, должно быть возможным существование хотя бы каких-то равно-
весных графиков. Обычно есть хотя бы какое-то значение /с, которое удовлет-
воряет одновременно ограничениям (6) и (7)11.
Однако ряд графиков рынка, которые в целом отличаются жизнеспособ-
ностью, в определённых обстоятельствах могут столкнуться с одной или двумя
формами нестабильности.
Во-первых, паразитирование (free-loading) может привести к расслаива-
нию (unravel) жизнеспособного, на первый взгляд, графика рынка в условиях,
10 Можно привести бесчисленное множество примеров, чтобы показать, каким обра-
зом некоторая совокупность фирм и покупателей, которой соответствует точка в верхней
правой части, будет подрывать любой пробный график. В целях экономии места здесь при-
водятся только действительно возможные структуры и описывающие их статические крите-
рии; более подробно они представлены в работах: [White 1976; 1981]. Но примеры реальных
ситуаций могут дать более наглядное представление: см. сноску 9 и примеры, которые раз-
бираются далее.
11 Ранее (см.: [White 1981: table A]) я указываю для каждой конкретной подобласти на
плоскости соотношений точный диапазон значений /с, которые всегда дают стабильные
графики платежей. Этот диапазон увеличивается, если на рынке представлены не все воз-
можные уровни качества п\ иными словами, между диапазоном значений к и диапазоном
значений п имеется взаимосвязь (подробно я рассматриваю её в работе: [White 1979: 54-57]).
по

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
когда имеются фирмы с совершенно разным уровнем качества. Формально па-
разитирование — это результат неправильного наложения друг на друга зон
объёма, которые следуют из двух ограничений (6) и (7). Вернёмся в ПАРАДОК-
САЛЬНУЮ зону12; для любого положительного к существует ряд таких у, ко-
торые не обеспечивают отдельным фирмам оптимальные ниши, но зато гаран-
тируют им положительный денежный поток. В этом случае легко показать, что
все фирмы, чей индекс качества п находится в соответствующем диапазоне, из
всех возможных вариантов выберут в качестве своего («углового») оптимума
некоторое «пиковое» значение объёма выпуска. Однако в этом случае соотно-
шение цены и качества будет невыгодным для покупателей: отношение S/W
будет меньше 0 (см. уравнение (4)). Таким образом, часть графика выше неко-
торого объёма W(y) не будет устойчивой; но та же проблема возникнет снова
(с новым набором фирм, несколько изменившимся из-за сдвига диапазона ин-
декса качества п) и для урезанного графика, и в итоге он полностью расслоится.
Для любого значения /с, положительного или отрицательного, трапециевидная
зона в нижней левой части рис. 3, зона ситуаций, которые, согласно современ-
ной теории рынков, порождают нормальные рынки [Spence 1976], уязвима для
паразитирования. Это значит, что если фирмы всех возможных уровней каче-
ства полным ходом ищут возможности входа на рынок, ни в одной из этих си-
туаций не будет существовать вообще ни одного графика (то есть ни одного
значения /с), который обеспечил бы устойчивость рынка13.
Во-вторых, имеются ограничения жизнеспособности, связанные с воз-
можностью взрывных эффектов обратной связи в процессе наращивания со-
вокупного объёма рынка. В агрегированном виде обратная связь может быть
схематично представлена следующим образом:
12 Следует иметь в виду, что предлагаемые X. Уайтом названия относятся не к самим зо-
нам, но к рынкам, расположенным в этих зонах, поэтому ПАРАДОКСАЛЬНАЯ зона означа-
ет зону парадоксальных рынков, ПЕРЕПОЛНЕННАЯ зона — зону переполненных рынков,
СКРИПЯЩАЯ зона — зону скрипящих рынков, ВЗРЫВНАЯ зона — зону взрывных рын-
ков. — Примеч. пер.
13 То же самое можно выразить более привычными понятиями и сформулировать в
виде позитивного утверждения: рынок в этой зоне способен быть устойчивым только при
наличии высоких барьеров входа (если предположить, что исходная совокупность фирм уже
запустила самоподдерживающийся график). Следует выяснить, существуют ли в действи-
тельности такие «метастабильные» рынки, соответствующие нижней левой зоне плоскости
соотношений на рис. 3; причём нужно подобрать не только значения я, Ь, с и d, но и сле-
дить за предполагаемыми кандидатами в течение некоторого времени, чтобы убедиться в
наличии барьеров. Могут существовать различные виды барьеров: правовые, капитальные
(невозвратные издержки на оборудование, организацию дистрибуции и т.д.) [Scherer 1970;
Porter 1980].
Ill

Сетевой подход
Отношение 0 связывает график рынка, с которым сталкиваются отдельные
фирмы, с совокупным объёмом рынка. Это можно видеть в спецификации кон-
станты А в формуле (5) для W(y):
Это классическая неопределённость обратной связи (feedback indeterminacy),
когда объёмы производства зависят от высоты графика платежей, который
именно таким образом должен зависеть от реальных объёмов производства,
определённых всеми # фирмами, чтобы обеспечить равновесие. Произвольная
константа к (как и отношение 9; см. выше) влияет на определение равновесных
объёмов выпуска у(п) и платежей 1У[у(и)], так что в общем случае здесь требу-
ется числовое решение. В частном случае, когда к = О, ситуацию можно описать
с помощью явных формул для совокупного объёма, из которых получаются ко-
эффициенты рынка (6 и А). Эти формулы (см.: [White 1981]) показывают, что
совокупный объём рынка в денежном исчислении, то есть W, неограничен, если
с<ау. (12)
Ситуация, когда а/с = 1/у, отмечена поэтому на рис. 3 пунктирной линией
(поскольку она относится только к случаю к = 0), а зона справа от неё обозначе-
на как ВЗРЫВНАЯ14. (На верхней части рис. 3, при d > 0, неограниченный рост
совокупного объёма начинается в точке а/с = 1, которая традиционно отделяет
зону возрастающей отдачи от масштаба; о ней шла речь выше.)
Следующая часть статьи проиллюстрирует, чем отличаются друг от друга
жизнеспособные рынки в разных зонах рис. 3, с помощью конкретных приме-
ров, в которых будут численно заданы размер рынка и распределение фирм на
нём. Нам следует провести ещё одно, заключительное, различение общего ха-
рактера. Зона внизу, названная ПЕРЕПОЛНЕННОЙ, совсем рядом со ВЗРЫВ-
НОЙ зоной, характеризуется возрастающей отдачей от масштаба. Такие рынки
жизнеспособны, поскольку покупатели не могут понять, что их положение тем
лучше, чем меньше фирм на рынке (и даже если они это поймут, то не смогут
объединиться для того, чтобы использовать это знание)15. В этих условиях со-
14 Если говорить совсем просто, соотношение спроса и издержек таково, что каждый
производитель постоянно может увеличивать свои планы по выпуску (одновременно на
рынок также могут входить новые фирмы) и при этом каждый раз видеть, что рынок по-
прежнему выдерживает запланированную им цену. Конечно, моя сравнительно-статическая
модель не в состоянии описать ни этот процесс бесконечной эскалации, ни ограничения,
которые должны быть установлены. Вероятными примерами выступают новые продукты,
будь то цветные телевизоры в 1965 г. или обручи хула-хуп в конце 1950-х гг.
15 Если в действительности присутствует высокая или абсолютная концентрация по-
купателей (например, при покупке автомобильных дворников) и ситуация попадает в диа-
пазон соотношений для указанной зоны, то следует ожидать, что сформировать рынок будет
невозможно (см. подробнее: [White 1976; 1978]).
112

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
вокупный размер рынка W в действительности сокращается, когда новая фир-
ма входит и находит нишу на графике рынка.
Апробация
Долл.*
0,12 -■
0,06 -■
Lone Star Industry-
Ideal Basic Industry -
Gifford-Hill-
General Port
Martin Manetta -
Medusa
Marquette -
Universal Atlas Cement -
Входит фирма
с низким качеством
и низкой ценой
Новое равенство
W(y)
Денежные потоки
^ Исходное
равенство
W(y)
Графики издержек С(у; с)
Рынок цемента (СКРИПЯЩАЯ зона)
а = 0,8, Ь = 1, d = 2, г = 1; q = 1, у = 0,7
Эо = 0,978
0,05 0,09 У
Vue. 4. График рынка до и после входа на рынок цемента ещё одной фирмы
Приведу три варианта апробации модели. Во-первых, я подробно проиллю-
стрирую все три жизнеспособные рыночные зоны с помощью моделей существу-
ющих сегодня в США промышленных рынков16. Во-вторых, определю местополо-
жение самых разнообразных эмпирически наблюдаемых рынков согласно моей
топологии. Наконец, поясню, путём прогнозирования коэффициентов Джини,
следствия из моей модели, которые касаются концентрации рынка.
Иллюстрации трёх жизнеспособных рыночных зон я возьму на трёх кон-
кретных рынках — цемента, лёгких самолётов и одноразовых подгузников.
1. Цемент. Эмпирические источники для этого и двух других примеров ука-
заны в табл. 3. На американском рынке цемента, если брать национальный рынок,
доминируют восемь фирм: # = 8. На рис. 4 их названия приведены рядом с графи-
ками издержек, которые я вывел для каждой из них. (Соответствующие графики
16 Функции издержек и ценности, а также значения индекса п подобраны так, чтобы они
приблизительно соответствовали имеющимся данным при соблюдении указанных ранее
ограничений на форму функций. Это скорее иллюстрации, чем полноценное применение и
проверка модели W(y). Полноценное применение потребовало бы статистической проверки
качества моделей, представляющих график издержек и другие графики в виде степенных
функций различной формы. Вероятно, полноценное применение потребует также введения
стохастических «шумов» во все графики. С. Гроссман кратко изложил байесовский подход
к практическому применению теории рынков, основанной на рациональных ожиданиях не-
сколько иного рода, в котором он уделяет особое внимание стохастическим элементам (но
при этом не дифференцирует производителей); в разделе 4 Гроссман даёт спецификацию для
одного упрощённого подхода к оцениванию формы функций Кобба — Дугласа, похожих на
те, что представлены выше в уравнениях (1) и (2) [Grossman 1975].
из

Сетевой подход
потребительской оценки, в моей модели — S, здесь не приводятся.) У фирм с бо-
лее высокими графиками издержек графики потребительской оценки также ле-
жат выше, соответственно d отрицательно. Согласно наилучшей оценке, рынок
цемента описывается следующими значениями параметров: а - 0,8; Ь = 1; с = 1;
d = - 2 (8 = 2) и у = 0,7 (г и q приравнены к единице). Это означает, что рынок
цемента располагается на рис. 3 в середине треугольного сегмента под линией
чистой конкуренции. На рис. 4 сверху изображён один жизнеспособный график
рынка (сплошная линия). Для него к = 0, что в СКРИПЯЩЕЙ зоне17 является
наименьшим значением /с, не уязвимым для паразитирования18.
Я произвольным образом выбрал такое значение 0, которое просто соот-
ветствует уровню безубыточности для покупающей стороны19.
Прямо под сплошной линией на рис. 4 располагается второй график рын-
ка, который может стать результатом входа на рынок ещё одной совершенно
новой фирмы с низким качеством и большим объёмом выпуска, как это по-
казано на том же рисунке (речь идет о гипотетической фирме без названия).
Изменения, которые за этим последуют, не противоречат здравому смыслу:
каждая из остальных фирм потеряет какой-то объём, равно как и долю рынка
(по определению), и эта потеря будет касаться как продаж, так и физическо-
го объёма; однако совокупный объём рынка с учётом гипотетической девятой
фирмы возрастёт. Для проверки усвоения материала читатель может попробо-
вать определить, что произойдёт с ценами, устанавливаемыми на этом рынке
различными фирмами (см. последний рисунок в работе: [White 1981]).
Ещё на одном рисунке (см. рис. 5), который относится к той же отрасли и
тому же исходному графику равновесия, видно, как может выглядеть новый
жизнеспособный график рынка, если общие издержки q для производителей
цемента вырастут на 20%. Кроме этого, аналогичный сдвиг графика в сравни-
тельной статике показывает, что произойдёт, если потребительский спрос г вы-
растет на 10%. (В каждом из этих случаев значение Э на новом графике остаётся
на уровне безубыточности в новых условиях, а к по-прежнему равно нулю.)20
17 «Я называю эти рынки скрипящими, потому что производители скрипят зубами: при
повышении качества потребительские оценки благ растут медленнее, чем издержки на их
производство» [White 1981: 31]. — Примеч. пер.
18 При тех значениях индекса качества п для этих фирм, которые здесь приведены, ни
одна из них не будет в зоне, где она испытывала бы искушение паразитировать. Но кто знает,
не поджидают ли за углом удобного случая местные производители?
19 Это ситуация 60, или t = 1, которая в работе [White 1981] (см.: уравнения (22)-(27)) исполь-
зовалась для калибровки. Основание для её использования состоит в том, что покупатели цемента
вряд ли будут сильно заинтересованы в том, чтобы действовать в процессе покупки оптимальным
образом; скорее они просто хотят получить достаточное количество того, что им нужно.
20 В этих примерах подбор фирм и приписывание значений индексов качества (п) осу-
ществлялось так, чтобы получился правильный график условий торговли (имелись только
данные по объёму производства и доле рынка по выручке, а также использовалось обсужде-
ние ситуации в этих отраслях, из которого были получены значения а и с). В отсутствие пол-
ных данных такие нефальсифицируемые процессы отбора неизбежны. Однако после того
114

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
На этом рынке, находящемся в СКРИПЯЩЕЙ зоне, изменение потребитель-
ского спроса очень слабо влияет как на рынок в целом, так и на различия между
фирмами (в чём и состоит его резкое отличие от некоторых рынков, описанных
далее). Каждая из восьми фирм изображена на каждом из графиков рынка в виде
точки, так что можно наблюдать не только сдвиг воспринимаемого графика, но и
(уже после того, как будет получена обратная связь) чистое изменение объёма, ко-
торый определяет для себя та или иная фирма на основании сдвинувшегося гра-
фика воспринимаемых предложений. Следует заметить, что если спрос растёт,
то в результате обратной связи объём и цена для каждой фирмы снижаются.
Долл.
0,2--
0,1--
Рынок цемента (8 фирм)
(СКРИПЯЩАЯ зона)
O,t=l
Исходный
равновесный
график \
Новый график
после роста
потребительского
спроса (г) на 10%
Новый график
после роста уровня
производственных
издержек (q) на 20%
H
Объём,)/
1—
0,05 0,1
Vue. 5. Воздействие экзогенных изменений уровня издержек (q)
и уровня спроса (г) на график рынка
2. Лёгкие самолёты. Второй подробный пример меньше согласуется с тра-
диционными представлениями о рынке. На рис. 3 он находится в ПЕРЕПОЛ-
НЕННОЙ зоне; отрасль, которая позволяет приблизительно воспроизвести
такую ситуацию, — это производство лёгких самолётов для развлекательных
полётов. В настоящий момент на рынке всего три таких фирмы (Cessna, Piper
и Beech), и таково минимально необходимое количество для того, чтобы тео-
ретическая работа имела смысл; но в то же время это очень удобно для демон-
страции результатов.
В табл. 1 отражены по четыре различных изменения графика рыночного
равновесия для каждого из двух значений произвольной константы к (во всех
как фирмы и значения индекса качества подобраны на основании имеющихся данных, пред-
сказание воздействия «экзогенных» изменений (выраженных в параметрах г и q) способно
обеспечить возможность проверки теории.
115

Сетевой подход
случаях 0 находится на уровне безубыточности для соответствующих условий).
Поскольку в данном случае речь идет всего о трёх фирмах, я могу свести число-
вые значения для всех этих графиков в одну таблицу. В таблицу также включены
денежный поток (Н^за вычетом издержек) и цены, а также графики W(y).
Специально для этого примера я предлагаю несколько изменить интерпре-
тацию данных. На всех графиках равновесия, приведённых в табл. 1, физиче-
ский объём производства остаётся неизменным для всех трёх фирм; если быть
точным, он зафиксирован на тех уровнях, которые реально наблюдались на
рынке лёгких самолётов в 1969 г. Таким образом, изменения графика рассчиты-
ваются с помощью подгонки индекса качества п для каждой фирмы так, чтобы
для каждой из них объём остался неизменным. Но именно индекс качества п
следует рассматривать как тот атрибут производителя, который остаётся не-
изменным, по крайней мере в краткосрочном периоде. К табл. 1 поэтому нуж-
но относиться как к попытке найти значения свободных членов и параметров,
наилучшим образом описывающих реально наблюдаемый рынок. Задачу же
предсказания изменений объёма стоит несколько отложить.
Таблица 1
Графики рынка и уровни качества, которые обеспечивают
наблюдаемые объёмы выпуска: производство лёгких самолётов
(даны различные значения константы к и уровней издержек и спроса)*
к = 0,5
Y
п
W
Относи-
тельный
денежный
поток"
Цена
к=1
У
п
W
Относи-
тельный
денежный
поток"
Цена
Условия: q = 1; г = 1; у = 0,7
1,0
1,6
1,9
0,613
0,538
0,503
0,4403
0,6633
0,7576
0,145
0,364
0,442
0,440
0,414
0,399
eo = i,63
1,0
1,6
1,9
0,487
0,388
0,350
0,3874
0,5265
0,5777
0,388
0,584
0,645
0,387
0,329
0,304
eo = i,54
Условия: q = 1,2; г = 1; у = 0,7
1,0
1,6
1,9
0,508
0,446
0,417
0,3771
0,5800
0,6684
0,315
0,501
0,566
0,377
0,362
0,352
Ôo=1.64
1,0
1,6
1,9
0,372
0,296
0,268
0,3069
0,4377
0,4889
0,549
0,708
0,755
0,307
0,274
0,257
eo = i,68
Условия: q=l;r= 1,2; у = 0,7
1,0
1,6
1,9
0,612
0,537
0,502
0,4389
0,6614
0,7557
0,146
0,365
0,443
0,439
0,413
0,398
оо=Ь96
1,0
1,6
1,9
0,489
0,390
0,352
0,3895
0,5286
0,5795
0,386
0,582
0,643
0,389
0,330
0,305
eo = i,84
116

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
к = 0,5
Y
п
W
Относи-
тельный
денежный
поток**
Цена
к=1
У
п
W
Относи-
тельный
денежный
поток**
Цена
Условия: q = 1; г = 1; у = 0,9
1,0
1,6
1,9
0,926
0,812
0,759
0,7827
1,0610
1,1630
-0,095
0,095
0,172
0,783
0,663
0,612
90-1,08
1,0
1,6
1,9
0,466
0,371
0,335
0,3666
0,5043
0,5556
0,408
0,602
0,662
0,366
0,315
0,292
eo = i,6i
Условия: q= 1; г = 1; у = 0,7 (Одна дополнительная фирма, третья по размеру)
1,0
1,3
1,6
1,9
0,552
0,518
0,485
0,453
0,3726
0,4775
0,5739
0,6618
0,181
0,306
0,404
0,482
0,373
0,367
0,359
0,348
60=1,81
1,0
1,3
1,6
1,9
0,399
0,355
0,318
0,287
0,2979
0,3677
0,4273
0,4783
0,466
0,578
0,655
0,712
0,298
0,282
0,267
0,252
eo = i,58
Везде а = 1 = Ь, с = 0,8, d = -2; 60 — это уровень безубыточности для 6 при данном
значении к (подробнее см.: [White 1981], уравнения (20)-(25)).
** {W[()]} - {C[y(ny,n]}/W[y(n)].
В ПЕРЕПОЛНЕННОЙ зоне на рис. 3 графики рынка могут стабилизиро-
ваться, только если они сдви\нутся вверх, а произвольная константа к будет
положительной. Вне зависимости от других изменений констант и параме-
тров при большом значении к низкое качество не помешает производителям
добиться наблюдаемых значений объёмов выпуска у. Эти значения таковы (в
порядке увеличения размера фирмы): для компании Beech у = 1, наименьший
объём; для Cessna у = 1,6; для Piper y = 1,9. При увеличении к эти производители
в любой ситуации также снижают цены (и соответственно у них падают про-
дажи), но относительный денежный поток при этом будет заметно расти.
Из табл. 1 видно также, что после того как вступают в дело эффекты обрат-
ной связи, результаты рынка оказываются практически нечувствительными к
изменениям уровня спроса г. Зато результаты исключительно чувствительны
к изменениям уровня «насыщения», параметра у. Если гамма (у) ближе к еди-
нице (то есть ниже уровень насыщения), для таких рынков из ПЕРЕПОЛНЕН-
НОЙ зоны это может привести к существенному увеличению объёма продаж;
однако положительный денежный поток производителей резко снизится, не-
смотря на повышение цен21.
21 При этом если гамма (у) близка к единице, то в целях согласования с наблюдаемыми
объёмами следует предположить, что качество производителей исключительно высоко (вы-
сокие значения индекса п для трёх фирм). Однако тот же уровень насыщения у может при-
вести к сокращению продаж и увеличению прибыли, если к велико.
117

Сетевой подход
3. Подгузники. В третьей модели рынка используется очень большая и
достаточно новая отрасль одноразовых подгузников, где сегодня также толь-
ко три производителя — отчасти из-за того, что изготовление подгузников в
экономически эффективном масштабе (400 штук в минуту) требует больших
капитальных вложений в оборудование. Эта отрасль однозначно относится к
парадоксальной категории, которую так любит Э. Чемберлин. В моём подходе
это верхняя левая зона на рис. 3: подгузники, которые предпочитают покупа-
тели, в действительности требуют меньших переменных издержек на единицу
продукции, а потому производятся в большем объёме, чем менее популярные
марки. На рис. 6 приведён один из графиков рыночного равновесия для дан-
ного случая (а также графики издержек), аналогичный графику для цементной
отрасли, состоящей из восьми фирм, на рис. 4. Если бы мы провели, как это
сделано на рис. 5, график равновесия (по-прежнему при к = 0 и 0 на уровне без-
убыточности), изменившийся после 20-процентного роста уровня издержек
производства (обозначаемых через q), этот график равномерно сдвинулся бы
вниз почти на 25%. В то же время рост спроса (г увеличивается на 20%, и соот-
ветствующая новая точка безубыточности составляет 90 = 1,497 при к = 0) при-
водит в результате действия обратной связи к дополнительному и достаточно
равномерному увеличению продаж примерно на 40%; последний результат не
похож на то, что происходило на рынке из СКРИПЯЩЕЙ зоны (см. рис. 5), ко-
торый был нечувствителен к г.
Аналогично табл. 1 для отрасли лёгких самолётов, находящейся в ПЕРЕ-
ПОЛНЕННОЙ зоне на рис. 3, я также привожу в табл. 2 изменения качества,
которые должны быть вменены трём производителям, чтобы при различных
изменениях допущений об уровнях издержек и т.д. их объёмы производства у
сохранялись на тех относительных уровнях, которые в действительности на-
блюдаются на рынке. В противоположность рынку ПЕРЕПОЛНЕННОГО типа
(см. табл. 1), в данном случае рост уровня издержек требует вменения всем
производителям более высокого качества, чтобы получить те же объёмы про-
изводства у, из чего следует увеличение цен и объёмов продаж, а также денеж-
ного потока. Кроме того, в противоположность табл. 1, но точно так же, как на
рис. 5 для СКРИПЯЩЕГО рынка, здесь наблюдается очень слабая чувствитель-
ность к изменениям уровня спроса г.
Положение американских промышленных рынков
на плоскости соотношений
На рис. 7, повторяющем топографию рис. 3, предполагаемое местоположение
каждого из ряда реальных американских рынков обозначено их условными
названиями22. Сюда включены также три рынка, которые были проанализи-
22 На рис. 7 нет пунктирной линии на уровне ale = 1/у, так как у (грубо говоря, мера
совокупной эластичности спроса) может различаться для разных отраслей. По моим ощу-
щениям, при тщательном измерении из 20 случаев на рис. 7 только на рынках цветных теле-
118

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
рованы выше (цемент, лёгкие самолёты и подгузники). Основным источником
первичных данных выступила заимствованная в бизнес-школе серия кейсов с
акронимом ICCH23. В табл. 3 приведены коды идентификатора ICCH и инфор-
мация о других источниках данных.
Долл.
1,5 -■
Рынок одноразовых подгузников
(ПАРАДОКСАЛЬНАЯ зона) Procter & Gamble -
а= 1, b= l,c= 1,2, ^= 1,5
0,6-
Johnson & Johnson
V
Kimberly 8c Clar]
" Ciy; 1)
Объём,)'
1,00 1,75
Рис. 6. Решения по объёму производства на рынке одноразовых подгузников
в состоянии равновесия. График равновесия W(y): (k = 0; у = 0,7; Эо = 1,313)
Расположение отраслей на рис. 7 — это вопрос кодировки, то есть каче-
ственного суждения о структуре издержек и о потребительских оценках24. Ино-
гда, как в случае с индустрией сельскохозяйственного оборудования, имеются
систематические числовые данные по интересующим нас показателям, так что
возможно числовое оценивание параметров25. В остальных случаях располо-
визоров в 1965 г., оптического волокна, мини-компьютеров в 1980 г. и инжекторов значение
ale могло превышать соответствующее значение 1/у (то есть попадать во ВЗРЫВНУЮ зону
на рис. 3); и только на первых двух значение у могло быть больше единицы.
23 Использованная серия исследований ICCH — всего лишь небольшая часть кейсов,
выполненных Межуниверситетским центром обработки данных (Intercollegiate Case Clearing
House) (Высшая школа бизнеса, Гарвардский университет): это либо непосредственные ис-
следования промышленных рынков в целом, либо исследования отдельных фирм, которые
в сочетании могут дать хорошее представление о том или ином рынке, как я его определяю.
24 Шесть случаев были независимо закодированы Эриком Лейфером. В каждом из них
кодировки совпали по зонам. Однако в отсутствие систематических числовых данных пол-
ное совпадение по местоположению практически невозможно.
25 То есть в исследовании рынка сельскохозяйственного оборудования приводятся дан-
ные об относительном снижении издержек (в %), соответствующем росту используемых (тео-
ретических) производственных мощностей (в %). В зависимости от конкретного продукта
показатель степени с варьирует от 0,7 до 0,9 (см. кейс ICCH-9-280-080 (Rev. 2/80), table 5, p. 6).
119

Сетевой подход
жение рынков сродни угадыванию, как, например, в случае с базовыми ЭВМ и
мини-компьютерами26.
Таблица 2
Графики рынка и уровни качества, которые обеспечивают наблюдаемые
объёмы выпуска в отрасли одноразовых подгузников при различных
условиях (при к = -40)*
Y
п
W
Относитель-
ный денежный
поток
Цена
Условия: q = 1; г- 1;у=0,7
30
100
296
3,33
3,67
4,00
10,38
39,75
128,5
0,058
0,098
0,100
0,35
0,40
0,43
Ôo=9'2
Условия: q = 1,2; г = 1; у = 0,7
30
100
296
3,61
3,98
4,34
11,07
42,11
136,1
0,219
0,249
0,250
0,37
0,42
0,45
60 =9,44
Условия: q = 1; г = 1,2; у = 0,7
30
100
296
3,32
3,66
4,00
10,38
39,73
128,4
0,058
0,098
0,100
0,35
0,40
0,43
Öo =11,05
Условия: q = 1;г= 1; у= 0,9
30
100
296
1,80
1,98
2,16
27,19
100,2
323,6
0,094
0,100
0,100
0,91
1,00
1,09
60 = 1,975
Вездед=1=Ь;с=1,2;<*=1,5.
26 Что касается трёх случаев, которые были приведены в качестве иллюстраций выше,
то здесь ситуация различная: от достаточно точного кодирования с использованием число-
вых данных (одноразовые подгузники) до скорее качественных оценок, распространённых
на конкретные фирмы в отрасли (цемент).
120

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
Таблица 3
Источники данных и примечания для 20 отраслей
Название (см. рис. 7) и
код по ICCH*
Глинистые растворы для бурения:
9-380-167
9-380-168
Электровакуумные лампы
1-379-181
1-379-184
Часы:
6-373-080
1-374-050
1-374-051
9-373-090
Детское питание в 1965 г.:
1-379-178
1-379-185
Срубы:
1-378-195
1-379-(196-201)
3-378-193
.. Rev.8/79
.. Rev.8/79
. Rev. 10/72
. Rev. 10/75
. Rev. 10/75
. Rev.9/76
. Rev.8/79
. Rev.8/79
Автоматические предохранители:
9-513-152 (М230)
9-513-151 (М229)
9-565-004
9-567-005 (АМ-Р204)
9-578-205
Одноразовые подгузники:
9-380-175
Нефтяные танкеры:
9-379-086
.. Rev.10/75
.. Rev.10/75
.. Rev.1/79
..Rev.10/78
Электрические распределители:
5-379-146
1-377-063
5-379-146
3-778-153
9-377-041
9-380-084
9-377-055
Кабели Строда:
5-377-028
9-376-188
9-377-027
Цемент в 1970-е гг.
Сахар-рафинад в 1895 г.
Rev.1/79
Rev. 11/77
Примечания и другие источники данных
Рынок вибраторов для очищения от загряз-
нения сульфатом бария
Классическая исчезающая отрасль
Исключительно чистый случай ПАРАДОК-
СА
Фирмы, которые производят дома по инди-
видуальному заказу
Исследовательские отчёты фирмы Smith
Barney Harris Upham за различные периоды
1979 г.**
См. в тексте статьи
Фирмы, предоставляющие услуги по скла-
дированию тысяч различных элементов
Рынок металлокерамических соединителей
кабеля, включает филиал Strode компании
EG & G, Inc.
[Building Up to a Shortage in Cement 1980]
[Eichner 1969: chs. 2, 3]
121

Сетевой подход
Окончание табл. 3
Название (см. рис. 7) и код по ICCH*
Инжекторы и системы электронного впры-
ска топлива (EFI):
9-378-219
1-378-257
Лёгкие самолёты:
9-369-007 (BP 934R)
9-369-008 Rev.1970
9-370-036
Базовые ЭВМ в 1980 г.
Мини-компьютеры в 1980 г.
Никель
Тракторы в 1970-е гг.:
4-578-083 Rev.ll/77
9-280-080 Rev.2/80
9-171-368 (ВС 349)
9-313-123 (ВР 866) Rev.7/69
9-313-154 (PB 867R)
9-377-704
9-574-858
Цветные телевизоры:
1-380-180
1-380-181
1-380-191
Оптоволокно:
1-379-136 Rev.1/80
1-379-139
1-380-117
Примечания и другие источники данных
Инжекторы представляют собой элемент
EFI, и в то же время образуют отдельный
рынок; в данных случаях особый интерес
вызывает ролевая структура рынков
Рынок самолётов для развлекательных по-
лётов; рынок с низкими издержками
[Corey, Star 1971: 108-156; Harvard Business
Review 1980; IBM's Battle to Look Superhuman
Again 1980]
[Hayes 1980]
[Salter, Weinhold 1979: eh. 10]
Разобьётся на группу новых больших рын-
ков: в моих обозначениях у > 1
* Исследования доступны на платной основе в ICCH, Soldiers Field Road, Boston, MA,
02163. Объём каждого составляет 5-25 страниц, 12-м кеглем, одинарный интерлиньяж.
В большей части исследований отраслей используются реальные названия фирм; в некото-
рых, и даже в большинстве исследований отдельных фирм данные изменены, чтобы фирмы
не могли быть опознаны и (или) сохранялась конфиденциальность.
** Находится в неограниченном доступе в библиотеках бизнес-школы.
Некоторые серии исследований кейсов, проведённые ICCH, противоречат
спецификации (входным данным), которая требуется в моей модели, и поэтому
не представлены здесь; хотя не исключено, что эти отрасли могли бы удовлет-
ворять модели, если бы изучались в иной период времени27. В других случаях
27 Одной из таких отраслей являются турбогенераторы после 1963 г. В этой отрасли
всего два участника, чистая дуополия, которая в моём смысле не является рынком. Однако
до 1963 г. она была рынком в моём смысле, так как там было также ещё несколько амери-
канских и зарубежных производителей, которые пристально следили друг за другом. Этот
ранний период я рассматриваю в другой работе (см.: [White 1981]), основываясь на двухтом-
ном отчёте Р. Салтана [Sultan 1974; 1975]. В конце XIX века рынок рафинированного сахара,
122

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
(как, например, с отраслью нефтяных танкеров) данные могут быть преобразо-
ваны так, чтобы соответствовать спецификации модели28.
Глинистые растворы
X
bid для бурения
Электровакуумные
лампы (1980 г.)
Электрические
распреде-
лители
Провал
рынка из-за
паразитирования
Рафинирование
сахара (1895 г.) Инжекторы
Соотношение
по объему
Лёгкие X Базовые ЭВМ (1980 г.)
самолёты х Никель
Трак>
(1970-1
X
EFI
X Мини-компьютеры (1980 г.)
Цветные телевизоры
Оптоволокно х
Рис. 7. Положение рынков на плоскости соотношений
(источники данных см. в табл. 3)
который квалифицированно описывает А. Эйхнер (см.: [Eichner 1969]), также превратился
в трест, правда, участников было не два, а много. Я сказал бы, что в 1885 г. он находился в
СКРИПЯЩЕЙ зоне: там существовала некоторая дифференциация продукта (по доле при-
месей и соответственно по вкусу), но она была меньше, чем различия в издержках между
разными производителями в США (b < Ô). В течение следующего десятилетия широкая экс-
пансия заводов обеспечила поразительную экономию от масштаба (с < 1). Совокупность
фирм-производителей принадлежала в 1895 г. к ПЕРЕПОЛНЕННОЙ зоне (см. рис. 7). В этот
момент исчезновение дифференциации продукта дестабилизировало рынок, и Генри Хэве-
майер объединил все фирмы в один трест.
28 Если объём выпуска на этом рынке (переменная решения, у) определяется как число
перевозок, выполняемых фрахтовщиком, то это не рынок фирм-производителей, а бартерный
(truck-and-barter) рынок (с присущими ему беспорядочными ценами и спекулятивными чер-
тами), с которым имеет дело чистая теория обмена [Newman 1965]. Но можно посмотреть на
это иначе: под у можно понимать то, насколько быстро данные танкеры отправляются в рейс,
и, следовательно, объём нефти, который доставляется в единицу времени. На рис. 7 есть точка,
изображающая этот рынок, и имеющиеся данные кейса позволяют получить для неё достаточ-
но точные оценки (с = 2; а < I; d <0;Ь» Ь;у< 1). (Конечно, самостоятельное существование
такого рынка — это идеализация, если иметь в виду, что он сильно зависит от условий торгов-
ли и предложения как на спотовом рынке танкеров, так и на рынке перевозок.)
123

Сетевой подход
На многих из этих рынков фирмы-участники обычно представлены сво-
ими филиалами (divisions). Каждый филиал, поскольку он относительно ав-
тономен и получает собственную прибыль, принимает решения, пристально
наблюдая за другими производителями29. Например, участником рынка метал-
локерамических соединителей, который на рис. 7 обозначен как кабели Стро-
да (Strodes Cable), является самостоятельный филиал крупной фирмы EG & G
(этот филиал возник в результате того, что в EG & G влилась давно известная
фирма Strode).
Отчёты ICCH по отрасли детского питания дают чистый и обстоятельно
задокументированный пример для ПАРАДОКСАЛЬНОЙ зоны, контрастирую-
щий с рынком подгузников, который обсуждался ранее. В конце 1920-х гг. Дэни-
ел Гербер создал индустрию по производству консервированного детского пита-
ния, и его компания была там таким же бесспорным лидером, как IBM в случае с
базовыми ЭВМ. И точно так же у Гербера были предшественники и конкуренты
на раннем этапе — такие как питание от Mead Johnson, появившееся на рынке в
1915 г., консервированные бульоны от Clapp, a также крупные конкуренты, кото-
рые затем исчезли без следа (например, Libby, McNeill, Birds Eye).
Матери были настолько уверены в качестве продукции Гербера, что он мог
позволить себе более чем 10-процентную премиальную надбавку к цене, со-
кращая при этом расходы на рекламу и продвижение товара в целом примерно
на 10%. В 1965 г. у Гербера было более современное и производительное обо-
рудование, чем у его главных конкурентов — Beech-Nut, Swift, Heinz, которые,
в свою очередь, были эффективнее, чем конкуренты из числа более мелких, за-
частую местных брендов, и чем множество небольших торговых фирм, произ-
водивших товар под собственной торговой маркой (private-label). Но экономия
от масштаба была незначительной, отчасти из-за широкого ассортимента пи-
тания в тот период (более 100 наименований), а также из-за высокой скорости
изменения ассортимента: каждые 10 лет он менялся примерно на треть.
Широта ассортимента товаров препятствовала тому, чтобы покупатели
уделяли повышенное внимание продукции одной компании, так как другие
компании предлагали различные варианты, на которые потребители могли пе-
реключиться. По разным причинам (из-за желания давать большие скидки за
объём, или из-за скидок за величину закупки (discounts off invoice) либо скидок с
цены (rebates) и т.д.) полочные площади, которые супермаркеты обычно давали
Герберу, были меньше его доли на рынке. Наперекор прогнозам Гербера и дру-
гих производителей уровень рождаемости в конце 1950-х гг. стал снижаться,
а почти все матери уже пользовались покупным детским питанием, так что в
1965 г. общая эластичность убыла намного меньше единицы.
29 Из-за этого, конечно, могут возникать дополнительные сложности с взаимоотно-
шениями между разными рынками, но они носят финансовый характер (капитал и долго-
срочные издержки) и не относятся к производству. Мою модель следует рассматривать как
модель для доконгломеративного уровня.
124

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
Отдельные оценки, которые обусловили положение детского питания в 1965 г.
на рис. 7, составляют30: а = 0,6; c=l;b=lnd = 0,8. Они существенно отличаются
от оценок для рынка подгузников, приведённых в табл. 2. Итоговое различие в рас-
положении в рамках одной и той же зоны на плоскости соотношений приводит к
тому, что можно предсказать существенные расхождения и для других аспектов
двух этих рынков (уравнения см. далее, в следующем разделе и приложении).
Неравенство долей рынка
Поскольку одни производители следят за другими производителями, они пред-
ставляют собой взаимосвязанную совокупность, и в чистом случае — клику
взаимно осведомлённых фирм. Отсюда следует, что на рынке всегда окажется
не очень много фирм; вероятно, дюжина или две. Обычно каждая фирма бу-
дет играть свою особую роль и занимать отдельное место на шкале качества п.
Из этого вытекает, что фирма, которая согласно действующему графику W{y)
имеет наибольший объём выпуска, будет контролировать существенную долю
рынка, так же как и несколько следующих за ней. Можно сделать смелое пред-
положение, что разница в размере между самой большой фирмой и самой мень-
шей из тех, за которыми она следит, будет не более чем 10-кратной. Таким об-
разом, из моей теории следует, что фирмы на рынке расположены по порядку:
от лидера с пятой частью (или более) совокупных продаж до самой маленькой
фирмы приблизительно с 1% совокупных продаж. Но как можно оценить такие
ситуации в сравнении с другими разновидностями неравенства и понять их в
смысле тех соотношений, которые лежат в основе рис. 7?
Я выбрал сюжет с долями рынка в качестве иллюстрации для моего анализа
рынков, поскольку он представляется мне одним из самых важных и одновре-
менно из самых спорных аспектов понимания рынков фирм-производителей в
сегодняшней социальной науке [Scherer 1970; Porter 1980]. Наблюдаемые рын-
ки почти полностью ускользают от расчётов нынешней микроэкономической
теории [Cohen, Cyert 1975; Mansfield 1975], хотя используется множество ухищ-
рений, чтобы провозгласить: теория гармонирует с данными наблюдений. По-
видимому, закон (и в особенности антитрестовское законодательство) сильнее
влияет на понятия, чем микроэкономическая теория (см.: [Williamson 1975]; хо-
роший обзор см. в последнем исследовании ICCH по автоматическим предохра-
нителям, упомянутом в табл. 3, а сведения по антитрестовской политике см. в:
[Salter, Weinhold 1979: 289-305]). Суммарная доля рынка, которую контролиру-
ют четыре ведущие фирмы-производителя (или три, или пять, или восемь) рас-
сматривается prima facie31 как свидетельство того, в какой мере можно говорить
о наличии ценового сговора и т.п. Я, напротив, полагаю, что оценку распределе-
30 Кроме того, оценка наблюдаемого графика условий торговли W(y) показывает, что
произвольная константа к намного меньше нуля.
31 На первый взгляд (лат.). — Примеч. пер.
125

Сетевой подход
ния долей рынка следует (1) проводить на основании ясной теории формирова-
ния рынка и (2) осуществлять в рамках более общего сравнительного подхода к
исследованию социального неравенства. Вторая задача требует рассматривать
фирмы как социальных акторов; она также подсказывает использовать коэффи-
циент Джини — популярную в социальной науке меру неравенства.
Разные степени неравенства долей рынка между производителями созда-
ют для фирм совершенно разные виды ролей, а также разную общую атмосфе-
ру. Например, одно дело, когда крупнейшая фирма затмевает все остальные, а
другое, когда преобладает скорее традиционный дух английской промышлен-
ности, и фирмы не сильно различаются по размерам, по-джентльменски «рас-
пределяя» рынок между собой. (Дисперсии нормы прибыли и других показате-
лей тоже важны, но всё это частично определяется ситуацией с вложениями в
основной капитал и т.п., что не учитывается в моей модели.) Чтобы получить
простую формулу, я в дальнейшем ограничусь теми графиками рынка32, для
которых к = 0. В этом частном случае различия в денежных потоках совпадают
с различиями в объёмах рынка, к которым я теперь и обращусь.
bid'
1-
-1-
0,48 0,58 0,67
0,5 0,6 0,71
\
0,53 0,64 0,75
0,82
0,84
0,87
\
0,57 0,69 0,8 0,9
\
\
0,87
0,82
0,67
0,43
\
\
O.K.
0,33 N.
Л,Ъ 0,27
\ w )
Неравенство сокращает
ale
\
0,06 N.
Рис. 8. Значения коэффициента Джини для неравенства в продажах между
производителями (из уравнения (14): равномерное распределение фирм
по всему диапазону п [0 < п < ©о]; к = 0)
32 Известно, что они стабильны во всех зонах рис. 3, за исключением верхней части
зоны ПЕРЕПОЛНЕНИЯ; то есть за исключением ситуации, когда 1/у > а/с > 1 и ale > ЫЪ.
126

X Уайт. Откуда берутся рынки?
Коэффициент Джини известен как мера неравенства или дисперсии
личного дохода или благосостояния; он выводится из распределений Лорен-
ца для кумулятивной доли совокупного дохода, приходящейся на кумуля-
тивную долю населения (см.: [Schwartz, Winship 1980]). Он пригоден также
и для объёмов рынка (общее теоретическое обсуждение этого вопроса см. в:
[Granovetter 1981]). Этот индекс, назовём его G, изменяется от нуля (равенство)
до единицы (абсолютное неравенство). Для сравнения: в случае равномерного
распределения дохода коэффициент Джини равен 0,33; обычно для распределе-
ний национального дохода G ~ 0,4, а для распределений национального богат-
ства может достигать G ~ 0,8.
На рис. 8 показано, как ожидаемое значение G для объёмов продаж на рынке
меняется в зависимости от местоположения на плоскости соотношений. Огра-
ничение состоит в том, что показатели качества фирм и их количество должны
для наших целей оставаться неизменными; соответственно разные предвари-
тельные оценки нельзя проверить по отдельности в сравнении со значениями,
полученными для совокупности наблюдаемых рынков (например, той, что пред-
ставлена на рис. 7)33. Основное допущение состоит в том, что на любом рынке все
фирмы расположены равномерно на шкале качества п. В целях математической
простоты возьмём в качестве верхней и нижней границ диапазона значений п
нуль и бесконечность соответственно и предположим, что фирмы находятся
очень близко друг к другу по шкале качества. При этих допущениях (в том числе
при к = 0) общие формулы для G выглядят следующим образом:
33 В любом случае сравнение индексов, посчитанных на основании данных исследова-
ний ICCH или данных деловой прессы, с предварительными оценками на рис. 8 связано с
множеством проблем практического плана. Заявленная в отчёте принадлежность к рынку
может не совпадать с видением самих продавцов (для моей модели важно только второе).
Во-первых, в различные границы, определяемые государством (коды SIC см. в: [Shiskin,
Peterson 1972]), иногда даже близко не попадает ни одна статистическая отрасль или про-
дукт; при этом деловые журналы обычно приводят данные, руководствуясь государствен-
ными определениями. Во-вторых, числовые значения коэффициента Джини для объёма
продаж получаются из того же упрощённого степенного подхода, использованного для из-
держек и оценивания; в них не учитываются те категории, которыми оперируют бухгалте-
ры. В-третьих, большая часть отчётов о достигнутых компаниями результатах в качестве
базовой единицы рассматривает формальную корпорацию, но у большинства фирм из спи-
ска «Fortune-500» могут быть десятки филиалов; они-то, как упоминалось выше, обычно и
являются реальными акторами на изучаемых мною рынках. Из-за этого увеличиваются сме-
щения, приводящие к тому, что предсказанные значения будут выше наблюдаемых. В урав-
нении (14) предполагается бесконечный диапазон и равномерное распределение качества
я, поэтому оно будет обычно преувеличивать неравенство; в нём также предполагается
график, соответствующий значению произвольной константы к = 0. Эмпирические оценки
обычно делаются на основе сокращённого набора фирм, где самые мелкие не учитываются,
и поэтому они недооценивают неравенство. Я не вижу оснований, по которым любое из этих
смещений могло бы коррелировать со значением G, так что последовательность предсказан-
ных значений индекса должна быть примерно такой же, как и для наблюдаемых значений.
127

Сетевой подход
для физического объёма (у)
1
G = -
2(с-а)
b + d
для объёма в наличном выражении
(13)
bc + ad
(14)
Следует заметить, что рынки, находящиеся близко к оси, которая обозна-
чает совершенную конкуренцию (d » Ъ), обычно характеризуются большим
неравенством продаж или физического объёма. Также нужно отметить, что
неравенство снижается в силу любого из уравнений по мере того, как измене-
ние потребительской оценки в зависимости от объёма становится всё менее
пропорциональным изменению издержек в зависимости от объёма (то есть по
мере того как ситуация отходит от вертикали ale = 1) и ситуация смещается
или в СКРИПЯЩУЮ и ПАРАДОКСАЛЬНУЮ зоны, с одной стороны, или в
зону ПЕРЕПОЛНЕНИЯ — с другой. (В этой зоне уравнения не сохраняют силу
при \bld\ < ale, поскольку тогда к = О не даёт стабильного графика.)
Посмотрев на уравнение (13), можно заметить, что равенство физических
объёмов возникает тогда, когда соотношение по качеству bid = -1. В нижней
части рис. 8, где d < О, если два соотношения равны между собой, но имеют
разный знак, то между производителями достигается равенство в объёмах про-
даж. Но именно по этой линии структура рынка распадается, потому что при
указании фирмам их собственных ниш она опирается на расхождения между
соотношением издержек и соотношением потребительской оценки.
Заключение
Рынки представляют собой хорошо различимые клики производителей, на-
блюдающих друг за другом. Давление со стороны покупателей создаёт зеркало,
в котором производители видят не потребителей, а самих себя. Разнообразные
производители со своими специфическими продуктами (differentiated products)
могут находить и удерживать стабильные роли, или ниши. Оптимизация, ко-
торую они осуществляют в поисках личной выгоды, способна обеспечивать
устойчивость общего графика рынка W(y), но этот график подвержен трём раз-
новидностям провала рынка. Оказывается, что базовые ограничения равновес-
ных конфигураций зависят всего от двух соотношений, в которых отражена
информация об издержках и вкусах. Таким образом, рынки зависят от соотно-
шений между дисперсиями, а не между средними значениями, как можно было
бы ожидать исходя из шаблонного равенства спроса и предложения.
128

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
Приложение
Изменения уровня издержек
и популярности продукта
Следует различать два типа чувствительности рынка в целом к таким экзоген-
ным изменениям (см. рис. 5), как рост q или г. Первый из этих типов — воздей-
ствие на изображённый на рис. 1 график рынка W(y). Это изменение высоты
графика цены, изменение масштаба кривой (scale change in a graph), изобра-
женной на рис. 4. Второй тип чувствительности — это итоговое, включающее
эффекты обратной связи, изменение действительного объёма продаж каждой
фирмы и на рынке в целом. Второе, итоговое изменение, вычислить легче: когда
произвольная константа к = О (см.: [White 1981], уравнения (25) и (26)), во всех
зонах сохраняется одно и то же пропорциональное соотношение для совокуп-
ного объёма рынка W, а именно:
В полном соответствии с природой формирования рынка как выравни-
вания соотношений между дисперсиями (см. рис. 2) объём рынка изменяется
вместе с коэффициентом масштаба г для потребительской оценки, возведён-
ным в степень с, обозначающую изменение издержек в зависимости от объёма;
и, аналогично, W находится в степенной зависимости от масштаба издержек q
(при этом q возводится в степень а, которая обозначает вклад объёма в потре-
бительскую оценку). Но следует заметить, что совокупные продажи на рынке
снижаются по мере того как растёт масштаб издержек. Очевидно также, что
чувствительность объёма рынка к любому из коэффициентов масштаба растёт
по мере того как увеличивается степенной показатель насыщения спроса, то
есть по мере того как у приближается к с la. Ещё более очевидно, что этот чи-
стый результат действия обратной связи (при влиянии изменений масштаба
шкалы издержек или потребительской оценки на совокупные продажи на рын-
ке) вообще не зависит от соотношения hid по оси качества! Этот вывод позво-
ляет обобщить числовые результаты, представленные выше для трёх рынков,
взятых в качестве иллюстрации.
Но видимые изменения графика рынка W(y), графика цены в восприятии
производителей имеют совершенно иную форму, которая зависит от зоны пло-
скости соотношений на рис. 3. Вместо того чтобы приводить формулы (см.:
[White 1981], уравнения (28)-(30)), я с помощью трёх подробных примеров по-
казал, как значительно меняется форма графика. И на новом графике для каж-
дой фирмы указано её новое положение.
Структура цен
За различиями между двумя коэффициентами Джини для объёма продаж и
физического объёма (см. уравнения (13) и (14) выше) скрывается зависимость
129

Сетевой подход
изменения цены от изменения объёма. На последнем рисунке в моей работе
1981 г. приведены оценки изменения цены за единицу продукции в зависи-
мости от совокупного объёма продаж различных производителей на данном
рынке, отдельно для каждой зоны на плоскости соотношений [White 1981].
(Исходно предполагается только монотонность и существование экстремумов;
таким образом, оценки кривых имеют силу на всём протяжении данной зоны
независимо от конкретных значений индекса качества. То, что эти кривые име-
ют простую форму, — результат аппроксимации графиков издержек и потре-
бительской оценки семействами степенных функций.) В разных точках одной
и той же ПЕРЕПОЛНЕННОЙ зоны на плоскости соотношений можно найти
как такие кривые зависимости цены от объёма, которые монотонно растут, так
и те, что монотонно падают; как такие, которые вогнуты вниз, так и те, что вы-
гнуты вверх! Такая подвижность подтверждает моё заключение: цены — это
феномен вторичный и производный.
Рассмотрим график цены с числовыми значениями, взятыми из одной из
предыдущих иллюстраций, отрасли лёгких самолётов (где q = 1 = г; у = 0,7; и
возьмём 6 = 1,63; см. табл. 1). На графике с произвольной константой к = 0,5
значения пар «цена — объём», соответствующих Beech, Cessna и Piper, равны
(щерп — это цена за единицу продукции):
рп 0,440 0,414 0,399
Уп 1,0 1,6 1,9
п 0,613 0,538 0,503.
Значения п были подобраны таким образом, чтобы получить реально на-
блюдаемые соотношения объёмов продаж между производителями лёгких са-
молётов: более высокие значения означают, как и прежде, более высокое каче-
ство, так что Beech — это что-то вроде Cadillac, a Piper — что-то вроде Chevrolet.
Сложно получить надёжную информацию о реальных ценах и проданных
физических объёмах для всех фирм на том или ином рынке. Здесь нельзя огра-
ничиться каталогами официально объявленных цен или прейскурантами, по-
скольку они зачастую являются скорее базой для переговоров, чем надёжными
данными о реальной практике. В любом случае моя модель предполагает агре-
гирование всех продаж данной фирмы в совокупный объём, а также агрегиро-
вание соответствующей выручки по всем фактическим ценам продаж для всех
партий товара и всех покупателей.
Литература
Akerlof G. 1976. The Economies of Caste and the Rat Race and Other Woeful Tales.
Quarterly Journal of Economics. 84: 599-617.
Alonso W. 1964. Location and Land Use: Toward a General Theory of Land Rent. Cambridge,
MA: Harvard University Press.
130

X. Уайт. Откуда берутся рынки?
Building Up to a Shortage in Cement. 1980. Business Week. 2629 (May 5): 138-144.
Cohen K., Cyert R. 1975. Theory of the Firm. 2nd ed. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.
Corey E.R. 1978. Procurement Management: Strategy, Organization and Decision-Making.
Boston: CBI.
Corey E.R., Star S.H. 1971. Organization Strategy. Boston: Harvard Graduate School of
Business Administration.
Dixit A.K., Stiglitz J.E. 1977. Monopolistic Competition and Optimum Product Diversity.
American Economic Review. 67: 297-308.
Eichner A.S. 1969. The Emergence of Oligopoly. Baltimore: Johns Hopkins University Press.
IBMs Battle to Look Superhuman Again. 1980. Fortune. May 19: 106-112.
Granovetter M. 1981. Toward a Sociological Theory of Income Differences. In: Berg I.
(ed.). Sociological Perspectives on Labor Markets. New York: Academic Press; 11-47.
Grossman S. 1975. Rational Expectations and the Econometric Modeling of Markets
Subject to Uncertainty. Journal of Econometrics. 3: 255-272.
Harvard Business Review. 1980. 58 (March-April): 82-94.
Hayes T. 1980. Digitals Mastery in Computers. New York Times. April 7: D1-D5.
Ijiri Y., Simon H.A. 1977. Skew Distributions and the Sizes of Business Firms. Amsterdam:
North-Holland.
Kantor B. 1979. Rational Expectations and Economic Thought. Journal of Economic
Literature. 17: 1422-1441.
Lancaster K.J. 1966. A New Approach to Consumer Theory. Journal of Political Economy.
74: 132-157.
Lancaster K.J. 1979. Variety, Equity and Efficiency: Product Variety in an Industrial Society.
New York: Columbia University Press.
Mansfield E. 1975. Microeconomics: Theory and Applications. 2nd ed. New York: Norton.
Muth J.E 1961. Rational Expectations and the Theory of Price Movements. Econometrica.
29:315-335.
Newman P. 1965. The Theory of Exchange. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.
Porter M.E. 1976. Interbrand Choice, Strategy, and Bilateral Market Power. Cambridge,
MA: Harvard University Press.
Porter M.E. 1980. Competitive Strategy. New York: Academic Press.
Rosen S. 1974. Hedonic Prices and Implicit Markets: Product Differentiation in Pure
Competition. Journal of Political Economy. 82: 34-55.
Rosen S. 1978. Substitution and Division of Labour. Economica. 45: 235-270.
Salter M.S., Weinhold W.A. 1979. Diversification through Acquisition. New York: Free
Press.
Scherer EM. 1970. Industrial Market Structure and Economic Performance. New York:
Rand McNally.
Schwartz J.E., Winship C. 1980. The Welfare Approach to Measuring Inequality. In:
Schuessler K. (ed.). Sociological Methodology. San Francisco: Jossey-Bass; 1-37.
Shiskin J., Peterson M. (eds). 1972. Standard Industrial Classification Manual. Washington,
DC: Office of Management and the Budget, Statistical Policy Division.
131

Сетевой подход
Spence A.M. 1974. Market Signaling: Informational Transfer in Hiring and Related
Screening Processes. Cambridge, MA: Harvard University Press.
Spence A.M. 1976. Product Selection, Fixed Costs and Monopolistic Competition. Review
of Economic Studies. 43: 217-235.
Steiner P.O. 1975. Mergers: Motives, Effects, Policies. Ann Arbor: University of Michigan
Press.
Sultan R.G. M. 1974. Competition or Collusion. In: Pricing in the Electrical Oligopoly.
Vol. 1. Boston: Harvard Graduate School of Business Administration.
Sultan R.G.M. 1975. Business Strategy. In: Pricing in the Electrical Oligopoly. 2. Boston:
Harvard Graduate School of Business Administration.
Terleckyj N.E. (ed.). 1976. Househeld Production and Consumption. New York: Columbia
University Press (for National Bureau of Economic Research).
Warner W.L. 1942. Educative Effects of Social Status. Environment and Education. Supple-
mentary Educational Monographs. Chicago: University of Chicago Press; 54, 16-28.
White H.C. 1976. Subcontracting with an Oligopoly: Spence Revisited. .RIAS Working
Paper. 1 (September). Harvard University.
White H.C. 1978. Markets and Hierarchies Revisited. Mimeographed. March. Cambridge,
MA: Department of Sociology, Harvard University.
White H.C. 1979. On Markets. RIAS Working Paper. 16 (April). Harvard University.
White H.C. 1980. Markets as Social Productions. Mimeographed. Cambridge, MA:
Department of Sociology, Harvard University.
White H.C. 1981. Production Markets as Induced Role Structures. In: Leinhardt S.L. (ed.).
Sociological Methodology. San Francisco: Jossey-Bass; 1-57.
Williamson O.E. 1975. Markets and Hierarchies: Analysis and Antitrust Implications. New
York: Free Press.
Источник: White H. 1981. Where Do Markets Come From? The American Journal of
Sociology. 87 (3): 517-547. URL: www.jstor.org/ stable/2778933. © 1981 The University
of Chicago

НЕОИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ ПОДХОД
Дж. Мейер, Б. Роуэн
ИНСТИТУЦИОНАЛИЗИРОВАННЫЕ
ОРГАНИЗАЦИИ: ФОРМАЛЬНАЯ СТРУКТУРА
КАК МИФ И ЦЕРЕМОНИАЛ1
Формальные организационные структуры часто возникают как отражения
рационализированных институциональных правил. Выработкой таких пра-
вил в современных государствах и обществах отчасти объясняется распро-
странение и усложнение формальных организационных структур. Институ-
циональные правила работают как мифы, которые организации встраивают
в себя и за счёт этого обретают легитимность, ресурсы, стабильность и
увеличивают свои шансы на выживание. Организации, чья структура ста-
новится изоморфной мифам институционального окружения (в отличие
от тех организаций, которые исходно структурируются под воздействием
технологий производства и обмена), снижают внутреннюю координацию и
контроль с целью поддержания легитимности. Структуры расцепляются
как друг с другом, так и с текущей деятельностью. Вместо координации, про-
верки и оценивания задействуется логика уверенности и добросовестности.
Ключевые слова: организации; формальные структуры; институты; инсти-
туциональный изоморфизм; сети отношений; эффективность деятельности
организаций.
Обычно считается, что формальные организации — это системы координи-
рованной и контролируемой деятельности, возникающие, когда работа ста-
новится укоренённой в сложных сетях технических отношений и обмена на
границах организаций (boundary-spanning exchanges)2. Однако в современных
Пер. с англ. И.С. Чирикова. Науч. ред. — В.В. Радаев, Т.Е. Юдин. Текст публиковался в
журнале «Экономическая социология» (2011. 12 (1): 43-67. URL: http://ecsoc.hse.ru/2011-12-l.
html).
1 Работа над статьёй велась в Стэнфордском центре исследований и разработок в пре-
подавании (Stanford Centre for Research and Development in Teaching) и была поддержана На-
циональным институтом образования (National Institution of Education) (контракт No. NE-C-
00-3-0062). Высказанные здесь взгляды, разумеется, не являются отражением позиции NIE.
Помощь и поддержку предоставили многие коллеги из SCRDT, Стэнфордской программы
тренинга организаций, рабочей группы по организациям и средам Американской социоло-
гической ассоциации, а также NIE. Особенно полезные советы дали X. Экланд, А. Бергесен,
Дж. Боли-Беннетт, Т. Дил, Дж. Фримен, П. Хирш, Дж.Г. Марч, УР. Скотт и У. Старбак.
2 В русскоязычной литературе термин boundary-spanning переводится иногда как «сти-
рание границ», что не вполне корректно. Классик теории организаций Джеймс Томпсон
подчёркивает, что структурные единицы, находящиеся на границах организаций (boundary-
133

Неоинституциональный подход
обществах формальные организационные структуры возникают в сильно ин-
ституционализированных средах. Появляются профессии, стратегии и про-
граммы, которые, как считается, нужны для рационального производства всё
новых продуктов и услуг. Это позволяет быстро расти множеству новых орга-
низаций и подталкивает уже существующие к встраиванию (incorporate) новых
практик и процедур. По сути, организации вынуждены встраивать практики и
процедуры, которые заданы преобладающими рационализированными пред-
ставлениями о работе организаций и институционализированы в обществе.
Поступающие таким образом организации повышают собственную легитим-
ность и увеличивают шансы на выживание вне зависимости от того, дадут ли
заимствованные практики и процедуры немедленный эффект.
Институционализированные продукты, услуги, технологии, стратегии и
программы функционируют как влиятельные мифы, и многие организации
перенимают их как церемониал. Однако конформность по отношению к инсти-
туционализированным правилам часто идёт вразрез с критериями эффектив-
ности, и наоборот — координация и контроль деятельности с целью повыше-
ния эффективности подрывают церемониальную конформность организации,
принося в жертву её устойчивость (support) и легитимность. Для поддержания
церемониальной конформности организации, воспроизводящие институцио-
нальные правила, стремятся оградить свои формальные структуры от неопре-
делённости технологических процессов, становясь слабо сцепленными (loosely
coupled), создавая разрывы между своей формальной структурой и реальной
производственной деятельностью.
В данной работе утверждается, что формальные структуры многих орга-
низаций в постиндустриальном обществе [Bell 1973] чётко отражают мифы их
институциональных сред, а не требования производственного процесса. Первая
часть статьи посвящена описанию господствующих теорий происхождения фор-
мальных структур, а также выявлению основной трудности, с которой сталки-
ваются данные теории. Во второй части обсуждается альтернативный источник
формальных структур — мифы, укоренённые в институциональной среде. В тре-
тьей части развивается мысль о том, что организации, отражая институциональ-
ную среду, сохраняют разрывы между своей формальной структурой и текущей
производственной деятельностью. В заключительной части рассматриваются те
вопросы, которые должны стать предметом дальнейших исследований.
Мы строго придерживаемся различения институционализированных пра-
вил и преобладающих образцов социального поведения. Институционализи-
spanning units), позволяют подстраиваться под ее внешнюю среду, а стало быть, не только
обрабатывают ресурсы, проходящие через границу организации (и тем самым делают её
открытой системой), но и предохраняют её технологическое ядро от флуктуации в среде
[Thompson 2003: 66-67]. Речь, таким образом, идёт не о стирании границ, но о значимости
той деятельности, которая осуществляется на границах организации. Мы будем поэтому
переводить boundary-spanning как «пограничный» или «на границах». — Примеч. науч. ред.
134

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
рованные правила — это классификации, встроенные в общество как взаим-
ные типизации или интерпретации [Berger, Luckmann 1967: 54]. Такие правила
могут либо просто приниматься на веру, либо поддерживаться общественным
мнением или силой закона [Starbuck 1976]. Институты неизбежно содержат
нормативные обязательства, но в социальной жизни нередко выступают пре-
жде всего как факты, которые акторам приходится учитывать. В ходе институ-
ционализации социальные процессы, обязательства и существующие условия
приобретают в социальном мышлении и действии статус правил. К примеру,
социальный статус врача — это и в сильной степени институционализирован-
ное правило обращения с болезнью (нормативное и когнитивное), и социаль-
ная роль, состоящая из определённых способов поведения, отношений и ожи-
даний. Исследования и разработки {research and development, R & D) — это и
институционализированная категория деятельности организации, имеющая
значение и ценность в различных частях общества, и совокупность конкрет-
ных действий по проведению исследований и созданию разработок. В опре-
делённой степени и знак «курение запрещено» — это и институт со своим
собственным правовым статусом и последствиями, и попытка регулировать
поведение курильщиков. Для данной статьи решающее значение имеет то, что
институциональные правила могут оказывать на организационные структуры
и их воплощение в реальных технологических процессах особое влияние, со-
вершенно отличное от воздействия сетей социального поведения и отношений,
из которых состоит данная организация и которые её окружают.
Господствующие теории формальной структуры
Необходимо установить чёткое различение между формальной структурой
организации и её каждодневной производственной деятельностью. Формаль-
ная структура — это подробный план деятельности, который включает прежде
всего организационную схему (перечень офисов, департаментов, позиций и
программ). Эти элементы увязаны друг с другом чётко определёнными целями
и стратегиями, составляющими рациональное обоснование того, как и зачем
сочетаются друг с другом разные виды деятельности. Сущность современной
бюрократической организации заключается в том, что эти структурные эле-
менты, а также связывающие их цели имеют рационализированный и безлич-
ный характер.
Одна из центральных задач организационной теории состоит в описании
условий, которые способствуют развитию рационализированной формальной
структуры. В рамках традиционных теоретических подходов предполагается,
что рациональная формальная структура является наиболее эффективным
способом координации и контроля сложных сетей отношений, возникающих
в рамках современной технологической и производственной деятельности (см.
обзор: [Scott 1975]). Это допущение проистекает из рассуждений Макса Вебе-
135

Неоинституциональный подход
pa о том, что исторически бюрократии возникли как следствие развития хо-
зяйственных рынков и централизованных государств [Weber 1930; 1946; 1947].
Хозяйственные рынки поощряют рациональность и координацию. По мере
распространения рынков сети отношений в определённой сфере становятся
более сложными и дифференцированными, а организациям в этой сфере при-
ходится управлять всё большим числом взаимосвязей как внутри себя, так и на
своих границах. Такие факторы, как размер организации [Blau 1970] и техно-
логия [Woodward 1965], усложняют внутренние отношения, а разделение тру-
да между организациями умножает проблемы на границах [Aiken, Hage 1968;
Freeman 1973; Thompson 2003]. Поскольку в обозначенных условиях возрастает
потребность в координации, а формально координируемая работа обладает
рядом конкурентных преимуществ, начинают развиваться организации с ра-
ционализированной формальной структурой.
Образование централизованных государств и появление в обществах цент-
ров политического влияния также способствуют развитию и распространению
формальной организации. Считается, что когда сети отношений, связанные с
экономическим обменом и политическим управлением, становятся чрезвычай-
но сложными, то бюрократические структуры — это наиболее эффективный
и рациональный инструмент стандартизации деятельности подчинённых под-
разделений и контроля над ними. Бюрократический контроль особенно поле-
зен для расширения влияния политических центров, а запрос на стандартиза-
цию имеется со стороны как центральных, так и периферийных организаций
[Bendix 1964; 1968]. Политические центры организуют несколько ведомствен-
ных уровней, которым удаётся повсеместно увеличивать степень подчинения и
замещать традиционные способы действия во всех частях общества.
Проблема. В рамках господствующих теорий предполагается, что клю-
чевые аспекты, в которых формальные организации преуспели в современном
мире, — это координация и контроль деятельности. Такое допущение осно-
вано на представлении о том, что организации функционируют согласно фор-
мальным планам деятельности: координация осуществляется в соответствии
с установленным порядком, правила и процедуры соблюдаются, выполняемые
операции соответствуют предписаниям формальной структуры. Однако мно-
гие эмпирические исследования организаций ставят данное допущение под
вопрос. Предыдущее поколение исследователей пришло к выводу о том, что
существует значительный разрыв между формальной и неформальной орга-
низацией (см., например: [Homans 1950; Dalton 1959; Downs 1967]). Сходное с
этим наблюдение заключается в том, что формальные организации часто сла-
бо сцеплены [March, Olsen 1976; Weick 1976]: связь структурных элементов с
деятельностью и между собой довольно слаба; правила нередко нарушаются;
решения зачастую не выполняются, а если выполняются, то имеют неопреде-
лённые последствия; эффективность используемых технологий сомнительна;
системы оценивания и проверки разрушены вовсе или являются настолько не-
чёткими, что почти не обеспечивают координации.
136

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
Формальные организации представляют собой неотъемлемый атрибут со-
временных обществ. Необходимо найти такое объяснение их распространения,
которое хотя бы частично не зависело от предпосылки, что на практике фор-
мальные структуры действительно координируют и контролируют рабочий
процесс. Такая теория должна объяснить характерную для формальных органи-
заций деятельность по созданию целей, позиций, стратегий и процедурных пра-
вил, не прибегая при этом к предположению, что эти особенности структуры
действительно воплощаются в каждодневной производственной деятельности.
Институциональные источники
формальной структуры
Поскольку господствующие сегодня теории сконцентрированы на изучении
управления сложными сетями отношений и осуществления координации и
контроля, они оставили без внимания альтернативный источник формальной
структуры, также указанный Вебером, — легитимность рационализированных
формальных структур. В преобладающих ныне теориях легитимность высту-
пает как некая данность: констатация бюрократизации основывается на пред-
посылке о нормах рациональности [Thompson 2003]. Если нормы и рассматри-
ваются в теориях бюрократизации в качестве самостоятельного фактора, то
лишь в силу предположения о том, что они присущи современным социумам
и личностям как ценности самого общего характера — благодаря этому они,
предположительно, облегчают функционирование формальной организации.
Однако нормы рациональности — это не просто общие ценности. Они полу-
чают куда более специфические и мощные проявления в правилах, представ-
лениях и значениях, связанных с институционализированными социальными
структурами. Значимостью этих институтов как самостоятельных факторов в
процессе бюрократизации ранее пренебрегали.
Формальные структуры создаются не только на основе сетей отношений
в рамках социальной организации. В современных обществах элементы ра-
ционализированной формальной структуры глубоко интегрированы в широ-
ко распространённые представления о социальной реальности и отражают
эти представления. Многие позиции, стратегии, программы и процедуры со-
временных организаций навязываются общественным мнением; взглядами
ключевых контрагентов {constituents); знанием, легитимированным системой
образования; социальным престижем; законами; используемыми в судах опре-
делениями халатности и предусмотрительности. Такие элементы формальной
структуры представляют собой проявления влиятельных институциональных
правил, которые функционируют как сильно рационализированные мифы,
ограничивающие конкретные организации.
В современных обществах мифы, создающие формальную организацион-
ную структуру, имеют два ключевых свойства. Во-первых, они являются ра-
137

Неоинституциональный подход
ционализированными и безличными предписаниями, которые превращают
различные социальные цели в технические задачи организации и задают пра-
вила выбора средств, подходящих для рационального выполнения этих задач
[Ellul 1964]. Во-вторых, они в сильной степени институционализированы и по-
тому отчасти независимы от отдельных индивидов и организаций. Иначе гово-
ря, их легитимность должна приниматься на веру вне зависимости от того, как
оценивается их вклад в результат производственной деятельности.
Многие элементы формальной структуры являются в сильной степени ин-
ституционализированными и действуют как мифы. В качестве примеров мож-
но упомянуть профессии, программы и технологии.
Возникает множество рационализированных профессий [Wilensky 1965;
Bell 1973]. Это те виды деятельности, которые контролируются не только прямой
проверкой результатов труда, но также и социальными правилами лицензирова-
ния, сертификации и обучения. Профессии подвергаются рационализации, по-
скольку предполагается, что они осуществляют контроль над безличными тех-
ническими операциями, а не над какими-то духовными таинствами. Кроме того,
они в сильной степени институционализированы: делегирование операций пред-
ставителям соответствующих профессий является социально ожидаемым и часто
предписывается законом вне зависимости от соображений о том, насколько это
эффективно.
Многие формализованные программы для организаций также институцио-
нализированы в обществе. Идеологии определяют, какие функции подходят для
коммерческих предприятий (например, продажи, производство, реклама или бух-
галтерское дело), какие — для университетов (обучение и исследования в области
истории, инженерного дела или литературы), а какие — для больниц (хирургия,
лечение внутренних органов, акушерство). Подобные классификации организаци-
онных функций и детализация каждой из них представляют собой готовые фор-
мулы, доступные для любой организации.
Точно так же технологии институционализируются и становятся мифами,
ограничивающими организации. Технические процедуры производства, бухгал-
терии, подбора персонала или обработки данных становятся само собой разуме-
ющимися способами достижения организационных целей. Институционализиро-
ванные техники, независимо от их эффективности, упрочивают представление об
организации как об отвечающей всем требованиям, рациональной и со-
временной. Использование такого рода техник демонстрирует ответствен-
ность и позволяет избегать обвинений в халатности.
Влияние подобных рационализированных институциональных элементов
на организации и вообще на ситуации, в которых осуществляется организа-
ционная деятельность, крайне велико. Эти правила определяют новые ситуа-
ции, требующие организации, переопределяют уже существующие ситуации и
предписывают средства для рациональных решений в рамках каждой из них.
Правила позволяют участникам организоваться в соответствии с предписан-
ным образом действий и зачастую даже требуют от них этого. И сегодня такие
138

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
правила очень быстро распространяются, становясь частью процесса развития
постиндустриального общества [Bell 1973]. Новые и уже существующие сфе-
ры деятельности кодифицируются в институционализированных программах,
профессиях и технологиях, а организации встраивают в себя уже готовые коды.
Приведём несколько примеров.
Психология разрабатывает рационализированную теорию подбора персона-
ла и сертифицирует специалистов по работе с персоналом. Управления по работе
с персоналом и соответствующие должности появляются сегодня в самых разных
организациях; кроме того, возникают кадровые агентства.
По мере того как происходит создание программ исследований и разработок,
обучение и сертификация специалистов с соответствующей квалификацией, ра-
стёт и давление на организации, которые вынуждены включать в свою структуру
отделы исследований и разработок.
По мере того как такая дорациональная профессия, как проституция, рацио-
нализируется в соответствии с принципами медицины, появляется всё больше
бюрократизированных организаций — клиник сексуальной терапии, массажных
салонов и проч.
По мере того как возникают проблемы безопасности и загрязнения окружаю-
щей среды, а соответствующие профессии и программы институционализируются
в законах, профсоюзных идеологиях и общественном мнении, организации встра-
ивают в себя эти программы и профессии.
Развитие рационализированных институциональных структур в обществе
делает формальные организации всё более похожими и всё более сложными.
Такие институты — мифы, благодаря которым формальные организации ста-
новится проще создавать, и в то же время растёт необходимость в них. В конеч-
ном счёте оказывается, что «строительные блоки» для организаций разбросаны
по всему общественному ландшафту; требуется лишь немного предприни-
мательской энергии, чтобы собрать их в единую структуру. И поскольку эти
строительные блоки считаются подходящими, адекватными, рациональными и
необходимыми, организациям приходится встраивать их, чтобы избежать не-
легитимности. Следовательно, мифы, встроенные в рационализированные ин-
ституциональные элементы, создают необходимость, возможность и импульс
к рациональной организации деятельности; тем самым они подталкивают ор-
ганизации в том же направлении, что и необходимость управлять сетями непо-
средственных отношений.
Утверждение 1. По мере того как в тех или иных сферах производственной дея-
тельности возникают рационализированные институциональные правила, фор-
мальные организации образуются и расширяются, встраивая эти правила в свою
структуру как ее элементы.
В этом утверждении заложены два соображения: (1А) по мере того как инсти-
туционализированные мифы задают новые сферы рационализированной деятель-
ности, в этих сферах возникают формальные организации; (1В) по мере того как
рационализующие институциональные мифы возникают в уже существующих
139

Неоинституциональный подход
сферах деятельности, действующие в них организации расширяют свои формаль-
ные структуры таким образом, чтобы быть изоморфными этим новым мифам.
Для понимания более общего исторического процесса важны соображе-
ния, содержащиеся в утверждении 2.
Утверждение 2. Чем более модернизировано общество, тем более распространена
в тех или иных сферах рационализированная институциональная структура и
тем больше количество сфер, содержащих рационализированные институты.
Таким образом, современные институты полностью рационализирова-
ны, и эти рационализированные элементы действуют как мифы и дают толчок
к формализации организации. Из сочетания утверждений 1 и 2 следуют два
более конкретных соображения: (2А) формальные организации скорее воз-
никнут в более модернизированных обществах, даже если сложность сетей не-
посредственных отношений будет одинаковой; (25) более сложная структура
формальных организаций в той или иной сфере деятельности скорее характер-
на для более модернизированных обществ, даже если сложность сетей непо-
средственных отношений одинакова.
При совмещении данных соображений с господствующей ныне организа-
ционной теорией становится ясно, что рационализированные бюрократии про-
низывают современные общества по двум причинам. Во-первых, как утверж-
дается в рамках господствующих теорий, по мере модернизации обществ сети
отношений в них усложняются. Во-вторых, современные общества пропитаны
институциональными правилами, которые функционируют как мифы, пред-
ставляющие различные формальные структуры рациональными средствами
для достижения желаемых целей. На рис. 1 обобщаются эти два теоретических
направления. Оба направления полагают, что постиндустриальное общество,
где роль рациональных организаций даже значительнее, чем роль произво-
дительных сил, возникает не только в связи с усложнением современной со-
циальной сети организаций, но в первую очередь как явление идеологическое.
Будучи однажды институционализированной, рациональность превращается
в миф, обладающий мощным организующим потенциалом; данный факт от-
мечается как Жаком Эллюлем [Ellul 1964], так и Дэниелом Беллом [Bell 1973],
пусть они и расходятся в его оценке.
Преобладание рационализированных
./▼ институциональных элементов
Модернизация Появление и усложнение
* формальных
общества Y r
организационных структур
Сложность сетей социальной
организации и обмена
Рис. 1. Происхождение и усложнение формальных организационных структур
140

Дж. Мейеру Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
Отношение организаций
к их институциональным средам
Давно замечено, что организации структурируются явлениями окружающей их
среды и обычно изоморфны этой среде. Одно из возможных объяснений такого
изоморфизма состоит в следующем: между формальными организациями и их
средой существует взаимозависимость на уровне технологий и на уровне обмена,
благодаря которой возникает соответствие между организацией и средой. Такие
рассуждения можно найти в работах Майкла Айкена и Джеральда Хейджа, Амо-
са Хоули и Джеймса Томпсона [Aiken, Hage 1968; Hawley 1968; Thompson 2003].
Согласно этому объяснению, определённые структурные элементы получают
распространение из-за того, что внешняя среда создаёт проблемы на границах
организаций, а те организации, которые встраивают в себя изоморфные среде
структурные элементы, способны управлять такими взаимозависимостями.
Второе объяснение параллелизма между организациями и их средой, ко-
торое развиваем мы, состоит в том, что структура организаций отражает со-
циально сконструированную реальность [Berger, Luckmann 1967]. Этот взгляд
предлагался в работах Толкотта Парсонса и Стенли Юди, которые полагают,
что организации во многом обусловливаются их общим институциональным
окружением, а потому и сами отчасти являются институтами [Parsons 1956;
Udy 1970]. Фред Эмери и Эрик Трист также считают, что организации реагиру-
ют непосредственно на окружающие их структуры и резко противопоставля-
ют такие воздействия тем, что возникают в ходе пограничных обменов [Emery,
Trist 1965]. Согласно представленной здесь институциональной концепции
обособленные от среды и ограниченные организации постепенно исчезают.
Радикальные институциональные теории идут гораздо дальше предложенной
теориями открытых систем идеи взаимосвязанности организации со средой и
определяют организацию как яркое воплощение рационализированных ми-
фов, пронизывающих современные общества, а не как единицу, вовлечённую в
обмен со средой (каким бы сложным этот обмен ни был).
Нельзя сказать, что два представленных объяснения изоморфизма по от-
ношению к внешней среде несовместимы друг с другом. Организации как вза-
имодействуют с внешней средой на своих границах, так и имитируют элементы
среды в своих структурах. Однако в дальнейшем мы покажем, что из двух этих
способов объяснения вытекают весьма различные следствия в отношении вну-
тренних организационных процессов.
Происхождение рациональных
институциональных мифов
Бюрократизация возникает отчасти вследствие распространения в обществе
рационализированных мифов, и это, в свою очередь, предполагает развитие
всей современной институциональной системы.
141

Неоинституционалъный подход
Хотя эта тема выходит за рамки данной работы, мы выделим три специфи-
ческих процесса, которые порождают рационализированные мифы организа-
ционной структуры.
Развитие сложных сетей отношений
По мере того как сети отношений в обществах становятся более плотными и
взаимосвязанными, увеличивается количество рационализированных ми-
фов. Некоторые из них являются весьма общими: например, принципы уни-
версализма [Parsons 1971], контракты [Spencer 1897], реститутивные санкции
[Durkheim 1933] и квалификация [Weber 1947] объединяют различные про-
фессии, организационные программы и практики. Другие мифы описывают
конкретные структурные элементы. Эти мифы могут возникать из конкретных
ситуаций, а затем применяться в других контекстах. Например, в современных
обществах все деловые организации в рамках определённой отрасли вовлече-
ны в достаточно сходные отношения. В таких условиях особенно успешные
практики, специальности или принципы координации могут быть закреплены
в форме мифов. Впоследствии законы, системы образования и аттестации, а
также общественное мнение делают так, что организациям становится необхо-
димо или выгодно встраивать новые структуры.
Степень коллективной организации внешней среды
Легитимность мифов, созданных определёнными организационными практи-
ками и распространившихся через сети отношений, основана на предположе-
нии, что они рационально эффективны. Однако многие мифы обладают также
официальной легитимностью, основанной на юридических обязательствах.
Общества, где в результате формирования национального государства сложи-
лись рационально-правовые порядки, особенно склонны передавать коллек-
тивную (законную) власть учреждениям, которые легитимируют особые ор-
ганизационные структуры. Развитие централизованных государств и единых
наций означает, что организованные агенты получают в обществе юрисдикцию
над множеством сфер деятельности [Swanson 1971]. Законодатели и судебные
власти создают юридические обязательства и занимаются их толкованием; ад-
министративные учреждения (региональные и федеральные правительства,
портовые власти, школьные округа и т.д.) устанавливают процедурные пра-
вила; для того чтобы заниматься профессиональной деятельностью, требуют-
ся лицензии и аттестаты. Чем сильнее рационально-правовой порядок, тем в
большей степени рационализированные правила и процедуры, а также рацио-
нализированные способы подбора персонала приобретают характер институ-
циональных требований. Возникают новые формальные организации, а уже
существующие организации приобретают новые структурные элементы.
142

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
Стремление организаций к лидерству
Обычно считается, что развитие государства и перевод всё новых сфер под
его юрисдикцию приводят к тому, что организации становятся «домашними»3
[Carlson 1962] и у них происходит существенное замещение целей4
[Selznick 1949; Clark 1956; Zald, Denton 1963]. Однако это предположение об-
манчиво: организации действительно обычно адаптируются к институцио-
нальной среде, однако они также часто играют активную роль в формировании
этой среды [Parsons 1956; Thompson 1967; Perrow 1970; Dowling, Pfeffer 1975].
Многие организации активно добиваются от властей привилегий и успешно
институционализируют свои цели и структуры в рамках установленных эти-
ми властями правил.
Организации действуют в двух направлениях, пытаясь формировать ин-
ституциональную среду по своему подобию.
Во-первых, влиятельные организации принуждают адаптироваться к их
структурам и отношениям тех партнёров, которые непосредственно включены в
их сети отношений. Например, производители автомобилей помогают создавать
спрос на определённые виды дорог, транспортных сетей и топлива, делающих ав-
томобили предметом первой необходимости; конкурирующие виды транспорта
вынуждены адаптироваться к существующему контексту отношений.
Во-вторых, влиятельные организации стараются напрямую встроить в
общество свои цели и процедуры в качестве институциональных правил. Так,
производители автомобилей пытаются задавать стандарты общественного
мнения при формировании представлений о престижности тех или иных ма-
рок машин; влиять на правовые нормы, определяющие автомобильные стан-
дарты; и на правила, на основании которых суды определяют, является ли ма-
шина достаточно качественной, чтобы снять с производителя юридическую
ответственность; принуждать представителей потребительского сообщества
покупать именно их автомобили. Иначе говоря, конкуренты могут соперни-
чать как в социальных сетях или на рынках, так и в контекстах институцио-
нальных правил, заданных существующими организациями. Таким образом,
некоторые организационные формы воспроизводят себя, становясь институ-
ционализированными правилами. Приведём несколько примеров.
3 Согласно Ричарду Карлсону, «домашним» организациям {domesticated organizations)
в отличие от «диких» (wild organizations) не обязательно заботиться обо всех собственных
нуждах: попадая под защиту общества, они получают гарантированные потоки ресурсов. —
Примеч. науч. ред.
4 «Замещение целей» (goal displacement, displacement of goals) — термин, введённый
P. Мёртоном в 1940 г. для обозначения ситуации вытеснения конечных целей промежуточ-
ными в бюрократической организации и сопутствующего превращения инструментальных
ценностей в терминальные [Merton 1940: 563]. — Примеч. науч. ред.
143

Неоинституциональный подход
Школьные администраторы, которые разрабатывают новые учебные планы
и учебные программы, стремятся закрепить легитимность этих инноваций в тео-
рии образования и требованиях, выдвигаемых государством. Если им это удаётся,
новые процедуры могут быть закреплены в качестве требований власти или по
крайней мере в качестве удовлетворительных решений.
Новые подразделения в коммерческих предприятиях (такие как управления
по работе с персоналом, отделы рекламы, исследований и разработок) тяготеют к
профессионализации за счёт создания правил ведения деятельности и сертифи-
кации персонала, причём эти правила поддерживаются учебными заведениями,
системами распределения престижа и законами.
Организации, которые подвергаются угрозе в конкурентной среде (это могут
быть маленькие фермы, пассажирский железнодорожный транспорт или компа-
ния Rolls Royce), для получения защиты со стороны официальных властей пыта-
ются обозначить себя в качестве основных носителей культурных традиций своих
обществ.
Влияние институциональной среды на организации
Изоморфизм по отношению к окружающим их институтам имеет для органи-
заций несколько ключевых следствий: (а) организации встраивают те или иные
элементы скорее потому, что эти элементы легитимированы извне, а не потому,
что они являются эффективными; (Ь) для определения ценности структурных
элементов организации используют внешние или церемониальные критерии
оценивания; (с) зависимость от институтов, сложившихся вне организации,
снижает уровень турбулентности и сохраняет стабильность. Мы полагаем, что
в результате институциональный изоморфизм способствует успеху и выжива-
нию организаций. Встраивание формальных структур, легитимированных из-
вне, повышает лояльность как участников самой организации, так и внешних
контрагентов. Использование внешних критериев оценивания (означающее,
по сути, что организация стремится стать подчинённым элементом общества,
а не независимой системой) позволяет организации становиться успешной в
глазах социального окружения и защищает её от неудач.
Изменение формальных структур
Создавая формальную структуру, которая соответствует предписаниям ми-
фов институциональной среды, организация демонстрирует, что она действует
должным образом для достижения коллективно разделяемых целей [Dowling,
Pfeffer 1975; Meyer, Rowan 1975]. Благодаря встраиванию институциональных
элементов организацию оценивают таким образом [Scott, Lyman 1968], что её
деятельность не вызывает сомнений. Одним словом, организация обретает
легитимность и использует её, чтобы стать более устойчивой и гарантировать
себе выживание.
144

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
С точки зрения институционального подхода наиболее важным аспектом
изоморфизма организации внешней среде является изменение организацион-
ного языка. Названия элементов на организационной диаграмме и терминоло-
гия, используемая для обозначения организационных целей, процедур и стра-
тегий, аналогичны тому лексикону, с помощью которого описываются мотивы
деятельности индивидов [Mills 1940; Blum, McHugh 1971]. Подобно тому как
с помощью мифов зависти, злости, альтруизма и любви можно проинтерпре-
тировать и объяснить действия индивидов, мифы докторов, бухгалтеров или
конвейера помогают понять деятельность организации. Мы можем поэтому
говорить о том, что инженеры решат конкретную проблему, а секретари вы-
полнят определённые задачи, даже не зная о том, что за люди являются этими
инженерами или секретарями и что конкретно они будут делать. В этом случае
мы, как и наши собеседники, понимаем, что данные утверждения указывают на
то, каким образом выполняются определённые обязанности.
Лексикон, с помощью которого обозначается структура организаций, яв-
ляется изоморфным институциональным правилам и обеспечивает рассуди-
тельные, рациональные и легитимные описания. Предполагается, что органи-
зации, описанные при помощи легитимированной лексики, ориентированы на
коллективно определённые и, как правило, коллективно санкционированные
цели. Например, мифы о кадровых службах не только позволяют продемон-
стрировать рациональность практик найма, но и отражают ценность кадро-
вых служб для данной организации. Работники, соискатели, менеджеры, члены
правления и государственные службы склонны доверять практикам найма тех
организаций, которые используют легитимированные процедуры (например,
гарантии равных возможностей для претендентов или тестирование персона-
ла), а также с большей вероятностью будут принимать участие в деятельности
и финансировании таких организаций. Если же организации не задейству-
ют легитимированные средой элементы структуры или создают уникальные
структуры, то они испытывают недостаток в приемлемых, легитимированных
описаниях своей деятельности. Такие организации более уязвимы для обви-
нений в халатности, нерациональности и бесполезности. Претензии такого
рода могут дорого обойтись организации независимо от того, кто их предъ-
являет, — члены самой организации, внешние контрагенты или государство.
Приведём соответствующие примеры.
По мере распространения современных медицинских учреждений крупным
организациям, которые не обеспечивают медицинское обслуживание своих со-
трудников, предъявляются претензии в халатности со стороны работников, от-
дельных групп управленцев, страховщиков, судов, которые вырабатывают опре-
деления халатности, а часто и со стороны закона. Цена нелегитимности весьма
существенна: она выражается в увеличении размеров страховых премий и наступ-
лении правовой ответственности.
145

Неоинституциональный подход
Точно так же благодаря институтам, связанным с охраной труда (environmental
safety), для организаций становится особенно важным внедрять технику безопас-
ности, создавать соответствующие подразделения и программы. Знаки «курение
запрещено», вне зависимости от их действенности, необходимы для того, чтобы
избежать обвинений в халатности и не допустить опечатывания помещений госу-
дарством — это было бы полной потерей легитимности.
Благодаря развитию экономической науки как сферы профессиональной дея-
тельности организациям становится выгодно встраивать в свою структуру группы
экономистов для проведения эконометрических расчётов. И хотя эти расчёты, воз-
можно, никто не читает, не понимает и не верит им, они помогают легитимировать
планы организации в глазах инвесторов, потребителей (как это происходит в слу-
чае с поставщиками Министерства обороны) и членов самой организации. Кро-
ме того, такие расчёты позволяют рационально объяснить неудачи: когда планы
менеджеров рушатся, они могут продемонстрировать инвесторам, акционерам и
начальникам, что процедуры имели разумное обоснование, а решения принима-
лись рационально.
Таким образом, рационализированные институты создают мифы фор-
мальной структуры, на основе которых, в свою очередь, образуются организа-
ции. Неспособность встроить надлежащие элементы структуры квалифициру-
ется как халатность и нерациональность; поток поддержки извне оказывается
под угрозой, усиливаются позиции «диссидентов» внутри организации. В то
же время указанные мифы предоставляют организациям большие возможно-
сти для роста. Закрепление правильных меток за соответствующими сферами
деятельности может придать ценность этим занятиям и побудить к активному
участию в них членов организации и внешних контрагентов.
Использование внешних критериев оценивания
Кроме того, находясь в институционально развитой среде, организации стано-
вятся более чувствительными к внешним критериям определения ценности их
деятельности и начинают оперировать такими критериями. Примерами упо-
мянутых критериев являются церемониальные награды (Нобелевская премия);
поддержка со стороны важных персон; стандартная стоимость работы профес-
сионалов и консультантов; престижность запущенных программ или статус
персонала организации по оценкам внешнего социального окружения и проч.
Например, в современном бухгалтерском учёте принято по возможности припи-
сывать каждой составляющей организации некоторую ценность, рассчитывае-
мую с помощью производственной функции на основе вклада данной компонен-
ты в создание товаров или услуг, производимых организацией. Однако ценность
некоторых подразделений (обслуживающих, административных и ряда других)
зачастую бывает сложно определить, так как совершенно не ясно, как можно
было бы однозначно оценить значение результатов их деятельности для конеч-
ного продукта организации. В таких ситуациях бухгалтеры используют вменён-
146

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
ные цены {shadow prices) и исходят из того, что определённые подразделения не-
обходимы для организации, поэтому рассчитывают их ценность на основании
цены на внешних рынках. Таким образом, современный бухгалтерский учёт соз-
даёт церемониальные производственные функции и накладывает их на экономи-
ческие производственные функции: организации приписывают заданную извне
ценность отделам рекламы и безопасности, менеджерам, эконометристам, ино-
гда даже социологам, вне зависимости от наличия подтверждений вклада этих
подразделений в конечный продукт. В постиндустриальном обществе множе-
ство церемониальных факторов оказывают влияние на практики формирования
цены как денежного выражения стоимости, а также на экономические показате-
ли эффективности, рентабельности и чистой стоимости активов [Hirsch 1975].
Церемониальные критерии определения ценности и церемониально за-
данные производственные функции выгодны для организаций, так как они
легитимируют их перед лицом сотрудников, акционеров, общественности и
государства, а также Внутренней налоговой службы (Internal Revenue Service,
1RS) и Комиссии по ценным бумагам (Securities and Exchange Commission, SEC).
Они демонстрируют социальному окружению организации её соответствие
(fitness). Встраивание структур с высокой церемониальной ценностью, отража-
ющих, к примеру, новейшие экспертные суждения, или обладающих высоким
престижем, улучшает позиции организации в глазах кредиторов. Такой орга-
низации проще привлечь займы, пожертвования или инвестиции. Наконец,
подразделения организации используют церемониальные способы оценива-
ния для описания своего вклада в продукцию организации. Внутренняя власть
этих подразделений растёт пропорционально их эффективности, измеряемой
церемониальными показателями [Salancik, Pfeffer 1974].
Обеспечение устойчивости
По мере развития и усложнения институциональной среды внутренние и
внешние связи организации становятся стабильнее. Стандартизации и стаби-
лизации способствуют централизованные государства, деловые ассоциации,
профсоюзы, профессиональные ассоциации, коалиции между организациями
(см. обзор в работе: [Starbuck 1976]).
Рыночная конъюнктура, показатели затрат и выпуска, а также технологи-
ческие процедуры попадают в сферу действия институционально закреплённых
значений и способов управления. По мере того как отдельно взятая организация
становится частью более широкой коллективной системы, происходит стабили-
зация. Поддержка гарантируется существующими соглашениями, а не зависит
полностью от производительности. Например, вне зависимости от того, дают ли
школы учащимся образование и лечат ли больницы пациентов, частные лица и
государственные структуры остаются лояльными по отношению к этим органи-
зациям, год за годом используют и финансируют их почти автоматически.
147

Неоинституционалъный подход
Институционально регулируемая среда защищает организации от турбу-
лентности [Emery, Trist 1965; Terreberry 1968]. Чем больше различных согла-
шений существует вокруг организации, тем больше времени она получает на
адаптацию. Закреплённые обществом монопольные права гарантируют клиен-
туру для школ, больниц и профессиональных объединений. Качество инсти-
туциональных правил не подвергается сомнению (а также регулируется зако-
ном), вследствие чего продукция, технологии и стратегии редко претерпевают
резкие изменения. Благодаря тому, что организации становятся легитимными
единицами общества, к ним не применяются автоматически санкции в случае
изменения производительности.
В США школьные округа, как и все остальные государственные учреждения,
обладают практически монопольным положением и большой стабильностью. Они
должны соблюдать общие правила классификации и сертификации учителей и
учеников, а также учебных предметов. Но при этом они защищены правилами, в
соответствии с которыми следование этим классификациям при осуществлении
образовательной деятельности является обязательным. Могут также существо-
вать альтернативные школы5 и частные школы, но и они должны настолько близко
придерживаться требований к структуре и классификациям, что их особый ста-
тус почти не даёт им преимуществ. Некоторые деловые организации добиваются
высокого уровня институциональной устойчивости. Работа крупного поставщи-
ка вооружения может быть оплачена только за то, что он следует оговоренным
процедурам, даже если продукция окажется некачественной. В предельном случае
такие организации становятся настолько успешными, что выживают даже в слу-
чае банкротства (как, например, это произошло с компаниями Lockheed и Penn
Central)6, частично превращаясь в государственные структуры. Чаще всего суще-
ствование таких компаний гарантировано специальными государственными та-
рифами, которые обеспечивают прибыли вне зависимости от издержек (такова,
например, ситуация с коммунальными службами в США).
5 Альтернативные школы (alternative schools) — учебные заведения, возникшие в США
в середине 1960-х гг. и основанные на экспериментальных и нестандартных программах
обучения. Появление альтернативных школ позволило внести разнообразие в американскую
образовательную среду, которая отличалась высокой гомогенностью из-за политики
школьных округов, нацеленных на стандартизацию школ. — Примеч. науч. ред.
6 Компании Lockheed и Penn Central стали фигурантами двух наиболее известных слу-
чаев выделения властями США государственной помощи на спасение частного бизнеса во
времена администрации президента Ричарда Никсона. Обе крупные компании оказались в
начале 1970-х гг. под угрозой банкротства, чреватого для экономики массовыми увольне-
ниями и разорением банков-инвесторов. В политической и академической среде разгоре-
лись принципиальные споры о допустимости государственной поддержки частного бизнеса.
В итоге железнодорожная компания Penn Central была национализирована (1970), а про-
изводитель самолётов Lockheed добился принятия закона, легализовавшего государствен-
ные гарантии крупному бизнесу и позволившего компании привлечь займы (1971). В 1976 г.
обнаружилось, что, шантажируя государство своим возможным банкротством, Lockheed в
то же самое время платил крупные взятки японским чиновникам за получение заказа от
японской авиакомпании. — Примеч. науч. ред.
148

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
Крупные производители автомобилей несколько менее устойчивы. Их окру-
жает среда, в которой создано достаточно структур для того, чтобы все считали
автомобили чем-то необходимым. Но тем не менее потребители и представители
государственных структур могут проверить каждый автомобиль, дать ему свою
оценку и даже доказать в суде его низкое качество. Однако не так просто с по-
мощью судебного разбирательства поставить под сомнение уровень подготовки
выпускников средней школы.
Успех и выживание организации
Таким образом, успех организации зависит от факторов, не связанных с эф-
фективной координацией и управлением производственной деятельностью.
Вне зависимости от их производственной эффективности организации, дей-
ствующие в развитой институциональной среде и изоморфные ей, добиваются
легитимности и получают ресурсы, необходимые для выживания. Отчасти это
зависит от процессов во внешней среде и способности руководства отдельно
взятой организации влиять на эти процессы [Hirsch 1975], отчасти — от спо-
собности организации соответствовать институтам внешней среды и приоб-
ретать легитимность за счёт этих институтов. В институционально развитой
среде требуется благоразумная конформность: руководству университета,
больницы или фирмы необходимо понимать, как меняется мода и почему госу-
дарство запускает новые программы. Однако такого рода конформность, спо-
собная практически гарантировать организации выживание, возможна только
в среде с сильно институционализированной структурой. В этих условиях ор-
ганизация может прочно встроиться в изоморфные процессы, и её структура,
должностные лица и процессы будут церемониальным образом повторять ин-
ституциональную среду, поэтому в дополнение к общепризнанным источни-
кам успеха и выживания организации мы предлагаем обобщение, содержащее-
ся в утверждении 3.
Утверждение 3. Организации, которые встраивают в свою формальную структу-
ру легитимированные в обществе рационализированные элементы, увеличивают
собственную легитимность, ресурсы и способность выживать.
Согласно этому соображению долгосрочные шансы организации на выжи-
вание увеличиваются по мере того как развиваются структуры государства, а
сами организации отвечают институционализированным правилам. Например,
в США школы, больницы и некоммерческие организации {welfare organizations)
демонстрируют хорошую способность к выживанию именно потому, что они
соответствуют своим институциональным средам и, по сути, практически по-
глощены ими. И соответственно организации терпят неудачу, когда они от-
клоняются от предписаний институциональных мифов: организации, которые
инициируют значимые структурные инновации, несут существенные потери в
легитимности вне зависимости от своей производственной эффективности.
149

Неоинституциональный подход
На рис. 2 обобщаются основные идеи данного раздела, в том числе широ-
ко распространённый взгляд, согласно которому успех организации есть след-
ствие её эффективности.
Усложнение
рационализированных Конформность
институциональных "^^-^ организации по отношению
мифов к институционализированным
мифам
îi
Выживание
Организационная Легитимность
г ^
эффективность и ресурсы
Рис. 2. Выживание организации
Институционализированные структуры
и деятельность организации
Рационализированные формальные структуры могут возникать по двум при-
чинам. Во-первых, требования партнёров по локальным сетям отношений
способствуют развитию координации и контроля внутри организации. Такие
структуры повышают эффективность организаций и создают конкурентные
преимущества перед менее эффективными конкурентами. Во-вторых, взаи-
мосвязанность общественных отношений, коллективная организация обще-
ства и руководящая деятельность организационных элит формируют сильно
институционализированную среду. В этой среде использование рационали-
зированных структур создаёт возможность приемлемым образом описывать
деятельность организации, в результате чего она добивается легитимности и
устойчивости, а также получает новые ресурсы.
Все организации в той или иной степени укоренены как в среде социальных
отношений, так и в среде институтов, и поэтому заинтересованы в том, чтобы
координировать и контролировать свою деятельность, иметь о ней трезвое пред-
ставление. Организации, существующие в сильно институционализированной
среде, вынуждены решать проблемы во внутренней среде и на своих границах.
Например, школы при определённых условиях должны доставлять учащихся в
школу и домой, а также формировать школьные классы, составлять расписание
и назначать учителей. В то же время организации, которые работают на рынках,
где большое значение придаётся эффективности, создают подразделения, чья
роль в производственном процессе не ясна, а эффективность обусловливается
не реальной производственной функцией, но её церемониальным определением.
Тем не менее выживание одних организаций зависит скорее от того, на-
сколько успешно они справляются с требованиями, которые предъявляют от-
150

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
ношения, существующие внутри организации и на её границах, а выживание
других связано скорее с церемониальными требованиями сильно институци-
онализированной среды. В рамках дальнейшего рассуждения будет показано:
взаиморасположение отдельных структур и видов деятельности определяется
тем, что выступает в качестве источника требований, от выполнения которых
зависит выживание организации, — отношения внутри организации и на её
границах или институты во внешней среде.
Типы организаций
Институционализированные мифы различаются по степени полноты описа-
ния причинно-следственных отношений, а также по степени ясности опре-
деления стандартов, которые должны применяться для оценки результатов
[Thompson 2003]. Некоторые организации используют в своей работе рутин-
ные, чётко определённые технологии. Когда результат деятельности легко мо-
жет быть подвергнут оценке, часто развивается соответствующий рынок, и
потребители получают значительные права на проверку и контроль. В этих об-
стоятельствах эффективность часто предопределяет успех. Организации стал-
киваются с потребностью в чёткой координации в рамках своих сетей отноше-
ний и удовлетворяют её, создавая структуры, занятые решением конкретных
технологических проблем.
Однако развитие коллективно организованного общества и рост взаимо-
связанности социальных отношений нанесли урон многим рыночным средам.
Такие организации, как школы, отделы исследований и разработок и государ-
ственные бюрократические учреждения используют непостоянные и неясные
технологии для производства продукции, которую сложно оценить. В то же
время организации, оперирующие чётко определёнными технологиями, не в
состоянии приспособиться к турбулентности окружающей среды. Неопреде-
лённость, обусловленную непредвиденными техническими сложностями или
адаптацией к изменениям внешней среды, нельзя устранить лишь на основе
критерия эффективности. Члены организации, как и внешние контрагенты,
требуют использования институционализированных правил, которые обеспе-
чивают доверие и уверенность в результате, а также защищают организации от
провала [Emery, Trist 1965].
Таким образом, можно представить себе некий континуум, вдоль которо-
го упорядочены организации. На одном полюсе находятся производственные
организации со строгим контролем над результатами деятельности [Ouchi,
McGuire 1975], чей успех зависит от управления сетями отношений. На другом
полюсе — институционализированные организации, чей успех зависит от уве-
ренности и стабильности, которая достигается за счёт изоморфизма по отно-
шению к институциональным правилам. Представление о том, что положение
конкретной организации на этом континууме зависит от неотъемлемых тех-
151

Неоинституционалъный подход
нических свойств производимого продукта (а потому является постоянным),
неверно по двум причинам.
Во-первых, технические свойства продукции являются социально опреде-
ляемыми: если понимать эти свойства в узком смысле, полагая, что их можно
выявить эмпирически, то их вообще не существует.
Во-вторых, и среда, и организации часто переопределяют природу продук-
тов, услуг и технологий. Иногда переопределение делает процедуры и стандар-
ты оценивания более понятными. Однако зачастую организации и окружающая
их среда переопределяют характер используемых процедур и производимую
продукцию таким образом, что появляется некая неопределённость, а возмож-
ности проверки и контроля уменьшаются. Это случилось, например, когда аме-
риканские школы перешли от осуществления достаточно чётко определённой
подготовки, которая оценивалась согласно строгим критериям, к предостав-
лению слабо определённых услуг, оцениваемых в соответствии с критериями
сертификации [Callahan 1962; Tyack 1974; Meyer, Rowan 1975].
Структурные несоответствия
в институционализированных организациях
Если успех организации зависит от изоморфизма по отношению к институцио-
нализированным правилам, то она сталкивается с двумя проблемами самого
общего характера.
Во-первых, технологические процедуры и запрос на эффективность порож-
дают конфликты и несоответствия при попытках институционализированной
организации приспосабливаться к церемониальным правилам производства.
Во-вторых, поскольку эти церемониальные правила передаются с помощью
мифов, которые могут возникать в разных точках внешней среды, правила порой
противоречат друг другу. Такие несоответствия создают проблемы в достижении
эффективности, а также в обеспечении чёткой координации и контроля.
Формальные структуры, основанные на почитании институционализиро-
ванных мифов, отличаются от структур, основанных на эффективности. Цере-
мониальная деятельность значима в её связи с базовыми правилами (categorical
rules), а не с точки зрения её конкретных результатов [Merton 1940; March,
Simon 1958]. Врач должен лечить заболевшего сотрудника согласно общепри-
нятым медицинским процедурам; не так важно, эффективно это лечение или
нет. Автобусная компания должна обслуживать установленные маршруты вне
зависимости от того, как много пассажиров ими пользуется. Университет дол-
жен сохранять некоторые факультеты вне зависимости от набора на них. Та-
ким образом, деятельность обладает ритуальным значением: она поддерживает
внешние атрибуты и обосновывает существование организации.
Базовые правила вступают в конфликт с логикой эффективности. Орга-
низации часто сталкиваются с дилеммой: те виды деятельности, которые ос-
нованы на почитании институционализированных правил, хотя и считаются
152

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
полезными церемониальными издержками, с точки зрения эффективности
представляют собой чистые потери. Например, приглашение на работу нобе-
левского лауреата даёт университету большую церемониальную выгоду: гром-
кое имя может принести исследовательские гранты и репутационные выгоды,
обеспечить приток более талантливых студентов. Однако с точки зрения крат-
косрочных результатов эти расходы снижают отдачу от затрат на образователь-
ный процесс, а также способность университета решать текущие материаль-
но-технические проблемы. Точно так же приобретение дорогих технологий,
которые формируют престиж больниц и коммерческих компаний, с точки зре-
нии немедленной отдачи может быть просто чрезмерной тратой. Аналогично,
привлечение внешних узкоспециализированных консультантов, за которое
организацию одобряют извне, зачастую сложно оправдать в терминах повыше-
ния производительности, хотя это может быть очень важным для поддержания
внутренней и внешней легитимности.
Кроме того, между базовыми правилами и эффективностью возникают
конфликты, поскольку институционализированные правила формулируют-
ся предельно широко [Durkheim 1933], тогда как технологические процедуры
изменяются в зависимости от специфических, нестандартных, а иногда даже
уникальных условий. Поскольку стандартные церемониальные категории не-
избежно сталкиваются с технической спецификой и отклонениями от нормы,
обобщённые правила институциональной среды часто оказываются непод-
ходящими для конкретных ситуаций. Учебный план, утверждённый госу-
дарством, не всегда соответствует возможностям обучающихся в настоящий
момент студентов; принятые методики лечения бывают бесполезными для па-
циентов с определёнными характеристиками; а государственные инспекторы
по безопасности могут чрезмерно долго препятствовать взаимодействию орга-
низации с внешней средой.
Ещё одним источником конфликта между базовыми правилами и эффек-
тивностью является несоответствие между институционализированными эле-
ментами. Для институциональной среды характерен плюрализм [Шу 1970],
общества поддерживают несовместимые друг с другом мифы. В результате ор-
ганизации в поисках внешней поддержки и стабильности встраивают структур-
ные элементы самого разного рода, несовместимые друг с другом. Встраиваются
различные профессии, хотя они претендуют на контроль над одними и теми же
видами деятельности. Принимаются программы, которые вступают в соперни-
чество друг с другом, потому что они должны быть реализованы в одной и той
же сфере. Например, если спросить, кто определяет содержание учебных планов
в школах, то множество субъектов, начиная с правительств разного уровня и за-
канчивая отдельными учителями, ответят, что это делают именно они.
Таким образом, забота об эффективности текущей деятельности порож-
дает в институционализированных организациях невероятную неопределён-
ность. Специфика ситуации обнаруживает, что предписанные общими мифа-
ми решения неадекватны, и несоответствие между структурными элементами
153

Неоинституциональный подход
приводит к тому, что они начинают конфликтовать по поводу полномочий.
Организация поэтому должна прилагать серьёзные усилия, чтобы, во-первых,
связать требования церемониальных элементов с технологическими процесса-
ми, а во-вторых, связать друг с другом церемониальные элементы, между кото-
рыми имеется несоответствие.
Устранение несоответствий
Существуют четыре способа частичного устранения обозначенных выше не-
соответствий. Во-первых, организация способна оказывать сопротивление це-
ремониальным требованиям. Однако организации, которая отвергает церемо-
ниальные требования и позиционирует себя как эффективную, грозит неудача
в предоставлении документальных подтверждений своей эффективности.
Отклонение церемониальных требований приводит также к тому, что органи-
зация лишается важного источника ресурсов и стабильности. Во-вторых, ор-
ганизация может поддерживать строгую конформность по отношению к ин-
ституционализированным предписаниям за счёт отказа от внешних контактов.
И хотя такая изоляция позволяет последовательно соблюдать церемониальные
требования, не исключено, что члены организации и её контрагенты вскоре
испытают разочарование из-за невозможности выстроить взаимодействия на
границах организации. Институционализированные организации должны не
только быть конформными по отношению к мифам, но и поддерживать впечат-
ление, что эти мифы действительно работают. В-третьих, организация может
цинично признать, что её структура несовместима с требованиями производ-
ства. Однако в рамках данной стратегии отрицается обоснованность инсти-
туционализированных мифов, а это подрывает легитимность организации.
В-четвёртых, организация может пообещать провести изменения в перспек-
тиве. Люди могут описывать текущую ситуацию как неприемлемую, но зато
представлять будущее насыщенным многообещающими изменениями как в
структуре, так и в деятельности организации. Впрочем, данная стратегия де-
лает существующую структуру нелегитимной, признавая, что эффективная
структура организации возникнет лишь в будущем.
Вместо того чтобы довольствоваться такими частичными решениями, ор-
ганизация может устранить конфликты между церемониальными правилами
и эффективностью, используя два взаимосвязанных механизма — расцепление
(decoupling) и логику уверенности (logic of confidence).
Расцепление
В идеале организации, нацеленные на эффективность, стараются сохранять
чёткое соотношение между структурой и деятельностью. Согласованность
поддерживается с помощью проверок, постоянно отслеживается качество про-
154

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
дукции, оценивается эффективность различных подразделений, осуществля-
ется координация и интеграция разных задач. Однако в институционализи-
рованных организациях стратегия поддержания чёткого соотношения между
структурой и деятельностью приводит лишь к тому, что неэффективность и
несогласованность становятся заметны внешнему наблюдателю.
Институционализированные организации защищают свои формальные
структуры от оценивания их технической производительности: проверка,
оценка и контроль деятельности сводятся к минимуму, а управление коорди-
нацией, взаимозависимостью и взаимной подстройкой структурных подраз-
делений осуществляется на неформальном уровне.
Утверждение 4. Поскольку попытки контроля и координации деятельности в ин-
ституционализированных организациях ведут к конфликтам и потере легитим-
ности, элементы структуры отцеплены от деятельности и друг от друга.
Процесс расцепления может быть продемонстрирован на примере некото-
рых хорошо известных свойств организаций.
Определённые виды деятельности выходят за рамки компетенции менедже-
ров. В частности, организации активно поддерживают профессионализацию, и
различные виды деятельности делегируются соответствующим специалистам.
Цели формулируются неоднозначно или бессодержательно, и конечные цели
подменяются промежуточными. Больницы лечат пациентов, а не исцеляют их.
Школы занимаются подготовкой выпускников, а не дают знания. В действитель-
ности данные о производительности устраняются, либо делаются недоступными.
Больницы стараются игнорировать информацию о доле выздоровевших пациен-
тов; государственные службы избегают данных о своей эффективности; школы
приуменьшают значимость показателей, характеризующих достижения учеников.
Организации избегают интеграции, не заботятся о результатах введения но-
вых программ, делают процедуры проверки и оценивания церемониальными.
Особенно важными являются отношения между членами организации. Не-
возможно координировать деятельность в рамках организации только формаль-
ным образом, так как если бы формальные правила действительно применялись,
это порождало бы несоответствия. Индивидам поэтому предоставляется возмож-
ность разрабатывать неформальные принципы технологического взаимодействия.
Весьма высоко ценится умение координировать процессы вопреки установленным
правилам, другими словами, умение ладить с людьми.
Преимущества расцепления очевидны. Оно позволяет предохранить веру
в то, что формальные структуры действительно работают, от несоответствий и
непоследовательностей, возникающих в ходе производственной деятельности.
Кроме того, благодаря избеганию интеграции сводятся к минимуму споры и
конфликты, и организация может получать поддержку от широкого спектра
внешних контрагентов.
Таким образом, расцепление позволяет организациям поддерживать стан-
дартные и легитимные формальные структуры, тогда как деятельность органи-
155

Неоинституционалъный подход
заций изменяется в зависимости от практических соображений. Организации
в рамках одной отрасли обычно похожи по формальной структуре, отражаю-
щей, как правило, их общие институциональные корни, однако могут суще-
ственно различаться по реальной деятельности.
Логика уверенности и добросовестности
Несмотря на недостаток координации и контроля, расцепленные организа-
ции — это не анархии, их повседневная деятельность упорядочена. То, благода-
ря чему институционализированные организации приобретают легитимность
и получают возможность выглядеть полезными, несмотря на недостаточное
соответствие техническим требованиям, это уверенность и добросовестность
членов организаций и внешних контрагентов.
Церемониальное управление отличается заботой о сохранении лица
[Goffman 1967]. Уверенность в структурных элементах поддерживается сле-
дующими тремя практиками: избегание (avoidance); осторожность (discretion);
игнорирование (overlooking) [Goffman 1967: 12-18]. Избегание и осторожность
стимулируются расцеплением автономных подразделений; игнорирование от-
клонений также встречается достаточно часто. Члены организации и внешние
контрагенты осуществляют эти практики совместно. Если индивидуальным
участникам гарантировано сохранение лица, это поддерживает уверенность в
организации и в конечном счёте укрепляет уверенность в мифах, которые ра-
ционализируют существование организации.
Делегирование, профессионализация, неоднозначность целей, устранение
данных о результатах деятельности и сохранение лица — все эти механизмы по-
зволяют нейтрализовать неопределённость и не менять при этом формальную
структуру организации [March, Simon 1958]. Данные практики способствуют
формированию общей атмосферы уверенности как внутри, так и вне организа-
ции. Хотя в литературе, посвященной неформальной структуре организации,
эти практики часто рассматриваются как механизмы преследования посторон-
них и узкогрупповых интересов внутри организации [Downs 1967], такая точка
зрения не учитывает ключевую особенность жизни организации: эффективная
нейтрализация неопределённости и поддержание уверенности возможны, толь-
ко если люди считают, что все действуют добросовестно. Вера в то, что дело
обстоит именно так, как оно нам представляется, что работники и менеджеры
должным образом исполняют свои роли, позволяет организации осуществлять
текущую деятельность с использованием расцепленной структуры.
Другими словами, расцепление и сохранение лица — это механизмы, кото-
рые поддерживают веру в то, что люди действуют добросовестно. Профессиона-
лизация — это не просто способ избежать проверки. Она принуждает действо-
вать добросовестно как руководителей, так и подчинённых. В несколько меньшей
степени ту же функцию выполняет и стратегическая снисходительность руко-
156

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
водителей по отношению к подчинённым (strategic leniency) [Blau 1956]. И то же
самое можно сказать про характерную для многих организаций публичную де-
монстрацию благоприятной атмосферы и полной удовлетворённости. Организа-
ции задействуют целый ряд механизмов для того, чтобы преувеличить значение
ритуальной преданности их сотрудников основным структурным элементам.
Эти механизмы особенно характерны для организаций, которые в значительной
степени воспроизводят черты своей институционализированной среды.
Утверждение 5. Чем в большей степени структура организации происходит из
институционализированных мифов, тем активнее она поддерживает выработан-
ные способы демонстрировать уверенность, удовлетворённость и добросовест-
ность как внутри, так и вовне.
Преданность, которая формируется благодаря демонстрации благоприят-
ной атмосферы и высокой удовлетворённости, это не просто бессодержательное
повторение инстуционализированных мифов. Участники обязывают себя под-
держивать не только церемониальный фасад организации, но и заботиться о том,
чтобы за кулисами тоже всё работало как следует. Преданные сотрудники вовле-
каются в процессы неформальной координации и, хотя такие процессы зачастую
неудовлетворительны с формальной точки зрения, они поддерживают беспере-
бойное протекание технологических процедур и позволяют избежать публичных
неудач. В этом смысле возникающие благодаря церемониальным действиям уве-
ренность и добросовестность не являются обманом. Возможно, это даже самый
разумный способ побудить сотрудников приложить все усилия в проблемных
ситуациях, вызванных противоречиями между институционализированными
мифами и текущими требованиями производственного процесса.
Церемониальные процедуры проверки и оценивания
Все организации, даже те, которые поддерживают высокий уровень уверенно-
сти и добросовестности, находятся в среде, где институционализированы ра-
ционализированные ритуалы проверки и оценивания. В результате процедур
проверки и оценивания могут быть обнаружены события и отклонения, под-
рывающие легитимность, поэтому институционализированные организации
сводят такие процедуры к минимуму и делают их церемониальными.
По сути дела, в институционализированных организациях процесс оцени-
вания сам по себе уже является признаком нелегитимности и только усили-
вает её. Например, заинтересованность американских федеральных властей в
проведении оценочных исследований отчасти связана с желанием подорвать
позиции региональных и местных властей, а также частных организаций, за-
нимавшихся в США предоставлением социальных услуг. Конечно, федераль-
ные власти, как правило, не проводили оценивание тех программ, которые пол-
ностью находятся в сфере их ответственности; они оценивали только те, над
которыми нет полного федерального контроля. Точно так же правительства
157

Неоинституционапъный подход
штатов часто настаивают на оценивании созданных ими специальных благо-
творительных и образовательных фондов, однако, как правило, не занимаются
оцениванием тех программ, которые они финансируют в обычном режиме.
Оценивание и проверка — это публичное осуществление общественного
контроля, который подрывает веру в то, что каждый действует компетентно
и добросовестно. Подорвать эту веру — значит ухудшить общую атмосферу и
снизить уровень уверенности. Таким образом, процессы оценивания и провер-
ки подрывают церемониальные составляющие организаций.
Утверждение 6. Институционализированные организации стремятся свести к
минимуму их проверку и оценивание как менеджерами внутри организации, так и
внешними контрагентами.
Расцепление и избегание проверок и оценивания — это инструменты, ко-
торые используются не только самой организацией. Внешние контрагенты так-
же стремятся избегать проверок и контроля над институционализированными
организациями [Meyer, Rowan 1975]. Агентства по аккредитации, попечитель-
ские советы, правительственные учреждения и физические лица церемониаль-
но, без всяких вопросов принимают сертификаты, неоднозначные цели и базо-
вые оценки (categorical evaluations), которые характерны для церемониальных
организаций. В развитой институциональной среде эти внешние контрагенты
обычно сами организуются в обществе как корпоративные агенты. Для них
поддерживать базовые отношения (categorical relationships) с соответствующи-
ми подразделениями в организациях — вариант более устойчивый и надёж-
ный, нежели полагаться на проверки и контроль.
На рис. 3 обобщены основные идеи данного раздела.
Расцепление структурных
подразделений организации
с деятельностью и между собой
Изоморфизм по отношению Ритуалы уверенности
к развитой институциональной и добросовестности
среде ^^^
^^*> Избегание проверок
и эффективного оценивания
Рис. 3. Влияние институционального изоморфизма на организации
Выводы и направления дальнейших исследований
Организационные структуры создаются и усложняются по мере развития
институционализированных мифов, и в сильно институционализированных
средах деятельность организации должна поддерживать эти мифы. Однако ор-
158

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
ганизации должны уделять внимание и практической деятельности. Эти два
требования противоречат друг другу. Проблема может быть решена поддержа-
нием организации в состоянии слабого сцепления.
Мы не занимаем никакой определённой позиции относительно общей
социальной эффективности изоморфных и слабо сцепленных организаций.
В какой-то степени подобные структуры порождают неэффективность, ограж-
дая текущую деятельность от критериев эффективности. В то же время они
максимизируют долгосрочную эффективность, принуждая своих членов к до-
бросовестной деятельности и придерживаясь общих принципов рационально-
сти, присущих более крупным структурам. Ошибочно думать, что если каж-
дый работник будет действовать рационально на микроуровне, то это лучше
послужит достижению социальных целей, нежели приверженность более об-
щим институциональным требованиям и целям.
Направления дальнейших исследований
Развитая в данной работе мысль позволяет сформулировать несколько основ-
ных положений, которые могут стать темами для дальнейших исследований.
1. Если во внешней среде и её отдельных сферах институционализируется
большое количество рациональных мифов, это порождает более формальные
организации. Данное утверждение приводит нас к исследовательской гипоте-
зе о том, что формальные организации развиваются и усложняются в резуль-
тате развития и усложнения государства и других институтов коллективного
действия. Эта гипотеза должна подтверждаться, даже если мы примем уровень
экономического и технологического развития за константу. Исследования мог-
ли бы проследить распространение в формальных организациях профессий,
определённых программ и т.п. Например, стоило бы выяснить, какое влияние
оказали теории подбора персонала и соответствующие профессии на появле-
ние в организациях управлений по работе с персоналом. Ещё одно возможное
направление работы состоит в том, чтобы проследить обстоятельства распро-
странения отделов продаж или отделов исследований и разработок. Предполо-
жительно организации будут адаптироваться к таким изменениям во внешней
среде независимо от наличия или отсутствия свидетельств их эффективности.
Экспериментальное исследование позволило бы увидеть, какое влияние
возможные варианты институционализации внешней среды оказывают на
принятие управленческих решений о создании новых организационных струк-
тур или об их модификации. Изменятся ли планы менеджеров от того, что они
узнают о существовании устоявшихся профессий или программных институ-
тов в той среде, которая окружает организацию? Как будут меняться их планы
в зависимости от того, выстраивают ли они организацию в более или менее
институционально развитой среде?
159

Неоинституционапъный подход
2. Организации, встраивающие институционализированные мифы, более
легитимны и успешны, их шансы на выживание выше. Это утверждение стоило
бы проверить с помощью сравнительного исследования похожих организаций
в различных контекстах. Например, мы можем предположить, что организа-
ции, в которых имеется управление по работе с персоналом или отдел иссле-
дований и разработок, будут успешны в среде, где эти элементы широко ин-
ституционализированы. Организации, в которых присутствуют структурные
элементы, не институционализированные в их средах, с большей вероятностью
будут терпеть неудачи, так как подобное несанкционированное усложнение
необходимо обосновывать с точки зрения результативности и эффективности.
В целом организации, которые стремятся заручиться поддержкой, пола-
гаясь на результаты оценивания, будут выживать реже, чем те, которые лучше
институционализированы. Как следствие, организации, находящиеся в сильно
институционализированной среде, в целом выживают чаще.
Что касается экспериментальных исследований, то можно было бы срав-
нить размеры кредитов, которые банки выдают организациям, отличающимся
лишь по степени (1) институционализации внешней среды и (2) встраивания в
свою структуру институтов из внешней среды. Дают ли банки больше денег тем
фирмам, чьи планы обоснованы эконометрическими прогнозами? Усиливается
ли данная тенденция в тех обществах, где такого рода прогнозы более широко
институционализированы?
3. Основные управленческие усилия организаций, особенно в сильно инсти-
туционализированных средах, сосредоточены на ритуальной конформности —
как внутренней, так и внешней. Другими словами, такие организации расцепляют
структуру и текущую деятельность, а также отцепляют структуры друг от друга.
Основная идея состоит в том, что чем более институционализированной является
среда, тем больше времени и энергии руководство организации посвящает фор-
мированию публичного образа и статуса, и меньше — координации и управле-
нию конкретными пограничными отношениями. Кроме того, мы полагаем, что в
такой среде менеджеры посвящают больше времени формированию внутренних
структур и отношений на абстрактном или ритуальном уровне, а не управлению
конкретными отношениями между разными направлениями текущей деятельно-
сти и взаимозависимостями между структурными подразделениями.
Экспериментальное исследование в рамках данной темы может быть по-
священо изучению распределения времени и энергии менеджеров в организа-
циях, существующих в описанных по-разному средах. Действительно ли когда
менеджеры организаций сталкиваются с тем, что их институциональная среда
описывается как сильно развитая, то они предлагают тратить больше энер-
гии на поддержание ритуального изоморфизма и меньше — на отслеживание
внутренней конформности? Перестают ли они уделять внимание оцениванию?
Способствуют ли они развитию веры (doctrines) в профессионализацию и доб-
росовестность?
160

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
Иными словами, представленные здесь положения можно развивать как
в сравнительных, так и в экспериментальных исследованиях, которые будут
изучать влияние различной институциональной структуры окружающей сре-
ды на организационную структуру и координацию. Для нашего подхода к про-
блеме различия организационной структуры в разных обществах, а также в од-
ном и том же обществе в разные периоды времени, имеют ключевое значение.
Литература
Aiken M., Hage J. 1968. Organizational Interdependence and Intra-Organizational
Structure. American Sociological Review. 33 (December): 912-930.
Bell D. 1973. The Coming of Post-Industrial Society. New York: Basic.
Bendix R. 1964. Nation-Building and Citizenship. New York: Wiley.
Bendix R. 1968. Bureaucracy. In: Shills D.L. (ed.). International Encyclopedia of the Social
Sciences. New York: Macmillan; 206-219.
Berger P.L., Luckmann T. 1967. The Social Construction of Reality. New York: Doubleday.
Blau P.M. 1956. Bureaucracy in Modern Society. New York: Random House.
Blau P.M. 1970. A Formal Theory of Differentiation in Organizations. American Sociological
Review. 35 (April): 201-218.
Blum A.F., McHugh P. 1971. The Social Ascription of Motives. American Sociological
Review. 36 (December): 98-109.
Callahan R.E. 1962. Education and the Cult of Efficiency. Chicago: University of Chicago
Press.
Carlson R.O. 1962. Executive Succession and Organizational Change. Chicago: Midwest
Administration Center; University of Chicago.
Clark B.R. 1956. Adult Education in Transition. Berkeley: University of California Press.
Dalton M. 1959. Men Who Manage. New York: Wiley.
Dowling J., Pfeffer J. 1975. Organizational Legitimacy. Pacific Sociological Review.
18 (January): 122-136.
Downs A. 1967. Inside Bureaucracy. Boston: Little, Brown.
Durkheim E. 1933. The Division of Labor in Society. New York: Macmillan.
Ellul J. 1964. The Technological Society. New York: Knopf.
Emery F.L., Trist E. L. 1965. The Causal Texture of Organizational Environments. Human
Relations. 18 (February): 21-32.
Freeman J.H. 1973. Environment, Technology and Administrative Intensity of Manufac-
turing Organizations. American Sociological Review. 38 (December): 750-763.
Goffman E. 1967. Interaction Ritual. Garden City, NY: Anchor.
Hawley A.H. 1968. Human Ecology. In: Shills D.L. (ed.). International Encyclopedia of the
Social Sciences. New York: Macmillan; 328-337.
Hirsch P.M. 1975. Organizational Effectiveness and the Institutional Environment.
Administrative Science Quarterly. 20 (September): 327-344.
Homans G.C. 1950. The Human Group. New York: Harcourt; Brace.
161

Неоинституционапьный подход
March J.G., Olsen J.P. 1976. Ambiguity and Choice in Organizations. Bergen: Universitets-
forlaget.
March J.G., Simon H.A. 1958. Organizations. New York: Wiley.
Merton R. K. 1940. Bureaucratic Structure and Personality. Social Forces. 18 (May): 560-568.
Meyer J.W., Rowan B. 1975. Notes on the Structure of Educational Organizations. Paper
Presented at Annual Meeting of the American Sociological Association, San
Francisco.
Mills C.W. 1940. Situated Actions and Vocabularies of Motive. American Sociological
Review. 5 (February): 904-913.
Ouchi W., Maguire M.A. 1975. Organizational Control: Two Functions. Administrative
Science Quarterly. 20 (December): 559-569.
Parsons T. 1956. Suggestions for a Sociological Approach to the Theory of Organizations.
Part I. Administrative Science Quarterly. 1 (June): 63-85.
Parsons T. 1971. The System of Modern Societies. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.
Perrow С 1970. Organizational Analysis: A Sociological View. Belmont, CA: Wadsworth.
Salancik G.R., Pfeffer J. 1974. The Bases and Use of Power in Organizational Decision
Making. Administrative Science Quarterly. 19 (December): 453-473.
Scott M.B., Lyman S.M. 1968. Accounts. American Sociological Review. 33 (February):
46-62.
Scott W.R. 1975. Organizational Structure. Annual Review of Sociology. 1: 1-20.
Selznick P. 1949. TVA and the Grass Roots. Berkeley: University of California Press.
Spencer H. 1897. Principles of Sociology. New York: Appleton.
Starbuck W.H. 1976. Organizations and Their Environments. In: Dunnette M.D. (ed.).
Handbook of Industrial and Organizational Psychology. New York: Rand McNally;
1069-1123.
Swanson G.E. 1971. An Organizational Analysis of Collectivities. American Sociological
Review. 36 (August): 607-624.
Terreberry S. 1968. The Evolution of Organizational Environments. Administrative Science
Quarterly. 12 (March): 590-613.
Thompson J.D. 2003 (1967). Organizations in Action. New Brunswick, NJ: Transaction
Publishers.
Tyack D.B. 1974. The One Best System. Cambridge, MA: Harvard University Press.
Udy S.H. 1970. Work in Traditional and Modern Society. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-
Hall.
Weber M. 1930. The Protestants Ethic and the Spirit of Capitalism. New York: Scribner s.
Weber M. 1946. Essays in Sociology. New York: Oxford University Press.
Weber M. 1947. The Theory of Social and Economic Organization. New York: Oxford
University Press.
Weick K.E. 1976. Educational Organizations as Loosely Coupled Systems. Administrative
Science Quarterly. 21 (March): 1-19.
Wilensky H.L. 1965. The Professionalization of Everyone? American Journal of Sociology.
70 (September): 137-158.
162

Дж. Мейер, Б. Роуэн. Институционализированные организации:
формальная структура как миф и церемониал
Woodward J. 1965. Industrial Organization, Theory and Practice. London: Oxford
University Press.
Zald M.N., Denton P. 1963. From Evangelism to General Service: The Transformation of
the YMCA. Administrative Science Quarterly. 8 (September): 214-234.
Источник: Meyer J.W., Rowan B. 1977. Institutionalized Organizations: Formal Structure
as Myth and Ceremony. The American Journal of Sociology. 83 (2): 340-363. © 1977 The
University of Chicago

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл
НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА «ЖЕЛЕЗНУЮ КЛЕТКУ»:
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ ИЗОМОРФИЗМ
И КОЛЛЕКТИВНАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ
В ОРГАНИЗАЦИОННЫХ ПОЛЯХ
Что делает организации такими похожими? Мы утверждаем, что двигатель
рационализации и бюрократизации сместился из сферы конкурентного рынка
к сферам государства и профессий. Когда формируется поле, состоящее из сово-
купности организаций, возникает своеобразный парадокс: пытаясь изменить
собственные организации, рациональные акторы делают их всё более и более по-
хожими. Мы описываем три изоморфных процесса, приводящих к этому резуль-
тату: принудительный, подражательный и нормативный. Затем мы выдвигаем
гипотезы, касающиеся влияния, которое оказывают на изоморфные изменения
ресурсная централизация и зависимость, неоднозначность целей и техническая
неопределённость, а также профессионализация и структурация. В заключении
предложены некоторые выводы для теории организаций и социальных изменений.
Ключевые слова: бюрократизация; институциональный изоморфизм; одно-
родность организационных форм; организационные изменения; структура-
ция организационных полей.
В книге «Протестантская этика и дух капитализма» Макс Вебер предупреждал,
что возвещённый (ushered) аскетизмом дух рационализма по-настоящему вос-
торжествовал, и в условиях капитализма рационалистический порядок пре-
вратился в «железную клетку»1, в которой человечество, ожидая возможности
предрекаемого возрождения, оказалось заключено, «вероятно, до той поры,
пока не прогорит последняя тонна угля» [Weber 1952: 181-182]. Позже Вебер
вернулся к этой теме, утверждая в своём эссе о бюрократии, что как органи-
зационное проявление рационального духа бюрократия представляет собой
Пер. с англ. Г.Б. Юдина. Науч. ред. — В.В. Радаев, Г.Б. Юдин. Текст публиковался в жур-
нале «Экономическая социология» (2010. 11 (1): 34-56. URL: http://ecsoc.hse.ru/2010-ll-l.html).
1 Железная клетка (англ. iron cage) — образ, использованный Т. Парсонсом, американ-
ским переводчиком Вебера, для передачи метафоры «ein stahlhartes Gehäuse» (см.: Weber M.
2001. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism. Transi, by T. Parsons. London; New York:
Routledge; 123). Русскому читателю знаком более корректный перевод М. Левиной — «сталь-
ной панцирь» (см.: Вебер М. 1990. Протестантская этика и дух капитализма. В кн.: Вебер М.
Избранные произведения. М.: Прогресс; 206). — Примеч. пер.
164

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
столь эффективное и сильное средство контроля над людьми, что, единожды
восторжествовав, бюрократизация становится необратимой [Weber 1968].
Образ железной клетки настигал исследователей общества по мере того
как возрастали темпы бюрократизации. Но хотя за 80 лет, прошедших после
создания работы Вебера, бюрократия постоянно распространялась, мы пола-
гаем, что двигатель организационной рационализации сменился.
Для Вебера бюрократизация являлась результатом действия трёх причин —
конкуренции между капиталистическими фирмами на рынке; конкуренции между
государствами, усиливающей потребность правителей в контроле над аппаратом
и гражданами; а также предъявляемых буржуазией требований равной защиты
перед лицом закона. Конкурентный рынок был наиболее важной причиной из
этих трёх. Вебер писал: «Сегодня в первую очередь именно капиталистическое ры-
ночное хозяйство требует, чтобы должностные лица выполняли свои обязанности
чётко, однозначно, непрерывно и как можно быстрее. Как правило, именно круп-
ные современные капиталистические предприятия сами являются непревзойдён-
ными образцами жёсткой бюрократической организации» [Ibid.: 974].
Мы полагаем, что причины бюрократизации и рационализации измени-
лись. Бюрократизация корпораций и государства — свершившийся факт. Ор-
ганизации по-прежнему становятся всё более единообразными, и бюрократия
остаётся всеобщей организационной формой. Сегодня, однако, кажется, что
структурные изменения в организациях всё менее и менее движимы конку-
ренцией или потребностью в увеличении эффективности. Мы утверждаем,
что вместо этого бюрократизация и другие формы организационных измене-
ний возникают как результат процессов, которые делают организации более
похожими, не обязательно повышая их эффективность. По нашему мнению,
бюрократизация и другие формы гомогенизации возникают в результате
структурации [Giddens 1979] организационных полей. А на этот процесс силь-
но воздействуют государство и профессии, ставшие великими рационализато-
рами второй половины XX века. По причинам, которые мы объясним позже,
высоко структурированные организационные поля создают контекст, в кото-
ром индивидуальные попытки рационально справиться с неопределённостью
и ограничениями часто приводят на агрегированном уровне к единообразию
структуры, культуры и результатов деятельности организаций.
Организационная теория и разнообразие организаций
Значительная часть современных теорий организаций постулирует разно-
образие и дифференциацию в мире организаций и стремится объяснить ва-
риативность в их структуре и поведении (см., например: [Woodward 1965;
Child, Kieser 1981]). M. Хэннан и Дж. Фримен начинают ключевую теоретиче-
скую статью с вопроса: «Почему организации столь разнообразны?» [Hannan,
Freeman 1977]. Даже наши исследовательские техники (к примеру, те, что осно-
ваны на методе наименьших квадратов) больше приспособлены к объяснению
разнообразия, нежели его отсутствия.
165

Неоинституциональный подход
Мы, напротив, задаёмся вопросом о причинах столь поразительной одно-
родности (homogeneity) организационных форм и практик, и стремимся объяс-
нить не вариативность, а именно эту однородность. На ранних стадиях жизнен-
ного цикла организационные поля обнаруживают существенное разнообразие
подходов и форм. Однако, когда поле сформировано, в нём обнаруживается
непреодолимая тяга к гомогенизации.
Л. Козер, Ч. Кадушин и У. Пауэлл описывают эволюцию системы из-
дания школьных учебников в Америке начиная с периода первоначального
разнообразия до установившейся ныне гегемонии двух моделей — крупного
бюрократического дженерализма и мелкой специализации [Coser, Kadushin,
Powell 1982]. Выделение двух господствующих подходов среди нескольких
конкурирующих моделей юридического образования описывает М. Ротман
[Rothman 1980]. П. Старр приводит свидетельства подражания в развитии поля
больниц [Starr 1980]. Д. Тяк и М. Кац демонстрируют сходные процессы в эво-
люции средних школ [Туаск 1974; Katz 1975]; Э. Барноу показывает становление
господствующих форм в радиоиндустрии [Barnouw 1966-1968]; а П. Димаджио
рисует картину возникновения господствующих организационных моделей
производства высокой культуры в конце XIX века [DiMaggio 1981].
В каждом из этих случаев, во-первых, мы наблюдаем возникновение и
структурацию организационного поля в результате деятельности многообраз-
ной совокупности организаций. А во-вторых, когда поле сформировано, видим
гомогенизацию как уже существующих в нём организаций, так и тех, что ещё
только входят в данное поле.
Под организационным полем (organizationalfield) мы понимаем те организа-
ции, которые в совокупности составляют идентифицируемую сферу институцио-
нальной жизни; это ключевые поставщики, потребители ресурсов и продуктов,
регуляторы и другие организации, производящие сходные продукты или услуги.
Достоинство такой единицы анализа заключается в том, что она привлекает наше
внимание не просто к конкурирующим фирмам, как при популяционном подхо-
де Хэннана и Фримена [Hannan, Freeman 1977], и не к сетям реально взаимодей-
ствующих организаций подобно теории межорганизационных сетей Э. Лауман-
на и его коллег [Laumann, Galaskiewicz, Marsden 1978], но ко всей совокупности
релевантных акторов. Тем самым идея поля отражает значимость как связанно-
сти (connectedness) (см.: [Laumann, Galaskiewicz, Marsden 1978]), так и структур-
ной эквивалентности (structural equivalence) [White, Boorman, Breiger 1976]2.
2 Под связанностью мы понимаем существование трансакций, связывающих организа-
ции друг с другом. Такие трансакции могут включать формальные контрактные отношения;
участие персонала в совместных объединениях и коллегиальных органах (профессиональ-
ные ассоциации, профсоюзы, советы директоров и др.); неформальные связи между органи-
зациями (например, переток персонала). Совокупность организаций, тесно связанных друг
с другом и лишь слабо с другими организациями, составляет клику (clique). Структурной
эквивалентностью мы называем сходство позиций в сетевой структуре; например, две орга-
низации структурно эквивалентны, если у них имеются связи сходного характера с одной и
той же совокупностью организаций, даже если они сами друг с другом не связаны; ключевой
структурой в этом случае является роль, или блок (block).
166

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
Структура организационного поля не может быть определена a priori, но
должна обнаруживаться на основе эмпирического исследования. Поля суще-
ствуют лишь в той мере, в какой они институционально определены. Процесс
институционального определения, или структурации, состоит из четырёх эле-
ментов: (1) усиление взаимодействия организаций в поле; (2) появление чётко
обозначенных межорганизационных структур господства и паттернов сотруд-
ничества {coalition); (3) увеличение информационной нагрузки на организации
в поле; (4) развитие взаимной осведомлённости организаций-участников о
том, что они вовлечены в совместную активность [DiMaggio 1982].
Когда в одной отрасли непохожие организации структурируются и дей-
ствительно начинают представлять собой поле (как мы покажем далее, это
происходит за счёт воздействия конкуренции, государства или профессий),
появляются мощные силы, подталкивающие их к тому, чтобы стать более сход-
ными друг с другом. Организации могут менять свои цели или задействовать
новые практики, в поле также входят новые организации. Но в долгосрочной
перспективе принимающие рациональные решения организационные акторы
выстраивают вокруг себя среду, которая ограничивает их способность изме-
няться в дальнейшем. Те, кто внедряет организационные инновации на ранних
этапах, обычно одержимы стремлением к повышению производительности.
Но новые практики могут, по словам Ф. Селзника, «наполняться смыслом, вы-
ходящим за пределы технических потребностей для решения сиюминутных
задач» [Selznick 1957: 17]. По мере распространения инновации достигается
порог, за которым её внедрение скорее обеспечивает легитимность, нежели
повышает производительность [Meyer, Rowan 1977]. Стратегии, которые ра-
циональны для отдельных организаций, могут перестать быть таковыми, если
осваиваются множеством организаций. Однако сам факт, что они норматив-
но санкционированы, увеличивает вероятность их освоения (adoption). Таким
образом, организации могут стремиться к постоянным переменам, но по про-
хождении определённого этапа в структурации организационного поля сово-
купное влияние индивидуальных изменений сокращает степень разнообразия
в данном поле3. Перефразируя Т. Шеллинга, можно сказать, что организации
в структурированном поле реагируют на среду, которую составляют другие
3 Под организационными изменениями мы имеем в виду изменения в формальной
структуре, организационной культуре, а также в целях, программе или миссии. Организаци-
онные изменения могут в разной степени обусловливаться техническими обстоятельствами.
В этой статье нас главным образом интересуют процессы, которые воздействуют на органи-
зации, находящиеся в одном и том же поле. В большинстве случаев эти организации исполь-
зуют сходную техническую базу, поэтому мы не пытаемся выделить относительное значение
организационных изменений, функциональных с технической точки зрения, в сравнении с
другими формами организационных изменений. Несмотря на то что в тексте мы приводим
много примеров организационных изменений, наша цель состоит в определении распро-
странённого класса организационных процессов, значимых для решения широкого круга
содержательных проблем, а не в том, чтобы однозначно указать, по каким причинам те или
иные конкретные организации устроены так, а не иначе.
167

Неоинституционалъный подход
организации, реагирующие на собственную среду, которую, в свою очередь,
составляют организации, реагирующие на среду организационных реакций
[Schelling 1978: 14].
Этот процесс иллюстрирует работа Л. Цукер и П. Толберт о реформе граж-
данской службы в США [Zucker, Tolbert 1981]. Проведение реформы граждан-
ской службы на ранних этапах было связано с внутренними потребностями
администрации и сильно коррелировало с такими характеристиками города,
как число мигрантов, движения политических реформаторов, социально-эко-
номический состав населения и размер города. Однако на поздних стадиях
реализация реформы уже не зависела от городских характеристик, а была свя-
зана с институциональными определениями легитимной структурной формы
муниципальной администрации4. Исследование процессов бюрократизации
городских налоговых служб, проведённое Маршаллом Мейером, дало сходные
результаты: сильная связь между характеристиками города и организацион-
ными атрибутами на рубеже веков сменилась нулевой в последующие годы
[Meyer M. 1981]. Результаты, полученные Г. Кэрроллом и Ж. Делакруа в отно-
шении уровней рождаемости и смертности газет, свидетельствуют в пользу
того, что жёсткая селекция происходит лишь в первые годы существования от-
расли [Carroll, Delacroix 1982]5. Фримен полагает, что начиная с определённого
момента ранее возникшие и более крупные организации могут не приспосаб-
ливаться к среде, а скорее господствовать над ней [Freeman 1982: 14].
Процесс гомогенизации может быть наилучшим образом отражён при по-
мощи понятия «изоморфизм» (isomorphism). А. Хоули описывает изоморфизм
как ограничивающий процесс, который вынуждает единицу популяции похо-
дить на другие единицы, существующие в условиях той же среды [Hawley 1968].
На уровне популяции такой подход предполагает, что организационные харак-
теристики меняются в направлении повышения совместимости с характеристи-
ками внешней среды; количество организаций в популяции является функцией
от максимально допустимой нагрузки для данной среды; а разнообразие органи-
4 Тщательный событийно-исторический анализ (event history analysis) распространения
муниципальной реформы, проведённый Д. Ноуком, отвергает общепринятые объяснения
через противостояние культур или иерархическую диффузию и даёт лишь весьма слабые ар-
гументы в поддержку теории модернизации [Клоке 1982]. Основное открытие Ноука состоит
в том, что различия между регионами в проведении муниципальной реформы проистекают
не из различий в социальном составе населения, «но из определённых эффектов имитации
или эффектов заражения, которые обнаруживаются в городах региона, расположенных по
соседству с теми, кто ранее осуществил административную реформу» [Клоке 1982: 1337].
5 Широкий спектр факторов (таких как взаимные обязательства между организациями,
спонсорство элиты и поддержка правительства в форме бессрочных контрактов, субсидий,
таможенных тарифов, импортных квот или благоприятного налогового законодательства)
уменьшает давление отбора даже в конкурентных организационных полях. На расширяю-
щихся или стабильных, защищенных рынках отбор также может быть смягчён.
168

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
зационных форм изоморфно разнообразию внешней среды. Хэннан и Фримен
значительно расширили идеи Хоули [Hannan, Freeman 1977]. Они утверждают:
изоморфизм может быть следствием того, что неоптимальные формы выбрако-
вываются из популяции организаций, или результатом того, что лица, принима-
ющие решения в организациях, усваивают адекватные реакции и соответствую-
щим образом приспосабливают своё поведение. Хэннан и Фримен практически
полностью концентрируются на первом из этих процессов — отборе6.
Вслед за Дж. Мейером и М. Феннелл мы утверждаем, что существует два типа
изоморфизма: конкурентный и институциональный [Meyer 1979; Fennell 1980].
В классической статье Хэннана и Фримена, как и в значительной части их по-
следних работ, рассматривается конкурентный изоморфизм и на уровне си-
стемы предполагается рациональность, выводящая на первый план рыночную
конкуренцию, смену ниш и меры соответствия [Hannan, Freeman 1977]. Мы по-
лагаем, что такой взгляд в наибольшей степени характеризует поля, в которых
существует свободная и открытая конкуренция. Он объясняет некоторые эле-
менты описанного Вебером процесса бюрократизации и может применяться к
внедрению инноваций на ранних этапах, но не даёт вполне адекватной картины
современного мира организаций. Для этой цели его следует дополнить инсти-
туциональным взглядом на изоморфизм, вроде того, что предложила Р. Кантер
при обсуждении сил, побуждающих общины (communes) приспосабливаться к
внешнему миру [Kanter 1972: 152-154]. Как заявил X. Олдрич, «главные факто-
ры, которые должны приниматься в расчёт организациями, — это другие орга-
низации» [Aldrich 1979: 265]. Организации конкурируют не только за ресурсы
и покупателей, но и за политическую власть и институциональную легитим-
6 В противоположность Хэннану и Фримену мы делаем акцент не на отборе, а на адап-
тации, но это не значит, что, по нашему предположению, менеджеры обязательно прини-
мают стратегические в долгосрочной перспективе решения. В самом деле, две из трёх форм
изоморфизма, описанные ниже, — подражательный и нормативный — предполагают, что
поведение менеджеров реализуется на уровне принимаемых как данность предпосылок, а
не сознательного стратегического выбора. В целом мы сомневаемся в продуктивности та-
ких утверждений относительно мотивации акторов, которые жёстко противопоставляют
рациональное нерациональному. Целеориентированное поведение может быть рефлексив-
ным или дорациональным в том смысле, что оно отражает глубоко укоренённые предрас-
положенности, сценарии, схемы или классификации. И поведение, ориентированное на
некоторую цель, может быть усилено, не обязательно способствуя при этом достижению
этой цели. Хотя зачастую изоморфные изменения бывают опосредованы стремлением ме-
неджеров повысить эффективность своих организаций, нас больше интересует сам набор
возможных альтернатив, рассматриваемых менеджерами, чем мотивы, которыми они руко-
водствуются при выборе альтернатив. Иными словами, мы вполне допускаем, что понима-
ние акторами собственного поведения может быть интерпретировано рациональным об-
разом. Теория изоморфизма обращается не к психологическим состояниям акторов, но к
структурным детерминантам того набора альтернатив, которые акторы воспринимают как
рациональные или благоразумные.
169

Неоинституциональный подход
ность, за социальное соответствие среде, точно так же как и за экономическое7.
И термин «институциональный изоморфизм» — это полезный инструмент для
понимания принципов поведения (politics) и церемониала, пронизывающих
значительную часть современной организационной жизни.
Три механизма институциональных
изоморфных изменений
Мы выделяем три механизма институциональных изменений, все эти меха-
низмы обусловлены различными причинами. Итак: (1) принудительный изо-
морфизм (coercive isomorphism), который проистекает из политического влия-
ния и проблемы легитимности; (2) подражательный изоморфизм (mimetic
isomorphism), являющийся результатом стандартных реакций на неопреде-
лённость; (3) нормативный изоморфизм (normative isomorphism), связанный с
профессионализацией. Это аналитическая типология, и данные типы не всегда
могут быть эмпирически различимы. К примеру, внешние акторы могут по-
будить организацию соответствовать конкурентам, требуя от неё выполнения
определённой задачи и определяя профессию, ответственную за выполнение
этой задачи. Или подражательные изменения могут отражать неопределённо-
сти, выстроенные внешней средой8. Однако, несмотря на то что все три типа на
практике перемешиваются, они обычно проистекают из различных условий и
могут приводить к различным результатам.
Принудительный изоморфизм
Результатом как формального, так и неформального давления, оказываемого
на одни организации другими, теми, от которых они зависят, а также культур-
ными ожиданиями в обществе, где эти организации функционируют, являет-
ся принудительный изоморфизм. Давление может восприниматься как грубая
сила, убеждение или приглашения вступить в сговор (collusion). В некоторых
обстоятельствах организационные изменения — это прямая реакция на пред-
писания правительства: производители внедряют новые технологии контроля
за выбросами вредных веществ, для того чтобы соответствовать законодатель-
ству об окружающей среде; некоммерческие организации ведут счета и нани-
мают бухгалтеров, для того чтобы соответствовать требованиям налогового
законодательства; организации нанимают служащих по принципу позитивной
7 Кэрролл и Делакруа однозначно признают это и включают политическую и инсти-
туциональную легитимность в число основных ресурсов [Carroll, Delacroix 1982]. Олдрич
утверждал, что популяционному направлению следует уделять внимание историческим
трендам и изменениям правовых и политических институтов [Aldrich 1979].
8 Эту идею нам подсказал Джон Мейер.
170

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
дискриминации9, для того чтобы отвести обвинения в дискриминации. Школы
помещают в общий поток детей с ограниченными возможностями и нанима-
ют учителей для коррекционного образования, стимулируют появление роди-
тельских комитетов и администраторов, способных с ними уживаться, а также
вводят учебные планы, которые согласуются с государственными стандартами
[Meyer, Scott, Deal 1981]. Такого рода изменения в значительной степени но-
сят церемониальный характер, но это не означает, что они не имеют никаких
последствий. Как утверждают Р. Ритти и Ф. Голднер, персонал вовлекается в
деятельность по отстаиванию своих функций, что в долгосрочной перспективе
может изменить отношения власти в организациях [Ritti, Goldner 1979].
Существование общей правовой среды оказывает влияние на многие аспек-
ты поведения и структуры организации. Вебер отметил глубинное воздействие
сложной рационализированной системы договорного права, требующей от орга-
нов управления организацией соблюдения правовых обязательств. Другие юри-
дические и технические требования государства (чередование стадий бюджет-
ного цикла, привязка к финансовому году, годовые отчёты, а также требования
к финансовой отчётности, которые обеспечивают возможность претендовать на
получение федеральных контрактов или средств) также формируют организа-
ции сходным образом. Дж. Пфеффер и Дж. Саланчик показали, как организации,
которые сталкиваются с неконтролируемой взаимозависимостью, пытаются ис-
пользовать большую власть более крупной социальной системы и её админи-
страции, для того чтобы устранить трудности или обеспечить текущие нужды
[Pfeffer, Salancik 1978: 188-224]. Они замечают, что политически формируемая
среда обладает двумя характерными чертами: лица, принимающие политические
решения, зачастую не ощущают непосредственно последствий своих действий;
а политические решения применяются к целым классам организаций поголовно,
что делает такие решения менее адаптивными и гибкими.
Дж. Мейер и Б. Роуэн убедительно показали [Meyer, Rowan 1977], что по мере
того как рациональные государства и другие крупные рациональные организа-
ции распространяют своё господство на всё большее число сфер социальной
жизни, организационные структуры начинают более явно отражать правила,
институционализированные и легитимированные самим государством или в его
пределах (см. также: [Meyer, Hannan 1979]). В результате организации становятся
всё однороднее в рамках определённых сфер и в большей степени формируют-
ся вокруг ритуалов подчинения более общим институтам. В то же время орга-
низации всё в меньшей степени структурно детерминированы ограничениями,
которые накладывает техническая деятельность, и связь между организациями
всё меньше обусловлена контролем над выпуском продукции. В этих обстоятель-
ствах организации задействуют ритуализованные средства управления с помо-
щью сертификатов {credentials) и групповой солидарности.
9 Позитивная дискриминация (affirmative action) — дискриминационное действие,
благоприятствующее традиционно ущемляемым категориям населения. — Примеч. пер.
171

Неоинституциональный подход
Прямое навязывание стандартных операционных процедур, а также леги-
тимированных правил и структур происходит и вне сферы государства. Майкл
Седлак описал, каким образом Союз благотворителей (United Charities) изменил
и гомогенизировал в 1930-е гг. структуры, методы и философию учреждений
социального обслуживания, которые зависели от его поддержки [Sedlak 1981].
По мере того как растут размеры и масштаб деятельности корпораций-кон-
гломератов, дочерним компаниям необязательно навязываются стандартные
критерии оценивания результатов их работы; однако обычно дочерние ком-
пании оказываются подчинены стандартизированным процедурам отчётно-
сти [Coser, Kadushin, Powell 1982] и обязаны внедрять практику отчётности и
оценивания, а также бюджетные планы, совместимые с политикой головной
компании. Множество сервисных инфраструктур, которые часто предостав-
ляются фирмами-монополистами (например, телекоммуникации и перевозки)
оказывает одинаковое давление на использующие их организации. Таким об-
разом, и экспансия централизованного государства, и концентрация капитала,
и координация благотворительной деятельности способствуют гомогенизации
организационных моделей посредством прямых отношений власти.
До сих пор мы касались только прямого и явного навязывания органи-
зационных моделей зависимым организациям. Однако принудительный изо-
морфизм может быть более тонким и не столь очевидным, как в приведённых
выше примерах. Так, К. Милофски показывает, как районные ассоциации
(neighborhood organizations) в городских сообществах, многие из которых пре-
даны принципам демократии участия (participatory democracy), вынуждены
развивать организационную иерархию, чтобы получить поддержку от донор-
ских учреждений, выстроенных более иерархично [Milofsky 1981]. Аналогич-
но, Э. Свидлер, проводившая исследование в свободных школах10, описывает
возникающее там напряжение из-за необходимости вводить должность дирек-
тора, который будет вести переговоры с куратором от округа и представлять
школу перед внешними учреждениями [Swidler 1979]. В целом неизбежная
надобность хотя бы церемониально предоставить кому-то временную ответ-
ственность и управленческие полномочия в рамках формально определённой
роли, чтобы взаимодействовать с иерархическими организациями, является
постоянным препятствием для поддержания эгалитарных или коллективист-
ских организационных форм [Kanter 1972; Rothschild-Whitt 1979].
Подражательные процессы
Не всякий институциональный изоморфизм проистекает из принудительной
власти. Мощной силой, которая побуждает к имитации, выступает неопреде-
10 Свободная школа (free school) основана на особых принципах организации переда-
чи знания, которые предполагают добровольность и отсутствие формальной вертикальной
структуры. — Примеч. пер.
172

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
лённость. Если нет чёткого понимания организационных технологий, цели не-
однозначны или среда порождает символическую неопределённость, организа-
ции могут моделировать себя по образу и подобию других организаций [March,
Olsen 1976]. Преимущества подражательного поведения с точки зрения эконо-
мии человеческого действия весьма значительны: если организация сталкива-
ется с проблемой, возникшей по неоднозначным причинам или не имеющей
ясных решений, проблемно ориентированный поиск может дать жизнеспособ-
ное решение без больших затрат [Cyert, March 1963].
Моделирование (в том смысле, в котором мы употребляем этот термин)
является реакцией на неопределённость. Организация, модель которой ис-
пользуется, может не знать об этом или не желать, чтобы её копировали; она
просто служит для заимствующей организации удобным источником практик,
которые та может использовать. Модели распространяются как непредумыш-
ленно, косвенно, через перемещение или текучесть работников, так и открыто,
консалтинговыми фирмами или отраслевыми деловыми ассоциациями. Даже
инновации можно объяснить с помощью организационного моделирования.
Как отметил А. Алчиан, «несмотря на то что, безусловно, есть те, кто осуществ-
ляет нововведения сознательно, существуют также и те, кто неосознанно про-
изводит нововведения, за счёт частично удающихся попыток имитировать
других, невольно приобретая те или иные уникальные черты, которых они не
предвидели или не искали, но которые в имеющихся обстоятельствах оказыва-
ются одной из причин успеха. Другие, в свою очередь, будут пытаться копиро-
вать эти уникальные элементы, и процесс инновации-имитации продолжится»
[Alchian 1950: 218-219].
Одним из наиболее ярких примеров подобного моделирования была по-
пытка модернизационных сил в Японии конца XIX века разработать новые
инициативы правительства по казавшимся успешными западным прототипам.
Для этого императорское правительство отправило своих служащих изучать
суды, армию и полицию Франции, флот и почтовую систему Великобритании,
банковское дело и гуманитарное образование США (см.: [Westney 1980]). Аме-
риканские корпорации, в свою очередь, теперь отвечают Японии взаимностью,
внедряя её модели (так, как они их воспринимают) для того, чтобы справить-
ся со снижением производительности труда и проблемами с персоналом на
своих предприятиях. Быстрое распространение кружков качества и заботы о
качестве трудовой жизни в американских фирмах является (по крайней мере
отчасти) попыткой смоделировать успешные практики японцев и европейцев.
Эти меры имеют также ритуальный аспект: компании перенимают такого рода
инновации, чтобы повысить свою легитимность и показать, что они пытают-
ся улучшить условия работы. Обобщая сказанное, можно заключить, что чем
больше работников нанимает организация и чем больше клиентов она обслу-
живает, тем сильнее её побуждают к тому, чтобы предоставлять программы и
услуги, которые есть у других организаций. Таким образом, наличие и квали-
173

Неоинституциональный подход
фицированной рабочей силы, и широкой клиентской базы может способство-
вать подражательному изоморфизму.
Однородность структур в значительной степени проистекает из того фак-
та, что, несмотря на серьёзный запрос на разнообразие, альтернатив организа-
ционным моделям весьма немного. Повсюду в хозяйстве новые организации
моделируются по образцу старых, и менеджеры активно ищут готовые модели
для строительства [Kimberly 1980]. Так, что касается области культуры, можно
найти учебники о том, как организовать в местном сообществе художествен-
ный совет или создать женский симфонический союз. Большие организации
выбирают среди относительно небольшого числа крупных консалтинговых
фирм, которые, подобно Джонни Эпплсиду11, распространяют по всему ре-
гиону несколько организационных моделей. Сила таких моделей в том, что
структурные изменения наблюдаемы, в то время как изменения в полити-
ке и стратегии обнаружить не так легко. По совету крупной консалтинговой
фирмы большая городская общественная телевизионная станция перешла от
функционального построения к мультидивизионной структуре (multidivisional
structure). Руководство станции не слишком верило в большую эффективность
новой структуры: на самом деле некоторые подразделения стали дублировать
одни и те же функции. Но зато существовала уверенность в том, что обнов-
ление структуры станет серьёзным сигналом для коммерческих организаций,
с которыми станция регулярно имела дело. Эти фирмы, выступавшие в роли
корпоративных гарантов, или потенциальные партнёры в совместных пред-
приятиях, восприняли бы реорганизацию как знак того, что «у ленивой не-
коммерческой станции появилось деловое мышление» [Powell forthcoming]12.
История реформы управления в американских государственных учреждениях,
славящихся туманностью своих целей, представляет собой практически хре-
стоматийный пример изоморфного моделирования, от программно-плановой
системы бюджетирования (РРВ)13 эпохи Макнамары до бюджетирования с
нуля при администрации Картера.
11 Джонни Эпплсид, или Джонни Яблочное Зерно, настоящее имя — Джон Чепмэн
(1774-1845) — американский проповедник, распространявший яблони по американским
штатам Огайо, Индиана и Иллинойс. — Примеч. пер.
12 Данная работа У Пауэлла представляет собой отчёт об одном из выполненных им ис-
следований некоммерческого сектора. Отчёт, по-видимому, не был опубликован под указан-
ным названием или не попал в открытый доступ. Однако обсуждение результатов исследова-
ния можно найти в статье: Powell W.W., Friedkin R. 1986. Politics and Programs: Organizational
Factors in Public Television Decision Making. In: DiMaggio P. (ed.). Nonprofit Enterprise in the Arts:
Studies in Mission and Constraint. New York: Oxford University Press; 245-269. — Примеч. пер.
13 Program Planning and Budgeting (РРВ), а также Planning Programming Budgeting
System (PPBS) — бюджетная система целевого финансирования нужд армии, введённая в
Пентагоне при министре обороны Роберте Макнамаре и президенте Линдоне Джонсоне в
1963-1968 гг. — Примеч. пер.
174

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
Организации склонны моделировать себя по образцу сходных организа-
ций в том же поле, воспринимаемых как более легитимные или успешные. По-
всеместное проникновение некоторых структурных элементов можно связать
скорее с универсальными подражательными процессами, чем с какими-либо
конкретными доказательствами того, что освоенные модели повышают эффек-
тивность. Джон Мейер утверждает, что легко предсказать, как будет органи-
зована администрация недавно возникшего государства, даже не зная ничего
о самой стране, поскольку периферийные страны гораздо более изоморфны в
отношении административной формы и экономических образцов, чем можно
предположить, руководствуясь любой теорией мировой системы экономиче-
ского разделения труда [Meyer J. 1981].
Нормативное давление
Третий источник изоморфных организационных изменений имеет норматив-
ную природу и проистекает главным образом из профессионализации. Вслед за
М. Ларсоном и Р. Коллинзом [Larson 1977; Collins 1979] мы понимаем профес-
сионализацию как коллективную борьбу тех, кто объединён одним занятием,
за определение условий и методов их работы, за контроль над «производством
производителей» [Larson 1977: 49-52], а также за утверждение когнитивных
оснований и легитимацию их профессиональной автономии. Как отмечает
Ларсон, профессиональным проектам редко удаётся достичь полного успеха.
Профессионалы вынуждены искать компромисс с непрофессиональными кли-
ентами, начальниками и регулятивными органами. Недавнее ускорение про-
цесса профессионализации происходило в первую очередь в рамках организа-
ций, особенно среди менеджеров и специализированного персонала крупных
организаций. Возрастающая профессионализация работников, чьё будущее
неразрывно связано с благосостоянием организаций-нанимателей, привела к
тому, что традиционное противоречие между лояльностью организации и пре-
данностью профессии теперь отмирает (если уже не отмерло) [Hall 1968]. Про-
фессии испытывают такое же давление принудительных и подражательных
процессов, как и организации. Более того, хотя представители разных профес-
сий в рамках организации могут отличаться друг от друга, они демонстрируют
значительное сходство с представителями аналогичных профессий в других
организациях. Вдобавок во многих случаях профессиональная власть не толь-
ко является результатом деятельности самих профессий, но в неменьшей сте-
пени устанавливается и государством.
Два аспекта профессионализации представляют собой важные источни-
ки изоморфизма. Первый из них состоит в том, что образование в учебных
заведениях и легитимация покоятся на когнитивной основе, производимой
университетскими специалистами. Второй проявляется в росте и развитии
профессиональных сетей, сплетающих организации друг с другом и быстро
175

Неоинституциональный подход
распространяющих новые модели. Университеты и институты профессио-
нальной подготовки — важные центры развития организационных норм среди
профессиональных менеджеров и их подчинённых. Еще одним средством опре-
деления и распространения нормативных правил организационного и профес-
сионального поведения являются профессиональные и деловые ассоциации.
Такие механизмы создают пул практически полностью взаимозаменяемых ин-
дивидов. Эти индивиды занимают сходные позиции в целом ряде организаций
и характеризуются сходством ориентации и диспозиции, способным возобла-
дать над расхождениями в традициях и способах контроля, которые в против-
ном случае могли бы формировать организационное поведение [Perrow 1974].
Один из важных механизмов, стимулирующих нормативный изомор-
физм, — отбор персонала. Во многих организационных полях он осуществляет-
ся через наём индивидов, работающих в других фирмах той же отрасли; рекру-
тирование персонала для ускоренного продвижения по службе из небольшого
числа институтов профессиональной подготовки; через такие общие для всех
практики продвижения, как постоянный наём менеджеров высшего звена из
финансовых и юридических отделов; а также с помощью требований к уровню
квалификации, предъявляемых к кандидатам на определённые должности. Ка-
рьерный путь настолько жёстко регулируется как на этапе входа, так и в течение
развития карьеры, что индивиды, которым удаётся пройти его до самого верха,
практически неотличимы друг от друга. Дж.Г. Марч и Дж. Марч-младший об-
наружили такое сходство предыдущего опыта и ориентации тех, кто занимал
позиции кураторов школ в Висконсине, что их дальнейший карьерный рост ста-
новился случайным и непредсказуемым [March J.C., March J.G. 1977]. П. Хирш и
Т. Уислер зафиксировали сходное отсутствие разнообразия среди членов сове-
тов директоров компаний из списка «Fortune-500» [Hirsch, Whisler 1982]. Кроме
того, индивиды в организационном поле проходят предварительную социализа-
цию, чтобы их личное поведение, стиль одежды, организационный словарь со-
ответствовали общим ожиданиям [Cicourel 1970; Williamson 1975], как и манера
говорить, шутить и обращаться к другим [Ouchi 1980]. В отраслях с сервисным и
финансовым уклонами (Коллинз утверждает, что в этих сферах значимость ди-
пломов и сертификатов наиболее высока [Collins 1979]) отбор персонала более
всего походит на то, что Кантер называет «гомосексуальное воспроизводство
управленцев» [Kanter 1977]. Поскольку менеджеры и ключевые кадры являются
выпускниками одних университетов и их отбор осуществлялся на основе оди-
наковых критериев, их взгляды на проблемы совпадают, они считают норма-
тивно санкционированными одни и те же стратегии, процедуры и структуры, а
также весьма сходным образом подходят к принятию решений.
Те, кто вступает на карьерный путь, каким-то образом избежав фильтров
отборочных процедур (например, евреи — морские офицеры, женщины — бир-
жевые маклеры или темнокожие управленцы в сфере страхования), с большой
вероятностью будут подвергнуты обстоятельной социализации на рабочем ме-
176

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
сте. В той мере, в которой организации в данном поле отличаются друг от друга,
первичная социализация (при условии, что она происходит на рабочих местах)
может усиливать, а не стирать различия между организациями. Но социали-
зация действует как изоморфная сила, если организации в этом поле сходны и
профессиональная социализация осуществляется в рамках семинаров, прово-
димых деловыми ассоциациями, образовательных программ непосредственно
на предприятии, консалтинговых проектов, сетей школ, организуемых работо-
дателями и профсоюзами {employer-professional school networks), и на страницах
профессиональных журналов.
Профессионализация управления обычно происходит в тандеме со струк-
турацией организационных полей. Обмен информацией между профессио-
налами способствует поддержанию признаваемой всеми иерархии статусов,
центра и периферии. Такая иерархия становится матрицей информационных
потоков и перемещения персонала между организациями. Упорядочивание
статусов достигается как формальными, так и неформальными способами.
Обозначение нескольких крупных фирм в отрасли в качестве ключевых участ-
ников переговоров между профсоюзами и руководством компаний может при-
дать этим центральным предприятиям наиболее важную роль и в других от-
ношениях. Государство признаёт ключевые фирмы или организации, выдавая
им гранты или заключая контракты, и может, таким образом, обеспечить этим
организациям легитимность, сделать их более заметными и побудить конку-
рирующие фирмы копировать элементы их структуры или технологические
процессы в надежде добиться таких же вознаграждений. Профессиональные
и деловые ассоциации также являются аренами, на которых происходит при-
знание центральных организаций, а их члены получают позиции, дающие им
реальное или церемониальное влияние. Менеджеры самых заметных органи-
заций могут, в свою очередь, повышать свой статус, входя в советы других ор-
ганизаций, участвуя в общеотраслевых и межотраслевых советах и консуль-
тируя государственные учреждения [Useem 1979]. В некоммерческом секторе,
где не существует законодательных запретов на сговоры, структурация может
происходить ещё быстрее. Так, исполнительные продюсеры и художественные
руководители ведущих театров возглавляют комитеты деловых и профессио-
нальных ассоциаций, входят в экспертные советы по распределению государ-
ственных и частных грантов или выступают в качестве государственных либо
частных консультантов по управлению для небольших театров, являются чле-
нами советов небольших организаций. При этом статус этих людей возрастает
и укрепляется за счёт грантов, которые их театры получают из различных ис-
точников, — от государства, корпораций или фондов [DiMaggio 1982].
Такие центральные организации выступают в качестве как активных, так и
пассивных моделей; их политика и структура повсеместно копируются в соот-
ветствующих полях. Их центральность усиливается по мере того, как преуспе-
вающие менеджеры и служащие стараются сохранить позиции в них, чтобы
177

Неоинституциональный подход
развивать свою карьеру. Стремящиеся попасть в такую организацию менедже-
ры, чтобы усвоить её нормы и нравы, могут заранее проходить через предвари-
тельную социализацию. Их карьерный путь также может состоять в перемеще-
нии с низших позиций в центральных организациях на позиции менеджеров
среднего звена в периферийных. Переток персонала в организационном поле
способен дополнительно усиливаться за счёт структурной гомогенизации — к
примеру, при наличии одних и тех же должностей и единых карьерных лестниц
(таких, как ассистент, доцент и полный профессор), значение которых понятно
всем и каждому.
Важно отметить, что каждый из институционально изоморфных процес-
сов предположительно будет продолжаться даже при отсутствии подтвержде-
ний каких-либо свидетельств роста внутренней организационной эффективно-
сти. Если же эффективность увеличивается, причина этого часто заключается в
том, что организации вознаграждаются за сходство с другими в их полях. Такое
сходство способно помочь упростить взаимодействие с другими организация-
ми, привлечь карьерно ориентированных работников, получить признание в
качестве легитимных и авторитетных, а также добиться соответствия админи-
стративным категориям, которые позволяют претендовать на государственные
и частные гранты и контракты. И всё же нет никаких гарантий, что конформ-
ные организации действуют более эффективно, чем их более склонные к де-
виации конкуренты.
Стимулы к повышению конкурентной эффективности также ослабляются
во многих полях из-за того, что число организаций ограничено и существуют
высокие налоговые и правовые барьеры для входа и выхода. М. Ли утверждает,
что именно поэтому администраторы в больницах заботятся не столько об эф-
фективном использовании ресурсов, сколько о статусной конкуренции и под-
держании престижа на уровне конкурентов [Lee 1971:51 ]. M. Феннелл отмечает:
больницы — это крайне несовершенная рыночная система, так как у пациентов
недостаёт знания о потенциальных контрагентах и ценах [Fennell 1980]. Она
утверждает, что настоящими потребителями являются врачи и администрато-
ры больниц, а конкуренция между больницами основывается на привлечении
врачей, которые, в свою очередь, приводят в больницу своих пациентов. Фен-
нелл заключает: «Больницы функционируют в соответствии с нормой социаль-
ной легитимации, которая часто противоречит рыночным соображениям об
эффективности и системной рациональности. Представляется, что больницы
могут увеличивать набор предоставляемых услуг, не потому что в популяции
пациентов существует реальная необходимость в определённой услуге или
оборудовании, но потому что они будут соответствовать определённому уров-
ню, только если смогут предложить всё то, что предоставляют другие больни-
цы данного региона» [Ibid.: 505].
Данные результаты указывают на более общую закономерность. В органи-
зационных полях, включающих большой объём профессионально подготов-
178

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
ленной рабочей силы, решающую роль будет играть статусная конкуренция.
Организационный престиж и ресурсы — ключевые факторы привлечения про-
фессионалов. Этот процесс способствует гомогенизации, поскольку организа-
ции хотят быть уверены в том, что они обеспечивают такой же набор преиму-
ществ и услуг, как и их конкуренты.
Предикторы изоморфных изменений
Рассмотрев механизмы, обеспечивающие изоморфные изменения, можно было
бы эмпирически предсказать, какие организационные поля будут наиболее од-
нородны по структуре, процессам и поведению. И несмотря на то что эмпи-
рическая проверка этих прогнозов выходит за рамки данной статьи, основная
ценность предлагаемого нами подхода состоит именно в его предсказательной
способности. Мы вовсе не утверждаем, что гипотезы, которые предлагаются
ниже, исчерпывают всю совокупность возможных предикторов. Мы приводим
лишь те из них, которые можно проверить с помощью данных о характеристи-
ках организаций в поле, как на одномоментном срезе, так и в динамике (что
более предпочтительно). Гипотезы по умолчанию основываются на предполо-
жении ceteris paribus14, в особенности в отношении размера, технологии и цент-
рализации внешних ресурсов.
А. Предикторы на уровне организации
Организации в поле могут меняться, становясь более похожими на конкурен-
тов, в разной степени и разными темпами. Некоторые организации реагируют
на внешнее давление быстро; другие меняются только после периода длитель-
ного сопротивления. Первые две гипотезы вытекают из нашего обсуждения
принудительного изоморфизма и давления.
Гипотеза А-1. Чем больше одна организация зависит от другой, тем более она бу-
дет походить на эту вторую по структуре, внутреннему климату и поведенче-
ской направленности.
Согласно этому предположению, высказанному вслед за Дж. Томпсоном,
а также Пфеффером и Саланчиком [Thompson 1957; Pfeffer, Salancik 1978],
организации в большей степени способны сопротивляться требованиям тех
организаций, от которых они не зависят. А вот ситуация зависимости ведёт
к изоморфным изменениям. Принудительное давление встроено в отноше-
ния обмена. Как показал О. Уильямсон, обмен характеризуется инвестиция-
ми в знание и оборудование, специфичными для определённых трансакций
[Williamson 1979]. Когда организация выбирает конкретного поставщика или
14 При прочих равных {лат.). — Примеч. пер.
179

Неоинституционалъный подход
дистрибьютора для определённых услуг, этот поставщик или дистрибьютор
приобретает опыт в решении данной задачи, а также идиосинкразическое зна-
ние именно об этом отношении обмена. В результате организация полагает-
ся на известного поставщика или дистрибьютора, и такие специфические для
данной трансакции инвестиции дают ему существенное преимущество в даль-
нейшей конкуренции с другими поставщиками или дистрибьюторами.
Гипотеза А-2. Чем сильнее централизация поставок ресурсов для организации А,
тем в большей степени эта организация будет изоморфно изменяться, чтобы по-
ходить на те организации, от которых зависит в ресурсном отношении.
Как отмечает Томпсон, капризы поставщиков ресурсов будут больше вли-
ять на организации, зависящие от одних и тех же источников финансирования,
персонала и легитимности, чем на те, которые могут выбирать между различ-
ными источниками средств [Thompson 1967]. В случаях, когда альтернативные
источники либо не находятся в лёгком доступе, либо требуют усилий для их
нахождения, более сильная сторона взаимодействия может вынудить более
слабую приспособить свои практики так, чтобы они отвечали потребностям
более сильной стороны (см.: [Powell 1983]).
Третья и четвёртая гипотезы вытекают из нашего обсуждения подража-
тельного изоморфизма, моделирования и неопределённости.
Гипотеза А-3. Чем больше неопределённости в отношении между целями и сред-
ствами, тем в большей степени организация будет моделировать себя по образцу
организаций, которые она считает успешными.
Подражательный характер мыслительного процесса при поиске моделей
характеризует изменения в организациях, где отсутствует чёткое понимание
ключевых технологий [March, Cohen 1974]. Наш прогноз несколько отличается
от позиции Дж. Мейера и Б. Роуэна, которые, как и мы, утверждают, что органи-
зации, где отсутствуют чётко определённые технологии, будут импортировать
институционализированные правила и практики [Meyer, Rowan 1977]. Мейер
и Роуэн полагают, что между легитимированными внешними практиками и
внутренним организационным поведением устанавливается слабое сцепление
{loose coupling). С точки зрения экологического подхода в слабо сцепленных
организациях выше склонность к внутреннему разнообразию. Мы, напротив,
ожидаем, что существенные внутренние изменения будут сопровождаться
более церемониальными практиками, и это увеличит однородность и сокра-
тит разнообразие и масштаб изменений. Внутренняя согласованность такого
рода — важное средство координации между организациями; она также повы-
шает организационную стабильность.
Гипотеза А-4. Чем сильнее неоднозначность целей организации, тем в большей сте-
пени она будет моделировать себя по образцу тех организаций, которые она счи-
тает успешными.
180

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
На это есть две причины. Во-первых, легитимность организаций с неодно-
значными или спорными целями с большой вероятностью будет сильно зави-
сеть от внешних признаков. Такие организации могут счесть за благо оправдать
ожидания важных контрагентов относительно своего устройства и управле-
ния. В противовес нашему взгляду, популяционные экологи могли бы сказать,
что организации, копирующие другие, обычно не обладают конкурентными
преимуществами. Мы же утверждаем, что в большинстве случаев опора на
утвердившиеся, легитимированные процедуры усиливает организационную
легитимность и атрибуты, необходимые для выживания. Вторая причина мо-
делирования обнаруживается в ситуациях, когда конфликт по поводу целей
организации подавляется в интересах общей гармонии. В этом случае участни-
кам легче подражать другим организациям, чем принимать решения на основе
систематического анализа целей, поскольку такой анализ может оказаться бо-
лезненным или даже разрушительным.
Пятая и шестая гипотезы основаны на нашем взгляде на нормативные
процессы, которые обнаруживаются в профессиональных организациях.
Гипотеза А-5. Чем больше организация полагается на образовательные дипломы
при подборе управленческого и функционального персонала, тем в большей степени
она становится похожей на другие организации в её поле.
Претенденты с образовательными дипломами уже прошли социализацию
в рамках университетских программ, поэтому они с большей вероятностью,
чем другие, интернализировали господствующие нормы и преобладающие ор-
ганизационные модели.
Гипотеза А-6. Чем более активно менеджеры организации участвуют в деловых и
профессиональных ассоциациях, тем более вероятно, что организация похожа или
станет похожей на другие организации в её поле.
Эта гипотеза соответствует институциональному подходу, согласно кото-
рому более развитые и тесные связи между организациями и их членами спо-
собствуют коллективному обустройству среды [Meyer, Rowan 1977].
В. Предикторы на уровне поля
Следующие шесть гипотез описывают ожидаемое воздействие некоторых ха-
рактеристик организационных полей на степень изоморфизма в том или ином
поле. Поскольку результатом институционального изоморфизма является го-
могенизация, лучший индикатор изоморфных изменений — сокращение ва-
риативности и разнообразия, что может быть измерено через более низкий
уровень стандартных отклонений значений выбранных индикаторов в данной
совокупности организаций. Выбор ключевых индикаторов зависит от особен-
ностей поля и интересов исследователя. Тем не менее в любом случае предпо-
лагается, что признаки, измеренные на уровне поля, будут воздействовать на
181

Неоинституциональный подход
организации в поле независимо от того, какие значения принимают для каж-
дой отдельной организации признаки, измеренные на уровне организации.
Гипотеза В-1. Чем сильнее обеспечение организационного поля жизненно необходи-
мыми ресурсами зависит от одного источника поддержки (или нескольких сходных
источников), тем выше уровень изоморфизма.
Централизация ресурсов внутри поля как является прямой причиной го-
могенизации (на организации сходным образом давят поставщики ресурсов),
так и накладывается на неопределённость и неоднозначность целей, усиливая
вклад этих факторов. Данная гипотеза согласуется с утверждением популяци-
онных экологов о том, что количество организационных форм определяется
распределением ресурсов во внешней среде и условиями доступа к ним.
Гипотеза В-2. Чем активнее организации в поле взаимодействуют с государствен-
ными учреждениями, тем больше степень изоморфизма в поле в целом.
Данное предположение вытекает не только из предыдущей гипотезы, но и
из двух аспектов взаимоотношений между государственным и частным секто-
рами, то есть из того, что эти взаимоотношения жёстко ограничены правила-
ми и отличаются формальной рациональностью, а также из особого внимания
агентов государства к институциональным правилам. Более того, федеральное
правительство регулярно утверждает для всего поля отраслевые стандарты,
принятие которых требуется от всех конкурирующих фирм. Джон Мейер убе-
дительно демонстрирует, что аспекты деятельности организации, на которые
оказывает влияние взаимодействие с государством, зависят от того, является
ли государственное присутствие консолидированным или распылённым меж-
ду несколькими госучреждениями [Meyer 1979].
Третья и четвёртая гипотезы следуют из нашего обсуждения изоморфных
изменений, к которым приводят неопределённость и моделирование.
Гипотеза В-3. Чем меньше альтернативных организационных моделей заметно в
поле, тем быстрее темпы изоморфизма в нём.
Предсказания, которые можно сделать на основании этой гипотезы, носят
более общий характер, чем связанные с предыдущими гипотезами, и требуют
дополнительного уточнения; но наша позиция состоит в том, что в каждом
значимом измерении организационных стратегий или структур будет суще-
ствовать пороговое значение, или точка перегиба, прохождение которой уве-
личит скорость распространения господствующей формы [Granovetter 1978;
Boorman, Leavitt 1979].
Гипотеза В-4. Чем больше степень неопределённости технологий или неоднознач-
ности целей в поле, тем выше темпы изоморфных изменений.
Резкий рост неопределённости и неоднозначности должен (после корот-
кого периода идеологически обусловленного экспериментирования) привести
182

П.Дж. Димаджио, У В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
к быстрым изоморфным изменениям, хотя интуитивно можно было бы ожи-
дать обратного. Как и в ситуации, описанной в гипотезе А-4, неоднозначность
и неопределённость могут зависеть от того, как их определяет среда, и в лю-
бом случае способны накладываться как на централизацию ресурсов (А-1, А-2,
В-1, В-2), так и на профессионализацию и структурацию (А-5, А-6, В-5, В-6).
Более того, в полях, характеризующихся высокой степенью неопределённости,
новички, которые могли бы выступать в качестве источников инноваций и раз-
нообразия, будут стремиться преодолеть эффект уязвимости нового {liability of
newness), имитируя утвердившиеся в поле практики.
Две заключительные гипотезы данного раздела вытекают из наших рассуж-
дений о проблемах профессионального отбора, социализации и структурации.
Гипотеза В-5. Чем выше степень профессионализации в поле, тем больше институ-
ционально изоморфных изменений.
Профессионализация может быть измерена через универсальность требо-
ваний к дипломам и сертификатам, устойчивость программ подготовки выпуск-
ников или через жизнеспособность профессиональных и деловых ассоциаций.
Гипотеза В-6. Чем более структурировано поле, тем выше степень изоморфности
(isomorphics).
Поля, в которых имеются стабильные и общепризнанные центр, перифе-
рия и статусный порядок, будут более однородными как потому, что уже уста-
новилась структура распространения новых моделей и норм, так и потому,
что в поле выше уровень взаимодействия между организациями. Хотя степень
структурации, вероятно, будет нелегко измерить, её можно грубо оценить, ис-
пользуя такие известные способы и индикаторы, как уровень концентрации,
исследование структур власти репутационным методом с помощью интервью
(reputational interview studies) или данные о характеристиках сети.
Предпринятое достаточно схематичное изложение дюжины гипотез, свя-
зывающих степень изоморфизма с некоторыми атрибутами организаций и ор-
ганизационных полей, нельзя считать законченной программой эмпирической
проверки нашей теории. При анализе установленных взаимосвязей мы не каса-
лись возможной нелинейности и эффектов потолка. Мы также не обращались
к проблеме индикаторов, которые следует использовать для измерения одно-
родности. Организации в поле могут сильно отличаться по одним параметрам,
но в то же время быть очень похожими по другим. Хотя в целом мы предпо-
лагаем наличие связи между тем, насколько быстро стандартные отклонения
структурных и поведенческих параметров стремятся к нулю, и особенностями
технологии и среды организационного поля, в данной работе мы не развиваем
эти идеи. Основная задача раздела — показать, что теоретические рассуждения
могут быть подвергнуты эмпирической проверке, и выдвинуть некоторые про-
веряемые предположения, чтобы задать направление для дальнейшего анализа.
183

Неоинституциональный подход
Выводы. Значение для социальной теории
Сравнение макросоциальных теорий функционалистского или марксистского
направлений с теоретическими и эмпирическими исследованиями организа-
ций приводит к парадоксальному заключению. Общества (или элиты) кажут-
ся умными, а организации — тупыми. Общества включают институты, кото-
рые удобно соединяются в интересах повышения эффективности [Clark 1962],
упрочения господствующей системы ценностей [Parsons 1951] или, в марксист-
ской версии, в интересах капиталистов [Domhoff 1967; Althusser 1969]. Орга-
низации, напротив, — это либо анархические образования [Cohen, March,
Olsen 1972], либо объединения слабо сцепленных частей [Weick 1976], либо
стремящиеся к автономии агенты [Gouldner 1954], работающие под чудовищ-
ным давлением, которое создаётся ограниченной рациональностью [March,
Simon 1958], неопределёнными или спорными целями [Sills 1957] и непрозрач-
ными технологиями [March, Cohen 1974].
Несмотря на результаты, полученные в ходе исследований организаций,
в большинстве современных социальных теорий сохраняется образ общества,
состоящего из тесно и рационально сцепленных институтов. Рациональное
управление вытесняет небюрократические формы, школы обретают структу-
ру рабочего места, администрирование больниц и университетов всё больше
напоминает руководство коммерческими фирмами, и модернизация мирово-
го хозяйства не встречает сопротивления. Веберианцы указывают, что по мере
того как формальная рациональность бюрократии расширяется до пределов
сегодняшней организационной жизни, продолжается неуклонная гомогениза-
ция организационных структур. Функционалисты описывают рациональную
адаптацию структуры фирм, школ и государств к ценностям и потребностям
современного общества [Chandler 1977; Parsons 1977]. Марксисты приписыва-
ют изменения в таких организациях, как социальные службы (welfare agencies)
[Pivan, Cloward 1971] и школы [Bowles, Gintis 1976], логике процесса капитали-
стического накопления.
Нам кажется затруднительным подогнать все имеющиеся сегодня работы
по организациям под эти макросоциальные подходы. Как возможно, чтобы
бестолковые и вздорные недотёпы со страниц организационных теорий и кей-
сов, объединившись, создавали то тщательно продуманное и гармоничное со-
циальное сооружение, которые описывают макротеоретики?
Общепринятое разрешение этого парадокса состояло в том, что имеет ме-
сто некая разновидность естественного отбора, механизмы которого выбрако-
вывают менее пригодные организационные формы. Как мы уже указывали, по-
добные аргументы плохо сочетаются с организационными реалиями.
Менее эффективные организационные формы продолжают существовать.
В некоторых случаях эффективность или производительность невозможно
даже измерить. В государственных учреждениях и в нерешительно ведущих
184

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
себя корпорациях селекция может осуществляться скорее не на экономиче-
ских, а на политических основаниях. В других случаях, например, если это каса-
ется «Метрополитен-опера» или Богемской рощи15, спонсоров гораздо больше
интересуют такие неэкономические ценности, как эстетическое качество или
социальный статус, чем эффективность как таковая. Исследования Р. Нельсона
и С. Винтера показывают, что даже в коммерческом секторе, где аргументы о
конкуренции должны восприниматься как наиболее плодотворные, прикосно-
вение «невидимой руки» едва заметно [Winter 1964; 1975; Nelson, Winter 1982].
Второй подход к разрешению указанного нами парадокса предлагают
марксисты и теоретики, утверждающие, что ключевые элиты направляют и
контролируют социальную систему, распоряжаясь важнейшими позициями
в крупных организациях (например, в финансовых институтах, господствую-
щих в условиях монополистического капитализма). С этой точки зрения, хотя
организационные акторы беспрепятственно преодолевают лабиринты стан-
дартных операционных процессов, в решающие и поворотные моменты ка-
питалистические элиты добиваются своего, вмешиваясь в принятие решений,
которые задают характер развития того или иного института на ближайшие
годы [Katz 1975].
Несмотря на имеющиеся подтверждения того, что иногда дело действи-
тельно обстоит именно так (мы имеем в виду выполненное Э. Барноу описание
ранних этапов развития телерадиовещания или исследование Дж. Вейнстей-
на о прогрессизме16), другие историки не добились подобного успеха в поис-
ке элит, обладающих классовым сознанием. В таких случаях, как разработка
программ в рамках «Нового курса» («New Deal») [Hawley 1966] или экспансия
вьетнамского конфликта [Halperin 1974], класс капиталистов производил впе-
чатление куда более неорганизованного и разрозненного.
Более того, в отсутствие постоянного мониторинга индивиды, преследую-
щие узкие интересы организаций или их подразделений, могут быстро свести
на нет работу, которую выполнили даже самые дальновидные элиты. Ч. Перроу
отметил, что несмотря на превосходство в ресурсах и наличие власти, позво-
ляющей санкционировать те или иные решения, организационные элиты часто
неспособны добиться максимизации своих предпочтений, так как «сложность
современных организаций затрудняет контроль». Кроме того, организации всё
в большей степени становятся средством получения множества «вознаграж-
дений, удовлетворения настоятельных потребностей и предпочтений, так что
15 Богемская роща — территория элитного мужского Богемского клуба, где ежегодно,
начиная с 1899 г., собираются влиятельные люди, в том числе люди искусства, чтобы про-
вести отпуск. — Примеч. пер.
16 Прогрессизм — философское и политическое течение, особенно популярное в XIX-
XX веках в США. Прогрессисты выступали за социальное равенство, прямую демократию,
ограничение влияния крупных корпораций, а также в защиту окружающей среды. — При-
меч. пер.
185

Неоинституциональный подход
множество групп внутри и вне организации стремятся использовать её в целях,
которые сокращают отдачу для владельцев» [Perrow 1976: 21].
Мы не отбрасываем ни аргументацию с позиций естественного отбора,
ни теорию контролирующей элиты. Значительное влияние на современную
жизнь элиты действительно оказывают, а сбившиеся с пути и неэффективные
организации в самом деле иногда умирают. Но мы утверждаем, что ни один из
этих процессов не может в полной мере объяснить то, в какой степени увели-
чивается структурное сходство между организациями. На наш взгляд, теория
институционального изоморфизма способна помочь объяснить наблюдения,
согласно которым организации становятся более однородными, а элиты часто
добиваются своего, в то же самое время она позволяет нам понять иррацио-
нальность, крушение власти, а также недостаток инноваций — повсеместные в
организационной жизни. Вдобавок наш подход лучше согласуется с этнографи-
ческими и теоретическими работами о том, как работают организации, нежели
функционалистские или элитистские теории организационных изменений.
Пристальное внимание к институциональному изоморфизму может также
дополнить популяционную экологию практически отсутствующим в ней под-
ходом к политической борьбе за организационную власть и выживание. Кон-
цепция институционализации, связанная с именем Джона Мейера и его учени-
ков, постулирует значимость мифов и церемониала, но не задаётся вопросом
о том, как появляются эти модели и чьи интересы они исходно обслуживают.
На этот вопрос можно найти ответ, обратив особое внимание на происхожде-
ние легитимированных моделей, а также на ограничение и развитие органи-
зационных полей. Исследование распространения сходных организационных
стратегий и структур должно стать продуктивным средством оценки влияния
интересов элиты. Рассмотрение изоморфных процессов также приводит нас к
двухфокусному взгляду на власть и её реализацию в современной политике.
В той мере, в которой организационные изменения не запланированы и осу-
ществляются главным образом за спинами тех групп, которые хотели бы на них
влиять, наше внимание должно быть обращено на две формы власти. Первая
(как давно отмечено в работах Дж.Г. Марча и Г. Саймона [March, Simon 1957;
1958]) — это власть устанавливать исходные условия, определять нормы и
стандарты, которые формируют и направляют поведение. Вторая форма вла-
сти — это точка критической интервенции [Domhoff 1979], когда элиты могут
определять надлежащие модели организационной структуры и политики, ко-
торые в последующие годы уже не ставятся под сомнение (см.: [Katz 1975]). Та-
кой взгляд согласуется с некоторыми из лучших работ среди последних иссле-
дований власти (см.: [Lukes 1974]). А изучение структурации организационных
полей и изоморфных процессов способно помочь придать данному взгляду
эмпирическое наполнение.
Наконец, развитие теории организационного изоморфизма может иметь
важные следствия для социальной политики в тех полях, где государство дей-
186

П.Дж. Димаджио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
ствует через частные организации. В той мере, в какой выработка государствен-
ной политики руководствуется ценностями плюрализма, требуется обнаруже-
ние новых форм межотраслевой координации, которые будут способствовать
диверсификации, а не подталкивать гомогенизацию. Понимание того, каким
образом поля становятся более однородными, позволит лицам, ответственным
за разработку политики, а также аналитикам не путать исчезновение той или
иной организационной формы с её действительным крахом. Сегодня усилия по
стимулированию разнообразия обычно предпринимаются в организационном
вакууме. И разработчикам политики, озабоченным ныне проблемами плюра-
лизма, следует учесть влияние их программ на структуру организационных по-
лей в целом, а не просто на программы отдельных организаций.
Мы считаем, что можно многого добиться, если обратить внимание не
только на разнообразие, но и на сходство между организациями и, в особен-
ности, на динамику уровней однородности и вариативности. Предложенный
нами подход нацелен на исследование как постепенных изменений, так и про-
цесса отбора. Мы всерьёз воспринимаем наблюдения теоретиков организаций
относительно той роли, которую играют изменения, неоднозначность и при-
нуждение, и указываем на следствия этих организационных характеристик для
социальной структуры в целом. Мы утверждаем, что направления и движущие
силы бюрократизации (и, шире, гомогенизации в целом) со времён Вебера из-
менились, но ещё никогда не было так важно осмыслить те тенденции, на кото-
рые он обращал наше внимание.
Литература
Alchian A. 1950. Uncertainty, Evolution, and Economic Theory. Journal of Political
Economy. 58: 211-221.
Aldrich H. 1979. Organizations and Environments. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.
Althusser L. 1969. For Marx. London: Allan Lane.
Barnouw E. 1966-1968. A History of Broadcasting in the United States. Vol. 1-3. New York:
Oxford University Press.
Boorman S.A., Levitt P.R. 1979. The Cascade Principle for General Disequilibrium Dynamics.
Cambridge; New Haven: Harvard-Yale Preprints in Mathematical Sociology. 15.
Bowles S., Gintis H. 1976. Schooling in Capitalist America. New York: Basic Books.
Carroll G.R., Delacroix J. 1982. Organizational Mortality in the Newspaper Industries of
Argentina and Ireland: An Ecological Approach. Administrative Science Quarterly.
27: 169-198.
Chandler A.D. 1977. The Visible Hand: The Managerial Revolution in American Business.
Cambridge: Harvard University Press.
Child J., Kieser A. 1981. Development of Organizations over Time. In: Nystrom P.C.,
Starbuck W.H. (eds). Handbook of Organizational Design. New York: Oxford
University Press; 28-64.
187

Неоинституциональный подход
Cicourel A. 1970. The Acquisition of Social Structure: Toward a Developmental Sociology
of Language. In: Douglas J. (ed.). Understanding Everyday Life. Chicago: Aldine;
136-168.
Clark B.R. 1962. Educating the Expert Society. San Francisco: Chandler.
Cohen M.D., March J.G., Olsen J.P. 1972. A Garbage Can Model of Organizational Choice.
Administrative Science Quarterly. 17: 1-25.
Collins R. 1979. The Credential Society. New York: Academic Press.
Coser L., Kadushin C, Powell W.W. 1982. Books: The Culture and Commerce of Book
Publishing. New York: Basic Books.
Cyert R.M., March J.G. 1963. A Behavioral Theory of the Firm. Englewood Cliffs, NJ:
Prentice-Hall.
DiMaggio P. 1981. Cultural Entrepreneurship in Nineteenth-Century Boston. Part 1:
The Creation of an Organizational Base for High Culture in America. Media, Culture
and Society. 4: 33-50.
DiMaggio P. 1982. The Structure of Organizational Fields: An Analytical Approach and
Policy Implications. Paper Prepared for SUNY-Albany Conference on Organizational
Theory and Public Policy, April 1 and 2.
Domhoff J.W. 1967. Who Rules America? Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.
Domhoff J.W. 1979. The Powers That Be: Processes of Ruling Class Domination in America.
New York: Random House.
Fennell M.L. 1980. The Effects of Environmental Characteristics on the Structure of
Hospital Clusters. Administrative Science Quarterly. 25: 484-510.
Freeman J.H. 1982. Organizational Life Cycles and Natural Selection Processes. In:
Staw В., Cummings L. (eds). Research in Organizational Behavior. Vol. 4. Greenwich,
CT:JAI Press; 1-32.
Giddens A. 1979. Central Problems in Social Theory: Action, Structure, and Contradiction
in Social Analysis. Berkeley: University of California Press.
Gouldner A.W. 1954. Patterns of Industrial Bureaucracy. Glencoe, IL: Free Press.
Granovetter M. 1978. Threshold Models of Collective Behavior. American Journal of
Sociology. 83: 1420-1443.
Hall R. 1968. Professionalization and Bureaucratization. American Sociological Review. 33:
92-104.
Halperin M.H. 1974. Bureaucratic Politics and Foreign Policy. Washington, DC: The
Brookings Institution.
Hannan M.T., Freeman J.H. 1977. The Population Ecology of Organizations. American
Journal of Sociology. 82: 929-964.
Hawley E.W. 1966. The New Deal and the Problem of Monopoly: A Study in Economic
Ambivalence. Princeton: Princeton University Press.
Hawley A. 1968. Human Ecology. In: Sills D.L. (ed.). International Encyclopedia of the
Social Sciences. New York: Macmillan; 328-337.
Hirsch P., Whisler T. 1982. The View from the Boardroom. Paper Presented at Academy of
Management Meetings. New York, NY.
188

П.Дж. Димаджио, У В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
Kanter R.M. 1972. Commitment and Community. Cambridge, MA: Harvard University
Press.
Kanter R.M. 1977. Men and Women of the Corporation. New York: Basic Books.
Katz M.B. 1975. Class, Bureaucracy, and Schools: The Illusion of Educational Change in
America. New York: Praeger.
Kimberly J. 1980. Initiation, Innovation and Institutionalization in the Creation Process.
In: Kimberly}., Miles R.B. (eds). The Organizational Life Cycle. San Francisco: Jossey-
Bass; 18-43.
Knoke D. 1982. The Spread of Municipal Reform: Temporal, Spatial, and Social Dynamics.
American Journal of Sociology. 87: 1314-1339.
Larson M.S. 1977. The Rise of Professionalism: A Sociological Analysis. Berkeley: University
of California Press.
Laumann E.O., Galaskiewicz J., Marsden P. 1978. Community Structure as
Interorganizational linkage. Annual Review of Sociology. 4: 455-484.
Lee M.L. 1971. A Conspicuous Production Theory of Hospital Behavior. Southern
Economic Journal. 38: 48-58.
Lukes S. 1974. Power: A Radical View. London: Macmillan.
March J.G., Cohen M. 1974. Leadership and Ambiguity: The American College President.
New York: McGraw-Hill.
March J.C., March J.G. 1977. Almost Random Careers: The Wisconsin School
Superintendency, 1940-1972. Administrative Science Quarterly. 22: 378-409.
March J.G., Olsen J.P. 1976. Ambiguity and Choice in Organizations. Bergen, Norway:
Universitetsforlaget.
March J.G., Simon H.A. 1958. Organizations. New York: Wiley.
Meyer J.W. 1979. The Impact of the Centralization of Educational Funding and Control on
State and Local Organizational Governance. Stanford, CA: Institute for Research on
Educational Finance and Governance, Stanford University, Program Report No. 79-
B20.
Meyer J.W. 1981. Remarks at ASA Session on «The Present Crisis and the Decline in World
Hegemony». Toronto, Canada.
Meyer J.W., Hannan M. 1979. National Development and the World System: Educational,
Economic, and Political Change. Chicago: University of Chicago Press.
Meyer J.W., Rowan B. 1977. Institutionalized Organizations: Formal Structure as Myth
and Ceremony. American Journal of Sociology. 83: 340-363.
Meyer J.W, Scott W.R., Deal T.C. 1981. Institutional and Technical Sources of
Organizational Structure Explaining the Structure of Educational Organizations. In:
Stein H. (ed.). Organizations and the Human Services: Cross-Disciplinary Reflections.
Philadelphia, PA: Temple University Press; 151-179.
Meyer M. 1981. Persistence and Change in Bureaucratic Structures. Paper Presented at the
Annual Meeting of the American Sociological Association. Toronto, Canada.
Milofsky C. 1981. Structure and Process in Community Self-Help Organizations. Working
Paper. 17. New Haven: Yale Program on Non-Profit Organizations.
189

Неоинституционапъный подход
Nelson R.R., Winter S. 1982. An Evolutionary Theory of Economie Change. Cambridge:
Harvard University Press.
Ouchi W.G. 1980. Markets, Bureaucracies, and Clans. Administrative Science Quarterly.
25: 129-141.
Parsons T. 1951. The Social System. Glencoe, IL: Free Press.
Parsons T. 1977. The Evolution of Societies. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.
Perrow C. 1974. Is Business Really Changing? Organizational Dynamics. Summer: 31-44.
Perrow С 1976. Control in Organizations. Paper Presented at American Sociological
Association Annual Meetings. New York, NY.
Pfeffer J., Salancik G. 1978. The External Control of Organizations: A Resource Dependence
Perspective. New York: Harper & Row.
Piven F.F., Cloward R.A. 1971. Regulating the Poor: The Functions of Public Welfare. New
York: Pantheon.
Powell W.W. Forthcoming. The Political Economy of Public Television. New Haven:
Program on Non-Profit Organizations.
Powell W.W. 1983. New Solutions to Perennial Problems of Bookselling: Whither the
Local Bookstore? Daedalus. 112: 51-64.
Ritti R.R., Goldner F.H. 1979. Professional Pluralism in an Industrial Organization.
Management Science. 16: 233-246.
Rothman M. 1980. The Evolution of Forms of Legal Education. Unpublished Manuscript.
New Haven, CT: Department of Sociology, Yale University.
Rothschild-Whitt }. 1979. The Collectivist Organization: An Alternative to Rational
Bureaucratic Models. American Sociological Review. 44: 509-527.
Schelling T. 1978. Micromotives and Macrobehavior. New York: W.W. Norton.
SedlakM.W. 1981. Youth Policy and Young Women, 1950-1972: The Impact of Private-Sector
Programs for Pregnant and Wayward Girls on Public Policy. Paper Presented at National
Institute for Education Youth Policy Research Conference. Washington, DC.
Selznick P. 1957. Leadership in Administration. New York: Harper & Row.
Sills D.L. 1957. The Volunteers: Means and Ends in a National Organization. Glencoe, IL:
Free Press.
Simon H.A. 1957. Administrative Behavior. New York: Free Press.
Starr P. 1980. Medical Care and the Boundaries of Capitalist Organization. Unpublished
Manuscript. New Haven, CT: Yale University, Program on Non-Profit Organizations.
Swidler A. 1979. Organization without Authority: Dilemmas of Social Control of Free
Schools. Cambridge: Harvard University Press.
Thompson J. 1967. Organizations in Action. New York: McGraw-Hill.
Tyack D. 1974. The One Best System: A History of American Urban Education. Cambridge,
MA: Harvard University Press.
Useem M. 1979. The Social Organization of the American Business Elite and Participation
of Corporation Directors in the Governance of American Institutions. American
Sociological Review. 44: 553-572.
190

П.Дж. ДимаЬжио, У.В. Пауэлл. Новый взгляд на «железную клетку»: институциональный
изоморфизм и коллективная рациональность в организационных полях
Weber M. 1952. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism. New York: Scribner; см.
также рус. пер.: Вебер M. 1990. Протестантская этика и дух капитализма. В кн.:
Вебер М. Избранные произведения. Пер. М. Левиной. М.: Прогресс; 61-272.
Weber M. 1968. Economy and Society: An Outline of Interpretive Sociology. Vol. 1-3. New
York: Bedminster.
Weick K. 1976. Educational Organizations as Loosely Coupled Systems. Administrative
Science Quarterly. 21: 1-19.
Weinstein J. 1968. The Corporate Ideal in the Liberal State, 1900-1918. Boston, MA:
Beacon Press.
Westney D.E. 1980. Organizational Development and Social Change in Meiji, Japan.
University Microfilms International.
White H.C., Boorman S.A., Breiger R.L. 1976. Social Structure from Multiple Networks.
I. Blockmodels of Roles and Positions. American Journal of Sociology. 81: 730-780.
Williamson O.E. 1975. Markets and Hierarchies, Analysis and Antitrust Implications:
A Study of the Economics of Internal Organization. New York: Free Press.
Williamson O.E. 1979. Transaction-Cost Economics: The Governance of Contractual
Relations. Journal of Law and Economics. 22: 233-261.
Winter S.G. 1964. Economic «Natural Selection» and the Theory of the Firm. Yale
Economic Essays. 4: 224-272.
Winter S.G. 1975. Optimization and Evolution in the Theory of the Firm. In: Day R.H.,
Graves T. (eds). Adaptive Economic Models. New York: Academic; 73-118.
Woodward J. 1965. Industrial Organization, Theory and Practice. London: Oxford
University Press.
Zucker L.G., Tolbert P.S. 1981. Institutional Sources of Change in the Formal Structure of
Organizations: The Diffusion of Civil Service Reform, 1880-1935. Paper Presented at
American Sociological Association Annual Meeting. Toronto, Canada.
Источник: DiMaggio P., Powell W. 1983. The Iron Cage Revisited: Institutional Isomor-
phism and Collective Rationality in Organizational Fields. American Sociological Review.
48 (2): 147-160. © 1983 American Sociological Association

политико-экономический подход
Д. Рюшемайер, П. Эванс
ГОСУДАРСТВО И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ
ПРЕОБРАЗОВАНИЯ: К АНАЛИЗУ УСЛОВИЙ
ЭФФЕКТИВНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО
ВМЕШАТЕЛЬСТВА
Данная работа синтезирует ключевые социологические идеи относительно ус-
ловий эффективности государственного вмешательства в экономику. Основное
внимание уделяется двум факторам — наличию единого согласованного бюрокра-
тического аппарата и относительной автономии государства от интересов
правящего класса. Ни действенная бюрократия, ни автономия государства не
могут дать гарантии успеха государственных интервенций. Однако сравнитель-
ный исторический анализ позволяет выявить условия, при которых эти факто-
ры способствуют или препятствуют реализации государственной политики.
Ключевые слова: государственное вмешательство; экономический рост;
бюрократия; автономия государства; классовые отношения; сравнительные
исторические исследования.
В настоящее время эффективное вмешательство государства рассматривается
в качестве необходимой составляющей успешного капиталистического разви-
тия страны. Классические интерпретации работ К. Поланьи и А. Гершенкро-
на [Polanyi 1944; Gerschenkron 1962] выдвинули государство на первый план
в исследованиях процесса индустриализации европейских стран и тем самым
разрушили миф о том, что исходно индустриальная революция происходила
исключительно в частной сфере. А в странах третьего мира, где способность
предпринимательского класса провести индустриализацию всегда оценива-
лась более чем скептически, значимость государства была признана даже при-
верженцами традиционного экономического анализа. Государственная поли-
тика оказывает влияние на формы и темпы накопления капитала в период как
ранней, так и поздней индустриализации, и определяет, будут ли смягчаться
или, наоборот, усиливаться обычные негативные последствия капиталистиче-
ской индустриализации, связанные с неравномерным распределением доходов.
Пер. с англ. Г.Б. Юдина. Науч. ред. — В.В. Радаев, Г.Б. Юдин. Впервые на русском языке
текст опубликован в журнале «Экономическая социология» (2011. 12 (3): 54-84. URL: http://
ecsoc.hse.ru/2011-12-3.html).
192

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
Стоит кратко напомнить ряд теоретических аргументов, объясняющих,
почему государственное вмешательство необходимо для осуществления хозяй-
ственных преобразований в условиях капитализма. Поскольку для проведения
таких преобразований требуется институционализация рыночного обмена и
его распространение на землю и труд, даже в самых жёстких неоклассических
моделях остаётся место для государства. Как убедительно доказал Э. Дюркгейм
в полемике с утилитаристами, чтобы рынок вообще мог работать, он нуждает-
ся в крепких нормативных основах. Если институционализированных гаран-
тий функционирования этих основ не существует, трансакционные издержки
становятся непомерно высокими, и рынок прекращает эффективно распреде-
лять ресурсы [North 1979]. Из данной аргументации следует, что роль государ-
ства строго ограничена, а его вмешательство необходимо главным образом в
тот период, когда капиталистическая система обмена борется с докапиталисти-
ческими формами хозяйства за господство; тем не менее и при таком подходе
роль государства является ключевой.
Если обратиться к классовой структуре, можно предложить другой аргу-
мент, также принципиально важный при анализе установления капиталисти-
ческого порядка. Поскольку правящий класс не заинтересован явным образом
в трансформации средств производства, раскол между этим классом и теми,
кто контролирует государственный аппарат, весьма вероятно будет играть
важную роль в борьбе за то, чтобы начать процесс накопления капитала. В силу
того что в настоящее время все государства функционируют на международ-
ной арене, где военно-политическое выживание в значительной степени за-
висит от того, удастся ли экономике достичь конкурентного уровня произво-
дительности, государственные менеджеры помимо своей воли вовлекаются в
конфликты с правящим классом. В исторической работе Т. Скочпол, посвящен-
ной обсуждению проблем аграрных бюрократий1, можно найти показательные
примеры конфликтов между государственным аппаратом и правящим классом
[Skocpol 1979].
Однако аргументы в пользу необходимости государственного вмешатель-
ства не сводятся ни к насаждению рыночного обмена, ни к свержению элит
в докапиталистических государствах. Даже в модели идеального рынка суще-
ствует «проблема овец на общинных землях» (sheep on the common) [Olson 1965],
которая заключается в том, что при отсутствии каких-либо институционали-
зированных механизмов, сдерживающих атомизированную рациональность,
коллективные блага распределяются неравномерно, а отрицательные экстерна-
лии никем не контролируются, что приводит к соответствующему снижению
уровня накопления. При рынке, приближающемся к идеально типической мо-
1 «Аграрная бюрократия — это аграрное общество, в котором социальный контроль
основывается на разделении труда и координации усилий между полу бюрократическим го-
сударством и высшим классом землевладельцев» [Skocpol 1994: 136]. — Примеч. пер.
193

Политико-экономический подход
дели конкуренции, роль государства становится довольно ограниченной, но
опять же остаётся решающей.
Если предоставить накопление частным агентам, чьи действия ограничи-
ваются только рынком, то возникающие в результате проблемы будут резко
увеличиваться по мере того как рыночные структуры отклоняются от идеаль-
но типических образцов. С теоретической точки зрения в развитых экономиках
«монополистического капитализма», где основные отрасли обычно представля-
ют собой жёсткие олигополии, а финансовые организации и корпорации действу-
ют на множестве разных рынков одновременно, нет оснований рассчитывать на
то, что «рыночные сигналы» обеспечат накопление капитала. В странах третьего
мира, где уровень олигополизации экономики ещё выше из-за меньшего объёма
рынков и импорта технологий [Merhav 1969], решения индивидуальных макси-
мизаторов прибыли могут не сложиться в оптимальную стратегию индустриали-
зации, сколь бы расчётливыми ни были их отдельные действия [Hirschman 1958].
Как только ослабляется предпосылка о существовании конкурентного
рынка, уже невозможно рассчитывать на то, что рынок будет стимулировать
и дисциплинировать предпринимательское поведение. Если экономические
акторы — преимущественно олигополисты, которые комфортно себя чувству-
ют, как это происходит в основных секторах экономики развитых капитали-
стических стран, вмешательство государства может быть направлено на пре-
кращение такой предпринимательской деятельности [Holland 1972]. В странах
же третьего мира у этой проблемы есть несколько сторон. В правящий класс
обычно входит группа тесно связанных между собой олигополистов, часть ко-
торых решает задачи на транснациональном, а не на локальном уровне, а также
не менее тесно внутренне связанная сельскохозяйственная элита, одновремен-
но преследующая национальные интересы и решающая задачу максимизации
собственной прибыли. Более того, ещё неизвестно, не состоит ли промышлен-
ная элита стран третьего мира не из склонных к риску максимизаторов при-
были, а, напротив, из стремящихся к монополии максимизаторов собственной
безопасности. В этих условиях очевидна необходимость присутствия некоего
дополнительного агента накопления.
В общем, даже без марксистских допущений о понижении нормы при-
были и неизбежной иррациональности накопления, основанного на частной
собственности на средства производства, существуют серьёзные теоретиче-
ские основания полагать, что государственное вмешательство необходимо,
если капиталистические хозяйства хотят продолжать накапливать капитал и
повышать производительность. Следует исходить из того, что «нормальной»
чертой капиталистического способа накопления как для развитых, так и для
развивающихся стран является более или менее прямое насаждение в той или
иной форме административной рациональности, ориентированной на коллек-
тивные цели и необходимой для создания опоры и противовеса рационально-
сти отдельных агентов, чьи решения агрегируются рынком.
194

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
В случае, когда проблемы связаны скорее с распределением богатства, чем
с его накоплением, необходимость во «внерыночном» агенте ещё более очевид-
на. С учётом того неопровержимого факта, что рыночный обмен исходно воз-
никает в условиях неравенства, нет никаких оснований надеяться на то, что
это неравенство со временем сократится, особенно если речь идёт о «несовер-
шенных» рынках. Более того, есть все теоретические и эмпирические основа-
ния полагать, что в отсутствие таких критериев и механизмов распределения,
которые направляли бы и уравновешивали рыночные силы, неравенство будет
только возрастать. Если же верить в марксистские пророчества о пролетариза-
ции и обнищании, то можно предсказать, что существование неограниченного
рынка повлечёт за собой ещё более негативные последствия для распределения
доходов в обществе. Однако, приняв во внимание существующие рыночные
структуры и исторические условия их возникновения, даже те, кто полагает,
что конкурентные рынки, возникающие в условиях относительного равенства,
способны обеспечивать справедливое распределение доходов, едва ли смогут
спорить с тем, что вмешательство государства необходимо в целях регулирова-
ния распределения.
Можно долго перечислять аргументы в пользу необходимости государ-
ственного вмешательства, но цель данной работы состоит в другом. В то время
как дискуссии сосредоточиваются на противопоставлении политики государ-
ства и функционирования рынка, без внимания остаётся ряд любопытных и,
на самом деле, весьма важных проблем, связанных с самим государством. Одно
дело утверждать, что государственное вмешательство необходимо, и совсем
другое — определить условия, при которых оно будет эффективным.
Мы исходим из рабочей предпосылки о том, что как «невидимая рука», так
и её видимые аналоги, то есть частные интересы, достаточно несовершенны
в роли агентов накопления и распределения, и потому необходимо привлечь
некоего дополнительного агента. При этом мы попытаемся избежать ловушки
функционализма и воздержаться от утверждений о том, что, поскольку госу-
дарство «необходимо», оно будет склонно и способно выполнять отведённую
ему роль. Напротив, мы сосредоточимся на сущности государственных струк-
тур, обязательных для эффективного государственного вмешательства, и со-
циоструктурных условиях, которые ему благоприятствуют2. Уже существует
множество хороших работ, в которых раскрываются эти вопросы, однако этой
литературе явно не хватает обобщения и синтеза. Задача нашей работы поэто-
му состоит в том, чтобы предпринять первоначальную попытку такого синтеза.
2 Если перейти на другой уровень абстракции, можно задаться полезными вопросами о
характере социальных отношений, которые становятся объектом государственного вмеша-
тельства, или о том, каким образом эти отношения влияют на успешность таких интервен-
ций. Мы предпочитаем работать на уровне институционального и структурного анализа, но
время от времени прибегаем и к этим более простым и абстрактным теоретическим аргу-
ментам (в приложении к этой статье даётся их краткий обзор).
195

Политико-экономический подход
Основные принципы подхода
Наше рабочее определение государства, по сути, заимствовано у М. Вебера:
под государством понимается совокупность организаций, наделённых властью
принимать решения, которые имеют принудительную силу для индивидов и
организаций, юридически расположенных на определённой территории, а в
случае необходимости — применять физическую силу для обеспечения испол-
нения этих решений. Мы выбрали данное определение не потому, что считаем
государство просто бюрократической структурой. Наоборот, мы полагаем, что
оно одновременно воплощает несколько противоречащих друг другу интере-
сов, именно поэтому мы используем определение, которое ничего заранее не
говорит о том, как эти противоречия будут разрешаться в конкретной истори-
ческой ситуации.
Государство является инструментом господства, и от этого никуда не деться.
Взаимосвязи различных частей государственного аппарата, с одной стороны, и
обладающие наибольшей властью классы и слои — с другой, определяют харак-
тер итогового «пакта о господстве». В то же время роль государства как инстру-
мента господства предполагает, что у него есть и другая роль — корпоративного
актора. Как заметил Ф. Кардозо, не следует рассматривать государство «только
как выражение классовых интересов, без понимания того, что эта функция тре-
бует наличия определённой организации. И поскольку такая организация может
быть только социальной сетью, состоящей из конкретных людей, она существует
сама по себе и обладает собственными интересами» [Cardoso 1979: 51]. Государ-
ственные элиты стремятся обеспечить согласованность действий государства и
привлекают для этого поддержку извне, причём эта задача может даже вступать
в конфликт с интересами правящего класса.
Но по ряду причин государство не может быть просто корпоративным ак-
тором. Несмотря на то что государственные управленцы очевидно заинтере-
сованы в существовании единой линии поведения, между ними обычно суще-
ствуют разногласия по ключевым для государства вопросам. Не менее важно
и то, что способность государства придерживаться единой линии поведения
жёстко ограничена ещё и в силу того, что оно одновременно представляет со-
бой и арену социальных конфликтов. Если речь не идёт о монолитном социаль-
ном господстве, то все сколько-нибудь значимые для жизни общества элемен-
ты государственного аппарата неизбежно становятся площадками, на которых
разворачиваются социальные конфликты. Как правящие, так и подчинённые
группы пытаются использовать государство для реализации собственных ин-
тересов. В пределе такие действия могут привести к распаду и параличу госу-
дарства как корпоративного актора в результате «балканизации» государствен-
ных организаций, возникающей в ответ на воздействие различных сил извне.
Итак, несомненна и еще одна роль государства — противостоять давлению
с разных сторон, возникающему из-за того, что государство представляет со-
196

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
бой арену социального конфликта. Государство обязательно претендует на то,
что оно защищает интересы всех групп общества, над которым имеет законную
власть. И хотя благодаря таким претензиям можно сохранять единство и спо-
собность действовать как корпоративный актор, группы общества одновре-
менно вступают в противоречие с ролью государства как независимого кор-
поративного актора, ведь тем самым предполагается, что цели деятельности
государства определяются не внутри государственного аппарата, а диктуются
общими интересами гражданского общества. И даже более того, претензии го-
сударства на то, что оно представляет общие интересы, противоречат его роли
как инструмента господства.
Тем не менее не стоит рассматривать претензии такого рода просто как
продукт идеологии и игнорировать их. Как отметил Г. О'Доннелл, «для любого
государства характерно напряжение между двумя его подлинными сущностя-
ми: с одной стороны, оно обеспечивает и организует социальное господство,
а с другой — представляет общий интерес, который нельзя считать фикцией,
как бы его ни дробили и ни ограничивали частные интересы» [O'Donnell 1979:
290]. В основе миссии государства как представителя общего интереса лежит
потребность в организованном коллективном действии, которое находится за
пределами возможностей индивидов, но необходимо для реализации прису-
щих им интересов. Любое жизнеспособное государство должно решать задачи
сохранения суверенитета, защиты от внешних врагов и создания инфраструк-
туры, обеспечивающей мирное существование в границах государства и со-
действующей индивидуальной и групповой деятельности. Это набор базовых
задач, на его основе можно развивать уже более сложные концепции «общего
блага». И хотя многие утверждают, будто любое расширение этого базового на-
бора направлено на обслуживание частных интересов, всё же следует признать,
что и решение базовых задач государством тоже наверняка кому-то выгодно.
К примеру, М. Хорвиц показал, что реформа законодательства в Америке в
XIX веке не только заложила институциональные основы будущего экономи-
ческого роста, но и повсюду перекладывала связанное с этим ростом бремя с
капиталистических предпринимателей на фермеров, рабочих и потребителей
[Horwitz 1977]. Тем не менее преследование «общего интереса» — это практи-
чески универсальная роль государства, на чём в той или иной степени сходятся
и государственные управленцы, и внешние группы.
Повторим: определяя государство через формальные понятия «власть» и
«принуждение», мы тем не менее признаем, что в зависимости от историче-
ских обстоятельств государство склонно то становиться отражением пактов о
господстве, то действовать согласованно, как единая корпорация, то превра-
щаться в арену социальных конфликтов, то представлять себя защитником
всеобщих интересов — и всё это может принимать весьма различные формы.
Очевидно, эти тенденции входят в противоречие друг с другом и не могут
реализовываться одновременно. Поскольку нас интересует прежде всего эф-
197

Политико-экономический подход
фективность государственного вмешательства, то вполне естественно, что мы
сосредоточиваем своё внимание на государстве как корпоративном акторе и
именно поэтому указываем причины, по которым выполнение данной роли яв-
ляется проблематичным. За этим стоит наша главная мысль: эффективность
государства (как его внутренней структуры, так и его отношения к социальной
структуре в целом) всегда зависит от того, как сочетаются между собой эти
противоположные тенденции.
Предлагаемый анализ условий эффективности делится на две части. В пер-
вой части обсуждаются разные варианты структуры самого государственно-
го аппарата, а во второй — разновидности отношений между государством и
правящим классом. В обеих частях дискуссия строится вокруг некоего общего
положения, которое широко обсуждается в литературе и в то же время вполне
соответствует здравому смыслу. Это делается не столько для того, чтобы про-
верить упомянутое положение, сколько для того, чтобы проследить его наибо-
лее интересные следствия.
Мы придерживаемся веберианского взгляда на внутреннюю структуру го-
сударства и развиваем классическое положение о том, что государство может
быть эффективным, только если обладает развитым бюрократическим аппа-
ратом. Причём следует начать с того, что это требование М. Вебера на самом
деле является более строгим, чем кажется на первый взгляд. Создание согла-
сованно действующей бюрократии — это не просто целерациональный про-
ект, для реализации которого требуется всего лишь создать набор формальных
организационных связей, соединённых с соответствующей системой стимулов.
Наоборот, существование адекватной бюрократической машины зависит от
более тонкого и долгосрочного процесса институционального строительства,
и потому маловероятно, что государство будет обладать именно тем бюрокра-
тическим аппаратом, который ему необходим, и именно тогда, когда он ему
требуется. Но при этом мы утверждаем, что по мере того как государство всё
активнее вовлекается в стимулирование экономических преобразований, всё
большее значение приобретают небюрократические способы взаимоотноше-
ний частей государственного аппарата. Поскольку ярким примером распро-
странения попыток государственного вмешательства является прямое участие
в работе рынка, мы обращаемся к анализу деятельности государственных пред-
приятий для того, чтобы раскрыть противоречия, связанные с небюрократиче-
скими способами структурирования государства.
Вторая основная часть исследования построена на положении о том, что
государство должно обладать определённой степенью относительной автоно-
мии (relative autonomy) от правящего класса, чтобы эффективно способство-
вать экономическим преобразованиям, хотя что именно понимается под «от-
носительной автономией», сильно зависит от теоретического контекста. Если
понимать эту идею широко, то её можно найти и в марксизме, и в классическом
плюрализме, и в появившихся недавно государственно-центристских подходах
198

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
[Poulantzas 1973; Block 1977; Krasner 1978; Nordlinger 1981]. В самом деле, многие
аргументы в поддержку этого положения повторяют общие доводы в пользу
необходимости государственных интервенций. Мы полагаем, что важность от-
носительной автономии — это такой же доказанный факт, как и необходимость
в бюрократическом аппарате. В частности, с нашей точки зрения, определённая
автономия необходима не только для постановки коллективных целей, но и для
их достижения. Соответственно основная часть дискуссии будет сосредоточе-
на на том, какие социоструктурные условия способствуют установлению авто-
номии. В то же время мы предложим несколько важных уточнений к гипотезе
о взаимосвязи автономии и эффективности.
В заключительном разделе статьи мы соединим две части анализа и рас-
смотрим взаимосвязи степени выполнения государством своей роли корпо-
ративного актора, уровня его автономии от правящего класса и его эффек-
тивности как агента экономических преобразований. В этой заключительной
части мы постараемся в первую очередь опровергнуть точку зрения, согласно
которой эти три характеристики просто усиливают друг друга. Конечно, со-
блазнительно считать, что развитие бюрократического аппарата увеличивает
его автономию, а она облегчает государству выполнение роли корпоративного
актора, и вместе они создают дополнительные возможности для эффективного
вмешательства и сами укрепляются в результате расширения вмешательства.
Однако такой подход приводит к тому, что государство представляют идолом,
который сам себя возвеличивает. Мы же полагаем, что соотношение между
этими характеристиками может быть совсем не столь однозначным: когда го-
сударство успешно выполняет роль корпоративного актора, оно тем самым
может подрывать свою способность оставаться автономным, а эффективное
вмешательство иногда приводит к тому, что государство всё в большей степени
становится ареной социальных конфликтов.
На протяжении всей статьи под «экономическими преобразованиями» по-
нимается в первую очередь накопление капитала. Однако в нескольких случа-
ях мы пытаемся рассмотреть особую логику государственного вмешательства,
которое обусловлено задачей перераспределения ресурсов. Конечно, различия
между мерами, направленными на накопление и на перераспределение, осо-
бенно заметны, если речь идёт о следствиях автономии; однако о них лучше не
забывать и при обсуждении устройства бюрократических и небюрократиче-
ских структур.
Хотя наша работа носит общий характер, у неё есть несколько важных
ограничений. В основном анализ проводится в терминах интересов и возмож-
ных способов их реализации; проблемы же, связанные с идеологическим фор-
мированием политических целей, здесь не обсуждаются. Также мы оставляем
за скобками как то влияние, которое политические партии оказывают на саму
структуру государства, так и их посредническую роль в организации взаимо-
действия государства и других социальных акторов. Наши примеры в основ-
199

Политико-экономический подход
ном связаны с так называемыми странами полупериферии — относительно
большими и богатыми развивающимися странами, которые, как считается,
«вступили на путь индустриализации». К развитым капиталистическим стра-
нам мы обращаемся лишь эпизодически, а государства, где капиталистиче-
ские производственные отношения отсутствуют или только устанавливаются,
практически не обсуждаются. Мы не случайно предпочли сосредоточиться на
странах полупериферии, ведь они представляют собой наиболее интересный
пример современной хозяйственной трансформации, пусть даже более внима-
тельное рассмотрение исторического процесса индустриализации в развитых
странах могло бы скорректировать наши выводы.
И последнее: наш анализ ограничен рамками внутренней политики. Не
рассматривая международный контекст, мы, возможно, упускаем из вида ту
сферу, где государство лучше всего способно представлять себя защитником
общих интересов. Кроме того, поскольку здесь нет возможности остановить-
ся на роли международных элит, важный аспект относительной автономии (в
особенности в странах полупериферии) также остаётся без внимания. Тем не
менее мы полагаем, что наш анализ и без того достаточно сложен, и вопросы
международных отношений стоит разобрать отдельно (см.: [Evans 1985]).
Таким образом, дальнейшее изложение представляет собой попытку об-
щего, но ограниченного синтеза некоторых важных содержащихся в литерату-
ре идей относительно того, каким образом структура государства и его отно-
шение к классовой структуре затрудняют государственное вмешательство или,
наоборот, способствуют ему.
Структура государства
и его способность к вмешательству
Какими чертами должен обладать государственный аппарат, чтобы сделать вме-
шательство государства более действенным? Классический ответ Макса Вебера
состоит в том, что самой эффективной формой организации крупномасштабной
административной деятельности является бюрократическая организация. И пер-
вое условие эффективной деятельности государства — существование большого,
внутренне согласованного бюрократического механизма. В веберовском идеаль-
ном типе бюрократии выделяется ряд ключевых черт: единство и согласованность
организации, дифференциация и обособление от социального окружения, одно-
значная схема принятия решений и субординации, а также внутренние особен-
ности, способствующие развитию целерациональной деятельности (в частности,
соответствующие практики найма и продвижения по службе, а также такое орга-
низационное устройство, которое позволяет в случае необходимости с минималь-
ными затратами замещать персонал и реструктурировать функции и отделы).
Эффективно работающий бюрократический механизм — это ключ к спо-
собности государства осуществлять интервенцию. Однако для того чтобы
200

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
государство могло участвовать в экономических преобразованиях, должна
существовать связь между работой этого механизма и работой рынка. Следо-
вательно, в какой-то степени изучение структуры государства должно быть
связано с изучением структуры рынка. Вначале мы обратимся к некоторым
неотъемлемым проблемам функционирования государственных бюрократий,
связанным с их институциональными основами, с организационной компе-
тентностью, необходимой для решения определённых задач, с особой пози-
цией государственных элит, а также с вопросами согласованности и децент-
рализации. Проблема децентрализации прямо выводит нас на исследование
взаимодействия государственных организаций и рынков; мы подойдём к это-
му вопросу в первую очередь с точки зрения деятельности государственных
предприятий. Но исходный пункт всё же заключается в том, чтобы определить,
насколько справедливо представление Вебера, что первейшая задача государ-
ства — создать бюрократический аппарат должного уровня?
Создание бюрократического механизма
Чтобы определить, в какой степени недостаточно развитый бюрократический
аппарат ограничивает способность государства к вмешательству, нужно по-
нять, что создание такого аппарата — это долгосрочная цель. Помимо матери-
альных ресурсов, которые требуются для содержания большой бюрократии и
накопления необходимого опыта работы, есть и другой аспект построения бю-
рократического государственного аппарата, не столь заметный, но оттого не
менее важный. Строительство институтов невозможно только за счёт индиви-
дуального целерационального поведения. В бюрократической организации су-
ществуют свои аналоги тех «недоговорных оснований договорных отношений»,
которые, как указывал Дюркгейм, лежат в основе системы рыночного обмена.
Процесс институционального строительства может быть эффективным, только
если он изменяет цели, приоритеты и ориентацию ключевых участников, а так-
же навязывает им разделяемые предпосылки и ожидания, на которых может ба-
зироваться общая для них рациональность [Rueschemeyer 1977]. Неотъемлемой
частью этого процесса является распространение среди ключевых чиновников
особого esprit de corps\ что, в свою очередь, зачастую сопровождается возник-
новением «статусной группы», состоящей из (высших) чиновников и отлича-
ющейся особым социальным престижем, а также закрытостью и принадлеж-
ностью её членов к привилегированному кругу. Подобные институциональные
конструкции возникают на протяжении десятилетий, если не целых поколений.
Если согласиться с тем, что создание полноценной бюрократической маши-
ны связано с проблемами институционального строительства и формирования
общности, то по крайней мере одно следствие из этого факта станет очевидным.
3 Корпоративный дух {фр.) — Примеч. пер.
201

Политико-экономический подход
В государстве, где отсутствует полноценный бюрократический аппарат, созда-
ние любого административного органа следует рассматривать как долгосроч-
ную институциональную проблему, а не как краткосрочную организационную
задачу. Даже если государственные элиты верно оценивают, какое именно вме-
шательство требуется, обладают политической волей и контролируют все ре-
сурсы, необходимые для действия, они могут оказаться неспособны к действию
просто потому, что невозможно своевременно создать нужный бюрократиче-
ский механизм. Литература по государствам третьего мира изобилует такими
примерами, но эта проблема была отмечена и в Америке XX века [Skocpol 1980].
Не менее важно и обратное наблюдение. Бывает так, что государственный
аппарат, приближающийся к идеальной бюрократии, создаётся в случайных
исторических обстоятельствах, и только спустя значительное время появля-
ются плоды такого институционального строительства и государство оказы-
вается способным на эффективное вмешательство в экономику. Так, например,
можно предположить, что введение японцами колониальных администраций
в Корее и на Тайване позже стало ресурсом для создания эффективных госу-
дарственных организаций, которые, в свою очередь, способствовали удачной
интеграции этих стран в мировое капиталистическое хозяйство.
Данное рассуждение строится на неявной предпосылке о том, что бюро-
кратические организации — это взаимозаменяемые инструменты, которые мо-
гут использоваться любым государством. Однако такое допущение проблема-
тично, и его стоит обсудить отдельно.
Бюрократические организации действительно могут служить важным ин-
ституциональным ресурсом при решении задач, для которых они совершенно
не были созданы. Но бюрократические организации настроены на то, чтобы
неплохо справляться с достижением определённых целей, и поскольку они всё
же являются организациями, то круг решаемых ими задач не так легко изме-
нить или расширить. Организационные структуры обычно соединяются с кон-
кретными наборами инструментов политики и образуют весьма устойчивые
сплавы. Например, эффективный военный аппарат не всегда способен успеш-
но собирать налоги или управлять государственными предприятиями. (Воз-
можно, именно этим объясняется столь распространённое сочетание военных
режимов и экономической политики «свободного предпринимательства», ведь
она не требует специфических мер государственного вмешательства, которые
всегда непросто реализовать.) Конечно, высказанное соображение относится
не только к военным. Эффективное управление государственными предприя-
тиями не гарантирует хорошей системы образования и даже успешной полити-
ки в области развития сельского хозяйства.
Более того, указанные процессы превращают совокупность разнообраз-
ных чиновников и департаментов в слаженную организацию, члены которой
разделяют одни и те же предпосылки и ожидания, то есть вырабатывают у госу-
дарственных управленцев устойчивую предрасположенность к определённому
202

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
типу политики. Накопленный опыт, особый порядок подбора персонала и сло-
жившаяся организационная форма соединяются и существенно укрепляют эту
предрасположенность. На уровне государства данная закономерность может
превращаться в исключительно важную проблему, что отмечали столь разные
авторы, как В.И. Ленин и М. Вебер (см.: [Wright 1978]); почти столь же сильно
она может проявляться на уровне отдельных министерств и ведомств. Хотя по
замыслу бюрократические организации должны только реализовывать опре-
делённую политику, в действительности они также формируют её. Благодаря
тем же самым процессам, которые закладывают институциональные основы и
операционные возможности бюрократической организации, устанавливаются
и ограничения на диапазон политических мер, которые государственный аппа-
рат может адекватно и эффективно реализовать.
Существует также набор проблем, связанных с тем, что для эффективной
деятельности государства нужны опыт и знание; эти трудности аналогичны
проблемам фундаментальной ориентации государственных элит. Не стоит ду-
мать, что даже хорошо организованный бюрократический аппарат всегда будет
обладать знаниями, необходимыми для эффективного вмешательства в сложные
взаимосвязи экономических процессов и моделей. Зачастую не существует под-
ходящей и достаточно конкретной теории, которая помогла бы при экономиче-
ских и социальных государственных интервенциях. Не менее важно и то, что
данные о конкретных социальных и экономических условиях, а также о послед-
ствиях предыдущих интервенций ещё нужно собрать, и зачастую они бывают
недоступны. Сбор информации сам по себе требует невероятных организацион-
ных мощностей, в особенности когда рыночные сигналы не дают необходимой
основы для формирования и реализации политики [Spittler 1980; 1983].
Если нельзя предполагать, что государственные элиты обладают более
точным знанием и правильным видением, существует ли шанс, что за счёт сво-
ей структурной позиции они выработают иное видение? Характерны ли для
них такой взгляд, такая точка зрения, такой подход к формулированию про-
блем, которые отличали бы их от прочих элит? Мы полагаем, что это так и есть.
Классический аргумент в пользу того, что государственные управленцы об-
ладают взглядом, отличным от взгляда частных лиц, принадлежащих к правя-
щему классу, состоит в том, что в силу структурных особенностей они далеки от
соображений сиюминутной выгоды. Кроме того, их объединяет технократиче-
ская подготовка, и это тоже может формировать иное мировоззрение. С идеоло-
гической точки зрения склонность государства представлять себя защитником
универсалистских интересов способствует, вероятно, тому, что государствен-
ные управленцы будут испытывать особенную симпатию к тем идеологическим
представлениям, которые могут быть выражены в универсалистских терминах,
а эта симпатия, в свою очередь, будет влиять на их более конкретные предпочте-
ния. Конечно, некоторые бюрократические элиты могут быть более подвержены
воздействию соображений краткосрочной выгоды (например, руководители го-
203

Политико-экономический подход
сударственных предприятий) или даже поглощаться теми акторами, чью дея-
тельность они призваны регулировать, — это будет препятствовать формиро-
ванию у них взгляда, отличного от того, который свойствен этим акторам. И всё
же потенциал для выработки особого мировоззрения остаётся важным аспек-
том государственной структуры, потому что за счёт этого могут создаваться
меры государственной политики, отличные от тех, которые поддерживаются
частными элитами, а порой и превосходящие их по качеству; кроме того, особое
мировоззрение принципиально важно для способности государства хотя бы от-
части исполнять свою роль корпоративного актора.
Организационная мощность и политика перераспределения
Ни в каких других случаях эффективность бюрократической организации, не-
обходимое для успешного вмешательства понимание конкретных проблем и
знание фактов не подвергаются такой проверке, как при попытках перераспре-
делить доходы. Ведомства, нацеленные на перераспределение доходов с помо-
щью прямого вмешательства, почти автоматически вовлекаются во взаимоот-
ношения между правящими и подчинёнными группами. В отличие от ведомств,
отвечающих за накопление, они обычно не имеют возможности опереться на
рыночные механизмы обработки информации и координации и вынуждены
добиваться аналогичных результатов административными средствами. Точно
так же, в отличие от государственных предприятий, они не могут рассчитывать
на то, что успех по критериям рынка обеспечит им легитимность, и осуществ-
ляемое ими вмешательство зачастую приходит в противоречие с установивши-
мися социальными нормами, встроенными в обычаи и политику других ин-
ститутов государства. В общем, и для рынка, и для социальных норм политика
перераспределения доходов обычно воспринимается как нечто нежелательное.
Классическим примером является INCRA (Institute Nacional de Colonizacäo
e Reforma Agrâria) — бразильское ведомство, ответственное за заселение долины
Амазонки. При том, что оно отвечало чуть ли не за единственную для бразиль-
ского режима кампанию по перераспределению (за предоставление земель в до-
лине переселившимся с северо-востока страны крестьянам), ведомство доказало
свою неспособность добиваться поставленных целей [Bunker 1979; 1980; 1983],
ему не удалось ни найти способ сделать прибыльным производство, которым за-
нимались переселенцы, ни справиться с правовыми препятствиями к тому, что-
бы переселенцы получили землю в неограниченную собственность. В конечном
счёте компании, занимавшиеся топографическими работами, а также крупные
землевладельцы получили от деятельности ведомства ничуть не меньшую, если
не большую выгоду, чем безземельные северо-восточные крестьяне.
Проблемы таких ведомств, как INCRA, занятых перераспределением, —
это проблемы не просто недостаточной автономии от правящего класса, но
также и нехватки бюрократической мощности для реализации мер, которые
204

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
одновременно выступают и против логики рынка, и против базовых социаль-
ных институтов, таких как правовая система. Чтобы напрямую изменять мо-
дели распределения, нужно глубоко вторгаться в экономические и социальные
процессы. Подобного рода вторжение очень сложно реализовать даже тогда,
когда есть гарантии автономии.
Еще один пример: трудности, с которыми столкнулась Танзания при ре-
структуризации хозяйства. Те, кто критикует танзанийский режим с левых по-
зиций, отмечают слабость частного капитала. По их мнению, то, что коллек-
тивные сельскохозяйственные программы почти не смогли улучшить жизнь
крестьян, красноречиво свидетельствует о том, что члены государственного
аппарата преследуют собственные интересы, превращаясь в «бюрократиче-
скую буржуазию» [Shivji 1977; Mueller 1980]. И хотя в этой критике может со-
держаться некоторая доля истины, она не учитывает, что для реализации такой
программы социальных изменений требуются невероятные информационные
и бюрократические мощности [Putterman 1984], ведь чем более независимой от
рыночных процессов пытается быть политика, нацеленная на экономические
изменения, тем сильнее она нуждается в эффективной обработке информа-
ции и возможностях влиять на индивидуальное поведение политическими и
административными средствами. Иными словами, препятствия для глубокого
государственного вмешательства (например, для политики прямого перерас-
пределения) могут состоять не только в противодействии со стороны правя-
щих классов, но и в том, что для этого требуются большие бюрократические и
политические мощности.
Любое жизнеспособное государство должно уметь получать от частных
акторов достаточно ресурсов для своего функционирования. И это также тре-
бует глубокого вмешательства государства в гражданское общество, особенно
если доход государства формируется за счёт подоходного налога. Именно по-
этому если государство обладает какой-то значимой организационной мощ-
ностью, то обычно она обнаруживается именно в этой области. Если вместе с
расширением сферы деятельности государства отчисления в государственную
казну увеличиваются и в какой-то момент начинают составлять существенную
часть валового национального дохода, то государство, независимо от своего
желания, вовлекается в общественное распределение дохода. Тогда политика
сокращения экономического неравенства, даже если она включает меры соци-
альной помощи, а не только дифференцированное налогообложение, может
опираться на существующие организационные мощности и не сталкиваться
с описанными выше проблемами построения эффективных институтов для
прямого вмешательства в процессы формирования доходов. Это, конечно, не
означает, что такая политика обязательно будет принята или — в случае приня-
тия — непременно будет реализована. Хотя недостаток организационной мощ-
ности представляет собой особенно серьёзное препятствие для эффективного
вмешательства в процессы, управляющие распределением дохода; не следует
205

Политико-экономический подход
забывать и о том, что влияние правящих интересов, баланс сил между классами
и проблемы автономии государства также имеют в этой сфере немалое значе-
ние — большее, нежели в случае интервенций, направленных на обеспечение
экономического роста.
Централизация и децентрализация
Во вступительной части статьи, где были описаны несколько основных теоре-
тических взглядов на государство, мы указали, что государству неотъемлемо
присуще внутреннее противоречие: оно является одновременно корпоратив-
ным актором и ареной социальных конфликтов. Действия государства могут
быть эффективными, только если существует хотя бы минимальная согласо-
ванность и координация внутри различных государственных организаций и
между ними, что, в свою очередь, предполагает минимальную же автономию
от сил гражданского общества. Это вопрос не только (и не столько) борьбы с
двойным наймом (когда чиновник строит государственную карьеру для того,
чтобы затем устроиться в частном секторе) и «непотизмом», то есть задача ос-
вобождения отдельных официальных лиц от зависимости от внешних соци-
ально-экономических обязательств. Не менее, а возможно, даже более важно,
чтобы целые элементы организационной структуры государственного аппара-
та подчинялись требованиям внутреннего руководства и координации госу-
дарственной политики, а не внешним интересам и запросам.
Эта проблема становится ещё серьёзнее оттого, что многие действия го-
сударства могут быть эффективными только при наличии децентрализации.
В сильно централизованных бюрократиях упомянутые ранее проблемы недо-
статка знаний для разработки и реализации разумной политики усугубляются,
поскольку информация теряется, а приказы искажаются при прохождении че-
рез все уровни иерархии [Williamson 1970; 1975]. В ситуации жёсткого подчи-
нения командам сверху подразделения лишаются возможности самостоятель-
но проявлять инициативу и использовать доступную информацию об условиях
их деятельности. Руководствуясь рекомендациями теории организаций, можно
заключить, что для достижения максимальной эффективности процесс приня-
тия решений должен оптимальным образом использовать имеющуюся инфор-
мацию об изменениях значимых условий деятельности.
«Расцепление» (decoupling) подразделений необходимо не только для
эффективного использования информации и своевременного принятия ре-
шений, но и потому, что руководители этих подразделений должны играть
политическую роль. Вебер сам указывал на то, что возглавляет бюрократиче-
скую структуру именно политический лидер [Weber 1968 (1917)]; (см. также:
[Wright 1978]). Органы государственного управления на низовом уровне так-
же сталкиваются с необходимостью вести переговоры с теми, чьим интересам
они угрожают, и искать поддержки у возможных агентов влияния. Чем силь-
206

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
нее государство намерено проникнуть в социальную и экономическую жизнь,
тем менее руководители низовых подразделений могут позволить себе просто
исполнять приказы, которые спускаются по бюрократической цепочке. Чтобы
обеспечить принятие более эффективных решений и создать продуктивные
политические отношения, государство должно провести децентрализацию
своей деятельности, частично вывести работу подразделений из-под контроля
центрального аппарата.
Вместе с тем, предоставляя такую автономию своим подразделениям, го-
сударство создаёт для себя ряд серьёзных проблем, связанных с согласованно-
стью и координацией действий. Это особенно характерно для ситуаций, когда
сильные элементы гражданского общества преследуют различные интересы и
стремятся захватить части госаппарата, чтобы использовать их в своих целях.
В этом случае государство может утратить свою особую роль, связанную с его
способностью действовать на основе более общего и целостного видения, чем
то, которым могут обладать частные акторы, встроенные в рыночную струк-
туру. Государство лишится своего особого значения для общества, если де-
централизация разрушит его способность согласованно действовать в общих
целях и руководствоваться пониманием ситуации, разделяемым всеми актора-
ми. В итоге ключевой вопрос состоит в том, существуют ли уравновешенные
механизмы интеграции, которые позволяли бы сочетать согласованность и
эффективную координацию с децентрализацией (под децентрализацией здесь,
конечно, имеется в виду не просто географическое распределение офисов).
Мы ограничимся лишь несколькими соображениями о механизме тако-
го рода. Достаточно упомянуть о том, что особый esprit de corps высших чи-
новников может выступать в роли гибкой формы координации, сочетающей
относительную автономию чиновников с осознанием ими общей цели (что
усиливается благодаря тому, что они идентифицируют себя с определённой
группой). Это особое чувство (групповая идентичность) способно ограждать
их от внешнего влияния, более всего тогда, когда оно накладывается на фор-
мирование статусной группы чиновников. Впрочем, если в статусные группы
и в соответствующие модели объединения и закрытия групп включаются не
только государственные управленцы, устанавливается связь между чиновни-
ками и внешними элитами, и в результате чиновники могут быть подвержены
внешнему влиянию.
Центральное планирование и централизованный контроль над финан-
совыми ресурсами, которые выделяются децентрализованным ведомствам,
способны обеспечивать координацию; однако зачастую трудно совместить
централизованный контроль ресурсов с реальным делегированием функции
принятия решений. Ещё один механизм интеграции — создание двойных бю-
рократических структур: основные функциональные организации дублируют-
ся параллельной цепью подразделений, которые сильнее подчинены центру и
информируют его, а также контролируют и направляют основную часть бю-
207

Политико-экономический подход
рократического аппарата посредством санкций и апелляции к социальным
нормам. Существуют разные формы такого двойного контроля, в том числе —
идеологически подготовленные партии, обладающие особым esprit de corps ар-
мейские подразделения, и даже партии, основанные на сложных отношениях
патроната (в частности, можно посмотреть с этой точки зрения на проведённое
П. Каценштайном исследование партийного контроля над государственным
аппаратом в Австрии после войны [Katzenstein 1985]). Двойные формы орга-
низации способны значительно упрощать координацию, но они могут и сами
становиться источником напряжения и создавать дополнительные проблемы
координации.
Наиболее остро проблемы децентрализации возникают тогда, когда го-
сударственный аппарат пытается вмешаться в рыночные процессы. Действия
государства могут остановить функционирование рыночного механизма и за-
местить его административным управлением и координацией. У государства
есть возможность перераспределять экономические ресурсы между группами
с разным уровнем дохода с помощью налогов и субсидий. Наконец, государ-
ство само способно участвовать в накоплении капитала — в форме выделения
средств на инвестиции в инфраструктуру (в школы, дороги, мосты) или, как
это всё чаще происходит, в форме создания государственных предприятий,
нацеленных на извлечение прибыли. Именно этот вид деятельности государ-
ства мы выбрали для более подробного обсуждения. Это не самая радикальная
форма вмешательства государства в экономику, но она позволяет внимательно
проанализировать связь между действиями государства и функционировани-
ем рынка и вновь заставляет обратить внимание на проблемы децентрализа-
ции и согласованности государственной политики.
Государственные предприятия
Благодаря государственным предприятиям государство становится активным
участником отношений производства и рыночного обмена и частично замеща-
ет рынок как механизм соединения знания, стимулов и хозяйственной власти.
Даже если государственные предприятия действуют подобно частным фирмам,
они всё равно представляют собой существенное вмешательство государства:
с их помощью вытесняются частные способы накопления капитала, и государ-
ство само становится агентом накопления. Классический аргумент в пользу
такой политики — необходимость устранить экстерналии, препятствующие
притоку частных инвестиций. А более современные исследования показывают,
что выполнение государством функции предпринимателя оказывается важнее,
когда для того чтобы побудить частный капитал к действию, нужно сначала
установить новый баланс рисков и стимулов [Hirschman 1958; 1967]. В допол-
нение к этому государство может вступать в конкуренцию на олигополистиче-
ских рынках, чтобы подтолкнуть чересчур комфортно чувствующих себя оли-
208

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
гополистов к предпринимательской деятельности4. В странах, вступивших на
путь индустриализации, создание государственных компаний стало централь-
ным элементом государственной политики. Как оказалось, в таких странах су-
ществование целенаправленно организованных государственных предприятий
выступает, по-видимому, необходимым условием успешного вмешательства в
экономику. Ключевым здесь является следующее: государственные предприя-
тия организованы целенаправленно, потому что для их эффективности важнее
всего то, как рыночные структуры сочетаются с инициативами государства.
На практике государственные предприятия обычно создаются в капитало-
ёмких секторах, где нельзя рассчитывать на быструю отдачу, и потому рынок по-
делён между несколькими сильными игроками [Jones, Mason 1980]. Со стороны
государства разумно входить именно на такие рынки: во-первых, на них действу-
ют крупные бюрократические организации, а во-вторых, здесь нельзя рассчиты-
вать на то, что конкуренция создаст такой порядок и стимулы, которые вынудят
частный капитал вести себя оптимальным образом. Участие государства будет
ещё более действенным, если отрасль сильно зависит от функционирования це-
почки поставок. Наконец, опыт показывает, что если в отрасли действует техно-
логическая «дисциплина», то государственное предприятие с большей вероятно-
стью останется изолированным от центрального бюрократического аппарата, но
при этом внесёт большой вклад в процесс накопления капитала5.
Приведём несколько примеров, чтобы показать, как создание государ-
ственных предприятий в определённых структурных условиях может быть
эффективным. В энергетике всегда наблюдается высокий уровень концентра-
ции, а зачастую неизбежна и монополия. В этой отрасли фирмы вынуждены
соблюдать технологическую дисциплину; кроме того, здесь очень важны связи
с потребителями в перерабатывающей промышленности, поскольку эти свя-
зи позволяют клиентам сокращать издержки. Как результат, государственные
компании традиционно играют в этом секторе важную роль [Tendier 1968;
Newfarmer 1980]. Ещё один классический пример отрасли, в которой государ-
ство может активно участвовать в процессе накопления капитала, — сталели-
тейная промышленность [Ваег 1969]. Переработка нефти и вообще полезных
ископаемых тоже обычно либо бывает монополизирована, либо отличается вы-
сокой концентрацией; кроме того, связи с этими отраслями очень важны в силу
их способности генерировать прибыль. И в этой отрасли государства полупе-
риферии получают важный рычаг влияния на процесс накопления [Могап 1974;
Tugwell 1975; Becker 1981]. В нефтехимической промышленности работает не-
большое число компаний, она тесно связана с нефтяной отраслью (которая
4 О роли, которую в Италии сыграл Институт промышленной реконструкции (Institute
per la Riconstruzione Industriale, IRI), см.: [Holland 1972].
5 См. у А. Хиршмана пример с развитием сталелитейной промышленности [Hirschman
1967].
209

Политико-экономический подход
обычно контролируется государством), характеризуется строгой технологи-
ческой дисциплиной и сильно зависит от связей с потребителями в различ-
ных секторах обрабатывающей промышленности [Evans 1979; Sercovich 1980;
Evans 1981]. Конечно, государственное вмешательство в такого рода отрасли
вовсе не обязательно приводит к успеху, что доказывают неудачи Аргентины
и Венесуэлы в нефтехимической промышленности. И всё же шансы на удачу в
этом случае гораздо выше, чем когда государство пытается войти в отрасль, для
которой характерна конкуренция между атомизированными акторами.
Чтобы показать, насколько важна связь между формой вмешательства
государства и характером рынка, рассмотрим кратко различные варианты по-
литики в области сельского хозяйства. Сельскохозяйственному производству
обычно свойственна высокая степень фрагментации; даже сельскохозяйствен-
ные отрасли с относительно высоким уровнем концентрации выглядят раздроб-
ленными в сравнении с упомянутыми выше секторами. Прямое государствен-
ное вмешательство в сельскохозяйственное производство затруднительно даже
в социалистических странах, а в странах капиталистической полупериферии
оно вообще практически невозможно. Эффективным может быть вмешатель-
ство в процесс сбыта, особенно на международном уровне6. Кроме того, госу-
дарство может осуществлять успешные интервенции за счёт изменения струк-
туры землевладения. А вот вмешательство в качестве предпринимателя, скорее
всего, будет успешным, только если оно осуществляется в косвенной форме.
Например, сектор производства удобрений очень хорошо реагирует на участие
государственных предприятий, и таким образом государство получает солид-
ную базу для влияния на процессы накопления капитала в сельском хозяйстве.
Именно это сочетание использовалось в рамках стратегии развития сельского
хозяйства на Тайване: в результате земельной реформы сельскохозяйственный
сектор остался в частных руках, но при этом государство руководило извлече-
нием прибыли и накоплением капитала через контроль над отраслью произ-
водства удобрений [Amsden 1979; 1985].
Госпредприятия не только позволяют государству непосредственно уча-
ствовать в процессе накопления и производства ресурсов, но и снижают не-
которые риски, связанные с децентрализацией. Даже в ситуации олигополии
рынок не допускает бесконечного роста неэффективности и коррупции; кро-
ме того, на рынке имеется ряд показателей (цены, объём производства и при-
быль), которые дают центральному бюрократическому аппарату возможность
приблизительно оценивать положение в отрасли. И всё же вход государства
на рынок порождает другие проблемы, связанные с контролем. Очевидно, го-
сударство тем самым лишается возможности использовать предприятия как
инструмент достижения других целей, а не только накопления. К тому же, по-
скольку государственные предприятия сосуществуют с частным капиталом,
6 См. пример с индустрией кофе, который приводит С. Крэснер [Krasner 1973].
210

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
они обычно интегрируются в олигополистическое сообщество, для которого
главное — накопление капитала именно в данной отрасли, а это может проти-
воречить задаче накопления в более широких масштабах7.
Прибыльные государственные предприятия не зависят полностью от цент-
рализованного распределения бюджетных средств, а также обеспечивают себе
легитимность тем, что выглядят эффективными с точки зрения рынка. Если
вдобавок к этому они находят политических союзников среди олигополистов
в своей отрасли, то с большой вероятностью будут обладать значительной «от-
носительной автономией» от центрального бюрократического аппарата. Когда
в структуру государства входит развитый сектор государственных предприя-
тий, она в итоге становится «сегментированной», как называет это С. Абран-
шес [Abranches 1978], то есть состоит из разных элементов, которые функцио-
нируют наполовину независимо друг от друга и соединяются только на уровне
определения общего направления политики, если вообще соединяются.
Когда речь идёт не о накоплении, а о перераспределении, становится ещё
более очевидным, что государственные структуры, созданные в первую оче-
редь для успешной работы на рынке, порождают серьёзные проблемы. Так же
как и все большие олигополистические компании, государственные предприя-
тия способствуют усилению естественных для рынка тенденций к неравному
распределению. Они благоприятствуют развитию капиталоёмких методов про-
изводства, зачастую действуют в регионах, где уже существует высокая кон-
центрация дохода, и пытаются диктовать цены, пользуясь своей рыночной
властью. Таким образом, трудно найти подтверждения тому, что расширение
сектора государственных предприятий ведёт к выравниванию распределения
доходов [Baer, Figueroa 1981].
Структура государства: основные выводы
Отправной точкой нашего анализа структуры государства и его способности
к вмешательству стало утверждение Вебера о том, что эффективные государ-
ственные интервенции возможны только при условии существования хорошо
развитого бюрократического аппарата. Первый вывод из нашего обзора огра-
ничений, которые накладывает на эффективное вмешательство структура го-
сударства, весьма прост и прямо следует из рассуждений Вебера, хотя мы и
формулируем его в терминах Дюркгейма. Создание «небюрократических ос-
нований функционирования бюрократии», то есть исходных, а не инструмен-
тальных источников согласованности действий бюрократического аппарата, и
в особенности его элиты — это не быстрое дело. Такие основы невозможно на-
скоро заложить при острой политической необходимости, когда срочно требу-
7 См. примеры со сталелитейной промышленностью в Бразилии [Abranches 1978] и не-
фтехимическим производством [Evans 1982].
211

Политико-экономический подход
ется осуществить серьёзное и действенное административное вмешательство.
К тому же развитие этих основ будет и в дальнейшем определять, для каких
задач и стратегий бюрократическая машина может быть годным инструмен-
том. Любая попытка объяснить способность или неспособность государства
к вмешательству должна учитывать историческую природу бюрократического
аппарата.
Второй вывод тесно связан с первым, но с аналитической точки зрения не-
сколько отличается от него и не менее важен для определения перспективы бу-
дущих исследований в данной области. Предположение, что государство всег-
да будет действовать как корпоративный актор, способный к согласованному
вмешательству, весьма сомнительно. Мы имеем в виду не только то, что «бю-
рократические стратегии» акторов государственного аппарата и тот факт, что
рациональность каждого из них по-своему ограничена, приведут к фрагмен-
тации, хотя это, несомненно, верно. Помимо этого, всегда можно проследить,
как эта согласованность была произведена в результате длительного процесса
институционального строительства, а не просто за счёт создания набора орга-
низационных связей с соответствующей структурой стимулов. Если серьёзно
относиться к роли государства как социального актора, то необходимо вни-
мательно исследовать проблему корпоративной согласованности. В противном
случае самое важное, вероятно, ограничение возможности эффективного госу-
дарственного вмешательства останется без внимания.
Попытались показать, каким образом само по себе активное вмешатель-
ство государства делает проблематичным единое согласованное функциони-
рование государственного аппарата. Стремление государства менять самые
основы хозяйства не может быть реализовано без децентрализации, которая,
в свою очередь, противоречит внутренним принципам работы любой крупной
административной организации. Когда государственное вмешательство наце-
лено на решение проблем, которые могут принимать специфическую форму в
зависимости от обстоятельств, и воздействует на разные сочетания интересов,
нужно, чтобы подразделения были децентрализованы и обладали значительной
политической независимостью; простой административной дифференциации
здесь недостаточно. А это соответственно вызывает попытки разных структур
поглотить, кооптировать эти подразделения, чтобы заставить их действовать
в своих интересах. Так государство становится ареной, на которой разворачи-
ваются социальные конфликты. В результате государственного вмешательства
внутри самого государства начинают воспроизводиться противоречия, суще-
ствующие в рамках гражданского общества [Offe 1972; Pozzoli 1976], что под-
рывает способность государства действовать согласованно.
Глубокое воздействие государства на экономику требует эффективных от-
ношений между организациями, чтобы разрешить фундаментальное противо-
речие потребности в децентрализации с необходимостью поддерживать общую
согласованность государственной политики. Одним из примеров такого рода
212

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
решений являются государственные предприятия, работающие в условиях
рыночной экономики, хотя и нельзя, конечно, сказать, что это решение всегда
и везде даёт положительные результаты. Чтобы понять, как государственные
предприятия могут становиться инструментами эффективного вмешательства
государства, нужно, во-первых, рассмотреть разные варианты структуры рын-
ка, поскольку они представляют собой контекст государственного вмешатель-
ства и взаимодействия с частным капиталом; а во-вторых, проанализировать,
как государственные предприятия согласуются и взаимодействуют с другими
частями структуры государства. И в обоих случаях ключевую роль, опять же,
играют противоречия между необходимыми условиями единой и согласован-
ной политики государства, способностью государства вносить особый вклад в
экономическое развитие, с одной стороны, и условиями эффективной реакции
на меняющиеся обстоятельства, успешного вмешательства в рыночные отно-
шения и влияния на частный капитал — с другой.
Государственная политика
и классовые отношения
Мы начнём данный раздел с утверждения о том, что автономия государства
является необходимым условием его эффективной деятельности. Капиталисти-
ческие элиты всегда склонны преследовать исключительно собственные цели,
что создаёт «проблему общинных земель», а потому должна быть возможность
пожертвовать интересами отдельных представителей капиталистического клас-
са, чтобы сохранить жизнеспособность социоэкономической системы в целом
и не дать снизиться общему уровню доходности. Эти проблемы усугубляются в
сильно монополизированных капиталистических экономиках, поскольку дей-
ствующие в собственных интересах капиталисты обладают здесь существенно
большей властью. В предельном случае для решения этих проблем может по-
требоваться политическое управление извне государства, как это произошло в
Швейцарии [Katzenstein 1985]. Возникает «исполнительный комитет буржуа-
зии», который должен быть достаточно независимой и единой структурой, за-
нятой решением задач функционирования системы в целом и обладающей эф-
фективным бюрократическим аппаратом. Обычно такие задачи делегируются
институциональной структуре, претендующей на представительство коллек-
тивных интересов во взаимодействии с международными силами и способ-
ной принимать решения внутри страны, а при необходимости принуждать к
их исполнению насильственными мерами, то есть эти задачи передаются госу-
дарству, которое вносит уникальный и необходимый вклад в функционирова-
ние капиталистической экономики. Уникальный, ибо государство делает то, на
что не способна логика конкурентного рынка, а необходимый, потому что для
развития и поддержания устойчивости капиталистической экономики в меня-
ющейся среде требуется производить «общественные блага» (collective goods),
213

Политико-экономический подход
чего не могут делать агенты в конкурентном хозяйстве. И для того чтобы госу-
дарство могло ставить для своей политики адекватные цели и воплощать их в
жизнь, требуется хотя бы некоторый уровень корпоративной согласованности
действий государственного аппарата. В отсутствие хотя бы минимальной авто-
номии государство утратит свою особую роль и не сможет обслуживать систем-
ные интересы политической экономии капитализма8.
Но чтобы данное утверждение не было неверно истолковано, мы должны
вернуться немного назад и подробнее остановиться на некоторых, сделанных
в рамках обсуждения структуры государства, оговорках. Государственные
управленцы не являются всеведущими и всесильными демиургами на службе у
гегелевского Разума. Им очень часто не хватает знаний, чтобы подобрать «пра-
вильные» меры для поддержки накопления капитала и функционирования
системы. Более того, даже если государственные менеджеры и выберут меры,
«правильные» по сути, они не сумеют воплотить их в жизнь без заранее создан-
ного и достаточно дееспособного бюрократического механизма.
В целом структурная позиция государственных управленцев способствует
выработке у них более глубокого понимания целей политики, чем у соперни-
чающих друг с другом предпринимателей, озабоченных краткосрочной макси-
мизацией прибыли. И всё же госуправленцы также могут руководствоваться
сиюминутными соображениями поиска политической поддержки (Маркс на-
звал это «парламентским кретинизмом» [Block 1977]). Хотя государственные
управленцы лично заинтересованы в достижении целей, которые могут быть
представлены как общее благо, в такой же степени они порой склонны и к
преследованию идеологических целей, что делает максимизацию накопления
невозможной9. Наконец, существует политика, определяемая исключительно
сиюминутными интересами государственной элиты, которая, к примеру, ино-
гда пытается в собственных целях нарастить государственную бюрократию. На
ранней стадии развития государство, вероятно, носило совершенно паразити-
ческий и даже хищнический характер. Если такое хищническое государство
(predatory state) получает широкую автономию, это скорее отрицательно влияет
на проведение экономических преобразований. В этой ситуации государство
8 В рамках обсуждения автономии государства Э. Нордлингер высказал соображение, о
котором здесь стоит напомнить. Ситуации, когда предпочтения государственных управлен-
цев и политических представителей влиятельных групп совпадают, можно рассматривать
не как свидетельство недостаточной автономии, а как пример автономии особого типа. Так,
если бы наличие конфликтных отношений между государством и правящим классом было
главным критерием автономии, то можно было бы заключить, что в Японии государство об-
ладает очень низким её уровнем. На самом деле правильнее говорить о том, что оно обладает
существенной автономией, если понимать её в широком смысле [Nordlinger 1981]. Это же
суждение может позволить глубже понять пример Швейцарии.
9 Обсуждение этих проблем во внешней политике США см.: [Schurmann 1974; Krasner
1978].
214

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
будет больше способствовать накоплению, если сократить его автономию и за-
ставить его стать «слугой» правящих экономических элит10. Сильная положи-
тельная связь между автономией и накоплением обычно характерна для чисто
капиталистических по своей ориентации государств.
Но даже когда достигнуто структурное соответствие ориентации госу-
дарства общим целям, это ещё не гарантирует, что вмешательство государства
будет адекватно проблемам, возникшим на данном этапе развития системы.
Впереди всегда маячит самый мрачный сценарий — угроза того, что автоном-
ные государственные элиты будут производить не необходимые для системы
«общественные блага», а «общественные бедствия». И всё же не следует пере-
оценивать возможности такого рода радикального вмешательства в экономи-
ку: существуют жёсткие пределы автономии любого капиталистического го-
сударства. Как верно подметил Ф. Блок, «тем, кто управляет государственным
аппаратом, независимо от их политической идеологии, необходимо поддержи-
вать некоторый разумный уровень хозяйственной активности», для того чтобы
финансировать деятельность государства и обеспечивать себе политическую
поддержку. К тому же «в капиталистическом хозяйстве уровень экономиче-
ской активности в значительной степени определяется решениями частных
инвесторов. Это значит, что благодаря своей коллективной функции инвесто-
ров капиталисты обладают правом вето на политику государства» [Block 1977:
15]. Данное ограничение становится всё более эффективным по мере того как
во всех промышленно развитых странах сфера деятельности государства рас-
ширяется, а вместе с ней растёт и его потребность в финансировании. Помимо
этого, власть корпораций возрастает благодаря всё большей олигополизации и
монополизации стратегических отраслей.
Ещё сильнее автономия государства ограничена в странах, не входящих в
группу стран ядра. Даже там, где создаётся впечатление, что государство силь-
нее частного капитала, «госкапитализм» не является основным способом на-
копления [Fitzgerald 1976]. Такие государства также зависят от внутреннего и
зарубежного частного капитала; без него они не могут не только способство-
вать накоплению, но и заставить экономику давать добавочную стоимость,
часть которой государство забирает себе. Социал-демократические режимы,
вроде режима Сальвадора Альенде в Чили или Майкла Мэнли на Ямайке, стал-
киваются с серьёзными проблемами, однозначно указывающими на строгие
пределы, в рамках которых государство вынуждено существовать в зависимых
капиталистических экономиках.
Даже режим, установленный Институциональной революционной парти-
ей в Мексике, испытал резкое сокращение потока инвестиций, когда капита-
листам не нравилась его политика [Gereffi, Evans 1981]. В целом эмпирические
10 Мы благодарны Альберту Хиршману за то, что он обратил наше внимание на этот
факт.
215

Политико-экономический подход
данные показывают, что даже самые автономные государства вынуждены счи-
таться с тем, какая политика соответствует конкретным интересам правящих
классов, и действиями государства практически невозможно заменить функ-
ционирование рынка.
Следовательно, нужно сделать три важных уточнения к положению о том,
что для эффективного государственного вмешательства необходима автоно-
мия государства. Во-первых, для докапиталистических государствах эта зави-
симость, по-видимому, не обязательна. Во-вторых, автономия не всегда озна-
чает, что государственный аппарат обладает более полным знанием и способен
действовать лучше; попытки государственного вмешательства могут быть не-
удачными и даже приводить к катастрофическим последствиям из-за того, что
основаны на ложных предпосылках или недостаточной информации, а также
по причине слабой организованности государства. Наконец, автономия всег-
да бывает только относительной: обслуживание интересов правящих классов
неизбежно входит в набор ролей даже самых автономных современных госу-
дарств. Но с учётом этих ограничений положительная связь между увеличени-
ем автономии и повышением эффективности вмешательства государства, по-
видимому, существует, и социоструктурные условия, которые способствуют
расширению автономии, заслуживают внимательного изучения.
Условия, способствующие автономии
Наиболее очевидное социоструктурное обстоятельство, благоприятствующее
увеличению автономии государства, — это раскол внутри правящего класса.
В Латинской Америке, к примеру, в период гегемонии элит, контролировавших
экспорт сельскохозяйственной продукции, роль государства сводилась к тра-
диционной задаче управления международными отношениями. Когда струк-
тура элиты усложнилась и в неё вошли городские и промышленные группы,
государство усилило своё вмешательство в экономику [Hamilton 1981]. Ана-
логичным образом, существующее сегодня в промышленной элите противо-
стояние между интересами местного и зарубежного капитала даёт государству
возможность расширить своё влияние.
Поскольку раскол в элитах — исключительно важное условие расшире-
ния автономии, следует особенно внимательно подходить к вопросу о том, как
возникают такие расколы в рамках правящего класса. Хороший пример — ис-
следования группы Мориса Цейтлина, посвященные Чили до установления
там режима Альенде [Zeitlin, Ewen 1974; Zeitlin, Ratcliff 1975; Zeitlin, Neuman,
Ratcliff 1976]. Эти исследования обнаружили, что противостояния между сель-
скохозяйственным и промышленным капиталом, считавшегося общеизвест-
ным фактом, на самом деле не существовало. Напротив, те, кто объединял в
своих сетях отношений представителей сельскохозяйственной и промышлен-
ной элит, обычно захватывали политическое лидерство в рамках правящего
216

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
класса. Следует поэтому с осторожностью относиться и к предположениям о
противоборстве местного и зарубежного капитала, его стоит для начала под-
вергнуть внимательному анализу [Evans 1979; Newfarmer 1980].
Ещё один источник расширения автономии государства по отношению
к правящему классу — увеличение давления со стороны подчинённых клас-
сов. Как это ни странно, эскалация классового конфликта обычно увеличивает
автономию государства в отношении общества в целом. Когда государствен-
ный аппарат привлекается для подавления подчинённых групп, возрастает и
его склонность бороться и с правящими группами. Именно на это указыва-
ет О'Доннелл, говоря о том, что в начальной и наиболее жёсткой фазе своего
правления авторитарное бюрократическое государство становится «глухим» к
требованиям местной буржуазии [O'Donnell 1978]. В качестве примера такого
подавления можно привести и политизацию перуанской армии, возникшую в
результате разгона беспорядков в сельских районах: войска не только устано-
вили контроль над государственным аппаратом, но и использовали его затем
против агропромышленных элит [Stepan 1978; McClintock 1981].
Эти примеры входят в противоречие с классической концепцией «бона-
партизма» как основы автономии государства. В бонапартистской модели госу-
дарство выдвигается на передний план благодаря балансу классовых интересов
и неспособности подчинённых классов (обычно крестьян) осуществлять кон-
троль над чиновниками, которые должны представлять их интересы в государ-
ственном аппарате. В результате государство получает доступ к рычагам управ-
ления и, как правило, использует его для того, чтобы сохранить сложившийся
статус-кво и одновременно учесть интересы доминирующего класса. Иначе
говоря, оно не становится «глухим», как это произошло в примере О'Доннелла.
Не следует путать ситуации, когда в результате возрастания давления со
стороны подчинённых групп государство расширяет свою автономию, с обрат-
ными случаями: подчинённые группы в какой-то момент получают достаточно
власти, чтобы использовать государство в собственных целях. На возможно-
сти второго сценария основываются, конечно, социал-демократические пред-
ставления о государстве, осуществляющем перераспределение и другую дея-
тельность, которая противоречит интересам правящих групп [Stephens 1979;
Stephens E., Stephens J. 1980; 1983]. Этот подход играет ключевую роль и в ле-
нинизме с его идеей диктатуры пролетариата, в рамках которой государство,
перед тем как отмереть, становится инструментом ранее эксплуатируемого
класса. Следует заметить, что эти рассуждения также можно рассматривать в
качестве примеров ситуаций, когда государство как слуга классовых интересов
(в данном случае оно обслуживает интересы рабочего класса) может быть бо-
лее эффективным, чем государство автономное. Но нас интересует не столько
сам феномен подчинения государства эксплуатируемыми классами, сколько
тот факт, что пространство для государственной автономии сужается, если у
господствующих групп единые интересы (неважно, какие именно).
217

Политико-экономический подход
Сильнее всего расширению автономии государства способствуют ситуа-
ции, при которых в пакте о господстве появляются серьёзные трещины или
угроза снизу заставляет правящие классы наделять государство большей ав-
тономией, или подчинённые классы становятся достаточно сильными, чтобы
разрушить единство политического контроля правящих классов. Можно пред-
ставить себе целый ряд такого рода ситуаций, и каждая из них будет служить
основой для увеличения автономии государства. И всё же нельзя говорить о
том, что такие социоструктурные разломы обязательно будут приводить к рас-
ширению автономии. Расколы внутри правящего класса и давление со стороны
классов подчинённых действительно создают для этого предпосылки, но такие
расколы могут приводить и к захвату различных частей государственного ап-
парата разными группами интересов и, в итоге, к «балканизации» государства.
Какой из этих противоположных сценариев в действительности реализуется,
зависит скорее от внутренних отношений контроля и координации в рамках
структуры государства; от того, насколько мощен государственный аппарат в
сравнении с внешними силами; а также от оставшихся за рамками нашего рас-
смотрения чисто политических моделей и процессов, которые опосредуют от-
ношения между государством и группами интересов в обществе.
Но даже в случаях, когда баланс этих факторов не способствует обеспече-
нию автономии государства, вряд ли можно ожидать полного паралича согла-
сованной государственной политики в результате того, что много разных групп
обладают правом вето. Куда вероятнее, что основные соперничающие силы до-
стигнут компромисса, который просуществует какое-то время и задаст самые
общие направления и ограничения для действий государства. В таких случа-
ях возможно как признание патовой ситуации, которую стороны вынуждены
поддерживать, так и открытые договорённости относительно функционирова-
ния режима (см., например: [Karl 1981]). В результате таких компромиссов у
государственного аппарата совершенно неизбежно появляется пространство
для автономной деятельности и минимум согласованности, необходимый для
успешной реализации любой политики. На основе такого ограниченного про-
странства автономии впоследствии, при удобном случае, могут возникать по-
пытки расширить независимость государственного механизма.
Такие возможности порой появляются при социально-экономических
кризисах и вообще когда накапливаются проблемы с реализацией новой поли-
тики, пусть даже и не столь серьёзные. Ахиллесова пята социально-политиче-
ских компромиссов состоит в том, что они склонны закреплять исторические
условия своего возникновения. В них отражается не только баланс сил, но и
прошлые представления о политике, а потому они могут не выдержать столк-
новения с новыми проблемами в реализации политических мер. С кризисны-
ми ситуациями не всегда справляются даже чётко работающие договорённости
между акторами, на которых держится режим, и в этих условиях государствен-
ный аппарат становится необходим как никогда. А это, в свою очередь, даёт ему
возможность расширить свою автономию.
218

Д. Рюшемайеру П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешателъстт
До сих пор мы исходили в своих рассуждениях из того, что основные раз-
ломы в социальной структуре связаны с конфликтами интересов. Но если раз-
ногласия между различными группами интересов обычно способствуют ав-
тономии государства, то этнические и религиозные расколы влекут за собой
противоположные последствия. Конфликтами между группами интересов лег-
че управлять с помощью материальных стимулов и средств принуждения, на-
ходящихся в распоряжении государства. Напротив, религиозная и этническая
сплоченность и размежевание людей обычно распространяются повсеместно и
затрагивают все стороны жизни; их участники не преследуют каких-то других
интересов, и потому государству сложнее на них повлиять. К тому же в обще-
стве, где существуют национальные и религиозные противоречия, государству
очень трудно претендовать на воплощение общих интересов и тем самым под-
держивать свою легитимность. Можно привести немало примеров в подтверж-
дение этого соображения, начиная с Ливана, который представляет собой
крайний пример государства, ослабленного конфликтами на национальной и
религиозной почве, и заканчивая Японией, где сильное государство обладает
относительно автономной позицией благодаря тому, что оно существует в эт-
нически однородном обществе. Однако, к сожалению, роль межнациональных
отношений в вопросе об автономии государства отнюдь не столь однозначна,
как предполагает такой подход.
Хотя межнациональные и религиозные конфликты могут истощать госу-
дарство (в результате того, что они либо проникают внутрь самого государ-
ственного аппарата, либо практически лишают государство легитимности), в
некоторых условиях они способны играть и совершенно противоположную
роль. Когда взаимоотношения между нациями иерархически упорядочены и
одной этнической группе удаётся получить контроль над государственным
аппаратом, существование межнациональных противоречий может способ-
ствовать автономии государства. Самый очевидный пример — относительная
автономия государства в Южной Африке, где аппарат контролируется африка-
нерами независимо от англоязычной хозяйственной элиты. Другой случай —
Тайвань во время нахождения у власти партии Гоминьдан11, независимой от
тайваньских землевладельцев. Иными словами, автономия может расширяться
либо в результате образования трещин во внешних группах, которые могли бы
контролировать государство, либо за счёт особой преданности, объединяю-
щей тех, кто контролирует государственный аппарат, и предохраняющей их от
влияния внешних сил. Поскольку автономия государства — важное условие
эффективности его вмешательства, те же самые условия обычно облегчают ин-
тервенции. Но в то же время мы полагаем, что и в отсутствие особенно благо-
приятных для расширения автономии структурных условий эффективные ин-
тервенции не исключены. Мы поясним это соображение с помощью краткого
11 Китайская национальная народная партия — политическая партия, продвигавшая
идеи китайского национализма; контролировала Тайвань в 1950-1970-е гг. — Примеч. пер.
219

Политико-экономический подход
анализа возможных ситуаций государственного вмешательства, осуществляе-
мого в целях перераспределения ресурсов.
Автономия и перераспределение
Защита от прямого контроля со стороны правящего класса важнее для госу-
дарственного вмешательства в перераспределительных целях, нежели в целях
ускорения накопления капитала. Если государство не обладает минимальным
уровнем автономии, необходимым для того чтобы отобрать часть прибыли у
правящего класса, то даже для поддержания своего функционирования ему
придётся дополнительно отбирать средства у подчинённых групп. И даже при
достижении такого минимального уровня автономии сопротивление правяще-
го класса политике, очевидно направленной на перераспределение, будет го-
раздо более интенсивным и последовательным, чем в случае с возрастанием
роли государства в процессе накопления. В рамках обсуждения государствен-
ных структур, которые необходимы для прямого вмешательства, нацеленного
на перераспределение дохода, мы показали, что такие ведомства очень часто
не обладают мощностью, достаточной для решения своих административных
и политических задач, и в то же время они особенно уязвимы для попыток за-
хвата и кооптации.
Стратегия прямого перераспределения требует наибольшей автономии и
согласованности действий государства, но это не означает, что в данной сфе-
ре вообще отсутствуют возможности эффективного вмешательства. Для кос-
венного воздействия государства на распределение доходов требуется гораздо
меньшая степень автономии.
Мы многократно повторяли: не стоит полагать, что государства действу-
ют согласованно и располагают достаточными знаниями. Но ведь то же самое
можно сказать и о социальных классах, даже о правящих, поэтому следует
ожидать, что наиболее успешным противостояние политике перераспределе-
ния будет тогда, когда усилия государства прямо и очевидно влекут за собой
перераспределение, а также когда достаточно сопротивления на локальном и
индивидуальном уровне, и координация действий всего класса не требуется.
И наоборот, исходя из этого утверждения можно предположить, в каких случа-
ях правящий класс вряд ли сумеет эффективно противостоять политике пере-
распределения. Если не ясно, как действия государства скажутся на распреде-
лении доходов, правящий класс может вообще не замечать их; это особенно
характерно для случаев, когда перераспределение возникает как побочный ре-
зультат мер, предпринятых для решения других проблем. Соответственно кос-
венный подход к перераспределению требует от государства гораздо меньшего
уровня автономии, чем прямой и открытый.
В качестве примера опять можно взять Тайвань. Считается, что там уда-
лось существенно улучшить распределение доходов сельскохозяйственной по-
220

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
литикой, открыто руководствующейся задачами перераспределения, и земель-
ной реформой начала 1950-х гг. Но на самом деле эта задача, по-видимому, была
решена с помощью мер, направленных на достижение других целей [Fei, Ranis,
Kuo 1979]. В стране были организованы трудоёмкие обрабатывающие произ-
водства, необходимые для расширения экспорта, и это привело к повышению
реальной заработной платы и выравниванию распределения доходов. П. Найт
показал, что аналогичные процессы могли происходить в Бразилии: политика
стимулирования более трудоёмких секторов промышленности требовала низ-
ких затрат энергии, способствовала увеличению промышленного экспорта и в
итоге усилила местный капитал и ослабила зарубежный [Knight 1981]. Такая
политика вызвала одобрение бразильских капиталистов, несмотря на то что
она вела к перераспределению доходов.
Следует упомянуть и о другой группе мер косвенного перераспределения.
Чтобы затушить социальные конфликты и обеспечить поддержку режима, госу-
дарство может предпринимать меры, которые ведут к увеличению политического
веса подчинённых групп. Именно это произошло в Перу, где государство создало
крестьянские кооперативы отчасти из расчёта получить таким образом новых
союзников режима (см.: [Stepan 1978; Stephens 1980; McClintock 1981]). В итоге
кооперативы не стали сотрудничать с корпорациями и оказались воинственно
настроены не только в отношении землевладельцев на селе, которые были пре-
имущественно вытеснены, но и в отношении самого государственного аппарата.
Создание «промышленных сообществ» привело не к вовлечению рабочих в от-
ношения кооперации с промышленным капиталом, а к распространению заба-
стовок и других конфликтов на производстве [Stephens 1980]. Сходные эффекты
наблюдаются и в развитых странах12. И если дальнейшее развитие событий не
устраняет последствия таких мер (как это во многом произошло в Перу), то они
закладывают политическую и организационную основу будущего перераспреде-
ления, хотя те, кто инициирует эти меры, стремятся совсем не к этому13.
Рассуждения о возможностях косвенной политики перераспределения
могут выглядеть тривиальными применительно к обществам с более развитой
12 См., например, работу Т. Скочпол об Акте Вагнера: [Skocpol 1980]; см. также у
Дж. Д. Стивенса о влиянии чиновников из левых партий на уровень организации профсоюзов:
[Stephens 1979].
13 Последний пример следует снабдить важным уточнением. Несмотря на то что поли-
тика государства вместо вовлечения крестьян в деятельность корпораций привела к раздра-
жению, затеянные меры всё равно проистекали из ситуации довольно высокой автономии
в отношении правящего класса. По сути, государство пыталось уничтожить традиционный
класс землевладельцев на селе и в то же время ограничить свободу промышленных капита-
листов [Stepan 1978]. В Мексике и Бразилии, где процесс организации подчинённых групп
происходил в условиях более тесных отношений между государством и правящими класса-
ми, результаты были гораздо более благоприятными для корпораций и меньше способство-
вали перераспределению в долгосрочной перспективе.
221

Политико-экономический подход
промышленностью, где рабочий класс и другие подчинённые группы обладают
достаточным уровнем организации, чтобы при необходимости способствовать
реализации стратегии прямого перераспределения. Что же касается стран ка-
питалистической полупериферии, то если ограничить обсуждение попытками
прямого перенаправления ресурсов, то оно почти полностью сведётся к ана-
лизу нескольких попыток земельной реформы. Рассматривать косвенные под-
ходы не только полезно для понимания того, какая степень автономии необхо-
дима, чтобы государство смогло провести перераспределение, но и позволяет
обойти теоретический тупик — неспособность объяснить, почему государство
никогда не обладает достаточной автономией для реализации политики пере-
распределения14.
С точки зрения перспективы дальнейших исследований отсюда следует, что
нужно более внимательно изучать динамику классовых отношений в ситуации
перераспределения. Можно ли понять эти ситуации, рассматривая государство
как арену социальных конфликтов? Можно ли считать их примерами того, как
всё более организованные и воинственно настроенные подчинённые группы
заставляют государство откликаться на их требования (и потому позволяют
ему обретать большую автономию от правящего класса)? Или же в этих ситуа-
циях определённые возможности перераспределения были подсказаны самой
логикой процесса накопления, и государство сумело воспользоваться ими бла-
годаря своему единству (но при этом осталось полностью преданным интере-
сам правящего класса)?
Автономия государства необходима для успешного вмешательства, и наш
анализ полностью подтверждает это положение. Но при этом мы попытались
показать, что нельзя довольствоваться столь общим утверждением, его следует
уточнить и включить в контекст более широкого обсуждения условий, в ко-
торых требуется большая или меньшая степень автономии, а также условий,
в которых можно ожидать той или иной степени автономии. Кроме того, мы
постарались указать некоторые причины того, почему одной только автоно-
мии недостаточно для успешной деятельности государства. Анализ, конечно,
остаётся далеко не полным, но мы надеемся, что с его помощью мы продемон-
стрировали, как полезно обращать внимание на разные уровни автономии, а не
просто спорить о том, существует она или нет. В заключительной части статьи
мы попытаемся сделать ещё один шаг и рассмотреть взаимную связь между
автономией государства и его способностью к вмешательству.
Заключение
В промышленно развитых странах и странах полупериферии возрастает роль го-
сударства и увеличивается его вмешательство в экономику и общество. Это, по-
видимому, имеет решающее значение для стимулирования экономического роста
1 См. работу А. Хиршмана о «торговле реформами»: [Hirschman 1965].
222

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
и решения социально-экономических конфликтов в капиталистических странах.
Однако внутренняя структура государства и его связь с классовой структурой
ограничивают возможность вмешиваться в жизнь гражданского общества ради
обеспечения экономического роста и перераспределения доходов.
Проведённый нами анализ построен вокруг двух положений относительно
условий, в которых такие ограничения можно преодолеть. Во-первых, для про-
ведения эффективного вмешательства государство должно создать бюрокра-
тический аппарат, обладающий необходимыми единством и согласованностью.
Во-вторых, в капиталистическом обществе государству требуется некоторая
степень автономии от правящих интересов. Это нужно не только для последо-
вательной реализации любой государственной политики, но и из-за того, что
для обеспечения «общественных благ», которые неспособны произвести акто-
ры, преследующие исключительно собственные цели, неизбежно потребуется
пожертвовать интересами тех или иных групп, существующих в экономике и
обществе, иногда даже интересами правящих групп. Стараясь в данной работе
в первую очередь модифицировать эти положения, мы не оспариваем их сути.
Завершая анализ, кратко рассмотрим в этом разделе последствия государ-
ственного вмешательства для автономии государства и его способности к еди-
ному согласованному действию. Конечно, соблазнительно полагать, что одно
способствует другому, и мы думаем, что чаще всего именно так и происходит.
Опыт вмешательства увеличивает мощность государственной бюрократии и по-
вышает её способность действовать слаженным образом. Поскольку в результате
интервенции всё больше ресурсов попадает под контроль государства, оно на-
чинает меньше зависеть от ресурсов частных акторов и тем самым увеличивает
собственную автономию. И если бы это было единственно возможной формой
взаимосвязи, увеличение автономии, наращивание мощности и расширение
вмешательства могли бы беспрепятственно друг друга усиливать. Автономия и
способность к единому согласованному действию увеличивали бы мощность,
необходимую для будущих интервенций, и круг замкнулся бы. Однако, с нашей
точки зрения, взаимосвязь интервенций, автономии государства и его мощности
характеризуется некоторыми серьёзными противоречиями.
Благодаря автономии и согласованности действий государства его эффек-
тивность как агента экономических преобразований может возрастать даже в
отсутствие интервенций, что, в свою очередь, содействует дальнейшему увели-
чению автономии и даже способности проводить эффективные интервенции
в будущем. Когда государство не просто обеспечивает минимум институцио-
нальных условий, необходимых для социальной и хозяйственной жизни, а се-
рьёзно вмешивается в социально-экономические процессы, в корне меняется
сам характер государства и его взаимоотношений с гражданским обществом.
Государство претендует на то, что будет «защищать общие интересы», и
с выполнением этого обещания связаны неизбежные сложности даже в тех
случаях, когда деятельность государства ограничивается обеспечением ин-
223

Политико-экономический подход
фраструктуры для конкурирующих друг с другом индивидуальных акторов
[Horwitz 1977]. И уж совсем трудно приходится, когда государство осуществ-
ляет более широкое и глубокое вмешательство. В отличие от работы рынка и
других институтов, которые выглядят почти естественными, государственное
вмешательство постоянно ставит проблему оправдания и легитимации его ре-
зультатов, по крайней мере перед лицом тех, кому они не приносят выгоды,
потому что им кажется, что предпринятые меры умышленно обслуживают
интересы определённых групп [Offe 1972; Habermas 1975]. Таким образом, го-
сударственные интервенции разрушают образ государства как представителя
интересов всех групп, и тем самым нейтрализуют один из основных доводов,
при помощи которого государственные управленцы могли бы защищать авто-
номию государства.
Воздействие масштабных интервенций на автономию государства выхо-
дит за рамки проблем идеологической и культурной легитимности. Чем ак-
тивнее государство будет вмешиваться в жизнь гражданского общества, тем
больше вероятность того, что возникнет политическая реакция на его действия
и существующие в обществе группы интересов попытаются вторгнуться в дея-
тельность государства и расколоть его. Расширение вмешательства способ-
ствует тому, чтобы государство становилось ареной социальных конфликтов и
превращает его элементы в привлекательную мишень для захвата. Иными сло-
вами, чем активнее государство вмешивается в жизнь гражданского общества,
тем сильнее существующие в гражданском обществе противоречия воспроиз-
водятся в рамках государства [Preuss 1976]. Это может наносить урон автоно-
мии и согласованности его действий.
Более взвешенный подход к последствиям интервенций для самого госу-
дарства позволяет опровергнуть два заблуждения относительно эволюции его
роли. Если исходить из идеи беспрепятственного взаимного улучшения усло-
вий и следствий вмешательства, то по прохождении некоторого порога власть
государства над остальной частью общества должна возрастать бесконечно.
Такой взгляд не только не подтверждается эмпирическими данными и сомни-
телен с теоретической точки зрения, но и порождает ряд ошибочных полити-
ческих рекомендаций, согласно которым наиважнейшей политической задачей
частных элит является ограничение мощности и автономии государства.
Кроме того, данная концепция часто вызывает необоснованные ожидания
в отношении государств, которым недостаёт даже минимального уровня мощ-
ности и автономии для вмешательства, поскольку утверждается, что вслед-
ствие неспособности к вмешательству этот минимальный уровень так никогда
и не будет достигнут. Более взвешенная точка зрения состоит в том, что хотя
такие проблемы действительно существуют, государства, которые никогда не
отваживались на значительное вмешательство, могут обладать определённы-
ми преимуществами при создании основ автономии и единого согласованного
действия.
224

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
Если признать, что государственное вмешательство может приводить как
к позитивным, так и к негативным последствиям для автономии и мощности
государства, то предсказания относительно эволюции роли государства не бу-
дут сводиться к замкнутым кругам с движением в одну либо другую сторону.
Конечно, при таком взвешенном подходе трудно делать общие прогнозы, зато
это помогает избавиться от упрощений.
Хотя, как мы надеемся, данная работа содержит важные указания на то, от
каких факторов зависит эффективность государственного вмешательства, мы
также хотели бы высказать программное суждение о направлении развития
при исследовании проблем автономии и мощности государства. Слишком часто
дискуссии об относительной автономии государства и его способности к вме-
шательству в процесс накопления ведутся в форме категорических теоретиче-
ских заявлений, и слишком мало внимания уделяется изучению исторического
разнообразия. На протяжении всей работы мы стремились подчеркнуть, что не-
возможно предсказать конкретные результаты деятельности государства, осно-
вываясь только на всеохватывающей теории капитализма или на ещё более все-
общей логике индустриального общества. Следует помнить, что эти результаты
сложным образом зависят от конкретных обстоятельств, и их можно объяснить
только с помощью тщательных сравнительных исторических исследований.
Приложение
О характере социальных отношений,
которые становятся целью государственной политики
Исследования эффективности юридических санкций показали, насколько
полезным может быть восходящее к классической социологической теории
[Weber 1968 (1917)] (см. также: [Parsons 1951]) различение двух типов пове-
дения — целерационального и «экспрессивного», укоренённого в эмоциях и
стилях жизни [Dror 1959; Friedman 1975]. Целерациональное поведение ceteris
paribus15, особенно когда оно институционализировано в специальных ролях и
организационных структурах, лучше реагирует на правовые и материальные
стимулы, чем поведение экспрессивное, особенно когда последнее получает
одобрение в культуре и институционализируется в обществе. Например, юри-
дические меры более действенны при введении санкций в отношении бизнеса,
чем в отношении поведения в семье и выполнения тендерных ролей.
Это положение применимо к множеству ситуаций, однако его стоит до-
полнить некоторыми уточнениями; одни из них совсем просты, другие не
столь очевидны. Оговорка ceteris paribus относится прежде всего к силе и мощ-
ности интересов, сталкивающихся в данной конкретной ситуации, а также к
15 При прочих равных (лат.). — Примеч. пер.
225

Политико-экономический подход
возникающему в итоге балансу властных отношений. Ведь на самом деле ра-
циональность может возникать именно в рамках противостояния таких инте-
ресов — она создаётся и поддерживается для преследования конкретных це-
лей. При этом, однако, не следует сразу делать вывод о том, что с точки зрения
эффективности государственного вмешательства не имеет значения, носят ли
отношения, которые государство собирается регулировать, целерациональный
или экспрессивный характер, а единственное, что действительно важно, — это
баланс власти. Конечно, когда сильные корпорации с устойчивыми интере-
сами противятся тем или иным мерам государственной политики, государ-
ству непросто иметь дело с таким объектом вмешательства. И всё же глубоко
укоренившиеся и жёстко институционализированные модели экспрессивно-
го поведения способны противостоять поддерживаемым государством из-
менениям, даже не располагая практически никакими властными ресурсами
[Massell 1974].
Более тонкое уточнение состоит в том, что, помимо принуждения и мате-
риальных стимулов, существуют и апелляции к нормам. Они могут обладать
прямым действием и, что, может быть, ещё важнее, за счёт процессов легити-
мации и делегитимации способны существенно влиять на эффект от санкций
и на силу сопротивления.
Наконец, важно не упустить из вида, что государственное вмешательство,
как и любые другие изменения, зачастую воздействует на поведение не прямым
образом, а модифицируя ситуацию в целом, в результате чего действовавшие
ранее стимулы и социальные установления приводят к новым результатам, а
затем, возможно, и сами претерпевают изменения. Хотя такого рода причинно-
следственная связь весьма важна для выработки систематического представле-
ния о социальных изменениях, в то же время ясно, что эти косвенные эффекты
слишком сложно предсказать и спланировать, а потому они представляют со-
бой зыбкое основание для государственного вмешательства.
Однако даже с учётом всех этих уточнений существует ряд интересных
следствий и расширений базового положения. Чем больше социальные отно-
шения (в обществе, какой-то его группе или функциональной области обще-
ственной жизни) походят на контрактный рыночный обмен и деятельность
бюрократической организации, тем выше вероятность эффективного госу-
дарственного вмешательства, поскольку рыночный обмен и бюрократическая
организация — это основные институциональные формы, которые поощряют
целерациональное поведение и предохраняют его средствами институциональ-
ного обособления и дифференциации. Мы, конечно, не спорим с тем, что ни в
каких условиях нельзя недооценивать рациональное поведение, а ограничен-
ность ресурсов и корыстные интересы гонят людей в направлении рациональ-
ного действия, невзирая на такие препятствия, как обычаи, недостаток знания
и нормы, определяющие, какие варианты действия разумны, а какие вообще
немыслимы. И всё же рациональное поведение, безусловно, ограничивается
226

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
такими препятствиями. Контракты и бюрократические организации во многих
отношениях способствуют рациональному действию, но самое важное, вероят-
но, состоит в том, что они на институциональном уровне отделяют преследова-
ние определённых целей от переплетения с множеством других разнообразных
целей, ведь такое сцепление затрудняет рациональное действие или даже дела-
ет его абсолютно невозможным.
Рыночный обмен и бюрократические организации всё активнее прони-
кают в жизнь гражданского общества, и этим отчасти объясняется то, что в
сравнении с наследственным правлением в аграрных обществах современное
государство обнаруживает существенное (если не безграничное) увеличение
своих способностей проводить изменения. Нас, впрочем, интересуют в данном
случае не такие частичные объяснения квазиэволюционных тенденций, даже
если это и имеет значение для долгосрочного увеличения способности государ-
ственных организаций к осуществлению изменений. С нашей точки зрения, са-
мые важные следствия исходного положения касаются различий в вероятности
достижения целей политики, которые наблюдаются между странами, районами
страны, функциональными сферами государственного вмешательства и типа-
ми интервенций.
Из исходного положения следует, что одних целей политики достичь труд-
нее, чем других. Самое очевидное предположение состоит в том, что сложнее
осуществить изменения в экономическом поведении, если они требуют также
перестроить модели поведения в семье. Ещё одно, но не столь очевидное след-
ствие касается социальной фрагментации по этническим и сходным с ними
основаниям; оно особенно важно для понимания неравномерного экономи-
ческого развития и его влияния на распределение дохода. Солидарность и за-
крытость этнических групп может создавать препятствия на пути политики
развития и перераспределения, и такие препятствия со временем всё сложнее
преодолеть. Если же посмотреть на дело с точки зрения рыночного обмена и
бюрократических организаций, то обсуждаемое здесь положение также указы-
вает на определённые условия, позволяющие преодолеть этнические барьеры, с
которыми сталкивается государственная политика. Оказалось, что даже такую
устойчиво закрепившуюся модель, как официальная сегрегация в южных шта-
тах (США), можно изменить, если отдать принятие соответствующих решений
на местном уровне в руки государственных чиновников и бизнесменов, кото-
рые реагируют на юридические санкции, а также на стимулы государственного
финансирования и возможности, предоставляемые рынком, то есть если сде-
лать объектом государственного вмешательства сети бюрократических и ры-
ночных отношений, которые структурно отделены от эмоционально насыщен-
ных отношений расовой вражды.
Нерациональные аспекты социальной жизни важны не только потому, что
они выступают зонами сопротивления и нечувствительности к стимулирова-
нию и санкционированию. Строительство институтов всегда требует выхода
227

Политико-экономический подход
за пределы индивидуального целерационального поведения. Формулу Дюрк-
гейма о «недоговорных основаниях договорных отношений» следует понимать
широко, она относится к любому институциональному строительству и фор-
мированию коллективных акторов [Durkheim 1964; Olson 1965]. Все элементы
рационального действия, которые выступают отправными точками для рацио-
нального расчёта и потому принимаются как данность в утилитаристском
подходе, — цели, приоритеты и предпочтения — трансформируются в ходе
успешных процессов институционального строительства и формирования
коллективных акторов (по крайней мере, это происходит с ключевыми акто-
рами). Этот весьма общий теоретический аргумент привёл нас к одному про-
стому, но важному утверждению: когда для государственного вмешательства
требуются новые институты, нельзя рассчитывать на то, что прозорливость,
политическая воля и ресурсы государственных элит позволят легко создать
их. Напротив, мы должны иметь в виду, что на этом пути возникают суще-
ственные трудности, случаются задержки и неудачи, и задача состоит в том,
чтобы выяснить, какие социальные процессы могут способствовать развитию
новых институциональных форм и типов социальной идентичности. В данной
работе нас интересовало создание самих институтов государства. Когда усло-
вия эффективной деятельности государства связаны с институциональными
моделями и коллективной идентичностью, они зависят от событий, которые
произошли давно, порой настолько давно, что их анализ мало что может дать
для планирования политики, а если и может, то не более чем простые предо-
стережения.
Литература
Abranches S. 1978. The Divided Leviathan: State and Economic Policy Formation in
Authoritarian Brazil. PhD diss. Cornell University.
Amsden A. 1979. Taiwan's Economic History: A Case of Etatisme and a Challenge to
Dependency Theory. Modern China. 5 (3): 341-380.
Amsden A. 1985. The State and Taiwan's Economic Development. In: Evans P.B.,
Rueschemeyer D., Skocpol T. (eds). Bringing the State Back in: New Perspectives on
the State as Institution and Social Actor. Cambridge: Cambridge University Press;
78-106.
Baer W. 1969. The Development of the Brazilian Steel Industry. Nashville, TN: Vanderbilt
University Press.
Baer W., Figueroa A. 1981. State Enterprises and the Distribution of Income. In:
Bruneau T.C., Faucher P. (eds). Authoritarian Capitalism: The Contemporary
Economic and Political Development of Brazil. Boulder, Colo.: Westview Press; 59-85.
Becker D.G. 1981. The New Bourgeoisie and the Limits of Dependency: The Social and
Political Impact of the Mining Industry in Peru since 1968. PhD diss. University of
California, Los Angeles.
228

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
Block F. 1977. The Ruling Class Does Not Rule: Notes on the Marxist Theory of the State.
Socialist Revolution. 7 (3): 6-28.
Bunker S.G. 1979. Power Structures and Exchange between Government Agencies in
the Expansion of the Agricultural Sector. Studies in Comparative International
Development. 14: 56-75.
Bunker S.G. 1980. Barreiras Burocraticas e Institucionais a Modernizacao: Urn Caso da
Amazonia. Pesquisa e Planejamento Economico. 10: 555-600.
Bunker S.G. 1983. Policy Implementation in an Authoritarian State: A Case from Brazil.
Latin American Research Review. 18 (1): 33-58.
Cardoso EH. 1979. On the Characterization of Authoritarian Regimes in Latin America.
In: Collier D. (ed.). The New Authoritarianism in Latin America. Princeton, NJ:
Princeton University Press.
Dror Y. 1959. Law and Social Change. Tulane Law Review. 33: 749-801.
Durkheim E. 1964. The Division of Labor. New York: Free Press.
Evans P.B. 1979. Dependent Development: The Alliance of Multinational State and Local
Capital in Brazil. Princeton, NJ: Princeton University Press.
Evans P.B. 1981. Collectivized Capitalism: Integrated Petrochemical Complexes and
Capital Accumulation in Brazil. In: Bruneau T.C., Faucher P. (eds). Authoritarian
Capitalism: The Contemporary Economic and Political Development of Brazil. Boulder,
CO: Westview Press; 85-125.
Evans P.B. 1982. «Collectivized Capitalism» and Reinventing the Bourgeoisie: State
Entrepreneurship and Class Formation in the Context of Dependent Capitalist
Development. In: Burawoy M., Skocpol T. (eds). Marxist Inquiries: Studies of Labor,
Class, and States. American Journal of Sociology. Suppl. 88: 210-247.
Evans P.B. 1985. Transnational Linkages and the Economic Role of the State: An Analysis
of Developing and Industrialized Nations in the Post-World War II Period. In:
Evans P.B., Rueschemeyer D., Skocpol T. (eds). Bringing the State Back In: New
Perspectives on the State as Institution and Social Actor. Cambridge: Cambridge
University Press; 192-226.
Fei J.C.H., Ranis G., Kuo S.W.Y. 1979. Growth with Equity: The Taiwan Case. New York:
Oxford University Press.
Fitzgerald E.V.K. 1976. The State and Economic Development: Peru Since 1968. Cambridge:
Cambridge University Press.
Friedman L.M. 1975. The Legal System: A Social Science Perspective. New York: Russell
Sage Foundation.
Gereffi G., Evans P.B. 1981. Transnational Corporations, Dependent Development,
and State Policy in the Semiperiphery: A Comparison of Brazil and Mexico. Latin
American Research Review. 16 (3): 31-64.
Gerschenkron A. 1962. Economic Backwardness in Historical Perspective. Cambridge:
Harvard University Press.
Habermas J. 1975. Legitimation Crisis. Boston: Beacon Press.
229

Политико-экономический подход
Hamilton N. 1981. State Autonomy and Dependent Capitalism in Latin America. British
Journal of Sociology. 32 (3): 305-329.
Hirschman A. 1958. The Strategy of Economic Development. New Haven, CT: Yale
University Press.
Hirschman A. 1965. Journeys toward Progress. New York: Anchor Books.
Hirschman A. 1967. Development Projects Observed. Washington, DC: The Brookings
Institution.
Holland S. (ed.). 1972. The State as Entrepreneur. London: Weidenfeld & Nicolson.
Horwitz M.J. 1977. The Transformation of American Law, 1780-1860. Cambridge: Harvard
University Press.
Jones L.P., Mason M.E. 1980. The Role of Economic Factors in Determining the Size and
Structure of the Public Enterprise Sector in Mixed Economy LDCs. Paper presented
at the Second Annual Boston Area Public Enterprise Group Conference. Boston
(March).
Karl T. 1981. Petroleum and Political Pacts: The Transition to Democracy in Venezuela.
Paper presented at a conference «Transitions from Authoritarianism and Prospects
for Democracy in Latin America and Latin Europe». Woodrow Wilson International
Center for Scholars, Smithsonian Institution. Washington, DC. June 4-7.
Katzenstein P. 1985. Small Nations in an Open International Economy: The Converging
Balance of State and Society in Switzerland and Austria. In: Evans P.В.,
Rueschemeyer D., Skocpol T. (eds). Bringing the State Back in: New Perspectives on
the State as Institution and Social Actor. Cambridge: Cambridge University Press;
227-256.
Knight P.T. 1981. Brazilian Socioeconomic Development: Issues for the Eighties. World
Development. 9 (11/12): 1063-1082.
Krasner S.D. 1973. Manipulating International Commodity Markets: Brazilian Coffee
Policy 1906-1962. Public Policy. 21 (4): 493-523.
Krasner S.D. 1978. Defending the National Interest: Raw Materials Investments and U.S.
Foreign Policy. Princeton, NJ: Princeton University Press.
Masseil G.J. 1974. The Surrogate Proletariat: Moslem Women and Revolutionary Strategies
in Soviet Central Asia, 1919-1929. Princeton, NJ: Princeton University Press.
McClintock C. 1981. Peasant Cooperatives and Political Change in Peru. Princeton, NJ:
Princeton University Press.
Merhav M. 1969. Technological Dependence, Monopoly and Growth. New York: Pergamon
Press.
Moran Т.Н. 1974. Multinational Corporations and the Politics of Dependence: Copper in
Chile. Princeton, NJ: Princeton University Press.
Mueller S. 1980. Retarded Capitalism in Tanzania. In: Miliband R., Saville J. (eds). The
Socialist Register 1980. London: Merlin Press; 203-226.
Newfarmer R.J. 1980. Transnational Conglomerates and the Economics of Dependent
Development. Greenwich, CT: JAI Press.
230

Д. Рюшемайер, П. Эванс. Государство и экономические преобразования:
к анализу условий эффективного государственного вмешательства
Nordlinger E.A. 1981. On the Autonomy of the Democratic State. Cambridge: Harvard
University Press.
North D.C. 1979. A Framework for Analyzing the State in Economic History. Explorations
in Economic History. 16: 249-259.
O'Donnell G. 1978. Reflections on the Patterns of Change in the Bureaucratic-Authoritar-
ian State. Latin American Research Review. 13 (1): 3-38.
O'Donnell G. 1979. Tensions in the Bureaucratic-Authoritarian State and the Question
of Democracy. In: Collier D. (ed.). The New Authoritarianism in Latin America.
Princeton, NJ: Princeton University Press.
Offe C. 1972. Strukturprobleme des kapitalistischen Staates. Frankfurt: Suhrkamp.
Oison M. 1965. The Logic of Collective Action: Public Goods and the Theory of Groups.
Cambridge: Harvard University Press.
Parsons T. 1951. The Social System. Glencoe, IL: Free Press.
Polanyi K. 1944. The Great Transformation. New York: Rinehart.
Poulantzas N. 1973. Political Power and Social Classes. London: NLB.
PozzoliC. (ed.). 197Ъ. Rahmenbedingungen und Schranken staatlichen Handelns. Frankfurt:
Suhrkamp.
Preuss U.K. 1976. Zum Strukturwandel politischer Herrschaft im bürgerlichen
Verfassungsstaat. In: Pozzoli C. (ed.). Rahmenbedingungen und Schranken staatlichen
Handelns. Frankfurt: Suhrkamp; 71-88.
Putterman L. 1984. Agricultural Cooperation and Village Democracy in Tanzania. In:
Wilpert В., Sorge A. (eds). International Yearbook of Organizational Democracy. 2:
International Perspectives on Organizational Democracy. New York: Wiley; 473-493.
Rueschemeyer D. 1977. Structural Differentiation, Efficiency and Power. American Journal
ofSociology-.83(1): 1-25.
Schurmann H.F. 1974. The Logic of World Power: An Inquiry into the Origins, Currents and
Contradictions of World Politics. New York: Pantheon.
Sercovich F. 1980. State-Owned Enterprises and Dynamic Comparative Advantages
in the World Petrochemical Industry: The Case of Commodity Olefins in Brazil.
Development Discussion Paper. 96. Delivered at the Harvard Institute for International
Development, Cambridge.
Shiyji I. 1977. Class Struggles in Tanzania. New York: Monthly Review Press.
Skocpol T. 1979. States and Social Revolutions. Cambridge: Cambridge University Press.
Skocpol T. 1980. Political Response to Capitalist Crisis: Neo-Marxist Theories of the State
and the Case of the New Deal. Politics and Society. 10: 155-201.
Skocpol T. 1994. Social Revolutions in the Modern World. Cambridge: Cambridge
University Press.
Spittler G. 1980. Abstraktes Wissen als Herrschaftsbasis. Ko einer Zeitschrift fuer Soziologie
und Sozialpsychologie. 32: 574-604.
Spittler G. 1983. Administration in a Peasant State. Sociologia Ruralis: Journal of the
European Society for Rural Sociology. 23: 130-144.
231

Политико-экономический подход
Stepan A. 1978. The State and Society: Peru in Comparative Perspective. Princeton, NJ:
Princeton University Press.
Stephens E.H. 1980. The Politics of Worker Participation: The Peruvian Approach in
Comparative Perspective. New York: Academic Press.
Stephens E.H., Stephens J.D. 1980. The «Capitalist State» and the Parliamentary Road
to Socialism: Lessons from Chile? Paper delivered at the Latin American Studies
Association Meeting. Bloomington, IN. October.
Stephens E.H., Stephens J.D. 1983. Democratic Socialism in Dependent Capitalism: An
Analysis of the Manley Government in Jamaica. Politics and Society. 12 (3): 373-411.
Stephens J. D. 1979. The Transition from Capitalism to Socialism. New York: Macmillan.
Tendier J. 1968. Electric Power in Brazil: Entrepreneurship in the Public Sector. Cambridge:
Harvard University Press.
Tugwell F. 1975. The Politics of Oil in Venezuela. Stanford, CA: Stanford University Press.
Weber M. 1968 (1917). Parliament and Government in a Reconstructed Germany:
A Contribution to the Political Critique of Officialdom and Party Politics. In:
Weber M. Economy and Society. New York: Bedminster; 1381-1469.
Williamson O.E. 1970. Corporate Control and Business Behavior. Englewood Cliffs, NJ:
Prentice-Hall.
Williamson O.E. 1975. Markets and Hierarchies. New York: Free Press.
Wright E.O. 1978. Class, Crisis, and the State. London: New Left Books.
Zeitlin M., Ewen L.A. 1974. «New Princes» for Old? The Large Corporation and the
Capitalist Class in Chile. American Journal of Sociology. 80 (1): 87-123.
Zeitlin M., Neuman W.L., Ratcliff R. 1976. Class Segments: Agrarian Property and
Political Leadership in the Capitalist Class of Chile. American Sociological Review.
41 (6): 1006-1029.
Zeitlin M., RatclirT R. 1975. Research Methods for the Analysis of the Internal Structure of
Dominant Classes: The Case of Landlords and Capitalists in Chile. Latin American
Research Review. 10 (3): 5-61.
Источник: Rueschemeyer D., Evans P. 1985. The State and Economic Transformation:
Toward an Analysis of the Conditions Underlying Effective Intervention. In: Evans P.B.,
Rueschemeyer D., Skocpol T. (eds). Bringing the State Back in: New Perspectives on the
State as Institution and Social Actor. New York: Cambridge University Press; 44-77.
© 1985 Cambridge University Press

Р.Дор
ДОБРАЯ ВОЛЯ И ДУХ
РЫНОЧНОГО КАПИТАЛИЗМА
(ЛЕКЦИЯ ПАМЯТИ ХОБХАУСА1)
В данной работе речь идёт о возможности построения капиталистического
хозяйства на основе доброй воли. Автор показывает, что роль эгоистических
мотивов в хозяйственной жизни обычно преувеличивается экономистами.
В действительности взаимные долгосрочные обязательства, готовность
опереться на добрую волю и отношенческая контрактация могут быть даже
более успешным путём к эффективному управлению экономикой и улучшению
качества жизни. Основным эмпирическим материалом выступают наблюде-
ния автора за особенностями институциональной организации хозяйствен-
ной жизни в Японии. Практики отношенческой контрактации, основанной
на доброй воле, существуют и в других странах и могут служить источником
важных преимуществ в организации хозяйственной деятельности.
Ключевые слова: добрая воля; благожелательность; отношенческая контрак-
тация; контрактация, основанная на обязательствах; экономика Японии;
рынки промежуточной продукции; Х-эффективность.
Почему в японской текстильной промышленности господство крупных фаб-
рик сменилось системой производства, объединяющей специализированные
семейные фирмы? Одна из причин состоит в том, что в японском бизнесе до-
минирует «отношенческая контрактация, основанная на взаимных обяза-
тельствах» (obligated relational contracting). В отличие от высококонкурентных
потребительских рынков торговля промежуточными продуктами в Японии
в основном осуществляется в рамках долгосрочных деловых отношений, где
добровольные взаимные уступки призваны обуздать личный интерес.
Непривычное доминирование подобных отношений в Японии объясняет-
ся культурными факторами, однако в действительности и в западных эконо-
миках такого рода отношения встречаются чаще, чем это допускается в учеб-
Пер. с англ. A.B. Шевчука. Науч. ред. — В.В. Радаев, Г.Б. Юдин. Впервые на русском языке
текст опубликован в журнале «Экономическая социология» (2010. 11 (3): 37-57. URL: http://
ecsoc.hse.ru/data/2011112/08/' 1208204987/ecsocjl I_n3.pdf).
1 Хобхаус Леонард Трелоуни (1864-1929) — британский социолог, идеолог социального
либерализма. — Примеч. пер.
233

Политико-экономический подход
никах. В самом деле, наблюдающийся в последнее время (особенно на рынках
труда) рост отношенческой контрактации лежит в основе той «ригидности»,
которая, по общему мнению, ответственна за нынешнюю стагфляцию. Япония
демонстрирует, что ликвидация этой ригидности и возвращение рынкам их
первоначальной силы — это не единственное лекарство от стагфляции. Имен-
но благодаря, а не вопреки отношенческой контрактации японская экономика
более чем компенсирует потерю в аллокативной эффективности2 повышением
других форм эффективности. Нам тоже стоит уделить этим формам эффектив-
ности больше внимания.
Среди излюбленных экономистами мест у Адама Смита — пассаж из «Бо-
гатства народов», в котором он формулирует одну из своих главных исходных
посылок: «Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожида-
ем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов.
Мы обращаемся не к гуманности, а к их эгоизму, и никогда не говорим им о
наших нуждах, а лишь об их выгодах» [Smith 1910: 13]3.
Я хочу поставить под сомнение такое жёсткое противопоставление бла-
гожелательности (benevolence) и личного интереса. Пожалуй, читатель должен
быть предупреждён о некоторой возможной предвзятости. В молодые годы я
увлекался работами японских конфуцианцев XVIH-XIX веков, благодаря чему
уверовал в достоинства благожелательности и даже порой злюсь, когда кто-
нибудь слишком пренебрежительно о ней отзывается. В любом случае, по по-
воду благожелательности, или доброй воли, я хотел бы заявить, что вокруг нас
её гораздо больше, чем мы порой предполагаем. Более того, признание этого
факта помогло бы в решении извечной проблемы совмещения эффективно-
го управления экономикой и построения достойного общества. Стремление
решить именно эту задачу всю жизнь вдохновляло Хобхауса, и, как показал
М. Гинзберг в 1950-е гг. в своём предисловии к книге Хобхауса «Мораль в про-
цессе эволюции», даже тяготы старости и появление фашизма в 1920-е гг. не
разрушили оптимизма учёного в данном вопросе4.
В названии моего выступления упоминается добрая воля (goodwill), а не
благожелательность, потому что благожелательность в моей конфуцианской
книге (в отличие, полагаю, от Адама Смита) — это нечто, проявляющееся в
отношениях между неравными сторонами, от вышестоящего к нижестоящему;
взаимность же последнего в этом случае обычно называется лояльностью. По-
нятие «добрая воля» в статусном отношении более нейтрально и точнее от-
ражает «принцип взаимности» Хобхауса. И я имею в виду именно этот, более
2 Аллокативная эффективность (allocative efficiency, от англ. allocate — распределять,
размещать) — эффективность в распределении ресурсов. — Примеч. пер.
3 Цит. по: Смит А. 2007. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.:
ЭКСМО; 11. — Примеч. ред.
4 См.: [Ginsberg 1951]. — Примеч. науч. ред.
234

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
широкий смысл. Формально предмет моего выступления можно определить
следующим образом: атмосфера дружественности и ощущение всепроника-
ющих личных обязательств, которые укрепляются между индивидами, во-
влечёнными в экономический обмен с повторяющимися сделками. (Под «эко-
номическим» я понимаю только то, что вовлечённые в такой обмен товары и
услуги обычно оцениваются на рынке.)
Конечно, для делового мира «добрая воля» является специальным терми-
ном5. В мире мелкой собственности (знакомом большинству из нас), если вы
продаете магазинчик на углу, то устанавливаете цену на помещения, товарные
запасы и репутацию. Давным-давно, во времена А. Маршалла, когда экономи-
сты черпали свои понятия из повседневной жизни, а не пытались вывести эту
жизнь из своих понятий, добрая воля означала то же самое и для них. Эко-
номический словарь Полгрейва 1923 г. определяет добрую волю следующим
образом: «Ожидание продолжительного личного доверия или привычки воз-
вращаться на то же место, либо в то же самое помещение, либо в известный
торговый дом или фирму, со стороны клиентуры или группы потребителей к
выгоде правопреемника данного бизнеса» [Palgrave 1923-1926].
Следующий экономический словарь, который я отыскал, словарь издатель-
ства McGraw-Hill6, вышел ровно полстолетия спустя и содержит совершенно
иное определение доброй воли: «Бухгалтерский термин, используемый для объ-
яснения разницы между той ценой, за которую одна компания покупает другую,
и тем, что она получает в виде материальных активов» [Greenwald 1973].
К чести П. Самуэльсона, его учебник — один из немногих, в алфавитном
указателе которого можно отыскать термин «добрая воля». Самуэльсон ил-
люстрирует это понятие на примере покупки Дж.П. Морганом сталелитейной
компании Carnegie, объясняя, что Морган заплатил приличную надбавку сверх
рыночной стоимости основных средств главным образом потому, что благо-
даря этому он стал существенно ближе к положению монополиста [Samuelson
1980: 121-122]. Другими словами, понятие «добрая воля» было расширено и
стало включать не только те выгоды, которые покупатель бизнеса получает от
имеющегося расположения и привычек потребителей, но и те, что возникают
из появляющейся возможности диктовать цены и в результате этого шантажи-
ровать потребителей. Справедливости ради и чтобы несколько смягчить мои
прежние насмешки над использованием термина экономистами, можно ска-
зать, что стандартное определение этого понятия изменилось вслед за самой
жизнью. Мир, в котором нормой были термины, подходящие малому бизнесу,
5 В качестве специального финансово-бухгалтерского термина goodwill обычно пере-
водится на русский язык как «деловая репутация»; иногда используется транслитерация с
английского — гудвил. — Примеч. пер.
6 The McGraw-Hill Companies, Inc. — американская издательская компания, одна из наи-
более авторитетных среди издателей словарей. — Примеч. науч. ред.
235

Политико-экономический подход
управляемому своим владельцем, уступил дорогу миру крупных корпораций с
их бухгалтерскими терминами. Конечно, если бы кто-то захотел сочинить про-
роческое разоблачение современного капитализма в стиле К. Маркса, он едва
ли нашёл бы лучшую иллюстрацию, чем упадок понятия «добрая воля», это-
го примордиального воплощения базовых социальных уз, которое проделало
путь до обозначения самых неприглядных антисоциальных форм погони за
прибылью.
Дезагрегирование фабричного производства
К размышлениям о значении доброй воли для хозяйственной жизни меня под-
толкнул мой недавний опыт исследования организации текстильной промыш-
ленности, а точнее ткацкого производства, в Британии и Японии. Одним из
мест, которое я посетил в ходе исследования, был небольшой город Нишиваки
на западе Японии. Практически вся промышленность этого города связана с
производством крашеной хлопчатобумажной ткани, главным образом — для
экспорта в Гонконг, где её превращают в предметы одежды для американцев,
танцующих square dance на Среднем Западе7. Корни ручного ткачества в Ниши-
ваки уходят в глубь столетий. Механические ткацкие станки появились здесь
в конце XIX века и, как и в других местах, принесли с собой фабричную систе-
му. Хотя небольшие предприятия сумели выжить, 25 лет назад основную массу
продукции вырабатывали крупные фабрики, многие из которых были частью
вертикально интегрированных фирм, имеющих собственные прядильное и от-
делочное производства, а также подразделение для импорта хлопка.
Однако к 1980 г. картина изменилась. Крупные фабрики закрылись, а ин-
тегрированные фирмы отказались от полного производственного цикла и вер-
нулись к прядению. Многие из них всё ещё производили окрашенные ткани
и отделанные предметы одежды под собственной маркой, самостоятельно или
совместно с торговыми компаниями, но делали это, координируя деятельность
большого количества семейных предприятий. Ключевым семейным бизнесом
были предприятия посредников-конвертеров8, которые заключали с компания-
7 Народный танец в США, напоминающий кадриль; см.: <http://ru.wikipedia.org/wiki/
Сквэр_данс>. — Примеч. пер.
8 Посредник-конвертер {англ. merchant-converter) — функция в цикле ткацкого произ-
водства, предполагающая доведение суровой ткани до готового вида и продажу получив-
шегося продукта ритейлеру или конечному потребителю. В русском языке этому элементу
цикла соответствует термин «отделка» — крашение, набивка рисунка и др. В ситуации от-
сутствия вертикальной интеграции текстильного производства в целом, которую описывает
Р. Дор, предприниматель, занятый отделкой, берёт на себя функцию торгового посредника и
может раздавать на субподряды заказы на отделку, а также на реализацию других производ-
ственных функций, предшествующих отделке. Он вынужден владеть целым рядом компе-
тенций, не относящихся непосредственно к технологии ткачества (управление запасами, по-
иск субподрядчиков, налаживание дистрибьюторской сети, кредитование дистрибьюторов
236

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
ми — производителями пряжи контракт на изготовление из неё определённого
типа одежды по установленной цене. Посредник-конвертер отправлял пряжу
на следующее малое семейное предприятие, специализирующееся на её краше-
нии. Ещё одна фирма наматывала определённым образом пряжу на ткацкий
навой и обеспечивала шлихтование тканевой основы. Затем её доставляли к
ткачу, который мог самостоятельно подготовить уточную нить и осуществить
пробирание основы или же доверить это своим партнёрам из другого семейно-
го бизнеса. И так далее, вплоть до аппретурщиков, которые отбеливают ткань,
придают ей текстуру или делают набивку9.
Каковы причины такой фрагментации производства? Какие изменения
в японском обществе и японском хозяйстве ответственны за то, что с точки
зрения традиционных представлений о направлении развития современных
экономик выглядит как регресс, то есть за замену производства, координиру-
емого внутри вертикально интегрированных фирм, системой с координацией
между большим числом раздробленных малых фирм (используя терминологию
О. Уильямсона, замену координации через иерархию на координацию через
рынок) [Williamson 1981]?
Я полагаю, что существуют четыре долговременные тенденции, которые
могли бы помочь в объяснении этих изменений.
1. Рост заработной платы и сокращение рабочей недели наёмного персо-
нала в фирмах с присутствием профсоюзов. В малых фирмах зарплаты обычно
меньше — особенно в Японии, где жёстко закрепилась привилегированная по-
зиция элиты, состоящей из крупных предприятий, и разрыв в уровне заработ-
ных плат между малыми и крупными фирмами очень велик. Но это ещё не всё.
Зачастую семейные фирмы сами стремятся работать гораздо больше, чем 40 ча-
и конечных потребителей и т.д.). Следовательно, в условиях горизонтальной организации
технологической цепочки посредник-конвертер играет ключевую координирующую роль в
устроенной таким образом отрасли; см. также: Vidyasagar P. 2000. Encyclopaedia of Textiles:
Textile Management. New Delhi: Mittal Publications; 50-52. Для отечественной текстильной
промышленности такой способ координации вплоть до недавнего времени не был характе-
рен, вследствие чего точного эквивалента данному английскому термину в русском языке,
по-видимому, нет. — Примеч. науч. ред.
9 Ткань на ткацком станке образуется в результате последовательного переплетения
двух систем нитей — основы (нитей, идущих вдоль ткани, намотанных на специальный
вал — ткацкий навой) и утка (нитей, расположенных перпендикулярно). Шлихтование —
нанесение на нити основы тонкого слоя клеящего состава (шлихты) для увеличения сопро-
тивляемости нитей истиранию и многократному растяжению в процессе ткачества. Проби-
рание основы — операция по подготовке нитей основы к ткачеству; нити последовательно
пробираются (продеваются) в рабочие органы ткацкого станка. Аппретирование — финаль-
ная обработка ткани специальным крахмальным или химическим раствором (аппретом), в
результате которой ткань приобретает повышенную износоустойчивость, безусадочность,
несминаемость, водоотталкиваемость, а также становится равномерной по ширине; см.:
Большая советская энциклопедия. <http://bse. sci-lib.com>. — Примеч. пер.
237

Политико-экономический подход
сов в неделю; при этом совокупный доход может быть как больше, так и меньше
того, что получают работники на зарплате, но средняя отдача на час работы (а
следовательно, и издержки на зарплату на каждый метр продукции) у них ниже
уровня зарплаты наёмного рабочего. Можно сказать, семейные фирмы готовы
эксплуатировать себя сильнее, чем позволяют это делать профсоюзы и законо-
дательство по отношению к наёмным рабочим. Такого не было раньше, когда
наёмные рабочие также трудились на пределе человеческих возможностей, по
70 часов в неделю, за зарплату, обеспечивавшую им прожиточный минимум.
Когда это стало невозможным, очевидное преимущество, которым обладала
фабричная система, было утрачено.
2. Долговременные тенденции, в соответствии с которыми налоги стано-
вятся всё выше, вызывая возрастающее неприятие. Это предоставляет семей-
ным предприятиям заманчивые преимущества, связанные с возможностями
уклонения и ухода от налогов {vide рост второй, «теневой» или квазитеневой
экономики во многих других странах).
3. Технический фактор: некоторые новые технологии могут быть исполь-
зованы только фирмами достаточно большого масштаба (the capital lumpiness of
some of new technologies). К примеру, в рамках отдельной фирмы дорогое, гро-
моздкое и быстрое шлихтовальное оборудование едва ли будет загружено на-
столько, чтобы его использование стало прибыльным. Межфирменная специа-
лизация позволяет наилучшим образом реализовать экономию от масштаба.
4. Возросший уровень грамотности (в том числе математической) привёл
к гораздо более широкому распространению необходимых для ведения малого
бизнеса бухгалтерских и управленческих навыков, способности предусмотри-
тельно рассчитать рентабельность инвестиций и т.п.
Все эти факторы характерны не только для Японии и могут с равным успе-
хом объяснить, почему шерстяная промышленность в Прато10 в последние
годы также подверглась фрагментации. Но существует и ещё один, чисто япон-
ский фактор. Причина того, почему на Западе преобладает обратная тенденция
(от координации через рынки к координации через иерархию вертикально ин-
тегрированной фирмы), кроется, как неустанно повторяет нам Оливер Уильям-
сон, в трансакционных издержках. Они возникают из-за несовершенства рын-
ков с малым количеством покупателей и продавцов, на которых трансакции
затрудняются тем, что на жаргоне называется «спрессованная информация»
{impacted information). Эти особенности рынков настолько увеличивают пере-
говорную силу каждой стороны, что если взаимная независимость не создаёт
какой-то значимой экономии от масштаба, одна из них (обычно более сильная)
поглощает другую, чтобы покончить с её «оппортунизмом» (быстро реагируя
не только на ценовые сигналы, что всегда желательно, но и на информацию об
уязвимых местах другой стороны).
10 Прато (Prato) — столица итальянской провинции Прато в регионе Тоскана, текстиль-
ная столица Италии. — Примеч. пер.
238

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
Отношенческая контрактация
Перед нами ещё одно из тех универсальных обобщений по поводу капиталисти-
ческих экономик, которые в случае с Японией заводят в тупик. Трансакционные
издержки крупных японских фирм значительно ниже, чем в других странах.
«Оппортунизм» представляет для Японии меньшую опасность из-за открытого
поощрения и преобладания на практике того, что можно назвать моральными
(moralized) деловыми отношениями, основанными на взаимной доброй воле.
Ключевую роль здесь играет стабильность отношений. Обе стороны при-
знают своё обязательство поддерживать их. Если аппретурщик произведёт
техническое переоснащение процесса крашения и снизит таким образом из-
держки, это даст ему возможность предоставить контрагенту ценовую скидку,
но вовсе не означает, что он автоматически получит все контракты. Он может
получить заказы от одного-двух конвертеров, если у них имеются какие-либо
иные причины, чтобы быть неудовлетворенными своими аппретурщиками. Но
обычно в таких случаях посредник-конвертер идёт к своему аппретурщику и
говорит: «Смотри, как X снизил свою цену. Мы надеемся, что ты сможешь сде-
лать то же самое, потому что если разница в цене будет сохраняться месяцами,
нам придётся задуматься. Если тебе понадобится взять в банке кредит для вне-
дрения нового типа чанов, мы готовы помочь, выступив гарантом по займу».
В терминах школы Уильямсона это скорее не разовая контрактация (spot
contracting)11 у а отношенческая контрактация (relational contracting), или (если
использовать более поздний термин) «контрактация, основанная на обязатель-
ствах» (obligational contracting) [Williamson 1979; Goldberg 1981]. Скорее брач-
ные узы, чем встреча на одну ночь, как сказал Роберт Солоу о современных
отношениях занятости [Solow 1980]. Но правила приличия не везде одинаковы.
Обычно на нижних этажах царит моногамия. Ткач, имеющий две дюжины ав-
томатических прядильных станков, которые стоят под навесом на заднем дво-
ре, большей частью выполняет работу только для одного конвертера, поэтому
не будет и споров относительно приоритетного права на плоды его труда —
никакого конфликта в связи с выражением лояльности к разным покупателям.
Специалисты, быстро обеспечивающие большую выработку, такие как сно-
вальщики, встречаются реже, более привлекательны и пользуются большим
спросом, а потому могут позволить себе «любовь» втроём или вчетвером12.
У конвертеров, которые в местной иерархии находятся на вершине, сложи-
11 Разовые, или спотовые, контракты заключаются на спотовых рынках (spot-markets) —
рынках товарно-сырьевой продукции, где товары продаются за наличный расчёт и достав-
ляются без промедления (в течение нескольких дней). — Примеч. пер.
12 Снование — навивка нитей основы с однониточных паковок (бобин или катушек) на
многониточную паковку (сновальный валик или барабан), начальная стадия формирования
ткацкого навоя; см.: Большая советская энциклопедия. <http://bse.sci-lib.com/articlelO3674.
htmb. — Примеч. пер.
239

Политико-экономический подход
лись необычные соглашения вроде сожительства с несколькими мужчинами.
В Японской ассоциации прядильщиков доминируют фирмы так называемой
Большой девятки. Ни одна из них не допустит, чтобы кто-то из её конверте-
ров закупал пряжу у другого представителя Девятки. Однако одним уровнем
ниже Большой девятки располагаются так называемые Новые прядильщики, а
под ними — начавшие деятельность в послевоенное время Новые Новые пря-
дильщики. Представитель Большой девятки терпимо относится к тому, что его
конвертеры обратят свои взоры в сторону новых прядильщиков, однако новый
прядильщик, разумеется, не потерпит параллельных отношений конвертера с
себе подобным. Таким образом, конвертер должен выбрать себе одного перво-
го, одного второго и одного третьего «мужа».
Как это принято практически во всех брачных системах, здесь случаются и
разводы. Именно поэтому я заметил ранее, что аппретурщик с преимуществом
в издержках всё же может привлечь других конвертеров, если они по каким-ли-
бо причинам недовольны своими аппретурщиками. Используя аналогию с раз-
водом, я имею в виду скорее традиционный развод в обществах, уважающих
обязательства, а не развод в современной Калифорнии, где достаточно сказать:
«Извини, но я люблю другого. Давай останемся друзьями». Это означает, что,
как правило, разрыв сопровождается взаимными упрёками и оставляет чув-
ство горечи, поскольку обычно он должен быть обоснован через обвинение
партнёра в отсутствии доброй воли или, как говорят японцы, в «недостаточ-
ной искренности». Ссылки на внешние обстоятельства, которые не позволяют
снизить цену, в качестве оправдания не принимаются.
Из того, что я сказал, может показаться, что эти отношения напоминают
систему родства в гималайской деревне, но, разумеется, конкретные правила,
которые определяют, кто именно и с кем может вступать в торговые отноше-
ния, возникли совсем недавно. Что является глубоко традиционным, так это,
во-первых, базовый подход к деловым отношениям как к партикулярным лич-
ностным отношениям; во-вторых, ценности и чувства, которые поддерживают
возникшие обязательства; в-третьих, такие вещи, как обмен подарками в сере-
дине лета и в конце года, символизирующий признание этих обязательств.
«Но как тогда вообще можно чётко определить цены и количество заказан-
ного товара?» — захочет знать экономист. По-видимому, ответ на этот вопрос
заключается в том, что однажды установленные цены могут пересматриваться
по инициативе любой из сторон в случае изменения либо издержек, затраги-
вающих любого из партнёров, либо условий конкурентной среды на конечных
рынках ткани, где продаётся данный бренд. Также в качестве ориентиров высту-
пают цены на смежных спотовых рынках хлопковой пряжи и суровой ткани13,
которые приводятся в ежедневной отраслевой прессе. Дело усложняется нали-
13 Суровая ткань, или суровьё — неотделанная, необработанная ткань или пряжа. —
Примеч. пер.
240

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
чием коллективных переговоров. Ткачи и конвертеры в Нишиваки имеют соб-
ственный совместный профсоюз, что позволяет им согласовывать между собой
ориентировочные цены. Иначе обстоит дело в некоторых других текстильных
областях, где ассоциация ткачей устанавливает минимальную цену контракта и
её члены не должны опускаться ниже этой цены (впрочем, присутствует общий
скептицизм относительно эффективности таких договоренностей).
Отношенческая контрактация
между неравными сторонами
Существуют три основных принципа, на которых базируются переговоры о це-
нах и количестве. Во-первых, и убытки в плохие времена, и доходы в хорошие
годы должны разделяться между участниками. Во-вторых, признание иерархи-
ческой природы взаимоотношений (того факта, что ткачи более зависимы от
конвертеров, чем конвертеры от ткачей) означает, что равномерное (fair) раз-
деление убытков от падения рынка приведёт к тому, что более слабые ткачи по-
страдают больше, чем конвертеры, и их ожидает более серьёзное сокращение
прибыли. Однако, в-третьих, более сильный конвертер должен избегать исполь-
зования своего превосходства во время рецессии и не злоупотреблять конку-
ренцией между ткачами-субподрядчиками, то есть не урезать их заказы до ми-
нимума, чтобы не довести их до последней грани и не допустить банкротства.
Впрочем, при интерпретации этих принципов возникает неоднознач-
ность. Благожелательность слишком уж легко превращается в эксплуатацию,
когда возможность «развода», то есть разрыва отношений, для одной стороны
связана с меньшими издержками, чем для другой. Существует даже официаль-
но финансируемая Ассоциация поддержки модернизации деловых отношений
в текстильной промышленности Японии, которая побуждает использовать
письменные, а не устные контракты, и стремится усилить моральные ограни-
чения на то, что она называет злоупотреблением рыночной властью, а наши
экономические учебники наверняка назвали бы правомерным использованием
всей её полноты. Что касается сути подобных злоупотреблений, то проведён-
ные ассоциацией исследования показывают, что поставщики, полагающиеся
на устные договорённости, с большей вероятностью столкнутся с возвратом
товара из-за неудовлетворительного качества, чем те, кто имеют грамотно со-
ставленный письменный контракт [Association for the Promotion... 1980]. Ткачи
с иронией замечают, что возвраты странным образом учащаются, когда цены
падают (и возвращаемый лот, поставленный по более высокой цене, может
быть заменён на новый, более дешёвый).
Работа Ассоциации является интересной иллюстрацией формальной ин-
ституционализации этики отношенческой контрактации. Ассоциация делает
для этого то же, что сделала послевоенная трудовая реформа для превращения
системы занятости в крупных фирмах из манипулятивного патернализма во что-
то не столь эксплуататорское, что лучше всего назвать корпоратизмом благосо-
241

Политико-экономический подход
стояния [Dore 1973: 269 ff.]. Этика в достаточной степени институционализиро-
вана и накладывает достаточные ограничения на весьма большое число фирм и
семей в текстильной промышленности Нишиваки, чтобы можно было говорить
о стабильности и жизнеспособности вышеописанной модели торговли.
Такая модель воспроизводится во многих других областях японской эко-
номики — например, между автомобильной компанией Toyota и её субподряд-
чиками. В этих отношениях обязательства также не являются равнозначными;
чтобы сохранить свои заказы, субподрядчики должны проявить больше доб-
рой воли и «искренности», чем материнская компания, для того чтобы сохра-
нить свои поставки. Но обременённость обязательствами опять же не является
полностью односторонней и, к примеру, ограничивает для материнской ком-
пании возможность прекращения отношений с субподрядчиками в кризисные
времена с целью сохранения занятости на собственных фабриках.
Японский экономист X. Окумура, автор наиболее интересных работ об
этих взаимоотношениях, сделал мне замечание за то, что я говорю об «обре-
менённости обязательствами» фирм, в том числе и компании Toyota, будто
корпорация является человеческой личностью или ведёт себя, как живой че-
ловек [Okumura 1982a; 1982b]. И всё же я полагаю, что «обременённость обя-
зательствами» — удачный термин. Данные механизмы даже легче понять ин-
туитивно, чем обстоятельно разложив по полочкам. Прежде всего, существуют
реальные персональные отношения между менеджером по закупкам Toyota и
менеджером или собственником-менеджером фирмы-субподрядчика. Менед-
жеры, конечно, часто меняются, а в фирмах с бюрократической структурой
карьерных лестниц, подобных Toyota, это происходит особенно быстро. Одна-
ко преданность менеджеров фирме проявляется, в частности, в том, что они
идентифицируют себя со своей компанией или подразделением. Если вокруг
будут говорить, что Toyota (или конкретно её закупочный департамент) нена-
дёжно ведёт себя с субподрядчиками, ответственный менеджер почувствует,
что подвёл фирму. Если бухгалтеры в планово-экономическом отделе {costing
department) будут требовать проведения жёсткой линии во взаимоотношениях
с субподрядчиками, менеджер может сказать, что они недальновидны или даже
не лояльны фирме, поскольку недооценивают важность её репутации. Мне это
представляется весьма наглядным примером того механизма, благодаря кото-
рому модель обязательств между индивидами — менеджерами-собственника-
ми из числа конвертеров и ткачей в Нишиваки — проецируется на отношения
между корпорациями.
Мы обсудили два случая деловых отношений, построенных на обязатель-
ствах, которые имеют ярко выраженную иерархическую природу. Если есть
какие-либо сомнения относительно того, кто на ком ездит в этой неформаль-
ной иерархии, можно взглянуть на практику преподнесения подарков в сере-
дине лета и конце года. Подарки иногда меняются в зависимости от того, какие
именно уступки стороны стремились получить или получили в предыдущие
242

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
шесть месяцев, а также рассчитывают получить в следующие шесть. И всё же
обычно подарок ткача конвертеру будет стоить дороже, чем подарок конверте-
ра (за исключением тех случаев, когда кто-нибудь из них просчитается с темпа-
ми инфляции подарков в момент перехода от «виски "Black Label" против виски
"Suntory Old"» к «бренди "Napoleon" против виски "Dimple Haig"»).
Отношеннеская контрактация
между равными сторонами
Контрактация, основанная на обязательствах, присуща не только иерархиче-
ским отношениям и встречается также между фирмами сравнительно равной
силы. В Японии интенсивная конкуренция между фирмами существует только
на рынках, которые являются, во-первых, потребительскими и, во-вторых, ра-
стущими. На потребительских рынках, не являющихся растущими, быстро про-
исходит картелизация; впрочем, это совсем другая история, которая выходит за
рамки нашей темы. Нас же интересуют рынки промежуточной продукции, или
полуфабрикатов, и во многих случаях лишь с натяжкой можно сказать, что та-
кие рынки вообще существуют. Рассмотрим, к примеру, сталь и одно из её ос-
новных назначений — автомобильную промышленность. Семь автомобильных
фирм покупают сталь через торговые компании, каждая — у двух-трёх основных
сталелитейных компаний в соотношениях, которые из года в год практически не
меняются. Цены на этих рынках устанавливаются годовым контрактом между
лидерами — Toyota, с одной стороны, и New Japan Steel — с другой.
Концентрация таких отношений является главной характеристикой зна-
менитых бизнес-групп, состоящих из крупных предприятий; в Японии они из-
вестны как gurupu, a за её пределами — как зайбацу или кейрецу. Есть шесть
основных групп, из которых больше всего известны две — Mitsui и Mitsubishi.
Эти группы сильно отличаются от иерархической концентрации аффилиро-
ванных и дочерних компаний вокруг некоторых фирм-гигантов вроде Hitachi,
Matsushita или MHI14. Группа Mitsubishi, к примеру, не имеет ярко выраженной
иерархической структуры. В ней есть ядро из 28 фирм, и между ними существу-
ет определённая доля взаимного владения собственностью — в среднем 26%
совокупных активов распределено внутри группы долями по 3-4%. Имеется
также совсем небольшая доля переплетённых директоратов — 3% всех дирек-
торских мест. Для большинства фирм банк группы выступает головным бан-
ком и последним прибежищем, но при этом он предоставляет членам группы
меньше 20% всех заёмных ресурсов. Единственным формальным признаком,
позволяющим определить принадлежность к группе, является обед в послед-
14 MHI (Mitsubishi Heavy Industries, Ltd.) является частью кейрецу Mitsubishi. Дор, ве-
роятно, подчёркивает разницу между фирмами, аффилированными с MHI, и кейрецу, куда
входит сама MHI. — Примеч. пер.
243

Политико-экономический подход
нюю пятницу месяца, когда президенты всех компаний группы собираются
вместе и, зачастую, слушают лекции (скажем, о перспективах рынка нефти в
1990-е гг.), обсуждают дела (вроде пожертвований политическим партиям),
иногда узнают, как продвигается новый совместный проект фирм группы или
операция по спасению столкнувшегося с проблемами предприятия группы, и
выражают поддержку таким начинаниям [Okumura 1982c; 1983].
Но в первую очередь raison d'etre15 этих групп составляют сети преферен-
циальных, стабильных, двусторонних деловых отношений, основанных на
обязательствах — сети отношенческой контрактации. Это не конгломераты,
поскольку отсутствует центральный орган управления, или холдинговая ком-
пания. Это не картели, поскольку все фирмы принадлежат к разным сферам
бизнеса. В каждой группе есть свой банк и своя торговая компания, своя ста-
лелитейная, автомобильная, химическая, кораблестроительная, машинострои-
тельная и другие фирмы. Причём, за редким исключением, не более одного
предприятия в каждой сфере. (Принцип «одного набора», как говорят япон-
цы.) В результате внутри группы идет оживлённая торговля промежуточны-
ми товарами. Развивая проведённую выше аналогию, можно сказать, что это
напоминает расширенную семью, где дела стараются по возможности вести в
рамках семейного круга, а стремление к соперничеству за рыночные преиму-
щества несколько смягчается действием принципа взаимопомощи (например,
готовностью некоторое время платить сверх рыночной цены, чтобы помочь де-
ловому партнёру, испытывающему серьёзные трудности).
Преобладание отношенческой контрактации:
культурные источники?
В самом начале я поставил вопрос о том, почему прядильные фирмы, произво-
дящие брендированную ткань, для координации производства предпочли ис-
пользовать не иерархию как полную вертикальную интеграцию, в понимании
Уильямсона, и не рынок в обычном понимании как постоянное стремление к
наиболее выгодной сделке, а именно отношенческую контрактацию. Как я ска-
зал, это произошло, потому что в Японии на этот механизм легче положиться,
чем в большинстве других стран. О том, до какой степени на него в действитель-
ности полагаются, говорит один поразительный статистический показатель.
Объём оптовой торговли в Японии не менее чем в 4 раза превышает объём роз-
ничных сделок. Для Франции аналогичное соотношение составляет 1,2 раза; для
Британии, Западной Германии и США — 1,6-1,9 раза [Okumura 1982b].
Как же объяснить разницу между Японией и другими капиталистически-
ми экономиками? Пытаясь теоретически истолковать эти отношения, осно-
ванные на обязательствах, Уильямсон описал условия, в которых они долж-
5 Смысл существования (фр.) — Примеч. науч. ред.
244

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
ны возникать: когда уровень идиосинкразии, или специфичности торгуемых
товаров (то есть ситуация, когда эффект экономии от масштаба может быть
легко присвоен продавцом или покупателем), а также уровень инвестиций в
оборудование или специфические знания, имеющие ценность только в рамках
взаимодействия с данным контрагентом, не достигают значений, при которых
становится оправданной вертикальная интеграция, однако приближаются к
ним. Он также утверждает, что в таких отношениях стороны будут склонны
изменять не цены, а объёмы торговли, и цены будут искусственно привязаны к
объективным внешним индикаторам (Уильямсон, впрочем, мельком допускает
«несущественную» и «малоинтересную» возможность того, что «ситуативные
ценовые послабления» могут быть предоставлены как акт доброты одной из
сторон по отношению к другой) [Williamson 1979].
Возможно, у Уильямсона имеются основания полагать, что в Америке дело
обстоит именно так, и то, что он излагает свою теорию в форме универсального
обобщения, просто отражает склонность американских экономистов думать,
что весь мир не отличается от Америки. (Точно так же как британские микро-
экономисты считают весь мир Америкой, а макроэкономисты — Британией.)
А может быть, у Уильямсона нет данных и относительно Америки, а просто
он выводит всё из предположения, что человек — это сугубо практичный мак-
симизатор прибыли в краткосрочном периоде, подозрительно относящийся к
любому, с кем имеет дело. В любом случае, позиция Уильямсона не дает нам ин-
струментов для объяснения различий между японской и британской или аме-
риканской экономиками. Как правило, продажа стали или ткани, связанная с
обязательственными отношениями, не предполагает никакой дополнительной
специфики, и здесь используется не так много специфических активов (хотя в
субподрядах в автомобильной промышленности они имеют место). Также нет
очевидного стремления избегать корректировки цен (на самом деле цены на
ткацкие контракты выглядят как графики деловых циклов XIX столетия).
Очевидно, нужно искать другое объяснение. Можно пытаться всеми си-
лами избегать терминов вроде «национальный характер» (которые были есте-
ственными для Хобхауса) и обращаться к таким претендующим на научность
понятиям, как «модальные поведенческие диспозиции» (modal behavioural
dispositions)у но всё же ясно, что мы имеем дело с национальными различия-
ми в ценностных предпочтениях или диспозициях к определённым действи-
ям. И как ни назови, но чтобы попытаться их объяснить, придётся совершить
длительное воображаемое путешествие по меньшей мере в далекую историю,
даже если будет угодно по идеологическим причинам исключить вопрос гене-
тической предрасположенности — в этом нас убеждает опыт А. Макфарлейна,
который попытался раскрыть истоки английского индивидуализма [Macfarlane
1978]. Но вполне законно и полезно спросить: что сопутствует этим диспози-
циям? С чем они коррелируют? Не являются ли они выражением каких-то бо-
лее общих черт?
245

Политико-экономический подход
Одно из возможных объяснений состоит в том, что японцы в целом ори-
ентированы на очень долгосрочную перспективу. В настоящий момент, к при-
меру, Совет по промышленной структуре при Министерстве промышленности
Японии уже очерчивает так называемое видение мировой экономики в середи-
не 1990-х. Экономист с облегчением хватается за подобное объяснение, так как
оно позволит ему отбросить все вредные мысли о благожелательности и по-
местить феномен отношенческой контрактации в привычные микроэкономи-
ческие схемы низких ставок временного дисконтирования16 и избегания риска.
Всякий, кто жертвует кратковременными рыночными преимуществами, про-
сто платит страховую премию за выгоды в долгосрочном периоде.
И экономист найдёт тому хорошие подтверждения. И. Накатани недавно
сделал интересные расчёты, сравнив 42 большие фирмы, входящие в одну из
крупных семейных групп типа Mitsui или Mitubishi (которые я упоминал выше),
и 42 фирмы-одиночки в тех же отраслях. Одиночки имели больший средний
уровень прибыли и более высокие темпы роста в 1970-х гг. Но при этом они
также имели существенно большую дисперсию относительно среднего. Члены
бизнес-группы были гораздо более однородными по этим показателям. Нака-
тани сделал вывод, что в бизнес-группах эффективность приносится в жертву
интересам распределения рисков и большего равенства [Nakatani 1982a; 1982b].
В подобной интерпретации отношенческая контрактация есть не что иное,
как обмен краткосрочных потерь от неиспользованных ценовых преимуществ
на уверенность в том, что если у тебя однажды возникнут проблемы, твой
деловой партнёр окажет тебе аналогичную помощь. Возможно, такой расчёт
является вполне естественным для страны, где население до недавнего време-
ни жило в тесных сообществах, в деревушках, на земле, опустошаемой земле-
трясениями и тайфунами. Согласно заведённому порядку, вы должны помочь
своему соседу заново отстроить дом после пожара, даже если пройдёт ещё два
или три поколения до того, как сгорит ваш дом и вашему внуку потребуется
ответная помощь.
Но вы можете быть уверены, что такая помощь будет оказана. И здесь мы
снова возвращаемся к Адаму Смиту. Хотя на саммитах японские политические
лидеры говорят о торжестве свободного предпринимательства в свободном
мире, а британское издательство надеется продать в Японии половину тиража
новой книги об Адаме Смите, сами японцы так и не прониклись его учением.
Им так и не удалось заставить себя поверить в невидимую руку. Они всегда
настаивали (и в школах, и в своих руководствах о том, «как преуспеть», в ко-
торых отражаются их нравы), что и мяснику, и булочнику, и пивовару наряду
с заботой о личном интересе следует проявлять благожелательность и ценить
16 Дисконтирование во времени {time-discounting) — учёт большей ценности для инди-
вида блага в настоящем по сравнению с будущим, осуществляемый при помощи дисконти-
рующего множителя. — Примеч. пер.
246

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
удовольствие от того, что они радуют своих гостей, гораздо выше ожидания
последующих заказов от них. Речь здесь не идёт о том, что благожелатель-
ность — лучшая политика (подобно нашему — более осторожному — «чест-
ность — лучшая политика»). Японцы не сомневаются в том, что так оно и есть,
что быть благожелательным не означает выставить себя дураком, что это дей-
ствительно лучший путь к материальному успеху. Но всё же чаще всего японцы
говорят другое: благожелательность — это долг, и точка. Именно это чувство
долга, который выходит за рамки условий письменного договора, даёт уверен-
ность в том, что тебе отплатят той же монетой, что, в свою очередь, делает от-
ношенческую контрактацию жизнеспособной.
Стоит отметить: это не совсем то, что имел в виду Э. Дюркгейм, когда гово-
рил о недоговорных элементах договора и опровергал утверждения Г. Спенсера
о том, что современные общества держатся исключительно на органической
сети индивидуалистических контрактов [Durkheim 1893]. Дюркгейм указывал
на вмешательство общества: оно вынуждает соблюдать базовые принципы
честности и исполнять взятые обязательства, а также регулирует содержание
контрактов, определяет, что допустимо, а что нарушает общественные при-
личия или основные права человека. Согласно Дюркгейму, именно осознание
обязательств, налагаемых обществом в целом или профессиональной группой
на практикующих специалистов как своих членов, обеспечивает исполнение
правил. Точно так же Хобхаус в более кратком и исторически ориентирован-
ном исследовании рассматривал вопрос о возникновении ограничений сво-
боды договоров и прав частной собственности (к примеру, через социальную
политику перераспределения) и подчеркивал выгоды, которые индивид по-
лучает от общества, и соответствующие обязательства, которые он несёт по
отношению к обществу [Hobhouse 1951]. В случае с отношенческой контрак-
тацией в Японии дело обстоит иначе: роль играет чувство общей обязанно-
сти по отношению к индивидуальному торговому партнёру, а не к обществу.
Используя терминологию Т. Парсонса, отношенческая контрактация может
быть объяснена в терминах универсализма и (или) партикуляризма, тогда как
взгляды Дюркгейма относятся к той самой пятой дихотомии, которую Парсонс
позднее упустил из виду: ориентация на коллектив/ориентация на индивида.
Иными словами, японцы согласны с Дюркгеймом в том, что договор далеко не
всегда способствует интеграции и главным образом обозначает конфликт. Как
заметил Дюркгейм, любая гармонизация интересов в рамках договора просто
скрывает конфликт — латентный или отсроченный [Durkheim 1893:222]. Реше-
ние проблемы Дюркгейм связывал с универсалистскими социальными инсти-
тутами, которые сдерживают конфликт, подобно тому как система охлаждения
двигателя предохраняет его от перегрева. Японцы же предпочитают партику-
ляристски уменьшить трение во всех движущихся частях с помощью смягчаю-
щей смазки взаимным уважением.
247

Политико-экономический подход
Впрочем, вероятно, не следует преувеличивать это различие, если учесть,
что японцы выделяются среди капиталистических обществ не только пристра-
стием к отношенческим контрактам, но и тем, что их бизнесмены и профсо-
юзные деятели лучше осознают свои обязательства перед национальным со-
обществом. В японской экономике проблема безбилетника стоит менее остро,
а в борьбе за экспортные рынки к погоне за прибылью, похоже, добавляется
патриотизм. Если суммировать все эти явления, то можно говорить об обоб-
щённом чувстве долга (dutifulness) или, если сформулировать то же самое в не-
гативной форме, о сравнительно низком уровне индивидуалистических притя-
заний. В связи с этим вспоминается японский учёный и публицист И. Нитобе.
В 1930-е гг., читая лекции в США, он часто рассказывал о национальных осо-
бенностях на примере международного конкурса сочинений о слоне. По сло-
вам Нитобе, работа, представленная от Японии, называлась «The Duties and
Domestication of the Elephant» («Долг и приручение слона»).
Я полагаю, что наряду с распределением рисков и долговременными пре-
имуществами, с одной стороны, и чувством долга — с другой, существует и
третий элемент, объясняющий, почему японцы предпочитают отношенче-
скую контрактацию. Вернемся к переменным Парсонса. Упомянутый третий
элемент лучше всего анализировать с помощью предложенного им измерения
«аффективность» и (или) «аффективная нейтральность». Люди, рождённые и
воспитанные в японском обществе, не слишком любят открытое соперниче-
ство в торговых отношениях: такого рода связи всегда предполагают низкий
уровень доверия, ведь с целью получения торговых преимуществ информа-
ция скрывается, а участники пытаются манипулировать реакцией друг друга
в своих личных интересах. Покер — далеко не самая любимая японцами игра.
Большинство из них чувствует себя более комфортно в доверительных друже-
ственных отношениях со взаимными уступками, когда каждый осознаёт, что
удовлетворение другого является благом для него самого.
Конечно, всё это не значит, что чувства всегда бывают искренними. Лице-
меры, злоупотребляющие этими отношениями, могут добиться больших успе-
хов, когда они находятся в более сильной переговорной позиции; ранее я уже
отмечал это, когда говорил о неоднозначности таких отношений.
Система занятости и отношенческие контракты
До сих пор речь шла о рынках промежуточных и инвестиционных товаров, а
также об отношенческой контрактации между предприятиями. Я пока не упо-
минал о рынках труда, хотя преобладание отношенческой контрактации в сфере
занятости в Японии получило большую известность по сравнению с межфир-
менной торговлей. Сегодня каждый, кто смотрит телевизор, слышал о модели
пожизненного найма: трудовой контракт превращается из краткосрочного спо-
тового соглашения о предоставлении определённых услуг за соответствующую
248

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
плату (которое может быть расторгнуто одной из сторон с уведомлением за не-
делю или за месяц до расторжения) в долговременное обязательство выполнять
ту работу, которую необходимо делать в то или иное время, за денежное воз-
награждение, устанавливаемое в соответствии с критериями справедливости,
имеющими весьма мало общего с понятием рыночной ставки заработной пла-
ты. В действительности контракт рассматривается не как двусторонняя сделка,
а как право доступа в производственное сообщество, где считается, что благо-
желательность, добрая воля и искренность должны обуздать личный интерес.
Сходство между отношенческой контрактацией на рынках полуфабрикатов и
на рынке труда очевидно. Не приходится сомневаться, что в обоих случаях она
объясняется одними и теми же культурными ценностями.
Отношенческая контрактация и эффективность
И всё же в ходе обсуждения конкурентных преимуществ сегодняшней япон-
ской экономики неизменно возникает сомнение: неужели институционализа-
ция отношенческой контрактации и такие ценности, как безопасность, дости-
гаемая путём распределения рисков, чувство долга и дружественность, также
способствуют достижению четвёртой значимой цели — экономической эффек-
тивности? Любой экономист (по крайней мере, если он преисполнен неоклас-
сического духа) наверняка поднимет эту идею на смех. «Только представьте
себе, — скажет он, — несовершенства рынка, нерациональное распределение
ресурсов и соответствующие потери эффективности. Подумайте, сколько не-
эффективных производителей уберегла от банкротства эта система взаимопо-
мощи — и всё за счёт потребителей. И не забудьте о дополнительных барьерах
на вход, направленных против новых, более эффективных производителей».
Пару лет назад Гэри Беккер на лекции в Лондонской школе экономики утверж-
дал, что подобная взаимопомощь неэффективна даже с точки зрения альтру-
изма. Как он говорит, в конечном счёте благодаря более высокой способности
к выживанию вы создадите больше альтруизма (если считать его в долларах),
играя по правилам рынка, а затем вкладывая полученную прибыль в благотво-
рительные фонды, как это сделал Дж. Рокфеллер17 [Becker 1980]. Я полагаю, что
так оно и было бы, и это являлось бы весьма значимым фактом, если бы только
альтруизм был однородным товаром, который производится как посредством
проявления дружественности по отношению к своим поставщикам, так и пу-
тём завещания своих денег на стипендию для студентов.
Но если забыть об этом, то тезис о субоптимальности на самом деле впол-
не оправдан. Японская экономика изобилует практиками неэффективного рас-
17 Джон Д. Рокфеллер-старший (1839-1937) вместе с сыном, Джоном Д. Рокфеллером-
младшим (1874-1960), основал в 1913 г. Фонд Рокфеллера (The Rockfeiler Foundation, RF),
благотворительную организацию. — Примеч. ред.
249

Политико-экономический подход
пределения ресурсов. Отношенческая контрактация является причиной мно-
гих международных споров (например, о нетарифных барьерах). Рассмотрим
рынок стали, о котором я говорил ранее. Сегодня Бразилия и Корея могут по-
ставлять в Японию некоторые виды стали по более низким ценам, чем местные
производители. Но реально продать эту сталь почти никогда не получается.
Японии удаётся оставаться невинной, как дитя, перед лицом ГАТТ18 (никаких
пороговых цен, тарифы минимальны, никаких квот) и одновременно иметь
естественный иммунитет к импорту стали. Ни одна из ведущих торговых ком-
паний не притронется к бразильской или корейской стали, особенно сейчас,
когда дела их клиентов, японских сталелитейных компаний, идут так плохо.
Небольшие импортёры возьмут немного, но будут требовать поставки на пе-
риферийные склады подальше от глаз местных сталелитейных компаний. Если
факт импорта будет замечен, за грузовиками со сталью могут проследить до
места назначения, а покупателя, проявившего нелояльность, ожидает не слиш-
ком дружелюбное отношение в будущем, когда вместе с бумом придет время
продавцов. «Какие искажения! — воскликнет экономист. — Какой сговор про-
тив потребителей! Какие потери благосостояния из-за отказа от использова-
ния сравнительных преимуществ! И если японская экономика имеет хорошие
показатели роста, то это может происходить только вопреки отношенческой
контрактации, ведущей к потере эффективности».
Однако есть некоторые основания полагать, что Япония обгоняет осталь-
ной мир по темпам экономического роста именно благодаря, а не вопреки от-
ношенческой контрактации. Конечно, потеря аллокативной эффективно-
сти имеет место. Однако отношенческая контрактация порождает также и
противоположные силы, которые даже перевешивают потери. Эти силы на-
правлены не на эффективность в распределении ресурсов, а на то, что Харви
Лейбенстайн называет Х-эффективностью. Это способности планировать и
программировать, мирно сотрудничать в производстве, избегать потери вре-
мени и материалов — те способности, которые Лейбенстайн пытается разло-
жить на компоненты, сводящиеся к определённым уровням рациональности и
затраты усилий [Leibenstein 1976]. Недавно один известный защитник неоклас-
сической парадигмы заявил, что концепция Х-эффективности не заслуживает
особого внимания, так как Лейбенстайн всего лишь переформулировал пара-
дигму максимизации полезности общей теории равновесия в версии школы
Уильямсона (которая включает в анализ трансакционые издержки, ограниче-
ние прав собственности и т.п.) [De Alessi 1983]. Такого рода утверждения не
только сводят на нет преимущества использования принципа максимизации
полезности для любых конкретных расчётов, но и мешают оценить реальный
18 Генеральное соглашение по тарифам и торговле, ГАТТ (1947), регулировавшее ми-
ровую торговлю и предшествовавшее в этом качестве Всемирной торговой организации
(1995). — Примеч. пер.
250

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
вклад Лейбенстайна, который заметил, что (а) индивиды, фирмы и нации силь-
но различаются по степени обобщённой нерасчётливости (sloppiness) и (Ь) для
роста производства и благосостояния гораздо важнее другие типы нерасчётли-
вости, чем те, что связаны с неспособностью подстроить экономическое пове-
дение под изменения в ценовых сигналах или даже подсчитать сравнительные
трансакционные издержки внутреннего и внешнего найма.
В своей книге Лейбенстайн пытается, с одной стороны, приблизительно
сопоставить убытки для экономики, вызванные тарифами и искажениями цен
в целом ряде случаев и, с другой стороны — те, что связаны с «неэффективно-
стью» фирм, о которой можно судить по различиям в результатах при одина-
ковых затратах, то есть по различиям между «лучшими» и «худшими» фирма-
ми. Лейбенстайн продемонстрировал, что в большинстве экономик чаще всего
убытки второго рода существенно больше убытков первого рода. Это чрезвы-
чайно важно с политической точки зрения, и любая теория, которая продолжа-
ет растворять оба феномена в обобщающей схеме (подобно моде унисекс), по
сути, только запутывает дело. Различия между аллокативной эффективностью,
связанной с рациональной реакцией на ценовые сигналы, и другими видами
эффективности, увеличивающими производительность факторов производ-
ства, чрезвычайно важны, и термин «Х-эффективность» не хуже любого друго-
го для обозначения признаков второго рода.
Именно в этом втором измерении (благодаря которому «лучшая практи-
ка» становится ещё лучше и всё шире распространяется в экономике) японская
система отношенческой контрактации обладает достоинствами, которые, по
моему мнению, с лихвой компенсируют последствия искажения цен. Рассмот-
рим для начала пожизненный наём. Хорошо известны его компенсирующие
преимущества, неотделимые от его недостатков, которые связаны с негибко-
стью издержек на заработную плату. В системе занятости с карьерными лест-
ницами люди соглашаются с тем, что нужно постоянно обучаться решению всё
новых задач. В этом содержится существенный потенциал гибкости, у фирм
укрепляются стимулы инвестировать в профессиональную подготовку, а в ор-
ганизации скорее формируется среда обучения, открытая для новых идей. На
спад фирма отреагирует не столько снижением издержек в целях поддержания
прибыльности, сколько отчаянным поиском возможностей для производства
новой продукции, чтобы сохранить занятость работников, перед которыми
она имеет соответствующие обязательства. Этим объясняется динамичный
рост фирмы и т.д.
Что касается отношенческой контрактации между предприятиями, то не-
обходимо отметить три момента. Во-первых, относительная надёжность та-
ких отношений стимулирует инвестиции в предприятия поставщиков. Так,
в последние годы распространение роботов было особенно быстрым в япон-
ских машиностроительных фирмах-субподрядчиках. Во-вторых, доверие и
взаимозависимость обеспечивают более быструю циркуляцию информации.
251

Политико-экономический подход
В текстильной промышленности, к примеру, новости о предстоящих измене-
ниях на конечных потребительских рынках быстрее передаются вверх по тех-
нологической цепочке к ткачам и красильщикам. В свою очередь техническая
информация о шлихтовании или конечной обработке новых химических во-
локон систематически передается вниз по цепочке от фирм, производящих во-
локно, к сновальщикам и красильщикам. В-третьих, побочный продукт такой
системы — это общее внимание к качеству. Именно осознание взаимных обя-
зательств скрепляет отношения. Благожелательность мясника заключается в
том, что он никогда не воспользуется неспособностью потребителя отличить
огузок от филейной части. Если одна из сторон не оправдывает доверия, другая
тоже может считать себя свободной от обязательств. В соответствии с этикой
отношенческой контрактации от поставщика не так просто отказаться, если в
данный момент, находясь под давлением обстоятельств, он не может предоста-
вить вам лучшие условия покупки. Но вполне допустимо отказаться от него,
если в данной ситуации он даже не пытается что-либо предпринять для этого.
Самым наглядным индикатором усилий является качество продукции. Постав-
щик, систематически нарушающий стандарты качества, находится под угрозой
потери постоянного отношенческого контракта. Мне известно, что даже со-
циологи должны остерегаться единичных фактов, но порой отдельный случай
служит хорошим примером национальных норм, поэтому без лишних извине-
ний предлагаю вам два таких случая.
1. Менеджер фирмы, поставляющей автомобильные запчасти, рассказал,
что для него обычное дело, если в полночь раздаётся звонок с автомобильно-
го завода, находящегося в 60 милях. Начальник ночной смены сообщает, что в
последней поставке обнаружено уже две бракованные детали, и если до утра
на завод не прибудет специалист, он, к сожалению, будет вынужден отправить
всю партию обратно. Менеджеру приходится потрудиться, чтобы найти масте-
ра, которого он сможет разбудить и отправить ночью на завод.
2. Менеджер фирмы, изготавливающей насосы, показывая мне фабрику,
объяснял, как трудно выявить дефекты в корпусе насоса до начала сборки, хотя
литейщики часто заранее знают, что с деталью не всё в порядке. «Я подозре-
ваю, — говорил он, улыбаясь, — что у нашего поставщика где-нибудь в углу
цеха лежит куча бракованных корпусов, которые он понемногу подбрасывает в
особо удачные партии».
Пусть читатель сам догадается, где речь идет о Японии, а где — о Велико-
британии.
Так ли уникальны японцы?
Таким образом, если мы признаем, что отношенческая контрактация имеет
преимущества в Х-эффективности, которые компенсируют аллокативную не-
эффективность, то какие уроки следует извлечь из всего этого, для того чтобы
252

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
эффективно управлять экономикой и построить достойное общество? Первое,
что необходимо сделать, — это обратиться к нашим экономикам и критически
оценить, каким образом в действительности благожелательность и добрая воля
влияют на действие мотивов получения прибыли в ежедневной хозяйственной
практике. До сих пор я подчеркивал, что особенность японцев состоит в том,
что они предпочитают отношенческую контрактацию. Но это вовсе не озна-
чает, что тут они уникальны, и остальные не приспособлены к отношенческой
контрактации. Если приглядеться, мы увидим вокруг гораздо больше её прояв-
лений, чем можно было бы подумать. Это справедливо даже для Америки, где
капитализм выглядит более прагматичным, чем в Европе. В интересной статье,
написанной 20 лет назад, Стюарт Маколей рассматривал сравнительное зна-
чение личного доверия и имеющих принудительную силу юридических обяза-
тельств в деловых договорённостях в США. Он обнаружил, что многие бизнес-
мены говорят о том, что отношения взаимопомощи необходимы, чтобы держать
подальше от прямых контактов с другими фирмами финансистов и юристов с
их решимостью по каждому вопросу биться до конца [Macaulay 1963]. Для тех,
кто имеет опыт крупных проектов в строительстве гражданских объектов, не
является откровением, что успешная работа требует доверия между клиентом
и подрядчиком. Это доверие может создаваться инженерами с обеих сторон,
поскольку они как коллеги-профессионалы заинтересованы в успехе проекта.
Однако такое доверие может поставить под удар агрессивная позиция юристов
в этих фирмах, которую они занимают сразу, как только видят возможность
конфликта интересов. Недавно я провёл небольшой опрос семи менеджеров и
менеджеров-собственников на ткацких предприятиях в Блэкберне по поводу
их деловой практики. В результате обнаружилось, что эти люди скорее пред-
почтут стабильные долгосрочные отношения, основанные на взаимопомощи
по ценовым вопросам; при этом они заявили, что две трети сделок ими именно
так и осуществляются. Marks and Spencer является, конечно, наиболее извест-
ным примером отношенческой контрактации в британской текстильной про-
мышленности. Фирма немного прижимает поставщиков в трудные времена, но
не отказывается от них, если они поддерживают стандарты качества, а также
оказывает им определённую техническую помощь. Похожую репутацию среди
супермаркетов имеет Sainsbury s, чем, по-видимому, резко отличается от Tesco,
где полагают, что частая смена поставщиков заставляет держать цены на низ-
ком уровне.
Качество, богатство и отношенческая контрактация
Вероятно, в этих примерах есть нечто очень важное. Попробуем сопоставить
некоторые соображения.
1. Кроме отношенческой контрактации, Marks and Spencer хорошо извест-
на тем, что привлекает покупателя скорее качеством продукции, чем ценой.
253

Политико-экономический подход
2. Связь между ориентацией на качество и отношенческой контрактацией
также налицо и в Японии.
3. Sainsburys — более дорогой магазин, чем Tesco, который рассчитан на
экономных покупателей.
4. По сравнению с британскими японские потребительские рынки счита-
ются в большей степени ориентированными на средний класс, более чувстви-
тельными к качеству и менее чувствительными к цене. (Так, представители
текстильной промышленности дали мне следующие примерные оценки: если
условно разделить рынок на группы А (те, кто привередлив к качеству, но кого
не очень волнует цена) и В (все остальные, обращающие внимание на цену и
внешнюю привлекательность, а не на чистоту швов), то для Британии мы полу-
чим пропорцию 25 : 75, а для Японии — 60 : 40.)
5. Япония в 1920-е гг., а затем и в послевоенный период жила по законам
джунглей (вовсе не так, как сегодня). В ранние периоды индустриализации в
Японии не было ни этики отношенческой контрактации, ни ориентации на ка-
чество продукции, ни системы пожизненного найма.
Из вышесказанного логично вытекает предположение, что отношенческая
контрактация — феномен изобилия или, как сказал бы Хобхаус, результат мо-
ральной эволюции. Она получает признание, только когда люди становятся бо-
лее обеспеченными, а торг у прилавка уступает место миру потребительского
выбора, где удачность покупки определяется скорее её качеством, а не ценой.
Происходит это по двум причинам. Во-первых, потому, что гарантии ка-
чества больше зависят от доверия. Вам всегда известно, сколько запросил мяс-
ник — шесть или семь пенсов. Но если вам неизвестна разница между филей-
ной частью и огузком, а вы подозреваете, что она может быть известна вашим
гостям, то вам придётся доверять своему мяснику: вы вынуждены зависеть от
его благожелательности. Кроме того, я полагаю, что когда рост благосостоя-
ния снижает давление цен, о себе способны заявить склонности, которые ранее
были подавлены необходимостью считать каждую копейку. Именно тогда на
смену враждебному торгу (напоминающему игру в покер) приходит желание
стабильных дружеских отношений. Таким образом, отличие между Японией и
Британией объясняется как различиями в культурных предпочтениях (и, стало
быть, в подавляемых склонностях), так и тем, что Япония более стремительно
достигла изобилия. Это резко ослабило давление ценового фактора и в итоге
породило у японцев более сильное субъективное ощущение богатства.
В Британии фрагментарное присутствие отношенческой контрактации в
межфирменных отношениях дополняется её гораздо более активным ростом
на рынке труда. Не только Британия, но Европа в целом и даже США (хотя
и в меньшей степени) — это уже не те страны, где работодатели нанимают и
увольняют работников без сожалений. Законодательные периоды уведомления
об увольнении постепенно увеличиваются. Правила компенсации за увольне-
ние в этих странах приравнивают к праву собственности ожидание работника,
254

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
что трудовой договор не будет расторгнут. В таких отраслях, как сталелитей-
ная промышленность, сохранение занятости оценивается гораздо выше годо-
вой зарплаты. В целом трудовая мобильность в последние 15 лет упала. Завод-
ские договоры о гибкости в использовании трудовых ресурсов уводят контракт
найма всё дальше от его первоначального содержания — от выполнения опре-
делённой работы за соответствующую плату. Повышенное внимание к систе-
ме внутрифирменного карьерного продвижения, управленческие доктрины
«вовлечённости работника» в дела фирмы, появляющиеся время от времени
рассуждения, а порой даже отдельные шаги навстречу производственной де-
мократии в рамках предприятия — всё это примеры трансформации трудового
договора в более долгосрочное и многогранное обязательство.
Отношенческая контрактация,
ригидность и экономическая политика
Экономисты изредка замечали эти тенденции, но обычно рассматривали их как
несовершенства рынка, проблемы временного лага между долгосрочным и крат-
косрочным периодами, ведь в конечном счёте привычка всегда подчиняется по-
гоне за прибылью. Причём в ряду других несовершенств они воспринимаются
как менее интересные, чем, к примеру, монополия. Отдельные смельчаки среди
экономистов, которые приняли новый феномен стагфляции в расчёт, пытались
объяснить, почему сокращение спроса ведёт к сокращению выпуска, а не к паде-
нию цен, росту безработицы на фоне медленного, отложенного и неустойчивого
сокращения темпов роста заработной платы. Они редко признавали особое зна-
чение общего роста отношенческой контрактации и влияние на эффективность
фискального и монетарного регулирования того факта, что всё больше и больше
сделок заключаются исходя из критериев справедливости, а не в зависимости
от расклада сил на рынке. Чаще всего экономисты указывали, с одной стороны,
на рост олигополии, с другой — на монополию профсоюзов вследствие зако-
нодательной защиты занятости и роста социальных выплат. Иными словами,
они объясняли стагфляцию не как результат нарастающей благожелательности
(распространения в экономике доброй воли и взаимного уважения), а как ре-
зультат нарастающего недоброжелательства, усиливающегося злоупотребления
монопольной силой. Лекарство, которое современные апологеты рынка пред-
лагают для устранения этой ригидности, — дефляция, достаточно жёсткая для
того, чтобы восстановить дисциплину рыночных сил, вернуть фирмам конку-
рентоспособность и выдавить элементы неэффективности из бизнеса, ослабить
профсоюзные монополии и позволить фирмам нанимать и увольнять работни-
ков в соответствии со своими реальными потребностями.
Лишь немногие придали отношенческой контрактации и её росту долж-
ное значение. Первым здесь (как и во многих других отношениях) был Альберт
Хиршман. Он описал, как особой дисциплинирующей силой позднего капита-
255

Политико-экономический подход
лизма становится оппозиция голоса и лояльности, вытесняющая оппозицию
входа и выхода [Hirschman 1970]. Позднее Артур Оукен накануне своей преж-
девременной кончины предложил подобный широкий подход к отношенче-
ской контрактации и, более того, объяснил в работе «Цены и объёмы» её связь
с набирающей силу стагфляцией [Okun 1981]. Он описал одну тенденцию, су-
ществующую на рынке промежуточных и инвестиционных товаров, а в опре-
делённой степени и на рынке потребительских товаров: «рынки покупателей»
растут за счёт «аукционных рынков», и это сопровождается ростом «карьерно
ориентированных рынков труда» (занятости, характеризуемой квазипостоян-
ным контрактом, который он сравнивал с «невидимым рукопожатием»19) — в
результате создаётся «экономика ценника», как её называл Оукен, радикально
отличная от «экономики аукциона», описанной в традиционных учебниках.
Однако я полагаю, что он не смог в полной мере учесть то, каким образом в
социальные отношения на рынках покупателей и карьерно ориентированных
рынках труда принимают моральный характер и начинают регулировать-
ся критериями справедливости. В итоге предложения Оукена отличаются от
обычных рыночных рецептов, направленных на устранение ригидности стаг-
фляции, лишь своим изощрённым интервенционизмом. Иными словами, он
также концентрируется на механизмах изменения (а) стимулов и (Ь) ожиданий
при неизменных предположениях, что экономическое поведение по-прежнему
будет движимо исключительно краткосрочными соображениями максимиза-
ции дохода.
Упоминаний о Японии не найти ни в указателе к книге Оукена, ни в самой
книге. Но если посмотреть на Японию как на общество, которому по сравне-
нию с нашим присущи более развитые формы отношенческой контрактации,
которое гордится ей и при этом добивается высоких темпов роста и техниче-
ского прогресса, нам могут прийти в голову иные рецепты.
Я бы предложил следующее. Во-первых, признать, что рост отношенче-
ской контрактации может способствовать реальному улучшению качества
жизни. К примеру, не многие из нас, имеющих постоянную занятость на рынке
академических профессий, были бы готовы перейти в статус фрилансера. Не-
часто приходилось слышать, чтобы учёные пожелали отказаться от своей ос-
новной зарплаты и каждый раз договариваться о цене очередной лекции или
требовали бы ежегодных личных переговоров о годовом заработке в обмен на
постоянный контракт с постепенным увеличением зарплаты. А если вы заста-
нете менеджера ткацкой фабрики за телефонным разговором с одним из по-
стоянных клиентов, в котором обсуждение условий проходит в расслабленной,
дружественной, шутливой атмосфере, вы задумаетесь о том, какие выгоды мог-
ли бы заставить его вести переговоры в более безличной агрессивной манере,
присущей острой конкуренции на аукционе.
19 Игра слов: обыгрывание «невидимой руки» А. Смита. — Примеч. пер.
256

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
Впрочем, второй мой тезис состоит в следующем: признав, что отношенче-
ская контрактация никуда не исчезнет, а значит, неизбежны значительные по-
тери аллокативной эффективности, нужно попытаться воспользоваться пре-
имуществами Х-эффективности, которая может компенсировать эти потери.
У этого рецепта есть макроизмерение и микроизмерение. Макроизмерение
включает прежде всего поддержание условий для свободной конкуренции на
том типе рынков, которые остаются деперсонифицированными и конкурентны-
ми, — на рынках конечной потребительской продукции. Это необходимо, чтобы
создать внешние стимулы для конкурирующих производственных цепочек или
пирамидальных структур, участники которых связаны между собой отношен-
ческой контрактацией, и увеличить таким образом их внутреннюю эффектив-
ность. Это означает, с одной стороны, активную политику в области поддержа-
ния конкуренции, а с другой, там, где монополии неизбежны, — организацию
противостоящего им общественного контроля со стороны потребителей. Также
в макроизмерение следует включить, во-первых, политику в области доходов:
ведь если сегодня именно критерии справедливости (а не спрос и предложение)
определяют уровень заработных плат на карьерно ориентированных рынках
труда, то лучше институционализировать подобные критерии справедливости.
Во-вторых, в идеологическом плане это означает попытку, если угодно, повер-
нуться лицом к благожелательности, или, выражаясь словами Фреда Хирша, по-
стараться оживить «этос социальных обязательств», чтобы пополнить «истоща-
ющееся моральное наследие», которое досталось капитализму от прежней эпохи
большего солидаризма [Hirsch 1977]. Для этого не в последнюю очередь следует
сделать упор на важность качества, честного и внимательного обслуживания,
а также личного удовлетворения от хорошо сделанной работы, которая стано-
вится источником гордости и самоуважения. Пусть прибыль рассматривается
как отдельное вознаграждение, а не как суррогат социальной ценности. Недав-
но Министерство торговли и промышленности объявило о запуске программы
субсидий британским фабрикам для улучшения системы гарантий качества сто-
имостью 8 миллионов фунтов. По крайней мере это отражает признание воз-
растающей важности качества в современном мире и расставание с принципом
caveat emptor20. Пусть даже признаков осознания того, что это может повлечь за
собой новые установки и ценности (или возвращение к ранее утраченным цен-
ностям), пока не заметно.
Микроизмерение включает конкретизацию этики отношенческой кон-
трактации. Возможно, следует по примеру Франции задуматься об установле-
нии критериев определения факта несправедливого разрыва отношений с суб-
подрядчиком и аналогичных критериев для наёмных работников; такая защита
должна предоставляться с учётом эффективности деятельности, в том числе
добросовестного соблюдения стандартов качества и сроков поставки. Кроме
20 «Да будет осмотрителен покупатель» (лат.) — Примеч. пер.
257

Политико-экономический подход
того, на уровне предприятия укрепление прав на продолжительную занятость
следует рассматривать не как досадное препятствие, а как возможность для
развития на коммерческих предприятиях чувства общности. Другими слова-
ми, это значит, что необходимо пользоваться теми производственными пре-
имуществами, которые проистекают из наличия общих интересов в успехе
фирмы, кооперации, свободной циркуляции информации и готовности не су-
жать профессиональные роли сверх меры. В чём могут заключаться подобные
преимущества, мы видим на примере Японии. Однако в Великобритании, где
сложилось совершенно иное отношение к власти, политика манипулирования
«вовлечённостью» работников в рамках сложившейся иерархии скорее должна
быть заменена на реальные шаги навстречу управлению, основанному на при-
нятии организационной конституции (constitutional management), индустри-
альной демократии и т.п., на что угодно, кроме расширения традиционных
форм коллективных переговоров, выросших из эпохи, когда рынки труда были
аукционными рынками, и годных только для той эпохи.
Я полагаю, Хобхаус не возражал бы против того, чтобы лекция в его честь
была выдержана в духе проповеди, хотя и не уверен, что он одобрил бы её со-
держание. Но, будучи довольно старомодным либералом, я всё же искренне
надеюсь на это.
Литература
Becker G. 1980. Altruism in the Family and Selfishness in the Market Place. Centre for
Labour Economics. Discussion Paper No. 73. London: LSE.
De Alessi L. 1983. Property Rights Transaction Costs and X-Efficiency: An Essay in
Economic Theory. American Economic Review. 73 (1): 64-81.
Dore R. 1973. British Factory, Japanese Factory: The Origins of National Diversity in
Industrial Relations. Berkeley: University of California Press.
Durkheim E. 1893. De la Division du travail social. Paris: Félix Alcan; см. также рус. пер.:
Дюркгейм Э. 1996. О разделении общественного труда. М.: Канон+.
Ginsberg M. 1951. Introduction to the Seventh Edition. In: Hobhouse L.T. Morals in
Evolution-. A Study in Comparative Ethics. London: Chapman & Hall.
Goldberg V.P. 1981. A Relational Exchange Perspective on the Employment Relationship.
Paper for SSRC Conference. York.
Greenwald D. 1973. McGraw-Hill Dictionary of Modern Economics. New York McGraw-Hill.
Hirsch F. 1977. Social Limits to Growth. London: Routledge & Kegan Paul.
Hirschman A.0.1970. Exit, Voice and Loyalty: Responses to Decline in Firms, Organizations
and States. Cambridge: Harvard University Press; см. также рус. пер.: Хирш-
ман А.О. 2009. Выход, голос и верность: Реакция на упадок фирм, организаций
и государств. М.: Новое издательство.
Hobhouse L.T. 1951. Morals in Evolution: A Study in Comparative Ethics. 7th ed. London:
Chapman & Hall.
258

Р. Дор. Добрая воля и дух рыночного капитализма
Leibenstein H. 1976. Beyond Economic Man: A New Foundation for Micro Economics.
Cambridge: Harvard University Press.
Macaulay S. 1963. Non-Contractual Relations in Business: A Preliminary Study. American
Sociological Review. 28 (1): 55-67.
Macfarlane A. 1978. The Origins of English Individualism. Oxford: Basil Blackwell.
Nakatani I. 1982a. The Role of Inter-market Keiretsu Business Groups in Japan. Australia-
Japan Research Centre. Research Paper No. 97. Canberra: ANU.
Nakatani 1.1982b. Risuku-shearingu kara mita Nihon Keizai (Risk-Sharing in the Japanese
Economy). Osaka-daigaku Keizaigaku. 32 (2-3).
Okumura H. 1982a. Masatsu о umu Nihonteki keiei no heisa-sei' (The Closed Nature of
Japanese Corporate Management as a Source of International Friction). Ekonomisuto.
July 6.
Okumura H. 1982b. The Closed Nature of Japanese Intercorporate Relations. Japan Echo.
9(3).
Okumura H. 1982c. Interfirm Relations in an Enterprise Group: The Case of Mitsubishi.
Japanese Economic Studies. Summer.
Okumura H. 1983. Shin Nihon no Rokudai-kigyé-shifdan (A New View of Japans Six Great
Enterprise Groups). Tokyo: Diamond.
Okun A. 1981. Prices and Quantities. Oxford: Basil Blackwell.
Palgrave R.H.I. 1923-1926. Dictionary of Political Economy. H. Higgs (ed.). London:
Macmillan.
Samuelson P.A. 1980. Economics. New York, London: McGraw-Hill; см. также рус. пер.:
Самуэльсон П., Нордхаус В. 2007. Экономика. М.: Вильяме.
Seni Torihiki Kindaika Suishin Kyogikai (Association for the Promotion of the
Modernization of Trading Relations in the Textile Industry). 1980. Nenji Hokoku
(Annual Report).
Smith A. 1910. The Wealth of Nations. London: M. Dent; см. также рус. пер.: Смит А. 2007.
Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: ЭКСМО.
Solow R.M. 1980. On Theories of Unemployment. The American Economic Review. 70 (1):
1-11.
Williamson O.E. 1979. Transaction-Cost Economics: The Governance of Contractual
Relations. Journal of Law and Economics. 22 (2): 233-261.
Williamson O.E. 1981. The Modern Corporation: Origins, Evolution, Attributes. Journal
of Economic Literature. 19 (4): 1537-1568.
Источник: Dore R. 1983. Goodwill and the Spirit of Market Capitalism. British Journal
of Sociology. 34 (4): 459-482. © 1983 London School of Economics and Political Science

КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ПОДХОД
В. Зелизер
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЦЕННОСТИ И РЫНОК:
СТРАХОВАНИЕ ЖИЗНИ И СМЕРТЬ
В АМЕРИКЕ XIX ВЕКА1
В данной статье проводится качественный анализ исторических данных о
развитии страхования жизни в Соединённых Штатах Америки XIX века.
Предложенный подход позволяет рассмотреть проблему установления де-
нежных эквивалентов для таких элементов социального порядка, как смерть,
которые определяются в культуре как нечто, стоящее выше финансовых
взаимоотношений. На ранних этапах становления отрасли страхования
жизни идея денежного оценивания человеческой жизни многими отвергалась,
так как в ней видели осквернение, которое превращало священное событие
смерти в обыкновенный товар. К концу XIX века экономическое определение
ценности смерти всё же стало более приемлемым, что обеспечило легитим-
ность бизнесу по страхованию жизни. Однако денежное оценивание смерти не
привело к её десакрализации; страхование жизни стало новой формой ритуа-
ла, сопровождающего смерть человека.
Ключевые слова: смерть; страхование жизни; рынок; цена; ценности; свя-
щенное и светское; ритуал; секуляризация; маркетизация.
Г. Зиммель и Э. Дюркгейм считали одной из самых важных метаморфоз в мо-
ральных ценностях современного общества сакрализацию человека, его пре-
вращение в святая святых [Simmel 1900; Wallwork 1972: 145]. В «Философии
денег» Зиммель прослеживает переход от системы верований, оправдывавшей
денежную оценку жизни, к иудео-христианскому представлению об абсолют-
ной ценности человека, которое ставит жизнь выше финансовых соображе-
ний [Simmel 1900]. Преобладавшая прежде утилитарная оценка отражалась в
таких социальных феноменах, как рабство, выкуп жён и вергельд (денежное
возмещение за убийство свободного человека). Ключевым фактором смены
Пер. с англ. Е.С. Бердышевой. Науч. ред. — В.В. Радаев, Г.Б. Юдин. Впервые на русском язы-
ке текст опубликован в журнале «Экономическая социология» (2010.11 (2): 54-72. URL: http://
ecsoc. hse. ru/2010-11 -2.html).
1 Я очень благодарна за многочисленные советы и поддержку профессорам Зигмунду
Даймонду и Бернарду Барберу, а также хотела бы выразить признательность профессору Ир-
вингу Луису Хоровитцу за помощь и анонимному рецензенту «American Journal of Sociology»
за весьма полезные предложения.
260

В. Зелизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
ценностей был рост индивидуализма. «Тенденция, в соответствии с которой
деньги способствуют распространению безразличия и чисто количественной
оценки {quantitative significance), совпадает с ростом дифференциации людей...
и, таким образом, деньги всё менее и менее соответствуют личностным цен-
ностям» [Altmann 1903: 58]2. Для Зиммеля деньги из уравнителя превратились
в осквернителя. Если рассматривать человеческую жизнь sub specie реситаеъ> то
её уникальность и достоинство исчезают.
Лишь небольшие фрагменты предложенного Зиммелем глубокого анализа
личностных и денежных ценностей переведены на английский язык4, и, за ред-
ким исключением, в социологической литературе «Философии денег» не уде-
ляется никакого внимания5. О «бессердечном чистогане»6 много рассуждают,
но работ в этой области удивительно мало. Проблема установления денежных
эквивалентов для таких явлений, как жизнь и смерть, человеческие органы и, в
целом, ритуализированные предметы или поведение, которые считаются свя-
щенными, а следовательно, находятся за пределами денежного определения,
является весьма захватывающей и столь же плохо изученной. Наверное, по-
глощённость многих социальных учёных «рыночными» моделями и идеей эко-
номического человека привела к тому, что эти исследователи, как и все осталь-
ные, не обратили внимания на некоторые сложности во взаимоотношениях
между рынком и человеческими ценностями7. Рыночный обмен полностью
совместим с современными ценностями эффективности и равенства, но вхо-
дит в противоречие с человеческими ценностями, которые не поддаются его
безличному, рациональному и экономизирующему влиянию. Оригинальное
сравнение добровольных и коммерческих систем донорства крови для пере-
2 Т. Парсонс и В. Лидз также связывают представление о святости жизни с усилением
индивидуализма [Parsons, Lidz 1967: 163].
3 С точки зрения денег {лат.). — Примеч. пер.
4 «Философия денег» полностью переведена на английский язык Дональдом Фрисби в
том же году, когда была опубликована данная статья (1900); см.: [Simmel 1978] — Примеч.
науч. ред.
5 С некоторыми частями книги в английском варианте можно ознакомиться в следую-
щих работах: [Altmann 1903; Becker 1959; Etzkorn 1968; Levine 1971; Lawrence 1976].
6 Зелизер говорит о cash nexus. Выражение Т. Карлейля (см.: [Carlyle 1971]), которое
К. Маркс и Ф. Энгельс косвенным образом использовали в «Манифесте коммунистиче-
ской партии». В русском переводе «Манифеста...» соответствующее место выглядит так:
«Буржуазия... не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса,
бессердечного "чистогана"» (цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической
партии. В кн.: Маркс К., Энгельс Ф. 1955. Сочинения. 4. М.: Государственное издательство
политической литературы; 426]. — Примеч. науч. ред.
7 По поводу «абсолютизации» рынка как инструмента анализа в большинстве
социальных наук, а также обсуждение типов и функций различных форм экономического и
социального обмена см.: [Barber 1974].
261

Культурно-исторический подход
ливания в разных странах, выполненное Р. Титмуссом, остаётся единственной
попыткой всерьёз разобраться в упомянутом противоречии. Согласно этому
исследованию коммерческие системы распределения крови не только менее
эффективны по сравнению с добровольным донорством, но, что ещё важнее,
морально неприемлемы и опасны для социального порядка. Превратите кровь
в товар, выставленный на продажу, заявляет Титмусс, и вскоре «станет мо-
рально приемлемым обменивать на доллары и фунты множество других форм
человеческой деятельности и взаимоотношений» [Titmuss 1971: 198]8. Раздоса-
дованный последствиями рыночного обмена Титмусс убеждён, что для опреде-
лённых предметов и форм деятельности подходят лишь такие формы обмена,
как реципрокность или дар (в том числе для переливания крови, трансплан-
тации органов, опекунства и участия в медицинских экспериментах). Он не
одинок в своём сопротивлении законам рынка. К. Маркс уже в ранних работах
был озабочен дегуманизирующим влиянием денег и в «Экономическо-фило-
софских рукописях» (1844) сетовал на то, что в буржуазном обществе челове-
ческая жизнь легко редуцируется до уровня простого ходового товара. Маркс
указывал на процветавшие в его время проституцию и торговлю людьми как
на наиболее неприемлемые примеры этого процесса деградации [Marx 1964:
151]9. Сходным образом П. Блау, несмотря на свою «рыночную», по сути, мо-
дель социального поведения, утверждает, что «поставляя на рынок за некую
цену блага, которые в соответствии с моральными стандартами определяются
как бесценные, индивиды занимаются своего рода проституцией и разрушают
основную ценность того, что они могут предложить» [Blau 1967: 63]. Исполь-
зуя любовь и спасение души в качестве примеров, Блау полагает, что вменение
цены неосязаемым духовным благам неизбежно порождает вредные побочные
продукты: не любовь, но проституцию; не духовное блаженство, но симонию
(продажу и покупку церковных должностей или духовного сана)10. Сходная ди-
лемма возникает в случае с торговлей человеческими органами. Показательно,
8 Согласно недавнему отчёту, американцы, по-видимому, склоняются к тому, чтобы
практически полностью положиться на добровольных, неоплачиваемых доноров (см.: New
York Times. 1977. June 19).
9 См. также «Манифест коммунистической партии» [Marx 1971: 11]. По Марксу, деньги
прежде всего разрушают индивидуальность, давая своим обладателям возможность полу-
чать доступ к вещам и характеристикам, которые никак не связаны с индивидуальными та-
лантами и способностями.
10 Ч. Кули предложил альтернативный взгляд на моральную проблему, возникающую
из-за того, что «денежные стоимости не могут отразить духовную жизнь общества». Хотя
Кули и допускал, что такие человеческие ценности, как любовь, красота, добродетельность,
не являются обычными рыночными товарами, он критиковал постоянное вытеснение де-
нежных ценностей в особую, второстепенную сферу жизни. Предложенная им альтернатива
состояла в том, чтобы увеличить область оценивания деньгами именно за счёт поощрения
«перевода в них высших ценностей... принцип, согласно которому всё имеет свою цену, сле-
дует скорее расширить, а не ограничить» [Cooley 1913: 202-203].
262

В. Зелизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
что в то время как донорство органов стало относительно распространённой
практикой, продажи органов всё ещё редки11. Т. Парсонс, Р. Фокс и В. Лидз за-
мечают, что «независимо от того, насколько научными являются условия, в
которых проходит подобная трансакция, или от того, насколько секуляризи-
рованы убеждения тех, кто принимает в ней участие, глубокие религиозные
основы... по крайней мере в скрытой форме, всегда присутствуют в ситуации
трансплантации» [Parsons, Fox, Lidz 1973: 46]. Точно так же даже после отме-
ны основной массы запретов на продажу трупов большинство медицинских
школ по-прежнему получают трупы за счёт индивидуальных пожертвований
или используют невостребованные в морге тела. Люди отказываются прода-
вать свои тела «по этическим, религиозным или эмоциональным причинам»
[Tax Consequences... 1973: 862-863]. Само законодательство остаётся в данном
отношении весьма неоднозначным. В то время как Единый закон о дарении
органов для трансплантации (Uniform Anatomical Gift Act — UAGA) разрешает
передачу в дар тела или органов умершего, «закон о продаже тел и органов по-
стоянно меняется» [Tax Consequences... 1973:854].
В настоящей работе данные о распространении страхования жизни в Аме-
рике XIX века используются в качестве полигона для изучения более широкой
теоретической проблемы — установления денежных эквивалентов для священ-
ных вещей. Наша гипотеза заключается в том, что культурное сопротивление
вовлечению в рыночную форму обмена определённых элементов социального
порядка (а именно тех, что связаны с человеческой жизнью, смертью и эмоция-
ми) создаёт в торговле этими элементами структурные источники напряжения
и неоднозначности. В случае со страхованием жизни такая проблема встаёт
особенно остро, поскольку возникает вопрос о том, каким образом можно оце-
нить смерть конкретного человека некоторой фиксированной суммой.
Страхование жизни было частью общего движения по рационализации
и формализации управления смертью, которое стартовало в начале XIX века.
В XVIII веке помощь вдове и её сиротам оказывалась соседями и родственника-
ми, а также группами взаимопомощи, которые помогали потерявшим близких
справиться с экономическими трудностями. В XIX веке финансовая защита
американских семей превратилась в продаваемый товар. Трастовые компании
(например, компании по страхованию жизни) заменили преимущественно не-
формальные системы помощи профессиональным менеджментом [White 1955].
Похороны — ещё одна забота семьи и соседей (family and neighborhood), кото-
рая превратилась в бизнес. Прежде обязанности по уходу за телом умершего
и его захоронению ложились главным образом на плечи соседей и родствен-
ников, но в XIX веке это стало материально вознаграждаемым родом заня-
11 В результате недавнего исследования пересадок органов, направленного на выра-
ботку политики в этом отношении, сделан следующий вывод: «Если предполагается отдать
тело другим для личного или общественного исследования, оно должно передаваться в дар»
[Veatch 1976: 269].
263

Культурно-исторический подход
тости [Habenstein, Lamers 1955; Bowman 1959]. Формализация добралась и до
составления завещаний. В XIX веке они превратились из преимущественно
неформальных и самых общих распоряжений, которые человек набрасывал
незадолго до смерти, в высокоструктурированную систему планирования в от-
ношении будущего распоряжения имуществом [Friedman 1964].
Новые учреждения имели дело со смертью прежде всего как с важнейшим
финансовым событием в жизни каждой семьи. Их бизнес состоял в том, чтобы
заставить людей планировать и обсуждать смерть в терминах денег. Страхова-
ние жизни определяло себя как «капитализацию привязанностей.... Слёзы —
это просто солёная вода, чтобы сохранить свежее горе. Страхование — это биз-
нес, основанный на старой доброй привычке: "семь раз отмерь"» [Phelps 1895:
12-13]. Общепризнанная цель страхового бизнеса состояла в том, чтобы по-
будить людей «сделать их собственную смерть основой для коммерческого
действия» [Beecher 1870]. Это оказалось непростым делом. Вывести смерть на
рынок означало пойти против системы ценностей, отстаивавшей святость че-
ловеческой жизни и её принципиальную неизмеримость (incommensurability).
Такие действия бросали вызов сильной нормативной модели — разделению
между нерыночным и рыночным, или между священным и светским. Дюрк-
гейм писал: «Ум испытывает неодолимое отвращение к тому, чтобы соот-
ветствующие явления (священное и светское) смешивались или даже просто
оказывались в контакте» [Durkheim 1965]12. Священные вещи отличает то, что
люди не будут обращаться с ними расчётливым, утилитаристским образом.
Далее будет показано, что сопротивление страхованию жизни в США в на-
чале XIX века было в значительной степени результатом действия как системы
ценностей, порицавшей меркантильное оценивание смерти, так и власти ма-
гических убеждений и суеверий, заставлявших с опаской смотреть на любой
коммерческий договор, выполнение которого зависело от наступления смерти.
К концу XIX века экономическое определение ценности смерти всё же стало бо-
лее приемлемым, что обеспечило легитимность бизнесу по страхованию жизни.
Однако наши данные наводят на мысль о том, что денежное оценивание смерти
не привело к её десакрализации; деньги вовсе не «осквернили» жизнь и смерть,
но за счёт связи с ними сами оказались наделены чертами ритуала. Страхование
жизни обрело символическую ценность, совершенно отличную от его утили-
тарной функции, и стало новой формой ритуала, сопровождающего смерть и
устанавливающего правила обращения оставшейся родни с умершим.
Данное исследование основано на качественном анализе исторических до-
кументальных источников. В нём предпринята попытка включить широкий
спектр разнообразных данных. Среди основных рассмотренных источников
12 Цит. по: Дюркгейм Э. 1998. Элементарные формы религиозной жизни (Введение; Гла-
ва I). В кн.: Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения. Антология. Пер.
А. Гофмана. М.: Канон+; 221. — Примеч. науч. ред.
264

В. Зелизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
были тематические материалы о страховании: рекламные буклеты, специаль-
ные журналы, ранние научные труды и учебники, руководства для страховых
агентов и их воспоминания. Хотя эти источники представляют главным об-
разом отрасль страхования жизни, а не её клиентов, они являются важными
индикаторами общественного мнения. Например, наиболее распространённые
возражения против страхования жизни постоянно обсуждались и получали
подробные ответы в рекламных объявлениях того времени. Во внимание при-
нимали также первичные источники, не связанные напрямую с отраслью стра-
хования жизни: деловая периодика и обычные журналы XIX века, руководства
для вдов и супругов, буклеты, написанные критиками страхования жизни, а
также ряд правительственных документов.
Краткая предыстория
Первые организации по страхованию жизни были учреждены в США в послед-
ние годы XVIII века, чтобы смягчить экономические трудности вдов и сирот
низко оплачиваемых пресвитерианских и англиканских священников. Идея
вскоре привлекла и мирян, и в первые десятилетия XIX века несколько ком-
паний с оптимизмом занялись бизнесом по страхованию жизни. Законодатели
поощряли это: во многих штатах организаторам новых компаний быстро и с
готовностью предоставлялись особые льготы. Страхование жизни казалось от-
личным решением проблемы растущей нищеты вдов и сирот. Общественность,
однако, не откликнулась на эти инициативы. Удивлённые и напуганные прова-
лом, многие компании-пионеры либо вообще закрывали дело, либо переклю-
чались на другие виды бизнеса, чтобы компенсировать потери от страхования
жизни. Одновременный успех сберегательных банков и трастовых компаний,
так же как и процветание компаний, занимающихся страхованием от пожа-
ров и морским страхованием, свидетельствуют о том, что в начале XIX века
население имело достаточный располагаемый доход. Добавим к этому, что эко-
номическое положение первых компаний страхования жизни было прочным:
ни одна из них до 1850-х гг. не разорилась. Эпидемии и высокие показатели
смертности не влияли на их стабильность; знаний в области актуарных расчё-
тов было достаточно, чтобы рассчитать адекватные ставки страховых взносов.
Американцам предлагали надежные полисы, в которых они нуждались и кото-
рые могли себе позволить. Однако они не желали покупать их.
После 1840-х гг. ситуация кардинально изменилась, и началась чудесная
история финансового успеха страхования жизни: к 1870-м гг. отрасль уже твёр-
до стояла на ногах. Её неожиданное процветание озадачило историков страхо-
вания не меньше, чем первоначальный провал. Новые компании предлагали
тот же самый продукт; ни ставки, ни условия страховых полисов существен-
но не улучшились. Большинство аналитиков считали главным ключом к при-
знанию страхования жизни то, что Америка вошла в стадию экономического
265

Культурно-исторический подход
роста. Великая экономическая экспансия, которая началась в 1840-е гг. и до-
стигла своего пика в 1860-е, объясняет бум страхования жизни в то время.
Ещё одним аргументом является растущая урбанизация Америки середины
XIX века. Распространение страхования жизни в особенности связывалось со
свойственной городской жизни зависимостью от подённой заработной платы.
И в самом деле, ускорение темпов урбанизации во многих штатах совпало с
распространением страхования жизни. Доля людей, живущих в городской
местности, удвоилась 1840-1860 гг., и наибольший прирост произошел в Нью-
Йорке и Филадельфии — городах, которые расположены в лидировавших по
объёмам страхования штатах. Первые компании по страхованию жизни были
организованы в таких густо населённых городах, как Нью-Йорк, Филадельфия,
Бостон и Балтимор13.
Историки страхования, в особенности О. Стэлсон, утверждают, что преоб-
ражение страхования жизни — «из грязи в князи» — в середине века может быть
однозначно отнесено на счёт распространения агрессивных маркетинговых при-
ёмов [Stalson 1969]. Первые американские компании страхования жизни не ис-
пользовали агентов, ограничиваясь пассивной маркетинговой тактикой (напри-
мер, небольшими рекламными объявлениями). В 1840-е гг. новые фирмы стали
использовать технологию прямых продаж, осуществляемых тысячами активных,
напористых продавцов, которые приходили в дома и офисы потенциальных кли-
ентов. Но маркетинговые системы не развиваются в социологическом вакууме.
Их структура и характеристики тесно взаимосвязаны с такими переменными,
как социальный и культурный опыт потребителей. Поражения и победы стра-
хования жизни остаются загадкой и неверно объясняются из-за того, что суще-
ствующие интерпретации систематически упускают из виду неэкономические
факторы, вовлечённые в его признание и распространение. В самом деле, данную
тематику монополизировали экономисты и экономические историки, в то время
как социологи в целом не обращали на неё внимания14.
В первую очередь развитие индустрии страхования отражает борьбу, ко-
торая происходила в XIX веке между ортодоксальными и модернистскими
религиозными воззрениями. Среди духовенства в соответствии с этими про-
тивоположными теологическими взглядами выделились две противостоящие
друг другу группы. В одной из них были те, кто осуждал перед паствой стра-
хование жизни как мирской и кощунственный инструмент, который берётся
соперничать с Богом в заботе о благополучии вдов и сирот. В другую группу
13 О влиянии экономического роста и урбанизации на развитие страхования жизни см.,
например: [Mannes 1932; Buley 1967; North, Davis 1971].
14 Есть, однако, несколько исключений; см., например: [Riley 1963]. Целый выпуск жур-
нала «American Behavior Scientist» за май 1963 г. был посвящен социальным исследованиям
и страхованию жизни. Две кандидатские диссертации написаны о роли агента по страхова-
нию жизни [Taylor 1958; Bain 1959].
266

В. Зелизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
входили более терпимые к предпринимательскому духу священники, поддер-
живавшие индустрию страхования. Культурная несовместимость страхования
жизни с убеждениями буквалистов15 и ортодоксов мешала его развитию в на-
чале века. Зарождавшаяся в это время либеральная идеология, напротив, была
склонна оправдать страхование жизни. Религиозные либералы поддерживали
страховые программы также и из практических соображений. В тех приходах,
где люди не желали поднимать скудное жалованье своим низкооплачиваемым
пасторам и священникам, легче всего было убедить их платить относительно
небольшие взносы на страхование жизни священнослужителей.
Изменение взглядов на риск и спекуляцию также повлияло на развитие
страхования жизни. Многие практики, которые традиционная экономическая
мораль сочла бы аномальными и спекулятивными авантюрами, с возникнове-
нием нового предпринимательского этоса были реабилитированы и преврати-
лись в легитимные и даже благородные вложения. Сопротивление страхованию
жизни во многом было следствием спекулятивной, как казалось, природы этого
предприятия; это выглядело так, словно застрахованный заключал со страхо-
вой компанией пари и ставил на кон собственную жизнь. Богатство, мгновенно
обретённое вдовой, которая обналичила свой полис, подозрительно походило
на выигрыш в лотерею. Традиционалисты поддерживали сберегательные бан-
ки как более достойный по сравнению со страхованием жизни экономический
институт, поскольку деньги там накапливались постепенно и в умеренных
масштабах. После 1870-х гг., по мере того как понятия экономического риска и
рациональной спекуляции становились всё более приемлемыми, более медлен-
ные способы наживать богатство частично утратили свою привлекательность,
и страхование жизни получило известность и моральное признание.
Кроме того, возникновение страхования жизни очевидным образом связано
с функциональными изменениями в институте семьи, произошедшими в резуль-
тате урбанизации. Городская семья не могла больше во время кризиса полагаться
на неформальные, личные социальные механизмы. Забота о вдовах и сиротах,
ранее находившаяся в ведении местного сообщества, теперь стала обязанностью
нуклеарной семьи, которой помогали формальные, безличные, бюрократиче-
ские механизмы и оплачиваемые профессионалы. Страхование жизни оказалось
институциональным ответом на неопределённость социальной и экономической
ситуации нового торгового среднего класса, представители которого не имели
собственности и зависели исключительно от денежного дохода отца. Источники
XIX века ясно демонстрируют распространённый среди бизнесменов страх разо-
риться и потерять собственный статус или обречь на это своих детей16.
15 Буквализм (зд.) — разновидность религиозной ортодоксии, выражающаяся в привер-
женности буквальному прочтению священных текстов. — Примеч. науч. ред.
16 По поводу страха разорения у бизнесменов XIX века см.: [Katz 1975]. Более глубокий
анализ культурных и социоструктурных факторов, вовлечённых в распространение страхо-
вания жизни, представлен в работе: [Zelizer 1979].
267

Культурно-исторический подход
Наконец, значительное влияние на развитие страхования жизни оказали
изменения в установках по отношению к смерти. Страхование жизни натал-
кивалось на систему ценностей, отвергающую любое измерение человеческой
жизни в деньгах. Однако к концу XIX века осознание экономической ценности
смерти стало более глубоким и легитимировало бизнес по страхованию жизни.
Светские деньги
Противодействие оцениванию людей в денежном выражении — один из важ-
нейших культурных факторов, который исследователи страхования жизни
либо вообще игнорируют, либо сводят к статусу любопытной, но очевидно
второстепенной проблемы. Однако ключевая роль этого фактора в западной
культуре едва ли вызывает сомнения. Культурное отвращение к обращению с
жизнью и смертью как с коммерческими продуктами отражается в попытках
защитить их от экономического оценивания на законодательном уровне. Ещё
на ранних этапах развития римского права в нём появилась доктрина о том, что
«Liberum corpus nullam recipit aestimationem» — «Жизнь свободного человека
не может иметь денежной оценки» [Goupil 1905: 32-33]17. Договоры наследова-
ния считались отвратительными (лат. stipulationes odiosaé) и безнравственными
(лат. contra bonos mores), потому что окружали смерть финансовыми соображе-
ниями. Римская традиция сохранялась во многих странах, особенно во Фран-
ции, где гражданское право предписывало следующее: «Только вещи, принад-
лежащие к сфере торговли, могут быть предметом договора» [Pascan 1907: 2].
Заявляя, что жизнь человека не может быть предметом коммерческой спекуля-
ции, французские юристы запрещали любой договор по поводу жизни людей, в
том числе — страхование жизни, опеку над имуществом и договоры наследова-
ния. Единственным легитимным средством распоряжения собственностью по-
сле смерти оставались завещания, в достаточной мере окружённые религиоз-
ным символизмом, чтобы не быть запятнанными корыстными побуждениями
[Goupil 1905: 139].
В США утилитарное обращение с человеческими жизнями ставило сход-
ные проблемы. Американский закон защищает человеческую жизнь от торгов-
ли, в нём утверждается, что человеческое тело не является чьей-то собственно-
стью и не может быть предметом «торга, бартера или продажи» [Schultz 1930:
5]. Многие социальные механизмы, независимо от их экономической эффек-
тивности, подверглись порицанию как оскорбляющие святость жизни. Стра-
хование жизни стало первым в Америке крупномасштабным предприятием,
вся организация которого основывалась на точном определении цены смер-
17 Считалось, что только рабы имеют денежную стоимость. Это объясняет, почему
страны, запрещавшие страхование жизни, в принципе допускали страхование рабов. Эко-
номическая эквивалентность оправдывалась тем, что рабы не в полной мере наделены че-
ловеческой ценностью, и не вызывала серьёзных моральных сложностей [Reboul 1909: 23].
268

В. Зелизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
ти. Для того чтобы установить адекватные страховые выплаты и определить
размер страховых взносов, необходимо было знать издержки, вызываемые
смертью. Экономическое оценивание человеческой жизни было деликатным
делом, которое встречалось с упорным сопротивлением. В особенности в пер-
вой половине XIX века (хотя и не только в это время) страхование жизни вос-
принималось как нечто кощунственное, ведь его основной функцией было
компенсировать вдове и сиротам потерю мужа и отца с помощью чека. Кри-
тики протестовали против того, чтобы страхование превращало священную
человеческую жизнь в «предмет торговли» [Albree 1870: 18]. Они вопрошали:
«Есть ли у человека право делать продолжительность своей жизни основой
для торга? Разве это не превращение святыни в чисто коммерческую сделку?»
[Beecher 1870]. Меннониты18, которые дошли до крайности — до отлучения от
церкви любого, кто застраховал свою жизнь, — приводили похожие доводы:
«Это то же самое, что торговать человеческой жизнью; это значит назначать
денежную цену за человеческую жизнь, что противоречит Библии, ведь чело-
век есть "храм Святого Духа" [Mennonite Encyclopedia 1957: 343]. Какими бы
выгодными ни были выплаты по страхованию жизни, они становились «гряз-
ными деньгами» [Knapp 1851].
Магические деньги
Ч. Уэл указывает на «поразительный парадокс почти повсеместного обраще-
ния к магическому и иррациональному» при столкновении со смертью даже
среди самых твёрдых сторонников науки и научного метода [Whal 1959:17]. Но
если примеры связи между магией и смертью в менее развитых культурах об-
наружить легко (см.: [Simmons 1945; Malinowski 1954; Habenstein, Lamers 1955;
Blauner 1966]), то о современных магических ритуалах известно немногое.
Например, лишь некоторые люди строят планы относительно собствен-
ной смерти, во многом из сверхъестественного страха ускорить тем самым её
приближение. Большинство завещаний составляются непосредственно перед
смертью [Dunham 1963]. Точно так же люди редко организовывают собствен-
ные похороны заранее, хотя и очевидно, что это значительно снизило бы рас-
ходы [Simmons 1975].
Из-за своей коммерческой связи со смертью страхование жизни оказалось
уязвимым перед критикой, основанной на апелляциях к сверхъестественному.
Бюллетень «New York Life Insurance Co» указывал на «скрытый страх», в котором
многие клиенты признавались с неохотой, отмечая «мистическую связь между
страхованием жизни и её потерей» (см.: New York Life Insurance Co. Newsletter.
1869: 3). В перечнях, собранных страховыми компаниями в попытке среагиро-
18 Одна из протестантских деноминаций; первоначально назывались анабаптистами
(перекрещенцами). — Примеч. науч. ред.
269

Культурно-исторический подход
вать на критику, цитировались опасения их клиентов в отношении страхова-
ния своей жизни: «Я испытываю ужас, иррациональное ощущение, что от это-
го могу скорее умереть» (см.: United States Insurance Gazette. 1859. November 19).
В ответ на популярное подозрение, что страхование жизни «ускоряет наступ-
ление события, для которого оно предназначено», Т. Дженкс указывал на необ-
ходимость «освободить общественное сознание от этой чепухи» [Jencks 1843:
111]. Однако даже в 1870-е гг. «старое чувство, что, приобретая страховой по-
лис, мы каким-то образом напрашиваемся на интервью со "старухой с косой",
всё ещё полновластно правит во многих кругах» [Duty and Prejudice 1870: 3].
Изданиям по страхованию приходилось реагировать на эти суеверные
страхи. Они заверяли своих клиентов в том, что «страхование жизни не может
повлиять на то, что каждый умрёт в назначенный ему срок» [Ibid.]. Иногда они
противопоставляли одному магическому страху другой, намекая на то, что не
страховаться — значит «навлекать на себя месть Провидения» [Pompilly 1869].
Читателями большей части подобной литературы были женщины. И один из
парадоксов в истории страхования жизни состоит в том, что женщины, ко-
торые должны были стать основными бенефициарами новой системы, вме-
сто этого стали её самыми упрямыми противниками. В рекламном издании
«Equitable Life Assurance» цитировались самые распространённые возражения
жён: «Каждый цент [страхового пособия] казался бы мне ценой, [заплаченной]
за твою жизнь... Я была бы несчастна, думая, что получу деньги через твою
смерть... Мне кажется, что реши ты приобрести полис, тебя принесли бы домой
мёртвым на следующий же день» (см.: Equitable Life Assurance. 1867. June: 3).
Таким образом, в результате того, что страхование жизни было вовлечено
в коммерческие отношения со смертью, ему пришлось вступить в схватку с ма-
гией и суевериями — явлениями, казалось бы, далёкими от той рациональной
экономической организации, которую воплощал в себе этот вид деятельности.
Священные деньги
Вплоть до конца XIX века страхование жизни избегало экономической терми-
нологии, окружая себя религиозными символами и рекламируя скорее свою
моральную ценность, нежели экономические прибыли. Страхование жизни
выводилось на рынок как альтруистический, жертвенный дар, а не как выгод-
ная инвестиция. Большинство страховщиков, которые писали в это время о
страховании жизни, отрицали экономическую полезность своего предприя-
тия: «Термин "страхование жизни" — некорректен... он подразумевает, что че-
ловеческая жизнь имеет стоимость. Однако это не наша епархия. Мы отдаём
себе отчёт в том, что жизнь по своей сути священна и неизмерима, что с соци-
альной, моральной и религиозной точек зрения она стоит выше всех возмож-
ных оценок» [Holwig 1856: 4].
270

В. Зелизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
В течение второй половины XIX века экономическая ценность человече-
ской жизни стала, наконец, не такой постыдной темой в кругах страховщиков.
«The United State Insurance Gazette» смогла сказать, что «жизнь каждого челове-
ка имеет не только моральную ценность на шкале социальных привязанностей
и семейных связей, но и ценность, которая может быть измерена в деньгах»
(см.: The United State Insurance Gazette. 1868. May: 2)19. Отец Генри Уард Бичер
побуждал мужчин сделать свою смерть «основой коммерческого действия»
[Beecher 1870]. Процесс внедрения экономической ценности человеческой
жизни достиг кульминации в 1924 г., когда это понятие было официально озву-
чено на ежегодном съезде компаний по страхованию жизни: «Важнейшим эта-
пом развития экономической мысли станет осознание экономической ценно-
сти человеческой жизни... Я искренне верю, что не за горами то время, когда...
мы сможем применить в отношении экономической организации, управления
и сохранения ценностей жизни такой же научный подход, какой сегодня ис-
пользуем в отношении собственности» [Huebner 1924: 18].
В свете новой экономической терминологии смерть переопределялась как
«все события, лишающие человека трудоспособности» [Huebner 1959: 22] и
чётко разделялась на безвременную смерть, «запланированную» смерть (casket
death), подобное смерти существование (инвалидность) и экономическую
смерть (выход на пенсию). Под таким углом зрения болезнь становилась «амор-
тизацией жизненных ценностей», а преждевременная смерть — напрасной тра-
той денег [Dublin, Lotka 1930: 112]. В 1930 г. Л. Дублин и А. Лотка построили
первую оценку капитальной ценности мужчин как функцию от их возраста.
Установив для жизней различную финансовую стоимость, они также сформи-
ровали и новый критерий их стратификации. Наиболее ценными (exceptional)
были те жизни, которые вносили наибольший вклад в своё сообщество, в то
время как посредственные (substandard) жизни ложились на сообщество бре-
менем финансовых потерь [Dublin, Lotka 1930: 80-82]. Утверждается, что ра-
ционально-утилитарный подход к смерти, который олицетворяет страхование
19 Распространявшееся признание экономической ценности человеческой жизни не
затрагивало женщин. Так, например, издание «Insurance Monitor» громко высказывалось
против страхования жён с выгодой для мужей: «Муж, который заранее может установить
денежную стоимость для своей жены, с этих пор лишается не только чувств к ней, но и ува-
жения к себе... Для него она не что иное, как рабыня...» (см.: The Insurance Value of Wife.
1870. September: 712d). Многие индивиды и организации также противились страхованию
детей и экономическому оцениванию жизни ребенка. В 1870-е гг. компании, занимавшиеся
страхованием от несчастных случаев на производстве, начали страховать бедных. Впервые
дети младше 10 лет страховались на регулярной основе. В различных штатах законодатели
предприняли по крайней мере 70 попыток запретить детское страхование как противореча-
щее общественной политике и общественному интересу. Их чувства выразило издание «The
Boston Evening Transcript»: «Ни настоящим мужчинам, ни настоящим женщинам не при-
стало говорить, что их дети имеют денежную стоимость» (см.: The Boston Evening Transcript.
1895. March 14).
271

Культурно-исторический подход
жизни, деритуализирует и секуляризирует смерть [Gorer 1965; Vernon 1970].
Однако приручить смерть не так легко. Обозреватели журнала «Keener» откло-
няют гипотезу о деритуализации и при этом наблюдают секуляризацию рели-
гиозного ритуала [Faunce, Fulton 1957; Blauner 1966; Pine, Phillips 1970]. Такая
«метаморфоза священного» [Brown 1959: 253] не уничтожает ритуал, но меняет
его природу. Мёртвого можно оплакивать множеством способов. Парадоксаль-
но, что деньги, которые развращают, могут и искупать: доллары можно исполь-
зовать вместо молитв.
Н. Браун критикует традиционную социологию за то, что она воспроизво-
дит мирской и рациональный образ денег и не обращает должного внимания на
их символические и священные функции [Brown 1959: 239-248]. Между день-
гами и смертью складываются двойственные отношения, реальные или симво-
лические. В то время как установление точного денежного эквивалента чело-
веческой жизни представляет собой осквернение священного, символическое
необузданное расходование денег может способствовать освящению смерти.
Дюркгейм кратко останавливается на священных качествах денег: «Экономиче-
ская ценность — это разновидность власти действенности {efficacy), а мы знаем,
что идея власти имеет религиозное происхождение. Кроме того, богатство при-
даёт ману, а значит, обладает ею. Отсюда видно, что между идеями экономиче-
ской ценности и религиозной ценности не может не быть связи» [Durkheim 1965:
466]. Широко распространена практика тратить большие суммы денег, когда
дело касается смерти, и это подтверждает, что между деньгами и смертью суще-
ствует сильная и легитимная символическая близость. Независимо от финан-
сового положения усопшего для него устраиваются дорогостоящие похороны
[Dunham 1963]. Похоронные бюро обычно упрекают в том, что их непомерные
цены вынуждают нести слишком большие расходы [Harmer 1963; Mitford 1963].
Исторические факты, однако, свидетельствуют о том, что расходы, связанные со
смертью, были высокими и до появления профессиональных похоронных бюро
в XIX веке. Р. Хабенстейн и У Лэмерс описывают «буйную расточительность»
похорон в XVIII веке с раздачей перчаток, шарфов и всевозможных дорогих по-
дарков [Habenstein, Lamers 1955: 203]. Символическая связь между деньгами и
смертью проявляется также в норме, запрещающей торг, когда дело касается
смерти [Simmons 1975]. Сравнение цен разных продавцов в поисках наиболее
выгодной покупки {comparison shopping) в случае с похоронами строго табуи-
руется, даже если это снижает расходы. Точно так же в случае со страховани-
ем жизни «подсчитывать наши пенсы — значит искушать богов погубить нас»
[Gollin 1969: 210]. Парсонс и Лидз предполагают, что трата больших сумм денег
являет собой попытку увеличить шансы на то, что «душа умершего в конце кон-
цов обретёт благоденствие или даже будет спасена» [Parsons, Lidz 1967: 156].
Когда речь заходит о смерти, деньги выходят за пределы своей меновой
ценности и обретают символические значения. Двойственность отношений
(как реальных, так и символических) между деньгами и смертью важна для
272

В. Зелизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
понимания того, как развивалось страхование жизни. С одной стороны, стра-
хование жизни считалось кощунственным, поскольку ставило знак равенства
между жизнью и деньгами; с другой — оно стало легитимным инструментом
символического использования денег в случае смерти. Мы кратко проанализи-
руем три разных аспекта ритуализации страхования жизни: превращение его
в мирской ритуал, в дополнительное условие «благопристойной смерти» и в
форму бессмертия.
Страхование жизни как ритуал
Расходы на похороны рассматриваются как мирской ритуал [Bowman 1959:
118; Pine, Phillips 1970: 138]20. Наши данные указывают на то, что подобным ри-
туалом стало и страхование жизни. Любопытно, что особенно чувствительны
к ритуальному подтексту страхования жизни не его сторонники, а его критики.
Так, например, А. Уэлш заявляет, что страхование жизни — это способ догово-
риться со смертью не только на финансовом, но и на эмоциональном и религи-
озном уровнях [Welsh 1963: 1576].
Превращение страхования жизни в ритуал можно обосновать, опираясь на
вполне надёжные данные. В 1830-1870-е гг. страховые компании явным образом
оправдывали свою деятельность и привлекали потребителя к своему товару с
помощью квазирелигиозной природы страховой продукции. Страхование жиз-
ни было не просто инвестицией, но «заградительным щитом» при умирании и
утешением «вслед за самой религией» [Holwig 1886: 22]. Страховой полис имел
широкие неэкономические функции: «Он может облегчить муки утраты, обод-
рить душу вдовы и иссушить слёзы сирот. Да, полис окутает ореолом славы па-
мять о том, кого забрали в царствие Отца и Господа его» [Franklin 1860: 34].
Страхование жизни и «благопристойная смерть»
В большинстве обществ существуют некие представления о том, какая смерть
является подобающей — такой может быть смерть на поле битвы или во время
работы за письменным столом. До Гражданской войны в Америке «триумфаль-
ная» смерть означала праведную смерть; она предполагала перемещение души
{spiritual transportation) и «триумф» веры [Saum 1975]. Однако вскоре социаль-
ный контекст изменился, в результате чего религиозность и великодушие сами
по себе оказались бесполезными.
В XVIII — начале XIX века вдовы и сироты, как правило, получали в на-
следство достаточно земли, чтобы жить и обеспечивать себя. Урбанизация
20 Ф. Арьес считает сегодняшний похоронный обычай в Америке компромиссом между де-
ритуализацией и традиционными формами траура [Ariès 1975]. Существует гипотеза, что груп-
повая терапия и встречи всей семьёй также являются мирскими ритуалами [Patterson 1975].
273

Культурно-исторический подход
внесла свои коррективы, поставив семьи в исключительную зависимость от
заработка отца. Если бы он не брал на себя ответственность за материальное
благосостояние жены и детей после его смерти, поддерживать их пришлось
бы обществу. Принцип свободы завещания в американском законодательстве
освобождал мужчин от любых посмертных юридических обязательств в отно-
шении детей. Вместо правового принуждения поэтому приходилось использо-
вать увещевание. Чрезвычайно важно было привить мужчинам норму личной
и не прерываемой смертью материальной ответственности за свои семьи. Всё
чаще и чаще под благопристойной смертью подразумевалось мудрое и щедрое
обеспечение иждивенцев. После смерти о мужчине судили по его финансовой
дальновидности не меньше, чем по душевным качествам. Только беспечный
отец не оставлял после себя «ничего, кроме памяти о честной ревностной ра-
боте и безнадёжного желания, чтобы те, кого он любил... смогли каким-нибудь
образом найти необходимую защиту от нужды...» (см.: Insurance Journal 1882.
October: 313). 3. Даймонд и Дж. Гуди обращают внимание на то, как установки
по отношению к смерти и умершему стали эффективным механизмом контро-
ля за поведением живых [Diamond 1955; Goody 1962]. Так, например, некрологи
в газетах и надгробные речи священников напоминают живущим, какое по-
ведение является одобряемым в данной социальной системе. Публичное огла-
шение социальных норм после смерти человека призвано ещё раз утвердить их
ценность в глазах живущих. Авторы из числа тех, кто занимался страхованием
жизни, ссылались на новые стандарты умирания в Америке: «Открыто при-
знается обязанность каждого отца семейства снабдить тех, кто ему дорог, сред-
ствами к существованию после его смерти, и нет таких обстоятельств, которые
освобождали бы мужчину от необходимости позаботиться об этом» (см.: Life
Insurance. In: Journal of the Manhattan Life Insurance Co. 1852: 19).
Поскольку страхование жизни было действенным способом гарантиро-
вать материальную обеспеченность иждивенцев, постепенно оно стало счи-
таться одной из обязанностей хорошего и ответственного отца. Как сказал об
этом в середине XIX века один из сторонников страхования жизни, мужчина,
который умирает застрахованным, «с душой, освящённой этим деянием, уско-
ряет свой путь наверх, в царство праведности, и направляется туда, куда ухо-
дят хорошие мужья и хорошие отцы» [Knapp 1851: 226]. Экономические стан-
дарты поддерживались такими религиозными лидерами, как отец Генри Уард
Бичер, который подчёркивал: «Некогда вопрос стоял так: имеет ли христианин
право прибегать к страхованию жизни? Тот день прошёл. Ныне вопрос стоит
иначе: может ли христианин найти для себя оправдания, если он пренебрегает
этим долгом?» [Beecher 1870]. Новый критерий «благопристойной смерти» от-
чётливо проявляется в цитате из проповеди, прочитанной в 1880-е гг.: «Я об-
ращаю ваше внимание на сравнение, сделанное Павлом. Перед нами один че-
ловек, который не заботится о поддержке своей семьи, пока он жив или после
того, как он умрёт. И другой человек, который ненавидит Библию и отрицает
274

В. Зелизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
Бога... Павел говорит, что тот, кто пренебрегает заботой о своём домохозяй-
стве, поступает более предосудительно, чем тот, кто отвергает Библию. Когда
люди думают о своей смерти, они склонны размышлять о ней лишь в связи
со своим собственным духовным благоденствием... Это низко и эгоистично с
вашей стороны, когда вы столь отдаётесь мыслям о небесах... что забываете о
том, что станет с вашей женой и детьми после того, как вы умрёте... Это под-
ло с вашей стороны отправиться на небеса, в то время как они отправляются в
работный дом» (Т. Девитт Талмадж; цит. по: [Hull 1964: 240]).
Страхование жизни и экономическое бессмертие
В XIX столетии на место теологической озабоченности личным бессмерти-
ем пришёл растущий интерес к потомкам и социальным формам бессмер-
тия. Карл Беккер показывает, что уже в XVIII веке европейские мыслители
(philosophes) перешли от идеи обещанного христианством бессмертия в загроб-
ном мире к вере в то, что хорошие люди будут жить в памяти будущих поколе-
ний [Becker 1932]. Этот поворот отразился в содержании завещаний. Раньше в
завещаниях главную роль играло спасение души умирающего. Наследодатель
регулировал все детали своих похорон, гарантируя себе шансы на спасение тем,
что делал пожертвования в пользу бедных, которые будут молиться о его душе,
и оплачивал сотни тысяч месс по себе и церковных служб, часто на неограни-
ченный срок [Vovelle 1974]. Во второй половине XVIII столетия в завещаниях
перестали заботиться о личном спасении; эти документы превратились в мир-
ской инструмент распределения собственности между потомками. М. Вовелль
связывает изменения в завещаниях с дехристианизацией и деритуализацией
отношения к смерти, происшедшими в середине XVIII века. Вероятно, однако,
что новый формат завещаний был скорее индикатором возникновения новой
системы идей и верований, связанных с бессмертием, нежели свидетельством
утраты религиозных верований21. Вот как Г. Файфель описывает этот переход в
Америке: «Когда мы отказались от старых представлений о личном бессмертии
в загробной жизни, мы создали идею социального бессмертия. Это значило, что
я не могу жить дальше, но буду продолжать жить (sic) в моих детях» [Feifei 1974:
34]. Пуританскую озабоченность личным спасением вытеснило новое значе-
ние, которое стали придавать потомкам. Мужчин теперь в меньшей степени
поглощали мысли о собственной душе, и в большей степени — о том, чтобы
21 Интерпретация данных Вовелля, предложенная Арьесом, может иметь некоторое от-
ношение к этой гипотезе. Арьес объясняет изменения в завещаниях в середине XVIII века
расцветом семьи и новых семейных отношений, основанных на чувствах и привязанности.
Умирающий человек больше не использовал юридические средства, чтобы управлять риту-
алом своих похорон, так как теперь он верил в то, что семья и так будет помнить его. Воз-
можно, рост значения семейных связей способствовал распространению веры в потомство
и социальных форм бессмертия.
275

Культурно-исторический подход
оставить недвижимость своим наследникам. Озабоченность социальным бес-
смертием взаимодействовала со структурным давлением, которое создавали
новые экономические условия и процесс урбанизации. Увеличение числа лю-
дей, единственным капиталом которых были их личные доходы, делало эко-
номическое будущее их детей крайне ненадёжным. Преждевременная смерть
кормильца означала экономическую катастрофу для его вдовы и сирот. Но-
вые институты, которые специализировались на экономических последствиях
смерти (такие как страхование жизни и опека над имуществом), отреагировали
на новую экономическую ситуацию и стали обслуживать практические нужды
иждивенцев. Однако они пошли дальше простого выполнения своих функций,
став символами некой формы экономического бессмертия.
Страховые компании быстро распознали притягательность страхования
жизни как пути к бессмертию и в явном виде использовали это для привле-
чения клиентов. О страховании жизни говорили как о «протянутой из моги-
лы невидимой руке предусмотрительного отца, которая продолжает лелеять
своё потомство и поддерживать единство семьи» (см.: United State Life Insurance
Co. 1850. Booklet: 5). Представление о наградах и наказаниях в загробной жиз-
ни также служило укреплению ответственности отца семейства перед своей
вдовой и сиротами. Гуди предполагает, что вера в воздаяние после смерти, как
и другие верования в сверхъестественное, укрепляет систему социального
контроля над живущими, поскольку не позволяет человеку в ней усомниться
[Goody 1962: 375-378]. Незастрахованный мог готовиться к нелёгкой загроб-
ной жизни. Роль усопших также стала более активной, чем прежде; произошёл
поворот от «услуги к служению» [Goody 1975: 4]. Усопшие перестали быть пас-
сивными адресатами молитв, читаемых живыми; вскоре стало ясно, что «жела-
ние пережить самого себя путём активной благотворительности — это обще-
принятый мотив, к которому взывает [страхование жизни]» [Tyng 1881: 4].
Заключение
Моя задача в данной работе выходит за пределы написания истории страхова-
ния жизни. Я использую ранее не исследовавшиеся аспекты этой истории, что-
бы изучить более общую проблему — установление денежных эквивалентов
для отношений или процессов, которые определяются таким образом, что на-
ходятся вне материальных соображений; проблему, к которой социологическая
мысль имеет давнишний интерес. С появлением страхования жизни человек
и деньги — священное и светское — попали в один котёл: ценность человека
стала измеряться деньгами. В примитивном обществе, где только боги принад-
лежали к сфере священного, тогда как люди оставались частью светского мира,
чисто количественное представление о людях не вызывало отторжения. С ро-
стом индивидуализма возникло особое почтение к безграничной ценности
личности, которое вытеснило господствовавший до этого утилитаризм с его
276

В. Зедизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
неограниченным оцениванием человека. В условиях развития индустриализо-
ванной рыночной экономики, где правил «бессердечный чистоган», человече-
ские жизнь и чувства были культурно обособлены в отдельную, ни с чем не со-
измеримую сферу. Страхование жизни назначало ей цену и тем самым ставило
под угрозу её святость. В начале XIX столетия американская общественность не
была готова превратить смерть в предмет торговли. Страхование жизни было
отвергнуто как кощунственное предприятие.
Конвертировать жизнь и смерть человека в товары чрезвычайно сложно,
и любое предприятие, которое строит бизнес на подобного рода священной
«продукции», неизбежно сталкивается со структурной амбивалентностью.
Чтобы выжить, бизнесу требуются прибыли, но прибыли — это слишком низ-
менное оправдание для такого института. Я полагаю, что в случае со страхова-
нием жизни решение состояло в «сакрализации» этого бизнеса, в превращении
денежного оценивания смерти в ритуал. Смерть уступила капиталистическому
этосу, но заставила его скрыть своё материальное предназначение под духов-
ным обличьем. К примеру, страхование жизни взяло на себя роль светского
ритуала и ввело новые определения бессмертия, благодаря которым особое
значение получила память, опосредованная деньгами. Теперь представление
о благопристойной смерти зиждилось не только на моральных основаниях;
с появлением страхового полиса ещё одним её необходимым условием стала
финансовая предусмотрительность. Помимо религиозной легитимации можно
также обнаружить и попытки моральной и социальной легитимации отрасли.
Общественность заверяли в том, что выведение смерти на рынок преследовало
возвышенную социальную цель борьбы с бедностью, и тем самым — сокраще-
ния уровня преступности. Что касается отдельного человека, то покупателю
страхового полиса гарантировалось моральное вознаграждение за самоотвер-
женность и альтруизм.
Сходные процессы религиозной, моральной и социальной легитимации
вплоть до 1870-х гг. характеризовали американский бизнес в целом. Ч. Сэнфорд
ссылается на духовный фактор морального оправдания, который отличал пио-
неров промышленности в Америке от их европейских коллег [Sanford 1958].
Американскую промышленность оправдывали не одними прибылями, но и
тем, что она способствовала моральному и духовному подъёму. Считалось,
что бизнес служит Богу, добропорядочности (character) и культуре22. Однако
если получение прибыли само по себе не могло быть приемлемым мотивом для
большинства коммерческих предприятий, то для такого бизнеса, как страхова-
ние жизни, который имел дело с человеческой жизнью и смертью, такое оправ-
дание выглядело особенно непристойно. И действительно, к концу XIX века,
22 Накопление огромных состояний оправдывалось тем, что эти деньги направлялись
на неоспоримые социальные и филантропические цели [Diamond 1955: 13-15]; см. также:
[Hofstadter 1963: 251].
277

Культурно-исторический подход
когда бизнес в Америке уже чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы не
искать иных обоснований, кроме того богатства, которое он производил, стра-
хование жизни всё ещё частично сохраняло свою религиозную маскировку.
Даже некоторые наиболее жестокие крупные дельцы из этой отрасли впадали
в сентиментальность, говоря о страховании жизни как «в первую очередь об
убеждении, и лишь во вторую — как о бизнесе» [Kingsley 1911: 13].
Речь не идёт о том, что распространение страхования жизни можно объ-
яснить только через изобретательную презентацию коммерческих целей. Об-
ретённая страхованием жизни к концу XIX века легитимность была результа-
том глубоких экономических, социальных и культурных изменений в Америке.
Однако маркетинговые приёмы могут быть полезным косвенным индикатором
культурных ценностей. В случае со страхованием жизни присущая ему в са-
мом начале апелляция к морали отражала сильное идеологическое сопротив-
ление превращению смерти в предмет торговли. Благодаря тому что к концу
XIX века экономическое определение смерти всё же стало более приемлемым,
страхование жизни смогло позволить себе более прямой и деловой подход к
смерти, хотя ритуализм и не исчез совершенно из страховой риторики. Ключе-
вая роль, которую сыграли страховые агенты, подтверждает, что отрасль вела
культурную борьбу. Количество страхований жизни начало расти в 1840-х гг.,
когда компании ввели прямые продажи (personal solicitation). Иной ситуация
была в морском страховании и страховании от пожаров, где агенты играли не-
значительную роль. Покупатели, которые не стали бы страховать свои жизни,
если бы не усилия агентов, добровольно стремились застраховать свои дома и
корабли. Исключительная роль агентов в страховании жизни была не просто
оригинальным маркетинговым ходом. Она стала ответом на сильное сопро-
тивление со стороны клиентов. На основе имеющихся данных можно уверенно
предположить, что без системы агентов распространение страхования жизни
было бы куда более медленным и менее успешным. Лишь настойчивые уговоры
при прямых продажах позволили преодолеть идеологические барьеры и суе-
верия в отношении страхования жизни23. В самом деле, исторические факты
однозначно указывают на провал всех попыток продавать полисы страхования
жизни без использования агентов как в нашей стране, так и за рубежом24. Агент
был необходим. Роль его, однако, была неоднозначной. И в этой амбивалент-
ности роли агентов также проявляется дилемма маркетизации жизни. Смерть
нельзя было продвигать и рекламировать как обыкновенный товар. Офици-
альная риторика побуждала агентов оставаться выше материальных сообра-
23 О роли личного влияния в распространении инноваций см.: [Rogers, Shoemaker 1971];
о маркетинге см.: [Katz, Lazersfeld 1955].
24 Страхование жизни в рамках сберегательных банков (например, по недорогим и ка-
чественным полисам, которые банки предлагали с 1907 г.) никогда не имело большого успеха.
Примечательно, что одной из немногих коммерческих неудач Sears Roebuck, которая занима-
лась торговлей по каталогам, стала попытка продавать в 1930-е гг. страхование жизни.
278

В. Зелизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
жений, выполняя свою задачу с возвышенным рвением миссионера. Однако
награду получали лишь успешные торговые представители, которым удавалось
уговорить купить как можно больше полисов.
Другие «бизнесмены от смерти» оказывались в ситуации такой же структур-
ной амбивалентности, как и страхователи жизни. Для сотрудников похоронных
бюро, как и для продавцов страховых полисов, смерть — это бизнес, приносящий
деньги. Такие «бизнесмены от смерти» отличаются от «профессионалов смерти»,
врачей и священников, чья связь со смертью легитимирована ориентацией на
оказание помощи25. Т. Парсонс и Р. Мёртон проводят различие между моделя-
ми индивидуальной мотивации и институциональными структурами бизнеса и
профессий [Parsons 1949; Merton 1975]. Независимо от индивидуальной моти-
вации практикующих врачей, их корыстолюбия или милосердия, в профессиях
происходит институционализация альтруизма, тогда как бизнес институцио-
нализирует корыстный интерес. Праведнее спасать и лечить, чем продавать; в
особенности, когда дело касается смерти. Сильная нормативная стигматизация
утилитарной связи денег со смертью способствует негативному оцениванию тех,
кто зарабатывает деньги на смерти. Короче говоря, маркетизация смерти — это
то, что Э. Хьюз поучительно назвал «грязной работой» [Hughes 1958: 49-52]. Так
же как и страхователи жизни, сотрудники похоронных бюро пытаются легити-
мировать свой бизнес, трансформируя его в священный ритуал. У Уорнер опи-
сывает стремление сотрудников похоронных бюро «заимствовать ритуальные и
священные символы пастора... для того, чтобы обеспечить внешнее прикрытие
тому, кем они являются и что делают. Место их работы {place of business) — это не
фабрика или офис, но часовня или приют» [Warner 1959: 317].
Данная работа показала, что «осквернение» священного становится источни-
ком напряжения и амбивалентности для тех, кто занят этим делом (например, для
тех, кто зарабатывает деньги на смерти). Напряжение и амбивалентность можно
смягчить за счёт «сакрализации» осквернения, но устранить их полностью нельзя.
Разработка этой гипотезы возможна при дальнейших исследованиях маркетиза-
ции других «священных» продуктов — например, человеческих органов или даже
развивающегося в последнее время суррогатного материнства с его «чёрным рын-
ком» детей, где с человеческой жизнью запросто управляются, как с товаром, кото-
рый, чего и опасался Титмусс, обменивают на «доллары и фунты».
Литература
Albree G. 1870. The Evils of Life Insurance. Pittsburg: Bakewell & Mathers.
Altmann S.P. 1903. Simmels Philosophy of Money. American Journal of Sociology. 9 (July):
46-68.
25 Парсонс полагает, что даже студентам-медикам требуются определённые обряды для
того, чтобы оправдать свою причастность к смерти, как, например, ритуальное вскрытие
трупов на ранних этапах обучения медицине [Parsons 1951: 445].
279

Культурно-исторический подход
Aries Ph. 1974. Western Attitudes toward Death. Baltimore: Johns Hopkins University
Press.
Aries Ph. 1975. The Reversal of Death: Changes in Attitudes toward Death in Western
Society. In: Stannard D.E. (ed.). Death in America. Philadelphia: University of
Pennsylvania Press; 134-158.
Bain R.K. 1959. The Process of Professionalization: Life Insurance Selling. PhD dissertation.
University of Chicago.
Barber B. 1974. The Absolutization of the Market: Some Notes on How We Got from There to
Here. Paper Read at the Conference on Markets and Morals. Seattle: Battelle Institute.
Becker C. 1932. The Heavenly City of Eighteenth-Century Philosophers. New Haven, CT:
Yale University Press.
Becker H. 1959. On Simmels Philosophy of Money. In: Wolff K.H. (ed.). Georg Simmel.
Columbus: Ohio State University; 216-232.
Beecher H.W. 1870. Truth in a Nutshell. New York: Equitable Life Assurance Co.
Blau P.M. 1967. Exchange and Power in Social Life. New York: Wiley.
Blauner R. 1966. Death and Social Structure. Psychiatry. 29 (November): 378-394.
Bowman L. 1959. The American Funeral. Washington, DC: Public Affairs Press.
Brown N.O. 1959. Life against Death. Middletown, CT: Wesleyan University Press.
Buley R.C. 1967. The Equitable Life Assurance Society of the United States. New York:
Apple ton - Century-Croft s.
Carlyle T. 1971 (1839). Chartism. In: Carlyle T. Selected Writings. Harmondsworth:
Penguin.
Cooley Ch.H. 1913. The Sphere of Pecuniary Valuation. American Journal of Sociology.
19 (September): 188-203.
Diamond S. 1955. The Reputation of the American Businessman. Cambridge, MA: Harvard
University Press.
Dublin L.I., Lotka A.J. 1930. The Money Value of Man. New York: Ronald.
Dunham A. 1963. The Method, Process and Frequency of Wealth Transmission at Death.
University of Chicago Law Review. 30 (Winter): 241-285.
Durkheim E. 1965. The Elementary Forms of the Religious Life. New York: Free Press; см.
также рус. пер.: Дюркгейм Э. 1998. Элементарные формы религиозной жизни
(Введение; Глава I). В кн.: Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религи-
оведения. Антология. Пер. А. Гофмана. М.: Канон+; 175-231.
Duty and Prejudice. 1870. New York: J.H. & CM. Goodsell.
Etzkorn P. 1968. Georg Simmel: Conflict in Modern Culture and Other Essays. New York:
Teachers College Press.
Faunce W.A., Fulton R.L. 1957. The Sociology of Death: A Neglected Area of Research.
Social Forces. 36 (October): 205-209.
Feifel H. 1974. Attitudes towards Death Grow More Realistic. New York Times. July 21.
Franklin M. 1860. Proceedings from the First Annual Session of the Convention of Life
Insurance Underwriters. American Life Assurance Magazine. 1 (January): 34-39.
280

В. Зелизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
Friedman L.M. 1964. Patterns of Testation in the 19th Century: A Study of Essex County
(New Jersey) Wills. American Journal of Legal History. 8 (January): 34-53.
Gollin J. 1969. Pay Now, Die Later. New York: Penguin.
Goody J. 1962. Death, Property and the Ancestors. Stanford, CA: Stanford University Press.
Goody J. 1975. Death and the Interpretation of Culture: A Bibliographic Overview. In:
Stannard D.E. (ed.). Death in America. Philadelphia: University of Pennsylvania
Press; 1-8.
Gorer G. 1965. Death, Grief and Mourning in Contemporary Britain. London: Cresset
Press.
Goupil R. 1905. De la Considération de la mort des personnes dans les actes juridiques.
Caen: Université de Caen.
Habenstein R., Lamers W.M. 1955. The History of American Funeral Directing. Milwaukee:
Bulfin Printers.
Harmer R. 1963. The High Cost of Dying. New York: Crowell.
Hofstadter R. 1963. Anti-Intellectualism in American Life. New York: Vintage.
Holwig D. 1886. The Science of Life Assurance. Boston: Provident Life & Trust Co.
Huebner S.S. 1924. Proceedings of the 35th Annual Convention of the National Association
of Life Underwriters. New York: National Association of Life Underwriters.
Huebner S.S. 1959. The Economics of Life Insurance. New York: Crofts.
Hughes E.Ch. 1958. Men and Their Work. Glencoe, IL: Free Press.
Hull R. 1964. Immortality through Premiums. Christian Century. 81 (February): 239-240.
Jencks T.R. 1843. Life Insurance in the United States. Hunts Merchants' Magazine.
8 (February): 109-130.
Katz E., Lazarsfeld P.F. 1955. Personal Influence. Glencoe, IL: Free Press.
Katz M.B. 1975. The People of Hamilton. Cambridge, MA: Harvard University Press.
Kingsley D.P. 1911. Militant Life Insurance. New York: New York Life Insurance Co.
Knapp M.L. 1851. Lectures on the Science of Life Insurance. Philadelphia: E.J. Jones & Co.
Lawrence P.A. 1976. Georg Simmel: Sociologist and European. New York: Harper & Row.
LevineD. (ed.). 1971. Georg Simmel on Individuality and Social Forms. Chicago: University
of Chicago Press.
Malinowski B. 1954. Magic, Science, and Religion. New York: Doubleday.
Mannes AI. 1932. Principles and History of Insurance. In: International Encyclopedia of
the Social Sciences. 8. New York: Macmillan; 30-47.
Marx K. 1964. The Economic and Philosophic Manuscripts of 1844. New York: International
Publishers.
Marx K. 1971. Manifesto of the Communist Party. New York: International Publishers; см.
также рус. пер.: Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии.
В кн.: Маркс К., Энгельс Ф. 1955. Сочинения. 4. М.: Государственное издатель-
ство политической литературы; 419-459.
The Mennonite Encyclopedia. 1957. Scottdale, PA: Mennonite Publishing House.
Merton R.K. 1975. The Uses of Institutionalized Altruism. In: Seminar Reports. 3 (6). New
York: Columbia University.
281

Культурно-исторический подход
Mitford J. 1963. The American Way of Death. Greenwich, CT: Fawcett.
North D.C., Davis L.E. 1971. Institutional Change and American Economic Growth.
Cambridge: Cambridge University Press.
Parsons T. 1949. The Professions and the Social Structure. In: Parsons T. Essays in
Sociological Theory. Glencoe, IL: Free Press; 34-49.
Parsons T. 1951. The Social System. Glencoe, IL: Free Press.
Parsons T., Fox R., Lidz V. 1973. The Gift of Life and Its Reciprocation. In: Mack A. (ed.).
Death in American Experience. New York: Schocken; 1-49.
Parsons T., Lidz V. 1967. Death in American Society. In: Schneidman E.S. (ed.). Essays in
Self Destruction. New York: Science House; 133-140.
Pascan M. 1907. Les Pactes sur succession future. Paris: Faculté de Droit, University de
Paris.
Patterson R.R. 1975. Children and Ritual of the Mortuary. In: Margolis O.S. (ed.). Grief
and the Meaning of the Funeral. New York: MAS Information Corp.; 86-99.
Phelps J.T. 1895. Life Insurance Sayings. Cambridge, MA: Riverside Press.
Pine V.R., Phillips D.L. 1970. The Cost of Dying: A Sociological Analysis of Expenditures.
Social Problems. 17 (Winter): 131-139.
Pompilly J.T. 1869. Watchman! What of the Night? or Rejected Blessings for Wives and
Mothers. New York: English & Rumsey.
Reboul E. 1909. Du Droit des enfants bénéficiaires d'une assurance sur la vie contractée par
leur père. Paris: Librairie Nouvelle de Droit.
Riley J.W. 1963. Basic Social Research and the Institution of Life Insurance. American
Behavioral Scientist. 6 (May): 6-9.
Rogers E.M., Shoemaker F.F. 1971. Communications of Innovations. New York: Free Press.
Sanford Ch.L. 1958. The Intellectual Origins and New-Worldliness of American Industry.
Journal of Economic History. 18 (1): 1-15.
Saum L.O. 1975. Death in the Popular Mind of Pre-Civil War America. In: Stannard D.E.
(ed.). Death in America. Philadelphia: University of Pennsylvania Press; 30-48.
Schultz O.T. 1930. The Law of the Dead Human Body. Chicago: American Medical Assoc.
Simmel G. 1900. Philosophie des Geldes. Leipzig: Duncker & Humblot.
Simmel G. 1978. The Philosophy of Money. Transi, by D. Frisby. London: Routledge &
Kegan Paul.
Simmons L.W. 1945. The Role of the Aged in Primitive Society. New Haven, CT: Yale
University Press.
Simmons M.G. 1975. Funeral Practices and Public Awareness. Human Ecology Forum.
5 (Winter): 9-13.
Stalson O.J. 1969. Marketing Life Insurance. Bryn Mawr, PA: McCahan Foundation.
Tax Consequences of Transfers of Bodily Parts. 1973. Columbia Law Review. 73 (April):
842-865.
Taylor M.L. 1958. The Life Insurance Man: A Sociological Analysis of the Occupation.
PhD dissertation. Louisiana State University.
Titmuss R.M. 1971. The Gift Relationship. New York: Vintage.
282

В. Зелизер. Человеческие ценности и рынок:
страхование жизни и смерть в Америке XIX века
Tyng S.H. 1881. Life Insurance Does Assure. Harper s Monthly Magazine. 62 (April): 754-
763.
Veatch R.M. 1976. Death, Dying and the Biological Revolution. New Haven, CT: Yale
University Press.
Vernon G. 1970. The Sociology of Death. New York: Ronald.
Vovelle M. 1974. Piété baroque et déchristianisation en Provence au XVIII siècle. Paris: Pion.
Wallwork E. 1972. Durkheim: Morality and Milieu. Cambridge, MA: Harvard University
Press.
Warner L.W. 1959. The Living and the Dead: A Study of the Symbolic Life of Americans.
New Haven, CT: Yale University Press.
Welsh A. 1963. The Religion of Life Insurance. Christian Century. 80 (December 11):
1541-1543; 1574-1576.
Whal Ch.W. 1959. The Fear of Death. In: Feifel H. (ed.). The Meaning of Death. New York:
McGraw-Hill; 16-29.
White G.T. 1955. A History of the Massachusetts Hospital Life Insurance Company.
Cambridge, MA: Harvard University Press.
Zelizer V.A. 1979. Morals and Markets: The Development of Life Insurance in the United
States. New York: Columbia University Press.
Источник: Zelizer V. 1978. Human Values and the Market: The Case of Life Insurance
and Death in 19th-century America. American Journal of Sociology. 84 (3): 591-610.
© 1978 The University of Chicago

АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД
К. Гирц
БАЗАРНАЯ ЭКОНОМИКА: ИНФОРМАЦИЯ
И ПОИСК В КРЕСТЬЯНСКОМ МАРКЕТИНГЕ
Б предлагаемой вниманию читателя статье описываются некоторые прин-
ципы функционирования восточного базара. Базарная экономика обладает
рядом особенностей, отличающих её как от совершенного рынка, так и от
нерыночного хозяйства. Ключевое значение на базаре приобретают поиск и за-
щита информации. Эффективность поиска зависит от умения пользовать-
ся двумя основными поисковыми процедурами — клиентелизацией и торгом.
Базар лишь по видимости является хаотичным скоплением людей, а на деле
представляет собой сложную структуру связей между участниками, находя-
щимися в тесных отношениях конкуренции и взаимозависимости.
Ключевые слова: базарная экономика; клиентские отношения; торг; институ-
циональная структура; поиск информации.
Существует ряд областей, в которых антропология и экономическая теория
противостоят друг другу на протяжении нескольких последних десятилетий, —
теория развития, история доиндустриального периода, колониальное господство.
Я же, вместо того чтобы, как это часто случалось, схватывать лежащие на по-
верхности идеи другой науки, не умея их правильно применить, хочу обсудить
одну область, где взаимный обмен между двумя дисциплинами не только может
стать более тесным, но где эти дисциплины действительно способны помочь
друг другу. Речь идёт об исследовании системы крестьянского рынка или того,
что я называю базарной экономикой.
На сегодняшний день в антропологии существует длительная традиция ис-
следований крестьянских рынков. Многие из таких исследований ограничива-
ются описаниями — здесь господствует индуктивизм. Другие, которым прису-
щи аналитические интересы, подразделяются на два подхода. В рамках первого
подхода базар видится как институт реального мира, наиболее близкий к чисто
конкурентному рынку неоклассической экономической теории — своего рода
Пер. с англ. В.В. Радаева, Г.Б. Юдина. Впервые на русском языке текст опубликован
в журнале «Экономическая социология» (2009. 10 (2): 54-62. URL: http://ecsoc.hse.ru/2009-
10-2.html).
284

К. Гирц. Базарная экономика: информация и поиск в крестьянском маркетинге
пенни-капитализм1. При втором подходе базар рассматривается как институт,
настолько укоренённый в социокультурном контексте, что он полностью исклю-
чается из сферы современного экономического анализа. Эти противоположные
подходы стали основой для длительных дебатов между экономическими ан-
тропологами, так называемыми формалистами и субстантивистами, — деба-
тов, которые уже изрядно утомили всех, кроме самых упорных спорщиков.
Некоторые последние разработки в экономической теории, связанные с
ролью информации, коммуникации и знания в процессах обмена [Akerlof 1970;
Rees 1971; Stigler 1971; Spence 1973; Arrow 1974], дают основания для сглажи-
вания противоречий между формалистами и субстантивистами. Такие разра-
ботки не только предлагают нам аналитические схемы, более подходящие для
понимания работы базара, чем модели чистой конкуренции, но также позво-
ляют инкорпорировать в дискуссию социокультурные факторы, не лимитируя
их пограничным статусом. Кроме того, использование социальных факторов
в эмпирических кейсах вне контекста сегодняшнего «развитого мира» позволит
продемонстрировать, что эти новшества имеют более серьёзное значение для
стандартной экономической теории и не так легко могут быть приспособлены
к общепринятым парадигмам, как это себе представляют по крайней мере не-
которые их защитники. Если это так, то взаимодействие антропологии и эко-
номики на этот раз может стать чем-то большим, нежели просто обменом экзо-
тических фактов на узкие понятия, и способно бросить обеим сторонам вызов,
который будет для них одинаково полезен.
I
Базарная экономика, о которой пойдёт далее речь, — это экономика города
и сельского региона, расположенных у подножия Среднего Атласа в Марокко,
которую я исследую с середины 1960-х гг. (В 1950-е гг. я исследовал сходные эко-
номики в Индонезии [Geertz 1963].) Обнесённый стеной, этнически гетероген-
ный и совершенно традиционный город называется так же, как и весь регион, —
Сефру, и стоит здесь уже тысячу лет. Некогда служившее важной остановкой
для караванов на пути к югу, от Феса до Сахары, это место уже около столетия
является процветающим рыночным центром с населением 15-30 тыс. человек.
1 Пенни-капитализм (англ. penny capitalism — копеечный капитализм) — термин, кото-
рый американский антрополог Сол Тэкс (1907-1995) использовал для описания хозяйствен-
ной системы гватемальских индейцев. Тэкс полагал, что хозяйственная мотивация индейцев
не отличается радикальным образом от мотивации европейцев, и для изучения потреби-
тельского выбора индейцев применимы аналитические инструменты микроэкономической
теории. Различие в уровне развития обусловливается лишь ограниченностью альтернатив,
доступных индейцам, а этноцентризм опасен тем, что не даёт увидеть отличия в структуре
ценностей и потребностей индейцев и европейцев. Позиция Тэкса, подкреплённая необы-
чайно богатым для исследований первой половины XX века количественным материалом,
сыграла роль в развитии формалистского направления в экономической антропологии. —
Примеч. пер.
285

Антропологический подход
Здесь существуют два типа базаров: (1) постоянный базар, состоящий из
торговых кварталов старого города; (2) периодический базар, который соби-
рается по четвергам в разных местах (здесь ковры, там зерно), за пределами
городских стен, и является элементом очень сложного регионального цикла,
включающего различные рынки в других местах и в другие дни недели. При всех
различиях этих двух видов базара их границы легко проницаемы, так что ин-
дивиды перемещаются между ними свободно и действуют, в общем, по одним
и тем же принципам. С эмпирической точки зрения ситуация предельно слож-
на — здесь существуют более 600 магазинов, представляющих примерно 40 раз-
личных видов коммерческой торговли, и около 300 мастерских, представляю-
щих примерно 30 ремёсел, причём по четвергам население города, вероятно,
удваивается. Вне всяких сомнений, базар является важнейшим местным ин-
ститутом, где заняты две трети рабочей силы города.
Если не углубляться в эмпирические детали (полномасштабное исследова-
ние см. в: [Geertz 1979]), базар — это нечто большее, чем очередная демонстрация
банальной истины о том, что повсеместно люди стремятся купить подешевле и
продать подороже. Это особая система социальных отношений, которая выстра-
ивается вокруг производства и потребления товаров и услуг; специфический
тип хозяйства, заслуживающий, несомненно, самостоятельного анализа. «Ба-
зарная экономика», подобно «индустриальной экономике» или «примитивной
экономике», от которых она заметно отличается, демонстрирует общие процес-
сы в особенных формах и тем самым обнаруживает некоторые аспекты этих
процессов, меняющие наши представления об их природе. «Базар», персидское
слово неясного происхождения, которое в английском языке со временем на-
чало означать «восточный рынок», становится, подобно самому слову «рынок»,
в равной мере названием института и аналитической идеей, а его исследование,
подобно исследованию рынка, — настолько же теоретическим, насколько и описа-
тельным предприятием.
II
Базар как разновидность хозяйственной системы обнаруживает ряд отли-
чительных черт, которые проявляются не столько в протекающих процессах,
сколько в том, как эти процессы принимают согласованную форму. Здесь, как
и везде, применимы обычные максимы: продавцы стремятся к максимальной
прибыли, потребители — к максимальной полезности; цена связывает спрос
и предложение; соотношение факторов производства отражает относительные
факторные издержки. Однако принципы, управляющие организацией коммер-
ческой жизни, в меньшей степени вытекают из этих трюизмов, чем можно было
бы представить, читая стандартные экономические учебники, где переход от
аксиом к действительности совершается слишком уж непринуждённо. Как раз
эти принципы, связанные не столько с балансированием полезностей, сколько
с информационными потоками, и придают базару его неповторимый характер
и вызывают к нему общий интерес.
286

К. Гирц. Базарная экономика: информация и поиск в крестьянском маркетинге
Начнём со следующего утверждения: на базаре информация скудна, недоста-
точна, плохо распределена, передаётся неэффективно и ценится очень высоко. Ни
бесценная конкретность или достоверное знание, которые становятся возможны-
ми благодаря ритуализованному характеру нерыночных хозяйств, ни развитые
механизмы производства и передачи информации, от которых зависят хозяйства
индустриальные, на базаре не обнаруживаются: здесь нет ни церемониального
распределения, ни рекламы, ни предписанных партнёров по обмену, ни стандар-
тизации продукта. Уровень неосведомлённости относительно всего — от качества
продукта и текущих цен до рыночных возможностей и уровня производственных
издержек — очень высок. И многое из того, с чем связано функционирование ба-
зара, может рассматриваться как стремление для кого-то эту неосведомлённость
снизить, для кого-то — увеличить, а кого-то от неё защитить.
III
Важно, что упомянутая неосведомлённость является осознанным незна-
нием (known ignorances), а не просто отсутствием достаточной информации.
Участники базара осознают трудность, связанную с распознаванием того, на-
пример, здорова ли корова и справедлива ли назначенная за неё цена, но они
осознают также, что невозможно преуспеть без такого знания. Поиск инфор-
мации, которой у тебя нет, и защита информации, которая у тебя есть, — та-
кова суть этой игры. Капитал, умение и трудолюбие вместе с удачей и достиг-
нутым преимуществом играют на базаре такую же важную роль, как и в любой
хозяйственной системе. Но в меньшей степени это происходит за счёт повыше-
ния эффективности или улучшения качества продуктов, а в большей — за счёт
обеспечения владельцу привилегированной позиции в исключительно слож-
ной, слабо артикулированной и чрезвычайно шумной сети коммуникации.
Институциональные особенности базара предстают, таким образом, не
столько цепью случайностей, выросших из обычая, сколько связанными эле-
ментами единой системы. Предельно развитое разделение труда и локализа-
ция рынков, неоднородность продуктов и интенсивный торг по поводу цены,
дробность трансакций и стабильные клиентские связи между покупателями и
продавцами, странствующая торговля и значительная традиционализация на-
следуемых занятий — эти элементы не просто сосуществуют, они внутренне об-
условливают друг друга.
Поиск информации, трудоёмкий, полный неопределённости, сложный и не-
регулярный, — вот основной жизненный опыт на базаре. Каждый аспект базарной
экономики отражает тот факт, что главная проблема, встающая перед её участни-
ками («базаари»), это не взвешивание возможностей, а выяснение их параметров.
IV
Таким образом, поиск информации является на базаре поистине развитым
искусством, делом, вокруг которого вращается всё остальное. Основные усилия
287

Антропологический подход
базаари направлены на прочёсывание базара на предмет удобных знаков, поиск
ключей к пониманию того, как обстоит то или иное дело в данный конкретный
момент. Исследуемые вопросы могут включать всё, что угодно: от трудолюбия
будущего партнёра до ситуации с предложением в сфере сельскохозяйственной
продукции. Но самые насущные заботы связаны с выявлением цены и качества
товаров. То, что центральное место занимают навыки обмена (а не производ-
ственные или управленческие навыки), придаёт огромное значение знанию
того, за какую цену продаются определённые вещи и какие именно это вещи.
Элементы институциональной структуры базара могут рассматриваться с
точки зрения степени, в которой они или делают поиск трудным, дорогостоя-
щим предприятием, или, напротив, облегчают поиск и ограничивают расходы
на него разумными рамками. При этом нельзя сказать, что все элементы можно
чётко отнести к одной из этих двух категорий. Основная их часть действует в
обоих направлениях, поскольку базаари заинтересованы как в том, чтобы сделать
поиск эффективным для себя, так и в том, чтобы сделать его непродуктивным
для других. Желание знать, что в действительности происходит, сочетается с
желанием иметь дело с людьми, которые не знают, но при этом думают, что зна-
ют. Структуры, способствующие поиску, и структуры, которые создают пре-
пятствия на его пути, теснейшим образом переплетены.
Позвольте теперь обратиться к двум наиболее важным поисковым проце-
дурам: клиентелизации и торгу.
Клиентелизация — это склонность (проявляющаяся в Сефру) делать по-
вторяющиеся покупки определённых товаров и услуг в целях установления про-
должительных отношений с их конкретными поставщиками, вместо того чтобы
каждый раз осуществлять на рынке полномасштабный поиск. Кажущееся броу-
новское движение случайно сталкивающихся базаари на деле скрывает гибкую
модель неформальных личных связей. Я не знаю, применимо или нет следующее
описание к нынешнему рынку труда: «Покупатели и продавцы, ослеплённые не-
достатком знания, действуют просто на ощупь, пока не столкнутся друг с другом»
(С. Коэн) (цит. по: [Rees 1971: ПО]); но к базару оно определённо не применимо.
Покупатели и продавцы, движущиеся по проложенным клиентелизацией кана-
лам, вновь и вновь находят свой путь к одним и тем же противникам (adversaries).
«Противники» — наиболее точное слово, потому что клиентские отноше-
ния — это отношения не зависимости, но конкуренции. Клиентские отноше-
ния являются симметричными, эгалитарными и оппозиционными. Здесь не
существует патронов и иерархий, организованных по типу «хозяин — слуга».
Как бы ни соотносились власть, богатство, знание, навыки или статус участ-
ников — а они могут заметно различаться, — клиентские отношения являются
сферой реципрокных связей. Мясник и продавец шерсти привязаны к своему
постоянному покупателю, точно так же как и покупатель к ним. При разделе-
288

К. Гирц. Базарная экономика: информация и поиск в крестьянском маркетинге
нии базарной толпы на тех, кто заслуживает подлинного внимания, и тех, кто
лишь теоретически может стать партнёрами, клиентелизация уменьшает по-
иск до разумных пределов и трансформирует рассеянную толпу в устойчивую
совокупность хорошо знакомых противников {antagonists). Использование по-
вторяющегося обмена между знакомыми партнёрами, с тем чтобы ограничить из-
держки поиска, является практическим следствием общей институциональной
структуры базара и внутренним элементом этой структуры.
Во-первых, существует высокая степень пространственной локализации и
«этнической» специализации торговли на базаре, что значительно упрощает
процесс поиска клиентов и фиксирует его достижения. Если кому-нибудь нужен
кафтан или чтобы ему навьючили мула, он знает, где, как и кого искать. И по-
скольку индивиды не так легко переходят от одного вида труда к другому или
с одного места на другое, то если однажды вы нашли нужного вам человека, ко-
торому доверяете и который доверяет вам, можно рассчитывать на то, что через
некоторое время вы сможете найти его на том же месте. Нет нужды постоянно
искать новых клиентов. Поиск становится накопительным процессом.
Во-вторых, клиентелизация сама придаёт базару форму, производя его сег-
ментацию, и это, по сути, информационная сегментация, разделяющая базар
на частично пересекающиеся субпопуляции, в пределах которых могут быть
произведены более рациональные оценки качества информации и тем самым
оценки продолжительности и вида поиска. Базаари не попадают, как, например,
это происходит с туристами, в незнакомое окружение, где неизвестно всё — от
разброса цен и происхождения товара до статуса участников и этикета, связан-
ного с установлением и поддержанием контактов. Они действуют в окружении,
которое им достаточно хорошо знакомо.
Клиентелизация представляет собой попытку на уровне актора противо-
действовать тому, что на уровне системы является недостатками базара как
коммуникативной сети, то есть сопротивляться её структурной сложности и
беспорядочности, отсутствию одних сигнальных систем и неразвитому состоя-
нию других, неточности, рассеянию и неравномерному распределению знания
относительно экономических реалий, а также извлекать из всего этого прибыль.
Это делается посредством дополнения информации, передаваемой по элемен-
тарным связям внутри этой сети, и повышения её надёжности.
VI
Рациональность усилий, повышающих надёжность клиентского отношения
как канала коммуникации, в то время как его функциональный контекст не со-
вершенствуется, основана, в свою очередь, на том, что в пределах этого отноше-
ния существует некий эффективный механизм передачи информации, которого
повсюду так не хватает. И поскольку это отношение противостояния, то таков
и его механизм — речь идёт о многомерном, интенсивном торге. Главный пара-
докс базарного обмена заключается в том, что преимущество вытекает из спо-
289

Антропологический подход
собности окружить себя относительно лучшими коммуникативными связями,
а сами связи создаются в остро антагонистическом взаимодействии, где ин-
формационное неравновесие является движущей силой, а эксплуатация этого
неравновесия становится целью.
Базарный торг — это недостаточно исследованная тема (среди немногих ис-
ключений см. работу Ральфа Кэсседи: [Cassady 1968]), чему способствует и не-
развитое состояние теории торга в экономической теории. И здесь я хотел бы
кратко коснуться двух вопросов — многомерности такого торга и присущей
ему интенсивности.
Начнём с многомерности. Несмотря на то что определение цены — наибо-
лее заметный аспект торга, духом торга проникается всё противостояние. Воз-
можны манипуляции количеством и (или) качеством товара, в то время как де-
нежная цена остаётся постоянной; кредитные соглашения иногда подвергаются
пересмотру; за оптовыми операциями и дроблением крупных партий товара
порой скрываются подробнейшие договорённости — и всё это в потрясающих
масштабах и при высочайшем уровне детализации. В системе, в которой мало
что упаковывается и регулируется и всё оценивается лишь приблизительно,
возможности торга по неденежным параметрам огромны.
Теперь об интенсивности торга: я использую термин «интенсивный» в по-
нимании А. Риса, у которого он означает глубокое изучение уже полученного
предложения, повышение интенсивности поиска в противоположность поис-
ку дополнительных предложений как увеличению экстенсивности поиска. Рис
описывает рынок подержанных автомобилей, где явно преобладает интенсивный
поиск как результат высокой неоднородности продуктов (предыдущий водитель
мог быть маленькой старушкой, а мог быть таксистом, и т.п.) в противополож-
ность рынку новых автомобилей, где продукты считаются однородными и пре-
обладает экстенсивный поиск (поиск информации о ценах у других дилеров).
Следовательно, в той мере, в которой на базаре преобладает интенсивный
торг, можно считать, что базар более сходен с рынком подержанных автомоби-
лей, чем с рынком новых машин, то есть с рынком, где решение важных инфор-
мационных проблем связано скорее с выяснением множества деталей в каждом
конкретном случае, нежели с изучением общего распределения сопоставимых
случаев. Кроме того, оказывается, что на таком рынке «клиническая» форма
поиска (форма, фокусирующаяся на расхождении интересов конкретных эко-
номических акторов) более эффективна, чем «опросная» форма (она фокуси-
руется на общем взаимодействии функционально определённых экономических
категорий). Поиск изначально является интенсивным, поскольку нельзя полу-
чить самую необходимую информацию, задав небольшое число вопросов-инди-
каторов большому числу людей. Это возможно, напротив, только при постанов-
ке большого числа диагностических вопросов небольшой группе людей. Именно
такой тип вопросов, направленных скорее на исследование нюансов, нежели на
общий опрос больших групп, и составляет сущность базарного торга.
290

К. Гирц. Базарная экономика: информация и поиск в крестьянском маркетинге
Это не означает, что экстенсивный поиск не играет на базаре никакой роли;
просто он является вспомогательным инструментом для интенсивного поиска.
Базаари в Сефру проводят терминологическое различие между торгом с целью
прощупывания почвы и торгом в целях заключения сделки и стремятся к тому,
чтобы проводить их в разных местах: первый осуществляется с людьми, с кото-
рыми имеются слабые клиентские связи, второй — с людьми, с которыми установ-
лены устойчивые связи. Экстенсивный поиск обычно проводится не системати-
чески и рассматривается как деятельность, не заслуживающая больших затрат
времени. Фред Хури указывает: в Рабате торговцы, чьи магазины находятся на
краю базара, жалуются, что их магазины «богаты торгом, но бедны продажами»,
то есть люди мимоходом интересуются ценами на товар, но реальную сделку со-
вершают в другом месте [Khuri 1968]. С точки зрения поиска наиболее продук-
тивный вид торга — это торг между покупателем и продавцом, которые имеют
постоянные клиентские отношения и подробно изучают отдельные аспекты
вероятной сделки. Здесь, как и повсеместно на базаре, всё в конечном счёте
зиждется на личном противостоянии между близкими противниками.
Вся структура торга определяется тем, что действует канал коммуникации,
созданный для обслуживания потребностей людей, одновременно взаимо-
связанных и противостоящих друг другу. Правила функционирования такой
структуры — это ответ на ситуацию, в которой две противостоящие стороны
возможного обмена борются за то, чтобы реализовать эту возможность, и од-
новременно за то, чтобы получить в результате обмена небольшое преимуще-
ство. На базаре большая часть «ценового торга» идёт относительно десятых до-
лей процента заявленной цены. Но торг от этого не становится менее острым.
Литература
Akerlof G.A. 1970. The Market for «Lemons»: Quality, Uncertainty and the Market
Mechanism. Quarterly Journal of Economics. 84 (3): 488-500.
Arrow K.J. 1974. The Limits of Organization. New York: Norton.
Cassady R., Jr. 1968. Negotiated Price Making in Mexican Traditional Markets. American
Indigena. 38: 51-79.
Geertz C. 1963. Peddlers and Princes. Chicago: University of Chicago Press.
Geertz С 1979. Suq: The Bazaar Economy in Sefrou. In: Rosen L. et al. (eds). Meaning
and Order in Contemporary Morocco: Three Essays in Cultural Analysis. Cambridge:
Cambridge University Press; 123-313.
Khuri R 1968. The Etiquette of Bargaining in the Middle East. American Anthropologist.
70: 698-706.
Rees A. 1971. Information Networks in Labor Markets. In: Lamberton D.M. (ed.). Economics
of Information and Knowledge. Harmondsworth: Penguin Books; 109-118.
291

Антропологический подход
Spence M. 1973. Time and Communication in Economic and Social Interaction. Quarterly
Journal of Economics. 87 (4): 651-660.
Stigler G. 1971. The Economics of Information. In: Lamberton D.M. (ed.). Economics of
Information and Knowledge. Harmondsworth: Penguin Books: 61-82.
Источник: Geertz C. 1978. The Bazaar Economy: Information and Search in Peasant
Marketing. American Economic Review. 68 (2): 28-32. © 1978 American Economic As-
sociation

ПОСТСТРУКТУРАЛИСТСКИЙ ПОДХОД
П. Бурдьё
ФОРМЫ КАПИТАЛА1
Экономической теории известна только одна разновидность капитала —
экономический капитал. Однако в тех формах обмена, которые экономисты
отбрасывают как «неэкономические», обращаются иные виды капитала,
играющие не меньшую роль в структурировании социального мира. Инвести-
рование и конвертация различных форм капитала образуют другую эконо-
мику — экономику практик, которая остается для экономической науки не-
заметной и непостижимой. В данной статье делаются шаги в направлении
построения науки об экономике практик. С этой целью вводятся понятия
«культурный капитал» и «социальный капитал», определяются условия их
воспроизводства и конвертации различных форм капитала. Помимо этого
обосновывается различение трёх состояний капитала — инкорпорированно-
го, объективированного и институционализированного — и поясняется со-
отношение между ними.
Ключевые слова: социальный капитал; культурный капитал; экономический
капитал; практики; конвертация; воспроизводство.
Социальный мир — это накопленная история (accumulated history). И если мы
не собираемся сводить его к дискретному ряду состояний мгновенно устанав-
ливаемого механического равновесия между агентами (рассматриваемыми как
взаимозаменяемые частицы), то для его анализа следует вновь обратиться к
понятию «капитал», а вместе с ним — к понятию «накопление» и ко всем вы-
текающим из него следствиям.
Капитал — это накопленный труд (идет ли речь о его материализованной
или инкорпорированной, телесной форме — incorporated, embodied form). Ког-
да агенты или группы агентов делают его объектом частного (эксклюзивного)
Пер. с англ. М.С. Добряковой. Науч. ред. — В.В. Радаев.
1 Статья написана на фр. яз. и впервые опубликована на нем. яз. в переводе Р. Крекеля в
кн.: Bourdieu Pierre. 1983. Ökonomisches Kapital, kulturelles Kapital, soziales Kaputal. In: Kreck-
el R. (Hrsg.). Soziale Ungeichheiten (Soziale Welt. Sonderheft 2). Goettingen: Otto Schwartz & Co.;
183-198. Позже статья публикуется на англ. яз. в переводе Р. Найса в кн.: Richardson J. (ed.).
1986. Handbook of Theory and Research for the Sociology of Education. New York; Westport, CT:
Greenwood Press; 241-258. Настоящий перевод выполнен с английского текста и впервые
опубликован на рус. яз.: Бурдьё П. 2004. Формы капитала. В кн.: Радаев В.В. (сост., науч. ред.).
Западная экономическая социология: Хрестоматия современной классики. М.: РОССПЭН;
519-536. — Примеч. науч. ред.
293

Постструктуралистский подход
присвоения, это позволяет им присваивать и социальную энергию в форме
овеществлённого или живого труда (reified or living labor). Это vis imita2, то есть
сила, вписанная (inscribed) в объективные или субъективные структуры; но
также и lex insita3, то есть принцип, лежащий в основе имманентных социаль-
ному миру закономерностей. Это то, на чем основаны игры общества (thegames
of society) (и не в последнюю очередь, экономическая игра), однако нечто иное,
нежели просто азартные игры, предполагающие, что в любой момент может
свершиться чудо. Рулетка, в которую за короткое время можно выиграть кучу
денег и тем самым как бы в одно мгновение изменить свой социальный ста-
тус, а также выигрыш от предыдущей ставки можно поставить на кон и про-
играть в следующем розыгрыше, являет собой достаточно точный образ этого
воображаемого мира (universe) совершенной конкуренции или совершенного
равенства возможностей — мира (world), лишённого процессов инерции, на-
копления, наследования или обретения свойств. В таком мире каждый момент
времени абсолютно независим от предыдущего, здесь у каждого солдата в ве-
щевом мешке — маршальский жезл, и каждый человек в мгновение ока мо-
жет получить любой приз и, следовательно, в любую секунду стать кем угодно.
Капиталу же в объективированной или инкорпорированной форме требует-
ся время для накопления. Будучи потенциальной способностью производить
прибыли (profits) и воспроизводить себя в прежних или расширенных формах,
он содержит тенденцию к устойчивому пребыванию и является силой, вписан-
ной в объективность вещей таким образом, что всё перестает быть равно веро-
ятным или равно невероятным4. А структура распределения различных типов
и подтипов капитала в данный момент времени образует имманентную струк-
туру социального мира и являет собой совокупность ограничений, вписанных
в саму реальность этого мира, надёжно контролирующих его функционирова-
ние и определяющих шансы на успех тех или иных практик.
В действительности объяснить структуру и функционирование социаль-
ного мира невозможно, если не ввести понятие «капитал» во всех его формах,
а не только в той, которая признаётся экономической теорией. Экономическая
теория позволила навязать капиталу определение из арсенала хозяйства прак-
тик (economy of practices), являющееся историческим изобретением капитализ-
2 Врожденная сила (лат.). — Примеч. пер.
3 Врожденный закон (лат.). — Примеч. пер.
4 Подобная инерция, вызываемая тенденцией структур капитала к самовоспроизвод-
ству в институтах или диспозициях, адаптированных к структурам, продуктами которых
они сами являются, несомненно, усиливается особым политическим действием согласо-
ванного сохранения (concerted conservation), то есть демобилизацией и деполитизацией. Эта
последняя имеет свойство удерживать подчинённых агентов в состоянии практической
группы, объединённой лишь общностью своих диспозиций и обречённой на функциониро-
вание в качестве некоего агрегата, снова и снова выполняющего отдельные, разрозненные
действия (например, потребительский или электоральный выбор).
294

П. Бурдъё. Формы капитала
ма. Сведя бесконечный мир обменов (universe of exchanges) к коммерческому
обмену (mercantile exchange), объективно и субъективно ориентированному на
максимизацию прибыли, то есть (в экономическом смысле) преследующем свой,
эгоистический, интерес (self-interested), она подспудно определила все другие
формы обмена как неэкономические и, следовательно, не движимые в своей ос-
нове интересом (disinterested). В частности, экономическая теория определяет
как свободные от личного интереса те формы обмена, которые обеспечивают
видоизменение (transubstantiation), в результате которого наиболее материаль-
ные типы капитала (экономические в узком смысле) могут выступать в нема-
териальной форме культурного или социального капитала, и наоборот. Ин-
терес, в том узком смысле, в каком он используется экономической теорией,
не может появиться, не породив и свою оборотную сторону — бескорыстие
(disinterestedness). Разновидности практик, явная цель которых состоит в мак-
симизации денежной прибыли, не могут быть определены в качестве таковых,
если они не порождают при этом не имеющих подобной цели культурных или
художественных практик и их продуктов. Невозможно представить мир бур-
жуа с его бухгалтерскими книгами, не вызвав к жизни чистого, совершенного
мира художника, чистой теории, интеллектуальных и бескорыстных занятий
искусством ради искусства. Иными словами, формирование науки о коммер-
ческих (mercantile) отношениях (воспринимающей как должное самые основы
того порядка, который она намерена анализировать, в том числе частную соб-
ственность, прибыль, наёмный труд и т.д., и потому не являющейся наукой о
сфере экономического производства) препятствовало построению общей на-
уки о хозяйстве практик, которая рассматривала бы коммерческий обмен как
частный случай обмена среди множества его других форм.
Примечательно, что эти практики и активы, вызволенные таким образом
из «ледяной воды эгоистического расчёта» (и науки), по сути, являются моно-
полией господствующего класса, — как если бы экономизм вдруг сумел свести
всё к экономической теории только лишь потому, что редукция, на которой
построена эта дисциплина, предохраняет от кощунственного упрощения всё
то, что нуждается в защите. Если экономическая теория имеет дело только с
практиками, построенными на принципе узкоэкономического интереса, и
только с благами (goods), которые прямо и незамедлительно можно превратить
в деньги (что делает их исчисляемыми — quantifiable), то мир буржуазного про-
изводства и обмена становится исключением, он может воспринимать и пре-
подносить себя как область бескорыстия (a realm of disinterestedness). Каждому
известно, что бесценные вещи имеют цену и чрезвычайная сложность пре-
вращения определённых практик и объектов в деньги возникает лишь по той
причине, что отрицание возможности данного превращения содержится уже в
самом намерении их произвести, когда имеет место не что иное, как отрицание
(Verneinung) хозяйства. Общая наука о хозяйстве практик, способная переопре-
делить всю совокупность практик (которые хотя объективно и являются эко-
295

Постструктуралистский подход
номическими, с социальной точки зрения не могут быть признаны в качестве
таковых и способны осуществляться только ценой настоящего притворства
(dissimulation), или, точнее, эвфемизации), должна стремиться к тому, чтобы
распознать все формы капитала и прибыли, установить законы, через которые
различные формы капитала (или власти, что в конечном счёте одно и то же)
превращаются друг в друга5.
Капитал, в зависимости от области, в которой он функционирует, и ценой
более или менее серьёзных трансформаций, являющихся предпосылкой его
эффективного действия в данной области, может выступать в трёх основных
обличьях: (1) экономический капитал, непосредственно и напрямую конвер-
тирующийся в деньги и институционализирующийся в форме прав собствен-
ности; (2) культурный капитал, при определённых условиях способный кон-
вертироваться в экономический капитал и быть институционализированным
в форме образовательных квалификаций; (3) социальный капитал, образован-
ный социальными обязательствами («связями» — connections) и при опреде-
лённых условиях конвертируемый в экономический капитал; он может быть
институционализирован, например, в форме аристократического титула6.
Культурный капитал
Культурный капитал существует в трёх формах: в инкорпорированном со-
стоянии {embodied state), то есть в форме длительных диспозиций ума и тела;
объективированном состоянии (objectified state), или в форме культурных то-
варов (картин, книг, словарей, инструментов, машин и т.д.), являющих собой
5 Это справедливо для обменов между членами различных групп (fractions) господству-
ющего класса, обладающими различными типами капитала. Это совершенно разные типы
капитала — от продажи экспертных заключений, услуг по уходу и других, принимающих
форму обмена дарами и называемых самыми причудливыми именами, какие только можно
придумать (гонорар, вознаграждение и т.д.), и вплоть до матримониальных актов обмена,
ярким примером которых является трансакция, возможная только в том случае, если она
не воспринимается в качестве таковой взаимодействующими сторонами. Примечательно,
что даже когда экономическая теория выходила за свои дисциплинарные границы, она не
вторгалась в области священного, если не считать немногих святотатственных выпадов. На-
пример, Гэри Беккер, одним из первых обративший непосредственное внимание на типы
капитала, обычно оставляемые за пределами анализа, рассматривал исключительно денеж-
ные издержки и прибыль, забывая о неденежных инвестициях (в том числе аффективного
характера), а также о материальной и символической прибыли, приносимой (не сразу и не
напрямую) образованием. Речь может идти о добавленной стоимости, которую произведён-
ные или подкреплённые обучением диспозиции (телесные или речевые манеры, вкусы и т.д.)
или же отношения, сложившиеся между однокурсниками, могут привносить в матримони-
альный рынок [Becker 1964a].
6 Символический капитал, как капитал в любой его форме, представляемой (восприни-
маемой) символически в связи с неким знанием или, точнее, узнаванием или неузнаванием,
предполагает влияние хабитуса как социально сконструированной когнитивной способности.
296

П. Бурдъё. Формы капитала
отпечаток или воплощение теорий или их критики, некоторого круга проблем
и т.д.; наконец, в институционализированном состоянии (institutionalized state),
то есть в форме объективации (её следует рассматривать отдельно, посколь-
ку она, как будет видно на примере образовательных квалификаций, наделяет
культурный капитал совершенно оригинальными свойствами, которые, как
предполагается, тот сохраняет).
Читателя не должен сбивать с толку несколько безапелляционный тон,
придаваемый моим утверждениям данной попыткой аксиоматизации7. В ходе
исследований понятие культурного капитала первоначально представилось
мне в качестве теоретической гипотезы, призванной объяснить различную
успеваемость детей из разных социальных классов путём соотнесения их ака-
демических успехов (то есть специфической прибыли, которую дети из раз-
личных классов и групп в рамках классов могут получить на академическом
рынке) с распределением культурного капитала между классами и их отдель-
ными группами. Подобная отправная точка анализа предполагает разрыв с
предположениями как здравого смысла (когда академический успех или не-
удача рассматриваются в качестве следствия природных склонностей), так и
теорий человеческого капитала. Видимо, следует отдать должное экономистам
за чёткую постановку вопроса о связи между нормами прибыли от образова-
тельных и экономических инвестиций (а также об эволюции этой связи). Од-
нако предложенный ими способ измерения результатов академических инве-
стиций учитывает только денежные вложения и прибыли или же те вложения,
которые можно напрямую конвертировать в деньги (например, затраты на
обучение или денежный эквивалент времени, затраченного на учебу). Эконо-
мисты не в состоянии объяснить, почему различные агенты или социальные
классы направляют разный объём ресурсов на экономические и культурные
инвестиции, поскольку они упускают из систематического анализа структу-
ру дифференцированных шансов на получение прибыли, которые различные
рынки предлагают этим агентам или классам как функцию объёма и состава их
активов (в частности, см.: [Becker 1964b]). Более того, поскольку экономисты
не соотносят стратегии инвестирования в образование со всем набором обра-
зовательных стратегий и с системой репродуктивных стратегий, то, повинуясь
извечному парадоксу, они неизбежно позволяют ускользнуть из виду наиболее
скрытому, а с социальной точки зрения самому важному виду образователь-
ных инвестиций — передаче культурного капитала в рамках семьи (domestic
transmission of cultural capital). Исследования экономистами связи между ака-
демическими способностями и академическими инвестициями демонстриру-
ют непонимание того, что способность или талант сами по себе уже являются
7 Рассуждая о концепциях как таковых (что я делаю в данной работе), а не применяя их в
исследовании, мы всегда рискуем: наши рассуждения могут оказаться схематичными и фор-
мальными, то есть теоретическими в наиболее привычном и наиболее принятом смысле слова.
297

Постструктуралистский подход
продуктом инвестирования времени и культурного капитала [Becker 1964a:
63-66]. Неудивительно, что при попытке оценить прибыль, приносимую ин-
вестициями в образование (scholastic investment), экономисты могут рассматри-
вать только выгодность расходов на него для общества в целом, «социальную
норму прибыли» или «социальную выгоду от образования, измеряемую уров-
нем его влияния на национальную производительность труда» [Becker 1964b:
121,155]. Это типично функционалистское определение функций образования
не учитывает вклад образовательной системы в воспроизводство социальной
структуры через санкционирование наследственной передачи культурного ка-
питала. Изначально определение человеческого капитала, несмотря на его гу-
манистическую коннотацию, не выходит за рамки экономизма и упускает из
виду, помимо прочего, тот факт, что академический продукт экономического
действия зависит от культурного капитала, ранее инвестированного семьёй.
Более того, экономический и социальный продукт образовательной квали-
фикации зависит от социального капитала, опять-таки унаследованного и ис-
пользуемого в качестве дополнительной опоры.
Инкорпорированное состояние
Большую часть свойств культурного капитала можно вывести из того факта,
что в своём основном состоянии он связан с телом (body) и предполагает некое
инкорпорирование (embodiment). Накопление культурного капитала в инкор-
порированном состоянии, то есть в той форме, которая называется культурой,
культивированием (Bildung), предполагает процесс воплощения в телесные
формы (embodiment), инкорпорирования. Поскольку этот процесс влечёт за со-
бой усилия по освоению и ассимиляции, он требует затрат времени непосред-
ственно самого инвестора. Подобно наращиванию физической мускулатуры
или приобретению загара, это невозможно сделать через вторые руки (следова-
тельно, возможности делегирования полномочий здесь не работают).
Работа по приобретению подобных свойств — это работа над собой (са-
мосовершенствование), предполагающая собственные усилия (on paie de sa
personne, как мы говорим по-французски). Это инвестирование, прежде всего,
времени, но также и социально выстроенной формы влечения (libido sciendi)8
со всеми сопряжёнными с нею ограничениями, самоотречением и самопожерт-
вованием. Отсюда следует, что наименее неточными измерениями культурного
капитала являются те, которые в качестве стандарта избирают временную про-
должительность приобретения искомых свойств, конечно, при условии, что
8 «Libido senticendi, libido sciendi, libido dominandi» (лат.) — «Похоть чувств, похоть
знания, похоть господства» (рус. перевод Ю. Гинзбург). Фрагмент лат. перевода «Первого
соборного послания Святого апостола Иоанна Богослова» (1 Ин. 2: 16); см. подробнее: Па-
скаль Б. 1995. Мысли. М.: Изд-во им. Сабашниковых; № 696. — Примеч. ред.
298

Я. Бурдъё. Формы капитала
она не сводится к продолжительности обучения в школе, а принимает во вни-
мание также и более раннее домашнее образование. Это последнее может полу-
чать положительную оценку (как выигрыш времени, фора) или отрицательную
(попусту потраченное время, что вдвойне усугубляет ситуацию, ибо затем по-
требуется ещё больше времени для исправления последствий) в зависимости
от приближения к требованиям академического рынка9.
Такой инкорпорированный капитал, внешнее богатство, превращенное в
неотъемлемую часть личности, в хабитус, не может мгновенно передаваться
актом дарения или наследования, покупки или обмена (в отличие от денег, прав
собственности или даже аристократических титулов). Следовательно, исполь-
зование или эксплуатация культурного капитала ставит определённые пробле-
мы перед владельцами экономического или политического капиталов, будь то
частные собственники или, если брать другую крайность, предприниматели,
нанимающие исполнителей с определённой культурной квалификацией (не го-
воря уже о руководителях нового государства). Каким образом можно купить
этот капитал, столь жёстко привязанный к человеку, не покупая при этом са-
мого человека и, значит, теряя саму сущность легитимации, предполагающей
имитацию зависимости? Каким образом можно концентрировать этот капитал
(как этого требуют отдельные начинания) без концентрации его обладателей,
которая способна привести ко всевозможным нежелательным последствиям?
Культурный капитал может быть приобретён — в различном объёме, в
зависимости от периода времени, общества, социального класса — без какого
бы то ни было его намеренного насаждения, то есть совершенно неосознан-
но. Он всегда несёт на себе отпечатки самых ранних условий своего приобре-
тения, и эти более или менее видимые отпечатки (например, произношение,
говорящее о принадлежности к определённому классу или региону) помога-
ют определить его отличительные черты. Его нельзя накопить независимо от
способностей индивидуального агента к его приобретению; он угасает и уми-
рает вместе со своим владельцем (вместе с его биологическими способностя-
ми, памятью и т.д.). Тем самым, поскольку культурный капитал оказывается
привязан множеством нитей к человеку в его биологической уникальности и
передаётся по наследству (что происходит скрытым, даже невидимым обра-
зом), его не касается старое, глубоко укоренённое различение, проводившееся
греческими правоведами между качествами наследуемыми (ta patroa) и при-
обретенными (epikteta) (то есть теми, которые индивид прибавляет к своему
9 Данная гипотеза не предполагает признания ценности академических вердиктов; она
просто фиксирует связь, существующую в реальности между определённым культурным ка-
питалом и законами образовательного рынка. Диспозиции, которые получают отрицатель-
ную оценку на образовательном рынке, могут быть очень высоко оценены на других рынках
и, конечно, играть важную роль во внутриклассовых отношениях.
299

Постструктуралистский подход
наследству). Таким образом, индивиду удаётся сочетать престиж унаследован-
ных качеств с благоприобретёнными заслугами. В силу того что социальные
условия передачи и приобретения культурного капитала более скрыты, нежели
условия передачи и приобретения экономического капитала, культурный ка-
питал предрасположен функционировать как символический капитал, то есть
оставаться непризнанным в качестве капитала, но признаваться в качестве ле-
гитимной компетенции, в виде силы, создающей эффекты узнавания (или не-
узнавания). Это происходит, например, на матримониальном рынке и на всех
рынках, где экономический капитал не получает полного признания, будь то
вопросы культуры (когда речь идёт о знаменитых художественных коллекци-
ях либо культурных фондах) или социального обеспечения (с хозяйственными
практиками пожертвования и дарения). Более того, специфическая символи-
ческая логика различения (distinction) приносит дополнительную материаль-
ную и символическую прибыль обладателям крупного культурного капитала:
любая культурная компетенция (cultural competence) (например, в мире негра-
мотных — умение читать) извлекает дефицитную ценность из своей позиции в
распределении культурного капитала и приносит своему обладателю прибыль
от различения. Иными словами, доля в прибыли, которую приносит дефицит-
ный культурный капитал своим владельцам в классовых обществах, в конце
концов определяется тем, что не все агенты располагают экономическими и
культурными средствами для продолжения образования своих детей за преде-
лами минимума, необходимого для воспроизводства рабочей силы, наиболее
дешёвой на данный момент времени10.
Таким образом, реальное действие капитала как средства присвоения
продукта накопленного труда в объективированном состоянии, носителем
которого выступает данный агент, зависит от формы распределения средств
присвоения накопленных и объективно имеющихся ресурсов. Отношения
присвоения между агентом и объективно имеющимися ресурсами (и, следо-
вательно, прибылью, которую они производят) опосредованы отношениями
конкуренции — объективной и (или) субъективной — между данным агентом
и другими обладателями капитала, претендующими на те же блага. В этих отно-
шениях формируется ситуация дефицита, а через неё генерируется социальная
ценность ресурсов. Структура поля, то есть неравное распределение капита-
ла, определяет специфические последствия действия этого капитала, а именно
присвоение прибыли и способность навязывать законы функционирования
данного поля, наиболее выгодные для капитала и его воспроизводства.
Однако наиболее влиятельный принцип символического действия куль-
турного капитала, без сомнения, таится в логике его передачи. С одной сторо-
10 В относительно не дифференцированном обществе, в котором доступ к средствам
присвоения культурного наследия распределён достаточно равномерно, инкорпорирован-
ная культура не выступает в качестве культурного капитала, то есть в качестве средства при-
обретения эксклюзивных преимуществ.
300

П. Бурдьё. Формы капитала
ны, процесс присвоения объективированного культурного капитала и время,
необходимое для осуществления этого процесса, зависят, главным образом,
от культурного капитала, инкорпорированного в семье в целом посредством,
помимо прочего, обобщённого эффекта Эрроу и всех форм его имплицитной
передачи)11. С другой стороны, первоначальное накопление культурного капи-
тала (как условие быстрого и лёгкого накопления всех типов полезного культур-
ного капитала) начинается сразу же, без задержки и напрасной траты времени,
только у детей в семьях с уже имеющимся мощным культурным капиталом.
В этом случае период накопления охватывает весь период социализации. Отсю-
да вытекает, что передача культурного капитала несомненно является наиболее
скрытой формой передачи капитала по наследству и, следовательно, обретает
пропорционально больший вес в системе стратегий воспроизводства, тогда как
прямые, видимые формы передачи капитала, как правило, более тщательно от-
слеживаются и контролируются.
Сразу же можно увидеть, что связь, устанавливаемая между экономическим
и культурным капиталом, опосредуется временем, необходимым на их приоб-
ретение. Различия культурного капитала, которым обладают разные семьи, пре-
жде всего предполагают различия в возрасте, с которого начинается труд по его
передаче и накоплению. И предельным случаем здесь является использование
всего биологически доступного времени, когда максимум свободного времени
отдается приобретению максимального объёма культурного капитала. Затем эти
различия культурного капитала выражаются в определённой нами выше спо-
собности удовлетворять специфическим культурным требованиям длительного
процесса приобретения капитала. За этим (и в связи с этим) следует тот факт,
что продолжительность времени, в течение которого данный индивид может
продолжать процесс приобретения капитала, зависит от продолжительности
свободного времени, обеспечиваемого ему семьёй, то есть времени, свободного
от экономической необходимости, что является предпосылкой первоначального
накопления капитала (в противном случае, это время может оцениваться как не-
достаток, который впоследствии придётся преодолевать).
11 Я называю обобщённым эффектом Эрроу то, что фиксирует следующее обстоятель-
ство: все культурные блага (картины, памятники, машины и любые предметы, созданные
руками человека, в особенности связанные с миром детства) оказывают обучающее воздей-
ствие самим своим существованием. Без сомнения, этот эффект является одним из струк-
турных факторов, стоящих за «образовательным бумом» (schooling explosion): количествен-
ный рост культурного капитала, накопленного в объективированном состоянии, усиливает
образовательное воздействие, автоматически оказываемое средой. А если обратить внима-
ние на то, что инкорпорированный культурный капитал постоянно возрастает, можно заме-
тить, что в каждом новом поколении образовательная система подразумевает всё больший
объём составляющих. Один и тот же объём инвестиций в образование оказывается все бо-
лее производительным, и это один из структурных факторов обесценения (инфляции) ква-
лификаций (наряду с циклическими факторами, связанными с последствиями конвертации
капитала — capital conversion).
301

Постструктуралистский подход
Объективированное состояние
Культурный капитал в объективированном состоянии имеет ряд свойств, ко-
торые можно определить только относительно его самого в инкорпорирован-
ной форме. Объективированный, или воплощённый в материальных предметах
и посредниках (письменных документах, картинах, памятниках, инструментах
и т.д.) культурный капитал может передаваться материально. Например, кол-
лекцию картин можно передавать точно так же, как и экономический капитал
(или даже легче, ибо перевод капитала происходит в более скрытой форме).
Однако здесь передаётся юридическое право собственности (legal ownership), a
не то (или не обязательно то), что образует предпосылку данного особого типа
присвоения — обладание средством «потребления» картины или использова-
ния машины, которые, являясь не чем иным, кроме как инкорпорированным
капиталом, подчиняются тем же законам передачи капитала12.
Таким образом, культурные блага могут приобретаться как материально
(что предполагает наличие экономического капитала), так и символически
(что предполагает наличие культурного капитала). Из этого следует, что вла-
делец средств производства должен найти способ присвоения либо инкорпо-
рированного капитала (который является условием данного специфического
присвоения), либо услуг обладателей данного капитала. Для владения маши-
нами индивиду требуется только экономический капитал; для их присвоения
и использования в соответствии с их особым предназначением (определяемым
инкорпорированным в них культурным капиталом научного или техническо-
го типа) он должен иметь доступ к инкорпорированному культурному капи-
талу — сам лично или через вторые руки. Это, несомненно, лежит в основе
неоднозначного статуса персонала (менеджеров и инженеров). Если подчёр-
кивается, что они не владеют (в узкоэкономическом смысле) средствами про-
изводства, которые используют, и получают прибыль на свой культурный
капитал, только продавая услуги и продукты, которые тот им предоставляет,
их следует относить к подчинённым группам (dominated groups). Если же под-
чёркивается, что они получают прибыль за счёт использования определённой
12 Культурный объект (как функционирующий социальный институт) одновременно
является и социально оформленным (socially instituted) материальным объектом и особым
классом хабитуса, которому он адресован. Материальный объект (например, произведение
искусства в его материальной форме) может быть отделён пространством (например, догон-
ская статуя) или временем (например, картина Симоне Мартини) от хабитуса, на который
он ориентирован. Это ведёт к одному из самых серьёзных искажений в истории искусств.
Понимание воздействия (effect) (его не следует путать с функцией), которое данное произ-
ведение имело целью произвести (например, тип веры, которую оно предполагало вызвать)
и которое является истинной основой сознательного или неосознанного выбора применён-
ных средств (манеры письма, цветовой гаммы и т.д.) и, следовательно, самой формы, воз-
можно только в том случае, если мы, по меньшей мере, зададимся вопросом о хабитусе, на
основе которого оно «действует».
302

П. Бурдъё. Формы капитала
формы капитала, то их следует относить к господствующим группам (dominant
groups). Есть все основания полагать, что по мере увеличения доли инкорпори-
рованного в средствах производства культурного капитала (а вместе с ним и
времени, необходимого для приобретения средств его присвоения) возрастает
и коллективная сила его владельцев, при условии, что владельцы доминирую-
щего, то есть экономического, капитала не сумели поставить обладателей куль-
турного капитала в отношения взаимной конкуренции (более того, последние
втягиваются в отношения конкуренции самими условиями их отбора и подго-
товки, в частности, логикой конкуренции в процессах получения образования
и приёма на работу).
В своём объективированном состоянии культурный капитал демонстри-
рует все качества автономного, взимосвязанного мира, который (хотя и явля-
ется продуктом исторического действия) имеет собственные законы, превос-
ходящие волю отдельных индивидов, и, следовательно (как это хорошо видно
на примере языка), остаётся несводимым к тому, что может присвоить любой
агент или группа агентов (то есть к культурному капиталу, инкорпорирован-
ному в отдельном агенте или группе агентов). Однако не следует забывать, что
культурный капитал существует в символически и материально активной и
эффективной форме только тогда, когда он присваивается агентами, воплоща-
ется и инвестируется как орудие, как средство борьбы на полях культурного
производства (художественном, научном и т.д.) и за их пределами, на полях, где
действуют социальные классы: в борьбе, в которой агенты наделены опреде-
лённой силой и получают прибыль пропорционально своему мастерству владе-
ния этим объективированным капиталом, а следовательно, пропорционально
объёму своего инкорпорированного капитала13.
Институционализированное состояние
Объективация культурного капитала в форме академических квалификаций
является одним из путей нейтрализации некоторых его свойств, проистекаю-
щих из того обстоятельства, что, будучи инкорпорированным, он ограничен
теми же биологическими рамками, что и его носитель. Именно эта объекти-
вация отличает капитал самоучки (который в любой момент может быть по-
ставлен под сомнение) или даже культурный капитал придворного (способный
приносить только неопределённую прибыль, ценность которой колеблется на
рынке обменов высшего общества) от культурного капитала, санкционирован-
ного академическими средствами при помощи юридически гарантированных
13 Диалектические взаимосвязи объективировнного культурного капитала, основной
формой которого являются письменные тексты, и инкорпорированного культурного капи-
тала сводились, как правило, к экзальтированным описаниям деградации духа письменного
слова: живость изложения якобы сменялась вялостью, творчество — рутиной, изящество
слога — тяжеловесностью.
303

Постструктуралистский подход
квалификаций, формально независимых от личности их обладателя. При на-
личии академической квалификации, сертификата о культурной компетенции,
наделяющего своего владельца конвенциональной, непреходящей и юриди-
чески гарантированной ценностью по отношению к культуре, возникает со-
циальное таинство, порождающее форму культурного капитала, относитель-
но независимую от своего владельца и даже от самого культурного капитала,
которым он распоряжается в данный момент времени. Культурный капитал
институционализируется коллективной магией, подобно тому, как, по словам
М. Мерло-Понти, живые институционализируют умерших траурными ритуа-
лами. Достаточно лишь вспомнить о приёме на работу на конкурсных началах,
когда из всего множества бесконечно малых различий в качестве исполнения
работы выводятся жёсткие, абсолютные, устойчивые различия, отделяющие
последнего из победивших кандидатов от первого проигравшего и институ-
ционализирующие сущностное различие между официально признанной, га-
рантированной компетентностью и просто культурным капиталом, которому
постоянно требуется доказывать свои права. В этом случае очевидна перфор-
мативная магия сил институционализации (performative magic of the power of
insituting), способности открыто и уверенно высказывать свои убеждения или
навязывать признание.
Наделяя культурный капитал, которым обладает тот или иной агент, ин-
ституциональным признанием, академическая квалификация также делает
возможной сравнение квалификации его владельцев и даже их замены (по-
следовательно замещая одного владельца другим). Более того, она позволяет
установить пропорции обмена между культурным и экономическим капита-
лами через гарантирование денежной стоимости данного академического ка-
питала14. Этот продукт превращения экономического капитала в культурный
капитал устанавливает (в терминах последнего) ценность {value) владельца
данной квалификации относительно других владельцев квалификаций и (через
ту же операцию) денежную стоимость (value), на которую её можно обменять
на рынке труда (академические инвестиции не имеют смысла, если нет объ-
ективной гарантии подразумеваемого ими минимального уровня их обратной
конвертации — reversibility of the conversion). Поскольку материальная и симво-
лическая прибыль, которую гарантирует академическая квалификация, также
зависит от дефицитности этой последней, то вложения (времени и сил) могут
оказаться менее прибыльными, чем ожидалось в тот момент, когда они были
произведены (случается фактическое изменение пропорций обмена между
академическим и культурным капиталами). Стратегии конвертирования эко-
номического капитала в культурный, выступающие в числе краткосрочных
14 Это особенно заметно во Франции, где во многих видах профессиональной деятель-
ности (особенно на государственной службе) наблюдается очень жёсткая зависимость меж-
ду квалификацией, рангом и вознаграждением. — Примеч. пер. англ. изд.
304

П. Бурдъё. Формы капитала
факторов образовательного бума и обесценения квалификаций, определяются
изменениями в структуре шансов на получение прибыли, которые предлагают-
ся различными типами капитала.
Социальный капитал
Социальный капитал представляет собой совокупность реальных или потенци-
альных ресурсов, связанных с обладанием устойчивой сетью {durable networks)
более или менее институционализированных отношений взаимного знаком-
ства и признания, иными словами — с членством в группе15, которая даёт сво-
им участникам опору в виде коллективного капитала {collectively-owned capital),
«репутации», позволяющей им получать кредиты во всех смыслах этого слова.
Эти отношения могут существовать только в практическом состоянии, в форме
материального и (или) символического обмена, который способствует их под-
держанию. Они также могут быть оформлены социально {socially instituted) и
гарантированы общим именем (именем семьи, класса, племени, школы, партии
и т.д.) или целым набором институционализирующих актов {instituting acts),
призванных одновременно формировать и информировать тех, кто через них
проходит; в этом случае они более или менее реально приводятся в действие,
а затем поддерживаются и контролируются в процессе обмена. Будучи осно-
ванными на устойчивых {indissoluble) актах материального и символического
обмена, возникновение и поддержание которых предполагает подтверждение
близости {reacknowledgment of proximity), они также несводимы к объективным
отношениям близости в физическом (географическом) или даже в данном эко-
номическом и социальном пространстве16.
15 И в этом случае понятие «социальный капитал» тоже выведено не путём простого
теоретизирования и ещё в меньшей степени — на основе расширенной аналогии экономи-
ческих понятий. Оно сложилось в результате необходимости выявить принцип социальных
воздействий, которые несводимы к набору свойств, принадлежащих данному агенту на
индивидуальном уровне (хотя их и легко заметить на уровне отдельных агентов, а имен-
но на этом уровне проводятся статистические исследования). Эти воздействия, в которых
спонтанная социология с готовностью признаёт работу «связей» {connections), особенно за-
метны в тех случаях, когда различные индивиды получают слишком неравные прибыли при
практически равном капитале (экономическом или культурном), в зависимости от степени,
в какой они способны мобилизовать капитал через свою близость к более или менее сложив-
шейся и более или менее богатой этим капиталом группе (семье, выпускникам элитарной
школы, клубам для избранных, аристократии и т.д.).
16 Конечно, соседские отношения могут принимать элементарную форму институциона-
лизации, как в Беарне или Стране Басков, где соседи, lous besis (слово, которым в старинных
текстах обозначаются законные обитатели деревни, полноправные члены ассамблеи), чётко
определены в соответствии с ясно кодифицированными правилами и им, согласно их рангу
(«первый сосед», «второй сосед» и т.д.), отводятся дифференцированные функции, особенно
в важных социальных церемониях (на похоронах, свадьбах и т.д.). Однако даже в этом случае
реальные отношения ни в коей мере не совпадают с социально оформленными отношениями.
305

Постструктуралистский подход
Таким образом, объём социального капитала, коим располагает данный
агент, зависит от размера сети связей, которые он может эффективно моби-
лизовать, и от объёма капитала (экономического, культурного или символи-
ческого), которым, в свою очередь, обладает каждый из тех, кто с ним связан17.
Это означает, что хотя социальный капитал относительно несводим к эконо-
мическому и культурному капиталам того или иного конкретного агента или
даже группы связанных с ним агентов, он никогда не остаётся полностью неза-
висимым от этих форм капитала, поскольку обмены, порождающие взаимное
признание, предполагают подтверждение некоторого минимума объективной
однородности и поскольку он (социальный капитал) оказывает мультиплика-
тивное воздействие на капитал, которым уже обладает данный агент.
Прибыль, приносимая членством в группе, лежит в основе солидарности,
которая делает возможным получение этой прибыли18. Это не означает, что
агенты сознательно преследуют цели получения прибыли как таковой, даже
если речь идёт о клубах для избранных, организуемых именно для того, что-
бы концентрировать социальный капитал, а в результате получать полную вы-
году от мультипликативного эффекта концентрации и сохранять прибыль от
членства в них (материальную, как, скажем, все виды услуг, которые приносят
полезные знакомства, и символическую, то есть, например, прибыль от связи с
редкой, престижной группой).
Существование сети связей не является естественной или даже социаль-
ной данностью, сконструированной раз и навсегда в результате первоначаль-
ного акта институционализации (initial act of institution) и представленной
(как в случае семейной группы) генеалогическим определением родственных
связей, характеризующих то или иное социальное образование. Эти связи яв-
ляются продуктом нескончаемой работы по институциональному оформле-
нию, ключевые моменты которого обозначаются соответствующими обряда-
ми институционализации (institution rites) (часто неверно описываемыми как
обряды, связанные с изменением социального статуса). Сети связей необхо-
димы для построения и воспроизведения длительных, полезных отношений,
17 Манеры (умение держать себя, произношение и т.д.) могут быть включены в социаль-
ный капитал, поскольку, указывая на способ своего приобретения, они свидетельствуют об
изначальном членстве в более или менее престижной группе.
18 Национальные освободительные движения или националистические идеологии
нельзя объяснять, ссылаясь на сугубо экономические мотивы, то есть на ожидание прибы-
ли, которую может принести перераспределение доли богатства в пользу граждан (национа-
лизация) и восстановление высокооплачиваемых рабочих мест (см.: [Breton 1962]). К этой
специфически экономической ожидаемой выгоде (способной объяснить лишь национализм
привилегированных классов) следует добавить совершенно реальную и непосредственную
прибыль, которую приносит членство в определённой группе (социальный капитал). Эта
прибыль пропорционально выше для групп, находящихся на более низких ступенях соци-
альной иерархии («бедных белых» —poor whites), или, точнее, для тех, кому грозит экономи-
ческое и социальное падение.
306

П. Бурдьё. Формы капитала
позволяющих сохранять материальную или символическую прибыль (см.:
[Bourdieu 1982]). Иными словами, сеть отношений является продуктом инве-
стиционных стратегий, индивидуальных или коллективных, сознательно или
бессознательно нацеленных на установление или воспроизводство социальных
отношений. Эти отношения могут непосредственно задействоваться в кратко-
или долгосрочном периодах времени, когда происходит трансформация слу-
чайных связей (например, в случае отношений на рабочем месте, отношений
соседства или даже родства) в связи, которые одновременно и обязательны,
и избирательны и предполагают длительные обязательства, ощущаемые на
субъективном уровне (например, чувства благодарности, уважения, дружбы
и т.п.) или гарантированные институционально (права). Это происходит че-
рез таинство посвящения (consecration), или символическое установление связи
(constitution), производимое социальным институтом (представленным род-
ственниками — братом, сестрой, кузеном и т.д. — или рыцарем, наследником,
старейшиной и т.д.). Эти связи бесконечно воспроизводятся в ходе и посред-
ством обмена — дарами, словами, женщинами и т.п., — который этот институт
стимулирует и предопределяет, производя взаимное знание и признание. Об-
мен трансформирует включённые в него предметы в знаки признания (signs of
recognition) и воспроизводит данную группу, поскольку он предполагает взаим-
ное признание членами группы друг друга, а также признание самого членства
в группе. На том же основании переутверждаются границы группы, то есть
пределы, за которыми уже не может происходить конститутивный (порож-
дающий связи) обмен (constitutive exchange) — торговля, совместные трапезы
или свадьба. Итак, каждый член группы получает институционально оформ-
ленное место как страж групповых границ: поскольку критерии вхождения в
группу определяются применительно к каждому новому её члену, это может
изменять группу, передвигая границы легитимного обмена с помощью той или
иной формы мезальянса. И совершенно логично, что в большинстве обществ
подготовка и заключение браков являются делом всей группы, а не только тех,
кого это касается непосредственно. Введение новых членов в семью, клан или
клуб влияет на определение группы в целом, на принятые в ней запреты, на
её границы и идентичность, может подвергнуть группу переопределению, из-
менению, трансформации (adulteration). Когда в современных обществах се-
мьи теряют монополию на осуществление обменов, которые способны вести
к длительным отношениям (социально санкционированным, как браки, или
не санкционированным), они могут сохранять контроль над этими обменами,
оставаясь при этом в русле логики laissez-faire. Это делается при помощи всех
институтов, призванных поощрять легитимные и запрещать нелегитимные об-
мены посредством проведения специальных мероприятий, таких как публич-
ные собрания, круизы, охота, вечеринки, приёмы и т.д., предоставления мест в
престижных жилых районах, элитарных школах, клубах и т.п. или использова-
ния занятий престижными видами спорта, организации комнатных игр, куль-
307

Постструктуралистский подход
турных церемоний и т.д., которые объединяют (на первый взгляд, случайным
образом) индивидов, чьи характеристики максимально близки друг другу по
всем параметрам, имеющим значение для существования и выживания груп-
пы. Воспроизводство социального капитала предполагает непрекращающуюся
работу по установлению социальных связей (sociability), непрерывные серии
обменов, в ходе которых признание постоянно утверждается и подтверждает-
ся. Эта работа, предполагающая затраты времени и сил, а следовательно (пря-
мо или косвенно), и экономического капитала, не приносит прибыли и даже
не замечается, пока она не подкрепляется особой компетенцией (знанием ге-
неалогических и реальных связей, а также навыками их использования и т.д.)
и диспозицией к обретению и удержанию этой компетенции, которые сами
являются неотъемлемыми частями данного капитала19. Таков один из факто-
ров, объясняющих, почему прибыльность труда по накоплению и поддержа-
нию социального капитала увеличивается пропорционально общему размеру
капитала. Социальный капитал, проистекающий из тех или иных отношений,
значительно больше в том случае, если человек (субъект данных отношений)
богато наделён капиталом (прежде всего социальным, но также культурным и
экономическим), поэтому обладатели унаследованного социального капитала,
символизируемого известным именем, могут превращать все свои случайные
знакомства в продолжительные связи. Знакомства с ними ищут именно из-за
принадлежащего им социального капитала, и в силу их известности считается
важным знать их лично («Я хорошо его знаю...»); таким людям нет необхо-
димости «завязывать знакомства» со «случайными лицами»; их знает большее
число людей, чем знают они сами, и их усилия по установлению социальных
связей (work of sociability) оказываются высокопродуктивными.
Каждая группа имеет свои более или менее институционализированные
формы делегирования прав (delegation), что позволяет концентрировать весь
объём социального капитала, лежащего в основе её существования (в первую
очередь это касается семьи или нации, но также ассоциации или партии), в ру-
ках одного агента или небольшой группы агентов и наделять их полномочиями
представлять всю группу, полноправно действовать и выступать от её имени.
Агенты, следовательно, могут при помощи подобного коллективного капитала
реализовывать властные отношения, несопоставимые с их личным вкладом.
Таким образом, на самом элементарном уровне институционализации глава
семьи (отец и (или) старейший, самый уважаемый ее член) негласно призна-
ётся единственным человеком, наделённым правом говорить в официальных
обстоятельствах от имени всей семьи. В этом случае передача прав требует,
чтобы первые лица выходили вперёд и защищали честь всего коллектива, ког-
да честь самых слабых его членов оказывается под угрозой. Институционали-
19 Есть все основания полагать, что общение (socializing) или (в более общем виде, на
уровне отношений) диспозиции в очень разной мере присущи социальным классам, а в рам-
ках того или иного класса — группам разного происхождения.
308

П. БурЬьё. Формы капитала
зированное делегирование прав, обеспечивающее концентрацию социального
капитала, также ограничивает последствия индивидуальных ошибок, чётко
определяя границы ответственности и уполномочивая признанных представи-
телей группы защищать её как целое от дискредитации путем исключения или
отлучения индивидов, нарушающих установленный порядок.
Если сохранению и накоплению капитала, лежащего в основе группы, не
угрожает внутренняя конкуренция за монополию её легитимного представи-
тельства, то члены группы должны регулировать условия доступа к праву объ-
являть себя таковыми и, более того, называться её представителем (делегатом,
уполномоченным, выразителем мнения и т.д.), а тем самым присваивать её
социальный капитал. Аристократический титул являет собой чистую форму
институционализированного социального капитала, гарантирующего опреде-
лённую форму длительных социальных отношений. Один из парадоксов деле-
гирования прав состоит в том, что уполномоченный агент может осуществлять
по отношению к группе (и до определённого момента против неё) ту самую
власть, которую она позволяет ему сконцентрировать. (Возможно, в особенно-
сти это касается тех накладывающих ограничения ситуаций, когда уполномо-
ченный агент формирует группу, которая, в свою очередь, создаёт его самого,
но существует только при его посредстве.) Механизмы делегирования и репре-
зентации (и в театральном, и в юридическом смыслах), которые становятся яв-
ными (и обнаруживают себя сильнее, когда группа большая, а её члены — сла-
бы) в качестве одного из условий концентрации социального капитала (в силу
того что, помимо прочего, они позволяют многочисленным, разнообразным,
рассеянным в пространстве агентам действовать в единстве, преодолевая огра-
ничения времени и пространства), заключают в себе также и элементы хище-
ния {embezzlement) или незаконного присвоения (misappropriation) накоплен-
ного этими механизмами капитала.
Это хищение неявным образом присутствует в том факте, что группа как
целое может быть представлена (в различных смыслах этого слова) подгруп-
пой, чётко определённой и совершенно очевидной для всех, всем известной,
всеми признанной. Речь идёт о знати (nobiles), людях, «всем известных», кото-
рые, будучи представлены посредством аристократической парадигмы, могут
говорить и реализовывать властные отношения от имени всей группы. Пред-
ставитель знати персонифицирует группу. Он носит имя группы и одновре-
менно сам даёт ей имя (метонимия, связывающая знать с её группой, чётко
прослеживается, когда Шекспир называет Клеопатру «Египтом» (см. У Шекс-
пир «Антоний и Клеопатра»), короля Франции — «Францией» (см. У Шекспир
«Король Лир»), а Расин называет Пирра «Эпиром» (см. Ж. Расин «Андромаха»).
Именно через такого человека, через его имя и провозглашаемые им различия
становятся известными и признанными члены его группы, его вассалы, а также
земли и замки. Аналогично, такие явления, как «культ личности», отождеств-
ление партий, профсоюзов или движений с их лидерами, незримо присутству-
309

Постструктуралистский подход
ют в самой логике представительства. Всё складывается таким образом, чтобы
означающее (signifier) заняло место означаемого (signified), выразитель мнения
группы — место группы, чьё мнение он должен выражать. Не в последнюю оче-
редь это происходит потому, что отличительные признаки представителя груп-
пы, его «исключительность», заметность образуют существенную часть (если
не саму сущность) его власти, которая, всецело определяясь логикой знания и
признания, в основе своей оказывается властью символической. Это происхо-
дит также и потому, что представитель — знак, эмблема — может являть собой
мир этой группы и создавать миры, эффективное социальное существование
которых возможно только в процессе представительства и при его посредстве20.
Конвертации
Различные виды капитала могут проистекать из экономического капитала,
однако это происходит только ценой более или менее серьёзных усилий по
трансформации, необходимых для производства типа власти, которая была бы
эффективной в рассматриваемом поле. Например, к одним товарам и услугам
экономический капитал обеспечивает непосредственный доступ без каких бы
то ни было вторичных затрат. Другие можно получить только при посредстве
социального капитала отношений (или социальных обязательств), которые не
возникают мгновенно, в какой-то подходящий момент, до тех пор пока не сло-
жатся и не будут поддерживаться в течение длительного времени, как бы явля-
ясь самоцелью (и, значит, не будучи привязанными к периоду своего исполь-
зования). Это достигается ценой инвестиций в общение (sociability), которое с
необходимостью оказывается долгосрочным (так, задержка с уплатой долга —
один из факторов превращения чистой формы простого долга в признание
не конкретизируемого чувства обязанности по отношению к кому-либо, что
и называется благодарностью)21. В отличие от циничной (но и экономичной)
20 Самоочевидно, что социальный капитал всецело подчинён логике знания и призна-
ния и всегда функционирует как символический капитал.
21 Чтобы избежать возможного недопонимания, следует пояснить, что рассматриваемое
инвестирование вовсе не обязательно воспринимается как расчётливая погоня за выгодой.
Есть высокая вероятность того, что оно будет восприниматься согласно логике эмоциональ-
ного инвестирования, то есть как действие, одновременно неизбежное и бескорыстное. Это
не всегда понималось историками (даже такими внимательными к символическим воздей-
ствиям, как Э.П. Томпсон), которые склонны рассматривать символические практики (на-
пудренные парики и все атрибуты службы) как явные стратегии доминирования, имеющие
целью преподнести себя — тем, кто стоит ниже, — и представить щедрое или филантро-
пическое поведение в качестве «расчётливых актов классовых уступок». Эти наивные рас-
суждения в духе Н. Макиавелли упускают из виду то, что самые искренние, бескорыстные
акты вполне могут соответствовать объективному интересу. Отдельные поля, особенно те, в
которых более всего отрицаются личный интерес и всякие формы расчёта (например, поля
культурного производства), полностью признают (и вместе с признанием осуществляют акт
[институционального] посвящения, гарантирующий успех) только тех, чьё инвестирование
310

П. Бурдьё. Формы капитала
прозрачности экономического обмена, в котором эквиваленты одномоментно
переходят из одних рук в другие, сущностная неоднозначность социального
обмена, предопределяющая неузнавание (misrecognition) (иными словами, не-
которую форму доброй или дурной веры, понимаемой как самообман), пред-
полагает гораздо более тонкую экономику времени.
Одновременно следует отметить, что экономический капитал образует ос-
нову всех других типов капитала, и эти трансформированные, видоизменённые
(и никогда полностью к нему не сводимые) типы экономического капитала ока-
зывают собственное специфическое воздействие лишь в той степени, в какой
они могут скрыть (в том числе и от своих обладателей) факт наличия экономи-
ческого капитала в своей основе и в конечном счёте у истоков своего воздей-
ствия. Реальная логика функционирования капитала, превращения одного его
типа в другой и движущий ими закон сохранения (conservation) нельзя понять
без того, чтобы не преодолеть два противоположных — ив равной степени
неполновесных — взгляда. На одной стороне находится экономизм, игнориру-
ющий специфическое действие других типов капитала на том основании, что
любой из них в конце концов сводится к экономическому капиталу. На другой
стороне — семиологизм (ныне представленный структурализмом, символиче-
ским интеракционизмом и этнометодологией), сводящий социальные обмены
к коммуникативным явлениям и игнорирующий жёсткий факт универсально-
го сведения всех форм к экономическому основанию22.
адекватно данному полю и служит сигналом искренней преданности его основополагающим
принципам. Было бы совершенно неверно описывать выбор хабитуса, который определяет
истинное место художника, писателя или исследователя (предмет, стиль, манеру и т.д.) с точ-
ки зрения рациональной стратегии и циничного расчёта. И это несмотря на тот факт, что, на-
пример, смену жанра, школы или специальности, квазирелигиозные переходы (совершаемые
«со всею искренностью») можно интерпретировать как конвертацию капитала, направление
и время совершения которой (а от этого часто и зависит успех) определяются «чувством ин-
вестирования» — чем более развитым (skillful), тем менее воспринимаемым в качестве тако-
вого. Наивность — это привилегия тех, кто чувствует себя в своём поле как рыба в воде.
22 Чтобы понять привлекательность данной пары противоположных позиций (каж-
дая из которых служит оправданием для существования), требуется проанализировать не-
осознаваемую прибыль и прибыль неосознавания, которую они приносят интеллектуалам.
Кто-то обнаружит для себя в экономизме средство обретения собственной свободы путём
нивелирования роли культурного капитала и всех связанных с ним специфических видов
прибыли, которые этот вид капитала приносит господствующему классу; в то время как
другие могут избегать отталкивающей сферы экономического (где всё напоминает о том,
что их могут оценить, причём, в итоге, в экономических терминах) в пользу символической
сферы. Эти последние просто воспроизводят в царстве символического стратегию, с помо-
щью которой интеллектуалы и художники пытаются заставить признать свои ценности (а
тем самым и собственную ценность), переворачивая закон рынка, согласно которому то, что
человек имеет или зарабатывает, целиком определяет то, чего он стоит и чем является. Это
можно видеть по практике работы банков (на примере таких операций, как персонализиро-
ванная выдача кредита), когда выдача ссуд и фиксирование процентных ставок предваряют-
ся тщательным изучением нынешних и будущих ресурсов заёмщика.
311

Постструктуралистский подход
Согласно определённому принципу, эквивалентному принципу сохранения
энергии, прибыль в одной области неизбежно оборачивается затратами в дру-
гой. Так что понятие «пустые траты» (wastage) лишено смысла в рамках общей
науки о хозяйстве практик. Универсальный эквивалент, мера всех эквивалент-
ностей есть не что иное, как время, затраченное на труд (в самом широком смыс-
ле); а сохранение социальной энергии во всех видах происходит, если в каждом
случае мы принимаем во внимание рабочее время, как накопленное в форме ка-
питала, так и необходимое для трансформации одного типа капитала в другой.
Так, например, было показано, что трансформация экономического капитала
в социальный предполагает специфические трудовые затраты, то есть очевидно
неоплачиваемые затраты времени, внимания, заботы, участия, которые (как это
видно при попытке преподнести кому-то личный подарок) ведут к трансформа-
ции сугубо денежного понимания обмена и, таким образом, самого смысла обмена
в целом. С узкоэкономических позиций эта попытка неизбежно рассматривается
как совершенно бесполезная трата. Однако с точки зрения логики социального об-
мена это серьёзная инвестиция, прибыль от которой в итоге проявится в денежной
или какой-то иной форме. Аналогично, если лучшая мера культурного капитала —
количество времени, посвященного его приобретению (что несомненно), то это
происходит потому, что трансформация экономического капитала в культурный
предполагает затраты времени, возможные благодаря обладанию экономическим
капиталом. Точнее, это происходит потому, что культурный капитал, эффектив-
но передаваемый в рамках семьи, сам зависит не только от его величины (нака-
пливаемой при помощи времени, имеющегося у домочадцев), но и от времени (в
частности, свободного времени матери), которое можно использовать на его при-
обретение (при помощи экономического капитала, позволяющего покупать время
других). Это обеспечивает передачу данного капитала и откладывает выход на ры-
нок труда путём продолжения образования, то есть вложения, приносящего пло-
ды в лучшем случае в очень долгосрочной перспективе23.
23 Среди преимуществ, которые приносит капитал во всех своих видах, наиболее цен-
ным является всё увеличивающийся объём полезного времени; что становится возможным
благодаря различным методам присвоения в форме услуг времени других людей. Данное
преимущество может проявляться либо в форме увеличения продолжительности свобод-
ного времени, появляющегося за счёт сокращения времени на производство средств суще-
ствования членов домохозяйства, либо в форме более интенсивного использования этого
времени, которое в результате потребляется через обращение к труду других людей (или
к средствам и методам, имеющимся только у тех, кто потратил своё время, обучаясь их ис-
пользованию), что позволяет экономить время (подобно тому, как это происходит в случае
более удобного транспортного сообщения или расположения жилья поблизости от места
работы). Противоположный пример — сбережение денег бедняками: они расплачиваются
за них своим временем: что-то делают своими руками, покупают вещи на распродажах и т.д.
Ни то ни другое не относится к экономическому капиталу; именно обладание культурным
капиталом позволяет извлекать большую прибыль не только из времени труда (labor-time)
(путём повышения его отдачи за единицу времени), но и из свободного времени, тем самым
наращивая одновременно и экономический, и культурный капиталы.
312

Я. Бурдъё. Формы капитала
Возможность конвертации (convertability) различных типов капитала слу-
жит основой стратегий, направленных на обеспечение воспроизводства капита-
ла (и позиции, занимаемой его обладателем в социальном пространстве) через
превращения, минимизирующие затраты и потери, с которыми сопряжено само
превращение (при данном состоянии отношений социальной власти). Можно
дифференцировать различные типы капитала в зависимости от их способно-
сти к воспроизводству или, точнее, в зависимости от того, насколько легко они
передаются (то есть с какими затратами и насколько явно или скрыто). Объём
затрат и степень открытости, как правило, изменяются в обратной пропорции.
Всё, что помогает скрывать экономический аспект, обычно также увеличивает
риск потери (особенно в случае передачи капитала между поколениями). Та-
ким образом, несоразмерность — кажущаяся — различных типов капитала ве-
дёт к высокой степени неопределённости разных типов трансакций между их
владельцами. Аналогично, провозглашаемый отказ от расчётов и гарантий, ха-
рактеризующий обмены, нацеленные на производство социального капитала в
форме более или менее долгосрочных обязательств (obligations) (обмены подар-
ками, услугами, визитами и т.д.), неизбежно влечёт за собой риск столкнуться с
неблагодарностью, с отказом от признания негарантированных долгов, которые
такой вид обмена призван порождать. И соответственно высокая степень скры-
тости в передаче культурного капитала имеет тот недостаток (в дополнение к
свойственным ему рискам потери), что академическая квалификация (его ин-
ституционализированная форма) может не передаваться (подобно аристокра-
тическому титулу) и не являться предметом договорённости (подобно акциям
или паям). Точнее, культурный капитал, чьё непрерывное и диффузное распро-
странение внутри семьи осуществляется без наблюдения и контроля, в резуль-
тате чего кажется, что образовательная система одаривает своими наградами
исключительно на основании природных способностей, и который всё чаще
достигает своего наиболее действенного состояния (по крайней мере, на рынке
труда), только когда он валидирован образовательной системой, то есть когда
превращен в капитал квалификаций, является предметом более скрытой, но и
более рискованной формы передачи, чем экономический капитал. Когда обра-
зовательная квалификация, наделённая силой официального признания, стано-
вится условием легитимного доступа ко всё большему числу позиций, особенно
господствующих, образовательная система всё в большей степени стремится
лишить семью (domestic group) монополии на передачу власти и привилегий, а
также, помимо прочего, и возможности выбора своих законных наследников из
числа детей разного пола и порядка рождения24. А сам экономический капитал,
24 Нет нужды объяснять, что господствующие группы (fractions), которые, как правило,
придают большее значение инвестициям в образование в рамках общей стратегии дивер-
сификации активов и инвестиций, призванной соединить безопасность с высокой отдачей,
располагают множеством путей избежать школьных вердиктов (scholastic verdicts). Прямая
передача экономического капитала остаётся одним из основных средств воспроизводства,
313

Постструктуралистский подход
в зависимости от конкретной формы, которую он принимает, порождает со-
вершенно другие проблемы своей передачи. Так, согласно Р. Грассби, ликвид-
ность торгового капитала, обеспечивающая непосредственную экономическую
власть и благоприятствующая его передаче, одновременно делает его позиции
и более уязвимыми, чем позиции земельной собственности (или даже недви-
жимости) и не способствует созданию «длинных» династий [Grassby 1970].
Поскольку вопрос спорности присвоения встаёт наиболее остро именно
в процессе передачи капитала (особенно при смене владельца, то есть в мо-
мент, критический для любой власти), всякая стратегия воспроизводства
одновременно является и стратегией легитимации, нацеленной на признание
(consecrating) как эксклюзивного присвоения, так и его воспроизводства. Ког-
да сокрушительная критика позиций господствующего класса (и принципов
поддержания этих позиций), подчёркивающая произвольность передаваемых
титулов и самого процесса их передачи (например, критика философов эпохи
Просвещения, объяснявших произвольность получаемого при рождении ста-
туса и его несоответствие естественным законам), инкорпорирована в институ-
ционализированных механизмах (например, в законах наследования), нацелен-
ных на контролирование официальной, прямой передачи власти и привилегий,
владельцы капитала как никогда заинтересованы в том, чтобы обратиться к
стратегиям воспроизводства, которые могут обеспечить более скрытую его
передачу, используя для этого возможность взаимной конвертации различных
типов капитала, хотя бы и ценой большей его потери. Таким образом, чем бо-
лее затруднена официальная передача капитала, чем больше препятствий она
встречает, тем важнее для воспроизводства социальной структуры оказывают-
ся последствия его скрытого оборота в форме культурного капитала. Грани-
цы образовательной системы как инструмента воспроизводства, способного
скрывать собственную функцию, как правило, расширяются, а вместе с этим
возрастает и степень унификации рынка социальных квалификаций, дающих
право занимать редкие позиции.
Литература
Becker G. S. 1964a. A Theoretical and Empirical Analysis with Special Reference to Education.
New York: National Bureau of Economic Research.
Becker G.S. 1964b. Human Capital. New York: Columbia University Press.
Bourdieu P. 1982. Les rites d'institution. Actes de la recherché en sciences socials. 43: 58-63.
и воздействие социального капитала («дружеское участие», «закулисные игры», «приятель-
ские связи»), как правило, корректирует воздействие академических санкций. Образова-
тельные квалификации никогда не функционируют так же гладко, как денежные единицы,
и никогда полностью не отделимы от своего владельца: их ценность увеличивается пропор-
ционально ценности владельца, причём особенно это касается наиболее гибких областей со-
циальной структуры.
314

П. Бурдъё. Формы капитала
Breton A. 1962. The Economics of Nationalism. Journal of Political Economy. 72: 376-386.
Grassby R. 1970. English Merchant Capitalism in the Late Seventeenth Century: The
Composition of Business Fortunes. Past and Present. 46: 87-107.
Источник: Bourdieu P. 1986. The forms of capital. In: Richardson J. (ed.) 1986. Handbook
of Theory and Research for the Sociology of Education. New York; Westport, CT: Green-
wood Press; 241-258. © 1991 by Westview Press, a member of the Perseus Books Group

ПЕРФОРМАТИВНЫЙ ПОДХОД
М.-Ф. Гарсия
СОЦИАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ
СОВЕРШЕННОГО РЫНКА: ГОЛЛАНДСКИЙ
АУКЦИОН В ФОНТЕН-АН-СОЛОНЫ
В данной работе рассматриваются социальные предпосылки и механизмы
возникновения голландского аукциона клубники во французской провинции
Фонтен-ан-Солонъ в 1982 г. Эмпирическое исследование данного кейса позво-
ляет увидеть, что совершенный рынок не возникает автоматически под воз-
действием «невидимой руки», а является социальной конструкцией, которая
становится возможной только в результате сложной борьбы заинтересован-
ных лиц и масштабных инвестиций различных форм капитала. Тот факт, что
непосредственно наблюдаемые на аукционе практики выглядят точно так, как
предсказывает экономическая теория, обусловлен прежде всего тем, что имен-
но на эту теорию опирались организаторы аукциона. Технологическая и про-
странственная организация, а также ключевые правила работы на аукционе
разрабатывались на основании представлений о совершенном рынке, в резуль-
тате чего между теорией и реальностью установилось соответствие.
Ключевые слова: конструирование рынка; совершенная конкуренция; аук-
цион; экономическая теория.
В 1981 г. в Фонтен-ан-Солонь2 возник рынок, где продавалась значительная часть го-
товой клубники3, собранной в коммунах областей Виноградная Солонь и Большая
Солонь. Помимо производителей на рынке присутствуют оптовики или «экспеди-
торы» из этого и других регионов, которые переправляют продукцию на рынок в
Рунжи4 или перепродают её французским торговым домам и на внешний рынок.
Данный рынок отличается использованием передовой технологии: поку-
пателей мгновенно информируют о стоимости лота путём вывода информации
Пер. с фр. Т.Е. Юдина.
1 Исследование выполнено при поддержке Фонда этнологического наследия (Mission du
Patrimoine ethnologique).
2 Небольшая коммуна в департаменте Луар и Шер {Loir-et-Cher) в регионе Центр во
Франции. — Примеч. пер.
3 «Готовая клубника» {фр. fraises à bouche) — это ягоды, предназначенные для потре-
бления в свежем виде, в отличие от клубники, которая используется для промышленного
производства мороженого, варенья и косметических товаров.
4 Предместье Парижа, где расположен крупнейший парижский продуктовый рынок. —
Примеч. пер.
316

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонь
на электронное табло, что позволяет осуществлять сделки без торга и непо-
средственного взаимодействия (confrontation) между контрагентами. Одного
появления такого рода рынка в регионе, который в докладе Мансхольта5 назван
«лёгкими Парижа»6, было бы достаточно, чтобы вызвать у нас интерес; но вдо-
бавок к этому сведения, которыми мы располагали, позволяли предположить,
что этот рынок стал своего рода конкретным воплощением модели чистой и
совершенной конкуренции, играющей ключевую роль в экономической тео-
рии7. Хотя модель совершенной конкуренции остаётся скорее идеалом, к ко-
торому следует стремиться, чем реальностью, понятие чистой и совершенной
конкуренции по-прежнему широко используется благодаря его большой объ-
яснительной силе [Samuelson 1973: 68-70; Gould, Ferguso 1984: 244-247], «со-
циальное» же для этого направления анализа предстаёт как остатки, которые
препятствуют воплощению модели. Так как наша гипотеза состоит в том, что
голландский аукцион8 в Фонтен-ан-Солонь представляет собой своеобразное
воплощение модели чистой и совершенной конкуренции, мы предполагаем
выяснить, являются ли «социальные факторы» как раз такими остатками, за
счёт которых можно post factum объяснить расхождения между наблюдаемы-
ми фактами и модельными предсказаниями, или же они действуют в течение
всего времени, пока протекают самые «экономические» практики рынка. Иначе
говоря, мы попытаемся определить социальные условия реального функцио-
нирования данного рынка.
5 Сикко Мансхольт (1908-1995) — голландский политик, еврокомиссар по сельскому хо-
зяйству (1958-1972), глава Еврокомиссии (1972-1973). Под его руководством был подготовлен
доклад, выпущенный Римским клубом, где содержались предложения по радикальному рефор-
мированию сельского хозяйства и созданию единого европейского рынка сельскохозяйственной
продукции в целях борьбы с перепроизводством. — Примеч. пер.
6 В конце 1960-х гг. доклад Мансхольта отражал господствующее представление, со-
гласно которому регионы, расположенные в горах или естественным образом не приспосо-
бленные для сельского хозяйства, имели такую низкую производительность, что в них было
целесообразно оставить всякие занятия сельским хозяйством и сосредоточиться на экстен-
сивном животноводстве, выращивании лесов и туризме.
7 В работе «Стоимость и капитал» Джона Хикса, которая для большинства современных
экономистов является одним из основных справочников, совершенная конкуренция рассмат-
ривается как понятие, без которого экономическая теория рухнула бы: «Необходимо признать,
что полностью отбросить допущение о совершенной конкуренции и для всех случаев принять
предположение о монополии — значит обязательно вызвать весьма "разрушительные" послед-
ствия для экономической теории. При монополии условия стабильности теряют определён-
ность и, следовательно, разрушается основа, которая позволяет вывести экономические зако-
ны» (цит. по: Хикс Дж. 1993. Стоимость и капитал. М.: Прогресс; 183. — Пер.). В предисловии
к испанскому изданию 1954 г. Хикс уточняет свою мысль, указывая, что рухнула бы не вся
экономическая теория, но теория «общего равновесия» [Hicks 1954:10].
8 Французскому «marché au cadran» соответствует русское «голландский аукцион», или
«аукцион со снижением цен», то есть такой аукцион, который начинается с завышенной
цены, а затем цена снижается до тех пор, пока не появится первый желающий приобрести
лот. Однако поскольку для автора конкретный тип аукциона в данном тексте не играет роли,
мы чаще всего будем переводить этот термин просто как «аукцион». — Примеч. пер.
317

Игр формативный подход
Повседневная организация рынка в Фонтен-ан-Солонъ
Голландский аукцион происходит на открытой местности недалеко от крупной
автострады, в ангаре, состоящем из двух частей — холла, где производители-
продавцы выставляют клубнику в упаковках с этикетками на суд покупателей,
и зала, где переходят к торгам (см. рис. 1).
Рис. 1. Рынок снаружи и изнутри. (1) Аукцион: ангар на открытой местности.
(2) Кабинка «продавца», вид изнутри. (3) Зал продавцов-производителей.
(4) Зал покупателей (фотографии)
318

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
Торговый зал разделён на три части (см. рис. 2). Во-первых, это будка, обо-
рудованная компьютером, телексом и микрофоном, вооружившись которыми,
«аукционер»9 начинает торги. На внешней стене будки расположено электрон-
ное табло, где отображаются текущие лоты, снижается цена и высвечивается
цена, по которой лоты были проданы, указывается покупатель. Два зала отве-
дены соответственно продавцам и покупателям, которые располагаются лицом
к будке, стоящей на земле. Зал производителей-продавцов оборудован скамья-
ми и прямоугольными столами, а также весами и чёрной доской, на которой
мелом написаны предназначенные для продавцов сообщения и прикреплены
специализированные издания, приводящие цены на клубнику на различных
внутренних и внешних рынках. Зал покупателей расположен над залом произ-
водителей; в нём имеются ступеньки, позволяющие хорошо видеть электрон-
ное табло. У каждого покупателя есть пульт, оборудованный электронным
устройством, с помощью которого он может остановить торги (то есть приоб-
рести различные лоты, предлагаемые на рынке), и телефон. Как из кабины про-
давцов, так и из кабины покупателей отлично видна будка аукционера, откуда
ведутся торги; продавцы и покупатели, напротив, не могут видеть друг друга.
АВТОСТОЯНКА
ХОЛЛ ДЛЯ ВЫКЛАДКИ
ПРОДУКЦИИ
(КЛУБНИКИ)
ТОРГОВЫЙ
ЗАЛ
АВТОСТОЯНКА
ДИРЕКТОР
РЫНКА
КОМПЬЮТЕР
ТЕЛЕКС
ЭЛЕКТРОННОЕ ТАБЛО
(текущая цена)
ЗАЛ
ПОКУПАТЕЛЕЙ
СЕКРЕТАРИАТ
ЗАЛ
ПОСТАВЩИКОВ
(ПРОИЗВОДИТЕЛЕЙ)
ПЛАН ТОРГОВОГО ЗАЛА В РАЗРЕЗЕ
Рис. 2. План аукциона в Фонтен-ан-Солонь
9 «Аукционер», у которого имеется диплом техника высшей квалификации, был нанят
производителями именно для этих целей. Они также ожидают от него, что он будет играть
роль «ведущего» и следить за исправностью оборудования.
319

Пер формативный подход
В сезон клубники продавцы и их семьи к половине первого привозят на
рынок собранный накануне урожай, равномерно распределённый по установ-
ленным на подносах корзинкам (500 г в каждой); продавцы расставляют под-
носы по стопкам, по степени их важности и сообразно тому, сколько клубни-
ки они принесли и сколько лотов хотят составить. Каждая плетёная корзинка
снабжена этикеткой, где указаны ботаническая разновидность фрукта, его ка-
чество в соответствии с критериями Комитета по экономике области Валь-де-
Луар, а иногда — наименование места происхождения товара. Затем они от-
правляются в будку аукционера, чтобы передать ему свою «карточку», то есть
точное описание продукции, выставленной в холле (число лотов, их иденти-
фикационные номера и вес). Аукционер вводит эти данные в компьютер и в
течение нескольких минут составляет каталог, чтобы раздать его покупателям,
которые приходят к 13 часам и обходят холл, где выставлена продукция, выби-
рая товар. Через полчаса аукционер звонком объявляет начало торгов, и все за-
нимают свои места, чтобы начать торговлю. Аукционер объявляет сорта клуб-
ники, которые выставляются на продажу, и вводит в компьютер максимальное
и минимальное значения цены для каждого сорта10. Торговля происходит по
принципу падающей цены: компьютер запрограммирован на снижение цены
за килограмм до тех пор, пока не объявится покупатель. Производитель (про-
давец лота) должен жестом руки выразить своё согласие или свой отказ. Если
его не устраивает указанная на световом табло цена, его лот будет объявлен
вторично в конце дня. Если после этого он опять сочтёт цену неприемлемой,
аукцион в лице своего управляющего или замещающего его лица вправе от-
казать ему в продаже лота в третий раз. Таким образом, происходит последова-
тельная продажа всех лотов. Сделки осуществляются без слов, если не считать
объявлений аукционера.
Когда все сделки завершены, продавцы и покупатели выходят из торгового
зала, и только тогда ангар взрывается гулом комментариев; в особенности к
ним склонны производители, которые выражают свой протест, если цены были
низкими. Покупатели же чаще всего притворяются глухими, либо же ссыла-
ются на то, что по более высокой цене товар нельзя сбыть, а иногда указывают
на низкое качество клубники. Наконец в ангаре остаются только покупатели,
занятые погрузкой товара.
10 Максимальная и минимальная цена устанавливаются с учётом результатов прошлого
дня для тех же сортов продукции на рынке в Фонтен-ан-Солонь и на других французских
рынках (эти результаты получают по телексу), а также с учётом ожидаемого разброса в за-
висимости от дня недели или даты (например, экспедиторам и фермерам известно, что перед
длинными уик-эндами клубника продаётся хуже).
320

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
Совершенный рынок?
Предложенная экономистами модель совершенной конкуренции включает
четыре условия11:
• каждый экономический агент ведёт себя так, как если бы цены были за-
ранее заданы. Иначе говоря, никто из продавцов и покупателей не обладает
силой, достаточной для того, чтобы ощутимо повлиять на цену (малость от-
дельных агентов);
• продукция однородна, то есть должна использоваться одним и тем же
образом и распознаётся независимо от продавца;
• рынок характеризуется текучестью: для партнёров по обмену существует
свободный вход на рынок;
• рынок прозрачен: экономические агенты обладают совершенным знани-
ем количества, качества и цены предлагаемой продукции.
Соблюдаются ли эти условия в функционировании наблюдаемого нами
аукциона? Этот рынок каждый день сводит 35 производителей и 10 покупа-
телей. Даже если число партнёров по обмену и недостаточно для того, чтобы
гарантировать малость агентов спроса и предложения (на самом деле требу-
ется, чтобы никто из партнёров не обладал большей властью, чем другие, и не
мог повлиять на формирование цены), то практика продажи с помощью лотов
фрагментирует спрос и предложение. Благодаря этому производители избега-
ют того, чтобы низкая цена ударила по всему дневному урожаю, в то время как
экспедиторы, со своей стороны, оказываются в ситуации взаимной конкурен-
ции столько раз, сколько имеется лотов. Таким образом, продажа отдельного
лота представляет собой пренебрежимо малую часть как предложения, так и
спроса: партнёры по обмену не способны повлиять на его цену12.
Что касается продукции на рынке, то она, как представляется, соответ-
ствует условию однородности, поскольку речь идёт о клубнике (здесь, между
прочим, можно также обнаружить параллель с рассуждениями экономистов о
единственности продукции), которая используется одинаковым образом: к го-
11 Как пишут Дж. Гоулд и Ч. Фергюсон в учебнике по экономике, впервые изданном в
1966 г., а затем переиздававшемся в США в 1969, 1972, 1975 и 1980 гг. (издательство Richard
Irwin в Хоумвуде, Иллинойс) и во Франции в 1980 и 1984 гг. (издательство Economica, Па-
риж), «совершенная конкуренция — это экономическая модель рынка, обладающего следу-
ющими характеристиками: каждый агент ведёт себя так, как если бы цены были заранее
заданы, продукция была однородной и отсутствовали ограничения мобильности ресурсов,
что, в частности, означает возможность свободного входа и выхода фирм и предполагает,
что все экономические агенты на рынке обладают полным и абсолютным знанием» [Gould,
Ferguson 1984: 247].
12 Мы трижды наблюдали рынок в самый разгар сезона клубники (7, 17 и 18 июня
1985 г.) и зафиксировали продажу 62, 59 и 61 лота соответственно. Наиболее частый размер
лота: 100-500 кг.
321

Перформативный подход
товой клубнике предъявляются гораздо более строгие требования в отношении
свежести, внешнего вида и качества, чем к клубнике, идущей на переработку.
Вместе с тем клубника классифицируется в соответствии с не зависящими от
производителя критериями: наименование места происхождения товара, сорт
и качество определяются в соответствии с критериями Комитета по экономике
области Валь-де-Луар.
Что касается текучести, то мы уже видели: если предлагаемая покупателем
цена не устраивает продавца (представляется ему слишком низкой), то он может
отказаться от продажи и перенести её на конец торгового дня, чтобы лот был
объявлен во второй или даже в третий раз. В случае снятия товара с продажи
производитель или администрация рынка могут при необходимости складиро-
вать клубнику в холодильных камерах до следующего дня в надежде на благопри-
ятное изменение цены, которое вполне вероятно с учётом того, что цены на клуб-
нику подвержены колебаниям как в течение всего сезона, так и в зависимости
от дней недели, что показывают статистические данные, собранные на аукционе,
а также публикуемые еженедельно Французской ассоциацией фруктово-овощ-
ных кооперативов)13. Однако производитель может также перефасовать клуб-
нику для продажи в промышленную переработку14 или же просто прекратить
продажу, остановив сбор ягод (это решение, которое кажется иррациональным,
объясняется значимостью расходов на рабочую силу, используемую при сборе
готовой клубники: если верить фермерам, такие расходы составляют 30% произ-
водственных издержек и могут вызвать убытки в случае обвала котировок). При
слишком низких котировках производители могут позвонить домой прямо с аук-
циона и приказать немедленно остановить сбор (это возможно, поскольку боль-
шую часть рабочих составляют подёнщики). Такую же свободу входа и выхода с
рынка мы находим и со стороны спроса: покупателей не вынуждают делать по-
купки, и решение о покупке того или иного лота не зависит от покупки других
лотов. Примечательно, что экспедиторы часто приезжают на рынок на легковом
автомобиле и при надобности делают звонок, чтобы вызвать грузовик (малень-
кий или большой, в зависимости от объёма купленной клубники), несмотря на
то что уже утром они имеют данные о примерном объёме предложения в данный
день (администрация аукциона каждое утро обзванивает производителей, что-
бы получить информацию и оценить совокупный дневной объём предложения).
Наконец, единство времени и единство места сделок делают рынок абсо-
лютно прозрачным. Выкладка продуктов в холле и каталог обеспечивают точ-
13 См. «Petits Fruits» — еженедельный бюллетень, который включает данные по клубни-
ке (Paris: AFCOFEL).
14 Учитывая низкий уровень цен за клубнику, предназначенную для промышленной
переработки (в 1985 г. она продавалась за 4,5 франка, тогда как минимальная цена за гото-
вую клубнику была установлена на отметке 6 франков), такая конверсия имеет смысл, если
только уже собранную клубнику не удалось продать на аукционе. Тогда можно распаковать
упакованную в 500-граммовые корзинки клубнику и переправить её на консервный завод.
322

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
ное знание об объёме и качестве предложения. Процесс торгов обеспечивает
открытый доступ к данным о состоянии спроса: продавцы и покупатели в кур-
се всех осуществляемых трансакций, цен и объёмов.
Таким образом, налицо объединение четырёх условий, которые позволяют
охарактеризовать рынок в Фонтен-ан-Солонь как своего рода конкретное во-
площение модели чистой и совершенной конкуренции. Конечно, если взгля-
нуть на эти условия более пристально, обнаружится, что некоторые из них не
всегда строго соблюдаются.
В разгар сезона клубники производители многочисленны и каждый день
предлагают в изобилии (несколько лотов) продукцию, которая разыгрывается
между покупателями, но к концу сезона производство сокращается, и зачастую
на рынок приезжают всего несколько фермеров, совокупный объём продукции
которых не превышает нескольких тонн. Покупатели в этот период также не-
многочисленны, и те, кто покупает больше других, могут свободно господство-
вать на рынке. Это проявлялось в том, что сделки теперь совершались не в 13,
а в 17 часов, поскольку, как нам объяснили, так было удобно экспедитору, ко-
торый перепродавал около половины продукции, предлагаемой в конце сезона.
Кроме того, наблюдались ситуации, когда фермеры могли снять товар с
торгов, если полагали, что предложенная цена не покрывает их производствен-
ные издержки; тем не менее все способы, к которым в таких случаях активно
прибегают (остановка сбора ягод, помещение продукции в холодильную каме-
ру и переключение на продажу клубники для варенья), могут немедленно по-
влиять на цены лишь постольку, поскольку имеется соответствующий спрос на
товар. Фактически речь не идёт о полном снятии с продажи в чистом виде, но
скорее о минимизации убытков.
Несоответствие между абстрактной моделью и конкретным рынком зна-
комо экономистам и не наносит ущерба действенности модели. Сами адвокаты
этой модели чистой и совершенной конкуренции признают, что она не реали-
стична, однако это не мешает с её помощью получать grosso modo15 хорошие
объяснения и предсказания реальных феноменов16.
Но мы хотим осмыслить с социологической точки зрения не это несоот-
ветствие, которое, между прочим, может объясняться различием между прин-
ципом рынка (определение цены с помощью спроса и предложения) и кон-
кретной реализацией этого принципа на определённом рынке17. Наш интерес
обращен к существованию социальных факторов, которые обусловливают по-
явление торговой площадки, отвечающей критериям действия модели чистой и
совершенной конкуренции. Мы проанализируем поэтому социальные условия
конструирования и функционирования этого рынка:
15 В общих чертах, приблизительно (лат.). — Примеч. ред.
16 Ср., среди прочего: [Gould, Ferguson 1984: 247-248].
17Cp.:[Polanyil957].
323

Пер формативный подход
• какие формы капитала понадобились (в особенности для покупки ком-
пьютера и сооружения ангара);
• какие агенты способствовали материальному обустройству этого рынка
и выработке правил его функционирования;
• каковы экономические и социальные характеристики его пользователей
(продавцов и покупателей);
• каков характер созданной таким образом сбытовой сети {réseau commer-
cial): в какой мере её существование продолжает ранее существовавшие сети
или противостоит им?
Сети сбыта до 1979 г.
Производство клубники издавна было ориентировано в Солони на семейное
потребление; первые культуры, предназначенные для продажи, начали насаж-
даться лишь в 1920-1930-е гг. Люсьен Перу пишет: «В 1900-1930-е гг. здесь обос-
новались экспедиторы, местные кооперативы и продавцы с Парижского рынка
(Halles de Paris). Они способствовали развитию этого производства вслед за
распространением в Солони спаржевой культуры: клубника позволяла им уве-
личивать объём заключаемых сделок и лучше использовать торговые структу-
ры. Таким образом, оптовые торговцы побудили своих поставщиков спаржи
начать работать с новой культурой» [Perroux 1967: 38].
Другие регионы Франции, производящие клубнику (в особенности Юго-
Запад и Рона — Альпы), делают это по современным технологиям, хорошо при-
способленным к сегодняшним требованиям потребителей. Напротив, клуб-
ника из департамента Луар и Шер, которая в 1950-е гг. на Парижском рынке
занимала ведущие позиции, к началу 1970-х лишилась их и на внутреннем, и на
международном рынках.
В 1980 г. 75% готовой клубники18 производители продавали посредникам
(небольшим местным торговцам, работающим на комиссионной основе, кото-
18 Эта оценка основывается на проведённом Бернаром Фуше исследовании развития
организации овощной отрасли в департаменте Луар и Шер по состоянию на 1981 г.: 31% го-
товой клубники сбывался оптовыми торговцами; 44% — на голландском аукционе; 25% —
кооперативами. Поскольку лишь один член кооператива перешёл на аукционную торговлю,
мы можем заключить, что приблизительно 75% продукции сбывалось оптовыми торговцами
(см.: [Foucher 1981]. Исследование выполнено в мае 1981 г. на средства Регионального госу-
дарственного учреждения и Совета Луар и Шер). Сложно оценить, в каких соотношениях
продукция распределялась между посредниками, экспедиторами и комиссионерами. Что
касается этих последних, то в 1980 г. 22 производителя из числа 122 членов Союза произво-
дителей клубники, который контролировал 60% продукции в регионе, продавали клубнику
непосредственно комиссионерам. Что касается отношений между производителями и ко-
миссионерами, то они, по-видимому, установились ещё предыдущим поколением комиссио-
неров и фермеров: большинство комиссионеров были выходцами из этого региона, после
Второй мировой войны перебравшимися в Париж.
324

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
рые переправляют продукцию в Рунжи, и в то же время занимаются сбором
овощной продукции или держат, к примеру, бакалею или кафе), экспедиторам
(местным торговцам, которые по масштабу несколько больше посредников и
частично также работают на процент от сделки с комиссионерами из Рунжи,
но большую часть сделок осуществляют с помощью собственного капитала),
комиссионерам (коммерсантам, которые базируются в Рунжи).
Хотя при продаже посредникам и экспедиторам сельскохозяйственная
продукция сортировалась по культурам на ферме (ramassés en culture), a при
продаже комиссионерам она сразу отправлялась производителями в Рунжи,
с социологической точки зрения эти трансакции обладают одинаковыми ха-
рактеристиками: в момент заключения сделки производитель не знает цену,
по которой будет продан его товар, и узнает её лишь через одну-две недели, а
выручку получит ещё позже, много месяцев спустя, как утверждают фермеры.
Взамен торговцы часто оставляют производителям аванс. Торговец покупает
не только клубнику, но всю выращиваемую овощную продукцию. Фермер до-
веряет торговцу, который полностью «облегчает» его склады.
Кооперативы сбывают 25% готовой клубники. Если ещё в 1960-х гг. они
представляли собой важную сеть сбыта, сегодня они переживают заметный
упадок19. Их торговая политика не позволяет им конкурировать ни с посред-
никами, ни, тем более, с экспедиторами, от этих последних они иногда даже
попадают в зависимость, если хотят проникнуть на некоторые рынки, в осо-
бенности на экспортные.
Нужно также упомянуть о Профсоюзе производителей клубники депар-
тамента Луар и Шер, хотя он и не является сетью сбыта в собственном смыс-
ле. Образованный в 1973 г. по инициативе советника по сельскому хозяйству
Сельскохозяйственной палаты, профсоюз объединяет большую часть самых
крупных производителей и напрямую оказывает лишь несколько услуг своим
членам (обычно это сборные закупки). Это скорее площадка для согласования
интересов между экспедиторами и производителями, которая позволила запу-
стить работу по созданию имиджа клубники, производимой в регионе.
Специалисты и советники Сельскохозяйственной палаты видели зада-
чу своего проекта в том, чтобы устранить имевшиеся на французском рынке
большие различия в качестве и презентации продукции из разных регионов.
Для этого заинтересованные в проекте производители клубники совместно со
специалистами запустили кампанию и, в частности, разработали брошюры, со-
державшие 13 заповедей производителя качественной клубники и включавшие
призывы снижать разнообразие выращиваемых растений, регулярно обновлять
растения, не смешивать разные сорта в одних тарах, унифицировать упаковку.
В 1976 г. упомянутые усилия дали результаты и в соответствии с распоряже-
19 Сейчас кооперативы существуют в Контре, Суан-ан-Солонь и Ле Монтий. В Нуайе и
Винёйе кооперативы недавно закрылись.
325

Перформативный подход
нием общенационального Профсоюза производителей клубники его отделение
в департаменте Луар и Шер предоставило судебному распорядителю так на-
зываемый «лейбл» {«macaron»), то есть знак качества «Клубника из Солони».
Производители выиграли от этого как в экономическом отношении (каждая
тара клубники, соответствовавшая критериям отбора, получала 5-процентную
субвенцию к той цене за килограмм, по которой она продавалась), так и в сим-
волическом: теперь клубника из Солони тоже обладала знаком качества, как и
клубника с Юго-Запада, из Лотарингии или региона Рона — Альпы; об этом со-
общалось в объявлении, распространённом Сельскохозяйственной палатой де-
партамента Луар и Шер в том же году (см. «Знак качества "Клубника Солони"»).
Знак качества «Клубника Солони»
Чтобы сделать качественную клубнику более прибыльной, вновь образован-
ный Межпрофессиональный комитет по клубнике в Луар и Шер создал знак ка-
чества.
Этот знак использовался начиная с кампании 1973 г.; он и позволит сделать
лоты клубники в Луар и Шер более однородными, организовать рекламные меро-
приятия. Он облегчит выбор покупателям, которые ищут качества.
Лейблы будут наноситься производителем на плантациях в соответствии с
единой системой, что позволит отличить друг от друга лоты одного производите-
ля, но разного качества.
Характеристики лотов, которые продаются со знаком качества:
• происходят из культур, выращенных с применением покрытия соломой
(в том числе покрытие соломой с помощью пластика);
• сорта: GORELLA, RED GAUNTLET, BELRUBI;
• время сбора: за два дня до оптимальной зрелости;
• категории EXTRA (красная этикетка) и 1 (зелёная этикетка);
• использование новой упаковки:
лотки (рекомендуется использовать дерево, другие виды материалов допускаются толь-
ко до конца 1973 г.; вместимость — только 250 или 500 г;
тарелки (предпочтительные параметры 57 х 34 см; допускаются также параметры
50 х 30 см; высота 8-12 см).
Все желающие использовать данный знак качества должны выполнять ука-
занные условия и не препятствовать проверочным визитам со стороны Межпро-
фессионального комитета с участием специалистов Межпрофессионального спе-
циализрованного центра по фруктам и овощам.
13 заповедей производителя,
желающего получить качественную клубнику
1. Выбрать здоровую почву, влажную или подлежащую ирригации, с не
слишком высоким содержанием известняка.
2. Выбрать два-три сорта, доказавших свою жизнеспособность в регионе
(в настоящее время такими сортами являются GORELLA и RED GAUNTLET).
3. Запастись здоровой рассадой, отобранной уполномоченным смотрителем
рассадника.
326

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
4. Подготовить посадки на срок до трех лет.
5. Поддерживать чистоту культуры.
6. Защищать культур от паразитов с помощью соответствующих мер.
7. Обязательно обрабатывать почву соломой с помощью пластиковой плёнки
или просто нанесения соломы.
8. Подкармливать растения водой и удобрениями.
9. Осуществлять сбор урожая на стадии зрелости, которая позволит товару
оставаться в хорошем состоянии во время перевозки и продажи.
10. Подготовить персонал, осуществлять руководство и добиться заинтере-
сованности персонала в сборе качественных фруктов.
11. Предусмотреть должную сортировку и исключить предоставление нека-
чественного товара покупателю.
12. После сбора хранить лоты в прохладном помещении, по возможности —
в холодильнике.
13. Использовать этикетки с указанием качества продукции.
Профсоюзу производителей клубники удалось также установить контакты на
почве общих интересов между производителями клубники из множества разных
коммун; позднее это имело решающее значение при запуске аукциона. Истоки той
«однородности» продукции, которая наблюдается на рынке в Фонтен и представ-
ляет собой одно из условий существования модели чистой и совершенной конку-
ренции, обнаруживаются в деятельности отделения Профсоюза производителей
клубники в департаменте Луар и Шер: однородность — это не заранее заданная
характеристика, но результат работы по организации производства с поощре-
ниями в виде субвенций и санкциями со стороны службы по контролю за нару-
шениями. Как сказала одна советница из группы по популяризации региона, «нам
пришлось сражаться за лейбл "Клубника из Сол они"». Таким образом, аукцион в
Фонтен возник в условиях следующей структуры сбыта: сделки совершались на
основании личных отношений производителей с посредниками, экспедиторами и
комиссионерами; кооперативы потеряли свою целесообразность в качестве сбы-
товых сетей для фермеров в тех коммунах, где они расположены. Фермеры уже
давно не испытывали удовлетворения от сбытовых сетей в регионе, и некоторые
из них лелеяли надежду на то, что однажды удастся создать «маленький Рунжи в
Фонтен», этакий выдуманный прототип рынка, который реально возник в 1981 г.
Посмотрим, какие факторы способствовали усилению недовольства традицион-
ными сбытовыми сетями и вызвали их быстрое разрушение.
Социальные характеристики инициаторов аукциона
Аукцион, по-видимому, возник в результате встречи советника по экономике
из региональной Сельскохозяйственной палаты и нескольких фермеров из Со-
лони, заинтересованных в учреждении такого нового способа сбыта20.
20 Голландский аукцион — это не изобретение фермеров Солони. Первые аукционы та-
кого рода возникли в Голландии, в XIX веке. Во Франции они появились в 1961 г. [Elegoët
1984] и впоследствии распространились в Бретани, на севере Франции [Vaudois 1980].
327

Пер формативный подход
В 1979 г. в департамент Луар и Шер, для реорганизации производства
фруктов и овощей в Солони и в долине Луары, был назначен молодой совет-
ник по экономике. Поскольку советник получил образование в Высшей сель-
скохозяйственной школе в Нанси и имел магистерские дипломы по биологии
и праву, уровень его образовательного капитала был выше, чем у его коллег
по Сельскохозяйственной палате, включая её директора. Без сомнения, имен-
но благодаря полученному на факультете права экономическому образованию
новому советнику была известна неоклассическая теория, которой он стал ру-
ководствоваться в своей деятельности: по его словам, политика консолидации
разрозненных фермеров необходима для того, «чтобы заставить заново зара-
ботать механизмы конкуренции».
Экономические организации, занятые сбытом всех фруктов и овощей, не
слишком отличаются от тех, что специализируются на клубнике: в департамен-
те существует отделение по фруктам и овощам Национальной федерации объ-
единений агропромышленников, но есть оно только на бумаге. Что касается
кооперативов, то мы уже видели, в каком шатком положении они находились.
Поначалу советник попытался объявить реорганизацию всего рынка фруктов и
овощей, используя отделение по фруктам и овощам Национальной федерации
объединений агропромышленников и кооперативы. Однако его ждала неудача
и, объясняя провал этой попытки и тот холод, с которым она была встречена,
он говорил о «безынициативности» управляющих советов и их членов. Зато
несколько фермеров (шесть человек, и них пять — из Фонтен) откликнулись
на его предложения и проявили заинтересованность в организации аукциона.
Цепи экономической организации
Цель экономической организации состоит в управлении рынком, то есть в
предоставлении фермерам настоящей экономической власти в их взаимоотноше-
ниях с покупателями <...>:
Чтобы деятельность по продаже была эффективной, им следует вести себя
как настоящим предпринимателям, которые обладают правом на переговоры.
Чтобы получить право на переговоры с того момента, как они начинают ры-
ночную реализацию продукции, им следует установить между покупателями от-
ношения конкуренции <...>:
a) противостоять концентрации каналов сбыта: в ответ на требования мо-
гущественных и концентрированных распространителей производители должны
изменить соотношение сил в свою пользу, выступив с предложением, которое со-
ответствовало бы потребностям каналов сбыта и в то же время было бы достаточ-
но значительным, чтобы представлять экономическую силу <...>;
b) обеспечить прозрачность рынка: ясность сделок, контроль за качеством и
количеством, понимание финансовых и материальных потоков требуют установле-
ния хорошо организованного канала информации на уровне производителей <...>;
c) ввести свидетельства однородности продукции: для того чтобы иметь
возможность предложить коммерческим каналам сбыта то качество, которого
они требуют, чтобы завоевать экспортные рынки и улучшить условия продажи
328

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
продукции, фермерам надлежит стремиться, во-первых, говорить на одном язы-
ке, тем самым распространяя единый стандарт, а во-вторых, представлять одно-
родную продукцию, прошедшую переоценку, то есть снабжённую одинаковыми
этикетками; и кроме того постоянно заботиться о повышении качества продук-
ции. Эти меры позволят открыть рынки <...>.
После установления конкуренции и усовершенствования условий реализа-
ции получение настоящей переговорной силы обеспечивается идеей подлинной
защиты прибыли производителя — идеей, которая всегда выступает фоном эко-
номической организации <...>;
d) свобода сделок происходит из свободного обсуждения.
Наиболее серьёзным следствием нарушений конкуренции является именно
отсутствие свободы в коммерческих сделках.
Поскольку у продавца нет всей полноты информации, он никак не может на
равных взаимодействовать со своим покупателем, который должен был бы высту-
пать его коммерческим партнёром, и в результате именно покупатель определяет
цену <...>.
Источник: [Foucher 1981].
Фермеры, которые занялись организацией аукциона, принадлежат к чис-
лу крупнейших предпринимателей региона: они обрабатывают площади в
30-80 га, тогда как во всех коммунах, пользующихся аукционом, 77% предпри-
нимателей, занятых исключительно данным видом деятельности, работают на
площадях до 35 га. У пятерых из упомянутых фермеров-инноваторов есть хотя
бы один рабочий на зарплате, в то время как среди фермеров региона в целом
наниматели рабочей силы составляют всего 25%. Речь идет о склонных к мо-
дернизации профессионалах, которые первыми в регионе стали использовать
передовые технологии производства клубники, обеспечивающей им основную
часть прибыли. Они также выращивают клубничную рассаду, отборные семена
кукурузы, табак, занимаются скотоводством — все эти виды деятельности тре-
буют серьёзных технологических знаний и являются относительно доходными.
Что касается их возраста, то они являются типичными представителями за-
нятого в сельском хозяйстве населения (45-55 лет), но отличаются от него бо-
лее высоким уровнем образования (в одном случае — неполная средняя шко-
ла; в остальных — опыт посещения сельскохозяйственной школы)21. Создание
аукциона в Фонтен ещё и потому было для этих передовых фермеров важным
вопросом (во всяком случае, для пятерых из них), что у них были дети — на-
следники их предприятия, и единственный способ обеспечить передачу дела
21 Социальные характеристики акторов на аукционе в Фонтен-ан-Солонь не отличают-
ся от характеристик передовых крестьян в профессиональных организациях департамента
Мёрт и Мозель и департамента Шаранта, в которых проводил исследование Сильвен Маре-
ска. Такие крестьяне обладают некоторыми экономическими, социальными и культурными
чертами, отличающими их от остальных крестьян региона. В связи с этим исследователь
заключает: «Те, кто должен транслировать типичное представление о крестьянстве, меньше
всего похожи на типичных крестьян» [Maresca 1983: 49].
329

Перформативный подход
состоял в том, чтобы провести реорганизацию, без которой было невозможно
гарантировать «жизнеспособность» их дела, и для этого необходимо было не
только повысить урожайность и качество, но прежде всего создать более эф-
фективную сеть сбыта. Завоевать новые рынки или повысить продажи продук-
ции — это значило сделать то же самое, что делали в молодости отцы нынеш-
них фермеров, проводившие механизацию своих предприятий. Модернизация
предприятия нужна для того, чтобы удержать землю за сыновьями. Однако
наиболее существенное отличие этих фермеров от остальных состоит в более
обширных и частых контактах, которые они поддерживают вне региона через
профессиональные организации или как культиваторы клубничной рассады,
контактирующие с коллегами из других регионов, производящих клубнику.
Помимо всего прочего, они часто занимают позиции местных лидеров благо-
даря своему профессиональному превосходству.
Среди таких фермеров — член правления Объединённой ассоциации произ-
водителей кукурузных семян, президент Профсоюза производителей клубники
департамента Луар и Шер (он же член регионального отделения этого союза), а
также член департаментского правления Профсоюза производителей клубники.
Двое последних участвовали в общенациональных семинарах по клубнике —
ежегодных встречах, где вырабатывается политика в сфере производства и сбыта
этого фрукта во Франции (в частности, установление субвенций).
Если говорить о вовлечённости в сферу местного управления, то среди
этих фермеров — первый и второй заместители мэра Фонтен, делегат от ком-
муны в Федерации предпринимателей, президент группы по распространению
сельскохозяйственных культур в кантоне, президент Ассоциации по осуше-
нию, президент Кооператива по использованию сельскохозяйственной тех-
ники, руководитель музыкальной ассоциации. Наконец, к этой группе также
принадлежал фермер несколько более высокого социального происхождения,
с более высоким уровнем образования (неполная средняя школа), являющийся
экспертом по страхованию, докладчиком на Генеральных штатах по сельскохо-
зяйственному развитию, членом национального правления Ассоциации произ-
водителей кукурузы, который вхож в административные и финансовые круги.
Как мы видели, четверо производителей (трое братьев-предпринимателей
из Фонтен и президент Профсоюза производителей клубники) культивируют
клубничную рассаду; эта роль весьма важна для накопления капитала зна-
комств в сфере производства клубники во Франции. Такой капитал необходим
для интенсификации распространения данной культуры на уровне региона.
Эти фермеры разводят отборные растения и сами продают их в разных реги-
онах, в том числе на Юго-Западе, который занимает лидирующее положение
во французской клубничной промышленности. Благодаря этому виду деятель-
ности, связанному с многочисленными поездками, они на практике смогли по-
нять, как на Юго-Западе устроено сельское хозяйство, и обнаружить, что, хотя
клубника и не была там традиционной культурой (так как почва для неё не
330

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
столь благоприятна, как в Сол они), она позволила большинству производите-
лей региона получить такую же или даже большую прибыль, чем имеют их наи-
более преуспевающие коллеги из Солони. До сих пор кругозор наших героев
ограничивался фермерами из соседней области Бос, но сделанное на Юго-За-
паде открытие позволило им по-новому взглянуть на многое. Фермеры области
Бос, их постоянные партнёры по департаменту в профессиональных и полити-
ческих организациях, были для них прежде единственным ориентиром, и по
сравнению с этой областью, где фермеры обрабатывали плодородные земли,
сосредоточивая свое внимание на злаковых культурах, Солонь, относящаяся к
«неблагоприятным зонам», выглядела как бедный родственник.
Солонь с XIX века считалась одной из самых бедных провинций Фран-
ции22; с 1976 г. она значится среди регионов, отнесённых Советом министров
ЕС к неблагоприятным зонам, которые приравнены к горным районам (поста-
новление от 28 апреля 1976 г. № 76395). Согласно этой классификации сельско-
хозяйственных регионов Франции, для Солони характерна низкая плотность
населения, а урожайность в расчёте на гектар и уровень прибыли на каждого
занятого не превышают 80% от среднего показателя по стране.
В XIX веке участки земли в основном были крупными, зачастую их раз-
мер превышал 1000 га. Крестьяне редко имели землю в собственности; чаще
всего это были сельские арендаторы — сельскохозяйственные рабочие, за кото-
рыми закреплялся клочок земли, на котором они длительное время работали.
В XX веке большие имения были в основном поделены, и арендаторы или их
дети могли приобрести или взять в аренду участки небольшой площади (в слу-
чае аренды за собственником сохранялись только особняки и леса для охоты).
Вот почему в 1979 г., когда аукцион был еще только проектом, в 10 коммунах,
где обитают фермеры, продающие сегодня на аукционе клубнику, 70% предпри-
нимателей владели участками менее 50 га; 50% полезной сельскохозяйственной
площади обрабатывалось на собственной земле, 49% — на арендованной (по
данным всеобщей сельскохозяйственной переписи). Согласно одному доку-
менту экономической службы Сельскохозяйственной палаты, упомянутому на
Генеральных штатах по сельскохозяйственному развитию в Солони в 1982 г.,
10% предприятий специализируются на злаковых культурах; 30% более 80%
своего дохода имеют от скотоводства (мясомолочная продукция); а 60% зани-
маются многоотраслевым хозяйством (злаки, скот, гидропонная продукция23 и
овощные культуры). Таким образом, большая часть предприятий традиционно
предпочитает многоотраслевое хозяйство. Почвы здесь бедны, и смесь глины
и песка, которая усиливает как засуху, так и сырость, подвергает урожай опас-
ности. Рынок земли очень неоднороден: землю покупают не только для сель-
22 Свидетельства о бедности этого региона см. в кн.: [Young 1931; Poitou 1985].
23 Гидропоника — система выращивания растений, при которой они помещаются не в
землю, а в твёрдую пористую или водную среду. — Примеч. пер.
331

Пер формативный подход
скохозяйственной обработки, но и для охоты, рыбалки, для постройки заго-
родных домов. Национальная федерация объединений агропромышленников
(профессиональная организация, которая пополняет свои ряды в основном
по мажоритарному принципу) с большим трудом находит новых делегатов от
коммун взамен старых, поскольку средний возраст предпринимателей на селе
весьма высок (согласно всеобщей сельскохозяйственной переписи 1980 г., 67%
предпринимателей старше 45 лет).
Таким образом, взаимодействие с другими регионами, в особенности с Юго-
Западом, позволило фермерам по-новому взглянуть на себя. Они осознали, что,
имея в распоряжении почву, столь благоприятную для клубники, и выращивая
ягоду, на которой фермеры в департаменте Лот и Гаронне24 сделали себе состоя-
ние, можно производить такую же конкурентоспособную продукцию.
Деятельность по организации аукциона
В 1979 г. в Верге, департамент Лот и Гаронна, был организован аукцион, при-
званный поднять сложившийся к тому моменту уровень цен и повысить ка-
чество продукции25. Клубника из департамента Луар и Шер, которая и раньше
ценилась ниже клубники с Юга, теперь стала оцениваться ещё хуже. Именно в
этой ситуации региональные лидеры и советник по экономике, убеждённые в
оправданности создания аукциона, провели двойную работу, чтобы убедить,
с одной стороны, экспедиторов, а с другой — фермеров региона. Основная за-
дача всего мероприятия состояла не в том, чтобы полностью вытеснить экс-
педиторов, работающих в регионе, но в том, чтобы изменить соотношение сил,
то есть заставить их работать в ситуации более свободной конкуренции, чтобы
цены формировались в результате взаимодействия спроса и предложения, а не
диктовались экспедитором или посредником.
Для этого группа активистов вступила в контакт с экспедиторами регио-
на, заинтересованными в покупке их продукции; цель состояла в том, чтобы
разрушить монополию, существовавшую, когда продукция сортировалась по
культурам на ферме и отдавалась экспедиторам. Большая часть этих последних
резко отрицательно отреагировала на создание нового рынка: они выразили
свой коллективный отказ от новой системы продажи и попытались отгово-
рить от участия в ней своих клиентов, распространяя разнообразную контр-
пропаганду. Однако для некоторых покупателей создание аукциона означало
возможность завоевания новых рынков. Экспедиторы из коммуны Сен-Ромен,
у которых не было своей клубники, были заинтересованы в торговле этим то-
варом, поскольку он позволял заполнить перерыв между продажей спаржи,
24 Департамент региона Юго-Запад, Франция. — Примеч. пер.
25 Влияние появившегося аукциона на динамику цен и на качество продукции мы
покажем ниже, на примере аукциона в Фонтен-ан-Солонь.
332

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
которая происходит весной, и овощной продукции, поступающей на прилавки
в июле; таким образом, они стремились повысить рентабельность структуры
своего сбыта. Некоторые экспедиторы также решили, что возникновение аук-
циона — это возможность перехватить существенную часть продукции, кото-
рая ранее продавалась напрямую комиссионерам. В итоге конкуренция вос-
торжествовала: несколько экспедиторов приняли правила игры, предложенные
производителями, и тем самым согласились уничтожить систему, по которой
экспедиторы работали прежде.
Чтобы убедить фермеров, по линии Профсоюза производителей клубники
были организованы поездки в регионы, где производители могли посмотреть,
как функционируют голландские аукционы. В деревнях создавались «агитаци-
онные бригады». Когда фермеры, выступавшие за аукцион, сочли, что их доста-
точно много, общее собрание Профсоюза производителей клубники приняло
решение об учреждении этого аукциона в рамках профсоюза. Разработку уста-
ва и заботу о том, чтобы администрация дала лицензию и выделила средства,
взял на себя советник по экономике. Он же занялся приобретением компьюте-
ра и поиском аукционера.
Роль советника по экономике в организации рынка
(отрывок из интервью с советником
по экономике Бернаром Фуше*)
За все контакты с государственным отделом по клубнике и с Французской
ассоциацией экономических комитетов по фруктам и овощам (AFCOFEL) отве-
чал я; но решение они принимали сами... В апреле-мае им нужно было получить
регистрацию, найти телефонные линии, сделать электронное табло. Экспедиторы
не хотели приезжать, с ними надо было вести переговоры <...>. Я им многое обес-
печил, но в конечном счёте, думаю, главное — это то, что они принимали реше-
ние сами. Если бы у них не было этих зачатков воли, то они ничего не смогли бы
сделать, даже если бы я положил им на стол миллион франков. Не то чтобы я при-
шёл к ним «с идеей» сделать аукцион. У меня в голове была эта идея, и я считал
это хорошим методом, но кроме идеи у меня ничего не было. Нет, оказалось, что
всё стало выстраиваться вокруг этих людей <... > я думал, что надо укреплять ко-
оперативную систему, но они не хотели <...>. Я проводил в деревне по 12 часов в
день <...>. Когда я почувствовал, что у них есть воля, что это динамичный сектор,
почему было их не поддержать? И я продолжаю этим заниматься, продвигать этот
сектор сильнее, чем другие <...>. В конечном счёте всё равно победят сильнейшие,
и им нужно оставаться сильнейшими, иначе они исчезнут. Это, конечно, многих
бы устроило. Прежде всего экспедиторов и тех, кто не вовлечён в это <...>. Всё это
здорово встряхнуло кооперативы, их это задело <...>. Наверное, это устроило бы и
семьи, которые специализируются на клубнике, но не заняли в этом деле ведущих
позиций; может быть, это до известной степени устроило бы всех и на уровне стра-
ны, потому что это ведь неблагоприятные зоны. Вы видели зелёную книгу: сельское
хозяйство развивается одновременно на двух скоростях <...>. Зона, неблагоприят-
ная для сельского хозяйства, — во что она превратилась бы? Что стало бы со всеми
333

Пер формативный подход
этими людьми, которых поместили в неблагоприятную зону, которую даже план
Мансхольта называет лёгкими Парижа? Как они могли вдруг решить сделать такую
сверхсложную вещь и разом махнуть рукой на молодёжь в этой Сол они?.. Я был
очень заинтересован в этом деле. Фантастический опыт!.. Но в отличие от произво-
дителей я не вкладывал в это своих денег. Есть разница между клиентом, который
ставит на кон своё предприятие, и специалистом, который вкладывает только каче-
ство своей работы. Хотя, может быть, время покажет, что я не прав; посмотрим...
* В 1986 г. Бернар Фуше был назначен директором Сельскохозяйственной палаты.
В мае 1982 г. новый рынок начал функционировать в заброшенной школе
в Фонтен-ан-Солонь. В следующем году рынок получил административную и
финансовую независимость от Профсоюза производителей клубники и стал
работать в новом ангаре, сооружённом специально с этой целью. Он объединил
21 производителя (из них 11 человек — выходцы из коммуны Фонтен, которые
примкнули к новой форме сбыта)26. Большинство этих фермеров обрабатывает
в среднем 50 га и производит значительные объёмы готовой клубники. Ягоды
нужно доставить на рынок, и сделать это могут только те фермеры, у которых
много клубники и имеется грузовик. Кроме того, у них должно быть достаточ-
но времени для этого, а значит, им помогают члены семей, которые, например,
следят за сбором ягод в отсутствие главы семейства.
Среди сторонников аукциона трое работают вместе со своими сыновьями,
а у 12 человек есть дети, которые могут унаследовать дело (у них уже есть ди-
плом сельскохозяйственного техника или его аналог); 17 фермеров производят
и другую продукцию, помимо клубники (табак, кукуруза, клубничная рассада,
скот), и сбывают ее по другим каналам, благодаря чему меньше зависят от по-
средников. Примечательно, что единственный производитель, который не со-
блюдал действующее на аукционе правило сбывать там всю продукцию и часть
клубники продавал посредникам, выращивал не только клубнику, но и овощи.
Что касается покупателей, то информация, которой мы располагаем на
данном этапе исследования, позволяет лишь выдвинуть несколько гипотез: по-
средники, не располагающие достаточным экономическим капиталом для того,
чтобы иметь собственную фирму, исключаются из этой системы, где требуется
полная оплата покупки до реализации товара конечному потребителю (acheter
ferme). В результате в аукционе участвуют лишь самые состоятельные из экс-
педиторов, у которых имеются средства, чтобы получить банковские гарантии;
таково требование организаторов аукциона.
26 Сложно определить, какую долю составляет это число от общего числа производителей
в регионе, поскольку в государственной статистике производство клубники включено в катего-
рию «свежие овощи». Единственную подсказку нам дал Профсоюз производителей клубники.
Как говорилось ранее, в 1980 г. он насчитывал 122 члена; по словам управляющих профсоюзом,
это в основном крупные производители, которые решили создать объединение. Учитывая, что
клубника в регионе весьма распространена, в особенности в коммунах Фонтен, Курмеман, Мон-
терьё и Френ, можно предположить, что общее число производителей превышает 300 человек.
334

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
Можно констатировать, что организация аукциона в Фонтен-ан-Солонь
показывает, что речь идёт скорее о социальной инновации, ставшей возмож-
ной благодаря деятельности нескольких индивидов, по разным причинам заин-
тересованных в изменении соотношения сил между фермерами и торговцами,
а не о внезапном возникновении механизма, который освобождает экономи-
ческую энергию и навязывает себя за счёт рациональности и эффективности
своих процедур. Поскольку этот аукцион предполагает разрыв с привычными
практиками, его создание связано с издержками на материальные и психологи-
ческие инвестиции, с политической работой по привлечению сторонников из
числа экономических партнёров, с конфронтацией с экспедиторами (иначе они
не согласились бы участвовать в аукционе). Таким образом, этот аукцион — не
простое развитие рыночных отношений, существовавших и прежде, не про-
дукт механизма, который постепенно совершенствуется вместе с отношениями
между контрагентами. И практики, которые составляют {constitutives) рынок,
не являются рыночными практиками.
«Невидимаярука» или «непрерывное производство»?
В 1985 г. аукцион по-прежнему функционирует, пусть его создание и разруши-
ло давнюю дружбу между посредниками и производителями, а также породи-
ло бурные споры внутри семей, где одни члены участвуют в работе аукциона,
а другие по-прежнему ревностно отстаивают традиционные сети. Является ли
установление цены на возникшем рынке результатом действия той самой «не-
видимой руки» Адама Смита [Smith 1976], которая позволяет устанавливать
равновесие между спросом и предложением, в то время как каждый преследует
собственные интересы? Вслед за А. Смитом П. Самуэльсон уточняет, что такое
равновесие предполагает чистую и совершенную конкуренцию [Samuelson 1973:
43]. На самом деле функционирование рынка возможно только благодаря не-
усыпной бдительности его организаторов, которым приходится бороться со
всеми действиями участников, пытающихся вмешаться в процесс заключения
сделок. В самом деле, экспедиторы, поставленные организацией аукциона в си-
туацию конкуренции, начиная с 1981 г. предпринимали попытки перегруппи-
роваться и создать союзы, позволяющие им вернуть былую власть (велись каж-
додневные телефонные разговоры для обмена информацией о динамике рынка,
а также заключались секретные договорённости, выражавшиеся, например, в
том, что если продавец отказывается продавать товар по предложенной цене и
выставляет его на повторные торги, то предлагаемая цена не изменится).
Чтобы эти практики не приняли более крупные масштабы, правление аук-
циона предприняло определённые меры: соглашения с покупателями, которые
в соответствии с уставом 1981 г. должны были продлеваться автоматически,
теперь пересматриваются каждый год, что позволяет изменять требования к
экспедиторам. Уставом предусмотрено исключение из числа участников аук-
335

Перформативный подход
циона в случае неисполнения установленных правил; и даже если эта мера была
применена всего один раз, и то из-за неплатёжеспособности экспедитора, она
всё же часто используется в качестве угрозы.
Производители точно так же должны быть бдительными. Не все произ-
водители играют в эту игру: кто-то не считает это выгодным, кто-то недоста-
точно хорошо представляет себе функционирование аукциона. Кое-кто пы-
тается совмещать разные системы, один день привозя товар на аукцион, а на
следующий день продавая его экспедиторам напрямую и нарушая тем самым
установленное на аукционе правило сбывать там всю продукцию. Таким об-
разом, эти производители подрывают вновь установившееся соотношение сил
и снижают прозрачность рынка. Есть и такие, кто несколько раз неудачно пы-
тался вмешаться в процесс торгов, не имея информации о спросе на других
рынках: во время торгов, как правило, царит молчание, но совместный выход
из зала экспедитора и производителя зачастую сопровождается довольно не-
уместными комментариями производителей, которые хотят предостеречь по-
купателей от того, чтобы те сознательно сбивали цену, и предупредить их о воз-
можных последствиях (исключение из аукциона, остановка сбора ягод). Такие
проявления враждебности к экспедиторам в случае падения цен (несмотря на
то что падение иногда вызвано попросту перепроизводством) могут разрушить
дружелюбную обстановку, которая необходима, чтобы заключались сделки и
правильно велась игра. Следовательно, тем производителям, которые лучше
других знают рынок в стране в целом, надлежит информировать остальных и
сдерживать их возмущение. Каждый день на рынке присутствуют управляю-
щий или казначей, которые наблюдают, дают советы и призывают к порядку.
Делается это для того, чтобы поддерживать «атмосферу согласия» и «дух одной
большой семьи». Каждый день торги завершаются неформальным собранием с
участием аукционера, секретаря и управляющего аукционом или назначенного
им ответственного лица, где подводятся итоги торгового дня.
Экономические и социальные
последствия организации аукциона
Организация аукциона позитивно повлияла на цены на клубнику в регионе: до
1981 г. они явно не дотягивали до средних по стране (согласно данным обще-
национального отделения Профсоюза производителей клубники), но начиная
с 1981 г. наблюдается обратная тенденция, и цены чаще всего находятся на
среднем для страны уровне или даже превышают его (разница порой доходит
до 40%). Это ощутимое повышение цены произошло не только на самом аук-
ционе, но и в традиционных сетях сбыта, поскольку появление аукциона изме-
нило поле этих сетей (в частности, создало точку опоры для производителей,
которые теперь могут узнать цены, съездив на рынок или прочитав местную
336

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
прессу, которая регулярно публикует эту информацию). Отныне экспедиторы
и посредники вынуждены подстраивать цены под цены на аукционе. Зачастую
им приходится даже поднимать цену за товар, чтобы фермеры в массовом по-
рядке не переключились на аукцион, а это дополнительно ослабило бы позиции
экспедиторов и посредников при заключении сделок. Объём экспорта вырос с
9495 т в 1980 г. до 89 758 т в 1981 г.
Рост цен обусловлен не только самим способом сбыта, но и стимулирую-
щим воздействием выкладки на одной витрине продукции разных производи-
телей, поскольку однородность продукта и прозрачность рынка обнаруживают
различия в качестве и объёме, которые при прежней системе сбыта производи-
тели не могли оценить. «В первый год мы, конечно, обалдели, — говорят про-
изводители. — Аукцион научил нас работать. Когда видишь ягоды соседа, не
хочется выглядеть так, словно ты выращиваешь пюре». Усилив конкуренцию
в отношении качества продукции между производителями, аукцион также дал
возможность получать информацию о технологиях: число и дозировка приме-
няемых химикатов {traitements) чаще всего составляют ревностно охраняемый
секрет, но распространяются сведения о поражающих растения болезнях и
способах их лечения.
По мере того как клубника становится всё более прибыльной культурой,
можно наблюдать расширение обрабатываемых площадей. В частности, в ком-
муне Фонтен-ан-Солонь площадь посадок клубники в 1981-1985 гг. выросла
втрое. Кроме того, на аукционе расширилась продуктовая линейка продавае-
мых товаров: с 1982 г. там продается спаржа, а с 1984 г. — лук-порей.
Институционализация нового способа продажи клубники повлияла на
статус продукции, и тем самым — на статус производителей. В 1970-е гг. клуб-
ника для большинства производителей в департаменте Луар и Шер была про-
сто источником средств. Благодаря аукциону клубника Солони получила знак
качества и известность во всём регионе: местная пресса (именно газеты «La
Nouvelle République» и «Le Petit Solognot») опубликовала серию статей, где под-
чёркивалось качество клубники из Солони и энергичность её производителей27.
Как свидетельствует организация клубничных ярмарок, клубника отныне ста-
ла символом динамичного развития. Ассоциация досуга молодёжи Фонтен в
1984 и 1985 гг. организовала ярмарки с праздниками, балами, спектаклями,
стендом с экспозицией аукциона и продажей фруктов в руки. По данным прес-
сы, в ярмарочный день Фонтен, чьё население составляет всего 848 жителей,
посещали 15 тыс. человек. Праздник принёс оживление, которого эта коммуна
никогда прежде не знала, а также способствовал продвижению имиджа клуб-
ники из Солони во всём регионе.
Размещение продуктов на одной витрине позволило не только дифферен-
цировать цену на товар разного качества, но и получить символическую при-
27 Ср.: Le Petit Solognot. 1985. Avril: 17.
337

Перформативный подход
быль28. Демонстрация продукции в одно и то же время и в одном и том же месте
обнаруживает различия в объёме и качестве, которые отражают различия в об-
рабатываемых площадях и используемых технологиях и отсылают тем самым к
различиям в объёме экономического и культурного капитала между произво-
дителями. Открытый доступ к информации о ценах и объёмах позволяет точно
определить торговый оборот фермеров.
Кроме того, благодаря аукциону возникли новые связи между произво-
дителями и окрепли уже существующие. Долгие вечера, проведённые вместе
за подготовкой к открытию аукциона, групповые поездки, усилия по строи-
тельству здания, готовность разделить между собой риски предприятия —
все эти совместные усилия создали идентичность «аукцион», которая во
время его функционирования укрепляется с каждым днём, и теперь ферме-
ры вместе находятся в пространстве, отделённом от экспедиторов. Фермеры
выступают «локоть к локтю» против покупателей, помогают друг другу при
разгрузке товара, обмениваются информацией о сельском хозяйстве и дру-
гими новостями из общественной жизни. Аукцион стал чрезвычайно дина-
мичной сетью коммуникации в регионе, где фермы сильно рассредоточены, а
воскресная служба и место, где издавна был рынок, утратили свою функцию
еженедельного социального сплочения. Отношения возникают не только по
рабочим вопросам, и зачастую фермеры с аукциона, сыграв свадьбу ребёнка,
приглашают других продавцов отметить это событие в торговом зале аук-
циона. Тем самым фермеры с аукциона ещё сильнее противопоставляют себя
остальным фермерам.
Вместе с созданием рынка появились новые источники власти и прести-
жа, так как во главе аукциона находится правление, избираемое участниками
аукциона. Руководители аукциона по-новому выстроили отношения с адми-
нистрацией и банками, а также работу с передовыми технологиями. Как гово-
рит советник по экономике, который помог им в этом предприятии, символом
перемен стало изменение их поведения в региональном отделении банка Crédit
Agricole. «Вы знаете здание Crédit Agricole? Там шесть этажей. На первом этаже
расположены окошки. На шестом — офис директора. До создания аукциона
они ходили только на первый. Теперь, ничуть не стесняясь, влезают на шестой».
Аукцион, который сначала был зарегистрирован как кооператив по ока-
занию услуг, завоевал престиж: в 1982 г. ежегодный семинар по клубнике, ор-
28 Демонстрация клубники на рынке приводит не только к дифференциации цен на
лоты в момент продажи. Качество ягод в сочетании с выкладкой продукта — дело чести для
фермеров: благодаря такому сочетанию можно сравнить уровень продукции и увидеть, кто
в совершенстве владеет секретами ремесла. Отношение между качеством и количеством вы-
ставляемого товара, с одной стороны, и социальным признанием их производителя — с дру-
гой, напоминает демонстрацию ямса у тробрианцев, описанную Малиновским. Этот товар,
не имеющий рыночной стоимости, а иногда и потребительной, тщательно выкладывался,
чтобы тробрианцы могли им любоваться [Malinowski 1963].
338

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
ганизованный общенациональным Профсоюзом производителей клубники,
прошёл в Солони, в Кур-Шеверни. Профсоюз производителей клубники депар-
тамента Луар и Шер, который стоял у истоков появления аукциона, напротив,
потерял своих самых активных членов. Сегодня они полностью посвящают
себя работе на аукционе, и некоторые из них считают, что их старый профсоюз
неминуемо вскоре исчезнет.
Развитие аукциона
С момента создания аукциона число его участников увеличилось на 63%, объём
продаваемой клубники — на 55%, а площадь, отведённая под выращивание го-
товой клубники, — на 66%29. Поначалу можно подумать, что производители от-
реагировали на смещение кривой спроса, которое привело к росту их предель-
ной доходности, присоединившись к аукциону или (для тех, кто уже участвовал
в аукционе) увеличив площади, засаженные клубникой. Но две эти тенденции
нельзя объяснить только ростом ожидаемого дохода30. Внимательное изучение
распределения участников и их динамики говорит нам о том, что на решение
участвовать в данной экономической организации влияют и другие факторы.
В самом деле, можно констатировать, что в целом члены кооперативов
предпочли не участвовать в аукционе, хотя с точки зрения сбыта аукцион го-
раздо эффективнее их собственных сетей, которые, помимо прочего, ещё и
сильно ограничивают своих приверженцев.
Кооперативы функционируют в коммунах, где особенно развито овоще-
водство и виноделие (сбыт этой продукции в основном производится через
кооперативы)31. Производители, которые совмещают разведение этих культур,
зависят от кооперативов точно так же, как они зависели бы от посредников,
если бы предпочли сбывать продукцию через них, только вдобавок к этому ко-
оперативы на законных основаниях требуют у своих членов сбывать через них
всю продукцию, идёт ли речь о клубнике или о любом другом товаре, которым
они намерены торговать. Управляющий кооперативом в Контре, что недалеко
29 Согласно собранной аукционом статистике, в 1981-1984 гг. число членов возросло с
21 до 35 человек, объём проданной клубники — с 224 998 до 407 118 т, обрабатываемая пло-
щадь — с 38,03 до 57,46 га.
30 При рассмотрении этих явлений нам помог анализ потребления в работах П. Бур-
дьё («Поскольку доход в значительной степени определяет восприятие необходимости, все
факты свидетельствуют в пользу теории, которая полагает, что потребление — это простая
функция от дохода. И всё же эта теория не может объяснить случаи, когда агенты с одним и
тем же уровнем дохода имеют совершенно разную структуру потребления» [Bourdieu 1979:
248], а также соображения А. Хиршмана о том, что предприятия не обязательно нацелены на
достижение максимально возможной прибыли [Hirschman 1972].
31 См. отчёт: La production légumière en Loir-et-Cher. Chambre d'agriculture de Loir-et-
Cher. 1979.
339

Перформативный подход
от Фонтен, как раз в 1981 г. был мэром коммуны, так что выбор в пользу аук-
циона был бы в его случае чем-то большим, чем просто смена канала сбыта.
Кроме того, некоторые члены генерального совета и специалисты Сельско-
хозяйственной палаты, по-видимому, не одобряют учреждение аукциона. Без
сомнения, причина состоит в том, что прежде они боролись за развитие коопе-
ративов и теперь с нерешительностью относятся к новой форме экономической
организации, которая ставит под сомнение функционирование и вообще суще-
ствование той формы, за которую они радели прежде. В других случаях решение
не участвовать в аукционе, по-видимому, связано с личными обстоятельствами,
на которые влияют отношения родства или свойства, а также соперничества.
И если в некоторых коммунах насчитывается большое число привержен-
цев аукциона (Монтриё, Роморантен), то в других коммунах, где выращивают
клубнику, таких приверженцев мало или вовсе нет, даже если территориально
они расположены ближе к аукциону. В особенности это относится к коммунам
Курмеман и Френ. Опираясь на имеющиеся у нас данные, мы можем только
предположить, каковы причины этого явления. Так, например, представляет-
ся, что во Френе сохранение традиционных форм сбыта обусловлено наличи-
ем там посредника, который прочно закрепился в коммуне и находится в род-
ственных отношениях с довольно большим числом фермеров.
В Курмемане фермер, являющийся лидером коммуны и заместителем
мэра, а также одним из крупнейших во Франции производителем клубничной
рассады (и лишь во вторую очередь — производителем готовой клубники), не
стал участвовать в аукционе. Без сомнения, этот отказ объясняется его сопер-
ничеством с управляющим аукциона, который также выращивает рассаду. Они
конкурируют на рынке рассады, а также за пост управляющего в Профсою-
зе производителей клубничной рассады. Отказ от участия в аукционе может
рассматриваться как стратегия, нацеленная на ограничение развития аукциона
и снижение престижа его управляющего, тем более что участие упомянутого
лидера, вероятно, привело бы на аукцион большое число производителей клуб-
ники из его коммуны (в особенности тех, кто является его субподрядчиками по
выращиванию рассады).
Особый рынок для особых фермеров
Исследование данного случая, в котором, по-видимому, соблюдаются все ус-
ловия, необходимые для того, чтобы действовала модель чистой конкуренции,
описанная Самуэльсоном [Samuelson 1973: 43], позволяет подойти к проблеме
отличным от экономистов образом и проанализировать социальные условия,
делающие возможным существование такого рынка. Социальные переменные
уже не могут рассматриваться как остатки, из-за которых реальность не до-
тягивает до совершенства модели. Напротив, они позволяют понять, как воз-
никает рынок и составляющие его практики.
340

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
Рынок в Фонтен не появился из социальной пустоты, но возник в противо-
стоянии уже сложившимся отношениям, которые отдельные индивиды пере-
стали считать выгодными для себя. Понять смысл деятельности по организации
аукциона можно только имея в виду ранее существовавшие личные отношения
между посредниками, экспедиторами и фермерами, а также те трудности, с ко-
торыми в этом регионе сталкивались кооперативы. Сделки, совершаемые на
аукционе, были не заданы изначально, но подготовлены всей деятельностью по
инвестированию. Слово «инвестиции» имеет здесь два смысла.
Во-первых, это финансовые инвестиции32 в оборудование, недвижимость
и персонал, которые были бы невозможны, если бы зависели только от отдель-
ных индивидов, производителей или экспедиторов, и были осуществлены бла-
годаря созданию ассоциации и возникновению коллективной идентичности
участников аукциона, то есть благодаря психологическим инвестициям, пред-
полагавшимся этим предприятием и состоявшим в производстве коллектив-
ной веры в успех, согласия и взаимного доверия между участниками.
Во-вторых, когда сделки полностью сводятся к изменению цены, выражен-
ной в денежных единицах и способной согласовать предлагаемый и запрашива-
емый объём, это происходит потому, что вся организация рынка была задумана
с этой точки зрения, включая организацию физического пространства и после-
довательности операций во времени, и всё предусмотрено для того, чтобы по-
купатели и продавцы могли только следить за изменением цены на управляемом
компьютером электронном табло аукциона, лишь ожидая снижения цены до при-
емлемого значения. Язык, даже фразы контрагентов жёстко регламентированы;
всё, что касается определения качества и объёма продукции, должно происходить
до того как начнётся торговая сессия, и у каждого имеется каталог, который слу-
жит конкретным инструментом для ориентации в сделках. Сконструированная
по образу и подобию формирующихся независимо друг от друга кривых спроса и
предложения, архитектура торгового зала отделяет друг от друга продавцов и по-
купателей: пространственно они расположены так, чтобы не иметь возможности
напрямую общаться друг с другом, им запрещены любые подмигивания и жесты,
которые могли бы означать одобрение или неодобрение. Всё было предусмотрено
для того, чтобы «социальные факторы» не вмешивались в свободное взаимодей-
ствие спроса и предложения и достижение ими равновесных цен.
На самом деле тот факт, что непосредственно наблюдаемые практики вы-
глядят точно так, как предсказывает экономическая теория, обусловлен прежде
всего тем, что именно на эту теорию опирались при разработке всех элементов
аукциона33, в особенности пространственной организации и правил, опреде-
32 Точными данными об объёме инвестиций мы не располагаем. Фермеры говорили о
том, что расходы составили приблизительно 200 тыс. франков, не считая стоимости ангара.
33 Пьер Бурдьё называет эффектом теории ситуацию, когда претендующие на научность
высказывания способствуют тому, чтобы устройство социального мира соответствовало
этим высказываниям [Bourdieu 1984].
341

Перформативный подход
ляющих, что допустимо, а что — нет34. Рынок в Фонтен-ан-Солонь — это ре-
зультат экономического и социального конструирования. Само это конструи-
рование стало возможным благодаря тому, что несколько агентов, а именно
производители, чьи сыновья могли унаследовать дело, были особенно заинте-
ресованы в изменении соотношения сил между посредниками, экспедиторами
и фермерами, и оказались способны добиться этого при помощи советника-
специалиста, интересы которого совпали с их интересами35, и он предоставил
всему предприятию возможность воспользоваться своим юридическим и со-
циальным капиталом.
Следует уточнить, что конкретные формы рынка не могут быть воспроиз-
ведены повсеместно, для всех видов продукции и всех типов производителей.
На самом деле в сельском хозяйстве ценообразование — это почти всегда по-
литический процесс, как в случае со злаковой и молочной продукцией; товары,
цены на которые подчиняются закону спроса и предложения, представляют
собой скорее исключение. Даже в данной конкретной местности многие про-
изводители лишь косвенным образом имеют отношение к аукциону. Фермеры,
участвующие в его работе, составляют категорию, отличающуюся по экономи-
ческим и социальным параметрам от большинства производителей клубники.
Аукцион не только устанавливает пространственное разделение между
контрагентами, но и способствует укреплению их социальной идентичности
как покупателей и продавцов. Даже находясь в ситуации конкуренции друг с
другом, производители приобретают совместно прожитый опыт (напряжённо
ожидают открытия рынка, каждый день узнают о ценах, вместе уходят по за-
вершении торговли и иногда совместно выражают недовольство уровнем цен).
Что касается экспедиторов, то точно так же ясно, что, хотя аукцион и усилил
существовавшую между ними конкуренцию (прежде у каждого экспедитора
фактически была монополия на некоторых территориях), встречи и повседнев-
ные практики аукциона позволяют им более эффективно, чем это происходит в
рамках их профсоюза, устанавливать связи и заключать союзы. Таким образом,
с помощью рынка оформляются группы с определёнными интересами, одно-
временно взаимодополняющими и противоположными, и появление рынка в
среде оптовых торговцев и кооперативов меняет структуру возможных союзов
34 Вебер обращает наше внимание на то, что регулирование рынка влияет на «поло-
жение на рынке» [некоторого объекта обмена], которое представляет собой «совокупность
шансов, распознаваемых потенциальными участниками обмена и способствующих их ори-
ентации в ценовой и конкурентной борьбе, выменять его (Объект. — Науч. ред.) на деньги
или выменять на него деньги» [Weber 1971: 84] (цит. по: Вебер М. 2005. Хозяйство и обще-
ство. Глава II: Основные социологические категории хозяйствования. Экономическая социо-
логия. 6(1): 65). В случае с аукционом меры регулирования, которые разработаны по иници-
ативе производителей, гарантируют свободную конкуренцию.
35 От успеха в деле организации аукциона зависела его профессиональная и даже
политическая карьера.
342

М.-Ф. Гарсия. Социальное конструирование
совершенного рынка: голландский аукцион в Фонтен-ан-Солонъ
и конфликтов. Кроме того, меняются не только объективные социальные по-
зиции, но и связанные с ними репрезентации: после того как возник аукцион,
«производитель клубники» стал легитимной идентичностью, которая пред-
ставляет собой символ будущего сельского хозяйства в регионе, прежде вос-
принимавшемся как отсталый и пригодный только для охоты.
«Совершенное» функционирование рынка вызвано не какими-то механиз-
мами и не «невидимой рукой», воскрешённой применением принципов невме-
шательства (laissez-faire, laissez-passer), а деятельностью нескольких заинтересо-
ванных в этом индивидов и принятием границ этой игры под давлением всех
остальных участников, которые также нашли это выгодным для себя. Рынок
следует воспринимать прежде всего как поле борьбы, а не как результат дей-
ствия обладающих принудительной силой механических законов, которые со-
держатся в самой природе социального мира (пусть порой они и искажаются
«социальными факторами»). С появлением аукциона действительно произошёл
переворот в поле различных сетей сбыта и принципах социального различения,
а также возникли новые легитимные идентичности. И всё же рынок, организо-
ванный ограниченной группой агентов с особыми характеристиками и интере-
сами и работающий в их пользу, вписан в поле сетей сбыта в целом. Он зависит
от этого поля, и равновесие в нём может в любую минуту нарушиться, если из-
менится соотношение сил между производителями, экспедиторами и коопера-
тивами, или же если предпримут какие-то действия административные органы.
Литература
Bourdieu P. 1979. La distinction. Paris: Ed. de Minuit.
Bourdieu P. 1984. Espace social et genèse des «classes». Actes de la recherché en sciences
sociales. 52-53: 3-12; см. также рус. пер.: Бурдьё П. 1992. Социальное простран-
ство и генезис «классов». Вопросы социологии. 1(1): 17-33.
Elegoët F. 1984. Les révoltes paysannes en Bretagne. Saint-Pol-de-Léon: Ed. du Léon.
Foucher B. 1981. Etude sur la promotion de l'organisation légumière en Loir-et-Cher. Blois:
Etablissement public regional; Conseil general de Loir-et-Cher.
Gould J.P., Ferguson C.E. 1984. Théorie microéconomique. Paris: Economica.
Hicks J. 1954. Valor y capital. Mexico: Fundo da Cultura Economica; см. также рус. пер.:
Хикс Дж. 1993. Стоимость и капитал. М.: Прогресс.
Hirschman А. 1972. Face au déclin des entreprises et des institutions. Paris: Ed. Ouvrières.
La production légumière en Loir-et-Cher. 1979. Blois: Chambre d'agriculture de Loir-et-Cher.
Malinowski B. 1963. Les Argonauts du Pacifique occidental. Paris: Gallimard; см. также
рус. пер.: Малиновский Б. 2004. Аргонавты западной части Тихого океана. М.:
РОССПЭН.
Maresca S. 1983. Les dirigeants paysans. Paris: Ed. de Minuit.
Perroux L. 1967. La culture de fraisier en Loir-et-Cher. Chambre d'agriculture de Loir-et-
Cher.
343

Перформативный подход
Poitou С. 1985. Les paysans de Sologne dans la France ancienne. Le Coteau: Ed. Horvath.
Polanyi K. 1957. The Economy as Instituted Process. In: Polanyi К., Arensberg C, Pear-
son H. (eds). Trade and Market in the Early Empires: Economies in History and The-
ory. Glencoe, IL: Free Press; 243-269; см. также рус. пер.: Поланьи К. 2004. Эко-
номика как институционализированный процесс. В кн.: Радаев В.В. (отв. ред.).
Западная экономическая социология. Хрестоматия современной классики. М.:
РОССПЭН; 82-104.
Samuelson P. 1973. Economics. New York: McGraw Hill Book Company.
Smith A. 1976. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. Oxford:
Oxford University Press; см. также рус. пер.: Смит А. 2007. Исследование о при-
роде и причинах богатства народов. М.: ЭКСМО.
Vaudois J. 1980. Les marchés au cadran dans la region du Nord. Etudes rurales. 78-79-80:
113-134.
Weber M. 1971. Economie et société. Paris; Pion; см. также рус. пер.: Вебер M. 2005.
Хозяйство и общество. Глава II: Основные социологические категории хо-
зяйствования. Экономическая социология. 6 (1): 46-68. URL: http://ecsoc.hse.
ru/2005-6-1. html
Young A. 1931. Voyages en France en 178?\ 1788 et 1789. Paris: Ed. H. See; A. Colin.
Источник: Garcia M.-R 1986. La construction sociale d'un marché parfait: Le marché au
cadran de Fontaines-en-Sologne. Actes de la recherche en sciences sociales. 65 (1): 2-13.
© 1986 Actes de la recherche en sciences sociales

КЛЮЧЕВАЯ СТАТЬЯ
M. Грановеттер
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ДЕЙСТВИЕ И СОЦИАЛЬНАЯ
СТРУКТУРА: ПРОБЛЕМА УКОРЕНЁННОСТИ1
Характер воздействия социальных отношений на поведение и институты
является одним из классических вопросов социальной теории. Данная статья
рассматривает то, в какой степени в современном индустриальном обществе
экономическое действие укоренено в структурах социальных отношений.
В то время как приверженцы неоклассической экономической теории обычно
представляют «недосоциализированный», или атомизированный, подход к
анализу такого действия, экономисты реформаторского крыла, пытаясь вер-
нуть в анализ социальную структуру, тяготеют к «пересоциализированному»
подходу, раскритикованному Деннисом Ронгом. Парадоксальным образом недо-
и пересоциализированный подходы оказываются удивительно схожими в своём
игнорировании складывающихся структур социальных отношений, и возника-
ет необходимость в более сложном подходе к анализу экономического действия,
исходящего из его укоренённости в подобных структурах. Излагаемые в ста-
тье аргументы сопровождаются критическим разбором исследовательской
программы Оливера Уильямсона, посвященной анализу рынков и иерархий.
Ключевые слова: экономическое действие; укоренённость; структуры соци-
альных отношений; доверие.
Введение: проблема укоренённости2
Как социальные отношения влияют на поведение и институты? Это один из
основных вопросов классической социальной теории. Поскольку такие отно-
Пер. с англ. М.С. Добряковой. Науч. ред. — В.В. Радаев. Впервые на русском языке текст
опубликован в журнале «Экономическая социология» (2002. 3 (3): 44-58. URL: http://ecsoc.hse.
ru/2002-3-3.html).
1 Более ранние версии этой работы были написаны во время творческого отпуска, лю-
безно предоставленного мне Институтом перспективных исследований и Гарвардским уни-
верситетом. Финансирование осуществлялось вышеназванным Институтом, а также Мемо-
риальным фондом памяти Джона Саймона Гуггенхайма и Национальным научным фондом,
в рамках программы профессионального развития научных и преподавательских кадров
(грант № SPI 81-65055). Работе над статьёй способствовали Уэйн Бейкер, Майкл Бернстайн,
Альберт Хиршман, Рон Джесперсон, Эрик Лифер, Дон Макклоски, Чарлз Перроу, Джеймс
Рул, Майкл Шварц, Теда Скочпол и Харрисон Уайт.
2 Автор использует термин emheddedness, который мы переводим как «укоренённость»
(ещё один возможный перевод — «встроенность»). Понятие «укоренённость» противопо-
ставляется в работе понятию «атомизированность». — Примеч. пер.
345

Ключевая статья
шения существуют всегда, то представить ситуацию, которая возникла бы при
их отсутствии, можно лишь путём мыслительного эксперимента, подобного
«естественному состоянию» (state of nature) по Т. Гоббсу или «оригинальной по-
зиции» (originalposition) в концепции Дж. Роулза3. Значительная часть утилита-
ристской традиции, включая классическую и неоклассическую экономические
теории, построена на представлении о рациональном поведении, следующем
собственному интересу и лишь в минимальной степени подвластном социаль-
ным отношениям, что и создаёт идеализированную ситуацию, приближающу-
юся к этим мыслительным экспериментам. На противоположном полюсе на-
ходится то, что я называю аргументом укоренённости: поведение и институты,
которые мы намерены анализировать, настолько ограничены существующими
социальными отношениями, что пытаться представить их как независимые
было бы грубейшей ошибкой.
В данной статье рассматривается укоренённость экономического пове-
дения. Долгое время большинство социологов, антропологов, политологов и
историков полагали, что такое поведение было прочно укоренено в социаль-
ных отношениях дорыночных обществ, однако с наступлением периода мо-
дернизации стало гораздо более автономным. Согласно этой позиции, эко-
номика представляет собой всё более независимую, обособленную сферу
современного общества. Экономические трансакции в ней определяются уже
не социальными или родственными обязательствами тех, кто эти трансакции
осуществляет, а рациональными расчетами индивидуальной выгоды. Иногда
авторы идут еще дальше, утверждая, что теперь мы имеем дело с зеркальным
отражением традиционной ситуации: уже не экономическая жизнь подчинена
социальным отношениям, а эти отношения становятся эпифеноменом рынка.
Гипотеза укоренённости связывается с субстантивистской школой (substantivist
school) в антропологии, ассоциируемой прежде всего с именем Карла Поланьи
[Polanyi 1944; Polanyi, Arensberg, Pearson 1957] и с идеей «моральной экономи-
ки» в истории и политической науке [Thompson 1971; Scott 1976]. Есть у неё и
очевидная связь с марксистской традицией.
Однако лишь немногие экономисты считают, что экономические отноше-
ния перестали быть укоренёнными в социальных именно с началом модерни-
зации. Большинство из них полагают, что в ранних обществах степень такой
укоренённости была не намного выше, чем в условиях современных рынков.
Тон задал Адам Смит, отметивший «склонность к мене, торговле, обмену од-
3 В книге «A Theory of Justice» («Теория справедливости»), изданной в 1971 г., Дж. Роулз
делает попытку использовать конструктивистскую методику для выявления основных прин-
ципов справедливости [Rawls 1971]. Суть методики состоит в том, чтобы сконструировать
воображаемое государство будущего, не зная своей расовой, социальной и экономической
позиции в нём. Таким образом, «оригинальная методика» предполагает абстрагирование от
собственного статуса и осуществление анализа в воображаемой плоскости. — Примеч. пер.
346

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
ного предмета на другой»4 [Smith 1979: Book I, Ch. 2]. Раз труд был единствен-
ным фактором производства в примитивном обществе, полагал он, то обмен
товарами должен был осуществляться на основании трудовых затрат, как это
провозглашено классической теорией обмена [Smith 1979: Book 1; Ch. 6]. Начи-
ная с 1920-х гг. некоторые антропологи заняли сходную позицию, получившую
название «формалистская» (formalist): даже в родовых общинах экономическое
поведение было в достаточной степени независимым от социальных отноше-
ний, что позволяет использовать для его анализа неоклассическую теорию
[Schneider 1974]. Недавно эта позиция получила подкрепление: экономисты
и их коллеги — историки и политологи — попытались подойти к экономиче-
скому анализу социальных институтов под новым углом зрения. Их позиция
получила название «новая институциональная экономика» (new institutional
economics). Они утверждают, что экономические поведение и институты, ко-
торые, как считалось прежде, укоренены в социальных отношениях (и в ран-
них обществах, и в современных), на самом деле могут быть лучше поняты как
результат действий рациональных, более или менее обособленных (atomized)
индивидов, преследующих свой эгоистический интерес [North, Thomas 1973;
Williamson 1975; Popkin 1979].
Мои собственные взгляды отличны от постулатов обеих теоретических
школ. Я принимаю положение о том, что в нерыночных обществах степень со-
циальной укоренённости экономического поведения слабее, нежели считают
сторонники субстантивистской школы и теории развития, и она не так сильно
уменьшилась с наступлением модернизации, как они утверждают. Однако я по-
лагаю, что степень такой укоренённости всегда была и продолжает оставаться бо-
лее значимой, чем это видится сторонникам формализма и экономистам. В мою
задачу не входит рассмотрение проблем, которые ставит перед нами анализ не-
рыночных обществ. Вместо этого я попытаюсь развить теоретическое понятие
укоренённости и затем показать его значение на примере одной из проблем со-
временного общества, волнующих ныне новую институциональную экономи-
ческую теорию, а именно: какие трансакции в современном капиталистическом
мире осуществляются посредством рынка, а какие — в рамках иерархически ор-
ганизованных фирм? Этот вопрос был поставлен Оливером Уильямсоном в рам-
ках его исследовательской программы «Рынки и иерархии» [Williamson 1975].
Пере- и недосоциализованные концепции
человеческого действия в социологии и экономической теории
Я начну с прозвучавшего еще в 1961 г. сетования Денниса Ронга о «пересоциа-
лизованной концепции человека в современной социологии» (oversocialized
4 Таков традиционный перевод в российской политической экономии. Мы могли бы
предложить другой вариант, представляющийся нам более благозвучным: «Склонность че-
ловека обмениваться, рядиться и торговаться». — Примеч. пер.
347

Ключевая статья
conception). Согласно этой концепции люди крайне чувствительны к мнению
окружающих и в силу этого подчиняются диктату согласованных систем норм
и ценностей, интериоризируемых в процессе социализации, в результате ко-
торой послушание уже не почитается за бремя. Своей влиятельностью в на-
чале 1960-х гг. эта концепция в значительной степени обязана рассуждениям
Толкотта Парсонса о проблеме порядка (в стиле Томаса Гоббса), а также его
собственной попытке разрешить эту проблему, преодолев присущее утилита-
ристской традиции (к которой принадлежал и Гоббс) атомизированное и недо-
социализованное представление (atomized, undersocialized conception) о человеке
[Parsons 1937: 89-94]. Ронг соглашался отойти от утилитаристского представ-
ления о человеке как обособленном субъекте и сместить акцент в сторону ана-
лиза укоренённости акторов в социальном контексте (крайне важный фактор,
отсутствующий в рассуждениях Гоббса), однако при этом он предостерегал от
преувеличения глубины этой укоренённости и степени, в какой она способна
нейтрализовать конфликт: «Зачастую задачей социолога является привлечение
внимания к тому, как люди жаждут заслужить хорошее мнение окружающих
в самых разных ситуациях, особенно там, где принятые теории или идеоло-
гии неправомерно выдвигали на передний план иные мотивы... Так, социологи
показали, что фабричных рабочих больше волнует мнение своих товарищей
по работе, чем чисто экономические стимулы... Я никоим образом не соби-
раюсь критиковать результаты этих исследований. Суть моего возражения в
том, что... хотя социологи и подвергли критике прошлые попытки вычленения
в человеческом поведении одного-единственного фундаментального мотива, в
их собственных рассуждениях стремление к высокой самооценке через одобре-
ние со стороны окружающих зачастую начинает рассматриваться именно как
такой мотив» [Wrong 1961: 188-189].
Классическая и неоклассическая экономическая теория, напротив, про-
должая утилитаристскую традицию, оперирует атомизированной, недосоцш-
лизованной концепцией человеческого действия. Теоретические аргументы
изначально отвергают всякое влияние социальной структуры и социальных
отношений на производство, распределение и потребление. В условиях конку-
рентных рынков ни один производитель или потребитель не оказывает сколько-
нибудь заметного влияния на совокупный спрос или предложение, а значит, на
цены и прочие условия торговли. Как отметил Альберт Хиршман, такие идеали-
зированные рынки, на которых действует «множество анонимных покупателей
и продавцов, ориентирующихся на цены и снабжённых полной информацией...
функционируют без какого бы то ни было длительного человеческого или со-
циального контакта между участниками. В условиях совершенной конкуренции
нет места торгу, переговорам, выражению несогласия или взаимному приспосаб-
ливанию; различным акторам, связанным контрактными обязательствами, нет
необходимости вступать в повторяющиеся или длительные отношения, в резуль-
тате которых они могли бы лучше узнать друг друга» [Hirschman 1982: 1473].
348

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
Давно признано, что этот идеализированный образ рынка совершенной
конкуренции сумел выдержать интеллектуальные нападки отчасти по той при-
чине, что идея саморегулирующихся экономических структур для многих при-
влекательна с политической точки зрения. Ещё одна, менее чётко осознаваемая
причина его жизнеспособности состоит в том, что устранение из экономического
анализа социальных отношений вычёркивает из списка интеллектуальных задач
и проблему порядка, по крайней мере в экономической сфере. Согласно Гоббсу,
беспорядок возникает потому, что лишённые конфликтов социальные и эконо-
мические трансакции зависят от наличия доверия и отсутствия мошенничества
(malfeasance). Однако такая ситуация маловероятна, коль скоро индивиды нахо-
дятся в своём «естественном состоянии», вне социальных отношений и инсти-
туционального контекста. Гоббс разрешает эту проблему, указывая на наличие
некоей вышестоящей автократической структуры. Классический либерализм (и
соответственно классическая экономическая теория) предлагает противополож-
ное решение: репрессивные политические структуры оказываются не нужны,
под влиянием конкурентных рынков устраняются сила и обман (fraud). Конку-
ренция определяет условия торговли так, что её участники (индивиды) не имеют
возможности жульничать. Если торговцы сталкиваются с многоуровневыми или
сложными отношениями недоверия или мошенничества, они без труда могут об-
ратиться к огромной массе других торговцев, готовых заниматься бизнесом по
рыночным правилам. Тем самым социальные отношения и все связанные с ними
тонкости становятся не более чем помехой.
Следовательно, в классической и неоклассической экономической теории
тот факт, что акторы могут вступать друг с другом в социальные отношения,
если вообще и рассматривался, то лишь как незначительный фактор, мешаю-
щий работе конкурентных рынков. Часто цитируется пассаж Адама Смита, где
он сетует на то, что люди, занимающиеся одним ремеслом, редко собираются
вместе даже для забав и развлечений. Если же они всё-таки встречаются, то
их общение заканчивается сговором против публики или выработкой хитро-
умного плана по поднятию цен. Описываемая Смитом политика laissez-faire
едва ли допускает какое-то решение этой проблемы, однако сам он предлагал
отказаться от правил, обязывающих всех тех, кто занят одним ремеслом, от-
мечаться в соответствующем публичном реестре. Свободный доступ к подоб-
ной информации, по его мнению, связывает между собой индивидов, кото-
рые в противном случае никогда не узнали бы друг друга, а также указывает
каждому занятому в этом ремесле направление поиска коллег. Примечательно
здесь не предписание действий (не вполне неубедительное), а признание того,
что социальная атомизация является предпосылкой совершенной конкуренции
[Smith 1979: 232-233].
В более поздних рассуждениях экономистов социальные влияния толку-
ются как процесс, в ходе которого акторы усваивают обычаи, привычки или
нормы и затем следуют им механически, не задумываясь, независимо от своего
349

Ключевая статья
мнения о рациональном выборе. Эта позиция, близкая к пересоциализованой
концепции человека по Ронгу, отражена в язвительном замечании Джеймса
Дьюзенберри: «Вся экономическая теория посвящена тому, как люди делают
выбор, а вся социология посвящена тому, почему люди не имеют никакого
выбора» [Duesenberry 1960: 233]5. Проскальзывает она и в описании Эрнстом
Фелпсом Брауном «стремления социологов к детерминированности», проис-
текающей из посылки о том, что люди действуют «определённым образом,
потому что это соответствует обычаям или порождено обязательствами либо
просто потому, что это «естественно» или правильно и уместно, честно и спра-
ведливо» [Phelps Brown 1977: 17].
Несмотря на явный контраст между недо- и пересоциализованными взгля-
дами, стоит отметить забавное обстоятельство, имеющее огромное теоретиче-
ское значение: в обоих случаях речь идёт о концепции действия и принятия
решений атомизированными акторами. В недосоциализованной концепции
такая обособленность проистекает из посылки об утилитарном следовании
акторами своему эгоистическому интересу, а в пересоциализированной кон-
цепции — из предположения о том, что модели поведения интериоризированы
и, следовательно, существующие социальные отношения оказывают на пове-
дение человека лишь незначительное влияние. То, что интериоризированные
правила поведения по своему происхождению имеют социальный характер, не
отделяет коренным образом эту позицию от утилитаристской, в которой ис-
точник существования функций полезности (utility functions) не определён. И в
результате становится возможным поведение, направляемое исключительно
консенсусными нормами и ценностями, что вполне соответствует пересоциа-
лизованной концепции. Таким образом, недо- и пересоциализованную кон-
цепции объединяет решение проблемы порядка: в обоих случаях акторы от-
делены от своего непосредственного социального контекста. Это причудливое
смешение заметно уже в гоббсовском «Левиафане»6, где несчастные жертвы
«естественного устройства», захлёстнутые беспорядком, проистекающим из их
атомизации, радостно делегируют все свои права авторитарной власти и впо-
следствии ведут себя мирным и достойным образом. Изобретение обществен-
ного договора перемещает их прямиком из недосоциализованного состояния в
пересоциализованное.
Когда современные экономисты всё же обращаются к анализу социальных
воздействий, они обычно представляют их в пересоциализованном виде, как
это описано выше. Отказываясь от утверждения о том, что социальное воз-
5 Цит. по: Радаев В.В. 1998. Экономическая социология. Курс лекций. М.: Аспект-Пресс;
55. — Примеч. пер.
6 «Leviathan or The Matter, Forme and Power of a Common Wealth Ecclesiasticall and Civil»
(«Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского»; 1651) —
сочинение английского философа Т. Гоббса (1588-1679), одна из классических работ по
политической теории. — Примеч. ред.
350

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
действие — это помеха, они сохраняют свои представления по поводу того,
как оно осуществляется. Например, в своей теории сегментированных рынков
труда Майкл Пиоре утверждает: принятие решений членами каждого сегмента
характеризуется особым стилем, совершается на основе рационального выбо-
ра, обычая или приказа в рамках верхнего первичного, нижнего первичного и
вторичного рынков труда {upper-primary, lower-primary, secondary labor markets),
соотносится с социальным происхождением работников и связано с субкуль-
турами среднего, рабочего или низшего класса соответственно [Piore 1975].
Аналогично, Самуэль Баулз и Герберт Гинтис, рассуждая о следствиях амери-
канской системы образования, утверждают, что социальные классы демон-
стрируют разные когнитивные процессы в силу различий в образовании, полу-
ченном представителями каждого из них. Тех, кому предстоит занять рабочие
места низшего уровня, учат послушно следовать правилам, в то время как те,
для кого уготованы лучшие позиции, получают «элитарное четырёхгодичное
образование в колледже», где «учат социальным отношениям, принятым в
высших слоях производственной иерархии... По мере "овладения" очередным
типом регулирования поведения они либо занимают соответствующее ме-
сто в производственной иерархии, либо им позволяют продвигаться дальше»
[Bowles, Gintis 1975: 132].
Однако эти пересоциализованные представления о влиянии общества на
индивидуальное поведение довольно механистичны: получается, будто инди-
виды настолько хорошо социализированы, что стоит лишь узнать, к какому
классу или сектору на рынке труда они принадлежат, как всё остальное в их
поведении становится понятно автоматически. Социальное воздействие здесь
выступает в качестве некоей внешней силы, которая, подобно богу в деизме7,
лишь вдыхает в предметы жизнь и этим ограничивает свое влияние в качестве
силы, проникающей в умы и тела людей (как в фильме «Invasion of the Body
Snatchers» — «Нашествие похитителей тел»)8, изменяющей их способ принятия
решений. Стоит нам узнать, какого рода влияние было оказано на индивида, и
все социальные отношения и окружающие его структуры становятся для нас
незначимыми. Все социальные воздействия содержатся в голове человека, так
что в ситуации принятия решения он (она) может действовать обособленно,
как и любой другой Homo economicus, хотя, возможно, правила принятия реше-
7 Деизм (фр. déisme от лат. deus — бог) — религиозно-философское учение, распро-
странённое в XVII-XVIII веках и признающее бога творцом мира, но отвергающее его уча-
стие в жизни природы и общества; представители деизма считали бога безличной перво-
причиной, отвергали религиозный фанатизм, отстаивали свободу вероисповедания. Для
сравнения: теизм (от греч. theos — бог) — религиозно-философское учение, считающее бога
абсолютной бесконечной личностью, стоящей над миром и человеком; в отличие от деизма
рассматривает мир как осуществление божественного промысла. — Примеч. пер.
8 Реж. Дон Сигель, 1956 г., США; киноверсия научно-фантастической новеллы Джека
Финнея «The Body Snatchers» («Похитители тел»; 1955). — Примеч. пер.
351

Ключевая статья
ний и будут иными. Более сложные (и, значит, не столь пересоциализованные)
подходы к анализу культурных влияний ясно показывают, что культура — это
не разовая инъекция, а длительный процесс, постоянно конструируемый и ре-
конструируемый в ходе взаимодействия (см., например: [Cole 1979: Ch. 1; Fine,
Kleinman 1979]). Она не только формирует тех, кто к ней принадлежит, но и
сама также формируется ими, отчасти под воздействием их собственных стра-
тегических замыслов.
Даже если экономисты (например, столь разные, как Харви Лейбенстайн
и Гэри Беккер) принимают социальные отношения всерьёз, они неизменно
абстрагируются от истории этих отношений и их связи с другими отношени-
ями, то есть от их исторической и структурной укоренённости [Becker 1976;
Leibenstein 1976]. Межличностные связи описываются ими в предельно стили-
зованном, усреднённом, «типичном» виде, лишённом всякого особенного со-
держания, истории или структурной позиции. Поведение акторов производно
от их ролевой позиции и ролевого набора. В результате мы можем объяснить,
как будут взаимодействовать рабочие и мастера, мужья и жёны, преступни-
ки и служители закона, однако изначально предполагается, что содержание
их отношений ограничивается данными ролями и не имеет индивидуальных
особенностей. Именно за это социологи-структуралисты и критикуют социо-
логию Т. Парсонса: в его общей концептуальной схеме специфика индивиду-
альных отношений уходит на второй план, становится побочным явлением в
сравнении с устойчивыми структурами нормативных ролевых предписаний,
производными от основных ценностных ориентации. В экономических мо-
делях такой подход к социальным отношениям приводит к парадоксальному
эффекту: решение представляется как атомизированное, даже если в его при-
нятии задействовано более одного человека. Поскольку анализируемая группа
индивидов (как правило, это диады, то есть два взаимодействующих индивида,
иногда — более крупные группы) отделена от своего социального контекста, её
поведение обособлено от поведения других групп и от истории отношений ин-
дивидов внутри неё. Атомизация не исчезает, а просто переводится на другой
уровень анализа — на уровень диад или групп. Обратите внимание, каким об-
разом пересоциализованное понятие используется для обоснования позиции о
социальном действии как недосоциализированном, обособленном: пересоциа-
лизированные акторы ведут себя исключительно в соответствии с предписан-
ными им ролями.
Плодотворный анализ человеческого действия требует, чтобы мы избега-
ли атомизации, подразумеваемой в теоретических крайностях пере- и недосо-
циализованного взглядов. Акторы не действуют и не принимают решения вне
социального контекста, подобно разрозненным атомам они не подчиняются
рабски предписаниям, определённым тем особым пересечением социальных
позиций, которое им случилось занять. Вместо этого их попытки целенаправ-
ленного действия укоренены в конкретных системах длящихся социальных
352

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
отношений. В оставшейся части статьи я попытаюсь показать, как концепция
укоренённости изменяет теоретический и эмпирический подходы к исследова-
нию экономического поведения. Сначала я сужу предмет обсуждения до проб-
лемы доверия и мошенничества в экономической жизни, а затем воспользуюсь
дихотомией «рынки и иерархии», чтобы показать возможности понятия укоре-
нённости для анализа этого вопроса9.
Укоренённость, доверие и мошенничество
в экономической жизни
Начиная примерно с 1970 г. экономисты с неослабевающим интересом обраща-
ются к игнорируемым прежде проблемам доверия и мошенничества. Оливер
Уильямсон отметил, что реальные экономические акторы не только преследу-
ют свой эгоистический интерес, им свойствен также и оппортунизм — «следо-
вание интересу неблаговидными средствами; агенты, способные умело притво-
рятся, осуществляют трансакции с большей выгодой для себя10. Таким образом,
экономический человек... более сложное и менее прямолинейное существо,
чем это предполагается в гипотезе о преследовании им своего эгоистического
интереса» [Williamson 1975: 255].
Одна из особенностей современной экономической теории исходит из того,
что индивид преследует свои экономические интересы относительно джентль-
менскими способами, и это вновь обращает нас к гоббсовскому вопросу о том,
как люди преследуют собственные интересы преимущественно без насилия и
обмана. Ведь сам по себе «эгоистический интерес» — и это было очевидно для
Гоббса — не содержит ничего, что исключало бы применение силы или обмана.
Жизнеспособность данной посылки отчасти обязана действию на саморе-
гулирующемся рынке конкуренции, которая, видимо, подавляет силу и обман.
Однако эта идея также укоренена и в интеллектуальной истории дисциплины.
9 Можно провести много параллелей между описываемыми мною так называемыми
недосоциализованными и пересоциализованными представлениями о действии и атоми-
стическим и нормативным подходами Рональда Бёрта. Аналогично, предлагаемая здесь кон-
цепция укоренённости как средний путь между пере- и недосоциализованными подходами,
несомненно, имеет много общего со структурным подходом Бёрта к действию. Однако мой
подход также во многом отличен от предлагаемого Бертом. В двух словах это различие опи-
сать трудно, лучше всего сравнить данную статью с сделанным Бертом резюме собственных
взглядов [Burt 1982: Ch. 9] и с формальными моделями, основанными на его концепции [Burt
1982; 1983]. Ещё один близкий подход, уделяющий внимание влиянию социальных связей на
целенаправленное действие, предлагает Питер Марсден, распространяющий теории коллек-
тивного действия и принятия решений Джеймса Коулмана на ситуации, где такие связи ве-
дут к результатам, отличным от тех, что получились бы в случае совершенно изолированной
ситуации [Marsden 1981; 1983].
10 Те, кто занимается социологией спорта, отметят, что это предположение уже выска-
зывалось ранее Лео Дьюрокером, хотя и в несколько иной форме.
353

Ключевая статья
В работе 1977 г. «The Passions and the Interests» («Страсти и интересы») Альберт
Хиршман11 показывает, что важное направление интеллектуальной истории по-
сле «Левиафана» Т. Гоббса и до «Богатства народов» А. Смита состояло в рас-
смотрении гоббсовской проблемы порядка, в основу которого были положены
рассуждения о том, что одни человеческие мотивы держат под контролем дру-
гие и, в частности, следование собственным экономическим интересам — это,
как правило, не проявление необузданной страсти, а цивилизованное, спо-
койное занятие. Не обретя явного признания, эта логика получила широкое
распространение, что наглядно показывает, как недо- и пересоциализованные
концепции взаимодополняют друг друга: обособленные акторы, действующие
на конкурентных рынках, столь тщательно интериоризируют нормативные
стандарты поведения, что в результате гарантируют порядок при осуществле-
нии трансакций12.
В последнее время это убеждение несколько пошатнулось под влиянием всё
большего внимания к анализу на микроуровне несовершенных конкурентных
рынков, характеризующихся небольшим количеством участников, неокупае-
мыми издержками и «специфическими вложениями человеческого капитала»
(specific human capital investments), когда нельзя уповать на то, что дисциплина,
якобы существующая на конкурентных рынках, удержит их участников от об-
мана. Таким образом, мы вновь возвращаемся к классической проблеме: по-
чему повседневная экономическая жизнь не переполнена проявлениями недо-
верия и мошенничества?
В экономической литературе мне видятся два фундаментальных ответа
на этот вопрос, и я утверждаю, что один из них предполагает недосоциализо-
ванную, а другой — пересоциализованную концепции человеческого действия.
Рассуждения в недосоциализованном стиле свойственны, главным образом,
новой институциональной экономике — не слишком чётко определённому
сообществу экономистов, заинтересованных в объяснении социальных ин-
ститутов с неоклассических позиций (см., например: [Furubotn, Pejovich 1972;
Alchian, Demetz 1973; Lazear 1979; Williamson 1975; 1979; 1981; Williamson,
Ouchi 1981; Rosen 1982]). В целом все представители этого направления по-
лагают, что социальные институты и образования (arrangements), прежде счи-
тавшиеся случайным результатом действия правовых, исторических, социаль-
ных и политических сил, правильнее рассматривать как способ эффективного
решения определённых экономических проблем. Эти рассуждения близки к
структурно-функционалистской социологии 1940-1960-х гг., и значительная
их часть не выдерживает проверки функционалистскими аргументами, пред-
ложенными Робертом Мёртоном в 1947 г. Возьмем, к примеру, утверждение
11 См. рус. пер.: Хиршман А.О. 2012. Страсти и интересы. Политические аргументы в
пользу капитализма до его триумфа. М.: Издательство Института Гайдара. — Примеч. ред.
12 Этим соображением я обязан одному из своих анонимных рецензентов.
354

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
Эндрю Шоттера о том, что для понимания того или иного наблюдаемого нами
экономического института требуется только, чтобы мы «вычислили эволюци-
онную проблему, благодаря которой произошло его развитие. Для разрешения
всякой эволюционной экономической проблемы необходим свой социальный
институт» [Schotter 1981: 2].
Получается, что мошенничества удается избежать потому, что наличие раз-
умных институциональных образований делает его слишком дорогостоящим.
И сами эти образования, которые, как считалось прежде, не выполняют никакой
экономической функции, сегодня рассматриваются как нечто, возникшее специ-
ально, чтобы препятствовать мошенничеству. Заметим, однако, что они не по-
рождают доверие, а являются его функциональным субститутом. В числе обра-
зований такого рода — сложные явные и неявные (скрытые) контракты (explicit
and implicit contracts) [Okun 1981], которые включают, в частности, задержку
компенсационных выплат и принудительный выход на пенсию и, как считается,
ослабляют стремления «уклониться» от работы (shirking) или распространять се-
кретную информацию [Lazear 1979; Pakes, Nitzan 1982]), а также властные струк-
туры, препятствующие появлению оппортунизма путём разрешения спорных
вопросов в приказном порядке [Williamson 1975]. Недосоциализованность этих
концепций заключается в том, что они не учитывают степень, в какой развитию
мошенничества препятствуют межличностные отношения и сопряжённые с
ними обязательства, а не одни лишь институциональные образования. Подмена
этих образований доверием, в сущности, ведёт к гоббсовской ситуации, когда
у всякого рационального индивида есть тот или иной стимул искать разумные
пути обойти эти образования. И трудно представить, что повседневная эконо-
мическая жизнь не наполнится еще более искусными попытками обмана.
Однако, по мнению ряда экономистов, необходимо допущение, что какая-
то степень доверия всё же имеет место, поскольку одни лишь институциональ-
ные образованиях не могут сдерживать насилие или обман. Источник доверия
в этих рассуждения не проясняется, и порою его объясняют существованием
некоей «обобщённой морали» (generalized morality). Например, Кеннет Эрроу
предполагает, что «в ходе эволюции общество выработало негласные соглаше-
ния относительно определённого уважения к другим [людям], и эти соглаше-
ния оказались жизненно важными для общества или, по крайней мере, серьёз-
но повлияли на эффективность его работы [Arrow 1974: 26] (о происхождении
«честности» см. также: [Akerlof 1983]).
Ныне едва ли кто-то усомнится в существовании подобной обобщённой
морали. Не будь её, вы поостереглись бы давать служащему на автозаправоч-
ной станции банкноту в 20 долларов, купив бензин на пять. Однако эта кон-
цепция пересоциализована, ибо предполагает общую автоматическую реак-
цию, хотя моральное действие в экономической жизни вряд ли автоматично и
универсально (как это хорошо известно в случае с автозаправкой, где требуют
точной сдачи после наступления темноты).
355

Ключевая статья
Рассмотрим ситуацию, когда обобщённая мораль, пожалуй, действитель-
но налицо: вообразим (надо сказать, не без труда) экономического человека,
который, вопреки всякой экономической рациональности, оставляет чаевые в
придорожном ресторане вдали от дома. Подобная трансакция несколько не-
обычна по трем причинам: (1) ее участники не встречались прежде; (2) едва ли
они встретятся снова; (3) информация о действиях хотя бы одного из них едва
ли дойдёт до кого-либо, с кем им доведётся иметь дело в будущем. Я утверж-
даю, что только в таких ситуациях отсутствие силы и обмана можно объяснить
существованием обобщенной морали. И даже здесь её эффективность легко
поставить под сомнение — стоит только представить ситуацию, связанную с
высокими издержками для её участников.
В концепции укоренённости вместо этого подчёркивается роль конкрет-
ных межличностных отношений и их структур (или сетей) при производстве
доверия и сдерживании мошенничества. Не секрет, что люди предпочитают
иметь дело с индивидами, чья репутация им известна. Это подразумевает, что
немногие готовы положиться на действие обобщённой морали или институ-
циональных образований как защиту против бесчестности. Экономисты дей-
ствительно показали, что одним из стимулов к избеганию обмана является
угроза повредить своей репутации. Однако это недосоциализованное понима-
ние репутации: она предстает как обобщенный товар, соотношение реальных
попыток обмана с возможностями их совершения. На практике же мы доволь-
ствуемся подобной обобщённой информацией, только если нет ничего лучше-
го, а обычно стремимся получить более полную информацию. Слова знакомо-
го, которому мы доверяем, о том, что он имел дело с таким-то индивидом и
тот действительно не подвёл, гораздо надёжнее простого утверждения о том,
что на такого-то, говорят, можно положиться. Ещё лучше, если информация
основана на собственном опыте взаимодействия с этим человеком в прошлом.
Такая информация лучше по четырём причинам: (1) она дешёвая; (2) собствен-
ной информации мы доверяем более всего: она самая полная, самая подробная,
самая точная; (3) индивиды, с которыми у нас сложились длительные отноше-
ния, заинтересованы в том, чтобы мы им доверяли, ибо это позволяет рассчи-
тывать на трансакции и в будущем; и, отвлекаясь от чисто экономических мо-
тивов; (4) продолжительные экономические отношения зачастую наполняются
социальным содержанием, предполагающим особенно сильные ожидания до-
верия и воздержание от оппортунизма.
Нам никогда не придёт в голову усомниться в последнем утверждении в
случае более близких отношений, делающих поведение более предсказуемым
и, значит, более свободным от опасений, которые осложняют общение между
незнакомцами. Вдумайтесь, например, отчего при пожаре в театре все в пани-
ке устремляются к дверям, что приводит к столь печальным последствиям?
Аналитики коллективного поведения долгое время считали это прототипом
иррационального поведения. Однако Роджер Браун показывает, что, в сущ-
356

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
ности, это та же ситуация, что и в дилемме заключённого с числом участни-
ков п (n-person prisoner s dilemma) [Brown 1965: Ch. 14]. На самом деле каждый
устремляющийся к двери действует совершенно рационально, ведь даже если
он понимает, что лучше было бы всем пойти спокойно и по очереди, у него
нет гарантии, что другие поступят именно так. Однако обратите внимание: в
11-часовых новостях вы никогда не услышите, что при пожаре в таком-то доме
члены семьи в панике давили друг друга. В семье не существует дилеммы за-
ключённого, потому что каждый уверен: на других можно положиться.
Очевидно, что в деловых отношениях степени доверия могут различать-
ся гораздо сильнее. Однако дилеммы заключённого здесь тем не менее удает-
ся избежать в силу существования личных отношений. И эта сила является
свойством не самих участников трансакции, а конкретных отношений между
ними. Стандартный экономический анализ игнорирует идентичность и про-
шлые отношения индивидов — участников трансакции, однако рациональ-
ные индивиды поступают иначе, полагаясь на своё знание этих отношений, и
они заинтересованы в некоей общей репутации меньше, чем в том, можно ли
ожидать от конкретного индивида честности в ведении дела именно с ними.
В значительной степени такая позиция основана на том, был ли у участников
трансакции или их знакомых удовлетворительный прошлый опыт сделок с
этим индивидом. Данная модель прослеживается даже в ситуациях, на первый
взгляд напоминающих классическую торговлю {higgling) в условиях конкурент-
ного рынка, подобного описанному Клиффордом Гирцем марокканскому база-
ру [Geertz 1979].
До сих пор я говорил о том, что доверие в хозяйственной жизни порож-
дается не столько институциональными образованиями или обобщённой мо-
ралью, сколько социальными отношениями. Но тем самым я рискую попросту
заменить одну разновидность оптимистического функционализма другой, той,
где структурой, выполняющей функцию поддержания порядка, являются сети
отношений, а не мораль или институциональные образования. Подобной опас-
ности можно избежать двумя способами.
Во-первых, можно признать, что в качестве решения проблемы порядка
концепция укоренённости носит менее общий характер, чем всякое иное её ре-
шение, поскольку сети социальных отношений пронизывают различные секто-
ры хозяйственной жизни неравномерно и в различной степени. Тем самым они
оставляют открытыми двери недоверию, оппортунизму и беспорядку, которые
при таком подходе никогда не исчезают полностью.
Во-вторых, можно настаивать на том, что хотя социальные отношения за-
частую действительно являются необходимым условием возникновения дове-
рия и доверительного поведения, тем не менее они их не гарантируют и могут
даже порождать ситуации мошенничества и конфликта, причём более крупно-
го масштаба, нежели те, что возникли бы в отсутствие социальных отношений.
Тому есть три причины.
357

Ключевая статья
1. Доверие, порождённое личными отношениями, самим своим суще-
ствованием открывает огромные возможности для мошенничества. Широко
известно, что в личных отношениях мы всего больнее делаем тому, кого осо-
бенно любим, а доверие ставит человека в ситуацию гораздо более уязвимую,
чем если бы он имел дело с посторонними людьми. (Возвращаясь к дилемме
заключённого: знание того, что сообщник наверняка станет отрицать своё уча-
стие в преступлении, является дополнительным рациональным мотивом со-
знаться в противоправном деянии; при этом личные отношения, когда этой
дилеммы не существует, могут быть менее симметричными, чем это полагает
обманутая сторона.) Подобный элементарный факт социальной жизни лежит
в основе злоупотребления доверием {confidence rackets), которое порою исполь-
зуется для симулирования определённых, подчас длительных отношений со
скрытыми намерениями. В деловом мире некоторые преступления (например,
растрата) просто невозможны там, где предварительно не были выстроены до-
верительные отношения, как раз и давшие возможность манипулировать сче-
тами. Чем полнее доверие, тем большую выгоду приносит мошенничество. То,
что такие случаи — статистически редкое явление, объясняется силой личных
отношений и верой в репутацию; напротив, то, что они всё же имеют место,
причем довольно регулярно, показывает пределы воздействия этой силы.
2. К силе и обману наиболее эффективно прибегают группы людей. Струк-
тура этих групп требует определённого уровня внутреннего доверия (напри-
мер, существует так называемая воровская честь), которое, как правило, вы-
текает из ранее сложившихся отношений. Сложные схемы взяток {kickbacks) и
подтасовок {bid rigging) едва ли возможны для индивидов, действующих в оди-
ночку. Когда подобная операция получает огласку, поражаешься, как удавалось
держать её в тайне, учитывая всё множество посвященных в неё лиц. Усилия
органов охраны правопорядка направлены на поиск возможности проникно-
вения в сеть мошенников, то есть на поиск индивида, чьё признание потянет за
собой признания остальных, которые, в свою очередь, укажут на следующих, и
так до тех пор, пока, по принципу снежного кома, это не позволит выстроить
полную картину мошенничества.
Таким образом, личные отношения могут породить и огромное доверие, и
неслыханное мошенничество. Йорам Бен-Порат, следуя функционалистскому
стилю новой институциональной экономики, обращает внимание на положи-
тельную сторону подобного явления. Он отмечает, что «длительность отноше-
ний может вызвать со стороны расчётливых, эгоистичных и даже беспринцип-
ных индивидов поведение, которое в противном случае интерпретировалось
бы как неразумное или чисто альтруистическое. На торгах бриллиантами цен-
ные камни переходят от одного владельца к другому, а сделка скрепляется лишь
рукопожатием» [Ben-Porath 1980: 6]. Развивая это позитивное направление, я
добавил бы, что подобная трансакция возможна отчасти потому, что она не
отделена от других трансакций, а укоренена в сообществе торговцев бриллиан-
358

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
тами, тесно связанных между собой и пристально наблюдающих за поведением
друг друга. Подобно другим плотным сетям акторов, они продуцируют чётко
определённые стандарты поведения, которые легко контролируются стреми-
тельным распространением информации о случаях мошенничества. Однако
такой уровень доверия порождает серьёзные соблазны, и в той же торговле
бриллиантами не раз отмечалось мошенничество, совершаемое людьми своего
круга. Эти преступления получали широкую огласку, в их числе знаменитые
«убийства сотрудников CBS»13 в апреле 1982 г. В этом последнем случае владе-
лец компании по обработке алмазов обманывал производственный концерн,
выставляя счета за фиктивные продажи. Схема, разумеется, требовала участия
и его бухгалтерии. Расследование вышло на одну из сотрудниц, и та дала пока-
зания. Тогда владелец компании заказал убийство предавшей его сотрудницы
и её помощника. Трое работников компании CBS, попытавшиеся прийти к ним
на помощь, были также застрелены [Shenon 1984].
3. Степень беспорядка, вызываемого силой и обманом, во многом зависит
от того, как структурирована сеть социальных отношений. Гоббс переоценил
степень беспорядка, возникающего в рассматриваемом им атомизированном
естественном состоянии, когда в отсутствие длительных социальных отно-
шений можно ожидать возникновения только разрозненных конфликтов на
уровне пар участников. Более серьёзный и крупномасштабный беспорядок
возможен в случае создания коалиций враждующими сторонами и опреде-
лённых предварительных отношений между ними. Как правило, мы не ведём
речь о «войне», пока в результате разного рода коалиций акторы не разделятся
на два лагеря. Это происходит только тогда, когда межгрупповые связи недо-
статочно сильны, а у акторов, связанных с основными противоборствующими
сторонами, отсутствует выраженный интерес в предупреждении конфликта.
То же касается и делового мира: конфликты здесь относительно редки, хотя и
возможны, если одна из сторон призовёт в союзники достаточное количество
других фирм. Порою так и происходит в случае попыток захвата компании или,
напротив, при стремлении не допустить захвата.
Разумеется, беспорядок и мошенничество случаются и при отсутствии соци-
альных отношений. Их возможность подразумевается в моём утверждении о том,
что наличие социальных отношений препятствует развитию мошенничества. Од-
нако распространенность мошенничества в полностью атомизированной соци-
альной ситуации очень невелика, это лишь эпизодические, не связанные между со-
бой, незначительные случаи. Поставленная Гоббсом проблема поистине непроста,
однако, пытаясь разрешить её при помощи смягчающего воздействия социальной
структуры, мы тем самым предполагаем также и возможность нарушений более
крупного характера, чем те, что случаются в «естественном состоянии».
13 Columbia Broadcasting System — американская радиовещательная и телевизионная
компания. — Примеч. пер.
359

Ключевая статья
Следовательно, в своём анализе конкретных моделей социальных отно-
шений при изучении проблемы доверия и порядка в экономической жизни
концепция укоренённости оказывается примерно посередине между пересо-
циализованным подходом, предполагающим существование обобщённой мо-
рали, и недосоциализованным подходом, указывающим на безликие, институ-
циональные образования. В отличие от альтернатив (а также и от гоббсовской
позиции) здесь не делаются предсказания обобщающего (и, значит, малоправ-
доподобного) характера относительно универсального порядка или беспоряд-
ка. Просто данная концепция исходит из того, что интересующие нас явления
будут определяться конкретными характеристиками социальной структуры.
Проблема рынков и иерархий
В качестве конкретного примера применения концепции укоренённости к ана-
лизу экономической жизни я предлагаю критику весьма влиятельной позиции
Оливера Уильямсона, предложенной им в работе «Рынки и иерархии», а также
в более поздних статьях [Williamson 1975; 1979; 1981; Williamson, Ouchi 1981].
Уильямсон ставит вопрос о том, при каких обстоятельствах экономические
функции реализуются в рамках иерархически организованных фирм, не по-
падая под воздействие рыночных процессов, пересекающих границы фирмы.
Он предлагает решение в общем русле новой институциональной экономики:
всякая организационная форма является для данных условий наиболее эффек-
тивным решением проблемы издержек экономических трансакций. В рамках
иерархически организованных фирм с большей вероятностью происходят
часто повторяющиеся трансакции с неясными последствиями, требующие
существенных «вложений, специфичных для данной трансакции» {transaction-
specific investments) (например, денег, времени или сил, которые не могут быть с
лёгкостью переключены на взаимодействия с другими людьми). Прямые, непо-
вторяющиеся трансакции, не требующие специфических вложений (например,
разовая покупка стандартного оборудования), с большей вероятностью будут
осуществляться между фирмами, то есть через рынок.
Трансакции первого типа происходят в рамках иерархий по двум при-
чинам. Во-первых, в силу ограниченной рациональности {bounded rationality),
то есть неспособности экономических акторов полностью предвидеть всю
сложную цепь случайностей, с которыми может быть связана реализация
долгосрочных контрактов. Если трансакции осуществляются внутри фирмы,
нет необходимости предвидеть все эти случайности, с ними можно справить-
ся в рамках структуры управления {governance structure) фирмы, не прибегая к
сложным переговорам. Вторая причина — оппортунизм, то есть рациональ-
ное преследование экономическими акторами собственной выгоды всеми под-
ручными средствами, включая хитрость и обман. Оппортунизм смягчают и
360

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
сдерживают властные отношения (authority relations), а также большая степень
близости с партнёрами по трансакции. Предполагается, что подобные близкие
отношения более вероятны тогда, когда оба партнёра входят в состав одной
корпоративной общности, нежели когда стоят по разные стороны рыночных
баррикад.
Предположение, что властные отношения способны сдерживать оппорту-
низм, также находится в русле гоббсовского анализа, хотя и сводится только
к экономической сфере. Этот отзвук концепции Гоббса проскальзывает, на-
пример, в таких суждениях Уильямсона: «Внутренняя организация (internal
organization) не сталкивается с теми трудностями, которые при решении вопро-
сов возникают в случае контрактных отношений между автономными (незави-
симыми) фирмами. Хотя разногласия между фирмами часто разрешаются без
обращения в суд... порою подобное решение дается нелегко, и отношения меж-
ду фирмами остаются натянутыми. Иногда не удаётся избежать дорогостояще-
го судебного разбирательства. Внутренняя организация, напротив, в состоянии
урегулировать многие подобные споры... в приказном порядке, и это чрезвы-
чайно эффективный путь устранения текущих разногласий» [Williamson 1975:
30]. Уильямсон отмечает, что сложные, повторяющиеся трансакции требуют
длительных отношений между индивидами, однако оппортунизм ставит эти
отношения под угрозу. Шаги по адаптации к меняющимся обстоятельствам на
рынке, неизбежные в ходе длительных отношений, слишком сложны и непред-
сказуемы, чтобы их можно было предусмотреть уже при первом контакте, а все
уверения в добрых намерениях ничего не стоят, если не подкреплены стоящей
над ними властью: «Не будь оппортунизма, было бы достаточно общего заве-
рения такого рода: "При возникшей возможности я не стану преследовать соб-
ственную выгоду, а буду вести себя со всей ответственностью". Однако выпол-
нимость подобных общих формулировок обеспечить невозможно. Кроме того,
люди склонны делать ложные и вводящие в заблуждение заявления (в которые
порой даже сами не верят)... По этой причине покупатель и продавец страте-
гически взаимно располагаются так, чтобы иметь возможность торга по поводу
использования возникшей выгоды, как только одна из сторон предпринимает
попытку приспособиться к новой ситуации, пересмотрев условия сделки... Та-
ким образом, возможные эффективные шаги по адаптации приводят к дорого-
стоящим переговорам; или же на эту возможность закрывают глаза, дабы вы-
годы не растворились в дорогостоящем преследовании промежуточных целей.
Совершенно очевидна необходимость структур управления14, которые сдержи-
вают оппортунизм и тем самым порождают доверие» [Williamson 1979: 241-242].
В приведённом анализе, как и в «Левиафане», переплетены недо- и пере-
социализованные взгляды. Сила иерархической власти внутри фирмы здесь
переоценена, так же, как и власть суверена в случае пересоциализованного
14 Курсив О. Уильямсона. — Примеч. пер.
361

Ключевая статья
государства Гоббса15. Рынок подобен гоббсовскому естественному состоянию.
Мы видим рынок атомизированных анонимных акторов, присущий классиче-
ской политической экономии (правда, его отличает дисциплина, привносимая
конкурентными условиями), то есть недосоциализованную концепцию, игно-
рирующую роль социальных отношений между представителями разных фирм
в установлении порядка в хозяйственной жизни. Уильямсон признаёт, что по-
добная картина рынка не всегда верна: «Нормы надёжного поведения иногда
распространяются на рынки и в какой-то степени навязываются давлением
со стороны группы... Повторяющиеся личные контакты поверх организаци-
онных границ поддерживают минимальный уровень вежливости и внимания
между сторонами... Кроме того, установка на продолжение деловых отноше-
ний останавливает от попыток извлечь собственную узкую выгоду из какой-то
отдельной трансакции... Индивидуальной агрессивности препятствует угроза
остракизма со стороны партнёров {peers), как в деловых, так и в социальных
отношениях. Репутация честной фирмы также является деловым активом, ко-
торым не следует пренебрегать» [Williamson 1975: 106-108].
Казалось бы, открывается возможность проанализировать влияние со-
циальной структуры на рыночное поведение. Однако Уильямсон трактует эти
примеры как исключение из правил и упускает из виду ту степень, в какой опи-
сываемые им диадические отношения сами укоренены в более общих системах
социальных отношений. Я утверждаю, что анонимного рынка, представленно-
го в неоклассических моделях, на самом деле не существует в хозяйственной
жизни, а трансакции насыщены социальными связями. Это не обязательно
относится в большей мере к трансакциям между фирмами, чем к трансакци-
ям внутри фирмы. Напротив, похоже, что сети социальных отношений внут-
ри фирмы, как правило, более плотные и существуют дольше, чем сети между
фирмами. Я же просто хочу показать, что экономические трансакции между
фирмами (или, следуя терминологии предлагаемой Уильямсоном дихотомии,
на рынке) во многом наслаиваются друг на друга. И это ставит под сомнение
утверждение о том, что сложные рыночные трансакции приближаются к гоб-
бсовскому естественному состоянию, разрешимому лишь путём их встраива-
ния (internalization) в иерархическую структуру.
В целом нас повсюду окружают свидетельства того, в какой степени де-
ловые отношения переплетены с социальными. По-прежнему важны в этом
15 О. Уильямсон настолько верит в силу иерархии, что вместо выдвинутого Честером
Барнардом понятия «зоны безразличия» {zone of indifference), то есть сферы, где служащие
подчиняются порядку просто потому, что в силу своего безразличия они делают то, что им
предписано, он предлагает понятие «зона согласия» {zone of acceptance) [Williamson 1975: 77]
и тем самым снимает сделанный Барнардом акцент на проблематичном характере послу-
шания. По-видимому, это понятие Барнарда трансформировалось благодаря Герберту Сай-
мону; сам он, однако, не давал оснований для таких преобразований, а лишь отмечал, что
«предпочитает термин "согласие"» [Simon 1957: 12].
362

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
смысле торговые ассоциации, исследовавшиеся Адамом Смитом. Широко
известно, что многие фирмы, крупные и мелкие, связаны между собой нитя-
ми переплетённого директората {interlocking directorship) так, что отношения
между руководителями фирм весьма многочисленны и плотны. Тот факт, что
деловые отношения перетекают в социальные, и наоборот, особенно среди
членов бизнес-элиты, является одним из хорошо доказанных в социологиче-
ском исследовании бизнеса (см., например: [Domhoff 1971; Useem 1979]). Ис-
следуя степень распространённости судебных разбирательств для урегулиро-
вания разногласий между фирмами, Стюарт Маколи отмечает, что подобные
споры «часто разрешаются без ссылок на контракт или потенциальные и ре-
альные правовые санкции. Люди неохотно заводят разговор о юридических
правах или угрожают привлечь к суду... Или же, как сказал один бизнесмен,
любой спор можно решить, главное не вовлекать в него юристов и бухгалте-
ров: "Они просто не понимают, что в бизнесе необходимо учитывать принцип
«ты — мне, я — тебе»"... Судебное разбирательство при нарушении условий
контракта — явление достаточно редкое» [Macaulay 1963: 61]. И далее следу-
ет такое объяснение: «...Высшие руководители двух фирм могут быть хоро-
шо знакомы друг с другом, сидеть вместе в правительственных или торговых
комитетах, встречаться и в неформальной обстановке и даже принадлежать к
одному кантри-клубу... Даже если возможно прийти к соглашению уже на ста-
дии предварительных переговоров, тщательно спланированные действия спо-
собны привести к нежелательным условиям обмена между бизнесами. Некото-
рые бизнесмены высказываются против этого, утверждая, что столь тщательно
спланированные отношения позволяют работать лишь в строгом соответствии
с контрактом. Подобное планирование свидетельствует о недостатке доверия и
не даёт сложиться дружеским отношениям, превращая совместное предприя-
тие в перетягивание каната... Угроза передать дело адвокату стоит не больше
почтовой марки или телефонного звонка. Однако немногие способны пригро-
зить так, чтобы это не обернулось ухудшением отношений между фирмами»
[Macaulay 1963: 63-64].
Сети личных отношений связывают между собой не только представи-
телей высших эшелонов фирм, но и все уровни, на которых осуществляются
трансакции. Например, в литературе по промышленным закупкам стало об-
щим местом положение о том, что отношения купли-продажи редко прибли-
жаются к описываемому в классической теории образу рынка. Так, в одной
работе говорится: «Мы постоянно получаем подтверждения того, что измене-
ние организационной схемы закупок (например, модификация системы посто-
янных заказов одному и тому же поставщику или расширение узкой группы
отобранных поставщиков) вызывает своего рода шок. Задумавшись над тем, с
чем связано такое поведение, найти его причины несложно, они кроются в из-
держках поиска новых поставщиков и налаживания новых отношений; в том,
что потребители предпочитают известные источники; в относительно низком
363

Ключевая статья
уровне риска при ведении дел со знакомыми продавцами; в высокой вероят-
ности того, что покупатель дорожит сложившимися личными отношениями с
представителями фирмы-поставщика» [Webster, Wind 1972: 15].
Находясь в этом же русле размышлений, Маколи отмечает, что продавцы
«зачастую хорошо знакомы с торговыми агентами. Два индивида могут вести
дела друг с другом и пять, и двадцать пять лет. У каждого есть что-то, в чём
заинтересован другой. Продавцы могут поделиться со знакомыми торговы-
ми агентами сплетнями о своих конкурентах, о дефиците, о повышении цен»
[Macaulay 1963: 63]. Продавцы, не способные удовлетворить своих клиентов,
«становятся объектом сплетен торговых агентов и других продавцов, их обсуж-
дают на собраниях торговых агентов и торгово-промышленных ассоциаций,
даже в кантри-клубах и на светских мероприятиях...» [Ibid.: 64]. Подобная уко-
ренённость бизнеса в социальных отношениях упрощает разрешение споров.
«Даже когда между сторонами есть детально проработанное, тщательно проду-
манное соглашение относительно того, как вести себя в случае, если, допустим,
продавец не поставит товар вовремя, к тексту соглашения зачастую не обраща-
ются. Вместо этого договариваются о решении возникшей проблемы так, будто
первоначального контракта попросту не было. Один торговый агент выразил
распространённое в деловом мире мнение по этому поводу так: "Если что-то
случается, ты просто берёшь трубку, звонишь партнеру, и вы обо всём догова-
риваетесь. Никто не зачитывает друг другу пункты контракта, если вы намере-
ны иметь дело друг с другом и впредь. Никто не бежит к адвокатам, если хочет
остаться в бизнесе. Надо вести себя достойно"» [Ibid.: 61].
Подобные схемы взаимоотношений ещё более заметны в других странах,
там, где они, по всей видимости, объясняются культурными особенностями.
Один журналист недавно пришёл к такому умозаключению: «Дружба и дли-
тельные личные контакты повсюду оказывают влияние на деловые отношения.
Однако, наверное, более всего это заметно в Японии... После рабочего дня в
барах и ночных клубах устанавливаются и постепенно утверждаются важные
личные контакты. Стоит таким связям наладиться, и их уже нелегко разру-
шить... В результате японское деловое общество построено на тесных связях
между партнёрами, что долгое время удручало представителей иностранных
компаний, пытающихся продавать свои товары в Японии... Чалмерс Джонсон,
профессор университета в Беркли, полагает, что... настоящим бестарифным
барьером (В торговле между Соединёнными Штатами и Японией. — М. Г.) яв-
ляется не столько экономическая конкуренция, сколько эксклюзивные сделки
внутри японских промышленных групп, а также практика закупок и продаж,
основанная на длящихся десятилетиями отношениях» [Lohr 1982].
Чрезвычайно распространённое во многих отраслях использование суб-
контрактов также открывает возможности длительных отношений между фир-
мами, не организованными иерархически в рамках одной корпорации. Напри-
мер, Роберт Экклз приводит данные по многим странам, свидетельствующие
364

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
о том, что в строительстве, если «проект не является предметом институцио-
нального регулирования, требующего проведения конкурса среди подрядчи-
ков ... отношения между главным подрядчиком и его субподрядчиками стабиль-
ны, длятся довольно долго и очень редко устанавливаются на конкурентных
основах. Подобная "квазиинтеграция" ведёт к появлению того, что я называю
"квазифирмой" Эта форма отношений предпочтительнее, чем чисто рыночные
трансакции и формальная вертикальная интеграция» [Eccles 1981: 339-340].
Экклз описывает такую квазифирму (то есть образование, основанное на раз-
витых, долгосрочных отношениях между подрядчиками и субподрядчиками)
как организационную форму, занимающую логически промежуточное положе-
ние между чистым рынком и вертикально интегрированной фирмой. Я сказал
бы, однако, что на эмпирическом уровне её положение нельзя назвать промежу-
точным, ибо чистый рынок встречается слишком редко. Сфера строительства
ближе к ситуации вертикальной интеграции, чем некоторые другие области,
где фирмы также взаимодействуют (например, отношения купли-продажи).
Это объясняется тем, что субподрядчики здесь территориально расположены
там же, где главный подрядчик, и, значит, находятся под его общим наблюде-
нием. Кроме того, в условиях обычных контрактов с фиксированными ценами
«совершенно очевидны мотивы не работать в полную силу» [Ibid.: 340]. Однако
мы не видим, чтобы для решения этой проблемы была создана какая-либо ие-
рархическая структура, напоминающая вертикально интегрированную фирму.
Я утверждаю, что этого не происходит, поскольку долгосрочные отношения
между подрядчиками и субподрядчиками, а также укоренённость этих отно-
шений в сообществе строителей порождают стандарты ожидаемого поведения.
Эти стандарты не только избавляют от необходимости властных отношений
для предотвращения мошенничества, но и превосходят их по эффективности.
Проведённое Экклзом эмпирическое исследование жилищного строительства
в Массачусетсе показывает, что субподрядные отношения не просто носят
долгосрочный характер. Независимо от числа проектов в течение года глав-
ный подрядчик крайне редко нанимает больше двух-трёх субподрядчиков,
работающих в одной области [Ibid.: 349-351]. Практика остаётся неизменной
несмотря на наличие большого числа альтернативных вариантов. Это явление
отчасти можно объяснить с точки зрения инвестиций: «Обеим сторонам вы-
годна такая постоянная связь, они вкладывают особые инвестиции в обучение
совместной работе» [Ibid.: 340]. Однако не стоит также забывать и о стремле-
нии индивидов получать удовольствие от социального взаимодействия, сопро-
вождающего повседневную работу, удовольствие, во многом теряющееся в ус-
ловиях спонтанного рынка (spot-market), где каждый день приходится работать
с новыми незнакомыми партнёрами. Как и в других областях экономической
жизни, решающую роль играет наслоение социальных отношений на трансак-
ции, которые могли начинаться как сугубо экономические.
365

Ключевая статья
Уместны некоторые комментарии относительно рынков труда. По мнению
Уильямсона, одним из преимуществ иерархически структурированных фирм
по сравнению с рыночными трансакциями является их способность сообщать
точную информацию о работниках. Он пишет: «Коммуникация является од-
ним из основных препятствий при оценке квалификации работника с точки
зрения разных фирм. По сравнению с фирмой рынкам недостаёт полноценного
универсального языка оценивания. Проблема языка встаёт необычайно остро,
когда суждения носят в высшей степени субъективный характер. Преиму-
щества иерархии в этих обстоятельствах особенно велики, если оценивание
производится индивидами, непосредственно знакомыми с работой того или
иного сотрудника, то есть, как правило, его непосредственным начальством»
[Williamson 1975: 78]. Однако считать, что передача качественной информации
о работнике возможна только внутри фирм, но никак не между ними, можно,
только если закрыть глаза на соединяющие фирмы широко распространён-
ные сети социального взаимодействия. Информация о работнике передаётся
от одной фирмы к другой не только в силу существования личных отношений
между их сотрудниками. Мне уже приходилось подробно говорить о том, что
из-за относительно высокого уровня межфирменной мобильности в США
многие работники довольно хорошо известны работникам других фирм, и те
могут обратиться к ним с просьбой об услугах [Granovetter 1974]. Более того,
представление о том, что внутрифирменная информация наверняка надёжна
и передаётся беспристрастно и непредвзято в ходе процедур продвижения по
службе, кажется наивным. Суждение Уильямсона о вере в «процедуры внутри-
фирменного продвижения по службе, положительно влияющей на мотивацию,
поскольку работники предполагают, что талант и готовность к кооперации
будут вознаграждены» [Williamson 1975: 78], относится скорее к идеальному
типу продвижения (вознаграждению по заслугам), который — и это легко до-
казать — лишь весьма отдалённо напоминает ситуацию на реально существую-
щих внутренних рынках труда (подробнее см.: [Granovetter 1983: 40-51]).
В то же время мне кажется, что Уильямсон во многом переоценивает воз-
действие на организации иерархической власти (fiat16, как он выражается). На-
пример, он утверждает, что на стороне организации огромные преимущества
в случае аудита: «Внешний аудитор, как правило, может ознакомиться только
с письменными документами... У внутреннего же аудитора большая свобода
действий... Внутренний аудитор не воспринимается как вражеский лазутчик,
его деятельность кажется чем-то инструментальным. Однако внешний аудитор
ассоциируется с так называемыми чужими, и к нему относятся настороженно.
Степень, в какой инспектируемая сторона готова сотрудничать с аудитором,
бывает самой разной. Это сотрудничество может быть сугубо формальным»
16 Да будет! (пат.). В данном случае имеется в виду приказной характер взаимодей-
ствия. — Примеч. науч. ред.
366

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
[Williamson 1975: 29-30]. Литературы о внутрифирменном аудите немно-
го. Работа Мелвилля Долтона является одним из тщательных исследований
этого вопроса, осуществлённым на примере крупного химического завода
[Dalton 1959]. Предполагалось, что аудит комплектующих на этом заводе будет
проводиться центральным офисом без предупреждения, однако, как правило,
о нём всё же давали знать заранее. Приведённый ниже фрагмент отражает вы-
сокую степень сотрудничества при таком внутреннем аудите: «Уведомление о
проверке вызывало переполох среди руководства, которое принималось пря-
тать отдельные комплектующие и оборудование... Предметы, не подлежащие
учёту, срочно перемещались в (1) незаметные и труднодоступные закутки;
(2) подвалы и подсобные помещения, которые вряд ли станут проверять из-за
их замусоренности; (3) подразделения, где проверка уже была проведена, или
расположенные там, куда можно добраться обходным путем (то есть пока ин-
спектора исследуют официальные склады); (4) места, где эти комплектующие
можно чем-то прикрыть... По мере развития такой практики сотрудничество
между руководителями подразделений по взаимному использованию склад-
ских и подсобных помещений стало весьма организованным и слаженным»
[Dalton 1959: 48-49].
В работе Долтона великолепно показано, что ведение отчётности всех ви-
дов — занятие в высшей степени неоднозначное. Следовательно, это не столько
техническая процедура выявления эффективности, сколько процесс, допуска-
ющий значительную степень манипулирования {easily politicized process). Долтон
рассматривает это особенно подробно на примере отношений между отделом
технического обслуживания и различными производственными подразделе-
ниями исследуемого химического завода. Для отдела технического обслужи-
вания более важную роль играла не своевременная отчётность, а относитель-
ные политические и социальные позиции руководства отдела по отношению
к техническому персоналу. Кроме того, более предприимчивые руководители
отдела выполняли свою работу, используя «дружеские связи, психологическое
давление и скрытые угрозы. Формально все руководители стояли на одной сту-
пени иерархии. Однако между уровнем персонального влияния того или иного
руководителя и объёмом невыполненных им ремонтных работ существова-
ла обратная зависимость» [Ibid.: 34]. На вопрос о том, как же практика могла
остаться незамеченной аудиторами, один респондент ответил: «Если аудиторы
ходят тут и вынюхивают все вокруг, что они могут обнаружить? А если бы они
что-то и обнаружили, то вряд ли сказали бы... У всех этих ребят (Руководи-
телей отделов. — М. Г.) есть связи в центральном офисе. Это чушь, что аудит
осуществляется независимо» [Ibid.: 32].
К сожалению, для получения репрезентативной картины нет достаточного
количества обстоятельных и глубоких исследований, подобных работе Долто-
на, и, следовательно, можно возразить, что это скорее исключение из правил.
Однако аналогичные замечания можно сделать и в отношении проблемы транс-
367

Ключевая статья
фертных цен {transferpricing) — определения цен на продукты, продаваемые од-
ним подразделением фирмы другому. По этому поводу Уильямсон утверждает,
что хотя торгующие подразделения и «могут являться структурными отдела-
ми, результаты деятельности которых измеряются полученной прибылью, по-
добная практика обычно носит ограниченный характер... Правила назначения
цены с накидыванием определённого процента прибыли на издержки в разных
вариантах не дают подразделениям-поставщикам устанавливать монопольные
цены, что в принципе было бы возможно, если учесть их позицию единствен-
ного поставщика. Кроме того, управляющие торгующих подразделений до-
статочно восприимчивы к призывам о сотрудничестве» [Williamson 1975: 29].
Однако, основываясь на обстоятельном эмпирическом исследовании практики
трансфертных цен (в рамках которого были опрошены почти 150 менеджеров
из 13 компаний), Р. Экклз приходит к выводу, что никакие методы, основанные
на расчёте издержек {cost-based methods), нельзя осуществить технически ней-
трально в силу отсутствия «универсального критерия определения издержек...
Проблемы с такими методами часто возникают тогда, когда у подразделения-
покупателя нет доступа к информации, на основе которой рассчитываются из-
держки... Установить рыночные цены в данном случае особенно сложно, если
внутрифирменные закупки осуществляются в приказном порядке и промежу-
точные продукты не покупаются за пределами фирмы... Нет чёткого ответа
и на вопрос, каков должен быть верхний предел прибыли...» [Eccles 1982: 21].
На то, чьё же определение издержек принимается в итоге, существенно влияет
и присутствующий в конфликтах по поводу трансфертных цен политический
элемент: «В целом, пока практики трансфертного ценообразования позволя-
ют укреплять чью-либо власть и статус, их воспринимают как положительное
явление. Если же этого не происходит, находится масса стратегических и иных
здравых обоснований неадекватности» [Ibid.] (см. также: [Eccles 1983: 26-32]).
Экклз отмечает «несколько забавное обстоятельство: несмотря на то, что суще-
ствование вертикальной интеграции поддерживается в силу её якобы очевид-
ных преимуществ, многие менеджеры считают внутрифирменные трансакции
более сложными, нежели межфирменные» [Ibid.: 28].
Таким образом, пересоциализованная концепция, согласно которой уста-
новление порядка в рамках иерархии без труда ведёт к послушанию, а работ-
ники интериоризируют интересы фирмы и не дают им вступать в конфликт
с собственными интересами, не выдерживает проверки эмпирическими ис-
следованиями (или, в конце концов, противоречит опыту работы в реальных
организациях, который есть у многих из нас). Отметим также (и это особенно
хорошо показано в этнографическом исследовании Долтона), что сопротивле-
ние вторжению организационных интересов в сферу собственных интересов
или интересов подразделения требует развитой сети коалиций. С точки зрения
управления эти коалиции являют собой групповой обман, атомизированным
368

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
индивидам такое сопротивление не под силу. Так, Долтон утверждает, что по-
пытки избежать аудита со стороны центра приводят к кооперации между руко-
водителями подразделений, выражающейся в совместных действиях, которые
«в рамках их официальной деятельности случаются весьма редко или отсут-
ствуют вовсе...» [Dalton 1959: 49].
Вдобавок подобным совместным действиям способствует и низкий уро-
вень текучести кадров, свойственный крупным иерархическим фирмам с их
чётко структурированными внутренними рынками труда и развитыми карьер-
ными лестницами. При длительной занятости работников складываются усло-
вия для плотных и стабильных сетей отношений, появляется общее понимание,
выстраиваются политические коалиции (о социально-психологическом аспек-
те этой проблемы см.: [Homans 1950; 1974]; о «демографии организаций» см.:
[Pfeffer 1983]). Джеймс Линкольн отмечает, что в условиях идеальнотипической
бюрократии (по Максу Веберу) организации «настроены на функционирова-
ние, независимое от коллективного действия, которое может быть мобилизо-
вано внутрифирменными межличностными сетями. Бюрократия предписыва-
ет фиксированные отношения между позициями. В теории те, кто занимает эти
позиции, перемещаются в рамках организации, не оказывая влияния на её ра-
боту в целом» [Lincoln 1982: 26]. Далее он обобщает результаты исследований,
показывая, что «при низком уровне текучести кадров отношения приобретают
дополнительный эмоциональный и личностный оттенок, который в состоянии
в корне преобразить всю сеть и изменить направление работы организации»
[Ibid.].
До сих пор я пытался показать, что социальные отношения между фир-
мами и, в меньшей степени, властные отношения в рамках фирмы играют в
установлении порядка в хозяйственной жизни большую роль, чем это пред-
полагается в теории рынков и иерархий. Теперь, справедливости ради, необ-
ходимо обратиться к анализу власти (power) в рыночных отношениях и соци-
альным связями внутри фирмы. Анализ властных отношений необходим, дабы
внимание к смягчающей роли социальных отношений на рынке не позволило
мне проигнорировать их роль в возникновении конфликта. Конфликт, без со-
мнения, существует. Он может принимать форму громкого судебного процесса
между фирмами или «волчьей конкуренции», случаи которой сочно смакуются
в деловой прессе. Поскольку эффективное действие власти на межфирменном
уровне способно предотвратить «кровавые» публичные баталии, мы можем
предположить, что подобные схватки являют собой лишь малую толику всех
конфликтов интересов. Вероятно, эти конфликты получают огласку, только
если противники занимают более или менее равновесные позиции (как мы
помним, именно это приблизительное равенство вело к гоббсовской «войне
всех против всех» в условиях «естественного состояния»). Однако когда одна
фирма очевидно сильнее другой, более слабая сторона попытается как можно
скорее уступить позиции и тем самым минимизировать свои потери. Для по-
369

Ключевая статья
добной капитуляции отнюдь не обязательно вступать в открытую конфронта-
цию, бывает достаточно чёткого понимания требований другой стороны (как
это показано в современной марксистской литературе о «гегемонии» в деловой
жизни (см: [Mintz, Schwartz 1985]).
Хотя о точной степени доминирования одних фирм над другими можно
поспорить, множество работ о таком явлении, как переплетённый директорат,
о роли финансовых институтов в деятельности промышленных корпораций,
двойной экономике, вне всякого сомнения, позволяют заключить, что власт-
ные отношения нельзя упускать из виду. Есть и ещё один повод усомниться в
том, что сложности, возникающие при переговорах формально равных агентов,
можно разрешить, выстроив все стороны в единую иерархию. На самом деле
многие из этих сложностей разрешаются за счёт явных или скрытых властных
отношений между фирмами.
Наконец, кратко обрисуем сети (webs) социальных отношений, которые,
как известно из индустриальной социологии и социологии организаций, игра-
ют важную роль в рамках фирмы. Давно различают формальную и неформаль-
ную организации фирмы, и едва ли стоит повторять, что авторы, полагающие,
будто фирмы структурированы в соответствии с официальным уставом ор-
ганизации, с социологической точки зрения просто наивные младенцы, поте-
рявшиеся в диком лесу. В связи с интересующим нас вопросом то, что внутри
фирмы легче справляться со сложными и идиосинкратичными трансакциями,
совершенно не очевидно объясняется существованием иерархической орга-
низации. Напротив, не исключено, что в результате решения этих проблем на
внутрифирменном уровне сеть социальных отношений становится еще плот-
нее, чем в отношениях между ранее независимыми рыночными субъектами.
Возможно, сеть этих отношений и является главным объяснением высокой или
низкой эффективности новой организационной формы.
Теперь можно обобщить различия между концепцией рынков и иерархий
О. Уильямсона и концепцией укоренённости, предлагаемой в данной работе,
сопоставить их объяснительные и предсказательные возможности. Уильям-
сон приписывает сдерживание оппортунизма или мошенничества и в целом
существование сотрудничества и порядка в хозяйственной жизни заключению
сложной экономической деятельности в рамки иерархически интегрированных
фирм. Однако, как показывают эмпирические данные, на которые я ссылался,
даже при осуществлении сложных трансакций высокая степень порядка может
быть обнаружена на рынке, то есть поверх границ отдельных фирм. И напро-
тив, в рамках фирмы совершенно не исключён изрядный беспорядок. В обоих
случаях возникновение подобных явлений зависит, в отличие от предположе-
ний Уильямсона, от характера личных отношений и сетей отношений между
фирмами и внутри них. Я утверждаю, что порядок и беспорядок, честность и
мошенничество в большей степени зависят от структуры этих отношений, чем
от организационной формы.
370

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
Отсюда следуют определённые выводы относительно условий, при кото-
рых более вероятны либо вертикальная интеграция, либо трансакции между
фирмами на рынке. Например, при прочих равных условиях можно предполо-
жить принуждение к вертикальной интеграции на рынке, где взаимодействую-
щие фирмы не связаны достаточно плотно сетями личных отношений или где
такие сети ведут к конфликту, беспорядку, оппортунизму или мошенничеству.
В то же время такая необходимость едва ли возникнет при наличии стабильной
сети отношений, опосредующей сложные трансакции и порождающей стан-
дарты поведения на межфирменном уровне.
Во избежание соскальзывания к функционализму, подразумеваемому по-
сылкой Уильямсона о том, что всякая организационная форма является наибо-
лее эффективным решением для данной ситуации, я говорю о «принуждении»
(pressures), a не утверждаю, что вертикальная интеграция будет обязательным
атрибутом описанной модели. Для того чтобы это произошло, необходимы два
условия: (1) ясное и мощное принуждение к эффективности путём естествен-
ного отбора; (2) наличие акторов, способных решить проблему эффективности
путём конструирования вертикально интегрированной фирмы и располагаю-
щих для этого ресурсами.
Уильямсон не даёт чёткого описания принудительных механизмов есте-
ственного отбора (selection pressures), гарантирующих эффективную организа-
цию трансакций. Это свойственно почти всем работам в рамках новой инсти-
туциональной экономики. В них необходимость объяснять подобные вещи
отпадает под влиянием подразумеваемого дарвиновского аргумента о том, что
эффективные решения, каким бы образом они ни появились, обладают способ-
ностью к воспроизведению, сродни действию естественного отбора в биологиче-
ском мире. Таким образом, считается само собой разумеющимся, что отнюдь не
все управленцы в бизнесе «точно понимают возможности своего предприятия и
безупречно на них реагируют. Однако в рамках вертикальной интеграции пози-
ции с наиболее рациональными качествами (с точки зрения трансакционных из-
держек и экономии от масштаба) со временем становятся и наиболее жизнеспо-
собными (Williamson, Ouchi 1981: 389] (см. также: [Williamson 1981: 573-574]).
Подобная необдуманная апелляция к дарвиновской теории ведёт к восприятию
любого анализируемого института в панглоссианском ключе17. Предполагаемое
действие стимулов отбора здесь не является ни объектом исследования, ни даже
фальсифицируемым предположением; оно просто принимается на веру.
Если можно было бы объяснить стимулы отбора, делающие выживание
определённых организационных форм более вероятным, нам осталось бы лишь
показать, как реализуются подобные формы. Попытка же рассматривать их по
умолчанию как результат определённых мутаций, сходных с биологической
17 Панглосс (герой романа Вольтера «Кандид») — философ, чья доктрина отличается
предельным интеллектуальным оптимизмом; логика его рассуждений такова: очки суще-
ствуют лишь потому, что есть нос, свиньи — потому, что мы хотим есть и т.д. — Примеч. пер.
371

Ключевая статья
эволюцией, — просто способ уйти от проблемы. Нельзя автоматически предпо-
лагать, что если проблема решена, то непременно оптимальным образом. Это
относится ко всем функционалистским объяснениям. Среди ресурсов, требу-
ющихся для осуществления вертикальной интеграции, могут быть некоторая
доля рыночной власти, доступ к капиталу путём использования собственных
доходов или через фондовые рынки, соответствующие связи с правовыми или
регулирующими органами.
Там, где стимулы отбора достаточно слабы (что особенно вероятно на
несовершенных рынках, которые, по мнению Уильямсона, и порождают вер-
тикальную интеграцию), а ресурсы ограничены, описанные мною социально-
структурные конфигурации по-прежнему будут направлены на эффективное
решение проблемы трансакционных издержек. Однако нет никакой гарантии,
что найденное решение будет действительно эффективным. В подобном кон-
тексте на первое место могут выйти мотивы к интеграции, не связанные с ре-
шением проблемы эффективности (например, в приобретающих фирмах — за-
бота менеджеров высшего звена (CEOs)18 о собственной карьере).
Изложенная в этой статье точка зрения предполагает, что в будущих ис-
следованиях дихотомии «рынки и иерархии» достаточное внимание системати-
чески будет уделяться реальным схемам личных отношений, которые способ-
ствуют осуществлению экономических трансакций. Предполагается, что это не
только позволит лучше выделить мотивы вертикальной интеграции, но и облег-
чит понимание различных сложных промежуточных форм (находящихся меж-
ду идеальными атомизированными рынками и полностью интегрированными
фирмами), подобных строительной квазифирме, описанной выше. Промежу-
точные формы такого типа настолько тесно переплетены сетями, или личными
отношениями, что всякая попытка считать эти отношения второстепенными
приведёт к недопониманию возникшей в результате организационной формы.
Имеющиеся эмпирические исследования индустриальных организаций уделя-
ют недостаточное внимание схемам отношений отчасти потому, что данные
на эту тему найти труднее, чем получить сведения о технологии или рыночной
структуре. А отчасти потому, что доминирующая схема экономического анали-
за по-прежнему исходит из понимания акторов как атомизированных субъек-
тов, что автоматически переводит межличностные отношения на второй план.
Заключение
В данной статье сделана попытка показать, что практически все аспекты пове-
дения людей плотно укоренены в сетях межличностных отношений, и подобная
позиция позволяет избежать крайностей пере- и недосоциализованного пони-
18 Chief Executive Officer (англ.) — термин, заимствованный из военного дела; доел, стар-
ший офицер, помощник командира; в менеджменте им обознаются управляющие высшего
ранга в компаниях или корпорациях. — Примеч. ред.
372

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
мания человеческого действия. Полагая, что это утверждение относится к пове-
дению в целом, я обращаюсь здесь к анализу только экономического поведения
по двум причинам: (1) это типичный пример неадекватно интерпретируемого
поведения, ибо те, кто занимается его изучением профессионально, находятся
под мощным влиянием теорий, предполагающих атомизированность действия;
(2) социологи, за редким исключением, воздерживались от серьёзного исследо-
вания каких-либо проблем, уже заявленных в качестве предмета неоклассиче-
ской экономической теории. Они неявно приняли посылку экономистов о том,
что рыночные процессы суть не подходящие объекты для социологического
исследования, поскольку в современных обществах социальные отношения
играют всего лишь второстепенную роль, рассматриваются скорее как поме-
ха. (Среди немногих исключений следующие работы: [White 1981; Baker 1983;
Burt 1983].) Если социологи всё же берутся за изучение процессов, в которых
рынки играют центральную роль, то, как правило, избегают их непосредствен-
ного анализа. Например, до недавнего времени социологическая литература
по заработной плате уверенно оперировала термином «получение доходов»
(income attainment), совершенно оставляя в тени рынок труда (то есть контекст,
в котором этот процесс происходит) и вместо этого фокусируя внимание на
происхождении и достижениях индивидов (подробнее см.: [Granovetter 1981]).
Или же, как отмечает Линда Стернз, в литературе по корпоративному контро-
лю неявным образом предполагалось, что анализ должен осуществляться на
уровне политических отношений и строиться на общих утверждениях о приро-
де капитализма. Хотя обычно считается, что характер контроля определяется в
первую очередь способом приобретения капитала, большинство исследований
на эту тему «просто не рассматривают рынок капитала как цель исследования»
[Stearns 1982: 5-6]. Даже в теории организаций, где много работ посвящено ис-
следованию ограничивающего воздействия сложных социальных структур на
экономические решения, редко предпринимаются попытки показать, как это
меняет неоклассическую теорию фирмы или общее понимание производства, а
также такие макроэкономические явления, как рост, инфляция и безработица.
В стремлении продемонстрировать, что все рыночные процессы поддают-
ся социологическому анализу и такой анализ позволяет вскрыть важнейшие
свойства этих процессов, я сузил объект своих рассуждений, сконцентриро-
вав внимание на проблемах доверия и мошенничества. В качестве иллюстра-
ции того, как концепция укоренённости позволяет иначе понять эти явления
и сделать другие, нежели те, что делают экономисты, выводы, я использовал
предложенную О. Уильямсоном дихотомию «рынки и иерархии». Рассуждения
Уильямсона носят ревизионистский характер по отношению к экономической
теории, поскольку в отличие от неоклассических работ в них присутствует ана-
лиз институтов и трансакций. В этом смысле точка зрения Уильямсона ближе
к социологической перспективе, чем обычные экономические исследования.
373

Ключевая статья
Однако основная задача новой институциональной экономики — отказаться
от социологической, исторической и правовой аргументации при анализе ин-
ститутов, представив их вместо этого как способ эффективного решения эко-
номических проблем. Подобная задача и свойственный данному направлению
функционализм затрудняют подробный анализ социальной структуры, кото-
рый, я полагаю, является ключом к пониманию того, как существующие инсти-
туты достигли своего нынешнего положения.
Поскольку аргументы теории рационального выбора узки и отсылают нас
к атомизированным индивидам и экономическим целям, они не соотносятся с
представленной здесь концепцией укоренённости. Однако при более широкой
трактовке рационального выбора у этих двух позиций обнаруживаются точки
соприкосновения. Значительная часть экономических работ, рассматриваемых
мною выше при обсуждении пере- и недосоциализованных концепций дей-
ствия, основаны на стратегии, которую можно назвать психологическим ре-
визионизмом, то есть попыткой реформировать экономическую теорию путём
отказа от абсолютного характера посылки о рациональности принятия реше-
ний. Например, следуя этой стратегии, Харви Лейбенстайн в своих рассужде-
ниях об Х-неэффективности {X-inefficiency) пришёл к понятию «избирательная
рациональность» (selective rationality) [Leibenstein 1976], а теоретики сегмен-
тированного рынка труда — к утверждению о том, что работники различных
сегментов рынка руководствуются различными правилами принятия решений,
рациональный же выбор — прерогатива лишь работников высшего первично-
го сегмента (то есть специалистов, управленцев и инженерно-технических ра-
ботников) [Piore 1979].
Я, напротив, предполагаю, что хотя мы никогда не должны воспринимать
рациональность действия как аксиому, это хорошая рабочая гипотеза, и не сто-
ит спешить от неё отказываться. Поведение, воспринимаемое исследователем
как нерациональное, может предстать вполне объяснимым, если мы выявим
все ограничения, присущие данной ситуации, особенно те, что связаны с укоре-
нённостью. Когда мы получаем полную картину социальной ситуации на рын-
ке труда неспециалистов (nonprofessional labor market), то понимаем, что пове-
дение здесь — не просто автоматическое исполнение навязываемых культурой
правил, а скорее разумная реакция на окружающий контекст (как, например,
это показано в работе: [Liebow 1966]). С жёстко экономических позиций, ме-
неджеры, уклоняющиеся от аудита и ведущие борьбу по поводу трансфертных
цен, поступают нерационально с точки зрения максимизации прибыли фирмы.
Однако объяснить их поведение легко, стоит лишь обратиться к анализу их по-
зиций и амбиций в рамках внутрифирменных сетей и политических коалиций.
Рациональность или целенаправленность такого поведения станет ещё
более очевидной, если мы поймём, что оно ориентировано не только на эко-
номические задачи, но также на стремление к общению (sociability), одобре-
нию, достижению определенного статуса и объема власти. Экономисты редко
374

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
считают такие цели рациональными. Как отмечает А. Хиршман, отчасти это
следствие спорного, сложившегося в XVII-XVIII веках разделения на «стра-
сти» и «интересы», когда только последние обозначают экономические мотивы
[Hirschman 1977]. Подобная постановка проблемы привела к тому, что эконо-
мисты сосредоточили внимание на анализе поведения, движимого интересами,
предполагая, что прочие мотивы имеют место только в других, нерациональ-
но организованных сферах. Отсюда и часто цитируемое замечание Пола Са-
муэльсона о том, что «для многих экономистов в основе разделения на эконо-
мическую теорию и социологию лежит противопоставление рационального и
иррационального поведения» [Samuelson 1947: 90]. Представление о том, что
социальные воздействия препятствуют рациональному выбору, долгое время
отвращало исследователей от полноценного социологического анализа хозяй-
ственной жизни и побуждало экономистов-ревизионистов к реформированию
экономической теории путём наивных психологических ходов. Я же полагаю,
что сколь бы наивной ни была эта психология, основная проблема не в ней, а в
невнимании к социальной структуре.
Наконец, необходимо добавить, что уровень причинно-следственного ана-
лиза в концепции укоренённости отнюдь не претендует на глубину. Я не могу
назвать общие или макроструктурные обстоятельства, обусловившие то, что
системы обладают именно этими социально-структурными характеристика-
ми, поэтому не ставлю крупномасштабных вопросов о природе современного
общества или причинах экономических и политических изменений. Но акцент
на поиске ближайших причин мною сделан намеренно, ибо нельзя браться за
решение этих более общих вопросов, не поняв хорошо механизмы осуществ-
ления масштабных перемен. Полагаю, что среди наиболее важных и наименее
исследованных механизмов такого рода — влияние подобных перемен на соци-
альные отношения, в которых укоренена хозяйственная жизнь. Если это дей-
ствительно так, то нельзя адекватно увязать макро- и микроуровни анализа, не
придя предварительно к гораздо более полному пониманию отношений.
Использование концепции укоренённости для объяснения ближайших
причин формирования интереса на макроуровне хорошо показано на примере
рынков и иерархий. Степень вертикальной интегрированности, а также причи-
ны сохранения мелких фирм, действующих на рынке, интересуют не только ис-
следователей индустриальной организации, но и всех тех, кто занят изучением
институтов развитого капитализма. Ведь аналогичные вопросы встают и при
анализе двойной экономики {dual economy), зависимого развития {dependent
development) или характера современных корпоративных элит. Однако вопрос
о том, действительно ли мелкие фирмы вытесняются огромными корпорация-
ми, как правило, рассматривается с общих макрополитических или макро-
экономических позиций, при этом упускаются из виду ближайшие социально-
структурные причины.
375

Ключевая статья
Исследователи двойной экономики, например, часто предполагают, что
сохранение большого количества мелких фирм на периферии объясняется по-
требностью крупных корпораций в избежании рисков циклических колебаний
спроса или неопределённости в области исследований и развития (Research and
Development, R 8c D); тем, что провалы этих мелких агентов не окажут негативно-
го воздействия на доходы крупных фирм. Я же предполагаю, что мелкие фирмы
сохраняются на рынке именно потому, что на связывающие их деловые отноше-
ния накладывается плотная сеть социальных отношений, которая и ослабляет
стимулы к интеграции. Это не опровергает гипотезу о распределении рисков. Од-
нако концепция укоренённости лучше объясняет существование множества ма-
лых предприятий, не являющихся спутниками крупных корпораций и не нахо-
дящихся на их периферии. (Подробнее об удивительно большом числе занятых в
секторе малых предприятий см.: [Granovetter 1984].) Представленная концепция
ограничена поиском ближайших причин. Она логически ведёт к вопросам о том,
почему, когда и в каких секторах рынок демонстрирует различные типы социаль-
ной структуры, хотя и не даёт на них ответа. Однако эти вопросы, связывающие
концепцию с более общим уровнем анализа, не возникли бы без предваритель-
ного понимания важности социальной структуры для исследования рынка.
Анализ рынков и иерарахий, сколь важным он ни был бы, приводится
здесь лишь в качестве иллюстрации. Я полагаю, что концепция укоренённости
приложима к широкому спектру ситуаций и доказывает не только то, что со-
циологам не просто есть место в исследовании хозяйственной жизни, но и то,
что их взгляд на эту область совершенно необходим. Избегая анализа явлений,
находящихся в центре стандартной экономической теории, социологи без вся-
кой на то необходимости самоустранились от исследования крупного и важ-
ного аспекта социальной жизни, а одновременно и от дальнейшего развития
идущей от М. Вебера европейской традиции, согласно которой экономическое
действие выступает лишь как особая (хотя и важная) категория социального
действия. Надеюсь, мне удалось показать, что эта веберианская исследователь-
ская программа не утратила связи с современной структуралистской социоло-
гией, но, напротив, получила от нее стимул к дальнейшему развитию.
Литература
Akerlof G. 1983. Loyalty Filters. American Economic Review. 73 (1): 54-63.
Alchian A., Demsetz H. 1973. The Property Rights Paradigm. Journal of Economic History.
33 (March): 16-27.
Arrow K. 1974. The Limits of Organization. New York: Norton.
Baker W. 1983. Floor Trading and Crowd Dynamics. In: Adler P., Adler P. (eds). Social
Dynamics of Financial Markets. Greenwich, CT: JAI; 107-128.
Becker G. 1976. The Economic Approach to Human Behavior. Chicago: University of
Chicago Press.
376

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
Ben-Porath Y. 1980. The F-Connection: Families, Friends and Firms in the Organization
of Exchange. Population and Development Review. 6 (1): 1-30.
Bowles S., Gintis H.I975. Schooling in Capitalist America. New York: Basic.
Brown R. 1965. Social Psychology. New York: Free Press.
Burt R. 1982. Toward a Structural Theory of Action. New York: Academic Press.
Burt R. 1983. Corporate Profits and Co-Optation. New York: Academic Press.
Cole R. 1979. Work, Mobility and Participation: A Comparative Study of American and
Japanese Industry. Berkeley; Los Angeles: University of California Press.
Dalton M. 1959. Men who Manage. New York: Wiley.
Doeringer P., Piore M. 1971. Internal Markets and Manpower Analysis. Lexington, MA:
Heath.
Domhoff G.W. 1971. The Higher Circles: The Governing Class in America. New York:
Random House; Virgin Books.
Duesenberry J. 1960. Comment on «An Economic Analysis of Fertility». In: The
Universities National Bureau Committee for Economic Research (ed.). Demographic
and Economic Change in Developed Countries. Princeton, NJ: Princeton University
Press; 209-240.
Eccles R. 1981. The Quasifirm in the Construction Industry. Journal of Economic Behavior
and Organization. 2 (December): 335-357.
Eccles R. 1982. A Synopsis of Transfer Pricing: An Analysis and Action Plan. Cambridge,
MA: Harvard Business School. Mimeographed.
Eccles R. 1983. Transfer Pricing, Fairness and Control. Working Paper. HBS 83-167.
Cambridge, MA: Harvard Business School. Reprinted in Harvard Business Review
(in press).
Feld S. 1981. The Focused Organization of Social Ties. American Journal of Sociology.
86(5): 1015-1035.
Fine G., Kleinman S. 1979. Rethinking Subculture: An Interactionist Analysis. American
Journal of Sociology. 85 (July): 1-20.
Furubotn E., Pejovich S. 1972. Property Rights and Economic Theory: A Survey of Recent
Literature. Journal of Economic Literature. 10(3): 1137-1162.
Geertz C. 1979. Suq: The Bazaar Economy in Sefrou. In: Geertz C, Geertz H., Rosen L.
(eds). Meaning and Order in Moroccan Society. New York: Cambridge University
Press; 123-225.
Granovetter M. 1974. Getting a Job: A Study of Contacts and Careers. Cambridge, MA:
Harvard University Press.
Granovetter M. 1981. Toward a Sociological Theory of Income Differences. In: Berg I.
(ed.). Sociological Perspectives on Labor Markets. New York: Academic Press; 11-47.
Granovetter M. 1983. Labor Mobility, Internal Markets and Job-Matching: A Comparison of
the Sociological and Economic Approaches. Mimeographed19.
19 См. также: Granovetter M. 1986. Labor Mobility, Internal Markets, and Job Matching:
A Comparison of the Sociological and Economic Approaches. Research in Social Stratification and
Mobility. 5: 3-39. — Примеч. науч. ред.
377

Ключевая статья
Granovetter M. 1984. Small Is Boutiful: Labor Markets and Establishment Size. American
Sociological Review. 49 (3): 323-334.
Hirschman A. 1977. The Passions and the Interests. Princeton, NJ: Princeton University
Press.
Hirschman A. 1982. Rival Interpretations of Market Society: Civilizing, Destructive or
Feeble? Journal of Economic Literature. 20 (4): 1463-1484.
Homans G. 1950. The Human Group. New York: Harcourt Race 8c Co.
Homans G. 1974. Social Behavior. New York: Harcourt Brace Jovanovich.
Lazear E. 1979. Why Is There Mandatory Retirement? Journal of Political Economy. 87 (6):
1261-1284.
Leibenstein H. 1976. Beyond Economic Man. Cambridge, MA: Harvard University Press.
Liebow E. 1966. Tallys Corner. Boston: Little, Brown and Co.
Lincoln J. 1982. Intra- (and Inter-) Organizational Networks. In: Bacharach S. (ed.).
Research in the Sociology of Organizations. Vol. 1. Greenwich, CT: JAI; 1-38.
Lohr S. 1982. When Money Doesn't Matter in Japan. New York Times. December 30.
Macaulay S. 1963. Non-Contractual Relations in Business: A Preliminary Study. American
Sociological Review. 28 (1): 55-67.
Marsden P. 1981. Introducing Influence Processes into a System of Collective Decisions.
American Journal of Sociology. 86 (May): 1203-1235.
Marsden P. 1983. Restricted Access in Networks and Models of Power. American Journal
of Sociology. 88 (January): 686-717.
Merton R. 1947. Manifest and Latent Functions. In: Merton R. Social Theory and Social
Structure. New York: Free Press; 19-84.
Mintz В., Schwartz M. 1985. The Power Structure of American Business. Chicago: University
of Chicago Press.
North D., Thomas R. 1973. The Rise of the Western World. Cambridge: Cambridge
University Press.
Okun A. 1981. Prices and Quantities. Washington, DC: Brookings.
Pakes A., Nitzan S. 1982. Optimum Contracts for Research Personnel, Research
Employment and the Establishment of «Rival» Enterprises. NBER Working Paper.
871. Cambridge, MA: National Bureau of Economic Research.
Parsons T. 1937. The Structure of Social Action. New York: Macmillan.
Pfeffer J. 1983. Organizational Demography. In: Cummings L.L., Staw B. (eds). Research in
Organizational Behavior. Vol. 5. Greenwich, CT: JAI; 299-357.
Phelps Brown E.H. 1977. The Inequality of Pay. Berkeley: University of California Press.
Piore M. 1975. Notes for a Theory of Labor Market Stratification. In: Edwards R., Reich M.,
Gordon D. (eds). Lahor Market Segmentation. Lexington, MA: Heath; 125-150.
Piore M. (ed.). 1979. Unemployment and Inflation. White Plains, NY: Sharpe.
Polanyi K. 1944. The Great Transformation. New York: Holt, Rinehart and Winston.
Polanyi K., Arensberg С, Pearson H. 1957. Trade and Market in the Early Empires.
New York: Free Press.
Popkin S. 1979. The Rational Peasant. Berkeley; Los Angeles: University of California
Press.
378

M. Грановеттер. Экономическое действие
и социальная структура: проблема укоренённости
Rawls J. 1971. A Theory of Justice. Cambridge, MA: Harvard University Press.
Rosen S. 1982. Authority, Control and the Distribution of Earnings. Bell Journal of
Economics. 13 (2): 311-323.
Samuelson P. 1947. Foundations of Economic Analysis. Cambridge, MA: Harvard University
Press.
Schneider H. 1974. Economic Man: The Anthropology of Economics. New York: Free Press.
Schotter A. 1981. The Economic Theory of Social Institutions. New York: Cambridge
University Press.
Scott J. 1976. The Moral Economy of the Peasant. New Haven, CT: Yale University Press.
Shenon P. 1984. Margolies Is Found Guilty of Murdering Two Women. New York Times.
June 1.
Simon H. 1957. Administrative Behavior. Glencoe, IL: Free Press.
Smith A. 1979 [1776]. The Wealth of Nations. Baltimore: Penguin.
Stearns L. 1982. Corporate Dependency and the Structure of the Capital market: 1880-1980.
PhD dissertation, State University of New York at Stony Brook.
Thompson E.P. 1971. The Moral Economy of the English Crowd in the Eighteenth Century.
Past and Present. 50 (February): 76-136.
Useem M. 1979. The Social Organization of the American Business Elite and Participation
of Corporation Directors in the Governance of American Institutions. American
Sociological Review. 44: 553-572.
Webster E, Wind Y. 1972. Organizational Buying Behavior. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-
Hall.
White H.C. 1981. Where Do Markets Come From? American Journal of Sociology.
87 (November): 517-547.
Williamson O. 1975. Markets and Hierarchies. New York: Free Press.
Williamson O. 1979. Transaction-Cost Economics: The Governance of Contractual
Relations. Journal of Law and Economics. 22 (2): 233-261.
Williamson O. 1981. The Economics of Organization: The Transaction Cost Approach.
American Journal of Sociology. 87 (November): 548-577.
Williamson O., Ouchi W. 1981. Markets and Hierarchies and Visible Hand Perspectives.
In: Van de Ven A., Joyce W. (eds). Perspectives on Organizational Design and Behavior.
New York: Wiley; 347-370.
Wrong D. 1961. The Oversocialized Conception of Man in Modern Sociology. American
Sociological Review. 26 (2): 183-193.
Источник: Granovetter M. 1985. Economic Action and Social Structure: The Problem of
Embeddedness. American Journal of Sociology. 91 (3): 481-510. © 1985 The University of
Chicago

АВТОРЫ КНИГИ
БУРДЬЁ Пьер (Bourdieu, Pierre) (1930-2002) — французский социолог, антро-
полог, философ. С 1968 г. и до конца жизни — директор Центра европейской
социологии (Париж, Франция); с 1981 г. и до конца жизни — заведующий кафе-
дрой социологии в Коллеж де Франс (Париж, Франция).
ГАРСИЯ Мари-Франс (Garcia, Marie-France) — научный сотрудник Француз-
ского национального института сельскохозяйственных исследований (Париж,
Франция); старший научный сотрудник Центра европейской социологии (Па-
риж, Франция). E-mail: garcia@ivry.inra.fr
ГИРЦ Клиффорд (Geertz, Clifford James) (1926-2006) — американский антро-
полог и социолог. С 1970 г. и до конца жизни — профессор Института перспек-
тивных исследований в Принстонском университете (Нью-Джерси, США).
ГРАНОВЕТТЕР Марк (Granovetter, Mark) — профессор социологии факульте-
та социологии (с 1995 г.); профессор им. Джона Батлера Форда в Школе гумани-
тарных и естественных наук (с 1997 г.); аффилированный сотрудник (с 2009 г.)
Института окружающей среды им. У. и П. Вудс в Стэндфордском университете
(Пало-Альто, США). E-mail: mgranovetter@stanford.edu
ДИМАДЖИО Пол (Di Maggio, Paul) — профессор факультета социологии
(с 1992 г.) в Принстонском университете (Нью-Джерси, США); профессор со-
циологии и публичной политики (с 2008 г.), а также профессор социологии и
отношений с общественностью им. А. Бартона Хепберна факультета социоло-
гии и школы Вудро Вильсона в Принстонском университете. E-mail: dimaggio@
princeton.edu
ДОР Рональд Филип (Dore, Ronald Philip) — профессор (с 1991 г.), старший на-
учный сотрудник Центра экономической эффективности Лондонской школы
экономики (Лондон, Великобритания). E-mail: rdore@alinet.it
ЗЕЛИЗЕР Вивиана (Zelizer, Viviana A.) — профессор социологии (с 1988 г.)
Принстонского университета (Нью-Джерси, США). E-mail: vzelizer@princeton.
edu
КОУЛМАН Джеймс (Coleman, James Samuel) (1926-1995) — американский со-
циолог; с 1973 г. и до конца жизни — профессор социологии, директор по ис-
следованиям Национального центра исследований мнения в Чикагском уни-
верситете (Чикаго, США).
МЕЙЕР Джон (Meyer, John) — профессор социологии (с 1966 г.) Стэндфордско-
го университета (Пало-Альто, США). E-mail: meyer@stanford.edu
380

Авторы книги
ПАУЭЛЛ Уолтер Вуди (Powell, Walter Woody) — профессор (с 1999 г.) образова-
ния, социологии, организационного поведения, теории и техники управления,
коммуникации в Стэнфордском университете (Пало-Альто, США). E-mail:
woodyp@stanford.edu
РОУЭН Брайан (Rowan, Brian) — профессор им. Бёрка Хинсдейла в Школе об-
разования (с 2005 г.); профессор-исследователь в Институте социальных иссле-
дований (с. 2006 г.); профессор социологии (с 2007 г.) Мичиганского универси-
тета (Анн-Арбор, США). E-mail: browan@umich.edu
РЮШЕМАЙЕР Дитрих (Rueschemeyer, Dietrich) — профессор социологии
(с 1971 г.); почётный профессор международных отношений им. Чарльза Тил-
лингаста-младшего (с 2005 г.) Института Ватсона Университета Брауна (Про-
виденс, США). E-mail: Dietrich_Rueschemeyer@brown.edu
УАЙТ Харрисон (White, Harrison С.) — профессор социологии им. Гиддингса
(с 1992 г.) на факультете социологии Колумбийского университета (Нью-Йорк,
США). E-mail: hcw2@columbia.edu
ФРИМЕН Джон (Freeman, John) (1944-2008) — американский социолог и ис-
следователь организаций и предпринимательства; с 1993 г. и до конца жизни —
профессор предпринимательства и инноваций бизнес-школы им. Хааса, Уни-
верситет Калифорнии в Беркли (США).
ХЭННАН Майкл (Hannan, Michael) — профессор социологии в Школе гума-
нитарных и естественных наук (с 1991 г.); профессор менеджмента (с 1999 г.)
StrataCom, Inc. в Высшей школе бизнеса Стэнфордского университета (Пало-
Альто, США); профессор организационной теории (с 2005 г.) в Бизнес-школе
Университета Дарема (Дарем, Великобритания). E-mail: hannan@stanford.edu
ЭВАНС Питер (Evans, Peter) — профессор социологии (с 1990 г.) Университета
Калифорнии в Беркли (США); старший научный сотрудник по международ-
ным исследованиям (с 2011 г.) Института Ватсона Университета Брауна (Про-
виденс, США). E-mail: pevans@berkeley.edu

Научное издание
Классика новой экономической социологии
Зав. редакцией Е.А. Бережнова
Редактор Т.В. Соколова
Художник В.П. Коршунов
Компьютерная верстка и графика: O.A. Иванова
Корректор Е.Е. Андреева
Подписано в печать 21.10.2014. Формат 70x100 1/16
Гарнитура Minion Pro. Усл. печ. л. 31,2. Уч.-изд. л. 29,2
Тираж 1000 экз. Изд. № 1716. Заказ № 1557
Национальный исследовательский университет
«Высшая школа экономики»
101000, Москва, ул. Мясницкая, 20
Тел./факс: (499) 611-15-52
Отпечатано в ППП «Типография "Наука"»
121099, Москва, Шубинский пер., 6
ISBN 97 8-5-7598-I110-7
9 И 857594811107