/
Автор: Дюфур П.
Теги: социальная история античная культура античная история проституция история проституции
Год: 1991
Текст
w
Пьер Дюфур
ИСТОРИЯ
ПРОСТИТУЦИИ
Пьер Дюфур
ИСТОРИЯ
ПРОСТИТУЦИИ
fe
АНТИЧНОСТЬ - ПЕРЕДНИЙ ВОСТОК - ГРЕЦИЯ - РИМ
(часть первая)
Париж, 1851
Авторизованный перевод с французского
Боев Ю. А., Боева Л. А., Боева С. Ю.
КИЕВ
«ИНТЕРБУК*
1991
Предлагаемый труд существенно расширяет
наше представление о нравах античной эпохи.
Оригинальна трактовка культов Милитты, Адо-
ниса; живописны сюжеты, связанные с бытом
египетских куртизанок, греческих гетер. В новом
свете предстают культ Озириса и Изиды, куль-
товая проституция у евреев, нравы моабитских
куртизанок. Книга охватывает Передний Восток,
классическую Грецию, Древний Рим, дает клас-
сификацию разновидностей проституции в трех
ее исторических формах: гостевой, религиозной
и легальной. Читатель получает колоссальный
объем новой информации, собранной по крупи-
цам в единое целое. Книга печатается • продол"
женвем.
ПЬЕР ДЮФУР
История
проституции
АНТИЧНОСТЬ - ПЕРЕДНИЙ ВОСТОК -
ГРЕЦИЯ — РИМ
Часть I
Париж, 1851
Авторизованный перевод с французского
Боев Ю, А., Боева Jlt А., Боева Ct Ю»
Киев. Интербук. 1991
Сдано в набор 22.07.91. Подписано в печать 18.10.91.
Формат 84Х108’/з2. Бумага типогр. № 1. Гарнитура ли-
терат. Печать высокая. Усл. печ. л. 5,04. Усл. краскоотт.
5,46. Уч.-изд. л. 5,55. Тираж 100 000 экз. Заказ 1—317.
Цена договорная.
Совместное советско-югославское издательско-полигра-
фическое предприятие «Интербук». Киевский филиал.
254030, Киев, ул. Франко, 5.
Полиграфкомбинат «Молодь».
254119, Киев, ул. Пархоменко, 38—44.
Введение
Пьер Дюфур — член Французской и ряда иностранных ака-
демий и научных обществ — достиг расцвета своего творче-
ства в период буржуазно-демократических революций, по-
трясших Европу в середине XIX века. Он был свидетелем
схватки привилегированной части крупной буржуазии (так
называемой финансовой аристократии) со сторонниками
парламентской республики. Это была борьба за демократию,
кульминацией которой стало июньское восстание 1848 года
в Париже. Борьба закончилась поражением II республики и
установлением в 1852 году II Империи.
Революционный подъем сменился длительным периодом
бонапартизма, утверждением политической реакции, и толь-
ко Парижская коммуна 1871 года нанесла сокрушительный
удар по коррумпированной и разложившейся II Империи.
Политические сдвиги в стране лишь укрепили гуманисти-
ческие и республиканские взгляды ученого; он перенес их на
страницы четырехтомного исследования нравов всех стран и
народов.
Первый том, перевод которого предлагается читателю, по-
священ нравам античной эпохи. Второй — более близкий ав-
тору, французу по национальности — целиком касается Фран-
ции. Третий—излагает историю проституции в остальной
части Европы: Англии, Италии, Испании, Германии. Нако-
нец, четвертый — вводит читателя во все страны, расположен-
ные за пределами Европы: Азию, Африку, Америку.
О грандиозности замысла и о новизне подхода к его во-
площению свидетельствует не только география исследова-
ния, но и внутренняя структура каждого тома. Если говорить
о первой части, то она охватывает весь Передний Восток,
классическую Грецию и Древний Рим. Этого одного доста-
точно, чтобы поставить исследование на один уровень с фун-
даментальными научными трудами.
Оригинальна трактовка культов Милитты, Асртаты, Адо-
ниса; живописны сюжеты, связанные с бытом египетских
куртизанок, греческих гетер, тайнами египетских пирамид.
В новом свете предстают культ Озириса и Изиды, культовая
проституция у евреев, детали культа Молоха и Бельфегора,
нравы моабитских куртизанок. Возникают из прошлого дра-
матические картины эпохи царя Соломона, своеобразные
обычаи этрусков и римлян. Читатель получает колоссальный
3
объем новой информации, собранный по крупицам в единое
целое и в точно выбранном направлении.
Были и другие трудности, с которыми пришлось столк-
нуться автору. Они касаются эпистолярного наследия. Сле-
дует отметить утрату множества документов, относящихся к
теме. О них известно по упоминаниям Горгиаса, Антифона,
Аполлодора, Аристофана и других знатоков античного мира.
В слабой степени компенсируют эти потери «Письма» Алси-
фрона, «Деипнософисты» Афинея, «Диалоги» Лукиана. Мало
достоверных материалов по интересующим сюжетам оставил
Древний Рим. Что касается латинских писателей и поэтов, то
они не разработали данную тему, а их последователи не
вышли за рамки компиляций. Эти замечания относятся в
большей степени к Переднему Востоку. Крайне сложно было
восстановить в деталях жизнь греческих гетер. В целом, ха-
рактеризуя источники Древнего мира в части предмета иссле-
дования, надлежит констатировать следующее: поэты оста-
вили кое-какие воспоминания, намеки, мало что объясня-
ющие; философы, избегая обобщений, а тем более описаний,
ограничились абстрактным морализированием; историки, из-
лагая изолированные факты, не показали их взаимозависи-
мость; наконец, изобразительное искусство, за редким исклю-
чением (медалей и стенных надписей) исчезло во мраке
веков. Дело доходило до того, что Пьер Дюфур вынужден
был строить свои выводы и наблюдения на именах, прозви-
щах, подкрепляя свои предположения свидетельствами архе-
ологов и ученых. Среди них встречаются труды Мерсиниуса,
Мусаниуса, Якоба из Готы, Парен Дюшатле, Беро, Сабатье,
Деламара, Лаврентиуса, Де Мерлина, Рабатю и др. Свободно
автор оперирует произведениями французских энциклопедис-
тов.
Таким образом у П. Дюфура нет предшественников и он
по праву признает, что ему пришлось впервые восстанавли-
вать историю нравов и пользоваться достоверными докумен-
тами, лишь вскользь затронутыми хроникерами, поэтами,
писателями. «Мы проникаем,— пишет он,— с факелом науки
в трущобы, мы войдем вместе с любителями наслаждений в
домики «нечестивых», мы проникнем в Королевский парк,
спустимся не прячась в вертепы Пале-Рояля, и везде и всюду
на пиру Балтазара: «Без нравов нет ни Бога, ни Родины,
ни счастья, ни покоя».
Все части труда строятся на изучении трех исторических
форм проституции: гостевой, религиозной и легальной. Так, в
разделах, посвященных Азии, Африке и Америке, он опреде-
ляет эти формы степенью развития цивилизации, применяет
4
характерный для него прием контраста, сравнительно-исто-
рический метод. Все это позволяет ему глубоко проникнуть
в суть проблемы и прийти к грустному выводу: бесполезно
искать народ, избегнувший чумы проституции.
П. Дюфуру трудно было найти точное определение слову
«проституция», которое он пишет с большой буквы. Но на-
сколько же труднее написать историю нравов народов мира
с древних времен до нового времени, в которой этот инсти-
тут занимал существенное место. И все эти трудности были
преодолены.
В поисках ответа на вопрос автор говорит о проституции
как о позорном клейме истории человечества и этим объясня-
ет недостаток сведений о ней. Изданный при его жизни Ака-
демический словарь (1835 г.) дает краткое определение слову
«проституция» — «оставление в разврате». Это было явное
заимствование из не менее туманной дефиниции кардинала
Ришелье: «Незаконное оставление девушкой или женщиной
своего тела субъекту с тем, чтобы доставить ему удовольст-
вие». Такие определения не могли удовлетворить пытливого
исследователя. В самом деле, «оставление» при определенных
обстоятельствах могло быть отнесено и к мужскому полу, а
«запретное удовольствие», будучи запрещенным религией,
часто защищалось законом. Так он приходит к выводу, что
слово происходит от латинского «Prostitum», что в расши-
ренном понимании распространяется на различные виды тор-
говли человеческим телом.
Можно согласиться с таким определением: торговля суще-
ствовала на протяжении веков и у всех народов, приобретая
самые различные формы. Как бы мы не называли эту язву
общества, ее формы менялись, становясь составной частью
политического кодекса и религиозных обрядов.
Возникая в сумерках домашнего очага или в тайниках
языческих храмов, эта язва разъедала различные обществен-
ные организмы. Если античное общество выстояло, то про-
изошло это благодаря противоядию, которое выработали фи-
лософия и христианская религия.
Дюфур наивно надеется, что в цивилизованном обществе,
каким, по его мнению, является республиканский строй, эта
социальная болезнь исчезнет, как исчезла чума, унесшая в
средние века миллионы жизней. В этом отношении его труд
можно считать своеобразным вкладом в идеалы буржуазно-
демократической республики.
Выдавая желаемое за действительное, руководствуясь ил-
люзиями чистой незапятнанной республики, П. Дюфур пола-
гает, что проституция уже исчезает из нравов современного
ему общества, а чувство чести и добродетели рождается в
5
сердцах. Во всяком случае будущее представляется ему в
розовом свете. «Проституция,— пишет он,— болезнь общест-
венная. Описать ее симптомы и изучить причины значит под-
готовить исцеление».
Изучая историю религии, происхождение законов и нра-
вов, их взаимодействие, он никогда не забывает о том, что его
книга адресуется читателю, «желающему быть образованным
и требующим к себе уважения», и стремится внушить отвра-
щение к порокам и их гнусным проявлениям.
Лакедемоняне показывали юношам пьяных рабов, дабы
внушить им отвращение к пьянству. Так же поступает П. Дю-
фур, преследуя свои благородные цели. «Упаси нас Боже,—
восклицает он,— сделать порок привлекательным даже тогда,
когда он возникает у античных народов, украшенный роза-
ми!». Свой труд он называет плодом длительных исследова-
ний и новых подходов, при которых уважение к читателю
должно сочетаться с ненавистью к порокам, даже тогда,
когда они рядятся в соблазнительные одежды.
В то же время совершенно справедливо замечание автора,
что его работа — не проповедь суровой и холодной морали,
а живая история, полная натуралистических картин, «подоб-
ных тем, которые оставили нам в изобилии греческие и рим-
ские авторы, философы и законодатели». Особенно ценным
в их идейном наследии автор считает протест против порока,
проповедь верности и чистой любви. Пифагора, Платона,
Аристотеля он уважает за то, что они подняли голос в защиту
«чистой» морали.
П. Дюфур подчеркивает мудрость царя Моисея, который
предписал в своем Кодексе целомудрие евреям, показывает
Соломона и Ликурга в качестве борцов с проституцией, рим-
ский сенат он чтит за изобличение порока в лице Изиды и
Венеры, Карла Великого, Людовика Святого и всех королей,
считавших себя пастырями людей, за их труд по очищению
нравов. Особенно подчеркивается роль Евангелия, отстоявше-
го брак, возведшего целомудрие в религиозный постулат и
сотрясавшего устои проституции на протяжении многих ве-
ков.
Таким образом, в отличие от других археологических и
исторических изысканий труд П. Дюфура имеет четкую гу-
манистическую концепцию; он призван утверждать новую
мораль. В этой связи следует отметить, что история древне-
го мира в той интерпретации, которая известна нам из школь-
ных учебников и скучных специальных трудов, страдает об-
щим недостатком: ей присущи социологизация, сведение
сложного исторического процесса к социально-экономической
схеме. Из поля зрения исчезли история нравов, морали.
6
В этом отношении труд П. Дюфура не только не устарел: у
него нет альтернативных исследований, а те, которые имеют*
ся, не затрагивают деликатные страницы истории.
Классификация разновидностей проституции в трех исто-
рических формах: гостевой, религиозной и легальной позво-
ляет выделить их общие черты. Одна из них — продажная
любовь. В первом случае это характер корыстного общения
с гостем. Во втором — угождение божеству пли его продета-
вителю — священнослужителю. В третьем — обмен происходит
на уровне купли-продажи с получением прибыли от развет-
вленного рынка.
Предлагаемый читателю труд существенно расширяет на-
ши представления на этот счет и выгодно отличается от ис-
следований различных сторон культуры X. Бенгстона,
М. Нильсона, А. Краузе, В. Латышева, С. Радцига. Естест-
венно речь идет об античности.
Но этим не ограничивается ценность исследования, напи-
санного живым, образным и понятным языком. Оно актуально
и сегодня, когда древнейшее ремесло обретает новые формы
и достигает особенно крупных масштабов, когда перед циви-
лизованными странами со всей остротой стоит задача, не
решенная на протяжении веков — устранение причин этой, по
выражению П. Дюфура, «язвы человечества».
Доктор исторических наук,
профессор Ю. А. БОЕВ.
Преституция — болезнь обществен-
ная. Описать ее симптомы, изучить
причины значит подготовить исцеле-
ние.
Пьер Дюфур
Глава I
СОДЕРЖАНИЕ. Халдея — колыбель гостевой и рели-
гиозной проституции.— Вавилон.— Венера Милитта.—
Скабрезные законы вавилонян.— Тайны культа Ми-
литты.— Культ Венеры Уранийской на о-ве Кипр.—
Пророк Барух и Геродот.— Приношения во имя благо-
склонности Венеры.— Ужасающая распущенность вави-
лонян.— Религиозная проституция в Армении.— Храм
Венеры Анаитской.— Гарем двух полов.— Гости Вене-
ры.— Священная ограда.— Жрицы Анаиты.— Религиоз-
ная проституция в Сирии.— Культы Венеры, Адониса
и Приапа.— Астарта Финикийская.— Ночные дебоши
под эгидой и в честь Астарты.— Богиня Сидонян.— Ре-
лигиозная проституция на о-ве Кипр.— Девушки Ана-
фонта.— Киприс — любовница царя Синариса, основате-
ля храма Пафоса.— Фалус, принесенный в жертвоприно-
шение.— Венера гермафродит Анафонта, названная
Двойной богиней.— Тайны культа Астарты.— Трясогуз-
ка.— Волшебные напитки.— Религиозная проституция
в финикийских колониях.— Девичьи шатры в Сикка-Ве-
нерии.— Основные черты культа Венеры в уточнениях
Святого Августина.— Культ гермафродита в Малой
Азии.— Праздник Адониса в Библосе.— Культовые об-
ряды Адониса.— Его фалофорная фигура.— Храмы Ве-
неры Анаитской в Зеле и Компанесе, в Сузах и Экзаме-
не.— Религиозная проституция у парфян и амазонок.—
Изнеженность лидиянок. Их дебоши.— Могила царя
Алиата, отца Креза, построенная на деньги проститу-
ток.— Музыканты — куртизанки и танцовщицы в ар-
мейском обозе лидийцев.— Оргии персов на глазах их
законных жен и дочерей.— Триста двадцать девять на-
ложниц Дария.
Первые следы проституции обнаруживаются в Хал-
дее— античной колыбели человечества. Часть страны
на севере граничила с Месопотамией и называлась Ур.
Ее населяла воинственная и дикая раса. Властители
гор, они в совершенстве владели искусством охоты.
8
Народ-охотник изобрел гостевую проституцию в ее
наивной и грубой форме. Другая часть Халдеи грани-
чила с пустынной Аравией и располагалась в цветущих
долинах на тучных пастбищах. Здесь жил народ-пастух,
мирное дитя природы. Он кочевал со своими бесчис-
ленными стадами, изучал звездное небо, создавал на-
уки, изобретал религию и вместе с тем — культовую
проституцию.
Властелин и завоеватель Немврод, которого Библия
именует «охотником от Бога», объединил под своей эги-
дой две провинции Халдеи; основал Вавилон на берегу
Евфрата (по книгам Моисея в 1402 г.). Произошло сме-
шение верований, идей и нравов, шел медленный и ес-
тественный процесс слияния народов. В этих условиях
культовая проституция и проституция гостевая соеди-
нились в сознании вавилонян и приобрели характерные
черты культа Венеры, или Милитты.
Приведем свидетельство Геродота — почтенного от-
ца истории, наиболее древнего собирателя всемирных
традиций: «Вавилоняне имеют один постыдный закон:
каждая женщина, родившаяся в стране, обязана раз в
своей жизни отправиться в храм Венеры, чтобы отдать-
ся там иностранцу. Те из них, кто не желал, чтобы их
видели вместе с простолюдинами, подъезжали к храму
в закрытых колясках. Они оставались там в сопрово-
ждении слуг. Другие женщины сидят на земле храма,
обвитые веревками. Одни приходят, другие уходят. Вид-
ны аллеи, огороженные веревками, мужчины прохажи-
ваются по этим аллеям и выбирают приглянувшихся им
женщин. Женщина не может покинуть храм, пока муж-
чина не бросит ей на колени деньги и не заключит с
ней сделку за пределами святого места. Надо, чтобы
иностранец, кидая деньги, сказал ей: «Я призываю бо-
гиню Милитту». Так ассиряне называли Венеру. Какой
бы ничтожной не была сумма, никто не получает отка-
за: закон запрещает, ибо эти деньги священны. Женщи-
на следует за первым, кто бросит деньги, и ей не позво-
лено отказать кому-либо. Поладив с богиней и получив
от иностранца некоторую сумму, она приобретает неза-
висимость, и никто не должен ее соблазнять. Красивые,
со стройной фигурой долго не задерживаются в храме,
но дурнушки остаются там столько, сколько нужно для
исполнения закона. Есть такие, что живут там по три-
четыре года» (Книга I, параграф 199).
Религиозная проституция, которая распространялась
вместе с проникновением культа Милитты (или Вене-
9
ры) на острове Кипр и в Финикии, является достовер-
ным историческим фактом. Пророк Барух, с которым
Геродот не общался, поскольку жил двумя столетиями
ранее греческого историка, порицал эти нравы в посла-
ниях к Иеремии. Последний в своем письме к пленен-
ным Навуходоносором евреям сообщает: «Женщины,
опоясанные веревками, сидят на краю дороги и жгут
благовония. После того как женщина, замеченная ино-
странцем, переспит с ним, она упрекает свою соседку по
храму за то, что той пренебрегли, что продолжает но-
сить нетронутым веревочный пояс и не может быть по-
читаемой женщиной» (Барух I).
Этот веревочный пояс с узлами вокруг тела женщи-
ны символизировал целомудрие и преданность Венере.
Слабо завязанные узлы призывали к бурной любви, ибо
Венера предпочитала именно такие проявления чувст-
венности. Нужно было, чтобы жаждущий любви схва-
тил конец веревки и увел свою добычу под кедр или
масличное дерево, где и завершал свое дело. Геродот
видел собственными глазами в 440 г. до нашей эры
культовую проституцию в Вавилоне, когда иностранец
бросил деньги на колени прекрасной вавилонянки. Та-
ким же свидетелем был Страбон. Он поведал, что все
женщины Вавилона подчинялись жрецу, отдавались
иностранцу, которого они именовали гостем.
Храм Милитты существовал с первых дней Вавило-
на. Со временем он становился слишком малым для со-
держания всех поклонников богини. Вокруг храма воз-
никла ограда, внутри которой на обширной территории
располагались павильоны и бассейны, рощи и сады. Это
был лагерь проституции. Женщины, которые попадали
туда, находились на священной земле, где ни отец, ни
муж не имели права следить за ними. Геродот и Стра-
бон не говорят о том, пользовались ли жрецы радостя-
ми культа, но Барух рисует их людьми, не избегавшими
удовольствий.
Естественно, что перманентная культовая проститу-
ция испортила нравы Вавилона. Вскоре этот огромный
многомиллионный город стал местом ужасающих -дебо-
шей. Во время завоевания персами в 331 г. до н. э. он
был сильно разрушен. Оставшиеся руины, разграблен-
ные дворцы и могилы, развороченные стены и крыши
домов не только не стерли следов проституции, но при-
вели к ее еще большему торжеству.
Александр Великий был поражен вольным поведе-
нием вавилонян, но до самой своей смерти принимал
10
участие в их оргиях. «Не было ничего более развращен-
ного, чем этот народ,— сообщает Квинт Курций, один
из историков Вавилона,— ничего более изощренного в
искусстве наслаждений и любви». Отцы и матери за-
крывали глаза на оплаченную любовь своих дочерей, а
мужья выдавали индульгенцию на их сексуальные
связи.
Вавилоняне погрязли в беспорядках, вызванных раз-
вратом и пьянством. Во время пиршеств женщины вели
себя вначале скромно, зачем, постепенно освобождаясь
от показной стыдливости, раздевались догола. Это были
именитые дамы и их дочери, показывавшие пример раз-
врата.
Эти примеры оказались заразительными: культ Ми-
литты проник вместе с продажной любовью в Азию и
Африку, в глубь Египта и Персии. В каждой из этих
стран богиня получала новое имя, а ее культ, приобре-
тая новые формы, сохранял неизменной свою религи-
озную окраску.
В Армении почитали Венеру под именем Анаита, ей
воздвигли храм по образцу Милитты в Вавилоне. Также
вокруг храма на обширной территории располагались
поклонники богини, также только иностранцы имели
право войти в этот гарем и потребовать гостеприимст-
во, в котором им никто не отказывал. Кто бы не входил
в этот чертог любви, должен был по древнему обычаю
оплатить оказанные ему услуги.
Служителями священного места становились отпрыс-
ки лучших семей. Женщины, покидая храм, оставляли
на жертвенниках все, что заработали в поте лица сво-
его. Им не приходилось краснеть за свое прежнее ре-
месло и пренебрегать замужеством. Женихи обраща-
лись в храм за сведениями о своих будущих женах:
предпочтение оказывалось тем, кто принял наибольшее
количество клиентов.
Следует отметить приоритеты культа: возраст, внеш-
ность и имущественное состояние клиентов. Об этом
сообщает Страбон, фиксируя распространение культа с
различными вариациями. Женская природа обожест-
влялась. Отсюда было недалеко до обожествления муж-
ской генерации. Мужчины создали культ Венеры, жен-
щины сделали божеством Адониса; в материализован-
ной форме это был Приап.
Так в античном мире утвердились два мирно сосу-
ществовавших культа. Порой, как это было у финикиян»
они соединялись в одном божестве. Здесь Венера фини-
11
кийская получила название Астарта. Ей воздвигли хра-
мы в Тире, Сидоне и других городах Финикии. Ее дву-
полые скульптуры изображали Венеру и Адониса.
Смешение полов наглядно проявлялось во время
ночных религиозных празднеств. Мужчины переодева-
лись в женщин, женщины в мужчин, устраивались из-
вращенные дебоши, жрецы руководили церемониалом
под звуки лютней и тамбуринов. Грандиозная свалка
под эгидой «доброй богини» имела следствием появле-
ние многочисленных детей, никогда не знавших своих
отцов и почитавших богиню своей прародительницей.
Финикийцы, по словам Эвсеба, отдавали своих дев-
ственниц иностранцам, чтобы иметь возможность по-
хвастаться своим гостеприимством.
Такие порядки пережили эпоху античности; и в
IV веке н. э. Константин Великий был вынужден раз-
рушить храмы Астарты и заменить их христианскими
церквами.
Алтари Астарты, называемой в Библии «богиней Си-
донян», обнаруживаются на острове Кипр. Сюда фини-
кийцы завезли вместе с товарами культовую проститу-
цию. Древние говорили, что Венера, появившаяся из
пены морской, заблистала на небосклоне прекрасной
планетой Уран. Отсюда ее название у вавилонян — Ура-
ния. В двух главных городах Кипра Пафосе и Амафон-
те культовая проституция достигла наивысших своих
проявлений.
Легенда гласит: целомудренные амафонтские де-
вушки долго не признавали развратную богиню. Раз-
гневанная богиня заставила их отдаваться первому
встречному. Подчинившись божественной воле, девушки
продолжали роптать, за что были превращены в камни.
Получив жестокий урок, киприотки смирились со своей
судьбой: они прогуливались по берегу моря в поисках
клиентов. Об этих прогулках рассказывает Юстиниан
во II в. н. э. К этому времени доход от их ремесла пере-
кочевал из алтаря богини в сундуки для приданого, и
это нисколько не смущало будущих мужей.
Праздники Венеры со всеми ее любвеобильными про-
явлениями привлекали на Кипр бесчисленные толпы.
Царь Синирос соорудил по этому поводу храм Пафос.
В благодарность жрецы храма позволили его любовни-
це Киприс носить имя богини, возвестив об ее исключи-
тельных талантах.
Почитаемая в Пафосе Венера так же, как Милитта
Вавилонская, олицетворяла женское начало. Ее изобра-
12
жали в виде конуса или пирамиды из белого камня.
Много позже появились скульптурные изображения в
виде женщины. Мраморному изваянию преподносились
в дар драгоценные копии фалуса или золотые монеты.
В храме Амафонта высилась странная скульптура —
бородатая женщина с мужскими половыми органами.
Историк Макроб называет ее гермафродитом, Катул-
ла — «двойной богиней Амафонта».
Храм был окружен священным лесом, в котором
гнездились птицы фрютилы или юниксы. Позднее евро-
пейцы назвали их трясогузками. Жрецы варили из них
любовный напиток.
В Синарии, Танарисе, Афродизиуме и других горо-
дах Кипра были сооружены такие же храмы. Культовая
проституция распространилась отсюда на все острова
Средиземноморья, проникла в Грецию, Италию. Торго-
вый флот финикиян разносил ее повсюду, и каждый
народ придавал культу своеобразные черты своих нра-
вов. Так, в финикийских колониях она несла на себе пе-
чать меркантилизма, в Сикка Венерии (Карфаген) храм
назывался Суккот Бенот, или Девичьи шатры. Здесь
процветала продажная любовь, и чем больше женщина
зарабатывала, тем скорее она выходила замуж.
Библия повествует о храмах Астарты в Сидоне и
Аскалоне. Вокруг них пестрели шатры, под сенью кото-
рых юные карфагенянки предавались любовным утехам.
В результате большого наплыва абитуриенток возника-
ла конкуренция и многие подолгу не могли заработать
себе приданого.
Храмы Венеры строились обычно на высоких хол-
мах с видом на море. Утомленные долгим плаванием
моряки издали видели своеобразный маяк — белую оби-
тель богини, сулящую отдых и наслаждение. Гостевая
проституция утвердилась на дальних берегах и стано-
вилась культовой, как только жрецы получали свою
долю прибыли. После этого куртизанки незамедлитель-
но попадали под покровительство храма.
Святой Августин в «Городе Бога» уточнил основные
черты культа Венеры, утверждая, что скорее всего су-
ществовали три богини, а не одна: для девственниц, для
замужних женщин, а особенно бесстыдная и развра-
щенная — для куртизанок. По его компетентному сви-
детельству финикийцы освобождали своих дочерей от
предрассудков.
В Малой Азии также обожествлялись плотские на-
слаждения. Часто они ассоциировались с Венерой и
13
Адонисом, которого евреи называли Бог творец мира
Адонаи. Он олицетворял мужскую природу, без которой
женская природа оставалась беспомощной.
Красочны были похоронные процессии в честь ми-
фического любовника Венеры — охотника, павшего в
схватке с кабаном. Его смерть горько оплакивала Ве-
нера, поэтому на похоронных процессиях имитировались
плотские радости, истощение физических сил и новый
их подъем. В сирийском Библосе, например, женщины
должны были пожертвовать богине свои волосы или це-
ломудрие. Оплакивая Адониса, они колотили друг друга
или наносили удары хлыстом. Затем наступал праздник
радости, знаменовавший воскресение Адониса. В пор-
тике храма выставлялась напоказ фалофорная фигура
воскресшего бога, и тотчас же женщины подставляли
свои головы под стрижку или отдавали тело на алтарь
любви. В этом случае они попадали на рынок, где их
дожидались иностранцы. Женщина оставалась в про-
даже в течение дня и покидала рынок столько раз,
сколько за нее платили. Заработанные таким путем
деньги изымались в казну храма. Так торжественно
праздновалась любовь Венеры и Адониса.
Можно удивляться приверженности народа к куль-
ту, основные доходы которого текли в руки жрецов, но
следует отметить и заинтересованность иностранцев в
удобных для них обычаях. К тому же культ Венеры под-
разумевал оседлый образ жизни для женщин и кочевой
для мужчин. Последние могли посещать различные
празднества, пользуясь во время путешествий привиле-
гиями гостей.
В Малой Азии храмы и культовая проституция про-
цветали под различными названиями богинь: Милитты,
Анаитис, Астарты, Урании, Митры, и другими. В Понте-
Зеле и Команесе два храма Венеры-Анаитис привлекали
во время торжеств бесчисленное множество почитателей.
Эти два храма баснословно обогатились на разврате.
Так в Команесе подступы к храму превращались в раз-
ноголосный, многоликий лагерь.
Свидетельствуя об этом, Страбон отмечает, что ана-
логичные празднества проходили в Коринфе, Сузах,
Экбатане, Медии. Парфяне — ученики персов — конку-
рировали с ними в проявлениях роскоши и чувственнос-
ти. Амазонки модифицировали культ Венеры, назвав ее
Артемидой целомудренной. Но особенно глубоко куль-
товая проституция проникла в нравы и обычаи Лидии.
Лидийцы кичились изобретением азартных игр, изо-
14
шрепными дебошами. Они не затрудняли себя выбором
предлогов: достаточно было чтить Венеру со всеми оди-
озными проявлениями ее культа. Женщины, посвятив-
шие себя культу, занимались махровой проституцией.
«Они,— говорит Геродот,— зарабатывают таким обра-
зом свое приданое до замужества».
Приданое давало им право выбрать мужа, который
в этом случае не мог отклонить оказанную ему честь.
Очевидно, лидиянки были лишены корысти. Так, когда
возник вопрос о сооружении памятника царю Алиату —
отцу Креза, они крупно потратились наряду с торговца-
ми и ремесленниками. Это был прекрасный надгробный
памятник, и надписи на нем называют долю расходов
трех категорий фундаторов. Куртизанки выделили го-
раздо большую сумму, чем ремесленники и торговцы.
Лидийцы, покоренные персами, передали своим за-
воевателям эстафету любовных игр. Так, персы пере-
няли обычай пополнять армейские обозы сонмом тан-
цовщиц и музыкантов, превосходно обученных тайнам
любви. Музыка женщин, игравших на лире, флейте, там-
бурине, служила сигналом для оргий. Не проходило ни
одно пиршество, где пьяные оргии не сопровождались
бы звуками музыки, скабрезными песнями и танцами
куртизанок.
Сцены безудержных возлияний проходили на глазах
законных жен и дочерей персов. Они являлись на эти
сборища без чадры, с венками на голове, хотя обычно
выходили из дому только в чадре и шли только в храм
Митры — персидской Венеры. Разогретые вином, вдох-
новленные музыкой, экзальтированные эротической пан-
томимой, эти девственницы, матроны, супруги словно
срывались с цепи и с кубком в руке предавались самым
бесстыдным связям на глазах отцов, мужей, братьев и
детей. Возраст, пол, ранги смешивались в бешеном
круговороте; песни, крики, танцы нарастали с удвоен-
ной силой, и святая невинность бежала вон, закрыв гла-
за и заткнув уши. Это было ужасное скопище разврата
в праздничном зале. Пиршество и сексуальные интер-
медии продолжались до восхода солнца, когда обна-
женные участники падали в изнеможении. Так описыва-
ет нам эти сцены Макроб Афинский. Плутарх попытал-
ся смягчить акценты, но вынужден был признать, что
персы немного подражали парфянам, злоупотреблявшим
вином и музыкой.
В поздней античности персидские цари содержали в
своей свите тысячи сожительниц-музыканток. Пармени-
19
он, генерал Александра Македонского, обнаружил в
обозе Дария после поражения при Арбелии триста
двадцать девять наложниц, двести семьдесят семь по-
варов, сорок шесть ювелиров, сорок парфюмеров. Это
все, что осталось от былого блеска и могущества пер-
сидского царя.
Глава II
СОДЕРЖАНИЕ. Легализованная проституция в Егип-
те,— Алчность египтянок,— Их несравненный талант
возбуждать и утолять страсти,— Репутация египетских
куртизанок,— Культ Озириса и Изиды,— Озирис — эм-
блема мужской природы,— Изида — эмблема женской
природы,— Мистическая ручная веялка, священный тау
и безбровый глаз на процессиях в честь Озириса,— Ко-
рова-кормилица.— Ладанки и фалус в процессиях Изи-
ды,— Культовая проституция в Египте, — Развратное
посвящение египетскими жрецами неофитов обоих по-
лов,— Мнение Святого Эпифана об окультных церемо-
ниях,— Праздник Изиды в Бубастизе.— Осквернение
трупов молодых женщин при бальзамировании.— Рам-
занит, или Рамзес, проституировавший свою дочь с це-
лью найти похитителя своих сокровищ.— Изворотли-
вость вора, за которого он выдал замуж свою дочь.—
Дочь Хеопса и большая пирамида,— Пирамида средин-
ная.— Пирамида Мисеринуса и куртизанка Родопис.—
История Родопис и ее любовника Хараксиса, брата Са-
фо.— Железный вертел храма Аполлона в Дельфах,—
Родопис-Дорика.— Эзоп под защитой этой куртизанки
в обмен на одну из своих басен,— Царь Анасис, орел
и туфля Родопис.— Эпиграмма Посидиппа.— Нокра-
тис — город куртизанок.— Проституированная Арши-
дис.— Птоломеи.— Птоломей Филадельфийский и его
куртизанки Клейне, Мнезида, Потина и Миртион.—
Стратонис.— Прекрасная Билистика.— Птоломей Фило-
патор и Ирена.— Куртизанка Хиппе, или Кобыла.
Египет с его морализаторствующими мудрецами и
жрецами не остался в стороне от волны проституции.
Соседствуя с финикийцами, египтяне развили с ними
активные торговые отношения. Оттуда поступали бла-
16
говония и пурпурные краски. Оттуда в своеобразной
форме были заимствованы и некоторые религиозные
догмы, элементы культа Венеры, хотя это название не
носил ни один храм в империи Озириса и Изиды.
Между тем публичная проституция господствовала
во всех городах и храмах. Ее нельзя было назвать гос-
тевой: домашний очаг египтян оставался недосягаемым
для иностранцев по причине страха, который они вну-
шали жителям страны. Последние не связывали про-
ституцию с религией, в силу чего она не носила культо-
вого характера. Это была легализованная проституция
с присущей ей в те далекие времена наивностью и при-
митивизмом.
Законы разрешали, охраняли и оправдывали это за-
нятие, приравняв его к коммерции. Алчные женщины про-
давали себя как товар, а мужчины, покупая его за день-
ги, не только не осуждали, но приветствовали такой вид
торговли. Египтянки были столь же падкими на деньги,
как и финикийки, но даже не пытались скрывать свою
алчность под религиозной оболочкой. Зато они проявля-
ли пылкость в любовных делах. Если верить свидетель-
ствам Ктесиаса и Афинея, они обладали несравненным
талантом возбуждать, воспламенять и удовлетворять
страсти, особенно за хорошее вознаграждение. Египет-
ские куртизанки приобрели всемирную известность и
стремились сохранить приобретенную репутацию.
Что касается религии египтян, то она, как и все ре-
лигии античности, обожествляла творящую природу под
именем Озирис и Изида. Божество Озирис, или Солнце,
олицетворял мужское начало, Изида, или Земля,— жен-
ское. Апулей, посвященный в тайны культа Изиды, при-
водит следующее заклинание: «Я — природа, мать всей
Вселенной, всех вещей, владычица всех элементов, на-
чало веков, первая среди всех божеств, царица умерших
душ, древнейшая обитательница неба, воплощение всех
богов и богинь... Я единственное божество, почитаемое
во всей Вселенной под разными именами. Финикийцы
называют меня Матерью богов, киприоты — Венерой
Пафьенской...»
Как видно из этого заклинания, Изида была той же
Венерой и ее мистический культ в аллегорической фор-
ме выделял вселенскую роль женщины, или женского
начала. Что касается Озириса — ее мужа, то не служил
ли он знаком мужского начала, или мужчины, который
нуждается в участии женской природы для ее оплодо-
творения и возрождения?
17
Символом Изиды и Озириса стали корова и бык.
Жрицы богини носили во время церемоний ручную ве-
ялку, отделяющую зерно от плевел. Жрецы бога носили
священное тау, или ключ, открывающий самые прочные
замки. Тау символизировал мужской половой орган, ве-
ялка— женский. Кроме того, фигурировал глаз с бро-
вями или без них. Он помещался рядом с тау и входил
в атрибут Озириса как символ единения двух полов.
Во время процессии в честь Изиды следом за свя-
щенной коровой-кормилицей шествовали посвященные в
культ девушки. Они несли тростниковые коробки, внут-
ри которых находились пироги с дыркой посередине.
Рядом шествовала жрица, прижимая к груди малень-
кую золотую урну. В ней был заключен фалус, по сло-
вам Апулея, «почитаемый образ высшего существа и
инструмент самых сокровенных таинствж.
Фалус, или мужской половой член, появлялся в еги-
петских религиозных обрядах в самых различных фор-
мах. Он изображал часть тела Озириса, которую не
могла найти Изида, собирая расчлененное тело своего
мужа, жертвы гнусного Тифона. Так можно судить о
культе Изиды и Озириса по его символам.
Священная проституция, казалось, должна была при
подобном культе получить широкое развитие. Но она
с самого начала замкнулась на храмах и жрецах, сде-
лавших из нее доходное ремесло. Она воцарилась среди
посвященных во всей своей нечистой силе, хотя ей пред-
шествовали омовение, отдых и воздержание.
Земные власти перехватили полномочия бога и бо-
гини, употребили их на приобретение материальных
благ, втянули в дикие дебоши неофитов обоих полов.
Святой Епифан утверждает, что окультные церемонии
дают основание определить нравы людей того времени
как людей дообщественного периода. Это было поваль-
ное сексуальное смешение в самом непристойном виде.
Геродот показывает нам приготовления к празднику
Изиды, почитаемой в городе Бубастизе под именем
Диана.
«Отправляются водой,— говорит он,— в каждой лод-
ке много представителей того и другого пола. По ходу
водного пути женщины стучат кастаньетами, мужчины
играют на флейтах, остальные поют и хлопают в ладо-
ши. Приближаясь к городу, лодки подходят к берегу,
музыка и крики умножаются, раздаются оскорбления
в адрес горожан. На берегу пускаются в пляс, в лодках
непристойно задирают вверх подолы платьев. Эти сце-
18
ны служат прелюдией главного действа вокруг храма,
где ежегодно собираются до семисот тысяч паломников,
чтобы предаться дикому разгулу».
Но самые страшные проявления культа Изиды про-
исходили под землей, куда посвященные попадали толь-
ко после длительных испытаний. Геродот — свидетель и
доверенное лицо жрецов — не пишет об этом, но того,
что он сообщает, достаточно, чтобы понять намеренные
его умолчания. Египтяне религиозными предписаниями
запретили торговать женщинами в храмовых обителях.
Однако они допускались туда после длительной подго-
товки.
Все другие народы, исключая египтян и греков, тор-
говали женщинами в святых местах. Они утверждали,
что мужчины — это животные, что можно видеть разных
тварей, совокупляющихся в храмовых пределах и мес-
тах, угодных божеству. Если бы их поведение не нрави-
лось богам, животные не совершали бы подобные дейст-
ва. Геродот не соглашался с этим, но и не раскрыл
секретов египетских жрецов, с разрешения которых жил
в Мемфисе, Гелиополисе и Тебесе.
Историк иносказательно сообщает о многих фактах,
характеризующих личные и общественные нравы егип-
тян. По некоторым деталям, изложенным мимоходом,
можно судить о высокой степени разложения древнего
народа. Так, тела молодых и красивых женщин отда-
вали на бальзамирование спустя три или четыре дня
после смерти. Причина — страх надругательства над
умершими. «Рассказывают,— пишет Геродот,— что пой-
мали жреца на месте за этим преступлением».
История египетских царей, поведанная нам Геродо-
том, хранит два странных проявления легализованной
проституции. Рамзинит, или Рамзес (царствовал около
2244 г. до н. э.), желая поймать дерзкого грабителя
царских сокровищ, «прибегнул к средству, которому я
не могу поверить»,— говорит Геродот, доверчивость ко-
торого часто подвергалась испытанию. Он заставил
собственную дочь заняться проституций, отправив ее
распутничать и обязав принимать всех мужчин. При
этом, прежде чем обслужить клиента, она должна была
выведать у него самый сомнительный и злой поступок,
какой он совершил в своей жизни. Грабитель, прежде
чем явиться к дочери царя, отрубил руку у мертвеца
и спрятал ее под плащом. Затем хвастливо признался
куртизанке, что именно он украл сокровища. Принцес-
са попыталась задержать хвастуна, но в темноте ухва-
19
тилась за руку мертвеца. Живой грабитель мгновенно
скрылся за дверью.
Этот неожиданный поворот событий привел Рамзи-
нита в восхищение: он помиловал грабителя и сделал
его мужем своей дочери. Злополучная принцесса вышла
из истории в лучшем виде, чего нельзя сказать о дочери
фараона Хеопса, правившего в Египте в двенадцатом
веке до н. э.
Хеопс построил громадную пирамиду, стоившую
двадцати лет рабского труда и неисчислимых затрат.
«Разоренный,— говорит Геродот,— он дошел до преде-
ла бесчестия, заставив свою дочь уйти в злачные места
и извлекать у клиентов определенную сумму денег. Я не
знаю, какова была такса, жрецы мне ничего об этом
не сказали. Однако принцесса не только выполнила
волю своего отца, но и решила с помощью своего ре-
месла воздвигнуть себе монумент. Она требовала у сво-
их клиентов по камню на пирамиду. Именно из этих
камней, как мне сказали жрецы, была построена пира-
мида в середине трех других».
Современная наука не может до сих пор сосчитать,
сколько камней ушло на строительство этой пирамиды.
Но интересно другое: сооружение столь дорогостоящей
конструкции соответствовало материальным возможнос-
тям куртизанки. Так, несмотря на некоторые хроноло-
гические несовпадения, строительство пирамиды Мисе-
ринуса приписывают куртизанке Родопис. Не будучи
египтянкой, она сделала карьеру в Египте много лет
спустя после царствования Л1исеринуса. Родопис жила
во Фракии во времена фараона Амасиса (600 лет до
н. э.), была подругой баснописца Эзопа из Самоса. Ее
купил, а затем привез в Египет Ксанф из Самоса, сде-
лавший из красивого тела наложницы источник посто-
янного дохода.
Родопис очень удачно воспользовалась талантом кур-
тизанки, и слава о ней привлекла многочисленных по-
клонников. Среди них был Хараксис из Митилен — брат
знаменитой Сафо. Он настолько увлекся прекрасной
Родопис, что выкупил ее из рабства за большую сумму
денег. Родопис, ставшая свободной, не покинула Еги-
пет, где ее красота и таланты щедро вознаграждались.
Она нашла своеобразное применение нахлынувшему на
нее богатству: десятую часть употребила на производ-
ство железных вертелов и по непонятной прихоти по-
дарила их дельфийскому храму. Их видели еще во вре-
мена Геродота. Этот почтенный историк говорит о них
20
как о «невообразимых вещах» и даже не пытается рас-
крыть смысл сделанного подарка. Во времена Плутар-
ха об этом остались одни воспоминания, но народная
молва соединила в единое целое вертела храма Апол-
лона Дельфийского и пирамиду Мисеринус, построен-
ную за много веков до появления железных вертелов.
В Египте до сих пор упорно относят эту пирамиду на
счет Родопис.
По мнению одних, она одна платила за все, другие
(Страбон и Диодор Сицилийский) полагают, что пира-
мида была построена ее любовниками, стремившимися
завоевать внимание прекрасной Родопис. Как бы то ни
было, можно сделать вывод о склонности куртизанки
к строительству пирамид.
В Греции Родопис была известна всей стране под
именем Дорика. Список ее любовников начинался с
Эзопа. Настоящий урод, он посвятил прекрасной фра-
кийке одну из своих басен, за что приобрел ее благо-
склонность. Поцелуй поэта открыл перед Родопис две-
ри счастливой судьбы. Красавец Хараксис, которому
она была обязана своей свободой и богатством, помес-
тил ее в городе Нократис. Здесь она и принимала Ха-
раксиса, когда тот приезжал в Египет по делам торгов-
ли. Родопис безмерно обожала своего возлюбленного и,
чтобы доказать это, прерывала все свои связи на время
пребывания в стране этого баловня судьбы. Кстати, лю-
бовные дела держали его в Нократисе сильнее, чем тор-
говля вином.
Однажды во время очередной разлуки Родопис, сидя
на террасе, высматривала на горизонте Нила парус ко-
рабля, на котором должен был приплыть Хараксис. Не-
терпеливо дернув ножкой, она уронила туфлю, и та
засверкала на ковре. Пролетавший орел мгновенно схва-
тил ее и взмыл в небеса. В это время царь Амасис со
своим двором находился в Нократисе. Орел уронил
туфлю на колени фараона. Никогда тот не видел столь
маленькой и изящной туфли. По его распоряжению тот-
час же начались поиски обладательницы ножки, кото-
рая была обута в туфельку. Ее примеряли все женщины
царства. И когда была найдена Родопис, фараон сделал
ее своей любовницей.
Но и тогда она не смогла забыть Хараксиса. Греция
прославила в песнях своих поэтов эту непреходящую
любовь. Сафо, сестра Хараксиса, адресовала ей, свои
стихи. Посидипп в книге об Эфиопии посвятил ей сле-
дующие строки: «Бант оттеняет твои длинные косы,
21
сладостные ароматы исходят из твоей развевающейся
одежды. Столь же розовая, как и вино, которое искрит-
ся в твоем кубке, ты заключаешь в объятиях очарова-
тельного и красивого Хараксиса. Стихи Сафо предре-
кают тебе бессмертие. Нократис сохранит обо всем этом
память до тех пор, пока корабли будут радостно бороз-
дить воды величественного Нила».
Нократис был городом куртизанок. Его обитатель-
ницы, видимо, извлекали пользу из уроков Родопис. Их
шарм и умение в любовных делах были предметом по-
стоянных пересудов в Греции. Отсюда развратники на-
правлялись в Нократис и возвращались, полные впечат-
лений о местных куртизанках.
Последовательница Родопис куртизанка Аршидис до-
стигла славы теми же средствами. Правда, ее популяр-
ность, по свидетельству Геродота, была меньшей, чем у
Родопис. Известно, однако, что она назначала бешен-
ную цену за свои ласки, разоряя даже самых богатых
клиентов, не говоря уже о менее состоятельных.
Юный египтянин, безумно влюбленный в куртизан-
ку, был готов на все ради нее. Однако состояние юноши
было скромным, и Аршидис отвергла его притязания.
Пылкий претендент не признал себя побежденным. Он
призвал во сне Венеру, которая подарила ему в снови-
дениях то, за что он должен был так много заплатить.
Узнав об этом, куртизанка заявила на суде о домога-
тельствах юноши и потребовала от него плату за обла-
дание во сне. Судьи нашли это требование спорным и
мудро рассудили, предложив Аршидис представить се-
бе, что она получила плату. Так был улажен конфликт.
Великая эпоха куртизанок в Египте связана с Пто-
ломеями, царствовавшими в третьем веке до н. э. Среди
известных девиц были гречанки родом из Азии. А почти
все они начинали с игры на флейте.
Птоломей Филадельфийский имел многих прислуж-
ниц. Клейне выполняла роль виночерпия, ей были по-
ставлены памятники, изображавшие женщину в легкой
тунике с кубком в руке. Мнезида музицировала ему,
Потина приводила в восторг живостью языка. Миртион
извлекли из притонов возле причала: она возбуждала
грубостью манер. Птоломей щедро оплачивал оказан-
ные ему услуги. Так, храня нежные воспоминания об
одной гречанке (или египтянке), он соорудил ей дорогой
памятник. Этот сладострастный властитель питал осо-
бые симпатии к гречанкам: из Аргоса была приглашена
прекрасная Биллистика из аристократического рода, на
22
радостях очень быстро забывшая свое благородное про-
исхождение.
Птоломей Эвержет, сын филадельфийского Птоло-
мея, не разменивался, как его отец, на многочисленных
любовниц. Он довольствовался одной — Иреной. Став
губернатором Эфеса, он привез ее с собой и был верен
ей до самой смерти.
Птоломей Филофатор оказался под пятой ловкой кур-
тизанки по имени Агатоклея; та правила под этим име-
нем Египтом, как своей спальней. Еще один Птоломей
не прошел мимо второстепенной гетеры. Он называл ее
Хиппе, или Кобыла, поскольку делил ее со своим ко-
нюшим. Особенно любил он выпивать с ней. Однажды,
заливаясь вином, он воскликнул со смехом, хлопая ее
по заду: «Кобыла много съела сена».
Глава III
СОДЕРЖАНИЕ. Г остевая проституция у евреев.— Сы-
ны ангелов.— Потоп.— Содом и Гоморра.— Дочери Ло-
та.— Легальная проституция у патриархов.— Иосиф и
жена евнуха Путифара.— Тамар и ее блуд с отчимом
в Иудее.— Рынок распутниц.— Царь Соломон разреша-
ет куртизанкам поселяться в городах. Резкое осуждение
пророком Иезекиилем большой проституции в Иеруса-
лиме.— Вид проституции, разрешенной Моисеем.— Зако-
ны Моисея.— Тоговля у евреев дочерьми.— Непоколе-
бимость Моисея в отношении противоестественных
обычаев.— Доводы Моисея в пользу отстранения евреев
от легальной проституции.— Глава XIII «Левитики».—
Тайные недуги еврейских женщин.— Особые меры пре-
досторожности, предпринятые Моисеем для сохранения
евреев.— Жертвенные горлицы во имя исцеления.— За-
кон о ревности.— Пирог ревности и горькие воды
проклятия.— Культовая проституция у евреев.— Культ
Молоха и Бааль-Фегора.— Темные суеверия и прино-
шения.— Молохиты.— Изнеженные.— Позорные тай-
ны.— «Собачья цена».— Посвященные.— Болезни, поро-
жденные распутством израильтян.— Замбри и простату*
ция мадиан.— Изнеженность, побежденная Моисеем,
возрождается при иудейских царях.— Аза в свою оче-
редь преследует их.— Мааха — мать Азы, великая
жрица Приапа.— Вернувшаяся изнеженность снова ис-
треблена Иосифами.— Распутство израильтян с девица-
23
ми Моаба.— Нравы моабитских проституток.— Экспе-
диция против Мидианитов.— Казнь арестованных жен-
щин по приказу Моисея.— Способы обнаружения
девственности у евреев.— Наказания адюльтеров и на-
сильников.— Покупка девственности.— Наложница Мо-
исея.— Божье наказание Марии, сестры Моисея.— Со-
веты Моисея в связи с любовными наслаждениями.—
Дочь Ефтея.— Шпионы и дочь радости Рааб.— Самсон
и развратница Газы.— Далила.— Левит Ефраим и его
наложница.— Бесчестие Бенжамитов.— Юная девствен-
ница царя Давида.— Распущенность царя Соломона —
Его семьсот жен и триста наложниц.— Картина прости-
туции в эпоху Соломона в его книге «Пословицы».—
Пророки Исайя, Иеремия и Езикиль.— Божий храм в
Иерусалиме.— Торговый театр проституции.— Иисус из-
гоняет торгашей из Дома Божьего.— Мария-Магдалина
у фарисеев.— Иисус прощает ей грехи за раскаяние.
Евреи, выходцы из Халдеи, наследовали обычаи па-
стушьей жизни: очевидно, гостевая проституция суще-
ствовала у евреев в давние времена, как и у халдейских
пастухов и охотников. Различные сведения об этом со-
держатся в священном писании. Но религиозная про-
ституция была органически антипатична Моисею. Этот
великий законодатель, поставивший себе цель обуздать
свой испорченный народ, стремился также ликвидиро-
вать ужасающие эксцессы легальной проституции. От-
сюда страшные наказания, которые буквально начерта-
ны кровью на скрижалях закона, и меры, которых едва
хватало, чтобы приостановить чудовищное распутство
сыновей Авраама.
Самый давний пример существования гостевой про-
ституции содержит Книга Бытия (Библия). Во времена
Ноя сыновья Бога, или ангелы, спустились на землю,
чтобы познакомиться с дочерьми человеческими. Появи-
лись дети, из которых выросли великаны. Ангелы по-
просили пристанища у одного почтенного старца и по-
степенно забыли эпизоды своего приятного прошлого.
Библия не говорит, по каким признакам отличались
ангелы от людей: только в конце девятого месяца обна-
руживалось рождение великана. Эти гиганты не уна-
следовали добродетели своих отцов: человеческая злоба
достигла такого масштаба, что Всевышний, возмущен-
ный разложением рода человеческого, решил уничто-
жить его за исключением семейства Ноя.
24
Потоп обновил лицо мира, но человеческие страсти
и пороки, которые Бог хотел уничтожить, возродились
и приумножились. Даже гостеприимство не почиталось
в Содоме и Гоморре. Вот что случилось с двумя ангела-
ми, которые возвестили Аврааму, что его жена Сарра
в возрасте ста двадцати лет принесет ему сына. Они
явились в Содом и остановились на ночлег в доме Лота.
Жители города от мала до велика окружили жилище
Лота и стали вопрошать: «Где эти люди, проведшие
ночь у тебя? Пусть они выйдут и покажутся нам!» —
«Я прошу вас, мои братья,— ответил Лот,— не делать
им ничего плохого. У меня есть две дочери, они не знали
мужчин, я приведу их к вам, и делайте с ними что угод-
но, но не приносите зла пришельцам, ибо они находятся
под сенью моего дома». Так Лот во имя гостеприимства
принес в жертву честь своих дочерей. Он предпочел
добрую волю злой нетерпимости толпы.
Что касается двух дочерей Лота, то даже разруше-
ние Содома и Гоморры не вызвали у них прилива до-
бродетели, наоборот, они злоупотребили самым недо-
стойным образом добротой их несчастного отца. Про-
цветало распутство, но легализованная проституция еще
не утвердилась на рынке, ее не защищал закон и не
поддерживал обычай.
Этот вид проституции появляется у евреев во време-
на патриархов за восемнадцать веков до нашей эры.
Тогда целомудренный Иосиф, раб и управитель евнуха
Пультифара в Египте, сумел противостоять пылким до-
могательствам жены своего хозяина. Один из его бра-
тьев — Иуда, четвертый сын Якова, последовательно
женил своих двух сыновей на девице Тамар. Рожденные
хананеянкой, они именовались Хер и Онан и умерли, не
оставив после себя детей.
Вдова задумала выйти замуж за третьего брата, но
Иуда этому воспротивился. Тамар, недовольная свек-
ром, решила доказать, что она может стать матерью.
Узнав, что Иуда ушел в горы со своими стадами, она
сбросила вдовью одежду, закрыла лицо вуалью, обер-
нула тело вышитой тканью и устроилась на перекрестке
дороги, по которой должен был вернуться Иуда.
«Когда Иуда ее увидел,— говорит Библия (глава
XXXVIII),— он подумал, что это гулящая женщина, ибо
та закрыла свое лицо, чтобы не быть узнанной. Прибли-
зившись к ней, он сказал: «Позволь пойти с тобой». Она
ответила: «Что дашь ты мне за мои объятия?» Он
сказал: «Я пришлю тебе овечью кожу». Тогда она про-
25
должала: «Я сделаю все, что ты хочешь, если дашь за-
даток в счет обещанного». Иуда сказал ей: «Что ты хо-
чешь в залог?» Она ответила: «Твой перстень, браслет
и посох, который ты держишь в руке». Он приблизился
к ней, и они тотчас поладили. Затем, поднявшись,
она ушла и, сбросив вуаль, переоделась во вдовьи
одежды.
Между тем Иуда отправил обещанные кожи с одним
из своих пастухов, но тот не нашел женщины, в руках
которой остался залог. Он вопрошал прохожих: «Где
эта продажная женщина, которая сидела на перекрест-
ке?» Ему отвечали: «Не было такой в этом месте». И он
вернулся к Иуде и сказал: «Я ее не нашел, и местные
жители заявляют, что ни одна женщина легкого пове-
дения не останавливалась на этом месте».
Некоторое время спустя Иуде донесли, что его не-
вестка беременна, и он приказал, чтобы ее сожгли как
соблазнительницу. Тогда Тамар назвала отца своего
ребенка и вернула ему кольцо, браслет и посох». Вот
наиболее древний пример, ибо этот подлинный факт, из-
ложенный Моисеем со всеми сопутствующими обсто-
ятельствами, восходит к двадцать первому веку до на-
шей эры. Здесь мы видим еврейскую проститутку, скры-
вавшую лицо, сидящую на краю дороги и професси-
онально отдающуюся за вознаграждение.
Так с самой ранней античности проституция начала
играть свою роль у евреев. Священное писание заполне-
но пассажами о перекрестках дорог, рынках и ярмар-
ках продажных женщин. Они стояли там неподвижно,
скрывая лицо и фигуру, или наоборот, одевшись в не-
скромные и богатые одежды, источающие благовония,
пели призывные песни под аккомпанемент лиры, арфы
и тамбуринов или танцевали под звуки двойных флейт.
Впрочем, большинство из них не были еврейками. Пи-
сание обычно называет их иностранками: сириянками,
египтянками, вавилонянками и т. д., достигшими вер-
шин в искусстве любви.
Закон Моисея запрещал еврейским женщинам зани-
маться проституцией, хотя разрешал мужчинам иметь
беспорядочные половые связи. Закон поясняет, почему
иностранки были лишены права заниматься своим ре-
меслом в городах и почему большие дороги служили
пристанищем для публичных женщин. Только в царст-
вование Соломона куртизанкам было разрешено селить-
ся в городах, но до этого никто не видел их на улицах
Иерусалима, чего нельзя сказать о больших дорогах,
26
где они продавались на торжищах. Там для них стави-
лись шатры, обтянутые кожей или броской тканью.
Через пятнадцать веков пссле авантюры Тамар про-
рок Иезекииль говорил в Иерусалиме известной курти-
занке: «Ты построила лупанарий и сделала местом про-
ституции перекрестки. На каждой дороге ты выставила
знаки распутства и сделала общим достоянием свою
красоту, отдаваясь каждому встречному и приумножая
блуд».
Пребывание евреев в Египте, где нравы были весьма
порочными, развратило их и привело в примитивное
состояние. Они жили в ужасающей скученности, пока
Моисей не вывел их из рабского состояния, реализуя
политические и религиозные законы. Возвращая евреев
в землю обетованную, Моисей был вынужден применить
жестокие наказания, чтобы приостановить нравствен-
ное падение божьего народа. С высоты горы Синая он
повторил слова Всевышнего: «Не прелюбодействуй! Не
возлюби жену ближнего!» Затем он не постеснялся от
имени Иеговы определить своеобразные формы прости-
туции как существенного элемента рабства. «Если кто-
либо продаст свою дочь в рабство,— заявил он,— та
должна служить своему хозяину по примеру других ра-
бынь. Если она перестанет нравиться хозяину и он захо-
чет избавиться от нее, пусть будет так, но без продажи
иностранцу. Однако если женит на сыне, то должен от-
носиться к ней, как к дочери. И если он возьмет другую
женщину, то наделит отвергнутую наследством и одеж-
дой рабыни и оплатит цену ее нарушенной невинности.
Если не сделает эти три вещи, она выйдет из рабства,
ничего за это не заплатив».
Данный пассаж, который комментаторы понимают
по-разному, доказывает самым очевидным образом, что
у евреев (по крайней мере, до окончательной редакции
свода законов) отец имел право продать свою дочь хо-
зяину. Последний делал из нее наложницу на время,
определяемое договором. Из этого странного законода-
тельства видно, что проданная с выгодой для отца де-
вушка не извлекала никакой выгоды из торговли своим
телом, исключая случай, когда хозяин, женив своего
сына, возьмет другую наложницу. Четко установлено,
что евреи практиковали проституцию своих дочерей.
Моисей, мудрый законодатель, говоривший с евре-
ями на божьем языке, знал, что имеет дело с неиспра-
вимыми грешниками. Он оставил им слабую компенса-
цию за то, что отнял у них,— право торговать пришлы-
27
ми куртизанками, но зато был непоколебим в осужде-
нии скотоложества и содомии. «Кто вступил в половые
отношения с животными, будет казнен»,— записано в
«Экзоде» (гл. XXII). «Ты не вступишь в сношения с
самцом или самкой,— говорит он в «Левитике»,— ибо
это чудовищно». «Ты не будешь сожительствовать с жи-
вотными и ты не осквернишься с ними. Женщина не от-
дастся животному и не смешается с ним, ибо это — зло-
деяние».
Говоря о противоестественных связях, Моисей не пре-
минул простить евреев, утверждая, что они лишь следо-
вали примеру других народов. «Народы, которые я про-
гоню, были замешаны до вас во всех мерзостях,— пишет
израильский вождь,— земля, на которой они живут,
осквернена, и я уничтожу несправедливость, и земля от-
вергнет своих осквернителей».
Моисей, учитывая приверженность израильтян к дур-
ным обычаям, добавляет к увещеваниям угрозу надеть
спасительную узду на непокорных. «Кто совершит ка-
кое-либо злодеяние, будет отлучен от меня». Считая это
предупреждение недостаточным, Моисей возвращается
вновь и вновь к вопросу о наказаниях. «Оба участника
злодеяния будут равно умерщвлены: забиты камнями
или сожжены — мужчина и скотина, мужчина и его со-
участник мужчина». Моисей не отмечает вариант, при
котором женщина может сожительствовать с женщиной.
Постоянно он внушает евреям мысль не походить на
народы, которые он должен изгнать из земли Ханаан-
ской.
«Вы не будете следовать заблуждениям этих наро-
дов, как говорил Всевышний, ибо те практикуют бесчес-
тие, и я это запрещаю и предаю проклятию» («Левитп-
ка», XX). Очевидно, цель закона Моисея заключалась
в том, чтобы по возможности не допустить вырождения
еврейской расы, осудить поголовное распутство с его
последствиями: порчей крови и деградацией личности.
Таковы, по-видимому, были главные мотивы, которыми
руководствовался законодатель, разрешая легализован-
ную проституцию только иностранкам. Он категоричес-
ки запрещал еврейским женщинам заниматься ею. «Ты
не подвергнешь свою дочь этому занятию,— говорит он
в «Левитике» (гл. XIX),— чтобы земля не осквернялась
и не наполнялась бесчестьем». «Не будет проституток у
дочерей Израиля и развратников у его сыновей». Эти
две статьи кодекса Моисея приоткрывали завесу над
обычаями еврейского народа.
28
Злачные места находились в ведении иностранцев,
большей частью сирийцев, продажные женщины под
названием «посвященные» были поголовно иностранка-
ми, в основном сириянками.
Причины, по которым Моисей отлучил еврейских
женщин от легализованной проституции, достаточно
полно изложены в главах «Левитики». Он не постеснял-
ся назвать физические недуги женщин своей расы. От-
сюда меры предосторожности, которые он рекомендует
для здоровых и продуктивных брачных союзов. Иначе
нельзя объяснить главу XVIII «Левитики», в которой он
перечисляет категории лиц женского пола, интимная
связь с которыми запрещалась еврею. «Никто не дол-
жен сближаться со своей родственницей для сожитель-
ства,— говорит Всевышний». В результате еврей не мог
не совершить преступления, сближаясь с матерью, ма-
чехой, сестрой или свояченицей, дочерью, внучкой или
падчерицей, теткой по материнской и отцовской линии
или двоюродной сестрой. Таким образом Моисей уста-
новил степени родства, определявших несовместимость
интимных связей, их неприемлемость в физическом и
моральном планах. По аналогичным причинам половая
жизнь с женщиной, находящейся в менструальном цик-
ле, была строжайше запрещена: закон Моисея при оп-
ределенных обстоятельствах наказывал за это смертной
казнью.
Следует отметить у евреек большой дар обольщения.
Они были очаровательны: черные миндалевидные глаза,
сладострастный рот с коралловыми губами, жемчужные
зубы, тонкая и гибкая талия, пышная грудь, нежные,
округлые формы. Такими чертами наделен образ Сула-
мифи в знаменитой «Песни песней». Вместе с тем, по
свидетельству Моисея, этот народ подтачивали тайные
недуги. Медики-археологи по известным им симптомам
определили их как венерические заболевания и устано-
вили, что пришли они не из Америки или Европы.
Конечно, было бы слишком смело и неосторожно вы-
сказываться по столь деликатному вопросу, но можно
понять Моисея, принявшего чрезвычайные меры, чтобы
сохранить здоровье своего народа и предотвратить в
самом начале вырождение поколений. Понятно также,
почему Моисей предписал тщательное омовение и жест-
кие меры по отношению к тем, кто «истекал» (следуя
выражению Библии).
Больной, прикосновение которого к вещам делало их
«нечистыми», а его одежды подлежали самой тщатель-
29
ной стирке, отправлялся на восьмой день своего «исте-
чения» в храм и жертвовал две горлицы или два голу-
бя. Ранее эти жертвы посвящались Венере; они симво-
лизировали нежные ласки и, вероятно, двух участников
греха, приведшего к столь печальным последствиям.
Искупительная жертва не избавляла от болезни, од-
нако меры по ее пресечению принимались серьезные.
Моисей создал специальную полицию, в обязанности ко-
торой вменялось выполнение этих мер, дабы не допу-
стить дальнейшего распространения болезни.
Однако, несмотря на принятые меры, положение
осложнилось настолько, что в период пребывания евреев
в пустыне Моисей изгнал из лагерей всех, кого там на-
стигла болезнь. Делалось это именем Бога, и можно
представить себе, как эти несчастные, которым Всевыш-
ний не послал манны небесной, погибали от голода и
холода, не говоря уже об их болезни.
Можно связать с этой одиозной болезнью закон о
ревности, также разработанный Моисеем. Закон защи-
щал мужей, обвинявших своих жен в компрометиру-
ющих связях и, как следствие, в подрыве здоровья.
Последнее выдвигалось в качестве доказательства не-
верности жены. Та выдвигала встречное обвинение, и
тогда оба обращались в арбитраж. Муж передавал слу-
жителю храма ячменный пирог, именуемый пирогом
ревности, жрец возлагал пирог на руки женщины и под-
носил к ней сосуд с так называемой горькой водой.
«Если ни один мужчина не был с тобой,— говорил он,—
и если, находясь во власти супруга, ты не развратнича-
ла и не оскверняла себя, пусть эта горькая вода не
принесет тебе вреда. Но если, будучи собственностью
мужа, ты развратничала и осквернялась и кто-либо,
кроме него, был с тобой, пусть Всевышний ниспошлет
на тебя всеобщее презрение и пусть эта вода, несущая
проклятие, войдет в тебя, раздует живот и иссушит
бедра». Если позже у женщины вздувался живот и сох-
ли бедра, то это служило доказательством ее вины и
ее постигало всеобщее презрение. Что касается мужа,
то, наоборот, его жалели как жертву, избежавшую опас-
ности, и считали почти исцеленным. Часто таким мужьям
приходилось страдать от жестокого недуга, несмотря на
то, что они не вили горькую воду перед алтарем. В слу-
чае, когда женщина доказывала свою невиновность, все
упреки в ее адрес отпадали, ей разрешалось рожать
детей.
Как видно из сказанного, Моисей не ограничивался
30
одним морализированием: он стремился уничтожить бо-
лезнь в зародыше, издавая законы по социальной ги-
гиене. Однако израильтяне, посещая другие страны и
знакомясь с моабитами, амонитами, хананеянами
и другими народностями сирийского происхождения,
воспринимали их вкусы, обычаи и пороки. Таким обра-
зом утверждалась махровая религиозная проституция
у последователей Лота и его дочерей. Она захватила
развращенную империю в виде двух ложных богов, ис-
ступленно почитаемых жителями страны. То были Мо-
лох и Бааль-Фегор — чудовищные идолы этого вида про-
ституции. Тщетно Моисей преследовал язычников: их
пример стал заразительным. Несмотря на то, что алта-
ри Бааля и Молоха были разрушены, сонм нелепых су-
еверий проник в среду евреев, отразился на их нравах
и обычаях.
Моисей в главе XX «Левитики» сформулировал стиг-
мат позора одиозному культу, его отступничество от
Бога Израиля. «Кто из детей Израиля или из иностран-
цев даст свое семя идолу Молоху, будет казнен, народ
забросает его камнями». Осуждая культ Бааля больше,
чем культ Молоха, он продолжает: «Ты не отдашь в
Божий храм заработок, полученный от проституции, и
не уплатишь «собачью цену», какими бы ни были твои
побуждения, ибо это есть кощунство перед Господом
Богом».
Ученые долго ломали голову, стремясь выяснить, кто
были эти два моабита: Молох и Бааль-Фегор. Они из-
влекли из Талмуда и еврейских комментариев к нему
весьма интересные детали об этих идолах и созданном
вокруг них культе. Итак, Молох представляется в виде
человеческой фигуры с головой теленка и с протянуты-
ми в ожидании руками.
В жертву приносились: крупчатка, ягнята, бараны,
телята, быки и дети. Чудовищное* божество возвышалось
на огромной пылающей печи. В его животе грозно зи-
яли семь ртов, через которые непрерывным потоком
исчезали живые существа. Жрецы Молоха, стремясь за-
глушить вопли жертв, сопровождали церемонию грохо-
том барабанов и ревом труб. В страшное действо всту-
пали молохиты — достойные наследники Онана. Вдох-
новленные нарастающим грохотом музыкальных ин-
струментов, они кружили вокруг статуи, казавшейся
кровавой от огня и дыма, бешено рычали и, по библей-
скому выражению, «продолжали потомство Молоха».
31|
Эти отвратительные обряды настолько прижились в
Израиле, что некоторые фанаты осмелились включить
их в культ^ еврейского бога, запятнав тем самым свою
святыню. Гнев Моисея был велик, он, повторяя слово
Господне, сказал: «Я встречусь лицом к лицу с теми,
кто блудит с Молохом, и я отсеку их от моего народа».
Молох, или Молок,— вариант Милитты Вавилонской,
Астарты Сидонянской, Венеры первозданной — обожест-
вленной женщины. Отсюда и символика подношений,
которые воздавались этому идолу: крупчатка — энергия
живого, голуби — выражение любовной нежности, ягня-
та — признак плодородия, бараны — символ резвости,
телята — проявление богатства природы-кормилицы, бы-
ки — воплощение созидательной силы, а дети — цель
культа божества.
Понятно почему, движимые религиозным рвением,
почитатели Молоха за неимением детей предлагали
компенсацию этой страшной жертвы. В итоге культ Мо-
лоха у евреев, видимо, был менее популярен, чем культ
Бааль-Фегора.
Бааль-Фегор, или Бельфегор, любимый идол Мади-
онитов со всеми непристойностями его таинства, был с
воодушевлением воспринят евреями. Его недостойный
культ, сопровождаемый страшным развратом, постоян-
но возобновлялся на протяжении истории. Жрецы бо-
жества — красивые молодые люди, умащенные пахучи-
ми маслами, вели сомнительную коммерцию на распут-
стве в святилище Бааля. «Вульгата» называет их жен-
ственными, еврейский текст определяет словом «кеде-
шим», т. е. посвященные.
Подчас эти посвященные были всего лишь наемни-
ками храма. Их роль обычно сводилось к активному вы-
полнению грязных таинств: они отдавались за мзду
ревнителям божества, и заработанные таким путем день-
ги поступали в казну храма. Но это не все. Для испол-
нения противоестественных актов имелись специально
дрессированные собаки. Выручка от продажи или сдачи
в наем собак также составляла статью дохода. Нако-
нец, при определенных церемониях, проходивших ночью
в глубине священного леса, когда отблески звезд смазы-
вали выражение ужаса на лицах, жрецы и посвященные
бросались друг на друга с ножами, наносили глубокие
раны и, разогретые вином, возбужденные музыкой, па-
дали в лужу крови.
Вот почему Моисей не разрешал разводить рощи
32
возле храмов и, стыдясь позорных деяний, которые он
называл «небесным проклятием», запрещал в Божьем
доме принимать деньги, полученные от проституции и от
использования собак.
«Женственные» оформились в секту со своими риту-
алами и приверженцами. Вопреки яростному противо-
действию законодателя, такие секты размножались, они
прорастали на руинах капищ, проникали в Божьи хра-
мы. Возникновение «женственных», очевидно, относит-
ся ко времени, когда женщин поразили так называемые
«черные болезни», испортившие кровь и сделавшие
опасным сближение с ними. Все это произошло задолго
до того, как Моисей, отправив в изгнание свой народ,
объявив проклятыми всех, кого настигли эндимические
болезни: проказа, чесотка, кровотечения и «истечения»
всякого рода.
Когда здоровье людей было немного восстановлено,
евреи, верные Баалю, перестали довольствоваться од-
ними «женственными». Последние, опасаясь полного па-
дения спроса на их ремесло, создали при храмах ассо-
циации женщин-проституток. Эти женщины (на библей-
ском языке они именовались «кадешхот») искали себе
пристанище не в портиках храма и даже внутри его.
Они разбили пестрые палатки в окрестностях святилищ
и, готовясь к выполнению своих обязанностей, возжига-
ли фимиам, готовили приворотное зелье, играли на му-
зыкальных инструментах. Этим делом они занимались
задолго до появления культа Бааля, а ремесло осваива-
ли с самого детства.
Подлинная история религиозной проституции начи-
нается у евреев во времена царствования Моисея.
В борьбе с нею он не вышел победителем. По его сло-
вам,’когда Израиль временно располагался лагерем в
Ситиме — стране Моабитов — почти на виду у Земли
обетованной, его сыновья предались блуду с дочерьми
Моаба («Числа», глава XV). Будучи поклонниками
Бааль-Фегора, они посвятили евреев в свои таинства.
Священное писание фиксирует много эпизодов такого
рода вплоть до эпохи махабеев. В нем упоминается, как
Всевышний призвал Моисея и приказал повесить всех
последователей Бааль-Фегора.
Ужасная болезнь — следствие разврата — выкосила
ряды израильтян, унесла в могилу восемьдесят, тысяч
человек. Моисей собрал судей, чтобы отсечь виновных
от народа. «И вот один из детей Израиля под именем
Замбри пошел на глазах своих братьев, Моисея и судей
2 1—317
33
к куртизанке из стана Мадиан, которая плакала у входа
в дарохранительницу. Тогда Финей, внук Арона, видя
этот позор, пошел за ним следом в злачное место и про-
ткнул одним ударом кинжала детородные органы муж-
чины и женщины».
Жестокое судилище положило конец эпидемии зла
в Израиле и привело к умиротворению страны. Но зло
моральное имеет более глубокие корни, чем зло физи-
ческое, и мерзости культа Бааля вновь и вновь возро-
ждались среди Божьего народа. Особенно кричащими
они стали при царе Иуде.
Во времена царствования Робоама (980 г. до н.
«женственные» возродились и продолжали вершить свои
грязные дела. Аза, один из последователей Робоама,
заставил «женственных» исчезнуть, очистить от идолов
оскверненное ими царство; он прогнал даже свою мать
Мааху, которая вершила таинства Приапа, разрушил до
основания храм, воздвигнутый в честь этого божества,
и разбил на куски его статую.
Царствовавший затем Иосифат уничтожил «женст-
венных», уцелевших от преследований своего отца. Од-
нако они возродились вновь, выстроили новые храмы,
поставили новые монументы Бааля. Упорная борьба
продолжалась два века спустя. Царь Иосиас разрушил
храмы, статуи вновь были повержены, оскверненные
рощи вырваны с корнем и сожжены. Иосиас не поща-
дил палатки, разбитые у храма Соломона. Расшитые
руками женщин, исповедавших культ Бааля, они слу-
жили притоном их своеобразной проституции.
Один древний еврейский комментатор книг Моисея,
и в частности Главы XV «Чисел», называет ряд деталей,
характеризующих нравы того времени. Моабитки разби-
ли палатки и открыли торговые лавки на пространстве
от Бет-Айимата до Ар-Аскалега, в которых продавались
украшения. Евреи пили и ели внутри домов. Когда кто-
либо выходил подышать свежим воздухом и попадал в
торговые ряды, его зазывала к себе владелица палатки:
«Заходи и купи мне чего-нибудь». И он покупал. H i
следующий день он опять покупал, а на третий день
она ему говорила: «Входи и бери меня — ты хозяин
дома». Когда он входил, его ждал кубок амонитского
вина. «Да будет тебе радостно выпить это вино»,— го-
ворила она. И он пил, и вино разжигало его страсть,
и он говорил прекрасной моабитке: «Поцелуй меня».
Она же, извлекая из-за пазухи образ Фегора (несом-
ненно, то был Фалус), произносила: «Мой повелитель.
34
Если ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала, почти моего
бога».— «Как могу признать я идолопоклонство?» — вос-
клицал тот. «Тебе не все равно? — продолжала оболь-
стительница.— Достаточно раздеться перед этим обра-
зом». Израильтянин соглашался, раздевался и в конце
концов приобщался к культу Бааль-Фегора.
Значит, чтобы стать неофитом, достаточно было раз-
деться перед символом божества. Поэтому евреи, опа-
саясь предстать перед идолом с обнаженной головой, не
снимали в храмах своей ермолки.
По-видимому, эти моабитки считались виновницами
идолопоклонства израильтян. Свидетельство тому —
триумфальная экспедиция Моисея против мадианитов.
В этой боевой операции участвовали все евреи, способ-
ные носить оружие. Победителям было приказано умер-
твить плененных женщин. Моисей сказал армейскому
капитану: «Это они по внушению Валаама соблазнили
детей Израиля и заставили их грешить перед Господом,
показывая образ Фегора». Он приказал убить женщин,
лишенных девственности.
В двадцати местах своих книг Моисей говорит о жен-
ской невинности. Девственность считалась обязатель-
ным приданым еврейской девушки. Можно предполо-
жить, что евреи, сколь мало они не были знакомы с
естественными науками, научились устанавливать дев-
ственность и доказывать ее наличие. Так («Детерон»,
глава XXII), когда муж после брачной ночи обвинял
жену в нарушении обета девственности, отец и мать об-
виненной шли к городским воротам и обращались за
помощью к старейшинам. Они предъявляли доказатель-
ство девственности дочери — сорочку, которую она наде-
вала в брачную ночь. При положительном дознании
муж замолкал. Когда же несчастная женщина не могла
доказать свою невинность, она рисковала быть уличен-
ной в распутстве в доме своего отца. Тогда ее приводи-
ли к этому дому и избивали камнями. Моисей, как и все
еврейские законодатели, высказывался за смертный
приговор адюльтеру. Что касается изнасилования, то
если объектом выступала замужняя женщина, насиль-
ник карался смертью. Но и девушка погибала вместе с
насильником даже в случае, когда насилие совершалось
при свидетелях. Это происходило тогда, когда несчаст-
ная обвинялась в том, что не кричала о помощи или
делала это недостаточно громко.
Если девушка не носила обручальное кольцо, обид-
чик становился ее мужем; дабы уладить дело, он обя-
2*
35
зывался уплатить отцу своей жертвы пятьдесят мер се-
ребра, получивших название «оплата девственности».
Моисей, более снисходительный к мужчинам, чем к
женщинам, требовал от последних строжайшего цело-
мудрия. Так, замужняя женщина не могла прийти на
помощь своему мужу, если последний становился объек-
том домогательств гомосексуалиста. Ей могли отрубить
руку, как это делалось в случае, когда женщина воль-
но или невольно касалась полового члена мужчины.
Здесь, видимо, сказалось то, что евреи во время драки
часто прибегали к такому приему, а это приводило к
сокращению рождаемости. Среди мер, направленных
против членовредительства, выделяется запрет евну-
хам посещать храмы независимо от причин оскопле-
ния.
Все строгости закона относились только к еврейским
женщинам. Иностранки в Израиле могли не волновать-
ся, тем более, что Моисей ценил их высоко. В возрасте
более ста лет он взял себе в жены или скорее сделал
наложницей эфиопку. Хотя она и не почитала еврей-
ского бога, это не делало ее менее привлекательной в
глазах Моисея. Его сестра Мария дорого заплатила за
сквернословие в адрес черной любовницы Моисея: она
стала прокаженной.
Моисей никогда не служил добрым примером своим
подданым и поэтому не мог требовать от них умерен-
ности, которой им так не хватало. Ему оставалось реко-
мендовать умеренность в удовлетворении страстей и це-
ломудрие во внешнем поведении. Кроме того, в соответ-
ствии с законом применялись меры охраны здоровья:
еврейские женщины ограничивались в правах наследо-
вания тем сильнее, чем больше они злоупотребляли сек-
суальными связями; семьи, если можно так выразиться,
замыкались на самих себе, деградировали.
Невоздержанность оказалась доминирующим поро-
ком израильтян. Законодатель, будучи бессильным пе-
ред ним, предписал умеренность в желаниях и радостях
жизни. Ссылаясь на указание Всевышнего, он вещал:
«Пусть сыны Израиля носят красные полоски на краях
одежды, чтобы вид этих одежд напоминал им о Господе
Боге и отвлекал от порока их глаза и мысли («Числа»,
XV).
Профессия иностранок или гулящих женщин в еврей-
ском обществе не мешала их сыновьям делать блестя-
щую карьеру. Так, бравый Ефтей, рожденный в Галааде
от проститутки, стал не больше не меньше как одним
36
из предводителей армии, что особенно почиталось изра-
ильтянами. Один комментатор Священного писания
предполагает, что Ефтей, принес в жертву Богу девст-
венность своей дочери, чтобы оправдать занятие матери.
Некоторые выражают сомнение в том, что Ефтей на
самом деле пожертвовал своей дочерью. Они усматри-
вают достаточно понятный знак: дочь Ефтея оплакивает
с подругами в течение двух месяцев свою невинность,
прежде чем надеть вдовью одежду и предаться служе-
нию Господу Богу.
Другой комментатор, близкий к античной археоло-
гии, усмотрел в факте ухода в горы этой девушки ее
приверженность к культу Бааль-Фегора. Храмы и ста-
туи божества строились в священных рощах на «возвы-
шениях», как об этом часто напоминает Библия. Ефтей,
по всей видимости, отправил свою дочь заниматься ре-
меслом своей матери. К тому же книги древних авторов
не свидетельствуют о непримиримости современников к
этим нравам. Имеется запись историка о том, как два
вражеских лазутчика проникли в Иерихон. Ночью они
остановились в доме куртизанки Рааб, по свидетельству
Библии, «переночевали там». Женщина жила у город-
ской стены, как и все особы ее сорта, не имевшие права
селиться внутри города. Явились люди царя, имевшие
приказ схватить шпионов, но Рааб спрятала их на кры-
ше дома и помогла затем спуститься со стены и поки-
нуть город.
На прощание лазутчики пообещали сохранить жизнь
всем, кто будет находиться в ее доме. Обещание было
выполнено. Рааб уцелела вместе с отцом, матерью, бра-
тьями и слугами. «Она благополучно прожила жизнь
внутри города,— пишет историк завоеваний Иерихона,—
никто ни разу не воспротивился этому». Он часто вспо-
минает случаи благоволения к женщинам легкого пове-
дения.
В нашу задачу не входит повествование о рождении
Самсона, хотя в этом факте можно увидеть черты рели-
гиозной проституции. Предание гласит, что его мать
была бесплодной и что именно к ней явился посланец
свыше, похожий на ангела, дабы объявить о рождении
сына. Мы покажем Самсона — божьего избранника —
на пути в Газу, где он посетил распутную женщину.
Затем на берегу стремительного.Седрона он нашел жен-
щину под именем Далила и полюбил ее. Красивая кур-
тизанка предала Самсона, будучи хорошо оплаченной
филистимлянами. Вероятно, Далила не могла похвас-
37
таться щедростью своего любовника, чего нельзя ска-
яать о его огромной физической силе. Но судьба и Да-
лила отвернулись от него.
Нас интересует в этой истории подтверждение того
факта, что евреи держали в своих домах наложниц, не
оскорбляя Бога Авраама: ведь последний также содер-
жал любовницу. Гедеону наложница подарила сына в
добавление к семидесяти сыновьям, рожденным от за-
конных жен. Протестантский перевод Библии рассказы-
вает о левите Ефраиме из Вифлеемской страны и его
наложнице. Распутница покинула его и вернулась к
отцу. На свое несчастье, левит пустился в погоню. Он
остановился переночевать в доме одного старца в горо-
де Гибхе. С ним находились два осла, наложница и
слуга. Путники обмыли ноги, поужинали и легли спать.
Тут же жители Гибха из племени бенжамитов окружили
дом. Колотя в дверь, они потребовали от хозяина: «Вы-
дай твоего гостя, и мы позабавимся с ним». Старец вы-
шел к ним и сказал: «Братья, не совершайте дурного
деяния, этот человек мой гость, и я обязан его защитить.
Моя дочь — девственница, а у этого человека есть на-
ложница. Вам выдадут этих женщин, и совершайте с
ними свое скотство, но я умоляю вас: не марайте себя,
не совершайте преступление против природы, не требуй-
те этого человека». Разъяренная толпа ничего не хотела
слушать. Тогда левит Ефраим выдал наложницу бен-
жамитам, и те надругались над ней. Ее вернули только
под утро, и несчастная, измученная гнусным насилием,
еле дотащилась к дому, где спал ее хозяин. Протянув
руки в мольбе, она рухнула мертвой на пороге.
Эту картину увидел проснувшийся левит и преиспол-
нился жаждой мести. Он добился того, что Израиль
выступил с оружием против бенжамитов. Племя было
уничтожено, оставшиеся в живых были отвергнуты дру-
гими племенами: за них никто не выдавал своих доче-
рей, и им пришлось довольствоваться иностранками и
идолопоклонниками. Совместными усилиями язычников
в Израиле был восстановлен культ Молоха и Бааль-Фе-
гора. Ему поклонялись наложницы царя Соломона.
При этом царе, правившем за тысячу лет до н. э.,
еврейский народ достиг как высшей степени процвета-
ния, так и крайних пределов распущенности. Но прежде
чем сказать об этом, следует вспомнить, как царь Да-
вид, будучи престарелым, взял в любовницы юную дев-
ственницу. Та заботилась о нем и грела его в постели.
Но это был старый, замерзающий человек, и Господь
38
Бог простил ему грехи. А вот иная история произошла
с Соломоном.
После славного и блестящего царствования он со
всей пылкостью юноши предался плотским наслаждени-
ям. Любил он, кроме своей жены — дочери египетского
фараона, моабитянок, амониток, сидонянок и других,
которых израильский бог предписывал избегать пуще
опасных сирен. Но Соломон с неистовством предался
порокам: у него было семьсот жен и триста наложниц,
отвративших его душу от настоящего Бога.
Он почитал Астарту — богиню сидоян, Камоса — бо-
га моабитов, Молоха — бога амонитов. Он воздвиг хра-
мы и статуи этим богам, курил им фимиам на горах
Иерусалима и приносил жертвы. Его наложницы были
жрицами Молоха, Камоса и Астарты, скрывая под но-
выми именами культ Венеры, Адониса и Приапа.
Во время царствования этого мудрого и любвеобиль-
ного царя в Израиле проживало множество иностранок.
Две из них вошли в историю как героини знаменитого
суда Соломона. Библия говорит о них, как о женщинах
дурного поведения, но Соломон, не проявив и тени пре-
зрения к ним, разрешил предстать перед своим троном.
Иностранки монополизировали свою профессию, про-
никли внутрь городов и действовали публично, вызыва-
юще, не опасаясь ни телесных, ни уголовных наказаний.
Две главы «Книги пословиц» Соломона (V и VII) рису-
ют картину проституции и определяют ее характер.
Можно привести выдержки из главы V. Здесь говорится
о том, что иностранки, в результате развратного образа
жизни, были подвержены страшным заболеваниям и пе-
редавали заразу своим партнерам.
«Мед сочится из губ куртизанки,— говорит Соло-
мон,— ее рот нежнее масла, но он оставляет следы, горше
полыни и глубже, чем обоюдоострый меч... Не внемли ее
голосу и не приближайся к порогу ее дома, бойся отдать
свою честь на поругание врагам и провести остаток жизни
в жестокой болезни. Страшись истощить свои силы и
разорить свой дом ради обогащения распутницы».
В главе VII описывается сцена, которая мало чем
отличается от той, которую видит сегодня бдительная
полиция; эту сцену наблюдал из окна своего дворца
Соломон и запечатлел ее кистью философа и поэта: «Из
окна моего дома, из-за решетки, я видел и я вижу лю-
дей, которые кажутся мне ничтожными. Я изучаю пове-
дение юнца-несмышленыша. Вот он проходит перекрес-
ток и направляется к углу дома. День идет на убыль,
39
наступают сумерки и туман сгущается. И вот женщина
бежит к нему, разряженная, как и все куртизанки, всег-
да готовая заманить чужую душу, щебечущая и празд-
ношатающаяся, отдохнувшая настолько, что не может
ни минуты сидеть дома.
Она выставляет свои капканы у ворот своего дома,
на площадях и перекрестках. Она хватает за руки мо-
лодого человека, она его целует, улыбается ему и гово-
рит с вызывающим видом: «Я обещала богу жертву за
тебя, сегодня желания переполняют меня. Вот почему
я вышла тебе навстречу с намерением увидеться, и вот
я тебя нашла. Я украсила кровать вышивками, покрыла
египетскими коврами, надушила миррой, аллоэ и дру-
гими пахучими травами. Иди, мы опьянимся сладостра-
стием, погрузимся до рассвета в страстные поцелуи, ибо
моего мужа нет дома, он уехал и вернется не ранее
полнолуния, он увез с собой мешок с деньгами».
Она обворожила юношу своими речами, соблазнила
губами и увлекла за собой. Тогда он последовал за ней,
как бык на бойню, как баран, который радуется, не
зная, что его ведут убивать, и узнает об этом тогда, ко-
гда железный клинок пронзит его сердце, как птица,
которая бросается в силки навстречу своей смерти.
Теперь, дети мои, послушайте меня и вникните в
слова, исходящие из моих уст: пусть ваш разум не даст
сбить с толку, отвлечет вас от этого нечистого пути, ибо
многие, не внявшие зову рассудка, оказались искалечен-
ными или погибшими на этой стезе».
Великий царь Соломон, предаваясь оргиям со сво-
ими наложницами и поклоняясь таинствам Молоха и
Бааля, очевидно, забыл собственные «Пословицы».
В конце концов, он раскаялся и умер в мире с Богом.
Волны проституции накатывались на еврейский на-
род, как проказа. И не только волны легальной прости-
туции, которую терпел Моисей. Была и религиозная про-
ституция, привлекшая в Израиль множество иностра-
нок, воспитанных в духе Молоха, Камоса и Бааль-Фего-
ра. Еврейские пророки, постоянно наставлявшие свой на-
род на путь истинный, вынуждены были признать вли-
яние богов Моаба и Аммона. На вершинах гор и в тени
священных рощ раздавались похабные песнопения, ве-
тер доносил ароматы благовоний, возжигаемых курти-
занками. Их балаганы заполняли перекрестки дорог
вплоть до Божьих храмов.
Скандальные сцены продажной любви разыгрыва-
лись на глазах пророков и отражались в их писаниях.
40
Исайя говорит о городе Тире — знаменитом своими мно-
гонациональными куртизанками: «Возьми цитру, о кур-
тизанка, обреченная на забвение, танцуй возле города,
пой, заставь звучать свой инструмент, чтобы вновь на-
помнить о себе».
Из этого пассажа видно, какую большую роль игра-
ла музыка в искусстве куртизанок. Иеремия сравнивал
Иерусалим с кобылицей, вдыхающей все эманации фи-
зической любви: «Куртизанка,— восклицал он,— ты ски-
таешься на всех холмах, ты занимаешься своим ремес-
лом под каждым деревом!» Иеремия представляет нам
в самом мрачном свете «бесчестных детей Израиля»,
упрекает их в том, что они пятнают себя посредничест-
вом на рынке любви и предаются прелюбодеянию в пу-
бличных домах.
Когда евреев вели в плен через Вавилон, они не уди-
вились одиозным проявлениям культа Милитты: ведь
они знали это божество под именем Молоха. Иеремия
в святом негодовании поносит жрецов, греющих руки на
проституции, говорит о горах золота, приносимого на
алтарь их богов.
Что касается Израиля, то он превзошел всех на ниве
проституции. Говоря об этом, пророк Иезекииль рисует
ужасную картину разложения, называет злачные места
с их балаганами, разбросанными на всех дорогах с их
домами со скандальной репутацией. Перед читателем
проходят сцены разврата, куртизанки, разодетые в шелк
и кружева, блистающие драгоценностями, пропахшие
духами. В Иерусалиме женщины отдавались бесплатно
красивым египтянам. Больше того, они делали им доро-
гие презенты за полученное удовольствие.
Нужно было Иерусалиму достичь вершины преступ-
ности, чтобы пророк угрожал ему судьбой Содома: «Я
отдаю тебя в руки тех, кому ты отдалась,— сказал ей
Господь,— и они разрушат твой лупанарий, уничтожат
твое логовище, снимут с тебя одежду, унесут золотые и
серебряные вазы и оставят тебя голой и обесчещенной».
Проституция, огорчавшая праведников, притаилась
и под сводами дворца Соломона. Этот дворец со времен
Махабеев (полтора века до рождения Иисуса Христа)
оставался торговым центром проституции. Сюда прихо-
дили в поисках клиентов. Такой порядок сохранился до
тех пор, пока Иисус не изгнал торговцев из храма.
Несмотря на то, что евангелисты не объясняют род
торговли, от которой Иисус очистил Дом Божий, книга
Махабеев, написанная за сто лет до этого события, с
41
достаточной ясностью раскрывает суть дела. К тому же
в Евангелии от Святого Марка говорится о торговле гор-
лицами, и можно предположить, что эти любимые Ве-
нерой и Молохом птицы продавались для любовных
ритуалов. Так, «закон ревности», столь поэтично изло-
женный Моисеем, не распространялся на супругов.
В отличие от любовников, приносящих в жертву горлиц,
супруги оплачивали ячменный пирог.
Иисус, безжалостный к гостям-паразитам Божьего
храма, разбивший их торговые прилавки, проявлял сни-
сходительность к женщинам. Это походило на жалость
и на понимание женских слабостей. Когда жена пяти
мужей и наложница еще одного мужчины встретила
Иисуса у колодца, между ними завязался задушевный
разговор. Эта самаритянка не услышала упрека в свой
адрес. Ее собеседник пил поданную ею воду.
Ученики Иисуса были поражены, увидев эту сцену.
Они воскликнули с негодованием: «Зачем разговарива-
ешь с таким существом?»
Еще большую нетерпимость они проявили по отно-
шению к одной соблазнительнице. Следуя закону Мо-
исея, они собирались забросать ее камнями, но Иисус
спас ее, говоря: «Кто не совершил греха, пусть первый
бросит камень».
Более того Сын Божий, не колеблясь, публично от-
пустил грехи одной продажной женщине, ибо та раска-
ялась в содеянном. А было это так. Он сидел за столом
одного фарисея в Кафарнауме. Женщина дурного пове-
дения, проживавшая в этом городе, принесла в дом але-
бастровую вазу с благовониями, оросила своими слеза-
ми ноги Спасителя, смазала их маслом и вытерла сво-
ими волосами. Видя это, Фарисей сказал себе: «Если
ты пророк, то должен знать, кто эта женщина, ведь
тебя коснулась грешница». Между тем Иисус, повернув-
шись к женщине, сказал с ангельской улыбкой: «Твои
грехи, как бы велики и многочисленны они не были,
прощены тебе, ибо ты много любила».
Эти слова Иисуса трактовались самым различным
образом. Ясно одно: Сын Божий не благословил ее на
продолжение греха. Он изгнал семь бесов из женщины
под именем Мария-Магдалина. Очевидно, это были ее
товарки по ремеслу. Мария-Магдалина стала святой
женщиной, раскаявшейся грешницей. Со слезами на
глазах она последовала за своим божественным спаси-
телем. Достигнув вершины холма, она с тяжелым сто-
ном опустилась на колени перед надгробным распятием.
42
Здесь ей явился Христос — как яркое подтверждение
ранее отпущенных грехов.
Бывшую грешницу возвели в ранг святых. Правда,
в средние века она не почиталась покровительницей
грешных, однако всегда служила примером для обра-
щенных в новую веру, указывая им верную дорогу.
Глава IV
СОДЕРЖАНИЕ. Культовая проституция в Греции —
Греческие Венеры.— Венера-Урания.— Венера-Панде-
мос.— Пито — богиня убеждения.— Солон воздвигает
храм богине проституции.— Храмы Венеры Народной в
Тебесе и Мегаполисе.— Дары Гармонии — дочери Кад-
муса Венеры Пандемской.— Венера Куртизанка, или Ге-
тера.— Город Абидос, освобожденный куртизанкой.—
Храм Венеры-Гетеры в Эфесе, построенный на средства
куртизанок.— Симоты.— Храм Венеры Куртизанки в
Самосе, построенный с помощью проституции.— Венера,
Перибазия, или Венера подвижная.— Венера Любве-
обильная, или Венера Похотливая.— Статуя Дедала из
ртути.— Дары Венере Подвижной от проституток.— Ве-
нера Мелания, или Черная богиня любовной ночи.— Ве-
нера Мухея, или богиня притонов.— Венера Кастния, или
богиня бесстыдного спаривания.— Венера Скотийская,
или Сумрачная.— Венера Дарсето, или Шлюха.— Венера
Механическая, или Механитис.— Венера Каллипигская,
или «С прекрасными ягодицами».— Происхождение
культа Дерсето.— Суд Париса.— Происхождение культа
Венеры Каллипигской.— Афродизии, или Алонесы.—
Тысячи куртизанок храма Венеры в Коринфе.— Пятьде-
сят гетер — подарок Ксенофонта Коринфского Венере.—
Функция куртизанок в храмах Венеры.— Маленькие
тайны С срезы.— Праздник Адониса.— Понтиф Архи-
ас— Коттин — знаменитая куртизанка Спарты. Венера
Леена и Венера Ламия.
Религиозная проституция возникла в Греции с появ-
лением богов и храмов. Она восходит к греческому язы-
честву. Эта теогония, которую поэтическое воображение
эллинов создало более чем за восемнадцать веков до
н. э., была ничем иным, как своего рода поэтической
аллегорией любовных игр.
43
Все религии имели одну колыбель — женскую при-
роду, оплодотворенную и расцветающую от контакта с
мужской природой. Во всем мире началами начал был
мужчина и женщина, наиболее выразительные атрибу-
ты их пола обожествлялись.
Культ Венеры пришел в Грецию из Азии вместе с
культом Адониса. Однако этих двух божеств любви для
греков оказалось недостаточно; они приумножили их
число, создали под иными названиями столько Венер,
сколько храмов и статуй. Жрецы и поэты по обоюдному
согласию принялись описывать происхождение богов.
В их эпистолярном наследии просматривается главная
линия — чувственное наслаждение.
В остроумной и очаровательной греческой мифологии
в различных вариантах присутствует любовь, а история
каждого бога и богини выливается в сладострастный
гимн чувственности. Не составляет труда разобраться
в том, что в одиссее божественных метаморфоз отража-
ется проституция в различных планах, что она отражает
греческие нравы того времени. Возникает вопрос, могла
ли быть целомудренной и сдержанной нация, верования
которой строились на груде легенд?
Этот культ пришел из Вавилона и Тира, через остров
Кипр, как бы специально созданный для того, чтобы
через архипелаг островов достичь Коринфа и Афин, всех
Ионических земель. По мере того как Венера и Адонис
натурализовались в стране Орфея и Гесиода, они теря-
ли некоторые халдейскйе и финикийские черты и при-
обретали признаки цивилизации более тонкой, но не
менее развращенной.
Венера и Адонис оказались более скрытными, чем в
Малой Азии, но под этой вуалью прятались такие утон-
ченные и изощренные проявления разврата, которые,
по-видимому, не были известны священным центрам Ми-
литты и таинственным лесам Бельфегора. Недостает
сведений, чтобы восстановить в деталях секреты культа
греческих Венер, особенно в период, предшествующйй
расцвету Греции: поэты оставили нам кое-какие упоми-
нания, намеки, мало что объясняющие; философы избе-
гают описаний и предаются от случая к случаю обоб-
щенному морализированию; историки * излагают изоли-
рованные факты, не объясняя их взаимосвязи; наконец,
изобразительное наследие, за исключением нескольких
медалей и стенных надписей, погибло. Нам известны до-
статочно многочисленные названия главных Венер: их
имена и атрибуты в какой-то мере характеризуют рас-
44
сматриваемые сюжеты. Простое перечисление имен по-
зволяет сделать вероятные предположения, в той или
иной степени подкрепляемые другими свидетельствами.
Культовая проституция, после того как она переста-
ла приносить доход храмам и жрецам, оставила в их
ритуалах и обычаях глубокие следы. Венера персонифи-
цировавшая, так сказать, этот вид проституции, назы-
валась Пандемос. Сократ говорил («Пиршество» Ксе-
нофонта), что было две Венеры: одна — божественная,
вторая — народная, или Пандемос. Культ первой был
целомудренный, а второй — преступный. Сократ — фило-
соф-скептик, живший в V веке до н. э., подверг религию
своему непоколебимому анализу. Платон в своем «Пир-
шестве» также говорит о двух Венерах, но выражается
не так резко в адрес Пандемос. «Есть две Венеры,—
говорит он,— одна очень старая, у нее нет матери, она —
дочь Урана, откуда и имя Урания. Другая — моложе,
дочь Юпитера и Дионея, которую мы называем Венера-
Пандемос».
Тезей заставил народ, собравшийся у стен Афин, по-
читать Венеру Народную (пан — все, демос — народ)
как первую богиню. Ей первой была воздвигнута статуя
на главной площади рождающегося города. Статуя,
символизирующая культовую проституцию, уже не су-
ществовала, когда Посаниас написал свое «Путешест-
вие в Грецию». Она была заменена более скромной. Но
в обоих случаях ученые не могут определить позу, в ко-
торую поставил ее скульптор. А установить это важно
для характеристики особых черт богини.
Тезей, желая как можно выразительнее подчеркнуть
черты богини, поместил рядом с ней статую Пито — бо-
гини убеждения. Две богини очень хорошо передавали
то, что от них хотели, о чем свидетельствует массовое
паломничество в любое время дня и ночи и исполнение
перед ними актов публичного покаяния. К тому же Со-
лон в Афинах собрал необходимые денежные суммы с
доходов от «диктерионов» для храма богине проститу-
ции. Он повелел построить этот храм напротив Панде-
мос, собиравшей так много прозелитбв.
Афинские куртизанки проявляли большую актив-
ность во время празднеств в честь своей богини. Празд-
нества длились четыре дня каждого месяца и сопрово-
ждались странными проявлениями религиозного рвения.
Б эти дни куртизанки посвящали свое ремесло только
богине и дарили ей деньги.
Храм, подаренный Солоном Венере Народной,— не
45
единственное свидетельство культа проституции в Гре-
ции. Аналогичные храмы имелись в Тебесе (Беотии) и
Мегаполисе (Аркадии). Тебесский храм относится ко
временам Кадмуса, основателя города. Существует по-
верие, что статую этого храма снабдили медными сход-
нями, по которым Кадмус сошел на тебесский берег.
Это был дар Гармонии, дочери Кадмуса, неравнодуш-
ной к радостям любви. Ей захотелось посвятить люби-
мой богине символы овладения городом.
В Мегаполисе статую Пандемос окружали две дру-
гие, менее обнаженные. Но они выражали наглость и
бесстыдство. Здесь проявилось смешение эпох и переход
к незавуалированной похоти. Так, в Элисе находился
храм Пандемос, перестроенный знаменитым Скопасом.
Был создан совершенно новый скульптурный ансамбль,
в котором Венера сидит на козле с золотыми рогами.
В двадцати местах Греции Венеру чтили под имена-
ми Европа или Потин, Куртизанка или Гетера. Имена
являлись своего рода выражением благодарности курти-
занок и их клиентов — обычных почитателей божества.
Те и другие приносили жертвы богине, дабы заручиться
ее покровительством.
Многочисленные Венеры с их малопочтенным куль-
том подтверждают исторический факт: куртизанки были
в чести у греков легендарного периода их истории. Так,
город Альбидос, обращенный некогда в рабство, был
освобожден куртизанкой. Когда вражеские солдаты,
опьяненные победой и оргиями с куртизанками, заснули
под звуки флейт, одна из них похитила ключи от ворот
города и передала их согражданам. Вооружившиеся жи-
тели перебили заснувших часовых и прогнали врага из
города. В честь обретенной свободы они воздвигли храм
Венере-Гетере. Такой же храм имелся в Эфесе, но исто-
рия его возникновения неизвестна.
Известна история строительства храма на высоком
мысе Синосе. Он был воздвигнут на средства одной пре-
красной куртизанки. Она обитала здесь и ждала на бе-
регу, когда Венера, вышедшая из морской пены, при-
шлет ей свою добычу. В память об этой жрице Венеры-
Гетеры ее последователи назвали себя синотами. Они
располагались в окрестностях мыса, увлекали моряков
в священные гроты и приобщали их к культу богини.
В городе Самосе Венеру Куртизанку именовали так-
же богиней тростника и болот. Ее храм был построен
на средства гетер. Они сопровождали Перикла во время
осады Самоса и заработали огромные деньги на своих
46
прелестях. В Магнезии, несмотря на то, что Венера но-
сила имя Гетеры, празднества под названием Гетериды
не имели к ней никакого отношения. Они проходили в
честь Юпитера Гетерийского и экспедиции аргонавтов.
Не всегда Венера носила имена куртизанок: ее на-
зывали по-разному. Однако от этого она не теряла сво-
ей привлекательности в глазах ее почитательниц. Так,
например, Перибазия выражала движение, провоциру-
ющее сексуальное влечение. Под этим именем она почи-
талась у археян (так свидетельствует Клемент Алек-
сандрийский, категорически утверждая, что странное
название «Движущаяся» — синоним латинского «Divar-
ticandis cruribus»).
Греческая Перибазия стала у римлян «Похотливой»
или «Венерой Любвеобильной». Знаменитый строитель
критского лабиринта Дедал, влюбленный в механику,
сконструировал статую богини из ртути. Дары, возлага-
емые на ее алтарь или к подножию, в какой-то мере ха-
рактеризовали свойства, которые ей приписывали. По-
рой очень дорогие, они свидетельствовали также об иму-
щественном положении поклонниц культа.
Наиболее частые подношения символизировали фа-
лус. Его изготовляли из золота, серебра, слоновой кос-
ти, жемчуга. Жертвовали также драгоценные украше-
ния, особенно серебряные зеркала с чеканкой и надпи-
сями. Эти предметы считались атрибутами богини. Ве-
неру изображали с зеркалом в руке и сосудом для бла-
говоний. В этой связи греческий поэт говорил: «Венера
вовсе не имитирует фалус, который иногда моют, но ни-
когда не пропитывают духами».
Стремясь снискать благоволение Венеры, куртизанки
дарили ей любимые детали туалета. Среди них были:
пояс, гребень, пинцет, булавка и другие изделия из зо-
лота и серебра. Эти вещи возлагались к подножию ста-
туи от смиренных подражательниц Венеры-Гетеры. Не
случайно почтенные матроны отказывались их носить.
Об этом поэт Филетер написал с энтузиазмом в своей
«Коринфянке»: «Большой смысл имеет в Греции то, что
храмы воздвигаются Венере Куртизанке, а не Венере
Замужней».
Многочисленные имена Венер отражали особенности
ее культа. Храмы, носившие привольные названия, были
более роскошными и посещались охотнее, чем, скажем,
храмы Венеры Целомудренной или Вооруженной. Почи-
талась, например, Мелания, или Черная богиня любов-
ной ночи. Ей воздвигли храмы в Меланжии (Аркадия),
47
в Граннуме (возле Коринфа), Феспиесе (Беотия). Свя-
тилища окружались непроницаемыми лесами, в которых
бродили любители любовных авантюр. Можно назвать
также Мухею — богиню притонов, Кастнею — богиню
похабных совокуплений, Скотию, или Сумрачную, Дер-
сето, или праздношатающуюся, Каллипигу, или «С пре-
красными ягодицами».
Столь частые трансформации Венеры — подлинного
Протея любви (точнее, сладострастия) получили отра-
жение в остроумной и аллегорической мифологии. Боги-
ня постоянно представляется женщиной, выполняющей
сексуальные функции. Так, например, Дерсето, или Си-
рийская богиня, упала с Олимпа в море, а огромная рыба
принесла ее к сирийским берегам. В благодарность за
это именем спасителя было названо одно из созвездий.
Переводя миф на популярный язык, следует предста-
вить себе прекрасную сириянку, оказавшуюся в мор-
ской пучине после кораблекрушения, спасение ее рыба-
ком и вспыхнувшую между ними любовь. Имя Дерсето
воспроизводит название местности, где прогуливались
влюбленные.
Однако жрецы Дерсето дали еще одну интерпрета-
цию мифа: в эпоху хаоса с неба свалилось огромное
яйцо и скатилось к Ефрату; рыбы донесли его к берегу,
голуби высидели, и из него появилась Венера. Вот поче-
му голуби и рыбы посвящались Венере, хотя никто не
знает, какой сорт рыбы предпочитает богиня.
Наконец, можно вспомнить Венеру Механитис, или
Механическую, деревянную, с руками, ногами и маской,
сделанной из мрамора. Статуя приводилась в движение
скрытыми пружинами, приобретая самые невероятные
позы.
Тщательное изучение скульптур позволяет сделать
вывод: Венера была богиней красоты, но красота эта в
большей степени относилась к фигуре, нежели к лицу.
Греки предпочитали скульптурные произведения, а не
живопись. Отсюда приоритет формы перед цветом. Кра-
сота лица выражена неотчетливо во веем греческом пан-
теоне статуй, в то время как красота тела постоянно
выступает атрибутом греческих Венер. Троянский пастух
Парис долго не мог решить, кому из трех прекрасных,
соперничавших за первенство богинь присудить яблоко.
Это произошло только тогда, когда они полностью об-
нажились перед ним. Венера выражала не духовную
красоту, женскую душу, а красоту материальную, телес-
ную. Поэты, артисты изображали ее с маленькой голо-
48
вой, узким лбом, но зато гибкую и округлую, с удли-
ненным корпусом и конечностями.
Предпочтение материального духовному соотносится
с появлением в архитектуре полуарок и пазух сводов.
Греки оказались первыми в мире знатоками гармонии
архитектурных форм. Однако не Греция, а Сицилия
воздвигла храм Венере Каллипегской. Этот храм обя-
зан своим происхождением одному спору, правда, не
столь известному, как в случае с Парисом. В споре уча-
ствовали простолюдины, а не божественные персоны, да
и участников спора было меньше.
Две сестры купались однажды вблизи Сиракуз. Они
затеяли спор, в котором каждая доказывала, что она
красивее. В это время мимо проходил юный житель Си-
ракуз. Услышав их голоса, он затаился и стал свидете-
лем всех перипетий спора. Затем, упав на колени, как
перед самой Венерой, он воскликнул, что победу одер-
жала старшая сестра. Соперницы убежали, едва при-
крыв свою наготу.
Юноша, возвратясь в город, восторженно рассказы-
вал об увиденном. Его брат, восхищенный описанием
красоты сестер, объявил, что удовлетворится младшей.
Собрав самое ценное, что у них было, братья отправи-
лись к отцу красавиц и предложили себя в зятья. Млад-
шая сестра заболела, не перенеся своего поражения.
Озлобленная и возмущенная, она потребовала нового
решения спора. Оба брата по взаимному согласию объя-
вили равное право сестер на победу. Выйдя замуж за
братьев, сестры принесли Сиракузам настоящую славу.
Их засыпали подарками, деньгами. Собрав большие
средства, они построили храм, ставший источником их
дальнейшего процветания. Статуя, установленная в хра-
ме, излучала тайное очарование. Объединение двух мо
делей в одну создало совершенный тип каллипигской
красоты, воспетый поэтом Серидасом Мегаполийским.
Афиней также излагает эту историю, действующими ли-
цами которой, в его трактовке, выступают две сиракуз-
ские куртизанки.
Создавая храмы Венеры, куртизанки брали на себя
ответственность (во всяком случае в начальный период
Греции) за жертвоприношения богине. Они принимали
активное участие в организации празднеств, включая
Афродизии и Алонесы. Правда, в последнем случае это
происходило при закрытых дверях. Будучи помощника-
ми священнослужителей, куртизанки пополняли доход
храмов Венеры, выполняли иногда функции жриц. Стра-
49
бон говорит о таком храме в Коринфе, где тысяча кур-
тизанок посвятили себя служению богине.
В Греции стало обычным дарить храмам определен-
ное количество девушек. Делалось это в случаях, когда
хотели снискать благосклонность Венеры или поблаго-
дарить ее за исполнение желаний. Ксенофонт Коринф-
ский, отправляясь на Олимпийские игры, дал обет Ве-
нере подарить ей в случае победы пятьдесят гетер. Став
победителем, он исполнил свое обещание. «О, суверен
Кипра,— воскликнул Пиндал по случаю этого дара,—
Ксенофонт только что привел в твою обширную рошу
толпу из пятидесяти прекрасных девушек». Затем, об-
ращаясь к ним: «О, юные девы, принимающие всех ино-
странцев и дающие им приют, жрицы богини Пито в
богатом Коринфе, вы, курящие фимиам Венере, взыва-
ющие к матери любви, вы, столь часто удостаивающие
нас своим небесным вниманием, дарующие нам чуд-
ные мгновения сладострастия на ложах, заполненных
плодами красоты!» Эта ода часто произносилась в Ко-
ринфе как посвящение куртизанок Венере.
Когда возникали серьезные обстоятельства, город Ко-
ринф устраивал грандиозные процессии куртизанок, об-
лаченных в их привычные одежды.
Пользование «посвященными» в храмах и рощах под-
тверждается изображениями на некоторых памятниках.
Они менее скромны, чем письменные свидетельства то-
го времени. Рисунки на двух кубках и двух греческих
вазах, упоминаемые ученым Лажаром и описанные
Уайтом и Ленорманом, не оставляют никаких сомнений
в том, что религиозная проституция была неотъемлемой
частью культа Венеры. Одна из этих ваз знаменитой
коллекции Дюрана хранит изображение храма, внутри
которого куртизанка принимает иностранца. Последний,
увенчанный миртой, стоит у входа и передает ей при
посредничестве раба кошелек. На другой вазе иностра-
нец, также увенчанный миртой, сидит на кровати и,
видимо, торгуется с куртизанкой, стоящей перед ним.
Сцена происходит внутри храма. Такое же значение
приписывает Лажар фигурам, высеченным на камне.
Пять из них — животные культа Венеры Восточной, ше-
стая изображает куртизанку, рассматривающую себя в
зеркале и готовую отдаться иностранцу. Но то, что про-
исходило в храмах и священных рощах, не зафиксиро-
вано античными авторами: они не осмелились выдать
тайны Венеры.
Приверженные своему культу куртизанки лишь ко-
50
евенно участвовали в иных религиозных отправлениях.
Так, после сбора винограда они отмечали Алены, или
праздники Сересы и Бахуса., Тогда устраивались непри-
стойные сборища, участники которых пировали, сме-
ялись и резвились. «Накануне праздника Алены,— пи-
шет Мегар из Бакшиса в «Письма Алкофрона»,— мы со-
бираемся в Колите у любовника Фесалы, чтобы вместе
поесть и создать повод к дальнейшему ее посещению».
«Мы приближаемся к Аленам,— пишет Таис Фесале,—
и мы соберемся у меня, чтобы отметить начало празд-
ника».
Вечеринки, названные маленькими тайнами Сересы,
служили прологом дебошей, которые длились многие
дни и ночи. Почтенные матроны обходили стороной
жриц любви.
Имеются свидетельства, что в некоторых храмах, на-
пример, в Елезисе, куртизанки имели специальные ком-
наты, куда они входили без жреца и где проходили куль-
товые церемонии. При этом подруги и весталки украша-
ли церемонии своим присутствием, подчеркивая свое
целомудрие. Между тем старые куртизанки посвящали
молодых в тайны Доброй Богини.
Понтиф Архиас позволил себе без сопровождения
главной жрицы проникнуть в комнату куртизанки яко-
бы для того, чтобы принести дары Сересе Елезийской.
За это он был обвинен Демосфеном в безбожии и осу-
жден народом.
Имея право делать подношения всем богам и боги-
ням, куртизанки не имели права проникать за порог за-
крытого для них храма. Видимо, это относилось и к зна-
менитой куртизанке Коттине, ставшей настолько знаме-
нитой, что ее именем был назван диктерион напротив
храма Бахуса. Она выполнила свой обет и подарила хра-
му медного быка. Этот дар в честь одного галантного
спартанца находился на своем месте еще при Афинее.
Но был один бог, менее строгий к женщинам такого
рода — Адонис, боготворимый Венерой и любящий ее.
Празднества Адониса настолько связаны с Венерой, что
невозможно было почитать одно божество, не воздав
должное другому. Адонис в античные времена занимал
очень заметное место в религиозной проституции. По-
этому его культ никогда не смешивали с культом При-
апа.
Куртизанки при всех условиях извлекали доходы от
празднеств Адониса, тем более что они привлекали
много иностранцев. Тогда жрицы любви появлялись в
51
храмовых рощах для исполнения своего долга. «Куда я
тебя веду,— говорил один портной кухарке,— есть место
для разврата: одна прославленная гетера отмечает
праздник Адониса с труппой своих подруг».
Граждане Афин хотя и осуждали жизнь куртизанок,
но не изгоняли их со своего Олимпа, тем более из хра-
мов. Они воздвигали алтари и статуи Венере Лене и
Венере Ламии, обожествив этим актом двух любовниц
Деметриуса Полиофеста.
Глава V
СОДЕРЖАНИЕ. Мотивы, побудившие Солона создать
в Афинах учреждение проституции.— Что говорит по
этому поводу историк Никандр Колофон.— Солон удо-
стоен поэтом Афинеем титула благодетеля нации.— Так-
са за проституцию, установленная Солоном.— Диктери-
ады в роли общественных чиновников.— Регламенты
Солона для афинских куртизанок.— Публичные праздне-
ства, учрежденные Гиппиасом и Гипарком.— Ордонан-
сы тирана Писистрата о днях публичных гуляний.— По-
роки афинян.— Нравы женщин Спарты и Коринфа.—
Беспутная жизнь спартанских женщин.— Отсутствие
спроса на куртизанок в Спарте.— Безразличие Ликурга
к невоздержанности женщин.— Посещение публичных
домов рассматривается как естественное дело.— Мо-
ральная миссия философов и комических поэтов.—
Афинский аэропаг.— Законодательство афинской про-
ституции.— Затруднительное положение, созданное за-
конами о куртизанках.— Бакшис и Миррин.— Энфиас
обвиняет в непослушании куртизанку Фрину.— Адвокат
Гиперид превращает обвинение в абсурд.— Признатель-
ность куртизанок Гипериду.— Куртизанка Феоктриса,
жрица Венеры, приговаривается к смерти по обвинению
Демосфена.— Изея.— Декреты афинского аэропага о
проститутках.— Гетера Немея.— Печальная участь де-
тей куртизанок и наложниц.— Геркулес — бог незаконно-
рожденных.— Безнравственные законы о незаконнорож-
денных.— «• Диалоги куртизанок».— Оратор Аристофан и
комический поэт Калиад.— «Закон о проституции», его
чудовищные особенности.— Городские и полицейские
трибуналы. Их функции.
Б2
В эпоху Солона религиозная проституция процветала
во всех афинских храмах. Побудив законодателя к ус-
тановлению легальной проституции, она дала законы
афинянам. Что касается гостевой проституции леген-
дарной Греции, то она исчезла, не оставив и следа в
нравах народа. Брак находился под защитой закона;
честь Республики составляла также легитимизация де-
тей. Но оставшиеся в памяти людей божественные пред-
ставления, метаморфозы богов подрывали устой супру-
жеской жизни.
Солон хорошо видел, как храмы и жрецы обогаща-
лись на торговле «посвященных». Естественно, он меч-
тал о таких же доходах и теми же средствами, но толь-
ко в пользу государства. К тому же следовало подумать
о безопасности замужних женщин. Исходя из этих со-
ображений, он создал большой диктерион типа публич-
ного заведения, в котором рабы и рабыни, купленные
на государственные деньги, содержали самих себя, взи-
мали дань с людских пороков и любыми бессовестными
путями увеличивали доходы государства.
Не опираясь на факты и без каких-либо оснований,
часто снимают с Солона ответственность за падение
нравов в Афинах. Распространено мнение, что этот
крупнейший законодатель, кодекс которого предписыва-
ет целомудрие, не мог, не уличая самого себя, открыть
двери разврата. Однако в свете исторических фактов,
установленных Афинеем, другими свидетелями того вре-
мени, можно достаточно правдиво говорить о Солоне
как создателе знаменитого диктериона.
Никандр из Колофона, в ныне утерянной «Истории
Афин», утверждает, что Солон, покровительственно от-
носившийся к пылкой и праздной молодежи, купил ра-
бов, поместил их в публичные места и построил храм
Венеры-Куртизанки. Все это было сделано на деньги,
собранные с жителей этих мест. «О Солон! — восклица-
ет поэт Филемон в «Дельфийцах» — комедии, не дошед-
шей до нас.— О Солон! Вы стали благодетелем нации,
вы усмотрели в этих заведениях спасение и успокоение
народа. Это было абсолютно необходимо в городе, где
буйная молодежь не могла побороть властные законы
природы. Вы предотвратили также большое несчастье
и неминуемые беспорядки, помещая в некоторые дома
женщин, которых вы купили для общественных нужд и
содержите за счет государства. Они готовы предоста-
вить свои услуги тем, кто согласен их оплатить».
Молва приписывает этот призыв поэту. Никандр, я
53
за ним Афиней добавляют существенные детали, в част<
ности называется достаточно скромная такса и говорит-
ся о том, что жрицы любви наряду со свойственными
им функциями выполняли общественную миссию. «Тор-
говля с ними не ведет к ревности или мести. Они дейст-
вуют без проволочек и не проявляют высокомерия».
Несомненно, именно Солон разработал внутренний
распорядок этих заведений, поставив во главе их, как
и других общественных служб, важное должностное ли-
цо. Можно с достаточной вероятностью предположить,
что публичные женщины были отторгнуты от граждан-
ского населения и общественной жизни. Они не покида-
ли указанные им места проживания, не появлялись на
празднествах и религиозных церемониях. Если ограни-
ченная терпимость граждан позволяла им выходить на
улицу, то одевались они так, чтобы можно было опреде-
лить их род занятий. К тому же происходило это в от-
даленности от мест, где их присутствие могло вызвать
скандал пли стать предметом увеселения.
Куртизанки-иностранки не могли претендовать на
какие-либо права. Афинянки, занявшись проституцией,
теряли все привилегии, данные им при рождении. Мы не
располагаем текстом законов Солона, утвердившим ле-
гальную проституцию, но можно назвать некоторые по-
ложения, подтверждаемые греческими писателями.
Со временем кодекс большого диктериона потерял
силу. Не прошло и века после смерти законодателя, как
куртизанки вторглись во все сферы греческого общест-
ва. Вместе с почтенными женщинами они восседали на
форуме. Во времена народных празднеств куртизанкам
разрешалось сидеть рядом с почтенными матронами за
обеденными столами. Так было при Гипиасе и Гипарке,
сыновьях тирана Писистрата, правившего Афинами в
530 г. до н. э.
Сыновья тирана развращали и угнетали народ, ни-
сколько не помышляя о его совершенствовании. Поль-
зуясь выражением Плутарха, гулящие женщины стека-
лись в Афины потоками. Греческий историк Идоменей,
работы которого известны лишь фрагментарно, повест-
вует о том, как Писистрат, организатор всенародных
увеселений, приказал принимать в них участие всем, не
прячась в тайниках диктерионов. В дни дебошей сады,
нивы и виноградники предоставлялись в распоряжение
толпы.
Возвращаясь к кодексу Солона, можно сделать вы-
вод: афинский законодатель руководствовался двумя
54
побудительными мотивами, регламентируя проституцию:
он считал нужным защитить от насилия и оскорблений
девственниц и замужних женщин, затем избавить моло-
дежь от дурных наклонностей, черствости и бесчестия.
Можно понять Солона, ибо Афины становились средото-
чием разврата; пороки распространялись с ужасающей
быстротой и грозили социальному прогрессу. В таких
условиях развратники вряд ли могли стать настоящими
гражданами.
Солон захотел умерить страсти и удовлетворить мо-
лодежь, не совершая насилия над народом. Это уда-
лось ему лишь частично: значительная часть соотечест-
венников не отказалась от пагубных привычек. Лишь
одна цель Солона была достигнута: достоинству замуж-
них женщин не угрожали насильники.
Легальная проституция не вышла из пеленок, у нее
была небольшая клиентела, с ней познакомились немно-
гие и привыкли лишь частично. Только приобретшие
опыт следовали предписаниям свыше. Таким образом
законы Солона оказались опрокинуты разгулом прости-
туции и постепенно стерты всеобщим разложением
нравов.
Но хотя бы домашний очаг в Афинах остался непри-
косновенным: проституция не проникла туда. Между
тем почитатели Венеры-Пандемос теряли всякое прили-
чие, а порт Пиррей на подступах к Афинам расширил
свой домен куртизанок. Сюда к своим любовницам спе-
шили граждане Афин, предварительно возложив дары
к алтарю Венеры-Пандемос.
В отличие от Афин нравы спартанских женщин и
женщин Коринфа не подвергались регламентации: они
были свободными, если употреблять современную тер-
минологию, и изменялись в зависимости от условий мес-
та и времени. В Коринфе — торговом и транзитном го-
роде, куда стекались гости со всех стран мира, все под-
чинялось воле и капризу приезжих, жаждущих насла-
ждений.
В Спарте, известной республиканскими и астральны-
ми верованиями, проституция носила спорадический ха-
рактер: она являлась исключением из правил, к ней без-
различно относились окружающие, о ней даже не вспо-
минает Ликург. Ему казались смешными такие женские
качества, как постоянство, целомудрие. Он ратовал за
воспитание мужчин в духе умеренности, прививая им
дух храбрости и воинственности. Что касается женщин,
55
он не принимал их всерьез. Как говорит Аристофан в
своей «Политике» (Кн. II, гл. 7), Ликург стремился при-
вить умеренность мужчинам, но не женщинам. Впрочем,
и до Ликурга женщины Спарты отличались распущен-
ностью со всеми ее проявлениями (по латинской версии
Аристотеля).
Дочери Спарты стремились получить мужское обра-
зование, не соответствующее их полу; наполовину голые,
вместе с мужчинами дрались, воевали, занимались спор-
том. Они не замыкались в супружеских пенатах; сде-
лавшись женами, также небрежно одевались, предпочи-
тали мужские компании. Если они начисто стремились
забыть различия полов, то совсем иначе относились к
этому мужчины. Муж, которого заставали выходящим
из спальни жены, краснел от стыда, считая свое пове-
дение недостойным настоящего спартанца. Понятно, что
таким людям куртизанки были не нужны. Они не по-
зволяли себе любовных утех, которыми увлекались афи-
няне. Дружба спартанцев, скрепленная братством по
оружию, была в той же мере чистой и святой, в какой
она опошлялась и разрушалась афинянами.
Женщины Спарты не мирились с второстепенной ро-
лью в обществе. Многие из них охотно предавались
крайнему распутству, не требуя при этом никакого воз-
награждения и избегая мест, где находились замужние
женщины. Платон в книге I своих «Законов» справедли-
во порицает Ликурга за его нежелание как законодате-
ля исправить такое положение дел.
Как видно из вышесказанного, в греческих республи-
ках проституцию терпели, ее организовывали, регламен-
тировали, рассматривали как неизбежное зло, предот-
вращающее зло худшее. Афиней говорит (Кн. XIII,
гл. 6): «Многие причастные к руководству обществен-
ными делами, говоря о куртизанках, хулили их или сла-
вили». Граждане, занимавшие высокие посты в государ-
ственной иерархии, не стеснялись посещать куртизанок.
Эпоха Периклов ознаменовалась господством женщин
такого рода.
Ремесло куртизанок не только не осуждалось, но ста-
новилось для многих дельцов средством извлечения до-
ходов. Один латинский комик получил четкое указание
подчеркнуть, описывая нравы Афин, что юноша должен
посещать злачные места для своего образования. Одна-
ко комические поэты, как и философы, несли моральную
миссию обличителей разврата. Они вещали там, где
закон безмолвствовал. Их эпиграммы оказались единст-
ве
венной уздой, наброшенной на порочные нравы. Они
заставляли иногда краснеть за содеянное.
«Куртизанка — чума для тех, кто ее кормит! — вос-
клицает «Компаньер» Аристотеля. «Если кто-нибудь
когда-нибудь любил куртизанку,— высокомерно судит
Анаксилас в «Неотии»,— пусть назовет мне более испор-
ченное существо».
Все же закон не был всегда молчалив и беспомощен
перед женщинами легкого поведения, будь они флейти-
стками, диктериадами или гетерами. Он не только без-
жалостно отказывал им в гражданских правах, но и ог-
раничивал их профессиональную деятельность. Афин-
ский аэропаг не спускал глаз с этих женщин н часто
сурово их наказывал. Так было с пропорциональным на-
логом на женщину, не пользовавшуюся правами гра-
жданки Афин. Это странное законодательство происте-
кало из умения современников использовать складывав-
шиеся парадоксы. Об одном из них сообщают эрудиты.
Куртизанки Афин сформировали корпорацию, колле-
гию, в которую входили все публичные женщины. Они
имели свою иерархию, определяемую регламентом. Вос-
пользовавшись этим, аэропаг объявил весь корпус ответ-
ственным за просчеты его членов. Трибунал возбуждал
дело против куртизанки, если та подтолкнула гражда-
нина на свершение предосудительного действия и даже
тогда, когда ее влияние сказывалось на поведении юных
граждан (отказ служить Республике, мотовство, неува-
жение к властям).
Наказания порой были весьма суровыми, и нужно
было питать большую ненависть или руководствовать-
ся чувством жестокой мести, чтобы вызвать бурю над
головой беззащитной женщины. «Попытайся потребо-
вать от Эофиаса в обмен на то, что ты ему дала,— пи-
сала досточтимая Бакхис своей подруге Миррин,— и ты
будешь обвинена в поджоге флота или в нарушении
фундаментальных законов государства».
Этот Эофиас обвинил в неуважении к власти красот-
ку Фрину, но адвокат Гиперид не побоялся защитить
куртизанку, за что был хорошо вознагражден. «Благо-
даря богам,— наивно писала ему Бакхис,— в результате
этого памятного процесса наши доходы узаконены. Вы
приобрели самые святые права на признательность всех
куртизанок. Если Вы согласитесь восстановить и опу-
бликовать торжественную речь в защиту Фрины, мы
воздвигнем Вам за наш счет статую из золота в том
месте, которое Вы укажете».
57
История ничего не говорит о том, опубликовал ли
Гиперид свою торжественную речь и сложились ли бла-
годарные куртизанки на золотую статую в храме Вене-
ры-Пандемос или Венеры-Перибазии. Зато известно
другое: выдвинутое против куртизанки обвинение тер-
роризировало весь их корпус, ибо оно никогда не за-
канчивалось оправдательным приговором. Старой кур-
тизанке Феокрисе вменялось в вину подстрекательство
рабов к неподчинению хозяину. Замешанная в магии и
изготовлении приворотного зелья, она, по доносу Демо-
сфена, была приговорена к смерти. Между тем Феоктри-
са была жрицей храма Венеры. Бакхис попутно с делом
Фрины упоминает и об этом факте. Она пишет с него-
дованием: «Если мы, получая деньги за предоставлен-
ные услуги или не получая их, становимся виновными
в непослушании богам, то нужно отказаться от всех вы-
год нашей профессии и перестать торговать женскими
прелестями».
Обвинение куртизанок в неподчинении богам было
самым распространенным, но оно представляется очень
сомнительным, поскольку базируется на непроверенных
и легко опровергаемых фактах. Даже выполнение функ-
ций жриц в некоторых храмах или простое их посещение
могло быть интерпретировано как неподчинение влас-
тям.
Демосфен в своей обвинительной речи против Нееры
заявил: «Непозволительно женщине, имеющей адюль-
тера, входить в наши храмы, хотя наши законы разре-
шают иностранцам и рабам находиться там для молит-
вы или ради любопытства. Единственно, кому запрещено
посещать храм, это женщине, замеченной в прелюбо-
деянии».
Учитель Демосфена оратор Изей также выступал с
аналогичными сюжетами. Он торжественно заявлял, что
публичная женщина, обслуживающая всех и ведущая
развратный образ жизни, не может, не бросая вызов за-
кону, посещать храм и присутствовать там при сверше-
нии таинств культа. Эти несчастные женщины постоян-
но подвергались судебным преследованиям по признаку
неподчинения, они находились, так сказать, вне закона,
и аэропаг, перед которым они представали по воле их
врагов, не утруждал себя уточнением деталей дела.
Аэропаг специальным декретом запретил рабам и
проституткам носить имена в честь торжественных
праздников. Однако в Афинах была гетера под именем
Немея. Она назвала себя так в честь немейских игр, где
58
ее любовник стал победителем. Может быть, потому, что
гетера действовала под эгидой Геркулеса, аэропаг оста-
вил ее в покое, опасаясь трогать имя божественного
авгура.
Особым декретом аэропаг запретил куртизанкам от-
мечать божественные праздники вместе со свободными
женщинами и гражданами. Однако на Афродизиях, по
свидетельству Афинея и поэта Алексиса, куртизанки и
свободные женщины восседали за праздничными стола-
ми, накрытыми в честь Венеры.
Таким образом проклятие непослушания всегда пре-
следовало куртизанок. Им редко удавалось избежать
засады на своем жизненном пути, а если это и происхо-
дило, то скорее по счастливой случайности. Неверие в
свои силы объясняет многочисленные и богатые дары,
которые куртизанки приносили богам, рассчитывая на их
покровительство.
Жестокость закона проявлялась и по отношению к
детям, родившимся от наложниц. Это было пятно, кото-
рое смывалось только за большие заслуги перед госу-
дарством. Хотя условия жизни наложниц существенно
отличались от существования куртизанок, отношение
общества к их детям было идентичным. Незаконноро-
жденные (в Афинах их было множество), кем бы ни
была их мать, как бы отгораживались от свободного на-
селения. Они не носили отличительных знаков и с дет-
ства проводили свой досуг обособленно на землях, при-
надлежащих храму Геркулеса — бога незаконнорожден-
ных.
Когда же юноши достигали совершеннолетия, им от-
казывали в праве наследования, запрещали выступать
перед народом; они не могли стать гражданами. Нако-
нец, в довершение позора (Плутарх упоминает об этом
в «Жизни Солона») они освобождались от обязанности
содержать тех, кто произвел их на свет, ибо последние
не несли никакой ответственности за воспитание детей.
Этим объясняется тот факт, что большинство мате-
рей бросали новорожденных на улице, вверяя их оес-
публике и полагая, что она будет для них не худшей
мачехой.
Подбрасывание детей стало настолько обычным яв-
лением, что в «Диалогах куртизанок» Лукиян делает
почетное исключение для одной из своих героинь. Вот
ее признание компаньонке: «Мне нужно будет кормить
ребенка, ибо не считаю, что подброшу того, кого роди-
ла». Во времена архонта Эвклида оратор Аристофан
59
опубликовал закон, провозглашавший незаконнорожден-
ным того, кто не мог доказать рождения от свободной
женщины. В ответ, чтобы высмеять прогрессировавшую
жестокость, комический поэт Каллиад вывел на сцену
театра незаконнорожденного, сыграв роль сына курти-
занки Хлорис.
Солон, регламентируя проституцию, поставил на ее
пути барьер: предложил держать на расстоянии жен-
щин, занявшихся бесчестной профессией, совращающих
юношей и девушек. Он разработал закон под названием
«О проституции», известный нам по отдельным упоми-
наниям. Вот цитация из него Эсхила в одной из речей:
«Кто испортит юношу или девушку из свободного со-
словия, будет подвергнут смертной казни». Но вскоре
этот закон был смягчен, созданы палиативы, изменив-
шие его содержание. Смертная казнь была заменена
штрафом в двадцать драхм, тогда как грабеж или похи-
щение свободной женщины наказывались штрафом в
сто драхм.
Суровое наказание оставалось только в тексте зако-
на. По утверждению Плутарха, иностранки открыто за-
нимались любовным ремеслом, не подпадая под дейст-
вие закона. Тщетно Эсхил требовал применения закона,
который никогда полностью не действовал. В самом
деле, трудно было установить грань, за которой начи-
налось преступление, ибо законы и обычаи Греции раз-
решали содержать любовницу при ее согласии на это
и при отсутствии сопротивления родителей. Достаточно
было на это предварительного согласия отца и матери
девушки, их предупреждения о дне исполнения согла-
шения, чтобы при наступлении этой даты все остальное
приобретало чисто символический характер.
С момента получения девушкой или ее матерью пре-
зента начинался этап, на котором девушка переставала
быть девственницей и переходила в разряд начинающих
куртизанок.
Аэропаг судил публичных женщин и паразитиру-
ющее на них элементы по требованию народа или от-
дельных граждан; но он не снисходил до ординарных
нарушений плебеев, подверженных скверным привычкам
и подлежащих строгому надзору полиции. Ведение дел,
относящихся к проституции, осуществлялось городскими
и полицейскими трибуналами. Последние следили за их
одеждой, за местами проживания и прогулок, за упла-
той налогов и, наконец, за всеми деталями их общест-
венной жизни.
60
Глава VI
СОДЕРЖАНИЕ. Различные категории афинских про-
ституток.— Диктериады, олетриды, гетеры.— Пасифея.—
Разные условия оюизни публичных женщин. — Демосфен
против куртизанки Нееры.— Значительный доход от на-
лога на проституцию.— «Порниконтелос», сданные госу-
дарством в аренду.— Собиратели «порниконтелос».—
Фиксированные часы выхода куртизанок на улицу —
Порт Пиррей — домен проституции.— Серамика — ры-
нок изящной проституции.— Странный обычай опошле-
ния могил Серамики.— Порт Фалеры и поселок Сци-
рон.— Большая площадь Пиррея. Четыре гетеры вместо
лошадей везут карету Фемистокла.— Своеобразное про-
свещение в публичных домах.— Гетеры берут в наем
дома.— Письмо Паноны своему мужу Эвтибулу.— По-
лиция нравов и наряды проституток.— «Цветочный кос-
тюм» афинских куртизанок.— Костюм куртизанок Ла-
кедемонии.— Страшный закон Зелеукуса, ученика Пи-
фагора, против адюльтера.— Суидас и Гермоген.— «За-
кон против роскоши» Филиппа Македонского.— Обыч-
ный и отличительный костюм афинянок.— Костюм кур-
тизанок Спарты.— Его отличие от обычных нарядов
спартанских женщин.— Особая мода греческих курти-
занок.— Унижение женщин, обслуживающих проститу-
ток.— Их развращенность.
Куртизанки Афин делились на множество классов.
Различия между ними были столь значительными, что
регулирующие их законы варьировались в соответствии
с категориями. Главными из них были три: диктериады,
олетриды и гетеры. Первая группа состояла из своего
рода рабынь проституции, вторая — второстепенная, а
третья — господствовала над всеми.
Именно Солону обязаны диктериады своим появле-
нием в публичных домах. Они принадлежали каждому,
кто входил в диктерион. Название учреждения было
дано в честь Пасифеи — жены Миноса, критского царя
(дикте). Пасифея забралась внутрь медной коровы,
ожидая наслаждения от настоящего быка.
Ольтериды или флейтистки вели более свободный
образ жизни. Их приглашали на празднества, в дома
граждан, где они, усаживаясь со зрителями, разжигали
их страсти с помощью музыки, пения, танцев.
Гетеры без всякого сомнения были куртизанки выс-
шего класса. Они бесстыдно торговали своим телом, от-
61
даваясь тем, кто им дорого за это платил. Однако они
не продавались первому встречному, сохраняя за собой
право выбора, симпатии и антипатии. Этому принципу
они следовали всегда, выбирая тех, что им нравился.
К тому же по умственному развитию, образованию и
утонченности они могли составить достойную пару само-
му выдающемуся мужу Греции.
Несмотря на все различия, куртизанки объединялись
в одном институте: все служили удовлетворению вожде-
лений афинян, начиная со знатного и кончая презрен-
ным. Таким образом проституция имела свою иерархию:
гордая гетера Серамики отличалась настолько от дикте-
риады Пиррея, насколько блистательный Алсибиад раз-
нился от жирного продавца кож.
Можно мысленно дополнить редкие и плохо сохра-
нившиеся документы о регламентации афинских нра-
вов условиями жизни различных категорий публичных
женщин. Гетеры, эти богатые и могущественные власти-
тельницы чувств, имели в своей клиентеле армейских ге-
нералов, чиновников магистрата, поэтов, философов и
подлежали ведению аэропага. Что касается ольтерид и
диктериад, то они проходили по ведомству судов вто-
ричного подчинения. В своем большинстве это были ино-
странки неизвестного или низкого происхождения. Афи-
нянки, попавшие в низший класс проституции в силу
легкомыслия, порока или нищеты, отрекались от своего
имени, родины, общественного положения. Но даже ге-
тера, если она упорствовала в намерении сохранить
гражданство, должна была получить на это разрешение
аэропага.
Демосфен во время судебного процесса над курти-
занкой Неерой воскликнул с негодованием: «Женщина,
которая отдается мужчине и повсюду следует за теми,
кто ей за это платит, на что способна она? Не обязана
ли она разделять вкусы тех, от кого зависит и кому вве-
ряется? Женщина, всенародно признанная проститут-
кой, может ли быть признана гражданкой?».
Очевидно, что все куртизанки, независимо от их ран-
га, находились на официальной службе и полностью за-
висели от народа. Они не могли покинуть территорию
республики, не получив разрешения аэропага. Нередко
такое разрешение давалось только под гарантию воз-
вращения.
Государство взымало немалый налог за профессию,
превратив его в важную статью дохода. Этот налог
(«порниконтелос») оратор Эсхин не относит законода-
62
тельству Солона, но зато подчеркивает его ежегодное
возростание.
Выплачивая налог, куртизанки приобретали терпи-
мость и общественное покровительство. Правда, внача-
ле это смущало щепетильных граждан, но затем все
привыкли к постоянному источнику доходов, к тому же
сборщики налога не останавливались ни перед чем ра-
ди его увеличения. Множество ордонансов санкциони-
ровали новые и новые штрафы, другие источники де-
нежных поступлений.
Куртизанки и сборщики «порниконтелос» всегда во-
евали друг с другом. Гнет одних увеличивался, как
только уменьшалось сопротивлением других; в резуль-
тате с каждым годом налоги и проституция возрастали
в равной пропорции.
Афиней уверенно говорит о том, что публичные жен-
щины (вероятно, доктериады) могли выходить на улику
только после захода солнца — время, когда ни одна ува-
жающая себя матрона не покидала дом без риска ис-
портить свою репутацию. Но не стоит понимать бу-
квально этот пассаж Афинея. Все куртизанки Пирроя
появлялись в порту утром и вечером. Возможно, их по-
явление к концу дня в городе объясняется необходи-
мостью делать покупки, но в любом случае существовал
запрет ночевать в черте города и появляться там в не-
положенное время. Запрещалось также заниматься про-
ституцией в местах проживания законопослушных граж-
дан.
Этот обычай пришел в Афины с Востока и был за-
конодательно закреплен аэропагом вместе с ограниче-
нием легальной проституции. Несмотря на это, порт Пир-
рей стал своего рода доменом куртизанок. Здесь
наряду с хижинами рыбаков разместились торговые ла-
вочки; злачные места застраивались увеселительными
домиками. Публика этого предместья Афин была весьма
пестрая: иностранцы, искатели острых впечатлений, иг-
роки, лица без определенных занятий. Все они состав-
ляли выгодную и желанную клиентуру куртизанок.
Заработанные средства позволяли им содержать слу-
жанок и пренебрегать строгим надзором благородных
матрон и магистрата. Но самым удобным местом оста-
вался порт Пиррей, куда устремлялись со всего света
жрицы любви. Это было настоящее нашествие, губи-
тельное для других и заставлявшее ранее прибывших
менять насиженные места. Уверенные в себе и привле-
63
кательные куртизанки искали счастья в Афинах, вы-
ставляли себя напоказ в Серамике.
Гетеры буквально захватили это предместье Афин,
оставив Пиррей во власти флейтисток и диктериад.
В то время Серамика не была богатым кварталом
Афин. Свое название она получила от мифического Се-
рамуса — сына Бахуса и Ариана. Предместье с садом
Академии и могилами граждан, погибших с оружием в
руках, было окружено кладбищенской стеной, протянув-
шейся от порта Серамики до порта Дипилы. Рощи вет-
вистых деревьев, портики, украшенные статуями, надпи-
сями служили прекрасным убежищем от дневной жары.
Куртизанки высшего класса прогуливались в тени аллей
и чувствовали себя настоящими хозяевами этого при-
станища прославленных мертвецов. Здесь разместился
подлинный рынок элегантной проституции: искатели
приключений завязывали знакомства, назначали встре-
чи, заводили амурные дела.
Лукиан, Алсифрон и Аристофан упоминают любо-
пытный обычай. Выбирая приглянувшуюся ему гетеру,
юный афинянин выводил ее имя на стене Серамики, до-
бавляя хвалебные слова в ее адрес. Посланец гетеры
высматривал надпись, и когда она появлялась, курти-
занка становилась рядом, выражая тем самым намере-
ние принять любовника. К ней подходил автор послания
и называл свои условия, которые не всегда принима-
лись, ибо гетеры, пользующиеся спросом, шли по высо-
кому тарифу и позволяли себе капризничать. Поэтому
многие объяснения в любви кончались конфузом. Понят-
но, что куртизанки, проявляя пренебрежение или отка-
зываясь от сделанного им предложения, приобретали
непримиримых врагов.
Итак, утонченность стала предметом выгодного тор-
га. Это понимали диктериады, флейтистки и гетеры низ-
шего класса, решаясь на риск, бросая вызов преуспева-
ющим гетерам, покидая порты Пиррей, Фалеры, Сцирон.
Под их натиском аристократки отступили, осваивая
Афины.
Миграция развивалась по своим законам. Она пере-
черкнула обычай, запрещавший появляться в городе в
одежде куртизанки, наводнила подступы к портовым
городам и кладбище Серамики обездоленными прости-
тутками. «Это в порту Серамики,— говорит Гесихиус,—
куртизанки содержат лавочки». Лукиан поясняет: «В
конце Серамики направо от Дипилы находится большой
рынок гетер».
64
Здесь продавали, покупали тело по любой цене, и
часто сделки совершались в тени памятника, воздвигну’
того в честь прославленного гражданина, павшего на
поле боя. Вечером под покровом сумерек прямо на зем-
ле вершились дебоши. Бывало, запоздавший прохожий,
пересекая безлунной ночью Серамику и в страхе уско-
ряя шаг в аллее Академии, мог услышать стенания, ис-
ходящие со стороны поруганных могил.
Нашествие на Серамику не затронуло Пиррей: в этом
большом портовом пригороде Афин осталось множество
куртизанок, а его население пополнялось за счет приез-
жих из всех известных частей света. То же самое мож-
но сказать о порте Фалеры и поселке Сцирон, где коли-
чество куртизанок увеличивалось с ростом числа при-
езжих. Центром служила площадь с видом на мор$,
окруженная портиками. Здесь собирались любители
азартных игр, сонные и бойкие философы; с наступле-
нием ночи ее заполняли главным образом иностранки.
Приодетые или полуголые, молчаливые или вызыва-
юще дерзкие, они сидели, стояли, двигались взад и
вперед, взывая к низменным инстинктам прохожих.
Храм Венеры-Пандемос, возведенный на такой пло-
щади Солоном, главенствовал в делах любовной ком-
мерции. Когда куртизанка вела тяжбу с обидчиком или
хотела получить большой задаток, она взывала к Вене-
ре, называя ее богиней Фито. Несмотря на то, что по-
следняя согласно греческой мифологии существенно от-
личалась от Венеры, их смешивали, чтобы объединить
веру с любовью. Поэтому в алтаре храма — центре лю-
бовной империи возвышались мраморные статуи двух
богинь. Множество контрактов заключалось под их эги-
дой, сделки продолжались в портиках храма, на берегу
или у стены, построенной Фемистоклом для соединения
Пиррея с Афинами.
Репутация Пиррея и Серамики настолько утверди-
лась, что Фемистокл, сын куртизанки, афишировал свое
происхождение довольно бесцеремонным образом, он
проехал из Пиррея в Серамику на колеснице, запряжен-
ной четырмя гетерами. Афиней приводит этот факт,
ссылаясь на Идоменея, который сам сомневается в его
достоверности. Многие комментаторы считают более ве-
роятным, что четверка гетер восседала рядом с Фемис-
токлом.
Дебоши устраивались под открытым небом и при за-
крытых дверях. Большой диктерион, основанный Соло-
ном у святилища Пандемос, не смог вместить всех же-
8 1-317
65
лающих. Диктерионы множились под эгидой закона.
В Пиррее и других предместьях Афин они встречались
на каждом шагу под одинаковыми вывесками. На них
был изображен Приап — неизменный знак злачных
мест.
В подобное заведение нельзя было войти, не выдав
своих намерений. Один греческий философ, увидев юно-
шу, проскользнувшего в такой дом, окликнул его. Мо-
лодой афинянин покраснел и опустил голову. «Сме-
лее! — воскликнул философ.— Твоя стыдливость — при-
знак добродетели».
Кроме публичных заведений, были дома, которые ге-
теры снимали не для постоянного проживания, а для
своего дела. Посетители дорого расплачивались за не-
сколько сладострастных дней и ночей, за танцы и музы-
ку. Алсифрон приводит письмо Паноны мужу Эвтибулу:
«Ваше легкомыслие, ваше непостоянство, ваша склон-
ность к сладострастию приводит к пренебрежению мной
и вашими детьми и отдают вас целиком во власть страс-
ти, которую разжигает эта Галена, дочь рыбака, при-
бывшая сюда из Герниона, чтобы снять дом и показы-
вать свои прелести в Пиррее, где она торгует собой во
вред нашей несчастной молодежи: моряки дебоширят у
нее, она по-прежнему собирает их в большом количест-
ве, никому не отказывает. Это — пропасть всепоглоща-
ющая».
Полиция нравов предписала куртизанкам и рабам
носить особые одежды. Это было сделано в соответствии
с так называемым законом против роскоши и чрезмер-
ных расходов, действовавшим на территории Греции и
в ее колониях. Предписывались определенные цвета, сво-
его рода знаки общественного недоверия. Цвета одежды
отличались в Афинах, Спарте, Сиракузах и других го-
родах. Вероятно, первый, кто предписал куртизанкам
носить одежду рабов, был Солон. Она пестрела вызыва-
ющими красками, характерными для Востока, откуда
Солон привозил рабынь для нужд Республики. Закон
Солона только воспроизводил древний восточный обы-
чай, и аэропаг, формулируя свои ордонансы, предписал
куртизанкам носить «цветочный костюм». Неточность в
формулировке, очевидно, привела к вариации моделей:
одни предпочитали носить венки и гирлянды цветов,
другие изображать их в своей одеже, порой это был
смешной наряд, пестрящий яркими расцветками; оде-
вались в пурпур золотом — в некое подобие высохших
цветов.
66
Власти пытались противодействовать вольному тол-
кованию ’закона, запрещали публичным женщинам вы-
ходить из дома в одноцветной одежде, щеголять золо-
тыми украшениями, дорогими тканями, например, ярко-
красными. Запрет на эти цвета, на золотую отделку не
носил всеобщего для всей Греции характера. Так, в Си-
ракузах только благородные женщины не носили одеж-
ды, окантованной пурпуром или золотом, поскольку эти
цвета составляли атрибуты проституции. В Спарте за-
прет распространялся на благородных матрон. «Я хва-
лю античный город лакедемонян,— говорит святой Кле-
мент Александрийский (Педагог, Кн. II) за то, что он
разрешил куртизанкам роскошные одежды и золотые
драгоценности, запрещая замужним женщинам носить
их». Афиней воспроизводит свидетельство Филархуса,
который в двадцать пятой книге своей «Истории» оп-
равдывает такой же закон у сиракузцев: цветные обрам-
ления, пурпурные ленты, золотые окантовки составляли
необходимые элементы нарядов сиракузских гетер.
Солон ввел восточные обычаи: Локрьенский законо-
датель Зелеукус, заимствуя систему Солона, предписал
«цветочный» костюм греческой колонии. Как повествует
Диодор Сицилийский в жизнеописании этого ученика и
сподвижника Пифагора, Зелеукус не был расположен
к чувственным наслаждениям, и если терпел проститу-
цию, проклиная ее, то не выносил адюльтеров. Пойман-
ный с поличным адюльтер нес страшное наказание —
ему выкалывали глаза.
Сюидас в своей «Лексике» говорит о цветочных кур-
тизанках или, по его уточнению, «носящих цветочные
платья, пестрые, расцвеченные яркими красками, так
как в Афинах существовал закон, предписывавший про-
ституткам носить цветные одежды, украшать их цвета-
ми или раскрашивать, дабы узнать куртизанку с перво-
го взгляда».
Вполне возможно, что они носили венки из роз, так
как существовал запрет на дорогие головные уборы.
«Если гетера,— говорит ликтор Гермоген в своей «Ри-
торике»,— наденет золотые украшения, последние будут
конфискованы в пользу Республики». Конфисковыва-
лись также золотые короны, которые публичные женщи-
ны осмеливались надевать. В этом случае за попытку
уподобиться принцессе закон Филиппа Македонского
определял штраф в 1000 драхм.
Законы против роскоши применялись редко, и бога-
тые гетеры, эти королевы ученой и читающей Греции,
3* 67
не опасались наказаний, под которые подпадали дикте-
риады. Их обычный наряд существенно обличался от
одежды коллеги-иностранки. Это был элегентный комп-
лекс из трех основных частей: туники, плаща и платья.
Туника из льяняного полотна или шерсти соединялась
пуговицами у плеч; ниже груди ее подхватывал широ-
кий пояс; волнообразными складками туника доходила
до пят. Платье, короче туники, закреплялось на поясни-
це широкой лентой и заканчивалось в своей нижней
части, как и туника, лентой или полосой разного цвета.
Иногда этот наряд украшали рукава, прикрывавшие
лишь часть руки. Суконный плащ, собранный в виде
шарфа или накинутый на плечи, казалось, был пред-
назначен специально для того, чтобы подчеркнуть прё^
лести фигуры.
Вначале, как повествует Бартелеми в «Путешествии
юного Анахарсиса», использовались дорогостоящие ази-
атски$ дкани с изображением красивых цветов во всем
великолепии их естественных красок. Эффект усиливался
блеском золотых украшений. Но вскоре эти материалы
стали предназначаться для одеяний статуй богов или
для изготовления театральных костюмов. Благородные
матроны потребовали запретить ношение такой одежды
простым смертным, хотя закон разрешал это женщинам
легкого поведения. Не запрещал он им появляться на
улице с распущенными волосами, обнаженной грудью
и едва прикрытыми газовой вуалью.
В Спарте, наоборот, куртизанки носили широкие
платья до пят и золотые головные уборы., Лакедемоняне
одевались в легкие и простые одежды, состоящие из ко-
роткой туники и узкого длинного платья.
Иной наряд носили девушки, которые, в соответствии
с программой воспитания спартанцев, участвовали на-
равне с мужчинами в спортивных играх. Это была про-
стая и рациональная одежда: туника без рукавов, за-
крепленная на плечах металлической пряжкой и Под-
хваченная поясом. При движении нижняя часть тела
открывалась, что было особенно заметно, когда эти кра-
сивые и здоровые созданья состязались в прыжках,
беге или борьбе. Даже самые изощренные и привлека-
тельные куртизанки не могли сравниваться с ними.
Следует, наконец, сказать о желтом цвете волос как
об одном из отличительных признаков куртизанки и ха-
рактерной черте моды того времени. Так произвольно
толковался закон о роскоши. Волосы красились шафра-
ном, другими травами, в результате чего брюнетки, кат
68
кими по болящей части были гречанки, превращались
в блондинок. Комический поэт Менандр высмеивает
желтые волосы, утверждая, что часто они были фаль-
шивыми накладками, париками из волос женщин се-
верных рас или из позолоченной конской гривы. Святой
Клемент Александрийский предупреждает, что непри-
лично благоразумной и целомудренной женщине окра-
шивать свои волосы в светлые тона. Из его слов явству-
ет, что матроны подражали куртизанкам и богиням,
воспетым художниками и скульпторами.
Сооружение изысканных причесок из золотистых во-
лос требовало большого искусства специально обучен-
ных людей. Однако законы Афин запрещали курти-
занкам брать на услужение рабов или свободных жен-
щин. ;
В случае, если свободная женщина поступила в рас-
поряжение куртизанки, ее лишали гражданства и пере-
давали республике в качестве рабыни. Поэтому граж-
данка, находясь на службе у куртизанки, поступала в
диктерион. Как видно из всего этого, куртизанки ловко
обходили закон и никогда не отказывались от услуг
проворных женщин. Молодые или пожилые, они стано-
вились более развращенными, чем их хозяйки.
Глава VII
СОДЕРЖАНИЕ. Греческие авторы Трактата о гете-
рах.— «История знаменитых куртизанок» Калистрата.—-
«Деипнософисты» Афинея.— Аристофан Византийский.—
Аполлодор, Амопиус, Антифан, Горгиас.— «Талатта»
Лиоклея.— «Корриано» Герекрата.— «Таис» Менанд-
ра.— «Клепсидра» Еубула.— Сто тридцать пять гетер,
пользующихся доброй славой в Афинах.— Классифика-
ция куртизанок Афинеем.— Свободные диктериады.—
«Волчицы».— Описание диктериона по Ксенарку и
Эубулу.— Цены в увеселительных местах.— Занятия
диктериад.— Порнобосцеон, или хозяин диктериона.—
Старые куртизанки, или матроны.— Их умение развра-
щать девушек.— Хвала Афинея публичным женщинам.—
Диктерион — место убежищ.— Разница в заработках ге-
тер низшего ранга и свободных диктериад.— Фрина из
Фесписа.— «Гноящаяся».— «Лаиса».— Сельский житель
Анисет и скупец Фебиан.— Алчность куртизанок.— Ры-
бак Талласион. Происхождение прозвищ некоторых ди-
69
ктериад.— «Сфинксы».— Пропасть, Вшивая, Шт опа ль*
щица, Рыбачка, Курочка.— Аркадиец и Садовник.—
Пьянчужка, Фонарь, Ворона, Свинья, Коза, Клепсидра
(Часы) и т. д.
Существовала большая дистанция между диктери-
адами и гетерами. По общественному положению пер-
вые относились к рабыням,, вольноотпущенницам и ино-
странкам, влачащим безымянное существование в
местах разврата. Вторые, несмотря на отсутствие у них
гражданских прав, вращались в среде самых выдаю-
щихся и образованных людей Греции. Можно утвер-
ждать, что писатели, поэты и моралисты, создавшие
трактаты о куртизанках своего времени, не удостоили
своим вниманием диктериад. Исключение составили
лишь некоторые женщины, жизнь и характер которых
стали объектом курьезных эротических анекдотов.
Эти анекдоты — излюбленная тема афинских весель-
чаков — многие авторы поспешили собрать в сборники.
К сожалению, к нам дошли лишь фрагменты подлинной
истории проституции, отраженной в этих анекдотах и
скрупулезно воспроизведенной Афинеем в книге XIII
«Деипнософистов».
В порносборниках Аристофана, Аполлодора, Амопи-
уса, Антифана, Горгиаса мы не найдем описания жизни
диктериад, зато здесь имеется много материалов о гете-
рах, особенно знаменитых.
Калистрат создавал «Историю куртизанок» столь же
серьезно, как Плутарх «Жизнь знаменитых людей»;
Машон собрал изречения именитых гетер; комические
поэты выставили напоказ скверные привычки этих жен-
щин, представляя их тем не менее в благородном свете.
Среди них следует назвать Диоклея («Талатта»), Гере-
крата («Корианно»), Менандра («Таис»), Еубула
(«Клепсидра»).
Но даже если бы мы располагали этими произведе-
ниями, о которых как об утерянных с сожалением гово-
рит Афиней, мы все равно не получили бы достаточных
сведений о диктериадах, ибо они ничего не оставили в
памяти потомков, кроме презрения, преследовавшего
эту категорию публичных женщин всю жизнь.
Аристофан Византийский, Аполлодор и Горгиас на-
считали сто тридцать пять гетер, пользовавшихся доб-
рой славой в Афинах и достойных памяти потомков.
Солидный список знаменитостей подчеркивал множест-
во безвестных женщин, занимавшихся проституцией в
70
Афинах: несмотря на сколоченное ими состояние, они не
имели шансов войти в историю.
Ни один многолюдный город не имел такого коли-
чества проституток, как Афины. Здесь было множество
диктериад, флейтисток и гетер. Их классификацию по
группам и подгруппам осуществил Афиней. В соответ-
ствии с этой классификацией диктериады делились на
два класса: один — низший разряд гетер и другой — ох-
ватывающих всех остальных. Исходя из этих различий,
можно заключить, что диктериады публичных домов
стояли выше тех, кто продавал себя в кабаках, парик-
махерских, в портиках и среди могил.
Среди народных вакханок были так называемые
«волчицы». Прозвали их так потому, что они, как голод-
ные волки, в поисках добычи появлялись в сумерках в
укромных местах и давали о себе знать криками, схо-
жими на завывания диких животных. Так объясняет
эту этимологию Дионисий Галикарнасский, считая ее
наиболее вероятной.
Диктериады закрытых помещений в своем большин-
стве были иностранками, рабынями, приобретенными в
разных странах; свободные диктериады, наоборот, комп-
лектовались в основном из гречанок. Движимые поро-
ком, леностью или нищетой, они бросились в яму раз-
врата. В ночной охоте у них был единственный помощ-
ник— господин случай. Он сводил их с матросами,
вольноотпущенниками, бродягами, прочей презренной
публикой. Можно предположить, что они до последней
возможности избегали носить атрибуты куртизанки —
оскорбительный костюм и золотые волосы. Они предпо-
читали действовать в темноте, звериным рычанием при-
влекая клиентов. Мало значили в их профессии моло-
дость или старость, красота или уродство, хорошее или
плохое одеяние. Ночь скрывала все, а полупьяный кли-
ент не требовал света.
В диктериадах, подконтрольных полиции, все выстав-
лялось напоказ, рекламировалось самое лучшее из жи-
вого товара. Коснарк в «Пентафлии» и Еубул в «Пан-
нихисе» представляет нам обнаженных женщин, выстро-
енных по ниточке в обители разврата. Из одежды на
них была только длинная вуаль, ничего не скрывавшая
от любопытного взора. Некоторые рафинированные ко-
котки набрасывали на лицо вуаль и обтягивали тонкой
материей грудь, оставляя все остальное открытым для
взора посторонних. Еубул сравнивает их с нимфами на
голубых волнах.
71
Живой товар выставлялся днем под открытым не-
бом. Это была витрина обнаженной женской красоты,
лучшая, чем живописные и скульптурные изображения
фалуса на стенах диктериона. Некоторые археологи по-
лагают, что эротические спектакли устраивались во
внутреннем дворе публичного дома.
Несомненно, диктерионы в Афинах отличались один
от другого степенью царящего там разврата. Но в ос-
тальном, особенно когда проституция набрала силу,со-
хранялось самое настоящее республиканское равенство.
Находясь на содержании государства, они устанавли-
вали не очень высокую цену для посетителей. Филемон
в своих «Адельфах» называет сумму в один обол (при-
мерно три сантима в современном выражении). «Солон
купил этих женщин,— говорит Филемон,— поместил их
в места, где они обеспечивались всем необходимым.
Временно они становились собственностью тех, кто хо-
тел ими обладать. Вот они в своей естественной просто-
те, смотрите все. Хотите ими воспользоваться? Дверь
откроется, как только пожелаете, нужен всего один обол.
Итак, входите. Никаких капризов, никакого жеманства
здесь не встретите. Вы заключите в объятие ту, которую
выбрали. Когда захотите и как захотите».
Греческие комедии Еубула дошли до нас фрагмен-
тарно. Длительное время с 370 г. до н. э., когда они
были написаны, входная цена в диктерионы оставалась
без существенных изменений. Подтвердились предви-
дения Солона и его замысел при создании таких заведе-
ний. «У таких красоток,— говорит Еубул,— ты можешь
купить удовольствие за несколько грошей и при том без
малейшей опасности». Мы не имеем точных данных о
входной цене. Можно предположить, что она менялась
по требованию сената.
Злачные места посещали не только матросы и тор-
говцы, корабли которых бросали якорь в Пиррее. Не
боялись появляться там именитые граждане на подпи-
тии или когда дьявол овладевал их душами. Закрыв
лицо плащом, они мгновенно скрывались за воротами
домов терпимости. Их двери были открыты круглосу-
точно, никем не охраняемые. Не было даже цепных со-
бак в отличие от других домов. Плотный занавес вызы-
вающего цвета мешал прохожим увидеть окруженный
портиками двор, где возлежали, сидели и стояли жен-
щины, полируя ногти, расчесывая волосы, выщипывая
брови, натираясь благовояниями, то есть делая все, что
могло скрыть физические недостатки и подчеркнуть
72
скрытые или явные достоинства. Обычно старая феса-
лийка с внешностью колдуньи сидела у входа, торгуя
духами или приворотным зельем. Одновременно она вы-
полняла функции сводницы.
Законы Солона и аэропага не ограничивали количе-
ство диктерионов, что открывало простор для частного
предпринимательства. Как правило, частные публичные
заведения множились за чертой города. В них утвер-
ждался такой же порядок, как и в государственных дик-
терионах. Антрепренер выплачивал пошлины государ-
ству, сам получая неплохой доход. Им мог быть только
иностранец, но часто греческий гражданин в погоне за
барышами вкладывал под чужим именем деньги и обо-
гащался на ниве разврата. Комические поэты часто вы-
смеивали алчность и подлость таких людей. Их назвали
«порнобосцеонами».
В условиях растущей конкуренции тяжело складыва-
лась судьба старых куртизанок. Стремясь использовать
свой богатый опыт, они создавали своеобразные школы
в окрестностях Афин. Здесь открыто преподавалось ис-
кусство и секреты проституции. Магистрат не проявлял
намерения вмешиваться в дела школ, а тем более за-
прещать творимые там безобразия. Хозяйки, которых
именовали матронами, развращали учениц, готовили их
к работе в качестве куртизанок. Алексис в комедии
«Изостазион» (Афиней приводит из нее несколько отрыв-
ков) рисует живописную картину ухищрений, к которым
прибегали матроны с целью изменить внутренний мир и
внешность своих учениц. «Они берут к себе девушек, не
владеющих любовным ремеслом, и вскоре изменяют их
до такой степени, что ничего не остается от прежней
наивности, не говоря о лице и фигуре. Если новенькая
мала ростом, в ее обувь подкладывают толстую стель-
ку. Если она очень высокая, ее заставляют носить низ-
кую обувь и обучают так сгибать шею и плечи при
ходьбе, что рост ее уменьшается. Лишена девица широ-
ких бедер, их делают пышными, прикрепляя накладки,
приговаривая при этом: «Какой широкий круп!». Боль-
шой живот убирают с помощью выпрямляющего инстру-
мента, используемого при установках декораций. Рыжие
волосы чернят, черные высвечивают свинцовыми бели-
лами, слишком белую кожу пудрят цветным порошком.
Если сокровенные части тела отличаются красотой, их
намеренно выставляют напоказ. Обладательницу кра-
сивых зубов заставляют смеяться, чтобы подчеркнуть
красоту рта. Когда не могут заставить смеяться, то дер-
73
жат целыми сутками взаперти с миртовой ветвью между
зубов, как обычно поступают на рынке продавцы коз-
линых голов. Так, волей-неволей она обнажает оба ряда
зубов».
Матроны стремились превзойти друг друга в обуче-
нии кокетству и искусству туалета. Все это имело целью
не только привлечь внимание клиентов: ученицы пости-
гали разноообразные приемы разжигания страстей у
мужчин. Афиней восхваляет их искусство в следующих
словах: «Ты будешь доволен женщинами в диктери-
онах».
Диктерионы в некотором смысле пользовались пра-
вом неприкосновенности. Они рассматривались как мес-
то убежища, где граждане находились под защитой пу-
бличного гостеприимства. Никто не имел права проник-
нуть туда для совершения насилия. Дебиторы укрыва-
лись там от кредиторов, а закон создавал род мораль-
ного барьера между гражданской и тайной жизнью, ко-
торая начиналась у входа в диктерион.
Замужняя женщина в поисках мужа не могла по-
пасть в эти места, отец не имел права забрать оттуда
сына. Как только гость диктериона переступал его по-
рог, он становился как бы священным, терял на время
свою индивидуальность, имя, звание. «Закон не позво-
ляет,— говорит Демосфен в своей обвинительной речи
против Нееры,— забрать адюльтера от женщин, нахо-
дящихся в местах проституции, даже если он занимает-
ся там незаконной торговлей».
Между тем законодателей не интересовала судьба
проституток низшего ранга: иностранок, рабынь, воль-
ноотпущенников. Закон их не защищал. Под его покро-
вительством, в силу молчаливого согласия, оказались
граждане Афин. Ответственность за совершенные ими
дела они несли только перед собой.
Можно предположить, что наслаждение составляло
часть религиозного культа. Поэтому Солон разместил
храм Венеры-Пандемос рядом с главным диктерионом
Афин: богиня могла следить за тем, что происходило
в этих местах. Согласно замыслу рьяных почитателей
Венеры, человек, посвятивший себя ее культу, должен
был на практике доказать это в храме и диктерионе.
Древние авторы приводят много деталей о жизни
куртизанок, о второстепенных гетерах, ведущих бродя-
чий образ жизни или практикующих у себя на дому.
Мы узнаем от них не только цену продажной любви, их
профессиональные приемы, различные моменты распут-
74
ной жизни, но и имена, прозвища, происхождение кли-
чек— все, что характеризует их интимную жизнь. Ви-
димо, при определении ранга в корпорации гетер имели
значение характер и форма заработка. Заработок сво-
бодных диктериад и гетер нижнего ранга не фиксиро-
вался и не менялся в зависимости от физических досто-
инств каждой, он не ограничивался золотыми и сереб-
ряными деньгами; большей частью это были презенты,
которые женщины требовали за свою работу. Но насто-
ящий критерий, который разработали сами куртизанки,
заключался в сочетании ума, талантов и учености.
Проживавшие в харчевнях среди пьяных матросов
и волосатых рыбаков не могли расчитывать на большое
вознаграждение: одни довольствовались корзиной рыбы,
другие — амфорой вина, третьи позволяли себе капри-
зы, работая даром в честь Венеры, чтобы на следующий
день востребовать двойную плату. Требовательный тон
сочетался с просительным, вызывающий вид с унижен-
но-смиренным. Одна гетера воскликнула с негодова-
нием: «Видели ли когда-нибудь куртизанку, которую
брали на всю ночь за пять дрхм?» (Примерно 5 фран-
ков). Другая гетера — Хариелая была столь доступной
и покладистой, что давала все и не требовала ничего.
Лукиан в «Токсарисе» утверждает, что никогда больше
не встречал подобной женщины.
Гетера из харчевни Пиррея, желая получить хоро-
ший презент, принимала соблазнительную позу, говори-
ла медовым голосом и становилась воплощением неж-
ной страсти. «Если вы в возрасте,— свидетельствует
Ксенарк в «Пентафлии»,— они называют вас «папа»,
если молодой — «братец». Любопытные советы дает ста-
рая куртизанка своей дочери (по Лукиану): «Ты верна
Хериасу и не принимаешь другого мужчину. Ты отверг-
ла две мины (мера золота) земледельца Ахарнеса, мину
Антифона» и т. д. Одна мина может быть оценена при-
мерно в 100 франков по современному курсу, и неизве-
стно, чему больше удивляться:. щедрости земледельца
Ахарнеса или верности гетеры своему Хереасу.
Машон, скрупулезно собиравший афоризмы куртиза-
нок, рассказывает о некоем Морихусе, торговавшемся
с Фриной из Феспиеса. Последняя соглашалась на мину.
«Это много,— сказал Морихус,— несколько дней назад
ты потребовала от иностранца всего два золотых сТа-
тера» (приблизительно 40 франков). «Хорошо,— живо
возразила Фрина,— подожди, когда я буду в хорошем
настроении и я не спрошу с тебя больше».
75
Горгиас в своем описании афинских куртизанок упо-
минает о гетере низшего класса Лемене («Гноящиеся
глаза»), любовнице оратора Ифатоклеса. Она отдава-
лась за две драхмы, за что получила еще клички «Ди-
драхма» и «Парорама». Наконец, если верить Афинею,
постаревшая Лаис продолжала заниматься своим ре-
меслом, значительно снизив таксу за свои поблекшие
прелести. Она требовала всего один статер или два-
дцать франков от различных посетителей, желавших
узнать, до какой степени падения дошла в прошлом
красивая и знаменитая гетера.
Типичная судьба куртизанок: поднявшись до высших
ступеней славы, видя у своих ног поэтов, генералов и
даже царствующих лиц, они внезапно скатывались со
ступеней призрачного успеха и обрекались на забвение.
Тогда диктерион становился прибежищем этим оскол-
кам красоты и страсти. Так кончила Глисера, возлюб-
ленная поэта Менандра. Счастливы были те, кто сумел
обеспечить свою старость, независимую и спокойную.
К примеру будучи молодыми, отказались от своего ре-
месла Сциона, Гиппафазис, Феоклея, Псанефа, Лажи-
сика, Антея и Филира. О них с одобрением как о по-
чтенных женщинах'говорил Лизиас в своей высокомер-
ной речи против Лаис.
Куртизанки, находившиеся на содержании диктери-
она и пользующиеся услугами чиновников, доводили до
полйого разорения рыбаков и торговцев. «Вы забыли,—
с грустью писал сельский житель Анисет скупому са-
новнику Фебиану, нажившему богатство и не удостоив-
шему вниманием разорившегося клиента,— вы забыли,
как я отправлял вам корзины с финиками, свежий сыр,
чудесных куропаток. Благополучие, которым вы пользу-
етесь, разве оно не исходит от меня. Мне же остается
только позор и нищета». Алсифрон, сохранивший это
письмо как документ исключительной алчности курти-
занок, рассказывает нам также о рыбаке Фалласерусе,
влюбленном в певицу и отправлявшем ей ежедневно всю
выловленную рыбу. Афиней цитирует стихи Анаксиласа,
описавшего в «Неотии» удручающий портрет куртизан-
ки. «Да, все эти гетеры — сфинксы; они ничего не гово-
рят прямо, предпочитая двусмысленность; они ласкают
вас, говорят о своей любви, о получаемом от вас насла-
ждении, но затем требуют: «Мой дорогой, мне нужна
стремянка, треножник, стол на четырех ножках, малень-
кий сервант на двух ножках». Кто сумеет не попасть
в эту ловушку, благословляет судьбу за то, что избежал
76
краха. Пожелавший вернуться, становится жертвой
Монстра». Это извлечение из произведения греческого
поэта, стихи которого, как и многих других, исчезли во
мраке веков, заставляет комментаторов задуматься над
словом «сфинкс». Применение его к гетерам можно
объяснить их показной загадочностью. Но скорее всего
оно связано с длительным пребыванием куртизанок на
площадях, перекрестках дорог, где они восседали не-
подвижно и молчаливо, как сфинксы, покрытые накид-
кой. Во всяком случае, сфинкс, по замечанию Панки-
роля, служил эмблемой публичных женщин.
Что касается кличек, которыми награждали курти-
занок, то не следует искать в них двусмысленность.
Чтобы расшифровать их, нужно знать конкретные об-
стоятельства их возникновения. Так очаровательная
Синопа не была еще дряхлой, когда льстивые поклон-
ники назвали ее Абидос (Пропасть); Фанострата, по
свидетельству Аполлодора Византийского, никогда не
имевшая приличной клиентелы, дошла до такой степени
падения, что получила прозвище «Фтеропила» (Собира-
ющая вшей. Ее видели на улице сбрасывающей со
своей одежды паразитов. Эти две диктериады, одна из-
за пожиравших ее насекомых, другая из-за невыполня-
емых обещаний, пользовались популярностью и привле-
кали к себе внимание. Демосфен ссылается на них в
своих речах; не упускают случая сказать о Пропасти
и Вшивой Антифан, Алексис, Калистрат. Это были
распространенные типы грязной корпорации гетер. В ней
фигурируют Штопальщица, Рыбачка, Курочка. Послед-
няя кудахтала, как курица в ожидании петуха, другая
высматривала мужчин на дороге и вылавливала их,
словно на крючок, третья, наконец, штопала, так ска-
зать, старые ткани прошлой любви.
Антифон, характеризуя диктериад, упоминает об
Аркадийце и Садовнике, хотя эти прозвища мало по-
хожи на женские. Афиней говорит о Пьянчужке,
всегда переполненной вином и не прекращавшей его
пить. Синерис получила прозвище Фонарь, так как
всегда пахла маслом; Феоклея носила кличку Ворона
из-за смуглого цвета кожи и черных волос. Ее дочь
Калисто называлась Свиньей, поскольку всегда хрю-
кала. Нико переделали в Козу, так как она разорила
некоего Таллуса, отдаваясь ему с такой же жадностью,
с какой коза щиплет оливковую ветвь; наконец, Клеп-
сидра (Часы) остались в памяти под этой кличкой по-
тому, что выделяла клиенту всего пятнадцать минут,
77
отсчитываемых песочными часами. Еубул написал ко-
медию на этот сюжет.
Атеней, который с головой погружался в книги, не
дошедшие до нас, называет многие клички диктериад,
описывает их истории, воспроизводит остроумные на-
смешки, которыми одаривали их современники. Делает
он это педантично, со спокойствием эрудита, не боящим-
ся исчерпать материал, и ссылаясь при изложении сю-
жетов на Тимоклея, Менандра, Полемона и других гре-
ческих порнографистов. Так прозвище Кормилица при-
надлежит Коронее, дочери Нанно, кормившей за свой
счет любовников. Афиссы — это две сестры: Анфиса и
Страгония, известные белым цветом кожи, тонкими та-
лиями и большими глазами, что давало основание
сравнивать их с рыбой. Цистерна это — Посаниас, уго-
дившая однажды в бочку с вином. «Мир исчезнет скоро,—
воскликнула гетера Глисера, знаменитая своим остро-
умием.— Вот Цистерна в бочке».
Атеней и Люсьен называют многих гетер низшего
ранга, которые отзывались только на клички: Астра,
Кимвал, Бородатая, Угодница, Лира, Муха, Сентенция,
Пчела, Песчаное зерно, Фига, Барка, Светлячок, Добы-
ча, Кишечная струна, Простушка, Лань, Букли и т. д.
Некоторые в насмешку давали прозвища друг другу:
Химера, Горгона и т. д. Другие: Дорис, Евфросинья,
Миртала, Лизидис, Эвардас, Корина и т. д. избежали
чести получить прозвища и остались под своими име-
нами.
Обычно прозвища давались в связи с более или ме-
нее острой эпиграммой, тем более весомой, что она вы-
секалась на мраморе или металле. Эпиграмма перехо-
дила из уст в уста вместе с прозвищем. Последнее оста-
валось неподвластным времени.
Так поэт Аммонид жаловался на диктериаду:
«Появись она голой и вы удерете за колонны храма Гер-
кулеса» а его коллега добавил: «Отец удерет первый»,
и она была названа Антипатрой (противоотцовская в
переводе с греческого). Две гетеры прославились тем,
что заставляли брать себя силой, проявляя показную
скромность и порядочность.
Тимоклес был удивлен встретив такое сопротивление
куртизанки, назвав ее «Девственницей» и «Дерущейся».
Он посвятил ей следующие стихи: «Да, это значит стоять
наравне с богами если провести ночь с Корсикой или
Каметипой. Какая твердость! Какая белизна! Какая
нежная кожа! Какое дыхание! Какое очарование в ее
78
сопротивлении! Как она борется со своим захватчиком!
Это сплошное упоение любовной страстью, вам дают по-
щещину, восхитительная ручка бьет вас... О блажен-
ство!».
Глава VIII
СОДЕРЖАНИЕ. Второстепенные гетеры опасны для
молодежи,— Что сказал о гетерах и гетеризме Анакси-
лас.— Искусство накладывать румяна.— Дрантидес сво-
ей жене Хронион.— Художники куртизанок Повсаниас,
Аристид и Ниофан.— Письмо Таис Фесале по поводу
Мегары.— Любовь Хармида к увядшей Филематиуме.—
Как гетеры привлекали прохожих.— Советы Кробилы
дочери Коринне.— Гетера Лира.— Мусариума упрекает
дочь.— Рабыня Саламина и ее хозяин Габеллус.— Си-
малион и Петала.— Диалог между гетерой Мирталой и
отвергнутым любовником Дорионом.— Торговцы из Би-
финии.— Пожертвования куртизанок богам.— Диктери-
ада Лизидис.— Комментаторы греческой Антологии.—
Объяснение известной пословицы: «В Коринф не прихо-
дят безнаказанно».— Слово «осим».— Дионис-тиран в
Коринфе.— Любовь по-финикийски.— Письма Аристи-
нетта.— Вновь о стенах Серамики.— Высокие цены на
свободных девиц и замужних женщин.— Филумена.—
Ведьмы из Фесалии и Фригии.— Мелисса.— Лесбиянская
любовь и Сафо.— Диалог Клеонариума и Леены.— Ме-
гилла и Демонас.
Афинские диктериады представляли меньшую опас-
ность для молодежи и людей пожилого возраста, чем
второстепенные гетеры. Движимые неимоверной алч-
ностью, они только тем и занимались, что разоряли не-
опытных юнцов и потерявших рассудок старцев.
Правитель Солон, очевидно, хотел обуздать ненасыт-
ную жадность куртизанок, создавая соответствующие
увеселительные учреждения. Он рассчитывал также смяг-
чить нравы и перекачать часть средств в казну госу-
дарства. Между тем рабыни, купленные с этой целью за
пределами Греции, не имели никакого представления
о местных нравах и не владели языком страны, в кото-
рую их привезли. Обладая красотой и осведомленнос-
тью в любовных делах, они не могли удовлетворить
духовные запросы афинян. Этим воспользовались гете-
79
ры, вышедшие из местной среды. Менее привлекатель-
ные, чем диктериады, но хорошо обученные матерями
или кормилицами, они отличались пикантностью, лов-
костью и разнообразием приемов обольщения. Если до-
бавить к этому умение пользоваться словом, то понят-
ным становится то превосходство, которое они утверди-
ли над диктериадами. Их опасались, на них указывали
как на подводные камни и в то же время разбивались
об эти рифы. Кораблекрушение терпели наиболее опыт-
ные штурманы и гребцы.
Чужое горе доставляло радость гетерам — этим зло-
вещим инициаторам катастроф. «Если кто-либо попадал
в сети к гетере,— говорил поэт Анаксилас в комедии
«Неотис»,— пусть назовет мне тварь, обладающую та-
кой же свирепостью. В самом деле, что по сравнению
с ней дракон, химера, извергающие из ноздрей пламя,
харибда и сцилла, эти трехголовые существа, морские
собаки, сфинкс, гидра, лев, гадюка? Что в сравнении
с ней все гарпии? Нет, невозможно ни с чем сравнить
это отвратительное отродье, ибо оно превосходит все
вообразимые и невообразимые мерзости».
Гетеры, с детства постигшие уроки старых развратниц,
теряли человеческий облик. Молодые, они еще довольст-
вовались единственным любовником, да и то, если он
платил за двадцатерых; затем они охотились за много-
численными клиентами, стремясь вытряхнуть из них все,
что только можно. Среди них оказывались разоренные
простаки, которые по наводке гетер шли на воровство,
мошенничество и даже убийство. Объектами внимания
становились сынки богатых родителей, молодые орато-
ры, поэты и начинающие философы, матросы, солдаты,
крестьяне, торговцы, игроки и транжиры.
Удивительным было то, что влиянием и успехом
пользовались особы с посредственной внешностью. Они
дарили безвкусные поцелуи, гримасничали вместо того,
чтобы улыбаться, и штукатурили лицо толстым слоем
румян. Малопривлекательный образ известных гетер ри-
сует Анаксилас. «Вот эта Плангон,— говорит он,— по-
длинная химера, сжигающая иноземцев. Только один
кавалер перехитрил ее, утащив недавно все имущество.
Что касается Синопы, то не гидра ли она, эта старуха
и соседка стоголовой Гнафены? А чем она, например,
отличается от Сциллы с тройной пастью? Не ищет ли
она третьего любовника, только что проглотив двух?
Между тем говорят, что он спасся, удирая от нее со ско-
ростью ветра. Ну а Фрина? Я не вижу, что отличает ее
80
от Харибды: не проглотила ли она баркас вместе с ка-
питаном и рулевым? Феано, не общипанная ли она
сирена с глазами и голосом женщины, но с птичьими но-
гами?».
Этот пассаж из греческой комедии, попавшей в поле
зрения Афинея, указывает на деградацию гетер. В прош-
лом знаменитые куртизанки оказались в ранге презрен-
ных диктериад. Состарившиеся Плангон, Синопа, Гла-
фена, Фрина, Феано уже ничем не отличались от «вол-
чиц» и «сфинксов» Серамики.
Между тем подтверждается фактами, что физичес-
кое старение не было препятствием для женщин такого
рода: они обладали искусством скрывать следы старости
и компенсировать внешние дефекты опытом и ореолом
прошедшей славы. Молодые или старые, морщинистые
или нет, они неизменно пользовались особыми румяна-
ми, составленными из тернистых растений Египта или
корней аконта; побеги красного цвета, смоченные уксу-
сом, накладывались на лицо и придавали увядшей коже
свежесть младенца. Когда же нужно было избавиться
от морщин, то прежде чем их замазывать, лицо покры-
валось особой смесью рыбьего клея и свинцовых белил.
Подкрашивание лица входило существенным компо-
нентом в ремесло куртизанки. «Не претендуешь ли ты,—
писал Дриандидес своей жене Хронионе (в «письмах
Алсифрона»),— стать на одну доску с этими женщинами
Афин, лицо которых выдает извращенные нравы?». За-
нятие косметикой действительно находилось на уровне
художественного искусства. Чтобы скрыть недостатки,
прибегали и к другим уловкам. Так, гетеры показыва-
лись на улицах только по вечерам, когда зажигались
факелы и фонари. Днем они держались на почтительном
расстоянии от любопытных взоров, не покидая дома или
притаившись у верхнего окна. Из этой засады они обна-
руживали себя только на мгновение, чтобы привлечь
внимание неосторожного любителя приключений. Вдох-
новленный призывным взглядом, он бросался за курти-
занкой в ее логово, где темнота скрывала все дефекты
хозяйки.
Когда почтенные женщины в надежде вернуть лю-
бовь мужа пытались воспользоваться подобными при-
емами, они делали это, как правило, неумело, и затея
часто кончалась конфузом. «Наши женщины,— говорил
Эубул в комедии «Цветочница»,— мажутся белилами,
натираются сурьмой и пользуются соками совсем не так.
В результате если они выходят на улицу жарким летом,
81
то из глаз текут два черных ручья и обильный пот, сте-
кая на шею, оставляет в ней борозды; напудренные во-
лосы, липнувшие на лбу, старят их еще более».
Если употребление румян стало делом обычным, то
совсем неординарными были приемы косметики. Можно
предположить, что удавалось это тем, кто прошел спе-
циальную подготовку. Конечно, в стране, где мастерст-
во раскрашивания мраморных статуй достигло совер-
шенства, постигалось и искусство женского макияжа.
Существовали специальные художники — портретисты
куртизанок (их называли «порнографссы»)'.
Павслниас, Аристид и Ниофан, упоминаемые Афине-
ем, были не одиноки в этом искусстве, По замечанию
греческого поэта, красота должна изменяться бесконеч-
но, чтобы оставаться красотой. Отсюда постоянное
стремление куртизанок к изменению черт лица, к овла-
дению искусством макияжа. Многое при этом зависело
от ее вкуса. В «Письмах» Алсифрона Таис злорадно
пишет своей подруге Фесале по поводу Мегары — обез-
доленной куртизанки: «Она очень дерзко отзывалась о
моих румянах и лице. Она, видимо, забыла, в какой ни-
щете я ее застала, когда у нее не было зеркала? Если
бы она знала, что цвет ее кожи похож на желтый сан-
дарак, осмелилась бы говорить так о моем лице?»
Естественно, все гетеры красились, и старые имели
определенные преимущества благодаря приобретенному
с годами опыту. Вот почему часто случалось, что моло-
дой красивой гетере предпочитали старую и некраси-
вую. Свою роль играли здесь и колдовские снадобья.
В «Диалогах» Лукиана Таис выражает возмущение тем,
что любовник Глиссеры оставил ее ради Горгоны. «Ка-
кое очарование нашел он в мертвых губах и отвисших
щеках? — говорит Таис.— Может быть, он ее взял из-за
большого носа, лысой головы и вытянутой шеи». В тех
же «Диалогах» Трифена смеется над увядшей Филема-
тиумой по прозвищу «стенобитная машина». «Заметили
ли вы ее возраст и морщины?» — говорит Трифена. «Она
клянется, что ей не более двадцати двух»,— возражает
Хармид. «Но можно ли верить словам больше, чем соб-
ственным глазам? Разве вы не видите, как начинают
белеть ее виски? А если бы вы ее видели голой!» — «Это-
го она никогда мне не позволяла сделать».— «И разум-
но, поскольку ее тело пестрое, как шкура леопарда».
В этих отрывках речь идет о тех самых гетерах, ко-
торые располагались у верхнего окна на улицу, прово-
дя ветвью мирты по губам. Когда прохожий откликался
82
на ее призыв, куртизанка делала условный знак, соеди-
няя большой и указательный палец в кольцо, и уходила
от окна. Внизу клиента встречала служанка. Молча,
прижав палец к губам в знак молчания, она провожа-
ла его в темную комнату, куда проникал слабый свет
из-за приоткрытой портьеры. Называлась сумма, кото-
рую следовало отдать не торгуясь. Затем как видение
появлялась в глубине комнаты куртизанка.
Однако наступало время, когда не могли спасти и
такие уловки. Оставались две возможности: воспиты-
вать молодых гетер или выполнять роль повивальных
бабок-знахарок. Вот что писала Фебиана некоему Анисе-
ту: «Одна из моих соседок пригласила меня помочь ей
во время родовых схваток. Я поспешила к ней, взяв с
собой необходимые инструменты». Она еще не была ста-
рой, но уже готовилась к новой роли. Будучи мастери-
цами в деле совращения малолетних, знахарки состав-
ляли приворотное зелье. «Письма» Алсифрона и «Ди-
алоги» Лукиана заполнены репликами этих старых свод-
ниц. Обычно в этой роли выступала мать, склонявшая
дочь к проституции. «Не такое это уж большое несчас-
тье,— говорит зловещая Кробила своей дочери Коринне,
которую она накануне предложила богатому юнцу.—
Это не такое большое несчастье перестать быть девст-
венницей и узнать мужчину, который к тому же дает
тебе за первый визит целую мину. Ведь за нее можно
купить богатое ожерелье». И она расписывает преиму-
щества ремесла, которое выведет их из нищеты. «Как
я буду это делать?» — наивно спрашивает Коринна.
«Точно так, как это ты только что сделала,— ответила
мегера,— и как делает это твоя соседка».— «Но ведь
она — куртизанка!» — «Какое это имеет значение? Ты
станешь богатой, как она. У тебя будет толпа почитате-
лей. Ты плачешь, Коринна? Но посмотри, сколько кур-
тизанок вокруг, какой у них доход и процветание!»
Затем следуют материнские советы, приводится при-
мер олетриды Лиры, дочери Дафниса: ее тяга к роско-
ши, манера обольщения, веселый нрав, удача в делах,
неограниченный кредит. Будучи приглашенной на празд-
нество, она никогда не пьет лишнего, слегка прикасает-
ся к деликатесам, пьет неспеша и говорит мало. «Она
смотрит только на того, кто должен ее увести, и это
усиливает ее авторитет. Когда она ложится в постель,
то забывает всех, кроме своего клиента. Поэтому каж-
дый стремится ее нанять. Подражай ей во всем, и мы
будем счастливы».
83
Девушка не очень устрашена такой перспективой
обогащения. «Но,— говорит она после некоторого раз-
думья,— все, кто покупают нашу благосклонность, не
похожи ли они на Лукритуса, получившего от меня
все?» — «Нет, — отвечает Кробила, надувшись от важ-
ности,— будут более красивые, будут пожилые, даже
уродливые».— «И что, нужно, чтобы я одаривала их та-
кими же ласками?» — «Этих особенно. Так как они пла-
тят больше. Красивые всего лишь красивые. Думай
только об обогащении». С этими словами мать отправи-
ла ее в баню: Лукритус должен прийти этим вечером.
Мать некой Мусариумы пришла в отчаяние от беско-
рыстной любви дочери к юному Хереасу. Последний не
дал ей ни одного обола, более того, девица продала!
драгоценности и выходное платье; влюбленная курти-
занка не может любить наполовину. Негодующая мать
проклинает дочь, которая вместо того, чтобы получать
доход от любви, разоряется на ней. «Стыдись! — упре-
кает она с презрением и гневом.— Ты — одна из всех
куртизанок осталась без серег, без колье и таранского
платья!» — «Но, мама,— воскликнула Мусариума, заде-
тая за живое,— более ли они счастливы и красивы, чем
я?» — «Они более разумны и лучше знают свое ремесло.
Они не верят словам юнцов, клятвы которых остаются
только на их губах. Для тебя, новой Пенелопы, верной
только одному любовнику, нужен Хереас. Только что
арканийский землевладелец (такой же юный) предло-
жил Две мины — цену вина, проданного отцом в городе,
и ты его отвергла с оскорбительной улыбкой. Ты хочешь
спать только со своим Адонисом!» — «Как! Бросить Хе-
реаса ради мужлана, источающего козлиный запах?
Хереас — Аполлон, а арканиец — урод».— «Хорошо. Он
мужлан, пусть будет так. Но Антифон, сын Менекрата,
ведь тот предложил тебе мину. Разве это не элегантный
афинянин и разве он не так же молод и красив, как
Хереас?» — «Хереас мне угрожает: «Убью вас обоих,
если застану вместе!» — «Пустая угроза! Может быть,
тебе стоит закончить жизнь куртизанки и принять обет
жрицы Сереса? Но забудем это. Вот наступают Алены,
что подарил он тебе к этому празднику?» — «Мама, у
него ничего нет».— «Но разве он не предпринимает вся-
ческие ухищрения вплоть до попыток с помощью мо-
шенника-раба ограбить своего отца? И разве не требу-
ет от матери денег, угрожая в случае отказа отправить-
ся в заморское плавание?»
Не все куртизанки были столь бескорыстными, как
84
Мусариума. Безденежную любовь, если она случалась,
они умели компенсировать: кто приходил с кошельком,
уходил без него. Каждая имела свой тариф, но порой из-
за брезгливости или каприза отказывалась от щедрого
посетителя.
Ксенарк в «Пентафлии», воспроизведенной Афине-
ем, видимо, имеет в виду диктериад, когда пишет сле-
дующее: «Они обладают гибким станом. Есть худые и
низкие ростом, высокие и плотные, молодые, старые,
среднего возраста. Всегда можно выбрать ту, которая
больше всего вам подходит. При этом не нужно прибе-
гать ни к каким ухищрениям». Что касается гетеры, то
даже матросская и простонародная, она пользовалась
правом выбора, закрывая дверь перед нежелательным
посетителем. Простая обитательница Серамики, кото-
рую громила Габеллус извлек из лавчонки колченогого
торговца, решительно воспротивилась домогательствам
нового хозяина. «Пытки меня страшат меньше, чем ва-
ша постель,— сообщает она ему.— Я вовсе не убежала
той ночью, а спряталась в саду, где вы меня искали.
Я заперлась в сундуке, страшась ваших объятий. Луч-
ше повеситься, чем выдержать их. Я не боюсь смерти, и
это не высокопарная фраза. Да, Габеллус, я ненавижу
вас, жирный боров, вы внушаете мне ужас, кажетесь
чудовищем. Ваше дыхание отравляет воздух. Уходите
в недобрый час! Попробуйте сойтись с какой-нибудь
старой Еленой, беззубой и пропахшей жирным маслом
на своем хуторе». Алсифон, воспроизводя это послание,
не посвящает нас в дальнейшее и остается неизвестным,
свыклась ли Саламина с чудовищем Габеллусом.
Торговцы рабынями, обученными искусству любви,
назывались андроподокапеллами. Подчеркивая качест-
во своего товара, они обвязывали бедра женщин специ-
альными веревками. Пылкие афиняне стремились разга-
дать условные обозначения секретов любви, которыми
обладали рабыни. Многие гетеры начинали с этого. За-
тем в знак признательности очарованные любовники
выкупали их из рабства или это происходило за накоп-
ленные женщинами средства. Многие оставались до кон-
ца своих дней упрямыми и алчными, что помогало под-
ниматься по ступеням благосостояния. Овладев в совер-
шенстве ремеслом в диктерионах, где регламент не по-
зволял брать с клиента больше одного обола, они сразу
же после выхода из рабства требовали одну или две
драхмы, затем не довольствовались золотым статером,
когда же входили в моду, мина казалась им пустяком,
85
и дело кончалось востребованием таланта (8000 фран-
ков). У ловких и изощренных красавиц рост заработка
происходил стремительно. Но когда не хватало ума и
предусмотрительности, процветание было недолгим.
Часто происходило обратное движение в разряд второ-
степенных гетер; тогда высшей оплатой становились не-
сколько драхм, вырванных с трудом у бедных или ску-
пых мужланов.
Совсем недавно их видели восседающими в велико-
лепных носилках, свежих и надушенных, в тончайших
шелках, в сопровождении кортежа рабов и евнухов. Они
блистали золотыми серьгами, кольцами, пряжками.
И вдруг—неожиданное перевоплощение: одетые в ло-
хмотья, растрепанные, со сморщенными шеей и лицом,
они сидят у портиков Пиррея или бродят среди могил
Серамики.
Наглость этих красоток в период процветания сме-
нялись унижением и нищитой. Достаточно было разори-
тельного суда, болезни, пьянства или проигрыша в
азартной игре, чтобы вызвать такое падение. Никто не
жалел их за гранью нищеты и отчаянья, наоборот, на-
поминали им о бессердечии и жестокости в лучшие вре-
мена. Сколько слез, банкротств, разбитых надежд было
связано с ними и в то же время сколько страстей!
«Письма» Алсифрона заполнены жалобами несчаст-
ных любовников, а также жестокими насмешками ге-
тер над обманутыми и отвергнутыми. Вот Сималион,
разоренный Петалой, проникается еще более пылкой
любовью к ней. А это — рыбак Анхениус, сделавший
женой свою любовницу — гетеру. В «Диалогах» Луки-
ана Миртала насмехается над Дорионом, предваритель-
но полностью его разорив. Последний жалуется: «После
того, как я осыпал тебя щедротами и был возлюблен-
ным, господином, мужем, с тех пор, как я ничем не вла-
дею, а ты одержала победу над этим торговцем из
Бифинии, твоя дверь закрылась передо мной. Перед
этой неумолимой дверью я напрасно проливаю слезы
одиночества; но он, он один с тобой, всю ночь, опьянен-
ный ласками...» — «Что! Ты говоришь о каких-то щед-
ротах, которыми якобы осыпал меня? — возражает ему
Миртала со смехом.— Я разорила тебя, говоришь ты?
Подсчитаем, посмотрим, что ты мне принес».— «Да, под-
считаем, Миртала. Во-первых, обувь из Сициона: поло-
жим две драхмы».— «Но ты спал со мной две ночи».—•
«Продолжим: по возвращении из Сирии я привез тебе
вазу, наполненную финикийскими благовониями. Это
86
стоило, клянусь Нептуном, две драхмы».— «А я дала
тебе перед отъездом короткую тунику, которую матрос
Эпиур забыл у меня». — «Эпиур узнал ее и отнял не
без драки. Призываю в свидетели богов. Вернувшись
из Босфора, я привез тебе кипрские луковицы, пять ры-
бин и восемь окуней, еще восемь пирогов, вазу с карий-
скими фигами и, наконец, о неблагодарная, я тебе при-
вез из Патара золоченные башмаки. Припоминаю также
чудесный сыр из Гитиума».— «И все это можно сосчи-
тать за пять драхм».— «Эх, Миртала, это все, что у
меня было, несчастного наемного матроса. Теперь я —
глава правого крыла гребцов, а ты меня презираешь.
Разве я не возложил совсем недавно на празднества
Афродиты золотую драхму к ногам Венеры? Разве я не
дал две драхмы твоей матери на покупку обуви? А этой
Лиде два или три обола? Вот и получается все состоя-
ние матроса!» Миртала рассмеялась в ответ и с гор-
достью разложила богатые подарки торговца из Бифи-
нии: ожерелье, серьги, ковер, серебро. Затем, повернув-
шись к нему спиной, произнесла: «О, счастливая любов-
ница Дорион! О, несомненно, ты привезешь ей кипрские
луковицы и сыр из Гитиума!»
Петала, пребывая в поисках своего богатого клиен-
та, пишет Сималиону, слезливая и скаредная любовь
которого ее раздражает: «Отныне туники, драгоценнос-
ти, рабы — вот чего требует моя профессия и занима-
емое мной положение. Родители не оставили мне вла-
дений в Нуримонте. Я не участвую в разработке руд
Аттики. Все мое богатство — жалкая плата за достав-
ляемое мной удовольствие и мизерные подарки, кото-
рые, тяжело вздыхая, преподносят мне скаредные и без-
мозглые любовники. Я живу с тобой год в скуке и без
удовольствий. Нет даже благовоний для моих волос.
Мое сокровище — старые и грубые тарентские ткани.
Я не осмеливаюсь появляться среди подруг. Могу ли я
согласиться жить с тобой. Ты плачешь? Это смешно!
Видите ли, именем Венеры он обожествляет меня, нуж-
но отдаться только ему. Как?! У тебя нет золотых чаш?
Ты не можешь украсть деньги отца, сбережения ма-
тери?»
Не редко случалось, что молодой человек, ослеплен-
ный роковой страстью, обкрадывал своих родителей,
чтобы утолить алчность гетеры. Разорив клиента и убе-
дившись, что ничего больше из него вытянуть нельзя,
куртизанка теряла к нему всякий интерес. Анаксилас
имел все основания сказать в одной из своих комедий:
87
«Из всех свирепых животных нет более опасней, чем
гетера»*
Отличаясь жестокостью и алчностью, куртизанки
были щедры в другом: они буквально заваливали алта-
ри храмов пожертвованиями и подношениями. При этом
они не просили у божества любящих и преданных сер-
дец; в их молитвах речь шла только о наживе и бога-
той добыче. Это был торг с вершителями судеб, своего
рода ростовщичество, спекуляция, расчет. В случае
удачной сделки с подвернувшимся глупцом или бога-
тым старцем из Азии или Африки они благодарили не-
беса за ниспосланную милость.
Мать Мусариумы, возмущенная нахлебником своей
дочери, воскликнула с иронией: «Если найдется еще
один такой любовник, как Хереас, следует пожертво-
вать Венере-Пандемос козу, Венере-Урании — телку.
Надо подарить венец богине богатств».
Диктериада Лизидис, умиротворяя Венеру Народ-
ную, сделала ей особое подношение: эмблему, похожую
на дар Родопис храму Аполлона Дельфийского. В гре-
ческой Антологии говорится по этому поводу: «О Вене-
ра! Лизидис жертвует эту золотую шпору, принадлежав-
шую одной высокочтимой ноге. Она оживит самого ле-
нивого жеребца, сделает его подвижным и ловким».
Комментаторы разошлись во мнениях о значении
этого дара. Одни утверждают, что речь идет о стимуле
сладострастия, другие толкуют это как торг с божест-
вом. В Коринфе этот дар расценили как символ религи-
озной проституции.
В многолюдном и богатом Коринфе было гораздо
больше куртизанок, чем в Афинах. Отсюда известная
пословица, прошедшая через всю античность и дошед-
шая с некоторым изменением смысла до наших дней:
«Не всем дано побывать в Коринфе». Пословице дают
различные толкования, но все сходятся в одном: речь
идет о куртизанках, прославивших этот город. Аристо-
фан в «Плутусе» трактует эту пословицу следующим
образом: «Женщины Коринфа отвергают бедных и при-
нимают только богатых». Страбон более красноречив
в своем рассказе о том, как торговцы и моряки, прибыв-
шие в город на праздник Венеры, тут же попадали в
объятия обольстительниц. Они разорялись, не успев по-
пасть в город. Поэтому Страбон лаконичен в трактовку
пословицы: «В Коринф не приходят безнаказанно».
Куртизанки всех стран совершенствовали здесь сво$
ремесло. Торговля любовью становилась тем более бой-
88
кой, чем обширнее и населенней становился Коринф —
этот всемирный торговый центр. Почти все женщины
практиковались здесь в любовном искусстве. Каждый дом
был превращен в своеобразный диктёрион. У его порога
куртизанки выслеживали сошедших с кораблей путни-
ков. Их упрекали в лености, корили за склонность си-
деть сложа руки вместо того, чтобы прясть или ткать,
на что следовал ответ: «О какой лени вы говорите? Нам
надо не много времени, чтобы заработать всю ткань,
которая идет на парус трех судов». Они имели право на
такой ответ, ибо, как свидетельствует Страбон, три ка-
питана были вынуждены продать паруса своих судов,
чтобы расплатиться с гетерами.
Комический поэт Эубул изобразил в пьесе «Серко-
пы» бедного малого, иронически поведавшего свою исто-
рию: «Я проезжал Коринф и разорился, съев овощ под
названием «Осима». Я наделал столько глупостей, что
лишился всего, даже плаща». Поэт сыграл на двойном
значении слова «осима»: «куртизанка» и «ароматный
овощ». Дионисий-тиран стал «осимой» для некоего Юс-
тиниана, прожигая жизнь в диктерионах Коринфа. Про-
изошло это после его изгнания из Сиракуз и полного
самоунижения.
Будущие звезды проституции появлялись в Коринфе
в юном возрасте. Привозили их сюда торговцы челове-
ческим телом с островов и городов Эгейского архипелага:
Лесбоса, Абидоса, Кипра; в большом количестве посту-
пали они из Финикии и Милета. Все это были места,
откуда, по преданию, появилась Венера из пены мор-
ской.
Наиболее изощренными в искусстве страсти были
лесбиянки. От этого слова родился греческий глагол,
означающий «доставлять любовное наслаждение», «сде-
лать это с большим искусством». Финикийцы также обо-
гатили греческий язык словом, которое означало «до-
ставлять любовное наслаждение по-финикийски». По-
лучить такую приставку к имени означало многое для
честолюбивой гетеры.
Города и острова Эгейского архипелага поставляли
разные категории проституток. Милет специализировал-
ся на танцовщицах и флейтистках, олетридах, без ко-
торых не обходился ни один греческий праздник. Лес-
бос и Финикия славились как родина гетер. Охотно
принимал их Коринф в свою огромную школу-гинекей.
Об этом упоминается в Иллиаде Гомера. Здесь («Идли-
89
ада», IX) называются в качестве эталонов красоты семь
женщин, искусных в «деликатных делах», семь лесби-
янок. Их подарил Ахиллу Агамемнон, и, естественно,
«деликатные дела лесбиянок» отличались от занятий
целомудренной Пенелопы.
Известны некоторые наставления по гетеризму: они
встречаются у ряда греческих эротиков и разделяются
на три части: первая — искусство вызывать любовь, вто-
рая — умение усиливать и поддерживать ее, третья —
искусство извлекать доход. Одна из ловких служитель-
ниц этого ремесла повествует в «Письмах Аристинета»:
«К вопросу о затруднениях, которые нужно создать
юным сластолюбцам. Искусственные препятствия на
пути удовлетворения их страсти усиливают влечение,
предотвращают пресыщенность, позволяют испытать
новые ощущения. Но не следует заходить слишком да-
леко в испытании терпения. В конце концов это может
надоесть, наступит момент раздражения, любовник на-
чнет строить новые планы, искать другие связи, любовь
улетучится столь же быстро, как и пришла». Аристинет,
будучи известным философом, не постеснялся с помо-
щью куртизанок сформулировать следующий вывод:
«В основе наслаждений — идея нежности и невообрази-
мого очарования; следует возбуждать пылкое желание.
Испытавший наслаждение непременно захочет его по-
вторить».
Лукиан («Речи тех, кто готовится служить вели-
ким») расхваливает тактику гетер: «Очень редко они
позволяют целовать себя сразу, ибо знают по опыту,
что излишества — могила любви. Но они делают все,
чтобы возбудить желание и надежду у мужчин». Не
меньшая изобретательность проявлялась и в средствах
достижения цели, они были тем более утонченными, чем
требовательнее были клиенты и выше рангом курти-
занки.
Даже неопытная гетера имела свои приемы, выра-
жавшиеся в позах, жестах, улыбках, взглядах; каждая
из них знала, что следует скрывать, а что подчеркивать:
рассеянность и безразличие, неподвижность и молчали-
вость сменялись в нужный момент рывком за добычей,
чтобы схватить ее и не выпускать больше из рук. Ловко
разыгрывались одиночество или, наоборот, общитель-
ность. Ловушки менялись в зависимости от рода добычи,
которую нужно было заполучить. С целью вызвать эмо-
ции гетеры разражались непристойным смехом. При этом
обнажались зубы цвета слоновой кости, дрожали корал-
90
ловые губы, играли капризные ямки на щеках, изгиба-
лась алебастровая шея.
В особых случаях гетера прибегала к еще более дей-
ственным средствам: она отправляла рабыню к стене
Серамики, где та углем выводила имя намеченной жерт-
вы, затем избраннику посылались цветы и надкушенные
фрукты в знак того, что гетера не спит, не ест и непре-
станно вздыхает о возлюбленном. Каким бы суровым и
холодным не был объект внимания, он не оставался рав-
нодушным к проявленной заботе. Лукиан рассказывает
в «Токсарисе»: «Когда возлюбленный появляется на по-
роге, хозяйка бросается к нему с поцелуями и объяти-
ями. Она не позволяет ему уйти, дает понять, что на-
ряжалась только для него, льет слезы, протестует,
пускает в ход все приемы обольщения, очаровывает
пением, волшебными звуками лиры». Таковы были улов-
ки многоопытной гетеры, неизменно достигавшей наме-
ченной цели.
Искусству кокетства и обольщения учили, причем за
свой счет, старые сводницы, куртизанки в прошлом.
Знаменитая Неера была воспитана некой Никаретой,
кухаркой Харизиуса, отпущенной хозяином на свободу.
Никарета купила семь девочек: Антию, Стратону, Арис-
токлею, Метаниру, Филу, Истмиаду и Нееру; они с дет-
ства познали могущество красоты и «превосходно усво-
или преподанные им уроки», как отметил Демосфен в
обвинительной речи против Нееры.
Семерых воспитанниц Никарета назвала своими до-
черьми, расчитывая получить за них большее вознагра-
ждение, когда те получат свободу. Действительно, дев-
ственность каждой продавалась пять-шесть раз, прежде
чем с нею расставались навсегда. Но в этом случае по-
лученное образование помогало им быстро выкупать
себя из неволи и вести самостоятельную жизнь.
Ласки свободной женщины оплачивались дороже
услуг рабыни или вольноотпущенницы. Цена возрастала,
если женщина имела мужа.
Желающих воспользоваться ласками замужней жен-
щины не отпугивало грозившее за это наказание в виде
смертной казни. Правда, этот закон почти никогда не
применялся в полную силу: виновного отдавали в рас-
поряжение оскорбленного мужа, который часто доволь-
ствовался наказанием плетьми. Смертный приговор за-
менялся денежным выкупом или пыткой столь же смеш-
ной, как и мучительной: в случае, если виновный не мог
выкупить себя, отдавали на расправу рабам; те жестоко
91
секли его плетьми, а затем вставляли в задний .проход
большую редьку. Таким было наказание адюльтера,
частично заимствованное на Востоке, где сажали на кол.
Часто случалось, что под страхом этой казни наивные
глупцы выплачивали выкуп, не будучи виновными в
предъявленном им обвинении.
Очень легко представить себе взбешенного мужа, за-
ставшего жену на месте преступления. «Ах! Венера, обо-
жаемая богиня,— восклицает поэт Анаксилис,— как
можно решиться броситься в их объятия, помня о зако-
нах Дракона! Как осмелиться хотя бы запечатлеть по-
целуй на их губах!» И все же, вопреки законам Драко-
на и ревности мужей, жены становились гетерами.
Мегара в письме подруге Бакшисе (ритор Алсифрон
не решился его уничтожить) одобрительно судит столь-
ко что вышедшей замуж Филумене и ее пребывании в
местах дикого разврата: «Она нашла возможность по-
являться там,— говорится в письме,— с помощью сно-
творного, которое она подсыпала мужу».
Снотворное и приворотное зелье употреблялось теми,
для кого любовь составляла профессию: куртизанками,
развратницами. Готовили их и продавали старые свод-
ницы. Это занятие считалось таинством, которым владе-
ли колдуньи из Фесалии или Фригии. Теокрит и Лукиан
раскрывают некоторые тонкости изготовления снадобий,
Лукиан даже называет способы их применения в любов-
ных делах и на случай мести. Таис, от которой ушел
любовник к Горгоне, приписывает эту измену действию
снадобья, составленного матерью Горгоны. «Она зна-
ет,— пишет Таис,— все фесалийские завлечения. Даже
луна спускалась от ее голоса. Ее видели летающей в
полночь». Проискам нечистой силы приписывают ослеп-
ление несчастного до такой степени, что тот не видел ни
морщин, ни уродства своей возлюбленной.
Мелисса, чтобы вернуть своего Хариуса, ушедшего
к Симмике, просит Бакшису прислать ей колдунью. Та
должна сделать все, чтобы любовник возненавидел со-
перницу. «Я знаю, моя дорогая,— отвечает Бакшиса,
тронутая горем подруги,— колдунью из Сирии. Она за-
ймется твоим делом. Она примирила меня в течение
четырех месяцев с Фаниасом: заклинание, которое она
знает, привело его к моим ногам, когда я уже ни на что
не надеялась».— «И что требует старуха?» — спрашивает
Мелисса.— Помнишь ли ты?» — «Ее ворожба недоро-
гая, Мелисса. Дают одну драхму и хлеб, добавляют
семь оболов, соль, благовоние, пучок соломы, чашу, ко-
92
торую она сама наполняет и затем выпивает, нужно
также нисколько вещиц, которые принадлежат твоему
возлюбленному: одежду, обувь, волосы или что-либо по-
добное».— «Один башмак у меня остался!» — «Эта жен-
щина касается всего волшебной палочкой и кидает соль
в огонь. Она произносит два имени. Вытащив затем ша-
рик из-за пазухи и вращая его, быстро произносит за-
клинание из многих варварских слов, от которых тебя
бросает в дрожь».
Существовало множество снадобий: приворотных,
возбуждающих ненависть, делающих мужчин немощны-
ми, а женщин бесплодными, даже приносящих смерть.
Их употребление было небезопасным, ибо многие содер-
жали яд. Тем не менее гетеры постоянно пользовались
ими в своих интригах. Аристотель рассказывает, как
одна женщина дала своему любовнику снадобье, от ко-
торого тот умер. Аэропаг вынес оправдательный приго-
вор, мотивируя это тем, что в намерение женщины не
входила смерть. Благое намерение искупило убийство:
женщиной руководило стремление возродить затухшую
любовь.
Наряду с торговлей зельем промышляли противо-
ядиями. Так, согласно Диоскориду, корень цикламены,
растертый и превращенный в таблетку, нейтрализовал
самые опасные снадобия. По его же свидетельству, если
хотят сделать мужчину немощным, а женщину бесплод-
ной, наливают вино, в котором утоплена особая рыбка.
Пожелают вернуть любовника — пекут пирог без Дрож-
жей в огне из ветвей чебреца и лавра. Чтобы заставить
человека возненавидеть того, кого он любит, идут по его
следу и незаметно ставят правую ногу в след левой
ноги, а левую в отпечаток правой, приговаривая при
этом: «Я иду по тебе, я над тобой». Вращая специаль-
ный шарик, колдунья приговаривает: «Как медный шар
вращается под эгидой Венеры, так и твой возлюбленный
пусть крутится у порога твоего дома». При этом бро-
сается в пылающие угли восковая фигура, названная по
имени мужчины или женщины, которым нужно внушить
любовь. Следует едва слышное бормотание старухи:
«Так же, как горит воск под эгидой вызванного мной
божества, так пусть загорится любовью сердце, которое
я хочу завлечь». Были и другие торжественные наго-
воры, сопровождаемые жертвенными приношениями,
торговлей снадобьями.
Обычными средствами были настойки, мази, в состав
которых входили травы, наркотические, спазматические,
93
охлаждающие и возбуждающие чувственность вещества.
«Потребление снадобья опасно,— писала Миррина Ни-
кипее.— Часто оно бывает роковым. Но неважно! Важ-
но, чтобы Дифил жил с любовью ко мне или умер, любя
Фессалу».
Куртизанки, сколачивая состояние, снедаемые чес-
толюбием или местью, стремились предвосхитить судь-
бу. С этой целью обращались к фесалийкам, требуя
ответа на вопрос: каков будет исход предпринятой аван-
тюры и вообще, что ждет их в будущем. Глиссера в
письме к поэту Менандру говорит о женщине из Фригии,
которая «умеет с помощью тростниковых веревок пред-
сказывать судьбу. Она развешивает их ночью и по дви-
жению ветра постигает волю богов также верно, как
будто она разговаривает с ними».
В колдовской ритуал входили также возжигание фи-
миама из стираксового дерева и выпечка при луне пиро-
гов из цветов дикого портулака. Что касается приворот-
ного зелья, то оно было столь действенным и опасным,
что даже умеренное его потребление вызывало страх,
а повышенная доза часто приводила к сумасшествию
или смерти.
В среде куртизанок царили ревность, предубеждение
и ненависть. Часто это приводило к мести особого рода
с применением самых бесчестных методов. Движущими
мотивами были чванство и жадность. Например, война
на почве женского соперничества велась за обладание
красивым и богатым любовником. Не было лучшего
средства утолить жажду мести, как отнять его у сопер-
ницы. Будучи постоянными соперницами и подчас не-
примиримыми врагами, они мечтали о богатстве в ущерб
другим. Когда Горгона, выдававшая себя за подругу
Глисеры, увела от нее любовника, Глисера получила
следующее утешение от Таис: «Это проделка, которую
часто совершают с нами, куртизанками». И заключает
свое утешение следующими словами: «Горгона обворует
его, как это сделала ты и как проделаешь это с дру-
гими».
Зло, доставляемое друг другу, тщательно маскиро-
валось. Взаимное презрение скрывалось лестью, улыб-
ками и внешним доброжелательством. Любовь же меж-
ду ними чаще всего проявлялась в лесбиянстве.
Лесбийская любовь не подвергалась в Греции пори-
цанию: ее не предавали анафеме, а тем более не пре-
следовали по закону. Этот вид любви особенно процве-
тал в диктерионах, в замкнутом кругу отверженных.
94
Куртизанки , с извращенными наклонностями вызывали
недоверие у завсегдатаев мужчин, потому они тщатель-
но скрывали свои пристрастия. Знаменитая Сафо при-
обрела славу утонченной лесбиянки, философски обо-
сновавшей культ лесбиянства. Презирая мужчин, она в
конце концов была наказана неразделенной любовью к
Фаону. Однако ее личный пример и вдохновенное слово
оказали большое влияние на греческие нравы, затрону-
ли все классы гетер, проникли в среду девственниц и
матрон.
Оставляя в стороне все, что сказал по этому дели-
катному поводу Лукиан, приведем наиболее коррект-
ные места из диалога между Клеонариумом и Лееной.
Вот эта картинка, нарисованная кистью художника.
«Клеонариум: Прекрасная новость, Леена! Говорят, что
ты стала любовницей богатой Мегилы, что вы вместе
и что... Так ли это? Ты краснеешь? Значит, это прав-
да?— Леена: Да, это правда, мне стыдно, это странная
вещь.— Клеонариум: И как же это? Нашему полу ни-
чего не остается? Что вы делаете? Куда ведет этот ги-
некей? Ах! Ты не подруга мне, если не раскроешь тай-
ну.— Леена: Я люблю тебя так же, как ее, и Мегила»
по правде, тоже имеет мужчину.— Клеонариум: Я не
понимаю. Это что, трибада? Говорят, что Лесбос запол-
нен женщинами, которые, отказавшись от мужчин, про-
даются женщинам.— Леена: Что-то вроде того.— Клео-
нариум: Расскажи-ка мне, Леена, как ты поддалась
этой страсти и как ты ее утоляешь? — Леена: Мегила и
Демонас, богатые коринфянки с теми же наклонностями,
ударились в оргию. Пригласили меня, чтобы играть на
лире и петь. Пение и ночь продолжались, наступил час
отдыха, они опьянели, и тода Мегила сказала: «Леена»
время спать, иди и ляг между нами».— Клеонариум:
И ты согласилась? Зачем? — Леена: Они стали целовать
меня по-мужски, не просто касаясь губами, а с полуот-
крытым ртом. Я почувствовала себя в их объятиях, они
ласкали мою грудь. Демонас кусалась, целуя меня. Я не
знала, чем все это кончится. Наконец Мегила, распа-
ленная страстью, отбросив назад волосы начала мена
сжимать, насиловать, как молодой крепкий атлет.
Я взбунтовалась, а она: «Ну хорошо Леена, видела ли
ты когда-нибудь более крепкого парня?» — «Парня, Ме-
гила, я не вижу здесь».— «Хватит считать меня сегодня
женщиной, меня зовут Мегилус, я женился на Демона-
се». Я принялась хохотать: «Я не верю, прекрасный Ме-
гилус,— говорю,— что вы можете быть Ахиллом среди
95
девственниц Сцироса. Вам не хватает того, что харак-
теризует молодого героя, и Демонас подтвердит это».—
«Не спеши, Леена, эти забавы имеют свои прелести».—
«Вы гермафродиты, двуполые? (Как я была наивна,
Клеонариум!).— «Нет, я мужчина по всем пунктам».—
«Мне приходит на ум сказание о беотийской олетриде:
женщина из Тебеса превратилась в мужчину, а тот пре-
вратился в кудесника Тирезиаса. Не такой ли случай
произошел с вами?» — «Ничего подобного, Леена. Я по-
добна вам, но ощущаю жгучую страсть и пылкие чув-
ства мужчины».— «Желания — это все?» — «Отдайся
мне, Леена, и ты увидишь, что мои ласки мужские, от-
дайся — и ты это почувствуешь». Она долго умоляла,
подарила драгоценное ожерелье, прозрачные одежды.
Я поддалась ей, и она обняла меня как мужчина. Она
чувствовала себя им, целовала меня, содрогалась от
сладострастия.— Клеонариум: И как ты себя чувство-
вала? — Леена: Не спрашивай меня, что было потом.
Настоящая пытка отвечать тебе, во имя Урании!»