Памяти Баграта Арцруни
и Екатерины Пилосовой,
вынужденно покинувших
города Карс и Ольты,
посвящается

АНРИ БАРБИ
В СТРАНЕ УЖАСА.
МУЧЕНИЦА АРМЕНИЯ
ФЕДХИЙЕ ЧЕТИН
МОЯ БАБУШКА ГЕРАНУШ
Москва
«Российский писатель»
2010

ББК 63.3(0)53-36
УДК 94(479.25)
А 30
А 30 Анри Барби. «В стране ужаса. Мученица Армения». Федхийе
Четин «Моя бабушка Герануш». М.: Издательский дом
«Российский писатель», 2010. 240 с., ил.
ISBN 978-5-91642-043-2
Два произведения - французского журналиста Анри Барби «В стра¬
не ужаса. Мученица Армения» и турецкого писателя Федхийе Четин
«Моя бабушка Герануш» — написаны в разное время. Первое начинает
XX век, второе смотрит уже в XXI век. Они позволяют увидеть геноцид
армян в Оттоманской империи в перспективе столетия. Добились ли
палачи «успеха», пытаясь уничтожить целый народ? Анри Барби и Фед¬
хийе Четин, каждый по-своему, показывают не только чудовищность,
но и полную бессмысленность геноцида как средства решения межна¬
циональных проблем.
Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
ISBN 978-5-91642-043-2
© В. Б. Арцруни, 2010
© «Российский писатель», 2010

АРМЯНСКОЕ ДРЕВО
В этой книге объединены под одной обложкой два произве¬
дения о геноциде армянского народа, которые разделяет по¬
чти сто лет.
Первое — репортажи французского журналиста Анри
Барби, написанные по горячим следам преступления. Он был
признанным авторитетом в журналистике (его называли
«великим репортером»), работал в одной из пяти самых мас¬
совых газет Франции начала XX века — «Le Journal» («Газе¬
та»). Ее тираж достигал одного миллиона экземпляров.
Анри Барби находился в качестве специального военного
корреспондента при Генштабе сербской армии во время бал¬
канских войн в 1912 — 1913 годах, затем в 1914 — 1915 годах
делил с сербской армией радость побед и горечь поражений на
фронтах Первой мировой войны. Его книги «Сербские побе¬
ды», «Брегалъница», «Сербская эпопея. Агония народа» со¬
держат не только словесное описание событий, но и их ото¬
бражение с помощью фотографий, поскольку он был еще уме¬
лым фотографом.
Пробыв в Сербии, о которой он всегда писал с большой сим¬
патией, до конца 1915 года, Анри Барби по поручению ре¬
дакции своей газеты весной 1916года приезжает на кавказ¬
ский фронт русской армии и участвует в ее победоносном
продвижении в глубь турецкой Армении летом этого года.
Его репортажи о геноциде армянского народа печатались в
газете с мая 1916 по февраль 1917 года, а затем сразу же
вышли отдельной книгой, перевод которой и предлагается
современному читателю.
Анри Барби в отличие от всех западноевропейских

журналистов имел исключительную возможность увидеть
собственными глазами места совсем недавних преступлений
и беседовать со многими избежавшими геноцида свидетеля¬
ми. Французский журналист, говоря его собственными сло¬
вами, «проводил расследование» и ответственно отнесся к
документальному обоснованию своих выводов. Стихийно он
осуществил, используя социологический жаргон, широкую вы¬
борку респондентов, которая охватила представителей раз¬
ных слоев Османской империи. Он также привлек устные и пись¬
менные свидетельства западных миссионеров и консулов.
Если сравнивать наблюдения Анри Барби с впечатления¬
ми других очевидцев, посетивших те же места в западной
Армении, что и французский журналист, то они не расхо¬
дятся в главном в описании геноцида и его последствий.
Автор книги «В стране ужаса. Мученица Армения» рас¬
сказал о многих зверствах, которые творили в Османской
империи специальные отряды убийц и шайки бандитов. Что
его репортажи совершенно достоверны, подтверждают дру¬
гие его коллеги по перу.
Например, русский журналист Н. Огановский напечатал
в газете «День» от 6 сентября 1915 года выдержки из днев¬
ника врача-сирийца, служившего в турецкой армии. В час¬
тности, в нем описана следующая сцена:
«Самые ужасные картины этот редкий очевидец наблю¬
дал в Битлисе. Еще не доходя до Битлиса, в лесу он увидел
группу совсем недавно зарезанных мужчин, и возле них трех
женщин, — совершенно голых, повешенных за ноги. Около од¬
ной из них ползал годовалый ребенок и тянулся ручонками к
матери, а мать, с налитым кровью лицом, еще живая, про¬
тягивала руки к ребенку, но они не могли дотянуться друг до
друга. Немного дальше лежало три окровавленных женских
трупа, и младенец, облитый материнской кровью, копошил¬
ся на груди одной из них».
«Присутствовавшие при разговоре русские врачи, — про¬
6

должил Огановский, — добавили к рассказу сирийца кое-что
из своих впечатлений. В городе Лиде они нашли девочек-ар-
мянок с прямой кишкой, выдернутой наружу при помощи
засунутого в задний проход ружейного ствола».
Русский тюрколог В. А. Гордлевский тоже вместе с рус¬
ской армией находился в то время в Битлисе. Он поделился
впечатлениями с читателями «Русских ведомостей»:
«В ущелье за Битлисом лежали горы трупов, у которых
на шее были веревки с металлическими наконечниками, как
будто сперва мучители прободали свои жертвы. То была
бойня, беспримерное избиение народное. Люди потеряли как
будто совесть. Но устыдился Евфрат и всплакнул кровавы¬
ми слезами — мост у Муша все еще сохраняет на себе полосы,
следы, когда вздулась река от крови»1.
В разоренном турецкими войсками и шайками бандитов
Ване побывали казачий генерал Кулебякин и русский поэт
Сергей Городецкий. Кулебякин свои впечатления выразил в
стихотворении «Отзвуки Вана», в котором есть такие
строки:
Не хватает слез, бессильны выраженья,
И красок нет, чтоб все нарисовать!
Сергей Городецкий, который был послан в Ван в качестве
специального корреспондента газеты «Русское слово», и в
прозе сумел необыкновенно эмоционально и образно передать
весь ужас геноцида:
«Невыносима мысль, что сотни тысяч мирных, беззащит¬
ных людей были подвергнуты людьми же неслыханным по звер¬
ству истязаниям, тончайшим пыткам тела и духа... Чувство,
с которым стоишь на месте погрома, ни с чем не сравнимо по
горю. Непоправимое несчастье, несмываемый позор, бессиль¬
ный гнев за оскорбление души человеческой — вот первые ощу¬
щения, которыми дарит Турция. На природу уже смотреть
невозможно, красоты не видишь, птиц не слышишь»2.
Его наблюдения над беженцами совпадали с впечатлениями
7

Анри Барби. Сергей Городецкий писал о беженцах:
«Это — омертвевшие от боли душою люди. Их надо вос¬
крешать. Их надо снова заставить поверить, что на земле
можно жить, что плоды труда не будут сметены мгновен¬
но, что их жизнь и честь не будут у них отняты»3.
Но Анри Барби сделал профессиональный репортаж не
только о зверствах и массовых убийствах. Хотя и крат¬
кие, его сообщения о сопротивлении армян убийцам точно
передают драматизм событий и героику борьбы. Сравне¬
ние других материалов о героической защите Вана с очер¬
ком Анри Барби показывает, насколько точно французс¬
кий журналист выделил основные моменты эпопеи.
Не только Анри Барби обратил внимание на удивитель¬
но эффективную организацию обороны города армянским
населением. Специальный корреспондент газеты «Русское
слово» тоже писал об этом в самых восторженных тонах:
«Когда читаешь все эти приказы, распоряжения и объяв¬
ления этих временных властей армянских кварталов Вана,
приходится лишь удивляться, какой порядок царил в эти
тревожные дни. Между прочим, особым приказом штаб
запретил употребление спиртных напитков и появление на
улицах мужчин без оружия. Для поддержания воинской доб¬
лести штаб раздавал также почетные кресты»4.
Без «западнических» предрассудков Анри Барби отметил
добрые отношения между русскими войсками и армянски¬
ми добровольцами, восторженную встречу тех и других на¬
селением Вана. Можно сравнить репортаж французского
журналиста с описанием вступления русских войск в Ван
из докладной записки в МИД России:
«Нет подходящих выражений, чтобы описать тот
подъем духа и энтузиазм, охвативший армянское населе¬
ние Вана при вступлении нашего отряда в город. Войска
были засыпаны цветами. Начальнику отряда поднесена
хлеб-соль и ключи от города, салют орудий и радостные
8

крики населения свидетельствовали о вступлении наших
войск — избавителей от исторического врага христианства.
Здесь уместно упомянуть о том, что недавно сформиро¬
ванные три армянских дружины 1) Вартана 2) Дро Канаян-
ца 3) Хечо и конница Лмазаспа, выдвинутые вперед, вели
себя как в боевом, так и в дисциплинарном отношении очень
хорошо. Несмотря на глубокий снег и полное бездорожье ар¬
мяне храбро шли вперед, настолько быстро, что генералу Ни¬
колаеву пришлось их задержать на несколько дней в Джани-
ке под Ваном, по окончании операции у Верхнего и Нижнего
Сора и занятия Арджиша, имевшего весьма важное значе¬
ние в стратегическом отношении»5.
Уместно в данном случае привести и текст телеграм¬
мы, которую благодарные жители Вана послали 7мая 1915
года российскому императору:
«Ваше Императорское Величество, мы, армяне города
Вана, выдержавшие месячную осаду турецкими войсками,
и уже три дня, как неприятель, узнав о приближении Ваше¬
го Императорского Величества победоносной армии, оста¬
вил город и панически отступил. Сегодня, в день рождения
Вашего Императорского Величества вошли в город славные
Кавказские полки под начальством генерала Николаева с
тремя тысячами армянских добровольцев.
Выражая Вашему Императорскому Величеству наши
верноподданнические чувства, все армянство молит о здра¬
вии Вашего Императорского Величества Освободителя Ар¬
мении и победы русской армии всех своих врагов.
Председатель города архимандрит Езник и руководитель
обороны Арам»6.
Русский перевод книги Анри Барби был напечатан в Тиф¬
лисе в 1919 году. Издатели сочли целесообразным не перево¬
дить тогда небольшую вводную главку, содержавшую крат¬
кий очерк истории армянского народа и предыстории гено¬
цида. Хотя Анри Барби с большим сочувствием писал в этой
9

главке о многовековых страданиях армянского населения в
Османской империи, но объяснял геноцид, пользуясь штам¬
пами антинемецкой и антитурецкой пропаганды, которую
вели Англия и Франция во время Первой мировой войны. Фран¬
цузский журналист приписывал всему турецкому народу
(«Турции») «давнее желание избавиться от армян». А ведь
известно (и сам Барби свидетельствует об этом в своих ре¬
портажах с места событий), что многие простые турки и
даже чиновники высшего звена были против бойни, затеян¬
ной верхушкой младотурецкой партии.
Население Османской империи стало жертвой младоту¬
рецкого переворота 1908—1909 годов, подобно русскому на¬
роду, на которого обрушились революции 1917 года. Пора¬
жает сходство «технологии» разрушения двух соседних мо¬
нархий. Революции состояли из двух периодов: сначала яко¬
бы «демократические» деятели свергали легитимную власть,
обещая рай на земле, затем шел «девятый вал» жестокой
диктатуры, ввергавший народ в братоубийственную граж¬
данскую войну. И в Турции, и в России исключительную роль
в руководстве играли маргинальные группы: в первом случае
денме — принявшие ислам евреи, во втором — так называе¬
мые «просвещенные евреи-интернационалисты», порвавшие
с традиционным укладом жизни еврейских общин. Обраща¬
ет на себя внимание тот факт, что для «обмена опытом» к
младотуркам ездили российские либералы, затеявшие «фев¬
ральскую революцию» 1917 года. Большевики, «герои» «Ве¬
ликой Октябрьской социалистической революции», тоже
весьма положительно оценивали и усердно изучали техноло¬
гию младотурецкого переворота. А «купец» трех революций
Парвус (Гельфанд), после первой неудачи свергнуть монар¬
хию в России в 1905 году, уехал в Османскую империю, где
установил очень близкие отношения с руководством младо¬
турок и нажил огромное состояние. Он же организовал дос¬
тавку в пломбированном вагоне «большевистского десанта»
10

через территорию воюющих с Россией государств после фев¬
ральского переворота 1917 года. И у него на даче в Германии
скрывались после краха младотурецкой диктатуры приго¬
воренные к смертной казни организаторы геноцида армянс¬
кого народа.
У Анри Барби, в разгар войны, не было возможности оце¬
нить все эти обстоятельства в ретроспективе. А у нынеш¬
них руководителей Турции, желающих отрешиться от «про¬
клятого прошлого», такие условия появились. Конечно, раз¬
гребать исторические завалы нелегко. Особенно те, что со¬
зданы в Турции официальным культом Ататюрка, сравни¬
мым по своему отношению к геноциду, пожалуй, с одиозной
диктатурой Пол Пота. Отрицание геноцида армянского
народа продолжает оставаться одним из существенных эле¬
ментов политического режима, созданного в Турции младо¬
турками и продолжателем их дела Ататюрком. Таким об¬
разом, процессы движения к демократии в этой стране и
восстановления исторической правды о прошлом совпада¬
ют. И общественно-политическое развитие Турции все уве¬
реннее направляется по этому пути. Ведь все большему коли¬
честву турецких граждан становится очевидна несовмести¬
мость личности и политики этого диктатора с традицион¬
ными исламскими ценностями.
В Турецкой Республике пробуждается память о вкладе
армян в становление турецкого общества. Об этом, напри¬
мер, свидетельствует недавнее заявление главы МИД Тур¬
ции Ахмеда Давудоглу. Он напомнил о битве турецких войск
с британско-французским десантом у Чанаккале в 1915 году,
когда, по его словам, «турок с армянином плечом к плечу сра¬
жались за освобождение своей страны», и высказал убежде¬
ние в возможности и в мирное время «наладить отношения
между двумя этими народами».
Германии Анри Барби отводил в осуществлении геноцида
армянского народа роль идейного руководителя и разработ-
11

ника планов. При этом он прибегал к явным натяжкам. Го¬
воря о возникновении плана истребления армянского населе¬
ния в Османской империи, который, как свидетельствуют
документы, созрел внутри узкого круга руководства младо¬
турок, французский журналист голословно заявлял:
«Разве господин Делбрюк (в 1912 — 1916 годах вице-пре¬
зидент правительства Пруссии — ред.) не сказал с трибуны
Рейхстага, что Армения и Месопотамия станут однажды
«немецкими Индиями». План уничтожения армян в 1915 году
родился из этой чудовищной фразы».
Анри Барби замалчивал предпосылки геноцида, возникшие
по вине Англии и Франции. Так он весьма туманно излагал
обстоятельства замены статей Сан-Стефанского мирного
договора, ставившими армян под покровительство России,
положениями Берлинского трактата о коллективной гаран¬
тии со стороны европейских держав прав христианского на¬
селения в Османской империи:
«История Армении в течение шести веков, пока давила
на нее своей тяжестью турецкая тирания, — это обширный
и трагический мартиролог. Однако появлялся и у нее луч на¬
дежды, когда она поверила, что заря свободы поднимается,
наконец, и над ней.
Это было в 1878 году, во время русско-турецкой войны.
Русская армия под командованием генерала армянского про¬
исхождения Лорис-Меликова перевалила через кавказский
хребет и заняла Эрзерум.
В тот момент был поставлен вопрос об автономии. Тур¬
ция перед лицом неминуемой опасности захвата Россией ази¬
атских вилайетов, занятых русскими войсками, казалось,
допускала возможность создания буферного государства.
Однако для армян это был всего лишь прекрасный сон. На
Берлинском конгрессе император вернул султану свои завое¬
вания в Армении».
Создается впечатление, что Александр II по своему кап¬
12

ризу превратил военные победы русской армии в собственное
дипломатическое поражение. На самом деле российский им¬
ператор вынужден был уступить перед наглым давлением Ан¬
глии, угрожавшей обескровленной России войной, если русские
войска не будут выведены из азиатских вилайетов Османс¬
кой империи. Представлял Британскую империю на Берлин¬
ском конгрессе тогдашний ее премьер-министр Дизраэли
(1804—1881) — апологет расового превосходства евреев и ан-
гло-саксов, недоброжелательно относившийся к армянам.
Правительство Великобритании использовало «армянский
вопрос» исключительно для достижения своих эгоистических
целей: для оправдания оккупации Египта и для стравливания
Османской и Российской империй. Когда же надо было протя¬
нуть руку помощи армянскому населению, исполнить обеща¬
ния, которые щедро давались армянским представителям ан¬
глийскими государственными и общественными деятелями,
английское правительство увиливало и ограничивалось пус¬
тыми декларациями и отговорками.
Таким образом, указанная главка в книге Анри Барби не
отражает в должной мере исторические реалии и находится
в противоречии с его репортажами, в которых французский
журналист проявил себя как скрупулезный исследователь фак¬
тов. Поэтому она не включена и в настоящее издание.
Предисловие к книге Анри Барби 1919 года написал Григор
Чалхушъян (1861 — 1931) — историк и юрист, который учил¬
ся вместе с Григорием Джаншиевым в Лазаревском институ¬
те и Московском университете. На армянском съезде в Пет¬
рограде в 1916 году он был избран товарищем председателя
съезда. В 1919 году он издал «Красную книгу», в которой опи¬
сал погромы в Османской империи в 1894 — 1896 годах и гено¬
цид армянского населения в годы Первой мировой войны.
Чалхушъян назвал Анри Барби «достойным сыном Великой
Франции» и был уверен, что «это имя с любовью произносит¬
ся каждым интеллигентным армянином, интересующимся
13

судьбами своего многострадального народа». Думается, что
и современный интеллигентный человек, и не обязательно
армянин, с уважением отнесется к действительно «достой¬
ному сыну Великой Франции», прочитав это новое издание
его труда на русском языке.
За основу этого издания взят перевод 1919 года, но он на¬
бран заново. Буквы старого русского алфавита заменены со¬
временными; прилагательные и существительные согласова¬
ны по принятым в настоящее время нормам. Включено пре¬
дисловие к книге Анри Барби Председателя Палаты депута¬
тов, а позднее Президента Франции Поля Дешанеля, кото¬
рое отсутствовало в тифлисском издании. Перевод 1919 года
сверен с оригиналом: исправлен ряд неточностей, в некото¬
рых случаях введена современная лексика. Насколько это
возможно в переводе, восстановлен стиль автора, его деле¬
ние на абзацы и главы. Ведь “Le Journal” была газетой лите¬
ратурной, в ней сотрудничали такие известные французс¬
кие писатели, как Морис Баррес, Леон Доде, Жюль Ренар.
В книге воспроизведены фотографии, которыми Анри
Барби проиллюстрировал французское издание 1917 года.
Кроме того, добавлено еще несколько фотографий — самого
автора, Президента Франции Поля Дешанеля и снимки из
русской периодической печати 1915 года. Есть фотокопия
документа из Отдела печати МВД Российской империи, под¬
тверждающего пребывание Анри Барби в нашей стране в
годы Первой мировой войны.
Мемуарная повесть турецкой писательницы Федхийе
Четин «Моя бабушка Герануш», написанная спустя многие
десятилетия после выхода книги Анри Барби, фактически
является ее продолжением. Она о судьбе одной из тех девочек,
которые, пройдя сквозь муки геноцида, в силу тех или иных
обстоятельств остались в живых.
У нас есть возможность сравнить историю жизни бабуш¬
ки Герануш с биографиями других девочек, ставших сирота¬
14

ми в результате геноцида, но не оставшихся в Турции, а обрет¬
ших новую родину.
Мать всемирно известной оперной певицы из США Лусин
Амара потеряла в 1915 году всех своих близких. Ее дочь стала
звездой «Метрополитен-опера», и в этом есть огромная доля
ее материнских забот, силы ее характера, который не смог
сломить даже геноцид.
О том, что многим обязан он своей матери, говорил все¬
мирно известный шансонье Шарль Азнавур — сын Карр Багда¬
сарян, родители, братья и сестры которой были депортиро¬
ваны и убиты в пути.
Общее в судьбах трех армянских сирот то, что в их детях и
внуках все равно прорастает, если использовать выражение
замечательного испанского писателя Г.Э. Гу арча, «армянс¬
кое древо».
Об этом явлении, которое не предвидели самонадеянные па¬
лачи, осуществлявшие геноцид, со свойственной ему художе¬
ственной выразительностью сказал Шарль Азнавур:
«Когда я был маленьким, семья Азнавур состояла только из
четырех живых существ, лучше сказать, выживших существ.
Мои родители, моя сестра Аида и я благодаря любви, решимо¬
сти, смелости, традиции смогли создать более многочислен¬
ную семью, и, конечно, на этом дело не остановится. Напрас¬
но кто-то пытается убрать целый народ с поверхности зем¬
ли, ему никогда не удастся погасить пламя полностью. Этот
народ еще может встать на ноги и возродиться еще более силь¬
ным и более полным решимости отстаивать свои права...
Оно еще не так велико, мое деревцо,
Но у него одно желание — расти.
Ему отрубили голову,
срубили ветки,
вспороли живот,
вырвали сердце
15

тогда, когда оно было
еще цветущим и крепким деревом.
Но корень остался мощным,
и дерево выросло вновь
еще более крепким и более прекрасным
под солнцем свободной страны,
в которую его пересадили...»7
Имеет смысл в данном случае сказать несколько слов о
заслуге армян, которые нашли убежище от ятаганов в дру¬
гих краях, перед народом этих стран. Тогда станет понят¬
но, какой огромный потенциал для своего развития был уте¬
рян Турцией в результате геноцида.
Как известно, родина Анри Барби приютила тысячи ар¬
мян, избежавших массовых убийств. Имена многих из них —
крестьян, ремесленников, рабочих, мелких торговцев — не за¬
несены в энциклопедии и справочники, но их большой вклад в
экономическое развитие Франции с благодарностью отме¬
чается французскими историками.
Помнят французы и об участии армян во французском
движении Сопротивления фашистам в годы Второй миро¬
вой войны. Мисак Манушян (1906 — 1944) в 1915 году ос¬
тался сиротой. Он воспитывался в приюте в Ливане, а в
1925 году переехал во Францию. Когда гитлеровская Герма¬
ния навязала стране фашистский режим, Манушян ушел в
подполье и стал легендой французского Сопротивления. Его
не сломили пытки в застенках гестапо, и он мужественно
встретил смерть. Французское правительство посмертно на¬
градило его орденом Почетного легиона. В Париже, Марселе и
ряде других городов его именем названы улицы.
В 1974 году Муниципальный совет Лиона принял решение
в знак благодарности к армянам, внесшим большой вклад в
промышленное и культурное развитие страны, в борьбу
французского народа против фашистской агрессии в годы
16

Второй мировой войны, назвать одну из улиц города «Армянс¬
кой улицей».
Примеры созидательной роли армян, выживших во время
геноцида и обретших новую родину, многочисленны в разных
странах и на разных континентах.
Думается, что эта тема — судеб армянских детей, выжив¬
ших в ходе геноцида в начале XX века в Османской империи, —
заслуживает специального исследования.
Потенциал, утерянный Турцией в результате геноцида,
можно оценить, хотя бы вкратце рассмотрев достижения ар¬
мян в Советском Союзе, где их судьба складывалась тначе.
Невозможно упомянуть здесь всех, кто внес огромный вклад
в расцвет СССР. Назовем лишь малую толику. Это всемирно
известные ученые: астроном Виктор Амбарцумян(1908—1996),
физики Абрам Алиханов(1904—1970) и Артем Алиханов(1908—
1978), химики Николай Ениколопов(1924—1993) и Иван Кну-
нянц(1906—1990), филологи Степан Бархударов(1894—1983)
и Рубен Аванесов(1902—1982). Это выдающиеся представите¬
ли культуры и искусства: композиторы Арам Хачату-
рян(1903—1978) и Арно Бабаджанян(1921-1983), художник
Мартирос Сарьян(1880—1972), дирижер Александр Мелик-
Пашаев(1905—1964), режиссер Сергей Параджанов(1924—
1990), чемпион мира по шахматам Тигран Петросян(1929—
1984). В кратком предисловии не перечислить всех армян —
командиров производства или, если использовать западный
термин, — «капитанов экономики», которые благодаря от¬
ветственному отношению и умелому руководству приумножа¬
ли оборонный и хозяйственный потенциал Советского Союза.
Все это поколение способствовало своим трудом и интел¬
лектом созданию великой державы, одним из руководителей
которой почти во все время ее существования был Анастас
Микоян(1895—1978).
В 65-ю годовщину победы в Великой Отечественной вой¬
не уместно сказать и о подвигах армян в эту годину. Они
2. Зак. 7107.
17

дали свыше 60 генералов Красной армии и свыше 100 героев
Советского Союза. Навсегда вписаны в летопись великих
побед маршалы Ованес Баграмян (1897—1982), маршал авиа¬
ции Сергей Худяков (Арменац Ханферянц)(1901(02) — 1950)
и адмирал Иван Исаков(1894—1967). Ученый Самвел Коча-
рянц(1909—1993) участвовал в создании ядерного щита стра¬
ны. Получивший звание Героя Советского Союза в годы войны
Амазасп Бабаджанян в 70-е годы XX века стал маршалом
бронетанковых войск СССР.
А сколько же дали России дети от смешанных браков меж¬
ду русскими и армянами!Достаточно назвать лишь три име¬
ни, чтобы сразу в полной мере оценить их вклад в историю и
культуру страны: генералиссимус Александр Суворов (1729
или 1730 — 1800), режиссер Евгений Вахтангов (1883 —
1922), философ Павел Флоренский (1882 — 1943).
Способствуя публикации повести «Моя бабушка Герануш»
на русском языке, попечитель издания вспоминает рассказы
своих родителей о том, как им пришлось покидать Карс вмес¬
те с русскими войсками в годы Первой мировой войны, пове¬
ствование своего дяди об его участии в Сардарапатском сра¬
жении. Ему также приходят на ум слова героя книги Г.Э. Гу-
арча «Армянское древо» Дарона Нахудяна:
«Я сделал только одно — собрал листья, которые разме¬
тал ветер... несмотря ни на что, это дерево будет расти из
года в год. Придет осень, и с него опадут листья. Потом на¬
ступит зима, и оно будет казаться мертвым. Но вернется
весна, и дерево оживет вновь».
Вардкес АРЦРУНИ,
Анатолий ВАСИЛЕНКО
18

АНРИ БАРБИ
В СТРАНЕ УЖАСА.
МУЧЕНИЦА АРМЕНИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ
Г-н Барби озаглавил свою книгу «В стране ужаса».
Это история новых мучений Армении, еще более нестерпимых,
чем все прежде испытанные ею. В начале 1915 года в Турции было
2миллиона армян, из них на сегодняшний день выжило едва 900 ты¬
сяч8. И убийство этого миллиона людей было совершено с самой
бесстыдной жестокостью. Эти люди были умерщвлены, по сло¬
вам г-на Барби, «по этапам». Не всех отправили на расстрел, и
расстрелянные были не самые несчастливые, поскольку их страда¬
ния длились недолго. Многие сотни тысяч были депортированы, и из
них сформировали те зловещие караваны смерти, за которые на
Турции, союзнице Германии, навеки останется клеймо позора — за
эти печальные толпы ограбленных, измученных, гонимых палачами
к ссылке, голоду или виселице.
Г-н Анри Барби описывает плачевное состояние этих депортиру¬
емых людей, умирающих от истощения, напрасно умоляющих о по¬
мощи, обреченных на самые тяжкие нравственные и физические
страдания. Он видел группы бродячих детей, исхудалых, почти ли¬
шенных плоти, которые разыскивали своих родителей — уже уби¬
тых и свои селения - уже разрушенные. Он рассказывает о лагерях
мучений, устроенных вдоль реки Евфрат, где без крыши над головой,
почти без еды, подверженные смертельному холоду зимы или не ме¬
нее опасной жаре лета, мужчины и женщины медленно умирали на
глазах любующихся этим зрелищем турок — надзирателей. Все гла¬
вы этой книги являются трагическими документами. Это настоя¬
щий обвинительный приговор, составленный очевидцем. В Констан¬
тинополе могут искать оправдания, могут утверждать, прибегая
к слишком часто используемому методу, заявляя, что убивали в
целях самозащиты. Но ложь не восторжествует; армяне никого не
подстрекали, они были жертвами. Их массовое убийство было со¬
вершено по плану, тщательно разработанному заранее; подлое дело
было методично доведено до конца, и ни один город, ни одно селение,
ни одна семья не избежали уничтожения. Кровь текла повсюду. Сви¬
21

детельство Анри Барби будет одним из самых весомых об убийцах
великого незапятнанного народа.
Уничтожение армян — таков был трусливый замысел «красного
султана»9, и этого же добиваются младотурки10, которые ради
освобождения своей страны не нашли ничего лучшего, как стать
вассалом Германии. Политический режим в Константинополе из¬
менил свое название, но методы и люди остались те же, несмотря на
новые нарядные этикетки. Турецкий чиновник — достойный сопер¬
ник немецкого. Как у одного, так и у другого — та же свирепость, то
же игнорирование справедливости и благородства. То, что турок
сделал по наущению немца в Армении, немец делает повсюду.
Муки Армении, представленные перед лицом цивилизованного
мира, должны быть отмщены. Не может быть, чтобы преступле¬
ния, которые Анри Барби перечислил в длинном списке, остались бы
безнаказанными. Мир не может забыть их. Наша французская мис¬
сия отцов-доминиканцев в Ване также подверглась жестокому об¬
ращению. Армянский епископ Мардина был убит с частью своей па¬
ствы, и нет известий от французских священнослужителей, нахо¬
дившихся в этом городе. Монсинъор Исраэлян, католический епископ
Харберда, был убит по пути в ссылку между Урфой и Диарбекиром1'
вместе со священнослужителями, монахинями и частью группы, со¬
провождавшей его. Монсинъор Хачатурян из Малатии был задушен.
Задушили также всех халдейских и сирийских священников Сгерта.
Убиты также халдейские и сирийские епископы Джизре, священнос¬
лужители Медеата, Суэвака, Дереке, Верин-Шахира. Все здания
наших миссий были разрушены или ограблены; в частности, в Ване
резиденция французских отцов-доминиканцев использовалась баши¬
бузуками12 в апреле и мае 1915 года в качестве укрепления. За все эти
злодеяния Турция и Германия должны выплатить репарации.
Освобождая Армению от оттоманского ига, страны Антанты
исправят величайшую несправедливость. Нельзя более игнорировать
законность. После кровавых мучений, испытанных армянской на¬
цией, с которой нас связывают столько общих воспоминаний, на¬
ступит для нее, как и для других угнетенных народов, лучезарное
время свободы!
Поль ДЕШАНЕЛЬ,
академик,
Председатель Палаты депутатов13
22

ТРАГЕДИЯ АРМЕНИИ
В ЭРЗЕРУМЕ
Март 1916 года.
От Тифлиса до Сарыкамыша, где 31 декабря 1914 года турки
потерпели первое большое поражение — всего один путь желез¬
ной дороги (от Александрополя одноколейный), по которому
ходят только товарные поезда. Дальше от Сарыкамыша до Эрзе-
рума на протяжении 156 верст — грунтовая дорога, на ней даже
после небольшого дождя проезд становится практически невоз¬
можным; она забита бесконечной вереницей телег и повозок с
продовольствием для армии14.
После пяти суток тяжелого пути передо мной, в глубине котло¬
вины, образуемой высотами, — Эрзерум, весь розовый в лучах за¬
ходящего солнца, заливающего золотом купола мечетей и иглы
минаретов. А у сиренево-серого горизонта - болотистая равнина,
по которой течет извилистая Карасу, один из притоков Евфрата.
Здесь я начну рассказ о всех тех ужасах, о всех тех преступ¬
лениях, жертвой и ареной которых стала в нынешнюю войну
Армения.
Когда Турция решила стать на сторону Германии и Австро-
Венгрии, оттоманское правительство вместе со всеми другими
подданными империи призвало к оружию и армян. Но положе¬
ние их, вначале сносное, резко ухудшилось после поражения при
Сарыкамыше15, так как об истинных причинах этого поражения
военные власти и знать не хотели и сваливали всю вину на при¬
званных в армию армян. Их удалили от русской границы, затем,
приблизительно в марте 1915, обезоружили и разослали по раз¬
ным тыловым городам, где использовали на строительстве ук¬
23

реплений и для обслуживания дорог от Эрзерума на Эрзинджан,
от Эрзинджана на Трабзон и от Эрзинджана на Сивас.
Между тем агитаторы-фанатики неустанно обрабатывали ту¬
рецкое население и армию. Последовавшая за этим резня ар¬
мянской интеллигенции не утолила их ненависть. Они хотели
плохим обращением довести армян до крайности, вызвать про¬
тесты с их стороны, а эти протесты использовать в качестве пред¬
лога для полного их уничтожения.
В память солдат, погибших в войну 1878 года, в Эрзеруме рус¬
скими был воздвигнут памятник. Турецкие власти, зная о распо¬
ложении армян к странам Антанты, особенно к России, отдают
приказ разрушить этот памятник.
Население, епископ протестуют, но безуспешно. Турки не по¬
зволяют даже произвести это кощунственное разрушение рука¬
ми наемников. Затем всем армянам приказано освободить свои
дома, которые должны быть превращены якобы в лазареты.
Но что же будет с населением, изгнанным из своих жилищ?
Где и как обретет оно крышу над головой?
— Ах, так вы не хотите покидать свои дома, — заявляют мест¬
ные власти архиепископу и армянским именитым жителям, при¬
шедшим просить облегчить им, по крайней мере, исполнение
приказа. — Прекрасно. Тогда все расходы по постройке и содер¬
жанию госпиталей, нужных армии, будете нести вы!
И армян Эрзерума обязывают платить ежемесячно по 2 тыся¬
чи турецких фунтов (около 50 тысяч франков) золотом.
18	апреля 1915 года за городом происходит собрание всех му¬
сульман. Хаджи разжигают их фанатизм, уверяя, что пока жив
хоть один армянин, Полумесяцу не видать победы! Особенно
выделяется своей агрессивностью Хильми-паша, известный
член партии «Единение и прогресс».
24

Обезумевшие от страха армяне бросаются к ногам вали16, —
Кемиля-паши. Ему их жалко, но он бессилен. Он советует ар¬
мянским именитым жителям уйти в добровольное изгнание.
Быть может, их отъезд успокоит мусульман. И армяне прислу¬
шиваются к этому совету.
Между прочим, обращались несчастные и к германскому кон¬
сулу, но тот сказал им следующее:
— За все, что случилось, вы должны пенять только на самих
себя. Поведение турок по отношении к вам вполне логично.
Дни проходят в постоянном страхе. В мае сюда доходит изве¬
стие об успешном сопротивлении туркам армян Ванского вилай¬
ета. И с этого момента никакой надежды на пощаду больше не
остается.
В это время притесняемые турками и курдами армяне сосед¬
них уездов пытаются найти себе убежище в Эрзеруме, но им зап¬
рещен доступ в город; и вот — без хлеба, без одежды, десятками
умирающие от болезней — располагаются они за городскими сте¬
нами.
Турки уже выработали план: все армянское население Эрзеру-
ма и беженцы вокруг него должны быть высланы в Месопота¬
мию. При этом стараются внушить несчастным, что эта мера
принимается для их же безопасности. На самом деле, хотят об¬
легчить себе задачу поголовной резни, высылая из города сразу
всех армян вместе.
На сборы дано пятнадцать дней. У изгнанников есть возмож¬
ность распродать свое имущество (можно представить себе, по
каким смехотворным ценам!) и сделать опись того, что они ос¬
тавят на хранение.
Хранить то, что они не могут взять с собой, несчастные люди
доверяют епископу. И церковь превращается в склад, в котором
сложено разных вещей приблизительно на шесть миллионов
25

франков. Кроме того, восемьсот тюков сложено в американском
консульстве и еще пятьсот поручено хранить одному американ¬
цу — доктору Кессу.
* * *
В ночь на 16 июня 1915 г., все армяне разбужены армейскими
частями. Сразу же разделяют мужчин, женщин и детей. Всем
приказывают трогаться. И так, небольшими группами, облива¬
ясь слезами, отправляются они в изгнание.
Вскоре самые слабые выбиваются из сил, падают и отмечают
своими телами пройденный путь. Вскоре все начинают страдать
от голода. Вскоре начинается резня. Появляются шайки курдов
и, как волки, набрасываются на безоружных. Они похищают
женщин и девушек с лицами цвета светлой бронзы и большими,
печальными глазами; уводят с собой и сильных юношей, кото¬
рых заставляют работать на себя, а всех остальных, не имеющих
ни сил, ни молодости, ни красоты, - вырезают.
Нескольким несчастным удается, однако, спастись: изнемо¬
гающие, потерявшие силы, почти голые добираются они до Ка-
маха; они похожи на ходячие скелеты... А неистовая бойня по¬
вторяется вновь и вновь; воды Евфрата несут уже такое количе¬
ство трупов, что местами они собираются в настоящие плотины,
которые меняют течение реки.
Те немногие, кому удалось каким-то чудом спастись, все же
добираются до Месопотамии и попадают в Мосул. Лишенные
решительно всего, не видя никакой помощи от турецких влас¬
тей, они обращаются в Эрзерумский банк, куда до трагического
своего исхода вкладывали деньги... Но на ответ требуется время,
и когда деньги из банка приходят, получателей уже не находят.
Они умерли от голода...
* * *
Судьбу эрзерумских армян разделили армяне всех шести ви¬
лайетов, тех самых вилайетов, в которых накануне войны Россия,
26

Франция и Англия хотели провести ряд реформ, обещанных так
давно, но постоянно откладываемых турецкими властями.
В начале резни еще гарантировали жизнь всем тем, кто обра¬
щался в ислам. И некоторые волей-неволей отреклись от своей
религии; все они получили одно и то же имя — «Абдулла». Меня
уверяли, что идея назвать одним и тем же именем всех обращен¬
ных в Ислам, чтобы позднее выявить их, принадлежит немцам.
Но вскоре и это средство уже не спасало. К какой бы церкви
ни принадлежали армяне — католической, протестантской, ар¬
мяно-григорианской — их всех отправляли в ссылку, и резня про¬
должалась, превосходя по жестокости все, что только можно себе
вообразить.
Как рассказать о всех чудовищных сценах, о которых мне при¬
шлось услышать? О детях, убитых, изуродованных на глазах их
матерей, обезумевших от ужаса, — палачи принуждали их пить
из чашек дымящуюся кровь; о женщинах, зарезанных, если они
были старые, или изнасилованных, если они красивы и моло¬
ды; тем из них, кто сопротивлялся, выворачивали пальцы, ло¬
мали руки.
Разнузданная жестокость граничила с изощренностью. Так
одна партия ссыльных армян встретила какого-то мутессарифа17,
который, казалось, был доступен состраданию и предложил свои
услуги в качестве проводника. С виду очень доброжелательный,
став во главе своих жандармов, он привел партию в узкое ущелье,
и там приказал, по-прежнему спокойный и улыбающийся, убить
армян всех до одного.
* * *
В Эрзеруме турецкими властями были оставлены в живых пять¬
десят армян сапожников и портных для работы на армию. Все
эти ремесленники, за исключением одного старика, которому
удалось спрятаться, были зарезаны, когда турки бежали из горо¬
да. Архиепископ Смбат Саадетян, который мужественно до пос¬
ледней минуты оставался на своем месте, покинул Эрзерум с
27

последним караваном ссыльных. Дальнейшая его судьба неизве¬
стна18. Неизвестно также, что сталось с некоторыми другими
представителями клира.
Армянская церковь была разграблена. Захвачены были и те
пятьдесят тюков, которые находились на хранении у доктора
Кесса. Лишь американскому консулу удалось спасти доверенные
ему вещи. Наконец, после того как 28 сентября вышел приказ
произвести продажу всего имущества, принадлежавшего армя¬
нам, оно было распродано, и полученная выручка конфискова¬
на государственным казначейством.
Единственно чем занимались в Эрзеруме германские офице¬
ры — жили в свое удовольствие. И ни мусульманское население,
ни турецкие офицеры не испытывали никакого удовольствия от
пребывания этих тевтонских рыцарей, заносчивых и циничных,
военная помощь которых была ничтожна, а все время препро¬
вождения сводилось к провокациям и оргиям. Они завладели
силой несколькими молодыми армянками, принадлежавшими
к лучшим семьям города, и принудили их удовлетворять свои же¬
лания. Оставляя Эрзерум, они увезли с собой многих из этих не¬
счастных.
А теперь цифры, красноречивость которых комментариев не
требует. Из 18 тысяч армян, насчитывавшихся в Эрзеруме до вой¬
ны, при вступлении русских войск в город выживших осталось
всего 120. И это были преимущественно женщины и дети; муж¬
чин насчитывалось всего шестъ\
В селениях вилайета, соседних с Эрзерумом, все армяне так¬
же исчезли.
Сколько же их, всех этих несчастных, дошло до Месопота¬
мии? А там, в пустыне, каково там их адское существование?
28

НЕОПРОВЕРЖИМЫЕ ПОКАЗАНИЯ
КОНСУЛА СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ
В ЭРЗЕРУМЕ
Представитель Соединенных Штатов Америки, он же мисси¬
онер, его преподобие Роберт С. Стэплтон все драматические дни
находился в Эрзеруме.
Но он не был бесстрастным зрителем страданий армянского
населения. Рискуя быть убитым — как был убит его коллега
Джордж Кнейп, американский миссионер в Битлисе, ставший
великодушно на защиту армян этого города, - г-н Стэплтон при
энергичной поддержке своей мужественной супруги сделал все,
что было в человеческих силах, чтобы спасти от гибели возмож¬
но большее число жертв.
Именно ему одному обязаны жизнью те 120 армян (вернее,
армянок, потому что, как я уже сказал, мужчин осталось всего
шесть), которых нашли в Эрзеруме русские. Именно благодаря
его защите семнадцать молодых армянок, воспитанных в амери¬
канской школе, избегли или бесчестья, или смерти.
Свидетель всех жестокостей, совершенных палачами, г-н
Стэплтон с большой охотой согласился рассказать мне о траги¬
ческих событиях. Присутствующая при нашем разговоре г-жа
Стэплтон уточняет некоторые воспоминания своего мужа, да и
сам он, чтобы установить те или иные даты, сверяется со своей
записной книжкой, где день за днем фиксировал все события; в
ней содержатся самые отягчающие доказательства вины младо¬
турок и их германских сообщников.
Вначале мой собеседник приводит факты, о которых я уже
писал; повторять их не буду. Затем сообщает подробности.
29

В Хныс-кале курды начали резню 19 мая 1915 года. Приказ о
высылке всех армян из Эрзерумского вилайета был отдан 1 июня.
Затем такой же приказ выходит относительно жителей и самого
Эрзерума.
Вали города делает все возможное, что в его силах, чтобы смяг¬
чить строгость этих приказов. Он разрешает армянам обеспечить
себя транспортом — телегами и повозками. Представляю здесь
слово самому Стэплтону:
«Вали, — говорит он, — отвечая на мое ходатайство, уверял меня,
что его правительство намерено по военным соображениям выс¬
лать не только одних армян, но вообще произвести эвакуацию всего
населения города, независимо от расы. Но это заявление, в чем
убедили меня последующие события, оказалось ложью.
Первая партия ссыльных, около сорока семей, вышла из горо¬
да 16 июня. Я знаю, что из их числа в Харберд прибыли всего
лишь один мужчина и сорок женщин.
Главная масса ссыльных отправилась в путь 19 июня. С ними
двигался огромный обоз, состоящий из повозок, и каждую от¬
дельную группу конвоировали турецкие жандармы.
28 июля армянский архиепископ Смбат Саадетян, римско-
католический епископ и протестантский пастор вынуждены
были также покинуть город вместе с последним караваном де¬
портированных».
* **
Мой собеседник прерывает свой рассказ. В комнату входит
маленькая девочка и тотчас бросается к нему в объятия. Это ма¬
ленькая армянка, спасшаяся от резни. Ей 4 года. Ее нашли на
улице в Эрзеруме после того, как турки бежали и в город вступи¬
ли русские. Она умирала от голода, и когда ее стали расспраши¬
вать, невнятно произносила только одно: «Меня зовут Ангин (бес¬
ценная, не имеющая цены). Мой отец убит. Моя мать убита.
Маленьких (ее братьев и сестер) бросили в воду». (Известно, что
палачи утопили множество армянских детей).
30

Г-н Стэплтон приютил малютку и удочерил. Теперь она счас¬
тлива, хотя ужасные видения все еще остаются в ее детской па¬
мяти, и однажды, когда детей г-жи Стэплтон долго не было дома,
она подошла к ней и вполголоса спросила:
- Скажи, скажи мне, где маленькие? Разве их тоже бросили в
воду?
* * *
Г-н Стэплтон продолжает свой рассказ:
«Только в сентябре, — говорит он, — до меня дошли первые
новости от ссыльных. Писали мне исключительно женщины.
Они спрашивали, не знаю ли я, что случилось с их мужьями, с
которыми их разлучили, и дальнейшая судьба которых была им
неизвестна. Большинство же извещало меня о гибели всей своей
семьи. Всех этих женщин отправили в Серуди, Урфу, Алеппо и
Ракки. А в самом начале их собирались депортировать в сторону
Эрзинджана и Харберда. В Эрзинджане все средства передвиже¬
ния изгнанников были конфискованы, и самый маршрут изме¬
нен: их погнали на Камах.
В караване, шедшем в Харберд, совершались немыслимые
зверства. Одной из двух дочерей моего друга, эрзерумского док¬
тора армянина Тахджяна, полубезумной от ужаса, удавалось два
раза убегать, и два раза ее ловили вновь. В настоящее время она и
ее сестра находятся в гаремах Харберда».
Г-н Стэплтон рассказывает...Сцены проявления жестокости,
массовых убийств, гибели следуют одна за другой. Он называет
точно даты, имена, излагает подробности преступлений. Он под¬
тверждает факт убийства перед вступлением русских в Эрзерум
пятидесяти мастеровых армян, которых держали в городе для
работы на турецкую армию. Он сообщает мне, что в этот же пе¬
риод, по приказу главнокомандующего турецких войск Эрзерум¬
ского района Кемаля-паши, сорок греческих семейств были вы¬
нуждены, несмотря на стоявшие страшные холода, также отпра¬
виться в ссылку. Дальнейшая судьба их неизвестна. И, вне всяко¬
го сомнения, она была та же, что и у армян.
31

По моей просьбе консул называет главных виновников эрзе-
румской резни. Это:
Кемаль-паша, проявивший полное отсутствие сострадания;
начальник полиции — имени его г-н Стэплтон не помнит —
тот самый, который в Адане был начальником полиции, когда
там происходили массовые убийства армян19;
Сейфулла — депутат турецкого парламента, член партии «Еди¬
нение и прогресс», и его сыновья; Инглис Ахмет-бей, турецкий
офицер, несколько раз грозивший г-ну Стэплтону смертью и со¬
биравшийся сжечь американское консульство и школу за то, что
ему не выдавали одну молодую армянку — ученицу этой школы.
Поведение вали, а также некоторой части мусульманского на¬
селения города, было довольно гуманным.
Германские офицеры участия в массовых убийствах не при¬
нимали, ограничиваясь только тем, что допускали их, а также
тем, что во время резни захватили несколько молодых армянок.
32

РАССКАЗ ОЧЕВИДЦА
В Эрзинджане первая депортация гражданского населения
происходит 7 июня 1915 года. Всех армян этого города погнали в
Камах (который находится в 50 километрах к юго-западу). Евф¬
рат стал для всех общей зыбкой могилой после того, как всех их,
без различия пола и возраста, перерезали.
Затем пришел черед армян Эрзерума и других населенных пун¬
ктов вилайета.
Не успел первый караван несчастных изгнанников подойти к
подошве джибеджейских гор, как явился Халил-ага во главе 50
всадников из балабанских курдов и потребовал уплаты 5 тысячи
турецких фунтов, обещая за эти деньги свое покровительство.
Сознавая, что остается только подчиниться, караван собрал и
вручил Халил-аге требуемую сумму.
Халил-ага заверил несчастных: «Не беспокойтесь, теперь боль¬
ше никто не станет вас тревожить!» Сказав это, он, собрав своих
всадников, ускакал в горы.
Не прошло и двух часов, как вдруг на караван напали 200 кур¬
дов и начали убивать. Резня длилась четыре часа. После этого
бандиты удалились, увозя с собой на повозках и волах самых кра¬
сивых девушек и женщин.
Из всех эрзерумских армян до Мамахатуна дошло только
5 тысяч. Каймакам20 этого города, сделав вид, что он сочувству¬
ет горю несчастных, сумел в свою очередь выманить у них еще
300 турецких фунтов, дав обещание довести их до Эрзинджана
целыми и невредимыми.
22 июня они находятся в селении Дерджан-Пирич, на следую¬
щий день ранним утром отправляются в путь по направлению к
Эрзинджану, но, выходя из селения, видят в долине Чатак курдов.
Однако каймакам рассеивает их опасения, утверждая, что кур¬
3. Зак. 7107.
33

ды явились для их охраны; он выводит их из селения, сдает их
курдам, а сам возвращается в Пирич.
Тотчас курды и примкнувшие к ним солдаты конвоя начина¬
ют убивать несчастных, сбрасывая трупы в реку.
Около двух часов пополудни несколько старух и детей от 10 до
12 лет, избежавших бойни, полубезумные от ужаса, возвращают¬
ся в Дерджан-Пирич и рассказывают о том, что только что слу¬
чилось.
Два дня спустя, 24 июня курды вторгаются в это селение и
начинают грабить и убивать всех армян, как местных жителей,
так и искавших убежища беглецов. Наконец, 25 июня около по¬
лудня прибывают турецкие «четы» (кавалеристы-добровольцы),
которые заставляют последних, оставшихся в живых армян по¬
кинуть селение, а затем после часового марша вместе с курдами и
турецким населением доводят до конца массовое убийство.
***
«Спрятавшись в одной из пещер на берегу Евфрата, был я ра¬
стерянным и бессильным зрителем последнего акта бойни», —
добавляет очевидец г-н Харан Сукиасянц — свидетель, от кото¬
рого я узнал подробности, приведенные выше.
«В пещере я пробыл три дня и, наконец, чувствуя, что умираю
от голода, решил вернуться в Мамахатун.
Дойдя до селения Вагарич, я убедился, что там тоже идет рез¬
ня. Сознавая, что положение мое безвыходно, я решил от отчая¬
ния выдать себя за турецкого солдата; и мне посчастливилось:
Генси-Бейюк Исмаил-ага признал меня за такового и отправил в
Мамахатун.
Через четыре дня пешком я добрался туда, и мне опять повез¬
ло: я был зачислен в армию при помощи одного лейтенанта, ко¬
торому я заявил, что зовут меня Зека, что я сын Ибрагима, турец¬
кий солдат, уроженец Эрзинджана.
Лейтенант послал меня в Эрзерум, где меня назначили в кон¬
це концов в караван № 48 вожатым верблюдов под номером 5».
34

* * *
«Пока я был вожатым верблюдов, я узнал о большом количе¬
стве массовых убийств; я даже присутствовал на некоторых из
них, например, на тех, что залили кровью Байбурт, когда граж¬
данское население и войска перебили всех до единого армян и
побросали их трупы в Чорох.
Армяне окрестных деревень были также умерщвлены около
монастыря Святого Тороса.
Мне кажется, что в этой части Армении только армяне в Ша-
пин-Гарахисаре попытались оказать сопротивление. Они сами
напали на турецкое население, и им удалось захватить городс¬
кую цитадель, в которой они двенадцать суток успешно отбива¬
лись от турецких войск. Но этим войскам были посланы из Эр-
зинджана и Сиваса подкрепления и орудия. Армяне, посчитав,
что все погибло, предприняли на тринадцатую ночь отчаянную
вылазку. Они перебили около трехсот турок и, израсходовав все
боеприпасы, сдались.
Все они были расстреляны».
Затем г-н Харан Сукиасянц, которому удалось во время вступ¬
ления русских в Эрзерум убежать от турок и снова стать свобод¬
ным, переходит к вопросу о депортации и массовом убийстве
армян этого города.
«С первыми караванами, отправленными из Эрзерума, — рас¬
сказывает он, - была отправлена партия депортированных -
около 1200 семейств — на Харпут (Харберд); их конвоировали
200 солдат.
Эта партия уже достигла долины Хартона и Дузлы, но там кур¬
ды и солдаты конвоя объединились и устроили поголовную рез¬
ню. Пощадили лишь красивых девушек и молодых женщин.
Когда слухи об этой бойне дошли до Эрзерума, армяне, остав¬
шиеся в городе, отказались его покинуть. Вали был в большом
затруднении, но ему удалось убедить архиепископа Смбата Саа-
детяна в том, что зловещие известия о резне, распространивши¬
еся по городу, ложны. И даже взял на себя обязательство, пообе-
з*
35

щав впредь обеспечивать караваны такими надежными конвоя¬
ми, которые могут отразить любые нападения.
Получив эти заверения, армяне пообещали подчиниться, но
выставили при этом одно условие: только половина из них пой¬
дет в Эрзинджан через Байбурт; другая же половина во главе с
архиепископом отправится в путь только тогда, когда будет дос¬
товерно известно, что первые прибыли в Эрзинджан целыми и
невредимыми.
Вали это условие принял.
Первый караван прибыл в город назначения без происше¬
ствий, и оставшиеся в городе, извещенные об этом по телеграфу,
в свою очередь тронулись в путь.
Но едва успели они покинуть Эрзерум, как армяне, находив¬
шиеся в Эрзинджане, были перебиты около моста Камах и их
тела сброшены в Евфрат.
Второй караван никогда до Эрзинджана не дошел, так как ис¬
пытал ту же участь на берегах Чороха.
Я лично присутствовал при последней резне, участие в кото¬
рой приняли вместе с солдатами и турецким населением и мои
коллеги — вожатые верблюдов.
Когда истребление было закончено, власти вызвали из Бассе-
на, Вана, Маназкерта, Нармана и Тортума турок и распределили
между ними дома, поля и имущество моих несчастных, убитых
братьев».
36

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ УБИТЫХ ТРАБЗОНА
Апрель 1916
Ни в зловещее время массовых убийств, совершенных по при¬
казу Абдул-Гамида (1894-1896), ни в пору гетакомб Аданы при
младотурках (1909), никогда армянский народ не знал таких му¬
чений, какие он перенес недавно и какие переносит еще и те¬
перь.
Взятие Трапезунда русскими дало мне возможность узнать, что
произошло в этом городе в конце июня 1915 года, когда турки
хладнокровно и сознательно начали свое дело истребления.
С крышами красного цвета, домами, расположенными амфи¬
театром по склонам Понтийских Альп, Трабзон (по-турецки То-
рудаг) — один из красивейших городов на Черном море. Город с
узкими и прохладными улочками и базаром, состоящим из мно¬
гих тысяч лавок, тянется до самого моря.
До войны из 60—65 тысяч его жителей было 18 тысяч греков,
14 тысяч армян. Остальные — турки.
Армяне в Трапезунде благодаря присутствию иностранных
консулов жили в полной безопасности, счастливо и в довольстве.
И не только дела их процветали, но повсюду — в административ¬
ных учреждениях, на таможне, в порту — можно было встретить
армян — приветливых и предупредительных.
Бой, решивший судьбу Трапезунда, произошел у Кара-Дере,
верстах в 20 к западу от места высадки русских сил, доставлен¬
ных туда на кораблях Черноморского флота.
16 апреля турецкие власти приказали оставить город. Они и
37

главный штаб переехали в тот же день в Самсун. Одновременно
войска отступили — одна часть на Байбурт, а другая —вдоль бере¬
га моря к порту Керасунт.
И 18 апреля по просьбе его преподобия Крауфорда, консула
США, русские заняли город, в котором после ухода турецких
войск воцарилась полная анархия.
Я получил здесь возможность продолжить мое расследование
о массовых убийствах.
Главная гавань для всех судов, плавающих по Черному морю,
сосед Батуми, постоянно связанный с Одессой, Новороссийс¬
ком и всеми крупными средиземноморскими портами, начало
пути для караванов, отправляющихся в турецкую глубинку, в
Персию, в Эрзерум, Хой, Тебриз и Тегеран, Трабзон имел вид
цивилизованного города21.
На улицах можно было встретить не только турок, греков, ар¬
мян, персов и спустившихся с гор лазов, но и многочисленных
европейцев, и все они находились очень далеко от свирепых банд
курдов. Следовательно, здесь турки и исключительно турки про¬
лили реки крови!
После поражения под Сарыкамышем, как я уже писал, всех
солдат - христиан, греков и армян - отправили на работы по
устройству дороги Трабзон — Гюмиш-Хане, где они почти все по¬
гибли от лишений и сурового климата.
28 июня 1915 года был оглашен приказ всему армянскому на¬
селению через пять дней покинуть Трабзон. Одновременно ту¬
рецкие власти арестовали армянских именитых жителей и пред¬
ставителей интеллигенции — всего около шестисот человек. «Они
были посажены в транспортные суда якобы для отправки в Сам¬
сун. Однако несколько часов спустя все суда вернулись без них. В
открытом море их поджидали другие транспорты с жандарма¬
ми, и все армяне были убиты и выброшены в море»22.
Когда назначенный пятидневный срок истек, армянское на¬
38

селение стали выводить небольшими партиями в сопровожде¬
нии курдов и разбойников (т. е. жандармов) за город, и на первом
же перекрестке дорог начинались убийства и похищения.
* * *
У городских ворот близ селения Джевезлик разыгрывались
сцены, весь ужас которых невозможно передать.
Мужей отделяют от жен и детей, оглашающих окрестности
испуганным криками. Ударами сабель, ножей или выстрелами
из ружей, всячески изощряясь в жестокости, убивают мужчин.
Земля, трава пропитались кровью. Дети с широко открытыми от
ужаса глазами кричат не умолкая; женщины, заламывая руки,
молят о пощаде, теряют сознание, падают. Безвкусный запах
пролитой крови чувствуется на несколько сот метров вокруг. Но
вот зловещая работа подходит к концу. Одиноко звучат — все даль¬
ше и дальше последние выстрелы, давая знать, что где-то курд
добивает раненого, упорно не желающего умирать.
Палачи направляются к дрожащей толпе женщин, молодых
девушек и детей. Полубезумные от ужаса, прижимая к груди сво¬
их малюток, матери наблюдают за приближением турок; неко¬
торые турки — сплошь красного цвета, так как с головы до ног
забрызганы кровью. Вот они подошли. Глаза их блестят... Они
хохочут... Муки женщин, только что видевших гибель своих му¬
жей, отцов или сынов, еще не кончены! Вот варвары уже схвати¬
ли несколько детей, донесли их до ближайших утесов и оттуда
сбросили в море. Они с яростью вырывают из рук матерей малю¬
ток, которых те прижимают к себе. Матери уже не в состоянии
плакать, собственными руками душат они своих детей, чтобы
избавить их от турецких пыток. Душераздирающие вопли, кри¬
ки ужаса и мук несутся к небесам, слышатся горячие мольбы,
безумные возгласы и стоны агонии...
Ребенка за ребенком вырывают из материнских объятий. Дер¬
жа малюток за ноги, палачи разбивают им головы об утесы23 или
схватывают их обеими руками и одним ударом переламывают
им о колено позвоночник.
39

«Сжальтесь! Сжальтесь!» Но разве тигры жалеют!
То там, то здесь разыгрываются ужасающие сцены, которые
почти невозможно представить себе. Вот два курда, опьянев от
резни, схватили ребенка — один за ногу, другой — за руку. Они
потянули в разные стороны с такой силой, что ручка малютки,
вырванная из предплечья, осталась в руках одного из них. Вопль
невыразимой муки — самый страшный среди всех остальных —
пронизал воздух... Мать, которая обезумела от горя и бросилась
на извергов, убита на месте ударом приклада. Для палачей это
становится игрой, кажется, они упиваются собственным варвар¬
ством. Они четвертуют несчастные маленькие существа, разбра¬
сывая их отдельные члены и трепещущие тела на все четыре сто¬
роны!...
Когда все дети умерщвлены, орда берется за женщин. Боль¬
шинство из них умирает вследствие того, что им ножом перере¬
зают горло или саблей вспарывают живот... Вопли несчастных
так ужасны, что слышны в Трабзоне.
Врач-грек, доктор Метакса, оказавшийся свидетелем этих
ужасных сцен, сошел с ума на месте.
* * *
Греческому митрополиту и г-ну Крауфорду, консулу США,
удалось спасти — первому двести, а второму триста детей, но в
один из дней по приказу Наиля-бея, главы комитета «Единение
и прогресс», вали отнял детей у их спасителей, чтобы поместить
их в так называемые «приюты для сирот», организованные и кон¬
тролируемые правительством.
В этих приютах бедные дети, лишенные пищи и ухода, гибли
в огромном количестве. После протестов греческого митропо¬
лита и американского консула власти, заявив, что причиной та¬
кой смертности является нездоровый климат, высылают всех
оставшихся в живых за город, и там избавляются от них оконча¬
тельно, приказав перебить всех.
40

Преднамеренно ни один трабзонский армянин не был остав¬
лен в живых. Нашедшие приют в дружеских греческих или ту¬
рецких семьях, были взяты оттуда силой и умерщвлены. Ста пя¬
тидесяти молодым девушкам удалось спрятаться в городе благо¬
даря покровительству и участию греческого митрополита. Турец¬
кие власти узнали об этом, и девушек, вырвав “manu militari” (при
помощи вооруженной силы) из их убежищ, всех или изнасило¬
вали, или зарезали; некоторых открыто на улице у самого подъез¬
да митрополита24.
Наконец, я должен упомянуть о гибели армянского архиепис¬
копа монсиньора Туряна, приглашенного в Эрзерум для того,
чтобы там он предстал перед судом; но его зверски убили по
дороге.
Из всех армянских домов мебель была вывезена полицией. При
этом не было произведено никакой описи; все, что имело ка¬
кую-либо ценность, было свезено в магазины. А то, что осталось,
разграбила чернь, которая, помимо всего прочего, всегда следо¬
вала как стая волков за обозами депортированных, чтобы ото¬
брать у них все, что только было возможно.
Грабеж армянских домов шел много недель.
Совершаемые зверства были так ужасны, что возмутили и за¬
пугали даже ту часть мусульманского населения, которая пыта¬
лась, по крайней мере, в первые дни спасти несколько жертв.
Один турок Эгадир-оглы попробовал даже восстать против рез¬
ни с оружием в руках, но был убит в горах вместе с несколькими
армянами из соседних селений, присоединившимися к нему.
Затем, так же, как в Эрзеруме, имущество трабзонских армян
было распродано с публичного торга. Сначала продавали исклю¬
чительно туркам — членам партии «Единение и прогресс», по¬
41

том вообще всем туркам. Наконец, перед самой эвакуацией го¬
рода разрешили приобретать и грекам, но их митрополит запре¬
тил им делать такого рода покупки.
* * *
В Трабзоне дело истребления было доведено до конца.
Из 14 тысяч армян, живших в городе, осталось в живых всего
два семейства и четырнадцать одиноких женщин, которым уда¬
лось укрыться от жестокости турок благодаря участию греков.
Кроме того, по мнению американского консула, остается надеж¬
да найти в окрестных селениях еще несколько сотен армянских
детей25.
* * *
Три человека — один турок и два германца — ответственны за
массовые убийства в Трабзоне, поскольку являются их организа¬
торами.
Это:
Наиль-бей, председатель трабзонского комитета «Единение
и прогресс»;
германский артиллерийский офицер Штангер;
бывший германский консул в Тифлисе Шулленберг.
В дикой орде убийц выделялись своей свирепостью «четы»,
жандармы и турки-денме.
42

чудовищный крестный путь
ДЕПОРТИРОВАННЫХ
Еще раз повторяю: ужасное преступление Турции — плано¬
мерное истребление целого христианского народа — это преступ¬
ление турецкого правительства и Германии.
В самом деле, почти повсюду, по мере того как наступление
русских войск позволяло видеть бедствие во всей его полноте и
истине, почти повсюду, — подчеркиваю, — было заметно, что
часть мусульманского населения, как в Трабзоне, так и в Эрзеру-
ме, жила в полном согласии с армянами и хотела так жить и в
дальнейшем. Находились даже чиновники, к сожалению, таких
было немного, проявлявшие сострадание и делавшие всё от них
зависящее, чтобы смягчить беспощадную строгость приказов ту¬
рецкого правительства, которым они подчинялись с неохотой.
Таким образом, вся ответственность за злодеяние падает на
правительство. Однако при этом не надо забывать и надо во все¬
услышание повторять, что для предупреждения этого злодеяния,
для его прекращения достаточно было всего одного демарша со
стороны Германии, одного слова ее представителей Энверу-
паше26, тому самому Энверу, который хладнокровно заявлял: «Я
не намерен более терпеть христиан в Турции». Но Германия не
пошевелилась, не сказала ни слова. Более того, помогла палачам
советами.
В Константинополе, в ночь с 28 на 29 апреля 1915 года, всех
известных представителей армянской интеллигенции, которых
нужно было заставить замолчать, — депутатов, профессоров, вра¬
чей, артистов, писателей и т. д., — всех, без различия религиоз¬
ной и партийной принадлежности, арестовали, выслали в про¬
43

винцию и в большинстве случаев по пути в ссылку убили. Интел¬
лигенцию в провинции постигла та же участь. Без предъявления
каких-либо обвинительных актов, без всякого суда, без малей¬
шего повода, если не считать поводом их армянское происхож¬
дение, все они были брошены в тюрьмы, убиты или депортиро¬
ваны. Одновременно с этим армянское население разоружали и
вооружали мусульман; организовывали банды курдов; выпуска¬
ли из тюрем преступников, чтобы сформировать из них «четы»,
на которые затем возложили задачу конвоирования депортиро¬
ванных.
Чудовищный декрет от 20 мая (2 июня) 1915 года, в котором
военный министр Энвер-паша от имени младотурецкого коми¬
тета приказал депортировать всех армян из вилайетов Армении,
Анатолии и Киликии в аравийские пустыни, к югу от Багдадс¬
кой железнодорожной дороги27, прозвучал для армянского на¬
рода похоронным звоном.
И действительно, эта депортация была ничем иным, как все
тем же уничтожением, только в трех, следующих друг за другом
действиях: массовые убийства - караван — пустыня. Истребле¬
ние целого народа по этапам!
Операция началась приказом из столицы, расклеенным на
стенах во всех городах и селениях. Высшие турецкие чины полу¬
чали еще некоторые «полезные» указания. Телеграф и телефон
ускорили рассылку приказов об убийствах.
Все армянское население должно было быть готово в чрезвы¬
чайно короткий срок к депортации в отдаленные провинции,
достигнуть которые можно было только пешком и не в течение
несколько дней или недель, а в течение нескольких месяцев!
К этой бесчеловечной мере, как мы видели, добавили еще кон¬
фискацию всего движимого и недвижимого имущества, что дол¬
жно было превратить один из наиболее деятельных, трудолюби¬
вых и культурных народов Востока в нищих.
В нескольких городах разрешалось тем, у кого были средства,
добывать себе — по цене золота — повозки или вьючных живот¬
ных; но всякий раз или почти всякий раз эти повозки и живот¬
44

ные отбирались сразу же по выходе из города. Таким образом, и
богатые, и бедные могли сохранить лишь то, что несли на спине.
А поскольку мусульманскому населению было строжайше зап¬
рещено, как покупать что-либо у депортированных, так и прода¬
вать что-либо им, то тем самым они лишались всего, поскольку
ни перед отправлением в свое ужасное и далекое изгнание, ни в
пути никаких продуктов достать себе несчастные не могли.
Везде первым делом старались разлучить мужей и жен, уда¬
лить мужей и отнять детей у родителей. Везде во время пути, а
иногда и тотчас после отправки и даже до нее самых красивых
женщин и девушек, особенно из состоятельных семей, схваты¬
вали и удерживали в домах частных лиц, часто даже в публичных
домах.
А затем несчастные должны были отправляться в путь через
безводные горы и пустынные равнины Анатолии. В невыноси¬
мую летнюю жару, под смертоносными лучами солнца людские
массы — изголодавшиеся, обессиленные, в лохмотьях, босые —
должны были идти в безвестное изгнание, в котором, — они зна¬
ли об этом, — надеяться было не на что.
Бичами и палками жандармы конвоя подгоняли несчастных,
а тех, кто падал от истощения, приканчивали штыками или уда¬
рами сабель.
Беспрерывно нападали на караваны шайки курдов, которые
большую часть депортированных убивали, а молодых женщин и
девушек уводили с собой. Наконец, во многих местах, как, на¬
пример, в ущелье Камах-Богаз, в двенадцати часах пути от Эр-
зинджана, где Евфрат, сжатый крутыми утесами, течет узкой лен¬
той, применяли более скорую расправу — коллективные казни.
И до места назначения доходила едва ли четверть всех депорти¬
рованных.
* * *
При этом не надо забывать, что все эти депортации, убийства,
грабежи, похищения, насилия, заточения в гаремы, эта торгов¬
ля детьми, девушками и молодыми женщинами обрушивались
45

на семьи, члены которых в большинстве своем усвоили рафини¬
рованную европейскую культуру. Очень многие из них получили
образование в Европе или, по крайней мере, в американских,
французских и германских миссионерских учреждениях и шко¬
лах Турции. Они - не варвары, а люди по своим чувствам и куль¬
туре равные нам и, следовательно, значительно превосходящие
по своему уровню турок даже из зажиточных классов.
***
Все, о чем я сообщаю в ходе этого трагического расследова¬
ния, все сцены ужасов и смерти, которые описываю, все это —
неопровержимо. Все доказательства у меня в руках.
Турецкое правительство не может отрицать, что совершило
преступление, оправдать которое нельзя никакими - ни воен¬
ными, ни стратегическими соображениями. В моем распоряже¬
нии имеются не только показания немногих, избегнувших смер¬
ти жертв, не только показания нескольких русских и французов
(в частности, его преподобия отца Бернара, настоятеля фран¬
цузской миссии доминиканцев в Ване), бывших свидетелями и
депортаций и сцен убийств; но также официальные донесения и
показания официальных представителей нейтральных стран —
Соединенных Штатов Америки (я приводил выдержки из них) и
Италии, которая в то время еще не находилась в состоянии вой¬
ны с Турцией. В моем распоряжении имеются даже показания
медсестер и врачей Германии, которые будут приведены в ходе
дальнейшего повествования.
46

КАРАВАНЫ СМЕРТИ
Май 1916
Караваны смерти! Вот действительно точное название для тех
плачевных толп депортированных, избежавших первой волны
убийств, когда они ограбленные, без сил, погоняемые своими
палачами, идут в изгнание и на убой.
Некоторым из них каким-то чудом удалось спастись от убийц,
бежать из этих зловещих караванов бродячих и обреченных
жертв.
Многих из этих беглецов я расспрашивал, но кошмар пережи¬
того преследует их, приводит в смятение. Они не осмеливаются
даже вспоминать об этом. У всех у них на лицах одно и то же
выражение сурового оцепенения, и нужно долго настаивать,
добиваться их доверия, чтобы заставить их говорить о пережи¬
тых ужасах, и рассказывают они обычно в полголоса, дрожа и
бросая вокруг себя растерянные взгляды, как если бы пытки или
смерть все еще угрожают им.
* * *
Вот один из наиболее впечатляющих рассказов, услышанный
от них.
«Я из мушской долины (к югу от Эрзерума между городом Муш
и Битлисом). Все семьи депортированных из этой местности
были перебиты в пути, а тела их брошены в Евфрат. В числе этих
семей была и моя: мать и три сестры с маленькими детьми!
Я узнал об их гибели спустя некоторое время. Самому мне уда¬
лось избежать депортации, и я прятался все время в лесу Святого
Карапета, где искали себе убежища и другие, такие же, как я,
беглецы.
Однажды ночью к нам пришла женщина. На руках у нее был
47

ребенок. Полуголая, она еле-еле передвигалась, издавая стоны,
и была так худа и бледна, что мы подумали, что перед нами при¬
зрак. Но она заговорила. Она сказала: «Хлеба». Она умирала от
голода и изнеможения.
Хлеба у нас не было — лишь зерна злаков, которые мы ели,
поджаривая. Мы дали ей немного этих зерен с кислым, уже ссох¬
шимся молоком. Затем она рассказала нам о том, что с ней слу¬
чилось.
Она была из деревни Хейбиан и была депортирована, как и
вся ее семья. Всех женщин и детей селений Сордар, Базу, Асано-
ва, Салеган и Кварс турецкие власти собрали в монастыре Свя¬
того Карапета (место паломничества около Муша). Как гласит
легенда, монастырь этот был построен на месте храма великой
богини Анаит — великой покровительницы языческой Армении.
Всех этих женщин пять дней держали взаперти. Затем вместе
с женщинами и детьми из Мехти, Паглу, Уруга, Зиарета и Хей-
биана погнали к мосту через Евфрат, присоединив к ним еще се¬
мейства из селений Том, Херкерт, Норан, Алатин, Томе, Хахал-
тук, Сулук, Хоронк, Кардзор, Гезелагач, Гомер, Шейхлан, Авзах-
бур, Блел и Куртмейдан. Всего было собрано таким образом жен¬
щин и детей около десяти тысяч.
«С первых же дней, — рассказывала пришедшая к нам женщи¬
на, — курды-конвоиры стали убивать самых старых и самых сла¬
бых из нас - тех, что уже не могли идти. Жизнь каждой из нас
зависела от каприза этих конвоиров. И убитые первыми были
самыми счастливыми. Каждый вечер на каждом привале конво¬
иры открыто, на глазах у всех, насиловали тех, кто им нравился.
Я видела, как они выбирали для этого маленьких девочек вось¬
ми, самое большее десяти лет!
И эти отвратительные сцены заканчивались каждый раз гибе¬
лью нескольких из нас, тех, кто сопротивлялся: их убивали выс¬
трелами из ружей и ударами сабель. Детей, когда хотели увести
мать, или умерщвляли, или просто отбрасывали на обочину до¬
роги; дети, умевшие ходить, продолжали двигаться с караваном,
48

цепляясь за юбки других женщин, но самые маленькие остава¬
лись там, где их бросали, и через день-другой умирали. Если
кто-то пытался подбирать и нести этих малюток, его нещадно
избивали.
И вот так, охваченный ужасом, наш огромный караван мед¬
ленно шел вперед, отмечая свой путь трупами.
Всякий раз, когда мы проходили через курдские селения, жи¬
тели — мужчины и женщины — окружали нас и срывали с нас то
из одежды, что их устраивало. Скоро все мы были почти голы.
Каждые два дня раздавали понемногу хлеба, но на всех не хва¬
тало. И когда взятые в дорогу запасы еды закончились, мы, что¬
бы чем-то пропитаться, стали рвать с придорожных полей коло¬
сья злаков.
Многие, будучи не в силах переносить недостаток еды, от го¬
лода и слабости умирали. Идти приходилось с утра и до вечера,
не видя питьевой воды целыми сутками, под палящими лучами
летнего солнца, сжигавшего нас. И мучились мы от жажды до
безумия. Когда же на пути попадался ручей, то мы, чтобы по¬
пить в спешке — останавливаться на долгое время запрещалось,
- дрались и давились. Подходившим к ручью первым еще удава¬
лось кое-как утолить жажду, но остальные из-за давки и драк не
находили ничего, кроме мутной жижи. Сколько же детей во вре¬
мя этих драк были сбиты с ног и раздавлены насмерть, пока кон¬
воиры — турки или курды — не разгоняли опоздавших ударами
сабель!
У некоторых из женщин постоянный ужас и волнения приту¬
пили все чувства — даже материнские. В состоянии бесчувствен¬
ности многие матери, обессиленные усталостью, голодом и жаж¬
дой, сами стали бросать по пути своих детей, нести которых они
уже не могли.
Особенно ужасно было положение многодетных матерей.
Дошло до того, что спасшие только одного ребенка считались
счастливыми и мужественными.
4. Зак. 7107.
49

Некоторым из нас удавалось обманывать постоянную бди¬
тельность конвоиров, убегать и прятаться в посевах злаков, в на¬
дежде найти затем убежище в горах Сасуна. Многие погибли,
пытаясь переплыть Евфрат...»
* * *
В скобках замечаю: курды этого района, с которыми я беседо¬
вал лично, рассказывали мне, что «четы» выследили этих несча¬
стных, прятавшихся в полях злаков Курдмейдана и Шейхлана, и
снова собрали их. Вместе с детьми набралось около пятисот душ.
По приказу Рашида-паши всех пойманных согнали в селение
Шейхлан, на околице которого и заперли в сараях, похожих на
риги или амбары. Бедные уже радовались, что избавились от мук
адского пути... Между тем Рашид-паша отдал новый приказ.
Когда наступил вечер, и входы и выходы сараев были наглухо
закрыты, а обессиленные, измученные усталостью, к тому же
почти успокоенные отсутствием каких-либо тревожных призна¬
ков матери, держа заснувших детей на руках, начали засыпать,
курды бесшумно навалили вокруг строений груды соломы и хлад¬
нокровно подожгли. Через несколько минут все запылало.
Можно ли представить себе внезапное и ужасное пробужде¬
ние несчастных?! Они бросались к наглухо закрытым дверям,
царапали стены, раздирая руки до крови. Ужасающие крики, воп¬
ли страданий, стоны взорвали ночную тишину. Потом все стих¬
ло. Пятьсот женщин и детей погибли сожженные заживо.
Но я возвращаюсь к рассказу армянки.
«Что касается меня, — продолжала она, — то я не пыталась
бежать. У меня было еще несколько пиастров, и я надеялась как-
нибудь выжить.
Когда мы перевалили через горы Хоцмо, конвоиры, вместо
того чтобы продолжать гнать нас на юг, направили нас на запад
по течению Евфрата. В пашалыке28 Кинджа произошла смена
50

конвоя. И новые наши конвоиры оказались еще более жестокими,
чем прежние. С ними мы пришли в Чабагджурский округ.
Здесь дорога шла сначала по очень глубокой долине с круты¬
ми отвесными склонами, затем мы вышли на небольшую равни¬
ну, окаймленную Евфратом. И, о неожиданность! Нам приказа¬
ли остановиться, якобы для того, чтобы собрать нас.
Но не прошло и получаса, пока мы стояли, наслаждаясь крат¬
кой передышкой, а матери мыли избитые ножки своих малю¬
ток, как со стороны Чабагджура внезапно появилась многочис¬
ленная банда курдов. Они окружили нас и неожиданно стали стре¬
лять из ружей, в самую гущу толпы, выкрикивая ужасное прика¬
зание: «Бросайтесь в реку! Бросайтесь в реку!»
Треск ружей покрывал наши вопли ужаса, наши крики от боли
и отчаяния. Почти все пули попадали в толпу женщин и детей, и
они, совершенно обезумев, сбивали друг друга с ног. Многие под¬
чинились приказу курдов, которые не переставали его выкрики¬
вать, и бросились в Евфрат. Я также бросилась в воду.
В этот момент стрельба усилилась. Головы на поверхности
воды служили мишенями для метких стрелков. Тем не менее, сво¬
его ребенка я из рук не выпустила, и так как плаваю я хорошо, то,
держа малютку над водой, позволила течению отнести меня в
самую середину плывших трупов, которые и скрыли меня. Кур¬
ды меня не заметили, и мне удалось достичь противоположного
берега и спрятаться в густом кустарнике».
«Настала ночь. От десяти тысяч — столько нас было — не оста¬
лось ничего живого! Сотни мертвых, убитых из ружей, лежали
неподвижно друг на друге на том берегу. А тысячи утонувших
женщин и детей уносил Евфрат. Тогда курды ушли, захватив ту
ничтожную добычу, что им удалось собрать, и, уводя молодых
женщин и девушек, которых они отвели в сторону, поскольку те
были красивы.
Я же глубокой ночью вышла из своего убежища и по течению
4*
51

реки пошла на Муш. Днем я пряталась и шла лишь ночью. Пита¬
лась я сырыми зернами злаков.
Я услышала, что в горах вокруг монастыря Святого Карапета
скрываются армяне, и я пришла сюда»... «Вот, — закончил мой
собеседник армянин, — что рассказала нам женщина, которая
нашла нас в лесах Святого Карапета.
Два месяца спустя после ее прихода ее ребенок умер. А спустя
еще пять дней она сама была убита, когда регулярные турецкие
части пришли в лес, чтобы изгнать из него нас, армян, нашед¬
ших там убежище».
52

РАССКАЗ ДВУХ ГЕРМАНСКИХ МЕДСЕСТЕР
Вот показание, опровергнуть которое будет нелегко Германии,
так как оно принадлежит двум германским медсестрам, состояв¬
шим на службе при «Германской военной миссии» (Deutsche
Militarmission)29. Обе эти медсестры в трагические дни резни
были и в Эрзеруме, и в Эрзинджане. Они оставались там семь
недель, и все это время врач главного штаба — германский врач,
бывший их начальником, — недвусмысленно запрещал всему пер¬
соналу Красного Креста помогать депортированным и поддер¬
живать с ними какие-либо отношения.
Обе германские медсестры, возмущенные ужасной жестокос¬
тью турок, не могли удержаться, чтобы не высказать своего него¬
дования. Это стоило им немедленного увольнения со службы по
приказу все того же германского врача, заявившего им, что они —
«изменницы».
«Приблизительно 14 июня 1915 года, - рассказывают медсес¬
тры, - партии депортированных подверглись нападению в уще¬
лье Камах-Богаз и были дочиста ограблены. Большинство их
было перебито. Две молодые армянки - учительницы, которым
удалось спастись от гибели, заявили, что караван попал под пе¬
рекрестный огонь курдов, напавших спереди, и регулярных ту¬
рецких частей, расстреливавших его сзади. Обе армянки броси¬
лись на землю и притворились мертвыми. Затем им удалось околь¬
ными путями, подкупая деньгами отдельных встречных курдов,
вернуться в Эрзинджан. Одну из этих армянок сопровождал ее
жених, переодетый женщиной, причем платье для этого пере¬
одевания достал ему турок — товарищ по школе. Когда беглецы
входили в Эрзинджан, эту девушку захотел взять себе один из
жандармов; жених попытался защитить ее, но был убит на мес¬
те, после чего обеих армянок схватили и заперли у каких-то ту¬
рок, где принуждали принять ислам.
53

«Они дали нам знать о себе через одного молодого врача, ра¬
ботавшего в нашем госпитале, — поясняют немецкие медсест¬
ры. — Они просили нас взять их обеих с нами в Харберд, где они
воспитывались. По их словам, если бы у них был яд, то они от¬
равились бы!».
Вечером 11 июня медсестры, увидев возвращавшихся в Эрзин-
джан с добычей турецких солдат 86 кавалерийской бригады, ста¬
ли их расспрашивать.
«Эти солдаты и рассказали нам, как были перебиты безоруж¬
ные армяне. Это заняло четыре часа. Женщины на коленях отча¬
янно кричали, напрасно умоляли убийц. Многие из них вместе
со своими детьми бросились в Евфрат».
«Это было ужасно, - признался нам вполголоса один моло¬
дой турецкий солдат, душевный склад которого был иным, чем у
его товарищей. - У меня не хватило духу стрелять. Я лишь сделал
вид, что стреляю». Товарищи же этого солдата рассказали нам,
что на дороге лежало много мертвых детей».
* **
Затем германские медсестры рассказывают мне, что в после¬
довавшие за этой бойней дни в полях, где злаки были уже высо¬
ки, устроили охоту на армян, во множестве прятавшихся там.
«Караваны депортированных подходили непрерывно, и их
тотчас гнали на убой. Показания, собранные нами на этот счет,
совершенно определенны. Наш кучер, грек, присутствовавший
на этих массовых убийствах, рассказывал нам, что жертвам свя¬
зывали руки и с утесов сбрасывали в реку. Этот способ, который
палачи считали самым скорым, употреблялся тогда, когда жертв
бывало очень много.
17 июня вместе с фармацевтом из Красного Креста Г., мы по¬
шли прогуляться. (Наш спутник относился к жестокостям турок
с тем же отвращением, что и мы; он высказывался на этот счет
однозначно, и за это поплатился тем же, что и мы — увольнени¬
54

ем). Нам попался навстречу жандарм, который предупредил нас,
что в десяти минутах ходьбы остановилась большая партия де¬
портированных из Байбурта! Он запретил нам идти туда, но впе¬
чатляюще рассказал о том, как были перебиты мужчины из этой
партии.... С криками «Кессен! Кессен! Гелиорлар» — «Убивайте!
Убивайте! Они подходят» — мужчин сбрасывали с вершин утесов
на дно ущелья. Он поведал нам, как в каждом селении насилова¬
ли женщин, как он сам захватил одну молодую девушку, как в
пути разбивали головы детям, если они слишком громко крича¬
ли или задерживали движение каравана.
На следующее утро партия депортированных прошла мимо
наших окон, направляясь на дорогу, ведущую в Эрзинджан. Мы
сопровождали несчастных до самого города, который находил¬
ся приблизительно в одном часе ходьбы. Это была многочислен¬
ная партия женщин и детей, в которой шли лишь двое или трое
мужчин. У большинства женщин был безумный вид. Они крича¬
ли «Сжальтесь! Сжальтесь! Спасите нас — мы примем ислам! Мы
сделаем все, что вы потребуете. Мы сделаемся немками!» Кон¬
ные жандармы гнали их вперед, щелкая бичами и стегая тех, кто
отставал. Много турок приходило, чтобы брать себе детей и мо¬
лодых девушек.
У входа в город дорога на Камах-Богаз отделяется от большой
дороги. Там существовало что-то похожее на невольничий ры¬
нок. Мы сами взяли там себе шесть детей - от трех до четырнад¬
цати лет, — которые уцепились за нас. А затем еще одну малень¬
кую девочку. Вместе с ними мы вернулись в госпиталь, а толпа
несчастных, воя от боли, продолжила свой путь».
***
Однако медсестры не смогли удержать при себе спасенных
ими детей. Несколько дней спустя после этого мутессариф Эр-
зинджана с согласия германского врача отобрал у них детей, а
21 июня они и сами были уволены из госпиталя в наказание за их
милосердный поступок.
55

По пути на родину каждый день они присутствовали при мас¬
совых убийствах и видели ужасные и отвратительные сцены.
Жандарм, который сопровождал их, рассказал, как он однажды
конвоировал караван на Мамахатун численностью в три тысячи
женщин и детей. Свой рассказ он закончил просто: «Все они да¬
леко, все мертвы».
В селении Эндерес, где медсестры провели ночь, их разбуди¬
ла сильная стрельба. Это убивали десять армян. Далее им попа¬
дается на пути группа рабочих-армян, только что закончивших
прокладку дороги. Их было четыреста. Их выстраивают в ряд на
склоне одного холма и убивают на глазах у медсестер.
За два дня до прибытия в Сивас они присутствуют при таком
зрелище: десять жандармов расстреливают армян, а турки-рабо¬
чие ударами ножей или камней добивают тех, кто еще дышит.
«Однажды ночью, — продолжают свой рассказ медсестры, -
мы остановились в одном армянском доме. Вдруг жившие в нем
женщины узнали, что их мужья убиты. Они обезумели от горя, и
мы напрасно старались утешить их...
«Разве ваш император не может помочь нам? — кричали они
нам. Жандарм, который сопровождал нас, совершенно спокой¬
но заявил нам: «Эти крики беспокоят вас — я сейчас их «прекра¬
щу». И лишь благодаря нашим мольбам он согласился пощадить
несчастных»!
* * *
Обе медсестры, сострадание которых к жертвам сделало их в
глазах турок подозрительными лицами, в конце концов, 4 июля
были арестованы в Кайсери (Кесарии) и брошены в тюрьму. По¬
надобилось вмешательство американских миссионеров, чтобы
освободить их...
56

ПУТЬ УЖАСА И СМЕРТИ В ПУСТЫНЯХ АНАТОЛИИ
Июнь 1916
В Эрзеруме, в центре города, можно видеть недостроенный
монумент, сооружение которого было прервано вступлением
победоносной русской армии. Здание это предназначалось для
клуба эрзерумских членов партии «Единение и прогресс» и яв¬
ляется реально как бы символом их дела смерти, так как все кам¬
ни, из которых его строили, — это надгробные плиты, украден¬
ные с армянского кладбища!...
В кладбище, в одну огромную могилу — вот во что младотурки
с одобрения официальной Германии превратили Армению, за¬
литую потоками крови.
* * *
По мере того как продвигается мое расследование, каждый
день я фиксирую все новые ужасные преступления, все новые
жестокости.
Как описать пытки, которым подвергли армянских женщин?!
Мужчины имели меньше оснований жаловаться. Убиваемые
почти сразу, они страдали недолго, но зато женщины, матери!...
Есть ли на свете другие женщины, другие матери, претерпевшие
такие же муки?!
Смерть наступала для них только после жесточайших муче¬
ний, невыносимых лишений, бесконечных дней ужасов и тре¬
вог, когда без отдыха, без хлеба, без воды, под палящими лучами
солнца, длинными караванами, подгоняемые ударами бичей
конвоиров-палачей, они тянулись через пустыни Анатолии, ус¬
тилая их своими трупами и трупами своих детей!..
Молодых и красивых щадили, их оставляли для гаремов или
57

еще для худшей участи. С самого начала трагических событий
везде в Малой Азии у городских ворот устроены бойко торгую¬
щие невольничьи рынки, на которых продают женщин, деву¬
шек и детей, уведенных из караванов курдскими или турецки¬
ми бандами.
* * *
Вот что сообщал в своем официальном донесении от 11 июля
1915 года американский консул в Харберде:
«В первых числах июля в Харберд прибыли первые партии
депортированных из Эрзерума и Эрзинджана — в отрепьях, гряз¬
ные, изголодавшиеся, больные. Они пробыли в пути около двух
месяцев, почти без пищи и еды. Им дали сена, как скоту; они так
изголодались, что набросились на него; но «заптии»30 отогнали
их ударами палок и убили нескольких на месте.
Матери предлагали своих детей всем желающим. Турки при¬
слали врачей, чтобы произвести медицинский осмотр и выяс¬
нить состояние здоровья молодых девушек с целью выбрать наи¬
более красивых для гаремов.
По рассказам этих несчастных, большинство из них было уби¬
то в пути курдами, делавшими на них постоянные набеги, а мно¬
гие погибли от голода и истощения.
Через три дня прибыли новые партии. Среди этих депортиро¬
ванных были три сестры, говорившие по-английски и принад¬
лежавшие к одной из наиболее состоятельных семейств Эрзеру¬
ма. Из двадцати пяти членов этой семьи одиннадцать было уби¬
то в пути, а самым старшим из оставшихся в живых ее мужских
представителей был мальчик восьми лет.
При выходе из Эрзерума у депортированных были и лошади,
и багаж, и деньги. Но в пути все это у них отняли, даже одежду,
бывшую у них на теле, и одна из девушек была совершенно голая.
Дочь эрзерумского протестантского пастора также находилась
58

в этой партии. Все члены ее семьи были убиты курдскими банда¬
ми, поджидавшими депортированных в пути с целью, чтобы сна¬
чала покончить с мужчинами, а потом перебить женщин и детей».
* * *
Одна молодая армянка, спасшаяся от гибели, рассказала мне
о мучениях своих и бывших с нею женщин. Захваченная одним
из курдов — она красива, — видела, как ее похититель у нее на
глазах потрошил ее детей. Ставшая суровой от отчаяния, страха
и ужасов, прерывающимся от рыданий голосом, она рассказы¬
вает мне о неслыханных жестокостях.
Она видела в своем караване смерти одну мать с шестью деть¬
ми. Несчастная, изнемогшая от усталости, несла двоих самых
маленьких на руках, а остальные четверо тащились за нею, дер¬
жась за подол платья.
Один из них с окровавленными ножками, не имея больше сил,
падает на дорогу; мать останавливается, наклоняется над ним,
но тут ужасный удар бичом рассекает ей лицо, и палачи, избивая
ее, заставляют идти дальше и бросить своего ребенка, который
умрет там, где упал...
С трудом движется караван, но вдруг крики ужаса и боли и
паническое бегство!... Сзади банда курдов, спустившаяся с гор,
только что открыла огонь. Многие падают убитыми, и караван
убегает, увлекаемый ужасом...
Потом наступает успокоение, крестный путь продолжается...
При переходах через реки некоторые матери бросаются в быст¬
рое течение вместе со своими детьми, другие, обезумев от муче¬
ний, сами душат своих малюток, и, когда показываются курды,
некоторые женщины и молодые девушки убивают себя, чтобы
избегнуть бесчестья...
Так идет караван, обезумевший от тревог и ужаса, страданий,
усталости и голода по пустынным горам и безлюдным равнинам.
59

Я не знаю, что в стольких ужасах, которым нет названия,
выбрать — какие сцены убийств или садизма, чтобы дать пол¬
ное представление об шокирующих сознание муках армянс¬
кого народа.
Убийствами, резней, потрошением животов и изнасилова¬
нием турки и курды вскоре пресытились.
Тогда они стали изощряться, изобретая адские жестокости,
чтобы истерзать душу перед тем, как терзать тело. И число страш¬
ных сцен растет.
Матерей выстраивают в ряд и принуждают смотреть, как по¬
трошат их детей, развешивая по стенам кровавые гроздья как в
лавках мясников, а затем ударами бичей гонят несчастных жен¬
щин, воющих от ужаса и боли, дальше, тогда как еще трепещу¬
щие тела их малюток остаются в добычу ястребам.
* * *
Другой пример — массовое потопление.
На горячие прибрежные пески Евфрата подогнали толпу де¬
портированных, в основном женщин. Издерганные, разбитые,
полумертвые эти женщины надеются, что их конвоиры устроят
через реку переправу при помощи плотов, что находятся тут же
на мели.
В их рядах начинается жалобный ропот, в котором слышны
хрипы агонии и стоны детей.
Подходит турецкий офицер. Он отдает жандармам короткий
приказ:
— Соберите детей!
Матери тотчас, еще не зная, что хотят делать турки, начина¬
ют кричать от отчаяния, умоляют, крепко прижимают к себе
малюток, которых держат на руках, но жандармы вырывают у
них детей и ставят их на плоты из бревен, связанных веревками.
60

— Режьте веревки! — хладнокровно приказывает турецкий
офицер.
Жандармы исполняют приказ; они разрезают веревки, свя¬
зывающие бревна, а затем выталкивают плоты на самую быстри¬
ну, где те расползаются, расходятся под ногами детей.
Матери, потеряв голову, воют от ужаса. Тоненькие, жалобные
голоса зовут на помощь, но вскоре затихают.
Волны, которые разнесли плоты, прибивают несколько бре¬
вен с уцепившимися за них детьми к берегу. Жандармы и их вы¬
талкивают ружьями на быстрину. Малютки протягивают ручон¬
ки к своим матерям, соскальзывают и поглощаются рекой. И
мало-помалу на поверхности Евфрата остается лишь несколько
деревянных обломков, уносимых течением.
61

ПРОВИНЦИИ УЖАСА
Июль 1916
Все, кто проезжает сейчас по опустошенной Армении, не мо¬
гут не содрогаться перед впечатляющей красноречивостью этих
не кончающихся видов развалин, опустошения и смерти. Нет
такой листвы, такого мха, такой скалы, что не были бы свидете¬
лями резни человеческих существ и не были бы забрызганы кро¬
вью, лившейся потоками. Нет водного пути, реки или притока,
которые не унесли бы по своему течению в вечное забвение сот¬
ни, тысячи мертвых тел. Нет ни одной пропасти, ни одного уще¬
лья, которые не были бы могилами под открытым небом, и на
дне их не белели бы не покрытые ничем груды скелетов; почти
повсюду убийцы не потратили ни времени, ни труда, чтобы по¬
хоронить свои жертвы.
В этих обширных провинциях, некогда оживленных благода¬
ря многочисленным и цветущим армянским поселениям, цар¬
ствуют теперь разорение и безлюдье. От Черного моря до пер¬
сидской границы все разорено и опустошено.
* * *
В областях, остающихся еще под властью турок, истребление
армянского населения осуществлялось, как кажется, масштаб¬
нее и велось более методично, чем в областях, прилегающих к
кавказской границе; у палачей здесь было время действовать без
помех. Пример тому — Харберд.
«В Харберде, — пишет уже упомянутый мною американский
консул этого города, — депортация началась с ареста нескольких
тысяч мужчин. Ночью они были уведены в соседние горы. Сре¬
ди них находились один армянский прелат, преподаватели ар¬
мянского колледжа, именитые люди города, а также все солда¬
62

ты-армяне и все те мужчины, которые подлежали призыву в ар¬
мию, но уплатили налог за освобождение от воинской повин¬
ности. Никто из них не вернулся.
15	июля задержали еще восемьсот человек. А на следующий
день они также были отправлены в безлюдные горные районы.
Там, связанные группами по четырнадцать человек (больше не
позволяла длина веревки), они были расстреляны.
В одном из соседних селений другая партия армян была за¬
перта в мечети и окружающих ее домах. Там они оставались три
дня без воды и пищи, после чего их отвели на небольшое рассто¬
яние в соседнюю долину, поставили спинами к скалам и расстре¬
ляли. Тех, кто еще продолжал дышать, закололи штыками или
зарезали кинжалами.
Всем этим людям не было предъявлено никакого обвинения,
и их казнили без суда. В числе этих жертв был и казначей амери¬
канского колледжа.
10	июля на расстоянии двух часов ходьбы от города было уби¬
то еще несколько сот армян.
Такие же казни происходили и во всех окрестных армянских
селениях: так в Этшмэ и Габрере было убито триста человек...»
Эти дикие казни осуществлялись, как правило, с предельно
изощренной жестокостью.
По дороге из Сиваса в Харберд (по ней прошло около полу¬
миллиона депортированных армян) турецкие офицеры прика¬
зали отделить женщин от мужчин. Испуганных женщин согна¬
ли всех вместе, а в нескольких шагах от них построили в шеренгу
мужчин, связанных друг с другом веревками. Все это делается
без спешки, методично в то время, пока офицеры спокойно ку¬
рят папиросы, болтают с женщинами, обнимают наиболее кра¬
сивых из этих несчастных, которые, опасаясь, что их возмуще¬
ние может привести к гибели мужа, брата или отца, трепещут, но
не сопротивляются...
63

Вдруг один из офицеров отдает приказ. Жандарм из конвоя
— всего один — заряжает ружье, становится на одном конце
длинной мужской шеренги, прицеливается и стреляет. Один
армянин падает... Тот же жандарм снова заряжает ружье и сно¬
ва стреляет... Женщины начинают голосить, а скованные ужа¬
сом мужчины считают выстрелы, которые поражают их одно¬
го за другим.
После того как падает мертвым последний армянин, жандар¬
мы, безжалостно избивая ошеломленных, запуганных женщин,
собирают их и гонят дальше.
Тех, которые отказываются идти, убивают на месте, и караван
удаляется, оставляя на дороге тела жертв; некоторые из них еще
трепещут в предсмертных судорогах.
Эта дорога от Сиваса до Харберда была ареной таких массо¬
вых убийств армян, что путешественники, проезжавшие по ней
прошлым летом, утверждали, что она была «адом разложения».
Не было возможности остановиться, чтобы напоить лошадей.
Невыносимое зловоние шло от тысяч непогребенных трупов.
Все было заражено, и вода в реках и даже в колодцах была ис¬
порчена.
В настоящее время во всем этом районе человеческих черепов
так много, что путешественнику издалека кажется, будто он ви¬
дит огромные баштаны со спелыми арбузами.
s|c Н4 Н?
В Битлисском, Мушском и Сасунском округах, где жило около
150 тысяч армян, теперь их нет и десяти тысяч; но это в основном
женщины и дети, нищенское положение которых плачевно. В раб¬
стве у курдских племен остаются в живых несколько мужчин.
В Битлисе бойня началась только в июле 1915 года, после вре¬
менного отступления русских войск из Вана. В этом городе мас¬
совые убийства совершались периодически; армян, бежавших в
64

курдские или турецкие селения или в горы, партиями приво¬
дили в город, чтобы здесь перебить. Ремесленников — каретни¬
ков, кузнецов, портных и сапожников, необходимых для нужд
турецкой армии, сначала щадили, но за несколько дней до взя¬
тия Битлиса армянскими добровольцами и русскими частями
всех зарезали.
В этих краях, во всех селениях и в самом городе Битлисе нахо¬
дят груды человеческих костяков — скелеты несчастных армян¬
ских жертв.
Почти все зерновые колодцы (в этой местности зерно сохра¬
няется в глубоких ямах, вырытых в земле) полны до краев сва¬
ленными в кучи человеческими скелетами!
Из 18 тысяч армян, живших в Битлисе, осталось в живых
приблизительно 300 — 400 женщин и детей; все они обращены
в ислам.
В цветущей мушской долине, которая тянется на северо-за¬
пад между высокими склонами Тавра и Сасунских гор, армянс¬
кие селения насчитывались сотнями. Тут разыгрались сцены дья¬
вольской жестокости.
Организатором их был давний предводитель курдских банди¬
тов Муса-бек, зловеще знаменитый еще со времен Абдул-Гами-
да; его бесчисленные преступления до сих пор остаются безна¬
казанными.
Ему помогал внук, юноша, которому едва ли исполнилось
16 лет, тот самый, что при помощи курдской кавалерии согнал в
Авзуд под предлогом высылки 8 тысяч армян и там часть их пе¬
ребил, а часть сжег живьем.
* * *
Некоторые мусульмане сами признают, что преступления ту¬
рецкого правительства не имеют оправдания.
Они говорят, что ни Коран, ни шариат не допускают таких
5. Зак. 7107.
65

злодейств, и что рано или поздно Небеса покарают Турцию.
Показательный случай в этом отношении произошел в селе¬
нии Авзуд. В тот самый момент, когда «четы», забрав для себя
самых красивых и молодых армянок, всех остальных вместе с
детьми, по приказу Мусы-бека, заперли в одном из домов селе¬
ния и готовились поджечь его, вмешался в происходящее мулла
(мусульманский священнослужитель курдов).
«Нет ни одной религии, мусульманской или христианской,
которая позволяла бы сжигать живыми женщин и детей!» — твер¬
до заявил он и, уверенный, что предотвратит преступление, сам
заперся в этом доме. Но «четники» только посмеялись над его
словами; они все-таки подожгли дом, и мулла погиб в огне вме¬
сте с несчастными, которых он хотел спасти.
** *
Те же банды Мусы-бека перебили всех армян, которые бро¬
сили свои селения и бежали в Сасунские горы, но затем обма¬
нутые вернулись в долину, поверив лживому объявлению об
общей амнистии, сделанному турецкими властями, соучастни¬
ками бандитов.
Последние не пощадили в Муше даже тех сирот, которые на¬
шли приют в европейских и американских учреждениях; их было
триста, и все они умерщвлены.
В Кайсери депортации предшествовала казнь восьмидесяти
армянских именитых людей — их повесили. В их числе был депу¬
тат турецкого парламента Амбарцум Бояджян.
* * *
В Авларе были умерщвлены пять тысяч армян, в их числе —
епископ Теодорос и десять священников. Восемьсот армян-гри-
гориан были депортированы и в пути перебиты. Затем наступи¬
ла очередь армян-католиков. Их сослали в Конью, но не убили.
66

Женщины и дети были депортированы в последнюю очередь.
Их погрузили в товарные вагоны и целую неделю держали на
станции, не давая никакой еды.
Когда, наконец, после этой адской пытки поезд тронулся,
большинство из них были мертвы.
* *
Насколько мне известно, армяне Смирны (Измира) и Кон¬
стантинополя почти не подверглись массовым убийствам. В
Константинополе так случилось, я думаю, из-за их многочис¬
ленности (их более 150 000), а также, вне всякого сомнения,
благодаря присутствию в Константинополе представителей
нейтральных стран.
5*
67

В ЭРЗИНДЖАНЕ
Август 1916
Взятие Эрзинджана нашими русскими союзниками позволи¬
ло мне проверить еще раз все драматические подробности, о ко¬
торых я рассказал в предыдущих главах.
В этом городе, расположенном в зеленеющей долине протя¬
женностью в двадцать-тридцать верст, окруженной высокими
горами, насчитывалось три тысячи армянских домов, шесть ты¬
сяч турецких и двадцать пять греческих.
Однако русские, вступив в Эрзинджан, нашли там не больше
двенадцати армянок; воспользовавшись паникой, царившей у
турок, они бежали из гаремов, где их держали взаперти.
То, что они рассказали о своих мучениях и о массовых убийствах,
в которых погибли большинство их родственников, подтверждает
все, о чем я уже писал в этой связи, но есть одно ужасное зрелище,
более, чем трагические рассказы, дающее возможность судить о
масштабе зверств, совершенных турецкими властями.
Это зрелище человеческих скелетов, теперь уже побелевших
от времени, которые еще можно видеть тысячами в долине и по
склонам окружающих ее гор. Это останки несчастных, выслан¬
ных из Эрзерума, Харберда, Байбурта и других мест, останки так
называемых «депортированных в Месопотамию», в огромном
количестве перебитых в окрестностях Эрзинджана.
Здесь же был убит и армянский епископ Эрзерума Смбат Саа-
детян, о судьбе которого во время моих расследований в самом
Эрзеруме я ничего не мог узнать.
* * *
Префект полиции города Мемдух-бей так чисто обобрал ар¬
мян перед тем, как приказал перебить их, что его состояние уве-
68

дичилось сразу на 50 тысяч турецких фунтов (около 1 250 000
франков).
Чтобы наградить этого префекта за усердие, турецкое прави¬
тельство назначило его губернатором Кастемонии.
***
Очень много курдов осталось в Эрзинджане, но это «кизил-
баши» —племена, рассеянные в провинции между Мамахату-
ном, Арабкиром и Харбердом; их основной населенный пункт
- Дерсим (Хозат). Эти курды по своему менталитету совсем
не похожи на курдов в окрестностях Битлиса и Муша. Они не¬
навидят турок; во время русского наступления взялись за ору¬
жие, и своими постоянными партизанскими набегами осно¬
вательно стесняли действия турецкой армии, разрушая доро¬
ги, расстраивая службу тыла, наконец, нанося туркам чувстви¬
тельные потери.
Курды «кизил-баши» спасли очень много армянских семей,
которые нашли в их селениях неожиданное убежище.
Я должен отметить также, что и греки в Эрзинджане, несмот¬
ря на свою малочисленность и угрозы, исходившие от турецких
властей, тоже укрыли у себя несколько армянских женщин и де¬
тей, которые благодаря этому спаслись от своих палачей.
69

ВОЛНУЮЩИЙ ДО ГЛУБИНЫ ДУШИ ПРИЗЫВ
Август 1916
В разных районах некоторое количество армянских семей
избежало истребления благодаря неожиданной помощи со
стороны некоторых курдских племен, проявивших по отно¬
шению к ним, вместо привычной для них жестокости, чело¬
веческие чувства.
Но существование этих беженцев ненадежно и ужасно. Голод
терзает их, и турецкое правительство много раз пыталось заста¬
вить их спасителей или перебить или, выдать армян, от чего кур¬
ды, впрочем, упорно отказывались.
Подтверждение всему этому я нашел в одном горестном пись¬
ме, в котором группа таких несчастных, скрывавшаяся в горах
уже долгие месяцы, умоляла о помощи командующего русскими
войсками, занявшими Битлис. Принес письмо армян один из
покровительствовавших им курдов.
Вот перевод этого письма:
«Мы, нижеподписавшиеся, избежав убийств и сожжения,
скрываемся одиннадцать месяцев в горах у аширатов (один из
курдских родов), где живем нагие, голодные и в ужасной нище¬
те. Тем, что мы еще живы, мы обязаны этим курдам, которые
пренебрегли всеми опасностями, чтобы спасти нас.
Действительно, когда турецкое правительство узнало о на¬
шем убежище, оно послало к курдским «ага»31 чиновников и
«заптиев», чтобы склонить их или убить, или выдать нас. Они
отказались.
Тогда к ним были посланы муллы и шейхи, которые, ссылаясь
на Коран, тоже советовали нашим покровителям убить нас. К
счастью, и они не имели успеха.
Видя, что все приказы и советы бесполезны, турецкие власти
70

собрали около тысячи курдов из других родов и, поставив во гла¬
ве жандармов, приказали им напасть на наших упорствовавших
защитников.
Но и на этот раз «аги» аширатов — один из них Мохаммед-ага
доставит это письмо — не поддались угрозам.
Начался бой, и нам вместе с аширатами удалось отразить на¬
падение на нас.
Тем не менее, устремив взоры к горизонту, все мы с беспокой¬
ством ждали вашего появления (появления русских войск и ар-
мян-добровольцев). Вот уже два месяца, как вы взяли Битлис,
однако здесь мы умираем от голода и не можем дойти до вас. Нуж¬
но, чтобы вы продвинулись вперед еще на расстояние десяти¬
двенадцати часов хода, тогда мы будем в состоянии присоеди¬
ниться к вам.
Голод у нас ужасный. У самих курдов нет больше хлеба, а пото¬
му они не могут больше давать его нам.
Мы организовали единственную в своем роде службу, состоя¬
щую в том, что наиболее изнуренных из нас мы носим на своих
плечах по селениям в поисках маленького кусочка хлеба «гель-
гель», но поиски наши напрасны.
Благотворительность иссякла. Ни у кого ничего нет, чтобы
дать нам.
Особенно ужасно видеть страдания маленьких детей, этих
малюток, умирающих с голодными криками. Теперь отец и сын,
мать и ребенок, брат и сестра бросают друг друга. Каждый, думая
только о своем собственном спасении, только для самого себя
ищет кусок хлеба, который не находит.
Находясь в таком критическом положении, мы решили от¬
править к Вашему Превосходительству двух делегатов — Мохам-
мед-агу, которому мы обязаны, повторяем, спасением от злобы
и ятаганов турецкого правительства и курдов, и армянина Ара-
кела Аветисяна, — с тем, чтобы просить Вас ради наших малюток
оказать нам помощь, которая утолит голод и даст возможность
присоединиться к вам с нашими семьями.
71

В продолжение одиннадцати месяцев переживаемых нами
ужасных мучений нас поддерживала единственная надежда уви¬
деть, наконец, приход сюда Ваших победоносных войск.
Мы просим Вас принять Мохаммед-агу с большим почтени¬
ем, почестями и подарками, потому что в противном случае нас
могут убить. Действительно «аги» надеются получить вознаг¬
раждение за свое поведение по отношению к нам.
Знайте, что Мохаммед-ага дал приют в своей семье семейству
своего спутника Аветисяна, состоящему из двенадцати душ, ко¬
торых он кормил за свой счет, распродав ради этого все свое доб¬
ро, и таким образом в настоящее время он находится в таком же
бедственном положении, что и мы.
Вот список наших семей, спасенных этими курдами, с указа¬
нием наших селений: 60 семей из селения Гархо, 50 — из с. Се-
ленд, 55 — из с. Зердо, 30 — из с. Ардер, более 100 семей из сел
Храрк, Дзрдут и Дзуман и 45 из с. Гутцгед.
Кроме этого, 400 семей из селения Хацо также спасены и на¬
шли приют в курдском поселении Асси, жители которого отнес¬
лись к ним с той же человечностью, какую проявили по отноше¬
нию к нам Мохаммед-ага и его близкие.
Там также нашли убежище некоторое количество армян из
селений, находящихся на расстоянии двух-трех дней хода.
Заканчиваем наше письмо и желаем Вам от всей души победы.
От имени армян селения Хацо и селений, поименованных
выше, подписываемся: Погос Саркисян, Петрос Азатян, Эбо
Кикоян, Оган Таноян и Его Преподобие о. Мано Авакян.
Гархо, 11/12 апреля 1916 г.»
72

ОКАЗАВШИЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ
УБИЙЦАМ
ВОССТАНИЕ ОБРЕЧЕННЫХ
Армян часто упрекают в том, что они никогда не могли ни
организоваться, ни объединиться, чтобы защитить себя от бес¬
пощадных палачей и свергнуть турецкое иго, угнетающее их так
жестоко несколько веков.
Действительно, почему в то время, как балканские народы,
один за другим, некоторые, как, например, сербы, своими соб¬
ственными силами, другие при помощи других стран, обретали
вновь независимость, почему армяне даже не пытались вернуть
себе, восстав, как один, ту самую свободу, которую они провозг¬
лашают высшим благом?
Ответ на этот вопрос не прост. Прежде всего, надо отметить,
что существует армянское население в горных районах, не пре¬
кращавшее борьбу с поработителями веками. Постоянно с ору¬
жием, даже работая в поле, всегда готовое к отпору, оно жили
постоянно на чеку, без передышки, героическое и непокорное,
борясь одновременно с вымогательством и жестокостью турец¬
кой администрации и с непрерывными набегами разбойников.
Но то, что было возможно в горах или местностях, занятых
почти исключительно армянским населением, было нереально
в большей части остальной Армении. Действительно, здесь по¬
чти повсюду, на огромной территории, практически лишенной
путей сообщения, армянское население рассеяно и живет впе¬
ремежку с турками и курдами-мусульманами — кочевниками и
хищниками, естественными врагами армян — оседлых и трудо¬
любивых.
73

***
И такое распыление армян на территории страны, которая
была их страной, и где некогда они создали могущественную
империю, не должно удивлять. Как далеко ни заглядывай мы в
историю, Армения постоянно предстает перед нами настоящим
полем битвы между народами, которые были ее соседями. Ее
великолепные пастбища, ее плодородные земли, с которых Ев¬
ропа получала самые изысканные плоды, являлись предметом
вожделения для всех других народов, не столь щедро наделен¬
ных земными благами.
Здесь царствовали славные династии. Не говоря уже о време¬
нах легендарных, имена Аршака32, Арташеса33, Тиграна34 и Трда-
та35 не забыты до сих пор.
При римских императорах Армения — арена борьбы Рима с
Парфией.
Позже борьба идет между византийскими императорами и
царями Персии. В то время армяне приняли христианство, но не
подчинились ортодоксии империи, за что навлекли на себя ряд
отвратительных гонений.
Затем сражаются за Армению с Византией арабы, за ними при¬
ходят сельджуки, потом монголы, татары и, наконец, турки.
Однако, несмотря на такое тяжелое положение, Армения со¬
храняет свою политическую независимость до XIV века, когда
под натиском мусульманских народов исчезает всякий признак
этой независимости вместе с последним царем Леоном (Лево¬
ном) VI, который после безуспешных попыток найти у других
христиан помощь умер в 1391 году в Париже.
Положение армян-христиан становится отчаянным, гонения
и массовые убийства с этих пор не прекращаются.
Можно ли удивляться тому, что за время всех этих страшных
событий захватчики закрепились в стране, оставив коренному
населению лишь труднодоступные горы, где оно сумело сохра¬
нять еще какую-то независимость, тогда как на равнинах было
обращено завоевателями в рабство?
74

Однако мало-помалу уцелевшие от массовых убийств и гоне¬
ний армяне стали стремиться к объединению, и им удалось в
некоторых вилайетах составить большинство. Так сформирова¬
лись армянские общины.
* * *
Их положение оставалось прискорбным. Вообще история
Армении после утраты ею независимости — это не имеющий кон¬
ца мартиролог даже в самое последнее время, даже в XIX веке,
когда армянин все еще является добычей для турецких губерна¬
торов и чиновников. Унизительного обращения, грабежей, по¬
хищения женщин, поджогов, отсутствия правосудия, убийств —
всего этого армянам никак не удается избежать. И, если иметь в
виду ожесточение их господ, постоянство массовых убийств, если
приходится предположить наличие у турок тщательно обдуман¬
ного плана истребления армян (это предположение подтверж¬
дено последними событиями), имеем ли мы право высказывать
удивление по поводу того, что армяне ни разу не пытались под¬
нять всеобщее восстание, чтобы свергнуть турецкое иго?
Совместное выступление было невозможно у населения, раз¬
бросанного по всей стране и, надо сказать, веками гнета мало
подготовленного к энергичным действиям.
Однако повстанческие движения 1862 года и 1894—1896 годов
не забыты; последними во времени движениями руководили
армянские юноши, которые даже в условиях деспотического
режима Абдул-Гамида организовали борьбу против системати¬
ческого произвола правительства, в защиту прав угнетенного на¬
рода, а в некоторых местностях — ради спасения населения от
массовых убийств.
* * *
После недавних массовых убийств и даже тогда, когда армян¬
ским общинам стали известны меры, предпринимаемые прави¬
тельством, многие из них попытались организовать сопротивле¬
75

ние, но их попытки, заранее и почти повсюду обреченные на
неуспех, лишь ускоряли в большинстве случаев гибель приняв¬
ших в нем участие.
Так и случилось в Марзване, где существовала лишь видимость
сопротивления, в Шапин-Гарахисаре, где более активные дей¬
ствия повстанцев были подавлены регулярными войсками, при¬
сланными на помощь турецкому населению, в Урфе, где армяне
вступили с погромщиками в настоящее сражение и потерпели
поражение только из-за многочисленности направленных про¬
тив них правительственных войск.
В Киликии повстанческое движение развернулось шире, не¬
смотря на противодействие со стороны армянского католикоса
Саака; опасаясь за судьбу своей паствы, он старался с помощью
епископа Айнтапа предотвратить восстание, давая от имени пра¬
вительства разные обещания, которые, само собой разумеется,
никогда исполнены не были. Так, например, бесстрашное насе¬
ление Чок-Марзвана, показавшее в 1895 году истинную доблесть,
теперь, поверив этим обещаниям, не защищалось, и было все
депортировано.
В Зейтуне молодые люди организовались. Они укрылись в го¬
рах, успешно отбили нападение турецкого полка, захватив при
этом значительное количество оружия и боеприпасов, и продол¬
жали вести борьбу против захватчиков родных очагов, беспре¬
рывно нападая на них и убивая многих из них. Им удавалось так¬
же уничтожать конвои, сопровождавшие депортированных, и
освобождать значительное число последних. Но все их соотече¬
ственники, которые не взялись за оружие, были депортированы
в гибельные болота Коньи; на их же место поселили турок, и даже
сам край лишился прежнего названия и теперь называется «Су-
леймание».
* * *
Но в общем массовые убийства и депортации в Киликии были,
похоже, не такими зверскими, как в Великой Армении (за ис¬
76

ключением имевших место в Зейтуне и Чок-Марзване); и я дол¬
жен заметить, что восставшие горцы пострадали меньше, чем
население, проявившее покорность.
Любопытен ответ Джемаль-паши36, который командовал в то
время войсками в Сирии, данный им одному армянскому епис¬
копу, умолявшему «хотя бы ради Бога даровать мертвым покой в
могилах, а живым хлеба»:
«Если бы друзья армян, — ответил Джемаль-паша, — францу¬
зы и англичане знали, что происходит в других армянских обла¬
стях, и если бы они сравнили это с положением в Киликии, то
они благодарили бы меня».
77

ПОВСТАНЦЫ ГОРЫ МОИСЕЯ
Особенно героическое и успешное сопротивление оказали
убийцам в Киликии армяне, жившие близ Антиохийского зали¬
ва. Эпилогом этого сопротивления стало спасение французским
флотом в сентябре 1915 года четырех тысяч восставших, нашед¬
ших себе убежище на горе Джебель—Муса, или горе Моисея. Эта
операция спасения оставила в сердцах этих несчастных вечную
благодарность Франции.
***
Для армян Антиохийского залива вмешательство Турции в ев¬
ропейский конфликт явилось началом целого рада всевозмож¬
ных поборов, за которыми последовало официальное извеще¬
ние властей, расклеенное 13 июля 1915 года по стенам домов всех
шести армянских селений, призвавшее жителей быть готовыми
через 8 дней к депортации в Месопотамию.
Это означало разорение для всех и гибель для большинства.
Ужас охватил несчастных, и, несмотря на то, что надежда на воз¬
можность успешного сопротивления была невелика, большин¬
ство решило не подчиняться варварскому приказу.
Однако о сопротивлении в самих селениях, расположенных
на равнине, нечего было и думать. Собрав все продукты, какие
только нашлись, восставшие — около пяти тысяч мужчин, жен¬
щин и детей, уводя с собой стада, ушли на широкую, скалистую
вершину Джебель-Мусы. У них в то время было всего 120 винто¬
вок нового образца и приблизительно в три раза больше старых
кремневых ружей и пистолетов.
* * *
Вот, со слов одного из них, пастора Тиграна Андресяна, рас¬
сказ о героическом сопротивлении и о спасении их кораблем
78

“Guichen” в последнюю минуту, когда их положение стало отча¬
янным.
Как только беглецы достигли вершины горы, тотчас же нача¬
ли они оборонительные работы: прорыли, где позволяла почва,
траншеи, а в остальных местах настроили прочные баррикады,
наваливая для этого обломки скал одни на другие. Эти работы
заняли у них как раз те восемь дней, которые «пожаловали» им
турецкие власти. Последние узнали о решении и действиях по¬
встанцев также к 21 июня, и тотчас же начали наступление на их
убежище.
Но войска, полагавшие покончить с повстанцами легко, были
отбиты, понеся при этом чувствительные потери.
Тогда турецкие власти набрали из деревень мусульман, и вско¬
ре была создана настоящая армия численностью в три тысячи
солдат регулярных войск и четыре тысячи добровольцев, жаж¬
давших крови.
И однажды утром вся эта внушительная сила заняла одновре¬
менно все горные проходы. Повстанцы защищались отчаянно,
но разница в их вооружении и вооружении нападающих была
слишком велика. Постепенно турки продвигались вперед, захва¬
тили высоты, и к закату солнца лишь овраг разделял воюющие
стороны.
Уверенные в победе, турки решили подождать до рассвета, и
тогда покончить с повстанцами.
***
Казалось, что всякая надежда на спасение для восставших по¬
теряна. Тогда на последнем совете их руководители решили сде¬
лать отчаянный шаг: под покровом ночи ползком окружить по¬
зиции турок и захватить врага врасплох, открыв огонь со всех сто¬
рон и бросившись в общую атаку.
Прекрасное знание повстанцами лесного массива, тропинок
в нем, рельефа горы сделало возможным осуществление этого
отчаянного плана. Бесшумно ползли они в темноте и, когда по¬
79

чти совсем окружили турок, бросились все разом на расположе¬
ние неприятеля.
Крепко уснувшие турки были захвачены врасплох этим нео¬
жиданным натиском и пришли в полное замешательство, в тем¬
ноте налетая друг на друга, натыкаясь на скалы и совершенно
теряя голову от противоречивых приказаний, выкрикиваемых
офицерами, которые старались собрать своих людей.
Они обратились в паническое бегство, и когда взошла заря,
армяне насчитали на поле боя двести убитых турок и собрали
значительную добычу — ружей и боеприпасов, что помогло им
пополнить свое недостаточное вооружение.
Однако турецкие власти, не желая оставаться побежденны¬
ми, призвали под ружье в течение последующих дней все мусуль¬
манское население окрестностей на расстоянии нескольких миль
вокруг. Им удалось набрать таким способом орду численностью
15 тысяч человек, с помощью которой они осадили с суши Дже-
бель-Мусу, надеясь взять повстанцев измором. Со стороны моря
гора не была окружена турками, так как круто спускалась к воде,
и не было никакого сообщения с портом.
* * *
К сожалению, вскоре у повстанцев осталось съестных припа¬
сов едва ли на двенадцать дней. Тогда они начали искать путь к
спасению со стороны моря.
Трем лучшим пловцам поручено было находиться в постоян¬
ной готовности и следить, не приближается ли к горе какой-
либо корабль. Увидев любой корабль, они должны были бро¬
ситься в море и попытаться доставить на борт прошение, напи¬
санное в трех экземплярах; в нем героические повстанцы «умо¬
ляли ради Бога и во имя братства всего человечества каждого ан¬
гличанина, американца, француза, итальянца или русского, до кого
дойдет их письмо, будь он адмирал, капитан или какой-нибудь дру¬
гой начальник, спасти их и перевезти на Кипр или на другую сво¬
бодную землю».
80

Далее, объяснив, какое варварское насилие вынудило их вос¬
стать, и, указав, что их всех - четыре тысячи, осажденные закан¬
чивали свое прошение так:
«Если это чрезмерная просьба — спасти нас всех, то перевезите,
по крайней мере, наших женщин, детей и стариков, а нам дайте
оружие, боеприпасы и продовольствие, и мы изо всех наших сил бу¬
дем биться против турок вместе с вами.
Умоляем вас, не теряйте времени, иначе может быть поздно».
Но шли дни, а на горизонте не было видно даже парусника.
* * *
Между тем женщины смастерили два огромных флага. На од¬
ном из них написали:
«Христиане терпят бедствие. — Спасите нас!»
Второй имел посредине большой красный крест.
Оба флага прикрепили к вершинам двух самых высоких дере¬
вьев и поручили часовым наблюдать за морем от утренней
зари и до ночи.
Тем временем турки продолжали осаду Джебель-Мусы, по¬
вторяя атаку за атакой; но положение осажденных уже никогда
не становилось таким отчаянным, как при первых столкновени¬
ях, ибо теперь со своих господствующих позиций они могли ска¬
тывать на врага вниз по склонам горы каменные глыбы, нанося
ему максимально возможные потери. Однако боеприпасов ста¬
новилось все меньше, также закончилось и продовольствие, хотя
и давалось оно всем в ограниченном количестве.
Это были тревожные дни и долгие ночи.
* * *
Наконец, в воскресенье утром, на пятьдесят третий день со¬
противления появился один из дозорных, который мчался со
всех ног и кричал что есть мочи:
«Корабль!... Подходит военный корабль... Он заметил наши
сигналы и отвечает нам!»
6. Зак. 7107.
81

Это был французский корабль “Guichen”. Пока с него спуска¬
ли шлюпку, многие повстанцы бросились в море и добрались до
судна вплавь.
Капитан попросил прислать к нему делегацию, чтобы точно
установить число и действительное положение повстанцев. За¬
тем послал сообщение по беспроволочному телеграфу адмиралу,
и вскоре к “Guichen” в сопровождении других французских су¬
дов и английского крейсера подошла «Жанна д’Арк».
Посадка уцелевших повстанцев на суда — их оказалось ровно
4 058 человек, — естественно, заняла время, но через два дня все
они были спасены и высажены в Порт-Саиде.
82

ГЕРОИЧЕСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ ВАНА
Еще более серьезным, чем в Киликии, оказалось сопротивле¬
ние в Великой Армении — в Ване — городе с населением 30 — 40
тысяч, в большинстве своем армянским.
В компании с армянами-добровольцами из русской армии я
ездил осматривать оставшиеся после этого памятного сопротив¬
ления развалины города.
Панорама, открывающаяся с Земзем-Махгор, - великолепна.
Огромные горные цепи Арноса, Ардоса, Керкура и Иегерова зак¬
рывают горизонт, а величественный Сипан вздымает свои веч¬
ные снега до туч. От этих могучих громад местность незаметно
мягко переходит в большую равнину, где дремлют светлые воды
прекрасного озера.
Под небом без единого пятнышка широкая долина, устремля¬
ясь вниз от подошвы Варага, являет бесконечно разнообразную
гармонию красок, в которой свет и тени, не поглощая друг друга,
сливаются воедино, а зелень растворяется в золоте и багрянце, —
ими солнце венчает роскошь здешней природы. Долина окружа¬
ет знаменитый утес, на вершине которого высится древняя кре¬
пость Семирамиды, а далее простирается до спрятанных в гус¬
той зелени селения Ардамед и порта Аванц.
Ван на этом свете и рай на том, — гласит армянская послови¬
ца. И в самом деле, эта оправа из высоких гор, этот одинокий
утес, отделяющий город от озера с кружевными, благодаря бес¬
численным мыскам, берегами, эти окрестные селения, церкви,
монастыри, прилепившиеся к соседним горным склонам, - все
это создает чудесное целое, которое поражает и восхищает путе¬
шественника.
6*
83

Ни один город не пользуется у армян такой славой, как Ван,
который во все времена был для них и интеллектуальным, и худо¬
жественным, и коммерческим центром. Этот город основан, как
утверждают, Семирамидой, и ее имя «Шамирам»37 сохраняет до
сих пор; своим значением он обязан главным образом количеству
и плотности местного армянского населения, чья численность до
массовых убийств, начатых по приказу Абдул-Гамида и продол¬
жаемых курдами, доходила до 200 тысяч человек.
В 1914 году казалось, что Ван оправился совершенно от своих
недавних бедствий. Вали Тахсин-паша восстановил в вилайете
порядок, и по отношению к армянам проявил беспристраст¬
ность. С другой стороны, Константинополь, уступая, наконец,
настояниям Франции, Англии и России, назначил двух генераль¬
ных инспекторов, и им было поручено осуществление реформ38;
французские, бельгийские и английские офицеры были назна¬
чены инспекторами турецкой жандармерии, и этот пост в Ване
занял француз капитан Марассе, очень скоро завоевавший все¬
общую симпатию.
Армяне, уверенные в своем будущем, предприняли построй¬
ку роскошного здания, где они собирались устроить библиотеку,
казино, зал для театральных постановок и помещение для со¬
браний. Открыли педагогическое училище, центральную школу
и еще одну, названную по имени ее учредителя «школой Амбар¬
цума Ерамяна», в которой работало двадцать преподавателей,
получивших образование в Европе.
Для девушек существовала французская школа «Введения во
храм», основанная сестрами-доминиканками; кроме того, была
открыта средняя школа, и при ней — природоведческий музей и
физическая лаборатория.
По просьбе самих армян, сестрами-доминиканками были ос¬
нованы полные курсы французского языка и литературы, а глава
американских миссионеров работал над преобразованием мис¬
сионерской школы в большой колледж.
84

* * *
Таковы были великолепные проекты, разработанные для раз¬
вития образования, когда в конце июня 1914 года турецкое пра¬
вительство предложило генеральному инспектору норвежцу Гоф¬
фу покинуть вилайет и возвратиться в Константинополь.
Его отъезд совпадает с прибытием в Эрзерум германского
консула, чей приезд — повод для большого смотра, во время ко¬
торого 12 тысяч турецких солдат маршируют прусским пара¬
дным шагом.
Несколько дней после этого разгорается война в Европе.
Тотчас же Тахсин-пашу на посту главы вилайета сменяет Джев-
дет-бей, зять Энвера-паши, который получает двойное назначе¬
ние: вали Вана и главнокомандующего турецкими войсками, рас¬
положенными вдоль турецкой границы. С этого момента армян¬
ские комитеты, помня прошлое, уже начеку.
Турция становится на сторону центральных империй и всту¬
пает в войну. Представители Антанты вынуждены покидать Ван,
а 21 ноября 1914 года турки изгоняют оттуда и французских мис¬
сионеров.
Наступает декабрь. Многочисленные убийства в этом месяце
и в январе 1915 года заливают кровью самые дальние селения
вилайета (смотри в «Приложении» события в Пелу и др.,), и чис¬
ло жертв, убитых с неслыханной, утонченной жестокостью, до¬
ходит до 16 тысяч. «Расстреливали мужчин, мальчикам вспарыва¬
ли животы, раздевали донага женщин и девушек, и голых, как ди¬
ких зверей, гнали в горы», — так пишет итальянский консул в Ване
г-н Сбордон в своем донесении итальянскому послу в Петрогра¬
де 31 мая 1915 года (смотри это донесение в «Приложении»). И,
спасаясь от смерти, в Ване находят убежище 15 тысяч крестьян.
* *
В это же время становится известно, что армяне — солдаты
турецкой армии обезоружены, лишены одежды и пищи и под¬
вергаются всевозможным притеснениям. Более того, Джевдет-
85

бей, возвращаясь из Персии, где его армия разорила города Сал-
мас, Хосров и Башкале и перебила жителей-христиан (смотри
в «Приложении» донесение итальянского консула) — приказал
на обратном пути расстрелять двенадцать солдат — армян из
своего эскорта.
Армянские комитеты, вместо того, чтобы побуждать армян
сдавать оружие, как того требуют власти, торопятся перед ли¬
цом опасности сформировать патрульные группы по двадцать
хорошо вооруженных человек для наведения порядка и предуп¬
реждения внезапного нападения турок.
Они решают также не давать новых контингентов солдат-ар¬
мян для оттоманской армии.
Джевдет-бей, возвратившись в Ван в марте 1915 года, не де¬
лает решительно ничего, чтобы успокоить население. Напро¬
тив, использует вопрос о пополнении армии армянами, чтобы
своей несговорчивостью вызвать в общественном мнении ар¬
мян раздражение и довести их до восстания, которое и даст по¬
вод к резне.
Напрасно духовные пастыри, руководители комитетов и име¬
нитые граждане города предлагают все новые полюбовные со¬
глашения. Сегодня условия их приняты, а завтра отвергнуты
(смотри в «Приложении» ноту, представленную 13 февраля 1915
года в министерство внутренних дел в Константинополе депута¬
том от города Ван). Переговоры затягиваются до середины апре¬
ля 1915 года, не приводя ни к чему.
* * *
Между тем Джевдет-бей спешит покончить с таким положе¬
нием дел. Он знает, что среди армянских руководителей есть трое
особенно решительных, готовых предпринять и перенести все
ради спасения народа. Это Врамян39 - депутат оттоманского
86

парламента от города Ван, Ишхан40 и Арам41. Все трое возглав¬
ляют комитет партии Дашнакцутюн. Джевдет-бей надеется, что
если армяне будут лишены этих руководителей, то массу будет
гораздо легче прибрать к рукам, и он решает избавиться от них.
В одном из окрестных Вану каймаканлыков в Шатахе проис¬
ходят волнения. Джевдет-бей предлагает Ишхану отправиться
туда вместе с начальником полиции, чтобы прекратить волне¬
ния. Внешне это выглядит как проявление доверия к Ишхану.
Последний принимает предложение и выезжает на место.
Вечером во время ужина выстрелом в упор он убит. В тот же день
вали просит Врамяна и Арама зайти к нему, чтобы «выслушать,
- так велит он передать, - их мнение относительно одного очень
важного вопроса».
Врамян, ничего не подозревая, отправляется по приглашению
к вали. Едва успевает он присесть в кабинете Джевдет-бея, как
тот объявляет ему, что он арестован42.
Арам, к счастью, запоздавший по какой-то пустяковой при¬
чине, также идет на встречу с вали, но по пути его предупрежда¬
ют о том, что случилось с Врамяном. Он немедленно разворачи¬
вается и тотчас же принимает на себя руководство восстанием.
Боевые действия не заставляют себя ждать.
* **
Начало борьбы — столкновение 13 апреля, вызванное дерзкой
выходкой турецких солдат, которые пытаются изнасиловать иду¬
щих на базар женщин. Это происходит перед окнами американ¬
ской и германской миссий. Поскольку за женщин вступаются
армяне-мужчины, то солдаты открывают из соседних казарм
огонь по всем прохожим. И вскоре о начале осады возвещают
выстрелы из пушек.
Турки занимают сильные позиции; на их стороне превосход¬
ство в вооружении и снаряжении и свобода передвижений по
озеру, но сопротивление, изобретательно оказываемое армяна¬
ми, выше всяких похвал.
87

Четыреста—пятьсот армянских домов «города»43 являют при¬
мер доблести, и под огнем орудий цитадели, засыпающими их
снарядами, упорно остаются верными национальному делу. У
армян образуется свой генеральный штаб, готовятся различные
кадры, формируются инженерный отряд, батальон стрелков,
полйция, перевязочные пункты и госпиталь.
Роются траншеи, воздвигаются баррикады и строятся укреп¬
ления у входов в армянские кварталы, и повсюду армяне занима¬
ют позиции напротив позиций турок.
Осада Вана продолжалась месяц. За день до ее начала все чи¬
новники-армяне и именитые жители «каз» или уездов вилайета
были расстреляны.
Раз начатая бомбардировка почти не прекращалась, и турки
настолько ожесточились, что выпустили, согласно цифрам,
приводимым итальянским консулом в его донесении, по «го¬
роду» 10 тысяч снарядов, а по «садам» — 6 тысяч.
На Земзем-Махгор, господствующем над «городом», я слу¬
шаю, как мои спутники — армяне-добровольцы делятся достой¬
ными эпоса переживаниями, имевшими место во время этой оса¬
ды, о которой можно еще прочитать по знакам, начертанным на
самой земле. Вот траншеи, вырытые под ураганом турецких пуль
и все еще окружающие армянский квартал; вот укрепления, ко¬
торые ежедневно разрушались и каждую ночь восстанавлива¬
лись, вновь неприступные для врага; вот турецкие казармы, взя¬
тые в ходе бешеных атак противника приступом; вот редуты, где
под градом вражеской картечи духовой оркестр армян-школь-
ников — детей от тринадцати до шестнадцати лет, — не переста¬
вая, в самый разгар боя играл так превосходно, что выведенный
из себя Джевдет-бей не мог удержаться и воскликнул: «Они до¬
ведут меня своей музыкой до бешенства!»
88

* * *
Борьба была ожесточенной; наиболее важные позиции в ходе
яростных атак переходили из рук в руки; повсюду разгорались
пожары; турки устраивали длительные бомбардировки, но дос¬
тичь какого-либо перевеса не могли. В первые дни мая прибыл
немецкий офицер и принял командование над турками. Он со¬
брал все орудия на одной из высот для прикрытия своих солдат,
и в одну из темных ночей приказал продвигаться им ползком впе¬
ред за завесой из снарядов, а затем бросил их в атаку. Но армяне
были начеку; они успешно отразили врага, который отступил,
оставив на поле боя множество трупов.
«Я не ждал такого сопротивления», — признался германский
офицер и покинул Ван спустя два дня после своей неудачи.
К несчастью, съестных припасов оставалось очень мало; по¬
полнить их было невозможно. Тем не менее, никто и не думал
отправить из города 15 — 20 тысяч крестьян вилайета, нашедших
здесь убежище, так как это было равносильно тому, чтобы об¬
речь их на гибель.
Между тем комитеты поддерживали стойкость населения,
обещая скорое прибытие русской армии. Но время шло, и поло¬
жение осажденных с каждым днем становилось все более и бо¬
лее неустойчивым. Но вот однажды вечером пришло известие о
вступлении в Серай, находящийся едва ли в тридцати километ¬
рах от Вана, отряда армян-добровольцев — авангарда русских
войск. Это было спасением. Радость охватила всех; на улицах все
обнимались и целовались; помощь пришла вовремя, так как за¬
пасы хлеба и боеприпасов закончились.
В оттоманском лагере Джевдет-бей 16 мая получил офици¬
альное извещение от каймакама о приближении русских. Тотчас
же со своими чиновниками он садится на суда, причаленные в
порту. Потерявшие голову турки — все, гражданские лица и воен¬
ные, в панике убегают. Солдаты, занимавшие здание отцов-до-
миниканцев, отступают так поспешно, что даже оставляют на
огне готовившийся обед.
89

Авангард русской армии вступил в Ван на пятый день после
бегства турок. Его встретили торжественно все именитые жите¬
ли города; молодые девушки подносили букеты цветов, а школь¬
ный духовой оркестр возглавил дефиле под радостные крики
населения и добровольцев.
***
В то время как я слушаю эти рассказы, развалины Вана блес¬
тят под лучами жгучего солнца, зажигающего золотые огни на
выступах скалы Семирамиды, где, согласно легенде, тщеслав¬
ная царица все еще ждет воскресения пленившего ее Ары Пре¬
красного, который, отвергнув ее руку и трон, остался верен сво¬
ей родине и умер, защищая ее. Она все ждет, что Лецк — утес,
возвышающийся над заливом напротив ее скалы и в течение ве¬
ков служащий таинственной гробницей армянского монарха из
этой романтической эпопеи, — отдаст ей того, кого она не пере¬
стает любить до сих пор44.
Ван и вся страна в развалинах, но эта роскошная природа раз¬
ве будет оставаться в руинах навсегда?
90

АРМЯНСКИЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ
Этот очерк о сопротивлении убийцам был бы не полон, если
бы я не рассказал об армянах-добровольцах, в ходе войны всту¬
пивших в ряды разных армий Антанты, преимущественно рус¬
ской.
Уже с первых дней европейской войны, еще до того, как Тур¬
ция приняла в ней участие, агенты турецкого правительства в
Эрзеруме и Ване начали переговоры с представителями армянс¬
кой партии «Дашнакцутюн» с целью предложить им организо¬
вать отряд армянских добровольцев, который они рассчитывали
использовать в планируемой ими войне с Россией.
Наджи-бей и Шукри-бей (члены руководства партии «Еди¬
нение и прогресс»), взявшие на себя исполнение этого дела, зая¬
вили представителям армян:
—	Помогите нам, организуйте добровольческие дружины, по¬
старайтесь одновременно поднять восстание армян на Кавказе; и в
тот же день, когда мы выгоним оттуда русских, мы дадим вам ав¬
тономию, о которой вы давно мечтаете!
Армянские представители на эти коварные обещания отве¬
тили категорическим отказом. Они хотели даже отговорить са¬
мих турок от вмешательства в войну, которое, по их словам, « в
любом случае приведет Турцию к гибели». Таково было их убежде¬
ние. Будучи всегда искренними, они добавляли:
—	Если Турция вмешается в спор, армяне лояльно исполнят свой
долг, но исполнят его и с той, и с другой стороны границы, по отно¬
шению к одному и другому правительствам — в Турции в рядах ту¬
рецкой армии, а на Кавказе — в рядах русской.
Этот ответ весьма не понравился турецким представителям,
для которых война с Россией была уже вопросом решенным.
91

* * *
Вскоре в Турции была объявлена мобилизация, и одновремен¬
но с призывом в армию армянских юношей началась под видом
реквизиции на самом деле конфискация имущества, грабеж ар¬
мянских магазинов, захват скота, — словом, разорение армянс¬
кого коммерсанта, ремесленника и крестьянина, исполнявших
свои обязанности по отношению к государству и армии. (Есте¬
ственно, что среди армян были дезертиры, но и мусульмане де¬
зертировали не меньше).
Вскоре турецкие власти перешли к систематическим пресле¬
дованиям, затем к депортациям и массовым убийствам.
Конечно, турецкие армяне прекрасно отдавали себе отчет в
том, что только победа стран Антанты может принести армянс¬
кому народу мир и свободу. Тем не менее, повторяю, они ничем и
ни в чем не выявляли своих предпочтений.
* * *
Зато среди русских армян и в Европе известие о войне между
Россией и Турцией вызвало необычайный восторг. Был органи¬
зован ряд митингов, и на них армянские патриоты дали волю
своим пламенным чувствам по отношению к странам Антанты.
Сотни молодых людей (студентов и других) в Париже и Мар¬
селе вступили добровольцами во французскую армию, и многие
из них показали образцы мужества.
Многие записались добровольцами в английскую армию, но
наибольший энтузиазм к делу Антанты проявили русские армяне.
Предвидя объявление Турцией войны, наместник Кавказа
Воронцов-Дашков45 предложил известным армянским деяте¬
лям края организовать отряды добровольцев, чтобы сражаться с
турками в случае, если разразится русско-турецкая война. За это
он обещал осуществить в турецкой части Армении после победы
над Турцией реформы, самой Россией представленные в 1913 году.
92

Задача армянских представителей в России была легка, так как
она соответствовала стремлениям всех армян Кавказа численно¬
стью около 2-х миллионов, уже четверть века помогавшим своим
братьям в Турции. Энтузиазм был так велик, что еще до оконча¬
ния этих русско-армянских переговоров группы добровольцев
являлись по собственной инициативе в Карс и Сарыкамыш и
просили разрешения присоединиться к русской армии.
Чтобы упорядочить это патриотическое движение и сплотить
все течения в общественном мнении армян, было учреждено в
Тифлисе «Армянское национальное бюро».
Бюро это обратилось к известным вождям — Андранику46,
Кери47, Дро48, Амазаспу^и другим бойцам, испытанным в борь¬
бе, которая велась в Армении против тирании Абдул-Гамида уже
более четверти века. Из них самым знаменитым и самым попу¬
лярным был Андраник.
Все армянское население Кавказа поспешило оказать помощь
(людьми и деньгами) этому движению за национальное освобож¬
дение.
Русское правительство ограничило число армян-доброволь-
цев цифрой приблизительно в семь тысяч. (Здесь не идет речь о
150 тысячах солдат-армян, служивших в русской армии.)
Первый отряд добровольцев под командой Андраника был
отправлен на персидский фронт, второй под командой Дро — на
Баязет, третий во главе с Амазаспом — на Кагызман и четвертый
под командой Кери выступил на Ольты.
Газеты (кавказские и русские) сообщаги о действиях этих ар-
мян-добровольцев, которые своей храбростью, своим знанием
местности и врага явились для русской армии в начале турецкой
93

кампании драгоценными помощниками. Скоро имена Андрани¬
ка и Кери — легендарные среди армян — стали известны и среди
русских.
Отряд Кери сражался в исключительно тяжелых условиях под
Сарыкамышем, где он способствовал русской победе в трагичес¬
кие дни декабря 1914 года, когда турки, перейдя с большими си¬
лами границу Кавказа, угрожали Тифлису и всей русской Арме¬
нии. Эта дерзкая попытка закончилась разгромом турецкой ар¬
мии, и в достижении такого результата Кери и его добровольцы
сыграли весьма значительную роль.
В апреле 1915 года три отряда Кери, Амазаспа и Дро, объеди¬
ненные под начальством Вардана50 — армянского вождя высо¬
кой доблести — двинулось на Ван, где, как мы уже знаем, армян¬
ское население, которому угрожало истребление, окопалось в
своих кварталах и выдерживало героическую осаду.
Когда армяне — добровольцы численностью в три тысячи по¬
дошли к Вану, турки бежали. И 6 мая 1915 года русская армия
вслед за армянским отрядом с триумфом вступила в Ван.
Кери, Дро и Амазасп разделились тогда, и каждый со своим
отрядом громил курдов. Таким образом, они освободили почти
весь Ванский вилайет.
Затем Дро пошел на Муш. Со своим отрядом он первым всту¬
пил в Хныс и одержал крупную победу в долине Муша.
Два месяца спустя отряд Андраника также отличился в труд¬
ных боях против армии Халил-бея под Дильманом на русско-
персидской границе.
Где-то в это время с разрешения русского правительства был
сформирован пятый отряд армян-добровольцев под командой
Ишхана, одного из старейших армянских бойцов51.
В мои намерения не входит рассказывать подробно о всех боях,
в которых принимали участие добровольческие отряды, но все
94

же считаю своим долгом отметить еще геройство Андраника и
его отряда в сражении в районе Битлиса, в которое армяне-доб¬
ровольцы вступили первыми, и героическую смерть Кери у Ре-
вандуза, когда этот старейший командир повел свой отряд на ус¬
пешный штурм.
В Государственной Думе Сазонов52 в торжественной обста¬
новке воздал должное и армянам-добровольцам, и армянскому
народу за проявленное ими чувство самопожертвования.
95

АРМЯНСКИЕ ДЕТИ
(БРОДЯЧИЕ ДЕТИ)
В поездках по земле мученицы Армении, освобождаемой сей¬
час русскими войсками, я услышал так много рассказов об ужа¬
сах и смерти, обнаружил так много следов кровавых драм; но еще
видел здесь, в этой стране, как бы отброшенной назад во времена
господства варваров, мучительно-странное зрелище, которое за¬
ставляет вспомнить и воскрешает в сознании самые необычай¬
ные, самые трагические легенды Средних веков: когда крохот¬
ные создания, еще некрепко стоящие на ножках и едва начина¬
ющие говорить, странствовали одни в мире отчаяния и бед!
Армянские дети! Я уже писал о том, какова была судьба тех,
кто избежал смерти; остались потерпевшие кораблекрушение
бедные крошки в руках палачей их расы; турки интернировали
их в мусульманские семьи, где все было чуждо и враждебно им, а
курды увели их в глухие горы.
Что касается этих последних, то довольно многим удалось убе¬
жать от своих похитителей, и они, не отдавая отчета в опаснос¬
тях и непреодолимых трудностях пути, попытались вернуться в
свои родные селения, где некогда был их отчий дом...
Сколько их заблудилось?! Сколько, истощив свои слабые силы,
погибло в пути от усталости, голода, холода и страха?!... А те, что
каким-то чудом добрались до своих мест, не нашли ни селений,
ни домов, а только пустынные развалины, холодный пепел и тут
и там — кости.
* * *
Среди этих развалин, где был когда-то их родной дом, эти дети,
тем не менее, поселились. Прячась, голые и одичалые, жили они
96

там неделями и месяцами, оторванные от всех, питаясь травой,
корнями и насекомыми. Я видел многих из них, подобранных
русскими войсками и армянскими добровольцами.
Во время вступления русских войск в Вартенис — соседнее с
Мушем селение — казаки, разведывавшие местность, увидели
вдруг страшное зрелище: четверо детей, бледных и исхудалых,
совершенно голых, сидели на корточках вокруг разлагавшегося
трупа лошади и, вырывая клочки гнилого мяса, жадно пожира¬
ли их. Заметив военных, трое из них убежали с необычайной ско¬
ростью в поля, и найти их не удалось. Только одна маленькая
девочка, лет десяти, продолжила свой отвратительный завтрак и
была взята казаками.
* * *
В Дзехаге среди развалин селения был найден маленький маль¬
чик лет восьми. Умирающий от голода, обессиленный, подоб¬
ный скелету, он едва-едва передвигался.
Три месяца он жил там оставленный всеми и одинокий.
В пустом поселении Хныс был обнаружен еще один десяти¬
летний мальчик. Он ухитрился в этом селении, переходившем от
курдов к русским и от русских к курдам, прятаться целых восемь
месяцев. У него была прострелена грудь, но рана зажила. Голый,
исхудалый, угрюмый, дикий, он разучился говорить и издавал
лишь хриплые крики. Когда его поймали, он отбивался, царапа¬
ясь и кусаясь, как дикий зверек.
* * *
В этих местностях, ныне совершенно опустошенных, дети в
одиночку или группами бродили наугад неделями, целыми ме¬
сяцами.
Вот, к примеру, одна из моих встреч.
Прикрываемые турецкой армией Кемаля-паши курды ушли с
добычей в свои скалистые горы, уводя с собой захваченных ар¬
мян — женщин и детей.
/. Зак. 7107.
97

В погоню за ними отправился отряд армянских доброволь¬
цев, хотя и без надежды на успех, так как курды ушли на целый
день раньше.
При подъеме на вершину горного хребта замечаем странный,
совсем небольшой караван, идущий нам навстречу. Очертания
становятся четче, и мы не можем придти в себя от изумления:
весь караван состоит из четырех ослов, и на каждом — по несколь¬
ко детей. На переднем осле сидит верхом маленький мальчик, и,
держа перед собой двухлетнего ребенка, правит, а другой малыш,
лет трех, на крупе того же осла, изо всех сил цепляется за спину
мальчика. На других ослах едут на каждом по два, по три мальчи¬
ка или девочки от четырех до шести лет.
—	Кто вы?.. Откуда вы?..
—	Ага-джан (господин), мы дети армян... Мы спаслись от
курдов.
—	Где вы нашли этих ослов?..
—	Их сколько угодно в горах.
Отвечает мне так ясно и непринужденно тот самый восьми-
летний мальчуган, который правит первым ослом. Он — началь¬
ник каравана. Продолжает объяснять:
—	Спаслись мы два дня тому назад; идти пешком дальше нам
было не под силу, особенно совсем маленьким. Тогда мне при¬
шла в голову мысль поймать ослов.
—	Куда же вы направляетесь?
—	Возвращаемся домой в свое село.
—	А ты знаешь, где оно? Дорогу-то ты знаешь?
—	О, да, очень хорошо знаю! Наше село Суким на берегу Тигра.
—	Но ведь ваше село разрушено. От него не осталось и следа.
Ребенок слегка пожимает плечами и с уверенностью взросло¬
го мужчины говорит:
—	О! Найдем в любом случае что-нибудь. А потом все-таки это
лучше, чем оставаться у курдов.
98

Но вдруг он замолкает и пристально смотрит вперед. К нам
подходит пешком группа армянских добровольцев.
-	Дядя!
Ребенок спрыгивает со своего осла и бежит с протянутыми
руками к одному из солдат. Они обнимаются, целуются и плачут.
—	Где же твои родители, братья, сестры?
-	Мама и сестры у курдов. Отец и братья убиты.
—	А... мои? — спрашивает нерешительно солдат.
—	Убиты.
Ребенок говорит это спокойно. Он видел столько крови, и у
него впереди такая трудная задача вести куда-то своих малень¬
ких спутников, что он не волнуется; но мужчина бледнеет, и сле¬
зы ручьем текут у него по щекам.
Слышится короткая команда:
-	Вперед!
Армянские добровольцы трогаются. Солдат еще раз обнима¬
ет ребенка, становится в строй и, не оборачиваясь, уходит вмес¬
те с другими. Детский караван также продолжает свой путь, но в
противоположную сторону по обездоленному краю к родным
развалинам, и скоро исчезает за складками горы...
т
99

АГОНИЯ ДЕПОРТИРОВАННЫХ
В МЕСОПОТАМИИ
ЛАГЕРЯ ПЫТОК И СМЕРТИ
К жарким берегам далекого Евфрата, между знойной Месо¬
потамией и Бадиет-эль-Шамом — голой пустыней Сирии, в про¬
клятую местность, в настоящий ад загнаны депортированные
армяне, не уничтоженные в общей бойне. По единогласным
свидетельствам редких путешественников, которым удалось
приблизиться к этим лагерям, существование несчастных та¬
ково, что нет слов, чтобы его описать: от Алеппо до Багдада они
вымирают.
Перенося ужасные мучения, без крова, без достаточного ко¬
личества еды, продуваемые ветром и в смертельные холода зимы,
и в страшную жару неумолимого лета, они гибнут во множестве
ежедневно; и тех, кого уносит смерть не так жалко, как остаю¬
щихся еще в живых.
* * *
Одному врачу турецкой армии X. Торояну, армянину по про¬
исхождению, о чем свидетельствует и его фамилия, турецким
правительством было поручено посетить лагеря депортирован¬
ных. Во время исполнения этого поручения он был бессильным
очевидцем таких ужасов, присутствовал при таких чудовищных
сценах, что, рискуя жизнью, решил бежать, чтобы показать все¬
му цивилизованному миру варварство и бесчестие преступного
правительства Турции и его сообщников.
Доктору Торояну, несмотря на почти непреодолимые препят¬
ствия, стоявшие на его пути, удалось бежать и достигнуть Кавка¬
за. Я виделся с ним, и первые его слова были следующие:
100

—	Мои несчастные братья, депортированные в Месопотамию,
чьи жены и дети умирают ежедневно, уносимые страданиями,
голодом, болезнями и дьявольской жестокостью «заптиев», сте¬
регущих их в изгнании, умоляли меня обратиться с призывом ко
всему цивилизованному миру, в частности к кавказским и осо¬
бенно американским армянам, с просьбой защитить их.
Затем он показал мне заметки, которые ежедневно делал во
время своей инспекторской поездки вдоль Евфрата.
Эти заметки — целый ряд ужасающих наблюдений, рассказов
об убийствах, пытках и возмутительных изнасилованиях. Живот¬
ные инстинкты неистовствуют среди слез и крови.
Доктор Тороян 25 ноября 1915 года покинул Джраблуз, чтобы
на плоту спуститься вниз по Евфрату.
В Джраблузе он видел караван сирийских армян, депортиро¬
ванных из Бейрута, и двадцать пять армянских семей из Аинта-
па, которых жандармы ударами бичей гнали в суд.
Другие армянские семейства прибывали из Кайсери и Коньи
по железной дороге. С самого начала высадки они становились
жертвами жесточайших надругательств. «Чеченцы» (кавказское
племя) захватили триста женщин и молодых девушек, чтобы про¬
дать их в рабство. Все эти несчастные были родом из Диарбеки-
ра, Мардина и Харберда.
***
Но предоставим слово самому врачу Торояну.
«В этом лагере (Джраблузе), — рассказывает он, — было собра¬
но много армян из Адана и Киликии. В большинстве своем это
были молодые женщины и девушки. Две из них были мне хоро¬
шо знакомы, но там, когда они бросились мне в ноги, я с трудом
узнал их — в такое жалкое состояние пришли они от истощения.
—	Передайте «храбрецам», — рыдая, кричали они, — чтобы они
торопились в Месопотамию. Мы здесь уже более чем мертвы...»
На своем плоту врач спустился по течению до Мескене. Здесь
он причаливает, и в сопровождении двух жандармов посещает
лагерь депортированных армян.
101

«Тела несчастных были едва прикрыты лохмотьями, — гово¬
рит он, — у них не было ничего, чтобы защитить себя от непого¬
ды. Некоторые, присев на корточки, старались укрыться под ра¬
зорванными зонтами, но большинство было лишено и этого жал¬
кого прикрытия.
Я спрашиваю сопровождающих меня жандармов, что это за
земляные холмики, насыпанные повсюду, около которых бро¬
дят тысячи собак.
—	Это могилы «гяуров», — спокойно отвечают те.
—	Странно! Такое небольшое поселение, и так много могил!
—	А, так вы не знаете? Это могилы тех «собак», которых при¬
слали первыми в августе. Все они умерли от жажды.
—	От жажды?! Как так? Разве не было воды в Евфрате?
—	Была. Но нам приказано было не давать им пить по целым
неделям.
Я дохожу до края огромного поля могил. Два старика сидят на
корточках и рыдают. Спрашиваю их:
—	Откуда вы?
Они не отвечают. Страдания помутили их разум. Возможно, и
говорить они разучились. В конце концов, мне ответил третий
депортированный, который лежал пластом среди других таких
же несчастных из одной и той же семьи. Я узнаю, что в лагере
пять тысяч армян из Мерсины и из других городов Киликии».
* * *
«Тем временем сопровождающие меня жандармы подходят ко
мне. Они указывают на одну молодую девушку:
— Эфенди! Возьмем ее с собой и отвезем в Багдад!...
И не дожидаясь моего ответа, подзывают несчастную. Она
подходит, дрожа от страха. Она говорит мне несколько слов по-
французски. До ссылки она была учительницей в Смирне. Она
умирает от голода. Я пытаюсь узнать у нее подробные сведения о
страданиях депортированных, но у нее один ответ: «Хлеба!.. Хле¬
ба!» Затем в обморочном состоянии она падает на землю.
102

— Она мертва!... И учительница умерла с голода! — жалобно
кричат вокруг нас.
Жандармы, пользуясь обмороком несчастной, хотят овла¬
деть ей. Они уже схватили ее и понесли на наш плот. Я оста¬
навливаю их.
Вливаю в рот бедной девушке несколько капель коньяку, и она
приходит в себя».
***
«Подходит одна из матерей и умоляет меня. Она предлагает
себя, свою жизнь, лишь бы только я спас ее умирающего сына,
пожираемого жесточайшей лихорадкой.
Я даю ей немного аспирина.
А вокруг меня уже давятся тысячи несчастных — исхудалых, с
впалыми щеками, с глазами или потухшими совсем или слиш¬
ком блестящими, — спешат со всех сторон, бегут изо всех сил,
окружают меня с отчаянными криками: «Хлеба!... Лекарств!...»
Жандармы накидываются на эту жалкую толпу, бьют наугад
ногами, кулаками, насколько хватает им сил. Я убегаю в отчая¬
нии от сознания, что бессилен облегчить столько страданий».
***
«Вижу, как две женщины — одна старая, а другая молодая и
очень красивая девушка — несут тело третьей, тоже молодой жен¬
щины. Вероятнее всего, это мать и сестра покойницы.
Еще не миновал их, как слышу крики ужаса: какой-то араб
наносит удары по заключенному, похожему на труп, и кончает
тем, что валит его на землю. Затем подзадориваемый жандарма¬
ми пытается похитить молодую девушку, которая отчаянно бьет¬
ся в объятиях этого животного.
Освободившись, девушка лишается чувств и падает рядом с
трупом своей мертвой сестры, а старуха, упав на колени, с полу¬
безумным блуждающим взором, рыдает и ломает руки над обо¬
ими лежащими телами.
103

Я не могу вмешаться. На этот счет мною получены строжай¬
шие приказы. Дрожа от бешенства и возмущения, я удаляюсь на
причаленный к берегу плот...
Среди ночи меня будят отчаянные крики.
Мои жандармы, оставшись в лагере, схватили молодых армя¬
нок; они хотят их изнасиловать и жестоко бьют тех депортиро¬
ванных, которые пытаются вмешаться...
Суматоха, которую я не вижу, но слышу, не затихает. Наконец
жандармы возвращаются, рулевой отвязывает плот, берется за
весла. Мы отчаливаем...
Погруженные в свои мысли, с истерзанным сердцем, я отда¬
юсь движению плота, который тихо скользит по широкой глади
реки. Вдруг жандармы весело вскрикивают, хохочут как будто от
забавной шутки:
- Это — деваха! Деваха этой ночи!
Смотрю: по течению, чуть-чуть покачиваясь на волнах, плы¬
вет труп девушки: они узнали ее, узнал ее и я.
Это труп учительницы из Смирны, несчастной девушки, с
которой я разговаривал несколько часов тому назад. Это была
именно она — жертва двух диких животных, сопровождающих
меня!»
104

ТРАГИЧЕСКИЙ ДОКУМЕНТ
Новый документ — неопровержимый и точный — о судьбе всех
этих несчастных депортированных, медленно умирающих от мук
голода, истощения и болезней, поступил в мое распоряжение
позже. Документ этот из архива «Американского комитета по
оказанию помощи армянам и сирийцам». Этот недавний док¬
лад, посланный Комитету осенью прошлого года (1916) хотя и не
американцем, но гражданином одной из нейтральных держав.
«...Я не в силах передать, — говорится в докладе, — то впечат¬
ление ужаса, которое осталось у меня после посещения лагерей
депортированных армян, особенно расположенных на восток от
Евфрата, между Мескене и Дейр-эль-Зором. В этом районе даже
«лагерями» нельзя назвать те места, где депортированные, в боль¬
шинстве своем почти голые и почти без пищи, согнаны вместе
как скот под открытым небом, без всякого укрытия в ужасных
условиях чрезвычайно сурового климата пустыни, знойного ле¬
том и леденящего зимой.
Только некоторым из них, менее всех обессиленным, удалось
устроить себе убежища под землей на берегу реки. Очень неболь¬
шое число других, которые смогли уберечь от погромов кое-ка¬
кое тряпье, построили жалкое подобие палаток.
Все изголодались; все, с их худыми, бледными, угрюмыми
лицами, с изможденными, исхудалыми телами, похожи на хо¬
дячие скелеты, пожираемые самыми ужасными болезнями.
Впечатление таково, что правительство желает уморить их
всех голодом».
* * *
Автор доклада напоминает, что эти остатки армянского насе¬
ления турецкой Армении, согнанные на берег Евфрата, состоят
105

исключительно из женщин, детей, стариков. Мужчины средних
лет и молодые были в большинстве своем перебиты; и остающи¬
еся в живых рассеяны по всем дорогам империи, где они бьют
щебенку. Девушки, даже совсем еще юные, стали добычей му¬
сульман, если они только не были убиты во время передвижения
караванов.
Далее докладчик сообщает:
«...Жандармы на лошадях объезжают концентрационные ла¬
геря, чтобы помешать побегам в пустыню, где при всем при том
смерть неминуема.
Мне довелось видеть в разных местах большинство этих бег¬
лецов; жандармы бросили их на произвол судьбы и стаи голод¬
ных псов окружали их, ожидая, когда они испустят последний
вздох».
***
Именно в Мескене, избранном из-за географического распо¬
ложения, а именно, из-за нахождения на границе Сирии и Ме¬
сопотамии, собирали все караваны депортированных, прежде
чем распределить их вдоль Евфрата.
«...Они прибывали сюда тысячами, — говорится в докладе, —
но большая часть из них осталась здесь в виде груды костей.
Я собрал сведения на месте и могу утверждать, что здесь по¬
гребено около шестидесяти тысяч армян — жертв голода, исто¬
щения, плохого обращения и болезней.
Впечатление от этой необъятной равнины Мескене — злове¬
щее. Насколько хватает глаз, видишь вереницу могильных холмов,
под каждым из которых зарыты, как попало, от двухсот до трех¬
сот трупов — женщин, детей и стариков».
* * *
«В настоящее время четыре-пять тысяч армян находятся в ла¬
герях между пригородом Мескене и Евфратом: это настоящие
призраки. Турки-надзиратели выдают им крайне нерегулярно и
106

всегда в недостаточном количестве немного хлеба. Иногда несча¬
стные голодают по трое и четверо суток.
Жестокая дизентерия порождает многочисленные жертвы,
особенно среди детей, которые жадно накидываются на все, что
попадает им под руку, и едят траву, землю и даже собственные
экскременты!
В большом шалаше около шестисот сирот, терзаемых червя¬
ми, теснятся среди отбросов. Эти дети получают всего по 150
грамм хлеба в день. Часто не получают ничего по два-три дня.
Смертность среди них так велика, что в течение восьми дней меж¬
ду моим первым и последующим посещением шалаша семнад¬
цать этих сирот умерли от желудочных заболеваний».
* * *
«Абу-Херрера — это совсем небольшая местность на север от
Мескене на берегу Евфрата. Это самое нездоровое место пусты¬
ни. Здесь, в двух сотнях метров от реки, двести сорок армян со¬
гнаны на небольшом холме. Они умирают от голода в прямом
смысле этого слова. Там, где остановилась моя повозка, несколь¬
ко женщин стали искать в лошадином навозе зерна злаков, что¬
бы поесть их. Я дал им немного хлеба. Они набросились на этот
хлеб как голодные звери и сожрали его, икая и дрожа как в эпи¬
лептическом припадке. Узнав от одной из женщин, что я только
что раздавал хлеб, все двести сорок несчастных сбежали с холма
и, протягивая ко мне свои иссохшие руки, умоляли и им дать
хлеба. Они ничего не ели уже семь суток. Большинство из них были
женщины и дети; и только пять или шесть стариков».
* * *
«...В маленькой деревушке Хаме, где находится тысяча шестьсот
армян, положение такое же. Подавляющее большинство депорти¬
рованных спит на голой земле, не имея крыши над головой, и пита¬
ется арбузами. Самые несчастные едят корки, выброшенные дру¬
гими. Смертность среди них велика, особенно среди детей».
107

В Ракке, довольно значительном поселке на левом берегу Евф¬
рата, живут пять или шесть тысяч армян, большинство из них —
женщины и дети, которые теснятся по пятъдесят-шестъдестя
человек в одном доме; этим преимуществом они обязаны доброй
воле губернатора.
Это доброе отношение со стороны оттоманского чиновника к
депортированным, хотя и оттоманским подданным, надо рас¬
сматривать при настоящих условиях как великодушие и даже ге¬
роизм. Однако их нищета от этого не менее ужасна. Муку они
получают нерегулярно, всегда в недостаточном количестве, по¬
этому просящих на улице милостыню женщин и детей — сотни».
5jC ^ Н«
«На правом берегу Евфрата, напротив Ракки, около тысячи
армян обитает в шалашах под надзором жандармов. Они ждут,
когда смерть освободит для них место в более удаленных кон¬
центрационных лагерях».
Нс Нс Нс
«В Зиарате, к северу от Ракки, — тысяча восемьсот армян. Здесь
более чем где-либо, страдают от голода, так как Зиарат совер¬
шенно безлюден. Толпы голодных бродят по берегу реки в поис¬
ках травы для питания. Многие умирают от истощения на глазах
равнодушных жандармов».
«В небольшой деревушке Сабзе обитает около трехсот армян.
Судьба их так же плачевна, они гак же изголодались, как и все
другие».
Нс ifc sH
«Тридцать тысяч армян еще несколько месяцев тому назад
находились в лагерях вокруг Дейр-эль-Зора, центра мутессари-
фата под тем же названием, где они пользовались покровитель¬
108

ством губернатора Али-Суада-бея. Я считаю своим долгом упо¬
мянуть об этом добросердечном человеке, так как он старался
облегчить страдания ссыльных. Некоторые из них даже откры¬
ли небольшую торговлю. Они чувствовали себя относительно
счастливо.
Но как только до центральной власти дошли сведения о том,
как обращаются с армянами в Дейр-эль-Зоре, Али-Суад-бей был
переведен в Багдад, а на его место назначен Зеки-бей. Прибытие
нового мутессарифа, известного своей жестокостью, явилось для
депортированных началом ужасающих пыток.
Тюремное заключение, избиение палками, повешение заме¬
нили ежедневную раздачу хлеба. Молодые девушки подверг¬
лись изнасилованиям и были отданы соседним арабам. Детей
топили в реке.
Али-Суад-бей собрал в одном из больших домов около тыся¬
чи сирот, которых содержал за счет города. Занявший его место
выбросил всех их на улицу, и огромное число детей погибло.
Тридцать тысяч армян, живших в Дейр-эль-Зоре, были рассре¬
доточены затем вдоль реки Шебур (приток Евфрата), в самом бес¬
плодном районе края, где невозможно найти какую-либо пищу.
По полученным мною сведениям, в настоящее время большинство из
них уже вымерло, и остальным также недолго ждать своей смерти».
«Я полагаю, что в настоящее время на берегах Евфрата между
Мескене и Дейр-эль-Зором остается в живых едва ли пятнадцать53
армян» - делает вывод автор доклада и заканчивает его настойчи¬
вым призывом к американской благотворительности.
В газете “Journal” от 16 февраля 1917 года, в которой я напеча¬
тал этот документ, я добавлял:
«Этот доклад, столь трагический даже в мельчайших под¬
робностях, не требует комментариев, однако я ставлю следу¬
ющий вопрос:
109

Что, если после войны из 500 000 депортированных, отправ¬
ленных турецким правительством в лагеря в Месопотамии, не
останется в живых ни одного или останется лишь ничтожное
количество, не падет ли тогда тяжкая ответственность за это пе¬
ред всем цивилизованным миром на представителей нейтраль¬
ных наций, находящихся в Константинополе; будут ли они в со¬
стоянии доказать, что ими было сделано в пределах человечес¬
ких сил все, чтобы помешать доведению этого преступления до
конца?
До сих пор единственным результатом, полученным Соеди¬
ненными Штатами Америки, является то, что деньги, собран¬
ные для армян и сирийцев — около десяти миллионов фран¬
ков, — будут распределены между ними при посредстве амери¬
канских консулов.
Но, кроме того, что касается Ливана и Сирии, оттоманское
правительство дало согласие, чтобы все продукты и медикамен¬
ты, присланные из Америки, распределялись бы смешанной ко¬
миссией из членов Красного Креста и Красного Полумесяца.
Американское правительство просило разрешения на введе¬
ние такого же порядка в отношении депортированных из Арме¬
нии, но не получило его. Более того, распределение денег через
консулов встречает всевозможные препятствия со стороны мес¬
тных властей.
Коллективное и энергичное выступление всех представите¬
лей нейтральных государств, пребывающих в Константинопо¬
ле, привело бы, быть может, к спасению тех депортированных
из мученицы Армении, которые еще живы.
ПО

СТРАШНЫЙ ИСХОД
БЕЖЕНЦЕВ НА КАВКАЗ
После того как турки, не сломив героического сопротивления
армян, бежали под натиском русских войск, генерал Николаев,
командующий русским оккупационным отрядом, назначил граж¬
данским губернатором Ванского вилайета Арама, одного из глав¬
ных руководителей обороны города. И Ван вздохнул свободно.
Но благополучие продолжалось недолго. Бои между русски¬
ми и турками продолжались, и русские, у которых в то время не
хватало боеприпасов, боясь наступления неприятеля с севера,
решили 2 июля 1915 года оставить город. Тогда и население, что¬
бы избежать репрессий со стороны турок, вынуждено было так¬
же двинуться к границам Кавказа.
Еще зимой 1914 — 1915 годов на Кавказ из района Эрзерума
удалось бежать более чем ста тысячам армян, но это переселение
в разгар зимы было осуществлено ценой страшных страданий. К
сожалению, по прибытии беженцев в пределы Кавказа армянс¬
кие комитеты России, и без того перегруженные делами, несмот¬
ря на все их усилия, оказались не в состоянии выполнить неподъ¬
емную для них задачу по предоставлению необходимой помощи
переселенцам.
То же самое, только в масштабах близких к катастрофе повто¬
рилось и тогда, когда население Ванской провинции, проявив¬
шее столько энергии и доблести, покинуло всей своей массой
родные места.
***
Этот исход 250 000 мужчин, женщин и детей, которые отпра¬
вились в путь — большинство пешком и без средств, — был ужа¬
сен. В пути умерло такое большое количество беженцев, что в
111

некоторых местах скопление их трупов затрудняло движение. Не
счесть погибших детей, оторванных от родителей и брошенных
на произвол судьбы.
Около Беркри на огромный караван беженцев напали курды.
Им удалось отбить от общей колонны ее часть — 20 000 человек;
о них больше не было известий, и судьба их неизвестна.
Волны эмигрантов (в пределы Кавказа) прошли через Карс,
Игдыр и Джульфу. Через Карс прошло 18 091 человек, через Иг-
дыр — 170 000, через Джульфу — 18 055, и, если к этому приба¬
вить 1 327 человек, не принятых тогда в расчет, в итоге получит¬
ся, что на Кавказ прибыло 207 473 эмигранта.
Итак, в дороге погибло или пропало без вести 40 000 несчас¬
тных.
Пятьдесят пять процентов прибывших на Кавказ составляли
женщины, тридцать процентов - дети (из них 3/4 девочек). Де¬
еспособных мужчин было всего десять процентов, а пятьдесят
процентов остальных составляли неспособные к труду старики.
гЦ 5jC 5{С
Русские между тем покинули Ван всего лишь на несколько
дней. 7 июля они снова заняли город. Часть его была сожжена, а
каналы завалены трупами армян, не успевших вовремя уйти.
Спустя несколько недель русские разрешили части беженцев
вернуться в Ванский вилайет. Но тут снова пришлось эвакуиро¬
вать город, и 25 — 30 тысяч возвратившихся армян опять отпра¬
вились в изгнание.
***
Прибытие беженцев на русскую землю не явилось для них кон¬
цом испытаний. Несмотря на самоотверженность армянского на¬
селения Кавказа и преданность делу армянских комитетов Тифли¬
са и его района, не было никакой возможности оказать эффектив¬
ную помощь такой массе, и тиф, и дизентерия, и холера косили
несчастных, обессиленных усталостью и лишениями, десятками.
112

«Начиная от турецкой границы до Игдыра (первого населен¬
ного пункта на русской территории), весь район полон бежен¬
цев, скопившихся группами, больных, без средств к существова¬
нию,» — писал в пятнадцатых числах августа председатель цен¬
трального армянского комитета в Тифлисе г-н Самсон Арутю¬
нян, - От Игдыра до Эчмиадзина (около 30 километров) все поля,
все виноградники заняты беженцами. В самом Игдыре скопилось
около 20 тысяч, а в Эчмиадзине - около 45 тысяч человек.
До турецкой границы по всем направлениям верховые ищут
заблудившихся детей и больных и погребают трупы.
Все беженцы изголодались и гибнут от этого в Игдыре в сред¬
нем по пятнадцать, а в Эчмиадзине — по сорок человек в сутки».
И г-н Арутюнян добавляет:
«Десятки тысяч беженцев продолжают прибывать из турец¬
кой части Армении. Нет конца этим плотным колоннам, кото¬
рые передвигаются в тучах пыли. Большинство — женщины и
дети, босые, обессиленные, голодные. О жестокостях турок они
рассказывают неописуемые ужасы.
Во время исхода в смятении отступающих войск и потерявше¬
го голову населения родители теряли детей, а дети родителей. И
много таких одиноких детей, не имея сил идти, гибли по дороге.
И все же количество подобранных малышей велико. Так, напри¬
мер, в Игдыре и Эчмиадзине таких забытых и брошенных детей
было собрано около пятисот».
* * *
В тифлисской армянской газете «Оризон» 21 августа 1915 года
была опубликована следующая телеграмма ее корреспондента в
Эриване:
«Наплыв беженцев продолжается. В данное время более
35 000 сосредоточено в Эчмиадзине и 20 000 — в Эриване.
Несмотря на рвение, одушевляющее эчмиадзинский комитет
оказания помощи под председательством архимандрита Баграта
и национальные комитеты Тифлиса и Москвы с их многочис¬
8. Зак. 7107.
113

ленными вспомогательными комитетами, положение чрезвы¬
чайно мучительно: нет ни хлеба в достаточном количестве, ни
горячей пищи, ни врачебной помощи. Большая часть беженцев
больна. В Эчмиадзине и Эриване устроено несколько лазаретов,
в которых находится приблизительно 1500 беженцев; но часть
серьезно больных беженцев лежит на сквозняке по дворам и даже
на улицах. Число смертей огромно: позавчера похоронили в Эч¬
миадзине 103, вчера — 80 человек.
В эчмиадзинском лицее собралось 3500 детей, чьи родители
пропали. Спят на полу. Вчера вечером я посетил это помещение.
Насчитал в одном большом зале 110 совершенно голых малышей,
лежавших на полу. Одни спали, другие плакали. Впечатление
было настолько тягостное, что я и сам не мог удержаться от слез.
Во дворе мне представилось не менее мучительное зрелище: в
тени деревьев, у стен, по всем углам лежали беженцы, со всех
сторон слышались стоны больных, и здесь и там были видны тру¬
пы умерших.
У самых ворот монастыря я нашел бездыханные тела троих
детей».
Итак, мы видим, что судьба армян, спасшихся от турецких
убийц, была в течение многих месяцев ужасна.
114

ГОЛОСА ДЕТЕЙ, ОБВИНЯЮЩИЕ ПАЛАЧЕЙ
В завершение моего расследования о муках несчастной Арме¬
нии я должен описать еще ряд ужасающих сцен, быть может,
более ужасных, чем все остальные, так как жертвами палачей
были дети. И рассказывали мне об этом сами дети.
Близ Тифлиса на окружающих высотах разбросано около дю¬
жины ферм и дач, превращенных в настоящее время в приюты,
где Армянское национальное бюро с помощью частной благо¬
творительности содержит армянских детей, чьи родители или
умерли, или пропали без вести во время урагана, опустошившего
их родину.
Девушки или молодые женщины из Тифлиса или сами же бе¬
женки из турецкой части Армении ухаживают за этими детьми в
возрасте от нескольких месяцев до отрочества и стараются заме¬
нить им тех дорогих близких, которых большинство из них не
увидят больше никогда.
Почти все дети из Ванской, Битлисской и Шатахской про¬
винций попали на Кавказ вместе с основной массой армян-бе-
женцев из Турции.
* * *
Я посетил этих детей и беседовал с ними. Большинство от
пережитых ужасов находится в каком-то оцепенении и не осме¬
ливается говорить: при одном напоминании о том, что они виде¬
ли и перенесли, они трепещут и приходят в сильное волнение.
Одна семилетняя девочка призналась мне: «О, я видела много
ужасных вещей, но рассказывать о них не хочу, ...опять меня бу¬
дут мучить кошмары». Другая девочка, десяти лет, по имени Пай-
лун (Блестящая), в состоянии произнести только : «Когда у меня
на руках убили моего малютку-брата, я онемела... я еще могла
115

кричать, когда убивали маму, но после... никогда». Ее язык зап¬
летается, и она замолкает. Она оставалась немой в течение мно¬
гих недель, и даже теперь при малейшем волнении теряет спо¬
собность говорить.
***
Вот рассказ одной девочки тринадцати лет по имени Арекна-
зан о том, что произошло в ее родном селении в Лизе близ Вана в
апреле 1915 года:
«Однажды в полночь к нам постучались в двери. Это были ту¬
рецкие жандармы. Они приказали мужчинам собраться и идти в
участок для допроса, но на самом деле их повели в горы и там
убили. Турки вернулись в селение и всех ограбили. У нас они ук¬
рали даже наши платья!... Утром нам предложили пойти пови¬
даться с нашими мужчинами в горах. Мы не знали, что случи¬
лось с ними, и бросились бегом, чтобы поскорее встретиться с
нашими отцами и братьями; но тут нас окружили курды... и те,
кто пытался сопротивляться, были перебиты камнями...Так про¬
должалось три дня. На третий день там же мы увидели раненых,
закопанных в землю по плечи во рву. Они кричали, чтобы им дали
попить или прикончили их — так тяжелы были их мучения. И
вот нам приказали напоить их и дали для этого кувшины, пол¬
ные крови. Курды смеялись и говорили нам: «Дайте им напить¬
ся, это освежит их!»
* * *
Девочка одиннадцати лет по имени Сатеник из селения Бер-
кашен рассказала:
«Пришли курды; мы не испугались их, потому что они вошли
в дом спокойно, как друзья.
— Если у вас есть какое-либо оружие, его нужно сдать, — ска¬
зали они, - иначе всех ваших мужчин ждет тюрьма.
Когда все оружие оказалось в их руках, они собрали всех муж¬
чин и заявили:
116

—	Мир заключен. Сейчас мы отпразднуем «примирение».
И они увели их. Прошла ночь. Утром курды вернулись с ото¬
бранным накануне оружием; оно было красным от пролитой
крови; это была кровь убитых ими наших мужчин; курды прика¬
зали нам почистить оружие, говоря:
—	Мы не хотим пачкать руки в крови «гяуров».
Затем потребовали накормить их, заявляя при этом:
—	Мы устали, мы хорошо поработали, каждый из нас убил не
меньше троих или четверых человек.
Вскоре начались насилия и над нами.
В соседнем с нами доме удалось спрятать в навозе двух брать¬
ев, но курды схватили их сестру, и когда она начала кричать и
отбиваться от них, ее братья вышли из укрытия, чтобы защитить
ее. Курды схватили их и, привязав одного к правой, а другого к
левой руке сестры, вышибли им мозги. Сестра, потеряв созна¬
ние, упала залитая кровью вместе с мертвыми братьями...»
* **
Девочка четырнадцати лет из селения Сипан поведала мне:
«Когда в селение вошли турки и курды, я спрятала моего отца
и брата в тонире (печи для выпечки хлеба, имеющейся в каждом
армянском доме). Они обыскали весь дом. Я лежала на тонире,
притворившись больной, и один из курдов ударил меня по голо¬
ве прикладом так, что я упала на пол (несчастная впоследствии
ослепла от этого удара). Заслонка от тонира открылась, и они
увидели моего отца и брата. Они начали смеяться:
— Так как ты положила их в печь, как дрова, так вот мы и рас¬
топим ее ими!
И, связав вместе отца и брата, они сожгли их живыми на моих
глазах».
* * *
Девочка-сирога тринадцати лет по имени Цедрен воспитыва¬
лась в германском приюте в Ване, когда начались массовые убий¬
117

ства. Город Ван быстро обезлюдел. В приюте испуганные сиро¬
ты хотели знать, что с ними будет. В конце концов, их посадили
в порту на судно, которое пристало к противоположному берегу
озера, но там уже были турки. Они заметили судно и открыли по
детям огонь.
«Мы стояли на палубе неподвижно, - рассказывает мне ма¬
ленькая Цедрен, — мы не плакали и не кричали. Я видела, как
вокруг меня падали и скатывались на дно судна все мои подруги.
Судно наполнялось трупами. Тогда нам приказали побросать
мертвых в озеро. Мы повиновались. Мы уже не понимали,
страшно нам было или нет. Мы торопились. Рядом со мной одна
моя подруга (ее звали Назели, и было ей четырнадцать лет) «ра¬
ботала» очень быстро, не обращая внимания на свистевшие вок¬
руг нее пули. Вдруг ее маленькая сестренка упала на нее, убитая
пулей. Назели громко вскрикнула, но продолжала сбрасывать
тела в воду даже тогда, когда ее сестру тоже сбросили в озеро.
Наступила ночь. Турки прекратили огонь. Мы уснули, но На¬
зели не спала. Она осталась стоять у руля, и не говоря ни слова,
вся напряженная, с блуждающим взглядом продолжала делать
жесты, как будто бросала что-то за борт. Не было никакой воз¬
можности заставить ее остановиться, а под утро заметили, что ее
на судне уже не стал о... Скорее всего, она сама бросилась в воду.
На рассвете мы без помех причалили к берегу, но были так
напуганы, что не могли говорить. Однако, я помню, меня удиви¬
ло тогда отсутствие турок.
Мы причалили, вернее, выскочили на берег, и сейчас же бро¬
сились бежать по направлению к лесу, где собралось уже много
женщин и детей.
Вдруг позади нас послышался душераздирающий призыв о по¬
мощи. Я обернулась и увидела, что на нашем судне не было нико¬
го, кроме одной маленькой девочки с развевающимися по ветру
волосами, которая делала отчаянные знаки, прося о помощи.
— Она сошла с ума! — воскликнула одна из нас, — оставим ее!..
Но тут ветер донес до нас слова:
118

—	Я не могу двигаться!.. Сжальтесь надо мной... Спасите
меня!... Я не хочу умирать!..
Мы не могли понять, что с ней случилось. Я с несколькими
подругами побежали к ней, так как все мы любили эту малень¬
кую Арекназ (так ее звали) — всегда веселую и такую добросер¬
дечную.
Прибежав к ней, мы поняли, что она вовсе не была сумасшед¬
шей: от страха у нее внезапно отнялись ноги, и она не могла боль¬
ше ходить.
Мы взяли ее на руки и понесли в лес.
Нам приходилось то и дело спасаться бегством, менять убе¬
жища, и все нести ее...
—	Сжальтесь!.. Не бросайте меня!.. — умоляла нас она.
Несколько дней спустя, несмотря на все наши заботы о ней,
она умерла».
* * *
Совершенно просто, с полным спокойствием, одна девочка
четырнадцати лет по имени Сара рассказала мне следующее:
«Это было накануне Пасхи (1915 г.). Турки сделали на наше
селение (Арчеш на берегу озера Ван) набег. Они были вооруже¬
ны. Они собрали мужчин, повели их на берег озера и там, связав
всех вместе, расстреляли. Это длилось с одного часа до пяти ча¬
сов дня, а на следующий день продолжилось. Каждый вечер ту¬
рецкие солдаты приходили к женам убитых и каждой приноси¬
ли какую-либо часть тела ее мужа, ногу или руку. И подробно
рассказывали о том, как мучили его. Когда ни мужчин, ни юно¬
шей в селении больше не осталось, явился «бек». Он приказал
собрать на церковной площади всех женщин и молодых деву¬
шек. Затем велел им раздеться донага. Когда это было исполнено
(тех, кто сопротивлялся, убили), их выстроили в одну шеренгу
по росту и заставили проходить мимо «бека». Он их осматривал и
ощупывал как скот. Тех, на которых он указал, отвели в сторону, а
всех остальных перебили».
119

Я опишу еще одну сцену из рассказа одной женщины-беженки
по имени Асмик, нашедшей вместе со своими четырьмя дочерьми
приют в убежище армянских дам-патронесс - в Тифлисе.
В Харене несколько сот «четников» перебили мужчин прямо
на улицах селения. Когда эта бойня была закончена, они заста¬
вили женщин впрячься в арбы (двухколесные телеги, которые
тянут за собой быки) и заняться самим уборкой трупов. Так как у
несчастных не хватало сил, чтобы исполнить этот бесчеловеч¬
ный приказ, палачи решили:
-	Вы не хотите собирать своих «голубков» в арбы?! Так мы
заставим вас сделать эго по-другому...
Они привязали к шее каждого убитого веревки и ударами би¬
чей заставили женщин впрячься в эти веревки и волочить трупы.
Эта погребальная работа продолжалась три дня.
Затем начались изнасилования и похищения.
—	Лично у меня, - говорила мне беженка, - они увели одну из
дочерей, двух моих падчериц и трех двоюродных сестер.
* * *
Я прерываю мое повествование. Как ни ужасны эти рассказы,
я их обнародовал. Такие факты не должны оставаться под спу¬
дом. О них надо информировать, чтобы цивилизованный мир и
история судили виновных.
120

ИТОГИ МАССОВЫХ УБИЙСТВ
Холодные, сухие цифры иногда превосходят своей трагичес¬
кого красноречивостью самые эмоциональные рассказы. Кто не
вздрогнет, читая следующие строки, подводящие итоги массо¬
вых убийств?
В начале 1915 года в Турции было два миллиона армян.
В настоящее время оставалось в живых едва ли девятьсот
тысяч54.
Более миллиона человеческих существ, половина целого на¬
рода истреблено; это дело рук младотурецкого правительства,
которое пришло к власти, приветствуемое всей цивилизованной
Европой как правительство гуманное и прогрессивное.
На основании сведений, собранных за время моих исследова¬
ний мною лично и вполне совпадающих гю всем пунктам с дан¬
ными Армянского национального бюро в Тифлисе, общее число
оставшихся в живых армян распределяется так.
Число армян, оставшихся в живых в ходе массовых убийств и
депортированных в Месопотамию, по донесениям американс¬
ких консулов, было равно приблизительно 500 000 человек. Но с
тех пор это число уменьшилось и продолжает уменьшаться ежед¬
невно, так как несчастные гибнут массами, уносимые болезня¬
ми, лишениями и плохим обращением. И я не думаю, что число
оставшихся в живых превышает 250 000 человек.
Предполагают (скорее, верят), что в Киликии остается
100 000 армян и в Западной Армении — около 150 000.
Наконец, число армян, которых не тронули в Константино¬
поле и Смирне, оценивается в 180 000 человек.
К этому надо прибавить еше 200 000 тысяч беженцев, кото¬
рым удалось перейти русскую границу и найти приют на Кавка¬
зе. Все остальные погибли, за исключением тех, кого силой об¬
ратили в Ислам.
121

Ответственность за уничтожение беззащитного, трудолюби¬
вого и мирного народа, осуществленного с неслыханной дикос¬
тью, ложится прежде всего на правительство младотурок. Это
они на глазах германских властей в Константинополе замысли¬
ли и приказали осуществить массовые убийства; это они напра¬
вили совершать убийства диких курдов, а там, где было возмож¬
но, и прочих мусульман, разжигая их религиозный фанатизм.
Только один человек в Германии восстал против всех этих ужа¬
сов — доктор Лепсиус55; основываясь на разоблачениях несколь¬
ких германских монахинь, вернувшихся из Турции, он организо¬
вал собрание профессоров и журналистов. С помощью неопро¬
вержимых документов он показал, что идет уничтожение «мир¬
ного и спокойного» армянского народа.
После его разоблачений был сделан запрос в рейхстаге. Гер¬
манское правительство, будучи не в состоянии опровергнуть
факты, старалось единственно снять с себя вину за преступле¬
ние и изо всех сил пыталось убедить общество, что сделанные
разоблачения весьма преувеличены, и не проявило никакого
интереса к судьбе армян.
***
Впрочем, не одни только армяне были ограблены и убиты по
приказу оттоманского правительства; пострадали все христиане.
Настоятель французской миссии доминиканцев его преподо¬
бие отец Бернар, который оставался в Ване до прихода русских
войск, передал мне там список потерь, понесенных католичес¬
ким клиром, список, как опасаются, неполный, но, увы, крас¬
норечивый.
Армянский католический епископ города Мардина монси-
ньор Малоян был убит вместе с частью своей паствы, и до сих
пор нет никаких известий об отцах-доминиканцах, проживав¬
ших в этом городе.
Монсиньор Исраэлян, католический епископ Харберда, по¬
гиб по пути в ссылку между Урфой и Диарбекиром, а с ним и
122

священнослужители, и монахини, и часть общины.
Нет точных известий относительно монсиньора Челебяна из
Диарбекира, но факт его смерти не ставится под сомнение.
Монсиньор Хачатурян из города Малатии был задушен.
Епископ халдейский и епископ сирийский из Джизре был убит
вместе с несколькими священнослужителями и сестрой Региной
Раффо.
Все халдейские и сирийские священники города Сгерта были
зарезаны.
Нет никаких известий, несмотря на все попытки разыскать
их, о сестрах-тертиариях ордена «Введения во храм», и велика
уверенность в том, что все они были убиты. Наконец, священни¬
ки городов Медеаха, Севака, Дереке и Верин-Шахира также были
умерщвлены.
Само собой разумеется, что турецкое правительство не поща¬
дило и церковных зданий. После изгнания французских мисси¬
онеров их учреждения были разграблены, разрушены или обра¬
щены в мусульманские школы. Так было, между прочим, в Мо¬
суле, а также в Ване; в последнем община доминиканцев, кото¬
рая находилась в конце мусульманского квартала, была превра¬
щена башибузуками во время осады города (в апреле — мае 1915)
в своеобразную крепость.
123

БУДУЩЕЕ АРМЯН
ПРАВДА ОБ АРМЯНСКОМ НАРОДЕ
Война, развязанная Германией, оказалась исключительно
жестокой для маленьких народов, оказавшихся на пути германс¬
ких вожделений, но судьба Армении превосходит все остальные
по своему ужасу.
Пока я не увидел факты собственными глазами и не познако¬
мился с ужасающей действительностью, я сомневался в том, что
в наши дни возможна такая мерзость, и считал, разделяя мнение
многих, что имеет место известное преувеличение.
Командированный на место событий газетой “Journal”, я кон¬
статировал истинное положение вещей, увидел и точно сообщил
все факты, обнаруженные в ходе моих расследований, и утверж¬
даю даже, что действительность оказалась неподвластна полно¬
стью моему перу, так как некоторые злодейства были такого рода,
что подробно описывать их не представляется возможным.
Но я не хочу оставлять читателя под впечатлением одних толь¬
ко чудовищных сцен и диких убийств, о которых мне пришлось
рассказывать, чтобы дать, насколько это возможно, более пол¬
ное понятие о недавней попытке турецкого правительства унич¬
тожить армянский народ.
Казалось, после каждого своего поражения на Кавказе турки
просто мстили, опустошая Армению огнем пожаров и погружая
население в моря крови в ходе массовых убийств; но истинная
причина этого неистовства, опустошения, кровопролития и
убийств в том, что Армения на Востоке является носительницей
цивилизации Запада.
124

Слово «Армения» прозвучало особенно сильно по всему ци¬
вилизованному миру, начиная с кровавой эпохи 1894 — 1896 го¬
дов. Потрясенные сообщениями о совершенных турками звер¬
ствах Европа и Америка, полные негодования, проявили состра¬
дание больше к отдельным пострадавшим армянам, чем к само¬
му армянскому народу, который стал им известен только благо¬
даря этим мучениям. Разного рода нелепые басни об армянах,
пущенные в обращение оплачиваемыми султаном журналиста¬
ми и распространяемые малоразвитыми людьми, представляли
армян или как сброд мошенников и ростовщиков, или как банду
подкупленных врагами Турции смутьянов, ставивших целью выз¬
вать беспорядки в ней; вся эта глупая клевета, брошенная в лицо
жестоко терзаемой расе, хотя и была отвратительной, все же была
воспринята частью западного общества, к сожалению, довольно
значительной, единственно благодаря полному незнанию этим
обществом армян, их нравов, истории и истинного характера.
Народ мирный и исключительно трудолюбивый, с инициа¬
тивой столь же сильной, как и стремлением добиться уважения
со стороны равнодушного мира и сохранить свое место в миро¬
вой цивилизации, армяне берутся за самые разнообразные про¬
фессии и самые разные ремесла. Они являются также творцами
в области мысли, красоты и искусства.
* * *
«Мы не претендуем на то, что армяне — совершенный на¬
род, — писал Аршак Чобанян, великий армянский поэт, в своем
предисловии к французскому переводу армянских народных пе¬
сен. — Совершенных народов нет; у каждого народа есть свои
недостатки; но у тех, которые лишены независимости и нахо¬
дятся под игом уничтожающего деспотизма, недостатков неиз¬
бежно больше, чем у народов свободных. Но самое большое заб¬
луждение - приписывать целому народу порожденные длитель¬
ным рабством пороки какой-то одной малопривлекательной
125

категории типов, которые никто не заклеймил с такой беспо¬
щадной жестокостью, как сами армянские сатирики, журналис¬
ты и писатели.
До тех пор, пока армянский народ мог сохранять на своей род¬
ной земле независимость, он делал свою свободу орудием циви¬
лизации. С потерей независимости часть армян рассеялась по
всему свету, основала в разных чужеземных краях колонии и ста¬
ла для своих приемных отечеств интеллектуальной и активной
силой, лояльно служащей интересам тех народов, в гости к кото¬
рым они прибыли. Даже под тяжким игом азиатских деспотов
армяне всегда выполняли задачи извечных поборников цивили¬
зации; это они вместе с греками развили в Турции земледелие,
промышленность и торговлю»56.
***
Наряду с очень богатыми армянами в оптовой торговле, бан¬
ковском деле и в судебном мире, «хамалы» (носильщики) и бу¬
лочники в Константинополе — почти все армяне. Портные, са¬
пожники, слесари, кузнецы, оружейники, ножовщики, медни¬
ки во всех главных городах Турции в большинстве случаев рекру¬
тируются также из армян.
Ткани, вышивки, серебряные изделия и турецкие ковры, ко¬
торыми восхищаются в Европе, выделывались исключительно
армянами. В Турции музыканты, певцы и артисты были по пре¬
имуществу армяне. Наконец, своими архитектурными красота¬
ми Константинополь обязан в большинстве случаев армянскому
гению: чудесная мечеть Сулеймание — творение архитектора
Синана57, по происхождению армянина; архитекторы Бадьяны
построили дворцы Бейлербейи, Чираган, Долмабахче; после¬
дний «можно принять, — писал Теофиль Готье58, — за венециан¬
ский палаццо, перенесенный с Большого канала на берега Бос¬
фора, только более роскошный, более обширный, более искус¬
но ограненный, более изысканный»59; армянскими же руками
построен и дворец Йилдыз-киоск60, в котором жил тот, кто при¬
казал истребить триста тысяч армян61.
126

У себя этот народ был в основном народом земледельческим;
виноградарем в Ване, Арчеше, Ангоре, Брусе, Сгерде; великим
пчеловодом в Ване и Ангоре; шелководом в Бруссе и, наконец,
везде пахарем и пастухом.
Армяне всегда проявляли большие способности в области
промышленности, несмотря на ее незначительное развитие в
Турции; именно армянам принадлежали кожевенные заводы и
красильни Эрзинджана; они же руководили выделкой солдатс¬
кого сукна и фесок на императорской фабрике в Арсланбей-Кейе
около Исмита.
* **
Однако практические склонности армян никогда не мешали
им быть одновременно страстными идеалистами, так как они
всегда, если говорить о народе в целом, приносили свои непос¬
редственные материальные интересы в жертву нравственным
устремлениям.
Действительно, никогда еще ни один народ не был столь пре¬
дан своему национальному идеалу, как армянский; несмотря на
кровавые преследования, он не позволял покушаться на целост¬
ность своей души, гордой и свободной.
К сожалению, я не могу в одной небольшой главе обобщить
всю историю армянской расы, перечислить все эстетические
проявления его гения в литературе, поэзии, музыке и особенно в
архитектуре и декоративной скульптуре, где он добился исклю¬
чительных успехов. Я могу лишь отослать читателя к многочис¬
ленным в настоящее время трудам на эту тему.
В заключение добавлю, что самые известные люди Европы и
Америки всегда были и остаются единодушны в своем уважи¬
тельном отношении к армянскому народу.
«Трудно было бы, быть может, — писал лорд Байрон62, - най¬
ти летописи народа, менее запятнанные преступлениями, чем
летописи армян, добродетели которых мирные, а пороки — след¬
ствие притеснения».
127

«Армяне, — говорил еще в 1897 году Анатоль Франс63, — народ
умный и героический, склонный к восприятию самых высоких
идей западного мира, и по своему гению, и по своим бедам он
имеет право на сочувствие тех народов, которым принадлежит
идея справедливости и свободы».
Г. Ф. Б. Линч64, после того, как объездил и тщательно изучил
Армению, издал в 1902 году монументальный труд об этой стра¬
не и ее народе; он характеризует армян следующим образом:
«Армяне имеют исключительные способности, чтобы быть
проводниками новейшей цивилизации. Они исповедуют нашу
религию, усвоили наши наиболее возвышенные идеалы и вос¬
принимают все новейшие плоды европейской культуры с такой
жадностью и совершенством, что ни одна раса между Индией и
Средиземным морем никогда не сможет с ними сравниться».
Габриэль Муре65 также утверждает, что «такая раса, как ар¬
мянская, столь склонная к интеллектуальной и материальной
цивилизации, столь утонченная по духу, обладающая такой
нравственной силой, предоставившая в прошлом и демонст¬
рирующая в настоящем такую преданность западной мысли,
проявляющая такую высокую и благородную активность в деле
прогресса, имеет право на жизнь и не только с точки зрения
своих собственных судеб, но и как участник в определении су¬
деб всего мира...»
И другие известные лица, как Гладстон66, Жорес67, Дени Ко¬
шен68, лорд Брайс69, Поль Дешанель, Пенлеве70 и прочие, дав
должную оценку лживым
басням недоброжелателей, заявляют в свою очередь о том, что
Европа должна воспрепятствовать истреблению армянской
расы; и не только потому, что это было бы преступлением про¬
тив человечества, допустить которое было бы позорно, но и по¬
тому, что с уничтожением армян нравственные силы человече¬
ства будут ослаблены.
128

а*
1.	Анри Барби после возвращения
в конце 1915 года из Сербии.

КОРРЕСПОНДЕНТЫ. '
; Корреспондентыi
Г "1
*
Страна: { Гааета:
1

Рекомендована:
■
*
-harles Minoletti,
/Paul Sriо/
——-— 			—-1
Франц!я j "Journal"
i
i
	{

Французскимъ Пос-
ломъ.
'чпгу Barby
T
rt * »t
1
-
г
uide Лпеt
t		—
1
it t
§ •*
1
Г —ч
У
A.
adovio Haudeau
——--f—-—-—-—
" "Jo- nal"
i
	—
А
2.	Фрагмент списка иностранных журналистов, получив¬
ших разрешение в Министерстве иностранных дел Российс¬
кой Империи разрешение на поездки по местам боевых дей¬
ствий российской армии (от 11 июля 1916 г.)(АВП РФ, Ф.
2003, on. 1, д. 1445). Вторая сверху - фамилия Анри Барби.

3.	Анри Барби в форме офи¬
цера сербской армии на сер¬
бском фронте (внизу слева).
4.	Поль Дешанель, Пред¬
седатель Палаты депута¬
тов, в 1920-м году Прези¬
дент Франции.
5.	Консул США в Эрзе-
руме г-н Стэплетон с се¬
мьей (фото Анри Барби).

6.	Андраник, легендарный герой армянского народа, самый зна¬
менитый командир армянских добровольцев (фото Анри Барби).
7.	Ишхан, один из руководителей Ванского комитета
партии Дашнакцутюн, предательски убитый турками перед
началом Ванского восстания («Искры», №20, 1915).

8.	Арам, вождь армянских повстанцев в городе Ване (в
центре) («Искры», № 20, 1915).

9.	Героические защитники Вана. (Снимок сделан в тран¬
шее во время осады города весной 1915 г.).
10.	Разрушенный бомбардировкой Ван. Квартал Айгестан
(«город садов»), в котором держались повстанцы. («Искры»,
№ 20, 1915).

11.	Группа армянских беженцев из Ванского вилайета на Кавказе.
12.	На Кавказе. Раздача продовольствия армянским беженцам.

13.	В одном из приютов Тифлиса. Группа армянских сирот
через год после их переселения на Кавказ. В центре — епископ
Месроп, духовный глава тифлисских армян (фото Анри Барби).
14.	В одном из приютов Тифлиса. Армянские сироты, по¬
добранные населением Кавказа. На первом плане — девочка,
исполняющая армянский танец (фото Анри Барби).

15.	Армянская мать с ору¬
жием в руках защищавшая сво¬
его сына (Фото Анри Барби).
16.	Истощенные и одичавшие
армянские дети, найденные в
развалинах армянских сел.

17.	6-й армянский добровольческий отряд (Фото Анри Барби).
18.	Армянские добровольцы (2-й отряд) на привале.

19.	Группа кавалеристов из 2-го армянского добровольчес¬
кого отряда(Фото Анри Барби).
20.	Начальники армянских добровольцев. Сверху вниз: Ама-
засп — командир 3-го отряда, Кери — начальник 4-го отря¬
да, Вартан, который командовал 2-м, 3-м и 4-м отрядами в
апреле 1915 года.
21.	Группа армянских добровольцев (в центре — Сепух, один
из командиров).

22.	Мать Федхийе Че-
тин (справа) со своими се¬
страми Сабахат и Зехрой.
Снимок сделан в 1957 году.
23.	Федхийе Четин со
своей бабушкой Герануш.

; tnsafyjipria;
Н«яяв!} klm?
ЫШг ТЫкфШтпШ
-MiOS* %тт*Шж У&р&ж
W *km ««л, ттгттш-
md. мша tek
AGOS'un Hamm okuyunca asirltk daytma sordum. "Sen btr Heranuy Gadaryan ommstyor mutun?’, hasladi anlatmaya
Bir dilim tatli yiirek...
24.	Статья о Федхийе Че-
тин в двуязычной армяно-
турецкой газете «Агос»
(«Межа»), редактор кото¬
рой Грант Динк в 2006 году
был убит киллером на стам¬
бульской улице.
25.	Могила супругов Гада-
рян — прадеда и прабабки
Федхийе Четин на кладби¬
ще в Нью-Джерси (США).

26. Ереван. У Мемориала жертвам геноцида армянского народа.

* * *
В заключение, чтобы завершить этот ряд характеристик, при¬
ведем мнение одного немца, доктора Рорбаха71, который писал в
журнале «Месроп», основанном за несколько недель до начала
войны следующее:
«Армяне, вне всякого сомнения, и с точки зрения духовной, и с
точки зрения материальной представляют наиболее активный
элемент среди других восточных народов; можно сказать, что они
единственные среди них по своим национальным дарованиям. В
армянине есть энергия, упорство, а это противоречит всему тому,
что обычно считают присущим восточному темпераменту».
9. Зак. 7107.
129

АВТОНОМИЯ АРМЯН
Преступление турецкого правительства и Германии невозмож¬
но искупить. Однако цели своей оно не достигло: Армения про¬
должает существовать. Все представители этого народа-мучени-
ка, кто выжил, по-прежнему верят в свое будущее и хранят уве¬
ренность и веру в справедливость, которую восстановит победа
стран Антанты.
Они надеются, что на следующий же день после победы стра¬
ны Антанты составят себе истинное представление об их страда¬
ниях и стремлении к свободе.
Эти их страдания и это их стремление к свободе найдут, ко¬
нечно, отклик во всех странах Антанты и больше всего во Фран¬
ции; вот почему армяне тянутся к Франции, далекой, но провоз¬
гласившей ранее «права человека», а в наше время ведущей борь¬
бу для достижения одной, единственной цели: утверждению
«права народов»; тянутся к Франции, связанной с ними давни¬
ми традициями; ставший одним из ее сынов — один из Лузинья-
нов, был некогда их государем.
Особенно последние тридцать лет армянский народ борется
с чудовищным турецким могуществом; борьба неравная — в ней
был беспощадно уничтожен цвет армянской интеллигенции;
борьба жестокая — сотни тысяч человеческих существ были пе¬
ребиты, а их крики отчаяния не вызвали ни одного действи¬
тельно эффективного вмешательства держав, подписавших Бер¬
линский трактат.
Теперь, наконец, наступило время цивилизованной Европе
решать мучительный армянский вопрос и исполнить свой долг в
отношении народа, который оказал ей столько услуг с тех пор,
как принял христианство в IV веке, и особенно в эпоху Кресто¬
вых походов.
130

И никакое другое решение невозможно, кроме такого, кото¬
рое даст армянскому народу автономию под протекторатом и при
гарантии со стороны держав Антанты.
Здесь не место входить в детальное рассмотрение вопросов,
связанных с этим единственно приемлемым решением. Это бу¬
дет задача будущего конгресса найти для этого решения наилуч¬
шие средства72.
Не надо ссылаться на малочисленность армян, чтобы отка¬
зать им в просимой ими автономии. Во времена освобождения
Греции от турецкого ига в ней не было и полумиллиона греков.
Не больше было и болгар в Болгарии в 1878 году, а между тем эти
страны были превращены не только в автономные, но и совер¬
шенно независимые образования.
Несмотря на массовые убийства в Турецкой Армении, остает¬
ся еще около девятисот тысяч армян. Я привел эту цифру, когда
писал об итогах массовых убийств.
Добавлю: в настоящее время в собственно Армении остается,
кроме армян, еще пятьдесят тысяч турок и курдов. Остальные,
боясь репрессий, бежали с турецкой армией под натиском рус¬
ских. И не многие из них осмелятся вернуться. То же самое про¬
изойдет и в остальной части Армении и в Киликии, когда войска
Антанты займут и эти провинции.
Похожая эмиграция уже наблюдалась при последовательном
освобождении Сербии, Болгарии и Греции; бывшие в этих стра¬
нах мусульмане в массовом порядке возвратились в Анатолию,
откуда они вышли.
Не надо забывать также, что на Кавказе проживает около двух
миллионов армян, которые, оставаясь лояльными подданными
царя России, вполне сохранили свою национальную культуру и
готовы изо всех сил способствовать делу возрождения своих ос¬
вобожденных братьев.
Не надо забывать также и о существовании обширной армян¬
ской диаспоры: около 100 000 армян эмигрировали в Америку,
9*
131

но страстно жаждут вернуться на родину. Наконец, надо помнить
и о тех нескольких десятках тысяч армян, которые рассеяны в
Египте, Индии и Европе.
Я добавлю к этому, что миллион армян, объединенных режи¬
мом мира и свободы, благодаря плодовитости расы удвоится за
15 - 20 лет.
И странам Антанты после победы предстоит совершить один
из фундаментальных актов справедливости — освободить и объе¬
динить армянский народ.
132

ПРИЛОЖЕНИЕ
ДОКУМЕНТЫ И ОФИЦИАЛЬНЫЕ ДОНЕСЕНИЯ
События, предшествовавшие изданию декрета от 20 мая (2 июня)
1915 года.
Документы, сообщенные автору г-ном Сбордоном, итальянским
консулом в Ване.
СОБЫТИЯ В ПЕЛУ
Два жандарма, находясь 3 декабря 1914 года в Пелу, заметили
в селении какого-то незнакомого им молодого человека, и один
из этих жандармов, несмотря на заявления сельского старосты о
том, что молодой человек принадлежит к их общине, преследует
последнего до тех пор, пока тот не скрывается, наконец, в одном
доме.
Взбешенный жандарм начинает тогда грозить и в оскорбитель¬
ных выражениях высказывается об армянах и их религии.
(Человек, которого жандарм заподозрил в том, что тот не ме¬
стный, входил в состав армянского патруля, только перед этим
пришедшего в Пелу, чтобы защищать соседние селения от грабе¬
жей Мехмед-Эмина и его бандитов).
Молодой армянин, надеясь, что сельчанам удастся успокоить
раздраженного жандарма, продолжает оставаться в доме, не от¬
вечая на оскорбления. Но тут на шум, поднятый жандармом,
прибегает некто Сакис, хорошо известный всем убийца, поми¬
лованный по случаю провозглашения Конституции и освобож¬
денный от призыва в армию. Выведенный из себя оскорбления¬
ми, расточаемыми жандармом, он вступает с ним в перебранку и
133

в ее разгар стреляет в него из ружья. Жандарм, убитый наповал,
падает. Его товарищ — другой жандарм в страхе прячется на чер¬
дак, и в селении воцаряется паника.
Пока сельчане старались убедить второго жандарма сойти с чер¬
дака и просили его провести расследование, молодой человек,
которого преследовал теперь уже убитый жандарм, уходит из се¬
ления, чтобы не давать повода к каким-либо недоразумениям.
Жандарм в конце концов выходит из своего укрытия. Первым
делом он отправляется в Конью сообщить о случившемся в Пелу
каймакаму Востана Шукри-бею.
В сопровождении отряда жандармов Шукри-бей сам отправ¬
ляется в селение и там, произведя дознание и арестовав несколь¬
ко человек, приказывает поджечь шесть домов, принадлежащих
Сакису и его предполагаемым сообщникам.
При этом жандармы убивают палками четырех сельчан. Тогда
запуганное население бросает все — дома, имущество и скот и
разбегается по соседним деревням.
На следующий день, 5 декабря, сбегают с гор волки, пожира¬
ют скот, а огонь с домов, подожженных накануне по приказу
Шукри-бея, перекидывается на остальные строения.
Армянский патруль, предупрежденный об этом бедствии, спе¬
шит вернуться в селение, чтобы собрать разбежавшихся жите¬
лей и потушить пожар. В то же время возвращается в селение и
каймакам, но на этот раз в сопровождении двухсот-трехсот воо¬
руженных курдов, единственная цель которых - грабеж. Армяне
и курды вступают, конечно, в противоборство.
Каймакам делает вид, как будто это сопротивление армян на¬
правлено против него. Он бросает в бой жандармов, и таким об¬
разом с девяти часов утра до пяти часов дня идет взаимное убий¬
ство.
На следующее утро селение сжигает полностью шайка некое¬
го Черкеза-аги.
Когда 12 декабря прибывает в Пелу посланная на место влас¬
тями из Вана армяно-турецкая делегация, пожар все еще не по¬
134

гашен. Отстоять от огня удалось лишь церковь, но и она была
уже частично повреждена пламенем.
Из расследования, произведенного господами Врамяном73, и
Мунибом следует, что печальный инцидент в Пелу произошел
если не из-за отсутствия административных способностей у кай-
макама, то по причине его злонамеренности, так как он не толь¬
ко не стремился успокоить население, но еще и подстрекал про¬
тив него курдов.
В Пелу насчитывалось сто тридцать семей, живших очень за¬
житочно.
ИНЦИДЕНТ В ЭТЕЛЕНЕ
На той же неделе патруль армян-добровольцев был послан из
Востана в Этелен — армянское селение, расположенное по доро¬
ге из Востана в Ван.
Случай в Пелу и другие, еще более серьезные, имевшие место
в Казасе, заставляют опасаться в связи с нахождением в Этелене
шайки курдов того, что замышляется массовое убийство армян
курдами при попустительстве властей.
Присутствие в Этелене курдских банд из Битлиса и Гарджика-
на трудно объяснить иначе. И вот еще что: курды противятся
вступлению армянского патруля в селение и убивают двух жан¬
дармов, которые идут впереди него и придают ему регулярный и
официальный характер.
Подозрения армян находят подтверждение еще и в нападе¬
нии на Этелен, произведенном на следующий день со стороны
Спитак-Ванка курдами под предводительством Куршид-аги,
личности очень влиятельной в Востане.
Армяне это нападение отбивают и убивают Куршид-агу.
В виду того, что столкновения такого рода могли повлечь за
собой еще более кровавые, Врамян со своим турецким коллегой
спешат в этот район, чтобы успокоить умы, воспрепятствовать
135

возникновению новых инцидентов и рассеять взаимные недора¬
зумения и недоверие среди населения.
После производства следствия Врамян в своем докладе Джев-
дет-бею, вали Вана, обвиняет каймакама Востана в подстрека¬
тельстве курдов против армян.
В подтверждение этого обвинения он приводит два аргумента:
1)	Сожжение и грабеж Пелу, осуществленные вождями и бан¬
дами курдов из окрестностей, были произведены с ведома Щук-
ри-бея и, несомненно, даже с его согласия, так как если бы он
захотел, то всегда мог бы им воспрепятствовать.
2)	Упреки Шукри-бея по адресу Гусейна-аги из Ташманиса в
том, что люди последнего «не приняли участия в нападениях на
армян, как этого ему, Шукри-бею, хотелось».
РЕЗНЯ В БАШКАЛЕ
Эта резня произошла на первой неделе декабря 1914 года.
Ахмет-бей во главе ста шестидесяти жандармов и Шереф-бей,
глава племени Шикак со ста пятидесятью гамидие делают набег
на Башкале после отступления русских.
Они грабят и сжигают армянские дома, убивают всех мужчин,
трупы которых оставляют валяться на улицах, уводят с собой
красивых девушек и бросают на произвол судьбы без хлеба и жи¬
лья женщин и детей.
Соседние армянские селения постигает та же участь.
Собирают вместе армян из селений Паз, Арак, Писс, Алали-
ан, Алас, Соран, Расулан и Авак. Их выводят на равнину и всех
убивают.
По последним статистическим данным, в Башкале и в назван¬
ных выше селениях насчитывалось тысяча шестьсот армян (не¬
значительная часть из них — несториане).
136

В БОХАС-КЕССЕНЕ
Случилось это 26 ноября 1914 года.
Убиты Карапет Саркисян и Лусик — женщина из Авака. Цер¬
ковь и имущество сельчан разграблено в целом на 4 тысячи ту¬
рецких фунтов.
Разбойники — Гаджи Гелех и предводители племен, живущих
в Гапистане, Галахе, Гарфалане и Румоглу.
РЕЗНЯ В СЕЛЕНИЯХ АРШАН, ГАСАН-ТАМРАН,
ТАШОГЛУ И КАРА-ТЕОРИК (СЕРАИ).
Эти события произошли 30 декабря 1914 года.
Жандармы из Сераи во главе с Расимом-эфенди, адъютантом
Абдулы-Кадера, отправляются в Ахорик и объявляют, что по
приказу каймакама все армяне мужчины должны собраться в
Сераи для перестройки казарм.
Еще накануне сын Гусейна-бея — Тахар собрал всех сельчан -
армян и держал их под наблюдением в нескольких домах (это
доказывает, что план заговора был обдуман заранее).
Жандармы отделяют молодых людей и выводят из селения,
окружив их курдами. Остальных вместе со стариками под конво¬
ем жандармов отправляют в путь только час спустя.
Как только первая партия подходит к Авзарику, курды в при¬
сутствии жандармов и адъютанта всех расстреливают.
Очевидец рассказывает, что он насчитал у Авзарика двадцать
восемь трупов. На этой бойне присутствовали оба сына Гусейна-
бея — Тахар и Мустафа, а также Мехмет-али с сыном.
После этого первого преступления адъютант, жандармы и
выше упомянутые курдские аги получают от Султана-аги при¬
глашение на чай; курды же переходят ко второй партии, отделя¬
ют тех, кто моложе, а остальных убивают.
Тела всех жертв остаются в долине Авзарика неубранными до
137

тех пор, пока из этого селения не приходят женщины; они соби¬
рают их и уносят для погребения на кладбище.
Не успевают похоронить всех убитых, как появляется кайма¬
кам Сераи и резко упрекает курдов, позволивших армянам хоро¬
нить их мертвых.
«Наши солдаты, — говорит он, - остаются без погребения,
волки и собаки пожирают их. Зачем же вы разрешаете «гяурам»
хоронить их мертвых?»
И после того как по его приказу похороненные были вырыты
из могил, он принуждает двух стариков по имени Мхитар и Бах-
дян переносить на своих плечах эти трупы обратно на равнину.
В тот же день происходят и другие массовые убийства в Гасан-
Тамране (десять домов, сто убитых) и в Ташаглу (два дома, 10
убитых).
Из селения Ташаглу спаслись от смерти только некто Симон
и его жена.
* * *
Десять семей селения Карацарик постигает та же участь. Ос¬
таются в живых лишь двое. Все остальные жители перебиты, за
исключением красивых женщин, уведенных курдами с собой.
И по приказу каймакама матерей и детей этих трех селений
заставляют в ужасную непогоду отправиться в путь по направле¬
нию к персидской границе. «Постарайтесь встретиться там с ва¬
шими мужьями, бежавшими к русским», — кричат им ироничес¬
ки вслед жандармы.
Несчастные, не будучи в состоянии идти по снегу, хотят ук¬
рыться в селениях Инкиж и Тархан, но жандармы ударами при¬
кладов заставляют их продолжать путь по колено в снегу.
В этом жалком караване есть старухи и калеки, которых жан¬
дармы пристреливают (Бадала Сагияна восьмидесяти лет, Ова¬
неса Хачикяна шестидесяти лет, Карапета Зарифяна сорока лет).
Большинство несчастных женщин и детей гибнет в снегу. Всего
семьдесят человек приходят в Салмас совершенно нищими и
крайне обессиленными.
138

* * *
Чтобы дорисовать картину этих ужасов, отмечу следующие
факты.
Убийство с особой жестокостью и изощренным зверством мо¬
лодого деревенского священника Тер-Вартана курды начали с
того, что отрезали ему уши, потом нос. Затем выкололи глаза не¬
счастного и прикончили его. После его смерти они насильно
выдали замуж его несчастную жену за некоего Мехмеда, лакея
Гусейна-бея.
В Гасан-Тамране курды вырывали детей из рук их матерей,
бросали их на землю и заталкивали им в рот куски дерева.
***
Само собой разумеется, что курды поделили между собой все
стада, весь скот, зерно, мебель и прочее имущество в трех селе¬
ниях (всего округленно на 10 500 турецких фунтов). Только не¬
большая часть этой добычи была взята жандармами в качестве
военного трофея.
МАССОВЫЕ УБИЙСТВА И ГРАБЕЖИ
В ХАСАРАНЕ
5 декабря 1914 года курды производят набег на селение Хаса-
ран и убивают семерых мужчин, двух девушек, одну женщину.
Еще одна женщина ранена.
Затем они угоняют 5 600 голов скота, увозят 5 900 мер зерна,
1 600 батманов масла, сыра и т. п., забирают мебель, утварь, се¬
ребро, в том числе и все имущество церкви, обобранной дочиста.
Население перегоняют из селения в селение.
В СЕЛЕНИИ САТМАНИС
В это селение 20 декабря 1914 года является офицер с тремя
жандармами и заявляет, что будто бы по приказу вали все жите¬
ли должны покинуть свои дома.
139

Восемьдесят человек отправляются в путь и четыре дня идут
до Креша. В пути гибнет от холода двенадцать детей. Оставшие¬
ся в селении сто двадцать человек заперты все в одном доме. Три
жандарма, которым помогают три курда, издеваются над ними.
Несколько дней спустя им также приказывают покинуть село.
Они расходятся по селениям Салахане, Заранц, Севан и Фарух.
Из их числа восемь взрослых и пятеро детей умирают в дороге
от холода и усталости. Все имущество жителей делается добычей
курдов: две тысячи голов скота, двести буйволов, тысяча мер
муки, пятьсот мер ржи, восемь телег, двадцать плугов, не считая
запасов продуктов, мебели и серебра.
В СЕЛЕНИИ АВЗАРИК
Гусейн-бей и Молла-Саид являются с угрозами в Авзарик 14
января 1915 года. Тотчас за ними в селение приходят жандармы,
сгоняют всех армян в дом доктора Ресса, пять армян посылают
отнести масло в Сераи, но двух из них после выхода из селения
расстреливают.
Нескольким из запертых в доме Ресса удается бежать (двадца¬
ти мужчинам и четырем женщинам) и достичь селения Шемсе-
дин. Остальные (сорок три мужчины, шестьдесят четыре жен¬
щины и девушки) или перебиты или обращены в ислам и уведе¬
ны в Салмас.
НОТА
врученная г-ном Дердзакяном-Врамяном, руководителем венс¬
кого комитета партии «Единение и прогресс» и армянским депута¬
том от Вана в турецком парламенте министру внутренних дел в
Константинополе 13 февраля 1915 года.
Нельзя отрицать, что в течение последних месяцев отноше¬
ния между правительством и армянским народом стали ненор¬
мальными. Правительство не обращает на это никакого внима¬
140

ния, и все усилия, которые были предприняты после печальных
событий в Гаваше и в Гарджикане к «улучшению» этих отноше¬
ний, закончились неудачей.
Со времени моего приезда в Ван, я несколько раз, как устно,
так и письменно, обращал внимание местных властей на меры,
которые необходимо принять для улучшения этой ситуации.
Так как с тех пор мои убеждения были подтверждены многи¬
ми доказательствами, я беру на себя смелость обратить внима¬
ние центрального правительства на следующие вопросы.
Причин создавшегося ненормального положения четыре; они
вытекают одна из другой, и одна другую объясняют. Это:
1)	Разоружение солдат и жандармов-армян;
2)	Возобновление событий, угрожающих существованию ар¬
мянского народа;
3)	Вопрос об армянах-дезертирах;
4)	Объявление «джихада», которое объясняет дезертирство
армян после общей мобилизации, дезертирство, имеющее три
причины одновременно социальные и религиозные:
а)	Армяне старше двадцати четырех лет не умеют обращаться
с оружием;
б)	Они не привыкли к лишениям, установленным в армии пос¬
ле объявления войны;
в)	Их религиозные потребности в армии не удовлетворялись.
Если вовремя обратить внимание на причины, вызывающие
дезертирство, то адекватными мерами можно постепенно пре¬
кратить его. Но вместо этого, с одной стороны, прискорбное не¬
доверие правительства к армянам, а с другой, события, угрожа¬
ющие их существованию, придают вопросу о дезертирстве не¬
приятную политическую окраску.
Таким образом:
1)	Разоружение солдат и жандармов-армян, создавая вокруг
армянской нации атмосферу политического недоверия, вызва¬
ло напряженность в отношениях армян и турок.
2)	Разоружая армян, их превратили, так сказать, во вьючных
141

животных и этим глубоко уязвили их национальное самолюбие.
3)	Безоружные армяне, поставленные под надзор вооружен¬
ных мусульман или же вынужденные просто быть среди них, об¬
наружили, что их жизнь подвергается серьезной опасности. Так,
настойчиво распространяются слухи о том, что в армии сотни
солдат-армян утоплены, расстреляны или зарезаны, особенно в
окрестностях Эрзерума и рядом с персидской границей.
4)	Безоружные армяне были изгнаны из родных мест и сосла¬
ны в места, совершенно им незнакомые.
5)	Под предлогом формирования милиции курды и турки в
возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет были вооружены и
получили название «агентов полиции» или «жандармов» и та¬
ким образом по отношению к армянам превращены в исполни¬
тельную власть.
6)	Так называемые «милиционеры» опустошали поселения
армян.
Например, «милиционеры» из Тахара совершили изнаси¬
лования и убийства в армянских селениях Аванес, Алаи и
Эник. «Милиционеры» из Битлиса ограбили Гарджикан, Пелу
и Ханик.
Банда Бешери Чато, состоящая из шестисот человек, опусто¬
шила селения Маназкерта, а в самое последнее время, направля¬
ясь в Персию, ограбила селения на северо-востоке нашего ви¬
лайета.
Мусульманские банды совершили ряд злодеяний в армянс¬
ких селах близ Эрзерума, а добровольцы курды - в поселениях
Мушской равнины. (Только вследствие очень энергичного вме¬
шательства германского консула из Мосула этим добровольцам
было предложено прекратить их грабежи.)
Другие курды совершили много насилий и убийств в двадцати
селениях около Диарбекира.
7)	Такие известные разбойники, как Мехмед Эмин и Муса
Касим-бей, были помилованы, и им разрешили вернуться или в
свои села, или в села армян.
142

8)	Вследствие огромного дезертирства среди курдов, большое
число селений, особенно в горах, наводнено ими.
9)	Полки «гамидие» были расквартированы по армянским се¬
лам и совершили ряд злодеяний. (В частности, в Гасан-Тамране,
Авзарике, Сатманисе, Бохаз-Кессене, Хазаре, Мендене и в Кор-
тзоте.) Подручный Садома-бея ограбил Кутчук-Кей.
10)	Армяне из Башкале и соседних селений были перебиты
(это подтверждено вопреки официальным опровержениям).
Таковы причины, которые заставили армян подумать о том,
как защитить свою честь, жизнь и имущество, поскольку прави¬
тельство высказало официально свое недоверие им, поставив их
в критическое положение по отношению к их вооруженным и
полудиким соседям.
Признавая, что защита чести, жизни и имущества — это есте¬
ственное и священное право каждого, правительство ведет ги¬
бельную политику, оставляя безоружных армян на военной служ¬
бе. Не только родина не использует их, но, оставляя их в строю,
правительство подвергает их беззащитные семьи реальной опас¬
ности, ибо последние находятся в повседневной зависимости от
кровожадных капризов их вооруженных и полудиких соседей.
Ясно, что несправедливо называть «дезертирами» армян, у
которых отняли оружие, равносильное для солдат жизни, осо¬
бенно в момент, когда сами мусульмане дезертируют вопреки
объявлению «джихада».
Принимая во внимание приведенные выше политические,
религиозные и социальные соображения, вызвавшие дезертир¬
ство среди армян;
имея в виду, что армянские семьи лишены своей опоры среди
опасностей, начало которых мы отметили в вилайетах Вана, Бит-
лиса, Эрзерума и Диарбекира;
признавая, что удержание тысяч безоружных армян не при¬
носит армии и отечеству никакой пользы;
учитывая крайне печальные последствия этого факта для ос¬
тавленного без внимания сельского хозяйства;
143

сознавая, что есть угроза общественной безопасности, в том
числе возможно и восстание, пока не разрешен вопрос о дезер¬
тирстве, так как вполне понятно, что дезертир, преследуемый
законом и голодом, будет искать спасения и средства к существо¬
ванию в мятеже, я беру на себя ответственность обратить серьез¬
нейшее внимание правительства на следующие меры:
1)	оставить под ружьем армян лишь в возрасте от двадцати до
двадцати пяти лет, которые уже получили подготовку в армии;
2)	оставлять армян в пределах их края и в жандармерии до
окончательного восстановления взаимного доверия между ними
и правительством;
3)	взимать умеренный налог за освобождение от призыва с
армян старше двадцати четырех лет (необученных) и только на
время войны;
4)	наказать по всей строгости закона убийц в Башкале, в Ахо-
рике и в Хузерике;
5)	ввести как можно скорее в действие постановления о за¬
щитниках сел, принятое при Тахсин-бее;
6)	разрешить армянам ношение оружия до разоружения полу¬
диких курдов;
7)	не предоставлять милиционерам никаких функций испол¬
нительной власти, не разрешать им пребывания в армянских се¬
лениях и вооружать их только по прибытии в штаб;
8)	возместить потерпевшим ущерб армянам;
9)	отыскать и восстановить имущество разграбленных армян¬
ских церквей,
10)	вернуть семьям захваченных молодых девушек и женщин
и вернуть в лоно армянской церкви обращенных страхом и си¬
лою в ислам.
Мои предложения, приведенные выше, имеют целью поло¬
жить конец настоящему ненормальному положению, обеспечить
армянам их существование и восстановить их доверие к прави¬
тельству, так как меры, принятые без всякой необходимости ме-
144

стными властями, напоминают время 1312 - 1313 годов (1895 —
1896 гг. н. э).
Я считаю своей обязанностью просить вас принять доброже¬
лательно минимальные требования армянского народа и исхо¬
датайствовать их утверждение императором и визирем.
Для этой цели в Константинополе могли бы быть созваны ар¬
мянские патриархи.
Ван 13 февраля 1915 года.
Перевод на английский язык Оффаз-бея.
Ван 30 мая 1915 года.
Итальянский консул, представляющий французские интересы в Ване,
—Его Превосходительству г-ну франиузскому послу в Петрограде.
Имею честь довести до сведения Вашего Превосходительства
данные о положении, в котором оказалась миссия французских
доминиканцев в Ване вследствие мер оттоманского правитель¬
ства, принятых от начала русско-турецкой войны до занятия го¬
рода русскими. Из-за отсутствия надежных способов сообще¬
ния я не имел возможности до сих пор войти в контакт с посоль¬
ством Соединенных Штатов в Константинополе или с итальян¬
ским консульством в Трабзоне.
Перед своим отъездом г-н де Сандфор - французский вице-
консул в Ване, — за неимением в этом городе американского кон¬
сула поручил мне защиту французских интересов, о чем и поста¬
вил в известность посольство Соединенных Штатов при Отто¬
манской Порте и власти вилайета.
Неделю спустя после отъезда г-на Сандфора, т.е. 15 ноября
1914 года, секретарь вилайета и глава народного просвещения в
сопровождении полицейских агентов, но без представителей
нашего консульского агентства явились к отцам-доминиканцам
и сестрам Ордена Введения в Храм и потребовали, чтобы те не¬
медленно покинули монастырь и передали все их школы и бла¬
готворительные учреждения оттоманскому правительству.
10. Зак. 7107.
145

Эти духовные лица были вынуждены в тот же день оставить
свои жилища, получив от оттоманских чиновников позволение
взять с собой лишь несколько вещей первой необходимости.
После чего власти опечатали все помещения миссии. Благо¬
даря моим настойчивым представлениям власти согласились
оставить сестер в их помещении до самого отъезда. По всему ви¬
лайету было отдано приказание о высылке французских мисси¬
онеров в течение двадцати четырех часов. Мои энергичные пред¬
ставления оттоманскому правительству дали возможность фран¬
цузским духовным лицам отправиться в дорогу, обеспечив себя
необходимыми средствами передвижения по очень трудному
маршруту, указанному им оттоманскими властями. (Высылае¬
мые французы обязаны были следовать по маршруту: Битлис,
Диарбекир, Алеппо и Мессина).
Мне также удалось получить разрешение вали на то, чтобы
его преподобие отец Бернар Гурдмайтиг, настоятель французс¬
кой доминиканской миссии, остался в Ване, так как путешествие
было немыслимо для него и по состоянию его здоровья, и по
преклонности его возраста. Все другие духовные лица обоего пола
покинули Ван 20 ноября 1914 года.
После высылки французских миссионеров здание отцов-до-
миниканцев было занято оттоманской школой для мальчиков,
а помещение сестер — оттоманской школой для девочек. Само
собой разумеется, что турецкие чиновники разобрали большую
часть принадлежавшей миссии мебели, попавшей в их распо¬
ряжение.
Во время последних событий в апреле и мае, заливших Ван и
его окрестности кровью, резиденция доминиканцев, располо¬
женная в конце мусульманского квартала, превратилась в одну
из главных позиций турок; помещение же сестер, находящееся в
христианском квартале, было занято армянами раньше, чем тур¬
кам удалось послать туда свои силы.
146

Во время пребывания в течение месяца в монастыре домини¬
канцев башибузуки, турки и курды, устроившие там баррикады,
так разорили оставшееся после грабежа турецких чиновников,
что армяне, заняв дом впоследствии, нашли лишь жалкие об¬
ломки.
Помещение сестер не подверглось ограблению, поскольку
находилось все время под надзором армян. Миссия представит
Вашему Превосходительству при моем посредстве список укра¬
денных вещей.
Со времени оккупации города русскими помещение домини¬
канцев было занято русско-армянскими добровольцами, а по¬
мещение сестер служит временно в качестве резиденции губер¬
натора.
Г. СБОР ДОН
Ван 31 мая 1915 г.
ИТАЛЬЯНСКИЙ КОНСУЛ В ВАНЕ -
ИТАЛЬЯНСКОМУ ПОСЛУ В ПЕТРОГРАДЕ
Господин посол,
имею честь довести до вашего сведения о том, что произошло
в течение двух месяцев в Ване и вилайете. Я не имел возможнос¬
ти дать знать об этом ранее ни г-ну консулу в Трапезунде, ни ита¬
льянскому послу в Константинополе.
Для более полного понимания я делю это донесение на три
части:
1)	Положение ванского вилайета до осады;
2)	Осада Вана;
3)	Занятие его русскими.
1)Положение Вана и вилайета до осады.
В то время, как Джевдет-бей — вали Вана, исполнявший так¬
же обязанности защитника турецко-персидской границы, опу¬
10*
147

стошал города Салмас, Хосров и Башкале и убивал живших
там христиан, временный вали Вана требовал возвращения в
армию солдат-армян, покинувших ее, так как их обезоружили
и отослали. Он требовал их возвращения под предлогом фор¬
мирования из них команд рабочих-землекопов, но на самом
деле, чтобы их перебить, как это однажды сделал Джевдет-
бей, вероломно приказав расстрелять множество солдат-ар¬
мян, находившихся под его командованием. Доказательством
того, что у оттоманского правительства, упорно требовавшего
возвращения дезертировавших солдат-армян, существовало
вероломное намерение, может служить неоднократный его
отказ принять даже узаконенные и достаточные меры, пред¬
лагавшиеся как мной, так и руководителями армянского на¬
рода для предотвращения нового конфликта и массовых
убийств; последние предчувствовались, так как турки были
взбешены известиями о том, что тысячи армян поступают доб¬
ровольцами в русскую армию и отважно сражаются против
турецких войск.
В бесполезных переговорах прошел целый месяц. Турки от¬
вергали сегодня то, что принимали накануне.
Следует отметить три важных события. Прежде всего, массо¬
вые убийства по селениям задолго до событий в Ване. Число
жертв этих массовых убийств оценивают почти в 16 000.
Армянские крестьяне, хотя и были вооружены, но вместо
того, чтобы защищаться, отдали свое оружие властям, позво¬
ляя резать себя. Все массовые убийства были произведены с
необычайным жестокосердием. Мальчикам вспарывали жи¬
воты, раздевали донага женщин и девушек и голыми гнали как
диких зверей в горы. Предполагается, что 15 тысяч сельских
жителей — мужчин, женщин и детей — пришли искать убежи¬
ща в Ване, и их надо было кормить, хотя бы и под угрозой го¬
лода в городе.
148

Второе событие. Чтобы легче расправиться с армянами,
Джевдет-бей считал необходимым предварительно уничтожить
трех их главных вождей - Врамяна, Арама и Ишхана, людей
одаренных и самоотверженных. Он начал с Ишхана; это было
во время переговоров между правительством, армянскими ко¬
митетами и мной. Тогда еще надеялись придти к соглашению.
Крупные беспорядки произошли в Шатахе. Вали под предло¬
гом восстановления спокойствия послал туда комиссию. Яко¬
бы для того, чтобы сделать приятное армянскому комитету, а
также чтобы оказать честь Ишхану за его преданность делу и
влиятельность, он попросил последнего присоединиться к ко¬
миссии. Ишхан в сопровождении своих трех товарищей отпра¬
вился в путь, и скоро к нему присоединился отряд черкесов,
посланных вали, которые во время ужина расстреляли Ишхана
и его товарищей почти в упор.
В тот же день Врамян и Арам были приглашены к вали, кото¬
рый, по его словам, хотел посоветоваться с ними.
Врамян, излишне надеясь на свое звание депутата, отправил¬
ся к губернатору и тотчас же был арестован. К счастью для Вана,
Арам был предупрежден своевременно о том, что произошло, и
возвратился к себе. Что же касается Врамяна, то он был посажен
на парусник, и дальнейшая его судьба неизвестна.
В-третьих, накануне бомбардировки Вана все чиновники-ар¬
мяне и армянские именитые люди во всех казах-уездах вилайета
были зарезаны или расстреляны правительственными войска¬
ми. Прежде чем убить, их целый час гоняли, держа под прицела¬
ми ружей.
1) Осада Вана.
В субботу, 1 апреля, армянские кварталы были внезапно окру¬
жены войсками и артиллерией. В воскресенье и в понедельник
идут безуспешные переговоры между мной и вали. Во вторник
149

после убийства нескольких армян, пытавшихся освободить хри¬
стианок их деревень из рук турецких солдат, волнение делается
всеобщим. Из всех казарм выходят солдаты и открывают по на¬
селению огонь, начинается бомбардировка.
Чтобы ясней было последующее изложение, я должен отме¬
тить, что Ван делится на две части, одну из которых называют
«городом», а другую — «садами». «Город» расположен близ озера
и в нем находятся правительственные учреждения, суд, казар¬
мы, многие управления гражданского ведомства, такие как банк,
акцизное управление, почта, телеграф и базары. В «городе» же -
множество армянских домов.
«Сады» состоят из армянского квартала и нескольких турец¬
ких. Основная часть мусульманского населения живет в части,
разделяющей город от садов.
Когда началась бомбардировка, в распоряжении правитель¬
ства было двенадцать орудий и огромное количество боеприпа¬
сов, шесть тысяч солдат (турок, курдов, черкесов), пять казарм,
порт на озере, небольшой пароход и все парусники.
Жители селения Искелькей — селения порта, напуганные уг¬
розами, изменили делу армян, и все служили туркам.
У армян не было пушек, и бойцов у них было от ста до ста
двадцати в «городе» и полторы тысячи в «садах». Организова¬
лись они с замечательной быстротой и находчивостью, учреди¬
ли главный штаб, сформировали инженерный отряд, батальон
стрелков, красный крест, перевязочные пункты, полицию, про¬
рыли траншеи, возвели баррикады и были настолько умны, что
приняли оборонительный образ действий, чтобы избежать бес¬
полезных потерь, а также запретили бесцельный огонь.
Все осадные операции турок свелись к бомбардировке днем и
ночью «города» и «садов», к тому, чтобы жечь армянские дома в
ходе безуспешных попыток захватить армянские позиции и к
тому, чтобы терроризировать население несмолкаемой стрель¬
150

бой. Орудия нанесли сравнительно мало вреда ( было выпущено
около 10 тысяч снарядов в «город» и 6 тысяч — в «сады»), убив
около сотни женщин и детей и несколько мужчин, проходивших
садами; что касается ущерба, нанесенного позициям армян, то
всякое разрушение тотчас же поправлялось. Армяне оказались
счастливее турок, им не только удалось отбить все атаки после¬
дних, но и захватить турецкие позиции, предав их огню.
Английское консульство, в которое, несмотря на мои протес¬
ты, вали поместил под предлогом охраны здания отряд из трид¬
цати жандармов, стрелявших беспрестанно по населению, было
атаковано армянами и после нескольких часов осады сожжено.
В городе были сожжены: Оттоманский банк, акцизное управле¬
ние, почта, телеграф и контора внешнего долга, которые турки
превратили в укрепления.
Ночная атака турок под командованием немецкого офицера,
прибывшего из Эрзерума, была также отбита, и офицер на сле¬
дующий день после поражения сразу же уехал из Вана. По его
вине турки потеряли от 60 до 70 человек. Осада продолжалась
двадцать семь дней.
Однако, несмотря на почти ежедневные успехи, армяне со¬
знавали, что для дальнейшего сопротивления им нужна помощь
со стороны иностранного государства. Русских ждали с нетерпе¬
нием. И, наконец, они пришли; при их приближении мусульма¬
не, все, как один, обратились в бегство. Это бегство было так
поспешно, что они не взяли с собой ничего. Джевдет-бей выехал
из Вана накануне.
Не успели еще мусульмане оставить город, как начали гореть
их дома; и армяне, опасаясь контратаки, не оставили в целости
ни одного из них. За пожарами последовал всеобщий грабеж.
3) Оккупация русских.
Армянские добровольцы вступили в город первыми. Их ветре-
151

чали бурной овацией. За ними шли непрерывно, одна за другой,
части русских регулярных войск. Было учреждено гражданское
управление, которое русские передали в руки армян. Генерал-
губернатором был назначен Арам. Надо сказать, к его чести, что
он был душой сопротивления армян.
Г. СБОРДОН
ПРИМЕЧАНИЕ: Объявление Италией войны Австро-Венгрии,
о чем сообщил генерал Николаев, вызвало у ванских жителей жи¬
вейший восторг. Население во главе с генерал-губернатором Ара¬
мом, неся итальянский флаг, подошло к консульству и открыто
продемонстрировало свои симпатии к Италии.
152

ФЕДХИЙЕ ЧЕТИН
МОЯ БАБУШКА
ГЕРАНУШ
(Мемуарная повесть)

Любимые Айше, Надире, Неджмийи, Зейнаб, Зехра, Андан!
Вы вдохновили меня на этот труд,
пустив в ход все возможные доводы, отмели мои сомнения,
и, если бы не вы, книга эта не была бы написана.
Как хорошо, что вы есть, как хорошо,
что вы — мои близкие...
Посвящаю памяти моей тети Маргарет
Федхийе ЧЕТИН
Когда накатывает память о январе того года, душу мою охва¬
тывает озноб, становится люто холодно... Щемит где-то там, в
глубине души. Моя мать, не показывая страданий, обычно при¬
крывала рукой левую грудь и говорила: «Здесь, вот здесь сильно
болит!». Той же силы боль и в сердце моем.
Холодный дворик мечети окружен высоким забором, сложен¬
ным из старых потемневших и огромных камней. И - гроб на
поминальном камне (1). Всем видом своим он студит душу. Ка¬
мень и его пьедестал сработаны из цельного куска скалы. От кам¬
ня исходит такой холод, что мне кажется, будто, прикоснувшись,
я больше не смогу оторвать от него примерзшую руку. Сдаётся,
будто все это — огромные стены, камни — созданы для того лишь,
ОБ АВТОРЕ: Федхийе Четин родилась в Турции, в Эльязиг-Мадене.
Начальное, а затем и среднее образование получила в Махмудие, Мадене
и Эльязиге. Окончила юридический факультет Университета Анкары.
Была членом адвокатской коллегии, членом Учредительного комитета
по правам человека и спикером Рабочей группы по защите прав нацио¬
нальных меньшинств. Автор статей в различных газетах и журналах.
В настоящее время живет в Стамбуле.
155

чтоб человек ощутил здесь всю свою беспомощность и убогость.
С тех пор, едва завидев эти камни во дворе мечети, я испыты¬
ваю жуткий холод, какая бы ни была погода, и бегу от них. Но
иногда поминальный камень и дворик мечети приходят на ум
случайно, помимо моей воли. И вновь меня пробирает до кости.
Той ночью позвонил Эмра и сказал: «Скончалась бабушка».
Так я узнала о ее смерти. Утром на кладбище, в гусулхане (2) (даже
само слово «гусулхане» леденило мне душу), женщины обмыли
тело, подготовили его к прощанию, затем позвали нас. Я попро¬
щалась с уже заледеневшим телом, затем поцеловала бабушку.
По сей день ощущаю на губах липкий тот хлад, который никак
не вязался с моим представлением о ней. Я знала, что бабушка
лежит в гробу и, тем не менее, никак не могла примириться с
этой мыслью. Мне казалось, что все это — сон. Я не могла пове¬
рить, что это моя бабушка лежит в гробу — такая беспомощная и
недвижимая, и казалось невероятным, что мы так обреченно
наблюдаем все это...
Пока мы, стоя в дальнем углу, скорбели и плакали, обнимаясь
с новоприбывшими, от группы мужчин отделился один и, по¬
дойдя к нам, озабоченно спросил:
—	Как звали отца и мать тети Мегар?
На резкий вопрос его женщины ответили не сразу.. Молчание
и обмен взглядами были столь долгими, что стали привлекать
внимание. Спустя какое-то время одна из женщин, моя тетя Зех-
ра, нарушила тишину:
—	Отца звали Гусейн, мать — Эсма.
Как только тетя назвала эти имена, взгляды прибывших об¬
ратились ко мне, вероятно, в ожидании одобрения, хотя, воз¬
можно, мне это просто показалось. Когда человек, наконец по¬
лучивший ответ на свой вопрос, направился мимо молчаливой
группы женщин к стоявшим возле камня мужчинам, сердце мое
не выдержало, и, нарушив тишину, с губ моих сами собой слете¬
ли слова:
—	Неправда!. Её мать звали не Эсма, а Искуи, а отца — не Гу¬
сейн, а Ованес.
156

Мужчина, принявший на себя обязанность выяснить имена и
уже считавший свою миссию завершенной, вернулся и с недо¬
вольным выражением лица уставился на меня, пытаясь осознать,
что я сказала.
Тут тетушки мои дружно всплакнули, что послужило как бы
сигналом: все присутствующие там женщины присоединились
к ним. Плач, надо сказать, зачастую бывает заразительным. Я же
еле сдерживала слезы. Но молчала, решив, что плач лишь усугу¬
бит впечатление от моего поступка, и, стыдясь, что даже в такие
минуты можно впасть в лицемерие, опустив голову, молча стала
исходить слезами.
Мужчина бросил мимолетный взгляд на группу плакальщиц
и быстро отошел. На лице его было написано: женщины — что с
них взять?
Так же, как её отца не звали Гусейном, а мать — Эсмой, саму её
звали не Мегар, а Герануш. А узнала я об этом слишком поздно.
В годы детства Герануш деревня Хабаб (4), находившаяся в
пределах Балу (3), была большим селом в двести семь домов,
входила в провинцию Эргане-Маден и имела две церкви и мона¬
стырь (5).
Герануш была вторым ребенком в семье Ованеса и Искуи Ка-
тарянов. Родившуюся после смерти их первенца — Маргариты —
девочку родители растили с большой заботой. Потом один за
другим в семье появились еще два ребенка - Хорен и Грайр, за
которыми Герануш, будучи сама еще совсем ребенком, ухажива¬
ла как старшая сестра.
У отца Герануш — Ованеса — было пять братьев, старшие —
Погос и Степан, младшие - Грант, Карапет и Манук и сестра -
Заруи. И без того многочисленное семейство умножилось после
женитьбы старших сыновей. Заболевший неизвестным недугом
Манук долгие годы не мог вырваться из когтей этой болезни. За
его выздоровление молились в церкви всей деревней, но состоя¬
ние больного не улучшалось. Когда все надежды угасли, Манук
неожиданно поправился. Событие это отмечали всем селом во
главе с Катарянами.
157

Дед Герануш — Айрапет эфенди был уважаемым педагогом,
известным в Балу и окрестностях, в Эргане-Мадене и Киху (6).
Это был прекрасный человек, его слово имело вес. В те времена в
Эргане-Мадене и Киху были колледжи, в которых дети продол¬
жали учебу после начальной школы. Айрапет эфенди препода¬
вал в этих колледжах. Он был попечителем деревенской церкви
и руководителем хора. Говорят, что его брат Андреас Катарян был
педагогом еще более одарённым, что ему привозили тексты на
древнеармянском, которые никто, кроме него, не мог расшиф¬
ровать. Андреас легко прочитывал и толковал даже самые труд¬
ные тексты. Священник Арутюн Саркисян, автор книги «Балу:
его обычаи, состояние образования, познаний и говор», напи¬
сал об учителе такие строки: «Учитель Андреас Катарян — один
из почтенных сыновей Анатолии. Невысокий, молчаливый, с ум¬
ными глазами, блестящими из-под густых бровей, он уже с пер¬
вой встречи производил на всех хорошее впечатление».
Арзуманяны и Катаряны были самыми знатными и многочис¬
ленными семьями деревни. Ованесу из семьи Катарянов очень
нравилась старшая дочь Арзуманянов — тезка его матери Искуи.
Однажды отец спросил его, хочет ли он жениться на дочери со¬
седа. Ованес не колеблясь ответил: «Да!» — и даже подпрыгнул
на месте от радости. Искуи была младше Ованеса лет на шесть и
так же, как и он, имела многочисленных сестер и братьев. Она
была старшей из двух братьев и четырех сестер. После братьев
Айка и Србуи на свет явились сестры-близнецы Заруи и Тируи, а
потом и самая младшая - Сирануш.
Мать Искуи, Тагуи, была сельским фельдшером. Говорят, об¬
ладала она знаниями не меньшими, чем у иного врача, и особен¬
но при переломах или вывихах все обращались к ней, даже из
соседних сел приезжали.
Эти два соседних рода были в прекрасных отношениях, и
каждый из их представителей готов был одобрить предстоя¬
щий брак — Ованеса и Искуи. Крестным отцом Герануш стал
158

Левон Элиян. Он происходил из семьи Элиянов, крестившей
детей Катарянов на протяжении многих лет.
Герануш росла девочкой смышленой, к тому же обладала му¬
зыкальным даром, любила петь и постоянно учила новым пес¬
ням братьев и кузенов. Была песня, которую она особенно лю¬
била и часто пела. Дед сажал ее на колени, учил новым песням,
потом слушал, как она их исполняет, и одобрительно гладил внуч¬
ку по волосам. Организатором детских игр чаще всего была имен¬
но Герануш, и другие дети беспрекословно признавали ее ли¬
дерство.
В 1913 году, когда Герануш стала посещать школу, ее отец и
два дяди, как и некоторые другие родственники, отправились
в Америку на заработки начального капитала, который был не¬
обходим для того, чтобы основать собственное дело. В те вре¬
мена мечта разбогатеть, уехав в страну богачей — Америку, была
весьма распространена среди мужчин их деревни. Первым в
Америку уехал дядя Погос, чуть позже — дядя Степан. Вслед за
ними в долгое, полное приключений путешествие отправились
отец и дядя Грант.
Герануш пошла в школу в тот же год, что и Мариам, ее кузина.
Сёстры учились в одном классе, и, едва освоив грамоту, девочки
написали письмо отцу и дядям. Вот строки, написанные рукой
Герануш:
«Любимый отец, многоуважаемые дяди,
зная, что обрадуем вас, решились написать пару строк своими
неловкими перьями. Надеемся, у вас все хорошо, мы этого вам
желаем и постоянно молимся за вас. Мы дисциплинированно
посещаем школу и очень стараемся вырасти образованными,
достойными чадами. Хорен, Грайр, Жирайр, Мариам и я целуем
ваши руки. Анна очень по вас соскучилась и передает приветы.
Герануш Катарян.»
Упомянутые в письме Жирайр и Мариам были детьми Степа¬
на, дяди Герануш. А Анной называли в семье ее мать Искуи. На
другой стороне листа черканула письмо Мариам:
159

«Любимый отец и уважаемые дяди, желаю написать несколь¬
ко строк и, возможно, этим вас порадовать. Мы молимся за ваше
благополучие и за то, чтобы и к нам Бог был милостив. Наши
любимые и дорогие, мы тоже трудимся, стараемся успевать в
школе. Не беспокойтесь о нас, только просим — пишите чаще.
Очень просим, чтобы писали также брат Грант и брат Оган, но
они почему-то не пишут.
Целуем ваши руки. Хорен, Грайр, Жирайр, Нектар и Анна пе¬
редают горячие приветы.
Мариам Катарян».
Вот так двоюродные сестры Мариам и Герануш этим пись¬
мом, написанном на одном листе, известили отцов и дядей о том,
что научились писать и читать. Только на одной стороне листа
почерк был ровный, красивый и сильно отличался от другого.
Безупречное, напоминавшее жемчужную низку, письмо принад¬
лежало Герануш.
Ованес и Искуи очень любили танцевать, не пропускали ни
одного сельского праздника, отдавались ритмам музыки, пляса¬
ли часами, участвовали в хороводе. За отъездом супруга в Амери¬
ку Искуи ходила на свадьбы и застолья с дядей.
Одним из развлечений в долгие зимние вечера были неждан¬
ные появления факиров-дервишей. Сельчане окружали дерви¬
шей и со страхом и восхищением смотрели их представления со
шпагами и раскаленными печами.Те вонзали железные прутья в
одну щеку и вынимали из другой, и на прутьях не было ни капли
крови. Обнимали раскаленные печи, но и те не обжигали им
ни плеч, ни рук. Герануш всё это завораживало и удивляло. Од¬
нажды, когда она была в школе, на ее брата Хорена случайно
вылилась кипящая вода, после чего на левой стороне груди и на
плече Хорена остались глубокие следы от ожогов. Чем чаще смот¬
рела Герануш на рубцы, оставшиеся от них, тем невероятнее ка¬
залось ей то, что выделывали факиры, и она долго-долго думала
об этом по ночам.
У Катарянов был большой двухэтажный дом с множеством
160

комнат и довольно просторным двором. Герануш привязалась к
собаке, сторожившей дом, и любила с ней возиться. Спустя годы
она будет часто и со щемящей грустью рассказывать об этом дво ¬
ре, об играх с собакой и с детьми. Так как многие мужчины в
семье были учителями, а остальные уехали в Америку, посевом и
жатвой на полях занимались наемные сезонные рабочие, кото¬
рые вместе с двумя домашними слугами жили в комнатах, выхо¬
дивших окнами во двор. Зимой они жили в этом деревенском
доме, а летом уходили на пастбища.
В доме Катарянов имелись и ткацкие станки. Как и во многих
других семьях, на этих станках ткали ковры и пестрые покрыва¬
ла. Герануш с любовью будет вспоминать стоящего за станком
деда, обосновавшегося в деревне после выхода на пенсию. Он
осваивал новые узоры или читал Евангелие.
Катаряны жили в достатке и были щедры. По этой причине
дом их всегда был полон гостей. Притягивали и увеличивали при¬
ток посетителей и педагогические и музыкальные способности
Айрапета эфенди. Рассказывают, что в этой разнообразной и
многолюдной среде Герануш привлекала всеобщее внимание и
вызывала симпатии как умная, талантливая и очень серьезная
девочка. Конечно, причиной ее популярности были также её ли¬
лейно-белая кожа, светлые густые волосы и огромные зеленые
глаза. На основании всех этих рассказов можно сделать вывод, что
Герануш была более чем счастливым ребенком. Впоследствии,
рассказывая о своем детстве, она и сама утверждала это.
Я родилась в Мадене Эрганы, там, где в свое время препода¬
вал дед Герануш - Айрапет эфенди. Эргане Маден сегодня назы¬
вается просто Мадена и является центром провинции, подчи¬
ненной Элязигу. Это очень древнее поселение, вросшее в две ска¬
лы, разделенные долиной. Дома кажутся налепленными друг на
друга. В старину река Тигр рассекала город, стоявший на Шел¬
ковом пути и служивший чем-то вроде перевалочного пункта.
Старый мост связывал две скалы и объединял обе части города.
Когда выпадали обильные дожди, воды Тигра поднимались, при¬
1 1 . Зак. 7107.
161

чем иногда мост оказывался под водой. На мосту стояли мага¬
зинчики, такие убогие, что, казалось, рухнули б, не подпирай
они друг друга. Когда начиналось наводнение, магазинчики за¬
ливало водой вместе со всем товаром, разложенным по ящикам,
огромные тюки уносило течением, и они то всплывали, то снова
исчезали в бурных водах Тигра. Так как в те дни переходить по
мосту было крайне опасно, полиция перекрывала его, и невоз¬
можно было попасть из одной части города в другую, пока не
минет опасность.
Как и многие жители Мадены, мой отец работал на медном
заводе Этибанка, при котором неподалеку от центра города име¬
лись квартиры, построенные для рабочих и технического пер¬
сонала. В одной из них мы и обретались.
А бабушка с дедушкой жили в самом центре, в большом ста¬
ром доме, который стоял посреди рынка. Потолки в доме были
высокими, подоконники большими и широкими. Я хозяйнича¬
ла на подоконнике окна, смотревшего на рынок. Сработанный
из добротного дерева подоконник был таким широким, что на
нем можно было свободно играть, рисовать. Здесь же выполня¬
ли домашние задания мои тетя Сабагат и дядя Масуд, который
был старше меня всего на три года. Ещё подоконник служил мне
сценой. С него я декламировала стихи и пела песни. Если объяв¬
лялся зритель, я могла давать бесконечно долгие концерты.
Любила я не только подоконники, но и сам дом вместе со
всеми, кто в нём жил, и потому, когда мы гостили у бабушки, и я
чувствовала, что подходит время возвращаться домой, то и дело
притворялась спящей. С отцом эти фокусы не проходили, но
иногда, уступая бабушке, которая настаивала: «Пусть останется
у нас», — он в конце концов соглашался: «Ну, хорошо, пусть оста¬
ется». И не было пределов моему счастью, когда я слышала эти
слова. Но притворство не всегда помогало. Однажды, понимая,
что все уловки мои напрасны, я упрямо продолжала притворять¬
ся спящей, и отец в тот день отнес меня домой на руках.
Тетя Сабагат и дядя Масуд ходили в школу. Их ранцы, тетра¬
162

ди, ручки и особенно цветные карандаши, их игры с приятеля¬
ми, в которые включали и меня, пленяли и вынуждали по-детс¬
ки упрямиться, потому что хотелось подольше остаться в этом
доме. Нежность и терпение бабушки, деда и тёти Зехры, проти¬
востоявшие нетерпимому характеру моей матери, работавшей и
растившей рожденных один за другим троих детей, делали этот
дом еще более притягательным в моих глазах.
Возможно, по этой причине я, ещё в двухлетнем возрасте, за¬
видев, что дверь нашего дома открыта, хватала какой-нибудь
предмет — чулок ли, вязальную спицу или тряпочку для уборки
пыли — и отправлялась в бабушкин дом. Но каждый раз на пол¬
дороге туда меня отлавливали знакомые родителей и возвраща¬
ли домой.
В ту ночь мы остались у бабушки — мама, я, сестра и брат. Га-
лут недавно родился, он был совсем кроха. Андан же еще не
ходила. Отец, уезжая в Диарбекир, оставил нас в доме деда.
Как я узнала позже, накануне позвонили из Диарбекира и ска¬
зали: «Прибыл ваш заказ». Отец поехал получать его. То была
швейная машинка фирмы «Зингер» с ножной педалью. Отец дол¬
жен был вернуться на следующий день.
Вечером мы допоздна играли в карты. Бабушка больше всего
любила игру в «одиннадцать» и играла с большим умением. Она
и меня научила, а может, мне казалось, что я умею играть. Когда
старшие играли, я с удовольствием следила за ними, мечтая, чтоб
и меня приняли в игру.
Утром в дверь громко постучали. И было этом стуке нечто, да
к тому же столь необычное, что все члены семьи опрометью бро¬
сились вниз по деревянным лестницам. Я подошла к перилам,
да так, чтобы видеть происходящее внизу. Стоявший на пороге
человек, запыхавшись, звал моего деда:
— Дядя Фикри, тебе из Диарбекира звонят, ступай на почту, да
поскорее...
Женщинам пришлось помочь деду одеться. Он говорил: «Не
паникуйте, думайте о хорошем, наберитесь терпения», — а сам
и*
163

долго не мог найти туфли, а найдя их, чуть не перепутал правую
с левой. Наконец, он вышел и пошагал к почте.
После его ухода дом впал в состояние тревожного предчув¬
ствия. Почту было видно из моего окна. Догадавшись, что про¬
исходит нечто, чего пропустить не следует, я поднялась наверх,
устроилась на своём подоконнике и уже не отрывала глаз от зда¬
ния почты.
Спустя время какие-то люди вывели деда на улицу, крепко
держа его под руки. Он едва передвигал ноги, казался обессилен¬
ным. Когда он подошел ближе, я увидела, что он плачет.
В доме смешались вопли, скорбные причитания, топот ног,
плач. Мать и тетя Зехра плакали, срываясь на крик. Мой отец
умер... Не смог пережить сердечный приступ. Именно эту но¬
вость сообщили по телефону.
Супружество моих родителей продлилось недолгих семь лет.
Матери моей было 24 года, когда скончался отец, оставив ее вдо¬
вой с тремя детьми, один из которых был грудным младенцем.
После смерти отца она вернулась в отцовский дом.
Отныне мы всегда были вместе. Как бы то ни было, а по отцу
я очень скучала. Однажды, скрытно следуя за матерью и осталь¬
ными родственниками, я попала на кладбище и поняла, что отец
лежит под землей, и все равно жила надеждой, что однажды он
вернется. И ожидание это длилось годы. Пришёл конец моим
концертам на подоконнике. Образ деда, которого вывели под
руки из здания почты, и звуки панического топота ног на дере¬
вянной лестнице оставили в моей душе такой глубокий след, что
даже годы не смогли стереть его.
Мы продали нашу квартиру и вместе с семьей деда переехали
в дом побольше, который стоял радом со школой. Мой дядя
Махмуд, завершив учебу на зооветеринарном факультете в Анка¬
ре, тоже приехал к нам и жил с нами какое-то время, перед тем
как отправиться в армию.
Старший из пяти детей Махмуд всячески утешал мою мать, ютив¬
шуюся в отцовском доме с тремя детьми: «Не беспокойся. Я всегда
164

рядом с тобой и твоими детьми». Ведь доходов деда едва хватало на
жизнь. Мы четверо присоединились к ним пятерым, таким обра¬
зом членов семьи стало девять. Спустя некоторое время мы отпра¬
вились к дяде, получившему к тому времени назначение в Махму-
дие. После дядиной женитьбы мы вернулись в дом деда.
Нехватка денег в этом доме случалась, но были две вещи, ко¬
торые всегда находились в избытке — любовь и еда. Здесь люби¬
ли вкусно поесть; могли экономить на чем угодно, кроме еды.
Мой дед, человек по природе доброжелательный и веселый, про¬
голодавшись, становился несносным. А поев, менялся так силь¬
но, что казалось, это вовсе не он шумел и скандалил еще минуту
назад, и возвращался в свое обычное состояние — человека мяг¬
кого и любезного. Стоило деду проголодаться, как бабушка, с
одной стороны, спешила его накормить, с другой — призывала
его к разумному поведению и брала нас под своё крыло от неж¬
данных вспышек его гнева. Мы же в эти минуты старались не
путаться под ногами, ждали, когда дед поест, и лишь тогда выби¬
рались из своих углов.
Дед работал на заводе посменно, и в месяц поста Рамадан (7)
предпочитал ночную смену. Эта смена, вводимая только в Рама¬
дан, устраивала всех домочадцев и даже соседей по кварталу —
все молились, чтобы не возникло каких-нибудь препятствий, и
ночные смены не отменили. Смысл ночных дежурств был в том,
чтобы дед, пока постился, мог спать в течение всего дня.
В эти часы никто, кроме бабушки, не смел подойти к нему.
Его будили незадолго до окончания поста: так он избегал при¬
ступов голода, а мы спасались от гнева злющего от голода деда.
На восходе солнца мы, дети, обгоняя друг друга, торопились
умыться, сесть за стол и объявить деду, что застольная молит¬
ва эзан уже прозвучала, или о том, что пушка, отмерявшая вре¬
мя и регулярно стрелявшая в полдень, уже пальнула и можно
начать трапезу. Садясь за стол, он зачерпывал ложкой еду и,
наклонив голову, как это делают за едой, ждал, пока мы крик¬
нем: «Дедушка, он прочитал!». Если эта сцена затягивалась, он
165

начинал сердиться на ходжу: «Эй, ну читай же, ну читай, эй
ты!» — и пока чтение продолжалось, ворчание превращалось в
заочную ругань с ходжой. Дед швырял ложку, вскакивал, про¬
должал спорить с ходжой, затем снова садился, зачерпывал лож¬
кой еду и принимал прежнюю позу: «Пошли нам терпения,
Всевышний! Ну, читай же!»
Однажды вечером, когда дед пришел домой, у нас сидели гос¬
ти — соседки. Что он голоден, мы безошибочно определяли по
его походке и цвету лица. Вот и в тот раз по его шагам и почернев¬
шему лицу было ясно, что он изголодался. Когда дед вошел, гос¬
ти разом встали в знак уважения, ожидая, что в ответ он скажет:
«Добро пожаловать, сидите, сидите, не беспокойтесь». Но вмес¬
то этого дед, почему-то осерчав, подошел прямо к бабушке и,
наклонившись к ее уху, но так, что бы все слышали, сказал:
—	У этих женщин, что, нет мужей? Почему они не дома в такое
время? Почему ты к ним не ходишь в гости?
Бабушка зло зыркнула на деда и тихо, чтоб слышал лишь он,
процедила сквозь сжатые губы:
—	Ах ты, басурман!
Женщины, которые все это время стоя следили за происходя¬
щим, не выказав и тени гнева или обиды, напротив - с улыбкой
сказали: «Ну, нам вроде бы пора, мы уже пойдем, наверное, дядя
Фикри голоден, покормить его надо». В то время дед для всех
был «дядей Фикри». «Дедушкой Фикри» он стал позже. И в тот
день, и во все другие, что бы он ни делал, что бы ни говорил,
никто на него не обижался, никто не принимал его выходки близ¬
ко к сердцу.
Когда бабушка серчала на деда, она говорила ему: «Ах ты, ба¬
сурман!». Произнося это, она делала ударение на слове «басурман»,
выражая тем свой гнев против мужа, перешедшего в ислам. В та¬
ких случаях дед поворачивался и бросал ей : «Ах ты, женщина!»,
не преминув при этом поставить акцент на слове «женщина».
Когда до слуха нашего долетали перепалки со множеством этих
«ах ты!», мы старались не попадаться им на глаза, ждали, пока
дед утолит голод и буря уляжется.
166

Моя мать, будучи наблюдательной и наделенной в немалой
степени артистическим даром, чутко следила за всем этим и, ког¬
да все утихало, устраивала настоящий спектакль, в котором ост¬
роумно и увлекательно пародировала что деда, что бабушку. Мы
смеялись до упаду.
Поев и вновь подобрев, дед с удовольствием смотрел это пред¬
ставление, а порой и сам принимал в нем участие. Бабушка кача¬
ла головой: «Ну вот, мелюзга над нами смеется!» — и бросала на
деда взгляд, полный укора и осуждения. Дед, замечая эти взгля¬
ды и желая каждый раз решить проблему полюбовно, говорил:
«Что ты злишься, женщина! Я подарил тебе трех прекраснейших
дочерей! Чего еще тебе нужно?». И с гордостью и любовью смот¬
рел на своих дочерей, красотой которых гордился.
Бабушка всегда была нашим ангелом-хранителем. Мама, ког¬
да сердилась, непременно грозилась запустить в нас тапки. Как
только она кидалась за тапками, бабушка преграждала ей путь,
успокаивала ее, мы же всегда прекрасно знали, куда улизнуть, и
искали убежища у бабушки.
Шалостями своими дети часто выводят из терпения взрослых.
Конечно, бывало, что и мы переполняли чашу терпения бабуш¬
ки. Но все равно она была к нам очень терпима и многое проща¬
ла. Не помню, чтобы она хоть раз была резка в слове или в по¬
ступках. Между тем к другим внукам она относилась строже и
частенько делала им замечания. Мы были для нее дорогими су¬
ществами, которых надо было беречь как зеницу ока и не оби¬
жать. Всю жизнь она относилась к нам именно так. Такое изби¬
рательное отношение нередко поднимало волну зависти в семье,
и нас в насмешку называли «дражайшими внучками».
Во мне чаще находили сходство с отцом, в Андан — с матерью,
которая была писаной красавицей. Первым замечанием встре¬
чавшихся нам знакомых только это и было: «Федхийе в отца по¬
шла, Андан - в мать». Я прекрасно понимала смысл этих слов,
означавших, что Андан красива, а я нет. Сравнения эти бабушке
были не по душе, она обнимала меня, обычно гладя по волосам,
167

а затем громко, чтобы все слышали, говорила: «Глаза моей девоч¬
ки стоят целого мира. Красота — в глазах и бровях она, все ос¬
тальное гроша ломаного не стоит», — и с гордостью смотрела в
мои глаза. В этих её словах была такая убежденность, что тема
эта либо закрывалась, либо судачившие вынужденно выдавли¬
вали из себя пару добрых слов о моих глазах и бровях.
Дед, который не очень-то любил работать, вступив в пенси¬
онный возраст, ушел с работы. Первое время, не успев еще истра¬
тить полученную в связи с выходом на пенсию премию, то и
дело повторял: «Я отправлюсь в хадж» (8). Да только бабушка
никогда не одобряла его порыва. Всякий раз, когда заходила речь
о хадже, она говорила: «Ах ты, басурман, за дверью он у тебя,
хадж!» — и подмигивала нам. Дед в хадж так и не собрался, а пен¬
сионную премию в скором времени всю на еду истратил.
Еда была наивысшим наслаждением в его жизни. Он любил и
жаловал сложные и трудоемкие блюда - с мясом, маслом, при¬
правами. Чтобы донести до дому купленные у мясника продук¬
ты, ему часто приходилось нанимать носильщика. Для деда ме¬
рилом стоимости были не деньги, а мясо. Цену любого товара он
соразмерял с ценой мяса. Подсчитывал, сколько мяса можно было
бы купить за деньги, выброшенные на недавно купленный сви¬
тер, огорчался и где-то даже убивался по поводу упущенной воз¬
можности — прикупить ещё мяса. Пытал: «Сколько лир ты отда¬
ла за эту блузку?» Получив ответ, подсчитывал, сколько мяса
можно купить на эти деньги, и всерьез переживал: «Ах-ах-ах,
деньги на тряпки переводите! И вам не жалко? Ведь на эти день¬
ги можно было купить гору отборного мяса!». Или обвинял, коря:
«А не лучше ли было вам на эти деньги купить пять килограмм
мяса, чем на туфли их переводить?».
Когда приезжали гости из других провинций и краёв, дед пос¬
ле обычных вопросов, которых требует вежливость, вроде: «Как
поживаете, все ли у вас хорошо, как ваше здоровье?» - и других
подобных фраз, сразу переходил к делу, справляясь: «Сколько у
вас стоит мясо?». Ответ «не знаю» сердил деда, выводил из себя
и он не разумел, как можно этого не знать.
168

Если нам случалось куда-нибудь поехать, мы немедля кида¬
лись узнать почём мясо, поскольку знали о неминучем вопросе,
который ждал нас: «Сколько там стоит мясо?». По этой причине
мы узнавали цены на мясо, где бы ни были, а если забывали это
сделать, то позволяли себе лгать, придумывая цену с кондачка,
только бы не огорчать деда.
Несмотря на то, что деда часто обманывали, злоупотребляя
его доверчивостью, веру в людей он не терял. Случалось, на база¬
ре нечистоплотным продавцам удавалось каким-то образом всу¬
чить ему, к примеру, баранью ногу с «душком». Когда он являлся
домой с такой покупкой, в доме снова начинались перепалки с
неизменными «ах ты!». В конце концов дед признавал, что его
надули, но наотрез отказывался возвращать покупку. И тогда,
как и во многих других случаях, решение этой проблемы брала
на себя бабушка. Она забирала испорченные продукты и со ско¬
ростью урагана устремлялась на базар. Находила обманщика, су¬
рово отчитывала и возвращала наглецу его товар.
Когда, разгневанная, с сумкой в руках или со свертком под
мышкой, она неслась по кварталу в сторону базара, соседи усме¬
хались и спрашивали у моей матери: «Что опять такого купил
дядя Фикри?». Эти истории из жизни квартала становились жвач¬
кой в разговорах женщин на вечерних посиделках.
Как-то дед пришел с рынка с большой корзиной винограда.
Бросив беглый взгляд на принесённое, бабушка сказала: «Виног¬
рад никудышный, пойди и обратно всучи его тому, кто его тебе
сбыл». Дед, как всегда, не стал сразу сдаваться. Желая доказать,
что бабушка по отношению к нему несправедлива и что виног¬
рад даже очень неплох, он выхватил из корзины одну гроздь, но
едва он успел поднять её, как ягоды осыпались, и в руках у деда
оказалась голая веточка. Мы, как обычно, наблюдали за этой
сценой издали и тихонько посмеивались. Дед отыскивал в кор¬
зине вроде бы хорошую гроздь и, думая, что хотя бы эта не осып¬
лется, демонстрировал ее, восклицая: «Вы посмотрите, какой
виноград!» — но и следующая гроздь оказывалась не столь удач¬
169

ной: сыпались ягоды и с неё. Это сердило его — не оправдались
надежды! Тогда дед швырял голую веточку куда-нибудь в угол и
принимался за поиски новой.
Переворошив всю корзину, дед признал, что виноград пло¬
хой. Он прекратил демонстрацию и надолго скрылся с наших
глаз, как обычно это делал в подобных случаях. После чего ба¬
бушке ничего не оставалось, как, взяв корзину, бросив все свои
дела, мчаться на базар — успеть до его закрытия...
Как в этом, так и во многих других вопросах бабушка была
предприимчивой, энергичной и инициативной. Дед, приправ¬
ляя свое восхищение иронией, называл ее «Мегар чауш» (9). А
мама за проворность и трудолюбие прозвала ее «ходжа Ураган».
Казалось, не было дел, которые не были бы ей по плечу. Ее мож¬
но было видеть то скручивающей цигарки для деда и укладыва¬
ющей их в серебряный портсигар, то ставящей простудившему¬
ся деду банки на спину, то плавящей свинец для соседей, кото¬
рым показалось, будто их сглазили (10), то шьющей из лоскутов
покрывала и коврики для намаза, то вяжущей на спицах носки
или рукавицы.
Была она и знатным кулинаром. Самые хитроумные и трудо¬
емкие блюда стряпала она с таким мастерством, что о них беско¬
нечно рассказывали все, кого она потчевала ими.
Бабушкины блюда - ишли юофта, толма-кабурга, маденская
кюфта, кругляк эшки, эшки-толма, кубе мумбар и кубе кюдюр
толма, мефтуне — были не просто на зависть вкусны, но и арома¬
том своим несравненны. Невозможно было отказаться от ее уго¬
щений. Каждый раз, когда нужно было подчеркнуть, что мать
моя и тетки готовят хорошо, они неизменно твердили, что ее
мастерство они унаследовали.
Бабушка секрет своей кухни объясняла просто: «Чтобы блю¬
до получилось на славу, не следует экономить на продуктах. Мясо,
масло, приправы клади щедрой рукой, не жалей. К тому же нельзя
ставить обед на огонь и забывать о нем. Ты как бы и сама должна
вариться вместе с ним томительно-медленно».
170

Дочери и внучки, соседки и знакомые — все клянчили у нее
рецепты. Ее часто видели назидательно толкующей с видом учи¬
теля, влюбленного в свою работу, дочерям, внучкам, знакомым
всевозможные способы приготовления блюд. Некоторые рецеп¬
ты мы знали наизусть. Так, рецепт традиционного мефтуне я
помню по сей день. Это очень популярное в наших краях блюдо
из баклажанов. Бабушка рассказывала о его приготовлении так:
«Выбираешь у мясника жирный кусок козлятины. Не разделы¬
вая, мясо целиком кладешь на дно кастрюли, - при этом она
показывала руками, как следует класть мясо на дно посуды, -
сверху кладёшь нарезанные кружочками баклажаны, как для
гювеша (11), затем — мелко нарезанных два больших спелых по¬
мидора добавляешь и два же зеленых перца. Заливаешь все это
заранее приготовленным отваром барбариса, да побольше чтоб
его было. Вареву надо дать дважды вскипеть на сильном огне,
затем огонь убавить. За пятнадцать минут до того, как снять с
огня, вливаешь туда мисочку холодной воды, чтобы из мяса жир
выступил». Говорила, что блюдо это следует подавать особым
образом. Сперва надо приготовить кашицу из толченых в ступе
чеснока и зеленого перца, выложив её поверх порций на тарел¬
ках. Затем блюдо это надо украсить мелко нарезанной петруш¬
кой. Мефтуне подаётся обычно с кашей из лапши и блгура (12).
Не припомню такого дня в моем детстве, чтобы у меня был
хороший аппетит. В семье все любили и поесть, и попить, для
меня же приём пищи был настоящей пыткой. Спустя годы я
вспоминала вкус волшебного аромата блюд, от которых когда-
то упорно отказывалась, и начинала понимать, как много я
потеряла, и, тем не менее, все свое детство я ненавидела обе¬
денные часы. Мать пробовала кормить меня насильно, и обед
превращался в настоящую битву — с отчаянными криками ма¬
тери и ее попытками запустить в меня тапку. И снова, зная, где
искать спасение, я пряталась под бабушкиной юбкой. Бабушка
со вселенским терпением готовила для меня единственное же¬
ланное блюдо — неизменное триединство, состоящее из чая,
171

хлеба и сыра. Была она с нами терпеливой, очень мягкой, да и
мы детьми были неизбалованными, знавшими свое место. Но
хоть мы и не высказывали вслух своих сильных желаний, время
от времени они все же проявлялись. И в таких случаях бабушка
пыталась в меру своих возможностей порадовать нас, ласкала,
брала на колени, гладила.
Маленькие Андан и Галут поделили меж собой бабушкины
груди, и стоило ей присесть, как они забирались к ней на колени
и начинали играть ее увядшими грудями. Она никогда не отка¬
зывала им в этом развлечении и терпеливо ждала, пока они уста¬
нут.
Когда мы грустили, бабушка рассказывала нам свою знамени¬
тую сказку про сестрицу Блошку. Эту сказку она сперва расска¬
зывала своим детям, потом нам, а впоследствии и нашим детям.
Холодными зимними вечерами мы окружали сидевшую возле
печи бабушку и просили ее:
—	Бабушка, расскажи нам «Сестрицу Блошку»! Какая она, се¬
стрица Блошка?
—	Сестрица Блошка живет в лесу, у нее длинные усики и пара
крыльев, — говорила она и начинала рассказывать:
—	Как-то раз сестрица Блошка пошла на речку белье постирать,
а навстречу ей идет Еж. И спрашивает Еж у сестрицы Блошки:
—	Барышня Блошка, пойдешь за меня замуж?
А сестрица Блошка ему:
—	Ты сделаешь мне больно, когда осерчаешь?
Еж отвечает:
—	Да, сделаю.
—	А как? — спрашивает сестрица Блошка.
А Еж ей:
—	Я тебя шипами поколю!
Не понравился ответ сестрице Блошке, отказала она Ежу, и
пошла себе дальше, к речке.
Встретила сестрица Блошка по дороге Кота. Кот, так же, как и
172

Еж, предложил ей пойти за него замуж. А сестрица Блошка спра¬
шивает его, точно так же, как Ежа:
—	Ты сделаешь мне больно, когда осерчаешь?
А Кот ей отвечает:
—	Если ты меня рассердишь, я тебя расцарапаю!
Не понравился ответ сестрице Блошке, и Коту она тоже отка¬
зала, и пошла себе дальше.. Идет-идет и встречает господина
Мыша.
—	Пойдешь за меня замуж, барышня Блошка? — спрашивает
ее господин Мыш.
Сестрица Блошка спрашивает его:
—	Если я рассержу тебя, как ты сделаешь мне больно?
Господин Мыш показывает ей на свой хвост и говорит:
—	Отлуплю тебя больно вот этим моим маленьким и мягким
хвостиком!
Сестрица Блошка подумала-поразмышляла: «Хвостик у него
мягкий, больно не будет», и согласилась выйти за него замуж. И
пошли они вместе к речке полоскать белье.
Через некоторое время из замка Князя, что жил неподалеку,
послышалась веселая музыка. Господин Мыш разузнал, что у
Князя свадьба и что в замке раздают праздничное угощение. И
говорит господин Мыш сестрице Блошке:
—	Сбегаю-ка я в замок, возьму немного еды и вернусь! Мы ведь
голодны. Пообедаем и продолжим стирку!
И ушел господин Мыш с берега речки, чтобы добыть еды.
Но увидев в замке Князя столы, ломящиеся от угощений, и
веселящихся под музыку гостей, господин Мыш сразу же забыл
о сестрице Блошке и с головой окунулся в общее веселье.
А сестрица Блошка тем временем успела все постирать. Но
понадобилось ей зачерпнуть еще один таз воды. Сестрица Блош¬
ка нагнулась, не удержалась и упала в воду. В это время проезжа¬
ли мимо несколько всадников, которые направлялись к Князю
на свадьбу. Они остановились на берегу речки, чтобы отдохнуть
и напоить коней.
173

И слышат всадники, как кто-то им кричит:
—	Всадники, поезжайте в замок к Князю, найдете там госпо¬
дина Мыша, скажите ему, чтобы поспешил мне на выручку!
Всадники диву дались: голос слышали, но никого нигде не
видели. И долго думали, кто же это кричит? Наконец, отправи¬
лись они к Князю в замок. Приехали и стали рассказывать о стран¬
ном голосе, который слышали на берегу речки. А господин Мыш
как услышал это, вспомнил о своей жене и побежал из замка вон —
к речке. Нашел господин Мыш сестрицу Блошку и говорит ей:
—	Дай за руку потянуки\
А сестрица Блошка на господина Мыша обиделась и говорит ему:
—	Нет! Я на тебя разозлюки!
—	Дай за руку потянуки!
—	Нет! Я на тебя обыжуки! Три дня как тебя нет, линг-линге! Я
обижуки, линге!
А Мыш ей и ответь:
—	Обиделась, линге, раздавлю тебя, линге!
Но Мыш сестрицу Блошку не раздавил, а только взял комок
грязи, швырнул в неё и убежал.
Дети, внуки и дети внуков моей бабушки росли под эту сказку.
Затем приходило время, когда они сами рассказывали её своим
детям. Думаю, нам эта сказка нравилась не только по содержа¬
нию, но и из-за необычных словечек: «Дай мне руку, потянуки!»,
«Я на тебя обижуки\».
После смерти отца у меня не было ни игрушек, ни даже особо¬
го желания иметь их. Но я всегда мечтала о каком-нибудь музы¬
кальном инструменте, хоть и не высказывала этого вслух. Играя
с подругами в дочки-матери, я натягивала на палку разной тол¬
щины «струны» и пыталась извлечь из них звуки. Иногда рядом
со «струнами» я натягивала резинки разной толщины и, регули¬
руя степень их натяжения, получала разные по высоте звуки.
Потом дядя Махмуд купил моему младшему дяде Масуду
мандолину. В то время он учился в школе в Диарбекире и увез
174

инструмент с собой. Я с нетерпением ждала каникул Масуда,
на которые он должен был приехать домой и, конечно, привез¬
ти мандолину.
Дядя Масуд выучил тюрюо «Прибывает поезд» (13) и, вернув¬
шись домой, сыграл её для нас. Я слушала его, разинув рот. Затем
взяла у него мандолину и сама сыграла только что услышанную
мелодию. Не помню, как мне это удалось, впервые взяв инстру¬
мент в руки, но домочадцы, услышав мою игру, решили оставить
мандолину мне. Так я стала обладательницей мандолины. С той
поры я не упускала удобного случая поиграть, и хотя нот я не
знала, умела воспроизвести все известные или впервые услышан¬
ные мелодии.
Вскоре составилось трио: у Андан был прекрасный голос, Га-
лут задавал ритм, постукивая по пустой жестяной банке из-под
жира «Вита», я играла им на мандолине. Днем мы репетирова¬
ли, а вечером давали старшим концерт из их любимых песен.
Мать, тетки, брат, сестра — все очень любили петь. Мама и тет¬
ки обладали хорошими голосами. Пели все, только бабушку ни
разу не видела я поющей. Она никогда почти не подпевала,
лишь изредка, покачивая в такт рукой, давала понять, что ме¬
лодия ей нравится.
Она одобряла мои музыкальные наклонности и часто говори¬
ла: «Ты в нашу породу пошла». Я и в школе неплохо училась. Ли¬
стая мой дневник, она радовалась и непременно добавляла: «Ты
и твой дядя Махмуд в нашу породу пошли». Тогда эти слова кро¬
ме одобрения для меня ничего не значили, и лишь спустя годы я
поняла, что имела в виду бабушка.
Раз в год мама разбирала свой сундук, одну за другой извле¬
кая оттуда вещи и раскладывая их с аккуратностью ювелира.
Нам по душе были эти дни наведения порядка в сундуке, мы
устраивались рядышком и перебирали мамины вещи. В основ¬
ном это были предметы из ее приданого: покрывала, вышив¬
ки и подаренные отцом маленькие безделушки, флаконы ду¬
хов и прочая мелочь.
175

Больше всего нам нравился атласный халат цвета увядшей
вишни и туалетный набор, состоящий из зеркала, расчески и
щетки — такие мы видели в зарубежных фильмах. Каждый год
мы просили мать надеть халат и, глядясь в это зеркало, приче¬
сывать волосы. Мама, которая в глубине души и сама не прочь
была тряхнуть стариной, надевала халат, расчесывала перед зер¬
калом волосы, иногда закалывая их на затылке, как это делали
голливудские актрисы. Это зрелище распаляло воображение.
Говорили, что атласный халат и зеркало со щеткой когда-то
привез из Америки мой дядя Махмуд. В те годы он учился в
Англии, так что нам казалось вполне естественным, что он бы¬
вал и в Америке, и нам не приходило в голову расспрашивать
его об этой поездке.
Однажды, когда дед вернулся из мечети после третьей мо¬
литвы (14), я с мандолиной в руках готовилась к очередному
концерту.
Обычно перед тем как войти в комнату, дед намеренно шу¬
мел, чтобы дать возможность женщинам навести порядок и,
возможно, прекратить какие-то непозволительные в его при¬
сутствии занятия. Так, например, моя мама курила при всех,
только не при нём. Дед знал об этом, но делал вид, что не знает,
и, чтобы не вгонять дочь в краску, всякий раз шумел перед тем,
как войти в комнату, чтобы дать ей возможность погасить сига¬
рету и замести следы.
Вот и в тот день, сняв туфли и пошумев, он зашел в комнату,
посмотрел на меня и громко, так, чтобы слышали все, произнес:
—	Сегодня в мечети ходжа читал проповедь об этой мандолине.
Убедившись, что привлек к себе всеобщее внимание, про¬
должил:
—	Оказывается, грешно играть на мандолине. Ходжа сказал:
вы грешите, покупая своим детям мандолины, вместо занятий
музыкой посылайте их на курсы изучения Корана.
Бабушка, ни секунды не колеблясь, ответила:
—	Ходжа это сам сказал?
176

—	Да, так он сказал.
Ярости бабушки не было границ:
—	Чтоб он сдох, твой ходжа! Это еще почему грешно играть на
мандолине? Если бы он и его дети имели возможность играть на
мандолине, он бы так не говорил! — и добавила: — Я не желаю
слышать в этом доме глупые слова невежественных ходжей!
Овладев таким образом ситуацией и заставив деда замолчать,
она кивнула мне, давая разрешение продолжить игру. В ту мину¬
ту я испытывала к ней глубочайшую признательность. Дед, ви¬
димо, и сам не очень-то поверил услышанному в мечети. Это
можно было понять по тому, как быстро он сдал назад. С тех пор
наши концерты для мандолины и банки из-под жира «Вита» боль¬
ше не встречали никаких препятствий.
Дед и бабушка были людьми набожными, любили молиться.
Но бабушка никогда не поддавалась религиозному фанатизму.
Она смело возражала на высказывания, лишенные здравого
смысла, даже если они исходили от муллы, и отрезвляла своих
близких, легко поддающихся влиянию деда.
...Угром мы пошли на кладбище. Из больничного морга ба¬
бушку перевезли в кладбищенскую гусулхане. Здесь тело долж¬
ны были одеть в саван. Ее дети, внуки, правнуки, зятья — все
собрались на кладбище. Присутствовать на церемонии диалвайи
разрешили только женщинам. Мужчины смогли попрощаться с
бабушкой только после того, как ее омыли и облачили в саван.
Внутри гусулхане трудились четыре женщины. Видимо, же¬
лая показать, как хорошо они исполняют доверенные им обя¬
занности, терпеливо ждали достойной оплаты за свои старания.
Они громко — в голос — молились, мылили бабушкино тело мяг¬
кой, густой пеной, споласкивали его горячей водой, не забывая
при этом поглядывать на нас: видите, как мы стараемся?
Бабушка очень любила чистоту. Я почему-то была уверена —
открой она в ту минуту глаза, непременно упрекнула бы обмы¬
вавшую ее женщину: «Что ты водишь губкой, будто ласкаешь
меня? Сожми ее как следует и три от души начисто, чтобы грязь
полностью сошла!».
12. Зак. 7107.
177

Она на дух не выносила грязных, неряшливых людей и не при¬
знавала оправдание грязи в доме нуждой и бедностью, повто¬
ряя: «Цена чистоте всего-навсего кусок мыла, детка. Бедность
тут не причем».
Женщины, несколько раз щедро намылив и ополоснув тело
покойницы, поднесли заполненный водой банный таз в первую
очередь моей тете Зухре: «Вы тоже плесните, это придаст вам
смирения, утишит вашу боль». Тетя Зухра, а затем и тетя Сабагат
поплакали, обняв свою мать, и плеснули на тело по тазу воды.
Приехавшая из Анкары Андан, плеснув воды, прильнула к усоп¬
шей, повторяя: «Чистая сестричка, чистая сестричка» — и стала
стенать и рыдать безутешно...
Чистоплотность моей бабушки вошла в поговорку. В этом бед¬
ном полусельском полугородском доме, лишенном всяких
удобств, каждого входящего встречал приятный запах свежести.
В домах, где нам доводилось жить, полы, потолки и, конечно,
ступеньки были в основном деревянными. Мать, тетки и бабуш¬
ка драили их жёсткими щетками и мылом так усердно, что они
становились «как белый ладан». Осуждали тех, чьи доски не были
«как белый ладан» и втайне гордились чистотой своего дома.
Белое батистовое белье и простыни после стирки часами ки¬
пятились в специальном баке, и по всему дому распространялся
дивный аромат чистоты, который не выветрился из памяти до
сих пор.
Развесив белье по дворе, госпожа Мегар и ее дочери краем уха
прислушивались к восклицаниям проходивших мимо и, честно
говоря, не скрывали при этом удовольствия от услышанного,
потому что белье госпожи Мегар славилось в округе своей белиз¬
ной и запахом чистоты, который разливался по округе, пока бе¬
лье сохло. Прохожие глаз не могли оторвать от нашего кипейно-
белого белья, а знакомые не могли удержаться от того, чтобы не
обронить пару хвалебных слов.
День стирки начинался с ритуала под названием тахфир. Так
назывался процесс однократного намыливания части белья под
178

проточной водой перед тем, как начать собственно большую
стирку. Этой процедуре подлежали пижамные штаны, пантало¬
ны, трусы и чулки. Бабушка объясняла это очень просто: «Это
белье всегда пачкается в туалете, его нельзя сразу класть в общую
стирку». В Мадене туалеты были каменные, с круглой дырой и
двумя платформами для ног. «В туалете при всех предосторож¬
ностях бельё все равно пачкается», — говорила она.
Затем из ночных рубашек и белья извлекались резинки, стя¬
гивающие талию или щиколотки, и стирались отдельно. Белье
кипятили и после сушки гладили - всё, в том числе и трусы. Ре¬
зинки вправляли обратно булавкой или иглой с загнутым кон¬
цом, после чего белье аккуратно складывали и клали на место.
Это действо повторялось при каждой стирке.
Частые стирки выводили деда из себя. «Вечными стирками сво¬
ими вы изнашиваете ткань, на вас никакого белья не напасёшь¬
ся!», — ворчал он, но женщины не обращали на это внимания.
Тахфир продолжался и после того, как мы приобрели стираль¬
ную машину. Все равно часть белья мы не клали в машинку без
тахфира, а чулки, даже несмотря на тахфир, продолжали сти¬
рать вручную.
Бабушка любила хаживать в гости, но наотрез отказывалась
бывать в домах, которые не отличались чистотой, хозяев которых
считала неряхами. Обычно отнекивалась: «Я пощусь, извините».
Приглашавшие безоговорочно верили женщине, известной свой
искренностью и нетерпимостью ко лжи. Отвечали: «Да услышит
Бог ваши молитвы», — и не настаивали на приглашении.
Оставшись с бабушкой наедине, мы начинали потешаться над ней:
—	Ты не хочешь, чтобы мы лгали, а сама солгала! Или это не
грешно, бабушка?
Изображая недовольство, она отвечала:
—	Ваша правда, пусть Бог меня простит. Но что было делать?
Они у себя такую грязь развезли!
Я ненавидела походы в баню. Для них бабушка приводила
многочисленные доводы: что домашнее купание не смывает грязь
12*
179

полностью, что в бане лучше трут мочалкой, и, в конце концов,
не обращая внимания на наши протесты, силком вела нас в баню.
Мочалка, горячая вода и пар щипали детскую кожу, но мы тер¬
пели все эти изнурительные процедуры, лишь бы поскорее выб¬
раться оттуда. Между тем время возвращения из бани было од¬
ним из самых счастливых мгновений в моей жизни. Чистые, пах¬
нущие ароматным мылом, заходили мы в дом, начинали топить
печь, загодя заготовив дрова для неё, и вскоре на печи начинала
клокотать вода в чайнике. Мы устраивались на подушках за печ¬
кой, как кошки, и замирали от блаженства.
Через несколько лет после смерти отца я заметила, что в доме
ведутся скрытые разговоры, взрослые о чем-то шепчутся. Знае¬
те, часто старшим кажется, будто они скрыли от детей что-то, а
дети между тем всё слышат и обо всём узнают. К нам приходили
женщины, долго шушукались с бабушкой, запершись в комнате,
затем уходили, и на их лицах было выражение суровой озабочен¬
ности и загадочной неопределенности. Когда они появлялись,
нас не впускали в комнату, но стоило им уйти, как я начинала
прислушиваться ко всем домашним разговорам, делая вид, что
увлеклась игрой.
Однажды, полагая, что мы спим, взрослые стали разговари¬
вать громко, и я всё ясно расслышала.
Бабушка сказала маме:
—	Доченька, ты молода, красива — выходи замуж. Если есть на
примете кто-то, кто занимает твои мысли, к кому прикипело сер¬
дце, не колеблясь, выходи замуж.
Мать возразила:
—	Я не хочу, чтобы детей моих растил отчим!
—	О детях не беспокойся, я присмотрю за ними. Не губи свою
молодость.
Потом я не раз ещё слышала эти увещевания: «Если хочешь,
дочка, выходи замуж, за детьми я присмотрю».
Я так и не узнала, тянуло ли мать вступить в новый брак или
нет, но замуж она так и не вышла. То ли от этих разговоров, то ли
180

от мысли, что мать может оставить нас и уйти, я впадала в пани¬
ку. Я ни с кем не осмеливалась делиться своими переживания¬
ми, но по ночам мысли эти не давали уснуть.
Сегодня, припоминая события тех лет, я совершенно по-
другому воспринимаю поведение бабушки. Она поддерживала
мою мать, помогала ей сделать свободный выбор, устроить лич¬
ную жизнь в условиях консервативного поселка с его гнетущей
атмосферой.
В Мадене было три кинозала. Тот, что находился далеко от
нашего дома, в народе называли «заводским кинотеатром», так
как он принадлежал заводу, там показывали картины, перевод к
которым давался только в титрах. Да и сеансы там были вечер¬
ние. Поэтому мы не могли посещать этот кинозал без взрослых.
Моя мать, молодая и красивая вдова, не смела появляться в ве¬
чернем кинозале, хотя ей этого, возможно, и хотелось. Опаса¬
лась, что «пойдут разговоры». От деда тоже толку не было.
Приходилось уговаривать бабушку, которая совершенно не
хотела идти, поскольку не умела читать и не могла смотреть
фильм с титрами, но мы настаивали и в конце концов она под¬
давалась нашим уговорам.
Кинотеатр же «Озан», располагавший летним и зимним зала¬
ми, находился рядышком с нашим домом. Мы смотрели все филь¬
мы, которые шли в летнем зале, знали наизусть все реплики, так
как звуки с экрана во время демонстрации фильмов на всех сеан¬
сах можно было ясно слышать, не выходя из дома.
Был еще один кинотеатр под названием «Сезер», он стоял по¬
среди рынка, то есть, если смотреть из окон нашего дома - на
возвышенности, на другом берегу Тигра. Чтобы попасть в «Се¬
зер» нужно было перейти старинный мост и базар.
Между двумя этими кинотеатрами шла непримиримая кон¬
куренция. Непрерывно демонстрировались две, а то и три лен¬
ты. Рекламу фильмам делали ходившие по улицам люди с гром¬
коговорителями и афишами, нацепленными на одежду. У жен¬
щин популярностью пользовались мелодрамы «Мухтерем Нур»
181

и «Айдженик». Чем больше слёз проливалось во время сеанса,
тем прибыльней оказывалась картина.
Один из зазывал придумал хитроумную рекламу:
—	Вы будете долго плакать над этим фильмом. Столько слез
прольете, что одного платка вам будет мало. Возьмите с собой
пять или даже шесть!
Клюнув на эту приманку, женщины бросали все свои дела и
бежали в кинотеатр. Зазывала из другого кинотеатра, смекнув,
что «платочная» реклама у конкурентов сработала, выбив бла¬
годаря ей неплохую прибыль, на следующий день вышел на ули¬
цу, крича:
—	Над нашим фильмом вы будете плакать так дол го, что брать
с собой не платки надо, а сразу простыню, да не одну, а две!
На сеансах в кинотеатрах «Озан» и «Мезер» нам разрешалось
бывать и без сопровождения взрослых. Мы собирались в кино¬
театр по субботам и карманы наши были набиты жареными ар¬
бузными и дынными семечками. И походы эти были для нас
высшим наслаждением. В семье никогда не выбрасывали арбуз¬
ные и дынные семечки — их мыли, сушили и закладывали на зиму.
Бабушка сперва варила их в подсоленной воде, затем калила на
сковороде. Этими семечками мы и набивали карманы, направ¬
ляясь в кино. По субботам в кино ходили в основном школьники.
Мы щелкали семечки, хохотали на смешных эпизодах, плакали
на грустных, поддерживая главного героя оглушительными воп¬
лями, а если финал нам нравился, то и аплодировали.
Один из таких походов особо запомнился. Был первый день
каникул после полугодия, и, забрав школьные дневники, втро¬
ем мы отправились в кинотеатр «Мезер» что посреди рынка. Там
мы пробыли довольно долго, потому что в тот день одну за дру¬
гой крутили сразу две ленты.
По окончании фильма, не включая света, в зале объявили:
«Алло, алло! Внимание-внимание! Не вставайте с мест! Сидите
тихо и ждите!». (В Мадене все устные объявления начинались с
«Алло-алло!»). Те, кто уже встал, вернулись на свои места, и мы
все вместе стали ждать.
182

О том, что случилось, узнали мы спустя некоторое время, ког¬
да за детьми стали приходить взрослые. Оказывается, дождь за¬
топил весь поселок, река вышла из берегов, и мосты оказались
под водой.
Старинный мост тоже стал недоступным — как для пешехо¬
дов, так и для всякого вида транспорта. Поток снёс стоявшие на
мосту магазинчики, да и сам мост мог вот-вот рухнуть. Те, кто
жил на этом берегу, могли придти и забрать домой своих детей,
но с противоположного берега сюда было не пройти.
Мне стало страшно. Я была старшей, и брата с сестрой дове¬
рили мне. Я боялась показать им, что мне самой страшно, но
надо было найти какой-то выход из положения. В конце кон¬
цов, я решила отыскать хозяина кинотеатра дядю Файика.
Он был близким другом моего отца и дяди по материнской
линии и не оставил бы нас одних, обязательно что-то придумал
бы. Мы встали и втроем направились к выходу из зала, но нас
остановили. Я сказала, что нам нужно видеть дядю Файика. Сто¬
ящий у входа мужчина, которому было велено не выпускать де¬
тей, ответил: «Посидите в зале, я позову вашего дядю Файика».
Мы сели, стали ждать, но человек, который обещал сходить
за дядей Файиком, даже не встал с места. Чуть позже мы снова
направились к выходу и тут увидели, что на пороге появилась
запыхавшаяся женщина. Это была моя бабушка. Мы подбежали
к ней. Внешне она была спокойна и быстро вывела нас и зала.
Пройдя через базар, мы направились к мосту. На обоих берегах
шумели толпы. Слышались то просьбы и мольбы, то возмущен¬
ные возгласы. Полицейские перекрыли все подходы к мосту и
никого не пропускали. Ходжа Фазиль и Красный Яшар, владель¬
цы магазинов на мосту, сидели прямо за полицейскими, подпе¬
рев подбородки ладонями, и смотрели опустошёнными и не¬
подвижными глазами на безумные потоки. Вода унесла мага¬
зинчики ходжи Фазиля и Красного Яшара у них на глазах. Об¬
ломки лавок то исчезали из виду, ныряя в воды реки, то снова
всплывали. Та же участь постигла все магазины, стоявшие на
183

мосту, но говорили, что урон ходжи Фазиля был особенно велик.
Уверенной походкой бабушка подошла к полицейскому, сто¬
явшему возле моста, и сказала: «Мы пришли». Это был, как я
узнала позже, комиссар полиции, он сказал что-то другим, и к
нам подошли трое полицейских с закатанными до колен штана¬
ми. Комиссар, беря нас по очереди на руки, посадил им на пле¬
чи. Так мы перебрались на другой берег по залитому водой мосту.
Бабушка шла рядом и несла в руках свою обувь.
Когда мы, наконец, добрались до дома, стемнело. Мать ждала
нас на улице. Она радостно обняла нас. Бабушка в очередной раз
успешно разрешила сложную ситуацию, но, как и в других слу¬
чаях, никогда этим не хвастала и после даже ни разу не обмолви¬
лась об этом происшествии.
Несмотря на то, что переходить по мосту в тот день было зап¬
рещено, бабушка не только сумела получить разрешение, но ещё
и умудрилась уговорить полицейских перенести нас по нему на
плечах, что стало темой вечернего разговора в нашем доме. Дед
снова наградил ее титулом «Мегар чауш», но бабушка тут же по¬
спешила сменить тему. Мы устроились у неё на коленях, и она
стала ласкать нас, поглаживая нам спину.
Последние дни жизни бабушка провела в Гебзе (15), в доме
моей тети Зехры. Ее младший сын Эмрах оповестил о ее смерти
всех детей и внуков, живших не только в Гебзе и Стамбуле, но и в
Анкаре, Элиазе, Эдремите (16), и все немедленно тронулись в
путь, чтобы принять участие в похоронах. Мы встретились с
ними в доме моей тети. Ее соседи приехавших встречали тепло,
накрывали для каждого стол, широко распахивая двери, стели¬
ли постели, соревнуясь, кто лучше примет гостей. Такое отно¬
шение тетиных соседей очень тронуло нас, и в то же время -
поразило. Когда мы выражали им свою благодарность, все они,
как один, говорили одно и то же:
— Не нужно нас благодарить! Тетя Мегар была и нашей бабуш¬
кой - она была такой отзывчивой, щедрой, любящей! Выказать
184

уважение и помочь ей в последнем пути — наш долг, не лишайте
нас этой возможности.
У каждого из них была своя история об отзывчивости нашей
бабушки. Приходить всем на помощь было естественной и
неотъемлемой частью ее натуры. Она помогала нуждающимся
по зову своей натуры, не ожидая награды, движимая исключи¬
тельно чувством долга. Стоило ей прознать о чьей-то нужде, как
она тотчас кидалась на помощь. Она никогда не рассказывала о
своих добрых делах, а если кто-то начинал говорить об этом в ее
присутствии, обрывала: «Твори добро, и кинь его в воду. Господь
не узнает — рыба увидит».
В квартале бабушку нашу больше чем уважали: нередко даже
вызывали быть посредником для разрешения споров. В большин¬
стве споров, возникавших между супругами, бабушка выступала
судьей вместе с дедом. Их часто приглашали для улаживания раз¬
ногласий, утешения обиженных. Дед обычно сопровождал ба¬
бушку, но бывало, что и отказывался, предпочитая отдохнуть или
поспать. А бабушка, даже если ей приходилось не спать всю ночь,
все равно спешила на помощь.
Когда зрение у нее стало сдавать, дядя отвез ее в Анкару, где в
клинике «Банк Глаза» (17) ей сделали операцию. Вернулась она
с двумя парами очков — одни для дали, другие — для чтения и
шитья. Дядя строго велел ей носить очки постоянно и предуп¬
редил всех нас, чтобы мы неотступно следили за этим. С того
дня у домочадцев появилась новая обязанность — проверять
каждое утро, надела ли бабушка очки, и если нет, их следовало
найти и заставить ее надеть. Однажды утром мы долго искали
очки, но всё было напрасно. В доме не осталось угла, который
бы мы не переворошили. Бабушка сначала избегала ответов на
наши расспросы, но потом была вынуждена признаться. Ока¬
зывается, в том же квартале жила бедная вдова и накануне ве¬
чером эта женщина приходила к бабушке. Пожаловавшись на
зрение, примерила ее очки:
— Сестра Мегар, эти очки прекрасно подходят мне!
185

И после этих слов бабушка отдала ей очки вместе с футляра¬
ми. Ее объяснение было кратким и твердым: «Я себе могу купить
новые, а она нет. Пусть носит на здоровье!». Больше она ничего
не добавила и так резко оборвала разговор, что вопрос этот боль¬
ше не обсуждался. Бабушка надолго осталась без очков, потому
что рецепт остался у дяди, а он в это время пребывал заграницей.
Пришлось ей дожидаться, пока дядя вернулся, заказал новые и
прислал их ей из Анкары.
По поводу этой черты ее характера дед говорил: «Младенцу
отдаст ясли, покойнику — гроб». Он гордился её щедростью, ши¬
ротой натуры, но и не переставал недовольно ворчать.
После заупокойной молитвы все мы приняли участие в похо¬
ронном ритуале. Мулла громко провозгласил: «И да простит Все¬
вышний ее грехи!», а затем трижды спросил: «Вы прощаете?».
Стоявшие во дворе хором ответили: «Прощаем, прощаем!». Одна
я не смогла найти в себе силы сдержаться и прокричала сквозь
рыдания: «Пусть она отпустит наши грехи, пусть она нас про¬
стит, всех нас!». Слёзы так и рвались наружу... Многие как-то
странно посмотрели на меня, но большинство так ничего из моих
слов и не поняло.
...В тот далекий год Герануш успешно окончила третий класс.
Она была очень способной и ответственной девочкой, не только
помогала матери по дому, но и уделяла внимание братьям, игра¬
ла с ними, стараясь обучить их всему, чему сама научилась в шко¬
ле. Взрослые были совершенно спокойны за поручения, кото¬
рые ей давали.
Однажды весной, когда уже взошли посевы, на село напали
полицейские. Сельский староста Никогос-ага, прекрасно вла¬
девший турецким и потому сумевший наладить отношения од¬
носельчан со сборщиками налогов и прочими другими чиновни¬
ками, был убит в центре села прямо на глазах у собравшихся.
Потом увели всех совершеннолетних мужчин... Перед тем как
увести, их связали попарно. Среди них были оба деда Герануш,
186

двое братьев отца, брат матери. Говорили, будто их уводят в Балу.
Ни один из них больше не вернулся, и получить какие-либо до¬
стоверные сведения об их дальнейшей судьбе так и не удалось.
Население деревни, теперь уже состоявшее исключительно
из женщин и детей, долгое время не могло избавиться от пере¬
житого ужаса. Перед их глазами так и застыло навсегда зрелище
сгоняемых в центр села под ударами прикладов ружей мужчин и
их исчезающие в неизвестность фигуры. Женщины не скоро смог¬
ли вернуться домой, к своим делам, они остались на площади,
обсуждали случившееся, плакали, кричали. Никто не знал, куда
увели мужчин, когда они вернуться, высказывались только раз¬
личные предположения.
Бабушка Герануш (с отцовской стороны) сказала остальным:
—	Не суетитесь, все образуется, они вернутся, — и объясни¬
ла: — Вы тогда были детьми и не помните, а многие и вовсе не
знают, лет двадцать назад было такое же нападение на наши села,
все деревни опустели. Нас всех погнали! (18)
Вмешалась другая женщина:
—	Много народу погибло на долгом том пути. Хоронили лю¬
дей прямо у дороги, в горах.
Бабушка продолжала:
—	Да, было немало погибших. Однако многие сумели продер¬
жаться, скрывшись в горах. Но однажды нам разрешили вернуть¬
ся, и мы снова пришли в наше село. Мы застали наши церкви,
школы, дома разрушенными, сожженными. Нам понадобилось
несколько лет, чтобы восстановить разрушенное и сожженное,
но, как вы видите, каждое восстановленное здание стало только
крепче и лучше.
Взрослые женщины закивали в знак согласия. Но молодые
настроены были настроены не так оптимистично. Говорили, что
это нападение не похоже на то, что совершено было двадцать лет
назад, что мужчины больше не вернутся. Герануш бормотала под
нос все известные ей молитвы, прося Бога, чтобы деды и дядья
наши вернулись. Она старалась представить себе горы, куда уве¬
187

ли мужчин. Как и другие сельские дети, Герануш стартельно при¬
слушивалась к разговорам старших, пытаясь понять, что про¬
изошло и что будет дальше.
Мать Герануш, Искуи, пережила то гонение, о котором рас¬
сказывала её свекровь, когда ей было всего девять. Видимо, по¬
лученный в детстве опыт подсказывал ей, что нынешняя опас¬
ность отличается от предыдущих. Она собрала сестер и потребо¬
вала, чтобы они остригли косы, изуродовали себе лица и надели
не привлекающие внимание лохмотья.
Все сёстры, кроме Сирануш, самой младшей, остригли свои
сплетенные из пяти прядей косы и выполнили требования сво¬
ей старшей сестры. Одна Сирануш не захотела ни стричься, ни
обряжаться в лохмотья.
В тот же день под вечер в деревню ворвались ещё какие-то
люди и стали уводить красивых молодых девушек и женщин.
Среди похищенных была и Сирануш. Очевидцы расказывали,
что похитители увели Сирануш, таща ее за намотанные вокруг
запястий косы. О ней и о других уведённых долго потом не было
никаких вестей.
Искуи, узнав, что соседнее село, где жила ее золовка, не под¬
верглось нападению, с тремя детьми — Герануш, Хореном и Грай¬
ром — подалась туда. Но очень скоро и на это село напали поли¬
цейские, и все население вместе с женщинами и детьми отпра¬
вили в Балу. Среди них были Герануш, ее мать и двое братьев.
В Балу мужчин отделили от детей и женщин. Женщин бук¬
вально затолкали во двор церкви, мужчины же остались снару¬
жи. Спустя некоторое время снаружи стали раздаваться душе¬
раздирающие крики. Стены церковного двора были довольно
высокими, и стоявшие за ними женщины и дети не могли ви¬
деть, что же там происходит, лишь смотрели друг на друга зас¬
тывшими от ужаса глазами. Матери, бабушки, дети дрожали,
прижавшись друг к другу. Двор был похож на огромный дрожа¬
щий ком.
Герануш, прильнувшая вместе с братьями к подолу матери,
188

превозмогая страх, поддалась все же порыву любопытства. Заме¬
тив, что одна девушка забралась на плечи подруги - выглянуть за
стену, направилась в ту сторону. Девушка вскоре спустилась, но
прийти в себя и рассказать о том, что видела там, смогла лишь
через некоторое время. Слова ее на всю жизнь остались в памяти
Герануш:
— Им режут горло, а затем кидают в реку.
Потом крики стихли, большие двустворчатые ворота откры¬
лись, и всех вывели из Балу, проведя между двумя рядами поли¬
цейских. Объявили, что получено разрешение возвращаться в
свои села и всем нужно подчиниться этому приказу. Вернувшись,
они обнаружили, что их дома разграблены. Не теряя времени,
мусульмане из соседних сёл воспользовались случаем и вынесли
все, даже постели.
Женщины сразу метнулись в сады и на поля — добыть пропи¬
тание: они понимали, что им не оставили возможности соблюс¬
ти траур по погибшим. Вместе собрали они оставшиеся в полях
колосья, смололи зерна, приготовили из них блгур, еду для себя
и детей на несколько дней.
Думать о том, как жить дальше, им не пришлось — в деревню
снова нагрянули полицейские и объявили, что всё население
села, включая прикованных к постели женщин, выселяют и нуж¬
но собираться немедленно. Так началась длинная жестокая до¬
рога смерти.
Привязав младшего сына Грайра к спине, Искуи почти все
дорогу шла быстрым шагом, почти бежала, крепко держа за руки
двух старших, Герануш и Хорена, и порой почти волокла их за
собой. По дороге многие дети падали без сил и умирали, но Ис¬
куи удалось дойти со своими до Чермик-Хамамбаши (19). Они
были измотаны голодом и жаждой и буквально валились с ног.
Когда они пришли в Чермик-Хамамбаши, ряды их успели замет¬
но поредеть. Устроили привал, чтобы на следующий день про¬
должить путь.
Местные жители окружили несчастных, предлагая воду и хлеб
189

в обмен на золото и дорогие вещи. Между тем у этих людей, на
истощенных лицах которых, обтянутых кожей, торчали ост¬
рые скулы, не стало ни денег, ни золота, ни ценных вещей
уже в первые дни изгнания. Теперь у них в буквальном смысле
не было ничего.
Толпа вокруг них росла. Кто смотрел на них с жалостью, а кто
и с нескрываемым отвращением. Потом некоторые стали при¬
сматриваться к детям и требовать у родственников отдать им
приглянувшихся. Один всадник, офицер, как потом выяснилось,
глава полиции Чермика, остановил выбор на Герануш, а Хедер
эфенди из села Карамуса выбрал Хорена. Грайр был крохотуля,
потому на него никто и не обратил внимания. Поборов уста¬
лость, Искуи орлицей взвилась с места и закрыла собой детей:
«Никто не сможет отнять их у меня! Я их никому не отдам!». Эти
слова она произнесла в такой ярости, словно вызывала на по¬
единок весь мир. Ее мать, Тагуи, была рядом, и Герануш слыша¬
ла, как та сказала ее матери:
— Дочка, дети мрут один за другим. На этом пути никто не
сможет выжить. Если ты отдашь детей - спасешь им жизнь, не
поступишься — они погибнут. Мы все погибнем. Пусть они хоть
в живых останутся. Отдай...
Сестра отца Искуи, тетя Заруи, согласилась с бабушкой. Обе
женщины долго и слёзно уговаривали Искуи, приводили самые
разные доводы, но та оставалась непреклонной.
Они еще продолжали спорить, когда внезапно на них навали¬
лись и из рук матери вырвали Герануш и Хорена. Искуи, собрав
все свои силы, метнулась вперед, но полицейский уже переки¬
нул Герануш через седло. Последним рывком Искуи кинулась к
коню, схватив одной рукой ногу полицейского, другой — дочь, и
стала тянуть.
Полицейский понял, что так просто от этой женщины ему не
избавиться. Поднял плеть и стал стегать Искуи. Презрев силь¬
ную боль, она продолжала крепко держать Герануш за руку, тя¬
нуть ее к себе изо всех сил, успевая при этом то проклинать по¬
лицейского, то умолять его отпустить ребенка.
190

Вдруг пятилетний Грайр громко зарыдал. Искуи, услышав его
плач, обернулась, чтобы посмотреть, не случилось ли что с сы¬
ном, и в этот момент полицейский пришпорил коня и умчался,
унося с собой девочку.
Так пути Искуи и Герануш разошлись в Чермик-Хамамбаши,
чтобы никогда больше не пересечься. Ни маленький Грайр, ко¬
торый заплакал, подумав, что полицейский хочет убить сестру и
мать, ни бабушка Герануш с материнской стороны, которая ска¬
зала «все мы умрем», ни дядя, брат отца, не вернулись с той доро¬
ги смерти...
Мой дед перенес сильный сердечный приступ и после долго¬
го лечения и тщательного воздержания от еды, чего от него ник¬
то не ожидал, тем не менее, однажды зимним днем скончался.
После смерти деда бабушка по требованию детей и внуков рас¬
пределила между ними недвижимое имущество. Теперь она по
очереди жила у каждой из своих дочерей, и последним ее при¬
станищем стал Гебзе. Из сестер она жила только у Андан, говоря,
что там ей очень спокойно. На пути в Элиазиг—Эдремит—Стам¬
бул она непременно останавливалась в Анкаре в доме Андан и
обычно задерживалась там.
Андан рано вышла замуж, у нее уже были семья и дети. А я,
чтобы поскорее выйти в жизнь и помочь семье, поступила в пе¬
дагогическую школу. По окончании ее я выбрала назначение в
Анкару, чтобы Галут мог посещать университет «с порога дома»,
как говорила моя мать. С этого началась наша жизнь в Анкаре.
Пока Галут учился, я, кроме занятий учительством, брала также
дополнительную работу на дом. В тот год, когда брат окончил
университет, я сдала экзамены и поступила на юридический фа¬
культет университета. Бабушка буквально ликовала, узнав об
этом. Я в очередной раз её порадовала. Зная о моих политичес¬
ких взглядах и о моем неприятии существующей системы, ба¬
бушка переживала за меня, но втайне сочувствовала и поддер¬
живала, и, мне кажется, все это вместе укрепляло наше доверие
друг к другу.
191

В последние годы жизни у нее начались проблемы со зрени¬
ем, она стала хуже видеть. Несмотря на то, что ее прооперирова¬
ли, зрение не улучшилось, а, напротив, только ухудшалось.
Для этой трудолюбивой, ловкой, чистоплотной, не знавшей
покоя и отдыха женщины потеря зрения была настоящей траге¬
дией. К счастью, она очень доверяла чистоте тех домов, в кото¬
рых жила. Она еще могла отыскать дорогу в туалет или в свою
комнату благодаря очкам с толстыми линзами и часто повторя¬
ла: «Гаснет свет моих очей».
Каждый раз при встрече я брала ее руку, целовала и говорила:
«Бабушка!». Она отвечала мне: «Да, бабушка» (20), а затем назы¬
вала мое имя и спрашивала, я ли это? Потом она крепко брала
мои руки в свои, и я долго отвечала на ее бесконечные вопросы,
Она не упускала никаких мелочей, расспрашивала обо всем, же¬
лала знать все подробности. На протяжении всего разговора она
не выпускала моих рук.
У нее была очень ясная память. Вспоминая о событиях полу¬
вековой давности, она поражала нас тем, что помнила всё до мель¬
чайших подробностей. И была на редкость умна.
Как-то, зайдя к сестре Андан, я узнала, что бабушка находит¬
ся в комнате моих племянников Эврима и Озгюра, учеников на¬
чальной школы. Пока я шла по коридору, меня привлек доно¬
сившийся из-за двери разговор; я остановилась и припала ухом к
двери. Затем из кухни вышла Андан. Я подала ей знак молчать, и
мы стали прислушиваться к идущим оттуда голосам вместе. Ба¬
бушка помогала детям учить уроки. Сначала они читали, затем
она закрывала книгу, и дети пересказывали то, что им удалось
запомнить. Услышав материал в первый и единственный раз, она
запоминала все до мелочей и поправляла ошибки правнуков. Она
заставляла их повторять урок до тех пор, пока ответы не удовлет¬
воряли её.
Однажды в нашем доме в Анкаре она попросила меня:
— Если ты не занята, зайди ко мне, хочу тебе кое-что сказать.
Я пошла к ней, она снова взяла мои руки в свои ладони и
сказала:
192

—	Знаешь, мои мать, отец и брат находятся где-то в Америке.
Твой дядя потерял их адрес. Если кто и сможет найти их, так
только ты. Если любишь меня, разыщи их.
По манере разговора и по особым ноткам в ее голосе я поняла,
что далось это признание ей с трудом. Но в первый момент этого
я не заметила.
—	Что ты говоришь, бабушка? Выходит, у нас есть родствен¬
ники в Америке? — ответила я с долей иронии. Но взгляд бабуш¬
ки источал саму серьезность:
—	Адреса их я не знаю, мне лишь известно, что они живут в
Америке, в Нью-Йорке.
—	А почему они уехали в Америку?
—	Ну, уехали... Какая разница почему?
—	Когда уехали?
—	Когда я была ребенком.
—	А почему они не забрали тебя?
—	Я должна была уехать позже, но твой дядя Махмуд потерял
их адрес.
У меня внутри все перевернулось. Возникло множество воп¬
росов, но ответы бабушки были уклончивы. Потом я не раз ста¬
ралась выпытать у нее хоть еще что-нибудь, но мне ничего так и
не удалось узнать, кроме того, что настоящие родители ее нахо¬
дятся в Америке. Мы считали бабушку и дедушку двоюродными
братом и сестрой. Оказалось, что это не так. Мы считали, что
родина бабушки — Чермик, но и это тоже оказалось не так. Мно¬
гое из того, что я знала о ее жизни, оказалось не совсем верным.
Теперь мне хотелось уже большего. Мне было мало найти ба¬
бушкину семью. Когда мы оставались одни, я продолжала ее
пытать. Я не могла рассказать кому-либо то, что услышала от нее
в те дни, это было совершенно невозможно. Я ото всех утаила
услышанное и в одиночку переживала сильное впечатление от ее
рассказов.
Между нами сложились своеобразные, скрытые от всех отно¬
шения. И однажды я поняла, что ей тоже хочется все рассказать,
13. Зак. 7107.
193

приподнять завесу над тайной, избавиться от ноши, которую она
носила в себе. Позже я поняла, что она не могла рассказать мне это
раньше, это бы подвергло меня опасности. Она оберегала меня.
Наконец, она заговорила. Рассказывая, часто останавливалась
и продолжала лишь после моих настойчивых расспросов. Она
говорила о событиях, оставляя их без комментариев, особенно
избегала она излагать свою точку зрения и говорить о пережитом
ею лично.
—	В том времени звали меня Герануш, мою мать — Искуи, отца
— Ованес, на тот момент он с двумя своими братьями находился
в Америке. У меня было два брата. Моего деда величали Айрапет
эфенди. Это был человек, с высоким авторитетом которого счи¬
тались не только в нашем, но и во всех ближних селах. Многие
тогда приходили к нему за советом. Село наше было большое, у
нас одних старост было трое, — так начала она свой рассказ.
В один из дней объявились в деревне полицейские и увели
деда, дядек с отцовской и материнской стороны вместе со всеми
мужчинами, и больше о них ничего узнать не удалось, а она вме¬
сте с матерью и братьями перебрались в деревню к родственни¬
це. Но полицейские возникли и там. Собрав всех, и мужчин, и
женщин, погнали их в Балу, где мужчинам перерезали горло и
пошвыряли в реку. Она, говорят, несколько дней была красной.
Начались долгие дороги ссылки.
—	Мать не хотела, чтобы мы попали в последние ряды колон¬
ны переселенцев, она шагала очень быстро, а чтобы мы не отста¬
вали, крепко держала нас за руки и почти волочила за собой. Сза¬
ди то и дело раздавались вопли, крики о помощи, мольбы. И это
заставляло ее ускорять шаг. Она не желала, чтобы мы оборачива¬
лись. Вечером первого дня пути две мои тети догнали нас из зад¬
них рядов. Обе горько рыдали.
В этом месте бабушка остановилась, перевела дух. Тяжело
вздохнула. Я поцеловала ей руку. Она продолжила:
—	Наша сноха болела, ей было тяжело идти. Полицейские заби¬
ли ее прикладами и закололи штыком, труп бросили на обочине.
194

—	Это была жена брата твоего отца, бабушка?
—	Нет, это была жена брата моей матери. Стариков, больных,
всех, кто не мог идти, они забивали штыками и оставляли лежать
прямо под открытым небом. Их тела становились добычей гор¬
ных волков и стервятников.
Я заметила, что, рассказывая эти страшные истории, она не
смотрит на меня. Ее взгляд был устремлен на орнамент ковра, в
одну точку, она крепко сжимала мою руку своей левой ладонью, а
правой повторяла монотонное движение. Я поняла, что она утом¬
лена этими рассказами, и решила найти повод для перерыва.
Она очень любила кофе с пенкой. Я спросила ее:
—	Бабушка, хочешь кофе?
Она не услышала меня. Продолжала повторять то же дви¬
жение — раскачивать правую руку из стороны в сторону. Я взя¬
ла ее ладонь и поцеловала. Повторила вопрос. В сей раз она
меня услышала.
—	Твой кофе, он всегда с пенкой. Свари.
Вернувшись из кухни, я застала ее сидящей с поднятой голо¬
вой, как будто она пыталась что-то вспомнить. Увидев меня, по¬
дала знак рукой, чтобы я села рядом. Многие годы молча носила
она в себе эти тяжкие, невероятные по жестокости воспомина¬
ния. Теперь же, наконец, она могла впервые рассказать о них. Я
дала ей в руку чашку с кофе, и она продолжила:
—	После того как мы перешли мост в Мадене, моя бабушка с
отцовской стороны швырнула в воду двух своих внучек. Это были
дочери моих дядей. Их матери и отцы были убиты, и они не мог¬
ли больше идти. Одна из них утонула сразу, а другая вынырнула.
Бабушка подошла и окунула ее голову обратно под воду. Ребенок
снова показался на поверхности, снова увидел свет Божий, но
бабушка опять надавила на голову. А потом сама метнулась по¬
дальше от берега, в волны бурного потока, и скрылась из виду.
На этом месте бабушка замолчала. Невозможно представить
себе, что переживала она сейчас. Потом, в течение нескольких
дней она снова и снова пересказывала эту историю, и каждый
13*
195

раз рассказ завершался тягостным молчанием.
-	Меня отвели в какой-то сад. Он утопал в зелени, как сады в
нашем селе. Деревья ломились под тяжестью плодов. Под ними
журчал быстрый ручей. В этом саду было еще восемь таких же,
как я, девочек из нашего села. Нас накормили горячим обедом,
разрешили срывать плоды с деревьев. Спустя некоторое время я
стала плакать и проситься к маме, мне пообещали, что скоро
отведут к ней. Другим девочкам тоже это обещали. После этого
мы занялись игрой, ели груши и виноград, пили холодную род¬
никовую воду.
Вечером девочек одну за другой развели по домам. За Герануш
пришел офицер полиции. Герануш не захотела идти с ним, ска¬
зала что хочет к маме, заплакала и не успокаивалась до самого
рассвета.
—	Я прорыдала всю ночь, и тогда они поняли, что им надо
показать мне Гамабаш. Мы поехали обратно, туда, где я расста¬
лась с матерью, и что я увидела? Гамабаш был совершенно без¬
люден. Я поняла, что маму увели. Отныне я потеряла надежду
когда-нибудь увидеть ее. Я узнала, что наших увели в сторону
Северека. С тех пор я каждый день смотрела на горы Северека и
плакала.
В дверь позвонили, и бабушка замолчала. Признаться, у меня
и сил не было слушать дальше. Я едва себя сдерживала, чтобы не
кинуться на улицу и не разрыдаться там во весь голос. Расскажи
мне всё это кто-то другой, а не моя бабушка, вряд ли б поверила.
То, что я услышала, в корне изменило меня. Все прежние пред¬
ставления смешались в моей голове, былые ценности разлете¬
лись в клочья, разбившись об услышанное, голова раскалывалась
от сумятицы, которая царила в моей душе. Меня сковал страх,
казалось, мое внутренне напряжение дойдет до предела и выр¬
вется наружу. И тогда...
Меня не покидали жуткие картины из бабушкиного рас¬
сказа - были ли мои глаза закрыты или открыты, перед взором
возникала толпа, запертая во дворе церкви, мелькали глаза,
196

особенно детские, объятые ужасом и страхом, малыши, кото¬
рых бросили в воду, и их всплывающие головки, движимые ин¬
стинктивной жаждой жизни, маленькая Герануш, которую вы¬
рывают из рук матери...
Тут же я невольно вспоминала себя, декламирующую в школе
патриотические стихи по случаю каждого национального праз¬
дника. Я была лучшей ученицей, и потому каждый раз учитель¬
ница доверяла мне чтение какого-нибудь пафосного стихотво¬
рения. И вот теперь доносившиеся до меня сквозь годы эти стро¬
ки о «героическом прошлом» казались кощунственными: я ви¬
дела расширенные от страха глаза ребенка, головки тонущих в
реке детей, красные от человеческой крови волны.
В ту ночь я не смогла сомкнуть глаз. Весь следующий день я
была в полном смятении. Мне не удалось остаться наедине с ба¬
бушкой и поговорить.
Вспомнился один давний эпизод. В детстве мы очень боялись
кладбищ и любили пугать друг друга жуткими историями о при¬
видениях. Кладбище Мадены лежало близ той дороги, по кото¬
рой мы любили бродить. Когда мы шли мимо кладбища, бабуш¬
ка, заметив, что нам страшно, говорила: «Дети, не бойтесь по¬
койников, они не могут причинить вам вреда, зло исходит от
живых, а не от мертвых». Кто знает, быть может, она говорила об
испытаниях, выпавших на ее долю? Я не спрашивала ее об этом,
но, скорее всего, это именно так.
С того дня между нами установилась особая доверительная
связь, о которой никто больше не знал, и сохранилась она до са¬
мой бабушкиной смерти.
В те дни, как назло, приходилось то и дело принимать гостей.
Прошло какое-то время, пока удалось снова остаться с бабушкой
наедине. Впрочем, возможно, это было только к лучшему. Этот
перерыв помог мне переварить услышанное и в какой-то степе¬
ни преодолеть острые душевные переживания. Однажды, когда
мы с бабушкой остались одни, я взяла ее ладони в свои, поцело¬
вала пухлые щеки и попросила продолжить прерванный рассказ.
197

Было видно, что она и сама этого не меньше моего хочет.
—	Меня забрал глава отделения полиции Чермика офицер Гу¬
сейн. Его жену звали Эсма. У них не было детей, несмотря на то,
что они очень их хотели. Пусть ему будет светло в раю, пусть земля
ему будет пухом. Гусейн был хорошим человеком. У него была
власть, почти как у генерала. Меня он принял, как родную дочь, и
обращался со мной очень хорошо. О нем говорили: «Человек с
мягким сердцем». Армян, жителей Чермика, тоже убили. Между
Чермиком и Чюнпошем (21) был глубокий овраг, который назы¬
вали Андзав. Обезглавленных армян швыряли в Андзав. Офицер
Гусейн участвовал в убийстве мужчин, но, когда очередь дошла до
детей и женщин, он отказался принимать в этом участие, воспро¬
тивившись приказу. Говорили, что за это он был наказан.
Я не выдержала и перебила ее:
—	Бабушка! Так его мягкое сердце не болело, когда он обезг¬
лавливал и швырял в овраг мужчин?!
После недолгого, но тяжелого молчания бабушка ответила:
—	Откуда мне знать?
Большего узнать мне не удалось. Я поняла, что бабушка очень
любила Гусейна и никогда не спрашивала его об этом.
—	Мне дали другое имя — Мегар. Я быстро выучила турецкий,
была послушной. Но с госпожой Эсмой мы не поладили. Офи¬
цер Гусейн желал, чтобы я называла его отцом. Когда я его так
называла, лицо его светилось, и он говорил: «Ну-ка, девочка,
еще раз скажи: отец». Однажды один из соседских мальчишек
стал выкрикивать ругательства в адрес моего отца. Я вышла из
себя, разозлилась и повторила те же ругательства в адрес его отца.
Вечером мать того мальчишки явилась к нам с жалобами на меня.
Когда она ушла, отец позвал меня к себе. Дрожа от страха перед
наказанием, я вошла к нему в комнату. Он привлёк меня к себе и
попросил: «Расскажи, доченька, что сегодня случилось». Я ска¬
зала, что мальчишка первым стал ругаться, а я просто вернула
ему его же слова. Ему это всё очень понравилось. Рассмеявшись,
он сказал: «Молодец, доченька! А ну, повтори, как ты ему сказа¬
198

ла?». Я рассказала еще раз. В тот вечер и на следующий день он
несколько раз просил меня снова и снова пересказывать эту ис¬
торию. И каждый раз смеялся, гладил меня по голове и повто¬
рял: «Молодец, дочка!».
Однажды по случаю какого-то праздника офицер Гусейн при¬
ехал домой с каким-то свертком. Мы с госпожой Эсмой встрети¬
ли его, поцеловали руку. Он развернул сверток и показал нам два
одинаковых шелковых отреза:
—	Смотрите, что я вам привез!
Госпожа Эсма, увидев, что и мне, и ей он привез одинаковые
отрезы, не на шутку разошлась:
—	Во что же должна одеваться госпожа, если ее прислуга в
шелках будет щеголять?!
После этих слов мне стало ясно, что я всего лишь служанка в
их доме. Офицер Гусейн осерчал на неё, швырнул отрезы оземь и
бросил:
—	Да будет проклят султан Решад (22), превративший в гос¬
под всех достойных и недостойных! Да будет проклят он, пре¬
вративший чужих солнцеподобных детей в прислугу для этих
недостойных!
Выплеснув негодование своё, он вышел из дома и не возвра¬
щался до самого вечера.
Слово «прислуга» покоробило мою бабушку. Позже она еще
не раз вспоминала эту историю вместе с другими, с нею схожи¬
ми. И каждый раз заново переживала боль, причиненную ей,
когда её впервые обозвали «прислугой». Продолжала она так:
—	И вот тогда я поняла, что являюсь всего лишь служанкой. Я
родилась в богатой семье, мать берегла меня как зеницу ока, дед
мною гордился. А теперь я превратилась в служанку. Ночами я
горько плакала. И хотя офицер Гусейн обращался со мной, как с
дочерью, все равно я была служанкой.
Как-то раз я стала тягаться с другим мальчишкой, который
хотел отобрать у меня кусок хлеба, а я не желала его отдавать.
Когда он бросил в меня камень, я подошла и сильно его толкну¬
199

ла, он упал и заплакал. Вышла его мать и стала звать госпожу
Эсму: «Госпожа Эсма, госпожа Эсма, приструни свою служанку,
она избивает наших детей!».
Бабушка говорила, что госпожа Эсма действительно обраща¬
лась с ней, как со служанкой. Она не смогла завоевать любовь
своего мужа, и когда Герануш повзрослела, госпожа Эсма стала
обращаться с ней еще хуже, уже ревнуя её к мужу. Ей казалось,
что теперь Гусейн женится на ней. Как объяснила бабушка, гос¬
пожа была бесплодной и смертельно боялась, что муж приведет
в дом вторую жену.
—	Ты ведь знаешь, дочка, что хорошие люди частенько рано
уходят из жизни. Вот и офицер Гусейн умер совсем молодым.
После смерти офицера Гусейна для бабушки настали нелег¬
кие дни. Но вместо того чтобы рассказать обо всем подробно,
она ограничилась тем, что просто сказала:
—	В Чермике нас было восемь девочек в таком же положении.
Все мы жили в чужих семьях. Женщины говорили мне: «Ты из
всех самая несчастная».
Хорен, которого отнял у матери Хедер эфенди из деревни Ка-
рамуса, носил теперь имя Ахмед. Он пас скот, и звали его — пас¬
тушок Ахмед. Однажды пастушок Ахмед направился в Чермик
торговать. Его узнала одна из приемных девочек. Она рассказала
ему о его старшей сестре, ее новом имени и семье, показала дом,
где та жила. Очень скоро новость о появлении пастушка Ахмеда
дошла до Мегар.
Брат и сестра решили встретиться. Но госпожа Эсма запрети¬
ла Герануш свидеться с братом. Не позволила она и Хорену пере¬
ступить порог ее дома. И, тем не менее, она не смогла помешать
им. Каждый раз, когда в поселок приходил Хорен, они тайно
встречались, передавали друг другу все, что им удавалось узнать
о матери и обо всех остальных. Оказалось, что их увели в Халеб.
Четких, заслуживающих доверия сведений о выселенных не
было, а вот слухов было предостаточно. О самом распространен¬
ном слухе бабушка сказала так: «Говорят, что когда выселенные
200

добрались до пустыни Урфа, приказ об их уничтожении отмени¬
ли. Оставшихся в живых отправили в Халеб».
—	Однажды, когда я подметала крыльцо, перед нашим домом
остановилась какая-то женщина. Я подняла голову и взглянула
на нее. Она медленно опустилась на колени и стала горько пла¬
кать. На ней был куфик и пестрая одежда, какую носили в тех
краях курды.
Этой плачущей женщиной оказалась похищенная младшая
тетя Мегар — Сирануш. Это меня особенно тронуло и заинтере¬
совало, и я спросила:
—	Кто похитил Сирануш, куда ее увели? Как она нашла тебя?
Бабушка не пожелала рассказывать, а может, и не знала о том,
кто похитил Сирануш, и через какие испытания ей пришлось
пройти после этого. Она оставила без ответа все мои вопросы,
сказала только, что тетя была замужем за курдом из Северека, и
что жилось ей неплохо. Возвращаясь к первой встрече с тетей,
бабушка рассказала, что Сирануш разыскала ее после долгих по¬
исков и всевозможных расспросов о ней при каждом удобном
случае. Узнав, что племянница находится в Чермике, Сирануш
направилась туда с подарками. Тетка обняла племянницу, и обе
заплакали. Неожиданно появилась госпожа Эсма. Она и подар¬
ков не приняла, и Сирануш в дом не пустила.
Мгновенно в памяти ожил образ женщины, которую я видела
в детстве, в Мадене. К нам пришла гостья с внуком. Сказали, что
это бабушкина тетка. Я по сей день помню ее приятные черты и
румяные скулы, а ещё пеструю многослойную одежду из барха¬
та. Я уточнила, чтобы убедиться:
—	Когда мы жили в Мадене, в доме возле родника, к нам при¬
шла гостья с внуком...
-- Да, да. После того как я вышла замуж за твоего деда, мы с
ней часто встречались.
Вспомнила я еще одну подробность, связанную с бабушки¬
ной тетей. Эта обаятельная, румяная женщина приходила сва¬
тать мою тетю Сабагат за своего сына. Она долго уговаривала мою
201

бабушку, но все ее старания были напрасны. Ответ бабушки был
краток, резок и обсуждению не подлежал: «Я не отдам дочь за
родственника».
Когда сватались родственники деда, она отвечала так же кате¬
горично, несмотря на его яростное сопротивление: «За родствен¬
ника не отдам!».
Госпожа Эсма рано потеряла сестру, она скончалась совсем
молодой, вслед за супругом, ушедшим тоже очень рано. Пятнад¬
цатилетий племянник Фикри остался совсем беспомощным без
матери, без отца, без работы. Фикри отродясь был ленивым, бе¬
зответственным парнем, не способным долго задерживаться на
одной работе. Замашки уличного хулигана проявлялись у Фикри
все чаще и чаще, и в конце концов, чтобы обуздать его и уберечь
от дурных последствий, его женили на Герануш. Согласно доку¬
ментам, бабушка была дочерью Гусейна и Эсмы, двоюродной
сестрой Фикри, но, как я узнала теперь, родственниками они на
самом деле не были. Они вступили в брак почти подростками —
им было пятнадцать и шестнадцать лет.
— После того как на свет появился твой дядя Махмуд, деда
призвали в армию. Вскоре он, впрочем, вернулся. Однажды, за¬
пыхавшись, прибежал домой с известием: «У меня для тебя но¬
вость, но тебе придется хорошенько отблагодарить меня за это!».
Я ответила в испуге и не скрывая волнения: «Дай Бог, чтобы весть
была доброй!». - «Твой отец написал письмо твоему брату. Завт¬
ра он придет к нам с этим письмом». В ту ночь я глаз не смогла
глаз сомкнуть от волнения и радости. На следующий день, когда
пришел Хорен, сердце мое стучало так сильно, что казалось, вот-
вот выпрыгнет из груди. Он бережно достал письмо из кармана
пальто, осторожно вскрыл конверт. Мы изучили его вместе, но
не сумели ничего понять; оно было написано на староармянс¬
ком (23). Госпожа Гедийе знала старый алфавит, мы показали
ей письмо. Так мы узнали, что мама жива, что они с отцом встре¬
тились, что отец приехал в Халеб, чтобы найти нас. Письмо дос¬
тавил контрабандист, и теперь он ждал нашего ответа, чтобы
202

передать его отцу. Этот человек рассказал нам, что отец уже
давно находится в Халебе. Он долго искал нас. Договорился с
контрабандистами, чтобы те нашли нас. Мы передали ему пись¬
мо, написанное, по нашей просьбе, тоже на староармянском.
Вскоре отец прислал еще одно письмо, на этот раз передав с
ним и денег. Он звал нас в Алеппо. Я долго умоляла твоего деда,
наконец, уговорила. К тому времени твоя мама уже родилась.
Мы стали готовиться к отъезду. Продали скотину и уложили
вещи, как вдруг деда отговорила его тетка, сестра отца: «Сы¬
нок, одумайся! Они увезут свою дочь и оставят тебя одного с
детьми. Смотри, будь осторожен!». Ей удалось напугать твоего
деда, он отказался ехать сам и меня не пустил. Ну, ты же знаешь,
покойный был слишком доверчивым, уговорить его ничего не
стоило. Я осталась, а Хорен поехал. Он отправился в Халеб вме¬
сте с контрабандистами. Когда я прощалась с Хореном, мне
казалось, что с ним рвется ниточка, связывавшая меня с про¬
шлым. Прошли годы, и я совсем утратила надежду что-либо
услышать о Хорене, как вдруг от него пришло письмо. Они
встретились с отцом и уехали вместе в Америку. Мы стали пере¬
писываться. Они прислали фотографию, тогда и мы пригласи¬
ли домой фотографа и отправили им семейные снимки. В тот
год, когда твой дядя Махмуд окончил лицей, они выслали вме¬
сте с письмом немного денег, чтобы я могла прилететь к ним на
самолете. «Приезжай хотя бы на пару месяцев, мы очень хотим
тебя видеть», — писали они. Но вместо меня поехал твой дядя
Махмуд. Отец и мать ждали меня с нетерпением и, встретив
вместо меня его, были сильно огорчены: «Почему не привез
мать, мы так ждали ее?». Хорен и моя родившаяся в Америке
сестра приняли его очень хорошо, предложили продолжить в
Америке образование. Но твой дядя рассорился с ними, испор¬
тил со всеми отношения, а вернувшись, сказал мне, что поте¬
рял их адрес. Так я лишилась последней возможности повидать
их. С тех пор наша с ними связь прервались. Я помню их имена
и город, где они жили. Это поможет их найти?
203

—	Почему ты не поехала, бабушка? Ведь деньги эти они при¬
слали для тебя...
—	У меня не было ни паспорта, ни удостоверения личности.
Говорили, что достать их очень трудно. Однажды твой дядя при¬
шел домой и сказал: «Я сделал себе паспорт, я еду в Америку».
Мне очень хотелось поехать с ним, но я подумала: мне все равно
не светит поехать, пусть хоть мой сын туда поедет, поцелует руки
деду и бабке.
—	Для получения удостоверения личности и паспорта тебе не
нужна была ничья помощь! При желании ты могла сделать доку¬
менты сама. Бабушка, почему ты этого не сделала?!
—	Откуда мне было знать?
Каждый раз, когда затрагивались темы, на которые она не
желала говорить, когда вспухали вопросы, отвечать на которые
она не желала, ответ у неё был один: «Откуда мне знать?». В то же
время этот ответ означал: «Да, ты права, я очень хотела, но что я
могла поделать?». Как могло случиться, что эта женщина, на долю
которой выпало столько испытаний, решительная женщина, не
раз разбиравшаяся в запутанных делах родных и близких, ока¬
зывалась столь беспомощной, когда дело касалось ее самой, ее
личных проблем? Почему она не сумела защитить свои интере¬
сы, осуществить свое желание воссоединиться со своей настоя¬
щей семьей?
Позже я поняла, что мама и тетки знают всю эту историю за
исключением некоторых подробностей. Впрочем, самые ужасные
и бесчеловечные эпизоды, о которых мне было известно, бабуш¬
ка от дочерей утаила. Самые страшные, самые болезненные и осо¬
бенно сильно потрясшие ее воспоминания она доверила только
мне. Мне кажется, она больше не могла противиться потребности
разделить с кем-нибудь все это, выплеснуть из себя эту боль.
Позже я спросила у матери:
—	Почему дядя перестал общаться с бабушкиной семьей?
Объяснения дяди мама передала мне так:
—	Спустя два или три месяца пребывания в Америке, когда
204

твой дядя уже собирался возвращаться, ему предложили продол¬
жить учебу. Когда он отказался, дедушка рассердился: «Зачем ты
прилетел, если не собирался остаться здесь? Мы прислали эти
деньги не для того, чтобы ты тратил их на развлечения. Твоя мать
могла бы купить на них дом». Слова эти дядю твоего оскорбили
до глубины души и так задели, что он решил прекратить с род¬
ственниками все отношения. Вернувшись, он часто повторял:
«Как только окончу учебу, сразу же вышлю им деньги». Впро¬
чем, довольно скоро он забыл свои слова. И сколько мы его ни
просили, он так и не дал нам адрес родичей, сказав, что потерял
его. Он был чересчур зол на них. Мне кажется, он оказался боль¬
шим эгоистом. Совершенно не подумал о моей матери.
Я спросила у матери, почему они скрыли от нас правду о ба¬
бушке.
—	Твоя бабушка и от нас скрывала это, дочка. Мы узнали обо
всем после некоторых событий, да и то от чужих людей, - отве¬
тила мама.
—	После каких событий?
—	В детстве нам случалось ссориться на улице с другими деть¬
ми. Когда у них не оставалось других аргументов, они дразнили
нас «щенками вероотступницы». Твою бабушку безмерно серди¬
ли эти слова. Стоило ей их услышать, как она быстро натягивала
на голову платок и бежала к соседям. Она долго с ними беседова¬
ла, когда громко спорила, когда пыталась уладить всё по-добро-
му, и в конце концов ей удалось добиться, чтобы соседские дети
не обзывали нас «щенками неверной».
—	Они забыли, что вы дети неверной?
—	Конечно, не забыли, просто так они нас больше не обзыва¬
ли. Они примолкли, а мы больше эту тему не затрагивали. До
этого мы не знали, что означает слово «неверный». Нам стало
известно, что наша мать армянка и что ее родители уехали в Аме¬
рику, а ее оставили здесь. Но в нашей семье тему эту старательно
обходили стороной, и стоило кому-либо заговорить об этом, как
205

взрослые сразу «меняли пластинку». Мы понимали, что спра¬
шивать не нужно, и не спрашивали.
Позже мать рассказала мне историю, связанную с учебой дяди
в военной школе.
—	Твой дядя очень хотел учиться, но дед говорил: «Я не могу
один содержать такую большую семью. Что даст ему учеба? Я не
смогу ее оплатить, пусть работает, приносит в дом деньги». У тво¬
его дедушки не было постоянной работы, и мы еле сводили кон¬
цы с концами. Поэтому твой дядя решил поступить в военное
училище, поскольку это был интернат, и там платили стипен¬
дию. Он подготовил документы, подал заявление, но его в воен¬
ное училище не приняли, несмотря на то, что он был хорошим
учеником.
—	Но почему?
—	Как оказалось, в мамином документе о прописке было на¬
писано «мухтеди».
—	Что означает «мухтеди», мама?
—	Мухтеди это те, кто принял ислам позже, это почти что не¬
верные. Этот случай крайне огорчил мою маму. Позже свекор
твоей тети Зехры, покойный Казим эфенди, который был в ту
пору начальником паспортного отдела Мадены, выдал моей ма¬
тери новый документ — уже без этой отметки. Она пошла на это
не ради себя, а чтобы не создавать проблем своим детям.
Дядю мы потеряли, как у нас считается, в молодом возрасте. В
то время он был депутатом. Несмотря на некоторую весьма по¬
верхностную критику деятельности правительства, дядя всю
жизнь оставался преданным государственной политике. И все
же ему не позволили поступить в военное училище. Когда я спро¬
сила об этом у бабушки, то поняла, что случай этот до сих пор
причиняет ей боль. Она тяжело вздохнула, но ограничилась лишь
словами: «Он переходил из класса в класс с отличными отметка¬
ми, отлично окончил школу, но в военное училище так и не по¬
пал!.. Да благословит Всевышний душу Казима эфенди, пусть
земля ему будет пухом, позже он выдал мне другие документы».
206

Было очевидно, что это оскорбление она переживала по сю пору.
...Бабушку похоронили, она лежала теперь под влажной и хо¬
лодной землей. Все вернулись в дом моей тети. Весь день в дом
приходили и приходили люди. Все комнаты, а также кухня и бал¬
коны были полны гостей. Соседи снова приготовили еду, на¬
крыли столы, пригласили всех к себе. Старухи все собрались в
одной комнате — они молились, вскидывая вверх руки, харак¬
терным, подчеркнуто скорбным жестом. К вечеру гости стали
степенно расходиться. К ночи народу осталось столько, что все
легко разместились в гостиной, где мы просидели допоздна за
беседой. Вдруг Медхийе, золовка моей тети Зехры, повернулась
ко мне и сказала:
—	А знаешь, моя свекровь тоже... ну, как твоя бабушка.
Она хотела сказать, что ее свекровь тоже из числа армянских
детей, которых мусульмане подобрали на дороге смерти. Заме¬
тив в моих глазах живой интерес, она продолжила:
—	Дед моего мужа Гаджина в то время взял на воспитание двух
девочек и мальчика. Моя свекровь — одна из них. Спустя годы,
когда она уже была матерью взрослого сына, за ней пришли. Ка¬
ким-то образом один из родственников нашел ее. Он хотел заб¬
рать ее, но ему не позволили. Как выяснилось, у этого человека
было много денег. Он сказал, что эти деньги он отдаст Гаджину,
что это — наследство, которое принадлежит ему по праву. Но и
это не помогло. Гаджин не взял денег, а непрошенного гостя вы¬
ставил. После человек этот не раз порывался прийти, но его так
шуганули, что он не посмел больше и шагу сделать в сторону моей
свекрови.
Я не выдержала и сказала:
—	Мне кажется, больше всех испугался дядя Гаджин.
Вслух на мои слова никто не отозвался, но все молча закивали
в знак согласия. После этого все задумались. Молчание сильно
затянулось. Не желая менять тему разговора, я спросила:
—	А твоя свекровь не могла сказать сыну: «Не вмешивайся, это
мое наследство, мои деньги, я решаю»?
207

Сестричка Медхийе ответила:
—	Нет, душа моя, ты о чём?! Конечно же, она не проронила ни
слова.
—	Но ведь с тех пор прошло так много времени, смертельная
угроза миновала, почему эти женщины до сих пор молчат? Они
не хотят или боятся вернуться в свои настоящие семьи?
Ответ сестрички Медхийе едва ли меня удивил. Помедлив с
ответом, да к тому же желая, видимо, выразить свою беспомощ¬
ность, всплеснув руками, она сказала:
—	Во имя Аллаха, откуда мне знать?
До поздней ночи проговорили мы о предрассудках, об атмос¬
фере страха и давления и о том, как это всё влияет на судьбы
людей. Сестричка Медхие рассказала о любви своего старшего
брата и моей тети Зехры:
—	В Мадене мы были соседями, наши дома стояли напротив.
Семьи наши дружили. Очень скоро пошли разговоры о любви
моего старшего брата к твоей тете. Мой отец очень любил и вашу
семью, и твою тетю. Он радовался, говорил: «Пойдем сватать
девушку, Зехра станет моей невесткой». Но моя мать и другие
члены семьи не желали видеть Зехру своей невесткой.
Когда она произнесла эти слова, я взглянула на тетю Зехру.
Она придумала какой-то повод, чтобы отойти на кухню. Краем
уха она слышала продолжение нашего с Медхийе разговора, пока
носилась из кухни в гостиную и обратно, но предпочла в нем не
участвовать.
—	Все были против этого брака, говорили: «Не засоряйте нашу
кровь, не надо портить породу». Они считали, будто род твоей
бабушки, род Зехры, порчен. Но отец сказал свое веское слово, и
Зехра вошла в наш дом невесткой. Но на этом все не закончилось.
Прошло совсем немного времени, и твой дядя Гаджин решил
жениться на мне. Его мать тоже была армянкой, из неверных.
Воистину — что посеяли, то пожали. Те, кто не желали брать
невестку из «нечистой» семьи, были вынуждены отдать свою дочь
в другую семью с «порченой» родословной. Хочешь, я тебе скажу
208

правду? В наших краях трудно будет найти хоть кого, кто не был
бы из «неиспорченной» семьи. В каждом доме есть капля «гряз¬
ной» крови.
Услышав историю жизни бабушки, я пребывала в смешанных
чувствах. Я размышляла о том, как найти ее семью в Америке,
пыталась обнаружить хоть какие-то их следы, но выхода из ситу¬
ации не видела и чувствовала себя потерянной от бессилия, как
вдруг все изменилось в один день — наступило 12 сентября (22).
Высокопоставленные военные принесли в жертву собствен¬
ных детей ради того, чтобы положение в стране осталось неиз¬
менным. Ненасытные кровопийцы в этот раз хладнокровно
швырнули в камеры пыток молодых людей, пытавшихся хоть
что-то изменить.
Этот ураган погубил в стране десятки тысяч семей. Беда не
обошла стороной и наш дом. Арест, суд, дни в бегах, одна за дру¬
гой смерти матери и дяди...
Моя мать так же, как и дядя, ушла в сравнительно молодом
возрасте — в пятьдесят девять лет. Я очень тяжело перенесла весть
о ее смерти. После сентябрьских событий я долго ее не видела и
успела сильно соскучиться. Считала дни до нашей встречи, и
вдруг — весть о ее кончине.
Понимая, как тяжело будет бабушке узнать о смерти еще од¬
ного своего ребенка, мы долго скрывали от нее мамину смерть.
Но, в конце концов, она узнала. Желая выглядеть сильной, она
сутками не выпускала из рук молитвенник, плакала, просила Бога
забрать ее душу. Вскоре бабушка заболела. Ее тело было пораже¬
но болезненным недугом под названием псориаз. Она мужествен¬
но боролась с этой тяжелой и изнуряющей болезнью.
В тот год, когда сентябрьская буря стала для меня постепенно
утихать, я познакомилась с Айше. Она работала в Америке и жила
там уже много лет. Мы очень скоро подружились. Я рассказала
ей историю моей бабушки. Айше была очень растрогана. Я заме¬
тила, что глаза ее наполнялись слезами, и она едва сдержива¬
лась, чтобы не заплакать. Почувствовав, что Айше можно дове¬
14. Зак. 7107.
209

рять, я попросила ее о помощи. Она согласилась без колебаний.
Я назвала ей имена бабушкиных родственников. Скоро Айше
вернулась в Америку.
Со дня нашего расставания я с нетерпением ждала ее звонка.
Я прекрасно понимала, какая трудная задача стоит перед Айше,
и, тем не менее, с каждым днем нетерпение мое росло. Совсем
скоро Айше позвонила. Казалось, она задыхается от волнения.
Ее голос то срывался на хрип, то снова звучал ровно, как бывает
при плохой связи, но на этот раз причиной было ее волнение.
Она нашла в Америке следы семьи Катарянов. Нашла одного
из членов большого семейства самым простым и популярным
способом:
—	После пары неудачных попыток я решила использовать
очень известный и легкий способ поиска, о котором почему-то
не подумала раньше. Купила телефонный справочник Нью-Йор¬
ка и позвонила первому попавшемуся Катаряну. Так и познако¬
милась с одним из рожденных и выросших в Америке Катарянов.
Этот твой дальний родственник сказал, что знает историю Гера-
нуш, что слышал ее еще ребенком. Но людей, чьи имена я назва¬
ла, он не знал. Расспросив его обо всем, я оставила ему свой но¬
мер телефона, и он обещал позвонить мне.
Я поняла, что мы на пути к успеху. Мы нашли бабушкину се¬
мью! В какое-то мгновение мне захотелось позвонить ей, и рас¬
сказать про удачу Айше. Но передумала и решила дождаться ново¬
го звонка. На тот момент бабушка находилась в Анкаре у Андан.
Вскоре Айше позвонила снова. Ее голос опять дрожал. Она
сказала, что несколько раз говорила с Вирджинией, дочерью
Хорена:
—	Знаешь, с Хореном случился инфаркт в тот самый день,
когда мы с тобой говорили в Стамбуле о Герануш. Он находился
дома один, и помощь ему оказали с опозданием. Сейчас он в боль¬
нице. Говорят, он в сознании — когда ему сказали, что его ищет
старшая сестра, заплакал. Какая злая шутка судьбы, не так ли?
Да, и еще. Хорен дал одной из своих дочерей имя Герануш.
210

Я поехала в Анкару. Рассказала бабушке о разговоре Айше с
дочерью дяди Хорена Вирджинией. Рассказала во всех подроб¬
ностях дела, а потом случайно обмолвилась, что Хорен после
инфаркта и находится в больнице.
Она выслушала меня внимательно, не перебивая и никак не
выражая своего отношения к услышанному, но ее волнение вы¬
дал проступивший на щеках румянец. Узнав, что брат в больни¬
це, она стала спрашивать о его здоровье. Я не была к этому гото¬
ва, и мне пришлось приврать:
—	Здоровье дяди Хорена идет на поправку. Он под наблюде¬
нием. Врачи надеются, что он поправится.
Она пробормотала что-то невнятное, а затем сказала:
—	Я стала плохо видеть, не смогу к нему поехать. Передай,
пусть прилетит ко мне, как только сможет, я хочу его видеть...
Я не знала, что ответить. В душе отругала себя за то, что про¬
говорилась, и поспешила сменить тему:
—	А знаешь, бабушка, в чью честь назвал Хорен свою дочь?
—	Откуда мне знать?
—	Он дал дочери твое имя, бабушка, назвал ее Герануш.
Тут она просияла, на лице заиграла широкая улыбка:
—	Значит, меня не забыли...
От волнения у бабушки сел голос, и ей пришлось приложить
усилие, чтобы выговорить это внятно. Больше она ничего не ска¬
зала, стараясь скрыть свои чувства, но в тот день я впервые уви¬
дела бабушку поющей. Она выводила тюрюо, но так тихо, что
нельзя было разобрать ни слов, ни мелодии.
К вечеру пришел Галут со своей семьей. Было шумно — как
обычно бывает, когда собираются все мои кузены и кузины. Ба¬
бушка над всеми подшучивала, острила, смеялась. Мы не при¬
выкли к такому ее поведению, и оно нас очень радовало. В этот
день, как и во все последующие, едва услышав телефонный зво¬
нок, она кидалась к аппарату со скоростью, оправдывавшей ее
домашние прозвища — «Мегар чауш» и «ходжа Ураган». Но она
не сразу снимала трубку, даже если успевала подойти к аппарату
14*
211

раньше всех. А, сняв, чутко вслушивалась в слова, пытаясь по¬
нять, кто звонит. Конечно же, она ждала звонка из Америки. Но
тот, долгожданный, звонок так и не прозвучал. Дядя Хорен скон¬
чался в больнице. По неизвестным мне причинам его дочери пе¬
рестали общаться с Айше. Несмотря на наши настойчивые
просьбы, бабушке моей они не позвонили и оборвали с нами
всякую связь.
Я не знала, как известить об этом бабушку. Конечно, она ни о
чем меня не спрашивала, ничего мне не говорила, но при встрече
смотрела мне в глаза с таким выражением, что хотелось упасть ей
в ноги, разрыдаться и молить о прощении. Я чувствовала себя
виноватой, и не могла смотреть бабушке в глаза.
В конце концов, я решила, что будет правильнее сказать ей
правду и лишить напрасной надежды. Я сказала, что дядя Хорен
скончался, и что его дочери не желают поддерживать с нами связь.
Она приняла это молча, ничего на это не ответила, но с тех пор
никто не слышал, чтобы бабушка пела тюрюо.
Эта неудачная попытка сближения с родной семьей ни разу
не стала предметом нашего обсуждения. Бабушка потеряла пос¬
леднего члена своей семьи, с которым была знакома. Об осталь¬
ных она не спросила. Больше она не говорила на эту тему. Но при
каждой встрече со мной, как и прежде, брала мои руки в свои
ладони и рассказывала, рассказывала о своем прошлом.
За те промежутки времени, что мы не виделись, она стара¬
тельно вспоминала подробности прошлого и при встрече с воо¬
душевлением передавала их мне, забывая, что все это уже было
ею поведано раньше. Я не перебивала ее, и она говорила, снова и
снова переживая перипетии своей нелегкой жизни. Она прекрас¬
но помнила события былого, даже самые мельчайшие подроб¬
ности происшествий, случившихся много лет назад. Но когда
пыталась обратиться к событиям последних лет, память ей, как
правило, изменяла.
Однажды, когда она рассказывала об одном из страшных эпи¬
зодов своего детства, я спросила ее:
212

—	Бабушка! Неужели все это не противоречит исламу?!
Я недоумевала: почему бабушка, набожная женщина, стара¬
лась ни словом, ни напором сомнений не согрешить против Бога,
не оскорбить веры. Рассказывая страшные, леденящие душу ис¬
тории, она не комментировала их и не винила в происшедшем
Бога. На вопрос мой ответила без колебаний:
—	Такое не подобает ни исламу, ни какой бы то ни было вере!
Затем она повторила те слова, которыми обычно завершала
любые из тяжких своих воспоминаний:
—	Пусть те дни канут в прошлое и никогда больше не возвра¬
щаются!
Она замолчала, задумалась, затем поведала мне рассказ госпо¬
жи Нермин. Снова желая воздержаться от комментариев, она
предпочла рассказать мне чужую историю. Госпожа Нермин была
соседкой Андан, и все в их семье любили мою бабушку. И госпо¬
жа Нермин, и ее мать были очень набожными дамами, исправно
молились пять раз в день, как подобает истинным мусульман¬
кам. Они были уроженками Эрзинджана (25). Вот ее рассказ: «В
Эрзинджане было много армян. Во время резни армянки, перед
тем как отправиться в Гахт, сказали мусульманам: «Не владеть
вам этой землей! Не достанется она вам, не будет вам на ней по¬
коя!» Прошло время, и однажды город потрясло страшное зем¬
летрясение. Камня на камне не осталось. Тысячи людей погиб¬
ли. И тогда мусульмане вспомнили: «Сбылось проклятье армян!».
Старшая дочь моей сестры Андан, которую я очень любила и
ласково звала «Котей-кошечкой», влюбилась в одного парня.
Андан не противилась этой связи, но поставила молодыми усло¬
вие: вступить в брак они смогут только после того, как дочь окон¬
чит университет. Бабушке жених понравился, и она желала это¬
го брака. Она пыталась уговорить Андан поженить их как можно
скорее. Каждый день бабушка находила повод поговорить об
этом, спрашивала о дате предстоящей свадьбы. В конце концов,
она объяснила нам свой интерес:
—	Пока жива, хочу успеть стать торнтахт.
213

Так в народе называли тех, кто доживал до рождения внуков
своих внуков. Торнтахт, согласно народному поверью, получал
прощение всех грехов и после смерти сразу попадал в рай. Имен¬
но потому не всем доводится дожить до рождения праправну¬
ка и удостоиться такого благословения. Лишь самые возлюблен¬
ные Господом чада получают такой дар.
Вот бабушка и хотела, чтобы дочь ее внучки как можно ско¬
рее сделала ее торнтахт и тем открыла перед ней двери рая. И, в
конце концов, Улген вышла замуж до окончания университета.
Бабушка безмерно радовалась этой свадьбе и, несмотря на
свой возраст и здоровье, пожелала присутствовать на праздни¬
ке. Ее посадили на самое почетное место, и она с неизбывным
интересом наблюдала за происходящим. Музыканты на некото¬
рое время уступили место нам, внукам моей бабушки. Мы взяли
в руки инструменты, микрофон и стали музицировать. Когда
микрофон передали Галуту, все бурно зааплодировали.
Обладая исключительно красивым голосом и хорошим слу¬
хом, Галут берёг свой голос и пел редко. Когда мы собирались все
вместе и начинали петь и веселиться, он заставлял всех подолгу
уговаривать себя спеть. Не успели при ней произнести имя Галу-
та, как бабушка стала хлопать, приговаривая: «Спой, кровинуш-
ка, спой!». Галут, услышав просьбу бабушки, не заставил на этот
раз долго себя упрашивать и запел. Бабушка была очень взволно¬
вана и сделала то, чего никогда до этого не делала: попросила
Галута спеть тюркю «Дерсим»:
Дерсим лежит среди четырех вершин,
Как роза в стакане.
Дерсим да хранит Всевышний —
Там живет моя возлюбленная.
Что случилось с моим господином ? Что случилось ?
Почему лицо его побледнело ?
214

С тех пор как покинул он эти края,
Они лежат в руинах.
Под Дерсимом — сад.
Л мы часто ходим в Харпут (Харберд),
Пусть твоя рука лежит в моей —
Мы просим милостыню у каждого порога.
Ах, тьма, тьма и тьма!
Что толку повторять, что мне темно?
Пусть твоя рука лежит в моей —
Трехмесячный путь — еще не самое великое зло...
Раскачиваясь и помахивая в такт рукой, бабушка дослушала
песню и, когда Галут закончил, подозвала его и расцеловала дваж¬
ды — в каждую щеку.
После свадьбы долго ждать не пришлось: бабушка очень ско¬
ро стала торнтахт. Она взяла на руки внучку Алдан, поворковала
с малышкой Эге, затем мы все вместе сфотографировались. Выг¬
лядела она вконец счастливой.
...И все же бабушка уже сильно сдала. Она довольно долго про¬
жила в Элизиге у моей тети Сабагат. Я не смогла ее увидеть в то
время. Узнав, что она едет к тете Зехре, я поспешила в аэропорт —
встречать ее. Приехали все ее внуки, живущие в Стамбуле. Дети
моей тети Зехры — Эржан, Эрсан и Эмрах пришли со своими
женами и детьми. Из самолета её вывезли в инвалидном кресле.
Она выглядела сильно утомленной.
Мы даже не стали обсуждать, в чьей машине поедет бабушка.
Ее посадили в автомобиль Эмраха, поскольку бабушке нравилось,
как он водит. Его дочери сели в ту же машину. Затем все мы двину¬
лись вслед за машиной Эмраха. Эмрах с бабушкой на руках под¬
нялся по лестнице в дом. Казалось, она спит. Раньше она бы ска¬
зала: «Сынок, не нужно, у тебя спина заболит». А тогда она лишь
несколько раз беззвучно открыла рот, как птица.
Уложили ее в постель, чтобы она отдохнула и мы могли бы
215

поцеловать ей руку. Спустя некоторое время она встала. Мы под¬
ходили по очереди, целовали ей руку, пытались напомнить, кто
мы. Она тоже целовала нас, но не узнавала. Все ее попытки вспом¬
нить были напрасными.
Потом она узнала Эмраха. Спросила о его сыне Айдыне. Ос¬
тальные, решив, что память к ней вернулась, коли она узнала Эм¬
раха, то узнает и их, решились подойти к ней еще раз, пытаясь
напомнить о себе, но бабушка их так и не вспомнила. Затем подо¬
шла я. Как и раньше, взяла в руки ее ладони и сказала «Бабушка!»
И она мне ответила: «Да, бабушка!», — как делала всегда. В эту
минуту тетя Сабагат, наклонившись к ее уху, прошептала:
-	Матушка, ты знаешь, кто это?
Ответ бабушки был краток и тверд:
-	Я всегда узнаю ее по голосу.
Я прикусила губу, чтобы задушить плач, и, положив голову на
ее руку, поцеловала. Она тоже поцеловала меня, потом справи¬
лась о моем здоровье, о делах, а затем я вдруг услышала:
-	Как поживает Гюлчин?
Гюлчин, моя подруга, не была членом нашей семьи. Все удив¬
ленно переглянулись. Их удивило, что старая женщина, с тру¬
дом узнававшая собственных детей и внуков, помнит о чужом
человеке, с которым не виделась очень давно. Узнав, что с Гюл¬
чин все в порядке, бабушка задала следующий вопрос, после ко¬
торого в комнате раздались удивленные возгласы:
-	А как ее собака?
Потом она вновь и вновь справлялась обо мне. Но в промежут¬
ках между ее вопросами и моими ответами ей требовалось время,
чтобы отдохнуть. Мне казалось, что ей трудно сосредоточиться.
Время от времени она клала голову на подушку и отдыхала.
Я часто навещала ее все последующие дни. Каждый раз ей
было чуть хуже, чем в предыдущий. Тетя сказала, что теперь ба¬
бушка все время спит, ощущая потребность лишь в еде.
Услышав, что я зову ее привычным «Бабушка!», она припод¬
нималась на постели и отзывалась: «Да, бабушка!» Брала мою
216

руку, но уже ничего не могла мне рассказать о своем детстве, о
родном селе, о матери, о деде, об известном учителе дяде Касы¬
ме. Лишь однажды, воздев глаза к потолку и разглядывая на нем
какую-то одну точку, задала себе вопрос, на который так и не
ответила: «Посреди нашего двора стояла какая-то круглая шту¬
ка... Знать бы, что это было?»
В последнюю нашу встречу она снова была в постели. Я подо¬
шла и позвала ее: «Бабушка!». Она взяла мою руку, но голову с
подушки уже не подняла. Больше мы с ней так и не свиделись.
Некролог мы опубликовали в газете «Акос» (26):
«Её звали Герануш. Она была внучкой Герабета Катаряна, един¬
ственной дочерью Искуи и Ованеса Катарянов. Её детство, про¬
шедшее в селе Хабаб округа Балу, было счастливым, но к тому
году, когда Герануш пошла в четвертый класс, ей выпали на долю
страдания, о которых она говорила: «Пусть эти дни канут в про¬
шлое, и не вернутся никогда!». Герануш потеряла всю свою се¬
мью и так и не смогла никогда встретиться ни с кем из близких.
Она обрела новое имя и новую семью. Ей пришлось забыть свой
родной язык, веру, сменив их на новый язык и новую веру. Ни¬
когда она не жаловалась на это, но всегда помнила имя свое, свою
родину, мать, отца и родных. Девяносто пять лет прожила она в
надежде встретить их, обнять. Возможно, потому она и прожила
так долго, до последнего дня сохраняя ясность сознания. На про¬
шлой неделе бабушка Герануш скончалась, и мы проводили ее в
Вечность. С помощью этого объявления мы надеемся найти ее
родных (наших родных) которых нам не удалось отыскать при ее
жизни, разделить с ними наше горе и сказать: «Пусть те дни ка¬
нут в прошлое и не вернутся никогда!».
Когда мне доводится попасть на рынок Кадекйо, я непремен¬
но захожу в канцелярскую лавку к Гасану. Детство Гасана, как и
мое, прошло в Мадене. Как выяснилось, знали друг друга и наши
родители, часто общались. Мы познакомились в Стамбуле, и в
скором времени стали близкими друзьями. Как-то раз, уже пос¬
217

ле смерти бабушки, я, как обычно, зашла к нему. Он угостил ме¬
ня кофе без сахара. Я сообщила ему о смерти бабушки. Он взгру¬
стнул, пособолезновал. Как обычно, мы начали долгую беседу.
Спустя некоторое время он сказал:
- Знаешь, однажды, когда я был ребенком, мы с моей бабуш¬
кой пришли к вам домой. Твоя бабушка испекла чореки (27). Мы
немного побыли у вас и отправились к тете Мегар, жене Шашо
Ибрагима, а затем и к тете Тадемле. Тот день мне запомнился, -
потому что во всех домах, которые мы посетили, угощали нас
одним и тем же печеньем - чореком. Это была выпечка с медом,
покрытая яйцом и обсыпанная маком-чернушкой. Я, ожидав¬
ший разнообразных угощений, был разочарован тем, что везде
предлагали чорек, между тем как бабушка моя с удовольствием
пробовала его в каждом доме. Спустя годы я выяснил интерес¬
ный факт. Было нечто, что объединяло дома, в которых нас уго¬
щали чореком: жена Шашо Ибрагима тетя Мегар была армян¬
кой, и тетя Тадемле, как и твоя бабушка, жившая в исламской
семье — тоже армянкой была.
Я застыла в изумлении. Спросила Гасана, когда они посещали
эти дома. Он не помнил точно. Но тот день врезался ему в память
так сильно, что и спустя годы он сумел найти общность между
домами, в которых в тот день подавали чорек. Да, бабушка гото¬
вила наши любимые чореки - с медом, с яйцом и чернушкой и
угощала ими гостей, но я не знала, что в тот же день в Мадене все
женщины с общим прошлым готовили одно и то же угощение.
Немного подумав, я вспомнила наших соседок-армянок. И
госпожа Азнив, и госпожа Йелдез на Пасху пекли чореки и уго¬
щали ими своих гостей.
Это разволновало нас обоих, глаза нам затуманило слезами.
Женщины, скрывавшие от собственных детей и внуков проис¬
хождение свое, знались и, оказывается, общались друг с другом,
тайно соблюдая обычаи своих предков, помнили праздники цер¬
ковного календаря, поздравляли в эти дни своих соседей. Только
теперь я поняла это.
218

В другую нашу встречу Гасан сказал мне, что таких, как моя
бабушка, в народе называют «избежавшие меча». Я почувство¬
вала, как в моих жилах похолодела кровь. Я и раньше слышала
это выражение, но употребление этого слова в связи с моей ба¬
бушкой и подобных ей людей ранило мою душу.
Радость, всколыхнувшаяся было от воспоминаний об угоще¬
нии чореком, уступила место щемящей боли.
Со дня смерти бабушки прошло несколько месяцев, когда мне
неожиданно позвонил Грант Динк из «Акоса»:
— Ты могла бы зайти в редакцию? Тебя ищут твои американс¬
кие родственники.
В тот момент я была на улице, шел дождь. Я не помню, о чем
мы дальше говорили с Динком и как я попрощалась с ним, пом¬
ню лишь, как замерла на улице в оцепенении.
Опубликованный в «Акосе» некролог попал в газету «Арадж»,
которая издается во Франции. Там он был напечатан в виде ин¬
формации с комментарием. Публикацией заинтересовался ар¬
хиепископ Месроп Асчян, который тоже был уроженцем села
Хабаб. Как выяснилось, досточтимый Асчян состоял в родстве с
Катарянами, решил заняться их поисками и нашел Маргарет -
сестру моей бабушки. Маргарет родилась в Америке и никогда
не видела Герануш.
В редакцию «Акоса» позвонил сын Маргарет — Ричард Пет¬
росян. Мы с Ричардом и Маргарет стали переписываться.
Маргарет, тетя Марге, первым делом написала о том, что слу¬
чилось с Искуи после ее разлуки с дочерью. Из всей семьи с до¬
роги смерти сумели вернуться живыми лишь две сестры. До пос¬
леднего пристанища — Алеппо дошли лишь Искуи и Тируи, по¬
луживые от голода и усталости. Все остальные — бабушки, вну¬
ки, дочери, невестки, с которыми они вместе начинали путь -
погибли, и их не преданные земле останки остались лежать вдоль
дорог под открытым небом.
Маргарет написала также, что после смерти ее отца в 1965 году
в его бумажнике нашли многократно сложенный лист бумаги. То
219

было письмо Герануш, столько лет любовно хранимое отцом.
Маргарет прислала мне копию этой драгоценной семейной ре¬
ликвии. Я же в свою очередь пригласила всех членов семьи, жи¬
вущих как в Америке, так и в Турции, посетить могилу моей ба¬
бушки Герануш.
Малышка Эге выросла без прапрабабушки, которую осчаст¬
ливила титулом торунтахта. Однажды ее бабушка рассказала ей
перед сном сказку «Сестрица Блошка». Андан поведала внучке,
что это сказка её прапрабабушки. Бабушка с внучкой жили в раз¬
ных городах, и так получилось, что им пришлось расстаться на
целый год. Когда они, наконец, увиделись, бабушка спросила:
-	Какую сказку рассказать тебе?
—	Дорогая бабушка, расскажи мне «Сестрицу Блошку», — не
раздумывая, попросила Эге.
В 1910 году Ованес вслед за своими братьями Погосом и Сте¬
паном направился морем из Бремена в Америку. Но въехать в стра¬
ну ему не удалось. На границе его заставили вернуться. Потерпев
неудачу, Ованес попробовал въехать в Америку через Канаду, и
на этот раз все у него получилось. Вместе с братьями он открыл в
Нью-Йорке бакалейную лавку.
Позже Ованес открыл собственную бакалею на Десятой аве¬
ню. Он работал днем и ночью, стараясь накопить денег. А вскоре
до него дошли дурные вести. Пошли разговоры о том, что в их
стране не осталось армян, что из выселенных крестьян лишь не¬
многие добрались живыми до Халеба, Дер-Дзора. Большинство
из них — молодые, старые, младенцы — погибли, и для спасения
оставшихся в живых от нищеты и голода организованы сборы
пожертвований. Эти новости чуть не довели Катарянов до безу¬
мия. Они обивали пороги разных учреждений, но узнать о своих
родных так ничего и не смогли. Чуть позже Красный Крест стал
публиковать списки оставшихся в живых. Братья стали ходить
туда. Наконец, Ованес узнал, что его жена жива и находится в
Сирии. Лишь в 1920 году Искуи и Ованесу удалось, наконец,
220

встретиться. Плача, кинулись они друг другу в объятья, а после
вместе пребывали в трауре по своим детям и близким.
В 1928 году, узнав, что Герануш и Хорен живы, Ованес напра¬
вился в Халеб. Он нашел контрабандистов, постоянно снующих
из Турции в Сирию и обратно, и, щедро заплатив им, велел най¬
ти его детей и привезти их к нему. Он ждал, но ожидание затяги¬
валось. Наконец, он встретился с Хореном. Когда контрабандист
привел повзрослевшего сына к Ованесу, тот попросил Хорена
снять рубашку. Увидев на левом плече и на груди слева рубец от
ожога, Ованес обнял сына и горько заплакал.
В Америке у Искуи и Ованеса родились еще двое детей - сын
Гарольд и дочь Маргарет.
Когда Маргарет выросла, ее отдали в воскресную армянскую
школу. В первый же день занятий воодушевленная Маргарет при¬
бежала домой и стала петь матери песню, которую выучила в
школе. Девочка, ожидавшая от матери похвалы, была о удивле¬
на, заметив в глазах её слезы. Она умолклала, а мать медленно
опустилась на колени и зарыдала. Искуи, видя, что дочь испуга¬
лась, попыталась объяснить ей свое горе: песня, которую Марго
выучила в первый же день в армянской школе, была той самой,
которую чаще всего напевала Герануш.
Ованес скончался в 1965 году в возрасте восьмидесяти шести
лет. В его левом нагрудном кармане Маргарет нашла бумажник,
где лежал сложенный вчетверо и сильно истрепанный временем
лист. Она осторожно развернула его и обнаружила, что это пись¬
мо, написанное на армянском, и есть то самое послание, что Ге¬
рануш и Мариам прислали своим дядям и отцам много лет назад.
На одной стороне почерком Герануш, на обратной — Мариам.
Это уже почти истлевшее письмо это Маргарет бережно хранила.
У Маргарет было слабое зрение. Архиепископ Месроп Асчян
позвонил ей в те дни, когда она готовилась к операции. От него
Маргарет узнала о смерти Герануш, об опубликованном в «Акосе»
некрологе. Она сразу же позвонила своим детям Ричарду, Нанси и
Деборе, и они начали поиски давшей объявление внучки Герануш.
221

Мы стали общаться, переписываться, обменялись фотогра¬
фиями. Переводила с армянского Айше. Маргарет вместе с деть¬
ми и внуками заказала поминальную молитву по своим родите¬
лям, мужу и Герануш. Нанси посадила в Армении десять деревь¬
ев в память о своей тёте. За это время Маргарет прооперировали
глаза. Поставленный врачами диагноз был тот же самый, что и у
ее старшей сестры, которую Маргарет никогда не видела. Пер¬
вую операцию нельзя было назвать успешной, и ее проопериро¬
вали вторично. Обострились астма и артроз. Ей было уже 80 лет,
и врачи запретили долгое путешествие, в которое она хотела от¬
правиться, чтобы посетить могилу сестры. Маргарет жаловалась
своим детям: «Я не смогу поехать на могилу Герануш. Может,
умру, так и не увидев Федхийе». Ричард, Нанси и Дебора решили
преподнести ей к 80-летию сюрприз.
Мне позвонила Айше. Как и в прошлый раз, голос её дрожал
от волнения:
— Хочешь поехать на восьмидесятилетие Маргарет?
Ричард, Нанси и Дебора пригласили меня в США. Мы встре¬
тились в нью-йоркском аэропорту Кеннеди и встреча наша была
очень эмоциональной. Я и Ричард не шли навстречу друг к другу,
а, казалось, летели, у обоих на глазах блестели слезы. Несколько
минут мы рыдали в объятьях друг у друга. О моем приезде Марга¬
рет сообщили в последнюю минуту. Она приехала в аэропорт встре¬
чать меня, несмотря на то, что лишь недавно выписалась из кли¬
ники. Преодолев пятичасовой путь на машине, она еще долго жда¬
ла прибытия моего рейса. Город, в котором жила Айше, находится
в шести часах лета от Нью-Йорка. Она тоже была приглашена.
Наша небольшая, но очень эмоциональная компания — тетя Мар¬
гарет, Айше, Ричард, его супруга Бетти и я — привлекла всеобщее
внимание. Но мы довольно поздно заметили, что вокруг нас со¬
бралась толпа любопытных пассажиров и встречающих, кото¬
рые разглядывали нас с нескрываемым интересом.
С того времени, как я получила приглашение и до нашей
встречи в аэропорту, мне было неспокойно и тревожно. Да, мы
корнями были из одной семьи, но выросли в разных географи¬
222

ческих широтах, говорили на разных языках и принадлежали к
разным культурам. Какой же будет наша встреча, сумеем ли мы
подружиться, будем ли понимать друг друга — эти мысли посто¬
янно тяготили меня. В самолете я ни на минуту не забывала об
этом. Покидая паспортный контроль и таможенную зону, я об¬
наружила, что сильно вспотела. Особенно сильно взмокло осно¬
вание затылка. Но, вспомнив, что там будет и Айше, я кое-как
заставила себя собраться. Она была для меня воистину чудо-спа¬
сительницей. Едва выйдя из двери, я услышала мягкий женский
голос — меня звали по имени из-за металлического ограждения.
Я узнала приближающуюся ко мне Бетти — с улыбкой такой же
теплой, как и ее голос. Мы узнали друг друга по фотографиям.
Долгим показался отрезок времени, отделяющий пассажиров от
встречающих, и, наконец, мы кинулись друг к другу в объятья.
Рядом возникла тетя Марге. Когда мы обнялись, она прикосну¬
лась к моему затылку и сказала:
— Это наше, родовое, фамильное: в нашем роду у всех от вол¬
нения потеет затылок.
Наши радостные возгласы смешались с всхлипываниями, и с
этой минуты меня перестали терзать сомнения. Я вздохнула сво¬
бодно. В тот же день мы поехали в Нью-Джерси, чтобы посетить
могилу отца и матери моей бабушки. Я сказала, что хочу купить
цветы. Вечерело. Большинство цветочных магазинов к тому вре¬
мени были закрыты. Больше всего мне понравились розы, и я
купила два нежно розовых букета. Ованеса и И скуй похоронили
в одной могиле. Возлагая цветы к их надгробному камню, я по¬
просила прощенья у них, у бабушки, у всех погибших. Я просила
прощенья от себя и от всех, кто причинил им эти невыносимые
страдания.
Тетя Марге очень любила готовить, угощать и вести долгие
беседы — точно так же, как ее старшая сестра. Пока я жила у нее,
мы часами беседовали, очень много ели и обнимались по каждо¬
му поводу. Тетя Марге часто брала одной рукой мою ладонь и,
указывая другой рукой вверх, говорила: «Она видит нас и, поверь
мне, радуется».
223

Я передала тете Марте вышитый и кружевной бабушкины го¬
ловные платки и вязанную ее руками банную рогожку. Она осто¬
рожно взяла их, будто боясь причинить им боль. Разворачивала
и гладила — то платок, то рогожку, потом аккуратно складывала
их и снова разворачивала. При этом тетя Марте громко стонала.
Все мы были рядом - Ричард, Бетт, Нанси, Дебора и ее муж
Майкл, Айше. Будто сговорившись, мы ушли в дальний угол го¬
стиной, оставив ее наедине с сестрой.
Я столько всего хотела спросить у тети Марге! По ночам дела¬
ла пометки в блокноте, чтобы ничего не забыть, а днем обруши¬
вала на нее шквал вопросов. В те дни больше всех уставала Айше,
так как ей приходилось постоянно переводить. Но спрашивала
не только я — и у тети Марге, и у моих кузенов и кузин тоже была
масса вопросов ко мне. Бедная Айше иногда ночи напролет пе¬
реводила наши долгие беседы, стараясь быть предельно внима¬
тельной ко всем мелочам, и потому уставала.
Как-то раз на кухне после завтрака тетя Марге стала тихонько
напевать какую-то мелодию. Она сказала, что это та самая пес¬
ня, которую любила Герануш. Она хорошо помнила мелодию,
но вспомнить слова ей никак не удавалось. И, несмотря на все
старания, восстановить в памяти удалось лишь одну строку: «Заг¬
рустил пастух в горах». В моей памяти сразу воскресли те дни,
когда, получив весть о том, что мы нашли в Америке Хорена,
бабушка стала напевать какую-то мелодию — в первый и един¬
ственный раз. Я сказала об этом тете Марге. Немного подумав,
она ответила: «Да, возможно, это та самая песня».
Тетя Марге еще раз попыталась напрячь память, но вспом¬
нить ничего не смогла. Тогда она позвонила друзьям своего дет¬
ства. Но и они ничего не помнили. Но тетя Марге не сдавалась.
Она связалась по телефону с участниками армянского церковно¬
го хора. Двое из них знали эту песню, любимую песню Герануш:
ИНГАЛЛА (28)
Загрустил пастух в горах,
Песню он запел, мечтая;
224

Эта песня — об очах,
О	пылающих щеках,
О счастливых прежних днях...
Ах, бедняга пастушок,
Лишь ущелья мая мм а
У твоих стелилась ног.
Ингалла-ингалла...
Эта песня — об очах,
О пылающих щеках,
О счастливых прежних днях...
Вот опять пришла весна,
С юга принесла она
Море радужных цветов.
Вновь любви я слышу зов,
Вновь поля полны цветов.
Ах, бедняга пастушок,
Лишь ущелья злая мма
У твоих стелится ног.
Ингалла-ингалла...
Эта песня — об очах,
О пылающих щеках,
О счастливых прежних днях...
Позже тетя Марте сказала:
—	Говорят, моя мать очень любила танцевать, и у нее это кра¬
сиво получалось. Но после тех страшных событий она ни разу не
танцевала.
Я спросила, знает ли она эти танцы? Она сказала, что помнит.
Я попросила ее показать хотя бы пару движений. Тетя Марте под¬
нялась, опираясь на стол, и объявила:
—	Этот танец называется тала.
Я моментально вскочила с места, обняла ее одной рукой за
плечо, и мы вместе поплыли в танце тала.
Вечером накануне моего отъезда все собрались на прощаль¬
ный ужин, и Ричард произнес вдохновенную речь: «Мне было
15. Зак. 7107.
225

около четырех или пяти лет, когда я впервые услышал о Геноци¬
де. Всю жизнь до смерти боялся турок, испытывал к ним глубо¬
кую ненависть. Отрицание ими Геноцида усиливало эту ненави¬
сть. А потом я узнал вас... Вы турчанка, но вы же ещё и часть на¬
шей семьи. Теперь я люблю нашу большую семью, со всеми ее
самыми дальними ветвями и с нетерпением жду знакомства со
всеми моими кузенами. Я бы хотел подружиться с ними, и, мо¬
жет быть, когда-нибудь мы все вместе сыграем на музыкальных
инструментах какую-нибудь мелодию. Но я по-прежнему нена¬
вижу тех, кто отрицает Геноцид, и никогда их не прощу».
Тетя Марге купила подарки для моих сестры и брата, а также
для всех наших кузенов. Вручая их мне, она сказала:
—	Я очень хочу их увидеть. Но мне все хуже и хуже, наверное,
я умру и не успею с ними встретиться. И если нам не суждено
встретиться, пусть они хоть вспоминают обо мне, глядя на эти
сувениры.
Она купила каждому по изящному подарку и надписала каж¬
дый своим чётким почерком.
Затем добавила:
—	Мы — одна семья.
Тетя Марге выразила желание, чтобы воссоединившаяся спу¬
стя столько лет семья сумела сохранить с таким трудом достиг¬
нутое знакомство. Мы дружно пообещали ей, что больше не рас¬
станемся, и выпили за всех членов нашей семьи.
Перевод на русский язык
Наринэ Эйрамджянц,
Литературная реконструкция
Ашота Сагратяна.
226

ПРИМЕЧАНИЯ
Анри Барби. «В стране ужаса. Мученица Армения»
1	В. А. Гордлевский. Избранные сочинения, т. 3, М., 1962, с. 129.
2	С. М. Городецкий. Об Армении и армянской культуре, Ереван, 1974, с. 23.
3	Там же, с. 25.
4	«Русское слово», № 141, 20 июня 1915 г.
5	АВПРФ, Политархив 1914 — 1916, on. 482, д. 3504, лл. 29— 29об.
6	АВП РФ, Политархив 1915, on. 482, д. 3505, л. 6
7	AznavourCh., Images de та vie, Р, 2005, рр. 147, 151.
8	В 1915 — 1916 гг. общее количество армян, убитых или умерших во
время депортации, составило 1200 000 человек. См. ГуайтаДж., Шейх
Файез эль-Гусейн о геноциде армян, М., 2007, с. 18 — ред.
9	Так во Франции называли султана Абдул Гамида II, который правил
Османской империей с 1876 года по 1909. Он был организатором геноци¬
да армянского населения с 1878 по 1909 год — ред.
10	Так называли в Европе партию «Единение и прогресс», созданную в
1889 году и самораспустившуюся в 1918. Придя к власти в 1908 году под
лозунгами свободы и равенства, ее руководители установили тоталитар¬
ную диктатуру, организовавшую геноцид армян в 1915 — 1916 гг. — ред.
11	Географические названия даны в современном написании — ред.
12	Нерегулярные части турецкой армии — ред.
13	Дешанель Поль (1855 — 1922) — член Французской Академии и Ака¬
демии нравственных наук, Председатель Палаты депутатов с 1898 по
1902 г. и с 1912 по 1920г. В 1920г. был избран Президентом Французской
Республики, но спустя несколько месяцев после этого подал в отставку
по состоянию здоровья. Написал несколько работ о внешней политике
Франции в Азии — ред.
14	После того как был написан этот материал, русские военные вла¬
сти значительно улучшили сообщение с Эрзерумом. Теперь до него дохо¬
дит железная дорога — авт.
15	Русские войска разгромили турецкую армию под Сарыкамишем в
декабре 1914 г. — ред.
16	В Османской империи должностное лицо, представлявшее цент¬
221
15*

ральное правительство в вилайете —ред.
17	Префект, стоявший во главе санджака — округа в вилайете —ред.
18Яузнал позже, после взятия Эрзинджана русскими войсками, что
этот священнослужитель по прибытии в этот город был убит турка¬
ми. — авт. Русская армия взяла Эрзинджан 10 июля 1916 года — ред.
19	Погромы армянского населения в Адане происходили в апреле 1909
года — ред.
20	Каймакам — супрефект, стоявший во главе казы — подразделения
санджака — ред.
21J. de Morgan, «Essai sur les nationalites» — aem.
22	Выдержка из рапорта консула Соединенных Штатов Америки в
Трабзоне от 28 июля 1915 года: «За пятнадцать дней до начала ссылки
солдаты-армяне, использовавшиеся исключительно на работах по ре¬
монту и восстановлению дорог, а также на транспорте — всего около
180 человек — были выведены за город и перебиты» — авт.
23	Консул США в Трабзоне сообщал в своем отчете о целом ряде нео¬
бычайных зверств. «Детей убивали, — писал он, — разбивая их череп об
утесы, убивали массами и т.д.» — авт.
24	«Десять самых красивых девушек, которых пощадили, один из чле¬
нов комитета «Единение и прогресс» поместил в особый дом для наслаж¬
дения собственного и своих друзей. Другие были распределены по домам
мусульман» — из отчета консула США от 28 июля 1915 г. — авт.
25	С этого времени (с апреля 1916) в общем около тысячи армян было
найдено в городе и главным образом в соседних селениях. — авт.
26	Энвер-паша, Исмаил (1881 — 1922) — один из лидеров комитета
«Единение и прогресс» и организаторов геноцида, во время Первой миро¬
вой войны главнокомандующий турецкой армией. Застрелен советским
чекистом Акопом Мелкумовым — ред.
21	Так называемый «временный декрет о депортации» был частично
опубликован 27мая 1915года, а появился в официальном издании 21 июня
1915 года — ред.
28	В Османской провинции провинция или область, находившаяся под
властью паши - ред.
29	Рассказ этих двух медсестер относится к 29 июля 1915 года и в
свое время был полностью напечатан отдельной брошюрой под заглави¬
ем «Несколько документов о судьбе армян в 1915 году». Женева, Главное
издательство (Societe generate d’imprimerie). Одна из медсестер — мад¬
муазель Флора А. Ведель-Ярлсберг — по происхождению норвежка — авт.
30	Жандармы, обычно конные, конвоировавшие партии депортиро¬
ванных — ред.
228

31	Старейшинам — ред.
32	Барби исходил из исторических знаний XIXвека. Об Аршаке I тогда
утверждалось, что он правил с 127 по 114 г. до Р. X и был основателем
династии Аршакидов, правившей Арменией 578 лет. См. Глинка С. 11.,
Обозрение истории армянского народа, М., 1832 — ред.
33	Арташес 1(114 — 96 до Р. X.) — сын Аршака I, который боролся
против римского господства в Азии. См. Глинка С.Н. выше цит. — ред.
34	По-видимому, имеется в виду Тигран II (I век до Р. X), прозванный
Великим, при котором Армения достигла пика своего могущества — ред.
35	Трдат или Тиридат II Великий (286 — 342 после Р. X.) — вместе со
Святым Григорием окрестил армянский народ в христианскую веру. См.
Глинка С. Н. выше цит. — ред.
36	Джемаль-паша, Ахмед (1872 — 1922) — один из лидеров комитета
«Единение и прогресс», в 1914 году был назначен военно-морским мини¬
стром, в 1915 году командовал 4-й армией в Сирии. Убит армянскими
мстителями Тер-Погосяном и Арташесом Геворгяном — ред.
37	Еще и теперь можно видеть при входе в город стелу в виде величе¬
ственного свода, высеченного в скале, на которой видна длинная надпись
клинописью, относящаяся к той же эпохе — авт.
38	Барби необъективно представляет роль Франции и Англии в утверж¬
дении предложенной турецкому правительству накануне Первой мировой
войны программы реформ в армянских вилайетах Османской империи. Ее
инициатором и самым активным сторонником была Россия, которая до¬
билась согласия турецкого правительства на осуществление этих реформ
в результате русско-турецкого соглашения 1914 года —ред.
39	Врамян Аршак (Дердзакян Оник, Ваган, Вараз) (1870 — 1915) —
принимал участие в подготовке захвата Оттоманского банка в 1896
году. После младотурецкого переворота в 1908 году был избран членом
оттоманского парламента — ред.
40	Ишхан (Погосян Никол, Никогайос) (1883 — 1915) — вел большую
работу по созданию в армянских селах тайных групп и организаций, со¬
действовал развитию просвещения — ред.
41	Манукян Арам (Ованисян Саркис) (1879 — 1919) — врач и обще¬
ственный деятель. После образования Армянской демократической рес¬
публики руководил страной до июля этого года, а потом стал министром
внутренних дел — ред.
42	Последующая судьба этого оттоманского депутата неизвестна,
но все заставляет предполагать, что он был убит, а его труп брошен в
озеро Ван — авт.
229

43	Ван делится на три части: «город», «порт» и «сады».
Узкий болотистый пляж, посреди которого высится гигантский утес
с развалинами древней крепости, отделяет «город» от озера. В этой
части Вана находились правительственный дворец или сераль, судебные
и административные учреждения — почта, телеграф, управление госу¬
дарственным долгом, банки, акцизное управление и т.п., а также мас¬
сив в четыреста-пятьсот армянских домов.
«Порт» — это селение, являющееся предместьем «города», в котором
жили хозяева лодок, обслуживающих местности, окружающие озеро.
Длинный и широкий проспект с полями, фруктовыми садами и домами
(принадлежавшими мусульманам) по его сторонам, соединял «город» с
«садами», у входа в которые находился базар Хач-Похан. Отсюда начи¬
нались чисто армянские кварталы, пересеченные широкими каналами,
утопающие в тени тополей и верб.
Турки построили в Ване две казармы. Одну, большую, в самом центре
армянского квартала, около Хач-Похан, а другую, поменьше, на одной из
господствующих над городом высот — авт.
44	Семирамида отправила в Армению свои войска, чтобы захватить
этого царя, отвергнувшего ее любовь. Ара Прекрасный в одежде просто¬
го солдата сражался в рядах своей армии и был убит. Обезумев от горя,
Семирамида приказала перенести его тело к богам «наслаждения» (Лецк),
но те не смогли вернуть жизнь царю Армении.
Его сын наследовал трон Армении, которую Семирамида, несмотря
на свое могущество, покорить не смогла — авт.
45	Воронцов-Дашков Илларион Ив. (1837— 1916) — граф, русский госу¬
дарственный деятель. В 1905 — 1916 гг. — наместник Кавказа — ред.
46	Озанян Андраник Торосович (1865 — 1927) — организовывал защиту
армянского населения в Османской империи во время погромов 1894 —
1896годов, руководил гайдуцкими группами в Западной Армении в 1902 —
1904 годах. Во время Первой мировой был командиром 1-го армянского
добровольческого отряда. В январе 1918 года получил звание генерал-
майора и руководил обороной Эрзерума. Умелыми военными операциями
спас жизнь многих западных армян, которые избежали поголовного унич¬
тожения и смогли переселиться в Восточную Армению — ред.
47	Кери (Гафавян Аршак) (1858— 1916) — член партии Дашнакцутюн.
В 1895г. возглавлял вооруженную группу, боровшуюся с погромщиками. В
1904 году принял участие в самообороне Сасуна. В 1905 году был одним из
организаторов самообороны армян Зангезура. В 1908 году помогал иран¬
ским революционерам. Во время Первой мировой войны был назначен ко¬
230

мандиром 4-го армянского добровольческого отряда. В 1916 году попал с
отрядом в окружение у Ревандуза, сумел вывести из него бойцов, но сам
погиб — ред.
48	Дро (Канаян Драстамат Мартиросович) (1883 — 1956) — в 1905 —
1906 годах организовывал самооборону армянского населения во время
армяно-азербайджанских столкновений, спровоцированных конкурен¬
тами российских нефтепромышленников. Во время Первой мировой вой¬
ны был командиром 2-го армянского добровольческого отряда. В 1918-
1920гг. во время работы в Министерстве обороны Армянской Республи¬
ки способствовал становлению армянских вооруженных сил — ред.
49	Амазасп (Срвандзтян Амазасп) (1873 — 1921) — член партии Даш ¬
накцутюн. В1905— 1906гг. защищал население Карабаха от погромов. В
1908 году был арестован властями царской России и приговорен к смер¬
тной казни. По ходатайству католикоса всех армян этот приговор был
заменен ссылкой в Сибирь. В 1913 году Амазасп совершил побег оттуда.
Во время Первой мировой войны был командиром 3-го армянского добро¬
вольческого отряда. В 1918 году защищал Баку от нападения турецких
войск. После установления Советской власти в Армении был арестован и
убит в тюрьме — ред.
50	Вардан Ха насори Вардан (Меграбян Саргис) (?— 1943) — с 1890года
принимал участие в переброске оружия для армянских групп самозащи¬
ты из Ирана в Васпуракан. В 1896 году возглавил самооборону Шатаха,
сражался в Ване. В 1905 году руководил самообороной в Карабахе. В
1915 году был назначен командиром Араратского отряда, который при¬
шел на помощь жителям Васпуракана — ред.
51	Пятый отряд армянских добровольцев возглавил Вардан — ред.
52	Сазонов Сергей Дмитриевич (1860— 1927) —министр иностранных
дел России с 1910 по 1916 год —ред.
53	Эта цифра не определяет общее число депортированных армян,
которые выживают в Месопотамии, но лишь число тех из них, которые
находятся в лагерях между Мескене и Дейр-эль-Зором — авт.
54	См. примечание к Предисловию.
55	Лепсиус Иоганнес (1858 - 1926) — немецкий востоковед — армяно-
вед. Во время организованных Абдул-Гамидом в Османской Турции по¬
громов в 90-е годы XIXвека стал инициатором оказания помощи армян¬
ским сиротам. По его почину в 1914 году было создано «Германо-армян¬
ское общество», председателем которого он оставался до конца жизни.
В 1916году опубликовал книгу «Доклад о положении армянского народа в
Турции». В1919 году издал книгу «Германия и Армения», в которую вклю¬
231

чил около 500 дипломатических документов, связанных с геноцидом ар¬
мян. На процессе С. Тейлеряна в 1921 году выступил защитником армян¬
ского юноши и разоблачил кровавую деятельность главного организато¬
ра геноцида Талаата. Лепсиус сам в 1915году ездил в Турцию и встречал¬
ся там с Энвером-пашой — ред.
Со времени написания этой главы другой германец — доктор Непаж,
старший преподаватель германской школы в Алеппо (Сирия), бесстраш¬
но послал представителям германского народа доклад о последних мас¬
совых убийствах армян, по его словам, «более ужасных, чем при Абдул-
Гамиде, целью которых было полное уничтожение армянского народа —
народа умного, промышленного и стремящегося к прогрессу».
Доктор Непаж смело заявляет, что «зрелища, на которых он при¬
сутствует несколько месяцев, останутся в памяти восточных народов
как позорное пятно на германском гербе».
Доклад этого очевидца подтверждает по всем пунктам ряд чудовищ¬
ных жестокостей, о которых я сообщил в этой книге. Кроме того, док¬
лад содержит множество подробностей и точных описаний диких сцен,
на которых присутствовали доктор Непаж и другие германцы-свиде¬
тели (учителя, инженеры Багдадской железной дороги, консулы Алек¬
сандретты, Алеппо, Мосула и др.).
Доклад можно найти в 3-й тетради «Документов о судьбе армян в
1915 — 1916гг., изданных в Женеве комитетом «Дело помощи армянам»
(L’oeuvre de secours aux Armeniens) —авт.
56	Общество изданий по литературе и искусству (Librairie Paul
Ollendorf). Г-н Аршак Чобанян и в нашей литературе талантливый
писатель, деликатный и чувствительный, произведения которого, на¬
писанные на редкой чистоты французском языке, многочисленны. Пос¬
ледние его поэмы, которые вышли во время войны — “L ’Orage "(“Буря ”),
“L ’Ode a la France ” (“Ода Франции ”), “Les Martyres ’’(“Мученики ”), “Le
pur chevalier” (“Рыцарь без страха и упрека ”) переполнены глубокой
любовью к Франции — авт.
57	Синан (1489 или 1490 — 1578 или 1588) — османский архитектор и
инженер. Строил дворцы, мосты, медресе, мечети — ред.
58	Теофиль Готье (1811 — 1872) — французский поэт и критик — ред.
59	Семья Бальянов насчитывала пять архитекторов: Карапета, Кир-
кора, Нико, Саркиса и Акопа. В XIXвеке они были ведущими архитекто¬
рами Константинополя. Дворец Бейлербейи построен в 1861—1865 го¬
дах, дворец Чираган сооружен в 1867 году Саркисом Бальяном, дворец
Долмабахче — Карапетом и Нико Бальянами в 1843 — 1853 годах — ред.
232

60	Дворец Йилдыз начали строить в 1889 году под руководством Сар¬
киса и Акопа Бальянов и придворного архитектора Османской империи
Раймондо д’ Аронко — ред.
61	Речь идет об Абдул-Гамиде II — ред.
62	Байрон, Джордж Ноэл Гордон (1788 — 1824) — великий английский
поэт-романтик. Принял активное участие в борьбе за освобождение
христианских народов от ига Османской империи — ред.
63	Анатоль Франс (1844 — 1924) — французский писатель, академик,
лауреат Нобелевской премии (1921). Протестовал против погромов ар¬
мянского населения в Османской империи в 1894 — 1896 годах, организо¬
вал и лично участвовал в сборе средств для армянских сирот. Сотрудни¬
чал в журнале “Pro Armenia ”. Гневно протестовал против геноцида ар¬
мян в 1915 — 1916 годах — ред.
64	Линч Генри Финис Блос (1862 — 1913) — ирландский географ и путе¬
шественник. На основе материалов, собранных во время двух путешествий
в 1893—1894и 1898годов, написал работу «Армения» (1901 г.), состоящую
из двух томов - «Русская Армения» и «Турецкая Армения» — ред.
65	Муре Габриэль (1865 — 1943) — французский поэт и драматург, ис¬
торик искусства — ред.
66	Гладстон Уильям (1809— 1898) — английский государственный дея¬
тель. Четырежды был премьер-министром Великобритании. Один из
организаторов «Англо-армянской ассоциации» в 1882 году. Выступал в
защиту христианских народов Османской империи. Осудил погромы ар¬
мянского населения при Абдул-Гамиде в 1895 — 1896 годах — ред.
67	Жорес Жан (1859 — 1914) — деятель французского и международ¬
ного социалистического движения. Призывал общественное мнение Ев¬
ропы поднять свой голос против дикого произвола оттоманских властей
по отношению к армянам — ред.
68	Кошен Дени (1851 — 1922)— французский государственный деятель
и писатель. Во время Первой мировой войны был заместителем мини¬
стра иностранных дел в министерстве Бриана (1916 — 1917), затем Рибо
(1917)-ред.
69	Брайс Джеймс (1838 — 1922) — виконт, английский государствен¬
ный деятель, правовед, историк. В 1876году основал и возглавил «Англо¬
армянское общество». В 1916 году под его редакцией и с его обширным
предисловием был издан сборник документов «Положение армян в Ос¬
манской империи в 1915 — 1916 годах» («Синяя книга») — ред.
70	Пенлеве Поль (1863 — 1933) — французский математик и государ¬
ственный деятель. Занимал в правительстве во время Первой мировой
233

войны посты военного министра, председателя Совета министров, ми¬
нистра авиации. Академик с 1901 года — ред.
71	Рорбах Пауль (1869 — 1956) — германский политический и обще¬
ственный деятель. Был одним из заместителей Председателя Германо¬
армянского общества, которое начало издавать в 1914году журнал «Мес-
роп» на армянском и немецком языках (вышел всего один номер). Рорбах
выступал против независимости Западной Армении, считая, что она
попадет под влияние России. Поддерживал планы турецкого правитель¬
ства по выселению армян из Западной Армении и водворению туда му¬
сульман из Фракии и России — ред.
72	Речь идет о Версальской мирной конференции, которая состоялась
в 1919 — 1920гг. — ред.
73	Врамян был депутатом от Вана в оттоманском парламенте — авт.
Федхийе Петин «Моя бабушка Герануш»
1.	Поминальный камень. У мусульман не принято ставить надгроб¬
ные камни. Речь идет о ритуальном камне во дворе мечети, на который
ставят гроб для прощания с усопшими.
2.	Гусулхане — помещение, в котором совершается обряд омовения
усопшего.
3.	Балу — центр провинции, что в округе Эльязиг.
4.	Хабаб — на армянском название деревни звучит как Хавав. В на¬
стоящее время она переименована в Экиногу, входит в провинцию Кован-
джлар.
5.	В Хававе находился самый большой монастырь округа — Христа
Сладчайшего, или Хававский монастырь, и две церкви — св. Богородицы
(сурбАствацацин) и Катогике.
6.	Кихе — центр провинции, входящей в округ Бингёл.
7.	Рамадан — месяц поста у мусульман, воспрещающий принимать
какую бы то ни было пищу в течение всего дня от рассвета до заката
солнца.
8.	Хадж — паломничество к Мекке, главной мусульманской святыне,
где родился и начал проповедовать пророк Мухаммед. Хадж — один из
пяти столпов ислама, совершить его хотя бы один раз в жизни обязан
каждый мусульманин. Совершивший паломничество удостаивается ува¬
жительного обращения к себе — ходжа.
9.	Чауш — воин.
234

10.	Плавление свинца — отвод злых чар: традиционный магический
обряд, широко распространенный у народов Передней Азии.
11.	Гювеш — блюдо из мяса и баклажанов.
12.	Блгур — традиционным образом обработанное пшеничное зерно.
13.	Тюркю — народная песня. Турки считают, будто это они изобре¬
ли само понятие народной песни. Поэтому фольклорная мелодия любой
старины в Турции именуется тюркю.
14.	Третья молитва — мусульманин обязан три раза в день совершать
намаз — молитву. Третья по счету называется игинди.
15.	Гебзе — центр провинции, находящейся в округе Ходжаэль.
16.	Эдремит — ныне Артамет.
17.	«Банк Глаза» — турецкая офтальмологическая клиника.
18.	По всей видимости, имеются в виду армянские погромы 1895—
1896 годов.
19.	Чермик-Хамамбаши — центр провинции, подчиняющейся Диарбе-
киру, армянское название Джермадзор.
20.	Принятая в Турции форма ответа на обращение.
21.	Чюнгюш — центр провинции, находящейся в округе Диарбекир.
22.	Решад — султан Османской империи Мехмед VPeuiad (1909—1918).
23.	До 1928года турки пользовались арабским алфавитом, после 1928
— латинским.
24.	12 сентября 1980года в Турции произошел государственный пере¬
ворот.
25.	Эрзинджан — ныне Ерызнка.
26.	«Акос» — издаваемая в Стамбуле двуязычная (армяно-турецкая)
армянская газета. Основана в 1996году. Главным редактором был Грант
Динк, убитый в 2007году.
27.	Чорек — пасхальная армянская выпечка.
28.	Перевод Ваага Малояна.
235

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
1.	Анри Барби после возвращения из Сербии в конце 1915 года.
2.	Фрагмент списка иностранных журналистов, получивших
разрешение в Министерстве иностранных дел Российской Империи
разрешение на поездки по местам боевых действий российской армии
(от 11 июля 1916г.)(АВПРФ, Ф. 2003, on. 1, д. 1445). Вторая сверху
— фамилия Анри Барби.
3.	Анри Барби в форме офицера сербской армии (крайний справа)
на сербском фронте.
4.	Поль Дешанель, Председатель Палаты депутатов, в 1920-м
году Президент Франции.
5.	Консул США в Эрзеруме г-н Стэплтон с семьей (фото Анри
Барби).
6.	Ишхан, один из руководителей Ванского комитета партии
Дашнакцутюн, предательски убитый турками перед началом Ван¬
ского восстания («Искры», №20, 1915).
7.	Андраник, легендарный герой армянского народа, самый зна¬
менитый командир армянских добровольцев (фото Анри Барби).
8.	Арам, вождь армянских повстанцев в городе Ване (в центре) («Ис¬
кры», № 20, 1915).
9.	Героические защитники Вана. (Снимок сделан в траншее во время
осады города весной 1915 г.)
10.	Разрушенный бомбардировкой Ван. Квартал Айгестан («город са¬
дов»), в котором держа/шсь повстанцы .(«Искры», № 20, 1915).
11.	Группа армянских беженцев из Ванского вилайета на Кавказе.
12.	На Кавказе. Раздача продовольствия армянским беженцам.
13.	В одном из приютов Тифлиса. Группа армянских сирот через год
после их переселения на Кавказ. В центре — епископ Месроп, духовный
глава тифлисских армян (фото Анри Барби).
14.	В одном из приютов Тифлиса. Армянские сироты, подобранные
населением Кавказа На первом плане — девочка, исполняющая армяне-
236

кий танец (фото Анри Барби).
15.	Армянская мать с оружием в руках защищавшая своего сына
(Фото Анри Барби).
16.	Истощенные и одичавшие армянские дети, найденные в раз¬
валинах армянских сел.
17.	6-й армянский добровольческий отряд (Фото Анри Барби).
18.	Армянские добровольцы (2-й отряд) на привале.
19.	Группа кавалеристов из 2-го армянского добровольческого отряда
(Фото Анри Барби).
20.	Начальники армянских добровольцев. Сверху вниз: Амазасп — ко¬
мандир 3-го отряда, Кери — начальник 4-го отряда, Вардан, который
командовал 2-м, 3-м и 4-м отрядами в апреле 1915 года.
21.	Группа армянских добровольцев (в центре — Сепух, один из коман¬
диров).
22.	Мать Федхийе Четин (справа) со своими сестрами Сабахат и
Зехрой. Снимок сделан в 1957 году.
23.	Федхийе Четин со своей бабушкой Герануш.
24.	Статья о Федхийе Четин в двуязычной армяно-турецкой га¬
зете «Агос» («Межа»), редактор которой Грант Динк в 2006 году
был убит киллером на стамбульской улице.
25.	Могила супругов Гадарян - прадеда и прабабки Федхийе Че¬
тин на кладбище в Нью-Джерси (США).
26.	Ереван. У Мемориала жертвам геноцида армянского народа.
237

СОДЕРЖАНИЕ
Вардес Арцруни, Анатолий Василенко
АРМЯНСКОЕ ДРЕВО	5
Анри Барби
В СТРАНЕ УЖАСА. МУЧЕНИЦА АРМЕНИЯ	19
Поль Дешанель
ПРЕДИСЛОВИЕ	21
ТРАГЕДИЯ АРМЕНИИ
В Эрзеруме	23
Неопровержимые показания
консула Соединенных Штатов в Эрзеруме	29
Рассказ очевидца	33
Четырнадцать тысяч убитых Трабзона	37
Чудовищный «крестный путь» депортированных	43
Караваны смерти	47
Рассказ двух германских медсестер	53
Путь ужаса и смерти в пустынях Анатолии	57
Провинции ужаса	62
В Эрзинджане	68
Волнующий до глубины души призыв	70
ОКАЗАВШИЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ УБИЙЦАМ
Восстание обреченных	73
Повстанцы горы Моисея	78
Героическое сопротивление Вана	83
238

91
АРМЯНСКИЕДОБРОВОЛЬЦЫ
АРМЯНСКИЕ ДЕТИ
(Бродячие дети)	96
АГОНИЯ ДЕПОРТИРОВАННЫХ В МЕСОПОТАМИИ
Лагеря пыток и смерти	100
Трагический документ.	105
СТРАШНЫЙ ИСХОД БЕЖЕНЦЕВ НА КАВКАЗ
Страшный исход беженцев на Кавказ	111
Голоса детей, обвиняющие палачей	115
ИТОГИ МАССОВЫХ УБИЙСТВ	121
БУДУЩЕЕ АРМЯН
Правда об армянском народе	124
Автономия армян	130
ПРИЛОЖЕНИЕ
(ДОКУМЕНТЫ И ОФИЦИАЛЬНЫЕ ДОНЕСЕНИЯ)
События, предшествовавшие изданию
декрета от 20 мая (2 июня) 1915 года	133
Федхийе Четин,
МОЯ БАБУШКА ГЕРАНУШ	153
ПРИМЕЧАНИЯ.	227
СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ.	236
239

Анри Барби
В СТРАНЕ УЖАСА. МУЧЕНИЦА АРМЕНИЯ
Федхийе Четин
МОЯ БАБУШКА ГЕРАНУШ
(Некоммерческое историке-документальное издание)
Под редакцией - Вардкеса Арцруни и Анатолия Василенко
Оформление - Гузель Гикматуллина
Технический редактор - Елена Косырева
Корректор - Антонина Плеханова
Подписано в печать 22,09,2010 г. Формат 60 х 84‘/i6.
Бумага офсетная. Печать офсетная. Гарнитура «NewtonC».
Уел. печ. л. 13,95 + вкл. 0,93. Тираж 3000 экз. Заказ № 7107.
АНО РИД «Российский писатель».
119146, Москва, Комсомольский пр-т, 13.
Тел./факс: 8(499) 246-58-43
www.rospisatel.ru
Отпечатано в полном соответствии с качеством
предоставленного издательством электронного оригинал-макета
в ГУП «Брянское областное полиграфическое объединение».
241019, г. Брянск, пр-т Ст. Димитрова, 40
Тел. (4832) 41-46-48, факс (4832) 41-46-64
E-mail; brobltip@online.debryansk.ru;
brobltip@rambler.ru