Текст
АКАДЕМИЯ НАУК СОЮЗА ССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
С. Б. ВЕСЕЛОВСКИЙ
ФЕОДАЛЬНОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ
В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ
РУСИ
Том I
/ часть
ЧАСТНОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ
11 часть
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ МИТРОПОЛИЧЬЕГО ДОМА
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
МОСКВА 1947 ЛЕНИНГРАД
ПРЕДИСЛОВИЕ
Монография С. Б. Веселовского представляет несомненно
очень ценный вклад в изучение вопроса о характере феодаль-
ного землевладения в XIV—XVI вв. С. Б. Веселовский являет-
ся одним из лучших знатоков актового материала указанного
времени. Ему принадлежит ряд ценнейших изданий па-
мятников социально-экономической истории. Все исследования
С. Б. Веселовского основаны на свежих архивных документах
и содержат много новых конкретно-исторических наблюдений
и выводов. Теми же достоинствами, присущими С. Б. Веселов-
скому как ученому, отличается вновь публикуемый капиталь-
ный труд о феодальном землевладении.
В результате многолетних архивных разысканий С. Б. Ве-
селовский заново пересматривает ряд вопросов, связанных
с вотчинным правом, иммунитетом, земельной политикой
московских великих князей и первых царей, различными фор-
мами условных земельных держаний, системами кормлений и по-
местий и т. д. Исключительную ценность представляют моно-
графические очерки, посвященные истории пяти крупных вот-
чин XIV—XV вв.: Ворониных, Головкиных, Квашниных, Мо-
настыревых и Валуевых. Специальную главу С. Б. Веселовский
уделяет характеристике сельского хозяйства и промыслов на
землях частных вотчинников. Во второй части книги автор де-
тально останавливается на структуре земельных владений мо-
сковского митрополичьего дома как феодальной организации.
Обилие, свежесть и яркость вновь найденного и привлечен-
ного к исследованию материала; громадное количество не-
известных ранее фактов, извлеченных из источников; широта
постановки темы; наконец, тонкая, филигранная исследователь-
ская техника, — все это позволяет расценивать монографию
С. Б. Веселовского как крупное явление в советской исто-
риографии по раннему русскому феодализму.
В то же время нельзя не остановиться на некоторых утвер-
ждениях С. Б. Веселовского, вызывающих возражения. Основ-
I* I
ной недостаток его монографии заключается в том, что вопро-
сы феодального землевладения он сводит, главным образом, к
вопросам правовым. Автор не касается основных тем феодализ-
ма как общественной формации, соответствующей определен-
ному уровню развития производительных сил и характеризую-
щейся особой формой взаимоотношений между господствую-
щим классом землевладельцев и классом непосредственных
производителей. Отсюда — ряд неверных определений.
Так, на всем протяжении главы II дает себя чувствовать не-
четкость понятий: «род», «родовые связи», «родоплеменные сою-
зы». При этом, употребляя данные термины, С. Б. Веселовский
сопровождает их определениями — «старые» и «новые». По-
скольку недостаточно отчетливо вскрывается принципиальная
разница между «старыми родоплеменными союзами» и «новыми»
родами XVI—XVII вв., между «родовыми связями» в среде слу-
жилой и крестьянской, может получиться впечатление о нали-
чии родового строя в эпоху феодализма.
Столь же серьезные возражения вызывает и предложенная
С. Б. Веселовским концепция «разрушения феодального земле-
владения», которое он связывает вообще с «разложением» фео-
дальной системы. Причинами этого явления автор считает рав-
ный раздел вотчин между сонаследниками и надел сестер
приданым. «Эти два фактора,— пишет С. Б. Веселовский в гла-
ве III, — ... были едва ли не главными причинами разложения
старого феодального землевладения». Таким образом, вопрос
о смене боярства в качестве господствующей силы дворянством
автор сводит к «естественному размножению служилых людей»,
т. е. к чисто биологическому фактору, а эту смену рассматри-
вает как развал феодальной формации. Но ведь дворянство
XVI в. — это не просто измельчавшее в результате земель-
ных разделов боярство XIV в. Раздел же вотчин мог способ-
ствовать измельчанию боярского землевладения, но не «раз-
ложению» феодальной системы, которое происходит много
позже лишь в результате зарождения и роста новых капитали-
стических отношений.
Автор неоднократно возвращается к объяснению истории
класса феодалов с чисто биологических позиций. Так, он говорит
«о слабой рождаемости, смертях в боях или в раннем возрасте
от разных случайностей». Несколько ниже «факт постоянного
дробления вотчин между размножившимися с течением времени
представителями княжеских и боярских родов» рассматривает-
ся как причина, вследствие которой они «так легко попали в
прямую зависимость от московских государей». Неужели можно
понять указанное явление только в свете этих причин? Нель-
зя же совершенно игнорировать экономическое и политическое
2
тяготение боярства к Московскому центру, центру формиру-
ющегося национального государства.
С. Б. Веселовский и сам чувствует слабость своего объясне-
ния и в главе VII ищет экономических факторов, которые про-
лили бы свет на историю класса феодалов. Но и в данном случае
его выводы вызывают возражения.
Согласно концепции С. Б. Веселовского, для экономики
XV в. характерно «преобладание эксплоатации природных бо-
гатств и второстепенное значение земледелия», отсутствие бар-
щины. Отсюда недалеко до вывода, что экономическая отста-
лость делала бояр политически передовым элементом, врагами
раздробленности, что экономическая отсталость способство-
вала «образованию единого Великорусского государства».
По мнению автора, в хозяйстве землевладельцев среднего и
мелкого калибра «земледелие занимало более видное место, чем
в хозяйстве боярина», «в этом отношении они (землевладельцы)
не могут быть названы пережитками старины». Но, будучи пе-
редовыми экономически, землевладельцы политически связали
свою судьбу с удельными князьями, и только потеря вотчин в
семейных разделах заставила их пойти на службу к москов-
скому князю. Сам С. Б. Веселовский признает в этой концепции
«некоторое противоречие», подчеркивает ее «отвлеченность и
схематичность». Автор не может преодолеть «отвлеченность и
схематичность» своих собственных построений в силу того, что
он не дает анализа системы феодального хозяйства в целом и не
касается тех общих экономических сдвигов (рост экономиче-
ского общения, общественное разделение труда), которые под-
готовили образование национального государства.
Особого внимания заслуживает глава VI, посвященная су-
дебному и податному иммунитету. В основном она является крат-
ким изложением книги С. Б. Веселовского «К вопросу о проис-
хождении вотчинного режима» (М. 1926). В свое время с рецен-
зией на эту книгу выступил А. Е. Пресняков. Сейчас С. Б. Ве-
селовский представляет свои контр-возражения А. Е. Пресня-
кову. Вопрос идет о генезисе иммунитетных привилегий фео-
дального землевладения и о том, в какой мере они связаны с
княжескими пожалованиями. С. Б. Веселовский считает «бес-
плодной» самую постановку вопроса о происхождении иммуни-
тета независимо от политики княжеской власти, так как такая
«постановка вопроса... ставит нас лицом к лицу с еще более тем-
ным вопросом, чем вопрос об иммунитете, — с вопросом о проис-
хождении княжеской власти». Иммунитет С. Б. Веселовский
рассматривает лишь как правовую категорию, «известный ин-
ститут феодализма», а не как особую форму внеэкономического
принуждения феодалами непосредственных производителей.
з
Отсюда возражения против тезиса А. Е. Преснякова: «предпо-
сылки иммунитета в древней Руси, конечно, не зависят от зе-
млевладения в своем правовом содержании, но явно связаны
с землевладельческим хозяйством социологически». С. Б. Ве-
селовский считает это утверждение А. Е. Преснякова плодом
неумения «проводить определенную грань между бытовыми и
юридическими явлениями». Все дальнейшее изложение С. Б. Ве-
селовского исходит из этих предпосылок. Иммунитет опреде-
ляется как «нормальная форма управления», как «универсаль-
ное средство» княжеской политики и т. д. Землевладелец высту-
пает «в роли защитника и покровителя подвластного ему насе-
ления».
Однако марксистско-ленинская методология вкладывает
в понятие иммунитета классовое содержание и рассматривает
его как систему господства и подчинения в феодальной деревне,
организованно проводившуюся классом феодалов методами
внеэкономического принуждения. Если первоначально иммуни-
тет являлся характерным признаком земельной собственности
независимо от княжеской власти, то с усилением последней она
начинает рассматривать себя как источник феодальных приви-
легий. «Здесь мы подходим к тому пункту, когда рассмотрение
общественных отношений ведет нас к рассмотрению отношений
государственных, где мы от экономики переходим к политике»1.
Можно отметить еще ряд утверждений С. Б. Веселовского,
с которыми нельзя согласиться.
В главе X С. Б. Веселовский говорит о смягчении рабского
труда, отказе от него в ряде хозяйств, о массовом отпуске хо-
лопов на свободу. Он объясняет это исключительно влиянием
духовенства, проповедью церкви, не ставит вопроса о том, что
это вызывалось экономическими потребностями, хозяйствен-
ным развитием, которое делало очевидной невыгодность раб-
ского труда.
Несмотря на все отмеченные выше места в книге С. Б. Ве-
селовского, которые не могут быть приняты современной исто-
рической наукой, его монография сохраняет свое крупное зна-
чение как труд, насыщенный яркими историческими факта-
ми (множеством глубоких и тонких наблюдений, ценных построе-
ний и обоснованных выводов по ряду конкретных вопросов).
Труд С. Б. Веселовского дает ценный материал для изучения
истории феодального землевладения в XIV—XVI вв.
1 К. М а р к с и Ф, Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
♦
ЧАСТНОЕ
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ
*
Г Л А В A I
НЕСКОЛЬКО ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫХ ЗАМЕЧАНИЙ
ОБ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ ВОЗМОЖНОСТЯХ
И О МЕТОДАХ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОИСХОЖДЕНИЯ
ЧАСТНОЙ ЗЕМЕЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
В историографии всех народов вопрос о происхождении
частной собственности на землю является одним из самых
важных и в то же время одним из самых трудных вопросов. В
обширной литературе предмета мы находим множество всевоз-
можных гипотез и бесконечные разногласия ученых. Разумеет-
ся, гипотезы и разногласия, сами по себе, нельзя признать
нежелательным явлением, но, к сожалению, они слишком
часто превращаются в споры о вкусах, от чего, говоря во-
обще, рекомендуется воздерживаться. О бесплодности подоб-
ных споров свидетельствует то, что в литературе предмета
нередко наблюдаются рецидивы ошибок и заблуждений, каза-
лось бы, основательно и бесповоротно отвергнутых.
Предпринимая исследование, не только полезно, но и не-
обходимо предварительно разобраться в причинах этой ис-
ториографической аномалии. Уясняя себе причины аномалии,
мы сразу находим, что на путях исследования сложных
. проблем древнего землевладения историки наталкивались на не-
сколько препятствий, из которых одни представляются неустра-
нимыми, а другие могут и должны быть устранены усовер-
шенствованием и повышением приемов научного исследования
предмета.
Происхождение и первые этапы развития частной собст-
венности на землю навсегда остались бы областью гипотез,
т
'«ели бы не труды Маркса и Энгельса, которые дают твердую
опору для разрешения доселе спорных вопросов. Что
касается северо-восточной Руси, то следует признать, что для
времени до XIV столетия мы имеем недостаточно источников.
Археологические данные, немногие свидетельства летописей,
статьи Правды Русской, несколько актов и случайные упо-
минания других памятников письменности — вот все, что мы
имеем. На основании этих источников мы можем сказать, что
частная собственность была весьма распространенным явле-
нием, что повсеместно на Руси существовали прочные обы-
чаи наследования родовых недвижимостей, что практиковались
различные случаи отчуждения земли, что, наконец, в мест-
ностях с плотным населением было известно межевание зе-
мель и пени за нарушение межевых граней.
Приблизительно с середины XIV в. количество источни-
ков, преимущественно актовых, начинает быстро возрастать.
Количество напечатанных и ненапечатанных источников XV в.
уже настолько значительно, что позволяет выяснить ряд
вопросов истории частной собственности. Весьма досадным
для исследователя обстоятельством является то, что сохранив-
шиеся источники XV, а отчасти h»XVI, в. распределяются по
территории Руси очень неравномерно. Самое полное отраже-
ние в источниках получили Москва, центральные районы и
вообще территория Московского великого княжения.
Значительно слабее представлены в источниках удельные
княжества и владения Великого Новгорода. Наконец, для
юго-западной Руси, постоянно страдавшей от набегов кочев-
ников и несколько столетий находившейся под властью
Литвы, для XIV—XV вв. сохранилось совсем ничтожное коли-
чество актового материала.
Другое досадное обстоятельство, с которым приходится
постоянно считаться, заключается в том, что древнейшие акты '
в своей массе суть юридические памятники, которые только
косвенным образом, и не всегда удовлетворительно, освеща-
ют существенные вопросы экономики. Вследствие этого эко-
номические основы юридических явлений того времени
изучать трудно. Дело облегчается с конца XV в., от которого
начинаются такие важные источники, как писцовые книги,
-8
судебные дела и различные акты повседневного государствен-
ного и местного управления.
Еще одно замечание. Подавляющая масса дошедшего до
нас актового материала происходит из монастырских архи-
вов и освещает историю частного и монастырского землевла-
дения. Вопросы крестьянского землевладения и вообще исто-
рии крестьянства освещаются в этих источниках довольно
случайно и большей частью косвенно.
Таким образом, в зависимости от количества и качества
дошедших до нас источников, применение основного и самого
надежного метода исторического исследования, метода ана-
лиза источников и непосредственного наблюдения фактов и
явлений, значительно облегчается лишь с XV в. Для многове-
ковой предшествовавшей истории земельных отношений при-
ходится прибегать к неписьменным источникам (данные ар-
хеологии, лингвистики, этнографии и т. д.).
Указанные хронологические пределы, конечно, приблизи-
тельны и условны. Во-первых, не исключена возможность
открытия новых источников, но еще важнее, что техника
научных исследований совершенствуется, развиваются различ-
ные вспомогательные дисциплины, и никто не решится пред-
сказывать границы прогрессу исторической мысли.
Хронологические пределы исследовательских возможностей,
зависящие от дошедших до нас наличных источников, можно
несколько расширить методами также ретрогрессии и ретро-
спекции. Эти методы имеют много общего, но мне представ-
ляется весьма полезным осознать и ясно указать особенности
того и другого. Ретрогрессия есть попятное движение от ис-
следованных и достаточно известных позднейших источников
к более ранним, которые сами по себе неясны и недостаточны
для прочных выводов. По существу, это один из приемов
смысловой интерпретации источников.
Ретроспекция — понятие гораздо более широкое. Ретро-
спекцией мы называем всякое умозаключение о неизвестном
предшествовавшем явлении на основании известных после-
дующих явлений того же порядка.
Насколько ретрогрессивная интерпретация первоисточни-
ков может дать прочные выводы и принести в исторических
О'
исследованиях большую пользу, настолько же неумеренное и
неосмотрительное пользование ретроспекцией может легко
привести исследователя к необоснованным выводам.
Прекрасные исследования по древней истории Англии
Сибома и его последователя Мейтланда могут быть поучитель-
ными образцами научно-плодотворного применения ретро-
спекции вообще и, в частности, ретрогрессивной интерпрета-
ции источников.1 Внимательно изучая работы мастеров метода
ретроспекции, мы можем оценить сильные и слабые стороны
их исследовательской техники и уяснить себе пределы и сферу
научно-плодотворного применения ретроспекции.
Едва ли можно оспаривать, что ретроспекция способна
давать положительные результаты только в исследовании
массовых, повседневных и долгое время повторявшихся яв-
лений. Однако, высказав такое общее положение, необходимо
тотчас же сделать оговорку. В жизни народов рождения и
смерти суть явления массовые и постоянно повторяющиеся,,
и историки не раз пытались ретроспективно вычислить, хотя
бы приблизительно, население той или иной страны в про-
шлом на основании позднейших статистических данных о
движении народонаселения. Они исходили из бесспорного
положения, что рождаемость и смертность подчинены извест-
ной биологической закономерности, но постоянно наталкивались-
на столь же несомненный факт, что биологическая закономер-
ность роста населения в истории очень часто нарушалась раз-
личными катастрофическими событиями: опустошительными
эпидемиями, войнами, массовыми переселениями и т. п. Сколь-
ко-нибудь точная цифровая оценка этих событий невозможна.
Вследствие этого все попытки осветить вопрос о движении
народонаселения при помощи ретроспекции не давали
удовлетворительного результата.
1 Я имею в виду известное исследование Сибома: Fr. See boh m.
English village Community. Лондон, 1883, и работы Мейтланда,
помещенные сначала в «Истории английского права до Эдуарда I», изд.
под ред. Поллока, а затем в переработанном виде составившие особук>
книгу: Domesday Book and beyond. Три этюда по древнейшей истории
Англии. Кембридж, 1921.
10
Неизмеримо более подходящей областью применения ре-
троспекции всех видов является древняя история права. Обыч-
ное право народа —а другого права в древности не было —
в своем развитии очень мало подвержена влиянию катастро-
фических событий. Оно образовывалось очень медленно и
так же медленно эволюционировало в зависимости от мате-
риальных условий жизни народа. Долгий тяжелый жизнен-
ный опыт заставлял народ дорожить своими достижениями в
области права и порождал прочность, живучесть и консер-
вативность обычаев, которые хорошо известны историкам пра-
ва и давно ими доказаны. Особой устойчивостью и консерва-
тивностью отличаются нормы семейного, наследственного и
вещного права, т. е. как раз тех областей частного права, с
которыми приходится больше всего иметь дело исследователю
права собственности.
Консервативностью обычного права объясняется разно-
временное отмирание входящих в состав его норм, которые
оставляют после себя то, что историки права называют пере-
житками. Изучая обычное право какого-нибудь народа, мы
обыкновенно находим в нем нарождающиеся нормы, не полу-
чившие еще общего признания, и рядом — нормы, давно пере-
ставшие отвечать требованиям жизни, нормы отжившие.
Ограничусь одним конкретным примером консервативно-
сти обычного права. В купчих на недвижимость грамотах
XIV — XVII вв. можно наблюдать интересный пережиток
глубокой старины. Цена объекта сделки в купчих грамотах
выражается в некоторой сумме денежных знаков и в «по-
полнке» к ней, обыкновенно в виде какой-нибудь вещи. Чаще
всего пополнкой был домашний скот: конь, лошак, корова,
теленок, жеребенок, свинья, овца и т. п. Реже покупатель
давал пополнку какой-нибудь вещью домашнего обихода, на-
пример шубой, кафтаном. Можно подметить, что ценность
пополнки находилась в некотором соответствии со значитель-
ностью сделки и с денежной ценой ее объекта, но ничего боль-
ше о значении этого обычая сказать невозможно. Быть может,
этот обычай можно поставить в связь с обычаями относительно
. выкупа родовых вотчин. Выкуп в древние времена произво-
дился обыкновенно по цене продажи, причем выкупщик
’ и
не был обязан возвращать полученную при совершении сделки
пополнку. Такой порядок выкупа часто вызывал споры, и
в XVI в. Московское правительство вторгается в область обы-
чаев выкупа и указами вводит другой порядок выкупа — «по
четвертям», т. е. по количеству земли выкупаемой вотчины.
Естественно, что вопрос о пополнке при выкупе по четвертям,
по указной цене четверти земли, терял всякое значение. Тем
не менее обычай давать пополнку продолжает существовать до
конца XVII в. и окончательно исчезает только в XVIII в.
Пережитки в быту народа еще живучее, чем в праве. Почти
до наших дней в народе держались такие обыкновения, в древ-
ности имевшие, вероятно, юридическое значение, как «ударять
по рукам» при заключении сделки, передавать покупателю
лошади повод «из полы в полу», давать магарыч (угощение)
продавцу и свидетелям и т. п.
Естественно, что историки права раньше, чем историки,
занимающиеся общей историей, обратили внимание на указан-
ные свойства обычного права и стали пользоваться ретро-
спекцией в исследованиях древнего права. В исследованиях
древнейших периодов истории, от которых сохранилось мало
памятников письменности, культивировался главным образом
метод изучения пережитков. При наличии достаточного ко-
личества источников осторожные исследователи предпочитали
пользоваться методом ретрогрессии.
Юристам же принадлежит честь разработки так называе-
мого «сравнительного метода». И лучшие образцы применения
сравнительного метода дали бесспорно историки права.
Прекрасные работы Г. Сомнера Мэна и других мастеров
сравнительного правоведения имели большой успех и поро-
дили поклонников, подражателей и последователей этого но-
вого метода, который обещал пролить свет на многие темные
вопросы древней истории народов. И случилось то, что бывало
и бывает нередко в истории научной мысли: самые сильные
удары различным учениям, теориям и методам наносила не
критика противников, а чрезмерное усердие поклонников и
последователей. Злоупотребления сравнительным методом со
стороны эпигонов скомпрометировали метод и вызвали силь-
ную реакцию.
12
Ярким выражением этой реакции могут служить пессими-
стические замечания известного английского историка Эшли.
Он полагал вполне возможным задаться вопросом, больше ли
пользы или вреда принес исторической науке сравнительный
метод, которым так гордились его основоположники. Едва ли
можно считать большим приобретением для исторической
науки, что сравнительный метод вызвал появление — на смену
кропотливому и тяжеловесному эрудиту — блестящего, но
псевдонаучного очеркиста. 1
Все работы Фюстель де Куланжа отличаются прекрасной
осведомленностью в первоисточниках, строгой методичностью
рассуждений и ясностью исследовательской мысли и изложе-
ния В своих исследованиях он пользовался иногда сравнения-
ми, но к сравнительно-историческому методу, как таковому,
предъявлял очень высокие требования и отводил ограни-
ченную сферу применения. Сказав любезность, как полагается
французу по адресу учености Лавелэ, он дает затем такую
убийственную характеристику сравнительно-историческому
стилю, которая прямо применима к Лавелэ и его последова-
телям. 2
Для ясного и логичного ума Фюстель де Куланжа такой
стиль работы был совершенно неприемлем. По его мнению,
сравнения могут быть научно-плодотворны только в тех
случаях, когда сравниваемые явления предварительно и
вполне достаточно исследованы. При такой постановке вопроса
метод сравнений, по существу, выходит из области историче-
ских исследований в собственном смысле слова и дает
материал для обобщений и построений социологического
порядка.
Некоторые буржуазные историки пользовались сравнитель-
ным методом иначе. Они находили возможным брать для сравне-
ний явления, мало им известные или совсем неисследованные,
причем вырывали обыкновенно сравниваемые явления из кон-
1 Ashley. Surveys historic and economic. Longmans, 1900, 147 p.
•Fustel de Coulange. Le problime des origines de la’prop-
rifeti fonciire. Впервые напечатано в 1889 г. в «Revue des questions histo-
riques», а позже перепечатано в сборнике сочинений Fustel de С о u I а п-
g е. Questions historiques. Paris, 1893.
13
текста исторических условий времени и места. Естественно,
что вследствие этого они не были в состоянии отличать суще-
ственные и постоянные черты явлений от несущественных,
внешних и случайных, и на основе таких сравнений, делали
рискованные, эффектные на первый взгляд, но совершенно
не научные выводы.
В работах классиков марксизма-ленинизма мы видим
иной образец применения сравнительного метода. Не раз к
нему прибегали Маркс, Энгельс и Ленин.
Из собственного опыта всем хорошо известно, что мы часто
не замечаем какого-нибудь явления только потому, что наше
внимание обращено в другую сторону, на другие явления.
Французская поговорка: «кто ищет, тот всегда найдет», оправ-
дывается далеко не всегда, но несомненно имеет долю правды.
Во всяком случае, чтобы найти что-либо, надо искать. Срав-
нение явлений, имеющих нечто общее и сходное, может быть
весьма полезным, как привлекающее внимание исследователя
на то, чего он не замечал. Но ясно, что это только первый
этап познания неизвестного, а не достаточное основание для
выводов. Если дальнейшее исследование источников не
оправдает наших ожиданий и не подтвердит предположений, то
следует запастись терпением и отказаться от поспешных обоб-
щений.
По поводу моей работы об иммунитете в северо-восточной
Руси мне приходилось слышать упреки критиков, что я не
делал сравнений наших отечественных явлений с институтами
западноевропейского феодализма даже в тех случаях, когда
они, казалось бы, сами напрашивались.1 Признавая некото-
рые замечания критиков справедливыми, я тем не менее и в
настоящем исследовании предпочел не вводить в него срав-
нений из истории других европейских народов. В свое оправ-
дание, если таковое нужно, выскажу соображения, которыми
я руководился.
Талантливые этюды Н. П. Павлова-Сильванского, безвре-
менно скончавшегося в начале своей научной карьеры, имели
1 С. Б. Веселовский. К вопросу о происхождении вотчинною
режима. М., 1926.
14
большой успех 1 и вызвали целый ряд отзывов со стороны как
русских, так и занимающихся всеобщей историей историков.3
К сожалению, Павлов-Сильванский не успел приобрести
больших познаний в западноевропейской -литературе по фео-
дализму, очень мало занимался самостоятельным исследова-
нием отечественных первоисточников и пользовался в своих
этюдах главным образом сравнительно-историческим мето-
дом. Он горел нетерпением поскорее доказать существова-
ние феодализма на Руси и стал на рискованный путь смелых
сравнений и поверхностных аналогий. Естественно, что его
выводы вызвали возражения и многим казались неубедитель-
ными.
Тем не менее большой заслугой Павлова-Сильванского сле-
дует признать то, что он привлек внимание историков к
проблеме русского феодализма и вынудил русских историков
разрабатывать впредь отечественную историю не в отрыве
от истории других европейских народов, а в связи и в посто-
янном сопоставлении с нею.
В то же время работы Павлова-Сильванского ясно пока-
зали необходимость продолжать исследование источников
внутренней истории Руси. Только после этой предвари-
тельной работы станут научно-плодотворны сравнения и
сопоставления институтов русского феодализма с феодализ-
мом в других европейских странах.
Таковы соображения, которые побудили меня взяться за
указанную предварительную работу, без чего дальнейшее
движение вперед мне представлялось совершенно невозмож-
ным. Некоторые вопросы моего исследования, в зависимости
от сохранившихся источников, я нахожу достаточно разрабо-
танными, чтобы перейти к сравнениям с институтами западно-
европейского феодализма, но и в этих случаях решил воздер-
жаться от сравнений. Литература по истории средних веков
различных стран Западной Европы огромна. В каждой стра-
не феодальные учреждения имели свои особенности, иногда
1 Н. П. Павлой-Сильва некий. Феодализм в древней Руси.
СПб., 1910. Его же. Феодализм в удельной Руси. СПб.. 1910.
’ Н. И. Ка ре ев. В каком смысле можно говорить о существовании
феодализма в России. СПб., 1910.
очень существенные. В какой стране искать сходств и ана-
логий? Научная литература все время обогащается новыми,
более углубленными исследованиями, старые теории и гипо-
тезы подвергаются пересмотру и отвергаются. Чтобы хоть
сколько-нибудь разобраться в этой огромной литературе, нуж-
ны годы упорной работы. Поэтому мне казалось более целе-
сообразным употребить свои силы на изучение отечественных
источников, а сравнение институтов русского феодализма
предоставить специалистам по истории других народов.
Предпринимая исследование феодального землевладения, я
остановился на таком плане. Первая часть отведена исследо-
ванию различных форм частного землевладения: вотчинному
землевладению, полной и наследственной собственности, зави-
симому землевладению монастырских слуг, прекарному зем-
левладению рабов, пожизненному держанию земли и, наконец,
условному владению землей на поместном праве. Вторую часть
составляет описание землевладения митрополичьего дома как
самого крупного церковного учреждения. Со второй половины
XIV в. начинается быстрый рост монастырского землевла-
дения, и в XV в. монастыри оттесняют на второй план митро-
поличий дом и другие церковные учреждения. Большое
количество сохранившихся источников дало возможность по-
дробно исследовать рост монастырского землевладения и место,
которое оно занимало в социальном и экономическом строе
феодальной Руси. Все необходимые по этому вопросу мате-
риалы мною собраны и обработаны, и изложению результатов
исследования будет посвящена третья час!ь. Наконец, чет-
вертая и последняя часть моей работы будет посвящена кре-
стьянскому землевладению в княжеских и частновладельческих
слободах, в дворцовых и черных волостях и во владениях
частных лиц, монастырей и церковных учреждений. Исследо-
вание крестьянского землевладения пришлось отодвинуть на
последнее место, так как непосредственных источников по
этому вопросу сохранилось очень мало и необходимый факти-
ческий материал приходится собирать с большим трудом,
иногда буквально по крохам, в источниках относительно ча-
стного и монастырского землевладения.
ГЛАВА Z
ВОТЧИННОЕ ПРАВО В МОСКОВСКОЙ РУСИ
И ПЕРЕЖИТКИ В НЕМ РОДО-ПЛЕМЕННОГО БЫТА
1. ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ И ПОСЛЕДУЮЩИЕ ЗНАЧЕНИЯ
СЛОВА «ОТЧИНА»
«Отчиной» в первоначальном значении этого слова назы-
вали вообще всякое имущество, движимое и недвижимое, до-
ставшееся по наследству от отца. «Дединой» называли имущество,
принадлежавшее деду и отцу и перешедшее от них последова-
тельно к внуку. Аналогично этим терминал! в Литве называли
«материзной» имущество, если оно досталось по наследству от
матери.
При таком значении слова «отчина» выражения: купить
вотчину или князь пожаловал вотчину, — были бы такой же
нелепостью, как сказать: я купил себе отца или князь пожа-
ловал меня отцом. С течением времени, когда сложился ком-
плекс прав, определявших права вотчинника, слово «вотчина»
стало употребляться для определения этого комплекса прав.
И это изменение первоначального значения слова «вотчина»
нашло себе отражение в терминологии актов XIV—XV вв.
Княжеские и частные акты этого времени никогда не говорят:
купить вотчину или князь пожаловал вотчину, — частные
лица покупают землю «в вотчину», князь жалует село «в вот-
чину», т. е. на вотчинном праве, на том комплексе прав, ко-
торым обычное право определяло права вотчинного, наслед-
ственного владения землей.
При первоначальном значении слова «вотчина» юридиче-
ские лица, например монастыри, не могли быть вотчинниками.
2 С. Б. Веселовский --
И это нашло себе отражение в актах. Жалованные княжеские
грамоты и другие акты XIV—XV вв., говоря о земельных вла-
дениях монастырей, всегда выражаются описательно: <что его
(т. е. игумена) село» или «что их (игумена и братии) село».
В известной полемике иосифлян и нестяжателей спор идет
все время о неприличии монашествующим владеть селами, а
не «вотчинами».
Слово «вотчина» в применении к монастырским и церков-
ным земельным владениям начинает употребляться в актах
только с середины XVI в., и в этом можно видеть свидетель-
ство того, что только к этому приблизительно времени окон-
чательно сложилось понятие о вотчине, как о полном и вечном
праве владения недвижимостями, независимо от того, кому
она принадлежит, физическому или юридическому лицу, до-
сталась ли она вотчиннику по наследству, т. е. была вотчиной
в узком смысле слова, или приобретена другими способами:
куплей, закладом, дареньем или княжеским пожалованием.
2. РОДОВЫЕ И НЕРОДОВЫЕ ВОТЧИНЫ И ПРАВО ВЫКУПА
РОДОВЫХ вотчин
Обычаи древнего родо-племенного быта допускали насле-
дование вотчин, т. е. переход имущества по наследству от отца
к сыну, разрешали членам рода отчуждение земли на время»
но не допускали отчуждения родовой земли навсегда. Да и
для временного отчуждения родового имущества было необ-
ходимо согласие всех полноправных членов рода, причем
все члены рода сохраняли право выкупа отчужденного иму-
щества.
Само собой разумеется, что актовых источников по этим
вопросам мы не имеем, так как уже в древнейших наших па-
мятниках, например в Правде Русской, мы находим только
слабые следы разложившегося родового быта. Однако ука-
занные положения обычного права родовых союзов убеди-
тельно устанавливаются теми пережитками в вотчинном праве,
которые мы можем наблюдать в многочисленных актах XIV
и следующих веков. Эти пережитки, очень характерные для
древнейшего вотчинного права, необходимо внимательно
18
исследовать и подробно описать. Важнейшими пережитками яв-
ляются право родичей выкупать отчужденную сородичем ро-
довую недвижимость и закуп-запродажа недвижимостей, т. е.
отчуждение их на время.
Возникшая на почве разложения родо-племенных союзов
княжеская власть присвоила себе право распоряжаться всеми
землями на территории княжества и раздавать их во времен-
ное пользование или в полную собственность дружинникам и
княжеским слугам. На пожалованные князем земли право вы-
купа родовых вотчин не распространялось по воле князя, а
также потому, что в огромном большинстве случаев эти земли
не имели никакого отношения к бывшим территориям давно
распавшихся родовых союзов. Так, с течением времени наряду
с родовыми вотчинами в собственном смысле слова в граж-
данском обороте появились вотчины, на которые право выкупа
не распространялось: пожалованные князем, купленные у кня-
зя или у частных лиц, дарственные и закладные.
Неродовые вотчины в своих основных элементах были кон-
струированы по образцу вотчин родовых, но права собствен-
ника неродовой вотчины были несколько шире, — его право
отчуждения вотчины не было ограничено правом родичей да-
вать или не давать согласие на отчуждение и выкупить у
приобретателя вотчину, отчужденную без их согласия.
Дошедшие до нас жалованные грамоты князей на вотчины
так определяют права вотчинника. В грамоте третьей четверти
XV в. вел. кн. Ивана III Андрею Картмазову на село Дикое
в Вышгороде (позже в Верейском уезде) сказано: «впрок ему
и его детям, — волен Андрей то село и с пустошьми продать
и п роме нити, и по душе дати».* 1
В грамоте вел. кн. Василия Ивановича Дмитрию Миро-
славину на село Сковороденское в Медыни сказано: «впрок
ему и его детям, — волен Дмитрий и его дети то село и де-
ревни дати и продат и и променити, и в закуп дати и по душе
дати»Л Короче, но по существу тождественна формула грамоты
1528 г. того же князя Василью Беззубому Ларионову на
1 Моск. Гос. истор. музей, Симоновское собрание, кн. 58, л 205.
1 ААЭ, 1. № 160.
2*
19
небольшой участок земли в Бежецком уезде: «волен Василий
Беззубой тот починок продати и променити и по душе
дати».1
Судебник 1550 г. подтвердил существовавшую до него
практику и провел ясную грань между родовыми вотчи-
нами, подлежавшими выкупу, и купленными, на которые право
родичей на выкуп на .распространялось. Одновременно он
разрешил вопрос, подававший, вероятно, повод к тяжбам и
спорам, вопрос о превращении купленных вотчин в родовые.
В 85-й статье Судебника сказано: «до купель (родичам) дела
нет, а кто куплю продаст, и детям и братье и племянникам
тое купли не выкупати. А кто напишет куплю свою детям
своим после своего живота, ино им та вотчина, то им держати
в вотчину, и вперед им (т. е. родичам) та вотчина выкупити
по тому-ж указу за вотчину».
При некотором несовершенстве редакции смысл 85-й статьи
все же ясен. Племянниками называли вообще всех боковых род-
ственников, а так как родные братья и боковые ближайшие
родственники чаще всего являлись выкупщиками, то они и
упомянуты в Судебнике. Никаких ограничений в степенях
родства Судебник, следуя практике выкупов, не устанавли-
вает. В то же время в нем ясно выражено положение: куп-
ленная земля, однажды перешедшая по наследству, станови-
лась родовой вотчиной, на которую распространялось право
родичей на выкуп.
Относительно пожалованных вотчин Судебник ничего не го-
ворит, — очевидно потому, что он желал оставить за государем
право по своему усмотрению определить в жалованной грамоте
права жалуемого вотчинника. Так, царь Иван, жалуя в 1560 г.
Ив. Шереметеву вотчину в Костроме, внес, в интересах
службы с земли, существенное ограничение прав вотчинника:
«а ему того села и деревень мимо детей своих сыновей не от-
дать никому». Это ограничение предрешало вопрос и о пре-
вращении жалуемой вотчины в родовую1 2.
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 533, л. 160.
2 А. П. Барсуков. Род Шереметевых, I, 255.— Свод законов
Российской империи сохранил от глубокой старины деление недвижи-
20
3. РАСПАД ДРЕВНИХ РОДОВЫХ СВЯЗЕЙ В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ
РУСИ XIV—XVII ВВ.
Мы не знаем, в какой степени разложения были родо-пле-
менные союзы в первые столетия заселения северо-восточной
Руси. По сохранившимся источникам наблюдения становятся
возможными только с XIV в. Представляется несомненным,
что в процессе передвижения населения, расселения по обшир-
ной территории Руси и освоения новых земель старые кров-
ные союзы разрушались, и на местах новых поселений, в новых
условиях жизни складывались новые союзы, весьма отличные
от тех родо-племенных коллективов, которые, по нашим пред-
положениям, существовали в древнейшие времена.
С другой стороны, мы слишком мало знаем о том времени,
когда вся или почти вся территория Руси была освоена и за-
нята кровными родовыми или родоплеменными союзами. В
то время, от которого дошли письменные источники, по ко-
торым мы сможем конкретно наблюдать социально-экономи-
ческие отношения Руси, есть полное основание говорить, что
значитальная часть земель уже освоена в частную собствен-
ность. Эти-то собственники в основном и стали родоначаль-
никами тех «родов», которые мы можем изучать по сохра-
нившимся источникам.
Родовые вотчины этих родов нового образования не имели
ничего общего с территориями родо-племенных союзов того
времени, от которого не сохранилось никаких памятников
письменности. Если допустить даже, что часть этих вотчин
находилась на территориях, бывших когда-то за родовыми
союзами, то не подлежит сомнению, что на протяжении многих
веков земля столько раз переходила из рук в руки частных
собственников, и притом не только путем наследования, но
и другими способами, например княжескими пожалованиями,
мостей на родовые и неродовые, называя последние благоприобретенными,
но в интересах большей свободы гражданского оборота устранил всякие
колебания относительно пожалованных недвижимостей и признал их
благоприобретенным имуществом, на которое право выкупа не распро-
страняется.
21
что в Московской Руси понятие родовой вотчины получило
совершенно другое содержание.
Частная собственность на землю образовалась путем захвата
и расхищения «общинных» земель бывших родо-племенных
союзов. Процесс образования очень трудно проследить на
основании немногочисленных источников. Поэтому в настоя-
щей работе этого сюжета не касаюсь.
В Московской Руси XIV—XVII вв. в новых условиях жиз-
ни изменилось и самое понятие рода. Род этого времени — срав-
нительно немногочисленная группа лиц, помнивших и созна-
вавших единство своего происхождения от одного родоначаль-
ника, иногда полулегендарного. Большинство членов рода
были родственниками по крови, но кроме них родичами счи-
тались родственники по брачным связям представительниц
женского пола с ино-родцами. И эти роды нового образования,
расселяясь по территории Руси, распадались с течением вре-
мени на отдельные фамилии и часто утрачивали память об един-
стве происхождения.
Генеалогам хорошо известны неполнота и сбивчивость мно-
гих родословий княжеских и боярских родов, которые, вообще
говоря, имели больше побуждений, и возможностей, чем не-
родовитые люди и крестьяне, интересоваться родственными
связями и иметь полное и точное родословие. Известна, на-
пример, сбивчивость родословий смоленских княжат и тех
нетитулованных фамилий, которые вели от них свое происхож-
дение, выбитых в XIV в. из своих родовых гнезд Литвой и
прибегавших служить в княжества северо-восточной Руси. И
старые московские роды, разрастаясь, с течением времени рас-
падаются на ряд фамилий, которые перестают поддерживать
между собой, как выражаются источники, «родственное со-
гласие» и затем утрачивают общее родословие.
Распад старых родов очень наглядно сказался в середине
XVI в. при составлении так называемого Государева родо-
словца.
От одного из древнейших родов, от рода Миши Прушани-
на (Морозовы, Салтыковы, Шеины, Тучковы и другие фами-
лии), отпали фамилии Бурцевых, Кузьминых-Юрьевых и Веш-
няковых. В родословии Вельяминовых неполны или совсем
22
отсутствуют фамилии Исленьевых, Соловцовых и Башмако-
вых. Подобных примеров можно привести много. Еще ярче
сказался распад старых родов в конце XVII в., когда было
предпринято составление так называемой- Бархатной книги.
В Бархатной книге во многих родах показаны «в пресечке»,
т. е. вымершими, целые фамилии, тогда как из других источ-
ников мы знаем наверное, что они продолжали существовать
и благополучно размножаться. Нередки были протесты более
сильных и знатных фамилий против приписки к их роду за-
худалых отраслей рода.
Распад старых служилых родов в XVI—XVII вв. и сужение
понятия «род» можно наблюдать и в другой области —в по-
минальных записях монастырских и церковных синодиков, в
которые записывали родителей и предков для вечного поми-
новения их душ. В записях XV в. и первой половины XVI в. мы
видим часто многие десятки имен предков за два-три столетия,
т. е. в 5—9 поколениях, прямых и даже боковых родичей.
Так, запись рода Годуновых, конца XVI в., в синодике Ипа-
тьева монастыря содержит имена предков с середины XIII в.
Исключительно сильные роды делали подобные записи и
в XVII в. Так, запись бояр Бориса и Глеба Морозовых, середины
века, перечисляет несколько десятков имен прямых и частью
боковых предков с середины XI11 в. Записи Годуновых и Морозо-
вых для своего времени исключительны, а типичными для
XVII в. были записи 10—15 имен ближайших родственников
по отцу и матери.
Распад старых родовых связей в среде северных крестьян,
в так называемых Поморских уездах, мы можем наблюдать в
других источниках и в иных проявлениях. Писцовые книги,
сотные грамоты и другие подобные им источники дают иногда
возможность проследить жильцов деревни или группы деревень
той же волости за XVI—XVII вв. По именам, прозвищам и
фамилиям дворохозяев мы находим среди них несомненных
родственников по крови и вообще родичей, в широком смысле
слова. Но вперемежку с ними мы видим множество складников,
приходцев и пришельцев, соседей, подсоседников и захребет-
ников, принятых в дом зятьев и вообще множество несомнен-
ных ино-родцев.
23
4. ОБЫЧАИ И ПРАКТИКА ВЫКУПА РОДОВЫХ ВОТЧИН
Не ограниченное никакими сроками право выкупа родовых
вотчин, унаследованное Московской Русью от родо-племенного
быта, на Руси XIV—XV вв., с ее сравнительно развитой и слож-
ной экономической жизнью, должно было представлять для
гражданского оборота значительные неудобства. К сожалению,
мы не можем выяснить, как и когда княжеские указы и прак-
тика выкупов стали вносить ограничения. Повидимому, уже в
XV в. существовали ограничения, и путем практики установился
40-летний срок, по истечении которого родичи лишались права
выкупать родовые недвижимости. Возможно, что существо-
вали местные отклонения от этого срока, но пока мы их не знаем.
Судебник 1497 г. не говорит ничего о выкупе вотчин, но из
актовых источников нам известно, что выкуп широко практи-
ковался и были какие-то сроки, после которых князья отка-
зывали выкупщикам.
Царский Судебник 1550 г. и последующие указы стоят не-
изменно на 40-летнем сроке. 85-я статья Судебника гласит:
«А судити о вотчине за 40 лет, а далее сорока лет вотчичам до
вотчины дела нет». Тот же срок показан и в Судебнике царя
Федора Ивановича (в издании С. К. Богоявленского 164-я
статья). В 30-й статье XVII главы Соборного Уложения 1649 г.
читаем: «А судити о вотчине за 40 лет. А которые вотчины бу-
дут в купле или в закладе больше сорока лет, а вотчинники
о таких вотчинах учнут после сорока лет бить челом на выкуп,
и таких вотчин после указных сорока лет на выкуп никому
не давать».
Столь продолжительный срок, в течение которого приоб-
ретатель земли находился под угрозой выкупа ее вотчичами,
соответствовал примитивности и экстенсивности сельского хо-
зяйства. Главную ценность в хозяйстве того времени составляли
рабы, закабаленные серебром люди, скот и незатейливый ин-
вентарь. Все эти ценности не были, как говорят юристы, «при-
надлежностью» недвижимости, в сделках на землю в счет не
шли, и в купчих, закладных и других актах не упоминаются.
Не шли в счет и крестьяне, в то время еще не утратившие
права отказа и выхода. Строения были несложны и стоили
24
так мало, что в купчих и других актах обыкновенно не упоми-
наются. Приобретатель земли мог затратить труд и средства
на расчистку земли под пашню и покосы, мог произвести не-
которые улучшения, — например, выкопать пруд, но, с другой
стороны, в хозяйстве видное место занимало хищническое ис-
пользование природных богатств. При таких условиях выкуп
вотчины по цене отчуждения ее, как это бывало часто, не пред-
ставлял для приобретателя большой угрозы, и он мог рас-
статься с вотчиной, не терпя больших убытков.
В экономически отсталых местностях Руси, например в среде
черных крестьян северных уездов, практика не удовлетворя-
лась даже 40-летним сроком. С пережитками глубокой ста-
рины, когда не было никаких ограничений и сроков выкупа,
столкнулись писцы Устюжского и Сольвычегодского уездов
в 1625 г. Писцы Соли Вычегодской Ив. Степ. Благово и подья-
чий Вас. Архипов писали в Устюжскую четверть, что к ним
приходят посадские люди и крестьяне, «многие люди», при-
носят старые крепости на земли, «лет за 40, и за 50, и за 70 и
больше», и бьют челом о выкупе родовых вотчин, а у них, пис-
цов, того в наказе не написано, «за сколько лет по тем заклад-
ным (и по другим крепостям. —С. В.) судить и на выкуп
давать».
В наказе писцам о выкупе крестьянских вотчин не было
написано потому, что Московское правительство только терпело
и допускало крестьянское владение землями на вотчинном
праве в Поморских уездах Севера, но оффициально не признава-
ло его. Отписка писцов в Устюжскую четверть была доложена
государям, т. е. царю Михаилу и его отцу патриарху Фила-
рету, которые указали судить и давать земли на выкуп за
40 лет, «а будет за сорок лет перешло хотя один месяц, или
больше или меньше, и тем людям по тем крепостям на тех
людей, на которых учнут бить челом, суда и деревень и пожен
и никаких угодий на выкуп не давати и в том во всем отказы-
вать, — для чего они до сроку или на срок, которой срок в кото-
рой закладной написан, или по старому уложенью за 40 лет, не
выкупали».1
1 Акты писцового дела, изд. под ред. С. Б. Веселовского, т. I, № 202,
М., 1913.
25
По мере прогресса техники сельского хозяйства и разви-
тия экономики вообще бессрочные и долгосрочные заклады
становились все более и более неудобными для гражданского
оборота, и появилась потребность предусматривать в купчих,
закладных и других земельных актах возможные капиталовло-
жения и улучшения на случай выкупа вотчины. И мы видим,
что со второй половины XVI в. контрагенты все чаще и чаще
начинают предусматривать капиталовложения и улучшения,
которые выкупщик должен был возместить приобретателю
выкупаемой вотчины.
В первый раз, насколько мне известно, подобное условие
отмечается в закладной Андр. Баскакова кн. Мих. Вас. Глин-
скому (1554 г.) на вотчину в Переяславском уезде. В заклад-
ной перечислены постройки в закладываемой вотчине, а затем
прибавлено: «А что поставит князь Михайло Васильевич в
той деревне и на пустоши хором и городьбы, а учнем мы, яз
Андрей с своими детьми, ту вотчину у князя Михаила Василье-
вича, или кто иной нибуди выкупати, и мне, Андрею, с своими
детьми за те хоромы и за городьбу платити деньги, что стали
снова». 1
После закрепощения крестьян самым ценным «улучшением»,
которое мог сделать приобретатель вотчины, стали посаженные
им вновь на землю крестьяне, и в интересах приобретателя в
купчие и закладные стали обыкновенно вносить соответствую-
щую клаузулу.
В XVII в. вопрос о расчетах при выкупе вотчины за различ-
ные улучшения и за посаженных вновь приобретателем кресть-
ян стал настолько острым, что выкуп земель по цене отчужде-
ния или «по четвертям», т. е. по количеству земли, стал вызы-
вать многочисленные тяжбы и споры, и потребовалось вмеша-
тельство законодательной власти.
Не входя в подробности по этому интересному вопросу,
отмечу постановления Уложения 1649 г. «Вотчины выкупать
по купчим и по закладным, в чем которая вотчина продана или
заложена, а не по четвертям. А что сверх купчих и закладных
5*3//
1 Грамоты Коллегии Экономии № 8889; С. А. Шумаков. Обзор
Грамот Коллегии Экономии, IV, 322.
26
у кого в вотчине прибыло дворов крестьянских и в них
людей, и росчистные пашни и сенных покосов из лесные по-
росли, и за то прибылое вотчинное строенье вотчинникам, кто
учнет выкупать, платить тем людям, у кого они те вотчины
учнут выкупать, по суду и по сыску: за"крестьянский двор
с людьми 50 рублей, за роспашную землю... по 3 рубля за
десятин/, за сенные покосы... по 2 рубля за десятину, а за цер-
ковное строенье и за боярские и за людские дворы и за мель-
ничное и за прудовое строенье платить деньги, смотря по строе-
нью и по оценке сторонних людей» (гл. XVII, ст. 27). Одна
из следующих статей уточняет понятие «прибылого двора»:
прибылым считается такой крестьянин, который пришел со
стороны и посажен на тягло вновь, а дети, братья и племян-
ники крестьянина, записанного в купчей или в закладной,
отделившиеся от дворохозяина и поселившиеся в особом дворе,
прибылыми не считались (ст. 29).
Из этих статей Уложения видно, насколько усложнилась
экономическая жизнь, по сравненью с теми далекими времена-
ми, когда складывались описанные выше обычаи выкупа ро-
довых вотчин и затем был установлен 40-летний срок. 1
5. КТО ИЗ РОДИЧЕЙ ИМЕЛ ПРАВО ВЫКУПАТЬ
РОДОВОЕ ИМУЩЕСТВО?
В источниках нет указаний на ограничения степеней род-
ства, имевших право выкупа. Первоначально, очевидно, их и
не было, и только в позднейшей практике мы встречаем слабые
попытки внести некоторые ограничения. Около 1569 г. извест-
ный боярин Алексей Данилович Басманов дал причту села
Елизарова, в Переяславском уезде, небольшую вотчину, достав-
шуюся позже вместе с селом Елизаровым Чудову монастырю.
1 С течением времени неудобства для гражданского оборота 40-летнего
срока выкупа недвижимостей должны были возрастать, но тем не менее он
по рутине просуществовал в праве и в практике весь XVIII век и перешел
в XIX в., и только в 30-х годах, при составлении Свода законов Российской
империи, было решено покончить с этим архаизмом: для выкупа родовых
недвижимостей был установлен 3-летний срок, сохранившийся в праве,
как обломок глубокой старины, до Октябрьской революции, которая смела
его вместе с институтом частной собственности.
27
Перед 1642 г. Плещеевы-Очины хотели выкупить вклад А.
Басманова у Чудова монастыря. По государеву указу им было
отказано: «А что Очины-Плещеевы били челом государю о
той вотчине себе в род, и Очиным-Плещеевым по государеву
указу в той вотчине отказано, потому что в прозвищах Плещее-
вы с Басмановыми из давних лет разошлися, — Басмановы
своим Басмановых вотчинам вотчичи, а Плещеевы своим Пле-
щеевых вотчинам вотчичи. Государев указ в вотчинах, и во
все роды так указано». 1
Фамилия Басмановых происходила от Даниила Андреевича
Басмана Плещеева, взятого в плен в 1514 г. под Оршей и умер-
шего в плену в Литве, а фамилия Очиных пошла от троюрод-
ного дяди Басмана, от Григория Семеновича Очи-Плещеева,
который упоминается в 1520 г. как писец Нерехты. Таким об-
разом, эти отрасли рода Плещеевых стали писаться различными
фамилиями более чем за 100 лет. Выкупы в столь далекой сте-
пени родства были исключением.
На практике выкупщиками обыкновенно бывали ближайшие
боковые родственники: братья, дядья, племянники по отцу и
деду, разных степеней. Прямые нисходящие потомки вотчин-
ника — сыновья, внучата и далее — права выкупа не имели, так
как выступление их в качестве выкупщиков противоречило
понятиям об отеческой власти. При жизни отца дети находи-
лись под его властью, а вступаться после смерти отца в отчуж-
денную им вотчину считалось недопустимым неуважением к
воле и памяти родителя.
В среде служилых землевладельцев мне не известно ни
одного случая выкупа вотчины нисходящими потомками, деть-
ми или внучатами. Да в большинстве случаев это было невоз-
можно уже потому, что в купчих и закладных вотчинник обык-
новенно писал своих детей, взрослых и малолетних, и опре-
деленно отказывался от выкупа за себя и за детей.
В среде черных крестьян Поморского севера изредка бы-
вали случаи выкупа вотчин детьми, но возможно, что они объ-
ясняются особыми обстоятельствами сделки и условиями от-
чуждения в каждом отдельном случае.
1 С. А. Шумаков. Указ, соч., IV, 294.
28
Основные положения выкупа родовых вотчин формулиро-
ваны в Судебнике 1550 г. несомненно на основе старых обы-
чаев, сложившихся задолго до него: «кто вотчину продаст, и
детям его и внучатам до тое вотчины дела нет, и не выкупати
ее им. А братья будут или племянники тех купчих в послусех,
и йм и их детям и внучатам до тое вотчины потому-ж дела нет.
А не будет братьи в послусех или племянников, и братья или
сестры или племянники ту вотчину выкупят» (ст.85). Судебник
царя Федора Ивановича в соответствующей статье говорит:
«а не будет брата, ни племянников, ни родни у купчие в послу-
сех»... и т. д. Таким образом, не имели права выкупа все нис-
ходящие прямые потомки вотчинника, отчуждавшего вотчину,
и те родственники, близкие и дальние, которые писались в
послухах в купчей, закладной или ином акте об отчуждении
вотчины.
Здесь мы подходим к очень интересному вопросу о праве
родичей давать или не давать согласие на отчуждение родо-
вого имущества. В этом праве родичей историки и социологи
совершенно правильно видят пережиток родо-племенного быта.
Рассмотрим обычаи XV—XV! вв., поскольку они нашли от-
ражение в практике выкупов.
Для отчуждения родовой вотчины каким бы то ни было
способом — продажей, меной, закладом или дарением — необ-
ходимо было согласие родичей. Круг лиц, которые должны
были выразить свое согласие, и самая форма, в которую вы-
ливалось согласие, в источниках определяются в разнообраз-
ных и не всегда вполне ясных чертах. Очевидно, обычаи предо-
ставляли самому вотчиннику и его контрагенту-приобретателю
большую свободу, в своих собственных интересах, озабо-
титься относительно прочности сделки, предусмотреть и ула-
дить возможные протесты и оповестить родичей, от которых
можно было ожидать возражений.
Согласие могло быть дано в форме особой записи. Так, в
начале XVI в. боярин Як. Зах. Кошкин дал своему родному
племяннику Ивану Васильевичу Ляцкому-Кошкину следую-
щую запись: «Се яз, Яков Захарьич, что наша вотчина, в Ка-
шинском уезде село Милославское с деревнями, за Иваном
Васильевым сыном Ляцкого, и Иван Васильев сын хочет то
29
село продати, —и Иван, кому хочет, тому село продаст, а
мне, Якову Захарьичу, и моим детям Петру и Василью до того
села дела нет». А вот запись, данная Иваном Ховриным
в 1548 г. задним числом, после совершения сделки: «Се яз, Иван
Дмитриев сын Володимирова, что купил старец Троицкой...
пустошь Грозилово у племянника моего у Ивана Юрьева сына
Дмитриева, и мне, Ивану, до тое пустоши дела нет».1
Выдача подобных записей зависела от особенностей сделки
и от особых личных отношений между родичами. Самой рас-
пространенной формой согласия было послушество родича
у акта об отчуждении.
Для характеристики послушества интересен случай купли
Никиты Фуникова Нуриева у Есиповых в 1541 г. села Вагано-
ва во Владимирском уезде. В послухах у купчей написались
четверо Есиповых, А. Ив. Басаргин и Булгак Мертвого, а куп-
чую писал на себя и «на свою братью» еще один Есипов.
После продажи с. Ваганова прошло 2 года, а затем Василий
и Семен Басаргины, приходившиеся по брачным связям се-
стричичами Есиповых, дали Фуниковым запись об отказе от
выкупа: «А на ту вотчину мы, Василий да Семен, Никите и его
братье... послухи, и дела нам до тое вотчины нет никакого». 3
Вероятно, Басаргины хотели сорвать с Фуниковых, как тогда
говорили, «скуп», пригрозили выкупом, а затем за какую-либо
компенсацию отказались от своего права и причислились зад-
ним числом к послухам.
Практика послушества была очень разнообразна. До нас
дошло много сотен актов XV—XVI вв., купчих, закладных,
меновных, дарственных и т. п. У большинства актов послу-
шествует большее или меньшее количество родичей. Часто
кроме родичей в послухах записаны инофамильцы, среди ко-
торых могли быть родственники по брачным связям. Иногда,
наконец, послушествуют только инофамильцы. Когда мы имеем
возможность выяснить этих послухов, то оказывается, что это
ближайшие соседи владения, на которое совершается сделка.
Присутствие соседей вполне понятно, так как послух был бо-
лее чем свидетель сделки, — в некоторой степени он был
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 525, л. 74, и кн. 536, № 256.
а Указ, архив, кн. 522, л. 156 об.
30
участником сделки, так как его подпись на акте или запись
в послухах были ручательством правильности фактического
содержания акта. Для приобретателя послушество соседа было
гарантией бесспорности границ владения.
В общем, во всех актах послухами писались далеко не все
наличные родичи. Это понятно, так как родичи часто жили не
в одном месте, иногда в разных уездах. Собрать их и полу-
чить согласие на сделку было затруднительно: многих нельзя
было оповестить, так как они находились на службе или в
безвестной отлучке; другие могли не иметь наличных средств,
чтобы приобрести родовую вотчину, и в то же время не желали
отказываться от своего права и потому уклонялись от дачи
согласия. Поэтому приобретатель всегда должен был счи-
таться с возможностью позднейших протестов родичей и появ-
ления выкупщиков. Ограждая свои интересы, он требовал
обыкновенно от вотчинника так называемого обязательства
«очистки» вотчины от всяких «вступщиков», заверения, что
вотчичам до вотчины дела нет, а если кто из них вступится,
то вотчинник своими деньгами должен «очищать» вотчину от
всех возможных для приобретателя убытков.
В вопросе о согласии родичей практика и княжеские указы
шли дальше постановления Судебника о послушестве, — ро-
дич, имевший полную возможность заявить протест, но не
сделавший этого, считался давшим согласие и терял право
выкупа. В этом отношении очень интересно судное дело конца
XV в. мелких переяславских вотчинников Вельяминовых.
Матвей и Бекет Вельяминовы жаловались вел. кн. Ивану
на своего брата Семена и на покупателя вотчины Семена Кузь-
мина в том, что их брат Семен продал вотчину, «а нам, госпо-
дине, не взвестил. А тот, господине, Семен Кузьмин купил у
него те земли, а нам же не взвестил». С. Кузьмин на суде по-
казал, что он купил вотчину лет 30 тому назад, «а его (Семена
Вельяминова) братье Матвею да Бекету было то ведомо, а
жил, господине, тот Сеня с ними в одном месте». Продавец
подтвердил это показание. Тогда великий князь спросил Ве-
льяминовых: «сколь давно брат ваш Сеня те земли продал,
далече ли те земли от вас?» Истцы ответили, что земли про-
даны более 25 лет, «а земли, господине, наши в одном месте».
31
На это великий князь спросил: «о чем же вы о тех землях мол-
чали до сих мест?» Истцы ответили: «молчали есми, господине, —
ненадобны были нам». На основании этих показаний ответ-
чики были оправданы, а истцы получили отказ.1
6. ВЫКУП ВОТЧИН ЧУЖИМИ ДЕНЬГАМИ
В ЦЕЛЯХ СПЕКУЛЯЦИИ
Выкуп вотчин по цене отчуждения, как это бывало всего
чаще, сам по себе был выгодной операцией, что открывало
возможность спекуляций: человек, не имевший средств и
намерения выкупить вотчину, чтобы сохранить ее в роду,
входил в сделку с денежным человеком, выкупал вотчину его
деньгами и затем перепродавал ее ему. Среди северных кре-
стьян подобная спекуляция нередко предусматривалась в куп-
чих и закладных: вотчинник давал обязательство не выкупать
вотчину чужими деньгами. И Судебник 1550 г., предупреждая
спекуляцию на почве выкупа, лишал вотчича, выкупившего
вотчину, права перепродавать ее ино-родцу: «А кто вотчину
свою выкупит в те урочные 40 лет, и та ему вотчина держати
за собою, а иному ему тое вотчины не продати, ни заложити
в чужой род». Если родич выкупит вотчину чужими деньгами,
«а доведет на него продавец (т. е. приобретатель вотчины, ко-
торый при выкупе попадал в положение продавца), что он вы-
купил чужими деньгами, и держит ее не за собою, и та вот-
чина прежнему продавцу безденежно». Если выкупщику по
нужде придется заложить выкупленную вотчину, то он может
заложить ее «в тольке, чего та вотчина стоит». Вотчина, зало-
женная фиктивно выше стоимости, чтобы затруднить следу-
ющий выкуп, может быть выкуплена по суду не по цене за-
клада, а «в меру, чего та вотчина стоит, а что тот денег взаймы
дал лишек, больше юе цены, у того те деньги пропали» (ст. 85).
7. БОРЬБА СЛУЖИЛЫХ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ С МОНАСТЫРЯМИ
НА ПОЧВЕ ВЫКУПА РОДОВЫХ ВОТЧИН
Нет сомнения, что право выкупа родовых вотчин задержи-
вало мобилизацию недвижимостей и способствовало сохране-
нию вотчин в родах, но насколько велико было практическое
1 Подлинная правая грамота — Архив Тр.-Серг. лавры, ХП1, № 1007.
32
значение этого права, для XVI в. сказать очень трудно, а для
XV —совсем невозможно. Дело в том, что в среде частных
лиц практика выкупов оставила очень мало следов; подавляю-
щее большинство дошедших до нас земельных актов XV—
XVI вв. относится к монастырскому землевладению и дошло до
нас через монастырские архивы. Между тем монастыри приоб-
ретали земли главным образом путем дарений и потому особен-
но враждебно относились к выкупщикам. Власти монастырей
употребляли весь свой авторитет, чтобы «благоуветными сло-
весами», а то так «великим прешением» внушать вотчинникам
мысль, что выкупать у монастыря подаренные ему земли зна-
чит совершать нехороший поступок и обижать дом божий.
Поэтому случаи выкупа вотчин у монастырей были сравни-
тельно редкими. Следует еще заметить, что монастырские
власти не были заинтересованы хранить ненужные им кре-
пости на выкупленные вотчины и редко, быть может по недо-
смотру, сохраняли их.
Для XVII в.‘ по этому вопросу мы имеем очень большой
материал в книгах и столбцах Поместного приказа. В частно-
сти, в отделе «Книг вотчинной записки» сохранилось в списках
большое количество дел о выкупе вотчин. По этим источни-
кам мы можем хорошо изучать практику выкупов и сделать ряд
интересных наблюдений. Например, сразу бросается в глаза
рост выкупных дел в годы хозяйственного подъема, и наобо-
рот — значительное сокращение выкупов в годы войн и
экономической депрессии.
Право выкупа родовых вотчин находилось в противоре-
чии с принципом неотчуждаемости церковных и монастыр-
ских земель, заимствованным русской церковью у Византии.
Русская митрополия в борьбе с покушениями князей и част-
ных лиц на церковные имущества постоянно ссылалась на за-
коны византийских императоров. В середине XVI в. Московское
правительство сделало несколько попыток ограничить приви-
легии церкви и монастырей и поставить под свой контроль
рост церковного и монастырского землевладения. Однако,
чтобы преодолеть сопротивление белого и черного духовен-
ства, правительству пришлось пойти на компромисс и допустить
грубое нарушение исконного обычая выкупа родовых вотчин.
3 С. Б. Веселовский 33
15 мая 1551 г. состоялся указ: «вперед архиепископам и
монастырям вотчин без царева великого князя ведома и без
доклада не покупати ни у кого, а князьям и детям боярским и
всяким людям вотчин без доклада не продавати-ж». Покупатель
не разрешенной царем к продаже вотчины должен был лишить-
ся ее, а продавец — полученных денег. Одновременно указ
делал важную уступку церкви и монастырям,— все земли,
приобретенные до указа архиепископами и монастырями ку-
плей, закладами и дарениями частных лиц, отныне выкупу не
подлежали. Таким образом, указ должен был иметь обратную
силу.
Этот компромисс не удовлетворил ни частных землевладель-
цев, ни белое и черное духовенство и вызвал с их стороны со-
противление. Вотчичи продолжали подавать челобитные и
затевать дела о выкупе вотчин, а доклад царю и его разрешение
на приобретение земель превратился в формальность, которая
при неизменно благосклонном отношении царя Ивана к мона-
стырскому землевладению нисколько не задержала дальнейшего
роста церковного и монастырского землевладения.
В ближайшие десятилетия после указа 1551 г. разразилась
катастрофа вотчинного землевладения. Почти непрерывные
в течение 30 лет войны, две чумные эпидемии, несколько лет
неурожаев и голодовок, наконец, опричный террор с выселе-
ниями служилых землевладельцев вызвали небывалый рост
монастырского землевладения за счет частных вотчин. Доста-
точно сказать, что монастыри за это время приобрели, большею
частью путем дарений, больше земель, чем за целое столетие
перед тем. К концу войн за Ливонию это «конечное оскудение
воинского чина» заставило царя Ивана изменить свою поли-
тику благосклонного нейтралитета и положить предел росту
монастырского землевладения.1
Но как ни грозен был царь Иван, как ни велика была его
власть, он не смог сделать этого без компромисса, допущенного
1 Подробнее об этом см. С. Б. Весело веки й. Монастырское
землевладение во второй половине XVI в. «Исторические записки»,
т. X, 95—117; см. его >не. Село и деревня в сев.-вост. Руси XIV—XVI вв.
М., 1936, 136-138.
34
в 1551 г.,—без нарушения исконного права выкупа родо-
вых вотчин.
В 1580 г. освященный собор иерархов церкви и монастыр-
ских властей, под диктовку царя, осудил «пьянствеиное к
непотребное житие» епнскопий и монастырей, признал крайнее
оскудение воинского чина и запретил церковным учреждениям
и монастырям впредь приобретать земли каким бы то ни было
путем: вкладами, куплями и закладами. Однако одновременно
был провозглашен принцип безусловной неотчуждаемости цер-
ковных и монастырских недвижимостей, «никоторым судом», и
вотчичи приобретенных церквами и монастырями земель были
лишены права выкупить родовые вотчины, «хотя которое место
и не утверждено крепостьми (т. е. не оформлено записью в
Поместном приказе, как этого требовал указ 1551 г.), и того
у монастыря не выкупити, и вперед с монастыри о вотчинах
не тягатися».1
Таким образом, соборный приговор 1580 г., как и указ
1551 г., имел обратную силу и лишал вотчичей права выкупа
всех вотчин, для которых не было 40-летней давности.
Все значение приговора 1580 г. станет ясно, если напом-
нить, что не менее трети всех монастырских владений того
времени было приобретено монастырями за последние 25—30
лет перед 1580 г. Лишая вотчичей права выкупа, при-
говор закреплял за монастырями все многочисленные вклады
и отчуждения, сделанные служилыми людьми во время почти
непрерывных войн, общего разорения страны и той паники,
которую вызывали опалы и казни царя Ивана.
После смерти царя Ивана правительство царя Федора в
1584 г. сделало второй натиск на «князей» церкви и на мона-
шествующую братию, подтвердило постановления Собора 1580 г.,
а сверх того отменило церковные и монастырские «тарханы»,
т. е. податные привилегии.
После прекращения войны со Швецией и Польско-Литовским
государством и смерти царя Ивана наступило успокоение и
медленное оздоровление экономики страны. Служилые вот-
чинники стали мало-помалу оправляться и потянулись к царю.
1 СГиД, 1, стр. 585.
3*
35
Федору с челобитьями о выкупе вотчин. Монастырям прихо-
дилось отбиваться от выкупщиков и, по возможности, не до-
водить дело до царя и до суда. Монастырские власти прибега-
ли к различным сделкам —давали челобитчикам «сдачу» или
«скуп», отводили вдовам и сиротам родичей участки земли на
прожиток, в пожизненное владение; сирот мужского пола
принимали без особого вклада в монастырские слуги, а сирот
«девок» наделяли приданым и помогали выйти замуж. Насту-
пившая после смерти царя Бориса эпоха разорений, граждан-
ской войны и польской и шведской интервенции была небла-
гоприятна для выкупа вотчин, — служилым людям, как тогда
говорили, было в то время не до земли, да и денег не было, но
с 1620 г., при благосклонном отношении к выкупщикам пат-
риарха Филарета, начались многочисленные выкупы вотчин,
иногда даже таких, на которые была 40-летняя давность.
Это свидетельствует с несомненностью о том, что право выкупа
родовых вотчин в XVH в. было еще жизненным институтом
далекого прошлого, отвечавшим интересам класса служилых
землевладельцев. 1
8. ОТЧУЖДЕНИЕ ВОТЧИН ПО СУДУ И В КНЯЖЕСКИХ ОПАЛАХ
Вотчина, не выкупленная родичами в 40-летний срок, «вы-
ходила из рода», т. е. утрачивала свойства родового имуще-
ства. Были и другие пути, которыми вотчина могла перестать
быть родовым имуществом. Так, путем наследования по 1 * * * * * * В
1 Во вкладной книге Троины-Сергиева монастыря мы находим сле-
дующие записи выкупов, по годам.
• В 1623 г. Юр. Редриков выкупил 1/6 долю сельца Лобкова в Переяслав-
ском уезде, вклад дочери Елизара Редрикова.
В 1626 г. кн. Юр. Дм. Хворостинин выкупил с. Городише в Костромском
уезде, вклад Никиты Беляницина Апраксина и вдовы Хрипуна Апраксина.
Кн. Алексей Мих. Львов выкупил с. Доратниково с деревнями в Пере-
яславском уезде, вклад кн. Ив. Андр. Хворостинина.
В 1630 г. Афанасий Басаев выкупил сельцо Володеево в Суземской во-
лости Тверского уезда, вклад 1578 г. Ильи Дм. Басаева.
В 1631 г. Михаил и Осип Елизаровы выкупили дер. Демидово в Муром-
ском уезде, вклад их деда, Фед. Матв. Елизарова, 1578 г.
В 1634 г. Вас. Гавр. Коробьин по государеву указу выкупил с. Павлов-
ское. В том же 1634 г. Еремей .Мунин выкупил «по соборному приговору»
(какому?) пустоши Глебездово, Лодыгино и Игумново в Дмитрове.
36
женской линии вотчина могла уйти в другой род. Вследствие
пресечения рода вотчина могла стать выморочным имуществом
и, как таковое', стать княжеской землей. Наконец, вотчина
могла быть отчужденной по суду, за преступление или по не-
состоятельности вотчинника, или конфискована в княжеской
опале. О первых путях выхода вотчин из рода речь будет ниже,
в главе о наследовании вотчин, а здесь следует сказать несколько
слов об отчуждении вотчин по суду и в княжеских опалах.
Для древнейшего времени мы не имеем, к сожалению, све-
дений о судьбе вотчин, которых вотчинник лишался в опалах
или по суду, за преступление или по несостоятельности. Пер-
вое определенное указание мы имеем в деле Квашниных, се-
редины XVI в., но едва ли можно сомневаться, что так же было
и в более ранние времена. Такое предположение подтверждает-
ся, во-первых, тем, что вотчины, отобранные в княжеской опале,
выбывали из рода, а во-вторых — тем, что и позже вотчины,
отчужденные по суду, выкупу не подлежали. В XVIII в. и
позже родич мог купить родовую вотчину с торгов, но приобре-
тенное таким образом имущество считалось «благоприобретен-
ным», а не родовым.
Что касается княжеских опал, то они играли в истории
частного землевладения значительную роль. Князья опаля-
лись на своих бояр и вольных слуг нередко и по разным по-
водам — за отъезд к другому князю, за крамолу (заговор)
или измену, за ослушание или за неисправность по службе.
В опале князь отбирал у опального всё или часть вотчин и
животов, т. е. имущества, распускал его холопов. Иногда
князь делал это для острастки и по ходатайству митрополита.
влиятельных людей и самого опального возвращал ему кон-
фискованные вотчины и имущество, но нередко оставлял их
за собой бесповоротно. Иногда, чтобы пресечь возможность
надоедливых печалований за опального, князь продавал или
жаловал вотчину опального кому-либо из влиятельных бояр
и делал его, таким образом, заинтересованным в неизменности
наложенной кары.
Боярин Алексей Петрович Хвост «вшел в коромолу к вели-
кому князю», и вел. кн. Симеон Гордый в 1341 г. договаривал-
ся со своими братьями не принимать его на службу, ничем не
37
помогать ему и обязывался не возвращать ему конфискован-
ное у него имущество. 1 Очевидно, это был очень сильный че-
ловек, с которым князьям приходилось считаться. Из других
источников мы знаем, что хотя Алексей Петрович позже и был
прощен и принят на службу, но вотчины ему не были воз-
вращены,— в духовных грамотах вел. кн. Василья Дмитриеви-
ча упоминается ряд сел, конфискованных в разное время у
опальных, и между прочим упоминается под Москвой село
Хвостовское. В тех же духовных упоминаются многочислен-
ные села во многих уездах известного боярина Федора Андре-
евича Свибла и «Белеутовские села на Волоце и в Юрьеве
слободе», т. е. села Феодосия Александровича Белеутова, кон-
фискованные у него за отъезд в Литву. 1 2 3 В духовных грамотах
вел. кн. Василия Темного упоминаются многочисленные вот-
чины Ивана, Петра и Никиты Константиновичей Добрын-
ских, конфискованные у них за измену и участие в ослеплении
вел. князя. 8 Большие вотчины были конфискованы тем же
князем у боярина Ивана Дмитриевича Всеволожа за измену
и отъезд к кн. Юрию Дмитриевичу.
Князья держали опальные вотчины за собой, давали их
своим княгиням и детям или продавали своим боярам. Так, тот
же вел. кн. Василий Темный продал боярам кн. Сем. Ив. Обо-
ленскому и Феодору Михайловичу Челядне села в Бежецке,
конфискованные у Никиты Добрынского и других лиц, бе-
жавших в Литву с кн. Иваном Андреевичем Можайским. 4
Очень интересные сведения об опальнйх вотчинах дает
тяжба Квашниных из-за вотчины на р. Всходне, под Москвой.
Говоря вкратце, дело было в следующем. Квашниным принад-
лежала с XIV в. под Москвой большая вотчина, раздробив-
шаяся с течением времени между множеством сонаследников.
В конце XV в. Василий Петрович Малец Квашнин выдал свою
дочь замуж за Н. Тишкова и, не имея сыновей, дал ей в
приданое свой небольшой жребий вотчины на р. Всходне.
От его дочери вотчина перешла по наследству к ее сыну
1 СГиД, I, № 23.
4 Там нее, № 41.
3 Там же, №№ 86 и 87.
4 Там же, стр. 178.
38
Афан. Н. Тишкову, который в 1532 г. попался в разбойном
ограблении каравана торговых людей. Вел. кн. Василий Ива-
нович опалился на Афан. Тишкова и приказал отдать его
вотчину торговым людям в их иск. Андрей Александрович
Квашнин, далекий свойственник Афан. Тишкова, купил ото-
бранную у него вотчину у торговых людей. Тогда в дело
вступились Михаил и Семен Григорьевичи Попадьины Кваш-
нины, приходившиеся в более близкой степени родства к Афан.
Тишкову, чем А. А. Квашнин, и предъявили к Квашнину иск
о выкупе вотчины. Это очень интересный случай иска о выкупе
вотчины на основании более близкого родства.
Царь Иван и бояре слушали дело и приговорили отказать
Попадьиным, на том основании, что А. А. Квашнин купил зем-
лю не у вотчичей, а у посторонних людей, а «изстари указ вотчи-
нам—которые вотчины у вотчичев имал князь великий на себя
в своих опалах, или истцам кому за разбой отдавал, и тем вот-
чинам вотчичей ,нет».
В 1559г. А. А. Квашнин, получив отставку и разрешение по-
стричься в монашество, решил отдать свою вотчину за постриг
и за келию Кириллову монастырю. В связи с этим в вотчину
вступились Василий и Даниил Григорьевичи Фомины-Кваш-
нины, приходившиеся Афан. Тишкову в восьмой степени род-
ства, т. е. в весьма отдаленной, но и им было отказано, и за
А. А. Квашниным признано право распоряжаться вотчиной как
куплей и отдать ее в монастырь, несмотря на протесты вотчичей.
В многолетней тяжбе Квашниных интересно отметить, во-
первых, что опальным вотчинам вотчичей нет, т. е. что они ни
в каком случае по исстаринным указам выкупу не подлежат,
а во-вторых, что при выкупах родичи имели преимуществен-
ное право в зависимости от степени родства с вотчичем, послед-
ним владельцем вотчины. Насколько последний принцип
соблюдался на практике, сказать нельзя, так как за XV—
XVI вв. дел о выкупах сохранилось очень мало. 1
1 Интересное по множеству бытовых подробностей дело Квашниных
из архива Кириллова монастыря напечатано в 1830 г. проф. Н. Н. Санду-
новым под заглавием: «Правая грамота по вотчинному делу, в 1559 г. про-
изводившемуся. Для обучающихся Российскому практическому судопро-
изводству в Императорском Московском университете^. Москва, Унив.
типография.
39
ГЛАВА 3
ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ДРЕВНЕГО
НАСЛЕДСТВЕННОГО ПРАВА
1. ДРЕВНЕЕ НАСЛЕДСТВЕННОЕ ПРАВО ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН
В нашей исторической литературе древнее наследственное
право восточных славян изучено весьма слабо. Достаточно
сказать, что такой крупнейший историк нашего права, как
Вас. Ив. Сергеевич, полагал, что право выкупа родовых вот-
чин впервые создано Судебником 1550 г., который «сущест-
венно изменил вековую практику русского народа». Впро-
чем, противореча себе, Сергеевич ниже говорит, что «бытовой
выкуп практиковался еще до первого Судебника (1497) и,
конечно, относится к явлениям очень почтенной древности».1
Неясно, как понимал Сергеевич «бытовой выкуп». Если
он имел в виду обычай, то в истории всех народов обычное
право предшествует развитию законодательных норм.
Юристы различают два порядка наследования: по воле
наследодателя и по обычному праву, позже—по закону.
В истории всех народов наследование по воле наследодателя
предшествовало развитию обычного права, которое, можно
полагать, являлось позже как оформление практики. Правда
Русская уже знает оба порядка наследования. «Аже кто уми-
рая, разделит дом свой детям, на том же стояти. Паки ли без
ряду умрет, tq — всем детям, а на самого часть души дата».
Наследодатель дает детям «ряд». Ряд следует понимать в ши-
роком смысле слова: и как фактический раздел имущества,
сделанный родителем при жизни, и как то, что позже стали
1 В. И. С е р г е е в и ч. Лекции и исследования. СПб., 1903, 524, 529.
40
называть духовным завещанием, т. е. распоряжением, сделан-
ным «на духу», во время предсмертной исповеди духовному от-
цу — священнику, в присутствии «душеприказчиков», испол-
нителей духовного завещания, и свидетелей.
В нормальной семье родитель старался дать детям ряд без
обиды, но он совсем не был обязан давать всем детям равные
доли. Да такой раздел имущества на деле был бы не редко не-
справедливым, если бы малолетний, нетрудоспособный сын
получил равную долю с женатым братом, который при
жизни отца мог обзавестись своим хозяйством. Обычай и пре-
доставлял отцу право дать свой ряд, и только в том случае,
если он по тем или иным причинам не дал ряда, обычай пред-
писывал равный раздел наследства, выделив из него некоторую
часть на помин души, на «устройство» души наследодателя
в загробной жизни. В последнем мы видим позднейшее наслое-
ние на народные обычаи под влиянием христианской церкви.
Выражение «всем детям» неясно и неточно. Одна из
следующих статей Правды Русской вносит дополнение и по-
правку: «Аже будет сестра в дому, то той задница не имати,
но отдадут ю замуж братья, как ся могут». 1 Устранение от
наследования сестер при наличии братьев четко формулировала
позднейшая поговорка: сестра при брате не наследница. В
этом обычае можно видеть пережиток родового быта, когда
только мужчины были полноправными представителями рода.
Таким образом, можно сказать, что, по древнейшему праву, в
случае отсутствия наследников мужского пола имущество
становилось выморочным и возвращалось в род.
В княжеской Руси выморочное имущество — «беззадщи-
на» —доставалось князю, что было, конечно, позднейшим
наслоением на древние народные обычаи. Княжеская власть
создает привилегированное положение в наследовании: для
своих дружинников: «Аже в боярах, либо в дружине, то за
князя задница не идет, но аже не будет сынов, а дочери — возь-
мут». Таким образом, при отсутствии у боярина и вообще у
дружинника сыновей их имущество не становилось вымороч-
ным и не доставалось князю, а переходило к дочерям.
1 Троицкий список Правды Русской, ст. 36 и 89.
4(
Правда Русская говорит, что в случае смерти отца без ряда,
его имущество идет «всем детям», подразумевая только сыно-
вей и имея в виду раздел наследственной массы поровну. Од-
нако одна из статей Правды вносит поправку: «А двор без дела
ютень всяк меньшому сынове». Этот обычай славян оставлять
отчий дом младшему сыну коренился в бытовых и хозяйствен-
ных условиях жизни моногамной семьи. В большинстве слу-
чаев обыкновенно бывало так, что старшие сыновья успевали
при жизни и при помощи отца жениться и обзавестись своим
хозяйством, стать, как говорится, на свои ноги. Умирающему
приходилось больше всего заботиться о жене и малолетних
детях. Поэтому формально равный раздел имущества был бы
по существу несправедливым относительно младших членов
семьи. Отсюда обычай — оставлять отчий дом младшему сыну
без раздела.
Всматриваясь внимательно в дошедшие до нас духовные
грамоты XV—XVI вв., мы замечаем, что завещатель всегда
стремился к равному и безобидному разделу наследства, про-
являя при этом особую заботу о малолетних детях.
Во всяком случае, ни в одной из дошедших до нас духовных
мы не находим ничего подобного обыкновению в некоторых
княжеских семьях оставлять старшему сыну «на старейший
путь» большую и лучшую долю в наследстве.’Около 1380 г.
кн. Андрей Стародубский разделил свое княжество между че-
тырьмя сыновьями и дал старшему сыну Федору «на старей-
ший путь» Алексинский стан. 1 Ничего подобного в духовных
частных лиц мы не встречаем.
Обычай оставлять отчий дом младшему сыну в северо-
восточной Руси уже выходил из обыкновения. Тем более ин-
тересны пережитки этого обычая, когда мы имеем возможность
их наблюдать. При разделе в 1390 г. вотчины боярина Ивана
Род. Квашни между тремя сыновьями отчий дом —монастырь
Спаса на р. Всходне и с. Коробовское — получил его младший сын
Василий Туша, по прозвищу которого это село стало называться
1 Памятники социально-экономической истории Московского государ-
ства XIV—XVII вв. Под ред. С. Б. Веселовского и А. И. Яковлева, т. 1,
№№ 9 и 10. М., 1929.
42
Тушиным. В начале XVI в. мы находим Тушино и монастырь
Спаса во владении двух младших правнуков Василия Туши —
Петра и Семена. И только после смерти Петра и Семена без
мужского потомства Тушино, путем покупки у их вдов, перешло
в руки старших представителей фамилии Тушиных — Квашни-
ных, сыновей Федора Михайловича. Очень вероятно, что это
было не случайностью, так как, по родословным преданиям,
Квашнины были выходцами из Киева и могли принести оттуда
обычай Правды Русской относительно оставления отчего дома,
во владении младших представителей рода.
Быть может, этим же обычаем оставлять младшему сыну
отчий дом и давать ему лучший жребий объясняется тот
интересный факт, что в нескольких крупнейших боярских фа-
милиях Московской Руси самыми значительными историче-
ски были не старшие линии родов, а младшие. Таковы в роде
Федора Бяконта Плещеевы, потомки младшего сына Бяконта
Александра Плещея; в роде Всеволожей самой значительной
линией были Заболотские, потомки младшего сына — Васи-
лия Заболотского, в роде Андрея Кобылы —Захарьины и
Шереметевы, потомки младшего сына Кобылы — Федора Кошки.
2. ИМУЩЕСТВЕННЫЕ ПРАВА ЖЕНЩИНЫ В БРАКЕ И ВДОВСТВЕ
Правда Русская, определяя вполне отчетливо основные
положения наследственного права, ничего не говорит о правах
женщины в браке и вдовстве. Повидимому, это объясняется
тем, что в эпоху Правды женщина не имела никаких прав на
наследство своего мужа, и это было настолько хорошо всем из-
вестно и ясно, что не стоило об этом говорить. Можно предполо-
жить, что у славян при родовом быте браки были экзогам-
ными, жена не принадлежала к роду мужа и как ино-родка не
имела права на долю в родовом имуществе.
Как жена и мать детей своего мужа женщина пользовалась
в семье соответствующим почетом и содержанием, путем
даренья могла получить от мужа при жизни то или иное иму-
щество; наконец, после смерти мужа она становилась естест-
венной опекуншей несовершеннолетних детей; на взрослых
детях лежала обязанность почитать мать и содержать ее, но
43
доли в наследстве мужа она не имела. В лучшем случае вдова
могла рассчитывать на пожизненное владение частью наслед-
ства мужа. Поэтому Правда Русская и не говорит ничего об
участии вдовы в разделе имущества покойного мужа.
В Пскове пожизненное обеспечение вдовы называлось
«кормлей». В московских памятниках оно обыкновенно назы-
вается «прожитком». Повидимому, уже в очень древнее время
кормля или прожиток вдовы прекращались не только с ее
смертью, но и с пострижением в монашество, что было по кано-
ническим правилам гражданской смертью. Наконец, кормля
и прожиток прекращались еще в одном случае —если вдова
после смерти мужа выходила замуж.
Не имея никаких прав на родовое имущество мужа, жен-
щина пользовалась большими правами в своем имуществе, по-
лученном ею при выходе замуж от родителей или от мужа при
его жизни, как даренье. В западной Руси это имущество на-
зывалось «крутой» или «покрутой», а в Московской Руси — «при-
даным». Имущество, приобретенное женщиной на свои день-
ги путем купли или иным способом, а также полученное от
мужа дареньем, называлось в Московской Руси ее «собиной»
или «опричниной», в которой она была вполне вольна —
могла продать, отдать своим детям или дать по душе в
монастырь.
Крута или приданое, а также женина собина могли со-
стоять из одежды, предметов домашнего обихода, рабов и не-
движимости и с юридической точки зрения не смешивались с
имуществом мужа. Французский юрист мог бы сказать, что
на Руси муж и жена жили при режиме раздельности имуще-
ства. 1
В нормальных семьях, при добром согласии мужа и жены
и при наличии детей, раздельность имуществ не подавала по-
вода к спорам и недоразумениям: приданое жены фактически
сливалось с имуществом мужа в одну хозяйственную мас-
су, хотя юридически жена продолжала оставаться полной соб-
ственницей своего приданого. При смерти она могла подарить
1 Во Франции по кодексу Наполеона муж и жена, регистрируя свой
брак, могли избрать режим общности или раздельности имущества.
44
его мужу или наделить им — «благословить» — своих детей,
или дать по своей душе в монастырь. Но правовая раздель-
ность имущества приобретала большое практическое значе-
ние, если супруги разводились или если жена умирала без-
детной при жизни мужа. В таких случаях родичи жены имели
право потребовать у мужа возврата приданого полностью.
Псковская судная грамота предусматривает и ясно опре-
деляет возврат покрути в тех случаях, когда женатый сын
жил в отчем доме и умирал без потомства: «А у кого помрет
сын, а невестка остается, да учнет на свекоре или на девери
покруты своея искати, или платья своего, ино свекру или де-
верю отдать платье или крута».
В северо-восточной Руси по вопросу о приданом существо-
вали такие обычаи. Родители брачущихся на сговоре о бра-
ке писали рядную или сговорную грамоту, главное содержа-
ние которой было в подробном перечислении приданого:
вотчины, рабов, платья, всякой домашней посуды, икон,
«кузни», т. е. изделий из серебра и золота, и т. п. По этой
описи муж получал приданое и был ответственен за его це-
лость. Сохранившиеся в большом количестве духовные гра-
моты разъясняют практическое значение рядных и сговорных
грамот.
В духовных грамотах мы находим обыкновенно распоряже-
ние наследодателя вернуть жене ее приданое по рядной за-
писи, если брак был бесплодным. Если умирающий не сделал
этого распоряжения, то его душеприказчикам приходилось
иметь дело с ближайшими родственниками жены, которые име-
ли право потребовать возврата приданого — вотчины, ра-
бов, всякой движимости. Если некоторые вещи не было воз-
можности вернуть «лицом», в натуре, то стоимость их возме-
щалась по рядной записи или по особой оценке сторонних
оценщиков.
История наследственного права представляет большой ин-
терес в бытовом и других отношениях, но мне, в зависимости
от темы моего исследования, приходится ограничиться приве-
денными выше общими замечаниями и остановиться на одном
вопросе, который имеет большое значение в истории частно-
го землевладения.
45
3. О ПРАВАХ ЖЕНЩИН В НАСЛЕДОВАНИИ ВОТЧИН
И О ВЫМОРОЧНОСТИ РОДОВЫХ вотчин
Выше было упомянуто, что в Правде Русской отразилось
влияние княжеской власти на древнее наследственное право
родовых союзов. По обычаям родовых союзов, в случае смерти
вотчинника без мужского потомства его вотчина становилась
выморочной и, как таковая, возвращалась в род. Князья при-
своили себе право на выморочное имущество разложившихся
родовых союзов, но для своих бояр и дружинников сделали
исключение и создали для них привилегию: «задница» боя-
рина или дружинника при отсутствии мужского потомства не
становилась выморочной и не шла к князю, а могла быть
передана дочерям вотчинника.
Поскольку позволяют судить сохранившиеся источники,
практика наследования в северо-восточной Руси пошла даль-
ше Правды Русской: вотчинники, не имевшие мужского
потомства, свободно распоряжались своими вотчинами и не
только давали их в приданое дочерям, но иногда завещали их
женам. Конечно, это было возможна только в тех случаях, ког-
да они не встречали возражений со стороны родичей, которые
в таких случаях могли выступить в качестве выкупщиков.
Приведу один пример из множества известных мне. Круп-
ный землевладелец Новоторжского уезда, Федор Никитич
Лавровский, в 1541 г. дал Троицкому-Сергиеву монастырю
с. Нестерово с деревнями. Затем, не имея ни сыновей, ни бра-
тьев, он дал свое село Лаврово с деревнями в приданое своим
пяти сестрам, по равным долям. Вскоре после этого Ф. Лавров-
ский умер, и его сестры-сонаследницы в 1551 г. произвели раз-
дел родовой вотчины Лавровских. К этому времени старшая
сестра успела овдоветь, три были замужем, а младшая была
девицей. По разделу одна пятая села Лаврова досталась двум
малолетним сыновьям старшей сестры (по представительству),
три доли —замужним сестрам, и одна пятая села — незамужней
сестре. 1
Таким образом, родовые вотчины по брачным связям пере-
ходили в другой род. О значительной распространенности
’ Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 533, по Торжку № 7.
46
этого явления свидетельствуют древние селения Подмосковья,
самые названия которых показывают, что они некогда принад-
лежали женщинам. Если взять округу Москвы километров на
70 радиусом, то мы найдем в ней множество*владений женщин,
вероятно вдов и дочерей бояр первых московских князей:
Орининское, Авдотьино, Аксиньино, Натальино, Софьино,
несколько Дарьинских и Марьинских и т. п. И это — не го-
воря о множестве селений с подобными же названиями, которые
известны нам по актам, но в настоящее время не существуют
или изменили свои названия.
Во времена удельной раздробленности Руси князья не при-
нимали против этого явления никаких мер, — по крайней
мере мы не имеем никаких, даже косвенных, указаний на это.
Первые указания на какое-то «уложенье», т. е. общий указ
по вопросу о наследовании и вообще об отчуждении родовых
вотчин, относятся ко времени вел. кн. Ивана III. Это уложе-
ние было подтверждено вел. к’н. Василием Ивановичем, а за-
тем в дополненном и, быть может, измененном в подробностях
виде легло в основу указов 1551, 1562 и 1572 гг.
В исторической литературе этим указам не посчастливи-
лось. С. Ф. Платонов и другие историки, доверившиеся его ав-
торитету, ссылались на эти указы, как на доказательство «по-
литики» царя Ивана, направленной будто бы против старин-
ного землевладения княжат. Такое понимание этих указов
можно объяснить только незнакомством историков, хотя бы в
самых основных чертах, с историей наследственного права,
а вдобавок к этому — крайне небрежным чтением памятников.
Ведь достаточно хотя раз прочесть внимательно эти указы,
чтобы увидеть, что они касаются не одних княженецких вот-
чин, а вообще всех родовых вотчин. И цель указов — не ущемле-
ние княжат и не умаление их прав, а совершенно другая.
11 мая 1551 г. царь и освященный собор приговорили: «впе-
ред архиепископам и епископам и монастырям вотчин без ца-
рева великого князя ведома и без доклада не покупати ни у
кого, а князьям и детям боярским и всяким людям вотчин без
доклада не продавати». В 1572 г. 9 октября освященный со-
бор и все бояре приговорили: «в большие монастыри, где вот-
чин много, вперед вотчин не давати... чтобы в службе убытка
47
не было, а земля.бы из службы не выходила... а которым мо-
настырям малым кто даст вотчину, у которых монастырей зе-
мель мало; и те вотчины, доложа государя, записывати (в
Поместной избе), а без доклада не записывати, и без боярского
приговора».
Указы 1551 и 1562 гг. пытаются разрешить вопрос, ко-
торый и позже постоянно занимал служилых землевладель-
цев: вопрос об отчуждении вотчин путем продаж, мен и да-
чи в приданое иногородцам, т. е. служилым людям других
уездов. Вотчинники и помещики, служившие в поуездных
организациях, были заинтересованы в том, чтобы земли их
уезда не переходили в руки иногородцев, которые с ними не
служили. Из указов видно, что «изстарины», по уложению
великих князей Ивана и его сына Василия, в Твери, Торжке,
Оболенске, Рязани, на Белоозере, в Ярославле и Романове
«изстари иногородцы вотчинных земель не покупывали, а
покупали и в приданые меж собою, и по душам давали тех
городов люди, в которых городах которых людей вотчина,
а не опричных городов людям. И ныне (в 1572 г.) царь и вели-
кий князь приговорил — вотчины в тех городах тех городов
людям меж себя покупати и в приданые давати и по душам
и меняти потому-ж, как было изстари».
Главное содержание указов 1562 и 1572 .гг. состоит в
определении выморочности вотчин и в ограничениях прав жен-
щин: вдов, дочерей и сестер, в наследовании и владении ро-
довыми вотчинами.
Вотчинник при отсутствии прямых наследников мужского
пола мог завещать вотчину «которому своему ближнему роду,
опричь тех, как кому мочно жениться». 1
Указ 1572 г. сузил право родственников на наследование
на две степени: «дале внучат вотчин не отдавати роду, а
1 По каноническим правилам браки родственников допускались толь-
ко за пределами 8-й степени родства. Способ счета степеней родства русская
церковь заимствовала через Византию у римских юристов. Каждое рожде-
ние, соединявшее двух родственников, считалось за степень. Таким обра-
зом, родители были со своими детьми в первой степени родства, братья и
сестры — во 2-й, дядя с племянником — в 3-й, двоюродные братья — в 4-й,
троюродные братья (по деду) — в б-й, и т. д.
48
которой внук умрет бездетен, а останутся братья его меж со-
бой в правнучатах, и та вотчина тот жребий взяти на государя,
а правнуку правнучьи вотчины не отдавДти». По канони-
ческому счету степеней правнуки разных линий рода были
между собой в б-й степени родства.
Чтобы не выходить за хронологические рамки исследова-
ния, я не буду говорить о дальнейшей судьбе этих указов в
истории наследственного права. Отмечу только то, что в них
можно видеть первые попытки правительства Московского го-
сударства ограничить в интересах службы с земли исконные
права вотчинников в распоряжении и в наследовании вотчин.
По указу 1562 г. вдова бездетного вотчинника может полу-
чить от него по завещанию вотчину только в пожизненное вла-
дение, да и то, если вотчина не велика, «а вотчина будет
великая, и государь о той вотчине указ учинит», т. е. даст осо-
бый указ в каждом отдельном случае. «А которого боярина
или сына боярского нестанет бездетна, а ближнего роду и
духовные у него не будет, и та вотчина государя царя и ве-
ликого князя, а жене его из тое вотчины государь указ учи-
нит, как ей мочно прожить».
По вопросу о даче родовых вотчин в приданое и по духов-
ному завещанию дочерям и родным сестрам бездетного вотчин-
ника указ 1572 г. по несовершенству редакции говорит только
о княженецких вотчинах, но из всего содержания указа и из
приведенных выше статей относительно вдовьего прожитка с
несомненностью следует, что те же нормы были применимы и
ко всем вотчинникам. Бездетный вотчинник при жизни или по
духовной грамоте мог дать сестре или дочери приданое «из
животов», т. е. из движимого имущества, а вотчина достава-
лась «ближнему роду», т. е. родственникам, а за отсутствием их
становилась выморочной и переходила в собственность князя.
Таково содержание и таковы цели указов 1551, 1562 и
1572 гг. В каких частях и в какой мере эти указы применялись
на практике, — это очень сложный вопрос, который еще ждет
своих исследователей. В своей статье о монастырском земле-
владении во второй половине XVI в. 1 я сделал попытку
1 «Исторические записки», т. X.
С. В. Веселовский
осветить мобилизацию вотчинных земель в это время и пришел
к выводу, что за годы ливонских войн и опричнины монастыри
приобрели за счет служилого класса больше земель, чем за
целое столетие перед тем. В частности, я показал, что Старо-
дубские князья в это время свободно распоряжались своими
вотчинами, давал?! их в монастыри и продавали, как будто
указов 1551, 1562 и 1572 гг. и духовного завещания царя Ива-
на не было совсем.
Вопрос о наследовании женщин в это время еще сложнее.
Мне представляется, что в бурные годы опричнины и вообще
опал и казней царя Ивана борьба правительства со старыми
обычаями свободного распоряжения вотчинами и передачи их
вдовам и дочерям едва ли была последовательной и успешной.
4. ДРОБЛЕНИЕ ВОТЧИН В СЕМЕЙНЫХ РАЗДЕЛАХ И ЗНАЧЕНИЕ
ЭТОГО ЯВЛЕНИЯ В РАЗРУШЕНИИ СТАРОГО ВОТЧИННОГО
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
В зависимости от моей темы я обращу особое внимание
на один частный вопрос наследственного права — на равный
раздел вотчин между сонаследниками, так как в истории
разрушения феодального землевладения этому фактору принад-
лежит едва ли не главная роль.
Изредка вотчинник производил раздел вотчины между
сыновьями при жизни. В большинстве случаев он писал ду-
ховную грамоту и поручал произвести раздел жене и душе-
приказчикам, давая для этого руководящие указания в своем
завещании. В таких случаях мы можем иногда предположить,
что родители отступали, по тем или иным соображениям, от
принципа полного равенства долей, хотя в духовных грамотах
прямых указаний на это мы не находим. Поэтому я приведу
те случаи, в которых принцип равного раздела выступает с
полной несомненностью.
Когда сонаследникам приходилось производить раздел са-
мим, то они, во избежание споров и ссор, прибегали к различным
способам безобидного и бесспорного раздела и давали иногда
друг другу особые записи с обязательством не возбуждать
впоследствии споров и новых переделов. Излюбленными спо-
собами были —жеребьевка и передача раздела «третьим».
50
В 1541 г. Фетинья Племянникова разделила вотчину сво-
его покойного мужа, сельцо Ларино в Московском уезде, меж-
ду двумя сыновьями на две части, а затем “братья путем жре-
бия решили, кому получить какую половину. 1
В третьей четверти XV в. братья Федор и Семен Сабуровы
не могли без спора разделить вотчину отца, с. Ивашково в
Ростовском уезде, и сначала решили поручить раздел третьему
лицу —- деловщику, но затем договорились: «деловщику
у нас на земле не быти, а мне, Семену, те земли самому делити
по половинам, а Федору которая ся половина полюбит, то
ему себе взяти». а
Таким же способом разделили с. Бужениново в Переяслав-
ском уезде в 1543 г. братья Юрий и Федор Зворыкины:
Федор разделил землю и дворы в натуре, а Юрий взял себе
половину, которая ему полюбилась. 3
Нередко раздел поручали произвести излюбленным третьим,
обеспечивая при этом подчинение решению третьих особым
«зарядом», неустойкой. В роли третьих очень часто выступали
родственники сонаследников пользовавшиеся их доверием.
Княжата, бояре и вообще крупные вотчинники иногда прибе-
гали к авторитету великого князя и просили у него дать де-
ловщиков.
При постоянной скудости денег в обращении и при доро-
говизне кредита (обычный рост этого времени — на пять
шестой, т. е. по-нашему 20°/0) выделы сонаследников недвижимо-
сти путем денег были очень редки. Особенно большие хо-
зяйственные и бытовые затруднения вызывал раздел мелких
вотчин. Раздел небольшого хозяйства между несколькими
сонаследниками создавал чересполосицу, требуя новых построек
и инвентаря и повышения техники сельского хозяйства, его
интенсификации. Нераздельное владение небольшой вотчи-
ной создавало большие бытовые неудобства, а средств раз-
делиться и завести новые хозяйства не было. При таких усло-
виях приходилось продавать вотчину или обременять ее
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 531, л. 1480 об.
’ Там же, кн. 520, л. 277—280 об.; XIII отдел, №№ 226 и 227.
* С. А. Шумаков. Обзор Грам. Кол. Эк., IV, 317.
4* *
51
долгами, что приводило в конце концов к ее продаже. А поку-
пателями являлись такие мощные конкуренты частных земле-
владельцев, как монастыри.
Приведу пример раздела на четыре части небольшой вот-
чины, который дает некоторое представление о тех хозяйствен-
ных затруднениях, которые возникали при подобных разде-
лах. В 1517 г. четыре брата, сыновья Ивана Пересветова,
делили вотчину отца в Дмитрове — сельцо Константиновское
с двумя деревнями и с прикупом их матери, полудеревней
Мануиловской. Вся вотчина была оценена в 60 руб., из чего
можно видеть, что это было небольшое владение. Старший
брат, Василий, получил две деревни, а трое младших взяли
сельцо Константиновское с полудеревней Мануиловской и
оставили их за собой не в разделе, то есть стали долевыми соб-
ственниками. Очевидно, что по условиям хозяйства младшим
братьям было неудобно делиться. Однако выдел старшего
брата был неполным, — различные угодья пришлось оставить
б общем владении, и в деловой записи подробно определены и
описаны участки леса, пожен и других угодий, которые оста-
лись не в разделе.
Интересно отметить, что при такой небольшой вотчине у
братьев оказалось большое количество холопов, поделить ко-
торых было легче, чем хозяйство отца. Василию досталось
восемь холопов мужского и женского пола. Второму брату,
Елизару, досталось десять холопов, а затем в записи оговоре-
но: «да мой же, Елизаров, полоняник Иванко, литвин». Так
как литвин Иванко был его личной собственностью, то во из-
бежание недоразумения это оговорено в деловой записи. Треть-
ему и четвертому брату досталось по девяти холопов, в числе
которых были «полонянка девка Матренка, литовка» и «женка
немка Оксинья». 1
Случаи выдела того или иного сонаследника деньгами встре-
чаются в источниках очень редко. Мне представляется несо-
мненным, что это происходило не потому, что не было охот-
ников получить свою долю деньгами, а потому, что у наследни-
ков вотчины обыкновенно не только не было денег, но очень
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 533, по Дмитрову № 158.
52
часто были долги отца, которые они должны были платить из
той же наследственной массы.
Во многих духовных грамотах и в деловых записях мы на-
ходим указания на обременение вотчин долгами, кабальными
и бескабальными. Очевидно, задолженность вотчинного земле-
владения была очень распространенным явлением. Вчитываясь
внимательно в эти источники и откидывая немотивированные
в них долги, мы сразу замечаем, что главными причинами за-
долженности были издержки, произведенные наследодателем на
службе и в связи со службой: например, покупка вооружения
и доспехов, коня, взамен павшего в походе, и т. п. Второе место
среди источников задолженности занимает надел дочерей и
сестер приданым.
Относительно участия в наследовании дочерей и сестер
в Московской Руси были в силе основные положения Правды
Русской. При наличии у наследодателя сыновей дочь имела
право только на приданое, но не в определенном размере, а
♦как мочь сяжет», т. е. по силам, по возможности. Если дочь
выходила замуж при жизни родителей, то они наделяли ее при-
даным по своему усмотрению. А после смерти родителей обя-
занность выдать сестру замуж и наделить приданым падала
на братьев. Во всяком случае, при наличии у вотчинника муж-
ского потомства дочери не имели доли в родовой вотчине, а
приданое им давалось деньгами и вещами.
Обычное право, не определяя доли дочерей и сестер в на-
следстве, исходило из предположения, что выдача тех и дру-
гих замуж и наделение приличным приданым были не только
нравственным долгом родителей и братьев, но и вопросом че-
сти рода и в известной мере их собственного интереса.
Равный раздел вотчин между сонаследниками приводил к
постоянному дроблению вотчин, а надел сестер приданым об-
ременял эти раздробляемые вотчины долгами. Эти два фактора
действовали постоянно и были едва ли не главными причинами
разложения старого феодального землевладения. Для полной
оценки действия этих факторов необходимо иметь в виду, что
приблизительно ко времени вел. кн. Ивана III рост вотчинного
землевладения остановился почти на полтораста лет. Если
вел. кн. Иван III и следующие московские государи иногда и
53
жаловали земли и вотчину, то этот прирост не возмещал
убыли вотчинных земель и перехода их путем вкладов и продажи
в руки монастырей.
Странным образом историки, рассуждая об этапах разви-
тия класса землевладельцев о появлении на смену княжатам
и крупному боярству служилых людей, как они выража-
лись, «дворянства», т. е. мелких помещиков и вотчинников,
опирались в своей аргументации, на произведения Ивашки
Пересветова. Актовый материал по этому предмету дает боль-
ше, чем памфлеты Ивашки Пересветова.
Чтобы вполне убедиться в этом, достаточно простых спра-
вок в давно напечатанных родословцах.
Обширная территория Стародубского княжения в конце
XIV в. была разделена на четыре части между сыновьями
кн. Андрея Федоровича: Василием Пожарским, Федором Старо-
дубским, Иваном Ряполовским и Давидом Палецким. В конце
XV в., в четвертом колене от Андрея Стародубского, было уже
двадцать пять человек, а в середине XVI в. Ста роду бских
князей разных фамилий было более сорока человек. Такое же,
вероятно, количество было представительниц женского пола,
которых приходилось наделять приданым.
Про Ярославских князей царь Иван писал Курбскому пре-
небрежительно, что у него на службе Ярославских князей
«не один сто», т. е. несколько сотен. Иван по своему обыкнове-
нию все преувеличивал, но в середине XVI в. Ярославских
князей разных фамилий действительно было не менее полуто-
раста человек.
То же самое явление, то в большей, то в меньшей степени,
мы можем наблюдать и в старых боярских фамилиях. У бояри-
на Ивана Родионовича Квашни, умершего в 1390 г., было три
сына. На рубеже XV и XVI вв. Квашниных было не менее двад-
цати пяти, а в середине XVI в. — более шестидесяти человек.
Совсем не случайность, что самыми могущественными и бо-
гатыми боярами были представители тех родов, которые вслед-
ствие слабой рождаемости, смертей в боях или в раннем воз-
расте от разных случайностей размножались слабо. Так, один
из самых богатых людей царя Ивана — Иван Петрович Федо-
ров — происходил из фамилии, в которой родовые вотчины
54
и «скарбы великие» могли переходить полтораста лет нераз-
дельно, так как в его роду бывало по одному представителю
в колене. Другой богач того же времени, боярин Ив. Ив. Хабаров
Снмский, владел наследством, которое не подвергалось разделам
в четырех поколениях.
Только зная и учитывая факт постоянного дробления вот-
чин между размножавшимися с течением времени представи-
телями княжеских и боярских родов, можно понять, как и
почему потомки княжат и могущественных бояр XIV в. так-
легко попали в прямую зависимость от Московских государей,
когда последние, начиная с вел. кн. Ивана III, перестали раз-
давать земли в вотчину и, давая земли только в поместья,
создали к середине XVI в. многотысячный класс рядовых слу-
жилых землевладельцев-помещиков.
В заключение следует сказать о политическом значении
дробления вотчин в семейных разделах в связи и сочетании
с другими факторами и обстоятельствами своего времени. Про
вотчинные гнезда княжат и бояр XIV—XV вв. можно сказать,
что они сыграли роль как бы питомников, из которых выходи-
ли одно за другим поколения «добрых службой», как тогда гово-
рили, воинов по профессии, дороживших и гордившихся родовой
«честью», социальным и служебным положением, и привыкших
к известному уровню культуры и быта. Между тем политиче-
ские и экономические условия жизни складывались так, что
рассчитывать на расширение сферы вотчинного землевладения
и на захват новых земель становилось невозможно. Москов-
ское государство было зажато в тесных рамках междуречья
Волги — Оки, и окрепшая власть Московских великих князей
использовала эти поколения малоземельных и безземельных
родовитых воинов для расширения пределов государства.
Все эти обстоятельства сообщили Московскому государству
конца XV в. огромную силу экспансии и дали Московским го-
сударям возможность прочно воссоединить с центром Руси
Новгород и Псков, отнять большую территорию русских зе-
мель у Литвы, начать продвижение на юг, на освоение заОк-
ских степей и, наконец, покончить с Казанью и Астраханью
и открыть исконный путь торговых и культурных связей Руси
со странами Востока по Волге.
55
ГЛАВА 4
ЗАКУП-ЗАПРОДАЖА И ЗАЛОГ
ВОТЧИННЫХ ЗЕМЕЛЬ
Древнейшее право родовых союзов не знало отчуждения
земли навсегда и безвозвратно. Уступая хозяйственным нуж-
дам и индивидуалистическим тенденциям своих сочленов, ро-
довой коллектив допускал на первых порах только временное
отчуждение родовой земли, причем и сам отчуждающий и все
члены рода сохраняли за собой право выкупа отчужденного
участка земли. При таких условиях сделки о временном от-
чуждении земли должны были иметь двойственный характер,
в зависимости от хозяйственных мотивов, которыми руково-
дились контрагенты сделки. Человек, нуждавшийся в потре-
бительском или производственном кредите, обеспечивал заем
передачей своей земли во временное владение и пользова-
ние кредитору, на определенный срок или бессрочно, до отдачи
долга. Вотчинник, совершая сделку, имел определенное наме-
рение уплатить долг и вернуть свою землю. Но в такую же по
форме сделку могла быть облечена продажа земли, если вот-
чинник не имел намерения вернуть землю обратно. При этом
продавец мог лично за себя отказаться от выкупа земли, но
родовой коллектив, не допуская полного отчуждения родовой
земли, сохранял за родичами право выкупа отчужденной земли.
Гипотеза о двойственном характере древнейших сделок
об отчуждении земли не есть чистый вымысел. Пережитки этих
воззрений родовых союзов мы можем наблюдать в сохранив-
шихся памятниках XV—XVI вв. Мы видим в них недифферен-
цированность сделок залога недвижимостей, как способа обес-
5б
печения кредита, и сделок продажи до выкупа. Позже для
залога недвижимостей вырабатываются особые формы сделок,
а продажа на срок не допускается совсем. Да и продажа не-
движимостей на срок или на неопределенное время является
сама по себе пережитком очень большой древности, который в
XV—XVI вв. выходит из практики.
Пережитками глубокой старины были в северо-восточ-
ной Руси закуп-запродажа вотчин и закупное держание зем-
ли,— чрезвычайно характерный институт русского раннего и
развитого феодализма. Более поздний период в развитии
феодальных отношений уже не знал института закупа-запро-
дажи.
История залогового права других народов дает много по-
лезных аналогий для понимания наших институтов закупа-
запродажи и залога недвижимостей. Приведу в самых общих
чертах сведения о залоговом праве в древнем Риме и средне-
вековой Франции и о закупе-запродаже недвижимостей в
Литовском государстве.
1. ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ЗАЛОГОВОГО ПРАВА В ДРЕВНЕМ РИМЕ
Залоговое право в Риме проходит три фазы развития. В
условиях примитивной экономики древнейших времен, когда
юридическая мысль не различала владения от права собст-
венности, залог недвижимостей совершался в форме передачи
должником кредитору права собственности на недвижимость.
При этом кредитор давал обещание добросовестно вернуть
собственнику предмет залога по получении от него занятых
денег. Сделка основывалась на доверии должника к креди-
тору, на уверенности в том, что он вернет предмет залога и вос-
становит должника в правах собственности. Такая сделка
называлась fiducia cum amico, т. е. дружеское соглашение
или дружеский договор. Как показывает самое название
сделки, залог в такой форме был возможен в узких кругах
лиц, близко знакомых друг с другом и доверявших друг другу,
как друзья.
Республика быстро росла. Рим покорил соседние народы
и стал одним из главных центров хозяйственной жизни всех
57
государств, расположенных в бассейне Средиземного моря.
Удовлетворяя новые потребности сложных экономических от-
ношений и новых условий кредита, римские юристы разра-
батывали теорию права и стали различать в праве собственности
различные элементы: право владения, право пользования и
право распоряжения. Появилась новая форма кредитных сде-
лок, кредита, обеспеченного движимым и недвижимым имуще-
ством: должник мог предоставить кредитору право владения
и пользования предметом залога, не теряя на него права соб-
ственности.
Можно полагать, что первоначально залог с передачей
предмета залога во владение кредитора был бессрочным. Бес-
срочные сделки создавали в гражданском обороте некоторую
неопределенность и в развитом кредитном обращении пред-
ставляли неудобства. С течением времени практика стала
отдавать предпочтение срочным залогам. На почве срочных за-
логов выработалось право кредитора требовать удовлетворе-
ния в случае просрочки и отчуждать заложенное имущество,
с соблюдением, конечно, известных формальностей.
В третьей фазе развития залогового права кредит, обес-
печенный залогом, принял форму, еще более удобную для долж-
ника и обеспечивавшую в то же время интересы кредитора.
Предмет залога оставался во владении должника, и так полу-
чалась та форма сделки, которая в. императорском Риме стала
называться заимствованным у греков термином —«ипотекой».
В Риме obligatio ex contractu (ипотека) применялась и к дви-
жимым и к недвижимым вещам. Смотря по условиям, ипотека
могла быть общей, т. е. распространяться на все имущество
должника, или специальной—на определенные вещи. Дтя
обеспечения интересов кредитора была установлена правитель-
ственная регистрация сделок и наложение запрещения на пред-
мет залога. Должник лишался права распоряжения заложен-
ной вещью, а кредитор получал особые права: право иска и
продажи вещи, в чьих бы руках она ни находилась, и право
преимущественного удовлетворения перед другими претенден-
тами.
Ипотечная форма кредита, развиваясь в деталях, долгое
время сосуществовала с более старыми формами, медленно вы-
58
тесняя их мз практики. После падения Рммско* империи до-
стяжения римского права о области залогового права не нашли
применения в образовавшихся на развалинах империи варвар-
ских государствах с их менее развитой экономикой. В залого-
вом праве, как и в других областях права, наблюдается регресс.
Вообще говоря, большее или меньшее влияние римского права
в государствах Западной Европы никогда не прекращалось
совсем, во в средние века во всех государствах Западной Ев-
ропы складываются свои местные, национальные институты
залогового права, то более, то менее отклоняющиеся от рим-
ских образцов.
г ЗАЛОГОВОЕ ПРАВО В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ФРАНЦИИ
В средневековой Франции римская ипотека не оказала
сколько-нибудь заметного влияния, и обеспечение кредита
залогом недвижимости практиковалось в форме сделок, носив-
ших название mortgage и vifgage. Mortgage, «мертвый залог»
обыкновенно был бессрочным. Кредитор получал недвижимость
в свое владение и вместо роста на свой капитал пользовался
доходом от нее до тех пор, пока должник не уплачивал всей
суммы долга, после чего кредитор был обязан вернуть должнику
его недвижимость.
Когда ссуда денег под проценты запрещалась законом, то
mortgage был самым простым способам обхода этих запретов,
так как обеспечивал кредитору получение роста и возврат
ссуды. Поскольку долг мог быть близким к капитализированной
доходности недвижимости, mortgage мог также быть способом
отчуждения недвижимости в тех случаях, когда отчуждение
ее прямой продажей запрещалось обычаями, королевскими
указами или каноническим правом католической церкви. При
бессрочности сделки у должника было право выкупа своей
недвижимости путем выплаты ссуды, но он вовсе не был обязан
пользоваться своим правом, и невыкупленная недвижимость
могла оставаться во владении и пользовании кредитора, пока
за давностью не становилась его полной собственностью.
Анализ сделки «мертвого залога» дает основание сказать,
что она имела двойственный характер: с одной стороны,
это была кредитная сделка, способ обеспечения кредитору
50
возврата ссуды и уплаты роста на нее, путем передачи недвижи-
мости в его владение, а с другой стороны, залог в такой
форме мог быть замаскированной продажей недвижимости.
Быть может, последнее обстоятельство и дало повод назвать
залог в такой форме «мертвым залогом».
Иначе была конструирована и имела другое практическое
значение вторая форма залога — vifgage, «живой залог». Как
и при мертвом залоге, недвижимость при живом залоге пере-
ходила во владение и пользование кредитора, но доход от
недвижимости поступал в пользу кредитора не весь: кредитор
имел право взять из дохода условленный рост на ссуду, а весь
остальной доход должен был зачитывать в погашение ссуды.
После погашения всей суммы долга недвижимость возвраща-
лась собственнику. Такая форма залога была возможна, ко-
нечно, только в тех случаях, когда сумма долга была значи-
тельно ниже капитализированной доходности недвижимости.
Чем меньше была сумма долга, тем короче было время «живого
залога».
Гражданский кодекс Наполеона сохранил все существовав-
шие до него формы залога. Живой залог, это наследие раннего
средневековья, был внесен в Гражданский кодекс под грече-
ским названием «антихрезы». Консервативность Гражданского
кодекса, сохранившего средневековые формы залога, не вре-
дила гражданскому обороту, так как в капиталистической
Франции преобладающей формой земельного кредита стала
ипотека.
3. ЗАКУП-ЗАПРОДАЖА НЕДВИЖИМОСТЕЙ
В ЛИТОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ
В русских областях великого княжества Литовского и в
северо-восточной Руси залоговое право развивалось вне вся-
кого влияния римского права и права средневековой Фран-
ции, и тем не менее мы видим в нем несомненные аналогии и
черты сходства. Естественно, что особенно близкими и схо-
жими оказываются нормы залогового права русско-литов-
ского и восточно-русского. В зависимости от исторических
судеб государственных образований, в которых развивались
то и другое, мы можем подметить некоторые особенности в
60
деталях, но в существенных чертах закуп-запродажа недвижи-
мостей в Литовском и в Московском государствах одинаковы.
Терминология литовских памятников богаче и выразительнее
терминологии актов Московской Руси. Термин «запродажа»
употребляется в русских актах крайне редко. Вместо «запро-
дать вотчину» наши акты обыкновенно говорят: «дать в закуп»,
что по существу, конечно, то же самое. Затем в наших актах
термины: «закуп» и «заклад» употребляются то как синонимы,
то для обозначения двух различных сделок, а то, по небрежно-
сти писца, один термин заменяется другим. Памятники литов-
ского права для определения залога употребляют термин
«застава». Заставить движимость или недвижимость, держать в
заставе — то же, что по-русски заложить или держать в закладе.
В литовских актах одна и та же сделка называется запродажей
с точки зрения продавца-должника, и закупом — с точки зрения
покупателя-кредитора. По литовскому праву дать в закуп
или держать в закупе можно было как одну недвижимость,
так и недвижимость с людьми. Наконец, можно было закупать
людей и сажать их на землю, свою или в закупное имение.
Людей в закуп мог дать их господин, но и свободные люди
могли сами запродаваться или даваться в закуп.
Ревизоры Полоцкого повета 1552 г. везде тщательно от-
мечали титулы владения землей: отчизное, материзное (до-
ставшееся по наследству от матери), купля, выслуга, заставное.
В заставе мы видим имения без людей, имения с людьми и
людей отдельно. Например, к двору на Погосте мы видим двух
вольных людей и двух огородников, да к «тому-ж двору на
земле закупной 5 человек вольных». В описании имения Мелеш-
ки сказано: «он же мает в заставе от земянина полоцкого
NN человека одного, которой ему также с пашни своей всякого
сбожа четвертой сноп дает». Такой же случай отмечен в имении
Корсака. В описании двора Вас. Полупеты читаем: «к тому двору
людей вольных 5 человек, а закупной один человек, которой
се сам запродал. Тые люди ему с пашни своее всякого сбожа
четвертой сноп дают и 6 толок служат». 1
1 Полоцкая ревизия 1552 г., под ред. И. И. Л а п п о. М., 1906, стр. 27,
32, 34, 95, 122, 125, 128, 143, 145, 154, 162. Из Чтений Общества истории
и древностей российских.
61
Литовские статуты 1529 и 1588 гг. говорят о закупных,
запроданных и заставных имениях во многих статьях. По этим
источникам институт закупа-запродажи выясняется во всех
основных чертах. Для нас существнное отметить, что закуп-
запродажа состоял в передаче недвижимости во владение кре-
дитора и что обыкновенно сделки этого рода были бессрочными.
Статья 8 первого раздела статута 1588 г. говорит об имениях
изменника-эмигранта, подлежащих конфискации. Если при-
обретатель таких имений представит «на то листы слушные,
йж за тым того именья в держанью врядовне есть, тогды тот
таковое именье — купленое вечностью, а закупленое до от-
данья ему суммы пенязей держати с покоем мает». Русский пе-
реводчик-комментатор Статута так передал это место: «Будет
кто купил или в закладе держит, покажет купчую или заклад-
ную от уряду (т. е. засвидетельствованную у властей), и ему
тем именьем купленым ввек владети, а закладным до выкупа,
безо всякого опасенья». 1
Статья 5 десятого раздела предусматривает случаи, когда
кредитор уклонялся от принятия выкупа (долга) и от воз-
врата закупного имения или «рухомых речей», т. е. движимых
вещей. Из статьи 9 того же раздела мы узнаем, что заклад
мог быть срочным. Статья имеет подзаголовок: «Есть ли бы
кто заставил на рок именье, а не выкупил». Если должник
просрочит заклад, то «тот, кто закупил, имет обослати ближ-
них (т. е. родственников), абы ближние тое именье окупили».
Если родственники в течение года после этого извещения не
выкупят имение, то оно остается за кредитором в вечную соб-
ственность.
Статья 10 имеет в виду бессрочные заклады, такие же,
какие мы увидим ниже в северо-восточной Руси. «Естьбы теж
кто кому заставил именье и написал бы в листе своем: иж маю
на тот срок окупити, а коли на тот срок не окуплю, тогды до
того-ж року мает держати, ино таковые мают быть держаны
подлуг записи».
1 Литовский статут в московском переводе-редакции. Под ред.
Ив. Ив. Лаппо. Юрьев, 1916. Из Летописей занятий Археографической комис-
сии. Статуты 1529 и 1588 гг. цитируются по изданию во Временнике Об-ва.
ист. и древн. росс., гг. XVIII и XIX.
62
Условие такого содержания вполне соответствует клау-
зуле русских закладных типа «за рост владети и пахати», ко-
торая гласит: «а полягут деньги по сроце, ино ему (кредитору)
потому-ж владети, покамест яз (должник) свою вотчину вы-
куплю». Литовские акты в таких случаях говорят —«до от-
данья суммы пенязей».
Существенной и интересной особенностью литовского за-
купа-запродажи по сравнению с русским правом являются
1) право родичей в известных случаях выкупать запроданное
имущество и 2) распространение норм сделки закупа-за-
продажи не только на недвижимости, но и на движимое иму-
щество и на людей. 1
Закупное держание земель в Литовском государстве в
эпоху его независимости и самостоятельного развития было
весьма распространенным явлением. Преобладающей формой
сделки, повидимому, была бессрочная застава запроданной
недвижимости. И позже, когда Литовское государство соеди-
нилось с Польшей и подверглось разностороннему влиянию
польской культуры, закуп-запродажа недвижимостей про-
должал держаться в гражданском обороте как пережиток
глубокой старины.
В Польше гражданское право рано подверглось влиянию
римского права, и с конца XVI в. «застава» недвижимостей
в Польше вытесняется ипотекой. Переход от средневекового
закупа-запродажи к ипотеке произошел, однако, не сразу: от-
мене бессрочной заставы предшествовало введение срочности
сделок о держании земель в заставе, была введена сделка —
obligatio ad certum tempus.
Заставное держание земель в западно-русских областях
продолжало существовать и после присоединения их к России.
Ликвидация этого архаического института была произведена
только во второй четверги XIX в.
1 Много недоразумений и разногласий по вопросу о закупах Правды
Русской было бы предотвращено, если бы историки, писавшие о закупах,
были знакомы с историей залогового права и права собственности европей-
ских народов. Закупленные или запродавшиеся люди в Литве XVI в — не-
сомненно прямые потомки закупов Правды Русской.
63
Бессрочная застава недвижимостей употреблялась иног-
да как способ отчуждения земли в собственность без уплаты
крепостных пошлин. С этой точки зрения подходит к заставе
указ 15 мая 1827 г. Указ запрещал бессрочную заставу, и для
сделок этого рода был установлен срок — не более трех лет,
с правом возобновить договор еще на два срока, но в общем
не более девяти лет. Ограниченная этими сроками застава
просуществовала недолго, так как в 1840 г. на западно-русские
губернии было распространено действие Свода законов Рос-
сийской империи, не допускавшего заставного держания
недвижимостей. Вопрос о сделках, совершенных на сроки, уста-
новленные указом Г827 г., оставался неразрешенным. Окон-
чательная ликвидация сделок о заставе была произведена Пра-
вилами 29 апреля 1842 г., причем недвижимости, не выкуплен-
ные в двухлетний льготный срок, не поступали в собственность
кредитора, а подлежали продаже с публичных торгов.
4. ЗАЛОГ И ЗАКУП НЕДВИЖИМОСТЕЙ
В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ РУСИ
Залоговое право великоруссов в удельной Руси и, позже,
в Московском государстве развивалось вполне самобытно,
вне влияния Византии и Западной Европы, и тем не менее в
своем развитии проходило в существенных чертах те же этапы,
которые в другие времена и в другой политической обстанов-
ке были пройдены европейскими народами. В XV—XVII вв.
закупное держание земель было пережитком глубокой старины,
выходившим с течением времени из практики.
В фонде Грамот Коллегии Экономии и в монастырских ар-
хивах сохранилось и известно мне до полутораста закладных
грамот XV—XVI вв. разного типа — количество актов, совер-
шенно достаточное, чтобы выяснить типичные формы сделок
и не дать себя сбить с правильного пути исследования исклю-
чительным по форме и содержанию сделкам.
Прежде всего можно констатировать, что залог недвижи-
мости без передачи ее во владение кредитора был весьма редким
исключением. В сделках этого рода нельзя видеть заро-
дыш ипотеки. При ипотечной форме обеспечения займа кредм-
64
тор не получает, в случае просрочки уплаты долга, права соб-
ственности на просроченную недвижимость,—он имеет только
преимущественное право на удовлетворение своей претензии.
Между тем, судя по известным закладным указанного типа,
залог недвижимости без передачи ее во владение кредитора
сопровождался обыкновенно клаузулой, по которой, в случае
неуплаты долга в срок, заложенная недвижимость становилась
собственностью кредитора.
В одной из древнейших закладных, в закладной кабале
Ив. Кабачина кирилловскому игумену Христофору (1423—
1434 гг.) на пожни по р. Шексне сказано: «а не уплачу на срок
кун, ино моя пожня в том». 1 Ряд других закладных выражает-
ся яснее. Так, в кабале 1529 г. Дм. Андреева на пожни по р.
Вологде мы видим шаблонную формулировку указанной клау-
зулы: «а не будут деньги на срок, и ся кабала на ту пожню и
купчая грамота». 1 2 На таких же условиях Павел Демидов в
1496 г. заложил в 125 рублях Сем. Болтину две деревни в
Ростовском уезде. Деньги были заняты П. Демидовым на го-
дичный срок, от Сретеньева дня, из обычного роста: «а на то
ми ему серебро дати рост по расчету, как идет в людях,на пять
шестой», т. е. 2О°/о; «А не выкуплю яз, Павел, свое земли на
срок, и ся кабала и купчая грамота».3
На таких же условиях закладывали свои вотчины: В. Кин-
дырев в 1528 г. четыре деревни в Тверском уезде, Пр. Дави-
дов в 1547 г. сельцо Плоское в Бежецке, Угрим Головкин в
1573 г. деревню там же, Д. Мещеринов в 1578 г. полдеревни
в Муроме.4 *
С предельной ясностью говорит закладная Гавр. Еремее-
ва 1576 г. на полдеревни в Твери: в случае неуплаты долга
в срок, вотчина кредитору «одерень впрок без выкупа, а
ему кабала на ту вотчину и купчая»6.
1 Акты юридические (в дальнейшем — АЮ), № 232.
1 Там же, № 236.
* Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 518, л. 416.
4 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 533, по Твери № 42; кн. 522, л. 27 об.-»
Грам. Кол. Эк. № 1216; Н. П. Лихачев. Известия Русск. генеал.
об-ва, II, 145.
С. А. Шумаков. Тверские акты, 1, 164.
С. Б. Веселовский
Залоги в такой форме составляют менее десятой части из-
вестных мне актов, причем, судя по размерам ссуд, сделки это-
го рода принадлежат в большей части к мелким сделкам. По-
давляющее большинство сделок сопровождалось передачей
недвижимости во владение и пользование кредитора. По суще-
ству сделки этого рода — это то же, что «мертвый залог» фран-
цузского средневековья. До более сложной сделки «живого
залога» наше право, повидимому, не дошло. По крайней мере
мне пока не известно ни одного случая залога, похожего на
vifgage.
Древнейшие акты рассматриваемого рода говорят корот-
ко: «за рост пахать», «за рост косить»; если дело шло о по-
жнях, «за рост владеть». Более поздние кабалы раскрывают эту
клаузулу и освещают таким образом те отношения, которые
складывались между должником и кредитором, и те вопросы,
которые могли быть предметом спора между ними/
В 1547 г. Роман Воронцов заложил троицкому слуге Жуку
Лодыгину четыре деревни и две пустоши в Дмитрове и писал*
в закладной: «А за рост Жуку те земли и пустоши пахати и се-
но косити и лес сечи и починки ставити, и самому Жуку и его
людям в тех деревнях и в починках жити и крестьян держати.
и пашенное дело Жуку имати на себя, а мне, Роману, ни во
что в ту вотчину у Жука не вступаться».1
А вот интересный случай перезалога закупной вотчины.
Булгаков держал по закладной в закупе вотчину братьев Без-
образовых, сельцо Еськино в Дмитровской уезде. В 1548 г.
он перезаложил Еськино в 130 руб. Ивану Клобукову —«за
рост то сельцо и деревни Ивану пахати и лес сечи и луги ко-
сити и крестьяны владети и оброк имати». Так как у Булга-
кова отношения с Безобразовыми по закладной не были за-
кончены, то при перезалоге вотчины Клобукову он дал по-
следнему обязательство очищать вотчину от всяких убытков и
между прочим писал в особой записи: «А что у меня на Алек-
сея да на Юрья Андреевых детей Безобразова была запись в
хоромах, и яз в том сельце хором не прибавливал ничего. А
1 С.А. Шумаков. Обзор Грам. Кол. Эк., Ill, 38; Архив Тр.-
Серг. лавры, кн. 533, по Дмитрову № 96.
66
что Иван в том сельце прибавит хором, а Алексей да Юрий уч-
нут то сельцо и деревни выкупати у Ивана, и Алексею да Юрью
по своей записи за хоромы деньги платить».1
Из этого акта видно, что держатель закупной вотчины мог
особой записью или добавочной клаузулой закладной кабалы
получить право на возмещение, при возврате вотчины собствен-
нику, известных расходов, произведенных им на улучше-
ние хозяйства.
Вот пример добавочной клаузулы об улучшениях, внесенной
в кабалу обычного типа. В 1578 г. кн. Шелешпалская зало-
жила Кириллову монастырю по двум закладным две пустые
вотчины в Пошехонье, на 10 лет, и писала в закладной: «И буде
ту нашу закладную вотчину пустую игумен Козьма с братьею
в ту 10 лет наполнит крестьяны, а что будет за крестьяны мо-
настырские ссуды хлебные и денежные, и нам та ссуда платить
по монастырским головникам и по кабалам платить».8
Иногда отношения между должником-собственником и кре-
дитором-держателем закупной вотчины по особым обстоятель-
ствам сделки складывались сложнее. В 1547 г. Никита Борте-
нев заложил свою вотчину в 80 рублях Третьяку Глебову.
На половину занятых денег Бортенев обязался платить обыч-
ный рост, а за рост на другую половину долга заложил дерев-
ню Черную, на Волоке Ламском, «за рост пахать». О дворах в
закладной написано особое условие: «А дворов в той деревне
3, а на дворах хором: по избе да по клетке да хлевы, крестьян-
ские. А что Третьяк в той моей деревне прибавит дворов и хо-
ром, и мне, Никите Третьяку за те дворы и хоромы деньги
платити по цене, что чего стоит». Однако пожарный риск соб-
ственник принял за себя: «А хотя что по грехом и сгорит в той
деревне дворов и хором, и Третьяк те дворы и хоромы поста-
вит, и мне за то Третьяку деньги платити».3
В закладной Н. Бортенева интересно отметить, что соб-
ственник обязывается возместить держателю расходы по
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 533, по Дмитрову № № 125—126;
С. А. Ш у м а к о в.Указ, соч., III, 39.
* Гос. публ. библ. им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, F. Q. IV, кн. 1136,
лл. 1327, 1341.
* С А. Шу маков. Указ, соч., III, 173.
5’
61
возведению построек, но не говорит ни слова о крестьянах, ко-
торых держатель мог призвать и посадить в закупную вот-
чину. Это понятно, так как в то время крестьяне не были еще
прикреплены к земле и могли в ближайший Юрьев день от-
казаться и уйти. В позднейших закладных, по мере закрепо-
щения крестьян, все чаще и чаще появляется обязательство
собственника-должника возместить держателю-кредитору, при
выкупе вотчины, расходы по призыву крестьян и устройству
их дворами и ссудой. В закладных XVII в. возмещение рас-
ходов по посадке на землю новых крестьян встречается по-
стоянно. В середине XVII в. этот вопрос вызвал вмешатель-
ство законодательной власти: выше, рассказывая о порядке
выкупа родовых вотчин, я привел из Уложения 1649 г. статьи,
в которых дается оценка различных улучшений, произведенных
приобретателем вотчины. Те же нормы оценки применялись
и к вотчинам, находившимся в закупном держанье.
В общем, закладные типа кабалы Н. Бортенева дают право
сказать, что держатель закупной земли заводил или поддер-
живал в ней хозяйство, владел крестьянами, получал с них
доходы и в известных случаях имел право на возмещение по-
лезных расходов, сделанных им как добрым хозяином.
Срочные закладные, среди дошедших до нас закладных,
представляют меньшинство. Наиболее распространенным сро-
ком залога был годичный. Закладные на сроки более или менее
года были исключением. 1 Однако и в срочных закладных мы
нередко находим дополнительную клаузулу, по которой
срочная кабала могла превратиться в бессрочную. Так, в за-
кладной 1529 г. Ив. Фрязинова на пожню в Вологодском уезде
указан срок —с 30 апреля до Юрьева дня осеннего, а затем
прибавлено: «а не будут у меня, Власа, деньги на срок, ино им
та половина пожни косити потому-ж». 2
Поскольку правотворчество контрагентов не было стесне-
но законом, они могли вводить в свои сделки любые условия.
Например, кн. Андрей Ноздреватой Звенигородский в 1543 г.
1 Закладную 60-х годов XV в. на срок менее года см. Акты юр. быта,
1, № 126, III.
• АЮ, № 237. Кабалу 1559 г. такого же рода см. там же, № 241.
68
дал Ив. Шереметеву кабалу на вотчину в Коломенском уезде,
в 250 рублях, такого содержания. На 100 руб. кн. Звениго-
родский обязался платить обычный рост, д за 150 руб. Ив.
Шереметев получал право «за рост пахать и владеть» вотчиной.
Залог был срочный, но после истечения срока Ив. Шереметев
имел право «потому-ж», владеть вотчиной, а на 100 руб. полу-
чать рост, т. е. после просрочки кабалы заклад становился бес-
срочным.1
В кабале 1590 г. Докучая Черного «за рост пахать», по
Переяславскому уезду, сказано: «а полягут деньги по сроце,
и ему (кредитору) тою деревнею владети, пашня пахати и
всякие угодья до тех мест, покаместа аз ту деревню выкуплю». 2
Эта сделка — вполне то же, что в Литве называлось закупным
держанием «до отданья суммы пенязей».
Подобная неопределенность юридических очертаний сде-
лок не должна нас удивлять, так как она находилась в прямой
зависимости от примитивности и медленности гражданского
оборота того времени.
Еще более расплывчаты очертания сделки Дм. Неледин-
ского с Б. Чулковым, 1566 г., на вотчину в Бежецком уезде.
По первоначалу эта сделка —срочный залог, на год, без пе-
редачи вотчины во владение кредитора. После истечения срока
залог может стать бессрочным: «а полягут деньги по сроце,
и мне ему рост платити потому-ж». Но терпение кредитора
может истощиться, и тогда сделка по его желанию может пре-
вратиться в бессрочное держание вотчины: «А как у меня,
Дмитрия, Богдан тех денег попросит, и мне, Дмитрию, те
деньги платить»... «а не заплачу яз, Дмитрий, тех денег, как
ко мне Богдан приставит, и мне, Дмитрию, тое деревни Бог-
дану сступиться за рост пахать». 3
Большинство закладных XV—XVI вв., как было сказано
выше, состоит из таких, по которым кредитор «за рост», т. е.
вместо получения денежного роста, становился держателем зем-
ли, большею частью бессрочным. Это вполне соответствовало
1 Акты юр. быта, 1, № 52, V.
* Грам. Кол. Эк. № 9018.
• Там же, № 1260, по Бежецку № 156.
тогдашним условиям кредита и экономики вообще. Денеж-
ное обращение было развито слабо, денег было мало, кредит
дорог. При таких условиях должнику было легче и удобнее,
чем платить рост, передать кредитору во владение и пользо-
вание землю и предоставить ему самому выбирать из нее до-
ход на ссуженный капитал. С другой стороны, княжеская,
а позже царская, власть не интересовалась подобными сдел-
ками и предоставляла кредитору самому заботиться об обес-
печении своих интересов. Он это и делал, беря во владение и
хозяйственное пользование землю, что во всех возможных
спорах с должником давало ему большие преимущества.
Это —экономическая сторона института закупа-запрода-
жи. Но у этого характерного для феодального общества ин-
ститута есть другая сторона — социально-политическая, на
которую необходимо обратить внимание исследователю рус-
ского феодализма. Дело в том, что сделки о закупном держании
земли на деле часто бывали не столько кредитными операциями,
сколько обходом тех препятствий отчуждению земель, кото-
рые создавало право родичей на выкуп родовых вотчин. Выше
я говорил, что для отчуждения родовых вотчин каким бы то
ни было способом — продажей, меной, дарением или вкладом
в монастырь — необходимо было, в той или иной форме, согла-
сие родичей. Такое право родичей стесняло вотчинника и по-
нижало рыночную цену земли в глазах приобретателя. Это
вполне понятно, так как приобретатель в течение 40 лет на-
ходился под угрозой невыгодного для него выкупа вотчины
родичами. С другой стороны, в некоторых случаях продажа
земли «ввек» была нежелательна и для самого собственника,
так как он и его нисходящие потомки, совершая продажу,
должны были отказываться от права выкупа. При таких усло-
виях закуп-запродажа вотчины «за рост пахати» на неопреде-
ленный срок во многих случаях была предпочтительнее, чем
продажа земли, и для вотчинника и для держателя. В самом
деле, поскольку землевладелец, давая свою вотчину в закуп,
оставался собственником земли, родичи не имели права вме-
шиваться в сделку и претендовать на выкуп родовой вотчины.
В русском залоговом праве не было для родичей даже тех не-
больших возможностей вмешиваться в закуп-запродажу вот-
70
чин, которые были в литовском праве (об этом см. выше, стр. 62).
С другой стороны, кредитор получал во владение нужную ему
землю и мог владеть ею бессрочно. Если он нуждался в день-
гах, а должник не возвращал долга, то он всегда имел право
перезаложить землю третьему лицу.
Так в недрах класса землевладельцев действовали два ин-
ститута, созданные им самим и противоречившие один друго-
му. Институт родовых вотчин был направлен на то, чтобы
сохранить вотчины в роде, а закупное держание земель
обходило права родичей и разрушало вотчинное землевла-
дение. "
Это может быть объяснено, как мне представляется, следую-
щим образом. В эпоху раннего феодализма, когда складывались
указанные институты, класс частных землевладельцев состоял
из весьма неоднородных элементов: в его среде были служилые
привилегированные и неслужилые непривилегированные зе-
млевладельцы, крупные бояре-дружинники князей и множест-
во мелких собственников—«своеземцев», «слуги свободные»
князей, феодалы, а с другой стороны —мелкие землевладель-
цы, находившиеся от них в большей или меньшей зависимости.
Интересы этих разнородных элементов класса землевладель-
цев были далеко не одинаковыми, а иногда —прямо противо-
положными (см. об этом ниже в главе «Общая характеристика
вотчинного землевладения» и в главах о зависимом землевла-
дении).
Объединение северо-восточной Pytn под властью москов-
ских государей сопровождалось перерождением социальных
отношений времен удельной раздробленности Руси. На смену
крупным землевладельцам-феодалам приходят рядовые привиле-
гированные служилые землевладельцы-помещики. Различные
группы зависимых от феодалов людей частью исчезают со-
всем, частью сливаются в однородную массу крестьянства.
Таким образом, с течением времени сглаживаются или вовсе
исчезают те противоречия в среде землевладельческого класса,
которые отразились в институте закупа-запродажи земель.
С другой стороны, в объединенном Московском государстве
постепенно изменяется и экономическая обстановка земель-
ного кредита и закупного держания земель.
71
При более развитом гражданском обороте, при более ожив-
ленном денежном обращении и удешевлении кредита, наконец,
при большей обеспеченности гражданских прав вообще, в
XVII в. заметно развивается личный кредит, не обеспечивае-
мый залогом движимого или недвижимого имущества. В то
же время держание земель в закупе стало представлять зна-
чительные неудобства. Оно препятствовало интенсификации
сельского хозяйства, так как бессрочное держание земли вно-
сило в экономические отношения некоторую неопределен-
ность.
Изучая практику кредита вообще, и в частности поземель-
ного, мы видим несомненный быстрый рост личного кредита
и срочных закладов недвижимостей за счет бессрочных
закупов. Неудобства бессрочного закупа земель становятся
настолько значительными, что вызывают вмешательство зако-
нодательной власти. В Уложении 1649 г. бессрочные заклады
земель не упоминаются, — во многих статьях речь идет только
о срочных кабалах и о просрочке кабал. Когда впервые были
запрещены бессрочные залоги земель — это предстоит еще иссле-
довать; во всяком случае, во второй половине XVII в. бес-
срочные заклады выходят из практики и самый термин
«закуп» и закупное держание земли перестают встречаться в ис-
точниках. Когда бессрочное держание земли в закладе стало
запретным, то обеспечение займа передачей земли'во владение
кредитора утратило свой двойственный характер: оно могло
применяться как кредитная сделка, но уже не могло быть про-
дажей земли, замаскированной в форму кредитной сделки.
5. НЕСКОЛЬКО -ЗАМЕЧАНИЙ О ТЕРМИНАХ «ЗАКЛАДЕНЬ»
И «ОБРОЧНИК»
Договоры князей между собой и с Великим Новгородом и
различные акты XIV—XVI вв. свидетельствуют о значительном
распространении закупного держания земель. Если мы внима-
тельно всмотримся в эти источники, то увидим, что закуп зе-
мель интересует Новгород и князей вовсе не как кредитная
сделка, а как употребительный и благовидный способ освоения
земли впрок, в полную собственность. С этой точки зрения
72
говорит о закупном держании земель приговор Освященного
собора 15 января 1580 г. После запрета владыкам и монасты-
рям приобретать земли вкладами приговор прибавляет: «А
митрополиту и владыкам и монастырям земель не покупати и
закладней не держати. А кто после сего уложения купит землю
или закладня учнет за собой держати, и та земля имати на
государя безденежно. А которые ныне закладни за митрополи-
том и за владыками и за монастырями, и те земли поимати на
государя-ж, а в деньгах ведает бог да государь, как своих
богомольцев пожалует». 1
Вопреки ясному тексту Соборного приговора некоторые
историки увидели в этих закладнях людей, заложившихся за
митрополита, владык и монастыри, что, конечно, не имеет
никакого смысла уже потому, что весь приговор имеет в виду
только земли, а заложившиеся люди назывались закладчи-
ками, а не закладнями. Приговор нарочито упоминает о за-
кладнях, так как держание земель в бессрочном закупе часто
приводило к освоению земли в вотчину.
К подобным же недоразумениям приводил редко встре-
чающийся термин «оброчник», в смысле земли, находящейся
за кем-либо на оброке. Например, в договоре вел. кн. Дмит-
рия Ивановича с кн. Владимиром Андреевичем Серпуховским
1362 г. было сказано: «в моем уделе сел ти не купити, ни твоим
боярам, ни закладнев ти, ни оброчников не держати»1 2. Князья,
запрещая приобретение земель в своих владениях путем поку-
пок, предусматривали, что бессрочное держание земли в закупе
или на оброке могло привести к «застарению» земли за дер-
жателем, в закладе или на оброке, и, в конце концов, к освое-
нию ее 6 вотчину.
1 СГиД, 1, стр., 585.
2 Там же 1, № 44.
ГЛАВА 5
ЗЕМЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА МОСКОВСКИХ ВЕЛИКИХ
КНЯЗЕЙ И ПЕРВЫХ ЦАРЕЙ
Вопрос о земельной политике московских великих князей
и первых царей в нашей историографии освещен весьма слабо.
В настоящей главе я постараюсь восполнить пробел в наших
познаниях по этому важному в истории Руси предмету. Поли-
тика московских государей относительно вотчинного земле-
владения на протяжении нескольких веков не раз существен-
но изменялась. Безобразное расхищение государственных
населенных и не населенных земель в XVIII в. производило на
историков такое сильное впечатление, ч^о они переносили
свои представления по этому вопросу на века феодальной раз-
дробленности Руси и на происхождение частной’земельной соб-
ственности вообще. Моей ближайшей задачей будет сообщить
не известные еще по этому вопросу факты и на основе их на-
метить главные этапы земельной политики московских госу-
дарей.
1. КНЯЖЕСКИЕ ПОЖАЛОВАНИЯ ЗЕМЕЛЬ
В ВОТЧИНУ И «В КУПЛЮ»
Выше было выяснено, какой ценный источник для истории
частного землевладения мы имеем в различных актах мона-
стырских архивов. Для нашей темы особенно важно то, что эти
акты обыкновенно точно указывают титул владения землей,
являвшейся предметом сделок. Термины, употребляемые ак-
тами, вполне ясны: «вотчина старинная», «отчина и дедина»,
прародительская, жалованная, купленная, закладная, т. е.
74
полученная по просроченному залогу, меновная, придавая
и т. д. Затем следует отметить, что при совершении сделок
было в обычае передавать приобретателю старые крепости на
объект сделки, иногда за многие десятки и даже за сотню лет.
Изучая эти старые крепости и указания в актах на титул
владения, мы сразу замечаем и можем констатировать чрез-
вычайно важный факт: подавляющее большинство среди
нескольких тысяч дошедших до нас земельных актов относит-
ся к землям, давно находившимся в гражданском обороте, а
сделки на земли, пожалованные князьями, составляют исклю-
чение и исчисляются единицами.
Так, в хорошо сохранившемся архиве Симонова монасты-
ря среди нескольких сотен земельных актов находится только
одна жалованная грамота частному лицу на вотчину и не-
сколько косвенных недатированных указаний на пожалован-
ные вотчины. В архиве Колязина монастыря на 225 актов
XV—XVI вв. находится одна грамота на землю, пожалован-
ную «в куплю», т. е. проданную князем частному лицу. На-
конец, в огромном архиве Троицкого Сергиева монастыря на
2000 актов того же времени находятся —одна жалованная гра-
мота в куплю XV в., три вотчинные жалованные грамоты XVI в.
и десятка два косвенных указаний на вотчинные пожалова-
ния XV—XVI вв.
Этот факт, в связи с обычными указаниями в актах на
титул владения, дает полное основание сказать, что в общей
массе земель, находившихся в XV—XVI вв. в гражданском обо-
роте, новопожалованные земли составляли ничтожную часть,
а подавляющая масса земель попала в гражданский оборот
давно, в XIV в., и может быть, еще раньше.
Генеалогические легенды о выездах на Русь знатных ино-
земцев, жалованных за выезд великими вотчинами и кормле-
ниями «без отнимки», в свое время пользовались доверием,
но не будем подражать творцам этих легенд и преувеличивать
значение княжеских пожалований в истории частного земле-
владения. Во всяком случае, на Руси периода удельной раз-
дробленности не было, да и не могло быть ничего подобного
тем головокружительным пожалованиям земель и крестьян-
ских душ, которые происходили в XVIII в.
75
Нет сомнения, что князья XIV в. нередко жаловали вот-
чинами выходцев из-за рубежей «за выезд», жаловали вотчи-
нами за особые заслуги и старых слуг, но также несомненно,
что главным средством вознаграждения служилых людей в
руках князей XIV в. и большей части XV в. были не вотчины,
а кормления. В конце XIV в. московские великие и удельные
тШязья имели в своем распоряжении десятка полтора намест-
ничеств в крупных городах и более сотни мест волостелей в
станах и волостях, не считая множества более мелких должно-
стей, на которых тоже можно было покормиться. Давая кормле-
ния на год, на два-три года, князья могли пропустить через
кормления по-очереди значительное количество лиц, которых
в то время у них на службе было не так много, как позже. ’
Другим, быть может, не менее важным средством вознаграж-
дения, чем кормления, было участие бояр и слуг вольных в
военной добыче. По обычаям того времени военнопленные, скот
и~ имущество врага принадлежали тому, кто их захватил в
бою или при набеге. При взятии неприятельского города или
коша, т. е. лагеря и обоза, князь распределял добычу между
своими соратниками, смотря по чину и заслугам. Есть ука-
зание на то, что крупные воеводы брали с собой в поход боль-
шое количество слуг и рабов, в обязанности которых входило
собирать военную добычу и отправлять ее домой. Захват и
разграбление неприятельского коша, опустошение сел, угон
скота и пленение людей были очень важным источником обо-
гащения соратников князей. Летописи, рассказывая о похо-
дах княжеских воевод, говорят как о вполне естественном
явлении, что воеводы вернулись из похода благополучно и
«с великой корыстью», т. е. добычей.
В летописях и договорных грамотах князей есть указания
на то, что князья иногда давали своим слугам «по службе» осо-
бые кормы и может быть денежное жалованье за трудные по-
ходы. Затем известно, что при вел. кн. Иване III и позже слу-
жилые люди получали перед походом денежное жалованье на
подъем. Но в различных источниках нет никаких указаний,
нет даже намеков на то, чтобы князья в XIV—XVI вв. жало-
вали своих слуг за походы вотчинами по категориям, как это
вошло в обыкновение в XVII в.
76
Подводя итоги, можно сказать, что для князей в XIV—XVbb.
главными средствами вознаграждения служилых людей были
кормления и военная добыча, а в XVI в. также денежное жа-
лованье. Выходцев из-за рубежей в XIV—XV вв. приходилось
на первых порах жаловать и устраивать землями, а так как
наделение поместьями до последней четверти XV в. не практи-
ковалось, то князьям приходилось жаловать земли на вотчинном
праве. Однако представляется бесспорным, что москов-
ские князья никогда не располагали большим фондом населен-
ных земель, который давал бы им возможность щедрой в боль-
шом количестве раздавать в вотчины такие земли. Напомню
факт, хорошо известный нам из духовных грамот московских
князей, начиная с Ивана Калиты, что они покупали в большом
количестве земли у своих бояр и слуг и у удельных князей.
Вследствие недостатка населенных земель князья могпи рас-
полагать для пожалований только необъятным фондом пустых
земель, девственных, так называемых черных лесов, вымороч-
ных земель и запустошенных и брошенных владельцами вотчин.
Для хозяйственного освоения таких земель нужны были
время, средства и некоторая предприимчивость, и потому по-
жалование пустыми землями далеко не всегда могло устроить
служилого человека. Лучшие, «угожие» и свободные от леса
земли были разобраны уже в XIV в. и раньше. Пришедшим
позднее доставались, по пословице, кости. Они должны были
браться за разработку менее удобных земель и переносить
центр тяжести хозяйства с эксплоатации угодий и природных
богатств вообще на земледелие и скотоводство. На этом по-
прище служилому землевладельцу с конца XIV в. пришлось
состязаться с сильным и опасным конкурентом — с братией
пустынножитных монастырей. Трудолюбивая и хозяйственная
братия этих монастырей не брезговала пустыми землями, с
которыми служилый человек не мог справиться. Власти мо-
настырей выпрашивали у князей пустые земли, скупали их
за бесценок у частных лиц или получали даром на помин душ
служилых вотчинников, не способных вести хозяйство.
Среди множества дошедших до нас купчих грамот монасты-
рей нередко встречаются купчие на населенные владения,
ио если мы возьмем данные грамоты монастырям, то сразу
77
заметим, что среди дарений решительно преобладают грамоты
на пустые или слабо заселенные земли с большим количеством
пустошей, «что были деревни».
Князья, поощряя заселение своих княжеств, охотно давали
льготные грамоты и монастырям и частным лицам,, но толь-
ко монастыри располагали средствами и умели в полной мере
использовать предоставленные им податные и судебные
льготы.
Резюмируя изложенные выше наблюдения, можно сказать,
что уже в XIV в. значительная часть земель, пригодных по
тогдашним экономическим условиям для заселения, была
освоена в частную собственность. Первые московские князья
не располагали таким фондом заселенных земель, который
давал бы им возможность щедро и в значительном количестве
раздавать земли в вотчину. Если им приходилось жаловать
своих старых и новых слуг, то они давали им не столько на-
селенные земли, сколько владения, ценные как промысловые
угодья. Земли этого рода были использованы князьями и роз-
даны уже в XIV в., и позже в гражданский оборот стали по-
ступать путем княжеских пожалований менее доходные и боль-
шею частью пустые земли.
Наряду с пожалованиями земель в вотчину в XV в. видное
место стали занимать пожалования земель «в куплю», т. е.
продажа земель, большею частью пустых, как особая милость
князя.
Очень вероятно, что продажа земель в вотчину практико-
валась князьями с древнейших времен, но только в XV в. она
получает широкое распространение. В духовных и договорных
грамотах московских князей мы находим прямые указания на
пожалования земель в куплю, но, к сожалению, ни одной жало-
ванной грамоты этого рода московских князей пока не извест-
но. По счастливой случайности до нас дошло пять грамот
вел. кн. Бориса Александровича Тверского, по которым мы мо-
жем составить себе представление о форме и содержании грамот
этого рода. Из пяти грамот вел. кн. Бориса Александровича
(1425—1461 гг.) две даны частным лицам, а три — монастырям.
Во второй четверти XV века вел. кн. Борис Александрович
пожаловал своего сына боярского Ивана Затыку — «дал есми
78
ему пустошь Лукшино, взял есми у него за нее деньгу золота.
А печаловалися князь Федор Иванович (Зубцовский удельный
князь) да Иван Юрьевич. А у грамоты был сотский Алфер». 1
Сотский в Твери был важным приказным человеком княжеского
хозяйства, поэтому присутствие его при продаже земель вполне
понятно. Менее ясным представляется участие в акте «печаль-
ников», т. е. ходатаев, из числа бояр. Быть может, они были од-
новременно и свидетелями и как бы поручителями за лицо,
получавшее княжеское пожалование. В пустоши Лукшиной,
Старинного уезда, купленной Иваном Затыкой и доставшей-
ся в 1576 г. Троицкому монастырю, по позднейшим описани-
ям, числилось около 45 десятин. 1 2
В середине XV века тот же князь за печалованьем боярина
Семена Захарьеьича Бороздина пожаловал в Кашинском уез-
де Захара Карабузина — «продал есми ему землицу Клобу-
ковскую, взял есми на ней деньгу золота. Печаловался Семен
Захарьевич. А у грамоты был сотский Митус». Клобуковская
землица была небольшой пустошью, лежавшей смежно с вот-
чиной Карабузиных в Чудском стану.3
По такой же форме написана купчая жалованная грамота
того же князя Колязину монастырю на с. Сергиевское Моля-
вина, в Кашинском уезде.4 Однообразная формулировка гра-
мот говорит за то, что в них дело шло о заурядных актах про-
дажи земель в вотчину. Повидимому князья, в особенности
небогатые, нередко продавали пустоши, лежавшие чересполосно
с другими землями и неудобные для использования в княже-
ском хозяйстве. Продажа земель на золотые деньги дает осно-
вание предполагать, что золотые нужны были князьям для
уплаты Орде чрезвычайной «неминучей» дани.
Несколько пожалований земель в куплю упоминается в
духовной грамоте (1485 г.) кн. Михаила Андреевича Верей-
ского. Своему боярину кн. В. В. Ромодановскому кн. Михаил
дал «в куплю» две пустоши в Верейском уезде и одну пу-
стошь к с. Лучинскому в Московском уезде. Дм. Тим. Пушеч-
1 Памятники соц-экон. истории, I, № 21. М., 1929.
* Писцовые книги Московского государства, 2-я половина, 407.’
• ЦТАДА, Архив Колязина монастыря, кн. № 4, грам. 40.
4 ААЭ, I, № 68.
79
никову он дал в куплю пустошь Сухотинскую в Малояросла-
вецком уезде. В том же уезде кн. Михаил взял у Карачаровых
сельцо Абакумовское и дал им «в тое земли место в куплю»
шесть пустошей и починок. Пустыми же, кажется, были волости
Кенсуй и Севесь Старая, на Белоозере, которые кн. Михаил
продал кн. Александру Андомскому.1
Так, из пяти продаж кн. Бориса Александровича Твер-
ского в четырех случаях дело шло о продаже пустошей, а пя-
тый случай остается под сомнением. Из четырех продаж кн.
Михаила Андреевича три случая были продажей пустошей.
Бывали, конечно, продажи населенных владений, но их
следует считать актами совершенно исключительной милости
князя. Так, вел. кн. Василий Темный продал боярину
кн. Сем. Ив. Оболенскому с. Толстиково с деревнями в Бежецком
уезде, а своему любимому боярину Федору Михайловичу Че-
лядне с. Башарово, там же, но в этих актах была, повидимому,
политическая подкладка. Дело в том, что эти села незадолго
перед тем были отобраны в опале у бежавшего в Литву бояри-
на Никиты Добрынского, и великий князь, награждая вер-
ных ему бояр, лишал таким образом родственников изменника
возможности печаловаться ему о помиловании и о возврате
отобранных в опале вотчин.1 2
2. НЕСКОЛЬКО КОНКРЕТНЫХ ПРИМЕРОВ ИЗ. ИСТОРИИ
МОБИЛИЗАЦИИ ВОТЧИННЫХ ЗЕМЕЛЬ В XV в.
Вел. кн. Софья Витовтовна в своей духовной грамоте 1453 г.
подробно перечисляет все свои владения. Они были трех кате-
горий. По духовной мужа, вел. кн. Василия Дмитриевича,
она получила в пожизненное владение волость Нерехту в
Костромском уезде, волость Усть-Углу на Белоозере и несколь-
ко сел в разных уездах. От него же она получила несколько
сел в полную собственность, в собину или в опричнину, как
тогда говорили, для устроения своей души в загробной жизни.
Эти села она завещала частью монастырям, частью своим сыно-
вьям. Как дочь'вел. кн. Литовского, Софья получила, наверно,
1 СГиД, I, № 121.
2 Там же, 1, стр. 178.
ВО
хорошее приданое и на приданое и другие личные средства ску-
пила в течение своей жизни большое количество сел и земель,
в которых завела хозяйство. Точный подсчет покупок, а тем
более определение их размеров, невозможны, но достаточно
сказать, что она купила не менее 45 владений разного размера
в девяти уездах. Ясно, что вел. кн. Софья не стала бы при-
бегать к покупкам, если бы ее муж и сын, вел. кн. Василий
Темный, могли бы легко удовлетворить ее желание завести
большое хозяйство.
Духовная вел. кн. Софьи подтверждает, как мне кажется,
высказанное мною выше мнение, что московские великие князья
не располагали большим количеством населенных земель, ко-
торые они могли бы раздавать в вотчины.
История вотчины кн. Даниила Дмитриевича Холмского по-
казывает, как трудно было во второй половине XV в. приоб-
ретение крупной вотчины даже такому влиятельному челове-
ку, каким был кн. Д. Холмс кий, мелкий удельный князь
Тверского княжества. Он выехал в Москву в начале княжения
вел. кн. Ивана 111. Пожалованный в бояре, он прославился
во многих походах, несомненно не раз получал хорошие корм-
ления, но вотчины не получил и должен был приобрести ее
на свои средства. Оба сына кн. Даниила были в боярах, а
один (Василий) был женат на дочери вел. кн. Ивана, но и они,
насколько известно, не имели жалованных вотчин.
Сыновья кн. Даниила не оставили потомства, и вотчина
кн. Даниила досталась его вдове, кн. Василисе, которая в
1511 г. дала ее Троицкому монастырю. Вместе с данной грамо-
той кн. Василисы в архив монастыря поступили и дошли до
нас купчие грамоты, по которым кн. Даниил приобрел вотчину.
В Скирманове стану Рузского уезда кн. Даниил купил у
Филиппа Кузьмича Долгенева за 15 руб. дер. Киверницыно
с двумя пустошами. Затем у его матери, Василисы Долге йе-
ной, была приобретена по двум купчим за 40 руб. пустошь Ан-
дреевская с двумя пустошами. Эти покупки образовали вла-
дение десятин в 775, на р. Рассохе, при с. Андреевском, вос-
становленном кн. Даниилом. Недалеко от этого владения кн.
Д. Холмский купил с. Петровское, в волости Ижве Дмитров-
ского уезда, на границе с Сурожским станом Московского
. ® С. Б. Веселовский
уезда. Ранее с. Петровское принадлежало Бортеневым, ко-
торые раздробили его в семейных разделах и частию продали
Константину Никитичу Пушкину. Часть владения, находив-
шуюся в Сурожском стану, кн. Д. Холмский купил за 53 руб.
у Тимофея Бортенева и прикупил к ней за 3 руб. у Григория
Бортенева пустошь Стремково. Дмитровская часть владения
принадлежала Астафию Бортеневу, отцу Григория, и была
продана им К. Н. Пушкину, который в свою очередь продал
ее кн. Д. Холмскому за 50 руб.
По позднейшим описаниям, в Дмитровской части владения
кн. Д. Холмского было около 610 десятин, а в Сурожской час-
ти около 720 десятин, — всего в одной меже 1330 десятин. Хо-
зяйственным центром всей вотчины было с. Андреевское с
775 десятинами земли.
Таким образом, чтобы приобрести крупную вотчину, кн.Дан.
Дм. Холмскому пришлось скупать ее по частям и мириться
с тем, что она была не в одной меже, а состояла из двух
массивов. 1
Исключительный интерес представляет образование зе-
мельного богатства Петра Михайловича Плещеева. Пред нами
яркий пример дробления в семейном разделе огромного зе-
мельного богатства крупнейшего представителя старого мо-
сковского боярства в последней трети XV в. и условий при-
обретения новых вотчин в это критическое для старого вотчин-
ного землевладения время.
Петр Мих. Плещеев принадлежал к одной из самых старых
и сильных боярских фамилий. Его отец, Михаил Борисович,
при великих князьях Василии Темном и Иване 111 был вбоярах
и обладал огромной вотчиной в Московском и других уездах.
В 1447 г. он дал Троицкому монастырю с. Ростокино под Мо-
сквой, а после его смерти семь его сыновей разделили его вот-
чины. Раздел был произведен между сонаследниками, как
было в обычае, поровну, и доля Петра Михайловича, т. е. одна
седьмая часть богатства Михаила Борисовича, состояла из
очень крупного владения в Переяславском уезде — из села
Выпукова с деревнями.
1 С. Б. Веселовский. Село и деревня, 72—74.
82
Петр Михайлович в 1482 г. ездил в Валахию и привез не-
весту княжичу Ивану Ивановичу, старшему сыну великого
князя. Это почетное поручение свидетельствует о близости
Плещеевых к великокняжеской семье. Затем он не раз бывал
воеводой в разных походах, в 1503 г. был послом в Литву и
умер в чине окольничего. Таким образом, Петр Михайлович
был из тех немногих нетитулованных старых слуг московских
великих князей, которые сохранили свои места в думе и
при наплыве ко двору великого князя бывших удельных
княжат.
О богатстве Петра Михайловича говорит то, что он сделал
Троицкому монастырю два вклада, всего на 300 руб., сумму
очень большую по тогдашней ценности денег. Преуспевая на
службе, Петр Михайлович скупил в течение своей жизни у
разных лиц ряд вотчин, которые в 1511 г. разделил в своей
духовной между тремя сыновьями. В духовной грамоте Петра
Михайловича обращают на себя внимание необычные для его
времени факты: отсутствие долгов, затем небольшое ко-
личество рабов, которых он, вопреки распространенному обык-
новению, не отпустил «а волю, а дал своим сыновьям, и, на-
конец, очень небольшое количество движимых ценностей и
всяких ювелирных изделий, которые составляли обыкновенно
очень значительную часть богатства людей того времени.
Очевидно, Петр Михайлович употреблял все свои сред-
ства на покупку земли и заведение в своих вотчинах хо-
зяйства.
С. Выпуково, полученное от отца, П. М. Плещеев значи-
тельно увеличил покупкой смежных владений у своих род-
ственников. У племянника Михаила Андреевича он купил
три деревни, у мачехи — с. Бекташево и дер. Терликову, у
брата Андрея — три деревни, у вдовы брата Григория — с. Боя-
рове с тремя деревнями.
В Московском уезде Петр Михайлович купил у брата Гри-
гория старинную вотчину Плещеевых—с. Нахабино под
Москвой. К Нахабину он прикупил у Злобы Квашнина сельцо
Герасимово и у Пикиных две деревни.
В Верейском уезде П. М. Плещеев образовал крупное вла-
дение у с. Андреевского Львовского с пятнадцатью деревнями,
6* 83
которое он выменял у дьяка Никифора Кобелева на свое село
Клобуково. К с. Андреевскому Петр Михайлович прикупил
три деревни у Данила Нащокина, сельцо Урчаково у своего
брата окольничего Тимофея Юрло, одну деревню у Бобыки-
ных и сельцо Екимовское с пустошами — у Михалковых.
В Звенигородском уезде П. М. Плещеев купил у Товарко-
вых-Пушкиных три деревни на Истре и прикупил к ним луг
у Новинского монастыря. К этому владению он получил за ка-
кую-то услугу от кн. Юрия Ивановича Московского две де-
ревни и прикупил к ним у него же луг при р. Истре. 1
Таким образом, во всей массе земельного богатства П. М.
Плещеева мы видим пожалованными только две деревни, да
и то не великим князем, которому он служил, а удельным
князем Юрием Ивановичем, который, быть может, сам более
нуждался в добром расположении П. М. Плещеева, чем он
в этих двух деревнях.
История вотчин кн. Д. Холмского и П. Плещеева хорошо,
как мне кажется, характеризует вотчинное землевладение
крупных бояр последней трети XV в. и того времени, когда
вел. кн. Иван III взял курс на поместную систему и не разда-
вал земель в вотчину. Но и при великих князьях Василии Дми-
триевиче и его сыне Василии Темном щедрые пожалования вот-
чинами первых московских князей уже отходили в область
преданий.
Это мнение о земельной политике великих князей Василия I
и Василия Темного подтверждается предпринятым мною
монографическим исследованием родов московского боярства
и их землевладения. Считаю уместным изложить некоторые
выводы, так как целиком монографии появятся в печати, ве-
роятно, не скоро.
Первые московские князья нуждались в привлечении на
свою сторону бояр и слуг вольных и выходцев из-за рубежей
и раздавали им земли в вотчины. При вел. кн. Дмитрии Ива-
новиче процесс образования основного ядра великокняжеского
боярства закончился. Вокруг Дмитрия Донского в Москве
1 Духовная П. М. Плещеева — Архив Тр.-Серг. лавры, кн. № 580,
л. 9.
84
собралось до 35 сильных родов, которые, за небольшим исклю-
чением выбывших и вымерших родов, стояли во главе Москов-
ского государства в XV—XVI вв. Это мощное ядро родов обес-
печило московским государям победу над тверскими и суз-
дальскими князьями и в «замятие» Дмитрия Шемяки и других
удельных княжат упрочило за ними великокняжеский стол.
Преемники Дмитрия Донского могли уже милостиво принимать
новых слуг и выходцев из-за рубежей, но не имели уже нужды
заискивать перед ними и соблазнять щедрыми земельными
пожалованиями.
Этим объясняется несомненный и чрезвычайно интересный
факт из истории правящего класса Московского государства.
Самыми значительными исторически фамилиями (отрасля-
ми родов) в XV—XVI вв., а частью и в XVII в., были те, ко-
торые принадлежали к древнейшим родам, появившимся в
Москве до Дмитрия Донского. Перечисляю их вкратце: Велья-
миновы-Воронцовы, Плещеевы и Басмановы (род чернигов-
ского боярина Ф. Бяконта), Федоровы Хромого, Бутурлины,
Чеботовы и Чулковы, Жулебины, Челяднины, Товарковы-
Пушкины (род Ратши), Захарьины-Кошкины (от них Романо-
вы) и Шереметевы (род Андрея Кобылы), Сабуровы и Году-
новы (костромской род Зерновых), Морозовы, Шеины, Салты-
ковы и Тучковы (род Морозовых). Значительно слабее были
фамилии родов, начавших служить при Дмитрии Донском:
Квашнины, Кутузовы, Карповы, Всеволожи Заболотские
и др.
Из родов, начавших служить позже, при вел. кн. Василии
Дмитриевиче, только двум удалось занять высокое положение
в московском боярстве — потомкам богатых сурожских го-
стей Ховриным-Головиным и потомкам великих князей Литов-
ских Шенятевым, Куракиным и Голицыным.
Перечисленные выше древнейшие боярские фамилии были
настолько сильны, что довольно успешно выдерживали кон-
куренцию с бывшими удельными княжатами, которые в боль-
шом количестве со второй половины XV в. стали входить в
состав московского боярства. В свете этих фактов представ-
ляется не случайным то, что претендентами на московский пре-
стол, когда пресеклась династия московских князей, явились
85
представители двух древнейших родов—Романовы (из рода
Кобылы) и Годуновы.
Подводя итоги всем предшествовавшим наблюдениям, сле-
дует сказать, что княжение Василия Темного можно считать
временем, когда старое вотчинное землевладение достигло
высшего предела распространения и остановилось в своем
росте. Если княжеские пожалования земель и продажи да-
вали в это время еще некоторый прирост, то этот прирост не
возмещал убыли старых вотчин от дарений и продаж земли
монастырям.
3. ЗЕМЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА МОСКОВСКИХ ГОСУДАРЕЙ
В ПЕРИОД УПАДКА И РАЗРУШЕНИЯ СТАРОГО ВОТЧИННОГО
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
Ниже, в главе о поместной системе, будет подробно расска-
зано, как московские государи, начиная с вел. кн. Ивана III,
стали последовательно придерживаться политики раздачи зе-
мель служилым людям только в поместья, а не*в вотчину. Гран-
диозная реформа конфискации земель в Великом Новгороде и
испомещения на них московских служилых людей, произведен-
ная вел. кн. Иваном 111, более чем на столетие стала образцом
и основой земельной политики московских государей. При
ликвидации независимости Ярославского и Тверского княжеств
вел. кн. Иван оставил местных землевладельцев на их вотчи-
нах, но после успешно проведенного новгородского опыта
преемники Ивана III стали ликвидировать вотчинное земле-
владение во вновь присоединяемых областях. За недостатком
источников в этом вопросе много неясного.
Относительно Псковской области известно из летописей,
что при ликвидации Псковского веча в 1510 г. псковские зем-
левладельцы были выведены в московские города, а на их
земли посажены на поместья служилые люди из московских
городов.
Относительно землевладельцев бывших чернигово-северских
княжеств, всей южной окраины Московского государства, в
генеалогических источниках мы находим случайные, но до-
вольно ясные указания на то, что здесь не было тех поголов-
86
ных выводов, как в Пскове и Новгороде; -здесь принятые на
службу местные землевладельцы оставались на своих местах,
но лишались прав вотчинников и получали землю — свою же
или в другом месте—на поместном праве.
Политика вел. кн. Василия и царя Ивана относительно
Смоленщины была мягче. Вел. кн. Василий, присоединяя
Смоленск к Московскому государству, дал Смоленской земле
жалованную грамоту, в которой подтверждал ее старинные
права и привилегии, и в частности права местных вотчинников.
Ясно, что это было продиктовано политическими соображени-
ями. Смоляне под властью Литвы пользовались большими
привилегиями, отнимать которые сразу было рискованно, так
как борьба Московского государства с Литвой за русские зем-
ли, захваченные ею, была еще не закончена. Более 50 лет смо-
ляне пользовались своими привилегиями. Время ликвида-
ции их пока не выяснено. По некоторым указаниям, не вполне
ясным, можно думать, что это произошло в связи с войной
Московского государства с Польско-Литовским государством
из-за Ливонии, в 1560—1562 гг.
Судя по генеалогическим источникам и Смоленской десят-
ые 1576 г., меры предосторожности против возможного сепара-
тизма смолян, принятые московским правительством, своди-
лись к следующему. Большинство смоленских землевладель-
цев было выведено в московские города. Те из них, которые
имели в Смоленске вотчины, получили вотчины же в Москов-
ских городах. Так, например, Мартин Губарев перед 1563 г.
был выведен из Смоленска и вместо своей смоленской вотчины
получил вотчины в Переяславле и на Вологде. 1
Некоторые местные земцы, т. е. вотчинники, принятые на
московскую службу, получили вместо своих вотчин поместья.
Большинство же земель бывших смоленских вотчинников было
роздано в поместья «сведенцам» из московских городов. В
десятне 1576 г. мы находим множество указаний на города,
из которых были испомещены в Смоленске москвичи.
1 в. н. Сто р о ж е в. Материалы для исторн;| русского дворянства,
2-й выл., 34. Его же. Материалы Поместного приказа по Вологодскому
уеэду, вып. I, 1906.
87
Исключительно большое количество старых вотчин сохра-
нилось на территории бывшего Рязанского княжества. Оче-
видно, при ликвидации независимости Рязанского княжества
старые слуги рязанских князей, подобно тверичам и ярослав-
цам, были оставлены на своих вотчинах. Благоприятным для
частного вотчинного землевладения обстоятельством в Рязани
было то, что монастырское землевладение вообще во всех уез-
дах на юг от Оки было слабо развито. По платежницам конца
XVI в., напечатанным В. Сторожевым, в Рязани в вотчинах
было до х/6 всех земель. 1
Интересно отметить, что в соседнем с Рязанью Каширском
уезде, заселенном вновь в XVI в., когда он уже не при-
надлежал рязанским князьям, вотчинных земель не было
совсем.
При царях Федоре Ивановиче и Борисе Годунове москов-
ское правительство неизменно придерживается той же поли-
тики насаждения только поместий. Перелом в земельной по-
литике московского правительства и в истории вотчинного
землевладения произошел в исключительно сложных обстоя-
тельствах бурных событий Смутного времени. Царь Василий
Шуйский в безнадежной борьбе с польской интервенцией и
внутренними изменами и восстаниями, чтобы привлечь к себе
служилых людей, издал в 1610 г. указало которому все
участники «царя Васильева осадного московского сиденья»
имели право получить из своих поместий в вотчину по 20 четей
земли на 100 четей поместного оклада, т. е. 20°/о.
Указ 1610 г. распространялся на небольшое сравнительно
количество лиц, остававшихся верными царю Василию, но
в истории частного землевладения он важен тем, что стал образ-
цом подобных же указов последующих правительств.
Земельная политика московских государей в период бы-
строго распространения поместий и неуклонной убыли старого
вотчинного землевладения выражалась в различных меро-
приятиях. Великие князья Иван 1П и Василий III и царь Иван
путем уложений, т. е. общих указов, пытаются ограничить
1 Писцовые книги Рязанского края. Рязань, 1898. Изд. Рязанской
губ. арх. комиссии.
88
исконное право вотчинников передавать в завещаниях вотчины
в женские руки (см. об этом в гл. 3). Еще более важное зна-
чение имели мероприятия середины XVI в., направленные на
нормирование службы с земли и уравнение службы с вотчин
со службой с поместий. В этом важном вопросе многое остается
еще неисследованным и неясным. Мероприятия в этой области
имели в виду ратную службу с земли и только косвенным об-
разом входили в сферу земельной политики. Поэтому я огра-
ничусь указанием на не известный историкам факт, что в
последней четверти века московское правительство распро-
страняет на вотчины характерный для поместного земле-
владения принцип обусловленности владения землей
службой.
В грамоте 12 октября 1589 г. в Рославль воеводе предпи-
сывалось отбирать у служилых людей, не явившихся в срок
на службу, поместья и вотчины, «со всеми их животы и с хле-
бом и с людьми», высылать нетчиков из поместий и вотчин с
женами и с детьми и раздавать их земли служилым людям, «ко-
торые на нашу службу на срок приедут». В памяти из Раз-
ряда в Поместный приказ, 8 апреля 1590 г., было сказано:
«которые дети боярские розных городов с нами в немецком
походе не были, и которые ис походу ис-под Ругодива, а иные
из Новгорода, сбежали, и у тех детей боярских за их вины
поместья и вотчины все велено отписати на нас и в роздачу
роздати». 1
Как можно видеть, это была чрезвычайная мера, вызван-
ная военными обстоятельствами, но она очень характерна для
процесса сближения вотчинного права с поместным, начавше-
гося в середине XVI в.
В область земельной политики в собственном смысле слова
входит чрезвычайно важный вопрос об отношении московских
государей к переходу частных вотчин путем дарений, продаж
и залогов в руки монастырей и иерархов церкви.
К исходу XV в. монастырское землевладение достигло та-
ких больших размеров, что вызвало реакцию в среде служилых
1 Чтения Об-ва ист. и древн. росс., 1916, кн. 2; Масловский архив,.
№№ 43 и 44.
8»
землевладельцев, белого духовенства и-даже среди представи-
телей монашества. Выражением этой реакции была знамени-
тая полемика- иосифлян, последователей Иосифа Волоцкого,
и так называемых нестяжателей, сторонников Нила Сорского,
представителей аскетического направления монашества и про-
тивников монастырского землевладения.
Служилый класс, осознавший в монашестве опасного врага
своих землевладельческих интересов, в развернувшейся по во-
просу о монастырском землевладении полемике выдвинул
из своей среды крупных представителей. В сильных выражениях
они обличали монашествующую братию: богатство развра-
щает монахов; владение землей и большое хозяйство отвлекает
их от основных целей монашества, втягивает в ссоры и тяжбы
с соседями и со своими крестьянами; и при больших податных
привилегиях монастырей земля «выходит из службы и из тягла»,
и «воинский чин», т. е. служилые землевладельцы, должны об-
служивать и оплачивать монастырские земли.
Вел. кн. ИванП! сочувствовал нестяжателям, но, по прису-
щей ему осторожности, не решался занять определенную по-
зицию. При ликвидации независимости Новгорода он встретил
поддержку в служилом классе и отобрал у дома св. Софии и
у новгородских монастырей значительную часть их земель, но
в коренных областях северо-восточной Руси вопрос о монастыр-
ском землевладении был значительно сложнее. Здесь многочи-
сленные и богатые монастыри были такой силой, с которой
нельзя было не считаться. В борьбе за землю иосифляне
взяли верх, и вел. кн. Иван ограничился частными мерами, веро-
ятно косвенными. Прямых указаний на это мы пока не имеем,
но в истории таких крупнейших монастырей, как Троицкий
Сергиев и Кириллов Белозерский мы наблюдаем в конце XV
и в начале XVI в. такое замедление роста их землевладения,
что естественно возникает предположение о каких-то запре-
тительных мерах, принятых вел. кн. Иваном.
При вел. кн. Василии III и в малолетство Ивана IV рост
монастырского землевладения за счет служилого возобновляет-
ся в прежних темпах. Заслуживает внимания то, что в это
время монастыри и владыки церкви приобретают значительное
количество земель не путем дарений частных лиц, а покупками
«О
и залогами. Из этого можно заключить, что борьба за землю
в это время переместилась из области религиозно-бытовой в
сферу экономических отношений, в которой служилый
землевладелец был слабым конкурентом монашествующей
братии. 1
4. УКАЗ 1551 г. О ВОТЧИНАХ И ЛИКВИДАЦИЯ МЕЛКОГО
НЕПРИВИЛЕГИРОВАННОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
В середине века Московское государство переживало время
разностороннего подъема. Во внешней политике это вырази-
лось в завоевании Казанского и Астраханского царств. Одновре-
менно был предпринят ряд крупных реформ в государствен-
ном центральном и местном управлении, в области финансов,
в организации военных сил и в сфере церковного управле-
ния. На Стоглавом соборе 1550 г., созванном главным образом
для церковных реформ, были поставлены и частью разрешены
1 Архимандрит Сийского монастыря Амвросий в своей «Истории
российской иерархии» (том III, стр. 712. М., 1811) напечатал грамоту 23/VI
1535 г. к властям Дионисиева Глушицкого монастыря, которая подала повод
некоторым историкам говорить, что в малолетство царя Ивана был издан
общий указ, запрещавший монастырям приобретать земли у частных лиц.
В грамоте говорится, что монастыри покупают и приобретают дарениями
♦многие села и деревни», что вызывает жалобы служилых вотчинников, и
предписывается прислать в Москву выпись всех приобретений монастыря
♦до сей нашей грамоты за год или за два». «А вперед бы есте без нашего ве-
дома однолично вотчин не купили и в заклад и в закуп и по душе не имали
ни у кого. А учнете без нашего ведома у кого вотчины купити или в заклад
или в закуп и по душе имати, и мне у вас те вотчины велети отписывати
на себя». Категорического запрещения монастырям приобретать земли в гра-
моте нет, но несомненно, что боярское правительство сделало попытку по-
ставить это дело под контроль правительства, как это позже сделал Стогла-
вый собор. Эта попытка, сделанная в обстановке напряженной борьбы бояр-
ских партий, практического значения не имела, о чем с несомненностью
говорит практика земельных приобретений всех прочих монастырей, но
было бы очень интересно выяснить, кому в боярской среде принадлежала
мысль поставить предел росту монастырского землевладения. Замечу, что
дьяк Федор Мишурин, любимец вел. кн. Василия, которому власти Диони-
сиева монастыря должны были прислать выпись приобретений, в октябре
1538 г. был убит по приказанию князей Шуйских.
91
также вопросы о податных привилегиях и землевладении бе-
лого и черного духовенства. К сожалению, сведения о деятель-
ности Стоглавого собора дошли до нас только через церковные
источники, которые, естественно, отводили главное внимание
церковным вопросам и если касались общих государственных
вопросов, то только по связи их с церковными.
Нет сомнения, что вопросы о податных привилегиях духо-
венства и его землевладении были поставлены на Стогла-
вом соборе не иерархами церкви, а правительством юного
царя.
На основе решений Стоглавого собора в 1551 г. был пред-
принят пересмотр всех жалованных грамот монастырей и цер-
ковных учреждений. Часть грамот подверглась существенным
изменениям и была заменена новыми. Большая часть грамот
была подтверждена подписями на обороте, причем в подписях
были внесены изменения «по новому уложению». Все подтвер-
ждения датированы 17 мая 1551 г.
В архиве Троицкого монастыря сохранилось несколько де-
сятков грамот, подтвержденных с изменениями по новому уло-
жению, которые дают возможность выяснить основные положе-
ния пересмотра грамот. Говоря вкратце, они* сводились к
следующему.
Во-первых, была отменена привилегия монастырей не пла-
тить «тамги», главного налога на обращение товаров. Затем
монастырям впредь было запрещено держать в городах на
своих дворах более одного дворника, и только на одного
дворника распространялись старые податные и судебные при-
вилегии, а все прочие монастырские и церковные люди на по-
садах должны были нести тягло в ряд с посадскими черными
людьми.
Так был поставлен важный вопрос о монастырских и
церковных слободах на посадах, разрешенный окончательно
только через сто лет Уложением 1649 г. царя Алексея.
В ближайшее после собора 1550 г. время, в связи с решением
произвести новое описание всех земель, была введена большая
московская соха для частновладельческих земель в 800 четвер-
тей доброй земли, а для монастырских и церковных — в 600.
Таким образом, три десятины монастырской или церковной
92
пашни должны были нести такие же посошные налоги, как
четыре десятины частновладельческой. 1
Указ 1551 г. не запрещал вкладов по душам, но ставил их
отныне в зависимость от царского разрешения и под конт-
роль правительства. Для проведения этого в жизнь около 1552 г.
был учрежден особый приказ — Поместная изба — и введена
обязательная регистрация всех земельных сделок в этом при-
казе. ’
Таким образом все земельные приобретения монастырей
и церквей отныне были поставлены в зависимость от усмотре-
ния царя и поставлены под контроль Поместного приказа.
В источниках есть указания, что в первые годы после указа
1551 г. сделки на землю как будто действительно совершались
с доклада, т. е. с разрешения царя, но позже в многочисленных
сохранившихся актах указаний на доклад их царю мы не встре-
чаем. Ливонские войны и другие события отвлекали все вни-
мание царя Ивана от дел внутреннего управления, а лично он
до последних лет жизни не проявлял себя противником роста
монастырского землевладения. Что касается обязательной ре-
гистрации всех земельных сделок, то она осталась прочным
приобретением эпохи реформ середины века, когда царь,
по выражению кн. Курбского, «блаженне царствовал» и со-
вершил много славных дел.
В связи с реформами в области государственного хозяй-
ства и военного дела находится ликвидация в шестом десяти-
летии века мелкого неслужилого вотчинного землевладения
так называемых земцев или своеземцев. Ниже, в главе 9, я
делаю попытку осветить этот важный и еще слабо исследован-
ный вопрос. В земельной политике московских государей
этот вопрос занимает очень небольшое место, так как главными
мотивами ликвидации мелкого неслужилого землевладения
были вопросы податной политики и проведение принципа обя-
зательной службы с земли.
1 Подробнее по этому важному вопросу см. П. Н. Милюков.
Спорные вопросы, 46—50. СПб., 1892; С. Б. Веселовский. Сошное
письмо, 1, 89—98. Несколько замечаний о происхождении большой сохи.
« ААЭ, I, № 227.
93
5. КАТАСТРОФА ВОТЧИННОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ В ЭПОХУ
ЛИВОНСКИХ ВОЙН И ОПРИЧНИНЫ
В статье о «Монастырском землевладении в Московской
Руси во второй половине XVI в.» 1 я подробно рассказал о
катастрофе, разразившейся над старым вотчинным землевла-
дением в седьмом и восьмом десятилетиях века, приблизительно
с 1558 г., т. е. с начала Ливонских походов.
Отсылая читателя к указанной работе, я ограничусь из-
ложением основных выводов и воспользуюсь случаем внести
некоторые дополнения и исправить досадные промахи, допу-
щенные при составлении диаграммы.
Царь Иван IV до последних лет своей жизни не прини-
мал никаких мер против роста монастырского землевладения
и не препятствовал разоряться на устройство душ в загроб-
ном мире и отчуждать свои вотчины всем землевладельцам
одинаково — княжатам, боярам, средним и мелким вотчин-
никам. Свобода распоряжения вотчинами и земельные вклады
монастырям на помин душ основывались на древних обы-
чаях, к которым царь Иван относился с уважением и кото-
рые сам поддерживал своими вкладами.
Земельные дарения монастырям обусловливались весьма
сложными мотивами. Обрядово-религиозные мотивы — помина-
ние душ, пострижение и погребение за оградой монастыря
нередко сплетались с мотивами чисто практическими. Напри-
мер, человек давал часть своей вотчины вкладом, а за другую
часть получал отм о пастыря «сдачу», т. е., по существу, прода-
вал ее. Иногда даритель оставлял за собой, за своей женой и
детьми в пожизненном владении часть вотчины или даже всю.
Вотчина становилась собственностью монастыря, который брал
на себя все хозяйственные заботы и прикрывал дарителя своим
иммунитетом, так что даритель и его семья могли спокойно
доживать свою жизнь под защитой монастыря.
Очень часто причиной отчуждения вотчины были крупные
несчастья, постигавшие вотчинников и его семью: смерть всех
детей при жизни родителей, смерть сыновей в походах и т. п.
Много вкладов принадлежало вдовам и сиротам вотчинника,
х Исторические записки, т. X, стр. 95—116.
94
на которых падали долги землевладельца и заботы по хозяй-
ству. Несомненно, большое влияние на колебания количества
отчуждений оказывали внешние обстоятельства экономиче-
ского и политического порядка. Всматриваясь в приведенную
таблицу земельных приобретений монастырей и церквей, мы
видим, что общее ухудшение экономики Московского госу-
дарства, повышение смертности от эпидемий и в походах, опалы
и казни царя Ивана были несомненными причинами колебаний
земельных отчуждений по годам.
Несмотря на указ 1551 г., некоторое повышение вкладов
по сравнению с предшествовавшим временем наблюдается уже
в 1552—1557 гг. Это—годы Казанского и Астраханского
походов и кровопролитного боя с татарами на Судьбищах (в
бывш. Тульской губ.). С 1558 г. становится заметным влияние
первых Ливонских походов. К 1562 г. количество вкладов не-
сколько понижается, но с началом массовых опал и казней и
после учреждения опричнины довольно- быстро возрастает, а
с 1569 г. принимает катастрофический характер. В 1570 и
1571 гг. отчуждения достигают максимального предела. Это—
годы эпидемий, погрома Новгорода и Пскова, массовых каз-
ней, набега хана Девлета и сожжения Москвы.
В указанной выше работе было показано, какое гибельное
влияние на вотчинное землевладение оказали опричные вы-
селения и переселения. Выселенцы из уездов в опричнину по-
лучали земли в земских уездах, но разоренные выселением не
могли в условиях постоянных служб и общей разрухи заво-
дить хозяйство на новом месте и в большом количестве отда-
вали даром и продавали свои вотчины монастырям.
Отставка в 1572 г. опричнины и прекращение выселений
сразу снизили приток земель в руки монастырей, но в ближай-
шие после этого годы, по 1578 г. включительно, положение про-
должало оставаться катастрофическим. В 1579 г.» т. е. за год
до первого Соборного приговора о монастырских вотчинах, ко-
личество вкладов падает до уровня 1556—1562 гг. Трудно
сказать, чем это объясняется. Дело в том, что война с Поль-
шей и Швецией продолжалась и общеэкономическое положе-
ние страны было очень тяжелое. Возможно, что резкое сниже-
ние вкладов в 1579 г. объясняется реакцией против них в среде
95
самих служилых вотчинников. Не настаивая на этом пред-
положении, так как в этом вопросе возможны большие разно-
гласия, перейду к фактам:
Движение земельных вкладов и продаж погодам
Годы Количество вкладов Годы Количество вкладов
1552 7 1572 39
1553-1555 по 8 1573 31
1556 10 1574 38
1557 13 1575 23
1558 20 1576 26
.559 18 1577 25
1560—1561 по 14 1578 34
1562 11 1579 14
1563 17 1580 11
1564 22 1581 12
1565 19 1582 3
1566 23 1584 5
1567 19 1585 6
1568 24 1586 ' 3
1569 31 1587 3
1570 44 1588 1
1571 55 1589 3
| 1590 1
В общем, за время с 1552 по 1582 г. вотчинное землевла-
дение потеряло 621 владение. Если эта цифра покажется чи-
тателю небольшой, то я напомню, что описанная выше ката-
строфа происходила не на всей огромной территории Москов-
ского государства, а на небольшой сравнительно части его,
в районе старого вотчинного землевладения, в междуречье
Волга—Ока, так как в западных, южных и восточных уездах
государства вотчин не было и служилым людям нечего было
отчуждать, а монастырям приобретать.
Отмечу еще один факт, важный для понимания соборных
приговоров 1580 и 1584 гг. Из общего количества владений,
крупных, средних и мелких, потерянных в это время служилым
землевладением, только шесть приходилось на долю иерархов
церкви и соборных церквей, а все остальные 99% владений
96
достались монастырям. Этим несомненно объясняется то, что
на соборах 1580 и 1584 гг. иерархи церкви под давлением пра-
вительства царя Ивана заняли явно противомонасгырскую
позицию и своим авторитетом санкционировали постанов-
ления, которые на первый взгляд были как будто направлены
против церковного и монастырского землевладения вообще,
а в действительности — против монастырей.
6. ВОЗВРАЩЕНИЕ ВОТЧИН ВЫСЕЛЕНЦАМ ИЗ ОПРИЧНЫХ
УЕЗДОВ ПОСЛЕ ОТСТАВКИ ОПРИЧНИНЫ В 1572 г. УКАЗ
1573 г. (7081 г.) О ПРОДАЖЕ В ВОТЧИНУ ПОДМОСКОВНЫХ
ПУСТОШЕЙ
Ошибочное мнение С. Ф. Платонова, будто отставка оприч-
нины в 1572 г. была только как бы переменой вывески, что
опричнина продолжала существовать под названием «госуда-
рева двора» и что ведомство ее расширялось до конца жизни
царя Ивана, пользуется в нашей историографии большим ав-
торитетом. Не входя в полемику по этому вопросу, отмечу
факт, оставшийся неизвестным С. Ф. Платонову: после
отставки опричнины выселения прекратились и выселенцы из
опричных уездов получили право просить о возврате отобран-
ных у них вотчин. Указ об этом еще не найден, но известны
случаи возврата вотчин конца 1572 и начала 1573 годов. 1
Указ о возврате вотчин следует рассматривать как запозда-
лую попытку правительства царя Ивана смягчить катастрофу
вотчинного землевладения, о которой было рассказано выше.
Практическое значение этого указа было невелико, так как
вотчинники, получая обратно свои земли, запустошенные оп-
ричниками, не были в состоянии завести на них хозяйство
и в большом количестве отдавали и продавали их монас-
тырям.
Отставка опричнины и указ о возврате отобранных в оприч-
нине вотчин несомненно был некоторой уступкой царя Ивана
классу служилых землевладельцев. Уступкой же интересам
‘ Об этом см. С. Б. Веселовский: Учреждение опричнины в 1565 г.
и отмена ее в 1572 г. — Вопросы истории, 1946, № 1, стр. 86—104.
7 С. Б. Веселовский
служилого класса следует рассматривать и указ царя с бояр-
ским приговором 7081 г. (1572—1573) о продаже подмосков-
ных пустошей в вотчины служилым людям и «мочным» гостям.
Указ этот известен нам из Указной книги Поместного прика-
за. Главной целью указа было восстановление хозяйства в
Подмосковье, разоренном набегами крымского хана Девлета
в 1571 и 1572 гг. «Уложил государь и приговорил со всеми бояры
в Московском уезде во всем порозжие земли, что были за князь-
ями и за детьми боярскими в подмосковных поместьях, про-
давати боярам и приказным людям и служилым и неслужи-
лым людям, мочным гостям... в вотчины»... «а продавати земли
за рубль по 3 чети в поле, а в дву по тому-ж»... «а где уго-
дья будет много, ино то продавати подороже, смотря по земле,
только-б пустые места, как вместно, иззанимати, что-б из пуста
в живущее выходило». Покупатели получали полное право
распоряжения купленными вотчинами, — «только в монастыри
тех вотчин не отдавати».
Продажа земель была поручена особому приказу в со-
ставе бывшего опричника кн. Дан. Андр. Друцкого, кн. Ив.
Гагарина и дьяка Кирея Горина. Приказ этот существовал
недолго: в Указной книге Поместного приказа упоминается
«продажный список» земель 81—85 гг. (1572—1577). * 1
До нас дошло несколько купчих грамот этого приказа, а
также льготные грамоты, из которых видно, что в задачи при-
каза входила также дача льготы в податях и за пределами
Московского уезда по случаю запустения земель, по челобитьям
частных лиц. 1
Деятельность этого приказа была непродолжительна, и,
судя по всему, что известно, покупкой подмосковных пусто-
1 Указная книга Поместного приказа в изд. быв. Арх. мин. юст. под
ред. В.Н. Сторожева и в Хрестоматии М. Ф. Владимирского-
Буданова.
1 См., например, льготную грамоту 1574 г. Ив. Юр. Грязному Ховрину
на вотчину в Бежецком уезде — М. Дьяконов. Акты тяглого населе-
ния, 2-й вып., № 21; льготная грамота Ив. Григ. Нагому 1575 г. на вотчину
в Юрьевском уезде см. там же. № 24; купчая грамота 1574 г. боярину
кн. Ив. Мих. Глинскому на пустоши в Московском уезде см. Архив Тр.-Серг.
лавры, кп. 536, № 148.
98
шей в вотчину воспользовалось небольшое количество лиц,
преимущественно из верхов московского дворянства. Что ка-
сается льготных грамот, то в них очень нуждались выселенцы
из опричных уездов, получавшие обратно свои запустошенные
вотчины, но пока остается невыясненным, насколько рядовым
служилым людям удалось воспользоваться указом 81 г.
7. ПЕРЕЛОМ В ПОЛИТИКЕ ПАРЯ ИВАНА ОТНОСИТЕЛЬНО
СЛУЖИЛОГО И МОНАСТЫРСКОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ.
СОБОРНЫЕ ПРИГОВОРЫ 1580 И 1584 гг. И ЗАПОВЕДНЫЙ УКАЗ
158! г., ЛИШАВШИЙ КРЕСТЬЯН ПРАВА ОТКАЗА И ВЫХОДА
Последние годы царствования Ивана IV в нашей историо-
графии исследованы и выяснены совершенно недостаточно.
Несомненный и очень большой перелом во внутренней поли-
тике царя Ивана, происшедший в 1580 г., остается как бы вне
поля внимания историков, а иногда даже не признается. Вслед-
ствие этого естественно, что и вся политика Грозного царя,
в частности его пресловутая борьба с княжатами и боярством
и учреждение для этого опричнины, вызывает бесконечные
разногласия, доходящие до прямо противоположных оценок
исторической роли царя Ивана. Мне представляется, что един-
ственным выходом из этого тупика разногласий является ис-
следование фактов, к которому я и перейду.
15 января 1580 г. состоялось уложение Освященного собо-
ра владык церкви, с участием царя и всех бояр, о монастырских
и церковных вотчинах. Ровно через год это уложение было
подтверждено таким же приговором Освященного собора, царя
и бояр. 1
Осенью 1581 г. был издан первый заповедный указ, запре-
щавший, пока в виде временной меры, крестьянам отказываться
и уходить с своего тяглого участка. Наконец, в июле 1584 г.,
1 Приговор 1580 г. дошел до нас в подлиннике, за печатями и подпи-
сями иерархов церкви и архимандритов и игуменов многих монастырей —
СГиД, I, № 200. Приговор 15 января 1581 г. напечатан с неисправного
списка в ААЭ, I, № 308. В позднейших актах XVI и XVII вв. делаются
ссылки то на приговор 1580 г., то на уложение 1581 г. См., например,
писцовые наказы в Актах писцового дела, напечатанных мною.
7* 90
т. е. уже при царе Федоре, состоялось третье соборное уложе-
ние, подтверждавшее приговоры 1580 и 1581 гг. и сверх того
отменявшее монастырские «тарханы», т. е. податные приви-
легии, «покамест земля поустроится»... «чтобы воинство ко-
нечне от того (т. е. от монастырских тарханов) во оскуденье
не было». 1
Без преувеличения можно сказать, что соборные приго-
воры 1580—1584 гг. о монастырских и церковных вотчинах
и заповедный указ 1581 г. о крестьянах были в истории Мос-
ковской Руси во многих отношениях поворотным моментом.
На первый взгляд может показаться, что эти акты москов-
ского правительства ничем между собой не связаны, но в дей-
ствительности они были показателями и результатом борьбы
одних и тех же классовых сил из-за земли и рабочих (кресть-
янских) рук. Монастыри своим богатством и большими подат-
ными привилегиями привлекали на свои земли крестьян,
пользовавшихся старинным правом отказа и выхода. А для
«воинского чина», главным образом для рядовых и мелких
помещиков и вотчинников, вопрос о рабочих (крестьянских)
руках был буквально вопросом жизни и смерти, так как для
них земля без крестьян была тяжелым бременем, ибо на них
падала податная ответственность за землю, с которой они долж-
ны были нести ратную службу. Поэтому запойедный указ 1581г.,
преследовавший в первую очередь фискальные интересы госу-
дарства, в то же время был по существу важным дополнением
соборного приговора 1580 г., по которому монастыри и церк-
ви впредь лишались права приобретать каким бы то ни было
способом частновладельческие вотчины.
Духовенство распадалось на две категории, интересы ко-
торых во многих отношениях не совпадали. Иерархи церкви,
возглавлявшие белое духовенство, были заняты управлением
церковью, получали от этого большие доходы и мало интере-
совались землей и сельским хозяйством. Митрополичий дом
и некоторые епископии располагали большими земельными
владениями, образовавшимися в большей части еще в пред-
1 СГиД, 1, № 202. С. Б. Веселовский. Из истории закрепоще-
ния крестьян. Отмена Юрьева дня. Ученые записки РАНИОН, т. V.
100
шествовавшие века, но в совершенно ничтожной мере
воспользовались описанной выше катастрофой служилого
землевладения. Выше было показано, что на их долю доста-
лось менее 1% земель, потерянных в это время служилыми
вотчинниками. Этим объясняется то, что на соборах 1580 и
1584 гг. иерархи под давлением воинского чина заняли явно
протнвомонастырскую позицию и провели постановления, как
будто распространявшиеся на все духовенство, а в действитель-
ности направленные больше всего против монастырей. У Ере-
мея Горсея мы находим интересные сведения о соборе владык-
церкви 1580 г. По словам Горсея, он почерпнул свои сведения
из какого-то «подлинника» и сделал из него перевод «слово в
слово», но претензия на литературные эффекты сильно повре-
дила его рассказу и придала ему некоторый оттенок фантастич-
ности. Однако в Существенном рассказ Горсея представляется
правдоподобным и во всяком случае весьма характерным, как
отклик тех толков и слухов, которые ходили в Москве о борьбе
духовенства с намерением правительства ограничить его права
и привилегии.
Горсей рассказывает, что однажды царь созвал архиман-
дритов и игуменов богатейших монастырей и говорил им о не-
обходимости поступиться частью своих богатств и привилегий—
«этой жертвы требуют от них крайняя нужда и бедственное по-
ложение, в которых находятся и он сам и его народ». Затем
в Москве был созван освященный собор, который «после дол-
гих прений и совещаний» в челобитной царю изложил свои
предположения. В среде соборян были люди, доносившие царю
о всем, что говорилось на соборе. Царь медлил ответом на че-
лобитную духовенства, «а между тем с своего престола метал
угрозы, которые его тайные осведомители переносили сове-
щавшимся». £ладыки и игумены сходились, совещались и рас-
ходились, не приходя ни к какому удовлетворявшему царя
решению. Между тем ратные люди и народ громко выражали
свое негодование на духовенство, что оно тратит все богатства
страны на свое содержание, занимается всякой торговлей,
захватило все промыслы, не платит налогов и не участвует
в военных издержках, что оно давлением на совесть верующих
вымогает у них завещательные распоряжения и завладело
101
почти третьей частью земель государства. Жизнь духовенства
проходит в праздности, роскоши и всяких излишествах и по-
роках, даже противоестественных.
Далее Го реей рассказывает, что царь приказал духовен-
ству принести в назначенный день полный и точный список
всех их сокровищ и доходов, получаемых с имений, и обещал
созвать для обсуждения всего дела собор властей и боярской
думы.
В дальнейшем рассказе Горсея о борьбе царя с сопротив-
лением духовенства довольно много фантастики, но заслужи-
вает внимания сообщение о мерах, принятых царем, чтобы дис-
кредитировать духовенство в глазах народа и тем сломить
efo сопротивление. По словам Горсея, в Москву было вызвано
десятка два виднейших игуменов и монахов, известных своей
оппозицией царю, и публично подвергнуто обвинениям «в са-
мых злодейских и ужасных преступлениях». Затем их травили
медведями, а семеро были приговорены к сожжению. После
этого владыки подали «правдивый и точный список всех со-
кровищ, денег, городов, имений и других доходов». В конце
концов царь потребовал у духовенства 300 тысяч марок англий-
ских стерлингов и уступки значительной части -земель и тем
утишил «негодование и ненависть своих недовольных бояр»...
«Многие осуждали и называли преступным,такой образ дей-
ствий, но другие находили его более извинительным и наи-
менее опасным из всех поступков его (т. е. царя) тиранств»Д
Сообщаемые Горсеем слухи и толки, ходившие в то время
в Москве, в существенном подтверждаются дошедшим до нас
приговором, составленным несомненно под диктовку царя.
Власти признавали, что владения церквей и монастырей «в
пустошь изнуряются ради пьянственного и непотребного сла-
бого жития многообразие, многие же и в запустение приидо-
ша», на расходы, «яко не токмо инокам, но и мирским (людям)
свыше потребы не подобает творити»... «а воинственному чину
от сего оскудение приходит велие». Собор постановил «вперед
1 «Рассказ или повествование о путешествиях, должностях, службах
и переговорах» сэра Еремея Горе е я. Перевод с англ. Ю. Толстого. Чтения
Общ-ва ист. и древн. российск., 1877, кн. I, стр. 17—22.
102
митрополиту и владыкам и монастырям земель не прибавливати
никоторыми делы»... и впредь «вотчинникам вотчин своих по
душам не давати. а давати на них в монастыри деньги». Одно*
временно духовенство добилось, по примеру указа 1551 г.,
постановления об отмене права родичей на выкуп всех земель,
доставшихся ему до приговора 15 января. Огромное практи-
ческое значение последнего постановления ясно, когда мы знаем,
какое большое количество земель и при каких исключительных
обстоятельствах досталось монастырям в годы описанного
выше кризиса.
И без цветистого рассказа Горсея ясно, что иерархи церкви
и монастыри сдавали свои вековые позиции после упорного
сопротивления, но выяснить действительные силы, сломившие
сопротивление духовенства и положившие в 1580—1581 гг.
начало новой политике московского правительства, можно
только предположительно.
Предшествовавшее изложение показало, что в 90-х годах
борьба развернулась по трем главным вопросам — о церков-
ном и монастырском землевладении, о податных привилегиях
духовенства и о крестьянских выходах. В 1580 г. царь Иван
не решился поставить вопрос о податных привилегиях духо-
венства. Если верить Горсею, он ограничился только тем, что
потребовал от него единовременной большой жертвы. 18 марта
1584 г. царь Иван скончался, а в июле того же года состоялось
второе уложение Освященного собора, в котором был под-
твержден приговор 1580 г. о землях, а сверх того сделано очень
важное постановление о тарханах, — «что бы вперед тарха-
нам не быти». Постановление мотивировано тем, «что воинство
служилые люди те их (т. е. духовенства) земли оплачивают,
и сего ради многое запустение за воинскими людьми в вотчинах
их и в поместьях, платячи за тарханы, а крестьяне, вышед
из [-за] служилых людей, живут за тарханы во льготе, и. от
того великая тощета воинским людям прииде». Однако и в этом
вопросе правительству пришлось пойти на компромисс: тар-
ханы было постановлено отставить, «покаместа земля поустроит-
ся и помочь во всем учинится царским осмотрением».
После этого приговора монастыри делали некоторые по-
пытки вернуть себе старые привилегии, но Борис Годунов,
юз
сначала как правитель, а позже как царь, твердо боролся про-
тив этого, и приговор 1584 г. стал поворотным моментом в
истории податных привилегий духовенства, как уложение
1580 г. — в истории монастырского землевладения.
Ясно, что отмена податных привилегий духовенства отве-
чала в равной степени как общегосударственным интересам,
так и интересам служилых землевладельцев всех слоев, кото-
рые в этом вопросе полностью были на стороне правительства.
Что касается вопроса лишения крестьян права отказа и
выхода, то здесь в среде служилого класса единого фронта,
повидимому, не было. Известный указ 9 марта 1607 г., напе-
чатанный В. Н. Татищевым, дошел до нас в полном виде, но
введение к нему сохранилось только в позднейшем пересказе,
быть может тенденциозном. В нем сказано, что царь Федор
заказал выход крестьянам «по наговору Бориса Годунова,
не слушая совета старейших бояр». Возможно, что в подлин-
ном докладе к указу 1607 г. этого не было, что это было позд-
нейшей выдумкой XVII в., когда при династии Романовых
было принято чернить память «самоохотного» «рабоцаря» Бо-
риса, но тем не менее это указание на сопротивление боярства
весьма правдоподобно. Мы видим, что в XVII в. между бога-
тыми и многовотчинными верхами служилого класса и рядо-
выми и мелкими землевладельцами идет хроническая и весьма
жестокая борьба по вопросу об урочных летах для сыска и
возврата беглых и переманенных богатыми людьми крестьян.
Вполне возможно предположить, что богатые верхи служилого
класса, сильные своим влиянием в аппарате государственной
власти, были заинтересованы в сохранении старинной свобо-
ды крестьян, и если не выступали прямо против заповедных
указов, то во всяком случае не были в числе их инициаторов.
Переплет государственных и частных интересов по вопросу
о церковном и монастырском землевладении был значительно
сложнее, и только этим можно объяснить то, что разрешение
этого вопроса долгое время не давалось московскому прави-
тельству.
В XIV—XV вв. монашество было передовой экономической
силой и приносило большую пользу в деле заселения пустых
земель. В этом было оправдание монастырского землевладе-
104
ния и больших податных льгот, которые монастырям давали
князья. В XVI в. монашество вырождалось, утрачивало свою
былую хозяйственную экспансию и превращалось в бесполез-
ных для государства нахлебников. Однако этот процесс про-
текал очень неравномерно: в центральных частях государства
прежняя роль монашества была уже изжита, а на окраинах,
преимущественно северных и восточных, монастыри продол-
жали приносить пользу в деле заселения пустых земель.
Московские государи по старой традиции продолжали одарять
монастыри землями, и царь Иван в этом отношении не был ис-
ключением.
Следует отметить, что царь Иван, несомненно, различно от-
носился к монашествующей братии и к иерархам церкви. Князья
с древнейших времен пользовались авторитетом и помощью
владык и приучили их вмешиваться в светские дела. На этой
почве у царя Ивана бывали очень острые столкновения, тем
более что он пользовался авторитетом владык, когда это было
ему выгодно, но не терпел возражений и проявлений самостоя-
тельности. Достаточно напомнить судьбу митрополита Филиппа,
низложение и заточение в тюрьму новгородского владыки
Пимена, смерть казанского архиепископа Германа, игумена
Псковского Печерского монастыря Корнилия и др. Отноше-
ние царя к многотысячной, безликой и более податливой мона-
шествующей братии было неизменно благосклонным. Сохра-
нившиеся вкладные книги монастырей с несомненностью свиде-
тельствуют, что царь Иван в щедрости на денежные и земель-
ные пожертвования монастырям далеко превосходил своего
скупого отца и не уступал своему богомольному сыну.
В 1551 г. боярское правительство молодого царя сделало
попытку задержать рост церковного и монастырского земле-
владения и поставило новые приобретения земель в зависи-
мость от усмотрения царя. Но царь Иван не воспользовался
этим, и в источниках нет решительно никаких указаний на
то, что он показал себя противником монастырского земле-
владения, когда разразилась описанная выше катастрофа вот-
чинного землевладения.
На Руси с незапамятных времен установился обычай тра-
тить значительные средства и выделять из наследственной
105.
массы «часть» на «устройство» душ в загробном мире путем
вкладов церквам и монастырям. В XVI в. этот обычай был
еще в полной силе во всех слоях населения. Правильное по-
нимание своих классовых интересов подсказывало лучшим
представителям земельных собственников отрицательное от-
ношение к земельным вкладам, и, уважая старый обычай, они
высказывались за денежные вклады. Но в их среде всегда на-
ходилось много лиц, которые не желали считаться ни с интере-
сами своих сородичей, ни, тем более, с интересами государства.
Слабая реакция класса служилых землевладельцев в XVI в.
объясняется тем, что очень значительная часть их не имела
вотчин, а сидела на поместьях и не имела права отчуждать
землю. Таким образом, класс служилых землевладельцев в целом,
если и был заинтересован в том, чтобы положить предел росту
монастырского землевладения, то лишь косвенно — поскольку
монастырские земли пользовались большими податными при-
вилегиями и монастыри были опасными конкурентами в борьбе
за крестьянские руки.
Быстрое распространение с конца XV в. поместного земле-
владения выдвинуло на экономическую арену новую силу —
многотысячную массу рядовых и мелких помещиков. Уже в
первой четверти XVI в. правительство стало испытывать не-
достаток в населенных землях для испомещений, и с течением
времени в поместную раздачу все более и более стали поступать
слабо населенные или вовсе пустые земли. Между тем по самой
сущности поместного обеспечения служилые люди помещики
должны были браться за сельское хозяйство. Так, в лице трех-
четырех десятков тысяч рядовых помещиков у монастырского
и церковного привилегированного землевладения, как в во-
просе о податных привилегиях духовенства, так и в борьбе за
крестьянские руки появился решительный противник.
Поэтому мне представляется несомненным, что интересами
рядовых и мелких помещиков были продиктованы не только
заповедные указы о крестьянском невыходе, начиная с первого
указа 1581 г., но и соборные приговоры 1580 и 1584 гг. о мо-
настырском землевладении и о тарханах духовенства.
Почти непрерывные в течение 30 лет войны на три фронта
потребовали от населения огромных жертв и вызвали то «ко-
дов
вечное оскудение воинского чина», которое было главным мо-
тивом мероприятий правительства 1580—1584 гг. Непосред-
ственным следствием оскудения воинского чина было очень
большое количество нетчиков, т. е. не явившихся на службу
и сбежавших со службы из полков, и этим в значительной мере
объясняются крупные неудачи на фронте и заключение в кон-
це концов невыгодных перемирий с Польшей и Швецией.
В заключение мне кажется уместным еще раз подчеркнуть,
что реформы 1580—1584 гг. по существу были возобновлением
и проведением в более решительной форме мероприятий 1551 г.
8. ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО
МОНАСТЫРСКОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ В КОНЦЕ XVI в.
Люди Московской Руси так привыкли к разрешению всех
вопросов текущей жизни путем княжеских указов, что идея
закона, общего и обязательного для всех правила поведения,
прививалась очень туго, и на практике всякий закон сопровож-
дался исключениями. Поэтому и после уложений 1580 и 1584 гг.
монастырям иногда удавалось приобретать новые земли. Рас-
сматривая эти случаи, мы сразу замечаем, что они распадаются
на две категории. В одних случаях дарителями были высоко-
поставленные, близкие к правительству лица, для которых,
по старинной поговорке, законы не писаны. Получив разре-
шение царя, они давали земли, не считаясь с уложениями.
Такие случаи изредка бывали и в XVII в. Другую категорию
составляют мелкие вклады и продажи мелких людей. Такие
отчуждения делались в расчете, что они останутся незамечен-
ными и земля застареет за монастырем, т. е. незаконная сделка
будет покрыта давностью.
Например, в 1585 г. родственник царя, боярин князь
Ив. Мих. Глинский дал Троицкому монастырю с. Логиново в
Переяславском уезде. В 1586 г. вдова Мих. Вас. Яковлева,
«доложа боярина Никиты Романовича Юрьева», дала тому же
монастырю за уплату 900 руб. долгов мужа с. Горы в Бежец-
ком уезде. В 1587 г. Кириллов монастырь, с разрешения царя,
получил две вотчины в Коломенском и Ростовском уездах от
Агафьи Шереметевой, вдовы царевича Мих.Кайбулина. В 1589 г.
107
боярин Дм. Ив. Годунов дал Ипатьеву монастырю с. Исаково
в Костромском уезде, а вдова Мих. Вас. Годунова дала Троиц-
кому монастырю с. Башарово в Бежецком уезде.
Эти вклады подтверждают высказанное выше мнение о
том, что в среде класса служилых вотчинников не было еди-
ного фронта в вопросе о монастырском землевладении; среди
служилых вотчинников всегда находились лица, которые во вред
своим родичам и вопреки интересам всего государства поддер-
живали старый обычай вкладов и способствовали росту мона-
стырского землевладения.
Тесная связь между уложением 1580 г. и заповедными ука-
зами о крестьянском невыходе подтверждается интересным яв-
лением, которое мы можем наблюдать в хозяйстве монастырей.
В годы кризиса монастыри, благодаря стечению неблаго-
приятных для служилого землевладения обстоятельств, приоб-
рели огромное количество земель, большею частью пустых,
быть может, не меньше, чем за целое столетие до того. Между
тем разбогатевшее к этому времени монашество обленилось и
давно утратило свою былую хозяйственную предприимчи-
вость, которая давала возможность монастырям побивать част-
ное землевладение и на рынке рабочих рук и на рынке сбы-
та продуктов сельского хозяйства. По свидетельству собор-
ных приговоров 1580 и 1584 гг. монахи «рйди пьянственного и
непотребного слабого жития», неприличного даже мирским
людям, «в пустошь изнуряли» земельное богатство монасты-
рей. В обстановке кризиса третьей четверти XVI в. у монасты-
рей нехватало средств и не было прежних стимулов заниматься
восстановлением хозяйства на полученных ими пустых землях;
с другой же стороны, заповедные указы и отмена податных
привилегий лишали их возможности сманивать крестьян у
частных лиц путем льгот и ссуд.
При таких условиях монастыри, чтобы как-нибудь исполь-
зовать свои земли, стали раздавать их служилым и неслу-
жилым людям в краткосрочную аренду или в пожизненное
владение «из строенья» (об этом см. ниже, стр. 253). Эти явле-
ния после 1584 г. приняли такие большие размеры, что вызва-
ли вмешательство правительства и ревизию монастырского
землевладения и хозяйства.
108
Этот интересный эпизод из истории частного и монастыр-
ского землевладения еще не исследован. Неизвестно, все ли
монастыри подверглись ревизии, неизвестны программа ре-
визии и ее результаты. Пока есть сведения только относитель-
но крупнейших монастырей: Троицкого Сергиева, Кирилло-
ва Белозерского и Ипатьева Костромского. В 1592—1594 гг.
две комиссии писцов, Третьяка Вельяминова и Меньшого
Волынского, произвели описание троицких вотчин во всех
уездах. Книги этих писцов по многим уездам напечатаны, и по
ним мы можем составить себе некоторое представление о произ-
веденных ревизиях. Прежде всего писцы проверяли права
владения монастыря на каждое владение и отписывали на го-
сударя земли, на которые не было представлено надлежащих
крепостей. Затем писцы расторгали незаконные сделки о сда-
че земли на оброк или в пожизненное владение, а землю в
одних случаях возвращали собственнику, в других — отписы-
вали на государя. Деньги, полученные монастырем в качест-
ве обеспечения сделки о пожизненном владении, писцы застав-
ляли вернуть контрагенту.1
Нет сомнения, что мысль произвести ревизию монастырско-
го землевладения и хозяйства принадлежала правителю Бо-
рису Годунову. Набожный и слабовольный царь Федор мог
только мешать успеху этого предприятия, конечно очень не-
приятного для монастырских властей. Так, например, еще до
ревизии 1592 г. у монастыря были отписаны в Рузском уезде
село Андреевское и в Дмитровском уезде сёла Гавшино, Новое
и Подчерти о во и несколько пустошей. В 1597 г. по челобитью
властей и по указу царя они были возвращены монастырю.
В Муромском уезде монастырю были возвращены села Колы-
чеве и Матвейцево, в Юрьевском — Скоморохово.2
1 Писцовые книги Московского государства. Изд. под ред. Н. Кала-
чева Русским географическим обществом. 1872.
* Указ, выше статья: Монастырское землевладение во второй половине
XVI в., стр. 115—IJ6.
ГЛАВА б
СУДЕБНЫЙ И ПОДАТНОЙ ИММУНИТЕТ
ЧАСТНОВЛАДЕЛЬЧЕСКИХ ЗЕМЕЛЬ
1. НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ИММУНИТЕТА
Моя работа об иммунитете частновладельческих земель
вызвала большой отзыв проф. А. Е. Преснякова, доложенный
им в Историко-Археографической комиссии. По мнению А. Е.
Преснякова, моя работа «дает цельную конструкцию изучае-
мым отношениям, сообщая попутно ряд интересных и ценных
частных выводов и наблюдений. Однако, чтобы использоваль
труд С. Б. Веселовского, придется выделить из его содержания
ряд выводов и определений, которые вызывают большие сом-
нения».1 '
Отнюдь не входя в запоздалую полемику с А. Е. Пресня-
ковым, приходится, однако, сказать, что некоторые замечания
Преснякова не могут быть оставлены без возражения. На-
пример, Пресняков говорит: «термина «белое тягло» Старая Русь
не знала и не поняла бы... столь же непонятен и термин «бе-
лый корм», которого С. Б. Веселовский не подтверждает ни-
каким текстом» (189). Это—очень существенное недоразу-
мение. Я утверждал и утверждаю, что в XVI в. существовало
ясное представление о том, что тягло привилегированных зе-
мель значительно отличалось от тягла непривилегированных
тяглецов, и что термины: «белый» и «черный» корм (за намест-
1 «Вотчинный режим и крестьянская крепость». По поводу книги С. Б.
Веселовского: «К вопросу о происхождении вотчинного режима*
(изд. РАНИОН. М., 1926). Доклад А. Е. Преснякова напечатан в Лето-
писях занятий Исторнко-Археогр. комиссии, XXXIV, 174—192.
НО
ничьи доходы) и «черное тягло» хорошо известны нашим ис-
точникам. В жалованной грамоте Чириковым 1511 г. читаем,
что ярославские наместники и волостели «кормов своих чер-
ных на них не емлют, а емлют на них корм посошной». Тер-
мин «дкуп за наместнич белый корм» встречается во многих
местах Приходо-расходных книг приказов, напечатанных мною
в РИБ (т. XXVIII).1
Гораздо существеннее возражения А. Е. Преснякова по во-
просу о происхождении иммунитета. Я полагал, что для древ-
нейшего времени можно говорить только о «предпосылках»
иммунитета. Предпосылками будущего иммунитета я считал:
1) исключительную подсудность дружинников князю, ука-
зание на которую мы находим в Правде Русской, и 2) подсуд-
ность господину (независимо от владения землей) рабов и
зависимых людей, например закупов. Затем я высказал поло-
жение, что особое покровительство, которое князь оказывал сво-
им дружинникам, и в частности личная подсудность дружин-
ника князю, равно как и судебные и дисциплинарные права
господина относительно рабов и зависимых от них людей, не
были связаны с владением землей и поэтому могут быть при-
знаны только предпосылками иммунитета: «сами по себе они,
однако, не создавали иммунитета. Чтобы связать эти предпосыл-
,жи с землей, дополнить их другими необходимыми элементами
и придать всему определенность института землевладельче-
ского иммунитета, нужно было пожалование князя»(стр. 22—23).
Такая концепция происхождения иммунитета не удовле-
творила А. Е. Преснякова, и он пытается «углубить» вопрос.
Пресняков соглашается, что «предпосылки иммунитета в древ-
ней Руси, конечно, не зависят от землевладения в своем право-
вом содержании, но явно связаны с землевладельческим хо-
зяйством социологически»...; «замкнутость отдельных бытовых,
хозяйственных мирков, закрытых от окружающего мира властью
домовладыки, вела к распространению его власти с членов
семьи и рабов на входивших в данную хозяйственную ор-
ганизацию. свободных людей, делая их «полусвободными» и
подчиненными вотчинной юрисдикции» (стр. 177). «Если бы
1 Акты А. Юшкова, ,Na№ 81 и 82; РИБ, XXVIII, 5, 74 и др.
III
С. Б. Веселовский учел более определенно и решительно ис-
конную связь установленных им «предпосылок иммунитета»
с землевладельческим хозяйством (промысловым и земле-
дельческим), ему не пришлось бы выдвигать княжескую власть,
как силу, необходимую, чтобы связать эти предпосылки
с землевладением. Бесспорно, что «корни иммунитета имели
не земельный, а личный характер», но отсюда еще не следует,
что для установления связи этих предпосылок с землей...
нужно было пожалование князя» (стр. 179).
Мне представляется, что возражения А. Е. Преснякова ос-
нованы на большом недоразумении, с правовой точки зрения,
и довольно бесплодны для понимания темного вопроса о проис-
хождении иммунитета. Насколько можно понять мысль Прес-
някова, судебный (и податной?) иммунитет существовал с
таких незапамятных времен, от которых не сохранилось ника-
ких памятников письменности, еще при господстве «древней
общественности, слагавшейся из. ряда союзов, автономных во
внутренних своих отношениях» (стр. 176), т. е. до появления в
политическом и общественном строе древней Руси такого фак-
тора, как княжеская власть. Мне представляется, что такая
постановка вопроса бесплодна и ставит нас лицом к лицу с
еще более темным вопросом, чем вопрос об иммунитете, — с во-
просом о происхождении княжеской властд.
Затем, в концепции А. Е. Преснякова заключается проти-
воречие, свойственное историкам, не желающим в своих ис-
следованиях проводить определенную грань между бытовыми
и юридическими явлениями. В самом деле, самое понятие
иммунитета, как известного института феодализма, предпо-
лагает существование какой-то власти, которая для некото-
рых лиц делает исключение в судебной и податной области.
Латинские слова immunis и immunitas и французское immu-
rrite означают — свободный и свобода от тех или иных повин-
ностей, в противоположность лицам и землям, не свободным от
этих повинностей. Иммунитет есть изъятие из каких-то общих
правил.
Повидимому, Пресняков допускает, что подобные изъя-
тия из общего права в древнейшее время могли санкциониро-
вать своей властью родовые союзы, т. е., точнее, —старшины ро-
112
довых союзов. Положим, что дело было так, но тогда понятие им-
мунитета растягивается до бесконечности и выходит за пределы
времен феодализма. Затем естественно возникает другой вопрос;
если родовые союзы допускали податные и судебные изъятия
для домовладык-землевладельцев, то с какой целью они от о
делали, и существовали ли какие-нибудь лица, на которых ро-
довой союз не распространял своего «иммунитета»? Если он
распространял или санкционировал, как бытовое и социоло-
гическое явление, судебные и податные права на всех земле-
владельцев, то никакого изъятия или иммунитета и не могло
быть. Мы знаем, что князья давали иммунитетные привиле-
гии далеко не всем землевладельцам, а только тем, кто был их
дружинниками, нес ратную или иную службу или оказывал
услуги в какой-либо другой области; что иммунитет был дей-
ствительно изъятием из общей подсудности и подданности лиц
и земель.
Таким образом, приходится притти к заключению, что по-
пытка А. Е. Преснякова «углубить» вопрос о происхождении
иммунитета, растягивая до бесконечности самое понятие им-
мунитета, заводит нас в такую глубь времен, относительно ко-
торой возможны только спорные предположения. Поэтому
мне представляется более правильным и более плодотворным
в научном отношении говорить для древнейших времен только
о «предпосылках» иммунитета и начинать историю иммуните-
та, как феодального учреждения, только с тех времен, когда
в истории древней Руси появился и стал с течением времени
играть все более и более важную роль новый фактор — кня-
жеская власть.
2. ЗНАЧЕНИЕ ИММУНИТЕТА В СТРОЕ
ФЕОДАЛЬНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ
Переходя к историческим временам, следует прежде всего
сказать то, чему была посвящена большая часть моей работы
о вотчинном режиме: представление об иммунитетных пожа-
лованиях, как актах исключительной милости князей, и о
судебном и податном иммунитете, как принадлежности исклю-
чительно или преимущественно крупного боярского, церковного
® С. Б. Веселовский
и монастырского землевладения, мне представляется не-
правильным. Ввиду важности вопроса позволю себе подробно
привести выводы, к которым я пришел.
Иммунитет был универсальным средством, которое князья
употребляли с самыми различными целями. В одних случаях
они руководились религиозными мотивами, в других — имели
в виду заселение и разработку пустых земель, в третьих —
обеспечение различных служб: ратной, административной или
хозяйственной. Нередко различные мотивы соединялись и
сплетались так тесно, что трудно сказать, какой из них был
первым и главным. В зависимости от различных целей и об-
стоятельств, иммунитет употреблялся в различных дозах, при-
способлялся к обстоятельствам и изменялся в подробностях,
но важно то, что сущность иммунитета, сводившаяся к не-
скольким основным положениям, всегда оставалась одна
и та же.
Сущность иммунитета — в теснейшей связи между пожа-
лованием судебными привилегиями и пожалованиями в области
тягла и управления. Все судебные, податные и админист-
ративные привилегии жалованной иммунитетной грамоты сво-
дились к тому, что выделяли владение грамот’чика, его само-
го и его людей из общей массы «черных» земель и людей князя.
Грамотчик получал независимость от суда и административной
власти местных органов княжеской власти — наместников, во-
лостелей, дворских и посельских приказчиков, и свободу от
тягла с черными людьми по раскладке волостных миров. Все
подати и повинности, от которых грамотчик и его владение не
были свободны, грамотчик получал право нести особо от чер-
ных людей, по окладу княжеских писцов.
Если рассматривать иммунитет с этой точки зрения, то
можно сказать, что он был в политике князей столь же нор-
мальной формой управления (в широком смысле слова) одной
частью своих уделов, как управление другими частями — при
помощи наместников, волостелей, дворских и приказчиков.
Управление иммунитетными землями было основано на лич-
ной и хозяйственной свободе привилегированных землевла-
дельцев (конечно, только для них самих и в известных преде-
лах), а управление всеми прочими землями княжества было
114
основано на началах тягла и судебной, административ-
ной и хозяйственной зависимости княжеских черных
людей.
Представление об иммунитетных пожалованиях, как об
актах исключительной милости князей, и об иммунитете, как
принадлежности крупного боярского, церковного и монастыр-
ского землевладения помешало историкам заметить ч резвы
чайно важную черту политической и социальной структуры
русского феодализма северо-восточной Руси во время удельной
раздробленности.
В своей работе я показал, что иммунитетными привиле-
гиями пользовались не только иерархи церкви, монастыри и
крупные частные землевладельцы, но также и тяглые люди.
Поощряя заселение пустых земель, князья давали временный,
на определенный срок, иммунитет слободам, поручая устрой-
ство слобод и призыв в них людей в одних случаях своим
слугам, в других — частным лицам или коллективам, вызы-
вавшим их доверие. Постоянными иммунитетными привиле-
гиями пользовались селения или целые слободы княжеских
слуг или тяглых людей специального назначения, напри-
мер: ямщиков, сокольников, бортников, бобровников, рыболо-
вов и т. п.
Когда московские государи, начиная с Ивана III, начали
раздавать в большом количестве земли в поместья, то они рас-
пространили на поместное владение те же судебные и подат-
ные привилегии, которыми ранее пользовалось служилое вот-
чинное землевладение. Так появился многочисленный разряд
привилегированных рядовых землевладельцев, зачастую очень
мелких.
Если иметь в виду, что и княжеские владения, будь то сло-
боды, села с деревнями или целые волости, представляли со-
бой замкнутые административно-хозяйственные мирки, то
можно без преувеличения сказать, что все общество времен
Уделов, а отчасти и Московского государства, состояло из
больших или меньших ячеек. Зачастую эти ячейки были весь-
ма небольших размеров. Это — какой-нибудь служилый
человек с пятью-шестью крестьянскими дворами в своем поме-
стье или вотчине, деревня или группа деревень, пожертвованные
8* 115
монастырю благочестивым вкладчиком, группа сокольни-
ков, бортников или рыбных ловцов со своими семьями И рОДСТ-
венниками, причт соборного или сельского храма с несколькими
половниками на церковной земле и т. п. Каждая ячей-
ка представляла собой самостоятельную, то более, то менее
полно обособленную хозяйственную, податную и судебно-
административную единицу.
Если говорить об иммунитете частновладельческих земель,
вотчинных и поместных, то значение его можно определить
так. Исключительная подсудность землевладельца и его при-
казчика самому князю или его боярам «введении» ставила их
под непосредственную защиту и под покровительство князя.
Неподсудность людей и крестьян иммуниста наместникам,
волостелям и другим органам княжеской власти на местах,
в связи с административной неподведомственностью, открыва-
ла простор хозяйственной инициативе землевладельца и обес-
печивала некоторую свободу и независимость его людям. Не
менее существенным было то, что иммунитетное владение од-
новременно освобождалось от мирской раскладки податей и
вообще от тягла с «черными людьми». Право худа иммуниста
внутри его владения давало ему большую власть над населением
боярщины и обеспечивало поддержание порядка и суровой
дисциплины, а сместный суд, т. е. право землевладельца раз-
бирать все тяжбы его людей с посторонними людьми совмест-
но с княжескими судьями, наместниками, волостелями и т. п.,
давал иммунисту возможность защищать своих людей от
сторонних людей.
Наконец, следует еще указать на то, что в крупных владе-
ниях митрополита, владык церкви и частных вотчинников,
титулованных и нетитулованных, нередко, в свою очередь,
были подъячейки зависимых и тяглых людей, получавших
от своих государей-землевладельцев иммунитетные приви-
легии.
Это строение удельной Руси, а отчасти и Московского го»
сударства, представляется мне чрезвычайно существенной и
характерной чертой; упустить ее из виду или недооценить
равносильно отказу от понимания сущности русского феода-
лизма.
116
' 3. ДРЕВНЕЙШАЯ ФОРМА ИММУНИТЕТНЫХ ПОЖАЛОВАНИЙ
*
Дошедшие до нас источники относительно иммунитета част-
новладельческих владений более чем на сто лет моложе ис-
точников относительно иммунитета монастырских земель. За
первую половину XV в. мы имеем всего какой-нибудь деся-
ток жалованных грамот частным лицам, а подавляющая масса
источников относится к более позднему времени, — когда имму-
нитет представляется уже вполне сложившимся. Таким образом,
для суждения о времени до XV в. приходится прибегать к ре-
троспекции и внимательному изучению архаизмов и пережит-
ков.
Судя по всему, древнейшей формой пожалования иммуни-
тетом был,отказ князя от тех или иных своих прав и запреще-
ние своим приказным людям въезжать во владение жалуемо-
го лица. Этого, видимо, считалось вполне достаточно, чтобы
сама жизнь и логика вещей наполнили соответствующим поло-
жительным содержанием негативную формулировку пожало-
вания. В великокняжеских грамотах развитого типа, в осо-
бенности в той части, которая говорит о податных привиле-
гиях, негативная форма древнейших пожалований развивает-
ся и приобретает характер разграничения прав и интересов
князя, с одной стороны, и частного землевладельца -т- с дру-
гой. Отсюда — подробное перечисление в грамотах податей и
повинностей, которых «ненадобе» платить и нести в княже-
скую казну с иммунитетного владения.
В жалованных грамотах мелких удельных князей мы на-
ходим любопытные архаизмы. Так, в данной и несудимой гра-
моте шехонских князей Троицкому монастырю, 40-х годов
XV в., читаем: «А кто у них ни будет людей монастырских,
и тем людям вольно ловити всякою ловлею, и в Шексне и в
Волге, а нам с них пошлина ненадобе никоторая, ни суд».
Право дано ловить рыбу двумя неводами, «а опроче тех двух
.неводов иными неводы учнут ловити на монастырь, и нам,
князям, с них пошлина имати по старине». Монастырским лю-
дям, старожильцам и тем, которых призовут «из иных княже-
ний, а не из нашие отчины»... «ино тем людям ненадобе ни-
которая на.ша пошлина, ни наших пошлинников, ни судити
117
нам их людей монастырских, ни их ловцов, а судит те люди
свои игумен или кому прикажет».1
Энергичные выражения отказа князя от своих прав мы
находим в грамотах ярославских князей третьей четверти
XV в. — Федора Романовича Ярославского и Юрия Константино-
вича Шаховского, Ярославскому Спасскому и Никольскому
на Которосли монастырям. «А кто в том селе почнут люди
жити святого Николы, и мне, князю Федору, тех людей не суди-
ти, ни пристава на них не дати, ни моему волостелю и довод-
чику не въезжати, ни пристава не дати, ни дворян своих не всы-
лати, ни пошлин ми никаких не имати... и даней ми своих на
них не имати, ни данские пошлины».2
Особой архаичностью—по форме и содержанию—отличают-
ся грамоты Рязанского княжества. Они настолько своеобраз-
ны и так отличаются от грамот всех других княжеств, что в
исследовании о вотчинном режиме мне пришлось отвести им
особую главу.* * * 8
Не входя в подробности, сообщу самое существенное. Сре-
ди грамот Рязанского княжества, как местности, которая чаще
и сильнее других страдала от татарских набегов, много льгот-
ных грамот. Льгота дается на три-пять лет, реже больше,
и в таких однообразных выражениях: «дань и ям ненадобе
им, никоторая тягость», или «тягость им ненадобе никоторая»,
или: «дань свою и ям отложил на 3 года». Из этого можно за-
ключить, что после льготных лет грамотчик должен был нести
все «тягости». Полного освобождения от этих тягостей, как ино-
гда бывало в московских грамотах, мы не встречаем в грамотах
рязанских князей. Затем ни в одной рязанской грамоте мы
не видим пожалования особным от черных людей тяглом, что в
грамотах московских и других князей указывается обыкновен-
но в определенных выражениях. Ни в одной грамоте нет огра-
ничений несудимости. Да и о суде волостелей упоминается
1 Памятники соц.-экон. истории, № 51, М., 1929.
х Сборник П. М у х а н о в а, 2-е изд. СПб., 1868, №№ 253, 256 и
257.
8 К вопросу о происхождении вотчинного режима, глава VIII_ Осо-
бенности формул и терминологии иммунитетных грамот Рязанского княже-
ства, 52—68.
ИЗ
только в двух грамотах, притом позднего* времени — начала
XVI в. Все отношения волостелей к иммунитетному владению,
начиная с древнейших грамот, определяются однообразно в
таких выражениях: «волостели в околицу не въезжают», а
затем прибавляется: «а резанка, шестьдесят, вина и поличное
к волостелю моему (т. е. князя) от них из околицы не идет,
нитатин рубль, что учинится татьба в их околице промеж их
которого людей». Ни в одной грамоте нет ни слова о праве
иммуниста судить своих людей, ни слова о сместном суде, а
о подсудности иммуниста княжескому суду упоминается толь-
ко в двух грамотах начала XVI в. Наконец, в рязанских гра-
мотах совершенно отсутствуют различные второстепенные
пожалования в области суда, вроде сроков ответа или данных
приставов, которыми так богаты московские грамоты.
Все рязанские грамоты написаны лаконично, шаблонно и в
таких архаических терминах, что понимание их дается не без
труда.
Просмотр рязанских грамот в хронологическом порядке
производит довольно странное впечатление: мы не находим
в них никаких следов развития, ни в содержании, ни в форму-
лировках.
Можно подумать, что в жизни Рязанского княжества был
застой, и иммунитет оставался в XIV—XV вв. без развития,
в архаическом виде. Внимательное исследование показывает,
что в действительности под покровом старых шаблонов им-
мунитет развивался, и в последней четверти XV в. в Рязани
были хорошо известны и сместный суд, и ограничение несу-
димости, — «опричь душегубства и разбоя и татьбы с полич-
ным», — и подсудность иммуниста самому князю. А шаблон-
ность и архаичность рязанских грамот можно объяснить толь-
ко низкой квалификацией приказного аппарата рязанских
князей. В распоряжении московских великих князей уже в
середине XV в. был большой штат высококвалифицирован-
ных дьяков и подьячих, в то время как у бедных рязанских
князей в качестве помощников были малограмотные писчики.
Полным несоответствием действительности архаических
шаблонов рязанских грамот объясняется тот факт, что после
ликвидации (в 1520 г.) Рязанского княжества старые грамоты
119
без всякого труда и немедленно сменились грамотами москов-
ских образцов.
Архаичность рязанских грамот заслуживает особого вни-
мания, так как она бросает, как мне представляется, некото-
рый свет на первые стадии развития иммунитета.
В известной грамоте вел. кн. Олега Рязанского Ольгову
монастырю (третьей четверти XIV в.) князь жалует земли со
всеми угодьями, и «с резанками, и со 60, и с винами, и с полич-
ным, и со всеми пошлинами»,... «а волостели мои (князя) ать
не вступаются в них (т. е. монастырских людей) ни о котором
же деле». В таких же выражениях тот же князь жаловал Солот-
чинский монастырь, а вместо упоминания о «всех пошлинах»
прибавлял — «и с безатщинами», т. е. отказывался от княже-
ского права на выморочные имущества.1
Само собой напрашивается сравнение этих пожалований
с Ьдним из древнейших памятников нашей письменности —
с грамотой кн. Мстислава Владимировича (1128—1132) Нов-
городскому Юрьеву монастырю, в которой князь дает землю
«с данию и с вирами и с продажами, и вено водское». Таковы,
повидимому, были форма и содержание древнейших иммуни-
тетных грамот: князь перечислял доходы и права, от которых
он отказывался в пользу грамотчика, и запрещал своим на-
местникам и другим приказным людям въезжать и «вступать-
ся» во владение грамотчика. Пожалованный таким образом
землевладелец сам имел право й возможность сделать практи-
ческие выводы из пожалования, поскольку обычаи не давали
готового и обязательного решения.
Такие же метонимии, умолчания и лаконизм мы находим
в древнейших грамотах и московских и других князей, но, в то
время как грамоты московских князей развиваются на наших
глазах (в течение XV в.) в целые уставы со множеством статей,
рязанские грамоты застывают в архаических формах и, в конце
концов, совершенно перестают ствэчать действительности. Зато
основная идея иммунитета выступает в них с первобытной си-
лой и элементарностью. Отказ князя от некоторых своих прав
в пользу иммуниста выражается в запрещении наместникам и
1 По терминологии Правду Русской «задница» — наследство. Отсюда
беззадчина — имущество без наследников, т. е. выморочное.
120
волостелям «вступаться», въезжать самому и всылать своих лю-
дей в околицу пожалованного владения.
Одновременно в рязанских грамотах мы находим в зачаточ-
ном виде то разграничение интересов князя и иммуниста, кото-
рое мне представляется очень существенной чертой иммунитета.
В московских грамотах это разграничение производится путем
перечисления податей и повинностей, от которых освобождает-
ся иммунист. Такое же.практическое значение в рязанских гра-
мотах имело перечисление различных княжеских слуг, которым
князь запрещал въезжать во владение иммуниста: ямщика (ям-
ского приказчика), бортника, бобровника и боровщика (княже-
ских охотников), закосника, чашников, рыбных ловцов и т. п.
В такой сжатой форме рязанские грамоты выражают освобожде-
ние иммуниста от соответствующей повинности. Московские
грамоты вместо краткого запрета закоснику въезжать в имму-
нитетное владение говорят: «коня моего (т. е. княжого) не кор-
мят, сен моих не косят и закосного (вместо кошения сена) не
дают». Таким образом, если запрещение волостелю, данщику
или ямщику въезжать во владение рязанского грамотчика осво-
бождало его от суда и власти этих агентов, то запрещение
въезда хозяйственным агентам князя освобождало его от вот-
чинно-хозяйственных повинностей княжеского хозяйства.
Пожалование рязанскому грамотчику вин, поличного и та-
тина рубля, т. е. различных судебных пошлин, было равносиль-
но пожалованию несудимостью его наместником и волостелем,
права судить своих людей и брать в свою пользу соответствую-
щие судебные пошлины. Пожалование «резанкой и штьюдеся-
тью», как я показал, было равносильно освобождению от мыта
и промыта (пени за нарушение правил о платеже мыта), кото-
рые обыкновенно были доходом волостелей.
На основании изучения рязанских и вообще древнейших жа-
лованных грамот можно сказать, что князья, давая иммунитет,
ограничивались отказом от некоторых своих прав в пользу им-
муниста и не задавались целью точно и подробно определить
права и привилегии иммуниста, а предоставляли ему самому,
логике жизненных отношений и обычному праву сделать вы-
воды и наполнить содержанием лаконичную формулировку жа-
лованной грамоты.
121
В грамотах московских князей, которым подражали и удель-
ные князья других княжеств, мы находим последовательное
стремление найти точную и ясную формулировку основных эле-
ментов иммунитета. Податные привилегии,-ввиду сложности
вопроса, плохо поддавались ясной формулировке, но для судеб-
ного иммунитета, как менее сложного, юридическая мысль мо-
сквичей находит с течением времени отчетливые формулы,
которые, в конце концов, становятся однообразными шабло-
нами.
В настоящее время нам известно более сотни иммунитетных
грамот частным лицам. Из них приблизительно половина отно-
сится к XV в. и к последним годам княжения Ивана III. Инте-
ресно отметить, что за первые три четверти века решительно
преобладают грамоты та рханно-несудимые, т. е. такие, в которых
содержатся одновременно и податные и судебные привилегии, а
из 19 дошедших до нас грамот только одна собственно несуди-
мая. Из 25 грамот времени Ивана III тарханно-несудимых 17,
а чисто-несудимых 8. Приблизительно с 1506 г. выдача грамот
частным лицам с податным иммунитетом прекращается, а около
1554 г. прекращается выдача и несудимых грамот. О причинах
этих явлений речь будет ниже, а пока рассмотрим порознь су-
дебный и податной иммунитет.
✓
4, СУДЕБНЫЙ ИММУНИТЕТ РАЗВИТОГО ТИПА
Несудимая грамота развитого типа делится логически на
четыре статьи, довольно отчетливо определяющие судебно-адми-
нистративный иммунитет частновладельческих земель. Первая
статья запрещает наместникам и волостелям «въезжать» и «всту-
паться» во владение грамотчика, всылать к нему своих тиунов
и людей, приставов, доводчиков и т. д. и судить самого грамот-
чика и его людей во всем, «опричь душегубства и разбоя и татьбы
с поличным». Вторая статья делает вывод из первой: «А ведает
и судит NN своих людей и крестьян сам во всем, или кому при-
кажет». Третья статья говорит о сместном, т. е. совместном суде
грамотчика с наместником или волостелем тяжеб людей гра-
мотчика с посторонними людьми, городскими и волостными.
Наконец, четвертая статья дает грамотчику и его приказчику
122
исключительную подсудность самому князю или, по приказанию
князя, его боярину введенному, т. е. думнойу.
Все развитие иммунитета заключается в первой статье. Мы
видели, что в древнейшее время князь отказывался от своего
права суда и запрещал своим приказным и слугам въезжать во
владение иммуниста. В грамотах московских и других князей,
с начала XV в., мы находим ограничения несудимости — снача-
ла делами о душегубстве, т. е. убийстве, а затем — «опричь
душегубства и разбоя и татьбы с поличным». Проследить, когда
и как были проведены в жизнь эти ограничения, совершенно
невозможно. Можно считать несомненным, что в грамотах вели-
ких князей ограничения появляются раньше и последователь-
нее, чем в грамотах мелких удельных князей. В грамотах мо-
сковских князей уже в первой четверти XV в. полная несуди-
мость была редким исключением, тогда как в грамотах тверских,
ярославских и других князей ограничения появляются много
позже, под несомненным влиянием московских образцов.
Под душегубством понимали не только умышленное убий-
ство, но также всякую неестественную смерть: смерть от соб-
ственной и чужой неосторожности, самоубийство и смерть от
разных случайностей, не зависящих от человеческой воли. По
исконным обычаям население волости или частного владения
должно было выдавать душегубца на «казнь и продажу» князю.
Если оно не находило душегубца или укрывало его, то долж-
но было платить большой штраф, так называемую «дикую виру».
Убийство и другие преступления рассматривались прежде все-
го как материальный ущерб частных лиц, но уже в эпоху Прав-
ды Русской зарождается идея общественной опасности убийства
И других тяжелых преступлений, например разбоя и грабежа
с насилием, и преступник подвергается не только продаже, т. е.
материальному взысканию, но и «казни» — наказанию. Эта
идея общественной опасности тяжелых преступлений нашла
Для себя дальнейшее развитие в грамотах московских князей
и выразилась в ограничениях несудимости и права вотчинного
суда.
В этом направлении московские грамоты делают следующий,
весьма важный шаг: в иммунитетных грамотах, а позже в устав-
ных грамотах проводят грань между умышленным душегуб-
123
ством и такими случаями неестественной смерти, которые про-
изошли «без хитрости», т. е. без участия злой воли человека.
В связи с запрещением наместникам и волостелям въезжать
во владение иммуниста самим и всылать своих людей возникал
вопрос о кормах и .различных доходах этих лиц. Грамоты раз-
личных князей XV в. обыкновенно освобождают иммуниста от
этой повинности. Например, грамота 1450 г. вел. кн. Василия
Темного Ивану Петелину на вотчину в Переяславле так формули-
рует первую статью: «И кто у него в том селе (Скнятинове) и в
деревнях имут жити людей... волостели мои Кинельские и их
тиуны доводчиков своих не всылают к Ивану и ко всем его людям
ни по что, ни кормов не емлют, ни судят их ни в чем, опричь
душегубства й разбоя и татьбы с поличным, а праведчики по-
боров не берут у них, ни въезжают ни по что».1
В последней четверти века московское правительство изме-
' няет в этом вопросе свою политику: раздавая земли в поместья,
оно не освобождает помещиков от наместничьих кормов и до-
ходов, но переводит их на денежный платеж, что было большой
льготой и устраняло наместников и их людей от непосредствен-
ного соприкосновения с владением иммуниста.
Большинство несудимых грамот по рутине пользуется стары-
ми формулами, но в некоторых грамотах первых лет княжения
Василия 111 мы находим отражения новой политики. Выше
мной было указано, что в XVI в. вотчинные и поместные зем-
ли были освобождены от «черных кормов» и должны были пла-
тить «корм посошный», который позже стал называться «день-
гами за наместнич белый корм».
Вторая статья формулируется всегда одинаково, но прак-
тическое значение ее несколько изменялось в зависимости от
тех ограничений несудимости, которые были указаны в перо-
вой статье. Следует обратить внимание на то, что грамотчик
1 Сборник П. М у х а и о в а, 2-е изд., № 120; ААЭ, I, № 46. Более
'удачную формулировку 1-й статьи мы находим в грамоте Никите Заболот-
скому, третьей четверти века: «А мои наместники Дмитровские и их тиуны
Никиты и его людей не судят ни в чем, опричь одного душегубства и разбоя
и татьбы с поличным, также кормов своих у них не емлют, а праведчики и
доводчики поборов у них своих не берут, не въезжают к ним ни по что» (Па-
, мятники соц.-экон, истории, № 140).
124
не только «судит» своих людей, но «ведает их во всем». Дело в
том, что вторая статья была естественным выводом из первой,
в том смысле, что иммунист получал всю административную
и судебную власть, которой лишались наместники и воло-
стели по первой статье. Например, в обязанности наместников
и волостелей входил надзор за пришлым населением. В связи
с этим они взимали в свою пользу «явку» со всех посторонних
людей, приходивших в волость на время. С незапамятных вре-
мен наместники имели право на «выводную куницу» и «пово-
женный убрус» — пошлины с браков. Поскольку въезд в око-
лицу иммунитетного владения наместникам и волостелям был
закрыт, все их права и связанные с ними доходы переходили
в распоряжение землевладельца.
Важно отметить, что ни б одной несудимой грамоте нет не
только указаний, но даже намеков на то, чтобы люди и крестья-
не землевладельца имели какие-либо легальные пути обжало-
вания решений вотчинного суда и вообще распоряжений зем-
левладельца.
Третья статья давала землевладельцу право сместного су-
да. В XVI в. сместный суд — отмирающий пережиток старины,
очень интересный институт глубокой древности. Сместнымии
совместными или «вобчими» делами назывались такие, в ко-
торых тяжущимися сторонами были люди разных присудов,
т. е. подсудные разным судьям. Древний процесс носил ярко
выраженный характер состязания, борьбы, «тяжбы» сторон.
Слово «ответчик» в XV в. было известно и иногда употреблялось,
но обыкновенно обе стороны назывались истцами, людьми,
которые ищут каждый своего. Они «тягались» перед судьями,
старались друг друга утягать, перетягать. Отсюда — слово
«тяжба», как общее название всякого судебного спора.
Судьи держат себя пассивно и не предпринимают никаких
Действий без особых просьб сторон. Стороны приводят или вы-
зывают своих послухов-свидетелей и знахарей-старожильцев,
которые выступают на суде как сторонники своего истца. Со
стороны истцов и их послухов и старожильцев крайним аргу-
ментом была готовность поцеловать крест (взять дело себе на
Душу) и лезть на поле биться, т. е. разрешить спор поединком,
с оружием в руках. Отказ послуха или старожильца лезть
125
на поле биться был равносилен отказу от своих показаний, а
отказ в том же со стороны истца считался равносильным при-
знанию своей вины. Судья сам не предпринимал никаких рас-
следований. Судье принадлежала ответственная роль беспри-
страстного наблюдателя состязания сторон — чтобы они на суде
и на поединке не употребляли недозволенных и не освященных
обычаями средств борьбы, а затем, когда тяжущиеся исчерпы-
вали все средства, он произносил приговор и приводил его в
исполнение.
В договорных грамотах князей и в иммунитетных грамотах
есть указания, что сместные суды в древнейшее время проис-
ходили на границах княжеств или на границах частных вла-
дений, если дело происходило в пределах княжества.
Очевидно, это делалось для того, чтобы поставить тяжу-
щиеся стороны в равные условия состязания, которое иногда
переходило, быть может, в свалку. В Московской Руси XV в.
сместный суд на рубеже был уже редким исключением. Такой
пережиток глубокой старины мы видим в митрополичьей во-
лости Караше (см. ниже, стр. 379). Обыкновенно сместный суд
происходил в городе, в приказной избе наместника, и судил
наместник, а иммунист, по выражению некоторых грамот,
«сидел в суде» и «берег своего человека», т. е. охранял его ин-
тересы. Эта сторона иммунитета мне представляется очень важ-
ной. По второй статье землевладелец имел большую и безапел-
ляционную власть над своими людьми, а сместный суд давал
ему возможность выступать в роли защитника и покровителя
подвластного ему населения.
Следует еще отметить, что сместный суд был правом, а
не обязанностью землевладельца, за исключением, конечно,
дел о душегубстве, разбое и татьбе, изъятых из ведения вот-
чинного суда. Землевладельцам-соседям предоставлялась пол-
ная возможность разбирать сместные тяжбы их людей полю-
бовно, без участия наместников и волостелей, судом третьих
лиц, излюбленных сторонами или назначенных путем жребия.
Сместные судьи должны были судить «заодин» — по выра-
жению некоторых иммунитетных грамот, наместник или воло-
стель и иммунист «один без одного» не имели права совершать
никаких судебных действий: допросов, обысков, осмотров
126
и т. п. Когда приговор бывал вынесен, то каждый судья должен
был «знать» своего человека и не должен был «вступаться» в
чужого человека, ни в правого, т. е. оправданного, ни в вино-
ватого. Это значило, что судья виноватого должен был сам
взыскать со своего человека судебные пошлины и «истцеву ви-
ну», т. е. исковую претензию. Последнюю он должен был пе-
редать судье оправданного человека, а относительно судебных
пошлин существовало два порядка, различие которых имело
исключительно фискальное значение и не касалось существа
сместного суда. Большинство монастырских несудимых грамот
требует, чтобы каждый судья не вступался в чужого человека,
т. е. мог взыскивать пошлины только со своего человека. Ко-
ротко и ясно это выражено в грамоте третьей четверти века
ярославского князя Александра Федоровича А. Рудину: «При-
быток по человеке: чей человек, того и прибыток».1
Другой порядок раздела между судьями пошлин состоял
в разделе их «наполы», «без обиды», т. е. пополам. Этот способ —
такое же общее правило для несудимых грамот частным ли-
цам, как первый —для монастырей. Трудно сказать, чем объ-
ясняется это различие, но несомненно, что оно не касалось
существа сместного суда. Это видно из того, что в большин-
стве несудимых грамот митрополичьим владениям пошлины де-
лятся тоже «наполы».
В таких общих чертах представляется сместный суд по не-
судимым грамотам. На деле, однако, должны были возникать
вопросы, о которых грамоты молчат. Какие последствия
наступали, если судьи разногласили и не могли вынести едино-
гласного решения? Такие случаи предусматриваются грамо-
тами очень редко. Так, в грамоте 1465 г. митрополичьему Сно-
вицкому монастырю сказано: «А о чем ся судьи сопрут межи
собою, и ни доложат меня, великого князя, а истцов обоих по-
ставят передо мною, великим князем». В двух грамотах кн. Анд-
рея Дмитриевича и его сына Михаила Андреевича и в грамоте
кн. Андрея Васильевича Кириллову монастырю (по Вело-
озеру), грамотчику дано право по желанию отказаться от смест-
ного с наместником суда и перенести дело на суд князя-
1 Акты А. Ю ш к о в а, № 3.
I2T
Подавляющее большинство жалованных грамот не содержит этих
оговорок, так как невидимому в них не было надобности. Дело
в том, что по четвертой статье несудимых грамот иммунист был
подсуден только самому князю. В случае пререкания с намест-
ником он становился как бы истцом дела своих людей и
всегда мог перенести тяжбу на суд самого князя.
Другой неясный вопрос сместного суда заключается в сле-
дующем. Статья о сместном суде сложилась в те времена,
когда владение иммуниста было окруженопреимущественно кня-
жескими землями. Поэтому она предусматривала сместный
суд иммуниста с наместником и волостелями князя. Подобно
другим статьям грамот, эта статья стала шаблоном и повторя-
лась по рутине и тогда, когда условия жизни значительно изме-
нились. Быстрое распространение частного землевладения с по-
следней четверти XV в. (на поместном праве) приводило к тому,
что людям грамотчиков все чаще приходилось «сплетаться» не с
княжескими людьми, а с людьми других таких же землевла-
дельцев. Оба иммуниста имели право быть судьями своих лю-
дей и вовсе не были обязаны обращаться к наместнику, — в
жалованных грамотах нигде нет на это указаний. Поэтому пу-
тем практики выработался тот порядок разбора.подобных тяжб,
который хорошо охарактеризован Ченслором: «Если случает-
ся, что поссорятся слуги и крестьяне двух господ, то оба гос-
подина, исследовав дело, призывают к себе стороны и произ-
носят приговор. Если же, из-за противоречий, господа не могут
порешить дело, то должны привести своих слуг или крестьян
перед высокого судью или судилище области».1
От Ченслора, как иностранца, не знакомого с русским язы-
ком, нельзя требовать точного описания сложных юридиче-
ских отношений Московского государства, но его свидетельство
ценно как общая характеристика тех порядков сместного суда,
которые сложились к середине XVI в.: землевладельцы сами
судили сместные дела своих людей и крестьян. Если они не
могли решить спор полюбовно, то им приходилось итти на
суд наместника. Важно отметить, что в таком случае они ли-
1 Известия англичан о России XVI в. Пер. С. М. Середоннна,
стр. 8. Изд. Общ-ва ист. и древн. росс. М., 1884.
128
шались выгод сместного суда, так как на суде наместника
выступали как равные стороны, втягивались, так сказать, в
спор своих людей, и на их распре возвышалась власть намест-
ника, который при других условиях сидел с грамотчиком на
суде как равный.
Последняя статья несудимых грамот не нуждается в боль-
ших пояснениях, так как в ней не заметно никаких изменений с
течением времени. Можно только заметить, что в грамотах
XV в. изредка в первой статье в числе лиц, не судимых намест-
никами и волостелями «опричь душегубства» и т. д., упоми-
нается сам иммунист, т. е., если рассуждать логически, в делах
о душегубстве и разбое и татьбе с поличным он был подсуден
наместнику. Было ли так в действительности, сказать трудно.
Во всяком случае в огромном большинстве грамот XV в. и во
всех грамотах XVI в. иммунист и его приказчик несомненно
были подсудны только самому князю.
Следует отметить, что исключительной подсудностью князю
пользовался всегда не только сам иммунист, но и его при-
казчик. Очевидно, это объясняется тем, что во время частных
служебных отлучек служилого землевладельца его владение
было бы беззащитным, если бы его полномочный заместитель-
приказчик был подсуден и подведомствен наместнику и воло-
стелям.
Указанные четыре статьи несудимых грамот во второй чет-
верги XVI в. приобретают настолько однообразную формули-
ровку, что их можно было бы отпечатать и употреблять как
бланки, выписывая по мере надобности в них имена иммуни-
стов и названия их владений. Очень характерно для практики
выдачи жалованных грамот вообще то, что этот шаблон несу-
димых грамот употребляется и после введения губных учреж-
дений и указа 1549 г., которые внесли в судебный иммунитет
существенные изменения.
5. РЕФОРМЫ СЕРЕДИНЫ XVI в.
Известно, что жалобы
изъятие из ведомства наместников и волостеле и ду /
разбойных и татиных дел и учреждение так называ
® С. Б. Веселовский
старост» и целовальников, в ведение которых были переданы
указанные дела. Таким образом, если до этого наместники и
волостели могли въезжать в иммунитетные владения по ука-
занным делам, то после учреждения губных старост наместники
и волостели оказались совершенно устраненными от всякого
вмешательства в жизнь иммунитетных владений. Наблюдение
показывает, что в губные старосты выбирали обыкновенно
местных служилых землевладельцев, преимущественно из числа
наиболее уважаемых и влиятельных в уезде отставных, за
старостью или увечьем, дворян.
Второе существенное изменение в судебный иммунитет было
внесено указом 28 февраля 1549 г. К сожалению, единственное
дошедшее до нас сообщение об этом указе (в добавлениях
к Хронографу редакции 1512 г.) изложено очень коротко,
невразумительно й небрежно. Указу 28 февраля предшество-
вала известная сцена примирения 27 февраля, на церковном со-
боре, по призыву юного царя, которую историки, например С. Ф.
Платонов, считают позднейшей интерполяцией. Непосредст-
венно после рассказа об этой сцене летописец сообщает, что
царь с митрополитом Макарием и боярами «уложил, что во
всех городех Московские земли наместникам детей боярских
не судити ни в чем, опричь душегубства и татьбы и разбоя с
пол [ич] ным, да и грамоты свои жаловальные послал во все го-
роды детям боярским»1.
В этом сообщении прежде всего вызывает недоумение ука-
зание на душегубство, разбой и татьбу, которые до этого бы-
ли переданы губным старостам. Можно было бы предположить,
что ко времени этого указа губные учреждения были введены
еще не во всех городах, но этому предположению противоречит
определенное показание Судебника 1550 г.: «А детей боярских
судити наместникам по всем городам по нашим царевым госу-
даревым жалованным по их вобчим грамотам» (ст. 64). Выраже-
ние «судить» вовсе не значит, что отныне городовые дети бояр-
ские стали подсудны наместникам. В дачном случае слово
«судить» значит, что наместники должны руководиться в вопро-
сах суда теми общими, — надо думать поуездными, а не имен-
1 ПСРЛ, XX П, 529.
130
иыми, грамотами, которые были посланы по городам в силу
указа 1549 г. Таким образом, и сопоставление указа 1549 г.
с Судебником не выясняет нам, в чем состоял указ 1549 г.
и какие изменения внес он в старый судебный иммунитет.
Но если мы не можем пока ответить на эти вопросы, то впол-
не вправе сделать чрезвычайно важный вывод. В истории пра-
ва многих народов исследователи давно отметили интересное
явление, что привилегии иногда превращаются с течением
времени в общее право. Так было во Франции с правом соб-
ственности на литературные и художественные произведения.
Долгое время авторы, желавшие обеспечить свое право, долж-
ны были получить от короля специальное разрешение — «при-
вилегию». Революция уничтожила все привилегии во всех
областях жизни, и в 1791 г. Учредительное собрание провоз-
гласило право авторов на сценические постановки их произве-
дений, а в 1793 г. Конвент издал закон об авторском праве,
который лежит в основе позднейшего законодательств;! об
авторском праве во Франции.
Аналогичное явление мы наблюдаем в истории иммуните-
та. В древнейших грамотах мы видим большое разнообразие по
форме и содержанию. Грамоты различаются по княжествам и
несомненно по личным мотивам, которыми руководились да-
вавшие их князья. С течением времени это разнообразие сгла-
живается. Ведущую роль в этом процессе играют московские
великие князья. С конца XV в. иммунитет распространяется
на тысячи новых землевладельцев-помещиков, и при вел. кн.
Василии несудимые грамоты приобретают характер четырех-
статейного трафарета, который был описан мною выше. Если
оставались какие-нибудь местные особенности, то они были
устранены указом 1549 г. и Судебником, которые определили
положение иммунитетных частных владений в области суда
«обчими», поуездными грамотами.
После этого оставалось сделать последний шаг — прекра-
тить выдачу индивидуальных жалованных несудимых грамот.
Это и было сделано в ближайшие последующие годы. По ру-
тине или, быть может, по каким-либо другим причинам пять-
шесть лет после указа 1549 г. московское правительство еще
Давало несудимые грамоты старого образца отдельным лицам,
9* 131
а приблизительно в 1554 г. выдача таких, грамот прекращает-
ся. Быть может, этот факт следует поставить в связь с круп-
ными реформами того времени — с отменой кормлений и с
уложением о службе с земли. Во всяком случае прекращение
выдачи несудимых грамот около 1554 г. свидетельствует не о том,
что служилые землевладельцы утратили свои привилегии, — как
полагали некоторые историки, — а как раз об обратном — о
том, что судебные привилегии класса служилых землевладель-
цев стали общим правом, привилегией класса, а не отдельных
лиц, и что выдача индивидуальных грамот вследствие этого
стала ненужной1.
6. ПОДАТНОЙ ИММУНИТЕТ
Исследование податного иммунитета — задача неизмери-
мо более трудная, чем исследование судебного.
Иммунитетные грамоты говорят об исключениях из общего
правила, а это «общее правило» еще не изучено. Мы не настоль-
ко хорошо знаем порядки тягла, чтобы с уверенностью разли-
чать временное и чрезвычайное от постоянного, местное — от
общего, да и самая терминология источников по вопросам тяг-
ла представляет большие трудности. Но главная, быть может,
трудность исследования в том, что живое дело обложения на-
селения податями и повинностями, многообразно затрагивавшее
существенные интересы князей, плохо поддавалось регламента-
ции при помощи такого негибкого средства, как жалованные
грамоты. Князья в разное время раздавали много жалован-
ных грамот, но жизнь не стояла на месте, возникали новые
потребности, и князья разрешали вопросы текущей жизни но-
выми жалованными грамотами или прибегали к более гибкому
средству — к указным грамотам и нарушали тем самым свои
прежние пожалования. Князь давал «на грамоты грамоту» или:
«на грамотчики грамоту». Иногда в жалованную грамоту князь
включал, как особую милость, обещание не нарушать ее. Так,
например, в грамоте 1455 г. кн. Михаила Андреевича Аф. Вну-
кову было сказано: «А на которые грамоты грамоту свою дам
1 Подробности по этому вопросу читатель найдет в XIV главе моей
работы: «Что означает прекращение выдачи служилым людям тарханных
грамот в начале XVI в. и несудимых грамот около 1554 г.?*>
132
своему наместнику или рыбнику, а на сю грамоту грамоты сво-
ей не дам. А будет ми дати на сю грамоту своя грамота (т. е.
если все-таки придется дать), а будет не на его имя Афанасье-
во грамота, мио Афанасьева грамота в грамоту». Иногда князья
жаловали того или иного кормленщика правом брать свои
кормы и доходы со всех без изъятий. В грамоте 1522 г. Бело-
песоцкому монастырю сказано: «А которого своего наместника
Каширского пожалую своею грамотою, жалованную ему дам
на грамотницы грамоту, а на сю мою грамоту грамоты нет».1
А вот указание на нарушение жалованных грамот указ-
ными грамотами. В грамоте 1517 г. Иосифову Волоколамско-
му монастырю читаем: «А коли пошлю свои великого князя
грамоты к своим прикащикам на грамотники, а велю им со-
хами... всеми без омены, чей кто ни буди, свое великого кня-
зя дело делати, или пруды делати, или свои дворы ставити, или
хлеб молоти и везти в которой город, и наши городовые при-
кащики, или кто поедет которого моего дела делати, сохами,
теми их монастырскими селы и деревнями мое великого князя
дела делати никоторого не наряжают, ни к сохам их не при-
кладывают никоторым делом, а на сю мою грамоту жалованную
моей великого князя грамоты дертной нет никоторой».1 * 3
В общем, насколько несудимые грамоты удовлетворитель-
но отражают развитие судебного иммунитета, настолько же
льготные и тарханные грамоты являются очень ненадежным
источником для истории тягла».3
1 С. Б. В е с е л о в с к и й. К вопросу о происхождении зотчияисго
режима, 34.
* С. Б. Веселовский. Указ, соч., 34.
3 Монгольское слово «тарахан», в значении — свободный от податей,
было в то время хорошо известно, но выражение «тарханная грамота» упо-
требляется очень редко. Употребляется нередко термин «обельная грамота »,
от слова «белый», как противоположность черному тяглу, но он употребляется
обыкновенно в применении к жалованным грамотам посадским людям. Та-
ким образом, за неимением лучшего термина приходится пользоваться тер-
мином «тарханная грамота» для определения гаких жалованных грамот,
которые давали податные изъятия бессрочно. От тарханных грамот следует
отличать льготные грамоты, в собственном смысле слова, которые да-
вались на определенный срок. Князья давали льготные грамоты либо в связи
с какими-нибудь чрезвычайными обстоятельствами, например запустением
от вражеского нашествия, либо для поощрения заселения пустых земель.
133
Податной иммунитет частных землевладельцев следует рас-
сматривать с двух сторон — со стороны освобождения их от
тех или иных податей и повинностей, и с точки зрения из-
менения порядка отбывания тягла. Последнее не менее важно,
чем первое. Иммунитетные грамоты выделяли владение слу-
жилого землевладельца, в судебном, административном и по-
датном отношениях из общей массы черных земель и людей
княжества. Черные люди несли всякое тягло и службы под
дворскими, сотскими и посельскими приказчиками. В судеб-
ном и административном отношениях они были подведомствен-
ны наместникам и волостелям и представителям различных
«путей», отраслей, княжеского хозяйства.
Некоторые иммунитетные грамоты говорят коротко, что
люди и крестьяне иммуниста не «тянут» к городу, стану или
волости. По шаблонному выражению московских грамот, они
«к дворскому и к сотскому не тянут ни в какие проторы и раз-
меты». Эта краткая статья богата важными практическими
последствиями. В силу этой статьи владение грамотчика осво-
бождалось от власти дворских, сотских и приказчиков и от
участия в мирской раскладке всяких «тяглей». Полную свобо-
ду от всех тяглей князья давали только в виде льготы на опре-
деленный срок. Поскольку иммунист не был свободен от тех
или иных тяглей, он должен был нести их по окладу княже-
ских данщиков, писцов или нарочных сборщиков. Во всяком
случае на привилегированного землевладельца не падали
ни ответственность, за черных людей, ни расходы мирского
хозяйства. Это было большим преимуществом, так как на чер-
ных людей, кроме податей и повинностей, падали весьма об-
ременительные расходы — по выборным службам, по тяж-
бам с соседями из-за земли, по взяткам администрации
и т. п.
Чтобы дать более ясное представление о податных приви-
легиях, необходимо по возможности разгрузить изложение от
множества несущественных мелочей, а главные виды тягла
рассмотреть по категориям.
Первую и самую важную категорию составляют такие по-
винности, которые можно назвать государственными или пуб-
лично-правовыми. К этой категории относится дань в широ-
134
ком смысле слова, т. е. включая сюда ордынские выходы — дань
Золотой орде, чрезвычайные запросы, «дани неминучие» Орде
и расходы князей в связи с их поездками в Орду. От этих да-
ней частновладельческие земли не были свободны.
Определенные указания на это мы находим в древнейших
жалованных грамотах на поместья. Так, в грамоте 1502 г. Мои-
сеевым на поместье в Шелонской пятине поместье пожаловано
«с доходом с денежным и с хлебным и с мелким доходом, оп-
ричь нашие великих князей обежные дани». То же мы видим
в грамоте 1503 г. С. А. Огареву (там же), а сверх того указание
на ответственность помещика за уплату дани. Отдельная гра-
мота перечисляет денежные и натуральные доходы помещика,
а затем прибавляет: «И Семену с тех обеж тот доход весь
имати себе, опричь великих князей обежные дани. А что из
тех обеж Семен возьмет себе или своим людям обеж на пашню,
и ему с тех обеж на крестьянах своих доходов не имати. А что
прибавит на крестьян своего дохода, и он в том волен, только
бы было не пусто, чтобы великих князей дань и посошная служ-
ба не залегла. А доспеет пусто, и Семену платити великих кня-
зей дань и посошная служба самому, а от великих князей в том
быти ему в опале»1.
В данных случаях дань называется обежной не потому, что
это был какой-либо особый вид дани, а потому, что в Новго-
родской области все земли были описаны обжами, по которым
производилась раскладка налогов.
К первой же категории следует отнести: 1) городовое де-
ло — участие в постройке и ремонте городовых укреплений,
2) деньги за кормы и доходы наместников, речь о которых
была выше, 3) ямское дело и 4) введенный вновь в 1550 г. об-
щий налог на выкуп пленных, так называемые полоняничные
деньги. Из этих повинностей в особых разъяснениях нуждается
только ямское дело. Ямское дело не следует смешивать с под-
водной повинностью, о которой речь будет ниже. Первоначаль-
но и долгое время ямскую гоньбу по большим дорогам насе-
лению приходилось отбывать лично. Освобождение от нее
1 Д. Я. Са.моквасов. Арх. материал, I, 7; ср. Акты А. Юш к о*
s а, № 45.
135
частным лицам и другим грамотчикам князья давали редко,
так как золотоордынские баскаки требовали от князей под-
держания постоянных сообщений по дорогам, да и сами князья
в них нуждались. Приблизительно с середины XV в. начинают
попадаться указания на замену ямской повинности денежным
платежом, но только с конца века правительство вел. кн.
Ивана III предпринимает планомерную организацию ямской
гоньбы. Набирают из охочих людей ямщиков, строят на ямах
двор и конюшни для лошадей, ямщиков устраивают в слободы
и наделяют землей. Сверх земельного обеспечения ямщики
получают прогонные деньги, поверстно. А население, и в том
числе частновладельческие крестьяне, должны были платить
специальный налог — «деньги ямским охотникам на прогоны
и на подмогу». В центре, т. е. в Москве, ямское дело ведают осо-
бые дьяки, «которым ямские дороги приказаны». В течение почти
всегоXVI в. этот налог взимается по раскладке, в изменчивых
окладах, и только в конце века устанавливается однообразный
оклад — 10 р. с большой сохи. 1
Во вторую категорию следует отнести различные повин-
ности частноправового характера, т. е. такие, которые воз-
никли и сложились на почве хозяйственной деятельности
князей.
Чтобы убедиться в хозяйственном происхождении этих
повинностей, достаточно просмотреть длинный перечень их,
который мы можем составить по жалованным грамотам. Та-
кова, например, весьма распространенная повинность «кор-
мить княжего коня» и заготовлять для него сено или платить
закос, закосные пошлины вместо кошенья сена. Поскольку
при лошадях находились конюхи, население должно было
давать им дворы и содержать их. Менее распространенными, по-
видимому, были повинности содержать и кормить княжеских
псарей с собаками, сокольников с охотничьими птицами, ры-
боловов и тому подобных слуг княжеского хозяйства. Сюда же
следует отнести повинность принимать участие в княжеской
охоте, в облавах на крупных зверей: медведей, лосей, волков
и т. д. Изредка в жалованных грамотах упоминаются такие
1 С. Б. Веселовский. Сошное письмо, I, 137—141.
136
повинности: «сел моих не пашут», или «ненаДобе им мое сель-
ское дело делати», «ни дров не гонят, прудов не копают,
мостов не мостят и льда не колют и не возят». 1
Частнохозяйственное происхождение подобных повинностей
так же несомненно, как несомненна их несовместимость с хо-
зяйственной самостоятельностью частного землевладения. Сле-
дует напомнить, что самое понятие о частной собственности
на землю, как полного права пользования и распоряжения зем-
лей, находилось в то время в процессе развития. Поэтому,
когда земля переходила тем или иным путем из разряда кня-
жеских земель в собственность частных лиц или монастырей,
то князьям приходилось особыми жалованными грамотами
определять, какие права они оставляют за собой, а от каких
прав отказываются' в пользу собственника.
Князья не могли не считаться с тем, что ратная, придвор-
ная и другие службы отнимали у служилого землевладельца
значительную часть времени, и возлагали на него расходы—по
вооружению на свой счет, продовольствию и т. д. За эти
службы князья давали своим слугам иммунитетные привилегии,
среди которых видное место занимали такие, которые должны
были обеспечить хозяйственную независимость. Естествен-
но, что в первую очередь приходилось освободить служилого
землевладельца от указанных выше повинностей. В этом про-
цессе разграничения интересов князя и служилого землевла-
дельца иммунитетные грамоты сыграли очень большую роль.
Этот сложный процесс разграничения интересов протекал,
однако, очень медленно, казуистично, применительно к
местным обстоятельствам, временным нуждам князей и к
лицам.
Естественно, что в бюджете великих князей указанные
хозяйственные повинности занимали гораздо меньшее место,
чем в бюджетах мелких удельных князей. Этим несомненно
объясняется то, что великие князья раньше и полнее отказались
от 3(гих повинностей в пользу своих слуг, чем удельные князья.
В этом отношении, как и в других вопросах развития иммуни-
1 С. Б. Веселовский. К вопросу о происхождении вотчинного-
режима, 36.
137
тета, великие князья играли ведущую роль. Чин боярина-дво-
рецкого при дворе великих князей существовал уже при
Василии Темном, но это еще не значит, что из общей массы
княжеских сел была выделена особая категория дворцовых.
Повидимому это произошло только в последней четверти XV в.
Ликвидация великих] княжеств Ярославского и Тверского и
ряда удельных, а затем ликвидация независимости Новгорода
дали в распоряжение Ивана III такое огромное количество
земель, которое далеко превосходило потребности дворцового
обихода великого князя. Известно, что в Новгороде был об-
разован Новгородский дворец, как особое ведомство, но в
него была взята небольшая часть конфискованных в Новго-
роде земель, да и из взятых земель значительная часть в 1500—
1506 гг. была роздана в поместья. Несколько позже был уч-
режден Тверской дворец, а затем — Рязанский (после 1520 г.)
и Дмитровский (после смерти в тюрьме кн. Юрия Ивановича).
Объединяющим центром был Большой дворец в Москве, время
образования которого пока неизвестно.
Так медленно и постепенно происходил процесс выделения
из общей массы княжеских земель категории дворцовых сел,
на которые преимущественно упала обязанность удовлетворять
нужды дворцового обихода великого князя. За всеми прочи-
ми княжескими землями утвердилось название черных и об-
рочных, которые в XVI в. в большом количестве были розданы
в поместья.
Наблюдая практику выдачи жалованных грамот, я пришел
к выводу, что около 1506 г. выдача тарханных грамот пре-
кращается и что после этого года вотчинники и помещики ста-
ли получать только несудимые грамоты. Этот несомненный
-факт вовсе не означает, что служилые землевладельцы лиши-
лись всяких податных привилегий, а свидетельствует о том,
что к этому времени путем многолетней практики был найден
наконец такой комплекс податных обязанностей служилого
землевладения, который был совместим, с одной стороны, с
служебными обязанностями помещика и вотчинника, а с другой
стороны, с известной независимостью, необходимой для хозяй-
ства, основанного на праве частной собственности. Указанные
выше хозяйственные повинности, в виде общего правила, были
438
сняты с частновладельческих земель. Кормы и доходы намест-
ников и волостелей, а также ямское дело были заменены де-
нежными платежами, а данные деньги и городовое дело стали
общеобязательными налогами. Освобождение от этих государ-
ственных налогов правительство перестало давать.
Особо следует сказать несколько слов об одной повинности,
которая не подходит к повинностям первых двух категорий.
В источниках есть указания, что с древнейших времен насе-
ление должно было давать различным княжеским людям
во время их служебных поездок помещение, кормы и подводы
с проводниками. В договорах Вел. Новгорода, 1265 и 1270 гг.,
с вел. кн. Тверским Ярославом Ярославичем сказано: «А дво-
рянам твоим по селам у купцев повозов не имати, развее рат-
ные вести». 1 То же повторяется и в позднейших договорах
Новгорода с князьями. Жалованные грамоты московских князей
развивают и разъясняют эту статью новгородских договоров.’
Трудно объяснить, почему монастыри и владения митропо-
литов получали свободу от постоя и подвод весьма часто, а
в грамотах частным лицам она встречается как редкое исклю-
чение. Примером исключительного пожалования может быть
грамота 1472 г. Марье Копниной, вдове радонежского боя-
рина Вас. Бор. Копнина. М. Копнина жаловалась вел. князю,
что «всякие ездоки» останавливаются в ее переяславских де-
ревнях, силой берут у крестьян кормы и подводы и травят
хлеба. Вел. князь пожаловал — «в тех ее деревнях не ставятся
мои князи и бояре и ратные воеводы и дети боярские, и кор-
мов и подвод и проводников у ее крестьян не емлют, и гонцы
мои великого князя подвод и проводников у них не емлют,
опричь ратные вести». За нарушение этого указа грамота гро-
зит штрафом в двойном размере против взятого «без неправы»,
т. е. без суда. 1 2
Естественно, что селения, находившиеся при больших доро-
гах, особенно страдали от постойной и подводной повинности.
Организация ямской гоньбы и проведение больших дорог в
очень значительной степени облегчили для населения это зло
1 СГиД, I, № 1.
2 Сборник П .Суханова, 2-е изд., № 328.
139
средневековья. Мне кажется, этим объясняется то, что в XVI в.
мы не слышим больших жалоб частных землевладельцев на
эту повинность. Княжеские гонцы и всякие проезжие и тор-
говые люди были склонны спрямлять свой путь и самовольно
прокладывать «непошлую дорогу», но в таких случаях жало-
ванные грамоты и указы разрешали владельцам без страха от-
ветственности просто «выбивать» из своей околицы непро-
шенных гостей.
Когда первые князья стали раздавать в кормление «горо-
ды» своим «мужам»-дружинникам, то они отказывались в
пользу последних от некоторых своих мелких доходов. Имму-
нитетные грамоты, освобождая землевладельца от подведомст-
венности кормленщикам, тем самым давали ему возможиость
унаследовать эти доходы и собирать их в свою пользу. Пройдя
через несколько веков эволюции, некоторые из этих дохо-
дов прочно вошли в обиход частных и монастырских вла-
дений.
Очень древнего происхождения были пошлины с браков: ново-
женный или свадебный убрус в пределах владения и выводная
куница при выходе женщины замуж за пределы владения. По
Белозерской уставной грамоте 1488 г. наместник имел право
брать за убрус 2 деньги, а за выводную куницу в пределах
уезда — алтын, т. е. в 3 раза больше, а прй выходе замуж за
пределы уезда — 2 алтына. Доходный список 1568 г. Ряжского
наместника определенно говорит о переходе этих пошлин в
пользу землевладельцев: «А идет та пошлина наместнику с
ряжских жильцов с черных людей, а с детей боярских и с их
крестьян, которые живут за ними, выводные куницы и убрус-
ного наместнику не имати, — та пошлина со крестьян идет
им». 1
В условиях закрепощения крестьянства указанные пошлины
получили другое значение. Выход женщины за пределы владения
рассматривался как потеря и потому, вероятно, облагался зна-
чительно выше, чем брак в пределах владения. По первым запо-
ведным указам закрепощение распространялось только на
основных тяглецов, но с течением времени путем практики
1 Акты А. Ю ш к о в а, № ’94.
140
крепость распространилась и на семью тяглеца и стала наслед-
ственной. Землевладельцы стали вмешиваться в семейную
жизнь крестьян и на почве древних пошлин усвоили себе право
давать или не давать разрешение на браки крестьян. Поскольку
выход женщины замуж за пределы боярщины был для земле-
владельца потерей рабочей силы, он стал требовать за невесту
выкупа. Сделка оформлялась в «поступную запись», которая
по существу была купчей грамотой.
Едва ли не повсеместно наместники имели право на «кон-
ское пятно». Так называлась пошлина с купель, продаж и
мен лошадей.
Название свое пошлина получила от того, что на бедро
лошади ставили раскаленным железом знак, по-татарски —
тавро, и сделку записывали в книги —«в шерсть и приме-
ты». Покупатель получал на руки выпись из книг, которая
была как бы конским паспортом. Нет сомнения, что не одни
фискальные соображения вызвали к жизни эту пошлину.
Полицейским значением конского пятна объясняется то, что
князья жаловали им иногда монастыри, но не давали частным
землевладельцам, вероятно не доверяя им. Когда во второй
половине XVI в. московское правительство стало сосредото-
чивать сбор торговых пошлин в таможнях уездных горо-
дов, то конское пятно было передано в таможни. Для частно-
владельческих земель установилось правило: продажа и мена
лошадей в пределах владений были свободны от пошлины, но
только при сделках на «доморощенных» лошадей, а продажи
и покупки, как промысел, и сделки за пределами владения
подлежали регистрации в таможне и оплачивались пошлиной.1
7. ЗНАЧЕНИЕ ИММУНИТЕТА В ЗАКРЕПОЩЕНИИ КРЕСТЬЯН
Подводя итоги исследованию частновладельческого имму-
нитета, можно сказать, что около 1506 г. податные привиле-
гии и около 1554 г. судебные утратили свой личный характер
1 Некоторые подробности о других торговых пошлинах и о сосредо-
точении сбора их в таможнях — см. С. Б. В е с е л о в с к и й. К вопросу
о происхождении вотчинного режима, 37—39.
141
и стали привилегиями всего класса служилых землевладель-
цев, вотчинников и помещиков. Жалованные иммунитетные
грамоты сыграли свою историческую роль, и выдача их част-
ным лицам прекратилась. Известно, что в 60-х годах были
проведены и другие реформы, которые придавали классу слу-
жилых землевладельцев характер и значение сословия. Слу-
жба с вотчин стала обязательной и была уравнена со службой
с поместий.
В связи с этим право владеть землей на вотчинном или
поместном праве было признано только за служилыми
людьми. «Торговые мужики» и всякие неслужилые люди
впредь лишались права владеть землей в частную собственность.
От средневекового иммунитета служилые землевладельцы
унаследовали ряд ценных привилегий в области суда, админи-
страции и тягла. Теперь эти привилегии, в связи с исключитель-
ным правом владеть землей на праве частной собственности,
составили тот комплекс прав и преимуществ, который сообщил
классу вотчинников и помещиков характер и значение со-
словия.
Итак, можно сказать, что история иммунитета, как тако-
вого, окончилась в 60-х годах XVI в. Во времена уделов право
вотчинного суда, сместный суд и личная подсудность имму-
ниста князю были настолько тесно связаны между собой и
с несудимостью иммуниста на местах, что являются как бы
придатком и естественным выводом из несудимости и непод-
ведомственности иммуниста наместникам и волостелям. Эта
тесная связь элементов иммунитета обусловливалась всем скла-
дом жизни и в особенности свойствами управления при помощи
кормленщиков.
В Московском государстве управление и судоустройство
основываются на иных началах. Вследствие этого связь меж-
ду отдельными элементами иммунитета порывается, и каж-
дый элемент начинает развиваться особо. Во второй половине
века в центре государства образуется ряд судных приказов:
Разбойный приказ, приказ Холопья суда и территориальные
приказы — Московский, Владимирский и Дмитровский. Личный
суд князя и его бояр введенных превращается в суд этих уч-
реждений.
142
Сместный суд как-то незаметно выходит из практики во»
второй половине XVI в. Это находится" в связи с пе-
ременами в области администрации, которые произошли &
то время. С отменой кормлений волостели были оставлены
повсеместно, но наместники в некоторых городах еще остава-
лись,— очевидно, их не кем было заменить. Мы видим, что
во второй половине века в некоторых городах роль судей и
администраторов играют городовые приказчики, в других —
для суда были учреждены судные выборные головы, в треть-
их — судные дела ведали губные старосты.
С введением в начале XVII в. городовых воевод, как мест-
ных представителей центральной власти, происходит полная
реорганизация местного суда и управления, и сместный суд
исчезает окончательно. В области суда воеводы стали первой
инстанцией, а высшей инстанцией стал суд приказов, с докла-
дом, в случае надобности, самому царю.
Что касается вотчинного суда и административных прав
землевладельцев, то они остались в стороне от сложного про-
цесса развития суда и управления, о котором вкратце было
сказано выше. Как будто утвердился взгляд, что взаимные
отношения землевладельца и населения его боярщины есть
их личное дело, а отношения людей и крестьян боярщины между
собой есть вопрос внутреннего, главным образом хозяйствен-
ного, распорядка боярщины.
А между тем был один очень существенный вопрос жизни
боярщины, на который правительство не обращало внимания и
разрешение которого предоставило практике. Я имею в виду
податную ответственность привилегированного землевладельца
за его боярщину и те сложные отношения, которые у него возни-
кали на этой почве с крестьянами. Частные землевладельцы и
монастыри настойчиво добивались особности и независимо-
сти своих владений от мирсцой раскладки податей, от «черных
людей» и вообще от соседних владений. Иммунитетные гра-
моты удовлетворяли их интерес, и к середине XVI в. тягловая
особность боярщин и монастырщин стала общим правилом.
Московское правительство сделало из этого естественный прак-
тический вывод — возложило на землевладельцев полную
податную ответственность за их владения.
143-
Как и на кого распределялась податная ответственность
на Руси во времена феодальной раздробленности, — мы знаем
«очень мало. Следует только иметь в виду, что государственное
обложение в эти времена было развито очень слабо, в отно-
шениях тяглеца крестьянина к землевладельцу видную роль
играл договор, — наконец, что княжеские писцы были одно-
временно сборщиками податей, а самые описания сводились к
простой регистрации податных единиц. Весьма возможно, что
лисцы-данщики производили описания не ежегодно, но, не-
сомненно, часто.
В огромном государстве, образовавшемся после ликвидации
феодальной раздробленности, начался процесс перестройки
всего центрального и местного управления и стали быстро
развиваться государственное хозяйство и налоговая система.
Соответственно с этим изменился и характер описаний — про-
грамма их стала значительно сложнее, задача писцов ослож-
нилась учетом хозяйственных сил населения, межеваньем зе-
мель, судом земельных споров и т. д.
Описания стали поручаться видным представителям бояр-
ских фамилий, и их стали производить через значитель-
ные промежутки времени, через 15, 20 и бол^е лет. В эти
промежутки между описаниями землевладельцы должны бы-
ли безнедоимочно платить все налоги по окладам, устано-
вленным писцами.
Землевладельцы, ответственные за свои владения по окла-
дам писцов, сделали со своей стороны естественный вывод — они
считали себя вправе не выпускать крестьянина, за которым
была какая-либо недоимка по государственным налогам или
владельческим оброкам и повинностям. Таким образом, крестья-
нин, желавший воспользоваться своим правом отказа и выхода,
должен был рассчитаться с землевладельцем не только в по-
жилом и повозе, предусмотренных Судебниками, но также
погасить все недоимки, что было неизмеримо труднее, чем за-
платить ничтожный повоз или пожилое, которое, кстати ска-
зать, крестьянин должен был платить только в том случае,
если он при поряде получал от землевладельца готовый двор.
Историки крестьянства очень много говорили о пожилом и
повозе (только потому, что они упоминаются в Судебниках)
1 44
и, видимо, совершенно не подозревали, какие крепкие петли за-
висимости и неволи создавались на почве податной ответствен-
ности землевладельцев за их крестьян и ответственности
последних по недоимкам.
Зависимость крестьянина от землевладельца стала особен-
но тяжелой, когда заповедные указы лишили его права отказа
и выхода. Податная ответственность крестьян перед земле-
владельцем и ответственность последнего перед государством,
в обстановке кризиса, вызванного ливонскими войнами, а за-
тем событиями Смутного времени, открывали широкий путь
для лишения закрепощенного крестьянства элементарных прав
личности.
Ю с. Б. Веселовский
ГЛАВА 7
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПРИВИЛЕГИРОВАННОГО
ВОТЧИННОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ БОЯР
И ВОЛЬНЫХ СЛУГ
1. КРУПНОЕ БОЯРСКОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ
Хорошо известен факт, никем, кажется, не оспариваемый,
что на Руси времени уделов и в Московском государстве XVI в.
латифундий в собственном смысле слова не было. Огромные
владения в несколько десятков и сотен тысяч десятин появляют-
ся в нашей истории очень поздно — в конце XVII и в XVIII в.
В удельной Руси если боярин был богатым, мног.овотчинным,
как тогда говорили, то он был таковым в буквальном смысле
слова, т. е. его богатство состояло из многих владений разных
размеров, которые обыкновенно находились в нескольких
уездах, и даже владения^ одного уезда зачастую состояли из
нескольких кусков. Приведу примеры.
Известный боярин вел. кн. Дмитрия Донского Федор Ан-
дреевич Свибло принадлежал к одному из самых могуществен-
ных родов. Как боярин и выдающийся воевода своего времени,
он имел возможность приумножить свои вотчины. В конце
XIV в. он подвергся опале и конфискации всего своего дви-
жимого и недвижимого имущества, и в духовных грамотах
вел. кн. Василия Дмитриевича мы находим перечисление его
бывших вотчин, наверное, не полное. В Московском уезде ему
принадлежали села Буйловское и Тимофеевское, с мельницей
на р. Яузе; Тимофеевское село—это существующее ныне
на окраине Москвы с. Свиблово. В уезде Переяславля Залес-
ского Федору Свнблу принадлежали села Весьское в 8 км
146
от Переяславля и Родионовское, в Бежецком„уезде — с. Мак-
симовское, в Нижегородском уезде — Непейцино, в Юрьев-
ском— Иворово, в 18 км от города, Чагино и Карабузино.
Вероятно, в том же уезде находилось с. Савельево. Затем упо-
минаются его вотчины без названия в Ростове, на Устюге и
на Вологде, в Отводном стану и в Сямской волости. В общем у
Ф. А. Свибла было не менее 15 владений в шести-семи уездах.* 1
Исключительно большим богатством обладал боярин кн.
Иван Юрьевич Патрикеев. Его отец, потомок великих князей
литовских, выехал в Москву при вел. кн. Василии Дмитрие-
виче и женился на его дочери. От отца и матери Иван Юрьевич
получил большое наследство и за время своей многолет-
ней и блестящей карьеры значительно увеличил его много-
численными куплями. Полный список его владений мы находим
в его духовной грамоте 1499 г. 2
В Московском уезде ему принадлежали села: Святые отцы
(ныне Всехсвятское), Ехалово-Мневники, Щукино и Нахин-
ское. Последнее, невидимому, тоже, что Захаркова на р. Хинке.
Эти села составляли одно очень крупное владение. Для хо-
зяйства большого боярина характерно то, что Иван Юрьевич
прикупил у монастырей и частных лиц четыре луга на залив-
ных берегах р. Москвы под Кожуховым. Затем под Москвой
же ему принадлежала за р. Яузой слободка с вотчинным мо-
настырьком Козьмы и Дамиана. На р. Клязьме Ивану Юрье-
вичу принадлежало с. Козодавле (ныне Траханеево, около
1085 десятин), да за Клязьмой с. Киево, а ближе к Москве —
с. Туриково (ныне Тюриково-Архангельское). Наконец, где-то
в Московском же уезде у него были села — Глебовское, По-
кровское и Мономахово.
В Коломенском уезде за Иваном Юрьевичем были с.
Маково с деревнями, Вихорна (в 40 км от Серпухова), Рож-
дествено-Телятево (в 9 км от Серпухова), и в 8 км от Коломны
с. Карабчеево на Оке, к которому тянули Рожок и Маливка.
В южной части Ростовского уезда —с. Карагачево, ныне
Карачев или Карагачев погост. В Дмитровском уезде, в 8 км
1 СГиД, I, №№ 7?, 81, 84.
1 Там же, № 130.
10*
147
от Дмитрова, с. Андреевское, а в северной части уезда, в Юлке,
слободки Захаровская и Нижняя. В уезде Малого Ярослав-
ца — села Шемякине, Колодязище и Алешковское с деревня-
ми. В Верейском уезде—села Аграфенинское и Карпищево, да
в Вышгороде — Протасьево, Филиппово и Ковригино с де-
ревнями. В Переяславском уезде — села Романовское, Но-
сакино, Петрищево, Угримово Вишки и Климовское. В Кост-
ромском уезде — села Турабьево и Шульговатое-Палачев-
ское. В Можайске —села Федьковское, Моденовское и Влазнев-
ское. В уезде Юрьева Польского — с. Деревеньки и деревня
Севкова. Во Владимире и Суздале — села Целадьино, Ост-
ров, Никитинское-Скрябино, Мячково и Митрополье. В
Муроме — Льгово Клыковское. Наконец, в Мещере Ивану
Юрьевичу принадлежало с. Лавесь-Кузьмодемьянское.
В общем кн. Ивану Юрьевичу Патрикееву принадлежало
в четырнадцати уездах не менее 50 владений различных раз-
меров, начиная от небольшой деревни и кончая большими се-
лами с множеством деревень.
Примером землевладения рядового боярского рода могут
служить вотчины Добрынских. Следует, впрочем, оговориться,
что сведения наши о вотчинах Добрынских неполны и даже
случайны. В XV в. сыновьям Константина Ивановича, получив-
шего свое фамильное прозвище по селу Добрынскому в Юрье-
ве, принадлежали следующие владения. Под Москвой: 1) сель-
цо Васильевское на Рогоже, 2) на верховьях р. Раменки,
притока Сетуни, небольшая деревня Дашина, возле которой
внук Константина, боярин Вас. Фед. Образец Симской в конце
века построил мельницу, и 3) мельница на устье р. Сетуни, а про-
тив нее, на другой стороне р. Москвы, вотчинный монастырек
св. Саввы с участком земли (позже церковь, в Саввинском
переулке на Девичьем поле). В окрестностях Москвы Добрын-
ским принадлежали четыре деревни у с. Крылатского, с. Образ-
цово на р. Северке, Образцово же на р. Клязьме и в Боров-
ском уезде еще Образцово. Последние три селения получили
свое название от боярина В. Ф. Образцу Симского Добрын-
ского, которому они принадлежали во второй половине XV в.
В Бежецком уезде Добрынским принадлежало крупное вла-
дение — с. Башарово. Наконец, в духовных грамотах великих
148
князей Василия Темного и Ивана III упоминаются села на
Истре и на Шексне, конфискованные у младших сыновей Кон-
стантина Добрынского — Ивана, Петра и Никиты, за участие
их в измене кн. Ивана Андреевича Можайского и в ослеплении
вел. кн. Василия.1
Примером землевладения боярина удельных князей могут
служить вотчины Василия Борисовича Копнина, боярина бо-
ровско-серпуховских князей. В первой трети XV в. ему при-
надлежали следующие вотчины. В Радонеже, в двух - трех вер-
стах от Троицкого монастыря, там, где ныне находятся Копнин
пруд и бывшие монастырские огороды, В. Б. Копнину принад-
лежало с. Карамзинское, позже называвшееся по его жене Марь-
инским Копниным, или просто Марьинским. На восток от с.
Карамзинского В. Б. Копнин купил на р. Торгошедер. Каза-
ковскую, с мельницей. Исчезнувшая деревня Казановская
находилась несколько ниже Вифанекого пруда, на котором и
ныне стсит мельница. Из-за мельницы на р. Торгоше, оче-
видно, Копнин и купил это небольшое владение.
В нескольких километрах на северо-запад от Троицкого-Се р-
гиева монастыря В. Б. Копнину принадлежало большое владе-
ние —с. Бебяково, часть земли которого и несколько деревень
были в соседнем Дмитровском уезде, а другая часть, за р. Белей,
в Переяславском уезде. 2 Самая большая вотчина В. Б. Коп-
нина находилась в Переяславском уезде на р. Нерли и ее при-
токах, где ныне лежат селения Копнино, Мериново, Свечино
и Измалково и где много веков тому назад был огромный Коп-
нинский лес, часто упоминаемый в актах XV—XVI вв. 3
Приведенных примеров, мне кажется, достаточно для
подтверждения высказанного выше положения: дробность и
1 Некоторые подробности о вотчинах Добрынских — см. мою статью.
«Владимир Гусев, составитель Судебника 1497 г.». Исторические записки,
т. V.
* Несколько подробностей о с. Бебякове см. С. Б. Веселовский.
Село и деревня. 29.
8 Сыновьи В. Б. Копнина умерли бездетными при жизни родителей и
вследствие этого сам В. Б. и его жена Марья отдали все указанные вотчины
Троицкому монастырю, в архиве которого сохранились несколько актов,
относящихся к ним, и между прочим духовная грамота Марьи Копнимой.
149
-пя^бпосанность крупного боярского землевладения должны
быть признаны очень характерным для нашего средневековья
явлением. В этом отношении боярство следовало за князьями,
которые тоже не видели никаких неудобств владеть «селами»
и вести в них хозяйство на всей территории своих княжений.
Н. П. Павлов-Сильванский характеризовал землевладение
феодальной Руси, как «тесное соединение крупного землевла-
дения 1) с государственной властью землевладельцами 2) с
мелким крестьянским хозяйством». 1 Эта характеристика
Павлова-Сильванского едва ли может быть принята без сущест-
венных поправок.
Под государственной властью Павлов-Сильванский подразу-
мевал право суда и управления, которым служилый землевла-
делец пользовался в пределах своей боярщины по иммунитетной
жалованной грамоте. Но такими же правами пользовались не
только крупные землевладельцы, но и средние и даже мелкие.
Если удельного князя еще можно назвать государем, а его
удел государством, то в применении к иммунитетным правам
служилых землевладельцев термин «государственная власть»
мне представляется совсем неподходящим, так как понятие о
суде, как прерогативе государственной власти, в'истории права
есть явление очень позднее, а в удельной Руси этого понятия
не было. л
Судебный и податной иммунитет служилого землевладения
является действительно очень существенным элементом фео-
дального землевладения, но характерным для иммунитетной
боярщины следует считать то, что она была самодовлеющей и
независимой от местных властей хозяйственной и податной
ячейкой феодального общества и княЖёСТЬа. П(Р тогдашним
понятиям прав© суда и управления государя боярщины было
не государственной властью, а главным условием бытовой,
хозяйственной и податной самостоятельности и независимости
боярщины от окружавшего ее мира. 1 2
Общая фраза Павлова-Сильванского о крестьянском мелком
хозяйстве, как характерном для крупного феодального земле-
1 Феодализм в удельной Руси, 174—178. Соч., т. III, 1910.
2 Об иммунитете и его значении в строе феодальных институтов см.
выше.
1»
владения явлении, не может нас удовлетворить. Ведь крестьян-
ское хозяйство оставалось мелким и в XIX в., но это не меша-
ло землевладельцу-дворянину, пользовавшемуся правом суда
и управления, хотя и меньшим, чем в XV в., развивать на ос-
нове мелкого крестьянского хозяйства иногда весьма крупное
производство. Дело не в том, что крестьянское хозяйство раннего
феодализма было мелким, а в том, что весь строй крестьянского
хозяйства и отношения крестьян к своим государям-земле-
владельцам были иными, чем в эпоху полного развития крепо-
стнических отношений. Да и дробность и разбросанность круп-
ного землевладения обусловливались несколькими причинами,
которые следует рассмотреть внимательно.
В экономике раннего феодализма не было предпосылок для
ведения крупного .производства, рассчитанного на широкий
сбыт продуктов сельского хозяйства, поэтому землевладельцы
не имели побуждений приобретать большие массивы земель,
заводить на них крупное производство и вкладывать в него
наличные средства. Если у землевладельца были средства, он
предпочитал употребить их на покупку новой вотчины. Тем
более не было расчета интенсифицировать хозяйство и расши-
рять производство на занятые деньги, — нормальный рост в
то время был на пять шестой, т. е. 20®/о. Такого кредита не
могло выдержать никакое сельскохозяйственное производство.
И действительно, мы видим, что феодалы предпочитали
не консолидировать и сосредоточивать свои вотчины, а если
представлялась возможность —приобретать новые вотчины, рас-
кидывать их по всем краям тогдашней Руси, где были еще не-
истощенные природные богатства и где было возможно поль-
зоваться защитой и покровительством князя, которому служил
землевладелец.
Отсутствие широкого рынка сбыта сельскохозяйственных
продуктов было фактором отрицательным, т. е. не создавало
у землевладельца побуждений укрупнять и сосредоточивать
свои владения, но в политических и экономических условиях
жизни русского средневековья были такие обстоятельства,
которые прямо побуждали богатого землевладельца разбрасы-
ваться и приобретать земли не с точки зрения нужд и интересов
сельского хозяйства, а по совершенно другим соображениям.
151
2. СЛАБОЕ РАЗВИТИЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЯ И НЕРАВНОМЕРНОСТЬ
ЗАСЕЛЕНИЯ И ХОЗЯЙСТВЕННОГО ОСВОЕНИЯ ТЕРРИТОРИИ
СЕВЕРО-ВОСТОЧНОЙ РУСИ
Нет сомнения, что земледельческая культура в северо-во-
сточной Руси с течением времени неуклонно развивалась и за-
нимала в экономике страны все более и более видное место, но
так же несомненно, что в XIII—XV веках, которые можно
считать временем наиболее быстрого образования частного
землевладения, в хозяйстве крупного землевлапрпмга земле-
делие занимало второе места На первом месте стояли различ-
ные промыслы, СШШТГные с владением землей: охота на
пушного зверя и птицу, рыбные ловли, соляные варницы, борт-
ное пчеловодство и т. п. В погоне за этими богатствами природы
князья и их бояре и слуги вольные приобретали владения за
многие сотни верст от их резиденции и устраивали там своего
р^дя промысловые фактории.
Одно из первых мест среди промыслов занимали соляные вар-
ницы. Русь времени уделов была очень бедна месторождения-
ми соли. Во владениях Вел. Новгорода было несколько очень
древних мест добычи соли —в Старой Руссе, у Соли ТотемскоЙ,
у Соли Вычегодской, на Каме и на побережье Белого моря,
но эти промыслы едва удовлетворяли собственные потребно-
сти Новгорода и его владений. А на территории княжеской
Руси месторождений соли было мало, да и те невысокой про-
дуктивности. Неистощимые запасы соли Нижнего Поволжья
стали для Руси доступными только после завоевания Казани
и Астрахани, т. е. со второй половины XVI в. При таких усло-
виях на Руси княжеских уделов соль была одним из самых
дорогих предметов питания. Естественно, что князья и их
бояре, а позже и монастыри, прибегали к использованию всех
наличных месторождений соли, даже таких, которые по своей
низкой доходности позже были заброшены.
Наши сведения о древнейшем боярском солеварении слу-
чайны и весьма скудны, но, тем не менее, показательны. В XIV_
XV вв. известны соляные промыслы следующих московских
бояр: у Ивана Дмитриевича Всеволожа и у Ив. Фед. Кошкина-
Кобылина были варницы в Переяславском усолье, при
152
р. Вексе, на запад от Клещина (Переяславскогр) озера. У Моро-
зовых был старинный промысел у Соли Галицкой. В Костром-
ском уезде, в бассейне р. Солоницьг(прЯбого притока Волги),
был ряд очень древних соляных промыслов — в Нерехте и
ниже по течению Солоницы у Большой и Малой Солей. Соля-
ные промыслы по р. Солонице были едва ли не самыми богатыми
во всем великом княжении Московском. И здесь мы находим
наряду с варницами великих князей и княгинь промыслы бояр
Сабуровых и Кошкиных-Кобылиных. Менее доходными, ввиду
далекого расстояния от Москвы, были промыслы у Соли
Галицкой и в Чухломе, но и здесь, у Соли Галицкой, мы на-
ходим в конце XIV в. варницы Морозовых.
Соляной промысел требовал большого количества дров и
постоянных рабочих. Поэтому солепромышленники приобре-
тали поблизости от варниц участки леса и заводили небольшое
пашенное хозяйство, достаточное для обслуживания приказ-
чика и рабочих.
С течением времени, большей частью в первой половине
XV в., все указанные выше соляные промыслы бояр Всеволо-
жа, Морозовых и Кошкиных перешли в руки монастырей: Троиц-
кого Сергиева, Симонова и других. Эти вклады бояр и продажи
варниц монастырям не были случайным и исключительным
явлением. Дело в том, что с последней трети XIV в. у старого
боярства и вотчинников вообще на экономической арене
появляется опасный соперник и конкурент в лице бра-
тии крупных монастырей. И в первую очередь вотчинники
старой формации теряют не землю, а такие промыслы, как
соляные варницы. О причинах этого явления мы можем вы-
сказывать только предположения.
Мне кажется возможным поставить его в связь с фактом по-
явления в XV в. нового типа крупных землевладельцев —
бояр, тесно связывавших свои интересы со службой мос-
ковским князьям и прочно осевших на землю. Боярство не
только мельчает, дробя свои вотчины в семейных разделах и
отчуждая вотчины монастырям, но с потерей права и возмож-
. ностей отъезда утрачивает былую хозяйственную предприим-
чивость. Захват и приобретение новых земель становится
все более и более трудным, и боярство направляет свою
153
хозяйственную деятельность в сторону развития земледелия и
связанных с ним промыслов.
Следующее место после соляных варниц среди богатств при-
роды занимали рыбные ловли и бобровые гоны, а затем вообще
места охоты на пушного и съедобного зверя, и наконец —
птичьи ловы. Невозможно сказать, в какой мере погоня за
этими богатствами природы преследовала цель удовлетворе-
ния потребностей домашнего хозяйства боярина и его много-
численной дворни, но едва ли можно сомневаться, что некото-
рая часть добычи этих промыслов, —и, быть может, значитель-
ная, — поступала на рынок.
По сохранившимся источникам второй половины XIV
и всего XV в. мы видим в разных концах Руси множество вла-
дений*, часто весьма небольших, князей, митрополита и мо-
сковских бояр, приобретенных несомненно не для земледель.
ческого хозяйства, а в качестве баз для эксплоатации указан-
ных выше промыслов. Нет сомнения, что рыбные ловли побу-
дили Ф. А. Свибла приобрести с. Непейцино в Нижегород-
ском княжении. Его младший брат Иван Бутурля, родона-
чальник Бутурлиных, имел владение в Пошехонье, с езами и
рыбными ловлями в Шексне. По Шексне и по Мологе мы на-
ходим в XV в. владения Шеиных, Морозовых и Воронцовых.
Пушнина бобра ценилась очень высоко в Обиходе и на вну-
треннем и на внешних рынках. В XIV в. бобры еще водились в
близких окрестностях Москвы — в бассейне Пахры, в мелких
притоках Оки и во многих речках верхнего течения Клязьмы.
Изучая землевладение московского боярства, мы сразу за-
мечаем, что вотчина крупного боярина обыкновенно лежала
па небольшой речке, которых так много в Подмосковье, за-
хватывая оба берега, иногда на две-три версты. Неизменно
мы видим на таких речках боярскую мельницу, на одно ко-
лесо, обслуживавшую его хозяйство. Конечно, не одни бобровые
ловы побуждали бояр выбирать такие места, но несомненно,
что уже в XIV в. все речки, в которых водились бобры, были
расхватаны и охота на бобров производилась так успешно,
что уже в начале XV в. в Подмосковье бобры стали редкостью.
В погоне за ценным мехом бобра приходилось удаляться от
Москвы.
154
Замечание о бобровых ловах в большей или меньшей сте-
пени применимо и к другим богатствам природы: к бортным
лесам, рыбным ловлям, к местам ловли водяной и другой птицы
и к охоте на пушного и непушного зверя вообще. Освоение
и истребление этих богатств природы предшествовали раз-
витию земледелия и определили землевладельческую фи-
зиономию, если можно так выразиться, крупного боярина на-
шего средневековья. Истребление природных богатств шло
от центра и более заселенных местностей тогдашней Руси к
окраинам и побуждало сильных экономически и социально
землевладельцев XIV—XV вв. разбрасывать свои владения
по всей территории великого княжения.
3. НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ О ВНУТРЕННЕМ СТРОЕ
КРУПНОЙ БОЯРЩИНЫ
Преобладание в хозяйстве боярина эксплоатации природ-
ных богатств и второстепенное значение земледелия наклады-
вали печать на внутренний строй боярщины. Десятинная
пашня крестьян на землевладельца была известна уже в XV в.,
но при описанном выше характере селений в боярщине не могла
получить сколько-нибудь значительного развития. Тем более
преждевременно говорить в XV в. о барщине. Крестьяне жили
в мелких, часто однодворных, деревнях, разбросанных на тер-
ритории боярщины вокруг владельческого села, резиденции
боярина. Ни наделов, ни окладных единиц еще не было. Все
повинности крестьян определялись договором крестьянина с
землевладельцем и местными обычаями.
Мне представляется весьма характерным для русского
средневековья, что землевладелец не вмешивался в хозяйство
крестьянина, предоставлял ему вести хозяйство на свой страх
и риски предпочитал получать с крестьянина натуральные и
денежные оброки, чем пользоваться его трудом. Льготу в
податях, на известный срок, землевладелец предпочитал вы-
даче крестьянину ссуды. Часть территории боярщины занимали
слуги и послужильцы боярина и за свою службу обрабаты-
вали своими силами и в свою пользу землю, отведенную им
господином. Небольшое хозяйство самого землевладельца
155
обслуживалось главным образом домочадцами и рабами и было
рассчитано на удовлетворение потребностей хозяина, его семьи
и дворни.
В эту общую характеристику необходимо, однако, внести
некоторые поправки. Слабое развитие водных и сухих путей
сообщения, и не только в XIV—XV вв., но и позже, отража-
лось, конечно, очень неблагоприятно на экономике всей Руси.
Но для нас важно отметить не этот общий факт, а одно частное
следствие его — большую неравномерность развития земле-
делия в зависимости от удобных путей сообщения. Только
этим обстоятельством можно объяснить контрасты, которые
мы можем нередко наблюдать в экономике XV в.: значитель-
ное развитие земледелия, с производством, несомненно рас-
считанным на сбыт в одних местностях, и в недалеком
расстоянии от этих счастливых местностей — архаические
порядки хозяйства: небольшую запашку для личных нужд зем-
левладельца и его семьи и преобладание в хозяйстве исполь-
зования богатств природы. Назвать такое хозяйство натураль-
ным было бы неправильно, так как оно осваивало богатства
природы—соль, пушнину, мед, воск и т. п.—не для нужд собст-
венного хозяйства землевладельца, а в расчете йа широкий
рынок сбыта. Указанные продукты, по своей высокой ценности,
могли выдерживать перевозку на далекие /расстояния по
неудобным путям сообщения.
Приведу несколько примеров контрастов.
Во второй половине XVI в. известному боярину Федору
Андреевичу Кошке Кобылину принадлежали соляные вар-
ницы в Нерехте и довольно значительное владение на юг от
Нерехты — с. Федоровское. Когда в 40-х годах XV в. Заха-
рий Иванович Кошкин дал с. Федоровское Троицкому мона-
стырю, то оно было, видимо, в запустошенном состоянии. Во
всяком случае несомненно, что сколько-нибудь значительного
хозяйства там не было. Этот дар 3. И. Кошкина монастырю
можно признать типичным для вкладов крупных бояр мона-
стырям в XV в. Подавляющее большинство известных нам вкла-
дов бояр монастырям за это время состояло из совершенно
запустошенных или в значительной мере пустых, владений.
По поговорке «на тебе, небоже, что мне негоже», бояре с неболь-
156
шой затратой средств использовывали богатства природы и
без всякого сожаления отдавали или продавали запустошен-
ные владения монастырям.
Сочетание благоприятных для земледелия почвенных ус-
ловий с удобными путями сообщения было причиной того,
что так называемое Владимиро-Суздальское ополье было одной
из древнейших и наиболее значительных местностей поселе-
ния славян в северо-восточной Руси. Река Клязьма представ-
ляла удобный путь сообщения для междуречья Волга—Ока с
Окой и Волгой. Кроме Клязьмы, в Суздальщину вел другой
важный водный путь, соединяющий ее с верхним Поволжьем.
От Ярославля поднимались по р. Которосли до оз. Неро
(Ростовского), на берегах которого находится один из древней-
ших городов Руси — Ростов. Пройдя оз. Неро, поднимались по
р. Саре, а с верховья Сары переходили волоком в небольшую
речку Дубец, приток Нерли, и по Нерли спускались
в Клязьму.
Отсутствие в области Ополья лесов и болот и хорошая срав-
нительно почва благоприятствовали, с своей стороны, раз-
витию земледелия. Этими двумя факторами — удобными пу-
тями сообщения и благоприятными природными условиями —
объясняется то, что в районах Владимира, Юрьева Польского
и Суздаля мы находим уже в конце XV в. зарождение вытей и
крестьянских наделов в крупных сравнительно селениях, в
то время как в других местностях Руси господствует еще тип
мелких деревень и разномерных крестьянских участков.
Хозяйство, заведенное в первой четверти XV в. боярином
Мих. Фед. Крюком Фоминским в с. Медне, может быть прекрас-
ным примером неравномерности и пестроты развития сельско-
го хозяйства Руси того времени. В самом конце XIV или в
начале XV в. М. Ф. Фоминский купил с. Медно у новогород-
ского боярина Юрия Онисифоровича Лукина. Судя по позд-
нейшим описаниям, это было владение средних размеров —
в нем было около 435 десятин. М. Ф. Фоминский завел в Мед-
не большое хозяйство, рассчитанное, несомненно, на сбыт.
Об этом мы можем судить по данной грамоте (около 1430 г.)
душеприказчиков сына Михаила Федоровича, Ивана Михай-
ловича, Троицкому монастырю.
157
Медио с 16 деревнями было дано монастырю с хозяйством
на полном ходу. В хозяйстве было 54 рубля мовгородских де-
нег головного серебра, т. е. ссуд, розданных крестьянам во
головным кабалам, 22 лошади больших н 20 страдных, т. е.
рабочих, 65 голов рогатого скота. 130 коз и ими, хлеба в жит-
ницах, не считая полевого — 700 коробей ржи, 2000 коробей ов-
са. 50 коробей пшеницы, 50 — жита, 50 — овыдимцы и 14 ко-
робей гречихи, гороха и конопли.
Каким образом велось это хозяйство? На значительнее уча-
стие рабов, как мне кажется, указывает большое количество
господских рабочих лошадей. Возможно донусппъ участие в
хозяйстве барщины, в виде десятинной пашни,1 но вероятнее
мне представляется не барщина, а так называемое «издель-
ное серебро*, т. е. ссуды, обусловленные исполнением извест-
ных нолевых работ вместо уплаты роста. Наконец. хозМктво
в Медее было настолько передовым для того времени, что не
исключена возможность применения в нем наемного трудя.
Исключительный для начала XV в. характер хозяйства Фо-
минских в Медееиском владении объясняется иолшкенмм его
на одной из крупнейших дорог того времени. Медиа находи-
лось километрах в 25 от Твери, на большой дороге из княже-
ской Руси через Тверь и Торжок в Вел. Новгород. По р. Тверце,
на которой стоит Медио, было возможно сообщение на небела
ших судах с великим путем по Волге. Замечу еще, что боярину
М. Ф. Фоминскому, происходившему нз мелких удельных кня-
жат смоленских, принадлежало на юг от Ржевы большое ро-
довое владение в Фоминском уделе ржевских князей, номером
которого было существующее ныне с. Крюкова. Эта дает вва-
мжность предположить, что у него я тая было зннчителашм
хозяйство, связанное верхним плесом Волги с вг июни путем
кз Руся на Новгород, на котором находилось с. Медиа.
Интересно «имеешь, что Троицкий монастырь, получив
с. Медиа, новел в нем хозяйство в ином «вправлении и не сталь
интенсивнее, какое вели Фоминские. В яолдиийшнх шкаикх
Медны, начатая с описания 1544 г., мы видам развитие хамб
* ООыимВ яоряаЯ жсяпианоА «омиин 4мл» яв 5 зкжпи «расммн-
смея ваяли 1 лвстпняа ма эсилевлалгими
ства не в сторону земледелия, а в торгово-промышленном на-
правлении. В селе появляется значительное* количество раз-
личных ремесленников, беспашенных крестьян и постоянные
лавки, из которых некоторые принадлежали даже посторонним
лицам.1
4, СТИХИЙНЫЙ ХАРАКТЕР И НЕРАВНОМЕРНОСТЬ ЗАСЕЛЕНИЯ
РУСИ. ЗНАЧЕНИЕ ЭТИХ ЯВЛЕНИЙ В ИСТОРИИ
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ И СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА
Изучение источников XIV—XVI вв. создает определенное
представление, что славяне в процессе заселения северо-во-
сточной Руси продвигались по бассейнам крупных рек и их при-
токов и сбивались в удобных для поселения местностях, меж-
ду которыми лежали огромные пространства слабо заселенных
или вовсе пустых земель, обойденных засельниками.
Как бы высоко мы ни оценивали деятельность князей,
частных лиц и монастырей в деле колонизации Руси, несомнен-
ным остается то, что в общем процесс протекал стихийно.
Главными врагами засельников со стороны природы были
леса и избыток почвенных вод. В тяжелой борьбе с природой
поселенцы, располагая небольшими техническими средствами,
шли по линиям наименьшего сопротивления: они выбирали
для поселения и хозяйства такие места, которые легче подда-
вались хозяйственному освоению и давали возможность с наи-
меньшей затратой труда овладеть богатствами природы. При-
ходившие позже должны были довольствоваться худшими
местами.
Таким образом, в благоприятных для хозяйственного осво-
ения районах происходило скопление населения и — как
следствие —дробление земельных владений. При этом не всег-
да представлялась возможность получить необходимые подсоб-
ные в пашенном хозяйстве угодья — сенные покосы, выпасы
для скота, участки леса — в одной меже с пашней. Следствием
этого была разбросанность угодий, которую мы можем неред-
ко наблюдать. Для всего строя сельского хозяйства и для зем-
лепользования ранних этапов заселения Руси очень характерно,
1 С. Б. Веселовский. Село и деревня, 92—94.
159
что подсобные угодья, главным образом покосы, часто были
разбросаны по лесным полянам и по заливным побережьям
рек и нередко отстояли на десятки верст от двора и пашни
земледельца.1
Если не говорить о слабо заселенных районах нашего севера,
то в междуречье Волга — Ока мы можем наблюдать в XV в.
только пережитки этого явления, которые, однако, позволя-
ют считать, что первоначально указанная разбросанность уго-
дий была общим явлением для всех недавно заселенных
местностей. По мере роста населения и развития сельского
хозяйства, «отхожие» или «отъезжие», как тогда говорили,
угодья, покосы на лесных полянах, роспаши и расчистки стано-
вились источником ссор и тяжб. Естественно, что землевладель-
цы стремились путем мен, покупок и межеваний ликвидировать
при первой возможности разбросанность своих владений, кон-
солидировать и свести все участки под одну межу. В густо
заселенных местностях уже в XV в. мы находим только неболь-
шие остатки указанной дробности владений, но в отсталых
экономически и слабо заселенных районах Руси процесс ликви-
дации этого пережитка старины не завершился даже в XVII в. 1 2
В заключение я решаюсь высказать мнение, которое может
показаться на первый взгляд парадоксальным: что в истории
частной собственности на землю никогда, быть может, не было
времени большего дробления земли, в хозяйственном и вла-
дельческом отношениях, как в XIV—XV вв., и этим в значи-
тельной степени объясняется наблюдаемая нами разбросан-
ность крупного боярского землевладения.
5. НЕСКОЛЬКО ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ ЗАМЕЧАНИЙ
К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ВОТЧИННОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
Неравномерность заселения северо-восточной Руси зависела
не только от природных условий заселяемых' местностей и
стихийности самого процесса заселения, но также и от полити-
ческих условий, о которых необходимо упомянуть.
1 С. Б. Веселовский. Указ, соч., 27.
2 Некоторые подробности по этому вопросу см. С. Б. В е с е л о в с к и й.
Указ, соч., I глава.
160
Южные и восточные окраины Руси находились под постоян-
ной угрозой татарских разорений. Здесь поселения земледельца
были возможны только под защитой леса и воды, т. е. как-
раз там, где природные условия для сельскохозяйственной
культуры были менее благоприятны. Предприимчивые люди
уходили далеко в южные степи, по лесистым долинам рек До-
нецкого бассейна, промышляя охотой на зверя и рыбными лов-
лями, но не осваивали земли прочно для земледельческой куль-
туры. Немногим лучше было и на юго-западных окраинах,
подвергавшихся набегам не только татар, но и литвы. Наконец,
окраины княжений, как местности, более всего страдавшие от
княжеских междоусобиц, тоже представляли большие опасности
для поселения.
М. К. Любавский в исследовании об образовании основной
территории Московского государства указал, что наибольшее
количество слобод мы находим на внешних окраинах Руси и
на окраинах отдельных княжений. Это вполне понятно, так
как в местности, постоянно подвергавшиеся опасности разо-
рений, люди шли и селились там только при условиях слобод,
ских льгот и привилегий.
В работе о типах селений в северо-восточной Руси я дал
описание одной такой местности верхнего Поволжья, а именно
района, где между Угличем и Колязиным сходились границы—
Кашинского удела Тверского княжения, Ростовского княжения,
Угличского удела московских князей и Переяславского уезда
великого княжения *. Здесь на верховье р. Жабны и между
Жабной и Волгой во второй половине XV в. было несколько
слобод в Кашинском уезде, две слободы в Угличском уделе
и одна слобода на границе Ростовского княжения. Весь район,
в котором находились эти слободы, в последней четверти века
был пустынным и очень слабо заселенным. Успешное заселе-
ние этой местности началось только после ликвидации незави-
симости Тверского княжения.
Кашинский удел в северной части прилегал на большом
протяжении к Бежецкому Верху, принадлежавшему сначала
Новгороду Великому, а затем бывшему в совместном владении
1 С. Б. Веселовский. Указ, соч., 84 —92.
Н С. Б. Веселовский
Новгорода и московского великого князя. И здесь, в Кашин-
ском уделе и в Бежецком Верху, мы находим множество сло-
бод. Из кашинских слобод — Завостинской, Большой и Малой
Задубровских — позже образовались целые волости, когда
Кашин стал уездом Московского великого княжения.
Древнейшие слободы, известные уже в XIV в., нередко
бывали очень большими территориями в несколько десятков
тысяч десятин и позже превратились в целые станы и волости.
Таковы, например, слобода Караш Святославль в южной ча-
сти Ростовского княжения, Великая Маринина слобода, по
рекам Малому Киржачу и Печкуру в Переяславском уезде,
Юрьева слобода в Рузском уделе и указанные выше слободы
Кашинского удела. Слободы XV в., насколько можно судить
по сохранившимся источникам, были меньших размеров, но
зато их было очень много, и они быстро сливались с соседними
волостями и станами.
Мне казалось необходимым еще раз обратить внимание исто-
риков на слободскую форму заселения Руси и подчеркнуть
большую историческую роль слобод в этом деле. Без знания и
учета этого важного средства заселения Руси мы не можем
представить себе и понять, какое огромное значение в истории
землевладения и земледельческой культуры имела ликвида-
ция удельной раздробленности Руси, независимости Вел. Нов-
города и вообще политическое объединение северо-восточной
Руси под властью московских государей.
Политическое объединение Руси открыло перед классом
служилых землевладельцев большие возможности получения
новых земель, которые до того не поддавались хозяйственному
освоению. Но московские государи, начиная с Ивана 111, ис-
пользовали эти возможности не в узких интересах класса слу-
жилых землевладельцев, а в общегосударственных интересах и
стали раздавать эти земли не в вотчины, а в поместья. Таким
образом, быстрое распространение поместного землевладения
на земли, которые до того оставались незаселенными, значи-
тельно сгладило первоначальную неравномерность заселения
Руси. Только зная это обстоятельство, мы оценим в полной
мере, какой переворот в истории частного землевладения про-
извело объединение Руси под властью московских государей:
162
рост вотчинного землевладения остановился более чем на сто-
летие.^ _ д^ааытир частного землевладения дошло по линии
владения землей на поместном праве. Ниже я буду говорить
об этом подробно, а пока ограничусь”замечанием, что указан-
ный переворот в истории частного землевладения был концом
крупного боярского вотчинного землевладения и зарождением
новой формации землевладельца — рядового помещика.
Под тонким слоем богатого многовотчинного боярства ле-
жал многочисленный разряд привилегированных вотчинников
более мелких калибров. Бесполезно было бы пытаться опре-
делить хотя бы приблизительно размеры средних и мелких
владений, тем более что всякое определение по времени и мест-
ности, к которым оно будет приурочиваться, будет относитель-
ным. Ниже, в очерке разложения вотчин Як. Воронина и Го-
ловкиных, я опишу два владения, которые для конца XIV в.
могут быть признаны крупными или, во всяком случае, владения-
ми выше среднего. Но на этих вотчинах и вообще повсеместно
мы наблюдаем в XV в. одно и то же явление — дробление вот-
чин между сонаследниками и в общем мельчание владений.
В экономически отсталых и позже заселенных местностях ре-
зультаты дробления сказываются несколько позже, чем в мест-
ностях, давно и плотно заселенных. Где-нибудь в Муромском
уезде или в северных станах Костромского уезда еще в сере-
дине XVI в. были владения старых местных вотчинников в
несколько сотен десятин, тогда как в Московском и в около-
московских уездах такие владения уже в конце XV в. были в
руках только представителей старого боярства.
Если понятие крупного, среднего и мелкого землевладения
условны и с течением времени изменялись, то можно указать
более устойчивые признаки политического свойства, характе-
ризующие землевладельцев разного калибра.
Многовотчинное богатое боярство можно назвать земле-
владельцами общерусского масштаба. При широком размахе
владельческих интересов и хозяйства, в котором на первом
месте стояла эксплоатация природных богатств, многовотчин-
ный боярин XIV—XV вв. был естественным сторонником вели-
кодержавной политики московских государей и политического
единства Руси, и столь же естественным врагом удельной ее
II* 163
раздробленности. Нельзя не признать, что в этом было некоторое
противоречие: по характеру и строю своего хозяйства много*
вотчинный боярин XV в. был отсталым в экономическом от-
ношении явлением, пережитком старины,- но в то же время в
политическом отношении он был передовым элементом и содей-
ствовал образованию единого Великорусского государства.
Для землевладельцев средних, а тем более мелких, харак-
терно, что их вотчины обыкновенно находились в одном уезде,
редко в двух соседних уездах. В хозяйстве таких вотчинников
земледелие занимало более видное место, чем в хозяйстве бо-
ярина. И в этом отношении они не могут быть названы пережит-
ками старины. Очень существенно, что вотчинники этих калиб-
ров тесно связывали свою судьбу и свои землевладельческие
интересы с тем князем, во владениях которого находились их
вотчины, и обыкновенно в массе служили ему. Мы не имеем
основания сказать, что вследствие этого они были сторонни-
ками удельной раздробленности Руси, но во всяком случае
они составляли основное лдро ратных сил удельных князей
и всегда связывали свои землевладельческие интересы со слу-
жебными. Позже, раздробив в семейных разделах и растеряв
большую часть своих вотчин, средние и мелкие вотчинники
пошли на службу к московскому великому князю, бросились
на поместья, которыми он их наделял, и доставили главный
контингент- норойформации землевладельца—рядового по-
мещика. ---------—
Г Л АВА S
МОНОГРАФИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ РАЗЛОЖЕНИЯ ПЯТИ
КРУПНЫХ ВОТЧИН XIV—XVI вв.
Сделанная мною выше попытка выяснить причины разруше-
ния крупного феодального землевладения страдает, как вся-
кое обобщение, некоторой отвлеченностью и схематичностью.
История землевладения отдельных родов конкретизирует сде-
ланные обобщения и вносит в них жизненность. Счастливая
случайность проследить судьбы того или иного рода за два-
три столетия представляется редко, — тем более ею приходится
дорожить. Ниже мною описано землевладение двух заурядных
в служебном отношении родов, одного боярского рода удельных
князей и двух великокняжеских боярских родов.
1. ВОТЧИНА ЯКОВА ВОРОНИНА В ПЕРЕЯСЛАВЛЕ ЗАЛЕССКОМ
История переяславской вотчины Якова Воронина показы-
вает, как слабо и неустойчиво было землевладение вотчинников,
не преуспевавших на службе у великих или удельных князей,
под ударами катастрофических бедствий, нередко посещавших
Русь.
В архиве Троицы-Сергиева монастыря сохранился один,
документ, единственный в своем роде и чрезвычайно интересный
в связи с другими актами того же монастыря. Это — родослов-
ная троицкого соседа Якова Воронина, жившего во второй по-
ловине XIV в. Судя по именам, которые упоминаются в родо-
словной, она была составлена в монастыре по памяти лиц,
живших в третьей четверти XV в., на случай тяжбы о некото-
рых землях, на которые у монастыря не было крепостей.
165
Следует напомнить, что во время набега Едигея (!4О9) мо-
настырь был сожжен дотла и его братия разбежалась. Через
несколько лет после татарского погрома Радонеж и Перея-
славщина пережили две чумные эпидемии и «великую меже-
нину», целую полосу неурожаев и голодовок. В пожаре мона-
стыря погибло много монастырских актов, а во время эпидемий
и голода вымерли не только целые семьи, но и роды, так что
многие земли лежали «в пусте» без вотчичей. Некоторые лица
не успевали оформить перед смертью свои дарения и другие
сделки с монастырем. На случай тяжбы из-за подобных земель,
доставшихся монастырю, в монастыре позже были составлены
по памяти рассказы о приобретении сел Контеребова и Пет-
ровского на р. Воре. В конце памятей прибавлено: «А то пом-
нит Иван Афанасьев да Гридя Парфенов да Никита Самойлов
да Верзило, живет у дьяка у Семена конюшенного в деревне»,
На показания этих старожильцев можно было сослаться в
случае тяжбы. Иван Афанасьев был мелким вотчинником
и близким соседом монастыря, а Н. Самойлов упоминается в
одной монастырской купчей грамоте третьей четверти века.1
Як. Воронин был крупным вотчинником Кинельского
стана Переяславского уезда, именно той его части, которая при-
легала к Радонежу и была отделена от не^о р. Торгошей. Вот-
чина Якова начиналась от р. Торгоши, где позже были постав-
лены Троицкие скиты, и в своей массе лежала вокруг оз. Тар-
беева и на юг от него. По приблизительному вычислению на
основании позднейших писцовых книг, у Якова было до 2500
десятин.
У Якова было пять сыновей: Иван Хлам, Григорий Сла-
бень, Василий Плясец, Кузьма и Андрей Кривой, между ко-
торыми и была разделена вотчина отца. По троицким актам
можно составить себе представление об уделах сыновей и вну-
ков Якова. Интересно отметить, как социальная деградация
Ворониных отразилась в актах. Сыновья Якова пишутся с
«вичем», как обычно писались в частных актах сыновья боя-
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 518, лл. 488 я 565. Родословная Як. Воро-
нина напечатана иеромонахом Арсением. Летопись замятий Археограф.
комиссии, VII. 156—158. Грамоту №. Афанасьеву третьей чеперп XV а.
см. Памятники соц.-экон, истории, I, № 176.
166
рина или дворянина высокого чина. Внуки Якова пишутся по
имени и отчеству, без «вича», а правнуки —только по именам
или даже только по прозвищам.
Жребий Ивана Хлама прилегал к оз. Тарбееву с юго-за-
пада, где на верховье р. Вондоги находится ныне дер. Бобо-
шина. У Ивана Хлама было два сына — Иван и Алексей Бо-
боша. Ив. Ив. Хламов при жизни отца дался в холопы кн.
Евфросинье Полиевктовне Дмитровской и «держал от нее во-
лость Куней», т. е. был на кормленье в этой волости. Волость
Куней, или Кунья, находилась в восточной части Московско-
го уезда, недалеко от границ Кинельского стана Переяслав-
ского уезда. Похолопленье Ивана Хламова при жизни отца ли-
шило его права наследования—в родословной Ворониных
сказано, что Ивану Хламову «удела в тех землях (т. е. в вотчи-
не отца) не было за тем, что ся дал при отце своем в холопи,
до мора» (1416 г.). Таким образом, весь удел Ивана Яковлеви-
ча Хлама достался его младшему сыну — Алексею Бобоше,
который избрал благую долю —принял монашество в Троиц-
ком монастыре, причем на постриг дал свое с. Бобошино и в
40-годах был в монастыре келарем, первым после игумена ли-
цом в среде соборных старцев.
Дети Ив. Ив. Хламова, холопа кн. Евфросиньи, опустились
по социальной лестнице еще ниже отца. От первой жены у
него был один сын, прозвищем Огонь, а от второй жены три
сына: Михаил, Ворона и третий, имени которого память не
сохранила. После смерти кн. Евфросиньи (1466 г.) братья Хла-
мовы получили свободу и использовали ее таким образом. Огонь
дался в холопы кн. Вас. Фед. Ушатому Шумаровскому. Михаил,
вскормленный мелким местным вотчинником Ив. Харла-
мовым, стал в священники. Ворона, вскормленный в монастыре
старцем Федором Лысым, в последней четверти XV в. был у
Тройцы дьяком, т. е. писцом. Наконец, четвертый сын дался
в холопы Дан. Род. Жоху Квашнину, боярину вел. кн.
Марьи.
Второй сын Якова —Григорий Слабень— получил жре-
бий на восток от оз. Тарбеева, там, где ныне находится
Дер. Слабнева. Григорий умер бездетным, и его доля вотчина
неизвестным путем досталась Троицкому монастырю.
167
У третьего сына Якова, у Василия Плясца, были два сына,
умершие в молодости, при жизни отца, вероятно в великий
мор. Вотчина Плясца лежала на юг от оз. Тарбеева, где ныне
находится с. Дерюзино и где в писцовых книгах XVII в. упо-
минается поблизости от с. Дерюзина не существующая ныне
дер. Плясцева. Оставшись бездетным, Василий Плясец дал в
несколько приемов свою вотчину Троицкому монастырю.
Удел четвертого сына Якова — Кузьмы Яковлевича —
находился между р. Торгошей и Тарбеевским озером, где про-
ходит дорога от Троицких скитов в Параклит. У Кузьмы был
один сын — Рудель, о котором родословная ничего не сообщает,
— повидимому он умер бездетным. Кузьма около 1425 г. про-
дал монастырю за 2 руб. пустошь Романовскую на р. Торгоше,
а затем перед смертью, не позже 1428 г., дал монастырю и
остальную свою вотчину, с условием заплатить за него 10 руб.
долга какому-то М. Трепареву, — кажется, торговому москвичу.
Из этих двух актов можно заключить, что Кузьма был разорен
бедствиями первой четверти XV в.
У Андрея Кривого, пятого сына Якова, было четверо
детей, «и те все померли в мор, а вотчины их подоставались
монастырю при игумене Никоне» (до 1428 г.). Это сообщение
родословной не вполне точно. Из одного акта видно, что Андрей
Кривой продал землю на восток от оз. Тар'беева известной
боярыне Марье Голтяевой, бабке вел. кн. Марьи Ярославны,
а Марья Голтяева около 1431 г. дала эту куплю Троицкому
монастырю. Вероятно, Андрей Кривой продал М. Голтяевой
часть своей вотчины, а другая часть «подосталась» монастырю
непосредственно от него, когда в великий мор он лишился
детей.
Разрушение вотчины Якова Воронина и обезземеление его
потомков объясняются, конечно, более всего теми бедствиями,
о которых было сказано выше. Те же бедствия разорили в пер-
вой четверти XV в. множество землевладельцев в Радонеже,
в волости Воре и других смежных с Радонежом и Ворей воло-
стях. Запустение было так велико, что многие земли, как го-
ворят троицкие акты, лежали в пусте и поросли большим лесом.
Но Троицкий монастырь был учреждением. После набега
Едигея игумен Никон собрал разбежавшуюся братию и с
168
большой энергией стал восстанавливать хозяйство монастыря.
При нем и при его ближайших преемниках монастырь скупал
запустевшие от моря в голода земли и обогатился вкладами
разорявшихся вотчинников, привлекая их в свою среду и
делая их участниками реставрации монастырского хозяйств i
и окрестностей монастыря.
2. ВОТЧИНА ГОЛОВКИНЫХ В БЕЖЕЦКЕ
Разложение очень большой вотчины Головкиных мы можем
проследить с самого начала и до конца, на протяжении более
полутораста лет. История их вотчины интересна особенно тем.
что в ней не было исключительных бедствий и катастроф, ко-
торые вносят элемент случайности. Головкины размножались,
дробили в семейных разделах свои вотчины, наделяли прида-
ным дочерей и сестер, давали, закладывали и продавали
земли Троицкому монастырю и, ничем не выдаваясь на службе,
коснели и мельчали в своих родовых гнездах.
В первой трети XV в. по соседству с Головкиными Троиц-
кий монастырь приобрел с. Присеки с деревнями на р. Мологе,
в плодородной долине которой стал заводить большое хозяйство
и округлять Присецкое владение. В разрушении вотчины Го->
ловкиных Троицкий монастырь играл не столько активную
роль разрушителя, сколько пассивную роль собирателя пло-
дов, которые сами падали в его руки.
По многочисленным актам Троицкого монастыря можно
довольно определенно установить место и размеры первона-
чальной вотчины Головкиных. Северная граница ее прохо-
дила недалеко от дер. Елизаровой, а южная часть лежала там,
где р. Белая впадает в р. Остречину, приток Мологи. По пря-
мой линии это составляет около И км. Центром вотчины было
с. С укромна, Никольское то-ж, на восток и на запад от кото-
рого, по обоим берегам р.Остречины, находились деревни, тянув-
шие к с. Никольскому. Таким образом, вотчина представ-
ляла массив километров в 11 в длину и от 3 до 5 в ширину, —
где больше, где меньше, — общей площадью не менее 5000 деся-
тин. (См. Карту).
В первой трети XV в. вотчина принадлежала братьям Они-
симу и Никифору Головкиным: первому—северо-западная
16&
пол овина, а второму — юго-восточная, сселом Сукромиым. Тот
факт, что доли братьев составляли один массив, дает основание
полагать, что в XIV в. это была единая вотчина их отца. Кроме
этого, Онисиму на нижнем течении Остречины принадлежали
отхожие пожни, которые он и его сын продали частным лицам.
Весьма вероятно, что Головкины были потомками новго-
родских бояр. Дело в том, что Бежицы, Бежецкая область были
древним владением Новгорода. Восточная часть Бежиц, впослед-
ствии образовавшая уезд Бежецкого Верха, во второй поло-
вине XIV ив первой XV в. была в совместном владении
Новгорода и Москвы. Москвичи охотно приобретали земли в пло-
дородной долине р. Мологи. В конце XIV в.здесь боярину Федору
Андреевичу Свиблому принадлежало с. Алабузино, конфис-
кованное у него вел. кн. Василием Дмитриевичем. В первой
четверти XV в. кн. Дмитрий Юрьевич Красной купил в Бежец-
ке с. Присеки, которое после его смерти (в 1440 г.) было дано
Троицкому монастырю его братом Дмитрием Шемякой. 1 В
XV в. мы находим в Бежецке вотчины других москвичей —
Морозовых, Слизневых, Остеевых и других. За новгородское
происхождение Головкиных говорит и то, что,- поступив на
службу московских князей поздно, они заняли скромное место
в рядах городовых детей боярских.
У Онисима Головкина был один сын — Иван, который полу-
чил вотчину отца целиком. Разложение этой половины нача-
лось позже, когда она была разделена между девятью сыновья-
ми Ивана Онисимовича.
У Никифора Головкина было четыре сына: Иван, Матвей,
Михаил и Карп, с которых и началось разрушение вотчины.
Распродажа наследия Никифора началась с Карпа, которьЛ
продал за 9 руб. (вероятно новгородских денег) землю Старо-
сельскую и деревни—Ивашково, Чудинкову, Новинку и Бры-
ково, а несколько позже продал еще одну деревню. В середине
века братья Карпа, вероятно ввиду раздела наследства и вы-
дела сестер, продали Троицкому монастырю за 30 руб. боль-
шую часть своей вотчины, родовое гнездо — с. Сукромну с
несколькими деревнями и пустошами. Несколько времени
1 Памятники соц.-экон, истории, I, №№ 53 54.
170
Селения Головкиных в Бежецке,
спустя Матвей Никифорович променял монастырю весь свой
жребий и получил в обмен землю Рыловскую Рясина, на р>
Остречине, и 10 руб. придачи.
В следующем поколении было уже десять человек потом-
ков Никифора, которые продолжали дробить и отчуждать свои
вотчины. Старший сын Михаила Никифоровича —бездет-
ный Константин—в конце XV в. дал Троицкому монастырю свой
жребий — деревни Надеево и Чаянкову. У его брата, Даниила
Михайловича, было три сына, которые в свою очередь разде-
лили свою вотчину натрое. Старший сын, Василий Сват, умер
бездетным и оставил свой жребий, деревню Рахневу, брату
Михаилу Останку, который в 1539 г. продал ее монастырю.
Сделка на дер. Рахневу заслуживает внимания и подроб-
ного анализа. Во-первых, следует отметить высокую цену —
монастырь заплатил за деревню 130 руб. В данном случае мы
можем наблюдать явление, которое подтверждается множеством
купель-продаж первой трети XVI в. —очень значительное
повышение цен на землю. Наблюдаемое повышение так значи-
тельно, что его никак нельзя объяснить только изменением
монетной стопы. Село Сукромна было продано на новгородские
деньги, а новгородский рубль, как известно, был почти вдвое
больше московского. Затем московский рубль, по предполо-
жению нумизматов, понизился в весе с начала XV в. прибли-
зительно в два с половиной раза. До 1536 г. в Москве чеканили
из гривенки серебра 2 руб. с полтиной и с гривенкой, т. е.
260 денежек, а в 1536 г. была установлена стопа в 3 руб. из
гривенки серебра, т. е. 600 денежек или 300 коп. Такш об-
разом, 130 руб. новыми деньгами в 1539 г. были равны по
весу 109 руб. старых денег московским счетом и около 50 руб.
новгородскими деньгами. На московский рубль первой поло-
вины XV в. это составляет рублей 40—43. Между тем с. Сук-
ромна с несколькими деревнями в 50-х годах было продано
за 30 руб., как я полагаю, новгородскими деньгами.
Затем следует обратить внимание на то, что пропажа дер.
Рахневой была произведена для продавца не безболезненно.
Монастырь заставил его, во-первых, дать особую очмщальную
запись с неустойкой в 30 руб. в том, что он отведет покупщику
землю и отмежует от соседей, а во-вторых, он дал особое обя-
172
зательство —«ту деревню Рахнево... испростать, самому вый-
ти и с семьею и людей своих вывезть всех на тот же срок, на
Юрьев день на вешний»... «а хором мне (Останку) с той де-
ревни не развозити, ни опустошити», под угрозой неустойки
в 50 руб.
Деревни Чудинкова и Вовырево принадлежали сыновьям
Матвея Никифоровича и достались Троицкому монастырю,
но актов об этом не сохранилось.
Выше было упомянуто, что Матвей Никифорович выменял
у монастыря землю Рыловскую. Неизвестно, как она перехо-
дила по наследству, но в 1577 г. Кунай Головкин, может быть,
внук Матвея, с сыном Семеном, дал дер. Рылову Троицкому
монастырю. В общем, к середине XVI в. потомки Никифора
почти полностью ликвидировали свои вотчины, большею частью
путем продаж, и вклад Куная был финалом вотчинного обез-
земеления потомков Никифора Головкина.
Несколько дольше продержались, но кончили тем же по-
томки Онисима. У его сына Ивана было девять сыновей: Се-
мен, Иван, Тимофей, Борис, Андрей, Гавриил, Григорий,
Лукьян и Емельян. Андрей и Лукьян умерли без мужского
потомства, а у остальных братьев мы можем насчитать по Троиц,
ким актам 25 человек мужского пола и п-ое количество
дочерей, сведения о которых случайны, но которые тоже имели
свои приданые наделки.
Доля Семена Иванова —с. Заручье с деревнями и почин-
ками находилась смежно с троицкой дер. Пирожковой. Из этой
доли Сем. Иванович в 1523 г. продал Троицкому монастырю
дер. Сутоки за 30 руб. Вскоре после этого он умер, и его вот-
чина была поделена его четырьмя сыновьями: Даниилом, Иг-
натием, Яковом и Матвеем. В 1533 г. Семен Матвеевич от-
делился от братьев и получил дер. Лисью Горку, причем братья
приняли на себя обязательство уплатить долги отца. В том
же году Матвей Семенович продал дер. Лисью Горку за
20 руб. Троицкому монастырю и окончательно разделался
со своей вотчиной.
. После Якова Семеновича остались сын Семен и две
дочери — Евфросиньи и Марья, которые ликвидировали свою
вотчину. В 1565 г. Семен Яковлевич с сестрой Евфросиньей
173
и с дядей Аникеем Гавриловичем Головкиным дали Троицкому
монастырю по духовной отца дер. За ручье, оценив ее на слу-
чай выкупа родичами в 50 руб. Половину деревни они дали
монастырю при жизни, а «на другой половине деревни За ручья
жить нам по свой живот с дядею своим с Оникеем». Очевидно,
им некуда было деваться. Евфросинья была устроена так:
если она пожелает постричься, то власти монастыря должны
были ее постричь и дать ей келию у Покрова в Хотькове, в
Радонеже, а если она пойдет замуж, то Аникей Гаврилович
даст ей за ее жребий 10 руб. приданого.
Относительно Марьи в данной грамоте сказано: «А сестре
нашей Марье Яковлевой дочери до тое деревни дела нет, по-
тому что прикащик Пятой Александров да Некрас Иванов
сын Головкина отдали сестру нашу Марью замуж и приданое
за нее дали сполна с тое деревни, по приказу и по духовной
грамоте отца». В данном случае мы видим, как наделение се-
стер приданым обременяло сонаследников, деливших и без
того небольшие вотчины.
Насколько первоначальная вотчина Головкиных раздроби-
лась в третьем и четвертом поколениях, можно видеть из дела
Гавриила Ивановича, которому досталась одна треть дер. По-
ляны. В 1533 г. он купил у своего брата Ивана две трети той
же деревни, за 19 руб. Повидамому, он купйл эти две трети
на монастырские деньги, так как в том же году он продал всю
деревню троицким старцам за 25 руб.
Вся вотчина Андрея и Бориса Ивановичей Головкиных
состояла из большой пустоши Язвищ. Андрей умер бездетным,
и его племянники Игнатий и Яков Семеновичи в 1535 г. дали
по его духовной грамоте монастырю половину пустоши Язвищ,
а затем в том же году племянники Андрея, Федор и Степан Семе-
новичи, продали монастырю за 25 руб.и вторую половину Язвищ.
Лукьян и Емельян Онисимовы Головкины получили от
отца дер. Есипкову, по половинам. Половину Емельяна уна-
следовал его единственный сын Роман и в 1546 г. продал ее за
3 руб. монастырю. Через два года душеприказчики Лукьяна,
умершего бездетным, дали монастырю по духовной Лукьяна
вторую половину дер. Есипковой, причем взяли у монастыря
5 руб. на уплату долгов Емельяна.
174
У Григория Ивановича Онисимова была шесть сыновей.
Сам Григорий незадолго перед смертью продал монастырю в
1546 г. за 40 руб. часть своей вотчины—дер. Любаново, а
затем его сыновья, разделившись, начали ликвидировать свои
жребии. В 1556 г. Осип Григорьевич дал монастырю по душе
брата Василия дер. Дубровку, на правом берегу Остречины,
а в 1566 г. вдова Осипа с сыном Несвитаем и вдова Ивана с
сыном Александром дали монастырю дер. Никиткину. Суморок
и Угрим Григорьевичи получили по разделу имущества отца:
Суморок—дер. Губу и двух холопов с детьми, а Угрим —
дер. Тверичи и двух же холопов. В 1573 г. Степан Сумороков,
владелец Губы, и Угрим Григорьевич заложили Троицкому
монастырю в 30 руб. обе деревни, и по просроченной кабале
они остались за монастырем.
Кризис третьей четверти XVI в. довершил разрушение
Головкинской вотчины. В 1570 г. Корепан, Шестой и Чубар
Александровичи завещали монастырю свою вотчину — деревни
Семирядово, Кривцово, Палкину и Ямок, причем их душепри-
казчики выговорили себе: Борис Головкин —пострижение у
Тройцы, а Ратман Тимофеевич—принятие в монастырские
служки. В том же году Селянин Иванович Головкин дал мона-
стырю дер. Кожевницу, а в 1573 г. его вдова с сыном дала мо-
настырю всю вотчину Селянина—деревни Запрудье и Новинку.
В 1571 г. вдова Некраса Иванова Гаврилова с сыном Уланом
тоже разделалась со своей вотчиной и дала монастырю дер.
Якшино. Чтобы закончить длинный мартиролог Головкиных,
отмечу, что дочь Осипа Гавриловича путем удачного брака
поправила на некоторое время свои дела и выкупила у мона-
стыря дер. За ручье, но, не имея детей, в 1575 г. постриглась и
отдала монастырю всю свою вотчину — деревни Заручье, Бо-
рок и Новоселку.
Таким образом, еще до Соборного приговора 1580 г. Голов-
кины полностью разделались со своим землями, и все они до-
стались Троицкому монастырю, за исключением двух неболь-
ших владений, которые по женским линиям перешли к другим
фамилиям и в XVII в., как два небольших островка, выделя-
лись в море огромного Присецкого владения Троицкого мо-
настыря.
175
На основе рассказанных выше фактов можно сделать сле-
дующие наблюдения. В XV в. Головкины сделали только два
отчуждения — сыновья Никифора продали в середине века
с. Сукромну с деревнями, и в конце века Константин Михай-
лович дал монастырю деревни Чаянкову и Надеево. Тем
временем Головкины размножались, дробили в семейных раз»
делах вотчины и подготовляли свое разорение. Быстрое раз-
витие с начала XVI в. денежного обращения оказало разру-
шительное действие на старое вотчинное 'землевладение. Во
второй четверти века размножившиеся Головкины начинают
быстро отчуждать свои измельчавшие вотчины, но знамена-
тельно, что из девяти известных нам отчуждений только два
были дарениями, а семь были продажами. Окончательное разло-
жение происходит в третьей четверти века, под несомненным
влиянием бурных событий царствования Ивана IV. В этом пе-
риоде мы видим совершенно иную картину — только в одном
случае монастырь приобретает вотчину по просроченной ка-
бале, а во всех остальных случаях он подбирал остатки Го-
ловкине кой вотчины без затрат со своей стороны, как спелые
плоды.
Были ли Головкины новгородского происхождения — не-
известно, но несомненно, что они не принадлежали к старым
московским служилым родам. Возможно, что, обладая в XV в.
большими средствами, они не служили совсем. Во всяком слу-
чае несомненно, что они не создали себе хорошего служебного
положения. Когда служба стала обязательной, то Головкины
заняли место в низших слоях городовых детей боярских. Этим,
как мне кажется, объясняется быстрое обезземеление Голов-
киных во второй и третьей четверти XVI в.
Присецкое владение Троицкого монастыря было одним из
самых крупных его хозяйственных центров. Головкшш по сосед-
ству с этим крупным хозяйством были вовлечены в орбиту его
влияния и завязали с течением времени близкие отношения, —
в монастыре они находили в случае нужды кредит, заклады-
вали и продавали ему свои земли, давали вклады на помин
душ и постригались. Разоряясь, они поступали в монастырские
слуги и в конце концов находили себе приют средн братин и
в хозяйстве монастыря.
176
В 60-х годах XVI в. в Троицком монастыре постригся
Евфимий Дмитриевич Головкин, в схиме Евстафий. Он быстро
делает карьеру и в 1570 г. становится келарем и большим по-
сельским старцем (управляющим всеми владениями монасты-
ря). В этих должностях Евстафий пробыл более 30 лет и умер
в глубокой старости в 1603 г.* 1
Евстафий Головкин пользовался большим авторитетом
у царей Ивана Грозного и Федора. Управляя бессменно мона-
стырем в очень тяжелое для монастырского хозяйства время,
Евстафий, несмотря на Соборные приговоры 1580 и 1584 гг.,
значительно обогатил монастырь земельными владениями и
приложил много труда, чтобы упорядочить монастырский ар-
хив. Высокий авторитет Евстафия привлекал пожертвования,
которые он отдавал монастырю. Во вкладной книге Троицкого
монастыря записаны вклады Евстафия 1572—1602 гг. всего
на сумму в 1500 руб. Это было значительно больше того, что по-
лучили все родичи Евстафия за 150 лет отчуждения монастырю
своих вотчин. *
Кроме Евстафия, в монастыре нашли себе приют и другие
Головкины. Так, Ратман Тимофеевич в 1570 г. поступил в мо-
настырские служки. В 1596 г. троицкий старец Иона Головкин
дал перед смертью 50 руб. на вечный помин своей души и за-
платил 10 руб. за принятие в слуги монастыря своего сына
Ивана. В середине XVII в. старец Евфимий Головкин был
в монастыре конюшенным старцем, т. е. за веды вал конным
двором монастыря. 3
х А. Горский. Историческое описание Троицы-Сергиевой лавры.
М., 1890, И, 115.
1 Трудолюбию Евстафия мы обязаны несколькими ценными сборниками
списков крепостных актов Троицкого монастыря, в составлении которых
он принимал непосредственное участие. Архив Тр.-Серг. лавры, книги
519—521. 524. Под его же наблюдением составлена Кормовая книга Троицк
кого монастыря, напечатанная А. Горским в приложении к «Истории, опи-
санию Тр.-Серг. лавры».
• Главные источники: Архив Тр.-Серг. лавры в Гос. библиотеке им.
В. И. Ленина, книги 518 и 533; С. А. Шумаков. Обзор Грам. Кол.
Эк., Вып. I. Алаторские и бежецкие акты; Н. П. Л и х а ч е в. Родопроис-
хождение дворян Головкиных. Известия Русск. генеал. общества, вып. 2.
69—148. СПб., 1903. В приложении напечатано много актов.
12 С. Б. Веселовский 177
3. БЕЛОЗЕРСКИЕ ВОТЧИНЫ АЛЕКСАНДРА ЮРЬЕВИЧА
МОНАСТЫРЯ
История белозерских вотчин Монастыревых может быть
исследована более разносторонне, чем вотчины Ворониных и
Головкиных, гак как мы имеем много генеалогических данных
о Монастыревых и много сведений об их служебной карьере.
О происхождении вотчины Монастыревых, потомков смолен*
ских княжат, сообщает один родословец из собрания гр. Румян-
цева 1 Мы можем не заниматься разбором точности показаний
Румянцевского родословца, так как главное несомненно —
уже во второй половине XIV в. потомки Александра Монастыря
владели на Белоозере большими вотчинами. Они устанавливают-
ся довольно точно и подробно по позднейшим актам я по то-
понимическим данным.
Самые большие владения Монастыревых находились на юг
от Белоозера, в быв. Надпорожском стану, занимая почтя
весь бассейн р. Ковжи и земли выше впадения Ковжи в Шексну
с ценными рыбными ловлями. Владения состояли из несколь-
ких участков разной величины. В бассейне Ковжи Монасты-
ревы владели очень крупным массивом, а затем км принадле-
жали по р. Шексне и на восток от Белоозера сенные покосы,
рыбные ловли и лесные угодья. Центром владения в бассейне
Ковжи были с. Старая Ерга, Воскресенское то-ж, на восток
от Ерги — дер. Павлова, на юг—с. Романово (жребий Романа
Мусорги Монастырева), и на запад — дер. Кнутово (доля Алек-
сандра Кнута). На север от с. Ерги лежало с. Ивановское
Блиновых (доля Даниила Блина). На истоках Ковжи нахо-
дились селения: Судаково, вотчина боярина Ив. Ф. Судака
Монастырева, и рядом с ним Семеново Раменье я Елизарова
Раменье, вотчины Семена и Ивана Елизаровичей Циплятевых.
По другой стороне Ковжи Монастыревым принадлежали
села Никольское и Троицкое и деревни Княжая и Пантелей-
монова. Вероятной вотчиной Василия Ерша Судакова можно
считать существующую ныне дер. Ершову на берегу Азадского
озера, хотя в актах мы не имеем на то указаний. Перечис-
ленные селения, под теми же названиями, существуют доныне.
* Луб*. библиотека шкап В. И. Лешмш. Рум. собр. № 348, гжма 3L
178
Для понимания истории землевладения Монастыревых не-
обходимо предварительно дать сведения об их роде и служеб-
ной карьере.
У Александра Юрьевича Монастыря было три сына: Дми-
трий, Иван и Василий.
О Дмитрии Александровиче Монастыреве известно, что он
служил вел. кн. Дмитрию Донскому. В 1378 г. вел. кн. Дмитрий
Иванович послал Д. А. Монастырева во главе московской
рати отразить нападение татар. На р. Воже Д. А. Монастырев
разбил наголову татар и сам был убит в бою. 1
У Дмитрия Александровича сыновей не было, а было пять
дочерей, которых он мог наделить хорошим приданым. Стар-
шая дочь, Агриппина, вышла замуж за боярина Ивана Андре-
евича Хромого и получила в приданое волость Ергу, которая
оставалась во владении прямых потомков Ив. Хромого около
200 лет. Последним представителем рода Ив. Хромого был из-
вестный боярин Иван Петрович Федоров, казненный царем
Иваном в 1567 г. Если пятая часть вотчины Дмитрия Алексан-
дровича состояла из целой волости Ерги, то можно предста-
вить себе, как велико было земельное состояние всех трех
братьев Александровичей.
Иван Александрович первоначально служил, вероятно,
тоже в Москве, но когда Белоозеро по духовной вел. кн. Дми-
трия Донского было дано в удел кн. Андрею Дмитриевичу
Верейскому, то Иван Александрович стал служить в его уделе
и был у него боярином. И в дальнейшем все Монастыревы по
своим белозерским вотчинам служили верейско-белозерским
князьям.
У Ивана Александровича было два сына: Федор и Григорий,
а у Василия Александровича их было четыре: Василий, Дмитрий
Ципля, Давид и Роман Мусорга. Таким образом, во втором
колене от Александра Монастыря было шесть сонаследников
и не менее пяти сонаследниц. В следующем колене в родослов-
цах показано 28 человек мужского пола, из которых 12 были
1 Кроме летописных сообщений о бое на р. Воже, в пределах Рязан-
ского княжества, см. Синодик Успенского собора. Древн. Росс. Вивлио-
'|)ика, VI, 450.
12* 170
бездетными. С четвертого колена родословие Монастыревых
становится неполным; тем не менее в этом колене показано
во второй половине XV в. 25 человек. Имея в виду неполноту
родословия, можно сказать, что в пятом и шестом коленах было
не менее полусотни потомков мужского и приблизительно
такое же количество женского пола.
Григорий Иванович, второй сын Ивана Александровича,
был у кн. Андрея Дмитриевича в боярах и в первой половине
века не раз бывал его наместником на Белоозере. О его старшем
брате Федоре ничего не известно, но сыновья Федора служили
на Белоозере. Отмечу из них Константина Федоровича, уби-
того в 1445 г. под Суздалем в злополучном бою с татарами,
когда в. кн. Василий Темный был взят в плен. Брат Констан-
тина Иван Федорович Судок в бою с литвой на Суходрове был
воеводой кн. Михаила Андреевича Верейского и был захвачен
в плен. По освобождении из плена Ив. Ф. Судок стал служить
кн. Ивану Андреевичу Можайскому, брагу Михаила Верей-
ского, и был у него боярином. Вместе со своим князем Ив. Ф.
Судок в 1454 г. бежал в Литву.
Сын Константина, убитого под Суздалем, Федор Константи-
нович, в середине века был путником (волостелем) кн. Михаила
Андреевича на Волоке Словинском. На его имя дана, по жалобе
Ферапонтова монастыря, известная грамота^кн. Михаила Андрее-
вича об отказе крестьян и серебреников на Юрьев день. 1
В семье Федора Ивановича, внука Александра, самым зна-
чительным был шестой сын — Василий Безнос. Румянцевский
родословец сообщает о нем: «Василий Безнос, а был в боя рос
у великой княгини Марфы да у князя у Михаила у Андрее-
вича, а отпущала великая княгиня Марфа сына своего меньшого
князя Андрея на удел на Вологду, а с ним послала бояр Семема
Федоровича Пешка Сабурова да Василья Федоровича Без-
носа. А после того Василий Безнос служил у князя Ми««а
Андреевича, и веста ло его в боярех».
{ Менее значительным было потомство Василия, третьего
сына Александра Монастыря. Из этой линии отмечу: Ваг
снлия Васильевича, который в первой четверти XV в. был во-
* ААЭ, 1, № 48.
180
лостелем кн. Андрея Дмитриевича на Волоке Словинском,
его сына Даниила Блина, служившего кн. Михаилу Андреевичу,
и Ивана Дмитриевича Циплю, который был у того же князя
дьякомистал родоначальником известных дьяков Циплятевых.
О менее значительных Монастыревых, служивших бело-
зерским князьям, я не буду говорить, так как считаю несомнен-
ным, что Монастыревы в массе весь XV век служили в Верей-
ско-Белозерском уделе, и многие из них занимали очень вид-
ные места. Таким образом, карьера Монастыревых убедительно
подтверждает то, что мы можем наблюдать вообще в XV в., —
тесную связь между службой людей и их землевладением. За
сто почти лет службы удельным князьям Монастыревы раз-
множились, раздробили свои вотчины в семейных разделах
и не могли вследствие этого не измельчать, так как все их инте-
ресы и вся их жизнь замыкались в узких пределах белозер-
ского захолустья. За это время мы не имеем никаких указаний
на то, чтобы кому-либо из Монастыревых удалось приобрести
вотчину за пределами Белоозера.
Когда в 1397 г. на Белоозеро пришел Кирилл и положил
основание своему монастырю, а в следующем году его друг Фера-
понт основал свой монастырь, то Монастыревы оказались близ-
кими соседями обоих монастырей и естественно были вовлечены
в орбиту их религиозного и хозяйственного влияния. Однако,
вопреки ожиданию, соседство этих монастырей в течение всего
XV в. не оказывало того разрушительного влияния на земле-
владение соседей, которое мы часто наблюдаем в других
местах. До нас дошло довольно много актов и косвенных ука-
заний относительно земельных сделок Монастыревых и на
их дарения этим монастырям, но все эти сделки не выходят
за пределы нормальной мобилизации земель; вкладов же не-
много, и самые вклады невелики.
В самом начале XV в. Василий Александрович дал Кириллову-
монастырю пожню на р. Шексне, против Николы, т. е. возле
самого монастыря. Тогда же боярин Григорий Иванович купил
довольно значительный участок земли на Шексне — Копанов-
ские пожни, смежно с пожнями Ферапонтова монастыря. В
третьей четверти века его сын Иван дал эти пожни и небольшой
участок леса Кириллову монастырю.
181
В 40-х годах XV в. Дмитрий Васильевич продал тому же
монастырю за 6 руб. наволок за р. Шексной, против Николы.
В середине века Андрей Кирсномский, сын убитого под Сузда-
лем Константина, дал Кириллову монастырю три пустоши
в К и реноме, между монастырем и с. Никольским.
В третьей четверти века Вас. Фед. Безнос произвел с Кирил-
ловым монастырем небольшую мену. Не перечисляя других
сделок, укажу наиболее крупные. Вдова Вас. Фед. Безноса,
Анна, продала кн. Михаилу Андреевичу за 120 руб. с. Николь-
ское; это село кн. Михаил по духовной грамоте дал Кириллову
монастырю. 1 Около 1472 г. Иван Александрович Кнутов дал
тому же монастырю дер. Ильинскую и пожню за р. Шексной.1
Ликвидация в 1485 г. Верейско-Белозерского удела и при-
соединение Белоозера к великому княжению очень существен-
но изменили положение белозерских вотчинников. Перед ними
не только открывалась, но и становилась неизбежной широкая
арена общерусских интересов и службы великому князю, со
всеми выгодами и невыгодами в политическом и экономическом
отношениях по сравнению с тем временем, когда они жили
интересами белозерского удела. Им предстояла нелегкая за-
дача найти себе приличное место в иерархически сложной и
многочисленной толпе старых великокняжеских слуг. Служба
великому князю, с одной стороны, открывала возможность
получения поместья, но, с другой стороны, она отрывала от
родных гнезд и создавала новые связи и интересы в Москве.
Провинциал переставал дорожить своими измельчавшими вот-
чинами и легче, чем раньше, стал разделываться с ними.
Карьера Монастыревых на службе великому князю мне
представляется типичной для родов удельных князей после
ликвидации уделов. Поэтому я расскажу только о пределах
достижений Монастыревых на новом поприще. Из потомков
боярина Вас. Фед. Безноса следует отметить Андрея Василье-
вича Безносова. Он служил во дворе великого князя и в 1550 г.
в числе лучших слуг двора, не имевших подмосковного поме-
стья и вотчины, получил поместье под Москвой. В 1555 г. он
1 1485 г. СГиД, I, № 305.
* АИ, I. 305; С. А. Ш у .м а к о в. Обзор Грам. Кол. Эк. II, 85.
182
был в писцах дворцовых сел Московского уезда, а в 1560 г.
был товарищем писца Костромского уезда. Вскоре после этой
службы он был пожалован в дьяки и в Полоцком походе со-
провождал царя. В 1569 — 1570 гг. он служил дьяком в Вел.
Новгороде и здесь был захвачен катастрофой, в которой по-
гиб в числе других Монастыревых. 1
Выше было упомянуто, что Иван Дмитриевич Ципля был
дьяком кн. Михаила Андреевича Верейского. Его сыновья
Семен и Елизар унаследовали на службе в Москве карьеру
отца, и Елизар Иванович был выдающимся дельцом своего вре-
мени. В 1510 г. он принял участие в ликвидации Псковского
веча, в 1513—1514гг. участвовал в Смоленском походе, в 1521 г.
был в посольстве в Литву. В 1532 г. он был уже «великим»,
т. е. думным, дьяком и как близкий к великому князю человек
участвовал в предсмертной думе вел. кн. Василия. 2 Во время
малолетства Ивана IV Елизар Иванович продолжал служить,
но стоял в стороне от борьбы придворных партий, в 1542 г. вы-
шел в отставку и умер около 1546 г.
Еще более крупным дельцом был сын Елизара — Иван
Елизарович Циплятев. С 1549 г. он часто упоминаемся как
дьяк, в 1555—1556 гт. управлял Разрядом, повидимому в чине
думного дьяка. О высоком положении Иванэ Елизаровича в
придворной среде говорит то, что его дочь Анна вышла замуж
за кн. Вас. Дан. Пронского. Во время опричнины Иван Ели-
зарович вышел в отставку, получил разрешение постричься в
Кириллове монастыре, дал монастырю свою родовую вотчину
на Белоозере и умер незадолго до Новгородской катастрофы,
в которой погибли его сородичи — Циплятевы, Мусоргские
и Монастыревы. 3
1 Н. Мятлев и Н. П. Лихачев. Тысячная книга 1550 г.
Орел, 1911. П. Милюков. Спорные вопросы, 164; его же. Древ-
нейшая разрядная книга, 235 , 237; Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 533, по
Дмитрову № 201.
1 Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки XVI в., 80—86.
а Биографические сведения о Циплятевых см. Н. П. Лихачев.
Разрядные дьяки XVI в., по указателю. О крупном вкладе Ивана Ел-ча
по своей дочери Анне Пронской Ростовскому Борисоглебскому монастырю
см. Вкладные книги этого монастыря, изд. Титовым, 32. Ярославль, 1881.
183
Из младшей линии Монастыревых следует отметить Матвея
Федоровича Бурухина, который в 1547—1552 гг. был постель* *
ничим царя Ивана. 1
Подводя итоги, можно сказать, что думное дьячество и чин
постельничего были высшими достижениями наиболее выдаю-
щихся Монастыревых на службе в Москве. Несколько пред*
ставителей рода служило в дворянах, а большинству Монасты-
ревых пришлось служить в городовых детях боярских. Неко-
торые Монастыревы, не находя себе места на службе великому
князю, стали служить дому св. Софии, т. е. новгородскому
владыке.
Московская служба предъявляла служилому человеку
более высокие требования и возлагала на него более тяжелые
расходы. Монастыревы со своих измельчавших вотчин не могли
служить великому князю без дополнительного поместного
обеспечения, но они были родовитыми людьми, и потому по-
лучили свою долю в огромном фонде земель, конфискованных
Иваном 111 в Новгороде. По нашим неполным сведениям, мы
находим в конце XV в. на поместьях следующих Монастыревых:
в Водской пятине — Семена и Елизара Циплятевых, в Бежец-
кой пятине —Ивана Яна Мусоргского и Тим. Вас. Безносова
с сыном. 2 По позднейшим книгам мы находим в тех же пятинах
и в Шелонской пятине потомков указанных лиц, Неупокоя и
Ивана Андреевича Кнутовых и других Монастыревых.
По новгородским поместьям Монастыревы завязали сно-
шения с домом св. Софии, и в середине XVI в. несколько Ци-
плятевых сидело,на поместьях новгородского владыки. •
Разложение белозерских вотчин Монастыревых начинается
в конце XV в. В конце века Данило Васильевич Блин дал Фера-
понтову монастырю сельцо Сару Михайловскую, на р. Саре,
и Кириллову монастырю подмонастырные деревни: Кабачину,
Старостин}' и Матвеевскую. 4
1 Древнейшая Разрядная книга, 3—4.
8 Новг. писц. книги, III, 45, 73, 90; Д. Я. С а м о к в а с о в. Арх.
материал, I, 231.
’ АИ, I, № 190.
* АИ, I, 305; С. А. Шумаков. Обзор Грам. Кол. Эк., II, 83L
184
Чрезвычайно интересна многолетняя борьба Монастыревых
с Кирилловым монастырем из-за с. Троицкого, в Надпорож-
ском стану. Село Троицкое и дер. Пантелеймонова были во
владении потомков Константина Федоровича, убитого под
Суздалем. В 1515 г. его внук Семен Андреевич Кирсномский
дал монастырю с. Троицкое, Ряхово и пустошь Комонево,
получив при этом 30 руб. сдачи. Из этих денег по приказу отца
он дал 20 руб. в приданое двум сестрам, а 9 руб. истратил
на уплату долгов отца. 1 Через два-три года брат Семена,
Федор Андреевич, выкупил у монастыря с. Троицкое за 60
руб., но в 1519 г. дал его опять монастырю. Еще через три года
двоюродные братья Семена и Федора, Юрий, Иван и Терентий
Матвеевичи, вступились в с. Троицкое и выкупили его у
монастыря за 70 руб.8
Неизвестно, долго ли они владели Троицким, но удержать
его не могли, заложили в 50 руб. своему сородичу думному
дьяку Елизару Циплятеву и просрочили кабалу. В 1547 г.
душеприказчики Елизара Циплятева дали с. Троицкое Кирил-
лову монастырю, но и на этот раз оно не осталось за монасты-
рем и в 1558 г. было выкуплено за 50 руб. Григорием и Яковом,
сыновьями Юрия Матвеевича. 1 2 3 4
Борьба Монастыревых за с. Троицкое закончилась в 1569 г.,
когда. Григорий и Яков Матвеевичи продали его монастырю за
95 руб. Продажа была произведена очень удачно, так как в
1570 г., в связи с погромом Новгорода, часть Белозерского уезда
была взята в опричнину, и Монастыревы лишились своих
вотчин. (Не задним ли числом составлена и помечена 1569-м го-
дом купчая грамота?).
Рассмотрим другие отчуждения Монастыревых.
В 1539 г. Григорий Львович Оладьин с сыновьями продал
Кириллову монастырю за 150 руб. крупную вотчину —
с. Павловское с 11 деревнями и 4 починками, на юг от р. Ковжи,
где ныне находятся селения Павлово, Елинская и Кнутово. 1
1 дю, № 112.
2 Шум ак о в. Указ, соч., 11, 3, 8—9; Н. К. Никольский.
Кириллов Белозерский монастырь, I, 2-я половина, XXV, СПб., 1910.
’ Н. К. Никольский. Указ, соч., XXXHI.
4 Н. К. Никольский. Указ, соч., XXIX.
18&.
В 1550 г. упомянутый выше Терентий Матвеевич дал Кирил-
лову монастырю дер. Пантелеймонову с пожнями на р. Мотоме,
оставив за собой в пожизненное владение, а через два года на-
писал духовную, по которой отдал монастырю всю свою вотчину.
Так как у Терентия детей не было, то ему оставалось позабо-
титься только о своей душе и о жене, что он и поручил кирил-
ловским старцам. Вся вотчина Терентия состояла из одной
трети с. Троицкого, по долям с братьями Юрием и Иваном,
и дер. Пантелеевской. На с. Троицком в это время лежал долг
Кириллову монастырю по кабале в 50 руб. Отдавая свою вот-
чину монастырю, Терентий писал в духовной, обращаясь к
властям монастыря: «а они бы пожаловали поставили жене
моей Соломониде келью в девичьем монастыре в Горицах (Вос-
кресенский Горицкий монастырь на р. Шексне —филиал Ки-
риллова монастыря), какова ей люба, да и туто-б, Бога ради,
ее не уморили. А не пожалуют не поставят кельи, и вы бы ей
дали 20 рублев, и она себе, где хочет, тут поставит». Далее,
обращаясь к душеприказчикам, Терентий просил их позабо-
титься, чтобы кирилловские власти «не уморили в девичьем
монастыре в Горицах с голоду жены моей Соломониды». Всех
холопов Терентий отпустил на волю, за исключением одной
холопки с двумя сыновьями, которую приказал дать в келью
Соломониде. 1
В 1559 г. разделался со своей вотчиной И брат Терентия —
Иван. Его доля в с. Троицком состояла из деревень Фенягиной
и Белавиной, с пожнями по р. Мотоме. Он продал их Кирил-
лову монастырю за 50 руб. 8
В сделках Монастыревых с Кирилловым монастырем мы
можем наблюдать то же, что и в других местностях и в истории
других монастырей. Монастыри в это время стали большой
экономической силой и скупали земли разорявшихся вотчин-
ников. Даже в данных грамотах этого времени, в которых речь
идет как будто о дарениях, мы часто замечаем зависимость да-
рителя от монастыря.
1 Духовная 1552 г. напечатана Н. П. Лихачевым/ Сборник ак-
тов, I, 26—27. СПб., 1895.
* С. А. Шумаков. Указ, соч., II, 16.
186
Последний вклад Монастыревых Кириллову монастырю про-
изошел в обстановке бурных событий опричнины. Думный
дьяк Иван Елизарович Циплятев постригся в Кириллове мо-
настыре и дал ему в 1569 г. с. Елизарово Раменье, на верховье
р. Ковжи. 1
Акты Кириллова монастыря сохранились в большой пол-
ноте, но само собой разумеется, что ими не исчерпываются все
сделки Монастыревых. Несколько вотчин досталось Ферапон-
тову монастырю. Затем были вотчины, проданные в разное
время частным лицам, а также такие, которые были даны в
приданое дочерям и сестрам. Но и после этого у Монастыревых
оставалось несколько значительных вотчин, которых они ли-
шились в двойной катастрофе 1570 г.
Тесные сношения Монастыревых с домом св. Софии еще
более упрочились тем случайным обстоятельством, что Пимен
до поставления в архиепископы Новгорода (в 1559 г.) был чер-
нецом Кириллова монастыря, с которым у Монастыревых были
вековые связи и в котором одновременно с Пименом были чер-
нецами Иов и Макарий Бурухины-Монастыревы. По этим свя-
зям Монастыревы попали в софьяне, и перед Новгородской
катастрофой 1570 г. Никита Неудачин Циплятев был дворец-
ким владыки Пимена. В 1570 г. в числе других софьян были
казнены Циплятевы, Мусоргские и Монастыревы, а затем были
взяты в опричнину вотчины Монастыревых, а сами они высе-
лены в разные города — в Смоленск, Вологду, Ржеву Пустую.
Все вотчины Монастыревых, которые не были прибраны
к рукам монастырями, были отобраны на государя. После этого
можно говорить о лицах, семьях или фамилиях рода Алексан-
дра Юрьевича Монастыря, но история его рода, как такового,
окончилась вместе с ликвидацией его белозерекой вотчины.
4. ПОДМОСКОВНАЯ ВОТЧИНА ВАЛУЕВЫХ НА Р. ЛИКОВЕ
О вотчине Валуевых мы имеем немного сведений, но они
заслуживают внимания по охвату времени более чем в три
столетия.
1 С. А. Шумаков. Указ. с)ч., б.
181
Родословие Валуевых, сочиненное в конце XVII в., с не-
избежной легендой о выезде их родоначальника (из ЛитвЫ),
безграмотно с генеалогической точки зрения и требует некото-
рых предварительных поправок, необходимых для понима-
ния истории их вотчины. 1
Родоначальником Валуевых был некий Окатий или Акатий,
современник Ивана Калиты. В духовных грамотах Ивана Ка-
литы упоминается слободка Окатьева в Звенигороде, которую
Калита завещал своему сыну Ивану. 2 Этот Акатий, бывший
владелец или устроитель Окатьевой. слободы, был отцом боя-
рина Василия Акатьевича, который подписался в числе свиде-
телей договора 1341 г. вел. кн. Симеона с братьями. 3
У Василия Акатьевича известны два сына: Тимофей Валуй
(валуй — гриб из породы сыроежек, который во многих мест-
ностях считается несъедобным) и Семен. Тимофей Валуй на
Куликовом поле был воеводой вел. кн. Дмитрия Донского и
был убит в бою. Семен Васильевич был боярином вел. князей
Дмитрия Донского и Василия Дмитриевича. 4 У Тимофея
Валуя известны два сына: Даниил и Федор — оба бояре
вел. кн. Василия Дмитриевича. Про Федора Тимофеевича Ва-
луева летописи сообщают, что он в 1382 г. был убит своим
«лукавым» рабом.
В следующем поколении Валуевы были вытеснены из бояр-
ских рядов и стали служить в рядовых дворянах. Размножа-
лись они умеренно, и тем не менее вотчина их подверглась
общей участи старых подмосковных вотчин.
Первоначальная вотчина Акатия устанавливается по топо-
нимическим данным и по позднейшим актовым материалам.
На юго-запад от Москвы на р. Дикове, притоке Десны, нахо-
дится селение Акатово. На новых картах Подмосковья вместо
Акатова показано Баранове), с которым Акатово слилось в
одно селение. Километрах в двух от Акатова за р. Диковой
1 С. Андреевский. Валуевы. Орел, 1913. Поколенная роспись,
напечатанная Андреевским, для XIV—XV вв. не имеет никакой цены.
г СГиД, I, № 23.
• Там же, № 43.
* См. летописи, в рассказе о Мамаевом побоище, и Синодик Успенско-
го собора. Древн. Росс. Вивлиофика, VI, 452.
188
находится дер. Мешкова, а ниже по течению Ликовы на левом
берегу находится с. Валуево Покровское. Дер. Мешкова по-
лучила свое название от Григория Михайловича Мешка Ва-
луева, жившего на рубеже XV и XVI вв. 1
В первой четверти XIV в. все верхнее течение Ликовы с
названными селениями составляло одно владение, принадле-
жавшее Акатию, затем Тимофею Валую, его внуку, а затем
Григ. Мих. Мешку, правнуку Тимофея Валуя, и другим по-
томкам Акатия. Указать сколько-нибудь точно размеры вла-
дения невозможно, но по приблизительному расчету в нем
было до 2500 десятин.
Довольно широкая долина р. Ликовы представляется ти-
пичной для подмосковного ландшафта. Лет 500—600 тому
назад р. Ликова, вероятно, была многоводнее. По актам, на
ней было не менее четырех мельничных плотин. Против Ака-
това и Валуева мельницы упоминаются еще в XVII в. У дер.
Мешковой на овраге была запруда. Лес по обоим берегам Ли-
ковы изобиловал дичью и пчелами. По заливным берегам были
хорошие покосы. Словом, место для поселения было очень
хорошее. Весьма возможно, что в XIV в. в Ликове водились
бобры, которые в мелких притоках Пахры встречались еще
в XV в.
К сожалению, мы не можем проследить дробление вотчины
Акатия в XV в. По актам XVI—XVII вв. мы можем видеть
только последние этапы разрушения вотчины, когда значитель-
ная часть ее уже отошла в посторонние руки.
В конце XV в. северо-западная часть вотчины принадлежала
Григорию Михайловичу Мешку, а с.Покровское Валуево —
его младшему брату Ивану. Иван Михайлович, не находя себе
места при великокняжеском дворе, сделал карьеру при дворе
Новгородского владыки и во второй четверти века был дворец-
ким дома св. Софии.
Иван Михайлович, не имея детей, дал по духовной грамоте
21 марта 1553 г. свою вотчину владыке Пимену в дом св. Софии.
По писцовым книгам 1551 г. Андр. Лодыгина и Ив. Челищева
1 Григ. Мих. Мешок в 1515 г. был писцом Верейского уезда (СГиД,
1, стр. 530).
189
к с. Покровскому были деревни: Алферьева, Пирожкова,
Рытикова и на р. Ликове дер. Исакова, пашни доброй земли
243 чети, сена 195 копен и 7’/2 четей леса. При пере-
воде на счет десятинами это будет немного менее 300 десятин.
Иван Михайлович обусловил свой вклад выдачей жене 100 руб-
лей «за ее приданое и наделок» и оценил вотчину, на случай выку-
па ее родичами, для близких родственников в 400 руб., а если
«дальние братья в роду похотят ее взяти», —- то в 500 руб. 1
Новгородский владыка Пимен 20 февраля 1554 г. получил
на этот вклад жалованную грамоту, но Покровское Валуево
было выкуплено у дома с. Софии родным племянником Ивана
Михайловича, Леонтием Григорьевичем, от которого перешло
к его сыну Григорию Леонтьевичу, а затем к внукам. Григо-
рий Леонтьевич, выдающийся воевода Смутного времени и
первых лет царя Михаила, имел сына Ивана и двух дочерей,
Марфу и Татьяну.
Из писцовых книг 1627 г. Московского уезда мы узнаем,
что Ивану Михайловичу принадлежало не все село Покровское,
а только половина. В писцовых книгах написано: «За вдовом»
Ульяной, Степановой женой Валуева, половина сельца, что
было село Покровское Большое, на речке на Ликове, а другая
половина того сельца за Иваном Григорьевым сыном Валуе-
ва». По другую сторону Ликовы в писцовых книгах записаны
приданые вотчины—кн. Ив. Мих. Мещерского и Никиты Ива-
новича Карамышева — у каждого по половине сельца Наста-
сьина. Владели они по данной грамоте 1623 г. Григория Леон-
тьевича Валуева, который дал Настасьино по половинам своим
дочерям — кн. Марфе Мещерской и Татьяне Карамышевой. 2
Так южная часть вотчины Акатия вышла из его рода.
Несколько актов относительно северной части вотчины до
нас дошло в связи с вкладом Ив. Вас. Большого Шереметева
1569 г. Кириллову монастырю с. Шильбутова, которое нахо
дится на верховье р. Ликовы. Шереметев, намереваясь сделать
вклад монастырю, стал прикупать соседние земли и селения.
1 Грам. Кол. Эк., 7160, по Москве № 18.
’В. и Г. Холмогоровы. Материалы для истории сел, VIII,
113—114.
190
В общем он дал монастырю с. Шильбутово, 20 деревень и пу-
стое сельцо Негонцево. •
Шильбутово было куплено Шереметевым в 1566 г. у Суб-
боты Стромнлова за 30 руб. В том же году он купил к с. Шиль-
бутову у Андрея Васильевича Валуева и его жены Прасковьи
Михайловны Картмазовой дер. Мишневу. Эта не существую-
щая ныне деревня находилась между с. Акатовым и сущест-
вующей ныне на р. Сетуни дер. Картмазовой, родовой вотчиной
Картмазовых. Очевидно, Андрей Валуев, живя по соседству
с Картмазовыми, породнился с ними и получил дер. Мишневу
в приданое за женой. Затем в 1568 г. Шереметев купил у
старицы Александры, вдовы Андрея Михайловича Валуева,
и у ее сына Ивана одну треть сельца Негонцева, а другую
треть того же сельца — у Андрея Васильевича Валуева. 1
К концу XVI в., вся северная часть вотчины Акатия была
ликвидирована Валуевыми, и за ними оставалась южная часть,
о которой было рассказано выше.
Чтобы использовать для выводов изложенные скудные дан-
ные о вотчине Валуевых на р. Ликове, следует сделать
несколько замечаний о других вотчинах потомков Акатия и об
их служебном положении.
Выше было сказано, что Валуевы, по сравнению с другими
фамилиями, размножались умереннее: в середине XVI в. Взлуе-
вых было всего 12 человек. Вытесненные при вел. кн. Василии
Темном из среды великокняжеского боярства, они оставались,
однако, «добрым» родом дворян великого князя. Матвей Ива-
нович Валуев в 1498 г. был писцом Шелонской пятины (сохра-
нившаяся часть его книг напечатана в т. IV Новгородских
писцовых книг, изд. Археогр. комиссией). Григорий Михайло-
вич Мешок в 1519 г. был писцом Верейского уезда. Следует
заметить, что в это время (не так, как в XVII в.) в писцах
бывали только дворяне высших чинов.
При царе Иване в дворянах служили едва ли не все налич-
ные Валуевы: по Москве—Федор Степанович, по Ржеву —Хогеп
Андреевич, по Боровску — Андрей Михайлович с сыном
1 Гос. публ. библ. им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, ф. Q. IV, кн 1136,
лл. 396—606, €37—643- 188-
191
Иваном, по Можайску — Андрей и Услюм Васильевичи, по
Старице — Василий и Андрей Михайловичи и Тихон и Иван
Андреевичи. Как можно видеть, указанные Валуевы, за исклю-
чением Федора Степановича, служили по разным городам,
по всей вероятности с поместий, а не с вотчин.
Кроме подмосковной, у Валуевых известны еще две старые
вотчины, обе среднего размера. В великий мор, около 1423 г.,
Акулина Валуева, вдова боярина Федора Тимофеевича, уби-
того своим рабом, дала Троицкому Сергиеву монастырю
с. Петровское на р. Воре, в Московском уезде (существует ныне).
Есть основание предполагать, что Петровское было вотчиной
еще Акатия. Дело в том, что в писцовых книгах конца XVI в.
в той же местности, при впадении в Ворю речки Торгоши,
упоминается несуществующая ныне дер. Акатова. 1
Другая вотчина Валуевых, вероятно Тимофея Васильевича
Валуя, находилась в Можайском уезде. Это — сельцо и дерев-
ня Валуевы на р. Колоче, недалеко от поля Бородинского сра-
жения. В середине XVI в. это владение принадлежало Андрею
и Услюму Васильевичам Валуевым.
Наличность у Акатия и его ближайших потомков вотчин,
кроме подмосковной на р. Ликове, а также умеренное размно-
жение Валуевых несколько замедлили дробление подмосков-
ной вотчины. С другой стороны, в истории Валуевых не было
таких катастрофических обстоятельств, которые разорили по-
томков Якова Воронина, или таких, как опричнина, довер-
шившая разрушение вотчин Монастыревых и Квашниных. Эти
обстоятельства отсрочили ликвидацию вотчины Акатия на
р. Ликове лет на 50—60, но не спасли ее от участи, общей
боярским вотчинам XIV—XV вв.
5. ПОДМОСКОВНАЯ ВОТЧИНА КВАШНИНЫХ НА Р. ВСХОДНЕ
Разрушение крупной вотчины великокняжеского бояр-
ского рода мы можем наблюдать на Всходнинской вотчине
Квашниных.
Родословные предания Квашниных о выезде их родоначаль-
ника в Москву рассказывают сбивчиво и допускают хроноло-
1 Писи, книги Моск, гос., 1, 145, 164, 2£Й>.
192
гические несообразности, но дают несколько ценных сведений.
Квашнины в своих челобитных последней четверти XVI в.
писали, что Родион Нестерович при выезде из Киева в Москву
привел с собой 1700 княжат, детей боярских и слуг своего
двора. Вел. кн. Иван Калита принял его с честью, дал ему
боярство и «на приезде» пожаловал ему «село во область, круг
реки Всходни на пятинадцати верстах», да половину Волока
Дамского», «а другая бысть половина Новгородская».
Дружину Родиона Нестеровича можно считать сильно пре-
увеличенной родословным преданием; на Волоке он мог полу-
чить только кормление, а не вотчину, — но сообщение о вотчине
на Всходне подтверждается источниками. 1
Ив. Род. Квашня в числе близких к вел. кн. Дмитрию Ивано-
вичу бояр, «вернейших паче всех», как выражаются летописи,
был свидетелем двух духовных грамот Дмитрия Донского.
Смерть Ив. Род. Квашни Симеоновская летопись отмечает
как выдающееся событие московской жизни: «Тое же весны
(1390 г.) во великое говение престайися раб Божий Иван Ро-
дионович, нареченный в мнишеском чину Игнатий, и положен
бысть у святого Спаса в монастыре, иже на Всходне». s
Позднейшие акты показывают, что не случайно Ив. Род.
Квашня был погребен у Спаса на Всходне —здесь была ро-
довая усыпальница Квашниных в монастыре, поставленном
им самим или его отцом и здесь же «круг реки Всходни на
пятинадцати верстах» была вотчина Квашни.
По актам известно, что вотчина лежала по обоим берегам,
Всходни, по берегу р. Москвы от устья р. Хинки до р. Баньки,
т. е. на 7—8 верстах. В нее входили следующие существующие
ныне селения: Коробовское-Тушино, Спасское, на север от
Тушина, слева от Всходни — Петрово-Песту шин о, Братце-
во и Юрово (последнее в 8—9 верстах от Тушина), а справа от
Всходни —Рождествено, основанное в XVII в., и дер. Дудина,
принадлежавшая в XV в. Василию Дуде Квашнину. Земля
1 Челобитные Квашниных в местнических делах 1576 и 1589 гг. см.
Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки XVI в. Приложение, 7—8 и 17—18
стр.; Родословцы — Временник Общ-ва ист. и древн. росс., X, 92, 259.
’ СГиД, I, 30 и 34; ПСРЛ. XVIII. Ю.
13 С. Б. Веселовский 1®3
дер. Дудиной была смежна с землей с. Ивановского, кото-
рое невидимому тоже находилось в пределах вотчины Кваш-
ниных.
Монастырь Преображения Спаса, разрушенный до основа-
ния тушинцами, после Смуты не был восстановлен, а престол
Спаса был перенесен в соседнее селение, которое стало назы-
ваться по храму Спасским. На месте монастыря остался погосг
с церковью Андрея Стратилата. В 1890 г. церковь Андрея Стра-
тилата была разобрана и престол перенесен в с. Рождествено.
В настоящее время на месте монастыря лежит несколько
надгробных плит, глубоко ушедших в землю, а на подмывае-
мом р. Москвой высоком берегу видны концы боковых фунда-
ментов каменных стен монастырской ограды, да на крутом
обрыве торчат из земли человеческие кости. Заметно несколько
слоев погребений, — очевидно, здесь хоронили людей на про-
тяжении нескольких веков.
Местоположение монастыря замечательно. Это небольшой
неправильный четыреугольник. Одну сторону его образует
крутой подмываемый р. Москвой берег. За 500 лет Москва
отмыла много земли, и фундамент стены, стоявшей вдоль реки,
давно осыпался под откос. Справа и слева, образуя две стороны
четыреугольника, в р. Москву впадают глубокие крутые ов-
раги. Вероятно здесь были рвы, размытые с течением времени
вешними водами. Доступной для нападения оставалась чет-
вертая, меньшая сторона крепости, которая могла быть укреп-
лена рвом, частоколом и прудом, который, кстати сказать,
существует поблизости и в настоящее время.
Неизвестно/ когда была возведена каменная ограда мона-
стыря, которая упоминается в данной грамоте 1570г. кн. Софьи
Телятевской, но тот факт, что уже в 1390 г. здесь была усы-
пальница Квашниных, говорит за то, что в XIV в. монастырь
имел значение феодального гнезда, в устроении которого ре-
лигиозные интересы — вотчинное богомолье и родовая усы-
пальница — соединялись с задачами обороны и управления. 1
1 Говорят, что на месте церкви Андрея Стратилата сохранился в земле
склеп. .Мне кажется, что раскопки на месте быв. монастыря Спаса могут
дать ценные результаты.
194
Исходное положение в истории разложения Всходнин-
ской вотчины можно представить себе так. Вначале это —огром-
ное владение в несколько тысяч десятин, ценное своей близо
стью к Москве, хорошей землей и мельницами на р. Всходне,
принадлежащее могущественному предводителю многочислен-
ной дружины. Находясь на берегу р. Москвы, в местности, укре-
пленной природой и искусством, это феодальное гнездо-крег
пость имеет одновременно военное, хозяйственное и религиоз-
ное значение.
После смерти Ив. Род. Квашни начинается дробление вот-
чины. При разделе ее на три части между тремя сыновьями
Ив. Квашни отчий дом, с. Коробовское и монастырь Спаса
получил младший сын — Василий Туша, по которому Коробов-
ское стало называться Тушиным. У Василия Туши был один
сын, Александр, и один же внук—Михаил Александрович.
Когда после смерти Михаила Александровича пришлось де-
лить его вотчину между его семью сыновьями, то отчий дом,
т. е. Тушино и монастырь Спаса, опять был дан двум младшим
сыновьям Михаила.
Доли двух старших сыновей Ив. Род. Квашни, имевших уже
в XV в. многочисленное потомство, раздробились раньше на
множество мелких участков.
Карьера Квашниных в XV в. представляется во многом
неясной. Известно, что старший сын Ивана Квашни, Илья
Иванович, был выдающимся боярином вел. кн. Василия Дми-
триевича, но в следующем поколении Квашнины оказываются
вытесненными из среды великокняжеских бояр. В многолетней
«замятие» княжат и в Шемякинской смуте никто из Квашниных
не скомпрометировал себя, но и не оказал особых услуг велико-
княжескому дому. .
Вытесняемые из среды великокняжеского боярства, Кваш-
нины стали переходить на службу в уделы. Так, Данило Ро-
дионович Жох был боярином у вел. кн. Марии Ярославны
(в 80 х годах). Фома Иванович служил кн. Борису Василье-
вичу Волоцкому и в 1489 г. был от него воеводой в походе на
Вятку. В начале XVI в. Александр Васильевич Рубец был
боярином новгородского владыки. Служба в уделах и дому
св. Софии для великокняжеского боярского рода была
13* 195
вначитишиой деградацией. Эти* *, вероятно, объясняется то, яга
Квашнины не обогащались на службах новым* вотчинам*
были вынуждены дробить свое родовое гнездо на р. Всходне.
По родословию Квашниных мы насчитываем в середине XV в.
20, а на рубеже XV я XVI вв. — 55 человек мужского иола,
fie все, конечно, принимали участие в разделе Всходиммской
вотчины. Были лица, уходившие в монастыри. Так, Гурий
Тушин и Дорофей Рубцов ушли во второй половине века в Ки-
риллов монастырь. Некоторым Квашниным удавалось при-
обретать новые вотчины. Прокофий Розлада и его потомки
имели вотчину на юго-западе от Москвы — там, где ныне на-
ходится с. Городище, прежде —- Прокофьевское Розладика.
Другим Квашниным удалось приобрести вотчины (в XV в.)
в Переяславском я Волоколамском уездах. Но тем не менее
Всходиииская вотчина уже в конце XV в. была сильно раз-
дроблена.
Естественно, что Квашнины, как добрые дворяне старого
рода, получили хорошую долю в новгородской добыче, и в конце
XV в. в Новгороде были испомешены: в Шелоиской н Дерма*
осой пятинах — четыре сына Прокофия Разлады, пять братьев
Васильевичей Рубцовых; в Водской и Шелоиской пятинах —
Иван Степанович Самарин с тремя сшювьями, три Михайло-
вича Тушины.1
В общем,, в конце XV в. в Новгороде получили поместья
не менее 18 Квашниных. Интересно отметить, что еще до этого
Илья Васильевич Рубец женился на дочери новгородского
боярина Ф. Хромого и получил в приданое вотчину в Чер-
ииченсквм погосте Деревсжой пятины.*
В первой половши XVI в. Всходиииская вотчпмм была уже
сильно раздроблена между потомками . всех трех сыновей
Ив. Род. Квашни. Некоторые часта ее были отчуждены посторов-
иим лицам ила даны в приданое дочерям я сестрам, ио Квмв-
нины еще держались на остатках своего родового гнезда. Лик-
видация этих .остатков была довершена в третьей четверга
1 Нввгорчяж men. котя, II, 187, 188, 211, 224. 232. 6Щ, «2: III,
631, 88fc TV, IS, 21, 22, 72, «3; V, 2, IX M, IB—30, 46, 56, НВ.
• Т» w IU «М.
века террором царя Ивана, при участии двух крупнейших
монастырей —Троицкого Сергиева и Киридлова.
Выше было рассказано, как три четверти сельца Петрова
(около 150 десятин) были взяты вел. кн. Василием за разбой у
Тишковых, наследников по женской линии, отданы пострадав-
шим от разбоя торговым людям и куплены у последних околь-
ничим Андреем Александровичем Квашниным за 200 руб.
(стр. 37). Ближайшие родичи, Попадьины и Фомины Кваш-
нины, претендовали на эту вотчину, но отступились, когда
Андрей Александрович дал им заверение, что он будет держать
ее за собой и не отчудит из рода.
Так как одна четверть сельца Петрова оставалась за По-
падьиными, то получилась чересполосица и начались обиды
и ссоры. Попадьины в челобитной 1550 г. жаловались на Анд-
рея Александровича: «двор, государь, у нас вместе не разго-
рожен, и пашню пашем через полосу и луги, государь, косим
через полосу-ж... и нам прожить в одном месте немочно—лю-
дишек наших бьет и садишко отнял и рощу сечет, а нас выжи-
вает из нашей вотчины».
Семейная жизнь Андрея Александровича сложилась не-
счастливо. Его первая жена Мария Васильевна Ларионова умер-
ла в 1534 г. бездетной. Вторая жена, Анастасия, и ее единст-
венный сын умерли при жизни Андрея. У него остались на
руках четыре внука, но они не могли заменить ему Ьемьи, и
он решил уйти в монастырь и провести остаток дней «безмя-
тежно», как он писал в челобитной, в Кириллове монастыре.
Он сделал монастырю большой вклад деньгами, хлебом и ве-
щами и решил отдать три четверти сельца Петрова.1 Из-за
сельца Петрова с Попадьиными и Фомиными у него произо-
шла ссора, за кулисами которой действовали кирилловские
старцы.
Андрей Александрович, отдавая свою вотчину монастырю,
формально был прав, но не мог не понимать, что причинял
этим большой вред родичам и способствовал разрушению ро-
довой вотчины. Царь Иван и бояре, слушавшие дело, стали на
1 Записки Отделения рус. и слав, археологии, Археол. об-во. СПб.,
1851, I, 86.
197
формальную точку зрения и отказали Фоминым а иске (1559 г.).
Так а центре ВсходиянскоЙ вотчины водворился новый хозяи н—
Кириллов монастырь, который на своем подворье в Москве
имел постоянное представительство и хотел для обслужива-
ния его иметь подмосковное хозяйство.
За Попадьиными оставалась одна четверть сельца Петро-
ва, которая подверглась дальнейшему разделу. Половина этой
четверти, около 25 десятин, досталась неизвестным путем
Вас. Ив. Хлопову, вероятно как приданое. Хлопов в 1577 г. дал
свой жребий Кириллову монастырю. В 1565 г. Анна, вдова
Сем. Г риг. Попадьина. выкупила по суду у Кириллова мона-
стыря этот жребий, нов 1587 г. продала весь свой жребий тому
же монастырю за 50 руб.1
В 1574 г. Вас. Григ. Фомин, вероятно после неоднократ-
ных столкновений с кирилловскими старцами, дал ш разре-
юеиме «приткнуть плотину, как мочяо плот сделать и мельни-
цу укрепить», к своему берегу р. Всходим, с условием, чтобы
межница была на кирилловском берегу.*
Рассматривая ссоры Квашниных из-за сельца Петрова,
мы сделали бы большую ошибку, если бы сочли Андрея Алек-
сандровича за принципиального разрушителя родовых вотчим,
а Фоминых и Попадьмных приняли бы за сторонликов родо-
вого землевладения. Все они руководились личными интере-
сами и довольно наивно пользоважсь огмишпишн нормами
родового землевладения, то нарушая их, то прибегая под их
защиту. Прошло всего несколько лет после этой тялобы, и Фо-
мины и Тушины последовали примеру Андрея Александрови-
ча я дали свои вотчины другому большому аюнастырю — Тро-
«косому Сергиеву.
Для понимания этих вкладов надо сказать, что Квашнины,
подобно другим боярским родам, сильно пострадали от овал
я казней царя Ивана. Василий Квашнаш в иестиаческой тяж-
бе с Фомой Бутурлин» (1589 г.) писал, что «и гвсулареие сиа-
ле метало» Ивана Петровича Пояркова н Семейки Чулкова
1 Никольский. Кириллин Белозерский монасгмрь, т. I, 2-ямно?
инка. LXV и LXXVUL
> Тж М, UX.
МВ
Рубцовых, Ив. Фед. Невежииа и Вас. Вас. Розладина, «и видя,
государь, наш грех и государскую на нас опалу, в те-ж поры
пропал в Литве (т. е. бежал) Золотой Григорьев Квашнин.
И государь на нас в те поры на всех положил опалу».1
Несомненно, что Фомины и Тушины, давая свои вотчины
монастырю, делали это под впечатлением опал и казней, по-
стигших их родичей.
Данило и Василий Григорьевичи Фомины получили от отца
две вотчины: на р. Всходне сельцо Во рисково с мельницей
и деревни: Аннино, Антонкову и Братцеву и в Переяславском
уезде сельцо Новоселку с деревнями. Братья жили дружно и
владели нераздельно не только вотчинами, но и движимым иму-
ществом. Данило Григорьевич незадолго перед смертью (1570 г.)
написал духовную, в которой сделал следующие распоря-
жения. Свою долю ₽ вотчине и в движимом имуществе он за-
вещал жене Анне и единственному сыну Григорию и приказал
не делиться с Василием, — «а похочет жена моя или сын мой
Григорий делиться с братом моим Васильем в вотчине или в
поместье, ино на них не буди мое благословение в сем веце и
в будущем». «А что наши животы с Васильем с братом, доспе-
хи и лошади и всякая рухлядь не в разделе, и жене моей Анне
и сыну Григорию того с Васильем с братом не делити». На бра-
та Василия Данило возлагал моральное обязательство не от-
чуждать своей вотчины, а в случае смерти отдать ее Анне с
сыном. Вотчина дана Анне с условием, что если ее сын Григо-
рий умрет бездетным, а она сама пострижется или выйдет за-
муж вторично, то вотчина должна быть отдана Троицкому мо-
настырю. Из второстепенных распоряжений Данилы отмечу:
отпуск на свободу всех рабов, как кабальных, так и тех, «кото-
рые мне били челом безкабально», и вклад монастырю Спаса на
Всходне, «где мне лечь», десяти рублей, да игумену того же
монастыря пяти рублей. 1 2
1 Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки. Приложения, 16. 27—28;
В. В. Розладин, выдающийся воевода, казнен в Новгородском погроме
1570 г. О его казни см. Курбский. Сочинения, РИБ, XXXI. 301.—
В то же приблизительно время бежал в Швецию Петр Розладин.
2 Духовная. См. Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 536, л. ПО. Другой спи-
сок — там же, кн. 530, л. 64.
199
Вскоре после иажкашея духовной Дятле ГригерввшР1
умер, а затем умер бездетным его сын Григорий. Сто дочь Лима,
гттгпиг* замуж за кн. Вас. Смикого, получила приданое
и была выделена при жизни родителей. Таким образом, ома не
имела никаких пран ма вотчину, Вием Данилы, исполняя
завещание мужа, дала а 1570 г. Троицкому монастырю деревин
Антонкову и Братцеву, с мельницей ма Всходне.1 Этот оклад
противоречил завещанию Данилы в гои отношения, что требо-
вал раздела с Василием Григорьевичей, не последний не про-
тестовал и сам вскоре последовал тому же примеру.
В 1572 г. Василий Григорьевич написал «оамятку изуст*
ную» и дал монастыре Сиаса на Всходне большое количество
образов, церковных книг, 150 четвертей рмси л воловину мель-
шщы на Всходне. Всю оегальиум вотчину —.сельце Борис-
кино и дер. Аитонкову с воловиной иелымиы на Всхожие — Ва-
силий Григорьевич завещал Троттиу монастырю. Бельевое
количество движимого имущества тавгнитт нь нрансазал про-
дать и наделить своих людей, которых всех отпустил на млж
Похоронить себя Василий Григорьевич приказал ау радию-
лей» в монастыре Спаса. В 1573 г. он подтвердил свою нзусв-
ную память особой данной грамотой,*
Родовое гнезде Кяшпнншх — монастырь Сонса и с. Ту-
шимо —еще оставалось в руках Квашниных, не скоро очергж
дошла и до него. Вине было упомянуто, что монастырь Спаса
и Тушимо в начале XVI в. достались аишдншн стопив ян
Михаила Александровича Тушша, Петру и Семену* У Петра
Михай новина было тяжко три дочери, я в 1512 г. его ндема
с дочерьми продали Федеру Михайловичу, г тарнику бриту Пет-
ра, «оолоомиу села Коробовского Тушина, i поте pi ап стана бла-
гое воине впи май Михайло мою бритью Петра я Сеаыма но
валовпмам». Федор Михай воина заплатил за эту воловину воо*
гоны 150 руб., из чего можно видеть, что это было ценнее но
тону Времени владение. На докладе купчей гранен i боярин
цдева Апиа говорила: «я тени, госвцднме, дгш геми плхтиеь
еш долг мужа своего». В этой, очевидно, была ирвгчшш прода-
жи вотчины.
1 Дипп" гршивга — таг лае Дрим, «а». 531. а» ВМсмк МЯВи
Тот лае Аркма, кл. 536, М 5L
Долги же заставили и Семена Михайловича в 1542 г. про-
дать свою половину с. Тушина. Он продал ее родному племян-
нику Андрею Андакану, сыну Федора Михайловича, и получил
за нее 300 руб. Столь высокая цена второй половины объяс-
няется, быть может, тем, что Андакан Тушин не хотел допус-
тить выхода вотчины из рода за долги своего дяди. Купчая была
доложена боярину кн. Юрию Булгакову, и на докладе Семен
сказал за собой кабальных долгов 23 лицам, всего на 283 руб.
с полтиной, и дал обязательство погасить все долги и отдать
кабалы покупщику. Интересно, что в числе долгов был долг
в 40 руб. монастырю Спаса на Всходне. Из этого видно, что
монастырь Спаса, хотя и был вотчинным монастырем Квашни-
ных, но имел свои угодья и свою казну и в случае нужды ссужал
своих ктиторов деньгами.1
Таким образом, в середине века монастырь Спаса и Тушино
оказались во владении сыновей Федора Михайловича, Анда-
кана и Обраслана, и дочери, вышедшей замуж за кн. П. И. Те-
лятевского. Андакан и Обраслан мужского потомства не име-
ли. У Андакана была дочь Марья, которую он выдал замуж за
Сем. Фед. Нагого, родного дядю царицы Марьи; дочь Андака-
на получила от отца в приданое деревни Городище и Наумово
на р. Всходне. Этот брак был бездетным, и в 1576 г. Сем. Фед.
Нагой дал эти две деревни с тремя мельницами на Всходне
Троицкому монастырю.3
Андакан и Обраслан, не имея сыновей, дали родовое гнез-
до в приданое своей сестре кн. Телятевской. И этот брак был
бездетным, и в 1570 г. княгиня инока Софья Телятевская от-
дала родовое гнездо Квашниных Троицкому монастырю. В ее
данной грамоте вклад описан так: монастырь, а в нем каменный
храм Преображенья Спаса с приделом, другой каменный храм
Андрея Стратилата, каменные ворота и 53 сажени каменной же
ограды, да село Тушино с четырьмя мельницами на р. Всход-
не, а к селу четыре пустоши.3
х Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 536, по Москве №№ 81 и 164.
’ Данная С. Нагого — Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 536, № 53. Ср.
Писи, книги Моск гос., I, 53.
8 Тот же Архив, кн. 531, по Москве №'80. Ср. описание Тушина кон-
ца века — Писц. книги Моск, гос., 1, 53—55.
20 L
После всех этих вкладе» у Кмшмимых осталось де» мебель
шях владения. Одно из инк было дано » IS72 г. Фед. Вас. Ту-
ипшым, двошродеыи братом Сафо» Телятчисдей, к ашяастырш
Сиаса. Эта был луг Барвкввский у с. Тушит.» Так как мона-
стырь Сиаса был • зга время уже м Траниюш монастырем, та
и агат вклад ио существу был окладом таму асе монастыри).
Нам известны только те части вотчимы Квашниным, кото-
рые достались Троицкому а Кириллову монастырям. Между
тем Квашнины несомненно продавали свои вотчины частным
липам и, может быть, давали другим аюиастыряаь Так, неиз-
вестна судьба дер. Дудиной, котарая в компе XV в. уже де ярн-
кадлежала Квашниным и лежала смежно с с. Ивановским, вла-
дением московского Симонова вюивстыря. Затем я» р. Бань-
ке, смежно с бывшей вотчиной Кванта, был» вогнана Чудева
монастыря, происхождение которой неизвестно. В «Исаевых
дейтах комод века уяомшмиотся на р. Хинне деревни Анрнк-
сига и Аявсьииа, купленные у Тушиных Елкзарнем Благам».
После многочисленных разделов, наделения деверей и сес-
тер приданым, продаж и вкладе» монастырям «г огромной
вотчины Ивана Родеоновича Квашня, «круг реки Ведении на
пянпиишатм верстах», остался явболыввй клочок. По нигде
выв кишам первых лет деря Федера, я Федерм'Ивановичей
Тушимым значится дер. Юркина, ныне Юроде, я» Вгтпдее,
а в ней двор вотчяиянков, 16 четвертей адеде р 40 кииен сема,
т. е. немного более 25 десятин.* *
* Тог мм AfHo*, км. 5Эв, Я? ЗВ
* Писк 1ПТМ ВЫск. пкХ С MB—ML
• Тан не, L ML
Г Л А В А 9
МЕЛКОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ СВОЕЗЕМЦЕВ
1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ СВОЕЗЕМЦЕВ
Внизу социальной пирамиды земельных собственников, под
тонким слоем крупных бояр и толстыми слоями вотчинников
среднего и мелкого калибра, лежал многочисленный слой не-
привилегированных свободных землевладельцев. В Великом
Новгороде, в Пскове и в Смоленске такие землевладельцы на-
зывались земцами, чаще — своеземцами. В княжеской Руси
мелкие непривилегированные собственники назывались из-
редка земцами, а обыкновенно —просто вотчинниками.1
Своеземцы и их землевладение обладали столь определен-
ными экономическими и правовыми признаками, что их сле-
дует подвергнуть специальному изучению. Вотчины свое-
земцев, в виде общего правила, были настолько невелики,
что их хозяева не были в состоянии нести полковую, ратную
службу,т. е. участвовать в походах князей. Поэтому они не поль-
зовались податным и судебным иммунитетом, который князья
давали своим боярам и слугам вольным. Таким образом, свое-
земцы с классом привилегированных землевладельцев имели
то общее, что были вотчинниками, свободными собственниками
земли, но определенно отграничивались от бояр и слуг воль-
ных тем, что не имели податных и судебных привилегий.
1 Один из <<иарских вопросов», предложенных на обсуждение Сто-
главого собора по поводу нового описания всех земель, перечисляет все
категории земель: царские, митрополичьи, владычные, монастырские,
церковные, княжеские и боярские (поместные и вотчинные), черных и об-
рочных крестьян и, наконец, земецкие, «всякие, чьи ни буди». И. Н. Ж д а-
н о в. Сочинения, 1, 186.
203
Владение земле* ма вотчинном ораве резко отграничивало
своеземцев от массы крестьян в заамсвиых ладей, сидев-
ших на мужа* земле—княжеской, боярской, церкойной или
монастырской. С крестьянами и зависимыми людьми своезем-
цев сближало то, что ио размерам своего хозяйства в но ха-
рактеру хозяйства они мало отвечались от крестьян и зави-
симых людей.
В исследования о селе я деревне в северо-восточной Русл
XIV—XVI вв. я лтвел главу характеристика своеземцев м
их землевладения, которые, как я отметил, «ио какому-то
необъяснимому недоразумению остаются до сих вор вне шя
внимания исследователей русского феоддлмзаю*.1
О существовании в Вел. Новгороде многочисленного слоя
мелких собственников-своеземцев было давно известно из на-
печатанных писцовых книг Новгорода конца XV в. Нет ниче-
го оашбочнее считать это явление особенностью Вел. Ноете»
рода — таких же вклкмх собственниц ов мы иахадмв и в
княжеской Руси XIV—XV вв.
Когда представляется возможность отиаядемтся близко
с эемлевхаделыииш в каком-либо определенном районе, на-
пример. в окрестностях Троицкого Сергиева. Макармяа Каля-
зина нлн Кириллова Белозерского монастырей, в архзвмх
которых сохравнлось много земельных актов, мы вмдмн прибив
эптелыю одно и то же: несколько круммых^ владений, свыше
500 десятин, значитежиое количество владеямй среднего раз»
мера, от 50 до 500 десятин, я большое количество межих вла-
дений, не превышавших ла размерам крпспьнмскяв уча»
етжн. Если удается выяснить социальную фмзмонеаинэ ятох
мелких землевладельцев, то оказывается, что яма — свобод*
мае вотчинники, своеземцы.
Не повторяя и ринг лг иных в указанной робок примеров,
я изложу главные выводе я сделаю несколько лаваяннтельмык
замечаний.
Мелкие вотчпшяпсн жили обыкновенно особпявган, в своих
деревнях. Иногда дереляя нрмвадлежала явоселькня линям,
чаще всего кровный рцдствееиямсан и смйствешмвсам, которые
С Б. Btcti«icK«i. Сся» • ясреяни, М—ЯД.
владели деревней и землей как долевые собственники, сябры
или северные складники. Нередки случаи разделов, —тогда
деревню «расставляли надвое» или «натрое», производили раз-
дел земли и угодий, и так получались две-три деревни.
Хозяйство мелких своеземцев по своему характеру было
очень близко к хозяйству крестьян, сидевших на землях князей,
частных лиц и монастырей. Изредка у такого вотчинника бы-
ли один-два холопа. Еще реже, повидимому, ему удавалось
порядить крестьянина. В большинстве же случаев он обра-
батывал землю сам со своей семьей.
Хозяйство могло быть чисто земледельческим, но неред-
ко соединялось с каким-либо промыслом или ремеслом: на-
пример, с бортничеством, охотой, рыбной ловлей, гонкой смолы
и дегтя, кузнечеством, кожевничеством или мелкой торгов-
лей. Наконец, среди мелких вотчинников мы встречаем слу-
жителей культа — представителей белого и черного духовен-
ства или их детей.
Слабые экономически и социально, мелкие вотчинники ис-
кали защиты и покровительства сильных людей — князей,
бояр, владык церкви и монашествующей братии. И из этой
главным образом среды мелких свободных землевладельцев
выходили люди, поступавшие со своей вотчиной в монастыр-
ские слуги или отдававшиеся со своей вотчиной в холопство
князьям, боярам и вообще сильным людям. Если им удавалось
попасть на службу к князьям, то они занимали место в ни-
зах княжеского хозяйства, на положении «слуг под дворским».
2. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВОТЧИН СВОЕЗЕМЦЕВ
Прежде всего следует сказать, что на Руси раннего феода-
лизма всякий свободный человек, если он имел средства и же-
лание, мог приобретать землю и владеть ею на вотчинном
праве. На Руси удельной раздробленности еще не было тех огра-
ничений в праве приобретать землю в собственность, которые
появились позже в Московском государстве. Этой свободой
вотчинного землевладения объясняется существование мелких
вотчинников и пестрота их состава.
205
Насколько позволяют судить источники, самый значи-
тельный контингент мелких вотчинников составляли так на-
зываемые «дети боярские», потомки бояр, в широком значении
этого слова, которые от семейных разделов и других причин
так измельчали, обеднели и опустились, что не были уже в
состоянии нести ратную службу у князей как слуги вольные.
Это были отбросы боярства, класса служилых привилегирован-
ных землевладельцев. В исследовании о селе и деревне я при-
вел много примеров подобных отбросов класса служилых
вотчинников.
Позже, в Московском государстве, царская власть проводит
политику оформления класса служилых землевладельцев
в сословие. Служба с земли становится не правом землевла-
дельца, как это было в удельное время, а обязанностью. Если
сын боярский совсем не имел земли или имел столь небольшую
вотчину, что не мог с нее служить, то его записывали в службу,
верстали по его «породе и отечеству» поместным окладом и на-
деляли поместьем с обязательством нести с него службу.
С другой стороны, для «худородных» и «безродных» людей
закрывается доступ в среду служилых землевладельцев, имев-
ших право владеть землей на вотчинном или поместном праве.
Образуется особая категория служилых людей, — например,
казаков и стрельцов, — которые служили «по прибору», а не по
отечеству (происхождению), получали денежное жалование
и участки земли, но не имели прав детей боярских и владели
землей на поместном праве, но никак не в вотчину. В удельной
Руси князья не препятствовали выделению из боярства от-
бросов, служба не была обязательной и выделение отбросов
происходило весьма интенсивно.
Выше подробно описана деградация потомков переяслав-
ца Якова Воронина (стр. 166). Подобных примеров при же-
лании можно было бы привести много.
Ограничусь этим общим замечанием и укажу на хорошо
известный факт обезземеления и деградации отдельных вет-
вей боярских родов, деградации настолько значительной, что
многие фамилии XV в. совершенно исчезли со страниц исто-
рии. Известно, что множество потомков боярских и даже кня-
жеских родов в южных уездах Московского государства, в
206
Рязанском, Веневском, Данковском, Рижском. Орловском,
Тульском и других, попали сначала на положение однодворцев,
мелких землевладельцев, не имевших крестьян, а затем были
записаны в подушный оклад и стали тяглыми крестьянами.
Вторую, менее значительную категорию мелких вотчин-
ников составляли холопы, отпущенные своими господами на
волю с землей. В одних случаях это были природные холопы,
награжденные господином за службу и отпущенные на сво-
боду после его смерти. Чаще, невидимому, это были мелкие
вотчинники, добровольно похолопившиеся с землей и освобож-
денные по духовной грамоте господина, с их же бывшей вот-
чиной или с землей, данной вместо их вотчины.
Так, мелкий переяславский вотчинник Ив. Носов похо-
лопился со своей вотчиной боярину Григ. Вас. Заболотскому,
прослужил ему лег 30, а затем по духовной Г. В. Заболотско-
го был освобожден (в80-х годах) и получил половину своей быв-
шей вотчины. Известный боярин кн. Иван Юрьевич Патрикеев
по духовной грамоте 1499 г. отпустил на волю множество
холопов и в числе их восемь семей с землей.1 В его духовной не
сказано, где и какие зехмли даются освобожденным холопам,
но именно это дает основание предполагать, что это были их
же бывшие вотчины. Во всяком случае эти лица стали мелкими
свободными землевладельцами.
Судя по многочисленным указаниям источников, добро-
вольное похолопление с землей и последующее освобождение
после смерти господина, с той же землей или с пожалованной
вновь, — было весьма распространенным явлением.
Вотчины бывших холопов могли быть и другого происхож-
дения. Известно, что холопы, с разрешения или при молча-
ливом попустительстве своих господ, приобретали земли на
свои средства, и не только приобретали, но и отчуждали,
продавали, меняли и давали в монастыри (об этом см. ни-
же, стр. 224). Известно, что при освобождении они могли со-
хранить эти земли и стать таким образом землевладельцами.
Если рабы могли приобретать и владеть землей, при жиз-
ни господина прекарно, а после его смерти и отпущения на
1 СГиД, I, № 130.
207
волю — в вотчину, то естественно, что все свободные люди имели
право и возможность приобретать землю в любом количестве
и владеть ею на вотчинном праве. Это мы и видим в удельной
Руси, и это явление составляет очень характерную черту зем-
левладения до-царского периода.
В массе мелких вотчинников мы видим людей различных
социальных категорий и самых различных профессий: предста-
вителей черного и белого духовенства и их потомков, «торговых
мужиков», ремесленников, бортников и даже, в виде исклю-
чения, великокняжеских крестьян. Много примеров подобных
вотчинников я привел в исследовании о селе и деревне. От-
мечу один из случаев. В первой четверти XV в. крестьянин
вел. кн. Софьи Витовтовны Протасий Чернобесов разделал в
Нерехотской волости Костромского уезда пустошь, освоил ее
себе в вотчину и продал крестьянину Ив. Кузьмину, который
во второй четверти века дал эту землю Троицкому монастырю.
3. О ПОЛОЖЕНИИ НЕПРИВИЛЕГИРОВАННЫХ СВОЕЗЕМЦЕВ
В ОБЛАСТИ СУДА, ТЯГЛА И УПРАВЛЕНИЯ
Чрезвычайно важно было бы выяснить, каково было по-
ложение неслужилых землевладельцев в области княжеского
суда, управления и тягла, но, к сожалению, указания источ-
ников по этому вопросу крайне скудны. Тем не менее, имея в
виду важность этого вопроса для понимания исторических
судеб непривилегированных вотчинников, я попытаюсь сказать
то, что дают право сказать источники.
В составе любого уезда мы находим следующие судебно-
административные и тягловые группировки: 1) боярщины кня-
жеских бояр и слуг вольных, 2) монастырщины, 3) владения
иерархов церкви и 4) княжеские слободы, волости и села.
Статус боярщин, монастырщин и церковных владений опре-
делялся в особых, жалованных иммунитетных грамотах. На-
местникам и волостелям они были подсудны только в разбой-
ных и татинных делах, а тягло несли особо от черных людей,
т. е. от всех прочих непривилегированных земель уезда. На
особом положении находились княжеские слободы, волости и
села, — их ведали не наместники и волостели, а непосредст-
венные приказные люди князя.
208
Кроме этих земель, в уезде обыкновенно были земли чер-
ных и оброчных крестьян и значительное количество мелких
своеземцев и княжеских слуг — холопов, земли которых бы-
ли разбросаны по всему уезду вперемежку с указанными выше
группировками, находившимися на особом положении.
Высшей властью в уезде был наместник князя. В станах и
волостях, если таковые были в пределах станов, сидели воло-
стели. Непосредственными сборщиками налогов были данщи-
ки. Кроме этих должностных лиц, в источниках упоминаются
часто княжеские дворские, но несомненно, что их власть не
распространялась на все непривилегированные земли уезда.
Очень сомнительно, чтобы они ведали непривилегированных вот-
чинников. Назначение дворских — ведать княжеских слуг «под
дворским», но власть дворского выходила за пределы сбора
налогов и надзора за отбыванием повинностей в пользу князя.
Власть дворского над княжескими слугами аналогична власти
посельских приказчиков — в княжеских селах и волостях,
и власти слободчиков — в слободах, т. е. дворский был низ-
шим органом княжеского суда и управления, в широком смыс-
ле слова, и заведывал раскладкой и сбором налогов и повин-
ностей. Иногда князья поручали дворскому надзор и охрану
пустых княжеских земель от самовольного пользования по-
сторонними лицами и раздачу этих земель в тягло или из
оброка старожилам и новоприходцам.
Указанная схема властей уезда не соответствует, однако,
сложности отношений в действительности, так как в каждом
уезде и в каждом княжестве могли быть свои, сложившиеся
исторически, особенности. Так, в некоторых местах мы не ви-
дим дворских совсем, что впрочем может объясняться нашей
недостаточной осведомленностью. Несомненно, однако, что
в некоторых уездах обязанности дворского, за исключением
ведания «слуг под дворским», исполняли волостели. Таким об-
разом, можно предположить, что в виде общего правила суд и
управление непривилегированными землевладельцами обык-
новенно находились в руках наместников и волостелей, а в
виде исключения были поручаемы дворским.
В небольших княжествах XIV—XV вв., в которых все от-
ношения имели характер патриархальности и близости князя
14 С. Б. Веселовский
к населению, описанная выше сложность организации суда и
управления не представляла больших неудобств. Но когда
московский великий князь объединил под своей властью
почти всю северо-восточную Русь, когда непосредственное уча-
стие великого князя в управлении разросшимся государством
замкнулось в области центрального управления, то все мест-
ное управление пришлось перестраивать и создавать для него
новые органы. Этот чрезвычайно важный процесс перестройки
управления, начавшийся в конце XV в., совершенно не изу-
чен. В зависимости от известных пока и исследованных
источников, можно наметить только основные моменты про-
цесса.
С начала XVI в. мы можем наблюдать два очень важных
явления.
Во-первых, исчезают «слуги под дворским» и сами двор-
ские. Насколько позволяют судить источники, часть;слуг,
преимущественно из числа тех, которые служили в низших
чинах дворцового ведомства, начинают получать поместья,
с обычным в то время податным и судебным иммунитетом, и
примыкают снизу к разряду привилегированных землевладель-
цев. Другая часть слуг, как, например, числяки, делюи и ор-
дынцы, служба которых стала ненужной после падения татар-
ского ига, попадают на положение тяглых черных людей, кре-
стьян, организуются в волости или раздаются со своими зем-
лями в поместья служилым людям.1
Второй важный факт — это появление нового органа мест-
ного управления: городовых приказчиков. При введении
городовых приказчиков наместники и волостели сохранили
всю прежнюю власть в области суда и большую часть компе-
тенции в области общего управления. Городовые приказчи-
ки в эти дела не вмешивались, — они имели особое назначе-
ние. В должности городовых приказчиков была создана еди-
ная для всего уезда и для земель всех категорий, кроме двор-
цовых сел, которые остались на особом положении, власть по
1 Ордынцы, числяки и делюи должны были встречать на границе,
принимать, содержать, обслуживать и провожать различных ханских пос-
лов, баскаков и т. п.
210
раскладке и сбору налогов и отбыванию повинностей. Горо-
довым приказчикам было поручено ведать также в городах го-
родские укрепления, но это объясняется тесной связью дела
с городовой повинностью, одной из самых важных повинно-
стей, падавших на весь уезд, — строить и содержать городо-
вые укрепления.
Таким образом, после упразднения дворских и устранения
волостелей от раскладки и сбора налогов, мелкие неслужи-
лые и непривилегированные землевладельцы, владения которых
были разбросаны по всему уезду, оказались в тягловом отно-
шении под властью городовых приказчиков. Непосредственное
управление множеством мелких владений, не организованных
в тягловые коллективы, вроде волостей, очень осложняло за-
дачу городовых приказчиков, но правительство долго не ре-
шалось покончить с этим остатком старины.
Вопрос о тягле и повинностях мелкого неслужилого земле-
владения осложнялся трудностью организовать мелкие вла-
дения в коллективы. Их нельзя было присоединить к привиле-
гированным группировкам, к боярщинам и монастырщинам,
так как эти владения давно замкнулись в самостоятельные тяг-
лово-административные единицы. Не было возможности при-
соединить их и к черным и дворцовым землям: во-первых,
потому, что дворцовые села находились на особом положении,
а во-вторых, по той простой причине, что далеко не во всех
уездах были черные и дворцовые земли.
Так московскому правительству приходилось долго терпеть
неудобства обложения множества мелких налогоплательщи-
ков, возложив эту трудную задачу на городовых приказчиков.
Заслуживает внимания тот факт, что после ликвидации мелко-
го неслужилого землевладения в третьей четверти XVI в.
городовые приказчики постепенно сходят со сцены, и в даль-
нейшем развитии местных органов управления компетенция
городовых приказчиков переходит к новому представителю вла-
сти на местах — к воеводе, который унаследовал от намест-
ников и волостелей их судебные и административные обязан-
ности, а у городовых приказчиков их тягловые функции,
и стал с течением времени единым представителем власти в
уезде.
14* 211
4. ЛИКВИДАЦИЯ В ТРЕТЬЕЙ ЧЕТВЕРТИ XVI в. МЕЛКОГО
НЕСЛУЖИЛОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
Татарские и литовские набеги, княжеские междоусобия,
неурожаи и моровые поветрия, тяжелые налоги и повинности,
наконец обиды со стороны сильных соседей, постоянно грозили
мелким вотчинникам разорением и потерей вотчины, но тем
не менее класс своеземцев продолжал существовать, и даже в
конце XV в. не заметно, чтобы количество своеземцев зна-
чительно шло на убыль. Повидимому, их существование
поддерживалось возможностью, в условиях феодальных
отношений, найти, ценой временной потери свободы, покрови-
теля и защитника и пережить тяжелые удары жизни.
Политика московских великих князей, в особенности Ива-
на III, враждебная крупному боярскому землевладению и по-
кровительственная относительно рядовых служилых людей, на
первых порах была нейтральной к мелкому неслужилому зем-
левладению. Однако та же политика общей нивелировки и
подчинения всего и всех неограниченной власти московского
государя во всех областях жизни вводила безличные общие
нормы отношений и тем разрушала старый институт патрона-
та — защиты сильных людей, в котором своеземцы находили
свое спасение.от жизненных бурь.
В том же разрушительном для мелких вотчинников направ-
лении должно было действовать введение ряда общегосударст-
венных налогов, которые мы наблюдаем в первой половине
XVI в.
Этих перемен в условиях жизни мелкое землевладение, ви-
димо, не могло выдержать и пошло на убыль. Тем не менее за
всю первую половину XVI века мы видим, как вполне заурядное
явление, мелких вотчинников, которые никому не служат, а если
служат, то не великому князю, а частным лицам, княжатам,
боярам, владыкам или монастырям, совершают различные
сделки на землю или отдаются со своими вотчинами в хо-
лопы.
Чтобы не обременять изложение частными фактами, сошлюсь
на писцовые книги Тверского уезда 1540 г., напечатанные во вто-
212
ром томе писцовых книг Московского государства Калачевым,
в которых мы находим множество случаев неслужилого вот-
чинного владения землей.1
В писцовых наказах XVII в. мы всегда находим следую-
щую статью: «А которыми будет вотчинами или поместными
землями владеют, хотя и по крепостям, нцлуживые люди,
попы не к церквам, или к церквам да сверх указу, и торговые
мужики и монастырские служки, или холопы боярские, или
и служивые люди, только казаки и стрельцы, — и писцам те
земли итписывати на государя... а тех людей подавати в го-
суда реве пене на поруки».1 * 3
Общая норма наделений церковного причта, от которой на
практике бывали отступления, была 10 четвертей в трех полях,
т. е. 15 десятин, не считая угодий. Наказ предписывает писцам
отписывать у причта землю сверх этой нормы.
Нет сомнения, что эта статья, как и все основное содержа-
ние писцовых наказов XVII в., была заимствована из нака-
зов XVI в., но когда и какие меры были приняты впервые
для ликвидации неслужилого землевладения, это еще не-
ясно.
Можно считать установленным, что первые косвенные ме-
ры были приняты в середине XVI в., в связи с работами Сто-
главого собора и с изданием Судебника. В Судебнике 1550 г.
мы впервые находим запрещение принимать в холопство, с
землей и без земли, детей боярских: «А детей боярских служи-
вых и их детей, которые не служивали, в холопи не принимати
никому, опричь тех, которых государь от службы отставит»
(ст. 81).
В развитие этого положения в 1551 г. был дан указ, запре-
щавший митрополиту и владыкам принимать в слуги сво-
бодных и тяглых людей без доклада и особого разрешения
царя.
1 Обработку писцовых книг Тверского уезда и сводные таблицы раз-
личных видов землевладения читатель может найти в монографии Ив. Ив.
Л а п п о. Тверской уезд в XVI в. 1894. Из чтений Об-ва ист. и древн.
росс.
3 Акты писцового дела, изд. под ред. С. Веселовского. I т. М., 1915.
Наказ 1626 г. писцам Московского уезда, стр. 432.
213
В XV в. великие и уделыше князья, не имея средств вос-
препятствовать переходам крестьян, боролись с иная косвен-
ными акрами: давая жалованную грамоту с розными льго-
тами, они одновременно запрещали грааютчмку принимать к
себе на льготу княжеских тяглых людей. И в 1550 г. таким же
косвенным способом правительство старалось прикрепить слу-
жилых людей к службе и закрывало для детей боярских пути
похолоплеиья с вотчинами. Указ 1551 г. делает еще шаг
вперед и запрещает примммать в слуги вообще всяких
людей.
Тесная связь мелкого вотчинного эеатевладеняя с вопро-
сом обязательной службы с земли дает основание полагать, что
ликвидация мелкого вотчинного землевладения была яронзве-
щша одяовреакино и в связи с крупными реформами 60-х го-
дов; в это время был провозглалкя примкни: мет эеаиш без
службы, в всякий должен служить по земле —безразлично, вот-
чинной млн поместной, —со ста четвертей доброй земли конный
ратник, а для уравнения людей в земле и службе было
постановлено произвести новое описание н измерейне зе-
мель.
Была ли ликвидация мелкого землевладения произведена
путем общего разбора н верстанья в службу всех годных к
тому вотчинников, или пересмотр и верстанье годных было по-
ручено валовым писцам этого временя, неизвестно. Можно
только сказать, что если пересмотр к проверка прав на зеаиио
и определение служебной годности была поручены писцам,
то лмквидапия неслужилого землевладения должна была рас-
тянуться на целый ряд лет, так как писцы были посланы не
одновременно во все уезлм, и дело нового (писания всех зе-
мель сильно затянулось, как это бывало и позже в Московском
государстве. Так, япвцдпмнму, это и было.
Мне представляется, что судьба веслужклых своеземцев
была аналогична сущбаи слуг под дворскшв и своезеащев
Новгорода Великого.
Персонально годные в службу лоща зачислялись на госу-
дареву службу, получали в добавок к их вотчимам поместье
и должна были вести службу по общей норме, Возможно, что
в виде компромисса в некоторых случаях был даиусаовсм
2И
прием, который применялся в XVI в. относительно новгород-
ских своеземцев и народов среднего Поволжья. Несколько мел-
ких землевладельцев, вотчинников или помещиков, живших по
соседству или в одной деревне, должны были нести одну службу,
по-очереди или по соглашению между собой, за общей порукой.
Негодные к службе мелкие вотчинники, своеземцы, а так-
же представители белого и черного духовенства, торговые му-
жики, посадские люди и т. д. должны были лишиться своих
вотчин. Возможно, что в одних случаях землю отбирали без-
возмездно, в других — вотчинники получали возможность
«сступиться своей земли», т. е. продать ее тем, кто отныне по-
лучал исключительное право владеть землей, т. е. государе-
вым служилым людям. Если человек, не принятый на госуда-
реву службу, не желал бросить привычное ему земледелие,
то он мог порядиться в крестьяне в государевы дворцовые и
черные волости, к частным лицам или в монастырские и вла-
дычные владения.
Все эти интересные вопросы ликвидации мелкого вотчинного
землевладения предстоит еще исследовать и выяснить в под-
робностях. К сожалению, указаний на это в источниках очень
мало. Невольно удивляешься, как мало следов оставило по
себе это крупное явление нашего феодализма и как незаметно
после нескольких веков существования сошли со сцены свое-
земцы.
Подводя итоги, можно сказать, что вотчинное землевладе-
ние земцев после нескольких веков борьбы с неблагоприятны-
ми экономическими и социальными условиями жизни исчезло
не само собой, а было ликвидировано правительством в
третьей четверти XVI в., в связи с крупными реформами 60-х
годов.
Когда мелкое землевладение своеземцев было ликвидиро-
вано государственной властью, то образовалась пропасть, с
течением времени углублявшаяся, между тяглым крестьянст-
вом, сидевшим на чужой земле, княжеской, частновладельче-
ской, церковной или монастырской, с одной стороны, и служи-
лым землевладением, помещиком и вотчинником, получившим
за потерю свободы службы исключительное право владеть зем-
лей на вотчинном или поместном праве, с другой стороны.
215
Своеммш явянго средневековья были яровкжупжммв слоем
между роянмаш категориями сельского тяглового масеяення.
обвяэовямвиш в XVI в. коосльямство. я классом яамммскяж
бояр слуг вольных.
С янкваджаиеб феодалыиА родроблешжтн opoucn а
протнвоволовсемме между крестьяшвмц обра6отымванп1 сво-
м трудом яужум вемл». и арнвнлегмрввомвив соужиоим
землевладельцем, оомежвком в вотчавнюсем, жкввжм во счет
крестьянского труда, евр более усвлвлжь.
ГЛАВА 10
ПРЕКАРНОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ РАБОВ
Землевладение рабов в северо-восточной Руси XIV—XV вв.
было весьма распространенным явлением. На первый взгляд
это может показаться парадоксом, так как раб был вещью,
объектом права, а не субъектом. Нет никаких указаний на то,
чтобы он в чем-либо мог пользоваться защитой суда. Между
рабом и господином суда не было, да и с посторонними лицами
он мог выступать на суде только по полномочию господина.
И тем не менее землевладение рабов было хорошо известно и
в Римской империи, и в странах Западной Европы, и в северо-
восточной Руси.
Полное холопство северо-восточной Руси XIV-XV вв. пред-
ставляется далеко ушедшим в своей эволюции от первобытных
суровых форм рабства. В XV в. торговля военнопленными за-
метно выходит из обыкновения. Мы не видим сколько-нибудь
значительного спроса на рабов ни на западных рынках Руси,
ни на южных и восточных рынках. С своей стороны, церковь
настойчиво осуждала продажу христиан в рабство нехри-
стианам и в проповеди против этого находила поддержку со
стороны княжеской власти. Быть может, еще важнее этих
обстоятельств то, что развитие земледелия и различных про-
мыслов и ремесл и обилие пустых земель открывали широкие
возможности использования рабов в сельском хозяйстве.
Историки права не раз пытались осветить темный вопрос
о возможных ограничениях власти господ над рабами, но пока
этот вопрос, за отсутствием источников, остается нерешенным.
В уставной грамоте 1398 г. вел. кн. Дмитрия Ивановича
Двинской земле есть одна статья, в которой некоторые
217
историки млели ог* *раинче1ше права госмммм мд жкммв
раба; «А кто осмоддрь отрешится — ударит смета халам мм
рабу, а случался смерть. • том наместницы не судят, ам мры
ме емлют».•
Из этой статья делала вывод, что мамеренме убийства раба
господином было признаваемо преступлением. Такой вывод
представляется ошибочным. Задача уставной грааюты — евро»
девать права наместника и его доходы в соям с судебной
деятельностью. Дела об убийстве были подсудны наместнику,
который имел право взыскать с убийцы мру. В запальчиво
стм господин ног отрешиться а непреднамеренно причинить
своему робу смерть, но такое действие ие есть убийстве, не
подлежит суду наиестмика и ие наказывается вирой. Тмя об-
разом, уставная грамота не ограничивает права двинских гос-
под, а наоборот — заммцвет их от возможных некуашний
по стороны наакстинков.
«Лравосудие яятропомчье» не оставляет никаких сомнений
в встшинш саиасле статья уставной грамоты. В нем мы читаем
«Ам ли убиет осподарь челядкна волиега, несть ему душе-
губства, но аква есть ему от бога, а закупного (человека) лв
наймита. то есть душегубство». ‘
Полиьй челядив — полший колов, раб. Звкуашб1 чело-
век или наймит—свободные люди. Они находятся в завмоык-
-ств от господина, но это не дает последоему права ма их малы
Наши источники слабо я большем частью квевеяиын об-
резом отмщают такие глубокие промессы юттш, «сак оеяг-
чешве с течением вралем рабства я улучшение участи рабов,
мо оспаривать это явление представляется имшаманоммь
Православная церкам, в мдях екрянм христианского
4рвка я семьи, осуждала продажу детей отдельно от родите-
лей я жен от мужей. бессрочность н нкледствешмсть раб-
ского состояния, жестокое обращеаше с рабваш и т. д? Праиааем
* ААЭ, L ЗЬ 13. Офсингаься — еввявть чгеюшбе меча и ниц, амшамрео-
ва. оо «анИвк Огрехом в овине аттмаяги аеаспахаимая не «еуисмгру
* Легоямсь эомяпМ Аркеогр. меоовсям, XXXV. II?.
церкви не была обязательной для рабовладельцев, но, повторя-
емая изо дня в день, не могла не оказывать положительного
влияния на смягчение нравов. Кроме проповеди, у церкви
было в руках важное средство влияния на отношения господ
к рабам — участие в составлении и утверждении духовных
завещаний. При составлении духовной грамоты обыкновенно
присутствовал духовный отец завещателя, и он же нередко
был в числе душеприказчиков — исполнителей последней воли
завещателя. Затем, всякий желавший, чтобы его духовная
была бесспорной, поручал душеприказчикам засвидетельство-
вать духовную у митрополита или местного епископа.
Участию духовенства в составлении и утверждении духов-
ных завещаний следует приписать очень распространенный
в XV —XV1 вв. обычай отпускать перед смертью рабов на
свободу. По сохранившимся в большом количестве духовным
грамотам этого времени мы видим, что в большинстве случаев
со смертью господина все или значительная часть рабов полу-
чали свободу — душеприказчики должны были дать отпускные
старинным и полным холопам и «подрать кабалы» кабальных
холопов. Некоторые холопы получали свободу не немедленно,
а должны были прослужить определенное завещателем число
лет его жене и детям. Наконец, в XVI в. нередки случаи, когда
рабы получали не только свободу, но и некоторый «наделок»
в виде платья, орудий труда и скота.
В источниках есть указания, что иногда раб, получивший
по духовной свободу, поступал после смерти господина в хо-
лопство к его жене и наследникам, но ясно, что возможность,
хотя бы на практике и ограниченная, сделать выбор между
свободой и рабством была значительным смягчением участи
рабов. Да и самый факт нового похолопленья свидетель-
ствует, как мне кажется, о том, что положение этих рабов было
не настолько тяжелым, чтобы заставить их рисковать искать
счастья на новых путях.
Проповедь церкви и внушения духовников были тем более
успешны, что собственный интерес рабовладельца подска-
зывал ему предсмертное завещательное освобождение рабов,
так как надежда получить свободу побуждала рабов к более
добросовестной и верной службе господину.
219
Объективного меряла для «немки морального м врактв-
чжкого зиачеашя церкви в история рабства мы ме имеем, во
очень важно отметить явление другого мирика, в которой во»
настыри я церковные учреждении занимали первое место —
превращение рабов в сельском хозяйстве в крепостных кресть-
ян. В этом деле, как и в стремах Западной Борапы, маем мо-
настыря во времена расцвета монааввства были передовой
силой н более чем на столетие опережали не только частных
землевладельцев, но я князей.
Может показаться странным, что в наавей довольно боль-
шой литературе по истории крестьянства вопрос в нревраааеммп
сельских рабов в крестьянство остался пенсеягжшаимым и
как бы совсем незамеченным. Собирал крайне скудные
указажя источников но этому вопросу, указанна главным обра-
зом косвенные, мы замечаем, что XII—-XIII вв. монасты^
скве власти и мокааествузоирк еще владели рабами и употреб-
ляли рабский труд в монастырском хозяйстве. Повкдмаюму,
в XIV в. это выходит из обыкновения, и про XV—XVI вв. мож-
но говорить уверенно, что в хозяйстве церковных учреждений
и монастырей рабов ве было и рабский труд не применялся ми
в самих монастырях, кя в их владениях.
Во многих жалованных грамотах монастырям мы макадам
указания, что монастыри токувалм» людей, т. е. выкупали их
из кабального холопства, и сажали в монастырских селах на
пашню. Возможно, что, сажая выкувлеиных людей на вменю,
монастырские власти брали на имх новые кабалы, ин свое ннд,
но, как бы то пн было, холоп становился крестьянином, и с то-
чешеен времем такие кабаяымае крестьяне сыпались с об-
щей аыссой крестьянства.
Вероятно в очень дрезине вреакпв вся масса рабов стала
расслаиваться на категория рябей, слулямнях ва дворе гас-
яощнм, н рабов, занятых в сельская двзлйгтве. Первем указа-
ния на это мы ивееи а Правде Русской. Для камей темы осо-
б«Л интерес представляют рабы, служмвщне во дворе гогнащмв
Раб, служашпЛ ва дворе, испытывал на себе в баннмй
вере тяжелую руку геснедвна, ва зато веред мва открывалась
вшиожвогти заслужить его доверие в милости. Уже в Киев-
ской Руся известны случая, когда княжеское рабы заслужи?
вали доверие своих господ и занимали видное положение в
княжеском хозяйстве, суде и управлении.
У московских великих и удельных князей было обыкнове-
ние поручать различные хозяйственные должности рабам.
Рабами у них были казначеи, дьяки, тиуны, дворские, ключ-
ники, посельские приказчики и приказные люди, которые
«прибыток ведали». Можно высказать предположение, что
обыкновенная запись о службе и присяга вольных людей ка-
зались князьям недостаточными для лиц, хранивших княже-
скую казну, ведавших их доходы и занятых вообще в хозяй-
стве, и они выбирали их из числа своих рабов или брали на
вольных слуг полные грамоты. По установившемуся обыкно-
вению князья по духовному завещанию отпускали таких
рабов на волю. Если новый князь принимал их к себе на
службу, то он брал за них вновь полные грамоты.
Как и когда служба княжеских казначеев, дьяков и других
лиц вышла из обыкновения, сказать трудно. Освобождение
этих лиц от холопства мы видим в последний раз в духовной
грамоте вел. кн. Ивана III, т. е. это были люди, похолопившие-
ся в последней трети XV в., при вел. кн. Иване (с 1462 г.).
Иван Грозный в своей челобитной Симеону Бекбулатовичу
(1575) с притворным смиреньем просил дать ему, Ивану, указ,
как ему «своих мелких людишек держать, по наших ли дья-
чишек запискам и по жалованьишку нашему (т. е. царя Ивана)
или велишь на них полные имати».1 Если принять эту «чело-
битную» за чистую монету, то можно подумать, что еще при
царе Иване «мелкие людишки» служили по полным холопским
записям. В действительности смиренная челобитная царя
Ивана была злобным памфлетом на давно отжившие порядки
времен уделов. Уже в конце XV в. при вел. кн. Иване не толь-
ко мелкие людишки, но и бывшие вольные слуги, княжата,
бояре и дети боярские были приведены к такой покорности,
что брать на них полные грамоты не было смысла.
По примеру князей и крупные бояре имели в своих дворах
своего рода минестериалов из числа рабов: дьяков, ключни-
ков, посельских приказчиков и послужильцев. Послужильцы,
‘ РИБ, XII, 77.
221
а в случае надобности и другие дворовые рабы, сопровож-
дали бояр в походах и несли ратную службу. Если боярин по
своему преклонному возрасту или по другим причинам отправ-
лял в поход вместо себя своих сыновей, то особо доверенные
гюслужильцы были дядьками молодых баричей и руководите-
лями их службы.
Вопрос о правовом положении послужильцев неясен. Нельзя
поручиться, что среди них не было вольных людей, но несом-
ненно, что среди них были лица «шляхетского», как выражал-
ся кн. Курбский, происхождения, т. е. из детей боярских, доб-
ровольно похолопившихся со своими вотчинами.
Лица, отдававшиеся в холопы князьям и боярам, проис-
ходили из самых различных слоев общества.
Алексей Стромило, введенный (думный) дьяк вел. кн. Ва-
силия Дмитриевича, писавший его духовную грамоту, был сы-
ном дьякона с. Бренболы, на берегу Переяславского озера.
При вел. кн. Василии Темном Алексей Стромило продолжал
служить, затем изменил великому князю и бежал в Литву с
Никитой Добрынским, которого должен был держать за при-
ставом. Н. Добрынский остался в Литве, а Алексей вернулся
в Москву и обратился к заступничеству митрополита Ионы: —
«а вернулся того для, что вотчина у него велика, а жена его
была в то время в вотчине». Алексею за измену грозила смерт-
ная казнь, но великий князь «для отца своего Ионы митропо-
лита смертную ему казнь отдал, а дал того Алексея и сына его
Михаила, и с вотчиной и со всем его животом в дом Пречистые
Богородицы... и Ионе митрополиту всеа Руси, и нет пути им
нигде из дому Пречистые Богородицы».1
В двух актах Троицкого монастыря, третьей четверти XV в.
упоминается казначей и дьяк великого князя крещеный та-
тарин Евстафий Аракчеев.2
1 Н. П. Лихачев. Летопись занятий Археогр. комиссии, XI.
104—105. Из других, актов известно, что Стромиловым-Чертовым, служив-
шим позже митрополитам, действительно принадлежала большая вотчина—
с. Хлябово, на границе Дмитровского и Московского уездов. См. ниже по.
указателю.
• В купчей троицкого старца Макария на дер. Оглоблино, у Соли Га-
лицкой в послухах написан «Остафей Аракчеев, казначей великого князя».
222
Дьяк вел. кн. Василия Темного Колу дар И реже кий проис-
ходил из мелких детей боярских, имевших вотчины в Угличе
и Бежецке. В 1442 г. он изменил великому князю и
выдал кн. Дмитрию Шемяке намерение великого князя за-
хватить его внезапно, вследствие чего Шемяка успел бежать.
Летописец сообщает, что «Колударя князь великий доличився
(т. е. уличивши), да велел и кнутьем бити, по станом водя, да и
дьячество отнял у него».1
Известно, что дьяк кн. Михаила Андреевича Верейского
Иван Дмитриевич Ципля происходил из боярского рода Мо-
настыревых, служившего верейско-белозерским князьям, и
имел на Белоозере родовую вотчину.3
Приведу еще два случая. Во второй четверти XV в. мелкий
переяславский вотчинник Ив. Ал. Носов дался с своей вотчи-
ной в холопы дворецкому и боярину великого князя Григ.
Вас. Заболотскому. Лет через 30 Г. В. Заболотский перед смер-
тью дал Ив. Носову половину его же вотчины, а другую по-
ловину приписал к церкви Вознесенья, которая была построе-
на дедом Ив. Носова в конце XIV в.3
Выше я подробно рассказал о разложении крупной вотчи-
ны переяславца Як* * Воронина. Один из внуков Якова,
Ив. Ив. Хламов, при жизни отца дался в холопы кн. Евфросинье
Полиевктовне, жене кн. Петра Дмитриевича Дмитровского, и
имел от нее в кормление волость Куней. Поскольку он поступил
в холопы при жизни отца, он лишился права наследования в
родовой вотчине, ему — «удела в тех отца землях не было за-
тем, что ся дал при отце своем в холопи до мору» (1413). После
смерти кн. Евфросиньи (1466) сыновья Ив. Хламова получили
свободу и один из них дался в холопы кн. В. Ф. Ушатому Шу-
маровскому, а другой — Данилу Жоху Родионовичу Квашнину,
боярину вел. кн. Марьи.
На обороте подлинной купчей подпись: «Яз, Оста фей, дьяк на сию грамоту
послух», а затем подпись по-татарски. Архив Тр.-Серг. лавры, XIП,
№223.
х Ермолинская летопись, ПСРЛ, XXIII, 150.
* О его сыновьях и внуках, дьяках Циплятевых, служивших великим
князьям, см. выше, стр. 183.
’С. Б. Веселовский. Село и деревня, 64—65.
223
С точки зрения права землевладение рабов было всегда пре-
карным, в том смысле, что и самое существование его и объём
прав, которыми пользовался раб-землевладелец, зависели
вполне от воли господина. Но по происхождению владения рабов
можно разделить на две различные категории.
В одних случаях верный и усердный раб на службе у госпо-
дина достигал видного положения, обогащался и на свои сред-
ства, с разрешения или при молчаливом согласии господина,
приобретал землю. Такого происхождения была вотчина дум-
ного дьяка Алексея Стромила. Благодаря его высокому
служебному положению его прекарий превратился в вотчину в
собственном смысле слова.
Другое социальное значение имели те случаи, когда чело-
век, имевший вотчину, отказывался от свободы и всех граж-
данских прав и вместе со своей вотчиной отдавался в холопы,
чтобы получить сильного покровителя и под его защитой поль-
зоваться фактически выгодами владения землей. С этой точки
зрения самоотдача в холопы с землей была очень важным и ха-
рактерным для нашего феодализма явлением.
Известно, что рабы с ведома и по поручению господ могли
совершать различные сделки. На должности посельского при-
казчика они совершали различные хозяйственны» сделки и
по своей инициативе. У них могло быть свое имущество, и они
могли давать по своим душам вклады монастырям. В источни-
ках нет указаний на то, что они должны были иметь на это пря-
мое согласие господина. Повидимому, достаточно было, чтобы
господин знал об этих сделках и не протестовал, так как для
господина было вопросом чести давать возможность своим слу-
гам, по крайней мере лучшим, наживаться и быть довольными
своим положением.
Приведу интересный случай земельного вклада княжеского
холопа митрополичьему дому. Он рассказан в судебном деле
(около 1452 г.) митрополичьего посельского с крестьянами
с. Воиславского, Звенигородского уезда, из-за земли Бортенев-
ской. В первой четверти XV в. на этой земле сидел Бортень,
холоп кн. Юрия Дмитриевича. Неизвестными путями земля Бор-
теневская досталась слугам боярина Ивана Владимировича Хов-
рина, которые продали ее Харе (Харитону) Лагирю, холопу того
224
же кн. Юрия Дмитриевича. На суде старожилы показали, что
Храя Лагирь был женат на Ковернице, рабе кн. Анастасии,
вдовы кн. Константина Дмитриевича Углицкого. В середине
века Харя Лагирь дал пустошь Бортеневскую митрополиту Ионе
и писал в своей данной грамоте: «Се яз, Харя Лагирь дал есми
в дом Пречистой да и своему господину Ионе, митрополиту
Киевскому и всеа Руси, свою пустошь Бортеневскую, что есми
себе купил у Микулы у Мишня да у Жеребила, у Иванова че-
ловека Володимировича, и с лесом и с пожнями и со всем тем,
что к ней потягло. А на то послуси Серапион старец да поп Да-
нило Никольской. А грамоту писал Григорий Карлов, а под-
писал Иван Котов».1
Судя по тому, что Лагирь не именуется в данной холопом
кн. Юрия, можно заключить, что кн. Юрий, отпуская, при
смерти, Лагиря на свободу, оставил за ним его куплю. Подобные
случаи отпуска холопа на волю с землей в практике князей и
бояр были нередким явлением. Выше я упоминал, что кн. Иван
Юрьевич Патрикеев по своей духовной (в 1499 г.) освободил
с землей восемь семей холопов.
Если холоп, владея прекарием, умирал без потомства или
совершал какую-нибудь «прослугу», то земля возвращалась
господину. Мелкий кашинский вотчинник Поветко Клобурни-
ков перед 1545 г. похолопился со своей вотчиной окольничему
В. П. Бороздину и продолжал владеть своей вотчиной. Когда
и при каких обстоятельствах Поветко лишился своей
вотчины, неизвестно, но в 1560 г. В. Бороздин продал Колязину
монастырю свою вотчину и в составе ее деревню Максимовку,
«что на ней жил мой человек Поветко Клобурников».2
До последних двух десятилетий XV в. мы не можем указать
ни одного случая отрицательного отношения московских кня-
зей к самопохолопленью свободных людей с землей боярам и
княжатам. Отношение их к этому явлению изменяется опреде-
ленно после падения независимости Новгорода и Тверского
княжества. В политике вел. кн. Ивана III мы замечаем
1 Моск. гос. истор. музей, Синодальное собрание, кн. № 270. л. 110—
113 об. Григорий Карлов — сын митрополичьего дьяка Карла.
аС. Б. Веселовский. Село и деревня, 63.
15 С. Б. Веселовский 225
с несомненностью тенденцию принижения княжат и боярства
и покровительственное отношение к средним и низшим слоям
сЛужилых землевладельцев.
Вел. кн. Иван в течение своего долголетнего правления не-
редко опалялся на своих бояр и сурово наказывал их. При
этом он пользовался случаем и в виде наказания «распускал»
их дворы, т. е., лишая опального всех гражданских прав,
освобождал его рабов и послужильцев.Но тотчас же следует отме-
тить, что по тем или иным причинам Иван III не ставил вопроса
о послужильцах и самоотдаче в холопство с землей принци-
пиально и ограничивался тем, что распускал дворы княжат и
бояр в связи с персональными опалами того или иного лица,
причем лучших, в военном отношении, послужильцев прини-
мал к себе на службу и наделял их поместьями.
Ниже, в главе о поместной системе, я расскажу подробно об
испомещении более полутораста княжеских и боярских послу-
жильцев на землях, конфискованных вел. кн. Иваном у нов-
городских бояр, владыки и монастырей. Здесь же попытаюсь не-
сколько осветить интересный вопрос о послужильцах, поскольку
он связан с вопросом о землевладении рабов.
Зачисление на службу великого князя и испомещение боль-
шого количества послужильцев можно назвать мероприятием,
резко ломавшим старые устои: недавние холопы-послужиль-
цы заняли места в рядах старослуживших бояр и детей бояр-
ских и стали родоначальниками множества служилых родов.
Еще не выяснено, когда в среде родовитых людей была сделана
попытка отмежеваться от родов холопского происхождения.
В генеалогических источниках и в местнических делах XVII в.
встречаются указания на какую-то «Поганую книгу», которая
содержала перечень родов, происшедших от боярских послу-
жильцев и испомещенных в Новгороде. Возможно, что это
тот самый документ, отрывок которого дошел до нас под сле-
дующим заголовком: «Лета 6991-го апреля в 8 день (1483), как
бог поручил великому князю Ивану Даниловичу (!) Москов-
скому под его богохранимую державу Великий Новгород, и по
его государеву повеленью распущены из княженецких и из
боярских дворов служилые люди, и тут их имена и роспись,
кто чей бывал послужилец». Далее следуют выдержки из
226
писцовых книг Дмитрия Китаева Новосильцева Воде кой пя-
тины 1500 г?
Малограмотный в истории служилого класса генеалог XVII в.
представлял себе дело проще, чем оно было в действитель-
ности. Роспуск дворов опальных бояр, равно как и испомещение
послужильцев произошли не единовременно в 1483 г., а разновре-
менно. В напечатанных писцовых книгах Водской и других
пятин Новгорода мы находим бывших послужильцев боярина
Ив. Бор. Тучка Морозова (11 семей), его брата, боярина Василия
Борисовича, кн. Сем. Ив. Ряполовского, кн. Ив. Юрьев.
Патрикеева, Ив. Ив. Салтыка Травина Фоминского, Андрея
Шеремета Беззубцева Кобылина, кн. Ярослава, вероятно —
Оболенского, боярина и дворецкого Мих. Як. Русалки Морозова,
окольничего Семена Брюхо Морозова, Ив. Дм. Руна, Ивана
Ощерина Сорокоумова и других. Из других источников извест-
но, что братья Тучки Морозовы были «пойманы* и подверглись
опале в 1484 г? Кн. Сем. Ив. Ряполовский казнен, а кн. Ив.
Юрьев. Патрикеев принудительно пострижен в 1499 г. Кн.
Ярослав Оболенский умер в Пскове в 1487 г. (см. Псковские ле-
тописи). Приблизительно в те же годы подверглись опале Салтык
Травин и Шеремет Беззубцев, а Иван Ощерин — много позже.
Что роспуск боярских и княженецких дворов не был общей
мерой, направленной против института патроната вообще и
боярских дружин в частности, можно видеть из того, что
и в первой половине XVI в. мы видим холопов-послужильцев
и мелких вотчинников, служивших' частным лицам, владыкам
или монастырям, или вовсе никому не служивших.
Приведу несколько примеров. В 1518 г. старица Феагния,
вдова окольничьего Ивана Вас. Ощеры Сорокоумова, «пожа-
ловала слугу своего Ивана Игнатьева сына Щепина в замосков-
ской волости в Корзеневе деревнею Иконниковскою... А по-
жаловала есми его по душе мужа своего Ивана Васильевича
и сына своего Ивана Ивановича и по своей душе (в) вотчину ему
и его жене и его детям, — вольны в той деревне продать и про-
менять и по душе дать, а будет им не до земли, и они, кому
* РИБ, XXII, 18—31. Книги Дм. Новосильцева см. Новг. писи, кни-
ги, III.
1 ПСРЛ, XXIII, 162.
15* 22Т
хотят, тому и продать». Эту жалованную грамоту старица Феаг-
ния запечатала своею печатью. В 1538 г. Ив. Щепин по своей
духовной грамоте дал дер. Иконниковскую сыновьям своего
<брата Злобы.* 1
В грамоте Феагнии Ощериной следует обратить внимание
на то, что Ив. Щепин пожалован вотчиной «по душам» его быв-
ших господ. Это значит, что в семье Ощериных он был. своим
человеком, домочадцем, на которого пожалованье вотчиной воз-
лагало моральное обязательство поминать души облагодетель-
ствовавших его господ.
Андрей Иванович Товарков Пушкин, боярин кн. Юрия
Ивановича Московского, «пожаловал» своего слугу Неждана
Феофанова в вотчину дер. Плетеневой, в Повельском стану
Дмитровского уезда. Дер. Плетенева была куплена Ан. Товар-
ковым в 1511 г. за 30 руб. и была небольшим владением, не более
40 десятин. Получив свободу и вотчину, Неждан Феофанов по-
ступил в слуги Троицкого монастыря ив 1519 г., будучи
монастырским слугой, получил от кн. Юрия Ивановича жало-
ванную несудимую грамоту обычного типа на дер. Плетеневу.
В 1524 г. деревня Плетенева со всем животом погорела, и кн.
Юрий Иванович пожаловал «Троицкого Сергиева монастыря
слугу Неждана Феофанова», дал ему льготы во всяких пода-
тях на пять лет. В 30-х годах Неждан Феофанов дал дер. Пле-
теневу, «что меня государь мой благословил Андрей Иванович
Товарков», Троицкому монастырю.2
Последний, насколько мне известно, случай пожалованья
послужильца вотчиной находится в духовной грамоте околь-
ничего Сем. Дм. Пешкова Сабурова 1560 г., который завещал
своему человеку Авкс. Водину дер. Мелехову, в Черной воло-
сти Костромского уезда.3
Запоздалый и исключительный по обстоятельствам дела
случай освобождения послужильца с землей мы находим в ду-
ховной грамоте 1598 г. Ив. Григ. Нагого. Случай этот настолько
интересен по бытовым подробностям, что я расскажу о нем по-
—...... _
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 518, лл. 321—324 об.
8 Грам. Кол. Эк. № 3738 и 3930; Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 523,
л. 106.
* Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 530, лл. 1003 об.— 1008.
.228 '
дробно. Душеприказчиком Ив. Григ. Нагой назначил своего
человека Богдана Сидорова и писал в духовной: «А приказы-
ваю яз по сей своей духовной памяти после своего живота тело
свое отвезти к Живоначальной Тройце и к Сергию чудотворцу
и погрести, и душу свою поминати и жену и дети бе речи до их
возраста, покаместа сами собою учнут владети, и грамоте их
научить человеку своему Богдану Сидорову. А будет он, Бог-
дан, свое обещание и мое к себе жалованье позабудет и души
моей по сей духовной памяти не устроит, и жену мою и детей
по моему приказу беречи не станет, и грамоте их не научит,
и его, Богдана, бог со мною судит на страшном суде». Ему же
Ив. Григ. Нагой приказал отпустить на свободу всех рабов,
за исключением поименно написанных в памяти, которых он
завещал жене и сыновьям,— «тех всех моих людей после мое-
го живота Богдану отпустити на волю и крепости им повыдать,
а жене моей и детям сильно их мимо сю мою духовную память
не поработити. А наделяти мне после своего живота людей
своих нечем, что у меня было моего живота, то взято на госу-
даря (в опале 1594 г.), и их отпустити с тем с моим жалованьем,
что у них по мой живот осталося». Одновременно Ив. Гр. На-
гой пожаловал Богдана Сидорова «за его к себе службу и за
терпенье» вотчиной — сельцом Онофреевым с деревнями в
Бельском уезде.1
Выше я упоминал, что Судебник 1550 г. запретил частным
лицам принимать в холопы, с землей и без земли, служилых
детей боярских и их детей, которые еще не служили, «опричь
тех, которых государь от службы отставит» (ст. 81). Этот указ
еще не разрешал вполне вопроса о землевладении рабов, но
косвенным образом касался его, так как главный контингент
лиц, отдававшихся в холопы с землей и без земли, состоял
из мелких вотчинников, главным образом из детей боярских.
Вскоре после этого прекарному землевладению рабов и
мелким вотчинникам-своеземцам был нанесен окончательный
удар—провозглашением и проведением на практике прин-
ципа обязательности службы с земли государю. К сожалению»
мы пока не знаем указа или указов по этим вопросам, но с
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 530, лл. 1003 об. — 1008.
229
большей вероятностью их можно отнести к 60-м годам,когда были
произведены крупные реформы: отмена кормлений и установле-
ние норм ратной службы с земли. После этих реформ крупные
землевладельцы могли временно сажать на землю своих слуг-
рабов, могли пожаловать их при освобождении землей в по-
жизненное владение, но существование мелких вотчинников,
не служивших государству, стало невозможным.
Подводя итоги исследованию землевладения рабов, следует
прежде всего подчеркнуть противоречия, лежавшие в самой
сущности этого явления. С точки зрения права раб, служивший
во дворе господина, не имел никаких прав личности, в дейст-
вительности же он был дружинником и соратником господина,
нередко влиятельным лицом в хозяйстве господина, часто до-
веренным его человеком, домочадцем, почти что членом семьи.
Пока раб пользовался доверием и расположением госпо-
дина, он мог приобретать землю и распоряжаться ею как полный
собственник. Однако все его благополучие, и в частности
землевладение, всецело зависели от воли и милости господина.
У холопа была надежда получить после смерти господина не
только свободу, но и землю, однако право и суды не давали ему
никакой защиты от произвола господина, и вся жизнь раба-
землевладельца протекала за пределами права. Нет сомнения,
что участь таких рабов была все же неизмеримо лучше и за-
виднее положения рядовых рабов. Собственный интерес гос-
под подсказывал им милостивое и справедливое отношение к
своим слугам и послужильцам, и на этой зыбкой почве личных
отношений покоился весь институт послужильства и земле-
владения рабов.
Г Л X В A ff
ЗАВИСИМОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ МОНАСТЫРСКИХ СЛУГ
В положении княжеских и боярских послужильцев была
значительная доля фикции рабских отношений, не отвечав-
ших действительности. Монастыри, как было выше упомяну-
то, не держали рабов и не применяли в своем хозяйстве раб-
ского труда. Свои отношения к слугам монастыри строили не на
фикции рабства, а на договорных началах, как со свободными
людьми. Вследствие этого отношения монастырских властей
к слугам выливались в различные -формы и для юридического
исследования оказываются еще труднее уловимыми и опре-
делимыми, чем прекарное землевладение рабов.
В истории монастырей слуги появляются довольно позд-
но, приблизительно с середины XV в., когда монастыри стали
крупными землевладельцами и власти и старцы, как лица ду-
ховного звания, стали испытывать неудобства от участия в
хозяйственной деятельности и от постоянных столкновений на
этой почве с мирянами. Вопросы обороны и участия монасты-
рей в ратной службе государству в то время еще не играли
никакой роли. Только со времени вел. кн. Василия III мона-
стыри, по распоряжению московских государей, начинают за-
водить отряды слуг-воинов, а некоторые крупнейшие монасты-
ри устраивают свои «осады», т. е. укрепления, с постоянными
гарнизонами. Так, в практике Троицкого монастыря слуги-
купчины, которым власти поручали различные торговые опера-
ции, появляются в 5О-х годах XV в., а слуги-воины —не ра-
нее второй четверти XVI в.
Положение слуги в монастыре представляло значительные
выгоды. Рядовые пешие служки исполняли в монастыре
231
различные работы и получали за это от монастыря полное содер-
жание. Лучшие слуги, главным образом из числа конных слуг,
получали кормления на различных должностях по управле-
нию монастырскими селами, а некоторые были устроены
землями, своего рода поместьями, и вели на них свое хо-
зяйство.
К материальным выгодам заработка и известного обеспе-
чения присоединялись соображения религиозного и бытового
порядка: возможность на старости лет постричься в монасты-
ре, быть погребенным в монастырской ограде и записью в
монастырском синодике обеспечить себе вечное поминание ду-
ши. Власти монастыря учитывали обязательства, принимае-
мые на себя, и выгоды, которые получал человек, поступал! к
ним в слуги, и принимали людей с большим разбором, требуя
от них известных жертв —денежного или земельного вклада,
и в зависимости от ценности вклада отводили слуге в своем хо-
зяйстве соответствующее место.
К сожалению, для XV—XVI вв. в архивах монастырей
сохранилось совершенно цичтожное количество актов, харак-
теризующих положение монастырских слуг. Только в архиве
Макарьева Колязина монастыря, в виде исключения, сохра-
нилось несколько десятков актов, начиная с середины XV в.,
тем более заслуживающих внимания, что таких древних и кра-
сочных актов мы не имеем даже по таким богатым актами мо-
настырям, как Троицкий Сергиев, Кириллов Белозерский и
Симонов.
Троицкий монастырь на Колязине, на левом берегу Волги,
был основан в середине XV в. Макарием Кожиным, происхо-
дившим из местных кашинских вотчинников среднего калибра.
Уже в одном акте 1459 г. мы видим у Макария слуг —Кузь-
му Игнатьева и Акима Гольца. Из этого видно, что Макарий
с первых же лет существования основанного им монастыря
вовлекает в его строительство соседей, местных землевладельцев.
Измельчавшие потомки боярских родов и мелкие вотчинники
неизвестного происхождения втягиваются в строительство
монастыря и в его хозяйство, делают денежные и земельные
вклады, поступают в слуги и служат иногда из поколения в
поколение.
232
Некоторые представители тех же родов принимают в мона-
стыре монашество и достигают в среде монашествующей братии
видного положения соборных старцев, келарей и даже игуме-
нов. Служа монастырю из поколения в поколение, они род-
нятся между собой и с другими соседними землевладельцами,
и так вокруг монастыря создается сплоченная и довольно од-
нородная среда представителей среднего и мелкого землевла-
дения, связанная с монастырем многообразными узами — ма-
териальными. бытовыми и религиозными.
Земельные отношения монастыря и его слуг выливаются,
от случая к случаю, в различные формы и не укладываются в
одну определенную схему.
В одних случаях человек, имевший свою вотчину, посту-
пая в слуги, сохранял вотчину, но принимал обязательство
не отчуждать ее мимо монастыря. Он имел право оставить ее
в пожизненное владение жене, мог дать по завещанию детям,,
которые продолжали служить монастырю, но рано или позд-
но вотчина доставалась монастырю. Более сложные отноше-
ния создавались, когда слуга кроме своей вотчины владел
участком земли, полученным от монастыря. Этим участком он
владел прекарно, по милости монастырских властей, но не имел
на него никаких прав распоряжения.
Наконец, некоторые слуги, безвотчинные, имели в прекар-
ном владении только землю, пожалованную им властями мо-
настыря. Дети такого слуги, если власти принимали их в свою
очередь в слуги, могли унаследовать землю отца, но на это было
необходимо согласие властей.
Известны случаи, когда слуга при получении от монастыря
земли делал монастырю денежный вклад, который он имел
право получить обратно, если власти отбирали у него землю, или
он сам возвращал ее монастырю. Такой вклад играл роль как
бы залога, обеспечивавшего интересы монастыря, но было ли
это общим правилом, сказать невозможно.
Указанными основными типами земельных условий службы
не исчерпывается все разнообразие отношений, которые
складывались на практике с большими или меньшими откло-
нениями и особенностями, смотря по человеку и обстоя-
тельствам случая. Поэтому, для большей конкретности
233*
характеристики землевладения и землепользования колязин-
ских слуг, я опишу и проанализирую несколько случаев.
В 6967 г. (1459), т. е. вскоре после основания монастыря,
Макарий менялся землями со своим слугой Кузьмой Игнатье-
вым, близким соседом монастыря. Макарий дал ему дер. Нят-
кину и починок Голышкин, с придачей 10 кадей ржи и 10 кадей
овса, а выменял у Кузьмы земли Мордвинцево и Листвянок.
Дер. Мордвинцево находится ныне километрах в трех от
г. Калязина. В меновную грамоту было внесено условие: «и с
теми деревнями Кузьме и его детям у Тройцы у игумена с брать-
ей служить, а мимо монастыря тех деревень не продать, ни
променить, ни в приданые не отдать и в закупе не заложить,
и по душе не отдать».1
Ограничения в правах Кузьмы на вымененные земли вы-
текали не из особых условий мены, а из его служебной зави-
симости от монастыря. Через несколько лет после этой мены
Макарий и Кузьма произвели новую мену, доложивши ее
вел. кн. Михаилу Борисовичу Тверскому (1461—1476). Кузьма
выменил «у своего господаря Макарья» земли Мордвинцево и
Листвянок, а променял ему «свою отчину пол-Осташкова да
пол-Дору, да пол-Медведкова, да пол-Гарели». В меновной,
написанной от имени Кузьмы, обращает на себя внимание име-
нование игумена Макария осподарель Дело в том, что этот тер-
мин был не простым бытовым выражением вежливости и по-
чтения, а выражал понятие о княжеских правах лица, к кото-
рому он применялся.* 3
Из нескольких других актов Колязина монастыря мы знаем,
что сыновья Кузьмы Игнатьева — Семен Яман и Григорий
Багоня и повидимому также его внук — Федор Яманов бы-
ли слугами Колязина монастыря, но о землевладении их ни-
чего не известно.
Клобурниковы были старым родом мелких кашинских вот-
чинников. Уже в третьей четверти века вел. кн. Михаил Бори-
сович пожаловал игумену Макарию сельцо Клобурниково,
очевидно, бывшую вотчину Клобурниковых. Около 1511 г.
х ЦГАДА, Архив Колязина монастыря, кн. 1, грам. 4.
3 Архив Колязина монастыря, кн. 1, грам. 11.
234
Винко Клобурников дал Колязину монастырю свою вотчину
дер. Володареву, по своей душе. Дер. Володарева находилась
справа от р. Жабны, притока Волги, против устья которой
находился Колязин монастырь, и земля дер. Володаревой была
смежна с землей колязинского села Красного на р. Жабне.
В 1515 г. сын Винка, Таврило Винков, дал монастырю свою
дер. Звереву, возле с. Красного. Из данной грамоты Гаврилы
Винкова видно, что его братьям Назару и Тихону по духов-
ной грамоте отца их Винка достались деревни Погорелка и
Бродовая, находившиеся в той же местности.
Вскоре после этого вклада Таврило Винков постригся в
Колязине монастыре нетал деятельным сотрудником: в 1523 г.
он был соборным старцем, — в иночестве Гурий, — в 1544—
1547 гг. казначеем, а в 1552—1555 гг. игуменом. Проходя эти
должности, Гурий Винков участвовал в совершении различных
сделок, и в том числе в сделках своего брата Назара и племян-
ников. 1
В 1555 г. Федор Нефедьев Винков дал монастырю 10 руб.
и получил от своего родного дяди, игумена Гурия, «до живота»,
т. е. в пожизненное владение, дер. Грибановскую Тумохту
возле с. Красного. Прямых указаний на то, что он был слугой,
мы не имеем, хотя это очень вероятно. Получив в пожизнен-
ное владение дер. Грибанову, Федор Винков и его двоюродный
брат Иван Назарьев дали на себя монастырю запись, в которой
писали: «а мне, Федору, от Колязина монастыря от игумена
с братьей с тою деревней в иной монастырь не отъехати, ни
в холопи ся не дати и тое деревни нигде в деньгах и в хлебе
не закабалити, ни в иной монастырь по душе не отдати, и
дворов и хором не опустошити и не обжечи. И божья воля
сстанется, меня, Федора, в животе не станет, и та деревня Гри-
ваковская Тумохта в дом Живоначальные Тройцы и Колязин
монастырь игумену с братьею по их данной грамоте назад, с
хлебом с земным и с житничным и с стоячим, и с животиною
и с коровами и с овцами». Запись писал «на Федора и на себя
своею рукою» Иван Назарьев и с своей стороны прибавлял:
«а мне, Ивану Назарьеву, в Федоров живот, в лошади и в
* Указ. Архив, кн. I, граи. 19, 50, 128, 132 и 147; кн. 4, г рам. 76.
235
коровы и в овцы и в хлеб ни в какой не вступатись, и дела мне,
Ивану, до Федорова живота и до хлеба нет никакого». 1
Это добавление к записи Федора объясняется тем, что у
Ивана Назарьева и Федора в том же районе по соседству была
вотчина, которой они владели нераздельно и в которой вели
общее хозяйство. Игумен Гурий, совершая сделку с Федором,
расчетливо предусмотрел возможность спора со стороны Ив.
Назарьева и его вмешательства в хозяйство Федора.
Когда умер Федор Нефедьев и вернул ли дер. Грибанов-
скую монастырю, неизвестно. Сохранилась его данная грамота
1564 г., по которой он дал «после своего живота» по своей душе
и по своих родителях свою вотчину —пол-деревни Погорелки.
Кроме дер. Грибановской Федор Винков владел пожизненно
дер. Ваулиной на р. Волге. Об этом мы узнаем из «отписи»,
которую он дал монастырю в том же 1564 г. «Се яз, Федор
Винков сын Клобурников, что была за мною деревня Ваулино
Колязина монастыря, что есми взял у игумена у Гурьр,
а дал есми за ту деревню 10 рублей, и яз ту деревню Ваулино
опять отдал игумену Лаврентью в Колязин монастырь, а взял
есми у игумена Лаврентья 5 рублев денег, а 5 рублев есми дал
вкладу в Колязин монастырь». * *
История Клобурниковых мне представляется заурядным
образцом тесного симбиоза монастыря и мелких соседних вот-
чинников. Очевидно, этот симбиоз был выгоден обоим сторо-
нам, но кто выигрывал больше, сказать невозможно.
Сделки о поступлении в слуги облекались в разные формы—
в купчую грамоту, в меновную, в данную или в особую запись.
Очень разнообразны по форме и другие сделки слуг с мона-
стырем.
В 1540 г. слуга П. Лодыгин купил у монастыря за 10 руб.
дер. Протусово, в Жабенском стану, «себе и своим детям впрок
без выкупа», и прибавлял в купчей грамоте: «А будет мне,
Петру, не до земли и моим детям, и мне мимо монастырь Коля-
зин не продать, ни променить, ни закабалить нигде, ни по душе
не дать, а прочь нам с тою деревнею от монастыря от Колязина
1 Там же, кн. 1, грам. 147.
* Там же, кн. 4, грам. 27, и кн. 1, грам. 162. — О Пометке Клобурни-
кове, похололившемся с вотчиной Вас. П. Бороздину, см. выше, стр. 225.
236
не отъехать. А после моего живота и моих детей та деревня
к монастырю к Колязину».1 В Литовском государстве подоб-
ные сделки назывались куплей земли «до двух животов».
А вот сделка, облеченная в форму меновной грамоты.
В 1552 г. старый и выдающийся слуга Гневаш Алферьев с своими
детьми променял монастырю свою вотчину в Жабе неком стану,
дер. Анфимово, и придал на ней 20 руб. и 100 четвертей ржи,
а получил от монастыря дер. Панкратову, в том же стану, и
писал в меновной грамоте: «И мне, Гневашу, и моему сыну
Семену и моим детям от Живоначальные Тройцы Колязина мо-
настыря с тою деревней Панкратовым прочь не отъехати, ни
продати, и ни променити, ни в холопись не дати, ни по душе
мимо монастырь Колязин не дати». Таким образом, устанавли-
валась наследственность службы и зависимое от монастыря
владение землей.1
Вот сделка, облеченная в форму данной грамоты. В
1561 г. Черемисин Карабузин, измельчавший потомок круп-
ных когда-то кашинских землевладельцев, дал монастырю
свои вотчинные деревни Митино и Жарки «по своих родителях
и по своей душе впрок без выкупа, в жизнь вечную», и писал
в данной грамоте: «а служить мне, Черемисину, за тот вклад
у Живоначальные Тройцы». Черемисин принял на себя
обязательство очищать монастырю данную им вотчину от вся-
ких крепостей и прибавлял, что его жене, детям и родичам до
той вотчины дела нет. Неизвестно, получил ли Черемисин от
монастыря во владение свою вотчину или другую землю, но
ясно, что после такого акта он мог получить землю только в
прекарное владение. 3
Иногда вотчинник поступал в слуги, не отдавая своей земли
монастырю. Две записи подобного рода сохранились в архиве
Колязина монастыря. В 1541 г. Истома Топлавов дал колязин-
ским властям такую запись: «служити мне... в Колязине мо-
настыре у игумена у Ионы с братьею или по нем у Живоначаль-
ные Тройцы иный игумен или строитель будет, и мне служити
потому же в монастыре своею головою и (с) своею деревнею с
1 Архив Колязина монастыря, кн. 1, грам. 111.
• Там же, кн. 4, грам. 131.
• Там же, кн. 4, грам. 131.
237
Красниковою, с вотчинною, а прочь мне от Жив. Троицы не
отъехать нигде, ни в холопись не дати никому. А будет мне
не до земли, и тое своей земли вотчинные деревни Красникова
мимо монастыря Колязина не продать, ни променить, ни в за-
куп не заложить, ни по душе опричь Жив. Тройцы Колязина
монастыря не дать никому». Сделка подкреплена неустойкой
в 20 рублей: «А отъеду отЖив. Тройцы... от игумена с братьею
прочь или землю свою вотчинную продам или отдам, и на мне
взять в дом Жив. Тройцы... игумену с братьею 20 рублей оп-
ричь моей вотчины, а вотчина моя в дом Жив. Тройцы... без-
денежно ввеки». 1
Почти дословно такую же запись и с такою же неустойкой
дал в 1557 г. на себя Андрей Тимофеев Жуков, вотчинник по-
ловины деревни Кривые повертки. 2
На Жуковых мы можем еще раз наблюдать симбиоз мона-
стыря и мелких вотчинников. В 1506 г. Вас. Куз. Жуков дал
монастырю сельцо Резанинское по душам своей и своего рода.
Вклад был обусловлен пострижением в монастыре братцев
Василия, Петра и Михаила. В 1509 г. четвертый брат—Тав-
рило Кузьмин—продал за 2 руб. монастырю трет<>е поле Ко-
тельниковской пустоши. В 1515 г. сыновья Гаврилы, Сергей
и Илларион, продали монастырю за 10 руб. дер. Фомино
в Нерехотском стану Кашинского уезда. В 1516 г. Федор
Гаврилов и Михаил Андреев Жуковы продали монастырю
свою пожню Терехово, часть той же родовой вотчины Жуковых
в Нерехотском стану. Об Иване Петрове Жукове известно,
что он был слугой Колязина монастыря и в 1530 г. купил за
И руб. в Жабенском стану дер. Фроликово, с которой и
служил монастырю. В 1550 г. власти монастыря купили за
12 руб. эту деревню у вдовы Ив. Петрова Жукова у Матрены,
дочери Колязинского слуги Карабузина. Андрей Тимофеев
Жуков, поступивший в слуги в 1557 г. с деревней Кривые по-
вертки, был родным племянником слуги Ивана Петрова.
Случай с Ив. Петровым Жуковым подводит нас к вопросу,
на который, к сожалению, трудно дать определенный ответ. Зем-
1 Архив Колязина монасгыря, кн. 4, грам. 86.
* Там же, кн. I, грам. 152.
238
левладение рабов вообще, и холопей-послужильцев в частности,
мы имеем полное основание назвать прекарным. Исходным
положением этого прекария было рабское состояние землевла-
дельца. его личная зависимость от господина сама по себе.
На такой основе другого владения землей, кроме прекарного,
не могло и быть. Монастырские слуги были в ином положении, —
они были свободными людьми, могли «отъехать» от монастыря,
и монастырские власти, в целях обеспечения своих интересов
и службы слуг, должны были принимать особые меры. При-
нимая человека в слуги, власти, конечно, употребляли весь
свой авторитет и учитывали моральные и религиозные мотивы,
которые привходили в сделку и побуждали человека добиваться
принятия в слуги, но как-никак это была хозяйственная
сделка, налагавшая на монастырь известные материальные обяза-
тельства. Требуя от поступающего в слуги человека материаль-
ных жертв, власти старались закрепить его землей.
Если вотчинник давал или продавал монастырю свою землю,
то положение его было ясно. Если власти давали слуге во вла-
дение и пользование его же бывшую землю или участок мона-
стырской земли, то такое положение с некоторой оговоркой
можно считать прекарным владением землей. Менее ясны слу-
чаи, когда человек нри поступлении в слуги с вотчиной давал
особую запись, образцы которой приведены выше. Он да-
вал обязательство не отъехать, не отчуждать землю на сторо-
ну, мимо монастыря, но не терял на нее прочих прав собственно-
сти. Из множества других колязинских актов видно, что он
оставлял свою вотчину жене и детям, а иногда, несомненно
с разрешения властей, продавал ее какому-нибудь коля-
змнскому же слуге. Мне кажется, что такое владение
землей, за неимением лучшего термина, следует называть
зависимым.
Степень зависимости и ограничения в правах владения
с трудом поддаются определению. И думается, что это не случай-
ность сохранившихся актов и не неуменье тогдашних писцов-
юристов формулировать ясно юридические положения. Дело
в том, что живое правотворчество контрагентов различных
сделок не было стеснено общим правом или княжескими ука-
зами и предустановленными формами сделок. Замечательно еще,
239
что это яравотворчество далеко не всегда могло рассчитывать
«а шмдаггу со стороны обычая и княжеской власти.
Для эпохи феодализма это представляется вне очень карая*
тернов чертой. Обычное право могло давать решения только
о общих чертах и по основным вопросам гражданского обо-
рота. Княмсескве указы очень редко вмешивались а граждам*
сине отмошеиия, и если влияли за «и, то только косвенно,
создавая те или иные запреты. При таких условиях многие
сделки, и в частности поступления в слуги с вотчима* или без
вотчимы, мекали сяикини я договоре и личных отнаменмяд,
пронмсалмсь привходящими элементами — моральными я ре*
JWlwWM WFIWMnUL vywf|KTWImaK'a V IWwCH Т9ЧКН >рИПг!1,
детали сдежя остмлялнсь, быть помоет умышленно, без ясно*
го определения, и иле кажется, что исследователь вошел бы
по нвярввпльиояу пути, если бы стал мекать лености л вира-
дележаостн том, где, но тчгддинжм понятиям, як ме было и не
должно было быть.
Возвращаясь мколязанккоиу слуге Ив. Петров.Жукову, обра*
щу ваммашн на одну черту зеашеаладешт слуг, которая моасаэы-
воет, что люди того времени а случае надвбмети умоли шри-
дмчески мыслить и оформлять своп сделки на долма ерш об*
рвхмь и имея» • яклу те случмц мкгде телммк, оудуш уме
слуго*. приобретал тем идя иным путем земле» вновь. При ио-
стунлеияи в слуги ан сделал нзвогпше жертвы, в то* яля ям*
СТеИеИИ BTpSflMWMJI СКМЯ WpMM ИЖГЧМММИВСД9 М WW
касались талька те* вотчима, которую он имел при мстуялення
в слуги, и ме распространялись ока эеаалвв, ягрявоб^ретми^нэ вновь
позже. Эпона землями оч шаг распоряжаться как аюлмЫ саб*
ствеяммж, так как его слуямбмоя заоясавшсть от аммшстырп
сама по себе ме стлана еа никаких яредяопамак я яграянш-
яяю его гражданских пряв вообще, как это наг во мотто отно-
сительно рабов. Такна образом, получались случая, вигна
слуга владея вдов* земле* асаи яоимЛ лвгшимик, а Други* —
как ирекарпег кив аваиоишЛ аг монастыря эеашммяпмц
егршнтчепш*1 в нраве ркиврмиеаши те——f*
Рэсскшку «ЯП питч рее ш*1 в этан мпмкяип случи*.
Павел Павдяк Асявфьев в иэчаж XVI в. купил в Жнбеаь
ском стану м Ю руб. у Игматмиык «эемлику Падмянип»
Около 1512 г., уже будучи слугой Колязина монастыря, он
купил у мелких вотчинников того же стана Махониных за 15
руб. полдеревни Домановы. Неизвестно, у кого он купил за-
тем деревни Буйносово и Алферов© в том же стану, но в 1516 г.
кн. Юрий Иванович, в уделе которого в то время был Кашин,
пожаловал «Колязина монастыря слугу Павла Поздяка Аста-
фьева сына да его сына Астафья» и дал им на их купли, на Буй-
носово, Алферове и полдеревни Домановы, несудимую гра-
моту обычного типа. В 1538 г. эта грамота была подтверждена
вел. кн. Иваном IV на имя Поздяка и его сыновей Астафья и
Васюка. В 1523 г. Поздяк променял дер. Подмохово колязин-
ским властям на починок Коробов в том же Жабенском ста-
ну. Никаких ограничений в правах относительно починка Ко-
робова в меновной грамоте нет. * 1
Около 1540 г. Поздяк умер, и в 1542 г. его вдова, старица
Евпраксия Ушакова дала Колязину монастырю «по своей душе
и по своих родителях» куплю мужа—полдеревни Домановы. *
Через несколько лет после этого умер без потомства младший
сын Поздяка — Василий, который, судя по сохранившимся
актам, не был слугой Колязина монастыря, и старица Евпрак-
сия в 1549 г. дала монастырю по душам мужа и сына Василия
дер. Алферове. 5
После смерти Евпраксии и ее сына Василия дер. Буйносово
и пустошь Коробово были унаследованы старшим сыном
Поздяка, Евстафием Ворошилом, который тоже не был коля-
зинским слугой. Евстафий умер около 1552 г. и оставил после
себя вдову Устинью и двух дочерей. После смерти Евстафия
произошел конфликт, причины и подробности которого неясны.
Устинья подала царю Ивану жалобу на колязинского келаря
Иону в том, «что у нее тое отчину взяли к монастырю сильно
1 Архив Колязина монастыря, кн. I, грам. 35 н 80; кн. 4, грам. 66,
75, 94 и 128. — Возможно, что Буйносово и Алферове были куплены Поз-
дяком у монастыря. Дело в том, что в Колязинском архиве сохранилась
подлинная грамота Александра Романовича (Спешнева) игумену Макарию
(не позже 1483 г.) на с. Константиновское с деревнями, среди которых упо-
минаются Буйносово и Алферове. Там же, кн. 1. грам. 1.
1 Грам. Кол. Эк. № 6729, по Кашину № 34.
• Там же, № 6740, по Кашину № 45.
16 С. Б. Веселовский 241
N tC ВЫСЛАЛИ ММ. Н«ЯСМО, МО КЛКОМ ОСМОММИИ ВЛВСТЯ ВЫСЛДЛМ
Устинью ю ветчины, ио решение ао суду а «го ашпшнровкд
говорят 1» то, что высылка осиовываааса «в каком-то пред-
смертном распоряжения мужа У спим и ого брата Василия.
Окольимчяб Л. Ал. Салтыков, выслушав дело, «врмсуднл тле
вотчины четвергов жребмв мала 3 дасятимы в дм Жав. Троб-
цы в Колями монастырь по Васильеве душе Позднкови без-
денежно, а за 3 жеребья тле отчимы м 10 десятки присудил
Устинье взятм у троицкого игумене Гурья с братьею 12 Руб-
лев по запаса мужа ее по Ворошилове а брата его во Васильеве
руке». На основания этого ирнговора и был учммеи расчет. •
Вобяюм дело кончилось —» к чему обыкновенно стосамь
лмсь власти аюилстыря, принимая люнаб с воешмиши о слуга, —
вся вотчима Поздяка Астафьева мима монастыри» некому не
досталась. Однако это было досгагяуто мам warn шн нугааш
предсмертных завпцаямб адовы Лоздяка в «го сымовеб.
Мы ле знаем условие завися, которую дал ма себя Паздяк
при поступления в слуги, но обращает ма себя ямкмамие тот
факт, что после смерти Поздяка его вотчима лерехаднт я «го
вдове я -сыновьям, которм ме были слупшн, я вошомпи м
юридические конфликты во этому поведу была устранены
только тем случайным обстоятельством, что у Евстафия я Васи-
лия не было мужского потомства, а их ыл л они сама нада-
вали своя вотчины монастырю добровольно во слоям дуиюм.
Выше было упомянуто, что монастыря стиля завонять слуг
не ромее нервов я с лавины XV а. Очень вероятно, что явювво
возгону институт заянсшыго зеамевладения ашнастырскак
слуг, как яплемве я ястораш феода яь мыт опммвеянв сравни-
тельно вввое, ае ревел развиться я примять четкие формы,
пк как в третьей четверга XVI в. вад аашшмвв пропил ль
ствевяых реформ середины века стал яевоааипмв. Лрммшш
обязательности службы с эемиш гасударстцг я связанная с
в <м*свцдм0м мелкого вшгчмммго эемммшимвшм оомямк
лв всю обста вовм) в условия востувлемвв лщдев а аинветыр-
сжие слуга. Накован, соборавв приговор I960 г., зявргпшанаб
моивстырям вякуинтъ, дермежть а закладе я врммвмать як омами
вотчины, окончательно закрыл все легальные пути пос туп ле-
ния в слуги с землей. После этого оставались только нелегаль-
ные пути обхода закона, и монастыри, приспособляясь к новым
условиям, дают институту слуг иную постановку: при приня-
тии человека в слуги они стали брать денежные вклады, а
затем, смотря по обстоятельствам дела и по человеку, стали
обеспечивать слуг монастырской землей на поместном праве,
по образцам правительственных испомещений.
Зависимое землевладение колязинских слуг представляет
большой интерес в том отношении, что формы его, как мне
кажется, были подражанием и пережитками зависимого земле-
владения княжеских слуг. Нет сомнения, что Макарий, окру-
живший себя слугами из местных землевладельцев, и после-
дующие игумены Колязина монастыря не изобретали вновь
условий службы своих слуг, а заимствовали их из запаса
норм и условий службы свободных людей, сложившихся в
практике князей и во второй половине XV в. уже выходивших
из обихода в великом и удельных княжениях. Поэтому мне
представляется, что землевладение колязинских слуг было
архаизмом, осложненным такими привходящими элементами,
как религиозные связи слуг с монастырем, которых не было
в отношениях князей к их слугам.
ГЛАВА U
ПОЖИЗНЕННОЕ ДЕРЖАНИЕ ЗЕМЛИ ВО ВЛАДЕНИЯХ
МИТРОПОЛИЧЬЕГО ДОМА И МОНАСТЫРЕЙ
Поакизааеавое держание земля, нлн, квас выряжаются няни
наияткпкя, владение земле* «де живота», было весым рос-
прострямеяньа1 и характерным явлением русского феодализма.
Пожизненное владение земле* ие следует сментвять ив с
зависимым землевладением княжеских слуг, мн с воместынм.
Поскольку сам слуга и его дети оставалаась в служебное за-
висимости от князя, их владение земле* выло наследственным
н по объему нрав было Слизко к полно* собственности. Поме
стаже же владение земле* было обусловлено опредедеаим*
службе*, panto* или нно*. я продолжалось только аы время
службы, а когда поаоемрж за старостью, увечьем или болезнью
получал отставку, то поместье у него отбиралось, я он имел
право только на небольнгуао прожиточную часть поместья.
Соверженмо ниве значение имело пожизненное дермсаиаве
«де живота». В завнсммостн от меле*, которые проследовали
контрагенты где так, т. е. собственммс земля я держатель,
сделки примни различное офораменне н огне та различное
В практике ведевоа и удельных князе* пожамюяпнг тента
в пожизненное владение применялось как жждеочительмая аде
лесть. Такое зопгчение имело пожалование вел. км. Софье*
в июккзмениое владение двух сел в Кодеине Федеру Василье-
вичу Басенку. Известно, что Ф. В. Басенок во время 1Игия
кхжжо* занятна оказал велнкокияжоско* семье бодеиавг
услуги, за что я был награжден вел. км. Софье*. Вел. кн. Вас»*
яЛ Тсняаа* в свое* духовна* грвиюте водевернвл важалвааяв
эы
матери: «А что дала моя мати великая княгиня Федору Басенку
на Коломне село свое Окуловское да Раменское, а в духовной
своей написала так, что в тех селах волен яз, ее сын, ино те
села опосле Басенкова живота моей же княгине».1
Прекарный характер этого пожалования виден из судьбы
того же Ф. Басенка. После смерти своих благодетелей, вел. кн.
Софьи и ее сына, вскоре после восшествия на престол вел. кн.
Ивана III Ф. Басенок вследствие какой-то дворцовой интриги
подвергся опале, ослеплению и ссылке в Кириллов монастырь,
причем села у него были отобраны.
Другое значение и другой характер имели сделки двусто-
ронние о пожизненном держании земли «из строенья» и «для
береженья». Первые указания актов на сделки этого рода от-
носятся к середине XV в., но нет сомнения, что они практи-
ковались много раньше. В практике митрополичьего дома по-
добные сделки были заурядным явлением во второй половине
XV в. Позже они выходят из обыкновения, так как в хозяйстве
митрополичьего дома, на смену пожизненному владению, раз-
вивается поместное держание земли, по образцам великокняже-
ского хозяйства. В практике крупных монастырей пожизнен-
ное держание земли в несколько измененном виде и с другими
целями удерживается не только в XV, но и в XVII веках.
Сделка сдачи земли «из строенья» заключалась в следую-
щем. Получив участок пустой земли или владение с расстроен-
ным хозяйством, держатель принимал обязательство «строить»,
т. е. устроить, завести на них хозяйство, призвать и посадить
на землю крестьян, поставить дворы, распахать пашню, рас-
чистить покосы, —словом «ожилйть», т. е. сделать землю жилой,
завести полное хозяйство. После смерти держателя владение
возвращалось собственнику со всеми «примыслами» держа-
теля, со скотиной, с хлебом в земле, на корню (стоячим) и сжит-
ничным, и с «серебром на людях», т. е. с деньгами, розданными
крестьянам в ссуды.
Цель, которую преследовали при этом митрополичий дом и
монастыри, ясна: не имея рук и средств ожилйть свои пустые
земли, они поручали это дело посторонним лицам. Доверить
1 СГиД, 1, стр. 208; ср. стр. 192.
245
такое дело и отдать землю на неопределенный срок — пожиз-
ненно — можно было только надежному, хорошо известному
и вызывавшему доверие человеку. И действительно, как мы
сейчас увидим, держателями обыкновенно были люди, занимав-
шие видное социальное и служебное положение. Всматриваясь
в эти сделки ближе, мы замечаем, что желание собственника
получить свою землю устроенной иногда осложнялось другим
мотивом —получить защиту и покровительство сильного лица.
Еще сложнее были мотивы, побуждавшие людей брать
землю в пожизненное владение на указанных выше условиях.
Неимущие люди, чтобы заработать себе вечное поминание души
в синодике, поступали в митрополичий дом и в монастыри
в качестве так называемых «обетных трудников», т. е. давали
обещание пробыть известное число лет даровым работником.
Состоятельные люди обыкновенно устраивали свои души пу-
тем денежных и земельных вкладов, а иногда брались с той
же целью «строить» митрополичью или монастырскую пустую
землю. Этот моральный мотив, смотря по лицу и по обстоятель-
ствам случая, осложнялся в большей или меньшей степени
практическими соображениями —желанием получить нуж-
ную землю.
В 1460 г. митрополит Иона дал с. Кусуново, во Владимир-
ском уезде, кн. Дмитрию Ивановичу «по его прошенью и по
челобитью». Кн: Дмитрий Иванович Ряполовский известен
по летописям (в 1445—1459 гг.) как горячий приверженец
вел. кн. Василия Темного в его борьбе с княжатами и как вое-
вода в походе на Вятку. 1 В жалованной грамоте митрополита
Ионы сказано: «а что сын мой князь Дмитрий Иванович в том селе
примыслит хлеба и животины, и после его живота то село
Кусуновское с житом и с животиною и с коньми и со всем с тем,
что в нем ни будет, в дом Пречистой». 2
В 1462 г. митрополит Феодосий по ходатайству великого
князя дал в пожизненное владение село Михайлову сторону, в
Суздале, Борису Матвеевичу Слепцу Тютчеву. В ответ на это
пожалование держатель дал на себя митрополичьему дому
1 ПСРЛ, VIII, 117—120. 147.
1 Моск. гос. истор. музей, кн. № 276, лл. 212 об. — 213 об.
240
особую запись в том, что он не освоит, не продаст, не променяет,
не «отведет» никакой хитростью пожалованное ему владение
и возвратит его после смерти митрополичьему дому. Сделка
была совершена при посредничестве великого князя: «А кре-
пости для яз, Борис, дал сю грамоту господину своему митро-
политу Феодосию за печатью великого князя и за подписью
дьяка великого князя». 1 Б. М. Тютчев в 1470—1471 гг. с
Вас. Фед. Образцом Симским был воеводой в успешном походе на
Двину, в 1478 г. с ним же в походе под Казань, а в 1485 г. упо-
минается как волостель вел. князя у Соли Галицкой.
Момент защиты-покровительства сильных держателей ясно
заметен в двух случаях с селом Кудриным, под Москвой, которое
принадлежало митрополичьему Новинскому монастырю. Вла-
сти монастыря не только не справлялись с хозяйством с. Куд-
рина, но и не чувствовали себя защищенными от сильных
соседей, вроде боярина кн. Ив. Юр. Патрикеева, который «до-
спел» мельничную плотину к монастырскому берегу р. Ходынки
и по приказанию великого князя, в ответ на жалобу митро-
полита Симона, должен был снести эту плотину.
Кудрино сначала было отдано в пожизненное владение
Ив. Фед. Товаркову Пушкину, о котором известно, что в 1471 г.
он был послом вел. кн. Ивана в Новгород, в 1476 г. был участ-
ником похода на Новгород, в 1481 г. был послом в Крым,
а в 1483 г. упоминается как боярин. После смерти И. Товаркова
Кудрино было дано в 1486 г. известному любимцу вел. кн.
Ивана III —окольничему Ив. Вас. Ощере Сорокоумову. По-
следний владел Кудриным недолго и умер в конце 90-х годов. * 3
В отличие от держаний с. Кудрина, в держаниях Киселе-
вых и Викентьева выступает определенно мотив заведения хо-
зяйства в пустых владениях. Около 1470 г. Ив. Гр. Киселев,
принадлежавший к старому роду крупных муромских вотчин-
ников, получил в пожизненное владение большую пустошь на
р. Кутре, в Муромском уезде, и в записи, данной при этом,
писал: «а что яз на той пустоши примышлю хлеба и денег и
1 Акты юр. быта, I, № 118, II.
3 С. Б. Веселовский. Село и деревня, 70; ПСРЛ, XX, 289,
317, 346; СГиД, I, 289; Акты юр. быта, I, № 69. П.
247
животины, то со всем тем по моем животе Пречистой в дом».
Но, очевидно, завести хозяйство на пустоши было трудно, и
в 1492 г. митрополит Зосима продлил владение и дал пустошь
Пертовскую сыну Ивана Киселева —Григорию. 1
Фед. Мих. Викентьев происходил из боярского рода До-
брынских и в 1496—1498 гг. был ясельничим вел. кн. Ивана
(см. Разряды). В 1496 г. он получил от митрополита Симона
сельцо Турабьево, на р. Клязьме в Московском уезде, и в
записи, данной митрополичьему дому, писал: «А взял есми то
сельцо на себя пусто, без людей, и мне, Федору, то сельцо ве-
дать и пахать на себя до своего живота, и лес сечи и разсели-
вать и людей в то сельцо призывати... А что яз, Федор, в то
сельцо примышлю серебра и хлеба в животины, и по моем жи-
воте то сельцо Турабьево со всем тем в дом... митрополиту
по моей душе и по моем роду».’
Пожизненное владение «из строенья» при случае могло
быть обусловлено уплатой оброка, но, повидимому, это было
не частым явлением. Так, Дан. Вас. Блин Монастырев около
1462 г. получил от митрополичьего дома пустоши при впадении
р. Ковжи в Шексну и рыбный ез на устье Ковжи, —«на тех
пустошах на церковных людей сажати». Поскольку эксплоа-
тация еза не требовала от держателя никакого «строенья»
и расходов, Дан. Монастырев должен был платить с еза по
10 осетров в год, «вялых шехонских», с доставкой их в Москву
на митрополичий дворец. 3
Выше было рассказано, что Монастыревы с XIV в. владели
на Белоозере большими вотчинами, главным образом в бас-
сейнах рек Шексны и Ковжи, и Дан. Блину принадлежало
в этой местности с. Ивановское. По этой вотчине Дан. Блин
был соседом митрополичьих владений на р. Шексне, имел
многолетние связи с митрополичьим домом и, вероятно, был
известен лично митрополитам.
В рассказанных случаях пожизненными держателями явля-
лись лица надежные, высокого социального положения и
пользовавшиеся доверием митрополитов. Сделки о пожизнек-
1 Акты юр. быта, I, № 74, III,
• Там же, № 118, III.
J Там же.
248
ном владении с менее надежными людьми выливались в иную
форму, лучше обеспечивавшую интересы собственника земли,—
в форму продажи земли до живота.
Так, в 1453 г. власти Новинского монастыря, с доклада
митрополиту Ионе, продали большое владение с рыбными
ловлями и другими угодьями в волости Арбужевеск, в Поше-
хонье, Ив. Н. Пополутову за 30 руб. да лошачек пополнка.
В записи, которую дал на себя Пополутов, он писал: «А ку-
пил есмь со всем с тем, куды из того села из Спасского и из
Борку коса и соха и топор ходил, а купил есмь до своего жи-
вота, а после живота то Спасское и Борок... в дом в Новой мо-
настырь, на поминок моих родителей и по моей душе р по моих
детях*. 1
Это пожизненное владение, облеченное в купчую грамоту,
по существу очень мало отличается от «записей» держателей
и жалованных грамот митрополитов, которые были изложены
выше. В купчей Пополутова мы видим присутствие морального
момента —поминания душ родителей держателя и его самого
с детьми, а цена, уплаченная Пополутовым, едва ли соответ-
ствовала действительной стоимости владения, и была своего
рода вкладом держателя монастырю. Быть может, уплатой
вклада объясняется та особенность сделки Пополутова, что
он не принимал на себя обязательства «строить» владение,
а только вернуть его монастырю после своего живота со всем
с тем, что было в нем.
Все описанные случаи пожизненного держания земли в митро-
поличьих владениях относятся ко второй половине XV в. Очень
вероятно, что это явление вовсе не было новостью, но общепо-
литические условия жизни, сложившиеся на Руси в 40-х годах
века, были особенно благоприятны для распространения пожиз-
ненных владений землей в митрополичьих и монастырских владе-
ниях. После смерти в 1430 г. митрополита Фотия митрополичий
дом в течение 17 лет был если не в полной беспризорности, то
во всяком случае не имел в лице митрополита главы и защитника.
Затем большие разорения были причинены замятней княжат
и их борьбой с великим князем.
1 Акты юр. быта, II, № 147.
249
При таких условиях митрополичий дом и монастыри не
были в состоянии заводить и поддерживать хозяйство в своих
разоренных владениях и особенно остро нуждались в сильных
защитниках и покровителях. В конце века условия значитель’
но изменились. Последствия разорений середины века были в
значительной степени изжиты. Если у митрополичьего дома
было еще много неустроенных земель, то он по примеру вели-
кого князя начинает с конца века раздавать их своим слугам
в поместья. Наконец, усиление власти московского великого
князя, вышедшего победителем из борьбы с княжатами, да-
вало митрополичьему дому и монастырям ту защиту и обеспе-
ченность имущественных прав, в которой они так нуждались
в предшествовавшее время. Этими, как мне кажется, обстоя-
тельствами объясняется то, что в практике митрополичьего
дома и монастырей в конце XV в. раздача земель в пожизнен-
ное владение выходит из обычая, и в дальнейшей истории в
практике монастырей применяется в иной обстановке и в не-
сколько иных формах.
Такой взгляд на распространение пожизненного владения
землей во владениях митрополичьего дома подтверждается
наблюдениями над монастырской практикой в той же области.
Вообще говоря, монастыри, как хозяйственные организации,
стояли много выше митрополичьего дома. Затем в XV в. мона-
стыри не обладали еще такими большими земельными богат-
ствами, какие были приобретены ими в XVI в. и которыми в
то время владел митрополичий дом, и потому в практике мо-
настырей дача и продажа земель в пожизненное владение встре-
чаются гораздо реже, чем в хозяйстве митрополитов. Интерес-
ные материалы по этому вопросу мы находим в хорошо сохранив-
шемся архиве Троицкого Сергиева монастыря.
В 1459 г. монастырь получил от кн. Анастасии Киевской,
дочери вел. кн. Василия Дмитриевича, в Малоярославецком
уезде села Почап и Передел. Это было очень крупное владе-
ние, лежавшее смежно с уделом Оболенских князей, и троиц-
кие старцы не раз терпели обиды от соседства с Оболенскими
князьями, так как «пристав к ним в Оболенск государя великого
князя не въезжал», т. е. Оболенские князья были неподсудны
великому князю и предъявлять к ним иски было возможно
250
только в порядке сместного суда, их самих с боярами вели-
кого князя.
В конце века Оболенские князья лишились прав удельных
князей, и в 1496 г. троицкие старцы предъявили иск к кн.
Ив. Конст. Оболенскому о пограничном селище Зеленеве. Из
дела видно, что троицкие власти, обороняясь от Оболенских,
прибегали к разным средствам. При игумене Спиридоне (1467—
1474 гг.) селище Зеленево три года «держал» троицкий слуга
Богдан Микулин. Затем весь Почап держал на неизвестных
условиях Сем. Вас. Беклемишев, имевший успешную тяжбу
с кн. Ив. К. Оболенским из-за потравы ячменя. 1
После Беклемишева «держал тот Почап Федор Давидович
монастырю на соблюденье». Могущественный боярин Федор
Давидович Хромого, старший представитель рода Бутурли-
ных, Жулебиных, Чулковых, Челядниных и других фамилий,
управлялся с кн. Оболенским без суда, своими средствами.
Старожилы показывали на суде 1496 г., что однажды люди
кн. Оболенского «украдом» покосили селище Зеленево, и
«Федор, господине, Давидович велел сено поимати, а иное,
господине, велел сжечи. И после того, господине, то селище
Зеленево пахали крестьяне Почапские».
Неизвестно, держал ли боярин Федор Давидович Почап
до своей смерти (1491) и на каких условиях, но ясно, что в
данном случае главную роль играли защита и покровитель-
ство, на основе каких-либо компенсаций со стороны монастыря:
например, в виде пользования доходами или записью на веч-
ное поминание в троицкий синодик.
В другой обстановке и с иной комбинацией элементов сделки
получил пожизненное владение окольничий Ив. Вас. Шадра
Вельяминов (1476—1522 гг.). Видный представитель одного
1 Памятники сои-экон. истории, I, № 88. Подлинник докладного суд-
ного списка — Грам. Кол. Эк. №7693. Напечатан Мейчиком. Грамоты
и другие акты Арх. мин. юст., 105—108; подлинник правой грамоты, получен-
ной монастырем по этому докладному списку, см. Архив Тр.-Серг. лавры,
XIII, № 232; С. В. Беклемишев упоминается в летописях в 1472 г. как на-
местник великого князя в Алексине. Он был младшим братом известного
в свое время Никиты и родным дядей не менее известного Берсеня Бекле-
мишевых. ПСРЛ, VIII, 174, 167, 176, 179 и 180.
251
ИЗ старейших боярских родов, Ив. В. Шадра имел вотчину в
Дмитрове: на верховьях Яхромы, села Ивановское и Шадрино,
и несколько южнее — села Драчево и Протасьево. При игумене
Симоне (1490—1495 гг.) он получил до живота пустошь Лу-
ковскую у с. Синкова.
Села Синково и Бунятино, слева от Яхромы, принадлежали
к старым и благоустроенным троицким владениям. Пустошь
Луковская не имела соседей, от которых приходилось бы обо-
роняться, и момент защиты и береженья в данном случае от-
сутствовал, если не говорить о покровительстве вообще со
стороны такого сильного человека, каким был Ив. В. Вельями-
нов. Ввиду близости пустоши Луковской к вотчинам Ив. В.
Вельяминова она могла представлять для него некоторые хо-
зяйственные выгоды, но главным побуждением взять ее было
желание «построить» в ней хозяйство. Получив ее, Ив. В. Шадра
дал властям запись, очень сходную с теми, которые получал
от держателей митрополичий дом: «А мне тое пустоши ни про-
дати, ни променяти, в закуп не дать, ни своей жене, ни детям,
ни своему роду не отдать. А что на той пустоши уродится хлеба
или животины, или иное что будет, ино по моем животе та
пустошь Луковская, и с хлебом и с животиною в дом Живона-
чальной Тройцы и чудотворцу Сергию совсем с тем».
Троицкие власти, оказывая доверие Ив. В. Вельяминову,
ничего не прогадали. Младший сын Ив. В. Шадры, Афанасий,
постригся у Тройцы и умер бездетным в монастыре, а стар-
ший сын — Василий, — оставшийся единственным наследни-
ком и умерший тоже без потомства, много позже, в 1541 г.,
продал Троицкому монастырю с. Ивановское и по духовной
грамоте того же года дал монастырю по душам своих родителей
старинную вотчину Вельяминовых—села Драчево и Про-
тасьево !.
Из всего этого видно, насколько тесны были многолетние
связи Вельяминовых, которые брались «построить» монастыр-
скую пустошь.
Мы не знаем пока ни одного случая пожизненного владения
в первой половине XVI в., но в последней трети века и позже
1 С. А. Ш у м а к о в. Обзор Грам. Кол. Эк., III, 29 и 46. Духовная
1541 г. — Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 530, л. 74 об.
252
пожизненное владение становится очень распространенным
явлением, и в зависимости от новых условий жизни значи-
тельно изменяются и социальная физиономия держателей, и
форма и характер сделок. Во-первых, совершенно отпадает
момент береженья, —власть московских государей настолько
усилилась, что монастыри всегда могли найти у них защиту
своих прав и интересов. Во-вторых, в сфере земельных отно-
шений, как и в других областях жизни, значительно ослабе-
вает морально-религиозный момент — вообще все имуще-
ственные сделки освобождаются от примеси морально-религиоз-
ных мотивов, явления, очень характерного для сделок раннего
феодализма.
Существенным обстоятельством мне представляется то, что
монастыри в это время быстро утрачивают характер пере-
довой экономической силы. По старине высокопоставленные
люди и в XVII в. берут еще иногда у монастырей пустоши «из
строенья», но большинство сделок о пожизненном владении
приобретает характер чисто имущественных сделок и в соот-
ветствии с этим облекается в форму купчих.
Для лучшего обеспечения своих интересов монастырские
власти при совершении сделки — продажи земли до живота—
берут у держателя полную стоимость земли, причем дают обя-
зательство вернуть держателю эти деньги, если земля будет
у него взята, по тем или иным причинам, до его смерти. Кроме
записи старого типа с обязательством вернуть землю после
своего живота, власти иногда требуют, чтобы держатель дал
монастырю «данную грамоту», как на свою вотчину, с оговор-
кой, что после смерти «дарителя» вотчина поступит в монастырь.
После смерти держателя земля возвращалась монастырю, а
покупная цена, смотря по условиям сделки, полностью или
частично, возвращалась наследникам держателя. Впрочем,
чаще всего держатель завещал покупную цену монастырю как
вклад по своей душе.
Покупатель земли до живота обыкновенно не принимал на
себя никаких обязательств строить и увеличивать хозяйство,
но обязывался не запустошить владение. Так, в грамоте троиц-
ких властей кн. Агр. Судской, купившей в 1563 г. за 140 руб.
пер. Юрьеву в Радонеже, сказано: «А княгине Аграфене
253
приказать своему прикащику, чтобы в той деревне Юрьеве избы
и клети ставили и деревни бы не опустошили, а рощи берегли». 1
Для полного освещения вопроса следует напомнить, что
поскольку купленная до живота земля продолжала оставаться
собственностью монастыря, пожизненный держатель земли поль-
зовался всеми выгодами монастырского иммунитета, который
прикрывал его от непосредственных сношений с царской админи-
страцией, и находился, таким образом, под защитой монастыря.
В общем, в куплях-продажах земли в пожизненное владение
позднего типа мы видим смешение в различных комбинациях
нескольких разнородных элементов, с заметным, однако, преоб-
ладанием чисто хозяйственных. По форме сделки этого рода
отличаются гибкостью, расплывчатостью и двусмысленностью
очертаний. Право капиталистических обществ относится враж-
дебно к таким гибридным имущественным сделкам, но для
эпохи расцвета феодальных отношений подобные сделки явля-
ются обычными и весьма характерными.
В последней трети XVI в. сделки этого рода получили особо
значительное распространение. Войны и террор царя Ивана
вызвали огромный приток земельных вкладов в монастыри и
сопровождались большим разорением служилого землевладе-
ния и крестьянства. Ко времени Соборного приговора 1580 г.
у монастырей скопилось большое количество пустых владений,
большею частью разбросанных в разных уездах. Между тем
приток денежных вкладов в это время сильно сократился, и
монастыри испытывали большой недостаток в оборотных сред-
ствах. У монастырских властей нехватало средств и не было
рабочих рук, чтобы заводить хозяйство в большом количестве
доставшихся им запустошенных владений, и они стали раз-
давать их на разных условиях частным лицам. Вслед за Со-
борным приговором 1580 г. заповедными указами было поло-
жено начало закрепощению крестьян, а в 1584 г. состоялся
второй Соборный приговор о монастырском землевладении и
о временной отмене монастырских податных привилегий. При
таких условиях монастыри лишились возможности перема-
нивать крестьян на свои пустующие земли.
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 536, № 210.
254
Так складывались новые условия жизни, и монастырская
практика не успела выработать новых форм сделок о временном
держании земли. Поэтому, как мне представляется, во мно-
жестве сохранившихся актов этого времени мы видим причуд-
ливую смесь и разнообразные комбинации старых элементов,
своеобразное богатство правотворчества. Чтобы дать чита-
телю возможность самому судить об этом, расскажу несколько
случаев из практики Троицкого монастыря.
В 1576 г. ржевитин сын боярский, а позже дьяк, Евфимий
Пешек Жуков с женой Антонидой дали Троицкому монастырю
на вечное поминание душ и погребение в монастыре 100 руб.
Одновременно Жуков и его жена получили от монастыря в
Дмитровском уезде пустое сельцо Тиманово, до живота самого
Пешка него жены, —«а буде у меня, Пешка, дру-
гая жена и дети будут, и им до тое вотчины... дела нет никому».
Владение обусловлено следующими условиями: «и на той пу-
стоши в сельце Тиманове поставить двор монастырской и кре-
стьян насадити», а после смерти Пешка и его жены вернуть
вотчину со всем хозяйством монастырю, как дополнение к
денежному вкладу, «а при нашем животе крестьянам тиманов-
ским государская дань и посоха платить с троицкими крестья-
ны содного в монастыре». 1
В 1577 г. подьячий Большого Прихода Пав. Ив. Морыш-
кин дал монастырю 50 руб. и получил в пожизнененное вла-
дение с. Давыдовское в Московском уезде (около 900 десятин),
с обязательством построить двор, распахать пашни, поставить
деревни и посадить в них крестьян. После смерти П. Морыш-
кина все владение должно было вернуться монастырю со всем
хозяйством. * *
1 Пешек Жуков в 1568 г. был приставом у шведских послов. (Сб. Русск.
ист. об-ва, т. 129, 495), при царе Борисе служил в дьяках, а при боярах
в 1611 г. и при царе Михаиле был дьяком приказа Холопья суда. По пис-
цовым книгам 1592—1593 гг. в сельце Тиманове было 24 двора крестьян-
ских и около 335 десятин земли. (Писи, книги Моск, гос., 1, 751).
* Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 536, № 78. В записи П. Морышкина де-
нежный вклад не упомянут, но о нем мы узнаем из Вкладной книги Троицк,
монастыря 1679 г. Запись — С. А. Шумаков. Обзор Грам. Кол.
Эк., III, 19.
255
После смерти П. Морышкина троицкие власти отдали то
же владение старице Вознесенского монастыря кн. Александре
Голицыной. П. Морышкин и старица Александра добро-
совестно строили вотчину, и, по описанию 1592 г., в ней были:
двор приказчика, двор коровий, 35 дворов крестьянских и
5 дворов бобыльских, и большая запашка. Старица получала
хороший доход деньгами, натурой и трудом крестьян. Писцы,
после перечисления доходов, которые получала старица Алек-
сандра, отметили: «и то сельцо Давыдовское... по госуда-
реву наказу отписано на государя». 1 О причине временной
отписки на государя этой и других подобных вотчин будет
сказано ниже.
В 1580 г. государев конюх Гр. Ф. Шушерин дал монастырю
70 руб. и получил до живота половину сельца Боярова в Пере-
яславском уезде, с обязательством «та вотчина троицкая напол-
нить и не опустошить». 2
Несколько сделок, во многом неясных, совершил с Троицким
монастырем тверской вотчинник Казарин Херов. В 1592 г.
он дал монастырю 300 руб. и получил в пожизненное владение
сельцо Сергейково с деревнями в Тверском уезде. Власти
обязались вернуть ему эти 300 руб., если вотчина будет у него
взята до его смерти. Неясна одна клаузула записи К. Херова:
«будет сыну моему Константину до тое вотчины, до сельца Сер-
гейкова, нему дати за ту вотчину... 300-ж рублев». Повидимому
это следует понимать как право сына получить в свою очередь
пожизненное владение после смерти отца, внеся еще 300 руб.
В 1599 г. Казарин Херов дал монастырю еще 300 руб. и
получил до живота *сельцо Пирогово с деревнями, в Тверском
же уезде, с обязательством не запустошить его, «а которые пу-
стоши пусты, и мне, Казарину, на те пустоши крестьян назы-
вати». Со стороны Херова сделка обеспечена неустойкой в 500 руб.
и внесено условие: «А которое будет крестьянское воровство,
и мне, Казарину, извещати на них в монастыре властям, а
самому насильства и продажи не чинить». В 1606 г. у К. Хе-
1 Писц. кн. Моск, гос., I, 61—62.
* Грам. Кол. Эк. № 8897. Запись о вкладе 70 руб. см. Вкладная
книга 1673 г. Описание владения 1584 г. — Писц. книги Моск, гос., 1, 830.
256
рова произошло столкновение с властями, монастыря и с кре-
стьянами. По жалобе крестьян власти хотели отнять у Херова
Пирогово, на что он предъявил встречный иск к властям и
крестьянам. Херов искал: 300 руб. своих вкладных денег,
125 руб. недобранных доходов, 260 четей ржи, 210 четей жита,
400 четей овса, 80 четей пшеницы, 10 четей гречихи, да немоло-
ченого хлеба: 196 сотниц ржи, 400 сотниц овса, 150—жита,
80 — пшеницы, 1800 копен сена и, наконец, озимой ржи, посеян-
ной к 1607 году. Однако, стороны, не ходя в суд, помирились
на неизвестных нам условиях, — Пирогово осталось за Хе-
ровым, а он обеспечил свой отказ от иска неустойкой в 50 руб.
Дело К. Херова показывает, какие сложные отношения соз-
давались иногда на почве пожизненного держания земли и
как многолетние связи монастыря с держателем осложнялись
конфликтами. 1
В 1591 г. Ждан Гринев получил до живота пустошь Михалево,
в Переяславском уезде. Не делая вклада, он принял обя-
зательство «та пустошь распахати и хоромы на ней поста-
нити». По неизвестным причинам Гринев не ожилил пустоши,
и во время описания 1594 г. в ней числилось около 35 десятин
пустой земли. 1 2
В рассказанных выше случаях пожизненными держателями
земли были заурядные и даже мелкие люди, но известны случаи,
когда земли брали до живота представители верхов служилого
класса.
Так, в 1584 г. кн. Ф. Дм. Шастунов дал монастырю на по-
мин души 50 руб. и получил сельцо Гавшино, в Дмитровском
уезде, — «крестьян насадити и пашня распахати и луги рас-
чистнти». 3
В 1586 г. боярин кн. П. Ив. Татев постригся у Тройцы, и
его жена Ксения дала монастырю 150 руб. на помин его души
и погребение у Тройцы и получила в пожизненное владенье
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 533, по Твери №№ 18 и 20; С. А. Шу-
маков. Тверские акты, I, 161.
2 Грам. Кол. Эк. №9019; Писц. книги Моск, гос., I, 840.
5 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 533, по Дмитрову № 190. По писцовым
книгам 1593 г. в этом владении было около 290 десятин. Писц. книги. Моск,
roc., 1. 733. — Ф. Дм. Шастунов умер в 1598 г.
17 с. Б. Веселовский 257 .
сельцо Офросимово,-в Московском уезде, около 125 десятин, с
уплатой ежегодно по 4 руб. оброка. 1
Интересна по деталям сделка кн. Евфимии Нагаевой Ро-
модановской. Ее муж, кн. Афанасий Андреевич, был убит под
Москвой в мае 1571 г. в приход крымского хана Девлета.
Оставшись вдовой и без детей, кн. Ромодановская дала мона-
стырю родовую вотчину в Стародубе—с. Татарово — и по-
стриглась в московском Вознесенском монастыре. Живя в
монастыре, она пожелала иметь подмосковную вотчину, стала
давать монастырю «оброком» по 10 руб. в год и получила до жи-
вота дер. Чеснокову на р. Яузе, возле с. Ростокина, всего око-
ло 45 десятин, на которых было 6 пустых крестьянских дворов.
Старица Евфимия приняла на себя обязательство назвать кре-
стьян, распахать пашни, прибавить хором и не запустошить
деревни, — «а подать мне государская с тое деревни с трех вы-
тей платить со крестьяны ровно». Нарушение договора обу-
словлено для обеих сторон неустойкой в 30 руб. 1 2
Смешение моральных и хозяйственных мотивов мы можем
наблюдать в сделках Баима Воейкова. В 1576 г. Баим дал мо-
настырю свою вотчину сельцо Дмитровское, в Переяславском
уезде, оставив за собой пожизненное владение им, и тогда же
получил от монастыря до живота с. Махру с деревнями, там
же. В 1577 г. он дал по душе отца 100 руб., в 1580 г. —по сыне
50 руб. и в 1581 г. —по брате Иване 50 руб. В том же 1581 г.
Баим дал монастырю 300 руб. и получил в пожизненное вла-
дение большую жилую вотчину —с. Раменки с 22 деревнями,
в Бежецком уезде. Кроме того, за все его вклады власти при-
няли обязательство записать его самого, родителей и сына в
вечное поминание и учреждать ежегодно по шести больших
поминальных кормов на всю братию. Наконец, Баим поставил
условие постричь его, когда придет время, «за тем же вкладом»...
«и покоити как и прочих соборных старцев». 3
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 536, № 151; Писц. книги Моск, гос., 1>
69.
* Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 513, № 123. Кн. Евф. Ромодановская умер-
ла в 1606 г.
3 Писц. книги Моск, гос., I, 827; Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 533, по
Бежецку №№ 91 и 163.
258
Во второй половине XVI в. уже действовал указ, неизвестно
когда изданный, запрещавший «торговым мужикам», бояр-
ским холопам, попам «не к церквам» и вообще всяким неслужи-
лым людям владеть землей. Поскольку земля, отданная в пожиз-
ненное владение, оставалась собственностью монастыря, сделки
о владении землей до живота открывали путь для обхода
этого указа. Кроме того, подобные сделки, повидимому, во-
обще вызывали частые тяжбы и злоупотребления. Около 1589 г.
правительство царя Федора обратило на это внимание, — «и по
государеву указу и по боярскому приговору те вотчины троиц-
кие, которые даваны за вклад, велено имать в монастырь, а
деньги отдавать назад, кто похочет», т. е. тем, кти пожелает
взять свой вклад обратно. 1
Не ограничиваясь этим указом, правительство в 1592 г.
предприняло описание троицких вотчин во всех уездах, при-
чем в наказах писцам было предписано проверять права вла-
дения монастыря на все земли и права лиц, державших земли
от монастыря. К сожалению, наказа писцам мы не знаем.
О содержании его можно судить только по тем указаниям, кото-
рые разбросаны в их книгах. Писцы во многих случаях отпи-
сывали на государя землю у пожизненных держателей, и вы-
сылали владельцев из вотчин, но, не зная наказа, нельзя выяс-
нить, чем они руководились. Несомненно, что неслужилые
держатели были высылаемы из вотчин, равно как и лица, не
представлявшие документов, подтверждающих их право.
Из последующих актов мы узнаем также, что многие вот-
чины позже по ходатайству властей были возвращены мо-
настырю. 2
В Троицком архиве сохранилось несколько актов по рас-
торжению сделок на основании указа 1590 г. Так, Вас. Пивов,
получивший до живота за 100 руб. сельцо Якушкино в Москов-
ском уезде, отдал сельцо монастырю и получил обратно 80 руб.,
а 20 руб. оставил монастырю на помин своей души. Голова
Олябьев дал 100 руб. и получил до живота сельцо Пареево,
в Переяславском уезде. Расторгая сделку, Олябьев писал:
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 536, № 153.
* Писц. книги Моск, гос., 1, 62, 69, 77, 83 и др.
17* * 259
«по государеву цареву... указу та вотчина у меня, у Головы,
взята и отдана в монастырь Троицкий по старому, а мне, Го-
лове, велено взяти тот свой вклад 100 руб. денег из мона-
стыря». В действительности он взял только 50 руб., а
50 руб. оставил монастырю по своей жене, «что она легла
у Троицы», т.е. была погребена в монастыре до расторжения
сделки.1
Хозяйственная реставрация страны, начавшаяся в 1619 г.
после заключения мира с Польшей, сопровождалась попытками
в разных областях восстановить старые, уже отжившие формы
жизни. В сфере пожизненных держаний земли это не Имело
большого практического значения, но заслуживает, тем не менее,
внимания.
Приведу несколько случаев из истории того же Троиц-
кого монастыря.
В 1626 г. Постник Чепестин, холоп могущественного бо-
ярина кн. Ив. Бор. Черкасского, получил от троицких властей
до живота «из строенья» пустое сельцо Григорьевское-Лыс-
цово, в Московском уезде, в котором было немного более 50
десятин. Запись Постника Чепестина интересна тем, что в ней
подробно развито и точно обусловлено то, что в XV—XVI вв.
подразумевалось и оставлялось без определения на совесть
держателя. Чепестин обязывался «пашня распахать и луги рас-
косить и двор в сельце Григорьевском устроити, а на дворе
хором поставить.— 2 избы, 2 клети, житницу, конюшню, баню,
и трех человек крестьян посадить и дворы им поставить,
в 10 лет». После смерти держателя «та вотчина с хлебом и
со крестьяны и с их крестьянскими животы» должна была по-
ступить в монастырь. «А за то мое вотчинное строенье» держа-
тель просит записать его в вечный синодик.
Интересна дополнительная клаузула относительно крестьян.
Если держатель посадит более трех человек, то лишним
крестьянам власти должны предоставить на выбор: если они
пожелают быть за монастырем, то власти оставят их в с. Гри-
горьевском, а если крестьяне от вдовы Постника и его детей
«итти не похотят, и архимандриту пожаловати тех людей у
1 Грам. Кол. Эк. № 9370, грам. 179.
260
их не имати». Сверх того Чепестин выговорил себе постриженье
у Тройцы, когда он пожелает, келию и погребение в мона-
стыре. Нарушение сделки со стороны держателя обеспечено
большой неустойкой в 200 руб., что вполне охраняло интересы
монастыря. 1
Интересна сделка К. Ив. Михалкова, 1628 г. Михалковы
были из дьяческого рода, но через Шестовых-Морозовых на-
ходились в свойстве с Романовыми, и после воцарения Ми-
хаила Федоровича, подобно прочим родственникам и свойствен-
никам Романовых, вошли в силу. Константин Иванович был
пожалован в постельничие и наместники трети московской.
Покровительство такого человека было весьма полезно для
Троицкого монастыря. Власти дали ему на р. Лопасне, в 25 км
от Серпухова, «из строенья» запустевшее во время Смуты сельцо
Бадеево, в котором было около 300 десятин земли. Михалков
обязался в первые же два года построить в сельце двор, разде-
лать пашни и покосы и посадить на пустошах 10 человек кре-
стьян, а в дальнейшем призывать еще крестьян и сажать им на
пустых жеребьях. После смерти держателя вотчина возвращалась
монастырю «со крестьяны и с хлебом земляным и стоячим и
молоченым, ис лошадьми и с коровами и со всякою мелкою жи-
вотиною и со всем строеньем, что в той вотчине строенья моего
будет». При нарушении условий сделки К. Михалков лишался
вотчины и должен был заплатить 500 руб. неустойки. Такую
же неустойку должны были уплатить власти монастыря, если
бы они взяли вотчину при жизни держателя, «потому что
те пустоши взяты пусты и лесом поросли». 1 2
В XVII в. институт пожизненного держания земли «из
строенья» и «для береженья» был уже пережитком глубокой
старины. В XVI в. отпал элемент береженья со стороны
сильных людей. Со второй половины XVI в. заметно ослабе-
вает другой привходящий в пожизненное держание элемент —
моральные и религиозно-бытовые мотивы. Сделки о пожизнен-
ном держании земли все более и более приобретают характер
чисто имущественных сделок. Естественно, что временное
1 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 536, № 166.
2 Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 531, по Боровску №9.
261
владение чужой землей, без моральных и религиозных мотивов и
без обязательства со стороны держателя «строить вотчину»,
т. е. заводить хозяйство, должно было освободиться и от по-
жизненности, т. е. бессрочности договора о предоставлении
земли в держание. Таким образом, институт пожизненного
держания земли «для береженья» и «из строенья» с течением
времени, при изменившихся условиях жизни, должен был усту-
пить место чисто хозяйственным сделкам—аренде земли на
определенные сроки. Вопрос этот может быть предметом очень
интересного специального исследования, но, поскольку он вы-
ходит за хронологические рамки моей темы, я ограничусь этим
замечанием.
ГЛАВ А М
КОРМЛЕНИЯ И ПОМЕСТЬЯ
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КОРМЛЕНИЙ
Специальных исследований о кормлениях в нашей истори-
ческой литературе нет, а различные мнения и соображения,
которые были высказаны историками, дают весьма неясное, а
частью ошибочное представление об этом крупном институте
нашего феодализма. Смутность представлений доходит до того,
что некоторые историки не видели принципиального отличия
кормлений от поместий, смешивали эти два института, и не мо-
гли вследствие этого понять и уяснить читателю значение этих
институтов и взаимоотношение между ними.
Не задаваясь целью специального исследования института
кормлений, я охарактеризую его в основных чертах, поскольку
это необходимо для понимания его отношения к поместной си-
стеме.
Между кормлениями и поместной системой, по времени их
существования, мы наблюдаем такое соотношение. Уже на пер-
вых страницах летописей мы встречаем сообщения о том, что
первые князья Киевской Руси раздавали своим «мужам»,
дружинникам, «городы», т. е. области с городами, военными
и судебно-административными центрами. В северо-восточной
Руси во времена удельной раздробленности различные корм-
ления были господствующей формой вознаграждения за службу
и содержания ратных и приказных княжеских слуг. Во второй
половине XV в. мы можем уже наблюдать несомненные признаки
упадка и разложения кормленной системы. Многочисленные
акты первой половины XVI в. дают картину полного развала
кормлений.
263
Известный нам по летописям приговор царя Ивана и бояр
1556 г. об отмене кормлений и реорганизации ратной службы
в сильных выражениях осудил положение дела, сложившееся
к концу многовековой практики кормлений. Наместники и воло-
стели, злоупотребляя своей властью, «многие грады и волости
пусты учинили». Население, с своей стороны, не оставалось пас-
сивным: «тако же тех градов и волостей мужичьё многие ковар-
ства содеяша и убийства их людям», т. е. кормленщиков, зате-
вали поклепные иски после отъезда служилого человека с кор-
мления, и вследствие этих поклепных исков «многие наместники
и волостели и старого своего стяжания избыша, животов и вот-
чин».1 Вопрос, как известно, была разрешен тем, что население
должно было платить прежние доходы кормленщиков в казну,
а служилые люди вместо кормлений стали получать йз казны
так называемое четвертное денежное жалованье. В некоторых
местах реформа несколько затянулась, нов общем с кормления-
ми, как с системой, было покончено.
Что касается поместий, то в XIV—XV вв. уже практикова-
лось условное держание княжеской земли, как вознаграждение
за службу и обеспечение служилого человека, но, во-первых,
это не было системой, а во-вторых, применялось в ограниченной
сфере княжеского хозяйства. Раздача земель в поместье, как спо-
соб обеспечения службы, главным образом ратной, складывает-
ся в систему соответствующих правил в первой половине XVI в.,
после удачного опыта испомещения до 2000 человек на землях,
конфискованных в Новгороде в последние десятилетия XV в.
Новгородский опыт на два с лишним столетия становится
образцом и основой земельной политики московских государей.
Следует отметить еще одну сторону вопроса. Мы не знаем
намерений и расчетов правительства вел. кн. Ивана III при
введении поместной раздачи земель: считало ли оно поместье
полным обеспечением служилого человека или предусматривало
дополнительное денежное жалованье, но на практике уже в пер-
вой половине XVI в. установился такой порядок, что служилый
человек с поместья должен был содержать себя и свою семью
и быть готовым к походной службе, «конным и оружным». Но
1 ПСРЛ, XII, 267
264
выступать в дальние и продолжительные походы и содержать
себя, прислугу и лошадей без дополнительного денежного жа-
лованья он не был в состоянии. Поэтому перед каждым большим
походом правительство производило смотр и выдавало служи-
лому человеку жалованье, своего рода подъемные деньги,
смотря по служебному рангу человека и его боевой готовности.
Такой порядок существовал не только в XVI, но и в XVII в.
Таким образом, мы можем сказать, что поместья, как спо-
соб обеспечения ратной и иной службы, некоторое время со-
существовали с кормлениями и в середине XVI в., когда кор-
мленная система пришла в полный упадок, пришли на смену
кормлениям.
Кормления и кормленщиков следует рассматривать с двух
сторон. Во-первых, кормленщики были органами княжеской
власти и ратными слугами князей. Во-вторых, за исполнение
служебных обязанностей и ратной службы князья давали им
право сбирать в свою пользу с населения известные кормы и
доходы. В древнейшее время эти стороны кормлений были не-
раздельны, т. е. отправление всякой должности давало человеку
право на известные доходные статьи, и кормленщик данного
кормления одновременно нес и ратную службу. В XV в. эти сто-
роны кормлений дифференцируются. Из всей массы доходов кор-
мления выделяется часть таких доходных статей, которые слу-
жат вознаграждением не за исполнение тех или иных должно-
стных обязанностей, а за ратную службу. Эта дифференциация
относится уже ко времени разложения системы кормлений, и
об ней речь будет ниже.
Главными кормлениями были наместничества и волостелин-
ства. В различных «путях», т. е. отраслях княжеского хозяй-
ства, были особые кормления и кормленщики: конюшие, ловчие,
сокольники, чашники, стольники и тому подобные «путники», но
по существу для своего ведомства они были такими же волосте-
лями, как и те, которые сидели в станах и волостях княжения.
В каждом городе обыкновенно сидел наместник князя.
В его ведении находился город и некоторые дела всего уезда.
В ведомстве же наместника находился окологородный или город-
ской стан уезда, если таковой был в составе уезда. Уезд делился
на станы, и в каждом стану сидел обыкновенно волостель. Если
265
«в пределах уезда были княжеские слободы, села или волости,
то их ведали особые волостели, или приказчики, либо различ-
ные путники княжеского хозяйства.
Очень существенной чертой должностей наместника и воло-
стеля была их универсальность. Наместники и волостели были
одновременно судьями, правителями и сборщиками до-
ходов князей, а наместники сверх того были военачальниками
местной обороны. В каком соподчинении находились волостели
у наместников — неясно, но для нашей темы это не важно, и
потому я не буду высказывать по этому вопросу никаких предпо-
ложений. Когда наместник имел по своему чину право «бояр-
ского суда», то он решал тяжбы в последней инстанции и полу-
чал в свою пользу все судебные пошлины. Волостели получали
это право в виде исключения, — обыкновенно они судили суд
и посылали «судный список» своего суда на доклад и оконча-
тельное решение наместнику или чаще самому князю и его боя-
рам введенным. В таких случаях волостель получал с судного
дела часть пошлин, а другая часть пошлин шла в пользу лиц,
постановлявших приговор. Среди административных обязан-
ностей наместников и волостелей следует отметить их участие
в таких хозяйственных делах, как сдача на оброк пустых кня-
жеских земель, надзор за деятельностью княжеских Слобод-
чиков, дворских и приказчиков, а иногда и непосредственное
участие в поряде на льготу новых тяглецов. Очень интересны
случаи, не отмеченные в литературе, когда волостели самостоя-
тельно или вместе в волостными старостами давали на оброк и
льготу волостные земли.
Участие наместников и волостелей в сборе княжеских да-
ней и доходов представляется в дошедших до нас источниках
весьма разнообразным, не поддающимся общей характеристике.
Например, в одних случаях доход от тамги и мыта поступал
полностью в пользу кормленщика, но в больших городах кня-
зья уже в XIV в. оставляли этот доход за собой и поручали сбор
его особым приказным или сдавали на откуп. Для сбора даней
князья посылали обыкновенно особых писцов и данщиков, но
нет сомнения, что наместники и волостели должны были наблю-
дать за работой данщиков, а иногда и сами принимали участие
в этом деле.
266
В заключение общей характеристики отмечу, что наместни-
ки были военными начальниками своего города и уезда. Через
них шли все распоряжения князей о сборе и высылке на службу
служилых людей и посохи. В виде исключения наместники бы-
вали воеводами полков, временно стоявших в городе наместниче-
ства. Но главной обязанностью наместника была «осада» города,
т. е. надзор за городскими укреплениями и гарнизоном, сбор,
в случае надобности, ратных и тяглых людей в гсфод, котором',
грозила опасность быть осажденным, и, наконец, защита оса-
жденного неприятелем города.1
Общая характеристика наместников и волостелей показывает,
насколько наивен и далек от действительности взгляд на кор-
мления как на доходные синекуры. Древнейшие кормленщики
были единственными и универсальными органами княжеской
власти, и весь интерес истории кормленной системы — в диф-
ференциации этой системы управления и в ее разрушении вслед-
ствие этой же дифференциации.
2. КОРМЫ И ДОХОДЫ НАМЕСТНИКОВ И ВОЛОСТЕЛЕЙ
О доходах кормленщиков, вытекавших из их деятельности
в области суда, нет надобности много говорить, так как они до-
статочно известны из множества напечатанных жалованных
иммунитетных грамот и из Судебников 1497 и 1550 гг. Кроме
судебных пошлин кормленщики получали много различных,
менее значительных доходов, находившихся в связи с их
1 Служилые люди уезда были обязаны участвовать в «осаде» города
по своему званию, а гражданское население приходилось, как тогда гово-
рили, «забивать в осаду». Эго выражение объясняется тем, что многие люди
по беспечности и из нежелания отрываться от своего хозяйства пред-
почитали прятаться со скотом и имуществом в лесах, зарывши предвари-
тельно хлеб и другие ценные предметы в землю. Если осада города затяги-
валась и неприятель имел возможность «распустить по уезду загоны», то
скрывающиеся в лесах подвергались большой опасности, а в зимнее вре-
мя погибали в большом количестве от морозов и теряли скот от бескорми-
цы. Поэтому наместники, а позже воеводы по «ратным вестям» рассылали
по уезду приставов «выбивать» или «забивать» в осаду тяглых и всяких
людей.
267
деятельностью в области управления. Перечислю те доходы, ко-
торые чаще всего упоминаются в источниках.
В городах наместники иногда имели право держать корчму
и продавать хмельные напитки. На основании сохранившихся
источников трудно говорить о княжеской монополии продажи
хмельных напитков, однако несомненно, что уже в XV в. для
черных людей (а не для привилегированных землевладельцев)
существовали ограничения в производстве и продаже хмельных
питей. Черным людям разрешалось варить на праздники для
своего потребления мед, брагу и квас, причем они должны были
получать у наместника или волостеля особое разрешение и пла-
тить пошлину, которая называлась «явкой» или «бражным»,
бражной пошлиной.
В целях предупреждения конокрадства, с незапамятных вре-
мен существовало пятнанье лошадей и регистрация продажи
и мены. Повидимому, у татар было заимствовано обыкновение
ставить на бедро лошади «пятно» — тавро, и записывать про-
даваемых и обмениваемых лошадей «в шерсть и в приметы» в
особые книги. При этом с каждой сделки брали с продавца и
покупателя пошлину, которая называлась «конским пятном».
Из обязанности наместников и волостелей наблюдать за
пришлыми людьми вытекал сбор, который назывался явочной
пошлиной или явкой.
Остатком глубокой старины можно считать доход кормлен-
щиков, который назывался «поворотным» или «подымным», т. е.
подворным налогом, который взимался в очень небольшом раз-
мере, 1—3 деньги с двора, и, кажется, даже не повсеместно.
Остатком не менее глубокой старины были выводная куница
и повоженный убрус, пошлины с браков: повоженный убрус — в
пределах волости, а выводная куница — с женщин, выходивших
замуж за пределы волости. В отдаленные времена эти пошлины
уплачивались натурой, т. е. убрусом (полотенцем) и мехом ку-
ницы, за разрешение князя на брак зависимых от него людей.
В XIV-XV вв. эти поборы носили исключительно фискальный
характер и уплачивались наместникам и волостелям деньгами.
По Белозерской уставной грамоте 1488 г. за убрус платили
2 деньги, а за куницу — 1 алтын в пределах Белозерской земли
и 2 алтына при выходе замуж за пределы Белоозера.
268
В состав наместничьих доходов в некоторых городах вхо-
дило, как пережиток рудиментарных форм обложения, «пола-
вочное», в очень небольшой ставке — по 2 деньги с лавки в год.
Считать полавочное пережитком старины позволяет то, что в
XV—XVI вв. владельцы лавок независимо от «полавочного»
платили в гораздо больших и в различных ставках с тех же ла-
вок оброк и несли по своим торгам тягло по окладу городского
мира.
Главным и самым большим доходом кормленщиков были
кормы в собственном смысле слова. Прежде чем высказать пред-
положения по вопросу о происхождении кормов, я опишу их
в том виде, в каком мы находим их в сохранившихся источниках
с середины XV в. и до отмены кормлений.
Когда кормленщик «наезжал» на кормление, то население
встречало его с хлебом-солью, и это называлось «въезжим кор-
мом». Поскольку это было добровольным приношением, то
многие уставные грамоты и доходные списки о нем не говорят
ничего, а некоторые говорят определенно о добровольности въез-
жего корма. Так, в Онежской грамоте 1536 г. сказано: «кто что
принесет, то ему (наместнику) взяти». В грамоте 1530 г. Усь-
янским волостям сказано: «въезжего корма урочного на тех
волостях волостелю нет, —кто что принесет, то ему взяти» Ч
В размерах кормов, в оценке их на деньги и в окладных
единицах, на которые они исчислялись, мы наблюдаем то боль-
шие, то меньшие отклонения в различных местностях, но в общем
кормы по своему составу и по срокам уплаты (по праздникам)
довольно однообразны на всей территории северо-восточной
Руси, начиная от Вел. Новгорода и Онеги и до Коломны и Го-
роховца, на устье Клязьмы. Местности, где население должно
1 Для упрощения ссылок на источники укажу основную литературу.
Уставные грамоты Моск, государства, разбросанные в разных изданиях,
перепечатаны проф. А. И. Яковлевым. М., 1909. Изд. Моск, университета.
Доходные списки и другие акты о кормлениях см. А. Ю ш к о в. Акты, пред-
ставленные в Разряд после отмены местничества. М., 1897. (Из Чтений Общ-ва
ист. и древн. росс.). Доходный список братьям Осорьиным 1500 г. в Го-
роховец — Н. П. Лихачев. Грамоты рода Осорьиных. СПб., 1900.
Грамоты середины XV в. Троицк, монастырю по Радонежу и Соли Галицкой
см. Акты юр быта, I, № 31, XIII и АИ, I, № 58. С. А. Ш у м а к о в. Губ-
ные и земские грамоты Московского государства. М., 1895.
269
было давать только два корма — рождественский и петровский
(29 июня ст. ст.) были исключением. Повсеместно мы находим
три корма: рождественский, великоденский (на Пасху) и пет-
ровский. Повсеместно в состав рождественского корма входят
мясо и хлеб, а для лошадей кормленщика — овес и сено. На
Великий день —только мясо и хлеб, а на Петров день —баран и
хлеб. Если кормленщику «нелюб» корм натурой, то он может
потребовать уплаты его деньгами, частично или целиком, по
ставкам, указанным в уставной грамоте населения, или по
доходному списку, который он получал на руки, отправляясь
на кормление.
Всматриваясь в распределение и оценку кормов, мы заме-
чаем три обстоятельства, которые заслуживают внимания:
оценку продуктов на деньги, распределение кормов по праздни-
кам и продукты на содержание лошадей в рождественском корме.
При небольших местных отклонениях, мы видим в актах с
середины XV в. довольно однообразную оценку кормов. День-
ги с течением времени понижались в весе, серебро падало в
цене, особенно в первой половине XVI в., а оценка кормов на
деньги оставалась старой, какой она была установлена обы-
чаями в незапамятные времена. Никакого повышения оценки
продуктов в сохранившихся источниках мы не видим, и это
имело большое значение.
Частное, монастырское и церковное привилегированное
землевладение по иммунитетным грамотам получало право
платить кормы не натурой, по желанию кормленщика, а день-
гами, что само по себе представляло большую льготу. С черных
людей города и уезда, т. е. со всего непривилегированного на-
селения, кормленщики имели право требовать кормов натурой.
Если полученная ими масса продуктов превосходила их по-
требности, то они, учитывая падение ценности денег, всегда мог-
ли выгодно продать излишки на рынке. Этим объясняется то,
что при отмене кормлений и замене кормов денежным налогом
для частновладельческих и монастырских сох была установ-
лена низкая ставка «кормленного окупа» или денег «за намест-
нич корм», в размере 42 алтын 4 денег с сохи
1 См. С. Б. Веселовский. Сошное письмо, I, 3-я глава, особен-
но 138-139.
•’70
Кормы распределялись по праздникам таким образом, что
великоденский и петровский кормы, по оценке на деньги, были
приблизительно равны, а с другой стороны, эти два корма, вме-
сте взятые, были равны рождественскому корму. Невозможно
разгадать, каким образом установилось такое соотношение
кормов в те незапамятные времена, когда они определялись
обычаями и княжескими указами, но в XV—XVI вв. оно было
использовано московским правительством, когда кормления
стали дробиться и разделяться между большим количеством
часто сменявшихся кормленщиков. В XVI в. нормальным сро-
ком кормления был годичный, но приказные дьяки, ведя точ-
ный учет кормленным доходам, могли наделять кормлениями,
как пирогом, прибавляя к году различные доли годового
корма, — в четверть, в половину и в три четверти корма. Ниже
будет показано, какое большое значение имела эта удободели-
мость кормов, главного объекта кормленной системы, в разло-
жении всей кормленной системы.
Конские кормы, сено и овес, если переводить их на уроч-
ную оценку, составляли немного менее четверти всего годового
кормления. Чтобы дать представления о количестве конского
корма, который получал кормленщик, приведу кормление сред-
него размера — волость Мореву, в Деревской пятине Новго-
рода. В конце XV в. в волости числилось 505 обеж. Кормы были
положены, как везде в Новгородской земле, с 25 обеж по одному
корму. Надо иметь в виду, что при наместниках и волостелях
был всегда тиун, их заместитель во время их отсутствия, который
имел право на все кормы и доходы своего господина в половинном
размере. Таким образом, моревский волостель и его тиун могли
получить со всей волости более 30 возов сена и 30 коробей овса.
С большой вероятностью можно предположить, что назна-
чение в каждый стан особого волостеля было явлением позд-
ним, что в древности наместник был единым представителем кня-
жеской власти в городе и уезде. Он периодически разъезжал по
уезду, останавливаясь на станах (откуда и произошло деление
уезда на станы), и рассылал по уезду своих «пошлинных людей».
Таким образом, наместник кормился не только сам с своей семь-
ей, но имел также возможность прокармливать и содержать
свой двор челяди и послужильцев-дружинников. В источниках
271
^<IV—XV вв. мы находим указания на эти былые разъезды
наместников, выходившие с течением времени из обихода, на
«проездной суд» наместников, на станы, «перевары» и ночлеги,
где они останавливались и где население было обязано да-
вать им помещение, приготовлять пищу и питье и давать под-
воды и проводников отселения до селения людям наместника.
Указанный характер древних кормлений, в связи с конскими
кормами в составе кормленщиковых доходов, подводит нас к
вопросу о происхождении кормов. Очень вероятным представ-
ляется предположение, что кормы сложились на почве княже-
ского полюдья, которое в XII в. еще практиковалось в северо-
восточной Руси, а в XIII-XV вв. выходило из обыкновения.
К нязья, отправляясь ссвоей дружиной на полюдье, не толькосби-
рали с населения дани и творили суд и управу, но одновремен-
но имели ввиду прокормить и содержать насчет населения свою
дружину, потребляя на местах трудно перевозимые продукты.
Позже князья стали раздавать города своим дружинникам —
наместникам, которые унаследовали от князей кормы и другие
доходы, связанные с судом, управлением и другими прерога-
тивами князя.
Этим, как мне кажется, объясняется то, что среди кормов
княжеского полюдья, а позже наместничьих кормов, видное
место занимали конские кормы, рассчитанные на содержание
конных дружинников князя и их ратных слуг и челяди. Этим
же можно объяснить тот факт, что конские кормы взимались
только на Рождество, чтобы обеспечить лошадей кормленщика
и его слуг на зиму, а на Пасху и на Петров день конского корма
не полагалось, так как с весны лошадей можно было содержать
на подножном корму.
Наместники и волостели XV в. — измельчавшие преемники
некогда крупных кормленщиков — претендовали на сохране-
ние старых порядков и наезжали на кормления с своими семь-
ями, дворней, слугами и послужильцами, чтобы подкормить
их за счет населения. Злоупотребляя своим положением, они
вызывали жалобы населения, и этим объясняется то, что ус-
тавные грамоты и доходные списки постоянно ограничивают
количество «пошлинных» людей, которых наместник или во-
лостель имел право держать на своем кормлении.
272
Белоозеро с уездом было крупным кормлением. Уставная
грамота 1488 г. разрешает белозерскому наместнику держать
двух тиунов в десять доводчиков, восемь — в уезде и двух —
в городе, с условием не переменять их в течение года. Послед-
нее объясняется тем, что сменные, еще не насытившиеся довод-
чики были более склонны к вымогательствам и злоупотребле-
ниям * *. Должность доводчика требовала постоянных разъез-
дов, что ложилось тяжелым бременем на население. Поэтому
уставная грамота предусматривает, чтобы доводчики не поль-
зовались для своей корысти поездками по уезду, не брали с
собой лишнего па робка и лошадей, — «а где доводчик ночует,
туто ему не обедати, а где обедает, туго ему не ночевати».
Белозерская уставная грамота под названием доводчика
объединяет всех вообще «пошлинников» или «пошлинных людей»
кормленщика. Обыкновенно наместники небольших городов
и волостели имели право держать одного тиуна и по одному
доводчику и правитчику. а
Правитчик особого корма не получал и должен был доволь-
ствоваться известной долей взысканных им сумм. Доводчики же
имели право на довольно хороший корм, который назывался
«побором». Так в той же Белозерской уставной грамоте довод-
чику положен корм со всех сох: на Рождество с сохи коврига
хлеба, часть мяса и зобня овса, а на Петров день — коврига
и сыр. Такие же два побора имел право получать доводчик в
Моревой волости с каждых четырех обеж, а сверх того — на
Велик день ковригу и часть мяса.
Соотношение ценности кормов, которые получали намест-
ник и его пошлинные люди, можно наглядно показать доход-
ным списком 1500 г. братьям Ос о рь иным на кормление в Горо-
ховецкой волости. Кормы —те же, что на Белоозере и в Моревой
волости, а при переводе их на деньги выходило, что Осорьиным
полагалось по 80 денег с сохи, их тиуну «вполы», т. е. 40 денег,
а доводчику 8 денег.
1 Доводчик — от слова «довод» в смысле улики, доказательства вины.
Доводить — значило обвинять, уличать. Таким Аразом, можно сказать,
что доводчики были как бы судебными следователями и обвинителями.
• Правитчики — от глаголов «править, доправлять, взыскивать» —
были как бы судебными исполнителями приговоров наместнического суда.
18 с. S. Веселовский
3. РАЗЛОЖЕНИЕ КОРМЛЕННОЙ СИСТЕМЫ
Кормленная система в том виде, в каком мы можем ее изу-
чать в Московском великом княжестве XIV—XV вв., подвер-
гается с течением времени разрушению с нескольких сторон.
Сокращение сроков пребывания кормленщика на кормлении и
дробление единого кормления на части разрушительно влияют,
если так можно выразиться, извне. Затем кормления, как из-
вестная организация княжеской власти, разрушаются тем,
что князья выделяли из компетенции кормленщиков некоторые
отрасли управления и поручали их особым приказным людям.
Наконец, распространение судебного и податного иммунитета,
с своей стороны, суживало компетенцию кормленщиков и лиша-
ло их значительной части доходов. С этих трех сторон и сле-
дует рассмотреть процесс разложения и разрушения системы
кормлений.
Выше я упоминал, что мнение о пожизненности и наслед-
ственности кормлений основано на генеалогических легендах,
сочиненных большею частью в конце XVII в., и на нескольких
актах, фальсифицированных или интерполированных тогда
же с генеалогическими целями. Все эти выдумки о «великих
кормлениях без отнимки», жалованных будто бы за выезд ка-
кому-нибудь знатному иноземцу, не только не подтверждаются
источниками XIV—XV вв., но прямо опровергаются ими.
Московские князья уже в XIV в., как расчетливые хозяева,
вели точный учет кормлениям и соразмеряли их со службой
жалуемых лиц. В договоре вел. кн. Дмитрия Ивановича с кн.
Владимиром Андреевичем Серпуховским, 1362 г., сказано по
поводу отъездов бояр и вольных слуг: «а которой боярин пое-
дет из кормленья, от тебя ли ко мне, от меня ли к тебе, а службы
не отслужив, тому дать кормленье по исправе, а любо служба
отслужити ему». 1
Сроки кормлений были различные в зависимости от чина
служилого человека, от его служб, от значительности кормления
и тому подобных условий. Наместничества в Новгороде и Пскове
помимо большой доходности имели большое политическое значе-
1 СГиД. I, № 27.
274
мне, н здесь бывало обыкновенно по два наместника, из которыт
один всегда был в чине боярина. Из бояр же бывали наместники
в таких важных городах, как Коломна, Кострома и Владимир,
и сидели они обыкновенно по 2—3 года. В исключительных случа-
ях кормления были продолжительнее. Так, например, есть указа-
ние, что в третьей четверти XV в. волость Нельша, Суздаль-
ского уезда, была 17 лет за Судимантом, недавно выезжим и
вероятно еще не устроенным вотчиною литвином. 1
Князья, чтобы пропустить через кормления возможно большее
число лиц, стали с течением времени сокращать сроки кормле-
ний, а в крупные города стали посылать по 2—3 человека одно-
временно, деля между ними кормление. Для последней четвер-
ти XV в. наиболее обычным сроком кормления следует считать
годичный. В виде особой милости князь «перепускал» кормлен-
щика на второй год, давая в прибавку к первому году — чет-
верть кормления, половину, три четверти или даже целый год.
Но на сокращении сроков кормлений дело не остановилось,
и в конце XV в. известны случаи дробления кормлений. Так, в
особые кормления выделяются должности тиуна, доводчика
и правитчика, а в первой половине XVI в. дробление кормле-
ний становится постоянным и нормальным явлением. Казен-
ные дьяки вели точный учет не только целых кормлений, но и
всех их составных частей, и по этим данным дьяки Разряда
раздавали доходные статьи кормлений, смотря по чину и службе
лж1а: в одних случаях давали город с «пятном», с корчмой и с
«правдой», в других — без той или иной доходной статьи города.
Накануне отмены кормлений дробление доходных статей
достигло такой степени, что дальше итти было уже некуда.
И вероятно это было одной из главных причин, вызвавших от-
мену системы кормлений. Ясное представление о полном раз-
вале кормлений дают акты, напечатанные А. Юшковым, и от-
рывок книги общего смотра служилых людей, произведенного
московским правительством в 1556 г. в Серпухове. Дошедший до
нас отрывок книги напечатан в т. III Архива историко-юридиче-
ских сведений Калачева, под неудачным заглавием «Боярская
книга», данным издателями. В этих источниках трудно указать
1 Сборник П. Муханова, 2-е изд., № 271.
275
такую статью былых единых кормлений, которая не была бы
дана в кормление особому лицу.
В 1556 г. 3. Волохов брал «поворотное» в Дмитрове. В Москве
поворотное брали В. Жуков и Сеит Сухотин и вероятно другие
лица. Так, Кирееву дано из московского поворотного 50 руб. 1
В Ярославле поворотное было дано двум братьям Садыковым—
® год на три праздника, на Рождество Христово, на Велик день,
ша Петров день по 2 деньги с двора. 1 2 В Коломне, Ржеве, Твери,
Дмитрове, Костроме, Владимире и Новгороде в особое кормление
выделен «мех», а в Калуге «бобровое». 3 В Мещере Ив. Ильин
/съехал с пятна (конского) с мещерского на Мироносицы
64-го, держал год». В Кашине Ф. Ульянин брал «бражное»,
т. е. явочную пошлину с хмельных питей. 4
В Старой Руссе в особом кормлении была писчая деньга,
вероятно сбор за право писать на площади перед съезжей из-
бой кабалы и всякие крепости. В 1552 г. она была за Юр. Ма-
насеиным, в 1553 г. —за Ив. Тверитиновым, а в 1554 г. —
«половина писчие» была за Ив. Викентьевым, а в 1555 г. —за
Ст. Нагаевым. 5
Такое же дробление кормлений происходило и в дворцовом
ведомстве. Так, в Вязьме и Рязани в кормлении были «ключи»,
т. е. пошлины, которые шли в пользу ключника дворцовых
кладовых.
Сообщение Герберштейна о том, что великий князь в виде
особой милости прибавлял кормленщикам месяц- другой, в об-
щем подтверждается источниками. Мы видим, что приказные
дьяки приспособились дробить, делить и комбинировать кор-
мы в самых разнообразных дозах. Так, например, Ив. Коробьин
в 1515 г. получил в кормление волости Инобаш, Вольгуи Зали-
пенье в Владимирском уезде. После года он был «перепущен»
«ще на год, а затем еще на 4 месяца, с Покрова до Благовещенья,
1 Боярская книга, 49, ПО, 160, 170, 172.
1 Акты А. Ю ш к о в а , № 167.
я Там, же, №№ 85 и 135; Боярская книга, 45, 158, 169, 47, 23, 82, 53,
ВО, 163, 1*5 и 17T.
4 Там же, №№ 77 и 136.
6 Акты А. Юшкова, №№ 10 и 48; Н. П. Л и х а ч е в. Разрядные
дьяки, 270.
276
«а корму ему великоденского не имати». Около 1524 г. Ивану
Кожину была дана одна волость Инобаш. а в 1554 г. Апраксин
получил Инобаш и Вольту. Около 1516 г. великий князь пе-
репустил Пр. Апраксина на Обноре через год еще на полгода,
но «без правды». 1
Следствием дробления кормлений было то. что кормленщик
из судьи и управителя превращался в простого сборщика
податей. По старой привычке говорили, что он пожалован
кормлением, а в действительности ему приходилось ехать
куда-нибудь в Кевролу и на Мезень, чтобы получить 10 руб.
полавочного, отправляться в Мещеру, чтобы сбирать конское
пятно, или ехать в Чухлому, чтобы держать корчму и торговать
питьем. Приспособляясь к таким условиям, служилый чело-
век посылал для сбора пожалованного ему дохода своих
людей или делал то, что делали при случае приказные дьяки,
— сдавал свой доход на откуп. В Боярской книге мы находим
много указаний на сдачу на откуп доходных статей приказными
дьяками или самими кормленщиками. Так, два человека берут
с Балахны по 25 руб. на год, с Малой Пинеги один берет
20 руб., а два другие по 10 руб. *
Когда создалось такое положение, одинаково невыгодное и
неудобное и для населения и для служилых людей, то прави-
тельству оставалось сделать последний естественный шаг —
организовать сбор кормленщиковых доходов в казну и давать
служилым людям причитающееся им жалованье из казны
деньгами. Однако сделать этот последний шаг было не так про-
сто. ’ Приказная администрация была невысокого качества и
недостаточна, а откупщиков нехватало. Выход был найден в том,
что в местностях, где было возможно ввести земское само-
управление, оно было введено, и сбор «кормленного откупа»,
вместо кормленщиковых доходов, был возложен на земских
выборных. Где по местным условиям не удалось этого сделать,
1 Акты А. Юшкова, №№ 74, 95 и 99.
* Боярская книга, 15, 16, 18, 28, 60.
1 См. случай 1554 г. с откупщиками веса на Опоках. Откупщики, по-
терпев в первом году убыток, просили снять с них откуп, но их заставили
держать откуп второй год и освободили от него только после вторичной
просьбы. — ДАИ, 1, № 95.
277
приходилось временно оставить кормления и заменять их по-
степенно приказными или выборными органами.
По мере развития и усиления княжеской власти разрушение
кормлений происходило и с другой стороны — по линии изъя-
тия из всей массы кормленщиковых доходов некоторых наиболее
доходных статей. До объединения северо-восточной Руси под
властью московских князей это явление мало заметно, но по-
видимому процесс начался еще в XIV в. Фискальный интерес
побуждал изъять из рук наместников такие доходные статьи,
как различные таможенные пошлины. В самой Москве это было
сделано уже в XIV в., а в середине XV в. мы видим таможенных
откупщиков в таких небольших городах, как Переяславль За-
лесский !.
В грамоте 1486 г. Кириллову монастырю на беспошлинный
проезд через бывшее Тверское княжество упоминаются княже-
ские таможенники, мытники и заказники в ряде местностей. * 1
По уставной Белозерской грамоте 1488 г. за наместником ос
тавались только явка с приезжих торговых людей и половина
протаможья, т. е. штрафов за нарушение уставов о торговле,
а другую половину протаможья брали княжеские таможники
вместе с другими пошлинами, — «а что у них будет товару, у
купца и у продавца, и тот товар у них емлют таможники на
великого князя». По Белозерской таможенной грамоте, дан-
ной откупщикам в 1497 г., тамгу и все пошлины собирали откуп-
щики, а наместник имел право только на половину протамо-
жья и половину «пропятенья», т. е. пени за продажу лошади,
не явив откупщику и не уплатив ему конского пятна 3.
Объединение Руси под властью московского великого князя
потребовало перестройки всего аппарата власти. Этот важный
вопрос еще мало изучен. Следует отметить появление с начала
XVI в. нового представителя княжеской власти на местах —
городовых приказчиков. В 20-х годах мы видим городовых при-
казчиков уже повсеместно. С введением городовых приказчи-
ков наместники и волостели были отстранены от раскладки
1 ААЭ, I, № 76.
1 Там же, № 116, и Архив Строева, I, № 54.
8 ААЭ, 1, №№ 123 и 134.
278
в сбора податей и от заведыванмя различными повин-
ностями.
Введение в 4О-х годах губных учреждений изъяло из веде-
ния наместников и волостелей очень важную и прибыльную для
кормленщиков отрасль управления — разбойные и татнные
дела. Из мотивировки указа о введении губных старост и цело-
вальников видно, что деятельность кормленщиков в этой об-
ласти была неудовлетворительна и вызывала жалобы населе-
ния и посылку особых сыщиков.
Таким образом, сокращение сроков кормлений, дробление
кормлений на мелкие части и введение новых органов суда и
управления все время постепенно разрушали кормленную си-
стему. Не менее важный процесс разрушения шел со стороны
привилегированного землевладения, частного, церковного и мо-
настырского. Иммунитетные грамоты запрещали наместникам и
волостелям въезд на территорию привилегированного земле-
владельца, посылку туда доводчиков, приставов и других пош-
линных людей и оставляли в ведении наместников и волосте-
лей только суд в душегубстве, в разбое и татьбе с поличным.
П ривилегмрованный землевладелец, по выражению жалованных
грамот, ведал своих людей во всем и судил и собирал в свою
пользу судебные пошлины и доходы, которые раньше доставались
кормленщикам. Тяжбы людей иммуниста с посторонними людь-
ми подлежали так называемому «сместному суду», т. е. суду
наместника или волостеля с иммунистом, причем весь «прибы-
ток» от сместного суда, т. е. все судебные пошлины, делились
«наполы» между кормленщиком и пожалованным иммунитетом
грамотчиком. Наконец, землевладелец и его приказчик были
неподсудны наместникам и волостелям.Таким образом, наме-
стники и волостели лишались большей части своих доходов.
Кроме судебных пошлин наместники и волостели лишались
от распространения иммунитетных владений целого ряда дру-
гих менее значительных доходов, вроде явки с пришлых людей,
конского пятна, новоженного убруса и выводной куницы
и т. п. Выше было сказано, что главным доходом кормленщиков
были кормы в собственном смысле слова. Полное освобождение
привилегированного землевладельца от кормов было исключе-
нием, но во всяком случае он получал право платить за кормы
279
деньгами, по указной цене, что было само по себе очень боль-
шой льготой.
Судебный и податной иммунитет в течение всего XV в.
распространялся на все большее количество лиц и земель
и неуклонно сокращал доходы кормленщиков. Этот процесс
получил большое развитие и ускорился с последних десятиле-
тий XV в., когда начался быстрый рост поместий, за счет чер-
ных, дворцовых, служилых и пустых земель, и правительство
применило к поместному землевладению судебный и податной
иммунитет, сложившийся на почве вотчинного землевладения.
Таким образом, можно сказать, что служилый класс в це-
лом выигрывал с течением времени в качестве вотчинника и
помещика то, что он терял в качестве кормленщика. В итоге,
ко времени отмены кормлений и отставки кормленщиков со-
хранились жалкие остатки былых «великих» кормлений.
И этим объясняется то, что налог, заменявший их, для частно-
владельческих, церковных и монастырских земель был назна-
чен в очень небольшой ставке — в 42 алтына 4 деньги с боль-
шой сохи.
ГЛАВА U
ПОМЕСТНОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ
1. ВОПРОС О ПРОИСХОЖДЕНИИ ПОМЕСТНОЙ СИСТЕМЫ
Историки, писавшие о поместной системе, останавливались
с удивлением перед быстрым распространением поместий в
конце XV в. и готовы были поставить под сомнение этот вполне
несомненный факт. Мы не знаем о поместьях более раннего
времени, говорили они, потому что о них не сохранилось источ-
ников. Термин «поместье» появляется в источниках поздно,
добавляли они, но это ничего не значит, так как по существу
владение землей, обусловленное службой, было известно уже
в XIV в. и это условное владение было прототипом и предше-
ственником поместий. В поисках предшественников поместий и
в попытках объяснить происхождение поместной системы строи-
лись всевозможные гипотезы.
А. Градовский полагал, что идея о верховном праве соб-
ственности и неотчуждаемости этого права, а вместе с тем и идея
поместий, появились раньше всего у иерархов церкви и в сре-
де монашествующей братии. Несколько ниже, противореча
себе, Градовский признавал, что иерархи и монастыри, сохра-
няя верховные права, давали земли не под условием службы,
а с другими целями, и в этом смысле церковь не выработала по-
нятия поместья в его государственном значении
Если дело было так, то естественно спросить: зачем было
городить огород с верховным правом собственности?
* А. Градовский. Сочинения, т. II, 149—153.
281
С. В. Рождественский в монографии о служилом землевла-
дении в XVJ в. 1 заметил, что последней оговоркой Градовский
разрушил все свое построение, но сам однако не избег ложных пу-
тей гипотез Градовского. Не обладая юридической подготовкой
Градовского, С. В. Рождественский стал всюду искать прецеден-
тов поместий и сделал даже попытку связать поместье с оброч-
ным держанием земли. Гипотезы подобного рода едва ли заслу-
живают критики и обсуждения. Этап историографии, когда уче-
ные вместо тщательного исследования и критики источников и
терпеливого накопления прочно установленных фактов занима-
лись остроумными построениями и домыслами, следует считать
давно пройденным и не представляющим большого интереса.
Среди гипотез, высказанных историками, стоит упомянуть
только о возможности заимствования у Византии идеи поме-
стий, как способа обеспечения ратной службой. Само собой ра-
зумеется, что прямых указаний источников на это мы не имеем.
Если же рассуждать априорно, то следует признать, что са-
мая идея обеспечения служилого человека землей настолько
проста, что не было никакой надобности искать и заимствовать
ее где бы то ни было. В различных оформлениях эта идея была
известна и в Римской империи, и в Византии, и в разных странах
Западной Европы. Нет надобности искать заимствований у сосе-
дей и потому, что наша поместная система складывается и разви-
вается от рудиментарных простых форм на наших глазах в тече-
ние первой половиныXVI в., и, анализируя нормы сложившейся
системы, мы убеждаемся в их органичности и самобытности.
Есть несколько оснований утверждать, что поместье, как
способ обеспечения больших масс служилых людей, появилось
только после объединения Руси под властью московского вели-
кого князя. Обусловленное службой держание княжеской зем-
ли вольными слугами имело очень ограниченную сферу приме-
нения в княжеском хозяйстве и не могло получить большого
распространения уже потому, что у князей не было сколько-ни-
будь значительных фондов населенных земель, которые мож-
но было бы пустить в поместную раздачу.
'С. В. Рождественский. Служилое землевладение в XVI в.
СПб., 1897.
282
Следует обратить внимание на известный факт, что термин
«поместье» начинает встречаться в источниках только с конца
XV в. До этого мы не находим его там, где, казалось бы, не было
возможности о нем не упомянуть, например в многочисленных
дошедших до нас межевых актах, где перечисляются соседи част-
ных вотчин и владений монастырей. В духовных и договорных
грамотах князей нередко упоминаются по разным поводам слу-
чаи условного и зависимого владения землей, но и здесь в XIV—
XV вв. термин «поместье» нигде не употребляется. Невероятно,
чтобы значительное явление жизни оставалось веками без опре-
деления тем или иным термином.
Ниже, при описании и анализе первоначальных поместий,
я попытаюсь выяснить, из каких элементов они слагались, а
пока остановлю внимание на количественной стороне вопроса,
на что историки не обращали должного внимания.
Ближайшим следствием объединения Руси было сосредото-
чение в руках московского великого князя очень большого ко-
личества населенных земель, далеко превосходившего потреб-
ности великокняжеского дворцового хозяйства. Ликвидация
в 1485 г. независимости Тверского княжения и бегство в
Литву последнего тверского князя с оставшимися верными
ему слугами отдали в распоряжение вел. кн. Ивана боль-
шое количество дворцовых и черных земель во всех уездах Твер-
ского княжения. Не меньшее, быть может, количество таких
же земель получил вел. кн. Иван в Рязани по духовному за-
вещанию вел. кн. Федора Васильевича, а вел. кн. Василий
приумножил их после бегства в Литву в 1520 г. последнего ря-
занского князя Ивана Ивановича. Количество земель в Твери
и Рязани мы не можем определить даже приблизительно, но
относительно конфискации земель в Новгороде мы имеем неко-
торые сведения, и эти сведения, несмотря на неполноту, дают
представление об огромном количестве земель, пущенных
вел. кн. Иваном в поместную раздачу.
Отмечу еще один значительный фонд земель, розданных в
первой четверти XVI в. в поместья. Известно, что во время за-
висимости Руси от Золотой орды во многих подмосковных уез-
дах было большое количество земель, целые волости особых
тяглых людей, так называемых ордынцев, числяков и делюев,
283
назначением которых было встречать на границе, принимать,
содержать, обслуживать и затем провожать до границы различ-
ных ханских послов, баскаков и т. п. После свержения монголь-
ского ига служба этих тяглецов становилась ненужной, и их
земли в Московском, Серпуховском, Боровском и Верейском
уездах в первой четверти XVI в. пошли в поместную раздачу.
О политических и экономических условиях быстрого рас-
пространения поместий в первой половине XVI в. я буду гово-
рить ниже, а предварительно расскажу об испомещении боль-
шого количества служилых людей в Вел. Новгороде на землях,
конфискованных вел. кн. Иваном III у новгородских бояр,
житьих людей, монастырей и новгородского владыки.
2. КОНФИСКАЦИЯ ЗЕМЕЛЬ В ВЕЛИКОМ НОВГОРОДЕ
Правительство вел. кн. Ивана III подходило к ликвида-
ции независимости Новгорода осторожно, обходными путями.
В 1475 г. вел. кн. Иван ездил в Новгород «миром», хотя на вся-
кий случай его сопровождала внушительная рать. По жало-
бам самих новгородцев он «поймал» бояр Богдана Есипова,
Ив. Афанасова с сыном Алферьем, Федора Исакова, Вас.
Ананьина и Ив. Лошинского. Есипов и Афанасовы были по-
сланы в тюрьму в Коломну, а остальные —в Муром Ч Эти боя-
ре были богатейшими землевладельцами Новгорода. По непол-
ным подсчетам А. М. Гневушева, у них было: у Есипова 1386
обеж, у Исаковых 868 обеж (не считая очень больших владений
на Двине), у Ив. Лошинского 468 обеж. 1 2.
Это было конфискацией имущества в собственном смысле
слова, т. е. лишением имущества определенных лиц за опреде-
ленную вину—литовскую ориентацию. Через два года мос-
ковское правительство поставило вопрос об отношениях к Нов-
городу иначе. Во время переговоров с новгородцами в 1478 г.
вел. кн. Иван давал обещание не вступаться в вотчины новго-
родцев и не выводить их в Московское государство, но заявил,
что ему нельзя держать свое «государство» в Новгороде без
1 ПСРЛ, X, 164, 167.
2 А. М. Г н е в у ш е в. Очерки экономической и социальной жизни
сельского населения Новгородской области после присоединения Новго-
рода к Москве, Киев, 1915. 3-е приложение.
284
земли» и указал на земли» принадлежащие исстари Новгороду
и. расхищенные владыкой, монастырями и частными лицами. Не
было, конечно, никакой возможности разобрать — кто, как и
когда расхитил земли, но значительная доля правды в этом была,
и вел. кн. Иван в дальнейшем построил свое нападение на этой
почве. Он потребовал половины всех земель Софийского дома,
т. е. новгородского владыки и монастырей, а также все земли,
«чьи ни буди», в Торжке. После некоторого торга вел. кн. Иван
взял у владыки не половину земель, а 10 волостей, всего около
900 обеж, и у шести крупнейших монастырей половину земель —
1804 обжи. Затем были взяты на государя 234 обжи в трех се-
лах, которые бывали за наместниками вел. князя. При такой
постановке вопроса собственные интересы новгородцев не за-
трагивались.
Что касается отобрания всех земель в Торжке: владычных,
монастырских и частных, то это было политической мерой, вы-
ходившей за пределы ликвидации независимости Новгорода.
Дело в том, что Торжок в XIV в. был в совместном владении
Москвы и Новгорода. В городе сидели наместник московского
князя и посадник Новгорода, и каждый ведал своих людей, а
общие, «сместные», дела наместник и посадник решали смест-
ным судом. Также и в Новоторжском уезде были люди и земли,
подведомственные и подданные московскому наместнику и нов-
городскому посаднику. Вел. кн. Иван, подготовляя присоеди-
нение Тверского княжения к Москве, потребовал ликвидации
этой чересполосицы властей. Таким образом, Тверское княжение
оказывалось окруженным землями московского великого кня-
зя, так как совместное владение Москвы и Новгорода Бежец-
ким верхом, прилегавшим к Твери с севера, было ликви-
дировано еще раньше.
С этого фонда земель в шесть-семь тысяч обеж и началось
испомещение московских служилых людей в Новгороде. По
средней норме в 30 обеж на человека на этих землях могло
быть испомещено немногим более 200 человек.
Нажим вел. кн. Ивана обострил в Новгороде борьбу клас-
сов и партий и усилил сторонников литовской ориентации,
главным образом из верхов новгородского боярства и купече-
ства. Ответом на это была вторая конфискация земель, на этот
285
раз не отдельных лиц, а массовая. Летописи кратко сообщают:
«Тое же зимы (1483—1484) поймал князь великий больших бояр
новгородских и боярынь, а казны их и села все веле отписать
на себя, а им подавал поместья на Москве ло городам, а иных
бояр, которые коромолу держали от него, тех веле заточити
по городам в тюрьмы». 1
Вскоре после ликвидации независимости Тверского княже-
ния (в 1485 г.), Новгороду был нанесен еще более тяжелый
удар. «Тое же зимы (1488—1489) князь великий Иван Василь-
евич переведе из Великого Новгорода многих бояр и житьих
людей и гостей, всех человек больше тысячи, и жаловал их—
на Москве давал поместья, и в Володимире, и в Муроме, и в
Новгороде в Нижнем, и в Переяславле, и в Юрьеве, и в Ростове,
и в Костроме и по иным городам. А в Новгород Великий на их
поместья послал москвич лучших многих детей боярских и го-
стей и жаловал их в Новгороде в Великом. 1 2
Конфискации и вывод людей 1484 и 1489 гг. полностью
покончили с частным землевладением новгородцев и дали в
распоряжение московского правительства огромный фонд зе-
мель для испомещения. 3
Заключительным актом была секуляризация части владыч-
ных и монастырских земель, произведенная в 1499 г. Нико-
новская летопись сообщает: «Того же лета, по благословению Си-
мона митрополита, поймал князь великий Иван Васильевиче
Новгороде в Великом церковные земли на себя, владычни и
монастырские, и роздал детям боярским в поместие». 4
Сохранившиеся и в большей части напечатанные новгород-
ские писцовые книги дают возможность составить довольно
близкое к действительности представление о количестве земель
в обжах, конфискованных в Новгороде. Наиболее полные све-
1 ПСРЛ, XII, 215—216.
2 ПСРЛ, XII, 220.
8 А. М. Гневушев полагал, что между конфискацией 1489 г. и описа-
нием Новгородских пятин в 1495 г. были дополнительные конфискации. Он
основывает свое мнение на л ом. что в писцовых книгах везде показываются
особо земли новосведенпых и старосведенных бояр (указ, соч., 5). Мне
кажется, что этот вопрос до новых источников лучше оставить открытым.
* ПСРЛ, XII, 219.
286
дения мы имеем по Деревской, Водской и Шелонской пятинам.
Сведения по Бежецкой пятине неполны и отрывочны. Что ка-
сается ОбоиежскоЙ пятины, то она не представляет большого
интереса, так как в ней вследствие дальнего расстояния было
испомещено мало лиц. По моим подсчетам всего было: в Дерев-
ской пятине — 18 743 обжи, в Водской — 16 542 обжи, в Ше-
лонской — 13 959 обеж, в Бежецкой, по неполным данным, —
8260 обеж и в ОбоиежскоЙ — 1136 обеж, — всего 58 640 обеж. 1
Чтобы дать некоторое представление о количестве обраба-
тываемых земель, следует сказать, что несколько позже нов-
городскую обжу стали приравнивать 10 четвертям земли в трех
полях, что составляет 15 Десятин возделываемой земли, не счи-
тая угодий, количество которых, в зависимости от местных ус-
ловий, давалось в поместье очень различно. Учитывая все
условности обежного счета, можно сказать, что в 58 640 обжах
было 879 600 десятин. А если иметь в виду, что наши сведения
неполны, то можно сказать, что конфискация земель новгород-
ских бояр, купцов, житьих людей, некоторой части своезем-
цев, владыки и монастырей дали в распоряжение московского
правительства около миллиона десятин обрабатываемых земель.
Первым следствием политики вел. кн. Ивана относительно
Новгорода была полная ликвидация крупного и среднего вот-
чинного землевладения в Новгороде и значительной части
мелкого землевладения своеземцев. Некоторая часть своезем-
цев была оставлена на своих местах, но получила землю не на
вотчинном праве, а в поместье. Тщательно составленная Гневу-
шевым таблица распределения земель между собственниками
до конфискации интересна тем, что столь же неравномерно
распределялась земельная собственность, как мне кажется,
и в северо-восточной Руси. Таблица интересна и тем, что вскры-
вает, какие большие социальные сдвиги произошли в Новго-
роде в результате земельных конфискаций и последующего
испомещения москвичей.
1 Подсчет сделан на основании списков земель по пятинам, составлен-
ных Гневушевым по разным источникам и относящихся к описаниям 1495—
1505 гг. См. 4 таблицы старых и новых владельцев земель в 1 приложении
к указанной выше работе Гневушева.
28Т
Гневушев учел в общем 1632 владения с 36 658 обжами.
Оказалось, что в 1063 мелких владениях, от одной до десяти
обеж, было всего 3811 обеж, т. е. две трети владельцев владе-
ли десятой частью всех учтенных земель. Крупных владений
в 200 и более обеж было всего 27, и этим 27 владельцам
принадлежало 12 670 обеж, т. е. более трети всех частно-
владельческих земель.1
Посмотрим, как и кого посадило ‘правительство вел. кн.
Ивана на землях, конфискованных в Новгороде.
3. КАК И КОГО ИСПОМЕСТИЛО МОСКОВСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО
В НОВГОРОДЕ
Новгородские писцовые книги не указывают окладов слу-
жилых людей и норм наделения,их поместьями. Наблюдения
затрудняются еще тем, что нередко человек получал поместье
не в одном месте, а в разных погостах, а иногда даже в разных
пятинах. Однако, выбирая те случаи, в которых есть основание
предполагать всю поместную дачу человека, мы приходим к
выводу, что поместные дачи в большинстве случаев колебались
в пределах от 20 до 60 обеж, в зависимости от родовитости и
служебного ранга человека. Приравнивая обжу десяти четям
земли, мы находим, что эти дачи очень близко подходили к ок-
ладам в 200—600 четей, которые позже в XVI в. повсеместно
были нормальными при испсмещении дворян и городовых детей
боярских.
Первым следствием замены новгородских вотчинников мо-
сковскими помещиками было — ликвидация в Новгороде круп-
ного, среднего и значительной части мелкого вотчинного зем-
левладения и насаждение массы землевладельцев среднего
калибра на поместном праве, обусловленном службой. Новгород-
ская_зем;]я_была прочно присдёДйнёнГк Московскому государ-
ству и одновременно была обёспечена~надежная охрана запад-
ных границ государства. Исследование генеалогического
состава лиц, испомещенных в Новгороде, придает особую значи-
тельность грандиозным, по тогдашним масштабам, мероприятиям
правительства вел. кн. Ивана. Это исследование требует боль-
1 А. М. Гневушев. Указ, соч., 312.
288
итого кропотливого труда и специальных познаний в генеало-
гий, и я проделал его только в той мере, в какой это необходимо,
чтобы установить основные черты явлений.
Выше было сказано, что вел. кн. Иван, подвергая в разное
время, по разным поводам своих бояр и слуг опале, распускал
их дворы и принимал к себе на службу лучших, в боевом отно-
шении, боярских послужильцев холопов. В числе около 2000
лиц, испомещенных в Новгороде, мы находим не менее сотни
бывших боярских послужильцев. Обнаружение их в писцовых
книгах требует большого труда, так как писцы лично знали
большинство опальных бояр и называют их кратко, по имени
или прозвищам: Ощеримской (т. е. человек Ив. Ощерина), Ру-
салкин (дворецкого Мих. Як. Русалки Морозова), Шереметов
и т. п.1
у Приведу несколько примеров. Поздей Артемьев и 2 брата
Албычевы — послужильцы кн. Сем. Ив. Ряполовского, казнен-
ного в 1499 ц;3 Власий Батанов и 2 Ехидновы — люди кн. Ивана
Юрьевича Патрикеева; 9 Дан. Алексеев и Афан. Мецнянинов —
Ив. Ощерина Сорокоумова Глебова;* * Борис Барыков — Ру-
салки Морозова; 9 Гавр. Белосельский и Вас. Колокольцов —
Салтыка Травина Фоминского; * Сем. Клементьев и 3 брата Ла-
пины — люди бояр Василия и Ивана Борисовичей Тучек Мо-
розовых;7 Семен Мустафа—Андрея Шеремета Беззубцева,
родоначальника фамилии Шереметевых. 9
1 Составитель указателя к писцовым книгам не понимал этих замеча-
ний писцов и внес в указатель такую путаницу, что выяснение послужиль-
цев возможно только сплошным чтением текста книг. Основные источники
цитируются ниже сокращенно. Римские и арабские цифры означают томы
и страницы Новг. писц. книг, изданных Археогр. ком.; Врем. XI и XII—
означает соответствующие томы Временника Общ. ист. и древн. росс., в
которых напечатана книга Водской пятины; Арх. мат. — Архивный мате-
риал, напечатанный Д. Я. Самоквасовым; Гнев. — Отрывок писцовой кни-
ги Водской пятины, изданный А. Гневушевым. Киев, 1908.
* III, 32 и 41; Гнев. 11.
’ Врем. XI, 199, 203, 287. ’
« 11, 291 и V, 53; III, 751.
• Врем. XI, 173, XII, 101.
• П, 163; РИБ, XXII, 26, 28.
’ Врем XI, 299, н Ill, 616, 67Х
• III, 885.
19 с. Б. Веселовский 289
Повидимому не меньшее количество помещиков было набра-
но из числа послужильцев новгородских бояр. В писцовых кни-
гах мы находим следующих людей Ивана Петрова: Вас. Дымова,
Сем. Лутовинина, Вас. Перфурова, 3 братьев Свиязевых, 4
братьев Хариных.1 Боярина Богдана Есипова: братьев Овсее-
вых, Ивана, Максима и Манухи Гулидовых, Ивана и Михаила
Базаровых Морозовых; 2 Луки Федорова —Кондрат Ртищев;3
Абрама Сарыевского —5 человек 4.
В общем, в напечатанных книгах мне удалось найти не ме-
нее 45 людей новгородских бояр. Более тщательное исследо-
вание наверно выяснит еще большее количество лиц.
Таким образом, можно сказать, что в конце XV в. в Новго-
роде было испомещено до полутораста бывших холопов. Это
значительный процент все^ массБт ^ТТомещенных людей. В со-
ставленном мною алфашггОбвгорбдских помещиков — около
1600 человек. Если принять во внимание неполноту наших све-
дений по Бежецкой и Шелонской пятинам, то все количество
испомещенных можно принять в 2000 человек. Позже, когда
служилый класс стал замыкаться в сословие, испомещение хо-
лопов стало невозможно: молодых людей записывали в службу,
верстали окладами и наделяли поместьями по их «породе»
и по службе отцов, а доступ в дети боярские для «худородных»
людей, а тем более для холопов, был закрыт.
Всех прочих помещиков можно разделить на три группы:
1) княжат, — русских и выезжих недавно из-за рубежей, 2) пред-
ставителей старых московских боярских родов и 3) представи-
телей дворянских московских родов и городовых детей бояр-
ских из разных городов.
Замечательно, что верхи московского боярства были пред-
ставлены небольшим количеством лиц, да и то только на пер-
вых порах. Получившие поместья провладели ими недолго, и
позже думные и другие высшие чины получали поместья в Нов-
городе в виде редкого исключения.
» 11, 745, 752, 756, 771, 777; РИБ, XXII, 28; Арх. мат. 1, 231
» 111, 854, 933; РИБ, XXП.
•Ill, 953.
• Ш, 511, 588, 800, 839, 917,
290
К числу таких недолговечных помещиков принадлежали
князья: Семен и Василий Даниловичи Холмские, Сем. Ив.
Ряполовский, Дан. Ал. Пенка Ярославский, Вас. Ив. Патрике-
ев, Осип Дорогобужский, Александр Васильевич и конюший
Василий Лыко Оболенские.
Подавляющее большинство титулованных помещиков при-
надлежало к малоземельным или вовсе безвотчинным предста-
вителям бывших русских удельных или недавно выезжих из
Литовского великого княжества родов.
Из ростовских князей мы находим: Ив. Фед. Белосельского,
братьев Владимира Волоха, Ивана и Семена Веригу Иванови-
чей Пужбальских, Андрея, Дмитрия и Ивана Александровичей
Хохолковых, Андрея Баламыта, Дмитрия, Ивана Волка и Се-
мена Дмитриевичей Приимковых, Василия Юрьевича, Ивана
Волохова Бритого, Ив. Ив. Темку, Конст. Михайловича Касат-
кина и Бориса Семеновича Щепина. 1
Из ярославских князей получили поместья: Михаил и Иван
Ивановичи Засекины, Дм. Сем. Глебов и Ив. Фед. Ушатые и
6 сыновей Александра Александровича Шаховского.1 2
Из стародубских князей — Ив. Фед. Гундор, Ив. Мих. Гага-
рин и Сем. Вас. Голица Голибесовский. Из Оболенских князей —
3 брата Константиновичи и Петр Тим. Тростенский.
Наконец, отмечу совсем мелких княжат, вероятно безвот-
чинных: Семена Бабичева с сыном Иваном, 5 братьев Елецких,
5 братьев Александровичей Крапоткиных, 3 Борисовичей Ме-
щерских и 4 братьев Иановичей Мышецкнх.
В общем из княжат насчитывается только 61 человек.
Из московских старых боярских родов я нашел 175 помещи-
ков. Подавляющее большинство их принадлежало к представите-
лям слабых фамилий (отраслей) родов, сильно размножившихся,
измельчавших и во многих случаях несомненно безвотчинных.
Чем объясняется выбор тех или иных лиц — сказать, конечно,
невозможно. Весьма вероятно, что некоторое значение имело
ходатайство сильных сородичей, но в общем мы видим, чтоиспо-
мещены были представители сильно размножавшихся родов.
1 Новг. писц. книги см. по указателю. А сверх того — Врем. XI, 133,
359, 361, 289; Гнев. 93; Арх. мат. I, 231; Врем. XI, 131, 287, 353.
2 Новг. писи, книги — по указателю и Арх. мат. I, 235.
19*
291
Из многочисленных Волынских мы находим II человек:
Андрея и Льва Никитичей, Василия и Савелия Игнатьевичей,
Владимира Семеновича с сыном Семеном, Никулу Селиванова
с сыном Василием, Дмитрия с сыном и Ивана Федоровича Во-
роного. Возможно, что Волынским помог получить поместья
их родич Ив. Мих. Волынский, который в конце XV в. был в
Новгороде дворецким.
Некоторым родам посчастливилось получить поместья не-
зависимо от протекции родичей. К таковым можно причислить
сильно размножившихся потомков Ивана Родионовича Квашни:
9 Квашниных, 4 брата Розладиных, 3 Самариных и 3 брата
Тушиных.
Род Кобылин был представлен несколькими Колычевыми
и рядом представителей захудалых фамилий. Из Колычевых
были — Михаил Андреевич и его двоюродные братья Иван
Пупок, Андрей и Федор Семеновичи, Иван Лобан Андрее-
вич с сыном Степаном Стенстуром. Затем получили поместья:
Федор Боборыкин с сыновьями Андреем и Иваном, Иван и
Михаил Андреевичи Кокоревы, Василий и Александр Ивано-
вичи Коновницыны, Петр, Василий и Александр Андреевичи
Лодыгины, Гавриил, Никита, Андрей и Иван Федоровичи
Неплюевы, Чеботай Андреев и Василий Иванович Мун-
зора Хлуденевы. Всего 22 человека.
Вопреки нашим ожиданиям, из знаменитого рода Морозова
на поместья попали только 4 Чеглоковых, одной из самых ма-
лозначительных отраслей рода: Дмитрий Григорьевич Пле-
мянник и его двоюродные братья Афанасий, Иван и Михаил
Ивановичи.
Из многочисленных Заболотских поместья получили 5 че-
ловек: Волк и Племянник Степановичи Кислеевские, Андрей
Никитич Губастов, Иван Федорович Черленой с сыном и братья
Петр Лобан и Константин Григорьевичи. Последние двое поз-
же были окольничими, что представляет исключение, так как
большинство родовитых помещиков было не из числа тех, ко-
торые впоследствии сделали карьеру.
Из рода Ратши мы находим следующих представителей.
Из многочисленных потомков Григория Пушки: Григ. Бор.
Шушлепа Товарков, братья Михаил, Яков, Юрий, Федор и
292
Семен Андреевичи Пушкины, Андрей и Василий Никитичи,
Михайловичи Мусины: Таврило с 5 сыновьями, Григорий,
Иван, Никифор и Тимоха, Василий Константинович, Игна-
тий Васильевич и Степан с 2 сыновьями Шафериковы-Пуш-
кины. Всего 23 человека1.
Из других фамилий рода Ратши: Мих. Ив. Смолка Слиз-
иев, Андрей, Иван, Михаил и Федор Тимофеевичи и Степан
Петрович Замытские, и пятеро Бутурлиных — Иван Полуек-
тович, Андрей Баклан, Дмитрий, Иван Закала и Константин
Копть Григорьевичи.
Из многочисленных потомков тысяцкого Алексея Хвоста:
9 Отяевых и 8 Хвостовых.
18 заурядных представителей рода Федора Бяконта: Алек-
сандр Ананьевич Петров, Степан Игнатьев, три брата Иванови-
чи Константиновы, Ушак Москотиньев и 12 человек из числа
многочисленных Плещеевых.
Наконец, из рода Зерновых (Чета) мы находим — Сем. Ив.
Вислоуха Сабурова и Ивана и Петра Григорьевичей Году-
новых.
Чтобы закончить эти несколько скучные для читателя и
утомительные для автора изыскания, скажу несколько слов
о Вельяминовых-Воронцовых. Младшая линия рода — Велья-
миновы-Глазовы — сильно размножилась в XV в. и разде-
лилась на несколько фамилий, сошедших частью в ряды горо*
довых детей боярских. Из этих фамилий получили поместья —
Иван, Александр, Дмитрий и Василий Ивановичи Аксаковы,
Ив. Дан. Башмаков, Ив. Конст. Исленьев и Соловцовы: Сабур
н Брех Муриновы и Федор, Андрей и Иван Григорьевичи2.
Всего из боярских родов было испомещено не менее 75 чело-
век. Старое боярство московских князей не воспользовалось
непосредственно конфискацией земель в Новгороде, но имело
возможность несколько разгрузиться от своих многочислен-
ных обедневших родичей.
К представителям боярских родов следует прибавить еще 53
человека старых же дворянских родов, вроде 6 Беклемишевых и
1 Новг. писц. книги — по указателю и Врем. X!, 4, 36, 87, 420, 447;
Гнев. 67.
« Врем. XI, 91, 94; Гнев. 52, 61.
293
Княжнина, 9 Трусовых и Воробиных, 5 Сорокоумовых Гле-
бовых, 6 Кутузовых, 4 Монастыревых, 8 Нащокиных, Ново-
сильцева, 3 Ржевских, Андр. Мих. Софроновского (Проестева)
с 5 сыновьями, 3 Татищевых и Травина Скрябина.
За вычетом указанных выше категорий, огромное большин-
ство помещиков было набрано из рядовых служилых людей
разных городов, исстари входивших в состав Московского кня-
жения. По редким и случайным указаниям писцовых книг и
по другим источникам можно составить себе некоторое представ-
ление о том, откуда были набраны тысячи полторы помещиков.
Из Московского уезда: Гридя Бачманов, 4 брата Загряж-
ские, 10 Картмазовых, Козел и Федор Милославские, Патри-
кий и Данило Топорковы, Гавриил и Фома Сала ревы (из мос-
ковских гостей), Иван Сырков, Никита и Владимир Тарака-
новы (все из гостей).
Из Луха: 3 Болтиных, Яков Гридин с 4 сыновьями, б бра-
тьев Дмитровых, Бор. Ив. Долгово, Асташ Михайлов, Марк
Базлов, Фед. Шаблыкин и Игн. Юренев.1
Из Юрьева Польского: 5 Кучецких, Дмитрий и Михаил
Калитеевские Кучецкие, 4 Поддубских, 6 Сарыхозиных.2
Из Владимира: Денис и Никифор Курлаковы, Дмитрий
Нармацкий с 4 сыновьями.
Из Суздаля: Арт. Парфеев с 2 сыновьями и Вас. Андр.
Серков.
Из Переяславля Залесского: Игн. Анаткин, 4 Перепечи-
ных, Федор и Игнатий Вельяшевы.
Из Дмитрова: 4 брата Ивановичи Владимировы, Констан-
тин и Василий Борисовичи Кушелевы, Антон, Борис, Михаил
и Севастьян Семеновичи Кушелевы.
Из Устюжны: Афан. Дементьев.
Из Ростова: 3 брата Нечаевы.
Из Костромы: Григ. Матв. Лаптев, Семен Федоров и Анд-
рей с 5 сыновьями Супоневы, Петр Гридин Аминев и сыном
Борисом.
Из Бежецка — 18 Нелединских.
1 Главный источник — Арх. мат. 1, 227 и далее.
* Там же и Новг. писц. книги по указателю.
294
С Волока Ламского — Афан. Маврин.
Из Звенигорода — Васюк и Якуш Пущины.
Из Коломны: Андрей Григорьев Наумов с сыном Иваном.1
Приведенные справки относительно происхождения 120
лиц дают основание сказать, что для испомещения в Новго-
роде были набраны, как говорил летописец (см. выше, стр. 286),
«лучшие» москвичи из гостей и детей боярских «и из иных го-
родов из Московской вотчины». Заслуживает внимания, что
из княжеств, недавно присоединенных к Москве, т. е. из Яро-
славского, Тверского и Рязанского, в числе испомещенных в
Новгороде, судя по фамилиям, никого не было. На новгород-
ские поместья были посажены коренные «москвичи», в широ-
ком смысле слова.
Таким образом, поселение до 2000 отборных служилых мо-
сквичей разрешало задачу прочного овладения Новгородской
землей и одновременно разгружало великокняжеский двор и
старые города Московского великого княжения от безземель-
ных и малоземельных служилых людей.
Интересный вопрос о судьбе новгородцев, выселенных в
московские города после конфискации их земель, совершенно
не изучен. Нет сомнения, что многие из них лишились не
только вотчин, но и значительной части движимого имущества.
Летописи определяют количество новгородцев, посаженных
на поместья в московских городах, в круглой цифре в 1000 се-
мей. Возможно, что эта цифра несколько преувеличена, но во
всяком случае можно сказать, что несколько сотен новгородских
выселенцев вошло в ряды служилых людей Московского госу-
дарства. В разных источниках мы находим новгородцев в первой
половине XVI в. и позже в центральных и восточных уездах
государства. Исключительно большое количество их мы нахо-
дим в Нижегородском уезде.
Выше было сказано, что писцовые книги не указывают ок-
ладов испомещенных людей, а определение поместных дач,
т. е. размеров действительного наделения землей в обжах,
затрудняется тем, что многие лица лолучали дачу в нескольких
местах. Поэтому, чтобы выяснить и сравнить обеспечение
1 Подробности об этом см. ниже.
295
землей помещиков разных категорий,я выбрал только те случаи,
в которых есть основание полагать, что мы знаем всю дачу
человека.
Вот дачи боярских послужильцев.
Дан. Ф. Алексеев — 26 обеж, Б. Барыков — 32 обжи, В. Бул-
гаков — 36, В. С. Дымов — 30, Епанчин — 31, С. Клементьев
с сыном — 33, В. Я- Колокольцев — 29, Истома Кудрин — 28,
Андр. Одинцов — 32, Иван Отрасль с сыном — 30, В. К. Пече-
негов— 31, С. К. Печенегов — 25, Ю. К. Печенегов — 20.5
обеж. Не умножая примеров, скажу, что, по моим вычислениям,
подавляющее большинство дач послужильцев колебалось
между 20 и 30 обжами, а в среднем для многих десятков случаев
можно принять дачу бывших холопов в 23—24 обжи.1
Вот дачи помещиков второй категории — княжат.
Сем. Бабичев — 31 обжа, Ив. Ф. Белосельский — 24, Ив.
М. Гагарин — 46, В. С. Щепин Ростовский — 85, Дм. Ив. Елец-
кий — 39, Ив. Селезень Елецкий — 45, В. Ив. Елецкий— 51,
Семен и Иван Меньшой Елецкие — 61, Мих. Ив. Засекин —
83, 5 братьев Александровичей Крапоткиных — 104.5, 3 брата
Борисовичи Мещерские — 250, 4 брата Ивановичи Мышец-
кие — 95, Дм. Конст. Оболенский — 24, Вас. Юр. Ростовский —
68.5, Андр. Ал. Хохолков — 63.5, Ив. Ив. Буйносов — 66, Ив.
Ал. Лобан — 58, Ив. Волохов Бритово — 32, Ив. Ив. Темка —
59, К. Мих. Касаткин — 35, Дм. Сем. Глебов Ушатой — 42,
Ив. Ф. Ушатой — 139, 6 братьев Шемякиных Шаховских —
ИЗ.2
В дачах княжат мы находим большие колебания. Исклю-
чительно велика дача Ив. Ф. Ушатого, который в 1522 г., не-
задолго перед смертью, был пожалован в окольничие. Между
тем Крапоткины на 5 человек получили 104.5 обжи, а Шахов-
ские на 6 человек— 113 обеж. Возможно, впрочем, что низкие
дачи Крапоткиных и Шаховских объяснялись тем, что не все
они служили, а некоторые из них были недорослями. Среднюю
дачу княжат можно принять в 43—44 обжи.
1 Новг. писц. книги — по указателю и Брем. XI, 22, 25, 101, 173, 175,
199, 287, 299; XII, 41, 101, 43, 102.
* Новг. писц. книги — по указателю и Врем. XI, 55, 81, 142, 207,
236, 257, 131, 287, 353; Арх. мат. I, 226—227, 231, 235.
296
В дачах помещиков третьей и четвертой категорий наблю-
даются тоже значительные колебания — в исключительных
случаях (у Григ. Бачманова) дача достигает 60 обеж. В сред-
нем же, по моим вычислениям, на представителя боярских
родов приходится 34 обжи, а на представителя городовых де-
тей боярских — 32 обжи.
Исключительно большие дачи получили бояре, но их былог
как я уже говорил, несколько человек. Кн. Вас. Ив. Патрикеев
получил 219 обеж, кн. Сем. Ив. Ряполовский — 244.5,
Данило Пенка Ярославский — 202, наконец, Мих. Як. Русал-
ка Морозов получил в Деревской пятине 113 обеж, но неиз-
вестно, вся ли это его дача1.
При всей приблизительности произведенных мною вычисле-
ний, они дают возможность сделать интересные выводы. Сле-
дует предварительно сказать, что наделение поместьями все-
гда находилось в зависимости от двух обстоятельств — от
происхождения, «породы», как тогда говорили, в смысле за-
слуг и служебного положения прямых предков человека, и от
личной служебной годности и от дальнейшей службы челове-
ка. Естественно, что при такой постановке дела представите-
ли старослужилых родов имели в отношении поместных
окладов и первоначальных дач большие преимущества перед
недавними холопами, послужильцами опальных бояр. Дорогие
в то время доспехи и оружие передавались по наследству от отца
к сыну, как самые ценные предметы имущества. Но разница
между поместными дачами послужильцев и детей боярских и
княжат не настолько значительна, чтобы лишить нас права
сказать, что правительство вел. кн. Ивана при испомещении
до 2000 человек весьма мало считалось с родовитостью людей.
Без большого преувеличения можно сказать, что помест-
ная политика правительства Ивана 111 в Новгороде, как и кон-
фискация частновладельческих и секуляризация церковных и
монастырских земель, была грандиозной, по тогдашним мас-
штабам, и смелой реформой. Насколько сильное впечатление
произвела она на служилых людей, гордившихся своей поро-
дой, можно заключить из того, что несколько позже в среде
1 Арх. мат. I, 224, 225, 229.
297
родовитых людей была составлена и ходила по рукам так назы-
ваемая «Поганая книга», содержавшая список холопских фами-
лий, предки которых были испомещены в Новгороде вел. кн.
Иваном III.
Первоначально вел. кн. Иван оставил довольно большое
количество конфискованных земель за своим дворцовым хо-
зяйством. Для заведывания этими землями в Новгороде был
учрежден особый Новгородский Дворец, во главе которого по-
ставлен особый дворецкий. Однако это оказалось, очевидно, из-
лишним, и значительная часть дворцовых земель после 1500 г.
была пущена в поместную раздачу. За дворцовым ведомством
остались только отдаленные от Новгорода части Водской и
Обонежской пятин, неудобные по своей отдаленности для по-
мещения ратных людей.
Последнее крупное испомещение произошло, невидимому,
в 1502—1503 гг. В отрывке писцовой книги Водской пятины,
напечатанном А. М. Гневушевым, сделан позднейшей рукой
следующий заголовок: «А се те волости, что были дворцовые
старые, по рубежу и в Поморье, и лета 7010-го и 7011-го роз-
дал их князь великий в поместие, и с оброком с денежным и
с хлебом и с мелким доходом, опричь обежные дани». Всего в
отрывке, напечатанном Гневушевым, записаны в раздаче 1532
обжи.
Обобщая все вышеизложенное, можно сказать так. Конфи-
скуя в несколько приемов, с 1476 по 1500 г. земли в Новгоро-
де, правительство вел. кн. Ивана получило в свое распоряжение
огромный фонд населенных, доходных земель, но не допустило
расхищения их сильными людьми, а твердой и уверенной рукой
распределило их в государственных интересах в поместное вла-
дение, обусловленное службой, набирая помещиков из всех
слоев класса служилых землевладельцев, из малоземельных
или безземельных княжат, из захудалых отраслей боярских
родов и из рядовых детей боярских московских городов. Рас-
пуская дворы опальных московских и новгородских бояр,
Иван 111 отобрал до 150 человек холопов-послужильцев, принял
их к себе на службу и наделил поместьями, сравняв их в слу-
жебном отношении с испомещенными княжатами и родовитылш
детьми боярскими.
298.
По приблизительным подсчетам, количество испомещенных
в Новгороде людей достигло 2000 человек. Одновременно до
тысячи новгородцев, выселенных из своих вотчин, было при-
нято на московскую службу, что рассматривалось как особая
милость князя, и испомещено в коренных московских городах,
преимущественно на восточных окраинах Московского государ-
ства. Таким образом, в короткий сравнительно срок было по-
ложено широкое основание той новой формации рядовых слу-
жилых людей, зависевших непосредственно от великого князя, —
формации, вышедшей на историческую сцену на смену феодалов-
дружинников, княжат и крупных бояр.
4. ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ПОМЕСТНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
СЛУЖБОЙ
Поместная система появилась на исторической сцене не сразу
в законченном и развитом в деталях виде. Это элементар-
ная .истина, и историки приложили не мало труда, чтобы выяс-
нить происхождение поместной системы, ее корни и прецеден-
ты. Но исходя из правильной посылки об эволюции сложного
явления, они сразу забывали о ней и, сравнивая поместья с
предполагаемыми предшественниками их, брали для сравнений
поместья того законченного вида, который они получили при-
близительно в середине XVI в. Понятно, что при таком методе
исследования установить генетическую связь между поместьем
развитого вида и различными формами условного владения
землей XIV в. не удавалось. Еще большие недоразумения по-
рождались выделением вопросов исследования из истори-
ческой обстановки, в которой сложилась поместная система.
При таком подходе к делу все исследование сводилось к
толкованию случайно подвернувшихся текстов по прави-
лам грамматики и синтаксиса.
Начнем с самого существенного элемента поместья — с обу-
словленности его службой. Слово «служба» употреблялось в
нескольких значениях и, подобно большинству слов живого
языка, с течением времени изменяло свое значение. Когда в
источниках мы читаем, что бояре или княжата били челом
«в службу» или «приказывались в службу» князю, то речь шла
299
об установлении вассалитета, служебной зависимости, которая
обыкновенно сопровождалась обязательством исполнять во
всем волю князя и не отъехать, т. е. не вступить в слу-
жебную зависимость к другому князю. Отсюда — хорошо
известное в памятниках XIV—XV вв. выражение: служебные
князья. Так назывались княжата, лишившиеся своих родовых
владений и поступавшие в службу к московским князьям
по особым договорам, а не во дворе великого князя в ка-
честве дворян.
В ином значении употребляли слово «служба» вел. кн. Дми-
трий Донской и кн. Владимир Боровский, когда в договоре
1362 г. (см. выше, стр. 274) писали: «а который боярин поедет из
кормленья, от тебя ли ко мне, от меня ли к тебе, а службы не
отслужив, тому дать кормленье по исправе, а либо служба от-
служити ему». Здесь под службой подразумевалось исполнение
известного дела, определенных обязанностей.
Упомяну, наконец, что слово «служба» употреблялось в смы-
сле определенной должности, хотя чаще в том же значении упо-
треблялось слово «чин». Невнимательное отношение некоторых
историков к терминам и вообще к истории русского языка не-
редко бывало источником недоразумений. Так, историки про-
славили в качестве древнейшего московского помещика некое-
го Бориску Воркова, о котором упоминал в своей духовной гра-
моте (1328) вел. кн. Иван Калита. Перечисляя свои купли, Иван
Калита писал: «А что есмь купил село в Ростове Богоро-
дическое, а дал есмь Бориску Воркову, аже имет сыну моему
которому служити, село будет за ним, не имет ли служите де-
тям моим, село отимут»1.
Ясно, что в данном случае речь идет о пожаловании Б. Вор-
кову вотчины и слово «служить» означает здесь не исполнение
каких-либо определенных обязанностей, неисполнение которых
может повлечь отнятие села Богородицкого у Б. Воркова, а слу-
жебную зависимость Воркова. Следует обратить внимание на то,
что пожалованное село находилось в чужом княжении, на кото-
рое власть Ивана Калиты не распространялась. При вступлении
в служебную зависимость человек присягал князю на том, что
1 СГиД, I, № 22.
300
он сам и его дети будут всегда «хотет добра» своему князю и его
детям, не будут замышлять никакого «лиха» и не отъедут от
князя и его детей к иному князю.
Кн. Борис Волоцкий в духовной грамоте, около 1477 г.,
упоминает о произведенной им мене землями с двумя своими боя-
рами. Мена, очевидно, была выгодна для бояр, и прочность ее
поставлена в связь с их служебной зависимостью: «доколе слу-
жат мне и моим детям, и их (т. е. бояр) дети, и учнут служити
моему сыну (Федору после смерти завещателя) и их дети, ино
то им и есть. А не имут служити моему сыну, ино их отчина мое-
му сыну. А возьмет бог моего сына Федора, ино то мое жалова-
нье им в отчину в их отчины место»1.
Выше я говорил, что землевладельцы Ярославского княже-
ния, присоединенного к Москве в 1463 г., сохранили свои вот-
чины ценой присяги в наследственной службе и отказа от права
отъезда. Вел. кн. Иван писал по этому поводу в своей духовной:
«А боярам и детям боярским ярославским с своими вотчинами и
с куплями от моего сына Василья не отъехати никому никуда,
а кто отъедет, и земли их сыну моему, а служат ему, и он у них
в их земли не вступается, ни у их жен, ни у их детей».2 Таким
образом ярославцы, дав присягу о наследственной служеб-
ной зависимости, остались такими же полными вотчинниками,
какими они были при ярославских князьях, которым тоже
в свое время давали присягу.
Укажу еще на два факта.
В 1488 г. очень мелкие слуги вел кн. Ивана, Юрка и Никитка
с сыном Асташем Шенурины, получили в Галиче деревню и жа-
лованную несудимую грамоту на нее. В грамоте сказано: «А по-
жаловал есми Никитку да Юрку Шенуриных и сына Никит-
кина Осташа тою деревнею, доколе служат Никитка да Юрка
да Никиткин сын мне и моим детям». В грамоте слова «вотчина»
не упоминается, но то, что в ней речь идет о пожаловании земли
в вотчину, видно из того же судного дела, в котором находится
1 СГиД, I, № 105. Присяга обязывала человека служить князю и его
сыну, и потому естественно, что в случае смерти Федора бояре становились
свободными от присяги и служебной зависимости.
а СГиД, I, № 164.
301
эта грамота, —Шенурины распоряжались своей пожалован-
ной деревней как вотчинники1.
Ценой такой же присяги о наследственной служебной за-
висимости получил вотчину выехавший в 1482 г. из Литвы ге-
диминович кн. Ф. Ив. Бельский. Вел. кн. Иван III писал о нем
в духовной грамоте: «А что есми пожаловал кн. Ф. Ив. Бель-
ского, дал есми ему в вотчину город Лух да Чихачев, и князь
Федор и его дети служат сыну моему Василию, а ту свою вот-
чину держит потому, как было при мне. А отъедет кн. Федор
или его дети от моего сына Василья к моим детям меньшим или
к кому нибудь, и та его вотчина Лух и с теми волостями сыну
моему Василию»1 2.
На основании этих и подобных фактов С. В. Рождествен-
ский построил теорию о вотчинах, обусловленных службой,
как о чем-то промежуточном между полными вотчинами и по-
местьями. Это — большое недоразумение, вносящее путаницу
в вопрос о поместной системе. В действительности вотчины бы-
ли родовые и неродовые, жалованные и купленные, но вотчин-
ное право было одно. Мы видим, что собственники вотчин,
пожалованных под условием служебной зависимости, распоря-
жаются ими без всяких ограничений — продают, меняют, дают
монастырям и т. д., как и собственники родовых вотчин. Если
человек приносил князю служебную присягу, то он отказывал-
ся не от прав вотчинника, а от личных прав свободы служить
кому угодно и отъехать от князя, от которого он получил землю.
Если он нарушал присягу и отъезжал к другому князю, то он
мог лишиться не только пожалованной, но и родовой вотчины,
всего имущества, свободы и даже жизни.
Не следует забывать, что характерной чертой феодализма
является отсутствие понятия о подданстве и гражданстве, —
князя с его боярами и вольными слугами связывали личные от-
ношения служебной зависимости, на основе присяги человека,
лично за себя и за своих детей. Обычная форма присяги содер-
жала обязательство человека служить князю и его детям. В слу-
чае смерти князя дружинник обычно приносил новую присягу
1 Русский историч. сборник, изд. М. Погодиным, V, 15—18.
2 СГиД, I, № 144.
302
новому князю и его детям. Равным образом в случае смерти
дружинника его дети, если желали сохранить служебное поло-
жение своего отца, приносили новую присягу. Так служба ста-
новилась на практике наследственной, и таким образом под-
готовлялась почва для понятия подданства и проведения его
в жизнь.
Внимательное исследование истории боярских родов пока-
зывает, что уже со второй половины XIV в. огромное большин-
ство служилых людей правом отъезда не пользовалось. Истори-
ков вводило в заблуждение то, что между княжеские договоры
постоянно говорят о свободе отъезда бояр и вольных слуг,
и на этом основывалось представление о «бродячести» дружин-
ников. Упускали из виду то существенное обстоятельство, что
договаривавшиеся князья были близкими родственниками или
союзниками, которые на началах взаимности обязывались до-
пускать отъезды и «блюсти» чужих бояр, как своих. Подобная
междукняжеская любезность, на началах взаимности, встре-
чается в последний раз в договоре 1531 г. вел. кн. Василия с своим
братом кн. Юрием, причем в интересах государственного един-
ства сделана оговорка относительно служебных князей, сохра-
нивших еще свои уделы: «А князей ти, брате, служебных с вот-
чинами не принимати»1.
Если большинство бояр и слуг с течением времени лишилось
права отъезда, то возможность отъезда еще существо-
вала, пока существовали независимые княжества, куда можно
было уехать с надеждой получить там кормления и вотчину вме-
сто тех вотчин, которых человек лишился, отъезжая к князю,
с которым у его прежнего государя не было договора. Когда
северо-восточная Русь была объединена под властью московского
великого князя, то этой возможности отъездов пришел конец.
После ликвидации независимости Ярославского, Тверско-
го и части Рязанского княжеств один за другим сошли со сце-
ны и князья московского дома. Юрий Дмитровский и Андрей
Вологодский поумирали бездетными. В 1485 г. был ликвиди-
рован Верейско-белозерский удел, в 1494 г. заточен с детьми
в тюрьму Андрей Угличский. К концу века из князей
* СГиД, 1, № 160.
303
московского дома оставался один Борис Волоцкий и на двух
третях Рязанского княжества — кн. Иван Васильевич.
Вел. кн. Иван III, умирая, создал новые уделы — своим
младшим сыновьям, но эти князья были в полном подчинении
у вел. кн. Василия. При всякой попытке проявить независи-
мость великий князь круто расправлялся с младшими брать-
ями. Так, в 1511 г. кн. Семен Калужский, заподозренный в
намерении бежать в Литву, подвергся опале, по ходатайству
митрополита был прощен, но великий князь «людей его и бояр
и детей боярских всех переменил». 1
В 1520 г. бежал в Литву последний рязанский князь. Семен
Калужский и Дмитрий Жилка умерли бездетными. Таким об-
разом, после смерти вел. кн. Василия оставались два удела —-
Дмитрово-кашинский—кн. Юрия Московского и Старицкий
кн. Андрея. Бездетный кн. Юрий умер в тюрьме вскоре
после смерти вел. кн. Василия, а затем правительство Елены
Глинской ликвидировало Старицкий удел.
С конца XV в. обстоятельства сложились так, что служилому
человеку, недовольному своим государем, было уже некуда
отъезжать, — оставалась только возможность бежать за рубежи
Московского государства, с весьма небольшой надеждой, по
крайнеймере для рядового человека, устроиться в Литве, Шве-
ции и т. д. Интересные отражения этого мы находим в много-
численных частных родословцах; сообщая различные сведе-
ния о лицах, родословцы до последней четверти XV в. говорят:
«отъехал» в Литву, Тверь, Рязань и т. п., а с последней четвер-
ти века (приблизительно) выражаются: «бежал».
После объединения Руси условия служебной зависимости,
а затем и самый характер службы изменились коренным обра-
зом. Теперь служебная зависимость людей была обеспечена
обычаями и присягами о наследственности службы. Поэтому
вел. кн. Иван III, раздавая земли в Новгороде и других горо-
дах, имел возможность обусловить свои пожалования службой
в смысле исполнения определенных обязанностей, должности,
а не службой в широком смысле слова, в смысле служебной
зависимости.
1 ПСРЛ, хш, 13.
304
Владение землей, поставленное в зависимость от исполнения
известной службы, применялось в узкой сфере княжеского хо-
зяйства еще первыми московскими князьями. Оно упоминается
в духовных грамотах князей, но формы и условия его
неясны.
Несомненным можно считать, что в отношении к ратной
службе оно не применялось.Небольшие участки земли для обра-
ботки личным трудом получали низшие чины княжеского двора:
сытники, хлебники, псари, конюхи и так называемые «слуги
под дворским». Невидимому, все они были из рабов. Если по
тем или иным причинам они переставали исполнять свою дол-
жность, то должны были «сступиться земли», т. е. лишиться
ее. По сохранившимся источникам установить генетическую
связь поместий с этими простыми формами условного владения
землей княжескими рабами невозможно. Во всяком случае
можно говорить только о заимствовании идеи обусловлен-
ности владения землей службой.
Первые сведения о поместьях мы имеем в новгородских
писцовых книгах конца XV в. и в актах относительно испо-
мещения москвичей в Новгороде при вел. кн. Иване. В этих
источниках многие нормы позднейшего развитого поместного
права еще отсутствуют совсем или неясны. Учитывая это об-
стоятельство, первоначальные основные положения раздачи
земель в поместья В Новгороде можно формулировать так:
1) новостью было то, что обеспечение поместьями было приме-
нено к ратной службе, и притом в большом масштабе. При этом
владение землей было обусловлено не должностью и не чином
служилого человека, а действительной службой. 2) Ратная служ-
ба на своем коне, а в дальние походы с запасной лошадью, с
своим вооружением и продовольствием во время службы тре-
бовала обеспечения служилого человека «жилой» землей, т. е. на-
селенной крестьянами, и притом в количестве, гораздо большем,
чем было необходимо для обеспечения мелких слуг княжеско-
кого хозяйства. 3) Соответственно служебному положению
помещиков и значительным размерам поместий к поместному
владению землей был применен полностью судебный и подат-
ной иммунитет в том объеме, в каком он сложился на почве
служилого вотчинного землевладения.
20 с. Б. Веселовский 305
Переходя к более близкому исследованию указанных ос-
нов поместного владения землей, следует отметить одно очень
важное обстоятельство, оказавшее большое влияние на даль-
нейшее развитие поместной системы. Объединение северо-вос-
точной Руси и рост Московского государства коренным образом
изменили общие условия службы и самый характер службы.
В небольших княжествах XIV в. все отношения князя к слу-
гам имели ярко выраженный личный характер в том смысле,
что всех значительных людей князь знал лично, а для рядовых
слуг всегда был открыт доступ к князю. При таких условиях
князь всегда имел возможность по своему усмотрению
жаловать своих слуг, как ему было угодно. В каждом отдель-
ном случае князь, конечно, опирался на прецеденты, на то,
«как было исстари», но общих норм пожалований не было.
После объединения Руси московский великий князь высоко
вознесся над многотысячной толпой слуг, и для огромного боль-
шинства, их стал трудно-или совсем недоступным. Отношения
его к слугам не могли не стать безличными, а для безличных от-
ношений были необходимы объективные общие нормы службы
и пожалований за службу. Наблюдая развитие поместной си-
стемы, мы замечаем в древнейших пожалованиях поместьями
следы личной милости князя, но с течением времени довольно
быстро складываются и вырабатываются общие нормы, ша-
блоны, и все дело раздачи поместий переходит в руки княже-
ского приказного аппарата — дьяков,
ft
5. ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ПОМЕЩИКА
В источниках мы не находим единого, обобщающего опреде-
ления прав и обязанностей помещика,— их приходится выяснять
путем исследования практики и частных случаев. При таких
условиях не всегда возможно определить время возникновения
той или иной нормы поместной системы.
Малолетние сыновья служилого человека до 15 лет счита-
лись «недорослями». По достижении 15 лет парень считался
«поспевшим» в службу, зачислялся на действительную службу
и мог быть поверстан как новик «новичным», т. е. начальным
окладом, поместным и денежным. В пределах оклада он имел
306
право получить поместье. За исправную службу и особые за-
слуги он имел право на повышение оклада и на получение допол-
нительной поместной дачи, к старому поместью или в особом^
участке, где он приищет.
Никаких сроков службы не было. Если за старостью, из-за
ранений и увечья помещик становился неспособным служить,
то он получал отставку, причем имел право на «прожиток», т.е.
пожизненное обеспечение. В древнейших поместных актах мы
не находим указаний на размеры прожитка, т. е. все ли поместье
оставлялось за отставленным от службы помещиком или часть его.
В первой трети XVI в., когда стал обнаруживаться недостаток
в жилых землях, пригодных для испомещения, правительство
стало скупее и давало отставленному от службы человеку на
прожиток только часть его поместья, а все остальное давало его
сыновьям, если они служили, или же отбирало совсем.
Обеспечение прожиточными поместьями вдов и сирот мы
находим уже в древнейших новгородских писцовых книгах.
Оно подсказывалось не только моральными соображениями,
но также интересами государства — необходимостью выращи-
вать молодняк, смену служилым людям, побитым на службе
или отставленным за старостью и увечьями.
Так, в писцовой книге Водской пятины упоминается поместье
Гриди и Русина Терковых и отмечено, что «Русина увели нем-
цы, и ныне (его поместье) за его женою за Фетиньею с пасын-
ки». В той же книге про одно поместье «близко немецкого ру-
бежа» сказано, что оно «за Иванцом и за Митицею да за Кузем-
кою да за Федьком Костиными детьми Бормосова, а еще
малы все». За этими сиротами было оставлено поместье отца*
целиком — 30 обеж. В конце XV в. поместьями Ст. Семи-
чева, в Деревской и Шелонской пятинах, владела его вдова
с двумя сыновьями. Это было довольно крупное владение, в
котором числилось по старому письму 88 обеж. 1
Позже вдова и дети получают на прожиток только часть
поместья. Например, в писцовой книге Шелонской пятины
1539 г. мы находим такие случаи: за вдовой Злобы Моисеева * IV,
1 А. М. Г н е в у ш е в. Указ соч., 18; Новг. писц. книги, II, 861 и
IV, 140
20* 307
с сыном 11 обеж, за вдовой Н. Костина с цвухя сыновьями
6 с половиной обеж; вдове В. Огарева «отделено из мужа ее по-
местья 6 обеж на прожиток», за вдовой Як. Вышеславцева —
7 обеж, за вдовой кн. Ив. Белосельского с двумя сыновьями —
.18 с половиной обеж. 1
В небольших княжествах XIV в. все бояре и слуги вольные
были на виду у князя и все лично ему известны. Стимулами их
службы были «честь», т. е. известное положение, достигнутое
их отцами и ими самими, и милости князя. Для массы рядовых
служилых людей XVI в. приходилось употреблять другие
стимулы исправной службы: за исправную службу —повыше-
ние поместного оклада и дополнительную дачу поместья, по об-
щим нормам и по усмотрению разрядных дьяков, а за неисправ-
ную службу — отписку на государя всего или части поместья.
Владение поместьем было поставлено под постоянную угрозу
•отобрания всего поместья или части его за «неты», т. е. за
неявку на смотр и на службу, за опоздание, за побег со службы
или за уход без отпуска. Насколько часто и последовательно
применялась на деле эта угроза, сказать, конечно, невозможно.
В мирное время к служебной неисправности относились снис-
ходительно; но и во время больших походов правительству
приходилось считаться с тем, что нетчиками и беглецами,
по общим причинам, оказывалось одновременно большое ко-
личество лиц. Провинившиеся били челом и приводили в свое
оправдание уважительные причины: болезнь, ранение, падеж
лошади в походе, запустение поместья, лишившее их возмож-
ности снарядиться на службу, и т. п. Эти жалобы приходилось
проверять, на что требовалось время, а между тем отписку поме-
стья производили обыкновенно немедленно, получить же об-
ратно отписанное, а тем более уже отданное другому лицу
поместье было очень трудно.
Так, за неты в Казанском походе 1555 г. было указано от-
писать у нетчиков поместья и раздать их другим лицам. Некото-
рые поместья уже были розданы, когда царь Иван, имея очевидно
iB виду, что неты были вызваны общими причинами, указал
отписанные, но еще не розданные поместья вернуть нетчикам,
1
1 Нов. писц. книги, IV, 265, 273, 280, 302, 343, 363, 408, 537, 577.
308..
а розданные поместья не возвращать, и «в тех поместий место
велено нетчиков в порожних поместьях испомещивати» * *.
Положение последних нетчиков было много хуже тех, которые
отделались страхом и хлопотами, так как приискать порозжее
поместье и получить его вместо отобранного было не так про-
сто, а затем — в новом поместье приходилось заводить новое
хозяйство.
В общем можно сказать, что угроза лишения поместья за
неисправную службу, начиная с реформ вел. кн. Ивана III,
на 200 с лишним лет была в руках московских государей весьма
сильным средством, чтобы заставить массу рядовых служилых
людей послушно тянуть лямку ратной и иной службы госу-
дарству.
6. ПОМЕЩИК — СЕЛЬСКИЙ ХОЗЯИН
Уже древнейшие поместные грамоты предусматривают
право помещика взять по своему усмотрению у крестьян лю-
бое количество земли и завести на ней собственное хозяйство.
В грамоте 1503 г. С. Огареву на поместье в Шелонской пятине
сказано: «А что из тех обеж Семен возьмет себе или своим лю-
дям обеж на пашню, и ему с тех обеж на крестьянах своих до-
ходов не имати. А что прибавит на крестьян своего дохода, и
он в том волен, только бы было не пусто... а доспеет пусто, и
Семену платити великих князей дань и посошная служба са-
мому, а от великих князей в том быти ему в опале» 2.
Так помещику разрешалось изменить и увеличить повин-
ности крестьян и взять по своему усмотрению часть земли в
свое хозяйство, с единственным условием не разорить крестьян
и не запустошить поместье, но о барщинной запашке крестьян
на помещика не было речи. Предполагалось, что помещик
будет обрабатывать взятую землю сам с домочадцами или по-
садит на нее своих людей. Однако предоставленное помещи-
ку право брать землю на себя и переоброчивать крестьян от-
крывало возможность для появления впоследствии барщины.
1 ДАИ, 1, № 52, XIX
* Арх. мат., I, 2-я пот., 7.
309
В писцовых книгах конца века, несмотря на короткий срок,
прошедший от первого описания новгородских земель и ис-
помещения на них москвичей, мы видим, что многие помещики
взялись за землю.
Приведу несколько примеров из книги Шелонский пятины
1498 г.
Ф. Кгашнин 54 обжи, пашет на себя б обеж
И. Квашнин 123.5 » » » » 6 »
Чернец Паюсов 31 » » » » 4 »
А. Скудин 38 » » » » 4 »>
Ф. Беклемишев 19.5 » » » » 2,5 »
Ф. Тушин 39.5 •> » »> » 9 »
Дан. Нащокин 24.5 » » » » 3 »1
Однако весьма многие помещики не воспользовались пре-
доставленным им правом, не брали у крестьян земли себе и своим
людям и не заводили хозяйства, а предпочитали по старине
получать денежный и хлебный оброк. Эти факты имеют для нас
большое значение, как отправное положение дальнейшего раз-
вития помещичьего хозяйства. Мы видим, что с течением вре-
мени помещики изменяют свое отношение к отведенной им зем-
ле и крестьянам, заводят в поместьях барщину, дают крестьянам
ссуды и превращаются из временных гостей, почти кормлен-
щиков старого склада, в сельских хозяев в полном смысле
слова.
На путях эволюции поместья в указанном направлении были
обстоятельства, тормозившие ее, но сильнее оказались те ус-
ловия жизни, которые заставили помещика взяться за хозяй-
ство и приложить все усилия к тому, чтобы временное владение
поместной землей сделать наследственным, сначала фактичес-
ки, путем передачи поместья от отца к сыну, а затем юри-
дически.
Выше я упоминал, что в новгородских писцовых книгах
и в актах XV в. нет указаний на оклады лиц, получавших по-
местья, но нет сомнения, что уже в то время были какие-то
общие масштабы, которыми руководились писцы и новгородские
дьяки при наделении поместьями. Следует напомнить, что в это
1 Новг. писц. книги, IV, 26, 31, 34, 49, 62, 96, 99.
310
время еще не было однообразных для всего государства приемов
измерения земли и окладных единиц. В Новгороде окладной
единицей была соха, состоявшая из трех обеж, а обжу стали
приравнивать к определенному количеству земли — десяти
четвертям в трех полях — только позже, не ранее 40-х годов
XVI в.
К точному учету доходности отводимых помещикам земель
писцы и дьяки подошли с другой стороны известно, что в
писцовых книгах тщательно и подробно описаны денежные и
натуральные доходы всех земель. Возможно, что подробное
описание старых доходов, которые получали с крестьян новго-
родские бояре, и новых доходов, которые должны были получать
новгородские помещики, преследовало цели контроля. Во всяком
случае писцы и дьяки, отводя поместья, точно знали, что они
дают помещику. Правительственный учет этих доходов был
столь же точен, как учет доходов, которые получали корм-
ленщики.
Впрочем вопрос о поместных окладах в конце XV в. имеет
для нас второстепенное значение, так как на основе исследо-
вания сохранившихся писцовых книг мы приходим к твердо-
му выводу, что поместные дачи в Новгороде колебались в пре-
делах от 20 до 60 обеж, в зависимости от служебного положения
человека. При переводе новгородских обеж на позднейший
счет нормированными в четях земли окладными единицами это
составляло от 200 до 600 четей или от 300 до 900 десятин пашен-
ной земли, не считая угодий. Важно было то, что это была жилая
земля, т. е. населенная крестьянами и действительно приносив-
шая доход. Это дает право сказать, что москвичи, получившие
в конце XV в. поместья в Новгороде, были обеспечены очень
хорошо.
В середине XVI в., в связи с реорганизацией службы с зем-
ли и введением новых приемов описания и измерения земель,
была установлена общая норма службы: «со 100 четвертей доб-
рой земли человек на коне и в доспехе в полном, а в дальний
поход о дву конь». 1
1 См. С. Б. Веселовский. Сошное письмо, т. II, гл. XIV.
Древнейшее сошное письмо и реформа сохи второй половины XVI в. —
Там же указана литература вопроса.
311
В реформах середины века самым существенным было нор-
мирование окладных единиц: сохи, выти и обжи. На большую
московскую соху для поместных и вотчинных земель было по-
ложено считать 800 четей доброй земли, на выть — 12 четей
и на обжу — 10 четей. Тогда же, очевидно, была выработана
шкала поместных окладов: от 100 четей для новиков из городовых
детей боярских до 1000 четей — для бояр и других высших чи-
нов государева двора. Такую шкалу окладов мы находим в
дивнейшей сохранившейся десятне — в десятне по Кашире
1556 г. 1.
На практике эта сложная система поместных окладов, в
целях уравнения службы по земле, ушла далеко от замыслов
реформаторов. Главная причина этого была в том, что уже в
первой половине XVI в. стал обнаруживаться недостаток в
подходящих для испомещения служилых людей землях. Пер-
вым следствием быстрого распространения поместной систе-
мы было расхождение поместных окладов и поместных дач.
С течением времени несоответствие окладов дачам все возра-
стало и сделалось постоянным явлением до конца существования
поместной системы, при Петре I. В исторической литературе
неопровержимо выяснено, чтсг во второй половине XVI в. по-
мещики, как общее правило, владели землей в одну треть, в
четверть и даже в одну пятую своих окладов.
Вторым следствием хронического недостатка жилых земель
было то, что желающим получить поместье все чаще и чаще при-
ходилось брать не жилые земли, а частично или совсем пустые,
на которые необходимо было призывать и поряжать крестьян
и заводить хозяйство. Таким образом, поместное обеспечение
служилого человека с течением времени ухудшалось и в коли-
чественном и в качественном отношениях. Ясно, что при таких
условиях для помещика оставался один выход: заняться вплот-
ную сельским хозяйством, всеми средствами увеличить повин-
ности крестьян и завести в своих поместьях барщину.
К сожалению, сохранившиеся источники не дают возмож-
ности даже приблизительно определить время, когда служи-
лые люди стали насаждать в своих владениях барщину. Само
1 Н. В. Шапошников. Геральдика. СПб., 1900.
312
собой разумеется, что введение барщины в состав крестьян-
ских повинностей зависело от общих экономических причин. Для
богатых монастырей и крупных землевладельцев из княжат и
высших чинов служилого класса развитие барщинной запашки
было вопросом производства продуктов сельского хозяйства для
рынка. Образование единого общерусского рынка и развитие де-
нежного обращения вызвали в первой половине XVI в. большой
спрос на хлеб и продукты животноводства, на который в пер-
вую очередь отозвались наиболее сильные экономически хо-
зяйства монастырей и крупных землевладельцев и стали
развивать барщинную запашку. Мелким помещикам было не
до барышей и не до производства на сбыт, и если они стали за-
ниматься хозяйством и заводить в своих поместьях барщину,
то стали на этот путь по необходимости и много позже.
Г Л А В А 15
ИСПОМЕЩЕНИЕ ПОД МОСКВОЙ в 1550 г. ТЫСЯЧИ
«ЛУЧШИХ СЛУГ». РАСПРОСТРАНЕНИЕ ПОМЕСТНОГО
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ В ОКРАИННЫХ УЕЗДАХ
МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА, ЗАПАДНЫХ, ЮЖНЫХ
И ВОСТОЧНЫХ
Интересный эпизод в истории поместного землевладения
представляет испомещение под Москвой тысячи «лучших слуг»
царского двора.
О нем стоит рассказать подробно, так как в исторической
литературе эта крупная реформа середины XVI в. получила
совершенно неверное освещение.
Проф. М. В. Довнар-Запольский писал: «Как это ни стран-
но может показаться, но идея опричнины,—правда, в более сла-
бой зачаточной форме, была использована еще избранной ра-
дой. В 1550 г. издан был государев указ о выборе 1000 человек из
числа родовитой аристократии и об испомещении их под Моск-
вой для государевой службы и разных посылок»... «Таким
образом цвет родовитой аристократии из центральных мест-
ностей, из Калужской, Тульской, Рязанской... переведен под
Москву, сдвинут с своих старинных мест, с насиженных гнезд,
под благовидным и почетным предлогом государевой дворцо-
вой службы. Княжье переведено целыми гнездами... Нетруд-
но догадаться, что основная мысль, руководившая переселением
служилых людей в 1550 г., была та же, которая руководила
Грозным при устроении им опричнины, но избранная рада эту
идею проводила мягче и осторожнее; она стремилась к
разрыву родовой аристократии с ее старинными вотчинами и
314
к тому, чтобы сделать ее исключительно придворной аристокра-
тией». 1
Трудно итти дальше в превратном толковании совершенно
ясных исторических памятников — все высказывания Довнар-
Запольского есть сплошное недоразумение. В этом вопросе
Д овна р- Заполье к ий не одинок, — нашлись и такие историки,
которые увидели в тысячниках 1550 г. организацию отряда
«телохранителей» и первый «набросок» будущей опричнины.
Для понимания реформы 1550 г. необходимо иметь в виду
одно обстоятельство в истории государева двора, которое
было налицо еще в XV в., но стало вызывать большие не-
удобства после объединения Руси под властью московских
государей. По хозяйственным условиям того времени дво-
рянин, связанный службой с Москвой, не мог рассчитывать
на наем в Москве помещения для себя и своих многочисленных
слуг и на покупку на рынке необходимых для московской жиз-
ни продуктов. Дружинники XI—XI1 вв. жили во дворе князя,
пили его чашу и ели его хлеб. Дворяне московских великих
князей селились в Москве, жили в своих собственных дво-
рах, или в дворах, полученных во временное пользование от
князя, в Кремле и в городе, и заводили для своей семьи и мно-
гочисленной дворни большое хозяйство. Для отопления и ре-
монта дворовых построек они нуждались в лесе. Для прокор-
мления себя и дворни им нужны были различные продукты.
Наконец каждому дворянину для содержания наготове слу-
жебных лошадей нужны были сено и овес. При слабом развитии
денежного хозяйства и рынка каждый стремился к тому, что-
бы иметь все необходимые продукты из своего хозяйства, по
возможности ближе к Москве. Поэтому у каждого сколько-ни-
.будь значительного служилого человека, кроме вотчин и по-
местья в отдаленных от Москвы уездах, обыкновенно бывали
небольшие вотчины вблизи от Москвы. Из подмосковной вот-
чины он получал дрова, сено, овес и другие продукты. В под-
московную вотчину он отправлял на отдых утомленных на
службе лошадей; если представлялась возможность, устраивал
1 М. В. Довнар - Запольский. Время царя Ивана Грозного,
«Русская история в очерках и статьях», т. П, стр. 219—220. Киев. 1913.
315
мельницу и промежуточную базу для продуктов, привозимых
зимой санным путем из отдаленных вотчин и поместий.
Подчиняясь тем же условиям хозяйства, все сколько-ни-
будь значительные монастыри устраивали в Москве свои по-
дворья с постоянным представительством,, и для содержания
его приобретали под Москвой владения.
После объединения Руси двор московских государей разрос-
ся и пополнился множеством новых лиц, которым не удалось
еще обзавестись московскими дворами и подмосковным хозяй-
ством. Связанные большую часть года по службе с Москвой,
они должны были испытывать большие неудобства. И для пра-
вительства это было неудобно, так как отсутствие у дворянина
подмосковного хозяйства понижало его мобилизационную по-
движность и служебную готовность. Между тем в окрестностях
Москвы было много земель бывшего княжеского хозяйства,
утративших свое былое значение: земли бортников, когда уже не
было бортных лесов, земли тетеревников, перевесников (охот-
ников на птицу), бобровников, псарей и т. п., земли числяков,
ордынцев и делюев, обслуживавших некогда сообщения с Ор-
дой. Часть этих земель несла оброчное тягло, а большинство
было населено черными крестьянами, было на черном тягле.
Вот эти-то земли, которые стали излишними и ненужными
для царского хозяйства, и было решено использовать для уст-
ройства дворян, которым, по выражению указа 1550 г., следо-
вало всегда «быть готовыми в посылки».
Следует прежде всего обратить внимание на то, что это не
было полное испомещение, а лишь наделение добавочным по-
местьем. Оклады обычных испомещений колебались в пределах
от 50 до 1000 четей, т. е. от 75 до 1500 десятин, не считая уго-
дий. Для добавочного испо.мещения указ 1550 г. установил три
статьи: в 200, 150 и 100 четей. Прибавляя процентов 10 на уго-
дья, можно сказать, что по первой статье приходилось до 400
гектаров, по второй —300 и по третьей —200. Район испоме-
щения не ограничивался Московским уездом, а частично рас-
пространялся и на соседние уезды, — «от Москвы верст за 60
и за 70», например на Числяцкий стан Верейского уезда.
Весь государев двор в это время состоял из 2700—2800 чело-
век, но многие представители старых служилых родов уже
316
имели подмосковные хозяйства, и указ не давал им права на
добавочное испомещение: «А за которыми бояры и за детьми
боярскими вотчины в Московском уезде или в ином городе
близ Москвы верст за 50 или 60, и тем поместья не дать».
Не имели права на добавочное испомещение и те, у кого в ука-
занной близости от Москвы были уже поместья. Этим объяс-
няется то, что из полусотни думных людей по указу 1550 г.
поместья получили только 28 человек.
По приблизительным вычислениям, 700—800 дворян уже
имели подмосковные. До 2000 человек оставались неустроен-
ными, но для такого количества лад земель нехватало, и при-
шлось отобрать «лучших», по службе и родовитости. Указ 1550 г.
ясно говорит, что количество испомещенных определилось налич-
ным земельным фондом. По предварительной смете к первой
статье было отнесено61 человек,которым приходилось дать 12 200
четей, а для 86 испомещаемых второй статьи следовало дать
12 900 четей. Самой многочисленной была третья статья —
в нее было отнесено 931 человек, которые должны были получить
93 100 четей. Всего по смете предстояло испоместить 1078 че-
ловек и дать им 118 000 четей земли, не считая угодий. На уго-
дья следует прибавить минимально 10°/о. В общем это состав-
ляет от 220 до 250 тысяч гектаров. Как можно видеть, это было
мероприятие очень крупного социально-политического мас-
штаба. 1
Дошедшие до нас списки источника дают цифру испомещен-
ных то в 1071, то в 1078, а некоторые родословные росписи кон-
ца XVII в. указывают цифру в 1090 человек. Эти разногласия
списков объясняются тем, что в подлинную книгу вносили от-
метки о переменах в составе испомещенных, что было преду-
смотрено указом. «А который по грехом из тое тысячи вымрет,
1 Подлинник указа 3 октября 1550 г. и список лиц, получивших по-
местья, утрачены, вероятно в московский пожар 1571 г. Родовитое дворян-
ство интересовалось этим документом, и благодаря этому до нас дошло
много списков, преимущественно последней четверти XVII в. Переписчики
дали название документу «Тысячной книги». Лучшее издание, выверенное
по нескольким спискам, дали Н. Лихачев и Н. Лятлев. Орел, 1911. Со-
поставление данных «Тысячной книги» и так называемой «Тетради дворо-
вой» сделал Н. Мятлев в работе «Тысячники и московское дворянство XVI
столетия». Орел, 1912.
317
а сын его не пригодится к той службе, и в то место прибрати ино-
го». Родословные списки делались в разное время, и этим объяс-
няются разногласия сохранившихся списков. Во всяком слу-
чае несомненно, что реформа 1550 г. разом исчерпала фонд сво-
бодных и пригодных для испомещения подмосковных земель и
позже были возможны только единичные испомещения на вы-
морочных землях.
В истории государева двора есть один интересный вопрос,
остающийся пока не вполне ясным. Во второй половине'ХУ! в.
и в XVII в. из всей массы так называемых городовых детей бо-
ярских, служивших поуездно, «с городом», выделяется немно-
гочисленная группа лиц, служивших, не теряя связи с уездом,
по дворовому или, как иногда говорили, по московскому спис-
ку. Эти лица, наряду с московскими высшими чинами, входили
в состав государева двора, образуя в нем низший слой. В боль-
шей части они служили в низшем чине государева двора—в жиль-
цах. В поуездных десятнях из этих «дворовых» детей боярских
выделялась небольшая группа так называемого «выбора из
городов». «Выбор из городов» — не выборные, а отборные служи-
лые люди. Количество дворовых и выбора по уездам было
очень различно. Например, в десятне Каширского уезда 1556 г.
записано всего 403 человека. Из них в выборе 18 человек и 42
дворовых. В Муромской десятне 1597 г. всего было около 200
человек, из которых в выборе 45 человек и 25 дворовых, да
вновь записано в дворовый список 8 человек.
«Выбор из городов» и есть те «лучшие слуги», которые дол-
жны были быть всегда готовыми на посылки; они составили
большинство лиц, записанных в Тысячной книге. Есть некоторое
основание полагать, что категория выбора из городов, просу-
ществовавшая до реформ Петра I, была создана реформами
середины XVI в. и быть может реформой 1550 г. Это новшество
заслуживает внимания потому, что в истории служилого клас-
са выбор из городов был промежуточным слоем и как бы спай-
кой между массой городовых детей боярских и родовитой вер-
хушкой московского» дворянства. Для городовых детей бояр-
ских служба по дворовому списку, а в случае успеха — в выборе,
была единственным каналом, по которому они могли подняться
в верхние слои правящего класса.
318
Упомянутые выше работы Н. П. Лихачева и Н. Мятлева
показывают с несомненностью, что тысячники 1550 г. входили
в состав государева двора и по своим правам и обязанностям
ничем не выделялись из всей массы дворян. До и после 1550 г.
мы видим тысячников, как и других дворян, записанных в
Тетради дворовой, в полковых воеводах, в головах, в намест-
никах, в послах и гонцах - посланниках, в писцах и на других
должностях. Никакой особой категории или «отряда тело-
хранителей» тысячники не представляли ни по замыслам пра-
вительства, ни на деле 1.
Высшие чины двора: 50—60 человек в думных чинах,
большие дворяне московские, стольники и стряпчие, в общем
не более 700, составляли правящую верхушку всего государ-
ства. Достаточно сказать, что все командные должности в ар-
мии (воеводы и головы), все начальники московских прика-
зов, вся гражданская администрация, все послы и посланники
назначались исключительно из этой немногочисленной и ге-
неалогически очень устойчивой верхушки государева двора.
Зная состав и значение государева двора, мы легко можем
понять смысл и значение реформы 1550 г.
Основная цель реформы 1550 г. состояла в том, чтобы увели-
чить кадры ответственных исполнителей центрального правитель-
ства Московского государства. К середине XVI в. «вотчина»
московских государей разрослась и стала по существу боль-
шим государством. Между тем аппарат власти отставал в своем
развитии от быстрого роста территории государства и усложне-
ния задач центральных и местных органов власти.
Изучая эпоху великих и плодотворных реформ 60-х годов,
мы находим, что все они направлены, в первую очередь, на
1 Только смутные представления о государевом дворе могли подска-
зать мнение о тысячниках как об отряде телохранителей. Двор государев
делился на две неравные части. Большинство двора, около 2000 чел.,
служило в чине жильцов. Назначение жильцов, как показывает само на-
звание, было жить при князе и нести охрану дворца. Для этого они делились
на три-четыре очереди. Если князь выходил в поход с своим дворовым пол-
ком, то жильцы (всех очередей) были рядовыми. Таким образом, жильцы
были, во-первых, телохранителями и, во-вторых, как бы гвардией москов-
ских государей.
319
реорганизацию и усовершенствование центральных и местных ор-
ганов власти. Само собой разумеется, что значение этих реформ
в жизни Московского государства не исчерпывалось их основ-
ными целями. Так, например, реформа 1550 г. имела своим след-
ствием крупный социально-экономический факт — ликвидацию
в Московском и соседних уездах большого количества черных
и оброчных земель крестьян разных категорий, но это было след-
ствием, быть может предвиденным, но только следствием, а не
целью испомещения под Москвой тысячи дворян. Вообще, ис-
следуя сложные явления государственной и социальной жизни
далекого прошлого, никогда не следует смешивать цели прави-
тельства, предполагаемые или достоверно известные, с послед-
ствиями правительственных мероприятий, которые могли быть —
в одних случаях предвиденными и желательными, в других —
и не предусмотренными, и нежелательными для правитель-
ства.
До реформы 1550 г. в распоряжении московского правитель-
ства было пять-шесть сотен человек, для обслуживания цен-
тральных органов власти и для срочных поручений по управле-
нию государством. Реформа 1550 г. довела кадры этих лиц по
меньшей мере до полуторы тысячи человек, которые, как выра-
жается указ, должны были быть всегда готовыми для скорых, т. е.
срочных, посылок. Человека, жившего в своем хозяйстве под
Москвой, можно было быстро вызвать и дать ему то или иное
поручение. Наличность хозяйства давала служилому человеку
возможность в короткий срок изготовиться и снарядиться в по-
сылку.
Реформа 1550 г., таким образом, в очень значительной
степени усиливала государственную власть и давала в ее распо-
ряжение более многочисленные и более подвижные кадры ис-
полнителей правительственных мероприятий.
С этой точки зрения реформу 1550 г. следует рассматривать
как одно из звеньев целого ряда реформ 50-х годов. Достаточно
напомнить, что в эти годы перестраивается приказная система
центрального управления. Приказы возникли и долгое время
существовали как личные поручения князя какого-либо дела
своим приказчикам. Теперь, т. е. в 60-х годах, такие важные при-
казы, как Посольский, Поместный, Разряд, Разбойный и другие,
.320
получают структуру и приобретают значение учреждений. От-
мена в 1556 г. кормлений сопровождалась коренной реоргани-
зацией всего строя органов местного управления.
Отмечу в заключение оборонное значение реформы 1550 г. Дело
в том, что весь командный состав армии комплектовался исклю-
чительно из чинов государева двора: главнокомандующие и вое-
воды полков — из высших чинов, а полковые и сотенные головы»
как бы офицерский состав, из низших чинов. Реформа 1550 г. в
два раза увеличивала кадры командного состава и значительно
увеличивала его мобилизационную подвижность.
Как можно видеть, реформа 1550 г. никого не отрывала от
«насиженных мест», не создавала отряда телохранителей и не
имела никакого отношения к опричнине. М. В. Довнар-Заполь-
ский расцвечивал рассказе тысячниках от себя, но по существу
он шел по стопам С. Ф. Платонова, который в своих «Очерках
по истории Смуты» писал: «Грозный в данном случае (т. е. при
учреждении опричнины) повторил то, что было сделано им же
самим (?—С.В.) за 15 лет перед тем. В 1550 г. он разом испоме-
стил кругом Москвы помещиков, детей боярских лучших слуг
тысячу человек. Теперь он также выбирает себе тысячу голов».1
Так случайное совпадение цифр показалось С. Ф. Платонову
достаточным основанием сравнить явления, не имевшие ничего
общего.
Планомерное насаждение поместной системы землевладения
в течение всего XVI в., интересное само по себе, имело важное
политическое значение, на что следует обратить внимание. Выше
было рассказано о том, как в Вел. Новгороде в конце XV в. и в
первые годы XVI в. было испомещено до 2000 человек, преиму-
щественно из центральных уездов государства. Новгородцы,
лишившиеся своих вотчин, были выведены, и те из них, которые
пригодились в службу, были испомещены в восточных уездах
государства. Так, в Юрьеве и Владимире были посажены на по-
местья Есиповы, Фефилатьевы и Кузьмины-Короваевы, в Каси-
мове— Овиновы. Но особенно много новгородских фамилий в
качестве рядовых служилых людей мы находим в XVI—XVII вв.
в Нижегородском уезде. По писцовым и платежным книгам
1 С. Ф. Платонов. Очерки по истории Смуты, изд. 3-е, 134.
21 С. Ь. Веселовский
321
и другим источникам мы находим в Нижнем представителей не
менее 45 новгородских фамилий.1
Вот список фамилий, наверно далеко не полный: Аникеевы,
Арбузовы, Бабкины, Базины, Безделкины, Бологовские, Брехо-
вы, Буйносовы, Воецкие, Гучевы, Гущины, Доможировы, Есины,
Есиповы, Забелины, Завришины, Изгагины, Клепальницыны,
Кобылкины, Княжегорские, Космынины, Кошкины, Крашовы,
Кречетниковы, Крохоткины, Кушниковы, Лапшанские, Лошин-
ские (также в Переяславле), Лютиковы, Молоствовы, Мошен-
ские, Мурашкины, Мякушкины, Налесские, Оятские, Парфины,
Плотцовы, Полонские, Радомские, Свинуховы, Слузовы,
Стружские (Струйские), Сушницыны, Твердиловы, Удосольские,
Утенские.
Эта перетасовка людей, с подчинением их в государственных
интересах службе, производится планомерно и последовательно
во всех областях, которые были присоединяемы к Московскому
государству с конца XV в. Из старых же московских служилых
родов правительство набирает кадры помещиков во все вновь
заселяемые районы, например, в Орловский, Каширский, Арза-
масский и другие уезды.
Вязьма была присоединена в конце XV в. Через сто лет после
этого — в писцовых книгах 1595 г., напечатанных Калачевым,
мы не находим ни одной вотчины. Даже такие влиятельные лица,
как боярин Степан Васильевич и окольничий Никита Васильевич
Годуновы, владели в Вязьме поместьями, а не вотчинами.
В 1489 г. вел. кн. Иван решил покончить с вольностью Вятской
земли и отправил сильную рать смирить вятчан. Летописи со-
общают, что лучшие люди и купцы были сведены из Вятки —
купцы поселены в Дмитрове, а лучшие люди в Боровске и Кре-
менске. Вятка по своей отдаленности была неудобна для испо-
мещения служилых людей, и потому великий князь отпустил
арских князьков обратно на родину, а русские люди были поса-
1 Список новгородцев, экспроприированных в конце XV в., см.
А. М. Г н е в у ш е в. Очерки экон, и соц. жизни Новг. обл. Киев, 1915.
Платежницы 1608 и 1612 гг. напечатаны мною в Чтениях Об-ва пег. и
древн. росс. М. 1910. Несколько платежниц позднейшего времени напе-
чатано в Трудах Нижегородской Арх. губ. комиссии.
322
жены на поместья. И позже в Боровском уезде мы находим вят-
чан Лихотмиковых в качестве рядовых помещиков.
До нас дошла часть писцовой книги Торопецкого уезда 1534 г.1
Весьма вероятно, что это было первое описание Торопецкой
земли, отвоеванной у Литвы вел. кн. Василием. В ней мы нахо-
дим на поместьях представителей следующих фамилий: из мос-
ковских боярских родов —7 Голенищевых-Кутузовых, Ив. Андр.
Вельяминова, 3 Игнатьевых, не менее 15 Чеглоковых, 4 Рожно-
вых, 2 Обедовых, одного Осокина; из второстепенных родов: из
Дмитрова — 9 Кушелевых и 2 Подчертковых, из Костромы —
4 Кафтыревых и 4 Чмутовых, из Подмосковья — 3 Коведяевых
и 4 Безкунниковых.
Псковский летописец сообщает, что при ликвидации в 1510 г.
независимости Пскова до 300 семей псковичей было выведено в
московские города, а их «деревни», т. е. вотчины, были розданы
москвичам. Такое же количество москвичей «из десяти городов»
было поселено в Пскове.8
Мы не знаем подробностей вывода псковичей, но о результа-
тах его можно судить по писцовым книгам 1585—1587 гг.8 Преж-
де всего мы видим, что за 75 лет в Псковской области не возникло
ни одной вотчины. Вследствие близости Пскова к Новгород-
ской земле и постоянных связей с нею среди псковских помещи-
ков мы находим много фамилий потомков лиц, испомещенных в
Новгороде в конце XV в. Другие попали в Псков непосредствен-
но из Москвы. Вероятно из Новгорода попали на поместья —Бач-
мановы, Егнутьевы, Забелины, Калитеевский, Кучецкий и их со-
родич Дм. А. Лазарев-Станищев, Мотякины, Паюсов, Симанский,
Скобельцины и др. Из старых московских родов мы находим:
2 Бороздиных (из Твери), 7 Воронцовых (из Дмитрова), Вы-
повского и 2 Вышеславцевых (из Суздаля), Желнинских (из Тве-
ри), 5 Квашниных, 2 Кокошкиных, 3 Козодавлевых, 5 Нащоки-
ных, 2 Огаревых, Татищевых, Татьяниных, 6 Хвостовых и др.
Очень большой интерес представляет история землевладель-
цев Смоленщины. Когда в 1404 г. Литва захватила Смоленское 1 * 3
1 ЦТ АДА, Городовые книги, по Торопцу № I.
1 А. Н. Насонов. Псковские летописи, т. I, 95—97. М.—Л.» 1941.
3 Сборник Моск, архива Мин. юстиции, т. V, М., 1913.
21*
323
княжество, то многие смоляне ушли в Москву и другие места,
на восток. В 1514 г. после упорного сопротивления Смоленск был
взят московскими полками. Вел. кн. Василий, желая привлечь
к себе смолян, подтвердил привилегии Смоленщины, данные ве-
ликими князьями Литовскими, и общего «вывода» смолян, по-
видимому, не было. Война с Польско-Литовским государством
из-за Ливонии побудила Московское правительство принять
меры безопасности в западных окраинах государства, и к началу
70-х годов относится общий пересмотр землевладельцев Смоленщины
и вывод ненадежных элементов.1
Интересные сведения о результатах пересмотра дает Смоленская
десятая 1574 г. К сожалению, дошедшие до нас списки десятни
XVIII в. очень неисправны, так что пользоваться ими следует
весьма осторожно. Судя по десятне, никто из местных жителей
не сохранил своих вотчин. Поместья же получили сведенцы
из московских городов. Количество местных жителей, получив-
ших поместья, невелико. Таковы Бердяевы, про которых десят-
ня говорит: «тутошние жильцы деревни Бердева», и несколько
смоленских «земцев», т. е. мелких вотчинников. Интересны
отметки десятни о происхождении сведенцев — из Костромы, Бе-
лева, Волхова, Каширы, Белой, Лук Великих, Медыни и т. д.1 2 3
Показания десятни в общем подтверждаются другими источ-
никами: очень значительное большинство испомещенных смо-
лян принадлежало к старым московским фамилиям, представи-
телей которых мы находим во всех концах и уездах Московского
государства.
Землевладельцы Тульского уезда представляют интерес в дру-
гом отношении. Тула в XV в. была предметом спора московских
князей с рязанскими и окончательно присоединена к Москве в
конце века. Здесь московскому правительству не было надоб-
1 Наши сведения о смолянах, выведенных в московские города, слу-
чайны. Известно, что Мартин Иванович Губарев около 1560 г. получил вот-
чину в Переяславле вместо отобранной у него смоленской вотчины. — В. Н.
Стороже в. Материалы Поместного приказа по Вологодскому уезду, т. I.
2 Десятня напечатана в вып. 1 и 2 Летописи историко-родословного
общества за 1913 г. Критические замечания о ней см. С у х о т и н. О списке
смоленской десятни XVI в. ЖМНПр., 1914, № 12. Та же десятня и десятня
1606 г. напечатаны в приложении к книге Мальцева об осаде Смоленска,
1939.
324
ности производить общий вывод, и оно оставило землевладель-
цев на своих местах, но землю им дало только в поместья.
По писцовым книгам 1588 г., по тщательным подсчетам
Г/ Белоцерковского, в уезде было —поместных земель 79°/0, в вот-
чинах кн. Волконских, оставленных им в виде особой милости, —
2. 23°/0, в порозжих землях немного менее 12°/0, за монастырями
и церквами —3.5°/0. Если откинуть порозжие и монастырские
земли, то соотношение между поместьями и вотчинами будет как
97.25 к 2.75. Раздача поместий в вотчины за царя Васильево осад-
ное сиденье 1610 г. и за Московское осадное сиденье 1619 г. силь-
но изменила соотношение поместий к вотчинам. По писцовым
книгам 1626—1633 гг., жилые поместья составляли только 77°/0,
а вотчины —23°/о.х
Заселение Каширского уезда началось в конце XV в. и в об-
щем было произведено в первой половине XVI в. Значительная
часть помещиков происходила из соседних уездов, из Коломны,
Рязани, и из уездов, лежавших на запад от Каширы. Одновременно
мы находим представителей старых тверских фамилий, например,
Бакеевых, Житовых, Садыковых, и московских родов: Белеутова,
Васильчиковых, Лихаревых, кн. Мещерских, Нащокина, Тарбе-
евых, Тутолминых, Щепотьевых. Наконец, можно отметить не-
сколько опричных выселенцев: Бор. Тим. Зачесломского и Зуба-
товых из Костромы, Обариных из Суздаля.
Еще более пестрым был генеалогический состав помещиков
Арзамасского уезда, заселенного во второй половине XVI в.
Здесь мы находим литву старого и нового выездов: Вронских,
Высоцких, Загорского, Издебского, Курошевских, Невельских,
Рачевских, Рыбенского, Рыжевского и Хмелевских. Лихотни-
ковы в конце XV в. были сведены из Вятки в Боровск. Теперь,
в третьей четверти века, несколько Лихотниковых было испо-
•мещено в Арзамасе. В связи с опричными переселениями попали
на поместья из Костромы Отрепьевы, Писемские и Товарищевы,
потомки новгородских бояр Есиповых, выселенных из Новгоро-
да в Суздаль. Вероятно в связи с опричниной, из Ярославля по-
пало несколько человек Мотовиловых.
‘Г. М. Белоцерковский. Тула и Тульский уезд в XVI—
XVII вв., Киев, 1915.
325
Из старых московских служилых фамилий, место происхож-
дения которых неизвестно: из Дмитрова испомещены Воронцо-
вы и Чемесовы, из Коломны—Ульянины-Давидовы и Исупо-
вы, из Твери —Зюзины, Садыковы и Яхонтовы, из Серпухова —
Соймоновы, из Мал. Ярославца—Износковы, из Мурома —
Чеадаевы, из Мещеры —Барсуковы и Оленины, из Нижнего —
Арбузовы, Доможировы и Жедринские, из Суздаля — Верев-
кины и Нармацкие. Наконец, можно назвать десятка три таких
фамилий, которые еще до испомещения в Арзамасе расселились
в 2—3—4 уездах Московского государства. Таковы: Аничковы
(Дмитров и Новгород), Анненковы (Орел, Тула, Кашира, Деди-
лов), Балакиревы (Кашира, Коломна, Мал. Ярославец, Дмитров,
Боровск, Вязьма), Бестужевы (Дмитров, Новгород, Суздаль),
Бибиковы (Волок Дамский, Тверь, Руза, Новгород), Волынские
(во многих уездах), Елагины (Новгород, Ржева Пустая, Псков),
Козодавлевы (Москва, Дмитров, Зубцов, Новгород, Псков),
Кологривовы (Москва, Зубцов, Коломна), Москотиньевы (Руза,
Белоозеро, Новгород), Палицыны (Дмитров, Новгород, Кашира),
Пушечниковы (Мал. Ярославец, Тула, Волок, Ржев), Ртищевы
(Дмитров, Ростов, Кострома, Ростов, Тула), Скобельцины (Моск-
ва, Дмитров, Переяславль, Кострома, Новгород), Собакины
(Коломна, Новгород, Москва), Соловцовы (Кострома, Ростов,
Новгород Великий и Нижний), Тургеневы (в нескольких уездах),
Хлоповы (Коломна, Москва, Кашин, Новгород), Языковы
(Владимир, Новгород, Торопец, Муром).
Приведенная справка о происхождении арзамасских поме-
щиков дает представление о результатах столетней политики
московских государей: массовых выводов, пересмотров местных
землевладельцев и массовых и единичных испомещений, в одних
случаях принудительных, в других добровольных. Воспомина-
ния о былой свободе времен феодальной раздробленности Руси
и местный сепаратизм землевладельцев были последовательно
и сурово искоренены, и при помощи поместной системы служи-
лые землевладельцы были поставлены в прямую зависимость от
правительства.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ
МИТРОПОЛИЧЬЕГО
ДОМА
ГЛАВА 1
ПЕРЕХОД МИТРОПОЛИЧЬЕЙ КАФЕДРЫ ИЗ КИЕВА
В МОСКВУ И ВЗАИМНЫЕ ОТНОШЕНИЯ МОСКОВСКИХ
ВЕЛИКИХ КНЯЗЕЙ И МИТРОПОЛИТОВ
Иерархи церкви на протяжении многих веков занимали в
феодальном строе северо-восточной Руси очень видное место.
Высшей властью, объединявшей всю христианскую Русь, пер-
воначально и долгое время был митрополит Киевский и всея
Руси. Его митрополия разделялась на епархии, число которых
с течением времени увеличивалось. Не прослеживая всех изме-
нений в этом деле, как не существенных для нашей темы, отмечу
главные епископские кафедры северо-восточной Руси по вре-
мени их возникновения.
К началу XI в. относится образование Новгородской епар-
хии, а к концу того же века — Ростовской. В XII в. была учреж-
дена Владимирская епархия, в начале XIII — Рязанская,
в 1261 г. —Сарская и Подонская, около 1272 г. —Тверская.
К XIV в. относится учреждение епархий Суздальской, Коломен-
ской и Пермской (позже — Вологодской).
Митрополиты и епископы с древнейших времен получали от
князей различные дотации и земельные владения, но о размерах
владений и внутреннем строе их мы не имеем никаких сведений,
если не считать кратких сообщений летописей. Можно только ска-
зать, что до середины XI Vb. иерархи церкви были главными пред-
ставителями несветского землевладения. В исследовании о мона-
стырском землевладении будет показано, что монастыри с древней-
ших времен и приблизительно до середины XIVb. не имели круп-
ных земельных владений и далеко уступали в этом отношении
329
иерархам церкви. Со второй половины XIV в. монастыри
начинают приобретать крупные владения и в дальнейшем, бы-
стро обогащаясь, оставляют далеко за собой иерархов церкви.
К сожалению, для большинства епархий мы не имеем за время
до XVI в. почти никаких источников, и эти страницы нашей
истории приходится считать потерянными безвозвратно.
Чтобы дать хотя бы приблизительное представление о сравни-
тельном богатстве иерархов церкви и монастырей, приведу све-
дения о дворовладении по переписным книгам 1678 г., заметив,
что главная масса монастырских владений образовалась в XV—
XVI вв., а большая часть владений владык церкви была при-
обретена до XV в. За 395 монастырями и соборами числилось
97 934 двора (без Астрахани и Сибири). За патриархом, большая
часть владений которого состояла из бывших владений митро-
полита всея Руси, было 7128 дворов, а за восемью владыками —
11 595, всего 18 723 двора.
В отношении источников счастливое исключение представ-
ляют только митрополичий дом и Новгородский дом св. Софии.
История дома св. Софии, по наличности источников, начинается
с конца XV в., когда вел. кн. Иван, ликвидируя вольность Вел.
Новгорода, одновременно произвел секуляризацию значитель-
ной части владений новгородского владыки и новгородских мо-
настырей. О доме св. Софии мы имеем большое исследование акаде-
мика Б. Д. Грекова, к которому я отсылаю читателя.1 Источники
для истории митрополичьего дома на целое столетие древнее со-
фийских. Поскольку для прочих кафедр для времени до XVII в.
мы имеем совершенно ничтожное количество источников, ясно,
какой большой интерес представляет изучение истории митро-
поличьего дома и его землевладения.
Этот вопрос в 1871 г. был темой монографии проф. М. Горчако-
ва, подробный отзыв о которой дан В. О. Ключевским. Рецензент
очень мягко обошелся с работой проф. Горчакова, весьма слабой
даже для своего времени. Для настоящего времени работа проф.
Горчакова может считаться настолько устаревшей, что предста-
1 Б. Д. Греков. Новгородский дом св. Софии. Опыт изучения ор-
ганизации и внутренних отношений крупной церковной вотчины. Т. 1.
СПб., 1914.
330
вляет интерес только хая любителей старой историографии. Прие-
мы работы, взгляды и выводы проф. Горчакова настолько наив-
ны, что могут служить большим утешением для тех, кто стал бы
сомневаться в прогрессе исторической науки. В приложении к
своей работе проф. Горчаков напечатал значительное количе-
ство актов, но сделал это, к сожалению, очень неудовлетвори-
тельно. 1
Проф. Горчаков оставил совершенно без внимания тесную
связь между образованием земельного фонда митрополичьего
дома и политическим положением митрополитов в северо-восточ-
ной Руси. Проф. А. Е. Пресняков в своей работе «Образование
Великорусского государства» (Петроград, 1918) дал ряд блестя-
щих характеристик некоторых митрополитов и их участия в об-
разовании Московского государства, но, к сожалению, выклю-
чил из поля своего исследования землевладение митрополичьего
дома и останавливался преимущественно на тех вопросах, ко-
торые освещают процесс, как он выражался, «собирания власти»
московскими великими князьями. Не претендуя на самостоятель-
ное исследование сложного вопроса об отношениях светской и
церковной властей, я дам в сжатом очерке сведения, необходи-
мые для моей темы.
Во-первых, необходимо сказать, что нет решительно никаких
фактов и оснований полагать, что митрополиты имели владения
в северо-восточной Руси, пока их резиденция находилась в Кие-
ве. Они управляли своей огромной митрополией при помощи на-
местников, получавших кормления в церковных доходах, а сами
наезжали изредка и не имели поэтому надобности в земельных
владениях и в хозяйстве. Очень вероятно, что в юго-западной
Руси митрополиты имели земли и заведенные на них хозяйства,
но в северо-восточной Руси они не входили в состав феодальной
земельной иерархии.
В 1299 г. митрополит Максим решил покинуть Киев и из-
брал своей резиденцией Владимир на Клязьме, как одну из древ-
нейших епархий северо-восточной Руси. Поселившись во
1 М. Горчаков. О земельном владении всероссийских митропо-
литов. патриархов и св. Синода, СПб., 1871. Отзыв В. О. Ключевского пере-
печатан в 3-м сборнике его статей. Отзывы и ответы, 170—208, М., 1914.
331
Владимире, Максим перевел владимирского епископа Симеона в
Ростов и тогда же, повидимому, взял в свое управление владения
Владимирской кафедры во Владимирском и Юрьевском уездах.
Так было положено основание будущему фонду владений ми-
трополичьего дома.
Митрополит Максим, как ставленник константинопольского
патриарха и грек по происхождению, проживший большую часть
своего служения русской церкви в Киеве, был чужд политиче-
ским интересам северо-восточной Руси. Борьба за великое кня-
жение между Тверью и Москвой вспыхнула в 1304 г., после смер-
ти вел. кн. Андрея Городецкого, т. е. в самом конце жизни ми-
трополита Максима (умер 6/XII 1305 г.). Таким образом, вопрос,
какое положение займет митрополичья власть в распре князей,
при Максиме не был еще поставлен. Разъезжая по всей русской
митрополии по делам церковного управления, Максим бывал в
Москве, входившей в то время—кстати сказать—в состав
Владимирской епархии, но никакой близости и особых связей с
московскими князьями у него не было.
Преемник Максима, митрополит Петр, волынянин по проис-
хождению, занял митрополичью кафедру в 1308 г. В поездках
по митрополии Петр часто бывал в Москве, иногда подолгу оста-
вался в ней и завязал близкое знакомство с московскими князья-
ми Юрием и Иваном Калитой Даниловичами. Московские князья
не могли не понимать, какое большое значение в их борьбе за
великокняжескую власть имело пребывание митрополита всея
Руси в Москве, и делали, вероятно, все возможное, чтобы прив-
лечь Петра на свою сторону и сделать Москву постоянной ре-
зиденцией митрополита.
С благословения Петра кн. Иван Калита построил в Москве
каменный собор Успения Богородицы и дал, быть может, Петру
под Москвой земельное владение под митрополичий двор и не-
обходимое для постоянного пребывания хозяйство. Однако Иван
Калита не мог еще в то время в сколько-нибудь значительной
степени обеспечить митрополичью кафедру, так как власть его
еще не распространялась на уезды великого княжения. Косвен-
ное указание на то, что Иван Калита не мог в значительной мере
обеспечить митрополичий дом, можно видеть в том, что митро-
полит Петр на свои средства купил у тарусских князей Алексин,
332
который и стал таким образом одним из первых земельных вла-
дений митрополичьего дома в северо-восточной Руси.
Вопрос о перенесении митрополичьей кафедры из Владимира
в Москву при Петре оставался не только не решенным, но, по-
видимому, даже не был поставлен. По этому вопросу В. О. Клю-
чевский писал: «Случилось так, что в этом городе (т. е. в Москве)
владыку и застигла смерть (в 1326 г.). Но эта случайность стала
заветом для дальнейших митрополитов. Преемник Петра Феог-
ност уже не хотел жить во Владимире, поселился на новом ми-
трополичьем подворье в Москве, у чудотворцева гроба (т. е. ми-
трополита Петра) в новопостроенном Успенском соборе. Так
Москва стала церковной столицей Руси задолго прежде, чем сде-
лалась столицей политической».1
Мнекажется.чтоВ. О. ключевский несколько преувеличивал
значение случайности в этих событиях и для усиления эффекта
сказал, что это произошло «задолго» до того, когда Москва стала
столицей. Не случайно митрополиты в своих разъездах остана-
вливались подолгу в Москве и сблизились с московскими кня-
зьями. Поэтому и смерть Петра и погребение в Москве были не
столь уже случайными фактами. С другой стороны, нет указаний
на то, что Петр решил окончательно перевести митрополичью
резиденцию в Москву, и не факт его смерти в Москве, а другие,
более важные обстоятельства решили много позже этот вопрос.
Преемник Петра, грек Феогност, занял митрополичью ка-
федру в 1328 г. В истории Руси это был очень важный момент —
в этом году московский князь Иван Калита получил в Орде ярлык
на половину великого княжения, а в 1332 г. другой ярлык — на
вторую половину. Борьба московских, тверских и суздальских
князей за великокняжескую власть была еще далеко не закончена,
но перевес сил на стороне Москвы обозначился вполне опре-
деленно. Теперь московские князья уже имели возможность ода-
рить митрополичий дом, и ко времени Феогноста относятся пер-
вые определенные указания на приобретение митрополичьим
домом земельных владений в Московском и других уездах.
Феогност занимал митрополичий стол в течение 24 лет и неиз-
менно был верным проводником политики константинопольского
1 В. О. Ключевский. Курс русской истории, т. 2,25—26, М., 1906.
333
патриархата, политики единства русской митрополии. Отно-
сительно московских князей он держался довольно независимо и
старался сохранять нейтралитет в их столкновениях с Литвой. Он
проживал большею частью в Москве, но вопрос об окончательном
обосновании митрополичьей кафедры в Москве оставался попреж-
нему нерешенным. В этом направлении Феогност сделал только
один шаг. Выше было упомянуто, что митрополит Максим взял
в свое управление кафедру и имущество владимирского епископа.
Феогност продолжал владеть Владимирской кафедрой, а вместо
нее учредил новую епископию в Суздале. Так медленно и посте-
пенно подготовлялся перевод митрополичьей кафедры в Москву.
Истинным организатором митрополичьего двора и земельных
владений митрополичьего дома был преемник Феогноста—Але-
ксей. В его лице впервые пост митрополита занял и был признан
патриархом и всей Русью кандидат московского князя, родив-
шийся и выросший в Москве и происходивший из среды москов-
ского боярства.
Алексей, в миру Елевферий, был старшим сыном чернигов-
ского боярина Федора Бяконта, который в последних годах XI11 в.
выехал служить московским князьям из Чернигова, запусто-
шенного татарами. При Юрии и Иване Калите Даниловичах Фе-
дор Бяконт был боярином и московским наместником. Младшие
братья Алексея Феофан и Александр Плещей при великих кня-
зьях Иване Ивановиче и Дмитрии Ивановиче были в боярах.1
От Феофана и Александра Плещея, а также от третьего брата,
Матвея, пошло несколько выдающихся боярских фамилий.
В XIV в. особенно выдающимися были — Александр Плещей,
родоначальник Плещеевых и Басмановых, и сыновья Феофана —
Даниил, любимый боярин Дмитрия Донского и его сына Василия
Дмитриевича, и Степан Феофанович, которого вел. кн. Василий
Дмитриевич «дал в бояре» митрополиту Киприану (подробнее
об этом см. ниже, стр. 418).
В последний год жизни митрополита Феогноста Алексей был
митрополичьим наместником во Владимире, а в 1354г., после
смерти в 1352 г. Феогноста, занял его место. Алексей, сам вышед-
ший из боярской среды, пользовался в Москве большим автори-
» ПСРЛ, XV, 437—439.
334
тетом. В малолетство вел. кн. Дмитрия он был фактически главой
московского правительства. А. Е. Пресняков недавно выяснил
и прекрасно охарактеризовал историческую роль Алексея, и
потому я не буду останавливаться на этом вопросе.1
•По делам церкви митрополит Алексей бывал вОрде и в Кон-
стантинополе и пользовался и там большим авторитетом и ува-
жением. В сложной международной обстановке он с большим так-
том и твердостью проводил политику московских князей и в то
же время отстаивал единство русской церкви от притязаний
на независимость со стороны литовских князей. Доверяя
его авторитету, патриарх дал согласие на окончательный
перевод митрополичьей кафедры в Москву, которая стала
таким образом церковной столицей всей православной Руси.
В отношениях церковной власти к светской Алексей достиг
такого согласия и такого мирного сотрудничества, которое
после него уже не повторялось в истории русской церкви,
если не считать с ©правительства патриарха Филарета Ники-
тича и его сына — царя Михаила.
Алексей использовал все свое влияние, чтобы организовать
митрополичий двор, обеспечить его материально и придать ему
соответственную высокому положению главы все русской церк-
ви независимость. При нем состоялось то «докончанье» митропо-
лита всей Руси с великокняжеской властью, которое стало образ-
цом договоров последующих митрополитов и великих князей.
Напечатанная в ААЭ формула договора (т. I, №9) несколько раз
в различных статьях ссылается на то, что было «издавна и при
митрополите Алексее».3
Договор отчетливо определяет положение митрополичьего
дома и его владений как полунезависимого вассального княже-
ства. Подобно тому как митрополит Петр купил у тарусских
князей Алексин с княжеским правом «суда и дани» и с полной
1 А. Е. Пресняков. Образование Великорусского государства,
290—317. Петроград., 1919.
* В тексте списков договора в местах, где следовало вписывать имена
митрополита и великого князя, было написано «имя рек». Редакторы, на
основании неверной даты, отнесли договор к Киприану и вел. кн. Васи-
лию Дмитриевичу, не оговорив своей интерполяции в примечании, и тем
ввели некоторых историков в заблуждение (см. об этом ниже, стр. 339).
335
независимостью от княжеских наместников, так и во Владимир-
ских владениях митрополит имеет право суда и дани. Участие
митрополичьего дома в уплате дани Орде оговорено особо: «а на
тех селах даньщику и бельщику моему, великого князя, не быти,
а дань имати с тех сел и выход по оброку по моей грамоте, князя
великого, по оброчной, а лише того оброка не имати»... «а коли
дани не дати в татары, тогды и оброк не дати церковным людям».
Далее в договоре предусматриваются обычные привилегии по
другим податям и повинностям.
Как в между княжеских договорах, великокняжеским боярам
запрещается покупать земли во владениях митрополичьего дома,
«а которые будет покупили, и тем лезги вон, а серебро свое взяти».
Наконец, договор предусматривает ратную службу митрополи-
чьих бояр и слуг. «А про войну — коли яз сам, князь великий,
сяду на коня, тогда и митрополичьим боярам и слугам, а под ми-
трополичьим воеводою, а под. стягом моим, великого князя.
А кто будет бояр или слуг не служивал Алексею митрополиту, а
приказался ново митрополиту, а те пойдут под моим воеводою ве-
ликого князя,а где которой живет, ин подтем воеводою и есть».На
таком положении полузависимых княжеств были в XIV в. Алек-
син, обмененный около 1390 г. на волость Караш в Ростове, Лухо-
вецкая волость во Владимире, Селецкая волость в Московском
уезде и, может быть, Романовская волость в Переяславском уезде.
Со смертью митрополита Алексея (2 февраля 1378 г.) кончился
первый период образования митрополичьего двора и его владений.
Подводя итоги, можно сказать так. Митрополит Максим переехал
из Киева во Владимир и взял в распоряжение митрополичьей
кафедры владения Владимирской епархии. Митрополит Петр
продолжал пользоваться этими владениями, купил у тарусских
князей Алексин и, может быть, получил от московских князей
какие-нибудь небольшие владения в Московском княжестве
под Москвой. При митрополите Феогносте владения митрополи-
чьего дома продолжали увеличиваться, и не только в Московском
княжестве, но и в уездах великого княжения. Бывшие владения
Владимирской епархии утвердились окончательно за митропо-
личьим домом, и вместо Владимирской кафедры была учреждена
новая кафедра в Суздале. Алексей значительно увеличил вла-
дения митрополичьего дома и в договоре с великим князем опре-
336
делил правовое положение митрополичьего двора и его владений.
При нем же Владимирская епархия была окончательно упраздне-
на, и патриарх санкционировал перевод митрополичьей кафедры
из Владимира в Москву.
Со смертью митрополита Алексея неустойчивое равновесие
сил, определявших положение кафедры митрополита всея Руси,
нарушилось. Окрепшее великое княжество Литовское не желало
мириться с властью митрополита, стоявшего по существу на сто-
роне Москвы, и стало требовать для юго-западной Руси особого
митрополита. Константинопольский патриархат стоял попрежне-
му на принципе единства русской митрополии и относился оди-
наково отрицательно как к образованию особой литовско-русской
митрополии, так и к тенденции московских князей сделать ми-
трополию всей Руси своим государственным учреждением.
После смерти митрополита Алексея на Руси появилось не-
сколько кандидатов на митрополичью кафедру, из которых ни
один не получил признания со стороны всех заинтересованных
в этом деле сторон, т. е. патриарха, Литвы и Москвы. Внутри-
московский, если можно так выразиться, конфликт возник еще
при жизни Алексея. Вел. кн. Дмитрий Иванович наметил кан-
дидатом Митяя, но против него высказывались митрополит Алек-
сей и некоторые русские иерархи. После смерти Алексея великий
князь настоял на своем намерении и отправил Митяя в Констан-
тинополь получить поставление от патриарха. На этот раз кон-
фликт разрешился случайным обстоятельством — смертью Митяя
по дороге в Константинополь.
Патриарх воспользовался соперничеством Москвы и Литвы
и поставил митрополитом своего кандидата — болгарина Ки-
приана. В Москве Киприана считали политическим врагом, сто-
ронником Литвы и не допускали его занять кафедру. Не касаясь
подробностей сложной борьбы сторон по этому вопросу, скажу,
что после смерти в 1389 г. вел. кн. Дмитрия Донского московское
правительство было вынуждено пойти на уступки и признало
Киприана, который в 1390 г. приехал в Москву и занял митропо-
личий стол.1
1 Интересные подробности по этому вопросу читатель найдет в указан-
ном выше сочинении А. Е. Преснякова, стр. 302 и дальше.
22 С. Б. Весе-ювский 337
Таким образом, митрополичий дом после смерти Алексея пу-
стовал около 12 лет, и владения его по существу были, если
не совсем беспризорными, то во всяком случае безхозяй-
ными.
Двор митрополичьих бояр и слуг, организованный Алексеем,
распался. Часть дворян, оставшаяся при пустовавшем доме, не’
только не заботилась об охране его владений, но воспользова-
лась их бесхозяйностью и путем различных незаконных сде-
лок способствовала их расхищению. Определенные указания
на это мы находим в разных источниках: в указанной выше фор-
муле договора, в меновной грамоте митрополита Киприана
на Карашскую слободу и в духовной грамоте митрополита
Фотия.
Положение митрополита Киприана в Москве хорошо охарак-
теризовано А. Е. Пресняковым. Если Киприан не был «тем вра-
гом Москвы, тем литвином по духу, каким изображали его
московские противники, то все-таки это был человек, чуждый
московской правящей среде, ее традициям и стремлениям. Болга-
рин, сделавший в Византии редкую карьеру, Киприан и на русской
митрополии остался церковным деятелем византийской школы,
который отнюдь не отождествляет интересов митрополии с интере-
сами великорусской или литовской великокняжеской власти и,
тем более, не подчинял первой вторым. Водворившись в Москве,
Киприан последовательно укрепляет свою иерархическую власть
в духе значительной самостоятельности своей церковно-иерар-
хической политики».1
Эта характеристика Киприана, верная относительно его са-
мого, не выясняет, каково же было отношение к нему москов-
ского правительства. Несколько ниже А. Е. Пресняков писал,
что памятником «внутренних отношений между митрополией и
великокняжеской великорусской властью» является уставная
грамота вел. кн. Василия и митрополита Киприана, которая
«показывает в нем(т.е. Киприане.—С.В.) защитника самостоятель-
ной церковно-административной и светской власти митрополита».
Впрочем Пресняков тут же осторожно оговаривается, что «по
недостатку документов от более старого времени» трудно оценить,
’А. Е. Пресняков. Указ, соч., 303.
336
что в этой грамоте принадлежит Киприану, а что является вос-
становлением и подтверждением старых порядков.1
Выше было упомянуто, что редакторы ААЭ без достаточного
основания отнесли текст договора великого князя с митрополи-
там ко времени Киприана и вел. кн. Василия Дмитриевича. Это
обстоятельство заставило Преснякова выражаться осторожно
до неясности, а для М. Д. Приселкова было основанием для весьма
спорных заключений по вопросу о взаимоотношениях церковной
и светской властей в XIV в. Устраняются все недоразумения,
если обратить внимание и признать, что документ, напечатанный
в ААЭ, есть не конкретный акт митрополита Киприана и вел. кн.
Василия Дмитриевича, а образец или трафарет договора, который
великокняжеская власть заключала с каждым вновь поставлен-
ным митрополитом.3
Если дело было так, то гораздо существеннее представляет-
ся вопрос, какое практическое значение имела эта формула, или
образец договора, на протяжении двух веков. Было бы опромет-
чиво утверждать, что в текст договора не вносили никаких из-
менений, но, судя по аналогии с жалованными грамотами вообще,
дошедшими до нас в большом количестве в списках в указанной
книге копий крепостей, можно думать, что, пользуясь так или
1 А. Е. Пресняков, Указ, сом., 371.
- Редакторы ААЭ заимствовали договор из двух позднейших источников
— из Великих Четьих Миней и из известного Сборника митрополичьих
посланий и других актов митрополичьего дома. В обоих источниках вместо
имен великого князя и митрополита, которые «сели» договариваться, напи-
сано: «имя рек», т. е. акту придан характер образца или формулы. В тек-
сте договора имя Киприана не упоминается, но не раз делаются ссылки на
старину, на то, «как было издавна и при Алексее митрополите». Редакторы
ААЭ, повидимому, были введены в заблуждение противоречивостью дати-
ровки памятника: «месяца июня в 26 день, индикта в 12, в лето 6900». По
летосчислению от сотворения мира это 1392-й г., а 12-й индикт при-
ходится на 1389 и 1404 гг. Но в 1389 г. Киприана еще не
было в Москве, а с другой стороны, невероятно, чтобы он «сел» догова-
риваться в конце своей жизни. Противоречивая датировка договора
объясняется небрежностью писцов XVI в., когда точные даты старых
документов казались совершенно несущественными. В том же Сборнике
митрополичьих посланий и в книге, содержащей списки крепостей на
владения митрополичьего дома, мы находим немало актов с ошибочными
датами, в которых индикты не соответствуют годам от сотворения мира
22» 339
иначе образцом договора, мало смущались несоответствием его
содержания с действительностью. Например, договор предусма-
тривает участие митрополичьего дома в уплате дани Орде, хотя
в то время, когда его переписывали в Минею, прошло уже много
десятков лет, как Русь перестала платить эту дань.
За отсутствием источников, при помощи которых можно было
бы выяснить возможные изменения в договорах митрополитов
с великокняжеской властью, договор, напечатанный в ААЭ, мож-
но рассматривать не как акт деятельности Киприана, а в другом
отношении — как тот статус митрополичьей власти в Москве,
который сложился в середине XIV в., при Алексее, и был исход-
ным положением дальнейшего развития отношений между ми-
трополитами всея Руси и великокняжеской властью. Всесторон-
нее освещение этого процесса по состоянию источников невоз-
можно, но некоторые детали могут быть выяснены вполне доста-
точно и убедительно. Так, многочисленные дошедшие до нас
жалованные иммунитетные грамоты митрополичьему дому свиде-
тельствуют с несомненностью, что с течением времени судебные
и податные привилегии владений митрополичьего дома подверга-
лись сокращению; в течение XV в. митрополиты утратили перво-
начальные княжеские права суда и дани и полной независимости
от власти наместников великого князя, и в первой половине
XVI в. владения митрополичьего дома в разных уездах пре-
вратились в комплекс обыкновенных привилегированных владе-
ний, привилегии которых ничем не отличались от иммунитетных
привилегий монастырских владений и весьма мало отличались
от иммунитета частновладельческих вотчин. Этот интересный
вопрос ниже будет исследован подробно.
Отношения между Киприаном и московским правительством
сложились, как у людей, которым по необходимости приходи-
лось жить вместе и стараться обоюдно сделать совместную жизнь
сяссной. В вопросе о положении митрополичьего дома Киприан,
конечно, должен был отстаивать почетную и выгодную для митро-
поличьей власти старину, как «было издавна и при Алексее митро-
полите», и возобновил, вероятно по старому образцу, договор с
великим князем. Вел. кн. Василий Дмитриевич с своей стороны
сделал несколько любезностей. Актом любезности следует счи-
тать дачу Киприану в бояре Стефана Феофановича, родного пле-
340
мянника митрополита Алексея. Такое же значение, как мне ка-
жется, имел промен Киприану Карашской слободы в Ростове на
Алексин, купленный митрополитом Петром. Этим все и ограни-
чилось и, никаких земельных пожалований митрополит Киприан,
несомненно, не получил. Нет также указаний на вклады частных
лиц. Повидимому, их и не было, и это понятно, так как Киприан
пробыл на посту митрополита недолго и не успел завязать связи
с московским боярством, как это удалось сделать митрополиту
Фотию.
Преемник Киприана—грек Фотий—занял в Москве по-
ложение более почетное и более авторитетное, чем Киприан. Он
также был ставленником патриарха и человеком, по своей куль-
туре чуждым Руси, но его водворение на кафедру обошлось без
тех столкновений, которые испортили отношения Киприана и
московского правительства. Москва отказалась до времени от
мысли иметь митрополитом своего кандидата, и Фотий был при-
нят хорошо. В течение своего долговременного правления,
с 1409 г. по смерть 8 июля 1431 г., Фотий заслужил большое
уважение великого князя и московского боярства, хотя неиз-
менно был проводником политики патриархата. Следует заме-
тить, что положение Фотия в Москве и как митрополита всея Ру-
си значительно облегчалось тем, что вел. кн. Василий Дмитриевич
был женат на дочери великого князя литовского Витовта, Софье,
и вообще в его время отношения между Москвой и Литвой были
хорошие. Власть Фотия как митрополита всея Руси создавала
иногда конфликты в русских землях Литовского княжества, но
эти конфликты носили личный и случайный характер и не вы-
зывали политических осложнений.
Большое количество земельных вкладов, полученных митро-
поличьим домом при Фотии от московских бояр и частных лиц
(подробнее об этом см. ниже), свидетельствует о больших сим-
патиях, которыми Фотий пользовался в Москве. Замечательно,
однако, что из среды удельных князей Фотий получил только
один вклад — с. Кудрино под Москвой, от кн. Елены Ольгердовны,
вдовы кн. Владимира Андреевича Серпуховского. Заслуживает
внимания и то, что и от вел. кн. Василия Дмитриевича Фотий
не получил земельных вкладов. Предположительно это можно
объяснить тем, что в это время великокняжеская власть уже не
341
нуждалась в привлечении путем щедрых пожалований на свою
сторону митрополита. Быть может, это объясняется также тем,
что Фотию, по выражению Преснякова, не без труда и не без
острых столкновений удалось наладить «московские отношения».
Дело в том, что 12 лет бесхозяйного положения митрополичьего
дома после смерти митрополита Алексея и 6 лет правления Ки-
приана произвели в хозяйстве митрополичьей кафедры большой
беспорядок. Никоновская летопись рассказывает, что Фотий
прибыл в Москву после татарских разорений и многих моров,
запустошивших Русь,—«и стяжания митрополии своея цер-
ковная и доходы начат обновляти, и что где изгибло, начат изы-
ск ати, или от князей и бояр что изобижено или от иных неких
лихоимцев что восхищено, села и волости и доходы, и пошлины...
он же вся сия от них взимаше и утверждаше крепко (за митро-
поличьим домом)... иная же и прикупи во славу имени
Христова»... и т. д.1
Прощальное послание митрополита Фотия к пастве, написан-
ное перед смертью, подтверждает это свидетельство. Фотий
писал, что когда он пришел в митрополичий дом, то ше нашел
есми в дому церковном митрополистем ничто же — все запустело
и изнурено и вневедомо разыдеся».., «и колико дал господь
бог силы моему смирению, строил есмь и всполнил всем».1 2
Возвращать обратно расхищенные земли было делом нелег-
ким, и очень вероятно, что у Фотия на этой почве бывали столк-
новения с сильными людьми. Кое-что ему удалось вернуть, но
многое было расхищено безвозвратно, и об этом мне придется
еще говорить при описании митрополичьих владений по уездам.
После смерти Фотия наступил длительный период борьбы за
митрополичью кафедру и бесхозяйного вследствие этого положе-
ния митрополичьих владений. Вел. кн. литовский Свидригайло
отправил в Константинополь своего кандидата — смоленского
епископа Герасима, который и получил поставление. Москов-
ское правительство выдвинуло своего кандидата — рязанского
епископа Иону, который был «наречен» в митрополиты собором
русских иерархов, но не решилось послать его в Константино-
1 ПСРЛ, XI, 213.
2 ПСРЛ, XII, 14-15.
342
поль. Литовский ставленник Герасим, предвидя, что не будет
принят, не появлялся в Москву, а в июне 1435 г. за какую-то
«измену» был сожжен вел. кн. Свидригайлом. После этого мо-
сковское правительство отправило Пону в Константинополь, но
он явился туда уже после того, как патриарх поставил в митро-
политы всей Руси Исидора.
В 1437 г. Исидор прибыл в Москву, но, не принимая в управле-
ние митрополичьего дома, в сентябре того же года отправился
во Флоренцию, на собор по вопросу о соединении церквей. На
Флорентийском соборе Исидор выступил решительным сторон-
ником соединения восточной и западной церквей. Когда об этом
стало известно на Руси, то Исидор везде.встретил решительный
отпор. Весной 1441 г. он приехал в Москву, но после первой же
службы в Успенском соборе был заключен по приказанию
великого князя в Чудов монастырь. Собор русских епископов
отверг унию, и осенью того же года Исидор бежал в Тверь. Не
принятый и посаженный под стражу в Твери, Исидор через
Литву бежал в Рим.
Только через 7 лет после этого Иона получил, наконец, при-
знание от патриарха и занял митрополичью кафедру. Неизвестно,
управлял ли Иона владениями митрополичьего дома после на-
речения его митрополитом собором русских епископов, но
правдоподобнее предположить, что владения митрополичьего
дома с 1431 г., когда умер Фотий, и до 1448 г., когда Иона стал
митрополитом, находились в бесхозяйном положении. По-
следствия бесхозяйности усугублялись тем, что она совпала с
бурными событиями борьбы удельных княжат против великого
князя.
В долголетней междукняжеской «замятие» Иона неизменно
был на стороне великого князя. Благодаря этому ему удалось
привести в порядок хозяйство митрополичьего дома и даже по-
лучить значительное приращение его владений: вел. кн. Василий
Темный дал митрополичьему дому нижегородский Благовещен-
ский монастырь со всеми его владениями. Предлогом для этого
дара могло служить то, что этот монастырь был основан митро-
политом Алексеем, а по существу для митрополичьего дома
был ценным приобретением не своими земельными владениями,
а богатейшими рыбными ловлями в р. Волге.
343
Иона был последним митрополитом «Киевским и всея Руси».
После его смерти (3 марта 1461 г.) произошло окончательное раз-
деление русской митрополии, и московская кафедра приобрела,
таким образом, значение национально-государственного учреж-
дения. Это обстоятельство в значительной степени подрывало
авторитет митрополичьей власти и ставило ее в прямую зависи-
мость от великого князя. Флорентийская уния и последовавшее
вскоре после нее (в 1453 г.) взятие Константинополя турками,
с своей стороны, подорвали авторитет константинопольского па-
триарха. Московские князья перестали с ним считаться, и москов-
ская митрополия, если не в принципе, то фактически, стала не-
зависимой от Константинополя, автокефальной.
Эти обстоятельства очень существенно изменили положение
митрополичьей власти в Москве и ее отношения к светской вла-
сти. Московский митрополит лишился одновременно и поддержки
патриарха, и авторитета главы всей русской церкви. Москов-
ские государи, начиная с вел. кн. Ивана III, стали по своему
усмотрению, иногда даже без участия собора русских епископов,
назначать на пост митрополита угодных им людей и удалять не-
угодных. Конечно, митрополитам было трудно отказаться сразу
от старых традиций независимости церковной власти от власти
светской и перейти на положение «государевых богомольцев»,
организации в системе государственных учреждений, и так в
истории русской церкви начался длительный период борьбы свет-
ской и церковной властей, принимавшей временами характер ост-
рых и тяжелых столкновений.
Чтобы не выходить за пределы темы, расскажу об этом корот-
ко. После Ионы и до учреждения в 1586 г. патриаршества на
московской кафедре перебывало 14 митрополитов. Из них только
5 оставались у власти до своей смерти, а остальные 9 или были
удаляемы, или оказывались в таком положении, что были вы-
нуждены удалиться «на покой» по своей воле, не дожидаясь
худшего.
Ростовский епископ Феодосий Бывальцев был избран самим
митрополитом Ионой и занял кафедру в 1461 г. Не находя под-
держки со стороны великого князя в деле пересмотра и чистки
кадров приходского духовенства, Феодосий пробыл на кафедре
три с четвертью года и удалился на покой в Чудов монастырь.
344
Митрополит Зосима, ставленник вел. кн. Ивана 111, с 1490 г.
выдержал тяжелую борьбу против обвинений в еретичестве и
покровительстве ереси жидовствующих и в 1494 г. удалился
в Симонов монастырь. Отзвуком этой борьбы можно считать поро-
чащее имя Зосимы сообщение некоторых летописей, будто он
оставил кафедру потому, что «непомерно держался пития и не
радел о церкви божьей». В действительности он удалился не по
своей воле и в 1495 г. был отправлен в Троицкий Сергиев мона-
стырь.
Следующий митрополит — Симон — был поставлен в 1495 г.,
но в 1511 г. оставил митрополию и умер в следующем году.
Преемник Симона — Варлаам — отличался независимостью
характера, был противником развода вел. кн. Василия с Соломо-
нидой, слишком часто«печаловался» великому князю об опальных
людях и за все это в 1521 г. был низложен, а затем сослан на
Вологду, в монастырь Спаса-Каменного.
На место Варлаама вел. кн. Василий назначил своей властью
без собора епископов иосифовского игумена Даниила, который
в 1539 г. был сослан кн. Шуйскими обратно в Иосифов мо-
настырь.
В связи с борьбой боярских партий в малолетство Ивана IV
следующий митрополит—Иоасаф Скрипицын — пробыл на
посту только три года (с 1539 г. по 1542) и принужден был уда-
литься в Кириллов Белозерский монастырь.
Исключительно долго и спокойно занимал митрополичью ка-
федру Макарий. Он был хиротонисан из новгородских архиепи-
скопов 19 марта 1542 г. и умер на своем посту в преклонном воз-
расте 31 декабря 1563 г.
После смерти Макария царь Иван назначил митрополитом
своего бывшего духовника, благовещенского священника Алек-
сея, в иноках Чудова монастыря — Афанасия. Афанасий про-
был на кафедре немного более двух лет и «за немощью велицей»
по своей воле удалился от опричнины на покой.
Филипп Колычев, призванный из игуменов Соловецкого мо-
настыря самим царем Иваном и поставленный против своего
желания, 25 июля 1566 г. за осуждение эксцессов опричнины был
низложен и 4 октября 1568 г. сослан в Тверской Отрочь мона-
стырь, а через год задушен там в тюрьме (23 декабря 1569 г.).
345-
Следующие два митрополита — Кирилл и Антоний, памятуя
трагический конец Филиппа, были настолько безличны, что
благополучно умирали на своих постах. Наконец, последний
митрополит — Дионисий, хиротонисанный в 1581 г. из игуменов
Хутынского монастыря, в октябре 1586 г. был низложен и сослан
в тот же монастырь.
Умирали на своем посту следующие митрополиты: Иона (1461),
Филипп (1464—1473), Геронтий (1473—1489), Макарий (1542—
1563), Кирилл (1568—1572) и Антоний (1572—1581).
В целом политику московских государей, начиная с вел. кн.
Ивана III, относительно представителей высшей церковной вла-
сти можно охарактеризовать так. Путем почестей и всяческими
материальными благами, но отнюдь не земельными пожаловани-
ми, московские государи привлекали на свою сторону податли-
вых и угодных им митрополитов, смещали неподатливых и не-
угодных,, пользовались авторитетом у населения высокого сана ,
митрополита для укрепления своей власти и в общем низводили
митрополичью кафедру, а вместе с тем и всю православную цер-
ковь, на положение одного из органов государственного управле-
ния. В политическом и социальном отношениях политика
московских государей выразилась в том, что митрополиты с по-
следней четверти XV в., а может быть и несколько ранее, превра-
тились, с течением времени, из вассалов с княжескими правами
в обыкновенных вотчинников, податные и судебные привилегии
которых почти не отличались от привилегий других иерархов
церкви, монастырей и служилых людей. Последний вопрос бо-
лее подробно я исследую ниже, а предварительно сделаю истори-
ческий обзор митрополичьих владений по уездам.
ГЛАВ А 2
ОБЗОР ВЛАДЕНИЙ МИТРОПОЛИЧЬЕГО ДОМА
ПО УЕЗДАМ
МОСКОВСКИЙ УЕЗД
Зная, как медленно и постепенно происходило перемещение
митрополичьей кафедры из Киева во Владимир и, наконец,
в Москву, мы, естественно, должны искать древнейшие владения
митрополитов (рсли не говорить о владениях Владимирской
епархии) в пределах Московского княжества. Обосновываясь
в Москве на жительство, митрополиты, подобно князьям и
боярам, должны были для снабжения своего двора обзавестись
подмосковными хозяйствами. К таким древнейшим владениям
митрополитов можно причислить волость Сельцы и Качал-
ку и села: Голенищево-Троицкое на р. Сетуни, Пушкино на
Уче и Турабьево на Клязьме.
С исторической точки зрения особенно интересна Селецкая
волость. О ней книга домовых владений сообщает: «Волость
Сельцы и Качалка, с реками, и с пруды, и с мельницами, и с
луги, и с пожнями, и со всеми угодьи, и с пятном, Преев. Бо-
городицы... истаринная»... «А в той волости в Сельцах жили
дети боярские митрополичьи, отчинники, и которые из них
бивали челом митрополитам, чтобы их отчины митрополиты
взяли в дом Преев. Богородицы,... и митрополиты им за те
отчины деньги платили, а те села покупали в дом Пречистой». 1
1 Моск. гос. истор. музей. Синодальное собрание, кн. № 276 (в даль-
нейшем кн. № 276): собрание И. Беляева в Гос. библиотеке им. В. И. Ле-
нина, кн. № 127 (в дальнейшем кн. № 127).
347
Таким образом, Селецкая волость состояла из собственно
митрополичьих земель и из вотчин митрополичьих слуг. На
эту территорию распространялась власть митрополитов, без
разрешения которых слуги-вотчинники не имели права отчуж-
дать свои земли посторонним людям. В действительности же
слуги пользовались периодами безвластья, во время перемен
лиц на митрополичьей кафедре, и распродавали свои вотчины
посторонним людям. Уже в XV в. единство территории волисти
было разрушено, и чересполосно с землями митрополитов и
их слуг оказалось довольно значительное количество бояр-
ских вотчин. Это дает основание предполагать, что первоначаль-
но, в XIV в., территория волости была значительно больше
той, которую мы можем определить по позднейшим актам
Судя по этим актам, большая часть волости находилась в преде-
лах Манатьина и Быкова стана Московского княжения; в запад-
ной части волость немного захватывалаГоретов станМосковского
уезда, а в северной части переходила за границу Вышегород-
ского стана Дмитровского уезда. Одно это обстоятельство го-
ворит за то, что территория Селецкой волости была очень древ-
него происхождения.
Центром волости были села —Сельцы, ныне с. Тройца, меж-
ду Учей и Вздерижкой, и Качалка, не существовавшее уже в
XV в. и неизвестно где находившееся. Сохранившиеся акты и
топонимика существующих ныне селений дают возможность
определить приблизительно территорию Селецкой волости.
В 2.5 км от с. Тройцы на р. Вздерижке (Раздерихе) на Дми-
тровском тракте находится дер. Шолохова. В XV —XVI вв.
это была вотчина митрополичьих слуг Ивана Шолоха Чертова
и его потомков. В 4 км на юго-запад от Шолоховой находится
с. Киево, принадлежавшее в конце XV в. могущественному
боярину кн. Ивану Юрьевичу Патрикееву, по матери внуку
вел. кн. Василия Дмитриевича. Это соседство крупного боярина
с митрополичьими землями едва ли случайно, и мы не раз
находим подобные случаи в других местах. Километрах в трех
от Троицы на север, за р. Учей, находится дер. Лыскова —быв.
вотчина митрополичьего слуги Вас. Ив. Лыска Чертова. Ни-
же по течению р. Учи лежит дер. Марфино-Щибрина, которая
в конце XV в. принадлежала митрополичьему слуге Фед. Глеб.
348
Схематическая карга Селецкой волости
Щибрину. В 4 км от дер. Лысковой на север находится с. Хля-
бово-Глебово, большая вотчина митрополичьих слуг Чертовых,
купленная по частям митрополитами (об этом см. ниже).
Два поля Хлябова лежали в Московском уезде, а третье, за
р. Черной Грязью, было в Вышегородском стану Дмитровского
уезда. На север и запад от Хлябовского владения в Вышего-
родском же стану была еще крупная вотчина Чертовых, при-
обретенная в XVI в. митрополитами, о чем будет речь при
описании владений в Дмитровском уезде.
На запад от перечисленных селений, в пределах быв.
Дмитровского удела, находятся села Спасское и Кузяево и дер.
Ермолина. Прошлое этих селений бросает некоторый свет на
процесс разрушения Селецкого- владения митрополитов. В
середине XV в. с. Спасское-Семеновское принадлежало митро-
поличьим детям боярским Ивану Рагозе и Захарию Теренть-
евым. От Ивана Рагозы происходили митрополичьи слуги
Рагозины, в XVII в. служившие патриархам. Едва ли можно
сомневаться, что вотчина Рагозы и Захария первоначально
входила в состав Селецкой волости. Неизвестно, имели ли Ра-
гоза и Захарий разрешение митрополита на продажу вотчи-
ны, но они ее продали за 70 руб. Вас. Дм. Ермолину, известно-
му подрядчику и строителю храмов и каменных палат, для
которого была составлена так называемая Ермолинская ле-
топись. Ермолин поставил на земле с. Спасского дер. Ермолину,
существующую доныне. Через несколько лет В. Д. Ермолин
продал эту вотчину, за ту же цену, своему зятю Дм. Вас. Бобру
Сорокоумову-Глебову, постельничему вел. кн. Василия Тем-
ного. Поскольку с. Спасское находилось в Дмитровском уделе,
Дм. В. Бобр получил на это село несудимую жалованную гра-
моту от кн. Юрия Васильевича Дмитровского. Таким образом,
с. Спасское в 1463 г. вышло окончательно из-под юрисдикции
митрополита. 1 Весьма вероятно, что с. Кузяево некогда вхо-
дило в состав Селецкой волости, было куплено у митрополи-
чьих слуг и затем вышло из-под юрисдикции митрополита.
1 Купчие и две грамоты см. С. А. Ш у м а к о в. Обзор Грам. Кол.
Эк., III, 48, 91—92; Акты юр. быта, I, № 31, XV; Памятники соц.-экон,
истории, 1, стр. 102—103.
350
В конце XV в. оно принадлежало Юрию Дм. Грязному Хов-
рину, находившемуся в свойстве с кн. Ив. Юр. Патрикеевым,
которому принадлежало с. Киево.
В конце XV и в первой четверти XVI в. митрополиты
стали энергично отстаивать остатки Селецкой волости и ску-
пать у своих слуг их вотчины. На запад от деревень Ларевой
и Лысковой, на р. Саморядовке, находится дер. Горки, раньше—
Горки-Якшилово. В середине XV в. митрополит Иона дал дер.
Горки в пожизненное владение своему слуге Якову Якшилу,
вероятно крещеному татарину. После смерти Якова дер. Горки
была за его сыном Семеном Якшиловым, «и Семен Якшилов
то село освоил себе отчиною, да и продал его Ивану Пар-
феньеву, митрополичьему же сыну боярскому. И митро-
полит Симон сведал то лукавство да послал на те земли диака
своего введеного Якова Кожухова того всего дозрити и истинно
опытати». Як. Кожухов «по старине и по писцовым книгам»
отписал Горки у Ив. Парфеньева (в 1499 г.), «с хлебом и с се-
ном и со всем». Ив. Парфеньев «взыскал на Семене на Якшилове
сребра своего и все протори», и по решению митрополита
часть иска получил деньгами, а за другую часть митрополит
выдал С. Якшилова истцу головой до искупа. 1
«Лукавство» С. 'Якшилова мне представляется характер-
ным для истории Селецкой волости. Что он был наказан за про-
дажу митрополичьей земли, — это понятно, но тот факт, что
соучастник этой незаконной сделки — Ив. Парфеньев — по ре-
шению митрополита получил обратно свое серебро и все
убытки, показывает, что подобные сделки были заурядным яв-
лением. Митрополит исходил, очевидно, из предположения, что
Ив. Парфеньев не знал, на каких правах Як. Якшило и его сын
Семен владели дер. Горки, и.не считал свою куплю незакон-
ной. Можно предположить, что в периоды безхозяйности
митрополичьего дома, о которых было рассказано выше, хи-
щения митрополичьих земель были значительны и оставались
безнаказанными.
Показательным можно считать дерзкий поступок Федора
Никитича Бутурлина (в 1513—1520 гг. боярин), который,
1 Кн. № 276, л. 65—66; Акты юр. быта, 11, № 217.
351
полагаясь на свое высокое положение при дворе и уход (не вполне
добровольный) митрополита Симона, купил в 1511 г. «без
митрополича ведома и без докладу» у Игн. Мих. Чертова
с. Хлябово-Глебово. Сделка была совершена открыто, с соблюде-
нием всех правил, обеспечивающих прочность ее: послухами
у купчей были пятеро Чертовых, ближайшие родичи продав-
ца; купчую писал митрополичий сын боярский Второй Семено-
вич Великого; наконец, ямской дьяк великого князя Данило
Клобуков, приходившийся по жене родичем Чертовых, дал
собственноручную запись в том, что «мы то село Федору осло-
бодили купити, и нам до того села дела нет». Новый митропо-
лит— настойчивый и независимый Варлаам—пожаловался
вел. кн. Василию. Великий князь опалился на Ф. Бутурлина
и приказал отобрать у него безденежно с. Хлябово. Однако
Варлаам, имея в виду высокое положение покупателя и не желая
наживать врага, «Федора Бутурлина пожаловал и деньги ве-
лел ему заплатить по купчей грамоте из казны и очи ему у сына
своего у великого князя взял». 1
Митрополиты Симон, Варлаам и Даниил энергично боро-
лись за сохранение за митрополичьим домом остатков Селец-
кой волости. За время с 1507 г. по 1527-й известно 14 сделок
митрополитов (не считая с. Хлябово) с своими детьми боярскими
на земли в Селецкой волости. В 1507 г. у Кузьмы Внукова была
куплена за 15 руб. дер. Алексинская, на р. Сухле, смежно с
Хлябовским владением. В 1513 г. митрополит Варлаам купил
за 60 руб. у Бор. Мих. Чертова сельцо Левоново, тоже смежное
с Хлябовским владением. В 1516 г. было приобретено у Турге-
невых сельцо Павловское, смежное с дер. Г орки Якшилово; по-
ловина сельца куплена за 50 руб., а другая половина выменена
на земли в той же местности. В 1526—1527 гг. были приобретены
по пяти купчим, всего за 35 руб., мелкие вотчины Елдегиных,
старинных митрополичьих слуг, сильно размножившихся еще
в XV в. Вотчины Елдегиных находились справа от р. Учи, там,
1 Первым следствием княжеской опалы было удаление опального
«с глаз долой». Варлаам удовлетворился тем, что отобрал у Бутурлина село
Хлябово и, чтобы загладить эту обиду сильного человека, испечаловал
прощение Бутурлина. <'взял ему очи-> у великого князя, т. е. право появиться
на глаза князю. Акты юр. быта, II, № 147; кн. № 276, лл. 67—68.
352
где ныне находится селение Степанков©, прежде — Степанов-
ское Елдегино. Тогда же были куплены небольшая вотчина Жа-
биных за 4 руб. и у детей Ф. Кузьмина часть дер. Микулинской
за 30 руб. Наконец, у семи Чертовых и у трех Бобровых, их
сестричичей, т. е. родственников по женской линии, было ку-
плено за 250 руб. с. Есеево с деревнями и селищами в Вышего-
родском стану Дмитровского уезда. Продавцы этого владения
были сонаследниками Федора Шолохова Чертова, убитого соб-
ственными людьми и не оставившего жены и детей. Очевидно,
сонаследники не могли полюбовно разделить наследство и про-
дали его митрополичьему дому.1
Чтобы закончить обзор селений Селецкой волости, отмечу два
существующие ныне селения: в 15 км приблизительно на восток
от с. Хлябова, на р. Вязи, находится с. Елдегино, а несколько
ниже по течению той же речки —с. Митрополье. Неизвестно,
кому принадлежали эти села в XV в., но в 1501 г. с. Митрополье
было вотчиной известного боярина Дм. Вас. Шеина Морозова.
А относительно с. Елдегина следует заметить, что его земля была
смежна с митрополичьим владением с. Пушкина, о котором речь
будет ниже.1 Указанные обстоятельства и самые названия этих
селений дают некоторое основание предположить, что они не-
когда принадлежали митрополичьему дому, входили в состав
Селецкой волости и были незаконно присвоены представителями
московского боярства.
Вторым «исстаринным» владением митрополитов было с. Го-
ленищево на р. Сетуни в 5 км от Дорогомиловской заставы. Голе-
нищевское владение по своим размерам может быть причислено
к средним владениям, но оно представляло большую ценность
по своей близости к Москве. Митрополичьему дому оно доста-
лось при Феогносте, а может быть, и раньше. Следует заметить,
что первоначально Голенищево находилось несколько дальше
от Москвы, а именно — при впадении в Сетунь р. Раменки, там,
где на старых картах показана дер. Трехсвятская. Так назы-
валась она потому, что в старом Голенищеве был храм трех свя-
тителей: Григория Богослова, Ивана Златоуста и Василия
1 Акты юр. быта, П, № 147; кн. № 276, лл. 68 и далее и 84—87 об.
* Кн. № 276, л. 46—47 об.
23 с. Б. Веселовский 353
Великого. Митрополит Геронтий перенес Голенищево ближе к
Москве, на то место, где оно находится ныне, «у Алексеева чудо-
творцева сада», и поставил в нем храм Ивана Богослова и «двор
срядил и с теремы и с погребы и с ледники и со всем», и почасту
проживал в Голенищеве.
Книга домовых вотчин сообщает о Голенищеве несколько
интересных подробностей. При митрополите Феогносте на верх-
нем течении р. Раменки жил митрополичий коровник Селята.
Феогност поставил на этом месте храм св. Николая, «и зовется
то место сельцо Селятино». (Ныне это дер. Никольская, в 9 км
от Серпуховской заставы). В XIV в. все место по р. Сетуни
было пустынно, и «обапол», т. е. по обе стороны, Голенищева был
большой лес, «и ту Киприан митрополит сам часто любяще пре-
бывать и книги своею рукою писаше, понеже место бе тихо и
безмолвно и покойно от всяких плищей». Здесь он поставлял
епископов и здесь же скончался. В заключение книга домовых
вотчин добавляет, что «христиане голенищевские и селятинские
и тех деревень беспрестани на дворе митрополичье всякую страд-
ную работу работают».1
Старинными же владениями митрополичьего дома книга домо-
вых вотчин называет Турабьево на Клязьме и Пушкино на Уче.
Существующее ныне селение Турабьево находится в 27 км
от Москвы, в пределах быв. Богородского уезда. В Турабьеве
некогда была мельница, но это было небольшое владение, не
представлявшее особой ценности. В XV в. оно было пусто, «без
людей», и в 1495 г. митрополит Симон дал его в пожизненное
владение постельничему великого князя Ф. Мих. Викентьеву,
с условием назвать в него людей и восстановить в нем хозяй-
ство. Время приобретения этого владения неизвестно, но Тура-
бьево несомненно существовало еще в XIV в. Дело в том, что
в памятниках XIV—XV вв. в Костроме и в Юрьеве упоминают-
ся бывшие села Турабьевы (и Турабьевские). Это дает основа-
ние предполагать, что Турабей, живший в XIV в., был богатым
и видным в Московском и великом княжениях человеком.
Хорошо известное москвичам Пушкино было довольно круп-
ным владением: по позднейшим описаниям, в нем числилось
1 Кн. № 276, л. 44; кн. № 127, л. 36.
351
около 1600 десятин. По писцовым книгам кн. Вас. Голенина, в
Пушкине было 19 дворов крестьянских, а к селу тянуло ^де-
ревень и 2 починка с 43 дворами. После этого описания в пер-
вой четверти XVI в. возникли еще 7 деревень и 1 починок. Боль-
шинство деревень были мелкими хуторами, поставленными в лесу,
покрывавшем большую часть владения. В середине XVI в.
возле села возникла слободка в 29 дворов непашенных бобы-
лей, но митрополичьего хозяйства в селе, повидимому, еще не
было. В 1571 г. во время набега хана Девлета все Пушкинское
владение было запустошено, и, по описанию 1585 г., все, что уце-
лело от разорения, сгруппировалось в селе, где было заведено
митрополичье хозяйство с 65 десятинами запашки. Некоторый
доход давали мельница и перевоз на р. Уче. В XVII в. при па-
триархах в Пушкине было уже значительное владельческое
хозяйство. 1
О времени приобретения с. Пушкина митрополичьим домом
можно высказать следующие соображения. По актам XV — XVI
вв. под Москвой известно несколько старых вотчин Пушкиных.
Сведения актовых источников совпадают с данными топонимики;
в пределах первоначальной территории Московского княжества
мы находим несколько селений с названиями: Пушкино, Рожно-
во, Товарково и Улитино. Это дает основание предположить, что
и Пушкино на Уче принадлежало родоначальнику Пушкиных —
Григорию Александровичу Морхинину, носившему прозвище
Пушка. С другой стороны, известно, что Александр Морхинин
и другие представители рода Ратши выехали в Москву из Твери
в 40-х годах, а Григорий Пушка жил во второй половине XIV в.
Наконец, нет никаких указаний на то, что Пушкино было при-
обретено митрополитами после смерти митрополита Алексея
(в 1378 г.). Таким образом, можно притти к выводу, что Пушкино
было приобретено митрополичьим домом в третьей четверти
XIV в.
При митрополите Фотии митрополичий дом получил под
Москвой два вклада. Елена Ольгердовна, вдова кн. Владимира
Андреевича Серпуховского (умер в 1410 г.), дала по душе мужа
1 Некоторые подробности о Пушкине см. С. Б. Веселовский.
Село и деревня, 71.
23* 355
с. Кудрино. Книга домовых вотчин сообщает, что «большой двор»
князя был на Трех горах, а к нему тянули деревни: Ананьина,
Обельмишина, Бестужева, Афанасова, Давыдкова, Дьяконова,
Выпряжкова, Перепечина, Захарова, Тимошкина и др. Как по-
казывают названия этих деревень, это были мелкие хутора дья-
кона и других лиц, основателей их.
По сохранившимся актам видно, что в пределы Кудринско-
го владения входили Кудринская площадь, район Патриаршего
пруда и Козихинских переулков, где в XVII в. было патриар-
шее село Козье болото, вся Пресня с Зоопарком и Ходынское
поле, налево от Тверской дороги (позже улицы). Далеко за по-
садом Москвы Кудринское владение' было смежно с землей
села Святые отцы, ныне — Всехсвятского. Как можно видеть, это
было весьма крупное владение.
Митрополит Фотий основал на устье р. Пресни Новинский
Введенский монастырь и на содержание его приписал к нему
с.Кудрино. По неизвестным нам причинам власти Новинского
монастыря не справлялись с хозяйством Кудрина и в середине
XV в. дали его в пожизненное владение боярину Ивану Пушкину
Товаркову, а после его смерти митрополит Геронтий в I486 г.
разрешил властям Новинского монастыря дать Кудрино в по-
жизненное же владение другому влиятельному человеку —
известному окольничему вел. кн. Ивана —Ив. Вас. Ощере Соро-
коумову Глебову.1
В конце правления Фотия Вас. Конст. Гусь Добрынский,
старший брат боярина Петра Константиновича, дал митропо-
личьему дому «на поминок своим родителям и себе и всему свое-
му роду» сельцо Васильевское на Рогоже да деревеньку Пере-
гаровскую, да пустошь Гнездильцево. Это было небольшое вла-
дение, находившееся где-то на восток от Москвы, на Клязьме,
за Рогожской заставой.3
В волости Воре митрополитам принадлежал домовый мо-
настырей св. Ильи, неизвестно когда основанный, где нахо-
дившийся и когда бесследно исчезнувший. Место его можно 1 2
1 Некоторые подробности о с. Кудрине см. С. Б. Веселовский.
Указ, соч., 70—71.
2 Кн. № 276, л. 55; кн. № 127, л. 50 об.
356
Определить только приблизительно. В жалованной грамоте
кн.Юрия Васильевича 1463 г. у монастыря св. Ильи упоминаются
земли: «Игнатово, да Копорское, что дал Федор Клобук, Муром-
цево да Ворыпаево да Салково да Пестовское».1 От Федора Кло-
бука и Тимофея Сукмана Топорковых пошли фамилии Клобу-
ковых, из которых несколько человек в XVI в. были видными
дьяками, и Сукмановых. Из рода Топорковых вышел известный
коломенский епископ Вассиан Топорков. Топорковы в XV в.
были значительными служилыми людьми, которым в Ворской
волости принадлежало несколько вотчин или, быть может, одна
большая вотчина. Местонахождение вотчин Топорковых опре-
деляется существующими ныне селениями: с. Клобуковым Спас-
ским, при впадении речки Лашутки в Ворю, и деревнями Сук-
манихой и Топорковой, из которых первая находится в 2 км от
Клобукова, справа от Вори, а вторая — в 7 км на юг от Сукма-
нихи. Где-нибудь здесь же находились монастырей св. Ильи
и земли, которые Федор Клубок дал митрополиту Ионе.
При Ионе же митрополичий дом получил два небольших
вклада к своему старинному владению—с. Голенищеву: в
1454 г. боярин Петр Конст. Добрынский дал свой вотчинный
монастырей св. Саввы «на Москве на посаде», с пустошью Со-
бакинской и мельницей на устье р. Сетуни против монастыря
св. Саввы, и деревни Алферчиково и Ипское у с. Крылатского.3
К селу же Голенищеву тянуло неизвестно где находившееся
сельцо Воишевское, данное митрополичьему дому в 1454 г.
боярином кн. Ив. Юр. Патрикеевым. 3
В XVI в., если не считать покупок в Селецкой волости, о
которых было сказано выше, митрополичий дом приобрел в
Московском уезде только одно владение —в 1558 г. вдова бояри-
на Ив. Григ. Морозова, Аграфена, дала митрополиту Макарию
с. Сабурово на р. Баньке, в 25 км от Пресненской заставы.
Это было владение средних размеров — по позднейшим пис-
цовым книгам, в нем было около 700 десятин. По данной грамоте
1 ААЭ, 1, № 75.
8 Акты юр. быта, I, № 63, XI. Монастырь св. Саввы — позже приход-
ская церковь в Саввинском переулке на Девичьем поле. В. Модестов.
Исторические сведения о Саввинской церкви в г. Москве. М., 1905.
« Акты юр. быта, I, № 63, XII.
357
Аграфены Морозовой, к Сабурову тянуло 16 мелких деревень,
которые все запустели в последней четверти XVI в. и не были
восстановлены.1
Чтобы закончить обзор владений в Московском уезде, от-
мечу, что в жалованной грамоте 1504 г. на все московские вла-
дения митрополичьего дома упоминаются два небольших вла-
дения, время и способ приобретения которых неизвестны: дер.
Пруженка Новинского монастыря в Соболеве стану и сельцо
Телепнево в Лучинской волости.
ЗВЕНИГОРОДСКИЙ УЕЗД
Небольшой Звенигородский уезд в XIV—XV вв. был за
удельными князьями. Поэтому нельзя ожидать найти в нем
вклады великих князей. По актам известны три владения, из
которых два можно отнести предположительно ко времени пра-
вления Фотия, а третье было приобретено при Ионе.
Первое владение находилось в б. Городском стану, в 30—35 км
на запад от Москвы. Оно состояло из с. Юрьевского и 6 деревень.
Из этих селений в настоящее время существует только дер. Гри-
банова. По писцовым книгам кн. Ив. Ростовского 1559 г., в этом
владении было около 220 десятин.2 Митрополит Фотий припи-
сал с. Юрьевское к основанному им Новинскому монастырю,
за которым оно и было позже.
Второе владение находилось в Тросненском (Андреевском)
стану и состояло из сельца Мери Старой и деревень: Мери Мо-
лодой, Деревягиной, Левушиной, Андрюшкиной, Иванковой
и Радовной (?). По писцовым книгам 1559 г., под этими селения-
ми числилось около 475 десятин.3 Митрополит Иона приписал
это владение к монастырю св. Саввы в Москве, который был дан
митрополичьему дому в 1454 г. Н. Добрынским (см. выше).
Если эти владения можно считать «исстаринными», как их
называет книга домовых вотчин, то следующее владение было
приобретено позже, при Ионе. Перед 1448 г. Игнатий Василье-
1 Данная грамота — Акты юр. быта, I, № 63, XVIII; Писц. книги
Моск, гос., I, 151.
• Писц. книги Моск, гос., I, 682.
* Там же, I, 709.
358
вич Минин, сын боярина Василия Дмитриевича и внук воеводы
вел. кн. Дмитрия Донского, Дмитрия Минича, убитого в 1368 г.
в бою с Ольгердом, дал «господину своему Ионе митрополиту,
нареченному в святейшую митрополию Русскую», с. Аксиньин-
ское с погостом св. Николая на Песку. 1
В середине XV в. Игн. Вас. Минин дал Симонову монастырю
небольшую вотчину в Бохове стану Московского уезда. 1 * 3
Лет через десять после этого вклада быв. холоп кн. Юрия
Дмитриевича Харя Лагирь дал митрополиту Ионе к с. Аксинь-
инскому поставленную им на пустоши дер. Лагиреву.3
Митрополит Иона придал с. Аксиньинское Новинскому мо-
настырю. По писцовым книгам 1559 г., к Аксиньинскому тяну-
ли деревни: Бузачева, Шевякова, Высокое, Новинки, Блистинэ,
Ярыгино, Лагирева, Попадьина и сельцо Дроздов©. Всего земли
числилось немногим менее 500 десятин. В том числе под дер.
Лагиревой числилось 12 десятин земли и 20 копен сена.4
КОЛОМЕНСКИЙ УЕЗД
При митрополите Фотии какой-то Бисер, социальное поло-
жение которого неизвестно, дал митрополичьему дому владе-
ние, довольно значительное, но по природным условиям мало-
доходное. Это—существующее ныне с. Бисерово, в 2.5 км на
юг от Бронниц. По писцовым книгам 1526 г., в с. Бисерове были
дворы —митрополичий, попов, посельского приказчика и
54 двора крестьянские. По писцовым книгам 1578 г., во владе-
нии числилось около 645 десятин.5
1 Данная грамота — Акты юр. быта, I, № 63, УП; другие акты об
этом владении см. В. и Г. Холмогоровы. Исторические материалы
о церквах и селах, вып. 2, 54—58.
*• Акты юр. быта, I, № 2, I.
• Интересная история дер. Лагировой рассказана в тяжбе княжеских
крестьян соседнего с. Воиславского (ныне Иславского) на правом берегу
р. Москвы, километрах в 38 от Москвы, — кн. № 276, лл. 116—118 об.; кн.
№ 127, л. 112.
• Писц. книги Моск, гос., I, 672. В настоящее время из всех этих се-
лений существует только с. Аксиньино на левом берегу р. Москвы, да на
месте Горки возник дачный поселок Николина гора.
5 Акты юр. быта, I, № 103, II; Писц. книги Моск, гос., I, 500; кн.
№ 276, л. 34 и об.; кн. № 127, л. 35 и об.
359
ВОЛОЦКИЙ УЕЗД
В уезде Волока Дамского в Войницком стану митрополи-
чьему дому принадлежало несколько небольших пустошей, ме-
стонахождение которых, время и способ приобретения неизве-
стны. Вероятнее всего, это были не княжеские пожалования,
а вклады частных лиц. Митрополиты придали эти пустоши Но-
винскому Введенскому монастырю. О небольших размерах пу-
стошей можно судить потому, что в 1474 г. власти Новинского
монастыря дали Гр. Дм. Лыкову пустошь Васильевскую на
р. Молодильне в пожизненное владение из оброка в 10 алтын, а в
1494 г.митрополит Зосима дал тому же Гр. Лыкову пустоши Ти-
мофеевскую, Пенковскую и Кадниковскую из оброка в полтину.1
ДМИТРОВСКИЙ УЕЗД
В Дмитровском уезде митрополичьему дому принадлежало
три владения сравнительно позднего происхождения.
В Раменском стану митрополитам принадлежали села Кар-
цев© и Нивское с деревнями, приписанные к Новинскому мона-
стырю. Жалованная несудимая грамота 1464 г. кн. Юрия Ва-
сильевича на это владение называет села Карцев© и Нивское
«Белеутовскими». Это дает возможность определить прибли-
зительно время приобретения этого владения митрополичьим
домом. Дело в том, что Феодосий Александрович Белеутов при
вел. кн. Василии Дмитриевиче отъехал в Литву, за что его села
на Волоке, в Юрьеве слободе и в Дмитрове были конфискованы.
«Белеутовские села» на Волоке и в Юрьеве слободе упоминают-
ся в духовной грамоте вел. кн. Василия Дмитриевича 1423 г. 2
На основании этого можно сказать, что села Карцево и Нив-
ское были приобретены, вероятнее всего — пожалованы, великим
князем либо в последние годы правления Фотия, либо, быть
может, в середине XV в. при митрополите Ионе.
Второе владение находилось в Берендееве стану, в бассейне
верхнего течения Истры. В жалованной несудимой грамоте 1504г.
кн. Юрия Ивановича на все владения в Дмитрове перечисле-
1 Акты юр. быта, I, №№ 69 и 118, IV.
* СГиД, I, № 41. Об отъезде Ф. Белеутова в Литву см. в Родословцах —
Временник Об-ва ист. и древн. росс., X, по указателю.
360
ны ftb Берендееве в Забачине» 13 деревень и починков, из кото-
рых ныне существует только деревня Снопово. Все эти деревни
были мелкйми хуторами, исчезнувшими в XVI в. Время и спо-
соб приобретения их неизвестны, но можно предположить, что
они были приобретены не ранее митрополита Ионы. К этим де-
ревням дворецкий Ионы, Тихон Коровай, прикупил за 3 руб.
у властей Петровского монастыря (в Москве на Неглинной ) се-
лище Маринине кое.1
Очень интересно образование третьего владения — сел Игна-
товского и Михайловского, в Вышегородском стану, справа от
р. Икши, в южной части Дмитровского удела (см. выше карту
Селецкой волости). Из сохранившихся актов видно, что на юг
от этих сел находилась большая вотчина митрополичьих детей
боярских Чертовых, раздробившаяся с течением времени меж-
ду сонаследниками и перешедшая по частям к митрополичьему
дому.
В начале XVI в. Вас. Мих. Чертов дал митрополичьему до-
му к с. Михайловскому половину болота Олешевского. В 1513 г.
дворецкий Ф. Ф. Сурмин купил за 60 руб. у Бор. Ник. Чертова
сельцо Леоново, земля которого была смежна с вотчиной Чер-
товых и с. Хлябовым. В 1518 г. он же купил у братьев Бориса
Чертова, Алексея и Афанасия, за 120 руб. сельцо Ростиславле,
на р. Черной, на границе Московского уезда. В 1526 г. у 15 со-
наследников Чертовых было куплено за 250 руб. с. Есеево с
деревнями. Наконец, по двум закладным 1518 г. у Гр. Лыскова
Чертова была приобретена дер. Олешева, на р. Черной Грязи.2
Когда в 1512 г. митрополичий дом приобрел у Чертовых
с. Хлябово (см. об этом выше), то земли сел Игнатовского и Михай-
ловского примкнули к митрополичьей Селецкой волости и обра-
зовали с ней одно владение.
УЕЗД ПЕРЕЯСЛАВЛЯ ЗАЛЕССКОГО
В Переяславле Залесском митрополитам принадлежало не-
сколько разбросанных по уезду значительных владений, не-
сомненно очень древнего происхождения.
1 Кн. №276, л. 102; Акты юр быта, II, № 147, II.
« Акты юр. быта, II, № 147, IX, XII, XV, № 125, V; I, № 119, И; кн.
№ 276, лл. 83 и об.
36?
Самое большое владение —с. Романовское с деревнями (Ро-
мановская волость) лежало по берегам р. М. Киржача и нахо-
дилось на юго-восток от г. Александрова. По писцовым книгам
1492 г. кн. Вас. Голенина, в Романовском были—двор ми-
трополичий и 13 дворов крестьянских. К селу тянуло 32 деревни
со 107 дворами. Верстах в 20 от Романовского за р. Шерной
было еще 9 деревень с 24 дворами, которые тоже тянули к Ро-
мановскому. Как можно видеть, большинство деревень были
хуторами в 2—3 двора. В настоящее время из селений на Кир-
жаче существуют: Петрокова, Гавшино, Погорелка, Романов-
ское, Старово, Высокое, Малаховка, Кузьмина, Вяземское,
Мелехино, Савино и Ильино. Из селений за Шерной не уцелело,
кажется, ни одного.1
Если справиться с картой, то мы увидим, что Романовская
волость растянулась верст на 12довольно узкой полосой по обоим
берегам М. Киржача. Как и когда образовался массив такой
странной формы, можно только догадываться. Следует еще
отметить, что чересполосно с митрополичьими землями в
Романовской волости находились земли частных лиц. Так,
в 1509 г. романовский волостель митрополита, Ал. Фи-
липпов, выменял митрополичьему дому дер. Ивакину «на
реце на Киржаче на Малом, между митрополичьих земель
Романовских».2
До нас дошло несколько актов, которые дают основание по-
лагать, что Романовская волость по своей структуре первона-
чально была аналогична Селецкой волости, т. е. в ее пределах
были вотчины посторонних митрополичьему дому лиц, нахо-
дившихся под юрисдикцией митрополитов. В первой четверти
XV в. некий Андрей Гаврилович (быть может, Бобрыня Гав-
шин Кобылин) дал в Романовской волости с. Никольское. Во
второй четверти века боярин Вас. Тим. Чулок Остеев купил у
неизвестного лица в Романовской волости с. Русановское и в
1458 г. променял его митрополичьему казначею Тихону Коро-
ваю на с. Никольское, получив в придачу 5 руб. Сделка
1 Кн. № 276, лл .3-1 об. — 37 об.; кн. № 127, лл. 25 об. — 29.
1 Акты юр. быта, II, № 156, XIV.
362
была совершенна с доклада вел. кн. Василию Темному и по
благословению митрополита Ионы.1
Еще интереснее другой факт. В первой половине XV в. мел-
кие вотчинники Онуфрий Никитин и Гридя Мелешкин владели
в Романовской волости дер. Мелешкиной (ныне Мелехова) на
М. Киржаче. Перед 1450 г. они продали, очевидно с разрешения
митрополита, участок своей вотчины—«землю Васильевскую Го-
лямова да и зарецкую землю» за 2 руб. старцу Махрищского
монастыря Андрею Афанасьеву. В 1450 г. митрополит Иона дал
Андр. Афанасьеву на эту куплю несудимую и льготную грамоту,
которая в миниатюре подражает княжеским грамотам этого ро-
да: «кого Андрей на ту пустошь к себе призовет людей из иных
княжений (так! — С.В.), а не из волости, ни из сел Пречистой Бого-
родицы (т. е. митрополичьих), и тем людям пришлым ненадобе
ни с моими христианами с волостными тянути ни в какое дело,
ни в какие разметы»; романовский волостель не въезжает на ту
пустошь и не судит крестьян, призванных А. Афанасьевым:
«А ведает и судит тех крестьян Андрей сам. А кому будет до само-
го Андрея каково дело, и яз. Иона митрополит, сам его сужу».
Давая льготу и несудимость, митрополит по примеру князей
ограждает свои интересы: «А который христианин волостной
романовец или из села церковного выйдет за рубеж, а хотя итги
к Андрею на ту пустошь, и Андрею тех христиан волостных,
ни сельчан церковных не принимати».3
В 1463 г. грамота была подтверждена митрополитом Феодо-
сием, а позже романовский поп Фома купил пустошь у А. Афа-
насьева за 2 руб. в митрополичий дом.3
Приведенную грамоту следует напомнить тем историкам,
которые в аналогичных льготных грамотах князей видели и
продолжают видеть свидетельство ограничения свободы кре-
стьянского отказа.
Крупным, не менее значительным, чем Романовская волость,
владением было с. Каринское с деревнями. Оно находилось
километрах в шести от г. Александрова, на р. Печкуре. По
1 Акты юр. быта, II, № 156, II.
« ААЭ, I, № 45.
• Акты юр. быта, II, № 147.
363
писцовым книгам 1492 г., вс. Карийском были —двор митро-
поличий и 43 двора крестьянские. Для того времени это было
очень крупное селение. К селу тянуло 11 деревень с 20 дворами.
На посаде Переяславля Залесского, на берегу озера, митро-
политам принадлежал домовый монастырь Бориса и Глеба, к
которому были приписаны слободка на посаде и несколько зна-
чительных владений в уезде. По писцовым книгам 1519 г. Вас.
Гр. Морозова, в слободке было 18 дворов ремесленных людей:
сапожников, гвоздочников, ложечников, ковшечников и куз-
нецов. В Конюцком стану за Борисоглебским монастырем было
сельцо Милятино, в котором, по тому же описанию, было 11 дво-
ров. Милятино находится в 8 км на север от Переяславля.
Километрах в десяти на юго-восток от Переяславля тому же
монастырю принадлежали села Добрилово, на р. Трубеже, и Ни-
китское. По описанию 1492 г., в первом было 16 дворов, а во вто-
ром 11. Из жалованной грамоты 1493 г. вел. кн. Ивана видно,
что указанные селения были за Борисоглебским монастырем
еще при вел. кн. Дмитрии Ивановиче.1
В Кодяеве стану находился домовый Покровский Мирзин
монастырь, к которому было приписано с. Горки, на верховьях
р. М. Киржача. В Горках, по описанию 1519 г., было 40 крестьян-
ских дворов. К Горкам тянули две однодворные деревни и по-
чинок с двумя дворами, которые еще не имели пашни. К востоку
от с. Горок, быть может смежно с его землей, находился третий
домовый монастырь —св. Николы на р. Бачевке. Весь монас-
тырь состоял из двух дворов, попа и дьякона, а на содержание
его были приписаны шесть деревень-хуторов с 7 дворами. В на-
стоящее время на месте этого монастыря находятся погост Ни-
кольский и дер. Кишкина.
В том же стану были два монастырька, не имевшие припис-
ных владений: монастырь Пречистой на Киржаче, при котором
жил во дворе поп, и св. Ильи в Подмошье, при котором жили
поп и дьякон.
Наконец, в Аргуновской волости был домовый Антонов мо-
настырь Покрова Богородицы, на р. Богоне. Относительно это-
го монастыря есть прямое указание, что первоначально он был
1 Г<н. № 276, лл. 37, об., 34 об., 140; кн. № 127, лл. 29—35 об.
364
вотчинным монастырем частных лиц, данным митрополичьему
дому ктиторами, вероятно в середине XV в. В жалованной гра-
моте 1459 г. митрополита Ионы говорится, что митрополит игу-
мену «приказал тот монастырь строити, чтобы как тут всегда мое
богомолье было, и на церковные земли приказал есмь людей
звати, что подавали те земли в дом Пречистой... Филипп Марков
сын Багонского да братанич его Лев чернец». Через два года
митрополит Феодосий поставил Льва Багонского игуменом и
дал новую жалованную грамоту.1
По писцовым книгам 1519 г.,на земле Покровского монастыря
было шесть деревень с 12 дворами.
Архаическое строение Романовской волости, юрисдикция
митрополитов в ней над посторонними землевладельцами, а
также прямое указание на то, что Борисоглебский монастырь
принадлежал митрополичьему дому еще при вел. кн. Дмитрии
Ивановиче, дают основание сказать, что если не все владения
Переяславского уезда, то большая часть их принадлежала ми-
трополичьему дому при митрополите Алексее, а может быть,
даже при Феогносте.
УЕЗД ЮРЬЕВА ПОЛЬСКОГО
Юрьевский уезд был западной частью безлесного и плодород-
ного Владимиро-Суздальского ополья. Здесь митрополитам
принадлежало несколько очень ценных владений, унаследован-
ных, быть может, от владимирских епископов. В жалованной
грамоте вел. кн. Василия Темного митрополиту Ионе упоминают-
ся следующие села: Ильинское, Пьяницыно, Афинеево, Поело-
во, Андреевское, Цвелово, Богоявленское и Федоровское, и пу-
стоши Кривдинские.
Федоровское упоминается в нескольких актах и, между про-
чим, в одной грамоте митрополита Филиппа, а затем судьба его
неизвестна, —вероятно оно было променено на какое-нибудь
другое владение. Затем при том же митрополите вел. кн. Иван
совершил с митрополичьим домом мену —взял себе дер. Не-
былую во Владимире и сельцо Якиманское городище в Сузда-
ле, а дал в обмен с. Косинское в Юрьевском уезде. При
1 № 276, л. 153 и об.; кн. № 127, л. 153 об. — 156.
365
митрополите Филиппе дворецкий Фед. Юр. Фомин для устране-
ния чересполосицы променял- Луке Кезомину сельцо Фомин-
ское в волости Сорохте Костромского уезда, а выменял сельцо
Маначуково в Юрьевском уезде. Наконец, около 1473 г. митро-
поличий дом приобрел неизвестным путем с. Добрячево и полу-
чил на него жалованную грамоту. Так образовался состав Юрь-
евских владений, известных нам по позднейшим актам.1
Относительно с. Афинеева можно заметить следующее. В ду-
ховной грамоте вел. кн. Ивана Калиты в числе его промыслов
упоминается «сельцо на Масе», в Юрьевском уезде, купленное
у Афинея.1 2 Это и есть то с. Афинеево на р. Масе, которое было
позже дано митрополичьему дому, вероятно при митрополите
Алексее.
Большинство указанных выше селений было расположено
на запад и юго-запад от Юрьева, в быв. Шуткине стану. В
двух верстах от Юрьева находятся села Поелово и Ильинское,
в четырех —с. Пьяницыно и в семи —Афинеево. Когда митро-
полит Филипп выменял у великого князя с. Косинское, то эти
шесть селений образовали одно крупное владение в одной меже.
По писцовым книгам 1498 г. Конст. Гр. Заболотского, эти села
представляются крупными по тому времени селениями, замеча-
тельными тем, что вокруг них не было, как в других местах,
мелких деревень-хуторов, т. е. все тяглое население было со-
средоточено в селах. В Афинееве было 28 дворов, в Пьяницыне —
25, в Косинском—35, в Поелове—-22 и в Ильинском—41
двор. На юго-запад от Юрьева были существующие ныне села:
Андреевское, Цвелово, Богоявленское и К ривдино(в 18 вер.), пред-
ставлявшие три отдельные владения. По тем же писцовым кни-
гам, в Андреевском было 32 двора, а в Богоявленском —25 дво-
ров крестьянских и 2 двора людей митрополичьего дьяка Леваша
Коншина, за которым оно было в поместье. В Кривдине жили
митрополичьи слуги, и к нему тянули три деревни-хутора.
С. Добрячево, в 17 вер. на восток от Юрьева, находилось в
Залоцком стану. Во время описания 1498 г. оно было в поместье
1 Кн. № 276, лл. 162—168 об.; Акты юр. быта, П, № 156, III.
2 СГиД, I, № 22. Некоторые подробности об Афинее и его сыне Димит-
рии, который был боярином митрополита Киприана, см. ниже в описании
митрополичьего двора.
366
за митрополичьим боярином Никитой Даниловичем Фоминым,
и в нем было 6 дворов помещиковых людей и 9 дворов крестьян-
ских.1
ВЛАДИМИРСКИЙ УЕЗД
Во Владимирском уезде находились самые значительные
и хозяйственно ценные владения митрополичьего дома, в боль-
шей части унаследованные митрополитами от Владимирской
кафедры. Выше было рассказано, как митрополит Максим,
переселившись из Киева во Владимир, взял в свое управление
владения Владимирской епархии. Следующие митрополиты про-
должали пользоваться этими владениями, а затем при митро-
полите Алексее Владимирская епархия была упразднена и
константинопольский патриарх санкционировал перевод ми-
трополичьей кафедры в Москву. Вместо Владимирской еписко-
пии была учреждена кафедра в Суздале, и владения владимир-
ского епископа остались окончательно за митрополитами. Вла-
димиро-Суздальское ополье по своим природным условиям и
почве с древнейших времен было житницей северо-восточной
Руси. Во второй половине XIII и в первой половине XIV в.
Владимиро-Суздальская земля сильно запустела от татарских
разорений, население ее передвинулось на запад и способство-
вало образованию двух новых политических центров Руси —
в Твери и в Москве. В XV в., несмотря на местные и временные
татарские разоренья, Владимирское ополье представляется уже
значительно оправившимся, и владения митрополитов во
Владимире и Юрьеве были в цветущем состоянии.
В Опольском стану Владимирского уезда митрополичьему
дому принадлежало несколько крупных владений. На северо-
запад от Владимира находились села: Старый двор (в 23 вер.),
Яновец, Житково (20 вер.), Волкуша, Теремец (25 вер.), Новое
под березами (ныне Подберезье, 18 вер.), и Ярославле (20 вер.).
На запад от этой группы селений находились, образуя одно
владение, села Павловское и Бухалово. На юг от перечислен-
ных селений, несколько ближе к городу, было разбросано не-
сколько сел и более мелких владений: села Богослово, Спасское
1 Кн. № 276, лл. 195—197; кн. № 127, лл. 196 об. — 199.
367
с дер. Обориной, дер. Владимирка, Брянцево, Волосово. На
север от Владимира, в том же Опольском стану, находились
села Всеславское (ныне Сеславское, 8 вер.), на восток от него
Сураломы (ныне Су ровна), Сновицкое и в 4 вер. от города Тел-
мячево. В соседнем с Опольем Боголюбском стану находились
села Поречье на р. Нерли и Кусуново с четырьмя мелкими дерев-
нями, ныне не существующими. Эти два села были в 6—7 вер.
от города. Таким образом, мы видим, что большинство сел обле-
гало как бы кольцом город Владимир. Вероятно, это те самые
«села красные», которые кн. Андрей Юрьевич дал владимирской
кафедре в середине XII в. при основании Владимирской епар-
хии.
По описанию П. Гр. Заболотского 1498 г., в этих селениях чис-
лилось:
В Павловском — двор посельского и крестьянских дворов 27
в Бухалове — 2 двора помещика » » 20
в Старом дворе — двор посельского » » » 37
в Житкове — двор митрополичий » 32
в Подберезье — 3 двора помещика » » 22
в Ярославле — двор пуст митрополичий,
двор попа »> » D 30
в Всеславском — двор митрополита,
двор попа » » » 37
в Богословском — » » 32
в Спасском — » » » 15
в Поречье — двор митрополичий, двор поп » 53
в Кусунове — 3 двора помещиковых людей » 6
в Телмячеве — 2 двора помещиковых 1> 7
К этим селениям тянуло 16 мелких деревень в К 4 двора.1
В самом Владимире, по описанию дьяков Некраса Харла-
мова и Федора Ходыки 1510г., на посаде в разных местах жили
в 30 дворах митрополичьи сторожа соборной церкви и разные
мастеровые люди, да за р. Лыбядью была слобода «строев», т. е.
ремесленных людей, в 17 дворов.
С середины XV в. в составе этих селений произошли неболь-
шие изменения. В 1483 г. боярин и дворецкий великого князя
Мих Як. Русалка Морозов дал митрополичьему дому к с. Яро-
1 Кн. № 276, лл. 197 об. — 202 об.; X кн. № 127, лл. 199—203 об.
368
славлю луг Чирюковский, на р. Колачке. В 1509 г. дворецкий
Ф. Ф. Сурмин купил у митрополичьих детей боярских Рагози-
ных за 30 руб. дер. Ус охи в Холопьей луке, на той же речке
(ныне —дер. Усох-Корякино, в 19 вер. от Владимира). В 1515 г.
он же купил у Обориных за 100 руб. сельцо Оборино и дер. Но-
винки, к с. Спасскому. Около 1520 г. дьяк Аф. Иванов купил у
митрополичьих детей боярских Соболевых за 60 руб. дер. Воро-
нино и 8 пустошей в Холопьей луке. Наконец, в 1521 г. Ф. Ф.
Сурмин купил к митрополичьему домовому монастырю Николы
в Волосове за 120 руб. у Ос. Сущова дер. Пшеничниково.1
Все эти купли были сделаны для округления и увеличения
владений сел Спасского и Ярославля. По своему значению и по
времени совершения сделок они вполне аналогичны покупками,
которые были сделаны митрополитами в Селецкой волости
Московского уезда.
На юг от Владимира, за р. Клязьмой, природные условия
были совершенно иные, чем в Ополье. Большие леса и болота
препятствовали развитию земледелия, и здесь главным занятием
населения были рыболовство, ловля бобров и бортничество.
Соответственно этому преобладающим типом селений здесь были
не большие села, а мелкие деревни. Здесь, в быв. Клекове стану,
митрополичьему дому принадлежал большой бортный лес,
границы которого не поддаются по наличным актам определению.
Центром владения можно считать существующую ныне дер.
Улыбышеву, получившую свое название от бортников Улыбы-
шевых, которые с последней четверти XV в. и позже владели
по даче митрополитов бортным лесом и должны были постав-
лять на митрополичий погреб сотовый мед.2
В том же стану митрополитам принадлежала волость Баг-
лач. В сохранившихся источниках она упоминается только раз—
в общей жалованной грамоте 1504 г. 3 По актам XVII в., когда
Баглачевская волость принадлежала патриархам, это было до-
вольно значительное и хорошо населенное владение. Очевидно,
1 Акты юр. быта, II, № 147, II, VIII, X, XII; кн. №276, л. 223.
* Акты юр. быта, II, № 173. Некоторые подробности о слободке Улы-
бышевых см. С. Б. В е с е л о в с к и й. К вопросу о происхождении вот-
чинного режима, 86—87. М., 1926.
• ААЭ, I, № 139.
24 С. Б. Веселовский 369
в XV в. волость была ненаселенной или запустошенной татар-
скими набегами.
В юго-западной части Владимирского уезда, на стыке гра-
ниц Переяславского, Московского и Коломенского уездов,
находилась обширная волость Сенег. Значительная часть
Сенежской волости уже при митрополите Алексее принадлежала
митрополичьему дому. Многочисленные озера, низкие места
и болота на р. Сеньге и по обеим сторонам от неё делали
Сенежскую волость непригодной для земледельческих посе-
лений. Территория быв. Сенежской волости и в настоящее
время пустынна, а в XIV—XV вв. она представляла ценность
для митрополичьего дома только своими рыбными ловлями.
В кратком перечне владений упоминаются рыбные ловли в реках
Сеньге и Дрозне (притоках Клязьмы), в р. Нерской (притоке
р. Москвы) и следующие озера: Круглец, Святец, Малый Свя-
тец, Находное, Сеньго. Озерец, Пирютино, Оленево, Орехово
Дороголево, Язвище, Возмицкое и Ширково 1. Большую часть
этих озер можно найти на современных картах, и по располо-
жению озер на территории волости можно видеть, как обширно
было владение митрополитов.
На этой территории известно несколько мелких деревень-ху-
торов: Лизунова, Прокшина и Новая 2. Из интересной по бы-
товым подробностям правой грамоты 1528 г. о разграблении
митрополичьего рыбного двора на оз. Сеньге людьми Вас.
Неронова видно, что митрополичьи дети боярские с рыбными
ловцами приезжали из Москвы для рыбной ловли, привозили
с собой всякую рыболовную снасть, запасы продовольствия
и «путные» котлы для варки пищи и т. д. и останавливались
в нарочито для того построенном дворе на берегу оз. Сеньга.
Мороженую рыбу отправляли в Москву санным путем, а све-
жую— по рекам Нерской и Москве или по Сеньге и Клязьме.
Если назначением Сенежского владения было снабжение
митрополичьего дома рыбой, то другое значение имело неболь-
шое владение в восточной части Владимирского уезда. В 50 вер.
на восток от Владимира находится ныне погост Медуши. В XIV—
1 Кн. № 276, л. 260; кн. № 127, л. 260 об.
• Акты юр. быта, II, № 156, XI, № 118, VIII и IX.
370
XVII вв. этот погост был центром большого Медушского стана
Владимирского уезда, получившего свое название от бортного
пчеловодства в бесконечных лесах стана.
В жалованной грамоте вел. кн. Василия митрополиту Фотию
(1425) в Медушах упоминаются два селения: Андреевское и
Мартемьяновское. Из жалованной льготной грамоты 1474 г.
мы узнаем, что эти села «лежат пусты лет с 20, а дворов ден на
них нет», а на Ильинском селище вновь поставлены два почин-
ка.1 Как видно, владение долго не могло оправиться от та-
тарского набега середины XV в. В 1499 г. дворецкий Вятка
Сахарусов произвел мену землями с митрополичьим Сновицким
монастырем. Он дал Сновицкому монастырю с. Телмячево
возле Владимира, и получил в обмен в Медушах земли: с. Мак-
симовское, дер. Брюховскую и селища: Мартемьяновское^
Федорино, Еськино и Кулачеево. * * Местонахождение этих
земель можно приблизительно определить по существующей
ныне дер. Мартемьяновой, в нескольких верстах от погоста
Медуши. Дальнейшая судьба этого владения неизвестна, и в
общей жалованной грамоте 1504 г. оно не упоминается. 3
В той же жалованной грамоте упоминается несколько мел-
ких владений, разбросанных в разных частях Владимирского
уезда и образовавшихся, вероятно, путем вкладов частных лиц.
Таковы владения в Ильмехотском стану: села Мещерка и На-
жирово на р. Ворше и дер. Захарьина; в Санницкой волости
того же стана —дер. Калинина на Ворше, в Рогу на среднем
течении Пекши—деревни Козлятино и Пашнево, в той же
волости в Чашниче пути —деревни Ступенцино, Сычева и Сан-
дырева. Впрочем иногда митрополичий дом приобретал подоб-
ные мелкие владения и покупкой. Для чего он это делал, имея
большие неустроенные владения, непонятно. Так, в 1421 г. вел.
кн. Василий Дмитриевич «ослободил», т. е. разрешил, митропо-
литу Фотию купить в волости Талше дер. Яковлевскую. Яко-
влевская находилась не менее как в 50 вер. от Владимира и
крупных сел митрополичьего дома, в бассейне р. Талши„
притока Ушны.
1 Кн. №276, л. 250 и об.; кн. № 127, л. 257 об.
• Акты юр. быта, II, № 156, XII.
• ААЭ, I, № 139, 1 и II.
24*
37 К
В таком виде мы находим митрополичьи владения во Влади-
мирском уезде на рубеже XV и XVI вв. Вокруг Владимира
большая группа крупных владений с многолюдными селами,
а по всему уезду — большое количество участков земли разной
величины, разнокачественных и различного хозяйственного
назначения. Однако есть указания, что в древнейшее время все
эти владения имели другой вид. Мелких владений, разбросан-
ных по уезду и образовавшихся главным образом путем даре-
ний частных лиц и покупок, было меньше, а главное — во-
лость Луховец возле Владимира имела другой вид. Как и в
Селецкой волости Московского уезда, на территории Луховца,
кроме митрополичьих земель, были вотчины митрополичьих
слуг и частных, посторонних митрополичьему дому, лиц,
находившихся под юрисдикцией митрополитов. 1
Митрополичьи слуги и частные лица, пользуясь периодами
<5езхозяйности митрополичьего дома, . совершали различные
нелегальные сделки, расхищали митрополичьи земли и выво-
дили их из-под юрисдикции митрополитов. Единство террито-
рии Луховецкой волости нарушалось, и она превратилась
в группу селений, чересполосно с которыми лежали земли
частных лиц. Свидетельство о разложении таким образом Лу-
ховецкого «княжества» митрополитов мы имеем в договоре их
с великим князем: «а боярам и слугам князя великого и митро-
поличьим земель луховских не купити, а которые будут поку-
пили, и тем лезти вон, а серебро свое взяти». Но попытки
Киприана, Фотия и, быть может, других митрополитов предот-
вратить разложение Луховецкой волости были безрезультаг-
1 Некоторые историки ошибочно отождествляли волость Луховец о
г. Лухом, отстоящим от Владимира на несколько сот верст, в пределах Суз-
дальского княжения, где у митрополитов никогда владений не было. Су-
ществующее ныне селение Луховец находится верстах в 18 на запад от Вла-
димира, а вокруг него мы находим ряд быв. митрополичьих сел и деревень:
Волосово, Брянцево, Спасское, Петраково, Ярославское, Старый двор, Пав-
ловское, Бухалово и др. Образец договора митрополитов с великим князем,
о котором я упоминал подробно выше, между прочим, говорит: «а что лухов-
цы ставили хоромы на князя великого дворе во Владимире, ино то было учи-
нилось ново, не по пошпнне». Поскольку Луховец был центром митро-
поличьей волости, договор называет луховцами вообще все население ука-
занных выше сел.
372
ны. По случайно дошедшим до нас сведениям, в конце XV в.
боярин Мих. Як. Русалка Морозов владел вотчиной смежно с
с. Ярославлем, а с. Петраково было вотчиной Ивана Семено-
вича Брюхова Морозова Ч
Остается сказать несколько слов о домовых монастырях
митрополитов во Владимирском уезде.
Самым значительным был монастырь Константина и Елены
на Клязьме, основанный митрополитом Алексеем и им же обес-
печенный «селами» и всякими «потребами» .а Образец договора
говорит о нем так: «А Константиновский монастырь извечный
митрополич и с селы... как тягли издавна, и при Алексее мит-
рополите, потому-ж и ныне потянут». Константино-Еленскому
монастырю принадлежали два села возле Владимира —Суро-
лома (ныне — Суровна) и Доброе.
Неизвестно происхождение другого значительного монасты-
ря — Благовещенского в с. Сновицком, в 5 вер. от Владимира.
Владения его были разбросаны по Владимирскому уезду, а
одно владение, а именно соляная варница у Соли Великой, на-
ходилось в соседнем Костромском уезде. Во Владимирском
уезде Сновицкому монастырю принадлежала Нафанайлова
пустынь, с храмом Успения Богородицы, в Славцовской волости
(село Славцово находится в 8 вер. на восток от г. Меленок).
Нафанайлова пустынь, по выражению жалованной грамоты
1498 г. митрополита Симона, была исстари «стяжаньем» властей
Сновицкого монастыря. Митрополит Филипп грамотой 1464 г.
подтвердил права Сновицкого монастыря и «по старине» при-
дал ему Нафанайлову пустынь «на темьян» 3.
В Медушской волости Сновицкому монастырю исстари был
придан «судом и данью, на темьян» монастырей Успения Бо-
городицы на Любце, на р. Клязьме, в 7 вер. от Коврова. В той
же волости Сновицкому монастырю принадлежало несколько
пустошей, которые он в 1499 г. променял митрополичьему до-
му на с. Телмячево возле Владимира (см. выше, стр. 371). Нако-
нец, в 3 вер. от Владимира на запад монастырю принадлежало
1 П. Иванов. Описание Гос. архива старых дел, 219—221.
« ПСРЛ, XI, 32.
• Кн. № 276, лл. 204—207 об., 228 и 231; кн. № 127, л. 232.
373
с. Владимирское, ныне дер. Владимирка. Повидимому, все
это были «стяжания» энергичных властей Сновицкого монастыря.
Третий монастырь, обеспеченный землями, —Николы на
Волосове —находился на р. Колонке, в 16 вер. от Владимира.
Исстари у него было небольшое владение, а в 1514 г. дворец-
кий Ф. Ф. Сурмин «по слову», т. е. по приказанию, митрополи-
та Варлаама купил Никольскому монастырю у Ос. Чертова
три деревни в Селецкой волости Московского уезда, а затем
взамен их дал монастырю дер. Михнино, находившуюся возле
него. В 1521 г. он же купил Волосову монастырю за 130 руб.
смежную с его землями дер. Пшеничникову. 1
СУЗДАЛЬСКИЙ УЕЗД
В XIV в., когда образовывался главный фонд митрополичь-
их владений, Нижегородско-Суздальское княжество было не-
зависимым. Отношения суздальских князей к московским
далеко не всегда были такими, чтобы суздальские князья
находили полезным обогащать митрополитов, обосновавшихся
в Москве. Как известно, суздальские князья иногда бывали
соперниками московских князей в борьбе за великокняже-
скую власть. Этим, вероятно, объясняется то, что мы не находим
владений митрополитов в пределах Нижегородско-Суздаль-
ского княжества. С другой стороны, если у владимирского
архиепископа и были земли в Суздале, что очень возможно,
то они, наверное, были отданы митрополитом Алексеем при
учреждении епископской кафедры в Суздале.
Таким образом, известные нам два владения митрополичьего
дома в Суздале были позднего происхождения —одно было
приобретено в XV, а другое —в XVI в. Первое владение —
с. Михайлова сторона, в полуверсте от Суздаля, в котором был
домовый монастырь архангела Михаила. В 1462 г. митропо-
лит Феодосий дал Михайлову сторону «из строения» Б. М.
Слепцу Тютчеву в пожизненное владение. Очевидно, оно в то
время было пустошью ’.
1 Акты юр. быта, II, № 147, XIII и № 156, XV.
•Акты юр. быта, I, № 74. Ср. там же, II, № 173.
374
Второе владение, с. Быково с деревнями, было куплено в
1526 г. за 500 руб. митрополитом Даниилом у Юр. Б. По-
сульщикова. Из указанных в купчей грамоте селений этого
крупного владения существуют: Быково, Вороново, Панютина,
Федоровка, Повалихино, Карликово, Воронино и Сосковец.
НИЖЕГОРОДСКИЙ УЕЗД
Владения митрополичьего дома в Нижегородском уезде —
очень позднего происхождения. Около 1367 г. митрополит
Алексей основал в Нижнем монастырь, невидимому как
форпост миссионерства в среднем Поволжье. Долгое время
монастырь был вполне самостоятельным, и митрополичий дом
не имел к нему никакого отношения. Нижегородские князья
и местные землевладельцы поддержали почин Алексея и дали
Благовещенскому монастырю несколько ценных владений,
преимущественно промыслового значения: бортные леса, рыб-
ные ловли, бобровые гоны и т. п. 1
По актам известны следующие владения монастыря.
В 1393 г. кн. Борис Константинович нижегородский дал
рыбные ловли на нижнем течении р. Суры в озерах: Пашкове,
Сала реве, Плоском, Сосновском, Долгом и Мягком, с паду-
чими речками и бобровыми гонами.
В 1399 г. Савва Сюзев дал селище Спасское в Курмышском
уезде.
В жалованной грамоте кн. Даниила Борисовича упомина-
ются следующие земли: с. Мигино и пустоши на Лыскове, в
Курмыше (Саввы Сюзева), и на Столбищах.
В 1417 г. Митрофан Изинский дал пустошь на берегу Вол-
ги, по обеим сторонам Плотинского оврага.
1 О начале Благовещенского монастыря Степенная книга рассказы-
вает, что митрополит Алексей воздвиг каменный храм Благовещения
«и ту такоже всяческими д об ротами украсив, и монастырь устроил, в нем
общее житие состави и селы и водами и всяческими потребами удоволив.
И ту у князя Бориса Константиновича крестили сына князя Ивана, князь
же Борис многа требования и вещи двигомые и недвигомые даде к тому
же монастырю*. ПСРЛ, XXI, 358.
375
Степан Сем. Рознежский дал большое владение — оз. Роз-
нежское, с бортными лесами, рыбными ловлями и бобровыми
гонами. Это владение находилось слева от Волги, на восток
от Нижнего.
Наконец, в жалованной грамоте 1436 г. вел. кн. Василия
Темного упоминаются с. Еленское и дер. Заборовая. 1
Некоторые из указанных владений можно найти на картах,
и мы видим, что они были разбросаны по течению Волги и Су-
ры на очень большом расстоянии от Нижнего. Когда 14 марта
1446 г. вел. кн. Дмитрий Шемяка дал монастырю жалованную
грамоту, то монастырь был еще самостоятельным, и игуменом
в нем был Малахия. Вскоре после этого монастырь получил на
имя того же Малахин жалованную грамоту от вел. кн. Софьи,
из которой видно, что управление Благовещенским монасты-
рем было соединено с митрополичьим Константино-Еленским
монастырем во Владимире. Несколько позже управление этими
монастырями было разделено, но Благовещенский монастырь со
всеми своими владениями остался за митрополичьим домом. Бо-
лее чем вероятно, что это произошло при митрополите Ионе, ко-
торый во время борьбы вел. кн. Василия с княжатами, как
известно, стоял неизменно на стороне великого князя и оказал
ему самому и его семье большие услуги. Около 1473 г. вел. кн.
Иван пожаловал митрополита Геронтия и подтвердил жало-
ванной грамотой присоединение Благовещенского монастыря
к митрополичьим владениям 1 2.
РОСТОВСКИЙ УЕЗД
При Киприане митрополичий дом приобрел путем мены с
вел. кн. Василием Дмитриевичем большое владение в Ростове —
слободу Караш-Святославль: «взял князь великий Василий у
отца своего у Киприана митрополита город Алексин, место
домовое св. Богородицы, с данью и с оброки и с судом, и разбой
1 Сборник П. М у х а н о в а, 2-е изд., № 117; Акты юр. быта, 1, № 63,
V. Там же, II, № 123, I; ААЭ, № 18; кн. № 276, л. 273; кн. Хе 127,
л. 286 об. •
2 ААЭ, I, № 39; Акты юр. быта, I, Хе 32; кн. Хе 276, л. 240 об.;
кн. Хе 127, л. 246.
376
.и татьба с поличным и с душегубством, и со всеми пошлинами
и со всем с тем, что купил чудотворец Петр митрополит, с во-
лосгьми и с селы и с водами, с реки и с озеры, и с бобровыми
ловлями и с бортными ухожаи, и со всеми угодьи, что ни по-
тягло изстари к городу Алексину» 1.
Алексин был куплен митрополитом Петром у тарусских князей
в связи с переводом митрополичьей кафедры из Киева во Вла-
димир. Как владение окраинное, подвергавшееся постоянной
опасности разорений со стороны кочевников, Алексин представ-
лял для митрополичьего дома неудобства, и вел. кн. Василий,
примирившись с Киприаном, дал ему как бы из любезности
более безопасное от разорений и выгодное владение в Ростове.
Территорию и границы Карашской слободы можно опреде-
лить довольно точно. Дело в том, что после секуляризации
церковных имуществ слобода в полном составе образовала
Карашскую волость Ростовского уезда. Поданным конца XIXв.,
в Карашской волости числилось 20 813 десятин 2.
По писцовым книгам 1501 г. В. Заболотского и Дм. Загряжско-
го, в слободе было 5 сел с 80 дворами и 227 деревень и починков с
456 дворами. Преобладающим типом селений была деревня в 1 —
2 двора. По писцовым книгам 1629—1631 гг., когда слобода была
за патриархами, в ней числилось немногим менее 16 000 десятин,
не считая поверстного леса, который писцы, как известно,
определяли без обмера, на-глаз и по сказкам населения. С юга
границей слободы на большом протяжении была р. Нерль,
за которой лежали Юрьевский и Переяславский уезды. В се-
верной части земли слободы подходили близко к заштатному
городу Петровску, а в западной части лежали по обеим сторо-
нам полотна железной дороги на Ростов.
Через Карашскую слободу в западной части проходил ста-
ринный водный путь из бассейна Волги, по р. Которосли,
оз. Неро мимо Ростова, в р. Сару, из Сары волоком в р. Дубец, н
Нерль и далее в Клязьму. Район Сары известен археологи-
1 АИ, № 215.
* А. Титов. Ростовский уезд Ярославской губернии. Историко-ар-
хеологическое и статистическое описание, с рисунками и картой уезда,
стр. 251—286. М., 1885.
377
ческими раскопками, обнаружившими следы поселений доис-
торического человека, в частности финского племени мери.
Возле селения Баскача обнаружены остатки татарского клад-
бища. Последнее, в связи с названиями некоторых селений, вро-
де Караш, Килгино, Итларь, свидетельствует о том, что Ка-
раш некогда была татарской слободой, вероятно первого полу-
столетия татарского завоевания Руси. Вторым названием сло-
боды было «Святославль». Была ли слобода основана каким-то
Святославом и позже стала татарской, или наоборот, — сказать
невозможно. Следами новгородской колонизации и торгового
пути можно считать такие селения, как Андронеж, Черноку-
ново и Гостино. В общем можно сказать, что Карашская сло-
бода была поселением очень древнего происхождения. 1
В Карашской слободе митрополиты пользовались правом суда
во всех делах, как в Алексине, и правом дани, и не только отно-
сительно своих людей, но и относительно посторонних, имевших
вотчины в пределах слободы, как в Селецкой волости Москов-
ского уезда, в Романовской —Переяславского и Луховецкой —
Владимирского. В меновной грамоте читаем:«а которые села
боярские купли старинные, а кто имет в тех селах жити людей,
а те потянет данью и судом и всеми пошлинами к слободке к
Святославлю, а мне, князю великому, ни моей братье, ни моим
детям в слободку не вступатися, ни дани, ни яму не имати никото-
рою нужею... ни даньщикам к ним приставов не всылати, ни
о душегубстве, ни о каком суде, ни судов из слободки не вы-
водити, ни людей из слободки на свою службу не слати».
Как с удельным князем, договаривается великий князь с
митрополитом не переманивать друг у друга людей: «А отцу
нашему митрополиту кто будет, людей моих из великого кня-
женья в слободку не приимати. А кого перезовет отец наш ми-
трополит, кто будет митрополит в нашей земле, в слободку лю-
дей из иных княжений жити, а не из нашие вотчины великого
княжения, в те ми ся люди не вступати, ни моей братье. А мне,
князю великому, в свою отчину в великое княжение слобод-
чан не приимати, ни моей братье».
1 Некоторые подробности о Карашской слободе см. С. Б. Веселов-
ский. Село и деревня, 116— 118.
378
Далее меновная грамота дает слобожанам право покупать
беспошлинно в великом княжестве «себе надобное» и продавать
«свое домашнее», с условием не торговать «перекупным товаром»,
а с торговли, как промысла, платить все пошлины. Наконец,
как в независимых княжествах, сместные дела митрополичьих
людей с великокняжескими должны были судить сместно кня-
жеские волостели и митрополичьи приказчики, «съехався на
рубеже», т. е. на границе Карашской слободы.
По писцовым книгам 1501 г. Вас. Мих. Чертенка - Заболот-
ского. слобода имела такой вид. Хозяйственным центром было
с. Чашнич, на оз. Чашниче; в этом селе жил митрополичий по-
сельский, дворник и в 11 дворах крестьяне. Административным
центром была существующая ныне дер. Заозерье, в которой
были двор волостеля и 5 дворов крестьянских. Второстепен-
ными центрами были: села Осник с 21 двором, Павловское
с 12 дворами, сельцо Синельница с 10 дворами и Андронеж
с 11 дворами. У оз. Чашнича в сельце Семеновском находился
домовый митрополичий монастырь Воскресения (ныне погост
Воскресенский при дер. Семеновой). К монастырю были припи-
саны 24 деревни с 49 дворами. Наконец, следует отметить оста-
ток глубокой старины —три погоста: Василия Кесарийского у
оз. Осника, св. Димитрия и Рождества Пречистой на р. Нерли.1
На указанной территории слободы митрополичий дом по-
лучил два небольших вклада частных лиц. При митрополите
Киприане какой-то Юрий Юрьевич, вероятно московский
боярин, дал к домовому монастырю Воскресенья два починка,
а при митрополите Филиппе, около 1470г., вдова боярина Фе-
дора Михайловича Челядни, Аграфена, дала дер. Борисов-
скую Кривого, «промежи митрополичьих деревень Карашских»?
КОСТРОМСКОЙ УЕЗД
Владения в Костромском уезде по своим размерам и хозяй-
ственной ценности, пожалуй, не уступали владениям в
1 Кн. № 276, лл. 20—25; кн. № 127, лл. 9—14. Сокращенно выпись
из книг В. Заболотского напечатана проф. Г орчаковым. Указ. соч.
Приложения, стр. 5—б.
* Кн. № 276, л. 19 об.; кн. № 127, л. 8 об. и 9. После этих вкладов на
территории слободы, насколько известно, частных вотчин не оставалось.
379
Переяславле и Юрьеве. Древнейшими владениями следует счи-
тать группу деревень в бассейне р. Нолы, в волости Ликурге, и
с. Вятское с деревнями в волости Соти. К старым владениям
можно также причислить соляные варницы в Нерехте, у Соли
Большой на р. Солонице и у Соли Галицкой.
В Ликурге, по писцовым книгам 1502 г. Григ. Ром. Застолб-
ского, на р. Ноле был митрополичий монастырь св. Геор-
гия, а вокруг монастыря 25 деревень с 37 дворами. Погост Ста-
рогеоргиевский, или Георгий, что на Старом, находится верстах
в 13 на север от оз. Галичского. Из числа деревень, упомянутых
в книгах 1502 г., ныне существуют: Среднее, Заднее, Пла-
тунова, Митяево и Лодыгина. Несколько южнее этой группы
деревень находился монастырей Благовещенья на Унороже,
приписанный к Георгиевскому монастырю. Ныне это по-
гост Унорож, при впадении Тойги в р. Вексу.
Более крупным владением была волость Вятско, находив-
шаяся на берегах р. Вохтомы, в волости Соти, на границе с
Ярославским княжением. По тем же писцовым книгам 1502 г.,
в с. Вятском были дворы попа и дьякона, двор митрополичий
и 11 дворов крестьянских, а к селу тянуло 45 деревень с 91 дво-
ром. По описанию 1562 г. Вас. Наумова, в с. Вятском были —
двор приказчика, 3 двора церковников и 10 дворов крестьян-
ских, да за р. Вохтомой образовалась слободка торговых и ре-
месленных людей, в которой было 17 дворов. К селу тянуло
66 деревень со 197 дворами.1 Из числа этих деревень десяток
существует и в настоящее время: Высокова, Середка, Прудище,
Цыцельна, Болибино, Кондырево, Кокорева, Погорелка, Чу-
рова и Велина.
В той же волости, в бассейне рек Касти и Соти (позже в
Любимской осаде), находилось другое владение — Бойково
с деревнями. По описанию 1502 г., в Бойкове были двор по-
сельского и 4 двора крестьянские, а к нему тянуло 10
деревень с 42 дворами. Это владение образовалось так.
Митрополичьему дому принадлежало «село», т. е. участок зем-
ли, «Даниловское Поленова», купленное или полученное
вкладом от Дан. Поленова. В 1473г., дворецкий НаумАлферьев
1 С. А. Шумаков. Костромские сотницы, 7—10. М., 1903.
380
променял известному в свое время воеводе Ивану Дмитриевичу
Руну это село на с. Бойково с несколькими пустошами. 1
i Что касается соляных варниц, то во второй половине XV в.
они представляются в довольно запущенном состоянии. Вар-
ница в Нерехте в середине XV в. эксплоатировалась сдачей на
оброк. В 1454 г. митрополит Иона приказал ведать варницу стар-
цу Симону, «а дает тот старец Симон с тое варницы на мой
погреб с году на год оброком на Сбор (так называемое Сборное
Воскресенье) по 80 пудов весчих, а привозит сам на Москву».
В 80-х годах в Нерехте было уже две варницы, и добычу соли
производили митрополичьи солевары, но по описанию 1502 г.
обе варницы показаны пустыми 2.
В запустении же были варницы и у Соли Великой. При-
чиной запустения было, вероятно, истощение лесов, —припи-
санные к варнице пустоши отдавались в конце XV в. на оброк,
а варница давала только по 30 пудов соли в год. Наконец, у
Соли Галицкой митрополичий дом имел только полварницы,
с двором для солевара и дер. Одноушевой возле посада, ко-
торая обслуживала промысел. 3
При митрополите Фотии митрополичий дом получил зна-
чительный вклад от какого-то Ивана Федоровича —села
Никольское и Куликово в Минском стану. Среди нескольких
Иванов Федоровичей этого времени наиболее вероятным пред-
ставляется боярин Ив. Ф. Кошкин, так как у известного боя-
рина Федора Кошки Кобылина и его потомков в Костроме были
большие вотчины. С. Никольское на р. Сендеге находится в
12 верстах от Костромы. Несколько ниже по течению Сендеги
находится Куликово, деревни которого лежали по Сендеге до
впадения в нее Покши. По описанию 1502 г., в Никольском бы-
ло 4 двора, а в Куликове —двор митрополичий и 4 двора
крестьянские. К обоим селам тянуло 12 деревень с 22 дворами.* *
По размеру это владение может быть причислено к средним,
но оно было ценно своей близостью к Костроме.
1 Акты юр. быта, II, № 157, IV.
* ААЭ , I, № 99.
» Акты юр. быта, II, № 155, IV; кн. № 276, л. 305 и 318; кн. № 127,
лл. 347, 349 об. и 352.
• Кн. № 276, лл. 204—207 об.; кн. № 127, лл. 195 и об.г 204—208.
381
БЕЛОЗЕРСКИЙ УЕЗД
Богатые рыбные ловли в Белом озере, в Шексне и ее прито-
ках и в других реках Белозерского княжества издавна привле-
кали московских князей и бояр. Митрополиты еще при Алексее
имели рыбные ловли в Сенежской волости Московского уезда,
в Киржаче и в Клязьме, но все эти места ни по качеству рыбы,
ни по богатству ею не могли итти в сравнение с ловлями на Бело-
озере. Естественно, что митрополичий дом еще в XIV в., ве-
роятно при Алексее, приобрел первые ловли, которые позже
увеличил. Никакого хозяйства собственно митрополичий дом
не заводил, и только домовый митрополичий монастырь Вос-
кресения в Череповеси (ныне Череповце) имел свои села и вел
в нем хозяйство.
Следует заметить, что ловля рыбы производилась не столь-
ко сетями, сколько главным образом путем езов, т. е. заборов
из кольев и плетня, перегораживавших реку. Самые лучшие
езы находились на устье рек. Езы редко принадлежали одному
лицу, — обыкновенно они были в долевом совладении группы
лиц. Доли езов в свою очередь могли делиться на «ночи», т. е.
совладельцы долей еза и ночей имели право ловить рыбу по-оче-
реди, по количеству принадлежавших каждому долей или но-
чей. Доли езов и ночи были объектом оживленных сделок —
их продавали, покупали, закладывали, дарили, передавали
по наследству и т. д.
Вот каким образом митрополичий дом стал владельцем че-
тырех с половиной ночей в езе на р.Юге. Во второй четверти XV в.
московский боярин Давид Иванович Хромого купил за 2 руб.
у Гр. Ив. Монастырева две с половиной ночи. Несколько позже
он купил у Константина и Василия Монастыревых тоже за 2 руб.
еще две ночи без пятой доли. Наконец, по третьей купчей он
приобрел у Ив. Ф. Судака Монастырева за полтора рубля его
жребий в том же езе. В общем он стал владельцем четырех с
половиной ночей. Его сын, боярин Федор Давидович, дал эти
четыре с половиной ночи митрополиту Филиппу. 1
Ниже по р. Шексне, на устье Ковжи, митрополичьему дому
принадлежал целый ез с прилегавшими к нему пустошами.
1 Акты юр. быта. I, № 63, XIII; II, № 151, I: кн. № 276, л. 341 и об.
382
Митрополит Феодосий дал этот ез и пустоши в пожизненное
владение Дан. Вас. Блинову Монастыреву с обязательством
призвать и посадить на пустоши людей, а с еза доставлять еже-
годно в Мхкву на митрополичий дворец «по десяти осетров
вялых шехонских'». 1
Третья рыбная ловля была на устье р. Суды. Здесь соседом
митрополита был ростовский архиепископ, а совладельцами —
домовый Воскресенский монастырь и москвич Григорий Ба-
шенин. Очевидно, были и другие совладельцы. Так, в 1502 г.
кн. Ив. Сем. Андомский заложил в рубле московскими день-
гами свой жребий —полночи—властям Воскресенского мо-
настыря, и по просроченной кабале жребий достался монасты-
рю, который в 1515 г. перепродал его митрополичьему дому. 8
Довольно крупной хозяйственной величиной был домовый
монастырь Воскресенья в Череповеси. Историки, например
П. Строев, ошибочно относили основание монастыря к XV веку.
Есть несколько косвенных указаний на очень древнее про-
исхождение Воскресенского монастыря. В 1389 г. Белоозере
было дано в удел кн. Андрею Дмитриевичу, и тогда же, веро-
ятно, монастырь получил от него жалованную грамоту на сбор
на Белоозере на посаде осьмничего и померной пошлины с тор-
говых людей. 8 Нет указаний на то, чтобы это было новое по-
жалование, а с другой стороны, княжеские пожалования мо-
настырям в такой форме были уже в XIV в. редким архаизмом.
Второе указание —игумены Воскресенского монастыря уже
в XV в. имели звание архимандрита, каковым в то время не
пользовались игумены таких крупнейших монастырей, как
Троицкий Сергиев и Кириллов Белозерский, а в предшествовав-
шие века звание архимандрита получали нередко игумены не-
больших монастырей. Поэтому мне представляется, что Вос-
кресенский монастырь возник очень давно и уже при митро-
полите Алексее был приписан к митрополичьему дому.
Кн. Михаил Андреевич Be рейско-Белозерский жалованной
грамотой митрополиту Геронтию подтвердил право монастыря
1 Акты юр. быта, I, № 118, И.
• Акты юр. быта, Н, № 126, IV и № 183.
• ААЭ, I, № ЮО.
383
собирать осьмничее, по 4 деньги с рубля, и померное, по 2
деньги с бочки жита, и быть хранителем княжеской печатной
меры. «А иным мерам в городе не быти, опрйчь моее меры печат-
• ные, а у кого вымут меру, и они (т. е. власти монастыря) на нем
возьмут 2 рубля заповеди, а в вине дадут на поруку». В 1511 г.
власти монастыря жаловались вел. кн. Василию, что раньше
у них «приходило» померной пошлины по 50 руб. на год, а ныне-
де торговые люди их обижают и дают пошлину не по стари-
не. Великий князь пожаловал их и указал помер собирать на
себя в Белозерской таможне, а монастырю давать из своей
казны ругу —50 руб. в год. В 1526 г. это пожалование было
подтверждено новой грамотой. 1
В первой четверти XV в. Воскресенский монастырь полу-
чил значительный земельный вклад от Евфросиньи, вдовы бо-
ярина Ивана Андреевича Бутурли, и ее сына, троицкого чер-
неца Геннадия Бутурлина. Они дали Новинскому монастырю,
основанному митрополитом Фотием под Москвой, на Пресне,
с. Спасское с деревнями, пустошами, пожнями, перевесами
(птичьими ловлями), на реках Шексне и Мяксе, и рыбные ловли:
в Сомовском езу две части, в Шубальском —три, в Мяксе —
две, в Шармском — полторы и в Молбенском — полночи. 2
Затем, около 1474 г., кн. Ив. Фед. Карголомский дал монастырю
дер. Матунскую в Череповеси. В этих владениях Воскре-
сенский монастырь имел довольно значительное хозяйство.
Подобно некоторым крупным монастырям митрополичий
дом имел привилегию беспошлинного провоза рыбы и запасов
в Москву, на дворец митрополитов. Около 1473 г. вел. кн. Ми-
хаил Борисович Тверской дал грамоту на проезд митрополичь-
его купчины через свое княжество «дважды летом в паузке с
подводком», а зимним путем на 100 возах с рыбой и всякими то-
варами. Московские князья значительно ограничили эту
привилегию. По грамоте 1496 г. вел. кн. Ивана митрополичьи
1 ААЭ, I, № 153; кн. №276, л. 328 об.; кн. № 127, л. 362 об. Краткую
историю монастыря и 13 грамот см. Амвросий. История российской
иерархии, VI, 2-я половина, 656—697. Амвросий, повидимому, имел в ру-
ках подлинные грамоты из архива монастыря, но сохранились ли они и где
находятся, неизвестно. Списки с них мы имеем в кн. № 276 ив кн. № 127.
* Акты юр. быта, И, № 147.
.384
люди имели право провозить только рыбу в одной лодке с на-
боями. «а в ней человека 3 или 4». Воскресенский монастырь
по грамотам —1499 г. вел. кн. Ивана и 1504 г. кн. Юрия Ивано-
вича Дмитровского —имел право на проезд двух лодок с на-
боями. «а в них человека по 4 или по 5». В 1526 г. вел. кн. Ва-
силий расширил право монастыря и разрешил провозить рыбу
и запасы для судовых рабочих летом трижды в двух набойных
лодках, а зимой дважды на восьми санях, а со всех других
товаров монастырь должен был платить все пошлины.
вологодский УЕЗД
Чтобы закончить обзор митрополичьих владений, следует
сказать несколько слов о небольших владениях на Вологде, в
волости Тошне, в бассейне реки того же имени, на запад от
г. Вологды. Как и когда эти владения достались митрополичь-
ему дому, неизвестно. По писцовым книгам Ф. Ф. Липятина
1503 г., митрополитам принадлежала слободка, состоящая из
8 деревень с 16 дворами и 4 однодворными починками. В одной
из деревень жил митрополичий слободчик. Затем за митропо-
личьим домом были 4 погоста в великокняжеских волостях:
в Ухтюге — Преображения и страстотерпца Димитрия, на
Волочке Лежском—церковь Преображения и в Сянжемской
волости — погост Спасский. Наконец, у Вондожского озера
был Спасский монастырь с однодворной деревней.
1 Кн. № 276. л. 302; кн. № 127, л. 308.
25 С Б. Веселовский
ГЛАВА 3
ОБЩИЙ ОБЗОР ОБРАЗОВАНИЯ ВЛАДЕНИЙ
МИТРОПОЛИЧЬЕГО ДОМА. НАБЛЮДЕНИЯ И ВЫВОДЫ
Произведенное мною описание владений митрополитов
по уездам может показаться несколько мелочным, перегру-
женным лишними подробностями, но мне казалось необходимым
проделать эту работу, так как только на основе пристального
исследования сохранившихся источников можно сделать не-
сколько весьма важных наблюдений и выводов.
Прежде всего обращает на себя внимание расположение мит-
рополичьих владений на территории северо-восточной Руси.
Все самые древние и самые значительные и доходные владения
находились на первоначальной территории Московского кня-
жества или в таких уездах, которые всегда входили в состав
великого княжения и никогда не бывали за удельными
князьями: в Переяславском, Юрьевском, Владимирском,
Костромском и Коломенском. Владения небольшие и боль-
шею частью позднейшего происхождения находились в уездах,
которые обыкновенно бывали в уделах за князьями москов-
ского дома, —в Звенигородском, Дмитровском, Волоцком и
Белозерском. На территориях Тверского, Рязанского и Ярослав-
ского княжений, равно как во владениях Великого Новгорода,
у митрополитов никогда владений не было. На территории Ни-
жегородско-Суздальского княжества митрополиты приобрели
владения очень поздно, во второй половине XV в., когда это
княжество давно утратило свою независимость, причем часть
владений (в Суздале) митрополиты приобрели покупкой, а
часть получили от московских же великих князей.
386
Значение этого факта станет ясно, когда мы обратим вни-
мание на время и способы приобретения владений. Если не
считать владений Владимирской епархии, которые были уна-
следованы митрополитами от владимирского архиепископа, то
можно сказать, что самые значительные и хозяйственно цен-
ные владения были приобретены во время правления Фео-
гноста и Алексея (1328—1378), т. е. за первые 50 лет москов-
ского великого княжения. Можно сказать с уверенностью,
что основной фонд митрополичьих владений образовался имен-
но в то время, когда московские князья, в борьбе с тверскими
и суздальскими князьями за великокняжескую власть,
нуждались в обосновании митрополичьей кафедры в Москве
и привлечении митрополитов на свою сторону. Понятно, что
тверские, рязанские, ярославские и суздальские князья при
такой постановке вопроса не считали обогащение митрополичьей
кафедры земельными вкладами своим делом и вовсе не были
склонны помогать в этом московским князьям, своим сопер-
никам.
Следует затем отметить, что и московские удельные князья,
нередко проявлявшие в своих уделах большую щедрость от-
носительно монастырей, совершенно не принимали участия в обо-
гащении митрополичьей кафедры. Из среды московских князей
нам известен только один значительный вклад, это —с. Куд-
рино под Москвой, данное митрополиту Фотию кн. Еленой
Ольгердовной Серпуховской. Но этот вклад мне представляется
не показательным, так же как и вклады крупных москозских
бояр. Подобные вклады, как мне кажется, объясняются лич-
ными отношениями вкладчиков к тому или ин ому митрополиту,
а не политическими соображениями.
Наконец следует отметить еще один интересный факт.
Из приведенного обзора митрополичьих владений вйдно, что
время приобретения многих владений неизвестно. Тем не ме-
нее мы имеем достаточно оснований, чтобы сказать с уверен-
ностью, что и отношение московских великих князей к зем-
левладению митрополитов, начиная с вел. кн. Василия Дмит-
риевича (со времени правления Киприана), несомненно изме-
няется. К этому времени за Москвой бесспорно утвердилось
значение церковной столицы Руси. Великокняжеская власть
387
московского князя значительно упрочилась. Великому князю
уже не было надобности земельными пожалованиями и вся-
ческими щедротами привлекать митрополитов на свою сторону.
С другой стороны, все попытки московского правительства
провести после смерти Алексея на митрополичий стол своего
кандидата были безуспешны — 12 лет митрополичий дом
пустовал. Затем московскому правительству пришлось
принять неугодного ему и чуждого интересам велико-
княжеской политики Москвы болгарина Киприана. После
смерти Киприана митрополичий дом вторично пустовал 4 года
(1406—1410). У вел. кн. Василия Дмитриевича с митрополи-
том Фотием сложились отношения лучшие, чем с Киприаном, но
московское правительство, видимо, не находило нужным обога-
щать и без того хорошо обеспеченный митрополичий дом. Фо-
тий получил довольно много вкладов от московских бояр и
вообще частных лиц, имел многочисленные столкновения с
сильными людьми, расхищавшими митрополичьи земли в годы
вакантности митрополичьей кафедры, но от великих князей —
Василия Дмитриевича и его сына — не получил ни одного
вклада. Более того, в Посланиях Фотия есть указания, быть
может, несколько преувеличенные, на то, что с вел. кн. Ва-
силием Дмитриевичем у него бывали острые столкновения по
вопросу о неприкосновенности и неотчуждаемости церковных
имуществ.
После смерти Фотия (1431) наступил третий период без-
властия, на этот раз 17-летний, и только в 1448 г. московскому
правительству удалось, наконец, провести на митрополичий
стол своего кандидата, русского человека, преданного интере-
сам великокняжеского дома и его политики,—Иону. Таким об-
разом, можно сказать, что в течение 70 лет со дня смерти мит-
рополита Алексея митрополичий дом то пустовал, то бывал
занят лицами, навязанными Москве константинопольским
патриархатом и чуждыми политическим вопросам, которые
занимали в то время внимание князей северо-восточной Руси.
Рост митрополичьих владений остановился, и те вклады част-
ных лиц и приращения, которые удалось сделать Фотию, быть
может, не возмещали потерь, понесенных митрополичьим
домом за 70 лет безвластия и борьбы кандидатов.
388
Митрополит Иона приложил /иного усилий, чтобы привести
в порядок хозяйство митрополичьего дома, приобретал земли
покупкой и получил от частных лиц довольно много вкладов,
большею частью небольших. В борьбе вел. кн. Василия с кн.
Дмитрием Шемякой и другими княжатами Иона неизменно
стоял на стороне великого князя и оказал ему своим автори-
тетом большие услуги. Тем более знаменательным представляет-
ся тот факт, что вел. кн. Василий не находил нужным увели-
чивать владения митрополичьего дома и показал свое располо-
жение к Ионе только тем, что дал ему нижегородский Благо-
вещенский монастырь с его богатыми рыбными ловлями в
Волге и Суре.
Выше было рассказано, как отразились на положении церкви
падение Византийской империи и последовавшее после смер-
ти митрополита Ионы (1461) окончательное разделение «Киев-
ской и всея Руси» митрополии. Московская митрополия оказа-
лась фактически автокефальной, подпала под власть московско-
го великого князя и в объединяемой им Руси стала перерождать-
ся в национально-государственное учреждение. Хозяйство
во владениях митрополичьего дома, при часто сменявших-
ся митрополитах, в последней трети XV в. пришло в упадок.
Если при Ионе митрополичий дом еще получал вклады част-
ных лиц, изредка приобретал земли покупкой и получил в свое
ведение Благовещенский монастырь в Нижнем, то после Ионы
это совпало с глубокой реакцией, возникшей в конце века в
землевладельческих кругах, против быстрого роста монастыр-
ского землевладения. Реакция была вызвана чрезвычайными
успехами монашествующей братии, но косвенным образом ока-
зала влияние и на церковное землевладение.
При вел. кн. Василии Ивановиче в землевладении митро-
поличьего дома наступает новый период — в конце правления
митрополита Симона и при Варлааме и Данииле митрополичий
дом путем покупок приобретает довольно большое количест-
во земель — в Селецкой волости Московского уезда, в Дмит-
рове, Владимире и Суздале. В поуездном обзоре владений было
отмечено, что большинство этих покупок было сделано митро-
политами у своих же слуг, детей боярских. В куплях, совер-
шенных в Селецкой волости и во Владимире, митрополиты
389
руководились, несомненно, желанием сохранить за собой остатки
этих некогда сплошных территорий и предотвратить дальней-
шее их разрушение. Однако этот частный мотив недостаточен
для объяснения новой земельной политики митрополитов.
Дело в том, что и в истории монастырского землевладения
мы наблюдаем при вел. кн. Василии Ивановиче и в малолетство
Ивана IV то же явление. В это время, как никогда раньше
и позже, монастыри приобретают большое количество владений,
преимущественно покупками и по просроченным закладам, а
не дарениями частных лиц. Можно по-разному объяснять это
интересное явление, но несомненным представляется, во-пер-
вых, что митрополичий дом обладал в это время свободными
средствами, а во-вторых, что он, как и монастыри, хотя и в
меньшей мере, находил целесообразным употреблять средства
на покупку земель.
За недостатком источников нет возможности определить с
уверенностью хронологические пределы указанного периода
роста митрополичьих владений. Судя по сохранившимся источ-
никам, он не был продолжительным и окончился во второй по-
ловине 30-х годов. За вторую половину XVI в. известны только
два приобретения. В 1558 г. Аграфена Морозова дала митро-
политу Макарию с. Сабурово, под Москвой, и в 1581 г. дворецкий
последнего митрополита всея Руси Дионисия, Федор Наумович
Дроздов-Фомин купил за 6 руб. у митрополичьего сына бояр-
ского Некраса Глебова пустошь Жабино в Селецкой волости
Московского уезда.1
На этом закончился вековой процесс образования владений
митрополичьего дома.
1 Кн. 276, л. 66; кн. № 127, л. 65; Акты юр. быта, II, № 149, XI.
ГЛАВА J
ПРАВА И ПРИВИЛЕГИИ МИТРОПОЛИТОВ И ПОДАТНОЙ
И СУДЕБНЫЙ ИММУНИТЕТ МИТРОПОЛИЧЬИХ
ВЛАДЕНИЙ
Сложность юридической структуры вассальных княжеств,
правовая чересполосица и множество местных особенностей,
унаследованных от старины, — явления, очень характерные
для Руси в эпоху феодальной раздробленности. В обзоре митро-
поличьих владений по уездам мне приходилось уже отмечать
эту сложность юридических отношений и приводить конкрет-
ные примеры. В составе земельного фонда митрополичьего дома
было несколько крупных владений, в которых митрополиты
первоначально пользовались княжескими правами «суда и да ни х,
и не только относительно своих людей, но также и в отношении
тех посторонних митрополичьему дому людей, которые имели
вотчины на территории этих владений.
По скудным сохранившимся источникам можно установить
четыре владения, представлявшие собой некоторое подобие
удельных княжеств. Это — Селецкая волость в Московском
княжении, Алексинский уезд, купленный митрополитом Пет-
ром у тарусских князей и промененный Киприаном (около
1390 г.) вел. кн. Василию Дмитриевичу на слободу Караш Свя-
тославль (позже волость Караш) в пределах Ростовского кня-
жения, Романовская волость в Переяславском уезде великого
княжения и волость Луховец, довольно значительный район,
лежавший на запад от Владимира. Наряду с этими крупными
владениями митрополичьему дому принадлежало множество
владений различного размера в пределах Московского княжения
391
и его уделов и в некоторых уездах великого княжения. В
этих владениях не было посторонних митрополичьему дому
людей и земель, но юридический статус их, по крайней мере
первоначальный, неясен. В XV в. податные и судебные приви-
легии этих владений идут» несомненно, на убыль, но имели ли
митрополиты в XIV в. относительно этих владений права выс-
шего суда и дани, сказать невозможно.
Процесс сокращения, с течением времени, прав митропо-
литов, и в частности судебных и податных привилегий митро-
поличьих владений, не подлежит никакому сомнению, но
. исследование и описание этого процесса, в зависимости от сохра-
нившихся источников, возможно только в самых общих чертах.
Процесс протекал по двум линиям: по линии разрушения тер-
риторий, на которых под юрисдикцией митрополитов находи-
лись земли посторонних митрополичьему дому людей, и по ли-
нии ограничения иммунитетных привилегий митрополичьих
владений вообще.
Выше, при описании Селецкой волости, было рассказано, как
митрополичьи слуги и посторонние люди, преимущественно из
среды московского боярства, незаконно «осваивали в вотчину»
земли митрополичьего дома. Посторонние люди по своей службе
князьям получали от последних жалованные иммунитетные
грамоты и выводили таким образом освоенные земли из-под юрис-
дикции митрополитов. Самые значительные расхищения митро-
поличьих земель произошли, вероятно, в периоды вакантно-
сти митрополичьей кафедры, после смерти Алексея и после
Фотия, до поставления Ионы. В первой четверти XVI в. Селец-
кая волость представляется не в виде сплошной территории, а
как группа владений, чересполосно с которыми лежали вотчины
московских бояр и дворян.
Одновременно с разрушением цельности территории Селец-
кой волости митрополиты теряли права суда и дани. К сожале-
нию, сохранившиеся источники не дают возможности просле-
дить этот процесс, но конечные результаты процесса выясняют-
ся с полной несомненностью по актам первой трети XVI в. В это
время в Селецкой волости за митрополитами от былых кня-
жеских прав сохранилось только «конское пятно», ничтожный
с финансовой точки зрения доход.
392
Судя по сохранившимся актам, территории Романовской
волости, Карашской слободы и Луховца пострадали меньше
от незаконных захватов со стороны посторонних лиц, что объяс-
няется, быть может, отдаленностью этих владений от Москвы.
В общем же представляется несомненным, что уже во второй
половине XV в. нигде не было посторонних митрополичьему
дому земель и лиц, остававшихся под юрисдикцией митропо-
литов.
Большое количество сохранившихся жалованных грамот
великих и удельных князей дает возможность уверенно и полно
охарактеризовать податной и судебный иммунитет митрополичь-
их владений в том виде, в каком он сложился приблизитель-
но к середине XV в. Для более раннего времени несудимых и
льготных грамот до нас не дошло, вследствие чего нет возмож-
ности проследить этапы процесса сокращения прав митропо-
литов.
Исследуя жалованные грамоты митрополитам и монастырям
митрополичьего дома, мы сразу констатируем факт, что в них
нет ни одной податной или судебной привилегии, которой не
было бы в аналогичных жалованных грамотах монастырям и
частным лицам. Более того, мы не находим в них совсем или
встречаем как редкое исключение такие привилегии, которые
встречаются довольно часто в монастырских грамотах. Напри-
мер, мы не находим в митрополичьих грамотах такой привилегии,
как сместный торг. Беспошлинный торг митрополичьих людей
с посторонними людьми встречается только в меновной грамоте
митрополита Киприана 1390 г. на слободу Караш. Меновная была
подтверждена в 1483 г. вел. кн. Иваном III, но огромная тер-
ритория Карашской слободы находилась вообще на особом по-
ложении, а во всех прочих владениях митрополитов этой при-
вилегии, несомненно, не было.1
В судебном иммунитете митрополичьих грамот встречается
как редкое исключение обычная для монастырских людей приви-
легия отвечать на иски посторонних людей только на определен-
ные сроки, на два или три срока в году. Эта привилегия защи-
щала монастырских людей от поклепных и неосновательных
1 АИ, 1, № 215.
3»
исков в рабочее время. Эту привилегию мы находим только в
двух грамотах, притом позднего времени. В грамотах кн. Ва-
силия Ярославича 1455 г. и Андрея Васильевича 1473 г. на Зве-
нигородские владения митрополита этой привилегии нет, и
только в грамотах 1522 и 1525 гг. кн. Юрия Ивановича на те же
владения дана привилегия отвечать в году на два срока: зимой —
на Крещенье, а летом —на Петров день.1
В 1525 г. митрополичий дом купил с. Быково, в Суздальском
уезде, и в следующем году получил на него несудимую грамоту,
в которой, между прочим, содержалась привилегия для крестьян
Быкова отвечать в году на те же два срока, как в грамотах по
Звенигороду. Поскольку несудимость была дана крестьянам
Быкова, как и всем другим митрополичьим владениям, «опричь
душегубства и разбоя с поличным», в грамоте сделана оговорка:
«А учинится у них душегубство и разбой и татьба с поличным,
в году меж тех сроков в том его (т. е. митрополита) селе, и наши
бояре пришлют наших недельщиков с записью по его людей и
по крестьян, да тех его людей и крестьян дают на поруки на креп-
кие, да за порукою их приводят с собою вместе ко мне, великому
князю».2
Укажу еще на одну привилегию, очень частую в монастыр-
ских грамотах, которой нет ни в одной грамоте на митрополи-
чьи владения,—на данного пристава. Привилегия состояла
в том, что князь давал монастырю пристава, обыкновенно из
местных землевладельцев, соседей монастыря, по челобитью и
указанию властей монастыря. Посторонние люди могли предъ-
являть иски к монастырским крестьянам только через дан-
ного пристава. Мы имеем большое количество нес удимых жало-
ванных и различных указных грамот по всем митрополичьим
владениям, и ни в одной из них не находим данных приставов.
Для суждения о податных привилегиях жалованные гра-
моты являются очень ненадежным источником. По рутине и
старым шаблонам они перечисляют множество податей и повин-
ностей, уже не существующих или замененных денежными
1 Кн. № 276, лл. 109 об., 111. 113 и 121; кн. № 127, лл. 104 об., 107,
118 об. и 120 об.
* Кн. № 27(5, л. 186 об.; кн. № 127, л. 184 об.; Г о р ч а к о в. Указ,
соч. Приложения, 26—27.
394
налогами, а главное — ничего не говорят о новых налогах, ко-
торые в виде общего правила падали на всех без изъятий. Более
надежным источником являются льготные грамоты, которые
князья давали на небольшие сроки, в связи с различными
чрезвычайными событиями: вражескими разореньями,пожарами,
недородами и т. п. По митрополичьим владениям таких льгот-
ных грамот, выданных в различное время, по разным поводам,
на разные сроки, сохранилось два десятка. Приведу содержа-
ние одной из древнейших исопоставлю ее с аналогичной грамотой
Троицкому монастырю.
В 1436 г. вел. кн. Василий Васильевич дал Троицкому мона-
стырю льготную грамоту приписному монастырьку Успения
Богородицы на Воинове горе в Переяславском уезде. В грамоте
читаем: «которые будет люди разошлися по иным местам из тое
деревни, а придут опять в ту деревню те же люди старожильцы,
и тем людям на 5 лет ненадобе им никоторая моя дань, ни пис-
чая белка, ни ям, ни подвода, ни городовое дело, ни коня моего
не кормити, ни сен моих косити, ни ставленое, ни закосное, ни
портное, ни к дворскому, ни к сотскому, ни к становщику не
тянут ничем. А кого к себе призовут людей из иных княжений,
а не из моей отчины великого княжения, или кого себе окупят
в ту деревню, и тем людям пришлым и окупленым на 10 лет
ненадобе им моя никоторая дань... А волостели мои Аргунов-
ские и их тиуны в ту деревню к тутошним людям к старожиль-
цам и к пришлым и к окупленым не всылают ни по что, ни
судят их ни в чем опричь душегубства. А ведает их и судит игу-
мен Зиновий с братьею, или кому прикажет». Далее обычное
о сместном суде, а затем прибавлено: «А отсидят те люди уроч-
ные свои лета, и они потянут в мою дань к Сергиеву монастырю
с своею братьею по силам».1
Митрополичьи владения в Юрьевском уезде сильно постра-
дали от татарского набега 1445 г. (Мамутяка). Митрополит Иона
жаловался вел. кн. Василию Васильевичу, что «те села церков-
ные опустели от татар, да и от потугов не по силе, люди де из
них разошлись по иным местам, а живущих де людей осталось
мало». На это великий князь дал такую льготную грамоту:
1 Памятники соц.-экон. истории, № 39.
395
«которые люди ныне остались в тех селах или которые будут ста-
рожильцы из них разошлись по иным местам, а приидут в те села
церковные жити опять на свои места, ино тем людям... ненадобе
моя никоторая дань на 3 года. А кого в те села церковные при-
зовут жити из иных княжений, а не из моей отчины великого
княженья, и тем людям пришлым на 10 лет ненадобе моя дань.
Также и старожильцам и пришлым людям всем до их урочных
лет нанадобе ям, ни подвода, ни мыт, ни костки, ни восьмничее,
ни коня моего не кормят, ни лугов не косят, ни к сотским, ни
к дворским не тянут ни в какие проторы и в розметы, ни иные
никоторые пошлины им ненадобе. А наместники мои Юрьев-
ские и их тиуны в те села церковные ко всем людям не всылают
ни по что, ни кормов не емлют, не судят их ни в чем опричь ду-
шегубства. А правитчики и доводчики поборов на них не берут,
ни становщики к ним не въезжают ни по что. А ведает и судит
отец мой Иона митрополит всея Руси тех людей во всем, или
кому прикажет». Далее обычное о сместном суде, свобода от
постоя ратных людей, свобода от подвод и проводников гонцам
и приставам, право беспенно высылать с пиров незваных го-
стей, и в заключение прибавлено: «А отойдут тем людям уроч-
ные лета, и они потянут в мою дань по силам».1
Сравнивая льготные грамоты Троицкому монастырю и ми-
трополичьим владеньям в Юрьевском уезде, мы можем уклонить-
ся от попытки разрешить очень темный вопрос, какие именно
дани и пошлины лежали в это время на митрополичьих владе-
ниях и от каких они были свободны, и ограничиться двумя бес-
спорными и весьма важными выводами: 1) податной и судебный
иммунитет митрополичьих владений уже в начале правления
Ионы в существенных чертах ничем не отличался от монастыр-
ского иммунитета, и 2) в виде временной льготы митрополичьи
владения были освобождены от всяких даней и повинностей,
а после истечения льготных лет должны были нести всякие по-
туги (какие именно, точно определить невозможно) «по силам»,
на общих основаниях с монастырскими и другими привилеги-
рованными землями.
1 Кн. № 276, лл. 162—163; Горчаков. Приложения, 14.
396
В дальнейшем, во второй половине XV и в XVI в., судеб-
ные и податные привилегии митрополичьих владений, подобно
монастырским, подверглись дальнейшим сокращениям. Несуди-
мостьмитрополичьих владений была ограничена не только делами
о душегубстве, но также и делами о разбое и татьбе с поличным.
В 1421 г. вел. кн. Василий Васильевич разрешил митропо-
литу Фотию купить во Владимирском уезде волостную (княже-
скую) деревню и дал крестьянам, которых митрополит призовет
из иных княжений, льготу на десять лет, «а отсидят урок
10 лет, и они потянут в мою дань и в ям по силам»?
В 1458 г. вел. кн. Василий Васильевич дал той же деревне
льготу на пять лет, «а отсидят урок 5 лет, и они потянут в мою
дань и в ям по силам». В 1462 г. вел. кн. Иван Васильевич под-
твердил эту грамоту, «а христианом по сей грамоте свои уроч-
ные лета велел досиживать».1 2
В 1459 г. вел. кн. Василий дал льготу на два года крестья-
нам села Всеславского, во Владимирском уезде, — «погорело де
у них село все, не осталось ни кола, опричь митрополича двора».
В грамоте перечислены следующие подати и повинности: дань
великого князя, писчая белка, ям, подводы, мыт, тамга, осмь-
ничее и костки, кормление княжеского коня, кошение сена,
«ни к дворским не тянут ни в какие проторы, ни в розметы, ни
иные никоторые пошлины». Затем сделана оговорка относитель-
но городового дела: «А что делали города Володимира, и они
свою выть делают, а более того в ту два года города не делают».
В следующем году вел. кн. Василий дал льготу на три года
погорельцам села Поречья, того же Владимирского уезда: «А
отсидят свой урок 3 годы, и они потянут в мою дань с митропо-
личьими сельчаны по силе». В грамоте, по несовершенству редак-
ции, таможенные пошлины (тамга, мыт и пр.) не упомянуты,
но несомненно, что слово «дань» в грамоте употреблено в самом
общем значении—в смысле всех вообще податей и повинно-
стей.3
Приведенные три грамоты мне представляются особенно
показательными, так как именно во Владимирском уезде
1 ААЭ, I, № 21.
2 Кн. № 276, л. 270; Г о р ч а к о в. Приложения, 13.
8 ААЭ, 1, № 63; кн. 276, л. 211 об.; Г о р ч а к о в. Приложения, 14.
397
митрополиты пользовались исстари и при митрополите Алексее
очень большими податными привилегиями, как это можно видеть
из цитированного выше образца договора великих князей с ми-
трополитами.
Приведу в заключение две грамоты удельного князя Юрия
Ивановича. В льготной грамоте 1512 г. на третье поле села Хля-
бова (два поля того же села лежали в Московском уезде и были
вне компетенции кн. Юрия Ивановича) сказано: «А как отойдут
их урочные лета, пять лет, и они потянут в мою, княж Юрья
Ивановича, в дань и в ям и в посошной корм и во все пошлины
по книгам». В грамоте того же князя на владения в Звенигороде
1524 г.: «а как отсидят те его люди свои урочные годы, 5 лет, и
они потянут в мою княж Юрьеву Ивановича в Рождественскую
и в Петровскую дань и в ям и в примет и во все пошлины по кни-
гам писца моего».1
Учитывая неустойчивость податной терминологии и редак-
ционное несовершенство жалованных грамот, можно сказать,
что уже с начала XV в. митрополичьи владения, в виде общего
правила, должны были нести почти*все подати и повинности
того времени: дань в собственном смысле слова, ям и подводы,
городовое дело и другие менее значительные «пошлины».
Переходя от льготных грамот, на определенные сроки и в
зависимости от особых обстоятельств случая, к жалованным
грамотам в узком смысле слова, мы можем сделать несколько
интересных дополнительных наблюдений относительно податных
привилегий митрополичьих владений. Самые большие привиле-
гии мы находим не в общих грамотах и не в грамотах великих
князей, а в таких грамотах, которые были даны в виде осо-
бой милости и освобождали то или иное владение от одной-двух
повинностей. Подобные грамоты часто давали не великие князья,
а удельные. Вот примеры подобных грамот.
В середине XV в. кн. Михаил Андреевич Верейский пожало-
вал небольшую группу рыбных ловцов Череповецкого мона-
стыря, в Белозерском уезде: «ненадобе им моя дань, ни города
делати, ни тесу тесати, ни иные никоторые пошлины. А бояре
1 Кн. № 276, л. 102 об. и 125. Примет, приметные деньги — особый
сбор на оборудование городовых укреплений.
398
мои и дети боярские в том селе в монастырском у тех крестьян не
ставятся, ни кормов у них не емлют».1
Характер исключительной милости носят две грамоты вел.
кн. Василия Ивановича на с. Голенищево, которое было под-
московной резиденцией митрополитов. Грамота 1522 г. освобож-
дала крестьян Голенищева (а не всех митрополичьих сел в
Московском уезде) от участия в постройке каменных стен Китай-
города, что было временной и чрезвычайной повинностью, —
крестьяне с Голенищева «города моего не делают, ни камени, ни
извести к городу не возят, ни в ров им дела моего великого кня-
зя не наряжают», т. е. они не участвуют в добывании камня для
постройки и для пережига камня на известь.1 2
В 1525 г. на Вяземском яму было велено стоять подводам
со всех сох: вотчинниковых, помещичьих, монастырских, цер-
ковных и митрополичьих, но по челобитью митрополита особой
указной грамотой (а не жалованной) было сделано исключение
для крестьян Голенищевского владения.3
Удельные князья: Юрий Васильевич, Андрей Васильевич,
Михаил Андреевич и Юрий Иванович, давали иногда митропо-
личьим владениям в их уделах привилегию платить за в с е
подати и повинности ежегодный оброк. Такую же привилегию
удельные князья давали нередко и монастырям.4
Мы имеем несколько жалованных общих грамот начала XVI в.
почти по всем владениям митрополитов. В них мы находим по-
стоянно следующие привилегии. 1) Поскольку все митрополи-
' чьи владения были неподсудны и неподведомственны наместни-
кам и волостелям, они были свободны от наместничьих кормов
и всяких наместничьих доходов и от поборов и кормов всяких
наместничьих «пошлинных людей», доводчиков, приставов и
т. д. 2) Повсеместно митрополичьи владения были свободны от
постоя и кормов ратных людей, проходивших в Москву на службу
1 Кн. № 276, л. 322 об. А м в р о с и й. История росс, иерархии, VI. 675.
1 Кн. № 276, л. 44 об.; кн. № 127, л. 37.
3 Кн. № 276, л. 45; кн. № 127, л. 37 об.
♦ Грамота кн. Михаила Андреевича — Амвросий. История росс,
иерархии, VI, 682; грамота 1465 г. кн. Юрия Васильевича — кн. № 276, 81
об.; грамота 1473 г. кн. Андрея Васильевича — кн. №276, л. ПО; грамота
кн. Юрия Ивановича 1525 г. — там же, л. 324.
399
или возвращавшихся домой со службы. 3) Во всех общих
грамотах упоминается также свобода от подвод, проводников
и кормов княжеским гонцам и всяким приставам при их проезде
через митрополичьи владения. Такую же привилегию имели
обыкновенно и монастыри, но следует оговориться, что ее не-
редко нарушали гонцы со «скорыми» или с «ратными» вестями.
Наконец, 4) в жалованных грамотах обыкновенно содержится
еще одна небольшая привилегия — право митрополичьих кре-
стьян «беспенно», т. е. без опасения судебной ответственности,
высылать с пиров незваных гостей, из числа соседей или из
числа наместничьих людей, хотя бы высылка сопровождалась
«боем и грабежей».
В жалованной грамоте вел. кн. Василия Васильевича кре-
стьянам митрополичьих сел в Юрьевском уезде сказано о не-
званных на пиры: «яз, князь великий, тех велел им бити, да еще
им быти от меня, от великого князя, в казни. А что ся у них учи-
нит убытка, и яз, князь великий, велел тот убыток тем же за-
плати™ без суда и без неправы, кто придет незван».1
Мне казалось необходимым остановиться так долго на подат-
ных привилегиях митрополичьих владений потому, что в исто-
рической литературе существует преувеличенное, как мне ка-
жется, представление о привилегированности митрополичьих,
церковных и монастырских владений. Следует еще напомнить,
что в виде общего правила все эти владения не были свободны
от тех новых налогов, которые были вводимы вновь в Москов-
ском государстве, объединенном под властью московских го-
сударей. Отмечу, наконец, что, при введении в середине XVI в.
большой сохи в 800 четей, для церковных и монастырских вла-
дений была установлена соха в 600 четей. Учитывая все ука-
занные обстоятельства, можно сказать, что привилегирован-
ность митрополичьих и монастырских земель выражалась не
столько в свободе от тех или иных налогов и повинностей, сколь-
ко в том, что во владениях этих учреждений, сравнительно более
крупных, крестьяне были лучше защищены от притеснения кня-
жеской администрации и от обид со стороны посторонних людей,
чем в мелких поместьях и вотчинах. Затем эти учреждения,
1 Кн. № 276, л. 163.
400
располагая большими средствами, имели возможность при-
влекать к себе крестьян ссудами и различными льготами.
Податные привилегии находились в тесной связи с судебным
иммунитетом, так как освобождение владения грамотчика от
суда наместников и волостелей всегда сопровождалось освобож-
дением также от подведомственности владения и в администра-
тивном отношении, следовательно и от тех доходов наместников и
волостелей, которые были связаны с их административными
функциями. Нет сомнения, что судебные привилегии митро-
поличьих владений подверглись с течением времени значитель-
ному сокращению, но проследить процесс этих сокращений так
же трудно, как и сокращение податных привилегий.
Для XIV в. мы имеем только два источника: упомянутый
выше образец договора великого князя имя рек с митрополитом
и меновную грамоту на слободу Караш в Ростове, 1390 г. От-
носительно договора следует заметить, что он находится только
в церковно-литературных памятниках — в Четьях-Минеях и
в Сборнике митрополичьих посланий — и отсутствует в книге
списков земельных крепостей митрополичьего дома, которая
является для нас основным источником.
Переходя к содержанию договора, мы прежде всего не без
удивления замечаем, что он говорит о митрополичьих владе-
ниях только в одном Владимирском уезде и ссылается на то,
«как было изстари и прй митрополите Алексее». Если договор
великого князя с митрополитом возобновляется при смене лиц
на митрополичьей кафедре, то непонятно, почему в нем нет ни
слова о владениях митрополитов в других уездах кроме Вла-
димирского, хотя бы только о тех, которые были при Алексее.
Далее непонятно полное противоречие договора всем сохранив-
шимся грамотам позднейшего времени, по Владимирскому и
другим уездам. Мы не знаем, договаривались ли великие кня-
зья с митрополитами, и если действительно договаривались,
то пользовались ли дошедшим до нас образцом договора.
Все это заставляет относитьс,я к показаниям договора с боль-
шой осторожностью. Митрополиты хранили договор и другие
подобные документы, например ханские ярлыки, которые давн )
уже утратили всякое практическое значение, но могли приго-
диться митрополичьему дому в борьбе против наступления
26 с. Б. Веселовский 4Л
светской власти на независимость и старинные права митро*
политое.
По договору великий князь отказывался от всякого суда
как во владимирских селах самого митрополита, так и в селах
домовых монастырей. Возможно, что таким неограниченным
правом суда пользовались в своих владениях владимирские
епископы в XIII в., а в XIV в. —митрополиты, взявшие в свое
управление села Владимирской кафедры, но во всех известных
нам грамотах XV в. несудимость подвергается ограничениям:
сначала «опричь душегубства», а затем «опричь душегубства,
разбоя и татьбы с поличным».
В грамоте вел. кн. Василия Дмитриевича митрополиту Фотию
(1425) на владения в Медуше, Владимирского уезда, несудимость
ограничена делами о душегубстве. Поскольку разбой и татьба
с поличным оставались подсудными митрополичьему воло-
стелю, в статье о сместном суде сделано добавление относительно
тех случаев, когда в разбойном илитатином деле были замешаны
посторонние люди: «А татя и разбойника оба судьи содного каз-
нят, а которой судья не имет казнити, тому быти самому от меня
кажнену».1
Эта статья несудимой грамоты нуждается в некотором пояс-
нении. Дело в том, что статья о сместном суде, формулирован-
ная в шаблонных выражениях, гласила: «А прав ли будет, вино-
ват ли митрополич человек, ино ведает его митрополич (судья)
и правде и в вине, а волостели мои и ихтиуни не емлют у митро-
полича человека, ни у правого, ни у виноватого, ничего, а
митрополич судья не вступается потому-ж ни в правого, ни в ви-
новатого». Грамота напоминает судьям, что «казнь», т. е. публич-
но-правовое наказание татя и разбойника, есть их обязанность.
В деле взыскания пошлин с виноватого каждый судья ведал
своего человека и не должен был «вступаться» в чужого, но в каз-
ни, в наказании татя и разбойника судьи должны были дейст-
вовать «содного», т. е. вместе.
Дальнейшее сокращение судебных привилегий мы находим
н грамоте 1464г.вел. кн. Ивана на все владения митрополита
во Владимирском уезде. Дела о разбое и татьбе с поличным изъ-
» Кн. № 276, л. 250; кн. № 127, л. 267 об.
402
яты из ведения митрополичьих приказчиков, но в виде особой
милости они становятся подсудными не княжеским наместникам,
а непосредственно самому князю: «А случится разбой или татьба
с поличным, и наместники мои (т. е. великого князя), дадуг
своих приставов да велят дати обоих истцов на поруки, да по-
ставят их передо мной, перед великим князем, и яз, князь вели-
кий, сам тому исправу учиню».1
В льготной и несудимой грамоте того же князя 1474 г. на
пустоши в Медушской волости мы находим уже трафаретную
формулировку несудимости, как в грамотах этого времени мона-
стырям и частным лицам: «А наместницы мои Володимирские
и волостели Медушские и их тиуны тех людей митрополичьих
не судят ни в чем опричь душегубства и разбоя и татьбы с полич-
ным, ни кормов своих у них не емлют и не всылают к ним ни по
что. А праведчики и доводчики поборов своих у них не берут и
не въезжают к ним ни по что. А ведает и судит отец мой митро-
полит тех своих людей сам, или кому прикажет. А случится суд
сместной тем его людям с городскими людьми или с волостными,
и наместницы мои и волостели и их тиуны судят, а митрополии
прикащик с ними судит, а присудом делятся наполы. А кому
будет чего искати на митрополичье прикащике, ино его сужу яз
сам, князь великий, или мой боярин введено#».* *
Ограничение привилегий происходило с течением времени
не по общему плану и не во всех владениях сразу, а от случая
к случаю. Так, в 1495 г. Борисоглебский домовый монастырь
получил от вел. кн. Ивана грамоту на все его владения в Перея-
славле. Грамота была дана «по грамотам» прадеда вел. кн.Ивана,
вел. кн. Дмитрия Ивановича, деда и отца, что значит, что если
не в подробностях, то в существенном она воспроизводила ста-
рые пожалования. Дела о разбое и татьбе с поличным оставлены
в ведении бо рис огл ебс кого игумена, но он их только «судит»,
без права постановлять решение: «А учинится суд межи тех
людей монастырских за поличным, ино их в том судит игумен
борисоглебской да доложит меня, великого князя, или моего
1 Кн. № 276, лл. 247—248.
• Кн. № 276, л. 250 об. — 251; кн. № 127, лл. 258—259.
26*
403
боярина введеного. А не доложа ему меня, великого князя, или
моего боярина, и ему ни оправити, ни обвинити никого».1
В 1504 г. митрополит Зосима получил от вел. кн. Ивана но-
вые жалованные грамоты по всем владениям. До нас дошли гра-
моты по Московскому, Коломенскому, Переяславскому, Юрьев-
скому и Владимирскому уездам.2
Судебные привилегии во всех грамотах изложены дословно
одинаково, и потому я приведу выдержки только из грамоты
по Московскому уезду: «Наместницы наши Московские и воло-
стели и их тиуни тех его (митрополита) людей не судят ни в чем
опричь душегубства и разбоя с поличным. А ведает и судит отец
наш Симон, митрополит всея Руси, тех своих людей сам во всем,
или кому прикажет. А случится суд сместной тем его людям с
городскими людьми или с становыми или с волостными, и на-
местницы наши Московские и волостели и их тиуны тех его людей
судят, а отца нашего Симонов митрополич прикащик с ними-ж
судит, а присудом делятся наполы. А кому будет чего искати
на митрополиче прикащике, ино его сужу яз, князь великий,
или мой боярин введеной». Таким же 4-статейным шаблоном
определяются в начале XVI в. судебные привилегии и всех мо-
настырей и частных лиц.
Последующие несудимые грамоты митрополичьим владениям
уточняют грамоты 1504 г. и дают несудимость «опричь душегуб-
ства и разбоя и татьбы с поличным».
На особом положении находилась слобода Караш Ростов-
ского уезда. Выше было рассказано, что митрополит Петр купил
у тарусских князей Алексин с княжескими правами суда и дани:
«с данью и с оброки и с судом, и разбой и татьба с поличным и
с душегубством, и со всеми пошлинами». С такими же правами
суда и дани вел. кн. Василий Дмитриевич выменял у митропо-
лита Киприана Алексин на Карашскую слободу. В 1485 г.
вел. кн. Иван подтвердил без изменений меновную грамоту своего
деда. Затем грамота 1485 г. была подтверждена, повидимому
без изменений, вел. кн. Василием Ивановичем и царем Иваном.
1 Кн. № 276, л. 140; Г о р ч а ко в. Приложения, 13.
а Кн. № 276, лл. 80—81, 124 об. — 126, 151, 164 об. — 166, 269—270*
ААЭ, I, № 139. ’
404
В 1584 г. царь Федор дал митрополиту Дионисию новую грамоту,
«такову-ж, как у него в старой грамоте было писано». Затем
грамота царя Федора получала подтверждения: в 1587 г. на
имя митрополита Иова, в 1598 г. — царя Бориса на имя патриарха
Иова,в 1607 г,—Василия Шуйского на имя патриарха Гермогена,
в 1613 г. — царя Михаила и в 1657 г, — царя Алексея.1
Читая все эти подтверждения меновной грамоты, мы впали
бы в большое заблуждение, если бы сделали вывод, что огром-
ные судебные и податные привилегии Карашской слобо-
ды оставались с коцца XIV в. неприкосновенными. В под-
тверждениях меновной грамоты мы можем наблюдать .то же,
что в истории всех жалованных грамот вообще. Жалованные
грамоты, как известная форма правотворчества правительствен-
ной власти, в XVI—XVII вв. были пережитками старины,
утрачивавшими с течением времени свое практическое зна-
чение. Отвергнуть сразу эту изжившую себя форму правотвор-
чества московские государи не могли. Они подтверждали ста-
рые грамоты, путем подписей на обороте или путем переписки
наново старых грамот, вносили при этом иногда те или иные
изменения, большею частью небольшие, но никогда не задава-
лись сложной задачей пересматривать старые, накопившиеся
веками пожалованья и приводить их в соответствие с новыми
условиями жизни. Неотложные запросы текущей политики они
удовлетворяли общими и специальными указами, «уложения-
ми» и судебниками, минуя и игнорируя старые жалованные
грамоты.
В 40—50-х годах XVI в. повсеместно были введены губные
учреждения, в 60-х годах были отменены кормления и отстав-
лены наместники и волостели. Приблизительно тогда же вме-
сто суда бояр введеных были учреждены Разбойный и другие
судные приказы. Наконец, с начала Смутного времени нача-
лось введение новых органов местной власти — городовых
воевод. Эти крупные реформы, не говоря о других, более мел-
ких, произвели коренные и всесторонние изменения в области
центрального и местного суда и управления. Между тем в много-
1 П. Иванов. Описание Гос. архива старых дел, 212—214; АИ,
1, № 215; кн. № 276, лл. 14—15.
405
численных жалованных грамотах царей Бориса Годунова,
Василия Шуйского и Михаила Романова мы не находим почти
никаких отражений этих крупнейших реформ. В 1620—1630 гг.
правительство произвело пересмотр и переписку «по новому
уложенью» всех жалованных грамот всех категорий грамот -
чиков, и в новых грамотах, переписанных со старых, мы не
без удивления читаем старые трафареты несудимости от на-
местников и волостелей и их тиунов, о суде бояр введеных и т. п.
Если мы попытаемся выяснить, в чем же состояло новое уло-
женье, по которому были изменены и переписаны наново старые
грамоты, то увидим, что новое уложенье обошло молчанием
все вопросы новой организации суда и управления, как давно
решенные и всем хорошо известные. В области государствен-
ного обложения новые грамоты оставили в неприкосновенности
старые налоги и повинности, существовавшие до воцарения
Михаила Федоровича, хотя некоторые из них уже давно были
отменены, а все — утратили свое былое финансовое значение.
Самым существенным в новом уложенье было то, что оно воз-
ложило на всех грамотчиков без исключения обязанность пла-
тить деньги за стрелецкий хлеб и большие ямские деньги. По
существу это не было новостью, так как правительство царя
Михаила, под влиянием острой нужды в средствах, уже в
1613 г. ввело эти налоги и потребовало платежа их от всех
без изъятий. В исследовании о сошном письме я подробно разъ-
яснил, как и почему все старые налоги после Смуты утра-
тили свое финансовое значение, и показал, что большие
ямские деньги и стрелецкий хлеб стали главными налогами
для всех категорий тяглых людей. Таким образом, правитель-
ство царя Михаила, не ставя принципиально вопроса об
отмене старых податных привилегий, поскольку они еще суще-
ствовали, путем практики пришло к этому и при пересмотре жа-
лованных грамот зафиксировало отмену. 1
1 С. Б. Веселовский. К вопросу о пересмотре и подтверждении
жалованных грамот в Сыскных приказах в 1620—1630 гг. (Чтения Об-ва
ист. и древн. росс., 1907); его же. Сошное письмо, т. I. М., 1915. См.
в особенности гл. 2 — Посошные налоги XVI в., перешедшие в XVII век.
и гл. 3 — Налоги, введенные после Смуты.
406
-Возвращаясь, после отступления относительно жалован-
ных грамот вообще, к привилегиям Карашской слободы, мы
прежде всего должны выразить сожаление, что не имеем почти
никаких данных, чтобы проследить и изобразить конкретно
несомненный процесс сокращения больших судебных приви-
легий Карашской слободы, изложенных в меновной грамоте
митрополита Киприана. Изложение приходится строить на
общих соображениях.
Меновная грамота и жалованная грамота царя Федора дают
слободе полную несудимость и обещание не «выводить никаких
судов» из слободы, но мы хорошо знаем, что вскоре после вве-
дения губных учреждений был учрежден Разбойный приказ,
в ведение которого было отдано все губное дело повсеместно,
кроме уездов Поморья, в которых губных старост и все дело
суда ведали Новгородская и Устюжская чети. Разбойный при-
каз назначал или утверждал губных старост и целовальников,
давал им наказы, контролировал деятельность старост и был
высшей инстанцией во всех вопросах губной юстиции. Мы знаем,
что некоторые крупные монастыри и, вероятно, иерархи церкви
получали право иметь своих особых губных старост и цело-
вальников, но во всяком случае и всегда Разбойный приказ
оставался высшей инстанцией для всех губных дел. Поэтому
нет сомнения, что и Карашская слобода была подведомственна
Разбойному приказу, который в случае надобности «выводил»
губные дела карашских слобожан на свое окончательное ре-
шение.
Укажу на другую привилегию — на сместный суд. По
меновной и жалованной грамотам сместный суд должен был
происходить «на рубеже», т. е. на границе владения, как это
было принято у независимых князей разбирать сместные тяжбы,
съехавшись на границах княжеств. Вел. кн. Иван III дал
Ростов в пожизненное владение своей матери, вел. кн. Марье.
Повидимому, еще до этого у митрополичьего приказчика
Карашской слободы происходили какие-то недоразумения
с ростовскими наместниками. По жалобе митрополита
вел. кн. Марья послала в Ростов своему наместнику Григ. Ром.
Каменскому следующий указ: «что его (т. е. митрополита)
волость слобода Караш, и тем деи людям, которые живут
4Q7
в Караше, суд им йвстарины на рубеже, на них ли кто чего взы-
щет, или они на ком что взыщут. И о чем суд случится смеет-
ной моим людям великие княгини ростовцам с митрополичьими
людьми с карашскими, и вы сводите суд на обе стороны по ста-
рине, также и все мои приказники ростовские с митрополичьими
приказниками с карашскими суд держат по старине». 1
После отмены в 60-х годах кормлений и отставки Намест-
ников и волостелей и учреждения в Москве судных приказов
все судоустройство и судопроизводство Московского государ-
ства подверглось коренным Изменениям, и сместный суд стал
выходить из практики. Мы еще не знаем подробностей этого важ-
ного явления, но хорошо известно, что с введением власти го-
родовых воевод от сместного суда не осталось никаких следов.
До нас дошло множество наказов городовым воеводам, и много
наказов напечатано в разных изданиях, но ни в одном на-
казе мы не находим сместного суда. Подсудность всех дел
в Московском государстве определялась как в центре, в прика-
зах, так и на местах — по ответчику, т. е. иск следовало предъяв-
лять в том приказе, в котором был «ведом судом» ответчик. Нет
никакого сомнения, что этот порядок предъявления исков
распространялся и на Карашскую слободу. Жалованная гра-
мота по рутине говорит о сместном суде наместников «на ру-
беже», тогда как наместников давно уже не было, а воеводы
судили всегда единолично у себя в приказной избе.
В заключение исследования судебного иммунитета митро-
поличьих владений следует сказать несколько слов по во-
просу о соотношении между судебными привилегиями церков-
ных и монастырских владений, известными нам из жалованных
грамот, с одной стороны, и каноническим правом, заимствован-
ным русской церковью у Византии, и уставами и грамотами
князей, определявшими компетенцию церковного суда. Наши
специалисты по истории церковного права изучали источники
византийского канонического права, уставы князей о церков-
ном суде и другие источники церковной истории, но не инте-
ресовались отношением их к княжеским иммунитетным гра-
мотам.
1 Кн. № 276, л. J6 об.; Горчаков. Приложения, 1&.
408
История церковного суда до XVII в. известна нам, в зависи-
мости от источников, только в общих чертах. В древнейшее
время все духовенство, священнослужители в собственном
смысле слова, во всех делах было подсудно только епископу.
Церковному же суду были подсудны также так называемые
«церковные люди»: церковнослужители, а также лица, на-
ходившиеся под особым покровительством церкви, например
паломники, жившие при церквах, прощеники и т. п. Кроме
того суду церкви были подсудны все миряне: 1) в преступ-
лениях против церкви и религии (например, в святотатстве,
волшебстве, еретичестве, осквернении могил и т. п.); 2) в пре-
ступлениях против нравственности и норм семейного и наслед-
ственного права, как прелюбодеяние, развод, изнасилование
Женщины, споры супругов об имении и дела о наследстве.
В Московской Руси, по мере усиления власти великого князя,,
компетенция церковного суда быстро сокращается. Подроб-
ности этого процесса нам неизвестны, но в исследовании су-
дебного иммунитета мы можем отметить следующие очень важ-
ные для нашей темы и несомненные факты.
Судебный и податной иммунитет княжеских жалованных
грамот оформляется не ранее XV в. В первых же дошед-
ших до нас грамотах мы видим, что он складывается в су-
щественных чертах одинаково как для светских, так и для
церковных и монастырских грамотчиков. При этом в иммуни-
тете церковным учреждениям и монастырям мы не находим
никаких отражений тех широких прав церковной власти в;
области суда, которые нам известны по памятникам канони-
ческого права и княжеским уставам о церковном суде. Это
вовсе не значит, что от этих прав ничего не осталось, что они пол-
ностью были отменены великокняжеской властью. Мы знаем,,
что борьба между светской и церковной властями за положе-
ние в государстве и обществе, и в частности в области суда, про-
должалась и в последующие столетия, но это борьба происхо-
дила в других плоскостях и нашла очень слабое отражение
в практике иммунитетных пожалований. В частности, судебный
иммунитет митрополичьих владений складывался по образцам,
княжеских пожалований монастырям и частным лицам, а не
по образцам канонического права.
409
Выше было сказано, что после падения Византийской им-
перии и разделения митрополии «всея Руси» московские митро-
политы утратили свое независимое положение относительно
княжеской власти, и церковь стала получать характер нацио-
нально-государственного учреждения. При вел. кн. Иване III
иммунитет митрополичьих владений уже ничем не отличался
от иммунитетных пожалований монастырям и частным ли-
цам. Но этим дело не ограничилось. Иван III и е/о сын не-
редко допускали противоканоническое вмешательство в сферу
исконных судебных прав митрополита и владык: они давали
монастырям и принтам соборных и приходских церквей
жалованные грамоты с несудимостью не от наместников и
волостелей, а от суда соответственных церковных властей. Эти
«несудимые» грамоты, по которым грамотчики становились под-
судными непосредственно княжескому суду, вызвали на Стогла-
вом соборе протест духовенства, и собор постановил впредь
таких несудимых грамот не давать. Это постановление Стогла-
вого собора было понято некоторыми историками неправиль-
но — в том смысле, что собор постановил не давать жалованных
грамот вообще. По этому поводу позволю себе рассказать один
эпизод из истории жалованных грамот, не исследованный еще
в исторической литературе и имеющий прямое отношение к моей
теме.
Во исполнение приговора Стоглавого собора в начале 1551 г.
был предпринят пересмотр всех жалованных грамот, всех ка-
тегорий грамотчиков. Некоторые грамоты, требовавшие боль-
ших изменений, были, вероятно, переписаны наново. Большин-
ство же грамот было подтверждено подписью на обороте,
причем одни грамоты были подтверждены полностью, другие —
с оговорками. По этим оговоркам мы можем судить, с каких
точек зрения старые грамоты подвергались пересмотру и изме-
нениям.
В области церковного суда правительство молодого царя
уступило церковной власти, но одновременно сделало попытку
ограничить податные привилегии церкви и монастырей.
Пересмотр продолжался, наверное несколько месяцев, но
все подписи датированы 17-м числом мая 1551 г. Приведу
несколько примеров. На грамоте Троицкому монастырю
410
(по Московскому уезду) подписано, что царь, выслушав
грамоту, велел ее подписать на свое имя, «опричь ямских денег
к посошные службы и тамги и мыта, — то им давати. А опричь
сей подписи царь и великий князь сей грамоты рушити не ве-
лел никому ничем. А после того царь и государь приказал —
мыта на них не велел имати». Грамоты тому же монастырю на
посады содержат очень существенное ограничение привилегий
монастырских слобод. Так, в подписи на грамоте по Кашину
сказано, что царь не велел рушить грамоту «опричь ямских
денег и посошные службы и тамги, —то их дворнику давати.
А кто у них в том дворе опричь одного дворника учнет жити
людей, и тем всякие подати давати с черными людьми ровно, и
наместницы наши Кашинские и их тиуны судят, как иных
черных людей посадских».
По вопросу о церковном суде на многих грамотах мы на-
ходим следующую оговорку, вытекавшую прямо из постанов-
ления собора о несудимых грамотах. В подписи на грамоте
Махрищскому монастырю (по Переяславскому уезду) сказано:
«А кому будет чего искати на самом игумене и на старцах,
ино их судит отец наш Макарий, митрополит всея Руси, а при-
кащика их и людей и крестьян сужу яз, царь и великий князь,
или мой боярин введеной». В подписи на грамоте Троицкому
монастырю (по Московскому уезду) сказано: «А кому будет
чего искати на троицком игумене, ино его судит отец наш Мака-
рий митрополит всея Руси, или кто по нем иный митрополит
будет. А старцев Троицкого Сергиева монастыря меж себя су-
дит троицкий игумен Артемий, или кто иный игумен будет.
А кому будет чего искати на их монастырском прикащике и на
слугах и на монастырских крестьянах, ино их сужу яз, царь
и великий князь, или мой боярин введеной» 1
Вот всё отражение решений Стоглавого собора в жалован-
ных грамотах. Нельзя не признать его весьма слабым. Ведь под-
судность митрополиту, как главе всей церкви, игуменов, мона-
стырских старцев и вообще всего белого и черного духовенства
1 ААЭ, I, №№ 166 и 179; Грам. Кол. Эк., по Ростову №8; там же по
Юрьеву Польскому № 3, л. 38; т а м ж е по Дмитрову № 68 (общий № 3780).—
Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 527, лл. 212 об. и 207.
411
была основным принципом церковного суда со времени при-
нятия Русью христианства. Великие князья Иван III и Ва-
силий нарушали этот принцип, и в этом отношении пересмотр
жалованных грамот в 1551 г. был только возвратом к старому.
Что касается подсудности царскому суду светских лиц — при-
казчиков, людей и крестьян, то она давно уже была утверж-
дена практикой выдачи несудимых жалованных грамот. Таким
образом, мы видим, что и после Стоглавого собора и пересмот-
ра всех жалованных грамот в 1551 г. история церковного суда,
в собственном смысле слова, продолжала протекать по своим
особым путям, за пределами иммунитетных грамот.
ГЛАВА 5
ДВОР МИТРОПОЛИТОВ, ЕГО ОБРАЗОВАНИЕ
И ЛИЧНЫЙ СОСТАВ
Для управления, суда и сбора доходов в огромной русской
митрополии митрополиты нуждались в большом количестве
помощников. Эти помощники и слуги составляли двор мит-
рополитов. Описание двора, как института церковного управ-
ления, выходит за пределы моей темы. Двор митрополитов
интересует нас как феодальная организация, образовавшаяся
в северо-восточной Руси в XIV в. на основе земельных владе-
ний митрополичьего дома. Владение землей и связанные с ним
хозяйственные задачи сообщили двору митрополитов такие
черты, которые по существу были чужды власти митрополитов
как церковной организации, возглавлявшей русскую церковь.
Подходя к вопросу с этой точки зрения, следует в первую
очередь попытаться по возможности осветить возникно-
вение и образование двора, когда митрополиты покинули
Киев и переселились сначала во Владимир и, наконец, в
Москву.
С греками Максимом, Феогностом и Фотием, с волынянином
Петром и болгарином Киприаном приезжали на Русь их
соотечественники и вообще близкие им по призванию и
службе люди, но у нас нет указаний на то, чтобы количество
этих пришельцев было значительно; эти пришельцы не
приживались на Руси, возвращались на родину при смене
митрополитов и не входили поэтому в состав того двора,
который образовался в Москве из отечественных, русских эле-
ментов.
413
Поскольку первые же митрополиты взяли в свое управле-
ние земельные владения Владимирской епархии, можно думать,
что вместе с этим они унаследовали и некоторое количество
слуг. Это были те «владимирские крылошане», которые упоми-
наются в числе митрополичьих дворян, сопровождавших Митяя
в его поездке в Константинополь (см. ниже). Дальнейший рост
двора находился в прямой связи с образованием того огромного
фонда земельных владений, который был описан выше. В 1354 г.
собор патриархов санкционировал перевод митрополичьей ка-
федры из Киева во Владимир, и в том же году в митрополиты
был поставлен Алексей. За 24 года своего правления митропо-
лией Алексей обеспечил кафедру материально большими зе-
мельными владениями и привлек к себе на службу большой
двор. В своих крупных владениях, в Луховце, во Владимире,
в Алексине, в Селецкой волости Московского княжения и в
Романовской волости в Переяславле, митрополиты пользова-
лись правами удельных князей. Соответственно этому и двор
митрополитов был организован по образцу княжеских дворов.
У митрополитов были свои бояре, дворецкий, казначей, дьяки
и слуги, дети боярские разных служб и чинов.
Летописный рассказ о поездке в Константинополь Митяя
к патриарху для поставления сообщает несколько очень ин-
тересных сведений о митрополичьем дворе в том виде, как он
сложился при митрополите Алексее. После смерти Алексея
вел. кн. Дмитрий Иванович, не считаясь с мнением и возраже-
ниями некоторых русских иерархов, решил во что бы то ни
стало провести своего кандидата — Митяя и снарядил в Кон-
стантинополь большое посольство. Во главе посольства он
поставил своего боярина Юрия Васильевича Кочевина Але-
шинского, дал Митяю значительные наличные средства и чистый
бланк кабалы за своей печатью, по которой Митяй мог занять
любую сумму денег, и для почетности посольства присоеди-
нил к нему большую свиту. В состав свиты вошли три архиман-
дрита: Иван Петровский, Пимен Переяславский (Горицкий)
и Мартин Коломенский, «и иные мнози игумены и пресвитеры и
дьяконы и иноцы и крылошане владимирские и люди дворные
митрополичьи лучшие, и слуги пошлые, сиречь лучшие, митропо-
личьи, и казна митрополичья и бояре»... «а се митрополичьи
414
бояре: Федор Шолохов, Иван Артемьев Коробьин, да Андрей
брат его, Нестер Барбин, Степан Ильин Кловыня» и два тол-
мача..., «и бысть их полк велик зело».
Не доехав до Константинополя, Митяй внезапно занемог
и скоропостижно умер. Летописец обходит молчанием зага-
дочную смерть Митяя и только говорит о случившемся при этом
чуде: «море не даша поступати кораблю», пока тело Митяя не
перенесли в небольшое судно. После этого корабль стал бла-
гополучно «поступать» и прибыл в Константинополь. После
погребения Митяя в его свите тотчас возгорелась «замятия ве-
лия»—часть свиты стала на сторону архимандрита Ивана,
а во главе бояр и большей части свиты стал Пимен, решивший
всеми средствами добиться поставления в митрополиты. Ар-
химандрита Ивана заковали в вериги, нудили голодом и гро-
зили утопить в море. Пимен и его сторонники захватили всю
казну, сделали более чем на 20 000 руб. долгов от имени вели-
кого князя и раздавали «сюду и сюду» посулы, поминки и дары.
Кроме посулов и взяток пустили в ход поддельную гра-
моту к патриарху за печатью великого князя, «на хартию ис-
писанную, имущу печать великого князя и описания не имущу»,
вписали в нее имя Пимена и добились его поставления.
Когда посольство вернулось в Москву и вел. кн. Дмитрий
узнал обо всем, то он приказал снять с Пимена белый клобук,
заковал его в вериги и сослал в заточенье в Чухлому, «а дру-
жину его и думцы и советницы его, и клиросницыповеле развес-
ти и в вериги железные посажати». 1
Колоритный рассказ летописи показывает, что митропо-
личьи дворяне и клирошане были непрочь при случае принять,
участие в борьбе кандидатов, как это делали обыкновенно кня-
жеские бояре и слуги в борьбе князей из-за столов. Но расчет
Пимена на то, что великий князь склонится перед решением
патриарха, не оправдался, и участники его дерзкой проделки
понесли заслуженное наказание.
После неудачного поставления на митрополичий стол Митяя
наступил длительный период, когда дом митрополита в Москве
пустовал. Мы не знаем, кто управлял в это время земельными
* ПСРЛ, XI. 39—41.
415.
владениями, но двор, организованный Алексеем, распался,
а те дворяне, которые оставались при пустующем доме, не толь-
ко не охраняли митрополичьих владений, но сами участвовали
в их расхищении. Таким образом, когда Киприан после пре-
реканий с московским правительством занял, наконец, митропо-
личий стол, то ему пришлось устраивать свой двор вновь. Поло-
жение Киприана, как чужеземца, принятого в Москве к тому
же недружелюбно, было весьма затруднительно. Этим,
вероятно, объясняется пестрый состав его думных дворян, о
котором мы имеем сведения в меновной грамоте на Карашскую
слободу.
В мене принимали участие: со стороны вел. кн. Василия
Дмитриевича восемь его крупнейших бояр, а со стороны Ки-
приана его «бояре»—чернец Андрей Ослебятя, Дмитрий Афине-
евич, Степан Феофанович, Демьян Райкович и Михаил Рай.
Впоследствии у митрополитов обыкновенно бывало человека
три в боярах, дворецкий и казначей. Поэтому можно думать,
что в меновной показан весь состав высших чинов двора Ки-
приана.
Демьян Райкович и Михаил Рай были соотечественниками
Киприана, приехавшими в Москву, вероятно, с ним. Позже,
после Киприана, ни они сами, ни их потомки нигде не упомина-
ются. Можно думать, что после смерти Киприана они уехали
на родину.
По поводу инока Андрея Ослебяти можно заметить следу-
ющее. Повесть о Мамаевом побоище сообщает о единоборстве
с татарским богатырем и смерти троицкого инока Александра
Пересвета, который в мир}' был брянским боярином. В связи
с этим упоминается брат Пересвета — Ослябя. Затем в летопи-
сях мы находим сообщение о том, что Киприан, ввиду большого
«оскудения» патриарха, послал, при помощи московского и твер-
ского великих князей, в Константинополь «много серебра
и злата в милостыню» со своим чернецом И родионом Ослебятей,
который в миру был любутским боярином. Наконец, в
летописях мы имеем третье сообщение о том, что митропо-
лит Фотий тотчас после смерти вел. кн. Василия Дмитриеви-
ча (1425) послал в Звенигород к кн. Юрию Дмитриевичу сво-
его боярина Акинфа Ослебятева с приглашением приехать
416
в Москву и присягнуть малолетнему вел. кн. Василию Василь-
евичу. 1
Сопоставляя эти свидетельства, можно высказать такие
предположения. Пересвет и Ослябя были выходцами из Брян-
ска. Пересвет был . учеником и постриженником Сергия Радо-
нежского и пал на Куликовом поле в единоборстве с татар-
ским богатырем. Его брат Ослябя попал в дворяне митрополита
Алексея, быть может, при посредстве Сергия же. Ирэдион Ос-
лебятя, служивший Киприану, наверное был близким родст-
венником Андрея Осляби. Это тем более вероятно, что выезды
из-за рубежей в Москву происходили обыкновенно целыми
семьями, даже родами. Акинф Ослебятев несомненно был род-
ственником Иродиона и Андрея, быть может, сыном последнего.
После Фотия Ослебятевы в числе митрополичьих слуг не упо-
минаются. Не исключена возможность, что их потомки приняли
другое фамильное прозвище,—такие случаи в XIV—XV вв. бы-
вали нередко, но вероятнее предположение, что они выбыли
из двора митрополитов.
Очень интересной личностью представляется Дмитрий Афи-
неевич. Более чем вероятно, что он был сыном того Афинея,
у которого кн. Иван Калита купил с. Афинеево в Юрьевском
уезде (см. выше, стр.366), доставшееся при митрополите Алексее
митрополичьему• дому. В грамоте патриарха Антония 1393 г.
в Вел. Новгород упоминается, что Киприан посылал в Констан-
тинополь своего апокрисиарха Дмитрия Афинянина (так было
переведено с греческого языка в Москве) по поводу неподчи-
нения Новгорода суду митрополита 2. Редактор «Памятников
канонического права» в примечании к этой грамоте высказал
предположение: «Не одно ли лицо с боярином Дмитрием Афи-
неевичем, подписавшимся под духовной грамотой великого
князя Василья Дмитриевича»,3 и прибавлял: «необычное русское
величание: Афинеевич легко могло произойти из фамильного
1 ПСРЛ, XI, 60, 65; VI, 130; XII, 2. Не есть ли этот Акинф Осле-
бятев то же лицо, что Акинф, который докладывал митрополиту Киприану
жалобу сирот Константиновского монастыря на игумена? Ср. уставную
грамоту Киприана — ААЭ, I, № 11.
» РИБ, VI, 2-е изд., 254. СПб., 1908.
• СГиД, I, 74.
27 с. В. Веселовский
прозвания этого Димитрия, который вероятно был выходец
или потомок выходцев из Греции». Мне кажется, что считать
Дмитрия Афинеевича выходцем из Греции нет оснований.
Греческое имя Афиней значит —афинский, афинянин. Прав-
да, что на Руси это имя было малоупотребительно, но из это-
го нельзя делать вывод, что все Афинеи были греками. Укажу,
что на юг от Москвы, на Десне (притоке Пахры) находится
с. Финеево. Селение с таким же названием существует и в быв.
Покровском уезде Владимирской губ. Наконец, в первой трети
XV в. в бассейне р. Киржача упоминается Финеево селище Ч
Ныне это —дер. Финеева или Афинеева на юг от г. Киржача.
Названия этих селений, в связи с фактом покупки Иваном Кали-
той у Афинея с. Афинеева в Юрьевском уезде, дают основание
сказать, что Афиней был русским и, быть может, боярином
первых московских князей, во всяком случае значительным
и состоятельным человеком.
Карьеру Дмитрия Афинеевича можно представить себе так.
Сначала он служил великому князю или был во дворе митро-
полита Алексея. Когда Киприан водворился в Москве и стал
формировать свой двор, то вел. кн. Василий Дмитриевич, по
свидетельству родословцев, «дал ему в бояре» Степана Феофа-
новича, родного племянника Алексея и сына Феофана Федо-
ровича, любимого боярина Дмитрия Донского. Тогда же веро-
ятно был дан в бояре и Дмитрий Афинеевич. После смерти Ки-
приана (1406) Дмитрий Афинеевич перешел опять на службу к
вел. кн. Василию Дмитриевичу и в числе других бояр был сви-
детелем духовной великого князя.
Дача Киприану в бояре таких выдающихся москвичей, как
Степан Феофанович и Дмитрий Афинеевич, имела двоякое
значение: с одной стороны, это имело вид любезности, а с
другой —ставило Киприана под контроль лиц, которым ве-
ликий князь мог довериться.
Государев родословец после сообщения о даче Степана Фео-
фановича в бояре Киприану говорит: «От Степана пошли Фоми-
ны, что словут митрополичьи», а ниже после поколенной рос-
> Памятники соц.-эконом, истории, № 49.
418
писи прибавляет: «И Степанов род Феофановича весь служил у
митрополитов». 1
Показания родословцев вполне подтверждаются актами мит-
рополичьего Сборника и другими источниками —потомки
Степана Феофановича действительно более двухсот лет всем
родом служили митрополичьему дому. (См. поколенную рос-
пись Фоминых, стр. 425).
Оба сына Степана Феофановича <— Юрий и Даниил____________
служили Фотию и Ионе. Юрий Степанович в 50-х годах упоми-
нается как конюший митрополита Ионы и десятинник в Выш-
городе. 8
У Юрия было два сына: Федор и Василий. Федор Юрьевич
при митрополите Филиппе был дворецким, а при Геронтии и
Зосиме—боярином. Его брат Василий Юрьевич был бояри-
ном при митрополитах Геронтии, Зосиме и Симоне. * 2 3
Старший сын Даниила Степановича —Фома —упоминает-
ся как боярин при Феодосии, Филиппе и Геронтии. Второй
сын — Никита Данилович — начал служить при митрополи-
те Ионе, а при Зосиме и Симоне был в боярах. 4
В следующем поколении Фоминых было пятнадцать человек,
и относительно двенадцати известно, что они служили митропо-
литам. Константин-Богдан Федорович был боярином митрополи-
тов Варлаама и Даниила. Семен Васильевич Великий был бояри-
ном при Симоне и Варлааме. Его брат Федор Тирон в 1515 г.
был наместником во Владимире, т. е. занимал одну из высших
должностей митрополичьего двора. Другой брат — Честной —
был боярином при Иоасафе Скрипицыне и при Макарии.
Семен Фомич был боярином при Макарии. Из Никитичей Фо-
миных в боярах были при Варлааме и при Данииле Борис и
Иван Мора.5 * *
' 1 Бархатная книга в издании Н. Новикова, 1,276—279. М., 1787.
Родословцы частных редакций см. в X т. Временника Об-ва ист. и древн.
росс. Родословец патриарха Филарета — Юбилейный сборник СПб. Ар-
хеол. института, 80—82. СПб., 1913.
2 АИ, I, № 50.
’ Акты юр. быта, I, № 69. I и 11; № 156, V; кн. № 276, лл. 5 об., 51,
242 об.
* Акты юр. быта, I, № 69 и № 118, I и Ill; II, № 156, V, II и XII.
5 Кн. № 276, л. 137; Акты юр. быта, II, № 147, IX и X. См. также
указанные выше Родословцы,
от. 419
Наши сведения о лицах следующих колен рода весьма не
полные. Известно, что Наум Иванович Мисюрь Дроздов и
братья Иван Обрюта и Прохор Третьяк Семеновичи были
боярами митрополитов Макария и Афанасия. Наконец, при
митрополите Дионисии в дворецких был Федор Наумович
Мисюрев.1
Для удобства обзора рода Фоминых я прилагаю его поколен-
ную роспись (са. стр. 425-427 ).
Подводя итоги, мы видим, что с конца XIV в., когда вел.
кн. Василий Дмитриевич дал Киприану в бояре Степана Феофа-
новича, в течение более двухсот лет Фомины всем родом слу-
жили митрополитам и постоянно занимали при их дворе пер-
вые места. За это время митрополичий стол иногда пустовал,
на нем сменилось 17 человек, причем некоторые уходили не
по своей воле, а Фомины неизменно стояли во главе митрополи-
чьего дома.
Далеко уступая Фоминым, при дворе было еще несколько
родов, представители которых время от времени попадали в
бояре и другие высшие чины. К таким родам можно причислить
Сурминых, Мануйловых, Вяткиных, Соболевых и Карповых.
Насколько они уступали Фоминым, можно видеть из того, что
все они, вместе взятые, выдвинули из своей среды меньше
бояр и дворецких, чем один род Фоминых.
Родоначальником Сурминых был Иван Ильич Сурма, кото-
рый упоминается в грамоте митрополита Фотия 1422 г. к твер-
скому епископу Илье. В грамоте он называется боярином, но,
повидимому, это было бытовое употребление слова «боярин», а
не чин. По крайней мере в одном акте митрополита Ионы Иван
Сурма боярином не называется. а
В дальнейшем род Сурминых разделился —одна ветвь
его стала служить московским князьям, а сын Сурмы Юрий
Иванович и его потомки продолжали служить митрополитам.
1 АИ, 1, 267; ПСРЛ, VI, 307; Н. П. Лихачев. Дипломатика, 14—
25. СПб., 1901; кн. № 276, л. 66. — Федор Мисюрев перешел на царскую
службу и в чине дворянина был в посольстве в Польше. Синбирский сборник,
95. М., 1845.
• РИБ, VI, 2-е изд., 423; Акты юр. быта, 1, № 63, VIП»
420
Юрий Иванович упоминается при Ионе в 1452 г. Его сыновья —
Василичи Федор—продолжали служить следующим митро-
политам/ а внук Федор Федорович в 1505 —1519 гг.
был дворецким. В конце XVI в. Богдан Сурмин служил пат-
риарху и владел от него поместьем в Костроме Ч
В Троицком архиве сохранилась духовная грамота 1542 г.
Василия Федоровича Сурмина, сына дворецкого, интересная
по множеству бытовых подробностей. 2 Духовная написана,
«идучи на государеву службу в Серпейск». Душеприказчи-
ками Вас. Фед. назначил своих ближайших родственников:
мать Марью Васильевну, вдову Ив. Сем. Сурмина Ирину,
Ив. Ив. Рудного Сурмина и дядей — кн. Ив. Вас. Голенина
и Тим. Кон. Хлуденева. Большая часть духовной посвящена
распутыванию бесконечных и подчас очень сложных «сплеток»
Василия Федоровича по кабалам с своими кредиторами и долж-
никами. Лица, опутанные густой сетью этих сплеток, —
почти исключительно митрополичьи слуги: Фомины, Мануй-
ловы, Перепечины, Соболевы, Якшиловы и др. Многие из них
связаны друг с другом не только службой и деловыми отноше-
ниями, но и узами родства. Кабальные долги создавали сплетки
потому, что заемщиками были сам Вас. Фед. и его знаком-
цы, а в кабалу писалось несколько лиц, с которых кредитор
производил взыскание. Из духовной видно, что Василию Фе-
доровичу приходилось распутывать не только свои, но и старые
кредитные сделки отца.
Очень интересны расчеты по приданому, полученному
Василием Федоровичем при браке с дочерью Юрия Григорьевича
Мануйлова. После перечисления вещей сказано: «и всего меня,
Василья, от Юрья дошло приданого за Юрьевой дочерью, а за
моею женою, сто рублев да 4 рубли да 3 головы людей». От
отца Вас. Фед. получил с. Давыдовское с деревнями в Сурож-
ском стану Московского уезда, и селение Козино в Дмит-
ровском уезде, да от дяди сельцо Тима ново в Московском
уезде. Последнее было обременено долгом, а сверх того на
1 Акты юр. быта, II, стр. 475 и 484; Архив Тр.-Серг. лавры, кн. 530,
рознь № 71; С. А. Шумаков. Обзор Гра.м. Кол. Эк., IV, 209.
4 Арх. Тр.-Серг. лавры, кн. 536, лл. 7 об. —18.
421
Василии Федоровиче лежало обязательство устроить поминани-
ем душу дяди, что он и поручил душеприказчикам.1
Происхождение Мануйловых неизвестно. Родоначальни-
ком надо считать Ивана Мануиловича, который упоминается
в одном акте середины XV в. и в 70-х годах, при митрополите
Феодосии. Судя по тому, что он именуется с «вичем», следует
думать, что он был в каком-нибудь высшем чине двора. 1 2
Старший внук Ивана Мануиловича — Юрий Григорьевич —
в 1518 г. был митрополичьим наместником во Владимире, в
1524 г. при митрополите Данииле был дворецким. 3 В каком-то
думном чине при Данииле был его младший брат—Василий Гри-
горьевич. Григорий Григорьевич, младший брат Юрия и Ва-
силия, в 1548 г. был десятинником в Костроме. Двоюродный
брат этих Григорьевичей — Константин Федорович —в 1526 г.
был боярином. 4 *
Иван Юрьевич Мануйлов в середине века перешел на цар-
скую службу ив 1559—1566 гг. был в дьяках, но все прочие
Мануйловы продолжали служить митрополитам, а позже —
патриархам.6 Несколько Мануйловых в конце XVI в. было
на поместьях в митрополичьих и патриарших владениях.6 Из
духовной Вас. Фед. Сурмина мы узнаем, что дочь Ив. Григ.
Мануйлова была замужем за Андреем Васильевичем Фоминым.
Из фамилии Саха русовых следует отметить следующих
представителей. Яков Васильевич упоминается при митропо-
литах Ионе и Феодосии. Его сын —Кузьма Вятка —в 1491 —
1504 гг. был дворецким. Михаил Лихач при митрополите Ге-
ронтии был волостелем в Карашской слободе. Сахарусовы и
1 Родовые гнезда Сурминых находились в Дмитрове и Звенигороде,
там, где ныне находятся селение Сурмино на р. Комарихе, в 20 вер. от Дми-
трова, и дер. Сурмина, в 10 вер. от Звенигорода. В XVI в. дмитровское
Сурмино принадлежало той отрасли рода Сурминых, которая служила
великим князьям.
* С. А. Шумаков. Указ, соч., IV, 272; кн. № 276, л. 138 об. В
этом акте Иван Мануилович написан выше казначея старца Акакия.
• АЮ, № 16; Акты юр. быта, II, № 147, XIV.
4 Там же, № 147, XVII; С. А. Шумаков. Указ, соч., IV, 74.
е СГиД, I, 553. Древнейшая разрядная книга, 213.
® С. А. Шумаков. Указ, соч., IV, 210—212.
422
позже служили митрополитам, но в чинах и честях не бы-
вали. 1
К старинным же слугам митрополичьего дома принадлежали
такие третьестепенные фамилии, как Соболевы, Карповы, Со-
куровы, Макшеевы-Кобылины, представители которых изредка
достигали высших чинов двора. Так, из Соболевых были в дья-
ках— Иван Васильевич (1524) и Кузьма Елизарович (1553).
Гордий Иванович Сокуров в 1524 г. был наместником во Вла-
димире. Из Карповых —Даниил в 1524 г. был дьяком, а Федор
в 1525 г. наместником в Юрьеве.3
Под этим слоем митрополичьих дворян, в узком смысле слова,
лежал многочисленный слой детей боярских и слуг, которых
можно сравнить с той категорией великокняжеских слуг, ко-
торые назывались городовыми детьми боярскими. Укажу те
фамилии, которые упоминаются в актах XV—XVI вв. и частью
служили также в XVII в. патриархам: Белые, Внуковы, Глебовы,
Елдегины, Жабины, Зазиркины (от них Парфеньевы и Турге-
невы), Кожуховы, Коншины, Ларионовы, Касоговы, Маслениц-
кие, Матовы, Окуловы, Перепечины, Посульщиковы, Потаповы,
Рагозины, Рчиновы, Сущовы, Филимоновы, Чертовы-Строми-
ловы, Щибрины и Якшиловы.
В таком генеалогическом составе представляется двор митро-
политов по актам XV—XVI вв. Недостаток источников не по-
зволяет установить связь этого двора с первоначальным его
составом при первых митрополитах, но есть основания полагать,
что основная масса двора сложилась уже в XIV в. Высший слой
двора, как было указано выше, распался после смерти митро-
полита Алексея и сформировался из новых элементов при Ки-
приане и Фотии, но средний и низший слои были более древнего
происхождения. Мы видели, что в свите Митяя были «владимир-
ские крылошане». Это группа старых слуг, унаследован-
ных митрополитами от Владимирской кафедры. Затем следует
указать на следующий факт. Когда при митрополитах Фео-
гносте и Алексее образовывался главный фонд владений митро-
1 Акты юр. быта, I, № 118, III; II, №№ 147и 156, № 149, Х1,№ 178, II.
* Временник Общ. ист. и др. росс. V, 60; Акты юр. быта, II, № 147,
XIV; АЮ, № 17; Архив Тр.-Серг. лавры, XIII, № 26.
423
поличьего дома, то в районах таких крупных владений,как Селец-
кая волость в Московском уезде, Романовская в Переяславле,
Луховецкая во Владимире, оказались многочисленные вотчины
частных лиц. Владельцы этих вотчин попали под юрисдикцию
митрополитов. Теперь они стали служить по своим землям ми-
трополитам. Здесь в миниатюре произошло то же, что бывало
во всей северо-восточной Руси. Многовотчинные бояре, имевшие
земли во многих уездах, могли вести большую политику и по-
кидать неугодных им князей, но рядовые и мелкие вотчинники
были не в состоянии рисковать отъездами и много раньше, чем
крупные землевладельцы, отказались от воли и стали связывать
свою судьбу с теми князьями, в уделах которых находились их
вотчины. Таким же образом вотчинники, земли которых были
в митрополичьих волостях, и ближайшие соседи этих волостей
потянулись на службу к митрополитам и образовали основное
ядро митрополичьего двора.
Московские князья до середины XVI в. не вмешивались во
внутреннюю жизнь митрополичьего двора. В Судебнике 1550 г.
детям боярским, за исключением отставленных от службы,
было запрещено поступать на службу к князьям и боярам. В
связи с этим был издан указ, в подлиннике до нас не дошедший,
которым митрополиту и владыкам было запрещено принимать
к себе на службу людей вновь без государева доклада и раз-
решения. Одновременно на соборе 1550 г. была сделана слабая
попытка положить предел росту церковного и монастырского
землевладения, но эти указы, судя по всему, не имели большого
значения. Значительное опустошение в митрополичьем дворе
произвели опалы и казни царя Ивана.
Кн. Курбский рассказывает, что после низложения митро-
полита Филиппа подвергся разгрому его двор: «по убиении же
митрополита, не токмо многих клириков, но и нехиротонисан-
ных мужей благородных сколько сот помучено различными му-
ками и погублено».1
Возможно, чтокн. Курбский несколько преувеличил количе-
ство казненных митрополичьих дворян, но самый факт не под-
лежит сомнению. О казни многочисленных слуг, и в частности
1 РИБ, XXXI, 316.
424
♦советников и приближенных митрополита», сообщают также
Таубе и Крузе. 1
В этом разгроме старинной сплоченной организации митро-
поличьих дворян, как и в других подобных случаях, постра-
дала главным образом верхушка двора. Собирая скудные све-
дения о митрополичьем дворе после царя Ивана, мы находим
на службе у последних митрополитов и у патриархов множе-
ство старых фамилий, преимущественно из средних и низших
слоев: Александровых, Обобуровых, Белых, Болтиных, Бул-
гаковых, Внуковых, Елдегиных, Глебовых, Касоговых, Кобы-
линых, Мануйловых, Матовых, Некрасовых, Потаповых, Ра-
гозиных, Соболевых, Сурминых, Тургеневых, Чертовых и дру-
гих. С другой стороны, в верхнем слое появляются новые фа-
милии: в 1577 г. в дворецких был Федор Андреевич Замытский,
в 1585 г. Максак Судимантов, в 1598 г. Саввин Григорьевич Пле-
щеев, в кравчих и других чинах из захудалых князей — Сугор-
ские, Мещерские и Шелешпалские.2
ПОКОЛЕННАЯ РОСПИСЬ ФОМИНЫХ»
1-е колено
1. Федор Бяконт. В конце XIII в. выехал из Чернигова в Москву и при
кн. Иване Калите был боярином н наместником в Москве.
2-е колено
2. Елевферий Федорович, в схиме Алексей. Рол. около 1299 г. В 1354—
1378 гг. митрополит всея Руси.............................. 1
3. Феофан Федорович. Боярин вел. князей Ивана Ивановича и Дмит-
рия Ивановича.................................................. I
4. Матвей Федорович. От него фамилии Москотиньевых и Пятых ... I
5. Александр Федорович Плешей. В 1375 г. боярин и наместник в Ко-
строме. От него фамилии Плещеевых и Басмановых................. 1
1 В Синодике опальных царя Ивана упоминаются только пять митро-
оличьих старцев и слуг: Афан. Ивашев, Семен Мануйлов, Леонтий Ру-
синов, Григ. Фомин и Петр Шестаков, но, конечно, это случайные и
далеко не полные показания. Из новгородских летописей известно, что в-
1570 г. такому же разгрому подвергся двор новгородского владыки Пи-
мена.
» Главный источник — С. А. Шумаков. Указ, соч., IV, 207 22L
» Цифры справа указывают, что данное лицо является сыном лица,
отмеченного той же цифрой слева.
425
3-е колено
6. Даниил Феофанович. Боярин вел. князей Дмитрия Донского и Ва-
силия Дмитриевича. Умер в 1392 г. От него фамилии Игнатьевых
и Жеребцовых................................................ 3
7. Стефан Феофанович. В 1390 г. дан. вел; князем Василием Дмитриеви-
чем в бояре митрополиту Киприану. От него Фомины, что служили
всем родом митрополитам...................................... 3
4-е колено
8. Юрий Степанович. В 50-х годах XV в. конюший митрополита Ионы
и десятинник в Вышгороде (АИ, I, № 50)....................... 7
9. Даниил Степанович.......................................... 7
5-е колено
10. Федор Юрьевич. При митрополите Филиппе дворецкий, позже при
Геронтии и Зосиме — боярин.................................... 8
11. Василий Юрьевич. При митрополитах Геронтии, Зосиме и Симо-
не — боярин................................................... 8
12. Фома Данилович. Служил митрополитам Ионе и Феодосию, а при
Филиппе и Геронтии был боярином ................. . . 9
13. Никита Данилович. Служил Ионе и Геронтию. При Зосиме и Си-
моне — боярин............................................. 9
6-е колено
14. Константин-Богдан Федорович. Боярин при митрополитах Варла-
аме и Данииле ............................... 10
15. Андрей Васильевич Некрас. В 1498 г. митрополичий сын боярский
на поместье в Костроме....................................... 11
16. Семен Васильевич Великой. Боярин при митрополитах Симоне и
Варлааме.................................................... 11
17. Федор Васильевич Тырон. В 1515 г. наместник митрополита во
Владимире.................................................... 11
18. Иван Васильевич Дрозд. В 1498 г. на поместье в Костроме.... 11
19. Честной Васильевич. Боярин митрополитов Иоасафа и Макария. II
20. Михаил Фомич Кривочелюст. Бездетный...................... 12
21. Семен Фомич. Служил митрополичьему дому.................. 12
22. Федор Фомич. В 1500—1510 гг. десятинник в Костроме.......12
23. Кузьма Фомич............................................. 12
24. Василий Никитич Чмут......................................13
25. Борис Никитич. Митрополичий боярин....................... 13
26. Иван Никитич Мора. Боярин митрополитов Варлаама и Даниила. 13
27. Григорий Никитич. В 1500 г. служил митрополиту Симону .... 13
28. Василий Никитич Малмора. В 1490 г. сын боярский митрополита,
на поместье во Владимире......................................13
426
7-е коле и о
29. Михаил Константинович....................................... 14
30. Третьяк Константинович...................................... 14
31—32. Трифон и Иван Андреевичи Некрасовы Убиты литвой в отряде
митрополичьих слуг в Стародубе Северском в 1535 г.............15
33. Гавриил Семенович Великого. Убит в 1535 г. в Стародубе .... 16
34. Федор Семенович Великого. Убит в 1535 г. в Стародубе........16
35. Даниил Семенович Великого....................................16
36. Никифор Федорович Волдырь. Убит в 1535 г. в Стародубе ... 17
37. Федор Федорович. Убит в 1535 г. в Стародубе .................17
38. Климент Иванович Гневаш Дроздов. Убит в 1535 г. в Стародубе.
39. Русин Иванович Дроздов...................................... 18
40. Наум Иванович Мисюрь Дроздов. В 1565 г. боярин и наместник
митрополита Афанасия в Москве................................... 18
41. Андрей Честного. Убит в 1535 г. в Стародубе .................19
42. Иван Семенович Обрюта. В 1552—1565 гг. боярин митрополитов
Макария и Афанасия............................................21
43. Прохор Семенович Третьяк. Боярин митрополита Афанасия. Умер
в 1571 г.........................................................21
44. Семен Семенович. Около 1556 г. десятинник митрополита в Кост-
роме ............................................................21
45. Русин Федорович. Упом. в 1526 г..............................22
46. Иван Кузьмич. В 1558 г. боярин митрополита Макария...........23
47. Тимофей Кузьмич..............................................23
48—49. Давид и Федор Рудной Ивановичи Морины. Убиты в 1535 г.
в Стародубе...................................................26
50. Семен Иванович Морин. В 1578 г. на поместье в Московском уезде 26
8-е колено
51. Давид Михайлович. В 1598 г. получил от патриарха поместье во
Владимире................................................... 29
52. Яков Данилович. В 1571 г. с братом Иваном продал вотчину в
Костроме Дм. Ив. Годунову...................................35
53. Иван Данилович...............................................35
54. Богдан Федорович. В 1599 г. получил от патриарха поместье в Ко-
строме ...........................................................37
55. Роман Русинович Дроздов. Перед 1599 г. имел поместье в Кост-
роме .............................................................39
56. Федор Наумович Мисюрев. В 1587 г. на царской службе,
дворянин в посольстве в Польшу. Дворецкий митрополита
Дионисия......................................................... 40
57. Михей Наумович Мисюрев. В 1565 г. сын боярский митрополита
Афанасия..........................................................40
ГЛАВА б
СЛУЖБЫ МИТРОПОЛИЧЬИХ дворян.
КОРМЛЕНИЯ и ПОМЕСТЬЯ
Поскольку митрополиты были вассалами великого князя,
их бояре, дворяне и слуги должны были нести ратную служ-
бу. В общей форме об этом говорит образец договорной гра-
моты великого князя с митрополитом, о котором речь была
выше, но никаких подробностей по этому вопросу мы, к сожа-
лению, не знаем. Несомненно, что митрополичьи дворяне и
слуги в XV в. принимали участие в походах великого князя,
но источники об этом молчат. Неожиданно мы нашли свиде-
тельство по этому вопросу в синодике Успенского собора.
Среди записей лиц, пострадавших за веру и убитых в раз-
личных сражениях, находится особая запись на вечное поми-
нанье митрополичьих детей боярских, убитых в 1535 г. Лит-
вой в злополучном бою под Стародубом Северским. Поименно
записаны 25 человек и прибавлено: «и прочей дружине».
В числе убитых мы видим цвет молодежи митрополичьего
двора, в известном соответствии со значительностью родов,
к которым они принадлежали: 10 человек из рода Фоминых,
по 2 человека Сурминых и Соболевых, 1 Мануйлов, 3 Чер-
товых, 4 Рагозиных, Яков Внуков с 2 сыновьями и Юрий
Перепечин. Очевидно, митрополичьи дети боярские составляли
особый отряд, под начальством своего воеводы, и погибли
одновременно.
Интересное указание на службу митрополичьих дворян
находится у Курбского, в его «Истории о великом князе Мос-
ковском». Он писал, что они «во время мирное архиепископам
428
служат, а егда брань належит от супостатов окрестных,
тогда и в войску христианском бывают, которые не хиротони-
саны», т. е. не имеют чина священства.1
Во главе митрополичьих дворян стояла группа лиц, состав-
лявших думу митрополитов. В актах она думой не называется,
но при митрополитах играла такую же роль, как боярская
дума княжеских дворов. Выше я упоминал, что в XV в. эта груп-
па состояла обыкновенно из двух-трех бояр, дворецкого и каз-
начея. Канцелярскую работу, как у князей, исполняли дьяки
и подьячие. С начала XVI в. начинают упоминаться введе-
ные, т. е. думные, дьяки и другие чины: кравчие, чашники,
стольники, стряпчие. Возможно, что некоторые из этих чинов
существовали уже в XV в.
Боярская дума князей была органическим продуктом дружин-
ного быта. Дума при митрополитах, организованная наподобие
княжеской, была явлением заимствованным, притом сравнитель-
но позднего происхождения, и поэтому, быть может, не имела
в жизни митрополичьего дома такого большого значения, к< к
боярская дума князей. Но несомненно, что она стояла во главе
митрополичьего двора и была центральным органом управления
его хозяйством, и в частности земельными владениями. Мос-
ковским подворьем митрополитов заведывал дворецкий. Он имел
своего особого дворцового дьяка с подьячими и при помощи
многочисленного штата собирал, хранил и расходовал продук-
ты, поступавшие из тех владений, которые обслуживали дворец
митрополитов.
В жалованных грамотах митрополитов домовым монастырям
и отдельным лицам о суде бояр не упоминается, но несомненно,
что они докладывали митрополитам все дела, восходившие на
их решение, а в отсутствие митрополитов представляли собой
высшую инстанцию. Они же были исполнителями наиболее от-
ветственных дел по управлению. Например, митрополиты пору-
чали им покупку и обмен земель, межевание спорных земель
и т. п.
Главными представителями митрополичьей власти на местах
были наместник во Владимире и десятинники во всех десятинах,
1 РИЮ, XXXI, 316.
429
на которые делилась митрополия. Во Владимире у наместника
был свой тиун, а кроме того был тиун митрополита. Какую ком-
петенцию имел последний — неизвестно. Все эти должности воз-
никли на почве общего церковного управления, но о них в связи
с нашей темой приходится упомянуть, так как в митрополи-
чьих владениях они, исполняя обязанности по общецерковному
управлению, были одновременно местными органами суда, хо-
зяйственного управления и сбора доходов.
Гражданский суд в низшей инстанции и непосредственное
хозяйственное управление на местах были организованы на-
подобие княжеских органов того же рода. В крупных владениях,
например в Селецкой, Романовской, Карашской и Вятской во-
лостях, сидели митрополичьи волостели. Мелкими владениями
отдельными селами управляли прикащики и посельские.
Торговые поручения, как в монастырских хозяйствах, испол-
няли «купчины». Соляными варницами, поскольку они не были
сданы на оброк, управляли особые солевары из митрополичьих
детей боярских и низших слуг. В случае надобности дети боярские
и слуги посылались на рыбные ловли, ловили рыбу и доставляли
еев Москву на митрополичий дворец. О деятельности этих низших
агентов власти мы имеем крайне скудные сведения, но несомнен-
но, что опа имела такой же характер, как деятельность соответ-
ствующих лиц в княжеских и монастырских владениях.
Упомяну еще, что при всех судьях, начиная с бояр и кончая
посольскими, состояло большее или меньшее количество лиц
специально по судебному ведомству: приставов для вызова на
суд тяжущихся, доводчиков, своего рода следователей и обви-
нителей, и правитчиков —судебных исполнителей.
Служба на всех этих должностях, как по церковному упра-
влению всей митрополией, так и в пределах митрополичьих вла-
дений, оплачивалась кормлениями, т. е. правом собирать в
свою пользу определенные денежные и натуральные доходы,
связанные с отправлением той или иной должности. Так как
количество этих должностей в митрополии и во владениях ми-
трополитов было велико, то митрополиты всегда имели в своем
распоряжении большое количество кормлений, которое рас-
пределяли между своими боярами, детьми боярскими и слу-
гами.
430
-Предположение некоторых историков, например Градов-
ского и Горчакова, о том, что поместная система зародилась во-
владениях митрополитов и церковных владык и позднее была
заимствована князьями, ни на чем не основано. Господствую-
щей формой вознаграждения бояр и слуг за их службу в митро-
поличьем доме, как и у князей, были кормления на разных дол-
жностях: дворечество, наместничества в Москве, Владимире
и Юрьеве, должности десятинников, волостелей, приказчиков и
посельских в селах, приставов, доводчиков и правитчиков в
судебной сфере и т. п. На всех этих службах бояре и слуги по-
лучали известные доходы и, как тогда говорили, кормились.
Этот способ вознаграждения лиц за службу продолжает прак-
тиковаться в митрополичьем доме и в XVI в., но с последней
четверти XV в. он все более и более уступает место другому спо-
собу — испомещению на земле.
Все сохранившиеся акты относительно поместий в митро-
поличьих владениях приходятся на конец XV и на XVI век. И
это вовсе не есть следствие случайной сохранности тех или иных
актов в митрополичьем архиве. Наоборот —по сохранившимся
актам мы наблюдаем явления, которые говорят определен-
но о том, что только с конца XV в. создались такие экономиче-
ские условия, при которых могло развиваться обеспечение слу-
жилых людей путём поместий. В этом вопросе много неясного
и даже загадочного, что может быть освещено только предполо-
жительно, но самый факт не подлежит сомнению. В общей форме
я говорил об этом при исследовании поместий на княжеских зем-
лях, а здесь займусь теми особыми условиями, которые на-
блюдаются в практике митрополичьего дома.
Одним из поводов говорить о зарождении поместной системы
на церковных землях было грубое смешение поместья с той фор-
мой зависимого пожизненного владения, которая практикова-
лась на церковных и реже на монастырских землях и называ-
лась владением «из строенья», т. е. с условием завести и устроить
хозяйство, призвать и посадить крестьян, распахать землю
и т. д. После смерти держателя земля «со всел! строений», с хле-
бом, скотом, «серебром на людях» и т. д. возвращалась к соб-
ственнику. Никаких служебных обязательств держатель на
себя не принимал, владел землей не под условием службы, а
431
пожяввенно, единственной целью собственнжа в этой слезке
было получить обратно через неопределенное число лег свое
владение не пустым и неустроенны», а с хозяйством.
Естественво, что такого рода сделки были возможны только в
тех случаях, когда держатель был человеков надежный и лично
пользовался особым довернем собственника. Ясно, что с лоне* *
стьем такое держание не имеет ничего общего.
В практике митрополичьего дома только за время с 1460
по 1496 г. известно восемь случаев дермсання эеме/ж из строе*
ш»я, причем большинство их относится к значительным владе-
ниям.
В 1460 г. митрополит Иона дал кн. Дмитрию Ивановичу
«по прошению его и по челобитью» в пожизненное — с.
Кусуново, с пустошами и всеми угодьями. В 1462 г. митрополит
Феодосий подтвердил это пожалование новой грамотой от сво-
его имени.1
В ноябре того же года Феодосий дал Борису Матвеевичу
Слепцу Тютчеву в пожизненное владенье с. Михайлову сторону
под Суздалем.*
Тот же митрополит (не позже 1464 г.) дал Дан. Вас. Мона-
стыреву пустоши на устье Конжи и еэовую рыбную ловлю, «а
велел на тех пустошех на церковных людей сажали. Поскольку
ез давал доход без всякого «строены»» со стороны держателя,
Д . В. Монастырев должен был платить на митрополичий дворец
по 10 осетров.3
В 1474 г. Новинский игумен Герасим, с доклада митрополиту
Геронгию. дал Григ. Д м. Льжову пустошь Васильевскую, в Во-
лецком уезде, с условием давать по 10 алтын оброка в год, В
1492 г. митрополит Зосима дал тому же Григ. Лыкову из владе-
ний Новинского монастыря три пустоши в Волоцком же уезде, —
«а ведает и пашет те пустоши в сено косит н лес сечет н расселю-
вает Г рмгорий на себя до своего живота». С этих пустошей он
должен был платить по полтине оброка в год.* В обоих случаях
уплата небольшого оброка имела символическое значение
» КвЛь ЭТоГл. 2Q А -2ВЛ; «ж № СТ. л. 212—2IX
ААХ I» № 74; кв. № 2ЗД к. ИХ Акт яр быта. I» № 1Ц. IL
* Акт вр быта. 1» № 1Щ, I1L
* Акт нр был. 1. М ОЙ» 1;кв.М2Ж&50нкк.М12Т, л. М.
433
ежегодного признания прав на землю Новинского мона-
стыря.
В 1486 г. власти Новинского же монастыря, с доклада ми-
трополиту Геронтию, дали окольничему великого князя Ив.
Вас. Ощере Сорокоумову с. Кудрино под Москвой, «что было
за Иваном за Товарковым»; Ив. Вас. Ощсра при смерти должен
был вернуть монастырю Кудрино со всеми своими «примыслами»,
а власти монастыря должны были записать его самого и весь
его род в вечное поминание. 1
Ив. Г риг. Киселев получил до живота от митрополита Фи-
липпа (не позднее 1473 г.) в Муромском уезде большой участок
земли—пустошь Пертовскую на р. Кутре. В 1492 г. митро-
полит Зосима подтвердил это пожалование за сыном Ивана, за
Григ. Ив. Киселевым. 1 * 3
Наконец, в 1496 г. ясельничий великого князя Фед. Мих.
Викентьев получил в пожизненное владение сельцо Турабьево
на Клязьме в Московском уезде и в записи, данной митропо-
личьему дому, писал: «А взял есми то сельцо пусто, без людей,
и мне, Федору, то сельцо ведать и пахать на себя до своего жи-
вота, и лес сечи и расселивати и людей в то сельцо призывати»...
«а что яз, Федор, в то сельцо примышлю серебра и хлеба и жи-
вотины, и по моем животе то сельцо Турабьево со всем с тем
в дом... митрополиту». 3
После 1496 г. случаев пожалований целых владений «из строе-
нья» «до живота» держателя мы не знаем, и это вовсе не случай-
ность сохранности тех или иных митрополичьих архивов. Дело
в том, что с начала XVI в., приблизительно с митрополита Си-
мона, земельная политика митрополичьего дома очень сущест-
венно изменяется. Митрополиты не только не тяготятся своими
пустыми или разоренными владениями и не дают их «из строенья >
и «для береженья» надежным и влиятельным лицам, с тем, что-
бы получить их после смерти держателя в благоустроенном со-
стоянии, но и покупают большое количество различных вла-
дений, иногда крупных, преимущественно у своих же слуг, т. е.
смежно или поблизости от своих земель.
1 Акты юр. быта, I, № 69, II.
* Акты юр. быта, I, № 68; ААЭ, № 74, III.
3 Акты юр. быта, I, № 118, VI.
28 с. Б. Веселовский ^33
Тот факт, что митрополиты в XV в. раздавали земли в столь
недоходное держание, как пожизненное владение «из строенья»,
показывает, что они сами и их монастыри не имели рук и
средств, чтобы заводить хозяйство в этих владениях, а их бояре и
слуги не имели охоты брать эти владения на условиях службы.
Бояре и слуги митрополичьего дома, во-первых, предпочитали
по-старине пользоваться кормлениями, что давало готовый до-
ход без труда и денежных затрат, а во-вторых, не растеряли
еще своих собственных вотчин.
В землевладении митрополичьих слуг мы наблюдаем то же,
что и в истории служилого класса вообще. Главный расхват
свободных земель закончился в XIV в. В XV в. расширение
территории государства и возможность новых захватов
далеко отстают от размножения служилых людей и от дроб-
ления вотчин между сонаследниками до невозможности нести
с них прежнюю службу. К концу века в среде старых родов
образуется довольно значительное количество родовитой и
годной к службе, но малоземельной или безземельной мо-
лодежи. Это явление мы можем наблюдать и в среде митро-
поличьих слуг.
В роде Фоминых в первом поколении было 2 человека, а во
втором — 4. В поколении, жившем в конце XV и в начале
XVI в., было уже 15 человек. Родоначальник Чертовых, вве-
дений дьяк вел. кн. Василия Темного, Алексей Стромилов вер-
нулся в Москву из побега с кн. Ив. Андр. Можайским, потому
что у него была «вотчина велика». Его сильно размножившиеся
внуки и правнуки раздробили эту вотчину на мелкие куски.
Одно из главных владений потомков Алексея — с. Хлябово —
находилось в митрополичьей Селецкой волости. Часть его —
сельцо Левоново — в 1513 г. было продано Б. Н. Чертовым ми-
трополичьему дому. Хлябово в 1527 г. оказалось уже во вла-
дении 17 Чертовых и 3 родственников их по женской линии.
Оно также было продано митрополичьему дому. В то же
приблизительно время продали по 5 купчим свои измель-
чавшие вотчины в Селецкой волости и митрополичьи слуги
Жабины и Елдегины.
Наблюдая сохранившиеся акты конца XV в., мы замечаем
сразу, что испсмещение было в это время делом новым и не ус-
434
пело еще захватить значительный круг лиц и значительную
территорию.
Очень характерный в этом отношении случай имеем мы в
тяжбе Некраса и Дрозда Васильевичей Фоминых с крестьянами
великокняжеской волости Ликурга, в Костромском уезде, в
1502 г.1 Тяжба возникла из-за того, что Некрас и Дрозд, полу-
чившие в 1498 г. поместье в Ликурге от митрополита Симона,
начали владеть деревнями и пустошами, которые крестьяне
Ликургской волости считали волостными, великокняжескими.
На суде выяснилось, что спорные земли были записаны за ми-
трополитом в писцовых книгах Мих. Волынского 1465 г. и что
до этого описания и после него на этих землях «сидели» митро-
поличьи волостели и «оброк имали» и ставили новые деревни
и сажали в них людей, а Фомины, как помещики, появились в
Ликурге впервые.
Жалованная грамота 1498 г. Фоминым, представленная на
суде, гораздо ближе к жалованным несудимым грамотам на сло-
боды, чем к поместным грамотам развитого типа. Слово «поместье»
в ней не употребляется совсем, не указаны селения, нет ни слова
об окладах Фоминых, но, с другой стороны, выразительно ого-
ворено обязательство Фоминых тех деревень «не освоить, не
продать, не закабалити, ни по душе не дать, ни иною никоторою
хитростью от церкви божией не отстаивать». Фомины получают
право «ведать и судить» крестьян на этих землях и брать с них
«Митропольский оброк», т. е. те доходы, которые до того шли
в митрополичью казну.
Сохранившиеся по счастливой случайности описания конца
XV в. по главным владениям митрополичьего дома дают очень
интересные сведения о поместьях бояр и слуг.
В Юрьевском уезде мы находим следующих помещиков.
Село Богоявленское было за дьяком Левашем Ивановым Кон-
шиным. В селе было 2 двора людей помещика и 25 дворов кре-
стьянских. К селу тянула 1 деревня с 3 дворами. Затем с. До-
брячево было за боярином Никитой Даниловичем Фоминым. В
селе было 6 дворов боярских людей и 9 дворов крестьянских.
Наряду с этими поместьями в том же уезде сидело на пашне
1 АЮ, № 8.
28*
435
несколько слуг. Деревня Маначукова была за тремя братьями
Ищеиными, — «а в ней сами живут», сказано в книге, т. е. дво-
ров крестьянских не было. Так же описана дер. Кривдино —
«за Матфейком за Степановым с братьею, а в ней сами живут».1
Во Владимирском уезде были испомещены следующие лица.
Село Бухалово было за боярином Вас. Юр. Фоминым. В селе
было 3 двора людских и 20 дворов крестьянских, а сошным пись-
мом — 3/4 сохи. Село Новое под березами было за Конст. Фед.
Фоминым, который через несколько лет стал боярином митро-
полита Варлаама. В селе было 3 двора людских и 22 двора кре-
стьянских, а сошным письмом 1 2/3 сохи. Сельцо Телмячево было
за Иваном и Мизином Соломенными. В сельце —2 двора самих
помещиков и 7 дворов крестьянских, сошного письма г/6 сохи.
Деревня Яновец — за Сем. Касоговым. В деревне двор поме-
щика, 2 двора его людей и 4 двора крестьянских, сошного пись-
ма х/1в сохи. Сельцо Брянцево было за Вас. Никитиным Фо-
миным, в сельце —двор его приказчика и 7 дворов крестьян-
ских, сошного письма г/в сохи. Наконец, с. Кусуново было за
Ив. Патрикеевым. В селе было 3 двора людских, 5 дворов
крестьянских, да к селу тянуло 4 однодверных деревни. Все-
го было 9 дворов, положенных в г/4 сохи.
Как в Юрьевском уезде, так и во Владимирском сидели на паш-
не, т. е. владели землей, не имея крестьян, слуги. В дер. Ларио-
новой было б дворов слуг, положенных в ‘/в сохи. В дер. Офим-
киной в 2 дворах жили Конша и его племянник, положенные
в */„ сохи. Дер. Митрополича была за двумя Елизаровыми,
положенными в 1/32 сохи. Наконец, в дер. Борок жил слуга
Митя Сарыхозин и был положен в сохи.2
В Карашской слободе Ростовского уезда во время описания
1501 г. помещиков не было совсем, и только в 3 однодверных
деревнях жило трое слуг.3 В переяславских владениях митро-
поличьего дома, по описанию 1492 г., тоже не было помещиков
и было только несколько слуг: например в с. Каринском жил
С. Рагозин, а в однодверной дер. Горяйнове —Бор. Касогов.
1 Кн. № 276, л. 195; кн. № 127, л. 196 об.
8 Кн. № 276, л. 197; кн. № 127, лл. 199—203.
3 Кн. № 2'56, лл. 20—26; кн. № 127, лл. 9—16 об.
436
Вместо поместий в Переяславле мы можем наблюдать два случая
личной милости митрополитов к Фоминым, в которых можно
видеть прототип позднейших поместных пожалований. Митро-
полит Феодосий пожаловал боярина Фому Даниловича пусто-
шью с двумя лужками на р. Печкуре и взял с него запись в том,
что ему «пашучи их на себя, не осваивати, ни продати, ни про-
менити, ни отдати никому».* 1 В 1493 г. митрополит Зосима по-
жаловал Сем. Вас. Великого (позднее боярина) дер. Монастыре-
вым с двумя пустошами —«а ведает и пашет Семен деревню и
те пустоши на себя». В ответ на пожалование С. В. Фомин соб-
ственноручно написал обязательство не освоить этих земель,
не продать и т. д. и «положил есми сю грамоту в государя свое-
го казну в митрополичью»?
Чтобы закончить обзор поместий конца XV в., укажу, что
в Селецкой волости Московского уезда мы видим несколько
слуг (например, дер. Рыбушкина была за певчим дьяком) и
2—3 поместья. Невер Юрьев владел в дер. Лихорадове неболь-
шим поместьем, в котором было в 3 полях 21 десятина. Если
считать четвертями, то выходит, что за ним было 14 четвертей
«в поле, а в двух потому». Сельцо Горка было за Як. Якшилом,
а после его смерти — за его сыном Семеном Якшиловым. Выше
(стр. 351) я рассказал, как Сем. Якшилов сделал попытку при-
своить это поместье и продать его, за что и был наказан.
Подводя итог, мы видим, что во всех крупнейших вла-
дениях митрополитов в конце XV в. сидело на поместьях
менее полутора десятка детей боярских и десятка три слуг.
При этом в Костромских владениях помещики (Фомины) появ-
ляются вновь в 1498 г., а в Переяславском уезде мы наблюдаем
не поместья, а зачаточные формы поместных пожалований.
Если бы мы имели сведения по некоторым мелким владениям,
описаний которых не сохранилось, мы нашли бы, может быть,
еще несколько помещиков, но это не может изменить несомнен-
ного вывода, что во владениях митрополитов в конце XV в.
поместья, как способ обеспечения служилых людей, занима-
ли очень скромное место. С начала XVI в. картина значи-
1 Кн. № 276, л. 238 об.; кн. № 127, л. 139.
1 Акты юр. быта, 1, № 118, V.
437
тельно изменяется и поместья с течением времени захватывают
все большую часть митрополичьих владений. Сохранившиеся за-
писные книги поместных дач митрополитов и патриархов 1582—
1621 гг. дают по этому вопросу обильный материал Ч Этот цен-
ный, но еще не использованный исследователями источник
показывает, что поместное право и практика испомещений во
владениях митрополитов, а после них —патриархов, ничем
существенным не отличались от права и практики всего Мос-
ковского государства. Испомещение практиковалось, конечно,
в неизмеримо меньшем масштабе, чем в государстве, вследствие
чего находилось под более строгим надзором, но все сущест-
венные черты поместного права, несомненно, были заимство-
ваны митрополитами у московских государей, а не выработаны
в недрах митрополичьего хозяйства XV в.
1 Грам. Кол. Эк. № 710 по Переяславлю, общий № 5129. Описание
их — С. А. Шумаков. Обзор Грам. Кол. Эк., IV, 221.
Г .7 .4 В .4
ДОМОВЫЕ МОНАСТЫРИ МИТРОПОЛИТОВ
Доходность митрополичьих владений была гораздо меньше,
чем можно было бы предполагать, судя по их размерам. Дело
в том, что весьма значительная часть огромного земельного
фонда владений митрополичьего дома принадлежала так на-
зываемым домовым монастырям митрополитов и не приносила
почти никакого дохода митрополичьей казне Ч
Домовые монастыри, как и все церковные учреждения,
должны были платить в митрополичью казну различные цер-
ковные пошлины, поскольку они не были освобождены от них
особыми жалованными грамотами, но они вели свое собствен-
ное хозяйство и пользовались всеми доходами от своих владе-
ний.
Самыми крупными монастырями были — Новинский Вве-
денский и Саввин в Москве, Борисоглебский в Переяславле
Залесском, Сновицкий и Константино-Еленский во Владимир-
ком уезде, Благовещенский в Нижнем Новгороде и Воскре-
сенский в Череповеси. Наряду с этими сравнительно круп-
ными монастырями-землевладельцами, во всех владениях мит-
рополитов находилось много мелких монастырьков, то имев-
ших небольшие «села», а то так и вовсе безземельных. Среди
них были самостоятельные монастырьки, а были и такие, ко-
торые были приписаны к более крупным домовым же монастырям
и находились в их ведении. Некоторые монастырьки были столь
1 Эти монастыри назывались домовыми, в отличие от всех прочих само-
стоятельных монастырей, потому, что они находились во владениях и в
ведомстве митрополитов и были как бы их собственными богомольями.
439
мелки, что в сущности не отличались от бесприходных пого-
стов, и назывались монастырями только потому, что в них
служил черный священник — иеромонах, т. е. священник, при-
нявший монашество.
С хозяйственной точки зрения домовые монастыри для мит-
рополитов были бременем, которое они должны были нести по
своему высокому положению главы русской церкви. Насколько
известно, из домовых монастырей только один был основан мит-
рополитом: это—Новинский Введенский под Москвой, осно-
ванный в начале XV в. Фотием и обеспеченный землями частью
им самим, частью посторонними лицами. Этот исключитель-
ный случай объясняется тем, что Фотий, живя в Москве, поже-
лал, по примеру князей и крупных бояр, иметь свое собственное
богомолье. Все же остальные домовые монастыри были уна-
следованы митрополитами от бывших хозяев владений, доста-
вавшихся разными путями митрополичьему дому. Получив
вместе с землей маленький монастырей, основанный каким-ни-
будь вотчинником, митрополиты должны были его поддержи-
вать и содержать, «чтобы как тут всегдашняя богомолья была».
Для митрополитов поддерживать эти богомолья было вопросом
чести и их высокого положения. 1
В своей хозяйственной деятельности домовые монастыри
были самостоятельны, —митрополиты в нее не вмешивались
и ограничивались только наблюдением за земельными сделка-
ми. Совершать купли, мены и другие земельные сделки домо-
вые монастыри имели право только «с доклада» или «по слову»
митрополита. Однако и в этих делах домовые монастыри дей-
ствовали как самостоятельные юридические лица, которые
могли совершать сделки не только с посторонними людьми,
но и с митрополичьим домом.
Приведу по этому вопросу один случай. В 1514 г. дворец-
кий митрополита Варлаама Ф. Ф. Сурмин «по слову» митропо-
лита купил Никольскому Волосову монастырю (во Владимире)
три деревни в Селецкой волости Московского уезда. Купля
1 Так выражается жалованная грамота митрополита Филиппа игумену
Льву Багонскому на монастырей Покрова на р. Вагоне и его земли, «что
те земли подавали Филипп Марков сын Багонского да братаныч его Лев,
чернец». Кн. № 276, л. 154; кн. № 127, л. 155.
440
была совершена, конечно, на средства монастыря, а затем в
том же году власти Волосова монастыря и Ф. Ф. Сурмин «по
слову» Варлаама произвели мену — купленные де резни были
применены митрополичьему дому, к с. Хлябову, а Волосов
монастырь получил к своей земле дер. Михнино, которая пе-
ред тем была в поместье за митрополичьими детьми боярскими
Если надзор митрополитов не позволял властям домовых
монастырей отчуждать и расхищать земли, то он нисколько не
мешал им заниматься «стяжанием», т. е. приобретением новых
владений. Нам известно несколько случаев проявления ини-
циативы властей в деле стяжаний. Так, например, власти
Сновицкого монастыря «стяжали» половину соляной варни-
цы у Соли Великой и завели там промысел. Из других актов
известно, что они занимались ловлей и продажей рыбы.
Но стяжания были, повидимому, исключением, а вообще
говоря, хозяйство домовых монастырей было главным образом
потребительским: власти их не были заинтересованы в при-
влечении в свою среду новых сочленов ив расширении хозяйст-
ва, проедали то, чем располагали, и по существу были пенсио-
нерами. В деятельности этих монастырей совершенно нельзя
заметить прозелитизма и миссионерства и не было никакой коло-
низационной экспансии.
«Судом и данью» домовые монастыри тянули к митропо-
личьему дому, и в этой области положение их определялось осо-
быми жалованными грамотами митрополитов. До нас дошло
около дюжины грамот этого рода, за время с 1452 по 1527 г.,
и одна грамота 1599 г. патриарха Иова.
Митрополичьи иммунитетные грамоты домовым монастырям
в основных чертах воспроизводят княжеские грамоты того же
рода. Само собой разумеется, что в податной и судебной час-
тях эти грамоты имели в виду только суд и дани митрополитов.
В грамоте 1516 г. игумену Антоньева Покровского монастыря
в Переяславском уезде сказано: «ненадобе тому моему игумену
моя дань, ни сборное, ни петровское, ни к старосте поповскому
с тяглыми попы не тянет» ... «а дает тот игумен в мою казну
оброку на год на Рождество Христово 4 гривны, а десятиннику
1 Акты юр. быта, II, № 156, XV.
441»
моему дает тот игумен на тот же срок, на Рождество Христово,
4 алтына за все его пошлины и за корм на весь год». 1
В грамоте 1478 г. нижегородскому Благовещенскому мо-
настырю о суде сказано: «А наместницы мои Володимирские и
тиуни и десятильницы новгородские и их тиуни не въезжают,
ни всылают к тому архимандриту и к его попу Никольскому в
Доброе село ни по что, не судят его, ни его попа, ни его чернцов,
ни слуг монастырских, ни крестьян. А ведает и судит того свое-
го Никольского попа и тех своих чернцов и слуг и крестьян ар-
химандрит сам. А кому будет до того самого архимандрита како-
во слово, и яз, Геронтий, митрополит всея Руси, сам его сужу»2.
В грамоте 1490 г. Сновицкому монастырю мы находим статьи
о сместном суде и о праве отвечать на один срок в году: «А слу-
чится тем их монастырским людям суд сместной с волостными
людьми или с игуменом или с попы илис дьяконы или с церковным
причтом, и десятинник мой тех людей судит, а игумен сновицкой
или егоприкащик с ним судит. А прав ли, виноват ли волостной
человек, и он в правде и в вине своему судье»... ит. д.,тоже, что
в княжеских грамотах. О сроках ответа сказано: «Кто коли в
какове деле взведет моего пристава по сновицкого игумена и
по его игумена (Медушского монастырька, приписного к Сновиц-
кому) и по попа и по его старцев и по их крестьян, м мой при-
став приедет с моею грамотою приставною и дает на поруце и
чинит им один срок в году перед меня — в той же день по
Крещенье Христове. А опроче того срока иных сроков мои
приставове перед меня сильно не наметывают, а кто на них
сильно срочную накинет или зазывную мою грамоту с сроком,
а не на тот срок, в той же день по Крещенье, и яз им опричь
того срока к иному ездити не велел. А коли хотя на них и
безсудную мою грамоту возьмет, а не на тот срок, и та безсудная
грамота не в грамоту». 3
Иногда митрополиты давали несудимую грамоту лично
тому или иному попу домового монастыря. Так, в 1506 г. мит-
рополит Симон дал грамоту попу Нестеру, который служил
в церкви Успенья в с. Славцове, «а исстарины да та церковь
1 Кн. № 276, л. 159; кн. № 127, л. 159 об.
• ААЭ, I, № 105.
8 Кн. № 276, л. 228—231; кн. № 127, л. 232 об.
442
стяжанье Сновицкого монастыря, а прихода де у той церкви
мало». Грамота в миниатюре воспроизводит княжеские пожа-
лования: «не^адобое ему моя дань, ни сборное, ни петровское,
ни рождественское, ни к старосте поповскому с тяглыми попы
нетянути. А наместницы мои Володимирские и тиуни и намест-
ничьи десятинники того попа не судят. А коли будет до него ка-
ково дело, и яз, Симон, митрополит всея Руси, сам его сужу». 1
В общем иммунитетные грамоты митрополитов домовым
монастырям отчетливо определяют положение их как незави-
симых, в известных пределах, ячеек, входивших в состав круп-
ного феодального учреждения — митрополичьего дома. Все
владения митрополичьего дома были защищены от княжеской
администрации княжескими иммунитетными грамотами, а под
покровом этого иммунитета владения домовых монастырей бы-
ли защищены жалованными грамотами митрополитов от митро-
поличьей администрации.
ДОБАВЛЕНИЕ К ГЛАВЕ О ДОМОВЫХ МОНАСТЫРЯХ
Случайность и недостоверность цифровых данных в наших источниках
XV—XVII вв. хорошо известны всем, кто интересовался этим вопросом.
Для суждения об относительной величине владений домовых монастырей
в фонде митрополичьих владений вообще мы имеем для конца XV и начала
XVI в. весьма неполные сведения. Первую сводку цифрового материала
для всех владений патриархов мы имеем для 1678 г. по переписным книгам
этого года. В росписи, напечатанной М. Горчаковым (приложение к указ,
работе, стр. 97—99), показано количество дворов и вытей во всех владениях
патриарха. Известно, что владения митрополитов московских и всея Руси
при учреждении патриаршества были переданы целиком патриархам. С те-
чением времени в составе владений происходили некоторые изменения, но
не настолько значительные, чтобы мы не могли использовать данные рос-
писи 1678 г. Новые владения в Тульском, Ржевском и Лебедянском уездах
легко выделить. Произведя подсчет, мы находим, что во владениях старых
домовых монастырей в 1678 г. числилось 2126 дворов, а вытным письмом —
178 с половиной вытей. В новых владениях за домовыми монастырями было
524 дипра и 28 вытей. Всего за домовыми монастырями было 2650 дворов,
а вытями — 206 с половиной вытей. А всего по переписным книгам 1678 г.
за патриархом числилось 8610 дворов и 679 вытей. Таким образом, на домовые
монастыри приходилось без малого 30% дворов или немного более 30°/в
вытей. Мы можем принять вывод, что около трети фонда патриарших владе-
ний было за их домовыми монастырями.
1 Кн. № 276, л. 231; кн. № 127, п. 231 об.
ГЛАВА 8
ХОЗЯЙСТВО В МИТРОПОЛИЧЬИХ ВЛАДЕНИЯХ.
ФОРМЫ ИХ ЭКСПЛОАТАЦИИ. ПОВИННОСТИ
КРЕСТЬЯН
Митрополиты и их домовые монастыри эксплоатировали
свои владения различными способами. Выше было показано,
что в XV в. митрополиты отдавали земли в пожизненное вла-
дение «из строенья» надежным людям. С конца века раздача
земель в пожизненное владение посторонним людям выходит
из практики и митрополиты начинают раздавать землю своим
боярам и слугам в поместья. За вычетом земель, розданных в
поместья, а также земель домовых монастырей, у митрополичь-
его дома оставался еще большой фонд земель, которые он экс-
плоатировал различными способами.
В непосредственном управлении и пользовании митропо-
литов, насколько известно, находилось только одно владение —
села Голенищево и Селятино (ныне дер. Никольская), по р. Ра-
менке, притоку Сетуни, и на нижнем течении Сетуни, до Москвы.
Феогност поставил на Раменке храм св. Николая, где жил его
коровник Селята, «и зовется то место сельцо Селятино». Киприан
жил в с. Голенищеве, которое первоначально находилось при
впадении Раменки в Сетунь.
В 1474 г. Геронтий перенес свою резиденцию ближе к
Москве, на то место, где Голенищево находится ныне, «и двор
срядил, и с теремы и с погребы и с ледники, и со всем уст-
роил». Таким образом, Голенищево было как бы подмосков-
ной дачей митрополитов, где у них было непосредственное
хозяйство. Домовая книга сообщает, что крестьяне сел Голе-
444
нищева и Селятина «безпрестани на дворе митрополичье вся-
кую страдную работу работают». 1
В большинстве других владений мы находим обычное в те
времена —эксплоатацию крестьянского труда при помощи
волостелей, приказчиков и посельских. В деле привлечения
новых тяглецов домовые монастыри, видимо, проявляли больше
энергии и инициативы, чем приказный аппарат митрополитов.
Они призывали людей со стороны на льготу, «окупали» людей,
т. е. выкупали обремененных долгами людей из кабалы и са-
жали их на свои земли, давали своим и посторонним людям
серебро в рост или под работы, а мелкие участки земли разда-
вали иногда из краткосрочных оброков. Не случайность, что
почти все сохранившиеся по этому вопросу документы относятся
не к митрополичьим владениям, а к владениям домовых мо-
настырей.
Приведу несколько примеров, характеризующих приемы хо-
зяйственного управления.
В 1516 г. митрополит по случаю передачи новому игумену
небольшого Антоньева монастырька писал своему приказчику
сельца Васильевского на Рогоже: «как сия моя грамота к
тебе придет, и ты-б ехал часа того в мой в Антоньев монастырь,
да переписал бы еси монастырское все серебро в людях, и хлеб
стоячий в поле и в житницах и животину, да и ругу церков-
ную, да переписав бы еси то все, да отдал бы еси игумену Ели-
сею список, а мне бы еси привез в казну другой список». 1 2
Еще интереснее полуофициальное письмо того же митро-
полита Симона великокняжескому волостелю Славецкой воло-
сти, Владимирского уезда, Оладье Блинову. В Славецкой воло-
сти находилась церковь Успенья, с большим участком земли,
«стяжанье» Сновицкого монастыря, которым владел поп Нес-
тер. Раздача денег из роста окрестным крестьянам служила
для него подсобным источником дохода. Нестер жаловался
митрополиту Симону, что великокняжеские крестьяне «всту-
паются у него в церковную в монастырскую землицу и в пожен-
ки сильно» и не платят на серебро роста. На это Симон просил
1 Кн. № 276, л. 44.
2 Кн. № 276, л. 159.
445
Оладью Блинова сыскать про землю добрыми старожильцами
и отвести ее по писцовым книгам попу Нестеру, «а лихих бы
еси людей поунял, чтобы церкви божьи не обидели». Далее он
писал: «Да того-ж де монастыря серебрецо церковное на лю-
дях, и которые де добрые люди христиане, а они и' нынеча
рост дают, а иные де христиане ростов не платят, и ты-б, сыну,
... того церковного серебра обыскал людьми добрыми, кому
что ведомо, в правду, и на ком что будет церковного серебра,
и ты-б пожаловал переписал, да ко мне список пришли, а у
себя противень остави. А учнешь Пречистой Богородице (т. е.
митрополичьему дому) тем служити, и ты-б о том о всем мне
отписал, а яз тебя благословлю» г. В дальнейшем дело, оче-
видно, пошло по линии жалобы митрополита великому князю
и взыскания долгов через волостеля.
Интересна льготная грамота дворецкого Вятки Сахарусова,
1491 г., Савве Никифорову на участок земли Новинского мо-
настыря, под Москвой. Грамота интересна тем, что в XV в.
поряда в тягло оформлялась часто не порядной записью, как
это было в обычае позже, а жалованной или льготной грамотой
землевладельца. Приведу льготную грамоту В. Сахарусова
как редкий сравнительно образец грамот подобного рода:
«Пожаловал есми Саву Никифорова — ослободил есми ему
сести на церковной... пустоши Новинского монастыря, у Моск-
вы реки на брезе (берегу), что ми бил челом, а хочет на той
пустоши себе двор ставити и лес сечи и раселивати. А придаст
бог крестьянству лет, и тому Саве ленадобеть с митрополичьими
с невинскими крестьяны тянути ни в дань, ни в ям, ни в митро-
поличье дело, ни в монастырское дело, ни в розметы, ни в ка-
кие проторы на 4 годы». Повинности порядчика в грамотах
этого рода обыкновенно не указываются, так как они опреде-
лялись, очевидно, местными обычаями и теми порядками,
которые существовали во владении лица, дававшего грамоту 2.
В княжеской земельной политике XIV—XV вв. излюбленной
формой заселения пустых земель и посадских дворов было по-
жалование призываемых в тягло людей слободскими привиле-
1 Кн. № 276. л. 231 об.; кн. № 127, л. 257 об.
* Кн. № 27G, л. 49 об.; кн. № 127, л. 43 об.
446
гиями. В практике митрополичьего дома слободская форма
поселений, судя по всему, находила небольшое применение.
Нам известны три слободки ремесленных и торговых людей
на посадах и одна слобода бортников.
Самой старой была слободка Борисоглебского монастыря
на посаде Переяславля Залесского. По описанию 1519 г,, в ней
было 18 дворов сапожников, гвоздочников, укладников (куз-
нецов) и ковшечников. Во второй половине века слободка была
разорена, и в 1599 г. в ней было только 9 бобыльских келий.
В первой половине века возникла слободка у с. Вятского, Кос-
тромского уезда, и, по описанию 1562 г., в ней было 17 дворов
непашенных людей. В первой же половине века образовалась
слобода у с. Пушкина, Московского уезда, в которой было 29
бобыльских дворов. В 1571 г. Пушкино было разорено татарами
хана Девлета, и слобода запустела. 1
Посадские слободки представляют интерес как показа-
тели зарождения в феодальном обществе нового класса, но
прямого отношения к сельскохозяйственной эксплоатации
земли они не имели. В последней области мы знаем только одну
слободку — поселок бортников Улыбышевых, во Владимир-
ском уезде. До нас дошло четыре грамоты на эту слободу: гра-
мота 1478 г. митрополита Геронтия, 1490 г. — Зосимы, 1495 г. —
Симона, подтвержденная в 1519 г. Варлаамом, и грамота 1524г.
Даниила. 2 Так как первые три грамоты напечатаны, а все
четыре в существенном однообразны, то я перейду прямо к
характеристике слободы Улыбышевых в целом.
Территория слободы состояла из пустошей при двух де-
ревнях и большого бортного леса, там, где ныне в 12 км от Вла-
димира (на юг) находится селение Улыбышево. Грамоту 1478 г.
получили две семьи: Семен Улыбышев с сыновьями и Ольдья
Гаврилов. Им было дано право призывать людей со стороны
«на те земли и борти», и позже в слободке было четыре большие
семьи. Все их тягло состояло из оброчного пресного (сотового)
1 С. Б. Веселовский. Село и деревня, 71 и 123; кн. № 276,
л. 37 об. и 159 об.; кн. № 127, лл. 29 и 160.
4 Первые 3 грамоты — Акты юр. быта, II, № 173, II—IV. Последняя
грамота — кн. № 276, л. 256; кн. № 127, л. 263 об.
447
меда, который они должны были доставлять в Москву на
дворец митрополита —с 1478 г. по 1495-й по пяти пудов, а с
1495 г. —по шести пудов в год. Иммунитетные права борт-
ников были такие же, как и в княжеских слободах. Они были
отведены тяглом от тяглых людей: «и ненадобе им с тех земель
и с бортей тянути с моими зарецкими крестьяны в сельское
мое дело, ни в которые проторы, ни в розметы, ни в иные, ни
в какие пошлины, ни в городные дела не тянуть с ними ничем».
«Также и дворские мои володимирские не наряжают им дела
моего никакого, ни кормов своих не ёмлют». Бортникам дана
несудимость от местных митрополичьих властей и личная под-
судность митрополиту.
По жалованным грамотам бортники имели право призы-
вать новых людей без увеличения оброка, но, видимо, вовсе не
были заинтересованы в процветании и расширении слободы.
Да и митрополиты проявляли в этом вопросе большую кос-
ность и десятками лет довольствовались медовым оброком в
пять-шесть пудов.
О повинностях крестьян в митрополичьих владениях мы
имеем очень мало сведений. Историки давно обратили внима-
ние на уставную грамоту Киприана крестьянам Константино-
Еленского монастыря (во Владимирском уезде) и пользовались
ею для общей характеристики крестьянских повинностей XIV—
XV вв. 1 Крестьяне жаловались митрополиту, что новый игу-
мен требует от них «дела»,т. е. работ, «чего при первых игуме-
нах не бывало»,и таких «пошлин», «чего иные игумены не имали».
Игумен Ефрем отрицал нарушение им «пошлины». Митро-
полит допросил прежнего игумена Парка и владимирских
слуг и дал уставную грамоту по старине. Из грамоты видно,
что крестьяне должны были всесторонне обслуживать мона-
стырь и игумена, пахать «взгоном», т. е. всем обществом, а не
повытно, жребий земли игумена, «а на Велик день и на Петров
день приходят к игумену, что у кого в руках», да сверх того
«из сел все люди дают на праздник яловицу». «Пешеходцам»,
т. е. безлошадным, «к празднику рожь молоти и хлебы печи
1 ААЭ, 1, № 11. Грамота дана в конце XIV в. и была подтверждена в
середине XV в. митрополитом Ионой.
448
и солод молоть, пива варить». Пошлина предусматривала да-
же такую повинность, как кормление лошадей игумена, когда
он приедет на братчину: «А в которое село приедет игумен
в братчину, и сыпцы дают по зобне овса коням игуменовым». 1
Я не буду перечислять другие повинности, так как они из-
вестны и упоминаются позже, — например, в уставной грамоте
патриарха Иова селам Новинского монастыря (см. об этом ниже),
и обращу внимание читателя на то, чего в грамоте нет. Прежде
всего следует отметить несомненное отсутствие в хозяйстве мо-
настыре вытей, вытного земельного надела крестьян и вытного
оклада повинностями. Все разнообразные повинности крестьян
чрезвычайно растяжимы, определяются потребностями хозяй-
ства и в значительной мере — усмотрением игумена. Все опре-
деляется стариной, пошлиной, как было при прежних игуменах,
а из грамоты видно, что и при прежних игуменах никаких объек-
тивных мерил повинностей не было. Кроме постоянных работ,
которые приходилось исполнять ежегодно, крестьяне должны
были по распоряжению игумена «монастырь и двор тынити,
хоромы ставить», «пруды прудить», прясть бичеву для неводов
из льна, который даст игумен, и т. п. И в этих повинностях,
как и в постоянных, совершенно не заметно договорного начала
в отношениях хозяина и его сирот. Если бы в грамоте не было
«пошлины», на которую ссылаются обе стороны, то можно было
бы подумать, что речь идет о хозяйстве, основанном на труде
рабов. Едва ли, однако, такое предположение можно признать
правильным. Ведь как-никак игумен должен был считаться с
тем, что крестьянин имел право «отказаться» и уйти или про-
сто убежать в «иное княженье», например в соседнее Стародуб-
ское, за пределы досягаемости. В таких условиях путем дол-
голетней практики сложилась та «пошлина», как терпимый для
крестьянина комплекс повинностей, за которую он держался.
Затем следует обратить внимание на отсутствие в уставной
грамоте десятинной пашни и хлебных и других оброков.
1 Сыпцы — участники праздничной братчины, которую крестьяне устраи-
вали в складчину, Для братчинного пива ссыпали хлеб, и самое пиво на-
зывалось поэтому <ссыпным», в отличие от угощения, которое мог делать
тот или иной крестьянин лично от себя.
29 с. б. Веселовский
Крестьяне должны вспахать взгоном, засеять и убрать «игуме-
нов жребий», пожать сено и свезти хлеб и сено на двор игумена,
и этим их обязанности в обработке земли кончаются. Быть мо-
жет, этим отсутствием десятинной пашни и оброков и объяс-
няется большое количество и разнообразие трудовых повинно-
стей уставной грамоты.
В исследовании о селе и деревне, как типах внегородских
селений, я обратил внимание историков на то, что господствую-
щим типом селения в то время — в XIV и XV вв. — была дерев-
ня в 1—3 двора, и отметил, что этот характер расселения кре-
стьян был неблагоприятен для развития владельческой запашки
и вытного оклада. Крестьяне жили на индивидуальных, раз-
номерных участках земли, и повинности их определялись до-
говором с землевладельцем и местными обычаями. Выти, как
земельный надел и как единицы оклада повинностями, появляют-
ся раньше всего там, где, в зависимости от местных природных
условий, образуются крупные селения —села в собственном
смысле слова.1
Особо благоприятным по природным условиям (отсутствию
болот и лесов) для развития земледелия и образования крупных
селений было с древнейших времен Владимиро-Суздальское
ополье, в районе которого находился и Константиновский мо-
настырь. Не случайность, что первые по времени указания на-
ших источников на выти относятся именно к Владимиро-Суз-
дальскому ополью. В великокняжеских Симизинских селах
Владимирского уезда в конце XV в. были уже выти, и крестьяне
пахали десятинную пашню повытно. Норма посева была такая
же, какую мы видим позже повсеместно — на десятину по две
четверти ржи, а овса — вдвое, т. е. четыре четверти.
В митрополичьих селах Владимирского уезда, как я пока-
зал в своем исследовании о селе и деревне, выть в это время еще
зарождается. Основой для вытного оклада послужила норма
десятинной пашни — на пять десятин крестьянской пашни
одна десятина на владельца. Так как десятина приравнивалась
двум четвертям пашни, то получалась выть в 12 четвертей
1 С. Б. Веселовский. Село и деревня, 52—55.
450
в трех полях, т. е. такая, какая позже стала нормальной в
дворцовых, митрополичьих и монастырских землях.
Мы не имеем источников, чтобы проследить распространение
выти и десятинной пашни в митрополичьих владениях в XVI в.,
и только уставная грамота патриарха Нова Новинскому мо-
настырю 1590 г. дает возможность ознакомиться с результа-
тами процесса развития крестьянских повинностей за предше-
ствовавшее столетие.1
У Новинского монастыря были следующие владения. Под
Москвой монастырю принадлежало Кудрино, в котором было
две слободки, из которых одна — под самым монастырем на р. Пре-
сне. В Московском уезде —села Телепнево, Михайловское и
Чижово и дер. Царева. К с. Телепневу тянула дер. Ивашковз,
Рузского уезда. В Дмитровском уезде —села Нивки и Повадьи-
но с деревнями. Эти села считались ближними, и повинности их
несколько отличались от тягла «дальних» сел. К последним при-
надлежали села: Спасское в Романовском уезде, Бужанцы в
Пошехонье, Кошелево в Кашинском уезде и Куликово —в Ко-
стромском. Во всех селах пашня положена в выти, и все глав-
ные повинности крестьяне платили повытно.
Тягло‘крестьян состояло из оброков и барщинных работ.
Большая часть оброков была наследием глубокой старины, а
вообще все оброки в хозяйстве монастыря занимали очень скром-
ное место. На крестьянах лежали, большею частью повытно,
следующие работы: вспахать, засеять, убрать и обмолотить по
полторы десятины с выти, собранный хлеб доставить на двор
в монастырь. «Да им же молоть на монастырь ржи монастыр-
ской по 2 четверти (по 10 пудов) на выть». Затем крестьяне долж-
ны были нарубить в монастырском лесу и привезти в монастырь
с выти по 3 воза дров и по трехсаженному бревну на кельи стар-
цам. Если дрова будут ненужны игумену, то крестьяне долж-
ны заплатить за воз дров по 3 алтына. Оброки были следующие:
с выти по 20 яиц, по 2 гривенки коровьего масла, по сыру
1 Временник Об-ва ист. и древн. росс., II. 17—21. К сожалению, этот
ценный документ напечатан настолько неудовлетворительно, что, не имея
оригинала, во многих местах невозможно исправить по догадке сильно
испорченный текст.
29* 451
или поярок шерстью, и им взяти за куря и за шерсть с выти
деньга, то им обема».
Нет никаких оснований полагать, что хозяйство в других
митрополичьих владениях сколько-нибудь существенно отли-
чалось от хозяйства Новинского монастыря, с которым мы
познакомились по уставной грамоте патриарха Иова. Все хо-
зяйство было основано на барщинном труде крестьян. Мне
кажется несколько рискованным сказать, что митрополиты и
их слуги и власти домовых монастырей никогда и нигде не
проявляли хозяйственной инициативы и не заводили никако-
го хозяйства на свой страх и риск, но кажется несомненным,
что если такие случаи бывали, то они относятся к гораздо
более позднему времени, т. е. к XVII в. Такой случай позднего
проявления хозяйственной инициативы мы можем наблюдать
в подмосковном с. Пушкине, на р. Уче.
В Пушкинском владении, считая десятинами, было около
1600 десятин. По описанию 1491 г. в Пушкине было 19 дворов
крестьянских и к селу тянуло 15 деревень-хуторов, большей
частью в 1—2 двора. В первой четверти XVI в. возникло еще
7 хуторов и 1 починок. В 1571 г. все владение было запустошено
набегом татар хана Девлета, и в 1585 г. все, что уцелело от разо-
рения, сосредоточилось в селе. Здесь была монастырская запаш-
ка десятин в 65 и 17 дворов крестьян. На р. Уче были монастыр-
ская мельница и перевоз, но все хутора запустели. В Смутное
время Пушкинское владение было разорено вторично и стало за-
тем очень медленно оправляться. По описанию 1623 г. вся жизнь
была сосредоточена в селе. В нем были двор патриаршего при-
казчика и 15 крестьянских и бобыльских дворов. Наличность
приказчикова двора говорит за то, что в селе велось какое-то
хозяйство. Более определенное указание на это мы имеем
55 лет спустя — в переписи 1678 г. В 1678 г. переписчики нашли
в селе: двор посельского старца и приказчика, конюшенный и
скотный дворы, 14 дворов «деловых» людей, т. е. рабочих, со-
стоящих на месячном жалованье, 3 двора кузнецов, 5 — плот-
ников, 2 — рыбаков, 2 — сторожей и 46 дворов крестьян и бо-
былей.1
1 С. Б. В е с е л о в с к и it. Указ, соч., 71.
454
Подводя итоги наблюдениям над хозяйством митрополитов
в их собственных владениях и над хозяйством домовых мона-
стырей, приходится притти к выводу, что в смысле инициативы
и предприимчивости митрополиты и их домовые монастыри да-
леко уступали хозяйственной братии монастырей и не могут
сравниться даже с приказным хозяйством князей. Мне это кажет-
ся вполне естественным и легко объяснимым. Для митрополи-
тов владение землей и хозяйство были побочными занятиями,
отвлекавшими их от прямых обязанностей. В некоторых отно-
шениях, например в вопросе о домовых монастырях, земля для
митрополитов была обузой, от которой они не могли отказаться
по своему званию и положению в государстве и обществе. Что
касается домовых монастырей, то они по своей структуре и поло-
жению в недрах митрополичьего дома были лишены тех свойств,
которые составляли силу монастырской братии вообще: они
совершенно не были заинтересованы в привлечении в свою среду
новых членов и вообще в расширении своего «дела». В их жизни
мы не замечаем ни прозелитизма, ни миссионерства, ни колони-
зационного размаха, чем были сильны многие монастыри. До-
мовые монастыри, за которыми было около ]/з владений митро-
поличьего дома, в сущности были, как было выше сказано, бес-
полезными в экономическом отношении пенсионерами.
УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ИМЕН
Условные сокращения:
г.-город, дрв.-деревня, р.-река, с.-село, сц.-сельцо, у.-уезд.
Абакумовское, сц. Верейск. у. 80
Авдотьино, с. под Москвой 46
Аграфенино, с. Верейск. у. 148
Азадское озеро в Белозерском у.
178
Акатово, с. на р. Ликове под Мо-
сквой 188
— с. в волости Воре Московск.
у. 192
Акатьева слобода в Звенигороде
188
Аксиньинское, с. на р. Москве 46,
359
Алабузино, с. в Бежецке 171
Александров, г. 362—363
Алексин, г. и у. 335—336, 376—
378, 391, 414
Алексинская, дрв. Дмитровск. у.
41, 352
Алешева, дрв. Дмитровск. у. 361
Алешкова, дрв. Малоярославецк. у.
148
Алферова, дрв. Кашинск. у. 241
Алферьева, дрв. под Москвой 190
Алферчиково, дрв. под Москвой
357
Ананьина, дрв. под Москвой у с.
Кудрина 356
Андреевское, с. Дмитровск. у. 148
— с. Владимирск. у. 371
— с. Рузского у. 81, 109
— с. Юрьевск. у. 365—366
Андреевское Львовское, с. Верейск.
у. 83
Андронеж, дрв. Ростовск. у. 378
Андрюшкина, дрв. Звенигородск.
у. 358
Аннино, дрв. под Москвой 199
Аносьино, дрв. на р. Хинке под
Москвой 202
Антонкова, дрв. под Москвой 199—
200
Анфимова, дрв. Кашинск. у. 237
Апраксино, дрв. на р. Хинке под
Москвой 202
Арбужевесь, волость Пошехонск.
у. 249
Аргуновская волость Переяславск.
у. 364
Арзамасский у. 322, 325—326
Астрахань 55, 91, 95, 152, 330
Афанасова, дрв. под Москвой у с.
Кудрина 356
Афинеево, с. Юрьевск. у. 365—366,
417. Ср. Финеево
Баглач, волость Владимирск. у. 369
Бадеева, с. на Лопасне 261
Балахна, с. на Волге 277
Банька, приток р. Москвы 193,
202, 357
Барановский луг у р. Всходни 202
Баранова-Акатово, дрв. под Москвой
188
455
Баскача, дрв. Росговск. у. 378
’ Бачевка, р. в Переяславск. у. 364
Башарово, с. Бежецк, у. 80, 108, 148
Бебяково, с. Дмитровск. у. 149
Бежецкая пятина Вел. Новгорода
184, 287, 290
Бежецкий верх и у. 19, 37, 65,
69, 80, 98, 107—108, 148, 162,
169, 171, 223, 258, 285
Бектышево, с. Переяславск. у. 83
Белавина, дрв. Былозерск. у. 186
Белая, г. 324
— приток р. Остречины 169
Беляев, г. 324
Белеутовские села в Дмитрове и
на Волоке 360
Белое море 152
Белое озеро 382
Белозерский у. 80, 178—183, 185,
223, 248, 268, 273, 326, 382—384,
386, 398
Бельский у. 229
Бердяева, дрв. в Смоленске 324
Берендеев стан Дмитровск. у. 360—
361
Бестужева, дрв. под Москвой у с.
Кудринь 356
Бисерово, с. Московск. у. 359
Блистина, дрв. Звенигородск. у. 359
Бобошино, с. Переяславск. у. 167
Богана, приток Киржача 364
Боголюбский стан Владимирск.
у. 368
Богородицкое, сц. Ростовск. у. 300
Богородицкий у. 354
Богослово, с. Владимирск. у. 367—
368
Богоявленское, с. Юрьевск. у.
365—366, 435
Бойково, дрв. Костромск. у. 380—
381
Болхов, г. 324
Борисково, сц. на Всходне под Мо-
сквой 199, 200
Борисовская Кривого, дрв. Ростов-
ского у. 379
Боровский у. 148, 192, 284, 322,,
323, 325, 326
Бородино, с. Можайск, у. 192
Борок, дрв. Юрьевск. у. 436
— с. Пошехонск. у. 249
Бортеньевская земля в Звенигороде
224—225
Бохов стан Московск. у. 359
Боярово, с. Переяславск. у. 83, 256-
Братцево, сц. на Всходне под Моск-
вой 193, 199, 200
Бренбола, с. у Переяславск. озера
222
Бродовая, дрв. Кашинск. у. 235
Бронницы, г. 359
Брыкова, дрв. Бежецк, у. 171
Брюховская, дрв. Владимирск. у.
371
Брянск 417
Брянцево, с. Владимирск. у. 368,
372, 436
Бужанцы, с. Пошехонск. у. 451
Бужениново, с. Переяславск. у. 50
Бузачева, дрв. Звенигородск. у.
359
Буйловское, с. под Москвой 146
Буйносово, дрв. Кашинск. у. 241
Бунятино, с. на Яхроме, Дмитровск.
у. 252
Бухалово, с. Владимирск. у. 367—
368, 372, 436
Быков стан Московск. у. 348
Быково, с. Суздальск. у. 375, 394-
Ваганово, с. Владимирск. у. 29
Валахия, княжество 83
Валина, дрв. Костромск. у. 380
Валуево, с. Можайск, у. 192
Валуево Покровское, с. на р. Ди-
кове под Москвой 189—192
Василий Кесарийский, погост в
Караше 379
Васильевская, пустошь в Волоцк.
у. 360, 432
Васильевское на Рогоже, сц. под
Москвой 149, 356, 445
457
Ваулина, дрв. Кашинск. у. 236
Векса, приток Костромы 380
Веля, приток Дубны 149
Верейский у. 18, 79, 83, 148, 191,
284, 316
Верейско-Белозерский удел 181—
183, 303
Весьеское, с. Переяславск. у. 146
Вздеришка, приток Учи 348
Византия 32, 64, 282, 389, 408, 410
Вифанский пруд, у Сергиева мона-
стыря 149
Вихорна, с. Коломенск. у. 147
Владимир на Клязьме и его у.
29, 148, 246, 275—276, 286, 321,
326, 331—337, 347—374, 386, 389,
391, 397, 401—404, 413—414,
418—419, 422—424, 426—427,
429—431, 436, 439, 445, 447
Владимирка, дрв. Владимирск.
у. 368, 374
Владимиро-Суздальское ополье 157,
365, 367, 450
Влазнево, с. Можайск, у. 148
Вовырево, дрв. Бежецк, у. 173
Водская пятина Вел. Новгорода
184, 196, 227, 286—289, 298,
307
Вожа, приток Оки 179
Возмицкое, сц. Владимирск. у. 370
Воиславское, с. Звенигородск. у.
на р. Москве 224, 359
Воишевское, с. под Москвой 357
Войницкий стан Волоцкого у. 360
Волга, р. 54—55, 96, 157, 158, 160—
161, 232, 235—236, 343, 375, 377,
389
Волкуша, дрв. Владимирск. у. 367
Вологда, г. и у. 65, 68, 87, 147,
180, 187,324, 345, 385
Володарева, дрв. Кашинск. у. 235
Володеево, сц. Тверск. у. 35
Волок Дамский и его у. 37, 67,
193, 196, 326, 360, 386, 432
Волок Лежский, волость Вологодск.
у. 385
458
Волок Словинский 180, 181
Волосово, с. Владимирск. у. 368,
369, 372
Вольга, волость Владимирск. у.
276, 277
Вондога, р. 167
Вондожская волость Вологодск.
у. 385
Воронино, дрв. Владимирск. у.
369
— дрв. Суздальск. у. 375
Вороново, с. Суздальск. у. 375
Ворша, р. 371
Ворыпаева, пустошь в Воре 357
Воря, волость Московск. у. 166,
168, 356
— приток Клязьмы 166, 192
Вохтома, р. в Костромск. у. 380
Всвславское, с. Владимирск. у.
368, 397
Всехсвятское, см. Святые отцы
Всходня, приток Москвы 37, 41,
193—196, 199, 200
Выпряжкова, дрв. с. Кудрина поа
Москвой 356
Выпуково, с. Переяславск. у. 82,
83
Высокова, дрв. Костромск. у. 380
— дрв. Переяславск. у. 362
Высокое, дрв. Звенигородск. у.
359
Вышгород Верейский 18, 148, 419
— Дмитровский 348, 350, 353, 361
Вяземский ям, под Москвой 399
Вяземское, дрв. Переяславск. у.
362
Вязь, приток Учи 353
Вязьма 276, 322, 326
Вятская земля 246, 322, 325
Вятское, с. Костромск. у. 380, 439,
447
Гавшина, дрв. Переяславск. у
362
Гавшино, с. Дмитровск. у. 109, 257
Галичский у. 301
Галичское озеро 380
Герасимово, сц. под Москвой 83
Глебездова, пустошь в Дмитровск.
у. 35
Глебовское, с. под Москвой 147
Гнездильцево, Московск. у. 356
Голенищево Троицкое, с. на Сетуни
под Москвой 347, 353, 354, 357,
399, 444
Голышкин починок, Кашинск. у.
234
Горели, пустошь в Кашинск. у.
234
Горетов стан Московск. у. 348
Горки, с. на р. Киржаче 364
Горки-Якшилово, дрв. Московск.
у. 351, 352, 437
Городище, с. под Москвой 201
— с. Костромск. у. 35
Городище Прокофьев жое Розлади-
но, с. под Москвой 196
Городской стан Звенигородск. у.
358
Гороховец 269, 273
Горы. с. Беженк. у. 107
Горяннова, дрв. Переяславск. у.
436
Гостино, дрв. Ростовск. у. 378
Грибанова, дрв. Звенигородск. у.
358
Грибановская Тумохта, дрв. Ка-
шинск. у. 235, 236
Грозилово, пустошь Московск. у.
29
Губа. дрв. Бежецк, у. 175
Давыдкова, дрв. под Москвой 356
Давыдовское, с. Московск. у. 255,
421
Дарвинское, с. под Москвой 46
Дашина, дрв. на Раменке под Моск-
вой 148
Двинская земля 217, 284
Девичье поле под Москвой 357
Дедилов 326
Демидова, дрв. Муромск. у. 35
Деревеньки, с. Юрьевск. у. 148
Деревская пятина Вел. Новгорода
196, 271, 286, 287, 297, 307
Деревягина, дрв. Звенигородск.
у. 358
Дерюзино, с. Переяславск. у. 169
Десна, приток Пахры 188, 418
Дикое, с. в Вышгороде Верейском
18
Дмитриевский погост в Караше
379
Дмитров и Дмитровский уезд 35,
51, 66, 81, 109, 147, 148, 149,
222, 228, 255. 257. 258, 276, 322,
323, 326, 348, 350. 353, 360—
361, 386, 389, 421, 422, 451
Дмитрово-Кашинский удел 304,
350
Добрилово, с. Переяславск. у. 364
Доброе, с. Владимирск. у. 373
Добрынское, с. Юрьевск. у. 148
Добрячево, с. Юрьевск. у. 366, 435
Долгое озеро, на р. Суре 375
Доманово, дрв. Кашинск. у. 241
Дор. пустошь в Кашине 234
Доратниково, с. Переяславск. у.
35
Дороголево, озеро в Владимирск.
у. 370
Дорогомиловская застава г. Моск-
вы 353
Драчево, с. Московск. у. 252
Дроздово, сц. Звенигородск. у.
359
Дрозна, приток Клязьмы 370
Дубец. приток Нерли 157, 377
Дубровка, дрв. Бежецк, у. 175
Дудина, дрв. у р. Вех одни под
Москвой 194, 202
Дьяконова, дрв. с. Кудрина под Мо-
сквой 356
Екимовское, сц. Верейск. у. 84
Елдегино, с. Московск. у. 353
Еленское, с. Нижегородск. у. 376
Елизарова, дрв. Бежецк, у. 170
459
Елинская, дрв. Белозерск, у. 185
Ерга Старая, Воскресенское, с.
Белозерск, у. 178, 179
Ермолино, дрв. Дмитровск. у. 350
Ершова, дрв. Белозерск, у. 178
Есеево, сц. Дмитровск. у. 353,
361
Есипкова, дрв. Бежецк, у. 174
Еськино, дрв. Владимирск. у. 371
— сц. Дмитровск. у. 66
Жабино, пустошь ур. Клязьмы 390
Жабинский стан Кашинск, у. 236,
237, 240, 241
Жабна, приток Волги 161, 235
Жарки, дрв. Кашинск. у. 237
Житкове, с. Владимирск. у. 367—
368
Забачино, земля в Дмитрове 361
Заборовая, дрв. на Волге 376
Завостинская слобода в Кашине
162
Задняя, дрв. Костромск. у. 380
Задубровские слободы, Большая и
Малая, в Кашине 162
Залипенье, волость Владимирск.
у. 276
Залоцкий стан Юрьезск. у. 366
Заозерье, дрв. Ростовск. у. 379
Запрудье, дрв. Бежецк, у. 175
Заручье, дрв. Бежецк, у. 173, 174
Захарково Нахинское, дрв. под Мо-
сквой 147
Захаркова, дрв. у с. Кудрина 356
Захаровская слобода в Юлке, Дми-
тровск. у. 148
Захарьино, дрв. Владимирск. у.
371
Звенигород, г. и уезд 84, 188, 224,
358—359, 386, 394, 416, 422
Зеленино селище, в Оболенске 251
Зубцов, г. 326
Ивакина, дрв. на Киржаче 362
Иванкова, дрв. Звенигородск. у. 358
460
Ивановское, с. Дмитровск. у. 252
— с. Московск. у. 194, 202
Ивановское-Блиново, с. Белозерск,
у. 178, 248
Ивашкова, дрв. Бежецк, у. 171
— дрв. Рузск. у. 451
Ивашково, с. Ростовск. у. 50
Иворово, с. Юрьевск. у. 147
Игнатова, пустошь в Воре 357
Игнатовское, с. Дмитровск. у. 361
Игумнова, пустошь Дмитровск.
у. 35
Ижва, волость Дмитровск. у. 81
Измалково, сц. Переяславск. у.
149
Иконниково, дрв. Московск. у.
227, 228
Икша, приток Яхромы 361
Ильинская, дрв. Белозерск, у.
182
Ильинское, с. Юрьевск. у. 365—
366
Ильмехотский стан Владимирск.
у. 371
Инобаш, волость Владимирск. у.
276, 277
Ипское, дрв. под Москвой 357
Исакова, дрв. под Москвой 190
Исаково, с. Костромск. у. 108
Истра, приток Москвы 84, 149,
360
Итларь, дрв. Ростовск. у. 378
Кабачина, дрв. Белозерск, у. 184
Кадникова, пустошь Волоцк. у.
360
Казановская, дрв. на р. Торгоше
в Радонеже 149
Казанское царство 91, 95, 132, 247
Калинина, дрв. Владимирск. у.
371
Калуга 276, 314
Кама, приток Волги 152
Карабузино, с. Юрьевск. у. 147
Карачев (Карагачев) погост в Ро-
стовск. у. 147
Кардмэшккое, с. в Радонеже 149
'Каршнское, с. Переяславск. у. 363—
364, 436
Карпмкова, дрв. Суздальск. у.
375
Карпмшево, с. Верейск. у. 148
Картмаэово, с. под Москвой на р.
Сетуни 191
Карнево, сц. Дмитровск. у. 360
Касимов, г. 231
Кастъ, приток Костромы 380
Кашинский у. 79, 161—162, 238,
241/ 276, 411, 451
Каширский у. 88, 312, 318, 322,
324-326
Кеврола, Двинская волость 277
Кенсуй, волость Белозерск, у.
80
Киверикиына, дрв. Руэск. у. 81
Киев, Киевская земля 42, 193, 329,
331—332, 336, 347, 367, 413—
414
Кпево, с. Московск. у. 147, 348,
351
Кмягиио, дрв. Росговск. у. 378
Кинельский стаи Переяславск. у.
166—167
Кмржач, приток Клязьмы 162, 362—
364, 382, 418
Кишкина, дрв. Переяславск. у.
364
Клеков стан Владимирск. у. 369
Клешиво (Переяславское) озеро
153
Юшмовское, с. Переяславск. у.
148
Клобуково Спасское, с. Московск.
у. 357
Клобуковская земля в Кашине
79
Клобурнмково, сц. Кашинск. у.
234
Клязьма, приток Оки 147—148,
154, 157, 248, 269. 347.
354, 369, 370, 373, 378, 382,
433
Кнутова, дрв. Белозерск, у. 178,
185
Княжая, дрв. Белозерск, у. 178
Ковжа, приток Шексны 178, 185,
248, 382, 432
Ковригнно, с. Верейск. у. 148
Коврове, с. в Стародубе, 373
Кодяев стан Переяславск. у.
364
Кожевница, дрв. Бежецк, у. 175
Кожухово, с. под Москвой 147
Козино, сц. Дмитровск. у. 421
Козихинские переулки в Москве
356
Козлятино, дрв. Владимирск. у.
371
Кокорева, дрв. Костромск. у.
'380
Ко лачка, р. во Владимирск. у.
192, 369, 374
Колодязище, с. Малоярославецк.
у. 148
Коломенский у. 69, 107, 147, 242,
269, 275—276, 325—326, 359,
370, 386, 404
Колычево, с. Муромск. у. 109
Колязин, г. 234
Комарика, приток Яхромы 422
Комонева, дрв. Белозерск, у. 186
Кондырева, дрв. Костромск. у.
380
Константиновское, сц. Дмитровск.
у. 51
— с. Кашинск. у. 241
Константинополь, столица Визан-
тии 335, 337, 342, 343, 344, 414—
417
Контеребово, с. Московск. у. 166
Конюцкий стан, Переяславск. у.
364
Копановские пожни, у р. Шексны
181
Копнин пруд в Радонеже 149
Копнино, сц. Переяславск. у. 149
Копнино Марьинское, с. в Радоне-
же 149
461
Копорское, пустошь в волости Во-
ре 357
Корзенево, волость Московск. у.
227
Коробовское-Тушино, с. под Моск-
вой 41, 193, 195, 200
Косинское, с. Юрьевск. у. 365
Кострома и ее уезд 19, 35, 80, 108,
148, 163, 183, 208, 228, 275—276,
286, 323—325, 354, 366, 373,
379—381, 421—422, 426—427,
435, 437, 447, 451
Котельникова, пустошь в Кашине
238
Которосль, приток Волги 157, 377
Кошелево, с. Кашинск. у. 451
Красникова, дрв. Кашинск. у. 238
Красное, с. на р. Жабне, Кашинск.
у. 235
Кременск, г. 322
Кривдино, пустошь Юрьевск. у.
365—366, 436
Кривцово, дрв. Бежецк, у. 175
Кривые повертки, дрв. Кашинск.
у. 238
Круглец, озеро в Владимирск. у.
370
Крылатское, с. под Москвой 148,
357
Крюково, с. Ржевск. у. 158
Кудрино, с. под Москвой 247, 341,
356, 387, 4J3, 451
Кузьмино, дрв. Переяславск. у.
362
Кузяево, с. Дмитровск. у. 350
Кулачеево, дрв. Владимирск. у.
371
Куликово, с. Костромск. у. 381,
451
Куликово поле, на Дону 188, 417
Куней (Кунья), волость Московск.
у. 167, 223
Курмыш 375
Кусуново, с. Владимирск. у. 246,
368, 432, 436
Кутра, р. в Муромск. у. 247, 433
462
Лавесь, Кузьмодемьянское, с. в
Мешере 148
Лаврово, с. Новоторжск. у. 45
Лагирева, дрв. Звенигородск. у.
359
Ларево, дрв. Московск. у. 351
Ларино, сц. Московск. у. 50
Ларионове, дрв. Юрьевск. у. 436
Лашутка, приток Вори 357
Лебедянский уезд 443
Левоново, сц. Дмитровск. у. 352,
361
В
— сц. Московск. у. 434
Левушина, дрв. Звенигородск. у.
358
Ливония 33, 87, 324
Лизунова, дрв. Владимирск. у.
370
Ликова, приток Десны 188, 189,
190, 191
Ликург, волость Костромск. у. 380,
435
Листвянок, земля в Кашине 234
Лисья Горка, дрв. Бежецк, у. 173
Литва, вел. княжество Литовское
6, 16, 27, 55, 57, 60—64, 69, 80,
83, 87, 180, 183, 188, 199, 222,
283, 302, 304, 323, 334, 337, 341,
343, 360
Лихорадова, дрв. Московск. у. 437
Лобково, сц. Переяславск. у. 35
Логиново, с. Переяславск. у. 107
Лодыгино, пустошь в Дмитрове 35
— дрв. Костромск. у. 380
Лопасня, приток Оки 261
Луки Великие 324
Луковская, пустошь в Дмитрове
252
Лукшино, пустошь Старицк. у,
79
Лух, г. 302, 372
Луховец, волость Владимирск. у.
336, 372, 378, 391, 393, 414, 424
Лучинское, с. Московск. у. 79, 358
Льгово-Клыковское, с. Муромск.
у. 148
Лыбядь, приток Клязьмы 368
.Лыскоаа, дрв. Московск. у. 348,
350. 351
Лысково, с. в Курмыше 375
Лысцово Григорьевское, сц. Моско-
вск. у. 260
Любаново, дрв. Бежецк, у. 175
Любимская осада Костромск. у.
380
Максию, с. Коломенск. у. 147
Максимова, дрв. Кашинск. у. 225
Максимовское, с. Бежецк, у. 147
— с. Владимирск. у. 371
Малаховка, дрв. Переяславск. у.
362
Малявка, с. Коломенск. у. 147
Малоярославецкий уезд 80, 250—
251
Манатьнн стан, Московск. у. 348
Маначукова, дрв. Юрьевск. у. 366,
435
Мануиловская, дрв. Дмитровск.
у. 51
Маринина Великая слобода, Пере-
яславск. у. 162
Марининское, пустошь в Дмитрове
361
Мартемьяново, дрв. в Медуше Вла-
димирск. у. 371
Марфино Щибрино, дрв. Московск.
у. 348
Марьинское, с. под Москвой 46
Маса, р. в Юрьевск. у. 366
Матвеев;кая, дрв. Белозерск, у. 184
Матвейцево, с. Муромск. у. 109
Махра, с. Переяславск. у. 258
Медведкова, пустошь в Кашине 234
Медно, с. Новоторжск. у. 157, 158
Медуша, погост и волость Влади-
мирск. у. 370—371, 402, 403
Медынский уезд 18, 324
Мезень 277
Меленки, г. 373
Мелехове, дрв. Костромск. у. 228
— дрв. Переяславск. у. 262, 363
Мериново, дрв. Переяславск. у.
149
Меря Молодая и Меря Старая, се-
ления Звенигородск. у. 358
Мешкова, дрв. на р. Ликове под
Москвой 189
Мешера 148, 276, 277, 326
Мещерка, с. Владимирск у. 371
Мигино с. Нижегородск. у. 375
Микулина, дрв. на Клязьме, 353
Милославское, с. Кашинск. у. 28
Милятино, с. Переяславск. у. 364
Минский стан, Костромск. у. 381
Митина, дрв. Кашинск. у. 237
Митрополмча, дрв. Юрьевск. у.
436
Митрополье, с. Московск. у. 353
— с. Суздальск. у. 148
Митяева, дрв. Костромск. у., 380
Михайлова сторона, с. Суздальск.
у. 246, 374, 432
Михайловское, с. Дмитровск. у. 361
— с. Московск. у. 451
Михалева, пустошь Переяславск.
у. 257
Михнино, дрв. Владимирск. у. 374,
441
Мишнева, дрв. под Москвой 191
Мневники в Ехалове, дрв. под Мо-
сквой 147
Меденово, с. Можайск, у. 148
Можайский уезд 148, 192
Молбенский ез в Пошехонье 384
Молога, приток Волги 154, 169, 171
Молодильна, приток Истры, 360
Монастырева, дрв. Переяславск.
у. 437
Монастыри:
— Антоньев Покровский на Бого-
не 364, 440, 441, 445
— Белопесоцкий Троицкий под
Каширой 133
— Благовещенский в Нижнем Нов-
городе 343, 375—376, 439, 442
— Благовещенский на Унороже,
в Костроме 380
463
— Борисоглебский в Переяславле
364—365, 405, 447
— Борисоглебский Ростовский 183,
439
— Введенский Новинский на Прес-
не, под Москвой 84, 247, 249,
356, 358—360, 384, 432—433,
439, 440, 446, 449, 451, 452,
454
— Вознесенский девичий в Моск-
ве 256, 258
— Воскресенский в Череповеси
382—384, 398, 439
— Воскресенский Горицкий на
Шексне 186
— Воскресенский погост в Кара-
ше 379
— Георгиевский в Ликурге 380
— Дионисьев Глушицкийна Воло-
где 91
— Ильинский на Воре в Московск.
у. 356—357
— Ильинский в Подмошье, Пе-
реяславск. у. 364
— Иосифов Волоколамский 133, 345
— Ипатьев Костромской 108—109
— Кириллов Белозерский 38, 65,
67, 90, 109, 181—187, 190—191,
198, 202, 204, 232, 243, 278, 345,
383
— Козьмодемьянский на Яузе в
Москве 147
— Константино-Еленский во Вла-
димире 373, 376, 417, 439, 448,
450, 452
—Макарьев на Колязине 75, 79,
204, 225, 232, 234—238, 241—
243
— Махрищский Стефанов, в Перея-
славск. у. 363, 411
— Нафанайлова пустынь 373
— Никола в Волосове, Владимирск.
у. 369, 374, 440—441
— Никола на р. Которосли 118
— Никола на Бачевке, в Переясла-
вск. у. 364
464
— Ольгов Успенский, в Рязани
120
— Отроч Тверской 345
— Петровский в Москве 361
— Пречистенский на р. Киржаче
364—365
— Покровский Мирзин, в Перея-
славск. у. 364—365
— Саввин под Москвой 148, 357—
358, 439
— Симонов в Москве 75, 153, 202,
232, 344, 359
— Сновицкий во Владимире 371,
439, 441—445
— Соловецкий Зосимы и Савватия
345
— Спаса на р. Всходне 41, 193—
195, 199—202
— Спаса Каменный, на Вологде
345
— Спасский на Вондоге 385
— Спасский в Ярославле 118
— Троицкий Сергиев в Радонеже
35, 75, 79, 81—83, 90, 92, 107—
109, 117, 149, 153, 156—158, 165,
168—177, 192, 197—202, 204,
208, 222, 228—229,' 231—232,
250—256, 259—261, 345, 383,
395—396, 410, 411, 421
— Успенский на Воинове горе,
. Переяславск. у. 395
— Успенский на Любце, во Влади-
мире, 373
— Ферапонтов Белозерский 180—
181, 184, 187
— Хотьков Покровский в Радоне-
же 174
— Хутынский в Новгороде 346
— Чудов в Москве 26—27, 202,
344—345
— Юрьев в Новгороде 120
Мономахово, с. под Москвой 234
Мордвинцево, пустошь в Кашине
234
Морева слобода в Шелонской пятине
271, 273
Москва, г. 37, 46, 81—83, 85, 91,
95, 101—102, 136, 138, 146—
-147, 153, 154, 172, 182, 247—248,
258, 260, 276, 278, 314, 321, 329,
332—343, 347, 354—355, 357—
358, 361, 374, 381—384, 387,
399, 408, 413, 415—416, 418,
425, 431, 439, 440, 446, 451, 453
Москва, р. 147, 148, 194—195, 359,
370
Московский у. 50, 79, 81—82, 85, 98,
147—148, 167, 183, 192, 213, 222,
248, 255, 258—259, 284 , 314—
320, 326, 336, 347—357, 359,
361, 369—370, 378, 389, 391,
399—404, 411, 417, 421, 424,433,
451
Московское княжество 6, 32, 81, 84,
147, 162, 171, 179, 193, 274, 284,
285, 295, 299, 301, 304, 324, 332,
344, 347, 354—355, 386—388,
391, 414
Мотома, р. в Пошехонье 186
Муромский уезд 35, 65, 109, 148,
163, 247, 284, 286, 318, 326, 433
Муромцево, с. Московск. у. 357
Мягкое, озеро при р. Суре 375
Мякса, приток Шексны 384
Мячково, с. в Суздале 148
Надеева, дрв. Бежецк, у. 172, 176
Надпорожский стан Белозерск, у.
178, 185
Нажирово, с. Владимирск. у. 371
Настасьино, сц. на р. Ликове под
Москвой 190
Натальино, с. под Москвой 46
Наумово, дрв. на Всходне под Моск-
вой 201
Нафанайлова пустынь в Владимирск.
у. 373
Нахабино, с. под Москвой 83
Нахинское (Захаркова), дрв. под
Москвой 147
Находное, озеро в Владимирск. у.
370
30 с. Б. Веселовский
Небылая, дрв. Владимирск. у. 365
Неглинная, приток Москвы 361
Негонцева, дрв. под Москвой 191
Нельша, волость Суздальск. у. 275
Непейцино, с. Нижегородск. у. 147,
154
Нерехта, волость Костромск. у. 80,
153, 156, 208, 380, 381
—стан Кашинск. у. 238
Нерль, р. 149, 157, 368, 377—379
Неро, Ростовское озеро 157
Нерская, приток р. Москвы 370
Нестерево, с. Новоторжск. у. 45
Нивки, сц. Дмитровск. у. 360, 451
Нижегородский уезд 147, 154,
295
Нижегородско-Суздальское княже-
ство 374
Нижняяслобода в Юлке, Дмитровск.
у. 148
Никиткина, дрв. Бежецк, у. 175
Никитское, с. Переяславск. у. 364
Никола на Шексне у Кириллова
монастыря
Никола на Песку (Николина гора),
в Звенигороде 359
Никольская, Селятино, дрв. на Се-
туни под Москвой 354 , 444
Никольское, с. Белозерск, у. 178,
182
— с. Костромск. у. на р. Сендеге
381
— с. на Киржаче, Переяславск. у.
362
Новгород Великий него пятиныб,54,
72, 86, 89—90, 138—139, 152, 158,
161, 171, 183—185, 187, 193,
203—204, 214, 225—227, 247,
264, 269, 271, 274, 276, 283—288,
290, 298, 299, 305, 311, 323, 326,
330, 386, 417
Новгород Нижний 286, 295, 321,
326, 375, 376, 439
Новинки, дрв. Бежецк, у. 171, 175
— дрв. Владимирск. у. 369, 370
Новое, с. Дмитровск. у. 109
465
Новоселка, сц. Переяславск. у. 199
Новоторжский уезд 45
Нола, р. в Костромск. у. 380
Носакино, с. Переяславск. у. 148
Няткина, пустошь в Кашине 234
Обельмишино, дрв. под Москвой 356
Обнора, волость Вологодск. у. 277
Обонежская пятина Новгорода 287,
298
Оборино, дрв. Владимирск. у. 369
Образцово, с. Боровск, у. 148
— с. на Клязьме под Москвой 148
— с. на р. Северке Московск. у.
148
Оглоблино, дрв. у Соли Галицкой
380
Одноушева, дрв. у Соли Галиц-
кой 381
Ока, р. 54, 88, 96, 154, 157, 160
Окуловское, с. Коломенск. у. 243
Оленево, озеро в Владимирск. у. 370
Олешевское болото в Дмитрове 361
Онега 269
Онофиево, сц. Вельск, у. 229
Опольский стан Владимирск. у.
157, 367, 368, 369
Опочка, г. 277
Орда Золотая 135, 283, 333, 334,
336, 339
Орехово, озеро в Владимирск. у.
370
Орининское с. под Москвой 46
Орловский уезд 322, 326
Орша 27
Осник, озеро и село Ростовск. у. 379
Останково, пустошь в Кашине 234
Остречина, приток Мологи 169,
172, 175
Остров, с. Владимирск. у. 148
Отводный стан Вологодск. у. 147
Офимкина, дрв. Юрьевск. у. 436
Офросимово, сц. Московск. у. 258
Павлова, дрв. Белозерск, у. 178, 185
Павловское, с. Белозерск, у. 185
466
— с. Владимирск. у. 367—368,
372
— с. Московск. у. 35, 352
— с. Ростовск. у. 379
Палкина, дрв. Бежецк, у. 175
Панкратова, дрв. Кашинск. у. 237
Пантелеймоново, дрв. Белозерск,
у. 178, 185, 186
Панютина, дрв. Суздальск. у. 375
Параклит, скит Сергиева монастыря
468
Пареева, сц. Переяславск. у. 259
Патриаршие пруды в Москве 356
Пахра, приток Москвы 154, 188,
189, 418
Пашково, озеро при р. Суре 375
Пашнево, дрв. Владимирск. у. 371
Пекша, приток Клязьмы 371
Пенкова, пустошь Волоцк. у. 360
Перегаровская, дрв. Московск.у. 356
Передол, волость Малоярославецк.
у. 250
Перепечина, дрв. с. Кудрина под
Москвой 356
Переяславль-Залесский и его уезд
25—26, 30, 35, 50, 69, 82, 87, 107,
124,146,148—149—161—162, 165,
167, 196, 199, 256—259, 278,
286, 322, 324 , 336, 361—365,
370, 377—378, 380, 386, 391,
395, 403—404, 411, 414, 424,
436—437, 439, 441, 447
Переяславское озеро (Клещино)
133, 222
Пертовская пустошь в Муроме 248,
433
Пестовская пустошь в Воре 357
Петраковка, дрв. Переяславск. у.
362
Петраково, с. Владимирск. у. 372—
373
Петришево, с. Переяславск. у. 148
Петрова-Пестушина, дрв. на
Всходне под Москвой 193, 197
Петровск, заштатный город Росто-
вск. у. 377
Петровское, с. Московск. у. 81,
82, 166, 192
Печкур, р. 162, 363, 437
Пикета малая, волость Двинской
земля 277
Пирогово, с. Тверск. у. 256—257
Пирожкова, дрв. Бежецк, у. 173
— дрв. под Москвой 190
Пирютино, озеро в Владимирск. у.
370
Платунова, дрв. Костромск. у. 380
Плетенева, дрв. Дмитровск. у. 228
Плоское, озеро при р. Суре 375
— сц. Бежецк, у. 65
Плясцева, дрв. Переяславск. у. 168
Повадино, с. Дмитровск. у. 360
Повалихино, дрв. Суздальск. у. 375
Повельскмй стан Дмитровск. у. 228
Поволжье, верхнее, среднее и ниж-
нее 152, 157, 161, 214, 375
Погорелка, дрв. Кашинск. у. 235,
236
— дрв. Костромск. у. 380
— дрв. Переяславск. у. 362
Подберезье, Новое под березами, с.
Владимирск. у. 367—368, 436
Подмосковье 46, 98, 154, 188, 314—
317, 323
Подмохово, пустошь в Кашине 240,
241
Подчертково, с. Дмитровск. у. 109
Поелово, с. Юрьевск. у. 365—366
Покровский у. 418
Покровское, с. под Москвой 147
Покша, приток Сендеги 381
Поленово, дрв. Костромск. у. 38
Полоцкий повет 61
Польша, Польское государство 34,
63, 87, 96, 107, 260, 324, 427
Поляна, дрв. Бежецк, у. 174
Поморье, Поморские города севера
22, 24, 27, 298, 407
Попадьино, дрв. Звенигородск. у.
359, 451
Поречье, с. Владимирск. у. 368,
397
Почап, волость Малоярославеик.
у. 250, 251
Пошехонье 67, 154, 249, 251
Преображенский погост на Волог-
де 385
Пресненская застава в Москве 357
Пресня, приток Москвы 356, 384
Присеки, с. на Мологе Бежецк, у.
169, 175, 176
Прокшина, дрв. Владимирск. у.
370
Протасьево, с. в Вышгороде Верей-
ском 148
— с. Московск. у. 252
Протусово, дрв. Кашинск. у. 236
Прудише, дрв. Костромск. у. 380
Пруженка, дрв. Московск. у. 358
Псков и Псковский уезд 43, 54, 86,
95, 183, 203, 274, 323, 326
Пушкино, с. на Уче, Московск. у.
347, 353—355, 447, 454
Пшеничникова, дрв. Владимирск.
у. 369, 374
Пьяницино, с. Юрьевск. у. 365—
366
Радовка, дрв. Звенигородск. у. 358
Радонеж, удел Московского княже-
ства 149, 166, 168, 174, 253, 269
Раменка, дрв. Бежецк, у. 258
— приток р. Сетуни 148, 353—254,
444
Раменский стан Дмитровск. у.
360
Раменское, с. Коломенск. у. 243
Раменье Елизарово, с. Белозерск, у.
178
— Семеново, с. Белозерск, у. 178
Рахнева, дрв. Бежецк, у. 172, 173
Резанинское, сц. Кашинск. у. 238
Ржева Владимирова г. и уезд 158,
192, 276, 443
— Пустая 187, 326
Рог, Рожок, волость Владимирск.
у. 371
Рогожа, приток Клязьмы 356
30*
467
Рогожская застава в Москве 149,
356
Родионовское, с. Переяславск. у.
147
Рождествено, с. под Москвой 194
Рождество Пречистой на Нерли,
погост в Караше 379
Рожново, с. под Москвой 355
Рожок, с. на Оке под Коломной 147
Рознежское озеро, в Нижегородск.
у. 376
Романов на Волге 451
Романово, с. Белозерск, у. 178
Романовская волость Переяславск.
у. 146, 168, 336, 362—365, 378,
391, 393, 414, 424, 430
Рославль, г. 89
Россоха, р. в Рузск. у. 89
Ростиславле, сц. Дмитровск. у. 361
Ростов и его уезд 50, 65, 107,147, 157,
161—162, 286, 326, 332, 336, 340,
376—379, 401, 404, 407, 436
Ростовское княжество 391
Ростокино, с. на р. Яузе под Моск-
вой 82, 258
Ругодив, г. в Ливонии 89
Рузский у. 37, 81, 109, 162, 326, 451
Русановское, с. Переяславск. у.
362
Русса Старая 152, 276
Русь Киевская 113, 220—221. См.
еше Киев
Русь Московская, Московское го-
сударство 20—21, 23, 42, 43,52,
54,61,64,71,86—87, 91, 93,96,
107, 115—116, 126, 128, 146,
163—164, 205—206, 282, 288,
306, 316, 319, 320, 331, 340, 408,
409, 433
Русь северо-восточная 15, 41, 44,
57, 60, 62, 90, 115, 152, 157, 159—
162, 203, 210, 217, 263, 269, 272,
278, 287, 303, 306 , 329, 331—
332, 386, 413, 424
Русь удельная 13, 40, 46, 64, 74,
468
75, 116, 143, 146, 150, 152, 157,
162, 164, 203, 208, 216, 263, 326,
378, 391
Русь юго-западная 6, 43, 329, 331,
337
Рыбушкина, дрв. Московск. у. 437
Рылова Рясина, дрв. Бежецк, у.
172, 173
Рытикова, дрв. под Москвой 190
Рижский уезд 140
Рязанское княжество 87, 88, 118—
120, 138, 179, 276, 283, 295, 303,
304, 314, 325, 386
Ряхова, дрв. Бежецк, у. 185
Сабурово, с. на р. Баньке под Моск-
вой 357, 390
Саввинский переулок в Москве 148
Савельево, с. Юрьевск. у. 147
Савино, дрв. Переяславск. у. 362
Саларево, озеро при р. Суре 375
Салково, пустошь в Воре 357
Саморядовка, приток Учи 351
Сандырева, дрв. Владимирск. у. 371
Санницкая волость Владимирск.
у. 371
Сара, р. впад. в оз. Неро 157, 377—
378
Сара Михайловская, сц. Белозерск,
у. 184
Свечино, сц. Переяславск. у. 149
Святые отцы (Всехсвятское), с. под
Москвой 147, 356
Святое, озеро в Владимирск. у. 370
Северка, приток Москвы 148
Севесь Старая, волость Белозерск,
у. 80
Севкова, дрв. Юрьевск. у. 148
Сельцы, Селеикая волость Московск.
у. 336, 347—348, 350—353, 361—
362, 369, 372, 378, 389—392, 430,
434, 437, 440
Сельцы-Тройца, с. под Москвой,
на р. Уче 348
Селятино (Никольская), сц. на р.
Сетуни 354, 444
Семеновское, сц. Ростовск. у. 379
Семирядова, дрв. Бежецк, у. 175
Сендега, приток Волги 381
Сенег, Сеньго, озеро в Владимирск.
у. 370
Сенежская волость Владимирск.
у. 370, 382
Сергейково, сц. Тверск. у. 256
Сергиевское Молявина, с. Кашинск.
у. 79
Середка, дрв. Костромск. у. 380
Серпейск, г. 421
Серпухов 147. 261, 284, 326
Серпуховская застава в Москве 354
Сетунь, приток Москвы 148, 191,
347, 353» 357, 444
Сибирь 330
Симизинские села во Владимире
450
Синельница, сц. Ростовск. у. 379
Синково, с. на р. Яхроме под Дмит-
ровом 252
Скирманов стан Руэск. у. 81
Скнятиново, с. Переяславск. у.
124
Сковороденское, с. Медынск. у. 18
Скоморахово, с. Юрьевск. у. 109
Скрябина Никитино, с. Владимирск.
у. 148
Слабнева, дрв. Переяславск. у. 167
Славецкая волость Владимирск.
у. 373
Славцево, с. Владимирск. у. 373,
442, 445
Смоленская земля 87, 183, 187, 203,
323—324
Сновицы, с. Владимирск. у. 368,
373
Снопово, дрв. Дмитровск. у. 361
Соболев стан Московск. у. 358
Солоница, приток Волги 153, 380
Соль Великая, с. Костромск. у. 153,
373, 380, 381, 441
— Вычегодская 24, 152
— Галичская 153, 222, 247, 269,
380, 381
— Малая, с. Костромск. у. 153
— Переяславская (Усолье) 152
— Тотемская (Тотьма) 152
Сомовский ез в Пошехонье 384
Сорохта, волость Костромск. у.
366
Сосковец, дрв. Суздальск. у. 375
Сосновское озеро при р. Суре 375
Соть, волость Костромск. у. 380
Спасский погост на Вологде 385
Спасская пустошь в Курмыше 375
Спасское, с. Владимирск. у. 367—
368—369, 372
— с. на Всходне под Москвой 193,
194
— с. Пошехонск. у. 249, 384, 451
— Семеновское, с. Дмитровск. у.
350
Средняя, дрв. Костромск. у. 380
Старица 79, 192, 304
Старова, дрв. Переяславск. у.
Стародуб Ряполовский 41, 258, 449
Стародуб Северский 427, 428
Старосельская земля в Бежецке 171
Старостина, дрв. Белозерск, у. 184
Старый Двор, с. Владимирск. у.
367—368, 372
Степанкова, дрв. на р. Уче под Моск-
вой 353
Столбише, урочише в Курмыше 375
Ступенцино, дрв. Владимирск. у. 371
Суда, приток Шексны 383
Судакова, дрв. Белозерск, у. 178
Судбише, с. Тульск. у. 95
Суздаль и Суздальский уезд 148,
180, 182, 185, 246, 275, 323, 325,
326, 334, 336, 365, 367, 374, 386,
389, 394, 432
Суздальское княжество 372
Суземье, волость Тверск. у. 35
Сукманиха, дрв. Московск. у. 357
Сукромна, Никольское, с. Бежецк.
у. 169, 171, 172, 176
Сура, приток Волги 375, 376, 389
Сураломы (ныне С^ровна), с. Вла-
димирск. у. 368, 373
469
Сурмино, дрв. Дмитровск. у. 422
— с. Звенигородск. у. 422
Сурожский стан Московск. у. 81,
421
Сутоки, дрв. Бежецк, у. 173
Сухля, приток Учи 352
Суходровь, р. в Малоярославецк.
у. 180
Сухотинская пустошь в Малоярос-
лавец. у. 80
Сычево, дрв. Владимирск. у. 371
Сямская волость Вологодск. у. 147
Сянжемская волость Вологодск. у.
385
Талша, волость Владимирск. у. 371
Тарбеево озеро, в Переяславск. у.
166—168
Татарово, с. в Стародубе Ряполов-
ском 258
Тверичи, дрв. Бежецк, у. 175
Тверское княжество 81, 86, 138,
158, 161, 225, 278, 283, 285—
286, 295, 303—304, 332, 343, 355,
367
Тверь и ее уезд 35, 65, 79, 212—213,
256, 276, 323, 336
Твёрца, приток Волги 158
Телепнево, с. под Москвой 358, 451
Телмячево, с. Владимирск. у. 368,
371, 373, 436
Телятево-Рождественное, с. Сер-
пуховск. у. 147
Теремец, дрв. Владимирск. у. 367—
368
Герликова, дрв. Переяславск. у. 83
Тиманово, сц. Московск. у. 255, 451
Тимофеевская пустошь Волоцк. у.
360
Тимофеевское, ныне Свиблово, с.
нар. Яузе под Москвой 146
Товарково, сц. под Москвой 355
Тойга, приток Вексы 380
Толстиково, с. Бежецк, у. 80
Топоркова, дрв. на р. Воре Мо-
сковск. у. 357
470
Торгоша, приток Вори 149, 166, 168,
192
Торжок Новый и его уезд 158, 285
Торопец 323, 326
Тошна, р.й волость Вологодск. у.
385
Траханеево, Козодавлево, с. на р.
Клязьме, под Москвой 147
Трехсвятская, дрв. на р. Сетуни,
под Москвой 353
Троицкое, с. Белозерск, у. 178,
185—186
Тростенский стан Звенигородск. у.
358
Трубеж, р. в Переяславск. у. 364
Тульский у. 95, 314, 324, 326, 442,
443
Тумохта, приток Жабны 235
Турабьево, дрв. под Москвой на р.
Клязьме 248, 347, 354, 433
— села в Костроме и Юрьеве 148,
354
Туриково, с. под Москвой 147
Тушино, Коробовское, с. на р. Всход-
не под Москвой 42, 193, 195,
200—201
Углич 161, 223
Угримово, с. Переяславск. у. 148
Улитино, дрв. Московск. у. 355
Улыбышева, дрв. Владимирск. у.
369, 447
Унорож, погост в Костроме 380
Урчаково, сц. Верейск. у. 84
Усох-Корякино, дрв. Владимирск.у.
369
Усть-Угла, волость Белозерск, у. 80
Устюг 24, 147
Усьянские волости, в Поморье 269
Ухтюга, волость Вологодск. у. 385
Уча, приток Клязьмы 347, 348, 352,
354, 355, 454
Ушна, приток Оки 371
Федорина, дрв. Владимирск. у. 371
Федоровка, дрв. Суздальск. у. 375
Федоровское, с. Костромск. у. 156
—• с. Юрьевск. у. 365
Федьково, с. Можайск, у. 148
Фенятина, дрв. Белозерск, у. 186
Фнлипково, с. Верейск. у. 148
Финеево (Афинеево), с. под Москвой
418
— пустошь в Переяславск. у. 418
Фомино, дрв. Кашинск. у. 238
Фоминское, с. Костромск. у. 366
Фроликово, дрв. Кашинск. у. 238
Хинка, приток Москвы 147, 193,
202
Хлябово-Глебово, с. Дмитровск.
у. 222, 350, 351, 353, 361, 434,
441
Ходынское поле под Москвой 356
Ходынь, приток Москвы 247
Холопья лука, в Владимирск. у.
369
Царева, дрв. Московск. у. 451
Цвелово, с. Юрьевск. у. 365
Целадьино, с. Владимирск. у. 148
Цыдельна, дрв. Костромск. у. 380
Чагино, с. Юрьевск. у. 147
Чаш ним путь, волость Владимирск.
у. 371
Чашнич, озеро и село в Караше Ро-
стовск. у. 379
Чаянкова, дрв. Бежецк у. 172,
176
Череповесь, волость Пошехонск. у.
382, 383, 439
Черная, волость Костромск. у. 228
— дрв. Волоцк. у. 67
— приток Яхромы 350, 361
Чернигов 334, 425
Черниченский погост Деревской
пятины 196
Чернокуново, дрв. Ростовск. у. 378
Чеснокова, дрв. на Яузе 258
Чижово, с. под Москвой 451
Ч крюковский луг, в Владимирск,
у. 369
Числяцкий стан Верейск. у. 316
Чихачев, волость на Волге 302
Чудинкова, дрв. Бежецк, у. 171,
173
Чудский стан Кашинск. у. 79
Чурова, дрв. Костромск. у. 388
Чухлома 153, 277, 415
Шадрино, сц. Дмитровск. у. 252
Шаромский ез в Пошехонье 384
Швеция 34, 107, 199, 304
Шевикова, дрв. Звенигородск. у.
357
Шексна, приток Волги 65, 149, 154,
178, 181, 182, 186, 248, 382, 384
Шелонская пятина Вел. Новгорода
135, 184, 191, 196,286, 287, 290,
307, 309, 310
Шелохово, Чертово, сц. Московск.
у. 348
Шемякине, с. Малоярославец, у. 148
Шерна, приток Киржача 362
Шильбутово, с. под Москвой 190—
191
Ширково, озеро в Владимирск. у.
370
Шульговатое Полачевское, с. Кост-
ромск. у. 148
Шуткин стан Юрьевск. у. 366
Шухобалский ез в Пошехонье 384
Щукино, с. под Москвой 147
Юг, приток Шексны 382
Юлка, стан Дмитровск. у. 148 •
Юрова, дрв. на р. Всходне Московск.
у. 193, 202
Юрьева слобода, в Рузе 37, 162,
360
Юрьевский у., Юрьева Польского
109, 147—149, 286, 332, 365—
367, 377, 380, 386, 395—396, 400,
404, 417—418, 423, 431, 435
Юрьевское, с. Звенигородск. у. 358
471
Язвите, озеро во Владимирск. у.
370
— пустошь в Бежецке 174
Якиманское городище, с. Суздальск.
у. 365
Яковлева, дрв. Владимирск. у. 371
Якушкино, сц. Московск. у. 259
Ямок, дрв. Бежецк, у. 175
Яновец, сц. Владимирск. у. 367,
436
Ярославец Малый, г. 148, 326
Ярославле, с. Владимирск. у. 367—
369, 372—373
Ярославль, _г. и уезд 157, 183, 276,
325
Ярославское княжество 86, 138,
301, 303, 380, 386
Ярыгино, дрв. Звенигородск. у.
359
Яуза, приток Москвы 146—147,
258, 295
Яхрома, приток Сестры 252
472
УКАЗАТЕЛЬ ЛИЧНЫХ ИМЕН
Акатий, см. Валуевы 188
Аксаковы Иван, Александр, Дмит-
рий и Василий Ивановичи
258, 259, 293
Албычевы, Новгород, помещики 289
Александр Федорович Ярославский,
кн. 127
— Плешей Бяконтов, родоначаль-
ник Плещеевых 425
Александровы, слуги митр, дома
425
Алексеев Д. Ф., Новгород, помещик
289, 296
Алексей (Елевферий Федорович
Бяконтов), митрополит Киев-
ский и всей Руси 334—340,342—
343, 354, 365, 367, 370, 373—
375, 382—383, 387, 388, 392, 400,
414, 416—418, 423, 425
Алексей Михайлович, царь 42,
405
— Петрович Хвост, тысяцкий 36,
37, 293
Алфер, тверской сотский
Алферьев Г неваш, колязинский слу-
га 237
Амвросий, архимандрит Сийского
монастыря, автор 91, 399
Аминев Петр Гридин, Новгород,
помещик 294
Ананьин Вас., новгородск. боярин
284
Анастасия Киевская, кн., дочь вел.
кн. Василия Дмитриевича 250
Анаткин Игнатий, Новгород, поме-
щик 294
Андомский кн. Александр 80
— кн. Ив. Сем. 383
Андреев Дм., вологжанин 65
Андреевский С., автор 188
Андрей Александрович Городецкий
вел. кн. 332
— Васильевич Вологодский, кн.
180, 303
— Васильевич Горяй Угличский, кн.
127, 304, 349, 394
— Гаврилович ( Кобылин?) 362
— Дмитриевич Верейский, кн. 127,
179, 180, 383
— Иванович Стародубский, кн. 41
— Юрьевич, кн. 368
Аникеевы, нижегор. помещики 322
Аничковы 326
Анненковы 326
Антоний, константинопольский па-
триарх 417
— митрополит Московский 345—
346
Апраксины Никита Беляницин и
Хрипун 35
Апраксин Прокопий 277
Аракчеев Евстафий, дьяк 222
Арбузовы, помещики 322, 326
Арсений, троицкий библиотекарь^
автор 166
Артемий, троицкий игумен 411
Артемьев Поздей, Новгород, поме-
щик 289
473-
Архипов Василий .подьячий, писец 24
Астафьевы Павел Поздяк, жена
Евпраксия Ушакова и дети,
колязинские слуги 240—242
Афанасий, митрополит Московский
345, 420
Афанасовы Иван и Алферий, Нов-
город. бояре 284
Афанасьев Андрей, махрищский
старец 363
— Иван, переяславец 166
Афиней, боярин 366
Бабичев кн. Иван Семенович 291
— кн. Семен 291, 296
Бабкины, нижегород. помещики 322
Багонские, чернец Лев и Филипп
Марков 365, 440
Базаровы Иван и Михаил, Новгород,
помещики 290
Базины, нижегород. помещики 322
Базлов Марк, луховитин 294
Бакеевы, тверичи 325
Балакиревы 326
Барбин Нестер, митрополичий слу-
га 415
Барсуков А., автор 19
Барсуковы 326
Барыков Борис, Новгород, помещик
289, 296
Басаргины Василий и Семен 29
Басенок Федор Васильевич 242,
243
Баскаков Андрей 25
Басманов Алексей Данилович, боя-
рин 26
Басмановы-Плещеевы 27, 85, 334,
425
Батанов Власий, Новгород, помещик
289
Бачманов Гридя 294, 297
Бачмановы, помещики 323
Башенин Григорий 383
Башмаков Иван Данилович 21, 293
Безделкины, нижегород. помещики
322
474
Беззубцев Андрей Шеремет, родо-
начальник Шереметевых 227,
289
Безносовы см. Монастыревы
Безобразовы Алексей и Юрий Ан-
дреевы 66
Беклемишев Берсень Никитич 252
— Никита Васильевич 251
— Семен Васильевич 251
— Федор 310
Беклемишевы 293—294
Белеутов Феодосий Александрович
360
Белеутовы 37, 325
Белосельский Гавриил, Новгород,
помещик 289
— кн. Иван Федорович 291, 296,
308
Белоцерковский Г. М., историк 325
Бельский кн. Федор Иванович 302
Белые, слуги митр, дома 423, 425
Бердяевы, смоляне 324
Б ескун никовы, помещики 323
Бестужевы 326
Бибиковы 326
Бисер, коломенский вотчинник 359
Благово Елизарий 202
— Ив. Степ, писец Соли Вычегод-
ской 24
Блинов Оладья 445—446
Бобарыкин Федор с сыновьями 292
Бобровы-Сорокоумовы, дмитровцы
353
Богоявленский С. К., чл.-корр. АН
СССР, историк 23
Болотовские, нижегород. помещики
322
Болтин Семен 65
Болтины, луховичи 294
— слуги митр, дома 425
Борис Александрович Тверской,
вел. кн. 79, 80
— Васильевич Волоцкий, кн. 195,
301, 304
— Константинович Нижегородский;
кн. 375
— Федорович Годунов, царь 88,
103, 104, 109, 255, 405, 406
Бормосовы Ив. Нонет, и братья,
Новгород, помещики 307
Бороздин Вас. Петр., окольничий
225, 236
— Сем. Захарьевич, тверской боя-
рин 79
Бороздины, тверские бояре 323
Бортенев Григорий 82
— Евстафий 82
— Никита 67, 68
— Тимофей 82
Бортень, холоп кн. Юрия Дмитрие-
вича 224
Бреховы 322
Бронские, нмжегород, помещики
325
Буйносовы, помещики 322
Булгаков В. 66
Булгаков, кн. Юрий, боярин, 201
Булгаковы 425
Бурцевы, переяславны 21
Бутурлины Андрей, Дмитрий, Иван
и Константин Григорьевичи
293
— Геннадий Иванович, троицкий
чернец 384
-- Иван Полуекгович 293
— Федор Никитич, боярин 351—
352
— Фома 198
Бутурля Иван Андреевич, родона-
чальник Бутурлиных 85, 154,
251
Б яко нт Федор, черниговский боярин
42, 85, 293, 334, 425
Валуевы:
- — Андрей Васильевич 191, 192
— Андрей Михайлович 191, 192
— Вас. Михайлович 192
— Григ. Леонтьевич 190
— Григ. Михайлович Мешок 189,
191
— Дан. Тимофеевич 188
Ив. Андреевич 191, 192
— Иван Григорьевич 190
— Ив. Михайлович 189, 190
— Леонтий Григорьевич 190
— Матв. Иванович 191
— Семен Васильевич 188
— Степан 190
— Тим. Вас. Валуй 188, 189, 198
— Тихон Андреевич 192
— Услюм Васильевич 192
— Федор Степанович 192
— Федор Тимофеевич и жена Аку-
лина 188, 192
— Хотен Андреевич 192
Варлаам митрополит 345, 352, 389,
419, 436, 440—441, 447
Басаевы Афанасий и Илья Дмит-
риев 35
Василий Акатъевич, боярин 188
Василий Васильевич Темной, вел.
кн. 37, 80—82, 84, 86, 122, 138,
149, 180, 191, 222—223, 242, 246,
343, 363, 365, 376, 395, 397, 400,
434
Василий Димитриевич, вел. кн. 80,
84, 85, 146—147, 171, 188, 195,
222, 334—335, 338—341, 348,
360, 371, 376, 387—389, 391, 402,
416, 418, 420
Василий Иванович, вел. кн. 18, 46,
87—88, 90—91, 183, 197, 231,
283, 302—304, 323—324, 345,
352, 371, 385, 390, 399
Василий Иванович Шуйский, царь,
88, 325, 405—406
— Ярославич Боровский, кн. 394
Васильчиковы 325
Вельяминов Ив. Андреевич 323
— Ив. Вас. Шадра и его сыновья
Афанасий и Василий 251—252
— Третьяк, писец троицких вот-
чин 109
Вельяминовы Бекет, Матвей и Се-
мен, переяславны 30
— Воронцовы 21, 85, 293
— Глазовы 293
475
Вельяшевы Федор и Игнатий 294
Веревкины, помещики 326
Веселовский С. Б., историк 13, 24,
33, 41,82, 92,97, 100, ПО, 133,
136—137, 141, 149, 159, 160, 204,
213,223, 225—226, 247, 270, 311,
355, 356, 369, 378, 406, 447, 450,
454
Вешняковы 21
Викентьев Иван 270
— Федор Мих., ясельничий 247—
248, 354, 433
Витовт, вел. кн. Литовский 341
Владимир Андреевич Храбрый, кн.
Боровско-Серпуховской-* 73,
274, 300, 341, 355
Владимирский-Буданов М. Ф., ис-
торик 98
Внуков Афанасий 132
— Кузьма 352
Внуковы, слуги митр, дома 423,
425, 428
Водин Авкс., слуга Сабуровых 228
Воейков Баим Васильевич 258
Воецкие, нижегород. помещики
322
Волконские, князья 325
Володимиров Ив., дмитровец 294
Волохов Захарий 276
Волынские Андрей и Лев Никитичи
292
— Василий и Савелий Игнатьеви-
чи 292
— Влад. Семенович 292
— Дмитрий и Ив. Федоровичи Во-
роного 292
— Ив. Михайлович 292
— Меньшой, писец троицких вот-
чин 109
— Мих. Бор., писец Костромы 435
— Никуда Селиванов 292
Волынских род 326
Ворков Бориска 300
Воробины 294
Воронины, переяславцы-
— Алексей Иванович Бобоша 167
475
— Андрей Яковлевич Кривой 166,
168
— Вас. Яковлевич Плясец 166,
168
— Григорий Яковлевич Слабень
166, 167
— Ив. Иванович 167, 223
— Ив. Яковлевич Хлам 166, 167
— Кузьма Яковлевич 166, 169
— Огонь и Михаил Хламовы 167
— Яков 163, 165, 166, 192, 223
Воронцов Роман 66
Воронцовы-Вельяминовы 154
— дмитровские 323, 326
Всеволож Иван Дм., боярин 37,
153
Всеволожей род 42, 85
Выповские, владимирцы 323
Высоцкие, нижегород. помещики
325
Вышеславцев Яков 308
Вышеславцевы 323
Вяткины, слуги митр, дома 420
Гагарин кн. Ив. Мих. 98, 291, 296
Герасим, новинский игумен 432
— смоленский епископ, позже мит-
рополит Западной Руси 342
Герберштейн Сигизмунд, импера-
торский посол 276
Герман, казанский архиепископ
105
Геронтий, митрополит 346, 354, 356,
376, 383, 419, 422, 433, 442, 444,
447
Глебов Некрас 390
— Третьяк 67
Глебовы, слуги митр, дома 423, 425
Глинская Елена, вел. кн. 304
Глинский кн. Иван Михайлович 98
— кн. Михаил Васильевич 25
Гневушев А. М., историк 284, 286—
289, 298, 307, 322
Годунов Дмитрий Иванович 427
— Ив. Григорьевич 293
— Никита Васильевич 322
— Петр Григорьевич 293
— Степан Васильевич 322
'Годуновы 22, 85
Голенин кн. Вас. Иванович, писец
Переяславля 355, 362
— кн. Ив. Вас. 421
Голец Аким, коляшнский слуга 232
Голибесовский кн. Сем. Вас. Голица
291
Голицына кн. старица Александра
256
Голицыных род 85
Головины-Ховрины 85
Головкины, бежецкие вотчинники:
— Александр Иванов 175
— Андрей Иванов 173, 174
— Андрей Семенов 174
— Аникей Гаврилов 174
— Борис Иванов 173, 174, 175
— Вас. Григорьев 175
— Вас. Данилов Сват 172
— Гавр. Иванов 1ТЗ. 174
— Григ. Иванов 173, 175
— Дан. Михайлов 172
— Дан. Семенов 173
— Евстафий Дмитриевич, троиц-
кий келарь 177
— Евфросинья и Марья Яковлевны
173, 174
— Емельян Иванов 173, 174
— Ив. Иванов 173, 174
— Ив. Никифоров 171
— Ив. Онисимов 171, 173
— Иона, троицкий старец 177
— Игн. Семенов 173, 174
— Карп Никифоров 171
— Коист. Михайлов 172, 176
— Корепан Александров 185
— Кунай 173
— Лукьян Иванов 173, 174
— Матв. Никифоров 171, 172, 173
— Матв. Семенов 173
— Мих. Данилов Останок 172
— Мих. Никифоров 171, 172
— Некрас Иванов 174, 175
— Несвитай Осипов 175
— Никифор 169, 172, 173, 176
— Онисим 169, 171, 173
— Осип Гаврилов 175
— Осип Григорьев 175
— Пятой Александров 174
— Ратман Тимофеев 175, 177
— Селянин Иванов 175
— Сем. Иванов 173
— Сем. Кунаев 173
— Сем. Яковлев 173
— Степан Семенов 174
— Степан Суморков 175
— Суморок Григорьев 175
— Тим. Иванов 173
— У грим Григорьев 65, 175
— Улан Некрасов 175
— Федор Семенов 174
— Чубар и Шестой Александровы
175
— Яков Семенов 173, 174
Голтяева Марья, боярыня 168
Горин Кирей, дьяк 98
Горсей Еремей, англ, путешествен-
ник 101, 102
Горский А., проф. Духовной акаде-
мии 177
Горчаков М. проф. 330—331, 379
394,397, 408, 431, 443
Градовский А. Д., проф. 281, 282,
431
Греков Б. Д., академик 330
Гридин Яков, луховитин 294
Гринев Ждан 257
Губарев Мартин Иванов, смолянин
87, 324
Гулидовы, Новгород, помещики
290
Гурий Клобурников, колязинский
игумен 235—236
Гусев Влад. Елизарович 356
Гучевы, нижегород. помещики
322
Гущины, нижегород. помещики 322
Давид Иванович Хромого, бояри 382
Давидов Пр. 65
477
Даниил, митрополит 345, 352, 375,
389, 419, 422, 447
Данило Борисович Нижегородский
кн. 375
Данило Феофанович Бяконтов, боя*
рин 334, 426
Девлет Гирей, крымский хан 95,
98, 258, 355, 447, 454
Дементьев Афан. 294
Демидов Павел 65
Дионисий, митрополит 345, 390,
405, 420
Дмитрий Афинеевич, боярин 366,
416—418
— Иванович Донской, вел. кн. 73,
84, 85, 146, 179, 188, 193, 217,
274, 300, 334, 337, 359, 364, 403,
414—415, 418, 425
-- Иванович Жилка, кн. 304
— Минич, боярин 359
— Юрьевич Красной, кн. 171
— Юрьевич Шемяка, кн. 85, 171,
223, 376
Дмитровы, луховичи 290
Добрынский Вас. Конст. Гусь,
боярин 356
— Ив. Конст. боярин 37, 149
— Константин Иванович 148
— Никита Конст., боярин 37,80,
149, 222, 358
— Петр Конст. 77, 149, 356, 357
Довнар-Запольский М. В., проф.
314, 315, 321
Долгенев Фил. Куз. 81
Долгово Бор. Ив., луховитин 294
Доможировы, нижегор. помещики
322, 326
Дорогобужский кн. Осип 291
Друцкой кн. Дан. Андреевич 298
Дьяконов М. А., академик 98
Дымов Вас. Новгород, помещик
290, 296
Евфросиньи Полиектовна, кн. Дми-
тровская 167, 223
473
Егнутьевы, помещики 323
Едигей, золотоордынский темник
166, 168
Елагины 326, 434
Елдегины, слуги митр, дома 352,
423, 425
Елена Глинская, вел. кн., жена вел.
кн. Василия Ивановича 304
— Ольгердовна, жена кн. Вл. Анд.
Серпуховского 341, 355, 387
Елецкие кн. Василий и Дм. Иванови-
чи .291, 296
— кн. Иван Селезень 291, 296
— кн. Семен 291, 296
Елизаровы Михаил, Осип и Федор
Матвеевичи 35
Епанчин С., Новгород, помещик 296
Еремеев Таврило 65
Ермолин Вас. Дм., зодчий и под-
рядчик строительных работ 350
Есины, арзамасские помещики 322
Есипов Богдан, Новгород, боярин
284, 290
Есиповы, Новгород, бояре 29, 321,
322,325
Ефрем, константиновский игумен
448
Ехидновы, Новгород, помещики
289
Жабины, слуги митр, дома 353,
423, 434
Жданов И. Н., историк 203
Желнинские, тверичи 323
Жедринские, нижегород. помещики
326
Жеребило, холоп Ховриных 225
Житовы, тверичи 325
Жуков Андр. Тим. 238
— Вас. Куз. 238, 276
— Гавр. Куз. 238,
— Евфимий Пешек, дьяк 255
— Ив. Петров, колязинский слуга
238, 240
— Мих. Андр. 238
—Сергей и Илларион Гавриловы 238
— Федор Гаврилов 238
Ж у лебиных род 85, 25!
Забелины, помещики 322, 323
Заболотский Андрей Никитич Гу-
бастое 292
— Вас. Мих., писец Ростова 377,
379
— Волк и Племянник Степановы
292
— Григ. Вас., боярин 207, 223
— Ив. Фед. Ч ер левой 292
— Константин Григ., писец Юрье-
ва Польского 292, 366
— Никита 124
— Петр Григ. Лобан, писец Вла-
димира 292, 368
Заболотских род 42, 85
Завришины, помещики 322
Загорские, нижегород. помещики
325
Загряжские 294, 377
Зазиркины, слуги митр, дома 423
Замытские Андрей, Иван, Михаил
и Федор Тимофеевичи 293
— Степан Петрович 293
— Федор Андреевич, митрополи-
чий дворецкий 425
Засекины, кн.'Михаил и Иван Ива-
новичи 291, 296
Застолбский Григ. Романович, пи-
сец Костромы 380
Затыка Иван, старичанин 78
Захарьины Василий и Петр Яковле-
вичи 28
Захарьины-Кошкины 42, 85
Зачесломский Бор. Тим. 325
Звенигородский кн. Андрей Ноз-
древатой 69
Зворыкины Юрий и Федор, перея-
славские вотчинники 50
Зерновы, костромичи 85, 293
Зиновий, игумен Троицкого мо-
настыря 395
Зосима, митрополит 248, 344—345,
360, 404, 419, 432, 433, 447
Зубатого Федчищевы, костромич»
325
Зюзины 326
Иван, игумен Петровского монасты-
ря 414—415
— Андреевич Можайский кн. 37,
149, 180, 434
— Андреевич Хромой, боярин 171
Иван Васильевич III, вел. кн. 18,
46, 52,54,76, 81—82, 86,88,90,
115, 122, 138, 149, 212, 221,225,
243, 247, 248, 264, 283—287, 289,
297—298, 301—302, 304—305,
309, 322, 330, 344, 346, 356, 364,
365, 385, 393, 397, 402—404, 407,
409, 412
Иван Васильевич IV, царь 19, 33—
34, 45, 49, 53—54, 87—88, 90—
91, 93—95, 99, 102—103, 105,
176, 179, 183, 197, 221, 241, 254,
264, 308, 345, 390
Иван Васильевич Рязанский, кн.
304, 315, 424—425
Иван Данилович Калита, вел. кн.
77, 188, 193, 300, 332—334, 366,
417, 418, 425
— Иванович, вел. кн. 188, 334, 425
— Иванович, сын вел. кн. Ивана
III 83
— Федорович (Кошкин?) 381
— Юрьевич Патрикеев, кн., боя-
рин 147, 207, 225, 227, 247, 289,
348, 351, 357
— Юрьевич, тверской боярин 79
Ивашов Афанасий, старец 369, 425
Игнатьев Кузьма, колязинский слу-
га 232, 234
— Семен Яман и Григ. Багоня Ку-
зьмины 234
— Степан 293
— Федор Яманов 240
Игнатьевых род 323
Издебские, нижегород. помещики
325
Изгагины, Новгород, помещики 322
479
Изинский митр., нижегородец 375
Износковы 326
Ильин Иван 276
Илья, тверской архиепископ 420
Иоасаф Скрипицын, митрополит
345, 419
Иов, патриарх всероссийский 405,
441, 449, 451—452, 454
Иона, митрополит 222, 225, 246,
342, 343, 346, 351, 357—358, 361,
363, 365, 381, 388, 389,392,395,
396, 419, 420, 422, 432, 448
Иосиф Волоцкий игумен 89
Ирежский Кол удар, дьяк 223
Исаков Федор, Новгород, боярин 284
Исидор, митрополит 343
Исленьев Ив. Конст. 293
Исленьевы 21
Исуповы, арзамасск. помещики
326
Ищеины, слуги митр, дома 435
Кабачин Ив., белозерец 65
Калачев Н. В., историк 212, 275
Калитеевские, Новгород, помещики
294, 323
Каменский Григ. Ром. 407
Карабузин Захарий, кашинец 79
— Черемесин 237
Карабузина Матрена 238
Карамышев Никита Иванович 190
Карамышева Праск. Мих., жена
Андрея Валуева 191
Карачаровы 80
Кареев Н. И., историк 13
Карло, митрополичий дьяк 225
Карлов Григорий 225
Карпов Данило, дьяк 423
— Федор, наместник митрополита
в Юрьеве 423
Карповы 85, 420
Картмазов Андрей 18, 294
Картмазова Прасковья Михайлов-
на 191
Касоговы Борис и Семен, слуги
митр. дома. 423, 425, 436—437
480
Кафтыревы, переяславцы 323
Квашнин Александр Васильевич
Рубец 195
— Андрей Александрович, околь-
ничий, и. его жена Мар. Вас.
Ларионова 38, 197, 198
— Вас. Ив. Туша 195
— Вас. Петр. Малец 37
— Василий Рубцов 198
— Вас. Александрович Дуда 194
— Дан. Родионович Жох, боярин
167, 195, 223
— Дорофей Рубцов 196
— Злоба 83
- >» Золотой Григорьев 199
— Ив. Петр. Поярков 198
— Ив. Фед. Невежин 199
— Илья Иванович, боярин 195
— Илья Вас. Рубец 196, 310
— Михаил и Сем. Попадьины 38,
197, 198
— Прокофий Розлада 196
— Семейка Чулков 198
— Фома Иванович 195, 310
Квашнины 53, 85, 192—202, 292,
323
Квашнины-Тушины 41, 198, 199
Квашнины-Фомины 38, 197, 198, 199
Квашня Ив. Родионович, боярин
вел. кн. Дмитрия Донского, ро-
доначальник Квашниных 41,
53, 193, 195
Кезомин Лука, костромич 366
Киндырев Воин Васильевич 65
Киприян, митрополит 334—335, 337,
341, 354, 366, 372, 376, 377, 379,
387, 388, 391, 393, 407, 413, 416—
418, 420, 444, 448
Киреев, кормленщик 276
Кирилл, митрополит 345, 346
— игумен, основатель монастыря
на Белоозере 181 •
Киселев Григ. Ив. 248, 433
— Ив. Григ. 247, 433
Клементьев Сем., Новгород, помещик
289, 296
Клепальницииы, нижегород. по-
мещики 322
Клобуков Данило, ямской дьяк 352
— Иван 66
К л об у ковы-Топор ковы 357
Клобурнмковы, кашинцы:
— Винко 235
— Таврило Винков, в схиме Гурий,
игумен Колязина монастыря 235,
236, 242
— Ив. Наэарьев 235, 236
— Назарий и Тихон Винковы 235
— Поветко, слуга В. П. Борозди-
на 225
— Федор Нефедьев 235, 236
Кловыня Степан Ильич, митрополи-
чий боярин 415
Ключевский В. О., историк 218,
330—331, 333
Кнутовы см. Монастыревы
Княжегорские, ннжегород. поме-
щики 322
Княжнины 294
Кобелев Никифор, дьяк 83
Кобыла Андрей Иванович, боярин
42, 85
Кобылин род 42, 153, 292, 362
Кобылкины, нижегород. помещики
322
Коведяевы 323
Коверница, холопка углических
князей, жена Хари Лагиря 225
Кожин Иван 277
Кожин Макарий, основатель Коля-
зина монастыря 232, 234, 243
Кожухов Яков, митрополичий дьяк
351
Кожуховы, слуги митр, дома 323
Коэодавлевы 323, 326
Козьма, кирилловский игумен 67
Кокоревы Иван и Мих. Андреевичи
292
Кокошкины 323
Кологривовы 326
Колокольное Вас. Як. 289, 296
Колычев Ив. Андреевич Лобан 292
31 С. Б, Веселовский
— Иван Пупок Андрей и Федор
Семеновичи 292
— Мих. Андреевич 292
— Степ. Ив. Стенстур 292
Коновницины Василий и Александр
Ивановичи 292
Константин Дмитриевич Угличский
и его жена Анастасия 225
Коншин Леваш Иванов, митропо-
личий дьяк 423, 435
Копнин Вас. Бор., радонежский
боярин, и жена Марья Андре-
евна 139, 149
Корнилий, печерский игумен 105
Коробьины Андрей и Ив. Артемье-
вичи, бояре митрополита 415
— Вас. Гаврилов 35
— Иван 276
Коровай Тихон, митрополичий
дворецкий 361, 362
Корсаки, литовские шляхтичи 61
Космынины, нижегород. помещики
322
Костин Н. 308
Котов Ив., послух 225
Кочевин-Алешинский Юр. Вас.,
митрополичий боярин 414
Кошка Федор Андреевич, боярин
42, 156
Кошкин Зах. Иванович, боярин
156
— Ив. Федорович, боярин 152, 381
— Яков Захарьич, боярин 28,
29
Кошкины, помещики 322
Крапоткины, кн. сыновья Алексан-
дра 291, 296
Крашовы, нижегород. помещики
322
Кречетниковы, нижегород. поме-
щики 322
Крохоткины, нижегород. помещи-
ки 322
Крузе Элерт, лифляндск. дворянин
425
Крюков-Фоминский Ив. Мих. 157
481
Кудрин Истома, Новгород, помешик
296
Кузьмин Иван 208
— Федор, слуга митр, дома 353
Кузьмины-Юрьевы, переяславцы 21
Куракины, князья 83
Курбский кн. Андр. Мих., боярин
53, 93, 199, 222, 424, 428
Курлаковы, владимирцы 294
Курошевские, помещики 325
Курцев Никита Афанасьевич Фуни-
ков, казначей 29
Кутузовы 85, 294
Кутузовы-Голенишевы 323
Кучецкие, юрьевцы 294, 323
Кушелевы Антон, Борис, Михаил
и Севастьян Семеновичи 294, 393
— Константин и Вас. Борисовичи
294, 393
Кушниковы, нижегород. помещики
322
Лавелэ Эмиль, бельгийский
ученый 11
Лаврентий, колязинский игумен
236
Лавровский Фед. Никитич, ново-
торжец 45
Лагирь Харя, холоп 224—225, 359
Лазар ев-Станищев Дм. А. 323
Лапины, Новгород, помещики 289
Лаппо И. И., историк 61, 62, 213
Лаптев Григ. Матв. 294
Лапшанские, нижегород. помещики
322
Ларионов Вас. Ив. Беззубой 18
Ларионова Марья Вас., жена А. А.
Квашинина 197
Ларионовы, митрополичьи слуги
423
Липятин Ф. Ф., писец Вологды 385
Лихаревы 325
Лихачев Н. П., историк 65, 177,
183, 186, 193, 199, 222, 269, 276,
312, 319
Лихотниковы, вятчане 323, 325
482
Лодыгин Андрей, писец Московск.
уезда 189
— Жук, троицкий слуга 66
— Петр, колязинский слуга 236
— Петр, Василий и Александр
Андреевичи 292
Лошинские, Новгород, бояре 284,
322
Лукин Ив. Онцифоров, Новгород,
боярин 157
Лутовинин Сем., Новгород, помешик
290
Львов кн. Алексей Мих., дворецкий
35
Лыков Григ. Дм. 360, 432
Лысый Федор, троицкий старец
167
Любавский М. К., историк 161
Лютиковы, нижегород. помещики
322
Ляцкий-Захарьин Ив. Вас. 28
Маврин Афан. 295
Майтланд Ф. В., английский исто-
рик 8
Макарий, митрополитЛЗО, 345, 346,
357, 390, 411, 419, 420
— Кожин, основатель Колязина
монастыря 232, 234, 243
— троицкий старец 222
Максим, митрополит Киевский и
всея Руси 331—332, 336, 413
Макшеевы-Кобылины, слуги митр,
дома 423, 425
Малахия, благовещенский игумен
376
Мамутяк, татарский царевич 395
Манасеин Юрий 276
Мануйлов Вас. Григ. 422
— Григ. Григ. 422
— Ив. Григ. 422
— Ив. Мануилович 422
— Ив. Юр. 422
— Конст. Федорович 422
— Семен 425
— Юр. Григ. 421—422
Мануйловы, слуги митр, дома 420,
421, 425, 428
Мартин, коломенский архимандрит
414
Марья Григорьевна (Скуратова),
царица, жена Б. Годунова
201
Марья Ярославна, в схиме Марфа,
вел. княгиня 167, 168, 180, 195,
223, 407
Масленицкие, слуги митр, дома
423
Матвей Федорович Б як онто в 425
Матовы, слуги митр, дома 423, 425
Махрнины, кашинцы 241
Мейчик, археограф 251
Мелешка Ф., литовский шляхтич
61
Мелешкин Гридя 363
Мертвого Булгак 29
Мецнянинов Афан., Новгород, поме-
щик 289
Мешеринов Д. 65
Мешерский кн. Борис с сыновьями
296
— кн. Ив. Мих. 190
Мещерские князья 325
Микулин Богдан, троицкий слуга
251
Милославские Козел и Федор 294
Милюков П. Н., историк 92, 183
Минин Игн. Васильевич 359
Мирославич Дм. 18
Митус, тверской сотский 79
Митяй, кандидат на пост митропо-
лита 337, 414—415, 423
Михаил Андреевич Верейский, кн.
79, 80, 127, 132, 180, 182, 183, 223,
234, 383, 398, 399
— Федорович, царь 24, 255, 261,
335, 405, 406
Михайлов Евстафий, луховитин 294
Михалков Коист. Ив., постельничий
царя Михаила 84, 261
Миша Прушанин, витязь вел. кн.
Александра Невского 21
31*
Мишень Микула, холоп 225
Мишурин Федор, дьяк 91
Моисеев Злоба 307
Моисеевы, Новгород, помещики 289
Молостровы, нижегород. помещики
322
Монастыревы:
— Александр Юрьевич Монастырь
178, 179, 180, 187, 294
— Александр Кнут 178
— Андр. Вас. Безносов 182
— Андр. Конст. Кирсномский
182
— Вас. Александрович 179, 181
— Вас. Вас. 178, 179, 180
— Вас. Фед. Безнос, боярин
180, 182, 382
— Григ. Ив. 179, 180, 181, 382
— Григ. Львович Оладьин 185
— Григ. Юрьевич 185
— Давид Васильевич 179
— Дан. Вас. Блин 178, 181, 184,
248, 383, 432
— Дм. Александрович, боярин
179, 180
— Дм. Вас. Ципля 179, 182
— Елизарий Иванович Циплятев
183, 184, 185
— Ив. Александрович, боярин
179
— Ив. Ал. Кнутов 182, 184
— Ив. Дм. Ципля 181, 183, 223
— Ив. Елизарович Циплятев 178,
183, 187
— Ив. Матв. 185
— Ив. Фед. Судок 178, 180, 382
— Иван-Ян Мусоргский 184, 187
__ Иов Бурухин, кирилловский
чернец 187
— Конст. Федорович 180, 185,
382
— Матвей Фед. Бурухин, по-
стельничий, в схиме Макарий
184, 187
— Никита Неудачин Циплятев
187
483
— Неупокой Кнутов 184
— Сем. Андр. Кирсномский 185
— Сем. Близ. Циплятев 178,
183, 184
— Роман Вас. Мусорга 178, 179
— Терентий Матвеевич 185, 186
— Тим. Вас. Безносов 184
— Федор Андр. 185
— Юрий и Иван Матвеевичи
185, 186
— Фед. Ив. 179, 180
— Фед. Конст. 180
— Яков. Юрьевич 185
Морозов Вас. Бор. Тучко, боярин
227, 289
— Вас. Григ., писец Переяслав-
ля 364
— Ив. Бор. Тучко, боярин 227,
289
— Ив. Григ., боярин, жена Аг-
рафена 357, 390
— Ив. Сем. Брюхов, постельни-
чий 373
— Мих. Як. Русалка, дворецкий
227, 289, 297, 368, 373
— Семен Брюхо 227
Морозовы 21, 22, 85, 153, 154, 171,
261
Морхинин Александр 355
Морышкин Пав. Ив. 255, 256
Москотиньевы 326, 425
Мотовиловы 325
Мотякины 323
Мошенские, нижегород. помещики
322
Мстислав Владимирович, кн. 120
Мунин Еремей 35
Мурашкины, нижегород. помещики
322
Мусоргские см. Монастыревы
Мустафа Сем., Новгород, помещик
289
Муханов Павел, издатель сборника
актов 118, 139, 275, 376
Мышецкве сыновья Ивана, Новгород,
помещики 291, 296
484
Мякушкины, нижегород. помещики
322
Мятлев Н., генеалог 183, 317, 319
Мэн Семнер Генри, историк 10
Нагаев Сем. 276
Нагая Мария, седьмая жена Ивана
Грозного 201
Нагой, Ив. Григ. 98, 228, 299
— Сем. Федорович 201
Налесские, нижегород. помещики
322
Нармацкие, владимирцы 294, 326
Насонов Ар. Н., историк 323
Наумовы Андр. Григ, и сын Иван
295
Наумов Вас., писец 380
Нащокин Данило 84, 310
Нащокины 294, 323, 325
Невельские, арзамасск. помещики
325
Некрасовы, слуги митр, дома 425
Нелединские, бежечане 294
Нелединский Дмитрий 69
Неплюевы Таврило, Никита, Анд-
рей и Иван Федоровичи 292
Неронов Вас. 370
Нечаевы, ростовцы 294
Никитин Онуфрий 363
Никифоров Савва 446
Никольский Н.К., проф. историк
Кириллова монастыря 185
Никон, троицкий игумен 168
Нил Сорский, игумен 90
Новиков Н., издатель, масон 419
Новосильцев Дм. Китаев 227, 294
Носов Ив. Ал., переяславец 207, 223
Обедовы 323
Обобуровы, слуги митр, дома 425
Оболенский кн. Александр Василь-
евич 291
— кн. Василий Лыко, конюший
291
— кн. Дм. Конст. 291, 296
— кн. Ив. Конст. 250—251, 291
— кн. Петр Тим. Тростенский 291
— кн. Семен Ив. 37, 80
— кн. Ярослав Вас. 227
Оборины, владимирцы 325, 369
Образец Симской Вас. Фед., боярин
148, 247
Овиновы, Новгород, бояре 321
Овсеевы, Новгород, помещики 290
Огарев Сем. Ал. 135, 308, 309, 323
Одинцов Андрей, Новгород, помещик
296
Окуловы, слуги митр, дома 423
Олег Рязанский, вел. кн. 120
Оленины, помещики 326
Ольгерд, вел. кн. Литовский 359
Олябьев Голова 259
Ослябя, троицкий инок, брат Пере*
света 416, 417
— Андрей, чернец 416—417
— Иродион 416—417
Ослябятев Акинф 416—418
Осокины 323
Осорьины 269, 273
Остеев Вас. Тим. Чулок, боярин
362
Остеевы 171
Отрасль Иван и сын Ветка, новго*
род. помещики 296
Отрепьевы, галичане 325
Отяевы-Хвостовы 293
Ошера Ив. Вас. Сорокоумов-Глебов,
окольничий, жена Феагния и
сын Иван 227, 228, 247, 289, 356,
433
Оятские, нижегород. помещики 322
Павлов-Сильванский Н., историк
13, 14, 150
Палецкий кн. Данило Андреевич
53
Палицыны, помещики 326
Парфеев Артемий, суздалец 294
Парфеньев Гридя 166
— Иван, слуга митр, дома 351,423
Парфины, нижегород. помещики
322
Патрикеев кн. Вас. Ив. 291,
297
— Иван, митрополичий дьяк 436
Паюсов Чернец, Новгород, помещик
310, 323
Перепечины, переяславцы 294, 420,
423, 428
Пересвет Александр, троицкий инок
416—417
Пересветов Иван, дмитровец 51
— Ивашка, автор памфлетов 53
Перфуров Вас. Новгород, помещик
290
Петелин Иван, переяславец 124
Петр Дмитриевич Дмитровский, кн.
223
Петр, митрополит Киевский и всей
Руси 332—333, 335, 336, 340,
377, 391, 413
Петр I, император 312, 318
Петров Александр Ананьич 293
— Иван, Новгород, боярин 290
Печенеговы, Новгород, помещики
296
— Тим. Васильев, 259
Пикины, белозерцы 83
Пимен, архимандрит Горицкого
монастыря 414—415
— новгородский архиепископ 105,
187, 189, 190, 425
Писемские, костромичи 325
Платонов С. Ф., историк 46, 97, 130,
321
Племянникова Фетинья 50
Плещеевы:
— Александр Федорович Плешей
42, 334
___ Алексей Дан. Басманов, боярин
26, 27
— Андрей Мих. 83
— Григ. Мих. 83
— Григ. Сем. Очи 27
___ Дан. Андреевич Басман 27
— Мих. Бор., боярин 82
— Мих. Андр. 83
— Петр. Мих. 82—84
485
— Савии Григ. 425
— Тим. Мих. Юрло 84
Плешеевы-Очины 27
Плотцовы, нижегород. помещики 322
Погодин М. П., историк 302
Поддубские, юрьевчане 294
Подчертковы, дмитровцы 323
Пожарский кн. Василий Андреевич
53
Поленов Данило 380
Полонские, нижегород. помещики
322
Полупета Вас., литовский шляхтич
61
Пополутов Ив. Н. 249
Посульщиков Юр. Бор. 375, 423
Потаповы, слуги митр, дома 423,
425
Пресняков А. Е., историк ПО—113,
331, 335, 337—339, 341
Приселков М. Д., проф. 339
Пронский кн. Вас. Дан. 183
Пужбальские, кн. Владимир, Иван
и Семен Ивановичи 291
Пушечников Дм. Тим. 79
Пушечниковы 326
Пушка Григ. Александрович Мор-
хинин,родоначальник Пушкиных
85, 292, 355
Пушкин Андр. Ив. Товарков, боя-
рин 84, 85, 228
— Андр. Никитич 293
— Вас. Конст. 293
— Вас. Никитич 293
— Гавр. Мих. Мусин 293
— Григ. Бор. Товарков 84, 85,
292
— Ив. Фед. Товарков, боярин 85,
247, 356, 433
— Игнатий, Василий и Степан Ша-
фер иковы 293
— Конст. Никитич 82
— Михаил, Яков, Юрий и Семен
Андреевичи 292—293
Пущины Васюк и Якуш, звениго-
родцы 295
486
Рагозины, слуги митр, дома 350,
369, 423, 425, 428, 436
Радомские, нижегород. помещики
322
Рай Михаил, боярин митр. Киприа-
на 416
Райкович Демьян, боярин митр. Ки-
приана 416
Ратши род 85, 292—293, 355
Рачевские, арзамасск. помещики
325
Редриковы Юрий и Елизарий
35
Ржевские 294
Родион Нестерович, родоначальник
Квашниных 193
Рождественский С. В., проф. 281,
282, 302
Рожновы-Пушкины 323
Розладин Вас. Вас. 199
— Петр 199
Розладины-Квашнины 199, 292
Рознежский Степ. Сем. 376
Романовы 85, 104, 261
Ромодановский кн. Афан. Андр.
Нагаев и его вдова Евфимья 258
— кн. Вас. Вас., окольничий 79
Ростовские князья:
— Андрей, Дмитрий и Ив. Алексан-
дровичи Хохол ковы 291, 296
— Андрей, Дмитрий, Иван и Сем.
Дмитриевичи Приимковы 291
— Вас. Юр. 291, 296
— Иван, писец Звенигорода 358
— Ив. Ал. Лобан 296
— Иван Бритого Волохов 291, 296
— Ив. Ив. Темка 291, 296
— Ив. Ив. Буйносов 296
— Конст. Мих. Касаткин 291, 296
— Бор. Сем. Щепин 291, 296
Ртищев Кондрат, Новгород.помещик
290
Ртищевы 326
Рудин Александр, ярославец 127
Румянцев, гр. Н. П. 178
Руно Ив. Дмитриевич 227
Русинов Леонтий 425
Рчиновы, слуги митр, дома 423
Рыбенские, арзамасск. помещики
325
Рыжевские, арзамасск. помещики
325
Ряполовский кн. Дм. Ив. 246, 432
— кн. Иван Андреевич 53
— кн. Сем. Ив., боярин 227, 289,
291, 297
Сабуров Сем. Дм. Пешков, околь-
ничий 228
— Сем. Ив. Вислоухое 293
— Сем. Фед. Пешек 50, 180
Сабуров Фед. Фед. 50
Сабуровы 85, 153
Садыковы, тверичи 276, 325, 326
Саларевы Таврило и Фома, москов-
ские гости 294
Салтыков Лев Андреевич, окольни-
чий 242
Салтыковы 21, 85
Самарин Ив. Степ. 196
Самарины 292
Самойлов Никита 166
Самоквасов Д. Я., проф. 135, 184,
289
Сандунов Н. Н., проф. Московск.
университета 38
Сарыевский Аврам, Новгород, боя-
рин 290
Сарыхозины, юрьевцы 294, 436
Сахарусов Як. Вас. Вятка, дворец-
кий митрополита 371, 422, 445
— Кузьма Вяткин 422
— Михаил Лихач 422
Свидригайло, вел. кн. Литовский 342
Свинуховы, нижегород. помещики
322
Свиязевы, Новгород, помещики 290
Семен Иванович Калужский, кн.
304
Семичев Ст. 307
Сергеевич В. И., проф. 39
Сергей Радонежский 417
Середонин С. М., проф. 128
Серков Вас. Андр. 294
Сибом Фр., английский историк 8
Сидоров Богдан, слуга Нагих 229
Си,манские помещики 323
Симеон, владимирский епископ 332
Симеон Бекбулатович, вел. кн. 221
— Иванович Гордый, вел. кн. 36,
188
Симон митрополит 248, 345, 352,
354, 373, 419, 433, 435, 442—443,
446—447
— троицкий игумен 252
— митрополичий старец 381
Сицкий, кн. Василий 200
Скобельцыны 323, 326
Скудин А. 310
Слизнев Мих. Ив. Смолка, 293
Слизневы 171
Слузовы, нижегород. помещики
322
Собакины 326
Соболев Ив. Вас. 423
— Куз. Елизаров 423
Соболевы, слуги митр, дома 369,
420, 421, 423, 425, 428
Соймоновы,* серпуховичи 326
Сокуров Гордий Иванович, митро-
поличий боярин 423
Соловцовы 21, 326
— Сабур и Брех Муриновы 293
— Федор, Иван и Андрей Григорье-
вичи 293
Соломенны Иван и Мизин 437
Соломония Юрьевна Сабурова, вел.
кн. 345
Сорокоумов Дм. Вас. Бобр, постель-
ничий 350
Сорокоумовы-Глебовы 294
Софроновский Андр. Мих. 294
Софья Витовтовна, вел. кн. 80, 81,
208, 242, 243, 376
Спешнее Александр Романович 241
Спиридон, троицкий игумен 251
Стародубский кн. Фед. Андреевич
53
487
Стефан Феофанович Бяконтов, боя-
рин митр. Киприана 334, 340,
418—419, 426
Сторожев В. Н., археограф 87, 88,
98, 324
Строев П. М., археограф 383
Стромило Алексеи, введений дьяк
222, 224, 434
Стромилов Суббота 191
Струсские, нижегород. помещики
322
Сугорские, князья 425
Судимант Кондрат, выезжий пан 275
Судимантов Максак (Максим), дво-
рецкий митрополита 425
Судская кн. Агриппина 253
Су кмановы-Топорковы 357
Супоневы Сем. Федоров и Андрей
294
Сурма Ив. Ильич, слуга митр, дома,
родоначальник Сурминых 420,
425, 428
Сурмин Богдан 421
— Вас. Юрьевич 421
— Вас. Федорович 421—422
— Ив. Ив. Рудной 421
- Ив. Сем. 421
— Фед. Фед., дворецкий и жена
Марья Вас. Голенина 361, 369,
374, 421, 440
— Фед. Юрьевич 421
— Юр. Ив. 420—421
Сухотин Сеит, дворянин 276
— Лев. Мих., историк 324
Сушницины, нижегород. помещики
322
Сущов Осип 369, 423
Сырков Ив., московск. гость 244
Сюзсв Савва, нижегородец 375
Таракановы Никита и Владимир,
московск. гости 294
Тарбеевы 325
Татев кн. Петр Ив., боярин 257
Татищев В. Н., историк 104
Татищевы 294, 323
488
Татьянины 323
Таубе Иоганн, лифляндский дворя-
нин 425
Тверди ловы, нижегор. помещики
322
Тверитинов Иван 276
Телятевская кн. Софья, урожд. Ту-
шина 194, 201, 202
Телятевский кн. П. Ив. 201
Терентьевы Иван Рагоза и Захарий,
дмитровцы 356
Терковы Гридя и Русин 307
Титов А. А., автор и издатель 183,
377
Тишков Афан. Ник. 37, 38, 197
Товарищевы, арзамасск. помещики
325
Толстой Юрий, переводчик Гор-
сея 102
Топлавов Истома 237
Топорков Вассиан, коломенск. епис-
коп 357
— Данило 294
— Патрикий 294
— Тимофей Сукман 357
— Федор Клобук 357
Травин Ив. Ив. Салтык 227, 289
Травины-Скрябины 294
Тропарев М. 169
Трусовы 294
Турабей 354
Тургеневы 326, 352, 423, 425
Тутолмины 325
Тучковы-Морозовы 21, 85
Тушины-Квашнины:
— Александр Васильевич 195
— Андакан и Абраслан Федоровичи
201
— Гурий, кирилловский чернец
196
— Мих. Александрович 195, 200, 201
— Петр и Семен Михайловичи 42,
196, 200, 201, 292
— Фед. Ив. 202
— Фед. Вас. 202
— Фед. Мих. 42, 196, 200, 292, 310
Тютчев Борис Матв. Слепец 246,
247, 374, 432
Удосольские, нижегород. помещики
322
Ульянин Фед. 276
Ульянины-Давидовы 326
Улыбышевы, бортники 369, 447
Утенские, нижегород. помещики
322
Ушатой кн. Вас. Фед. Шумаровский
167, 223
— кн. Ив. Фед. 291, 296
— кн. Дм. Сем. Глебов 291, 296
— Андреевич Свибло, боярин 37,
146, 147, 154, 171
— Андреевич Стародубский, кн. 41
— Борисович Волоцкий, кн. 301
— Васильевич, кн. Рязанский 283
— Давидович Хромого, боярин 251
— Иванович Зубцовский, кн. 79
— Иванович, царь 23, 34, 88, 100,
104, 109, 177, 259, 405
— Лысой, троицкий старец
— Романович Ярославский, кн. 118
Федоров Ив. Петр., боярин 54, 85,
179
Федоров Лука, Новгород, боярин
290
Феогност, митрополит 333—334, 336,
354, 365, 387, 413, 423
Феодосий Бывальцев, митрополит
246, 247, 344, 374, 383, 422, 432,
437
Феофан Федорович Бяконтов, боя-
рин 334, 418, 425
Феофанов Неждан, троицкий слуга
228
Ферапонт, основатель монастыря,
игумен 181
Фефилатьевы, Новгород, бояре 321
Филарет Никитич, патриарх 35, 335,
419
Филимоновы, слуги митр, дома
423
Филипп, митрополит 346, 365—366,
373, 379, 382, 419
Филипп Колычев, митрополит 105,
345, 424
Филиппов Ал. романовский воло-
стель 362
Фоминский Мих. Фед. Крюк, боярин
157, 158
Фомины-Квашнины Василий и Дан.
Григорьевичи 38, 196—197, 199—
200
Фомины, митрополичьи:
— Андрей Вас. Некрас 422, 426
— Бор. Никитич 419, 426
— Вас. Никитич 426, 436
— Вас. Юрьевич 419, 426, 436
— Григорий 425
— Второй Семенович Великого 352,
427
— Дан. Степанович 419, 426
— Ив. Сем. Обрюта 420, 426
— Ив. Никитич Мора 419, 426
— Константин-Богдан Федорович
419, 426, 436
— НаумИв.Мисюрь Дроздов 420,427
— Некрас и Дрозд Васильевичи
426, 435
— Никита Дан. 367, 419, 426, 435
— Прохор Семенович Третьяк 420,
427
— Сем. Вас. Великой 419, 426, 437
— Сем. Фомич 419, 426
— Фед. Вас. Тирон 419, 426
— Фед. Наумович Дроздов 390,
420, 427
— Фед. Юрьевич 366, 426
— Фома Данилович 419, 426, 437
— Юрий Степ. 419, 426
— Честной Васильевич 419, 426
Фотий, митрополит 249, 341, 342,
343, 355—356, 358—359, 371, 372,
381, 387, 388, 392, 397, 402, 413,
416, 417, 419, 440
Фрязинов Ив. 68
Фюстель де Куланж, французский
историк II, 12
489
Хабаров Ив. Ив. Симской, боярин
54
Харины, Новгород, помещики 290
Харламов Некрас, дьяк 167, 368
Хворостинин кн. Ив. Андреевич 35
— кн. Юр. Дм. 35
Хвостовы 36, 293, 323
Херов Казарин, тверич 256
Хлопов Вас. Ив. 198
Хлоповы, коломничи 326
Хлуденев Вас. Ив. Мунзора 292
— Тим. Конст. 292, 421
— Чеботай Андреев 292
Хметевские, помещики 325
Ховрин Ив. Влад. Голова, боярин
224—225
— Ив. Дм. 29
— Ив. Юрьевич Грязной 29, 98, 351
— Юр. Дм. 29
Ховрины 85
Ходыка Федор, дьяк 368
Холмогоровы Вас. и Григ., издате-
ли актов 190, 359
Холмская кн. Василиса 81
Холмский кн. Вас. Дан. 81, 291
— кн. Дан. Дм. 81, 82
— кн. Сем. Дан. 81, 291
Христофор, игумен Кириллова мо-
настыря 65
Хромой Федор, Новгород, боярин
196
Царко, игумен Константиновен, мо-
настыря 448
Циплятевы см. Монастыревы
Чеботовы-Чулковы 85
Чегадаевы, муромцы 326
Чсглоковы Афанасий, Иван и Мих.
Ивановы 292, 393
— Дм. Григ. Племянник 292
Челищев Ив., писец Московск. уез-
да 189
Челяднина Аграфена 379
Челяднины 85, 251
Челядня Фед. Мих., боярин 37, 379
Чемесовы, помещики 326
490
Ченслор, английский путешествен-
ник 128
Чепестин Постник, холоп кн. Чер-
касского 260
Черкасский кн. Ив. Бор., боярин
260
Чернобесов Протасий 208
Черново Докучай 69
Чертов Алексей Мих. 361
— Афан. Мих. 361
— Бор. Мих. 352, 361, 434
— Вас. Ив. Лыско 348
— Вас. Мих. 361
— Григорий Лысков 361
— Иван Шелох 348
— Игн. Мих. 352
— Осип 374
— Федор Шелохов 353
Чертовы, слуги митр, дома 222, 350,
352, 353, 361, 423, 425, 428, 434
Чириковы, ярославцы 111
Чулков Богдан 69
Чулковы 85, 251
Шаблыкин Фед., луховитин 294
Шапошников Н. В., автор 312
Шасту нов кн. Фед. Мих. 257
Шаховский кн. Александр Алексан-
дрович 291, 296
— кн. Шемяка 296
— кн. Юрий Конст. 118
Шеин Дм. Вас., боярин 353
Шеины-Морозовы 21, 85
Шелешпалские князья 67, 425
Шенурины, галичане 301—302
Шереметева Агафья, жена Мих. Наи-
бу лина 190
Шереметев Ив. Вас., боярин 19, 69,
85, 190, 191
Шереметевы 19, 42, 289
Шестаков Петр, митрополичий ста-
рец 425
Шолохов Федор, митрополичий боя-
рин 415
Шуйские князья 88, 91, 345
Шумаков С. А., археограф 25. 27,
50, 65, 66, 67, 177, 182, 184, 185,
252, 255, 269, 350, 380, 421, 422,
425, 438
Шушерин Григ. Фед., конюх 256
Щенятевы князья 85
Щепины Иван и Злоба, слуги Оте-
риных 227, 228
Щепотьевы 325
Щнбрин Фед. Глебов 350
Щибрины, слуги митр, дома 423
Юренев Игн., луховитин 294
Юрий Васильевич Дмитровский, кн.
303, 350, 357, 360, 399
— Данилович Московский, кн. 332,
334
— Дмитриевич Звенигородский, кн.
37, 224—225, 359, 416
— Иванович Московский, кн. 84,
138, 228, 241,304, 360,385,394,
398, 399
— Юрьевич, ростовский вотчинник
379
Юрьев Невер 437
— Никита Романович, боярин 42
Юшков Ал., издатель актов 111,
125, 140, 269, 275, 276, 277
Языковы, арзамасск. помещики
326
Яковлев Мих. Вас., боярин 28
Якшило Яков, слуга митрополита
351, 437
Якшилов Сем. Як. 351, 437
Якшиловы, слуги митр, дома 420,
423
Ярослав Ярославич, вел. кн. 139
Ярославские князья 53
— Дан. Александрович Пенков
251, 297
Яхонтовы, тверичи 326
Эшли У. Дж., английский историк
11
ОГЛАВЛЕНИЕ
ЧА С 1 Ь ПЕРВАЯ
-----х. ЧАСТНОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ
Глава 1. Несколько предварительных замечаний об исследователь-
ских возможностях и о методах исследования происхождения
частной земельной собственности........................... 7
Глава 2. Вотчинное право в Московской Руси и пережитки в нем
родо-племенного быта.......................................•. I7
1. Первоначальное и последующие значения слова «отчина». 17
2. Родовые и неродовые вотчины и право выкупа родовых
х вотчин............................................... 18
3. Распад древних родовых связей в северо-восточной Руси
XIV—XVII вв........................................... 21
4. Обычаи и практика выкупа родовых вотчин............. 24
5. Кто из родичей имел право выкупать родовое имущество? 27
б. Выкуп вотчин чужими деньгами в целях спекуляции ... 32
7. Борьба служилых землевладельцев с монастырями на почве
выкупа родовых вотчин.................................. 32
8. Отчуждение вотчин по суду и в княжеских опалах .... 36
Глава 3. Основные черты древнего наследственного права .... 40
I. Древнее наследственное право восточных славян ... 40
2. Имущественные права женщины в браке и вдовстве. ... 43
3. О правах женщин в наследовании вотчин и о выморочно-
сти родовых вотчин..................................... 46
4. Дробление вотчин в семейных разделах и значение этого
явления в разрушении старого вотчинного землевладе-
ния.................................................... 50
Глава 4. Закуп-запродажа и залог вотчинных земель.............56
I. Этапы развития залогового права в древнем Риме...... 57
2. Залоговое право в средневековой Франции.............. 59
3. Закуп-запродажа недвижимостей в Литовском государстве 60
492
4. Залог и закуп недвижимостей в северо-восточной Руси . . 64
5. Несколько замечаний о терминах «закладень» и «оброчник» 72
Глава 5. Земельная политика московских великих князей
и первых царей.................................................. 74
1. Княжеские пожалования земель в вотчину и «в куплю» . 74
2. Несколько конкретных примеров из истории мобилизации
вотчинных земель в XV в................................... 80
3. Земельная потити на московских государей в период упадка
и разрушения старого вотчинного землевладения .... 86
4. Указ 1551 г. о вотчинах и ликвидация мелкого непривилеги-
рованного землевладения................................... 91
5. Катастрофа вотчинного землевладения в эпоху Ливонских
войн и опричнины...........................................94
6. Возвращение вотчин выселенцам из опричных уездов после
отставки опричнины в 1572 г. Указ 1573 г. (7081) о про-
даже в вотчину подмосковных пусгошей..................... 97
7. Перелом в политике царя Ивана относительно служилого и
монастырского землевладения. Соборные приговоры 1580
и 1584 гт. и заповедный указ 1581 г., лишавший крестьян
права отказа и выхода..................................... 90
8. Правительственные мероприятия относительно монастырского
землевладения в конце XVI в.............................. 107
Глава 6. Судебный и податной иммунитет частновладельческих
земель................................................ 110
1. Несколько замечаний о происхождении иммунитета .... 110
2. Значение иммунитета в строе феодальных учреждений. . . ИЗ
3. Древнейшая форма иммунитетных пожалований ..... 117
4. Судебный иммунитет развитого типа......................122
5. Реформы середины XVI в.................................129
б. Податной иммунитет.....................................132
7. Значение иммунитета в закрепощении крестьян............141
Глава 7. Общая характеристика привилегированного вотчинного
землевладения бояр и вольных слуг............................. 146
1. Крупное боярское землевладение.........................146
2. Слабое развитие земледелия и неравномерность заселения
и хозяйственного освоения территории северо-восточной
Руси .....................................................*52
3. Несколько замечаний о внутреннем строе крупной
боярщины..................................................155
4. Стихийный характер и неравномерность заселения Руси.
Значение этих явлений в истории землевладения и сель-
ского хозяйства...........................................*59
5. Несколько дополнительных замечаний к характеристике
вотчинного землевладения .................................*59
493
Г лав a. 8. Монографические очерки разложения пяти крупных вотчин
XIV—XVI вв.................................................. 165
1. Вотчина Якова Воронина в Переяславле Залесском. . . . 165
2. Вотчина Головкиных в Бежецке..........................169
3. Белозерские вотчины Александра Юрьевича Монастыря. . 178
4. Подмосковная вотчина Валуевых на р. Ликове............187
5. Подмосковная вотчина Квашниных на р. Всходне .... 192
Глава 9. Мелкое, землевладение своеземцев..................... 203
1. Общая характеристика землевладения своеземцев .... 203
2. Происхождение вотчин своеземцев..................... 205
3. О положении непривилегированных своеземиев в области
суда, тягла и управления.................................208
4. Ликвидация в третьей четверти XVI в. мелкого неслужилого
землевладения..........................................’. 212
Глава 10. Прекарное землевладение рабов........................217
Глава 77. Зависимое землевладение монастырских слуг...........231
Глава 12. Пожизненное держание земли во владениях митрополи-
чьего дома и монастырей........................................244
Глава 13. Кормления и поместья................•............... 263
1. Общая характеристика кормлений........................263
2. Кормы и доходы наместников и волостелей...............267
3. Разложение кормленной системы.........................274
Глава 14. Поместное землевладение ........................... 281
1. Вопрос о происхождении поместной системы..............281
2. Конфискация земель в Великом Новгороде................284
3. Как и кого испоместило московское правительство в Нов-
городе ............................................... 288
4. Обусловленность поместного землевладения службой . . . 299
5. Права и обязанности помещика..........................306
6. Помещик — сельский хозяин..........................309
Глава 15. Испомещение под Москвой в 1550 г. тысячи «лучших слуг».
Распространение поместного землевладения в окраинных уездах
Московского государства, западных, южных и восточных . . . 314
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ МИТРОПОЛИЧЬЕГО ДОМА
Г лава 1. Переход митрополичьей кафедры из Киева в Москву и взаим-
ные отношения московских великих князей и митрополитов . . 329
Глава 2. Обзор владений митрополичьего дома по уездам....... 347
Московский уезд......................................... 347
Звенигородский уезд.......................................358
494
Коломенский уезд............................................
Волоцкий уезд...........................................360
Дмитровский уезд............................................
Уезд Переяславля Залесского.............................361
Уезд Юрьева Польского...................................365
Владимирский уезд.......................................367
Суздальский уезд........................................374
Нижегородский уезд .....................................375
Ростовский уезд.........................................376
Костромской уезд........................................379
Белозерский уезд........................................382
Вологодский уезд....................................... 385
Глава 3. Общий обзор образования владений митрополичьего дома.
Наблюдения и выводы.......................................386
Глава 4. Права и привилегии митрополитов и податной и судебный
иммунитет митрополичьих владений..........................391
Глава 5. Двор митрополитов, его образование и личный состав . . 413
Глава 6. Службы митрополичьих дворян. Кормления и поместья . . 428
Глава 7. Домовые монастыри митрополитов.......................439
Глава 8. Хозяйство в митрополичьих владениях. Формы их экспло-
атации. Повинности крестьян................................444
Указатель географических имен ................................456
Указатель личных имен............• •••••• 4^3
Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Академии Наук СССР
*
Редактор издательства В. В. Альтман
Технический редактор Н. П. Аузан
Переплет художника Э. А. Гутнова
*
РИСО АН СССР № 2567. А04857. Тип. заказ № 6994.
Подп. к печ. 21/V 1947 г. Формат бум. 60X92\lt
Печ. л. 31. Уч.-издат. 30 л. Тираж 5000.
Цена в коленкоровом переплете 27 руб.»
в ледериновом переплете 28 руб.
1-я Образцовая типография треста «Полиграфкнига* Огиэа
при Совете Министров СССР. Москва, Валовая, 28.
ОПЕЧАТКИ
2трюнца } Строка Напечатано Должно быть
54 5 СВ. землевладельцев землевладельцев
о появлении и о появлении
96 11 » 559 1559
129 19 о частных частых
129 10 сн. выписывая вписывая
133 12 > «тарахан», «тархан»,
136 13 » XVI в. XIV в.
169 3 св. моря мора
197 8 » (стр. 37). (стр. 39).
206 8 сн. (стр. 166). (стр. 165).
225 2 св. Храя Лагирь Харя Лагирь
С. Б. Веселовский
i