Автор: Марсель Пруст.  

Теги: художественная литература   французская литература   зарубежная литература  

Год: 1973

Похожие

Семинарий по французской стилистике. Проза

Франц Кафка в русской культуре

Новая русская книга (критико-библиографический журнал) № 2 (3) 2000

Феноменология искусства

Текст
                    МАРСЕЛЬ
ПР УСТ
В
пои ска х
утраченного
вре мени


МАРСЕЛЬПРУСТ
По направлению
к Свану
Перевод с французского
Н. ЛЮБИМОВА
Москва
«ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»
1973


И
(Франц)
П85
Marcel Proust
DU CÔTÉ DE CHEZ SWANN
1913
Предисловие
Б
С УЧКО ВА
Ком м ентар ии
M.
ТОЛМАЧЕВА
Художник
Г.
КЛОДТ
0734-172
П
028(01)73 182 73
© Издательство «Худож ес тв е нна я
литература», 1973г.


МА РС ЕЛЬ
ПРУСТ
(1871—1922)
Как
нередко
с луч ает ся,
п ервая
вышедшая
в
свет
книга
многот ом­
ной
эпоп еи
Марселя
Пруста
«В поисках утраченного времени»
—
пр о из ве дения,
оставившего
глубокий
с лед
в
лит ерат уре
XX века, —
по
пр ичине
своей
художественной
новизны,—
была
весьма
сдержанно
пр и нята
и
то гдаш ними
чи та те лями,
и
литературными
к руга ми.
Непр ив ычн ой
и
тр удн ой
дл .я
в о спр иятия
показалась
п ов ествова ­
т ельн ая
манера
П рус та,
рассчитанная
на
терпеливое,
внимательное
чтение
и
не
сразу
открывающая
до рогу
к
внутренним
ценностям
ро­
мана.
Непривычен
был
стиль
писателя,
текучий,
исполненный
мелан­
холии,
ли шенн ый
внешних
укр а ш ений,
но
обладавший
некоей
з авор а­
живающей
силой ,
по сте пен но
захватывающей
и
подчиняющей
себе
читателя.
Непривычностью
ве яло
от
прустовской
фразы
—
при хотли ­
во-громоздкой
и
тем
не
мен ее
гибкой,
самим
стро ени ем
св оим
как
бы
стремящейся
воспроизвести
тончайшие
извивы
мысли
и
сложность
движения
человеческих
ч увс тв.
Пона чал у
роман
воспринимался
как
детище
художественного
экспериментаторства,
поскольку
его
эстетическая
сис тем а
пр ед став­
лялась
поверхностному
взг ля ду
несх од ной
с
отстоявшимися
в
искус­
ств е
слова
способами
и
приемами
и зоб ражен ия
ми ра
и
человека.
Однако
для
различных
литературных
школ,
опир авш ихс я
на
формальный
эксперимент
и
в
пору
появления
«В поисках утраченно ­
го
времени »
шум но
и
торопливо
разруш авш и х
классические
тради­
ц ии,
прустовский
рома н
был
сл ишк ом
приближен
к
опыту
пр ошло го.
Только
спустя
ряд
лет,
когда
для
обоснования
и
оправдания
своей
художественной
практики
литературному
авангардизму
п от реб ова­
л ась
выработка
собственной
традиции,
его
приверженцы
попытались
от н ести
Марселя
Пруста
к
числу
своих
предшественников.
Л ишь
пос ле
то го
как
стали
выходить
о дна
за
друг ой
книг и
«В поисках утраченного времени»
и
рас кр ы вался
см ысл
всей
пру ­
стовской
э поп еи,
а
та кже
суть
а вт орск ого
зам ысла,
определилось
5


яснее
и
то
н овое,
что
вносила
она
в
искусство,
и
отчетливее
обо­
значилось
ее
генетическое
родство
с
реалистическим
европейским
психологическим
и
нравоописательным
романом
втор ой
пол ови ны
XIX века .
Действительно,
М арсель
П руст
духов но
был
тесно
связан
с
э той
в ажной
эпохой
в
развитии
европейского
общественного
созн а­
ния
и
искусства,
и
эта
св язь
п рослежи вает ся
во
всем
его
творче­
ст ве,
оп ределя я
многие
его
особенности,
и
в
первую
очередь
—
бли­
зос ть
к
эстетическим
и
философским
иск аниям
того
вре мен и.
В
пору
творческого
с озревани я
Мар сел я
Пруста,
то
е сть
на
пе ре­
ломе
веков
XIX и XX, литература и искусство претерпевали глубо­
кие
изменения,
обусловленные
переломностью
самого
истор ич еск ого
времени,
вхождением
общества
в
н овую
фазу
и сто ри ческ ого
развития.
Соц иал ьно е
бытие
буржуазии
казалось
неизмеримо
упрочившим­
ся— шел
энергичный
процесс
ее
само ут верж ден ия
во
всех
о бласт ях
жизни.
Европа
пожинала
плоды
бурной
индус триа л иза ции;
великие
державы
лихорадочно
де лили
мир
и
сфе ры
в лияний ,
обогащаясь
за
сче т
новоприобретенных
колоний.
Ф ран цу зская
буржуазия
п о лага­
ла,
что
вы па вшие
на
ее
долю
неприятности
уже
позади:
из
ее
памяти
выветривались
в ос пом инания
о
несчастливой
франко-прусской
войне,
Парижская
ком м уна
воспринималась
не
как
историческое
предвестие,
а
как
пос ле дняя
всп ы шка
революционности
на
старом
континенте.
Раб оч ее
д вижен ие
в х одило
в
рамки
респектабельного
тред-юниониз­
ма
и
умеренного
в
требованиях
социал-демократизма.
Лишь
на
Во с­
токе,
в
России,
раздавались
р аскат ы
грозных
подземных
толчков,
су лящи х
миру,
как
п рор очес ки
пис ал
Ал екс андр
Б лок, «неслыханные
перемены,
н евид анные
м ят ежи».
Пар лам ен тская
демократия
н аход и­
лась
в
зените;
самоуспокоенная
Ев ропа,
стар аясь
не
замечат ь
при­
знаков
у жасающ его
кризиса
вс ей
с ист емы,
завершившегося
пе рвой
мировой
войно й,
наслаждалась
комфортом,
богатством
и
б ыла
преис­
полнена
надежд,
что
вступила
в
«прекрасную эпоху»
благополучия
и
ст абильно с ти,
кот орая
пр ебу дет
во
век и
веков.
Казалось,
что
все
про ис­
х одя щее
расп олаг ает
общественное
сознание
к
историческому
опти­
мизму.
Однако
духовная
жизнь
той
эп охи
являла
иное
зрелище.
Жесткая
и
неподвижная
картина
мир а,
воздвигнутая
позитивиз­
мом—этой
господствующей
буржуазной
философией
середины
века—
и
естествознанием,
основывавшимся
на
ее
пр едпо сы лка х,
неудержи­
мо
распадалась.
Взамен
ни
в
чем
не
сомневавшемуся
механистиче­
скому
детерминизму
шел
откровенный
иррационализм.
Он
обретал
воинственность
и,
настойчиво
отрицая
в озможнос ть
рационального
постижения
мир а,
выражал
недоверие
разуму
и
противополагал
ему
и ное
орудие
п ознан ия,
а
именно
—
чистую
интуицию.
Пожалуй,
боль­
шее
вл ияние,
нежели
воинствующе-апологетическое
направление
об-
6


шествен н ой
мысли
с
его
культом
сильной
личности,
восхвалением
за­
воеват еля,
солдата,
колон и зато ра,
национализмом,
приобретал
истори­
ческий
пессимизм
различных
оттенков,
воспринимавший
жизнь
как
трагический
фе ном ен.
Неостановимо
распространявшиеся
идеи
со­
циализма,
несмотря
на
стремление
социал-демократии
амортизиро­
ват ь
их
взрывную
силу,
воп рек и
по пыткам
пра вящи х
кла ссов
при­
способить
их
к
собственным
нуждам,
р азм ывали
идейные
и
пол ити­
ческ ие
устои
господствующей
общественной
системы.
Фетишизировав­
шее
среду
и
считавшее
человека
ее
пассивным
производным,
искусство
натурализма,
для
кот орог о
основу
поведения
и
поступков
человека
с оставля ли
его
свойства
как
биологической
особи,
отступ а­
ло
пе ред
нереалистическими
худож ес тв е нными
течениями,
вооб ще
отделявшими
человека
от
объективных
свя зей
с
социальной
средой.
Нереалистическое
искусство
субъективизировало
мир
и
действитель­
ность,
или
о кр ужая
их
п елен ой
символов,
п одче ркив ая
иллюзорность
су щ его,
или
утверждая
самодовлеющую
пластическую
кр асо ту
ед ин­
ственной
ист ин ной
ценностью
бытия.
Реалистическое
искусство
на
рубеже
веков
заметно
меняло
и
проблематику,
и
способы
изображения
жизн и.
Оно
сохранило
основ­
ной
ко нфл икт,
свойственный
предыдущим
этапам
развития,
и
по-
пре жне му
исследовало
вза имоотн ошен ия
личности
и
общества,
ана ­
ли зир уя
объективные
п ричи ны,
п орож дающ ие
их
враждебность.
Од­
на ко
оно
все
больше
внимания
уделяло
пси хо ло гии
героев,
сосредо то ­
чиваясь
на
глубинном
изображении
внутреннего
мира
человека,
совер­
шенствуя
инструментарий
обследования
потаенных
областей
челове­
ческой
души,
проникая
в
те
области
сознания,
которые
недостаточно
подробно
освещались
ре ал истич е ским
рома ном
середины
века.
Одно­
вр еменн о
в
повествовательном
иску с стве
усиливается
тенденция
к
более
пристальному
описанию
нравов
различных
общественных
сло ев,
их
пр ивычек ,
моральных
устоев,
их
л ише нных
исключительности,
но
тем
не
менее
тягостных
др ам.
Повседневность
—
п орой
трагичная,
порой
прозаическая
—
осваивается
реализмом
на
рубеже
веков
как
но вая
и
сущ н ост но- важ ная
сф ера
жизнедеятельности
че ловек а
к
объект
изображения.
А нгли йск ий
и
фра нцузс кий
роман
кон ца
и
на­
чала
века
и
особенно
т ворче ст во
Чехо ва
показали,
что
из
этого
ново­
го
материала
можно
извлекать
и
глу бо кие
обобщения,
и
неожидан­
ный
эстетический
эфф ект.
Однако
наиболее
важн ой
чертой
общественного
сознания
той
эпо хи
я вл яется
проникновение
в
н его
идеи
релятивности
с уще го,
ко то рая
начинала
доп олня ть ,
а
в
ряде
случаев
заменять
идею
раз­
вития,
укоренившуюся
в
у мах
после
французской
буржуазной
рево­
люции.
И дея
релятивности
б ыла
обоюдоострой.
Она
позволяла
глуб­
же
осознать
подвижность,
текучесть,
изменчивость
мира
и
бытия ,
его
неоднозначность.
Но
вм есте
с
тем
она
служила
основанием
для
7


пересмотра
и
отрицания
бесспорных
моральных
и
духовн ых
ценн о*
С1е й,
пит ая
тотальный
нигилизм
и
всеснедающий
скепсис.
Сложная,
неустойчивая
общественная
атмосфера
той
эп охи
бы ла
полна
надеж­
ды
и
веры,
которые
несли
революционные
и
демократические
мысли­
т ели
и
худ ожник и,
соз нававши е
дей ств ен но сть
исторического
потен­
циала
масс,
но
ее
насыщали
и
настроения
разочарования,
неуверен­
ности
в
прочн ост и
быт ия,
при су щие
философии
и
искусству
дека­
данса.
Порождавшая
множественность
идейных
и
эстетических
исканий
и
устремлений,
духовная
ситуация
предопределила
особенности
твор­
чества
Пр уст а,
и
в
первую
очередь
романа
«В поисках утраченного
вр ем ени », ставшего главным делом и итогом жизни писателя.
К
то му
времени,
когда
М арсель
Пр уст
из-за
тяжелой
и
хронической
болезни
переменил
образ
жизн и
и
полностью
посвятил
себя
работе
над
рома­
ном ,
он
не
был
нов ичк ом
в
литературе.
Еще
в
1896 году он опублико­
вал
сбо р ник
стихов
и
новелл
«Утехи и дни», камерных,
элегичных,
весьма
точно
выра жа вши х
тогдашний
жизненный
опыт
и
круг
о бще­
с тв енных
и
человеческих
интересов
их
авт ора .
Г ерои
новелл
пр ина д­
лежали
к
высок им
кругам
общества,
отгороженным
привилегией
рож­
дения,
знатности
и
богатства
от
прозаичной
жизни
остальных
людей.
Они
б ыли
частицей
мирк а,
где
прихоти,
чувствования,
предрассудки,
ка при зы,
желания
его
обитателей
пр иоб рет ают
самодовлеющее
значе­
ние
и
гипертрофированные
масштабы,
пре пятс тву ющ ие
восприятию
жизни
в
ее
истинности.
Стихи
и
новеллы
бы ли
напис аны
и ску сно,
хот я
с
заметным
эстетизмом.
Они
верно
п еред авал и
психологию
ге­
роев,
потому
что
Пруст,
ро див ши йся
в
богатой
буржуазной
семь е,
хорошо
их
зн ал:
он
был
вхо ж
в
светское
общество
и
долгое
время
—
с
1900по1913год—велвгазете «Фигаро»
светскую
хронику.
Край­
не
слабо е
и
хрупкое
зд оров ье
не
препятствовало
ему
бы ть
частым
пос е тите лем
рау тов,
за все гдатаем
св етс ких
салонов,
где
он
приобрел
известность
как
прекрасный
и
остроумный
со бес едник
и
живой,
об щи­
те л ьный
человек.
Но
его
роман
«В поисках утраченного времени»
по­
казал
та кже,
что,
кроме
того,
Пруст
был
весьма
зорким,
кри т ичным
и
пр он ицате л ьным
наб людат елем
нра вов
бога ты х
классов.
По
мере
духов ног о
со зревания
Пруста
жизнь
его
заметно
дв ои­
лась :
светские
уте хи
и
дни
не
поглощали
его
существа
полно сть ю.
Он
мн ого
читал,
думал,
писал,
пер ев о дил,
обнаружив
сосредоточен­
ный
ин те рес
к
литературе,
философии,
и
вы раб атывал
собственную
эстетику,
взыскательно,
а
порой
иронично
относясь
к
современным
ему
эстетическим
метаниям
искусства.
Н апис анный
в
те
годы
рома н
«Мишель Сантей», опубликованный лишь в 1952 году,
п ок азывал,
од­
нако,
что
Пру ст
с
тру дом
овладевал
романной
формой,
и
ху до же­
ст венн ая
выношенность
«В поисках утраченного времени»
далась
ему
не ле гко
и
потребовала
напряжения
вс ех
творческих
и
духовных
сил.
8


Пруст
внимательно
следил
за
развитием
европейской
литер а ту­
ры,
где
нравоописательный
и
п си хологи ческ ий
роман
до стиг ли
высо­
кого
уров ня
развития,
и
с
особой
любовью
и
увлечением
переводил
Джона
Рескина.
В
англ ийско м
теоретике
и
историке
искусства
Пруста
пр ивле ка ло
его
учен ие
о
красоте
и
прекрасном
как
важнейших
фа кто рах
культуры
и
моральной
си ле,
ок азы вающ ей
позитивное
воздействие
на
человеческие
отношения
и
нравственный
мир
ли ч­
но сти.
Мы сль
о
жизненно
важном
значении
содержательной
красоты
и
защита
Рескиным
реализма
в
искусстве
были
близки
Прусту.
Харак­
т ери зуя
Рескина,
он
сочувственно
п ис ал : «С самого начала он говорит,
что
явл яетс я
реалистом.
И
действительно,
он
постоянно
п овторя е т,
что
художнику
надлежит
стремиться
к
чистому
воспроизведению
на­
т ур ы , «ничего не отбрасывая,
нич ем
не
пренебрегая,
ниче го
не
вы­
б ирая » I Пруст особо подчеркивал,
что
истинным
произведением
ис­
кусства
Рескин
считал
то,
в
котором
зак лючен а
возвышенная
мыс ль.
Что
к асается
с оци алис тич ес ких
симпатий
и
увлечений
Рескина,
его
тревог
за
судьбы
низших
классов,
то
эта
с торона
его
творчества
остав­
ляла
Пруста
холодным,
ибо
его
собственное
мировосприятие
отли ч а­
лось
стойкой
б уржу азн ость ю
и
п рояв лен ия
демократизма
б ыли
ему
чу жды.
Вышедшая
в
1919 году книга Пруста « По др ажан и я
и
ра зное »
показала,
что
он
обладает
тонким
пониманием
стиля
Бал ьзак а,
Флоб е ра,
Сен-Симона
и
других
писателей,
чью
манеру
он
имит и рова л
в
«подражаниях»,
а
также
его
умение
связывать
общие
во­
прос ы
эс тет ики
и
философии
искусства
с
собственными
творческими
устремлениями,
что
проя вилос ь
в
э ссе
«Дни паломничества»
и
«Дии
чтения».
Человеческая
судьба
Пр уста
сложилась
драматично:
тя желая
астма
понудила
его
стать
добровольным
за тв орник ом.
В
об итой
проб ­
ковыми
пластинами
комн а те
страд ав ши й
мучительными
при сту па ми
удуш ья
П руст
провел
самую
важную
и
содержательную
часть
жи з­
ни,
н епр ес танно
р або тая
над
свои м
романом.
Заключительную
кни­
гу
—
«Обретенное время»
—
он
дописывал,
з ная,
что
дни
его
сочтены,
и
закончил
ее
последние
страницы
накануне
смер ти.
Творчество
для
Пруста
превратилось
в
форму
и
способ
существования,
замену
ст ав­
шей
для
него
поч ти
недоступной
об ычно й
жизни.
Но
вынужденное
затворничество
не
изо ли ровало
Пруста
от
литературного
и
умствен­
но го
движения
времен и .
Его
роман
по
своим
особенностям
вполне
соответствовал
той
ставшей
характерной
для
лит ерату ры
начала
века
романной
форме,
которую
Тома с
Ман н
—
сам
крупнейший
обнов ите л ь
техники
романа
—
определил,
используя
старую
формулу
Ге те,
как
«субъективную эпопею».
1 Marcel Proust. Pastiches et mélanges. NRF, 1919, p. 140.
9


Уг лубля я
исследование
взаимоотношений
и
ко нфлик то в
личности
и
общества,
реалистическое
искусство
н ачала
века
сосредоточивалось
на
мно госто рон н ем
и зоб ражен ии
о тде льно го
человека,
для
которого
вхожд ен ие
в
мир,
осознание
п роти воре чий
жизни
были
неотделимы
от
борьбы
за
собственное
самоутверждение
как
индивидуума,
проби­
вающегося
через
др амы
собственного
«я»
к
постижению
ну жд
и
устремлений
других
людей,
а
следовательно,
и
общества.
Не
всегда
эт от
пр оце сс
само разви т ия
личности
за верш ался
т орж ес твом
и
по бе­
дой
человека.
Не редк о
косные
си лы
бытия
ок азы вали сь
более
могу­
щественными,
и
человек
изнемогал
в
борении
с
ними.
Но
пристальное
исследование
внутреннего
духовного
мира
отдельной
личности
в
реа ­
листическом
романе
бы ло
неотделимо
от
исследования
мира
внешне­
го,
хот я
центр
тяж ести
в
повествовании
перемещался
в
об лас ть
изображения
развит ия
героя,
становления
и
сформирования
его
л ич­
н ости.
Поэтом у
Тома с
Манн
и
определял
романы
этого
т ипа
как
«субъективную эпопею».
К
их
числу
можно
отн ести
«Жана-Кристо-
фа>
Р ол л ан а, «Жизнь Матвея
К ожемя ки на»
Горького,
«Дитте —
дитя
ч ело веч еско е»
Не к се , «Волшебную гору»
Томаса
Манна
и
«В по­
исках
утраченного
времени»
Пруста.
Но,
в
отличие
от
других
романов,
подходивших
под
определение,
пр едложе нное
Томасом
Ма нно м,
эпопея
Пруста
бы ла
р еш ите льно
по­
ве рнут а
к
вну тр ен нему
мир у
героя
и
фиксировала
в
п ервую
очередь
его
переживания
и
чувства,
характер
его
отношения
к
миру
и,
не
утр ач ивая
интереса
к
объ ект ивно й
дейст ви те л ьно сти,
оценивала
и
р ас­
с матр ив ала
ее
через
су бъе ктивны й
опыт
рассказчика.
Если
восполь­
зоваться
принятым
в
современной
психологии
делением
в ос пр иятия
по
его
ведущим
признакам
на
экстравертное,
то
е сть
обращенное
на
вн ешн ий
ми р,
лежащий
вне
личного
опыта
человека,
и
интровертное,
замыкающее
мировосприятие
внутренним
опытом
и
интересами
ли ч­
ности,
то
роман
Пруста,
н есомне нно,
является
произведением
интро­
вертным,
где
погруженность
во
внутренние
переживания
героя
соста­
вля ет
ведущий
прин цип
повествования.
Однако
при нц ип
э тот
не
выв одил
эпопею
Пруста
за
пределы
ис­
кусства
реал изма.
Одновременно
с
ис сл едо ва нием
и
подробным
во с­
произведением
психологии
гла вно го
героя
и
д ругих
персонажей
рома­
на
в
нем
содержалась
точная,
правдивая
и
иронично
написанная
к ар­
тина
нра вов
и
образа
жизни
богатых
классов
французского
общества
на чина я
с
семидесятых
г одов
прошлого
ве ка
и
кончая
годами
п ервой
ми ров ой
войны.
Вн ешни й
мир ,
с
которым
сталкивается
и
где
живет
гер ой
романа,
воспринимается
и
изо бр ажа ется
Прустом
как
п ребы ва­
ю щая
в
равновесии,
почти
не
изменяющаяся
с оци аль ная
система.
В
ней
совершаются
лишь
нез нач ите льны е
п еремен ы,
и
то
в
ча с тных
судь­
бах
людей
и
их
отношениях,
но
с ама
общественная
сре да,
характер­
ные
черты
к ото рой
запечатлел
Пруст-художник
в
своем
романе,
от ли­
10


чается
устойчивостью»
несмотря
на
то
что
исторические
воздействия
па
Нее
—
и
это
Пруст
отмечает
—
стано вя тся
все
бо лее
мощны ми
и
грозными.
По до бное
изображение
социальной
среды,
где
медлительно
разверт ы вается
действие
прустовского
ром ана,
н есомне нно,
органиче­
ски
свя з ывало
и дей ный
состав
«В поисках утраченного времени»
с
ха­
рактерным
для
буржуазного
общества
той
поры
представлением
о
ст а­
бильности
собственного
исторического
бытия.
Это
представление
о пре де ляло
и
социальный
кругозор
романа
Прус та .
Он
не
выходил
за
пределы
и зобр аж ения
частной
жизн и
людей,
обладающих
богат­
ством,
а
по тому
и
независимостью
от
по вс едне вных
жит ейс ких
ну жд,
и
разделял
многие
их
воззре ни я
и
даже
их
предрассудки.
Но
бли­
зость
взглядов
писателя
к
мировосприятию
его
героев
не
дает
осн о­
ваний
для
пол ног о
их
от ож ест влени я,
как
нельзя
отожествлять
образ
Марселя-рассказчика
в
романе,
от
лица
кот орог о
ведется
п овест ­
вование,
с
сам им
Марселем
Прустом,
хот я
внешни й
рисунок
их
жиз­
ненных
судеб
и
сходен.
Марсель
Прус т
всегд а
решительно
возражал
против
попыт ок
объяснения
тех
или
иных
особенностей
худож ес тв е нного
п роиз ве­
де ния
свойствами
писательской
личности.
Бор ол ся
он
и
против
наз ой­
ливого
отожествления
л итер атурн ых
героев
с
их
возможными
реаль­
ны ми
прототипами.
С
его
точки
зре ния
подобный
метод
истолкова­
ния
и
объяснения
ли терат урн ог о
произведения,
в
сво е
вр емя
на ст ой­
чи во
и
убежденно
применявшийся
кр у пным
французским
критиком
XIX века Сент-Бевом,
был
ложен
и
оши боч ен
в
свое й
ос нове .
Отри ­
цая
кр ити ческ ий
ме тод
С ен т- Бева,
он
доказывал,
что
художествен­
ное
произведение
есть
результат
обобщения
фак тов
и
яв лен ий
жизни,
разными
пут ями
входящими
в
духовный
опыт
писателя.
Роман
поэтому
е сть
детище
творческого
воображения.
И
по­
скольку
воображение
опира ет ся
на
действительность
и
оперирует
ее
материалом,
его
создание
обладает
достоверностью
и
ист ин­
ностью.
И
его
собственное
произведение
—
«В поисках утраченного вре­
мени»—
за ключа ло
в
себ е
объективную
и
реалистическую
картину
об ществ енн ой
жизни.
Об разы
и
герои
его
романа
не
был и
проекцией
личности
писа те ля,
масками
его
души,
а
представляли
со бой
сово­
купность
и
систему
хар ак тер ов,
отличающихся
не
только
реа ли сти­
ческой
объемностью
и
жизненностью,
но
и
высокой
типичностью.
Как
и
все
писатели-реалисты,
Пруст
стремился
к
обобщению
ист ин­
ных
жизненных
яв л ений.
Он
хотел
быть
и
счи тал
себя
историком
об­
щества
—
того,
которое
он
знал,—
и
изобразителем
его
нравов.
Не
случайно
в
«В поисках утраченного времени»
часто
возникает
имя
гер­
цог а
Сен-Симона
—
автора
знаменитых
ме муа ров,
в
которых
он
дал
удивительно
сочн ую,
реалистическую
и
смелую
картину
жизн и
при­
дворного
общества
эпохи
Людовика
XIV, его нравов,
привычек,
ца­
11


р ящих
в
нем
мнений
и
пороков.
Мемуары
Сен-Симона
р асс мат рива­
ли сь
Прустом
как
некий
про образ
собственного
про из в еде ния.
Вполне
объяснимы
н ер едкие
обращения
матери
М арселя
в
слож­
ных
жите йск их
случаях,
когда
ей
нужно
нечто
посоветовать
сыну
или
оберечь
его
от
ошибочных
решени й,
к
переписке
мад ам
де
Се-
винье
с
дочерью,
являвшейся
для
матери
рассказчика
своего
рода
настольной
кни гой.
Переписка
мадам
де
Севинье
—
этот
классиче­
ский
эпист о ляр ный
нр ав оо писа те льный
па мятн ик
французской
литера­
туры
—
выполняет
в
романе
Пруста
своеобразную
роль
опознаватель­
ног о
знака,
п од тверж дающ его
нравоописательность
и
прустовского
пр о из веде ния.
Ссылки
на
письма
мадам
де
Севинье
хар акт ери зую т
не
только
духовный
облик
матери
расс казчи ка,
особенности
ее
культуры,
воспи­
тания
и
нравственных
привычек,
но
и
подтверждают
типичность,
по­
вторяемость,
историчность
жизненных
ситуаций,
в
которых
оказыва­
е тся
гер ой
р ома на.
Еще
большее
значение
и меют
в
романе
многочис­
ленные
уп ом инания
бароном
Шарлю
произведений
Бальзака.
Они
не
столько
выр ажают
аристократические
претензии
барона
и
его
свет­
ские
замашки,
с кол ько
должны
вызывать
аналогии
межд у
произв е ­
де ни ями
«Гомера Сен-Жерменского
пр едм ес тья», как Белинский на­
зы вал
Бальзака,
и
романом
Пруста,
меж ду
«Человеческой комедией»
и
«В поисках утраченного времени», действие которого развертыва­
ет ся
в
основном
в
тех
же
общественных
к руга х,
которые
привлекали
внимание
и
создателя
«Человеческой комедии» .
Но
как
велико
р азличи е
между
этими
произведениями!
Ес ли
герои
Бальзака
бы ли
п олны
интеллектуальных
и
нравственных
сил
и
ухо­
ди ли
с
арены
истор ии
борясь,
то
аристократы
Пруста
—
эти
порожде­
ния
св етс ких
го сти ных
и
с алонов ,
бл едные
и
изне ж енные
цветы
уми­
рающей
культуры,
лишенные
в оли
к
дейс тв ию,—
раст рачи ваю т
запас
жизненных
сил
или
в
бе спло дных
св етс ких
разговорах,
мертвенном
и
бездушном
выполнении
правил
э тике та,
или
в
удовлетворении
сво их
по рочны х
наклонностей,
полностью
их
поработивших
и
обрекающих
на
неи збе ж ное
вырождение.
Если
Бал ьза к
изображал
зак ат
француз­
с кой
аристократии
в
тонах
выс ок ого
элегизма,
то
для
Пруста
хар ак­
терна
пессимистическая
ирония.
Но,
прибегая
к
не й,
используя
ее
как
способ
оц енки
нравственного
и
умственного
состояния
богатых
клас­
со в,
П руст
стремился
придерживаться
п очвы
ре ал ьно сти,
не
от сту пая
от
пра вди вог о
изображения
того,
что
он
н аблю дал
в
обществе
как
сын
эт ого
общества.
Поэ тому
роман
его
достоверно
передает
п роц ессы
ра спада
и
разложения
социальной
среды,
считавшей
с вое
бытие
проч­
ным
и
незыблемым.
Однако
Пруст,
в
отличие
от
писателей
нат ур али­
стического
или
декадентского
толка,
не
рассм атри вает
этот
п роц есс
как
нечто
метафизическое
или
фатально
непостижимое.
Он
раск ры вает
с о циал ьные
при чины,
в ыз ыв ающие
общественный
упадок
и
деграда-
12


цпю
нравственности,
находя
о бъ яс нение
им
во
впо лне
объективных
условиях
жизни.
Главную
из
этих
прич ин
он
назвал
в
«Обретенном
вре мен и », определив ее как усиление деклассированноеTM
аристокра­
ти и,
имея
в
ви ду
ее
неостановимое
растворение
в
б урж уазн ой
среде,
вульгарной
и
прозаичной,
лишенной
с
его
точки
зрения
значительных
духовн ы х
и
творческих
потенций.
Подобный
в згляд
на
состояние
общества
углублял
ре а лизм
пру -
стовского
романа.
Он
строил
св ое
произведение
как
многоплановое
аналитическое
исследование
жизни.
Поэтому
«В поисках утраченного
времен и»
обладает
несколькими
художественно-изобразительными
слоями
и
различные
части
романа
выполняют
неоднородные
те мат и­
ческ ие
и
идейно-проблемные
функции.
Первые
его
книги
—
«По на­
пра вл ению
к
Св ану » (1913), «Под сенью девушек в цвету» (1919) —
являлись
сво его
рода
семе йно й
хроникой
и
романом
воспитания,
в
ко тор ых
в
весьма
доб рот ной
реалистической
манере,
с
точ ны ми
со­
циально-психологическими
хар акт ери сти ка ми
де йств ующ их
лиц
изо ­
бражался
семейный
круг
расск азч ик а
и
становление
его
личности.
Книг а
«Сторона Германтов» (1920) в целом нравоописательна,
не­
смот ря
на
включение
в
нее
столь
д рамати чн ог о,
по лно го
большой
художественной
си лы
эп и зода
смерти
ба бушк и
Марселя,
игравшей
очень
большую
роль
в
нравственном
воспитании
расск азчи ка
и
при­
н адлеж авш ей
к
чи слу
наиболее
глубоко
и
реалистично
выпис анных
об разо в
рома на .
Раздел
ро ман а,
о заг лавл енн ый
«Содом и Гоморра»
(1920—1922), точно соответствует своему названию:
выдержанный
в
тонах
са тирич е ско го
гротеска,
он
посвящен
изображению
библ ейск их
пороков
светского
общества
и
сод ерж ит
сумрачную
к арт ину
р асп ада
в
нем
но рм
морали,
ведущего
таких
персонажей,
как
барон
Шарлю,
а
впоследствии
и
марк из
Сен-Лу,
к
человеческой
деградации.
Сле­
дующие
книг и
этого
раздела
—
«Пленница» (1923) и «Б ег лян к а»
(1925),—пожалуй,
самые
драматичные
в
романе,
исполненные
ще­
мящего
ли ризма ,
расск аз ыв али
о
человеческом
одиночестве,
н едост и­
жимости
человеческой
близости
и
взаимного
понимания
между
людь­
ми,
о
невозможности
и
обреченности
любви
в
ис су шаю щей
чувства
пу сты не
жизни.
И,
нак оне ц,
зак люч ит ель ная
книга
все го
ром ана
—
«Обретенное время» (1927), которую Пруст не успел до конца об ­
работать,—
не
только
завершала
все
сюжетные
линии,
сво дя
их
в
один
пуч ок,
но
и
досказывала
ист ори ю
жизни
его
геро ев.
Она
концентри­
ров ала
в
се бе
философию
романа,
разъясняющую
основные
принципы
его
художественной
изобразительности,
и
давала
авторское
толкова­
ние
природы
времени
—по
сути,
г лавног о
героя
вс его
произведения.
Время
Пр уст
рассматривал
и
как
физический
и
как
исторический
фе­
номен.
Несмотря
на
то
что
«В поисках утраченного времени»
состоит
из
отдельных
больших
книг,
приче м
некоторые
из
них
имеют
кажущую-
13


ся
сюжетную
завершенность,
эпо пея
Пруста
явл яетс я
единым
произ­
ведением,
смысл
которого
уясняется
и
раскрывается
до
конца,
лишь
когда
оно
ра сс матри вается
и
воспринимается
в
своей
цельности.
Ро­
ман
построен
так,
что
некоторые
его
эпиз о ды,
в о зника ющие
в
начале
повествования,
характеристики
персонажей,
отношение
Ма рселя
к
ним
и
с
ними,
его
воззрен ия
на
светское
общество
получают
свою
завершенность
только
в
заключительных
частях
«В поисках утрачен­
н ого
вр емен и».
Существенно
меняется
и
настроение
ро мана
по
мере
то го,
как
развертывается
его
действие
и
неостановимо
течет
поток
времени,
неуловимо
унося
в
бесконечность
я вно
незадавшуюся
жизнь
р асска з­
чика.
Горечь
и
ск ор бная
ирония
начинают
окрашивать
повествование.
Над ежд а
мер кн ет,
а по кал ипсич е ские
картины
б омбеж ек
ноч ног о
Па­
ри жа
германскими
аэр опл ан ами
за ста вляют
расск азч ик а
вспомнить
о
гибел и
в
огн е
и
грехе
библейского
С одома ,
ибо
мир ,
в
котором
Ма рсел ь
провел
сво ю
жизнь,
столь
же
греховен
и
об ре чен,
как
и
город
из
древнего
мифа.
Полные
ве ры
в
будущее,
почти
идиллические
дни
юно ст и,
прошедшие
в
состоятельной
буржуазной
семье,
со гр етые
лаской
и
любовью
родных;
дни,
проведенные
<под сенью девушек в
цв е ту », на свежем,
омытом
б елоп енн ым
морем,
розовом
от
предза­
катного
солнца
пл яже
Бальбека,
в
светских
домах,
где
мол одо й
М арсе ль
впитывал
в
себя
сладость
и
пряность
жизни,
завершились
безнадежной
любовной
драмой,
сломившей
судьбу
М арселя
и
обрек­
шей
его
на
одиночество,
которому
не
бы ло
конца.
Пессимизм
романа
Пруста
под тве ржд ал
его
реалистичность,
ибо
возни ка л
ои
из
объек­
тивных
условий
существования
действующих
лиц
«В поисках утра­
ченного
времени».
В
их
образе
жизни
писатель
искал
и
на ходи л
при­
чины
и
ис токи
разы гры вавши хся
драм.
Исторические
ос обе нн ости
времени,
происшедшие
в
нем
п еремены
ве ли
к
закату
мир ,
в
котором
жил
Пру ст
и
чьей
неотъемлемой
частицей
он
се бя
считал.
Для
Пруста
н еизбеж ност ь
происходящего
был а
очевидной,
и
он
зап ечатл ел
исчер­
панность
исторического
бытия
это го
мира.
Но
есл и
со циал ьну ю
среду,
общество,
в
ко тор ом
ж или
и
действовали
геро и
р ома на,
П руст
изо ­
бр ажал
как
с табил ьну ю,
устой чи вую,
замкнутую,
хот я
и
идущую
к
закату
систему,
то
жизнь
сознания
и
человеческих
чувств
представа­
ла
у
н его
в
ее
дина мич но сти,
подвижности.
Отсутствие
статики
в
изоб ра же нии
психологических
состояний
и
переживаний
героя,
подвижность
в ос пр иятия
объ ект ивно й
ре аль но­
сти
рассказчиком
роднили
ро ман
Пруста
с
тем и
философскими
тео­
риями
начала
ве ка,
ко тор ые
субъективистски
пе ре толк овыва ли
ид ею
релятивности
сущего
и
превращали,
как
это
весьма
последовательно
делал
Бергсон,
подвижность,
длительность
в
субстанцию
всех
вещей ,
лишая
ее
опорных
моментов,
периодов
количественных
накоплений
и
качественных
изменений.
Подме на
понятия
развития,
становления
и


понятием
от влеч енн ой
дли тел ьно сти,
которая
улавливается
л ишь
ин­
туицией,
ли шала
разум
возможности
сд е лать
внеш н ий
мир,
жи знь
умопостигаемыми
и
превращала
у
Бер гсон а
су бъе ктивны е
представ*
лсн ия
человека
в
единственный
к ри терий
и сти нн ости
существующего.
Однако
ос обе нно сти
прустовского
способа
изо браж ени я
реального
мира,
подч е ркив ание
зыбкости,
подвижности,
текучести
тех
вп еч ат­
лений
и
ощу щени й,
которые
выз ывает
ре а льнос ть
у
рас ск азч ика,
не
да ет
оснований
для
от оже ст вле ния
художественной
манеры
Пруста
с
бергсонианством.
Пр уст
не
от б расы вает
рационального
способа
по­
стижения
ми ра
и
люде й,
которые
существуют
для
н его
действительно
как
объективная
да ннос ть.
Живая,
подвижная
жи знь,
в
ее
подлинной,
вещной
конкретности,
бо гатая
красками,
запахами,
переходами,
вт ор­
жением
в
нее
случайности,
а
не
аб стр актн ая
длительность
—
вот
что
является
объектом
изображения
у
Пруста.
Ч увст вен ная
кр асо та
при­
роды
такж е
доступна
его
художественному
воображению,
и
роман
изобилует
ставшими
хрестоматийными
о писа ниями
пейзажей
и
ка р­
тинами,
воспроизводящими
материальный
мир ,
в
ко тор ом
жив ет
рас­
с ка зчик
(например,
знаменитые
опис ан ия
комбрейской
кол о ко льни
или
кустов
боярышника
в
«По направлению к Свану», или морского
вида
из
окна
гости н ицы
в
Бальбеке
в
«Под сенью девушек в цвету»,
или
Ве не ции
в
«Беглянке»
и
т.
д. ).
Известное
сходство
существует
и
между
способом
художествен­
ного
воспроизведения
внутреннего
мира,
хода
его
м ысли
и
тем
опи­
санием
процесса
мыш л ения,
которое
давал
ам ер иканс кий
фило с оф-
прагматик
Вил ьям
Джемс
в
сво их
работах
по
психологии,
н аписан ­
ных
в
начале
нашего
ве ка
и
вмес те
с
т ра ктат ами
Бергсона
полу­
чивш их
тогд а
широкую
известность.
Согласно
взглядам
Джемса,
человеческий
мозг
не
членит
впечатления
от
реальности
на
четко
обособленные
элементы,
но
воспроизводит
и
передает
их
в
форме
по­
т ока
сознания.
И
так
как
Джемс
был
не
только
иррационалистом,
но
и
субъективным
идеалистом,
то
он
по лагал,
что
сознание,
инстинкты
и
в оля
формируют
инди виду ал ьный
опыт
человека,
который
и
являет­
ся
исти нн ой
реальностью.
Но
вн еш нее
сход ство
прустовской
манеры
воспроизведения
м ыш ления
рассказчика
и
джемсовского
представ­
ления
о
мыслительном
п роц ессе
не
переходит
в
их
тождество,
хот я
традиционная
критика
пр ивы кла
относить
Пруста-художника
к
так
на зыва е мой
«школе потока сознания» .
Не смот ря
на
чрезвычайно
пристальную
и
детализированную
пер е­
дачу
движения
сознания
и
психологических
переживаний
героев,
Пруст
никогда
не
воспроизводит
процесс
мышления
и
чувствования
действующих
лиц
романа
как
автоматический
и
нерасчлененный.
Чи­
стый
поток
сознания
можн о
встретить,
по жа луй,
лишь
в
«Улиссе»
Д жейм са
Д жо йса,
ибо
Пруст
при
всей
психологической
тонкости
свое­
го
ан али за
—
писатель
весьма
ра цио нал истич е ский,
и
его
ка рти ны
15


внутренней
духовной
жи зни
геро ев
отличаются
тщательной
п род уман­
ностью
и
ст рог ой
логичностью.
Сб лижа ясь
с
современными
ему
фор­
мами
бурж уа зн ой
мысли,
двигаясь
в
том
же
направлении,
в
котором
дв игал ась
и
о на,
П руст
тем
не
мен ее
не
поры вал
связей
с
живой
жизнью
и
не
углублялся
в
сво ем
психологизме
в
те м­
ную
сферу
подсознательного
и
иррационального.
Реаль н ост ь
бытия
для
не го
был а
непреложностью.
Из
нее
он
исходил,
когда
воздви г ал
здание
своего
роман а.
Философия
«В поисках утраченного времени»
вырастала
из
реаль­
ных
ко нфлик тов
жизни,
а
не
был а
выч ита на
Прустом
из
модных
тогда
книг.
При
в сех
принципиальных
разли чия х
«Человеческой ко­
медии»
Бальзака
и
романа
Пруста
между
важнейшим
мо тив ом
этих
произведений
существует
перекличка:
тема
утраты
иллюзий
является
для
них
ключевой .
Но
если
у
Бальзака
герои
утрачивают
иллюзии
в
первую
очередь
в
итогах
и
результатах
общественного
развития,
об­
манувшего
их
надежды,
то
у
Прус та
герой-рассказчик
утрачивает
иллюзии
в
це нн ости
собственной
прожитой
жизни,
сво его
частного
существования
как
отдельной
личности,
в
ценности
то го
обществен­
но го
слоя ,
который
ка за лся
ему
носителем
и
хранителем
красоты,
благородства,
высоких
чувств,
исторических
традиций.
По нач алу
ни­
что
не
предвещало
жизненного
фиаско
героя
романа.
Пруст
тщательно
и
любовно
изображает
среду,
в
кото ро й
шло
ф ормиров ани е
героя,
и,
дава я
аналитическое
ее
описание,
со зд ает
по-
своему
крупные,
реалистически
полнокровные
ха рак т еры,
в
которых
типизирует
житейскую
мудрость,
привычки,
пре дс та влен ия
богатых
французских
буржуа,
их
бытовой
уклад,
иронично
р асс казыв ает
о
запу тан ны х
семейных
отношениях,
не
ум алчи вая
об
ограниченности
их
ин те рес ов,
и
раскрывает
своеобразную
кастовость
их
мышления,
его
сословную
очерченность
и
устойчивость.
Для
реалистической
манеры
Пруста
свойственна
отчетливость
социального
ана лиза
общества
и
внутриобщественных
отн оше ни й.
Он
с озн ает
и
не
питает
на
этот
сче т
ни ка ких
сомн ени й,
что
так
назы­
ваемая
человеческая
сущность,
ко тор ую
декадентское
и
нереалисти­
ческое
искусство
рас см атри вал о
как
нечто
самодовлеющее,
незави си­
мое
от
с оц иа льных
условий,
на
самом
д еле
этими
условиями
о пред е­
л яется .
Обра з
мыш л ения
и
самое
мировосприятие
родителей
Мар селя
выводятся
Прустом
из
их
общественного
стату са,
который
они
сч и­
тают
столь
же
е сте ств енным ,
как
самое
течение
жизни,
и
не
допуска­
ют
мысли,
что
мир
может
быть
устроен
иначе,
чем
он
устроен.
Они
знают,
что
деление
общества
на
бедных
и
богатых
е сть
непрелож­
но сть
существования
и
так
оно
и
должно
быть.
Они
оценивают
др у­
гих
людей,
исходя
из
собственного
опыта,
и
д аже
не
представляют
се бе
ин ых,
не
у клад ываю щи хся
в
их
традиционное
мировосприятие
фор м
человеческих
отношений.
Замкнутость
и
узос ть
их
кругозора
ст ано­
16


вится
источником
в
достаточной
степ ен и
к оми чных
недоразумений
при
об щен ии
семейства
Мар селя
со
светским
д енди
С ван ом,
и мевши м
об шир ный
круг
знакомств
ср еди
знати,
которые
казались
д ост опо­
чтен ны м
буржуа
недостаточно
р ес пек табе льным и
и
д аже
несколько
роняли
Свана
в
их
глазах,
поскольку
семейство
Марселя
имело
весьма
с му тные
представления
о
чужи х
для
них
общественных
сферах.
Пруст,
в
отличие
от
буржуазных
писателей
последующего
време­
ни,
склонных
раз м ыв ать,
а
то
и
на ч исто
от б расы вать
с о циа льные
характеристики
действующих
лиц
и
избегать
анализа
конкретных
об­
щественных
обс тоя те льс тв,
формирующих
или
определяющих
об раз
мышления
и
способ
действия
героев
произведений,
весьма
последо­
вательно
и
строго
выявляет
в
психологии
сво их
персонажей
их
со­
словно-классовые
черты
и,
собственно,
считает
основой
характера
его
социально-генетическую
природу.
Поэтому
между
его
героями
—
б ур­
жуа
по
происхождению
и
ари ст ок рата ми
—существует
крутое
пси­
хологическое
различие,
до ходя щее
до
полного
взаимонепонимания,
настолько
в
различных
сф ерах
общественно-житейских
представлений
живут
эти
люди
и
столь
не одина ко вы
ка рти ны
мира,
которые
с озда ют
се бе
они ,
жив я
в
одном
и
том
же
обществе
и
в
одно
и
то
же
время.
Как
н аблю дат ель
и
аналитик
это го
общества,
Прус т
создает
в
свое м
романе
ем кие
тип ы,
вбирающие
в
се бя
наиболее
хар акт ерн ые
свойства
той
среды,
в
ко тор ой
они
существуют.
Своего
р ода
образчиком
и
при­
мером
сословной
замкнутости
и
ограниченности
явл яетс я
в
романе
тетушка
Леония,
чей
характер,
психология,
сп особ
сущ ес твова ни я
вы­
писаны
Прустом
с
большой
выразительностью
и
юмором.
Жертва
собственной
мнительности,
праздности,
се бял ю бия,
пр и­
выкшая
к
невинному
притворству
рад и
сохранения
избранного
ею
жизненного
режи ма,
полностью
погрузившаяся
в
мело чн ые
и
даже
мельчайшие
комнатные
интересы,
абсолютно
лишенные
смысла
и
со­
дер жани я
пересуды
со
служан к ой
ничтожных
новостей,
д онос я щих­
ся
до
нее
из
внешнего
мир а,
т ет ушка
Леония
с
ее
прихотями,
стран­
ностями,
прич у дам и,
крохотными
умственными
за прос а ми,
вялой
и
бес ­
предметной
добротой
воплощает
узос ть
провинциальной
б урж уазно й
среды,
ее
ходячие
при вычк и
и
предрассудки.
Как
личность
и
как
ха­
рактер,
она
смогла
сформироваться
л ишь
в
этой
среде,
что
Пруст
по­
следовательно
и
художественно
убедительно
и
показывает,
тщательно
воспроизводя
подробности
жизненного
обихода
и
всех
реальных
об­
стоятельств,
создавших
при вы чки
и
духовный
о блик
тетушки
Ле о нии,
чей
образ
вошел
в
галерею
классических
типов
французской
лите­
рат уры.
Не
м енее
т ип ичен
и
образ
служанки
Фран суа зы,
который
прохо­
дит
через
весь
роман
и
сопровождает
Марселя,
начиная
с
его
детства
и
кончая
те ми
днями,
когда
его
жизнь
клонилась
к
з акату .
Образ
Фр ансуазы
та кже
яв ляется
крупным
художественным
достижением
17


ре ализ ма
П руст а.
Характер
ее,
нес омн енн о,
народный,
и
Фран суаза
связана
с
н ар одом
не
только
своим
происхождением,
но
прежде
всего
свои м
язы к ом,
хранящим
с окро вища
истинно
народной,
с очной,
све­
жей,
необычайно
точной
и
конкретной
речи,
а
также
мно ги ми
осо бен *
ностями
св оей
психологии
и
представлениями,
особенно
отчетливо
проявившимися
в
го ды
бедствия
—то
ес ть
в
пору
пе рвой
ми ров ой
во йны,
когда
она
реаг и ро вала
на
происходящее
так
же,
как
реагиро*
вали
и
другие
женщины
из
нар од а,
постоянно
д умавши е
о
солдатах,
жа дно
ловившие
порой
самые
не ве ро ятные
слухи
о
ходе
войны,
де*
лах
на
фронте
и
намерениях
и
планах
кайзера
Вильгельма.
В
Фран*
су азе
жив ут
одновременно
и
народный
рассудок,
разумная
трезвость
суждений,
и
народные
пред рас с удки,
жалостливость,
покорность
перед
происходящим
и
доходящая
до
жестокости
непр ияз нь
к
с обыт иям,
явлениям
жи зни
и
лю дям,
которые
находятся
за
пределами
ее
по ни*
мания
и
на копл енн ого
опыта.
Но
вместе
с
тем
Франсуаза
—
типич ная
сл ужанка ,
ценящая
и
любящая
св ое
ремесло,
о бла дающ ая
особым
складом
мышления,
в ыте кающ им
из
ее
социального
положения,
соб*
ственной
этикой,
не
совпадающей
с
этическими
представлениями
го с­
под
и
людей
привилегированных.
Она
зн ает
свое
м есто
и
ценит
его,
ч увст вуя
себя
на
кух не
и
в
доме,
как
Наполеон
на
поле
битвы,—
и
хо­
рошо
приготовленный
и
пода нный
гостям
обед
рав нозна че н
для
нее
выигранному
сражению.
У
нее
есть
собственная
гордость,
чувство
солидарности
с
другими
с луга ми,
хотя
и
между
н ими
существует
своя
иерархия,
и
Фра нсуаза
ср едн
прочей
об сл уги
считает
себя
аристократ­
к ой,
не
снисходящей
до
ра зг ово ров
с
мелк и ми
слу жан ками .
Весьма
н едобр ожелат ель но
и
с
внутренним
осуждением
на блю­
дает
она
все
пе рипет ии
трагического
ром ана
М ар селя
с
Альбертиной,
его
душевные
терзания.
Сама
Альбе ртин а
не
в ыз ывает
у
нее
иного
чувства,
кр оме
чувства
н еуваж ен ия,
поскольку
она
жи вет
в
доме
ее
го с подина
на
неопределенных
пр авах
то
ли
невесты,
то
ли
содержан­
ки,
и
с
полным
холодом
и
равнодушием
узнает
весть
о
ее
за га дочной
см ерти
—
или
от
несчастного
с луча я,
как
г ласи ла
версия
родственни­
ко в,
или,
скорее
всего,
от
самоубийства.
Несмотря
на
то
что
Ф ран­
суаза
по-своему
любила
Марселя,
чья
жизнь
п осле
драмы
с
Альб ер­
тиной
сломилась
на
ее
глазах,
к
его
душевным
мукам
она
также
ра в­
нодушна,
считая
все
происшедшее
с
ним
если
не
божьей
карой
за
гре хи
Альбертины,
то
следствием
господского
неразумия.
Зат о
с
со­
чувствием
относилась
она
к
литературным
занятиям
Мар селя ,
в идя
в
них
дело,
а
не
пустое
вр емя пре пр овожде ни е
и
блажь,
чем
нередко
представлялась
ей
жизн ь
го спо д.
И
несмотря
на
то
что
она
почти
весь
свой
век
провела
в
семье
Мар сел я
и
стала
как
бы
ее
членом,
она
сохранила
вн ут ренн юю
дистанцию
по
отношению
к
хозяевам,
чт о,
как
подчеркивал
Пруст,
бы ло
следствием
ее
со циал ьно го
самосознания.
Создавая
образ
Франсуазы,
а
также
други х
людей
из
низших
18


классов,
в
том
чи сле
и
за н им ающий
д оволь но
большое
мест о
в
по­
вествовании
образ
хозяина
от еля
в
Бальбеке,
куда
в ыезжа л
на
ле че­
ние
с
бабушкой
Марсель,
где
проходили
дни
его
юности,
завязывались
знакомства,
где
он
узнал
Альбертину
и
пр о никся
к
ней
странным
чу в­
ством
д руж бы -люб ви,
которого,
впр оч ем,
достало
на
то,
чтобы
напол­
ни ть
его
жизн ь,
П руст
не
стремился
выразить
св ои
демократические
с импа тии,
ибо
он
ими
не
обл адал .
В
то
вре мя
как
тема
народа,
его
судеб,
ро ли
в
и стор ии
и
общественной
бо рьбе
ст анови лась
важнейшей
для
многих
французских
писа тел ей
—
Ромена
Роллана
с
его
«Драма ­
ми
рев ол юц и и », Анатоля Франса,
соз давшег о
романы
«На белом кам­
не»
и
«Боги жаждут», такого крупного националистически настроен­
ного
писателя,
как
Шарль
Пеги,
по
отношению
к
это й
теме,
вол­
новавшей
искусство,
Пр уст
проявлял
полный
ин диффер ент из м.
В
сферу
его
изображения
вход ила
жизненная
повседневность,
такая,
ка кой
она
о тк рывалась
ему,
и
о хв атываю щая
доволь но
узкий
сектор
общ е ств енно го
бытия.
Он
давал
как
бы
ана том ич е ский
срез
с
э той
повседневности,
и
Франсуаза,
и
люди
подобные
ей
б ыли
лиш ь
эле ме нта ми
повседневного
оп ыта
Марселя ,
ограниченного
областью
частного
существования
богатых
слоев
буржуазии.
Внутрисемейные
отношения
и
психология
болезненного,
н уж даю­
щегося
в
ласк е
подростка,
как
и
сословная
психология
и
обществен­
ные
пред с та вле ния
семейства
Мар селя
—
умеренно
консервативного,
верившего
в
отстоявшиеся
ма ксим ы
буржуазной
мора ли ,
написаны
Прустом
в
традициях
семейных
рома н ов
к онца
века.
Но,
в
отличие
от
других
французских
писа тел ей,
для
которых
буржуазная
семья,
по
выражению
Мори ака,
нередко
был а
«клубком змей», что подтверж­
да ли
и
романы
Роже
Мартен
дю
Гар а
и
Жюля
Ренара,
у
Пруст а
се­
мья
изображена
как
своего
род а
островок
патриархальности,
добро­
ты
и
взаимной
благорасположенности.
Особенно
значителен
в
романе
об раз
бабушки,
ок азавш ей
огромное
нравственное
влияние
на
Мар­
селя
и
всем и
силами
сво ей
незаурядной
личности
и
богатой
ду ши
стремившейся
оберечь
его
от
возможн ых
не взг од
жизни.
В
романе
Пруста,
написанном
в
тональности
трагической
иро нии ,
ж енск ие
обра­
зы
семейства
Марселя
исполнены
высокого
значения:
в
них
авто р
со­
средоточил
представления
об
ист ин ной
человечности
и
бескорыстии
в
отношениях
др уг
с
друг ом,
ни где
и
нико гда
не
встречавшихся
Ма р­
с елю
в
его
безнадежных
стр анс тви ях
в
обществе,
кот орое
Пруст
заклеймил
как
Содом
и
Гоморру.
Но
для
Пруста-реалиста
бы ло
оч е­
видно,
что
ст ар освет ск ая
п ат ри архаль но сть
семейства
Ма рселя
есть
нечто
уходящее,
уже
не
отвечающее
обы чаям
и
н равам,
внедрявшим­
ся
в
житейскую
повседневность.
Осознание
этого
исторического
факта
леж ит
в
основе
весьма
свое­
образного
критицизма
П руст а.
Его
роман
весьма
критичен
по
отно­
шению
к
той
общественной
среде,
историографом
и
нравоописателем
19


которой
сч итал
с ебя
Пруст.
Но,
в
о тлич ие
от
писателей
критического
ре ализ ма,
опиравшихся
на
представления
демократических
масс
и
вы*
ра жав ших
со циал ьные
устремления
этих
масс,
критицизм
эпопеи
Пруста
имел
внутриклассовый
хар акт ер,
что ,
вп ро чем,
не
ск рывал
и
сам
писатель,
скл онны й
к
точ н ости
социальных
определений,
уже
несвойственной
последующей
б ур жуазн ой
литературе.
Своего
род а
символом
нов ой
б уржуаз но ст и,
производившей
на
Пруста
от т ал киваю щее
впечатление,
в
романе
стал
об раз
Блока,
школьного
при ят еля
М арселя ,
с
которым
он
с талк и вался
на
разных
этапах
жизни.
П руст
по дро бно
харак т ер из ует
семь ю
Блока,
с
пре зре­
нием
описывая
вульгарность
и
мещанскую
узос ть
свойственных
ей
представлений,
скаредную
расчетливость
и
претензии
на
с ветско сть .
Дя д юшка
Блока
—
бог атый
буржуа
Ниссим
Берн ар ,
низменно-плото­
я дный,
в
погоне
за
наслаждениями
преступавший
н ормы
морали,
ст а­
новится
в
романе,
наряду
с
в ырожд аю щимис я
арист ок ратами ,
оли це­
творением
раз лож ен ия
и
нравственного
от у пения,
поразившего
то
общество,
где
вр ащал ся
Марсель.
При
сатиричности
изо браж ени я
характер
Бл ока
не
однолинеен.
При н адл ежа
к
те м,
кому
было
труд но
пр обит ься
в
высшие
круги,
и
поэтому
пол ный
различных
комплексов,
Бл ок
стремился
преодолеть
чувство
неполноценности
повышенным
апломбом,
настырностью.
Невоспитанность
и
бестактность
он
выд а­
вал
за
с вобо ду
и
не зав ис имос ть
м ысли,
но
внутренне
лебезил
пе ред
в ысши ми
классами.
Лишенный
т ворческ ог о
д ара,
он
легко
с хват ывал
и
комбин ирова л
чужие
мысли ,
а
если
не
мог
понять
их,
то
подвергал
саркастической
насмешке.
Невосприимчивый
к
глубинным
традициям
французской
культуры,
кот о рые
был и
органически
дороги
Марселю,
он
прич ис ля ет
с ебя
к
адептахМ
нового
искусства,
также
пренебре­
гавшего
их
значением.
Столь
же
бесцеремонно
от ре кался
он
и
от
тра­
диций
родовых,
по лагая ,
что
они
тяжким
грузом
висят
на
его
ли те­
ратурной
и
светской
карьере.
В
год ы
первой
м иро вой
войны
крикливо
демонстрируя
сво ю
преувеличенную
любовь
к
родине
и
шовинизм,
он
даже
заменил
свое
имя
на
бол ее
по чвен ное
—
Жан
дю
Розье.
Для
Марселя
и
образ
мышления
Блока,
и
спос об
его
существо­
вания,
делания
карьеры
в
свете
и
ли тер ат уре,
где
он
вы сту пал
как
бойкий,
п оверх но стны й
и
завистливый
д ра мату рг,
являются
неприкры­
той
буржуазностью.
В
противовес
ей
Марсель
пытается
найти
иные
общественные
и
культурные
ценности,
свободные
от
вульгарного
и
низменного
практицизма.
Но
если
критические
реалисты,
убедившись
в
духовной
непр о дукт ивно ст и
и
своекорыстной
обездушениости
и
бе с­
человечности
бурж уа зн ой
жизни,
и
пыта лис ь
найти
новые
це нн ости
за
ее
пределами,
то
Прус т
и
его
герой
ищу т
их
вн утри
той
обществен­
ной
системы,
которую
они ,
подобно
другим
представителям
буржуаз­
н ого
соз нан ия,
сч итал и
ст абильно й.
Для
Мар селя
жизненные,
этиче­
ские
и
духовные
идеалы
на дол го
скрепились
с
миром
аристократии,
20


вы сшего
света
и
его
с алонов ,
к
которому
юный
Марсель
питал
нечт о
вроде
благоговения
и
восторженной
влюбленности.
Но
между
ним
и
вы сшим
светским
обществом,
куда
он
ст ал
вхо ж,
на ходилис ь
как
не­
кое
средостение,
промежуточные
общ е ств енные
сло и.
В
их
несколько
экзотичную
среду
попадает
Марсель,
благодаря
известной
близ о сти
с
другом
их
семьи
Шар лем
Сва ном
и
с а лоном
госпожи
Вердюрен.
История
Свана
занимает
в
романе
значительное
ме сто,
как
и
ис­
т ория
общественного
возвышения
госпожи
Вердюрен,
кома н дова вше й
сво им
салоном,
словно
бравый
фельдфебель
толпой
новобранцев.
Обе
эти
сюжетные
линии
обладают
относительной
самостоятельностью,
но
они
не от делим ы
от
рассказа
о
внутреннем
развитии
М арселя ,
по­
скольку
для
нег о
пос тиж е ние
жизни
с вяза но
с
общением
с
лю дьм и,
близкими
и
Свану,
и
салон у
Вердюрен.
С ван
—сын
богатейшего
биржевого
маклера.
Однако
он
почти
преодолел
и
истр е бил
в
се бе
откровенную
б урж уазн ос ть,
излу­
чаемую
Б л оком,
и
этого
ему
удалось
до ст игну ть
благодаря
бли ­
зости
к
высшим
с ве тским
кругам,
где
его
ценили
за
остроумие,
такт,
изящество
мыслей
и
манер.
Еще
большее
значение
имела
лю бовь
Сван а
к
искусству
и
жив о писи,
которую
он
зн ал
п очти
профессионально,
пис ал
о
ней
и
м ногое
в ос прин имал
через
призму
искусства,
облагораживавше­
го
прозаичность
жизни
и
людей,
с
которыми
Св ан
сталкивался.
Собственно,
и
его
любовь
к
Одетте
де
Креси,
дов ольно
вульгарной
ко ко тке
невысокого
разбора,
бы ла
навязана
не
только
пу сто той
жиз­
ни,
что
Сван
ощ ущ ал,
не
осознавая
этого
до
конца,
но
и
схожестью
Одетт ы
с
женскими
портретами
работы
Боттичелли.
Обр аз,
созданный
жив о писце м,
казался
Свану
идеалом
ж енск ой
красоты,
и
он
н ал агал
впечатления
от
искусства
на
живую
женщину,
иде а лиз ируя
ее
и
тер яя
способность
попя ть
ее
ист ин ный
характер.
С
моти во м
любви
Свана
в
роман
входит
мотив
релятивности
жизненных
явлений,
ибо
вся
исто ­
рия
любви,
ревности
и
брака
Сван а
с
Одет то й
строится
на
ид ее
не­
уловимости
и
непостижимости
сокровенной
су ти
человеческой
натуры;
о
которой
у
Другого
со зд ается
лишь
относительное,
а
потому
неистин­
ное
представление.
И дея
релятивности
—
скво зн ая
и
важнейшая
для
всех
книг
рома­
на
Пруста
—
бы ла
тем
новым,
что
вн ес
П руст
в
искусство
вообще
и
ис­
кусство
романа
в
частности.
В
ходе
повествования
ид ея
эта
выя вляет
разные
свои
аспекты.
Прежде
всег о
она
затрагивает
сферу
н равств ен ­
ности,
и
ро ман
Пру ста
наполнен
картинами
паден ия
общественных
нравов,
по пр ания
сынами
и
дочерьми
общества,
в
котором
живет
Марсель,
н орм
морали,
поскольку
она
утратила
для
них
св ою
аб со­
лют ную ,
освященную
тра дици ей
це ннос ть
и
о брела
зыбкую
относитель­
ность.
Анализ
этой
стороны
общественной
жиз ни
приводит
Пруста
к
п ессими стич еск им
вывода м:
моральная
неустойчивость,
циничное
р ав­
21


нодушие
к
нравственности
столь
глу бо ко
в ошли
в
души
его
гер ое в,
что
стали
разъедать,
как
язвы,
и
человеческие
отношения.
Су пру же­
с кая
неверность
Одетты
—
заурядное
явление.
Но
амор али зм
поку­
шается
на
большее:
он
разрушает
человеческую
личность,
превращая,
например,
барона
Шарлю,
чей
образ
играет
значительную
роль
в
ро­
мане,
в
морально
деградировавшее
существо.
Лучший
друг
Мар селя
—
маркиз
Робер
де
Сен-Лу,
к азавши йс я
ему
примером
аристократизма,
мужественности,
духовной
ши роты ,
будучи
не
в
си лах
справиться
с
собственным
имморализмом,
произносит
в
«Обретенном времеии>
бес пощ адны й
приговор
себе: «О,
моя
жизнь,
не
бу дем
об
эт ом
гово­
рить,
я
че лове к
за ведо мо
прбк лят ый»
*.
То
же
могла
повторить
и
Альбертина,
возлюбленная
Марселя,
за пла тивша я
жизнью
за
неспособность
установить
в
сво ей
натуре
нравственное
равновесие.
В
с ущн ости,
и
Сен-Лу
и дет
на
фронт,
где
и
погибает,
не
только
пов ину ясь
долгу
французского
ари ст ок рата,
но
и
отча яв шис ь
преодолеть
собственную
нравственную
расщепленность.
В
атмосфере
и мм орализма,
с
кото ро й
соприкоснулся
Марсель,
про­
цветают
л ишь
прихлебатели
и
параситы
в роде
скрипача
Море ля ,
по
кличке
Чарли
—
завсегдатая
салонов
и
зла чны х
мест ,
у
которого
на­
чисто
атр оф ировано
мора л ьное
чувство.
Однако
релятивность
моральных
ценностей,
ра стра та
обществом
их
объективной
устойчивости
приводит
к
невозможности
установить
и
найти
истинные
критерии
подлинного
сод ерж ан ия
челов еч еск ой
личности.
Для
Свана
его
любо в ница ,
а
впоследствии
жен а,
Одетта
де
Креси,
по
сути,
до
ко нца
остается
загадкой,
несмотря
на
очевидную
не сл ожнос ть
и
даже
примитивность
ее
нат ур ы.
Он
не
мо жет
проник­
нуть
в
недра
ее
души,
узнать
ее
подлинную
жизнь
—
ту,
которую
она
в ела
до
знакомства
с
ним
и
ведет,
уже
ставши
его
женой.
Кокотка,
по се тите льн ица
д омов
с виданий ,
супруга
богатого
бу рж уа,
второсте­
пенная
гостья
в
салоне
госпожи
Вердюрен,
зат ем
сам а
хозяйка
феше­
небельного
салона,
смело
выдерживавшего
соперничество
с
салоном
Вердюренов,
же нщ ина
дов ол ьно
низкого
происхождения,
ст авша я
после
смерти
Свана
графиней
Форшвиль
и
по родни вша яс я
бл агода ря
женитьбе
Робера
де
Сен-Лу
на
ее
дочери
Жильберте
с
одним
из
са­
мых
аристократических
семейств
—
герцогами
Г ер м антс кими,
она
со­
х ра няет
зыбкость
и
неуловимость
своего
облика
не
только
для
Свана,
но
и
для
рассказчика
Марселя.
Да
и
образ
самого
Свана
множится,
и
рассказчику
трудно
уловить,
какой
из
них
отличается
истинностью.
Для
родителей
Ма рселя
он
добрый
знакомый,
человек
их
круга,
отп ры ск
почтенного
буржуазного
семейства,
пр ав да,
наде ле нный
несколько
эк ст раваг ант н ыми
зам аш ка ми.
Но
одновременно
Сван
—
один
из
са-
1 Marcel Р г о u s t. A la recherche du temps perdu, t. III. Bibl. de
la Pléiade. 1954, p. 850.
22


мых
блестящих
ден ди,
постоянный
визитер
св етски х
салонов,
член
Джокей-клоба,
приятель
принцев
к рови
и
вместе
с
тем
не
оче нь
жа­
луемый
гост ь
в
дом е
госпожи
Вер дюр ен,
неблагосклонно
относившей­
ся
к
его
знак омст вам
в
высшем
свете.
Одетте
он
кажется
несколько
скучноватым,
в
конце
жи зни
она
признается
Марселю,
что
никогда
не
любила
Свана.
Но
у
Свана
—
содержательная
духовная
жизнь:
он
знаток
жив о писи,
авт ор
работ
о
старых
мастерах.
И
перед
Марсе­
лем
он
предстает
в
разных
ипостасях,
и
тот
не
може т
установить,
ка­
кая
же
из
них
от вечает
подлинной
сущности
С вана.
Но
он
начинает
догадываться,
что
привязанность
Свана
к
Одетт е,
которой
он
прощал
все,
в
том
чи сле
и
вульг арн ос ть
ее
гостей,
ос нован а
не
только
на
чувстве
идеализирующей
любви,
но
и
на
неосознанном
стре млен ии
преодолеть
одиночество,
которое
с
год ами
становилось
для
Свана
мучительно
непереносимым.
Подчеркивая
зыбкость
и
релятивность
об разо в
своих
героев,
Пру ст,
одн ако ,
не
становится
на
то чку
зрения
аг но с тициз ма.
Если
он
не
до
ко нца
вск ры вал
объективные
ис токи
че­
ловеческой
закрытости,
то
общие
социальные
пр ичины
этого
явления
б ыли
ему
ясны,
р авно
как
и
общественно-генетическая
природа
его
персонажей.
Порой
столь
же
неосознаваемое
до
ко нца
чувство
одиночества
понуждает
людей
того
общества,
где
живет
Марсель
и
чьи
нра вы
он
наблюдает,
образовывать
группы,
кланы,
салоны,
ибо
даж е
поверх­
ностные
взаимоотношения,
уст ан авл иваю щ иеся
внутри
э тих
гру пп,
компенсируют
людям
ощущение
собственной
изолированности,
оди­
ночества
в
то лпе
себе
подобных.
Несомненно,
крупным
достижением
реали зма
Пруста
является
аналитическое
изображение
одной
из
таких
общ е ств енных
групп,
а
именн о
салона
го спо жи
Вердюрен.
Характер
хозяйки
салона
н апи­
сан
в
сатирической
манере,
позволившей
ему
соз дат ь
очень
вырази­
тельный
об раз
светской
д амы,
для
которой
организация
салона
и
под­
держание
в
нем
железного
порядка
стал о
делом
жизн и
и,
по
сут и,
профессией.
В
г оспож е
Вердюрен
в
удивительном
равновесии
сочета­
ю тся
честолюбие
и
апломб,
любопытство
дилетанта
к
иску сс тв у,
о
ко­
тором
он а,
изрекая
бе за пе лляц ион ные
оценки,
су дит
на
уровне
флоб е­
ровских
Бува ра
и
Пекюше,
с
лицемерием
и
холодной
трезвостью
опытного
интригана,
вкр ад чивос ть
манер
с
откровенной
гр убо сть ю,
переходящей
в
неприкрытое
ха мст во.
Присущий
Прусту
социологический
подход
к
изо бражен ию
обще­
с тва
позволил
ему
проанализировать
и
структуру
салона
госпожи
Вердюрен,
по до бно
т ому
как
социологи
подвергают
анал из у
орг а­
низ аци и
различных
о бщес тв енных
групп.
В
са лоне
с ущест вовала
вполне
от чет лив ая
иерархия,
на
вершине
которой
находилась
сама
«хозяйка», как ее почтительно именовали так называемые « вер ные»,
сост авл явш ие
«ядрышко»
группы,
а
на
периферии
расп ол аг ались
23


«скучные»
и
прочие
посетители,
которые
в
зависимости
от
расп ол оже ­
ния
хозяйки
пользовались
или
не
пользовались
одобрением
«верных».
Те
же,
кто,
подобно
ба рону
Ша рлю,
появившемуся
у
Вердюренов
для
того,
чтобы
пом очь
Чарл и
сд елать
карьеру,
ос мели валс я
бунт ова ть
или
им еть
собственное
мнени е,
отлучались
от
клана.
Хозяйк а
вел а
планомерную
охот у
за
примечательными
личностями,
проявляя
при
э том
не дю жинну ю
ловкость,
ко то рой
мог
бы
позавидовать
опытн ый
тигролов.
Типы
«верных»
относятся
к
лучш им
образцам
прустовской
порт­
ретной
живописи.
Каждый
из
них
предстает
как
живая
индивидуаль­
ность:
док тор
Котар,
прекрасный
врач,
но
крайне
ограниченный
и
пл о­
ский
человек
с
его
бесцветной,
тривиальной
супругой;
профессор
Бр и-
шо
—
учен ый
педант,
писавший
в
го ды
вой ны
ультрапатриотические
ста тьи,
чей
тон
вызы ва л
отвращение
даже
у
госпожи
Вердюрен,
и
другие
«верные».
Несмотря
на
то
что
Прус т
сохранял
определенный
индифф ер енти зм
в
вопрос а х
политики
и
его
можно
рассм ат ри ват ь
как
умеренного
либерала,
в
изображение
салон а
Вердюренов,
впро­
чем,
как
и
салона
герцогини
Германтской,
он
вводит
политические
мот ивы ,
п ок азывая ,
что
светское
общество
волновали
не
только
но­
во сти
искусства,
музыка
Бородина
и
русск ий
балет ,
но
и
Дело
Дрей­
фуса,
и
надвигающаяся
ми ровая
война,
напряженность
во
франко­
германских
отношениях,
при ближ ение
революции
в
России.
Однако
исторические
события
становятся
для
салонов
лишь
предметом
пере­
с удов
или
поводом
для
демонстрации
модных
политических
симпатий.
Гос пожа
Вердюрен
благодаря
твердости
характера
и
ускорившемуся
процессу
разложения
аристократии
поднимается
на
вер шин ы
обще­
ст ва,
завершая
свою
карьеру
браком
с
герц ого м
Германтским.
Для
Мар селя
салоны
Вердюренов,
Одетты
и
Свана,
в
чью
доч ь
Жильберту
он
в
ранней
юности
был
влюблен
и
до
конца
дней
сохра­
нил
с
ней
добрые
отношения,
при
всей
их
влиятельности
и
светском
весе
все
же
отдают
буржуазностью,
кот ора я
ему
пр ет ила.
Сердце
его
отдано
подлинной
аристократии,
составляющей
вершину
света,
и
в
пер­
вую
оч ер едь
герцогине
Германтской
и
ее
окружению.
Вводя
в
роман
обширные
ка р тины
жи зни
высшего
света,
П руст
от
изображения
повседневности
буржуазного
бытия
переходит
к
изображению
н равов
и
повседневного
существования
аристократии.
Марсель
знает,
что
аристократия
связ ана
со
многими
историче­
ск ими
традициями
страны:
образы
предков
герцогов
Ге р мант ских
мож­
но
на йти
на
витр ажа х
старинных
церквей
или
на
ми ниа тюр ах
в
изъ­
еденных
временем
кн и гах.
Жиз нь
Германтов
и
людей
их
круга
—д о­
стояние
св етско й
хроники,
их
об щ ество
представляется
Марселю
верхом
изыс канно ст и
и
утонченности
духа
и
мысли.
Но,
войдя
в
их
круг,
ст ав
з авс егд атаем
салон а
герцогини
Германтской,
каз авше йся
ему
некогда
существом
богоподобным,
Марсель
уб ежд ается ,
что
ра з­
24


говоры
в
этом
обществе
нер е дко
пусты,
остроумие
вымученное,
нра вы
и
отношения
столь
же
меркантильны,
как
и
в
других
слоях.
Безнрав­
ственность,
черствость,
равнодушие
царят
и
в
кругу
Германтов,
п од­
тверждая,
что
относительными
стали
и
те
ценности,
которые
Марсель
связывал
со
светским
обществом.
Каждый
из
его
членов
ведет
дв ой­
ственную
жизнь,
ск рывая
или
пороки,
как
барон
Шарлю,
или
внут рен ­
нее
одиночество,
как
Ориана
Германтская.
Их
ис тинна я
сущность
дробится,
растек ает ся,
ст а новит ся
трудноуловимой.
Уз ловая
для
Пру­
ста
тема
че ловеч еск ой
закрытости
распр ост ран яет ся
и
на
этих
людей,
чья
жизнь
проходила
на
ви ду
у
всех.
Непостигаемость
человеческой
сущности
другим
человеком,
не­
в озможно ст ь
установить
исти нн ый
контакт
между
людьми
явля ется
источником
драматизма
романа.
Неконтактность
леж ит
в
основе
от­
ношения
Сван а
и
Оде т ты,
служа
причин ой
ревности
Свана,
а
также
в
основе
отношений
Робера
де
Сен-Лу
с
его
любовницей
Рашелью,
впоследствии
з на менит ой
актрисой,
ко тор ые
состояли
из
па рок с измов
недоверия
и
пы лк ой,
но
кратковременной
и
неи ск ренн ой
открытости.
Любовь
Марселя
и
Ал ьбер тины
также
являет
соб ой
зрелище
пол ной
человеческой
не ко нтакт но сти.
В
искусстве
XX века в связи с крупными переменами в общест ­
в енной
псих олог и и
серьезно
меняется
и
тра кто вка
любовной
темы .
Если
в
пре дыду щие
периоды
тем а
любви
разрабатывалась
преимуще­
ственно
как
т ема
борьбы
лю бящи х
за
св ои
права
и
св ободу
собствен­
н ого
чувс т ва
против
косности
тра диций ,
пре дра с судко в,
имуществен­
ных
расчетов,
если
она
исследо валась
как
самовластная
ст раст ь
со
всем
богатством
оттенков,
то
в
искусстве
XX века она приобретает
трактовку,
более
зависящую
от
общественной
направленности
худож ­
ника.
В
прогрессивном
искусстве
она
п озволя ет
раскрыть
становле­
ние
новой
человеческой
личности
и
новых
человеческих
отношений,
формирующихся
в
хо де
пересоздания
общества.
У
писателей
других
направлений
любовь
становится
пор ой
единственной
формой
сбл иже­
ния
человеческих
сущностей,
преодоления
ра зоб ще ния,
атомизации
людей.
Но
далеко
не
всегда
любовь
был а
способна
преодолеть
люд ­
ск ую
разъединенность,
их
некоммуникабельность,
что
и
по каза л
Пр уст
на
ист о рии
любви
Мар сел я
и
Альбертины
—
ключевом
эпизоде
рома на .
Для
Марселя
его
любовь
—
е динств енно е
прибежище,
единствен­
ная
в озможно ст ь
вы рват ься
из
плена
одиночества
и
нап ол нить
сво е
существование
содержанием,
которого
не
давала
ему
повседневность,
несмотря
на
то
что
он
приобщался
к
миру
вы сшег о
света,
фантасма-
горичность
которого
Пру ст
упо добл ял
не
однажды
миру
сказок
«Ты­
с ячи
и
одной
ночи».
Перипетии
любви
Мар селя
на пи саны
с
большой
психологической
то чно стью
и
глубиной,
необычайно
подробно,
по­
скольку
Прус т
чрезвычайно
интересовался
деталями,
и
созд авае мые
25


им
картины
ж изни
были
написаны
как
бы
мелкими
мазками,
а
не
ши­
рокой
к ист ью.
Характеризуя
собственную
манеру
и
оп рове рга я
утверждения,
что
он
рас смат ри вает
жизнь
в
микроскоп,
он
писал:
<...нап ро ти в,
я
пользовался
телескопом,
чтобы
н аблюд ать
ве щи »1,
или,
ины ми
словами,
придавал
деталям
крупный
масштаб,
увеличи­
вая
их
значение.
Но
сквозь
сложнейшие
психологические
на пл асто­
вания
любовной
драмы
Марселя
проступают
очертания
ее
буржуаз­
но-прозаичной
осн овы ,
че го
П руст
не
скрывает.
Действительно,
М арсель
любил
Ал ьб ер тину
и
ощу щал
в
ее
при­
сутствии
пок ой
—
то
чувство
полного
душевного
равновесия
и
че ло­
веческого
доверия,
которое
и
является
счастьем.
Но
у
Альбертины
все
б ыло
по-другому.
В
доме
М арселя
она
бы ла
вещь ю
и
ощущала
себя
чужой
собственностью,
гаремной
затворницей.
Для
нее
—
бедной
де­
вушки—
удачный
б рак
был
цель ю
жизни.
Она
не
любила
Ма рселя ,
но
бы ла
пр ивязчи ва,
добра,
терпелива
и
ве сел а.
Ее
плебейская
жи знерад ост н ость
придавала
си лы
хрупкому,
меланхоличному
и
бо­
лезненному
Марселю.
Но
у
нее
бы ла
с воя
жи знь,
невед ом ая
Марсе­
лю
и
соо бщ авш ая
Ал ьбер тине
в
его
глазах
загадочность
и
неуло­
вимо сть .
Исто ко м
их
неконтактности
и
ревности
Марселя
был
не
толь­
ко
саф изм
Альбертины.
Ее
нравственный
облик
был
с формиров а н
об­
щественной
безнравственностью,
возведенной
в
норму,
всетерпимостью
в
по гоне
за
н асл ажд ени ем,
извращающим
и
ожесточающим
че лове­
чес кую
натуру.
Бе да
бы ла
в
ненормальности
всей
общественно-жи­
тей ск ой
с иту ации,
в
которой
разви вали сь
отношения
М ар селя
и
Аль­
бертины,
завершившиеся
ее
домашним
бунтом,
бегс тв ом
от
Мар селя
и
трагической
гибелью.
И
ли шь
в
памяти
Ма рселя,
начавшего
узна­
вать
после
ее
смерти
подлинную
жизнь
св оей
возлюбленной,
об лик
Альбертины
обрел
истинность
и
реальность.
Из
драмы
Марселя,
оставшегося
в
одиночестве
и
потерпевшего
трагическую
жи з ненную
неудачу,
рождается
и
философия
рома на .
Марсель,
человек
замкнутый
на
интересах
собственной
личности
и
узкого
о бщ ест ве нного
с лоя,
не
сп осо бен
найти
н овой
опоры
в
мире,
и
кол ь
скоро
как
лич но сть
он
потерпел
поражение,
то
и
врем я
своей
прожитой
жизн и
он
считает
утраченным,
потерявшим
реа л ьную
цен­
ность.
Жизненные
судьбы
и
друг их
людей,
которых
знал
Марсель,
то­
же
заканчиваются
внутренним
крахом.
Сван
з ат ратил
свое
су щество ­
вание
на
п устую,
ограниченную,
обманывавшую
его
же нщи ну,
не
об­
ретя
счаст ья;
маркиз
де
Сен-Лу
погиб,
тяготясь
собственным
амора­
лизмом;
Жильберта
Сван,
не ко гда
люб има я
Марселем,
в
браке
с
Сен-
Лу
не
н ашла
ничего,
кроме
горечи
и
одиночества;
ба рон
Ш арлю
стал
ходячим
символом
вырождения
и
безнравственности.
И
все
светское
общество,
которое
юному
Марселю
представлялось
вместилищем
вы­
1 Marcel Proust A la recherche du temps perdu, t. III, p. 1041.
26


соких
добродетелей,
в
заключительной
кни ге
рома на
изображено
рез­
ко
критически,
как
сбо р ище
монстров,
живых
мертвецов,
чье
суще­
ствование
лишено
смысла,
значения,
содержания,—
захлопнутая
ст ра­
ница
ис тори и
жизни.
Для
них
вре мя
стало
феноменом
историческим,
подводившим
черту
под
целой
эпохой
бытия.
Пруст,
бе ссп орн о,
пе реда вал
настроения
декада нса,
охватывавшие
буржуазное
общество,
преломл яя
их
че рез
субъективную
драму,
ли ч­
ную
судьбу
рассказчика
и
философию
ром ан а.
И
поскольку
прожи­
тая
жизнь
превращается
в
фикцию,
утраченное
время,
то
истинной
реальностью,
возрождающей
ушедшее,
мо жет
бы ть
лишь
воспомина­
ние,
вторичное
пе ре живан ие
пр ошлого .
Память
становится
инструментом,
позволяющим
п ост ичь
пр ир оду
времени,
а
искусство,
как
говорит
Пруст,—«единственным
средством
о бр ести
Утраченное
в ре мя.. .* !, то есть зафиксировать,
закрепить,
уд ер­
жать
ушедшие
явления
и
факты
жизни.
Поэ то му
в есь
громадный
роман
Пруста
строится
как
воспоминание
рассказчиком
прошедшего,
его
ре­
конструкция,
что
предопределяет
и
его
композиционное
строение,
ибо
интенсивность
прошлых
переживаний
б ыла
разной,
и
более
крупное
место
в
повествовании
зани маю т
с о бытия,
субъективно
зна чимы е
для
рассказчика.
Неровность
процесса
пр ипом ина ния ,
не
обладающего
непрерывно­
сть ю,
а
делящ ег о
прошлое
на
отдельные
сегменты,
порождает
времен­
ные
сдвиги
в
повествовании,
переходы
рассказчика
из
одного
периода
жизни
в
другой,
не
придерживаясь
хронологической
последователь­
нос ти.
И
так
как
Пр уст
ориентировался
на
память
как
инс тру м ент
восстановления
прошлого,
то
в
его
повествовательную
манеру
широ­
ко
вто рг ал ась
ассоциативность
художе с тв е нного
мышления,
наиболее
отчетливым
выражением
ч его
стал
знаменитый
эпизод
с
пирожным
«мадлен», вкус которого вызвал в душе рассказчика целый обвал вос ­
по минан ий .
Непредвзятость,
неожиданность
а ссо циа ции
со общ ает
воспоми­
нан ию
силу
непосредственного
переживания,
п озволя ет
пе р еки­
нуть
мо ст
из
прошлого
в
настоящее
и
как
бы
изыма е т
че лове ка
из
потока
времен и,
позволяя
человеку
ощутить
цел ьно сть
собственной
прожитой
жизни,
ее
единст во .
Подобную
функцию,
считает
Пру ст,
выполняет
и
и с кусс тво,
заключающее
в
себе
содерж ательн ую
кр асот у
как
о бъек тив ное
яв л ение.
В
эссе
о
Ре ск ине
он
п иса л: «...мы
любим
Красоту,
как
та ков ую,
как
нечто
существующее
реальн о
вне
нас
и
беск он ечн о
бол ее
з нач ите льно е,
нежели
радость,
которую
она
нам
дает » 2.
1MarcelРгоùst. Alarecherchedu tempsperdu, t. III,p.899.
2 Marcel Proust. Pastiches et mélanges, p. 154.
27


Содержательную
красоту
вносят
в
роман
ее
творцы
—
компози­
тор
Вентейль,
а кт риса
Бермй,
пис ате ль
Берг от
и
живописец
Эльстир,
с
об ра зами
кот ор ых
Пруст
свя зывает
св ои
эстетические
воззрения.
Очень
по дро бно
описывая
впеч а тл ения
героев
рома на
от
сонаты,
со­
чиненной
Вентейлем
и
игравшей
большую
роль
в
жиз ни
Свана
и
Марселя,
он
по дче р кив ает,
что
сила
ее
зак люч алась
в
способности
в ызы вать
у
слушателей
сопереживание.
Отражавшая
личные
чувства
и
м ысли
композитора,
сона та
обладала
общезначимостью
и
был а
обра ще на
не
только
к
субъективному
миру
Вентейля,
но
также
к
дру ­
гим
людям.
Это
—черта
истинного
иск у сств а,
сч итал
Пруст.
Оно
должно
обл ада ть
способностью
раз ру шать
устоявшиеся
стереотипы
и
во з вра щать
человеческому
вос при я тию
ощущение
подлинности
жиз ни,
что
характеризует
и гру
Берма.
Э того
пона­
ча лу
не
понял
юный
Марсель,
увидевший
Бер ма
на
сцене
впервые
и
п олуч ив ший
удовольствие
не
от
ее
исп олнен ной
е стеств ен н ости
и гры,
а
от
рутинных
жест ов
и
д ек ламаци и
других
актеров.
Человек
должен
учиться
понимать
искусство
—
эта
мысль
пришла
к
Прусту
из
э сте­
ти ческ их
т рак татов
Джона
Рескина.
Проза
Берго т а
оч аро вы вает
Марселя
тем ,
что
в
ней
сли ты
интен­
сивность
м ысли
и
п рек расная
законченность
выражения,
кажущаяся
порой
чрезмерно
насыщенной
и
густой.
Но
это
—
сво й ство
настояще­
го
искусства
улавливать
и
выр ажать
квинтэссенцию
жиз не нных
яв­
лений,
п озво ляя
понять
их
лучше
пут ем
подчеркнутой
ин тен си вн ости
изображения.
По добн ая
интенсивная
с ила
изобразительности
с вой­
ственна
и
живописи
Эльс ти ра,
которого,
су дя
по
описаниям
его
ка р­
тин
в
романе,
можно
о тн ести
к
худ ожник ам
круга
барбизонцев
или
ранним
импрессионистам.
Касаясь
в
романе
жи во писи,
Пруст
обнаруживает
дов ольно
ст ой­
кие
свои
эстетические
пристрастия,
хара кт е ризующ ие
и
ту
трад и­
цию,
с
к отор ой
ощущал
свою
связь
и
Эльстир.
Своего
рода
значение
об раз ца
для
Пруста
имели
живописцы
эпо хи
Возро жде ни я
и
в
пе р­
вую
очередь
старые
ит алья нск ие
мастера
—
Боттичелли,
Мантенья,
и
венецианцы
—
Тьеполо,
Тинторетто,
Тициан.
Несомненно,
Пруст
вы­
бирает
х удожни ков,
картины
которых
отчетливо
по дк ре пляют
из люб­
ленную
им
и дею
содержательной
красоты,
в
равной
ме ре
как
и
жи­
вопи сь
Вермеера
Дельфтского,
чье
творчество
тщательно
изучал
и
пропагандировал
Сва н
и
перед
картиной
которого,
рас см атри вая
ее
подробности
и
во схищ ая сь
им и,
внезапно
скончался
Бергот.
Однако
традиция
в
ис к усс тве,
согласно
взгл яд ам
П руст а,
не
должна
превращаться
в
мер твы й
канон,
потому
что
художественные
открытия,
сделанные
некогда
и
обновлявшие
творческое
мышление,
со
временем
ветшают
и
утра чи ва ют
свою
оригинальность,
ст анов ясь
сли шк ом
всеобщим
достоянием.
Но
худ ожник,
от б расы вая
все
то,
что
уже
устарело
и
стало
п ревращ ать ся
в
шаблон,
тем
не
мене е
т ворит
не
28


в
вакууме,
и
его
усилия
опираются
на
опы т
других
худо жни к ов,
р аз­
г ады вавши х
до
нег о
образ
мира,
и
задача
художника
зак лю чает ся
в
том,
чт обы
найти
со бст венно е
м есто
и
манеру
в
си ст еме
действующих
эстетических
цен н остей
и
понятий.
Это
—
де ло
творческой
личности.
«Мудрость,—
говорит
Эльстир,—
нельзя
получить
в
готов ом
виде,
ее
от кры ва ешь
сам,
пройдя
такой
путь,
который
никто
не
мо жет
пройти
за
тебя,
от
кото ро го
ни кто
не
может
тебя
избавить,
ибо
мудрость
—
это
свой
вз гляд
на
вещи»
Ч
Выработка
собственного
вз гляд а
на
мир
не
может
проходить
вне
контактов
с
мир ом,
реальностью,
ж из нью,
ко тор ые
худо жн ик
изуча е т
и
постигает
для
того,
чтобы
передать
в
своем
произведении
наиболее
значимые
их
свойства
и
черты.
Художнику,
пишет
Пруст,
нео бх одим о
получать
впечатления
от
внешнего
мир а,
поскольку
«впечатление для
писателя
—
то
же
самое,
что
эксперимент
для
уче ног о. ..»2, то есть
сп особ
исследования
и
познания
мира.
Но
познанное
и
пе ре житое
художник
смож ет
передать
верн о,
ли шь
соотнося
свои
субъективные
устремления
с
о бъе ктивно ст ью
ми­
ра.
Сооб щая
произведению
искусства
личностный
отте н ок,
выражая
в
нем
собственные
взгляды
и
мысли,
ч увс тва
и
настроения,
художник
не
вправе
освобождать
се бя
от
воздействий
реального
мира.
Э льс тир
изображает
жи знь
в
ее
подлинности,
в
ее
достоверном
о бл ике,
одна­
ко
он
не
следует
автоматически
заве ту
Рескина
—
ниче го
не
выбирать
в
нат ур е.
Он
выбирает
и
ище т
в
природе
объективную
красоту
и
стр е­
мится
соединить
св ое
личное
в о спр иятие
вещей
и
явлений
и
реальную
предметность
действительности
в
не кое
единство.
Поэтому
его
карти­
ны,
как
их
описывал
Пруст,
метафорически
преображая
реальность,
тем
не
менее
бы ли
ей
верн ы
и
уг лубля ли
представления
о
ней.
В
современном
ему
искусстве
Пруст
обнаруживал
расколотость
этого
единства
и
считал
это
крупным
пороком.
П оэтому
он
был
противником
ф орма льн ого
экспериментаторства,
которое
оп ред елял о
деятельность
многих
современных
ему
художе с тв е нных
школ
и
на­
правлений.
Он
решительно
возражал
против
перенесения
в
литерату­
ру
принципов
монтажа,
заимствованных
у
ки немат огр аф а.
«Кое- кто
желает,
чтобы
роман
пр евра тил ся
в
своего
рода
кинематографиче­
ск ое
м ель кание
вещей .
Эта
концепция
абсурдна»3.
Прус т
считает
т ак,
потому
что
п р инцип
монтажа,
то
е сть
соединения
различных
эпизо­
дов,
их
тасовка,
препятствует
осознанию
внутреннего
смысла
явл ений,
т ого
значащего,
что
их
может
объ еди ня ть
и
об усло вливат ь
пр ичин ную
зависимость
со быти й
и
переживаний
человека.
1 Марсель Пруст .
Собр.
соч.,
т.
И.
Л., «Художественная лите­
ра ту ра», 1935, с. 449.
2 Marcel Proust. A la recherche du temps perdu, t. III, p. 880.
3TaM жe,p.883.
29


Не
пр иним ал
он
так же
и
литературы,
которая
«содержит «о п и са ­
ние
вещей », дает лишь перечень их поверхностных свойств,
именует­
ся
реалистической,
хотя
она
весьма
далека
от
реальности»1.
И
дей­
ствительно,
Прусту
чужд
н ату рализм
описаний,
хотя
матер и ал
его
романа
д авал
повод
для
этого.
В
целом
эстетика
Пруста
обра ще на
к
реальности,
почему
его
ро­
ман
обрел
ценность,
художественную
значимость
и
оказался
спосо­
бен
запечатлеть
психологию
и
нравы
общества,
ставшего
для
Пруста
объектом
анализа.
Но
очевидны
и
гр а ницы
его
реализма,
утрата
Прустом
полноты
исторического
мышления,
достигнутого
кр итич е­
ск им
ре а лизмом,
связан ным
с
де мо кр атич е скими
устремлениями
эпо ­
хи
создания
р омана
Пруста.
Сосредоточившись
на
изо браж ен ии
пс и­
хологии
и
частной
жизни
частного
человека,
П руст
слишком
м но гого
не
желал
видеть
в
ж ивой
ист ории .
Но
заключенного
в
его
романе
содержания
достало
на
то,
чтобы
подтвердить
непреложный
истори­
ческ ий
факт:
буржуазное
общество
нач ало
утрачивать
вре мя
своего
ис тор и чес кого
бытия,
и
п ро цесс
этот
неостановим.
Б.
СУЧКОВ
1MarcelРгоust.Alarecherchedutempsperdu,t Ш, p.885.


ф
ф
ф
По
направлению
к
Свану
Г аст ону
Кальмету
—
в
знак
глубокой
и
сердечной
благодарности
Марсель
Пруст
ф
ф
ф
ф


ф
Часть
перв ая
ф
Давно
уже
я
при вык
уклады ва ть ся
рано.
Ино й
раз,
е два
л ишь
гасла
свеча,
гла за
мои
закрывались
так
быст­
ро,
что
я
не
у сп евал
сказать
себе: «Я засыпаю».
А
через
п олч аса
просыпался
от
мысли,
что
пора
спать;
мне
каза­
лось,
что
книга
все
еще
у
меня
в
ру ках
и
мне
нужно
поло­
жить
ее
и
потушить
св ет;
во
сне
я
продолжал
думать
о
прочитанном,
но
мои
думы
принимали
до воль но
странное
направление:
я
воображал
с ебя
тем ,
о
чем
говорилось
в
книге,—
церковью,
ква рте то м,
соперничеством
Франци­
ска
IиКарлаV.
Это
наваждение
длил ос ь
несколько
се­
кунд
по сле
того,
как
я
про сыпа лс я;
оно
не
возмущало
моего
сознания
—
оно
чешуей
покрывало
мне
гла за
и
ме­
ша ло
им
удостовериться,
что
свеча
не
горит.
За тем
оно
становилось
сму тн ым,
как
воспоминание
о
прежней
жи зни
после
метемпсихоза;
сюжет
книги
отделялся
от
ме ня,
я
во­
2М.
Пруст
33


лен
был
связать
или
не
с вяза ть
се бя
с
н им;
вс лед
за
тем
ко
мне
в озвра щалос ь
зре ни е,
и,
к
своему
изумлению,
я
убеждался,
что
вокруг
ме ня
темнота,
мягкая
и
усп окои ­
тельная
для
глаз
и,
быть
может,
еще
более
успокоитель­
ная
для
ума,
которому
она
представлялась,
как
нечто
н еоб ъясни мо е,
непонятное,
как
нечто
действительно
те м­
ное.
Я
сп раш ивал
себя,
который
теперь
может
быть
ч ас;
я
слышал
св и стки
п а ровоз ов:
они
раздавались
то
издали,
то
вблизи,
по до бно
пе нию
птицы
в
лесу;
по
ним
м ожно
было
определить
расстояние,
они
вызыва ли
в
моем
вооб­
ражении
простор
пу с тынных
по лей,
спешащего
на
стан­
цию
п утн ика
и
тропинку,
запечатлеющуюся
в
его
памяти
благодаря
волнению,
которое
он
испытывает
и
при
в иде
незнакомых
мест,
и
п отом у,
что
он
действует
се йчас
не­
о бы чно,
потому
что
он
все
еще
припоминает
в
ночной
ти­
ш ине
недавний
разговор,
прощанье
под
чужой
лампой
и
утешает
себя
мыслью
о
скором
возвращении.
Я
слегка
п рик аса лся
щеками
к
ласковым
щекам
по­
душки,
таким
же
свежим
и
пухлым,
как
щеки
нашего
детства.
Я
чиркал
с пи чкой
и
смо тр ел
на
ч асы.
Скоро
по лно чь.
Это
тот
самый
миг,
когда
з або левшег о
путе­
шественника,
вынужденного
лежать
в
незнакомой
гости­
нице ,
будит
приступ
и
он
радуется
полоске
свет а
под
дверью.
Какое
счастье,
уже
утр о!
Сейчас
вс тан ут
слуги,
он
позвонит,
и
они
придут
к
нем у
на
помощь.
Надежда
на
облегчение
дает
ему
с илы
терпеть.
И
тут
он
слышит
шаги.
Шаг и
приближаются,
п отом
удаляются.
А
п олос ка
свет а
под
дверью
и счез ает.
Это
—
п олн очь;
потушили
газ ;
ушел
последний
слуга
—
зн ачит,
п ри дется
мучиться
всю
н очь.
Я
з асып ал
опять,
но
иногда
пробуждался
ровно
на
с тольк о
времени,
чтобы
успеть
услыхать
характерное
по­
тр е ск иванье
панелей,
открыть
глаза
и
охватить
взг лядо м
калейдоскоп
темноты,
ощутить
благодаря
м гно венно му
проблеску
сознания,
как
крепко
с пят
вещи,
комната
—
все
то
бесчувственное,
чьею
крохотной
частицей
я
был
и
с
чем
мне
пр едсто я ло
соединиться
вновь.
Или
же
я
без
малейших
усилий
переносился,
засыпая,
в
невозврат­
ную
пору
моих
ранних
л ет,
и
мн ой
снова
о влад евали
детские
страхи;
так ,
например,
я
боялся,
что
мой
двою­
родный
дед
отта ска ет
ме ня
за
волосы,
хотя
я
п ер естал
его
бояться
по сле
того,
как
ме ня
остригли,— этот
день
з намен о вал
наступление
новой
эры
в
м оей
ж изни.
Во
сне
я
забывал
об
этом
происшествии
и
опя ть
вспоминал,
как
34


только
мне
удавалось
проснуться,
чтобы
вырваться
от
де­
да,
однако,
прежде
чем
вернуться
в
мир
сновидений,
я
из
осторожности
п рятал
голову
под
подушку.
Ин ой
раз,
пока
я
спал,
из
неудобного
положения
мо­
ей
ног и,
подобно
Еве ,
возникшей
из
ребра
Ад ама,
воз­
н икала
же нщина.
Ее
создавало
предвкушаемое
м ной
на­
сл аждени е,
а
я
в ооб ража л,
что
это
она
мне
его
до став ляет.
Мое
те ло,
ощущавшее
в
ее
те ле
мое
собственное
тепло,
стремилось
к
сближению,
и
я
про с ыпал ся.
Другие
люди,
ка залос ь
мне,
сейчас
д алеко -да леко,
а
от
поцелуя
эт ой
женщины,
с
которой
я
только
что
рас ста лся,
щека
моя
все
еще
горела,
а
т ело
ло мило
от
т яж ести
ее
ст ана.
Ко­
гда
ее
черты
напоминали
женщину,
которую
я
зн ал
наяву,
я
весь
б ывал
охвачен
стремлением
увидеть
ее
еще
раз
—•
так
собираются
в
дорогу
люди,
которым
не
т ер пится
вз гляну ть
своими
г лазам и
на
вожд е ле нный
гор од:
они
воображают,
бу дто
в
жизни
м ожно
насладиться
оча ро­
ваньем
мечты.
По сте пен но
воспоминание
р ассеи вал ось,
я
за быв ал
приснившуюся
мне
девушку.
Вокруг
спящего
человека
протянута
нит ь
часов,
чере­
дой
р аспо лаг аю тся
го да
и
ми ры.
Пробуждаясь,
он
ин­
стинктивно
сверяется
с
ним и,
мгновенно
в
них
в ычи ты­
ва ет,
в
каком
месте
зе м ного
шара
он
на хо дитс я,
сколько
времени
прошло
до
его
пробуждения,
однако
ряды
их
мо­
гут
смешаться,
расстроиться.
Если
он
вне за пно
усн ет
под
утро,
после
бессо н ницы ,
читая
книгу,
в
непривычной
для
не го
позе,
то
ему
достаточно
про тянут ь
руку,
чтобы
оста­
новить
солнце
и
обратить
его
вспять;
в
первую
минуту
он
не
поймет,
который
ч ас,
ему
покажется,
бу дто
он
только
что
лег.
Е сли
же
он
за дрем лет
в
еще
менее
естественном,
со всем
уже
необычном
положении,
например,
с идя
в
кр ес­
ле
после
обеда,
то
со ше дшие
со
своих
орбит
м иры
пере­
м еша ются
ок онч ат ельно ,
волшебное
кресло
с
невероятной
быстротой
понесет
его
че рез
время,
чер ез
пространство,
и
как
только
он
разомкнет
в еки,
ему
почудится,
бу дто
он
лег
несколько
месяцев
то му
назад
и
в
д ругих
кр аях.
Но
стоило
мне
зас ну ть
в
мое й
постели
г л убоким
сном,
во
вр е­
мя
которого
для
моего
сознания
наст у пал
полный
от­
дых,—
и
сознание
те ряло
пр ед ст авле ние
о
пл ане
комнаты,
в
которой
я
уснул:
проснувшись
ночью,
я
не
мог
п о нять,
где
я,
в
первую
секунду
я
да же
не
мог
сообразить,
кто
я
такой;
м еня
не
покидало
лишь
первобытно
простое
ощу ­
щен ие
того,
что
я
существую,—
подобное
ощущение
мо­
жет
биться
и
в
гру ди
у
животного;
я
был
беднее
пещер­
2*
35


н ого
человека;
но
ту т,
словно
помощь
свыше,
ко
мне
пр и­
ходило
воспоминание
—
пока
еще
не
о
том
месте,
где
я
находился,
но
о
местах,
где
я
жил
прежде
или
мог
бы
жить,—
и
вытаскивало
м еня
из
н ебыт ия,
из
которог о
я
не
мог
выбраться
своими
с илам и;
в
од ин
миг
я
пробегал
ве­
ка
цивилизации,
и
смутное
понятие
о
керосиновых
лам ­
пах,
о
р уб ашках
с
от ложны м
воротничком
по ст епен но
восстанавливало
особенности
моего
«я».
Быть
может,
неподвижность
окружающих
нас
предме­
тов
внушена
им
нашей
уверенностью,
что
это
именно
он и,
а
не
какие-нибудь
другие
предметы,
неподвижностью
то­
го,
что
мы
о
них
ду маем.
Всякий
ра з,
к огда
я
при
та­
ких
обстоятельствах
просыпался,
мой
разум
тщетно
пы­
та лся
установить,
где
я,
а
вокруг
м еня
все
кружилось
впотьмах:
п редме ты,
с тра ны,
годы.
Мое
одеревеневшее
те ло
по
ха рак теру
усталости
стремилось
определить
сво е
положение,
сд елать
отсюда
вывод,
ку да
и дет
стена,
как
расставлены
п редме ты,
и
на
основании
этого
пре дс т авить
себе
жилище
в
целом
и
найти
для
н его
наименованье.
Память
—
память
боков,
колен,
п леч
—
показывала
ему
комнату
за
комнатой,
где
ему
п риход ил ось
спать,
а
в
это
время
незримые
ст ены,
вертясь
в
темноте,
передвигались
в
зависимости
от
того,
какую
ф орму
имела
воображаемая
ко мнат а.
И
прежде
чем
сознание,
остановившееся
в
нере­
шительности
на
пороге
форм
и
времен,
сопоставив
об­
стоятельства,
узнавало
об ита лище,
тело
припоминало,
ка­
кая
в
том
или
ином
по мещ ении
кровать,
где
двери,
куда
вых од ят
окна,
е сть
ли
коридор,
а
заодно
припоминало
те
мысли,
с
которыми
я
и
з аснул
и
проснулся.
Так,
мой
оне ­
мевший
бок,
пытаясь
ор ие нтиров ат ься ,
воображал,
что
он
вытянулся
у
стены
в
широкой
кровати
под
балдах ин ом,
и
тогда
я
себ е
говорил: «Ах,
вот
оно
что !
Я
не
дожд ал­
ся,
когда
мама
придет
со
мн ой
проститься,
и
уснул»; я
был
в
деревне
у
дедушки,
умершего
мн ого
лет
тому
назад;
мое
тело,
тот
бо к,
что
я
отл еж ал,—
верные
хранители
ми­
нувшего,
которое
моему
сознанию
не
забыть
вовек,—
при­
водили
мне
на
п амять
св ет
сделанного
из
богемского
ст ек­
ла,
в
в иде
урны,
ночника,
подвешенного
к
потолку
на
це­
почках,
и
камин
из
сиенского
мрамора,
сто явш ий
в
моей
комбрейской
спаль не,
в
до ме
у
де душки
и
бабушки,
где
я
жил
в
далек ом
прошлом,
которое
я
теперь
принимал
за
настоящее,
хотя
п ока
еще
не
представлял
его
себ е
отче т­
ливо,—
оно
выр исов ывал ос ь
ясне е,
когда
я
просыпался
уже
окон ча тел ь но.
36


Затем
пробуждалось
воспоминание
о
другом
положе­
нии
те ла;
стена
тян улас ь
в
д ругом
на прав ле нии,
я
был
в
своей
комнате
у
г-жи
де
Сен-Лу,
в
деревне.
Боже
мой!
Должно
быть,
одиннадцатый
час;
наверное,
уже
отужи­
нали!
По-видимому,
я
долго
спал
по сле
об ыч ной
вечерней
прогулки
с
г-жой
де
Сен-Лу
—
прогулки,
которую
я
со­
вершаю
перед
тем ,
как
надеть
фрак.
Мн ого
лет
назад,
ко­
гда
мы
возвращались
о соб енно
поздно
с
прогулки
в
Ком-
бр е,
я
видел
на
ст екл ах
моего
ок на
рдяные
отблески
за­
кат а.
В
Тансонвиле,
у
г-жи
де
Сен-Лу,
ведут
совсем
другой
образ
жизни,
и
со всем
особенное
н асл аж дение
ис­
пытываю
я
оттого,
что
гуляю
вечерами,
при
луне,
по
до­
рогам,
на
которых
я
когда-то
резвился
при
св ете
солнца;
когда
же
мы
возвращаемся,
я
издалека
вижу
комнату,
где
я
сначала
усн у,
а
п отом
переоденусь
к
уж ину, —
ее
пронизывают
лучи
от
лампы,
от
этого
единственного
м аяка
в
ночной
темноте.
Круговерть
расплывчатых
воспоминаний
в сякий
раз
продолжалась
несколько
се кун д;
н ере дко
кратковремен­
ное
мое
недоумение
по
поводу
того,
где
я
нахожусь,
различало
предположения,
из
которых
оно
сл агал о сь,
не
лучше,
чем
мы
расчленяем
в
кинетоскопе
движения
бегу­
щей
лошади.
И
все-таки
я
видел
то
одну,
то
друг ую
комнату,
где
мне
случалось
жи ть,
и
в
к онце
к он цов,
пока
я,
пр осну вш ись,
надолго
пр ед ав ался
мечтам,
вспо­
минал
все
до
одной;
вот
зимние
комнаты,
гд е,
улегшись
в
постель,
зарываешься
лицом
в
гнездышко
—
ты
сви л
его
из
разнообразных
п редм ет ов:
из
уголка
по ду шки,
из
верха
о дея ла,
из
к рая
ша ли,
из
кр ая
кров ати ,
из
газе­
ты,
а
затем,
скрепив
все
это
по
способу
птиц,
на
не­
определенное
время
в
нем
у ст раив аешься ;
зимние
ко мна­
ты,
где
теб е
о соб енно
приятно
чу вст воват ь
в
стужу,
что
ты
отгорожен
от
внешнего
мира
(так морская ласточка
строит
с ебе
г нездо
г л убоко
под
землей,
в
земном
те п ле);
где
ого нь
в
камине
горит
всю
ночь,
и
ты
спишь
под
ши­
роким
плащом
те п лого
и
дымного
воздуха,
в
котором
мелькают
огоньки
вспыхивающих
головешек,
спишь
в
ка­
ком-то
призрачном
а льк ове,
в
теплой
пещере,
выкопан­
ной
внутри
комнаты,
в
жаркой
полосе
с
подвижными
гр а­
ница ми,
овеваемой
притоками
возд у ха,
которые
осве­
жают
нам
лицо
и
которые
исходят
из
углов
комнаты,
из
той
ее
части,
что
ближе
к
о кну
и
да льше
от
ками на,
и
по­
тому
более
холодной;
вот
комнаты
л етн ие,
где
приятно
бывает
слиться
с
теплой
н очью;
где
лунный
св ет,
пробив­
37


шись
чер ез
полуотворенные
с та вни,
до бр асы вает
свою
волшебную
лестницу
до
ножек
кровати;
где
сп ишь
словно
на
чистом
воздухе,
как
с пит
синица,
которую
к олыше т
ве­
терок
на
кончике
солнечного
луча;
иногда
это
ко мн ата
в
стиле
Лю до вика
XVI, до того веселая,
что
да же
в
первый
вечер
я
не
чувствовал
себя
там
особенно
несчастным,—
ко мнат а,
где
тонкие
колонны,
без
усилий
п одде ржи вав­
шие
потолок,
с
т аким
изяществом
расступались,
чтобы,
освободив
место
для
кровати,
не
зас лон ять
ее;
иногда
это
бы ла
со всем
на
нее
непохожая,
м ален ькая,
но
с
о чень
вы­
соким
потолком,
частично
обставленная
красным
дер е­
во м,
выдолбленная
в
двухэтажной
высоте
пирамида,
где
я
в
первую
же
секунду
бы вал
морально
отравлен
не­
знакомым
запахом
нарда
и
убеждался
во
враждебности
фиолетовых
занавесок
и
наглом
равнодушии
сте нн ых
ча­
сов,
стрекотавших
вовсю,
как
бу дто
меня
там
не
было;
где
всему
здесь
чуждое
и
беспощадное
кв адра тное
зерка­
ло
на
но жк ах,
наискось
пер ег ор аж ивавш ее
один
из
углов
комнаты,
в резалос ь
в
умиротворяющую
заполненность
уже
изученного
м ною
пространства
каким-то
пустырем,
все гда
производившим
впечатление
неожиданности;
где
моя
мысль,
часами
сил ивш ая ся
рассредоточиться,
протя­
нуться
в
высоту,
чтобы
принять
точную
форму
комнаты
и
д овер ху
наполнить
ее
гигантскую
воронку,
терзалась
в
те­
чение
многих
мучительных
ночей,
а
я
в
это
время
лежал
с
открытыми
глазами,
с
бью щим ся
сердцем,
напрягая
слух,
стараясь
не
дышать
носом
до
тех
по р,
пока
привычка
не
изменяла
ц вет
за нав есок ,
не
заставляла
умолкнуть
часы,
не
внушала
со ст р адания
косому
жестокому
зер ка лу,
не
смягчала,
а
то
и
вовс е
не
изгоняла
з апах
нарда
и
заметно
не
уменьшала
бросавшуюся
в
глаза
высоту
потолка.
Пр и­
вычка
—
искусная,
но
чересчур
медлительная
благо-
устроительница!
Вн ача ле
она
не
об ращае т
внимания
на
те
муки,
которые
по
целым
неделям
терпит
н аше
сознание
во
временных
обиталищах,
и
все
же
счастлив
то т,
кто
ее
приобрел,
ибо
без
привычки,
своими
силами,
мы
ни
одно
помещение
не
могли
бы
сдел ать
пригодным
для
жилья.
Теперь
я
уже
проснулся
окончательно,
мое
тело
о пи­
са ло
последний
круг,
и
добрый
ангел
уверенности
все
остановил
в
мое й
комнате,
на тяну л
на
меня
одеяло
и
в
тем но те
б олее
или
м енее
пра вильно
водворил
на
место
ко­
мод,
письменный
стол,
камин,
о кно
на
улицу
и
две
двери.
Но
хот я
я
теперь
зн ал
наверное,
что
обретаюсь
не
в
тех
помещениях,
чей
облик,
пусть
и
недостаточно
явственный,
38


на
миг
во скр ешал о
передо
мной
неопытное
пробуждение,
намекая
на
то,
что
я
мо гу
находиться
и
там ,—
памяти
мо ей
был
дан
то лчок;
обычно
я
не
пытался
тут
же
за­
снуть;
поч ти
всю
н очь
я
вс пом ина л,
как
мы
жил и
в
Ком-
бр е,
у
м оей
двоюродной
бабу шк и,
в
Б альбе ке,
в
Париже,
в
Донсьере,
в
Венеции
и
в
других
городах,
вспоминал
местность,
л юдей,
которых
я
там
знал,
то,
что
я
сам
успе­
вал
за
ними
заметить
и
что
мне
про
них
говорили
другие.
В
Комбре,
в
сумерки,
зад олг о
до
того
момента,
ко гда
мне
н адо
б ыло
ложиться,
моя
спал ьн я,
где
я
томился
без
сн а,
вд али
от
матери
и
от
бабушки,
п рев раща лась
для
ме­
ня
в
тя гостн ое
средоточие
тревог.
Так
как
вид
у
меня
по
вечерам
бывал
очень
несчастный,
кто-то
придумал
для
ме­
ня
развлечение:
перед
ужином
к
моей
л ампе
прикрепляли
волшебный
фонарь,
и,
по до бно
первым
зо дчим
и
х удо жни­
кам
по
стеклу
готической
эпохи,
фонарь
п рео браж ал
не­
проницаемые
стены
в
при зра чны е
пе рел ивы
свет а,
в
сверхъестественные
разноцветные
видения,
в
ожившие
ле­
генды,
написанные
на
мигающем,
изменчивом
стек ле.
Но
мне
становилось
от
этого
только
грустнее,
потому
что
да­
же
перемена
освещения
разрушала
мою
привычку
к
ко м­
нате
—
привычку,
благодаря
которой,
ес ли
не
считать
му­
ки
ле жа нья
в
по ст ели,
мне
б ыло
здесь
с носн о.
Сейчас
я
не
узн ава л
свою
комнату
и
чу вс твова л
себя
неуютно,
как
в
номере
гостиницы
или
в
«шале», куда бы я попал впер­
вые
п рямо
с
поезда.
Поглощенный
зл ым
своим
умы сл ом.
Голо
трусил
на
ло шад и;
выехав
из
тр еу гольн ой
р ощ ицы,
темно-зеленым
бархатом
покрывавшей
склон
холма,
он,
трепеща,
направ­
лялся
к
зам ку
несчастной
Женев ьевы
Бр абант ско й.
За­
мок
был
криво
о бр езан
—
просто-напросто
тут
был
кр ай
овального
ст екла,
вставленного
в
рамку,
которую
вдвига­
ли
между
че чев иц ами
фонаря.
То
была
лишь
часть
замка,
перед
нею
раскинулся
лу г,
а
на
лу гу
о
чем-то
м ечта ла
Ж еневь ева
в
платье
с
голубым
поясом.
И
за мок
и
луг
бы­
ли
же лты е,
и
я
это
зн ал
еще
до
того,
как
мне
показали
их
в
фонаре,
—
я
увидел
ясно
их
цвет
в
от ливав ших
золо­
том
звуках
слова
«Брабант» .
Гол о
останавливался
и
пе­
чально
выс луш ива л
пояснение,
которое
гро мко
чи тала
моя
д воюро д ная
бабушка,—
по-видимому,
это
бы ло
ему
вполне
понятно,
ибо
он,
в
строгом
соответствии
с
текстом,
принимал
позу,
не
лишенную
некоторой
величественно­
39


сти;
затем
снова
тр ус ил.
И
никакая
с ила
не
мо гла
бы
остановить
мелкой
его
рыси.
Если
фонарь
сдвигали,
я
ви­
д ел,
как
лошадь
Голо
ед ет
по
оконным
занавескам,
круг­
лясь
на
складках
и
спу скаясь
в
угл убле ния.
Т ело
самого
Голо,
из
того
же
необыкновенного
вещества,
что
и
тел о
его
кон я,
приспосабливалось
к
ка жд ому
материальному
п ре пятстви ю,
к
ка ждо му
предмету,
который
преграждал
ему
путь:
оно
п рев раща ло
его
в
с вой
остов
и
наполняло
его
собой;
да же
к
дверной
ручке
мгновенно
применялось
и
наплывало
на
нее
красное
его
од е яние
или
же
бл е дное
его
лицо,
все
та кое
же
тонкое
и
грустное,
но
не
об на ру­
живавшее
ни
м ал ейших
признаков
смущ ен ия
от
этой
с во­
ей
бескостности.
Понятно,
я
находил
прелесть
в
световых
и зобра жен и­
ях,
которые,
к азало сь,
излучало
меровингское
прошлое,
р ассыпая
вокруг
меня
бл ест ки
глу боко й
старины.
Но
я
не
могу
передать,
как
тревожило
м еня
вторжение
тайны
и
кр асо ты
в
комнату,
которую
мне
в
конце
концов
у дало сь
на по лнить
своим
«я»
до
такой
степени,
что
я
об ращал
на
нее
не
больше
внимания,
чем
на
самого
се бя.
Как
то лько
п рек ращалос ь
обезболивающее
действие
привычки,
ко
мне
возвращались
грустные
думы-
и
грустные
чув ств а.
Дверная
ру чка
в
мое й
комн ат е,
отличавшаяся
для
ме ня
от
всех
прочих
ручек
тем ,
что
он а,
к азалос ь,
поворачи­
в алась
сама,
без
всяких
усилий
с
мое й
стороны,—
до
та­
кой
степени
бессознательным
сделалось
для
ме ня
это
дви­
жение,—
теперь
п ред став ляла
собой
астральное
тел о
Голо.
И
как
только
звонил
звонок
к
ужину,
я
б ежал
в
столовую,
где
ка ждый
веч ер
исправно
светила
большая
ви сяч ая
лампа,
понятия
не
имевшая
ни
о
Голо,
ни
о
Си­
ней
Б оро де,
но
зато
знавшая
моих
родных
и
осведомлен­
ная
о
том,
что
та кое
тушеное
мясо,
и
бр о сался
в
объятия
мамы
—
несчастья
Женевьевы
Бр абант ско й
еще
сильнее
привязывали
м еня
к
ней,
а
злодеяния
Го ло
за став ля ли
с
еще
большим
пристрастием
допрашивать
свою
совесть.
После
ужина
я
должен
был
—
у вы!
—
уходить
от
ма­
мы,
а
мама
беседо ва ла
с
д руги ми
в
саду,
ес ли
погода
б ыла
хорошая,
или
в
маленькой
гостиной,
где
все
сходи­
лис ь
в
ненастную
погоду.
Все
—
за
исключением
бабуш­
ки,
которая
утверждала,
что
«в деревне жаль сидеть в
душной
ко мн ате », и в особенно дождливые дни вела не­
скончаемые
споры
с
м оим
отцом,
который
говорил
м не,
чтобы
я
шел
читать
к
се бе
в
комнату.
«Так мальчик ни­
когда
не
будет
у
вас
кр еп ким
и
энергичным,—
с
унылым
40


видом
го ворил а
она,—
а
ему
необходимо
поправиться
и
воспитать
в
себе
си лу
воли».
О тец
пож има л
п ле чами
и
с мотр ел
на
барометр
—
он
инте ре с овал ся
метеорологи­
ей ,—
а
ма ть,
не
поднимая
шум а
из
боязни
рассердить
е го,
смотрела
на
н его
с
умильной
почтительностью,
но
не
о чень
пристально,
чтобы
как-нибудь
не
проникнуть
в
та йну
его
превосходства.
Зато
бабу ш ка
в
любую
погоду,
да же
когда
х л естал
дождь
и
Фра нсу аза
с пешила
унести
др аго ценн ые
плетеные
кр есла,
а
то
как
бы
не
намокли,
г уляла
в
пу­
стом
саду,
под
проливным
до ж дем,
откидывая
с вои
седые
космы
и
подставляя
лоб
живительности
д ождя
и
ветра.
«Наконец -т о
можно
дышать!»—
гово ри ла
она
и
обегала
мокрые
дорожки,
ч ересч ур
симметрично
разделанные
но­
вым,
лишенным
чу вст ва
природы
садовником,
которого
мой
отец
спр аш ивал
утром,
ра згу ляе тся
ли
погода,—
о бе­
га ла
восторженной
припрыжкой,
управляемой
самыми
разными
чув ств ами ,
какие
вызывало
в
ее
душе
упоенье
грозой,
могущество
здорового
образа
жизни,
нелепость
моего
воспитания
и
симметрия
сада,
а
желание
предохра­
нит ь
от
гря зи
свою
ли лов ую
юбку,
которую
она
ухитря­
лась
так
за брызг ать,
что
горничная
приходила
в
недоуме­
ние
и
в
отчаяние
от
высоты
брызг,
бы ло
ей
незнакомо.
Е сли
ба бушка
делала
по
са ду
круги
после
ужина,
то
за гна ть
ее
в
дом
могло
только
одно:
ее,
словно
мошку,
тянуло
к
освещенным
окнам
маленькой
гостиной,
где
на
ломберном
столе
стояли
б утылк и
с
крепкими
напитками,
и
в
тот
момент,
когда
о на,
сделав
очередной
полный
об о­
рот,
оказывалась
под
окнами,
сл ыш ался
голос
мое й
двою­
родной
б аб ушк и: «Батильда!
Запрети
же
ты
своему
мужу
пит ь
ко нь я к!» В самом деле;
чтобы
подразнить
бабу шку
(она резко отличалась от остальных членов семьи моего
отца,
и
все
над
ней
подшучивали
и
д оним али
ее), моя
двоюродная
бабу шка
подбивала
дедушку,
которому
кр еп­
кие
на пит ки
б ыли
воспрещены,
немножко
вып ит ь.
Бедная
бабу ш ка,
войдя
в
комн ат у,
обращалась
к
му жу
с
мольбой
не
пить
коньяку;
он
сердился,
все-таки
вып и вал
рю моч­
ку,
и
бабу шка
у хо дила
печальная,
растерянная,
но
с
улыбкой
на
лице,—
она
бы ла
до
того
кротка
и
добра,
что
любовь
к
ближним
и
способность
забывать
о
се бе
и
о
пр ичинен ных
ей
обидах
выражались
у
нее
в
улыбке,
ирония
которой
—
в
противоположность
у лы бкам
бо ль­
шинства
л юдей
—
относилась
лишь
к
ней
самой,
нам
же
она
словно
посылала
поцелуй
глазами:
когда
они
бы ли
устремлены
на
тех,
кто
вызывал
у
нее
нежные
чувства.
41


она
непременно
должна
бы ла
пр и ласкать
их
взглядом.
Пытка,
которой
подвергала
ее
моя
двоюродная
баб уш ка,
напрасные
ее
мо льбы
и
ее
слабохарактерность,
обре чен ­
ная
терпеть
поражение
и
тще тно
пытавшаяся
отнять
у
де­
душки
рюмку,—
все
это
относилось
к
числу
явлений,
к
ко­
торы м
так
привыкаешь,
что
в
конце
концов
набл юдаешь
их
со
смехом,
б олее
того:
д овольн о
решительно
и
весело
становишься
на
сторону
пр еследо ват еля,
чтобы
убедить
самого
себя,
что
тут,
собственно,
никакого
преследования
и
нет;
но
тогда
все
это
внушало
мне
столь
сильное
отв ра­
щ ение,
что
я
бы
с
удовольствием
побил
мою
двоюродную
бабушку.
И
все
же
к огда
я
с лы ша л: «Батильда!
Запрети
же
ты
своему
мужу
пит ь
ко нь як!»—я,
уже
по-мужски
ма­
лодушный,
поступал
т ак,
как
все
мы,
взрослые,
поступаем
при
в иде
несправедливостей
и
обид:
я
от
них
отворачи­
в ался;
я
шел
поплакать
на верх ,
под
са мую
крышу,
в
к ом­
нат ку
ряд ом
с
классной,
где
пахло
ирис ом
и
куда
влива­
ло сь
благоуханье
дикой
черной
смородины,
росшей
среди
камней
ограды
и
протягивавшей
цветущую
ветку
в
р ас­
творенное
окно.
Име вш ая
особое,
более
прозаическое
на­
значение,
эта
комната,
откуда
дн ем
бы ла
из дали
видна
да­
же
башня
замка
Русенвиль-ле-Пен,
долгое
время
служи­
ла
мне ,—р аз уме ется ,
от того,
что
только
там
я
имел
право
зап и ратьс я
на
ключ,—
убежищем,
где
я
мог
предаваться
тому,
что
требует
ненарушимого
уединения:
где
я
мог
чи­
тать,
мечтать,
б лажен ствов ать
и
п лакать .
Ув ы!
Я
не
з нал,
что
бабушку
г ора здо
сильнее,
чем
незначительные
нару­
ше ния
режима,
д опус ка вшиес я
ее
мужем,
ого рча ли
мое
безволие
и
с лабое
здоровье,
внушавшие
ей
тревогу
за
мое
будущее,
когда
она,
ск ло нив
голову
набок
и
глядя
вве рх,
и
днем
и
вечером
без
к онца
кр ужи ла
по
саду
и
ее
красивое
лицо,
ее
морщинистые,
коричневые
щеки,
к
старости
ст ав­
шие
почти
лиловыми,
словно
па шни
осенью,
на
воздухе
пр я тавш иеся
под
приподнятой
вуа ль ю,
с
набежавшими
на
них
от
хо лода
или
от
грустных
мыслей,
непрошеными,
тут
же
и
высыхавшими
сл езам и,
то
исчезали,
то
поя влял ис ь.
Идя
спать,
я
у теш ался
мыслью,
что ,
после
то го
как
я
ляг у,
мама
придет
меня
поцеловать.
Но
она
приходила
со
мной
попр ощат ьс я
так
ненадолго
и
так
скоро
уходила,
что
в
м оей
душе
больно
отзывались
сн а чала
ее
ша ги
на
лестнице,
а
п отом
ле гкий
шелест
ее
ле тн его
голубого
мус­
линового,
отделанного
соломкой
платья,
проплывавший
за
дв умя
дверями
по
коридору.
Шелест
и
ша ги
возвещали,
что
я
их
услышу
вновь,
к огда
она
от
ме ня
уйдет,
когда
42


она
будет
спускаться
по
лестнице.
Я
уже
предпочитал,
чт обы
это
на ше
прощанье,
ко торо е
я
так
любил,
произо­
шло
как
можно
позже,
чтобы
мама
подольше
не
приходи­
ла.
Ино й
ра з,
когда
он а,
поцеловав
меня,
уже
отв оряла
дверь,
мне
хо тел ось
по з вать
ее
и
с ка за ть: «Поцелуй меня
ещ е»,—
но
я
знал,
что
она
р ассерди тся ,
оттого
что
уступ­
ка,
которую
она
де лала
мое й
грусти
и
моему
возбужде­
нию ,
приходя
поцеловать
ме ня,
дар я
мне
успокоительный
по цел уй,
раз драж ала
отца,
считавшего,
что
эт от
ритуал
нелеп,
и
она
стремилась
к
то му,
чтобы
я
отказался
от
эт ой
потребности,
от
этой
привычки,
и,
уж
во
всяком
с луча е,
не
н амере на
бы ла
поо щря ть
другую
привычку
—
просить,
чтобы
она
еще
раз
меня
по цел о вала
в
тот
мо­
мент,
к огда
она
уже
собиралась
шагнуть
за
п орог.
Сло­
вом,
сердитый
ее
вид
н аруша л
то
уми ротв орен ие,
кото­
рым
от
нее
веял о
на
м еня
за
секунду
перед
те м,
как
она
с
любовью
склонялась
над
мое й
к рова тью
и,
словно
про ­
тягивая
мне
с вятые
да ры
покоя,
тян улась
ко
мне
лицом,
чтоб ы
я,
причастившись,
ощутил
ее
присутствие
и
по­
черпнул
силы
для
сн а.
И
все
же
те
в ече ра,
когда
мама
заходила
ко
мне
на
минутку,
были
счастливыми
в
сра­
внении
с
теми,
когда
к
ужину
ждали
гостей
и
она
ко
мне
не
поднималась.
Об ычно
в
гостях
у
нас
быв ал
только
Сван;
если
не
считать
случайных
посетителей,
он
был
поч ти
единственным
н ашим
гостем
в
Комбре,
иногда
при­
ходившим
по-соседски
к
ужину
(что случалось реже по­
сле
его
неудачной
женитьбы,
так
как
мои
родные
не
при­
нимали
его
же н у), а иногда и после ужина,
не взна ча й.
Ког да
мы
сидели
вечером
ок оло
дома
под
высоким
каш­
та ном
вокруг
железного
стола
и
до
нас
долетал
с
того
конца
са да
негромкий
и
визгливый
звон
бубенчика,
с во­
им
немолчным,
неживым
дребезжаньем
обдававший
и
оглушавший
домочадцев,
приводивших
его
в
движение,
входя
«без звонка», но двукратное,
робкое,
округленное,
золотистое
звяканье
колокольчика
для
чужих,
все
задава­
ли
се бе
во пр ос : «Гости!
Кто
бы
это
мог
быть?»—
хот я
ни
для
кого
не
представляло
загадки,
что
это
может
бы ть
только
Сван;
моя
двоюродная
бабу ш ка,
желая
подать
нам
пр имер ,
г ромко
го вори ла
возможно
более
не принуж де н­
ным
тоном,
чтобы
мы
перестали
шептаться,
потому
что
это
в
высшей
ст епен и
не вежл иво
по
отношению
к
гос тю,
к ото­
рый
мож ет
подумать,
что
мы
шепчемся
о
н ем,
а
на
развед­
ки
посылалась
бабу шк а,
ра дов ав шаяся
предлогу
лишний
раз
пройтись
по
саду
и
п оль зов ав шаяся
им,
чтобы
по
до­
43


рог е,
для
при да ния
розовым
кус там
большей
естественно­
сти,
незаметно
вынуть
из-под
них
подпорки,—
так
ма ть
вз бив ает
сыну
волосы,
которые
прилизал
парикмахер.
Мы
ломали
себе
голову
в
ож ида нии
изв ес тий
о
непри­
ятеле,
которые
должна
б ыла
доставить
бабу шка ,
точно
н апаст ь
на
нас
могли
целые
полчища,
но
нем ног о
погодя
деду шка
говорил: «Я узнаю голос Свана».
Св ана
дейст­
вительно
узнавали
только
по
голосу;
его
нос
с
горбин­
к ой,
зеленые
глаза,
выс о кий
ло б,
св етл ые,
п очти
рыж ие
волосы,
причесанные
под
Брессана,—
все
это
было
трудно
разглядеть,
так
как
мы,
чтобы
не
привлекать
мошкару,
сидели
при
скудном
свет е,
и
тут
я,
уже
не
раз дум ыва я,
шел
ск азат ь,
чтобы
по давал и
с ир опы:
бабу шка
боялась,
как
бы
не
создалось
впечатления,
что
сиропы
у
нас
при­
н осятс я
в
исключительных
случаях,
только
ра ди
гостей,—
ей
ка за лось,
что
бу дет
гораздо
пр или чнее,
если
гость
ув идит
сиропы
на
столе.
Сван,
несмотря
на
большую
ра з­
ницу
ле т,
был
очень
дружен
с
де душкой
—
од ним
из'
са­
мых
б лизк их
приятелей
его
отца,
человека
прекрасного,
но
со
странностями:
любой
пустяк
мог
иногда
остановить
сердечный
его
по рыв,
пр ер вать
т еч ение
его
мы слей.
Не­
с ко лько
раз
в
год
деду шка
рассказывал
при
мне
за
с то­
лом
о дно
и
то
же
—
как
Сван-отец,
не
отходивший
от
своей
уми рающ ей
ж ены
ни
дне м,
ни
ночью,
вел
се бя,
когда
она
скончалась.
Д ед ушка
давно
его
не
видел,
но
тут
поспешил
в
именье
Сванов,
расположенное
б лиз
Ко мбр е,
и
ему
удалось
выманить
обливавшегося
слезами
приятеля
на
то
время,
п ока
умершую
будут
кла сть
в
гроб,
из
комнаты,
где
поселилась
смерть.
Они
прошлись
по
па р­
ку,
скупо
освещенному
солнцем.
Внезапно
Сва н,
с хват ив
дедушку
за
руку,
воскликнул: «Ах,
мой
старый
друг!
Как
хорошо
про гуля тьс я
вдвоем
в
такой
чудесный
день!
Неу ж ели
вы
не
вид ите ,
какая
это
красота
—
деревья,
боярышник,
пруд,
который
я
вык оп ал
и
на
который
вы
да­
же
не
обратили
внимания?
Вы
—
желчевик,
вот
вы
кт о.
Чувствуете,
какой
пр ият ный
ветерок?
Ах,
что
там
ни
го­
вори,
в
жизни
все-таки
много
хорошего,
мой
ми лый
Аме­
д е й!» Но тут он вспомнил,
что
у
н его
умерла
ж ена,
и,
очевидно
решив
не
углубляться
в
то,
как
мог
он
в
такую
минуту
рад ов атьс я,
ограничился
же стом ,
к
к ото ро­
му
он
прибегал
в сякий
раз,
к огда
перед
ним
вс тав ал
с ложн ый
вопрос:
провел
рукой
по
лб у,
вытер
глаза
и
п ро­
тер
пенсне.
Он
пережил
жену
на
два
года,
все
это
в ре­
мя
был
бе зутеш ен
и
тем
не
менее
признавался
дедушке:
44


«Как странно!
О
м оей
бедной
ж ене
я
ду маю
часто,
но
не
мо гу
думать
о
ней
долго».«Часто,
но
не
долго,—
как
бед­
ный
старик
С ван »,—
это
ста ло
одним
из
любимых
выра­
жений
дедушки,
которое
он
употреблял
по
самым
разным
поводам.
Я
ск ло нен
был
думать,
что
старик
Св ан
—
чудо­
вищ е,
но
деду шк а,
которого
я
считал
самым
справедли­
вым
судьей
на
свете
и
чей
приговор
был
для
меня
за ко­
ном,
на
основании
коего
я
впоследствии
прощал
предо­
судительные
в
моих
глазах
поступки,
мне
возражал: «Да
что
ты!
У
не го
же
б ыло
золотое
сердце!»
На
протяжении
многих
лет
сын
покойного
Свана
часто
бывал
в
К ом бре,
особенно
до
женитьбы,
а
мои
родные
зн ать
не
знали,
что
он
порвал
с
кругом
знакомых
сво ей
семьи
и
что
они
с
отменным
простодушием
ничего
не
по­
дозревающих
хозяев
п ос то ялого
двора,
пустивших
к
с ебе
знаменитого
разбойника,
ок азыв ают
гостеприимство
че­
ло веку ,
ф ам илия
которого
п ре дстав ляла
для
нас
своего
ро да
инкогнито,
ибо
Сван
являлся
од ним
из
самых
эл е­
гантных
членов
Д жок ей -клоб а,
б лизк им
другом
графа
Пар и жско го
и
принца
Уэльского,
ж еланн ым
гостем
Се н-
Жерменского
предместья.
Неведение,
в
котором
мы
пребывали
относительно
блестящей
светской
жизни
Свана,
конечно,
о тча сти
объяс­
н ялось
его
сдержанностью
и
скрытностью,
но
еще
и
тем ,
что
тогдашние
обыватели
рисовали
се бе
общество
на
ин­
ду сский
образец:
им
к азало сь,
что
оно
дел ится
на
замк­
нут ые
касты,
что
каж дый
член
этого
общества
с
самого
рождения
занимает
в
нем
то
же
место,
како е
занимали
его
родители,
и
что
с
этого
ме ста
ничто,
к роме
редких
случаев
головокружительной
карьеры
или
неожиданного
бр ака,
не
в
состоянии
перевести
вас
в
высшую
касту.
Сван-отец
был
биржевым
маклером;
его
отп ры ску
сужде­
но
бы ло
до
самой
смерти
принадлежать
к
той
касте,
где
сумма
дохода,
как
в
окладном
листе,
ко леба лас ь
между
такой-то
и
такой-то
цифр ой.
Б ыли
известны
зн аком ств а
его
отца;
следовательно,
были
известны
и
его
зн аком ст­
ва;
известно,
с
кем
ему
«подобало»
водиться.
Ес ли
у
не го
и
бывали
иного
ро да
связи,
то
на
эти
отношения
мо лод о­
го
че лов ека
старые
друзья
его
семьи,
ка к,
на прим ер,
моя
родня,
тем
охотнее
смотрели
сквозь
пальцы,
что ,
осиро­
тев,
он
продолжал
бы вать
у
нас
постоянно;
впрочем,
сме­
ло
можно
б ыло
побиться
об
з акл ад,
что
этим
неизвестным
нам
лица м
он
не
решился
бы
поклониться
в
н ашем
при­
сутствии.
Ес ли
бы
понадобилось
сравнить
удельный
вес
45


Свана
с
удельным
весо м
других
сын овей
биржевых
м ак­
лер ов
то го
же
к алиб ра,
как
его
отец,
то
вес
этот
оказался
бы
у
не го
чуть-чуть
ниже,
потому
что
он
был
человек
очень
неприхотливый,
был
«помешан»
на
старинных
вещах
и
на
картинах
и
жил
теперь
в
старом
доме ,
который
он
зава­
лил
своими
коллекциями
и
куд а
моя
бабу шка
мечтала
по­
пасть,
но
особняк
находился
на
Орлеанской
набережной,
а
моя
дв ою р одная
ба бу шка
полагала,
что
жить
там
непри­
л ично . «Вы в самом деле знаток?
—
сп ра ши вала
она
С ва­
на.
—
Я
задаю
этот
вопрос
в
ваших
же
интересах,—
уж,
верно,
торговцы
всучивают
вам
всякую
м азн ю». Она дей­
ствительно
бы ла
убеждена,
что
Сван
ничего
в
эт ом
не
смыслит,
б олее
того:
она
вообще
бы ла
невысокого
мнения
об
его
уме,
потому
что
в
разговорах
он
из бегал
се рь ез­
ных
тем ,
зато
п роявлял
осведомленность
в
д елах
весьма
прозаических,
причем
не
только
когда,
входя
в
мельчай­
шие
подробности,
снабжал
нас
кулинарными
рецептами,
но
и
когда
сестры
мое й
бабушки
говорили
с
ним
об
ис­
кусстве.
Ес ли
они
пр и ст авали
к
нему,
чтобы
он
вы ска­
зался,
чтобы
он
выразил
свое
в ос хищ ение
какой-нибудь
к ар тиной,
он
упорно
отмалчивался,
так
что
это
уже
ст а­
новилось
п очти
неприличным,
и
отделывался
от
них
тем,
что
давал
точные
сведения,
в
каком
музее
она
находит­
ся
и
когда
написана.
Но
обычно
он
ограничивался
тем,
что,
ж елая
нас
позабавить,
рассказывал
каж дый
раз
но­
вую
историю,
которая
у
не го
вы шла
с
ке м-ли бо
из
тех ,
кого
мы
знали:
с
комбрейским
апт екар ем ,
с
н ашей
ку хар­
к ой,
с
нашим
кучером.
Р азу меетс я,
его
рас ска зы
смешили
мою
двоюродную
бабу шку ,
но
она
не
мо гла
понять
че м:
смешной
ролью,
которую
н еизмен но
играл
в
них
Сван ,
или
же
ост роумие м
рас ска зчик а: «Ну и чудак же вы,
Сван!»
Так
как
он а—ед инств енны й
член
на шей
с ем ьи—бы ла
до­
вольно
в уль г арна,
то,
когда
зах оди ла
речь
о
Сва не
при
по­
сторонних,
она
старалась
ввернуть,
что
ес ли
б
он
захотел,
он
мог
бы
жить
на
бу львар е
Осм ана
или
же
на
улице
Опе­
ры,
что
о тец
оставил
ему
миллиона
четы р е,
а
то
и
пять,
но
что
он
напустил
на
себя
б лажь.
Впрочем,
эта
блажь
пр ед­
ставлялась
ей
занятной,
и
когда
Сва н
приносил
ей
в
Па­
ри же
на
Новый
год
коробку
каштанов
в
сах ар е,
то,
если
у
нее
в
это
время
кто-нибудь
был,
она
не
у пу скала
случая
задать
С вану
вопрос:«Чтоже,
господин
Сва н,
вы
все
еще
живете
у
винных
ск ладов
—
бо и тесь
опоздать
на
поезд,
когда
вам
на до
еха ть
по
Лионской
дороге?» И тут она
искоса,
поверх
пенсне,
поглядывала
на
гос те й.
46


Но
если
бы
ей
сказали,
что
С ван,
который
в
качестве
сына
покойного
Свана
«причислен к разряду»
те х,
кого
принимает
у
се бя
ц вет
«третьего сословия», почтеннейшие
па рижс кие
нотариусы
и
адвокаты
(между тем этой своей
привилегией
Сва н,
по-видимому,
п рен еб рег ал),
живет
двойной
ж изнь ю;
чт о,
выйдя
от
нас
в
П ари же,
он,
вместо
того
что бы
идти
домой
спать,
о
чем
он
нас
уведомлял
пе­
ред
уходом,
поворачивал
за
угло м
обратно
и
шел
в
такую
гос ти ную,
куда
ни
одного
ма клера
и
ни
одного
помощника
ма клера
на
по рог
не
пускали,
мое й
двоюродной
бабушке
по казал о сь
бы
это
стол ь
же
неправдоподобно,
как
более
начитанной
даме
п ока за лась
бы
неправдоподобной
мысль,
что
она
зн аком а
с
Ар ис теем
и
что
по сле
бесед
с
ней
он
погружается
в
Ф етид ино
подводное
царство,
в
об­
ласть,
недоступную
взорам
смертных,
где,
как
о
том
по­
вествует
Вер гилий ,
его
принимают
с
распростертыми
об ъ­
ятиями;
или
—
если
воспользоваться
для
сравнения
обра­
зо м,
который
скорей
мог
прийти
в
голову
м оей
двоюродной
бабушке,
потому
что
он
с мотр ел
на
нее
в
Комбре
с
ма­
ле ньк их
тарелочек,—
столь
же
н еп равдоп одобн ой,
как
мысль,
что
ей
предстоит
о бедат ь
с
Али-Бабой,
который,
убедившись,
что
он
один,
проникнет
в
пещ еру ,
где
б ле­
стят
несметные
сокровища.
Одн аж ды
Сван
где-то
обедал
в
Париже
и,
придя
от­
туда
к
н ам,
извинился,
что
он
во
фраке,
а
когда
он
ушел,
Франсуаза
со
слов
его
кучера
сообщила,
что
о бе­
дал
он
«у принцессы». « У пр инцессы по л у св ета!» —
пожи­
мая
плечами
и
не
поднимая
глаз
от
в язан ья,
с
хладно­
кровной
насмешкой
в
голосе
по дх вати ла
моя
д вою род ная
бабу шка.
Словом,
она
смотрела
на
него
свысока.
Она
считала,
что
знакомство
с
н ами
должно
быть
для
н его
лестно,
а
по­
тому
находила
вполне
есте ств енны м ,
что
летом
он
н ик огда
не
появлялся
у
нас
без
корзинки
персиков
или
малины
из
своего
сада
и
каж дый
раз
п рив озил
мне
из
Ит алии
снимки
великих
произведений
и ску сства .
Мои
родные
без
вс як ого
стеснения
посылали
за
ним,
к огда
нам
нужен
был
рецепт
изысканного
соуса
или
же
компота
из
ан ана сов
для
званых
обе дов,
на
которые
его
не
приг лаша ли,
потому
что
он
не
пользовался
настолько
широкой
известностью,
чт обы
им
можно
бы ло
козырнуть
в
о бщ естве
л юдей,
которые
сегодня
пер вый
раз
в
нашем
доме.
Если
речь
за ходи ла
об
особах
французского
коро­
ле вс кого
дома,
моя
двоюродная
бабу шка ,
обращаясь
к
47


Свану,
в
ка рм ане
у
которого,
бы ть
может,
лежало
письмо
из
Твикенгема,
го вор ила: «С этими людьми ни у вас,
ни
у
м еня
никогда
не
будет
ниче го
общего,—
уж
как-нибудь
мы
и
без
них
обойдемся,
верно?»; в те вечера,
к огда
сестра
мое й
бабушки
пела,
она
заставляла
его
аккомпанировать
ей
и
пер ево р ачи вать
н оты
—
она
п роя вляла
по
отношению
к
это му
человеку,
с
которым
с тольк ие
искали
з нако мст ва,
простодушную
грубость
ребенка,
о бр ащаю щего ся
с
ка­
кой-нибудь
редкой
вещью
так
небрежно,
как
б удто
ей
грош
це на.
С вана
уже
в
то
время
знали
многие
завсегда­
таи
клуб ов ,
а
моя
дв ою р одная
бабу ш ка,
конечно,
рисова­
ла
его
се бе
сов ерш ен но
иным,
пропитывая
и
ож и вляя
в сем,
что
ей
бы ло
известно
о
семье
Сва но в,
возник авшу ю
на
фоне
вечернего
мрака
в
комб рей ском
садике
после
то­
го,
как
дважды
нерешительно
звонил
колокольчик,
те м­
ную
и
неопределенную
фигуру
человека,
которого
ве ла
б абу шка
и
которого
мы
узн ав али
по
голосу.
Но
ве дь
да же
если
под о йти
к
нам
с
точки
зрения
житейских
мелочей,
и
то
мы
не
представляем
собой
чего-то
вне шне
цельного,
неизменного,
с
чем
каж дый
во лен
познакомиться
как
с
торговым
договором
или
с
з авещ ани ем;
на ру жный
облик
человека
е сть
порождение
на ших
мыслей
о
нем.
Даже
та­
кой
простой
а кт,
как
«увидеть знакомого», есть в извест ­
ной
мере
акт
интеллектуальный.
Мы
дополняем
его
об­
ли чье
т еми
пре д ста вле ниями ,
какие
у
нас
уже
с ложилис ь,
и
в
том
о бщем
его
очерке,
какой
мы
н абр асы ваем,
п ред­
ст авл ения
эти
и гра ют,
несомненно,
важнейшую
роль.
В
ко нце
концов
они
приучаются
так
ло вко
н ад увать
ще­
ки,
с
такой
послушной
точностью
следовать
за
линией
носа,
до
того
искусно
вл иват ься
во
все
оттенки
звуков
го лос а,
как
будто
наш
знакомый
ес ть
лишь
прозрачная
оболочка,
и
в сякий
ра з,
как
мы
вид им
его
ли цо
и
слы­
шим
его
голос,
мы
обнаруживаем,
мы
улавливаем
на ши
о
нем
представления.
Р азу меетс я,
мои
родные
по
нев е­
дению
не
наделили
того
С вана,
которого
они
се бе
созда­
ли,
множеством
свойств,
выработанных
в
нем
его
свет ­
ск ой
жизнью
и
способствовавших
тому,
что
другие
люди
смотрели
на
его
лицо
как
на
царство
из ящес т ва,
естест­
венной
границей
которого
яв лялс я
нос
с
горбинкой;
за то
мои
родные
могли
вливать
в
его
лицо,
лишенное
своих
чар,
ничем
не
заполненное
и
емкое,
в
глубину
утратив­
ших
о баяни е
глаз
смутный
и
сл адки й
осадок,—
по лу-
оживший,
полузабытый,—
остававшийся
от
часов
досуга,
еженедельно
п ровод ив ши хся
в месте
с
ним
после
ужина,
48


в
саду
или
за
ломберным
столом,
в
по ру
нашего
де реве н­
ского
добрососедства.
Тел есная
оболочка
нашего
д руга
б ыла
до
такой
степени
всем
э тим
пропитана,
ра вно
как
и
воспоминаниями
о
его
ро д ите лях,
что
этот
С ван
ст ал
существом
законченным
и
жи вым,
и
у
м еня
создается
вп е­
чатл ен ие,
бу дто
я
расстаюсь
с
одним
человеком
и
ухожу
к
д руго му,
непохожему
на
него,
когда,
напрягая
память,
п ерехож у
от
того
Свана,
ко тор ого
впоследствии
хорошо
знал,
к
первому
С вану ,—
в
нем
я
вновь
узнаю
пле ните ль ­
ные
заб лужд ени я
м оей
юности,
да
и
похож
он,
кстати
ск азать ,
не
с тольк о
на
второго
С вана,
сколько
на
других
л юдей,
с
которыми
я
тогда
был
з нако м:
можно
подумать,
что
на ша
жизнь
—
музей,
где
все
портреты
одной
эп охи
имеют
фамильное
сходство,
общий
тон,—
к
первому
С ва­
ну,
веявшему
досужеством,
пахнувшему
высоким
кашта­
ном,
малиной
и
—
немножко
—
дракон-травой.
Впрочем,
однажды,
к огда
б абу шка
о
чем-то
попросила
маркизу
де
Вильпа риз и,
из
зна тно го
ро да
Буйон,
с
кото­
рой
она
познакомилась
в
Сакре-Кер
(и с которой она в
соответствии
с
на шим
пре д ст авле нием
о
каст ах ,
несмот­
ря
на
взаимную
симпатию,
не
зах оте ла
поддерживать
от ноше ния), маркиза сказала ей: «Если не ошибаюсь,
вы
хороши
со
Сва ном ,
близким
другом
моих
племянников
по
фамилии
де
Л ом». Бабушка вернулась в восторге от дома
окнами
в
са д,—
мар ки за
де
Вил ьпа риз и
советовала
ей
на­
н ять
здесь
квартиру,—
а
также
от
жилетника
и
его
доче­
ри,
у
которых
бы ло
з аведен ие
во
дв оре
и
куда
он а,
разо­
рвав
на
лестнице
юб ку,
зашла
попросить
заштопать
ее.
Ба­
бу шке
эти
л юди
п оказ али сь
верхом
совершенства;
она
объявила,
что
мал ыш ка
—
настоящее
сок ров ищ е,
а
что
таких
воспитанных,
т аких
милых
людей,
как
жилетник,
она
еще
не
встречала.
Дело
в
том,
что
воспитанность,
по
ее
мнению,
нисколько
не
зависела
от
социального
пол о­
жения.
Она
восхищалась
одним
ответом
жилетника
и
го­
ворила
мам е: «Так бы и Севинье не сказать!» Зато о пле­
м я ннике
маркизы
де
Вильпа ри зи,
которого
она
у
нее
ви­
дела,
бабу шка
отозв алас ь
так : «Ах,
доченька,
до
чего
же
он
зауряден!»
Сл ова
маркизы
де
Вил ьпар изи
о
Сване
не
подняли
его
в
г лазах
м оей
двоюродной
бабушки,
а
маркизу
де
Виль­
паризи
унизили.
Казалось,
то
ува ж ение,
которое
мы,
по­
лагаясь
на
бабушку,
питали
к
маркизе
де
Виль па риз и,
обязывало
ее
не
ро нять
своего
достоинства
в
наших
г ла зах,
о днако
она
его
уронила,
так
как
знала
о
суще-
49


ствованин
С вана
и
разрешала
своим
родственникам
с
ним
водиться.
«Как!
Она
знает
С вана?
А
ты
еще
уверяешь,
что
она
в
родстве
с
маршалом
М ак -М аг он ом!» Мнение
мо их
родных
о
знакомствах
С вана
укрепила,
как
они
сч и­
тали ,
его
ж енит ьба
на
женщине
из
дурного
общества,
п оч­
ти
к око тке,
которую
он,
впрочем,
и
не
пытался
пр едс та­
вить
н ам,
продолжая
бывать
у
нас
один,
хотя
все
реже
и
реже,
но
которая
бу дто
бы
давала
им
возможность
судить
о
неведомой
им
среде,
а
ве дь
они
предполагали,
что
в зял
он
ее
оттуда,
где
он
постоянно
вращался.
Но
вот
однажды
деду шка
в ы читал
в
га зет е,
что
Сван
—
постоянный
посетитель
воскресных
завтраков
у
ге рцог а
Икс,
отец
и
дядя
которого
при
Луи-Филиппе
з анимал и
самые
в ысо кие
посты.
На до
заметить,
что
дедушка
п ро­
яв лял
особое
любопытство
ко
в сяк ого
р ода
мелким
фак­
т ам,
которые
п ом огали
ему
мысленно
проникать
в
част­
ную
жизнь
т аких
людей,
как
Моле,
как
герцог
Пакь е,
как
герцог
де
Брой.
Он
был
счастлив,
что
Сван
вст ре­
чается
с
людьми,
которые
их
знали.
А
двоюродная
бабуш--
ка
истолковала
эту
новость
в
неблагоприятном
для
С вана
смысле:
человек,
выбирающий
се бе
знакомых
вне
своей
касты,
к
которой
он
пр ин адлеж ит
по
рождению,
вне
с во­
его
общественного
«класса», переживает,
с
ее
точки
зре­
ния ,
пагубный
процесс
декл ассир о ван ия.
Ей
казалось,
что
такой
человек
отказывается
от
выгоды,
заключающейся
в
хороших
отношениях
со
всеми
солидными
людьми,
а
в едь
кто
попредусмотрительней,
те,
помня
о
своих
детях,
по­
читают
за
честь
поддерживать
такие
отношения
и
доро­
жат
ими.
(Моя двоюродная бабушка даже отказала от
дома
с ыну
нашего
друга
нотариуса,
потому
что
он
же­
нился
на
«сиятельной»
и
таким
образом
унизился
в
te
глазах
до
того,
что
променял
почетное
положение
сы на
нотариуса
на
положение
одного
из
тех
проходимцев,
ла­
ке ев
и
конюших,
которым,
по
слухам,
королевы
в
стари­
ну
оказывали
благосклонность.)
Она
восстала
против
на­
мер е ния
мое го
де душки
в
ближайший
же
вечер,
когда
С ван
придет
к
нам
ужинать,
расспросить
его,
что
это
за
д рузь я,
которых
он
зав ел
без
нашего
ве до ма.
Две
сестры
м оей
бабушки,
старые
девы,
блиставшие
душев­
н ыми
своими
качествами,
но
не
умом,
со
своей
с торон ы
выразили
недоумение,
что
за
удовольствие
находит
их
зят ь
в
разговорах
о
т аких
п устяк ах.
Обе
они
были
с
по­
ня тиям и
возвышенными
и
потому
терпеть
не
мо гли
пере­
мы ва ть,
как
гово ри тс я,
косточки,
их
не
интересовали
да­
60


же
исторические
анекдоты;
вообще
у
них
не
вызывало
интереса
все,
что
не
им еет
прямого
отношения
к
п рекрас­
но му
и
высокому.
Им
б ыло
так
глу бок о
безразлично
все,
что
по
видимости
имело
пря мое
или
косвенное
касатель­
ств о
к
светской
жизни,
что
их
сл ухов ые
органы,—
придя
в
конце
концов
к
убеждению,
что
к огда
ра з говор
за
столом
принимает
ле гком ысле нн ый
или
хо тя
бы
да же
низкий
от­
тенок
и
обе
старые
де вы
не
в
состоянии
обратить
его
к
предметам
для
них
дорогим,
то
они
им
просто
не
н ужн ы,—
пер естав ал и
на
это
время
воспринимать
звуки,
и,
в
су щ­
ности,
это
бы ло
на чал ом
их
атрофии.
Если
дедушке
необ­
ходимо
бы ло
привлечь
внимание
двух
сестер,
он
пр ибе гал
к
сиг налам ,
которыми
п ользу ютс я
психиатры,
им ею щие
дело
с
патологически
рассеянными
субъектами:
к
посту­
киванью
ножом
по
ст акан у,
сопровождаемому
грозным
окри ком
и
грозным
взглядом,
к
тем
жестоким
средствам,
какие
психиатры
часто
применяют
и
в
общении
с
людьми
здоровыми
—
то
ли
по
профессиональной
привычке,
то
ли
потому,
что
они
всех
счита ют
слегка
сума сш едши ми.
Накануне
того
д ня,
к огда
Сван,
собираясь
прийти
к
нам
ужинать,
при сла л
сестрам
ящик
аст и,
они
проявили
к
Сва ну
б олее
живой
интерес,
потому
что
моя
двоюрод­
ная
бабу шка,
держа
в
руках
номер
«Фигаро», где рядом
с
наз вани ем
картины
Коро,
висевшей
на
выставке,
было
напечатано: «Из собрания г-на
Шарля
Св ан а », спросила:
«Вы обратили внимание,
что
«Фигаро» «почтил»
С ва­
на?»—«Я
всегда
гово рил а,
что
у
не го
хороший
в ку с»,—
в ста вила
бабу ш ка.
«Ну,
конечно,
разве
ты
хоть
в
чем-
нибудь
бываешь
с
н ами
согласна?»—
зам ети ла
моя
дв ою­
родная
бабу шка;
зная,
что
ба бушка
никогда
с
нею
не
соглашается,
а
мы
не
всегда
с та новимс я
на
ее
сторону,
она
сделала
попытку
вы р вать
у
нас
огульное
осуждение
мн ения
бабушки,—
ей
хо тел ось
заставить
нас
примкнуть
к
ней .
Но
мы
хранили
молчание.
Бабушкины
сестры
и зъ­
яв или
же лани е
поговорить
со
Сваном
по
поводу
заметки
в
«Фигаро», но моя двоюродная бабушка им это отсове ­
тов ала.
Всякий
раз,
как
она
убеждалась
в
чь ем-л ибо
превосходстве
над
собой,
хотя
бы
самом
незначительном,
она
приучала
себя
к
мысли,
что
это
не
превосходство,
а
порок,
и,
чтобы
не
завидовать
э тому
человеку,
жалела
его. «По-моему,
вы
ему
э тим
удовольствия
не
д ос та вите;
мн е,
по
крайней
мере,
б ыло
бы
о чень
неприятно
увидеть,
что
моя
ф ам илия
полностью
напечатана
в
г азет е,—
я
ни­
чуть
не
бы ла
бы
польщена,
ес ли
б
со
м ной
об
этом
за­


говорили».
Впрочем,
ей
не
пришлось
д олго
ула мыв ать
бабушкиных
се стер :
из
от враще ния
к
пошлости
они
так
изощрились
в
искусстве
скр ы вать
личности
под
хитроум­
н ыми
иносказаниями,
что
человек
часто
не
зам еч ал
наме­
ка.
А
моя
ма ть
думала
только
о
том,
как
бы
убедить
отца
поговорить
со
Сва но м,
но
не
о
же не
его,
а
о
д оче ри,
ко­
торую
Сван
боготворил
и
р ади
которой
он,
по
слухам,
в
конце
концов
решился
на
б ра к : «Скажи ему два слова,
сп ро си,
как
она
поживае т,
нельзя
же
быть
такими
жесто­
к и ми !» Отец сердился: «Ну уж нет!
Что
у
тебя
за
взд ор
на
уме!
Это
б ыло
бы
просто
глуп о».
Единственно,
кто
у
нас
жд ал
С вана
с
мучительной
тре ­
вогой,
это
я.
Де ло
в
том,
что ,
к огда
у
нас
вечером
быва­
ли
гос ти
или
хотя
бы
только
Сва н,
мама
не
поднималась
ко
мне
в
комнату.
Я
ужинал
раньше
всех,
зате м
прихо­
дил
посидеть
с
гостями,
а
в
восемь
час ов
мне
на до
было
подниматься
к
себе;
я
в ыну жден
был
уносить
с
собой
из
столовой
в
с пальню
тот
драгоценный,
х ру пкий
поцелуй,
который
мама
имела
о быкно в ение
дарить
мн е,
к огда
я
ле­
жал
в
постели,
перед
тем
как
мне
заснуть,
и,
пока
я
раздевался,
беречь
ег о,
чтобы
не
ра зби лась
его
нежность,
что бы
не
ра ссе яла сь
и
не
исп ар илась
его
ле туч ест ь;
но
как
раз
в
те
вечера,
к огда
я
ощущал
необходимость
ос о­
бенно
ост орожн ог о
с
ним
обращения,
я
должен
был
в то­
ропях,
впопыхах,
на
в иду
у
всех
п охища ть
его,
не
имея
да же
времени
и
внутренней
свободы,
чт обы
привнести
в
с вои
действия
сосредоточенность
маньяков,
которые,
за­
творяя
дверь,
стараются
ни
о
чем
другом
не
думать,
с
тем
чтобы,
как
скоро
ими
вновь
овладеет
болезненная
неуве­
ренность,
по бедо н осно
противопоставить
ей
воспоминание
о
том,
как
они
зат воряли
дверь.
Мы
все
были
в
саду,
к огда
дважды
нерешительно
звякнул
колокольчик.
Мы
знали,
что
это
Сван;
и
все
же
мы
вопросительно
переглянулись
и
послали
бабушку
на
разведку.
«Не забудьте членораздельно поблагодарить
его
за
вино, —
посоветовал
деду шка
своим
с вояч еницам . —
Вино,
как
вам
известно,
дивное,
ящик
он
пр исла л
гр о­
м адн ый». «Только
не
ше птать ся!
—
сказал а
моя
дв ою­
родная
бабу ш ка.
—
В
доме,
где
все
шушукаются,
не
очень-то
п ри ятно
бывать».— «А,
Сван !
Сейчас
мы
у
н его
спросим,
какая
завтра
будет
п огод а»,—
сказал
отец.
Мать
ре шила ,
что
одного
ее
слова
будет
достаточно,
чтобы
за­
г ладит ь
все
обиды,
которые
наш а
семья
причинила
Сва ну
после
его
женитьбы.
Она
нашла
предлог
отвести
его
в
сто­
52


рону.
А
я
по шел
за
ней;
я
не
мог
отпустить
ее
ни
на
шаг ,
потому
что
вот-вот
должен
был
с
ней
р асст ат ься
и,
выйдя
из
столовой,
идт и
к
себе
наверх,
не
утешаясь
мыслью,
как
в
другие
вечера,
что
она
придет
поц елов ат ь
мен я.
«Рас­
скаж ит е
о
вашей
девочке,
Св ан,—
заг ово рил а
мать.
—
Наверно,
она
уже
любит
кр асивы е
вещ и,
как
ее
п апа».
«Пойдем посидим на веранде»,—
по до йдя
к
н ам,
сказал
дедушка.
Матери
ниче го
не
о ставал о сь,
как
прекратить
разговор,
но
эта
п омеха
навела
ее
на
б олее
сч астл и вую
мысль
—
так
тирания
рифмы
заставляет
хороших
поэтов
достигать
с ове рш е н ст ва. «Мы поговорим о ней наедине, —
т ихо
ска зал а
она
Свану.
—
Только
мать
способна
понять
в ас.
Я
убеждена,
что
ее
мама
того
же
мнения». Мы сели
вокруг
железного
стола.
Я
старался
не
ду мать
о
тоскли­
вых
часах,
которые
мне
предстояло
провести
в
одиноче­
стве,
без
сн а,
у
себя
в
комнате;
я
уговаривал
себя,
что
из-за
этого
не
стоит
огорчаться,
потому
что
завтра
утром
я
о
них
забу ду,—
я
пытался
сос ред оточить ся
на
мыслях
о
будущем,
к отор ые
должны
были
пр ов ести
м еня,
точно
по
мосту,
над
б лизк ой
и
страшной
пропастью.
Однако
мое
перегруженное
беспокойством
сознание,
та кое
же
напря­
женное,
как
взгляды,
которые
я
бросал
на
ма ть,
бы ло
не­
доступно
для
в нешни х
впечатлений.
Мысли
в
не го
прони­
кали,
но
так ,
что
все
пре кр ас ное
или
да же
смешное,
с по­
собное
растрогать
м еня
или
развлечь,
о ст авал ось
снару­
жи.
Как
больной,
отчетливо
сознавая,
что
ему
дела ют
операцию,
благодаря
обезболивающему
средству
ничего
при
эт ом
не
чувствует,
так
я,
не
испытывая
ни
ма лей­
ше го
волнения,
мог
д еклам и рова ть
любимые
стихи
или
без
тени
улыбки
наблюдать
за
те м,
как
деду шка
пытается
заговорить
со
Сваном
о
ге рц оге
д’Одифре-Пакье.
Попыт­
ки
дед а
не
имели
успеха.
Стоило
ему
задать
Сва ну
во­
пр ос
об
эт ом
ораторе
—
и
одна
из
бабушкиных
сестер,
чей
слух
воспринимал
во прос
дедушки
как
глубокое,
но
не­
уместное
молчание,
нарушить
которое
тре бо вала
вежли­
вость,
об ратилась
к
друг ой : «Ты знаешь,
Флора,
я
позна­
комилась
с
молодой
учительницей-шведкой,
и
она
с ооб щи­
ла
мне
чрезвычайно
интересные
подробности
о
коопера­
т ивах
в
Скандинавских
государствах.
На до
будет
при­
гл аси ть
ее
к
нам
поужинать». — «Ну,
конечно!
—
от вет и­
ла
Флора.
—
Я
тоже
даром
время
не
тер яла.
Я
встрети­
ла сь
у
Вентейля
с
од ним
широкообразованным
стариком,
который
хорошо
знает
Мо бана,
и
Мобан
подробнейшим
образом
ему
рассказал,
как
он
ра бота ет
над
ролью.
63


Чрезвычайно
интересно!
Оказывается,
этот
старик
—
со­
сед
Вентейля,
а
я
и
не
знала.
Он
очень
любезен».—
«Не у одного Вентейля любезные соседи!» —
вос к лик нула
ее
сестра
Се лина
голосом,
громким
от
застенчивости
и
неестественным
от
преднамеренности,
и
при
этом
бросила
на
Свана
взгляд,
который
она
называла
«многозначи­
тельным».
Догадавшись,
что
Селина
изъявила
т аким
об­
разом
бл аго дар но сть
за
ас ти,
Флора
тоже
устремила
на
Свана
взгляд,
выражавший
не
только
п ри зн ате льн ость,
но
и
насмешку,
то
ли
просто-напросто
подчеркивавшую
находчивость
Селины,
то
ли
пок а зыва вшую ,
что
она
за­
видует
Свану,
так
как
это
он
вдохновил
ее
сестру,
а
б ыть
может,
она
просто
не
м огла
не
поиронизировать
над
ним,
так
как
бы ла
уверена,
что
он
чувствует
себя
се й­
час
в
положении
подсудимого.
«Я думаю,
этот
господин
не
откажется
к
нам
пр ийт и,—
п родолжал а
Флора.
—
О
Мобане
или
о
Матерна
он
спо соб ен
говорить
часами
—
стоит
только
завести
о
них
разговор». — «Это
должно
б ыть
очень
любопытно»,—
со
в здохом
проговорил
деду ш­
ка,
чей
ум
природа,
к
н есч асть ю,
совершенно
лишила
способности
проявлять
живой
и нтер ес
и
к
шведским
коо­
пер ат и вам,
и
к
работе
Мобана
над
ролью,
подобно
тому
как
она
забыла
над елит ь
ум
сес тер
мо ей
бабушки
хотя
бы
крупицей
соли,
без
которой
даж е
рас ск аз
об
интим­
ной
жизни
Моле
или
графа
Пар и жско го
по кажет ся
пр ес­
ным .
«Знаете, —
обратился
к
дедушке
Сван,—
то,
что
я
вам
сейчас
ск ажу,
имеет
больше
отношения
к
вашему
вопросу,
чем
это
может
п ока заться
на
пер вый
взгляд,
по­
то му
что
если
взглянуть
на
жизнь
под
определенным
угло м
зрения,
то
нельзя
не
пр ийти
к
выводу,
что
она
не
так
уж
изм енила сь.
Утром
я
перечитывал
С ен -Си мона
и
на шел
од но
небезлюбопытное
для
вас
место.
Это
в
том
томе,
где
Сен-Симон
р ассказ ывает ,
как
он
был
послом
в
Испании;
это
не
из
лучших
его
то мов ,—
перед
вами
пр о­
сто
дневник,
но
дн евн ик,
чудесно
написанный,
и
уже
в
этом
одном
его
громадное
преимущество
перед
скучней­
ш ими
газетами,
которые
мы
считаем
себя
обязанными
чи­
тать
утром
и
вечером». — «Яс
вами
не
согласна;
иногда
читать
газеты
—
большое
удовольствие...» —
перебила
его
б абу шка
Флора,
намекая
на
з амет ку
в
«Фигаро»
о
при­
н ад лежащ ей
С вану
к ар тине
Ко ро . «Это когда газеты сооб­
щают
о
соб ы тиях
или
людях,
которые
нас
интересуют!»—
подхватила
бабу ш ка
С ел ина. «Да я против этого не спо­
рю ,—
с
удивлением
заметил
Сва н.
—
Я
ставлю
в
вину
га­
54


зетам
то,
что
они
изо
дня
в
ден ь
обращают
наш е
внима­
ние
на
разные
мелочи,
а
книги,
в
которых
говорится
о
важных
вещах,
мы
читаем
каких-нибудь
тр и- че тыре
раза
в
жизни.
Уж
ес ли
мы
с
т аким
нетерпением
ра зрыва ем
каждое
утро
бандер о л ь,
в
которую
вложена
г аз ета,
з на­
чит,
нужно
и змени ть
пол ож ение
вещей
и
печатать
в
газе­
те...
ну,
скаж ем. . . «Мысли»
П ас каля ! (Чтобы не прослыть
педантом,
С ван
произнес
с лово
«мысли»
высокопарно­
иронически.)
И
наоборот:
в
то ме
с
зо лот ым
обрезом,
ко­
торый
мы
р аскр ы ваем
не
чаще,
чем
раз
в
десять
лет,—
д оба вил
он
с
тем
пренебрежением
к
высшему
свету,
како е
напускают
на
себя
ины е
светские
люди,—
нам
бы
сл едо­
ва ло
читать
о
том,
что
королева
эллинов
отбыла
в
Канн,
а
что
принцесса
Леонская
устроила
костюмированный
б ал.
Таким
образом
равновесие
было
бы
восстановлено».
Но
Сван
тут
же
пожалел,
что
хоть
и
вскользь,
а
за го во­
рил
о
серьезных
предметах.
«У нас сегодня завязался
умный
разговор.
Не
понимаю,
п оче му,
собственно,
мы
за­
г ово рили
о
«высоких материях»,—
насмешливо
з амет ил
он
и
обратился
к
дедушке:
—
Так
во т,
Сен-Симон
рассказы­
вает,
как
М оле врье
отважился
протянуть
руку
его
сыно­
вьям.
Об
этом
самом
М оле врье
у
ге рцо га
ск азан о: «В этой
пузатой
бутылке
я
никогда
ничего
не
видел,
кр оме
раз ­
дражения,
грубости
и
вздора». — «Пузатые
или
не
пу за­
тые
—
это
другое
дело,
но
я
знаю
бутылки,
в
которых
на­
лито
нечто
иное»,—
ж иво
отозв алас ь
Флора,
сч ит авшая
своей
обязанностью
тоже
поблагодарить
Свана,
п отому
что
он
по дар ил
асти
обеим
сестрам.
Се лина
за смеялас ь.
Сва н
был
озадачен. «Не знаю,
что
это
б ыло,—
пиш ет
Сен-
С им он,—
оплошность
или
подвох,—
п род олжал
он ,—
но
только
Молеврье
вознамерился
протянуть
рук у
моим
де­
тям .
Я
вовр ем я
это
з амет ил
и
предотвратил».
Дед уш ку
привело
в
восторг
вы ра жен ие: «оплошность или подвох»,
но
у
м адм уазель
Селины
ф ами лия
Сен-Симона
—
писате­
ля!
—
предотвратила
полную
потерю
слуха,
и
она
пришла
в
негодование: «Чтос вами?
Как
вы
можете
э тим
восхи­
щаться?
И
чт о,
собственно,
это
значит?
Чем
один
че лов ек
хуже
другого?
Е сли
у
ч ел овека
ес ть
ум
и
сердце,
то
не
все
ли
равно—герцог
он
или
конюх?
Прекрасная
система
вос­
питания
была
у
вашего
Сен-Симона,
к оль
с коро
он
вос ­
прещал
детям
пожимать
руку
честным
людям!
Это
просто
отвратительно!
За чем
вы
это
ц итир у ете ?» Тут дедушка,
поняв,
что
при
такой
обструкции
Сван
не
ст анет
расска­
зывать
занятные
истории,
с
досадой
сказал
в по лголос а
55


м ам е : «Напомни- ка
твой
любимый
стих,—
мне
от
него
становится
легче
жить
на
свет е.
Ах
д а! «Ко многим добле­
стям
бог
ненависть
вн уш ил».
Как
это
хорошо
сказано!»
Я
не
спускал
глаз
с
мамы
—
я
зн ал,
что
мне
не
позво­
лят
досидеть
до
конца
ужина
и
чт о,
не
же лая
дос та влять
неудовольствие
отцу,
мама
не
ра з решит
мне
поце ло ва ть
ее
несколько
раз
подряд,
как
бы
я
цел о вал
ее
у
се бя.
Вот
почему
я
решил,—
прежде
чем
в
столовой
п одад ут
ужи н
и
миг
расставанья
приблизится,—
заранее
извлечь
из
этого
мг но венно го
летучего
поцелуя
все,
что
в
мо их
силах:
выбрать
место
на
щеке,
к
которому
я
прильну
гу­
бами,
мысленно
подготовиться,
вызвать
в
воображении
начало
поцелуя,
с
тем
чт об
уж
потом,
когда
мама
у де­
лит
мне
минутку,
в сеце ло
отдаться
ощущению
того,
как
мои
губы
касаю т ся
ее
щеки,—
так
художник,
с вяза нный
кратковременностью
сеансов,
за ран ее
готовит
па литр у
и
по
памяти,
пользуясь
своими
эс киза ми,
делает
все,
для
чего
присутствие
натуры
не
обязательно.
Но
еще
до
з вон­
ка
к
ужину
деду шка
совершил
неумышленную
жесто­
кость.
«У малыша усталый вид,—
сказал
он,—
пора
ему
спать.
Сегодня
мы
запоздали
с
уж ино м». Отец обычно не
так
строго
следил
за
соблюдением
у ст ава,
как
бабу шка
и
мать,
но
тут
и
он
сказал:«Да,
иди-ка
спат ь ». Я только хо­
тел
бы ло
поцеловать
маму,
как
позвонили
к
ужину.
«Нет
уж,
оставь
маму
в
покое,
д ово льно
эт их
телячьих
н еж­
ностей,
пожелайте
др уг
другу
с пок ойной
н очи,
и
в се.
Иди,
и ди!» И пришлось мне уйти без причастия;
пришлось
подниматься
со
ступеньки
на
ступеньку,
как
говорится,
«скрепя сердце», потому что сердцу хотелось вернуться
к
маме,
не
поцеловавшей
м еня
и,
следовательно,
не
д ав­
шей
сердцу
разрешения
уй ти
в месте
со
мной.
Эта
не­
нави стн ая
мне
лестница,
по
которой
я
все гда
так
уныло
в зби рался,
пахла
лаком,
и
ее
запах
до
изв естно й
с те­
п ени
п ропи ты вал
и
упрочивал
ту
особенную
грусть,
ко­
торую
я
испытывал
ежевечерне,—
он
д елал
ее,
пож алу й,
д аже
еще
б олее
тягостной
для
мо ей
восприимчивой
нату­
ры,
потому
что
мой
разум
не
в
силах
был
с
нею
б орот ь­
ся,
поскольку
она
дей ство вал а
на
обоняние.
Когда
мы
еще
спим
и
воспринимаем
зубную
б оль
в
вид е
молодой
девуш­
ки,
которую
мы
с отни
раз
подряд
силимся
вытащить
из
воды,
или
в
ви де
мольеровского
стиха,
который
мы
тв ер­
дим
без
устали,
то
какое
великое
облегчение
наступает
для
н ас,
когда
мы
просыпаемся
и
даем
возможность
на­
шему
р ассу дку
совлечь
с
мы сли
о
зубной
бо ли
героиче­
66


ский
или
же
ри тмизов ан ны й
наряд!
Я
ощущал
нечто
п ря­
мо
противоположное
такому
облегчению:
я
вдыхал
исхо­
див ший
от
л естн ицы
запах
лака,
а
вдыхание
ку да
более
ядовито,
чем
проникновение
че рез
мозг,
и
оттого
грусть
при
мысли,
что
мне
надо
подниматься
по
лестнице,
овла­
девала
мной
неизмеримо
быстрее,
почти
мгновенно,
ко­
ва рно
и
в месте
с
тем
стремительно.
Придя
к
се бе,
я
до л­
жен
был
наглухо
запереться,
закры ть
с та вни,
вырыть
се бе
могилу,
откинув
од еяла,
и
надеть
саван
в
в иде
н очной
рубашки.
Однако,
прежде
чем
похоронить
себя
в
желез­
ной
кровати,
которую
внесли
ко
мне
в
комн ат у,
потому
что
летом
мне
б ыло
очень
жарко
под
репсовым
пологом,
завешивавшим
другую,
большую
кровать,
я
выказал
свое­
волие,
я
прибег
к
уловке
осужденного.
Я
нап исал
маме
записку,
умоляя
ее
подняться
ко
мне
по
важному
делу,
о
котором
я
мог
сообщить
ей
только
устно.
Я
боялся,
что
ку харк а
м оей
двоюродной
бабушки
Фра н суаза,
к ото­
рой
велено
было
смотреть
за
мною
в
Ко мбр е,
откажется
передать
записку.
Меня
мучило
опасение,
что
просьба
передать
мое й
матери
з аписку
при
гостях
по каж ется
ей
столь
же
невыполнимой,
как
для
капельдинера
вручить
актеру
письмо
на
сцене.
Относительно
то го,
что
можно
и
че го
нельзя,
у
Франсуазы
был
свой
собственный
с вод
законов,
строгий,
обширный,
хитроумный
и
неумолимый,
с
непостижимыми
и
ненужными
разграничениями
(что
п рид авало
ему
сходство
с
древними
законами,
которые
были
настолько
св ире пы,
что
предписывали
у биват ь
груд­
ных
младенцев
и
в
то
же
время
обнаруживали
чрезмер­
ную
щепетильность,
воспрещая
варить
козленка
в
молоке
его
матери
или
же
употреблять
в
пищ у
седалищный
нер в
животного).
Ес ли
судить
о
своде
законов
Франсуазы
по
внезапному
упрямству,
с
к аким
она
отказывалась
выпол­
нять
некоторые
на ши
поручения,
то
невольно
приходишь
к
выводу,
что
п реду смат р иваемая
этим
сводом
сложность
общественных
отношений
и
св етск ие
тонкости
не
могли
быть
подсказаны
Фран с уазе
ее
средой
и
образом
жизни
деревенской
служанки;
очевидно,
в
ней
жила
г лу бокая
французская
старина,
благородная
и
н едос туп ная
по ни­
ма нию
окружающих,—
так
в
промышленных
гор од ах
ста­
рин ное
здание
свидетельствует
о
т ом,
что
прежде
это
был
дв орец :
рабочих
химического
завода
окружают
изящные
скульптуры,
изображающие
чуд о,
происшедшее
со
святым
Теофилом,
и
четырёх
сыновей
Эмона.
У
ме ня
мо гла
бы ть
слабая
надежда,
что
в
данном
случае
Фра нс уаза
на­
57


рушит
статью
своего
кодекса,
по
которой
она
имела
п ра­
во
беспокоить
маму
в
присутствии
г-на
Св ана
и з-за
такой
ничтожной
личности,
как
я,
лишь
в
с лучае
пожара,
а
ме ж­
ду
тем
этой
статьей
Фра нсу аза
выражала
свое
почтение
не
только
к
моим
родным
—
так
чтут
покойников,
духов­
ных
особ
и
монархов,—
но
и
к
постороннему,
которого
зо­
вут
в
гости,
и
это
ее
почт е ние,
бы ть
может,
тр ону ло
бы
м еня,
прочти
я
о
нем
в
книге,
но
оно
ме ня
раздражало,
когда
его
изъявляла
Фра нс уаза,
раздражал
ее
торжест­
венный
и
умильный
т он,
особенно
торжественный
в
тот
вечер,
ибо
трапеза
бы ла
в
ее
глазах
с вяще нна,
в
силу
чего
она
не
о см елил ась
бы
нарушить
ее
церемониал.
И
в от,
стремясь
повысить
ша нсы
на
успех,
я
не
о стан о­
вился
перед
те м,
чтобы
солгать:
я
с каз ал,
что
нап исал
ма­
ме
отнюдь
не
по
собственному
желанию,—
это
мама,
ко­
гда
мы
с
ней
про ща лись,
в елела
мне
не
забыть
о тв етить
по
поводу
одной
вещ и,
которую
она
просила
м еня
поискать,
и
ес ли
ей
не
пер едать
мое й
за писк и,
то
он а,
конечно,
очень
рассердится.
Я
думаю,
что
Фран с уаза
мне
не
пове­
рила:
подобно
первобытным
людям,
у
которых
чувства
были
о стр ее,
чем
у
н ас,
она
по
каким-то
непостижимым
для
нас
признакам
мгновенно
угадывала
пр а вду,
которую
мы
пытались
от
нее
скрыть;
она
в
течение
п яти
минут
ра ссма три ва ла
конверт,
как
бу дто
исследование
бумаги
и
почерка
могло
д ать
ей
представление
о
содержании
за пис ки
и
подсказать,
какую
статью
здесь
требуется
пр име нит ь.
Затем
она
ушла
с
покорным
видом,
ка залос ь,
г о во ри вши м: «Какое несчастье для родителей иметь та­
кого
ре б енк а!» Вернулась она сейчас же и сказала,
что
еще
кушают
мороженое
и
бу ф етчик
не
может
на
виду
у
в сех
передать
записку,
но
что
когда
будут
полоскать
рот,
он
как-нибудь
ухитрится
пер едать
ее
маме.
Я
сразу
успо­
коился;
мое
положение
ул учши лос ь
по
сравнению
с
тем,
в
каком
я
находился
только
чт о,
расставаясь
с
мамой
до
завтра:
моя
записочка,
конечно,
рассердит
маму
(особен ­
но
потому,
что
хитрость
моя
выс та вит
м еня
в
см еш ном
виде
п еред
Св а н ом), но она введет меня,
невидимого
и
л и кующе го,
в
ту
комнату,
где
си дит
мама,
она
шепнет
ма­
ме
обо
мн е,
благодаря
чему
зап ретн ая ,
враждебная
мне
столовая,
где
д аже
морож ен ое
—
«гранитная глыба»
—
и
ст аканы
для
пол ос к анья
рта
таили,
как
мне
ка залось
еще
за
секунду
до
возвращения
Франсуазы,
па губн ые
и
смертельно
ску чны е
уд ов оль ствия,
раз
мама
получает
их
в дали
от
меня,—
эта
столовая
будет
теперь
для
меня
68


открыта
и,
как
спелый
плод,
разрывающий
кожуру,
во т-
вот
брызнет
и
доплеснет
до
моего
исст р адав шего ся
сер д­
ца
внимание
мамы
в
то
время,
когда
она
будет
читать
мои
строки.
Теперь
я
уже
не
был
от
нее
от горо же н;
преграды
рухнули,
нас
вновь
связала
чудесная
нить.
И
это
еще
не
все:
мама,
несомненно,
ко
мне
придет!
Мне
пр едстав ля ло сь,
что
если
бы
Сван
прочел
мою
записку
и
д ог адалс я,
какова
ее
цель,
то
моя
тоска
по ка­
з алась
бы
ему
смешной;
между
тем
впоследствии
мне
ста­
ло
изве ст но,
что
та
же
самая
тоска
мучила
его
мно го
ле т,
и,
пожалуй,
никто
бы
меня
так
не
понял,
как
он;
ее,
эту
тоску,
нападающую,
когда
любимое
сущ ес тво
веселится
т ам,
где
тебя
нет,
где
тебе
нельзя
бы ть
с
н им,
в ызы ва­
ла
в
нем
любовь,
для
которой
эта
тоска,
в
сущности,
как
бы
и
созд ан а,
которая
непременно
ее
себе
присвоит
и
для
себя
приспособит;
ес ли
же,
как
это
бы ло
со
мной,
тоска
найдет
на
нас
до
того,
как
в
н ашей
жиз ни
появится
лю­
бовь,
то,
в
ожидании
любви,
он а,
смутная
и
вольная,
не
имея
определенного
на знач ен ия
и
пер елет ая
от
чув ств а
к
чувству,
нынче
служит
сы но вней
привязанности,
завтра
—
дружбе
с
товарищем.
Более
того:
Сван
познал
и
радость,
ка кую
принес
мне
первый
мой
опыт,
когда
Фра нсу аза
пришла
сказать
мн е,
что
з аписку
передадут,—
ту
о бман­
чи вую
радость,
которую
до став ляет
нам
наш
друг
или
родственник
любимой
женщины,
когда,
направляясь
к
д ому
или
к
театру,
где
он
должен
встретиться
с
ней
на
балу,
на
празднестве,
на
премьере,
он
з амеча ет,
что
мы
слоняемся
у
подъезда,
нап расно
наде ясь,
что
случай
нас
с
нею
св ед ет.
Он
узнает
н ас,
непринужденно
подходит,
спрашивает,
что
мы
з десь
дел аем.
Мы
придумываем,
что
его
родственница
или
пр ияте ль ница
нам
нужна
по
с роч­
н ому
д елу;
он
уверяет,
что
устроить
с
нею
свидание
про­
ще
простого,
приглашает
войти
в
вестибюль
и
обещает
при­
сл ать
ее
к
нам
через
пя ть
минут.
Как
мы
благословляем
его,—
вот
так
же
я
б лаг ослов лял
сейчас
Франсуазу,—
доброжелательного
этого
посредника,
о дно
с лово
к ото ро­
го
сделал о
для
нас
приемлемым,
человечным
и
да же
по­
чти
приятным
загадочное,
бесовское
торжество,
во
время
которого,
как
нам
только
что
представлялось,
враждеб­
ные
вих ри,
по роч ные
и
упоительные,
уносят
от
н ас,
да
еще
за став ляют
из девать ся
над
нами,
ту,
кого
мы
так
любим!
Если
суд ить
по
э тому
подошедшему
к
нам
родственнику,
посвященному
в
жестокие
таинства,
то
и
в
д ругих
при­
глашениях
на
праздник
тож е
нет
ниче го
демонического.
69


И
вот
мы
проникаем
в
недоступный
и
мучительный
для
нас
мир
вкушаемых
ею
и
неведомых
нам
на слаж дений
как
во
внезапно
открывшийся
п еред
н ами
пролом;
и
вот
мы
уже
пр едст авля ем
себе,
мы
об лада ем,
мы
приобщаемся,
мы
почти
что
сами
и
создаем
о дно
из
мг нов ений,
из
кото­
рых
состоит
это
веселье,—
мгновенье
не
менее
реальное,
чем
все
остальные,
мож ет
быть,
да же
наиболее
ва жное
для
нас,
потому
что
наша
возлюбленная
с
ним
о соб енно
связана:
это
то
самое
мгновенье,
к огда
ей
ск ажут,
что
мы
т ам,
вниз у.
И,
понятно,
последующие
м гно венья
п раздн е­
с тва,
в
сущности,
не
д олжны
так
уж
отличаться
от
этого,
не
могут
бы ть
чудеснее,
чем
это,
и
не
мо гут
вызвать
у
нас
такую
душевную
боль,
раз
благожелательный
д руг
об ъ­
яв ил: «Да она с радостью спустится к вам!
Ей
будет
гораз­
до
п риятн ее
г ов орить
с
вами,
чем
скучать
н а ве рху». Увы!
Сван
зн ал
по
опыту,
что
благие
намерения
тр еть его
лица
не
имеют
власти
над
женщиной,
раздраженной
тем,
что
человек,
которого
она
не
любит,
преследует
ее
да же
на
балу.
Д руг
часто
спускается
к
нам
оди н.
Мам а
не
пришла
и,
не
щ адя
моего
самолюбия
(заин­
тересованного
в
том,
что бы
выдумка
насч ет
поисков,
о
ре­
зуль тате
которых
она
якобы
просила
м еня
сообщить
ей,
не
б ыла
р аз об л ач е на), велела Франсуазе передать мне:
«Ответа не будет»,—
с лова,
которые
потом
так
часто
го­
ворили
при
мне
бедным
девушкам
шв ейцар ы
в
«шикар­
н ых»
гостиницах
или
л акеи
в
игорных
д ома х. «Как!
Он
ни­
чего
не
сказал?
—
пе рес праши вали
те
в
и зум ле нии.
—
Не
мож ет
быть!
В едь
вы
же
ему
передали
мое
письмо.
Ну,
хорошо,
я
подожду».
И,
уподобясь
од ной
из
т аких
дев у­
шек,
неизменно
уверяющей
ш вейцар а,
что
д ополнит ель ­
ный
га зов ый
ро жок,
который
тот
хоче т
зажечь
для
нее ,
ей
не
нужен,
ост ающе йс я
ждать
и
слышащей
лишь,
как
швейцар
и
по сыл ьный
время
от
вр емен и
переговаривают­
ся
о
погоде
и
как
швейцар,
вдруг
за м етив,
что
указан­
ный
одним
из
постояльцев
срок
наступил,
ве лит
посыль­
н ому
поставить
напиток
в
ведро
со
ль до м,—
я,
отвергнув
предложение
Франсуазы
сделат ь
мне
на сто йку
и
побыть
со
мн ой,
отослал
ее
в
буфетную,
а
сам
лег
и
закрыл
глаза,
стараясь
не
прислушиваться
к
голосам
родных,
пивш их
в
саду
кофе.
Но
через
несколько
секунд
я
почув­
ст во вал,
чт о,
на писа в
за писк у
маме,
я,
рискуя
р ассер ­
дить
ее,
на ст олько
приблизился
к
не й,
что
как
будто
бы
осязаю
миг
ее
появления
и
тем
лишаю
се бя
возможности
заснуть,
не
увидевшись
с
ней,
и
сердце
мое
с
кажды м
60


мгновеньем
билось
все
больнее,
потому
что,
уговаривая
с ебя
усп окои ть ся
и
покориться
м оей
горькой
уч ас ти,
я
только
у сили вал
свое
возбуждение.
Вд руг
тоска
прошла
и
сменилась
блаженством,
как
бу дто
начало
дейст во ват ь
сильное
болеутоляющее
средство:
я
решил
да же
не
пы­
таться
заснуть,
не
повидавшись
с
мамой,
и
во
что
бы
то
ни
ст ало
поц елов ат ь
ее,
когда
она
будет
подниматься
к
се бе
в
спальню,
хотя
бы
она
долго
после
этого
на
меня
сердилась.
Конец
мукам,
ожидание,
жа жда
и
боязнь
оп ас­
ности
—
все
это
на полнило
мою
душу
необыкновенным
восторгом.
Я
бесшу м но
отворил
о кно
и
сел
у
изножья
кро­
вати;
чтобы
ме ня
не
услышали
внизу,
я
сидел
п очти
не­
подвижно.
За
окном
все
предметы
тож е
как
бы
застыли
в
нап ря жен ном
молчании,
боясь
пот ре вожит ь
лунный
св ет,
а
св ет,
рас тяг ив ая
перед
каждым
предметом
его
тень,
более
плотную
и
определенную,
чем
сам
предмет,
уве л ич ивал
его
вдвое
и
отбдвигал,
а
в есь
вид
в
целом
утончал
и
в
то
же
время
ра звор ачи в ал,
как
разворачива­
ют
свернутый
че ртеж .
Что
испытывало
потребность
в
дви­
жении,—
например,
листва
каштана,—
то
шевелилось.
Но
всю
ее
охвативший
тре пе т,
тщательно
отшлифованный,
с
соблюдением
малейших
оттенков,
доведенный
до
воз­
можной
ст епе ни
совершенства,
не
д обрызг ив ался
до
окру­
жающего,
не
сл ива лся
с
н им,
ост ав ался
обособленным.
Дал ьн ие
звуки,
выделявшиеся
на
фоне
т иш ины,
которая
их
не
поглощала,
и
до лет авш ие,
по
всей
вероятности,
из
садов,
раскинувшихся
на
другом
конце
городка,
восприни­
мались
до
такой
ст епе ни
«отделанными»
в
каждом
сво ем
полутоне,
что
казалось,
б удто
впечатление
дальности
зави­
сит
только
от
их
пианиссимо,
вроде
тех
мотивов,
которые
так
мастерски
исполняет
под
сурдинку
оркестр
кон с ерва­
тории:
ни
одна
но та
не
пропадет,
а
у
слушателей
со здает­
ся
впечатление,
что
они
зв учат
г де-то
далеко
от
кон ­
цертного
з ала,
и
старые
абоненты,—
в
частн о ст и,
бабуш­
ки ны
сестры,
к огда
С ван
уступал
им
свои
места,—
настав­
ляли
уши,
словно
пр исл ушива яс ь
к
дал еким
ш агам
ма р­
ши ру ющих
солдат,
еще
не
свернувших
на
улицу
Тревизы.
Зн ая
моих
родителей,
я
отд ава л
се бе
отчет,
что
моя
за тея
может
иметь
для
м еня
самые
тяжкие
последствия,
ку да
более
тяжелые,
чем
мог
бы
ож ид ать
человек
посто­
р онний,—
такие,
которые,
по
его
понятиям,
могло
бы
по­
влечь
за
собой
только
что -ниб у дь
действительно
скверное.
При
том
воспитании,
к отор ое
я
получал,
сте пен ь
важно­
сти
проступков
определялась
по-иному,
чем
у
других
де­
61


тей:
м еня
приучали
зачислять
в
разряд
самых
больших
провинностей
(наверное,
потому,
что
м еня
надо
б ыло
осо­
бенно
тщательно
оберегать
от
них)
те,
которые,
как
это
мне
ст ало
ясно
только
теперь,
мы
обыкновенно
совершаем
под
влиянием
нервного
возбуждения.
Но
тогда
это
в ыра­
жение
при
мне
не
употреблялось,
мне
не
ук азыв али
на
происхождение
подобного
ро да
проступков,
а
то
я
мог
бы
сд елать
вывод,
что
это
простительно
или
что
справиться
с
этим
мне
не
по
силам.
Однако
я
л егко
от лич ал
эти
п ро­
ступки
по
тоске,
которая
им
предшествовала,
и
по
стро­
гости
следовавшего
за
ними
наказания;
и
сейчас
я
со­
зн ава л,
что
проступок,
который
я
совершил,
принадлежит
к
ра зряд у
тех ,
за
которые
м еня
по ст игала
суровая
кара,
но
только
гораздо
б олее
важный.
Ес ли
я
выйду
навстречу
ма тери ,
когда
она
будет
подниматься
к
се бе
в
спальню,
и
она
у види т,
что
я
встал,
чт обы
еще
раз
п оже лать
ей
спокойной
н очи
в
коридоре,
меня
больше
дома
не
оставят,
меня
завтра
же
отправят
в
коллеж
—
я
был
в
этом
уве ­
рен.
Ну
что
ж!
Если
бы
да же
я
должен
был
через
пять
ми­
нут
выброситься
в
окно,
м еня
бы
и
это
не
уд ержало.
У
ме­
ня
б ыло
о дно
желание:
увидеть
ма му,
пожелать
ей
с по­
койной
н очи,
я
слишком
далеко
з ашел
в
этом
своем
стремлении
—
отступать
бы ло
по зд но.
Я
услыхал
шаги
мо их
родных,
провожавших
Свана.
И
едва
колокольчик
у
калитки
дал
мне
знать,
что
Сва н
ушел,
я
п робралс я
к
окну.
Мама
спрашивала
отца,
хорош
ли
был
л анг уст
и
просил
ли
С ван
подложить
ему
кофей­
н ого
и
фисташкового
мороженого. «Мне оно не очень по­
нравилось,—
заметила
мать.—
В
следующий
раз
н адо
будет
сдел ат ь
какое-нибудь
другое». — «А
как
изм енил ся
Сван!
—
во скл икну ла
моя
дво юр од ная
ба бушка .—
Он
совсем
с тари к !» Сван ей все казался юнцом,
и
вд руг
она
с
удивлением
обнаружила,
что
он
д алеко
не
так
мо­
ло д.
Впрочем,
все
мои
родные
отмечали
ненормальную,
раннюю,
постыдную
старость
Свана
и
считали,
что
он
ее
заслужил,
как
все
хо лос тяки ,
для
которых
длинное
«се ­
г о дн я», не имеющее своего « з автр а», тянется дольше,
чем
для
друг и х,
потому
что
у
них
оно
ничем
не
з апол нено,
мгновения
с
утра
присчитываются
о дно
к
д руго му,
не
рас­
пр едел яя сь
ме жду
де ть м и . «Наверно,
ему
мн ого
крови
по­
портила
его
мерзавка
ж ена:
ве дь
она
на
глазах
у
всего
Комбре
ж ивет
с
каким-то
Шарлю.
Это
притча
во
языцех».
Мат ь
в озраз ила ,
что
за
последнее
время
Сван
яв но
пове­
с е лел: «И теперь он не так часто протирает глаза и про ­
62


водит
рукой
по
лбу
—
это
был
характерный
жест
его
от­
ца.
Мне
ду мает ся,
он
разлюбил
жену». — «Конечно,
раз ­
любил,—
подхватил
деду шка.
—
Я
уже
давно
получил
от
нег о
письмо
по
этому
поводу
—
тогда
я
не
придал
ему
особого
з наче ния,
но
оно
не
оставляет
никаких
сомнений
относительно
его
чувств
к
жене,
во
всяком
случае
—
его
любви
к
ней.
Да,
ну,
а
почему
же
вы
все-таки
не
п обла­
го да рили
его
за
асти?»—
об ратилс я
деду шка
к
своячени­
цам.
«Как так не поблагодарили?
Ес ли
уж
на
то
пошло,
я,
по-моему,
сд елал а
это
достаточно
то нко »,—
в озра зила
бабу шка
Флора.
«Да,
у
т ебя
это
очень
хорошо
вышло:
я
тобой
восхищалась»,—
заметила
бабу ш ка
Селина.
«Ты
тоже
не
сплоховала». — «Да,
я
го ржу сь
своей
фразой
на счет
любезных
соседей». — «То
ест ь
ка к?
Это
вы
н азы­
вает е
поблагодарить?
—
вскричал
дедушка.
—
Я
все
пре­
красно
слышал,
но
разрази
м еня
господь,
ес ли
я
сообра­
зи л,
что
это
относилось
к
Свану.
Мо жете
бы ть
уверены,
что
он
ниче го
не
понял». — «Ну
уж
пет,
Сван
не
так
глуп,
я
убеждена,
что
он
догадался.
Не
мо гла
же
я
ск азать,
сколько
б утылок
и
п очем
о ни!»
Оставшись
вдвоем,
о тец
и
мат ь
посидели
не мно го,
по­
том
о тец
сказал: «Ну что ж,
если
хочешь
—
пойдем
спать». — «Это
ес ли
ты
хочешь,
мой
друг,—
у
м еня
сна
ни
в
одном
глазу
нет;
впрочем,
я
не
думаю,
чтобы
бе звре д­
ное
кофейное
мороженое
так
м еня
в озбуди л о.
А
в
буфет­
ной
горит
св ет;
ну,
раз
мил ая
Фра н суаза
все
равно
меня
ждет,
я
попрошу
ее,
пока
ты
будешь
ра здев аться,
рас­
стегнуть
мне
корсаж».
И
тут
мама
от ворила
решетчатую
дверь
из
передней
на
лестницу.
Вскоре
я
услышал,
как
она
поднимается,
чт обы
закры ть
у
с ебя
в
комнате
окно.
Я
про­
скользнул
в
коридор;
сердце
мое
билось
так
сильно,
что
я
еле
ше л,
но
теперь
оно
билось
уже
не
от
тоски,
а
от
радости
и
от
страха.
Я
увидел
мами ну
свечу,
о свещ ав­
шую
лестничную
кл е тку.
Потом
я
увидел
маму;
я
бросил­
ся
к
не й.
В
первую
секунду
он а,
не
поняв,
в
чем
дело,
посмотрела
на
меня
с
и зумл ени ем.
За тем
на
ее
лице
и зо­
бр азилс я
г нев;
она
не
ск аз ала
мне
ни
единого
слова;
впрочем,
со
мн ой
не
разг ов ари ва ли
по
нескольку
дней
из-
за
сущей
безделицы.
Е сли
б
ма ма
ска зал а
мне
хотя
бы
од но
слово,
то
это
означало
бы,
что
со
м ной
можно
гов о­
рить,
и,
пожалуй,
это
б ыло
бы
для
м еня
еще
страшнее:
я
бы
вообразил,
что,
в
сравнении
с
ожидающим
меня
грозным
возмездием,
молчание,
разрыв
—
пустяки.
Слово
было
бы
равнозначно
спокойному
тону,
каким
гово рят
со
63


слугой,
которого
решено
рассчитать,
или
поцелую,
кото­
рый
дарят
сыну,
призванному
на
военную
службу,
и
к ото­
рого
при
д ругих
обстоятельствах
ему
бы
не
дал и,
так
как
был
уговор
н аложи ть
на
н его
двухдневную
опалу.
Но
тут
м ама
услыхала
ша ги
отца,
вышедшего
из
туалетной,
где
он
ра здев ался ,
и,
чтобы
избежать
сцены,
которую
он
ус тро ил
бы
мне,
прерывающимся
от
возмущения
голосом
ска зал а: «Беги!
Беги!
Не
хв ата ет
ещ е,
что бы
о тец
увидел,
что
ты
тут
торчишь,
как
дурак!» — «Приходи
со
м ной
по­
про ща тьс я»,—
л епет ал
я,
страшась
отблеска
отцовской
свечи,
к ра вшего ся
вверх
по
стене,
и
в
то
же
время
п оль­
зуясь
его
приближением
как
сре дс твом
шантажа
в
надеж­
де,
что
мама,
б оясь,
как
бы
о тец
не
заста л
м еня
здесь,
ес ли
она
бу дет
упо рс твова ть,
скажет: «Идиксебев ком­
нату,
я
сейчас
пр ид у». Но было поздно:
перед
н ами
с тоял
отец.
У
ме ня
невольно
вырвалось
—
впрочем,
так
тихо,
что
никто
моих
слов
не
р ассл ы шал : «Я погиб!»
Однако
этого
не
произошло.
От ец
постоянно
отменял
мои
льготы,
п редус мот рен ные
более
широкими
установле­
ниями,
принятыми
м оей
мат ерь ю
и
бабушкой:
он
не
об­
ращал
внимания
на
«принципы»
и
не
считался
с
«права­
ми
чел ов е ка».
По
совершенно
случайной
пр ич ине,
а
то
и
вовсе
без
всякой
причины,
он
в
последнюю
минут у
ли­
шал
м еня
прогулки,
на ст олько
пр ивычно й,
настолько
освященной
обычаем,
что
это
уже
было
с
его
стороны
на­
сто ящ им
клятвопреступлением,
ил и,
как
сегодня
вечером,
зад олг о
до
условленного
ч аса
об ъ яв лял: «Иди спать,
без
всяких
ра зг овор ов!» Но поскольку принципов у него не
б ыло
(в том смысле,
как
их
понимала
бабушка), то в не­
терпимости
его,
собственно
говоря,
тоже
нельзя
было
упрекнуть.
Он
посмотрел
на
ме ня
удивленно
и
сердито,
но
к огда
мама,
запинаясь,
вкратце
объяснила
ему,
в
чем
де­
ло,
он
сказал: «Ну так пойди к нему
—
в едь
ты
же
сама
сказ ал а,
что
т ебе
не
хочется
спать,
побудь
с
ним
не­
мн ого,
мне
ниче го
не
нужно». — «Но,
др уг
мо й,—
робко
возразила
мать,—
хо чу
я
спать
или
не
хочу
—
это
ни­
сколько
не
меняет
дела,
нельзя
приучать
ребенка...» —
«Да никто и не приучает, —
пожав
плечами,
з амети л
отец.—
Ты
же
видишь:
мальчик
расстроен,
вид
у
не го
удрученный,—
что
мы
с
тобой,
палачи,
что
ли?
А
если
он
из-за
тебя
сляжет,
что
тогда?
У
н его
в
ко мна те
две
кро­
вати,—
скаж и
Ф ран су азе,
чт обы
она
приготовила
тебе
большую
кровать,
поспи
у
него.
Ну,
спокойной
ночи!
Я
не
такой
не рвн ый,
как
вы,—
у сну
и
один».
64


Отца
нельзя
б ыло
благодарить:
его
раздражало
то,
что
он
на зы вал
«сантиментами». Я замер на месте;
он
все
еще
стоял
перед
нами,
высокий,
в
белом
ночном
халате
и
в
платке
из
индусского
каш емир а
в
ли лову ю
и
розовую
кл е тку,
которым
он
повязывал
голову
с
тех
по р,
как
у
п его
поя вил ись
невралгические
боли,
и
п оза
у
не го
была
как
у
повелевающего
Са рре
п рости ть ся
с
И саа ком
Авра­
ама
на
подаренной
мне
Сваном
гр авю ре
фрески
Бе но ццо
Гоццоли.
Этот
вечер
дав но
отошел
в
прошлое.
Стены,
на
кото­
рой
я
увидел
п одн имаю щийс я
от бл еск
свечи,
дав но
уже
не
существует.
Во
мне
самом
тоже
разрушено
многое
из
того,
что
тогда
мне
представлялось
навеки
нерушимым,
и
много
нового
воздвиглось,
от
чего
проистекли
но вые
го­
рести
и
но вые
радости,
которые
я
тогда
еще
не
мог
пр ед­
видеть,
так
же
как
прежние
мне
трудно
понять
теперь.
Давно
уже
и
отец
мой
перестал
говорить
маме : «Пойди
с
м ал ы шо м ». Такие мгновенья для меня больше не повто­
рятся.
Но
с
некоторых
п ор,
стоит
мне
напрячь
слух,
я
от­
лично
ула вли ваю
рыдания,
которые
я
нашел
в
се бе
си лы
сд ержа ть
при
о тце
и
которыми
я
разразился,
как
то лько
остался
вдвоем
с
мамой.
В
сущности,
ры д ания
никогда
и
не
затихали,
и
если
теперь
я
слышу
их
вновь,
то
лишь
п ото му,
что
жизнь
вокруг
меня
становится
все
безмолв­
нее
—
так
монастырские
колокола
на ст олько
заг луша ет
дневной
у личны й
шум,
что
ка жетс я,
будто
они
ум олкли ,
но
в
вечеровой
тишине
они
снова
зв он ят.
Мам а
про ве ла
эту
н очь
у
м еня
в
комн ат е;
я
ждал,
что
за
мою
провинность
м еня
выгонят
из
дому,
а
вместо
это­
го
родители
облагодетельствовали
ме ня
так ,
как
не
на­
граждали
ни
за
о дин
хороший
поступок.
Даже
сей ч ас,
к огда
мне
б ыла
оказана
т акая
милость,
в
отношении
от­
ца
ко
мне
с казало сь
нечто
незаконное,
мною
не
заслу­
женное,
что
бы ло
вообще
характерно
для
его
отношения
ко
мне
и
что
объяснялось
не
с тольк о
заранее
о бдуман ­
ными
намерениями,
сколько
случайными
его
наст ро ен ия­
ми.
Может
быть,
да же
то,
что
он
от сы лал
м еня
спать,
в
меньшей
мере
заслуживает
на зван ия
строгости,
чем
стро­
гость
матери
или
бабушки,
потому
что
кое
в
чем
его
на­
тура
резче
отличалась
от
моей,
чем
их
натура,
и
он,
веро­
ятно,
до
сих
пор
не
догадывался,
как
я
был
несчастен
все
вечера,
а
между
тем
и
моя
мать,
и
бабу шка
прекрасно
это
знали,
но
они
так
ме ня
любили,
что
не
в
си лах
были
из­
бавит ь
от
душевной
боли:
им
хотелось
приучить
м еня
пе­
3М.
Пруст
65


ресиливать
се,
чтобы
уменьшить
мою
нервозность
и
зака­
лить
мою
волю.
Отец
любил
м еня
по-другому,—
вот
поче­
му
я
затрудняюсь
сказать,
хватило
ли
бы
у
не го
на
это
мужества;
ед инс твен ный
раз,
когда
он
понял,
что
мне
тя­
жело,
он
сказал
м ат ери : «Успокой его». Мам а ос талас ь на
эту
н очь
у
меня
и,
как
вид но
не
желая
портить
ни
од ним
уп р еком
те
часы,
от
которых
я
вправе
был
жда ть
чего-то
иного,
на
вопрос
Франсуазы,
понявшей,
что
происходит
что-то
необыкновенное
(мама сидит рядом со мной,
дер­
жит
м еня
за
руку
и,
не
пробирая
мен я,
дает
мне
выпла­
ка ться) : «Сударыня!
Ч его
это
мальчик
так
плачет?»-тр
ответила: «Он сам не знает,
Фран су аза ,
он
п росто
раз ­
нервничался;
постелите
мне
скорее
на
большой
к рова ти
и
идите
сп ать ». Итак,
впервые
моя
г русть
ра ссм атри ва лась
не
как
заслуживающий
наказания
проступок,
но
как
не
зависящая
от
меня
болезнь,
признаваемая
официально,
как
нервное
состояние,
за
которое
я
не
несу
ответствен­
ности;
я
испытывал
облегчение
от
того,
что
мне
не
надо
бы ло
стыдиться
мои х
горючих
слез,
я
сознавал,
что
это
не
грех.
Помимо
всего
прочего,
я
очень
гордился
перед
Фр ан­
суазой
таким
оборотом
событий:
вед ь
чер ез
час
после
того,
как
ма ма
отказалась
прийти
ко
мне
и
с
высоты
своего
ве­
личия
в елела
передать,
чтобы
я
с пал,
я
был
возведен
в
сан
в зросл ог о,
моя
грусть
бы ла
неожиданно
во спр иня та
как
зн ак
некоторой
возмужалости,
я
был
теперь
волен
плакать.
Я
дол жен
был
бы
б ыть
счастлив,
но
счастливым
я
себя
не
чу вств ова л.
У
м еня
б ыло
такое
ощущение,
что
эта
первая
уступка
м оей
мамы
для
нее
мучительна,
что
это
ее
пер вый
отказ
от
ид еал а,
который
она
создала
для
мен я,
и
что
первый
раз
в
жизни
он а,
невзирая
на
свою
храбрость,
п ри знала
себя
побежденной.
У
м еня
бы ло
та­
кое
ощущение,
что
ес ли
я
и
од ержал
победу,
то
именно
над
не й,
что
моя
победа
ра вно сильн а
победе
болезни,
ск ор бей
или
возраста,
что
она
ос лаб ляла
ее
волю,
обес­
си лив ала
ее
разум
и
что
ныне шний
вечер,
открывавший
новую
э ру,
на всегд а
останется
в
ее
памяти
как
печальная
дата.
Если
б
у
меня
хватило
смелости,
я
бы
сказал
маме:
«Нет,
я
не
хочу ,
не
ложись
в
м оей
комнате». Но мне был
и зв естен
ее
практический,
реалистический,
как
сказали
бы
теперь,
ум,
уравновешивавший
в
ней
пылко
и де али­
стическую
натуру
бабушки;
я
зн ал,
что
те п ерь,
когда
ошибка
допущена,
мама,
во
всяком
с луча е,
пр е дпо чтет
д ать
мне
возможность
нас лади ть ся
блаженством
покоя
и
не
станет
докучать
отцу.
Конечно,
красивое
лицо
моей
66


матери
еще
бл истал о
молодостью
в
тот
вечер,
когда
она
так
л аско во
г лади ла
мои
руки
и
старалась
уня ть
мои
сл е­
зы;
мне
же
ка залось,
что
этого-то
и
не
должно
быть,
ее
гнев
был
бы
для
меня
менее
тягостен,
чем
эта
необычай­
ная
нежность,
которой
мое
детство
не
зн ало;
мне
каза­
лось,
что
святотатственной
и
украдчивой
рукой
я
только
что
провел
в
ее
душе
первую
морщину,
что
из-за
меня
у
нее
по явилс я
пер вый
седой
волос.
При
этой
мы сли
я
за­
рыдал
еще
неутешнее,
и
тут
мне
бросилось
в
г лаза,
что
мама,
никогда
не
позволявшая
се бе
не жнича ть
со
мной,
внезапно
ра строг алась
и
силится
уд ержа ть
с лезы.
Поняв,
что
я
это
заметил,
она
сказ ала
со
смехом: «Ах ты мое
золотце,
ах
ты
мой
чижик!
Перестань
се йчас
же
плакать,
а
то
твоя
ма ма
наглупит,
как
ты.
Послушай:
раз
мы
оба
спать
не
хотим,
то
не
будем
др уг
друга
расстраивать,
давай
чем -н ибу дь
з аймемся ,
что-нибудь
почитаем». Книг
у
м еня
в
комнате
не
было.
«А что,
если
я
пр ин есу
те
книжки,
к отор ые
бабу шка
хочет
подарить
тебе
на
день
рождения,—
это
тебе
удовольствия
не
испортит?
Поду­
ма й:
ты
не
будешь
р аз оч ар о ван?» Напротив,
я
изъявил
восторг;
тогда
мама
при нес ла
пачку
книг,
и
сквозь
бума­
гу,
в
которую
они
были
завернуты,
я
мог
только
р аз­
личить,
что
они
разного
формата,
но
даже
при
первом
взгляде,
по вер хн ост ном
и
б еглом ,
я
убедился,
что
они
затме ваю т
коробку
с
кра ск ами,
которую
я
получил
в
по­
д арок
на
Новый
год ,
и
шелковичных
червей,
которых
мне
подарили
на
д ень
рождения
в
прошлом
год у.
То
были
«Чертово болото», «Франсуа ле Шампи», «Маленькая
Фадетта»
и
«Волынщики». Как выяснилось впоследствии,
бабу шка
спер ва
в ыб рала
для
меня
стихи
Мюссе,
том
Рус­
со
и
«Индиану»: держась того мнения,
что
легкое
чтение
столь
же
нездорово,
как
конфеты
и
пирожное,
она
скл он­
на
бы ла
думать,
что
мощное
д ых ание
гения
о каз ывает
на
душу
ребенка
не
бо лее
опасное
и
не
менее
жи вотво рн ое
влияние,
чем
влияние
свежего
во зду ха
и
морского
ветра,
оказываемое
на
его
тело.
Но
когда
о тец
узн ал,
что
она
собирается
мне
подарить,
он
сказал,
что
это
безумие,—
то гда
она,
чтобы
я
не
остался
без
по дар ка,
пошла
в
Жуи-
ле-Виконт
к
книгопродавцу
(день был жаркий,
и
она
ве р­
нулась
в
таком
изнеможении,
что
д октор
предупредил
мать,
что
бабушке
нельзя
так
переутомляться)
и
смен ял а
те
книги
на
четыре
с ельс ких
романа
Жорж
Санд.
«До ­
ч ень ка!
—
сказала
она
м оей
матери.
—
Я
бы
никогда
не
да ла
в
руки
твоему
ребенку
вредных
книг».
07


В
самом
деле:
она
никогда
не
покупала
ничего
тако­
го,
из
че го
нельзя
бы ло
бы
извлечь
пищ и
для
ума,
осо­
бенно
такой
пищи,
которую
нам
до ста вляет
что-либо
п ре­
красное,
учащее
нас
находить
н аслаж дени е
не
в
достиже­
нии
ж итейс ког о
благополучия
и
не
в
утолении
т щесл ав ия,
а
в
чем-то
другом.
Д аже
к огда
бабу шка
с тара лась
сдел ать
кому-нибудь
так
называемый
«полезный»
п од арок
—
кр е­
сло,
сервиз,
трос точку, —
она
непр ем енно
выбирала
«ста­
р инные»
вещи,
словно
то
обстоятельство,
что
они
долгое
время
не
с лужи ли
людям,
стерло
с
них
налет
полезности
и
они
годн ы
не
с тольк о
для
того,
чтоб ы
удовлетворять
потребности
нашего
б ыта,
с кольк о
для
тог о,
чт обы
расска­
зыв ать
о
б ыте
людей
былых
времен.
Ей
хотелось,
чт обы
у
ме ня
висели
снимки
а рхи тек тур ных
памятников
и
кра­
сивых
видов.
Но
есл и
даж е
то,
что
было
снято
на
к уп­
ленной
ею
фотографии,
представляло
худож ес тве нн ую
ценность,
бабушке
ка за лось,
что
фо то гра фия,
этот
мех а­
нический
способ
в о спр о изве дения,
м гно венно
прид а ет
в осп роиз води мому
оттенок
пошлости
и
ути л ита рнос ти.
Она
пускалась
на
хитрости
и
стремилась
если
и
не
совсем
изгнать
торгашескую
банальность,
то,
по
крайней
мере,
ог ран и чить
ее,
заменить
ее
по
в озможн ости
искусством,
«прослоить»
ее
искусством:
она
спрашивала
С вана,
не
пи­
сал
ли
какой-нибудь
к р упный
художник
Шартрский
со­
бор,
большие
ф онта ны
Сен-Клу,
Везувий,
и
в место
фот о­
графий
предпочитала
дарить
мне
репродукции
«Шартр­
ского
собора»
Ко р о , «Больших фонтанов Сен-К л у »
Гюбе-
ра
Р об ера , «Везувия»
Тернера,—
это
б ыла
уже
более
вы­
со кая
ст уп ень
и скус ств а.
Но
если
тут
фотограф
был
устранен
от
воссоздания
произведений
искусства
или
природы
и
заменен
крупным
худож н иком,
за то
он
предъ­
яв лял
с вои
права
на
воспроизведение
истолкованья.
По­
теснив
пошлость,
бабу шка
до бив ала сь
то го,
чтобы
она
отступила
еще
дал ьш е.
Б аб ушка
сп раш ив ала
Свана,
нет
ли
гравюр
т ого
или
и ного
п роизв еде ни я,
и
по
возможно­
сти
предпочитала
приобретать
г рав юры
старинные,
пр ед­
ставляющие
и нтер ес
не
только
сами
по
себе,—
т акие,
ко­
то рые
воссоздают
произведения
искусства
в
том
в иде,
в
каком
оно
теперь
уже
для
нас
недоступно
(например,
гравюра
Моргена,
сделанная
с
«Тайной вечери»
Леонар­
до
до
того,
как
«Вечеря»
бы ла
испорчена).
Надо
заме­
ти ть,
что
бабушкино
искусство
делать
подарки
не
всегда
приводило
к
блестящим
результатам.
Представление,
ко­
торое
я
создал
себе
о
Венеции
по
р ису нку
Т ициана ,
фоном
68


коего,
как
полагают,
является
лаг ун а,
было,
разумеется,
гораздо
менее
верным,
чем
то,
какое
могли
бы
мне
дать
обыкновенные
фотографии.
Ког да
моя
двоюродная
ба­
бушка
принималась
за
составление
против
бабушки
об­
винительного
акт а,
то,
силясь
вспомнить,
сколько
бабуш­
ка
подарила
молодоженам
или
старым
супругам
кре се л,
ломавшихся
при
первой
попытке
на
них
сесть,
она
сбива­
ла сь
со
счета.
Подвергнуть
испытанию
прочность
м ебел и,
на
которой
еще
можно
бы ло
различить
ц вето чек,
ул ы бку,
очаровательный
вымысел
былых
времен,—
это
по каза-
<шось бы моей бабушке чересчур мелочным.
Ее
прельщало
да же
то,
что
в
даримых
ею
вещах
б ыло
удобно,
потому
что
по льзо ват ься
эт им
удобством
можно
было
непривыч­
ным
уже
для
нас
способом
—
так
в
старинных
оборотах
реч и
нас
пленяет
метафора,
стершаяся
в
наш ем
совре­
менном
язы ке
от
ча с того
употребления.
Сельские
романы
Жо рж
Санд,
которые
бабу шка
со бир ал ась
подарить
мне
на
день
рождения,
напоминают
ст ари нную
мебель:
они
по лны
выражений,
в ышедш их
из
употребления
и
вн овь
■обретших первоначальную свою образность,
которой
они
еще
не
утратили
в
де рев не.
И
бабу шка
остановила
свой
выбор
на
них ,
как
она
предпочла
бы
снять
дом
с
готиче­
ской
голубятней
или
еще
с
к ак ими- нибуд ь
старинными
сооружениями,
б ла готв орно
влияющими
на
человеческую
душу,
наполняя
ее
тоской
по
неосуществленным
пу т еше­
ствиям
во
времени.
Мама
сел а
у
м оей
кровати;
она
в зяла
к нигу
«Франсуа
ле
Шам пи », которой коричневый переплет и непонятное
заглавие
придавали
в
моих
глазах
черты
резкого
свое­
о бр азия
и
таинственную
прелесть.
Я
слыхал,
что
Жорж
С анд
—
об разц ов ая
романистка.
Уже
это
о дно
заставляло
ме ня
думать,
что
во
«Франсуа ле Шампи»
ес ть
что-то
не­
выразимо
п рекра сн ое.
От
вс яко го
более
или
менее
т он­
кого
читателя
не
укрылось
бы,
что
повествовательные
приемы
Жо рж
Санд,
рассчитанные
на
то,
чтобы
возбудить
любопытство
или
же
растрогать,
обороты
речи,
тревожа­
щие
или
навевающие
грусть,
перекочевывают
у
нее
из
романа
в
роман;
я
же
р ассмат р ивал
каждую
новую
книгу
не
как
о дну
из
мн оги х,
но
как
своеобразную
личность,
в
самой
себ е
замкнутую,—
вот
почему
мне
эти
приемы
и
обороты
представлялись
волнующим
и злу чени ем
особой
сущности
«Франсуа ле Шампи». Под будничными событи­
ями,
под
пр опис ными
истинами,
под
ходячими
выражени­
ями
я
ула вли вал
необычную
интонацию,
необычное
з ву­
69


чание.
Действие
началось;
оно
п ока залос ь
мне
тем
более
за пут анным ,
что
в
ту
пору
я
имел
обыкновение
глотать
страницу
за
страницей,
а
д умать
о
другом.
К
пробелам,
вызванным
моей
рас сея ннос ть ю,
на
этот
раз
приб а вил ись
другие:
мама ,
читавшая
мне
вслух,
пропускала
все
л юбов­
ные
сцены.
Вот
почему
те
странные
и змен ен ия,
которые
происходят
в
отношениях
между
мельничихой
и
мальчи­
ком
и
которые
объясняются
их
все
усиливающимся
вза­
имным
сердечным
влечением,
казались
мне
окута нн ым и
глубокой
тайной,
происхождение
которой
мне
доставля­
ло
удовольствие
искать
в
незнакомом
и
приятном
для
слуха
имени
Шампи,
которое
почему-то
окрашивало
в
мо­
ем
представлении
мальчика
в
пр е лес тный
ярко-алый
цвет .
Вообще
гово ря,
мама
была
ненадежная
чтица,
но
ес ли
она
обнаруживала
в
книге
неподдельное
чувство,
то
она
становилась
превосходной
чтицей
—
так
верен
и
пр ост
был
ее
т он,
так
красив
и
мя гок
был
звук
ее
го­
лоса.
Д аже
в
жизни ,
когда
не
произведения
искусства,-
а
жи вые
существа
умиляли
ее
или
восхищали,
с
какою
тр огат ельн ою
чуткостью
устраняла
она
из
своего
голоса,
движений,
речей
оттенок
жизнерадостности,
который
мог
причинить
б оль
ма т ери,
давно
п от ерявш ей
ребенка,
или
избегала
разговоров
о
п раз дни ках
и
г одов щи нах,
если
они
могли
напомнить
ст ар ику
о
его
почтенном
возрасте,
разговоров
о
хо зя йст ве,
ес ли
они
могли
показаться
скуч­
н ыми
молодому
ученому!
Равным
образом,
читая
Жо рж
Санд,
от
романов
которой
в еет
добротой
и
душевным
здо­
ровьем,—
а
бабу ш ка
внушила
маме,
что
это
само е
ва ж­
ное
в
жизни,
и
мне
лишь
значительно
позже
удалось
вну ­
ши ть
маме ,
что
в
к нигах
это
не
самое
в ажн ое,—
мама
сл едил а
за
те м,
чтобы
ее
чтение
бы ло
совершенно
с во­
бо дно
от
сюсюканья
и
неестественности,
которые
могли
бы
испортить
впечатление
от
мощного
речевого
потока,
и
в
каждую
фра зу
Жорж
Санд,
словно
написанную
для
ее
голоса
и,
ес ли
так
мож но
выразиться,
целиком
вм ещав ­
шуюся
в
регистре
ее
отзывчивости,
вкладывала
всю
с вою
в рожде н ную
мягкость,
всю
свою
душевную
щедрость.
Чтобы
верно
пр о изн ести
эти
фразы,
она
находила
в
себ е
ту
сердечность,
которой
они
обязаны
своим
возникнове­
ние м,
которая
их
пр о дикт ов ала,
но
которая
не
находит
себе
непосредственного
выражения
в
с лова х;
этой
сер­
дечностью
мама
одновременно
умеряла
груб ост ь
времен
глаголов,
сообщала
прошедшему
несовершенному
и
про­
шедшему
совершенному
ту
мягкость,
какая
ест ь
в
добро­
70


те,
ту
гру сть ,
ка кая
е сть
в
нежности,
связывала
фра зы
о дну
с
другой,
то
ускоряя,
то
замедляя
течение
слогов
вне
зависимости
от
их
количества,
и
придавала
фразам
ритмичность;
ей
удавалось
вдохнуть
в
заурядную
прозу
некое
по до бие
непрекращающейся
жиз ни
ч ув ств.
Совесть
пе рест ала
м еня
мучить;
мама
бы ла
со
мной,
и
я
весь
отдался
во
в ласть
ласковой
этой
н очи.
Я
со­
знавал,
что
т акая
но чь
повториться
не
может,
что
самое
сильное
мое
ж ел ание
—
чтобы
моя
мать
б ыла
со
мной,
пока
тянутся
тоскливые
ночные
ч асы
—
вступает
в
не­
примиримое
противоречие
с
жизненной
необходимостью
и
с
желаниями
всех
остальных
членов
семьи
и
что
се­
годня
мне
предоставлена
возможность
осуществить
его
только
в
в иде
особого
одолжения
и
исключения.
Завтра
я
опя ть
затоскую,
а
мама
уже
со
мной
не
останется.
Но
когда
тоска
проходила,
я
обыкновенно
пер еставал
понимать,
отчего
я
тосковал;
притом
завтрашний
ве чер
был
еще
дале ко;
я
внушал
себе,
что
у
м еня
еще
будет
время
что-нибудь
придумать,
хотя
это
время
ничего
не
могло
мне
д ать,
ибо
от
меня
ничто
не
зависело,—
дли­
тельность
промежутка
л ишь
подогревала
во
мне
н адеж ду
на
то,
что
препятствия
устранимы.
•♦»
Так
во т,
на
про тя же нии
д олго го
времени,
к огда
я
про­
сыпался
по
ночам
и
вновь
и
вновь
вспоминал
Комбре,
передо
мной
на
фо не
по лной
темноты
возникало
нечто
вр о­
де
освещенного
ве рт ик аль ного
разреза
—
так
вспышка
бенгальского
огня
или
электрический
фонарь
озаряют
и
выхватывают
из
мрака
отдельные
части
з дани я,
между
тем
как
все
остальное
окутано
тьмой:
на
д овольн о
шир о­
ком
пространстве
мне
г рези лась
маленькая
го ст иная,
с то­
лов ая,
начало
темной
аллеи,
откуда
появлялся
Сван,
не­
вольный
виновник
мо их
огорчений,
и
пе ре дняя,
где
я
делал
несколько
шагов
к
лестнице,
по
которой
мне
так
горько
бы ло
подниматься,—
ле с тница
п ред ста вляла
собой
единственную
и
притом
очень
узкую
поверхность
непра­
виль ной
пирамиды,
а
ее
вершиной
с лужи ла
моя
сп аль ня
со
стеклянной
дверью
в
коридорчик:
в
эту
дв ерь
ко
мне
вхо ди ла
мама;
словом,
то
бы ла
видимая
всегда
в
од ин
и
тот
же
ча с,
от гра ниче нная
от
всег о
окружающего,
высту­
п авшая
из
темноты
не изме нная
декорация
(вроде тех,
которые
вос пр оизвод я тся
на
первой
с тр анице
старых
пьес
71


в
изданиях,
предназначенных
для
провинциальных
теат­
ров),—
декорация
моего
ухо да
спать,
как
если
бы
весь
Комбре
со с тоял
из
двух
этажей
одного-единственного
до­
ма,
соединенных
узкой
лестничкой,
и
как
есл и
бы
там
вс е­
гда
было
сем ь
ча сов
вечера.
Понятно,
на
во пр ос,
б ыло
ли
еще
что-нибудь
в
Комбре
и
показывали
ли
там
ч асы
др у­
гое
время,
я
бы
о тве тил
утвердительно.
Но
это
уже
б ыло
бы
нап ря жен ие
памяти,
это
было
бы
мне
по дск азан о
рас­
судочной
памятью,
а
так
как
ее
св едени я
о
прошлом
не
дают
о
нем
представления,
то
у
м еня
не
б ыло
ни
ма лей­
шей
охот ы
думать
об
остальном
Комбре.
В
сущности,
он'
для
ме ня
умер.
Умер
навсегда?
В озмож но.
Во
всем
этом
мно го
случайного,
и
последняя
сл уч ай­
ность
—
смерть
—
часто
не
да ет
нам
дождаться
милостей,
коими
нас
о дел яет
такая
случайность,
как
па мят ь.
Я
нахожу
вполне
правдоподобным
кельтское
в еро ва­
ни е,
согласно
которому
души
тех ,
кого
мы
утратили,
становятся
пленницами
какой-либо
низшей
твари
—
жи­
вотного,
растения,
неодушевленного
предмета;
расстаем­
ся
же
мы
с
ними
вплоть
до
дня
—
для
многих
так
и
не
наступающего,—
когда
мы
подходим
к
дереву
или
когда
мы
ст ан овимс я
обладателями
предмета,
с луживше го
для
них
темницей.
Вот
тут-то
они
вздрагивают,
вот
тут-то
они
взывают
к
нам,
и
как
только
мы
их
узнаем,
ко л­
до вс тво
теряет
свою
силу.
Мы
выпускаем
их
на
свободу,
и
теперь
он и,
п об едив
с ме рть,
продолжают
жить
вместе
с
нами.
Так
же
обстоит
и
с
на шим
прошлым.
Пытаться
вос ­
кресить
его
—
напрасный
труд,
все
усилия
нашего
со­
з нания
тщетны.
П рош лое
находится
вне
пределов
его
до­
сягаемости,
в
какой-нибудь
ве щи
(в том ощущении,
какое
мы
от
нее
получаем), там,
где
мы
меньше
всего
ожида­
ли
его
обнаружить.
Най дем
ли
мы
эту
в ещь
при
жизни
или
так
и
не
найдем
—
это
чистая
случайность.
Уже
мн ого
лет
для
м еня
ниче го
не
существовало
в
Комбре,
к роме
подмостков
и
самой
драмы
мое го
отхода
ко
сну,
но
вот
в
о дин
из
зимних
д ней,
к огда
я
пришел
домой,
мать,
заметив,
что
я
прозяб,
предложила
мне
чаю,
хотя
обычно
я
его
не
пил.
Я
было
отказался,
но
потом,
сам
не
з наю
п оче му,
передумал.
Мама
велела
при­
нести
од но
из
тех
круглых,
пышных
бисквитных
пирож­
н ых,
формой
для
которых
как
бу дто
бы
служат
желобча­
тые
раковины
пластинчатожаберных
моллюсков.
Уд ру­
72


ченный
мрачным
сегодняшним
дн ем
и
ожиданием
безот­
радного
завтрашнего,
я
машинально
поднес
ко
рту
лож еч­
ку
чаю
с
кусочком
бисквита.
Но
как
только
чай
с
раз ­
моченными
в
нем
крошками
пирожного
коснулся
моего
н ёба,
я
вздрогнул:
во
мне
произошло
что-то
необыкно­
венное.
На
ме ня
внезапно
нахлынул
б е спр ичинный
во­
сторг.
Я,
как
влюбленный,
ср азу
стал
равнодушен
к
пре ­
вратностям
судьбы,
к
безобидным
ее
уд ара м,
к
радужной
быстролетности
жизни,
я
наполнился
каким-то
драгоцен­
ным
веществом;
вернее,
это
вещество
было
не
во
мне
—
я
сам
был
эт им
веществом.
Я
перестал
чу вст вова ть
себя
человеком
посредственным,
незаметным,
смертным.
Отку­
да
ко
мне
пришла
всемогущая
эта
ра дос ть?
Я
ощущал
связь
меж
нею
и
вкусом
чая
с
пирожным,
но
она
была
бесконечно
вы ше
этого
удовольствия,
она
бы ла
и ного
про­
исхождения.
Так
откуда
же
она
ко
мне
пришла?
Что
она
означает?
Как
ее
уд ержать ?
Я
пью
еще
о дну
ложку,
но
она
ниче го
не
прибавляет
к
тому,
что
мне
доставила
первая;
третья
действует
чуть-чуть
слаб ее
вт ор ой.
Надо
остановиться,
сил а
н апит ка
уже
не
та.
Ясно,
что
искомая
мн ою
истина
не
в
н ем,
а
во
мне.
Он
ее
пробудил,
но
ему
самому
она
не
известна,
он
способен
лишь
без
конца
повторять
ее,
все
н евн ятней
и
н евнятн ей ,
а
я,
соз нав ая
свое
бессилие
истолковать
выявление
этой
истины,
хочу,
по
крайней
мере,
еще
и.
еще
раз
обратиться
к
не му
с
во­
п рос ом,
хочу,
чт обы
действие
его
не
о сл абевало ,
чтобы
он
немедленно
пришел
мне
на
помощь
и
окончательно
все
разъяснил.
Я
ос та вляю
чашку
и
о бр ащаюсь
к
своему
ра­
зуму.
Найти
истину
должен
он.
Но
как?
Тягостная
нере­
шительность
сковывает
его
в сякий
раз,
как
он
чувствует,
что
вз ял
верх
над
самим
собой;
ведь
это
же
он,
иска­
тель,
и
ес ть
та
т емная
область,
в
которой
ему
над леж ит
искать
и
где
все
его
снаряжение
не
принесет
ему
ни
ма­
лейшей
пользы.
Иск ать ?
Нет,
не
только
—
творить!
Он
стоит
лицом
к
лицу
с
чем-то
т аким,
чего
еще
не
сущест­
вует
и
что
никт о,
как
он,
способен
осмыслить,
а
потом
озарить.
И
я
вновь
и
вновь
задаю
себе
во пр ос:
что
это
за
не­
понятное
со ст ояни е,
к отор ому
я
не
мо гу
д ать
никакого
ло-
гического
объяснения
и
которое
тем
не
менее
до
того
не­
сомненно,
до
т ого
блаженно,
до
того
ре а льно,
что
перед
ним
всякая
иная
реальность
ту ск неет?
Я
п ыт аюсь
вновь
вы зват ь
в
се бе
это
состояние.
Я
мысленно
возвращаюсь
к
тому
моменту,
к огда
я
пил
первую
ложечку
ча ю.
Я
ис­
73


пытываю
то
же
само е
состояние,
по
уже
без
прежней
све­
жести
восприятия.
Я
требую
от
ра зума,
что бы
он
сдел ал
еще
о дно
усилие
и
хот я
бы
на
миг
уд ер жал
уск ольза ю­
щее
ощущение.
Боясь,
как
бы
ничто
не
помешало
его
по­
рыву,
я
устраняю
все
преграды,
всякие
посторонние
мыс­
ли,
я
ограждаю
мой
слух
и
внимание
от
зву ко в,
проникаю­
щих
из
со сед ней
комнаты.
Когда
же
разум
у стает
от
тще тн ых
ус и лий,
я,
напротив,
подбиваю
его
на
отвлечения,
в
которых
только
что
ему
отк азыва л,
я
разрешаю
ему
ду­
мать
о
д ругом ,
разрешаю
набраться
сил
перед
высшим
их
напряжением.
Затем,
уже
во
второй
раз,
я
убираю
от1
не го
все
лишнее,
сызнова
приближаю
к
не му
еще
не
вы­
дохш ий ся
вк ус
первого
глотка
и
чувствую,
как
что-то
во
мне
вздрагивает,
сдвигается
с
места,
хочет
вынырнуть,
хочет
сняться
с
як оря
на
большой
глубине;
я
не
знаю,
что
это
такое,
но
оно
медленно
поднимается;
я
ощущаю
со­
противление
и
слышу
гул
преодоленных
п ростра нс тв.
То,
что
трепещет
внутри
меня,—
это,
конечно,
образ,
зрительное
впечатление:
неразрывно
связанное
со
вкусом*
ч ая,
оно
ст ара ется,
следом
за
ним,
всплыть
на
по вер х­
ность.
Но
оно
бьется
слишком
глубоко,
слишком
невнят­
но;
я
с
тр удом
различаю
неопределенный
отсвет,
в
кото­
ром
сл ивает ся
неуловимый
вихрь
мелькающих
передо
мной
цветов,
но
я
не
в
состоянии
разглядеть
фор му,
по­
просить
ее,
как
единственно
воз можн ого
истолкователя,
п ерев ести
мне
свидетельское
по казан ие
ее
с овре ме нника ,
ее
неразлучного
спутника
—
вкуса,
попросить
ее
пояснить
мн е,
о
каком
час тно м
с луча е,
о
каком
из
ис т екших
перио­
дов
времени
и дет
речь.
Достигнет
ли
это
воспоминание,
этот
миг
былого,
при­
тян утый
подобным
ему
мигом
из
такой
дал ь ней
дали,
всколыхнутый,
по д нятый
со
дна
м оей
души,—
достигнет
ли
он
светлого
поля
моего
сознания?
Не
ведаю.
Сейчас
я
ничего
уже
больше
не
чувствую,
мгновенье
останови­
лось,—
бы ть
может,
оно
опустилось
вновь;
кто
знает,
всплывет
ли
оно
еще
когда-нибудь
из
мр ака?
Мно го
раз
я
начинал
сызнова,
я
на кло ня лся
над
ним .
И
всякий
раз
малодушие,
отвлекающее
нас
от
трудного
д ела,
от
боль­
шого
начинания,
советовало
мне
бросить
это
занятие,
со­
вет о вало
пит ь
чай ,
не
думая
ни
о
чем,
кр оме
моих
’сего­
дняшних
огорчений
и
планов
на
завтра
—
ве дь
эту
жв ач­
ку
можно
пер ежевы в ать
без
конца.
И
вд руг
воспоминание
ожи ло.
То
был
вкус
ку со чка
б иск вита,
которым
в
Комбре
ка ждое
воскресное
утр о
(по
74


воскресеньям
я
до
начала
мессы
не
выходил
из
дому)
угощала
мен я,
ра з мочив
его
в
чаю
или
в
липовом
цвету,
тет я
Ле о ния,
когда
я
приходил
к
ней
поздороваться.
Са­
мый
вид
бисквитика
ничего
не
п роб уждал
во
мне
до
тех
п ор,
пока
я
его
не
попробовал;
бы ть
может,
оттого,
что
я
п отом
часто
видел
это
пирожное
на
полках
кондитерских,
но
не
ел,
его
образ
покинул
Комбре
и
слился
с
б олее
с ве­
ж ими
впечатлениями;
бы ть
может,
оттого,
что
ни
о дно
из
воспоминаний,
давным-давно
выпавших
из
па мят и,
не
воскресало,
все
они
рассыпались;
формы
—
в
том
числе
пирожные-раковинки,
ка ждой
своей
строгой
и
благочести­
вой
складочкой
будившие
остро
чувственное
восприя­
тие,—
погибли
ил и,
п огруже нн ые
в
сон,
ут ра тили
способ­
ность
распространяться,
благодаря
ко торо й
они
могли
бы
достигнуть
сознания.
Но
когда
от
далекого
прошлого
ни­
чего
уже
не
осталось,
когда
живые
существа
перемерли,
а
ве щи
разрушились,
только
запах
и
вку с,
более
хруп­
кие,
но
зато
более
живу чие ,
более
невещественные,
более
стойкие,
более
над ежны е,
долго
ещ е,
подобно
душам
умерших,
напоминают
о
себе,
надеются,
ждут,
и
он и,
эти
еле
ощути мы е
крохотки,
среди
развалин
несут
на
себе,
не
сгибаясь,
ог ромн ое
здание
воспоминанья.
И
как
только
я
вн овь
ощутил
вк ус
размоченного
в
ли­
повом
чаю
бисквита,
которым
меня
уг оща ла
тетя
(хотя
я
еще
не
понимал,
почему
меня
так
об рад ов ало
это
вос ­
поминание,
и
вынужден
был
надолго
отложить
разгадку),
в
то
же
мгновенье
старый
сер ый
дом
ф асадо м
на
улицу,
куда
выходили
ок на
тетиной
комнаты,
пристроился,
как
декорация,
к
флигельку
окнами
в
сад,
выстроенному
за
домом
для
моих
роди тел ей
(только этот обломок старины
и
жил
до
сих
пор
в
мое й
па мяти ). А стоило появиться до­
м у—и
я
уже
видел
городок,
каким
он
был
утром,
днем,
ве­
чером,
в
любую
погоду,
пло щад ь,
ку да
меня
водили
перед
за втра ком ,
улицы,
по
которым
я
ходил,
д алеки е
прогулки
в
ясную
погоду.
И,
как
в
японской
игре,
когда
в
фа рфо ро­
вую
чашку
с
водою
опускают
похожие
од ин
на
другой
клочки
бумаги
и
эти
к лочки
расправляются
в
в оде,
прини­
мают
определенные
очертания,
окрашиваются,
обнару­
живают
каж дый
свою
особенность,
становятся
цвет а ми,
зданиями,
осязаемыми
и
опознаваемыми
существами,
все
цветы
в
нашем
саду
и
в
парке
С вана,
кувшинки
Вивоны,
почтенные
жители
города,
их
дом ики ,
церковь
—
в есь
К омбре
и
его
окрестности,—
все,
что
и меет
ф орму
и
обл а­
д ает
плотностью—город
и
сады ,— в ып лыло
из
чаш ки
чаю.
75


Il
Из дал и,
на
расстоянии
десяти
миль,
когда,
подъез­
жая
на
Страстной
к
К омб ре,
мы
смотрели
из
окна
ваго­
на,
нам
ка за лось,
бу дто
г ород
состоит
только
из
церкви,
которая
в обра ла
его
в
себя,
которая
его
представляет,
которая
говорит
о
нем
и
от
его
имени
далям,
а
вблизи
—
бу дто
Комбре,
как
пастух
овец,
собирает
в
по ле,
на
ве т­
ру,
вокруг
своей
длинной
темной
мантии,
л епящ иеся
оди н
к
другому
дома
с
серыми
шерстистыми
спинами,
обнесен­
ные
пол уоб ва лившейс я
сре дн ев еков ой
стеной,
и
ее
безуп­
р ечная
линия
круга
придавала
сходство
Комбре
с
город­
ком
на
примитивном
рисунке.
Жить
в
Комбре
б ыло
неве­
село,
как
невеселы
были
его
улицы,
на
которых
стояли
построенные
из
местного
бурог о
камня
дома
с
к ры льцам и,
с
двускатными
крышами,
отбрасывавшими
длинные
тени,
и
с
такими
темными
к ом ната ми,
ч то,
как
только
на чинал о
см ер кать ся,
в
«залах»
приходилось
поднимать
зана­
вески,— улицы
с
торжественными
наз вани ям и
в
честь
св я­
тых
(некоторые из этих наименований связаны с историей
первых
владетелей
К о мбр е): улица Святого Илария,
ул и­
ца
Св ятог о
Иакова,
где
стоял
дом
мо ей
тетки,
улица
С вя­
той
Ильдегарды,
вдоль
которой
тянулся
ее
са д,
улица
Свят ого
Духа,
куда
выходила
боковая
садовая
кал итка.
Улицы
эти
ж ивут
в
таком
глухом
та йник е
моей
памяти,
расписанном
в
цве та,
сто ль
отличные
от
ок р ашиваю щих
для
ме ня
мир
теперь,
что,
по
пр авде
говоря,
в се .они
вместе
с
церковью,
возвышавшейся
на
площади,
представляются
мне
менее
реальными,
чем
картины
в
волшебном
ф она ре,
и
по
временам
у
м еня
возникает
ощущение,
что
еще
раз
перейти
улицу
Свято го
Илария
или
снять
комнату
на
Птичьей
улице
в
старой
гостинице
«Подстреленная пти­
ц а», из подвальных окон которой вырывался кухонный
чад,
изредка
все
еще
поднимающийся
во
мне
такими
же
горячими
клубами,—
что
это
бы ло
бы
для
меня
еще
более
чудесным
и
сверхъестественным
соприкосновением
с
по­
тусторонним
миром,
чем
знакомство
с
Го ло
или
беседы
с
Ж е невьев ой
Бр абант ско й.
Кузина
мое го
дед а,
моя
двоюродная
бабу ш ка,
у
кото­
рой
мы
гостили,
бы ла
матерью
тети
Леонии,
после
смерти
своего
му жа,
дя ди
О кта ва,
не
пож ела вше й
р асстат ься
сн а чала
с
Комбре,
зате м
—
со
своим
домом
в
Комбре,
за­
тем
—
со
своей
комнатой,
а
п отом
уже
не
рас ст ав ав шей­
ся
со
своей
постелью,
к
нам
не
«спускавшейся», погружен ­
76


ной
в
неопределенное
состояние
тоски,
физической
слабо­
сти,
недомогания,
навязчивых
идей
и
богомольности.
Ее
комнаты
выходили
окнами
на
улицу
Свят ого
И ак ова,
упи­
равшуюся
вд али
в
Б ольш ой
луг
(названный так в отличие
от
Малого
луг а,
зе ле невше го
по сред и
г орода ,
на
пере­
крестке
тр ех
ули ц ); эти одинаковые,
сероватые
комнаты
с
тремя
высокими
песчаниковыми
ступенями
чуть
ли
не
перед
каждой
дверью
напоминали
углубления,
п род елан­
ные
в
скале
резчиком
го т ич еских
изображений,
з адума в­
шим
высечь
рождественские
ясл и
или
же
Голгофу.
В
су щ­
ности,
тет я
жи ла
в
д вух
с ме жных
комнатах:
по сле
з ав­
трака,
пока
проветривали
одну,
она
переходила
в
другую.
Такие
провинциальные
комнаты,
по до бно
ины м
воздуш­
ным
или
морским
пространствам,
освещенным
или
напо­
енным
благоуханием
мириад
невидимых
микроорганиз­
мов,
оч а ровываю т
нас
множеством
запахов,
и сточа ем ых
добродетелями,
мудростью,
привычками,
всей
ск ры той,
незримой,
насыщенной
и
высоконравственной
жизнью,
ко­
торой
пропитан
з десь
в озд ух;
запахов,
разумеется,
еще
не
ут ра тивших
свежести
и
примет
той
или
ино й
поры,
так
же
как
запахи
подгородной
деревни,
но
уже
до м ови­
т ых,
человечьих,
закупоренных,
представляющих
собой
чудесное,
про зр ачно е
желе,
искусно
приготовленное
из
сока
всевозможных
плодов,
переселившихся
из
сада
в
шкаф;
зап ахов
разных
времен
года,
но
уже
комнатных,
домашних,
смягчавших
колючесть
и нея
на
окнах
мягко­
стью
теплого
хлеба;
за па хов
праздных
и
вер ны х,
как
де­
ревенские
ч асы,
рассеянных
и
собранных,
беспечных
и
предусмотрительных,
бельевых,
утренних,
благочестивых,
наслаждающихся
покоем,
от
которого
становится
только
еще
тоскливее,
и
той
прозой
жизни,
которая
служит
бо­
гатейшим
источником
поэзии
для
того,
кто
п роходи т
сквозь
эти
запахи,
но
никогда
среди
них
не
жи л.
В
воз­
д ухе
эт их
комнат
был
разли т
тонкий
аром ат
т иш ины,
до
того
вкусной,
до
того
сочной,
что ,
п ри бли жаясь
к
не й,
я
не
мог
ее
не
предвкушать,
особенно
в
первые,
еще
хо­
лодные
па сх аль ные
утра,
когда
чутье
на
з апахи
Комбре
не
успело
у
ме ня
притупиться.
Я
шел
к
тете
поздоро­
ваться,
и
ме ня
пр ос или
чуточку
подождать
в
первой
ко м­
на те,
ку да
солнце,
еще
зи м нее,
заб ира лось
погреться
у
огня,
уже
разведенного
между
двумя
кирпичиками,
п ро­
питывавшего
всю
комнату
з апах ом
са жи
и
выз ывавш ег о
в
воображении
большую
деревенскую
пе чь
или
камин
в
замке,
около
которых
возникает
ж елан ие,
чтобы
за
окном
77


шел
дождь,
снег,
чтобы
разбушевались
все
с т ихии,
оттого
что
поэзия
зимнего
времени
придает
еще
больше
у юта
си­
дению
дома;
я
прохаживался
между
скамеечкой
и
обиты­
ми
ры тым
бархатом
креслами
с
вя заны ми
на кид ками
на
сп инка х,
а
меж ду
тем
огонь
выпекал,
словно
тест о,
ап­
петитные
зап ахи ,
от
которых
воздух
в
комнате
сг ущ ался
и
которые
уже
бродили
и
«поднимались»
под
де йств ием
влажной
и
пронизанной
солнечным
свет ом
утренней
св е­
жести,—
о^ онь
их
слоил,
под р ум янива л,
подбивал,
в зду­
в ал,
делал
невидимый,
но
осязаемый
провинциальный,
ог­
ромных
размеров,
слоеный
пирог,
и
я,
едв а
успев
отве^
д ать
более
пряных,
более
тонких,
более
привычных,
но
и
более
сухих
ароматов
буфета,
комода,
пестрых
обоев,
всякий
раз
с
неизъяснимой
жадностью
втягивал
сложный,
липкий,
приторный,
непонятный,
фруктовый
запах
выши­
того
цветами
покрывала.
В
со седн ей
комнате
сама
с
собой
вп олг олос а
б ес едо­
вала
тетя.
Она
всегда
го ворил а
довольно
тихо
—
ей
ка­
залось,
будто
у
нее
в
гол ове
что-то
разбилось,
что-то
бо л­
та ется
и,
е сли
она
будет
говорить
громко,
сдвинется,
с
места,
но
да же
если
она
бы ла
одна
в
комнате,
она
ни­
когда
д олго
не
молч ала ,—
она
полагала,
что
говорить
полезно
для
груди,
что
это
препятствует
застою
кров и
и
п омо гает
от
удуший
и
ст еснений;
пр итом ,
живя
в
полном
бе зде йств ии,
она
придавала
малейшим
своим
ощущ ен иям
огромное
значение;
она
сообщала
им
подвижность,
и
от
этого
ей
б ыло
трудно
таи ть
их
в
себе,—
вот
почему,
за
отсутствием
собеседника,
с
которым
она
мо гла
бы
ими
де­
литься,
она
рассказывала
о
них
са мой
себе
в
непрерыв­
ном
монологе,
я вля в шемся
для
нее
единственной
формой
де ятел ь нос ти.
К
несч аст ь ю,
привыкнув
мыслить
вслух,
она
не
всегда
обращала
в ниман ие,
нет
ли
кого-нибудь
в
комнате
ря дом,
и
я
часто
слышал,
как
она
го вор ила
себе:
«Нужно хорошенько запомнить,
что
я
не
сп ала». (Она
всем
старалась
внушить,
что
у
нее
бессонница,
и
это
на­
ходило
отражение
в
нашей,
о соб енно
почтительной,
мане­
ре
говорить
с
ней:
так ,
по
утрам
Фра нс уаза
не
приходи­
ла
«будить»
ее,
а
«входила»
к
ней;
когда
те те
хотелось
вздремнуть
днем,
то
говорили,
что
ей
хочется
«подумать»
или
«отдохнуть», а когда она проговаривалась: «Я Про­
снулась
от. ..», или: «Мне снилось,
ч то . ..», то красйела и
сейчас
же
заминала
ра з гово р.)
Мгновенье
спустя
я
входил
к
тете
и
целовался
с
н ей;
Франсуаза
заваривала
чай;
если
же
те тя
чувствовала
воз­
78


буждение,
то
просила
заварить
ей
в место
чаю
липового
цвету,
и
тогда
это
уже
бы ла
моя
обязанность
—
отсыпать
из
пакет ика
на
тар елку
липового
цвету,
который
над о
б ыло
п отом
заварить.
Стебельки
от
сухости
изогнулись
и
переплелись
в
причудливый
узор,
сквозь
который
видне­
лись
бледные
цветочки,
как
бы
ра з меще нные
и
располо­
женные
художником
в
наиболее
живописном
п о рядке.
Ли­
сточки,
л ибо
утратив,
либ о
и зм енив
форму,
приобрели
сходство
с
самыми
разнородными
предметами:
с
прозрач­
ным
к рылыш ком
мухи,
с
бел ой
оборотной
стороной
яр­
лычка,
с
лепестком
розы,—
но
только
перемешанными,
размельченными,
перевитыми,
как
бу дто
это
должно
бы­
ло
пойти
на
постройку
гнезда.
Очаровательная
расточи­
тельность
ап тек аря
сохранила
множество
мелких
ненуж­
ных
подробностей,
которые,
конечно,
пропали
бы
при
фабричном
изготовлении,
и
как
приятно
бы вает
встретить
в
к ниге
знакомую
фамилию,
так
отрадно
мне
б ыло
созна­
вать,
что
это
же
стебельки
настоящих
лип,
в роде
тех,
которые
я
видел
на
Вокзальной
улице,
изменившиеся
им енно
потому,
что
это
были
не
искусственные,
а
са­
мые
настоящие,
но
только
состарившиеся
стебельки.
И
так
как
ка ждое
новое
их
свойство
представляло
со­
бой
лишь
метаморфозу
прежнего,
то
в
серых
ша ри ках
я
узн а вал
нераспустившиеся
бутоны;
однако
наиболее
в ер­
ным
признаком
того,
что
эти
лепестки,
прежде
чем
на­
полнить
своим
цветом
пакетик,
пропитывали
своим
б ла­
гоуханием
весенние
ве чер а,
служил
мне
легкий
лунно-ро­
зовый
блеск
цветков,
выделявший
их
в
лом кой
чаще
ст еб­
лей,
с
которых
они
с ве шива лись
золотистыми
розочками,
и
отделявший
часть
де рева ,
которая
бы ла
обсыпана
ц ве­
том,
от
«необсыпанной»,—
так
луч
св ета,
падающий
на
стену,
у каз ывает,
где
была
стершаяся
фреска.
Их
цвет
все
еще
напоминал
розов ое
пламя
свечи,
но
только
до­
горающее,
гаснущее,
ибо
и
жизнь
их
уб ыв ала,
как
уб ы­
ва ет
свеча,
ибо
это
были
их
сумерки.
Немн ог о
погодя
тетя
могла
уже
размочить
бисквитик
в
кипящем
н асто е,
который
она
любила,
потому
что
от
не го
пахло
палым
листом
или
увядшим
цветком,
и
когда
бисквитик
стано­
вился
мяг ки м,
она
протягивала
мне
кусочек.
К
тетиной
к рова ти
б ыли
придвинуты
большой
ж ел­
тый,
лимонного
д ерева ,
к омод
и
стол,
служивший
одно­
временно
домашней
ап течко й
и
престолом:
здесь,
подле
статуэтки
божьей
матери
и
бутылки
виш и-сел ест ен,
ле­
жа ли
б огосл уж ебн ые
книги
и
рецепты
—
все,
что
нужно
79


для
того,
чтобы,
не
в став ая
с
по ст ели,
соблюдать
и
устав
и
режим,
чтобы
не
пропускать
ни
приема
пе псина,
ни
на­
ча ла
вечерни.
Кровать
стояла
у
окна,
так
что
ул ица
была
у
тети
пер ед
г лазам и,
и
от
скуки
она,
по
примеру
пер ­
си дск их
принцев,
с
утра
до
вечера
читала
на
этой
у лице
всегда
одну
и
ту
же
незабвенную
комбрейскую
хронику,
а
затем
обсуждала
ее
с
Франсуазой.
Не
проходило
и
пя ти
минут,
как
тетя,
б оясь,
что
я
ее
утомлю,
отсылала
мен я.
Она
подставляла
мне
у нылый
с вой
лоб,
бледный
и
увядший,
на
который
в
этот
р анний
час
еще
не
были
начесаны
н акладны е
волосы
и
сквозь
ко­
жу
которого,
словно
ши пы
тернового
венца
или
бусинки
четок,
проглядывали
кости. «Ну,
м илое
дитя,
иди ,—
гово­
рила
она,—
пор а
готовиться
к
мессе.
Если
ты
встретишь
внизу
Франсуазу,
то
ск ажи
ей,
чтобы
она
не
о чень
долго
с
ва ми
возилась,
пусть
скорее
и дет
сю да
—
мало
ли
что
мне
может
п она доби ть ся».
Фра н суаза
мно го
лет
жил а
у
тети
в
пр ислу гах
и
то гда
еще
не
подозревала,
что
скоро
со всем
перейдет
к
н ам,
но,
пока
мы
тут
гостили,
она
не
очень
за боти лас ь
о
тете.
Во
времена
моего
дет ст ва,
когда
тетя
Леония
еще
жила
зиму
в
Париже
у
св оей
матери
и
в
Комбре
мы
не
е зд или,
я
так
плохо
зн ал
Фр ан суазу ,
что
на
Новый
год
мама,
прежде
чем
войти
к
мое й
двоюродной
бабушке,
совала
мне
в
руку
пя тифра нко вую
монету
и
гов о ри ла : «Смотри не ошибись .
Не
давай,
пока
я
не
ск ажу: «Здравствуй,
Ф ра нсуаз а»;
я
тут
же
дотронусь
до
твоего
пл еч а».
Стоило
мне
войти
в
темную
тетину
переднюю,
как
в
сумраке
под
оборками
туго
накрахмаленного,
ослепительной
белизны,
чепчика,
такого
хрупкого,
точно
он
был
сделан
из
л еденца ,
кон ­
центрическими
кругами
р асхо ди лась
улыбка
заблаговре­
менной
признательности.
Это
Ф ра нсу аза,
словно
статуя
с вятой
в
ниш е,
неподвижно
стояла
в
проеме
дверки
в
ко­
ридор.
Когда
наш
глаз
при выка л
к
этому
церковному
по­
лумраку,
мы
различали
на
ее
лице
бескорыстную
любовь
к
человечеству
и
умильную
почтительность
к
высшим
кл асса м,
которую
п робужда ла
в
лучших
уголках
ее
сер д­
ца
надежда
на
но вог о дний
п одарок .
Мам а
больно
щипа ла
м еня
за
руку
и
громко
го вори ла : «Здравствуй,
Фра нсуа­
за !» При этом знаке пальцы мои разжимались,
и
за
моне­
той
хоть
и
робко,
а
все
же
тянулась
рука.
Но
с
тех
п ор,
как
мы
ста ли
ездить
в
К омб ре,
вс ех
ближе
бы ла
мне
там
Фра нс уаза;
мы
были
ее
любимцами,
она,—
по
крайней
мере,
первые
годы,—
ис пыты вала
к
нам
такое
же
глубо­
80


кое
почтение,
как
и
к
тете,
а
сверх
того,
жи вую
приязнь,
потому
что
мы
не
просто
имели
честь
б ыть
чл ен ами
семьи
(к тем невидимым узам,
коими
св яз ывает
родственников
кровь,
Фран с уаза
от нос илас ь
с
не
меньшим
благоговени­
ем,
чем
древнегреческие
т ра гик и),—
то
обстоятельство,
что
мы
не
б ыли
постоянными
господами
Франсуазы,
п рид авало
нам
в
ее
глазах
особое
очарование.
Вот
почему,
к огда
мы
приезжали
перед
Пасхой,
она
так
радостно
нас
встречала
и
оха ла
по
поводу
того,
что
теплая
погода
еще
не
наступила,—
в
день
нашего
при­
езда
час то
дул
ле д яной
ветер,—
а
мама
рас сп ра шив ала
Франсуазу
об
ее
доче ри
и
племянниках,
с лавны й
ли
у
нее
вну к,
куда
его
собираются
определить
и
похож
ли
он
на
бабушку.
Когда
же
мама
и
Франсуаза
оставались
вдво­
ем,
мама,
зн ав шая,
что
Фра нс уаза
все
еще
оп ла­
к ивает
своих
давны м - давно
умерших
родителей,
уча ст­
ли во
заговаривала
о
них
и
ин тер есов алась
мелочами
их
жизни.
Она
догадывалась,
что
Франсуаза
не
любит
своего
зя­
тя
и
что
он
портит
ей
удовольствие
побывать
у
дочери,
потому
что
при
нем
они
с
дочкой
не
могут
говорить
по
душам.
Вот
почему,
когда
Франсуаза
со бир ал ась
к
ним,
за
несколько
миль
от
Комбре,
мама
спрашивала
ее
с
у л ы бк о й: «Франсуаза!
Е сли
Жю л ьену
надо
будет
уйт и
и
вы
с
Маргаритой
на
целый
день
останетесь
вдвоем,
то,
как
это
ни
печально,
вы
с
эт им
примиритесь?» А Фран­
су аза
отвечала
ей
на
это,
сме яс ь : «Вы все насквозь
вид ит е;
вы
еще
хуже,
чем
икс-лучи
(она произносила
«икс»
подчеркнуто
затрудненно,
с
насмешливой
улы бкой ,
что
вот-де
она,
н евежд а,
употребляет
такие
мудреные
слова ),—
их
сю да
приносили
для
госпожи
Октав,
они
ви­
дят
все,
что
у
вас
в
се рдц е»,—
и,
смущенная
тем ,
что
ей
уделили
в ним ание,
а
бы ть
может,
боясь
ра сп лака ться ,
ис чез ала;
мама
первая
да ла
ей
почувствовать
приятное
волнение
от
того,
что
ее
жизнь,
ее
крестьянские
рад ости
и
горести
могу т
представлять
интерес,
могут
кого-то
еще,
кроме
нее
самой,
веселить
или
печалить.
Тет я
мирилась
с
тем ,
что ,
пока
мы
у
нее
гостили,
Фра нс уаза
бы ла
не
все­
ц ело
в
ее
ра с пор яже нии:
она
знала,
как
высоко
це нит
моя
мать
услуги
эт ой
толковой
и
расторопной
служанки,
с толь
же
миловидной
в
кухне,
в
п ять
час ов
утра,
к огда
на
ней
был
чепчик
с
застывшими,
ослепительной
белизны,
словно
фарфоровыми,
скл адками ,
как
и
перед
уходом
к
обедне;
81


этой
мастерицы
на
все
руки,
работавшей
как
во л,
н еза­
виси мо
от
самочувствия,
всякое
дело
дел авш ей
спо к ойно
и
так ,
что
оно
у
нее
выходило
словно
само
собой;
един­
ственной
из
тетиных
служанок,
которая,
если
ма ма
проси­
ла
горячей
во ды
или
черного
кофе,
подавала
действи­
тельно
самый
настоящий
кипяток;
она
принадлежала
к
числу
тех
слуг,
которые
с
первого
взгляда
производят
на
постороннего
самое
невыгодное
впечатление
—
бы ть
мо­
же т,
потому,
что
они
и
не
стараются
понравиться
и
не
проявляют
угодливости,
так
как
нисколько
в
этом
посто­
роннем
человеке
не
нуждаются
и
отлично
понимают,
что.
хозяев а
скорее
перестанут
принимать
е го,
чем
рассчита­
ют
их,—
и
которыми
зато
особенно
д орож ат
господа,
ибо
они
уже
испытали
их
способности,
а
ес ть
ли
у
них
в неш­
ний
лос к,
умеют
ли
они
вкрадчиво
изъясняться,
что
вс ег­
да
так
располагает
к
се бе
посетителя,
но
часто
п рик ры­
в ает
безн адежну ю
никчемность,—
до
этого
хозяевам
ни­
какого
дела
н ет.
Почти
не
бы ло
такого
с луча я,
чтобы,
когда
Фра н­
суаза,
позаботившись
о
мои х
ро ди те лях,
в
первый
раз
поднималась
к
те те
д ать
ей
пепсину
и
спросить,
чего
она
хочет
к
завтраку,
тетя
не
поинтересовалась
ее
мнением
и
не
попросила
объяснить
какое-нибудь
ва ж­
ное
событие:
—
Мо жете
себе
представить,
Фра нсуаза:
го спо жа
Гу-
пи ль
зашла
за
своей
сестрой
и
з адер жал ась
больше
чем
на
четверть
часа.
Есл и
она
еще
и
по
д ороге
замешкает­
ся,
то
я
не
удивлюсь,
ес ли
она
не
поспеет
к
возношению.
—
.Очень может быть!
—
отвечала
Франсуаза.
—
Если
б
вы
пр ишли
на
п ять
минут
ра ньше ,
Франсу­
аз а,
вы
бы
увидели
госпожу
Эмбер:
она
не сла
спаржу
вдвое
крупней,
чем
у
тет уш ки
Кало;
раз узн ай те
у
ее
кухарки,
где
она
покупает
сп арж у.
В
эт ом
году
вы
по­
дае те
нам
спаржу
под
всеми
соус ами ,
так
уж
постарай­
тес ь
для
гостей.
—
Я
уверена,
что
она
покупает
спаржу
у
священни­
к а,—
замечала
Ф ран суаз а.
—
Да
что
вы,
Франсуаза!
—
пожав
плечами,
возража­
ла
тетя.
—
У
священника!
Вы
прекрасно
з нает е,
что
у
с вя­
ще нни ка
дрянная,
мелкая
сп арж он ка.
А
я
вам
говорю,
что
эта
спаржа
толщиною
в
руку.
Ну,
конечно,
не
в
вашу,
а
в
мою
н есчастн у ю
руку,
которая
за
э тот
год
стала
еще
тоньше...
Франсуаза!
Вы
не
с лыха ли
этого
трезвона,
от
которого
у
меня
голова
ра ска лыв ае тся?
82


—
Нет,
госпожа
Октав.
—
Благодарите
бога,
моя
милая,
что
у
вас
такая
к реп кая
гол ов а.
Это
Маглон
заходила
за
док тором
Пи п-
ро.
Он
только
что
вышел
с
ней,
и
они
свернули
на
Птичью.
Верно,
кто - нибу дь
из
детей
заб олел.
—
Ах,
бо же
мой!
—
в здых ала
Фра нсуаза.
Она
не
мог­
ла
слышать,
что
случилось
несчастье
д аже
с
незнакомы­
ми
людьми,
хотя
бы
на
краю
света,
без
того,
чтобы
не
по­
охать.
—
Франсуаза!
По
ком
это
звонил
колокол?
Ах,
боже
милостивый,
да
это
по
госпоже
Ру ссо!
Я
со всем
забыла,
что
она
прошлой
ночью
скончалась.
Ск оро
отец
небесный
и
по
мою
душу
пошлет.
После
смерти
бедно г о
Октава
с
мое й
головой
творится
что-то
неладное...
Да,
но
я
вас
за­
держиваю,
миленькая.
—
Нет,
не т,
госпожа
Октав,
мое
время
со всем
уж
не
так
дорого
—
мы
за
не го
денег
не
платим.
Пойду
только
погляжу,
не
погасла
ли
плита.
Так
Фра нсу аза
с
те тей
на
утре нн ем
совещании
об­
су жда ли
первые
события
дня .
Но
иногда
происходили
со­
бытия
столь
таинственные
и
столь
ва жны е,
что
тетя
не
могла
до жд ать ся,
когда
Франсуаза
к
ней
поднимется,
и
тогда
на
в есь
дом
че тыре
раз а
подряд
оглушительно
зв о­
нил
ее
колокольчик.
—
Госпожа
Октав!
Да
ве дь
еще
ра но
принимать
пе п­
с ин,—
го вор ила
Франсуаза.—
Или
у
вас
слабость?
—
Да
не т,
Франсуаза,—
отвечала
те тя.
—
А
впрочем,
да.
Вы
же
знаете,
что
у
м еня
теперь
почти
все
время
слабость.
Одн аж ды
я,
вро де
госпожи
Руссо,
не
успею
опомниться,
как
п ер ейду
в
мир
иной,
но
позвонила
я
не
поэтому.
Вы
не
поверите:
я
только
что
ви дел а,
как
вот
вас
се йчас
ви жу,
госпожу
Гупиль
с
девочкой,
кото­
рую
я
не
з наю!
Сбегайте,
купите
со ли
на
два
су
у
К амю.
Теодор
не
может
не
знать,
кто
это .
—
Да
эт о,
наверно,
дочка
Пюпена,—
отвечала
Фра н­
суаза:
сегодня
она
уже
два
раз а
бы ла
у
Камю,
а
потому
дала
объяснение
не за ме длит ел ьно.
—
Доч ка
Пюпена!
Фра нс уаза,
ми лая,
что
вы
говори­
те?
Неу ж ели
я
бы
ее
не
узнала?
—
Да
я
не
про
вз рос лую
дочку
говорю,
го спо жа
Ок­
тав, ä про девочку
—
про
ту,
что
учится
в
пансионе
в
Жуй.
По-моему,
я
ее
нынче
утром
вид ела .
—
Ну,
мож ет
быть,—
со гл аш алась
тетя.—
Значит,
она
приехала
на
праздники.
Да,
к оне чно!
В
таком
случае
83


нет
смысла
и
узнавать
—
она
не
могла
не
приехать
на
праздники.
Мы
се йчас
увидим,
как
госпожа
Сазра
позво­
нит
к
сестре,
когда
придет
к
ней
завтракать.
Непремен­
но
у видим !
Только
что
м имо
нас
прошел
мальчик
с
тортом
от
Галопена!
Вот
увидите:
это
торт
для
госпожи
Гу пиль.
—
Раз
у
госпожи
Гупиль
нынче
гости,
то
вы,
госпожа
Октав,
скоро
увидите,
как
все
ее
знакомые
пойдут
к
ней
завтракать,
ведь
сейчас
со всем
не
так
райо,—
гово ри ла
Фра нс уаза;
ей
самой
пора
было
готовить
завтрак,
и
она
радовалась,
что
у
тети
впереди
развлечение.
—
Но
не
раньше
полудня!
—
покорно
замечала
тетя,
посмотрев
на
ч асы
тревожным
и
вместе
с
тем
беглым
взглядом,
а
то
как
бы
Фра нс уаза
не
подумала,
что
она,
ушедшая
от
мира,
н аходи т,
однако,
особое
удовольствие
в
т ом,
чтобы
удостовериться,
крго
г -жа
Гупиль
п озвала
завтракать,
хотя,
к
сожалению,
ей,
г- же
Ок тав,
придется
ждать
больше
часу.
—
И
это
как
раз
совпадет
с
моим
за в­
тр ак ом!
—
об ра щаясь
к
се бе
самой,
добавила
она
вполго­
лоса.
Зав т рак
доставлял
ей
такое
большое
развлечение,
что
д руго го
ей
уже
в
то
время
не
требовалось.
—
Так
вы
не
заб удете
подать
мне
молочную
яичницу
на
мелкой
та­
релке?
—
Мелкие
тарелки
б ыли
разрисованы,
и
тетя
с
не­
изменным
любопытством
ра ссм атри ва ла
из об раж енную
на
та релке
сказку .
Она
надевала
очки,
прочитывала:
«Али-Б аба
и
сорок
раз бойн ик ов», «Аладдин и волшебная
лампа»
—
и
с
улыбкой
пр иг о вари вал а: «Прелестно,
пр е­
лестно».
—
Так
сходить,
что
ли,
к
Камю?.. —
предлагала
Фран­
суаза,
убедившись,
что
те тя
отдумала
посылать
ее
туда.
—
Да
нет,
не
нужно,
это,
конечно,
дочка
Пюпена...
Мне
очень
ж аль,
милая
Фран суаза,
что
я
заставила
вас
из-за
такой
безделицы
подниматься
ко
мн е.
Но
тетя
прекрасно
знала,
что
не
из-за
безделицы
зв о­
нила
она
Франсуазе,—
в
Комбре
«неизвестная особа»
бы­
ла
стол ь
же
баснословна,
как
мифологическое
божество;
в
самом
деле,
старожилы
не
помнили
такого
случая,
что­
бы,
после
того
как
на
улице
С вят ого
Духа
или
на
п ло­
щади
появлялось
пугающее
видение,
тщ ате льн ая
развед­
ка
в
конце
концов
не
св ела
сказочное
существо
до
раз ­
меров
«известной особы», известной лично или полохр-
дившим
сведениям
о
том,
какое
положение
занимает
она
в
обществе
и
в
каком
состоит
родстве
с
кем-либо
из
комбрейцев.
Это
мог
быть
сын
г-ж и
Сотой,
отбывший
во­
инс кую
повинность,
или
племянница
аббата
П ер дро,
вы­
84


шедшая
из
мо на с тыря,
или
бр ат
священника,
податной
инспектор
в
Шатодене,
то
ли
вышедший
в
отставку,
то
ли
приехавший
сю да
на
праздники.
Ког да
их
видели
впер­
вые,
то
приходили
в
волнение
от
одной
мысли,
что
в
Комбре
появились
незнакомые
л ица,
хотя
их
просто
ср а­
зу
не
узнали
и
не
установили,
кто
это.
А
между
тем
когда
еще
г-жа
Сотой
и
священник
пр еду пре ждал и,
что
жд ут
«гостей»! После вечерней прогулки я обыкновенно
по дним ал ся
к
те те
ра сск азать,
кого
мы
в стре тил и,
и,
если
я
им ел
неосторожность
проговориться,
что
ок оло
-Старого
моста
деду шка
не
узнал
какого-то
мужчину,
тетя
во скли цал а: «Чтобы дедушка кого- то
не
узнал?
Так
я
те­
бе
и
п ов ер ил а!» Все же она бывала слегка взволнована
эт им
из вестие м ,
ей
хотелось,
что бы
на
сердце
у
нее
было
спокойно,
и
она
призывала
д ед уш ку. «Кого это вы,
д ядя,
встретили
у
Старого
моста?
Вы
его
не
знаете?»—«Как
же
не
знать!
—
отвечал
дедушка.
—
Да
это
Проспер,
брат
садо вни ка
госпожи
Буйбеф». — «Ах,
вот
это
кто!»—
го­
ворила
успокоенная,
но
все
еще
с
ле гкой
к рас кой
на
лице
те тя;
пожав
плечами,
она
добавляла
с
насмешливой
улыб­
к ой: «А он мне сказал,
бу дто
вы
встретили
нез нако м о­
г о!» И тут мне советовали быть в другой раз осторожнее
и
не
тревожить
тетю
и
ничего
не
г ов орить
ей,
не
подумав.
В
Комбре
всех
так
хорошо
знали,
и
животных
и
людей,
что
есл и
тете
случайно
по п адал ась
на
глаза
«незнакомая»
со бак а,
то
она
уже
не
мо гла
ни
о
чем
думать,
кроме
эт ой
соб аки,
и
посвящала
загадочному
этому
событию
свои
индуктивные
способности
и
с вои
досуги.
—
Эт о,
должно
быть,
со бака
госпожи
Сазра,—
гов о­
ри ла
Франсуаза
не
очень
уверенным
тоном,
только
с
ц елью
успокоить
тетю
—
чт обы
она
«не ломала себе го ­
лову».
—
Да
что
я,
не
знаю
собаки
г оспо жи
Сазра?
—
воз­
ра жала
тетя,
критический
ум
которой
не
мог
так
легко
допустить
какой-либо
факт.
—
А,
так
э то,
верно,
нова я
собака
Галопена
—
он
ее
из
Лизье
привез!
—
Ну,
может
быть.
•
—
Видать,
ласковая
со бачо нк а,—
п род олжала
Фран­
су аза,
получившая
эти
св еде ния
от
Теодора,—
умна,
как
че ло век,
всегда
весел ая,
всегда
приветливая,
что-то
в
ней
ес ть
такое
милое!
Что бы
т акая
м ален ькая
со бачк а
б ыла
так
хорошо
воспитана
—
это
просто
редкость...
Госпожа
Октав!
Мне
нужно
идти,
некогда
мне
разговоры
разгова­
85


ри ва ть,
ведь
уж
скоро
десять,
а
плита
еще
не
затоплена,
а
мне
еще
спаржу
на до
по чис ти ть.
—
К ак,
опя ть
сп а ржа?
Вы,
Фран суаза,
в
этом
году
просто
помешались
на
спарже,
н аши
парижане
скоро
смот реть
на
нее
не
захотят!
—
Да
нет,
го спо жа
Октав,
они
ее
любят.
Они
придут
из
церкви
с
хорошим
аппетитом
и
пальчики
об ли жут.
—
Но
они
се йчас
уже
в
ц ерк ви.
Не
теряйте
зря
в ре­
ме ни.
Идите
готовьте
за втра к.
По ка
тетя
беседо ва ла
с
Франсуазой,
я
с
мо ими
роди­
телями
бы вал
у
о бедни .
Как
я
любил
на шу
церковь,
каю
отчетливо
пр едста вля ю
ее
се бе
и
сейчас!
Ее
ветхая
па­
перть,
почерневшая,
дырявая,
как
шумовка,
покосилась,
в
ее
уг лах
образовались
вп адины
(так же как и на чаше
со
с вятой
водой,
к
которой
она
яодводила), словно лег­
кое
прикосновение
одежды
крестьянок,
входивших
в
храм,
их
робких
па льце в,
к отор ые
они
погружали
в
св я­
тую
воду,
могло
от
многовекового
повторения
приобрести
ра з рушит ель ную
силу,
могло
продавить
камен ь
и
прове­
сти
на
нем
бороз ды,
вроде
тех ,
что
оставляют
на
при­
дорожной
тумбе
к о леса,
ежедневно
заде ва ющие
за
нее!
Надг р обны е
плиты,
под
которыми
б лаго род ный
пра х
по­
хороненных
здесь
комбрейских
аббатов
об разо вы вал
как
бы
духовное
возвышение
для
клироса,
уже
не
являли
со­
бой
косную
и
грубую
материю,
ибо
время
размягчило
их,
и
он и,
словно
мед,
выт ек ли
за
пределы
св оей
четырех-
угольности:
одни,
хлынув
золотистой
волной,
увл е кли
за
собою
р азу кр ашенн ые
цве та ми
готические
буквицы
и
за­
т опили
белые
фиалки
мраморного
пола;
д руги е,
наоборот,
укоротились,
сжав
и
без
того
краткую
эллиптическую
ла­
т инск ую
надпись,
сооб щи в
еще
большую
прихотливость
расположению
мелких
литер,
сблизив
две
буквы
к ако го-
нибудь
слова,
а
прочие
сверх
всякой
меры
ра з двинув.
Витражи
никогда
так
не
переливались,
как
в
те
дни ,
когда
солнца
почти
не
было,
и,
если
наружи
хмури л ось ,
вы
могли
ручаться,
что
в
церкви
с ве тло;
о дно
из
окон
сплошь
за полн яла
собой
фигу ра,
похожая
на
к арто чн ого
короля,
жившая
в
в ышин е,
п оД1
сводом,
между
небом
и
землей,
и
в
будничный
полдень,
после
того
как
служба
уже
отошла,
в
о дну
из
тех
редких
минут,
когда
церковь,
проветренная,
сво бо дная ,
менее
строгая,
чем
о бы чно,
пышная,
с
солнечными
пят нам и
на
богатом
своем
убран­
стве,
имела
п очти
жило й
в ид,
вроде
зал ы
со
скульптура­
ми
и
цветными
стеклами
в
особ няке ,
отделанном
под
80


с тиль
средневековья,
косой
синий
свет
вит ра жа
озарял
г- жу
Сазра,
на
о дно
м гно вение
преклонившую
колени
и
поставившую
на
ближайшую
скамейку
перевязанную
крест-накрест
к ороб ку
печенья,
которую
она
только
что
купила
в
кондитерской
напротив
и
несл а
домой
к
завтра­
ку;
на
друг ом
окне
го ра
розового
снега,
у
подножья
ко­
торой
происходило
ср аж ение,
словно
зам орозила
самые
ст екла,
нал ипл а
на
них
мутной
своей
крупой,
превратила
витраж
в
ок но
с
наледью,
освещенной
некоей
зарей
(вне
вс яко го
сомнения,
той
самой,
что
обагряла
запрестольный
об раз
кр асками
такой
свежести,
что
ка за лось,
бу дто
они
всег о
лишь
на
миг
наложены
проникшим
и звне
отсветом,
готовым
вот-вот
померкнуть,
а
не
н авсегда
прикреплены
к
камню);ивсеокнабылидотоговетхие,
что
там
и
сям
проступала
их
серебристая
древность,
ис крив шая ся
пылью
столетий
и
выставлявшая
напоказ
лоснящуюся
и
из нош енну ю
до
последней
нит ки
основу
их
нежного
ст ек­
ля нно го
ковра.
О дно
высокое
окно
б ыло
р аздел ено
на
множество
п рям оу гольн ых
окошечек,
главным
об разом—
синих,
похожих
на
целую
колоду
карт.разложенную.чтобы
позабавить
короля
Карла
VI; быть может,
по
не му
ск оль­
зил
со лнеч ный
луч,
а
бы ть
может,
мой
взгляд,
пе ребег ав ­
ший
со
стекла
на
стекло,
то
гасил,
то
вновь
разжигал
движ ущ ийс я,
самоцветами
пе ре лива вшийс я
п ожар,
но
только
мгновенье
спустя
оно
все
уже
блестело
изменчи­
вым
бл еско м
павлиньего
хво ст а,
а
затем
к олых алос ь,
с труи лось
и
фантастическим
огненным
ливнем
низверга­
ло сь
с
высоты
мр ачны х
скалистых
сводов,
ст екало
по
влажным
ст ен ам,
и
я
шел
за
мои ми
родителями,
д ер жав­
шими
в
рук ах
молитвенники,
словно
не
в
глубине
ц ер­
ковного
придела,
а
в
глубине
пещеры,
пе ре ли вавшей
причудливыми
ста лакти там и ;
еще
мгновение
—
и
стеклян­
ные
ромбики
приобретали
глубокую
п ро зрач нос ть,
не­
бь ющу юся
прочность
сапфиров,
усыпавших
огромный
на­
персный
крест,
а
за
ними
угадывалась
еще
более,
чем
все
эти
сокровища,
ра дов ав шая
глаз
мимолетная
улыбка
с олнца ;
ее
так
же
л егко
было
отл и чить
в
той
мягкой
го­
лу бой
волне,
которой
она
о мыва ла
эти
самоцветы,
как
на
камн ях
мостовой,
как
на
соломе,
вал я вш ейся
на
базар­
ной
площади;
и
д аже
в
первые
воскресенья,
которые
мы
з десь
проводили,
приехав
перед
Пасхой,
когда
зем ля
бы­
ла
еще
го ла
и
черна,
улыбка
солнца
утешала
м еня
тем,
что
испещряла
ослепительный
золотистый
ковер
ви т­
ра жей
стеклянными
н езабу дк ами,
как
она
испещряла
87


его
в
дал еку ю
весну
времени
наследников
Людовика
Святого.
Два
гобелена
и зоб ражали
в енчани е
Есфири
на
царст­
во
(по традиции,
Артаксерксу
б ыли
приданы
черты
одно­
го
из
фр анцуз ских
королей,
а
Есфири
—
пр инцессы
Г ер-
мантской,
в
которую
король
был
вл ю бл ен), и оттого,
что
краски
ра сп лыли сь,
фигуры
приобрели
особую
вырази­
тельность,
рельефность,
вы сту пили
в
и ном
о свещени и:
ро­
зов ая
краска
на
губах
Есфири
чуть-чуть
перешла
за
их
очертания;
на
ее
одежду
желтая
кр аска
б ыла
по лож ена
так
обильно,
так
гус то,
что
о дежда
от
этого
каза лась
пло т ной
и
ре зко
выделялась
на
потускневшем
фоне.
А
зе­
ле нь
на
деревьях,
все
еще
яркая
в
ниж ней
ч асти
вы т кан­
н ого
шелком
и
шерстью
панн о,
наверху
«пожухла», и эта
ее
бледноватость
от те няла
возвышавшиеся
над
темными
стволами
верхние
желтеющие
ветви,
позлащенные
к осы­
ми,
жгучими
луч ами
незримого
солнца
и
сильно
выго­
ревшие.
Все
это,
и
в
еще
большей
мере
драгоценные
предметы,
п ри несенн ые
в
дар
церкви
лицами,
для
ме ня
почти
легендарными
(золотой крест,
будто
бы
сделанный
святым
Эл иг ием
и
подаренный
Дагобертом,
порфировая,
с
финифтяными
украшениями,
гробница
сыновей
Людо­
вик а
Не мецко го ), предметы,
благодаря
которым
у
меня,
к огда
мы
направлялись
к
н ашим
скамьям,
было
такое
чувство,
словно
я
иду
по
долине,
посещаемой
феями,
где
селянин
с
и зумл ен ием
замечает
на
скале,
на
дереве,
в
бо­
ло те
осязаемый
след
их
сверхъестественных
по я вле­
н ий,—
все
это
в
моих
глазах
совершенно
обособляло
ц ер­
ко вь
от
остального
гор од а;
для
ме ня
она
п редс тав ляла
собой
з дание,
которое
занимало
пространство,
им евш ее,
если
можно
так
выразиться,
четыре
измерения,—
четвер­
тым
было
Время,—
и
дв иг ало
с квозь
в ека
свой
корабль,
который,
устремляясь
от
пролета
к
пролету,
от
при де ла
к
приделу,
ка за лось,
по беждал
и
преодолевал
не
просто
столько-то
метров,
но
эпоху
за
эпохой
и
всякий
раз
выхо­
дил
победителем;
з дание,
с кр ывавше е
грубый
и
суровый
XI век в толще стен,
из
которых
тяжелы е
его
своды,
всюду
з адел анны е
и
замурованные
глыбами
бутового
камня,
выступали
только
в
длинном
проеме
л естн ицы
на
колокольню,
но
и
здесь
он
был
п рикр ыт
изящными
готи­
ческими
аркадами,
кокетливо
обступившими
ег о,
подобно
тому
как
с та ршие
сестры,
чтобы
посторонним
не
б ыло
вид но
их
младшего
б рата,
увальня,
грубияна
и
о бо­
р ван ца,
с
приветливой
улыбкой
с тан овя тся
перед
ним;
88


здание,
вз дым а вшее
над
площадью
прямо
в
неб о
свою
башню,
по мнившу ю
Лю до вика
Свят ого
и
как
будто
сейчас
еще
в идевш ую
его
перед
собой;
з дание,
погружавшееся
в месте
со
своим
склепом
в
те мь
меровингской
н очи,
г де,
ощупью
ведя
нас
под
мрачным
сводом
с
могу чим и
ребра­
ми,
напоминавшим
перепонку
исполинской
каменной
ле­
тучей
мы ши,
Теодор
или
его
сестра
освещали
свечой
гробницу
внучки
З иг ебер та,
а
на
крышке
гробницы
—
по­
хожую
на
след
допотопного
животного
впадину,
образо­
вавшуюся,
по
преданию,
оттого,
что
«хрустальная лампа­
да
в
н очь
убийства
франкской
пр ин цессы
оторв алас ь
от
золотых
цепей,
на
которы х
она
висела
в
том
месте,
где
сейчас
находится
абси да,
и
т ак,
что
хрусталь
не
раз­
бился,
а
пламя
не
погасло,
ушла
в
податливый
камень».
Ну,
а
что
можно
сказать
о
самой
абсиде
комб рей ской
церкви?
Как
же
груб о
она
бы ла
сделана,—
не
говоря
о
художественности,
в
ней
не
чувствовалось
да же
ре л иги­
озного
настроения!
Так
как
перекресток,
на
который
она
выходила,
представлял
собою
низину,
то
снар уж и
толс та я
ее
стена,
в
которой
ничего
церковного
не
было,
высилась
на
цоколе
из
нетесаного
камн я
с
торчащими
обломками;
казалось,
окна
были
в
ней
пробиты
слишком
высоко,
а
все
вместе
соз дав ало
впечатление
скорее
тюремной,
неж ели
церковной
стены.
И,
конечно,
впоследствии,
к огда
я
вспо­
минал
в иденны е
мною
зна м ениты е
абсиды,
мне
никогда
бы
и
в
голову
не
пришло
сравнить
их
с
аб сидо й
ком­
бр ейск ой.
Только
однажды,
свернув
с
одной
провинциаль­
ной
улочки,
я
увидел
на
перекрестке
тр ех
переулков
об­
ветшавшую
высокую-высокую
сте ну
с
пробитыми
в
ней
вверху
окнами,
столь
же
асимметричную
на
ви д,
как
и
абсида
в
Комбре.
И
тут
я
не
спросил
себя,
как
в
Шартре
или
в
Реймсе,
насколько
сильно
выражено
в
ней
религи­
озное
чувство,
а
лишь
невольно
в оск ли кн ул: «Церковь!»
Церковь!
Такая
привычная
це рк овь
на
улице
Свят ого
И лари я,
куда
выходили
северные
ее
д вери,
вплотную,
без
вс яко го
промежутка,
примыкавшая
с
одной
стороны
к
ап­
теке
г- на
Ра пена,
а
с
другой
—
к
д ому
г-жи
Луазо,
про­
ст ая
жительница
Комбре,
которая
м огла
бы
иметь
сво й
номер,
если
бы
дома
в
Комбре
вообще
имели
номера,
и
перед
которой
по
утрам,
выйдя
от
г -на
Ра пена,
по
до­
ро ге
к
г- же
Л уазо,
должен
бы л,
к азалос ь,
останавливать­
ся
почтальон;
и,
однако,
между
нею
и
всем
остальным
проходила
грань,
которую
моему
разуму
никогда
не
уд а­
валось
переступить.
Хо тя
на
подоконнике
у
г-жи
Луазо
89


стояли
фуксии,
у
которых
бы ла
дурная
привычка
р аски­
дывать
во
все
стороны
с вои
тянувшиеся
книзу
ветки,
ц ве­
ты
которых,
не
у спев
распуститься,
прежде
всег о
стреми­
лись
охладить
с вои
фиолетовые,
пышущие
здоровьем
ще­
ки,
дот ронув шис ь
до
с умр ачн ого
фасада
це ркви, —
от
этого
они
не
становились
для
ме ня
священными;
и
пусть
мое
зрение
не
ула вли в ало
ра с ст ояния
между
цветами
и
почерневшим
камнем,
в
который
они
упирались,
за то
ра­
зум
представлял
себе,
что
их
раз деляет
пропасть.
Колокольню
св.
Илария
было
вид но
из дал и:
когда
Комбре
еще
не
появлялся,
незабываемый
ее
силуэт
уже
вычерчивался
на
горизонте;
едва
р аз личив
из
ок на
ваг о­
на,
в
котором
мы
ехали
на
па сх ал ьные
дни
из
Па риж а,
как
она
движется
по
не бе сным
про ст ора м,
поворачивая
во
все
стороны
железного
своего
петушка,
о тец
говорил
н ам: «Собирайтесь,
приехали».
А
на
одной
из
самых
на­
ших
дал ьн их
прогулок
в
Комбре
бы ло
так ое
место,
где
стиснутая
буграми
дорога
внезапно
в ырыв алась
на
не­
обозримую
равнину
с
перелесками
на
горизонте,
и.
над
ними
возвышался
од ин
лишь
острый
шпиль
колокольни
св.
И лари я,
до
того
тонкий
и
розовый,
что
можно
было
подумать,
бу дто
он
начерчен
ногтем
человека,
которому
хот елос ь
придать
этому
виду,
этой
картине
природы,
и
только
природы,
нечто
от
искусства,
хотя
бы
этим
на­
мекнуть
на
уч ас тие
в
ней
человека.
Ког да
мы
подходили
ближе
и
могли
различить
о статк и
четырехугольной
полу­
разрушенной
башни,
которая
еще
стояла
ряДрм
с
коло­
кольней,
но
бы ла
ниже
ее,
то
ме ня
особенно
п оражал
сумра чн ый ,
коричневый
цвет
камня ,
а
туманным
о се нним
утром
пурпурная
развалина,
вы сивша яся
над
ви ног рад­
никами
цв ета
грозового
неба,
казал ась
очень
похожей
на
лозу
дикого
виног рад а .
На
возвратном
пу ти
бабу шка
обыкновенно
оста н ав ли­
валась
на
п л ощади
и
предлагала
мне
посмотреть
на
б аш­
ню.
Из
своих
амбразур,
расположенных
п арам и,
одна
над
другою,
с
тем
оригинальным
со бл юде нием
оди н аков ости
расстояния,
что
пр и дает
красоту
и
достоинство
не
толь­
ко
чел о ве ческим
лицам,
она
выпускала,
выбрасывала
че­
рез
определенные
п ром е жутки
времени
стаи
ворон,
и
во­
рон ы
с
кар кань ем
к ру жилис ь,
словно
среди
древних
к ам­
ней,
до
сих
пор
не
мешавших
воронам
гом ози тьс я,
как
бы
их
не
замечавших,
воронью
ст ало
невмоготу,
потому
что
камни
начали
вы деля ть
из
с ебя
что-то
несказанно
жуткое,
пор а зивше е
и
спугнувшее
его.
Затем,
исчертив
во
всех
90


напр ав ления х
темно-лиловый
бархат
вечернего
воздуха,
вороны
внезапно
у спо каивали сь
и
исчезали
в
глуб ин е
башни,
утратившей
свою
враждебность
и
вновь
сделав­
ш ейся
гостеприимной,
некоторые
же
из
них
располага­
лис ь
на
зубцах
и,
ка залось,
не
шевелились,
а
на
самом
деле,
должно
быть,
ловили
на
л ету
насекомых
—
так
чай­
ки,
неподвижные,
как
рыбаки,
застывают
на
гр еб нях
волн.
Бабушка,
са ма
не
зная
почему,
полагала,
что
в
ко­
ло кол ьне
св.
Илария
отсут ств ует
вульгарность,
пре т енци­
озность,
пошлость,
а
ве дь
именно
за
это
о тсу тс твие
она
л юбила
природу,
если
только
ее
не
портила
рука
челове­
ческая,
как,
например,
рука
садо вника
мое й
двоюродной
бабушки,
за
это
же
она
любила
гениальные
произведе­
н ия,
им енно
это
заставляло
ее
верить
в
неиссякающе
б ла­
готворное
влияние
природы
и
искусства.
И
в
самом
дел е:
каж дая
часть
церкви,
отк рыва вша яс я
взору,
отличалась
от
вс яко го
друг ог о
здания
особой
мыслью,
которая
была
в
нее
вложена,
но
ее
самосознание
сосредоточивалось,
по-видимому,
в
колокольне,
через
колокольню
она
ут ве ржд ала
свою
незаурядность,
свою
самобытность.
От
л ица
церкви
гово ри ла
колокольня.
Я
убежден,
что
бабуш­
ка,
сама
того
не
подозревая,
находила
в
комб рейс кой
ко­
локольне
то,
что
она
ценила
больше
всего:
естественность
и
изящество.
Ничего
не
понимая
в
архитектуре,
она
гово­
ри л а: «Дорогие мои!
Смейтесь
надо
мной:
бы ть
мож ет,
она
и
не
бе зуп речна ,
но
ее
древний
не об ычный
облик
мне
нравится.
Я
уверена,
что
если
б
она
играла
на
ро яли,
то
играла
бы
не
су хо ». Глядя
на
колокольню,
сл едя
взором
за
мягкой
упругостью,
за
с тре мит ел ьным
наклоном
ка­
менных
ее
ск атов ,
соединявшихся
в ве рху,
словно
молит­
ве нно
сложенные
руки,
бабу шка
так
сл ив алась
со
шпи­
ле м,
протянутым
ввысь,
что
ка за лось,
бу дто
взгляд
ее
уносится
вместе
с
ним;
и
в
то
же
вр емя
она
приветливо
улыбалась
старым
потрескавшимся
камн ям,
из
которых
лишь
самые
верхние
освещались
закатом,
и
вот
когда
эти
ка мни
вступали
в
со лнеч ную
зону,
то,
сделавшись
л егче
от
света,
они
мгновенно
взлетали
—
они
были
теперь
вы­
соко-высоко,
словно
голос,
за певши й
фа льце т ом,
вз явший
целой
ок та вою
выше .
Кол ок ол ьня
св.
Илария
придавала
ка жд ому
занятию,
каж до му
часу
дня,
в сем
видам
города
особое
обличье,
у вен чив ала
их
и
ос в ящала.
Из
м оей
комнаты
мне
б ыло
вид но
только
ее
основание,
вновь
п окры тое
шифером,
но,
глядя,
как
теплым
летним
воскресным
утром
черными
91


солнцами
пылают
шиферные
плитки,
я
говорил
се бе:
<Боже мой!
Девять
часов!
Пора
вставать
к
п оздне й
обед­
не,
иначе
я
не
успею
поздороваться
с
тетей
Леонией»,—
и
я
точно
зн ал,
какую
о кра ску
принимает
се йчас
с олне ч­
ный
св ет
на
площади,
я
чувствовал,
как
жарко
и
пы льно
на
рынке,
представлял
се бе
полумрак
от
опущенной
што ­
ры
в
пропахшем
небеленым
холстом
магазине,
к уда
мама,
быть
может,
з айдет
по
д ороге
в
церковь
купить
платочек,
и
в ооб ража л,
как
велит
показать
его
ей
приосанившийся
хозяин,
со всем
было
собравшийся
з аперет ь
м аг азин
и
на­
правлявшийся
к
се бе
в
комнату
надеть
п раздн ичн ый
сюр ­
тук
и
вымыть
с
мы лом
руки,
которые
он
им ел
обыкнове­
ние
каж дые
п ять
минут
потирать
с
деловым
видом
уд ач­
ливого
пр оныры
да же
в
самых
прискорбных
обстоятель­
ствах.
После
службы
мы
шли
к
Теодору
заказать
хлебец
по­
больше,
потому
что
из
Ти бер зи
д олжны
были,
пользуясь
хорошей
погодой,
приехать
к
нам
позавтракать
на ши
род­
ст вен ники,
и
в
это
время
колокольня,
п ропе чен ная
и
под­
румяненная,
точно
огромный
благословенный
хлеб
с.верх­
ней
коркой,
облитой
солнечной
глазурью,
вонзала
острый
с вой
шпиль
в
голубое
небо.
А
веч еро м,
к огда
я
во звра ­
щ ался
с
прогулки
и
ду мал
о
т ом,
что
скоро
я
рас п роща­
юсь
с
мамой
до
утра,
у
колокольни
на
фо не
гаснущего
дня
был
такой
кроткий
вид ,
что
казалось,
бу дто
это
коричне­
в ого
б арх ата
подушка,
которую
кто-то
положил
п оглуб же
на
голубое
небо,
бу дто
неб о
подалось
под
н ап ором,
обра­
зов ало
небольшую
вмятину,
чтобы
д ать
ей
место,
и
обтек­
ло
ее
со
всех
сторон,
а
крики
птиц,
летавших
вокруг
нее,
словно
еще
усиливали
ее
спокойствие,
еще
выш е
возноси­
ли
ее
шпиль
и
п ридав али
ей
нечто
неизъяснимое.
Д аже
к огда
мы
гуляли
за
церковью,
т ам,
откуда
ее
не
было
вид но,
нам
мнилось,
что
все
соотносится
с
коло­
кольней,
вы гляд ывавше й
между
д ом ами,
и,
пож алу й,
она
производила
еще
более
сильное
впечатление,
к огда
вы­
р исо вы валась
одна,
без
церкви.
Конечно,
ес ть
мн ого
ко­
ло коле н,
которые
ка жутся
еще
прекраснее,
когда
вот
так
на
них
смотришь;
в
м оей
памяти
хранятся
уз оры
возвы­
шавшихся
над
кр ыша ми
колоколен,
которые
отличались
в
худож ес тв енн ом
отношении
от
тех
уз оров ,
что
образовы­
вали
у нылые
ул ицы
Комбре.
Мне
не
забыть
двух
прелест­
ных
домов
XVIII века в одном любопытном нормандском
гор одк е
по
соседству
с
Б аль бе ком,—
домов,
которые
по
многим
причинам
мне
ми лы
и
дороги;
и
во т,
если
с мот­
92


реть
на
них
из
чудесного
сад а,
усту па ми
сп уск ающе г ося
к
реке,
то
видно,
как
готический
шпиль
п рячущей ся
за
ними
церкви
устремляется
ввысь,
точно
довершая,
точ­
но
увенчивая
их
ф асады ,
но
только
он
совсем
ино й,
до
то­
го
изящный,
тщательно
отделанный,
р оз овый,
блестящий,
что
ср азу
бросается
в
глаза
его
н епр ичаст но сть
к
ним,
как
непричастна
пур пур ова я
зазубренная
стрелка
вер ет е­
нообразной,
покрытой
блестящей
эмалью
раковины
к
двум
л ежащ им
рядом
красивым
галькам,
между
которы­
ми
она
б ыла
найдена
на
берегу
моря.
Да же
в
одном
из
самых
н екра сив ых
парижских
кварталов
я
знаю
окно,
от­
ку да
виден
не
на
пер во м,
не
на
втором
и
да же
не
на
тр еть ем
плане,
которые
образуются
улицами
с
громоздя­
щимися
од на
над
другою
крышами,
фиолетовый
колокол,
временами
принимающий
красноватый
оттенок,
времена­
ми
—
и
это
оди н
из
самых
лучших
сн имк ов,
которые
де­
лает
с
не го
в оздух, —
пепельно-черный,
на
самом
же
деле
это
не
что
иное,
как
купол
церкви
св.
А вгу стин а,
пр и­
дающий
сходство
э тому
парижскому
вид у
с
некоторыми
римскими
видами
Пиранези.
Но
во
все
эти
гравюрки
моя
память,
с
ка кой
бы
любовью
она
их
ни
в осс тана вли вал а,
бессильна
вложит ь
давны м - давно
мною
утраченное,
вло­
жить
чувство,
которое
заставляет
нас
не
см отреть
на
предмет
как
на
з ре лище,
а
верить
в
него,
как
в
существо,
не
имеющее
себ е
подобных,—
вот
почему
ни
одна
из
них
не
и меет
власти
над
цел ой
эпохой
в
м оей
внутренней
жизни,
как
властвуют
над
нею
воспоминания
о
разных
видах,
которые
принимала
комбрейская
ко локол ьня
в
за­
висимости
от
тог о,
с
ка кой
улицы,
расположенной
за
церковью,
я
на
нее
смот рел .
Видна
ли
она
бы ла
нам
в
п ять
час ов
дн я,
слева,
к огда
мы
ходили
за
письмами
на
п очту,
чер ез
несколько
дом ов
от
н ас,
неожиданно
взды­
ма вш аяся
одинокой
вер ш иной
над
гря дою
крыш;
или
если
мы
шли
в
противоположном
направлении
—
справиться
о
здоровье
г- жи
Саз р а,—
и,
зная,
что
надо
св е рнуть
на
вторую
улицу
после
колокольни,
следили
взглядом
за
э тою
грядою,
по сле
по дъ ема
шед шею
под
уклон;
или
если
мы
направлялись
еще
д альше
от
колокольни,
на
в окзал,
и,
видная
сбоку,
повернутая
в
профиль,
она
по­
казывала
нам
другие
срезы
и
плоскости,
по до бно
ге оме т­
рическому
телу,
застигнутому
в
прежде
не
наблюдавший­
ся
момент
его
вр аще ния
вокруг
ос и;
и ли,
н ако нец,
с
бе­
регов
Вивоны,
когда
от
аб сиды ,
напрягшей
все
свои
мус­
кулы
и
приподнятой
расстоянием,
казалось,
сыпались
93


искры
—
так
она
сил и лась
помочь
к оло кол ьне
устре ми ть
шпиль
прямо
в
небо,—
словом,
к олок ольня
не изме нно
притягивала
взор,
она
господствовала
надо
всем,
ее
не­
ож ида нно
во з никавш ая
игла
со бир ала
вокруг
с ебя
дома
и
поднималась
п редо
мною,
точно
пер ст
божий,—
т ело
б ога
могло
бы ть
от
ме ня
скрыто
в
то лпе
л юдей,
но
благодаря
этому
персту
я
никогда
бы
не
смешал
его
с
т ол пой.
Еще
и
сейчас,
когда
в
каком-нибудь
большом
провинциальном
городе
или
в
одном
из
парижских
кв арта лов,
который
я
плохо
знаю,
прохожий
на
во пр ос: «Как пройти туда - то?» —
по казы в ает
мне
вдал и,
в
виде
пр име ты,
на
уг лу
той
ули*-
цы,
которую
я
р азы ск иваю,
каланчу
или
же
остроконеч­
ную,
священническую
ша пку
монастырской
колокольни,
то
достаточно
м оей
памяти
обнаружить
хотя
бы
не­
определенное
сходство
с
дорогим,
исчезнувшим
образом,
и
если
прохожий
обернется,
чтобы
удостовериться,
что
я
не
заблудился,
он
с
удивлением
заметит,
что,
позабыв
о
прогулке
или
о
деле,
я
с тою
подле
к олоко льн и
и
м огу
неподвижно
стоять
з десь
часами,
напрягая
п амять
и
чув­
ствуя,
как
в
глубине
мое й
души
земли,
залитые
водою
забвения,
высыхают
и
з аселя ю тся
вно вь;
и
тогда
я
не­
пременно,
но
только
еще
сильнее
волнуясь,
чем
когда
р асспр аш ивал
прохожего,
н ачи наю
искать
д оро гу,
пово­
ра ч иваю
за
у гол ...
но...
уже
только
мысленно...
Возвращаясь
из
церкви,
мы
часто
встречали
инже не ­
ра
Леграндена,—
его
вечно
задерживали
д ела
в
Пар и же,
так
что,
есл и
не
считать
святок,
он
п ри езжал
к
се бе
в
Комбре
в
субботу
вечером,
а
в
понедельник
утром
уе з­
жа л.
Он
принадлежал
к
числу
людей,
которые
не
только
сдел али
блестящую
ученую
карьеру,
но
и
об ла дают
совсем
и ного
рода
к ульту рой
—
литературной,
художественной,
совершенно
не
нужной
для
их
пр оф ессии,
однако
об на ру­
ж ивающ ейся
при
разговорах
с
ними.
Более
сведущие,
чем
многие
литераторы
(мы тогда еще не знали,
что
Лег р ан-
ден
д овол ьно
известен
как
писатель,
и
были
бы
очень
удивлены,
если
б
нам
ск азали ,
что
знаменитый
к ом пози­
тор
написал
музыку
на
его
с ти х и), и отличающиеся боль­
шей
«набитостью руки», чем многие художники,
они
у бе­
ждены,
что
жизнь
у
них
сложилась
неудачно,
и
работают
они
спрохвала,
хотя
не
без
затей,
или
же
с
неутомимой
и
надменной,
презрительной,
желчной
и
добросовестной
старательностью.
Вы со кий,
стройный,
с
тонким
задумчи­
вым
лицом,
с
длинными
светлыми
усами,
с
голубыми
гла­
зами,
выражавшими
р азо чар о вание,
изысканно
вежли­
94


вый,
такой
интересный
со б еседни к,
какого
мы
от роду
не
слыхивали,
Лег ранд ен
считался
у
нас
в
семье
образцом
благородства
и
деликатности,
натурой
исключительной.
Ба бу шке
не
нра вилос ь
в
нем
то,
что
он
уж
сл ишко м
кра­
сиво
говорил,
чересчур
книжным
языком,
лишенным
св о­
боды,
с
какою
тот
же
Лег р анден
повязывал
ши ро ким
ба н­
том
галстук,
так
что
он
у
н его
всегда
болтался,
с
како ю
Лег р анден
носил
прямую
и
короткую,
почти
как
у
школь­
ни ка,
т ужу рку.
Еще
ее
удивляли
пла ме нные
и
частые
его
тирады
против
аристократии,
против
светского
образа
жизни
и
с н оби зма , «а ведь снобизм,
конечно,
и
ес ть
тот
грех,
что
имеет
в
в иду
апостол
Павел,
к огда
говорит
о
грехе,
которому
нет
прощения».
Ба бу шке
не
только
бы ло
несвойственно
светское
тще­
славие
—
она
просто
не
понимала,
что
это
такое,—
вот
почему
ей
ка залось
бессмысленным
в клад ыв ать
с тол ько
душевного
п ыла
в
его
осуждение.
К роме
то го,
она
по­
лаг ала,
что
не
очень-то
крабиво
со
стороны
Лег р анде-
на,
сестра
которого
бы ла
за муже м
за
нижне нор ­
мандским
дворянином,
про живавш им
б лиз
Бальбека,
так
яр ос тно
нападать
на
б лаг оро дное
сословие
и
да же
упрекать
Революцию,
что
она
не
всю
зн ать
гильотиниро­
вала.
—
Здравствуйте,
друзья!
—
говорил
Лег р анден,
идя
нам
навстречу.—
Вы
счастливы:
вы
можете
жить
здесь
подолгу,
а
мне
уже
завтра
надо
в озвраща ть ся
в
Па­
ри ж,
в
с вою
конуру.
Ох!
—
вз ды хал
он,
улыбаясь
сво ей
особенной
улыбкой,
в
которой
читались
мягкая
ирония,
р аз очар о ванно сть
и
легкая
рассеянность.
—
У
меня
в
Па­
ри же
полно
ненужных
вещей.
Не
хватает
л ишь
н ео бхо­
димого:
неба
над
головой.
Жи ви
так,
мой
мальчик,
что ­
бы
у
т ебя
всегда
бы ло
не бо
над
головой,—
об раща ясь
ко
мне,
добавлял
он.
—
У
т ебя
красивая,
хорошая
ду ша,
художественная
н атур а,—
не
лишай
же
ее
необходимого.
Когда
мы
возвращались
домой
и
тетя
пос ы лала
узн ать
у
н ас,
оп озд ала
ли
г -жа
Гупиль
к
о бе дне,
мы
ничего
не
могли
ей
ответить.
Зато
мы
усиливали
ее
тревогу
со­
общением,
что
в
церкви
работает
ху д ожник
—
копирует
с
в и тража
Жи льб ерта
Д урн ого.
Фра н суаза,
которую
не­
медленно
п ос ылали
в
бакалейную
ла вку,
ничего
толком
не
узн ал а,
потому
что
в
лавке
не
ок азалос ь
Теодора,
а
Теодор
совмещал
об яза нно сти
певчего,
способствовав­
шего
благолепию
в
храме,
и
п ри каз чика
в
бакалейной
лавке,
и
это
обстоятельство,
поз во лявше е
ему
п одде ржи­
95


ва ть
отношения
со
всеми
с лоями
общества,
сд елало
из
не го
ч елов ека
универсальных
зн ан ий.
—
Ах!
—
в здых ала
тетя.
—
Скорей
бы
прих одил а
Ев­
лалия!
Уж
она-то
мне
все
р асскажет .
Евлалия,
глухая,
расторопная
хр ом оножк а, «удалив­
ш аяся
на
покой»
по сле
смерти
г -жи
де
ла
Бретонри,
у
ко­
торой
она
слу жи ла
с
детства,
снимала
комнату
ок оло
ц ер­
кви
и
из
церкви
не
выходила:
то
надо
побыть
на
службе,
то,
к огда
службы
нет,
помолиться
одной,
то
пом очь
Теодо­
ру;
в
свободное
вре мя
она
навещала
больных,
в
частности
тетю
Леонию,
которой
она
рассказывала
все,
что
случа­
лос ь
за
о бедней
или
за
вечерней.
Пр е жние
хозяева
выпла­
чивали
ей
скромную
пенсию,
но
она
не
гнушалась
сл уч ай­
ным
приработком
и
время
от
времени
приводила
в
поря­
док
белье
настоятеля
или
же
еще
какой-либо
важной
духо­
вной
особы,
проживавшей
в
Комбре.
Ходила
она
в
черной
суконной
накидке
и
в
белом
монашеском
чепчике;
какое-
то
кожное
заболевание
о кр ашив ало
часть
ее
щек
и
кр юч­
коватый
нос
в
яр ко-р озов ый
цв ет
бальзамина.
Ее
приходы
б ыли
большим
развлечением
для
тети
Леонии,
никого
уже,
кроме
с вященник а,
не
принимавшей.
Тет я
постепен­
но
отвадила
гостей,
потому
что
все
о ни,
с
ее
точки
зре­
н ия,
б ыли
пов инны
в
т ом,
что
принадлежали
к
одной
из
двух
категорий
людей,
которые
она
не
переваривала.
Од­
ни,
самые
для
нее
невыносимые,
от
ко их
она
о т дела лась
в
первую
голову,
с ове това ли
ей
не
«нянчиться с собой»
и
д ержали сь
пагубного
мне ния ,
которое
о ни,
впрочем,
вы­
ражали
иногда
чисто
негативно:
в
неодобрительном
мол­
ча нии
или
же
в
скептической
улыбке,—
что
пройтись
по
солнышку
или
скушать
хорошо
приготовленный
бифштекс
с
кровью
(меж тем как тетя за четырнадцать часов вы­
пи вала
каких-нибудь
два
несчастных
глотка
виш и,) —
это
было
бы
для
нее
полезнее,
чем
постельный
режим
и
лека рств а.
Другую
категорию
составляли
л ица,
п ритв о­
ряв шие ся
убежденными
в
т ом,
что
болезнь
тети
серьезнее,
чем
она
предполагает,
или
в
том,
что
она
с ебя
не
обма­
нывает,
что
она
действительно
тяжел о
больна.
Словом,
те,
кого
она
после
некоторого
колебания
и
упрашиваний
Франсуазы
принимала
и
кто
во
в ремя
визита
доказывал,
что
он
не
достоин
это й
милости,
потому
что
робко
по­
зв олял
себе
з амет ит ь : «Хорошо бы вам промяться в по ­
го жий
ден ь », или в ответ на ее слова: «Мне так плохо,
так
п лохо,
это
конец,
дорог и е
др узь я », возражал: «Да,
потерять
здоровье
—
это
хуже
всего!
Но
вы
еще
долго
96


можете
протянуть»,—
такие
люди,
и
первой
и
второй
ка­
тегории,
могли
быть
уверены,
что
после
этого
те тя
их
больше
к
себе
не
пустит.
Франсуазу
смешил
и спуг анн ый
вид
тети,
когда
со
своего
ложа
она
замечала
на
улице
Св ято го
Д уха
кого-либо
из
т аких
лиц,
должно
быть
соби­
равшихся
зайти
к
ней,
или
же
когда
к
ней
звонили,
но
еще
больше
забавляли
Франсуазу
своей
изобретательно­
с тью
всегда
им е вшие
у спех
хитрости,
к
к оим
прибегала
тетя,
чтобы
отк азать
гостям,
а
р авно
и
озадаченные
лица
гостей,
вынужденных
у дали т ься,
не
повидав
тетю,
и
в
глубине
души
Фра нсу аза
восхищалась
своей
госпо­
жой:
она
считала,
что
раз
гос п ожа
их
к
себе
не
пускает,
ст ало
быть,
она
выше
их.
Короче
г ов оря,
тетя
требовала,
чт обы
посетители
одобряли
ее
образ
жизни,
сочувствова­
ли
ей
и
в
то
же
время
уверяли,
что
она
выздоровеет.
И
вот
в
эт ом
отношении
Евл али я
бы ла
незаменима.
Тетя
мо гла
двадцать
раз
подряд
п ов тор ять: «Это конец,
милая
Ев лали я»,—
Евлалия
двадцать
раз
ей
на
это
от ве­
ча ла: «Если знать свою болезнь так,
как
знаете
ее
вы,
гос п ожа
Октав,
то
можно
прожить
до
ста
лет
—
это
мне
еще
в чера
гов ори ла
го спо жа
Са зре н ». (Одно
из
самых
твердых
убеждений
Евлалии,
которое
не
вла ст но
было
по­
колебать
бесчисленное
множество
веских
доводов,
з аклю­
ча лось
в
том,
что
настоящая
фамилия
этой
дам ы
—
не
Сазра,
а
С аз рен.)
—
А
я
и
не
прошу
у
б ога,
чтоб
он
п родл ил
мне
жизнь
до
ста
лет,—
возражала
тетя,
предпочитавшая
не
ограни­
чивать
свою
жизнь
определенным
сроком.
Сверх
того,
Ев лал ия
умела,
как
никто,
ра зв лек ать
тетю,
не
утомляя,
вот
почему
ее
неизменные
приходы
по
воскресеньям,—
помешать
ей
могло
только
что-нибудь
непредвиденное,—
б ыли
для
тети
удовольствием,
предвку­
шение
которого
всю
неделю
поддерживало
в
ней
прият­
ное
расположение
духа,
но
зато
если
Евлалии
случалось
немного
опоздать,
состояние
те ти
становилось
та ким
же
мучительным,
как
у
изголодавшегося
человека.
Блажен­
ство
ожидания,
затягиваясь,
превращалось
в
пытку:
тстя
по мину тно
смотрела
на
час ы,
зевала,
ей
бы ло
не
по
се бе.
Е сли
Ев лал ия
зво н ила
в
конце
дня,
то
уже
переставшая
ждать
те тя
почти
заболевала.
В
самом
деле,
по
во ск ре­
сеньям
она
только
и
думала
что
о
приходе
Е влал ии,
и
Фран с уаза
после
завтрака
с
нетерпением
ждала,
когда
мы
уйдем
из
столовой,
чт обы
ей
можно
было
«заняться»
тетей.
И
все
же
(особенно когда в Комбре устанавлива­
4М.
Пруст
97


ла сь
ясная
погода)
мно го
времени
проходило
после
то го,
как
гордый
полуденный
ча с,
нисходивший
с
к олок ольн и
св.
Илария
и
на
миг
украшавший
ее
двенадцатью
лепест­
ками
своей
звучащей
короны,
раздавался
над
н ашим
сто ­
лом,
подле
благословенного
х леба,
который
то же
зап ро­
сто
яв лял ся
к
нам
из
церкви,
а
мы
все
еще
сидели
пе­
ред
та релкам и
со
сценами
из
«Тысячи и одной ночи»,
осовевшие
от
жа ры,
а
еще
больше
от
завтрака.
И
то
ска­
зать:
постоянную
основу
нашего
завтрака
составляли
яй­
ца,
ко тле ты,
картофель,
варенье,
бисквиты
—
об
этом
Франсуаза
нам
больше
уже
и
не
об ъяв ляла,
но
она
добав­
ляла
многое
д руго е,
в
зависимости
от
того,
что
уродилось
в
полях
и
в
са дах,
в
зависимости
от
ул ова,
от
случайно­
стей
торговли,
от
любезности
со сед ей
и
от
своих
собст­
ве нных
дар о вани й,
так
что
наше
меню,
подобно
розеткам,
высекавшимся
в
XIII столетии на порталах соборов,
до
известной
ст епен и
отражало
смену
времен
го да
и
череду
человеческой
жиз ни;
добавляла
же
Фра н суаза
то
кам­
балу,
потому
что
торговка
поручилась
Фран с уазе
за
ее
свежесть;
то
индейку,
потому
что
ей
по пал ась
на
глаза
превосходная
индейка
на
рынке
в
Русенвиль-ле-Пен;
то
и спан ские
артишоки
с
мо зга ми,
потому
что
она
никогда
еще
нам
их
так
не
готовила;
то
жареного
барашка,
пото­
му
что
на
свежем
воздухе
аппетит
разгуливается,
а
на­
гулять
его
вновь
к
обеду
семи
час ов
хватит;
то
шп и­
нат
—
для
разнообразия;
то
абрикосы
—
потому
что
они
еще
ред кос ть;
то
смородину,
потому
что
че рез
две
неде­
ли
она
уже
со йде т;
то
малину,
потому
что
ее
принес
Сва н;
то
виш ни,
потому
что
это
первые
виш ни
из
нашего
сада
—
два
год а
подряд
вишня
не
ц вела;
то
творог
со
сливками,
который
я
тогда
очень
любил;
то
миндальное
пирожное,
потому
что
она
за ка зала
его
с
вечера;
то
х ле­
б ец,
потому
что
нынче
на ша
о чер едь
нести
его
в
церковь.
Когд а
со
всем
эт им
бывало
по конч ено ,
подавался
приго­
товленный
для
вс ех
н ас,
но
в
угоду
главным
образом
мо­
ему
отцу,
который
был
особым
любителем
этого
блюда,
воздушный
и
легкий,
как
стихотворение
«на случай», шо ­
коладный
крем
—
плод
вдохновения
и
необыкновенной
внимательности
Франсуазы,
в
который
она
вкладывала
весь
с вой
тала нт.
Есл и
б
кто - нибу дь
к
не му
не
пр и­
тронулся,
с к аза в: «Больше не могу,
я
сыт»,—
он
был
бы
тотчас
же
ни зв еден
до
степени
тех
не вежд,
которые,
по­
лучив
в
по дар ок
от
художника
его
пр о из веде ние,
и нте­
ресуются
весо м
и
материалом,
а
з ам ысел
и
по д пись
не
98


имеют
для
них
никакой
цены.
Даже
оставить
крошечный
ку с очек
на
таре лке
з нач ило
проявить
т акую
же
неучти­
вость,
как
уй ти
перед
носом
у
композитора
еще
до
того,
как
доиграли
его
вещ ь.
Нак он ец
мама
мне
го вори ла : «Послушай:
нельзя
же
тут
си деть
до
бесконечности.
Есл и
на
дворе
очень
жарко,
то
иди
к
себе,
но
все-таки
сперва
подыши
в оздухом:
нельзя
прямо
из-за
стола
браться
за
книгу». Я шел к же­
ло бу
с
насосом,
во
мно гих
местах
украшенному,
подобно
готической
к у пели,
саламандрами,
отдавливавшими
на
вы­
ветрившемся
камне
подвижной
рельеф
своего
точеного
а ллегор и чно го
тела,
и
усаживался
под
кустом
сирени
на
скамейку
без
спинки
в
том
заброшенном
уголке
сада,
откуда
че рез
калитку
можно
было
выйти
на
ули цу
Св я­
т ого
Духа
и
где
стояла
примыкавшая
к
дому,
но
казав­
шаяся
отдельной
постройкой
черная
кухня,
ку да
вели
две
ступени.
Ее
красный
плито чный
пол
б лес тел,
точно
порфировый.
Кухня
бы ла
похожа
не
с тол ько
на
пещеру
Франсуазы,
сколько
на
храмик
Венеры.
Она
изобиловала
приношениями
мол очн ика ,
фр укт овщика ,
зеленщицы,—
эти
л юди
приходили
д аже
из
дал ьн их
деревушек,
чтобы
принести
на
алтарь
Франсуазы
первые
с вои
плоды.
А
ко­
нек
крыши
был
н еизменн о
увенчан
воркующим
голубем.
Раньше
я
не
засиживался
в
окружавшей
этот
храм
священной
роще;
прежде
чем
подняться
к
себе
и
взяться
за
книгу,
я
заходил
в
помещавшуюся
на
первом
этаже
комнатку
дедушкиного
брата
Адольфа,
старого
военного,
вышедшего
в
отставку
в
чине
ма йо ра,—
комнатку,
ку да
через
открытые
окна
в плы вала
ж ара,
а
со лнеч ные
лучи
заглядывали
редко
и
откуда
никогда
не
улетучивался
непередаваемый,
свежий
аромат,
запах
ле са
и
запах
да­
лекого
прошлого,
который
мы
так
мечтательно
вт яг иваем
в
се бя
в
каком-нибудь
заброшенном
охотничьем
домике.
Но
я
уже
несколько
лет
не
з ахо дил
в
комнату
дедушки
Адольфа,—
он
больше
не
приезжал
в
Комбре,
потому
что
рассорился
с
мое й
семьей
из-за
меня,
и
вот
при
каких
обстоятельствах.
В
Париже
м еня
раз а
два
в
месяц
п ос ылали
навестить
его,
как
раз
когда
он,
в
домашней
к уртк е,
кончал
з ав­
тракать,
а
ему
прислуживал
л акей
в
блузе
из
полотна
в
лиловую
и
белую
полоску.
Д ед ушка
Адольф
вор чал ,
что
я
дав но
у
н его
не
бы л,
что
все
его
заб ыли,
угощал
меня
марципанами
или
манд арин ами,
зат ем
из
столовой
мы
с
ним
шли
че рез
нежилую,
не от апливае м ую
комн ат у,
стены
4*
99


которой
б ыли
украшены
золотой
резьбой,
потолок
распи­
сан
под
небесную
лазурь
и
где
мебель
бы ла
o6rfta ат­
ласом,
как
у
моих
дедушки
и
бабушки,
но
только
же л­
ты м,
и
входили
в
комнату,
которую
он
н азыв ал
своим
«ра ­
боч им
ка би нетом»: здесь на стенах висели гравюры,
изо ­
бражавшие
на
черном
фо не
м ясист ую
розовую
богиню
со
звездой
во
лбу,
пр авя щую
ко лес ницей
или
восседающую
на
земном
шаре,—
т акие
гравюры
пользовались
успехом
при
Второй
импе р ии,
так
как
в
них
находили
что-то
пом­
пейское,
затем
любовь
сменилась
пренебрежением,
а
те­
пер ь
их
опять
полюбили
только
потому
(хотя выставляют ­
ся
обычно
другие
п ри чи ны ), что они напоминают Вторую
импе рию .
И
я
ост ав ался
у
деда,
покуда
камердинер
не
приходил
к
нем у
спросить
от
име ни
к учер а,
к огда
по да­
ва ть
лошадей.
Дед
погружался
в
раздумье,
а
за воро жен ­
ный
камердинер
боялся
вы вест и
д еда
из
задумчивости
малейшим
движением
—
он
с
любопытством
ждал,
чем
это
кончится,
а
кончалось
это
всегда
одним
и
тем
же.
После
на пряже нно й
внутренней
борьбы
дед
не изме нно
из р екал : «В четверть третьего»,—
а
камердинер
с
изум­
лением,
но
без
всяких
во з раж ений
п ов то рял: «В четверть
третьего?
Слушаюсь...
Я
так
и
скажу...»
В
то
время
я
любил
театр,
но
любил
платонически,
по­
тому
что
родители
еще
не
позволяли
мне
туда
ходить,
и
им ел
весьма
смутное
п о нятие
о
том,
какого
ро да
это
н аслаж дени е;
я
представлял
его
себ е
примерно
так ,
что
каж дый
зритель
смотрит
в
некий
стереоскоп
на
картину,
которую
показывают
ему
одному,
хотя
она
ни чем
не
отли­
чается
от
множества
д ругих
картин,
на
которые
направ­
лены
стереоскопы
других
зрителей.
Каждое
ут ро
я
бег ал
к
столбу
чи тать
афиши.
Невоз­
можно
во об ра зить
се бе
ничего
б олее
бескорыстного
и
ни­
че го
бо лее
счастливого,
чем
те
мечт ан ия,
которые
про­
буждала
во
мне
ка ждая
а нонсир ова нная
пьеса,—
мечта­
ния ,
связанные
не
только
с
образами,
возникавшими
из
наз ваний
п ьес,
но
и
с
цветом
афиш,
еще
сырых
и
смор­
щенных
от
клея.
На
афишах
Французской
комедии,
цвета
бордо,
были
напечатаны
т акие
странные
названия,
как
«Завещание Цезаря Жиродо»
или
«Царь Эдип», а на зе­
леных
афишах
Комической
оперы
меня
п оражали
своим
цветовым
кон тра стом
белоснежное
перо,
украшавшее
«Бриллиантовую корону», и гладкий таинственный атлас
«Черного домино», а так как родители предупредили ме­
ня,
что
на
первый
раз
я
должен
бу ду
выбрать
какую-
100


нибудь
из
эт их
д вух
пь ес,
то
я
с илилс я
постичь
с мысл
их
н азван ий, —
ведь
суд ить
о
пьесах
я
имел
возможность
только
по
названиям,—
вы зв ать
в
воображении
очарова­
ние,
какое
таят
в
себе
для
ме ня
обе
пьесы,
ср авнит ь
удовольствие,
которое
я
получу
от
одной
и
от
другой,
и
в
конце
концов
я
до
того
явственно
представлял
с ебе
то
пь есу
ослепительную,
величественную,
то
тихую,
ба р­
хатистую,
что
не
знал,
какую
выбрать,
так
же
как
я
за­
колебался
бы,
если
б
мне
пре д ло жили
на
сла дкое
рис
«Императрица»
или
ш ок олад ный
крем.
Все
мои
разговоры
с
товарищами
вращались
вокруг
актеров,
и
хотя
я
их
еще
не
видел,
игра
артистов
я ви лась
для
ме ня
первой
из
тех
многообразных
фор м,
которая
дал а
мне
п очувс твов ать ,
что
такое
про явля юще е
с ебя
в
эт их
формах
Искусство.
М але йшие
различия
в
ма­
нере
артистов
произносить,
оттенять
тот
или
и ной
монолог
имели
для
м еня
огромное
значение.
На
о сно ва­
нии
того,
что
я
о
них
слышал,
их
фамилии
шли
у
меня
в
сп иске
по
степени
их
одаренности,
и
списки
эти
я
м ыс­
ленно
повторял
с
утра
до
вечера,
так
что
в
конце
концов
они
как
бы
затвердели
у
ме ня
в
мо згу
и
уже
над оедали
мне
своею
неиз менн ост ь ю.
Впоследствии
в
коллеже,
воспользовавшись
тем ,
что
пр еп одават ель
на
меня
не
с мот рел,
и
заговорив
с
но­
вич ко м,
я
всегда
начинал
с
вопроса,
был
ли
он
уже
в
теа тре
и
сч и тает
ли
он,
что
величайший
наш
актер,
ко­
нечно,
Го,
второй
—
Дел о не,
и
так
да лее.
И
если,
с
его
точки
з ре ния,
Ф евр
был
ху же
Тирона,
а
Делоне
—
хуже
Коклена,
то
в незап ная
подвижность,
с
ка кою
имя
Кокле-
на,
утратив
окаменелость,
съеживалось
у
ме ня
в
мозгу
и
переходило
на
второе
место,
чудодейственное
п ро вор­
ств о
и
жив отво рящ ее
воодушевление,
с
каким
Делоне
бы­
вал
о ттес няем
на
четв ерто е
место,
рождали
в
моем
об­
ретшем
восприимчивость
и
оплодотворенном
уме
ощуще­
ние
р асцвет а
и
ощущение
жизни.
Но
если
мысль
об
ак тера х
так
неотступно
преследова­
ла
мен я,
если
од ин
вид
Мобана,
выходившего
после
пол у­
дня
из
Французской
ко м едии,
вызывал
во
мне
дрожь
и
терзания
влюбленного,
то
во
сколько
же
раз
тревога,
охватывавшая
меня
при
име ни
какой-нибудь
звезды,
си­
явшем
на
дверях
те атр а,
или
же
когда
л ицо
женщины,
которую
я
принимал
за
ак три су,
мелькало
передо
мн ой
сквозь
стекло
кареты,
запряженной
лошадьми
с
розами,
цветшими
меж ду
их
челкой
и
ремнем
уздечки,
во
сколько
101


же
раз
эта
т рев ога
оказывалась
д лите ль нее
и
насколько
же
му чител ь нее
бы ли
мои
бе спл од ные
усилия
пр едст а­
ви ть
се бе
ее
образ
жизни!
Имена
на ибол ее
знаменитых
арт ис тов
шли
у
меня
в
сп иске
по
степени
их
одаренно-
сти:
Сара
Б ерн ар,
Берма,
Барте,
Мадлена
Броан,
Жа нна
С амари ,
но
интересовали
меня
в се.
Так
в от,
мрй
дед
Адольф
был
знаком
со
мн огими
из
н их,
а
также
с
ко­
котками,
которых
я
путал
с
актрисами.
Он
принимал
их
у
себя.
Мы
бывали
у
не го
в
определенные
дн и,
потому
что
в
другие
дни
к
не му
приходили
женщины,
с
которыми
его
родня
не
встречалась,
во
всяком
случае
—
не
считала
для
с ебя
возможным
встречаться;
что
же
касается
д еда,
то
он,
как
раз
н аоборот ,
был
рад
душой
поз нак ом ить
с
м оей
бабушкой
красивых
вд ов,
которые,
вернее
всего,
и
замужем-то
никогда
не
были,
или
графинь
с
громкими
и мен ами,
которые,
вне
в сяк ого
сомнения,
представляли
собой
всего
лишь
звучные
псевдонимы,—
и
не
только
по­
з нако м ить,
но
и
преподнести
им
фамильные
др аго ценно ­
сти,
что
уже
не
раз
являлось
причиной
его
ссоры
с
бра­
т ом.
Я
часто
слышал,
как
мой
отец,
когда
в
разговоре
упоминалось
имя
актрисы,
с
ул ыб кой
пояснял
матери:
«Приятельница твоего дяди» .
И
мне
приходило
на
ум:
л юди
значительные,
бы ть
может,
годами
тщетно
добивают­
ся
благосклонности
женщины,
не
отв еча ющей
на
их
пись­
ма
и
приказывающей
консьержу
не
принимать
их,
а
де­
душка
Адольф
может
от
всег о
этого
избавить
такого
мальчишку,
как
я,
представив
его
у
себя
актрисе,
не­
доступной
для
большинства,
но
я вля ющ ейся
его
близким
другом.
Ну
так
вот,—
под
предлогом,
что
один
урок
у
меня
переставлен
до
того
неудачно,
что
это
уже
несколько
раз
мешало
и
будет
мешать
и
впредь
ходить
к
дедушке
Адоль­
фу,—
однажды,
выбрав
день,
когда
мы
обыкновенно
его
не
на вещ али,
я
воспользовался
тем ,
что
мои
родители
по­
завтракали
рано,
вышел
из
до му
и,
вместо
того
чт обы
по йти
посмотреть
на
столб
с
афишами,—
туда
м еня
пу ска­
ли
одного,—
побежал
к
деду.
У
его
подъезда
стоял
эк и­
п аж,
запряженный
парой
с
красной
гвоздикой,
прикреп­
лен ной
к
наглазникам;
в
петличке
у
кучера
тоже
была
гвоздика.
Еще
на
лестнице
я
ус лыша л
смех
и
женский
голос,
но
стоило
мне
позвонить,
как
все
стихло,
а
двери
кто-то
запер.
Отворивший
мне
камердинер
при
виде
ме ня
смутился
и
сказал,
что
деду ш ка
очень
за нят
и
на­
вряд
ли
меня
примет,
но
в се-так и
пошел
доложить,
и
102


вс лед
за
тем
уже
знакомый
мне
голо с
сказал: «Впусти
е го,
пожалуйста,
на
минутку,
меня
разбирает
лю боп ыт­
с тво.
На
карточке,
которая
стоит
у
т ебя
на
столе,
он
удивительно
похож
на
мать,
на
твою
племянницу,
ведь
это
ее
ка рточка
стоит
рядом
с
его?
Мне
хочется
только
взглянуть
на
этого
мальчугана».
Дед
вор чал ,
сердился;
в
конце
концов
камердинер
впу­
стил
меня.
На
столе,
по
о бык нов ению,
ст ояла
все
та
же
тарелка
с
марципанами;
деду шка
Адольф
был
в
св оей
не изм енно й
ку р тке,
а
напротив
сидела
мо ло дая
ж енщи на
в
розовом
шелковом
п лат ье,
с
большим
жемчужным
ожерельем
на
ше е,
и
доедала
мандарин.
Не
зная,
как
н азв ать
ее:
«мадам»
или
«мадмуазель», я покраснел и,
почти
не
гля­
дя
в
ее
сторону,
чтобы
не
заговорить
с
не й,
п одо шел
по­
здороваться
с
дедом.
Она
смотрела
на
меня
с
улыбкой;
дед
сказал
ей : «Это мой внучатый племянник»,—
но
не
познакомил
нас
—
вернее
всег о
потому,
что
по сле
ра зм ол­
вок
с
братом
он
по
возможности
старался
не
ст алки ва ть
родственников
с
подобного
ро да
зна ко мы ми.
—
Как
он
похож
на
мать!
—
сказала
она.
—
Да,
но
вы
же
видели
мою
племянницу
только
на
ка рто чке!
—
недовольным
тоном
ж иво
возразил
де д.
—
Прос тит е,
дорогой
друг!
В
прошлом
год у,
когда
вы
тяж ело
болели,
я
столкнулась
с
ней
на
лестнице.
Пр ав­
да,
она
только
промелькнула
передо
мной,
да
и
на
лест­
нице
у
вас
темно,
но
я
была
ею
очарована.
У
молодого
че лове ка
т акие
же
прекрасные
глаза,
как
у
нее,
и
потом
еще
вот
это,—
ск аз ала
он а,
проведя
пальцем
над
бровя­
ми.
—
Ва ша
пл е м янница
нос ит
ту
же
фамилию,
что
и
вы,
мой
друг?
—
об рати лась
она
с
вопросом
к
деду .
—
Он
больше
п охож
на
отца,—
проворчал
дед:
ему
было
не
по
душе
знакомить
ее
с
м оей
матерью
д аже
за­
очн о,
да же
н азыва ть
фамилию.
—
Он
весь
в
от ца
и
еще
в
мою
по ко йную
матушку.
—
Я
не
зн аком а
с
его
отцом,—
слегка
наклонив
го ло­
ву,
ск аз ала
да ма
в
розовом,—
и
ник огд а
не
бы ла
знако­
ма
с
вашей
покойной
матушкой.
Помните?
Ведь
мы
с
вами
познакомились
вскоре
после
того,
как
вас
по ст игло
это
большое
горе .
Я
испытывал
легкое
разочарование:
молодая
ж енщин а
ничем
не
отличалась
от
красивых
же нщин,
которых
я
ко е-
к огда
видел
в
кругу
нашей
семьи,—
например,
от
дочери
одного
из
н аших
родственников,
которого
я
всегда
по­
103


зд ра влял
с
Н овым
годом.
П рия тел ьница
деда
А дол ьфа
бы ла
только
лучше
одета,
но
у
нее
б ыли
такие
же
д об­
рые
и
ж ивые
глаза,
такой
же
открытый
и
приветливый
взг ляд .
Я
не
находил
в
ней
ничего
театрального,
чем
я
любовался
на
фо тог ра фиях
актрис,
не
находил
демониче­
ского
вы р ажени я,
соответствовавшего
образу
жизни,
ко­
торый,
по
мо им
представлениям,
она
должна
б ыла
вести.
Мне
трудно
было
поверить,
что
это
кокотка,
и,
уж
во
всяком
с луча е,
никогда
бы
я
не
поверил,
что
это
кокотка
шикарная,
если
б
не
видел
экипажа,
запряженного
парой,
розового
платья,
же м чужног о
ожерелья,
есл и
б
мне
не
было
известно,
что
мой
дед
водит
з нако мств а
только
с
людьми
самого
высокого
п олет а.
Но
мне
бы ло
непонятно,
какое
удовольствие
находит
миллионер,
даривший
ей
э ки­
па ж,
особняк
и
драгоценности,
в
том,
чт обы
проматывать
с вое
состояние
ради
женщины
с
такой
простой
и
при лич ной
внешностью.
И
все
же,
ст ара ясь
представить
се бе
ее
жизнь,
я
подумал
о
т ом,
что
ее
безнравственность
с му­
ща ла
бы
мен я,
пож алу й,
сильнее,
приобрети
она
для
ме ня
большую
точность
и
определенность,—
сильнее
смущала
бы
ме ня
н езри мость
тайны
какого-нибудь
романа,
какого-
нибудь
скандала,
из-за
которого
ей
пришлось
покинуть
о тца
и
мать
—
мир ных
обывателей,
который
ос л авил
ее
на
в есь
св ет,
благодаря
которому
теперь
цв ела,
возв ы­
силась
до
степени
дамы
полусвета
и
прио бре ла
из вест ­
ность
же нщина ,
чье
выражение
л ица
и
интонации
прида­
ва ли
ей
сходство
со
мно гими
моими
знакомыми
и
невольно
заставляли
см отреть
на
нее
как
на
девушку
из
хорошей
семь и,
хотя
н икако й
сем ьи
у
нее
уже
не
было.
Между
тем
мы
перешли
в
«рабочий кабинет», и де­
душка
Адольф,
которого
мое
пр ису тст вие
несколько
сте­
сняло,
пре дл ожил
ей
папиросу.
—
Н ет,
мой
дорогой,—
ска за ла
она,—
я,
как
вам
из­
вестно,
привыкла
к
папиросам,
которые
мне
прис ыла ет
в ели кий
князь.
Я
от
н его
не
скрыла,
что
они
вызывают
у
вас
ревность.
Тут
да ма
в
розовом
д остала
из
пор тс ига ра
несколько
папирос
с
надписью
золотыми
буквами
на
иностранном
языке.
—
Ну,
к онеч но,
я
встретилась
у
вас
с
от цом
этого
мо­
лод ого
человека!
—
неожиданно
воскликнула
он а.
—
Ве дь
это
же
ваш
внучатный
племянник?
Как
я
мо гла
забыть!
Его
о тец
был
так
м ил,
так
очарователен
со
мной!
—
до­
бавила
она
скромно
и
растроганно.
104


Воо бр аз ив,
сколь
суров
мог
бы ть
этот
оча ров ате ль­
ный,
по
ее
выражению,
прием,
оказанный
ей
мо им
от­
цом
—
я
хорошо
зн ал
его
сдержанность
и
хо лодн ос ть,—
я
почувствовал
неловкость,
как
если
бы
он
совершил
какую-нибудь
неделикатность:
от
несоответствия
между
чр езмер н ой
благодарностью,
которую
она
к
нем у
испыты­
вала,
и
его
не любезно ст ью .
Позднее
я
пришел
к
мысли,
что
одна
из
тр ога те льных
сторон
роли,
ка кую
играют
эти
пра з дные
и
вместе
с
тем
д еят е льные
женщины,
состоит
в
т ом,
что
они
растрачивают
с вою
доброту,
с вои
дарования,
вечно
живущий
в
них
сентиментальный
идеал
красоты,—
подобно
всем
художникам,
они
этот
свой
идеал
не
ос у­
ще ств л яют,
не
вводят
в
рамк и
обыденности,—
и
л егко
до­
стающееся
им
золото
на
то,
чтобы
заключить
в
драгоцен­
ную
и
тонкую
оправу
неприглядную
и
неотшлифованную
жизнь
му жч ин.
Подобно
тому
как
она
наполняла
кури­
тельную
комнату,
где
мой
дед
принимал
ее
в
куртке,
п ре­
лестью
своего
тел а,
шелкового
розового
платья,
же мчу­
гов ,
той
и зыскан но сть ю,
отпечаток
которой
накладывала
на
нее
дружба
с
великим
князем,
точно
так
же
она
посту­
пила
с
каким-нибудь
ничтожным
замечанием
моего
отца:
она
проделала
над
ним
ювелирную
работу,
п ри дала
ему
особое
значение,
да ла
ему
высшую
оценку
и,
вставив
в
не­
го
свой
драгоценный,чистой
воды
взгляд,
пе ре лива вшийс я
кротостью
и
благодарностью,
п рев рати ла
его
в
художе­
ственное
изделие,
в
нечто
«совершенно очаровательное».
—
Ну,
теб е
пора,—
обратился
ко
мне
дедушка.
Я
встал;
у
меня
явилось
неодолимое
ж ел ание
п оце ло­
ват ь
руку
дамы
в
розовом,
но
м еня
остановила
мысль,
что
это
не
меньшая
дерзость,
чем
по хище ние.
С
сильно
бьющимся
се рд цем
я
з ад авал
себе
во пр ос : «Поцеловать
или
не
поцеловать?»—
затем
перестал
спр аши ват ь
себя,
что
мне
де лать,—
перестал
для
того,
чтобы
бы ть
в
со­
сто ян ии
хоть
как-то
действовать.
Отметя
все
д ово ды,
бе з­
отчетным,
нерассуждающим
движением
я
поднес
к
губам
протянутую
мне
руку.
—
Как
он
мил!
Он
уже
умеет
быть
галантным,
умеет
ухаживать
за
же нщинам и
—
в
дедушку
пошел.
Из
н его
выйдет
безукоризненный
джентльмен,—
чт обы
пр ид ать
фра зе
легкий
английский
акцент,
до бави ла
она
сквозь
зу бы.
—
Пришел
бы
он
ко
мне
а
сир
of tea *, как выра­
жаются
на ши
соседи
—
англичане.
Пусть
только
утром
пошлет
«голубой листочек» .
1 На чашку чая.
105


Я
не
з нал,
что
так ое
«голубой листочек» . Я н е п о ни мал
половины
того,
о
чем
го ворил а
дама,
но
из
стр аха,
Что
ее
с лова
заключают
в
се бе
во пр ос,
на
который
бы ло
бы
не­
веж л иво
не
ответить,
я
напрягал
в ниман ие,
и
это
было
для
меня
очень
утомительно.
—
Н ет,
нет,
это
невозможно,—
передернув
п л ечами,
возразил
деду шка
Адольф.
—
Он
очень
за нят,
мно го
за­
нимается.
Он
на
лучшем
счету
в
коллеже ,—
прошептал
он,
чт обы
я
не
мог
слышать
эту
лож ь
и
не
стал
опр ове рг ать
его.
—
Как
знать!
Может,
из
не го
получится
второй
Вик ­
тор
Г юго,
а
гл яд ишь
—
что-нибудь
в роде
Волабеля.
—
Я
обожаю
писателей,—
ск аз ала
да ма
в
розов ом, —
женщин
понимают
только
он и...
Они
да
еще
такие
р ед­
кие
люди,
как
вы.
Простите
мне
мое
н е веже ство,
д руг
мой,—
кто
такой
Волабель?
Это
не
его
томики
с
золотым
обрезом
стоят
у
вас
в
шкафчике
в
спальне?
Вы
обеща­
ли
мне
д ать
их
почитать,
я
буду
очень
береж но
с
ними
обращаться.
Д ед ушка
Адольф
терпеть
не
мог
давать
читать
сво и
к ниги;
он
и
тут
ниче го
не
о тве тил
и
проводил
меня
в
переднюю.
Безумно
увлекшись
дамой
в
розовом,
я
по­
к рыл
стра стн ы ми
п оце луями
пропахшие
т абако м
щеки
моего
старого
деда,
и,
когда
он,
д ово льно
сконфужен­
ны й,
не
р еш аясь
сказать
п рямо,
намекнул
на
то,
что
он
предпочел
бы,
что бы
я
не
проговорился
об
этой
встрече
родителям,
я
со
сл езам и
на
глазах
принялся
уверять
его,
что
он
был
со
м ной
н ео быча йно
добр
и
что
я
непременно
чем -ни бу дь
отблагодарю
е го.
В
самом
деле,
я
был
ему
так
бл аго дар ен,
что
уже
через
два
часа,
сказав
ро ди те­
лям
несколько
загадочных
фр аз
и
сочтя,
что
фразы
эти
бессильны
д ать
им
верное
по нят ие
о
том,
что
со
мн ой
про­
изошло
нечто
чрезвычайно
ва жно е,
я
решил
для
пущей
ясн о сти
рассказать
им
во
всех
подробностях,
как
я
побы­
вал
у
дед а.
Мне
в
голову
не
могло
пр ийт и,
что
эт им
я
ему
врежу.
Как
мне
могло
прийти
это
в
голову,
раз
я
не
собирался
ему
вредить?
Я
был
далек
от
мысли,
что
мои
родители
усмотрят
что-нибудь
нехорошее
в
том,
в
чем
я
ниче го
нехорошего
не
усматривал.
Ведь
мы
же
сплошь
и
рядом
не
исполняем
п рось бу
нашего
друга
извиниться
пе­
ред
какой-нибудь
женщиной
за
то,
что
он
не
смог
ей
нап исат ь ,—
не
исполняем
потому,
что
счи та ем,
что
есл и
мы
не
придаем
этому
его
поступку
никакого
зна че ния,
то
не
придаст
и
о на.
Я,
как
и
все
п рочие ,
рисовал
себ е,
что
мо зг
других
людей
—
это
косное
и
послушное
вместили­
ще


ще,
неспо соб но е
к
сп еци фи че ским
реакциям
на
то,
что
в
н его
вводится;
вот
почему
я
был
у беж ден,
чт о,
вкладывая
в
мозг
моих
родителей
сообщение
о
моем
новом
зн аком ст­
ве
у
дед а,
я
одновременно
выражаю
мое
положительное
отношение
к
этрй
встрече,
а
это
и
бы ла
моя
ц ель.
На
мое
не счасть е,
мерило
для
оценки
поведения
д еда
Адольфа
у
моих
родителей
оказалось
сов е ршен но
иное.
По
д ошед­
шим
до
меня
пот ом
слухам,
о тец
и
деду шка
имели
с
ним
бурное
объяснение.
Несколько
дн ей
спустя,
увидев
на
улице
д еда
Адольфа,
проезжавшего
мим о
в
открытом
эки­
паже,
я
почувствовал
боль,
благодарность,
угрызения
со­
вести,
и
все
это
мне
захотелось
ему
выразить.
Чув ств а
эти
были
так
сильны,
что
по
сравнению
с
ними
поклон
показался
мне
ничтожным,—
он
мог
н аве сти
д еда
на
мысль,
что
я
отделываюсь
банальной
учтивостью.
Я
ре­
шил
в оздержа ть ся
от
этого
ничего
не
выражающего
же­
ста
и
отвернулся.
Дед
подумал,
что
родители
не
вел ели
мне
с
ним
здороваться,
и
до
к онца
жизни
им
это го
не
простил:
у мер
он
спустя
мн ого
ле т,
но
ни кто
из
нас
боль­
ше
с
ним
не
виделся.
Вот
почему
я
уже
не
заходил
в
запертую
комнату
де да
Адольфа;
я
стоял
около
черной
кухни,
затем
на
пороге
п оявлялас ь
Фра нс уаза
и
го вори ла : «Я велю судомойке го ­
тов ить
кофе
и
подать
горя чей
воды,
а
мне
пор а
к
госпо­
же
Октав»,—
и
тогда
я
шел
прямо
к
себе
и
пр ин им ался
за
чтение.
Судомойка
у
нас
бы ла
существом
как
бы
бес­
плотным,
неким
постоянным
учреждением,
на
которое,
несмотря
на
смену
недолговечных
форм,
в
како вы е
оно
облекалось,—
ни
одна
из
них
не
прослужила
у
нас
более
двух
лет,—
неизменный
к руг
обязанностей
налагал
печать
преемственности
и
сходства.
В
тот
год ,
когда
мы,
пр и ехав
на
Пасху,
у вл екались
спар ж ей,
н аша
судомойка,
которой
обыкновенно
приказывали
чистить
ее,
являла
собой
не­
сча стно е,
болезненное
существо,
до наш ивавш ее
р ебенка,
так
что
бы ло
да же
странно,
как
это
Фра н суаза
гоняет
ее
то
туда,
то
сю да
по
всяким
делам,
а
в едь
она
уже
с
тр удом
носила
перед
собой
таи н стве нн ую,
с
каж дым
днем
становившуюся
все
полнее
корзину
изумительной
фор мы,
которая
уг ад ыв алась
под
ши ро ким
пе редни ком .
Передник
напоминал
п лащ
на
аллегорических
фи гур ах
Джотто,
снимки
с
которых
мне
дарил
Сван.
Он-то
и
обратил
наше
внимание
на
это
сходство
и
сп раши вал
о
судомойке:
«Как поживает Благость Джотто?» И в самом деле:
не­
сч астная
бабенка,
отекшая
от
беременности,
с
прямыми
107


квадратными
щеками,
походила
на
могу чи х,
мужеподоб­
ных
де в,
точнее
—
матрон,
эт их
олицетворений
доброде­
телей
из
капеллы
Арена.
Теперь
я
понимаю,
что
у
нее
была
еще
одна
черта,
общая
с
падуанскими
Добродете­
лям и
и
Пороками.
Под обно
тому
как
ничто
в
лице
с удо­
мойки
не
отражало
красоты
и
души
того
дополнительного
с имвол а,
который
уве л ич ивал
ее
жив от
и
который
она
носила
просто
как
тяжкое
бремя,
по-видимому
не
пости­
гая
его
смысла,
так
и
де бела я
хозяйка,
над
которой
в
А рене
бы ло
написано
Caritas1 и репродукция с которой
висела
в
К омбре
у
м еня
в
классной,
безусловно,
не
по­
дозревала,
что
она
ес ть
воплощение
этой
добродетели,
ибо
в
ее
энергичном,
заурядном
лице
не
проскальзывало
ниче го
д аже
отдаленно
похожего
на
благость.
Исполняя
чудесный
з ам ысел
ху д ожник а,
она
попирает
земные
со­
кровища,
но
попирает
с
таким
видом,
бу дто
топчет
вин о­
град,
чтобы
вы да вить
из
н его
с ок,
ил и,
вернее,
будто
она
в зобр ала сь
на
мешки,
чт обы
стать
выш е.
Она
вручает
бо­
гу
свое
пылающее
сердце,
точнее
сказать
—
она
его
пере­
да ет
ему,
как
пр от ягива ет
кухарка
пробочник
из
окошка
подвального
помещения
тому,
кто
стоит
у
окна
нижнего
этажа.
Каз ал ось
бы,
у
Зависти
должно
бы ть
что-то
за­
вистливое
во
вз г ляде.
Но
и
в
это й
фреске
символ
за ни­
м ает
такое
большое
место
и
изображен
так
живо,
з мея,
ш ипя щая
в
устах
З ави сти
и
заполняющая
собой
в есь
ее
широко
ра скр ытый
ро т,
так
велика,
что
для
того,
чтоб ы
удержать
ее,
лицевые
мускулы
З авист и
напряжены,
как
у
ребенка,
надувающего
шар,
и
все
внимание
Зависти,—
так
же
как
и
наше,—
всецело
сосредоточено
на
пол оже ­
нии
губ,
и
ей
уже
не
до
з авис тливых
мыслей.
Как
ни
восхищался
Сван
фи гур ами
Джотто,
мне
в
те­
чение
д олго го
времени
не
доставляло
ни
малейшего
у до­
во льст вия
см отреть
в
классной,
где
б ыли
развешаны
ко­
пии,
которые
он
мне
привез,
на
эту
Благость
без
благо­
сти,
на
Зависть,
похожую
на
иллюстрации
из
медицинской
к ниги,
где
по каза но
сжатие
голосовой
щ ели
или
язычка
вследствие
о пух оли
на
языке
или
в веде ния
хи ру рги чес ко­
го
инструмента,
на
Справедливость,
чье
неприметное,
не­
взрачное
в
своей
правильности
лицо
смах ив ало
на
лица
иных
миловидных
жительниц
Комбре,
богомольных,
не­
обаятельных,
которых
я
видел
в
церкви
и
которые
давно
уже
б ыли
зачислены
в
запасные
войска
Неспр аведл иво­
1 Милосердие ( лат . ).
108


сти.
И
лишь
мн ого
спустя
я
уяснил
себе,
что
своим
по­
трясающим
своеобразием,
своею
особою
прелестью
эти
фрески
обязаны
той
огромной
роли,
какую
играет
в
них
символ,
и
тем ,
что
действие
изображено
на
фреске
не
как
символ
—
символическая
ид ея
нигде
в
ней
не
выступает,—
а
как
нечто
живое,
действительно
испытываемое,
до
о ся­
заемости
вещественное:
это-то
и
придавало
фрескам
большую
определенность,
большую
точность,
их
назида­
тельность
приобретала
от
этого
большую
картинность
и
большую
яркость.
Так
же
обстояло
дело
и
с
на шей
бедной
судомойкой:
разв е
наше
внимание
не
приковывалось
к
ее
жи воту
из-за
тяжести,
к отор ая
вздувала
е го?
Так
мысль
умирающих
час то
бывает
повернута
к
невыдуманной,
му­
чительной,
темной,
утробной
стороне
смерти,
к
ее
изнан­
ке,
име нно
к
той
ее
стороне,
которую
она
им
по казы в ает,
которую
она
безжалостно
да ет
им
почувствовать
и
к ото­
рая
гораздо
больше
похожа
на
расплющивающую
их
тя­
жесть,
на
затрудненность
дыхания,
на
жа жду,
чем
на
наше
представление
о
смерти.
Должно
быть,
падуанские
Добродетели
и
Пороки
были
вып олне ны
в
достаточной
мере
жизненно,
раз
они
п ред­
ставлялись
мне
такими
же
жи выми ,
как
беременная
слу­
жанка,
и
если
она
с ама
каза лась
мне
столь
же
аллего­
ри чн ой,
как
о ни.
И,
б ыть
может,
эта
непричастность
(по
крайней
мере,
вне шняя )
души
человеческой
к
доброте,
де йств у ющей
через
человека,
имеет,
по мимо
эстетическо­
го
значения,
если
не
психологическое,
то,
так
сказать,
физиономическое
обоснование.
Впоследствии
мне
прихо­
дилось
встречать,—
например,
в
монастырях,—
ист инно
святые
воплощения
деятельной
доб роты ,
и
у
б ольшинс тва
из
них
был
бодрый,
положительный,
безразличный,
жест­
кий
вид
занятого
хи рург а,
на
их
л ицах
нельзя
б ыло
прочесть
ни
отзывчивости,
ни
жалости
к
ст р адающ ему
чел ов еку,
ни
стр аха
д отро нуть ся
до
больного
места,—
то
были
л ица
неласковые,
л ица
н епр иятн ые,
но
с
возвы­
шенным
выражением
истинного
милосердия.
В
то
время
как
с удо мой ка,
невольно
п ри давая
особый
блеск
превосходству
Франсуазы,—
так
За блужд ен ие
отте­
ня ет
блестящую
победу
Истины,—
подавала
кофе,
о
к ото­
ром
мама
говорила,
что
это
г орячая
в о дичка,
только
и
всего,
а
затем
приносила
к
нам
в
комн ат ы
горячую,
в ер­
нее
сказать
—
чуть
тепленькую
воду,
я
ложился
на
кро­
в ать
с
книжкой
у
с ебя
в
комнате,
бережно
ох ра нявше й
свою
прозрачную,
трепетную
свежесть
от
полуденного
109


с олнца,
блик
которого
все
же
ухитрялся
просунуть
сквозь
неплотно
прикрытые
ставни
свои
зо лоти с тые
крылышки
и
за мир ал
между
ставней
и
стеклом,
в
уго лк у,
бу дто
Не­
подвижный
мотылек.
При
таком
освещении
читать
было
трудно—
ощущение
яркого
с вета
создавал
сту к
К амю,
заколачивавшего
на
улице
Кюр
пыльные
ящики
(Фран ­
суаза
довела
до
его
сведения,
что
те тя
не
«отдыхает»
и
можно
стучать),—
сту к,
р аз давав ши йся
в
звонком
воз­
духе ,
какой
бывает
только
в
жаркие
д ни,
и
словно
рас­
сыпавший
далеко
круг ом
а лые
з везд ы;
по ддер ж ивал ось
это
ощущение
мухами,
дававшими
мне
летний
камерный
концерт
легкой
музыки:
эта
музыка
не
рисует
в
в ашем
воображении
лет а,
как
музыка
человеческая,
которую
вы
услышали
случайно
в
хорошую
погоду
и
которая
п отом
напоминает
вам
о
лете;
у
мушиной
музыки
св язь
с
летом
более
т есная :
рожденная
от
ясных
дн ей,
возрождающая­
ся
всегда
одновременно
с
ними,
содержащая
в
се бе
ча­
стицу
их
сущности,
она
не
только
возобновляет
их
об­
раз
в
н ашей
памяти
—
она
ручается
за
то,
что
они
возвратятся,
за
то,
что
они
действительно
существуют,
вот
тут,
вокруг
нас,
в
непосредственной
близости.
Прохладный
сумрак
мо ей
комнаты
был
для
за ли той
со л нцем
у лицы
тем
же,
чем
тен ь
является
по
отношению
к
луч у
света:
он
был
таким
же
я сным
и
вызывал
в
м оем
воображении
цельную
к ар тину
лета,
меж
тем
как
если
бы
я
пошел
гу лять ,
я
мог
бы
л юбов аться
лишь
ее
частно­
стями.
Таким
образом,
этот
сумрак
способствовал
моему
покою,
ощущавшему
(из-за
приключений,
о
которых
рас­
ск азыв алос ь
в
тех
кн и гах,
какими
я
тогда
увлекался),
по до бно
неподвижной
руке,
погруженной
в
проточную
воду,
толчки
и
бурление
потока
жизнедеятельности.
Но
да же
если
погода
портилась,
е сли
разражалась
гроза
или
шел
проливной
дождь,
бабу шка
все-таки
ум о­
лял а
меня
выйти
на
воздух.
И
я,
не
расставаясь
с
кни­
гой ,
читал
в
саду,
под
каштаном,
в
р еш етчато й,
о бтя ну­
той
парусиной
бе сед ке,
и
чувствовал
себя
укры ты м
от
взоров
тех,
кто
мог
бы
прийти
к
родителям
в
гости.
И
разве
мои
м ысли
не
были
тоже
своего
рода
убежи­
щем ,
в
глубине
которого
я
ос тав ался
невидимым,
да же
когда
смот рел ,
что
д елаетс я
наружи?
Есл и
я
видел
ка­
кой-либо
предмет
внешнего
мира,
то
м еня
от
не го
о тде­
л яло
сознание,
что
я
его
вижу,
оно
покрывало
его
то н­
кой
духовной
оболочкой,
не
дававшей
мне
прикоснуться
к
его
веществу;
прежде
чем
я
успевал
до
н его
дотро­
110


нуться,
оно
как
бы
улетучивалось,—
та к,
есл и
поднести
раскаленное
тел о
к
мокрому
предмету,
оно
не
дотронется
до
его
вла жнос т и,
оттого
что
вокруг
такого
предмета
всегда
о бр азу ется
зон а
испарения.
На
том
особом
пест­
ром
экране
переживаний,
который,
пока
я
читал,
развер­
тывало
мое
сознание,—
переживаний,
вызывавшихся
как
самыми
сокровенными
моими
чаяниями,
так
и
чисто
вне шним
восприятием
горизонта,
который
был
у
меня
пе­
ред
г лазами ,
в
конце
сада,—
самым
заветным
моим
убеж­
д ением
и
ж елани ем,
те м,
на хо дящим ся
в
вечном
д виж ении
рычагом,
который
уп рав ляет
всем
ос та льн ым,
бы ла
ув е­
ренность
в
богатстве
мыслей,
в
кр асот е
чи та емой
к ниги
и
стремление
их
постигнуть,
какова
бы
ни
бы ла
к нига.
Иногда
я
покупал
к нигу
да же
в
Комбре,
в
лавочке
Бо-
ранжа,
находившейся
так
да леко
от
н ас,
что
Франсуаза
предпочитала
все
за куп ать
у
Камю,
но
за то
п ри влек ав­
шей
меня
своим
писчебумажным
и
книжным
отде л ом,
где
эта
книга
бы ла
привязана
веревочкой
к
мозаике
бро­
шюр
и
журналов,
у кр ашавш ей
обе
створки
ее
двери,
бо­
лее
таи нств енн ой
и
б олее
насыщенной
мыслями,
чем
двер ь
собора,—
покупал
потому,
что
я
слышал
о
ней
как
о
за­
меч ате льн ом
произведении
от
уч ите ля
или
товарища,
ко­
торый,
как
я
п олаг ал
тогда,
познал
та йну
истины
и
кра­
соты,
между
тем
как
я
не
столько
по ни мал
их,
сколько
чу вство ва л,
и
постижение
их
б ыло
неясной,
но
постоянной
ц елью
моего
мышления.
Вс лед
за
этой
о снов ной
уверенностью,
которая,
пока
я
читал,
непрерывно
двигалась
и зну три
наружу
в
поисках
ис т ины,
шли
чувства,
пр о бу ждав шиеся
во
мне
действием,
в
котором
я
принимал
у час тие,
ибо
в
эти
дневные
час ы
совершалось
больше
др ам ат ич еских
событий,
чем
у
иных
за
всю
жизнь.
То
были
со бы тия,
происходившие
в
книге,
которую
я
читал;
п рав да,
лица ,
с
которыми
они
случа­
ли сь,
не
б ыли
«всамделишными», как выражалась Фран­
суаза.
Но
все
ощущения,
которые
нас
за став ляю т
ис пы­
тывать
радость
или
беда
какого-нибудь
действительно
существующего
человека,
появляются
у
нас
благодаря
об разу
этой
ра дос ти
или
беды;
искусство
первого
ром а­
ниста
заключалось
в
т ом,
чт обы
понять,
что
е динс твен ­
ный
существенный
элемент
в
си стем е
на ших
чувств
—
это
образ
и
что
упрощение,
которое
просто-напросто
упразд­
нило
бы
живых
де йств ующ их
лиц,
произвело
бы
з десь
Kô-
ренное
улучшение.
Какую
бы
глубокую
симпатию
мы
ни
испытывали
к
живому
су щест ву,
мы
воспринимаем
его
Ш


гл авным
образом
чувством,
следовательно,
оно
остается
для
нас
непрозрачным,
оно
представляет
собой
для
нас
мертвый
груз,
который
на ша
впечатлительность
не
в
си­
лах
поднять.
Если
с
живым
существом
случается
несча­
сть е,
то
лишь
крохотная
частица
нашего
общего
о
нем
пр едста вл ен ия
приходит
в
волнение;
более
того:
сам о
это
сущ ес тво
волнуется
лишь
небольшой
частью
того
общего
пр едстав лени я,
которое
сложилось
у
не го
о
себе.
Наход­
ка
первого
романиста
состояла
в
том,
что
он
до дума лся
до
замены
непроницаемых
для
ду ши
частей
равным
коли­
чеством
ч астей
невещественных,
то
ест ь
таких,
которые
н аша
ду ша
способна
усвоить.
После
этого
не
все
ли
нам
равно,
что
поступки,
чув ств а
эт ой
новой
породы
су ще ств
мы
только
принимаем
за
настоящие,
раз
они
наши,
раз
все
это
случается
с
нами
са мими ,
раз,
пока
мы
ли хо ра­
дочно
переворачиваем
страницы,
от
них
з ависит
у ч ащен­
ность
нашего
дыхания
и
нап ря жен ност ь
нашего
взгляда?
Стоит
только
романисту
привести
нас
в
это
состояние,
ко гда,
как
и
при
любом
исключительно
внутреннем
со­
сто ян ии,
всякое
чу вс тво
десятикратно
усиливается,
ко­
гда
его
книга
волнует
н ас,
как
волнуют
в иден ия,
но
толь­
ко
более
ясные,
не жели
те,
что
являются
нам
во
сне
и
воспоминание
о
которых
будет
длиться
дольше,—и
в
те­
чение
ч аса
внутри
нас
бушуют
все
радости
и
все
го­
рести,
тогда
как
в
жиз ни
нам
понадобились
бы
годы,
что­
бы
поз нат ь
лишь
некоторые
из
н их,
прич ем
наиболее
сильные
мы
бы
так
и
не
испытали,
потому
что
свойст­
венная
им
медлительность
мешает
нам
воспринимать
их.
(Вот так же изменяется наше сердце,
и
это
больнее
всего,
но
мы
з наем
об
этой
б оли
только
из
книг,
благодаря
си ле
нашего
воображения;
на
самом
де ле
оно
изменяется
так
же
медленно,
как
медленно
протекают
некоторые
явле н ия
природы;
мы
об лада ем
способностью
последовательно
закреплять
в
сознании
ка ждое
из
его
со сто я ний,
но
зат о
мы
избавлены
от
ощущения
того,
как
оно
изменяется.)
За
жизнью
героев
следовал,
уже
не
столь
внутренне
близкий
моему
существу,
наполовину
вырвавшийся
за
пределы
моего
«я», пейзаж,
ср еди
которого
развивалось
действие
и
который,
однако,
производил
на
мою
мысль
гораздо
более
сильное
впечатление,
чем
д ругой ,—
тот ,
что
яв лялс я
моим
гл аза м,
едв а
я
п одн имал
их
от
книги.
Вот
так ,
два
ле та
п одря д,
си дя
на
со л нце пеке
в
комбрей-
ско м
саду,
я
под
влиянием
книги,
которую
тогда
чи тал,
тосковал
по
стране
гор
и
рек,
где
пер едо
мн ою
мелькало
112


множество
лесопилен
и
где ,
на
дне
п роз рачн ых
рек,
среди
з ар ослей
кресса
гн или
коряг и ;
неподалеку
ползли
по
не­
в ысо ким
стенам
гроздья
лил овых
и
па левы х
цветов.
А
так
как
я
постоянно
мечтал
о
женщине,
которая
любила
бы
мен я,
то
те
два
лета
моя
м ечта
бы ла
овеяна
прохладой
проточных
вод;
и
кто
бы
ни
была
та
же нщина,
которую
я
вызывал
в
сво ем
воображении,
справа
и
сл ева
от
нее,
как
дополнительные
красочные
пятна,
мг нове нно
вырастали
гроздья
цветов,
ли лов ых
и
палевых.
Так
происходило
не
только
потому,
что
об раз,
о
к ото­
ром
мы
мечтаем,
всегда
для
нас
означен,
украшен
и
вы­
годно
отт ен ен
от блес ком
необычных
красок,
случайно
окружающих
его
в
н ашем
воображении:
вид ы,
о
которых
я
чи тал
в
кн и гах,
были
для
меня
не
просто
видами,
то лько
более
яркими,
чем
те,
которые
открывал
передо
мн ою
Комбре,
но,
в
сущности,
похожими.
Благодаря
произведен­
ному
автором
отб ору,
благодаря
вере,
с
которой
моя
мы сль
шла
навстречу
его
о писанию ,
как
бы
навстречу
не­
коему
откровению,
эти
в иды
казались
мне,—
такое
в пе­
чатление
в ряд
ли
могло
создаться
у
ме ня
в
той
местно­
сти,
что
ме ня
окружала,
и
особенно
в
на шем
саду ,
это м
бесславном
произведении
строго
расчисленного
искусст­
ва
садовника,
которого
п рези рала
бабушка,—
эти
в иды
казались
мне
неподдельной
час тью
са мой
Природы,
до­
с т ойной
угл убле нн ого
изучения.
Я
был
убежден,
что,
если
б
мои
родители
позволили
мне
в
то
время,
когда
я
читал
книгу,
посетить
опи­
сы в аемую
в
ней
страну,
я
сд елал
бы
огромный
шаг
вп е­
ред
в
овладении
истиной.
В
самом
деле,
хотя
мы
всегда
и спы ты ваем
такое
ощущение,
бу дто
нас
окр ужа ет
наш а
д уша,
однако
она
не
рисуется
нам
в
в иде
неподвижной
темницы,—
скорее
нам
чудится,
бу дто
нас
уносит
вместе
с
нею
неукротимое
стремление
вырваться
из
нее
во
внеш­
ний
мир,—
стр емл ен ие,
к
которому
примешивается
ра зо­
чарование,
потому
что
мы
слышим
вокруг
се бя
все
те
же
созв учия,
но
то
не
от зву к,
долетающий
из вне,
а
от голо ­
сок
внутренней
вибрации.
Мы
пытаемся
обнаружить
на
предметах,
которые
благодаря
это му
стали
для
нас
дра­
го це нным и,
отсвет
н ашей
души;
нас
постигает
ра зочар о­
вание,
к огда
мы
у бежда емся,
что
на
самом
дел е
они
ли­
ше ны
т ого
обаяния,
которым
их
наде лил о
в
н ашем
созна­
нии
соседство
с
некоторыми
мыслями;
п орой
мы
прояв­
ляем
душевные
н аши
силы
во
всей
их
чуткости
и
во
всем
их
величии,
чт обы
воздействовать
на
существа,
которые,
113


как
нам
по дсказы вает
чувство,
находятся
вне
н ас,
за
пре ­
делами
н ашей
досягаемости.
Вот
п оче му,
если
я
неизмен­
но
представлял
се бе
вокруг
любимой
женщины
местность,
в
ту
пору
для
меня
особенно
желанную,
если
мне
хоте­
лось,
чтобы
именно
она
у вл екла
ме ня
туда,
открыла
мне
доступ
в
неведомый
ми р,
то
это
не
бы ло
простой,
сл у­
чайной
ассоциацией
представлений;
нет,
мои
мечты
р
пу­
тешествии
и
мечты
о
любви
б ыли
тогда
двумя
мо ме нта ми,
которые
я
теперь
искусственно
разделяю,—
это
все
равно
как
если
бы
я
р ассекал
на
разной
высоте
с
в иду
не по движ­
ну ю,
радужную
струю
воды,—
двумя
моментами
в
едином
и
не
преломляющемся
взмете
всех
мои х
жизненных
с ил.
Наконец,
продолжая
идти
от
внутренних
к
п ове рхнос т­
ным
слоям
мое го
сознания,—
а
эти
слои
сосуществовали
и
со пр икасались
в
нем,—
я,
прежде
чем
до ст ичь
окру­
ж ающег о
их
реального
горизонта,
испытывал
н аслаж де­
ния
ино го
рода:
наслаждение
уютно
устроиться,
дышать
ароматным
воздухом,
знать,
что
ни кто
из
гостей
мне
здесь
не
помешает,
а
когда
на
к олок ольне
св.
Ила рия
б или
ч асы
—
наслаждение
видеть,
как
капля
за
каплей
п адает
уже
минувшая
часть
д ня,—
наслаждение,
длив­
ше еся
до
тех
п ор,
п ока
не
раздавался
по след ний
уд ар,
который
позволял
мне
подсчитать
общее
число
ударов
и
по сле
которого
н аст упала
долгая
тишина,
к азало сь
на­
чинавшая
в
глубоком
н ебе
новую
часть
дня ,
предназна­
чавшуюся
мне
для
чтения
до
вкусного
о беда,
который
сейчас
гот ови ла
Фр ан суаза
и
который
должен
был
под ­
крепить
мои
си лы,
уставшие
следовать
за
пр евр атн о стя­
ми
судьбы
ге роя
книги.
И
при
каждом
бое
часов
мне
ка за лось,
что
после
предыдущего
истекло
всег о
л ишь
не­
сколько
мгновений;
вновь
прозвучавший
уд ар
вписывался
в
небо
со всем
рядом
с
по сл едним
ударом
и стекшег о
часа,
и
я
никак
не
мог
поверить,
чтобы
на
этой
голубой
дуж ­
ке,
между
дву мя
зо лотыми
з наками ,
уместились
шестьде­
сят
минут.
И ногда
эти
торопившиеся
ч асы
б или
на
од ин
у дар
больше;
ст ало
быть,
предшествующий
бой
я
пропу­
скал,
нечто
существовавшее
не
существовало
для
меня;
ин те рес
к
книге,
волшебный,
как
глубокий
с он,
сбив ал
с
то лку
мой
галлюцинировавший
с лух
и
стирал
зол отой
кол ок ол
с
лазурной
поверхности
т ишины.
Д ивные
вос ­
кресные
д ни,
проведенные
мн ою
в
комбрейском
саду,
под
каштаном,
тщательно
мною
очищенные
от
незначитель­
ных
происшествий
мо ей
обыденной
жизни,
которые
я
за­
менял
жизнью,
по лною
пр иклю че ний
и
необычных
стрем­
114


лений
в
краю,
орошаемом
быстрыми
речками!
Вы
все
еще,
’когда я о вас думаю,
воскрешаете
в
моей
памяти
эту
жизнь,
да
вы
и
впрямь
заключа ете
ее
в
себе,
потому
что
вы
по с те пенно
огораживали
ее
и
замыкали,—
меж
тем
как
я
все
больше
уг лублялся
в
чтение
и
по
мере
того
как
становилось
прохладней,—
в
ме р ный,
медленно
изменявшийся,
сквозивший
в
листве
хрусталь
ваших
б ез­
молвных,
звонких,
душистых,
про зр ач ных
часов.
Ин ой
раз
в
середине
дня
м еня
отв ле кала
от
чтения
д очь
садовника,
вбегавшая
как
угорелая,
опрокиды­
вавшая
по
д ороге
ка дку
с
апельсинным
деревом,
обре­
зывавшая
себе
па лец,
выб ивав ш ая
се бе
зуб
и
кри чав шая
нам
с
Франсуазой: «Идут,
идут!»—
чтобы
мы
не
пропу­
ст или
зрелища.
Звала
нас
дочь
сад овн ика
в
те
дн и,
когда
комб рей ский
гарнизон
выезжал
на
у чень е,
а
сл едо вал
он
обыкновенно
по
улице
Святой
Ильдегарды.
Наши
слуги,
сидя
рядком
на
стульях
за
воротами,
смотрели
на
совер­
шавших
воскресную
прогулку
комбрейцев
и
себя
им
по­
ка зыв али,
а
в
это
время
д очь
садо вни ка
ра зли чала
в
п ро­
гал е
меж ду
двумя
дальними
домами
на
Вокзальной
бл еск
касок.
Слуги
убегали
со
своими
стульями,
потому
что
ки­
рас иры
заполоняли
всю
улицу
Свят ой
Ильдегарды,—
их
лошади
мчались
га лопо м
у
самых
домов:
так
река
в
по­
ловодье
зат опляет
с вои
берега.
—
Бедные
дети!
—
еще
не
успев
по до йти
к
р еше тке,
пу скал а
слезу
Фран суаза.
—
Бедная
молодежь,
ведь
ее
с кос ят,
как
луг.
От
одной
мысли
об
этом
мне
становится
дурно,—
прикладывая
руку
к
се рдц у,
где
ее
мучила
«дур­
н от а », добавляла она.
—
Э тим
парням
жизнь
не
дорога,
оттого
на
них
и
с мот реть
приятно,—
п рав да,
го спо жа
Ф р ансу аза?
—
чт о­
бы
«растравить»
ее,
обращался
к
ней
садовник.
Стрела
попадала
в
це ль:
—
Не
дорога
жизнь?
А
что
же
может
бы ть
дороже
жизни
—
этого
единственного
дара,
которым
господь
бог
никого
не
н ад еляет
дв ажды ?
Ах,
боже
мой!
К
с ожа ле нию,
вы
правы:
жи знь
им
не
дорога!
Навидалась
я
их
в
семи«
десятом;
когда
начинаются
эти
проклятые
войны,
они
со­
в сем
не
думают
о
смерти.
Ч исто
сумасшедшие.
Повесить
их
мало.
Это
не
л юди
—
это
львы.
(Для Франсуазы сра­
внен ие
людей
со
львами,—
она
произносила
«ливы»,—
не
зак лючало
в
се бе
ничего
лестного.)
Улица
Свят ой
Ильдегарды
делала
крутой
поворот,
по­
этому
мы
не
могли
заметить
кирасиров
из дал и,
только
в
115


про га ле
ме жду
домами
на
Вок за льн ой
вид ны
были
все
новые
и
но вые
каски,
д вигавшие ся
и
сверкавшие
налолн-
це.
Солнце
пекло,
садовнику
хотелось
пить,
но
он
н$
зн ал,
д олго
ли
еще
будут
ехать
кирасиры.
Нако нец
его
дочь
выбегала
точно
из
осажденной
крепости,
делала
вы­
лазку,
д обе гала
до
поворота
и,
на
каждом
шагу
рискуя
жизнью,
приносила
нам
графин
с
лимонадом,
а
также
со­
общение
о
т ом,
что,
по
крайней
мере,
тысяча
кирасиров
движется
безостановочно
по
на правл ению
к
Тиберзи
и
Ме зе глиз у.
Франсуаза
и
садовник,
помирившись,
ра сс уж­
дал и
о
том ,
как
н ужно
вести
се бя
во
время
войны.
—
Вид ите
ли,
Франсуаза,—
говорил
садовник,—
ре во­
люция
лучше
войны,
потому
что
когда
п ров озг ла­
шают
революцию,
то
сражаться
за
нее
идут
то лько
ж елающ ие.
—
А,
это
д ругое
дело,—
по
крайней
мере,
не
силком.
Са д овник
был
убежден,
что
после
о бъя вл ения
во йны
поезда
не
ходят.
—
Ну
да,
чтобы
никто
не
уд ра л,—
замечала
Франсу­
аза .
—
Народ
пошел
хи тры й!
—
подхватывал
садовник;
он
твердо
держался
того
мн ен ия,
что
война
ест ь
не
что
иное,
как
од ин
из
способов,
предпринимаемых
государ­
ством,
чтобы
ок о лпа чить
народ,
и
что
если
б
у
людей
бы ла
хоть
ка кая-н ибу дь
возможность,
то
все,
как
о дин,
да ли
бы
тягу.
Но
вот
Фра нс уаза
заспешила
к
тете,
я
опять
уселся
с
к нигой,
слуги
с нова
ра с пол ожилис ь
у
ворот
и
убеж­
даю тся
в
том,
что
ул егли сь
и
пыл ь
и
возбуждение,
ко­
торое
вызвали
солдаты.
Долго
после
затишья
непривыч­
ный
поток
гуляющих
еще
чернил
комбрейские
у лицы.
И
возле
каж дог о
до ма,
даж е
во зле
тех ,
где
это
б ыло
не
п рин ято,
слуги
и
да же
хозяева
сидели
и
смотрели,
об­
в одя
п ороги
причудливой,
темной,
фестончатой
кромкой,—
так
мощный
пр ибо й,
отхлынув,
оставляет
на
берегу
узор­
чат ый
креп
водорослей
и
ракушек.
В
другие
дни
я
мог
читать
спокойно.
Но
неожиданный
приход
С вана
и
его
суждение
о
Берготе
—
совершенно
но вом
для
м еня
а втор е,
книгу
которого
я
как
раз
в
это
время
чи т ал,—
имели
своим
последствием
то,
что
д олго
еще
п отом
образ
женщины,
владевшей
тогда
мо ими
меч­
тами,
вырисовывался
передо
м ной
не
на
фоне
увитой
ли­
ловыми
цветами
ст ены,
а
на
совсем
д ругом
—
на
ф оне
п ортала
готического
собора.
Ив


Вп ер вые
ус лыша л
я
о
Берготе
от
товарища
по
фа ми­
лии
Блок,—
он
был
старше
мен я,
и
я
перед
ним
прекло­
нялся.
Когда
я
вы р азил
ему
свое
в ос хищ ение
«Октябрь­
ской
но ч ью », он раскатился трубным хохотом и сказал:
«Твое обожание этого самого Мюссе
—
дурной
то н,
отка­
жис ь
от
него.
Мюссе
—
вредоносный
т ип;
влияние
эта
ско ­
тина
оказывает
наигубительнейшее.
Впрочем,
на до
отдать
справедливость,
раз
в
жизни
у дал ось
и
ему,
и
д аже
неко­
ему
Расину
сочинить
стих
не
только
довольно
музы каль­
ный,
но
и
лишенный
всякого
смысла,
а
в
моих
устах
это
наивысшая
пох ва ла.
Вот
о н и: «И белый Олосон над бе­
лою
Камирой»
и
«Царя Миноса дочь и дочка Пасифаи» .
В
оправдание
этим
душегубам
их
пр ивел
в
своей
статье
мой
дражайший
учитель,
папаша
Леконт,
любимец
бес­
смертных
богов.
К стати ,
этот
невероятный
чудак,
каж ет­
ся,
хва лит
о дну
книгу,
которую
мне
се йчас
читать
не­
досуг.
Как
мне
пер ед ав али,
он
счи тает,
что
ее
ав тор,
этот
самый
Бергот,—
тонкая
шту ч ка.
И
хотя
с
ним
слу­
чается,
что
он
допускает
ничем
не
объ ясн им ую
снисхо­
дительность,
в се-таки
он
для
меня
дельфийский
оракул.
По
сем у
случаю
п рочти
лирическую
прозу
Бергота,
и
если
чародей
ритма,
написавший
«Бхагавата»
и
«Борзую Маг ­
нуса», не соврал,
то,
клянусь
Аполлоном,
ты,
дорогой
маэ с тро,
упьешься
нектарным
блаженством
олимпаев».
Как-то
раз
он
шутки
ради
попросил
ме ня
н азыв ать
его
«дорогим маэстро»
и
шутки
р ади
сам
на зыв ал
ме ня
так
же.
Нам
эта
и гра
д оста вл яла
удовольствие,—
ведь
мы
с
ним
еще
недалеко
ушли
от
того
возраста,
когда,
давая
на­
звание
чему-либо,
мы
полагаем,
что
создаем
нечто
н овое.
К
сожалению,
мои
беседы
с
Блоком
и
его
объяснения
не
мо гли
унять
тревоги,
которую
он
возбудил
во
мне
утверждением,
что
стихи
(от коих я ожидал ни больше,
ни
меньше
как
откровения)
тем
прекраснее,
чем
меньше
в
них
смысла.
Блока
к
нам
больше
не
пр иглаша л и.
Спер­
ва
его
приняли
радушно.
Правда,
дедушка
утв ержда л,
что
я
дружу
и
привожу
к
себе
в
дом
н епре м енно
е вре ев,
против
чего
он
принципиально
не
возражал
бы
—
ве дь
его
приятель
Сван
то же
был
из
евреев,—
но
он
находил,
что
я
в ы бираю
себе
в
друзья
не
лучших.
Вот
п оче му,
когда
я
приводил
к
с ебе
нового
друга,
он
почти
всегда
напевал
«О бог наших отцов»
из
«Жидовки»
или
«Израиль!
Порви
св ои
це пи », напевая,
конечно,
только
мотив
(«Та- ра- р ам,
татим,
т эта м»), но я боялся,
что
мой
товарищ
узнает
мо­
тив
и
вс по мнит
слова.
ИТ


Еще
не
видя
моих
друзей,
а
лишь
узнав
их
фа милии,
в
которых
ча ще
всег о
не
было
ниче го
специфически
ев­
рейского,
деду шка
угадывал
не
только
иудейское
проис­
хождение
тех
из
ни х,
которые
действительно
были
ев ре­
я ми,
но
и
неприятные
особенности
членов
их
семьи.
—
А
как
фамилия
твоего
приятеля,
который
придет
к
тебе
вечером?
—
Дюмон,
дедушка.
—
Дюмон?
Под озри тел ь но!
И
он
напевал:
Так
будьте
ж
бдит ельны ,
стрелки,
Не
отвлекайтесь,
не
шумит е!
Потом
он
без
об иняк ов
з адав ал
несколько
п рямых
вопросов,
а
затем
во ск ли цал: «Берегись!
Берегись!»—
или
же,
когда
являлась
сама
жертва,
он,
учинив
ей
скрытый
допрос,
заставлял
ее
невольно
выдать
св ое
про ­
исхождение
и,
чт обы
п ок азать
нам,
что
ему
все
ясно,
до­
вольствовался
тем,
что,
г лядя
на
нас
в
упор,
мурлыкал:
Зачем
же
робкого
еврея,
Зачем
влечете
вы
сюда?
Или:
Ах,
отчие
поля,
пр иют ный
дол
Хеврона!
А
то
ещ е:
Я
—
сын
богоизбранного
народа.
В
этих
чудачествах
дедушки
не
б ыло
ничего
враждеб­
н ого
по
отношению
к
моим
товарищам.
Б лок
не
понравил­
ся
моим
родным
по
другим
причинам.
Прежде
всего
он
рассердил
моего
отца,—
то т,
видя,
что
Б лок
весь
мок­
рый,
с
любопытством
спросил:
—
Какая
же
сейчас
на
дворе
погода,
господин
Блок?
Разве
шел
дождь?
Ничего
не
понимаю:
барометр
все
в ре­
мя
показывал
«ясно».
В
ответ
он
услышал
сл еду юще е:
—
Я
не
мо гу
вам
сказать,
был
ли
дождь.
Я
ж иву
до
такой
степени
вне
всяких
ф изиче ских
явлений,
что
мои
чувства
не
сч и тают
нужным
давать
мне
о
них
знать.
—
Вот
что ,
м илый
мальчик,—
когда
Б лок
ушел,
обра­
тился
ко
мне
отец,—
тв ой
др уг
—
идиот.
Что
же
это
та­
кое!
Он
д аже
не
мог
ск азат ь,
какая
погода.
Ведь
это
так
интересно!
Ну
и
дурак!
118


Не
понравился
Б лок
и
м оей
бабушке,
потому
что,
ко г­
да
orfa после завтрака сказала,
что
ей
немножко
нездоровится,
он
по да вил
рыдания
и
вытер
слезы.
—
Неу жел и
ты
думаешь,
что
это
было
искренне?
—
сказала
он а.
—
Ведь
он
же
ме ня
не
знает.
Мо жет,
он
сумасшедший?
И,
н аконе ц,
Блок
воо ру жил
против
себя
вс ех
те м,
что,
опоздав
к
завтраку
на
п олт ора
час а,
в есь
в
грязи,
он,
вместо
того
чт обы
извиниться,
сказал:
—
Я
никогда
не
поддаюсь
влиянию
атмосферных
пе р­
турбаций,
условный
сче т
времени
для
меня
не
существует.
Я
бы
с
удовольствием
вве л
в
об ычай
куре ни е
опиума
или
ношение
малайского
кинжала,
но
я
никогда
не
пользуюсь
орудиями
неизмеримо
более
в редн ыми
и
притом
пошло
мещанскими
—
часами
и
зонтиком.
И
все-таки
его
принимали
бы
в
Комбре.
Однако
не
о
таком
друге
м ечта ли
для
м еня
мои
родные,
и
хотя
в
к он­
це
концов
они
пришли
к
заключению,
что
с лезы,
которые
он
пролил
по
случаю
недомогания
бабушки,
б ыли
не при­
творны,
они
з нали
и нст инкт ивно
или
по
опыту,
что
п рояв­
ления
нашей
чувствительности
п очти
не
влияют
на
даль­
не йшие
на ши
поступки
и
поведение
и
что
более
про чной
ос но вой
для
и спол нен ия
нравственного
долга,
дружеской
верности,
упорства
в
до сти же нии
цели,
соблюдения
пр а­
вил
служат
бессознательные
привычки,
чем
минутные
по­
р ывы,
бурные,
но
бесплодные.
Они
предпочли
бы,
чтобы
вместо
Блока
у
м еня
были
товарищи,
к отор ые
давали
бы
мне
не
больше
того,
что
разрешает
б уржу азн ая
мораль;
которые
не
присылали
бы
мне
ни
с
то го
ни
с
се го
кор­
зинку
фру кто в
только
потому,
что
в
этот
день
они
думали
обо
мне
с
нежностью;
которые
не
считали
бы
возможным,
повинуясь
пр ихо ти
своего
воображения
или
чувствитель­
ности,
склонять
в
мою
пользу
чашу
точных
в есов
обя­
занностей
и
требований
дружбы,
и
вместе
с
тем
не
могли
бы
испортить
весы
во
вред
мне.
Даже
на ши
проступки
редко
к огда
зас та в ляют
отказываться
от
сво их
об яза­
тельств
по
отношению
к
нам
таких
людей,
как
моя
двою­
родная
бабу ш ка:
давны м - давно
рассорившись
со
сво ей
племянницей
и
перестав
с
ней
разговаривать,
она
из -за
этого
не
изменила
своего
зав еща ни я,
в
котором
оставля­
ла
ей
все
свое
сос тоян ие ,—
оставляла
потому,
что
у
нее
не
б ыло
родных
бл иже
этой
п лемян ниц ы,
и
потому,
что
«так полагалось».
119


Но
я
любил
Б лока,
родным
не
хотелось
ме ня
ого р­
чать,
попытки
постичь,
что
же
все-таки
значит
бессмыс­
ленный
стих
о
кр асот е
дочери
Миноса
и
Пасиф аи,
утом­
ляли
ме ня
и
мучили
бо ль ше,
чем
бесед ы
с
Блоком,
хотя
моя
мать
и
сч ит ала,
что
они
вредны
для
меня.
И
его
при­
нимали
бы
в
Комбре,
если
бы
однажды,
после
обеда,
он
не
просветил
меня,—
этот
ра з говор
и мел
ог ромн ое
влия­
ние
на
всю
мою
дальнейшую
жизнь,
из-за
н его
она
ст ала
счастливее,
а
затем
несчастнее:
он
сказал,
что
все
ж ен­
щи ны
только
о
любви
и
думают,
что
пет
на
св ете
та кой
женшины,
сопротивление
которой
нельзя
бы ло
бы
с ло­
ми ть,
и
у бедил
мен я,
бу дто
он
зн ает
из
достовернейших
источников,
что
у
м оей
двоюродной
бабушки
бы ла
бу р­
ная
молодость
и
что
она
открыто
жила
у
кого-то
на
содер­
жа нии.
Несмотря
на
все
мои
усилия
не
про бол тат ьс я,
я
все-таки
поделился
эт им
с
моими
р од ными.
Б лока
в
сле­
дующий
раз,
когда
он
явился
к
нам,
выс тави ли
за
дверь,
и
при
встречах
на
улицах
он
был
со
мн ой
чрезвычайно
холоден.
Но
о
Берготе
он
судил
верно.
Пе рвое
время
от
ме ня
бы ло
еще
скрыто
все,
что
я
так
по л юбил
в
его
стиле
по то м,—
так
напев,
от
которого
впо­
следствии
мы
бу дем
сходить
с
ума,
наш
слух
пока
еще
не
различает.
Я
не
мог
от ор ват ься
от
его
романа,
но
мне
ка­
залось,
что
м еня
интересует
только
сю жет,
п од обно
тому
как
в
самом
начале
увлечения
мы
ежедневно
встречаемся
с
женщиной
на
каком-нибудь
сборище,
на
каком-нибудь
увеселении
и
воображаем,
что
ходили
мы
туда
ра ди
са­
мих
развлечений.
По сте пенн о
я
ст ал
зам ечать
р ед кие,
по­
чти
архаические
вы р ажени я,
которые
Бергот
любит
уп о­
треблять
в
определенные
моменты,
к огда
сокровенная
вол­
на
гармонии,
к огда
внутренняя
музыкальность
возвышает
его
стиль.
Вот
ту т-то
он
и
говорил
о
т ом,
что
«жизнь
ест ь
м ечт ание
пустое», о «неиссякаемом
потоке
п рекрас­
ных
обликов», о «бесплодной
и
сладостной
муке
позна­
ния
и
любви», о «волнующих
изображениях,
навсегда
облагородивших
величественные,
дивные
фасады
на ших
с о бо р ов», излагал новую для меня философию,
и злаг ал
с
помощью
чудных
образов,
со з давав ших
впечатление,
что
это
поют
арфы
и
что
они
п рид ают
аккомпанементу
что-то
неземное.
Одно
из
т аких
мест
у
Бергота,
не
то
тр ет ье,
не
то
четвертое,
которое
я
выделил,
преисполнило
м еня
ра­
достью,
несоизмеримой
с
блаженством,
какое
я
испытал
при
чтении
первого
отрывка,—
радостью,
которую
я
по­
120


чувствовал
в
более
глубокой
сфере
мое го
«я», более цель ­
ной,
более
обширной,
откуда
как
бу дто
б ыли
убраны
пре­
п ятств ия
и
средостения.
Я
п очувс тв овал
в
этом
от рывк е
то
же
пристрастие
писателя
к
редким
выражениям,
обна­
ружи л
тот
же
разли в
зв уков,
узнал
ту
же
идеалистиче­
скую
философию,
которые,
незаметно
для
меня
с ам ого,
и
доставляли
мне
наслаждение,
но
на
сей
раз
у
м еня
не
со­
зд алось
впечатления,
что
передо
мн ой
определенный
от­
рывок
из
такой-то
книги
Бергота,
вычерчивавший
на
по­
верхности
мое го
сознания
линейную
фигуру;
скорей
мне
ка за лось,
что
это
некий
«идеальный»
отрывок
из
Бергота,
характерный
для
вс ех
его
к ниг,
отрывок,
которому
все
сходные
места,
слившись
с
ним ,
придали
известную
плот­
ность,
объемность,
и
эта
плотность,
эта
объемность
сл ов­
но
рас ши ряла
границы
мое го
понимания.
Я
был
д алеко
не
единственным
поклонником
Бергота;
он
был
л юбим ым
писателем
одной
очень
начитанной
по д­
руг и
м оей
матери;
н ако нец,
доктор
дю
Б уль бон
так
за­
читывался
не д авно
вы шедшей
из
печати
книгой
Бергота,
что
задерживал
пациентов.
Из
его-то
кабинет а
и
из
п ар­
ка
на
окраине
Комбре
и
пали
о дни
из
первых
семян
увле­
чения
Б ерго том
—
рас тен ие м,
тогда
еще
весьма
редким,
а
теперь
распространенным
везде
до
такой
степени,
что
и
прекрасные
и
пошлые
его
цв еты
можно
встретить
всю ­
ду:
в
Европе,
в
Америке,
да же
в
каком-нибудь
захо­
лустье.
Подруга
матери
и,
по-вйдимому,
д октор
дю
Буль-
бон
л юбили
у
Бергота
то
же,
что
и
я:
плавное
течение
ре чи,
старинные
выражения,
стоявшие
рядом
с
совсем
простыми,
обиходными,
которые
автор,
однако,
ставил
на
такое
место
и
так
освещал,
что
ср азу
де ла лось
яв ным
его
особое
к
ним
пристрастие;
наконец
—
грубоватость
тона,
какую-то
надтреснутость
в
грустных
м естах .
Да
он
и
сам,
наверное,
соз на вал,
что
эти
черты
составляют
гла вну ю
его
прелесть.
В
б олее
по зд них
своих
произведениях,
го­
вор я
о
какой-нибудь
великой
истине
или
упоминая
зна­
менитый
собор,
он
прерывает
повествование
и
в
отступле­
ни и,
в
обращении,
в
дл инно й
молитве
дает
волю
п отокам,
которые
в
первых
его
книгах
струятся
внутри
его
прозы
и
лишь
изредка
выбиваются
на
поверхность:
там
они
укры­
ты,
так
что
вы
никогда
точно
не
оп реде ли те,
где
рождает­
ся,
а
где
замирает
их
журчанье,
и
оттого,
пожалуй,
там
они
еще
пленительнее
и
благозвучнее.
Ему
самому
д остав ляло
удовольствие
писать
эти
н аши
любимые
от­
ступления.
Я
зн ал
их
на
память.
Мне
бы ло
жаль,
когда
121


он
снова
ухватывал
нит ь
повествования.
Всякий
раз,
как
он
заговаривал
о
явлениях,
кра сота
которых
бы ла
До
в ре­
мени
от
ме ня
скрыта,—
о
сосновых
лесах,
о
граде,
о
Со­
боре
Парижской
богоматери,
о
«Гофолии»
или
о
«Фед­
р е»,—
эта
кра сота
вдр уг
вспыхивала
в
каком-нибудь
его
о бр азе.
Я
со знав ал,
как
много
во
всей
вселенной
мое
сл а­
бое
мировосприятие
было
бы
неспо соб но
ра згляде ть ,
если
б
он
не
приближал
эти
явления
ко
мне,
и
потому
мне
хо­
телось
зн ать
его
мнение,
его
образное
представление
обо
всем,
особенно
о
т ом,
что
я
буду
иметь
возможность
увидеть
своими
глазами,
в
час тно сти
о
памя т никах
фран­
ц уз ской
старины,
о
видах
на
море,—
н асто йчиво с ть,
с
ко­
торой
он
в озв ращ ался
к
ним
в
своих
сочинениях,
показы­
вала,
что
для
не го
они
полны
глубокого
смысла
и
к расо­
ты.
К
сожалению,
его
мне ние
п очти
обо
всем
о ст авало сь
мне
неизвестным.
Я
был
убежден,
что
у
нег о
совсем
др у­
гие
мнения,
чем
у
меня,
ибо
они
исходили
из
неведомого
мне
мира,
до
которого
я
только
еще
пытался
подняться:
не
сомневаясь,
что
мои
мысли
по каз али сь
бы
этому
то н­
кому
уму
чистейшей
ерундой,
я
их
выбросил
из
головы,
но
когда
я
натыкался
в
какой-нибудь
его
книге
на
пред­
ставление,
которое
у
ме ня
сложилось
самостоятельно,
сердце
у
ме ня
готово
бы ло
выпрыгнуть
из
груди,
как
если
бы
это
представление
мне
вернуло
по
св оей
благости
н екое
божество,
на йдя,
что
оно
верно
и
что
оно
п рекрас­
но.
На
некоторых
страницах
Бергот
говорил
о
том
же
са­
мо м,
о
чем
я
часто
в
б ессонн ые
н очи
писал
бабу шке
и
м ат ери,
так
что
эти
его
страницы
м ожно
б ыло
принять
за
сборник
эпигра фо в
к
моим
письмам.
Д аже
в по сл едств ии,
когда
я
на чал
писать
свою
книгу
и
за стре вал
на
иных
фр азах ,
которые
меня
не
удовлетворяли,
я
находил
нечто
подобное
у
Бергота.
Но
я
упивался
этими
фр азам и
толь­
ко
у
него;
когда
же
я,
стремясь
к
тому,
чтобы
они
пере­
давали
все
оттенки
мое й
мысли,
и
в
то
же
время
бо ясь
«быть похожим», сам составлял их,
м еня
одолевали
со­
мнения,
хорошо
ли
это
написано.
Но,
в
сущности
говоря,
только
такого
рода
фразы,
такого
рода
мысли
я
и
любил
по-настоящему.
Мои
отчаянные
и
напрасные
усилия
уже
сами
по
себ е
служили
доказательством
этой
любви
—
любви,
не
дававшей
мне
удовлетворения,
но
любви
глу­
бокой.
Вот
почему,
когда
я
не ожид анно
встречал
т акие
фразы
в
произведении
друг ог о
писателя
и,
следовательно,
не
испытывал
ни
колебаний,
ни
злос ти ,
не
мучил
себя,
я
наслаждался
ими
всл асть ,
как
повар,
которому
сегодня
не
122


нужно
готовить,
н акон ец -то
лак оми тся
вволю.
Найдя
гд е-
то
у
Бергота
шутку,
относившуюся
к
старой
служанке,
шутку,
которой
великолепный
торжественный
с лог
пи сат е­
ля
пр и давал
еще
большую
колкость,
но
которая
ни чем
не
отличалась
от
то й,
что
я
частенько
в
ра зг ово рах
с
ба­
бушкой
поз воля л
себе
по
отношению
к
Ф рансу аз е,
а
в
другом
месте
убедившись,
что
Бергот
не
считает
предо­
судительным
отразить
в
одном
из
зеркал
истины,
то
есть
в
одной
из
своих
книг,
наблюдение,
похожее
на
то,
к ото­
рое
я
как- то
сд елал
над
на шим
другом
Легранденом
(на­
блюдения
над
Франсуазой
и
Легранденом
я,
не
з аду­
мываясь,
пожертвовал
бы
Берготу,
хотя
был
уверен,
что
они
не
представляют
для
не го
интереса), я пришел к за­
ключению,
что
моя
не замет ная
жизнь
и
царства
истины
со всем
не
так
далеко
ра с полож ены
друг
от
друга,
как
это
мне
ка залось
пре жд е,
что
в
иных
пунктах
они
даже
соприкасаются,
и
я
плакал
над
этими
страница­
ми
—
плакал
от
уверенности
в
своих
сил ах
и
от
радости:
так
плачет
сын
в
объятиях
от ца
после
разлуки.
По
произведениям
Бергота
я
представлял
его
себе
хи­
лы м,
разочаровавшимся
в
жизни
стариком,
у
которого
умерли
де ти
и
который
все
горюет
о
н их.
Вот
почему
я
читал,
вернее
—
пел
про
себя
его
прозу,
бы ть
может,
в
большей
мере
dolce1 и lento*, чем это было написано;
самая
простая
его
фраза
приобретала
для
м еня
трога­
тельную
интонацию.
Осо бе нно
я
любил
его
философию
—
она
завладела
м ной
навсегда.
И з-за
нее
я
с
нетерпением
ж дал,
когда
мне
по
возрасту
можно
будет
перейти
в
ко л­
ле же
в
класс,
именуемый
«философией».
Но
я
мечтал
только
о
том,
чтобы
ме ня
там
у чили
жить
по
Б ерг оту,
и
если
бы
меня
предупредили,
что
метафизики,
которыми
я
увлекусь,
ниче го
общего
с
ним
не
имеют,
я
почувство­
вал
бы
от ча яние
влюбленного,
которому
в
ответ
на
его
слова,
что
он
останется
в ерен
до
гроба,
замечают,
что
у
не го
будут
другие
любовницы.
В
од но
из
воскресений,
когда
я
си дел
в
саду,
мне
по­
мешал
читать
Сван,
пришедший
к
моим
р од ным.
—
Что
это
вы
читаете?
М ожно
посмотреть?
Как,
не­
ужели
Бергота?
Кто
же
вам
посоветовал?
Я
сказал,
что
Блок.
1 Мягко ( ита л.).
2 Медленно ( и та л.).
123


—
Ах,
это
тот
мальчуган,
которого
я
у
вас
з десь
как-
то
видел
и
который
ужасно
похож
на
беллинневский
портрет
Магомета
Второго!
Это
просто
поразительно:
та­
кие
же
брови
дугою,
такой
же
крю чков аты й
но с,
и
такой
же
он
с кула ст ый.
Ког да
он
отпустит
бородку,
это
будет
вылитый
Магомет.
Во
всяком
с луча е,
у
н его
ес ть
вкус:
Бергот
—
чудесный
писатель.
Зам ети в,
что
на
моем
лице
написан
восторг
перед
Бер-
готом,
Сван,
никогда
не
говоривший
о
своих
знакомых,
из
л юбезно с ти
сдел ал
для
меня
исключение.
—
Мы
с
ним
коротко
знакомы,—
сказал
о н,—
я
могу
попросить,
чт обы
он
надписал
эту
книгу,
если
это
до­
ставит
вам
удовольствие.
Я
з аст есня лся,
но
зато
начал
р ассп ра шиват ь
С вана
о
Бе рг оте:
—
Вы
не
знаете,
кто
его
любимый
актер?
—
Актер?
Понятия
не
им ею.
Мне
известно
лишь,
что
он
не
з нает
равных
Берма,—
ее
он
ставит
вы ше
всех.
Вы
ее
ви дел и?
—
Нет,
родители
не
п ус кают
ме ня
в
театр.
—
Жа ль.
А
вы
упросите
их.
Бер ма
в
«Федре», в «Си ­
де»
—
это,
е сли
хотите,
только
актриса,
но,
знаете,
я
не
очень
верю
в
«иерархию»
искусств.
(Я заметил, —
и
ме ня
это
п ораж ало
в
его
разговорах
с
сестрами
мое й
бабуш­
к и,—
что
к огда
Сван
го во рил
о
вещах
се рь езн ых,
когда
он
упо тр ебл ял
выражение,
которое
должно
б ыло
и зъяс­
нит ь
его
взгляд
на
какой-то
ва жный
п редме т,
он
ст арал­
ся
выделить
его
при
помощи
особой
инт о нации,
ра ссе ян­
ной
и
насмешливой,
он
как
бы
ставил
его
в
к авыч ки,
делая
вид ,
что
не
несет
за
не го
никакой
отв етс тв ен но­
сти ,
и
как
бы
г ов оря: «Вы знаете слово иерархия?
Так
гов о рят
од ни
ч у дак и». Но если это было чудно,
то
почему
же
он
сам
говорил:
иерархия?)
Мг нов ение
спустя
он
добавил:
—
Ее
и гра
так
же
благородна,
как
любое
великое
произведение
и скус ств а,
ну
как...
—
Он
за см ея лся.
—
...как шартрские королевы!
До
сих
пор
мне
ка за лось,
что
его
отвращение
к
серьез­
ным
разговорам
—
это
особый
парижский
шик,
который
он
противопоставляет
провинциальному
догматизму
се­
ст ер
м оей
бабушки;
и
еще
я
предполагал,
что
это
был
дух
того
кр ужка,
где
вращался
Сван
и
гд е,
как
реакция
п ро­
тив
восторженности
предшествовавших
поколений,
возро­
дился
чрезмерный
и нтер ес
к
мелким,
не
доп уск ающи м
со­
124


мнений
ф акт ам,
коими
в
былое
время
пренебрегали
за
их
пошлость;
любовь
к
«фразе»
была
из гнана .
Но
сейчас
в
отношении
С вана
к
явлениям
мне
почудилось
нечто
о бид­
но е.
Он
производил
впечатление
человека,
который
не
от­
важивается
иметь
собственное
мнение
и
который
лишь
то­
гда
чувствует
себя
уверенно,
когда
он,
ничего
не
упуская,
собщает
достоверные
св еден ия.
Но
он
не
понимал,
что
придавать
такое
значение
подробностям
—
значит
выра­
жать
свое
мнение.
Тут
мне
вспомнился
тот
вечер,
когда
я
был
так
огорчен,
что
мама
не
придет
ко
мне
в
спальню,
и
к огда
он
заметил,
что
на
балах
у
принце сс ы
Леонской
скучно.
А
между
тем
из
подобного
ро да
увеселений
со­
стояла
вся
его
жизнь.
Я
усматривал
во
в сем
этом
проти­
воречие.
Для
какой
же
другой
жиз ни
приберегает
он
свои
серьезные
мы сли,
те
суждения,
которые
ему
не
надо
было
ставить
в
кавычки?
Ког да
же
он
перестанет
с
учтивой
добросовестностью
заниматься
тем ,
что
он
сам
же
счита­
ет
см ешным ?
Еще
я
заметил
в
том,
как
Сван
говорил
со
мн ой
о
Берготе,
нечто
сво йств енное,
пр ав да,
не
ему
одно­
му,
а
в сем
тогдашним
поклонникам
этого
писателя:
п од­
руге
м оей
ма те ри,
доктору
дю
Бульбону.
Они
говорили
о
Берготе
то
же,
что
Сван: «Это чудесный писатель,
вп ол­
не
самобытный,
в
его
манере
е сть
нечто
чересчур
и зы­
сканное,
но
обаятельное.
Не
на до
смотреть
на
облож­
ку—
ср азу
уз нае шь,
что
это
он ».
Но
никто
не
решался
о
нем
ск азать : «Это большой писатель,
у
н его
большой
талант».
Они
вообще
не
говорили,
что
у
н его
ес ть
та­
лант.
Не
говорили,
потому
что
не
знали,
есть
у
нег о
та­
лант
или
нет .
Мы
д олго
р аскач ив аемся,
прежде
чем
раз ­
л ичим
в
особом
обличье
нового
пис ат еля
ту
черту,
кото­
рая
в
н ашем
музее
общих
по няти й
нос ит
на зва ние
«боль­
шой
т а ла н т». Именно потому,
что
об лич ье
у
н его
своеоб­
разное,
мы
не
находим
в
нем
по лн ого
сходства
с
тем,
что
мы
называем
«талант». Мы предпочитаем употреблять
по
отношению
к
не му
такие
выражения,
как
«оригиналь­
ный,
прелестный,
т онк ий,
м огучи й». А потом,
в
один
пре ­
к рас ный
день ,
мы
приходим
к
заключению,
что
все
это ,
вместе
в зято е,
и
ес ть
т алан т.
—
Бергот
г де-н ибу дь
говорит
о
Берма?
—
спросил
я
Свана.
—
По-моему,
в
кн иж ечке
о
Ра син е,
но
о на,
наверно,
распродана.
Хотя,
каж етс я,
было
второе
издание.
Я
у знаю.
Вообще,
я
м огу
спросить
у
Бергота
в се,
что
хо­
тите,—
он
не пре м енно
раз
в
неделю
обедает
у
н ас.
Он
125


большой
др уг
м оей
до чер и.
Они
в месте
осматривают
ст а­
ринные
гор од а,
соборы,
замки.
11
Я
не
им ел
никакого
п о нятия
об
общественной
иерар­
хи и,
а
потому
то
об сто ятел ьств о,
что
мой
о тец
счи та ет
невозможным
бывать
у
м адам
и
м адм уазель
Сван,
я
пере­
толковывал
по-своему:
я
представлял
себе,
что
нас
ра з­
деляет
огромное
расстояние,
и
это
поднимало
их"b моих
г ла зах.
Я
жалел,
что
моя
мат ь
не
кр асит
волос
и
не
п одмаз ы вает
губ ,
как
это
делала,
по
словам
н ашей
со­
седки,
г-жи
Сазра,
же на
Свана,—но
не
для
того,
что бы
нравиться
муж у,
а
чтобы
нравиться
г-ну
де
Шарлю,—
я
был
уверен,
что
она
нас
презирает,
и
мне
это
было
осо­
бенно
больно
из-за
доч ки
С вана,
о
которой
я
слышал,
что
она
чудная
дев оч ка
и
о
которой
я
часто
ду мал,
мыслен­
но
создавая
всегда
о дин
и
тот
же
прелестный
образ.
Ког да
же
я
в
тот
д ень
узнал
из
разговора
со
Св а­
ном,
что
ей
так
хорошо
живется,
что
в сяког о
р ода
пре ­
имущества
—
это
ее
родная
стихия,
что
к огда
она
спр аши­
ва ет
родителей,
будет
ли
у
них
кто - нибу дь
сегодня
к
обе­
ду,
то
слышит
в
ответ
два
светозарных
слога,
златокова­
ное
имя
гостя:
Б ер гот,
который
для
нее
всего
лишь
старый
др уг
дома;
что
интимный
разговор
за
столом
с
Берготом
о
том,
че го
он
не
затрагивает
в
своих
п роизв еде ния х
и
о
чем
мне
так
хотелось
услышать
его
прорицания,—
это
для
нее
все
равно
что
для
м еня
беседа
с
двоюродной
бабушкой,
и
что ,
наконец,
к огда
она
осматривает
города,
Бергот
сопровождает
ее,
точно
од ин
из
тех
прославлен­
ных
и
никем
не
узнанных
богов,
которые
сходили
к
смерт­
ным,
я
понял,
что
ма дм уазель
С ван
—
это
некое
высшее
существо,
а
я
перед
ней
—
мужлан
и
н евежд а,
и
при
этом
я
живо
п очувс тв овал
всю
сладость
и
всю
невозможность
быть
ее
д ругом ,
почувствовал,
как
в
мо ей
душе
борются
страстная
мечта
и
безнадежность.
Теперь,
когда
я
ду мал
о
ней,
я
чаще
всего
рисовал
ее
в
сво ем
воображении
перед
собором,
пояснявшей
мне,
что
олицетворяет
та
или
иная
статуя,
и
с
б лагос кло нн ой
улыбкой
представлявшей
ме ня
как
своего
друга
Б ер готу.
И
всякий
раз
оч а ро вание
мыс ­
ле й,
на
которые
наводили
ме ня
соборы,
оч а ров ание
хо л­
мов
Иль-де-Франса
и
равнин
Нормандии
зажигало
от­
блеск
на
об разе
ма дм уазель
Сва н,
который
я
себе
со­
ставил:
это
з нач ило
быть
го то вым
к
тому,
чтобы
полю­
би ть
ее.
Решающим
условием,
необходимым
для
того,
что ­
бы
зар одил ась
любовь,
условием,
при
на ли чии
которого
все
остальные
ка жут ся
уже
неважными,
является
уверен­
126


ность,
что
некое
существо
им еет
отношение
к
н ев едомому
нам
миру
и
что
его
любовь
нас
туд а
ведет.
Д аже
те
женщины,
которые
якоб ы
судят
о
муж чи не
только
по
его
наружности,
на
самом
деле
ви дят
в
его
наружности
и злу­
чение
некоего
особенного
мира.
Вот
почему
они
любят
во­
е нных,
пожарных;
форма
заставляет
их
бы ть
снисходи­
тельными
к
на ружнос ти;
к огда
женщины
целуются
с
ними,
им
чудится,
что
под
панцирем
бьется
необыкновенное
сердце,
бесстрашное
и
нежное;
юный
вла ст елин
или
на­
сл едн ый
принц
для
одержания
наиболее
отрадных
по бед
в
чуж их
странах,
где
он
путешествует,
не
нуждается
в
кра си вом
профиле,
без
которого,
пожалуй,
не
мог
бы
обойтись
биржевой
заяц.
По ка
я
чи тал
в
саду,
приводя
в
изумление
мою
двою­
родную
бабушку,
которая
не
мо гла
понять,
как
это
я
чи­
таю
в
другие
д ни,
к роме
воскресенья,
когда
во спр ещает­
ся
з ани мат ься
чем - нибу дь
серьезным
и
к огда
она
сама
не
шила
(она бы мне сказала: «Ты опять забавляешься чте­
ние м?
В едь
нынче
не
воскресенье»,—
для
нее
забавляться
чтением
б ыло
равносильно
ребячеству
и
потере
времени),
те тя
Леония
в
ож ида нии
Евлалии
б олта ла
с
Франсуазой.
Она
уведомляла
Франсуазу,
что
сейчас
только
в идела,
как
мимо
прошла
г -жа
Гупиль
«без зонтика,
в
ше л ковом
пл ать е,
которое
она
не д авно
сшила
в
Ша тод ене.
Ес ли
ей
до
вечерни
н ужно
куда-нибудь
далеко,
она
вымокнет
до
н итк и».
—
Все
может
быть,
все
может
бы ть
(это означало:
«А может быть,
и
не
вымокнет»),—
отвечала
Фра нс уа за,
не
отрицавшая
и
более
благоприятной
возможности.
—
Ах!
—
во скли цал а
тетя
и
хлоп ала
се бя
по
лб у.
—
Я
вспомнила:
ведь
я
же
так
и
не
узн ал а,
оп озд ала
ли
опа
к
возношению.
Не
з абыть
спросить
Евлалию!.. Фран­
су аза!
Посмотрите
на
черную
ту чу
за
колокольней,
и
ка­
кой
зловещий
с вет
п адает
от
солнца
на
крыши,—
н ет,
нынче
без
дождя
не
обойдется.
Такая
жар а
д олго
не
п ро­
держится
—
уж
очень
душно.
И
чем
ск орее
будет
гроза,
тем
лучше,
потому
что
до
грозы
мой
виши
не
подейст­
вует,—
добавляла
тетя,
для
которой
действие
виш и
было
беско неч н о
важ нее
того
обстоятельства,
что
г -жа
Гупиль
рискует
испортить
себе
платье.
—
Все
мож ет
быть,
все
может
быть.
—
А
если
д ождь
застан ет
на
площади,
то
вед ь
там
спр ят ат ься
особенно
некуда...
К ак!
Уже
три
ч аса?
—
вн е­
127


з апно
побледнев,
в оскл иц ала
те тя.—
Значит,
вечерня
уже
началась,
а
я
забыла
про
пе пс ин!
Теп ерь
я
понимаю,
по­
чему
виши
не
оказал
на
ме ня
никакого
действия.
Тут
она
сх ва тыв ала
ли ло вого
бархата
молитвенник
с
зо лотыми
зас тежк ам и,
откуда
у
нее
в
сп ешке
высыпа­
лись
о бв еден ные
узорчатой
ка емочк ой
картинки
на
по­
же лте вшей
бумаге,
которыми
она
закладывала
празднич­
ные
мо ли твы,
проглатывала
капли
и
принималась
второ­
пях
читать
молитву
за
мо лит вой,
смысл
которых
ей
сл егка
затемняла
не извес тно сть ,
сможет
ли
пепсин,
принятый
нескоро
после
виши,
догнать
минеральную
воду
и
вы­
зва ть
де йств ие
же лудка .
—
Три
час а!
Как
время-то
летит!
Слабый
стук
в
окно,
как
будто
что-то
об
него
уда­
рилось;
вслед
за
тем
сыпалось
мно го
чего-то
легкого,
точно
из
верхнего
окна
кто-то
сыпал
песок;
п отом
это
нечто
сыпучее
нач ина ло
распространяться
вширь,
посте­
пенно
упорядочивалось,
подчинялось
оп реде л енн ому
рит­
му,
становилось
теку чим,
звонким,
музыкальным,
неис­
числимым,
безбрежным:
это
был
дождь.
—
Ну
в от,
Фра н суаза,
что
я
вам
говорила?
Что
будет
дождь.
А
это
не
колокольчик
звякнул
в
саду?
Поглядите,
кого
это
к
нам
бог
не сет
в
такую
п ору.
—
Это
госпожа
Амедэ
(моя бабушка),—
вернувшись,
сообщала
Франсуаза,—
захотелось,
говорит,
прогуляться.
А
д ождь
проливной.
—
Ме ня
это
не
удивляет,—
закатив
гл аза
под
л об,
от­
зывалась
тетя
Лео ни я.
—
Я
всегда
говорила,
что
у
нее
все
не
по-людски.
Не
хотела
бы
я
быть
сейчас
на
ее
месте.
—
Госпожа
Амедэ
все
д елает
наперекор
другим,—
мяг ко
замечала
Фра нс уаза;
в
разговоре
со
с луг ами
она
выражалась
определеннее:
дескат ь,
моя
ба бушка
не­
множко
«того».
—
Вот
уже
и
вечерня
отошла!
Не
придет
Евлалия,—
вздыхала
тетя.
—
В
такую
погоду
она
не
р еши тся.
—
П яти
еще
нет,
гос п ожа
Окт ав,
се йчас
только
поло­
вина.
—
Только
половина?
А
я
уж
под няла
з анав ески ,
что­
бы
не
так
темно
б ыло
в
комнате.
Это
в
половине
п ятого !
За
неделю
до
крестных
ходо в!
Ах,
милая
Фр ансу аза!
Вид ­
но,
прогневался
на
нас
господь.
Да,
по
пр авде
сказать,
е сть
за
чт о!
Как
говорил
мой
дорогой
Октав,
забыли
мы
б ога
—
вот
он
нас
и
н аказы вает .
128


Внезапно
ли цо
у
тети
вспыхивало
живым
румянцем
—
появлялась
Ев лали я.
К
несчастью,
только
она
у спев ала
во йти,
как
возвращалась
Фра н суаза
и
с
улыбкой,
им ев­
шей
целью
по каз ать,
что
она
всецело
разделяет
то
радост­
ное
чувство,
которое
она
несомненно
вызовет
сейчас
у
те ти
своим
сообщением,
говорила,
отчеканивая
к аждое
сл о­
во,
чтобы
тетя
по няла ,
что
о на,
как
подобает
вышколенной
слуге,
то чно
излагает,
хотя
и
с
по мо щью
косвенной
ре чи,
то,
что
удостоил
ее
чести
пер едать
госпоже
посетитель:
—
Его
преподобие
будет
рад ,
будет
счастлив,
есл и
госпожа
Окт ав
сейчас
не
отдыхает
и
сможет
его
принять.
Его
преподобию
не
хотелось
бы
бе спо ко ить
госпожу
Ок­
та в.
Его
преподобие
внизу,
я
про ве ла
его
в
залу.
На
самом
деле
при ход ы
с вяще нника
не
до ст авля ли
те те
такого
большого
уд овол ьс тви я,
как
предполагала
Фра н суаза,
и
ликующий
вид ,
который
она
сч ит ала
своим
долгом
принимать
всякий
раз,
как
ей
предстояло
д олож ить
о
н ем,
не
вполне
соответствовал
настроению
больной.
Священник
(мне жаль,
что
я
р едко
беседовал
с
эт им
прекрасным
человеком:
в
искусстве
он
ничего
не
смыслил,
за то
превосходно
ра зби ра лся
в
эт имо ло гии),
пр ивык ший
рас ск азы вать
почетным
по се тител ям
о
ц ерк­
ви
(у него даже была мысль написать историю комбрей -
ского
храм а), утомлял тетю бесконечными пояснениями,
притом
всегда
од ними
и
тем и
же.
А
к огда
он
приходил
в
о дно
в ремя
с
Е влал ией,
тете
это
бы ло
очень
не прият ­
но.
Она
не
любила,
к огда
гос ти
являлись
к
ней
скопом,
ей
хотелось
в ыжать
все
из
Евлалии.
Но
она
не
осмелива­
ла сь
не
принять
священника
и
о гр анич ив алась
тем,
что
делала
Евлалии
зн ак
не
уходить
в месте
с
н им,
чтобы
Ев лали я
его
пересидела.
—
Что
это
я
слышала,
в аше
преподобие,
бу дто
в
ва­
шем
храме
какой-то
художник
поставил
мо льбе рт
и
ко пи­
рует
вит ра ж?
Ск оль ко
лет
на
свете
живу,
а
такого
не
с лыха ла!
До
че го
народ
дошел!
Ведь
это
самое
б езобра з­
н ое,
что
только
ес ть
в
храме!
—
Я
бы
не
сказал,
что
самое
безобразное.
У
святого
Илария
ес ть
что
посмотреть,
но
некоторые
другие
части
м оей
бедной
базилики
до
того
о бвет шал и,—
ведь
это
же
ед инст венный
хр ам
во
всей
епархии,
который
не
был
ре с­
та вриро ва н!
О,
гос под и!
Пап ер ть
г рязна я,
ст ара я,
но
все-
таки
ест ь
в
ней
что-то
величественное.
Го бел ены
с
Ес­
фирью
еще
сойдут;
я-то
бы
ломаного
гроша
за
них
не
д ал,
а
вот
зн ат оки
г ов орят,
что
они
уступают
только
гобеле­
5М.
Пруст
129


нам
Санса.
Впрочем,
я
п р изнаю,
что
ес ли
отбросить
неко­
то рые
на ту ралис тич ес кие
подробности,
художнику
нельзя
отк аза ть
в
наблюдательности.
Но
вот
уж
вит раж и!
Кому
нужны
ок на,
не
пропускающие
с вета
и
да же
об ма­
нывающие
зрение
ка ког о-то
неопределенного
цвета
пят нам и
в
храме,
где
нет
д вух
плит ,
которые
на­
ходились
бы
на
одном
уровне,—
ве дь
мне
же
не
даю т
пе­
р едел ать
пол
под
тем
предлогом,
что
это
могильные
пли­
ты
комбрейских
аббатов
и
сеньоров
Германтских,
бывших
графов
Бр аба нтск их,
п редк ов
ны нешн его
ге рцо га
Гер-
мантского,
ра вно
как
и
герцогини,
потому
что
она
тоже
из
р ода
Германтов
и
вы шла
за муж
за
своего
родственни­
ка.
(Бабушка в связи с отсутствием интереса к знат­
ным
особ ам
в
конце
концов
стала
путать
все
имена
и
всякий
раз,
когда
при
ней
упоминали
герцогиню
Германт-
скую,
уверяла,
что
она
в
родстве
с
маркизой
де
Вильпа­
ризи.
Все
помирали
со
смеху,
а
она
в
свое
оправдание
сс ылала сь
на
какое-то
п риг лаш ен ие : «Мне помнится,
что
там
б ыло
что-то
насчет
Германтов».
Только
в
этом
слу­
чае
я
б ывал
не
на
ее
стороне:
я
не
мог
допустить,
что­
бы
су щест вов ала
к акая -то
связь
между
ее
подругой
по
пансиону
и
р о дст венн ицей
Женевьевы
Бр абант ско й. )
Воз ьм ем
Русенвиль:
теперь
это
приход
фермеров,
а
в едь
в
былые
времена
т ам,
по
всей
в ероятн ости ,
жили
бо га­
то—
городок
сла ви лся
фетровыми
шляпами
и
стенными
ча с ам и . (Почему он стал называться Русенвиль
—
это
мне
не
со всем
ясно.
Я
думаю,
что
первоначальное
его
на­
звание
было,
вернее
всего,
Рувиль
—
Radulfi villa1, как
Шатору
вырос
из
Castrum Radulfi*, но об этом как- ни­
будь
в
другой
ра з.)
Так
в от,
в
русенвильском
хра ме
за­
мечательные
витражи,
почти
все
современные,
и
это му
ве­
личественному
«Въезду Луи-Филиппа
в
Комбре»
место
не
там ,
а
в
самом
Комбре,—
гов о рят,
он
стоит
наравне
со
знаменитыми
витражами
Шартра.
Не
далее
как
вче ра
я
встретил
бр ата
доктора
Перспье
—
он
любитель
витра­
жей
и
уверяет,
что
это
великолепная
р абот а.
Так
в от,
я
сп ро сил
художника,
а
он,
как
видно,
че лове к
весьма
любезный
и
мастер
своего
де ла : «Что вы находите не­
обыкновенного
в
этом
витраже?
Помим о
всего
прочего,
он
еще
темне е
других».
—
Я
убеждена,
что
если
б
вы
обратились
к
еписко­
1 Усадьба Радульфа ( лат . ).
2 Лагеря Радульфа (лат. ).
130


пу,
он
не
от ка зал
бы
вам
в
но вом
витраже,—
вяло
за­
ме чала
тетя:
ей
ка за лось,
что
она
уже
у стала.
—
Н ад еяться
никому
не
воспрещено,—
возражал
с вя­
щен ни к.
—
Но
ве дь
как
раз
еп иско п-т о
пер вый
и
заго­
ворил
об
этом
зл опол учн ом
в ит раже:
он
ст ал
доказы­
вать,
что
на
нем
изображен
сеньор
Германтский,
прямой
потомок
Ж енев ьевы
Бр абан тско й,
также
принадлежав­
шей
к
этому
роду,
Жи льберт
Дурной,
которому
отпускает
его
грехи
святой
И ла рий.
—
Да
где
же
там
святой
Ил ар ий?
—
Е сть -то
он
там
есть,
в
уголку,—
вы
никогда
не
обр ащали
внимания
на
даму
в
желтом
платье?
Ну
так
вот
это
и
ес ть
святой
Ил ар ий,
тот
самый,
которого
в
иных
провинциях
называют,
как
вам
изве ст но,
святой
Илья,
святой
Э лье,
а
в
Юре
так
да же
святой
И ли.
Надо
вам
ск азат ь,
что
ес ть
еще
б олее
любопытные
иск ажения
имен
св яты х,
чем
ко вер кан ье
на
разные
лад ы
Sanctus
Hilarius.
Во т,
например,
в аша
покровительница,
милей­
шая
Ев л али я,— sancta Eulalia,—
з нает е,
в
кого
она
пре ­
в рат илась
в
Бургундии?
Ни
больше,
ни
меньше
как
в
Эл и-
гия
—
она
стала
не
св ятой,
а
святым.
Можете
себе
п ред­
с тав ить,
Евлалия?
После
вашей
смерти
вас
превратят
в
мужчину.
—
Насмешник
вы,
ва ше
преподобие!
—
Бр ат
Жильберта,
Ка рл
Косноязычный,
был
набож­
ный
принц,
но,
р ано
лишившись
отца,
Пипина
Бе зум­
н ого,
ум ер шего
от
последствий
умственного
расстрой­
с тва,
он
правил
со
всей
самонадеянностью
молодого
че­
л о века,
который
не
получил
воспитания,
и
ес ли
ему
не
нравилось
ли цо
какого-нибудь
горожанина,
он
истреблял
в сех
жителей
до
единого.
С
ц елью
отомстить
Ка рлу
Жиль­
берт
ве лел
сжечь
це рк овь
в
Комбре
—
старинную
церковь,
ту
самую,
которую
Теодеберт,
выступив
в
поход
на
бур­
гундцев
из
летнего
дворца,—
э тот
дворец
находился
не­
далеко
отс юда ,
в
Ти бе рзи
(Theodeber ciacus),—
дал
о бет
выстроить
над
гробницей
святого
И лари я,
если
тот
по­
может
ему
одолеть
врага.
От
этого
хра ма
уцелел
ли шь
склеп,—
Теодор,
на верно ,
водил
вас
туд а,—
все
остальное
Жильберт
с жег.
Затем
он
разбил
нез ад ачл иво го
Карла
—
разбил
с
помощью
Вильгельма
Завоевателя
(священник
пр о и зн о си л: «Вилельма»),—
вот
почему
здесь
бывает
так
много
англичан.
Но
Жильберту,
должно
быть,
не
у дало сь
привлечь
к
се бе
сер дца
обитателей
Комбре,—
когда
он
выходил
из
храма
после
мессы,
они
бросились
на
не го
и
5*
131


отрубили
ему
голову.
К ста ти,
у
Теодора
ес ть
к нижеч ­
ка,—
он
дает
ее
почитать,—
там
вы
найдете
все
сведения.
Что
достойно
внимания
в
нашем
храме,
так
эт о,
бес­
спо рно ,
необозримый
вид
с
колокольни.
У
вас
сил
немно­
го,
и
вам
я,
конечно,
не
советую
подниматься
на
девя­
носто
се мь
ступенек—
это
как
раз
половина
л естн ицы
знаменитого
Миланского
собора.
Тут
и
зд оровы й- то
чело­
век
у ста нет,
тем
более
что
подниматься
нужно,
с огн ув­
ш ись
в
три
погибели,
ина че
голову
разобьешь,
а
платьем
вы
сметаете
с
лестницы
паутину.
Да
и
одеться
нужно
по­
теплее,—
продолжал
священник,
не
за меча я,
что
те тя
при­
шла
в
негодование
от
од ной
мы сли,
что
ей
пришлось
бы
вз бир ат ься
на
колокольню,—
ведь
т ам,
наверху,
с ил ьный
ветер!
Некоторые
п отом
рас ска зыва ли ,
что
они
совсем
закоченели.
И
тем
не
менее
по
в оскр есн ым
д ням
сю да
хо­
дят
целыми
к ом паниям и,
только
чтобы
полю б оват ься
к ра­
сотой
панорамы,
и
возвращаются
в
полном
восторге.
Да
вот
в
следующее
воскресенье,
ес ли
погода
постоит,
наро­
ду
соберется
тьма:
будет
крестный
ход.
И
то
ск азат ь,
вид
оттуда
упоительный:
каждая
п олос ка
в
долине
по-своему
очаровательна.
В
ясные
дни
вид ен
да же
Вернейль.
Глав­
ное,
вы
сра зу
окидываете
взглядом
все,
что
обыкновенно
является
вашим
глазам
порознь:
например,
река
Вивона
и
рвы
Сент-Асиз-ле-Комбре,
от
к оих
она
отделена
завесой
высоких
деревьев,
и ли,
например,
кан алы
Жуи-ле-Виконт
(Gaudiacus vice comitis1, как вам известно) .
Ког да
мне
приходилось
бывать
в
Жуи-ле-Виконт,
я
сперва
видел
ка­
ку ю- ниб удь
о дну
часть
канала;
только
свернешь
за
угол
—
глядь,
уже
другая,
а
та
ис чез ла.
Как
я
ни
пытал­
ся
мысленно
их
соединить,
толку
от
этого
бы ло
мало.
Совсем
иное
дело,
к огда
смотришь
с
колокольни
с вятог о
Илария:
оттуда
открывается
общий
видна
всю
сеть.
Толь­
ко
самую
воду
не
ра з личишь, —
можно
подумать,
что
го­
род
разделен
на
части
широкими
ущельями:
словно
кара­
вай
разрёзали
на
куски,
но
они
еще
не
от валилис ь.
Что­
бы
получить
полное
пре д ст авле ние,
нужно
бы ть
одновре­
менно
на
колокольне
святого
Илария
и
в
Жуи-ле-Виконт.
Священник
так
заговаривал
тетю,
что
по сле
его
ухода
тетя
в ыпро ва жив ала
и
Евлалию.
—
Вот
вам,
ми лая
Евлалия,—
слабым
голосом
гово­
ри ла
тетя,
доставая
монету
из
кошелечка,
который
вс е­
гда
был
у
нее
под
рукой,—
помолитесь
за
меня.
1 Отрада виконта ( ла т.).
132


—
Что
вы,
гос п ожа
Октав,
мн е,
право,
неловко,
вы
же
знаете,
что
я
не
за
этим
к
вам
хожу!
—
говорила
Ев лали я,
неизменно
колеблясь
и
к он фузяс ь,
как
будто
она
впервые
оказывалась
в
таком
положении,
и
с
недо­
вольным
видом,
который,
должно
быть,
не
сердил,
а,
на­
пр от ив,
рад овал
тетю,
потому
ч то,
если
Евлалия,
беря
мон е ту,
не
п рояв ляла
обычного
неудовольствия,
те тя
по­
том
говорила:
—
Не
понимаю,
что
сегодня
с
Евлалией:
я
ей
дала,
с кольк о
даю
вс егд а,
а
она,
по-моему,
ос талас ь
недо­
вольна.
—
Уж
ей-то
грех
жаловаться,—
в здыхала
Фра нс уаза:
что
бы
тетя
ни
да ла
ей
или
ее
детям,
она
считала
это
мелочью,
те
же
монетки,
которые
те тя
каждое
воскре­
сенье
совала
в
руку
Евлалии
(впрочем,
до
того
н езамет ­
но,
что
Франсуаза
не
успевала
их
рассмотреть), она вос­
принимала
как
сокровища,
без
толку
расточаемые
ради
неблагодарного
сущ ес тва.
И
это
совсем
не
потому,
чтобы
она
зарилась
на
деньги,
ко тор ые
тетя
д авала
Евлалии.
Она
ра дов ала сь,
что
у
тети
всего
мн ого, —
она
сч ит ала,
что
богатство
хо зяй ки
возвышает
и
красит
слу жан ку
в
глазах
всех
и
что
он а,
Фра нс уаза,
славна
и
знаменита
во
всем
Комбре,
Жуи-ле-Виконт
и
во
всей
ок руге
благодаря
многочисленным
фермам
тети,
благодаря
часты м
и
про­
д олж ител ьным
визитам
с вящ енника ,
а
также
б лаго даря
основательному
ко л ичеств у
б ут ылок
виши,
поглощенных
тетей.
Фра н суаза
бы ла
скупа
только
на
тетины
деньги;
если
бы
она
управляла
тетиным
имуществом,
что
со ст ав­
ляло
з авет ную
ее
мечту,
то
она
с
мат ери нс кой
свирепо­
с тью
охра няла
бы
его
от
всех,
кто
бы
ни
имел
на
н его
вид ы.
Впрочем,
Франсуаза
не
очень
горевала
бы,
если
б
тетя,
неудержимая
щедрость
которой
бы ла
ей
хорошо
из­
вестна,
в
приливе
д обрых
чувств
что-нибудь
дарила,
но
только
богатым.
По
всей
в ероятн ости ,
она
рассуждала
так :
богачи
не
нуждаются
в
тетиных
подарках,
следо­
вательно,
их
нельзя
заподозрить,
что
они
з аи ски вают
пе­
ред
тетей
в
корыстных
целях.
Кро ме
того,
подношения
со­
с тояте льн ым
людям,
вроде
г-жи
Сазра,
г-на
Свана,
г -на
Леграндена,
г-жи
Гу пил ь,
лицам
«того же ранга», что и
моя
тетя,
лицам,
которые
«держатся с ней запросто»,
Франсуаза
ра ссма три ва ла
как
о дну
из
основ
той
необык­
новенной
и
блистательной
жизни,
какую
ведут
б огаты е
люди,
которые
охотятс я,
задают
балы,
ходят
друг
к
дру­
гу
в
гости,—
эта
жизнь
в ызыв ала
у
Франсуазы
востор­
133


женную
улы бку .
Отношение
Фр ансу азы
к
тетиной
щедро­
сти
р езко
менялось,
если
благодетельствуемые
принадле­
жали
к
числу
тех ,
кого
Франсуаза
называла: «Такие же
люди,
как
я,
лю ди
не
лучше
м ен я»,—
этих
она
о соб енно
презирала,
если
только
они
не
называли
ее
«госпожа
Франсуаза»
и
не
считали
с ебя
«ниже ее» .
И
вот
когда
Фра н суаза
удостоверилась,
что
тетя
ее
не
сл у шается ,
по­
ступает
по-своему
и
р асшвы ри вает
деньги,—
та к,
по
край­
ней
мере,
полагала
Фра нс уаза ,—
л юдям
недостойным,
то
Франсуазе
ст ало
казаться,
что
по
сравнению
с
басно сло в­
н ыми
сумм ами ,
коими
те тя
одаривала
Евлалию,
она
по­
лучает
от
тети
пустячные
подарки.
По
мнению
Франсуа­
зы,
в
окре стн остях
Комбре
не
б ыло
такой
богатой
фермы,
которую
Ев лали я
не
могла
бы
легко
и
просто
приобрести
на
те
солидные
куши,
что
доставляли
ей
пр иход ы
к
моей
тете.
Справедливость
требует
заметить,
что
и
Евлалия
была
убеждена,
что
у
Франсуазы
припр ята ны
несметные
богатства.
Когд а
Е вл алия
уходила,
Фра нсу аза
обычно
сули ла
ей
не
слишком
много
до бра.
Она
не
выносила
Евлалию,
но
б оялась
ее,
и
п ока
Евлалия
пребывала
у
тети,
она
считала
себя
об яз анной
«быть с ней полюбез­
нее».
Зато
по сле
ее
ухода
Фра нс уаза
от вод ила
душ у,
и
хот я
не
называла
Ев лал ию
п рямо,
однако
ее
Сивиллины
пророчества
или
изречения
общего
характера
в
духе
Ек­
клезиаста
не
оставляли
сомнений
у
м оей
тети,
в
к ого
Фра н суаза
метит.
Отдернув
кр аешек
з анав ески
и
у бедив­
шись,
что
Евлалия
зат вори ла
за
собой
входную
дверь,
Фра нс уаза
и зре ка ла: «Льстецы умеют влезть в душу и
выклянчить
деньжонок,—
ну
погоди
ж
они!
В
од ин
пре ­
красный
день
господь
их
н ака жет»,—
и
при
этом
искоса
поглядывала
на
тетю
с
тем
многоговорящим
видом,
с
каким
Иоас,
имея
в
вид у
только
Гофолию,
про­
из нос ит:
Бла гоп олу чье
зл ых
волною
бурной
смоет.
Но
когда
приход
с вященник а
совпадал
с
приходом
Ев­
лалии
и
когда
священник
си дел
у
тети
до
бесконечности,
а
тетя
из немо гал а,
Фран суаза,
уходя
следом
за
Евлалией,
говорила:
—
Госпожа
Октав!
Вам
необходимо
отдохнуть,
у
вас
очень
ус та лый
вид .
Вместо
ответа
тетя
исп уск ала
взд ох,
до
того
тяжелый,
что
ка за лось,
бу дто
это
ее
последний
вздох,
и
закрыва­
ла
глаза,
как
покойница.
Но
не
успевала
Фра нсу аза
спу­
134


сти тьс я
вниз ,
как
на
в есь
дом
раздавались
четыре
оглу­
шительных
з во нка,
и
тетя,
присев
на
кровати,
кричала:
—
Е влали я
уже
ушла?
Понимаете,
я
забыла
у
нее
спросить,
поспела
ли
го спо жа
Гупиль
к
возношению!
Бе­
ги те
за
не й!
Но
Фра нс уаза,
не
догнав
Евлалию,
возвращалась
одна.
—
Вот
до сада!
—
покачивая
головой,
говорила
те­
тя.—
Самое
важное
я
и
упустила!
Т ак,
день
за
днем,
тек ла
жи знь
тети
Леонии,
и
это
безмятежное
ее
однообразие
тетя
с
деланным
пр енебр е­
жением,
но
и
с
глубокой
нежностью
именовала: «скри­
петь
по тих оньк у ». Всеми охраняемое,—
и
не
только
у
нее
в
доме,
где
окружающие,
убедившись
в
бесполезности
да­
ваемых
ей
советов
начать
вести
более
зд ор овый
об раз
жизни,
мало-помалу
привыкли
считаться
со
«скрипень­
е м», но и в городке,
где
упаковщик,
заколачивавший
ящики
за
три
улицы
от
н ас,
прежде
чем
начать
работу,
посылал
узнать
у
Франсуазы,
не
«отдыхает»
ли
тетя,—
это
«скрипенье»
все-таки
было
в
тот
год
о днаж ды
нару­
шено.
Как
незаметно
созревает
прячущийся
в
листве
плод
и
вне за пно
отрывается
от
ветки,
так
о днаж ды
ночью
раз­
решилась
от
бре мен и
судомойка.
Боли
у
нее,
впрочем,
были
невыносимые,
и
так
как
в
Комбре
повивальной
баб­
ки
не
было,
то
пришлось
Фран суазе
еще
до
р ассвет а
идти
в
Ти берз и.
Ст оны
судомойки
не
дали
тете
«отдохнуть»,
и
тетя
очень
нуждалась
в
у слу гах
Франсуазы,
а
Франсу­
аз а,
хотя
до
Тиберзи
было
близко,
вернулась
не
скоро.
Утром
мама
ск аз ала
м не : «Пойди узнай,
не
нужно
ли
че­
го
т е те ». Я вошел в первую комнату и в отворенную дверь
увидел,
что
тетя
спит,
л ежа
на
боку;
она
похрапывала.
Я
хотел
бы ло
на
цыпочках
вы йти,
но,
по
всей
вероятно­
сти,
мои
ша ги
ворвались
в
ее
сон
и
«переключили его
ск о ро ст ь», как говорят про автомобили,
потому
что
ме ло­
дия
храпа
прервалась,
а
спустя
мгновенье
во зо бновил ас ь
тоном
ниже;
потом
тетя
проснулась
и
ле гла
та к,
что
п оло­
вина
ее
лица
бы ла
мне
видна;
ли цо
ее
выражало
ужас;
должно
быть,
ей
приснился
страшный
сон;
в
том
положе­
ни и,
какое
приняла
тетя,
она
не
могла
ме ня
в идеть ,
а
я
ст оял
неподвижно,
не
зн ая,
что
делать:
подойти
или
у да­
лит ься ,
но
тетя,
по-видимому,
вернулась
к
действительно­
сти
и
по няла ,
что
всю
эту
жуть
она
видела
во
сне;
бл а­
женная
улыбка
и
почтительная
благодарность
богу
за
то,
чт о,
по
его
милости,
жизнь
менее
ж ест ока,
чем
с ны,
с ла­
бо
озарили
ее
лицо,
и
она
по
своей
привычке
разговари­
135


в ать
с ама
с
собою,
когда
она
б ыла
уверена,
что
в
ко мна­
те
никого
нет,
за борм ота ла: «Слава тебе,
господи!
У
нас
в
доме
только
о дно
беспо ко йст в о:
суд омой ка
рожает.
А
в едь
вот
по ди
ж
ты:
мне
снил ось ,
будто
дорогой
мой
Ок тав
воскрес
и
уговаривает
ме ня
гулять
ежедневно!»
Рук а
ее
потянулась
к
н очн ому
стол и ку
за
чет ками ,
но
сон
вновь
ее
од олел ,
и
она
так
и
не
дотянулась
до
че­
ток:
успокоившись,
она
опять
зас нула,
а
я
вышел
краду­
чись
из
комнаты,
и
ни
она
и
никто
другой
так
и
не
уз на­
ли,
что
я
подслушивал.
Г оворя
о
то м,
что
тетя
без
всяких
перемен
потихоньку
скрипела,
я
исключаю
так ие
чрезвычайно
редкие
события,
как
род ы
судомойки,
а
ра вно
и
те,
ч то,
повторяясь
с
пре ­
д ельн ой
точностью
че рез
оди на ков ые
п ром е жутки
време­
ни,
пр ив но сили
в
однообразие
ее
жизни
однообразие
до­
полнительное.
Так,
например,
по
субботам
Фран суаза
хо­
дила
на
рынок
в
Русенвиль-ле-Пен
после
полудня,
и
по­
тому
все
за втра ка ли
часом
раньше.
И
тетя
так
прив ык ла
к
этому
е жене д ельно му
нарушению
своих
привычек,
что
это
ст ало
такой
же
ее
пр ивы чк ой,
как
и
все
остальные.
Она
до
того
к
этому
«приобыкла», как выражалась Фран ­
су аза,
что
если
бы
ей
пришлось
завтракать
в
суб боту
в
установленное
время,
это
так
же
«сбило бы ее с толку»,
как
если
б
она
б ыла
вынуж ден а
в
другой
день
завтракать
то гда
же,
к огда
и
в
субботу.
Притом,
ранний
этот
завтрак
п ри давал
в
н аших
глазах
субботе
особенное
обличье,
снисходительное
и
даже,
я
бы
сказал,
милое.
Обычно
внутреннее
напр я жен ие
д лилос ь
б итый
ча с,
пока
завтрак
не
разряжал
его,
а
тут
мы
знали,
что
чер ез
несколько
секунд
увидим
до
установленного
срока
салат
из
эндивия,
в
в иде
особой
милости
—
омл ет
и
обычно
не
полагавший­
ся
бифштекс.
Эта
выхо дившая
из
ряд а,
повторявшаяся
суббота
п ред став ляла
собой
о дно
из
тех
вн ут рен них
до­
машних,
е два
ли
не
политических
событий,
которые
на
фо не
спо к ойно го
течен ия
жизни
и
узкого
к руга
знакомых
укрепляют
отношения
между
жителями
и
становятся
из­
любленной
темой
разговоров,
поводом
для
шут ок
и
для
вс яко го
ро да
прик р ас;
будь
кто -ни бу дь
из
нас
эпич е­
ским
поэ то м,
он
воспользовался
бы
эт им
как
го то вой
кан­
вой
для
цикла
легенд.
Утром,
еще
не
одетые,
мы
без
в сякой
причины,
только
ради
удовольствия
ис пы тать
силу
единодушия,
в
бодром
настроении,
говорили
д руг
другу
с
сердечной
теплотой,
в
приливе
п атри отичес ких
чувств:
«Скорей,
скорей!
Ведь
н ынче
суббота»,—
а
в
это
время
136


тетя,
со вещая сь
с
Франсуазой
и
приняв
во
внимание,
что
этот
день
длиннее
других,
гово ри ла : «Хорошо,
если
б
ради
субботы
вы
их
угостили
те ляти н кой ». Иной раз кто-
нибудь
по
рассеянности
вынимал
часы
в
по ло вине
один­
надцатого
и
говорил: «Ухты!
Еще
целых
п олт ора
ч аса
до
завтрака»,—
другие
с
восторгом
ему
в озра жали : «Да что
с
вами!
Вы
забыли,
что
сегодня
с уб бот а?» Четверть часа
мы
заливались
хохотом
и
наконец
решали
подняться
к
те те
и
рассказать
об
эт ой
забывчивости,
чтобы
посмешить
и
ее.
Казалось,
да же
вид
небосвода
м енял ся.
После
н аше­
го
завтрака
со лнце,
памятуя,
что
нынче
суббота,
лишний
час
бездельничало
в
зен ите,
и
есл и
кто-нибудь,
в ообра­
зи в,
что
дав но
по ра
и дти
гул ять ,
но
услыхав
слетевшие
с
колокольни
св.
Илария
два
уд ара,
обыкновенно
нико го
не
встречавшие
ни
на
дорогах,
безлюдных
по
случаю
за в­
трака
или
дневного
сн а,
ни
на
берегах
быстрой
и
прозрач­
ной
реки,
пок инут ой
да же
рыбаками,
и
одиноко
проплы­
вавшие
по
пу с тынно му
небу,
где
лениво
тянулись
ра ссея н­
ные
облачка,
во скл ица л: «Как! £ще
только
два
ч аса?»,
то
все
отвечали
ему
хо ро м: «Вас ввело в заблуждение то,
что
завтрак
у
нас
был
на
целый
час
раньше,
вы
упустили
из
вид у,
что
сегодня
су ббо та!» Редко,
что
так
смешило
Франсуазу,
как
изумление
варвара
(это название мы да ­
вали
всякому,
кто
не
зн ал
особенностей
субботы), при­
ходившего
в
одиннадцать
часов
к
моему
от цу
и
заста­
вавш его
нас
за
столом.
Ей
к азало сь
забавным,
что
р ас­
терявшийся
посетитель
не
им ел
п онят ия,
что
по
субботам
мы
за втра ка ем
раньше,
но
в
еще
б олее
веселое
располо­
же ние
духа
приводил
ее
мой
отец
(узкому формализму
которого
о на,
впрочем,
сочувствовала
всей
душой):недо­
пуская
мысли,
чт обы
этот
варвар
мог
не
зн ать
т аких
ве­
щей,
и
не
вдаваясь
в
подробные
об ъяс нения ,
чтобы
ра с­
сеять
его
нед о ум ение,
отчего
это
мы
уже
в
столовой,
о тец
г ово р ил: «Да ведь сегодня же суббота!» Дойдя до
этого
ме ста
в
сво ем
р ассказ е,
Фра нс уаза
вытирала
слезы,
выступившие
у
нее
на
г лазах
от
смеха,
а
затем,
чтобы
продлить
удовольствие,
придумывала
ответ
посетителя,
которому
слово
«суббота»
ничего
не
говорило.
А
мы
не
сетовали
на
эту
выдумку,—
напротив:
она
нас
не
удовлетворяла,
и
мы
говорили: «По-моему,
он
еще
что-то
с каз ал.
Первый
раз
вы
дольше
рассказыва­
ли ».
Д аже
моя
двоюродная
ба бушка
п ер естав ала
рукодельничать
и,
подняв
голову,
смотрела
на
нас
поверх
очков.
137


Суббота
имела
еще
ту
особенность,
что
в
мае
в
э тот
день
мы
после
о беда
ходили
на
богородичные
богослужения.
В
церкви
мы
и ной
раз
встречались
с
Вентейлем,
весь­
ма
сурово
относившимся
к
«прискорбной неряшливости
мол оды х
людей,
которы х
коснулись
н овые
ве яния», и моя
мать,
перед
тем
как
идти
в
церковь,
п одве рг ала
меня
с тро гому
осмотру.
Помн и тся,
в
мае
я
п ол юбил
бо яр ыш­
ник .
Б оя рышник
не
просто
был
в
церкви,—
несмотря
на
всю
с вят ость
этого
места,
нам
ве дь
тож е
не
воспрещалось
там
бывать,—
нет,
он
лежал
на
престоле,
н еот дел имый
от
таинства,
он
принимал
участие
в
его
совершении,
он
празднично
устремлял
от
с вет ильник а
к
светильнику
и
от
священного
сосуда
к
сосуду
с вои
сп лете нны е
од на
с
дру­
гой
в етки,
радовавшие
взор
тем,
что
фестончатая
их
зелен ь
бы ла
усеяна,
точно
фата
невесты,
бутонами
осле­
пительной
белизны.
Я
поглядывал
на
это
украдкой,
но
чувствовал,
что
все
это
пыш ное
убранство
живое
и
что
сама
природа,
сделав
вырезы
в
листьях
и
тем
придав
бе­
лым
бутонам
несравненное
очарование,
достойно
ук рас и­
ла
сочетание
народного
празднества
с
торжественным
та­
инством.
Над
престолом
цв еты
с
бездумным
изя щес тво м
ра скр ывал и
в енч ики,
и
ве нч ики
небрежно,
словно
это
был
не ка зист ый
и
воздушный
наряд,
по ддер жи вали
пучки
то н­
ких ,
как
паутинка,
тычинок,
которые
плотно
окутывали
их
д ымко й,
а
я,
наблюдая
за
цветками,
пытаясь
мы слен ­
но
изобразить,
как
они
распускаются,
представлял
это
себе
как
быстрое,
к ап ризное
дви жени е
головки
девушки
в
белом
пл ат ье,
легкомысленной
и
шустрой,
кокетливо
щурящей
гл аз ки.
Вентейль
приходил
с
дочерью
и
са дилс я
рядом
с
нами.
Он
был
из
хорошей
семь и,
в
давно
п ро­
шедшие
времена
учил
музыке
се стер
мое й
бабушки,
за­
тем
умерла
его
жена,
он
получил
наследство,
поселился
н едал еко
от
Комбре
и
о дно
вр емя
час то
заходил
к
нам.
Потом
он
пер естал
у
нас
бывать:
его
высоконравствен-
ность
не
п озволя ла
ему
встречаться
со
Сваном,
который,
по
его
мнению,
вступил
«в непозволительный брак,
б рак
в
духе
времени».
Моя
мать,
узнав,
что
он
сочиняет
му­
зыку,
сказала
ему
из
любезности,
что
когда
она
придет
к
нему
в
гости,
пусть
он
не пре м енно
сыграет
что -н ибу дь
св ое.
Вентейль
и
рад
был
бы
сыграть,
но
он
был
не­
обычайно
ще пети лен
в
своей
учтивости
и
радушии
и
все­
гда
ставил
себя
на
место
других,—
он
боялся,
что
если
исполнит
свое
желание
или
хот я
бы
д аст
понять,
что
ему
этого
хочется,
то
н аск учит
гос тям,
или
же
они
сочтут
его
133


эгоистом.
Родные
брали
меня
к
нему,
но
мне
раз решалос ь
поиграть
во
дворе,
а
так
как
усадьба
Вентейля
Монжувен
бы ла
расположена
у
под но жья
поросшей
кустарником
горки,
то,
прячась
в
кустах,
я
находился
на
уровне
по­
мещавшейся
на
втором
этаже
гостиной,
в
полуметре
от
окна.
Мне
бы ло
видно,
что,
когда
слуга
д окла дыв ал
Вен-
тейлю,
что
пришли
мои
родные,
Вентейль
спешил
пол о­
жи ть
на
пюпит р
ноты.
А
как
только
они
входили,
он
сн и­
мал
ноты
с
п юпитр а
и
прятал.
Очевидно,
он
боялся,
как
бы
они
не
подумали,
что
он
им
рад
только
потому,
что
это
д аст
ему
возможность
сыграть
свою
вещь.
И
всякий
раз,
когда
моя
мать
пыталась
с
ним
об
этом
заг ов ари в ать,
он
обычно
отвечал
так : «Не понимаю,
кто
это
мог
п оло­
жить
н оты
на
пюпитр,—
им
тут
совсем
не
место»,—
а
за­
тем
переводил
разговор
на
другие
темы
—
переводил
им енно
потому,
что
они
меньше
его
интересовали.
Е дин­
ственно,
кого
он
гор ячо
любил,
это
свою
дочь,
и
нельзя
б ыло
смотреть
без
улыбки?
с
какой
заботливостью
н абра­
сывал
он
на
нее,
более
похожую
на
мальчика,
пышущую
здоровьем,
еще
од ну
шаль.
Бабушка
обращала
на ше
в ни­
мание
на
то,
ка кое
кроткое,
мяг кое ,
почти
робкое
вы­
ражение
часто
принимало
веснушчатое
ли цо
этого
угло­
ватого
п од рост ка.
Вс тавля я
какое-нибудь
слово,
до чь
Вентейля
след ила
за
тем,
како е
впечатление
оно
произво­
дит
на
других,
бо ял ась,
что
его
могут
неверно
истолко­
вать,
и
тогда,
точно
через
транспарант,
просвечивали,
обрисовывались
под
мужеподобной
вн ешно сть ю
«славно­
го
мал ог о»
более
тонкие
черты
заплаканной
девушки.
Прежде
чем
выйт и
из
ц ерк ви,
я
опускался
перед
ал та­
рем
на
к о лени,
а
к огда
вставал
с
колен,
то
внезапно
ощущал,
что
от
боярышника
ко
мне
доносится
сладко­
горький
запах
м инда ля,
и
тут
я
за ме чал
на
цветах
пят­
ныш ки
с
желтоватым
отливом,
и
я
пр едс тавл ял
себе,
что
этот
за пах
скр ы вается
под
ними, —
так
вкус
миндального
пирожного
таится
под
его
пригорелою
корочкой
и
точно
так
же
нежность
щек
дочки
Вентейля
скрывается
под
в ес­
нушками.
В
противовес
б езм олв ной
неподвижности
бо я­
рышника,
прерывистый
этот
запах
был
как
бы
шелестом
той
на пряже нно й
жизни,
от
которой
трепетал
в есь
ал тар ь,
по до бно
деревенской
изгороди,
где
шевелятся
живые
у си­
ки,
напоминающие
почти
ры жие
т ычи нки
некоторых
цве­
т ов,
как
бу дто
не
утративших
весенней
ядов итос ти,
на­
зойливости,
свойственной
насекомым,
сегодня
п реобра­
женным
в
цветы.
139


На
п апер ти
мы
нед о лго
разг ов ари ва ли
с
Вент ейлем .
Он
вм ешива лс я
в
ссору
мальчишек
на
площади,
бр ал
под
защиту
малышей,
отчитывал
старших.
Ког да
его
дочь
грубым
своим
голосом
говорила,
как
она
рада
нас
ви­
деть,
то
чу вст вова лос ь,
что
з аст енч ивая
сестра
внутри
нее
кр аснеет
от
э тих
слов
нетактичного
мальчугана:
как
бы
мы
не
подумали,
что
она
на пр ашив ается
к
нам
в
гости!
От ец
набрасывал
ей
на
плечи
накидку,
затем
они
сади­
лис ь
в
двуколку,—
пр авил а
она
сама,—и
возвращались
в
Монжувен.
В
воскресенье
мы
вст авал и
не
торопясь,
только
чт обы
по спеть
к
поздней
о бедне,
а
потому,
е сли
вечер
был
теплый
и
лу нный,
мой
о тец
шел
домой
не
пр я­
миком,
а
из
тщеславия
вел
нас
кружным
путем,
ми мо
ка льва ри я,
и
так
как
моя
мать
ориентировалась
пло хо
и
с
трудом
за пом ин ала
дорогу,
то
она
видела
в
этом
подвиг
стратегического
ген ия
моего
отца.
Иногда
мы
доходили
до
ви аду ка,
каменные
ш аги
которог о
на чинал ись
у
вокза­
ла
и
представлялись
мне
олицетворением
несчастья,
ол и­
цетворением
изгнания
из
цивилизованного
мира,
потому
что
каж дый
год,
к огда
мы
приезжали
сю да
из
Парижа,
нас
предупреждали,
чтобы
мы,
п одъ езжая
к
Комбре,
б ыли
внимательны
и
не
пр опу ст или
ста нци и,
чтобы
все
у
нас
б ыло
готово,
а
то
поезд
здесь
стоит
всего
две
минуты
и
затем
по
ви аду ку
уходит
за
пределы
христианских
стран,
конечным
пунктом
которых
я
считал
Комбре.
Мы
шли
по
привокзальному
бульвару,
где
стояли
самые
красивые
до ма
в
городе.
В
каждом
саду
лунный
свет,
п од обно
Г Го­
беру
Роберу,
рассыпйл
обломки
беломраморных
лестниц,
водометы,
полуотворенные
калитки.
Луна
сравнивала
с
землей
п очтов о-тел ег раф н ую
контору.
От
нее
ос тав алась
всего
одна
колонна,
полуразрушенная,
но
сохранявшая
красоту
бессмертной
руины.
Я
еле
передвигал
н оги,
я
за­
с ыпал
на
ходу;
за пах
лип
представлялся
мне
наградой,
которую
можно
заслужить
лишь
ценою
смертельной
уста­
лос ти
и
которая
не
стоит
того.
Р азбу ж енные
нашими
ша­
гами,
гулко
р аз давав шим ися
в
безмолвии,
у
редких
во­
рот
поднимали
лай
собаки
—
то
одна,
то
д руг ая;
это т
лай
мне
и
теперь
иногда
слышится
по
вечерам,
и,
види­
мо,
привок за льный
бульвар
все
еще
п рячетс я
за
ним,—
хотя
на
месте
бу ль вара
в
Комбре
разбит
городской
сад,—
потому
что ,
стоит
со бакам
начать
пер едаиват ься,
как
перед
моим
мысленным
взором,
где
бы
я
ни
нах о дил­
ся,
возникает
бульвар
с
липами
и
дорожкой,
освещенной
луной.
140


Внезапно
о тец
останавливался
и
спрашивал
мать :
«Где мы сейчас?» Уставшая от ходьбы,
но
гордая
за
мужа,
она
с
нежностью
в
голосе
признавалась,
что
не
имеет
об
этом
никакого
представления.
О тец
со
смехом
пожимал
плечами.
За тем
он
показывал
на
на шу
с ад овую
калиточку,
точно
вынув
ее
вместе
с
ключом
из
кармана
пиджака,—
она
как
будто
бы
поджидала
нас
на
уг лу
у ли­
цы
Св ято го
Дух а,
в
конце
незнакомых
дорог.
Мат ь
гово­
рил а
отцу
с
в ос хище ни ем : «Потрясающе!» После этого
мне
не
нужно
бы ло
делать
ни
ша гу
—
за
меня
шла
з емля
в
наш ем
саду,
где
уже
давным-давно
мои
д е йствия
не
требовали
от
ме ня
внимания:
П ривы чка
бр ала
м еня
на
руки,
как
малого
ребенка,
и
несла
до
са мой
к рова ти.
Х отя
суббота
нач ин алась
у
нас
часо м
раньше,
хотя
в
этот
день
те тя
не
имела
возможности
пользоваться
услу­
гами
Франсуазы
и
время
тянулось
для
нее
д ол ьше,
чем
вс егд а,
тем
не
менее
тетя
уже
в
н ачале
недели
с
не­
терпением
жд ала
субботы,
вносившей
в
ее
жи знь
ра зно­
образие
и
служившей
ей
ед инств енн ым
развлечением,
ко­
торое
еще
способно
было
в ыде ржать
ее
ослабевшее,
подточенное
манией
тело.
Изр едк а
и
она
меч т ала
о
круп­
ных
переменах,
и
в
ее
жиз ни
были
те
редкие
час ы,
когда
человек
жаждет
чего-то
иного;
когда
он,
ес ли
у
н его
не
хв ата ет
энергии
или
воображения,
чт обы
в
самом
се бе
найти
силы
для
возрождения,
ж дет
от
следующей
мину т ы,
от
звонка
поч тал ьона
какой-
нибудь
новости,
пусть
неприятной,
жд ет
волнения,
горя;
когда
впечатлительность,
которую
благоденст­
вие
превратило
в
мо лчащ ую
а рфу,
стре ми тся
вно вь
за звуча ть
под
чьей-либо
пусть
да же
грубой
рукой,
которая
может
пор ва ть
ее
струны;
к огда
вол я,
с
таким
трудом
завоевавшая
пра во
без
помехи
п ре дават ься
своим
страстям
и
своим
горестям,
предпочитает
брос ить
вожжи
в
рук и
каких-нибудь
мощных
событий,
хотя
бы
жестокий.
Тетины
силы,
ис сяк а вшие
при
малейшем
напряжении,
вновь
в озвра щалис ь
к
ней
в
лоно
ее
покоя
—
возвраща­
лись
по
капел ьке,
сосуд
наполнялся
долго,
а
потому
ес­
тественно,
что
только
спустя
несколько
месяцев
она
на чи­
н ала
ощущать
легкое
переполнение,—
д ругих
оно
побуж­
да ет
к
деятельности,
ну,
а
тетя
не
знала,
что
с
эт им
д елать
и
как
этим
воспользоваться.
Я
не
сомневаюсь,
что
в
по до бных
случаях,—
вро де
того
как
желание
заменить
п юре
картофелем
под
бешамелью
по степ енно
возникало
у
тети
из
уд ово льс тви я,
которое
ей
д остав ляло
ес ть
ка ж­
141


дый
д ень
никогда
не
«надоедавшее»
ей
пюре,—
из
в ере­
ницы
однообразных
дней,
за
которую
она
ц еп лялась
в се­
ми
силами,
у
нее
рож далос ь
ожидание
домашнего
катак­
лизма,
мгновенного,
однако
ус пе ва вшего
принудить
ее
со­
вершить
од ну
из
тех
решительных
перемен,
которые
она
сч ит ала
для
с ебя
благодетельными,
но
на
которые
по
с во­
ей
доброй
воле
она
никогда
бы
не
отважилась.
Она
лю­
би ла
нас
искренне,
она
бы
с
умилением
оп ла кива ла
на с;
думаю,
что
она
часто
рисовала
себе
такую
к ар тину:
она
чувствует
с ебя
хорошо,
не
обливается
потом,
и
вд руг
ей
гов орят,
что
в
доме
пожар,
что
все
мы
погибли,
что
скоро
все
сгорит
дотла,
но
что
она
еще
у спеет
спастись,
и
притом
без
особой
сп еш ки,—
надо
только
сейчас
же
встать,
и
вот
эта
весть,
наряду
со
второстепенными
пре ­
им уще ства ми,
как,
например,
преимущество
наслаждать­
ся
д лит е льной
б олью
ут ра ты,
в
которой
выражалась
бы
вся
ее
любовь
к
на м,
потрясти
весь
г ород
сво им
вид ом
на
наших
п охо рон ах,—
она
удручена,
в
полном
изнеможе­
нии,
а
все-таки
духом
бо дра
и
стойка,— сулила
ей
куда
более
существенную
выгоду:
пожар
мог
бы
вынудить
ее
в
удобный
момент,
даром
времени
не
теряя,
не
тратя
нер­
вов
на
колебания,
выехать
на
л ето
в
прелестную
ферму
Миругрен,
где
был
водопад.
Так
как
подобных
событий
не
происходило,—
хот я
о на,
вне
вс яко го
сомнения,
дума­
ла
об
этом,
когда
оставалась
одна
и
п ог ружа лась
в
р ас­
к лады ван ье
бесконечных
пасьянсов
(а между тем оиа
пришла
бы
в
от чая ние,
если
б
что-нибудь
вро де
этого
только
началось,
пус ть
да же
мелкое
неожиданное
проис­
шествие,
пришла
бы
в
отчаяние
при
первом
слове,
к ото­
рое
содержит
в
себе
дурную
весть
и
звуч а ние
которого
мы
п отом
бу дем
п ом нить
всю
жизнь:
в есть
о
том,
что
кто-то
действительно
умер,
ниче го
общего
не
имеющую
с
отвле­
ченными
р ассуж дения м и
о
возможности
и
неизбежности
см ерт и),—
она,
чтобы
зан ять
себя,
в ремя
от
времени
воображала
какие-нибудь
осложнения,
а
потом
с
увле­
ч ением
м ысл енно
следила
за
те м,
к
чему
это
по­
ведет.
Ни
с
то го
ни
с
се го
она
придумывала,
б удто
Франсуаза
о бкр ады вает
ее,
и
чтобы
уве ­
риться
в
этом,
чтобы
поймать
ее
на
месте
преступле­
ни я,
пу скал ась
на
хитрости;
привыкнув,
си дя
одна,
иг­
ра ть
и
за
себя,
и
за
воображаемого
пар т нера,
она
не­
уклюже
в ыв ертыв алась
за
Фр ан суазу ,
а
п отом
отвечала
ей
с
таким
пылом
негодования,
что
ес ли
кто-нибудь
из
нас
неожиданно
входил
к
ней
в
т акие
минуты,
то
видел,
что
142


опа
вся
в
п оту,
что
глаза
у
нее
блестят
и
что
ее
па рик
съехал
набок,
о бнажи в
лысую
голову.
Воз мо жно,
что
до
Франсуазы
долетали
иногда
из
со седн ей
комнаты
от но­
си вши еся
к
ней
едкие
сарказмы,
придумывание
к оих
не
давало
бы
те те
по лно го
уд ов ле творе ния,
если
б
они
не
о бл екал ись
плотью,
если
б
она,
борм оча
их
впо лго лос а,
тем
самым
не
придавала
им
большего
пра вдо подо бия.
Впрочем,
д аже
эти
«представления в постели»
не
всегда
уд о вле твор яли
тетю
—
ей
хотелось,
чт обы
ее
пьесы
ра­
зыгрывались
в
лицах.
И
вот
в
о дно
из
воскресений
все
двер и
таинственно
запирались,
и
она
поверяла
Ев лал ии
с вои
сомнения
относительно
честности
Ф ран суаз ы,
гов о­
рила,
что
собирается
рассчитать
ее,
а
зато
в
д ругой
раз
де лилас ь
своими
п одозрен иями
с
Франсуазой,
что
Е вла­
лия
ей
не
д руг,
и
уверяла,
что
с коро
перестанет
пус ка ть
ее
к
себе;
несколько
дней
спустя
у
нее
вновь
появлялось
недоброе
ч ув ство
к
своей
не да вней
наперснице,
и
она
опять
начинала
шуш ук ать ся
с
пре да те льницей,
а
на
сле­
ду ющем
спект акле
пр едат ель ниц а
и
на пе рс ница
снова
ме­
нялись
ролями.
Впрочем,
подозрения,
которые
тете
вр е­
менами
внушала
Евлалия,
выражались
в
минутной
вс пышке,
и
так
как
Евлалия
с
тет ей
не
жила,
то
за
от­
су тст вием
горючего
быстро
гасли.
С
подозрениями,
к ото­
рые
внушала
Фран суаза,
дело
обстояло
иначе:
тетя
все
время
чувствовала,
что
ж ивет
с
Франсуазой
под
од ной
кр ы шей,
вот
только
она
б ояла сь
простуды,
а
потому
не
отваживалась
вылезти
из-под
од еяла
и
спуститься
в
кух­
ню,
чт обы
удостовериться
в
основательности
сво их
подо­
зр ений .
С
течением
времени
все
ее
умственные
и нтер есы
св ел ись
к
угадыванию,
что
в
данный
момент
делает
и
что
пытается
от
нее
утаить
Фран су аза .
Она
подмечала
ка ж­
дый
мимолетный
ее
взгляд,
противоречия,
желания,
ко­
торы е
та
б удто
бы
подавляла
в
себ е.
Тет я
показывала,
что
в идит
ее
насквозь;
она
находила
жестокое
н аслаж де­
ние
в
том,
чтобы
заст ав ить
Франсуазу
побледнеть
от
одного
какого-нибудь
на мека,
который
она
вонзала
в
са­
мое
сердце
несчастной.
И
в
б лижа йший
же
в оскре сн ый
день
какое-нибудь
разоблачение,
сделанное
Ев лал ией, —
вроде
тех
открытий,
которые
вне за пно
озар яю т
поле
де­
ятельности,
о
сущ ес твов ан ии
коего
не
подозревала
толь­
ко
что
возникшая
нау ка,
до
сих
пор
двигавшаяся
по
пр о­
торенным
дорогам,— доказывало
тете,
что
она
еще
была
лучшего
мнения
о
Фр ансу азе.
«А уж,
ка жетс я,
теперь-
то
Фра нс уаза
должна
о соб енно
вас
це нить ,
после
того
как
143


вы
подарили
ей
экипаж».— «Я
ей
подарила
эки паж ?»—
в оск ли цала
те тя. «Впрочем,
может
быть,
я
ошибаюсь,—
я
так
подумала,
когда
увидела,
как
она,
надм енн ая ,
словно
Артабан,
ех ала
в
ко ля ске
на
русенвильский
рынок.
Я
ре­
шила,
что
госпожа
Окт ав
подарила
ей
коляску».
Франсу­
аза
и
тетя,
точно
ди чь
и
охотник,
теперь
уже
только
и
д ела ли,
что
ста рали сь
перехитрить
друг
друга.
Ма ма
бо я­
ла сь,
как
бы
Фра н суаза
в
конце
концов
не
во з ненавидел а
тетю,
наносившую
ей
тягчайшие
оскорбления.
Во
всяком
случае,
Фра н суаза
теперь
обращала
особое
внимание
на
малейшее
тетино
з ам ечани е,
на
малейшее
ее
движение.
Ес ли
ей
нужно
б ыло
что-нибудь
попросить
у
тети ,
она
долго
ко л ебалас ь,
как
ей
к
этому
приступить.
Когда
же
она
наконец
обращалась
с
просьбой,
она
украдкой
погля­
дывала
на
тетю,
стараясь
уг ад ать
по
вы ра жению
ее
лица,
что
тетя
подумала
и
каково-то
будет
ее
решение.
Вот
так
—
в
противоположность
какой-нибудь
художествен­
ной
натуре,
которая,
читая
ме му ары
XVII века и пытаясь
лучше
понять
великого
к оро ля,
воображает,
что
самый
верный
пу ть
—
это
придумать,
что
она
пр и надле жит
к
славному
роду,
или
же
вступить
в
переписку
с
кем-либо
из
ныне
здравствующих
европейских
гос уда ре й,
на
самом
деле
повор ач ива е тся
спиной
к
тому,
что
эта
художествен­
ная
натура
напрасно
ищет
под
схож и ми
и,
с лед ова т ельно,
мертвыми
формами,—
старая
про винц иалк а
только
отто­
го,
что
она
слепо
пов иновал ас ь
неодолимым
своим
при­
страстиям,
только
оттого,
что
она
зли лась
от
безделья,
по ст епенно
уб еж да лась,
вовсе
и
не
думая
о
Людовике
XIV,
что
деспотическая
причудливость
мелочей
ее
жи тей с кого
обихода,
касаю щих ся
утреннего
туалета,
завтрака,
отды­
ха,
дает
известное
пр аво
для
сравнения
их
с
те м,
что
Сен-Симон
н азыв ал
«механикой»
версальской
жизни,
и
мо гла
воображать,
что
ее
молчание,
оттенок
благово­
л ения
или
же
надменности
в
вы ра жении
ее
л ица
дают
Франсуазе
повод
для
таких
же
мучительных
или
робких
раздумий,
какие
вызывало
молчание,
благоволение
или
надменность
короля,
к огда
кто-либо
из
придворных
или
да же
ве льм ож
вручал
ему
пр ош ение
на
повороте
ал леи
версальского
парка.
Как-то
раз,
в
воскресенье,
когда
те тя
отдыхала
после
одновременного
визита
с вященника
и
Евлалии,
мы
при­
шли
пожелать
ей
спокойной
н очи,
и
мама
в ырази ла
ей
сочувствие
по
поводу
того,
что
гос ти
всегда
так
не­
удачно
приходят
к
ней
в
од но
время.
144


—
Я
слышала,
Леония,
что
и
н ынче
у
вас
был
труд­
ный
день,—
мя гко
сказал а
она,—
опять
вам
пришлось
принимать
в сех
ваших
гостей
сразу.
—
Когд а
мн ого
удовольствий...
—
прервала
ее
моя
двоюродная
бабу шка,
считавшая
своим
долгом,
с
тех
пор
как
ее
до чь
заболела,
ободрять
ее
и
все
представлять
ей
в
розовом
свете.
Но
тут
вм е­
шался
отец.
—
Я
хочу
воспользоваться
те м,
что
вся
семья
в
сбо ­
ре, —
начал
он ,—
и,
чт обы
не
повторяться,
кое-что
с ооб­
щи ть.
Я
боюсь,
не
обижен
ли
на
нас
Легранден:
утром
он
со
мн ой
еле
поздоровался.
Я
не
стал
дослушивать
ра сс каз
отца,—я
шел
с
ним
из
церкви
и
видел
Леграндена;
я
предпочел
справиться
в
кухне,
что
у
нас
сегодня
на
обед,—
это
всегда
меня
интересовало,
как
газетные
новости,
и
в озбуждало
мое
любопытство,
как
программа
празднества.
Выйдя
из
ц ерк ви,
Лег ранден
прошел
мимо
нас
с
одной
местной
по­
мещицей,
которую
мы
з нали
только
в
ли цо,
поэтому
отец,
не
останавливаясь,
приве тс твова л
его
дружественно,
но
сдержанно;
Легранден
о тв етил
ему
с ухо,
с
у див лен ным
видом,
словно
не
узнал
н ас,
и
с
тем
особенным
выраже­
нием
л ица,
какое
бывает
у
человека,
который
не
желает
быть
любезным
и
который
глядит
на
вас
прищурившись,
словно
всматриваясь
в
вас
издалека,
и
ог ра ничивае т ся
небрежным
кивком
соответственно
вашим
кукольным
раз ­
мерам.
Дама,
с
которой
шел
Лег р анден,
бы ла
же нщина
по­
чтенная
и
выс о ко нравс т венна я;
чт обы
Лег ра ндену
стало
неловко
оттого,
что
мы
увидели,
как
он
за
ней
у х ажи вает,
об
эт ом
не
могло
быть
и
речи,—
вот
почему
отец
н едоуме ­
ва л,
чем
он
вызвал
неудовольствие
Лег р андена. «Мне бы­
ло
бы
очень
ж аль,
если
б
он
на
нас
почему-либо
р ассер ди л­
ся,—
з ам етил
отец.
—
Среди
всех
э тих
фр ант ов
он,
в
с во­
ем
однобортном
пиджачке
и
мяг ком
галстуке,
дер ж ится
так
естественно,
с
такой
ненаигранной
простотой,
и
эта
его
непосредственность
удивительно
симпатична».
Одна­
ко
семейный
совет
вынес
единодушное
решение,
что
отц у
все
это
померещилось
или
же
что
Лег р анден
как
раз
в
тот
момент
был
поглощен
какой-то
мыслью.
Да
и
оп асе ния
отца
р ассея ли сь
на
д ругой
же
вечер.
Возвр ащая сь
с
да­
лекой
прогулки,
мы
около
Ста р ого
моста
у в идели
Ле г­
ра нд ена
—
он
остался
на
праздники
в
Комбре.
Он
подо­
шел
к
нам
и
первый
п ротянул
руку.
«Вы человек начи-
145


тайный,—
обратился
он
ко
мне ,—
вы
знаете
эту
стр о чку
По ля
Де жа рден а?
Леса
уже
черн ы,
но
я сен
не бос вод ...
Совсем
как
сейчас,
п рав да?
Вы,
может
быть,
не
читали
По ля
Дежардена.
Прочтите,
д итя
мо е.
Говорят,
он
выл и­
нял
в
ди дакт и ка,
но
долгое
время
он
был
чистым
акваре­
листом...
Леса
уже
черн ы,
но
я сен
небосвод...
Пусть
же
для
вас,
мой
молодой
д руг,
небо
всегда
остает­
ся
ясным;
и
да же
в
тот
час,
который
наступает
теперь
для
мен я,
когда
ле са
уже
черны,
когда
уже
быстро
опу­
скает ся
н очь,
вы
б удет е,
как
и
я,
находить
утешение,
г лядя
на
небо».
Лег р анден
вынул
папиросу
и
долго
не
отводил
глаз
от
гор и зо нт а . «Прощайте,
друзья»,—
сказал
он
вд руг
и
пошел
св оей
дорогой.
Ког да
я
входил
в
кухню
узн ать
про
обед,
он
уже
го­
то ви лся,
и
Фра нс уаза,
повелевая
силами
природы,
кото­
рые
стали
ее
помощницами,
как
в
ск азка х,
где
ве ликаны
нанимаются
в
кухонные
мужики,
колола
уголь,
ту шила
картофель
и
дожаривала
произведения
кулинарного
ис­
кусства,
которые
приготовлялись
в
кухонной
посуде,
в
со­
ст ав
которой
входили
большие
чаны,
котлы,
чугуны,
ско­
вороды
для
жаренья
рыбы,
миски
для
дичи,
фор мы
для
пирожных,
горшочки
для
сливок
и
целый
набор
кастрюль
любого
разм ера .
Я
останавливался
у
стола,
за
которым
судомойка
лущила
горох,—
горошины
б ыли
сосчитаны
и
выстроены
в
ряд,
словно
зеленые
шарики
в
какой-то
иг­
ре;
однако
восторг
во
мне
вызывала
вымоченная
в
чем-то
ультрамариново-розовом
спаржа,
головка
которой,
лило­
во-голубая,
выписанная
тонкою
кистью,
незаметно,
б ла­
годаря
каким-то
не бесны м
переливам
красок,
переходила
в
еще
не
отмытый
от
земли,
вытащенный
из
грядки
ко­
решок.
Мне
ка за лось,
что
небесные
эти
оттенки
служат
приметами
неких
дивных
созданий,
которым
вздумалось
преобразиться
в
овощи
и
которые
сквозь
маскар адн ы й
костюм,
прикрывающий
их
съедобное
и
плотное
те ло,
да­
ют
мне
возможность
уловить
в
этих
нар о ж дающих ся
крас­
ках
зари,
в
этих
отливах
радуги,
в
этом
уг ас ании
го лу­
бого
вечера
их
драгоценную
сущность,
и
сущность
эту
я
узн ав ал,
к огда
они
потом,
в
течение
всей
н очи,
разыг­
рыв ая
по эт ичные
и
грубоватые
фарсы,
похожие
на
шекс-
146


пнровскую
ф еер ию,
превращали
мой
ночной
горшок
в
б лаго ух анный
сосуд.
Бедная
«Благость Джотто», как прозвал ее Сван,
чи­
стила
по
поручению
Фр ан суазы
лежавшую
окол о
нее
в
корзинке
спаржу
с
таким
несчастным
видом,
словно
она
п ере жи вала
сейчас
все
земные
муки;
и
каждая
зв ездочка
ле гко го
лазурного
венчика
на
гол овк е
спар жи ,
над
розо­
вой
ее
туникой,
бы ла
тонко
очерчена,
как
цветок
на
фрес­
ке
—
в
венке
и
в
к орзинк е
падуанской
Добродетели.
Тем
временем
Франсуаза
поворачивала
на
ве рт еле
цыпленка,
поджаривая
его
т ак,
как
только
она
умела
это
де лать,—
одного
из
тех
цыплят,
которые
разнесли
далеко
за
преде­
лы
Комбре
аром ат
ее
искусства
и
которые,
когда
она
их
нам
подавала,
склоняли
меня
к
мысли,
что
основная
че р­
та
характера
Франсуазы
—
доброта:
сладковатый
и
не ж­
ный
за пах,
который
она
умела
придавать
мясу,
пр едст ав­
ля лся
мне
ароматом
одного
из
ее
совершенств.
Но
в
тот
день,
к огда
я
ушел
в
кухню,
между
тем
как
мой
о тец
об суждал
на
семейном
совете
встречу
с
Ле гр ан­
де но м, «Благость Джотто»
еще
очень
плохо
себя
чувст­
вовала
после
родов
и
не
вставала
с
по стел и;
Фра нс уа за,
оставшись
без
по мо щ ницы,
запаздывала.
В
черной
кухне,
выходившей
окнами
на
птичий
двор,
она
резала
цыплен­
ка,
а
цыпленок,
оказывая
отчаянное
и
вполне
понятное
сопротивление
разъяренной
Ф ра нсу азе,
пытавшейся
на­
нести
ему
уд ар
ножом
под
голо вк у
и
кричавшей:
«Дрянь паршивая!
Дрянь
паршивая!»—
выставлял
см и­
рение
и
елейность
нашей
служанки
в
сл егка
невыгодном
свет е,
но
зато
потом,
за
обедом,
расшитая
зо ло том
риза
его
кож и
и
драгоценный
его
с ок,
к ап авший
как
бы
из
да­
роносицы,
не
оставляли
и
сле да
от
неблагоприятного
в пе­
чатления.
Зар ез ав
цыпленка,
Фра нсу аза
не
утолила
своей
ярости
его
кровью;
бросив
злобный
взгляд
на
тр уп
врага,
она
еще
раз
п ов тори ла: «Дрянь паршивая!» Я поднимался
наверх,
весь
дрожа;
мне
хотелось,
чтобы
Фр ансу азу
сейчас
же
выгнали.
Да,
но
кто
будет
пе чь
мне
горячие
булочки,
варить
такой
душистый
кофе,
ну
и
в
ко нце
кон ­
цов...
жарить
цыплят?..
В
сущности,
такой
же
малодуш­
ный
рас чет
был
и
у
друг и х.
Ведь
знала
же
те тя
Лео­
ния,—
для
меня
это
до
времени
оставалось
т айной, —
что
Фран су аза ,
которая,
не
ра сс ужда я,
отд ала
бы
жи знь
за
свою
до чь
или
за
племянников,
в
то
же
вр емя
п рояв ляла
необыкновенное
бездушие
к
другим.
И
тем
не
менее
тетя
ее
не
про гон яла :
зн ая
ее
жестокость,
она
це нила
ее
147


ус лу жли вос ть.
Постепенно
мне
открылось,
что
доброта,
безответность
и
прочие
достоинства
Франсуазы
при­
крывают
всевозможные
к ух онные
трагедии,—
так
исто­
рия
обнаруживает,
что
у
королей
и
королев,
изображен­
ных
на
церковных
в итр ажах
в
молитвенной
позе,
руки
обагрены
кровью.
Я
уяснил
себе,
что ,
если
не
считать
ее
родных,
чем
да льше
были
от
нее
люди,
тем
больше
она
их
жалела.
Потоки
слез,
которые
она
пр о л ивала,
чит ая
в
га­
зе те
о
бедствиях
н еизв естн ых
ей
людей,
мгновенно
пр е­
кратились
бы,
как
только
она
чуть-чуть
отчетливее
пр ед­
ст ави ла
бы
себе
опл а кива емо го
ею.
Судомойка
как-то
ночью,
вскоре
по сле
родов,
п оч увс твовал а
невыносимые
боли;
ус лыха в
ее
стоны,
мама
встала
и
разбудила
Фран­
суазу,
но
та
невозмутимо
заметила,
что
все
эти
крики
—
комедия
и
что
судомойка
«корчит из себя барыню» . Д ок ­
тор,
боявшийся
этих
приступов,
заложил
о дну
из
наших
медицинских
к ниг
на
той
странице,
где
эти
приступы
опи­
с ывал ись
и
где
давались
ук азан ия,
в
чем
должна
з аклю­
чаться
первая
помощь.
Мам а
по сл ала
Фр ансу азу
за
кн и­
гой
и
предупредила,
чтобы
она
не
выронила
закладку.
Прошел
час
—
Фра н суаза
так
и
не
вернулась;
мама,
рассердившись,
решила,
что
Франсуаза
опять
улеглась,
и
п ослала
в
библиотеку
ме ня.
В
библиотеке
я
нашел
Ф ран суаз у:
ее
разобрало
любопытство,
о
чем
идет
речь
на
заложенной
странице,
и
она
читала
клиническое
о пи­
сание
послеродовой
горячки
и
рыд ала
над
т ипич ным
сл у­
чае м
этого
заб олев ан ия
име нно
потому,
что
в
глаза
не
видела
роженицу.
При
каждом
болезненном
симптоме,
на
который
указывал
автор,
она
во скл ицал а: «Царица не­
бе сн ая!
И
за
что
это
господь
посылает
бедным
людям
такие
муки?
Вот
страдалица-то!»
Однако
стоило
мне
ее
позвать
и
она
очутилась
у
по­
ст ели
«Благости Джотто», как слезы у нее тотчас же
высохли;
здесь
уже
ничто
не
могло
вызвать
у
нее
ни
приятного
ощущения
ж ало сти
и
умиления,
которое
было
ею
изведано
и
которое
она
так
часто
испытывала
при
чтении
газет,
ни
какого-либо
друг ог о
н аслаж дени я
в
том
же
духе,—
напротив:
она
б ыла
ра здос адов ан а
и
об озле­
на,
что
ее
подняли
н очью
с
постели
из-за
судомойки,
и
при
виде
тех
же
страданий,
над
описанием
которых
она
только
что
п роли вала
с лез ы,.теперь она недовольно брюз­
жа ла
и
даже,
думая,
что
мы
ушли
и
не
слышим
ее,
по­
зв олял а
се бе
д елать
оскорбительные
замечания:
—
Не
надо
было
до
этого
доводить!
Удовольствие
по­
148


лу чил а,
ну,
а
уж
теперь
потерпи!
Видно,
парень-то
по­
пал ся
неприхотливый,
ко ли
сп у тался
с
такой.
Недар о м
говорили
у
меня
на
родине:
Из
за да
сучки
роз ой
пахнет
Для
дурня,
что
по
сучке
чахнет.
Стоило
ее
внуку
чихнуть,
и
она,
сама
больная,
не
ло­
жи лась
спать,
а
шла
ночь ю
четыре
м или
— узнать,
не
нужно
ли
ему
чего-нибудь,
а
чуть
с вет
возвращалась
и
принималась
за
дело,
и
вот
эта
ее
любовь
к
своим
бли з­
ким
и
стремление
укрепить
будущее
величие
своего
род а
за став ляли
Франсуазу
пр ид ерж иват ься
в
своей
политике
по
отношению
к
слугам
определенного
правила:
ник ому
из
с луг
не
позв олят ь
переступать
порог
тет ино й
комн аты,
ка­
ковое
правило
—
никого
не
подпускать
к
тете
—
она
уста­
новила
из
некоторого
чувства
гордости,
и
даже
если
ей
не здо ров и лось,
она
предпочитала
вставать
и
подавать
тете
виши,
только
бы
не
открывать
доступа
судомойке
в
ком н ату
госпожи.
И,
как
изученное
Фабром
перепончато­
крылое,
как
зе млян ая
ос а,
которая
для
того ,
чтобы
у
ли­
чин ок
после
ее
смерти
был
свежий
корм,
призыва е т
на
по­
мощь
своей
жестокости
анатомию
и,
наловив
долгоноси­
ков
и
п ауков ,
с
изумительным
знанием
дела
и
ловкостью
вонза е т
жало
в
их
двигательные
нервы,
не
затрагивая
нервов,
от
которых
зав исят
про чие
жизненные
фу нкции,
с
той
целью,
чтоб ы
пар али зо ванно е
насекомое,
подле
ко­
торого
она
кла дет
яички,
сн аб жало
личинки,
когда
они
появятся,
пос лу шн ой,
бе зза щит ной
дичью,
неспособной
уб ежа ть
или
ок азат ь
сопротивление,
и
притом
не
протух­
шей,
Фр анс уаз а,
следуя
своему
неуклонному
намерению
сдел ат ь
жизнь
в
тетином
до ме
невыносимой
для
всей
остальной
прислуги,
прибегала
к
хитроумным
и
беспощад­
ным
кав ерза м,
и
мы
только
много
спустя
узнали,
что
в
то
л ето
мы
п очти
каждый
де нь
ели
спаржу
только
по­
тому,
что
ее
за пах
в ызыва л
у
несч аст но й
судомойки,
ко­
торой
вменялось
в
обязанность
ч ист ить
ее,
т акие
жесто­
кие
приступы
астмы,
что
в
конце
концов
она
вы нужд ена
б ыла
от
нас
уй ти.
Увы!
Нам
пришлось
в
корне
изм ен ить
сво е
мнение
о
Л егр андене.
Пос ле
встречи
на
Старом
мосту,
заставив­
шей
отца
признать,
что
он
о ши бся,
в
одно
из
ближай­
ших
воскресений,
когда
обедня
отошла
и
в
церковь
вм е­
сте
с
со лнеч ным
свет ом
и
шумом
извне
хлын уло
нечто
до
149


такой
степени
не
благоговейное,
что
г-ж и
Гупиль
и
П ер-
спье
(а ведь еще недавно они так молились,
что
я
мог
бы
подумать,
бу дто
они
не
обратили
на
меня
ник ак ого
в ни­
мания,
когда
я
во шел
с
некоторым
опозданием,
если
бы
они
ле гон ько
не
отодвинули
ногами
скамеечку,
стоявшую
у
м еня
на
дороге)
громко
за го во рили
с
нами
о
житей­
ском,
точно
мы
были
уже
на
площади,—
мы
увидели
на
раскаленной
от
солнца
п апер ти,
господствовавшей
над
гулкой
пестрядью
рынка,
как
муж
той
дамы ,
с
которой
шел
тогда
Лег р анден,
знакомит
его
с
женой
д ругог о
крупного
местного
помещика.
Ли цо
Леграндена
в ыража­
ло
необычайное
оживление
и
подобострастие;
он
низко
поклонился
и
тут
же
откинулся
назад,
после
чего
туло­
в ище
Леграндена
уже
не
приняло
своего
пр еж него
п оло­
жения,—
по
в сей
вероятности,
он
перенял
эту
манеру
клан ятьс я
у
м ужа
своей
сестры,
г-жи
де
Г ов ожо.
От
этого
стремительного
выпрямления
по
спине
Легранде­
н а,—
прежде
я
никогда
не
замечал,
что
она
у
не го
такая
плотная,—
отхлынула
ка кая-т о
быстрая
мускулистая
во л­
на;
и
по
непо нят но й
для
ме ня
самого
пр ич ине
это
ко­
лыхание
чистой
материи,
этот
прилив
плоти,
лишенный
устремлений
духовных,
гонимый
бурей
низменных
по­
буждений,
вне за пно
навели
ме ня
на
мысль
о
возможно­
сти
существования
д руго го
Ле гр андена,
ничу ть
не
похо­
жего
на
того,
с
которым
мы
были
знакомы.
Д ама
попро­
сил а
его
что-то
сказать
своему
кучеру,
и,
пок а
он
шел
к
экипажу,
печать
робкой
и
преданной
радости,
которую
поставило
на
его
лице
знакомство
с
дамой,
все
еще
не
сходила
с
него.
Во з несенны й
какими-то
своими
мечтами,
он
улыбался,
зат ем
торопливым
шагом
вернулся
к
даме,
а
так
как
шел
он
бы стр ее
обыкновенного,
то
плечи
его
как-то
нелепо
вихлялис ь,
и
до
того
он
п олон
был
сво его
б ез думн ого
счастья,
что
казался
его
послушной,
безволь­
ной
игрушкой.
Меж ду
тем
мы
вышли
из
церкви,
мы
про­
шли
мимо
него,
он
был
хорошо
воспитан,
и
с
его
стороны
б ыло
бы
невежливо
просто
не
см отреть
в
н ашу
ст орону, —
вот
почему
он
устремил
внезапно
преисполнившийся
гл у­
бокой
задумчивости
взгляд
в
такую
д аль,
что
не
мог
нас
видеть
и
им ел
пра во
не
поклониться.
Лицо
его
по-преж­
нему
хранило
простодушное
выражение,
его
однобортный
пиджак
из
тонкой
ма тери и
име л
такой
вид,
как
б удто
с лу­
чайно
попал
в
среду
ненавистной
ему
роскоши.
А
г алсту к
в
горошину
от
ветра
на
площади
ра зве ва лся
на
Лег р анде-
не,
как
знамя
его
гордого
оди н очеств а
и
благородной
не­
150


зависимости.
Уже
когда
мы
подходили
к
дому,
мама
об­
наружила,
что
мы
забыли
про
пирожное,
и
попросила
от­
ца,
чтобы
он
пошел
со
мной
и
велел
сейчас
же
принести.
Около
церкви
мы
столкнулись
с
Лег р андено м, —
он
вел
ту
же
даму
к
экипажу.
Он
п рошел
ми мо
нас
и,
не
прерывая
ра згов ора
со
с пу тнице й,
сд елал
нам
уг ол ком
своего
голу­
бого
глаза
еле
уловимый
з нак,
как
бы
между
век
и
без
участия
лицевых
мускулов,
так
что
собеседница
вполне
м огла
не
заметить
ег о;
однако,
стремясь
вознаградить
силой
чу вст ва
некоторую
узость
круга,
в
который
он
мог
бы
это
чувство
вписать,
он
сдела л
та к,
что
голубой
уголок,
оставленный
им
для
н ас,
лу чил ся
живейшей
приязнью,
не
только
радостной,
но
д аже
лукавой;
он
и зощри л
то н­
ко сть
своей
благожелательности
до
з аго во рщицк их
п од­
мигиваний,
до
полуслов,
до
намеков,
до
тайны
соучастия;
и,
н аконе ц,
уверения
в
дружбе
он
возвысил
до
изъявлений
нежности,
до
объяснения
в
любви,
для
нас
одних
з ажиг ая
скрытое
и
невидимое
для
его
с пу тницы
пламя
влечения
в
своем
любящем
зрачке,
горевшем
на
ле д яном
л ице.
Как
раз
нак ану не
он
просил
мои х
родителей
отпустить
м еня
к
нем у
сегодня
поужинать.
«Составьте компанию
вашему
старому
другу,—
сказал
он
мне.
—
Уподобьтесь
п ут ешеств ен нику ,
который
присылает
нам
букет
цветов
из
страны,
ку да
мы
уже
не
вернемся,
дайте
мне
поды­
ша ть
весенними
цве та ми,
произрастающими
в
дал ьнем
краю
вашего
отрочества,
среди
которых
и
я
гулял
давно-
давно.
При нес ите
п рим ул,
кашки,
лютиков,
наберите
в
бал ь зако вской
фл оре
заячьей
капусты,
из
которой
со ст ав­
ляют
букеты
влюбленности,
принесите
цветов
Све тл ого
Хри стов а
воскресенья:
маргариток
и
белоснежной
кали­
ны,
которая
на чина ет
пахнуть
в
а ллеях
сада
у
вашей
ба­
бушки,
когда
еще
не
ра ста ял
последний
сн ег
пасхальных
метелей.
Приходите
в
пышном
шелковом
оде ян ии
из
ли­
л ий,
в
котором
не
стыдно
было
бы
показаться
и
Сол омо­
ну,
и
с
разноцветной
эмал ью
ан юти ных
г лазок,
а
глав­
но е—
принесите
ветра,
еще
холодного
от
последних
за­
морозков,—
он
п риотк роет
для
двух
мотыльков,
которые
нынче
с
утра
до ж идают ся
его
во
дворе,
лепестки
первой
розы
Иерусалима».
Д ома
возник
вопрос,
отпустить
ли
м еня
все-таки
к
Лег ран ден у.
Б абуш ка
и
сл ы шать
не
хо те ла,
что
он
мог
бы ть
с
н ами
н е вежли в: «Вы же сами говорите,
что
в
церкви
вы
всегда
в идите
его
скромно
одетым
и
что
он
не
пох ож
на
светского
человека».
Бабушка
полагала,
что
в
151


крайнем
с луча е,
да же
если
он
допустил
неучтивость,
лу ч­
ше
сделать
вид,
что
мы
ее
не
заметили.
В
сущности,
отец,
который
был
больше
всех
возмущен
поведением
Ле гр андена,
и
то т,
пожалуй,
не
мог
бы
вполне
определен­
но
ответить,
что
бы
это
значило.
Поведение
Леграндена
ничем
не
отличалось
от
в сяког о
поведения
или
действия,
в
котором
раскрываются
самые
глубокие
и
сокровенные
свойства
человеческой
души:
прежде
он
держал
себя
с
на­
ми
совсем
инач е;
бе спо л езно
что-либо
предъявлять
обви­
няемому—
все
р авно
он
ни
в
чем
не
сознается;
мы
мож ем
основываться
только
на
свидетельских
п ок аза­
ния х
н аших
чу в ств,
и
мы
задаем
себе
вопрос
относитель­
но
этого
обособленного,
обрывочного
воспоминания:
не
явилис ь
ли
н аши
чу в ства
же рт вой
обмана
зре ни я,—
вот
отчего
подобного
рода
поступки,
ед инств ен но
важные
для
познания
человека,
часто
оставляют
нас
в
недоумении.
Я
ужинал
с
Легранденом
у
н его
на
т ерр асе;
сия ла
л ун а. «У тишины есть прекрасное свойство,
верно?
—
ска­
зал
Лег ран ден .
—
Од ин
романист,
которого
вы
потом
прочтете,
утверждает,
что
для
таких
раненых
сер ­
де ц,
как
мо е,
нужны
только
тен ь
и
тишина.
Видите
ли,
д итя
мое,
в
жизни
человека
наступает
такое
в рем я,—
вам
до
этого
еще
далеко,—
к огда
его
утомленное
зрение
вы­
но сит
только
один
св ет:
св ет,
который
изготовляет
и
про­
пускает
через
темноту
вот
такая
чудесная
н очь,
как
эт а,
когда
ухо
не
может
больше
слушать
другую
музыку,
к ро­
ме
и гры
лунного
света
на
флейте
тишины». Я,
как
всегда,
с
удовольствием
слушал
Леграндена,
но
сегодня
я
был
взвол нова н
воспоминанием
об
одной
женщине,
которую
недавно
увидел
впервые,
и
у
ме ня
мелькала
мысль,
что
раз
Лег ран ден ,
как
это
только
что
выяснилось,
в
дружбе
с
местной
аристократией,
то,
бы ть
может,
он
знаком
и
с
нею,
и
в от,
набр авш ись
храбрости,
я
обратился
к
не му
с
во пр ос о м: «Вы не знакомы с владелицей . ..
с
владели­
цами
Ге рм анта ?»; произносил же я это последнее слово
со
счас тли вы м
чувством,
что
приобретаю
над
ним
н екую
власть
уже
тем ,
что
извлекаю
его
из
области
моих
меч­
тан ий
и
придаю
ему
объективную
звучащую
реальность.
Однако
при
звуке
слова
«Германт»
я
различил
в
голу­
бых
глазах
нашего
друга
коричневые
ямочки,
словно
кт о-
то
незримый
проколол
ему
гл аза
иголкой,
меж
тем
как
из
остальной
части
зрачков
хлынули
лазурные
волны.
Круги
у
не го
под
глазами
потемнели,
оттянулись
кни зу.
Первы­
ми
перебороли
волнение
губы:
горькую
скл адку
сменила
152


улы бка ,
а
взгляд
все
еще
выражал
скорбь,
как
у
п рекрас­
ного
мученика,
пронзенного
стрелами. «Нет,
я
с
ним и
не­
з наком »,—
о тв етил
Лег р анден;
однако
это
бы ло
ск азан о
не
обычным,
естественным
тоном,
какого
требовало
такое
простое
сообщение,
ответ,
в
котором
не
могло
бы ть
для
меня
ниче го
удивительного,—
Лег р анден
сдел ал
ударение
на
каждом
слове,
наклонившись
ко
мн е,
по качав
го ло вой,
с
той
особенной
настойчивостью,
которая
появляется
у
нас
в
голосе,
когда
нужно,
чтобы
нам
поверили,
хотя
мы
говорим
неправду,—
словно
то,
что
он
не
знаком
с
Гер-
мантами,
могло
быть
только
прихотью
с удь бы,—
и
в
то
же
вре мя
с
нарочитой
выразительностью,
к
которой
мы
прибегаем,
когда,
не
в
силах
умолчать
о
со здавш ем ся
для
нас
тяжелом
положении,
мы
предпочитаем
о бъ явить
о
нем,
чтобы
другие
подумали,
что
нас
ничуть
не
стес няет
подобное
признание,
что
сд елать
его
нам
легко,
приятно,
что
оно
вылилось
у
нас
из
души,
что
вот
такое
обстоя­
тельство
—
отсутствие
каких
бы
то
ни
бы ло
отношений
у
Леграндена
с
Германтами—
совсем
не
случайно,
что
та­
к ова
е го,
Леграндена,
в оля,
такова
его
семейная
тради­
ция ,
что
ему
не
позволяют
бывать
у
Германтов
его
нрав­
ст вен ные
воззрения
или
какой-то
таинственный
обет.
«Нет, —
продолжал
Лег р анден,
видимо
желая
объяснить,
чем
вызвана
его
интонация,—
я
с
ними
незнаком,
я
ни­
когда
не
стремился
к
этому
знакомству,
я
всегда
д ор ожил
своей
пол ной
независимостью:
вы
же
знаете,
в едь
я,
в
с ущ­
ности,
якобинского
толка.
Многие
пр едл агал и
мне
свои
услуги,
убеждали,
что
я
напрасно
не
бываю
у
Германтов,
что
обо
мне
м огут
подумать,
бу дто
я
нев еж а,
бу дто
я
би­
р юк.
Но
что- что,
а
это
ме ня
не
п угае т:
в едь
это
же
прав­
да!
Откровенно
говоря,
я
лю блю
несколько
церквей,
дв е-
три
книги,
картины,
числом
чуть
побольше,
лунный
свет,
и
еще
я
люблю,
к огда
ветер
вашей
юности
в еет
на
меня
запахом
цветов,—
видеть
их
мои
старые
глаза
уже
не
ви­
дят» .
Мне
было
не
совсем
понятно,
какая
св язь
между
отказом
поб ыва ть
у
л юдей,
с
которыми
вы
не
знакомы,
и
сохранением
своей
независимости
и
почему
за
это
вас
осл ав ят
ди кар ем,
бирюком.
Я
чу вст во вал
лишь,
что
Ле­
гра н ден
не
вполне
искренен,
уверяя,
будто
он
не
любит
ни­
че го,
кроме
церквей,
лунного
с вета
и
юн ос ти;
он
очень
лю­
бил
знать,
и
так
велика
бы ла
его
боязнь
произвести
на
нее
не бла гопр иятное
впечатление,
что
он
умалчивал
о
том,
что
у
не го
ест ь
приятели
среди
мещан:
сыновья
нотариусов
или
б ирже вых
маклеров,—
он
считал,
153


что
если
правде
суждено
всплыть
наружу,
то
пусть
уж
лу чше
это
произойдет
в
его
отсутствие,
пусть
его
судят
з ао чно , «за неявкой в суд»: Легранден был
сноб.
Само
собой
разумеется,
он
никогда
не
пользовался
выражениями,
которые
так
любили
мои
родные
и
я.
И
ко­
гда
я
сп ро сил
ег о : «Вы знакомы с Германтами?» —
Лег-
ранден-собеседник
о тв ет ил: «Нет,
я
никогда
не
стремился
к
знакомству
с
ними».
На
беду
Лег р андена,
ср азу
было
вид но,
что
это
отвечает
его
двойник,
так
как
другой
Лег ­
ранден,
которого
он
с таралс я
запрятать
поглубже
внутрь
себя,
которого
он
не
по каз ыв ал,
потому
что
тот
Легран­
ден
зн ал
о
сущ ес твов ан ии
нашего
Леграндена,
о
его
с но­
бизме,
зн ал
о
нем
такие
вещи,
которые
могли
бы
бросить
на
н его
тень,—
д ругой
Ле гр анден
уже
о тве тил
мне
ст ра­
дальческим
взглядом,
ответил
тем ,
как
искривились
его
губы,
ответил
неу мест ной
многозначительностью
тона,
ту­
чей
стрел,
которыми
наш
Лег р анден
был
мгновенно
и зъ­
язвлен
и
обескровлен,
как
не кий
снобиствующий
св.
Себа­
с тьян : «Ах,
какую
б оль
вы
мне
причинили!
Н ет,
я
с
Гер­
мантами
нез нако м ,—
не
касай т есь
же
этой
раны,
она
и
так
н оет
у
меня
всю
ж изнь ».
И
хотя
Легранден-бедокур,
Легранден-шантажист
не
был
таким
кр асно баем ,
как
тот ,
зато
его
речь
отличалась
гораздо
большей
непосредствен­
ностью,
складывалась
из
так
на зыва ем ых
«рефлексов»,
и
когда
Легранден-собеседник
только
еще
со бир ался
за­
ткнуть
ему
рот,
он
уже
проговаривался,
и
сколько
бы
по­
том
наш
друг
ни
приходил
в
отчаяние
от
того,
как
ему
напортил
своими
разоблачениями
его
alter ego, он мог
лишь
сг ладит ь
впечатление,
но
не
больше.
Конечно,
это
не
зн ачит,
что
Легранден
лицемерил,
ко­
гда
нападал
на
снобов.
Он
не
мог
знать
и,
во
всяком
с луча е,
не
за ме чал
за
собой,
что
он
то же
сноб,—
нам
ви д­
ны
только
чу жие
наклонности;
если
же
нам
у дает ся
по­
зн ать
с вои
собственные,
то
лишь
те
из
ни х,
на
которые
нам
укажут
со
стороны.
На
нас
са мих
они
влияют
оп о­
средствованно,
че рез
воображение,
подменяющее
первые
на ши
душевные
дви жени я
выросшими
на
их
основе
и
вы­
глядящими
красивее.
Снобизм
не
соблазнял
Леграндена
зач асти ть
к
какой-нибудь
герцогине.
Он
лишь
заставлял
его
во о бр ажение
наделять
ее
всеми
достоинствами.
Л ег­
ранден
завязывал
отношения
с
герцогиней,
ув еряя
се бя,
что
его
влечет
к
ней
ее
ум
и
душевные
кач ест ва,
к ото­
рых
не
вид ят
жалкие
снобы.
А
другие
снобы
знали,
что
он
одной
с
ними
породы:
неспособные
понять
посредниче­
154


ску ю
ро ль
его
воображения,
они
видели
только
светский
образ
жизни
Леграндена
и
его
первопричину.
Теперь
мои
б лизк ие
окончательно
разочаровались
в
Леграндене
и
отдалились
от
него.
Мам а
потешалась
в ся­
кий
ра з,
как
заставала
его
на
месте
преступления,
совер­
ша ющим
грех,
в
котором
он
не
каялся
и
который
он
п ро­
должал
н азыв ать
непростительным,
то
е сть
гре х
сноби­
з ма.
Отец,
напротив,
не
ск ло нен
был
и з-за
фатовства
Леграндена
отворачиваться
от
не го
или
же
смот реть
на
не го
как
на
посмешище,
и
в
тот
год,
когда
родные
хот е­
ли
отправить
ме ня
на
летние
к анику лы
с
бабушкой
в
Б аль бек,
он
за яв и л: «Надо непременно сказать Легранде-
ну,
что
вы
собираетесь
в
Бальбек,—
может
быть,
он
даст
вам
письмо
к
своей
сестре.
Он,
наверно,
уже
и
за был,
что
говорил
нам
про
нее:
она
ж ивет
в
д вух
километрах
от туда ».
Б абу шка
сч ит ала,
что
во
время
морских
купа­
ний
нужно
весь
день
проводить
на
п ляже
и
дышать
мо р­
ск ой
солью,
а
что
заводить
знакомства
не
следует,
пото­
му
что
в изиты
и
з нако мст ва
уводят
от
морского
воздуха;
напротив,
она
просила
о тца
ниче го
не
говорить
Лег р ан-
де ну
о
наших
намерениях,—
она
уже
ви де ла,
как
его
се­
стра,
г-ж а
де
Г ов ожо,
п од ъезжа ет
к
нам
как
раз
в
тот
момент,
когда
мы
собираемся
на
рыбную
ловлю,
и
нам
ниче го
ино го
не
остается,
как
сидеть
в
душной
комнате
и
принимать
ее.
Мама
по см еивал ась
над
ее
опасениями;
в
глубине
ду ши
она
бы ла
уве р ена,
что
оп асн ость
не
с толь
грозна
и
что
Лег р анден
не
п ро явит
особого
желания
зна­
комить
нас
с
сестрой.
Нам
и
не
пришлось
заводить
с
ним
ра з говор
о
Бал ь беке:
о днаж ды
вечером
мы
встретили
Леграндена
на
берегу
Вив оны,
и
он,
не
подозревая,
что
мы
собираемся
в
Б альбе к,
сам
попался
в
л ов ушку.
—
Сегодня
об лака
окрашены
в
чудные
фиолетовые
и
голубые
тона,
п равд а,
мой
д руг?
—
заговорил
он
с
от­
цом.
—
Осо бен но
хорош
голубой,—
это
скорее
тон
цветов,
чем
воздуха,
тон
зольника,
который
мы
не
привыкли
ви­
дет ь
на
не бе.
А
вон
у
того
розового
облачка,—
разве
и
у
не го
не
ок рас ка
цв етка:
гвоздики
или
гортензии?
По­
жалуй,
только
на
берегу
Ла-Манша,
между
Нормандией
и
Бретанью,
я
приобрел
еще
б олее
б ога тый
запас
наблю­
де ний
над
растительным
ца рст вом
а тмо сфер ы.
Н едалеко
от
Бальбека,
в
еще
со всем
диких
ме стах
ес ть
оча ров а­
тельно
ти хая
бухточка,
так
вот
там
закат
над
Ожской
долиной,
золотисто-багряный
з акат ,—
кстати,
я
не
мо гу
о
нем
сказать
ничего
плохого,—
лишен
своеобразия,
не
155


производит
впечатления;
но
за то
в
этом
влажном
и
м яг­
ком
воздухе
вечерами
мгновенно
распускаются
не бес ные
цветы,
голубые
и
розовые,—
их
ни
с
чем
нельзя
срав­
нить,
и
чаще
всего
у вя дают
они
на
пр о тяж ении
несколь­
ких
часов.
Другие
опадают
сейчас
же,
и
тогда
небо,
все
покрытое
осыпью
бесч исл енны х
лепестков,
светло-желтых
и
розовых,
еще
прекраснее.
Золотистая
отмель
этой
бух­
ты,— ее
называют
Опаловой,— оставляет
о соб енно
уми­
лительное
впечатление,
оттого
что
о на,
словно
белокурая
Андромеда,
прик ована
к
грозным
ут ес ам,
к
бесприютному
берегу,
где
произошло
столько
бедст в ий,
где
каждую
зи­
му
ко р абль
за
кораблем
гибнут
в
ков арном
оке ан е.
Баль-
бек!
Это
наш
самый
древний
геологический
костяк,
дей­
ствительно
Арморика,
Море,
край
света,
проклятая
стра­
на,
так
хорошо
описанная
Анатолем
Франсом,
эт им
чаро­
деем,
которого
наш
юн ый
друг
не пре ме нно
должен
про­
честь,
страна
с
ее
вечными
т у манами,
настоящая
Кимме­
рия
из
«Одиссеи» . В Ба ль беке,
на
древней
чудесной
земле,
уже
строятся
отели,
но
они
не
могут
ее
испортить,
и
как
раз
оттуда
особенно
упоительны
походы
в
первобытные
и
такие
прекрасные
места,—
ведь
это
же
два
шага!
—
А
у
вас
нет
знакомых
в
Бал ь беке?
—
спросил
отец.
—
Вот
этому
мальчугану
предстоит
провести
там
два
месяца
с
бабушкой,
а
может
быть,
и
с
мамой.
О тец
задал
эт от
неожиданный
для
Леграндена
вопрос,
когда
тот
с мотр ел
прямо
на
него,
и
Лег ранден
не
см ог
о тв ести
взгляд;
вместо
этого
он
все
пристальнее
и
при­
стальнее,
с
печальной
улыбкой,
смо тр ел
в
глаза
своему
собеседнику,
др у жел юбно
и
открыто,
как
человек,
кото­
рому
нечего
бояться
гл я деть
на
друг ог о
в
упор:
можно
было
подумать,
что
гол ова
моего
о тца
вдруг
стала
про­
зрачной,
и
Лег р анден
вид ит
сквозь
нее
вда ли
ярко
окра­
шенное
облако,
и
это
оправдывало
Леграндена
в
собст­
ве нных
г лазах,
это
давало
ему
возможность
мысленно
со­
сл ать ся
на
то,
что
когда
его
спросили,
нет
ли
у
него
знакомых
в
Б альбе ке,
он
ду мал
о
другом
и
не
слышал,
что
ему
сказ али .
Обычно
такое
выражение
л ица
в ызы ва­
ет
у
собеседника
во про с : «О чем это вы задумались?»
Но
мой
о тец
им ел
жестокость
спросить
Леграндена
с
лю­
бопытством
и
разд ражен ие м:
—
Раз
вы
так
хорошо
знаете
Бальбек,
ст ало
быть,
у
вас
е сть
там
друзья?
Лег р анден
напряг
отчаянные
усилия
для
того,
чтобы
его
улыбка
достигла
предела
ласковости,
неопределенно­
156


сти,
чистосердечия
и
рассеянности,
но,
о чеви дно
решив,
что
не
ответить
н е льзя,
сказал:
—
У
м еня
друзья
всюду,
где
е сть
к упы
раненых,
но
не
побежденных
деревьев,
с плач иваю щихс я
для
того,
чт обы
с
п атетическ о й
настойчивостью
возносить
совместную
мольбу
к
немилосердному
небу,
к отор ое
не
ща дит
их.
—
Я
не
об
этом,—
перебил
его
мой
отец,
настойчивый,
как
дер евь я,
и
безж ало ст ный ,
как
небо.
—
Я
спросил,
нет
ли
у
вас
там
знакомых,
чтобы
в
случае
чего
моя
те­
ща
не
чувствовала
с ебя
одинокой
в
этой
глуши.
—
Там,
как
и
везде,
я
знаю
всех
и
не
знаю
никого,—
ответил
Лег р анден;
его
не
так-то
просто
бы ло
припереть
к
стене.
—
Я
знаю
множество
предметов
и
очень
мало
лю­
дей.
Но
предметы
там
тоже
ка жутся
людьми,
людьми
с
тонкой
душой,
которые
редко
встречаются
и
которым
жизнь
не
у дал ась.
Это
может
бы ть
замок:
он
остановил­
ся
на
п рид орожн ой
скале ,
чтобы
поведать
свою
печаль
еще
розовому
вечернему
небу,
на
котором
всходит
золо­
той
месяц,
м ежду
тем
как
суда,
бороздя
ра д ужную
воду,
поднимают
вы мпе лы
разных
ц вето в;
это
может
бы ть
и
п рос той
у ед ине нный
дом,
ск орее
некрасивый
с
вид у,
за­
ст енч ивый,
но
романтичный,
скрывающий
от
вс ех
вечную
та йну
счастья
и
разочарования.
Этот
не вер ный
край,—
с
макиавеллиевским
хитроумием
продолжал
Лег р анден,
этот
край
чи с того
вым ысла
—
плохое
чтение
для
мал ьч и­
ка,
и,
понятно,
не
его
бы
я
выбрал
и
рекомендовал
мо­
ему
юн ому
другу
с
его
предрасположением
к
грусти,
с
его
так
устроенным
сердцем.
Страны
любовных
тай н
и
бес­
пл одн ых
сожалений
хороши
для
таких
во
всем
разу вери в­
шихся
стариков,
как
я,
и
они
всегда
вредны
для
натур
еще
не
сложившихся.
Поверьте
мн е,—
настаивал
о н,—
в оды
эт ой
бухты,
уже
наполовину
бретонской,
могут
бы ть
целительны,—
что,
впрочем,
спорно,—
для
нездорового
сердца,
как
у
меня,
для
сердца
с
некомпенсированным
по­
роком.
Вашему
возрасту,
мой
мальчик,
они
противопока-
заны.Спокойной
ночи,
друзья!
—
до бави л
он
и,
уйдя
от
нас
с
об ыч ной
для
не го
увиливающей
неожиданностью,
вд руг
обернулся
и,
жестом
доктора
подняв
палец,
за ко нчил
кон ­
сультацию:
—
Никаких
Б альбе ков
до
пятидесяти
ле т,
да
и
в
этом
возрасте
все
з ависит
от
сердца!
—
крикнул
он.
При
каждой
новой
в стр ече
отец
снова
заговаривал
с
Лег р андено м
о
Б альбек е,
донимал
его
расспросами,
но
—
тще тно ;
есл и
б
мы
продолжали
к
не му
приставать,
то
Лег р анден,
п од обно
сведущему
м о шенн ику,
употреб­
157


ляющему
на
ф абр икацию
п од дел ьных
палимпсестов
с тол ько
труд а
и
з наний,
что
сотой
их
до ли
бы ло
бы
до­
статочно,
чтобы
он,
избрав
б олее
почтенное
з анят ие,
им ел
больше
дохода,
в
конце
концов
создал
бы
целую
этик у
пейзажа
и
небесную
ге ографи ю
Нижней
Н орм ан­
д ии,
но
так
и
не
признался
бы,
что
в
д вух
километрах
от
Бальбека
живе т
его
родная
сестра,
и
ни
за
что
не
дал
бы
к
ней
рекомендательного
письма,
мысль
о
котором
не
внушала
бы
ему,
впрочем,
такого
ужаса,
если
б
он
был
твердо
уверен,—
а
он
мог
бы
бы ть
уверен:
он
же
зн ал
ха­
рактер
м оей
бабушки,—
что
мы
к
не му
не
прибегнем.
***
Чтобы
успеть
з айти
к
те те
Леонии
до
ужина,
мы
гу­
ляли
не
долго.
Первое
время
после
нашего
пр ие зда
в
Комбре
темнело
все
еще
рано,
и
когда
мы
доходили
до
улицы
Св ятог о
Духа,
на
окнах
нашего
дома
рде л
отблеск
заката,
рощи
кальвария
опоясывала
пур пур ная
лен та,
а
еще
д альше
эта
же
лента
отражалась
в
пруду,
и
ее
п ла­
мя
в
об ыч ном
со четан ии
с
д овольн о
резким
холодом
ри­
совало
в
моем
воображении
огон ь,
на
котором
ж ари лся
в
это
время
цыпленок,
обещавший
мне,
вслед
за
поэти­
ч еским
блаженством
прогулки,
бл ажен ст во
чрев оуг оди я,
отдыха
и
тепла.
Когда
же
мы
возвращались
с
прогулки
летом,
солнце
еще
не
заходило,
и,
пока
мы
сидели
у
тети
Леонии,
его
св ет,
сн изив ши йся
и
б ивший
прямо
в
окно,
запутывался
в
широких
зан ав еск ах,
дробился,
распылял­
ся,
просеивался,
инкрустировал
крупинки
золота
в
лимон­
ное
дерево
комода
и
ко со,
с
той
мягкостью,
какую
он
приобретает
в
лесной
чаще,
озарял
комн ат у.
Одн ако
бы­
ли
такие
редкие
дни,
к огда
мы
уже
не
заставали
на
ко­
мо де
не про чных
инкрустаций,
при
повороте
на
улицу
Свято го
Дух а
мы
уже
не
видели
на
окнах
зак атно го
от­
света,
п руд
у
под но жья
ка льва рия
не
пламенел,
и ной
раз
он
становился
опаловым,
и
его
от
одного
берега
до
д ру­
гого
пересекал
длинный,
по с те пенно
ра с ширявшийс я
и
размельченный
всеми
его
морщи н ка ми
луч
месяца.
В
та­
кие
дн и,
подходя
к
дому,
мы
различали
силуэт
на
поро­
ге,
и
мама
мне
го ворила :
—
Ах,
бо же
мой!
Да
ведь
это
Франсуаза
поджидает
н ас,—
наверно,
те тя
беспокоится:
зап озд али
мы
сегодня.
Не
тра тя
времени
на
р аз девань е,
мы
спеш или
ус п око­
ить
тетю
Леонию
и
доказать
ей,
что ,
во пр еки
то му,
что
она
себе
навоображала,
с
н ами
ниче го
не
с лучи лось ,—
158


мы
ходили
«по направлению к Германту», а тетя должна
же
знать,
что
когда
предпринимаешь
т акую
прогулку,
то
время
рассчитать
невозможно.
—
Ну
во т,
Фр ансу аза!
—
восклицала
тетя .—
Я
же
вам
го вор ила,
что
они
пошли
по
нап равл ению
к
Герман­
ту!
Как
о ни,
наверно,
проголодались-то,
господи!
А
ваша
бар анина,
наверно,
п ереж ар илась .
Разве
мож но
прихо­
дить
так
поздно?
Значит,
вы
ходили
по
нап равл ению
к
Германту?
—
Я
думала,
вы
з нает е,
Леония,—
отвечала
мама.—
Мне
показалось,
что
Фра н суаза
ви дел а,
как
мы
в ыхо ди­
ли
через
калитку.
Д ело
в
том,
что
в
окрестностях
Комбре
бы ло
два
«направления»
для
прогулок,
столь
противоположных,
что
мы
выходили
из
д ому
через
разные
двери,
смотря
по
тому,
в
каком
направлении
мы
собирались
идти:
по
направлению
к
Мезеглиз-ла-Динез,
к отор ое
иначе
назы­
валось
«направлением Свана», так как дорога здесь про­
ходила
мим о
его
именья,
или
по
направлению
к
Г ерм ан­
ту.
Откровенно
г ов оря,
я
зн ал
не
самый
Ме зе глиз,
а
«на ­
правление»
к
не му
да
не зна ко мых
людей,
приходивших
по
воскресеньям
погулять
в
Комбре,—
людей,
которых
даже
тетя
«совсем не знала»
и
ко тор ые
на
э том
основании
от­
носились
к
числу
«людей,
должно
быть,
из
Мезеглиза».
А
вот
Гер м ант
я
узн ал
лучше,
но
только
произошло
это
значительно
по зднее,
и
ес ли
Мезеглиз
на
протяжении
все­
го
мое го
отрочества
ос тав ался
для
меня
не
менее
недо­
с т упным,
чем
горизонт,
если,
как
бы
д алеко
мы
ни
зашли,
его
утаивали
от
на ших
взо ров
скл адки
местности,
уже
не
по хо жей
на
комб рейс ки е
места,
то
Германт
был
для
меня
скорее
воображаемым,
чем
реальным,
пределом
своего
«направления», неким абстрактным географическим наи­
менованием,
чем-то
вроде
линии
экватора,
полюса,
во­
стока.
Тогда
«идти на Германт», чтобы попасть в Мезе­
глиз,
или
н аоборот ,
показалось
бы
мне
сто ль
же
бессмыс­
ленным,
как
идт и
на
восток,
чтобы
попасть
на
запад.
Мой
о тец
всегда
говорил
о
направлении
в
Мезеглиз
как
о
са­
мой
красивой
долине,
какую
он
когда-либо
видел,
а
о
на­
правлении
в
Германт
—
как
о
характерном
речном
пейза­
же,
и
они
пр едстав л яли сь
мне
двумя
разными
сущностя­
ми,
я
н аде лял
их
той
внутренней
с вязью ,
тем
единством,
какими
о бл адают
лишь
создания
на шей
мысли;
м ал ейшая
частица
ка ждой
из
них
ка зал ась
мне
драгоценной,
мне
ка за лось,
что
в
ней
проявляется
их
превосходство,
тогда
159


ка к,
прежде
чем
ступить
на
священную
землю
любого
из
эт их
на пра вл ений,
мы
уже
на чинал и
см отреть
на
проло­
женные
вокруг
идеального
вид а
равнины
и
идеального
речного
пейзажа
чисто
материальные
дороги
не
более
внимательно,
чем
завзятый
театрал
смотрит
на
улочки,
прилегающие
к
театру.
Но
еще
больше,
чем
километры,
разделявшие
эти
два
напр авл ения ,
их
ра зделяло
расстоя­
ние
ме жду
частями
мое го
мозга,
которыми
я
о
них
думал,
о дно
из
тех
ум озр ите льн ых
расстояний,
что
только
отда­
ляют
и
отдаляют,
разъединяют
и
помещают
в
разные
плоскости.
Грань
меж ду
двумя
на пра вле ния ми
станови­
ла сь
все
р езче
потому,
что
мы
никогда
не
ходили
на
прогулку
и
туда
и
сюд а
—
сегодня
мы
шли
по
направ­
лению
к
Мезеглизу,
завтра
к
Германту,
и
это
де лало
их
не позна вае мы ми
о дно
для
д руго го,
это
их,
е сли
можно
так
выразиться,
заключало,
в дали
о дно
от
д ругого,
в
за­
крытые
и
не
сообщавшиеся
сосуды
дней.
Когд а
мы
собирались
идти
по
направлению
к
Мезег­
лизу,
то
выходили
(не очень рано и даже если небо было
облачным,
так
как
п рогу лка
пр едст о яла
недолгая
и
дале­
ко
не
ув од ила ), как будто нам все равно было,
куда
идти,
чер ез
парадную
дв ерь
тетиного
дома,
на
улицу
С вя­
того
Духа.
С
н ами
здоровался
оружейник,
мы
опускали
письма
в
почтовый
ящик,
мимоходом
говорили
Теодору
от
име ни
Франсуазы,
что
у
нас
вышло
масло
или
кофе,
и,
пройдя
город,
шли
по
дороге,
тянувшейся
вдо ль
белой
ограды
парка
С вана.
Когд а
мы
только
еще
приближа­
ли сь
к
огр ад е,
нас
встречал
выходивший
к
п рохожи м
на­
в стр ечу
запах
с ир ени.
А
сама
сирень
с
любопытством
св е­
шивала
над
ог ра дой
ок руже нн ые
зел ен ыми,
свежими
сер ­
дечками
лис тье в
су л таны
из
лиловых
или
белых
пер ьев,
бл естев ши х
да же
в
тени
от
солнечного
света,
в
котором
они
выкупались.
Несколько
сиреневых
кустов,
на поло ви­
ну
скрытых
домиком
под
ч ер еп ичной
крышей,
где
жил
с то­
рож,—
доми ком,
носившим
н азван ие
Дом а
стрелков,—
увенчивало
его
готический
щи пец
розовым
своим
минаре­
том.
Нимфы
весны
по каз али сь
бы
вульгарными
рядом
с
этими
юными
гуриями,
вн осивш ими
во
французский
сад
чистые
и
жи вые
то на
п ер сидски х
миниатюр.
Мне
так
хо­
телось
обвить
руками
гибкий
их
стан,
притянуть
к
се бе
звездчатые
локоны
их
душистых
головок,
но
мы
ш ли,
не
останавливаясь:
после
женитьбы
С вана
мои
родные
пере­
стали
бывать
в
Тансонвиле,
и,
чт обы
не
со здав алось
160


впечатления,
будто
мы
заглядываем
в
парк,
мы
сворачи­
вали
с
дороги,
тянувшейся
вдо ль
ограды
и
вы ход ивше й
прямо
в
поле,
и
шли
туда
же,
но
окольным
путем,
за­
с тав ляв шим
нас
давать
из ряд ного
крюку.
Как-то
раз
де­
душка
обратился
к
моему
отцу:
—
Помните,
Сван
в чера
сказал,
что
по
с лучаю
отъезда
его
ж ены
и
дочери
в
Реймс
он
собирается
на
од ин
день
в
Париж?
Раз
дамы
уехали,
мы
могли
бы
пройти
мим о
парка,— это
сильно
сократило
бы
нам
расстояние.
Мы
постояли
у
огр ад ы.
Сирень
отцветала;
на
некото­
рых
кустах
высокие
лиловые
люстры
еще
вздували
хруп­
кие
пузырьки
цветов,
но
на
м н огих,
т ам,
где
еще
неделю
назад
бушевала
в
листве
их
благоуханная
пена,
блек ла
опавшая,
потемневшая,
полая
н акипь ,
сухая
и
ничем
не
пахнувшая.
Де ду шка
показывал
отцу,
в
ка кой
ч асти
па р­
ка
все
осталось
по-прежнему
и
что
и змен ил ось
с
того
дня,
когда
он
с
от цом
Свана
г-улял
здесь
в
день
смерти
его
жены,
и,
воспользовавшись
случаем,
опять
рассказал
об
этой
прогулке.
От
нас
к
до му
поднималась
залитая
со л нцем
аллея,
о бсаж енн ая
настурциями.
С пр ава,
в
ровной
низ ине ,
ра с­
кинулся
парк.
Высокие
дер евья ,
окружавшие
пруд,
вык о­
па нный
род ите лями
С вана,
б роса ли
на
не го
густую
тень;
но
да же
когда
человек
со з дает
что-нибудь
в
высшей
сте­
пен и
искусственное,
работает
он
над
природой;
иные
места
нико му
не
уступают
своего
г осп одс тва;
они
с
не­
з апамя тн ых
времен
сохраняют
в
парке
отличительные
с вои
знаки,
как
если
бы
человек
ни
во
что
здесь
не
вме­
шивал ся,
как
если
бы
глушь
вновь
и
вно вь
обступала
их
со
вс ех
сторон,
принимая
по
необходимости
их
очертания
и
напластовываясь
на
творения
человеческих
рук.
Так,
в
конце
аллеи,
спускавшейся
к
искусственному
пруду,
об­
ра зовалс я
двуслойный,
сп лет ен ный
из
незабудок
и
ба р­
винка
изящный
ест ест вен ный
голубой
венок,
окружавший
светотень
водной
поверхности,
а
над
посконником
и
во дя­
ным и
лютиками
на
мокрых
ножках,
с
ц арст вен ною
не­
брежностью
склоняя
мечи,
простирал
взлохмаченные
фи о­
ле тов ые
и
же лт ые,
в
ви де
лилий,
цве ты
своего
прудового
скипетра
шпажник.
Отъезд
мад муа зел ь
Сван
устранял
грозную
в озмож­
ность
увидеть
в
ал лее
эту
счастливицу,
которая
дружит
с
Берготом
и
осматривает
с
ним
соборы,
которая
узнает
ме­
ня
и
обдаст
презрением,
но
от
этого
мне
уже
не
так
хо­
телось
полюбоваться
Тансонвилем,
на
что
я
в пер вые
по­
6М.
Пруст
161


лучил
разрешение,
а
в
глазах
дедушки
и
отца
это
обстоя­
тельство,
йо-видимому,
напротив,
п ри давало
усадьбе
С вана
особый
уют,
недолговечную
прелесть;
оно
бы ло
для
них
все
равно
что
безоблачное
н ебо
во
время
похода
в
горы :
благодаря
ему
день
оказывался
исключительно
бл а­
гоприятным
для
прогулки
в
этом
направлении;
я
ме чт ал,
чт обы
их
расчеты
не
о пр авдали сь,
что бы
каким-нибудь
чу дом
м адм уаз ель
Сван
и
ее
о тец
внез апно
выросли
пе­
ред
нами,
так
что
мы
не
успели
бы
с кры ться
и
нам
во­
лей-неволей
пришлось
бы
с
ней
познакомиться.
Вот
по­
че му,
когда
я
обнаружил
на
траве
зн ак
возможного
ее
присутствия:
забытую
корзинку
и
рядом
удочку,
попл авок
которой
дрожал
на
воде,
я
по ст ар ался
отв л ечь
от
этого
внимание
от ца
и
деда.
Впрочем,
Сван
в едь
нам
говорил,
что
ему
неудобно
уе зжать,
потому
что
к
не му
приехали
р о дст венн ики,
а
зн ачит,
удочка
мо гла
принадлежать
ко­
му-нибудь
из
гостей.
В
аллеях
не
б ыло
слышно
ничьих
шагов.
Рассекая
высоту
какого-то
неведомого
дер ева,
не­
видимая
птица,
чтобы
убить
время,
проверяла
с
помощью
протяжной
н оты
окружавшую
ее
пустынность,
но
получа­
ла
от
нее
столь
д ружн ый
отклик,
получала
столь
реши­
тельный
отпор
затишья
и
покоя,
что
можно
б ыло
поду­
мать,
будто
птица,
стремившаяся,
чтобы
это
мг но венье
как
можно
скорей
прошло,
о стан о вила
его
навсегда.
Сол­
нечный
св ет,
па д авший
с
неподвижного
небосвода,
был
до
того
беспощаден,
что
хо тел ось
исчезнуть
из
его
поля
з ре ния;
да же
стоячая
вода
в
пруду,
чей
сон
беспрестанно
нарушали
мошки,—
вода,
грезившая,
по
всей
вероятно­
сти,
о
каком-нибудь
сказочном
Мальстреме,—
и
та
усили­
вала
тревогу,
которую
вызвал
во
мне
пробковый
попла­
во к:
я
ду мал,
что
вот
сейчас
его
понесет
с
беш ено й
с ко­
ростью
по
безмолвным
просторам
неба,
отражавшегося
в
пруду;
ка за лось,
сто яв ший
почти
вертикально
поплавок
сию
секунду
погрузится
в
воду,
и
я
уже
сп раш ивал
себя:
может
быть,
отрешившись
от
желания
и
от
ст раха
позна­
комиться
с
м адм уазель
Сван,
я
должен
сообщить
ей,
что
рыба
клюет,
но
мне
пришлось
бегом
догонять
з вавших
меня
от ца
и
деда,
которых
удивляло,
что
я
не
по шел
за
ними
по
ведущей
в
поля
тропинке,
ку да
они
уже
с верну ­
ли.
Над
тропинкой
роился
запах
боярышника.
Изгородь
напоминала
ряд
часовен,
погребенных
под
снопами
цв е­
т ов,
на вале нным и
на
престолы;
у
престолов,
на
земле,
со лнеч ные
лучи,
как
бы
пройдя
сквозь
витражи,
вычер­
чивали
световые
квадратики;
от
час о вен
исходило
елей­
162


н ое,
одного
и
того
же
со став а
благоухание,
словно
я
сто­
ял
пер ед
алта рем
во
имя
Пречистой
Девы,
а
цветы,
такие
же
нарядные,
как
т ам,
с
рассеянным
видом
д ерж али
по
яркому
букетику
т ычино к,
похожих
на
то н кие,
лучистые
стрелки
«пламенеющей»
готики,
что
прорезают
в
церквах
ограду
амвона
или
средники
оконных
рам,
но
только
з десь
они
цве ли
телесной
белизной
цветков
земляники.
Какими
наивными
и
деревенскими
покажутся
в
сравнении
с
н ими
цветы
шиповника,
к отор ые
несколько
недель
спустя
о де­
нутся
в
ро зовы е
блузки
из
гладкого
шелка,
распахиваю­
щиеся
от
д унов енья
вет ер ка,
и
тоже
станут
подниматься
на
солнце
по
этой
же
заглохшей
тропе!
Од нако
я
на пра сно
останавливался
перед
б ояры шни­
ком,
чтобы
вобрать
в
с ебя
этот
незримый,
особенный
зап ах,
чтобы
попытаться
осмыслить
его,—
хотя
моя
мысль
не
знала,
что
с
ним
делать,—
чтобы
утратить
его,
чт обы
вновь
обре сти ,
чтобы
с литьс я
с
тем
ритмом,
что
там
и
сям
разбрасывал
цветы
б оя рышник а
с
юношеской
легко­
с тью,
через
не ожид анны е
промежутки,
как
неожиданны
бывают
ины е
м узы ка льные
интервалы,—
ц веты
с
неисся­
ка емою
щедростью,
неустанно
од аряли
меня
сво им
очаро­
ванием,
но
не
давали
мне
уг луб итьс я
в
него,
по до бно
ме­
лодиям,
к отор ые
проигрываешь
сто
раз
подряд,
так
и
не
приблизившись
к
постижению
их
тайны.
Я
отходил
от
них
—
и
с нова
со
свежими
силами
нач инал
наступление.
.Я
отыскивал
глазами
за
и зго родью ,
на
крутой
горе,
за
которой
на чина лис ь
п оля,
в семи
забытые
маки,
из-за
своей
лени
отставшие
от
других
васильки,
чьи
цве ты
ме­
ста ми
ук раша ли
склоны
горы,
напоминая
бордюр
ковра,
где
лишь
слегка
н ам ечен
деревенский
мотив,
который
вос ­
торжествует
уже
на
самом
панно;
еще
р ед кие,
разбро­
са нны е,
по до бно
сто ящ им
на
отшибе
до мам,
которые,
од­
н ако,
уже
возвещают
приближение
города,
они
в озв еща­
ли
мне
бескрайний
простор,
где
к олыш утся
хлеба,
где
ба­
р ашка ми
курчавятся
об ла ка,
а
при
в згля де
на
одинокий
мак,
водрузивший
на
своей
мачте
трепещущий
на
ветру,
над
черным,
маслянистым
бакеном,
к ра сный
вымпел,
у
ме ня
учащенно
билось
се рдц е,
как
у
путешественника,
замечающего
в
низи не
первую
потерпевшую
крушение
лодку,
которую
чинит
ко но п атчик,
и,
ничего
еще
больше
не
видя,
восклицающего:«Море!»
Затем
я
возвращался
к
боярышнику,—
так
возвраща­
ются
к
произведениям
искусства,
и бо,
по
нашему
мне­
нию ,
они
про извод я т
более
сильное
впечатление
после
6*
163


того,
как
некоторое
время
на
них
не
смотришь,
но
я
на­
прасно
делал
из
своих
рук
экран,
чтобы
перед
мои ми
гл а­
зами
был
только
боярышник:
чувство,
какое
он
пробуж­
дал
во
мн е,
оста ва лось
смутным
и
неопределенным,
и
оно
тще тно
пыталось
высвободиться
и
сл ить ся
с
цветами.
Цветы
боярышника
не
про ли вали
света
на
мое
чувство,
а
другие
цвет ы
не
насыщали
е го.
И
в от,
когда
я
ис пы­
тывал
ра до сть,
переполняющую
нас
при
в иде
картины
лю­
бимого
художника,—
ка ртин ы,
не
похожей
на
те,
которые
были
из вест ны
нам
прежде,—
или
когда
нас
подводят
к
картине,
которую
мы
раньше
видели
у
н его
в
ка ран даш е,
или
когда
музыкальное
произведение,
которое
нам
до
э то­
го
проигрывали
на
рояле,
предстает
перед
нами
облачен­
ным
в
цве та
оркестра,
ме ня
подозвал
дед
и,
п ок азав
на
изгородь
тансонвильского
парка,
сказал:«Тылюбишьбоя­
рышник
—
погляди-ка
на
этот
розовый
куст:
ка кая
кр асо­
та!» В самом деле:
это
был
боярышник,
но
только
розо­
вый ,
еще
кр асивее
белого.
Он
тоже
был
в
праздничном
уборе,
в
одном
из
тех,
какие
над ева ют
в
настоящие
п разд­
ник и,
то
ест ь
в
праздники
церковные,
ибо
они
тем
и
от­
личаются
от
пра з дник ов
светских,
что
случайная
пр ихот ь
не
приурочивает
их
к
дням,
для
них
не
предназначенным,
в
которых
ниче го
праздничного,
по
существу,
и
нет,
но
только
убор
его
был
еще
богаче,
потому
что
цветы,
ле­
пи в шиеся
на
его
в етв ях,
од ни
над
другими,
точно
пом­
пончики,
увешивающие
пастуший
п осох
в
стиле
рококо
и
унизывавшие
весь
куст,
были
«красочные», следователь­
но,
по
закон а м
комбрейской
эстетики,—
в ысше го
кач ест ­
ва,
если
судить
о
ней
по
шк але
цен
в
«магазине»
на
пло щад и
или
у
Камю,
где
самыми
дорогими
бисквитами
были
розовые.
Да
я
и
сам
выше
це нил
творог
с
ро зовы­
ми
сливками,
то
ес ть
такой,
ку да
мне
позволяли
поло­
жить
давленой
зе м ляники.
Эти
цв еты
из бр али
окраску
съедобной
вещи
или
изящного
украшения
в
н аря де,
наде­
ваемом
по
большим
праздникам,— окраску,
к ото рая
именно
потому,
что
детям
ясно,
в
чем
ее
преимущество,
с
пол ной
очевидностью
пр едст авл яет ся
им
самой
кра си­
во й,
и
по
той
же
пр ичине
они
неизменно
отдают
ей
пред­
почтение,
как
самой,
на
их
взгляд,
живой
и
самой
естест­
ве нной,
да же
когда
они
узнают,
что
цветы
эти
ничего
ла­
комого
им
не
сулят
и
что
портниха
не
прикрепляла
их
к
платью.
И
впр ямь:
я
ср азу
почувствовал,
как
и
при
вид е
белого
боярышника,
но
только
с
большим
восторгом,
что
п раздн ичн ое
настроение
передается
цветами
не
искусст­
164


венно,
подобно
ухищрениям
человеческой
выделки,—
что
так,
непосредственно,
с
наивностью
деревенской
торгов­
ки,
украшающей
переносный
престол,
выразила
его
сама
природа,
п ер егруз ив
куст
чересчур
нежного
от те нка
ро­
зетками
в
стиле
провинциального
«помпадур» . На к он ц ах
ветвей,
как
на
розовых
кустиках
в
горшках,
обернутых
в
бумагу
с
вырезанными
зубчиками,—
кустиках,
по
бо ль­
шим
пр азд никам
распускающих
на
престоле
тонкие
свои
волоконца,—
кишели
полураскрытые
бутончики
более
бледной
окраски,
а
внутри
этих
бутончиков,
словно
на
дне
чаши
из
розового
мрамора,
виднелись
ярко-красные
пятнышки,—
вот
почему
бутоны,
в
еще
большей
ст епен и,
чем
цветы,
обнаруживали
особенную,
пленительную
сущ­
ность
боярышника,
которая,
где
бы
он
ни
р аспускал ся,
где
бы
он
ни
за цв етал,
мо гла
бы ть
только
розовой.
Со­
с та влявший
часть
изгороди
и
все
же
отличавшийся
от
н ее,
как
отличается
д ев ушка
в
п раздн ичн ом
платье
от
одетых
по-домашнему,
которые
никуда
не
собираются,
вполне
го­
т овый
для
майских
богородичных
богослужений,
он
уже
словно
у ч аство вал
в
них
—
т ак,
в
но вом
розовом
н аряде ,
сиял,
улыбаясь,
этот
дивный
католический
куст.
Сквозь
и зго родь
бы ла
видна
аллея
парка,
об саже нн ая
жасмином,
анютиными
глазками
и
вербеной,
меж ду
н ими
левкои
р аскр ы вали
свои
новенькие
ро зов ые
сумочки,
ду­
шистые
и
сухие,
как
будто
сделанные
из
ста рой
ко р дов­
с кой
ко жи,
а
на
самой
аллее,
усыпанной
гравием,
из
ды­
рочек
выкрашенного
в
зеленый
цв ет
длинного
рук ав а,
разматывавшего
с вои
круги,
взметывался
над
цветами,
аромат
которых
он
впитывал,
вертикальный,
призматиче­
ский
веер
разноцветных
капелек.
Вдруг
я
остановился,
я
не
мог
сдел ат ь
ни
шаг у
дал ь ше,
как
это
б ыва ет,
когда
яв­
ление
не
просто
открывается
нашему
в зору,
но
требует
более
глубокого
восприятия
и
ов лад ев ает
всем
н ашим
су­
щ ество м.
Подняв
лицо,
усеянное
розовыми
крапинками,
на
нас
смотрела
рыженькая
девочка,
по-видимому
ве рну в­
шаяся
с
прогулки
и
державшая
в
руке
копалку.
Черные
ее
глаза
блестели,
но
я
не
умел
тогда,
да
так
п отом
и
не
научился,
выделять
из
сил ьно го
впечатления
объектив­
ные
элементы,
я
не
отличался
те м,
что
наз ыв ает ся
«на­
б люд ате льн ос тью », необходимой для того,
чтоб ы
точно
определить
цв ет
ее
г лаз,
а
потому
в сякий
раз,
как
я
о
ней
думал,
блеск
эти х
глаз
д олго
еще
рисовался
в
мое й
па­
мяти
ярко-голубым,
потому
что
девочка
бы ла
блондинка,
а
е сли
б
глаза
у
нее
б ыли
не
т акие
черные,
особенно
п ора­
165


жавшие
св оей
чернотой
при
первой
вст р ече,
я
бы,
может
статься,
так
не
влюбился
в
эти
г лаза,
по казав шиеся
мне
голубыми.
Сн ач ала
я
смотрел
на
нее
не
только
взглядом
—
пере­
датчиком
для
г лаз,
но
и
взглядом-окном,
ку да
с
тревож­
ным
изумлением
глядят
все
чувства,
взглядом,
которому
не
те рпи тся
ко сн у ться,
покорить,
унести
с
собой
созе рца е­
мое
им
тело,
а
в месте
с
телом
и
душу;
потом,
из
боя зни,
что
каждую
секунду
дед
и
отец,
з ам етив
де воч ку,
могут
оторвать
меня
от
нее,
с казат ь,
чтобы
я
шел
впереди,
я
стал
смот реть
на
нее
уже
д ругим
взглядом,
бессознательно
умоляющим,
взглядом,
который
ст арался
обратить
на
ме­
ня
ее
внимание,
зас тав ить
ее
познакомиться
со
мно й.
Де­
вочка
устремила
свои
зрачки
сперва
вперед,
п отом
вбок,
чтобы
получить
представление
о
моем
дед е
и
отце,
и,
по
всей
в ероятн ости ,
мы
произвели
на
нее
жалкое
впе чат ­
ление,
потому
что
она
с
равнодушно-пренебрежительным
видом
отвернулась,
чтобы
моему
деду
и
отцу
бы ло
не
вид ­
но
ее
лицо;
и
они
ее
не
заметили
и,
продолжая
свой
путь,
обогнали
меня,
а
она,
насколько
хватал
ее
гл аз,
метала
взгляды
в
мою
сторону,
не
п ри давая
им
никакого
особого
выражения
и
не
ви дя
меня,
однако
смотрела
она
пристально
и
с
полуулыбкой,
которую
я
на
основании
по­
лученных
мною
по няти й
о
благовоспитанности
не
мог
ис­
толковать
иначе,
как
доказательство
обидного
презрения;
а
ру ка
ее
в
это
время
едв а
ул ови мо
выписывала
непристой­
ный
жест,
им е вший
в
словарике
при лич ий,
который
я
вс е­
гда
носил
в
себе,—если
эт от
ж ест
обращен
публично
к
незнакомому
лицу ,—
одно-единственно
значение:
зн аче­
ние
умышленного
оскорбления.
—
Жи льб ерт а,
иди
же
сюда!
Что
ты
там
делае шь ?—
резким,
повелительным
тоном
крикнула
дам а
в
белом,
которую
я
никогда
раньше
не
видел,
а
поблизости
от
нее
стоял
незнакомый
мне
го с подин
в
полотняном
костюме
и,
вытаращив
глаза,
с мот рел
на
мен я;
мгновенно
смахнув
с
л ица
улыбку,
девочка
вз яла
копалку
и,
не
оборачива­
ясь
в
мою
сторону,
с
покорным,
непроницаемым
и
таинст­
ве нным
видом
у дали лась .
Так
произнесенное
неподалеку
от
м еня
имя
Жильбер-
та
б ыло
мне
вручено
как
некий
т али сман,
который,
ве­
роятно,
поможет
мне
впоследствии
отыскать
ту,
что
бл а­
годаря
ему
из
смутного
образа
только
что
превратилась
в
определенную
личность.
Так
п ром елькн уло
оно
над
жа с­
ми ном
и
левкоями,
терп кое ,
с веже е,
словно
капельки,
вы­
166


т екавши е
из
зеленого
рукава,
н ас ыщая,
р асцвеч ивая
з ону
чистого
во зду ха,
через
которую
оно
прошло
и
которую
оно
от город и ло
тайною
жизни
то й,
кого
могли
так
называть
жившие,
путешествовавшие
с
нею
счастливцы,—
промель­
кнуло,
ра скрыв ая
передо
м ной,
сквозь
розовый
бо яр ыш­
ник,
на
уровне
моего
плеча,
сут ь
стол ь
мучительных
для
м еня
отношений
между
эт ими
людьми
и
ею
в месте
со
всем
неведомым,
что
таила
в
се бе
ее
жизнь,
и
мне
недоступным.
На
мгновенье
(пока мы удалялись и мой дед бормо­
та л: «Бедный Сван!
Ка кую
роль
они
за ста вляют
его
иг­
рать!
Его
выпроводили,
чтобы
она
мо гла
побыть
со
своим
Шарлю,—
ведь
это
Шарлю,
я
его
узнал!
А
девчушка
должна
см отреть
на
всю
эту
гр язь !») впечатление,
про­
изведенное
на
м еня
де сп о тическ им,
не
допускающим
воз ­
ра ж ений
тоном,
каким
мать
Жильберты
гово ри ла
с
ней,
тем
самым
п ока зыв ая,
что
Жильберта
обязана
кого-то
слушаться,
что
она
не
царит
над
в сем,
утишило
мою
ду­
шевную
боль,
подало
мне
слабую
н аде жду
и
уменьшило
мою
любовь.
Но
очень
скоро
любовь
выросла
снова
как
противодействие:
мое
униженное
сердце
пыталось
или
подняться
до
ур овня
Жильберты,
или
низвести
ее
до
мое­
го
ур овн я.
Я
любил
ее,
мне
б ыло
жаль,
что
я
не
успел
и
не
нашелся
чем
обидеть
ее,
как
сд елат ь
ей
больно
и
о ста­
вить
по
се бе
па м ять.
Она
ка залась
мне
такой
красивой,
что
хо тел ось
вернуться
и,
поведя
плечами,
крикнуть
ей:
«Какая вы уродина,
до
чего
же
вы
безобразны,
до
чего
же
вы
мне
пр от ив ны!» Тем не менее я уходил все дальше и
д альше,
унося
с
собой
навсегд а,
словно
символ
с ча стья,
в
силу
н езыб лем ых
законов
природы
недоступного
таким
детям,
как
я,
об раз
рыженькой
де во чки
с
розовыми
кр а­
пинками
на
лице,
державшей
в
руке
копалку
и
долго
во­
дившей
по
мне,
улыбаясь,
з агадоч н ым
и
безразличным
взглядом.
И
вот
уже
очарование,
которым
ее
им я,
как
фимиамом,
окурило
то
место,
где
мы,
г лядя
друг
на
друга
сквозь
боярышник,
ус лы шали
его
одновременно,
охваты­
вало,
пропитывало,
о вев ало
своим
благоуханием
в се,
что
ее
ок ружа ло:
ее
дедушку
и
бабушку,
с
которыми
мои
де­
душка
и
бабу ш ка
имели
несказан ное
с час тье
б ыть
з на­
комы,
благородную
профессию
биржевого
м аклер а,
уны­
лый
к вар тал
Ел и сей ских
полей,
где
она
ж ила
в
Па риж е.
«Леония!
—
вернувшись
с
прогулки,
сказал
дедушка.—
Жаль,
что
т ебя
не
бы ло
с
нами.
Ты
бы
не
узнала
Т ан-
сонвиля.
Будь
я
посмелей,
я
бы
срезал
для
т ебя
в етку
ро зов ого
боярышника
—
ты
ве дь
так
его
любила!» Де­
167


душка
подробно
рассказал
те те
Леонии
о
нашей
п ро гул­
ке—
бы ть
может,
что бы
развлечь
ее,
а
бы ть
может,
по­
тому,
что
он
еще
не
окончательно
ут ра тил
на деж ду
вы­
тащить
ее
погулять.
В
былое
время
она
очень
л юбила
эту
усадьбу,
да
и
потом,
к огда
двери
ее
дома
были
закрыты
для
всех,
последний,
кого
она
еще
пр инимал а,
был
С ван.
И
тем
же
тоном,
каким
она
п ри казыв ала
ответить
ему,
ко­
гда
он
теперь
осведомлялся
о
ее
зд о ровье
(из всех нас ему
только
с
ней
и
хотелось
п ов идат ь ся ), что сейчас она уста­
ла,
но
что
в
следующий
раз
она
его
примет,—
тем
же
то­
ном
она
ск аз ала
в
тот
вечер:«Да,
как-нибудь,
в
хорошую
погоду,
я
проедусь
в
экипаже
до
ворот
парка».
Говори­
ла
она
это
ис крен не.
Она
с
удовольствием
еще
раз
увиде­
ла
бы
Свана
и
Тансонвиль,
но
самое
желание
поглощало
последние
ее
силы;
исполнение
желания
бы ло
ей
уже
не
по
силам.
И ногда
хорошая
погода
приободряла
ее,
она
вставала,
одевалась;
но
она
уставала,
еще
не
дой дя
до
со седн ей
комнаты,
и
тре бов ала ,
чт обы
ее
уложили
в
по­
стель.
Для
нее
уже
начиналось
—
раньше,
чем
для
дру­
гих,—
великое
отречение
старости,
готовящейся
к
смерти,
прячущейся
в
свою
кук ол ку,
то
отречение,
како е
можно
наблюдать
в
конце
жизни
каждого
человека,
который
за­
жился,
даж е
у
самых
да вних
и
страстных
любовников,
у
друзей,
связанных
т еснейши ми
узами
духовной
дружбы,
когда,
по
прошествии
стольких-то
л ет,
они
вдруг
пере­
стают
ездить
или
да же
просто
выходить
из
дому,
чт обы
повидаться,
перестают
переписываться,
ибо
отдают
се бе
отчет,
что
в
этом
м ире
общение
для
них
кончено.
Т етя,
на­
верное,
яс но
сознавала,
что
она
больше
не
увидит
Свана,
что
она
никогда
больше
не
выйдет
из
своего
дома,
но
это
окончательное
заточение
она,
вид имо ,
переносила
доволь­
но
легко
по
той
при чине ,
по
которой,
на
наш
взгляд,
оно
должно
бы ло
бы
бы ть
для
нас
особенно
мучительным:
ее
заточение
вызывалось
уменьшением
с ил,
к отор ое
она
за­
мечала
в
се бе
ежедневно
и
вследствие
которого
всякое
действие,
всякое
д вижени е
утомляло
ее,
превращалось
для
нее
в
пытку,
а
бездействие,
у еди нен ие,
молчание
при­
обретало
укре пл яющ ую,
благодатную
сладость
покоя.
Тетя
так
и
не
поехала
посмотреть
изгородь
из
розо­
вого
боярышника,
но
я
по мину тно
сп раш ивал
моих
р од­
ных,
поедет
она
или
нет
и
часто
ли
она
бывала
ра нь­
ше
в
Тансонвиле:
эт им
я
старался
вы зв ать
их
на
раз го­
вор
о
родителях
и
о
дедушке
и
бабушке
ма дмуа зель
Сван,
которых
я
себе
представлял
великими,
как
боги.
Имя
168


С вана
ст ало
для
меня
п очти
мифологическим,
и
ко гда
я
говорил
с
р од ными,
я
томился
ж елан ием
услышать
его
из
их
ус т;
сам
я
не
о смели вал ся
произнести
е го,
но
я
нарочно
з авод ил
ра з говор
на
темы,
касав шиеся
Жильбер­
ты
и
ее
семьи,
имевшие
к
ней
прямое
отношение,
не
от­
гонявшие
ме ня
прочь
от
не е:
т ак,
например,
притворив­
шись,
бу дто
я
убежден,
что
должность
де душки
до
него
зан им ал
кто-то
еще
в
н ашей
семье
или
же
что
изгородь
из
розового
боярышника,
которую
хотелось
посмотреть
т ете
Леонии,
находилась
на
общественной
земле,
я
выну­
жд ал
от ца
поп ра влят ь
меня,
говорить
как
бы
наперекор
мн е,
как
бы
по
своей
доб рой
воле: «Да нетже,
это
б ыла
должность
о тца
Сва на,
эта
и згород ь
составляет
часть
парка
Свана». Тут
я
переводил
дух
—
так
это
имя
да ви­
ло
на
то
место
во
мне,
где
оно
было
начертано
нав сегда,
так
оно
душило
меня,
ибо
в
тот
момент,
когда
я
его
с лы­
шал ,
оно
ка за лось
мне
весомее
вс яко го
другого:
оно
утя желялос ь
в сякий
раз,
'как я,
еще
до
этого
разг ов ора,
мысленно
пр оиз н осил
его .
Оно
д оста вляло
мне
н аслаж де­
ние,
которое
я,
преодолевая
стыд,
выпросил
у
родных,—
наслаждение
это
бы ло
так
велико,
что,
н ав ерно,
требо­
в ало
от
них
кра йн их
у сил ий,
усилий
не
вознаграждавших­
ся,
п ос кольку
для
них
это
не
бы ло
насл аждени ем .
И
я
из
деликатности
переводил
ра з говор
на
другие
темы.
А
еще
из-за
своей
щепетильности.
Когда
родные
произносили
имя
Сван,
я
вновь
обретал
в
нем
то
обаяние,
которое
у
м еня
бы ло
с
ним
с вяза но.
И
тогда
мне
вдруг
приходило
в
голову,
что
эти
об о льще нья
возникают
и
перед
моими
родными,
что
родные
становятся
на
мою
точку
з ре ния,
что
от
них
не
ук рыли сь
мои
мечты,
что
они
мне
их
п рощают,
что
они
их
разделяют,
и
я
чу вст вова л
с ебя
т аким
не­
счас тны м,
как
если
б
я
их
сломил
и
ра зврати л.
В
тот
год
мои
родители
решили
вернуться
в
Париж
не­
сколько
раньше
обычного
и
в
день
отъ ез да,
утром,
собра­
лись
повести
ме ня
к
фо тогр аф у,
но,
прежде
чем
повести,
завили
мне
во ло сы,
в
пер вый
раз
ост орожн о
надели
на
ме ня
шляпу
и
нарядили
в
бархатную
курточку,
а
некото­
рое
время
спустя
моя
мать
по сле
долгих
по иск ов
н ако­
нец
нашла
меня
плачущим
на
тропинке,
идущей
мимо
Тансонвиля:
я
прощался
с
боярышником,
об ним ая
колю­
чие
ветки,
и,
не
испытывая
ни
малейшей
благодарности
к
надоедливой
руке,
выпустившей
мне
на
лоб
кудряшки,
я,
как
героиня
трагедии
—
пр ин цес са,
которую
да вят
не­
нужные
ук ра шения,
топтал
сорванные
с
головы
папиль­
169


от ки
и
но вую
шляпу.
Мои
слезы
не
тронули
ма ть,
но
она
невольно
вскрикнула
при
вид е
испорченной
пр ич ески
и
разодранной
куртки.
Я
не
слышал,
что
она
кричит. «Ми­
лые
мои
цветочки!
—
причитал
я.
—
Это
не
вы
м еня
ого р­
чаете,
не
вы
меня
увозите.
Вы
—
вы
никогда
не
обижали
ме ня!
За
это
я
вс егда
бу ду
вас
любить».
И,
вытирая
сле­
зы,
я
обещал
им,
что
когда
вырасту
большой,
то
не
бу ду
вести
глупый
образ
жизни,
како й
ведут
другие,
и,
да же
жи вя
в
Париже,
ве с ной,
в место
того
чт обы
ез дить
с
ви зи­
тами
и
слушать
всякую
чепуху,
бу ду
вырываться
в
окрест­
ности,
только
чтобы
взглянуть
на
первые
цв еты
б ояр ыш­
ник а.
Выйдя
в
п оля,
мы
уже
не
р асст авал ись
с
ними
во
все
вре мя
прогулки
по
нап р авл ению
к
Мезеглизу.
По
ним
бродягой-невидимкой
беспрестанно
пробегал
ветер,
к ото­
рый
я
считал
добрым
гением
Комбре.
Каждый
год
по
при­
ез де
я
н еп ремен но
выходил
из
дому,
и
тут
я
чувствовал,
что
я
действительно
в
К омбре:
в етер
вновь
обегал
склад­
ки
моего
п лаща
и
подгонял
м еня
в
спину.
Ес ли
идти
по
нап равл ению
к
Ме зе глиз у,
по
возвышенности,
где
на
п ро­
тяжении
н е скольк их
миль
не
встретишь
ни
одной
неров­
ности
почвы,
ветер
всегда
ду ет
попутный.
Я
зн ал,
что
м ад муа зель
Сва н
час то
ездила
на
несколько
дней
в
Ла н,
и
хотя
до
не го
б ыло
не
близко,
расстояние
к азало сь
не
т аким
большим
благодаря
полному
отсутствию
пр епят ­
ствий,
и
когда,
в
жаркие
дн и,
я
видел,
как
ветер,
при­
летевший
из
чуть
вид ных
пределов,
т ам,
д алеко-д але ко,
клонит
к
зем ле
х леба,
разли ва ется
во лной
по
всем у
не­
оглядному
простору
и,
теплый,
шуршащий,
ложится
меж
эспарцетом
и
клевером
у
моих
ног,
то
эта
общая
для
нас
обоих
равнина,
ка за лось,
с бли жала,
со един яла
н ас;
я
ду мал,
что
тот
же
самый
ветер
провеял
ми мо
нее,
что
он
принес
мне
от
нее
весточку,
но
только
я
не
мо гу
ра зобр ать ,
о
чем
он
шепчет,
и
я
цел о вал
его
на
лету.
С лева
бы ло
село
Шампье
(Campus Pagani1, как объяснял
св ящ енн ик). Справа,
за
х л ебами,
виднелись
резные
шп и­
ли
сельского
хра ма
Андрея
П ер во званного -в- по лях :
то
были
два
острых,
чешуйчатых,
ячеистых,
гильоширован-
ных ,
желтоватых,
зернистых
шпиля,
похожих
на
колосья.
На
равном
расстоянии
о дна
от
другой
я блони
р аскр ы­
ва ли
широкие
белые
атласные
лепестки,
не по др ажаемо
ор на ме нт ирова нные
листьями,
которые
не
спутаешь
с
ли­
1 Языческое поле ( лат . ).
170


стьями
никакого
другого
фру кто в ого
дер ев а,
или
свеши­
ва ли
робкие
букетики
розовеющих
бутонов.
Идя
именно
по
направлению
к
Ме з еглизу ,
я
впервые
з ам етил
круг л ую
тень,
которую
бросают
яблони
на
залитую
со л нцем
зе м­
лю,
и
призрачные
шелковые
зо лот и стые
нити ,—
закат
на­
клонно
пр ял
их
под
листьями
я блон ь,
а
мой
о тец
у
меня
на
глазах
пытался
ра зорв ать
их
тросточкой,
но
они
ос та­
в ались
на
прежнем
месте.
Ин ой
раз
по
полуденному
небу
украдкой,
без
всякой
торжественности,
бе лая,
словно
облачко,
скользила
лун а:
так
н езан ятая
в
спектакле
актриса,
надев
свое
обиходное
пл ать е,
нарочно
тушуясь,
чтобы
не
об ращат ь
на
себя
вн и­
мание,
забегает
на
минутку
в
зрительный
зал
п осмотре ть
на
товарищей.
Я
любил
отыскивать
ее
изображение
на
картинах
и
в
кн и гах,
но
эти
произведения,
попадавшиеся
мне,
во
всяком
случае,
до
того,
как
Блок
приучил
мой
глаз
и
мысль
воспринимать
б олее
тон кую
гармонию,
ре з­
ко
отличались
от
тех ,
в
которых
лун а
п ок азал ась
бы
мне
красивой
се йчас
и
в
которых
я
не
узн ал
бы
ее
тогда.
Это
бы л,
например,
роман
Сентина
или
пейзаж
Глейра,
где
она
серебряным
серпом
отчетливо
вырисовывается
на
не бе,
с лово м,
о дно
из
творений,
к отор ые
были
так
же
до
наивности
несо вер шен ны ,. как
мое
тогдашнее
художест­
венное
восприятие,
и
мое
пристрастие
к
которым
возму­
щал о
се стер
бабушки.
Они
считали,
что
надо
с
дет ст ва
воспитывать
вкус
на
произведениях,
которые
по - насто я­
щем у
на чина ешь
любить
уже
в
зрелом
возрасте.
Вне
вс я­
кого
сомнения,
они
представляли
себе
художественные
достоинства
в
виде
материальных
предметов,
которы е
только
слепой
может
не
заметить,—
медленное
вызрева­
ние
в
твоем
сердце
соответствующих
способностей
здесь,
мо л,
не
обязательно.
Когда
мы
шли
по
на пра вле нию
к
Ме з еглизу ,
то
в
Мо н-
жувене,
на
берегу
большого
пруда,
у
поросшего
к уста р­
ник ом
холма,
нам
вид ен
был
дом
Вентейля.
Мы
з десь
ча­
сто
встречали
его
дочь
—
она
мч ал ась
в
двуколке
и
сама
пр авил а.
С
некоторых
пор
она
стала
появляться
вместе
со
своей
старшей
подругой,
о
которой
в
наших
кр аях
шла
дурная
слава
и
которая
вд руг
окончательно
по се лила сь
в
Монжувене.
Это
в ызва ло
то л ки : «Должно быть,
бедня г а
Ве нтей ль
совсем
о сл еп,—
он
не
обращает
внимания
на
все,
что
про
нее
р ассказы в ают ,
и
позволяет
дочери,—
а
в едь
ее
оскорбляет
всякое
«не к месту сказанное»
с ло­
в о,—
жить
под
одной
крышей
с
подобной
женщ ино й!
Он
171


говорит,
что
она
п рекра сны й
человек,
что
у
нее
зо лото е
сердце
и
что
ес ли
б
она
развивала
с вои
м узы ка льные
с по­
собности,
то
из
нее
вышла
бы
вы даю щая ся
пианистка.
Он
может
бы ть
ув ерен ,
что
с
его
дочерью
она
з анимает ся
не
музыкой».
В ентей ль
утв ерж да л,
что
им енно
музыкой;
в
самом
деле,
вот
что
замечательно:
особа,
находящаяся
в
телесной
близости
с
другой,
всегда
вызывает
восхище­
ние
у
родственников
этой
по след ней
душевными
своими
качествами.
Плотская
любовь,
совершенно
несправедливо
очерненная,
столь
властно
заставляет
че лове ка
растрачи­
в ать
весь
и меющ ийся
у
не го
запас
доброты
и
сам о от вер­
женности,
что
эти
его
свойства
бросаются
в
гл аза
непо ­
средственному
его
окруж ен и ю.
Доктор
Перспье,
которому
густой
бас
и
густые
брови
предоставляли
возможность,
сколько
ему
заблагорассудится,
играть
не
подходившую
к
его
вне ш ним
данным
роль
злоязычника,
нимало
не
подры­
вая
своей
пр оч ной
и
не за сл уже нной
репутации
добродуш­
н ого
в орчуна ,
умел
насмешить
до
слез
с вящ енник а
и
кого
угодно.
«Так вот в чем дело, —
грубым
тоном
гов о­
рил
он.
—
Оказывается,
она
со
своей
подругой,
м ад муа­
з ель
Вентейль,
з анимает ся
музыкой.
Вы,
я
вижу,
у дивле ­
ны.
Я-то
ниче го
не
зн аю.
Мне
об
этом
сказал
в чера
сам
папаша
Вентейль.
В
к онце
к онцо в,
эта
девица
имеет
п ол­
ное
пра во
любить
музыку.
Я,
например,
против
тог о,
чт о­
бы
мешать
развитию
ар ти сти чес ких
способностей
у
детей.
Вентейль,
как
вид но,
то же.
Да
ведь
он
и
сам
з ани мает ся
музыкой
с
подругой
своей
дочери.
Не
дом,
а
музыкальная
школа,
ей-богу!
Че го
вы
смеетесь?
Я
хочу
только
ск азать,
что
они
чер есчу р
увлекаются
музыкой.
На
днях
я
встре­
тил
папашу
Вентейля
около
кладбища.
Он
еле
брел».
Тем ,
кто,
как
мы,
з амеча ли,
что
Вентейль
избегает
встреч
со
сво ими
знакомыми,
а
з авидев
их,
отворачивает­
ся,
что
он
постарел
за
последние
м ес яцы,
что
он
в есь
погружен
в
свое
горе,
что
у
не го
одна-единственная
цель
в
жизни:
счастье
дочери,
что
он
проводит
все
дни
на
мо­
гиле
жены,—
нетрудно
было
до гад ать ся,
что
он
скоро
умрет
от
горя
и
что
до
н его
не
могут
не
доходить
толки.
Он
зн ал,
что
г ов орят,
и,
может
быть,
да же
верил
слу­
хам.
Видимо,
нет
такого
высоконравственного
человека,
которог о
сложность
обстоятельств
не
заставила
бы
жить
бок
о
бок
с
пороком,
хотя
бы
он
са мым
решительным
об­
разом
его
осу ждал,
но
только
он
не
сра зу
узнаёт
его
под
маской
необыкновенного,
которую
тот
надевает,
что­
бы
войти
к
не му
в
доверие,
а
п отом
причинить
ему
боль:
172


под
маской
непонятных
слов,
сказанных
однажды
вече­
ром ,
н ео бъясн и мого
поведения
существа,
которое
он
за
многое
любит.
Для
такого
человека,
как
Вентейль,
д олж­
но
б ыло
быть
особенно
мучительно
мириться
с
одним
из
положений,
которые
неправильно
счи та ются
уделом
мира
богемы:
эти
положения
возникают
в сякий
раз,
как
п орок
испытывает
потребность
обеспечить
себ е
уб еж ище
и
б ез­
опасность,
прич ем
порок
этот
разв ив ается
в
человеке
сызмала,
и
разв ив ает
его
сама
природа,
ино й
раз
просто-
напросто
смешивая
достоинства
от ца
и
матери,
как
она
смешивает
цве т
их
г лаз.
Ното,
что
Вентейль,
может
с тать­
ся,
был
осведомлен
о
поведении
до чер и,
не
мешало
ему
по-прежнему
боготворить
ее.
Фактам
недоступен
мир
на­
ших
верований
—
не
они
их
породили,
не
они
и
разруша­
ют
их;
они
во льны
самым
настойчивым
образом
опровер­
га ть
их,
но
это
их
не
подрывает,—
целая
лавина
бед
или
болезней,
беспрерывно
обрушивающихся
на
какую-нибудь
семью,
не
заставит
ее
усомниться
в
б ожьем
ми л осерди и
или
в
искусстве
врача.
Но
когда
Вентейль,
думая
о
до­
че ри
и
о
себ е,
вспоминал
о
своей
репутации,
когда
он
мысленно
пытался
вновь
за нять
вместе
с
доче рь ю
то
ме­
ст о,
которое
им
обоим
отводило
общественное
мнение,
он
су дил
себя
и
до чь
точно
таким
же
судом,
каким
судил
бы
их
наиболее
враждебно
настроенный
к
ним
житель
Ком б­
ре,
ему
пр едстав ля ло сь,
что
он
и
его
д очь
опустились
на
самое
д но,
и
в
его
м анер ах
стала
проглядывать
уни­
женность,
почтительность
к
вышестоящим
лица м,
на
кото­
рых
он
смо тр ел
теперь
сн изу
вверх
(хотя еще так не ­
дав но
они
б ыли
гораздо
ниже
ег о), стремление поднять­
ся
до
них,— словом,
то,
что
яв ля ется
п очти
не избе жным
следствием
падения.
Как-то
раз,
когда
мы
со
Сваном
шли
по
одной
из
комбрейских
улиц,
и з-за
угла
вышел
Ве н­
тейль
и
налетел
на
на с,
и
тут
С ван
с
вызывающей
от­
зывчивостью
светского
человека,
отре ши вше го ся
от
вс я­
ких
предрассудков
в
области
морали
и
усматривающего
в
позоре
друг ог о
че лове ка
лишь
п овод
выказать
к
н ему
благожелательность,
проявление
которой
тем
больше
льстит
самолюбию
про являю щег о
ее,
что
он
чувствует,
на­
с кольк о
она
дорога
опозоренному,
за вел
с
Вентейлем
длинный
разговор,
хотя
до
эт ой
вст р ечи
не
сказал
с
ним
и
двух
слов,
и,
перед
тем
как
распрощаться,
попросил
его
как-нибудь
прислать
свою
дочь
в
Тансонвиль,
чтобы
она
поиграла.
Два
года
назад
подобное
приглашение
возму­
тило
бы
Вентейля,
а
сейчас
он
был
пр еиспол нен
бл а­
173


год арн о сти
и
только
из
скромности
сч ел
за
нужное
не
принять
его.
Лю безно ст ь
Свана
по
отношению
к
его
доче­
ри
уже
с ама
по
себе
казалась
ему
благородной
и
не­
оцененной
нравственной
поддержкой,
и
он
рассудил,
что,
пожалуй,
лучш е
не
прибегать
к
ней,
а
зато
пол уча ть
чисто
платоническое
наслаждение
от
сознания,
что
она
у
тебя
есть.
—
Ка кой
прелестный
человек!
—
когда
Сван
с
на ми
рас сталс я,
сказал
Вентейль
с
тем
благоговейным
во­
сторгом,
како й
испытывают
умные
и
кр асивы е
мещанки,
преклоняющиеся
перед
герцогиней
и
находящиеся
под
ее
обаянием,
хот я
бы
она
бы ла
уродлива
и
глупа.
—
К акой
прелестный
человек!
И
какое
несчастье
—
эта
его
неу дач ­
ная
женитьба!
И
ту т,—
в
си лу
того,
что
лицемерие
укореняется
в
душе
у
самых
чистосердечных
людей
и'о ни,
разговаривая
с
кем-либо,
не
в ыказ ы вают
своего
истинного
отношения
к
нему,
а
стоит
ему
о то йти,
и
они
го воря т
то,
что
ду­
мают,—
мои
родные
вместе
с
Ве нтей лем
пожалели
не­
удачно
же нившего ся
Свана
во
имя
тех
принципов
и
при­
личий,
которые
якобы
не
нар у шали сь
в
Монжувене,—
именно
потому,
что
они
с
Вентейлем
смотрели
на
вещи
одинаково,
как
п оря дочн ые
л юди
одной
породы,
они
де­
лали
вид,
что
это
сомнению
не
подлежит.
Вентейль
так
и
не
послал
д очь
к
Сва ну.
И
об
эт ом
о соб енно
жа лел
Сва н.
Расставшись
с
В ентей лем ,
он
всякий
раз
вспоминал,
что
давно
уже
со бир ает ся
у
не го
спросить
про
одного
чело­
в ека,
который,
как
он
предполагал,
приходился
Вентей-
лю
родственником.
И
он
твердо
решил
не
забы ть
узнать
про
него,
когда
д очь
Вентейля
п ри едет
в
Тансонвиль.
Прогулка
по
нап равл ению
к
М ез еглизу
бы ла
короче
другой
нашей
прогулки
в
окрестности
Ком бр е,
и
в
не­
устойчивую
погоду
мы
предпочитали
ходить
туда,
а
так
как
там
все-таки
часто
пер епадали
дожди,
то
мы
ни­
когда
не
теряли
из
в иду
опушки
русенвильского
л еса,
в
чаще
которого
можно
бы ло
ук рыт ься.
Солнце
часто
пряталось
за
облаком,
изменяло
его
форму
и
п озлаща ло
кр ая.
Казалось,
бу дто
вся
жизнь
за­
мирала
на
равнине,
утрачивавшей
блеск,
но
не
освеще­
ние ,
а
в
это
время
сельцо
Русенвиль
с
удручающей
чет­
костью
и
тщательностью
вы р езы вало
на
н ебе
рельеф
св о­
их
белых
гребней.
Легкий
порыв
ветра
срывал
ворона
с
де рева ,
и
ворон
пр о падал
вд али,
а
напротив
бе леюще го
к рая
небес
синели
дал ь ние
лес а,
словно
нарисованные
174


на
кар т инах
в
од ну
краску,
висящих
в
простенках
ст а­
рых
домов.
А
иногда
шел
дождь,
которым
грозила
нам
настурция
в
витрине
у
оп тик а;
капли
пада ли
с
неба
сомкнутым
строем,
какой
соблюдают
п е реле тные
птицы,
пускающие­
ся
в
путь
одновременно.
Они
не
отрывались
од на
от
дру­
гой,
они
не
падал и
наугад
в
с тре мит ел ьном
своем
низвер­
жении,—
нет,
каж дая ,
не
те ряя
своего
места
в
строю,
ув лек ала
за
собой
следующую,
и
н ебо
от
этого
станови­
ло сь
еще
тем н ее,
чем
при
отлете
ласточек.
Мы
прятались
в
лесу.
Но
вот
уж
и
кончился,
по-видимому,
их
перелет,
и
теп ерь
только
редкие
капли,
более
сл абы е,
более
медл и­
тельные,
все
еще
прибывали.
Мы
покидаем
наше
убежи­
ще,
оттог о
что
ка плям
хорошо
на
листьях,—
зем ля
почти
уже
высохла,
а
капли
не
сп еш ат:
св ерк ая
под
лучами
солнца,
они
н ежа тся
на
жилках
у
самого
края,
а
зат ем
со скал ьзы в ают
с
высоты
ветки
прямо
нам
на
но с.
Часто
мы
укрывались-от
дождя
вперемежку
со
св яты­
ми
и
библейскими
пат ри ар хами
на
паперти
Ан дрея
Пе р­
возванного.
Какая
это
бы ла
фра н цузск ая
церковь!
С вя­
тые,
к ороли - рыца ри
с
лилией
в
руке,
бракосочетания
и
по хоро ны
б ыли
изображены
так,
как
их
мо гла
бы
себе
представить
Ф ра нсу аза.
Еще
скульптор
рассказал
анек­
до ты
об
Ар исто те ле
и
Вергилии
в
том
же
духе,
в
како м
Фр ан суаза
с
удовольствием
тол кова ла
на
кухне
о
Л юдо­
в ике
Свят ом,
точно
она
бы ла
с
ним
зн аком а,—
тол ков ала
обыкновенно
для
того,
чтобы
пристыдить
сопоставлением
дедушку
и
бабушку,
которые
были
не
такие
«справед­
л ив ы е». Чувствовалось,
что
представления
средневеково­
го
художника
и
средневековой
крестьянки
(дожившей до
XIX века)
о
дре вн ем
и
христианском
мире,
в
одинаковой
мере
неточные
и
простодушные,
б ыли
почерпнуты
не
из
книг,
а
из
.п р едан ия,
старинного
и
непосредственного,
не
прерывавшегося,
устного,
искаженного,
неузнаваемого
и
жи в ого.
Еще
одного
обитателя
К ом бре,
т айно
п реоб ра­
женного,
я
узн ава л
в
готической
с к уль птуре
Андрея
Пер-
возванного-в-полях:
это
был
Теодор,
мальчик,
служивший
у
Камю.
И
я
не
о ши бался:
Фра нс уаза
так
остро
ощуща ла
в
нем
отч ий
край
и
своего
современника,
чт о,
когда
тетя
Леония
тяжел о
заболевала
и
Фра нсу аза
бы ла
не
в
си лах
без
посторонней
помощи
ворочать
ее
на
постели
и
пере­
носить
в
кресло,
она
предпочитала
зв ать
Теодора
—
л ишь
бы
не
дать
судомойке
подняться
к
те те,
а
то
она
ещ е,
не
дай
бо г, «покажется»
госпоже.
И
вот
этот
малый,
с
по л­
175


ным
основанием
стяжавший
себе
сла ву
паршивца,
был
пр еис пол нен
духа,
ве явш его
от
Андрея
Перво­
званного,
и,
в
ч ас тно сти,
почтения,
которое
Фра нсуа за
считала
необходимым
проявлять
к
«несчастным боль ­
ным», к своей «несчастной
г о спо ж е», и когда Теодор при­
п одн имал
тети ну
голову,
его
л ицо
принимало
наивное
и
ревностное
выражение,
как
на
ба рель ефа х
у
ангелочков,
теснившихся
со
свечками
в
руках
вокруг
божьей
матер и
в
час
ее
успения,
и
вид
у
ан г ел очков
был
такой,
как
бу дто
эти
вы сеч енные
из
кам ня
лики,
серые
и
голые,
бы­
ли,
точно
деревья,
погружены
в
зимнюю
спячку,
точно
они
копят
силы,
чтобы
п отом
ож ить
и
вно вь
з ацвест и
бе счис­
ленными
крестьянскими
ли цами,
благочестивыми
и
хи т­
рыми,
как
у
Теодора,
раскрашенными
румянцем
спелого
яблока.
Еще
там
была,
но
только
не
лепившаяся,
как
ангелочки,
к
каменной
стене,
а,
чтобы
предохранить
но­
ги
от
сырости,
словно
на
табурете
стоявшая
у
п апер ти
на
п остам ен те,
ка кая-т о
святая
вы ше
человеческого
роста,
круглолицая,
полногрудая,
грудью
натягивавшая
по к ров,
по до бно
тому
как
гроздь
спелого
винограда
нат я гив ает
мешок,
с
узким
лбом,
с
курносым
и
задорным
носом,
с
глубоко
сидевшими
г лазами ,
со
зд ор овым,
загрубелым
и
бестревожным
лицом,
как
у
местной
крестьянки.
Это
сходство,
не ожид анно
для
ме ня
очеловечивавшее
ста ту ю,
нередко
удостоверяла
дер евенская
деву шк а,
как
и
мы,
п рят авш аяся
от
дождя,
и
ее
пр исут ст вие,
наводившее
на
мысль
о
листьях
ползучего
растения,
обвивающегося
во­
к руг
листьев,
вы сеченны х
из
камня,
словно
имело
целью
да ть
нам
возможность
путем
сравнения
с
природой
судить
о
том,
насколько
пра вд иво
произведение
искусства.
Вда­
ли,
перед
н ами
—
земля
обетованная,
а
бы ть
может,
проклятая
богом:
Русенвиль,
и
вот
этот
Русенвиль,
в
стенах
которого
я
никогда
не
бы л,
то,
когда
д ождь
здесь
уже
не
ше л,
все
еще
подвергался
каре,
п од обно
б иб лей­
ск ому
селению,
и
его
ос ыпа ли
косые
стрелы
ливня,
впи­
ва вшиес я
в
жилища,
то
получал
прощение
от
бога-отца,
который
ниспускал
на
н его
неодинаковой
длины
золотые
бахромчатые
стебли
своего
вно вь
по к азав шего ся
солнца,
напоминавшие
лучи
на
по тире .
Бывало
и
т ак,
что
погода
портилась
безнадежно,—
тогда
уж
ничего
не
оставалось
дел ать ,
как
возвращаться
и
сидеть
дома.
В
су мр аке
и
от
влажного
во зду ха
рав ­
нина
становилась
похожей
на
море ,
а
вдалеке
одинокие
дома,
разбросанные
по
склону
холма,
погруженного
во
176


ть му
и
в
воду,
свер кал и,
словно
кораблики,
свернувшие
паруса
и
з аноч е вавшие
в
открытом
море.
Но
что
такое
дождь,
что
такое
гроза!
Летом
дурная
погода
—
это
все­
го
лишь
скоропреходящее,
поверхностное
раздражение
погоды
хорошей,
глу бо ко
з алега ющ ей
и
постоянной,
рез­
ко
отличающейся
от
неустойчивой
и
быстротечной
зимней
пог оды,
ибо
летнее
вёдро,
установившееся
и
оплотневаю-
щее
в
в иде
густой
л иств ы,
которую
поливает
дождь,
не
портя,
однако,
ее
стойкого
и
неизменного
в
своей
жизне­
радостности
настроения,
на
в есь
сезон
по весило
на
ули­
цах
городка,
на
стенах
д омов
и
садовых
оградах
лил овые
и
белые
шелковые
флаги.
Чи тая
пер ед
обедом
в
м ален ь­
кой
гостиной,
я
слышал,
как
струилась
с
н аших
каш тано в
вода,
но
я
зн ал,
что
ливень
только
лаки рует
листья
и
что
они
провисят
на
ве твях
всю
дождливую
но чь
как
залоги
лета,
обе сп ечив аю щие
н еп реры в ность
хорошей
погоды;
я
зн ал,
что
дождь
во лен
и дти
сколько
угодно
—
все
равно
завтра
над
бел ой
ог ра дой
Тансонвиля
будут
колыхаться
сто ль
же
мн ог оч исленн ые,
как
и
с егод н я, «сердечки*
ли­
сти ков ;
и
у
м еня
не
болела
душа,
когда
я
видел,
как
тополь
на
улице
де
Першан
просит
у
грозы
пощады
и
в
отчаянии
склоняется
перед
ней;
у
м еня
не
болела
душа,
когда
из
гл уб ины
сада
до
мое го
слуха
доносились
по­
с ле дние
раскаты
грома,
рокотавшего
в
кустах
сирени.
Ес ли
хмури л ось
уже
с
утра,
мои
родные
не
гуляли,
и
я
сидел
дома.
В
такие
дни
я
п отом
ходил
од ин
по
на­
пра вле нию
к
Мезеглиз-ла-Винез,
но
это
было
уже
в
ту
осень,
когда
нам
пришлось
съез дит ь
в
Комбре
по
пово­
ду
на следст ва
тети
Ле он ии,
потому
что
она
на ко нец
умер­
ла,
и
смерть
ее
бы ла
то рже ством
как
для
те х,
кто
утвер­
жда л,
что
нездоровый
образ
ж изни,
в
к онце
концов
сведет
ее
в
могилу,
так
и
для
те х,
кто
всегда
держался
мнения,
что
ее
заболевание
не
воображаемое,
а
органическое,
бесспорное
наличие
которого
те п ерь,
к огда
она
ско нч а­
ла сь,
не
могу т
не
признать
да же
ск епти ки,
но
никого
особенно
не
огорчила,
за
иск л ючен ием
одного-единствен-
н ого
существа;
за то
для
него
это
бы ло
страшное
горе.
Последние
две
недели
Фра нс уаза
ни
на
шаг
не
отходила
от
умирающей
тет и,
не
ра здев а лась,
нико му
не
позволя­
ла
за
ней
ухаживать
и
до
самого
погребения
не
расстава­
ла сь
с
ее
телом.
Тут
только
мы
поняли,
что
вечный
страх,
который
внушали
Франсуазе
упреки
м оей
тети,
ее
п одо­
зрения,
вспышки
развили
у
Франсуазы
чувство,
которое
мы
принимали
за
н ен ави сть,
но
которое
на
самом
дел е
177


представляло
собой
преклонение
и
любовь.
Истинной
ее
повелительницы,
чьи
намерения
невозможно
бы ло
пред­
угадать,
чьи
козни
трудно
было
расстроить,
чье
доброе
сердце
легко
бы ло
смягчить,
ее
владычицы,
ее
загадочной
и
всемогущей
монархини
не
стало.
Мы
теперь
мал о
что
для
нее
значили.
Прошло
время,
когда,
проводя
каникулы
в
Комбре,
мы
пользовались
у
Франсуазы
таким
же
ув аже­
нием,
как
и
те тя.
В
ту
о сень
у
моих
родителей
все
время
уходило
на
разные
формальности,
на
переговоры
с
нота­
риусами,
фермерами,
так
что
гулять
им
было
некогда,
да
и
погода
не
благоприятствовала,
поэтому
они
отпускали
ме ня
одного
пройтись
по
направлению
к
Мезеглизу,
з аку­
тывая
от
д ождя
в
дл ин ный
плед,
который
я
тем
охотнее
накидывал
на
пл ечи,
что
шотландские
его
кл ето чки,
как
я
чу вст вовал ,
оскорбляли
Франсуазу,
ибо
мысль,
что
цв ет
одежды
не
и меет
никакого
отношения
к
человеческому
горю,
б ыла
не дос ту пна
ее
по нима нию ,
да
и
вообще
она
бы ла
недовольна
н ами
за
то,
что
мы,
по
ее
мнению,
не­
дос таточн о
тяж ело
переживаем
к онч ину
тети:
ве дь
мы
же
не
устроили
торжественного
поминального
обеда,
гов ори ­
ли
о
ней
обыкновенным
тоном,
а
я
да же
иногда
нап евал.
Я
убежден,
что
в
книге,—
эт им
я
был
похож
на
Ф рансу ­
азу ,—
подобное
пре дс та вле ние
о
горе
в
д ухе
«Песни о
Роланде»
и
изва яний
на
па пер ти
Ан дрея
Первозванного-
в-полях
в ызва ло
бы
у
м еня
со чу вст вие.
Но
когда
Ф рансу ­
аза
бы ла
тут,
зл ой
дух
наущал
м еня
рассердить
ее,
и
я
при
всяком
удобном
случае
говорил
ей,
что
жалею
те­
тю,
так
как
она,
несмотря
на
ее
чудачества,
была
хо­
рошая
женщина,
а
со всем
не
потому,
что
она
моя
тетя,—
будь
она
другим
чел ов е ком,
я
бы
ее
терпеть
не
мог,
и
ее
смерть
меня
бы
нисколько
не
огорчила,
а
меж ду
тем
в
книге
т акие
рассуждения
п ок азал ись
бы
мне
в здорны ми .
Е сли
Фра нсуаза,
подобно
поэту,
полная
н еясны х
м ыс­
лей
о
скорби,
пол ная
семейных
преданий,
оправдывалась,
что
не
мож ет
оп рове рг нуть
мои
теории,
и
говорила: «Яне
больно
р ечис та»,—
мой
насмешливый
и
грубый
здравый
смысл,
достойный
здравого
смысла
доктора
Перспье,
вы­
слушав
это
признание,
торжествовал;
если
же
она
до­
бавляла:«Все-таки
она
в аша
родильница,
родильницу
за­
всегда
надо
почитать»
—
я
пожимал
плечами
и
говорил
себ е: «Что мне за охота ввязываться в спор с безгра­
мотной
женщиной,
которая
путает
слова!»—
так ,
с удя
Франсуазу,
я
ра здел ял
узкий
вз гляд
те х,
что
в
сценах
обыденной
жизни
отлично
играют
ро ль
л юдей,
ра сс ужда ю­
178


щих
беспристрастно,
а
на
самом-то
де ле
относящихся
к
себе
подобным
с
глубочайшим
п резре ние м.
В
ту
осень
прогулки
б ыли
мне
тем
б олее
приятны,
что
я
в ы ходил
из
д ому,
несколько
ча сов
подряд
просидев
за
книгой.
У став
читать
все
утро
в
комнате,
я
нак иды вал
плед
и
уходил;
мое
те ло,
вынужденное
д олгое
время
со­
хранять
неподвижное
положение
и
на капли вав шее,
сидя
на
месте,
жив ос ть
и
быстроту,
теперь,
как
пу ще нный
вол­
чок ,
испытывало
потребность
ра страчи в ать
их
без
ма лей­
шего
удержу.
Стены
домов,
т ансо нви ль ская
изгородь,
де­
ре вья
в
русенвильском
лесу,
кусты,
к
которым
присло­
нился
Монжувен,
получали
у дары
зонтом
или
тросточкой,
слышали
радостные
крики:
и
в
ударах
и
в
криках
на­
ходили
выражение
смутные
мысли,
во лнова вшие
ме ня
и
не
обретавшие
покоя
в
уяснении,—
вот
почему
они
пр ед­
почитали
медл енн о му
и
тр уд ному
просветлению
н асл аж­
денье
легче
дающегося
мгновенного
взрыва.
Большинство
м нимых
то лко ваний
того,
что
мы
ощущаем,
ест ь
не
что
иное,
как
на ше
стремление
о тд елат ься
от
н их,
заставить
их
выйт и
из
нас
в
таком
расплывчатом
обличье,
которое
мешает
нам
постичь
их.
Пытаясь
отдать
себе
отчет,
чем
я
обязан
прогулкам
по
нап р авл ению
к
Мезеглизу,
пы тая сь
осмыслить
скромные
открытия,
для
которых
они
с луж или
случайной
рамкой
или
на
которые
они
меня
вдохновляли,
я
припоминаю,
что
именно
в
ту
осень,
на
прогулке,
в оз­
ле
заросшего
кустарником
холма,
прикрывающего
М он­
жувен,
я
впервые
был
поражен
несоответствием
между
нашими
впечатлениями
и
об ыч ным
их
выражением.
По с­
ле
часовой
веселой
борьбы
с
дождем
и
ветром
я
вы шел
на
берег
монжувенского
пруда,
к
л ач уге,
крытой
чере­
пице й,
где
садовник
Вентейля
хр анил
с вой
инструмент,
и
тут
внез а пно
про гляну ло
со лн це,
и
его
вымытая
ливнем
позолота
за блес тела
как
нове нька я
на
не бе,
на
деревьях,
на
стене
ла ч уги,
на
ее
еще
мокрой
черепичной
крыше,
по
гребню
которой
прогуливалась
курица.
Ветер
заставлял
проросшие
на
стене
травинки
принимать
го ризонт ально е
положение
и
ра здув ал
перья
на
курице,
так
что
и
тра­
винки
и
перья
отдавались
на
волю
ветра
до
самого
сво е­
го
основания
с
покорностью
неодушевленных,
невесомых
п редмето в.
Черепичная
крыша
провела
в
пруду,
который
вновь
ста л
прозрачным,
розовую
прожилку
—
прежде
я
на
нее
не
об ращал
внимания.
Увидев
на
воде
и
на
сте не
бледную
улыбку,
отвечавшую
улыбке
солнца,
я,
размахи­
вая
сложенным
зонтом,
в
полном
в ос торге
закричал:«Ух
179


ты,
ух
ты,
ух
ты,
ух
ты!» Но я тут же почувствовал,
что
не
имею
права
довольствоваться
этими
ничего
не
значащими
словами,
что
я
должен
прис т альне е
вглядеть­
ся
в
мое
во схи щение.
И
в
это
самое
мгновенье
—
благодаря
проходившему
мимо
крестьянину
с
уже
д овол ьно
угрюмым
вы ра жение м
л ица
и
ставшим
еще
угрюмее
после
того,
как
я
чуть-чуть
не
ткнул
его
зонтом
в
лицо,
вследствие
чего
на
мои
сл о­
ва: «В такую славную погоду приятно прогуляться,
п рав­
д а?»—
он
о тв етил
к ис ло,—
я
понял
еще,
что
о дни
и
те
же
чувства
не
рождаются
у
разных
л юдей
одновременно,
в
предуказанном
порядке.
Впоследствии,
всякий
раз,
к огда
после
д олгого
чтения
мне
припадала
охота
поговорить,
товарищ,
с
которым
мне
не
терпелось
перекинуться
с ло­
во м,
уже
наговорился
всл асть
и
теперь
мечтал
об
одном:
чт обы
ему
не
мешали
читать.
А
если
я
с
нежностью
ду­
мал
о
моих
родных,
если
я
принимал
наиблагоразумней ­
шие
решения,
которые
должны
б ыли
бы
особенно
порадо­
ват ь
их,
то
име нно
в
это
время
они
узнавали
о
м оем
давно
м ной
забытом
грешке
и,
к огда
я
бр о сался
их
цело­
ва ть,
де лали
мне
строгий
выговор.
И ной
раз
к
возбуждению,
вызванному
одиночеством,
примешивалось
и ного
р ода
возбуждение,
и
я
не
з нал,
ка­
кое
из
них
предпочесть:
это
другое
возбуждение
в оз­
никало
из
же лан ия
не ожид анно
у в идеть
крестьянку
и
сд а­
вит ь
ее
в
объятиях.
Выз ывае м ое
эт им
желанием
радост­
ное
чу вст во
рождалось
внезапно,
когда
у
меня
в
голове
роились
самые
разные
мы сли,
так
что
я
не
успевал
то ч­
но
определить,
откуда
он о,
и
я
в ооб ража л,
что
это
выс ­
шая
сте пен ь
наслаждения,
которое
я
получал
от
мыслей.
Я
находил
дополнительную
прелесть
во
всем,
что
сейчас
входило
в
мое
сознание:
в
розовом
от блес ке
черепичной
крыши,
в
траве
на
стене
хижины,
в
Русенвиле,
к уда
ме ня
тя нуло
уже
давно ,
в
его
лесу,
в
к олоко льн е
его
це ркви ,
в
том
необычном
смятении,
благодаря
которому
все
эти
явле ния
становились
еще
желаннее:
ведь
мне
каз ало сь,
будто
они-то
и
выз ываю т
во
мне
смя тен ие
и
бу дто
един­
ственная
цель
этого
смятения
—
как
можно
скорее,
на ду­
вая
мой
парус
сильным,
мне
нев едо мым
попутным
ветром,
перенести
м еня
к
ним .
Жажда
встречи
с
женщиной
при­
ба вля ла
в
моих
г лазах
к
очарованию
природы
нечто
еще
более
возбуждающее,
за то
оч а рование
природы
расширя­
ло
ограниченное
очарование
женщины.
В
моем
представ­
ле нии
красота
деревьев
бы ла
вместе
с
тем
и
ее
красотой,
180


а
ее
поцелуй
должен
был
раскрыть
мне
душу
эт их
далей,
душу
Рус е нвиля ,
душу
прочитанных
в
этом
году
книг;
мое
воображение
че рпа ло
силы
в
соприкосновении
с
чувствен­
н ост ью,
м ежду
тем
как
чувственность
охватывала
все
об­
ласти
воображения,
и
моя
жа жда
б ыла
уже
н еутол има .
Вот
почему
— так
бывает,
к огда
нам
случается
за меч та ть­
ся
на
лоне
природы,
к огда
действие
привычки
приоста­
нав ли ваетс я,
а
на ши
отвлеченные
пре д ста вле ния
о
ве щах
отходят
на
второй
план,
и
мы
начинаем
г л убоко
верить
в
неповторимость
мест,
где
мы
находимся,
в
то,
что
они
жив ут
своей,
особенной
жизнью,—
я
вид ел
в
прохожей,
которую
пыталось
притянуть
к
себе
мое
желание,
не
пр о­
сто
пре д с тавите льницу
некоего
общего
типа,
ти па
же нщи­
ны,
но
вызы ва емо е
необходимостью,
естественное
порож­
дение
именно
эт ой
земли.
На до
заметить,
что
з емля
и
жи­
вые
существа
—
все,
что
не
было
мно ю,—
казались
мне
тогда
более
це нны ми,
бо лее
значительными,
живущими
более
реальной
жизнью,-чем
это
пр едста вл яется
людям
уже
сложившимся.
Зе млю
от
живых
сущ ес тв
я
не
отделял.
Я
во ж делел
к
крестьянке
из
Мез егл иза
или
из
Русенвиля,
к
рыбачке
из
Бальбека
так
же,
как
вожделел
к
самому
Мезеглизу
или
Бальбеку.
Е сли
б
я
мог
произвольно
из ме­
нит ь
обстановку,
нас лаж ден ие,
како го
я
ожидал
от
э тих
женщин,
п оказ ало сь
бы
мне
менее
по д лин ным,
я
бы
утратил
веру
в
н его.
Сблизиться
в
Париже
с
ры бач кой
из
Бальбека
или
с
крестьянкой
из
Мезеглиза
—
это
б ыло
для
ме ня
все
равно,
что
получить
в
подарок
от
кого-нибудь
раковины,
которые
я
никогда
не
видел
на
берегу
моря,
или
папоротник,
который
я
никогда
не
видел
в
лесу,
это
значило
бы
отнять
у
на слаж дени я,
какое
доставила
бы
мне
же нщина ,
те
наслаждения,
среди
которых
мне
его
представляло
воображение.
Но
бродить
по
русенвильским
л есам
и
не
обнять
крестьянку
—
это
было
все
равно,
что
не
знать,
где
схоронен
к лад
в
этих
лесах,
не
знать,
в
чем
гл уб ина
их
к расо ты.
Я
рисовал
се бе
эту
девушку
не
иначе
как
в
тен ев ых
пятнах,
которыми
ее
пок рыва ли
ли­
с тья,
да
и
вся
она
бы ла
для
ме ня
местным
рас тен и ем,
но
только
высшей
породы
и
чье
строение
дает
воз мо жнос ть
с
особенной
силой
ощутить
глу бок ое
своеобразие
здешних
мест.
Мне
тем
легче
бы ло
в
это
верить
(какивто,
что
ее
л аски,
которые
помогли
бы
мне
почувствовать
это
свое­
образие,
тоже
б ыли
бы
необыкновенными
и
доставили
бы
мне
нас лаж дение,
какого
с
другой
женщиной
мне
бы
не
из вед ат ь), что я долго пребывал в том возрасте,
когда
181


это
наслаждение
мы
еще
не
отделяем
от
обладания
р аз­
н ыми
же нщинам и,
с
которыми
мы
его
испытали,
когда
оно
еще
не
стало
для
нас
общим
понятием,
пор ожд аю щим
взгляд
на
женщин
как
на
сме няю щие ся
орудия
всегда
одинакового
наслаждения.
В
том
возрасте
это
наслажде­
ние
не
существует
да же
как
нечто
обособленное,
отъеди­
ненное,
как
осознанная
цель
сближения
с
женщиной,
как
причина
его
предвестницы
—
тревоги.
Мы
да же
вряд
ли
мечтаем
о
не м,
как
обычно
мечтают
о
предвкушаемом
на­
сл аж дени и;
мы
всё
готовы
приписать
об а янию
женщины:
ведь
мы
же
не
думаем
о
себ е
—
мы
думаем,
как
бы
вый ­
ти
за
пределы
своего
«я» .
Неясно
предощущаемое,
не­
искоренимое,
затаенное,
это
на сл аждение
в
тот
миг,
ко­
гда
мы
его
и спы тыв аем,
обладает
только
одной
способно­
с тью:
доводить
н асл аж дения
от
нежных
взглядов,
от
по­
целуев
т ой,
что
сейчас
с
нами,
до
такого
исступления,
что
главным
образом
мы
са ми
воспринимаем
его
как
нечто
близкое
восторженной
благодарности
нашей
подруге
за
ее
доброту
и
за
трогательное
предпочтение,
которое
она
о казал а
нам
и
которое
мы
измеряем
ее
ми ло стями,
тем
счастьем,
каким
она
од аряе т
на с.
Увы,
на пра сно
я
молил
баш ню
русенвильского
замка
послать
мне
навстречу
какую-нибудь
юную
сельчанку,—
взывал
же
я
к
башне,
потому
что
она
б ыла
ед инст венно й
м оей
наперсницей,
которой
я
поверял
первые
мои
ж ела­
н ия,
и,
г лядя
с
верху
нашего
дома
в
Комбре,
из
па хнув­
шей
ирисом
комнатки,
и
только
эту
ба шню
и
ви дя
в
четы ­
рехугольнике
полуотворенного
окна,
испытывал
герои­
ческие
колебания
п утеш ест вен ни ка,
отправляющегося
в
неведомые
края,
или
человека,
в
о тчаяни и
решившегося
на
самоубийство,
и,
изнемогая,
прокладывал
в
се бе
са­
мом
новую
дорогу,
казав ш ую ся
мне
дорогою
смерти,
п ро­
кла дыв ал
до
тех
по р,
пока
на
листьях
дикой
смородины,
тянувшихся
ко
мне,
не
намечался
не кий
естественный
след,
напоминавший
след,
оставляемый
улиткой.
Напрас­
но
я
обращался
к
башне
с
мольбой
во
время
прогулки.
Напрасно
впивался
взглядом
в
окрестности,
наде ясь,
что
он
п ритян ет
женщину.
Так
я
мог
дойти
до
самого
Андрея
Первозванного-в-полях;
я
не
встречал
кре сть яночк у,
которая
неизменно
п оп ад алась
мне
на
пу ти,
когда
я
шел
с
дедом
и
не
мог
заговорить
с
ней .
Я
бесконечно
д олго
смо тр ел
на
ств ол
дал еко го
де рева ,
из-за
которог о
она
по­
к азыв а лась
и
потом
шла
мне
н ав стречу;
об нятая
моим
взглядом
да ль
по-прежнему
ос тава лась
безлюдной;
те м­
182


нело;
теперь
мое
вним ание
уже
ничего
не
ожидало
и
вс е-
т аки
не
отвлекалось
от
бес пло дно й
почвы,
от
истощенной
земли
как
бы
в
чаянии
таящихся
под
нею
жи вых
сущ ес тв;
и
уже
не
весело,
а
в
ярости
ударял
я
по
дер евья м
ру-
сенвильского
лес а,
из-за
которых
никто
не
появлялся,
точ­
но
это
были
дер евья ,
нарисованные
на
по лот не
панора­
мы ,—
ударял
до
тех
п ор,
пока,—
хоть
и
трудно
мне
было
примириться
с
мыслью,
что
я
вернусь
домой,
так
и
не
сжав
в
объятиях
желанную
женщину,—
вынужденный
со­
знаться,
что
случайная
в стр еча
с та новитс я
все
менее
вероятной,
не
поворачивал
назад,
в
Комбре.
А
если
бы
да же
я
и
повстречался
с
женщиной,
отважился
ли
бы
я
заговорить
с
н ей?
Я
боялся,
как
бы
она
не
подумала,
что
я
сумасшедший;
я
уже
не
верил,
что
другие
поймут
меня,
я
уже
не
верил,
что
желания,
возникавшие
у
ме ня
во
время
прогулок
и
никогда
не
ос уще ст влявшиес я,
не
утрачивают
своей
подлинности
вовне.
Теп ерь
они
пр едст ав али
передо
мн ой
как
чисто
субъективные,
хилые,
призрачные
создания
моего
темперамента.
У
них
уже
не
б ыло
связи
с
природой,
с
действительностью,
которая
теперь
теряла
в
моих
г ла­
зах
всякое
оч а рова ние,
всякое
зна че ние
и
превращалась
в
условную
р амку
мое й
жизни
—
наподобие
то й,
к акою
служит
для
вым ыс ла,
воплощенного
в
романе,
вагон,
на
скам ейке
которого
пассажир
чи тае т,
чтобы
убить
время.
Быть
может,
на
основе
впе чат ления ,
которое
явилось
у
меня
тоже
неподалеку
от
М онжувена ,
но
только
несколь­
ко
лет
спустя,—
впе чат ления ,
тогда
еще
смутного,—
я
го­
раз до
поз же
составил
себе
представление
о
садизме.
Дальше
будет
видно,
что
в
сил у
со всем
д ругих
пр ичин
воспоминание
об
этом
впечатлении
сыграет
важную
ро ль
в
м оей
жизни.
Это
б ыло
в
очень
жаркую
пору;
роди тел и
уе зжа ли
на
целый
д ень
и
разрешили
мне
пог уля ть
по­
дольше;
и
в от,
дойдя
до
мо нжу ве н ского
пруда,
чтобы
по­
л юбо ват ься
от ра же нием
черепичной
крыши,
я
лег
и
з аснул
под
кустом,
на
холме,
возвышавшемся
над
домом,
та м,
где
я
по дж идал
отца,
когда
он
заходил
к
Вент ейлю .
П ро­
снулся
я,
когда
почти
уже
совсем
стемнело,
хоте л
было
вс тат ь,
но
увидел
м адм уазель
Вентейль
(узнал я ее с
тр уд ом,
так
как
встречался
с
ней
в
Комбре
не
час то,
да
и
то
когда
она
бы ла
еще
девочкой,
а
теперь
она
уже
пре­
вращалась
в
девушку):должнобыть,
она
только
что
п ри­
шла
домой
и
стояла
передо
мной,
совсем
близко,
в
той
комнате,
где
ее
о тец
принимал
моего
от ца
и
где
она
те­
перь
устроила
се бе
маленькую
гостиную.
Окно
б ыло
пр и­
183


отворено,
лампа
горела,
мне
б ыло
вид но
каждое
движе­
ние
м адмуа зе ль
Вентейль,
а
она
ме ня
не
ви дел а,
но
если
бы
я
двинулся
и
зат рещали
бы
кусты,
она
услышала
бы
и
подумала,
что
я
за
ней
под см а трива л.
Ее
о тец
недавно
ум ер,
и
она
б ыла
в
глубоком
трауре.
Мы
у
нее
не
были:
мою
ма ть
уд ер жала
одна-единствен-
ная
добродетель,
способная
ставить
пр едел
ее
от зывчи ­
вости:
нравственность,
но
ей
бы ло
глубоко
ж аль
сиротку.
Мама
помнила
грустный
конец
жизни
Вентейля,
сперва
всецело
поглощенного
з абот ами
матери
и
н янь ки,
кото­
рых
он
з амен ял
своей
до чер и,
п отом
—
горем,
какое
при­
чинила
ему
дочь;
мама
так
и
видела
перед
собой
стра­
дал ьч еск ое
вы раже ние,
последнее
в ремя
не
сходившее
с
лица
ст ар ика;
ей
бы ло
изве ст но,
что
он
не
ст ал
пере­
писывать
набело
с вои
произведения
последних
лет
—
сла­
бен ь кие
вещицы
с та рого
уч ит еля
музыки,
бывшего
сел ь­
ского
ор га нист а,
о
которых
у
нас
б ыло
такое
мнение,
что
сами
по
себе
они
не
представляют
большой
ценн о­
сти,
но
мы
не
отзывались
о
них
пренебрежительно
пото­
му,
что
они
были
очень
дороги
самому
Вентейлю:
они
составляли
смысл
его
жизни
до
тог о,
как
он
посвятил
свою
жизнь
дочери,
хотя
большую
их
часть
он
да же
не
з аписы вал,
а
держал
в
па мят и,
те
же,
что
были
записаны
на
кл очк ах,
прочтению
не
поддавались,
и
ож и дала
их
б ез­
вест но ст ь;
моя
ма ть
не
могла
отделаться
также
от
мысли
о
другом,
еще
более
жестоком
ударе,
постигшем
В ентей ­
ля:
у
него
бы ла
отнята
надежда
на
честное
и
п очетн ое
счастье
дочери;
представляя
себе
всю
глубину
отчаяния
бы вшег о
учителя,
дававшего
уроки
музыки
моим
тетуш­
кам,
она
ско рб ела
всей
душой
и
с
ужасом
думала
о
той
по-иному
гнетущей
скорби,
которая
должна
бы ла
мучить
ма дмуа зель
Вентейль,—
скорби,
к
которой
постоянно
при­
мешивались
угрызения
совести
от
сознания,
что,
в
с ущ­
н ости.
это
она
у била
о т ца . «Бедный Вентейль!
—
говорила
моя
мать.—
Он
жил
для
дочери
и
умер
из-за
нее,
так
и
не
по луч ив
награды.
Получит
ли
он
ее
п осле
смерти
и
что
это
бу дет
за
награда?
Вознаградить
его
может
только
дочь».
В
глубине
комн ат ы
м адм уазель
В ентей ль
на
камине
стояла
карточка
ее
отца,
и
мадму аз ел ь
Вентейль
быстрым
движением
взяла
ее
как
раз
в
тот
момент,
к огда
послы­
ш ался
стук
свернувшего
с
дороги
экипажа,
затем
сел а
на
диван,
придвинула
к
се бе
столик
и
поставила
на
н его
портрет
— так
В ентей ль
спеш ил
положить
на
пюпитр
ве­
184


щицу,
которую
ему
хотелось
сыграть
моим
родителям.
Немного
погодя
вошла
ее
подруга.
М адм уаз ель
Вентейль,
з акину в
рук и
за
голову,
поздоровалась
с
ней
не
в став ая
и
подвинулась
—
как
видно,
для
того,
что бы
та
могла
сест ь
на
софу.
Но
она
тут
же
почувствовала,
что
подруга
может
это
принять
за
навязчивость.
Она
подумала:
а
что,
если
п одруг е
хочется
се сть
подальше
от
не е,
на
стуле,—
тогда
это
с
ее
стороны
нескромно;
ее
деликатность
ст ра­
дала;
раскинувшись
на
софе,
она
закрыла
глаза
и
начала
зевать,
показывая
этим,
что
легла
она
только
потому,
что
ее
клонит
в
со н.
Под
грубой
и
властной
бесцеремонностью
ее
обращения
с
подругой
я
у з навал
заискивающие
и
нере­
шительные
жесты,
внезапную
робость
ее
отца.
Она
тут
же
в стала
и
сделала
такое
движение,
словно
тще тно
п ыта­
ла сь
за крыть
ст авн и.
—
Не
закрывай,
мне
ж арк о,—
сказ ала
подруга.
—
Но
ве дь
это
противно,
нас
могут
увидеть,—
возра­
зи ла
м адм уаз ель
Вентейль.
.
По
всей
вероятности,
м адм уазель
Вентейль
боялась,
как
бы
подруга
не
подумала,
что
она
сказала
это,
чт обы
вызвать
ее
на
ответ,
которого
она
от
нее
добивалась,
но
из
скромности
п ред остав ляла
ей
заговорить
пе рв ой.
Вот
почему
на
лице
у
мадмуазель
Вентейль,
черты
которого
я
различал
смутно,
наверное,
появилось
так
нравившееся
м оей
бабу ш ке
выражение
в
то
время,
как
она
поспешила
добавить:
—
Когда
я
с к а за ла : «Нас могут увидеть»,—
я
имела
в
вид у,
что
увидят,
как
мы
ч ит аем.
Чем
бы
мы
ни
зани­
ма ли сь,
хотя
бы
самым
обыкновенным
делом,
все
равно
становится
противно
от
одной
мы сли,
что
за
нами
под ­
сматривают.
По
своему
врожденному
благородству
и
в
си лу
бессо­
знательной
учтивости
она
уд ержи в ала
слова,
которые
го­
т овы
были
сорваться
у
нее
с
языка
и
без
которых
ее
же­
л ание
не
могло
осущ ес тви ть ся
полностью.
И
все
время
в
глубине
ее
ду ши
б оязли в ая,
молящая
дев ушк а
заклинала
и
оттесняла
неотесанного
солдафона-победителя.
—
Да,
здесь
такое
людное
место,
что
на
на с,
наверное,
смотрят,—
насмешливо
п рогов ори ла
подруга.
—
Ну
и
что
ж
из
этого?
—
добавила
она
(считая нужным ласково и
лук аво
подмигнуть,
произнося
эти
сл ова
нарочито
цин ич­
но,
а
произносила
она
их
из
добрых
чувств,
так
как
зн а­
ла,
что
они
доставят
удовольствие
ма дм уазель
В ен­
т ей ль),—
есл и
даж е
и
уви д ят,
так
тем
лучше.
186


Мад м уазель
Вентейль
вздрогнула.
Ее
стыдливое
и
ра­
ним ое
сердце
не
в едало ,
что
должно
невольно
вырваться
у
нее
в
соответствии
с
тем ,
чего
требовали
ее
чувства.
Она
пыталась
как
можно
да льше
отойти
от
своей
подлин­
ной
нравственной
природы,
найти
язык,
свойственный
по­
рочн ой
девушке,
какой
она
старалась
казаться,
но
она
бо­
ялас ь,
как
бы
слова,
которые
та
проговорила
бы
искрен­
не,
в
ее
устах
не
про звуча ли
фальшиво.
И
в
том
немногом,
что
она
позволила
се бе
сказать,
об ычна я
ее
застенчивость
пр есекал а
претензии
на
смелость,
и,
произносимое
не­
ес тестве нн ым
тоном,
оно
перемежалось
с : «Тебе не холод­
но?
Тебе
не
очень
жа рко?
Тебе
не
хочется
побыть
од ной
и
почитать?»
—
Я
вижу ,
сегодня
у
ва с,
мадму азел ь ,
очень
нескром­
ные
мысли,—
в
заключение
сказала
она
фра зу,
которую,
по
всей
вероятности,
сл ышала
от
подруги.
Почувствовав,
что
поцелуй
подруги
ужалил
ее
в
вырез
черной
кофточки,
мадмуазель
В ентей ль
слабо
вскрикну­
ла,
вырвалась,
и
тут
обе
начали
гоняться
о дна
за
дру­
гой ,
под пр ыгивая ,
взмахивая
широкими
рукавами,
словно
крыльями,
щебеча
и
пища,
как
влюбленные
пичужки.
Кончилось
тем,
что
м адм уазель
Ве нтей ль
по в алил ась
на
диван ,
а
п од руга
накрыла
ее
своим
телом.
Но
подруга
леж ала
спиной
к
столику,
на
котором
стоял
портрет
бы в­
шего
учи т еля
музыки.
М ад муа зель
Ве нтей ль
понимала,
что
подруга
не
увидит
е го,
ес ли
она
не
привлечет
к
нему
ее
внимания,
и
она
ска зал а
так,
словно
сама
только
что
заметила
его:
—
Ах,
на
нас
смот рит
п ортрет
отца!
Кто
же
это
его
сюда
пос та вил?
Я
двадцать
раз
говорила,
что
здесь
ему
не
место.
Я
вспомнил,
что
так
говорил
В ентей ль
моему
от цу
о
своих
музыкальных
произведениях.
Наверное,
портрет
был
им
необходим
для
их
кощунственного
ритуала,
пото­
му
что
п од руга
ответила
ма дмуа зел ь
Вентейль,
по- види-
мому,
на
языке
их
литургии:
—
Да
о ставь
ты
его,
пусть
себе
стоит,
теперь
он
не
станет
к
нам
при ст ава ть.
Не
бойся,
он
уже
не
будет
ск у­
лить,
не
будете
зу де ть,
чтоб
ты
надела
пальто,
когда
стоишь
у
открытого
окна.
М ерзка я
обезьяна!
В
тоне
м адм уаз ель
Вентейль
послышался
легкий
упрек,
когда
она
сказ ала: «Да будет тебе,
будет
т ебе!» —
упрек,
говоривший
о
ее
душевной
мягкости,
но
слова
ее
не
были
в ну шены
возмущением
по
поводу
того,
как
сме­
186


ла
подруга
так
г ов орить
об
ее
о тце
(видимо,
она
приучи­
ла
себя
—
но
только
при
помощи
каки х
софизмов?
—
по­
давлять
в
такие
минуты
чувство
негодования),—
эту
сво ­
его
р ода
уз ду
она,
чтобы
не
показаться
эгоисткой,
д об­
ровольно
накладывала
на
н аслаж дени е,
которое
ей
соби­
ра лась
доставить
п од руга.
Притом
эта
улыбчивая
сд ер­
жанность,
которой
она
отвечала
на
хулу,
этот
лицемерный
и
ласковый
упрек,
бы ть
может,
пр едст авл я лись
бесхит­
ростной
и
доб рой
ее
душе
самым
гадким
и
самым
сладост­
ным
проявлением
той
скверны,
в
которую
она
ст р емилась
окунуться.
Но
она
не
мо гла
устоять
против
чар
н асла ж­
дения,
которое
ей
сулили
л аски
т ой,
что
бы ла
так
бе з­
жалостна
к
беззащитному
покойнику;
она
прыгнула
к
п од­
руге
на
колени
и
ц ел омудре нно,
точно
это
б ыла
ее
родная
мать,
по дстав ила
ей
для
поцелуя
лоб,
ощущая
блаженство
при
мысли,
что,
п родолжая
глумиться
над
отцовским
чу в­
ством
Вентейля,
хотя
он
уже
в
могиле,
они
выказывают
к
нем у
предельную
жестокость.
Подруга
обхватила
рука­
ми
ее
голову
и
поц ел овал а
в
лоб,
для
чего
ей
не
надо
было
перебарывать
се бя,
потому
что
она
в
самом
деле
относи­
ла сь
к
ма дм уазель
Вентейль
с
большой
нежностью,
а
еще
потому,
что
ей
хотелось
внести
некоторое
оживление
в
унылую
жизнь
с ир оты.
—
З наешь ,
что
бы
я
с де лала
с
этим
старым
чуче­
лом?
—
спросила
она
и
взя ла
портрет.
И
тут
она
что-то
пр оше пта ла
на
ухо
ма дм уазель
В ен­
тейль,
но
я
не
расслышал.
—
К уда
тебе!
Смелости
не
хватит.
—
Не
хватит
смелости
пл юнут ь?
Вот
на
это?
—
с
п од­
черкнутой
грубостью
переспросила
п одруг а.
Больше
я
ничего
не
слышал,
так
как
мадмуазель
Вентейль
с
усталым,
принужденным,
д ел овым,
невин­
ным
и
печальным
видом
подошла
и
зат вори ла
ставни
и
окно,
но
теп ерь
я
знал,
какую
награду
получил
после
смерти
В ентей ль
от
дочери
за
все,
что
он
претерпел
из-за
нее
при
жизни.
И
все-таки
я
потом
подумал,
что
ес ли
б
Вентейль
присутствовал
при
этой
сцене,
он,
может
быть,
не
ут ра тил
бы
ве ры
в
д обр оту
ду ши
своей
дочери
и,
может
быть,
да же
был
бы
от ча сти
прав.
Конечно,
во
всех
за­
машках
ма дм уазель
Вентейль
зло
проступало
с
полной
очевидностью,
то
был
верх
его
совершенства,
достигае­
мый
только
садисткой;
девушку,
подбивающую
п од ругу
плюнуть
на
портрет
своего
отца,
который
жил
только
ра­
187


ди
нее,
ск орее
можно
увидеть
при
огнях
рампы
б ульвар­
ных
театров,
чем
при
свете
лампы
в
настоящем
деревен­
ском
домике,
а
в
жизни
садизм
ча ще
всег о
лишь
закла­
дыв ает
основы
эстетики
мелодрамы.
В
де йстви тел ьно с ти,
может
быть,
и
найдется
такая
девушка,
в
которой
н ичего
от
садистки
нет
и
которая,
од на ко,
с
неменьшей,
чем
ма д­
му аз ель
Вентейль,
же сток ос тью
надр у гает ся
над
па мят ью
и
над
волей
своего
покойного
отца,
но
она
не
станет
из деват ь ся
вызывающе,
она
не
сдела ет
жеста,
исполнен­
н ого
столь
примитивной
и
сто ль
на ивной
символики;
то,
что
е сть
в
ее
поведении
преступного,
будет
скрыто
от
по­
стороннего
взора
и
да же
от
собственного
ее
взора,
потому
что
она
самой
се бе
не
признается,
что
поступает
дурно.
Но
если
отрешиться
от
того,
как
это
выгля де ло,
то,
вне
вс яко го
сомнения,
в
сердце
ма дмуа зель
Вентейль
зло
—
по
крайней
мере,
на
первых
порах
—
было
с
чем-то
пере­
мешано.
С адист ка
такого
типа,
как
она,
играет
в
зло,
тогда
как
наск во зь
пор оч ное
создание
не
способно
играть
в
зл о,
потому
что
зло
не
находится
за
пределами
его
«я»,
оно
представляется
ему
вполне
ест ест ве нны м,
зло
от
н его
неотделимо;
и
так
как
у
подобного
создания
никогда
не
б ыло
культа
добродетели,
к ульта
п амяти
усопших,
не
б ыло
дочерней
нежн ост и,
то
осквернение
всего
этого
не
доста­
вит
ему
святотатственного
наслаждения.
Такие
садистки,
как
м адмуа зе ль
Вентейль,—
существа
в
высшей
степени
сентиментальные,
добродетельные
от
природы,
так
что
да же
в
чувственном
наслаждении
они
видят
дурное,—
считают,
что
это
— для
грешников.
И
если
им
удается
уго­
ворить
се бя
на
мгновенье
предаться
злу,
то
они
силятся
са ми
побывать
и
зас тави ть
побывать
своих
соучастниц
в
шкуре
п оро ка,
т ак,
чт обы
на
мгновенье
со здат ь
себе
ви­
димость
побега
из
их
совестливой
и
не жной
души
в
бес­
человечный
мир
наслажденья.
И
когда
я
убедился,
на­
сколько
это
недоступно
для
ма дмуа зель
Вентейль,
я
на­
чал
понимать,
насколько
это
для
нее
желанно.
В
то
в ремя,
к огда
она
стремилась
бы ть
совсем
не
похожей
на
отца,
ход
ее
мыслей
и
манера
говорить
особенно
напоминали
старого
учителя
музыки.
С
гораздо
большим
упорством,
чем
карточку
отца,
она
о сквер ня ла
и
заставляла
служить
своим
н аслаж дения м
от д ел явшее
ее
от
них
и
препятство­
вавшее
ей
отдаться
им
всецело
сходство
с
отцом,
голубые
гл аза
ма тери ,
которые
были
переданы
ей
по
наследству,
как
фамильная
драгоценность,
и
ласковость,
разобщав­
шую
м ад муа зель
Вентейль
и
ее
порок
посредством
оборо­
188


тов
ре чи
и
посредством
ми ропон има ния,
не
созданных
для
порока
и
меш авш их
ей
см отреть
на
нег о
как
на
нечто
совершенно
отличное
от
многочисленных
об я занно ст ей,
возлагавшихся
на
нее
ве жли вос тью
и
вошедших
у
нее
в
привычку.
Не
зло
внушало
ей
мысль
о
на слаж дени и,
ко­
торое
казалось
ей
соблазнительным;
са мо
наслаждение
к азало сь
ей
зловредным.
И
так
как
всякий
раз,
как
она
ему
п ред ав алась,
у
нее
рождались
нечистые
мысли,
в
об­
щем
чуждые
добродетельной
ее
натуре,
то
с
течением
в ре­
мени
она
с тала
находить
в
насл аждении
нечто
демониче­
ское,
стала
отожествлять
его
со
Злом.
Быть
может,
ма д­
муазель
В ентей ль
чувствовала,
что
ее
подруга
испорчена,
но
не
ок он чат ель но,
и
что
кощунственные
ее
реч и
неис­
к ре нни.
Так
или
иначе,
ей
до став ля ло
на слаж дение
ощ у­
щ ать
на
сво ем
лице
улыбки,
взгляды,
б ыть
мож ет
— лгу­
щие,
но
своею
порочностью
и
пошлостью
до казы вав ши е,
что
так
улыбаться
и
смотреть
спо со бно
существо
же сто­
кое
и
блаженствующее,
а
не
доброе
и
страдающее.
На
мг но вение
ма дмуа зель
Вентейль
мо гла
вообразить,
что
она
и
впрямь
играет
с
извращенной
соучастницей
в
игры,
в
какие
играла
бы
дочь,
которой
действительно
бы ла
бы
ненавистна
п амять
отца.
Воз можн о,
порок
не
казался
бы
ей
столь
редким,
столь
необычным
явлением,
ино й
зе м­
лей,
по бы вав
в
которой
всякий
раз
чувствуешь
себя
посвежевшей,
если
б
она
и
в
се бе
и
в
других
умела
р ас­
познавать
равнодушие
к
причиняемым
страданиям,
пр ед­
ст авля ю щее
собой,
как
бы
его
ни
н азв ать,
страшную
и
неискоренимую
разновидность
ж ес токости .
В
прогулке
по
направлению
к
Мезеглизу
ниче го
ос о­
бенно
сложного
не
было,
чего
нельзя
б ыло
сказать
о
п рогу лке
по
на пра вле нию
к
Германту,
потому
что
и дти
туда
б ыло
д алеко
и
хо тел ось
быть
ув ере нны м,
что
погода
не
подведет.
Кргда
конца
ясным
дн ям
не
предвиделось;
когда
Фра нсуаза,
приходившая
в
отчаяние
оттого,
что
на
«бедные всходы»
не
упало
ни
капли
дождя,
и
ви дев шая
лишь
белые
облачка,
и зр едка
про плыва вшие
по
безмя­
тежной
небесной
лазури ,
оха ла
и
ахала: «Нуни дать ни
взять
акулы:
высунут
морды
из
во ды
и
резвятся!
Да
раз­
ве
они
думают
о
т ом,
что
надо
полить
землю
дождичком
ради
горемычных
хлебопашцев?
А
вот
когда
хлеба
нальют
колос,
тут-то
дождь
и
зарядит
не
п ере став ая,
не
г лядя,
куда
он
п адает,
как
б удто
под
ним
море»;когдамойотец
неизменно
получал
б ла го приятные
ответы
от
садо вник а
и
189


от
ба ром етра,
то
кто- ни будь
говорил
за
ужи н ом: «Завтра,
если
погода
будет
такая
же,
мы
пойдем
по
на пр а влению
к
Германту».
Тотчас
после
завтрака
мы
выходили
через
садовую
калитку
на
улицу
де
Першан,
узкую,
кр ив ую,
за­
росшую
травой,
в
которой
д ве- три
осы
целыми
д нями
за­
нимались
бот ан икой ,
улицу,
стол ь
же
своеобразную,
как
и
ее
на зван ие,
откуда,
ду мается
мне,
и
в едут
свое
проис­
хождение
любопытные
ее
особенности
и
неприветливое
ее
обличье,
улицу,
которую
мы
тщ етно
стали
бы
искать
в
сегодняшнем
Комбре,
ибо
на
ее
месте
во звыша ет ся
шк о­
ла.
Но
мое
во о бр ажение
(подобно архитекторам школы
Вьоле-ле-Дюка,
которые,
решив,
что
они
об на ружи­
ли
под
амвоном
эпо хи
Возрождения
и
алта рем
XVII века
остатки
романского
клироса,
придают
всему
храму
тот
в ид,
который
он
бу дто
бы
им ел
в
XII веке)
камня
на
камне
не
оста вляет
от
нового
здания,
вновь
прокладывает
и
«восстанавливает»
ули цу
де
Першан.
И
то
ск азать:
оно
обладает
более
точными
данными
для
ее
воссозда­
н ия,
чем
обыкновенно
располагают
реставраторы:
в
моей
памяти
все
еще
ж ивут
—
бы ть
может,
последние
и
обре­
ченные
на
скорую
гибель
—
образы
того,
что
собой
пред­
с тав лял
Комбре
во
времена
моего
детства;
и
так
как
это
он
сам,
прежде
чем
исчезнуть,
нач ерт ал
их
во
мне,
то
они
волнуют
м еня
не
меньше,—
ес ли
только
можно
сравнить
н еяс ный
снимок
со
знаменитыми
изображениями,
репро­
дук ции
с
которых
любила
дарить
мне
ба бушка ,—
чем
ста­
ринные
гравюры
«Тайной вечери»
или
же
кар т ина
Джен­
ти ле
Б е ллини,
на
которых
перед
нами
пр едст ает
в
ны не
несуществующем
в иде
шедевр
Л еон ардо
да
Ви нчи
и
пор ­
тал
святого
М арка.
Мы
шли
по
Птичьей
улице,
мимо
старой
гостиницы
«Подстреленная птица», на широкий двор которой в XVII
ве ке
въезжали
кареты
герцогинь
де
Монпансье,
Ге рм ант
и
Монморанси,
когда
им
нужно
было
бы ть
в
Комбре
то
ли
и з-за
тяжбы
с
в ассал ами ,
то
ли
чтобы
привести
их
к
при­
с яге.
Потом
мы
выходили
на
бульвар,
и з-за
деревьев
ко­
торог о
выглядывала
к олок ольня
св.
И лари я.
И
мне
хоте­
л ось
целый
д ень
здесь
читать,
сидя
на
скамейке,
и
слу­
шать
к олоко льны й
звон,—
кругом
бы ло
так
хорошо
и
так
тихо,
что
ка за лось,
б удто
бой
ча сов
не
нарушает
спо­
койствия,
а
только
о сво бож дает
его
от
лишней
т я жести
и
что
к ол ок ольня
с
вяло й
и
безукоризненной
точностью
бездельницы
давит
на
безмолвие
единственно
для
того,
чтобы
в
расчисленные
ею
ми ги
выжимать
из
его
по лнот ы
190


несколько
зо лотых
к апелек ,
к отор ые
по степ енно
и
не­
преднамеренно
накапливает
жара.
Осо бая
прелесть
нашей
прогулки
по
на пра вле нию
к
Германту
за ключа ла сь
в
том,
что
почти
все
время
надо
было
ид ти
берегом
В иво ны.
Первый
раз
мы
переходили
реку
через
деся ть
мин ут
после
начала
прогулки
по
пеше­
ходному,
так
наз ы ваемо му
Ст ар ому
мосту.
Ког да
мы
при­
езжали
в
Комбре
и
если
стояла
хорошая
погода,
я
уже
на
д ругой
день,—
то
был
первый
день
Пасх и ,—
после
пропо­
вед и
бежал
сю да,
чтобы
среди
беспо р ядка,
какой
бы вает
в
большие
праздники
по
утрам,
к огда
рядом
с
пыш ны ми
украшениями
особенно
неказисто
в ыг лядят
еще
не
убран­
ные
предметы
житейского
оби хода,
взглянуть
на
реку,
уже
струившую
небесно-голубые
воды
между
еще
черны­
ми
и
голыми
берегами,
в
сопровождении
слишком
рано
явившихся
кустиков
первоцвета,
до
срока
распустивших­
ся
примул
и
ко е- где
вы ста вл явших
язычки
голубого
пла­
мени
фиа л ок,
сгибавшихся
.род
тяжестью
душистых
ка­
п ель
в
их
рожках.
Старый
мос т
выходил
на
тропинку
бечевника,
где
летом
с
обеих
ее
сторон
тя нулис ь
ков ры
голубых
листьев
орешника,
под
которы м
пустил
корни
ры­
болов
в
соломенной
шляпе.
В
Комбре
я
зн ал
в сех
напе­
речет:
знал,
кто
им енно
из
куз не цов
надел
на
себя
одеж­
ду
церковного
сторожа,
кто
именно
из
мальчиков,
н ах одя­
щихся
в
услужении
у
бакалейщика,—
вон
тот
пе вчий
в
стихаре,
а
кто
такой
ры болов
—
это
для
м еня
так
и
оста­
ло сь
тайной.
По-видимому,
рыболов
был
знаком
с
мо ими
родителями,
потому
что ,
к огда
мы
проходили
ми мо,
он
приподнимал
шляпу;
я
делал
попытку
спросить,
кто
это,
но,
чтобы
я
не
нап уг ал
рыбу,
мне
делали
зн ак
молчать.
Мы
шли
по
высокому
берегу;
противоположный,
низкий
берег
простирал
луг а
до
самого
городка,
да же
до
вокза­
ла,
стоявшего
в
некотором
от
не го
отдалении.
В
траве
прятались
ост ан ки
замка,
принадлежавшего
древнему
ро­
ду
графов
Комбрейских,
который
в
средние
ве ка
с
этой
стороны
защищала
от
нападения
государей
Германтских
и
аб бат ов
М ар тенвиль ских
Виво на.
То
были
всего-навсе­
го
приподнимавшие
равнину
е два
заметные
ч асти
башен,
ос та тки
б ойниц,
откуда
лучник
бр осал
когда-то
кам ни,
откуда
доз орны й
на блю дал
за
Новпоном,
Клер фон те но м,
Мартенвиль-ле-Секом,
Байо-л’Экзаном,
за
всеми
земля­
ми
Германтов,
в
которые
вк ли нивал ся
Комбре,
ныне
уто­
павшие
в
траве,
до ставш иеся
во
вл адени е
школьникам
из
Братской
школы,
прибегавшим
сю да
у чить
уроки
или
по­
191


играть
на
перемене,—
почти
у шед шее
в
землю
былое,
раз­
легшееся
на
берегу
реки,
точно
ус т алый
гуляющий,
да­
л еко- далеко
переносившее
мои
думы,
зас тавляв шее
меня
подразумевать
под
на зва нием
Комбре
не
только
тепереш­
ний
городок,
но
и
ре зко
отличающийся
от
него
дре вн ий
город,
занимавший
мое
воображение
непо нят ны м
и
ста­
ринным
своим
обличьем,
которое
он
ст ара лся
спрятать
за
лютиками.
Лютиков
тут
б ыло
видимо-невидимо
—
они
вы бр али
это
место
для
своих
игр
в
траве
и
росли
в
одиноч­
ку,
парами,
стайками,
же лт ые,
как
яичный
же лто к,
ос ле пи­
тельно
бл есте вши е,
так
что
за
н ев озможн ость ю
занести
удовольствие,
которое
они
доставляли
мне
своим
видом,
в
тот
ра зряд,
ку да
мы
помещаем
все
приятное
на
вкус,
я
л юбо вался
их
золотистой
поверхностью,
п ока
мой
восторг
не
достигал
такой
силы,
что
я
о бр етал
спо соб но сть
восхи­
щаться
красотой
бесполезной;
и
повелось
это
с
самого
ра н­
не го
моего
дет ст ва,
когда
я,
то льк о- тол ько
сойдя
с
моста
на
тропинку
бе чевн ик а,
тянулся
к
н им,
хотя
не
умел
еще
выговорить
прелестное
ск азочное
имя
этих
чужеземцев,
прибывших
к
нам
несколько
веков
тому
на зад,
быть
мож ет,
из
Азии,
и
навсегда
поселившихся
близ
городка,
п ри вык­
ших
к
скромным
д алям,
по л юбив ших
со лнце
и
бе рег
реки,
не
из м ен яющих
унылому
вид у
на
вокзал
и
все-таки,
по до бно
иным
на шим
старым
полотнам,
хр а нящих
в
своей
н ародн ой
неприхотливости
поэтический
отбл е ск
Востока.
Я
с
любопытством
смо тр ел
на
гра фин ы,
которые
за пу­
скал и
в
Вивону
ловившие
р ыб ешку
ма ль чуган ы;
напол­
нявшиеся
речной
водой
и
ею
окруж е нн ые,
они
представ­
ляли
собой
и
«вместилище»
с
п розрачн ыми
стенками,
на­
поминавшими
з атвер девш ую
воду,
и
«вмещаемое», погру­
женное
в
более
емкое
в местил ище
из
жидкого
и
тек уче го
хрусталя,
и
со здав али
более
пленительное
и
раздражаю­
щее
впечатление
свежести,
чем
если
б
стояли
на
накры­
том
столе,
так
как
свежесть
эта
в ыяв лялас ь
только
в
дви­
жении,
в
непрерывной
созвучности
неплотной
воды,
в
ко­
торой
рук и
не
могли
ее
поймать,
и
нельющегося
ст екла,
в
котором
нёб о
не
насл адил о сь
бы
ею.
Я
все
хотел
пойти
туда
с
удочками;
мне
давали
не мн ого
х леба,
остававше­
гося
от
завтрака,
и
я
бросал
в
Вивону
хлебные
шарики,—
ка за лось,
они
вызывают
в
воде
явле ние
перенасыщения,
потому
что
вод а
мг нове нно
сг уща лась
вокруг
них
я йце­
вид ными
гроздьями
заморышей-головастиков,
до
этого
невидимых,
но,
конечно,
растворенных
в
воде
и
то лько
и
ж давших
кристаллизации.
1У2


Немного
д альше
Вивон е
преграждают
пу ть
водяные
растения.
Сперва
попадались
одиночки,
в роде
какой-ни­
будь
кувшинки,
на
свое
несчастье
выросшей
в
таком
ме­
сте,
где
быстрое
т еч ение
не
давало
ей
покоя,
и
о на,
по­
доб но
механически
движущемуся
парому,
п рис тав ала
к
этому
берегу
и
се йчас
же
возвращалась
к
тому,— сло­
во м,
все
время
сновала
туда
и
обратно.
Гонимая
к
одно­
му
из
берегов,
ее
цве тоно жк а
ра сп рямляла сь ,
у дл иня лась,
вы т яг ивал ась,
достигала
крайнего
предела
своей
ра стя­
ж имос ти,
и
вот
ту т-то
т ечен ие
подхватывало
ее,
зеленая
снасть
скр у чи валась
и
в озв ращ ала
злополучный
цветок
к
его
исходному
пункту
—
именно
исходному,
точнее
не
определишь,
потому
что
оно,
проделывая
тот
же
самый
п уть,
не
за держ и ва лось
там
ни
на
мгновенье.
Когда
бы
я
ни
пошел
туда
гу лять ,
я
всегда
заставал
эту
кувшинку
в
том
же
самом
положении,
и
этим
она
нап о ми нала
иных
неврастеников,
к
ч ислу
.коих
мой
дед
относил
тетю
Лео­
нию ,—
неврастеников,
на
протяжении
многих
лет
яв ляю­
щих
неиз менн ое
зрелище
чудных
привычек,
от
которых,
как
им
пр едстав ля ется,
они
не
ны нче- за втра
избавятся,
но
которым
они
остаются
верны
всю
жизнь ;
втянутые
в
шестерню
хворей
и
маний,
они
прилагают
бесплодные
усилия
к
тому,
чтобы
вырваться
из
не е,
но
от
эт их
усилий
л о мается
стопор,
а
действие
их
совершенно
осо­
бенной,
непреоборимой
и
пагубной
ди ететик и
со вер ш ает­
ся
б еспереб о йно .
Та
кувшинка
была
похожа
на
одного
из
н есчастн ы х,
чьи
необычайные,
вечные
м уки
привл ек ал и
внимание
Данте,
и
Данте,
конечно,
подробнее
расспросил
бы
терзаемого,
что
име нно
он
чувствует
и
за
какие
г ре­
хи
это
терпит,
если
б
Вергилий
не
уходил
д алеко
вперед
и
не
заставлял
Данте
бе жать
за
ним
бегом,
как
бежал
я
за
моими
роди те лями .
А
дальше
река
замедляет
течение;
она
проходит
по
име нью ,
но
публику
пускал
туд а
вл адел ец
—
любитель
в одяны х
растений,
насадивший
в
прудиках,
которые
там
образует
Вивона,
ц елые
сады
кувшинок.
Лесистые
в
тех
мес тах
берега
бросали
на
воду
густую
тень,
и
поэтому
ос но вной
тон
воды
ча ще
всего
был
темно-зеленый;
когда
же
мы
шли
домой
послегрозовым
ясн ым
вечером,
я
в идел
на
воде
прозрачную,
яр кую
синь,
которая
отливала
ли ло-
вью
и
нап ом и нала
эмаль
в
японском
вкусе.
Там
и
сям
на
водной
поверхности
краснели,
как
з емля ни ка,
цветки
кувшинок
с
пу нцовым
сердечком,
белым
по
кр аям.
На
се­
редине
росло
больше
цветов,
но
эти
цве ты
были
бледнее,
7М.
Пруст
193


не
такие
глянцевитые,
более
шершавые,
бол ее
складча­
тые,
и
прихотливая
случайность
располагала
их
такими
и зящны ми
з авит ками ,
что
ка за лось,
бу дто
это
плывут
по
течению,
как
после
печального
опадения
г ал ант ного
празднества,
р азв язав ши еся
ги рлян ды
бел о пенн ых
роз.
Од ин
уголок
был
как
будто
бы
о тв еден
для
простых
сор­
тов—
для
напоминавших
ночн ые
фиалки,
белых
с
розо­
вы м,
чистюль,
вым ыт ых
с
домовитою
тщательностью,
точ­
но
ф арфоров а я
по суд а,
а
поо да ль
не кие
подобия
анюти­
ных
глазок
теснились,
как
на
плавучей
клумбе,
и,
словно
мотыльки,
простирали
лощеные
го луб ова тые
крылышки
над
пр озр ачн ой
покатостью
этого
водного
цветника;
и
не­
бес но го
цветника
тож е,
потому
что
грунт,
который
он
на­
кладывал
на
в одян ые
цв еты,
был
редкостнее
и
трог ате ль­
нее
окраски
самих
цветов;
и
св ер кал
ли
он
под
кувшин­
ками
в
полдень
калейдоскопом
вдумчивого,
без молв ног о,
уплывающего
счастья,
и ли,
словно
дал еки й
залив,
к
вече­
ру
розовел
и
напо л нял ся
мечтательностью
заката,—
в еч­
но
мен явши йс я,
но
и
всегда
созвучавший
вокруг
венчи­
ко в,
расцв етка
которых
отличалась
большей
устойчиво­
стью,
со
всем,
что
есть
самого
глубокого,
са мого
таи н­
ственного,
со
всем,
что
есть
бесконечного
во
времени,—
он
со здав ал
впечатление,
будто
цве ты
цветут
на
просто­
рах
неба.
Выйдя
из
парка,
Вивона
снова
бежала
быстро.
Сколь­
ко
раз
я
наблюдал
за
гребцом,
сколько
раз
я
давал
себе
слово,
когда
буду
жить
самостоятельно,
бр ать
с
него
пример:
выпустив
из
рук
весла
и
з а про кинув
гол о­
ву,
он
лежал
на
спине
в
лодке,
которую
уно сил о
тече­
нием,
видел
только
небо,
медленно
проплывавшее
над
ним,
и
ли цо
его
выражало
предвкушение
блаженства
и
покоя.
Мы
садились
ср еди
ирисов
на
берегу.
В
праздничном
не бе
дол го
не
исчезало
из
г лаз
неторопливое
об лач ко.
Время
от
вр ем ени
в
порыве
от ча яния,
изнемогший
от
скуки,
всплескивал
кар п.
Нам
пора
бы ло
закусить.
Ра с­
сев ши сь
на
траве,
мы
долго
ели
фрукты,
хл еб,
шо кола д,
и
до
нас
долетали
далекие,
ослабленные,
но
все
еще
густые
металлические
звуки
колокола
св.
И ла рия,
и
они
не
растворялись
в
воздухе,
хо тя
так
д олго
его
прор ез а ли,
а,
расчлененные
беспрерывным
колебанием
своих
во лн,
д рож али
над
самыми
цвета м и,
у
на ших
но г.
И ной
раз
мы
проходили
ми мо
стоявшего
на
лесистом
берегу
дома:
это
бы ло
что-то
вроде
у ед иненно й,
зате-
194


рянной
дачи,
ничег о
на
св ете
не
видевшей,
кроме
катив­
ш ейся
совсем
около
нее
реки.
У
окошка,
упираясь
в згля­
дом
в
причаленную
подле
дв ери
лодку,
стояла
молодая
женщина,
задумчивое
лицо
и
элегантное
платье
которой
указывали
па
то,
что
она
не
з дешня я
и
что
она,
как
го­
ворит
н а род , «зарылась»
в
э той
глуши,
чтобы
испытывать
горькое
наслаждение
от
сознания,
что
ее
имя,
а
г лавно е
—
имя
того,
чье
сердце
она
не
сумела
к
себе
п ри вязать,
здесь
никому
не
извест ны .
Услыхав
из-за
прибрежных
де­
ревьев
голоса,
по
которым,
еще
не
видя
л иц,
она
могла
дог адать ся,
что
прохожие
не
знают
и
так
никогда
и
не
узнают
изменника,
что
он
не
оставил
сле да
в
их
прошлом,
что
он
не
бу дет
иметь
в озможн ости
оставить
с лед
в
их
будущем,
она
рассеянно
поднимала
глаза.
Чувствовалось,
что
она
по
своей
д оброй
воле
ушла
от
мира
и,
по кин ув
к рая,
где
она
мо гла
бы,
по
крайней
мере,
поглядеть
на
любимого
человека,
променяла
их
на
другие,
которые
ни
разу
его
не
видали.
От
моего
вз гляд а
не
ускользало,
как
она,
пройдясь
по
дорог е,
где
она
никоим
образом
не
мог­
ла
бы
с
ним
встретиться,
снимал а
длинные
перчатки
со
своих
сми ри вши хся
рук
уже
ненужным
в
св оем
изяществе
движением.
Гуляя
по
направлению
к
Германту,
мы
ни
разу
не
до­
шли
до
истоков
Ви воны,
о
которых
я
часто
дум ал
и
кот о­
рые
пр едст авл я лись
мне
чем-то
т аким
отвлеченным,
та­
ким
баснословным,
что ,
услыхав,
что
они
находятся
в
н ашем
депар там ен те,
в
не ско ль ких
километрах
от
Ком ­
бре,
я
был
так
же
изумлен,
как
в
тот
день ,
когда
узнал,
что
на
земле
в
са мом
деле
есть
та кое
мес то,
где
в
древ­
ние
времена
открывался
вх од
в
преисподнюю.
Не
дохо­
ди ли
мы
и
до
пр едела,
которого
мне
так
хотелось
до­
стичь,—
до
самого
Германта.
Я
зн ал,
что
там
стоит
за­
мок
герцога
и
ге р цогини
Германтских,
зн ал,
что
это
жи­
вые
л юди,
су ществу ю щие
в
действительности,
однако
вс я­
кий
раз,
как
я
о
них
дум ал,
я
представлял
их
се бе
то
на
гобелене,
такими,
какою
б ыла
изображена
гр аф иня
Г ер-
м ант ская
в
н ашей
церкви
в
«Венчании Есфири на царст ­
во», то
—
в
переливах
красок,
каким
п р едст авал
Жиль-
бер т
Дурной
на
витраже,
где
из
капустно-зеленого
он
становился
сливно-синим
в
зависимости
от
то го,
пог ру­
жал
ли
я
еще
руку
в
святую
вод у
или
подходил
к
нашим
стульям,
то
совсем
бестелесными,
как
об раз
Женевьевы
Бр абан тско й,
родоначальницы
Германтов,
которую
в ол­
шебный
фона рь
вод ил
по
зана в еска м
в
мое й
комнате
или
7*
195


заставлял
подниматься
на
потолок,—
словом,
неизменно
окутанными
тайной
меровингских
времен
и
купавшимися,
словно
в
сиянии
з акат а,
в
оранжевом
свете,
что
излучал
этот
сл ог : «ант».
Несмотря
ни
на
что,
о ни,
просто
как
герцог
и
герцогиня,
были
для
меня
жи вы ми,
хо тя
и
не­
обыкновенными
людьми,
зато
герцогская
их
сущность
ра с­
ширялась
до
беско неч но ст и,
обезвеществлялась
для
того,
чтоб ы
в м естить
в
с ебя
Германт,
где
они
были
герцогом
и
герцогиней,
все
осиянное
со л нцем
«направление к Гер ­
м ант у», Вивону,
кувшинки,
тен ис тые
дер евья
и
с тол ько
прекрасных
д ней.
И
еще
мне
б ыло
изве ст но,
что
они
не
только
герцог
и
герцогиня
Германтские:
начиная
с
XIV
столетия,
после
без ус пе шных
по пыт ок
од олет ь
прежних
своих
сеньоров,
ге р цоги
Германтские,
породнившись
с
ни­
ми,
стали
та кже
гр аф ами
Комбрейскими,
сле дов атель­
но—
первыми
гражданами
К омбре
и
в
то
же
время
еди н­
ственными
из
граждан,
здесь
не
жившими:
графами
Ком ­
брейскими,
сделавшими
Комбре
частью
своего
имени,
ча­
стью
своей
личности
и,
разумеется,
в питав шим и
в
себя
присущую
лишь
Комбре
ос об ую,
молитвенную
грусть;
вл адел ь цами
всег о
гор од а,
а
не
ка ког о-то
одного
до ма,
жившими,
разумеется,
на ру жи,
на
улице,
меж ду
небом
и
землей,
как
Жи льб ерт
Германтский,
на
которого
я,
подняв
голову,
смот рел ,
когда
шел
за
солью
к
Камю,
и
видел
на
в и траже
абсиды
св.
Илария
только
покрытую
черным
лаком
оборотную
сторону.
Гул яя
по
направлению
к
Германту,
я
проходил
иногда
мимо
сырых
садов,
откуда
свешивались
гр озд ья
темных
цве то в.
Я
останавливался
около
них
в
н ад ежде
при­
обрести
какое-нибудь
це нное
познание:
я
полагал,
что
передо
мн ой
часть
приречной
местности,
которую
мне
так
з ахо тел ось
изучить
по сле
того,
как
я
прочел
ее
описание
у
одного
из
мо их
любимых
авторов.
И
в от,
к огда
я
услы­
хал
от
доктора
Перспье
о
ц ветах
и
о
чудесных
ключах
в
замковом
парке,
я
мы сленно
отожествил
Германт,
кото­
ро му
мое
воображение
прид ал о
другой
вид,
с
э той
мест­
ностью,
с
этой
изрезанной
бурлящими
потоками
землей.
Я
рисовал
себе,
что
герцогиня
Германтская,
на
которую
вдруг
наш ла
любовная
бл ажь,
пригласила
меня
к
себе;
целый
д ень
мы
с
ней
ловили
форелей.
А
вечером
шли
с
ней
под
руку
мимо
садиков
ее
вассалов,
и
она
сообщала
мне
н азв ания
цветов,
свешивавших
над
низкой
оградой
мотки
фиолетового
и
красного
шелка.
Герцогиня
з агов а­
ривала
о
моих
бу ду щих
стихах.
И
эти
мечты
на пом ина ли
196


мне ,
что
раз
я
хочу
быть
пи са те лем,
то
пора
решить,
о
чем
писать.
Однако
стоило
мне
задать
с ебе
этот
вопрос,
как
только
я
п ыт ался
выбрать
тему,
в
которую
я
мог
бы
вло­
жить
глубочайший
философский
смысл,
мой
ум
переста­
вал
работать,
мысленный
в зор
уходил
в
пустоту,
мне
ка­
залось,
что
у
ме ня
нет
та лан та
или
что
какая-то
болезнь
мо зга
не
да ет
ему
развиться.
Иногда
я
на деял ся
на
отца.
Он
был
так
всемогущ,
к
н ему
так
б ла говол или
влиятель­
ные
лица,
что
он
преступал
за коны ,
которые
Франсуаза
научила
меня
с чи тать
более
незыблемыми,
чем
законы
жизни
и
смерти,
например:
ему
одному
во
вс ем
кв а ртале
дозволялось
отложить
на
год
«штукатурку»
д ома,
он
ис­
хлопатывал
у
министра
для
сы на
г-жи
Сазра ,
соб ирав­
шейся
на
вод ы,
разрешение
держать
выпу с кные
экзамены
за
два
месяца
до
срока,
вместе
с
теми,
чьи
фамилии
на­
чинались
на
А,
не
д ожид аясь
очереди
С.
Е сли
б
я
тяж ело
заболел,
если
б
меня
похитили
разбойники,
то,
уповая
на
прочность
связей
отц а
в*высших
кру га х,
на
с илу
его
ре­
комендательных
писем
к
господу
богу,
я
смотрел
бы
на
свою
болезнь
или
на
плен
как
на
бредовые
явления,
не
оп ас ные
для
меня,
и
спо к ойно
дожидался
бы,
когда
наста­
нет
час
моего
неизбежного
возвращения
к
отрадной
дей­
ств ите ль но сти,
час
мое го
освобождения
или
же
выздоров­
ления;
так
вот,
возможно,
что
о тсу тс твие
таланта,
эта
чер ­
ная
ды ра,
з ияв шая
в
м оем
уме,
когда
я
думал,
о
чем
же
мне
писать,— это тоже
ни
на
чем
не
основанный
дом ысе л,
ко­
торый
отпадет
благодаря
вмешательству
отца:
он
попро­
сит
за
ме ня
правительство
и
провидение,
и
я
ста ну
самы м
крупным
писателем
нашего
времени.
Но
когда
мои
роди­
тели
вых одил и
из
терпения,
оттого
что
я
от
них
отставал,
моя
теперешняя
жизнь
уже
не
представлялась
мне
творе­
нием
моего
отца,
которое
он
мог
как
угодно
пе р еинач и­
ва ть,—
она
была
как
бы
заключена
в
некую
беспощадную
ре а льнос ть,
созданную
не
для
меня,
внутри
которой
у
меня
не
был о
союзников
и
которая
нич ем
не
располага­
ла
вовне.
В
такие
минуты
я
склонялся
к
мысли,
что
я
такой
же,
как
и
вс е,
что
я
состарюсь,
что
я
умру,
как
и
все,
и
что
я
принадлежу
к
числу
людей,
у
которых
нет
литературных
способностей.
Я
падал
духом
и
нав сег да
отрекался
от
ли­
тературы,
несмотря
на
то
что
Блок
пы тал ся
воодушевить
ме ня.
Это
внутреннее
непосредственное
ощущение
бесси­
лия
мо ей
мысли
брало
верх
над
всеми
лестными
словами,
кто
бы
их
ни
расточал:
так
в
злодее
бе рут
верх
угрызения
совест и,
хо тя
все
вос торг ают ся
его
благодеяниями.
t9T


Как-то
раз
моя
мать
ска зал а
м н е: «Ты все толкуешь
про
герцогиню
Германтскую,—
так
во т,
четыре
года
н азад
доктор
Пе рс пье
вы ле чил
ее,
и
она
приедет
в
Комбре
на
св а дьбу
его
дочери.
Ты
можешь
увидеть
ее
во
время
ве н­
чан ь я».
Чащ е
всего
я
сл ышал
о
герцогине
Германтской
именн о
от
доктора
Перспье,
и
он
же
п ок азал
нам
номер
журнала,
где
художник
напис ал
ее
в
том
п латье ,
в
каком
она
была
на
костюмированном
балу
у
пр инцессы
Леон-
ской.
И
вот
во
время
венчанья
церковный
ст орож
перешел
на
другое
место,
и
это
д ало
мне
возможность
ув ид еть
си­
девшую
в
од ном
из
приделов
белокурую
даму
с
большим
носом,
с
прыщиком
под
крылом
носа,
с
голубыми
прони­
цательными
глазами;
на
шее
у
нее
был
воздушный
шарф
из
гладкого,
новог о,
блестящего
сиреневого
шелка.
И
так
как
на
ее
лице,
красном,
по-видимому
оттого,
что
ей
был о
очень
жарко,
я
различал
расплывающиеся,
едва
уловимые
черточки
сх одст ва
с
портретом
в
журнале,
так
как
то,
что
я
обнаружил
в
ней
наиболее
характерного,
я
мог
бы
оп ред ели ть
в
тех
же
выражениях,
что
и
доктор
Перспье,
описывавший
при
мне
герцогиню
Германтскую:
бол ьш ой
но с,
голубые
глаза,
то
я
подумал: «Этадамапо­
хожа
на
герцогиню
Г ер ман тс кую »; находилась она в при­
дел е
Жильберта
Дурного,
под
пл оск ими
могильными
пл и­
тами
которого,
золотистыми
и
вытянувшимися
в
длину,
как
пчелиные
соты,
покоились
гра фы
Брабантские,
а
мне
запомнились
чьи-то
слова,
что
к огда
кто -ниб удь
из
чле­
нов
сем ьи
Германтов
должен
присутствовать
в
комбрей-
ском
храме
на
торжественной
службе,
то
для
н его
остав­
ляют
место
именно
в
этом
приделе;
по
всей
вероятно­
сти,
друг ой
женщины,
похожей
на
портрет
го спо жи
Гер­
мантской,
сег о дня,
как
раз
ког да
ее
ждали,
в
п р иделе
Жильберта
Дурного
быть
не
мо гло:
это
он а!
Я
был
глубо­
ко
разочарован.
Думая
прежде
о
герцогине
Германтской,
я
ни
р азу
не
поймал
себя
на
том,
что
воображение
ри­
сует
мне
ее
на
гобе лен е
или
витраже,
переносит
ее
в
другое
столетие,
творит
ее
не
из
того
вещества,
из
ка­
к ого
сделаны
другие
люди,—
вот
чем
было
вызвано
мое
раз о чар овани е.
Мне
никогда
бы
не
пришло
в
голову,
что
у
нее
мог ут
бы ть
красные
щеки,
сиреневый
шарф,
как
у
г-жи
Сазра,
да
и
овалом
лица
она
живо
напо мин ал а
мне
некоторых
мои х
домашних,
в
с вязи
с
чем
у
меня
за­
кралось
под озрен ие, —
впрочем,
тут
же
рассеявшееся,—
что
эта
да
мл
в
сво ей
перв оо сно ве,
во
вс ех
св оих
моле­
198


кулах,
пожалуй,
существенно
отличается
от
герцогини
Германтской,
что
ее
тело,
не
им ею щее
п он ятия
о
том,
ка­
кой
у
нее
титул,
принадлежит
к
определенному
женскому
т ипу,
к
которому
могут
о тн осит ься
и
ж ены
врачей
и
ком­
мерсантов.
«Так это и есть герцогиня Германтская?» —
наверное,
чи т алось
на
моем
л ице,
п ока
я
внимательно
и
изумленно
рассматривал
ее
облик,
естественно,
ничего
общего
не
им ев ший
с
теми,
которые
под
именем
ге рц оги­
ни
Германтской
с тольк о
раз
являлись
мне
в
мечтах,
пото­
му
что
вот
этот
облик,
в
отличие
от
друг и х,
не
был
создан
по
моему
хотению
—
он
только
что
бросился
мне
в
глаза
впервые,
в
церкви;
потому
что
его
природа
б ыла
ин ая;
по­
тому
что
его
нельзя
было
окрасить
в
любой
цвет,
как
те,
что
покорно
впивали
в
се бя
оранжевый
оттенок
одного-
ед инств енн о го
сл ог а,—
он
был
до
того
реален,
что
все
в
нем,
вплоть
до
прыщика,
рдевшего
под
крылом
носа,
у до­
стоверяло
его
подвластность
закон а м
жизни,
по до бно
то­
му
как
в
театральном
апофеозе
морщинка
на
платье
фен
или
дрожание
ее
мизинца'обличают
материальную
су щ­
ность
живой
актрисы,
а
если
б
не
эт о,
нас
бы
взял о
сомнение:
не
проекция
ли
это
волшебного
фонаря?
В
то
же
время
к
этому
облику,
чей
к ру пный
нос
и
проницательные
глаза
прикололи
к
се бе
мой
взгляд
(потому,
бы ть
может,
что
они
с
самого
начала
п орази­
ли
его,
что
они
сд елали
в
нем
первую
зарубку,
когда
я
еще
не
успел
подумать,
не
герцогиня
ли
Г ерман т ская
эта
возникшая
передо
м ною
же нщ ин а), к облику,
еще
совсем
свежему,
не
изменявшемуся,
я
пытался
прикрепить
м ыс ль: «Это герцогиня Германтская», но я терпел не­
удачу:
мысль
вращалась
рядом
с
обликом,—
так ,
на
не­
котором
расстоянии
од ин
от
другого,
вращаются
два
ди с­
ка.
Но
теперь,
когда
я
убедился,
что
та
самая
герцогиня
Германтская,
которую
я
так
часто
видел
в
мечтах,
де й­
ствительно
су щ еству ет,
отдельно
от
меня,
она
еще
силь­
нее
пленила
мое
во о бр ажение, —
на
миг
о цепенев
от
столк­
новения
с
действительностью,
обманувшей
мои
ожидания,
оно
опомнилось
и
ст ало
нашептывать
мн е: «Германты,
стяжавшие
сл аву
еще
до
Ка рла
Великого,
б ыли
вольны
в
жизни
и
смерти
сво их
вассалов;
герцогиня
Германт­
ск ая
в едет
свое
происхождение
от
Женевьевы
Брабант­
ской.
Она
не
зн ак ома
и
ни
за
что
не
станет
знакомиться
ни
с
кем
из
тех,
кто
сейчас
в
церкви».
И
—
о,
чудотворная
независимость
человеческих
взо­
ров ,
де ржа щихс я
на
такой
сл або
натянутой,
на
такой
199


д линно й,
на
та кой
ра с тяжим ой
ни ти,
что
они
м огут
раз ­
гуливать
свободно,
вдали
от
лица!
—
в
то
время,
как
гер­
цог иня
Гер мант ская
сидела
над
мо гил ьным и
пл итам и
предков,
взо р
ее
бро ди л,
поднимался
по
колоннам,
ос та­
нав лив ался
даже
на
мне,
подо бно
сол неч но му
лучу,
с коль­
зя щему
по
нефу,
но
то лько
такому
лучу,
к от орый
в
тот
м иг,
когда
он
меня
ла ска л,
п редст авл ял ся
мне
осмыслен­
ным.
А
са ма
герцогиня
Германтская
сидела
неподвижно,
то чно
мать,
которая
делает
вид ,
что
не
зам еч ает
дерз­
ких
шал ос тей
и
невоспитанности
своих
детей,
играющих
и
заговаривающих
с
незнакомыми
ей
людьми,
и
я
не
мог
до га дать ся,
одобряет
она
или
порицает—сейчас,
когда
ее
д уша
бездействует,—
бл уж дание
своих
взглядов.
Я
боялся,
как
бы
она
не
ушла
прежде,
чем
я
на
нее
вволю
не
на гляжус ь ,—
ведь
я
уже
несколько
лет
ст рас т­
но
мечтал
увидеть
ее,—
и
я
не
спускал
с
нее
глаз,
как
будто
каждый
мой
взгляд
об лад ал
способностью
на
са­
мом
деле
уне сти
и
сохранить
во
мне
воспоминание
о
крупном
носе,
о
красных
щеках,
о
всех
особенностях,
которые,
как
мне
казалось,
дают
це нное
и
точное
пред­
ставление
о
своеобразии
ее
наружности.
Теперь,
ко гда
все
мои
мысли
о
ней
внушали
мн е,
что
она
прекрасна,
и,
быть
может,
не
столько
мысли,
сколько
своего
рода
и нсти нкт
сохранения
лучшего,
что
есть
в
нас
самих,
стремление
во
что
бы
то
ни
стало
избеж ать
разочарова­
ния,—
и
я
отделял
ее
(ведь она и та герцогиня Германт ­
ск ая,
которую
я
до
этого
вызы ва л
в
своем
в ообр а жении,
были
сейчас
од ним
и
тем
же
лицом)
от
ос тал ьн ого
че ло­
вечества,
тогд а
как
бесхитростное,
простодушное
с озер­
ца ние
ее
тела
на
миг
слило
ее
с
ним ,—
теперь
ме ня
воз­
мущали
толки
о
ней: «Она лучше госпожи Сазра,
ма дм уа­
зель
Вентейль»
—
как
будто
ее
можно
было
ср авнив ат ь
с
ними!
И,
останавливая
взгляд
на
светлых
ее
волосах,
на
голубых
г лазах,
на
выгибе
ее
шеи
и
не
об ращая
внимания
на
черты,
которые
могли
мне
напомнить
дру­
гие
лица,
я
мысл ен но
восклицал,
изучая
этот
преднаме­
ре нно
неоконченный
н абр о со к: «Как она прекрасна!
Как
в
ней
чувствуется
порода!
Передо
мной
и
впрямь
горде­
ливая
Германт,
из
ро да
Женевьевы
Брабантской!»И мое
внимание,
освещавшее
ее
лицо,
до
такой
степени
обо соб­
л яло
ег о,
что ,
во сст ан авл ивая
в
п амяти
венч ани е,
я
уже
никого
не
вижу,
кроме
нее
и
сторожа,
ответившего
утвер­
дительно
на
мой
вопро с ,
не
герцогиня
ли
Германтская
эта
200


дам а.
Но
о соб енно
ясн о
я
ви жу
ее,
к огда
все
про­
следовали
в
ризницу,
которую
по
временам
оз ар яло
про­
глядывавшее
ск возь
облака
солнце
этого
ветреного
и
гро­
зового
дня,
и
где
превосходство
ге р цогини
Германтской
перед
всеми
этими
окружившими
ее
комбрейцами,
про
ко­
торых
она
не
могла
бы
даже
ск аза ть,
как
их
зовут ,
было
до
того
несомненно,
что
герцогиня
не
испытывала
к
ним
ниче го,
кроме
самой
искренней
симп атии ,
а
кроме
того,
она
надея лась ,
что
приветливостью
и
простотой
произ­
ве дет
на
них
еще
более
сильное
впечатление.
Герцогиня
не
имела
возможности
излучать
взгляды,
куда
ей
хочется,
и
пр идават ь
им
определенное
выражение,
как
см от рят
на
знакомого
человека,—
ее
рассеянные
мысли
у носи ло
не ис­
сякаемым
потоком
голубого
света,
который
она
не
в
с илах
бы ла
преградить,
и
она
старалась
никого
не
стеснять,
держалась
так,
чтоб ы
про
нее
не
подумали,
бу дто
она
презирает
людишек,
которых
этот
пот ок
встречал
на
сво ­
ем
пути,
ко то рых
он
задевал
по мину тно.
Я,
как
се йчас,
ви­
жу
над
пышным
шелковым
сиреневым
шарф ом
ее
л аско во
удивленные
глаза,
вы раж ение
которых
она
дополняла
не­
смелой
улыбкой,
не
предназначавшейся
никому
в
отдель­
ности,
ра ссчит анно й
на
то,
чт обы
каждый
мог
восполь­
зоваться
ее
частицей,—
несмелой
улыбкой
жены
сю зер е­
на,
которая
в
чем-то
извиняется
перед
своими
в асса ла­
ми
и
к ото рая
их
любит.
Я
смотрел
на
герцогиню
не
отрываясь,
и
наконец
ее
улыбка
упала
и
на
меня.
Тут
я
вс по мнил
вз гля д,
который
она
остановила
на
мне
во
вре­
мя
сл ужбы ,
голубой,
как
луч
солнца,
прошедший
сквозь
витраж
с
Жильбертом
Дурным,
и
сказал
себе:«Ну,
конеч­
но,
опа
меня
зам ет ил а!» Я вообразил,
что
понра вилс я
ей,
что,
уйдя
из
церкви,
она
бу дет
думать
обо
мне
и
что,
бы ть
может,
нынче
вечером,
в
Германте,
ей
станет
без
меня
грус тн о.
И
я
по люб ил
ее,
ибо
для
тог о,
чт обы
мы
по люб или
женщину,
иногда
дос тат очн о
бывает
ее
презри­
тельного
в згляда ,
обращенного
на
на с,
каким
на
м еня,
ка залось ,
смотрела
мадму азел ь
Сван,
д оста точн о
поду­
мать,
что
она
никогда
не
будет
при на длежать
нам,
а
ино ­
гда
до ста то чно
бывает
ее
доброго
взгляда,
как им
смотре­
ла
герцогиня
Германтская,
дос таточн о
подумать,
что
она
может
п рин адлежать
на м.
Ее
гла за
голубели,
как
барви­
нок ,
и
э тот
б ар винок
нельзя
было
сорвать,
но
предназна­
ча ла
она
его
мне;
а
с ол нце,
хотя
его
и
гро зила
накрыть
ту ча,
по ка,
напрягая
все
с вои
силы,
забр асы ва ло
стр ела ­
ми
лу чей
пло ща дь
и
ризницу,
окрашивало
в
ц вет
герани
201


разостланные
для
пущей
торже стве нн ос ти
красные
ков­
ры,
по
которым
с
ул ы бкой
ступала
герцогиня
Гер ман т­
ск ая,
и
д обав ляло
к
их
шерсти
розовую
бархатистость,
вн оси ло
в
праздничное
лик ов ание
особую
мягкость,
с тро­
гую
нежность,
какою
про ник ну ты
ин ые
места
в
«Лоэн -
гр ине », иные картины Карпаччо и которая объясняет нам,
почему
Бодлер
п риме няет
к
зв уку
трубы
эпитет
«сла­
достный».
Как
часто
после
этого
дн я,
во
время
прогулок
по
на­
правлению
к
Германту,
я
еще
силь нее,
чем
прежде,
горе­
вал
из-за
того,
что
у
меня
нет
способностей
к
ли тер а­
ту ре
и
что
я
вынужден
навсегда
оставить
над ежду
стать
знаменитым
писателем!
Дум ая
об
этом
наед ине
с
са мим
собой,
я
испы ты вал
мучительную
боль,
и
для
того,
ч тобы
эта
б оль
утихла,
мой
разум
как
бы
своею
в ласт ью
накла­
ды вал
запрет
на
скорбь
и
совершенно
переставал
думать
о
стихах,
о
романах,
о
писательском
п ути,
о
котором
я
не
смел
мечтать
из-за
о тсу тств ия
дарования.
В
т акие
мину­
ты,
вне
всякой
зависимости
от
мо их
мыслей
о
литературе,
без
всякой
с вязи
с
ними,
вдруг
кры ша
какого-нибудь
строения,
игра
солнечного
света
на
камне
или
зап ах
до­
роги
доставляли
мне
такое
на слаж дение
и
такой
у
них
был
загадочный
ви д,—
будто
они
таят
в
себе
нечто
недо­
ступное
моему
зр ени ю,
будто
они
готов ы
мне
это
отд ать ,
да
вот
только
я
ни ка кими
силами
не
могу
это
обнару­
жить,—
такой
за гад о чный,
что
я
невольно
останавливал­
ся.
Я
чу вс твовал ,
что
они
в
се бе
это
содержат,
и
потому
стоял
как
вкопанный,
смо тр ел
во
все
глаза,
глубоко
ды­
шал,
стремился
провести
мою
мысль
сквозь
образ,
сквозь
за пах.
Есл и
же
мне
нужно
было
д огна ть
деда,
нужно
было
идт и
д альш е,
я
шел
с
закрытыми
г лазами ;
я
ста ралс я
за­
печатлеть
в
памяти
очертания
крыши,
ц вет
камня ,
ибо
мне,
не изв естн о
почему,
казалось,
что
их
переполняет
же­
л ание
приоткрыться
и
оделить
меня
тем,
для
ч его
они
сл у­
жат
лишь
оболочкой.
Понятно,
эти
впечатления
не
могли
в ерн уть
мне
надеж ду
стать
когда-нибудь
прозаиком
и
по­
этом
—
ведь
они
всегда
б ыли
связ ан ы
с
предметом,
ли-
щедным
инте ллек т уаль но й
ценности
и
не
заключавшим
в
себе
отвлеченной
ис тины .
Во
всяком
с луча е,
они
доставля­
ли
мне
ир ра ционал ьное
нас лаждени е,
созда ва ли
ил лю зию
оплодотворенности,
разгоняли
мою
тоску,
и
у
м еня
про­
ходило
чувство
бессилия,
которое
я
испытывал
вся кий
раз,
когда
искал
философскую
тему
для
крупного
про­
изведения.
Однако
долг
моей
совести
перед
впечатления­
202


ми
от
формы,
от
ар о мата
или
же
от
цвета
—
д олг,
со­
сто явш ий
в
том,
чтобы
постараться
уловить
скрывавшее­
ся
за
ними,—
был
до
того
тяж ек,
что
я
недолго
искал
повода
не
исполнять
его
чер ез
си лу
и
сбросить
с
с ебя
эту
обузу.
На
мое
счастье,
ме ня
зв али
родные,
я
чувствовал,
что
се йчас
я
недостаточно
спокоен,
чт обы
с
толком
пр о­
д олжа ть
исследование,
и
что
лу чше
до
возвращения
до­
мой
вовсе
об
этом
не
думать
и
пока
что
попусту
не
ра с­
трачивать
с ил.
Словом,
я
уже
не
пытался
распознать
не­
ведомое,
облекавшееся
в
форму
или
же
в
запа х,
и
это
меня
нисколько
не
беспокоило,
потому
что
я
з нал,
что
под
по­
кровом
образов
я
донесу
его
до
до му
живым , —
так,
когда
ме ня
отпускали
на
рыбную
ловлю,
я
пр инос ил
с вой
улов
в
корзинке,
п ри крыв
его
сверху
травой,
благодаря
кото­
рой
рыба
сох ран яла
свежесть.
Дом а
я
ду мал
о
чем - нибу дь
другом,
и
в
моем
сознании
накоплялись
(как у меня в
комнате
цвет ы,
которые
я
срывал
во
в ремя
прогулок,
или
ве щ ицы,
которые
мне
давили)
камень
с
отблеском
со л­
н ечн ого
света,
крыша,
колокольный
звон,
за пах
листьев,
множество
разных
образов,
но
прежде
я
ощущал
за
ними
жизнь,—
у
ме ня
только
не
х ват ило
силы
в оли
ее
об на ру­
жить,—
а
теперь
оказывалось,
что
эта
жизнь
давным-дав­
но
от
них
отлетела.
Впрочем,
однажды,— когда
мы
з агу­
лялись
и
б ыли
очень
ра ды,
так
как
уже
смеркалось,
в стре тить
на
полдороге
до
до му
доктора
Перспье,
к ото­
рый
мчался
в
экипаже
и,
узнав
н ас,
п ред ложил
по двез­
ти ,—
мне
у дал ось
несколько
уг луб ить
о дно
из
т аких
вп е­
чатлений.
Меня
посадили
рядом
с
кучером,
и
мы
полетели
вихрем,
потому
что
доктору
нужно
б ыло
еще
за ех ать
по
пу ти
в
К омбре
в
Мартенвиль-ле-Сек
к
больному,
мы
же
должны
б ыли
подождать
его
около
дома.
На
одном
из
поворотов
я
не ожид анно
ис пыт ал
особое,
ни
с
чем
не
сравнимое
наслаждение
при
виде
оз а­
ренных
лучами
заходящего
солнца
дв ух
колоколен
мартенвильской
це р кви,
которые
из-за
того,
что
наш
э кипаж
двигался,
а
д орога
петляла,
все
время
слов­
но
бы
перемещались,
а
затем
к
эт им
двум
ко ло­
к ольня м
присоединилась
вьевикская:
она
бы ла
от­
делена
от
них
холмом
и
долиной,
стояла
вдал и,
на
бо­
лее
высоком
месте,
а
мне
казалось,
что
она
—
близкая
их
соседка.
Отмечая,
подмечая
форму
их
шп ил ей,
передвижение
их
очерт ан ий,
блистание
их
поверхности,
я
ч увс твова л,
что
мое
впечатление
—
не
по лное ,
что
за
этим
движением.
203


за
этим
о с вещ ением
что-то
есть,
и
это
«что- т о»
они
за­
ключают
в
себе,
но
таят.
.Казалос ь ,
колокольни
еще
далеко-далеко,
мы
же
так
медленно
к
ним
приближаемся,
и
когда
мы
несколько
ми нут
спустя
остановились
перед
мартенвильской
ц ер­
ковью,
то
это
ме ня
удивило.
Я
не
отдавал
себе
отчета,
почему
мне
дос тав ляло
такое
наслаж дени е
смотреть
на
них
издалека,—
объяснить
се бе
это
мне
представлялось
вес ьма
затруднительным;
я
стремился
лишь
уд ержа ть
в
памяти
д вижущие ся
в
солнечном
блеске
л инии
и
до
вре­
мени
о
них
не
думать.
И,
наверное,
е сли
б
мне
это
у да­
лось,
обе
колокольни
навсегда
присоединились
бы
к
ст оль­
ким
деревьям,
крышам,
за паха м,
з вука м,
которые
я
отли­
чал
от
друг и х,
потому
что
благодаря
им
я
испытал
на­
сл ажден ие,
но
то
был о
насл аждение
непонятное,
и
разоб­
раться
в
нем
я
так
и
не
сумел.
В
ожидании
д ок­
т ора
я
с лез
с
козе л
и
поговорил
с
моими
родны­
ми.
За тем
мы
поехали
д аль ше,
я
оп ять
сел
на
козлы,
оглянулся,
что бы
еще
раз
посмотреть
на
коло­
кольни,
и
нем ног о
погодя
они
исчезли
за
пово ро то м.
Ку­
чер
был
явно
не
расположен
со
мной
разговаривать
и
от­
вечал
нехотя,
так
что
волей-неволей,
за
неимением
др у­
гого
собеседника,
мне
пришлось
беседовать
с
са мим
с обой
и
попытаться
вспомнить
колокольни.
Вскоре
их
оче рта­
ния,
их
освещенная
со л нцем
поверхность
зад ра ли сь,
как
кора
на
деревьях,
слег ка
о бнажи в
то,
что
было
от
меня
скрыто,
и
в
о дно
мгновенье
у
меня
яв илась
мы сль
и
на­
шла
се бе
выражение
в
словах,
а
насл аж дение,
которое
я
только
что
испытал
при
в иде
к ол окол ен,
от
этого
настоль­
ко
усилилось,
что
я
как
бы
опьянел,
я
ни
о
чем
друг ом
не
мог
думать.
И
тут,
хотя
мы
б ыли
уже
дал еко
от
Мартен-
виля,
я
обернулся
и
опять
увидел
их,
но
сейчас
они
б ыли
со вер ше нно
черные,
так
как
солнце
уже
зашло.
Время
от
времени
они
скр ы вали сь
за
поворотами,
наконец
показа­
ли сь
в
последний
ра з,
и
больше
я
их
не
вид ел.
Я
был
д алек
от
мысли,
что
таившееся
за
мартенвиль-
скими
ко локо льн ями
мож ет
найти
се бе
некое
соо тв етс т­
вие
в
изящн о й
фра зе,
но
так
как
оно
явилось
пер едо
мн ой
в
форме
слов,
доставивших
мне
насл аждени е,
то,
попросив
у
доктора
ка ран даш
и
бум а ги,
я,
не
об ращ ая
внимания
на
тряску,
для
очи с тки
совести
и
под
вл ия ни­
ем
охва ти вш его
меня
в ост орга,
с оч инил
следующий
отры­
во к,
который
я
впоследствии
разыскал
и
в
котором
почти
ниче го
не
изменил:
204


«Одиноко возвышавшиеся над равниной и словно за ­
те рянн ые
в
открытом
поле,
две
мартенвильские
колоколь­
ни
возносились
к
небу.
Вскоре
мы
увидели
третью:
за­
м еш кав шаяся
вьевикская
к олок ол ьня
смелым
броском
д огн ала
их.
Мелькали
мгновенья,
мы
ехали
быстро,
и
все
же
три
колокольни,
пох ожие
на
пт иц,
неподвижно
стоя­
щих
в
поле
и
явстве нно
различимых
при
свете
сол н ца,
б ыли
далеко
в пер еди
нас.
Потом
вьевикская
колокольня
отделилась,
отошла
на
свое
место,
мартенвильские
коло­
кольни
остались
одни,
и
мне
даже
на
таком
рас стоян и и
был о
видно,
как
играет
на
их
скат ах
и
у лы бается
захо­
дя щее
солнце.
Мы
к
ним
пр ибл иж ались
очень
медленно,
и
я
был
уверен,
что
пр ойд ет
еще
много
времени,
пока
мы
до
них
доберемся,
как
вдруг
экипаж
све р нул
и
подкатил
прямо
к
ним,
а
колокольни
так
стремительно
вымахнули
на встр ечу
э кипа жу,
что
если
бы
кучер
вовремя
не
остано­
вил
лошадей,
экипа ж
ударился
бы
о
паперть.
Мы
по ех али
дал ьш е,
немного
погодя
мы
уже
выехали
из
Мартенвиля,
село,
несколько
секунд
провожавшее
нас,
исчезло,
и
на
горизонте
ос та лись
только
его
колокольни,
да
еще
вье ­
ви кская :
они
смотрели,
как
мы
мчимся,
и
про ща льно
ки­
в али
нам
освещенными
со л нцем
верхушками.
Вре мя
от
времени
какая-нибудь
из
них
от с тупа ла,
чт обы
другим
было
нас
видно,
но
потом
дорога
сд елала
поворот,
к оло­
кольни
мелькнули
тремя
золотыми
веретенами
и
скры­
лись
из
глаз.
А
немного
спустя,
к огда
солнце
зашло
и
мы
уже
по дъез жал и
к
Комбре,
я
увидел
их
издали
в
п о след­
ний
раз,
и
теперь
это
б ыли
всего
лишь
три
цв етка,
как
бы
нарисованные
на
небе,
над
низким
пол е вым
г ори зон­
том .
Еще
они
напомнили
мне
тр ех
девушек
из
сказ ки ,
ко­
торых
зас ти гла
но чь
в
безлюдном
мес те;
мы
вскачь
у но­
сились
от
них ,
а
они
в
это
время
бо язливо
искали
дорогу,
их
благородные
силуэты
несколько
раз
оступились,
затем
прижались
др уг
к
дружке,
спр ят али сь
др уг
за
друж­
ку,
слились
на
еще
розовом
неб е
в
единую
те м­
ную
форму,
пленительную
и
покорную,
и,
наконец,
ск ры­
ли сь
во
мраке».
Потом
я
заб ыл
про
эту
страницу,
но
когда
я,
сид я
на
краешке
козел,
на
которые
д окто рск ий
кучер
имел
обык­
нов е ние
с т авить
корзину
с
пт ицей,
ку пл енной
на
мартен-
вильском
рынке,
кон чил
писать,
я
почувствовал,
что
я
счастлив,
что
эта
запись
сбросила
с
меня
всю
тяжесть
20Ö


колоколен
и
того,
что
таи лось
за
ним и,
я
был
подобен
курице,
снесшей
яйцо,
и
я
зап ел
во
все
горло.
В
дни
прогулок
я
мог
все
вре мя
думать
о
том,
какое
с час тье
—
быть
друг ом
герцогини
Германтской,
ловить
форелей,
кататься
на
лодке
по
Вивоне,
и,
несмотря
на
то
что
я
был
жа ден
на
счастье,
в
такие
минуты
я
требовал
от
жизни
тол ько
одного:
чт обы
вся
она
состояла
из
ве ре ницы
таких
вот
блаженных
дней.
Но
когда,
на
возвра тн ом
пути,
я
в идел
слева
от
дор оги
расположенную
довольно
да ле­
ко
от
дв ух
фер м,
стоявших
со всем
рядом,
еще
одну
ф ер­
му,
отделенную
от
Комбре
всего
лишь
дубовой
аллеей,
по
одну
сторону
которой
совсем
близко
тя нулис ь
садики,
где
росли
на
равном
расстоянии
одна
от
дру­
гой
яблони,
на
закате
вычерчивавшие
японский
уз ор
те­
ней,
у
меня
вдруг
на чинал о
колот и ться
сер дце :
я
знал,
что
меньше
чем
ч ерез
пол час а
мы
бу дем
дома
и
ч то,
как
это
всегда
бывает
в
дни
прогулок
по
на­
правлению
к
Германту,
ко гда
мы
ужинаем
по зже,
ме ня
пошлют
спать
после
первого
же
блюда
и
моя
мать ,
остававшаяся
за
столом,
как
при
го с тях,
не
под ойдет
к
моей
кр ова ти
попрощаться.
Обл аст ь
п ечал и,
куда
мне
надлежало
войти,
б ыла
так
же
отг оро же на
от
области,
где
я
только
что
веселился,
как
иногда
на
неб е
розовую
полосу
от деля ет
от
зеле но й
или
от
черной
некая
нез ри мая
чер та.
Видно,
как
птица
летит
по
розовому,
приближается
к
краю,
почти
ка са ется
черноты,
з атем
вступает
в
не е.
То лько
что
вок руг
меня
тес нил ись
жела ­
ни я:
пой ти
в
Германт,
путешествовать,
быть
сч ас тли вым,
а
теперь
я
был
так
от
них
дале к,
что
их
ис по лн ение
не
доставило
бы
мне
ни
малейшего
уд ово льс тви я.
С
ка кой
радостью
отдал
бы
я
все
это
т олько
за
то,
чтобы
мне
по­
зволили
проплакать
всю
н очь
в
объя т иях
у
мамы!
Я
д ро­
ж ал,
я
не
сводил
тоскующих
гла з
с
л ица
м атер и,
которая
не
придет
вечером
в
ком н ату,
где
я
уже
видел
себя,
мне
хот елос ь
умереть.
И
это
состояние
продлится
до
завтра,
пока
утреннее
солнце
не
п ри ста вит,
точно
садовник
— ле­
стницу,
световых
своих
п олос
к
стене,
увитой
настурция­
ми,
ползущими
к
окну,
и
я
не
спры гну
с
кровати
и
не
по­
ле чу
в
сад,
забыв
о
том,
что
вечером
неизбежно
настанет
час
расставания
с
матерью.
Таким
образом,
именно
п ро­
гулки
по
направлению
к
Германту
научили
ме ня
разли­
чать
с ост оян ия,
сменявшиеся
во
мне
через
определенные
промежутки
времени
и
даже
делившие
между
собою
мой
д ень
с
точностью
лихорадки:
одно
наступало
и
прогоняло
206


другое,
и
хотя
они
соприкасались,
но
это
б ыли
совершен­
но
разные
области,
никак
между
собой
не
с оо бщав шие ся,
так
чт о,
находясь
в
одном
состоянии,
я
не
мог
понять,
не
мог
да же
представить
себе,
чего
я
желал,
чего
боял­
ся,
что
осуществил,
пока
находился
в
другом.
Ит ак,
на прав ле ние
Мезег ли за
и
на пра вле ние
Герман-
та
о ста ются
для
ме ня
с вяза нны ми
с
множеством
мелких
событий
в
одной
из
тех
различных
жизней,
которые
мы
ведем
параллельно,—
в
изобилующей
превратностями,
в
особенно
богатой
происшествиями,
то
ест ь
в
жизни
ин­
теллектуальной.
Без
сомнения,
она
развивается
внутри
нас
неприметно,
мы
с
давних
пор
под го та вливае м
откры­
тие
истин,
которые
изменили
для
нас
ее
см ысл
и
облик,
которые
ук азал и
нам
новые
пут и,
но
подготавливаем,
не
отдавая
себе
в
эт ом
отчета,
и
мы
уверены,
что
откры л и
их
в
тот
день
и
в
ту
ми ну ту,
когда
они
стали
для
нас
вид имы.
Цветы,
резвившиеся
тогда
в
траве,
вода,
бежав­
шая
под
солнцем,—
словом,
о блик
пр ирод ы
с
ее
без ду м­
ным
или
рассеянным
вы ра жение м,
среди
которой
они
во з­
никали,
неизменно
сопровождает
воспоминание
о
них;
и,
понятно,
когда
на
все
это
долго
с мотр ел
безвестный
п ро­
хожий,
склонный
к
мечтательности
ребенок,—
так
смот­
рит
на
короля
з ам ешавший ся
в
толпу
летописец,—
этот
уго лок
природы,
этот
край
сада
и
не
подозревали,
что
благодаря
прохожему
они
д олго
будут
жить
со
всеми
их
недолговечными
особенностями;
и,
однако,
моя
в ост ор­
женность
не
упустила
ни
запаха
боярышника,
который
об­
ле тал
и зго родь
и
с коро
должен
был
уступить
место
запа­
ху
ши по вни ка,
ни
мягких
ша гов
по
гравию
дорожки,
ни
пузырька,
вздувшегося
на
воде
напротив
речного
расте­
ния
и
тут
же
лопнувшего,
и
ей
у дал ось
все
это
проне­
сти
сквозь
столько
ле т,
а
между
тем
пролегавшие
з десь
дороги
заглохли,
умерли
те,
что
по
ним
х од или,
да
умер­
ла
и
самая
п амять
о
те х,
что
по
ним
ходили.
Иногда
этот
ви д,
до несен ный
мн ою
до
сег о
д ня,
сов ерш енн о
обо­
собляется
и,
по до бно
цветущему
Делосу,
неуверенно
дер ­
жится
на
поверхности
моего
сознания,
и
я
даже
затруд­
н яюсь
ск азат ь,
из
какого
кр ая,
из
како го
времени—
а
мо­
жет
быть,
просто-напросто
из
каки х
м ечт аний
—
выплыл
он.
Но
самыми
глубокими
залежами
в
душевной
моей
земле,
са мой
твердой
п очво й,
на
которой
я
и
сейчас
еще
стою,
я
считаю
направление
в
Мезеглиз
и
направление
в
Германт.
И
это
потому,
что,
приглядываясь
к
предметам,
к
людям,
я
уб еж далс я,
что
мне
все
еще
дороги
и
все
еще
207


радуют
м еня
только
те
предметы,
только
те
люди,
с
ко­
торыми
я
столкнулся
там.
Оттого
ли,
что
живот вор ная
вер а
иссяк л а
во
мне,
оттого
ли,
что
действительность
создается
лишь
в
памяти,
но
только
цветы,
которые
я
ви жу
теперь
впервые,
каж у тся
мне
ненастоящими.
На­
пра вле ние
в
Мезеглиз
с
его
сиренью,
боярышником,
ва­
сильками,
мак ом,
яблонями,направление
в
Германт
с
ре­
к ой,
где
было
по лно
гол ова ст ик ов,
с
кувшинками
и
люти­
ками
навсегда
с ложили
для
меня
представление
о
стране,
где
бы
мне
хотелось
жи ть,
где
бы,
самое
главное,
можно
б ыло
ходить
на
рыбную
ловлю,
ка тать ся
на
лодке,
ос мат­
ривать
развалины
готических
укреплений
и
обнаруживать
среди
хлебов
ве лич ест вен ный
храм,
в роде
Андрея
Перво-
зва нного -в- полях,
настоящий,
сельский
и
золотистый,
как
скирд;
и
п ото му,
что
васильки,
боярышник,
яблони,
кото­
рые
попадаются
мне
теперь,
когда
я
гуляю,
расположены
на
глубине,
на
уровне
моего
прошлого,
они
мгновенно
на­
ходят
доступ
к
моему
сердцу.
И
все
же
в
каж дой
местно­
сти
ес ть
нечто
своеобразное,
и
когда
ме ня
охватывает
желание
вновь
увидеть
направление
в
Германт,
то
его
нельзя
удовлетворить,
п рив едя
м еня
на
бе рег
реки,
где
б ыли
бы
такие
же
красивые,
да же
еще
более
к ра сивые
кувшинки,
чем
на
Вив оне ,
так
же
как,
возвращаясь
домой
вечером
—
в
час,
когда
во
мне
п робуждал ась
тоска,
ко­
тор ая
позднее
переселяется
в
любовь,
причем
у
иных
—
навсегда,—
я
бы
не
хотел,
чтобы
ко
мне
пришла
попро­
щаться
ма ть
красивее
и
умнее
моей.
Нет,
по до бно
тому
как
для
того,
чтобы
я
з аснул
блаженным
сном,
с
тем
безмятежным
покоем
в
душе,
какого
мне
потом
не
могла
дать
ни
одна
из
моих
любовниц,
потому
что
мы
сомне­
ваем ся
в
них
даже
когда
мы
еще
им
верим
и
потому
что
мы
не
владеем
их
сердцем
т ак,
как
я
в ладел
се р дцем
матери,
когда
она,
целуя,
отдавала
его
мн е,
отдавала
все
целиком,
без
з адней
мысли,
без
остатка,—
мне
н уж­
на
бы ла
она,
нужно
было,
чтобы
она
ко
мне
наклонилась
и
я
увидел
у
нее
под
глазом
какой-то,
должно
быть,
шрам,
который
был
мне
дорог
не
меньше,
чем
все
ее
лицо,
точно
так
же
мне
нужно
направление
в
Германт,
каким
я
его
зн ал,
с
фермой,
находившейся
на
некотором
ра с­
сто яни и
от
двух
фе рм,
жавшихся
друг
к
дружке
при
по­
в ороте
в
дубовую
аллею,
ну жны
луговинки,
на
которых,
когда
солнце
придает
им
зеркальность
пруда,
вырисовы­
ваются
листья
яблонь,
нужен
в есь
этот
пейзаж
с
его
свое­
о бр азием,
обволакивающим
ме ня
в
б ессонн ые
н очи
с
ка­
208


кой-то
почт и
к ол довс кою
сил ой
и
ускользающим,
как
только
я
проснусь.
Вне
вс яко го
сомнения,
из-за
того,
что
во
мне
нер а зрыв но
связаны
разнородные
впечатле­
ни я—
связаны
только
п от ому,
что
скл ады вал ись
они
од­
новременно,—
направление
в
Мезеглиз
и
направление
в
Германт
по зднее
принесли
мне
нем ало
разочарований,
более
то го:
из-за
них
я
н аделал
немало
ошибок.
Ве дь
я
ча сто
ме чтал
увидеться
с
кем-нибудь,
не
отд ав ая
себ е
отч е та,
что
моя
м ечта
вызвана
тол ько
тем,
что
этот
че ло­
век
напомнил
мне
боярышник,
и
я
уверял
с ебя
и
других,
что
во
мне
заговорила
былая
привязанность,
тогда
как
мне
просто
хотелось
ту да
съездить.
Но
по
э той
же
са мой
причи­
не,
а
еще
пот ому ,
что
да вние
мои
впечатления
ж ивут
в
теперешних,
с
которыми
у
них
е сть
какая-то
связь,
они
служат
им
опоро й,
придают
глубину,
ка кое- то
особое
из­
мерение.
Вдобавок
они
наделяют
их
очарованием,
значе­
нием,
доступным
лишь
мне.
Когда,
летним
вечером,
ис­
пол ненное
гармонии
небо»
вдруг
начинает
рычать,
как
ди­
кий
зверь,
и
все
ворчат
на
грозу,
я
о дин
сто ю
на
дор оге
в
Мезеглиз
и
под
шум
до ждя
с
упоением
вдыхаю
запах
незримой
и
неотвязной
сирени.
♦*♦
Вот
так
я
часто
думал
до
утра
о
временах
Комбре,
о
моих
унылых
бессонных
вечерах,
о
стольких
днях,
об­
раз
которых
был
мне
не
так
дав но
возвращен
вкусом,—
в
Комбре
сказали
бы : «ароматом»
—
чая,
и,
по
связи
вос­
по мина ний ,
о
том,
что
спустя
мн ого
лет
после
моего
ра с­
ст авани я
с
эт им
городком
я
узнал
про
любовь
Свана,
ко­
торая
б ыла
у
не го
еще
до
моего
появления
на
свет,—
узнал
с
такими
достоверными
подробностями,
какие
ле гче
раздобыть,
если
дел о
идет
о
людях,
умерших
несколько
веков
тому
назад,
чем
если
это
касает ся
н аших
лучших
друзей,
с
подробностями,
какие,
ка же тся,
просто
невоз­
можно
раздобыть,
как
когда-то
к азало сь
невозможным
говорить
из
одного
города
с
другим
—
пока
эту
невоз­
мо жнос ть
не
уд алос ь
обойти
с
помощью
выдумки.
Все
по­
ст епе нно
на слаив авш иеся
воспоминания
в
конце
концов
образовали
во
мне
единое
целое,
не
настолько,
однако
же,
слитное,
чтобы
я
не
мог
различить
среди
них—среди
самых
старых
и
сравнительно
недавних,
возникших
из
аром ата,
а
потом
среди
воспоминаний
друг ог о
лица,
по­
д еливше гос я
ими
со
мной,—
если
не
расщелины,
если
не
209


настоящие
с двиг и,
то,
во
всяком
с луча е,
пр ожил ки,
кра­
пинки,
по
которым
узнаются
происхождение,
возраст,
«формация»
ин ых
горных
пород,
иных
видов
мрамора.
Разумеется,
к
тому
времени,
когда
приближалось
ут­
ро,
кратковременная
смутность
моего
пробуждения
давно
уже
рассеив ал ась .
Я
точн о
знал,
в
ка кой
комнате
я
на­
хо жус ь,
я
во сст анавл ивал
ее
в округ
себя
в
те мноте ,—
то
ли
по
памяти,
то
ли
п ол ьзуяс ь,
как
указате лем ,
слабым
светом,
под
которым
я
поместил
занавеску
на
окне,—
вос­
станавливал
всю
как
есть
и
обставлял
не
хуже
архитек­
то ра
и
мебельщика,
сохраняющих
первоначальное
распо­
ложение
окон
и
дверей,
я
ставил
на
свои
ме ста
зеркала
и
комод.
Но
чут ь
только
дне вн ой
св ет—
а
не
принятый
м ной
за
н его
от бл еск
догоравших
углей
на
медном
пруте
портьеры—проводил
во
тьме,
точно
мелом,
первую
бе­
лую,
вносившую
поправку
черту,
и
тог да
ок но
с
зан авеск о й
покидало
четырехугольник
двери,
где
я
его
ошибочно
ра с­
п оложи л,
меж
тем
как
пис ьм е нный
стол,
который
моя
па­
мя ть
неу дачно
поставила
там,
где
окно,
у бегал ,
чтоб ы
дат ь
ему
место,
во
всю
свою
прыть,
подгоняя
камин
и
отодвигая
стену,
отделявшую
комнату
от
коридора,
дв о­
рик
воцарялся
та м,
где
за
минуту
до
этого
нах оди лась
моя
ту ал ет ная,
и
в
конце
концов
жилище,
которое
я
пере­
страи вал
впотьмах,
постигала
участь
других
жилищ,
мель­
кавших
в
к ру гове рти
моег о
пробуждения:
его
обра щал
в
бе гство
бледный
зн ак,
начертанный
над
занав еско й
пер­
с том
наставшего
дня.


Что бы
вступить
в
«ядрышко», в «группку», в «клан-
ч ик»
Вердюренов,
тр ебо вал ось
только
од но,
но
з ато
не об­
ходимое
условие:
нужно
было
безоговорочно
принять
символ
вер ы,
од ин
из
членов
коего
состоял
в
том,
что
мо­
л одой
пи ан ист,
которому
в
тот
год
покровительствовала
г-жа
Вердюрен
и
про
которого
она
гов ори ла: «Пусть кто-
нибудь
попробует
так
сыграть
Вагнера!» — «забивает»
и
Плант е
и
Рубинштейна,
а
доктор
Котар,
как
диагност,
лучше
Потена.
Любой
«новобранец», которого Вердюре-
нам
не
уд ав алось
убедить,
что
на
вечерах
у
тех,
кто
не
вхо ж
к
Вердюрепам,
м ожно
умереть
от
скуки,
немедлен­
но
исключался
из
их
обще ства .
Женщины
оказывались
в
эт ом
отношении
непокорнее
мужчин:
подавить
в
себ е
праздное
любопытство
и
стремление
разузна ть
самим,
что
творится
в
других
салонах,—
это
б ыло
выш е
их
си л,
211


и
Вердюренам,
опасавшимся,
как
бы
демон
легкомыслия
и
пытливы й
дух
в
си лу
своей
заразительности
не
внесли
раскола
в
их
церковку,
пришлось
из гна ть
одну
за
другой
всех
«верных»
жен ск ого
пола.
Если
не
счи т ать
мо ло дой
ж ены
доктора,
в
тот
год
представительницами
женского
по ла
у
Вердюренов
(са­
ма
г-жа
Вердюрен
б ыла
женщина
д обро детел ьн ая,
из
почтенной
буржуазной
семьи,
очень
богатой,
но
совер­
шенно
безвестной,
с
которой
она
по
собственному
жела­
нию
постепенно
прервала
всякие
отношения)
б ыли
толь­
ко
дама
чут ь
что
не
полусвета,
г-жа
де
Креси,
которую
г-жа
Вердюрен
называла
по
имени
—
Одеттой
и
говорила
про
нее,
что
она
«душка», и похожая на привратницу тет­
ка
пианиста;
так
как
обе
не
знали
света,
то
в
простоте
душевной
принимали
на
ве ру,
что
княгиня
Саганская
и
герцогиня
Германтская
платят
несчаст ным
стр ад альца м
за
то,
чт обы
они
являлись
на
их
званы е
обеды,
и
если
бы
кто-нибудь
вызвался
получить
для
бывшей
привратницы
и
кокотки
приглашение
к
эт им
знатным
дамам,
то
и
та
и
другая
с
презрением
отвергли
бы
подобное
предложение.
Ни кто
не
получал
от
Вердюренов
особого
приглаше­
ния
к
обеду
—
каждый
зн ал,
что
для
не го
«поставлен
прибор».
Вечер а
не
имели
прог рам мы .
Молодой
пианист
играл,
но
толь ко
если
бывал
«в настроении»,— з д ес ь
ни­
ко го
не
прину жд а ли,
г-н
Вердюрен
говорил: «У нас по­
просту,
по -то в ар ищ ески!» Если пианист изъявлял жела­
ние
сыграть
«Полет валькирии»
или
прелюдию
к
«Три­
стану», то г-жа
Вердюрен
возражала
не
п от ому,
ч тобы
эта
музыка
ей
не
нравилась,
а
п отому ,
что
она
произво­
ди ла
на
нее
слишком
сильное
в печатл ение : «Вы хотите,
чтобы
у
ме ня
разболела сь
гол ов а?
Ведь
после
этого
у
меня
всегда
бывает
мигрень.
Я
се бя
знаю!
Завтра
утром
я
не
смогу
встать
с
постели
—
нет
уж,
сделайте
милость,
уво л ьт е !» Если пианист не играл,
то
шел
общий
разговор,
и
оди н
из
друзей,
ч аще
всего
—
художник,
который
тог да
был
у
Вердюренов
в
ч ест и, «отмачивал», по выражению
Вердюрена, «что-нибудь
этакое
забористое,
и
все
на дры­
ва ли
себ е
животики
от
см ех а», особенно г-ж а
Вердюрен,
которая
так
пр ив ыкла
понимать
в
бу ква льн ом
смысле
об­
разы,
вы р ажав шие
ее
душевные
состояния,
что
д окто ру
Кот ару
(в то время начинающему врачу)
пришлось
ле­
чит ь
ее
от
болезни
желудка.
Явл ять ся
во
фра ках
было
за пр еще но;
помните:
вы
здесь
«в своей компании», избави бог походить на «с к уч­
212


ных», от скучных нужно бегать,
как
от
чумы,
а
если
и
приглашать
их,
то
лишь
на
званые
в ече ра,
устраивавшие­
ся
елико
воз мо жно
реже,
и
то,
чтобы
позабавить
худож­
н ика
или
чт обы
у
музыканта
прибавилось
поклонников.
Обы кн ов енно
играли
в
шарады,
у стр аивал ись
кос тюми ­
рованные
ужины,
но
—
«в своем кругу», без участия по ­
сторонних.
В
жизни
г- жи
Вердюрен
«товарищи»
занимали
бо ль­
шое
место,
а
потому
все,
что
их
отд аляло
от
«кланчика»,
что
мешало
им
иногда
быть
свободными,
становилось
для
нее
скучным,
неприемлемым:
мать
кого-нибудь
из
них ,
род
занятий
другого,
да ча
или
недомоганье
третьего.
Е сли
доктор
Кот ар
должен
был
встать
из-за
стола,
по­
тому
что
ему
опять
надо
б ыло
ехать
к
тяжелобольному,
то
г- жа
Вердюрен
говорила
док тору: «А может быть,
го­
ра здо
лучше
вам
не
ехать
и
не
беспокоить
вечером
боль­
н ого;
без
вас
он
только
скорее
з аснет ;
а
завтра
поез­
жа йте
к
н ему
как
можно
раньше
—
вот
увидите,
что
он
будет
совсем
зд о р о в». Уже в начале декабря она заболе­
ва ла
от
одной
мысли,
что
верные
«дернут от нее»
на
пе р­
вый
день
Рождества
и
первого
ян вар я.
Тетка
пианиста
тре бов ала ,
чтоб ы
первого
января
он
пошел
с
ней
на
се­
мейный
обед
к
ее
матери.
—
А
что,
ваш а
ма ть
умрет,
ес ли
вы
не
пообедаете
с
ней
на
Но вый
год ,
провинциал
вы
несч аст ны й?
—
грубым
тоном
сп раш ив ала
г-жа
Вердюрен.
Тр ев ога
охв атыв ала
ее
также
на
Страстной
нед еле.
—
Вы,
док тор,
человек
ученый,
свободомыслящий,—
вы,
конечно,
п ри едете
к
нам
в
Ве лик ую
пятницу,
как
в
любой
другой
день?
— з адала
она
вопрос
Котару
в
пе р­
вый
год ,
к огда
Вердюрены
стали
принимать,
и
задала
его
т аким
тоном,
как
бу дто
была
заранее
уверена
в
о тв ете.
На
самом
деле
она
очень
волновалась:
ведь
если
доктор
не
придет,
у
них
никого
не
будет.
—
В
Великую
пятн ицу
я
приду...
попрощаться
с
вами,
потому
что
Пасху
мы
проведем
в
Овер ни .
—
В
Оверни?
Да
вас
там
заедят
вши
и
б лохи!
Умнее
ниче го
не
м огли
придумать?
Помолчав,
она
добавила:
—
Вы
бы
хоть
предупредили
нас
—
мы
бы
все
н ала­
ди ли
и
поехали
бы
вместе,
со
всеми
удобствами.
Точно
так
же,
ес ли
у
кого-нибудь
из
«завсегдатаев»
был
друг,
а
у
какой-нибудь
верной
—
роман,
и
из-за
этого
они
м огли
«дернуть», Вердюрены,
которых
не
пу га­
213


ло,
что
у
женщины
ест ь
любовник,
лишь
бы
она
приходи­
ла
с
н им,
л ишь
бы
этот
роман
протекал
у
них
на
глазах
и
не
отвлекал
ее
от
ни х,
говорили: «Нутак приводитеже
вашего
д руга !» И его подвергали испытанию,
способен
ли
он
не
иметь
се кре тов
от
г-жи
Вердюрен
и
можно
ли
при­
нять
его
в
«кланчик» .
Если
он
не
подходил,
то
верного,
который
вве л
его
в
дом,
отзывали
в
сторонку
и
дел али
ему
од олже ни е:
ссорили
его
с
другом
или
же
с
лю б овни­
цей.
Е сли
«новенький»
приходился
по
нраву,
то
он
стано­
вился
ве рны м.
И
вот
когда
дама
полусвета
сообщила
Вердюрену,
что
познакомилась
с
оч а рова тел ьным
че лов е­
ком,
г- ном
Сва ном ,
и
нам ек ну ла,
что
он
был
бы
очень
р ад,
ес ли
б
Вердюрены
его
пригла сили,
Вердюрен
тут
же
уведомил
об
ее
ходатайстве
свою
жену.
(Он высказывал
свое
мнение
только
после
нее,
вся
его
роль
сво дил ась
к
тому,
чтобы
исполнять
ее
же лани я
и
желания
верных,
и
тут
он
проявлял
необыкновенную
изобретательность.)
—
У
госпожи
де
Креси
е сть
к
тебе
просьба.
Она
хочет
познакомить
тебя
со
своим
д ругом ,
го с по дином
Сваном.
Как
ты
на
это
смотришь?
—
Да
разв е
я
м огу
в
чем - нибу дь
отк азать
это й
преле­
сти?
Молчите,
вас
не
спрашивают,
я
вам
говорю,
что
вы
—
прелесть.
—
Ну,
есл и
вы
так
думаете...—
жеманясь,
гов орила
Одетта
и
добавляла:
—
Вы
же
знаете,
что
/amnot
fishing for compliments *.
—
Ну
так
приводите
же
вашего
друга,
ес ли
это
в
са­
мом
дел е
приятный
человек.
Р азу меет ся, «ядрышко»
В ердю ренов
б ыло
весьма
да­
л еко
от
общества,
где
в ра щался
Сван ,
и
на сто ящие
св ет­
ские
л юди
нашли
бы,
что
чел о век,
за нима ющий
такое
ис­
ключительное
положение,
не
должен
до бив ать ся
пригла­
шен ия
к
Вердюренам
—
для
ни х,
мол,
это
слишком
много
чести.
Но
Сван
так
любил
женщин,
ч то,
пер езн аком и в­
шись
поч ти
со
всеми
аристократками
и
взя в
от
них
все,
чему
они
м огли
из учит ь
его,
он
с мот рел
на
свидет ель ­
ст ва
о
п одда нств е,
на
дворянские
гра мо ты,
в
сущности
пожалованные
ему
Сен-Жерменским
предместьем,
как
на
меновую
стоимость,
как
на
аккредитив,
сам
по
с ебе
ничего
не
стоивший,
но
предоставлявший
ему
возмож­
ность
ра зыг рать
из
с ебя
ва жную
птицу
в
какой-нибудь
провинциальной
дыре
или
в
парижской
трущобе,
где
на
* Я не напрашиваюсь на комплименты ( а нг л. ).
214


нег о
произвела
впечатление
дочка
зах уда лог о
дворянина
или
судейского.
В
ту
п ору
желание
и
любовь
будили
в
нем
тщеславие,
от
которого
он
теперь
в
повседневной
жиз ни
из бав ился
(ведь именно тщеславие внушило ему
мысль
о
светской
карьере,
из-за
которой
он
растратил
с вои
способности
на
пустые
за ба вы,
а
свои
познания
з
области
искусства
обнаруживал
в
советах
дамам
из
об­
щества,
покупавшим
кар т ины
и
обставлявшим
с вои
особ­
ня ки), и не что иное,
как
тщеславие,
вд охн овля ло
его
на
то,
чтобы
блеснуть
перед
пленившей
его
незнакомкой,
в
г лазах
которой
фа м илия
Сван
са ма
по
се бе
блеску
ему
не
прибавляла.
Особенно
хотелось
этого
Свану,
ес ли
не­
зн аком ка
б ыла
из
н изш его
сословия.
Умному
че лов еку
не
с тра шно
показаться
гл упцом
другому
умному
че лове ­
ку, —
вот
так
и
светский
человек
боится,
что
его
свет­
скость
не
по лу чит
признания
у
мужлана,
а
не
у
вельможи.
С
тех
пор
как
существует
мир,
три
четверти
душевных
сил,
три
четверти
лжи,
па
которую
людей
подбивало
тщес­
л авие
и
от
которой
они
только
проигрывали,
были
ими
ра с­
точены
перед
людьми
ни же
их
по
положению.
И
Сван,
д ер­
жавший
се бя
просто
и
свободно
с
герцогиней,
боялся
уро­
нит ь
себя
в
глазах
ее
горн ич ной
и
рисовался
пер ед ней.
Он
не
принадлежал
к
многочисленному
круг у
людей,
которые
то
ли
по
л ени,
то
ли
покорно
исполняя
д олг,
возлагаемый
на
них
выс ок им
о бщес твен ным
положени­
ем
—
быть
всегда
пришвартованным
к
определенному
бе­
регу,
отказываются
от
удовольствий,
какие
жизнь
может
доставить
им
за
пределами
вы сшего
света,
где
они
замы­
каются
на
всю
жизнь
и
в
к онце
концов,
смирившись
со
своею
участью,
за
неимением
лучшего
называют
удоволь­
ств и ями
убогие
развлечения
и
терпимую
скуку,
на
к ото­
рую
их
о бре кает
св ет.
Св ан
не
принуждал
себя
н азыв ать
хорошенькими
женщин,
с
которыми
он
проводил
в рем я,—
он
старался
проводить
время
с
женщинами,
которых
он
действительно
считал
хорошенькими.
И
часто
он
прово­
дил
время
с
же нщина ми,
красота
которых
б ыла
д оволь но
в ульг арн а,—
внешняя
их
привлекательность,
к
которой
он
бессознательно
тянулся,
ничего
общего
не
имела
с
тем,
что
так
вос хища ло
его
в
женских
портретах
или
бю ста х,
вы полн енных
любимыми
его
мастерами.
Задумчивое
или
печальное
выражение
охл ажд ало
его
чувство,
и
наобо­
ро т:
зд оровое,
пышное,
розовое
те ло
в озбуж дало
е го.
Есл и
во
время
путешествия
он
встречал
семейство,
с
которым
е му,
с
точки
зрения
светской,
лучше
б ыло
бы
215


не
общаться,
но
в
котором
он
углядел
женщину,
надел ен­
ную
неведомым
для
него
очарованием,
то
остаться
«при
с в оих », притворяться перед самим собой,
что
он
ничуть
ею
не
взволнован,
заменить
н асл аждени е,
какое
он
мог
бы
изведать
с
нею,
другим,
вызвав
письмом
св ою
бы в­
шую
любовницу,—
это
показалось
бы
ему
таким
же
ма­
лодушным
отказом
от
радостей
жизни,
таким
же
нелепым
отречениехМ
от
нового
счастья,
как
ес ли
бы
он,
вместо
то го
чтобы
побывать
в
невиданном
краю,
зап ерся
у
себя
в
ком на те
и
ст ал
любоваться
видами
Парижа.
Он
не
за­
мыкался
в
здании
своих
общественных
отношений,—
он
сделал
себе
пох од ную
палатку,
вроде
те х,
какие
берут
с
соб ой
путешественники,
ч тобы
ее
можно
было
разбивать
всюду,
где
только
он
влюблялся
в
женщину.
Вс е,
что
нельзя
б ыло
переносить
с
ме ста
на
место
или
же
обме­
нять
на
еще
не
испы т анно е
на слаж дение,
не
имело
в
его
глазах
цены,
какую
бы
зав исть
это
ни
вызывало
у
других.
Ск ольк о
раз
он,
уп одобясь
голодному,
готовому
выменять
бриллиант
на
кусок
хлеба,
мгновенно
утрачивал
влияние
на
как ую-ни будь
ге р цог иню,
уже
несколько
лет
старав­
шуюся
сдела ть
ему
приятное,
но
все
не
находившую
слу­
чая ,—
утрачивал
лишь
из-за
того,
что
в
бестактной
де пеше
просил
ре ко мен да тел ьной
телеграммы,
надеясь
бл аг одаря
ей
сразу
завязать
знакомство
с
одним
из
упр а вляю щих
герцогини,
дочь
которого
о брати ла
на
се бя
его
внимание
в
дер евн е!
Получив
щелчок,
он
только
посмеивался
над
собой:
дело
в
т ом,
что
ему
бы ла
св ойс твен на
искупав­
шаяся
редкой
деликатностью
извес т ная
дол я
нахальства.
Помимо
всего
прочего,
он
был
од ним
из
тех
ум ных
и
праздных
людей,
которые
успокаивают
и,
может
быть,
даже
оправдывают
себ я
тем,
что
праздность
п р едо став­
ляет
их
уму
объекты,
в
такой
же
степени
достойные
вн и­
мания,
как
искусство
или
наука,
и
что
«Жизнь»
изобилует
более
любопытными,
бо лее
романическими
положениями,
чем
все
романы,
вместе
в зяты е.
Та к,
по
крайней
мере,
он
убеждал
самого
себ я
и
лег ко
убеждал
самых
ут о нче нных
из
свет ских
св оих
д рузе й,
в
особенности
—
барона
де
Шарлю,
которого
ему
нравилось
забавлять
р ассказ ами
о
своих
занимательных
похож де ния х:
то
о
женщине,
ко­
торую
он
в стре тил
в
поезде
и
увез
к
с ебе
и
только
пото м
узнал,
что
это
родная
сестра
государя,
в
чьи х
руках
были
тогда
соср ед от о чены
все
нит и
европейской
политик!?, и вот
благодаря
такому
очаровательному
приключению
Сван
о казыв ался
в
курсе
этой
политики;
или
о
то м,
что
от
216


выборов
на
ко нклав е
п апы
в
си лу
запутанности
обстоя­
те льс тв
з ависело ,
удастся
или
не
удастся
е му,
Свану,
ст ать
любовником
од ной
к ухар ки.
Впрочем,
не
о дну
только
блистательную
фа лан гу
до б­
родетельных
вдов,
генералов,
ак адем ико в,
с
которыми
он
был
особенно
близок,
Св ан
с
таким
циниз мом
заставлял
сводничать.
Все
его
друзья
время
от
времени
получали
письма,
в
к оих
он
и зл агал
просьбу
рекомендовать
его
или
ввести
в
дом
—
и зл агал
с
дипломатическим
искус­
ством,
которое
не
изменяло
ему
ни
в
любовных
похожде­
ниях ,
ни
в
д ругих
случаях,
и
обличало
в
нем
яр че,
чем
его
оплошности,
настойчивость
в
достижении
це ли.
Мн ого
лет
спу ст я,
заинтересовавшись
характером
Свана
и з-за
его
сход ств а
с
мо им,—
вот
только
про явля ло сь
это
сход­
ство
совсем
в
д руго м,—
я
час то
просил
его
рассказать,
как
мой
дедушка
(который тогда еще не был дедушкой, —
сильное
увлечение
Свана,
из-за
которого
он
д олго
не
прибегал
к
об ыч ным
своим
приемам,
падает
п риме рно
на
год
моего
р о ж дения ), узнав на конверте почерк своего
друга,
во склица л: «Сван о чем- т о
просит
—
берегись!»
И
то
ли
из
чу вст ва
недоверия,
то
ли
из
неосознанно
де­
монического
чувства,
которое
т ол кает
нас
предлагать
людям
то,
в
чем
они
как
раз
не
нуждаются,
мои
дедушка
и
бабушка
решительно
от клон яли
самые
легкоисполни­
мые
его
просьбы,
ка к,
н ап ример,
познакомить
его
с
де­
вицей,
обедавшей
у
нас
по
воскресеньям,
и
в сякий
раз ,
когда
Св ан
об
эт ом
заговаривал,
они
уве ряли,
что
боль­
ше
с
ней
не
видятся,
а
между
тем
це лую
неделю
ломали
голову
над
те м,
ког о
бы
это
пригласить
вместе
с
ней,
и
иной
раз
так
ничего
и
не
могл и
придумать,
хо тя
им
стоило
только
поманить
С вана
—
и
он
был
бы
счастлив.
Иногда
дружившие
с
моими
дедушкой
и
бабушкой
супруги,
жаловавшиеся,
что
со всем
не
вид ят
Свана,
вдруг
с
удовлетворением,
и,
может
быть,
да же
не
без
ж ел ания
возбудить
за вис ть,
говорили,
что
Сван
—
са мо
оч аро вание
и
сообщали,
что
он
с
ними
не
р асстает ся.
Де­
душке
не
хотелось
по рт ить
им
настроение,
он
только
по­
глядывал
на
бабушку
и
напевал:
Что
же
это
за
т айна?
Не
могу
разгадать.
Или:
Ил и:
Быстролетное
виденье...
Тут
все
так
непонятно,
Что
лу чше
не
в никать .
217


Несколько
мес яц ев
спу ст я,
к огда
дедушка
обращался
с
вопросом
к
новому
другу
Свана:«Выпо-прежнему
часто
ви дите сь
со
Св аном ?»—л и цо
у
этого
человека
вытягива­
лось: «Я имени его слышать не хочу!»—«А
я
думал,
что
вы
с
ним
такие
д р уз ья. ..» Несколько месяцев он был сво­
им
человеком
у
родственников
моей
бабушки,
обедал
у
них
чуть
не
каждый
день.
Внезапно,
без
вс якого
преду­
преждения,
он
у
них
бывать
перестал.
Решили,
что
он
болен,
и
двоюродная
сестр а
мо ей
бабушки
уже
соб и ра­
ла сь
по слат ь
к
нему
узнать,
как
он
се бя
чувствует,
но
вдруг
обнаружила
в
буфетной
его
письмо
—
куха рка
положила
письмо
в
расходную
к нигу
и
забыла
про
н его.
В
нем
он
извещал
ее,
что
больше
с юда
не
прид е т,
что
он
уезжает
из
Пари жа .
Кухарка
была
его
любовницей,
и
ко­
гда
он
решил
порвать
с
ней,
то
счел
нужным
предупре­
ди ть
о
своем
исч езно вен ии
ее
одну.
Есл и
же
очередной
его
любовницей
была
св етская
дама
или,
во
всяком
сл уч ае,
женщина,
чье
незнатное
про­
исхождение
или
шаткое
положение
не
мешали
ему,
одна­
ко,
открыть
ей
доступ
в
свет,
то
ради
нее
он
туда
воз­
в ра щался,
но
то лько
на
ту
особую
орбиту,
по
которой
двигалась
она
или
на
которую
завлек
ее
он.
«Сегодня на
Свана
рассчитывать
нельзя,—
говорили
про
него,—
вы
же
знаете,
что
это
тот
день ,
когда
его
а мер иканка
бывает
в
Опере».
Он
до бив ался
для
нее
приглашений
в
не доступ ­
ные
салоны
или
туда,
где
он
сам
был
зав се гда тае м,
куда
он
раз
в
неделю
езди л
уж инать ,
где
он
играл
в
покер;
каж дый
веч ер,
слег ка
взбив
св ои
жесткие
рыжи е
волосы,.
отчего
умерялась
живос ть
его
зеленых
г лаз,
он
выб ира л
цветок
для
бутоньерки
и
отправлялся
ужинать
к
той
или
иной
даме
его
круга,
чтоб ы
вс трети ть ся
у
нее
с
любовни­
це й;
и
тогда
— стоило
ему
представить
себе,
как
будут
им
восхищаться
при
любимой
женщине
и
как
будут
заве­
ря ть
его
в
своих
дружеских
чувствах
об е зья ннич авшие
с
не го
хлыщи,—
наскучившая
ему
светская
жизнь
вновь
его
околдовывала,
и
самое
ее
вещество,
прохваченное
и
окрашенное
в
я ркие
тон а
бушевавшим
внутри
нее
пл а­
менем,
которое
разжег
он,
ка залось
ему,
с
тех
пор
как
он
вв ел
в
эту
жизнь
нов ую
свою
любовь,
п рекра сны м
и
драгоценным.
Все
эти
с вязи
и
все
эти
флирты
более
или
менее
по лно
осуществляли
меч ту
Свана,
возникавшую
в
нем,
когда
он
влюблялся
в
чь е-н ибу дь
лицо
или
те ло
и
непосредствен­
но,
не
принуждая
себя,
отд ав ался
своему
чувству,
но
вот
21&


как-то
раз
в
теат ре
од ин
из
старых
друзей
Свана
позна­
комил
его
с
Оде тто й,
о
которой
он
еще
раньше
говорил
с
ним
как
о
чудной
женщине,—
намекнув,
что
С ван,
быть
может,
чего-нибудь
от
нее
и
добьется,
однако,
чт обы
увеличить
в
глазах
Свана
размеры
своей
услуги,
изобра­
зив
ее
менее
доступной,
чем
она
была
на
самом
деле,—
и
Одетта
действительно
показалась
Сван у
красивой,
но
красивой
той
красотой,
к
которой
он
был
равнодушен,
которая
не
будила
в
нем
никаких
ж ел аний,
напротив,
вызывала
в
нем
что-то
вроде
физического
отвращения:
ведь
у
каж дого
из
нас
е сть
св ой
любимый,
непохожий
на
друг ие ,
тип
женщины,
а
она
была
не
во
вкусе
Свана.
На
взгляд
С вана,
у
нее
был
слишком
р езко
очерченный
профиль,
слишком
нежная
кожа,
выдающиеся
скулы,
слишком
крупные
черты
лица.
Глаза
у
нее
бы ли
хор ош и,
но
чер есчу р
велики,
так
что
величина
под ав ляла
их,
от
нее
уставало
все
лицо,
и
по эт ому
казалось,
будто
она
или
нездорова,
или
не
в
ду хе .'Некоторое
время
спустя
после
встречи
в
театре
она
написала
Свану
и,
по про сив
п ока­
зать
ей
его
коллекции,
которые
о чень
интересовали
ее,
«женщину невежественную,
но
питавшую
слабость
к
кра­
с ивым
в ещ ам», добавляла,
что
она
лучше
уз нает
его,
когда
увидит
его
в
home \ в уютной обстановке,
за
чашкой
ч аю,
обложившимся
книгами,
хо тя
и
не
скрывала
своего
удивления,
что
он
проживает
в
унылом
к в арта ле, «недо­
статочно
smart* для такого человека,
как
о н».
Он
пр и­
гласил
ее
к
себе,
и,
прощаясь,
она
сказала,
что
побывать
у
него
в
доме
—
это
для
нее
счас ть е,
и
выразила
сожа­
ление,
что
так
мало
здесь
пробыла,
из
слов
же
ее
о
само м
С ване
можно
было
понят ь,
что
он
для
нее
з начит
больше,
чем
кто -ли бо
другой,
она
как
бы
на мек ала
па
то,
что
у
них
уже
на чалс я
роман,
и
э тим
вызвала
у
С вана
улыбку.
О днако
в
том
уже
довольно
тр е звом
возрасте,
к
какому
п риб лижалс я
Сван,
в
том
возрасте,
к огда
довольствуются
со сто яни ем
вл юбл енн о сти,
потому
что
оно
пр иятно ,
осо­
бенно
не
п ретен дуя
на
взаимность,
сердечная
близость
хотя
уже
не
является,
как
в
ранней
юности,
целью,
кото ­
рой
во
что
бы
то
ни
стало
стремится
достигнуть
любовь,
тем
не
менее
она,
эта
близость,
продолжает
оставаться
связанной
с
любовью
такой
п рочн ой
асс оци аци ей
идей,
что
может
вызвать
лю бовь
д аже
в
том
случае,
если
1 Домашнем быту ( ан гл.).
ß Изысканном,
аристократическом
(англ .).
2Г9


появилась
раньше
не е.
Прежде
мы
мечтали
завладеть
сер дце м
женщины,
в
которую
бы ли
влюблены;
теперь
од но
ощущение,
что
ты
влад е ешь
сердцем
же нщи ны,
мо­
жет
ока зать ся
дос таточн ым,
ч тобы
мы
влюбились
в
нее.
Следовательно,
в
том
возрасте,
когда
кажется—по­
ск ол ьку
в
любви
ищут
прежде
всего
суб ъек ти вн ого
на­
слаждения,—
что
самое
главное
—
это
ж ен ская
кр асо та,
любовь
может
в озн икн уть
—
любовь
самая
что
ни
на
есть
плотская
—
и
не
на
основе
желания,
она
не
обязательно
вырастает
из
нег о.
/Мы уже не раз испытывали волнения
любви;
теп ерь
она
уже
не
раз вив ает ся
в
наш ем
изумлен­
ном
и
бездеятельном
сердце
самостоятельно,
следуя
сво­
им
собственным,
непостижимым
и
роковым
законам.
Мы
ид ем
ей
навстречу,
мы
подделываем
ее
с
помощью
па мя­
ти
и
самовнушения.
У знав
од ну
из
ее
примет,
мы
воскре­
шаем,
мы
вос созд а ем
другие.
Песнь
ее
з ап ечатл ела сь
в
н аших
сердцах
вся
целиком,
а
потому
нам
не
нужно,
ч тобы
женщина
пела
ее
с
нач ал а,
и спол ненног о
восторга
перед
красотой,—
мы
и
так
вс по мним
ее
продолжение.
Пус ть
начинает
с
середины
—
со
сближения
се рд ец,
с
то го,
что
нельзя
жит ь
друг
без
дру га ,—
мы
знаем
эту
пес нь
наизусть,
и
стоит
певице
в
ожидании
смолкнуть
на
ми г,
как
мы
подхватываем
без
промедленья.
Одетта
де
Креси
вскоре
о пять
поб ыва ла
у
С вана,
по­
том
с тала
приходить
к
нему
все
ча ще
и
чаще;
и,
без
со­
мн ения ,
каждый
ее
приход
вызыва л
в
нем
раз о ч аро вание
при
виде
ее
ли ца,
черты
которого
успевали
в
промежутке
между
встречами
слег ка
потускнеть
в
его
памяти,
н есмо т­
ря
на
то
что
оно
было
у
нее
такое
выразительное
и
тако е
не
по
годам
увядшее;
ког да
она
разговаривала
с
ним ,
он
с
сожалением
ду мал
о
том ,
что
ред кая
ее
красота
не
пр инадл ежит
к
тому
роду,
которому
он
невольно
отда вал
предпочтение.
Впрочем,
н адо
заметить,
что
лицо
Одетты
к азало сь
ему
особенно
худым
и
вытянутым
о тто го,
что
лба
и
ве рхне й
части
щек,
этих
гладких
и
почти
плоских
поверхностей,
не
был о
у
нее
в идно
под
волосами,—
женщины
напускали
их
то гда
на
лоб
«кудряшками», за ­
вива ли
«барашком»
и
зак рыва ли
уши
небрежными
локо­
нами;
сло ж ена
Одетта
б ыла
изумительно,
однако
трудно
было
представить
себ е
ее
фигуру
как
единое
целое
(труд­
но
только
из- за
тогдашней
моды,
потому
что
одеваться
с
таким
вкусом,
как
Одетта,
умели
лишь
очень
не мног ие
па риж а нк и): корсаж приподнимался так,
словно
под
ним
был
большой
живот,
зат ем
образовывал
мыс ,
и
уже
под
220


корсажем
ширился
колокол
юбок,
отчего
созд ава лось
впечатление,
что
Одетта
состоит
из
разнородных
час тей ,
неплотно
пригнанных
одна
к
друг ой ,
и,
подчиняясь
лишь
п ри хоти
рисунка
или
плотности
ткани,
рюши,
оборки
и
вставки
совершенно
свободно
д вигал ись
по
на правл ению
к
бантикам,
кружевной
отделке,
к
от весно
спускавшейся
стеклярусной
б ах роме
или
рас по лаг али сь
вдоль
корсета,
но
и
в
том
и
в
другом
случае
они
жи ли
обособленной
жизнью,
не
связанной
с
жизнью
те ла,
а
тело
в
зависимо­
сти
от
тог о,
облегали
его
все
эти
финтифлюшки
и ли,
на­
про тив ,
отд е лялис ь
от
него,
ч увст вовал о
себ я
скованным
или
тонуло
в
н их.
Когда
же
Одетта
уходила
от
Свана,
он
с
ул ыбкой
вспоминал
ее
сл ова
о
том,
как
до лго
будет
тянуться
для
нее
время,
пока
он
опять
позволит
ей
прийти
к
нем у;
он
пр едстав ля л
себе,
с
каким
взволнованным,
смущенным
вид ом
она
просила
его
однажды,
чтоб ы
он
не
очень
от кла ды вал
встречу
с
ней,
какая
робкая
мольба
чи­
та лась
тог да
в
ее
в зг ля де *, не менее трогательная,
чем
ее
круглая
бел ая
соломенная
шляпка
с
букетиком
искус­
ственных
анютиных
глазок,
подвязанная
ч е рными
шелко­
вым и
лентами.
«А вы не придете как-нибудь
ко
мне
на
чашку
чая?» —
спросила
она .
Он
сослался
на
спешную
ра бо ту,
на
этюд
—
заброше нн ый
им
несколько
лет
на­
за д—
о
В ерм еере
Дельфтском.
«Я сознаю всю свою ни­
кчемность,
со знаю ,
к акой
жалкой
я
выгляжу
рядом
с
таки­
ми
к ру пными
учеными,
как
в ы,—
заметила
она.—
Я
—
лягушка
перед
аре оп аго м.
И
все
же
мне
так
хочется
учиться,
много
знать,
иметь
большой
зап ас
сведений!
Как
это
должно
быть
интересно
—
рыться
в
старинных
книг ах ,
заглядывать
в
манускрипты!
—
пр одолж ала
она
с
самодовольным
видом
элегантной
женщины,
пытаю­
щей ся
уверить,
что
для
нее
нет
ничего
приятнее,
как
зан ять ся,
не
-боясь
выпа чка ть ся,
какой-нибудь
гря зно й
работой
—
ну,
например,
стряпней
—
и
«собственноручно
месить
тесто».—
Вы
будете
надо
мной
смеяться,
но
я
ни­
чего
не
слышала
об
этом
худ ожн и ке,
из-за
которого
вы
не
едете
ко
мне
(она имела в виду Вермеера),—
он
еще
жи в?
В
Париже
есть
его
картины?
А
то
мне
хочется
иметь
понятие
о
том,
что
вы
л юби те,
постараться
угадать,
что
скрывается
за
эт им
выс ок им
многодумным
лб ом,
в
этой
го ло ве,
в
которой
не
пр екр ащ ается
работа
мысли;
я
долж­
на
знать:
вот
о
чем
он
сейчас
думает!
Какое
с час тье
было
бы
для
ме ня
помогать
вам
в
ва ших
занятиях!» Он
221


оп равд ыв ался
тем ,
что
боится
заводить
новых
друзей,
причем
эту
боязнь
он
изящно
н азыв ал
б ояз нью
стать
не­
сч а стны м . «Вы боитесь привязанностей?
Как
странно!
А
я
только
этого
и
ищ у,
я
бы
за
это
жи знь
отдала,—
прогово­
рила
она
естественным
и
убежденным
тоном,
который
невольно
тронул
его.—
Наверное,
вы
мн ого
вы ст радал и
и з-за
какой-нибудь
женщины.
И
р ешил и,
что
все
такие
же,
как
о на.
Она
не
сумела
вас
понять,—
ведь
вы
же
совсем
особенный!
За
это-то
я
вас
прежде
всего
и
полюбила,—
я
с разу
почувствовала,
что
вы
не
такой,
как
все». — «Да
ведь
и
вы
тоже,—
з амет ил
он.
—
Я
хорошо
знаю,
что
та­
кое
женщины,
у
вас,
наверное,
масса
дел,
вы
ре дко
бы­
вает е
свободны». — «Кто,
я?
Мне
совершенно
нечего
де­
лать!
Я
всегда
свободна,
для
вас
я
всегда
бу ду
свободна.
Вам
захочется
меня
видеть
—
пошлите
за
м ной
в
любое
время
дня
и
ночи,
и
я
с
восторгом
примчусь
к
ва м.
Хоро­
шо?
Как
было
бы
славно,
если
б
вы
познакомились
с
гос­
пожой
Вердюрен,—
я
бываю
у
нее
каж дый
вечер.
Пони­
маете:
мы
бы
с
ва ми
там
встречались,
и
я
думала
бы,
что
вы
бываете
у
нее
отчасти
ради
меня!»
Конечно,
вспоминая
разговоры
с
не ю,
ду мая
о
ней
в
одиночестве,
он
ог ра ничива лся
тем ,
что
в
любовных
своих
мечтах
пр едс тавл ял
се бе
ее
об раз
среди
многих
других
женских
образов;
но
если
б
благодаря
какому-нибудь
с луча йн ому
обстоятельству
(а может быть,
да же
не зави ­
си мо
от
н его,
ибо
в
тот
самый
момент,
когда
сокровенное
чувство
внезапно
себя
обнаруживает,
обстоятельство
ино й
раз
никак
на
это
не
в лия ет), образ Одетты де Кре­
си
поглотил
бы
все
его
мечты,
если
б
воспоминание
о
ней
срослось
с
ними,
то
ф изиче ск ие
ее
недостатки
утратили
бы
для
не го
всякое
значение,
как
утратило
бы
для
н его
зна­
чение,
насколько
ее
на ру жнос ть
в
его
вк усе:
с
той
по ры,
как
она
с тала
бы
наружностью
его
любимой,
это
был
бы
для
н его
единственный
источник
радостей
и
страданий.
Мой
дед
хорошо
з нал
семейство
Вердюренов,
че го
нельзя
сказать
об
их
нынеш них
друзьях.
Но
он
порвал
всякие
отношения
с
тем ,
кого
он
называл
«молодым Вер-
дюреном»: он считал,
несколько
упрощая
положение
ве­
щей,
что
«молодой Вердюрен», сохранив свои миллионы,
окружил
себя
богемой
и
всякой
шушерой.
Од нажд ы
дед
получил
пис ьмо
от
Свана,
в
котором
Сван
спрашивал,
не
может
ли
он
познакомить
его
с
Вердюреиами. «Бере­
гись!
Берегись!
—
воскликнул
дед. —
Меня
это
нисколько
не
у див ляет
—
так
именно
и
должен
к онч ить
Сван.
Хоро­
222


шо
общество,
нечего
сказ ат ь!
Я
не
м огу
исполнить
его
просьбу
прежде
всег о
п ото му,
что
с
эт им
го с под ином
я
больше
не
знаком.
А
потом,
здесь,
н ав ерно,
замешана
же нщина,
не
хочу
я
лезть
в
т акие
дела.
Сван
за вяз нет
в
болоте
у
молодых
Вердюренов,
и
мы
же
будем
п отом
в
ответе!»
Дед
отк азал,
и
к
Вердюренам
ввела
С вана
Одетта.
Когда
Сван
пришел
к
Вердюренам
в
пе рвый
раз,
у
них
обедали
доктор
Котар
с
жено й,
молодой
пианист
с
тет­
кой
и
художник,
который
в
то
время
был
у
них
в
чести,
а
вечером
начали
подходить
и
другие
ве р ные.
Доктор
Котар
никогда
не
зн ал,
каким
тоном
н ужно
отвечать
соб ес едни ку,
не
умел
различить,
шутит
тот
или
говорит
серьезно.
И
на
всякий
случай
он
добавлял
к
лю­
бому
вы ра жению
своего
л ица
запрашивающую,
прощу­
пывающую
собеседника
условную
улыбку,
в ыжи да тель­
ная
двусмысленность
которой
д олжна
б ыла
из бави ть
его
от
упрека
в
наивности,
если
бы
выяснилось,
что
с
ним
шутят.
Но
ему
приходилось
считаться
и
с
другой
в озмож­
ностью,—
вот
почему
он
не
поз воля л
улыбке
проступать
отчетливо;
по
его
лицу
постоянно
скользила
неуверен­
ность,
и
в
ней
читался
вопрос,
который
он
не
решался
за да ть: «Это вы серьезно?» На улице,
да
и
вообще
в
жизни,
он
чу вство вал
се бя
так
же
неуверенно,
как
в
гостях,
и
смо тр ел
на
прохожих,
на
эки паж и,
на
проис­
ше ст вия
все
с
той
же
лу ка вой
улыбкой,
за ран ее
от вод ив­
шей
от
не го
упрек
в
т ом,
что
он
пос т упил
неловко,
ибо
она
д ок азыв ала
в
том
сл уча е,
ес ли
он
допускал
б ест акт­
ность,
что
он
сам
это
прекрасно
з нает
и
что
неуместный
этот
поступок
он
совершил
в
шутку.
Когд а
же
доктор
полагал,
что
может
задать
вопрос
без
обиняков,
он
не
упускал
случая
уменьшить
к оли че­
ств о
пробелов
в
сво ем
образовании
и
пополнить
запас
зн ан ий.
Вот
почему,
следуя
совету,
который
ему
д ала
преду­
смотрительная
мать,
к огда
он
уезжал
из
провинции,
д ок­
тор
не
пропускал
ни
одного
незнакомого
ему
образного
выражения
или
имени
и
собирал
о
них
точные
сведения.
Что
касает ся
образных
выра же ний,
то
тут
его
пытли­
вость
не
зн ала
границ:
он
часто
искал
в
них
т оч ного
с мыс ла,
какого
на
самом
деле
они
не
имеют;
он
хотел
по пят ь,
что
значат
буквально
те
выражения,
которые
ему
приходилось
слышать
особенно
ч ас т о: «брать молодо­
с тью », «голубая кровь», «вести рассеянную жизнь», «чет-
223


верть
часа
Ра бле », «законодатель мод», «не в масть»,
«поставить в тупик»
и
т.
д., и в каких случаях он сам
мог
бы
безошибочно
употребить
их.
Заменял
он
обычно
эти
выражения
зау чен ны ми
каламбурами.
Когда
же
при
нем
наз ывали
неизвестное
ему
им я,
он
не
спр ашивал ,
кто
это,—
он
с чит ал,
что
для
получения
разъяснений
доста­
то чно
повторить
имя
вопросительным
тоном.
Он
был
убежден,
что
на
все
смотрит
кр ит ич ески,
а
ме ж­
ду
тем
име нно
критического
взгляда
на
ве щи
ему
и
не
хватало,
вот
отчего
утонченная
вежли во ст ь,
которая
за­
кл юча ется
в
том,
чтобы
делать
кому-нибудь
одолжение
и
при
эт ом
утверждать
—
вовсе
не
желая,
чтобы
этот
человек
вам
поверил,—
что
не
вы
ему,
а
он
вам
де лает
од олже ни е,
не
производила
на
доктора
никакого
впе чат ­
ления:
он
все
понимал
в
прямом
смысле.
Как
ни
б ыла
ослеплена
доктором
г-жа
Вердюрен,
все
же
доктор,
хо тя
она
по-прежнему
с чит ала
его
очень
умным
человеком,
в
конце
концов
навлек
на
се бя
ее
неудовольствие
тем,
что,
ког да
о на,
пригласив
его
в
литерную
ложу
на
Сару
Бер­
нар,
сказала,
стараясь
быть
с
ним
св ерхл юбе зной: «Как
это
мило
с
ва шей
стороны,
доктор,—
ведь
вы,
ко неч но,
много
раз
видели
Са ру
Бернар ,
и
потом,
мы,
пожалуй,
сидим
слишком
близко
от
сцены»,—
он,
войдя
в
ло жу
с
улыбкой,
го т овой
ра с плыт ься
по
л ицу
или
исчезнуть,
в
зависимости
от
того,
како е
мнение
вы скажет
о
спектакле
кто-нибудь
из
авторитетных
ли ц,
проговорил: «В са­
мом
деле,
мы
сл ишк ом
близко
от
сцены,
да
и
Са ра
Бе р­
нар
мне
уже
надоел а.
Но
вы
из ъявили
ж ел ание,
ч тобы
я
пр ишел .
Ваше
ж елан ие
для
ме ня
закон.
Я
счастлив,
что
мо гу
хоть
чем-нибудь
услужить
вам.
Чего
бы
я
ни
сдел ал,
чтобы
доставить
вам
удовольствие,—
ведь
вы
так ая
д об­
ра я!
Сару
Бернар
назы ваю т
«Золотой голос»,—
верно?
—
продолжал
он.
—
А
еще
про
нее
часто
пишут ,
что
она
иг­
рает
с
подъемом.
Странное
выражение,
вер но?» —
спро­
сил
он,
ожидая
по яс не ний,
но
их
не
последовало.
—
Зн ае шь,—
сказ ала
му жу
г- жа
Вердюрен,—
мы
из
скромности
снижаем
це ннос ть
того,
что
дарим
доктору,—
по-моему,
это
неправильно.
Он
пр ин адлеж ит
к
ч ислу
ученых,
да леки х
от
практической
жизни,
он
не
з нает
ц ены
вещам
и
верит
нам
на
слово.
—
Я
тоже
это
заметил,
только
не
хо тел
тебе
гово­
рить,—
подтвердил
Вер дюр ен.
И
на
Новый
год,
вместо
то го
чтоб ы
послать
доктору
Котару
в
три
тыс ячи
франков
стоимостью
рубин
с
запи с-
224


к ой,
что
это,
мол,
сущий
пустяк,
Вердюрен
к упил
за
триста
франков
поддельный
драгоценный
кам ень
и
на­
мекнул,
что
такой
красивый
кам ень
—
это
большая
ред­
кость.
Ког да
г -жа
Вердюрен
объявила,
что
на
вечере
у
них
будет
г-н
Сва н,
доктор
переспросил: «Сван?»—
грубым
от
удивления
тоном,
потому
что
да же
нез нач ит ельн ая
новость
всегда
заставала
вра сп лох
этого
человека,
кото­
рый
был
уверен,
что
готов
ко
всякой
н еож идан нос ти.
Ему
не
ответили.
«Сван?
А
кто
такой
этот
Сван?»—
взревел
он
в
сильнейшей
тревоге,
но
его
тревога
мгно­
ве нно
рассеялась,
как
только
г-жа
Вердюрен
сказала:
«Да это же друг Одетты,
про
которого
она
нам
говори­
ла».— «Ах,
это
вот
кт о,
теперь
я
по нял!» —
успокоенью
проговорил
д окт ор.
За то
художник,
узнав,
что
у
г- жи
Вердюрен
будет
Сван,
ликовал:
ему
представлялось,
что
Сван
в лю блен
в
Одетту,
а
он
пок ровит ель ство ва л
рома­
нам.
«Устраивать свадьбы
—
это
моя
страсть,—
говорил
он
на
ухо
д ок тору
Котару.—
До
сих
пор
мне
зд оро во
ве з­
ло
по
этой
части,
да же
у
ж енщи н!»
Сказав
Вердюренам,
что
Сван
очень
smart, Одетта на­
пугала
их
те м,
что
он,
н а ве рн ое , «скучный».
Но
вышло
н аоборот:
он
произвел
прекрасное
впечатление,
чему
сп о­
собствовало,
хотя
Ве рдюр ены
этого
и
не
подозревали,
то
обстоятельство,
что
он
вращался
в
в ысшем
обществе.
В
самом
деле:
он
об лада л
преимуществом
да же
перед
людьми
тонкими,
но
не
бывавшими
в
вы сшем
свете,—
преимуществом
человека,
который
там
принят
и
потому
не
приукрашивает
света
и
не
чурается
его
—
он
просто
не
придает
ему
никакого
з наче ния.
Любезность
такого
человека,
свободная
от
всяких
проявлений
снобизма
и
не
боящаяся
по казат ь ся
чересчур
любезной,
достигшая
пол ной
н еза вис имос ти,
отличается
изяществом
и
свобо­
дой
движений,
свойственными
людям,
чье
гибкое
те ло
послушно
исполняет
их
в олю,
без
неуместной
и
неловкой
п омощи
ненужных
для
это й
цели
своих
частей.
Простые,
необходимые
телодвижения
светского
человека,
благо­
склонно
протягивающего
руку
незнакомому
юнцу,
кото­
р ого
ему
представляют,
и
без
подобострастия
кланяюще­
гося
посланнику,
которому
представляют
его,
в
конце
концов,
незаметно
для
самого
С вана,
стали
его
манерой
д ерж ать
с ебя
в
о бщест ве,
и
к огда
он
попал
в
круг
лю­
д ей,
которые
были
ниже
его
по
положению,
то
ес ть
в
круг
Вердюренов
и
их
друзей,
то
инстинктивно
проявил
преду­
8м.
Пруст
225


предительность,
был
одинаково
мил
со
всеми,
и
Вердюре-
мы
подумали,
что
«скучный»
так
бы
се бя
не
вел.
Только
с
док тором
Кот ар ом
в
первую
ми нуту
он
был
суховат:
они
еще
не
заговорили,
а
доктор
уже
ст ал
подмигивать
ему
и
двусмысленно
за улыб алс я
(эту мимику сам Котар назы ­
в ал: «Милости просим»), и Сван решил,
что
они ,
навер­
ное,
встречались
где-нибудь
в
увеселительном
заведении
и
доктор
узнал
его,
хотя
Сва н
ходил
ту да
редко,
так
как
не
любил
распутства.
Этот
намек
покоробил
Свана,
осо­
бенно
потому,
что
он
был
сделан
при
Одетте,
к ото рая
мо гла
дурно
о
нем
подумать,
и
Сва н
придал
своему
лицу
холодное
выр аже ние.
Однако,
узнав,
что
рядом
с
докто­
ром
сидит
его
жена,
он
решил,
что
муж,
да
еще
такой
мо­
лодой,
не
стал
бы
при
жене
намекать
на
подобного
рода
развлечения,
и
за го во рщицкий
вид
доктора
ут ра тил
для
не го
опасный
смысл.
Худ ожни к
сейчас
же
предложил
С вану
посмотреть
вместе
с
Оде тто й
его
мастерскую,
и
С ван
на шел,
что
это
очень
ми лый
чел ов ек.
«Может
быть,
к
вам
отн ес утся
там
благосклонней,
чем
ко
мне,—
притворно
обиженным
то ном
ск аз ала
г-жа
Вердюрен,—
и
по кажу т
портрет
Котара
(это она заказала его худож ­
н и ку).—
Постарайтесь, «маэстро»
Биш,—
об рати лась
она
к
ху дожн ик у,
которого
называли
так
в
шутку,—
передать
на
полотне
его
прелестный
взгляд,
эту
заб ав ную
лука­
винку
в
уголке
глаза.
Вы
знаете,
что
для
м еня
всего
важней
его
улы бк а,
я
просила
вас
написать
портрет
его
улыбки».
Это
выражение
понравилось
ей
самой,
и
она
повторила
его
громко,
чтобы
в сем
б ыло
слышно,
а
прежде
чем
произнести
его,
она
даже
под
каким-то
н епо н ятным
предлогом
ко е-ко го
из
гостей
подозвала
к
се бе.
Сван
попросил
познакомить
его
со
всеми,
да же
со
старым
другом
Вердюренов
Саньетом,
который
из-за
своей
застенчивости,
простодушия
и
доброты
утратил
вес
в
о бщ естве,
а
между
тем
это
был
св еду щий
пал ео гр аф,
б ога тый
человек
из
хорошей
семьи.
У
него
бы ла
каш а
во
рту,
и
это
бы ло
очаровательно,
так
как
чувствовалось,
что
это
не
столько
дефект
ре чи,
сколько
душевное
ка­
честв о ,
как
бы
навсегд а
сохранившийся
в
нем
ос та ток
де тс кос ти.
Когда
Саньет
глотал
какую-нибудь
согласную,
то
ка за лось,
что
он
обнаруживает
неспособность
ск аза ть
резкость.
Поп роси в
г-жу
Вердюрен
познакомить
его
с
г-ном
Саньетом,
Сван
вы нуд ил
ее
нарушить
заведенный
порядок
(и она,
зн ак омя
их,
нарочно
подчеркнула
раз­
ницу : «Господин Сван!
Позвольте
вам
представить
наш е­
226


го
друга
С ан ьет а»), но благодаря этому он завоевал пол ­
ную
симпатию
С аньет а,
о
чем
Вердюрены
не
нашли
нуж­
ным
до в ести
до
сведения
Свана,
так
как
Саньет
слегка
раздражал
их
и
они
о соб енно
не
ст арал ись
с
кем-либо
сдружить
е го.
Зат о
Сван
бесконечно
тронул
В ердю ренов ,
сочтя
своим
долгом
попросить
их
после
з нако мст ва
с
Саньетом
поз нак ом ить
его
с
тетк ой
пианиста.
Она
бы ла,
как
об ычно ,
в
черном
платье,
ибо
держалась
того
мне ния ,
что
бы ть
одетой
в
черное
всегда
хорошо
и
что
черный
цвет
—
самый
благородный,
а
лицо
у
не е,
как
всегда
по с­
ле
еды,
было
багровое.
Она
почтительно
по кл онила сь
Свану,
но
тут
же
пр ин яла
величественную
осанку.
Она
не
получила
ник ак ого
об разова ни я
и
б оялась
обнаружить
свою
неграмотность,
поэтому
го вори ла
умышленно
не­
членораздельно,
полагая,
что
если
она
доп уст ит
ошибку,
то
ошибка
по т онет
в
общей
невнятице
и
ее
нельзя
будет
уловить,
так
что
речь
гос тьи
превращалась
в
непрерывное
отхаркиванье,
из
которого
лишь
по
временам
вын ыри ва ли
от дел ьные
слова,
в
произношении
к оих
она
была
уве ­
рена.
Сван
счел
себя
вправе
подшутить
над
ней
в
ра зго­
воре
с
Вердюреном,
но
Вердюрен
был
за
нее
обижен.
«Это прелестная женщина,—
сказал
он .—
Вы
правы:
с
первого
взгл яд а
она
не
покоряет,
но
если
вы
поговорите
с
ней
наедине,
то
у в идите,
како й
это
очаровательный
че­
ловек,
уверяю
вас». «Да
я
не
спорю,—
по спешил
согла­
ситься
Сван.—
Я
только
хотел
сказать,
что
она
не
п ока­
з алась
мне
«выдающейся личностью»,—
подчеркнув
по­
следние
два
слова,
до бавил
он ,—
и
в
общем,
это
скорей
ко м п ли м ен т!» «Я вас сейчас удивлю,—
п род олжал
В ер­
дю рен: —
Она
прекрасно
пишет.
Вы
с лыша ли,
как
играет
ее
п л емянн ик?
Дивно,—
в едь
п рав да,
доктор?
Господин
Сван!
Хотите,
я
попрошу
его
сыграть?»—«Это
б ыло
бы
счастьем...» —
начал
Сва н,
но
его
с
лукавым
видом
пере­
бил
док тор.
Он
слыхал,
что
высокопарность
и
велеречи­
вость
от жили
свой
век ,
и
теперь,
когда
при
нем
сер ь ез­
ным
тоном
произносили
какое-нибудь
кр асиво е
слово,
вро де
«счастья», ему казалось,
что
человек,
подобным
образом
выразившийся,
в падает
в
банальность.
Если
же
вд обаво к
это
выражение
доктор
относил
к
старомодным,
хо тя
бы
оно
б ыло
самое
что
ни
на
ес ть
обиходное,
то
у
н его
возникала
догадка,
что
фраза,
начавшаяся
с
этого
выражения,—
фраза
шут лив ая,
и
заканчивал
он
ее
иро ­
нически
каким-нибудь
общим
местом,
как
бы
приписывая
собеседнику
намерение
изъясниться
именно
таким
8*
227


образом,
хотя
бы
у
собеседника
и
в
мыс лях
этого
не
было.
—
С часть ем
для
Ф ра нции!
—
торжественно
воздев
дл ани,
с
лу к авым
видом
подхватил
он.
Вердюрен
не
мог
удер жа ть ся
от
смеха.
—
Над
чем
это
они
смеются?
Как
видно,
в
вашем
уютном
уголке
нет
мес та
для
скуки!
—
воскликнула
г-ж а
Вердюрен.—
Я
тут
сижу
одна,
как
наказанная,
и
если
вы
воображаете,
что
мне
очень
весело,
то
вы
ошибаетесь,—
тоном
капризной
девочки
д обав ила
она .
Го сп ожа
Вердюрен
сидела
на
выс ок ом
шведском
стуле
из
полированной
ел и,
который
был
ей
п одаре н
шведским
скрипачом
и
который,
хотя
он
скорей
напоминал
табурет
и
не
подходил
к
красивой
старинной
мебели,
стоял
у
нее
на
вид ном
месте,
так
как
она
сч и тала
необходимым
полу­
чаемые
ею
иногда
подарки
от
верных
вы ставл ят ь
на по каз
для
того,
чтоб ы
верные
пора дов ались ,
пр идя
к
ней
и
уви ­
дев
св ои
по дар ки.
Она
пыталась
убедить
их,
что
лучше
всего
дарить
цветы
и
конфеты,—
пыталась,
им ея
в
виду,
что
и
то
и
д ругое
недолговечно,
но
верные
б ыли
непре­
кл он ны,
и
так
у
нее
обр аз ов алась
целая
коллекция
грелок,
по ду шеч ек,
с те нных
часов,
шир м,
барометров,
ваз
—
склад
дареной
вся чины,
но
только
не
в сяко й,
а
одной
и
той
же.
Сидя
на
своем
во з выш ении,
г-жа
Вердюрен
приннма-
па
живейшее
уча ст ие
в
ра згово ре
верных,
ее
забавляло
их
«дуракавалянье», но после того как она надорвала
се бе
живот,
она
избегала
прыскать
и
о гр анич ив алась
условной
м имико й,
неутомимой
и
не опа с ной,
означав­
шей,
что
она
хохочет
до
слез.
Стоило
кому-нибудь
из
завсегдатаев
(к великому прискорбию для Вердюрена,
который
все
время
ст арал ся
быт ь
не
менее
любезным,
чем
его
жена,
но,
смеясь
по-настоящему,
быстро
в ыды­
хался,
тогда
как
г -жа
Вердюрен
благодаря
своей
хитро­
сти
бес пре ста нно
ра зыг рыв ала
взрывы
хохота
и
таким
образом
бра ла
в ерх
и
торжествовала
над
мужем)
от­
пустить
словцо
по
адресу
скучного
или
по
адресу
бывшего
завсегдатая,
по павш его
в
ра зряд
скучных,—
и
г -жа
Вердюрен
вск рики вала,
зажмуривала
свои
птичьи
глаза,
которые
уже
начинали
заволакиваться
бельмами,
а
потом
вдруг,
словно
застигнутая
врасплох
непристой­
ным
зрелищем
или
отр аж ая
смертельный
удар ,
плотно
закрывала
лицо
руками,
чтоб ы
ничего
не
видеть,
и
изо ­
браж ала
усилия
по д авить
ду шивш ий
ее
смех,
который,
е сли
б
она
не
выдержала,
мог
бы
до в ести
ее
до
обморока.
228


Так,
оглушенная
весельем
ве рны х,
упоенная
духом
това­
рищества,
злословием
и
поклонением,
г -жа
Вердюрен,
по до бно
птице,
которой
подлили
в
корм
глинтвейну,
из
любезности
кудахтала
на
насесте.
Ме жду
тем
Вердюрен,
по прос ив
у
Свана
ра з реше ния
закурить
трубку
(«у нас без церемоний,
по-товарище­
с к и»), начал уговаривать юного пианиста сесть за рояль.
—
Ах,
да
отстань
ты
от
него,
он
пришел
к
нам
не
для
того,
чтобы
его
м учи ли!
—
вос кл икнула
г- жа
Вердюрен.—■
Я
не
хочу,
чтобы
его
му ч или!
—
Откуда
ты
взяла,
что
я
собираюсь
его
му чи ть?
—
спросил
Вердюрен.—
Господин
Сва н,
мож ет
быть,
не
зна­
ет
сонаты
фа
диез,
которую
мы
открыли.
Он
нам
ее
сыграет
в
аранжировке
для
ро яля.
—
Ах
нет,
нет,
только
не
мою
сонату!
—
вскричала
г -жа
Вердюрен.—
А
то
я
изойду
слезами
и
п отом
бу ду
стр ада ть
от
насморка
и
от
воспаления
лицевого
нерва,
как
в
пр ошл ый
раз;
по ко рно
благодарю,
с
ме ня
довольно,
вам-то
что
—
никто
из
вас
п отом
не
будет
в алятьс я
целую
неделю
в
п ост ели!
Эта
сценка
повторялась
всякий
раз,
как
пиа нис та
п ро­
сил и
сыграть,
и
приводила
друзей
в
такой
восторг,
слов­
но
они
п рис утств овал и
при
ней
впервые,
ибо
она
являлась
для
них
доказательством
обаятельной
ор игина льнос ти
«хозяйки»
и
ее
му зыка льно ст и.
Сидевшие
близко
от
нее
делали
зн ак
к ур ильщик ам
и
игрокам
по д ойти,
точно
здесь
что-то
происходило,
и
кричали,
как
кричат
в
рейх­
стаге,
к огда
там
говорится
что-нибудь
интересное: «Слу­
шайте,
сл у ш ай те!» А на другой день выражалось сожале ­
ние
тем,
кто
не
был,
потому
что
в чера
разыгралась
с ценк а,
еще
более
занятная,
чем
обычно.
—
Ну
что
ж,
порешим
на
том,
что
он
сыграет
то лько
андант е,—
о бъяв ил
Вердюрен.
—
Только
анданте,
какой
ты
умный!
—
вос к лик нула
г-жа
Вердюрен.—
Как
раз
от
андант е
я
и
дел аюсь
боль­
на.
Наш
«хозяин»
просто
великолепен!
Это
все
равно,
что
сказать
о
«Девятой»: «Послушаем только финал»,
или:«Послушаемувертюрук«Мейстерзингерам».
Но
тут
доктор
начал
упрашивать
г- жу
Вердюрен
по­
зво лит ь
пианисту
сыграть,
и
не
п ото му,
чтобы
он
считал,
что
на
самом
деле
музыка
ее
не
волнует
(он признавал
разные
н евр ас тен ически е
яв лен ия), а потому,
что
он,
как
и
многие
врачи,
мг нове нно
смягчал
строгость
своих
пред­
писа ний
в
тех
случаях,
когда
происходили
сборища,
с
его
229


точки
зрения
более
важные,
чем
не дом ога нья,
и
когда
од­
ним
из
гла вн ых
де йств ующ их
лиц
б ыла
его
пациентка,
тут
он,
участник
сборища,
советовал
ей
заб ыть
на
этот
веч ер
и
о
расстройстве
желудка,
и
о
простуде.
—
Сегодня
вы
не
з або леете,
вот
увидите,—
сказал
он,
гипнотизируя
ее
взглядом.—
А
заболеете
—
мы
вас
вы­
лечим.
—
Правда?
—
спросила
г-жа
Вердюрен
так ,
словно
после
такого
о бнадежи вающ его
заяв лен ия
ей
оставалось
только
сдаться.
А
бы ть
может,
сказав,
что
она
заболеет,
г -жа
Вердюрен
потом
уже
забывала,
что
она
же
это
и
пр иду мала,
и
вхо ди ла
в
роль.
Так
больные,
уставшие
от
сознания,
что
чем
больше
проявят
они
бл а­
горазумия,
тем
реже
будут
у
них
приступы,
позволяют
себе
думать,
что
они
могу т
безнаказанно
делать
все,
что
угодно,—
за
что
они
п отом
обыкновенно
п латятся ,—
е сли
только
всецело
отдадутся
в
руки
некоего
могущест­
венного
существа,
которое,
не
требуя
от
них
ни
малейших
усилий,
од ним
каким-нибудь
словом
или
пилюлями
поста­
вит
их
на
неги.
Одетта
направилась
к
ковровому
д ивану
ок оло
ро яля.
—
Вы
знаете,
это
мое
любимое
местечко,—
сказ ал а
она
г- же
Вердюрен.
З амет ив,
что
Сван
сидит
на
стуле,
г-жа
Вердюрен
за­
с тави ла
его
встать:
—
Вам
здесь
неуютно,
сядьте
рядом
с
Одетто й.
Оде т­
та,
милая,
подвиньтесь!
—
Какой
пр е лес тный
«бове»! —
прежде
чем
сесть,
заметил
Сва н,
чтобы
сказать
что-нибудь
приятное
г-же
Вердюрен.
—
Я
очень
рада,
что
вам
понравился
мой
ди ван, —
отозва лас ь
г-жа
Вердюрен.—
Мо гу
ручаться,
что
д ругого
такого
вы
нигде
не
на йд ете.
Это
бесподобно.
Стульчики
тож е
чуд о.
Вы
п отом
обратите
на
них
в ниман ие.
Каждое
бронзовое
украшение
соот ве тств ует
сюжетцу
на
си день е;
ес ли
вы
захотите
получше
рассмотреть,
то
вас
это,
з наете
ли,
позабавит,
вы
по луч ите
удовольствие,
уве ряю
в ас.
Ну
вот
хотя
бы
этот
фризовый
бордюрчик:
виноградные
гроздья
на
красном
фо не
из
«Лисицы и винограда».
Ка­
ков
рисунок?
Что
вы
скаже те?
По-моему,
когда-то
умели
рисовать.
В едь
п рав да,
эти
виноградинки
са ми
просятся
к
вам
в
рот ?
Мой
муж
утверждает,
что
я
не
люблю
фрук­
тов,
потому
что
ем
их
меньше,
чем
он.
Но
это
неверно:
по
ч асти
гурманства
я
всех
вас
за
по яс
заткну
—
я
то лько
230


не
испытываю
потребности
кл асть
ягоды
в
рот,
раз
я
пожираю
их
г лазами .
Чего
вы
все
хохочете?
Спросите
доктора:
он
вам
ск ажет ,
что
этот
вино гра д
действует
на
ме ня
послабляюще.
Другие
езд ят
лечиться
в
Фонтенбло,—•
я
прохожу
курс икв Б ове.
Господин
Сван!
Непременно
по­
трогайте
бронзовые
украшеньица
на
спинках.
Не
правда
ли,
патина?
Да
вы
не
бойтесь,
п отрог ай те
как
следует.
—
Ну,
раз
го спо жа
Вердюрен
наехала
на
б рон зу,
то
музыки
нам
уж
нынч е
не
слыхать,—
з ам етил
художник.
—
Молчите,
невежа!
В
сущности,—
об ра щаясь
к
Сва­
ну,
п родолжала
г-жа
Вердюрен,—
нам,
женщинам,
за­
прещены
менее
соблазнительные
наслаждения.
Ве дь
с
этим
не
с ра внится
н ик акое
тело!
Когда
господин
Вер­
дюрен
снисходил
до
того,
что
устраивал
мне
сцены
р ев­
н ости ...
Послушай,
будь
хо ть
раз
в
жиз ни
учтивыми
не
отрицай,
что
ты
устраивал
мне...
—
Да
я
ниче го
не
гов орю.
Доктор,
будьте
свидетелем}
разв е
я
проронил
хоть
единый
звук?
Сва н
из
ве жливо сти
все
никак
не
мог
перестать
тр о-
г ать
бронзу.
—
Послушайте:
вы
еще
у сп еете
ее
п оласк ать ,—
се й­
час
будут
л аскат ь
вас
са мог о,
б удут
ласкать
ваш
с лух?
я
у бежд ена,
что
вы
т акую
ласку
любите;
порадует
ваш
слух
вот
этот
м илый
молодой
человек.
Когд а
пианист
кончил
играть,
Сва н
проявил
к
нему
еще
больше
любезности,
чем
к
другим
гостям.
И
вот
п очем у.
В
прошлом
году
он
слышал
на
вечере
музыкальное
произведение
для
рояля
и
скрипки.
Сперва
он
ощущал
л ишь
материальную
оболочку
зву ко в.
Огромным
н аслаж­
ден ием
яв ило сь
для
н его
уже
то,
что
под
струйкой
скрипки,
тонкой,
упо рно й,
густой,
нап равл яющ ей,
он
вдруг
разглядел
пытавшуюся
взметнуться
всплесками
вла ги
громаду
звуков
рояля,
мн ог ообраз ную,
н еразд ель­
ную,
реявшую,
переливавшуюся,
напоминавшую
лило вую
зыб ь,
зачарованную
и
утишаемую
лунным
сияньем.
Но
в
какой-то
момент
С ван,
внезапно
завороженный,
не
умея
явственно
различить
очертания,
определить
то,
что
пле ­
н яло
его
слух,
попытался
удержать
в
памяти
фр азу
или
мелодию,—
он
сам
не
з нал,
что
это
такое,—
которая
только
что
про плы ла
перед
ним
и
распахнула
ему
душу:
так
от
благоухания
роз,
в еюще го
во
вл аж ном
вечернем
воздухе,
у
нас
раздуваются
ноздри.
Быть
может,
именно
оттого,
что
он
не
зн ал
музыки,
у
н его
и
возникло
одно
23t


из
тех
неяс ных
вп ечатл ени й,
которые,
пожалуй,
только
и
можно
н азв ать
истинно
музыкальными,
нерастяжимыми,
вполн е
оригинальными,
не
пох ож ими
ни
на
какие
другие.
Подобного
ро да
мг но венно е
впечатление
—
это,
так
ска­
зать,
впечатление
sine materia1.
Конечно,
нот ы,
которые
мы
слышим
в
эти
мг но венья ,
уже
стремятся
заполнить
с обой
перед
нашим
взором,
в
соответствии
со
своей
высо­
той
и
дл ино й,
большую
или
меньшую
площадь,
набросать
арабески,
вы зв ать
у
нас
ощущение
шир ины ,
то нины,
устой­
чивости,
прихотливости.
Но
эти
но ты
замирают,
преж­
де
чем
ощущения
у спе вают
сформироваться
в
нас,—
их
захлестывают
другие,
пробуждаемые
теми,
что
следуют
за
ним и
или
звучат
одновременно.
И
это
впечатление
продолжало
бы
с мыва ть
своим
т еч ением,
своим
«сплы-
в ом»
ед ва
различимые
моти вы ,
временами
по казы ваю­
щиеся
на
пов ерхн ости
и
тут
же
вн овь
погружающиеся
и
тонущие,
угадываемые
только
благодаря
насл аж ден ию,
какое
они
доставляют,
не
поддающиеся
описанию,
в ос­
созданию,
безымянные,
невыразимые,—
продолжало
бы,
ес ли
бы
память,
сло вно
рабочий,
возводящий
среди
во лн
несокрушимые
устои,
не
изготовляла
для
нас
отпечатки
быстротечных
музыкальных
фраз
и
не
предоставляла
нам
в озмож ности
ср авнив ат ь
их
с
ид ущ ими
на
смену
и
отличать.
Вот
поче м у,
ч уть
только
блаженное
чувство,
како е
испы ты вал
Сван,
проходило,
память
мгновенно
снабжала
его
списком
с
этого
чувства,
и
хот я
список
был
непо л ный
и
не то чный,
а
в се-таки ,
по ка
игра
продолжа­
лась,
он
находился
перед
г ла зами
Св ана,
так
чт о,
когда
п реж нее
впечатление
неожиданно
возвращалось,
его
уже
можно
было
уловить.
Св ан
представлял
се бе
размеры
фразы,
симметричность
ее
построения,
ее
рисунок,
ее
изобразительную
силу;
перед
ним
б ыла
уже
не
чис тая
музыка
—
тут
бы ли
и
живопись,
и
зо дч ество ,
и
мыс ль,
и
все
вместе
на по минал о
му зык у.
На
это т
раз
он
явс твен ­
но
расслышал
фразу,
несколько
мгновений
п родерж ав­
шуюся
над
звуковыми
волнами.
Такого
у пое ния
Сван
ни­
когда
еще
не
испытывал,—
он
чувствовал,
что
познал
его
толь ко
благодаря
ей,
и
он
пол юб ил
ее
како й- то
осо ­
бенной
любовью.
М едлен но
вела
она
его
то
здесь,
то
там,
то
чуть
даль­
ше
к
высокому,
непостижимому,
но
несомненному
счастью.
Он
послушно
следовал
за
ней,
но,
дойдя
до
1 Неосязаемое ( ла т. ) .
232


извест но г о
предела
и
в ыдерж ав
секундную
паузу,
она
круто
повернула
и
уже
другим
те м пом,
ускоренным,
ч ас­
тым ,
тоскливым,
непрерывным,
отрадным,
повл ек ла
его
к
неведомым
далям.
Потом
в друг
исчезла.
Он
жаждал
услышать
ее
в
третий
ра з.
И
она
поя вила сь
вновь ,
но
речь
ее
была
в се-та ки
невнятна,
а
вот
упо ени е
он
на
этот
раз
ис пы тал
не
такое
глубокое.
Но,
придя
домой,
он
затос ко­
вал
по
н ей:
его
охватило
чувство,
какое
овлад ева ет
муж­
ч иной,
в
чью
жизнь
сл уча йно
встреченная
им
незнакомка
вносит
утончающий
его
художественное
восприятие
об раз
прежде
не
виданной
им
красоты,
хотя
он
не
знает,
увидит
ли
он
еще
когда-нибудь
ту,
которую
уже
любит,
не
име я
представления
д аже
о
то м,
как
ее
зовут.
Казалось,
эта
любовь
к
му зыка льн ой
фра зе
о ткрыв а­
ет
пер ед
Св аном
п уть
к
некоторому
душевному
обновле­
нию.
Он
уже
так
давно
перестал
стремиться
к
идеальной
це ли;
теперь
он
гнал ся
лишь
за
об ыденн ым и
удовольст­
вия ми
и
был
уверен,—г
хо тя
не
п ри з навался
в
эт ом
даж е
самому
себе,—
что
так
бу дет
продолжаться
до
конца
его
д ней;
более
того:
в ысо кие
мыс ли
уже
не
за нимал и
Свана,
и
он
перестал
верить
в
их
существование,
хотя
и
не
отрицал
его
начисто.
В
связи
с
эт им
у
не го
появилась
привычка
думать
о
мелочах,
отвлекавшая
его
от
размыш­
ле ний
о
см ысле
жизни.
Он
никогда
не
задавал
себ е
во­
проса:
не
лучш е
ли
ему
не
появляться
в
свете,
зат о
он
з нал
наверное,
что
если
он
принял
приглашение,
значит,
надо
ехать,
и
что
если
он
по том
перестанет
там
бывать,
то
до лже н,
по
крайней
мере,
завозить
туд а
визитные
кар­
точки;
точно
так
же
в
разговоре
он
не
отстаивал
с
жаром
заветных
своих
убеждений,
но
зато
сообщал
мелкие
фак­
ты,
сами
по
с ебе
небезлюбопытные
и
дававшие
ему
воз ­
можность
не
р аскр ыват ь
свою
душу.
Он
проявлял
не­
обыкновенную
точность,
давая
кулинарный
р ецепт
или
если
ег о' спр аши вали,
когда
родился
или
когда
умер
та-
кОй-то
художник,
как
называются
его
картины.
Иногда
он
все
же
вы сказ ыв ал
мнение
о
каком-нибудь
произве­
дении,
о
чьем-либо
миропонимании,
но
—
в
ироническом
тоне,
так
что
можно
бы ло
по нять ,
что
говорит
он
не
в пол­
не
искренне.
И
в от,
подобно
больным,
чье
состояние
р ез­
ко
улучшается
в
связи
с
переменой
места,
реж им а,
а
у
не­
к оторы х—
в
связ и
с
самопроизвольными,
за га дочным и
изменениями
в
организме,
и
они
начинают
серьезно
по ду­
мывать
о
то м,
что
еще
так
недавно
казалось
им
неосу­
ще стви мы м,—
о
то м,
чтоб ы
на
стар о сти
лет
начать
жить
233


по-новому,—
Сван
в
самом
себе,
в
воспоминании
о
сл ы­
шанной
фразе,
в
сонатах,
какие
он,
надея сь
отыскать
эту
фразу,
просил
сыграть
ему,
обнаруживал
присутствие
од­
ной
из
невидимых
реальностей;
он
уже
не
верил
в
них,
но
музыка
по-особенному
действ о вал а
на
его
духовную
одеревенелость,
и
он
вновь
ощущал
в
себ е
не
только
же­
лание,
но
да же,
пожалуй,
си лы
посвятить
этим
р еаль но­
стям
жизнь.
Но
так
как
ему
не
у дал ось
узнать,
кто
напи­
сал
слышанное
им
произведение,
то
приобрести
его
он
не
мог
и
в
к онце
концов
забыл
про
него.
П рав да,
на
эт ой
же
неделе
он
встречался
с
люд ьм и,
присутствовавшими
на
том
в ечер е,
и
спрашивал
их,
но
некоторые
приехали
после
музыки,
а
некоторые
уехали
до;
те,
что
б ыли
во
в ремя
исполнения,
разг ов ари вали
в
другой
ко мнате ,
а
те,
что
слушали,
мог ли
рассказать
не
больше
других.
Хозяева
до ма
зн али
только,
что
это
ка кая-то
нова я
вещь,
которую
приглашенные
ими
музыканты
попросили
ра з реше ния
сыграть,
музыканты
же
отправились
в
турн е ,—
словом,
Сван
так
и
не
добился
толку.
У
н его
были
друзья
ср еди
музыкантов,
но,
хотя
он
отлично
помнил
то
особое,
не­
пер едаваемо е
наслаж дени е,
какое
доставила
ему
эта
фраза,
хотя
перед
мысленным
его
взором
вы рисо выва ­
лис ь
ее
очертания,
пропеть
ее
он
не
мог.
Потом
он
пере­
ст ал
о
ней
думать.
Но
во т,
несколько
минут
спустя
после
того ,
как
моло­
дой
пиа нист
нач ал
играть
у
Вердюренов,
после
высокой
нот ы,
тянувшейся
до лго,
целы х
два
такта,
Сван
внезапно
увидел,
как
из-за
д олго го
звука,
протянутого,
точно
зв у­
чащий
з анав ес,
скрывающий
тайну
рождения,
выпархи­
в ает
и
дв ижет ся
к
нему
заветная,
шелестящая,
обособив­
шая ся
музыкальная
фр аза,
и
ее,
эту
св ою
воздушную
и
благоухающую
любимицу,
он
узнал
в
тот
же
миг .
И
она
была
так
необычна,
полна
такого
своеобразного,
такого
особенного
очарования,
что
для
Свана
это
бы ла
как
бы
вс тр еча
в
гост ин ой
у
друзей
с
женщиной,
которая
одна­
жды
обворожила
его
на
улице
и
с
которой
он
не
чаял
с ви­
д еться
вновь.
Нако н ец
о на,
путе вод на я,
быстрая,
исчезла
в
клубах
своего
благоухания,
оставив
на
лице
Свана
от­
св ет
своей
улыбки.
Но
теперь
он
мог
узнать
имя
незна­
комки
(ему сказали,
что
это
анданте
из
сонаты
Вен тейл я
для
рояля
и
скр ипки), он ее поймал,
он
мог
когда
угодно
залучить
ее
к
себе,
мог
попытаться
изучить
ее
язык
и
проникнуть
в
ее
тайну.
Вот
почему,
когда
пианист
кончил
играть,
С ван
подо­
234


шел
к
н ему
и
горячо
поблагодарил,
чем
произвел
очень
приятное
впечатление
на
г- жу
Вердюрен.
—
Волшебник!
Правда
—
волшебник?
—
об рати ла сь
она
к
Сва ну. —
Как
вы
скажет е:
ве дь
вжился
в
сонату,
негодник
этакий?
Вы,
наверно,
и
не
думали,
что
можно
достичь
этого
на
рояле.
Зд есь
было
все,
но
только
не
рояль,
даю
вам
слово!
Каждый
раз
я
попадаюсь:
мне
сл ы­
шится
оркестр.
Только
это
лучше
оркестра,
еще
полнее.
Мол од ой
пи ан ист
поклонился
и,
улыбаясь,
отчекани­
вая
ка ждое
слово,
точно
это
б ыла
ос тро та,
проговорил:
—
Вы
ко
мне
сл ишко м
снисходительны.
Госпожа
Вердюрен
о бр атил ась
к
мужу:«Ну-ка,
прине­
си
ему
оранжаду
—
он
это
вполне
заслужил», а Сван в это
время
рассказывал
Одетте ,
как
он
влюбился
в
короткую
музыкальную
фразу.
Когд а
же
с иде вшая
поо да ль
г -жа
Вердюрен
з амет ил а: «Если не ошибаюсь,
Одетта,
вам
р ассказы в ают
что-то
интересное»,—
Одетта
подтвердила:
«Да,
это
очень
интересно»,.и
ее
непосредственность
по­
казалась
Сва ну
очаровательной.
Он
начал
расспрашивать
ее
о
Вентейле,
о
его
тв орчес тв е,
когда
име нно
он
написал
эту
сонату;
особенно
его
интересовало,
что
Вентейль
хо­
тел
сказать
этой
короткой
фр аз ой.
Между
тем
все
ос та льны е,
превозносившие
компози­
тора
до
небес
(когда Сван заметил,
что
соната
действи­
тельно
хороша,
г -жа
Вердюрен
воскликнула: «Ещебы не
хороша!
Сонату
Вентейля
нельзя
не
знать,
ее
стыдно
не
зн а ть», а художник прибавил: «Это колоссально,
а?
Про
нее
не
ск ажеш ь,
что
это
«мило», что это «в сем
доступно»,
а?
Но
на
художественные
натуры
она
производит
силь­
нейшее
впеч ат ле ние»), все остальные,
по-видимому,
ник о­
гда
не
задавали
се бе
подобных
вопросов
—
не
задавали
п отом у,
что
все
равно
не
м огли
бы
на
них
ответить.
Даж е
на
замечания
Свана
по
поводу
его
любимой
фразы
г-жа
Вердюрен
отозвалась
таким
образом:
—
А
что?
В
самом
деле
занятно,
раньше
я
не
обраща­
ла
на
нее
внимания.
Ск азать
по
совести,
я
не
любитель­
ница
крохоборства
и
буквоедства;
мы
не
теряем
времени
на
копанье
в
мелочах
—
у
нас
это
не
принято,—
раз гл а­
гол ьс твовал а
г- жа
Вердюрен,
а
в
это
в ремя
доктор
Котар
смотрел
на
нее
с
восторженным
благоговением
и
ученым
пылом
человека,
купающегося
в
волна х
го то вых
выраже­
ни й.
К
тому
же
и
он,
и
его
суп руг а
с
пр ису щим
им
обои м
благоразумием,
каким
о тл ичаютс я
и ные
простолю­
дины,
остерегались
высказывать
свое
мне ние
или
же
де­
235


лать
вид,
что
они
в
восторге
от
музыки,
о
которой
о ни,
в ерн увши сь
домой,
говорили
друг
другу,
что
она
им
так
же
непонятна,
как
живопись
«маэстро Биша» .
Широ ка я
пуб лика
познает
прелесть,
очарование,
познает
явле ния
природы
через
шаблонное
искусство,
медленно,
но
все
же
доходящее
до
ее
сер дца, —
в
п роти в опол ожнос ть
ориги­
нальному
художнику,
который
прежде
всего
отметает
шаблоны,—
и
не
составлявшие
из
нее
исключения,
напро­
ти в—
характерные
ее
представители,
г-н
и
г-жа
Котар
не
находили
ни
в
сонате
Ве нтей ля,
ни
в
по ртре тах
худож­
ника
то го,
что
составляло
для
них
гармонию
в
музыке
и
кр асо ту
в
живописи.
Когда
пианист
иг рал
со нату ,
им
ка­
залось,
что
это
ха ос
звуков,—
казалось
п отом у,
что
звуки
эти
не
имели
ничего
общего
с
прив ыч ными
для
них
фор­
мами
музыкального
п роизв еде ния,
а
ког да
они
смотрели
на
кар тин ы
Биша,
у
них
б ыло
такое
впечатление,
что
ху­
дожник
н анос ит
мазки
как
придется.
Ес ли
же
они
и
узна­
вали
на
его
пол от не
какое-нибудь
яв лен ие,
то
находили,
что
оно
выг ляди т
у
него
грубым,
пош лым
(то есть лишен­
ным
из ящес т ва,
присущего
то му
направлению
в
живо пи ­
си,
ск возь
которое
они
воспринимали
даже
идущих
по
улице
живых
людей)
и
неест ест венным ,
точно
маэстро
Биш
не
знал,
как
устроены
у
че лове ка
пле чи
и
что
у
жен­
щин
не
бывает
ли ловы х
в олос.
Тем
не
менее,
как
только
верные
разбрелись,
доктор
поду ма л,
что
удобный
момент
настал,
и,
едва
г-жа
Ве р­
дюрен
до гов орил а
п охв а льное
слово
о
сонате
Вентейля,
он
бро си лся
в
воду,
словно
учащийся
пла ва ть,
однако
вы­
бирающий
для
этого
такое
вре мя,
ко гда
зрителей
ост ает­
ся
немного.
—
Да
уж,
это,
как
говорится,
композитор
di primo
cartellol1 —
с
внезапной
решимостью
воскликнул
он.
Сва ну
у дал ось
только
выяснить,
что
недавно
издан­
ная
соната
Вентейля
про изве ла
большое
впечатление
па
самых
передовых
композиторов,
но
что
широкая
публи­
ка
п оняти я
о
ней
не
име ет.
—
Я
з наю
ч елов ека
по
фамилии
Вентейль,—
сказал
Сван,
подразумевая
то го,
кто
пре пода ва л
музыку
сестрам
моей
бабушки.
—
Мо жет
быть,
это
он
и
есть!
—
вос кли кн ула
г-жа
Вердюрен.
—
О
нет!
—
со
смехом
о тв етил
Св ан.—
Если
бы
вы
1 Первоклассный ( и та л. ).
236


только
взглянули
на
него,
вы
бы
не
задали
мне
такого
вопроса.
—
Разве
задать
вопрос
значит
уже
разрешить
его?
—
сп ро сил
доктор.
—
Может
быть,
это
его
родственник,—
продолжал
Сва н.—
Печально,
ко не чно,
хотя,
впрочем,
может
же
ге­
ний
доводиться
двоюродным
братом
старому
дураку.
Ес ли
это
т ак,
то,
клянусь,
нет
такой
муки,
которую
я
не
согласился
бы
претерпеть
ради
т ого,
чт обы
старый
дура к
познакомил
меня
с
автором
со нат ы:
прежде
всего,
муку
бывать
у
старого
д урака ,
а
э то,
наверно,
ужасно.
Художнику
было
из вест но,
что
Вен тейл ь
очень
болен
и
что
доктор
Потен
не
руч аетс я
за
его
жизнь.
—
Как!
—
воскликнула
г-жа
Вердюрен.—
Неужели
у
Потена
еще
кто - нибу дь
л е чится?
—
Гос пожа
Вердюрен!
—
разыгрывая
негодование,
обратился
к
ней
Котар.—
Вы
з абыв ает е,
что
это
мой
со­
брат,
бо лее
то го:
мой
учитель.
Художник
от
кого-то
с лыха л,
будто
Вентейлю
грозит
умоп омеша тел ь ств о.
И
он
начал
уверять,
что
кое -г де
это
можно
п очув ствов ать
в
сонате.
Свану
ут ве ржд ение
худ о жника
не
п оказ ало сь
неле пым ,
но
все-таки
оно
озада­
чило
его:
в едь
чисто
музыкальные
прои зве ден ия
л ишены
той
логичности,
отсутствие
которой
в
человеческой
речи
является
признаком
безумия;
безумие,
сл ышаще ес я
в
сон ате,
представлялось
ему
та ким
же
загадочным,
как
бешен ст во
собаки,
бешенство
лошади,
хо тя
т акие
случаи
и
наблюдаются
в
жизни.
—
О ста вьте
меня
в
покое
с
вашими
учителями,
вы
знаете
в
десять
раз
больше,
чем
он,—
возразила
доктору
Кота ру
г-жа
Ве рд юрен
тон ом
жен щи ны,
имеющей
муже­
ство
высказывать
свои
мнения
без
обиняков
и
давать
от­
пор
тем,
кто
с
ней
не
согласен.—
По
кр ай ней
мере,
вы
не
морите
своих
бо ль ных!
—
Но
ведь
он
же
академик!
—
с
насмешкой
в
голосе
заметил
доктор.—
Тот
бо ль ной,
который
предпочитает
ум ере ть
от
рук и
одного
из
светил...
К уда
больше
шику,
если
сказ ат ь: «Я лечусь у Потена!»
—
Чт о?
Больше
шик у?
—
переспросила
г -жа
Вердю­
ре н.—
Ста ло
быть,
нынче
есть
шик
и
в
болезнях?
А
я
и
не
знала...
Да
нет ,
вы
н адо
мн ой
смеетесь!
—
неожиданно
воскликнула
она
и
уро н ила
голову
на
ладони.—
Я-то
хо­
роша:
спорю
с
вами
со вер шен но
серьезно,
а
вы,
оказы­
ва етс я,
меня
ду ра чите.
237


Вердюрен
решил,
что
по
такому
пустячному
поводу
хохотать
не
стоит,
а
потому
ограничился
тем ,
что
пых­
нул
трубкой,
и
пришел
к
печальному
выводу,
что
на
по­
прище
любезности
ему
за
женой
не
угнаться.
—
Вы
знаете,
ваш
друг
нам
очень
понравился,—
ска­
за ла
г-жа
Вердюрен
Оде тте,
когда
та
с
ней
проща­
лась.—
Он
прост,
мил ;
если
и
другие
в аши
приятели
—
т акие
же,
как
он,
то
приводите
их
всех.
Вердюрен
вс тав ил,
что
Сван
не
оценил
тетку
пиани­
ста .
—
Да
он
еще
не
приноровился,—
возразила
г- жа
Вердюрен,—
с
первого
ра за
дух
нашего
дома
не
уловишь,
к
не му
нельзя
предъявлять
такие
же
требования,
как
к
Котару
— дав нему
чл ену
нашего
маленького
кланчика.
Первый
раз
—
не
в
счет,
тут
дай
бог
н айти
общий
язык.
Одетта!
Да ва йте
уговоримся,
что
завтра
мы
с
ним
встре­
ч аемся
в
Шатле.
Воз ьми те
его
с
собой!
—
Да
не т,
он
не
захочет.
—
Ну,
как
угодно.
Л ишь
бы
он
от
нас
в
конце
концов
не
дерпул!
К
великому
изумлению
г-жи
Вердюрен,
у
Свана
и
в
мыслях
не
было
«дернуть» .
Он
появлялся
в
обществе
Вердюренов
везде:
в
загородных
ресторанах,
г де,
впро­
чем,
они
еще
бы вали
редко,
так
как
сезон
не
на чал ся,
чаще
—
в
т еатр е:
г -жа
Вердюрен
была
заяд лой
театрал­
ко й;
и
когда
однажды,
у
се бя
дома,
она
сказала
при
С ване,
что
хорошо
бы
иметь
по ст оя нный
билет
на
пр е­
мьеры,
на
то рже ст венны е
церемонии,
а
то
в
день
похорон
Гамбетты
они
намучились,
Сван ,
до
сего
времени
ум ал­
чивавший
о
своих
блистательных
знакомствах,
говорив­
ший
только
о
тех,
которые
ценились
не
высоко,
которые
он
име нно
поэтому
считал
некрасивым
утаивать
и
ч ерез
которые
Сен-Жерменское
предместье
приучило
его
за вя­
зывать
с вязи
в
официальном
мире,
неожиданно
за яви л:
—
Обещаю
вам
это
уладить:
перед
возобновлением
«Данишевых»
у
вас
будет
постоянный
би лет
—
как
раз
завтра
я
в
Елисейском
дворце
завтракаю
вместе
с
прв'
фе ктом
пол иции.
—
То
ес ть
как
в
Елисейском
дворце?
—
взр еве л
до к­
тор
Котар.
—
Да,
у
Греви,—
слегка
озадаченный
произведенным
эффектом,
подтвердил
Сван.
А
художник,
б удто
бы
добродушно
подшучивая,
спро­
сил
доктора:
238


—
Что
это
вас
так
разобрало?
Обыкновенно,
получив
разъяснения,
Котар
го вори л:
«Ну да,
ну
да,
все
понятно»,—
и
больше
не
выказывал
ни
мал ей ших
признаков
волнения.
На
этот
раз
последние
слова
С вана
не
пр ин если
ему
обычного
успокоения,—
напротив:
он
был
крайне
и зум лен
тем ,
что
человек,
си­
девший
с
ним
за
одним
столом,
не
з аним авш ий
ник ак ого
официального
поло же ния,
ничем
не
знаменитый,
бывает
у
гл авы
пр авит ел ьств а.
—
То
ес ть
как
у
Гр еви?
Вы
зна ко мы
с
Греви?
—
вс крича л
он
с
недоверчиво
обомлелым
видом
гвардейца*
которого
незнакомец
спр аш ивает,
можно
ли
видеть
пр е­
зид ент а
республики,
и
который,
поняв
из
эти х
слов,
как
пишут
в
г азет ах , «с кем он имеет дело», уверяет несчаст­
н ого
сумасшедшего,
что
его
пропустят
к
президенту
без
всяких
ра зг овор ов,
и
н ап рав ляет
его
в
приемный
по кой
при
полицейском
у час тке.
—
Яс
ним
хоть
и
не
коротко,
но
з нако м,
у
нас
есть
общие
друзья
(Сван не решился сказать,
что
од ин
из
эт их
друзей
—
принц
Уэльский);кроме того,
он
очень
го­
степриимен,
да
и
завтраки
его
не
представляют
нич его
любопытного,
уверяю
вас,
никакой
пышности
у
него
нег,
больше
восьми
че лове к
никогда
за
столом
не
бы вает ,—
ответил
Сван:
он
старался
доказать
собеседнику,
что
в
отношениях
с
президентом
республики
ничего
сногсшиба­
тельного
нет .
Котар,
не
задум ыв аясь ,
принял
слова
Свана
за
ч ис­
тую
монету
и
понял
его
так,
что
приглашения
Г реви
—
не
слишком
большая
честь,
что
рассылает
он
их
напр ав о
и
налево.
Его
уже
не
удивляло,
что
Сван
бы вает
в
Ел и­
сейском
дворце,
раз
доступ
туда
открыт
в сем
и
каждому;-
Котару
да же
б ыло
ж аль
Свана:
в от,
мо л,
е му,
по
его
же
собственному
признанию,
приходится
скучать
на
э тих
за втр ак ах.
—
Так,
та к,
все
ясно,—
проговорил
он
тоном
тамо­
женного
над см отр щ ика,
только
что
сверлившего
вас
по­
дозрительным
взглядом,
но
по сле
ваших
объяснений
дающего
виз у
и
пропускающего
вас
без
досмотра.
—
Я
охотно
ве рю,
что
в
э тих
завтраках
ничего
л юбо­
пыт но го
нет,
это
для
вас
тяжелый
кр ес т,—
заметила
г -жа
Вердюрен,
смотревшая
на
президента
республики
как
на
наиболее
опасного
скучного,
потому
что
президент
рас п олага л
средствами
прельщения
и
принуждения,
ко­
торыми
он
мог
воспользоваться,
чт обы
верные
от
нее
23»


дернули.—Мне
говорили,
что
он
глухая
тетеря
и
ест
руками.
—
Ну
раз
т ак,
то
для
вас
эти
за втра ки
—
удовольст­
вие
из
средних,—
с
оттенком
сожаления
в
голосе
п ро гово­
рил
доктор
и,
вспомнив,
что
за
стол
у
президента
садится
всег о
лишь
восемь
чел о век,
не
столько
из
праздного
лю­
бопытства,
сколько
с
пылом
лингвиста
вдруг
задал
Свану
вопрос:
—
Что
же,
это
инт имные
завтраки?
Однако
престиж
президента
республики
в озоб лада л
в
глазах
доктора
и
над
самоуничижением
С вана,
и
над
злопыхательством
г-жи
Вердюрен,
и
за
каждым
обедом
Котар
с
интересом
спр ашив ал : «Сван вечером придет?
Он
хорошо
знаком
с
Греви.
В едь
п рав да,
это
настоящий
д же нт ль ме н?» Он даже предложил Свану пригласитель­
ный
билет
на
выставку
искусственных
зубов.
—
По
этому
билету
вы
пройдете
с
кем
угодно,
но
со­
бак
туда
не
пу скают .
Я,
п о нимаете
ли,
потому
вас
об
э том
предупреждаю,
что
ко е- кто
из
моих
друзей
не
зн ал
—
ну
и
поворот
от
ворот.
Что
г- жу
Вердюрен
покоробило,
к огда
она
узн ал а,
что
у
Свана
ес ть
могущественные
друзья,
о
которых
оп
до
сих
пор
словом
не
обмолвился,—
на
это
обратил
вни­
мание
только
ее
су пру г.
Если
не
затевалась
какая -н ибу дь
поездка,
то
Сван
за­
ставал
все
«ядрышко»
у
Вердюренов,
но
появлялся
Сван
у
них
по
вечерам
и
почти
никогда,
несмотря
на
н аст оя­
те льны е
просьбы
Од етты ,
не
приходил
к
обеду.
—
Мы
бы
с
ва ми
м огли
о бедать
вдвоем,
если
вам
так
больше
нравится,—
гов ори ла
ему
она.
—
А
как
же
го спо жа
Вердюрен?
—
О,
это
очень
п рост о!
Я
скажу,
что
платье
мое
было
не
готово,
что
запоздал
ке б.
Вывернуться
всегда
мо жно.
—
Вы
очень
милы.
Но
се бе
Сван
говорил,
чт о,
сог лаш аяс ь
встречаться
с
О дет той
после
о беда,
он
н амекает
ей
на
то,
что
удоволь­
ств ию
видеть
ее
он
предпочитает
иные,
и
этим
еще
сил ь­
ней
пр и вяз ывает
ее
к
себе.
Да
Сва ну
и
в
са мом
де ле
неиз­
меримо
бо ль ше,
чем
Одетта,
нравилась
свежая
и
пышная,
как
роза,
молоденькая
работница,
в
которую
он
был
то­
гда
влюблен,
и
ему
хотелось
ранним
вечером
побыть
с
ней ,
а
п отом
уже
с
Одетто й,
тем
б олее
что
эта
в стр еча
не
мог­
ла
не
с ост оят ься.
Исходя
из
тех
же
соображений,
он
не
позволял
Одетте
заезжать
за
ним
по
д ороге
к
Вердюре­
нам.
Работница
ж дала
С вана
недалеко
от
его
дома,
240


на
углу,
и
его
кучер
Реми
об
эт ом
з нал;
она
сад илас ь
ря дом
со
Сваном
и
пребывала
в
его
объятиях
до
той
ми­
нуты,
когда
экипаж
остан авли вался
перед
домом
Вердю­
ренов.
Как
только
он
входил,
г-жа
Вердюрен,
показывая
на
ро зы,
которые
он
прислал
ей
утром,
говорила: «Я на
вас
сердита»,—
и
предлагала
ему
сес ть
рядом
с
Одеттой,
а
пианист
для
них
о дних
играл
короткую
фразу
из
сона­
ты
Вентейля,
ставшую
как
бы
гимном
их
любви.
Начинал
он
со
скрипичных
тре мо ло,
и
в
продолжение
нескольких
тактов
звучали
только
он и,
наполняя
соб ой
весь
первый
план,
п отом
вд руг
они
словно
бы
р аз дв игал ись,
и,
как
на
картинах
Питера
де
Хооха,
у
которого
ощу ще ние
гл уб ины
достигается
благ од аря
у зкой
раме
полуотворенной
двери,
далеко-далеко,
в
льющемся
с боку
мягком
св ету
поя вля­
ла сь
и ной
окраски
фра за,
та нцую ща я,
пасторальная,
вставная,
эпизод иче с ка я,
из
другого
мира.
Ее
движения
б ыли
ис пол нены
бессмертной
простоты,
и
приближалась
она
все
с
той
же
непостижимой
улыбкой,
рассыпая
вокруг
себя
дары
своего
о баян ия,
но
теперь
Сван у
сл ы­
шалась
в
ней
ка кая-то
разочарованность.
Она
словно
со­
знавала
суетность
счастья,
к
которому
указывала
путь.
В
ее
ненавязчивом
обаянии
бы ло
нечто
завершенное,
в
ней
угадывалось
то
безразличие,
которым
сменяется
скорбь.
Но
Свана
это
не
трогало,—
он
видел
в
ней
не
столько
музыкальную
фра зу
(не то,
чем
она
была
для
комп ози то ­
ра,
который,
когда
соч иня л
ее,
не
подозревал,
что
су­
ществуют
С ван
и
Одетта,
и
для
всех,
кто
будет
сл уша ть
ее
на
протяжении
с т ол е ти й), сколько залог,
с ко лько
па­
мятную
книжку
его
любви,
заставлявшую
даже
Вердю­
ренов
и
юн ого
пианиста
думать
об
Одетт е
и
о
нем
одно­
временно,
соединявшую
их;
Сван
да же
ис пол нил
каприз
Одетты
и
отказался
от
мысли
пр ослу ша ть
в
исполнении
какого-нибудь
пи ани ста
всю
сонату
—
то лько
это
место
он
в
ней
и
зн ал . «Зачем вам остальное?
—
гово ри ла
Одет­
та.—Наш
там
только
это т
отрывочек».
Более
того:
стра­
дая
от
мысли,
что ,
проходя
так
близко
и
вместе
с
тем
так
б еск о нечно
дал еко ,
обращаясь
к
ним
обоим,
она
все
же
не
зн ала
их,
Сван
испытывал
не что
похожее
на
сож але ­
ние
о
т ом,
что
в
ней
заложен
определенный
смысл,
что
в
ней
ес ть
неизменная
в нутре ння я
красота,
существую­
щая
независимо
от
них,— так,
рассматривая
п одаре нны е
нам
драгоценности
и
даже
чи тая
письма
от
любимой
женщины,
мы
бываем
недовольны
чи ст отой
во ды
камня
и
оборотами
речи ,
потому
что
в
них
отражаются
не
только
241


ед инств енн о сть
нашего
мимолетнего
увлечения
и
любимое
существо
со
всеми
его
отличительными
о со бен но стями.
Часто
Сван
так
задерживался
с
молоденькой
работ­
ницей
перед
от ъез дом
к
Вердюренам,
что
пианист
то лько
успевал
сыграть
короткую
фразу,
и
Одетте
пора
уже
бы ло
домой.
Сван
провожал
Одетту
до
самого
ее
домика
на
улице
Лаперуза,
за
Триумфальной
аркой.
И,
быть
может,
именно
чтобы
не
домогаться
всех
ее
милостей,
он
жертвовал
менее
важным
для
н его
удоволь­
ствием—
встречаться
с
ней
раньше
и
с
ней
приезжать
к
В ердюре на м
—
р ади
пол ьз ования
правом
вместе
от
них
уе зжа ть,
и
Одетта
б ыла
ему
благодарна
за
то,
что
он
пользовался
этим
п рав ом,
он
же
особенно
им
дорожил,
ибо
оно
утв е ржд ало
его
в
мысли,
что
никто
другой
не
в идит ся
с
Одетто й,
не
становится
ме жду
ними,
не
меша­
ет
ей
все
еще
бы ть
с
ним
—
уже
по сле
того,
как
они
р асстав ал ись.
Ит ак,
домой
она
в озв раща лась
в
его
экипаже;
о дна­
ж ды,
к огда
они
уже
простились
до
завтра,
она,
бросив­
ш ись
к
палисадничку
и
сорвав
последнюю
хризантему,
успела
отдать
ее
Свану.
До
самого
дома
Сван
не
отрывал
от
хризантемы
губ,
а
спустя
несколько
д ней
осторожно
п оложи л
увядший
цветок
в
я щик
пись ме нно го
стола.
Но
к
Одетте
он
не
заезжал.
Только
два
раза,
днем,
он
был
у
Оде тты
на
«чашке чаю»
и
принял
участие
в
этом
чрезвычайно
важном
для
нее
деле.
Отъ ед ине нн ость
и
безлюдность
коротких
улиц
(почти сплошь застроенных
ж авш имися
друг
к
дружке
домиками,
однообразие
кото­
рых
внезапно
н ар ушала
мрачного
ви да
ла вчон ка
—
исто­
рический
памятник,
мерзость,
о ст авша яся
от
тех
времен,
когда
эти
кв а рталы
пользовались
дурной
с ла вой ), снег,
не
та я вший
под
деревьями
и
на
ве твях,
не наря дное
время
года,
близость
природы
—
все
это
придавало
какую-то
особенную
таинственность
теплу
и
цветам
у
нее
в
доме.
Войдя
в
этот
дом
на
высоком
фундаменте
и
пройдя
м имо
спальни,
помещавшейся
в
ни жнем
этаже,
сл ева,
и
выходившей
на
параллельную
улочку,
Сван
между
сте­
нами,
выкрашенными
в
темный
цвет ,
увешанными
во с­
точными
т каням и
и
турецкими
чет ками ,
по
прямой
лест­
нице ,
освещенной
дер жав ш имся
на
шелковом
шнуре
японским,
крупных
размеров,
фон а рем
(в котором,
од­
нако,
горел
газ
—
иначе
гости
были
бы
лишены
одного
из
последних
достижений
з ападно й
ц ивил и зац ии), под­
нялся
на
второй
эт аж,
где
находились
две
гостиные,
242


большая
и
м алая.
Ту да
можно
было
пройти
через
узкую
переднюю,
где
вдоль
всей
стены,
разграфленной
в
клетку
решеткой,—
как
в
саду ,
но
то лько
позолоченной,—
тя­
ну лся
прямоугольный
ящи к,
гд е,
то чно
в
о р анжер ее,
цв е­
ла
вереница
пышных
хризантем,
то гда
еще
редких
и
значительно
уступавших
тем,
которые
впоследствии
удалось
вырастить
садо во дам .
Свана
раз дра жала
дер­
жавшаяся
целый
год
мода
на
них ,
однако
з десь
его
по ра­
довали
ду шис тые
луч и
эт их
хрупких
звезд,
сиявших
се­
р ень ким
днем
и
окрашивавших
полумрак
п еред ней
в
ро­
зовый,
оранжевый
и
белый
ц вета.
Одетта
вышл а
к
нему
в
домашнем
открытом
розовом
шелковом
п лать е.
Она
усадила
Сва на
ряд ом
с
собой
в
одном
из
мно го ч исленных
укромных
уголков,
устроенных
в
глубине
гостиной
под
сенью
огромных
пальм
в
китайских
горшк ах
или
за
шир­
мами,
которые
был и
увешаны
фотографиями,
бантиками
и
веерами.
«Вам так неудобно, —
сказ ал а
она,—
погоди­
те:
сей час
я
вас
устрою»,—
и
с
тщ ес ла вным
смешком,
выражавшим
удовлетворение
собственной
изобретатель­
нос ть ю,
положила
Сва ну
под
голову
и
под
но ги
подушки
из
японского
шелка,
которые
она
предварительно
взбила
с
та ким
видом,
бу дто
ей
не
ж аль
в сей
этой
роскоши
и
она
нисколько
ею
не
до ро жит.
Но
тут
лак ей
стал
вно сит ь
л ампу
за
ла м пой,
и
теперь
они ,
п очти
все
в
китайских
вазах,
пар ами
или
по
одиночке,
горели,
как
на
пр ес то­
лах,
на
всевозможных
вида х
мебели
и
в
почти
уже
ноч­
ном
мраке
угасшего
зимнего
дня
длили
закат,
но
только
это т
за кат
был
роз ов ее
и
человечнее,—
а
в
это
время
с
ул ицы
на
них ,
бы ть
может,
смотрел
влюбленный,
остано­
ви вш ийся
в
раздумье
перед
тайной
этого
обиталища,
и
выдаваемой
и
скрываемой
освещенными
окнами,—
и
вот ,
пока
л акей
возился
с
лампами,
Одетта
и ско са,
однако
строго
сл едил а
за
тем,
как
он
их
расставляет.
Она
б ыла
уверена,
что
если
хоть
о дну
из
них
поставить
не
на
о тв еденн ое
для
нее
место,
то
в есь
эффект
ансамбля
ее
гостиной
пропадет,
а
ее
портрет
на
з авешанно м
плю ­
шем
мольберте
будет
невыгодно
освещен.
Вот
почему
ее
беспокоило
каждое
движение
этого
ув альн я
—
до
такой
степени,
что
она
сделала
ему
резкое
з амеч ание
за
то,
что
он
прошел
слишком
близко
от
двух
жардиньерок,
кот о­
рые
она
всегда
вытирала
сама
из
боязн и,
как
бы
он
не
помял
растения,
а
з атем
пошла
посмотреть,
не
обломал
ли
он
их.
Ей
казались
«занятными»
формы
китайских
безделушек,
орхидей,
в
особенности
—
катлей:
катлеи
и
243


хри зан т емы
были
ее
люб им ые
цветы,
так
как
о бл адали
тем
непостижимым
достоинством,
что
были
непохожи
на
цвет ы,
что
они
казались
сделанными
из
шелка,
из
а тлас а.
«Вот эта как будто выкроена из подкладки моего паль ­
то »,—
показывая
на
орхидею,
сказала
Свану
Одетта
с
от­
тенком
почтения
к
этому
«шикарному»
цв етку ,
к
эт ой
элегантной
сест р е,
которую
ей
неожиданно
подарила
природа,—
се стр е,
стоявшей
так
далеко
от
нее
на
лестни­
це
живых
существ
и
все
же
утонченной,
более,
чем
мн о­
гие
же нщины ,
достойной
б ыть
принятой
у
нее
в
гостиной.
Предлагая
вниманию
Свана
то
химер
с
о гне нными
язы­
ками,
написанных
на
вазе
или
же
вышит ых
на
экр ане ,
то
венчики
орхидей,
то
верблюда
из
черненого
серебра,
у
которого
вместо
глаз
бы ли
вделаны
рубины
и
который
с тоял
на
камине
рядом
с
нефритовой
жабой,
Одетта
пр и­
творялась,
бу дто
ее
пугает
злобный
вид
чудищ,
б уд­
то
ее
смешат
их
уморительные
морды,
будто
она
к рас­
неет,
оттого
что
цветок
напоминает
ей
нечто
не при­
стойное,
будто
и спы тыва ет
непреодолимое
желание
р асцел оват ь
верблюда
и
жа бу
и
наз ват ь
их
«дусями» .
И
это
ее
притворство
вступало
в
противоречие
с
искрен­
ностью
ее
благоговения,
например,
перед
Лагетской
божьей
матерью,
ко тора я
когда-то
давно,
в
Ницце,
исце­
лила
ее
от
смертельной
бо ле зни
и
золотой
образок
кото­
рой
она
с
тех
пор
носила
на
груди,
приписывая
ему
чудотворную
силу.
Нал ив
Свану
«своего чайку», она
с прос ил а: «С лимоном или со сливками?» —
и,
когда
Св аи
от в ет и л: «Со сливками»,—
сказала,
см еясь : «С забелоч -
к ой!» Он нашел,
что
чай
хоро ш.
«Уж я знаю,
какой
вы
любите!»—
заме ти ла
она.
Сван у
чай
в
самом
дел е
ка­
зался,
как
и
ей,
чудесным,
а
так
как
любовь
стремится
на йти
себе
опра вд ан ие,
гарантию
долгосрочности
в
на­
сл ажден ия х,
которых
не
б ыло
бы
без
любви
и
которые
как
раз
и
кончаются
вместе
с
любовью,
то
Сван,
которо­
му
ну жно
было
за еха ть
домой
и
переодеться
к
вечеру,
в
семь
ч асов
ушел
от
Одетты,
и
с
радостным
чувством,
си дя
в
св оей
карете,
он
всю
дорогу
тв ерд ил
себе:«Прият­
но
бывать
у
молоденькой
женщины,
к ото рая
может
уго­
сти ть
теб я
такой
редкостью,
как
вкусный
ча й». Через час
он
по луч ил
от
Одетты
зап иск у
и
сразу
узнал
к ру пный
ее
почерк,
которому,
несмотря
на
кривизну
букв,
со здав ала
видимость
четкости
показная
британская
тв ер дос ть,
хотя
беспристрастный
вз гля д,
быт ь
может,
вычитал
бы
в
этих
буквах
нестройность
мысли,
нев оспит анно сть ,
неискрен­
244


ность
и
слабохарактерность.
Сван
забыл
у
Оде тты
порт­
сигар.
«Ах,
зачем
вы
не
забы ли
у
ме ня
и
свое
сердце!
Я
бы
вам
его
ни
за
что
не
вернула».
В торой
в изит
Св ана
к
Од етте
и мел
для
н его,
пожа­
лу й,
еще
большее
значение.
По
дороге
к
Од етте
он,
как
всегда
перед
вст р ечей
с
пей ,
рисовал
ее
в
сво ем
вообра­
жении,
и
необходимость,—
ра ди
т ого
чтобы
признать,
что
у
нее
красивое
лицо,—
сосредоточивать
внимание
на
ро зо­
вых
и
свежих
ску лах
и
не
смот реть
на
ее
нередко
же лты е,
утомленные,
иной
раз
в
красных
пятнышках,
щеки,
удру­
ча ла
е го,
ибо
она
доказывала,
что
идеал
недостижим
и
что
счастье
сомнительно.
Свап
привез
гравюру,
к ото­
рую
ей
хотелось
посмотреть.
Одетта
неваж но
с ебя
чувст­
вовала;
она
вы шла
к
н ему
в
лиловом
кр епде шино во м
пеньюаре,
точно
плащом
кутая
грудь
узорным
п л атком.
Она
стала
рядом
со
Сва ном ,
опустив
голову,
отчего
по
ее
щекам
струйками
покатились
распущенные
во ло сы,
и,
вы­
ставив
н огу,
точно
со бир ал ась
т анцеват ь,
а
на
самом
дел е
для
того,
чтобы
легче
бы ло
склониться
над
гравю­
рой,
на
которую
она
смотрела
своими
большими
гл аз ами,
принимавшими
ус т алое
и
хмурое
выражение,
к огда
н ичто
не
занимало
ее,
и
С вана
пор а зило
сходство
Оде тты
с
Сепфорой,
доче рь ю
Иофора,
изображенной
на
фреске
в
Сикстинской
капелле.
Сва ну
всегда
д остав ляло
особое
удовольствие
находить
на
картинах
старых
мастеров
не
только
общее
сходство
с
окружающей
действительностью,
но
и
то,
что
как
б удто
меньше
всего
поддается
о бобще ­
нию:
индивидуальные
особенности
наш их
знакомых;
так,
в
бюсте
до жа
Лоредано,
работы
Антонио
Риццо,
ему
бр о­
сались
в
глаза
выдающиеся
ску лы
и
изогнутые
брови
ку­
че ра
Реми,
вообще
—
потрясающее
сходство
с
ним;
под
кистью
Гирландайо
—
нос
г -на
де
Пал анси ;
на
од ном
из
портретов
Тинторетто
—
пухлость
ще к,
пр о гля ды вающая
сквозь
намечающиеся
бак енбарды ,
горбинка
на
н осу,
пронизывающий
взгляд
и
красные
веки
доктора
дю
Буль-
бона.
Сван
мучился
тем ,
что
вся
его
жизнь
проходит
во
встречах
с
людьми
из
вы сшего
общества,
в
разговорах,
и,
бы ть
может,
он
пытался
найти
у
в ели ких
худ ожн и ков
известное
о пр авдани е
себе
в
том,
что
и
они
с
уд овол ьс т­
вием
р ассмат р ивал и
и
писали
т акие
л ица,
которые
при­
дают
их
произведениям
особенную
жизненность
и
прав­
дивость,
которые
придают
им
пр ив кус
современности;
быть
может,
его
так
закружила
суе та
высшего
света,
что
он
испытывал
потребность
находить
в
старинном
произ­
245


в еден ии
искусства
предвосхищающий
и
ом о ла живаю щий
намек
на
определенных
современников.
А
бы ть
может,
наоборот:
он
сумел
сохра ни ть
в
се бе
худож е стве нн ую
н а туру,
и
в
си лу
этого
индивидуальные
черты
доставляли
ему
удовольствие
именно
тем,
что
приобретали
для
н его
б олее
общий
смысл,
когда,
оторванные
от
корней,
ни
с
чем
не
с вяза нны е,
они
вд руг
проступали
на
ст а­
ринном
портрете,
пис анном
с
со вер шен но
иного
ориги­
нала.
Так
или
иначе,
и,
быть
может,
именно
благодаря
обилию
нов ых
в печатл ени й,
хотя
впечатления
эти
нахлы­
н ули
на
н его
вместе
с
любовью
к
музыке,
в
нем
стало
сильнее
ск азыв ать ся
его
влечение
к
живописи,
а
получае­
мое
от
нее
наслаждение
ст ало
глубже,—
и
потом
ее
влия­
ние
на
не го
д лилос ь
еще
д олго ,—
с
той
минуты,
к огда
он
обнаружил
сходство
Одетты
с
Сепфорой
Сандро
ди
Ма­
риано,
которого
охотнее
наз ы вают
Б отт ич елли
п отому ,
что
это
п опул ярное
его
прозвище
да вно
уже
связывается
не
с
творчеством
художника,
а
с
ходячим,
ложным
и
пошлым
представлением
о
нем.
Сван
уже
не
об раща л
вни­
мания
на
то,
хороши
или
не
хороши
у
Одетты
щеки,
не
ду­
ма л,
что
если
только
он
когда-нибудь
осмелится
поцело­
в ать
ее,
то,
наверное,
ощутит
чисто
телесную
нежность
ее
губ,—
теперь
это
бы ло
для
н его
переплетение
тонких
и
кра­
с ивых
л иний,
которые
его
взгляд
р аз матыв ал,
следя
за
их
извивами,
за
крутизной
ее
за тылк а,
за
в одоп адом
в олос
и
разлетом
бровей;
это
был
для
н его
портрет,
благодаря
которому
тип
ее
лица
становился
понятным
и
ясным.
Он
смо тр ел
на
нее;
в
ее
лице
и
в
ее
фигуре
оживала
ч асть
фр еск и,
которую
он
всегда
теперь
ст ара лся
в
ней
разглядеть,
хотя
бы
только
м ысленно ,
к огда
они
б ыли
нс
в м есте;
и
если
ои
так
по люб ил
ше девр
флорентийца,
ве р­
нее
всег о
потому,
что
он
находил
его
в
ней,
то,
с
другой
стороны,
от
этого
сходства
и
она
с тано вила сь
для
не го
дороже
и
краше.
Сван
упрекал
себя,
что
ср азу
не
оценил
женщину,
которая
привела
бы
в
во сх ище ние
великого
Сандро,
и
р адов ался ,
что
вн ешно сть
Одетты
вполне
от­
вечает
его
эстетическим
требованиям.
Он
уб ежда л
се бя,
что
связывает
мысль
об
Оде тте
со
своими
мечтами
о
с час тье
не
за
неимением
лучшего,
как
это
ему
до
сих
пор
представлялось,
а
п отом у,
что
Одетта
вполне
удовлетво­
ряет
его
строгий
художественный
в кус.
Он
пока
не
думал
о
т ом,
что
от
этого
она
не
ста нов итс я
для
не го
б олее
же л анной,
так
как
его
ж ел ания
никогда
не
совпадали
с
его
художественными
требованиями.
По няти е
«флорен­
246


тийская
живопись»
оказало
Свану
большую
услугу.
Это
бы ло
не что
вроде
титула,
пре до ст а влявше го
ему
право
ввести
обр аз
Оде тты
в
мир
своих
мечтаний,
ку да
ей
до
самого
последнего
времени
не
бы ло
доступа,
и
эт от
мир
облагородил
ее.
Чувственное
представление
об
э той
жен­
щине,
давая
все
нов ую
и
новую
пищу
сомнениям
Свана
в
красоте
черт
ее
лица,
в
стройности
ее
фиг ур ы,
охлажда­
ло
его
любовь,
но
с
этими
сомнениями
бы ло
по к онче но,
и
любовь
упрочилась,
как
толь ко
он
пол уч ил
возможность
утвердить
ее
на
основе
определенных
э стетиче ских
взгля­
дов ;
и,
само
соб ой
разумеется,
поцелуй
и
обл адани е,
ко­
торые
показались
бы
Свану
чем-то
обыкновенным
и
за­
урядным,
если
б
он
этого
д обил ся
от
несоблазнительной
жен щин ы,
тепер ь ,
когда
они
увенчивали
его
восторг
перед
му з ейною
ценностью,
представлялись
ему
чем-то
необык­
новенным
и
упоительным.
И
когда
Сван
начинал
ж алеть ,
что
вот
уже
несколько
м есяц ев
он
только
ви дитс я
с
Одеттой,
он
уб ежда л
себя,
что
поступает
разу мн о,
посвящая
столько
времени
изуче­
нию
дивного
п рои звед ен ия,
отлитого
из
необычного,
на
редкость
приятного
материала
в
един ств енн ом
э кз емп­
ляре,
на
который
он
смотрел
то
смиренным,
возвышенным
и
бескорыстным
взором
ху д ожник а,
то
горделивым,
себя­
любивым,
плотоядным
вз гл ядом
коллекционера.
Сван
поставил
на
пис ь ме нный
стол,
как
бы
вместо
ка рточк и
Одетты ,
репродукцию
дочери
Ио фор а.
Он
лю­
бов ался
ее
большими
гл аз ами,
тонкими
че рта ми
лица,
оттенявшими
нездоровую
к ожу
чудными
локонами,
па­
да вши ми
на
усталые
щеки.
Пр им еняя
сложившийся
у
не го
идеал
к ра соты
к
об разу
живой
же нщин ы,
он
превращал
этот
иде ал
в
мерило
женских
прелестей
и
р адов ался ,
что
нашел
сочетание
этих
прелестей
в
существе,
которое,
быть
может,
ему
отдастся.
Те пер ь,
когда
Сван
узнал
во
плоти
оригинал
дочери
Иофора,
смутное
влечение,
притя­
гивающее
нас
к
произведению
искусства,
перерастало
у
Свана
в
жела ние,
которое
до
сих
пор
бессильно
бы ло
у
не го
вызвать
те ло
Одетты.
П одо лгу
г лядя
на
этого
Боттичелли,
он
ду мал
о
со б ственно м
Боттичелли,
прихо­
дил
к
заключению,
что
тот
еще
прекраснее,
и,
поднося
к
г лазам
снимок
Сепфоры,
воображал,
будто
приж има ет
к
сердцу
Одетту.
Но
б оролс я
он
не
только
с
душевной
вялостью
Одетты,
но
и
со
своей
в ялос тью
тож е;
за м етив,
что
с
тех
пор
как
Одетте
уже
не
ну жно
бы ло
прилагать
какие
бы
то
ни
б ыло
247


у сил ия,
ч тобы
видеться
с
ним,—
ей,
казал о сь,
особенно
не
о
чем
стало
с
ним
говорить,—
он
испугался,
как
бы
ее
беспечная,
всегда
од на
и
та
же,
заученная
манер а
дер­
жать
с ебя
с
ним
в
к онце
концов
не
убила
в
нем
романти­
ческую
надеж ду
на
то,
что
она
объяснится
ему
в
любви,
а
в едь
толь ко
из-за
эт ой
на де жды
он
влюбился
в
Одетту
и
продолжал
ост ав ать ся
влюбленным.
И
в от,
стремясь
хотя
бы
слегка
всколыхнуть
внутренний
мир
Оде тты,
не­
подвижность
которого
могла
надоесть
ему,
он
вре мя
от
времени
писал
ей
письма,
по лные
притворного
ра зочаро ­
в ания
и
поддельной
досады,
и
отправлял
с
таким
расче­
том,
чтобы
она
получила
их
до
обеда.
Он
знал,
что
она
испугается,
что
она
непременно
ответит,
и
на деял ся,
что
едв а
лишь
сердце
Одетты
сожмется
от
страха
потерять
его,
у
нее
выльются
такие
слова,
которых
она
еще
ник о­
гда
не
гов ори ла
ем у;
и
в
самом
деле:
б лагод аря
именно
эт ой
хитрости
он
получал
от
нее
неж не йшие
пись м а,
и
од но
из
н их,
посланное
ею
в
полдень
из
«Золотого дома»
(там происходило тогда увеселение в пользу пострадав­
ших
от
нав од нен ия
в
М урс и и ), начиналось следующим
образом: «Друг мой!
У
меня
так
дро жит
ру ка,
что
я
еле
пишу»,—
письма
эти
он
хранил
в
том
же
ящике,
где
б ыла
спрятана
засохшая
хризантема.
Если
же
ей
недосуг
было
ответить,
то,
к огда
он
входил
к
Ве рдюре нам,
она,
пос пе­
шив
ему
навстречу,
п рои знос ил а: «Мне нужно с вами пого­
ворить»,—
и
он
с
любопытством
следил,
как
отраж ает ся
на
ее
лице
и
в
словах
вс е,
что
она
до
сих
пор
таила
в
душе.
Еще
толь ко
подъезжая
к
Ве рдюре нам
и
увидев
боль­
шие
ос вещен ные
окна
их
дома,
никогда
не
закр ы вавш иеся
ставнями,
С ван
при хо дил
в
умиление
от
одн ой
мысли,
что
се йчас
у видит ,
как
это
прелестное
сущ еств о
расц вет ает
при
золотом
свете
ламп.
Временами
в
окнах,
как
на
экране,
вырисовывались
черные
и
тонкие
тени
гостей,—
это
напо ­
минало
прозрачный
абажур,
весь
светящийся,
кроме
тех
мест,
на
которые
наклеены
картинки.
Сван
пытался
раз­
личить
силуэт
Одетты.
А
как
т олько
он
входил,
гл аза
его
невольно
излучали
такую
ра дос ть,
что
Вердюрен
говорил
художнику: «Кажется,
дело
идет
на
ла д ». И правда:
при­
сутствие
Одетты
снабжало
в
глазах
Сва на
дом
Вердюре­
нов
тем,
ч его
были
лише ны
другие
дома,
где
ему
прихо­
дилось
быв ат ь:
чем-то
вроде
чувствительного
прибора,
нервной
системы,
разветвлявшейся
по
всем
комнатам
и
беспрестанно
возбуждавшей
его
сердечную
деятельность.
Так
простое
функционирование
общественного
орг а­
248


низма,
который
представлял
соб ой
«кланчик», автома ­
тически
обеспечивало
Свану
ежедневные
свидания
с
Одеттой
и
давало
ему
возможность
притворяться
б ез­
у част ным
к
тому,
увидится
он
с
ней
или
н ет,
и
даже
притворяться,
будто
у
него
совсем
нет
желания
видеться
с
ней ,
в
чем
не
было
для
н его
большого
риска,
так
как,
что
бы
ни
писал
он
ей
днем,
вечером
он
непременно
ви­
де лся
с
ней
и
от во зил
домой.
Но
ка к-т о,
с
неудовольствием
подумав
о
неизбежно­
сти
совместного
возвращения
и
намер евая сь
отдалить
момент
появления
у
Вердюренов,
он
прокатил
свою
моло­
день ку ю
работницу
до
самог о
Булонского
леса
и
приехал
к
ним
так
по зд но,
что
Одегта,
не
дождавшись
его,
уехала
одна.
Когда
Св ан
убедился,
что
Одетты
в
гос ти ной
нет,
у
него
защемило
сердце;
он
в пер вые
понял,
какая
ра­
до сть
для
него
встреча
с
Одеттой:
до
сих
пор
он
был
уверен,
что
эту
радость
он
может
себе
доставить
в
любую
минуту,
между
тем
подобного
рода
уверенность
уменьша­
ет
всякую
радость,
а
то
и
в овсе
мешает
нам
измерить
ее
с илу,
и
вот
теперь
д рожь
пробежала
по
его
тел у
от
сознания,
что
радость
эта
у
него
о тнята.
—
Ты
з амет ила,
как
он
скривился,
когда
увидел,
что
ее
нет ?
—
спросил
жен у
Вердюрен.—
Точно
его
ущ ипну ли.
—
Кто
скривился?
—
в есь
так
и
вскинулся
доктор
Ко­
та р:
он
только
что
приехал
от
больного
за
женой
и
не
понял,
о
ком
иде т
ре чь.
—
Ка к?
Разве
вы
не
в стр етил ись
в
дв ерях
с
лучшим
из
Сванов?..
—
Не т.
А
Св ан
был
здесь ?
—
Только
сию
минуту
ушел.
Он
очень
во лнов алс я,
нер в нича л.
Можете
себе
представить:
он
не
застал
Одетту.
—
Вы
хотите
с каза ть,
что
она
до шла
с
ним
до
послед­
ней
чер ты,
что
она
позволила
ему
в се?
—
подыскивая
вы­
ражения,
спросил
доктор.
—
Да
нет ,
ничего
похожего.
Ме жду
на ми
говоря,
по-
мое му,
она
делает
большую
глупость;
ведет
себя
как
круглая
дура,
да,
впрочем,
она
такая
и
ес ть.
—
Те-те-те!
—
вмешался
Вердюрен.—
Почем
ты
зна­
еш ь,
что
меж ду
ни ми
ничего
такого
не т?
Ведь
мы
же
с
тобой
при
сем
не
присутствовали?
—
От
меня
бы
она
не
ста ла
скрывать,—
с
гордостью
ответила
г- жа
Вердюрен.—
Она
рас сказ ы вает
мне
о
всех
своих
интрижках.
Сейчас
у
нее
никого
н ет,
и
я
уговарива­
249


ла
ее
со йт ись
с
ним.
Она
говорит,
что
не
может,
что
она
в
него
зд оро во
в резала сь,
а
что
он
робеет,
и
эта
робость
передается
ей,
и
что
она
его
любит
не
т ак,
что
он
для
нее
идеал
и
что
она
боится
осквернить
свое
чу вст во,— сл о­
во м,
что-то
в
этом
род е.
Но
именно
это-то
ей,
дескать,
и
ну жно.
—
Я
позволю
себе
не
согласиться
с
тоб ой ,—
возразил
Вердюрен,—
мне
этот
господин
не
очень
по
душе,—
по-
моему,
он
позер.
Г-жа
Вердюрен
окаменела,
она
как
бы
превратилась
в
ста тую ,
и
эта
игр а
позволила
ей
внуш ит ь
д руги м,
будто
она
не
слыша ла
слова
«позер», нестерпимого для ее слу­
ха
и
подававшего
повод
думать,
б удто
у
них
в
д оме
можно
«позировать», следовательно
—
«ставить себя выше их».
—
Наконец,
да же
е сли
между
ними
и
ниче го
нет,
вс е-
таки
я
не
мо гу
допустить,
б удто
это
оттого,
что
этот
го с подин
считает
ее
добродетельной,—
с
насмешкой
в
го­
ло се
продолжал
Вердюрен.
—
А
может,
это
оттого,
что
он,
видимо,
принимает
ее
за
умную.
Ты
не
слыха ла,
что
он
ей
на
днях
наговорил
про
сонату
Вентейля?
Я
очень
люблю
Оде тту ,
но
что
надо
иметь
в
голове,
чт обы
читать
ей
лек­
ции
по
э стетик е?
—
Не
сме йте
д урно
говорить
про
Одетту,—
тоном
капризного
ребенка
сказала
г-жа
Вердюрен.—
Она
оча­
ровательна.
—
Да
это
нисколько
не
мешает
ей
быть
оча ров ате ль­
н ой;
мы
ниче го
д урн ого
о
ней
и
не
говорим,
мы
то лько
утверждаем,
что
она
не
олицетворение
добродетели
и
не
светоч
ум а.
В
сущности
гов оря ,—
обратился
Вердюрен
к
художнику,—
разве
ей
так
уж
необходимо
бы ть
добро­
детельной?
Как
знать:
может
быть,
то гда
она
утратила
бы
значительную
долю
своего
оч а рова ния?
На
пл о щадке
лестницы
к
Сва ну
подошел
ме тр доте ль,
который
куда-то
уходил,
когда
Сва н
приехал,
и
ск аза л,
что
Одетта
просила
—
но
уже
час
назад!
—
передать
Свану,— если
только
он
все-таки
здесь
появится,—
что
по
д ороге
он а,
по
всей
вероятности,
заедет
выпить
шоко­
ладу
к
Прево.
С ван
поехал
к
Прево,
но
ему
на
каждом
ша гу
преграждали
пу ть
экип аж и
или
переходившие
у ли­
цу
пешеходы,
и
он
думал,
с
каким
насл аждением
ра зру­
шил
бы
он
ненавистные
эти
преграды,
е сли
бы
поли­
цейский,
который
начал
бы
со ставл ят ь
протокол,
не
задержал
бы
его
еще
дольше,
чем
прохожий.
Он
с чи­
тал
минуты,
прибавляя
к
каждой
из
них
по
нескольку
се­
250


кунд,
ч тобы
быть
уверенным,
что
он
не
укорачивает
их
и
что
у
него
есть
шанс
—
на
самом
деле ,
совсем
не
такой
большой
—
приехать
более
или
менее
ран о
и
еще
за ста ть
Одетту.
И
вдруг,
на
одно
мгновение,
точно
проснувшемуся
больному,
отдающему
себе
отчет
в
нел епост и
бредовых
явлений,
от
которых
он
не
в
состоянии
был
с ебя
отделить,
Свану
стал о
ясно,
что
мыс ли,
которые
за кружи ли сь
у
него
в
голове,
как
только
ему
сообщили
у
Вердюренов,
что
Одетта
уеха ла ,—
это
не
его
мы сли,
что
сердце
у
н его
так
забо лело
впервые,
но
что
эту
но визн у
ощуще ни я
он
по­
стиг
только
с ейчас,
как
бы
внезапно
проснувшись.
Что
же,
з на чит,
все
эти
волнения
—
из-за
того,
что
он
увидит
Оде тту
не
раньше
завтрашнего
дн я,
меж
тем
как
всего
лишь
час
наз ад
он
име нно
этого
и
хотел,
когда
ехал
к
г -же
Вердюрен?
Он
вынужден
был
призна ть,
что
хо тя
к
Прево
увозил
его
тот
же
самый
эки паж ,
да
он-то
был
уже
не
тот,
что
он
был
сейчас
не
один,
что
с
ним
было
другое
существо,
сросшееся,
спаянное
с
ним,
от
которого
ем у,
пожалуй,
уже
не
уда стся
из ба витьс я,
с
которым
ему
при­
детс я
носиться,
как
н о сятся
со
своим
нас та вник ом
или
со
своим
з до ровь ем.
И
все
же
с
той
м ину ты,
когда
он
почувствовал,
что
с
ним
сросся
кто-то
еще,
ему
стало
ин­
тер е снее
жить
на
свет е.
Он
т олько
убеждал
себя,
что
в стре ча
с
ней
у
Прево
(ожидание которой до такой сте­
пе ни
опустошало,
обессмысливало
предшествовавшие
ей
мгновенья,
что
он
не
мог
остановиться
ни
на
одной
мысли,
ни
на
одном
воспоминании,
которое
бы
его
успокоило),
если,
впрочем,
она
с о сто ится,
наверное,
будет
похожа
на
прежние,—
ну,
встретились,
только
и
всего.
По вто р ится
то,
что
бывало
ежевечерне:
украдкой
бросив
при
входе
взгляд
на
ее
ве чно
ме н яющее ся
л ицо
и
сейчас
же
отведя
его
из
страха,
как
бы
она
не
уловила
в
нем
намек
на
вожделение
и
не
разуверилась
в
бескорыстии
своего
зна ко мо го,
он
ут­
ра тит
способность
думать
о
ней
—
настолько
он
будет
по­
глощен
подыскиваньем
повода,
во -перв ых ,
не
уходить
от
нее
се йчас
же,
а
во-вторых,
с
де ланно
равнодушным
ви­
дом
взять
с
нее
слово
встретиться
завтра
у
Вердюренов:
то
есть
пр одли ть,
а
на
другой
день
возобновить
мук у
разочарованья,
причиняемую
беспрокими
свиданиями
с
это й
женщиной,
с
которой
он
сб ли жался,
не
с мея
обнять
ее.
У
Прево
ее
не
было;
он
решил
заг лян уть
во
все
б уль варн ые
рестораны.
Чтобы
не
терять
времени,
он
сам
н аправ ился
в
о дну
сторону,
а
в
друг ую
послал
кучера
251


Реми
(дожа Лоредано работы Рицци), и,
так
и
не
на йдя
Одетту ,
стал
ждать
его
в
условленном
месте.
Эки паж
не
возвращался,
и
Сван
представлял
себе
момент
его
во з­
вращения
и
так
и
эт ак:
Реми
скажет
е му : «Эта дама там»,
или
Ре ми
скажет
ему: «Этой дамы нет ни в одном ресто­
ране».
И
соответственно
ему
по -ра зн ому
представлялось
окончание
в е чера:
или
он
в стр етится
с
Одеттой
и
она
раз в еет
его
тоску,
или
он
будет
вынужден
расстаться
с
мечтою
разыскать
ее
сего д ня
вечером,
смириться
с
те м,
что
он
вернется
домой,
так
и
не
повидавшись
с
н ей.
Кучер
вернулся,
но
когда
он
остановил
эк ипаж ,
Сван,
вместо
то го
чтобы
спросить
е го : «Нашли вы эту даму?»—
с к а зал : «Напомните мне завтра распорядиться насчет
др ов,
а
то
в едь
дрова,
кажется,
у
нас
на
исходе».
Быть
может,
он
убедил
себя,
что
если
Реми
нашел
Оде тту
в
каком-нибудь
ре стора не ,
где
она
поджидала
Свана,
то
злополучие
этого
вечера
п ер ечер кнет ся
с час тли вым
его
исходом
и
что
он
может
не
спеши ть
навстречу
своему
счастью:
вед ь
оно
и
так
уже
поймано
и
находится
в
на­
дежном
месте,
откуда
ему
не
сбежать.
Но
тут
дей с твов а­
ла
еще
и
с ила
ине р ции;
у
С вана
б ыла
неповоротливая
душ а,
как
у
ины х
бывает
непо вор о тл ивым
тело:
когда
нужно
увернуться
от
уд ара,
отскочить
от
огня,
сделат ь
быстрое
движение,
они
не
торопятся,
некоторое
время
не
меняют
пол оже ни я,
как
бы
для
тог о,
чтобы
собраться
с
силами
и
взять
разбег.
И,
кон е чно,
если
бы
кучер
пе ре­
бил
его
и
сказал: «Эта дама там»,—
он
бы
ответил:
«Ах да,
верно,
ведь
я
же
вас
посылал...
вот
так
так!
Совсем
из
головы
вон!»—
и
продолжал
бы
говорить
о
дровах,
чт обы
скрыть
вол нение
и
да ть
с ебе
время
покон­
чит ь
с
тревогой
и
порадоваться.
Но
кучер
объявил,
что
нигде
ее
не
нашел,
и
на
пр авах
с та рого
слуги
позволил
себе
высказать
свое
мнение:
—
По-моему,
вам
теперь
н адо
ехать
домой.
Однако
равнодушие,
которое
Сван
с
тако й
непринуж­
денностью
разыгрывал,
пока
в
нем
жила
н ад ежда
на
по­
ложительный
ответ,
мгновенно
с
него
слетело,
как
толь­
ко
кучер
предпринял
п опы тку
заставить
его
о тказа ть ся
от
своей
мечты
и
прекратить
по иски .
—
Ни
в
ко ем
сл уч ае!
—
в ск ричал
Сван.—
Мы
до лж­
ны
на йти
эту
даму ;
это
чрезвычайно
важно.
У
нее
есть
ко
мне
дело,
она
бу дет
очень
недовольна
и
обидится,
если
мы
не
в стр етимс я.
—
Да
чего
ей
обижаться?
—
воз ра зил
Реми.—
Ведь
252


она
же
уеха ла ,
не
дождавшись,
велела
передать,
что
бу­
дет
у
Прево,
а
ее
там
не
оказ ало сь .
К
довершению
всег о
стали
гаснуть
огни.
Под
д ере вья­
ми
бульваров,
в
таинственной
темноте
еще
бродили
ре д­
кие
прохожие,
но
различить
их
можно
было
с
трудом.
Время
от
времени
к
Сван у
приближалась
тен ь
женщины,
шептала
ему
на
ухо,
просила
проводить,
и
он
каждый
раз
вздрагивал.
Он
в пивалс я
вз гляд ом
в
призрачные
эти
фи­
гуры,
как
бу дто
в
царстве
мр ака,
среди
мертвецов,
искал
Эвридику.
Любовь
возникает
по-разному,
по -ра зн ому
р ассеи­
в аются
семена
священного
зла ,
но,
разумеется,
од ин
из
наиболее
действенных
возбудителей
—
это
мощ ный
по­
рыв
тревоги,
который
время
от
в рем ени
налетает
на
нас.
И
тут
жребий
брошен:
мы
неп рем ен но
по лю бим
женщину,
с
которой
нам
сейча с
хор ошо.
Для
этого
даж е
не
тр е­
б у ется,
чтоб ы
прежде
она
нравилась
нам
больше,
чем
другие,
или
даже
оди н аково.
Нужно
лишь,
чтоб ы
наш е
влечение
к
ней
было
необыкновенным
по
силе.
И
оно
становится
необыкновенным,
когд а
она
о бм аны вает
нас
и
к огда
поиски
на слаж дени я,
доставляемого
нам
ее
п ре­
лестью,
неожиданно
сменяются
непреоборимым
желани­
ем,
какое
вызыв ае т
в
нас
эта
женщина,
ж елан ием
б ез­
рассудным,—
ибо
законы
нашего
общества
не
дают
в озмож ности
уд овле тво ри ть
его
и
затрудняют
ис це­
ление,—
безумным
и
мучительным
ж елан ием
обла­
д ать
ею.
Сван
велел
везти
его
в
ночные
рестораны:
это
бы ла
единственная
надежда
на
счасть е,
которая
его
ободряла;
тепер ь
он
уже
не
скр ы вал
своей
тревоги,
не
скрывал
значения,
какое
он
придавал
эт ой
встрече,
и
обещал
—
в
случае
успеха
—
поблагодарить
ку чер а,
словно
во
власти
куч ера
бы ло,
е сли
только
его
заинтересовать
и
если
их
интересы
совпадут,
сделат ь
т ак,
что,
хотя
бы
Одетта
вер нул ась
домой
и
легла
спать,
в се-та ки
она
окажется
в
одн ом
из
бульварных
ресторанов.
С ван
до­
ехал
до
«Золотого дома», дважды заглянул к Тортони,
п отом
в
А нг ли йское
к афе,
и
нигд е
ее
не
на шел,
но
когда
он
с
потерянным
видом
зашагал
к
своему
экипажу,
ж дав­
шему
его
на
уг лу
Итальянского
бульвара,
то
столкнулся
с
женщиной:
это
была
она;
Одетта
объяснила
ему,
что
так
как
у
Прев о
свободного
места
не
нашлось,
то
сна
поехала
ужинать
в
«Золотой дом», но он не заметил ее в
уголке,
а
теп ерь
она
направляется
к
своему
экипажу.
253


Она
никак
не
ожидала
встретить
С вана
и
оттого
не­
вольно
вздрогнула.
А
он
объездил
Париж
не
потому,
что­
бы
надеялся
встретить
ее,
а
потому,
что
отк азат ься
от
д а льне йших
поис к ов
б ыло
для
не го
слишком
больно.
Зато
ра д ость,
которая,
как
подсказывал
ему
до
сих
пор
здравый
смысл,
сегодня
вечером
от
него
ускользнула,
сейчас
казалась
ему
особенно
по лно й:
в едь
он
не
напрягал
у сил ий,
чт обы
пр еду гадат ь
ее
вероят­
ность,—
она
пришла
к
н ему
сама;
ему
не
н ужно
б ыло
пу­
тем
умозаключений
иск у сственн о
в озбуждать
ее
в
се бе
—
она
сама
и злуч ала
подлинность,
она
бросала
на
не го
сн о­
пы
света,
и
ее
сиянье
разгоняло
пугавшее
его
одиночест­
во,
будто
это
был
сон,— он
только
бессознательно
утвер­
ждал,
основывал
на
ней
с вои
мечты
о
счастье.
Так
п ут ешеств ен ник,
приехав
в
хорошую
погоду
на
по­
бер ежь е
Средиземного
моря
и
усомнившись
в
том,
что
страны,
откуда
он
прибыл,
действительно
существу­
ют,
не
о гл я дывает ся,
а
п р едп очи тает,
чтобы
ему
слепил
глаза
блеск
сверкающей
и
неиссякаемой
морской
лазури.
Он
сел
в
экипаж
к
Одетте
и
велел
своему
кучеру
ех ать
за
ними.
В
руке
у
нее
был
бу кет
орхидей,
и
еще
С ван
увидел
эти
цветы
под
кружевной
косынкой
у
нее
в
вол оса х
—
они
были
приколоты
к
эгр ет ке
из
лебяжьих
перьев.
Вни­
зу,
под
мантильей,
в
поток
черного
б арха та
ко со
в резалс я
широкий
тр еу голь ник
белого
фая,
в
открытом
ко рса же
из-
под
мантильи
выглядывала
вставка
то же
из
белого
фа я,
а
за
кор саж
были
засунуты
опять-таки
орхидеи.
У
нее
еще
не
со всем
прошел
испуг
после
встречи
со
Сваном,
как
вдруг
шара хн улас ь
на лет евш ая
на
что-то
л ош адь.
Их
тряхнуло,
Одетта
вскрикнула,
задрожала
в сем
телом,
ей
ст ало
нечем
д ышат ь.
—
Ничего,
нич е го,—
проговорил
он,—
не
бойтесь.
Чтобы
она
не
уп ала,
он
об нял
ее
и
притянул
к
себе.
—
Гла вное ,
не
разговаривайте,—
сказал
о н,—
отве­
чайте
мне
знаками,
иначе
вам
будет
еще
труднее
ды­
шать.
Вы
ничего
не
будете
иметь
про т ив,
е сли
я
по п рав­
лю
цве ты
на
платье?
После
этого
толчка
они
у
вас
еле
держатся.
Как
бы
они
не
выпали,—
я
хочу
засунуть
их
п оглуб же.
Одетта
не
привыкла
к
тому,
чтоб ы
мужчины
так
с
ней
церемонились.
—
Да,
да,
конечно,
пожалуйста,— улыбаясь,
отв ети ­
ла
она.
254


Св ана
ее
ответ
несколько
обескуражил,
а
кроме
тог о,
ему,
вероятно,
хотелось
со з дать
впечатление,
что
у
него
не
б ыло
з адней
мы сли,
да,
может
быть,
он
и
сам
поверил
в
свою
искренность.
—
Н ет,
не т,
главное,
ие
разговаривайте!
—
восклик­
нул
он.
—
Вы
совсем
задыхаетесь.
Вы
отлично
мож ете
отвечать
мне
жестами
—
я
вас
пойму.
Значит,
вы
правда
ничего
не
им еете
пр от ив?
Посмотрите:
вот
тут
не мно ж­
ко...
по-моему,
на
вас
на сып алась
п ыльц а,
позвольте,
я
стряхну.
Так
вам
не
очень
неприятно,
так
не
больно?
Может,
вам
щекотно?
Я
боюсь
помять
п лать е.
По ним ае­
те:
их
действительно
необходимо
прикрепить,
и наче
они
уп а дут,
а
вот
если
я
их
засуну
поглубже...
Скажите
по
чистой
совести:
это
вас
не
коробит?
А
если
я
их
по ню­
х аю?
Мне
хочется
проверить,
пахнут
они
еще
или
нет .
Я
не
знаю,
как
они
пах нут .
Можно?
С кажит е
откровенно.
Она
чуть
заметно,
с
улыбкой
пожала
плечами,
как
бы
г ов оря: «Чудак!
Вы
же
в иди те,
что
мне
это
до ст авл яет
удовольствие».
Он
погладил
другой
рукой
ще ку
Одетты ,
Одетта
при­
стально
на
не го
посмотрела
томным
и
многозначитель­
ным
взглядом,
к аким
смотрят
ж енщ ины
флорентийского
маст ер а,
с
которыми
он
нашел
у
нее
сходство;
г лядев­
шие
из-под
полуопущенных
век,
б лес тящие
ее
глаза,
большие,
п родо лгов атые ,
точь-в-точь
как
у
тех
женщин,
ка за лось,
вот-вот
выльются,
точно
две
слезы.
Она
вы г иба­
ла
ше ю,
как
женщины
на
картинах
из
язы ческ ой
ж из­
ни
и
на
картинах
религиозного
содержания.
И
хотя,
без
сомнения,
это
б ыла
для
нее
привычная
поза,
хотя
она
знала,
что
это
наиболее
выигрышная
п оза
в
такие
мину­
ты,
и
хот я
она
сл едила
за
собой,
как
бы
не
заб ыть
принять
ее,
все
же
она
делала
вид,
будто
напрягает
край­
ние
усилия,
что бы
уд ержать ся
в
эт ом
положении,
оттого
что
какая-то
невидимая
с ила
притягивает
ее
лицо
к
Свану.
И
прежде
чем
она
как
бы
нехотя
пр ибли зил а
губы
к
С ва­
ну,
он
на
мгновение
обхватил
ее
голову
руками.
Ему
хо­
телось,
чтобы
у
его
мысли
было
время
примчаться,
опо зна ть
мечту,
которую
она
так
д олго
лелеяла,
и
при­
сутствовать
при
осуществлении
этой
мечты,—
так
при­
г лаш ают
р од ст венницу ,
чтобы
она
порадовалась
успеху
горячо
любимого
ею
ребенка.
И,
быть
может,
вот
еще
что:
в
по след ний
раз
видя
ту
Оде тту ,
которую
он
да же
не
по­
цел о вал,
не
говоря
уже
о
пол ной
близости,
он
при­
ковал
к
ней
взгляд,
каким
мы
в
де нь
отъезда
ст ре­
255


мимся
вобрать
в
с ебя
край,
к уда
мы
не
попадем
уже
никогда.
Но
он
был
так
робок
с
ней,
что,
начав
тот
вечер
с
приведения
в
порядок
цветов,
а
кончив
о бладани ем
ею,
он,
то
ли
из
боязни
оскорбить
ее,
то
ли
из
с тра ха,
что
она,
хотя
бы
задним
числом,
увидит
в
нем
обманщика,
то
ли
оттого,
что
ему
не
хв атало
смелости
требовать
от
нее
большего
(поправлять цветы он уже не считал нескром ­
н ос тью,
п ос кольку
Одетта
не
р ассер дилась
на
него
в
п ер­
вый
раз ), и в дальнейшем пользовался этим предлогом.
Е сли
орхидеи
были
приколоты
у
нее
к
корсажу,
он
гово­
рил : «Сегодня мне не повезло:
не
нужно
поправлять
ор­
хидеи,
а
тогда
они
у
вас
чуть
не
выпа ли;
но
тол ь ко,
по-моему,
вот
эта
слегка
на кло нила сь.
Любопытно,
так
же
ли
они
пахнут,
как
те,—
можно
понюхать?» А если
цветов
не
было: «Ой!
Сегодня
нет
орхидей
—
нечего
попр авлят ь».
Словом,
некоторое
в ремя
порядок,
за вед ен­
ный
в
пер вый
же
вечер,
к огда
Сван
начал
с
то го,
что
прикоснулся
пальцами
и
губами
к
груд и
Од етты ,
не
н ару­
шался,
и
каж дый
раз
это
были
первые
его
л аски;
и
долго
еще ,
уже
когда
пр ив едени е
в
порядок
(или,
вер нее,
ри­
туальная
и гра
в
п рив едение
в
п оряд ок)
орхидей
было
упразднено,
образное
выражение
«орхидеиться», превра ­
тившееся
у
них
в
самое
обыкновенное
слово,
которое
они
употребляли,
не
ду мая
о
его
буквальном
зна чении
и
по д­
раз уме вая
ф изическ о е
о бл адание, —
хотя,
кстати
ск азать,
никакого
обладания
тут
не
происходит,—
сохранилось
в
их
языке
и
пережило
преданный
з аб вению
о бы чай.
Мо ж­
но
предположить,
что
и
слово
«любиться», которому при­
дается
особый
смысл,
прежде
означало
не
со всем
то,
что
означают
его
с инонимы.
Пусть
мы
пр есыщен ы
женской
любовью,
пусть
нам
пр едста вл яется,
что
о бл адание
са­
м ыми
ра зн ыми
женщинами
всегда
одинаково
и
что
тут
все
и звестн о
заранее,
тем
не
менее
оно
становится
для
нас
неиспытанным
насл аж дение м,
когда
мы
имеем
дело
с
трудными
женщинами
или
ес ли
они
нам
ка жутся
труд­
ным и,—
вот
почему
в
таких
случаях
мы
придираемся
к
какой-нибудь
н еожи да ннос ти
в
наших
отношениях
с
ними,
как
в
первый
раз
придрался
Сван
к
тому,
что
надо
поправить
цветы.
В
тот
веч ер
у
н его
бы ла
робкая
на­
дежда
(он говорил себе:
а
вдруг
Одетта
не
догадается
и
он
ее
п ро ве д ет !), что обладание этой женщиной воз ­
ни кнет
из
их
широких
ли лов ых
лепестков;
и
только
пото­
му,
что
Одетта,
как
он
п олаг ал,
разрешает
уже
испыты-
256


ваемое
им
на слаж дение ,
са ма
не
ощущая
его,—
вот
таким
оно
должно
бы ло
представляться
первому
человеку,
вк у­
сившему
его
ср еди
цветов
зе мн ого
ра я,—
ему
казалось,
что
этого
наслаждения
никогда
прежде
не
существовало,
что
он
сам
пытается
сотворить
е го,
что
это
насл аждени е,
которому
он
п отом
должен
был
придумать
особое
назва­
ние ,
чтобы
след
его
сохранился,—
что
это
наслаждение
решительно
ни
с
чем
не
сравнимое
и
небывалое.
Теперь
каж дый
вечер,
отвезя
ее,
он
должен
был
за­
ходить
к
ней,
и
она
часто
провожала
его
в
капоте
до
экипажа,
и,
поцеловав
на
глазах
у
кучера,
говорила:
«Какое мне дело,
что
мне
до
пос т о рон них?» В те вечера,
когда
он
не
бывал
у
Вердюренов
(что иной раз случалось
с
тех
по р,
как
он
по луч ил
возможность
встречаться
с
ней
и
в
д ругих
мес тах )
или
когда
он
—
все
реже
и
реже
—
по­
я влял ся
в
свет е,
она
просила
его
заезжать
к
ней
по
доро­
ге
домой,
невзирая
на
по здни й
час.
Б ыла
весна,
весна
ясная
и
холодная.
Уй дя
со
з вано го
вечера,
он
садил ся
в
свою
коляску,
закутывал
н оги
полостью,
говорил
уезжав­
шим
одновременно
друзьям,
пр едлаг авшим
ему
ехать
вместе,
что
он
не
может,
что
ему
не
по
дорог е ,
и
кучер,
зна вший,
худа
ехать,
лихо
его
мчал.
Друзья
давались
диву,
и
в
самом
деле:
С ван
был
не
тот.
Никто
из
них
больше
не
п ол учал
от
не го
писем,
в
которых
он
пр осил
бы
познакомить
его
с
какой-нибудь
женщиной.
Он
пере­
ст ал
об ращать
внимание
на
женщин
и
из бегал
ходить
туд а,
где
мог
бы
их
встретить.
В
ресторанах
и
за
городом
его
манера
держать
себя
была
совсем
не
та,
по
которой
еще
так
недавно
его
можно
было
сразу
узнать
и
которую
он,
ка за лось,
не
переменит
никогда.
Так
страсть
стано­
в ится
на шим
новым
характером,
временным
и
от л ичным
от
прежнего,
сменяющим
его
и
стирающим
до
сих
пор
не
менявшиеся
его
черты.
Зато
теперь
н еизм енно й
привыч­
кой
Свана
бы-л о
откуда
бы
то
ни
было
заезжать
к
Оде т­
те.
Путь
его
к
ней
—
крутой
и
стремительный
спуск
его
жиз ни
—
был
неизбежен.
З асидевш ись
у
кого-нибудь,
он,
откровенно
говоря,
предпочел
бы
ехать
прямо
домой,
не
да вая
крюку
и
отложив
встречу
до
завтра;
но
то
об­
с тоят ельс тв о,
что
он
с ебя
затру дн ял,
отп рав ляясь
к
ней
в
такое
необычное
время,
что
он
дог а дыв ался,
что
про ­
сти вш иеся
с
ним
друзья
говорили
ме жду
собой:«Егоздо­
рово
держат
в
рука х;
должно
быть,
к ака я-то
женщина
тр еб ует,
чтобы
он
яв лялс я
к
ней
в
л юбое
вре м я»,—
это
обстоятельство
на по минал о
ему,
что
у
н его
на
первом
’М.
Пруст
257


плане
сердечная
привязанность
и
что,
же ртву я
покоем
и
выг од ой
ради
упоительных
мечтаний,
он
приобретает
внутреннее
обаяние.
Притом,
уверенность,
что
она
ж дет
его,
что
она
не
с
другим,
что
он
не
вернется
домой,
не
по­
видавшись
с
ней,
незаметно
для
не го
самого
п од авляла
за бы тую
им,
но
всегда
готовую
зашевелиться
тоску,
из­
мучившую
его
в
тот
вечер,
когда
он
не
застал
Одетту
у
В ердю ренов
и
сменившуюся
такой
отрадной
душевной
тишиной,
кот орую
можно
б ыло
н азв ать
счастьем.
Бы ть
может,
им енно
благодаря
э той
тоске
Одетта
приобрела
над
ним
такую
вла ст ь.
Люди
в
большинстве
своем
до
того
нам
безразличны,
что
когда
мы
наделяем
ког о- ни будь
из
них
способностью
ого рчат ь
и
радовать
нас,
то
это
суще­
ство
представляется
нам
в ыше дшим
из
д руго го
мира,
мы
п оэти зи руем
ег о,
оно
п рео бража ет
нашу
жизнь
в
за хва­
тывающий
дух
простор,
где
оно
ока зыва етс я
на
б олее
или
менее
близком
от
нас
расстоянии.
Как
только
Сва н
пы­
та лся
вообразить
се бе,
чем
станет
для
не го
Одетта
в
бу­
дущем,
его
охватывало
волнение.
Ин ой
ра з,
когда
Сва н
чудесной
холодной
н очью
ех ал
в
коляске
и
с мотр ел
на
яркую
луну,
з али вавш ую
своим
си янь ем
пространство
между
его
глазами
и
безлюдными
ул ицам и,
он
ду мал
о
таком
же
ясном,
ро зов атом ,
как
лунный
лик ,
лице,
кото­
рое
о днаж ды
возникло
перед
его
сознанием
и
в
т аин ст­
венном
свете
которого
он
в идит
теперь
в есь
мир.
Е сли
он
п ри езжал
после
того,
как
Одетта
отсылала
сво их
с луг
спать,
то,
прежде
чем
п озвон ить
у
калитки,
он
шел
на
улицу,
куд а
наряду
с
совершенно
одинаковыми,
но
те м­
н ыми
окнами
соседних
домов
выходило
только
о дно
осве­
щенное
о кно
ее
спальни
в
нижнем
этаже.
Он
стучал
в
окно,
и
она,
ответив
на
условный
знак,
спешила
встре­
тить
его
на
д ругой
стороне,
у
калитки.
На
рояле
были
раскрыты
н оты
ее
любимых
ве ще й: «Вальса роз»
или
«Несчастного безумца»
Тальяфико
(она завещала испол ­
нит ь
их
на
ее
пох ор она х),
тем
не
менее
он
про ­
сил
сыграть
фразу
из
сонаты
Вентейля,
хо тя
Одетта
иг­
рала
прескверно,
но
в едь
прекрасные
видения,
которые
остаются
у
нас
после
м у зыки,
час то
возносятся
над
теми
фа льш и выми
звуками,
что
извлекаются
неумелыми
па ль­
цами
из
рас строе нног о
рояля.
Короткая
фраза
все
еще
связывалась
в
представлении
Св ана
с
его
любовью
к
Оде тте.
Он
ж иво
чу вство ва л,
что
эта
любовь
не
имеет
ниче го
общего
с
вне ш ним
миром,
что
она
никому,
кроме
него,
непонятна,
он
созн а вал,
что
никто
так
высоко
не
258


це нит
Од етту ,
как
он ,—
ведь
все
дело
бы ло
в
тех
мгно­
веньях,
которые
проводил
он
с
нею
вдвоем.
И
нередко,
когда
в
Сван е
бр ало
верх
рассудочное
начало,
он
готов
был
прекратить
жертвовать
столькими
умственными
и
общественными
интересами
ради
во о браж аемо го
н аслаж­
дения.
Но
стоило
ему
услышать
короткую
фр азу
—
и
она
осв обо жд ала
в
нем
необходимое
для
нее
пространство,
она
н ар ушала
душевные
его
пр оп ор ции;
какой-то
крае­
шек
его
ду ши
пр иб ерегал ся
для
рад ости ,
которая
тоже
не
бы ла
связана
ни
с
каким
явлением
внеш него
мира,
но
ко­
торую,
в
противоположность
чувствам
глу бок о
личным,
в
противоположность,
например,
л юбви,
Сван
воспринимал
как
некую
высшую
реальность,
стоя щую
над
осязаемыми
предметами.
Фр аза
вызывала
в
нем
жа жду
неизведан­
ных
очарований,
но
она
не
указывала
средств
к
ее
утоле­
нию.
Таким
образом,
те
части
души
С вана,
откуда
к орот­
кая
фраза
изгнала
житейские
заботы,
соображения,
которые
нам
по-человечески
представляются
такими
важными,
остались
у
не го
неисписанными,
чи ст ыми
стра­
ницами,
на
которых
он
волен
был
написать
имя
Одетты.
Фраза
при со ед иняла ,
припаивала
таинственную
свою
сущность
к
тому
непрочному
и
обманчивому,
что
могло
быть
в
его
увлечении
Оде ттой .
Кто
с мот рел
на
лицо
С вана
в
то
вр емя
как
он
слушал
фразу,
тот
мог
бы
подумать,
что
С ван
только
что
принял
обезболивающее
средство,
которое
дает
ему
воз м ожнос ть
г лубже
д ыша ть.
И
в
са­
мом
деле:
н аслаж дени е,
которое
д ост авл яла
Сва ну
музы­
ка
и
к отор ое
пе рер аст ало
у
не го
в
по д линную
страсть,
на пом ина ло
в
т акие
минуты
насл аж де ние,
п олу чае мое
им
от
ароматов,
от
соприкосновения
с
миром,
для
которого
мы
не
созданы,
который
пр едстав ля ется
нам
б есф орме н­
ным,
потому
что
н аши
глаза
его
не
различают,
который
пр едст авл яет ся
нам
бессмысленным,
потому
что
он
не
до­
ступен
нашему
пониманию,
и
который
мы
постигаем
толь­
ко
одним
из
на ших
чувств.
В ел иким
покоем,
таинствен­
ным
обновлением
б ыло
для
Св ан а,—
для
него,
чьи
глаза,
тонкие
ценители
живописи,
и
чей
ум,
зор­
кий
наблюдатель
нр аво в,
все
же
носили
на
се бе
неизгладимую
печать
бесплодности
его
существования,—
чувствовать,
что
он
превращен
в
создание,
непохожее
на
человека,
сл епое,
лишенное
логического
мышления,
в
не­
кое
по до бие
с ка зочн ого
единорога,
в
создание
выдуман­
но е,
способное
воспринимать
действительность
то лько
через
слух.
И
так
как
его
разум
бе ссил ен
был
погру­
9*
259


зиться
в
смысл
короткой
фразы,
хо тя
он
его
и
доиски­
вался,
то
какое
же
необыкновенное
у поени е
должен
был
ис пы тыв ать
он,
лишая
самую
глубь
своей
ду ши
ка кой
бы
то
ни
было
помощи
мышления,
пропуская
ее
од ну
че рез
цедилку,
че рез
темный
фильтр
звука!
Он
начинал
соз на­
ва ть,
как
мно го
мучительного,
мож ет
быть,
да же
скр ы тно
неутоленного
за ключала
в
се бе
ласкающая
слух
музы­
к альна я
фраза,
но
ему
от
этого
не
б ыло
больно.
Она
утв е рждала ,
что
любовь
недолговечна,
но
како е
было
ему
до
этого
д ело,
если
его
любовь
б ыла
так
сильна!
Грусть
эт ой
фразы
его
веселила,—
он
чу вст вова л,
что
она
его
овевает,
но
овевает
как
ласка,
от
которой
только
еще
глубже
и
отрадней
становится
его
счастье.
Он
заставлял
Од етту
повторять
фразу
десять
раз,
двадцать
раз
подряд
и
в
то
же
время
требовал,
чт обы
Одетта
целовала
его
не
пе рест авая .
Од ин
поцелуй
влечет
за
собою
другой.
О,
в
первоначальную
пору
любви
по це луи
рождаются
так
ест ест вен но!
Они
размножаются,
тес ня
др уг
друга;
сосчи­
тать,
сколько
по целу ев
в
час,—
это
все
равно,
что
сосчи­
тать
в
мае
полевые
цветы.
Наконец
она
делала
в ид,
будто
прекращает
и гру,
и
гово ри ла : «Ты просишь,
чтобы
я
иг­
ра ла,
а
сам
ме ня
держишь!
Я
не
могу
делать
все
сразу.
Выбери
что-нибудь
одн о.
Что
я
должна:
играть
или
ла с­
каться?» Он сердился,
а
она
заливалась
смехом,
смех
превращался
в
дождь
поцелуев
и
ни звер гал ся
на
него.
Иногда
она
смотрела
на
Св ана
хмуро,
перед
ним
опять
было
лицо,
достойное
занять
место
в
«Жизни Моисея»
Боттичелли,
и
он
помещал
его
там,
он
придавал
шее
Одетты
нужный
выгиб;
когда
же
он
чу вство ва л,
что
ее
портрет
во
вкусе
XV века,
написанный
в одяны ми
краска­
ми
на
стене
Си кст инско й
капеллы,
уд ался
ему,
мысль,
что
Одетта
в се-так и
остается
здесь,
у
рояля,
что
сию
ми­
н уту
он
может
обнять
ее,
обладать
ею,
что
она
из
п лоти
и
крови,
что
она
— живая,
до
т ого
опьяняла
е го,
что,
с
помутившимися
г лазами ,
выдвинув
нижнюю
челюсть,
точно
собирался
проглотить
ее,
он
бросался
на
эту
де ву
Боттичелли
и
впивался
в
ее
щеки.
А
когда
он
от
нее
уходил,
причем
не р едко
в озвра щался,
чтобы
еще
раз
по­
цел о вать
ее,
потому
что
не
унес
в
своей
памяти
какую-
нибудь
особенность
ее
запаха
или
какие-то
ее
черты,
и
уезжал
в
своей
коляске,
он
благословлял
Одетту
за
то,
что
она
допускала
эти
ежедневные
его
приезды,—
в едь
он
же
ч увст вова л,
что
ей
они
большой
ра дос ти
не
д остав ­
ля ют,
но
его
они
оберегали
от
припадков
ревности,
от
по­
260


вторения
приступа
боли,
случившегося
с
ним
в
тот
вечер,
когда
он
не
застал
ее
у
Вердюренов,
от
возобновления
эт их
пр ист упо в,
первый
из
которых
оказался
невероятно
жестоким
и
пока
что
был
первым
и
последним,
и
то,
что
он
испытывал
в
эти
почти
волшебные,
небывалые
в
его
жиз­
ни
мгновенья,
он
мог
бы
сравнить
лишь
с
тем,
что
пере­
полняло
е го,
когда
он
ехал
от
нее
по
освещенному
луною
Парижу.
И,
за меч ая
при
возвращении
домой,
что
светило
за
это
время
переместилось
и
приближается
к
л инии
гор и­
зонта,
чувствуя,
что
его
любовь
тоже
по д чи няется
не из­
менным
закон а м
природы,
он
з адав ал
себ е
вопрос,
долго
ли
будет
д литьс я
этот
пер иод
его
жизни,
или
мысленный
его
взор
ра з личит
д орого е
ли цо
п отом
уже
издали,
умень­
шенным
и
почти
лишенным
способности
очаровывать.
А
между
тем
С ван,
влюбившись,
опя ть
стал
в идеть
в
ве­
щах
очарование,
точно
к
н ему
вернулась
молодость,
когда
он
воображал
себя
худож н иком;
но
это
бы ло
уже
не
то
оча­
рование:
новое
придавала
окружающему
Одетта.
Он
чув­
ст во вал,
как
в
нем
возрождаются
юношеские
порывы,
ко­
торы е
рас сея ла
его
легкая
жизнь,
но
все
они
носили
на
се бе
отблеск,
отпечаток
единственной;
теперь,
получая
изысканное
наслаждение
от
того,
что
он
подолгу
бывал
до ма,
од ин
на
один
со
своей
выздоравливающей
душою,
он
по ст епенно
вновь
с та но вился
самим
собой,
но
—
ее.
Он
ходил
к
ней
только
по
вечерам
и
не
знал,
чем
она
зан и мае тся
днем,
как
не
зн ал
он
и
ее
прошлого,
более
того:
он
не
ра сп олаг ал
даж е
теми
начальными
пустячны­
ми
сведениями,
которые
помогают
нам
довообразить,
чего
мы
не
знаем,
и
подстрекают
н аше
любопытство.
Вот
почему
он
не
з адав ал
се бе
вопроса,
что
она
сегодня
де ла­
ла,
как
складывалась
прежде
ее
жизнь.
Он
только
улы­
бал ся
при
воспоминании
о
т ом,
что
несколько
лет
назад,
когда
он
еще
не
был
с
нею
знаком,
ему
говорили
об
од­
ной
женщине,— если
память
ему
не
из меня ла,
конечно,
о
не й,—
говорили
как
о
девице
ле гко го
поведения,
как
о
со дер жанке,
как
об
одной
из
тех,
которых
он,
еще
мало
их
зная,
принимал
за
существа,
без н адеж но
испорченные,
погрязшие
в
разврате,
ка ковы ми
их
и зобра жа ли
ины е
ро­
манисты.
Теп ерь
он
говорил
себе,
что
в
большинстве
случаев
для
того,
чт обы
узнать
человека,
не
нужно
сч и­
таться
с
мнением
о
нем
света,
и
в
д оказате льств о
проти­
воп ос та влял
выдуманной
Од етте
Од етту
подлинную,
д об­
рую,
простодушную,
требовательную
к
себе,
п очти
неспособную
говорить
неправду,
до
такой
степени,
чт о.
26t


по про сив
ее
о дн ажды
написать
Вердюренам
и
со слат ься
на
нездоровье,
потому
что
ему
хотелось
пообедать
с
ней
вдвоем,
на
д ругой
д ень
он
з амет ил,
как
она
по кр аснел а,
ро гда
г -жа
Вердюрен
осведомилась,
не
лучше
ли
ей
се­
годня,
как
она
залепетала
что-то
не враз ум ител ьное ,
и
как,
пом имо
ее
воли,
лицо
ее
выразило
ст р адание,
муку,
оттого
что
ей
приходится
лгать,
и
как
он а,
нагро­
мо ждая
вымышленные
подробности
вчерашнего
свое­
го
недомоганья,
молящими
в зглядам и
и
жалобным
то­
ном
словно
просила
прощения
за
лж ивост ь
своих
об ъяс­
нений.
Иногда,—
впрочем,
редко,—
она
приходила
к
не му
дн ем
и
вы вод ила
его
из
задумчивости
или
п реры вала
его
работу
над
изучением
Вермеера,
за
которую
он
о пять
принялся.
Ему
д окла дыв али,
что
г -жа
де
Креси
в
малень­
кой
гостиной.
Он
шел
к.
ней,
и
стоило
ему
отворить
двер ь,
ка к,
при
виде
ег о,
на
розовом
лице
О дет ты,
изменив
склад
ее
рт а,
выражение
глаз
и
форму
щек ,
показыва­
ла сь
улыбка.
Оставшись
один,
он
вспоминал
или
эту
ее
ул ыб ку,
или
ту,
какой
она
улыбнулась
ему
накануне,
или
ту,
какой
она
улыбалась
тогда-то
и
тогда-то,
или
ту,
какой
она
ответила
ему
в
эк ипаж е,
к огда
он
спросил:
может
быть,
ей
неприятно,
что
он
по пра вляет
ц веты;
ит ак
как
он
понятия
не
им ел,
что
д елает
Одетта,
когда
он
не
с
ней,
то
на
нейтральном
и
бе сцве тно м
фоне
жиз ни
без
не го
она
каза лась
ему
сошедшей
с
этюдов
Ватто,
где
на
светло-желтой
бумаге
тремя
разноцветными
кар а ндаш а­
ми
нарисованы
везде
и
всюду,
и
вдо ль
и
поперек,
бесч и с­
ленные
улыбки.
И
лишь
вре мя
от
времени,
прио тк ры вая
утол ок
жизни,
который
Сван
представлял
себе
совершен­
но
пустым,
хотя
разум
говорил
ему,
что
если
его
в ообра­
же ние
бессильно,
то
это
еще
ровно
ничего
не
зн ачи т,
кто-нибудь
из
друзей,
подозревавший,
что
С ван
и
Одетта
любят
друг
друга,
и
потому
стеснявшийся
сообщить
о
ней
С вану
что-нибудь
важное,
н абрас ыва л
перед
ним
силуэт
Оде тты ,
которую
он
видел
утром
на
улице
Аббатуччи,
как
она
шла
в
отороченной
скунсовым
мехом
накидке,
в
ш ляпе
«Рембрандт»
и
с
ф иалками
на
груди.
Это т
легкий
набросок
потрясал
Св ан а,—
он
уб еж далс я,
что
у
Одетты
ес ть
своя
жизнь;
ему
хотелось
знать,
кому
она
ста раетс я
понравиться
в
этом
костюме;
он
давал
се бе
с лово
спро­
си ть
у
нее,
ку да
она
ходила
ут ром,
как
б удто
во
в сей
бес цв етн ой
жиз ни
его
любовницы
—
жизни,
п очти
несу­
щес тв у ющей,
п ос кольку
он
ее
не
виде л, —
помимо
всех
262


обращенных
к
нему
улыбок
было
толь ко
одн о:
ее
выход
в
шляпе
«Рембрандт», с фиалками на груди!
За
исключением
просьбы
сы грат ь
вместо
«Вальса роз»
фразу
Вентейля,
Сва н
никогда
не
просил
ее
играть
его
любимые
ве щи
и
не
собирался
воспитывать
ее
вкус
ни
в
музыке,
ни
в
литературе.
Он
не
закры в ал
г лаз
на
то,
что
Одетта
неумна.
Она
очень
просила
С вана
рас ск азать
ей
о
великих
поэтах
и
воображала,
что
сейчас
он
произнесет
высокопарную
или
страстную
речь
во
вкусе
виконта
де
Борелли
или
даже
еще
более
трогательную.
Она
по*
интересовалась,
не
б ыло
ли
в
жизни
Вермеера
Дельфт-
ского
любовной
драм ы
и
не
же нщина
ли
вдохновляла
ег о,
а
ког да
Сва н
ответил,
что
ему
ничего
про
это
не
известно,
она
утра ти ла
к
Вермееру
всякий
интерес.
Она
часто
гово^
ри л а: «Я убеждена,
что
если
бы
все
это
бы ла
пр авда,
если
бы
поэты
думали
т ак,
как
они
пи шут,
то,
конечно,
не
было
бы
на
св ете
ничего
прекраснее
поэзии.
Но
многие
из
них
до
к рай ности
корыстолюбивы.
Я
ведь
их
не мн ого
знаю,
одна
моя
п рия тел ьница
любила
человека,
который
назы­
вал
се бя
по это м.
В
ст ихах
он
толь ко
и
говорил
что
о
люб­
ви,
о
небе,
о
звездах.
И
как
же
он
ее
надул!
Она
на
него
ухлоп а ла
больше
тре хс от
тыс яч
франков».
Когда
Сва н
пытался
объяснить
Од етте ,
в
чем
красота
художествен­
но го
произведения,
как
нужно
понимать
стихи
или
карти­
ны,
Одетта
сейчас
же
пе реста вала
его
слу шат ь.
«Да..,
а
ведь
я
ниче го
этог о
не
зн ала »,—
говор и ла
он а.
С ван
между
тем
чу вств ова л,
как
велико
было
ее
разочарова­
ние,
и
предпочитал
лгать
—
он
уверял,
что
это
еще
толь­
ко
самое
на ча ло,
что
это
еще
сравнительно
пустяки,
что
ему
пока
н еко гда
углубляться,
что
тут
еще
мн ого
вся кого
друг ог о.
«Всякого другого?
—
живо
обращалась
она
к
нему.—
Чего
же
именно?..
Ну
скажи!» Но он молчал—»
он
предвидел,
что
все
это
по кажет ся
ей
незначительным
и
непохожим
на
то,
чег о
она
ожи дала ,
менее
ошеломляю­
щим
и
менее
тр ога т ель ным,
и
боялся,
как
бы
она,
разоча­
ровавшись
в
искусстве,
не
р азоч ар ов алась
и
в
любви,
И
правда:
она
находила,
что
Сва н
не
такой
умн ый,
каким
он
ей
пок азался
внач а ле.
«Ты какой -то
уж
с лиш­
ком
уравновешенный,
не
могу
я
т ебя
по ня ть ». Ей гораздо
больше
нравилось
его
равнодушие
к
деньгам,
его
любез­
ность
со
всеми,
его
деликатность.
И
пр авда:
да же
бол ее
выдающиеся
личности,
чем
Сван,
ученые,
художники,
пользующиеся
вниманием
ок ружа ю щих,
вид ят
дока за­
те льс тво
признания
своего
превосходства
не
в
увлечении
263


их
иде ями,
ибо
окружающим
они
недоступны,
но
в
у ва­
ж ении
к
их
д оброте .
Положение,
какое
С ван
зан имал
в
обществе,
тоже
внушало
Одетте
у важен ие,
но
она
туда
не
стремилась.
Быть
может,
она
предвидела,
что
из
его
по пыто к
ввести
ее
туда
все
равно
ничего
не
в ыйд ет,
а
бы ть
может,
даже
боя лась,
что
разговор
о
ней
повлечет
за
со­
бой
опасные
для
нее
раз о блач ения .
Как
бы
то
ни
было ,
она
всякий
раз
брала
с
него
слово
не
на зыва ть
ее
имени.
В
качестве
причины,
почему
она
не
хочет
бывать
в
об­
щес т ве,
она
в ыста вляла
давнишнюю
ссору
с
одной
своей
приятельницей,
которая,
чт обы
отомстить
ей,
ст ала
ра с­
пускать
о
ней
сплетни.
Сва н
во зра жа л: «Да кто там знает
тв ою
приятельницу!»—«Ах,
это
все
ра вно
что
жирное
пятно,
све т
так
з о л!» Сван не мог понять,
почему
Одетта
прид ае т
этой
ист ор ии
такое
значение,
но,
с
другой
ст оро­
ны,
он
зн ал,
что
и зр е чен ия: «Свет так зол!», «Клевета
—
что
жирное
пятно»
—
счи та ются
неопровержимыми,
а
к ог­
да
так,
то
должны
же
быть
случаи,
к
которым
их
можно
применить.
Значит,
случай
с
Одеттой
именно
таков?
Он
дум ал
над
этим,
но
недолго,
потому
что,
к огда
предстоя­
ло
решить
трудную
з адач у,
он
был
таким
же
тугодумом,
как
и
его
отец.
Пр ито м,
это
самое
общество,
которое
так
пугало
О детту ,
по-видимому,
не
очень
ее
влек ло:
оно
ни­
чего
общего
не
имело
с
тем,
где
она
вр ащалас ь,
так
что
она
да же
не
могл а
я сно
себе
его
представить.
Вместе
с
тем ,
не
пор ывая
связ ей
с
п ростон ародь е м
(так,
например,
она
по-прежнему
д ружи ла
с
д ешево й
п орт них ой,
уже
больше
не
шив ше й,
и
почти
ежедневно
взбиралась
к
ней
по
крутой,
темной
и
зловонной
ле с т нице ), она обожала
шик ,
но
только
понятие
о
шике
у
нее
было
ино е,
чем
у
л юдей
из
общества.
Для
них
шик
—
это
свойственная
немногим
способность
испускать
лучи
на
довольно
зна ­
чительное
расстояние,
способность,
которую
уже
не
так
сильно
чувствуют
те,
что
находятся
не
в
самом
центре
близости
с
ними,
способность
озарять
лучами
круг
св оих
друзей
и
друзей
с воих
друзей,
чьи
им ена
входят
в
осо­
бый
адр ес- календ ар ь .
Лю ди
из
обще ств а
зн ают
его
на
па­
мять,
в
этой
области
они
отличаются
осведомленностью,
воспитывающей
в
них
особого
ро да
вкус,
так т,
и
если,
на­
пример,
Сван
читал
в
газет е
фамилии
лиц,
присутство­
вавших
на
таком-то
обеде,
то
ему
не
было
необходимости
прибегать
к
своему
знанию
света,
чтобы
мгновенно
опре­
делить
сте пен ь
шикарности
этого
о бед а,—
так
тонкий
кр итик
по
одной
фра зе
може т
точно
установить
степень
264


одаренности
авт о ра.
Но
Одетта
п ри на длежала
к
числу
лиц
(числу огромному,
что
бы
ни
го во рили
св етски е
лю­
ди,
причем
л ица
эти
встречаются
во
вс ех
слоях
общест­
ва ), не обладающих такими познаниями,
л иц,
пр едст ав­
ляющих
с ебе
шик
совсем
иначе,
оттого
что
шик
прини­
мает
разные
обличья
в
зависимости
от
среды,
к
которой
пр и надле жат
люди,
и
все
же
ест ь
в
нем
одна
ха рак терн ая
черта,—
будь
то
шик,
о
котором
мечтала
Одетта,
или
ши к,
перед
которым
преклонялась
г -жа
Котар:
общедоступ­
ность.
Но
в едь
и
шик
свет ски х
л юдей
то же,
в
сущности
го­
вор я,
общедоступен,
он
не
требует
н ичег о,
кроме
времени
для
обладания
им.
Одетта
гов ори ла
про
кого-нибудь:
—
Он
бывает
только
в
шикарных
местах.
А
к огда
Сван
спр аш ив ал,
что
она
под
этим
понимает,
она
отвечала
с
легким
презрением
в
голосе:
—
Ах,
боже
мой,
ну
в
шикарных
местах!
Ты
еще
так
молод,
что
теб е
нужно
объяснять,
что
такое
шикарные
места,
ты
хочешь,
чтоб у
я
те бе
растолковала?
Ну,
напри­
мер,
в
воскресенье
утром
—
ав еню
Императрицы,
в
п ять
час ов
—
прогулка
вокруг
озера,
по
четвергам
—
театр
Эден,
по
пятницам
—
ипподром,
балы...
—
Да
какие
балы ?
—
Такие.
Которые
дают
в
П ари же,—
я
говорю
про
шикарные
балы.
Ну
вот
хотя
бы
Эрбингер
—
ты
по нима ­
ешь,
кого
я
и мею
в
виду?
Би р жеви ка.
Да
нет,
ты
не
мо­
ж ешь
его
не
знать,
его
з нает
в есь
Париж:
высокий
бел о­
курый
молодой
чел о век,
уж а сный
сноб,
с
цветком
в
петличке,
в
св етл ом
пальто
со
швом
на
спине;
на
все
премьеры
он
водит
какую-то
накрашенную
дамочку
не
первой
молодости.
Так
вот
он
на
д нях
устроил
бал
—
у
не го
со брал ся
в есь
шикарный
Париж.
Как
мне
туда
хо­
телось!
Надо
б ыло
предъявить
при
входе
пр иг л асит ель­
ный
билет,
а
мне
его
не
удалось
достать.
По
пр авде
гово­
ря,
те п ерь-
я
да же
д ово льна,
что
не
пошла:
там
была
т акая
давка
—
я
бы
все
равно
ничего
не
увидела.
Стоило
по йти
только
для
того,
что бы
п отом
ск аза ть:
я
бы ла
у
Эрбингера.
Ты
знаешь:
я
в едь
т щеслав на!
Впрочем,
мо­
ж ешь
бы ть
уверен,
что
половина
ж енщи н,
которые
ра с­
сказ ыв ают ,
будто
они
там
были,
вр ут ...
Но
вот
что
ме ня
удивляет:
как
это
ты,
такой
«пшют», там не был.
Сван
да же
не
пытался
и змени ть
ее
п о нятие
о
шике;
отдавая
себе
отчет,
что
его
пре дс та вле ние
о
шике
такое
же
неверное,
такое
же
не леп ое,
такое
же
поверхностное,
как
у
нее,
он
не
испытывал
же лани я
просветить
свою
воз­
265


любленную
и
достиг
того,
что
уже
спустя
несколько
меся­
цев
она
пе рест ала
проявлять
любопытство
к
тем
людям,
у
кого
он
бывает,—
они
интересовали
ее
лишь
с
той
то ч­
ки
зрения,
нельзя
ли
через
них
достать
билеты
на
ска ч ки,
на
бега,
на
премьеру.
Она
всецело
была
за
то,
чт обы
он
по ддер жи вал
полезные
знакомства,
но
только
они
пока­
зали сь
ей
не
очень
шикарными
после
того,
как
она
встретила
на
улице
шедшую
пешком
мар киз у
де
Виль -
паризи
в
черном
шерстяном
платье,
в
ч епч ике
с
за­
в язками .
—
Да
у
нее
вид
капельдинерши,
старой
консьержки,
darling\1 Вот так маркиза!
Я
не
ма рки за,
но
я
бы
ни
за
какие
деньги
не
вышла
на
улицу
в
этаком
наряде!
Она
не
мо гла
понять,
как
это
Сван
может
жить
на
Орлеанской
набережной:
она
сч ит ала
это
неприличным,
хо тя
и
не
ре шала сь
сказать
ему
об
э том
прямо.
Правда,
она
мнила
с ебя
«любительницей древностей»
и
с
напускным
упоением
и
будто
бы
со
знанием
де ла
гово ри ла
о
том,
как
она
обожает
целыми
днями
«рыться»
во
«всякой всячине», отыскивать « ст ар ину» .
Хотя,
боясь,
по-видимому,
уронить
свое
достоинство
(и,
кр оме
то го,
следуя
каким-то
семейным
тра ди ц и ям), она упорно не
отвечала
на
во про сы
С вана
и
не
считала
нужным
«отда­
в ать
от че т», как она проводит время,
все
же
она
как-то
сказала
Свану,
что
бы ла
у
приятельницы,
у
которой
все
«выдержано в одном стиле».
Но
Сван
так
и
не
мог
до­
би тьс я,
какой
же
им енно
это
стиль.
Впрочем,
подумав,
она
от вет и ла : «Средневековый» .
Она
имела
в
виду,
что
там
б ыли
па не ли.
Не которое
время
спустя
она
опять
за­
го ворил а
с
ним
об
этой
приятельнице
неуверенным
то­
но м,
но
с
понимающим
видом
человека,
то лкую щ его
о
не­
знакомце,
чье
имя
ему
неизвестно,
с
которым
он
накануне
о бедал
и
с
которым
хозяева
обходились
как
со
з наме ни­
то сть ю,
так
что
он
надеется,
что
его
соб ес едни к
сразу
догадается,
кого
он
им еет
в
в и ду: «У нее столовая в сти­
л е...
в
стиле
вос ем над ца того
в ека!» В глубине души Одет­
та
находила,
что
столовая
до
ужаса
гола,
что
дом
как
бу дто
недостроен,
что
женщины
выглядят
там
ужасно
и
что
мода
туда
и
не
заглядывала.
Наконец
она
в
третий
раз
заг ово рил а
об
этом
со
Сва ном
и
показала
ему
визит­
ную
карточку
того,
кто
отделывал
столовую:
ей
хотелось,
1 Милый! (англ. )
2G6


когда
у
нее
будут
деньги,
пр иглас ить
его
и
спросить,
не
согласится
ли
он
отделать
столовую
и
ей,
но
то льк о,
разумеется,
не
т ак,
потому
что
она
мечтала
о
другой
с то­
ловой,
для
которой
ее
домик
бы л,
к
несчастью,
слишком
мал,—
с
высокими
буфетами,
с
мебелью
Ренессанс
и
с
каминами,
как
в
замке
в
Б луа.
Вот
тут-то
Одетта
и
вы­
сказ ала
мнение
о
жилище
С вана:
Сван
з амет ил,
что
об­
становка
в
столовой
у
приятельницы
Одетты
не
в
стиле
Лю до вика
XVI, потому что она не делается на заказ,
а
что
это
подделка
под
старину,
хотя
с ама
по
се бе
подделка
может
бы ть
п рел естн а . «Не станет же она жить,
как
ты ,—
среди
поломанной
мебели
и
потертых
ковров»,—
возра­
зи ла
Одетта,
у
которой
мещанское
благоговение
перед
те м,
что
подумают
люди,
возобладало
над
дилетантиз­
мом
кокотки.
Коллекционеров,
любителей
по эз ии,
л юдей
не
мелоч­
ных,
мечтавших
о
славе
и
о
любви,
она
считала
гордо­
стью
человечества.
Можно
бы ло
и
не
иметь
этих
при­
страстий—
ва жно
б ыло
заявить
о
них;
если
обедавший
вместе
с
Оде тто й
человек
уверял,
что
любит
б род ить
по
ул ицам ,
воз итьс я
в
пы ли
антикварных
лавочек,
что
в
наш
торгашеский
век
его
не
о це нят,
так
как
он
не
ду мает
о
собственной
выгоде,
что
он
—
пережиток,
она,
вернувшись
домой,
во с х ища л а сь : «Какое очарование,
как ая
тонкость,
кто
бы
мог
подумать!»—
и
начинала
боготворить
е го.
Зато
ис т инные
ценители
прекрасного,
такие,
как
Сва н,
не
счита вши е
нужным
разг лаг оль с твов ать
о
своих
при­
страстиях,
не
вызывали
у
нее
восторга.
Понятно,
она
при­
знавала,
что
С ван
не
сребролюбив,
однако
с
капризным
видом
д о б авл ял а: «Но только он совсем в другом роде»;
да
ве дь
ее
душе
и
впрямь
говорило
не
самое
бескорыстие,
а
его
словарь.
Чу вств уя,
что
сплошь
да
рядом
он
не
может
испол­
нит ь
ее
желания,
С ван,
по
крайней
мере,
заботился
о
том,
чт обы
ей
бы ло
с
ним
хо ро шо,
не
опровергал
плоских
ее
суждений,
не
исправлял
дурной
ее
вкус,
пр о явл явш ийся
во
всем,
более
того:
он
любил
ее
суждения
и
ее
вкусы,
как
любил
в се,
что
б ыло
ей
сво йств енно,
да же
восхищал­
ся
и ми,
оттого
что
благодаря
этим
особенностям
с ущ­
ность
ее
открывалась
ему,
прояснялась.
Вот
п оче му,
если
у
нее
было
счастливое
выражение
л ица,
так
как
она
соби­
рал ась
на
«Царицу топазов»
или
если
ее
взгляд
стано­
вился
серьезным,
тревожным
и
уп рямы м,
когда
она
б оя­
ла сь
не
по п асть
на
праздник
цветов
или
п росто- на прос то
267


опоздать
к
чаю
с
muffins1 и toasts* к « ч аю
па
Королев­
с кой », посещение которого Одетта считала необходимым
для
того,
чтобы
упрочить
за
собой
репутацию
элегантной
женщины,
Сван
восторгался
ею
как
при
в иде
ребенка,
не
притворяющегося
вз рос лым,
или
при
в иде
до
т ого
жи во
написанного
портрета,
как
будто
он
сейчас
за го вори т;
Сван
так
яс но
видел
на
лице
своей
возлюбленной
отра­
жение
ее
ду ши,
что
не
по до йти
к
Од етте
и
не
коснуться
ее
губами
бы ло
выше
его
с ил. «Ах,
маленькой
Од етте
хо­
четс я,
что бы
ее
взяли
на
пра з дник
цветов,
ей
хочется,
чтобы
все
ею
восхищались,—
ну
что
ж,
мы
ее
туда
пове­
де м,
наше
дело
—
ей
повиноваться».
Сван
ст ал
хуж е
ви­
деть,
и
дома,
к огда
он
работал,
ему
п риход ил ось
над ева ть
очки,
а
в
обществе
пользоваться
моноклем,
который
не
так
уродовал
его.
Увидев
у
не го
в
г лазу
монокль,
Одет та
за люб ов алас ь.
«По-моему,
для
му жч ины
это
очень
ши­
карно,
тут
не
может
бы ть
д вух
мн ений!
Тебе
это
так
иде т!
У
тебя
вид
настоящего
джентльмена.
Только
ти тула
не
хватает!»—
с
оттенком
сожаления
в
голосе
добавила
она.
Сван
любил
Одетту
именно
такою,—
вро де
того
как
е сли
б
он
влюбился
в
бретонку,
то
ему
нравился
бы
ее
чепец,
нравилось
бы
в
ней
то,
что
она
верит
в
привидения.
До
сих
п ор,
как
у
большинства
му жч ин,
у
которых
худо­
жественный
вкус
р аз вив ается
независимо
от
их
чувстви­
тельности,
у
С вана
наб людал ось
странное
несоответствие
между
его
э стетиче ским и
потребностями
и
тем,
как
он
их
удовлетворял:
самыми
тонкими
произведениями
искус­
ства
он
наслаждался
в
обществе
самых
невежественных
женщин;
та к,
например,
он
приводил
молоденькую
гор ­
ничную
в
ложу
бенуара
на
декадентскую
пьесу
или
на
выставку
импрессионистической
живописи,
бу дуч и,
впр о­
чем,
ув ерен ,
что
образованная
светская
дама
поняла
бы
не
больше
го рничной,
но
что
у
нее
не
хватило
бы
выдерж­
ки
так
же
ми ло
промолчать.
Полюбив
Од етту ,
Сван
стал
находить
особую
прелесть
в
т ом,
чтоб ы
смотреть
на
вещи
оди н аково,
бы ть
с
ней
един оду шн ым
во
всем,
наслаж­
даться
всем,
что
нра вило сь
ей,
и
тем
глубже
б ыла
его
радость
не
только
перенимать
ее
привычки,
но
и
разде­
лять
ее
м не ния,
что
привычки
эти
и
м нения
не
имели
ни­
каких
корней
в
его
внутреннем
мире,—
они
только
нап о­
минали
ему
о
его
любви,
ради
которой
он
шел
на
эту
1 Булками (а н гл. ).
3 Сухариками (а н гл. ).
268


жертву.
Он
по
нескольку
раз
смо тр ел
«Сержа Панина»,
он
узнавал,
к огда
будет
дирижировать
Оливье
Метра,
по­
тому
что
ему
до став ля ло
удовольствие
получить
пред­
ставление
о
круге
интересов
Одет т ы,
сойтись
с
ней
во
в куса х.
Бл аже нст во
сближения
с
ней ,
которое
доставля­
ли
С вану
любимые
ее
произведения
или
картины
приро­
ды,
к азалось
ему
таинственней
бл аже нст ва,
которое
заключ ало
в
себе
нечто
более
прекрасное,
но
не
напоми­
навшее
о
ней.
Притом,
отойдя
от
у вл ечений
молодости
и,
незаметно
для
себя
самого,
пропитав
даж е
их
скепти­
цизмом
светского
человека,
он
пришел
к
мыс ли
(во всяком
случае,
он
так
д олго
об
эт ом
размышлял,
что
уже
нач ал
это
пр о по ве дов а ть ), будто абсолютных ценностей в об­
ласти
искусства
не
су щ еству ет,
что
тут
все
з ависит
от
эпохи,
от
кл асса,
что
тут
на
всем
лежи т
отпечаток
м од,
прич ем
самые
пошлые
л юди
ничу ть
не
ху же
счита ющих с я
самыми
б лагоро дн ыми .
Он
полагал,
что
волнения
Одетты
из-за
билетов
на
выставку
не
б олее
смешны,
чем
удоволь­
ствие,
какое
в
былые
времена
п ол учал
он
сам
от
завтрака
у
принца
Уэльского,
а
следовательно,
ее
восторг
перед
Монте-Карло
или
Риги
не
менее
безрассуден,
чем
его
увле­
чение
Голландией,
в
которой
ничего
красивого
не
видела
она,
или
Версалем,
который
казался
скучным
ей.
И з-за
этого
он
туда
не
ездил
и
утешался
мыслью,
что
ра ди
Оде т­
ты
он
чувствует
так
же,
как
и
она,
и
любит
то
же,
что
и
она.
Как
все,
что
ок руж ало
Од етту
и
до
известной
степени
яв ляло сь
лишь
сре дст вом
увидеться
и
поговорить
с
ней,
он
любил
общество
Вердюренов.
Так
как
все
развлече­
ния ,
обеды,
му зык а,
иг ры,
костюмированные
ужины,
вы­
езд ы
за
город,
в ыезды
в
театр,
да же
редкие
«званые
вечера»
—
для
с куч ных,—
все
это
яв ляло сь
лишь
из­
менчивым
фоном,
а
неизменным
о ставал о сь
присутствие
Одетты ,
встреча
с
Оде ттой ,
беседа
с
Одеттой
—
бесцен­
ный
подарок,
который
Ве рдюр ены
делали
Свану,
пригла­
шая
его
к
се бе,—
то
в
их
«ядрышке»
он
чу вст во вал
се бя
лучше,
чем
г де-н ибу дь
еще ,
и
старался
убедить
себя,
что
здесь
и
в
самом
деле
п р иятно
и
что
он
всю
жизнь
бы вал
бы
здесь
ра ди
собственного
уд овол ьс тви я.
Не
р еш аясь
сказать
себе,—
из
боязни
в
это
не
поверить,—
что
он
всегда
бу дет
любить
Оде тту ,
во
всяком
случае
до пу ская
возможность,
что
к
Вердюренам
он
будет
ездить
по-преж­
не му
(это его предположение a priori вызывало меньше
принципиальных
возражений
со
стороны
его
здравого
с мы сла ), он воображал,
что
и
в
д ал ьне йшем
будет
ежеве­
269


черне
встречаться
с
Одетто й;
пожалуй,
это
бы ло
не
сов­
сем
все
равно,
что
любить
до
конца
дней,
но
теперь,
когда
он
любил
ее,
верить
в
то,
что
не
перестанет
встре­
чаться
с
не й,—
это
б ыло
все,
че го
он
мог
же лать. «Какое
приятное
общество!
—
говорил
он
себе.—
В
сущности,
ве дь
это
и
ес ть
н асто ящая
жизнь!
Насколько
же
все
там
интеллигентнее,
насколько
же
у
них
больше
вкуса,
чем
у
л юдей
из
вы сшег о
св ета!
Несмотря
на
свою
восторжен­
ность,
порой
смешную,
как
искренне
любит
гос п ожа
Вердюрен
живопись,
музыку,
какая
у
нее
страсть
к
ис­
кус ств у,
как
ей
нравится
до ста влять
удовольствие
худ ож­
никам
и
музыкантам!
Она
составила
се бе
неверное
пред­
ставление
о
л юдях
из
высшего
света,
но
ве дь
и
у
высшего
свет а
еще
менее
верное
представление
о
художественном
мире!
Может
быть,
у
ме ня
недостаточно
высокие
требова­
ния
по
части
умных
разговоров,
но
я
отл и чно
с ебя
чувст­
вую
в
обществе
Кота ра,
хот я
кала мбу ры
его
глупы.
Что
касается
художника,
то
он
неприятен,
когда
старается
удивить,
но
это
од ин
из
самых
блестящих
умов ,
какие
я
только
знаю.
А
главное,
там
чувствуешь
себя
свободно,
непринужденно,—
нет
этой
с вяза нно сти,
натянутости.
У
них
в
салоне
всегда
весело!
За
редкими
и скл юче ниям и,
право,
я
нигде
больше
не
стану
б ыва ть.
Это
будет
моя
ср еда,
мой
родной
дом».
Так
как
достоинства,
которые
он
приписывал
Вердю­
ренам,
яв ляли
собой
не
более
чем
отблеск
того
наслаж­
дения ,
к акое
ему
доставляла
у
них
в
дом^
его
любовь
к
Одетте,
то
чем
больше
ра дос ти
приносила
ему
лю бо вь,
тем
сущ ес тве нне е,
гл у бже,
жиз не нно
необходимее
стано­
вились
в
его
глазах
достоинства
Вердюренов.
Так
как
г- жа
Вердюрен
ино й
раз
о да ряла
Свана
те м,
что
только
и
могло
составить
его
счастье;
так
к ак,
ес ли
ему
на
вечере
становилось
не
по
себе,
потому
что
Одетта
разговаривала
с
кем-нибудь
из
гостей
д ольш е,
чем
с
другими,
и
он
с
до­
сады
не
приглашал
ее
ех ать
домой
вдвоем,
г -жа
Вердю­
рен
вливала
мир
и
радость
в
его
душу,
как
бы
ненароком
обращаясь
к
Одетте
с
вопросом:«Одетта!
Ве дь
вы
поеде­
те
с
господином
Сва н ом ?»; так как близилось лето и он
начал
п роявлят ь
беспокойство,
не
уедет
ли
Одетта
без
него,
будет
ли
он
по-прежнему
видеться
с
ней
ежедневно,
а
г-жа
Вердюрен
пригласила
их
обоих
вместе
провести
л ето
на
дач е,
то
благодарность
и
ли чный
интерес,
помимо
его
воли,
просочились
в
его
сознание
и
повлияли
на
ход
его
мыслей,
и
он
уже
ст ал
считать
г-жу
Вердюрен
же н­
270


щиной
с
большой
душой.
Ког да
кто -ни бу дь
из
его
старых
то варище й
по
Луврской
школе
заговаривал
с
ним
о
то н­
ких
или
знаменитых
художниках,
он
отвечал: «Я в сто
раз
выше
ставлю
Вердюренов».
И
с
несво йст венной
ему
высокопарностью
пояснял
свою
м ысль : «Это люди велико ­
душные,
а
ведь,
в
сущности
говоря,
в
жизни
им еет
значе-
ниё
только
великодушие,
и
только
оно
украшает
человека.
Понимаешь,
все
л юди
дел ят ся
на
великодушных
и
неве­
ликодушных,
а
я
уже
в
том
возрасте,
к огда
нужно
сде­
ла ть
окончательный
выбор,
раз
навсегда
ре ши ть,
кого
мы
должны
любить
и
кого
презирать,
прилепиться
к
тем ,
кого
мы
полюбили,
и,
чтобы
наверстать
время,
к отор ое
мы
зря
потратили
на
других,
не
р асст ават ься
с
ним и
до
самой
смерти.
Так
вот,—
продолжал
он
с
легким
волнением,
какое
ов ладев ае т
человеком,
когда
он,
да же
сам
до
кон ­
ца
того
не
со знав ая,
вы сказ ы вает
определенную
мысль
не
потому,
чт обы
она
была
пр а вильн а,
а
потому,
что
ему
до­
ста в ляет
удовольствие
ее
высказать
и
у
не го
создается
ощущение,
будто
это
не
он,
а
кто-то
другой
говорит
за
него,—
жребий
брошен,
отныне
я
буду
любить
только
ве­
ликодушных
и
жи ть
только
в
атмосфере
великодушия.
Ты
спрашиваешь,
действительно
ли
го спо жа
Вердюрен
интеллигентная
ж енщи на.
Уверяю
тебя,
что
она
до каза ла
мне,
к акое
у
нее
благородное
сердце,
какая
у
нее
воз­
выше нна я
ду ша,
а
ведь
тебе
должно
бы ть
ясно,
что
это
возможно
только
при
возвышенном
об разе
мыслей.
Вне
вс яко го
сом не ния,
она
тонко
чув ств ует
искусство.
И
все-
т аки,
пожалуй,
не
это
в
ней
самое
удивительное:
она,
да же
в
мелочах,
до
такой
степени
чу тка
по
отношению
ко
мн е,
так
пот ряс а юще
в нимат ель на
и
предупредитель­
на,
так
проста
в
своем
душевном
величии,
что
отсюда
сам
собой
нап р ашив ает ся
вывод:
она
обнаруживает
более
глу бок ое
понимание
жизни ,
чем
все
философские
т ракт а­
ты,
вместе
в зяты е».
С вану
не
мешало
бы,
однако,
вспо м нит ь,
что
среди
старых
друзей
его
родителей
б ыли
люди
т акие
же
п ро­
ст ые,
как
и
Вердюрены,
что
друзья
его
юности
тоже
были
помешаны
на
и ску сстве ,
что
у
некоторых
его
з накомы х
то же
б ыло
большое
сердце,
но
что
с
тех
п ор,
как
он
ст ал
по бо рник ом
простоты,
искусств
и
великодушия,
он
с
ними
пор ва л.
Все
д ело
в
том,
что
эти
л юди
не
были
знакомы
с
Одетто й,
а
ес ли
бы
да же
и
были
знакомы,
то
не
подумали
бы
содействовать
ее
с ближе нию
со
Сва но м.
271


Таким
образом,
во
всем
окружении
Вердюренов,
ко­
нечно,
не
нашлось
бы
ни
одного
верного,
который
любил
бы
и х,—
или
ду мал
бы,
что
любит,—
так
же,
как
Сва н.
А
между
тем,
когда
Вердюрен
заявил,
что
Сван
ему
не
нравится,
он
выразил
не
только
свое
собственное
отноше­
ние
к
Свану,
но
и
уг а дал,
как
относится
к
Свану
г-жа
Вердюрен.
Бессп ор н о,
любовь
С вана
к
Од етте
носила
на
се бе
печать
столь
ре зкого
своеобразия,
что
он
не
счи тал
нужным
ежедневно
пос вяща ть
г- жу
Вердюрен
во
все
по д­
робности
их
романа;
бесспорно,
та
умеренность,
с
какою
он
пользовался
гостеприимством
Вердюренов,
часто
не
приходя
к
ним
обедать,
прич ем
истинная
пр ич ина
его
от­
су тств ия
ос тав алас ь
им
неиз вестно й,
и
они
были
уверены,
что
он
изменил
им
ра ди
скучных;
бессп ор но ,
его
бл ес­
тящее
положение
в
обществе,
о
котором
они
хоть
и
не
сра­
зу,
а
все-таки
дознались,
несмотря
на
принятые
им
меры
предосторожности,—
все
это
н ас траи вало
их
против
н его.
И
тем
не
менее
пр ичина
лежала
глу бже .
Дел о
в
том,
что
они
очень
скоро
почувствовали
в
нем
з аве тный,
недоступ­
ный
уго лок,
где
он
продолжал
верить
в
то,
что
принцесса
Саганская
вовсе
не
посмешище
и
что
остроты
Котара
ни­
сколько
не
забавны,
и
хотя
он
всегда
был
ровен
в
своей
л юбезно сти
к
ним
и
никогда
не
восставал
против
их
до г­
матов,
навязать
ему
св ои
догматы,
всецело
обратить
его
в
свою
веру
они
б ыли
оессильнЫ
—
с
т аким
упорством
им
прежде
ст алки ват ься
не
приходилось.
Они
простили
бы
ему
встречи
со
скучными
(которых он,
кстати
ск азат ь,
в
глубине
души
ставил
бес ко не чно
ниже
Вердюренов
и
всего
их
«ядрышка»), если б он открыто от них отсту­
пил ся
в
присутствии
вер ных .
Но
Вердюренам
ст ало
ясно,
что
они
никогда
не
вырвут
у
него
отречения.
До
чего
непо х ож
был
на
С вана
«новенький», которо­
го
Одетта
попросила
ра з ре шения
привести
к
Вердюре­
нам,
хотя
са ма
видела
его
всего
несколько
раз,
и
на
кото­
ро го
Вердюрены
уже
возлагали
большие
н адежды ,—
гр аф
де
Ф ор ш ви ль ! (К вящему удивлению верных,
он
ок азалс я
шурином
С аньет а:
старый
а рхива риус
держался
очень
скромно,
и
верные
б ыли
убеждены,
что
он
ниже
их
по
по­
ложению;
им
и
в
голову
не
могло
пр ийт и,
что
Са ньет
че лове к
состоятельный
и
да же
д овол ьно
знатного
рода .)
Р азум еется ,
Форшвиль,
в
отличие
от
Свана,
был
завзя­
тым
снобом;
разумеется,
он,
в
противоположность
Свану,
ни
за
что
на
св ете
не
поставил
бы
кружок
Вердюренов
выш е
всех
остальных
кружков.
Но
он
был
лишен
врож­
272


денного
такта,
не
поз волявше го
С вану
присоединяться
к
явн о
несправедливым
на падкам
г-жи
Вердюрен
на
общих
знакомых.
Что
ка са ется
претенциозных
и
пошлых
тирад,
произносившихся
иногда
худ ожн ик ом,
и
коммивояжер­
ск их
острот,
на
которые
отваживался
Котар,
то
Сва н,
любивший
обоих,
охотно
извинял
их,
но
ему
не
хв ата ло
ни
смелости,
ни
лице ме рия
рукоплескать
им,
между
тем
как
инте лле кт уал ьны й
уровень
Форшвиля
был
таков,
что
тирады
художника
ош е лом ляли
и
восхищали
е го,
хотя
см ысл
их
ост ав ался
для
н его
темен,
и
он
упивался
остро­
умием
доктора.
И
уже
тот
обед
у
Вердюренов,
на
кото­
ром
Форшвиль
присутствовал
впервые,
подчеркнул
раз ­
ни цу
ме жду
ним
и
Сва ном ,
оттенил
достоинства
Форшви­
ля
и
предрешил
опа лу
Свана .
На
эт ом
обеде,
помимо
постоянных
гостей,
был
п ро­
фессор
Сорбоннского
университета
Бришо,
познакомив­
шийся
с
супругами
Вердюренами
на
водах,
и
если
бы
университетские
обязанности
и
ученые
труды
не
отнима­
ли
у
него
так
мно го
времени,
он
с
удовольствием
бывал
бы
у
них
ч аще.
Его
отличали
любознательность
и
инт ер ес
к
жизни ,
которые
в
со четан ии
с
известной
д олей
ск еп ти­
цизма
по
отношению
к
своим
занятиям,
создают
некото­
рым
интеллигентным
людям
самых
разных
профессий,—
врачам,
не
верящим
в
медицину,
пр епо дават елям ,
не
ве­
р ящим
в
пользу
латыни,—
репутацию
людей
широких,
ярких,
даже
необыкновенных.
Г оворя
у
г-жи
Ве рдюр ен
о
философии
или
об
ис то рии,
он
об ращался
за
примера­
ми
к
самым
последним
событиям,
прежде
всег о
п отом у,
что,
по
его
мнению,
история
и
философия
—
это
лишь
п одг отов ка
к
жизни,
а
в
«кланчике», как он уверял себя,
осуществляется
на
деле
то,
что
ему
до
сих
пор
было
из­
вестно
только
из
книг,
и
е ще,
бы ть
может,
потому,
что,
бессознательно
сохранив
н е когда
привитое
ему
почтение
к
некоторым
предметам,
он
в ооб ража л,
будто
сбр асы вает
с
себя
университетскую
ма нт ию,
допуская
по
отношению
к
этим
предметам
известную
вольность,
которая,
вп ро­
чем,
оттого-то
и
каза лась
ему
вольностью,
что
он
и
не
ду мал
снимать
университетскую
мантию.
В
начале
обеда,
когда
Форшвиль,
сид евш ий
справа
от
г-ж и
Вердюрен,
которая
р ади
«новенького»
изрядно
по­
тра тилась
на
туалет,
з а м ет ил: «Как оригинально сшито
это
пла тье
цвета
бланш!»—
доктор,
смотревший
на
гр а­
фа
не
от ры ваяс ь:
такое
любопытство
вызывала
у
него
титулованная
зн ать,
всячески
ст аравш ий ся
привлечь
к
273


се бе
его
внимание
и
войти
с
ним
в
более
тесный
кон ­
такт,
поймал
на
л ету
слово
«бланш»
и,
уткнувшись
в
та­
релку,
переспросил:«Какаябланш?
Бл анш
де
Кастий?»—
а
затем,
все
так
же
не
поднимая
головы,
украдкой
повел
неуверенно
улыбающимся
взглядом.
Тягостное
и
напрас­
ное
усилие
С вана
скривить
губы
в
улыбку
свидетельство­
в ало
о
том,
что
ка ла мбур,
по
его
мнению,
ид иот с кий,
а
Ф ор­
швиль,
напротив,
п оказа л
одновременно,
что
он
оценил
его
тонкость
и
что
он
умеет
вести
с ебя
в
обществе,
ибо
у дер­
живает
в
определенных
рамках
веселое
свое
оживление,
искренность
которого
оч аров ала
г- жу
Вердюрен.
—
Как
вам
нра витс я
эт от
ученый?
—
спросила
она
Ф ор швиля. —
С
ним
двух
минут
нельзя
говорить
сер ь ез­
но.
Вы
и
в
больнице
так
разговариваете?
—
обратилась
она
к
доктору.—
Я
ви жу,
б ольн ые
там
не
очень
скучают.
Не
попроситься
ли
и
мне
туда?
—
Есл и
не
ошибаюсь,
доктор
заговорил
об
этой,
из­
вините
за
вы р ажени е,
старой
ведьме
Бл анш
де
К астий .
Правда,
сударыня?
—
спросил
Бришо
г-жу
Вердюрен,
а
г-жа
Вердюрен
зажмурилась,
затряслась
от
хохота,
и
из-под
ладоней,
на
которые
она
ур онил а
голову,
у
нее
по
временам
выры валис ь
придушенные
взвизги.—
Упаси
бо г,
я
вовсе
не
н амере н
задевать
за
жив ое
людей,
настроенных
благоговейно,
если
такие, sub rosa1,
ес ть
среди
нас...
Да
я
и
не
собираюсь
отрицать,
что
наш а
до-
стохвальная
аф инская
республика
—
сверхафинская!
—
чтила
бы
в
этой
капетингской
обскурантке
первого
пр е­
фекта
по лиц ии
тв е рдой
руки.
Да,
да,
дорогой
хозяин,
это
ясно,
это
ясно,—
о т чек анивая
ка ждое
слово,
зычным
голосом
продолжал
он,
не
дав
раскрыть
рот
Вердюрену.—
«Летопись монастыря Сен-Д ени», достоверность которой
непререкаема,
не
оставляет
на
этот
сч ет
никаких
сомне­
ни й.
Невозможно
се бе
представить
лучшей
пок ровите ль ­
ни цы
отошедшего
от
религии
пролетариата,
чем
эта
мать
святого,
которому
он а,
од на ко,
в
печенки
въ ела сь,
как
утверждают
Сюжер
и
святой
Бернар,—
она
ведь
всем
с ес трам
раздавала
по
серьгам.
—
Кто
этот
господин?
— спросил
г-жу
Вердюрен
Форшвиль.—
По-видимому,
он
чел о век
широкообразо­
ванный.
—
Ка к!
Вы
не
знаете
знаменитого
Бришо?
Он
п оль­
зуется
известностью
во
всей
Европе.
1 Между нами говоря ( лат . ),
274


—
Ах,
это
Брешо!
—
не
р асслы шав,
воскликнул
Ф ор­
швиль.
—
Вы
мне
потом
ра сска жете
о
нем
поподробнее,—
п яля
глаза
на
знаменитость,
п род олжал
он .—
Всегда
ин­
тересно
о бедать
с
чел ов е ком,
на
которого
обращено
всеобщее
внимание.
Какое,
однако,
з десь
изысканное
об­
щество!
У
вас
не
соскучишься.
—
О,
вы
знаете,
самое
гл авн ое
—
это
то,
что
все
мы
тут
нараспашку,—
скромно
заметила
г -жа
Вердюрен.—
Все
говорят
откровенно,
и
ка ждое
слово
—
на
вес
з олот а.
Сегодня
Бришо
как
раз
не
в
ударе,
но
однажды,
вы
знае­
те,
он
был
ослепителен,
хотелось
упасть
перед
ним
на
колени,
но
это
он
такой
у
мен я,
а
у
других
ничего
особенного,
куда
де в ается
все
его
остроумие,
из
н его
надо
тянуть
слова
кл ещам и,
с
ним
просто
с кучн о.
—
Любопытно!
—
в
изумлении
воскликнул
Форшвиль.
В
том
кружке,
где
проводил
время
молодой
Сван,
остроумие
Бришо
б ыло
бы
расценено
как
чистопробная
глупость,
хотя
и
уживаю'щаяся
с
несомненными
с по соб­
ностями.
А
большим
от
природы
и
по луч ившим
мощное
развитие
способностям
профессора
наверняка
позави­
до вали
бы
мно гие
лю ди
из
вы сшег о
общества,
которым
С ван
в
остроумии
не
отк азыва л.
Но
эти
люди
из
высшего
о бщест ва
в
к онце
концов
сумели
так
укрепить
в
Сване
с вои
пристрастия
и
свою
неприязнь,—
по
крайней
мере,
во
всем,
что
к аса ется
св етско й
жизни
и
да же
тех
ее
надстроек,
которые
скорей
относятся
к
области
духа,
как,
например,
искусства
вести
беседу,—
что
шутки
Бришо
ка­
зались
Сва ну
тя же ловес ны ми,
по шлы ми
и
сальными
до
тошноты.
Кроме
того,
Сван
привык
к
хо р ошим
манерам,
и
его
коро би л
нарочито
грубый
тон
ма те рого
вояки,
кото­
рый
усвоил
себ е
в
обращении
со
всеми
этот
профессор-
солдафон.
Наконец,
в
тот
вечер
Сва н,
бы ть
может,
потому
утратил
обычную
свою
снисходительность,
что
г -жа
Ве р­
дюрен
бы ла
подчеркнуто
л юбез на
с
Форшвилем,
к ото­
рого
Одетте
почему-то
вздумалось
ввести
в
ее
дом.
Чу в­
ствуя
себя
неловко
перед
Сваном,
Одетта
спросила
его
по
приезде:
—
Ну
как
мой
приглашенный?
А
Сван,
впервые
заметив,
что
Форшвиль,
с
которым
он
давно
был
знаком,
способен
нравиться
же нщинам
и
да же
д ово льно
красив,
о тв етил
е й: «Омерзителен!» По­
нятно,
он
и
не
думал
ре внова ть
О дет ту,
но
в
тот
вечер
ему
б ыло
не
так
хорошо
на
душе,
как
об ычно ,
и
когда
Бришо,
начав
рассказывать
историю
матери
Бланш
де
275


К астий,
которая
«несколько лет жила с Генрихом
Плантагенетом
невенчанной», и решив
подбить
С вана
про дол жит ь
ра сск аз,
спросил
е го : «Верно,
господин
Сван?»— тем
панибратским
тоном,
каким
заговаривают
с
крестьянином,
чтобы
к
не му
подладиться,
или
к
сл ужи­
вому,
чт обы
придать
ему
духу,
Сван,
приведя
в
яр ость
хоз яй ку
дома,
не
дал
профессору
возможности
блеснуть:
он
извинился
перед
ним
за
то,
что
не
проявил
должного
и нтер еса
к
Бланш
де
Кастий,
так
как
ему
надо
кое
о
чем
расспросить
ху до жни ка.
Художник
был
дн ем
на
выс та вке
другого,
недавно
умершего
художника,
друга
г-жи
В ер­
дюр ен,
и
Сва ну
действительно
хотелось
у
не го
узнать
(вкус его он ценил), правда ли,
что
в
последних
работах
покойного
художника
ес ть
нечто
большее,
чем
и зумляв­
шая
его
уже
и
раньше
виртуозность.
—
С
эт ой
точки
зрения
он
бесподобен,
но
мне
к аза­
лось,
что
его
ка рти ны,
как
п ри нято
в ыр ажат ься,
не
отно­
сятся
к
«высокому»
искусству,—
улыбаясь,
заметил
Сван.
—
Высокому...
как
учреждение,—
перебил
его
Котар
и
с
притворной
торжественностью
поднял
руки.
Все
захохотали.
—
Я
же
вам
говорила,
что
он
невозможен!
—
сказала
Форшвилю
г-жа
Вердюрен.—
Когда
меньше
всег о
о жи­
даешь,
тут-то
он
и
отколет.
Но
она
об рати ла
внимание,
что
Сван
да же
не
улыб­
нулся.
Он
и
правда
был
не
в
восторге
от
того,
что
Котар
поднял
его
на
см ех
при
Форшвиле.
К
довершению
всего
художник,
желая
покорить
гостей,
вместо
того
чтоб ы
ска­
за ть
Сва ну
в
отв ет
что-нибудь
интересное,
как
бы
он,
по
всей
вероятности,
и
отв ети л,
будь
они
вдвоем,
предпо­
чел
пройтись
н асчет
мастерства
по ко йного
художника.
—
Я
подошел
вплотную
к
к ар тине
—
посмотреть,
как
это
сделано,
я
уткнулся
в
нее
нос о м,—
сказал
он .—
Не
тут-то
бы ло!
П опро бу йте
определить,
чем
это
напи­
сано :
клеем,
р уб ином,
мылом,
бронзой,
солнечным
с ве­
том,
дерьмом!
—
Всег о
понемножку!
—
вскричал
доктор
с
таким
за­
позданием,
что
никто
не
понял,
что
он
хочет
ска­
зать.
—
Словно
бы
ничем,—
продолжал
художник.—
Так
же
невозможно
разгадать
его
прием,
как
в
«Ночном до ­
зоре»
или
в
«Регентшах», а ручища еще сильнее,
чем
у
Рембрандта
или
у
Хальса.
Все
из
н ич его,
клянусь
вам !
И,
подобно
певцам,
которые,
вз яв
самую
высокую
276


ноту,
какую
только
позволяют
их
голосовые
данные,
про­
д олжают
фа льце то м, piano, художник,
посмеиваясь,
за­
бормотал,
как
бу дто
в
красоте
эт ой
ж иво писи
бы ло
чт о-
то
потешное:
—
Это
хорошо
п ахн ет,
вам
уд аряет
в
голову,
спирает
дыхание,
по
те лу
мурашки,
но
хоть
лопни,
а
не
пойме ш ь,
как
это
сделано:
это
колдовство,
это
обман,
это
чуд о
(залившись хохотом): это нечестно!
—
Тут
он
приоса­
нился
и
уже
низким
басом,
стараясь
пр ида ть
ему
особую
благозвучность,
закончил:
—
И
это
так
добросовестно!
Только
к огда
художник
с ка за л: «Еще сильнее,
чем
«Ночной дозор»,—
против
н его
во сст ала
г -жа
Вердюрен,
расценившая
его
слова
как
богохульство,
потому
что
она
при числ ял а
«Ночной дозор»
вместе
с
«Девятой»
и
«Са-
мофракией»
к
величайшим
п роизв еде ния м
мирового
ис­
кусства,
да
еще
когда
он
вы р ази лся : «Написано дерь­
мо м»,—
Форшвиль
обвел
взглядом
си девш их
за
столом,
однако,
уверившись,
что
'это « прош л о», сложил губы в
смущенно-одобрительную
улы бку,
в
продолжение
же
остальной
ре чи
художника
все,
за
иск л юч ением
Свана,
не
отводили
от
не го
восторженно-очарованного
взгляда.
—
Люблю,
когда
он
так
заносится!
—
дав
художнику
договорить,
воскликнула
г -жа
В ерд юрен,
ра дов ав ша яся,
что
обед
проходит
так
оживленно
именно
сегодня,
когда
Форшвиль
у
них
в
первый
раз.
—
Ты-то
что
смотришь
на
него,
как
бар ан
на
новые
в оро та,
и
словно
воды
в
рот
н аб рал?
—
напустилась
она
вдруг
на
мужа.—
В едь
ты
же
знаешь,
каким
он
обладает
даром
красноречия.
Можно
подумать,
что
он
впервые
вас
слушает.
Если
б
вы
об рати­
ли
на
н его
внимание
во
в ремя
своей
речи!
Он
упивался!
Завтра
он
повторит
все,
что
вы
сказали,
ни
единого
сл о­
ва
не
пропустит.
—
Не
думайте,
что
я
валял
дурака,—
упо е нный
своим
успехом,
сказал
художник,—у
вас
такой
вид,
б удто
я
вам
втирал
очки,
бу дто
я
вам
голову
морочил.
Я
вас
туда
поведу,
и
тогда
вы
ск ажет е,
преувеличил
я
или
нет.
Даю
голову
на
отсечение,
что
вас
это
еще
больше
зах вати т,
чем
меня!
—
Откуда
вы
взяли,
что
мы
подозреваем
вас
в
стра­
сти
к
преувеличениям?
Мы
только
хотим,
чтобы
вы
ели
и
чтобы
мой
муж
тоже
ел;
подложите
вот
этому
господи­
ну
нормандской
ка мб алы
—
вы
же
в идит е,
что
она
у
н его
остыла.
Мы
никуда
не
спешим,
а
вы
гоните,
как
на
по­
жа р;
п одожд ите
подавать
салат.
277


Госпожа
Котар
обычно
из
скромности
помалкивала,
но
если
ее
осеняло,
то
она
находила
в
се бе
му жес тво
ввернуть
сл овц о.
Когда
она
чувствовала,
что
оно
будет
с каз ано
кстати,
то
это
ее
ободряло,
и
она
с
ке м-н ибуд ь
заговаривала
не
столько
для
того,
чтобы
блеснуть,
ск оль­
ко
для
то го,
чтобы
ок азать
услугу
мужу.
Вот
почему
она
се йчас
подхватила
слово
«салат», сказанное г -ж ой
Вер­
дюрен.
—
А
это
не
японский
са лат?
—
вп олго лос а
об рати­
ла сь
она
к
Одетте.
Обрадованная
и
смущенная
уместностью
и
смелостью
тонкого,
но
прозрачного
на мека
на
но вую
и
уже
наш у­
мевшую
пь есу
Д юма,
она
р ассмея лас ь
очаровательным
смехом
и нже ню,
негромким,
но
таким
неудержимым,
что
несколько
мин ут
ничего
не
мо гла
с
собой
поделать.
—
Кто
эта
дама?
Она
не
лише на
остроумия,—
за­
метил
Форшвиль.
—
Это
еще
чт о!
Мы
вам
покажем
ее
во
всем
блеске,
если
вы
соберетесь
пообедать
у
нас
в
пятницу.
—
Вы,
наверно,
про
м еня
подумаете,
что
я
н ас тоя­
щая
пр о ви нциал ка,—
сказ ала
г -жа
Котар
С вану ,—
но
я
еще
не
видела
этого
знаменитого
«Франсильона», о ко­
тором
все
только
и
говорят.
Доктор
уже
был
(я даже
помню,
что
он
дел ился
со
мной,
как
ему
б ыло
приятно
провести
вечер
с
ва ми), и,
по-моему,
это
неблагоразум­
но—
р асх одо ват ься
на
билеты
только
ради
меня.
Конеч­
но,
кто
поб ы вал
во
Французской
ко м едии,
тот
не
п ожа­
ле ет,
что
зря
потратил
вечер,—
там
так
хорошо
играют,—
но
у
нас
ес ть
д рузь я,
очень
милые
л юди
(г-жа
Котар
редко
называла
фамилии
и,
считая
это
проявлением
ос о­
бой
«благовоспитанности», фальшивым тоном и с важ­
ным
видом,
как
бы
подчеркивавшим,
что
она
сообщает,
о
ком
им енно
говорит,
только
к огда
хочет,
обыкновенно
изъяснялась
так : «наши друзья», «одна моя приятельни­
ца»),—
они
часто
б ерут
ложу
и
бывают
так
добры,
что
и
нас
пр иг лашают
на
все
но вые
вещ и,
ко тор ые
стоит
по­
смотреть,
и
я
уверена,
что
рано
или
поздно
увижу
«Фран­
сильона»
и
составлю
о
нем
мнение.
Признаться
ск азать,
положение
у
м еня
довольно
глупое:
куда
ни
придешь,
везде,
конечно,
только
и
разговору
что
об
этом
злопо­
лучном
японском
сал ат е.
Это
да же
на чина ет
слегка
на­
доедать,—
вид я,
что
Сван
сверх
ожидания
не
проявляет
особого
интереса
к
сто ль
злободневной
теме ,
добавила
она.—
Во
всяком
случае,
надо
отдать
справедливость
эт ой
278


пьесе,
она
вд охн овляе т
на
д ово льно
остроумные
затеи.
У
ме ня
ес ть
приятельница,
б ольша я
ор игинал ка ,
но
о чень
хорошенькая:
рой
поклонников,
всегда
нар асх ват ,
так
вот
она
уверяет,
что
о днаж ды
велела
ку хар ке
пригото­
ви ть
японский
салат
и
положить
в
не го
все,
о
чем
го во­
рится
в
пьесе
Ал ексан др а
Дюма-сына.
Пр иг ласил а
она
на
не го
своих
приятельниц.
Меня,
к
сожалению,
там
не
было.
Но
в
ближайший
из
дней,
по
которым
она
прини­
мает,
она
все
нам
рассказала;
н ав ерно,
это
бы ло
отвра­
тительно,
мы
хохотали
до
слез.
Но
только,
знаете,
это
надо
у меть
рассказать,—
в идя,
что
Сван
да же
не
улыб­
нулся,
зам ети ла
она
и,
объяснив
это
его
нелюбовью
к
«Франсильону», продолжала:
—
Мне
все-таки
кажется,
что
я
буду
разочарована.
Не
думаю,
чт обы
это
можно
бы ло
поставить
рядом
с
«Сержем Паниным», которого обо­
жа ет
го спо жа
де
Креси.
Вот
это
глубокая
пьеса,
она
за­
ста в ляет
задумываться,
но
давать
рецепт
салата
на
сцене
Французской
комедии!
Зато
«Серж Панин»! Хотя ведь у
Жоржа
Онэ
все
хорошо.
Вы
видели
«Железоделательного
заводчика»?По-моему,
это
еще
лучше,
чем
«Серж Панин».
—
Прошу
ме ня
извинить,—
с
н асм ешкой
в
голосе
за­
говорил
Св ан,—
но,
признаюсь,
я
одинаково
равнодушен
к
обоим
этим
произведениям
искусства.
—
Вот
как?
Что
же
вам
в
них
не
нравится?
Это
ваше
тве рд ое
мнение?
Мо жет,
вам
это
к аже тся
сл иш ком
мрач­
н ым?
Впрочем,
я
всегда
говорю,
что
о
романах
и
пьесах
не
с п орят.
У
каждого
свой
вкус:
вас
это
возмущает,
а
м еня
приводит
в
восторг.
Но
тут
ее
пре рв ал
Форшвиль,
обратившийся
к
Свану
с
вопросом.
Дело
обстояло
так:
пока
г -жа
Кот ар
рассужда­
ла
о
«Франсильоне», Форшвиль выразил г-ж е
Вердюрен
восхищение
тем ,
что
он
назвал
«кратким спичем».
—
У
не го
редкий
дар
с лова,
редкая
п амять !
—
когда
художник
умблк,
ска зал
он
г- же
Вердюрен,—
Я
ему
за­
видую,
черт
п обе ри!
Из
н его
вышел
бы
превосходный
проповедник.
Можно
смело
ск аза ть,
что
если
считать
гос­
подина
Брешо,
то
у
вас
се го дня
два
отличных
номера;
я
да же
склоняюсь
к
мысли,
что,
как
говорун,
художник
еще
перещеголяет
профессора.
У
нег о
это
все
выходит
ес теств енне е,
не
так
выч ур но.
Правда,
он
нет-нет
да
и
вс та вит
какое-нибудь
гр уб оват ое
словцо,
но
ведь
это
те­
перь
как
раз
в
моде;
мне
р едко
приходилось
наблюдать,
чт обы
человек
мог
так
д олго
не
закрывать
плевательни­
цы,
как
в ыраж алис ь
у
нас
в
полку,
г де,
ме жду
про чим,
279


у
м еня
был
то варищ,
которого
художник
чем-то
мне
на­
поминает.
По
любому
поводу,
ну
вот
хоть
по
поводу
эт ой
рюмки,
он
был
способен
часами
точить
лясы;
да
н ет,
не
по
поводу
р юм ки,—
это
я
с мор ози л,—
по
поводу
б ит­
вы
под
Ва терл оо,
по
поводу
че го
угодно
он
сообщал
вам
попутно
т акие
вещи,
о
которых
вы
п он ятия
не
име ли.
К стати
сказ ат ь,
Сван
служил
в
нашем
полку
—
он
до л­
жен
его
знать.
—
Вы
час то
в идит есь
с
го с подином
Сваном? —
осве­
домилась
г-жа
Вердюрен.
—
Да
не т,
не
часто,—ответил
гр аф
де
Форшвиль,
а
так
как,
что бы
заслужить
благоволение
Одетты,
он
старался
бы ть
любезным
со
Сваном,
то
се йчас
он
решил
вос по льзо ват ься
с луч аем
и
польстить
ему,
заговорить
о
его
блистательных
знакомствах,
но
заговорить
как
с вет­
ский
чел о век,
как
благожелательно
настроенный
кр ит ик,
не
делая
вида,
бу дто
поздравляет
его
с
неожиданным
успехом:
—
Ве дь
п равд а,
Сван?
Мы
с
в ами
совсем
не
ви­
димся.
Да
и
как
с
ним
видеться?
Этот
мер з авец
вечно
торчит
то
у
Ла
Тремуй,
то
у
Лом,
то
еще
у
кого-нибудь
в
эт ом
роде!..
Между
тем
это
б ыла
сущая
напраслина:
уже
целый
год
Сван
нигде,
кроме
Вердюренов,
не
бывал.
Но
у
Ве р­
дюренов
каждое
незнакомое
имя
всегда
вызывало
молча­
ли вое
осуждение.
Вердюрен,
боясь,
что
эти
фамилии
скучных,
бестактно
названные
в
присутствии
всех
ве р­
н ых,
произведут
на
его
жену
неблагоприятное
впечатле­
ни е,
украдкой
бросил
на
нее
озабоченный
и
обеспокоен­
ный
вз г ляд.
И
гут
он
увидел,
что
г -жа
Вердюрен,
решив
не
принимать
к
св едени ю
только
что
со о бщенн ой
новости,
никак
не
выразить
своего
отношения
к
ней,
разыграть
не
только
немую,
но
еще
и
глух ую,
как
прикидываемся
гл у­
хи ми
мы,
к огда
пр ов инивши йся
друг
пытается
мимохо­
дом
оправдаться
перед
на ми,
а
меж ду
тем
выслушать
его
изв инение
— значит
принять
его,
или
же
когда
в
нашем
присутствии
п роизн осят
запретное
имя
бесчестного
че ло­
века,
и
в
то
же
в ремя
желая,
чтоб ы
ее
молчание
было
воспринято
не
как
потворство,
а
как
отрешенное
молча­
ние
неодушевленных
предметов,
сд елал а
совершенно
б ез­
жизненное,
совершенно
неподвижное
лицо;
ее
выпуклый
лоб
яв лял
собою
в
эту
минуту
прелестный
э тюд
круглого
рельефа,
через
который
имя
эти х
Ла
Тремуй,
где
пропа­
дал
Сва н,
никак
не
могло
проникнуть;
в
ее
слегка
смор­
щ енном
н осу
б ыли
видны
два
уще лья ,
словно
вы леплен-
280


ные
непосредственно
с
натуры;
ее
полуоткрытый
рот,
казалос ь,
сейчас
з аго во рит.
Но
это
бы ло
только
нечто
от­
литое
из
воска,
только
гипсовая
м аска,
только
макет
памятника,
только
бюст
для
выс та вки
во
Дворце
про­
мы шленно ст и—
бюст,
перед
которым
несомненно
оста­
навливалась
бы
пуб л ика
полюбоваться
искусством
вая­
теля,
сумевшего
выразить
неколебимую
горделивость
Вердюренов,
торжествующих
и
над
де
Ла
Тремуй
и
над
де
Лом,
которым
они
ни
в
чем
решительно
не
уступ ят,
равно
как
и
всем
скучным
на
свете,
и
сообщить
почти
папс кую
в ели честв енно с ть
негибкой
белизне
камня.
Но
в
конце
концов
мрамор
ожил
и
дал
по нять ,
что
только
человек,
утративший
всякое
чувство
брезгливости,
мо­
жет
п ерес туп ать
порог
дома,
где
же на
вечно
пьяная,
а
муж
настолько
малограмотен,
что
вместо
«коридор»
произносит
«колидор» .
—
Я
бы
их
не
пу ст ила
к
с ебе
ни
за
ка кие
блага
в
мире,—
заключила
г-жа
Вердюрен
и
бро си ла
на
С вана
уничтожающий
вз г ляд.
Раз у меетс я,
она
не
ожидала,
что
Сван
у ни зится
до
подражания
святой
простоте
тетки
пианиста,
восклик­
ну вше й: «Ведь это что!
И
как
это
л юди
могут
с
такими
дружить,
вот
чего
я
в
толк
не
воз ьм у!
У
ме ня
бы
смелости
не
хватило.
Долго
ли
до
греха?
Ведь
это
уж
надо
вс який
стыд
по тер ять,
чт обы
в округ
них
увиваться!»Новсе-таки
Св ан
мог
бы
возразить
ей,
как
Форшвиль: «Что ни гово­
рите ,
она
—
герцогиня,
а
на
некоторых
это
еще
действу­
ет»,—
по
кр а йней
мере,
это
да ло
бы
возможность
г- же
Вердюрен
заметить: «Нуибогсними!»Сванжененашел
ничего
лучшего,
как
рассмеяться,
п оказы вая
этим,
что
на
такой
вз дор
т олько
смехом
и
можно
ответить.
Вердюрен,
прод олж ая
искоса
поглядывать
на
жену,
с
грустью
видел
и
отлично
понимал,
что
она
пылает
гневом
Великого
ин­
к визит ора ,
которому
не
удается
ис кор е нить
ересь,
а
так
к ак,
по
его
мнению,
стойкость,
выказываемая
человеком,
принимается
за
расчет
и
за
трусость
теми,
при
ком
он
от­
стаивает
св ои
м нени я,
то,
ч тобы
облегчить
Свану
о тс туп­
ление,
он
во зз вал
к
нем у:
—
Скажите
нам
по
чи стой
совести,
что
вы
о
них
ду­
маете,—
мы
им
не
передадим.
Сва н
на
это
отв ети л
так:
—
Да
я
нисколько
не
боюсь
герцогиню
(если вы име ­
ете
в
в иду
де
Ла
Тремуй).
У
нее
любят
бы вать,
уве ряю
вас.
Не
скажу,
чтоб
это
б ыла
натура
«глубокая» (он про­
281


изнес
«глубокая»
т ак,
как
будто
это
бы ло
с лово
смешное!
в
его
реч и
сохранился
след
тех
настроений,
которые
в
нем
временно
приглушило
душевное
обновление,
вы з ван­
ное
любовью
к
му зыке ,—
теперь
он
иногда
горячо
вы ска­
зыв ал
свои
мнения), но я вам скажу,
п оложа
руку
на
се рдц е:
она
человек
интеллигентный,
а
муж
ее
широко
о бр азо ван.
Это
прелестные
люди.
Тут
уж
у
г-жи
Вердюрен,
чувствовавшей,
что
од ин
этот
отступник
способен
внести
раз бр од
в
ее
«кланчик»,
и
разозлившейся
на
этого
упрямца,
не
желающего
заме­
чать ,
какую
б оль
причиняют
ей
его
слова,
вырвался
вопль
возмущенной
души:
—
Думайте
о
них
все,
что
вам
угодно,
но,
по
крайней
мере,
не
сообщайте
этого
на м!
—
Все
з ависит
от
того,
что
вы
понимаете
под
словом
«интеллигентность», — с к а за л
Форшвиль,
которому
то же
хотелось
блеснуть.—
Н ет,
п рав да,
Сван,
что
такое,
по-
вашему,
интеллигентность?
—
Во т,
вот !
—
под х ватил а
Одетта.—
Это
как
раз
одна
из
тех
серьезных
вещей,
о
которых
я
хочу
зн ать
его
м не­
ние,
а
он
отмалчивается.
—
Да,
н о...—
запротестовал
Сван.
—
Не
отвиливайте!
—
воскликнула
Одетта.
—
А
разве
у
н его
ес ть
хвост,
чт об
ви лят ь?
—
спросил
д окт ор.
—
Для
вас, —
продолжал
Форшвиль,—
интеллигент­
ность—
это
свет ская
болтовня,
это
уменье
вти рат ьс я?
—
Доедайте
же,
нужно
убирать
тарелки!
—
с
раздра­
жением
в
голосе
сказала
г -жа
Вердюрен
Саньету,
кото­
рый
был
так
поглощен
сво ими
мыслями,
что
позабыл
о
еде .
Но
она
тут
же,
видимо,
устыдилась
своего
тона:
—
Да
не т,
вы
не
торопитесь,
это
я
только
так
сказала,
чтобы
других
не
зад ержи в ать.
—
Ест ь
любопытное
определение
интеллигентности
у
этого
м ирно го
анархиста
Фенелона...—
с
расстановкой
заговорил
Бришо.
—
Слушайте!
— обр ати лась
г -жа
Вердюрен
к
Ф орш-
вилю
и
к
доктору.—
Сейчас
он
нам
ра сска жет,
как
опре­
д елял
интеллигентность
Фенелон;
это
же
интересно;
не
каж дый
день
можно
услышать
такие
вещи.
Но
Бришо
ждал,
когда
Сван
д аст
свое
определение.
А
Сван
мо лча л,
и
эта
его
уклончивость
с ор вала
блестя­
щее
состязание,
которым
г-жа
Вердюрен
н ад еялась
уго­
сти ть
Форшвиля,
282


—
Вот
он
так
же
и
со
мной!
—
капризным
тоном
ска­
зала
Одет та. —
Хорошо
хоть,
что
не
я
одна,
с
его
точки
зрения,
до
н его
не
доросла.
—
Эти
самые
де
Ла
Тремуй,
которых
г-жа
Вердюрен
обрисовала
нам
с
такой
невыгодной
стороны,
не
в едут
ли
они
свое
происхождение
от
те х,
с
которыми
эта
ми лая
ско бка
гос п ожа
де
Севинье,
по
ее
собственному
призна­
нию ,
была
счастлива
познакомиться,
потому
что
это
зн а­
ко мс тво
было
выгодно
для
ее
крестьян?
—
особенно
в ыра­
зительно
подчеркивая
слова,
сп р осил
Бришо.—
Пра вд а,
у
ма р кизы
бы ла
еще
од на
причина,
более
для
нее
ва ж­
н ая:
литераторша
в
душе,
она
п ри смат ри валась
к
ка ж­
до му
человеку,
чтобы
п отом
описать
е го.
И
вот
из
дне вни­
ка,
который
она
аккуратно
посылала
дочери,
яв ствуе т,
что
де
Ла
Тремуй,
хорошо
осведомленная
благодаря
сво ­
им
обширным
связям,
делала
иностранную
по литик у.
—
Да
не т,
э то,
наверно,
од но фа мильцы, —
наугад
ска­
за ла
г -жа
Вердюрен.
*
Саньет,
пос пе шив
передать
метрдотелю
свою
еще
по л­
ную
та релку,
опять
погрузился
в
задумчивость,
но
з атем
встрепенулся
и
начал,
с ме ясь,
рассказывать,
как
он
о бе­
дал
с
герцогом
де
Ла
Тремуй
и
как
на
этом
обе де
выяс­
нилось,
что
герцог
не
знает,
что
Жорж
С анд
—
псевдоним
женщины.
Благорасположенный
к
Са ньет у
Сван
ст ал
было
приводить
п риме ры,
с вид е те льс твова вшие
о
том,
что
подобное
не веже ств о
—
вещь
немыслимая
для
чело­
в ека
такой
к ультур ы,
как
герцог,
и
вд руг
замолчал:
он
понял,
что
Саньет
не
нуждается
в
д оказа тельств ах,
ибо
ниче го
этого
не
б ыло
—
все
это
он
только
что
выд ума л.
Этот
прекрасный
человек
ст рада л
от
того,
что
Вердюре-
ны
с чи тали
его
очень
скучным,
а
так
как
он
сознавал,
что
сегодня
он
о соб енно
бес цве те н,
то
р ешил
хоть
под
ко­
нец
о беда
попробовать
позабавить
общество.
Сдался
он
мгновенно
и,
словно
заклиная
С вана
не
продолжать
бес­
полезный
спор,
с
не счастны м
видом
человека,
убедивше­
гося,
что
потерпел
неудачу,
малодушно
забор мота л: «Вы
правы,
вы
правы,
но
если
я
что-то
и
спутал,
то
ведь
это
же
все-таки
не
преступление»,—
и
теперь
уже
Сва ну
хо­
телось
уверить
его,
что
все,
конечно,
так
и
было
и
что
это
презабавно.
П рис лушивавшийся
к
их
разговору
д ок­
тор
подумал,
что
сейчас
кс тати
бы ло
бы
сказать:Senonè
vero, но побоялся попасть впросак.
После
обеда
к
доктору
подошел
Форшвиль.
—
Наверно,
когда-то
гос п ожа
Вердюрен
бы ла
недур­
283


на,
и
потом,
с
ней
мо жно
поговорить
обо
всем,
а
для
ме ня
это
самое
ва жно е.
Конечно,
она
уже
отцветает.
А
вот
гос ­
по жа
де
Креси
дамо ч ка
бедо вая,
у
этой,
канальство,
че р-
тенятки
в
глазах
так
и
прыгают!
Мы
гов орим
о
госпоже
де
Креси,—
обратился
он
к
Вердюрену,
к огда
тот,
по ку­
ривая
трубку,
подошел
к
н им.—
На
мой
взгляд,
ж енщи­
на
бу йно го
нра ва. ..
—
По
мне,
лучше
ц елый
лес
буя нок,
но
только
без
лесбиянок,—
ж иво
перебил
его
К отар:
озабоченный
тем,
как
бы
ввернуть
этот
изб ит ый
каламбур,
он
все
ждал,
чт обы
Форшвиль
пе р евел
дух,
и
бо ял ся,
что
если
р аз­
говор
примет
другое
направление,
то
каламбур
окажется
уже
неуместным,
проговорил
же
он
его
с
той
пре уве ли­
ченной
развязностью
и
са моув ерен н ость ю,
за
которыми
скр ы вается
холодное
волнение,
с
каким
человек
повто­
ряе т
что-нибудь
за ученн о е.
Зн авший
этот
ка ламб ур
Ф ор­
швиль
из
вежливости
п о см еялся.
Зато
Вердюрен
сдел ал
в ид,
что
ему
очень
смешно:
недавно
он
открыл
способ
и зоб ра жать
весел ое
расположение
дух а,
не
похожий
на
способ,
применявшийся
его
женой,
но
такой
же
п ростой
и
пон ятны й.
Он
начинал
подергивать
головой
и
плечами,
как
чел о век,
который
дав ит ся
хохотом,
а
пот ом
закашли­
в ался,
словно
в
горле
у
н его
пер ш ило
от
дыма.
И,
не
вы­
пу ская
трубки
изо
р та,
он
мог
до
бесконечности
разыгры­
ват ь
удушь е
и
приступ
смеха.
Между
тем
си дев шей
на­
против
г -же
Вердюрен
что-то
р асс казыв ал
художник,
отчего
она,
прежде
чем
уронить
голову
на
руки ,
зажму­
ри ла сь,
и
в
эту
минут у
супруги
являли
собой
две
маски,
по-разному
олицетворявшие
веселье.
На до
заметить,
что
Вердюрен
пос т упил
благоразум­
но,
не
выпустив
трубку
изо
рта,
потому
что
Котару
по на­
добилось
на
минуточку
у дали т ься,
и
он
полушепотом
произнес
шутку,
которую
от
кого-то
недавно
слышал
и
которую
в
подобных
случаях
всяк ий
раз
тепер ь
повторял:
«Мне нужно посетить кабинет задумчивости»,—
п осле
чег о
Вердюрен
снова
зака шлялс я.
—
Послушай,
вын ь
трубку
изо
рта
—
вед ь
ты
же
за­
дохн ешь ся,
есл и
будешь
делать
над
собой
т акие
усил ия,
чт обы
уд ержатьс я
от
смеха,—
заметила
г-жа
Вердюрен,
предлагавшая
гостям
ликеры.
—
Как ой
прелестный
человек
ваш
муж,
по
части
остроуми я
он
кого
угодно
за
по яс
заткнет,—
сказал
г-же
Котар
Фо рш ви ль.—
Благодарю
ва с.
Так ой
старый
солдат,
как
я,
всегда
рад
приложиться
к
рюмочке.
284


—
Господин
де
Форшвиль
находит,
что
Одетта
о бво­
рожительна,—
со о бщил
Вердюрен
ж ене.
—
А
ей
бы
хотелось
как-нибудь
пообедать
с
вами.
Мы
это
ул а дим,
но
втайне
от
С вана.
Понимаете,
он
не­
множко
св яз ы вает.
Конечно,
это
не
значит,
что
вы
не
д олжны
приходить
к
нам
ужинать,—
мы
надеемся
видеть
вас
у
себя
очень
часто.
Скоро
потеплеет,
и
мы
постоянно
будем
ужинать
на
свежем
воздухе.
Вы
не
против
скром­
ных
ужинов
в
Булонском
лесу?
Прекрасно,
прекрасно,
это
будет
очень
мило.
Вы
что
же
эт о,
н амере ны
се го дня
си деть
сл ожа
руки?
—
крикнула
она
молодому
пианисту,
чтобы
«новенький»
такого
полета,
как
Форшвиль,
у бе­
дился
и
в
остроте
ее
язык а,
и
в
ее
тиранической
власти
над
верными.
—
Гос п один
де
Форшвиль
только
что
прохаживался
на
т вой
счет,—
сказал а
г -жа
К отар
му жу,
когда
тот
вер ­
нулся
в
гос ти ную.
А
муж,
все
еще
увлеченный
мыслью
о
благородном
происхождении
Форшвиля,—
мыслью,
которая
занимала
его
с
начала
ужина,
сообщил
ему:
—
Я
сейчас
ле чу
о дну
баронессу,
баронессу
Пу тбу с.
Путбусы
участвовали
в
крестовых
походах,
ведь
т ак?
Где-то
в
Померании
у
них
ес ть
озеро
вел ичин ою
с
десять
площадей
Согласия.
Леч у
я
ее
от
уродующего
ревматиз­
ма,
ж енщи на
она
прелестная.
Ка жетс я,
го спо жа
Вердю­
рен
с
ней
з нако ма.
Когда,
нем ног о
погодя,
Форшвиль
опять
остался
вдвоем
с
г -жой
Котар,
это
д ало
ему
возможность
допол­
нить
л ес тный
отзыв
о
ее
муже:
—
Помимо
всего
прочего,
с
ним
интересно,—
сра зу
видно,
что
он
человек
б ывал ый.
Ох
уж
эти
доктора,
тайн
для
них
не т!
—
Я
сыграю
для
господина
С вана
фр азу
из
сонаты,—
заявил
пианист. -
—
Дьявольщина!
Надеюсь,
это
не
Сон орна я
со на­
та?
—
яв но
рассчитывая
на
эфф ек т,
спросил
Форшвиль.
Доктор
Котар,
никогда
не
слышавший
этого
каламбу­
ра,
не
понял
его
и
решил,
что
Форшвиль
ошибся.
Он
по­
спеш ил
подойти
к
не му
и
поправить
е го:
—
Да
нет,
не
Со норн ая,
а
Сонная
сон а та,—
сказал
он
убежденно,
решительно
и
торжествующе.
Форшвиль
разъяснил
ему,
что«сонорная»
значит
гр о­
мозвучная.
Доктор
покраснел.
—
Ну
как,
д ок тор,
ведь
остроумно,
а?
285


—
Да
это
я
еще
бог
знает
когда
слышал,—
ответил
Котар.
Но
тут
их
разговор
оборвался;
из-под
зыбей
выдер­
жанных
скрипичных
тр ем оло,
трепетный
покров
которых
простирался
над
ней
дв умя
о кта вами
выше,—
так
с
вер­
ши ны
двухсотфутовой
горы,
за
кажущейся
головокружи­
тельной
неподвижностью
во до пада,
нам
вид на
к ро­
хотная
же н ская
фигурка,—
вд али
всп лы ла
короткая
изящная
фраза,
прикрывавшаяся
длительным
колыха­
нием
п розрачн ог о,
бескрайнего,
звучащего
полога.
И
Сван
в
глубине
души
в оззв ал
к
ней
как
к
хранитель­
нице
своей
любовной
тайны,
как
к
п од руге
Одетты
—
подруге,
которая,
вне
вс яког о
сомнения,
посоветовала
бы
ему
не
об ращать
внимания
на
Форшвиля.
—
Как
ж аль,
что
вы
з апо зд али!
—
ска зал а
г-жа
Ве р­
дюрен
одному
из
верных,
которого
она
нарочно
пр иг ла­
сил а
почти
что
к
«шапочному разбору»,—
такого
Б рн-
шо
мы
еще
не
слыхали,—
каскад
кра сн оречия !
Он
уже
уехал.
Как
ва ше
мне ние ,
господин
Сван?
Есл и
не
ошиба­
юс ь,
вы
сегодня
видели
его
в
первый
раз,—
ска зал а
она
с
намерением
подчеркнуть,
что
знакомством
с
Бришо
он
об я­
зан
ей.
—
В едь
пр ав да,
наш
Бришо
—
о дно
очарование?
Сван
учтиво
поклонился.
—
Вы
не
находите?
Значит,
он
не
произвел
на
вас
впе чат ления ?
—
сухо
спросила
г -жа
Вердюрен.
—
Да
нет,
напротив,
большое,
я
от
н его
в
восторге.
На
мой
взгляд,
он
то льк о,
пожалуй,
чересчур
безапелля­
ционе н
и
чересчур
игрив.
Порой
хотелось
бы
меньшей
п рямоли н ейн ости ,
большей
мягкости,
но
чувствуется,
что
он
мно го
знает
и
что
он
м илей ший
человек.
Гости
засиделись.
—
Р едко
когда
го спо жа
Вердюрен
бы вает
в
таком
уд аре,
как
сегодня,—
поспешил
поделиться
своим
впечат­
лением
с
женой
доктор
Котар.
—
Что
такое,
в
сущности,
эта
госпожа
Вердюрен,—
с во дня?
—
спросил
Форшвиль
художника,
которому
он
предложил
поехать
вм ест е.
Одетта
с
грустью
смотрела
вс лед
Форшвилю;
она
ие
р еши лась
сказать
Свану,
чтобы
он
не
провожал
ее,
но
до­
рогой
бы ла
не
в
духе,
а
к огда
он
спросил,
можно
ли
к
ней
зайти,
она
от ветил а: «Конечно»,—
но
при
этом
досадливо
передернула
плечами.
Когда
гос ти
разошлись,
г- жа
Вердюрен
спросила
м ужа:
286


—
Ты
заметил,
каким
глупым
смехом
см ея лся
Сван,
когда
мы
говорили
о
гос п оже
Ла
Тремуй?
Она
об рати ла
внимание,
что
Сва н
и
Форшвиль,
произ*
н ося
эту
фамилию,
несколько
раз
опускали
час ти цу
«де».
Не
сомневаясь,
что
это
они
де лали
нарочно,
чтоб ы
пока­
зать ,
что
они
не
благоговеют
перед
титулами,
г-жа
Ве р­
дюрен
мечтала
выказать
такую
же
независимость,
ио
она
не
уловила,
какая
грамматическая
форма
эту
нез ависи­
мость
выражает.
А
так
как
ее
малограмотность
была
сильнее
ее
республиканской
принципиальности,
то
она
все
еще
гов ори ла
«де Ла Тремуй»
или
допускала
аббре­
виат ур у
в
стиле
шансонеток
или
подписей
под
карикату­
рами,
скрадывавших
«де»: «д’Ла
Тремуй», но тут же
спохватывалась
и
по п р ав л ял ась: «Госпожа Ла Тремуй».
«Герцогиня,
как
вели ч ает
ее
Сва н»,—
прибавила
она
с
насмешливой
улыбкой,
с вид е тел ьс твова вшей
о
том,
что
она
только
цитирует
е го,
но
не
берет
на
с ебя
ответствен­
н ости
за
так ое
наивное
и
нелепое
наименование.
—
Должна
тебе
сказать,
что
он
н абитый
дурак.
Вердюрен
ей
на
это
ответил:
—
Он
человек
неискренний,
двуличный,
и
нашим
и
вашим.
Ему
хочется,
чтобы
и
волки
были
сыты
и
ов цы
целы.
П олная
п роти в оп оложно сть
Форшвилю!
У
этого
ч ел овека,
по
крайней
мере,
что
на
ум е,
то
и
на
языке.
Вы
вольны
с
ним
со гла шать ся
или
не
со гл ашат ься.
А
Сва н
—
ни
то,
ни
се.
Одетте,
как
видно,
гораздо
боль­
ше
нравится
Форшвиль,
и
я
ее
понимаю.
Сван
корчит
из
себя
перед
н ами
светского
льва,
поклонника
ге р цо гинь,
но
ве дь
у
Форшвиля
как- ни как
ест ь
титул:
он
всегда
был
и
останется
графом
де
Форшвилем,—
со
вкусом
произнес
Вердюрен
последние
слова,
как
будто,
изучая
ист ор ию
графского
ро да
Форшвилей,
он
тщательно
взвесил
ос о­
бую
ценность
пожалованного
Форшвилям
титула.
—
Должна'тебе
сказать,— снова
заг ово рил а
г-жа
В ер­
дюрен,—
что
он
счел
своим
долгом
сд елать
несколько
ех ид­
ных
и
д овол ьно
глупых
замечаний
насчет
Бришо.
Он
не
мог
не
обратить
внимания,
что
Бришо
лю бят
у
нас
в
доме,—
значит,
он
хотел
задеть
нас,
испортить
нам
настроение.
Оп
из
тех ,
которые
в
глаза
одно,
а
за
глаза
другое.
—
Я
же
тебе
давно
говорил,—
з амет ил
Вердюрен,—
это
неудачник,
ничтожество,
завидующее
всем,
кто
хоть
что-то
собой
представляет.
На
самом
деле
никто
из
верных
не
был
так
предан
Вердюренам,
как
С ваи;
но
все
они
из
предосторожности
287


обезвреживали
с вои
шп иль ки
ходячими
ос трот ам и,
ка­
пелькой
воодушевления
и
благожелательности,
тогда
как
малейшее
проявление
сдержанности,
какое
по зволя л
себе
Сван,—
сдержанности,
не
заключенной
в
такие
условные
формулы,
как,
н ап ример: «Я,
собственно,
ниче го
против
не го
не
и ме ю», которые он считал для себя унизительны­
м и,—
принималось
за
вероломство.
Читателя
возмущает
мал ей шая
вольность
у
некоторых
настоящих
п исател ей ,
потому
что
они
ниче го
не
сделали
для
того,
чтобы
уг о­
ди ть
ему,
и
не
угостили
его
пошлостями,
к
которым
он
пр иуч ен;
им енно
это
раздражало
Вердюрена
в
Сване.
Подобно
такого
ро да
писателям,
Сван
необычностью
с во­
их
оборотов
ре чи
вызывал
предположение,
что
на
уме
у
пе го
что-то
недоброе.
Сван
пока
еще
не
подозревал,
что
ему
грозит
опала,
и
так
как
он
по-прежнему
смо тр ел
на
су м асбр одст ва
Вердюренов
сквозь
свою
любовь
к
ним,
то
эти
су масбр од ­
с тва
пр едст авля ли сь
ему
в
розовом
свете.
С вида ния
с
Одеттой
ча ще
всег о
бывали
у
н его
по
вечерам,
а
днем
он
боялся
ей
надоесть,
но
ему
все-таки
хотелось
беспрестанно
з анима ть
собой
ее
воображение,
и
он
все
время
ст аралс я
напомнить
ей
о
себе,
но
так,
чтобы
это
ей
б ыло
приятно.
Е сли
на
витрине
цветочного
или
ювелирного
магазина
его
в згляд
привлекали
цветы
или
драгоценности,
он,
решив
послать
их
Одетте,
пр ед­
ст ав лял
се бе,
что
насл аж дение,
которое
они
доставили
ему,
и спы тает
и
она,
что
это
н аслаж дени е
усилит
ее
не ж­
ность
к
нему,
и
пр и казы вал
доставить
это
на
улицу
Ла­
перуза
немедленно,
чт обы
не
оттягивать
той
минуты,
когда
ей
передадут
его
подарок
и
к огда
он
почувствует,
что
он
—
с
ней.
Ва жно,
чт обы
посыльный
застал
ее
до­
ма,— тогда
она
будет
еще
л аск овее
при
вст р ече
у
Вердю­
ренов,
а
может
быть,
да же
—
как
знать?
—
если
хозяин
маг аз ина
поторопится,
она
пришлет
ему
до
обеда
письмо
или
не взнач ай
са ма
пр ие дет
поблагодарить
его.
Раньше
Сван
действовал
на
Одетту
вспышками
гнева,
теперь
он
стремился,
чт обы
благодарность
и звлекла
самое
сокро­
венное,
что
б ыло
в
ее
чувстве
к
не му
и
что
до
сих
пор
она
не
об на ружи в ала.
Она
часто
сидела
без
денег ,
и
тогда
какой-нибудь
с ро чный
долг
вынуждал
ее
обращаться
за
по мо щью
к
Свану.
Он
бывал
счастлив
выручить
ее,
как
бывал
счаст­
лив
всякий
раз,
когда
чем-нибудь
мог
неопровержимо
доказать
Одетте,
как
он
ее
любит,
или
хо тя
бы
неопро-
288


ве ржим о
доказать,
что
он
способен
д ать
ей
ра зу мный
со­
в ет,
что
он
мож ет
бы ть
ей
по лез ен.
Вне
в сяк ого
сомнения,
если
бы
в
начале
их
знакомства
кто -ни бу дь
ск азал
ему :
«Ей льстит твое положение в обществе», а теперь: «Она
любит
тв ои
день г и»,—
он
не
поверил
бы,
но
и
не
о чень
воз м утилс я
бы,
е сли
б
узнал,
что
в
глазах
общества
ее
связывают
с
ним ,
что
в
глазах
общества
их
объединяют
такие
могучие
силы,
как
сн о бизм
или
ден ь ги.
Но
если
бы
да же
он
и
сам
пришел
к
такой
мы сли,
то,
пожалуй,
не
был
бы
огорчен
открытием,
что
у
любви
Одетты
к
нем у
более
пр оч ное
основание,
чем
его
приятная
наружность
или
ду­
ш евные
качества:
выго да ,
в ыгод а,
при
нал ич ии
которой
ее
ух од
от
него
невозможен.
Задаривая
ее,
делая
ей
одол­
жения,
он
мог
пока
что
рассчитывать
на
преимущества,
не
имевшие
отношения
к
его
личности,
к
его
ум у,
не
тре­
б овав шие
от
не го
изнурительных
за бот
о
т ом,
чт обы
он
сам
ей
нравился.
И
это
блаж ен ст во
быть
влюбленным,
жить
только
любовью,
той
реальностью,
в
которой
он
вр е­
менами
сомневался,
еще
усиливалось
для
С вана
вследст­
вие
того,
что
он,
любитель
невещественных
ощущений,
оплачивал
его,—
так
люди,
неуверенные,
на
самом
ли
дел е
упоительны
вид
на
море
и
шум
во лн,
у бежд ают ся
в
это м,
а
заодно
и
в
редкостном
бескорыстии
своего
вкуса,
как
только
снимают
за
сто
франков
в
су тки
номер
в
отеле
и
получают
возможность
л юбо в аться
в сем
эт им
из
окна.
Однажды,
п ро дум ывая
свои
отношения
с
Одеттой,
он
опять
вспомнил,
что
ему
говорили
о
ней
как
о
содержан­
ке,
и
ему
опять
показалось
занятным
это
странное
ра з­
двоение
личности:
о дна
Одетта
—
со дер жан ка,
пе ре­
лив чат о
блестящий
сп лав
непонятных,
демонических
элементов,
опутанный
ядо в итыми
цветами,
служащими
оправой
для
драгоценных
камней,—
точно
сошла
с
кар­
тины
Гюстава
Моро,
и
б ыла
другая
Одетта,
лицо
кото­
рой
выражало
то
со ст радан ие
к
обе здол ен н ому,
то
в оз­
мущение
несправедливостью,
то
бл аго дарн о сть
за
доброе
дело,
с лово м,
те
же
самы е
чувства,
какие
когда-то
испы­
тывала
его
ма ть,
какие
ис пы тыв али
его
д рузья,—
Одетта,
постоянно
к ас авш аяся
в
ра з говоре
того,
что
он
зн ал
лу ч­
ше,
чем
кто-либо:
его
коллекции,
его
кабинета,
его
ст а­
рого
слуги,
банкир а,
у
которого
он
держал
св ои
бума г и,
и
тут
С ван
поймал
с ебя
на
том,
что
об раз
банкира
повлек
за
собой
мысль,
что
п рид ется
взять
у
н его
денег.
А
то
если
в
этом
м есяце
он
не
окажет
Од етте
та кой
же
щедрой
материальной
п омощи ,
как
в
прошлом,
к огда
он
ей
дал
10 М.
Пруст
289


п ять
ты сяч
франков,
если
он
не
под ар ит
ей
бр ил лиан то­
во го
оже рель я,
о
котором
она
мечтала,
то
уменьшится
ее
во схи щен ие
его
добротой,
уменьшится
ее
признатель­
ность,—
а
он
был
счастлив
этим
ее
восхищением
и
при­
знательностью,—
и
у
нее
может
да же
закрасться
мысль,
что
раз
он
ст ал
сдер ж анне е
в
проявлениях
своей
л юбви
к
ней ,
значит,
он
уже
не
так
любит
ее,
как
прежде.
И
тут
он
вдруг
з адал
себе
вопрос:
а
не
входит
ли
все
это
в
п он ятие
«содержать женщину» (как будто это понятие
могло
и
в
самом
деле
возникнуть
не
из
таинственных
эл е­
ментов
порочности,
а
из
глубины
его
повседневной,
ч аст­
ной
жизни,
из
т аких
вещ ей,
как
тысячефранковый
би лет,
такой
домашний
и
о быкно в енны й,
разорванный
и
подкле­
енный,
который
камердинер
С вана,
у пл атив
по
сче там
за
истекший
месяц
и
—
за
три
месяца
—за
квартиру,
з апер
в
я щик
старого
письменного
стола,
откуда
Св ан
п отом
вынул
его
и,
присоединив
к
нем у
четыре
т аких
же
билета,
послал
Одет те!), и не может ли все- так и
бы ть
применимо
к
Одетте,
но
только
с
начала
их
зн акомс тва
(он не до­
пускал
мысли,
чтобы
до
н его
она
брала
деньги
у
кого-ни­
будь
ещ е), совершенно,
на
его
взгляд,
не
подходящее
к
ней
сл о в о : «содержанка»? Он не смог углубиться в эту
мысль:
пр ист уп
умственной
л ени,
которая
была
у
н его
врожденной,
перемежающейся
и
роковой,
погасил
в
его
сознании
с вет
с
такой
быстротою,
с
какой
в
наш е
время,
когда
в сюду
проведено
электрическое
ос веще ние, - мо жно
выключить
электричествововсем
доме.
Несколько
секунд
мыс ль
Свана
шла
ощупью,
потом
он
снял
очк и,
протер
стекла,
провел
рукой
по
глазам
и
наконец
увидел
св ет
толь­
ко
после
того,
как
наткнулся
на
со всем
другую
мысль,
а
именно
—
что
ему
в
следующем
мес яце
н ужно
будет
по­
сл ать
Од етте
не
пять,
а
шес ть
или
даж е
семь
тысяч
фран­
ков
—
чтобы
сд елать
ей
сюрприз
и
чтобы
порадовать
ее.
В
те
ве чер а,
когда
он
не
си дел
дома
в
ож ида нии
встре­
чи
с
Оде тто й
у
Вердюренов
и ли,
вернее,
в
одном
из
лет­
них
ресторанов
в
Булонском
лесу
и
—
о соб енно
час то
—
в
Сен-Клу,
которые
облюбовали
В ердюре ны ,
он
отправ­
лялся
в
один
из
аристократических
домов,
где
прежде
бывал
постоянно.
Ему
не
хотелось
терять
св язь
с
людьми,
ко тор ые
—
как
знать?
—
могут
когда-нибудь
пригодиться
Одетте
и
благодаря
которым
ему
и
теперь
часто
уда ва­
л ось
доставлять
ей
удовольствия.
Притом
давняя
пр и­
выч ка
к
высшему
свету,
к
роскоши
выз ывал а
у
С вана
не
только
презрение
к
этой
жизни,
но
и
потребность
в
ней,
£90


и
хо тя
его
рассудок
теперь
уже
не
усматривал
р азни цы
между
убогими
домишками
и
к няже ским и
дворцами,
чу вст ва
его
так
срослись
с
дворцами,
что
в
домишках
ему
б ыло
не
по
себе.
Он
мерил
одной
меркой,—
сами
они
ни
за
что
бы
не
поверили
это й
совершенной
одинаковости
его
отношения,—
простых
обывателей,
пригла ша вших
его
на
т анцеваль ны е
вечера:
ле с тница
Д,
шестой
этаж,
налево,
и
принцессу
Пармскую,
балы
которой
славились
на
весь
Париж,
но
у
не го
не
было
ощ ущени я,
что
он
на
балу,
когда
он
вместе
с
отцами
се мейст в
си дел
в
с па льне
у
хозяйки,
и
вид
прикрытых
са лфетка ми
ум ыва льников
и
превращенных
в
разде валь н и
кроватей,
где
п рямо
на
од еяла
были
навалены
пальто
и
шляпы,
действовал
на
н его
удручающе,
как
действует
в
на ши
дни
на
людей,
за
двадцать
лет
привыкших
к
э л ект ричес тву,
во нь
коптя­
щей
л ампы
или
но чника .
Когд а
Сван
ужинал
в
городе,
он
п рика зыва л
подавать
экипаж
в
по лови не
восьмого;
переодеваясь,
он
все
время
ду мал
об
Од етте
и
благодаря
это му
не
чувствовал
се бя
в
одиночестве:
вечная
мыс ль
об
Одетте
придавала
мгно­
веньям,
когда
он
был
в дали
от
нее,
ту
же
особую
прелесть,
какая
за ключала сь
в
мгновеньях,
когда
она
бы ла
с
ним.
Он
са ди лся
в
экипаж
с
таким
ощущением,
словно
мысль
его
вскакивала
туда
же
и
са ди лась
к
не му
на
к ол ени,
как
любимое
животное,
к отор ое
всюду
берут
с
собой
и
кото­
рое ,
невидимо
для
присутствующих,
пр оси дит
у
не го
на
к оле нях
в есь
вечер.
Он
ласкал
свою
мысль,
он
грелся
ок оло
нее;
он
испытывал
что-то
похожее
на
томление
и,
не
в
силах
уня ть
дрожь,
подергивая
шеей
и
морща
но с,
зас овыв ал
в
петличку
букетик
аквилегий.
Последнее
вре­
мя
Св ан
чу вст во вал
себя
неважно,
х андри л,
особенно
по­
сле
того,
как
Одетта
познакомила
с
Вердюренами
Форшвиля,
и
ему
хотелось
немного
отдохнуть
на
свежем
воздуху.
Но
он
не
решался
уехать
от
Одетты
из
Парижа
ни
на
о дин
день.
Б ыло
со всем
тепло;
стояли
луч­
шие
в есенние
д ни.
Ск ольк о
бы
ни
ездил
Сва н
по
каменно­
му
г ороду
в
душные
дома,
он
все
время
видел
перед
со­
бою
свой
парк
под
Комбре:
там
с
четырех
час ов
с
полей
Мезеглиза
п од увал
в ете рок;
там,
недалеко
от
грядок
спаржи,
под
сенью
буков,
или
на
берегу
пруда,
окаймлен­
н ого
шпажником
и
незабудками,
или
за
обеденным
с то­
лом,
вокруг
которого
играли
в
догонялки
посаженные
са дов ни ком
вперемежку
розовые
кусты
и
кусты
см ороди ­
ны,
можно
б ыло
дышать
пол ной
грудью.
10*
29t


Ес ли
свидание
в
Булонском
л есу
или
в
Се н -Клу
было
назначено
на
ранний
ч ас,
Сва н
так
скоро
уходил
после
уж ин а,—
особенно,
если
со бир ался
дождь
и
мож но
было
предположить,
что
верные
разойдутся
раньше,—так
с ко­
ро,
что
как-то
принцесса
де
Лом
(у нее ужинали поздно,
и,
чт обы
застать
Вердюренов
на
острове
в
Булонском
лесу,
Сван
встал
из-за
стола,
не
дожидаясь
коф е), сказала:
—
Если
бы
Сваи
был
на
тридцать
лет
старше
и
стра­
дал
недержанием
мочи,
то
его
еще
мо жно
б ыло
бы
изви­
нит ь
за
то,
что
он
удирает.
А
так
это
просто
безобразие.
Он
убеждал
се бя,
что
прелесть
весны,
которой
он
не
и мел
возможности
насл адить ся
в
Комбре,
ест ь
и
на
Лебе­
дином
острове,
и
в
Сен-Клу.
Но
так
как
д умал
он
только
об
Оде тте,
то
п отом
не
мог
д аже
припомнить,
чувствовал
ли
он
за пах
листьев
и
светила
ли
луна.
Его
встречали
короткой
фразой
из
сонаты,—
играли
ее
в
саду
на
рес то­
ранном
инструменте.
Есл и
в
саду
рояля
не
было,
Вердю­
ре ны
д об ивал ись,
чтобы
его
пр ин если
из
от дел ьного
ка­
би нета
или
из
общего
зала.
К
Свану
они
относились
хуже,
чем
когда-либо,
но
мысль
за теять
для
кого-нибудь
не­
о бы чное
развлечение,
да же
для
человека,
которого
они
не
любили,
вызывала
у
них
во
время
приготовлений
ми­
нут ные
и
случайные
чу в ства
доброжелательности
и
благо­
расположения.
Иногда
он
ду мал,
что
вот
так
проходит
еще
од ин
весенний
вечер,
и
заставлял
себя
посмотреть
на
де­
ревья,
на
небо.
Но
при
Од етте
он
был
всегда
возбужден,
а
кроме
то го,
последние
дни
его
слегка
лихорадило,
м еж­
ду
тем
спокойствие
и
хорошее
самочувствие
— это
тот
не­
обходимый
фон ,
на
котором
мы
воспринимаем
природу.
Как-то
веч еро м,
когда
Сван,
ужиная
у
Вердюренов,
объявил,
что
завтра
у
н его
д руже ская
пирушка,
Одетта
сказал а
во
всеуслышание,
при
Форшвиле,
который
был
уже
од ним
из
ве рны х,
при
художнике
и
при
Котаре:
—
Да,
я
помню,
что
у
вас
завтра
пирушка;
зн ачи т,
мы
увидимся
у
меня,
но
только
приезжайте
не
очень
по здно .
Хо тя
у
Св ана
ни
разу
еще
не
в ызва ла
и
тени
подозре­
ния
при язнь
Оде тты
к
кому-нибудь
из
вер ны х,
а
в се-так и
его
глубоко
радовало,
к огда
Одетта
при
в сех,
с
таким
спокойным
бе ссты дство м
гов ори ла
об
их
ежевечерних
встречах,
подчеркивала,
что
он
у
нее
на
особом
положе­
нии
и
что,
значит,
она
предпочла
его
всем
остальным.
Конечно,
Сва н
часто
ду мал,
что
Одетта
самая
обыкно­
венная
же нщина;
он
понимал,
что
власть
над
существом,
292


сто ящ им
настолько
ни же
е го,
не
может
льстить
его
само­
л юбию
и
что
тут
нечем
хвастаться
перед
вер ным и,
но
как
только
он
заметил,
что
Одетта
нра витс я
многим,
что
она
волнует
м ужч ин,
тел есно е
желание,
которое
она
будила
у
ни х,
вызывало
у
не го
острую
потребность
завладеть
всеми
тайниками
ее
ду ши.
И
ему
стали
бесконечно
дорог и
те
мин ут ы,
которые
он
проводил
у
нее
вечером,
когда
он
саж ал
ее
к
себе
на
колени,
сп раш ивал ,
что
она
ду мает
о
том,
о
другом,
когда
он
устраивал
поверку
тем
радостям,
которые
теп ерь
придавали
смысл
его
жизни.
Вот
почему,
по сле
ужина,
он,
отведя
Од етту
в
сторону,
поблагодарил
ее
от
всего
сердца,
и
эта
высшая
сту п ень
его
признатель­
ности
д олжна
бы ла
показать
ей,
что
в
ее
власти
во здв иг­
нуть
для
него
целую
лестницу
блаженств,
самое
высокое
из
которых
состоит
в
том,
чтобы,
п ока
длится
его
любовь
и
пока
он
с
это й
стороны
уя зви м,
не
знать,
что
такое
ревность.
Когда,
на
другой
д ен ь, dH ушел с пирушки,
дождь
лил
ливмя,
а
в
распоряжении
С вана
бы ла
открытая
коляска;
кто-то
из
друзей
предложил
о тве зти
его
домой
в
карете,
и
так
как
Одетта,
позвав
его
к
себе,
тем
самым
ручалась
ему,
что
нико го
к
себе
не
ждет,
то
ему,
вместо
того
чтобы
мокнуть
под
дождем,
можно
бы ло
со
с пок ойной
душой
и
легким
сердцем
ех ать
домой
спать.
Ну,
а
вдруг
Одет та,
заключив,
что
он
не
дорожит
своим
преимуществом
—•
проводить
с
ней
все
п оздни е
вечера
без
исключения,
о тн имет
у
не го
это
преимущество
как
ра з,
когда
оно
будет
ему
особенно
желанно?
Пр и ехав
к
ней
уже
в
дв енадцат о м
часу,
он
извинился,
а
она
сказала,
что
сейчас,
п рав да,
очень
поздно,
что
от
грозы
ей
ст ало
пл охо,
что
у
нее
ра зболела сь
голова,
и
пре ­
ду пр едил а,
что
позволит
ему
побыть
у
нее
с
полчасика,
не
б ольш е,
только
до
дв енадцат и;
нем ног о
погодя
она
почувствовала,
что
ус тала,
ей
з ахо тел ось
спать.
—
Значит,
сегодня
никаких
орхидей?
—
спросил
он .—.
А
я
как
раз
мечта л
о
с ла вной
орхидейке.
Она
ответила
ему
с
кислым,
слегка
сердитым
видом:
—
Нет,
нет ,
ми лый,
сегодня
никаких
орхидей,
ты
же
видишь,
что
мне
нездоровится!
—
Мо жет,
тебе
от
этого
б ыло
бы
лучше,
но
я
не
на­
стаиваю.
Она
попросила
его
погасить
перед
уходом
св ет;
он
за­
дернул
полог
и
ушел.
До ма
ему
внезапно
пришла
мысль:
а
вд руг
Одетта
кого-нибудь
ждала,
вд руг
она
притвори­
293


ла сь
ус та лой
и
попросила
погасить
св ет
ед инств енн о
для
того,
чтобы
он
поверил,
что
она
сейчас
уснет,
а
только
он
sa дверь —
и
она
опять
зажжет
ог онь
и
впустит
того,
кто
должен
провести
с
нею
н очь?
С ван
посмотрел
на
часы
—
прошло
уже
ч аса
п ол тора
по сле
того,
как
он
от
нее
уехал.
Он
вышел
из
дому,
в зял
извозчика
и
велел
остановиться
около
ее
дома,
на
улице,
перпендикулярной
то й,
на
к ото­
рую
ее
дом
выходил
своей
задней
стеной
и
откуда
С ван
и ной
раз
стучал
в
о кно
ее
спальни,
чт обы
она
ему
от вори ­
ла;
он
выле з
из
экипажа;
вокруг
б ыли
мр ак
и
тишина;
он
сд елал
несколько
шагов
и
очутился
возле
самого
ее
до ма.
Среди
окон,
в
которых
дав но
уже
б ыло
темно,
толь­
ко
из
одного
просачивался
сквозь
ставни
выдавливав­
ш ийся
ими
таинственный,
золотистый
сок
зали ва вш его
к ом нату
света,
с тол ько
вечеров
еще
издали
радовавшего
Свана,
как
только
он,
свернув
на
эту
улицу,
зам еча л
е го,
воз веща вше го: «Она там и ждет тебя»,—
а
сейчас
р аз­
рывавшего
ему
сердце: «Она там
—
с
чел ов еком,
кото­
рого
она
ждала».
Ему
не
терпелось
узнать,
кто
же
это;
он
прокрался
вдо ль
стены
к
освещенному
окну,
но
сквозь
переплет
ставен
ему
ничего
не
у дал ось
рассмотреть;
в
ночной
т иши
слышны
были
только
нея сные
гол оса .
Конечно,
ему
больно
бы ло
с мот реть
на
окно,
за
кото­
рым
в
зол оти стом
свету
не видим о
двигалась
ненавист­
ная
парочка;
ему
больно
бы ло
с лыша ть
тихие
гол оса ,
об л ичав шие
присутствие
того,
кто
пришел
сю да
по сле
его
отъезда,
обличавшие
лживость
Одетты ,
блаженствовав­
шей
в
эту
минуту
с
другим.
И
все-таки
он
был
р ад,
что
пр иех ал:
выгнавшая
его
из
до ма
ду шев ная
пытка
вместе
с
беспричинностью
утр ати ла
и
остроту,
утр ати ла
именно
се йча с,
к огда
другая
жизнь
Одет т ы,
до
последнего
мо­
мен та
внушавшая
ему
мучительное
и
бессильное
подо­
зрение,
бы ла
вон
там,
в
уп ор
освещенная
лампой,
и
когда
она,
неведомо
для
нее
самой,
стала
у зн ицей
этой
комна­
ты,
гд е,
при
ж елании ,
он
в
л юбую
минуту
мог
за ста ть
ее
врасплох
и
заключить
под
стражу;
а
может,
лу чше
посту­
чать,
как
он
стучал
всякий
раз,
когда
п ри езжал
поздно:
т ак,
по
крайней
мере,
Одетта
по ймет ,
что
ему
все
из­
вестно,
что
он
видел
св ет
и
слышал
ра з говор,
и
если
он
только
что
рисовал
себе,
как
она
сме етс я
с
д ругим
над
его
доверчивостью,
то
теперь
ему
пр едстав ля ло сь,
что
они
пребывают
в
блаженном
не ведени и,
что
перехитрили-
то
в
конце
концов
не
они
е го,
а
он
их:
ведь
они
вообража­
294


ют,
что
он
от
них
д але ко-далеко ,
тогда
как
Сван,—
это
он
уже
то чно
знал,—
вот
се йчас
возьмет
да
и
пос т учит
к
ним .
И,
быть
может,
почти
п рият ное
ощущение,
какое
он
ис пы­
тывал
в
этот
миг,
не
было
связано
ни
с
тем,
что
разреши­
ло сь
сомнение,
ни
с
тем ,
что
утихла
боль:
то
бы ла
скорей
забава
для
его
ума.
Когда
он
полюбил,
вещи
вновь
при­
обрели
в
его
глазах
известную
д олю
той
притягательной
сил ы,
какую
они
имели
для
не го
п ре жде,
но
только
есл и
их
оза ряло
воспоминание
об
Одетте ,
а
теперь
ревность
пробудила
в
нем
д ругое
свойство
любознательной
его
мо­
лодости:
страсть
к
истине,
но
к
истине,
тоже
сто явш ей
меж
ним
и
его
любовницей,
истине,
заимствовавшей
св ет
от
нее,
истине
чисто
субъективной,
у
которой
был
одпн-
единственный
предмет
для
изучения,
предмет
неслыхан­
ной
ценности,
предмет
до
того
прекрасный,
что
в
позна­
нии
его
не
бы ло
п очти
ниче го
корыстного,—
поступки
Одетты ,
ее
отношения
с
людьми,
ее
намерения,
ее
прош­
лое.
Прежде
С ван
не,
п ри давал
никакого
значения
мел­
ким
со б ытиям
в
жиз ни
человека,
его
образу
действий?
когда
Сва ну
сплетничали
на
кого-нибудь,
он
не
проявлял
к
этому
интереса,
а
есл и
и
прис л ушивалс я,
то
лишь
са­
мой
пошлой
частью
своего
слуха;
в
т акие
минуты
он
сч и­
тал
с ебя
жа лкой
посредственностью.
Но
в
необычную
по ру
его
жизни,
в
п ору
любви,
субъективное
начало
до­
стигло
у
Св ана
такой
глубины,
что
любопытство,
с
каким
он
когда-то
изучал
историю,
теперь
в озбуждал
в
нем
житейский
оби ход
любимой
женщины.
И
все,
чего
он
еще
вче ра
устыдился
бы ,—
подсматриванье
в
окно,
а
т ам,
мо­
жет
быть
даже,
ловкое
выспрашиванье
посторонних,
п од­
куп
слуг,
подслушиванье
у
дверей,—
теперь
б ыло
для
него
ра вно знач но
расшифровке
тек сто в,
сопоставлению
свидетельских
пок а за ний,
изучению
памятников
старины,
то
е сть
ме то дам
научного
исследования,
обладающим
не о­
споримой
духовной
ценностью,
н еза мени мым
при
поисках
истины.
Он
хотел
б ыло
постучать,
но
ему
вдруг
ст ало
стыдно
при
мысли,
что
Одетта
узнает
о
его
подозрениях,
о
том,
что
он
вернулся,
о
его
стоянии
на
улице.
Она
часто
гово­
рила
ему,
что
ревнивцы,
любовники-соглядатаи
внушают
ей
отвращение.
Он
действует
в
вы сшей
степени
некраси­
во,
и
она
мож ет
во знена вид ет ь
его,
а
между
тем
пока
он
не
постучал,
она,
бы ть
может
изменяя
ему,
все-таки
еще
любит
его.
Ск ольк о
таких
сл уч аев
в
жизни,
когда
с ча стье
гу била
н етер пел и вость
в
утолении
страсти!
Однако
жела­
295


ние
узнать
истину
возобладало
в
Сване,—
теперь
ему
ка­
залось,
что
это
самы й
благородный
выход
из
положения.
Для
Свана
р асчер ченн ое
световыми
п ол осами
ок но
было
сейчас
все
равно
что
т ис ненный
золотом
пе реп лет
драго­
це нной
рукописи
для
уче ног о,
которому
дороже
всего
художественные
сокровища
самой
рукописи:
он
вну шил
се бе,
что
за
пер епл ет ом
ок на
перед
ним
откроется
дейст­
вительное
положение
вещей,
а
за
то,
чтобы
восстановить
его,
он
гот ов
был
пожертвовать
жи знь ю.
То
был о
д охо­
дившее
у
него
до
сладострастия
же лани е
постичь
истину
в
это м
единственном
свитке,
неверном
и
драгоценном,
просвечивающем,
таком
теплом
и
таком
пре крас ном.
Кроме
тог о,
преимущество,
которое,
как
он
внушил
себе,
бы ло
у
н его
перед
ними,—
а
ему
было
очень
важн о
созна­
вать,
что
у
не го
е сть
пре имущ еств о, —
заключалось,
по­
жалуй,
не
с тольк о
в
самом
зна нии ,
с кольк о
в
возможно­
сти
пок азать
им,
что
он
зн ает
все.
Он
под нялс я
на
цып оч ки.
Постуча л.
Его
не
услышали,
он
постучал
с иль­
нее,
разговор
смолк.
Мужской
голос,
в
который
С ван
так
и
впился
слухом,
силясь
догадаться,
у
кого
из
известных
ему
знакомых
Одетты
такой
голос,
спросил:
—
Кто
там?
Сван
так
и
не
узн ал
этого
че лове ка
по
голосу.
Он
по­
стучал
еще
раз.
Отворили
окн о,
потом
ставн и.
Отступ ат ь
теп ерь
уже
было
по зд но,
и,
так
как
сию
минуту
Одетте
предстояло
понять
все,
он,
чт обы
не
по каз ат ься
ей
сл иш­
ком
несчастным,
не
в
меру
р евнивы м
и
любопытным,
пр о­
говорил
небрежным
и
веселым
тоном:
—
Не
бойтесь,
я
проходил
мимо,
увидел
св ет,
и
мне
захотелось
у зна ть,
не
лучше
ли
вам.
Он
поднял
глаза.
У
о кна
стояли
два
ст ар ика,
один
из
них
держал
лампу,
и
тут
Сван
увидел
ком н ату,
но
комната
была
не
та.
Он
привык
узнавать
окно
Одетты,
когда
при­
езжал
к
ней
поз дно ,
по
той
при мет е,
что
из
вс ех
по хож их
окон
это
было
одно-единственное
освещенное
ок но,
и
се­
годня
он
по
ошибке
постучал
в
следующее
—в
ок но
со­
сед не го
дома.
Извинившись,
он
отошел
от
окна
и
вернул­
ся
домой
в
восторге
от
то го,
что
удовлетворение
любо­
пытства
не
повредило
их
любв и
и
что,
так
до лго
проявляя
к
Оде тте
притворную
холодность,
он
своею
ревностью
не
доказал
ей,
что
любит
ее
безмерно,
а
ведь
подобного
рода
доказательство
раз
н авсегда
освобождает
любовника,
ко­
торый
п олу чил
е го,
от
обязанности
л юбить
одинаково
си льно .
296


Сва н
ничего
не
сказал
Од етте
о
своем
злоключении,
да
он
и
не
думал
о
нем.
Однако
вре мя
от
вр емен и
мысль
его
случайно
н атыкал ась
на
воспоминание
об
эт ом
п ро­
исшествии,
ранила
его,
загоняла
внутрь,
и
Сван
ощущал
острую
б оль
в
глубине
души.
Это
бы ла
как
бы
физич е ­
ск ая
боль,
потому
что
мыс ли
Свана
б ессиль ны
были
облегчить
ее,
но
если
бы
только
физическая!
Ве дь
ф изи­
ческая
боль
не
з ависи т
от
мысли,
мысль
может
сосредо­
точиться
на
не й,
признать,
что
она
с тала
меньше,
что
она
на
время
утихла.
Но
эту
боль
мысль
возобновляла
одним
тем ,
что
на помина ла
о
ней.
Хотеть
не
думать
о
ней
—
это
уже
означало
все
еще
о
ней
думать,
все
еще
от
нее
страдать.
И
когда,
беседуя
с
друзьями,
он
забывал
про
с вою
боль,
вдруг
кем-либо
случайно
оброненное
с лово
заставляло
его
измениться
в
лице
— так
искажается
лицо
у
раненого,
к огда
чья-нибудь
неловкая
ру ка
н еосторож н о
притронется
к
больному
месту.
Ког да
он
ра сста валс я
с
Оде ттой ,
он
б ывал
счастлив,
спокоен,
п рип омин ал
ее
улыбки,
насмешливые,
ког'да
она
гов ори ла
о
ком-либо
из
знакомых,
и
ласковые,
к огда
она
об раща лась
к
нему,
вспоминал,
какая
тяжелая
бы ла
у
нее
голова,
когда
он а,
нарушив
о бы чное
ее
положение,
склоняла,
п очти
нехотя
роняла
ее
ему
на
губы,
как
это
впервые
с
ней
п роизошл о
в
э кипаж е,
вспоминал
томные
взгляды,
какие
она,
зябк о
прижимаясь
к
его
плечу
головой,
бросала
на
него,
когда
он
ее
обнимал.
И
в
то
же
мгновенье
ревность,
словно
то
бы ла
тень
его
любви,
т ворил а
ему
двойника
новой
улыбки,
которою
Одетта
ему
улыбнулась
не
д алее,
как
сегодня
вечером,
но
которая
сейчас
см еяла сь
над
Сваном
и
пол нилас ь
лю­
бовью
к
другому,
двойника
наклона
ее
г ол овы,
опр ок и­
нувшейся
на
другие
губы,
и
всех
проявлений
нежности,
какую
Одетта
выказывала
теперь
не
ему,
а
д ругому .
Сладостные
воспоминания,
какие
он
уносил
от
нее
в
душе,
б ыли
как
бы
набросками,
эс киза ми,
в роде
тех,
что
пред­
лагает
вашему
вниманию
декоратор,
и
по
ним
Сва н
пы­
та лся
создать
себе
пре дс та вле ние
о
любовном
жаре
и
об
изнеможении,
какое
могл и
вызывать
у
нее
другие.
И
ему
уже
б ыло
жа ль
каждого
наслаждения,
изведанного
с
нею .
Жа ль,
что
он
и мел
н еост орожн ость
д ать
ей
почувствовать,
как
о тр адна
каждая
ласка,
которую
он
для
нее
изобрел,
ж аль
тех
обворожительных
свойств,
какие
он
в
ней
от­
крывал,—
жа ль,
потому
что
он
зн ал,
что
некоторое
вре ­
мя
спустя
это
будут
н овые
орудия
его
пытки.
297


Пытка
эта
становилась
еще
более
жестокой,
когда
Сван
вспоминал
беглый
вз гл яд,
который
он
несколько
дней
назад
в
первый
раз
перехватил
у
Оде тты .
Это
было
у
Вердюренов,
после
обеда.
То
ли
Форшвиль,
почувство­
вав,
что
Вердюрены
недолюбливают
его
шурина
Саньета,
решил
избрать
его
мишенью
для
своего
ост роумия
и
пр о­
ехаться
на
его
счет,
то
ли
его
р ассер ди ла
неловкость,
допущенная
по
отношению
к
нему
Саньетом,
кстати
ска­
зать,
прошедшая
незамеченной
для
присутствовавших,
не
понявших,
что
слова
С аньет а
можно
истолковать
как
об и дный
намек,
тем
более
что
у
Саньета
н икако й
задней
мыс ли
и
не
было,
то
ли,
н ако нец,
Форшвиль
в
по с леднее
время
просто
искал
случая
выставить
отсюда
человека,
который
слишком
мн ого
о
нем
зн ал
и
который
был
на­
с тольк о
ще пети л ен,
что
в
и ные
минуты
его
короб ил о
самое
присутствие
Форшвиля,
о
чем
тот
д ог ады вался ,—
так
или
иначе,
Форшвиль
о тве тил
на
неудачное
замечание
Санье­
та
крайне
грубо
и
принялся
ос ып ать
его
оск орбл ен иями,
испуганное
же
и
горестное
выражение
лица
и
мольбы
С аньет а
подлили
масл а
в
огонь,
и
в
к онце
концов
н есча ст­
ный
Саньет,
спросив
г- жу
Вердюрен,
не
лучше
ли
ему
уйт и,
и
не
по луч ив
от вета ,
со
слезами
на
г лазах,
что- то
бормоча,
вышел
из
комнаты.
Одетта
не
п рояв ляла
к
эт ой
сцене
ни
малейшего
интереса,
но
к огда
дверь
за
Саньетом
затворилась,
Одетта,
так
ск азать ,
принизила
обычное
выражение
своего
л ица,
чтобы
в
смысле
пошлости
срав­
няться
с
Форшвилем:
она
зажгла
в
своих
зра чках
недоб­
рую
ул ыбку ,
п рив етст вов ав шую
решительность
Форш ви ­
ля
и
насмешливую
по
отношению
к
его
ж ерт ве;
она
б ро сила
на
Форшвиля
взгляд
сообщницы
в
преступлении,
ясно
г ово р ивш ий: «Вот это,
я
по нима ю,
расправа!
Вы
об­
ратили
в нима ние,
какой
у
н его
был
пришибленный
вид?
Он
да же
заплакал»,—
так
что
Форшвиль,
встретившись
с
ней
глазами,
осекся,
его
неподдельный
или
наигранный
гнев
прошел,
он
улыбнулся
и
ск азал :
—
Есл и
б
он
был
поучтивее,
ему
не
надо
было
бы
от­
сюд а
уходить.
Хорош ая
взбучка
бывает
полезна
в
любом
возрасте.
Однажды
дне м,
не
застав
кого-то
из
своих
зн ако мых,
Сва н,
никогда
прежде
не
бывавший
в
это
время
у
Одет ­
ты,
но
зна вший,
что
сейчас
она
дома
н аверн я ка:
от дых ает
или
пише т
письма
до
чаю,
решил,
чт обы
не
беспокоить
ее,
за ехат ь
к
ней
на
од ну
минутку.
Швейцар
сказал,
что,
ка жется,
она
дома;
С ван
позвонил,
ему
послышался
шо-
293


pox, шаги,
но
ему
не
отворили.
Обеспокоенный,
раздра*
женный,
он
вышел
на
улицу,
куда
выхо дила
задняя
стена
дома,
и
ст ал
под
окном
спальни;
за
занавесками
ничего
не
б ыло
вид но;
он
забарабанил
в
окно,
позвал;
о кно
не
отворилось.
На
не го
смотрели
со седи .
Подумав,
что
ему,
бы ть
может,
послышалось,
бу дто
кто -то
ходит
по
комна­
те,
он
ушел,
но
уже
ни
о
чем
другом
не
мог
думать.
Че рез
час
он
снова
был
здесь.
Одетта
его
впустила;
она
сказа­
ла,
что
когда
он
звонил,
она
б ыла
дом а,
но
спала;
звонок
разбудил
ее,
она
догадалась,
что
это
Сва н,
побежала
от вор ять,
но
он
уже
ушел.
Она
слышала
сту к
в
окно.
С ван
мг нове нно
обнаружил
в
ее
лепете
н ити
фа ль ши,
за
кото­
рые
х ват аются
застигнутые
врасплох
лжецы,
чтобы
впле­
сти
их
в
свою
выдумку,
в пл ести
для
того,
чтобы
фа кт
нельзя
было
отличить
от
в ыду мки,
заимствующей
п рав­
доп одоб ие
у
самой
Истины.
Р азум ее тся,
когда
Одетта
со­
в ер шала
что-нибудь
втайне
от
друг и х,
она
старалась
с пря­
та ть
этот
с вой
поступок
в
о дном
из
укромн ы х
уголков
своей
души.
Но
как
только
она
оказывалась
лицом
к
л ицу
с
человеком,
которому
она
намеревалась
солгать,
ее
охватывало
смят ени е,
м ысли
у
нее
путались,
и зобрета тель­
ность
и
рассудительность
бездействовали,
в
голове
было
пусто,
а
между
тем
н еп ремен но
н адо
б ыло
что-то
сказать,
и
на
язык
подвертывалось
именно
то,
что
зак люча ло
в
се бе
истину
и
что
ей
хот елос ь
утаить.
Она
отры в ала
от
этого
какую-нибудь
ничего
не
значившую
частицу
и
вн у­
ша ла
себе,
что
так
лучше,
что
в ыду ман ная
подробность
опаснее
т ой,
которую
можно
п рове рить .
«По крайней мере,
я
говорю
правду,—
твердила
она
се бе,—
уже
од но
это
хорошо,
он
может
спр авит ь ся
—
и
убедится,
что
я
ск аз ала
пра вд у,
так
я
не
п опа дусь ».
Это
бы ло
ее
з абл у жден ием:
тут-то
она
и
попадалась;
она
не
понимала,
что
место
истинной
подробности
только
внутри
истинного
происшествия,
откуда
она
ее
про из­
вольно
вынула,
и
что ,
какими
хитроумно
и зобре тенн ы ми
п одробн остями
она
бы
ее
ни
окружила,
что-то
будет
вы­
лезать
наружу,
а
чего-то
будет
не
хватать,
ибо
эта
подробность
не
отсюда.
«Она призналась,
что
слы шала
мой
зв он ок,
п отом
стук ,
и
сообразила,
что
это
я,
она
был а
рада
мне,—
рас суж дал
сам
с
собой
Сван.—
Но
это
не
вя­
жется
с
те м,
что
она
м еня
так
и
не
впустила».
Однако
он
не
указ ал
ей
на
это
противоречие:
он
р ас­
считывал
на
то,
что,
предоставленная
са мой
себе,
Одетта,
быть
может,
проболтается,
и
эта
лож ь
послужит
для
не го
299


хотя
и
р асплы вающ им ся,
но
о тр аж ением
истины;
го вори ­
ла
она;
он
не
прерывал
ее
—
он
с
алчным
и
мучительным
благоговением
по дби рал
роняемые
ею
слова,
различая
за
ними,
словно
за
священной
завесой,
не ясн ую
тен ь
истины
(различая именно потому,
что
Одетта
пыталась
задернуть
истину
сл ова ми ), смутно обрисовывавшиеся очертания
правды,
б есценно й,
но
—
ув ы!
—
неуловимой:
чем
она
бы ла
занята
в
три
ча са
д ня,
к огда
он
к
ней
заходил?
—
пра вд ы,
от
которой
у
н его
останутся
только
эти
р ос сказ­
ни,
только
эти
невразумительные,
дивные
пр име ты
и
ко­
тора я
существовала
лишь
в
скрытой
п амяти
вот
этого
существа,
не
имевшего
по н ятия
о
том,
какая
это
ценность,
и
все-таки
не
желавшего
поделиться
ею
с
ним .
Конечно,
временами
он
сильно
сомневался,
чтобы
повседневная
жизнь
Оде тты
п ре дстав ляла
захватывающий
ин тер ес
и
чтобы
ее
отношения
с
другими
мужчинами
не про изволь ­
но
и
н еп ремен но
всякий
раз
источали
для
ка ждог о
м ыс­
лящег о
существа
с ме ртель ную
тоску,
способную
до в ести
до
бр еда
о
са моуби йс тве .
В
такие
минуты
Сва н
сознавал,
что
только
он
од ин
и
болен
этим
интересом
и
эт ой
тоской
и
что,
как
только
болезнь
пройдет,
поступки
Оде тты
и
ее
поцелуи
вновь
станут
такими
же
безобидными,
как
по­
ступки
и
по це луи
д ругих
ж епщи н.
Однако,
приходя
к
мысли,
что
источник
мучительного
любопытства
нахо­
дится
в
нем
самом,
Сван
не
делал
отсюда
вывод а ,
что
подобного
ро да
любопытство
и
такое
страстное
желание
насытить
его
безрассудны.
Сван
приближался
к
тому
возрасту,
когда
его
фи лосо фи я,
соответствовавшая
фило­
софии
эпохи,
а
также
философии
той
среды,
которая
окружала
Св ана
на
протяжении
многих
лет,
философии
кружка
принцессы
де
Лом,
где
считалось,
что
у мный
че­
ловек
должен
сомневаться
во
в сем
и
где
объективной
истиной
пр и знав ались
только
субъективные
пристра­
стия,—
когда
его
философия
уже
пе рест ала
бы ть
фил ос о­
фие й
его
юности:
это
бы ла
философия
позитивная,
почти
в рач ебн ая,
философия
человека,
уже
не
ищущего
цель
жизни
вовне,
а
пытающегося
отделить
от
уже
истекших
лет
некий
про чный
устой
тех
привычек,
которые
он
ск ло­
нен
р ассмат р иват ь
как
характерные
для
него,
тех
стра­
стей,
которые
он
ск ло нен
рассматривать
как
постоянные
с вои
страсти,
и
неусыпно
пекущегося
прежде
всего
о
том,
чтобы
избранный
им
образ
жизни
с оот ве тст вовал
его
привычкам
и
утолял
его
страсти.
Св ан
считал
столь
же
разумным
ст рад ать
от
того,
что
не
знает,
чем
в
данную
300


минут у
занята
Одетта,
и
по мнить ,
что
его
экзема
обо­
стряется
от
влажного
климата,
пр едус матр иват ь
в
своем
бюджете
особую
статью
расходов
на
получение
св едений
о
времяпрепровождении
О де тты,—
сведений,
без
которых
он
не
мог
спокойно
жить,—
и
приберегать
деньги
на
другие
пр ихо ти,
удовлетворение
ко их,
как
это
он
зн ал
по
опыту,
могло
доставить
ему
удовольствие,—
во
всяком
случае,
пока
он
еще
не
был
влюблен,—
в
частн о сти,
на
коллекции
и
на
хорошую
кухню.
Когда
Сван
стал
прощаться,
Одетта
попросила
его
по­
бы ть
еще
нем ног о
и
да же
быстрым
движением
удер­
жа ла
его
за
руку
в
тот
момент,
как
он
собирался
отворить
дверь.
Но
он
не
придал
этому
з наче ния:
в едь
из
множест­
ва
же ст ов,
слов,
чистых
случайностей,
из
которых
со сто ит
разговор,
мы
роковым
образом
проходим
мимо
того,
что
т аит
в
се бе
ис т ину,
которую
н аши
подозрения
ищут
всле­
пу ю,
и
останавливаемся
как
раз
на
т ом,
что
не
содержит
в
се бе
н ич его.
Одетта
все
по вто ряла : «Как жаль,
что
ты
не
приходишь
ко
мне
днем!
В
кои-то
веки
пришел,
а
я
т ебя
уп усти л а!» Он знал,
что
она
уж
не
настолько
бы ла
в
него
влюблена
и
не
м огла
так
горько
жалеть
о
том,
что
их
свидание
не
с ост оялос ь,
но
она
бы ла
до брая,
она
любила
доставлять
ему
удовольствия
и
час то
огорчалась,
когда
он
на
нее
обижался,
а
потому
он
нашел
вполне
естествен­
ным,
что
ог ор чила сь
она
и
теперь,
лишив
его
уд о­
вольствия
побыть
с
ней
час
—
удовольствия
очень
боль­
шого,
но
не
для
нее,
а
для
н его.
И
все
же
это
б ыла
мелочь,
и
вовсе
не
потому
печаль,
которую
все
еще
выра­
жало
ее
лицо,
у дивил а
е го.
Сейчас
Одетта
больше,
чем
когда-нибудь,
напоминала
ему
женские
лица
создателя
«Весны».
У
нее
был
тот
же,
что
и
у
них ,
удрученный
и
подавленный
вид—вид
л юдей,
падающих
под
непосиль­
ным
бр еме нем
скорби,
а
ме жду
тем
они
просто
даю т
по­
играть
младенцу
Иисусу
гранат
или
смотрят,
как
Моисей
льет
воду
в
водоем.
Он
уже
как-то
раз
видел
у
нее
на
лице
такую
же
точно
печаль,
но
з абыл
когда.
И
вдруг
вспомнил:
это
было,
к огда
Одетта
лгала
г- же
Вердюрен
на
д ругой
день
после
обеда,
на
который
она
не
пришла
яко бы
потому,
что
б ыла
нездорова,
а
на
самом
деле
пото­
му,
что
про ве ла
в ремя
со
Сваном.
Разумеется,
будь
она
да же
правдивейшей
из
женщин,
у
нее
не
могло
быть
угрызений
совести
из-за
такой
невинной
л жи.
Но
Одетте
постоянно
приходилось
прибегать
и
к
гораздо
менее
не­
винной
лжи ,
чт обы
и збежа ть
разоблачений,
которые
мог­
301


ли
бы
поставить
ее
в
у жасн ое
положение.
Вот
почему,
к огда
она
лгала,
т реп еща
от
страха,
со знав ая,
что
она
не­
достаточно
хорошо
вооружена
для
того,
чтобы
защищать­
ся,
не
ве ря
в
победу,
то
ей
хотелось
плакать,
плакать
от
усталости,
как
плачут
невыспавшиеся
дети.
К
тому
же
она
сознавала,
что
ее
лож ь
глубоко
оскорбляет
человека,
которому
она
лже т,
и
что
если
она
солжет
неиск у сно,
то
ок ажетс я
в сеце ло
в
его
власти.
И
у
нее
был
вид
смирен­
ный
и
виноватый.
Ког да
же
она
п рибег ала
к
светской
лжи
по
пустякам,
то
св язь
ощущений
и
воспоминаний
бы ла
до
того
сильна,
что
она
и
в
этих
случаях
ис пытыв ала
и
переутомление
и
р аская ни е.
Так
в
чем
же
за ключ алас ь
эта
да вящ ая
ложь,
к ото­
рая
заставляла
Одетту
смотреть
на
Св ана
таким
стра­
дал ьч еским
взглядом
и
говорить
т аким
жалобным
голо­
сом,
точно
изнемогавшим
от
крайних
у силий
и
молившим
о
пощаде?
У
Св ана
ск ла дыв алось
впечатление,
что
Одетта
пытается
скрыть
от
не го
не
только
подоплеку
сегодняш­
н его
п р оис шеств ия,
но
и
нечто
б олее
животрепещущее,
ещ е,
может
быть,
и
не
происшедшее,
но
готовое
во т -вот
совершиться
и
уже
на
все
пролить
свет.
В
эту
минуту
раздался
звонок.
Одетта
не
смолкла,
но
теперь
то
б ыла
уже
не
ре чь,
а
стон:
ее
сожаление,
что
они
со
Сваном
не
увиделись
днем,
что
она
ему
не
отворила,
переросло
в
вопль
отчаяния.
Захлопнулась
вх о дная
дверь,
послышался
сту к
колес:
кому-то,
должно
быть,
сказали,
что
Оде тты
нет
дома,
и
он
уех ал,—
тот,
с
кем
С вану
не
следовало
встречаться.
У бедив ши сь,
что
одним
своим
появлением
в
необычное
время
он
перевернул
вве рх
дн ом
с тол ько
всего,
о
чем
Одетте
не
хотелось
ставить
его
в
известность,
С ван
впа л
в
ун ыние ,
почти
в
отчаяние.
Но
ве дь
он
л юбил
Од етту ,
он
привык
думать
только
о
ней,
и
потому,
вместо
того
чтобы
пожалеть
себя,
он
пожалел
ее.
«Бедняжка!» —
прошептал
он.
Когда
он
уходил,
она
вз яла
со
стола
пись­
ма
и
попросила
опустить.
Д ома
он
обнаружил,
что
забыл
ее
просьбу.
Он
отправился
на
п очту,
вы нул
из
кармана
письма,
но,
прежде
чем
бросить
в
ящик,
взглянул
на
ад­
реса.
Все
письма
были
к
пос т авщика м,
од но
—к
Форш-
вилю .
Оно
было
у
него
в
руке.
Он
говорил
себ е: «Если я
его
прочту,
то
узнаю,
как
она
к
н ему
обращается,
как
она
с
ним
говорит,
ес ть
ли
что-нибудь
между
ними.
Может
быть,
даж е
так
будет
лучше
для
Одетты :
пробежать
письмо
—
это
ед инств енны й
способ
избавиться
от
подо­
302


зрения,
вероятно,
ложного
и,
во
всяком
случае,
не прият ­
н ого
для
Одетты ,
а
как
только
письмо
будёт
брошено,
то
уж
п отом
подозрение
не
р асс ееш ь».
Это
письмо
Сван
унес
к
себе.
Не
решившись
рас пе ча­
тать
е го,
он
зажег
св ечку
и
поднес
его
к
свету.
Спе рва
ему
ниче го
не
удалось
ра зобр ать ,
но
конверт
был
тонкий,
и,
прижав
его
к
листку
пло т ной
почтовой
бумаги,
который
был
внутри,
он
прочел
последние
слова.
Это
бы ла
холод­
ная
заключительная
фраза.
Если
бы
не
он
вч итыва лс я
а
письмо
к
Форшвилю,
а
Форшвиль
—
в
письмо
к
Сва ну,
то
Форшвилю
по каз ались
бы
эти
же
самые
сло ва
гораздо
более
нежным и!
Сван
с на чала
придерживал
пись мо ,
ер­
завшее
в
конверте,
потому
что
оно
бы ло
меньше
е го,
затем
ст ал
подвигать
большим
пальцем
стр о чку
за
строч­
кой
к
той
ч асти
конверта,
где
кончалась
подкладка,—
только
так
и
можно
б ыло
хоть
что-нибудь
ра зобра ть,
И
все-таки
письмо
с
тр удом
п оддав ало сь
прочтению,
Но
Сван
относился
к
этому
спокойно:
он
понял
одно,
что
речь
и дет
о
каких-то
пустяках
и
что
о
любви
там
нет
ни
полслова;
Одетта
что-то
писала
о
сво ем
дяде.
С ван
ясно
увидел
в
н ачале
строчки:<Ядолжнабыла...» —
нр
не
по­
нимал,
что
им енно
она
должна
бы ла
сдела ть ,
и
вд руг
о дно
слово,
которое
ему
до
сих
пор
не
уд ав алось
разо­
брать,
отчетливо
проступило
и
уяснило
смысл
всей
фр а­
з ы: «Я должна была впустить:
ко
мне
приезжал
мой
дя дя».
Впустить!
Стало
быть,
когда
Сван
зв он ил,
у
нее
был
Форшвиль
и
она
его
спровадила,—
это
его
ша ги
с лы­
шал
тогда
Сван.
Сван
прочел
все
пись мо ;
в
конце
она
и зви нялас ь
за
то,
что
действовала
так
бесцеремонно,
и
пи сал а,
что
он
забыл
у
нее
папиросы,— то
же,
что
пи сала
С вану
после
одного
из
первых
его
приездов.
Но
в
письме
к
С вану
она
д обав ляла: <Ах,
зачем
вы
не
забыли
и
своего
сердца!
Я
бы
вам
его
ни
за
что
не
ве рн ул а». В письме к Форшви­
лю
ниче го
похожего
не
было:
ни
един о го
намека
на
то,
что
у
них
роман.
Вообще
г ов оря,
Форшвиль
был
больше
одура чен ,
чем
он:
Одетта
пи сала
Форшвилю,
чтобы
у бе­
ди ть
его,
что
к
ней
з аез жал
д ядя.
Сл ед ов ате льно,
со
Сваном
она
считалась
больше
и
ради
не го
выпрово­
дил а
другого.
И
все
же,
е сли
между
Одеттой
и
Ф ор шви-
лем
ниче го
не
было,
то
почему
она
не
впустила
его
сейчас
же,
за чем
ей
нужно
бы ло
писать: «Я должна была впу­
стить:
ко
мне
приезжал
мой
дя дя »? Если она ничего пре ­
досудительного
не
делала,
то
как
Форшвиль
мог
по­
303


Думать,
что
кого-то
ей
нельзя
впускать?
Растерянный,
удрученный
и
все
же
счастливый,
Сван
держал
в
руках
конверт,
который
Одетта
безбоязненно
вручила
ему,—
Гак
верила
она
в
п орядочнос ть
Свана,—
и
чер ез
прозрач­
ное
стекло
которого
в месте
с
тайной
случая,
уже
к азав­
шейся
ему
недоступной,
перед
ним,
словно
в
освещенном
пр оем е,
откуда
в идно
самое-самое
сокровенное,
вн еза п­
но
п ри от крылся
к р аешек
жизни
Одетты.
И
тут
его
р ев­
ность
в озра дова лась,
как
если
бы
она
б ыла
существом
самостоятельным,
эгоистическим,
жадным
до
всякой
пи­
щи,
хотя
бы
эт ой
пищей
служил
для
нее
Сван.
Теп ерь
она
в
пи т ании
не
н ужда лась :
Сван
мог
каж дый
день
вол но­
ват ься
из-за
того,
кто
бывает
у
Оде тты
ок оло
пя ти
часов,
и
разведывать,
где
в
это
вре мя
дня
находится
Форшвиль.
Лю бовь
С вана
к
Од етте
по-прежнему
носила
на
се бе
от­
печаток,
с
самого
начала
наложенный
на
нее
незнанием
то го,
как
проводит
время
Одетта,
и
его
у мст венно й
ленью,
меш ав шей
его
воображению
восполнять
пробелы.
На
пе р­
вых
порах
он
ревновал
не
всю
жизнь
Одетты ,
но
лишь
те
ее
моменты,
к огда
какое-нибудь
обстоятельство,
быть
может
неправильно
им
истолкованное,
за став ляло
его
пр едпо л агать ,
что
Одетта
ему
неверна.
Его
ревность,
по­
добно
спруту,
выпускающему
сперва
одно,
п отом
другое,
потом
третье
щупальце,
прочно
присосалась
с на чала
к
пят и
ч асам
дн я,
п отом
к
д ругому
моменту,
п отом
к
трет ь­
ему.
Но
Сван
никогда
не
придумывал
се бе
огорчений.
Его
заставляли
страдать
воспоминания,
они
пр едстав ля ли
со­
бой
д а льне йшее
развитие
то го
стр ада ни я,
которое
пр и­
шло
к
не му
извне.
Но
вовне
все
причиняло
ему
боль.
Он
хотел
разлучить
Одетту
с
Форшвилем,
увезти
ее
на
несколько
дней
на
юг.
Но
он
боялся,
что
она
понравится
всем
мужчинам
в
гос­
тинице
и
что
они
понравятся
ей.
Тот
самый
Сва н,
кото­
рый
когда-то
пускался
в
пу те шеств ия,
потому
что
искал
но вых
встреч,
потому
что
л юбил
шумные
с б орища,
пре ­
вратился
в
бирюка,
избегающего
людей,
точно
они
горько
его
о бидел и.
Да
и
как
тут
б ыло
не
ст ать
человеконена­
вистником,
есл и
в
каждом
м ужч ине
он
видел
в оз можн ого
любовника
Оде тты?
Так
ревность
в
еще
большей
мере,
чем
его
пер во нач аль ная
р адо стная
ст раст ь
к
Оде тте,
из­
меняла
хар акте р
С вана,
ниче го
не
ос тав ляла
от
пр еж не­
го
да же
во
вне ш них
его
проявлениях.
Месяц
спустя
по сле
того,
как
Сван
прочел
письмо
Одетты
к
Форшвилю,
он
поехал
на
у жин,
который
Вер-
304


дюрены
у ст раи вали
в
Булонском
лесу.
Перед
самым
разъездом
он
обратил
внимание,
что
г-жа
Вердюрен
ве­
дет
кое
с
кем
из
гостей
тайные
переговоры,
и
ул ови л,
что
пи ан исту
напоминали
о
з авт р ашней
п ое здке
в
Шату;
Сван
приглашения
не
получил.
Вердюрены
говорили
полушепотом,
изъяснялись
на­
мек ами ,
но
художник,
видимо
по
рассеянности,
восклик­
нул:
—
Не
н ужно
никакого
о свещ ения !
Пусть
он
играет
«Лунную сонату*
в
темноте,
чт обы
только
она
одна
осве­
ща ла
предметы.
Сван
стоял
от
не го
в
дв ух
шагах,
и
на
лице
у
заметив­
шей
его
г-жи
Вердюрен
появилось
выр аже ние ,
как
у
че­
ловека,
которому
хочется
зас тав ить
гово рящ е го
замол­
чат ь
и
т аким
образом
за мять
неловкость,
а
в
г лазах
слушающего
сохранить
не винный
в ид,
и
у
которого
оба
эти
же лани я
достигают
некой
напряженной
уравнове­
шенности
благодаря
тому,
что
неподвижный
понимающе­
з аго во рщицкий
зн ак
прячется
у
него
под
улыбкой
про­
ст ач ка,
уравновешенности,
в
конце
концов
неминуемо
на­
рушающейся,
после
чего
промах
становится
ясе н
если
не
тому,
кто
его
допустил,
то
уж,
во
всяком
с луча е,
то му,
при
ком
надо
б ыло
соблюдать
осторожность.
Одетта
вдруг
и зо­
б рази ла
на
сво ем
лице
отчаяние
женщины,
павшей
в
б орь­
бе
с
житейскими
невзгодами,
а
Сван
не
чаял,
как
до жда ть­
ся
той
мин ут ы,
когда,
у йдя
из
ресторана,
он
дорогой
по­
требует
у
Одетты
объяснений,
добьется
того,
что
опа
не
поедет
завтра
в
Шату,
или
то го,
что
его
тоже
пригласят,
и
успокоит
свою
тре вог у
в
ее
объятиях.
Наконец
подали
экипажи.
—
Надеюсь,
до
скорого?
—
спросила
С вана
г-жа
Ве р­
дюрен,
пытаясь
приветливым
взглядом
и
насильственной
улыбкой
за став ить
его
з абыть
то,
что
она
гов ори ла
ему
вс егд а: «Завтра
—
в
Шату,
послезавтра
—
у
меня».
Вердюрены
предложили
Форшвилю
се сть
к
н им;
э ки­
паж
Свана
стоял
сз ади
их
экипажа,
и
Сва н
ждал,
когда
они
тронутся,
чтобы
предложить
Одетте
ех ать
вместе.
—
Одетта,
вы
с
нами!
—
объявила
г-жа
Вердюрен.—
У
нас
е сть
свободное
местечко
рядом
с
го с подином
де
Форшвилем.
—
Хорошо,—
ответила
Одетта.
—
Ка к?
А
я
на деял ся
вас
проводить!
—
воскликнул
Сван,—
ему
было
се йчас
не
до
св ет ских
пр или чий:
двер­
ца
бы ла
отворена,
до
отъезда
о ста вал ись
считанные
305


мгновенья,
вернуться
домой
в
том
состоянии,
в
како м
он
сейчас
находился,
он
не
мог
и
сказал
те
слова,
какие
ему
нужно
б ыло
ск азать.
—
М еня
просила
го спо жа
Вердюрен...
—
Послушайте,—
вмешалась
г-жа
Вердюрен,—
вы
отлично
можете
доехать
один,
мы
и
так
уже
с тол ько
раз
отпускали
ее
с
вами.
—
Но
мне
необходимо
сказать
ей
важную
вещь.
—
А
вы
ей
напиш ит е...
—
До
свиданья!
—
протянув
ему
руку,
ска зала
Одетта.
С ван
попытался
улыбнуться,
но
он
был
ср ажен.
—
Как
тебе
нравится
поведение
С вана?
— обрати­
ла сь
к
м ужу
г -жа
Вердюрен,
когда
они
вернулись
до­
мой.—
Я
думала,
он
меня
съест
за
то,
что
мы
уве зли
Одетту.
Нет,
это
просто
не при лич но!
Скоро
он
будет
го­
ворить,
что
у
нас
дом
свиданий!
Не
понимаю,
как
его
выходки
терпит
Одетта.
У
н его
п рямо
на
лице
написано:
«Вы
—
мо я». Я все выскажу Одетте
—
надеюсь,
она
меня
поймет.
Дрянь
паршивая!
—
в
бе шенств е
добавила
она,
быть
может
испытывая
неосознанную
потребность
оправ­
дат ь ся,
по до бно
Франсуазе
в
К ом бре,
когда
цыпленок
не
же лал
издыхать,
и
употребляя
слова,
срывающиеся
с
языка
у
крестьянина,
когда
он
режет
беззащитное
живот­
ное
и
в идит
его
предсмертные
судороги.
Едва
экипаж
г-жи
Вердюрен
отъехал
и
Сва ну
был
подан
его
эки паж ,
кучер,
взглянув
на
С вана,
спросил,
здоров
ли
он
и
не
с лучи лось
ли
чего
с
ним.
С ван
отослал
его;
ему
хотелось
пройтись,
и
он
пошел
по
Булонскому
лесу.
Он
громко
разговаривал
сам
с
со­
бой
тем
сл егка
неестес твенны м
тоном,
каким
прежде
рас­
писывал
все
прелести
«ядрышка»
и
расхваливал
вел ико ­
душие
Вердюренов.
Но,
подобно
тому
как
с лова,
улыбки,
поцелуи
Одетты
стали
ему
ненавистны,
раз
они
б ыли
обращены
теперь
не
к
нему,
а
к
д руги м,
не навист н ы
на­
столько,
насколько
еще
недавно
казались
очарователь­
ными,
точно
так
же
салон
Вердюренов,
где
ему
было
ин­
тересно,
где
будто
бы
п о-на стояще му
любили
искусство,
где
бу дто
бы
царила
атмосфера
душевного
бл аго р одст ва,
теперь,
когда
Одетта
н амере валась
там
встречаться
с
другим
и
любить
ег о,
ни
от
кого
не
таясь,
раскрывал
пе­
ред
ним
свои
смешные
стороны,
с вою
глупость,
свою
ду­
шевную
низость.
Сван
б
гадливым
чувством
рисовал
се бе
завтрашний
806


вечер
в
Шату.
«Прежде всего,
кто
это
е дет
в
Шату?
То р­
го вцы
после
закрытия
магазинов!
Да
не т,
это
олицетво­
рения
буржуазности,
таких
людей
в
жизни
не
бывает,
это
— действующие
л ица
из
комедии
Лаб иша!»
Там
будут
Кот а ры,
может
бы ть
—
Бришо.
«Эти лю­
ди шки
не
могут
жить
друг
без
друга
—
до
чего
же
они
смешны!
В едь
есл и
они
завтра
не
встретятся
в
Шату,—
честное
слово,
им
покажется,
что
св ет
провалился!» Ох,
там
будет
еще
и
художник,
любитель
«сватать», он при­
гласит
Форшвиля
с
Оде тто й
к
се бе
в
мастерскую.
Сва н
представлял
себе,
что
Одетта
непременно
разрядится
для
этой
з агор од ной
прогулки,— «ведь
она
же
так
вуль­
гарна,
а
гла вное ,
бедняжка,
до
того
глупа!!!»
Ему
так
и
слышались
послеобеденные
остроты
г- жи
Вердюрен,
которые,
кто
бы
из
скучных
ни
яв лялс я
их
мишенью,
всегда
забавляли
его,
потому
что
он
видел,
как
они
см ешат
Одетту,
как
она
смеется
в месте
с
ни м,
почти
что
внутри
н его.
Он
невольно
подумал
о
том,
что
вот
так
же
заставят
Одетту
смеяться
и
над
н им.
«Какая
гадость!
—
говорил
он
се бе,
и
губы
его
кр иви ла
гримаса
такого
глубокого
отвращения,
что
у
не го
напрягались
мускулы
и
воротничок
врезался
в
шею.—
И
как
существо,
созданное
по
об разу
и
по до бию
божию,
может
смеяться
эт им
тошнотворным
остротам?
Всякий
мало-мальски
чуткий
нос
от вер нулс я
бы
с
омерз ен ием,
чтобы
не
задох­
нуться
в
этой
вони.
Как
мыслящее
существо
может
не
понимать,
что,
посмеиваясь
над
человеком,
который
ис­
кренне
к
не му
расположен,
оно
скат ы вает ся
в
болото,
откуда
его
никакими
силами
не
вытащишь?
Я
с тою
бес­
конечно
высоко
над
ямой,
где
кишит
и
ш ипит
вся
эта
погань,
шуточки
какой-то
г оспо жи
Вердюрен
ме ня
не
за­
брызгают
своей
грязью!
—
вскричал
он,
в скину в
голову
и
гордо
выпят ив
гру дь .—
Бог
свидетель,
я
делал
все,
что ­
бы
вы зволи ть
оттуда
Од етту ,
мне
хотелось,
чтобы
она
дышала
чистым
и
свежим
воздухом.
Но
всякому
терпе­
нию
приходит
конец,
мое
тоже
скоро
лопнет»,—
сказал
он
таким
тоном,
как
будто
задачу
извлечь
Одетту
из
ат мосф еры
ядовитых
насмешек
он
вз ял
на
себя
давно,
а
не
несколько
минут
н азад,
только
после
того,
как
ему
приш ла
мысль,
что
посмешищем
теперь,
бы ть
может,
явится
он
и
что
це ль
э тих
насмешек
—
оторвать
от
н его
Одетту .
Он
так
и
видел
пианиста,
собирающегося
играть
«Лунную сонату», и ужимки г-ж и
Вердюрен,
у
которой
307


не рвы
якоб ы
не
выдерживают
музыки
Бетховена.
«Иди­
отка,
притворщица!
—
вскричал
Сван.—
И
эта
кикимора
в оображ ает,
что
она
любит
Искусство^
Сперва
она
ло вко
вве рне т
несколько
комп л имен тов
Форшвилю,
как
она
не­
ре дко
отпускала
их
Свану,
а
п отом
скажет
Од етте:
«Подвиньтесь немножко —
рядом
с
в ами
сядет
господин
де
Форшвиль». «В
темноте!
Бандерша,
св о дня !» Теперь
он
на зыва л
«сводней»
и
музыку,
потому
что
под
музыку
хорошо
молчать,
вместе
мечтать,
смотреть
д руг
па
друга,
бр ат ься
за
руки .
Он
ра зде лял
суровое
отношение
Пла то­
на,
Бо ссюэ
и
старинного
французского
воспитания
к
ис­
кусству.
Словом,
жизнь,
какую
ве ли
у
В ердю ренов
и
какую
он
так
час то
н азыв ал
«настоящей жизнью», представлялась
ему
теперь
уж ас ной,
а
их
«ядрышко»
—
сборищем
подон­
ко в . «Да ведь это же самая низкая ступень общественной
лестницы,
по след ний
кр уг
д анто ва
ада,— убеждал
он
себя.—
Вне
в сяког о
сомнения,
эти
вдохновенные
ст ран и­
цы
написаны
о
Вердюренах!
В
сущности,
как
бы
ин
чер ­
нили
л юдей
из
вы сшего
общества,
а
все-таки
с
э той
ша нтр апой
их
не
сравнишь,
и
в
том,
что
они
не
хотят
с
ней
знаться,
об
нее
па чкат ься ,
ес ть
глубокая
мудрость.
Какая
предусмотрительность
в
этом
Noli me tangere'
Сен-Жерменского
п р едм есть я!» Он давно уже вышел из
Булонского
л еса
и
приближался
к
дому,
но
пр ист уп
ду­
шевной
бо ли
и
пыл
искусственного
возбуждения,
кото­
рый
он
в
се бе
под ог ре вал
фа ль ши выми
интонациями
и
нарочитой
звучностью
голоса,
у
не го
еще
не
прошли,
и
он
продолжал
ра зглаг оль ств ова ть
в
ночной
тишине: «Люди
из
вы сшего
общества
п одв ерже ны
сл абост ям ,
и
я
их
з наю
лучше,
чем
кто - нибу дь
другой,
но
ес ть
т акие
вещи,
к ото­
рых
они
никогда
се бе
не
позволят.
Та
элегантная
ж ен­
щина,
с
которой
я
был
зна ко м,
дал ека
от
совершенства,
и
все
же
это
же нщина
чуткая,
порядочная,
и
вот
эта
порядочность
ни
при
каких
обстоятельствах
не
позволит
ей
вести
двойную
игру,
между
нею
и
такой
мегерой,
как
Вердюрен,—
цел ая
пропасть.
Вердюрен!
Одна
фамилия
че го
стоит!
Да
уж,
в
своем
роде
они
представляют
собой
нечто
законченное,
в
своем
роде
они
—
верх
со в ер шенс тва!
Пок орно
благ одар ю,
дав но
пора
перестать
вожжаться
с
э той
шушерой,
с
этой
шв аль ю».
Но,
подобно
то му
как
од них
достоинств,
которые
он
1 Не прикасайся ко мне ( ла т.). (Евангелие
от
Иоанна, XX,17.)
308


еще
не д авно
приписывал
Вердюренам,
хотя
бы
они
ими
действительно
об лад али,
но
не
покровительствовали
и
не
оказывали
содействия
его
любви,
бы ло
бы
недоста­
точно,
что бы
вызвать
у
Свана
восторженное
умиление
ду­
шевным
их
благородством,
и бо,
да же
если
источником
этого
умиления
служил
кто - нибу дь
другой,
оно
притекало
к
нему
от
Одетты,— так,
не
пригласи
Вердюрены
Оде тту
поехать
вместо
не го
с
Форшвилем,
из-за
одной
их
бе з­
нравственности,
как
бы
ни
был
он
прав,
бросая
им
подоб­
ное
о бвин ение,
он
не
пришел
бы
в
такое
негодование
и
не
обозвал
бы
В ердю ренов
«шушерой» .
И,
конечно,
го лос
Свана
был
д а льновид нее
его
самого,
поскольку
он
согла­
шался
произносить
слова,
пол ные
отвращения
к
кружку
Вердюренов
и
рад ости ,
что
с
ним
покончено,
не
иначе
как
приподнятым
тоном,
так ,
словно
С ван
вы бир ал
их
не
столько,
чтобы
выразить
то,
что
он
на
самом
деле
думает,
сколько
чт обы
со рв ать
свою
злобу.
А
думал
он,
меча
громы
и
м ол нии,
наверное,
со всем
о
другом,
потому
чт о,
придя
к
себе
и
только
успев
затворить
входную
дверь,
он
вдруг
хлопнул
с ебя
по
л бу,
ра с­
пахнул
д верь
и,
выбежав
на
улицу,
в оскл и кнул
на
этот
раз
своим
об ы чным
голосом: «По-моему,
я
при­
думал,
как
получить
приглашение
на
завтрашний
у жин
в
Шат у !» Однако выдумка Свана оказалась,
до лж­
но
быть,
неудачной,
потому
что
его
так
и
не
при­
гла си ли.
Доктор
Котар,
вы езж авший
в
провинцию
к
тяжелобольному
и
несколько
дней
не
в ид евший
Вердюре­
нов,
не
был
в
Ша ту
и
на
д ругой
день,
садясь
с
ними
за
сто л,сп рос ил:
—
А
сегодня-то
мы
Свана
у вид им?
Это
дейст вит ель­
но,
что
н азы вает ся,
д руг
до ма. ..
—
Нет
уж,
увольте!
—
вос кл икнула
г -жа
Вердюрен.—
Из бави
нас
бо же
от
т аких
л юдей:
он
нестерпимо
скучен,
гл уп
и
не во сп итан.
При
этих
сл овах
лицо
Котара
выразило
удивление
и
покорность,
словно
он
се йчас
услышал
истину,
противо­
речившую
всему,
в
чем
он
был
до
сих
пор
уверен,
но
не­
умолимую
в
своей
очевидности.
Он
отступил
в
полном
пор яд ке
вплоть
до
самого
дна
своей
души;
он
протянул:
«А -а -а -а -а!», начиная с самой верхней и
кончая
самой
нижней
нотой,
какие
только
он
мог
взять,
а
затем
с
воз­
бужденным
и
испуганным
видом
уткнулся
в
т арел­
ку.
Больше
у
Вердюренов
никто
уже
о
Сване
не
за­
го в арив ал.
309


Так
салон,
в
свое
время
сблизивший
Свана
и
Одетту,
сд елалс я
помехой
для
их
свиданий.
Теперь
Одетта
го во­
рил а
ему
не
то,
что
в
пе рвона чал ьну ю
пору
их
любви:
«Во всяком случае,
мы
увидимся
завтра
вечером:
у
В ер­
дю рен ов
у ж ин », а: «Завтра вечером мы не увидимся:
у
Вердюренов
ужин».
Вердюрены
собирались
в зять
ее
с
собой
в
Ко мич еск ую
оперу
на
«Одну ночь Клеопатры»,
и
Сван
прочел
в
глазах
Одетты
б оязнь ,
как
бы
он
не
ст ал
отговаривать
ее
—
б оязнь ,
которая
еще
недавно
так
его
ум иля ла,
что
он
не
мог
уд ержать ся ,
чтобы
лишний
раз
не
поц ел оват ь
ее,
а
теперь
возмутила. «Нет,
я
не
сержусь
на
Од етту
за
то,
что
ее
тянет
рыться
в
этом
навозе,
именуе­
мом
музыкой,—
рассуждал
он.—
Мне
только
обидно
—
не
за
себя,
понятно,
а
за
нее;
обидно,
что,
полгода
с
лишним
видясь
со
м ной
ежедневно,
она
сама
не
пришла
к
тому,
что
Виктора
Массе
слушать
не льзя.
А
гла вное ,
как
она
не
доросла
до
понимания,
что
же нщина,
хоть
сколько-нибудь
чуткая,
в
ин ых
сл уч аях
об язан а
отказать
се бе
в
удовольствии,
раз
ее
об
этом
просят!
Зд рав ый
смысл
должен
был
бы
по дсказат ь
ей
ответ: «Я не пой­
д у!»—
потому
что
на
основании
ее
ответа
будет
в ынес ено
окончательное
суждение
о
ее
душевных
качествах». Убе­
див
с на чала
себя,
что
он
на ст аи вает
на
том ,
чтобы
она
побыла
с
ним,
а
не
ездила
в
Комическую
оперу,
так
как
это
повлияет
в
лучшую
сторону
на
его
мнение
о
ее
духов­
ной
ценности,
Сван
привел
и
ей
те
же
самые
д ов оды,
скр ыв ая
под
ними
та кое
же
лицемерие,
как
под
те м,
что
он
вну шал
себе,
и
д аже
еще
большее,
ибо
тут
он
еще
старался
подействовать
на
ее
са мол юб ие.
—
Клянусь,—
говорил
он
ей
за
несколько
минут
до
ее
отъезда
в
театр,—
что
всякий
эгоист
на
моем
месте
был
бы
счастлив,
если
б
ты
отк а за лась
исполнить
его
прось­
б у,—
ведь
у
меня
вечером
масса
д ел.
Я
бы
не
знал,
как
мне
быть,
не
зн ал,
как
мне
выпутаться,
если
бы,
п аче
ч аяни я,
ты
мне
сказ ал а,
что
не
поедешь
в
театр.
Но
мои
дела,
мои
р азвл ечени я
—
это
не
все,
я
должен
подумать
и
о
тебе.
Есл и
мы
расстанемся
с
тобой
навсегда,
ты
впра­
ве
будешь
упрекнуть
меня,
что
в
решительную
минуту,
когда
я
чу вст вова л,
что
теряю
уважение
к
те бе
и
скоро
разлюблю,
я
тебя
не
предостерег.
Видишь
ли,
не
в
«Ночи
Кле оп а тр ы» (ну и название!) тут дело .
Мне
важно
уб е­
диться,
что
ты
действительно
стоишь
на
са мой
низкой
ступени
умственного
развития,
что
в
тебе
нет
ниче го
хо­
рошего,
что
ты
презренное
существо,
неспособное
да же
310


отк аза ть
себе
в
удовольствии.
Е сли
ты
правда
такая,
то
как
же
я
м огу
тебя
любить,
раз
ты
не
личность,
не
цел ь­
ная
натура,
пусть
несовершенная,
но
по даю щая
надеж­
ды?
Ты
бесформенна,
как
вода,
которая
ст екает
с
любого
с кл она,
ты
—
рыб а,
не
об лада ющ ая
ни
памятью,
ни
спо­
собностью
мыслить:
ры ба
сто
раз
на
дню
бьется
о
стекло
аквариума,
которое
она
принимает
за
в оду.
Р азум еетс я,
т вой
ответ
не
сра зу
изг он ит
из
моего
сердца
любовь,
но
неужели
ты
не
понимаешь,
что
ты
с та нешь
для
меня
менее
пр и влекат ель на,
как
только
я
увижу,
что
ты
—
не
личность,
что
я
не
знаю
никого
ни же
тебя?
Конечно,
я
предпочел
бы
обратиться
к
тебе
с
просьбой
не
ходить
на
«Одну ночь Клеопатры» (меня тошнит от одного на ­
зв ан ия)
т ак,
как
будто
это
для
ме ня
не
существенно,
и
при
том
в
тайной
надеж де,
что
ты
в се-та ки
по йд ешь
в
театр.
Но
именно
потому,
что
я
придаю
твоему
решению
бо ль­
шое
значение,
раз
т вой
ответ
будет
иметь
важные
послед­
ствия,
я
счи таю
необходимым
честно
тебя
предупредить.
Одетта
обнаруживала
все
признаки
волнения
и
беспо­
койства.
Смысл
того,
что
говорил
Сва н,
был
ей
недо­
ступен,
но
она
понимала,
что
это
це лая
«громовая речь»,
что
это
настоящая
сцена,
что
тут
и
мольбы
и
упреки,
а
так
как
Одетта
хорошо
изучила
м ужч ин,
то,
не
вдумы­
ваясь
в
отдельные
слова,
она
соображала,
что
му жчин а
никогда
бы
их
не
произнес,
ес ли
б
не
был
влюблен,
а
раз
он
влюблен,
значит,
подчиниться
ему
не выг одно ,
что
от
н епов ино ве ния
его
влюбленность
только
усилится.
Вот
почему
она
выслушала
бы
С вана
с
по лне йшим
спокойст­
вием,
если
б
не
видела,
что
вре мя
и дет
и
что
если
Сван
сию
минуту
не
замолчит,
то
она
(это было сказано ею с
улыбкой,
выражавшей
нежность,
смущение
и
упорство)
«непременно опоздает на увертюру!».
И ногда
Сван
говорил
Одетте ,
что
она
ник ак
не
может
отучиться
лгать
и
что
это
главное,
из-за
чего
он
в
ко нце
концов
разлюбит
ее . «Даже если подойти к этому с точки
зрения
простого
кокетства,—
рассуждал
он ,—
неужели
же
ты
не
понимаешь,
насколько
ты
теряешь
свою
привле­
кательность,
унижаясь
до
лжи?
Как
мн ого
дурных
по­
ступков
мо гла
бы
ты
искупить
честным
признаньем!
Нет,
я
ду мал,
что
ты
ум н ее !» Сван тщетно доказывал Одетте,
что
лг ать
стыдно;
его
д оказа тельств а
могли
бы
разру­
ш ить
стройную
си стем у
лжи ,
но
ее
у
Оде тты
не
было:
она
лишь
ум алчи ва ла
в сякий
раз
о
том,
что
ей
хо тел ось
ута­
ить
от
С вана.
Ложь
бы ла
для
нее
средством,
к
которому
31t


она
об ра щал ась
в
отдельных
случаях,
и
принимала
опа
ре шени е
—
прибегнуть
к
этому
средству
или
сказать
прав­
ду—
тоже
в
каждом
отдельном
случае
ос обо е:
все
за вис е­
ло
от
того,
сможет
или
не
сможет
Сва н
уличить
ее
во
лжи.
Внешне
Одетта
дурнела:
она
расплылась,
ее
вырази­
тельное
и
печальное
очарование,
то
изумленное,
то
мечта­
те льн ое
выра жение
ее
л ица
—
в се,
ка за лось,
и сче зло
вм е­
сте
с
первою
молодостью.
Но
так
вышло,
что
она
ст ала
особенно
дорога
Свану,
как
раз
к огда
она
ему
разонрави­
л ась.
Он
подолгу
в гл яд ывался
в
нее
—
он
пытался
уло­
вит ь
в
ней
былое
очарование,
но
—
тщетно.
Ему
доста­
точно
было
знать,
что
в
э той
новой
хризалиде
ж ивет
все
та
же
Одетта,
все
то
же
непо ст оя нное
существо,
неулови­
мое
и
неиск рен нее,
и
о дно
это
сознание
за став ляло
Свана
по-прежнему
страстно
же лать,
чтобы
Одетта
б ыла
увле­
чена
им.
Он
рассматривал
ее
карточки,
на
которых
она
б ыла
снята
два
го да
назад,
и
вспоминал,
как
она
была
обворожительна.
И
это
отчасти
облегчало
стр ада ни я,
ко­
торые
она
причиняла
е му.
Когд а
Вердюрены
увозили
ее
в
Сен-Жерменское
предместье,
в
Шату,
в
Мелан,
то,
если
погода
б ыла
хо ро­
шая,
они
часто
п ред лагал и
гостям
там
же
и
переноче­
ва ть,
а
вернуться
домой
на
д ругой
день.
Г-жа
Вердюрен
старалась
успокоить
пианиста,
у
которого
в
Париже
оста­
валась
тетка:
—
Она
бу дет
ра да
отдохнуть
от
вас
дене к.
Да
и
че го
ей
волноваться,
раз
она
знает,
что
вы
с
нами?
Всю
от­
ветственность
я
беру
на
себ я.
Е сли
же
ей
не
уд ав алось
убедить
пианиста,
Вердюрен
шел
на
телеграф
или
нанимал
ра сс ыльн ого
и
опрашивал
вер ны х,
не
нужно
ли
им
кого-нибудь
предупредить.
Одет ­
та
благодарила
его,
но
об ъясн яла,
что
посылать
телеграм­
му
ей
некому:
она,
мол,
раз
навсегда
об ъяв ила
Свану,
что
открытая
переписка
с
ним
компрометирует
ее.
Когда
Вердюрены
брали
ее
с
собой
осматривать
гр об ницы
в
Дре
ил и,
по
совету
ху д ожник а,
в
Компьен
— любоваться
за­
катом
в
ле су
с
тем,
чтобы
потом
до ех ать
до
Пь е рфон ско-
го
замка,
то
продолжалось
это
несколько
дней.
«Да она же могла бы осмотреть действительно пре ­
красные
п амятни ки
со
мной:
в едь
я
десят ь
лет
изучал
ар­
хитектуру,
лучшие
л юди
ум оляю т
меня
повезти
их
в
Б ове
или
в
Сен-Лу-де-Но,
но
я
бы
поехал
туда
только
ради
нее,
а
она
ед ет
со
скотами
из
скотов
восхищаться
дерьмом
Луи-Филиппа
и
Вьоле-ле-Дюка!
Что бы
ра зобр ат ься
в
312


том,
что
это
такое,
право,
не
нужно
бы ть
знатоком;
не
нужно
обладать
особенно
тонким
обонянием,
чтобы
не
ездить
за
город
для
ос мо тра
зловонных
от хожих
мест».
Но
к огда
Одетта
уезжала
в
Дре
или
в
Пьерфон,—
у вы!
не
позволяя
ему
появиться
там
якоб ы
случайно,
по­
тому
что,
как
она
выражалась,
«это произвело бы от­
вратительное
впечатление»,—
он
погружался
в
чтение
упоительнейшего
романа:
в
чтение
расписания
поездов,
дававшего
ему
возможность
видеться
с
нею
дне м,
в ече­
ром ,
да же
утром!
Только
в озможн ость ?
Нет,
пожалуй,
больше:
право.
В едь
не
для
со бак
же
пр едназ нач ало сь
расписание
и
самые
по ез да!
Ес ли
п ассажи ро в
типограф­
ским
способом
изве ща ли,
что
поезд
в
П ье рфон
отходит
в
восемь
часов
утра,
а
прибывает
в
десять,
значит,
по­
ездк а
в
П ьер фон
разрешается
законом,
и
позволения
Оде тты
на
это
не
требуется;
а
кроме
то го,
целью
по ездки
в
Пьерфон
м огла
быть
вовсе
не
встреча
с
Одеттой:
езд ят
же
туда
ежедневно
люди,
не
знающие
ее
в
глаза,
и
лю­
дей
этих
так
много,
что
ра ди
них
стоит
гонять
поезда.
Словом,
если
он
захочет
поехать
в
П ьерфо н,
поме­
ш ать
этому
она
не
в
силах!
А
ему
как
раз
хотелось
ту да
поехать,
и
он
поехал
бы
непременно,
да же
если
бы
не
был
знаком
с
Одеттой.
Сван
дав но
интересовался
реставраци­
о нными
работами
Вьоле-ле-Дюка.
Да
и
дни
с тояли
такие
чудесные,
что
его
неудержимо
тянуло
в
Компьенский
лес.
Какая
досада,
что
Одетта
запретила
ему
по являт ьс я
т ам,
куда
его
так
манит
именно
сегодня!
Сегодня!
Есл и,
несмотря
на
запрет,
он
все-таки
туда
поедет,
то
сможет
увидеться
с
ней
сегодня
же!
Но
если
Одетта
в стре тит
в
П ьерфо не
кого-нибудь,
кто
ей
безразличен,
она
радостно
в о скли кнет: «Как!
И
вы
здесь?»—
и
пригласит
его
в
гос­
т иниц у,
где
остановилась
она
и
Вердюрены;
если
же
в стре тит
Свана,
то
рассердится,
ск аже т,
что
он
пресле­
дует
ее,
он
станет
ей
не пр иятен ,
может
быть,
да же
она
в
сер дцах
отвернется
от
него.
«Мне уж и за город поехать
нельзя!»—
скажет
она
ему,
к огда
они
вернутся,
а
на
са­
мом
деле
это
он
не
имеет
права
ездить
за
город !
У
не го
мелькнула
мысль,
что
он
мож ет
поехать
в
Ко м-
пьен
и
в
Пь ер фон
будто
бы
не
ради
вст р ечи
с
Одет ­
то й,
он
напросится
к
одному
своему
приятелю,
маркизу
де
Форестелю,
у
которого
в
тех
кр аях
замок.
Он
сказал
маркизу
о
своем
желании
поехать
к
нему,
умолчав
о
том,
чем
вызва н о
это
желание,—
мар киз
пришел
в
восторг,
что
Сваи
впервые
за
пя т надцат ь
лет
н аконе ц- то
об радов ал
313


ег о,
согласившись
приехать
к
нему
в
именье,
но
Сва н
предупредил
мар киз а,
что
он
у
не го
не
остановится,—
он
то льк о,
мол,
о бещает
в
т еч ение
н еско ль ких
дней,
которые
он
там
проведет,
совершать
совместные
прогулки
и
эк­
скурсии.
Сван
уже
рисовал
себе,
как
он
будет
там
про­
водить
время
с
Фо р есте лем.
Д аже
еще
не
видя
Одетты,
да же
если
ему
не
удастся
с
ней
повидаться,
как
счастлив
будет
он
ходить
по
земле,
на
которой,
не
зн ая
в
точности,
где
именно
она
се йча с,
он
всю ду
может
ожи дать
трепет­
ной
радости
внезапного
ее
появления:
во
дворе
замка,
прекрасного,
потому
что
он
приехал
сю да
ради
нее;
на
любой
улице
гор од а,
в
котором
он
почувствует
нечто
ро­
мантическое;
на
каждой
дороге
в
лесу,
розовой
в
глубо­
ком
и
нежном
свету
за ката ,—
в
бесчисленных
и
многооб­
разных
приютах,
где
одновременно
укроется
со
вс ей
расплывчатой
в езде сущн ост ью
своих
упований
его
счаст­
ливая,
ски та льч еская ,
размножившаяся
д уша.
«Только
бы
нам
не
наткнуться
на
Одетту
и
на
Вердюренов,—
скажет
он
Форестелю.—
Я
сейчас
узнал,
что
как
раз
се­
годня
они
должны
бы ть
в
Пьерфоне.
Я
сыт
по
гор ло
встре­
ча ми
с
ними
в
П ари же;
если
и
там
некуда
будет
от
них
деваться,
то
ест ь
ли
см ысл
вы езж ат ь?» И его приятель
не
поймет,
п оче му,
приехав
туда,
он
двадцать
раз
будет
менять
планы,
за глян ет
в
рестораны
всех
компьенских
го с тиниц,
но
так
и
не
р еши тся
г де-н ибу дь
се сть
за
с то­
лик ,
хотя
ни
в
одном
из
них
Вердюренами
и
не
пахнет,
и
почему
он
как
будто
бы
разыскивает
тех,
от
кого
он
сам
же,
ес ли
верить
его
с лов ам,
со бир ался
удрать,
да
и
удрал
бы,
ес ли
б
на
них
налетел:
встретив
«группку», он уда­
лился
бы
с
нарочитой
поспешностью,
довольный
тем ,
что
видел
Одетту
и
что
Одетта
видела
его,
в
особенности
же
те м,
что
он
не
обратил
на
Одетту
внимания
и
что
Одетта
это
заметила.
Да
нет ,
она
с разу
до г адаетс я,
что
приехал
он
ради
не е.
И
когда
Форестель
з аезж ал
за
ним,
он
гово­
р ил: «Сегодня я
—
увы!
—
не
могу
ехать
в
П ье рфон:
там
О де тт а». И все же Сван был счастлив сознанием,
что
если
он,
един ст венны й
из
смертных,
не
имеет
права
ех ать
се­
годня
в
Пьерфон,
значит
же,
он
Од етте
не
безразличен,
з начит ,
он
ее
избранник,
и
то,
что
ему
одному
запрещено
пользоваться
всеобщим
правом
свободы
передвижения,
яв ля ется
одной
из
фо рм
его
р абст ва,
их
близких
от но ше­
ний ,
которые
так
ему
дороги!
В
самом
деле,
луч ше
не
рисковать
ссорой
с
Одетто й,
лучш е
потерпеть,
до жда ться
ее
воз вр ащ ения.
Ц елыми
д нями
си дел
он
над
картой
Ком -
314


пьенского
ле са,
как
над
картой
Страны
Любви,
раскла­
дыв ал
снимки
Пьерфонского
замка.
В
день,
когда,
по
его
расчетам,
Одетта
должна
была
вернуться,
он
опя ть
до­
ставал
расписание,
пытался
угадать,
с
каким
поездом
она
пр и едет,
и
смотрел,
какие
поезда
еще
остаются,
ес ли
она
опоздает
на
тот.
Боясь,
что
теле гр амма
придет
без
не го,
QH не выходил из дому и не ложился,
над еясь ,
чт о,
ес ли
Одетта
приедет
с
последним
поездом,
то
может
ус тро ить
сюрприз
и
приехать
к
не му
ночью.
Действительно,
разда­
в ался
зво н ок;
ему
ка зало сь,
что
ей
д олго
не
отворяют,
и
он
то
порывался
будить
шв ейцар а,
то
подбегал
к
окну,
чтобы
окликнуть
Оде тту ,
если
это
он а,
потому
что,
хотя
он
десят ь
раз
сходил
вниз
и
сам
отд а вал
соответствую­
щие
распоряжения,
л юди
все-таки
могл и
сказать
ей,
что
его
нет
до ма.
Оказывалось,
что
это
звонил
слуга.
Теперь
до
С вана
доносилось
непрерывное
движение
эк и пажей
—
прежде
он
его
просто
не
зам еча л.
С ван
еще
издали
улав­
ливал,
что
едет
экипаж;
вот
он
все
бли же,
бли же,
вот
он
проезжает,
не
останавливаясь,
мимо
его
дома
и
уносит
дальше
весть,
пр едназ нач ав шу юся
не
для
Свана.
Он
жда л
ночи
напролет,
ж дал
сов ер шен но
напрасно,
потому
что
Вердюрены
в озвра щали сь
раньше,
и
Одетта
уже
с
полудня
об рета лась
в
Пар и же;
ей
не
приходило
в
голову
и звестит ь
Свана;
не
зная,
куд а
д ев аться,
она
шла
в
театр
одна,
ра но
возвращалась
домой
и
засыпала.
Она
да же
не
думала
о
Сване.
И
те
ми нут ы,
к огда
она
забывала
о
его
существовании,
приносили
ей
больше
пользы,
сильнее
привязывали
к
ней
Свана,
чем
все
ее
кокетство.
Благодаря
это му
Сван
все
время
находился
в
мучительном
возбуждении,
которое
уже
п ока зало
свою
вл асть
над
ним
и
под
действием
которого
р асц вела
его
любовь,
когда
он
не
застал
Од етту
у
Вердюренов
и
по­
том
весь
вечер
проискал
ее.
И
у
не го
не
б ыло
счастливых
д ней,
ка кие
были
у
ме ня
в
Комбре,
во
времена
мое го
де т­
ства,
дн ей,
когда
заб ыва ю тся
стра да ни я,
оживающие
по
вечерам.
Дни
Сван
проводил
без
Оде тты
и
иногда
поду­
м ывал,
что
позволять
хорошенькой
женщине
ходить
од ной
по
Парижу
так
же
ле гкомы сле нн о,
как
ост ав лять
на
улице
шкатулку
с
драгоценностями.
В
эти
минуты
он
ненавидел
всех
прохожих
без
исключения:
что
ни
п рохожи й,
то
в ор.
Но
их
обобщенный,
расплывающийся
об раз
ускользал
от
его
воображения
и
не
питал
его
ревности.
Он
ут ом лял
мысль
Свана,
и
Сва н,
про ве дя
рукой
по
глазам,
во скл и­
ц ал : «Господи,
помоги!»—
так
люди,
и змучи вши сь
от
315


усилий
обнять
ум ом
проблему
реальности
в нешнег о
мира
или
бессмертия
ду ши,
на хо дят
ра зряд ку
для
своего
ус та­
ло го
мо зга
в
молитве.
Но
воспоминание
об
отсутствую­
щей
неизменно
прим е шива ло сь
к
простейшему
житейско­
му
обиходу
Св ана
—
к
завтраку,
к
получению
почты,
к
выходу
из
дому,
к
у кл адыван ию
в
постель,—
его
приме­
шивала
к
не му
грусть
о
том,
что
все
это
Свану
приходится
делать
без
не е,
и
грусть
эта
нап о ми нала
инициалы
Фили-
берта
К раси вог о,
которые
горевавшая
о
нем
Маргарита
Австрийская
всюду
переплела
со
своими
инициалами
в
церкви
в
Бру.
Иногда
Свану
б ыло
так
тоскливо
сидеть
од­
н ому
дома,
что
он
шел
завтракать
в
находившийся
сравни­
тельно
недалеко
ресторан,
где
ему
когда-то
нравилась
к ух­
ня
и
ку да
он
ходил
теперь
по
мо ти вам
мистическим
и
бр е­
довым,
которые
п р инято
н азыв ать
романтическими:
де ло
в
том,
что
этот
ресторан
(он существует и сейчас)
носил
то
же
наз вание,
что
и
улица,
где
жи ла
Одетта,— Лаперуз.
Бывали
с луча и,
к огда
Одетта
вс помина ла,
что
надо
же
да ть
Свану
зн ать
о
себе,
лишь
несколько
дн ей
спустя
после
кратковременного
выезда
за
гор од.
И
тогда
она,
как
ни
в
чем
не
б ыва ло,
го вор ила
Свану,
уже
на
всякий
случай
не
прикрываясь
из
предосторожности
лос кут ком
пра вды ,
что
приехала
только
сейчас,
с
утренним
поез­
дом.
Это
бы ла
ложь ;
Одетта,
по
крайней
мере,
знала,
что
это
чи стейш ая
ложь:
в едь
если
б
она
го вори ла
п ра вду,
то
у
этой
правды
бы ла
бы
то чка
опоры
в
воспоминании
Оде тты
о
том,
как
поезд
подошел
к
вокзалу;
когда
Одет­
та
лгала
Свану,
ей
мешало
представить
се бе
с вой
приезд
то,
что
на
самом
деле
все
происходило
иначе.
Но
в
созна­
нии
С вана
ее
ра сска з
не
встречал
от по ра:
напротив,
он
врезался
в
его
сознание
и
приобретал
нео спо рим ую
не­
зыблемость
истины,
так
что
если
бы
кто - нибу дь
из
его
приятелей
сказал
ему,
что
приехал
с
эт им
поездом,
но
Одетту
не
видел,
то
Сван
убедил
бы
се бя,
ч то,
раз
его
приятель
не
встретился
на
перроне
с
Одеттой,
значит,
он
спутал
день
и
час.
Сван
п одума л
бы,
что
рас сказ
Одетты
не
соот ве тств ует
действительности,
только
если
б
он
с
са­
м ого
начала
о т несся
к
ее
с ловам
предвзято.
Не обходим ым
условием
для
того,
чт обы
Сван
воспринял
ее
ра сс каз
как
ложь,
должна
бы ла
бы ть
предубежденность.
Достаточно
бы ло
да же
одной
п редуб ежд енн ости .
Предубежденность
в ызывал а
у
С вана
сомнения
во
в сем,
что
бы
Одетта
ему
ни
сказала.
Если
она
называла
чь е-н ибу дь
им я,
то
он
был
уверен,
что
так
зовут
ее
любовника;
как
только
его
догад­
316


ка
принимала
определенные
очертания,
он
на до лго
в падал
в
отчаяние;
как-то
он
да же
обратился
в
справочное
бюро
с
просьбой
сообщить
адрес
и
род
занятий
незнакомца,
с
ко­
торым
он
просто
не
мог
жить
в
одном
городе
и
кото­
рый ,
как
он
узнал
после,
приходился
Одетте
дя дей
и
двадцать
лет
тому
назад
скончался.
Хотя
обычно
Одетта
во
из беж ание
сп ле тен
не
разре­
ша ла
Сва ну
появл ят ьс я
одновременно
с
ней
в
обществен­
ных
местах,
в се-так и
они
встречались
на
каком-нибудь
ве чер е,
куда
пр иг л ашали
их
обоих:
у
Форшвиля,
у
худож­
ни ка,
на
благотворительном
балу
в
министерстве.
Он
ви­
дел
ее,
но
не
решался
остаться
из
боязни
рассердить
ее
тем,
что
он
б удто
бы
подглядывает,
как
весело
ей
с
д ру­
ги ми,
и
когда
он
од ин
уезжал
с
вечера
и
ложился
в
тоске,
какая
несколько
лет
сп у стя,
в
Комбре,
вечерами,
стоило
ему
прийти
к
нам
ужинать,
наваливалась
на
меня,
то
у
н его
появлялось
такое
ощущение,
что
этому
ее
веселью
не
будет
конца.
Ра за
два
на
т аких
вечерах
он
поз нал
радо­
сти,
которые,
если
бы
только
они
не
выражались
по н ача­
лу
в
бурном
по ры ве,
сменявшем
внезапно
утихшую
тре ­
вогу,
можно
б ыло
бы
н аз вать
тихими
радостями,
потому
что
приносят
они
с
собой
у спо ко ение;
как-то
он
п о казал­
ся
на
рауте
у
художника
и
уже
собирался
у йти;
он
ух о­
дил
от
О дет ты,
обернувшейся
какой-то
блистательной
незнакомкой,
окруж е нной
мужчинами,
и
ее
счастливые
взгляды,
об р аще нные
не
на
Свана,
ка за лось,
говорили
им
о
на слаж дени и,
которое
ей
предстоит
испытать
здесь
или
где-то
еще
(быть может,
прямо
отсюда
она
поедет
на
Бал
Беспутных,
и
одна
мысль
об
эт ом
б росала
С вана
в
дрожь)
и
которое
вызывало
у
С вана
б олее
жгучую
р ев­
ность,
чем
да же
телесная
близость,
оттого
что
ему
было
тр удн ее
представить
ее
се бе;
он
уже
отворил
дв ерь
из
мастерской,
как
вдруг
ус лыша л
обращенные
к
не му
сло­
ва,
от с ека вшие
от
празднества
страшивший
его
конец,
превращавшие
это
пра з дне ство
в
не винное
развлечение,
с лова,
благодаря
которым
возвращение
Оде тты
домой,
страшное
своею
загадочностью,
неожиданно
ст ало
таким
отрадным
и
таким
знакомым,
потому
что
она
будет
си­
деть
рядом
с
ним,
в
его
эк ипаж е,
и
составлять
час ти чку
его
по всед невной
жизни,
и
которые,
сбросив
с
нее
черес­
чур
блестящую
и
жизн ер ад ос тную
оболочку,
по казы в али,
что
это
бы ла
всег о
лишь
личина,
что
надела
она
ее
нена­
д олго
и
только
для
н его,
а
не
в
пр едви дени и
каких-то
та­
инс т ве нных
наслаж дений ,
и
что
она
от
нее
ус тал а,—
сл о­
317


ва,
произнесенные
Оде ттой ,
когда
он
переступал
п орог:
«Вы можете подождать меня пять минут?
Я
сейчас
ухо­
жу;
поедемте
вместе,
проводите
меня».
Правда,
как-то
раз
с
ними
поехал
Форшвиль,
но
ко­
гда
он
попросил
у
Одетты
позволения
за йти
к
ней,
Одетта,
указывая
на
С вана,
сказала: «Этозависит отнего,
обра­
ща йте сь
к
нему.
Ну
уж
так
и
быть,
зайдите,
но
только
на
минутку:
я
должна
предупредить
ва с,
что
он
любит
бесе­
довать
со
мн ой
на
свободе
и
совсем
не
любит,
когда
кто-
нибудь
бывает
у
меня
при
нем .
Вы
же
не
знаете
этого
че­
лов ека
так ,
как
его
знаю
я!
В едь
пр авда,
ту
love1, кроме
меня,
никто
вас
не
зна е т?»
Но,
бы ть
может,
еще
больше,
чем
эти
сказ анн ые
при
Форшвиле,
исполненные
нежности
и
особого
расположе­
ния
слова,
Свана
трогали
некоторые
ее
замечания: «Я
уверена,
что
вы
так
и
не
ответили
вашим
д рузь ям
насчет
о беда
в
воскресенье.
Можете
туд а
не
ходить,
это
д ело
ваше,
но
испо лн ите,
по
крайней
мере,
д олг
вежливости»;
или: «Что,
если
б
вы
оставили
у
м еня
э тюд
о
В ерме ере,
а
завтра
еще
немножко
над
ним
по сидел и?
Экий
лентяй!
Я
вас
приучу
ра б ота ть!» Замечания эти свидетельство­
ва ли
о
том,
что
Одетта
знала,
каковы
его
св етски е
о бя­
занности
и
что
он
пише т
об
искусстве,
свидетельствова­
ли
о
том,
что
они
жи вут
одной
ж изнь ю.
Г оворя
с
ним
об
этом,
она
улы бала сь,
и
в
глубине
ее
улыбки
Сва н
читал:
«Я вся твоя» .
Одетта
делала
в
это
время
оранжад,
и
внезапно,
как
это
случается
с
неправильно
установленным
рефлекто­
ро м,
спер ва
от б рас ываю щим
на
стену,
вокруг
предмета,
огромные
причудливые
тени,
которые
п отом
идут
на
уб ыль
и,
н аконе ц,
уходят
в
предмет,
все
грозные
и
тре­
вожные
до гадки
Св ана
об
Од етте
улетучивались,
исч еза­
ли
в
прелестной
фигурке,
которую
он
се йчас
видел
пе ред
собой.
Ему
вдруг
начинало
к азаться,
что
этот
ча с,
прове­
д енный
у
Оде тты
при
свете
лампы,
пожалуй,
не
содержит
в
се бе
ничего
п оказ ного,
придуманного
нарочно
для
нег о
(чтобы замаскировать то страшное и упоительное,
о
чем
он
все
время
ду мал,
не
в
силах
ясно
се бе
это
представить:
час
настоящей
жиз ни
Одет т ы,
жиз ни
Одетты
без
него),
что
тут
нет
б утафо ри и,
нет
картонных
фру ктов ,
чт о,
по­
жалуй,
это
по длин ный
час
жизни
Оде тты ;
что,
если
б
его
здесь
не
было,
она
подвинула
бы
Форшвилю
то
же
самое
1 Мой дорогой (а нгл .).
318


кресло
и
налила
ему
не
какого-то
неведомого
напитка,
а
т ого
же
самого
оранжада;
что
мир,
где
находилась
Одетта,
ниче го
общего
не
имеет
с
тем
пугающим
и
сверхъ­
естественным
миром,
в
котором
он
мысленно
все
время
ее
держал
и
который,
бы ть
может,
существовал
только
в
его
воображении;
что
это
мир
реальный,
не
источаю­
щий
какой-то
особенной
грусти,
мир,
куд а
входят
и
э тот
стол,
на
котором
он
волен
п исать ,
и
этот
напиток,
кото­
рым
его
сейчас
угостят,—
все
эти
вещи,
вызывавшие
в
нем
не
только
любопытство
и
восхищение,
но
и
чувство
при­
зна т ельнос ти,
потому
что
они
пог ло щали
его
бред,—
и
хотя
их
это
обогащало,
за то
он
и збав лялс я
от
бр едо­
вых
видений,—потому
что
эти
в ещи
становились
осязае­
мы ми
воплощениями
его
в иден ий
и
занимали
его
ум,
по­
тому
что
они
у
н его
на
глазах
приобретали
особую
в ыпу кло сть
и
вместе
с
тем
успокаивали
его
душ евн ую
боль.
Ах,
ес ли
б
ему
было
суждено
жить
вместе
с
Одет ­
то й,
чтобы
у
нее
в
доме
он
был
бы
у
с ебя
до ма;
чтобы
на
вопрос
о
том,
что
у
них
сегодня
на
завтрак,
слуга
ответил
бы,
что
заказала
Одетта;
чтобы,
стоило
Одетте
изъявить
желание
пог уля ть
в
Булонском
лесу,
он,
по
долгу
при­
мерного
му жа,
хотя
бы
ему
больше
улыбалось
остаться
дома,
пошел
с
ней
и,
когда
ей
станет
жарко,
понес
ее
пальто,
а
чтобы
вечером,
е сли
ей
не
захочется
наряжать­
ся,
ес ли
она
п ре дпо чтет
побыть
дома,
он
сидел
с
ней
и
исполнял
все,
что
ей
заб лаг орас суди тс я,—
каку ю
бы
тогда
все
мелочи
жизни
Свана,
каз авш иеся
ему
раньше
такими
скучными,
только
потому,
что
теп ерь
они
составляли
бы
час ть
жизни
Оде тты ,
в се,
вплоть
до
самых
интимных,—
ка кую
бы
они ,
наподобие
вот
этой
лампы,
вот
этого
ора н­
жада,
вот
этого
кр есла,
впитавших
в
себя
столько
д ум,
во­
плотивших
столько
ж еланий ,
какую
бесконечную
приобре­
ли
бы
они
сл адос ть
и
какую
таинственную
объемность!
И
все
же
С ван
сильно
сомневался,
чтобы
все,
о
чем
он
мечт ал ,
чтобы
тишина
и
спокойствие
создали
благопри­
ятную
атмосферу
для
его
любви.
Е сли
б
Одетта
пер ест а­
ла
быть
для
не го
существом
вечно
отсутствующим,
вл е­
кущим,
вымышленным;
если
б
его
чувство
к
ней
уже
не
было
бы
тем
таинственным
волнением,
ка кое
в ызыв ала
в
нем
фраза
из
сонаты,
а
выродилось
в
привяз а нно ст ь,
в
благодарность;
если
б
меж ду
ними
ус т ановилис ь
н ор­
мальные
о тн оше ния,
к отор ые
положили
бы
конец
его
безумию
и
его
тоске,
то,
вне
вс яко го
сомнения,
повседнев­
ная
жизнь
Одетты
показалась
бы
ему
мал ои нте ресн ой,
319


да
у
него
дав но
уже
возникали
т акие
п одозрен ия,
в
част­
н ости
—
к огда
он
сквозь
конверт
прочитал
ее
письмо
к
Форшвилю.
Изучая
свою
болезнь
с
так ой
любознательно­
стью,
как
если
бы
он
сам
ее
се бе
привил
на
предмет
и зу­
чения,
Сван
уб еж далс я,
что,
е сли
б
он
вызд оро вел ,
Оде т­
та
с тала
бы
ему
безразлична.
Но
пока
болезненное
со­
сто яние
длилось,
для
н его,
откровенно
говоря,
поправка
бы ла
равносильна
смерти,
и
в
самом
деле:
тот,
каким
он
был
сейчас,
прекратил
бы
с вое
сущ ес твов ан ие.
После
таких
спокойных
вечеров
подозрения
Св ана
за­
мирали;
он
благословлял
Одетту
и
на
следующий
день,
спозаранку,
посылал
ей
особенно
це нные
подарки:
в че­
рашняя
ее
доброта
вызывала
у
него
или
признательность,
или
желание
вновь
ощутить
на
се бе
эту
д обро ту,
или
при­
лив
любви,
искавшей
выхода.
А
в
другие
дни
он
снова
мучился;
ему
к азалось,
что
Одетта
— любовница
Форшвиля
и
что
когда,
в
Булон­
ском
лесу,
на к ануне
пи кни ка
в
Шату,
куда
его
не
позва­
ли,
он,
так
и
не
уговорив
Оде тту ,
сидевшую
вместе
с
Форшвилем
в
л андо
Вердюренов,
ех ать
с
н им,
хотя
у
него
был
так ой
отчаянный
вид,
что
да же
кучер
это
заметил,
п ове рнул ся
и
пошел
от
нее,
отвергнутый,
одинокий,
Оде т­
та,
проговорив:«Как он бесится!»—бросила
на
Форшвиля
такой
же
блестящий,
лукавый,
быстрый
и
неиск р енний
взгляд,
какой
был
у
нее
в
тот
вечер,
к огда
Форшвиль
вы­
гнал
из
дома
Вердюренов
Саньета.
В
т акие
дни
Сван
ненавидел
ее.
«Да ведь я же набитый дурак,—
говорил
он
себе,—
я
опл а чиваю
уд ово льс тви я,
которые
она
до­
ста в ляет
другим.
Ей
в се-та ки
не
мешает
быть
осторожнее
и
не
пе региб ат ь
па лку,
а
то
она
больше
ничего
от
м еня
не
п олучи т.
Как
бы
то
ни
было,
воздержимся
на
вре мя
от
дополнительных
подношений!
Нет,
это
что
ж
такое:
не
да­
лее
как
вчера,
когда
она
выразила
желание
поехать
на
театральный
сезон
в
Байрейт,
я
им ел
глупость
предложить
ей
снять
для
нас
двоих
в
окре стн остя х
о дни
из
красивых
замков
бавар ско г о
короля.
И
это
ее
совсем
не
так
уж
обрадовало,
она
не
сказала
ни
«да», ни « нет». Авось,
бог
даст ,
откажется!
Она
понимает
в
музыке
В агнер а
столь­
ко
же,
с кольк о
свинья
в
апельсине,
и
слушать
с
ней
эту
музыку
в
течение
двух
недель
— удовольствие
из
ср ед­
н и х!» Его ненависти,
так
же
как
и
л юбви,
нужно
б ыло
вылиться,
проявить
се бя
в
де йств ии,
и
он
з ахо дил
все
дальше
и
дальше
в
мрачных
своих
предположениях:
за
измены,
которые
он
приписывал
Одетте ,
он
все
сильнее
320


ненавидел
ее,
и
если
бы
эти
предположения
оправда­
лись,—
а
он
уб ежда л
себя
в
их
справедливости,— то
у
н его
появился
бы
повод
наказать
ее
и
утолить
свою
все
растущую
злобу.
Он
уже
не
знал,
что
приду­
ма ть;
он
ж дал
письма,
в
котором
она
попросит
у
н его
денег,
чт обы
снять
за мок
близ
Байрейта,
но
преду­
пр еди т,
что
ему
там
жить
нельзя,
потому
что
она
пригла­
с ила
Форшвиля
и
Вердюренов.
Ах,
как
ему
хотелось,
что бы
она
дошла
до
такой
наглости!
С
какой
радостью
он
бы
ей
отк аза л,
послал
бы
ей
в
отместку
ответ,
ка ждое
выражение
которого
он
тщательно
выискивал
и
произно­
сил
вслух,
как
будто
письмо
и
впрямь
бы ло
получено!
И
так
оно
на
другой
же
день
и
случилось.
Одетта
на­
писала
ему,
что
Вердюрены
с
их
друзьями
изъявили
же­
ла ние
послушать
Вагнера
и
что
если
он
будет
так
лю­
бе зен
и
пришлет
ей
денег,
то
она,
их
частая
гостья,
н ако­
нец-то
будет
иметь
удовольствие
пригласить
их
к
себ е.
О
нем
не
б ыло
ск аз ано
ни
слова:
что
ему
не
могло
быть
места
там ,
где
будут
они,—
это
само
собой
разумелось.
Ит ак,
ему
предоставлялась
отрадная
возможность
по­
сл ать
ей
убийственный
ответ,
ка ждое
с лово
которого
он
взвесил
накануне,
не
на дея сь
когда-либо
воспользовать­
ся
это й
возможностью.
Увы!
Он
зн ал,
что
на
те
деньги,
которыми
она
располагала,
или
на
те,
которые
ей
нетруд­
но
будет
достать,
она
непременно
снимет
в
Байрейте
по­
м ещен ие,
раз
уж
ей
этого
так
хочется,
даром
что
она
неспособна
отличить
Баха
от
Клаписона.
Но
ей
все-таки
п р идется
уре зёть
се бя.
Не
пришли
он
ей
на
эт от
раз
не­
с кольк о
тысячефранковых
билетов,
ей
не
на
что
бу­
дет
каж дый
веч ер
устраивать
в
з амке
изысканные
ужины,
после
которых
ей,
че го
доб рог о,
придет
ох ота
—
быть
мо­
же т,
впервые
—
упасть
в
объятия
Форшвиля.
Нет
уж,
из­
вините,
пусть
кто
угодно
оплачивает
эту
пакостную
по­
ездку,
только
не
Сван !
Ах,
если
б
он
мог
сдел ать
та к,
чт обы
она
не
состоялась!
Есл и
бы
Одетта
п еред
самым
отъездом
выви хн ула
се бе
н огу,
если
бы
кучер,
который
п ов езет
ее
на
вокзал,
согласился
за
любое
вознагражде­
ние
завезти
ее
в
такое
место,
где
бы
она
некоторое
время
провела
в
заточении,—
он а,
изменница
с
г лазами ,
луча­
щимися
обращенной
к
Форшвилю
улыбкой
заговорщи­
цы,
а
в едь
именно
такою
в
т еч ение
последних
сорока
вось­
ми
часов
рисовалась
Одетта
Свану!
Но
долго
она
такой
никогда
не
б ыв ала;
спустя
не­
с кольк о
дн ей
ее
си яющие
и
лукавые
глаза
теряли
свой
НМ.
Пруст
321


блеск
и
свою
двусмысленность,
образ
ненавистной
Оде т­
ты,
говорившей
Фо р шв ил ю: «Как он бесится!» —
бледнел,
расплывался.
Его
по с те пенно
вытеснял
и
в
тихом
сиянии
выплы ва л
облик
другой
Од етты ,
улыбавшейся
и
Форшви­
лю,
но
вся
нежность
этой
улы бки
предназначалась
Свану,
в
то
время
как
она
го вор ила: «Только ненадолго,—
он
не
очень-то
любит,
чт обы
у
м еня
сидели
гости,
когда
ему
хочется
побыть
со
мной.
Вы
же
не
знаете
его
та к,
как
я!»—
и
ею
она
благодарила
Св ана
за
проявление
чуткости,
что
она
особенно
це нил а,
за
совет,
какой
она
в
тяжелых
для
нее
обстоятельствах
сч ит ала
возможным
попросить
то лько
у
н его.
И
тогда
он
мысленно
спрашивал
у
этой,
д ругой
Одет­
ты,
как
мог
он
напи сат ь
ей
так ое
оскорбительное
пис ьм о,
на
к отор ое
он а,
конечно,
не
сч ит ала
его
способным
и
ко­
торое
свергнет
его
с
той
недосягаемой
выс от ы,
на
какую
она
поставила
Свана
за
его
до бро ту
и
порядочность.
Он
будет
ей
уже
не
так
д орог,
потому
что
любила
она
его
им енно
за
эти
к ачест ва,
которых
не
находила
ни
у
Форш­
виля,
ни
у
других
мужчин.
За
эти
его
кач ест ва
она
и
была
с
ним
так
часто
мил а,
и
хо тя,
когда
его
мучила
ревность,
он
это
ее
отношение
к
нем у
в
гр ош
не
ставил,
потому
что
оно
не
б ыло
з наком
желания
и
выражало
скорее
привязанность,
чем
любовь,
все
же
он
снова
начи­
нал
це нить
его,
по
мере
того
как
подозрения
р ассеи вали сь
сами
собой,
нередко
разгоняемые
ч тен ием
кн иг
по
искус­
ству
или
дружеской
беседой,
и
его
страсть
становилась
менее
требовательной.
Те п ерь,
когда
Одетта,
после
этого
с двига ,
естест­
венно
принимала
вновь
то
положение,
из
которого
ее
не­
надо л го
вывела
ревность
Свана,
и
он
п ол учал
в озмож ­
ность
рас см атри в ать
ее
под
тем
углом
зрения,
под
каким
она
об рета ла
в
его
глазах
всю
свою
прелесть,
она
яв ля­
л ась
его
мысленному
в зору
пол ной
нежности,
покорной
и
до
того
красивой,
что
он
невольно
протягивал
губы,
слов­
но
она
бы ла
тут
и
он
мог
поц ел оват ь
ее;
и
он
был
беско­
нечно
ей
бл аго даре н
за
ее
чарующий
и
ми лый
взгляд,
точно
она
и
правда
так
на
н его
смотрела,
а
не
только
в
его
воображении,
которое
пр идал о
ее
лицу
именно
это
вы р аж ение,
чтобы
утолить
его
страсть.
, i..
Как
он
ее,
на верно ,
измучил!
Конечно,
ему
б ыло
за
что
на
нее
сердиться,
но
э тих
причин
бы ло
бы
недо ста­
точно,
если
б
он
любил
ее
не
так
горячо.
Других
женщин
сн
л юто
ненавидел
еще
вчера,
а
сегодня
с
удовольствием
322


ок азал
бы
им
услугу
и
не
питал
к
ним
зл об ных
чувств,
потому
что
разлюбил
их.
Ес ли
Одетта
когда-нибудь
тоже
станет
ему
безразлична,
то
он
поймет,
что
только
из
р ев­
но сти
мог
находить
что-то
жестокое,
непростительное
в
ее
желании,
таком,
в
сущности,
естественном,
в
котором
было,
правда,
что-то
детское,
но
которое
говорило
и
о
ще­
петильности:
ей
нра вилос ь
и зоб ра жать
из
себя
хозяйку
дома,
а
кроме
того,
хотелось,
воспользовавшись
случаем,
от плат ить
Вердюренам
за
их
гостеприимство.
Он
уже
су дил
Одетту
с
ино й
точки
зрения
—
не
с
то ч­
ки
зрения
своей
любви
и
н енав исти ,
он
стремился
бы ть
беспристрастным,
стремился
всесторонне
рассмотреть
по­
в еден ие
Оде тты ,
он
ду мал
о
ней
т ак,
как
будто
он
ее
не
любит,
как
бу дто
она
значит
для
не го
не
больше,
чем
все
остальные
женщины,
как
бу дто
Одетта
не
ведет
в
его
от­
сутствие
совсем
другой
жизни
и
тайком
не
плетет
нитей
заговора,
на пра вле нного
против
него.
Зачем
непременно
в ооб ража ть,
что
она
будет
там
предаваться
с
Форшвилем
или
с
кем-нибудь
еще
упои­
тельным
наслаждениям,
каких
она
не
ис пыты вала
с
ним
и
которые
от
начала
до
конца
в ыдум ала
его
ревность?
Е сли
бы
Форшвиль
ст ал
думать
о
С ване
где
угодно:
в
Бай рейт е
или
в
Париже,
он
думал
бы
о
нем
так
же,
как
Сван
ду мал
о
Форшвиле,
то
е сть
пришел
бы
к
зак люче­
ни ю,
что
С ван
занимает
большое
место
в
жиз ни
Одетты
и
что
когда
они
встретятся
у
нее,
ему
п ри дется
уй ти.
Е сли
Форшвиль
и
Одетта
победят
и
все-таки
туд а
поедут,
то
повинны
будут
в
этом
ег о,
С вана,
по пытк и
им
поме­
ша ть
—
попытки,
пусть
да же
бе зуспе шн ые, —
а
вот
ес ли
он
одобрит
ее
затею,
в
которой,
кстати
ск азать,
ес ть
и
своя
разумная
сторона,
то
у
нее
сложится
впечатление,
что
она
по ех ала
по
его
совету,
у
нее
будет
такое
чувство,
что
это
он
ее
туда
послал
и
устроил,
и
за
удовольствие
принять
у
себя
л юдей,
к отор ые
с тольк о
раз
принимали
ее,
она
будет
признательна
Свану.
И
е сли
—
вместо
того,
чтобы
рассориться
с
Оде ттой
и
да же
не
повидаться
с
ней
перед
ее
отъездом,—
он
по­
шл ет
ей
денег,
поощрит
в
ней
это
желание
и
ес ли
благо­
даря
его
стараниям
п у тешеств ие
ок ажетс я
для
нее
прият­
ным,
то
она
приб еж ит
к
нем у
счастливая,
благодарная,
и
опять
он
ей
о бр адует ся,
а
между
тем
этой
ра дос ти
ви­
деть
ее
он
был
лишен
почти
целую
неделю
—
радости,
которую
ему
ничто
не
могло
заменить.
Ве дь
когда
он
ду­
мал
о
пей
без
от вра ще ния,
когда
он
опя ть
улавливал
и»
323


ласку
в
ее
ул ыбк е,
когда
ревность
не
примешивала
к
его
любви
желание
вы р вать
ее
из
об ъяти й
другого,
его
лю­
бо вь
вновь
п ре вращ алась
прежде
всег о
в
бл ажен ст во
тех
ощущений,
какие
в
нем
в ызыв ала
Одетта,
в
блаженство
л юбов аться
ею
как
зрелищем,
изучать,
как
особое
я вле­
ни е,
рассвет
ее
взоров,
возникновение
ее
улыбки,
звук
ее
голо са.
И
вот
из
этого
ни
с
чем
не
сравнимого
наслажде­
ния
у
С вана
в
конце
концов
выросла
потребность
в
Од етте ,
которую
только
она
способна
была
удовлетво­
рить
своим
присутствием
или
своими
п ись мами,
потреб­
ность,
почти
т акая
же
бескорыстная,
почти
т акая
же
эстетическая,
т акая
же
неестественная,
как
и
другая
по­
тр ебн о сть,
характерная
для
этого
но вого
периода
в
жизни
С вана,
к огда
бесплодность,
вялость
м инувш их
лет
ус ту­
пила
место
крайней
на пряже ннос ти
духовной
жизни,
при­
чем
нежданное
это
обогащение
его
внутреннего
мира
б ыло
так
же
ему
непонятно,
как
н епо нятно
че ло веку
с ла­
бого
здоровья,
отчего
это
он
вдруг
кр еп нет,
полнеет,
на
в ре­
мя
создавая
впечатление
у
окружающих,
что
он
на
п ути
к
полному
выздоровлению:
потребность,
которая
тоже
р аз­
вивалась
у
Св ана
вне
всякой
зависимости
от
в нешнег о
мира,—
потребность
слушать
и
понимать
музыку.
Так,
в
си лу
химизма
своего
за болев ан ия,
выработав
из
любви
ревность,
Сван
опять
принялся
выделывать
нежность,
вы делы ват ь
жа лость
к
Одетте .
Она
вновь
пр е­
вращалась
в
милую,
прелестную
Оде тту .
Его
мучила
со­
в есть
за
то,
что
он
бывал
с
нею
груб.
Ему
хоте л ось
сдел ат ь
ей
что-нибудь
приятное,
чтобы
пот ом
она
пр и­
шла
к
не му
и
чтобы
он
увидел,
как
бл аго дар но сть
выс е­
кает
ее
лицо
и
вылепливает
ее
улы бк у.
А
о на,
уверенная,
что
спустя
несколько
дн ей
Сван,
такой
же
нежный
и
покорный,
придет
к
ней
мириться,
привыкла
к
этому
и
уже
не
б оялась
ему
разонравиться,
не
боялась
да же
злить
ег о,
и
когда
ей
бы ло
почему-ни­
будь
неудобно
дарить
его
ласками,
которыми
он
о соб енно
дорожил,
она
ему
в
этом
отк азы вала .
Может
быть,
она
не
отдавала
се бе
о тче та,
насколько
искренен
б ывал
он
во
время
ссор,
когда
заявлял,
что
не
пришлет
ей
денег,
и
старался
сд елать
ей
больно.
Мо жет
быть,
она
не
отдавала
се бе
о тчета
и
в
т ом,
насколЁЙо
искренен
бывал
он,
во
всяком
с луча е,
с
са мим
собой,
ко­
гда,
р ади
прочности
их
отношений
прит воря ясь ,
что
мо­
жет
обойтись
без
Одетты ,
что
ра зрыв
его
не
пугает,
неко­
то рое
время
не
появлялся
у
нее.
324


Иногда
он
пер ест авал
бывать
у
Одетты
п осле
тог о,
как
она
несколько
дн ей
ничем
его
не
огорчала,
а
так
как
он
зн ал,
что
предстоящие
свидания
большой
радости
ему
не
доставят,
скорей
н аоборот:
опечалят
его,
и
это
н ару­
шит
его
покой,
то
он
писал
ей,
что
очень
занят
и
не
с мо­
жет
прие ха ть
в
условленные
д ни.
А
она
в
письме,
которое
разошлось
с
его
письмом,
как
раз
просила
его
перенести
свидание.
Он
з ад авал
се бе
вопрос,
что
это
зн ачит;
его
подозрения
ож ивал и,
его
душевная
пы тка
возобновля­
лась.
Он
бывал
так
вз во лнов ан,
что
уже
не
мог
д ержа ться
той
л инии,
ка кую
он
се бе
наметил
в
состоянии
относи­
тельного
сп окой ств ия, —
он
бе жал
к
ней
и
т р ебовал
еже­
дн ев ных
свиданий.
И
если
да же
не
она
писала
пер вая ,
если
она
только
отвечала
ему,
давая
свое
согласие
на
краткую
разлуку,
все
равно
он
уже
не
мог
без
нее
жить.
Дел о
в
том,
что,
вопреки
расчетам
Свана,
согласие
Одет­
ты
все
в
нем
пе ре вор а чивало.
Подобно
тем ,
кто
обладает
чем-либо,
Сван,
чтоб ы
посмотреть,
что
будет,
если
он
на
в ремя
это
утратит,
устранял
это
из
своего
сознания,
а
все
прочее
ос тавл ял
как
было.
Но
изъ я тие
чего-либо
—
это
в едь
не
просто
изъятие,
это
не
просто
частичная
нехватка,
это
крушение
всего
ос та льн ого,
это
уже
новое
состояние,
которое
нельзя
пр еду гадат ь
в
прежнем.
А
в
других
случаях,
когда
Одетта
со бир ал ась
уехать,
все
происходило
иначе:
Сва н
нарочно
из-за
к ако го- ни­
бу дь
пустяка
придирался
к
Од етте
и
да вал
се бе
слово
не
писать
ей
и
не
искать
с
ней
встреч
до
ее
возвращения,
тем
самым
придавая
видимость
к ру пной
ссоры,
которую
Одетта
мо гла
принять
и
за
окончательный
разрыв,
обыч­
ной
ра злук е
и
ожидая
от
нее
та кой
же
выгоды,
как
и
от
ссоры,
а
между
тем
долгота
этой
разлуки
зависела,
гл ав­
ным
образом,
от
продолжительности
путешествия,—
Сва н
только
п ере став ал
встречаться
с
Одеттой
чуть-чуть
рань­
ше,
чем
сл едо вало .
Он
уже
рисовал
себ е
Одетту
встрево­
женной,
огорченной
те м,
что
он
к
ней
не
приходит
и
не
пишет,
и
эт от
образ,
утишая
его
ревность,
помогал
ему
отвыкать
от
свиданий
с
не й.
Конечно,
временами,
в
силу
длительности
оторвавшей
их
д руг
от
друга
на
целых
три
недели
добровольной
разлуки,
самый
кр аешек
его
созна­
н ия,
куда
он
бывал
отброшен
своею
собственною
реши­
м ос тью,
ле леял
мысль,
что
он
св иди тся
с
Оде тто й
по
ее
возвращении,
но
Сван
так
те р пеливо
ее
ждал,
что
н е воль­
но
з адав ал
се бе
вопрос,
не
увеличить
ли
вдвое
срок
во з­
держания,
которое
так
мал о
брало
у
не го
душевных
с ил.
325


Оно
продолжалось
п ока
всег о
лишь
три
д ня,—
оп
часто
не
виделся
с
Одеттой
гораздо
дольше
и
не
уговаривался
точно
о
встрече.
Но
во т,
под
влиянием
ле гкого
ра здр аже­
ния
или
нездоровья,
он
начинал
р ассмат ри ват ь
эт от
слу­
чай
как
исключительный,
который
нельзя
подвести
ни
под
какие
правила,
с луча й,
когда
само
благ оразуми е
поз во­
ляе т
доставить
се бе
ра д ость,
потому
что
она
приносит
успокоение
и
д ает
отдых
воле
до
тех
пор,
когда
появится
необходимость
в
полезном
ее
применении,
и
это
р азд ра­
жение
или
н е здо ровье
приостанавливали
действие
воли:
вол я
п ере ста вала
сдерживать
его;
а
иногда
он
цеплялся
за
сущие
мелочи:
то
он
за был
спросить
Од етту ,
в
какой
ц вет
решила
она
вы крас ить
с вой
э кипаж ,
то
забыл
спро­
сить,
как
она
на мере на
распорядиться
своими
деньгами
—
купить
обыкновенные
акц ии
или
же
привилегированные
(разумеется,
о чень
приятно
показать
ей,
что
он
может
без
нее
обойтись,
но
хорош
он
будет,
ес ли
экипаж
п ри­
дется
пе рекр аши ват ь
или
если
акции
не
принесут
диви­
де нда),—
и
вот
уже,
точно
ра стян утая
резинка,
которую
вдруг
отпускают,
или
точно
воздух,
когда
открывают
па-
с ос,
мысль
о
в стр ече
с
Оде тто й
из
тайников,
где
она
была
заперта,
выскакивала
на
поле
сегодняшнего
дня
и
насущ­
ных
надобностей.
Она
в озвр аща лас ь,
не
встречая
сопротивления,
воз­
вращалась
неотвратимо,
так
что
Сва ну
ку да
легче
было
ждать
две
недели
до
пр и езда
Одетты ,
чем
потерпеть
де­
сять
минут,
пока
его
ку чер
запряжет
лошадей,
котор ые
отвезут
его
к
Одетте,
и
за
это
вр емя
не тер пени е
беспре­
станно
сменялось
радостью
излить
на
нее
свою
нежность,
радостью,
какую
ему
доставляла
мысль
снова
увидеться
с
Оде ттой ,
вернувшаяся
неожиданно,
как
раз
когда
он
д умал,
что
она
да ле ко-далеко,
и
вновь
оказавшаяся
совсем
близко,
на
самой
поверхности
его
сознания.
Де ло
в
т ом,
что
эта
мысль
уже
не
наталкивалась
на
преграды:
у
Свана
пропадала
охота
ей
сопротивляться,
как
только
он
убеждал
себя,—
и
ему
ка за лось,
что
убедил,—будто
ему
ниче го
не
стоит
оказать
ей
сопротивление:
раз
у
него
теперь
не
вызывает
сомнений,
что
при
ж елан ии
он
в
лю­
бой
момент
расстанется
с
Одетто й,
то
ему
нисколько
не
сты дно
от ло жить
оп ыт
разлуки.
Помимо
всег о
прочего,
мысль
о
том,
чтобы
вновь
увидеть
Од етту ,
возвращалась
к
не му
в
уб оре
новизны,
и ску шени я,
отра вле нн ая
ядами,
н аделен ная
всем,
что
притупила
привычка
и
что
оживило
лишение,
но
не
тре хдн евн ое,
а
двухнедельное
(продол ­
326


жительность
отк аза
себе
в
чем-либо
д олжна
измеряться
заранее
установленным
сро ком), и потому то,
что
до
сих
пор
б ыло
для
н его
ож ида нным
насл ажден ием,
которым
нетрудно
пожертвовать,
превращалось
в
нечаянное
сч а­
стье,
с
которым
нет
сил
бороться.
Наконец,
мысль
эта
в озв ращ ала сь,
пр иу кр аш енная
незнанием
того,
что
Одетта
подумает,
д аже
как
она
поступит,
не
получая
от
Свана
вест ей:
так
все,
что
он
т ам,
у
не е,
найдет,
представля­
ло сь
ему
волнующим
открытием
какой-то
п очти
н еве до­
мой
ему
Оде тты.
Но
Одетта,
не
вер ивш ая,
что
он
в
самом
д еле
не
даст
ей
денег,
усматривала
в
его
просьбе
оставить
ему
распо­
ряжения
относительно
окраски
экипажа
или
покупки
бу­
маг
только
предлог,
и
ниче го
больше.
Ведь
Одетта
не
д авала
себе
труд а
последовательно
воссоздать
в
своем
воображении
случившийся
с
ним
приступ,—
составляя
себ е
пре д ст авле ние
о
н ем,
она
не
з адава л ась
целью
по­
стичь,
из
чего
он
слагается:
она
верила
только
в
то,
что
ей
б ыло
известно
заранее,—
в
его
раз
навсегд а
пр еду ка­
занный,
неизбежный
и
всегда
о дин
и
тот
же
конец.
Пр ед­
ставление
у
Оде тты
складывалось
не пол н ое,—
и,
может
быть,
име нно
потому
особенно
глубокое,—
ес ли
судить
о
нем
с
точки
зрения
Свана,
который,
конечно,
решил
бы,
что
Одетта
не
понимает
его :
так
морфинист
или
чахоточ­
ный,
ув ере нн ые,
что
одному
из
них
какая -н ибу дь
ч исто
внешняя
пр и чина
помешала
избавиться
от
укоренившейся
в
нем
привычки
—
пом е шала
именно
в
тот
момент,
когда
он
эту
привычку
пе ребар ы вал,
а
другому
повредило
сл у­
чайное
заболевание,
как
раз
к огда
дело
н ако нец- то
по­
шло
на
поправку,
полагают,
что
врач
не
ра зобра лся
в
их
случаях,
что
он
напрасно
не
придал
такого
же
значения,
как
он и,
э тим
мним ым
совпадениям,
а
вр ач
смотрит
на
эти
совпадения
просто
как
на
лич ины ,
которые
надели
порок
одного
и
б оле знь
другого,
чтоб ы
те
с нова
почувст­
вовали
себя
больными:
ве дь
на
са мо м-то
деле,
пока
од ин
теш ил
себя
мечтою
о
том,
что
вз ял
се бя
в
руки,
а
дру­
г ой—
о
том,
что
вызд оро вел ,
пор ок
и
болезнь
не
переста­
вали
тяготеть
над
ними.
Действительно,
любовь
Св ана
до­
шла
до
такого
с ост оян ия,
когда
вра ч
ил и,
при
некоторых
заб оле ва н иях,
самый
смелый
хи рург
задают
се бе
во прос ,
разумно
ли
избавлять
одного
больного
от
его
порока
и
воз м ожно
ли
излечить
другого.
Понятно,
у
Свана
не
б ыло
ясного
представления,
как
велико
его
чувство.
Ког да
он
пытался
измерить
его ,
то
327


ино й
раз
ему
казалось,
что
его
чувство
ослабело,
почти
сошло
на
нет ;
т ак,
например,
бывали
д ни,
когда
вырази­
те льн ые
черты
Оде тты
и
поблекший
цв ет
ее
лица
не
прельщали,
да же
почти
отвращали
его,
как
в
ту
п ору,
к огда
он
ее
еще
не
любил.
«Кое -чег о
я
уже
добился,—
го во рил
он
себе
на
другой
день.—
Вчера,
признаться,
я
почти
не
испытывал
уд овол ьс тви я,
лежа
с
ней
в
постели.
Странно:
мне
она
каз ал ась
даж е
некрасивой». И,
понятно,
он
не
лук ав ил,
но
его
любовь
вышла
далеко
за
пределы
вожд е ле ния.
Одетта
уже
не
занимала
в
этой
любви
боль­
шого
места.
Когда
она
смотрела
на
С вана
с
карточки,
сто явш ей
у
не го
на
столе,
или
к огда
она
са ма
приходила
к
нему,
он
не
без
труд а
связывал
ее
лицо,
живо е
или
за­
печатленное
на
бристольской
бумаге,
с
жившей
в
нем
неутихающей,
мучительной
тревогой.
Он
говорил
себе
почти
с
изумлением: «Так это она?»—
словно
человеку
по каз али
то,
что
у
н его
болело
и
чт о,
пока
ему
это
не
у да­
лили,
он
представлял
себе
совершенно
иначе.
«Она?» —
спр аш ивал
себя
Сва н,
сил ясь
понять,
что
же
это
такое,
ибо
мы
только
и
слышим,
что
тайна
личности
больше
похожа
на
любовь
и
на
сме рть ,
чем
на
наше
смутное
п редс тав ле­
ние
о
б оле знях,
и
из
б оязн и,
как
бы
разгадка
тайны
от
нас
не
ускользнула,
мы
доискиваемся
ее
с
особой
настойчиво­
с тью.
А
между
тем
болезнь
С ва на,—
в едь
его
любовь
б ыла
именно
болезнью,—
так
распространилась,
так
спл елась
со
всеми
его
привычками,
поступками,
мыслями,
с
его
зд о­
ровьем,
с
его
сном,
с
его
жизнью,
да же
с
его
желаниями,
переходившими
за
черту,
когда
его
уже
не
будет,
так
срослась
с
н им,
что
удалить
ее
—
это
бы ло
равносильно
тому,
чтобы
разрушить
п очти
всег о
С вана:
как
выражают­
ся
хирурги,
его
любовь
б ыла
уже
не
о пер абель на.
Любовь
отвлекла
Свана
от
в сех
его
интересов
на­
столько,
что
когда
он
теперь
случайно
появлялся
в
све­
те,— убеждая
себя,
что
его
связи,
подобно
изящной
опра­
ве,
которую
Одетта,
впрочем,
не
умела
ценить,
могут
до
известной
степени
повысить
в
ее
глазах
его
самого
(и,
по­
жалуй,
он
был
бы
прав,
ес ли
б
его
любовь
не
о бесцени ва­
ла
эт их
связей,
и бо,
в
представлении
Одет т ы,
она
ум аля­
ла
все,
к
чему
бы
он
ни
прикоснулся,—
его
любовь
как
бы
заявляла,
что
все
это
не
может
идти
с
ней
ни
в
како е
сравнение),—
он
не
только
тосковал,
оттого
что
нах о дит­
ся
там,
где
Одетта
не
бывает,
среди
людей,
ей
незнакомых,
нет ,
он
испытывал
стол ь
же
бескорыстное
на слаж дени е,
какое
до стави л
бы
ему
роман
или
картина,
на
которых
328


изображены
развлечения
нетрудового
кл асса ,
так
же
как
у
с ебя
он
наслаждался
бы
упорядоченностью
своего
до­
машнего
обихода,
элегантностью
своей
одежды
и
од еж­
ды
слуг,
выгодностью
помещения
своих
ценностей,
чтени ­
ем
Сен-Симона,
одного
из
л юбимы х
своих
авторов,
тем,
как
Сен-Симон
описывает
распорядок
дня
и
меню
г-жи
де
Ментенон,
потрясающую
скупость
Люлли
и
его
широ­
кий
об раз
жизни.
То
был
не
пол ный
от рыв
от
О де тты,
и
Сван
отчасти
был
этому
обязан
до
сих
пор
неиспытан­
ным
бл аженст во м
на
время
укрыться
в
тех
немногих
уго лка х
своего
«я», куда почти не проникала его любовь,
его
печаль.
Вот
почему
личность,
какою
его
наградила
моя
дв оюр одна я
бабушка,— «сын
Св ана »,—
и
которая
отличалась
от
его
личности,
наделенной
б олее
ярк о
выраженными
индивидуальными
чертами,—«Шарль
Сва н »,—
была
ему
теперь
особенно
отрадна.
Ка к- то,
по
случаю
дня
рождения
принцессы
Пармской
(а еще пото ­
му,
что
принцесса
косвенным
образом
мо гла
бы ть
во
мно­
гих
случаях
по л езной
Одетте,
так
как
че рез
нее
можно
было
д остав ать
билеты
на
торжества
и
ю билеи ), Сван ре­
шил
послать
ей
фруктов,
но
он
не
очень
хорошо
с ебе
представлял,
как
это
де лаетс я,
и
по ручил
это
своей
дво ю­
родной
тетке
со
стороны
матери,— та
была
ра да
оказать
ему
ус лугу
и
нап иса ла,
что
к упила
фру кт ов
в
разных
м ес­
та х:
виноград
взяла
у
Крапота,
магазин
которого
славил­
ся
именно
виноградом,
землянику
у
Жоре,
груши
у
Шеве,
у
которого
можно
бы ло
на йти
лучшие
сорта,
и
т.
д.:
«Я осмотрела и проверила каждую ягодку» .
В
самом
деле:
по
тому,
как
благодарила
С вана
п рин цес са,
он
мог
составить
себе
пре дс та вле ние
об
аромате
зе м ляники
и
о
сочности
груш.
А
с л ова : «Я осмотрела и проверила
кажду ю
яг одку »
—
я вилис ь
успокоением
для
его
ис стр а­
давшей ся
души:
они
переносили
его
мысль
в
ту
область,
куда
он
заглядывал
редко,
хотя
она
досталась
ему
по
на­
следству,
как
члену
бог а той
и
д оброп о рядоч ной
буржуаз­
ной
семьи,
из
поколения
в
поколение
пер едававш ей
зн ание
«хороших магазинов»
и
уменье
купить,—
з нание
и
уменье,
которыми
он
мог
воспользоваться
в
любую
минуту.
И
п равд а:
он
так
на до лго
забывал,
что
он
—
«сын
Сд а на», что как только снова временно им становился,
то
п ол учал
от
этого
б олее
острое
насл аж де ние,
чем
те,
какие
испытывал
постоянно
и
ка кими
был
уже
пр есы щен;
и
хотя
любезность
буржуа,
для
которых
он
по-прежнему
остав ался
«сыном Свана», была не такая пылкая,
как
329


любезность
аристократии
(впрочем,
более
лес тна я,
по­
скольку
у
б уржуа
она
неотделима
от
уважения), тем не
менее
письмо
от
«светлости», какие бы торжественные
празднества
оно
ему
ни
сул и ло,
б ыло
ему
менее
приятно,
чем
пис ьм о,
в
котором
его
пр ос или
бы ть
шафером
или
п росто- на просто
гостем
на
свад ьбе
в
семье
кого-нибудь
из
старинных
друзей
его
родителей
—
друзей,
продол­
жавших
с
ним
встречаться,
ка к,
например,
мой
дед,
при­
гласивший
его
в
прошлом
год у
на
св адьбу
м оей
матери,
или
п очти
с
ним
не
знакомых,
однако
считавших
долгом
ве жли вос ти
пригласить
почтенного
сына
покойного
г-на
Свана.
Но
л юди
из
в ысшег о
общества,
на
правах
давней
др ужб ы,
тож е
в
известной
ме ре
были
св яз аны
с
его
до­
мо м,
с
укла дом
его
жизни,
с
его
семьей.
Окидывая
мыс ­
ленным
вз ором
блистательные
свои
зн аком ств а,
он
ощущал
ту
же
опору
вовне,
испытывал
то
же
чувство
комфорта,
как
при
осмотре
чудесных
земель,
чудесного
сер ебр а,
чудесных
скатертей
и
салфеток,
доставшихся
ему
от
родителей.
И
мысль,
что
е сли
б
он
вне за пно
за­
болел,
то
первым
движением
камерд инер а
б ыло
бы
бро­
ситься
к
герцогу
Шартрскому,
принцу
Рейскому,
герцо­
гу
Люксембургскому
и
барону
де
Шарлю,
так
же
уте шала
его,
как
уте шала
н ашу
старую
Франсуазу
мысль,
что,
ко­
гда
она
умрет,
т ело
ее
обернут
в
ее
собственные
про ­
стыни
из
тонкого
полотна,
на
которых
она
сама
вышила
м етки
и
которые
еще
ни
ра зу
не
были
в
по чинк е
(а если
и
ч инились ,
то
эта
тонкая
работа
св идетел ь ст вов ала
лишь
об
искусстве
маст ер ицы ), что ее обернут в саван,
об раз
которого,
постоянно
бывший
у
нее
перед
глазами,
д остав ­
лял
ей
известное
удовлетворение:
хотя
сава н
особенной
пышностью
и
не
отличался,
а
все-таки
теш ил
ее
тщ ес ла­
вие .
Но
гл авное
для
Св ана
зак лю ча лось
не
в
этом:
всем и
его
поступками
и
мыслями,
имевшими
отношение
к
Оде т­
те,
уп ра вляло
и
руководило
неосознанное
чувство,
что
хотя,
бы ть
может,
он
не
менее
дорог
ей,
но
в месте
с
тем
и
менее
приятен,
чем
любой,
самый
ск уч ный
из
верных
Вердюренам,
а
потому,
переносясь
мыслью
в
общ ес тво,
где
все
считали,
что
он
—
сам о
очарование,
в
общ ес тво,
ку да
его
в сяче ски
ста рали сь
заманить,
где
без
не го
ску ­
чали,
он
вновь
на чина л
верить,
что
е сть
более
сч аст ли вая
жизнь,
и
его
уже
тянуло
к
не й,
как
притягивает
больного,
которого
несколько
месяцев
продержали
в
постели
и
на
диете,
напечатанное
в
газете
ме ню
оф ициального
завтра­
330


ка
или
о бъя вл ение
о
морском
пу те шеств ии
вокруг
Си­
цил ии.
Пер ед
людьми
из
общества
он
извинялся
за
то,
что
не
бывает
у
ни х,
а
перед
Оде тто й
оп равд ыв ался
в
том,
что
з аез жает
к
ней.
В
довершение
всего
он
платил
за
свои
пр и езды
к
ней
(и в конце месяца задавал себе вопрос:
поскольку
он
злоупотребил
ее
терпением
и
слишком
часто
у
нее
бывал,
то
не
мало
ли
будет
пос ла ть
ей
четыре
тыс я­
чи
ф р анков ?) и для каждого приезда подыскивал пред­
лог:
иногда
это
б ывал
подарок,
иногда
—
какое-нибудь
известие,
которого
она
ожидала,
иногда
—
встреча
с
де
Шарлю,
который
направлялся
к
ней
и,
встретив
по
дороге
С вана,
потребовал,
чтобы
тот
его
проводил.
Если
же
предлога
не
было,
то
он
просил
де
Шарлю
немедленно
отправиться
к
Одетте
и,
нач ав
разговор,
вд руг
его
о бо­
рвать,
якобы
он
вспомнил,
что
ему
нужно
что-то
срочно
сообщить
Свану,
так
во т,
не
будет
ли
он а,
мол,
так
лю­
безна
и
не
пошлет
ли
за
н им;
чаще
всего
Сван
жда л
на­
прасно,
а
вечером
де
Шарлю
сообщал
ему,
что
потерпел
неудачу.
Итак,
мало
того
что
Одетта
теперь
часто
в ыез­
жа ла
из
Парижа,
но
и
когда
она
оставалась
в
городе,
они
виделись
редко,
и
если
в
ту
пору,
когда
Одет та
л юбила
Свана,
он
постоянно
слышал
от
нее: «Я всегда
свободна»
и
«Какое мне дело до того,
что
подумают
д ру­
г ие!», то теперь,
стоило
ему
выразить
желание
повидать­
ся
с
ней,
она
сс ылалас ь
на
приличия
или
вы д умы вала,
что
за нят а.
Когда
он
заговаривал
о
том,
что
ему
хочется
по­
бы вать
на
увеселении
с
благотворительной
целью,
на
вы­
ставке,
на
премьере,
словом,
т ам,
куда
соб и ралас ь
Одет ­
т а,—
она
отвечала,
что
он,
как
видно,
до бивае тся ,
чтобы
их
св язь
ни
для
кого
уже
не
яв лялас ь
тайной
и
что
по­
ступает
он
с
ней
как
с
уличной
де вко й.
Чтобы
их
встречи
в
конце
концов
не
прекратились
совсем,
Сван,
осведом­
ленный
о
том,
что
Одетта
зн ает
и
очень
любит
моего
дв оюродн ог о
дед а
Адо ль фа,
с
которым
он
тоже
был
дру­
же н,
реш ил
обратиться
к
нем у
с
просьбой
повлиять
на
Одетту
и
о днаж ды
пришел
в
его
кв ар тирку
на
улице
Бельшас.
Так
как
Одетта
всегда
го вори ла
со
Сваном
о
моем
деде
в ысо ким
слогом: «О,
это
совсем
не
то,
что
ты!
В.
нашей
др ужбе
ес ть
для
меня
что-то
необыкновенно
прекрасное,
возвышенное,
упоительное.
Вот
он
относится
ко
мне
с
уважением
—
он
не
станет
показываться
со
мной
в
публичных
ме стах »,—
то
Св ан
был
р астер ян
и
не
зн ал,
как
приступить.
Начал
он
с
ап ри орног о
утверждения
со­
331


ве ршенс т ва
Одетты ,
с
аксиомы
о
ее
серафической
н ад-
мирности,
с
обнаружения
ее
недоказуемых
добродетелей,
п о нятие
о
которых
не
может
быть
выведено
из
опыта.
«Я хочу с вами поговорить .
Кто-кто,
а
вы- то
знаете,
что
среди
женщин
нет
равной
Оде тте,
что
это
дивное
сущ ес т­
во,
что
это
ангел.
Но
вы
знаете
и
другое
—
вы
знаете,
что
так ое
парижская
жизнь.
Всем
п рочим
Одетта
представ­
ляется
не
в
том
св ете,
как
нам
с
вами.
И
вот
находятся
люди,
которые
утверждают,
что
я
играю
д овольн о
смеш­
ную
роль,—
из-за
этого
она
не
хочет
со
мн ой
встречаться
на
улице,
в
т еатр е.
Она
так
прислушивается
к
вашим
м нениям
—
не
могли
ли
бы
вы
замолвить
за
ме ня
словечко,
убедить
ее,
что
она
преувеличивает
неприятности,
которые
могут
ей
грозить
оттого,
что
я
поклонюсь
ей
на
у лиц е?»
Дед
посоветовал
С вану
некоторое
время
не
вст ре­
чаться
с
Одеттой,— так
он а,
мо л,
еще
сильнее
к
нему
привяжется,—
а
Одетте
п осов етова л
разрешить
Свану
видеться
с
нею
где
угодно.
Несколько
дн ей
сп устя
Одет­
та
рассказала
Сва ну
о
постигшем
ее
разочаровании:
мой
дед
такой
же,
как
в се,—
он
только
что
пытался
о владет ь
ею.
Сван
хотел
было
тут
же
вызвать
мое го
д еда
на
ду­
э ль—
Одетта
его
от говор ила,
но
при
встрече
с
дедом
Сван
все-таки
не
подал
ему
рук и.
Сван
очень
жалел,
что
поссорился
с
м оим
дедом
Адольфом:
он
надеялся
погово­
рить
с
ним
по
душам
и
выяснить,
как
вел а
с ебя
Одетта
в
Ницце,
о
чем
до
С вана
дошли
темные
слухи.
Мой
дед
Адольф
имел
обыкновение
зимой
жить
в
Ницце.
И
у
Св а­
на
мелькала
мысль,
не
там
ли
он
познакомился
с
Одет­
то й.
Один
человек
в
присутствии
С вана
намекнул,
что
н екто
бы л,
по
всей
вероятности,
ее
любовником,
и
это
потрясло
С вана.
Но
когда
он
узн ава л
что-нибудь
такое,
что ,
по
его
понятиям,
ужаснуло
бы
его
до
то го,
как
он
про
это
узнал,
и
чему
он
отк азыв ался
бы
тогда
верить,—
в
то
же
м гно вение
оно
сливалось
с
его
тоской,
и
он
это
принимал,
он
уже
не
постигал,
как
могло
этого
не
бы ть.
И
каж дая
т акая
подробность
п ри бав ляла
к
п ортрету
его
любовницы,
который
он
нарисовал
себе,
но вую
неизгла­
ди мую
черту.
В
голове
у
С вана
уже
как
будто
укладыва­
лось,
что
Одетта
прославилась
легкостью
своего
поведе­
н ия,
в
чем
он
сам
никогда
бы
ее
не
заподозрил,
и
что,
в
Бадене
и
в
Ницце,
где
она
прежде
жи ла
по
нескольку
ме­
сяцев,
она
приобрела
сомнительную
популярность.
Он
попытался
снова
сблизиться
кое
с
кем
из
прожигателей
жизни
и
расспросить
их,
но
они
б ыли
осведомлены
о
его
332


знакомстве
с
Одеттой,
да
он
и
сам
боялся
напомнить
им
о
не й,
на ве сти
их
на
ее
след.
До
сих
пор
он
с чит ал,
что
нет
ниче го
скучнее,
чем
космополитический
дух
Бадена
и
Ни ццы,
но
теперь,
допытавшись,
что
Одетта
когда-то,
быть
может,
ве ла
рассеянную
жизнь
в
э тих
веселых
го ро­
дах,
и
в месте
с
тем
убедившись,
что
он
так
никогда
и
не
уз на ет,
что
ее
на
это
толкнуло:
безденежье,
которое
бл а­
годаря
С вану
больше
ее
уже
не
тяг оти т,
или
б лажь,
к ото­
рая
всегда
может
вернуться,
он
в
бессильной,
слепой,
доводящей
до
го лово кр уже нья
тоске
н акло нялся
над
бе з­
дной,
поглотившей
первые
год ы
Се птена т а,
к огда
б ыло
пр и нято
п ровод ить
зи му
на
А нгл ийск ом
бульваре,
а
ле­
то
—
под
сень ю
баденских
лип,—
годы,
в
которых
для
С вана
отк рыва лас ь
хотя
и
том ящая,
но
лу чеза рн ая
г лу­
б ина,
уви денн ая
взором
поэта.
И
Сван
вложил
бы
в
вос­
создание
мелких
событий,
происходивших
на
тогдашнем
Лазурном
побережье,
если
б
только
это
помогло
ему
чт о-
то
постичь
в
улыбке
или
во
взгляде
Одетты,—
таком,
од­
нако,
от крыт ом
и
простодушном,—
больше
пыла,
чем
поклонник
прекрасного,
который
изучает
документы,
от­
носящиеся
к
Флоренции
XV века,
чтобы
как
можно
г луб­
же
проникнуть
в
душу
«Весны», прекрасной Ванны или
Боттичеллиевой
Венер ы,
С ван
погружался
в
молчаливое
ее
созерцанье,
в
мечта нь е
—
и
слышал
ее
восклицанье:
«Какой печальный у тебя вид!» Не так давно от убежде ­
ни я,
что
она
хо ро ший
че л овек,
что
таких,
как
о на,
нап ер е­
чет,
он
пе р ешел
к
убеждению,
что
она
—
со держа нка ,
но
иногда
шел
обра тн ым
путем:
от
Од етты
де
Креси,
бы ть
может
находившейся
в
чересчур
близких
отношениях
с
кутилами,
с
бабниками,
он
возвращался
мыслью
к
ее
лицу
с
таким
иногда
мягким
выр а жение м,
к
ее
человеко­
любивой
душе.
Он
говорил
себе: «Ну и что ж,
что
вся
Ницца
знала,
како ва
Одетта
де
Креси?
Такие
р епу та ции,
даж е
ес ли
для
них
ес ть
какие-нибудь
данные,
создаются
на
основании
чужих
мнений». Он полагал,
что
эта
леген­
да ,—
пусть
даж е
правдивая,—
не
затрагивает
сущности
Одетты ;
что
этот
неистребимый
и
вредоносный
дух
от
нее
не
исходит;
что
у
этой
женщины,—
хоть
ее,
может
быть,
и
сводили
с
пути
истинного,—
добрые
глаза,
от зы вчива я
Душа
и
покорное
тело,
которое
он
держал
в
своих
об ъ­
яти ях,
которое
он
прижимал
к
себе,
которое
он
ласкал;
что
когда-нибудь,
если
только
он
сумеет
стать
ей
н е обхо­
димым,
вся
ее
жизнь
будет
п рин адлежат ь
ему.
У
нее
ча с­
то
был
ус т алый
ви д,
с
лица
на
время
сход ил о
выражение
333


лихорадочной
и
радостной
озаб очен ност и
чем-то
н еиз­
вестным
С вану
и
причинявшим
ему
боль;
она
п оп рав ляла
во ло сы;
ее
ло б,
все
ее
черты
словно
крупнели;
и
вот
тут
вдруг
ее
глаза
золотисто
лучились
какою-нибудь
прос­
тою
человеческою
мыслью,
каким-нибудь
добрым
чувст­
во м,
появляющимся
у
в сех
людей,
к огда
он и,
наедине
с
самими
собой,
находятся
в
состоянии
покоя
или
са мо­
углубленности.
И
тогда
все
лицо
ее
озаря лось :
так
в
пас­
мурный
д ень
облака
на
закате
не ожид анно
расходятся,
и
все
вокруг
преображается.
В
такие
минуты
С ван
готов
был
с вяза ть
свою
жизнь
с
Одетто й,
с вяза ть
свое
бу ду­
щее
с
ее
будущим,
в
которое
она
се йча с,
к азало сь,
задум­
чиво
вглядывалась;
греховное
воз б ужде ние,
по-видимому,
не
ос тав ляло
мут и
в
ее
жизни.
Как
бы
ни
были
р едки
теперь
эти
мгновенья,
все
же
они
свое
дело
дел али .
С
помощью
памяти
Св ан
связывал
эти
обры в ки,
во сст а­
навливал
п робел ы
и
отливал
как
бы
из
золота
Од етту
добрую
и
утихомирившуюся,
ради
которой
он
п отом
(что
будет
в идно
из
следующей
части
этого
произведения)
пойдет
на
жертвы,
каких
другая
Одетта
от
не го
бы
не
до­
билась.
Но
как
мало
б ыло
э тих
м гно вений
и
как
ре дко
он
теперь
вид елс я
с
ней!
Д аже
вечерние
свидания
она
на­
значала
ему
в
по сл еднюю
мин уту :
рассчитывая
на
то,
что
Сван
всег да
свободен,
опа
жд ала,
не
придет
ли
к
ней
кто-нибудь
еще.
Сс ыла лась
Одетта
на
то,
что
ей
должны
д ать
от вет
по
очень
ва жно му
делу,
и
е сли
да же
она
раз­
решала
С вану
пр ийт и,
а
д рузья,
уже
вечером,
зв али
ее
в
театр
или
поужинать,
она
подпрыгивала
от
радости
и
второпях
н ачи нала
переодеваться.
Каждое
движ е ние
Одетты
п ри бли жало
Свана
к
моменту
расставания
—
к
моменту,
когда
она
в
неудержимом
порыве
по ки­
нет
его ;
наконец,
сов ерш ен но
го това я,
в
последний
раз
погружала
она
в
зе рка ло
блестящий
от
напряжения
и
от
пристальности
взгляд,
п од мазыв ала
губы,
выпуска­
ла
на
лоб
прядь,
п рос ила
подать
ей
небесно-голубого
цв ета
ман то
с
золотыми
ки ст очками ,
и
Сва ну
с та нови­
ло сь
так
грустно,
что
у
Оде тты
выр ыва лос ь
нетерпеливое
движение,
и
она
гово ри ла : «Так-то
ты
б лагод ари шь
ме ня
за
разрешение
побыть
со
м ной
до
по след ней
минуты!
Я
думала,
что
доставляю
теб е
этим
удовольствие.
В
д ру­
гой
раз
буду
зн ат ь!» Иногда,
рискуя
на влеч ь
на
себя
ее
г нев,
он
старался
вызна ть ,
кто
был
ее
спутником,
и
на­
мер евал ся
в ступ ить
в
сговор
с
Форшвилем,
который,
на­
верное,
мог
бы
д ать
ему
интересующие
его
сведения.
334


Впрочем,
есл и
Сван
знал,
с
кем
бы ла
Одетта,
то
п очти
каж дый
раз
отыскивал
среди
своих
знакомых
кого-ни­
будь,
кто
хотя
бы
сл ышал
о
человеке,
с
которым
пр о вела
веч ер
Одетта,
и
мог
п рол ить
свет.
И
когда
С ван
писал
кому-нибудь
из
друзей
и
просил
выяснить
то
или
иное
обстоятельство,
он
у спо каи вал ся,
оттого
что
п ерес тава л
тщ етно
задавать
себ е
во про сы
и
перекладывал
вы ве ды­
ванье
на
другого.
Добытые
св едени я
не
приносили
С вану
большой
п ользы:
зн ать
—
не
всегда
значит
помешать.
Но
мы
держим
полученные
с вед ения
если
не
в
руках,
то,
во
всяком
случае,
в
уме,
там
мы
их
располагаем
по
своему
усмотрению,
и
это
созда ет
иллюзию,
б удто
нам
дана
над
ними
некая
власть.
Если
Одетта
про во дила
время
с
де
Шарлю,
у
Свана
ду ша
бывала
на
месте.
Он
зн ал,
что
между
ею
и
де
Ша рлю
ничего
произойти
не
может,
что
де
Шарлю
выезжал
ку да- нибу дь
с
ней
только
из
друже­
ских
чувств
к
Свану
и
что
он
ниче го
не
станет
скрывать
от
него.
И ной
раз
Одетта
в
категорической
форме
объяв­
ляла
Свану,
что
в
такой-то
веч ер
их
свидание
не
состо­
и тся;
по-видимому,
она
придавала
какое-то
особенное
значение
это му
своему
вые з ду,
и
тогда
С ван
добивался,
чтобы
де
Шарлю
был
свободен
и
мог
поехать
с
ней.
На
другой
день,
не
решаясь
забрасывать
де
Шарлю
вопроса­
ми,
он
делал
вид ,
что
не
совсем
понял
первые
его
отве­
ты,
и,
выудив
у
нег о
т аким
образом
подробность
за
подробностью
и
очень
с коро
выяснив,
что
Одетта
п отра­
ти ла
вечер
на
самые
невинные
р азвл ечен ия,
совершенно
успокаивался. «Но все-таки,
мой
драгоценный
Меме,
я
не
понимаю...
ве дь
вы
же
не
прямо
от
нее
напр ави лись
в
музей
Гревена?
До
этого
вы
еще
куда-нибудь
зашли?
Нет?
Чудно!
Право,
мой
драгоценный
Меме,
это
преза­
бавно.
Но
что
за
странная
мысль
пойти
потом
в
Ша-Ну­
ар?
Это ,
конечно,
ее
мысль...
Не
ее?
Ваша?
Любопытно!
В
конце
концов
это
не
та кая
уж
плохая
мысль,—
у
нее
т ам,
наверно,
знакомых
тьма?
Нет?
Она
ни
с
кем
не
ра з­
говаривала?
Поразительно!
Значит,
вы
провели
там
весь
вечер
вдвоем?
Я
так
вас
обоих
и
вижу.
Вы
очень
милы,
мой
драгоценный
Меме,
я
вас
очень
л юбл ю». Сван испы­
тывал
облегчение.
Он
не
раз
слышал
от
дал еких
ему
лю­
де й,
сл ова
которых
он
по нач алу
в
одно
ухо
впускал,
в
д ругое
выпус к ал,
т акие,
например,
фразы: «Вчерая ви­
дел
гос п ожу
де
Креси
—
она
бы ла
с
каким-то
незнакомым
го с по дином », и фразы эти,
мгновенно
проникнув
в
само е
сердце
Свана,
опл отне ва ли,
отвердевали,
как
ин кру ста­
335


ции,
давил и
на
не го,
не
двигались
с
места,
и
до
чего
же
зато
п р иятно
бы ло
слышать
вот
эти
с лова : «Никого из ее
знакомых
там
не
было,
она
ни
с
кем
не
разговарива­
ла »,—
как
св об одно
они
перемещались
в
н ем,
какие
они
б ыли
текучие,
легко
усваиваемые,
вдыхаемые!
И
все-таки
он
тут
же
говорил
себ е:
значит,
Од етте
с
ним
так
скучно,
что
она
предпочла
его
обществу
эти
развлечения.
И
хотя
их
заурядность
успокаивала
С вана,
в се-та ки
они
те рзали
е го,
как
измена.
Да же
к огда
Сван
не
мог
дознаться,
ку да
уезжала
Одетта,
его
тоска,
един ств енны м
лекарством
от
которой
б ыла
радость
побыть
с
Одеттой
(лекарством,
в
к онце
концов
ухудшавшим
его
состояние,
оттого
что
он
сл иш­
ком
часто
к
нем у
прибегал,
но,
по
крайней
мере,
на
время
ус пока ивавши м
бо ль),—
его
тоска
прошла
бы,
если
б
Одетта
позволила
ему
остаться
у
нее,
дождаться
ее
ум и­
ротворяющего
возвращения,
в
котором
потонули
бы
часы,
злою,
кол д овск ою
силою
превращавшиеся
для
не го
в
не­
похожие
ни
на
какие
другие.
Но
такого
р аз реш ения
он
от
нее
не
п олуч ал;
он
ехал
к
себе
домой;
дорогой
он
з аст ав­
лял
с ебя
строить
планы,
пер еставал
думать
об
Оде тте ;
пока
он
раздевался,
ему
да же
уд ав алось
настроить
себя
на
б олее
или
менее
веселый
ла д;
он
ложился
и
тушил
св ет,
пр едвку ша я,
что
завтра
пойдет
с мот реть
какое-ни­
будь
выдающееся
произведение
искусства;
но
как
только
он
начинал
зас ыпа ть
и
пер еставал
д елать
над
собой
у си­
лие,
усилие
бессознательное
—
настолько
оно
ст ало
для
не го
привычным,
в
то
же
мгновенье
по
его
те лу
пробегал
озноб,
а
к
гор лу
подступали
рыдания.
Он
д аже
не
ст а­
рался
уяснить
себ е,
отчего
он
только
что
рыдал;
он
выти­
рал
глаза
и,
смеясь,
говорил
себе: «Прелестно!
Я
ста нов ­
люсь
н ев р асте ни ко м!» Потом он снова невольно думал
—
ду мал
с
глубокой
душевной
усталостью,—
что
завтра
опять
надо
будет
допытываться,
что
делала
Одетта,
и
пускаться
на
хитрости,
чт обы
увидеться
с
ней .
Эта
не­
обходимость
непрерывной,
однообразной,
б еспло д ной
деятельности
бы ла
для
него
так
мучительна,
что
как-то,
к огда
он
обнаружил
у
се бя
на
живот е
опухоль,
его
по-
на с тояще му
обрадовала
мысль,
что,
может
быть,
это
смертельно,
что
больше
ему
ни
о
чем
не
п рид ется
з або­
ти ть ся,
что
отныне
б оле знь
станет
ра сп оряжа тьс я
им,
а
он
—до
теперь
уже
близкого
конца
—
будет
игрушкой
в
ее
рука х.
И
пр ав да:
в
эту
по ру
его
жизни
ему
часто
хо тел ось
умереть,
хотя
он
и
не
признавался
се бе
в
этом,—
336


умереть
для
того,
чтобы
изб авит ься
не
с тольк о
от
са мой
душевной
муки,
сколько
от
ее
н ео твязн ос ти.
И
все-таки
Сван
мечтал
дожить
до
того
времени,
ко­
гда
он
разлюбит
Од етту ,
когда
ей
уже
незачем
будет
лгать
ему
и
он
наконец
уз на ет,
лежала
ли
она
в
объятиях
Фор­
швиля,
когда
он
приходил
к
не й,
а
ему
не
отворили.
Но
потом
его
несколько
дн ей
мучило
подозрение,
что
она
любит
кого-то
д ругог о,
и
это
подозрение
отвлекало
его
от
мы сли
о
Форшвиле,
вопрос
о
Форшвиле
становился
для
не го
почти
безразличным:
так
но вые
стадии
бо л езни
на
время
за став ляют
нас
за быв ать
о
предшествующих.
Бы­
вали
дн и,
к огда
у
не го
не
во зника ло
ник ак их
подозрений.
Ему
ка залось,
что
он
выз дор ове л.
Но
наутро,
просыпаясь,
он
чу вс твова л,
что
у
нег о
болит
там
же,
где
болело
рань­
ше,
а
ведь
еще
нак ану не
эта
б оль
как
бы
растворилась
в
потоке
разнообразных
впечатлений.
Н ет,
б оль
ост ала сь
на
прежнем
месте.
Именно
острота
этой
б оли
ра збуд ила
С вана.
Одетта
не
вносила
ни
малейшей
ясн о сти
в
эти
столь
важные
для
Свана
обстоятельства,
к отор ые
изо
дня
в
д ень
отра вляли
ему
существование
(хотя он был уже до­
стато чн о
опытен
и
ему
бы
следовало
понять,
что
в
этом-
то
и
состоит
радость
жи зн и ), а без конца напрягать
воображение
он
был
не
в
силах,
его
мозг
работал
впустую;
он
проводил
пальцем
по
утомленным
векам,
как
бы
п ро­
ти рая
очки,
и
пе рест ав ал
о
чем
бы
то
ни
бы ло
думать.
И
все
же
в ремя
от
времени
из
эт ой
неизвестности
вы плы­
ва ли
и
вновь
являлись
его
в зору
какие-то
де ла
Одетты ,
имевшие
непонятную
св язь
с
ее
обязанностями
по
отно­
шению
к
дальней
родне
или
к
старым
друзьям,
а
так
как
эти
люди,
по
словам
Од етты ,
чаще
всег о
и
мешали
ей
встречаться
со
Сва ном ,
то
в
его
глазах
они
образовыва­
ли
постоянную,
необходимую
рамку,
в
которую
б ыла
за­
ключена
ее
жизнь.
Время
от
вр емен и
она
таким
тоном
объявляла
С в а ну: «Когда я поеду с подругой в иппод­
ро м. ..», что,—
если
в
этот
де нь
Сва ну
нездоровилось,
и
он
н ад еялся: «Может быть,
Одетта
будет
так
д обра
и
п рие дет
м еня
на вес тить »,—
он,
вдруг
вспомнив,
что
в
ип­
подром
она
со бир ал ась
име нно
се го дня,
говорил
се бе: «Ах
нет,
н ечего
и
просить
ее,
как
же
это
я
забыл:
сегодня
она
до лжна
бы ть
с
подругой
в
иппод р оме .
Не
следует
желать
невозможного.
Прос ить
о
чем-либо
неосуществимом
—
это
значит
заведомо
нарываться
на
отказ».
Выпавшая
на
д олю
Оде тты
обязанность
ех ать
в
ипподром
—
обязан­
337


нос ть,
с
которой
Сван
мирился,—
п ре дстав лялась
ему
не
просто
неустранимой;
необходимость
исполнения
этой
обязанности
придавала
благовидность
и
законность
все­
му,
что
имело
к
ней
какое-либо
отношение.
Ког да
п рохо­
жий
кл аня лся
Одетте
и
этим
вызывал
у
Свана
ревнивое
чувство,
а
она,
от ве чая
па
во прос ы
С вана,
устанавливала
св язь
между
эт им
человеком
и
своими
наиболее
важными
обязанностями,
о
которых
она
еще
раньше
поставила
С вана
в
известность,
и
говорила,
например,
так : «Он си­
дел
в
ло же
м оей
подруги,
с
которой
я
ез жу
в
ипподром»,
то
такое
объяснение
р ассеи вало
подозрения
Свана:
ему
ка­
залось
вполне
ес теств енны м ,
что
п од руга
Одетты
пригла­
шает
в
ло жу
не
только
ее,
но
и
сво их
прия те лей, —
он
не
пытался
пре д ст авить
их
себе,
а
может
быть,
это
ему
прос­
то
не
удавалось.
Ах,
как
хотелось
С вану
поз нак ом итьс я
с
подругой
Од етты ,
п осещ авш ей
ипподром,
как
хотел ос ь
ему,
чтобы
она
пригласила
его
туд а
вместе
с
Одеттой!
С
какою
радостью
променял
бы
он
в сех
своих
знакомых
на
одного
человека,
постоянно
видевшего
Одетту,—
ну
хотя
бы
на
маникюршу
или
на
продавщицу
из
м аг азина!
Он
готов
был
пойти
ра ди
них
на
большие
за тра ты,
чем
ра ди
королев.
В едь
они
з нали
жизнь
Одетты ,
и
они
сна­
бд или
бы
его
тем
ед инств енн ым
средством,
от
к отор ого
мо гла
бы
утихнуть
его
боль.
С
каким
н аслаж дени ем
пр о­
водил
бы
он
целые
дни
у
этой
мелкоты,
с
которой
Одетта
поддерживала
отношения
то
ли
по
необходимости,
то
ли
по
врожденной
своей
простецкости!
С
каким
удоволь­
ствием
поселился
бы
он
навсегда
на
шестом
этаже
гряз­
н ого,
но
такого
влекущего
до ма,
ку да
Одетта
не
бр ала
его
с
собой
и
гд е,
ес ли
б
он
там
жил
с
де ше вой,
уже
у шедше й
из
мастерской
по рт нихо й,
охотно
выдавая
с ебя
за
ее
любов­
ника,
Одетта
бывала
бы
у
не го
п очти
ежедневно!
Ка­
кую
скромную,
смиренную,
но
зато
тихую,
но
за то
дыша­
щую
покоем
и
счастьем
жизнь
согласился
бы
он
вести
до
бесконечности
в
одном
из
таких
п очти
простонародных
кварталов!
Бывало
и
так ,
что
Одетта,
встретившись
со
Сва ном ,
вд руг
замечала,
что
к
ней
н ап рав ляется
человек,
которого
С ван
не
зн ал,
и
тогда
он
улавливал
на
ее
лице
ту
же
са­
мую
грусть,
какую
оно
выражало,
когда
он
пришел
к
ней
в
то
время,
как
у
нее
был
Форшвиль.
Но
это
случалось
редко;
в
те
дн и,
к огда
она,
несмотря
на
свою
зан ятость
и
на
б оязн ь,
что
о
ней
могут
подумать,
все-таки
приходила
к
Свану,
вся
она
бывала
преисполнена
самоуверенности,
338


составлявшей
резкий
контраст
с
волнением
и
застенчиво­
с тью
и,
бы ть
может,
о з нача вшей
бессознательный
реванш
за
них
или
естественную
реакцию
на
эти
чу вст ва,
которые
она
в
пе рвона чал ьну ю
пору
их
зн аком ства
испытывала
и
при
н ем,
и
да же
в дали
от
него,
в
ту
пору,
когда
одно
из
ее
писе м
на чина лос ь
следующим
образом: «Друг мой!
У
ме ня
дрожит
рука,
мне
трудно
пи сать ». (По
кр а йней
мере,
так
ей
ка за лось,
и
о тча сти
это
у
нее
было
иск р енне,
ин аче
ей
нечего
было
бы
преувеличивать.)
То гда
Сван
ей
нр ави лся.
Мы
дрожим
только
над
собой
или
над
теми,
кого
мы
любим.
Ког да
на ше
с час тье
уже
не
в
их
руках,
как
спокойно,
как
ле гко,
как
сме ло
нам
при
них
дышится!
Теп ерь
в
раз гов орах
с
ним ,
в
письмах
к
нем у
Одетта
уже
не
употребляла
тех
слов,
с
помощью
которых
она
пыта­
ла сь
со зда ть
себе
иллюзию,
бу дто
он
принадлежит
ей,
не
искала
поводов
п ри бавл ят ь : «мой», «моя», «мое», ко­
гда
обращалась
к
нему: «Вы
—
моя
радость,
я
с вято
хр а­
ню
аромат
нашей
дружбы»,—
не
го ворил а
о
будущем,
не
го ворил а
да же
о
смерти
как
о
т ом,
что
ждет
их
обоих.
Тогда
на
в се,
что
бы
он
ей
ни
сказал,
она
отвечала
с
вос ­
торгом: «О,
вы
не
такой,
как
в с е!»; глядя на его продол ­
говатую,
лысеющую
го лову
(люди,
наслышанные
об
его
у спехе
у
женщин,
имея
в
ви ду
форму
его
головы,
з аме ча­
л и: «Внешность его не безукоризненна,
но,
как
хотите,
он
шикарен:
эта
непринужденность,
э тот
монокль,
эта
улыб­
к а !»), она,
бы ть
может,
не
с тол ько
мечтая
стать
его
лю­
бовницей,
сколько
же лая
понять,
что
же
он
собой
пред­
ставляет,
во скл иц ала: «Как бы мне угадать,
что
таится
в
этой
г ол ов е!» Теперь она говорила с ним или раздра­
женным,
или
снисходительным
т оно м: «Ах,
да
когда
же
ты,
н ако нец,
станешь
п охож
на
людей!» Глядя наегого­
лову,
только
слегка
постаревшую
от
забот
(теперь все
благодаря
то му
же
самому
свойству,
в
с илу
которого
лю­
ди,
прочитав
программу,
до гады вают ся
о
з амы сле
части
какой-нибудь
с им фонии
ил и,
познакомившись
с
родными
ребенка,
угадывают,
на
кого
он
похож,
зак люча ли : «Про
не го
не
ск ажешь ,
что
он
урод,
но,
как
хотите,
он
смешон:
этот
монокль,
эта
непринужденность,
эта
улыбка!»—
заключали,
проводя
в
пристрастном
своем
воображении
незримую
гр ань
между
разделяемыми
расстоянием
в
не­
с кольк о
месяцев
г ол овой
счастливого
любовника
и
голо­
вой
р ог он ос ца ), она восклицала: «Ах,
ес ли
б
переделать
эту
голову,
вложить
в
нес
побольше
благоразумия!»
Всегда
го т овый
верить
в
исполнимость
своих
же ла­
339


ний,—
есл и
только
Одетта
подавала
ему
хо ть
какую-ни­
будь
надежду,—
Сван
цеплялся
за
эти
ее
слова.
—
Тебе
стоит
только
захотеть,—
говорил
он
и
ст а­
рался
доказать
ей,
что
успокоить
его,
руководить
им,
вд охн овля ть
его
—
задача
благородная,
которой
другие
ж енщи ны
с
ра дос тью
отдали
бы
все
св ои
силы,
хотя,
впрочем,
справедливость
требует
заметить,
что
е сли
б
они
в
самом
де ле
вз ял ись
за
испо лн ение
столь
благород­
ного
долга,
то
он
расценил
бы
это
как
неделикатное
и
недопустимое
посягательство
на
его
свободу.
«Значит,
она
хоть
н емн ожко,
да
любит
меня,
иначе
у
нее
не
во з­
никло
бы
желания
м еня
переделать,—
рассуждал
о н.—
Чтобы
пер еделат ь ,
нужно
чаще
со
мн ой
вс тре ча тьс я».
Таким
образом,
в
этой
укоризне
Оде тты
он
видел
д оказ а­
те льст во
ее
интереса,
бы ть
может
—
любви
к
нему;
и
в
са­
мом
деле:
теперь
она
так
редко
баловала
его
любовью,
что
он
принужден
был
рас сма трив ать
д аже
запреты,
ко­
торые
она
накладывала
на
что-либо,
как
про явления
л юбви.
Од нажд ы
она
заявила,
что
ей
не
нравится
его
кучер:
он-де,
наверно,
настраивает
С вана
против
нее,
во
в сяком
случае
—
он,
с
ее
точки
з рен ия,
недостаточ­
но
исполнителен
и
недостаточно
почтителен
к
нему.
Она
чувствовала,
что
Сва ну
так
же
хочется
услышать
от
нее:
«Не езди с ним ко мне»,—
как
хотелось
бы,
чтобы
она
его
по ц ело вала.
Она
б ыла
в
хорошем
настроении,
и
она
ему
это
ска зала;
он
был
тронут.
Вечером,
толкуя
с
де
Шарлю,
беседа
с
которым
бы ла
ему
приятна,
потому
что
с
ним
он
мог
г ов орить
об
Одетте
прямо
(теперь,
да же
ко­
гда
Сван
об щалс я
с
людьми,
не
з навшими
О дет ту,
его
ми­
моходом
оброненные
слова
ко све нным
образом
относи­
лись
к
не й ), он сказал:
—
По-моему,
она
все
же
любит
мен я.
Она
со
мной
очень
м ила,
к руг
мои х
занятий
вызывает
у
нее
непод­
дельный
инт ер ес.
Есл и
С ван
ехал
к
ней,
то,
подвозя
ког о-н и будь
из
п риятел е й,
который
говорил
ему
дорогой:«Э,
да
ты
едешь
не
с
Лореданом?»—
с
какой
грустной
радостью
он
ему
отвечал:
—
Да
нет
же,
д ьявол ьщина !
Когда
я
еду
на
улицу
Лаперуза,
я
Лоредана
не
беру.
Одетта
не
любит
ег о,
ойа
счи тае т,
что
он
мне
не
подходит.
Ничего,
брат,
не
поде­
лаешь:
чисто
ж ен ский
к априз .
Она
б ыла
бы
крайне
не­
довольна.
Да,
попробовал
бы
я
только
взять
Реми!
Мне
бы
так
влетело!
340


То
новое,
что
появилось
в
обра ще нии
Оде тты
со
С ва­
ном,—
безразличие,
рассеянность,
раздражительность,—
разумеется,
причиняло
ему
боль,
но
то
бы ла
боль
уже
не
столь
я сно
сознаваемая;
так
как
Одетта
охл ад ева ла
к
не му
постепенно,
день
ото
дня,
то
он
мог
бы
измерить
глубину
совершившейся
пер еме ны,
лишь
наглядно
пр ед­
ставив
се бе
ра з личие
между
нынешней
Оде тто й
и
Одет­
то й,
какою
она
б ыла
в
начале
их
з нако мст ва.
Эта
перемена
бы ла
его
глубокой,
его
скрытой
раной,
бо лев­
шей
и
дн ем
и
ночью,
и,
стоило
ему
почувствовать,
что
мыс ли
его
п одхо дят
к
ней
слишком
близко,
он,
боясь,
как
бы
они
не
р аст равил и
ее,
мгновенно
направлял
их
в
дру­
гую
сторону.
Он
час то
думал
об
Одетте : «В былое время
она
любила
ме ня
больше»,—
но
не
во ссо здав ал
в
своем
воо б ра жении
этого
времени.
У
се бя
в
кабинете
он
из бе­
гал
с мот реть
на
комод,
он
обходил
е го,
потому
что
в
од­
ном
из
ящиков
комода
бы ла
спрятана
хризантема,
п ода­
ренная
ему
Одеттой
в
первый
вечер,
когда
он
поехал
проводить
ее,
и
письма,
где
она
писала: «Ах,
зачем
вы
не
забыли
у
м еня
и
свое
сердце!
Я
бы
вам
его
ни
за
что
не
в ер нул а!», или: «Когда бы я вам ни понадобилась, —
в
лю­
бое
время
дня
и
н очи,—
подайте
мне
только
з нак,
и
я
в
вашем
ра с пор яж ении»,—
вот
так
и
у
не го
в
душе
было
место,
к
которому
он
не
да вал
приближаться
своему
со­
знанию,
не
позво лял
ему
проходить
рядом,
а
заставлял
избирать
окольный
пу ть
долгих
рассуждений:
там
жи ли
воспоминания
о
счастливых
днях.
И
все
же
б лаг оразум на я
его
ос тор ожнос ть
о дна жды
вечером
потерпела
крушение
в
великосветском
обществе.
Произошло
это
у
маркизы
де
С ен т-Эв ерт,
на
послед­
нем
в
том
сезоне
из
музыкальных
вечеров,
в
которых
принимали
уч ас тие
артисты,
потом
выступавшие
на
устраивавшихся
ею
благотворительных
кон ц ертах.
Свану
хотелось
бы ть
и
на
предыдущих,
но
он
все
ник ак
не
мог
со бр аться ;
к огда
же
он
переодевался,
чтобы
ех ать
на
этот
вечер,
к
нем у
за глян ул
барон
де
Шарлю
и
пре д ло жил,
если
Сва ну
будет
с
ним
ле гче
и
веселей,
отправиться
к
маркизе
вместе.
Сван
ему,
однако,
о тв етил
так:
—
Вы
бы
мне
эт им
доставили
огромное
удовольствие,
Можете
бы ть
уверены.
Но
вы
доставите
мне
еще
большее
удовольствие,
если
поедете
се йчас
к
Одетте .
Вы
уже
да в­
но
убедились
в
т ом,
как
б лаг отвор но
вы
на
нее
влияете.
По-моему,
она
сегодня
вечером
д олжна
быть
дома,
а
по­
том
поедет
к
своей
портнихе,
и,
конечно,
будет
очень
до­
341


вольна,
если'вы
ее
проводите.
Во
всяком
случае,
сейчас
вы
ее
застанете
дома.
По ст арайт есь
развлечь
ее
и
обра­
зумить.
Если
можно,
устройте
что-нибудь
на
завтра
—
такое,
что
бы
ее
п орадов а ло
и
в
чем
мы
все
тр ое
могли
бы
принять
участие...
Закиньте
удочку
н асчет
ле та:
мо­
жет
быть,
у
нее
ес ть
какие-нибудь
планы,
может
быть,
она
ме чт ает
—
ну,
скажем,— о
морском
п уте шеств ии, —
то гда
мы
бы
поехали
втроем.
Сегодня
я
вряд
ли
с
ней
уви жус ь;
впр о чем,
если
б
она
в ырази ла
желание
или
если
б
вы
ей
намекнули,
то
вам
стоит
только
пос ла ть
мне
записочку
до
дв енадцат и
к
маркизе
де
Сент-Эверт,
а
после
дв енадцат и
—
ко
мне
домой.
Спасибо
вам
за
все,
что
вы
для
м еня
дел аете,
вы
знаете,
как
я
вас
люблю.
Барон,
обещав
Сва ну
пов ида ть
Од етту ,
проводил
его
до
самого
до ма
С ен т-Эв ерт,
и
Сван
прие х ал
туд а,
успо­
коенный
мыслью,
что
де
Шарлю
п рове дет
вечер
на
улице
Лаперуза,
и
в месте
с
тем
в
состоянии
меланхолической
бе зучас тнос ти
ко
всему,
что
не
касалось
Од етты ,
ко
вс ей
светской
обстановке,—
в
со сто я нии,
п ридав авшем
эт ой
обстановке
особую
прелесть,
которую
приобретает
для
нас
всякая
вещь,
уже
не
яв ляюща яс я
п редметом
наших
желаний
и
выс ту паю щая
перед
н ами
такою,
как
есть.
Когда
С ван
в ышел
из
экипажа,
его
взгляд
по р адо вали
на
п ер еднем
пла не, —
где
хозяйки
по
торжественным
дням,
к огда
они
особенно
тщательно
сл едят
за
стильностью
кос­
тюмов
и
д ек о раций,
пр едл агаю т
вниманию
гостей
м ни­
мую
су ть
св оей
домашней
жизни,—
потомки
бальзаков­
ск их
«тигров», грумы,
которые,
ож ид ая,
когда
им
при­
ка жут
ехать
с
хозяйками
на
прогулку,
обычно
с тоят,
в
цилинд ра х
и
в
б отфо рта х,
у
подъездов,
прямо
на
мос то­
вой,
или
возл е
конюшен,
напоминая
садовников,
расстав­
ленных
при
входе
в
цветники.
С ван
не
утратил
своей
особенности
искать
сходство
между
живыми
людьми
и
портретами
в
картинных
галереях,
но
только
теперь
она
п роявл ялась
у
не го
постоянно
и
приобрела
более
общий
хар акт ер;
вся
св етск ая
жизнь,
после
того
как
он
от
нее
оторвался,
представала
перед
ним
в
вид е
ряд а
картин.
Прежде,
когда
он
был
св етски м
человеком,
он
ос тавл ял
в
вестибюле
пальто
и
шел
да льше
во
фраке,
ничего
не
зам еча я
вокруг
себя,
так
как
‘йысль его,
пока
он
на
не­
с ко лько
минут
задерживался
в
в ести бюле ,
все
еще
ripé-
бывала
на
пр аз днестве,
с
которого
он
только
что
ушел,
или
перенеслась
уже
на
другое
празднество,
на
которое
он
сп ешил ,
а
сегодня
он
впервые
обратил
вним ание
на
342


потревоженную
неожиданным
появлением
запоздавшего
гостя
великолепную,
разбредшуюся,
ничем
не
занятую
свору
рослых
выездных
ла кее в,
др ем авших
на
скам ей ках
и
сундуках,
внезапно
повернувших
свои
благородные
ос­
тр ые
профили,
как
у
борзых
собак,
вскочивших
и
обс ту­
пивших
е го.
Оди н
из
них ,
на
вид
особенно
свирепый,
в
котором
бы ло
что-то
от
палача
на
картине
эпохи
Возрождения,
с
неумолимым
выр а же нием
л ица
на пр авил ся
к
Сва ну
и
принял
от
н его
верхнее
платье.
Суровость
его
стального
взгл яд а
уравновешивалась
мягкостью
его
нитяных
п ер­
чаток;
когда
же
он
подошел
к
Свану,
то,
глядя
на
него,
можно
б ыло
подумать,
что
он
преисполнен
презрения
к
самому
С вану
и
почтения
к
его
шляпе.
Рассчитанность
д вижений
лакея
придавала
той
осторожности,
с
какою
он
в зял
у
Свана
шляпу,
нечто
педантичное,
и
бы ло
что-то
п очти
трогательное
в
той
бережности,
с
какою
он
держал
ее
в
своих
м огучи х
руках.
За тем
он
пе реда л
шляпу
одно­
му
из
помощников,
роб к ому
новичку,
от
ужаса
м ет авше­
му
во
все
стороны
з ло бные
взгляды
и
проявлявшему
в оз­
б ужд ение,
каким
бы вает
охвачен
пойманный
зверь
в
пе р­
вые
час ы
нев оли.
П оода ль
о
чем-то
мечтал
зд оровен ны й
детина
в
лив­
рее,
неподвижный,
с кульп ту рны й,
ненужный,
нап о мин ав­
ший
чисто
декоративного
воина
на
одной
из
самых
бур­
ных
картин
Мантеньи,
задумчиво
оп ерше г ося
на
щ ит,
между
тем
как
тут
же,
ря дом,
все
сшибаются
и
ру бят
друг
друга;
стоя
в
стороне
от
своих
товарищей,
т ес нив­
шихся
вокруг
С вана,
лакей,
ка за лось,
решил
остаться
столь
же
безучастным
к
этой
сцене,
на
которой
он
о стан о­
вил
отсутствующий
взгляд
своих
зеленых
жестоких
глаз,
как
ес ли
бы
он
смо тр ел
на
избиение
младенцев
или
на
усекновение
главы
апостола
И ак ова.
Ка залось ,
он
при­
надлежал
к
ра се
исчезнувшей,—
а
бы ть
может,
и
вообще
не
существовавшей
нигде,
кроме
за пре с тол ьного
образа
в
Сан
Дзе но
и
фресок
в
Эремитани,
где
Св ан
впервые
при­
бл изи лся
к
ней
и
где
она
все
еще
о
чем-то
мечтает,—
п ро­
ис шед шей
от
оплодотворения
античной
статуи
каким- н и­
будь
натурщиком
пад уанско го
Маэстро
или
саксонцем
Альбрехта
Дюрера.
Рыжие
его
локоны,
вившиеся
от
при­
роды,
блестевшие
от
брильянтина,
рассыпались
у
не го
по
плечам,
как
на
греческой
с кульп туре ,
ко тору ю
неустанно
изучал
мантуанский
художник,
а
ведь
греческая
ск уль­
птура
хот я
и
творит
всего-навсего
человека,
но
она
уме­
343


ет
и звлекат ь
из
простых
человеческих
форм
многообраз­
ные,
как
бы
заимствованные
у
живой
природы
бо­
гатства,
так
что
чьи-нибудь
волосы
своею
обвивающей
гладью,
острыми
клювами
прядей
или
пышным
ве нцом
втрое
скрученных
кос
напоминают
и
пуч ок
водорослей,
и
голубиный
выводок,
и
венок
из
гиацинтов,
и
клубок
змей.
По
сту пе ням
монументальной
лестницы,
где
стояли
другие
л акеи,
т акие
же
громадные,—
за
их
д еко рати в­
ность
и
мраморную
неподвижность
ей,
как
и
лестнице
во
Дворце
дожей,
можно
было
присвоить
название
Лес тн и­
цы
гигантов,—
Сван
под нима лс я,
с
грустью
думая
о
то м,
что
Одетта
никогда
по
ней
не
ст у пала.
Ах,
како е
это
б ыло
бы
для
не го
счастье
—
взбираться
по
темной,
зловонной
и
о пасн ой
лестнице
на
«шестой», к бывшей портнишке,
как
бы
он
рад
был
платить
ей
дороже,
чем
за
недельный
абонемент
в
литерную
ложу
Оперы,
за
пр аво
пр ов ести
у
нее
веч ер
с
Одеттой,
да же
пожить
у
нее
несколько
дней,
чтобы
и меть
возможность
поговорить
об
Одетте,
побыть
с
людьми,
с
которыми
Одетта
виделась,
когда
его
там
не
было,
и
которые
поэтому,
как
ему
пр едстав ля ло сь,
прони­
к али
в
самую
по длинную ,
наименее
доступную
и
наиб о­
лее
таинственную
область
жизни
его
любовницы!
Черно­
го
хода
в
этом
до ме
не
было,
и
на
смрадной
и
та кой
ж еланн ой
лестнице
бывшей
портнихи
по
вечерам
перед
каж дой
дверью
ст оял
на
циновке
пустой
и
гря зн ый
бидон
из-под
м оло ка,
по
обеим
же
сторонам
роскошной
и
пре ­
зренной
лестницы,
по
которой
сейчас
под ним алс я
Сван,
на
разной
высоте,
перед
каждым
углублением
в
стене,
будь
то
о кно
швейцарской
или
дв ерь
в
покои,
шве йца р,
дворецкий,
бу ф етчик
(всё люди почтенные,
п ользов ав­
ш иеся
в
другие
дни
недели
известной
независимостью
в
своих
вл адени ях ,
обедавшие
у
себя,
как
мелкие
лавоч­
ники,
хоть
завтра
го то вые
перейти
на
службу
в
буржуаз­
ную
семью:
к
врачу
или
к
про мы шленник у ), в качестве
представителей
руководимой
ими
прислуги,
встречали
гос­
тей,
строго
следуя
нас тав лени ям,
полученным
перед
тем,
как
им
позволили
облачиться
в
пышну ю
ливрею,
к ото­
рую
они
н адев али
в
редких
случаях
и
в
которой
им
было
не множк о
не
по
себе,
и
бы ло
в
них
что-то
п охоже е
на
высящихся
в
нишах
св яты х,
чье
ос леп ит ельн ое
сияние
умеряется
п ростон ародн ым
доб родуши ем,
а
стоило
по­
я вить ся
новому
гостю,
и
вы соч е нный
привратник,
одетый
как
в
церкви,
ударял
б ул авой
о
каменный
п ол.
Подняв­
ш ись
на
самый
вер х
лестницы,
по
которой
вел
С вана
с лу­
344


га,
без
кровники
в
лице,
с
косицей,
под вяз анной
лентою
па
затылке,
как
у
приче тник а
Го йи
или
у
писца
в
старин­
ной
пьесе,
Сван
прошел
м имо
конторки
—
сидевшие
за
ней
л акеи,
перед
которыми,
точно
перед
нотариусами,
ле­
жали
конторские
книги,
встали
и
зап ис али
его
фами­
лию.
За тем
Сван
вошел
в
маленький
в естиб юл ь,
на пом и­
навший
комнаты,
предназначенные
хо зяи ном
дома
для
обрамления
одного-единственного
художественного
про ­
из вед ения,
по
имени
которого
они
называются,
нарочно
оставленные
пу с тыми,
ничем
не
за полне нные,
и
в ыста в­
лявший
н апо каз
у
самого
входа,
точно
р едко стну ю
ск уль­
птуру
с то роже вого
работы
Бенвенуто
Челлини,
мо лод о­
го
лакея,
слегка
под авше гос я
всем
ту ловище м
в пе ред,
выпятившего
над
красным
нагрудником
свое
еще
более
красное
лицо,
изливавшего
целые
потоки
ус е рдия,
пыла
и
робости,
пронизывавшего
о бюссо нски й
ковер,
завеши­
вавший
д верь
в
концертный
зал,
вз вол нова нны м,
сто­
ро жк им,
растерянным
взглядом,
в
котором,
однако,
от­
ражались
и
спокойствие
воина,
и
безграничная
в ера,
являвшего
собой
олицетворение
тр ево ги,
воплощение
ожи дан ия,
сигнал
к
бою,
похожего
и
на
дозорного,
смот­
рящего
с
башни,
близко
ли
неприятель,
и
на
ангела,
сл едя щего
с
к олоко льн и
собора,
не
наступает
ли
Страш­
ный
суд.
Нак он ец
камердинер
с
цепью,
поклонившись
С вану
так ,
словно
он
вручал
ему
ключи
от
города,
р ас­
пахнул
перед
ним
двери
в
концертный
зал.
А
Сван
ду мал
в
это
вр емя
о
дом е,
где
бы
он,
если
б
Одетта
ему
позво­
лила,
мог
сейчас
быть,
и
при
воспоминании
о
стоявшем
на
циновке
пустом
бидоне
из-под
молока
у
не го
б ольно
сж алось
се рд це.
Как
только
Сван
оч ути лся
за
обюссонским
ковром
и
перед
его
взглядом
в место
с луг
замелькали
фигуры
гос ­
тей,
к
нему
мгновенно
вернулось
ощущение
му жской
не­
красивости.
Но
да же
эти
некрасивые
и
т акие
знакомые
лица
показались
С вану
но вым и:
прежде
их
черты
служи­
ли
приме т ам и,
а
приметы
всегда
могли
ему
пригодиться,
чтобы
узнать
человека,
являвшегося
для
не го
средото­
чи ем
удовольствий,
к отор ые
его
манили,
не пр иятно с тей,
которых
надо
было
и збе гн уть,
любезностей,
которые
не­
обходимо
б ыло
ок азать,
а
теперь
эти
лица
уже
не
волно­
ва ли
его:
их
черты
сохраняли
свою
автономию
и
во збу ж­
дал и
чисто
эстетическое
его
любопытство.
Да же
монокли
у
многих
из
те х,
которые
окружали
сейчас
Свана
(в бы­
лое
время
ношение
мо но кля
ук азыв ало
бы
Сва ну
только
345


на
то,
что
этот
человек
но сит
монокль,
и
ни
на
что
бо ль­
ш е), уже не обозначали для него определенной привыч­
ки,
у
всех
одинаковой,—
теперь
они
каж дому
придавали
нечто
своеобразное.
Быть
может,
оттого,
что
Сва н
р ас­
сматривал
сейчас
ге нер ала
де
Фробервиля
и
м арки за
де
Бр ест е,
разговаривавших
у
входа,
только
как
фигуры
на
картине,
хотя
они
в
тече ние
д олго го
времени
были
его
при яте ля ми,
людьми,
для
не го
полезными,
рекомендовав­
ши ми
его
в
Джокей-клоб,
его
секундантами,
монокль,
торчавший
ме жду
век
генерала,
точно
ос ко лок
снаряда,
во­
н зивш ийся
в
его
пошлое,
п окры тое
ш рам ами,
самодоволь­
ное
лицо
и
превращавший
его
в
одноглазого
циклопа,
показался
Сва ну
отвратительной
раной,
которой
генерал
вправе
был
гордиться,
но
которую
неприлично
б ыло
по­
ка зыва ть;
а
к
оборотной
стороне
мо н окля,
который
мар ­
киз
де
Бреоте
носил
в место
обыкновенных
очков
только
когда
выезжал
в
св ет,
ради
пущей
торжественности
(так
им енно
поступал
и
С ва н), для каковой цели служили ему
еще
жемчужно-серого
цв ета
перчатки,
шапоклак
и
бе­
лый
галстук,
приклеен
был
видневшийся,
точно
ес тес т­
веннонаучный
препарат
под
микроскопом,
бесконечно
малый
его
взгляд,
приветливо
мерцавший
и
все
время
улыбавшийся
высоте
потолков,
п раздн ичнос ти
сборища,
интересной
программе
и
чудным
прохладительным
на­
питкам.
—
На конец -то!
Вас
не
бы ло
в идно
целую
вечность,—
сказал
С вану
генерал,
а
потом,
заметив,
что
лицо
у
него
осунулось,
и
подумав,
не
уд алилс я
ли
он
от
общества
из-за
тяж елой
болезни,
до бав ил:
—
А
выглядите
вы
хоро­
ш о,—
между
тем
как
маркиз
де
Бреоте
обратился
с
во­
просом:«Когоя вижу?
Вы-т о
здесь,
д орого й
мой,
чем
за­
нимаетесь?»—
к
автору
романов
из
великосветской
жиз­
ни,
на
что
романист,
только
что
вставивший
в
г лаз
монокль
—
единственное
свое
орудие
психологических
исследований
и
беспощадного
анализа,
с
многозначи­
тельным
и
таинственным
видом,
раскатисто
произнеся
р,
ответил:
—
Изучаю
нрр ра вы.
У
маркиза
де
Форестеля
монокль
был
крохотный,
без
опр авы;
все
время
заставляя
ст р адал ьч ески
щуриться
тот
г лаз,
в
который
он
врастал,
как
ненужный
хрящ,
на­
з наче ние
которого
непостижимо,
а
вещество
драгоценно,
он
придавал
лицу
маркиза
выражение
нежной
грусти
и
внушал
ж енщи нам
мысль,
что
мар киз
принадлежит
к
346


числу
людей,
которых
любовь
может
тяжко
ранить.
А
мо­
нокль
г-на
де
Сен-Канде,
окруженный,
точно
Са ту рн,
гро­
мадным
кольцом,
сос тав лял
це нтр
тяже сти
его
лица,
чер­
ты
которого
рас полаг ались
в
зависимости
от
мо но кля:
так,
например,
красный
нос
с
раздувающимися
ноздрями
и
то лст ые
саркастические
губы
С ен-К анде
ст арали сь
п од­
держивать
своими
гримасами
беглый
огонь
ос тр оуми я,
которым
св ер кал
стеклянный
дис к
всякий
раз,
как
он
уб еж дал ся,
что
его
предпочитают
прекраснейшим
в
мире
глазам
молодые
порочные
ск обки,
мечтающие
при
взгля­
де
на
нег о
об
из вр аще нных
ласках
и
об
утонченном
ра з­
врате;
между
тем
сзади
г- на
де
Сен-Канде
медл енн о
д ви­
г ался
в
праздничной
толпе
г-н
де
Паланси,
с
большой,
как
у
карпа,
головой,
с
к руглыми
глазами,
и,
словно
на­
целиваясь
на
жертву,
беспрестанно
сжимал
и
разжимал
челюсти,—
этот
как
бы
носил
с
собой
случайный
и,
б ыть
может,
чисто
символический
ос ко лок
своего
ак вар иу ма,
часть,
по
которой
узн ает ся
целое,
часть,
напомнившую
Свану,
б ольш ому
поклоннику
падуанских
«Пороков»
и
«Добродетелей»
Дж отто, «Несправедливость», рядом с
которой
гу ст олис тве нная
ве твь
вызывает
в
воображении
л еса,
где
прячется
ее
берлога.
С вану
хотелось
послушать
исполнявшуюся
на
фл ейте
арию
из
«Орфея», и по настоянию маркизы де Сент -Э ве рт
он
прошел
вперед
и
сел
в
углу,
но,
к
несчастью,
з десь
все
от
не го
заслоняли
две
сидевшие
рядом
зрелого
в оз­
раста
дамы ,
м арки за
де
Говожо
и
виконтесса
де
Франк-
то:
эти
две
являвшиеся
со
своими
дочками
родственницы,
держа
в
руках
сумочки,
разыскивали
друг
друга
на
вече­
рах,
как
на
вокзале,
и
успокаивались,
только
ко гда,
п оло­
жив
на
стулья
веер
и
но с овой
платок,
в
конце
концов
усаживались
ря дом.
Маркиза
де
Гово жо
п очти
не
имела
знакомств,
и
она
б ыла
рада,
что
у
нее
н ашлас ь
приятель­
ница,
а
виконтесса
де
Фра нкт о,
на про тив,
в ела
св ет­
ский
образ
жизни,
и
ей
к азало сь,
что
есть
что-то
особен­
но
тон кое
и
ор игина льно е
в
том,
чтобы
п ока зать
своим
высокопоставленным
знакомым,
что
она
предпочитает
им
никому
не
известную
даму,
с
которой
ее
связывают
вос ­
поминания
юности.
С
горькой
насмешкой
набл юдал
Сва н
з д^ тем,
как
они
слушают
и нте рмец цо
для
рояля
(«Святой
Франциск,
проповедующий
птицам»
Ли ст а), исполняв­
ше еся
тотчас
после
арии
на
ф л ейте,
и
сле дят
за
ошелом­
ляющей
игрой
вирт уо за:
виконтесса
де
Франкто
—
взвол­
нованно
и
испуганно,
словно
он
рисковал
свалиться
с
347


трапеции
высотою
в
восемьдесят
метр о в,
и
в
тех
изумлен­
но-недоверчивых
взглядах,
которые
она
время
от
време­
ни
б роса ла
на
соседку,
можно
бы ло
про ч е ст ь: «Непости­
жимо!
Я
себе
просто
не
п ред став ляла,
что
можно
так
игр ат ь»; маркиза де Говожо
—
с
видом
женщины,
п олу­
чившей
отличное
музыкальное
образование,
о тб ивая
та кт
головой,
пре вра тившейс я
в
маятник
метронома,
ампли­
туда
и
частота
колебаний
которого
от
плеча
к
пл ечу
(притом,
что
ее
растерянный
и
по к орный
взгляд,
какой
бывает
у
человека,
который
не
в
силах
и
да же
не
пытает­
ся
превозмочь
боль,
словно
говорил: «Ничего не поде­
ла е шь!») были таковы,
что
б риллиа нтовы е
ее
серьги
по­
м инут но
цеплялись
за
пл ечик и,
а
заколка
—
гроздь
чер­
н ого
винограда
—
сползала,
и
ее
п риход ил ось
поправлять,
но
это
не
мешало
ускорению
дв ижени я
мая т ника.
По
другую
сторону
виконтессы
де
Франкто,
нем ног о
впереди
не е,
сид ела
мар ки за
де
Галардон,
постоянно
думавшая
о
сво ем
родстве
с
Германтами,
которое
бесконечно
воз­
вы шало
ее
и
в
глазах
света,
и
в
ее
собственных
г лазах,
но
в
котором
б ыло
для
нее
и
нечто
о бидн ое,
так
как
са­
мые
блестящие
представители
этого
ро да
сторонились
ее
—
может
быть,
потому,
что
она
бы ла
же нщина
скуч­
ная ,
может
быть,
потому,
что
она
бы ла
ж енщи на
злоб­
н ая,
может
быть,
потому,
что
она
принадлежала
к
млад­
шей
вет ви
рода,
а
может
быть,
и
без
всякой
причины.
Ес ли
ок оло
м ар кизы
де
Галардон
находился
кто -н ибу дь
незнакомый,—
а
с
виконтессой
де
Франкто
м арки за
б ыла
н езн аком а,—
она
страдала
от
то го,
что
мысль
о
ее
р од­
ств енн ых
отношениях
с
Германтами
не
может
н айти
себ е
явного
воплощения
хотя
бы
в
в иде
бу кв,
как
на
мозаиках
в
византийских
хра ма х,—
бу кв,
написанных
столбиками,
одна
под
другой,
рядом
с
изображением
святого,
и
со­
ставляющих
слова,
которые
он
произносит.
Сейчас
м ар­
ки за
думала
о
т ом,
что
юн ая
ее
родственница,
принцесса
де
Лом,
зам ужем
уже
шесть
лет
и
за
это
время
ни
р азу
не
удосужилась
поб ыва ть
у
нее
и
ее
к
себе
ни
разу
не
позвала.
М арки за
бы ла
этим
воз муще на,
но
и
горда:
кто
бы
ни
выразил
удивление,
почему
она
не
бывает
у
прин­
цессы
де
Ло м,
она
всем
отвечала,
что
боится
встретиться
у
нее
с
принцессой
Матильдой,—
ее
ультралегитимцэдг
ск ая
семья
никогда
бы,
мол,
этого
ей
не
простил^,—
и
с
т ечением
времени
са ма
поверила,
что
не
бывает
у
своей
молоденькой
родственницы
им енно
поэтому.
Впрочем,
она
вспоминала,
что
не
раз
заговаривала
с
343


пр инцессо й
де
Лом
о
в стр ече,
но
воспоминание
это
было
смутное,
да
и
п отом
она
умела
тут
же
об езвреж ив ат ь
и
св од ить
на
нет
то
досадное,
что
подсказывала
ей
память,
бе ззвуч ны м
б орм ота н ье м: «Ведь не мне же делать пер­
вый
ша г:
я
на
двадцать
лет
старше
ее ». Эти про себя про­
из несен ны е
слова
укрепляли
маркизу
в
ее
убеждении,
и
она
в ели честв енн ым
движением
расправляла
плечи,
от­
чего
грудь
у
нее
поднималась,
а
занимавшая
поч ти
гори­
зо нта льно е
положение
го лова
приобретала
сходство
с
«приделанной»
головой
горделивого
фазана,
которого
по­
даю т
во
в сем
его
оперении.
В
са мой
внешности
это й
му­
жеподобной,
низкорослой
толстухи
не
б ыло
ничего
вел и­
чественного—
ее
выпря мили
обиды:
так
дер евья ,
ра сту­
щие
в
не бла гоприят ных
условиях,
на
краю
пропасти,
вынуждены
для
сохранения
равновесия
отклоняться
на­
з ад.
Что бы
не
ст рад ать
от
с оз нания,
что
она
не
вполне
ровня
другим
Германтам,
мар ки за
все
время
ув е ряла
себя,
что
она
редко
в ид ится
с
ними
и з-за
своей
принци­
пиальности,
из-за
своей
гордости,
и
в
конце
концов
эта
мысль
изменила
ее
фигуру,
п ри дала
ей
своеобразную
осанку,
я вля вшу юся
в
глазах
б уржуа зок
признаком
по­
род ы
и.
волновавшую
мимолетным
ж елан ием
пресыщен­
ный
вз гляд
иных
клубных
завсегдатаев.
Если
бы
кто- ни ­
будь
подверг
речь
маркизы
де
Г ала рдон
ан ализ у,
кото­
рый,
ус тан авли в ая,
как
часто
повторяет
человек
то
или
и ное
слово,
помогает
подобрать
к люч
к
шифру,
то
в ыяс­
нилось
бы,
что
да же
наиболее
употребительные
выраже­
ния
встречаются
у
нее
реже,
че м : «у моих родственников
Г е рма н тов », «у моей тетки Германт», «здоровье Эльзеа-
ра
Г ер ма нтс ко го», «ложа моей двоюродной сестры Гер­
ма нт». Когда с ней заговаривали о каком- ниб уд ь
выдаю­
щ емся
человеке,
она
отвечала,
что
она
с
ним
не
зн аком а,
но
постоянно
встречает
его
у
своей
те тки
Германт,
пр и­
чем
говорила
она
об
этом
холодным
тоном
и
глухим
голо­
сом,
не
о ставл яв шим
сомнений,
что
она
не
считает
н уж­
ным
знакомиться
с
этим
человеком
в
силу
тех
неискоре­
нимы х
и
незыблемых
уб е жде ний,
которые
за став ляли
ее
расправлять
плечи
и
которые
с лужи ли
ей
снарядом,
при
помощи
коего
пр еп одава тел и
г имн астики
развивают
вам
та йную
кл етку .
М ар киза
де
Сент-Эверт
не
ж дала
пр и нцессу
де
Лом,
и
вд руг
принцесса
поя ви ла сь.
Желая
показать,
что
в
са­
лоне,
до
которого
она
снисходила,
ей
незачем
чваниться,
принцесса
сжималась
да же
там,
где
не
нужно
было
про­
349


тискиваться
в
толпе,
где
не
требовалось
кому
бы
то
ни
б ыло
уступать
дорогу,
и
она
нарочно
забилась
в
уголок,
словно
это
и
б ыло
ее
место:
так
король
становится
в
оч е­
редь
у
театральной
кассы,
когда
дирекция
не
пр еду пр еж­
ден а,
что
он
будет
на
спект акле;
чтобы
ни
у
кого
не
сло­
жилось
впечатление,
что
она
как-то
заявляет
о
своем
присутствии
и
требует
к
себе
внимания,
принцесса
созна­
тельно
ог ра ничила
поле
своего
зр е ния:
она
рассматрива­
ла
рисунок
то
на
ковре,
то
на
своей
юбке,
стоя
в
углу,
который
показался
ей
самым
укромным
(и оттуда, — в
чем
она
нисколько
не
со мне валась , —
радостное
восклицание
маркизы
де
Сент-Эверт
должно
бы ло
ее
извлечь,
как
только
м арки за
ее
за ме ти т), подле маркизы де Говожо,
с
которой
она
бы ла
незнакома.
Принцесса
н аблю дала
за
м имик ой
св оей
соседки-меломанки,
но
не
подражала
ей.
Раз
уж
принцесса
де
Лом
решила
заглянуть
к
маркизе
де
Сент-Эверт,
она
старалась
бы ть
как
можно
любезнее
и
таким
образом
доставить
мар кизе
двойное
удовольст­
вие.
Но
у
нее
б ыло
врожденное
отвращение
к
«пересали­
в анью »; всем своим видом она говорила,
что
не
«наме­
рен а»
бурно
проявлять
свои
чувства,
так
как
это
не
в
«духе» .кружка,
где
она
в раща лась,
но
подобные
п роявле­
ния
у
кого-нибудь
другого
производили
на
нее
в п ечатле­
ние,
потому
что
даже
наиболее
самоуверенные
л юди
в
но­
вой
для
них ,
пусть
да же
низ ше й,
среде
обнаруживают
граничащую
с
застенчивостью
неспособность
у йти
от
чьего-либо
вли яния .
Принцесса
сп ра ши вала
се бя:
а
что,
если
подобного
ро да
жестикуляцию
не избе жно
вызывает
и сп олн яюще еся
се йчас
музыкальное
произведение,
не
у кл ады в ающееся
в
рамки
той
музыки,
которую
ей
до
сих
пор
приходилось
слышать;
а
что ,
если,
удерживаясь
от
же с тику ляции,
опа
тем
самым
показывает,
что
не
пони­
мает
этого
произведения;
а
вд руг
это
не ве жливо
по
отношению
к
хозяйке
дома;
в
конце
концов
принцесса
пошла
на
«сделку с самой собой»: чтобы выразить про­
тиворечивые
чувства,
она
то,
с
холодным
любопытством
на блюд ая
в осторж ен ную
свою
соседку,
просто-напросто
поправляла
пл еч ики
или
ук реп ляла
в
своих
б елок урых
волосах
усыпанные
бриллиантами
шарики
из
к ора лла
и
розовой
эмали,
делавшие
ее
прическу
п рос той
и
прелес*г*
но й,
то
отб ив ала
веером
такт,
но,
чтобы
подчеркнуть
свою
независимость,
невпопад.
Когд а
пи ан ист
кончил
играть
Листа
и
нач ал
прелюд
Шопена,
маркиза
де
Гов о­
жо
в зглян ула
на
в ико нте ссу
де
Франкто
с
умильной
350


улыбкой,
выражавшей
удовлетворение
зн а тока
и
намек
на
прошлое.
Она
еще
в
юности
пр ивык ла
ласкать
фразы
Шопена
с
их
бесконечно
длинной,
изогнутой
шеей,
такие
свободные,
такие
г ибкие,
такие
осязаемые,
тотчас
же
на­
чинающие
искать
и
нащ у пыв ать
се бе
место
в
стороне,
вдалеке
от
исходного
пункта
и
вд ал еке
от
пункта
конеч­
н ого,
к
которому
он и,
казалось
бы,
должны
б ыли
стре­
миться,
тешащиеся
причудливостью
этих
из лу чин
с
тем,
чтобы
п отом
еще
более
непринужденным
и
более
точно
рассчитанным
движением
обратиться
вспять
и,
по­
добно
не ожид анном у
зв ону
хрусталя,
от
которого
мы
не­
вольно
вскрикиваем,
уд ари ть
нас
по
сер дцам .
Ма рки за
росла
в
семье
провинциалов,
живших
за мк­
н уто,
ре дко
выезжала
на
ба лы
и
в
сво ем
усадебном
у еди­
нении
наслаждалась
тем,
что
по
временам
замедляла,
по
временам
ускоряла
т анец
воображаемых
пар,
перебира­
ла
их,
как
цветы,
затем
ненадолго
по ки дала
бальную
зал у,
чтобы
послушать,
как
гудит
в
елях,
на
берегу
озер а,
ветер,
и
тогда
к
ней
не ож ида нно
приближался
стройный
юноша
в
белых
перчатках,
говоривший
певу ч им,
с тр анно
и
фальшиво
звуч а вшим
голосом
и
со всем
не
похожий
на
земных
возлюбленных,
какими
она
их
себе
рисовала.
Сейчас
старомодная
кр асо та
этой
музыки
п ред став ала
перед
ней
как
бы
освеженной.
З нат оки
перестали
пр екло ­
няться
перед
этой
музыкой,
за
последние
годы
она
утра­
тила
и
почет
и
вл асть
над
сердцами,
да же
лю дям
с
нераз­
вит ым
в кусом
она
доставляла
удовольствие
небольшое,
да
и
они
не
решались
в
этом
с оз нать ся.
М ар киза
украд­
кой
оглянулась.
Ей
бы ло
известно,
что
молоденькая
ее
невестка
(очень считавшаяся с мнениями членов своей
новой
семьи,
но
сознававшая
свое
превосходство
в
об­
ласти
умственных
интересов:
она
разбиралась
во
всем
вплоть
до
гармонии
и
владела
даже
греческим
языком)
презирала
Шопена,
она
его
просто
не
выносила.
Но
эта
в агнер и анка
сид ела
д овольн о
дал еко,
со
своими
свер ст­
ницами,
мар киз у
ей
б ыло
не
вид но,
и
та
мо гла
н асл аж­
дат ься
бе сп р епятст венно .
Принцесса
деЛом
тож е
упи­
в алась .
От
природы
она
б ыла
не
музыкальна,
но
пя т надц ать
лет
назад
она
брала
уроки
музыки
у
препода-
ватрдьницы
из
Сен-Жерменского
предместья,
женщины
одаренной,
на
склоне
лет
впавшей
в
ни щету
и
семидесяти
лет
опя ть
начавшей
да вать
уроки
дочерям
и
внучкам
б ывших
своих
уче н иц.
Ее
уже
не
б ыло
в
живых.
Однако
ее
м анер а,
чудесное
ее
ту ше
ино й
раз
ожи в али
под
паль­
351


цами
ее
уч е ниц,
да же
тех,
что
во
всем
остальном
пред­
ставляли
собой
за кон ченн ую
посредственность,
тех,
что
забросили
музыку
и
почти
никогда
не
подходили
к
роялю.
Так
в от,
принцесса
де
Лом
покачивала
го ло вой
с
по лным
знанием
д ела,
верно
судя
о
т ом,
как
пианист
играет
этот
прелюд,
который
она
знала
наизусть.
Конец
фразы
сам
со­
бой
за звуча л
у
нее
на
уст ах. «Ддивно!»—
про ше пта ла
о на,
удвоив
зв ук
д,
что
яв ляло сь
признаком
утонченности,
и
вызвав
этим
поэтическое
ощущение,
как
бу дто
по
ее
губам
провели
п рел ест ным
цветком,
а
как
только
у
нее
это
ощу­
щение
появилось,
она
невольно
пр и дала
соответствующее
выражение
глазам
—
выражение
смутной
печали.
Ме жду
тем
маркиза
де
Г алард он
думала
о
том,
как
досадно,
что
она
п очти
не
встречается
с
принцессой
де
Л ом,—
она
давно
пр едвку ш ала
удовольствие
проучить
ее
и
не
ответить
ей
на
поклон.
Она
не
знала,
что
ее
родственни­
ца
здесь.
Но
виконтесса
де
Франкто
так
повернула
го ло­
ву,
что
мар ки зе
ст ало
в идно
принцессу.
Расталкивая
всех,
м арки за
устремилась
к
ней;
однако,
решив
хранить
над­
менный
и
холодный
в ид,
д олж е нс тво вавший
всем
напо­
минать
о
т ом,
что
она
не
желает
поддерживать
отноше­
ния
с
женщиной,
у
которой
всегда
можно
налететь
на
пр и нцессу
Матильду
и
к
которой
она
не
об язан а
идти
на
по кло н,
потому
что
она
ей
«в матери годится», маркиза
все
же
сочла
нужным
смягчить
свою
сдер жанн ост ь
и
вы­
сокомерие
обращением,
которое
оправдывало
бы
ее
пове­
дение
и
которое
помогло
бы
ей
завязать
разговор;
и так,
подойдя
к
своей
родственнице,
м арки за
де
Г алард он
со
строгим
видом,
бу дто
бы
пересиливая
себя,
про тя нула
ей
руку
и
с п рос и ла : «Как себя чувствует твой муж?» —
та­
ким
встревоженным
тоном,
словно
пр инц
был
опасно
бо­
л ен.
Принцесса,
з асмея вши сь
сво им
особенным
см ехо м,
который
должен
бы л,
во-первых,
показывать
окру жаю­
щим,
что
она
над
кем-то
подтрунивает,
а
во-вторых,
при­
давать
ей
еще
больше
прелести,
потому
что
загоревшийся
ее
взгляд
и
см еющ ийся
рот
оживляли
в
ее
лице
каждую
черточку,
ответила:
—
Превосходно!
И
опять
засмеялась.
Тогда
мар ки за
де
Галардон,
вы­
прямившись
и
изобразив
на
своем
лице
еще
большую
мрачность,
как
будто
самочувствие
принца
продолжало
ее
тр е вож ить,
сказала
своей
родственнице:
—
О риа н а ! (Тут принцесса де Лом удивленно и на­
смешливо
в зглян ула
на
невидимое
третье
лицо,
которое
352


опа
как
бы
призывала
в
свидетели,
что
никогда
не
да ва*
ла
маркизе
де
Галардон
права
на зыват ь
ее
по
им е ни.)
Я
бы ла
бы
очень
рад а,
если
б
ты
завтра
вечером
загля­
н ула
ко
мне
послушать
моцартовский
квинтет
с
кларне­
т ом.
Любопытно,
какое
это
на
тебя
произведет
впе чат ­
л ение.
Казалось,
бу дто
она
не
столько
приглашает,
сколько
просит
оказать
ей
поч те ние,
и
будто
бы
выслушать
суж­
дение
принцессы
о
кв ин тете
М оца рта
ей
так
же
важно,
как,
угостив
гурмана
блюдом,
приготовленным
новой
ку­
харкой,
узнать
его
мнение
о
ее
та лан тах.
—
Да
я
же
знаю
этот
кв инте т
и
м огу
тебе
ср азу
сказать...
что
я
его
люблю!
—
Ты
знаешь,
мой
муж
не ва жно
с ебя
чувствует,
у
не­
го
печень...
Он
был
бы
счастлив
тебя
видеть,—
настаива­
ла
маркиза
де
Галардон,
пыт аяс ь
теперь
внушить
прин­
цессе,
что
прийти
к
ней
на
вечер
—
значит
сделат ь
доб­
рое
дело.
Принцесса
не
л юбила
говорить
людям,
что
не
хочет
у
них
б ыва ть.
Каждый
день
она
выражала
в
письмах
сожа­
ление,
что
из-за
неожиданного
пр ие зда
свекрови,
и з-за
того,
что
ее
просил
приехать
зять,
что
ей
пришлось
по­
ехать
в
оперу,
за
город,
она
б ыла
лише на
удовольствия
провести
там-то
и
там-то
вечер,
а
между
тем
она
ту да
и
не
собиралась.
Так
она
многим
предоставляла
в озмож­
ность
ласкать
се бя
мыслью,
что
она
с
ними
в
наилучших
о тн оше ниях
и
что
она
непременно
побывала
бы
у
н их,
к огда
бы
не
скучные
об яза ннос ти
принцессы,
а
такого
рода
помехи
льстили
самолюбию
ее
знакомых.
Помимо
всег о
прочего,
она
принадлежала
к
славившемуся
с воим
остроумием
кружку
Германтов,
где
еще
не
совсем
утра­
чена
бы ла
та
с вобо дная
от
общих
мест
и
выдуманных
чувств
жив ос ть
ума,
которая
и дет
от
Мериме
и
последнее
время
н ашла
себ е
выражение
в
театре
М ей лака
и
Гале­
ви,
и
эту
живос т ь
она
вносила
в
с вои
общественные
от­
но шен ия,
про питыва л а
ею
да же
изъявления
учтивости;
в
са мой
своей
светскости
она
старалась
бы ть
положи­
тельной,
т оч ной,
близкой
к
неприкрашенной
правде.
Она
никогда
долго
не
распространялась
в
разговоре
с
хозяй­
кой
до ма
о
том,
как
ей
хочется
поб ыва ть
на
ее
вечере;
она
полагала,
что
проявит
больше
учтивости,
если
ука­
жет
на
разные
мелочи
жизни,
от
которых
будет
зависеть,
сможет
она
приехать
на
веч ер
или
не
с може т.
—
Понимаешь,
в
чем
дело,—ответила
она
м ар кизе
12 м.
Прус т
353


де
Галардон,—
за втра
я
во
что
бы
то
ни
с тало
должна
быть
у
своей
подруги,—
она
да вно
м еня
к
себе
зовет.
Ес­
ли
она
п отом
при гла сит
нас
в
театр,
то
мне
при
всем
же­
ла нии
не
у даст ся
за еха ть
к
тебе.
Но
вот
ес ли
мы
оста­
немся
у
нее,—
а
кроме
на с,
насколько
мне
известно,
там
никого
не
буд ет, —
то,
пожалуй,
я
смогу
вырваться.
—
Ты
видела
своего
друга
С вана?
—
Нет!
Ах,
Шарль,
радость
моя!
Я
и
не
знала,
что
он
здесь.
По ст ар аюсь
попасться
ему
на
глаза.
—
Странно,
что
его
пускает
к
се бе
да же
тетушка
Сент-Эверт,—
заметила
ма рки за
де
Г алар дон .—
О,
я
знаю,
что
он
умница,—
п род олжал а
он а,
по др азу мевая
под
словом
«умница»
с лово
«интриган»,—
но
все
равно:
еврей
у
сестры
одного
архиепископа
и
н еве стки
другого!
—
К
стыду
моему,
должна
признаться,
что
меня
это
не
короб ит, —
в озра зила
принцесса
де
Л ом.
—
Я
знаю,
что
он
крещеный,
д аже
его
родители
и
де­
душка
с
бабушкой
б ыли
крещеные.
Но
г ов орят,
что
вы­
кресты
еще
строже
придерживаются
своей
р елиг ии,
чем
н екр ещен ые,
что
это
о дно
притворство,
верно?
—
Право,
не
зн аю.
Пианист
должен
был
исполнить
две
в ещи
Шопена,
и,
сыграв
прелюд,
он
тотчас
пе реше л
к
полонезу.
Но
если
бы
даже
воскрес
сам
Шо пен
и
переиграл,
о дно
за
д руги м,
все
с вои
произведения,
принцесса
де
Лом
не
с тала
бы
его
слушать
после
того,
как
узнала
от
м ар кизы
де
Галардон,
что
з десь
Сва н.
Принцесса
принадлежала
к
той
по ло вине
рода
человеческого,
у
которой,
в
о тл ичие
от
другой,
выз ываю т
любопытство
только
л юди
знакомые.
Если
тут
же,
где
и
он а,
находился
кто-нибудь
из
ближайшего
ее
окружения,
то,
да же
есл и
ей
не
надо
б ыло
сообщить
ему
ничего
особенно
важного,
она,
по до бно
многим
дамам
из
Сен-Жерменского
предместья,
за
счет
остальных
все
свое
внимание
уд еляла
ему.
В
н ад ежде
перехватить
взгляд
С вана,
принцесса,
точно
ручная
бе лая
мышка,
которой
про тя гиваю т
кусок
са хару
с
тем ,
чтобы
сейчас
же
от­
дернуть
руку,
поворачивала
голову
в
ту
сторону,—
всем
своим
видом
выражая
сопереживание,
не
имевшее
н ика­
кого
отношения
к
полонезу
Шопена,—
где
находился
Сван ,
и
е сли
он
переходил
на
д ругое
место,
то
она
с оот­
в етстве нно
пер емещал а
притягивающую
свою
улыбку.
—
Ты
только
не
сердись
на
мен я,
Ориана,—
пр о дол­
жа ла
маркиза
де
Г ала рдон,
н еизменн о
жертвовавшая
са­
мы ми
заветными
своими
мечт ам и
о
положении
в
общест­
354


в е,—
в
частности,
мечтою
в
од ин
прекрасный
д ень
п ора­
зить
в есь
Париж,—
непостижимому,
непосредственному,
сокровенному
наслаждению
сказать
о
человеке
что-ни­
будь
неприятное,—
го воря т,
будто
Свана
нельзя
прини­
мать,
это
п рав да?
—
Н о...
ведь
ты
же
са ма
знаешь,
что
это
пр ав да:
ты
дв адцат ь
раз
его
п ри гла шала,
а
он
к
теб е
так
и
не
при­
шел,—
ответила
принцесса
де
Ло м.
И
тут
она,
отходя
от
св оей
оскорбленной
родственни­
цы,
опять
рассмеялась,
возмутив
тех,
кто
слушал
музыку,
но
за то
обратив
на
себя
внимание
маркизы
де
Сент -
Эверт,
из
вежливости
си дев шей
у
рояля
и
только
сейчас
заметившей
принцессу.
Для
маркизы
де
С ент-Э вер т
это
бы ла
приятная
неожиданность:
она
думала,
что
принцес­
са
де
Лом
все
еще
в
Германте,
ухаживает
за
больным
свекром.
—
Как ,
п р инце сса,
вы
здесь?
—
Да,
я
села
в
уго лок
и
наслаждалась
музыкой.
—
Так
вы
здесь
уже
давно?
—
Давно,
но
время
пролетело
быстро,
мне
только
бы ло
скучно
без
в ас.
Маркиза
де
Сент-Эверт
предложила
пр и нцессе
сесть
в
ее
кресло,
но
та
отк а залас ь:
—
Ни
за
что !
Зачем?
Мне
везде
хоро шо!
Чтобы
показать,
как
просто
себя
держат
знатные
дамы,
она
умышленно
в ыбр ала
стульчик
без
с пинк и:
—
Лучше
этого
пуф а
я
ничего
бы
не
мо гла
выбрать.
Волей-неволей
п р идется
держаться
прямо.
Ах,
б оже
м ой,
я
все
вре мя
тараторю
—
сейчас
на
м еня
будут
шикать.
Пианист
ме жду
тем
убы с трил
темп,
в осторг
слуш ате­
лей
достиг
наивысшего
предела,
слуга,
з веня
ложечками,
с
подносом
в
ру ках
обносил
гостей
прохладительными
напитками,
а
ма рки за
де
Сент-Эверт
де лала
ему
зн ак,
чт обы
он
ушел,
как
она
это
делала
ка ждую
не дел ю,
но
еще
не
бы ло
случая,
чтобы
л акей
его
заметил.
Некая
новобрачная,
которой
внушили,
что
молодой
женщине
не
подобает
и меть
скучающий
вид ,
улыбалась
бу дто
бы
от
упоения
и
искала
глазами
хо зяй ку
дома,
чтобы
взглядом
з асвидет ел ьст в оват ь
ей
свою
признательность
за
то,
что
хозяйка,
устраивая
такой
пр а здник
и скус ств а, «не забы­
ла
о
не й». Тем не менее она хоть и спокойнее,
чем
викон­
т есса
де
Франкто,
а
все
же
с
некоторой
тревогой
следила
за
игрой,
но
только
тревожилась
она
не
за
пианиста,
а
за
ро яль:
качавшаяся
на
нем
при
каждом
фортиссимо
свеча
12*
355


грозила
если
не
поджечь
аб ажур ,
то,
во
всяком
случае,
закапать
стеарином
пал исандр о во е
де рев о.
В
конце
кон ­
цов
гостья
не
выдержала
и,
взбежав
по
двум
ступенькам
на
возвышение,
где
стоял
рояль,
быстрым
движением
с ня­
ла
розетку.
Но
как
только
ее
пальцы
дотронулись
до
ро­
зетки,
прозвучал
последний
аккорд,
в ещь
б ыла
сы гр ана,
и
пи ан ист
встал.
Всем
понравилась
смелость
молодой
ж ен­
щ ины,
на
секунду
нечаянно
столкнувшейся
с
пианистом.
—
Вы
об р атили
в ниман ие,
принцесса,
на
эту
особу?
—
спросил
принцессу
де
Лом
генерал
де
Фробервиль,
подо­
шедший
к
ней
поздороваться,
к огда
маркиза
де
Сент -
Эверт
временно
покинула
ее.—
Любопытно!
Она
кт о,
му­
зыкантша?
—
Нет,
это
м арки за
де
Г ов ожо-младша я,—
рассеянно
ответила
принцесса,
но
пот ом
вдруг
оживилась:
—
Я
это
говорю
с
чужих
с лов
и
д аже
не
им ею
п оняти я,
с
чьи х
именно:
кто-то
сзади
м еня
сказал,
что
это
соседи
по
и ме­
нию
маркизы
де
С ент-Э ве рт,
но
я
не
думаю,
чт обы
они
с
кем-нибудь
б ыли
з десь
знакомы.
Должн о
быть,
они
«из
де рев ни »! Впрочем,
не
знаю,
как
чувствуете
с ебя
в
это м
блестящем
обществе
вы,
а
мне
да же
фамилии
этих
иско­
паемых
не извест ны .
Если
они
не
на
вечере
у
маркизы
де
С ен т-Э верт,
то
как
он и,
по-вашему,
про во дят
время?
Ско­
рее
всего,
маркиза
за ка зала
их
вместе
с
музыкантами,
стульями
и
прохладительными
напитками.
Согласитесь,
что
все
эти
«от Белуара»
просто
великолепны.
Как
ей
не
надоест
ка ждую
неделю
нан им ать
эт их
статистов?
Не­
постижимо!
—
Но
ведь
род
Гов ожо
—
знатный,
старинный
род,—
в озрази л
генерал.
—
Хоть
он
и
старинный,—
сухо
зам ети ла
принцес­
са,— но,
во
всяком
случае,
неб лаг оз вучны й, —
прибавила
он а,
выде л ив
слово
«неблагозвучный», как бы поставив
его
в
кавычках:
эта
несколько
аф фекти ров ан ная
речь
была
свойственна
кружку
Германтов.
—
Вы
находите?
Но
она
—
дуся,—
з амети л
ген ер ал,
по-прежнему
следивший
гл аз ами
за
маркизой.—
Вы
со
м ной
не
согласны,
п р инц есса?
—
Уж
очень
она
любит
выставлять
с ебя
напоказ;
к ог­
да
так
ведет
с ебя
молодая
женщина,
то,
по-моему,
это
н епр иятн о,
а
ве дь
он а,
я
думаю,
в
дочки
мне
годится,—
ответила
принцесса
де
Лом
(так выражаться было при­
н ято
и
у
Галардонов
и
у
Германтов).
Заметив,
что
генерал
де
Фробервиль
все
еще
смо тр ит
356


на
маркизу
де
Г ов ожо,
принцесса,
о тча сти
по
зло бе
к
ней,
отчасти
из
лю б езн ости
по
отношению
к
Фробервилю,
про­
должала:
—
Это
должно
бы ть
непр ия тно ...
ее
мужу!
Мне
жаль,
что
я
с
ней
не
знакома,—
о на,
как
вид но,
зат ронула
ваше
сердце,
я
бы
вас
представила
ей,—
сказала
принцесса,
хо тя,
будь
она
с
ней
знакома,
о на,
вероятно,
и
не
подума­
ла
бы
представлять
ей
г ен ерала .—
А
теперь
я
с
ва ми
по­
прощаюсь:
сегодня
день
рождения
м оей
подруги,
и
мне
надо
по здр а вить
ее,—
проговорила
она
просто
и
искрен­
не,
низводя
светское
сборище,
куда
она
теперь
направля­
ла сь,
до
степени
обыкновенной,
скучной
церемонии,
об я­
зательной
и
в
то
же
время
трогательной.—
А
потом,
я
там
встречусь
с
Базеном,—
я
поехала
сюда,
а
он
—
к
своим
др узьям,
вы
их,
н ав ерно,
знаете,
ф амил ия
этих
принцев
на пом ина ет
наз ван ие
моста:
Йен ски е.
—
Еще
раньше,
п р инце сса,
так
называлась
по беда, —
заметил
ген ер ал.—
Конечно,
для
такого
старого
воя ки,
как
я,—
продолжал
он,
вынимая
и
протирая
монокль
с
видом
человека,
перебинтовывающего
рану,
так
что
прин­
цесса
невольно
отвела
г ла за,—
знать
эпо хи
Империи
—
это
нечто
совсем
д руго е,
но
в
конце
концов,
какова
бы
она
ни
была,
для
меня
она
по-своему
пр екра сна:
эти
л юди
в
большинстве
своем
сражались
как
герои.
—
Поверьте,
что
я
глубоко
уважаю
героев,—
с
легкой
иронией
заг ов орил а
принцесса,—
я
не
хо жу
с
Баз ено м
к
принцессе
Йенс ко й
совсем
по
д ругой
причине
—
просто
потому,
что
я
с
ней
не
з нако ма.
Б азен
их
знает,
он
их
любит.
О
не т,
не
подумайте
чего-нибудь
та к ого,
это
не
флирт,
тут
мне
не
из-за
чего
устраивать
сцены!
А
вп ро­
чем,
устраивай
не
устраивай,
толк
один!
—
сказ ала
она
печально:
ни
для
кого
не
являлось
тайной,
что
принц
де
Лом,
женившись
на
своей
обворожительной
куз ине ,
тут
же
на чал
нап раво
и
налево
изм еня ть
е й.—
Во
всяком
случае,
тут
не
то:
с
этими
людьми
он
знаком
давно ,
у
них
он
как
рыба
в
в оде,
эту
дружбу
я
вполне
одобряю.
Но
мн е,
пр аво
же,
достаточно
его
рассказов
об
их
до ме.. .
Можете
себе
представить:
вся
мебель
у
них
в
стиле
«ампир»!
—
Но
в едь
это
понятно,
принцесса:
об с та новка
пере­
шла
к
ним
по
наследству
от
де душки
и
бабушки.
т-
Очень
может
быть,
и
в се-так и
это
без о браз ие.
Я
же
не
говорю,
что
у
всех
непременно
должны
б ыть
красивые
вещи,
но
это
не
зн ачит,
что
н ужно
держать
в
357


д оме
всякую
дрянь.
Как
хотите,
но
я
не
з наю
ничего
более
пошлого,
более
мещанского,
чем
эт от
уж ас ный
стиль,
чем
эти
комоды
с
лебедями,
как
на
ва ннах .
—
А
по-моему,
у
них
ес ть
и
хорошие
вещи;
у
них
до л­
жен
бы ть
знаменитый
мозаичный
стол,
на
котором
был
по дпи сан
договор...
—
Да
я
вовсе
не
отрицаю,
что
у
них
ес ть
вещи,
инте-
•
ресные
с
исторической
точки
зрения.
Но
это
некрасиво-
потому
что
это
уж асн о!
У
ме ня
у
самой
ес ть
такие
вещи
—
они
достались
Базену
по
насл едству
от
Мо нт ес-
кью.
Но
они
ва ляю тся
на
че рдак ах
в
Германте,
и
там
их
ник то
не
вид ит.
Но
не
в
этом
д ело:
я
полетела
бы
к
ним
с
Базеном,
я
про ве ла
бы
с
ними
вр емя
среди
их
сфинксов
и
среди
всей
их
меди,
е сли
б
я
была
с
ними
зн аком а,
но...
я
не
знакома
с
ними!
В
детстве
я
только
и
слышала,
что
ходить
в
гос ти
к
незнакомым
л юдям
неприлично,—
проговорила
она
тоном
маленькой
девочки.—
Ну
вот
я
и
в еду
себя,
как
м еня
учили.
П ред став ляете
себе,
как
вы­
тянулись
бы
лица
у
этих
почтенных
людей
при
ви де
в хо­
дящей
к
ним
незнакомки?
Думаю,
что
они
встретили
бы
меня
очень
неласково!
—
заключила
принцесса.
И
тут
она
из
кокетства
п оста ралась
как
можно
очаро­
ва тел ьнее
улы бн у ться
и
придать
своим
голубым
гл аз ам,
смотревшим
п рямо
на
г ене рала,
мягкое
и
задумчивое
вы­
ражение.
—
Ах,
п рин цесса !
Вы
прекрасно
з нает е,
что
они
б ыли
бы
в
восторге...
—
Да
почему?
—
перебила
она
генерала
с
ч рез вы чай­
ной
жи вос тью
—
то
ли
потому,
что
боялась,
как
бы
про
нее
не
подумали,
что
ей
известно,
что
она
о дна
из
самых
знатных
дам
во
всей
Франции,
то
ли
потому,
что
слова
генерала
доставили
ей
удовольствие.—
Почему?
Откуда
вы
взял и?
А
может,
это
бы ло
бы
им
крайне
неприятно.
Не
знаю,
наверно,
я
сужу
по
се бе,
но
мне
ск учно
да же
со
зна­
комыми,
а
уж
ес ли
б
пришлось
ех ать
к
незнакомым,
хотя
бы
к
«героям», я просто с ума сошла бы от скуки.
Понятно,
я
не
говорю
о
т аких
старинных
др узь ях,
как
вы,
с
к ото­
рыми
дружишь
во все
не
из-за
их
героизма,
а
вообще
я
не
уверена,
что
нужно
ве зде
и
всю ду
козырять
своим
героиз­
мом...
Мне
уже
часто
бы вает
скучно
устр аи вать
обеды,
а
тут
еще
изволь
п ред лаг ать
руку
какому-нибудь
Спар­
т аку
и
вести
его
к
столу...
Нет,
п рав да,
я
никогда
не
пош лю
за
Верцингеториксом,
да же
есл и
за
столом
у
меня
будет
сидеть
тринадцать
человек.
Я
бы
его
пр и­
358


бер егл а
для
званых
вечеров.
А
так
как
я
их
не
устраиваю...
—
Ах,
пр ин цесса ,
недаром
вы
из
рода
Германтов!
Вы
отличаетесь
чисто
германтским
остроумием!
—
Я
бу кваль но
от
в сех
сл ышу
про
германтское
ос­
троуми е
и
не
могу
п он ять,
что
это
значит.
Стало
быть,
вам
известно
еще
чье-то
остроумие?
—
Тут
пр ин цесса
р ассмея лас ь
смехом,
брызжущим
весельем,
все
черты
ее
л ица
уловила,
накрыла
се ть
ож ивления ,
а
в
глазах
вспых­
ну л,
заг ор елся
солнечно-яркий
блеск
радости,
ка кою
они
могл и
зас и ять
только
от
слов,
хотя
бы
сказ анны х
ею
са­
мо й,
но
во сх валя вших
ее
остроумие
или
же
ее
красоту.—
А,
вон
С ван
здоровается
с
вашей
Г ов ожо;
вон
он...
около
тету ш ки
С ен т-Эв ерт,
в идите ?
Попросите
его,
чт об
он
вас
познакомил.
Только
ск ор ее,
а
то
он
собирается
уходить!
—
Вы
обратили
в ниман ие,
как
скверно
он
выгля­
ди т?
—
спросил
генерал.
—
Милый
Шарль!
Наконец-то
он
идет
ко
мне,—
я
ухе
думала,
он
не
хочет
меня
видеть!
Сван
очень
л юбил
п ри нцессу
де
Лом;
к
тому
же
она
нап ом ин ала
ему
Германт,—
именье
окол о
Комбре,—
весь
этот
край,
который
он
так
любил
и
куд а
он
не
ездил,
чтобы
не
выпускать
из
виду
Одетту.
Он
зн ал,
что
полуар­
тистическая,
полусветская
манера
держать
себя,
которую
он
вновь
невольно
усваивал,
как
только
погружался
в
прежнюю
свою
среду,
нра витс я
пр ин цессе,
и
се йчас,
бесе­
дуя
с
ней,
он
держал
себя
име нно
так ,
а
кроме
того,
он
действительно
испытывал
потребность
излить
то ску
по
природе.
—
Ах!
И
очаровательная
принцесса
здесь!
—
во с­
кликнул
он
так
громко,
чтоб
его
слышала
не
только
м ар­
ки за
де
Сент-Эверт,
к
которой
он
об ра щался ,
но
и
прин­
цесса
де
Лом,
для
которой
он
это
говорил.—
Вы
подумай­
те:
она
нарочно
приехала
из
Германта,
чтобы
послушать
листовского
«Святого Франциска Асизского», и успела
то лько,
подобно
ми лой
синичке,
кл юну ть
несколько
яго­
док
шиповника
и
боярышника
и
украсить
ими
свою
го­
ловку;
на
ней
еще
блестят
капельки
рос ы
и
снежинки
—
воображаю,
как
там
мерзнет
герцогиня.
Прелестно,
доро­
гая
пр инцесса!
—
К ак!
Принцесса
нарочно
приехала
из
Германта?
Ну,
это
уже
сл ишко м
большая
жертва!
Я
не
знала,
я
сму­
щена!—
простодушно
воскликнула
ма рки за
де
Сент-
Эверт,
не
привы к шая
к
свановской
манере
в ыра жаться.—
359


Да,
п рав да,
похоже...—
р ассмат р ивая
п р ическу
гостьи,
п родолжала
она.—
Пожалуй,
только
не
на
каштаны,
нет...
Отличная
мысль!
Но
каким
образом
принцесса
узнала
мою
программу?
Музыканты
да же
мне
ниче го
не
ск азали .
Сван,
привыкший
говорить
тонкие
вещи,
непонятные
большинству
светских
людей,
женщине,
с
которой
он
не­
пременно
бывал
изысканно
любезен,
не
счел
ну жным
объяснять
мар кизе
де
Сент-Эверт,
что
речь
его
носит
мета фо р ичес кий
характер.
А
принцесса
залилась
смех о м:
в
ее
кружке
остроумие
Свана
ценилось
высоко,
а
кроме
тог о,
она
полагала,
что
всякий
обра ще нны й
к
ней
ком­
плимент
должен
отличаться
наивысшим
изяществом
и
вызы ват ь
неудержимый
смех.
—
Ну
что
ж,
я
очень
рада,
Шарль,
что
мои
ягодки
боярышника
вам
нравятся.
А
почему
вы
здороваетесь
с
Г овож о?
Разве
вы
и
ее
сосед
по
им ень ю?
М арки за
де
Сент-Эверт,
убедившись,
что
пр инцессе
д оста в ляет
удовольствие
болтать
со
Сва но м,
оставила
их
вд во ем.
—
Но
ведь
и
вы
ее
соседка,
п ри нце сса.
—
Я?
Выходит,
у
них
в сюду
именья!
Я
им
зави ду ю!
—
Нет,
вы
соседка
не
Г ов ожо,
а
ее
родственников;
ее
девичья
ф амил ия
—
Лег р анден,
она
часто
приезжала
в
Комбре.
Вам
известно,
что
вы
—
гр аф иня
Комбрейская
и
что
капитул
обязан
платить
вам
оброк?
—
Не
знаю,
что
мне
должен
платить
капитул,—
я
знаю,
что
мне
са мой
приходится
ежегодно
в ыклад ыва ть
сто
франков
в
п ользу
с вящ енника ,
и
особого
удовольст­
вия
это
мне
не
доставляет.
Странная,
од на ко,
ф ам илия
—
Говожо.
Она
обрывается
т ам,
где
нужно,
но
все-таки
по­
лучается
некрасиво!
—
со
смехом
добавила
она.
—
Нач ин ает ся
она
не
лучш е ,—
з амет ил
Сван.
—
А
ведь
и
пр авда:
это
же
дво й ное
сок раще ни е!. .
—
Кто-то
очень
сердитый
и
чрезвычайно
благовоспи­
танный
не
решился
оставить
все
первое
слово.
—
И
все-таки
не
уд ержа лся
и
на чал
второе;
уж
луч­
ше
бы
он
ос т авил
це лик ом
первое
—
и
дело
с
к онцо м.
Мы
с
в ами
очень
м ило
шутим,
дорогой
Шарль,
но
как
я
го­
рюю,
что
со всем
вас
не
вижу!
— ласковым
тоном
продол­
жа ла
принцесса.—
Я
так
лю блю
беседовать
с
вами!
В едь
какому-нибудь
идиоту
Фробервилю
я
бы
даже
не
мо гла
объяснить,
почему
Говожо
—
фа м илия
странная.
Хизнь
ужасна,
согласитесь!
Мне
не
бы вает
скучно
только
с
вами.
Р азум ее тся,
принцесса
го вори ла
неправду.
Но
С ван
и
360


принцесса
одинаково
с мот рели
на
мелочи
жизни,
и
след­
ствием
этого,—
если
не
пр ичиной, —
являлось
большое
сходство
в
их
манере
в ыраж аться
и
да же
в
п роиз ноше ­
нии.
Это
сходство
не
поражало
только
потому,
что
у
них
были
совсем
разные
голо са.
Но
стоило
мысленно
отде­
лить
от
с лов
С вана
их
звуковой
покров,
забыть
о
том,
что
звук
проходит
у
н его
сквозь
усы,
и
оказывалось,
что
из
его
с лов
со ставл ял ись
те
же
самые
фразы
и
обороты
и
с
т еми
же
интонациями,
какие
можно
бы ло
услышать
в
кружке
Германтов.
В
важных
вопросах
Св ан
и
прин­
ц есса
решительно
расходились.
Но
когда
Сван
загрустил
и
никак
не
мог
унять
дрожь,
которую
ощу ща ет
че л овек
перед
тем
как
расплакаться,
ему
все
время
хотелось
го­
ворить
о
сво ем
горе,
как
убийце
хочется
говорить
о
своем
преступлении.
Услышав
признание
пр и нцессы ,
что
жизнь
ужасна,
он
был
так
р астр ог ан,
словно
принцесса
загово­
р ила
с
ним
об
Одетте.
—
Вы
правы,
жизнь
ужа сн а.
Нам
надо
бы
почаще
встречаться,
дорогой
д руг.
В аша
гл авна я
прелесть
в
том,
что
вы
не
жизнерадостны.
Мы
провели
бы
с
ва ми
чудес­
ный
вечер.
—
Я
в
этом
не
сомневаюсь.
Почему
бы
вам
не
пр и­
ехать
в
Германт?
Моя
свекровь
б ыла
бы
безумно
рада.
Г оворя т,
у
нас
очень
некрасивая
местность,
а
мне
она ,
по
правде
говоря,
нравится
—
я
не
выношу
«живописных
уголков».
—
Яс
ва ми
согласен:
местность
дивная,—
сказ ал
Сван,—
она
да же
чересчур
хороша,
чересчур
яр ка
для
ме ня
в
данный
момент,—
это
край
для
счастливых.
Мо­
же т,
это
оттого,
что
я
там
ж ил,
но
все
мне
там
так
мн ого
говорит!
Подует
ветер,
заволнуются
нивы
—
мне
ка жетс я,
что
се йчас
кто-то
появится,
что
я
получу
от­
куда-то
весть.
И
эти
домики
на
берегу
реки...
Мне
было
бы
там
невмоготу!
—
Шарль,
ми лый,
выручайте:
м еня
зам ети ла
эта
ужасная
Рампильон,
загородите
м еня
и
напомните,
что
у
нее
случилось,
я
путаю;
не
то
она
выдала
замуж
дочь,
не
то
женила
любовника,—
я
позабыла;
а
может,
обоих...
одновременно!.. Ах нет,
вспомнила:
она
ра звела сь
с
прин­
цем...
С делайт е
вид ,
что
вы
о
чем-то
оживленно
со
мной
говорите,
чтобы
эта
самая
Вероника
не
подошла
пригла­
шать'
м еня
на
обед.
Впрочем,
я
се йчас
улизну.
Шарль,
ми лый,
п осл уша йте:
раз
уж
я
с
ва ми
встретилась,
не
по­
з волите
ли
вы
мне
увезти
вас
отсюда
к
принцессе
Пар м­
361


ской?
Она
будет
так
рада,
и
Б азен
то же:
мы
с
ним
дол ж­
ны
у
нее
встретиться.
Ведь
я
слышу
о
вас
только
от
Меме...
Мы
же
с
ва ми
совсем
перестали
в идеть ся!
Сван
отказался;
он
предупредил
де
Шарлю,
что
от
Сент-Эверт
он
поедет
прямо
домой,
и
еще
он
боялся,
что
если
поедет
к
пр и нцессе
Пармской,
то
не
по лу чит
письма,
а
его
не
покидала
надежда,
что
в
течение
вечера
пись мо
ему
вручит
лак ей,
а
может
быть,
его
швейцар.
«Бедный Сван!
—
в
тот
же
вечер
ска за ла
мужу
де
Лом.— Он
все
так
же
обаятелен,
но
вид
у
не го
очень
грустный.
Вот
ты
увидишь,—
он
дал
слово,
что
на
дня х
будет
у
нас
обедать.
Чтобы
такой
у мный
че ло век,
как
Сва н,
страдал
из-за
подобного
сорта
женщины,
да
еще
и
не инт ер есно й,
по
словам
те х,
кто
ее
знает,
идиотки,—
как
хочешь,
по-моему,
это
сумасшествие»,—
мудро
ра с­
судила
она,
как
рассуждают
не
влюбленные,
полагаю­
щие,
что
у мный
человек
имеет
пра во
бы ть
несчастным
только
из-за
женщины,
которая
стоит
того;
это
все
ра вно
что
удивляться,
как
л юди
допускают
с ебя
до
заб олев ан ия
холерой
из-за
крохотной
б ациллы- «з апя той».
Сван
р ешил
ех ать
домой,
но
к огда
он
уже
собирался
ускользнуть,
генерал
де
Фробервиль
попросил
его
позна­
комить
с
маркизой
де
Г ов ожо,
и
Сва ну
пришлось
в ер­
нуться
в
за л.
—
А
з нает е,
Сва н,
я
бы
предпочел
жениться
на
эт ой
женщине,
чем
б ыть
зарубленным
ди ка рями ,—
что
вы
на
это
скаж ете ?
Слова
«зарубленным дикарями»
острой
болью
от о­
зва ли сь
в
сердце
Свана;
ему
захотелось
продолжить
ра з­
говор
с
генералом.
—
Ск ольк о
прекрасных
людей
по гиб ло
т аким
обра­
зо м!. .—
воскликнул
о н.—
Ну
вот
хотя
бы ...
этот
морепла­
ват ель ,
останки
которого
привез
Дюмон
д’Ю рви ль,— Л а­
перуз...
(И Сван уже был счастлив так,
как
б удто
он
го­
ворил
об
Одетте.) —Чудный
человек
был
этот
Лаперуз,
он
ме ня
очень
интересует,—
печально
до бави л
он.
—
Да,
да,
ну
как
же,
Лаперуз,—
проговорил
гене­
рал.—
Это
известное
им я.
В
его
честь
назвали
улицу.
—
Вы
кого-нибудь
знаете
на
улице
Лаперуза?
—
взволнованно
сп ро сил
Сван.
—
Только
госпожу
де
Шанливо,
сестру
почтенней­
ше го
Шоспьера.
Несколько
дней
назад
она
устроила
нам
о тл ичный
домашний
спектакль.
Ее
салон
со
временем
Станет
блестящим,
вот
увидите!
362


—
Ах,
так
она
ж ивет
на
улице
Лаперуза?
Как
это
мило!
Улица
Лаперуза
—
т акая
красивая,
т акая
пе­
чальная
улица!
—
Да
что
вы!
Верно,
вы
дав но
там
не
были.
Сейчас
она
уже
не
п еча льн ая—в есь
этот
квартал
пер ест р аивает ся .
Ког да
Сван
пре дс т авил
наконец
Фробервиля
Говожо-
младшей,
то
она,
впервые
услышавшая
фа милию
г ен ера­
ла,
и зобра зила
на
сво ем
л ице
удивленно-радостную
улы б­
ку,
как
б удто
при
ней
только
о
нем
и
говорили;
она
еще
не
была
зн аком а
со
всеми
друзьями
св оей
новой
семьи,—
вот
почему
она
принимала
каж до го
человека,
к отор ого
к
ней
подводили,
за
одного
из
ее
друзей
и,
п олаг ая,
что
е сли
она
сд ела ет
вид,
бу дто
с тольк о
о
нем
сл ы шала
после
того
как
вы шла
замуж,
то
это
будет
с
ее
стороны
та кти ч­
но,
нерешительно
протягивала
руку:
так
она
давала
по­
н ять,
что
д елает
над
собой
у сил ие,
чтобы
преодолеть
сдержанность,
к
которой
ее
приучили,
и
в
то
же
вр емя
—
что
внез апно
пробудившаяся
в
ией
симпатия
к
э тому
че­
ловеку
восторжествовала
над
ее
сдержанностью.
За
это
уменье
держать
себя
родители
ее
м ужа,
которых
она
все
еще
считала
самыми
блестящими
людьми
во
Франции,
прозвали
ее
а нг елом;
впрочем,
женя
на
ней
своего
сына,
они
с
самого
начала
подчеркивали,
что
их
привлекают
душевные
ее
качества,
а
не
б ога тое
приданое.
—
Ср азу
вид но,
что
у
вас
музыкальная
душа,—
ска­
зал
генерал,
как
бы
нечаянно
намекнув
на
эпизод
с
ро­
зет кой .
Но
в
это
вре мя
возобновился
концерт,
и
Сван
понял,
что
до
конца
нового
номера
ему
не
уйт и.
Ему
было
невы­
носимо
тяжело
в
одной
клетке
с
эт ими
людьми,—
их
г лу­
пость
и
нелепые
выходки
ранили
его
тем
чувствительнее,
чт о,
не
подозревая
о
его
любви,
неспосо б ны е,
даже
если
б
они
о
ней
знали,
про яв ить
к
ней
участие
и
отнестись
к
ней
и наче,
чем
с
улыбкой,
как
к
ребячеству,
или
с
сожа­
лением,
как
к
безумству,
они
вынуждали
его
ра ссм атри­
ват ь
любовь
как
чисто
субъективное
со ст ояни е,
которое
существовало
только
в
его
представлении
и
реальность
которого
ничем
не
п одт ве ржда лась
извне;
зв уки
музыки
причиняли
ему
такую
муку,
что
он
подавлял
в
себе
стон,
и
эта
пытка
все
усиливалась
от
сознания,
что
заточение
его
длится
в
таком
месте,
где
Одетта
не
появится
никогда,
где
никто
и
ничто
не
знает
ее,
где
ее
о тсу тс твие
чувствует­
ся
во
всем.
Но
вд руг
она
словно
бы
вошла,
и
ему
ст ало
так
боль­
зсз


но,
что
он
невольно
схватился
за
се рдц е.
Это
скрипка
вз яла
несколько
высоких
нот
и
как
бы
в
ож идании
про­
должала
тянуть
их
с
т аким
воодушевлением,
то чно
она
уже
завидела
ожидаемое
ею
и,
прилагая
отчаянные
у си­
л ия,
п ыталас ь
продлить
звук
до
его
прибытия,
чтобы
ус­
пет ь
встретить
его
перед
тем ,
как
испустить
последний
вздох,
старалась
из
последних
с ил,
чт обы
путь
для
н его
был
свободен,— так
держат
дверь,
чтобы
опа
не
за хлоп ­
н ула сь.
И
прежде
чем
Сва н
успел
сообразить
и
сказать
себе: «Это фраза из сонаты Вентейля, —
не
бу ду
слушать
ее !», все его воспоминания о том времени,
к огда
Одетта
бы ла
в
не го
влюблена,
воспоминания,
которые
до
самого
этого
мгновенья
по
его
в оле
жили
невидимками
в
глуби­
нах
его
существа,
внезапно,
обманутые
лучом,
пробив­
шимся
из
п оры
любви,
как
им
показалось,
воскреснувшей,
пробудились,
вспорхнули
и,
равнодушные
к
теперешней
его
невзгоде,
сам о забвенн о
запели
позабытые
песни
счастья.
На
м есте
общих
фра з: «То время,
к огда
я
был
счаст­
л ив », «То время,
когда
я
был
л юби м », которые Сван час­
то
произносил
до
сих
п ор,
не
особенно
при
этом
ст рад ая,
потому
что
его
разум
вкладывал
в
них
лишь
выт яжк и
из
прошлого,
где
именно
от
его
прошлого
как
раз
ничего
и
не
о ставал о сь,
он
нашел
все,
что
навсегда
поселила
в
нем
особая,
лету чая
сущность
утраченного
счастья;
он
снова
увидел
все:
снежистые,
з авив авши еся
лепестки
хризанте­
мы,
которую
Одетта
б ро сила
ему
в
экипаж
и
которую
он
п отом
в ез,
не
отнимая
от
нее
губ,
четкий
адр ес
«Золотого
дома»
на
з аписке,
в
которой
он
пр о ч ел: «У меня дрожит
рука,
мне
трудно
пис ат ь », ее сдвигавшиеся брови,
когда
она
с
умоляющим
видом
го вори ла
е м у: «Надеюсь,
вы
не
очень
нескоро
дадите
мне
знать
о
се бе?»; он почувство ­
вал
за пах
щипцов
парикмахера,
который
«наводил на
него
к рас от у», пока Лоредан отправлялся за молодень­
кой
работницей,
ус лы хал
час тые
в
ту
весну
ливни
с
гр о­
з ами,
почувствовал
хол од
возвращения
в
коляске
при
лунном
свете,
восстановил
все
ячейки
душевных
своих
привычек,
впечатлений
от
вр емен и
года,
телесных
ощу ­
щ ений,
раскинувших
над
чередой
недель
однородную
сеть,
которая
се йчас
вновь
опутала
его
тело.
Тогда
он
нас ыщ ал
л юбо п ытство
сладострастия,
он
познавал
упое­
ние
человека,
который
ж ивет
только
любовью.
Свану
представлялось,
что
так
будет
продолжаться
и
дал ьше,
что
ему
не
п рид ется
и звед ать
м уки
любви;
каким
ннчтож-
364


ным
казалось
ему
теперь
очарование
Оде тты
в
сравнении
с
неизъяснимым
ужасом,
окружавшим
е го,
как
г ало
ок ружа ет
солнце,
в
сравнении
с
бесконечной
тоской,
охва­
тывавшей
его
при
мысли,
что
д алеко
не
все
мгновения
ее
жизни
ему
известны,
что
он
не
может
обладать
ею
всегда
и
всюду!
Он
вспомнил,
как
она
воскликнула:
«Я всегда могу встретиться с вами,
я
всегда
с во бодна »,—
он а,
которая
теперь
всегда
бы ла
зан ята!
Вспо мнил ,
как
интересно,
как
любопытно
было
ей
знать,
чем
он
живет,
вспомнил,
что
она
д оби в алась
от
не го
как
милости
—
милости,
которую
ему
тогда
как
раз
не
хотелось
оказы­
в ать
ей,
потому
что
это
могло
внести
в
его
жизнь
не­
желательный
беспорядок,—
позволения
прий ти
к
нем у;
как
она
насилу
затащила
его
к
Вердюренам;
вспомнил,
что
она
беспрестанно
твердила
ему,
како е
с час тье
б ыло
бы
для
нее
видеться
с
ним
ежедневно,
о
чем
она
так
м ечтае т,
а
для
н его
это
бы ла
до садн ая
помеха,—
тверди­
ла
до
тех
пор,
пока
он
наконец
сд ался ;
потом
он
вспом­
н ил,
как
это
ей
надоело,
как
она
решительно
п рек рати ла
их
ежедневные
вст р ечи
и
как
для
не го
это
ст ало
неодоли­
мой
и
мучительной
потребностью.
Сван
не
подозревал,
как
он
был
прав,
когда,
во
в ремя
третьего
свидания,
на
мн ог ократн о
повторенный
ею
вопрос: «Но почему же вы
не
хотите,
чтобы
я
приходила
чаще?»—
изысканно
веж­
л иво
отв ети л,
с ме ясь: «Я боюсь страданий» .
Теперь
—
у вы!
—
Одетта
п исала
ему
иногда
из
ресторана
или
из
го с тиницы
на
бланке
с
их
ад рес ом,
но
эти
записки
жг ли
его,
как
огон ь. «Из гостиницы Вуймона?
А
что
ей
там
де­
лать?
С
кем
она?
Что
у
нее
там
произошло?»Сванвспом­
н ил,
как
га сли
фонари
на
Итальянском
бульваре,
ко гда
он
в стре тил
ее,
потеряв
уже
всякую
наде жду,
среди
бл у ждающ их
теней,
тою
невозвратною
ночью,
когда
ему
да же
в
голову
не
могло
прийти,
что
его
поиски
и
эта
неожиданная
встреча
могут
быть
неприятны
Одетте:
так
он
был
ув ерен ,
что
для
нее
пет
б ольш его
счастья,
чем
встретиться
с
ним
и
вместе
поехать,—
н очью,
ка зав шейс я
ему
теперь
почти
фантастической,
да
и
в
самом
деле
уже
пр и надл ежав шей
к
некоему
таинственному
ми ру,
куд а
не
проникнешь
вно вь,
после
того
как
врата
затворились.
И
тут
Сван
з ам етил
какого-то
н есчастно г о
человека,
оцепеневшего
при
вид е
проглянувшего
счастья,
а
так
как
он
с разу
его
не
узнал,
то
ему
стало
его
мучительно
жаль,
и
он
опустил
гл аза
из
б оязн и,
как
бы
кто-нибудь
не
ув и­
дел,
что
они
п олны
слез.
Это
был
он
сам.
365


Как
только
это
д ошло
до
его
сознания,
жа лость
ис­
чезла,
но
за то
теперь,
когда
отвлеченное
п он ятие
любви,
не
проникнутое
эт им
чувством,
уступило
место
пропитан­
ным
лю б овью
лепесткам
хр иза н темы
и
бланку
«Золотого
д ома », он преисполнился ревности к прежнему самому
себ е,
которого
л юбила
Одетта,
р евно сти
к
тем ,
о
ком
он
час то
думал,
особенно
не
те рзаясь: «Может быть,
она
их
л юби т», Свану стало так больно,
что
он
провел
рукой
по
л бу;
при
этом
он
уронил
монокль;
он
п однял
его
и
протер
стекло.
И,
конечно,
если
бы
он
с ебя
сейчас
видел,
то
при­
соединил
бы
к
коллекции
моноклей,
остановивших
на
се бе
его
в ниман ие,
вот
этот,
от
которого
он
отделался,
как
от
докучной
мысли,
и
с
запотевшей
поверхности
ко­
торого
он
пытался
с тере ть
носовым
п ла тком
свои
тре­
волнения.
В
скрипке
мож но
уловить,—
е сли
только
не
смотреть
на
нее
и
не
иметь
возможности
соотносить
слышимое
с
ее
образом,
меняющим
звучание,—
т акие
оттенки,
которые
придают
ей
сходство
с
иными
контральто:
создается
вп е­
чатление,
бу дто
в
кон ц ерте
участвует
певица.
Но
вот
мы
поднимаем
глаза
и
вид им
лишь
деки,
драгоценные,
как
китайские
шкатулки,
хо тя
временами
нас
все
еще
вводит
в
забл ужде ни е
коварный
зов
сир ены;
время
от
в реме ни
нам
слышится
также
голос
плененного
духа,
бьющегося
внутри
хитроумной
коробки,
заколдованного,
трясущего­
ся,
как
бес,
которого
погрузили
в
чашу
со
святой
водой;
наконец
временами
в
воз дух е
словно
пролетает
чистое,
неземное
сущ ес тво
и
разносит
н езримую
весть.
Сва ну
ка за лось,
что
музыканты
не
с тол ько
играют
ко­
роткую
фра зу,
сколько
совершают
о бря ды,
на
соблюде­
нии
которых
она
настояла,
и
творят
заклинания
для
того,
чтобы
произошло
и
некоторое
в ремя
длилось
чудо
ее
по­
я влени я,
и
он,
уже
утративший
способность
видеть
ее,
словно
она
принадлежала
к
мир у
ул ьтра фиол ет овых
лу­
че й,
и
испытывавший
освежающее
действие
метаморфо­
зы,
которая
происходила
в
нем,
когда
его,
как
только
он
к
ней
приближался,
поражала
мгновенная
слепота,
сей­
час
чувствовал,
что
она
здесь,
она,
богиня-покровитель­
ни ца
и
на пе рс ница
его
любви,
об лек шаяся
в
звуковой
на­
ря д,
чтобы
неузнанной
подойти
к
нем у
в
толпе,
отозвать
в
сторонку
и
поговорить.
И
к огда
он а,
воздушная,
ми ро­
тв орн ая,
веющая,
как
б лаго ух ание,
п ролета ла ,
говоря
ему
все,
что
хотела
сказать,
а
он
вдумывался
в
каждое
ее
слово
и
жалел,
что
с лова
так
быстро
уносятся,
он
не вол ь­
306


но
протягивал
губы,
чтобы
поцеловать
на
ле ту
ее
ус коль­
зающее,
благозвучное
тело.
Он
уже
не
чувствовал
се бя
отверженным
и
оди н оким, —
обращаясь
к
нему,
она
ше п­
т ала
ему
об
Оде тте.
Теперь
у
нег о
уже
не
бы ло
такого
ощущения,
что
короткая
фраза
не
по до з ревает
о
сущест­
вовании
его
и
Одет т ы.
Ве дь
она
так
часто
являлась
сви­
детельницей
их
радостей!
Правда,
она
сто ль
же
час то
п ред уп ре ждала
его ,
что
радости
эти
непрочны.
Но
если
тогда
он
улавливал
страдание
в
ее
улыбке,
в
ее
п розра ч­
ном,
безмечтанном
напеве,
то
сейчас
он
скорее
ра злича л
в
ней
благодать
почти
в ос торже нн ого
сми р ения.
О
горес­
тях,
о
которых
она
го вор ила
ему
когда-то
и
к отор ые
она,
улыбаясь,
в овлека ла
в
с вой
быстрый,
пе тляющи й
бе г,
так
что
они
не
задевали
его,—
об
этих
гор ест ях,
которые
те­
перь
поселились
в
его
душе,
и
он
уже
не
питал
на деж ды
когда-нибудь
от
них
избавиться,—
она
словно
го вор ила
ему
то
же
самое,
что
прежде
говорила
о
его
счастье:
«Это что!
Это
пу ст я ки!» И тут мысль Свана в приливе
жа лос ти
и
нежности
впервые
об рати лась
к
Вентейлю,
к
неведомому
б рату
с
возвышенною
душою,
которы й
тоже,
наверно,
много
ст рада л.
Как
он
жил?
Из
глубины
како го
гор я
почерпнул
он
эту
божественную
силу,
эту
безграничную
тв орчес кую
мощь?
Когда
короткая
фра за
го вор ила
Сва ну
о
тщете
его
му че ний,
он
находил
отраду
в
той
самой
мудрости,
которая
перед
э тим
причиняла
ему
нестерпимую
боль,
когда
он
словно
читал
эту
мудрость
на
рав н одушн ых
лицах
людей,
расценивавших
его
лю­
б овь
как
ни
к
чему
не
обязывающее
развлечение.
В
от ли­
чие
от
них
короткая
фраза,
что
бы
она
ни
думала
о
крат ­
ковременности
подобных
душевных
состояний,
в иде ла,
в
них
вовсе
не
что-то
менее
серьезное,
чем
проза
жизни,
но
как
раз
н аоборот ,
бесконечно
возвышающееся
над
н ею,
так
что
только
эти
недолговечные
душевные
состоя­
ния
и
стоило
выражать
в
звуках.
Очарование
затаенной
грусти
—
вот
что
пыталась
она
воспроизвести,
воссоз­
дать,
вплоть
до
самой
его
сущности,
хот я
сущность
эта
обычно
не пе ре дав аема
и
пр едст авл яет ся
легковесной
в сем,
кто
ее
не
изведал,—
короткая
фраза
ов лад ела
су щ­
ностью
этого
очарования
и
ос ве тила
ее.
Она
достигла
того,
что
все
сколько-нибудь
музыкальные
с луша те ли,
хотя
бы
они
потом,
в
жизни,
не
уло ви ли
этого
очарования
ни
в
одном
возникшем
у
них
на
глазах
чувстве,
сейчас
оценили
его
и
ощутили
божественную
его
нежность.
Вне
в сяког о
сомнения,
рассудок
бе ссил ен
был
разъять
фор­
367


му,
в
которую
это
очарование
отливалось.
Но
уже
боль­
ше
года,
с
тех
пор
как
у
Свана,—
по
крайней
мере,
в ре­
менами,—
начала
проявляться
любовь
к
музыке
и
откры­
ва ть
ему
его
со бст вен ные
душевные
сокровища,
он
во с­
принимал
му зы кал ьные
мотивы
как
самые
настоящие
идеи,
но
только
идеи
из
иного
мира,
особого
круга,
идеи,
покрытые
мраком,
непознанные,
недоступные
для
ума
и
ре зко
отличающиеся
одна
от
другой,
неравноценные
и
неравнозначные.
После
вечера
у
Вердюренов,
вспоминая
короткую
фразу,
Сван
старался
понять,
как
ей
уд ава лось
обольстить,
окутать
его
благоуханием
л аски,
и
в
конце
концов
он
догадался,
что
бл ажен ное
ощущение
мурашек
по
телу
достигалось
краткостью
интервалов
между
пять ю
ее
нотами
и
частым
повторением
д вух
из
н их;
но
он
вполне
отд ав ал
себе
отчет,
что
эта
его
догадка
касает ся
не
са мой
фразы,
а
простейших
ее
составных
час тей ,
ко­
торыми
его
рассудок
для
удобства
подменил
таинствен­
ную
ее
сущность,
постигнутую
им
еще
до
его
з нако мст ва
с
Вердюренами,
на
том
в ечер е,
к огда
он
в
первый
раз
услышал
сонату.
Он
отд ав ал
се бе
отчет,
что
самое
воспо­
минание
о
звуках
рояля
еще
р езче
см ещает
тот
план,
на
котором
ему
р исо валась
му зы ка,
что
простор,
открываю­
щи йся
музыканту,—
это
не
жалкая
мелодия
из
сем и
нот—это
необозримая
клавиатура,
поч ти
вся
еще
неве­
д омая
к лави а тура,
из
миллионов
клавиш
которой
лишь
очень
немногие,
разделенные
густым,
непроглядным
мр а­
ком,—
клавиши
нежности,
страсти,
от ва ги,
спокойствия,
столь
же
н еп охожие
между
собой,
как
од на
вселенная
непохожа
на
д ругую ,—
были
открыты
великими
артиста­
ми,
будящими
в
нас
отклик
найденной
ими
те ме
и
эт им
облегчающими
нам
обнаружение
того
бо гат ст ва,
того
р аз­
ноо б ра зия,
како е
та ит
в
се бе
в еликая ,
не про ница е мая
и
удручающая
н очь
на шей
ду ши,
которую
мы
принимаем
за
пустоту
и
небытие.
Одним
из
таких
артистов
был
Вент ейль .
И
в
его
короткой
фразе,
хотя
для
р ассу дка
она
и
п ред став ляла
неосвещенную
поверхность,
чувствова­
ло сь
до
того
плотное,
до
того
ясное
содержимое,
к ото ро­
му
она
придавала
такую
новую,
та кую
с ам обытн ую
силу,
что,
кто
бы
ее
ни
услышал,
все
берегли
ее
п отом
в
себе
вместе
с
отвлеченными
понятиями.
Для
Св ана
это
был
образ
любви
и
счастья,
который
он
так
же
непосредствен­
но
воспринимал
во
всей
его
своеобычности,
как
восприни­
мал
образы
любви
и
сч асть я,
связ ы вавши еся
в
его
пред­
ставлении
с
«Принцессой Клевекой»
и
«Рене», едва лишь
368


эти
имена
приходили
ему
на
память.
Д аже
к огда
он
не
думал
о
короткой
фразе,
она
п род ол жала
жить
в
его
п од­
сознании,
по до бно
другим
понятиям,
которые
нич ем
нел ь­
зя
заменить,
как,
например,
по н ятия
св ета,
звука,
объема,
чувственного
наслаждения,—
подобно
всем
сокровищам,
что
разнообразят
и
украшают
наш
внутренний
ми р.
К ог­
да
мы
возвратимся
в
н ебыт ие,
возможно,
мы
их
утратим,
возможно,
они
и зг ла дятся.
Но
покуда
мы
живы,
мы
не
можем
не
знать
их,
как
не
можем
не
знать
какого-нибудь
предмета,
как
не
мож ем
усомниться,
к
примеру,
в
св ете
лампы,
которая,
как
только
ее
заж гут,
п реоб ража ет
вещи
в
на шей
комнате,
откуда
уле тучи лос ь
самое
воспоминание
о
темноте.
Так
фраза
Вентейля,
подобно,
скаж ем,
какой-
нибудь
те ме
«Тристана», тоже представляющей для мира
на ших
чувств
известное
приобретение,
связала
себя
с
на­
шей
тленностью,
стала
человечнее
и
тем
самым
трог а тель­
нее.
Участь
ее
сплелась
с
будущим,
с
жизнью
н ашей
души,
составила
о дно
из
наиболее
своеобразных,
наиболее
ярких
ее
украшений.
Воз можн о,
ис тина
ес ть
небытие;
в озможн о,
на ши
мечты
ес ть
нечто
несуществующее,
но
тогда
и
эти
му­
зыкальные
фразы,
эти
понятия,
существующие,
посколь­
ку
существует
и ст ина,
тоже
—
ничто.
Пусть
мы
погибнем,
но
божественные
эти
пл енн ицы
—
н аши
заложницы,
и
они
ра здел ят
с
нами
наш
жр еб ий.
И
на ша
общая
гибель
будет
не
такой
уже
мрачной,
не
такой
бесславной,
бы ть
может
—
не
такой
п рав доп одобн ой.
Следовательно,
С ван
не
заблуждался,
веря,
что
фр аза
сонаты
действительно
существует.
Очеловеченная,
е сли
смот реть
на
нее
с
такой
точки
зрения,
она
все-таки,
раз у­
м еетс я,
принадлежала
к
ра зряду
сущ ес тв
сверхъестест­
ве нных,
которых
мы
никогда
не
в иде ли,
некоторых
мы
тем
не
менее
с
восторгом
у з наем,
когда
какому-нибудь
иссле­
дователю
невидимого
у дает ся
залучить
о дно
из
них
из
не­
земного,
доступного
исследователю,
мира,
чтобы
оно
про­
сверкало
над
н ашим
миром.
Так
име нно
и
пос т упил
Ве н­
тейль
с
короткой
фразой.
Он
ограничился
те м,
что,
как
это
ясно
б ыло
Свану,
с
помощью
музыкальных
инструментов
снял
с
нее
по кр ов,
сдел ал
ее
открытой
взору,
последовал
за
ней
и
благоговейно
в осп роизв ел
ее
очертания
та кой
нежной,
такой
ос торож ной ,
такой
бережной
и
такой
ув е­
ренной
рукой,
что
звучание
фразы
ме н ялось
с
кажды м
мгновеньем,
то
стушевываясь
для
того,
чтобы
она
обора­
чи ва лась
тенью,
то
оживая
вно вь,
к огда
требовалось
очер­
ти ть
какой-нибудь
особенно
смелый
абрис.
Если
бы
Вен-
369


те йль
не
об ла дал
такой
зоркостью,
если
бы
он
не
обладал
даром
мощной
лепки
и,
чтобы
скрыть
слабость
своего
зрения,
чтобы
скрыть,
что
у
н его
недостаточно
си ль ная
рука,
ко е- где
д оба влял
бы
какие-то
черточки
от
се бя,
то
в сякий
мало-мальски
тонкий
знаток
музыки
мгновенно
распознал
бы
фальшь,
и,
значит
же,
Св ан
не
ошибался,
ве ря,
что
фраза
действительно
существует.
Фра за
исчезла.
Сван
знал,
что
после
длинной
части,
которую
пи анис т
г-жи
Вердюрен
всегда
опускал,
она
по­
явится
вновь.
Эта
часть
заключала
в
себе
пор а зител ьны е
мысли,—
когда
Сван
слушал
сонату
впервые,
он
их
не
ул о­
вил,
теперь
же
они
словно
сбросили
в
гардеробной
его
памяти
неиз менн ый
маскар адн ый
костюм
новизны.
С ван
вслушивался
в
отдельные
темы,
входившие
в
композицию
фразы,
как
входят
посылки
в
неизбежный
вывод,
он
при­
с утс тво вал
при
ее
рождении:«О,
дерзновение,
бы ть
может
не
менее
гениальное,
чем
д е рз новение
Лавуазье,
Амп е­
ра,
дерзновение
Вентейля,
про извод яще го
опыты,
откры­
вающего
тайные
законы
непознанной
си лы,
доверившегося
незримой
ко ле сниц е,
стремящейся
сквозь
неизведанное
к
ед инств енн о
возможной
цели,
колеснице,
которую
он
так
никогда
и
не
р а зг ля дит !» Как прекрасен был диалог
скр ип ки
и
рояля
в
н ачале
последней
части!
Мо жно
было
предположить,
что
отказ
от
с лов
дает
волю
воображе­
н ию,—
как
раз
н аоборот :
отк аз
от
с лов
устр ан ял
в ооб ра­
жение;
никакая
устная
речь
не
вызывалась
такой
насущ­
ной
необходимостью,
не
ст ави ла
т аких
уместных
вопр о­
сов,
не
давала
т аких
вразумительных
ответов.
Спе рва
о дино ко
прозвучала
жалоба
рояля,
похожая
на
крик
пти­
цы,
покинутой
своею
подругой;
жалобу
усл ыхала
скрипка
и
от вет ила
ей
точно
с
бл иж айшег о
дер ев а.
То
б ыло
слов­
но
утро
мира,
словно
их
б ыло
только
дво е
на
всей
з емле,
вернее
—
в
этом
мире,
отгородившемся
от
всег о
ос таль­
ного,
построенном
логикой
творца,
мире,
где
им
суждено
быть
только
вдвоем,—
в
м ире
со нат ы.
Так
кто
же
он о,
это
не видим о е,
плачущее
существо,
чью
жалобу
так
бережно
передает
рояль:
птица,
или
душа
короткой
фразы,
еще
не
достигшая
пол нот ы
бы тия,
или
фе я?
Кр ики
его
стали
так
час ты,
что
для
того,
чтобы
подхватывать
их,
скрипач
вы­
нужден
стремительно
водить
смычком.
Чудная
птица!
Скрипач
как
будто
хочет
зачаровать
ее,
приманить,
с ло­
вить.
Вот
она
уже
про ник ла
к
не му
в
душ у,
вот
уж е'
от­
кл икну вшая ся
на
ее
зов
короткая
фраза,
точно
медиум,
потрясает
т ело
воистину
одержимого
скрипача.
Сван
370


знал,
что
она
прозвучит
еще
ра з.
Сознание
С вана
раз ­
двоилось,
и,
ожидая
тот
неизбежный
миг ,
когда
он
очу­
тится
лицом
к
лицу
с
ней,
он
зарыдал,—
такие
рыдания
выр ываю т
у
нас
из
груди
красивый
стих
или
ско р бная
весть,
но
только
не
тогда,
к огда
мы
одни,
а
когда
мы
пер еска зы ваем
их
другу
и
отражаемся
в
нем
уже
как
третье
лицо,
пер ежи вания
которого,
по
всей
в ероят ности ,
тронут
нашего
друга.
Фр аза
появилась
вновь,
но
теперь
уже
для
того,
что бы
всего
лишь
на
мгновенье
повиснуть
в
воздухе,
бу дто
бы
неподвижно,
блеснуть
и
погаснуть.
Вот
почему
Сван
ничего
не
упускал
из
короткого
време­
ни,
в
течение
которого
она
зв учала.
Она
все
еще
держа­
ла сь
в
в оздухе,
словно
мы льны й
пузырь.
Подобно
радуге,
что
опадает,
тускнея,
затем
вновь
вырастает
и,
прежде
чем
померкнуть,
на
вре мя
разгорается
с
особенной
силой,
она
к
двум
цветам,
которые
в
ней
до
сих
пор
можно
б ыло
ра з личить ,
прибавила
другие
яркие
ноты,
все
цве та
раду­
ги,
и
все
они
у
нее
п ели.
Сван
не
ше ве лил ся;
ему
хоте­
лось,
чтобы
и
другие
сидели
спокойно,
словно
малейшее
д вижен ие
могло
разрушить
колдовские
чары,
отрадные
и
хрупкие,
готовые
каждую
минуту
рассеяться.
Но
сл у­
шатели
и
не
думали
переговариваться.
Неизреченное
сл о­
во
ед инств енн о го
отсутствующего,
бы ть
может
—
покой­
н ого
(Сван не знал,
жив
ли
В ент ейль ), источавшееся
образом,
творимым
этими
священнослужителями,
обл а­
дало
достаточной
силой,
чтобы
приковать
внимание
тре х­
сот
человек,
и
п рев раща ло
возвышение,
ку да
я ви лась
на
зов
чья-то
душа,
в
один
из
самых
безгреховных
престо­
лов ,
на
которых
когда-либо
совершалось
таинство.
И
хо­
тя,
когда
фраза
наконец
от цвел а
и
лишь
от дел ьные
ее
ле­
пестки
еще
трепетали
в
пришедших
ей
на
смену
темах,
Сва н
в
первую
минуту
р ассер дил ся
на
с лавившую с я
с во­
ею
непосредственностью
графиню
де
Монтерьянде,
кото­
рая
еще
до
конца
сонаты
накл он ил ась
к
нему,
чтобы
по­
делиться
впе чат ления ми,
все
же
он
не
мог
не
улы бн у ться
ей
и,
может
быть,
д аже
обнаружил
в
ее
словах
глубокий
смысл,
который
она
и
не
думала
в
них
вк ладыв ать .
В
вос­
то рге
от
виртуозной
игры,
графиня
во ск лик нул а: «Изуми­
тельно!
М еня
еще
нич то
так
не
потрясало...»
Однако
стремление
к
точности
заставило
ее
тут
же
оговориться:
«...ничто так не потрясало...
е сли
не
считать
вращающих­
ся
столиков!»
После
этого
вечера
у
Свана
не
оставалось
сомнений,
что
чу вс тво
Оде тты
к
нему
ник огд а
уже
не
возродится,
371


что
его
на дежды
на
счастье
не
сбудутся.
И
если
Одетта
изредка
бы ла
еще
с
ним
мила
и
неж на,
оказывала
ему
зна ки
особого
ра с поло жения ,
то
он
воспринимал
эти
чи с­
то
внешние,
обманчивые
знаки
к ра тко вре ме нного
во звра ­
та
к
нем у
с
той
умиленно-недоверчивой
внимательностью,
с
той
безнадежной
радостью,
с
какой
люди,
ухаживаю­
щие
за
н еизл ечим о
больным
другом,
дни
которого
сочте­
ны,
сообщают
нам
факты
пер во степенно й
важности:«Вче­
ра
он
сам
проверил
счета
и
да же
исправил
допущенную
нами
ошибку;
он
с
удовольствием
скушал
яйцо;
ес ли
оно
ему
не
повредит,
завтра
попробуем
да ть
ему
ко тлет у»,—
хотя
в
глубине
души
они
соз на ют,
что
нак ану не
неизбеж­
ной
кончины
эти
факты
не
имеют
р овно
никакого
значе­
н ия.
Сван
проникся
тве рд ой
уверенностью,
что
ему
на до
бы ло
бы
жить
да леко
от
Одет т ы,
и
тогда
в
конце
концов
она
стала
бы
для
н его
безразлична;
он
был
бы
рад,
если
б
она
навсегд а
уех ала
из
Парижа;
у
не го
х ват ило
бы
му­
же ства
остаться,
но
на
то,
чт обы
уехать,
мужества
ему
не
хватало.
Сван
подумывал
об
этом
часто.
Он
опять
начал
зани­
маться
Вермеером,
и
в
св язи
с
этим
ему
н ужно
было
съез дит ь
на
несколько
дн ей
в
Гаагу,
в
Дрезден,
в
Б раун­
швейг.
Он
мог
бы
ручаться,
что
картина
«Туалет Дианы»,
которую
Морисюи
приобрел
на
ра сп рода же
у
Гольд­
шм ид та,
вовсе
не
Ни кол ая
Маэ са,
а
Вермеера.
Чтобы
окончательно
удостовериться
в
своей
правоте,
ему
необ­
ходимо
б ыло
увидеть
картину.
Но
уехать
из
Парижа,
к ог­
да
Одетта
з десь
или
д аже
когда
ее
здесь
не т,
это
бы ло
для
н его
слишком
тяже ло,—
на
новом
месте,
где
н аши
ощуще­
ния
не
притупила
привычка,
б оль
вновь
оживает,
вновь
начинает
жечь,—
и
он
мог
все
вр емя
ду мать
о
п оездке
только
потому,
что
твердо
решил
не
приводить
с вой
пл ан
в
исполнение.
Но
к огда
он
с пал,
мечта
о
поездке
время
от
времени
во скр есал а
в
нем,—
он
за быв ал,
что
это
мечта
невозможная,—
и
осуществлялась.
Одн аж ды
ему
присни­
лось,
бу дто
он
уе зжает
на
целый
год ;
высунувшись
из
ок на
вагона,
Сван
уговаривал
какого-то
юн ошу,
который
провожал
его
со
слезами,
поехать
вместе.
Но
только
по­
езд
отошел,
как
Сван
проснулся
и
тотчас
опомнился:
да
ведь
он
же
никуда
не
едет,
он
увидит
Од етту
сегодня,
завтра,
будет
видеть
ее
п очти
ежедневно.
Все
еще
пере­
живая
свой
с он,
он
благ од арил
судьбу
за
то,
что
обстоя­
тельства
сложились
та к,
что
он
сам
себе
господин,
что
он
волен
не
уезжать
от
Од етты
и
добиваться
от
нее
хотя
бы
372


не
частых
встреч;
пер ебир ая
в
уме
все
свои
преимущест­
ва:
положение
в
общ ес тве,
деньги,
в
которых
Одетта
так
н ужд алас ь,
что
это
о дно
уд ержив а ло
ее
от
раз рыва
(по­
говаривали,
будто
она
даж е
задумала
женить
на
се бе
Св ана ), дружбу с де Шарлю,—
впр о чем,
по
пр авде
го во­
ря,
Ша рлю
не
многого
добивался
для
н его
от
Од етты ,
но
за то
благодаря
Шарлю
у
С вана
б ыло
от ра дное
сознание,
что
Одетта
слышит
о
нем
добрые
слова
от
их
общего
дру­
га,
которого
она
очень
уважала,—
наконец
св ой
ум,
все
силы
которого
Сван
ежедневно
тратил
только
на
то,
чт о­
бы
создавать
н овые
поло же ния,
к огда
его
присутствие
могло
быть
если
и
не
приятно,
то,
во
всяком
случае,
не­
обходимо
Одетте ,
он
ду мал
о
том,
что
б ыло
бы,
если
б
он
эт ими
преимуществами
не
об лада л;
он
ду мал
о
том,
что
ес ли
б
он,
как
и
мно гие
другие,
был
беден,
обездолен,
н ищ,
е сли
б
он
вынужден
был
не
отказываться
ни
от
ка­
кой
работы,
бу дь
у
не го
родители
или
жеиа,
то
ему,
по
всей
вероятности,
пришлось
бы
р асст ат ься
с
Одеттой,
и
этот
сон ,
весь
уж ас
которого
он
еще
ж иво
ощу ща л,
тог­
да,
наверное,
был
бы
в
руку,
и
говорил
себ е: «Мы не со­
знаем,
что
мы
счастливы.
Нам
всегда
каж етс я,
что
мы
н есчастн ее,
чем
на
самом
деле».
Вспомнив,
однако,
что
т акая
жизнь
тянется
уже
несколько
ле т,
что
самое
боль­
шее,
на
что
он
может
надеяться,
это
чтобы
она
п род олжа­
ла сь
и
дал ь ше,
что
он
жертвует
своими
занятиями,
с вои­
ми
удовольствиями,
своими
друзьями,
словом,
всей
сво ей
жизнью
ра ди
ежедневного
ожидания
встречи,
которая
ниче го
отрадного
ему
не
сулила,
он
задавал
себе
вопрос:
не
совершает
ли
он
ошибки;
не
испортили
ли
ему
жизнь
обстоятельства,
благоприятствовавшие
его
связи
и
п ре­
пятствовавшие
разрыву;
не
бы ло
ли
бы
для
н его
спаси­
те льн ым
событие,
так
обрадовавшее
его
тем ,
что
оно
ему
только
снило сь :
его
поездка?
И
тогда
он
говорил
се бе,
что
мы
не
сознаем,
что
мы
н есчастны , —
нам
всегда
ка жется,
что
мы
счастливее,
чем
на
самом
д еле.
Порой
он
н ад еялся,
что
Одетта,
о казав ши сь
жертвой
несчастного
случая,
умрет
без
мучений,—
в едь
ей
же
дома
не
си ди тся,
она
с
ут ра
до
вечера
в
городе,
переходит
у лицы.
Но
Одетта
возвращалась
цел а
и
невредима,
и
Сван
во сх ищалс я
гибкостью
и
силой
человеческого
тЦа,
обреченного
на
вечную
скачку
с
препятствиями
и
избегающего
опасностей,
как
это
представлялось
Сва ну,
бесч и слен ных ,
потому
что
их
рож дал о
тайное
его
же ла­
373


ние,—
гибкостью
и
силой,
которые
даю т
человеку
в оз­
можность
ежедневно
и
п очти
безнаказанно
лгать
и
ловить
на слаж дени я.
Сван
вполне
понимал
Магомета
II,
чей
портрет,
который
нап исал
Беллини,
так
ему
нр ави лся:
без
памяти
влюбившись
в
о дну
из
своих
же н,
Магомет
II за­
колол
ее
кинжалом,
дабы ,
как
простодушно
зам ечае т
его
в енец иан ский
биограф,
вновь
обрести
свободу
духа.
По­
том
С ван
возмущался,
что
ду мает
только
о
се бе;
раз
жизнь
Оде тты
ему
не
дорога,
зн ачит,
рассуждал
он,
всем
его
ст р адан иям
гр ош
це на.
Расстаться
с
Оде тто й
навсегда
он
не
мог,
но
душев­
ная
его
б оль
в
конце
концов
утихла
бы
и
его
любовь,
бы ть
может,
угасла
бы,
если
б
он
виделся
с
ней
постоян­
но.
И
когда
Одетта
заявила,
что
ни
в
каком
случае
не
уедет
из
Парижа
навсегда,
Сван
подумал,
что
только
этого
он
и
хоче т.
Он
знал,
что
Одетта
на до лго
уезжала
из
Парижа
раз
в
год :
на
август
и
на
сент ябр ь ,—
следова­
тельно,
в
его
распоряжении
было
несколько
месяцев,
что­
бы
растворить
печальную
мысль
об
ее
отъезде
в
гряду­
щем,
а
о
нем
он
нач ина л
думать
зад олг о
до
разлуки,
и
оно,
сотканное
из
дней,
ничем
не
отличавшихся
от
на­
стоящих,
прозрачное
и
холодное,
протекало
у
н его
в
со­
знании,
наполняя
его
грустью,
но
не
слишком
больно
р аня
е го.
Стоило
ей,
однако,
вымолвить
слово,
и
это
живше е
внутри
Свана
буд уще е,
эта
бесцветная,
во льна я
рек а
за­
стывала,
как
ледяная
глыба,
оплотневала,
промерзала
до
дн а,
и
Свана
вне за пно
как
бы
наполняло
огромное
коли­
чество
пр оч ной
м ассы,
давившей
на
внутренние
ст енки
его
существа,
так
что
оно
едва
в ыдерж ива ло
этот
напор.
А
все
из-за
того,
что
Одетта
с
улыбкой
сказ ал а,
искоса
взглянув
на
н его: «На Троицыц день Форшвиль отправ­
ляется
в
весьма
заманчивое
путешествие.
Он
е дет
в
Ег и­
пет»,—
и
Сван
мгновенно
догадывался,
что
она
хотела
эт им
ск азать : «На Троицын день я еду с Форшвилем в
Египет». И в самом деле,
несколько
дн ей
спустя
Сван
го­
ворил
е й: «Да,
кс тати ,
ты
мне
сообщила,
что
со бир аешь­
ся
ехать
с
Форшвилем», а она,
не
моргнув
глазом,
под­
тверждала:«Да,
ми лый,
мы
уе зжаем
девятнадцатого;
мы
пришлем
тебе
открыточку
с
пирамидами». В такие мину­
ты
ему
хотелось
допытаться,
не
любовница
ли
она
Форш­
ви ля,
спросить
у
нее
об
этом
прямо.
Он
зн ал,
что
она
слишком
суеверна
для
того,
чтобы
дать
любую
лживую
к лятву ,
а
к роме
того,
раньше
С вана
удерживала
боязнь
рассердить
Одетту
доп росом ,
в ызват ь
у
нее
ненависть
к
374


се бе,
но
теперь
он
утратил
всякую
н ад ежду
на
взаим­
ность,
и
его
ст рах
исч ез.
О дна жды
Сван
получил
анонимное
п ис ьмо,
в
котором
доводилось
до
его
сведения,
что
Одетта
б ыла
л юбо в ницей
многих
мужчин
(в том числе
—
Форшвиля,
де
Бреоте,
ху­
дожника)
и
женщин
и
что
она
часто
посещала
до ма
св и­
даний.
Св ана
мучила
мысль,
что
такого
рода
письмо
спо­
собен
ему
прислать
кто-то
из
его
друзей
(некоторые под­
робности
ук азыв али
на
то,
что
аноним
близко
на бл юдал
жизнь
Свана).
Он
строил
до гадк и,
кто
бы
это
мог
быть.
Но
Сван
не
мог
составить
себе
хотя
бы
приблизительное
представление
о
поступке
того
или
ино го
лица ,
если
ему
не
уд ав алось
установить
непосредственную
связь
ме жду
поступком
этого
человека
и
его
с лова ми.
Он
ломал
себ е
голову
над
те м,
где
находится
неведомая
область,
в
к ото­
рой
мог
зародиться
этот
гнусный
поступок:
под
нравом
де
Шарлю,
или
де
Лом,
или
д’О рс ан а,—
нравом,
каким
он
представляется
с
виду,
но,
п ос кольку
в
его
присутствии
никто
из
них
никогда
не
о доб рял
анонимок,
поскольку
все,
что
они
по
это му
поводу
говорили,
свидетельствовало
об
их
отрицательном
отношении
к
анонимным
письмам,
Сван
не
видел
оснований
для
того,
чтобы
приписать
эту
н изо сть
кому-либо
из
ни х.
Де
Шарлю
был
чудаковат,
но,
в
сущности,
добр
и
мягок;
де
Лом
с ухо ват,
но
нравственно
чистоплотен
и
прям.
А
д’Ор сан
умел,
как
никто,
у теш ить
Св ана
в
самых
печальных
обстоятельствах,
он
всегда
держал
себя
в
высшей
ст епен и
тактично
и
порядочно.
Вот
почему
С вану
бы ла
не
я сна
та
неблаг о видная
роль,
ка­
кую
д’Ор сан
якобы
играл
по
отношению
к
одной
богатой
женщине,
с
которой
он
был
в
связи,
и
всякий
раз,
ко гда
Св ан
ду мал
о
д’Орсане,
он
отбрасывал
его
дурную
репу­
тацию,
не
вязавшуюся
с
множеством
д ока за тельств
его
честности.
Чтобы
в
гол ове
у
не го
хоть
немного
проясни­
ло сь,
С ван
заставил
себя
думать
о
д руго м.
За тем
со бр ал­
ся
с
духом,
и
м ысли
его
приняли
пре жне е
направление.
Но
так
как
он
не
по до зр евал
никого
в
час тно сти,
то
ему
пришлось
заподозрить
всех.
Ну
что
ж,
что
де
Шарлю
его
любит,
что
у
н его
доброе
сердце!
Но
он
неврастеник,
з ав­
тра
он
может
заплакать,
узнав,
что
С ван
болен,
а
сегодня
из
ревности,
в
запальчивости,
под
влиянием
какой-нибудь
неожиданно
пришедшей
ему
в
голову
мысли,
сознательно
пр ичинит
ему
зл о.
В
сущности,
нет
хуже
этой
породы
лю­
дей.
Принц
де
Ло м,
разумеется,
любит
С вана
гораздо
меньше,
чем
де
Шарлю.
Но
именно
поэтому
отношения
375


у
нег о
со
Сваном
проще;
и
потом,
это,
конечно,
человек
по
натуре
холодный,
но
за то
неспособный
ни
на
подлости,
ни
на
подвиги;
Сва н
у пр екал
се бя
в
том,
что
привязы­
ва лся
только
к
таким
людям.
Затем
он
приходил
к
за­
ключению,
что
человеку
мешает
делать
зло
б лижне му
своему
доброта
и
что,
в
сущности,
он,
С ван,
сп осо бен
дружить
только
с
т еми
людьми,
с
кем
у
н его
срод ств о
ду ш,
и
вот
таким
человеком,
в
смысле
отзывчивости,
был
де
Шарлю.
Пр едстави в
се бе,
что
он
пр ичинит
Свану
горе,
Ша рлю
пришел
бы
в
негодование.
А
можно
ли
п редуг а­
дать,
как
поступит
принц
де
Лом,
человек
бессердечный,
человек
со всем
друг ог о
пошиба,
под
влиянием
совсем
иных
побуждений?
Быть
добрым
—
это
все,
а
де
Шарлю
был
доб р.
Д’Орсан
тож е
был
человек
не
зл ой,
и
его
от но­
шения
со
Сваном,
приязненные,
хотя
и
далекие,
сложив­
ш иеся
благодаря
тому,
что
они
оказались
единомыш­
ле нника ми
и
бесед ы
их
доставляли
удовольствие
обоим,
были
спо к ойнее,
чем
пл ам енная
любовь
де
Шарлю,
спо­
собная
и
на
хороший
и
на
дурной
по рыв.
Единственный
человек,
на
понимание
которого
Сва н
всегда
мог
р ассч и­
тывать
и
который
всегда
был
та кти чен
в
выражении
сво ­
их
чувств,
это
д’Ор сан .
Ну,
а
как
же
его
предосудитель­
ное
по вед ение?
Теп ерь
Сва н
жалел,
что
прежде
не
при­
давал
э тому
значения,
что
час то
утверждал
в
шутку,
бу дто
ни кто
не
умеет
внушать
ему
такую
си мпатию
и
уважение,
как
заведомый
не го д я й. «Нужно же считаться
с
тем,— убеждал
он
себя
теперь,—
чт о,
с
тех
пор
как
л юди
научились
суд ить
ближнего
своего,
они
судят
о
нем
по
его
делам.
Имеют
зна че ние
только
дела,
а
со всем
не
сл о­
ва
и
не
мысли.
Каковы
бы
ни
были
недостатки
де
Шарлю
и
де
Лом,
это
л юди
порядочные.
У
д’Орсана
мож ет
и
не
бы ть
т аких
недостатков,
и
в се-так и
порядочным
челове­
ком
его
не
назовешь.
Никогда
не
знаешь,
чего
можно
от
н его
ожидать».
Потом
Сва н
заподозрил
Реми
—
правда,
Р еми
мог
только
п од бить
кого-нибудь,
и
все
же
Сва ну
по­
казалось,
что
он
на пал
на
след.
Прежде
всег о
Л оред ан
и мел
основание
быть
зл ым
на
Одетту.
Да
и
что
же,
со б­
ственно,
неправдоподобного,
что
н аших
слуг,
смотрящих
на
нас
снизу
вверх,
прибавляющих
к
н ашим
денежным
средствам
и
к
нашим
недостаткам
воображаемые
богат­
ства,
которым
они
завидуют,
и
воображаемые
пороки,
за
которые
они
нас
презирают,
са ма
судьба
заставляет
д ей ство вать
иначе,
чем
действуют
л юди
нашего
круга?
Сван
заподозрил
еще
и
моего
деда.
Разве
мой
дед
не
от­
376


ка зыв ал
Свану
всякий
раз,
к огда
тот
просил
его
о
каком-
нибудь
одолжении?
При
этом
де д,
с
его
мещ анс ким
взгля­
дом
на
жизнь,
наверное,
был
убежден,
что
п оступ ает
так
для
пользы
С вана.
Еще
Сван
заподозрил
Бергота,
худ ож­
ника
Вердюренов,
и
опя ть
мысленно
восхитился
светскими
людьми,
не
желавшими
з нать ся
с
ар тис тическими
круга­
ми,
где
такие
ве щи
допустимы
и
д аже
могут
сойти
за
ми­
лые
шутки;
но
ему
тут
же
вспомнилась
прямота
богемы
по
контрасту
с
изворотливыми,
с
п очти
м ош енни ческ ими
проделками
аристократии,
которую
на
это
н ере дко
тол­
кают
безденежье,
любовь
к
роскоши,
пор оч ные
н асл аж­
дения.
Словом,
анонимное
пис ьмо
д оказыв ало,
что
среди
его
знакомых
ест ь
чел ов ек,
способный
на
мерзость,
но
С ван
отк азы в ался
понимать,
почему
эта
мерзость
скорее
должна
скрываться
в
никем
не
исследованных
недр ах
ду ши
человека
мягкого,
чем
в
недрах
ду ши
ч елове ка
хо­
лодного,
скорее
в
недрах
ду ши
художника,
чем
обы вате­
ля,
вельможи,
чем
слуги.
Какое
и збрать
мерило
для
оцен­
ки
людей?
В
сущности,
любой
из
его
знакомых
мог
совер­
ши ть
скверный
поступок.
Ну
так
что
же,
перестать
с
ними
со
в семи
встречаться?
Мысли
у
Свана
смешались;
он
не­
сколько
раз
провел
рукой
по
л бу,
протер
но с овым
плат­
ком
очки;
затем,
под у мав,
что
люди,
бывающие
у
де
Шарлю,
у
принца
де
Лом
и
у
друг и х,
в
сущности
нич ем
не
хуже
его,
он
рассудил,
что
это
не
зн ачит,
что
они
не
способны
на
подлость,
но
не
водить
с
ними
з накомст в о
нельзя
—
к
э тому
вынуждает
жизненная
необходимость,
распространяющая
свою
власть
на
всех.
И
Сван
продол­
жал
пожимать
рук и
друзьям,
находившимся
у
него
на
по­
д оз ре нии,—
пожимать
подчеркнуто
холодно,
так
как
С ван
мог
пр едпо лаг ат ь,
что
эти
л юди
только
и
думают,
как
бы
вывести
его
из
равновесия.
Самое
письмо
нисколько
не
взволновало
Свана:
все,
в
чем
о бвин я лась
Одетта,
не
имело
и
тени
правдоподо­
би я.
Как
большинство
людей,
Сван
стр адал
умственною
ленью
и
не
отличался
живостью
воображения.
Он
усвоил
ту
истину,
что
человеческая
жизнь
вообще
со т кана
из
противоречий,
но
к огда
дело
касалось
какого-нибудь
оп­
ределенного
л ица,
то
в
представлении
С вана
не извес тна я
ему
часть
жизни
этого
человека
ничем
не
разнилась
от
известной.
Он
дорисовывал
то,
о
чем
умалчивалось,
с
по­
мощью
того,
о
чем
говорилось.
Ког да
Одетта
бы ла
с
ним
и
они
о бсу ждали
чей-нибудь
неделикатный
поступок
или
неделикатность
в
проявлении
чу вст ва,
Одетта
их
порица-
377


ла,
исходя
из
тех
же
нравственных
пр инципо в,
каким
не­
уклонно
следовали
родители
С вана
и
каким
оставался
верен
он
сам;
затем
Одетта
приводила
в
порядок
цветы,
выпивала
чашку
чаю,
ин тер есо в алась
работами
С вана.
И
Сва н
распространял
эти
привычки
на
всю
остальную
жизнь
Од етты ;
когда
он
пыт алс я
представить
себе,
что
она
делает
вдал и
от
него,
он
п овторя л
эти
ее
движения.
Если
бы
Сва ну
описали
Одетту
и
он
удостоверился,
что
такою,
как
она
ест ь,
ил и,
вернее,
какою
она
в
течение
д олго го
времени
бывала
с
н им,
она
бывает
и
с
ке м-н ибуд ь
ещ е,
то
это
причинило
бы
ему
боль,
так
как
об раз
ее
показался
бы
ему
правдивым.
Но
что
она
ходит
к
свод­
ня м,
п редает ся
однополой
любви,
ведет
распутную
жизнь
отбросов
общества
—
какая
это
немыслимая
чушь,
к ото­
рую ,
слава
тебе,
господи,
опровергают
и
воображаемые
хр иза нте мы,
и
ежедневные
чаепития,
и
б лаго ро дное
ее
негодование!
И
лишь
вр емя
от
времени
С ван
нам екал
Одетте ,
что
л юди
по
злоб е
р ассказ ы вают
ему
о
кажд ом
ее
шаге;
вс тави в
к
месту
какую-нибудь
неважную,
но
не­
в ы думан ную
подробность,
которая
стала
ему
известна
случайно,
вставив
так,
словно
это
у
нег о
вырвалось
не­
вольно
и
словно
это
лишь
о дна
из
многих
час тно стей ,
вместе
составляющих
полную
картину
жиз ни
Оде тт ы^
хранящуюся
у
не го
в
душе,
Сван
да вал
ей
понять,
будто
он
осведомлен
о
вещах,
которых
на
самом
д еле
он
не
з нал
и
о
которых
д аже
не
подозревал,—
ве дь
он
так
часто
за­
клинал
Одетту
не
и звр ащать
истину
именно
потому,
что
он,
и ной
раз
сам
того
не
сознавая,
хотел,
чт обы
Одетта
го вор ила
ему
о
се бе
все.
Сва н
внушал
Одетте ,
что
он
ц енит
откровенность,
и
он
действительно
це нил
ее,
но
та к,
как
цен ят
сводню,
которая
может
держать
мужчину
в
курсе
дел
его
любовницы.
Таким
образом,
любовь
Свана
к
откровенности,
п ос кольку
она
бы ла
не
бескорыстна,
не
являлась
его
д обро дет елью .
Ист ин у,
которой
он
так
доро­
жил,
Одетта
от
н его
бы
не
ута и ла,
но,
чтобы
узнать
ее,
он
не
стыдился
прибегать
ко
лжи ,
а
между
тем
Одетте
он
доказывал,
что
лож ь
нравственно
разлагает
человека.
В
общем,
он
лгал
не
реже
ее,
потому
что
он
был
такой
же
эгоист,
как
Одетта,
но
только
н есч ас тнее
ее.
А
он а,
сл у­
шая
ра сс каз
Свана
о
ней
самой,
смотрела
недоверчиво
и,
на
всякий
с луча й,
сердито,—
лишь
бы
не
выглядеть
пр и­
стыженной
и
не
краснеть
за
свои
поступки.
Ка к- то,
в
период
д ово льно
д олгого
для
Св ана
с по кой­
ствия,
не
омрачаемого
припадками
ревности,
он
согла-
378


сился
поехать
вечером
в
театр
с
принцессой
де
Лом.
Ко г­
да
же
он
развернул
газету
—
посмотреть,
что
сегодня
идет,
название
пьесы
Теодора
Барьера
«Мраморные де ­
вушки»
так
больно
хлестнуло
его
по
гл аза м,
что
он
отк и­
нулся
на
спинку
кре сла
и
отвернулся.
Как
бы
освещенное
огнями
рампы,
попавшее
в
необычную
обстановку,
слово
«мрамор», которое Сван утратил способность восприни­
мать,— так
часто
мелькало
оно
у
не го
перед
глазами,—
вновь
приобрело
чет кость
и
напомнило
ему
старый
р ас­
сказ
Оде тты
о
том,
как
она
бы ла
с
г-жой
Вердюрен
на
выставке
во
Дворце
промышленности
и
как
г -жа
В ердю­
рен
сказала
ей : «Берегись,
я
сумею
т ебя
растопить
—
ты
ве дь
не
м р ам ор ная ». Одетта убедила Свана,
что
это
была
шутка,
и
он
не
придал
ей
никакого
з наче ния.
Но
тогда
он
больше
доверял
Одетте .
А
в
анонимном
пись ме
гов ори ­
л ось
им енно
о
такого
рода
л юбви.
С ван
перевернул
ст ра­
ницу,
чтобы
взгляд
его
вновь
не
уп ал
на
с лова : «Мрамор ­
ные
де ву шки», и стал машинально читать сообщения из
пр ов инции.
Ур ага н,
пронесшийся
над
Ла- М аншем,
произ­
вел
разрушения
в
Д ье ппе,
в
К абур е,
в
Бёзвале.
И
опять
Сва н
откинулся
на
спинку
кресла.
Название
Бёзваль
напомнило
С вану
местечко
в
той
же
самой
области:
Бёзвиль,
со един енны й
ти ре
с
другим
наз вани ем:
Бреоте,—
он
часто
встречал
его
на
географи­
ческих
ка ртах,
но
только
сейчас
вп ерв ые
обратил
внима­
ние ,
что
такую
фа м илию
носит
его
приятель
—
де
Бреоте,
о
котором
в
анонимном
письме
говорилось,
что
он
был
любовником
Одетты .
Что
к аса ется
де
Бреоте,
то,
в
ко нце
к онцо в,
тут
ничего
невероятного
нет,
но
насчет
г- жи
Вер­
дюрен
—
это
уж
не
может
быть.
Одетта
иногда
лгала,
но
это
еще
не
значило,
что
она
ник огд а
не
го вори ла
пр авды ,
и
те
слова,
какими
она
о бменя лась
с
г-жой
Вердюрен,
те,
что
с ама
же
она
передала
Свану,
он
воспринял
как
пус­
тые
и
опасные
шутки,
которые
по
своей
неопытности
и
не­
искушенности
в
пороке
отпускают,
тем
са мым
обнаружи­
вая
свою
невинность,
т акие,
как
Одетта,
менее,
чем
кто-
либо,
способные
воспылать
страстью
к
женщине.
То,
как
Одетту
разозлили
подозрения,
которые
она
своим
расска­
зом
на
коротк ое
время
возбудила
у
Свана,
вполне
соот­
ветствовало
всему,
что
бы ло
С вану
известно
о
вк у сах,
о
темпераменте
его
любовницы.
Но
на
Св ана
внез ап но
нашло
озарение,—
так
перед
по эт ом,
до
сих
пор
у мев­
шим
только
подбирать
рифмы,
вд руг
открывается
глубо­
кая
мысль,
а
перед
у чены м,
об ладав ши м
скудным
з апа­
379


сом
наблюдений,—
закон:
именно
в
этой
мысли,
в
этом
законе
они
почерпнут
всю
свою
мощь,—
и
ему
вспомни­
лось,
что
Одетта
го вори ла
два
год а
назад: «О,
для
госпо­
жи
Вердюрен
нико го ,
к роме
меня,
сейчас
не
существует!
У
нас
с
ней
любовь,
она
меня
целует,
хочет ,
чтобы
я
в сю­
ду
ее
сопровождала,
чтобы
я
го вори ла
ей
«ты».
Сван
не
усмотрел
тогда
связи
между
этими
с лова ми
Одетты
и
в здорны ми
рассуждениями,
в
которые
она
пускалась
для
придания
се бе
порочности,—
эти
ее
слова
он
воспринял
только
как
до казате льств о
пламенной
дружбы
между
г- жой
Вердюрен
и
ею.
Но
теп ерь
воспоминание
о
нежно­
стях
г-жи
Вердюрен
внезапно
св язал ось
с
воспоминанием
о
дурного
то на
разговоре,
который
как-то
завела
с
ним
Одетта.
Сван
не
мог
отделить
о дно
от
д руго го
в
своем
сознании,
как
сплелось
о дно
с
другим
для
н его
и
в
жизни:
нежности
пр и давали
нечто
серьезное
и
зна чит ель ное
шу т­
кам,
а
шутки
отнимали
у
нежностей
их
как
будто
бы
не­
винны й
характер.
Сван
от пра вилс я
к
Одетте .
Сел
от
нее
под ал ьше.
Он
не
р еша лся
поцеловать
ее,
так
как
не
зн ал,
что
пробудит
поцелуй
и
в
ней ,
и
в
нем
самом:
гнев
или
страсть.
Он
мо лча л,
он
смотрел,
как
умирает
их
любовь.
И
вд руг
решился.
—
Одетта,
родная
моя,—
заговорил
Сван,—
я
сознаю,
что
это
подло,
и
все-таки
мне
нужно
спросить
тебя
кое
о
чем.
Помнишь,
я
как-то
раз
подумал
о
тебе
и
о
госпоже
В ердюре н?
Ска жи,
б ыло
ли
у
тебя
что-нибудь
на
самом
деле
с
ней
или
с
другой?
Одетта,
п оджав
губы,
покачала
головой,— так
обык­
новенно
отв еча ют
люди,
что
они
не
пойдут,
что
это
им
не
интересно,
когда
кто-нибудь
их
пр и глаш ает : «Поедемте
смотреть
верховую
езду !
Не
хотите
ли
поглядеть
об озре­
н ие?» Но такое покачиванье головой,
обычно
выражающее
неж елани е
принять
участие
в
чем-нибудь,
что
еще
только
должно
быть,
именно
поэтому
вносит
некоторую
д олю
не­
уверенности
в
от рица ние
участия
в
том,
что
уже
соверши­
лось.
И
д аже
больше:
это
не
столько
осуждение,
не
столь­
ко
подтверждение
безнравственности
того
или
иного
яв­
ления,
сколько
забота
о
чистоте
собственной
репутации.
Как
только
Одетта
сделала
д виже ние
в
зн ак
того,
что
он
ошибается,
Сван
понял,
что,
может
быть,
он
не
далек
от
истины.
—
Я
же
тебе
говорила,
ты
же
прекрасно
знаешь,—
сказала
она
с
обидой
и
раздражением
в
голосе.
—
Да,
знаю,
но
ты-то
са ма
уверена?
Ты
мне
не
гов о­
380


р и: «Ты же прекрасно знаешь», а скажи: «У меня никогда
ничего
подобного
не
бы ло
ни
с
одной
ж енщи но й».
Одетта
повто рила
эти
сл ова
как
затверженный
урок,
насмешливым
тоном
и
как
бы
желая,
чтоб ы
он
от
нее
от­
вя зал ся:
—
У
м еня
никогда
ничего
подобного
не
было
ни
с
од­
ной
женщиной.
—
А
ты
можешь
мне
поклясться
на
твоем
образке
Лаг ет ской
божьей
матери?
Сван
знал,
что
Одетта
никогда
не
д аст
на
этом
образ­
ке
лживо й
клятвы.
—
Нет,
это
просто
н аказан ье!
—
рванувшись,
вос­
кликнула
Одетта,—
она
как
бы
стремилась
высвободить­
ся
из
тисков
вопроса.—
Что
с
тобой
сегодня?
Какая
тебя
муха
укусила?
Ты
хочешь,
чтобы
я
тебя
возненавидела,
чтобы
я
тебя
не
п ере вари в ала?
А
я-т о
решила
бы ть
с
то­
бой
п о-п реж нему,
как
в
лучшие
времена,
и
вот
благо­
дарность!
Но
Сван,
не
отпуская
Оде тту ,
точно
хирург,
который
дожидается,
пока
пройдет
спазм,
вынуждающий
его
не
от ка заться
от
операции,
а
лишь
пр ер вать
ее,
заговорил
с
ней
тоном
внушительным
и
притворно
нежным:
—
Ты
глу боко
ошибаешься,
Одетта,
если
вообража­
ешь,
бу дто
я
хоть
сколько-нибудь
на
тебя
сержусь.
Я
го­
ворю
с
тобой
только
о
том,
что
мне
известно,
а
известно
мне
гораздо
больше,
чем
ты
можешь
предполагать.
Но
ты
одна
своим
признанием
способна
утишить
то,
что
вызы ­
в ает
у
меня
ненависть
к
тебе,—
вызывает
только
оттого,
что
я
узнаю
об
этом
от
друг и х.
Гнев
будят
во
мне
не
твои
поступки,—
я
тебе
все
п рощаю ,
потому
что
люблю
тебя,—
а
твоя
лживость,
твоя
бессмысленная
лживость,
заставляющая
т ебя
упорно
отрицать
то,
что
мне
извест­
но.
Как
же
я
мо гу
тебя
любить,
раз
ты
ме ня
уверяешь,
раз
ты
д аешь
клятвы,
хотя
мне
доподлинно
известно,
что
все
это
ложь?
Не
тяни ,
Одет та, —
это
пы тка
для
нас
об о­
их.
Тебе
стоит
только
захотеть
—
и
с
этим
будет
покон­
че но
в
о дну
се кун ду,
ты
будешь
избавлена
от
этого
на­
всегда.
Поклянись
мне
на
твоем
об разк е,
ск ажи
«да»
или
«нет», было ли это у тебя когда -н и бу дь.
—
Ну
почем
же
я
знаю!
—
в
беш енс тве
крикнула
Одет та. —
Может
б ыт ь...
очень
давно...
причем
я
сама
не
отдавала
се бе
в
эт ом
отчета...
раз а
два-три.
Сван
предусмотрел
все
варианты
ответа.
На
самом
д еле
было,
значит,
чт о- то,
не
имевшее
никакого
отн оше ­
381


ния
к
тому,
что
он
пытался
предугадать,
так
же,
как
не
имеет
отношения
н ане сен ный
нам
уд ар
ножом
к
об ла­
кам,
медленно
собирающимся
у
нас
над
головой:
эти
ее
слова
—
«раза два -тр и»
—
в пили сь
ему
в
сер дце .
Как
странно:
эти
с лова
—
«раза два-т ри »,—
всего-навсего
слова,
слова,
прозвучавшие
в
воздухе,
на
известном
р ас­
с т оянии
от
С вана,
почти
физически
ра зорва ли
ему
серд­
це,
от ра вили
е го,
как
отра вляет
яд.
С вану
невольно
вспомнились
слова,
которые
он
слышал
у
маркизы
де
С ен т-Э вер т: «Меня еще ничто так не потрясало,
ес ли
нс
счи та ть
вр ащающ ихся
сто л ик о в». Сван не думал,
что
ему
бу дет
так
больно.
Больно
не
только
оттого,
ч то,
ко гда
он
терял
к
Од етте
всякое
доверие,
ему
все
же
редко
пред­
ст авл ялас ь
такая
сте пень
испорченности,
но
еще
и
оттого,
что
да же
когда
эта
ее
испорченность
в озни кала
в
его
во­
ображении,
она
неизменно
рисовалась
ему
расплывчатой,
неопределенной,—
в
ней
не
бы ло
и
тени
того
ужаса,
что
исходил
от
сл о в : «раза два- три »; она не заключала в себе
той
особой
ж есто ко сти,
которая
б ыла
так
же
непохожа
на
вс е,
что
бы ло
им
пережито
до
сих
п ор,
как
не
похожа
на
другие
бо л езни
та,
которой
мы
заб олев аем
впервые.
И
все-таки,
хотя
Одетта
являлась
но сит ел ьн ицей
зла,
она
б ыла
по-прежнему
дорога
Сва ну, —
нет,
да же
еще
д оро­
же:
чем
сильнее
он
страдал,
тем
как
бы
усиливалось
дей­
ствие
успокоительного,
действие
противоядия,
которым
обладала
только
эта
же нщина.
Ему
хотелось
ухаживать
за
не й,
как
за
тяжелобольной.
Ему
хотелось,
чтобы
то
у жасно е,
в
чем
она
ему
призналась
и
что
бы ло
у
нее
«раза
д ва- три », больше не повторялось.
Для
этого
нужно
было
следить
за
Одеттой.
Ча сто
приходится
слышать,
что
ког­
да
кто-нибудь
у каз ывает
своему
другу
на
н едос татки
его
любовницы,
то
это
только
еще
больше
пр ив яз ывает
его
к
ней ,
потому
что
др уг
это му
не
верит,
ну,
а
если
б
д аже
и
поверил,
то
ведь
п ри вязался
бы
еще
сил ьнее!
Но
как
же
уберечь
ее?
—
спрашивал
с ебя
Сван.
Он
еще
мог
бы,
по­
жа луй,
оградить
ее
от
какой-то
одн ой
женщины,
но
в едь
найдутся
же
д руги е,
и
тут
Сван
понял,
какое
это
было
бе зумие,
когда
он,
не
застав
вечером
Одетту
у
Вердюре­
нов,
возжаждал
обладания
—
всегда
невозможного
—
другим
существом.
К
сча сть ю
для
Свана,
естественная
основа
его
души,
за т опл енной
нов ыми
ст ра дания ми,
осно­
ва
изначальная,
мягкая,
неслышно
делала
свое
дело,—
так
кл е точки
раненого
органа
тотчас
приступают
к
во с­
становлению
поврежденных
тканей,
так
мускулы
п ара ли-
382


зованного
члена
пытаются
по-прежнему
двиг ат ься .
Эти
д авние ,
коренные
жители
его
ду ши
временно
употребили
все
силы
Св ана
на
незримо
восстановительную
работу,
которая
со з дает
для
выздоравливающего,
для
опериро­
ванного
иллюзию
покоя.
На
этот
ра з,
св ерх
обыкновения,
перенапрягся
не
с тол ько
мо зг
Свана,
сколько
его
сердце.
Но
все,
что
случилось
о днаж ды
в
жизни,
ст реми тся
к
по­
вторению.
Под обно
издыхающему
ж ив отн ому,
по
те лу
ко­
торог о
вновь
пр о бегает
как
бу дто
бы
уже
к ончивша яс я
судорога,
сердце
Свана,
ненадолго
давшее
ему
отдых
от
боли,
мучительно
сж алось
внов ь.
Сва ну
вспомнились
лунные
ве чер а,
ко гда,
развалившись
в
коляске,
мчав шей
его
на
улицу
Лаперуза,
он
с
насл аждением
вызывал
в
себе
чу вст ва
влюбленного,
не
помышляя
о
том,
что
они
неминуемо
принесут
отравленный
плод.
Но
все
эти
мысли
промелькнули
у
н его
в
голове
мгновенно,
пока
он
схва­
тился
за
се рдц е,
перевел
дух
и
смог
изобразить
на
своем
лице
улыбку,
с кр ыва вшую
его
душевную
муку.
Он
опять
начал
задавать
вопросы.
Дел о
в
том,
что
его
ревность,
поставившая
перед
собою
цель,
какой
не
поставил
бы
пе­
ред
собой
и
злейший
его
враг,—
н ане сти
ему
страшный
уд ар,
пр ич инить
ему
такую
адскую
боль,
какой
он
еще
ник огд а
не
ис пытыв ал, —
его
ревность,
полагая,
что
он
еще
не
д ост рад ал,
старалась
н ане сти
ему
более
глу боку ю
рану.
Точ но
зл ой
д ух,
ревность
воодушевляла
Свана
и
толкала
его
к
гибели.
Если
эта
пытка
ср азу
же
не
ст ала
нестерпимой,
то
это
была
заслуга
не
его,
а
Одетты .
—
Ну,
моя
родная,
с
эт им
покончено,—
сказал
о н,—
но
я
эту
женщину
знаю?
—
Да
не т,
клянусь
тебе!
И
п отом
я,
должно
быть,
на­
го вор ила
на
себя
ли шн его
—
до
конца
это
у
м еня
никог­
да
не
доходило.
Он
улыбнулся
и
продолжал:
—
Ну
что
там,
это
не
важно,
ж аль
то лько,
что
ты
не
хочешь
сказать
—с
к ем.
Если
б
я
ее
себе
я сно
п редс та­
вил,
я
бы
перестал
о
ней
думать.
В едь
я
о
тебе
же
з або­
чусь:
тогда
бы
я
от
тебя
от ст ал.
Когда
что-нибудь
с ебе
представишь,
это
так
успокаивает!
Самое
ужасное
—
это
когда
нельзя
вообразить.
Но
ты
и
так
уже
б ыла
со
мной
дос таточн о
откровенна
—
больше
я
не
бу ду
тебе
надое­
дать.
Ты
для
ме ня
с тол ько
сделала
—
огромное
тебе
с па­
с ибо!
С
эт им
покончено.
Только
один
вопрос:
дав но
это
было?
—
Ах,
Шарль,
ты
м еня
извел!
В
незапамятные
време-
383


на.
Я
совершенно
об
этом
позабыла
—
можно
подумать,
что
ты
нарочно
мне
об
этом
напоминаешь.
Что
ж,
ты
достигнешь
своей
цели,—
отчасти
по
глупости,
о тчасти
умышленно
уколола
его
о на.
—
Мне
только
хотелось
выяснить,
было
это
до
на ше­
го
з нако мст ва
или
после.
Вопрос
вполне
ест ест в енны й.
Это
происходило
здесь?
Не
скаж ешь
ли,
в
ка кой
из
вечеров,
чтоб ы
я
восстановил
в
памяти,
чем
я
был
за нят
в
тот
ве­
че р?
Согласись,
Одетта,
радость
моя,
что
ведь
ты
не
могла
забыть
—
с
кем ?
—
Да
нет
же,
не
помню!
Ка жется,
вечером,
в
Булон­
с ком
лесу,
когда
ты
приехал
к
нам
на
остров.
Ты
ужинал
у
пр инцессы
де
Л ом,—
сказала
Одетта,
радуясь,
что
при­
помнила
подробность,
свидетельствовавшую
о
ее
пр ав­
дивости.—
За
соседним
столиком
сид ела
женщина,
с
ко­
торой
мы
давны м - давно
не
видались.
Она
мне
предложи­
ла : «Зайдемте вон за тот камень,
посмотрим,
как
вода
бл ес тит
под
л уной» .
Я
зевнула
и
ответила
ей : «Нет,
я
ус­
та ла,
мне
и
з десь
хо ро ш о». Она начала уверять меня,
что
сегодня
лунный
св ет
как- то
особенно
прекрасен.
Я
ей
ск а­
за ла : «Вранье!» Я отлично понимала,
чего
ей
хочется.
Одетта
рассказывала
со
см ешко м
—
то
ли
потому,
что
это
к азало сь
ей
вполне
естественным,
то
ли
желая
пока­
зать,
что
она
не
придает
этому
особого
з начен ия,
то
ли
бо­
я сь,
что
ее
ли цо
мож ет
принять
виноватое
выражение.
Но,
взглянув
на
С вана
в
уп ор,
она
заг ово рил а
по-другому:
—
Противный!
Тебе
нравится
меня
м учит ь,
застав­
лять
м еня
лг а ть,—
я
поневоле
лгу,
чт обы
ты
оставил
ме ня
в
покое.
Этот
второй
удар,
н ане сен ный
Свану,
был
еще
же сто­
че
первого.
Сван
никак
не
мог
предполагать,
что
это
п ро­
изошло
так
недавно,
п очти
что
у
н его
на
г ла зах,
а
он
ни­
че го
и
не
з амет ил,
что
это
относилось
не
к
прошлому,
которого
он
не
з нал,
что
это
происходило
вечерами,
к ото­
рые
он
отлично
по мн ил,
которые
он
проводил
с
Одеттой,
о
которых,
как
ему
казалось,
он
зн ал
все
и
в
которых
теперь,
когда
он
на
них
оглядывался,
он
видел
нечто
ко­
варное
и
жестокое;
в
их
вечерах
внезапно
разверзалась
пропасть
—
э тот
промежуток
времени
на
острове
в
Бу­
лонском
лесу.
Одетта
бы ла
неумна,
но
она
отличалась
пленительною
ест ест вен но ст ью.
Она
рассказала,
она
про­
играла
эту
сцену
с
такой
непринужденностью,
что
Сва н,
тяж ело
дыша,
видел
все:
зевок
Одетты ,
камень.
Он
с лы­
ш ал,
как
она
—
у вы,
весело!
—
от вет и ла : «Вранье!» Он
384


чу вств ова л,
что
сегодня
она
ниче го
ему
больше
не
ск а­
жет,
что
се йчас
бесполезно
ждать
от
нее
д а льнейш их
саморазоблачений;
он
сказал
Одетте : «Прости,
бедняж­
ка,
я
созн аю,
что
д елаю
те бе
больно,
с
этим
по кон че но,
я
не
буду
больше
об
э том
д ума ть».
Но
она
видела,
что
его
взгляд
устремлен
в
неизвест­
ное,
устремлен
в
прошлое
их
любви,
слитное,
до
сих
пор
вспоминавшееся
им
с
отрадой,
потому
что
он
ра злича л
его
смутно,
а
теп ерь
разорванное,
точно
от
ранения,
эт ой
минутой
на
острове
в
Булонском
лесу,
при
лунном
свете,
после
уж ина
у
пр инцессы
де
Л ом.
Но
Сва н
привык
ду­
мать,
что
жи знь
интересна,
привык
восхищаться
любо­
пыт ными
отк рыт иями,
которые
можно
было
со верш ать
в
ней,
и,
даж е
сознавая,
что
такой
мук и
ему
долго
не
вы­
нести,
он
говорил
себ е: «А ведь жизнь и правда удиви ­
тельна
—
с ко лько
в
ней
неожиданностей!
Очевидно,
по рок
шире
распространен,
чем
мы
думаем.
Вот ,
например,
жен­
щина,
которой
я
так
верил,
которая
ка жется
такой
п ро­
стодушной,
такой
порядочной,
пусть
д аже
л егко мысл ен­
но й,
но,
во
всяком
с луча е,
нормальной,
здоровой.
П олу­
чив
неправдоподобный
донос,
я
допрашиваю
ее,
и
то
немногое,
в
чем
она
сознается,
открывает
мне
гораздо
б ольш е,
чем
я
мог
подозревать». Но Сван не в силах был
ограничиться
этими
умозаключениями.
Он
пыт алс я
точно
определить
ценность
сообщенного
Одеттой,
чтобы
уяс­
нит ь
себе,
часто
ли
у
нее
это
бывало
и
повторится
ли
еще.
Он
м ысл енно
тв ерд ил
се бе
ее
с лова : «Я отлично по­
н имала,
чего
ей
х о ч ет ся », «Раза два - три», «Вранье!», но
они
оживали
в
его
памяти
не
безоружными:
у
каж дог о
был
нож,
и
ка ждое
наносило
удар.
Точно
больной,
к ото­
рый
не
может
уд ержать ся ,
чт обы
по мину тно
не
делать
дв ижен ия,
причиняющего
ему
боль,
Сва н
д олго
повторял:
«Мне и здесь хорошо», «Вранье!», однако боль была так
сильна,
что
в
конце
концов
он
перестал.
Он
диву
давался,
что
поступки,
к
которым
он
прежде
относился
так
легко,
так
благодушно,
теперь
казались
ему
серьезными,
как
о пас ная
болезнь.
Он
мог
бы
попросить
многих
женщин
последить
за
Одеттой.
Но
как
знать,
станут
ли
они
на
его
т еп ер ешнюю
точку
з ре ния,
не
уд ержа тся
ли
они
на
той,
на
которой
он
сам
стоял
до
сих
п ор,
на
то й,
с
которой
он
смо тр ел
на
свои
сердечные
дела,
не
ск ажут
ли
они
ему
со
см ех ом : «Гадкий ревнивец!
Самому
можно,
а
другим
не льз я?» Какой люк внезапно под ним опустился (п о д
н им,
которому
в
былое
время
любовь
к
Од етте
доставля­
В
М.
Пруст
385


ла
лишь
самые
утонченные
наслаждения), для того что­
бы
низвергнуть
его
в
новый
к руг
ада,
откуда
он
не
в идел
для
себя
в ых ода?
Бедная
Од етта!
Он
ее
не
осуждал.
Она
б ыла
ви но вата
только
наполовину.
Ве дь
говорили
же,
что
в
Ницце
родная
мать
п род ала
ее,
еще
почти
девочку,
богатому
англичанину.
Но
какая
горькая
правда
откры­
валась
теп ерь
для
Свана
в
строках
из
«Дневника поэта»
Ал ьф реда
де
В иньи,
которые
он
раньше
чи тал
равнодуш­
но : «Когда мужчина влюбляется в женщину,
он
должен
задать
себе
во про с : «Кто ее окружает?
Как
она
жила
п ре жд е?» От этого зависит счастье всей его жизни» . Сва н
диви лс я,
что
самые
обыкновенные
фра зы,
перечитывае­
мые
его
мы с ль ю: «Вранье!», «Я отлично понимала,
чего
ей
хо че тс я»,—
могли
делать
ему
так
больно.
Вместе
с
тем
он
сознавал,
что
то
были
не
просто
фразы,
но
части
к ос­
тяка,
на
котором
держались
готовые
в
любую
минуту
во­
зобновиться
стра да ни я,
которые
он
испытывал,
слушая
ра сс каз
Одет т ы.
Ведь
как
раз
сейчас
он
вно вь
испытывал
такие
же
ст р адани я.
Теперь
ему
уже
не
помогало
созн а­
ние
своей
осведомленности,— теперь
ему
уже
ничто
не
помогло
бы,
да же
если
б
он
с
течением
времени
что-то
забыл,
что-то
простил,—
ему
стоило
м ысленно
повторить
слова
Од етты ,
и
прежняя
му ка
снова
п рев раща ла
Свана
в
того,
каким
он
был
до
разговора
с
нею :
ничего
не
знаю­
щим,
во
в сем
д овер яю щим;
чт обы
приз нание
Оде тты
до­
било
Свана,
беспо щ адная
ревность
опять
ст ави ла
его
в
положение
человека,
который
ниче го
не
знает,
и
спустя
уже
несколько
месяцев
эта
старая
история
все
еще
по­
трясала
его,
как
новость.
Сван
ди вился
страшной
во с­
создающей
с иле
св оей
па мят и.
Он
мог
надеят ь ся,
что
страдания
его
утихнут
после
того,
как
эта
производитель­
ни ца
ослабеет,
ибо
ее
плодовитость
с
возрастом
ид ет
на
убыль.
Но
когда
способность,
которой
об лада ли
слова
О де тты,—
спо соб но сть
причинять
ему
боль,— как
будто
бы
иссякала,
вдруг
о дно
ее
слово,
на
котором
до
сих
пор
внимание
С вана
о соб енно
не
заде ржи ва лось,
слово
почти
для
н его
новое,
являлось
на
см ену
другим
и
нано­
си ло
ему
свежую
рану.
Воспоминание
о
в ечер е,
когда
он
ужинал
у
принцессы
де
Лом,
было
для
н его
мучительно,
но
это
был
только
це нтр
его
боли.
Боль
м ол ниено сно
ра с­
пространялась
вокруг,
на
все
ближайшие
дн и.
И
как
бы
д алеко
ни
уходили
его
воспоминания,
от
этого
ему
не
ст а­
новилось
легче:
вся
та
летняя
пора,
к огда
Вердюрены
часто
обедали
на
острове
в
Булонском
лесу,
ему
причиня­
386


ла
б оль.
Такую
острую,
что
любопытство,
которое
в
нем
в озбу жд ала
ревность,
по с те пенно
умерялось
страхом
но­
вых
мучений,
которым
он
бы
себя
подвергал,
уд овле тво ­
ряя
свое
любопытство.
Он
сознавал,
что
жизнь
Одетты
до
вст р ечи
с
ним
—
жизнь,
которую
он
и
не
пытался
се бе
представить,
не
ес ть
некое
умозрительное
п ростран ст во,
неясно
рисующееся
ему,
что
она
состоит
из
годов,
не
по­
хожих
од ин
на
другой,
изобиловавших
определенными
событиями.
Но
он
боялся,
что
если
он
п р имется
из уча ть
эти
годы,
то
бе сцве тно е,
текучее,
тер пи мое
прошлое
Одет­
ты
приобретет
осязаемую,
отвратительную
тел есно с ть,
неповторимое
демоническое
обличье.
И
он
по-прежнему
не
пытался
постичь
ее
прошлое,
но
уже
не
из-за
умствен­
ной
лени,
а
из
стра ха
бо ли.
Он
все
же
н ад еялся,
что
настанет
день,
когда
при
нем
заг ов орят
об
острове
в
Бу­
лонском
лесу,
о
пр и нцессе
де
Лом,
и
у
н его
уже
не
будет
разрываться
на
части
сердце,—
вот
почему
он
считал
не­
благоразумным
вырывать
у
Оде тты
новые
признания,
вызнавать
у
нее
названия
м ест
действия,
при
каки х
об­
стоятельствах
происходило
то -то
и
то-то:
все
это
вызвало
бы
у
нег о
н овый
пр ист уп
то льк о- тол ько
притихшей
боли
—
приступ,
не
похожий
на
прежние.
Но
час то
с ама
Одетта
невольно,
не
отдавая
себе
отче­
та,
открывала
С вану
то,
чего
он
не
зн ал
и
что
теперь
он
боялся
узнать;
в
самом
деле,
Одетта
не
п ред став ляла
се бе,
как
ве лик
разры в
между
ее
действительной
жизнью
и
жизнью
относительно
д обро дет ельн ой,
какую
создало
и
все
еще
продолжало
создавать
воображение
С вана:
су­
щество
пор очное ,
постоянно
играющее
в
добродетель
пе­
ред
теми,
от
кого
оно
желает
утаить
с вои
по ро ки,
лишено
в озмож ности
проверить,
насколько
эти
ее
пороки,
непре­
р ывно
растущие
незаметно
для
не го
са мог о,
постепенно
уводят
его
от
нор ма льног о
образа
жизни.
Поступки
Оде тты ,
сосуществовавшие
в
ее
сознании
с
теми,
которые
она
ск рыв ала
от
С вана,
по степ енно
о кр ашивал ись
в
их
цвет,
заражались
от
н их,
и
она
уже
не
видела
в
них
ни­
чего
необычного,
они
уже
не
звучали
фальшиво
в
той
осо­
бой
среде,
где
они
у
нее
жили;
но
когда
она
рассказыва­
ла
о
них
Свану,
его
уж асал а
та
ат м осф ера,
которая,
как
это
я вст во вало
из
ее
рассказа,
ок утыва ла
их.
Од наж ды
он
осмелился
спросить
Одетту,—
т ак,
чтобы
это
ее
не
оскорбило,—
имела
ли
она
когда-нибудь
дело
со
с во дня­
ми.
Откровенно
гово ря,
он
был
уверен,
что
нет;
после
анонимного
письма
в
душу
к
нем у
запало
п одозре ни е,
но
13*
387


запало
мех а ническ и;
оно
не
укрепилось
у
него
в
душе,
но
все
же
осталось,
и,
чтобы
избавиться
от
чисто
физ иче ск о­
го,
но
все
же
досадительного
раздражения,
Сван
обра­
тилс я
к
Од етте
с
просьбой
вы р вать
его
с
корнем. «О нет!
Хотя
они
за
мно й
гонялись,—
ска за ла
Одетта,
улы ба ясь
в ыражав шей
удовлетворенное
т щесл авие
улыбкой
и
не
желая
понять,
что
Сва ну
она
мож ет
по казат ь ся
неумест­
ной.—
Да
вот
не
далее
как
в чера
одна
из
них
больше
двух
час ов
прождала
меня,
уверяла,
что
я
мо гу
за ло­
мит ь
любую
цену.
Наверно,
какой-нибудь
посол
пригро­
зил
е й : «Если вы ее не приведете,
я
покончу
с
собой».
Ей
сказали,
что
ме ня
нет,
но
в
конце
концов
мне
все-таки
пришлось
выйти
и
турнуть
ее.
Ты
бы
слышал,
как
я
с
ней
ра зго вар ив ала!
Горничная
бы ла
в
это
время
в
соседней
комнате
и
п отом
ра сс казы ва ла,
как
я
на
нее
ор а ла: «Го­
вор ят
ва м,
я
не
желаю!
И
что
это
вам
в
голову
взбрело?
Ка жетс я,
я
са ма
се бе
госпожа!
Есл и
б
я
сидела
без
де­
н ег,
это
было
бы
еще
по нятно ... »
Швейцару
я
в елела
не
пускать
ее,
ск азат ь,
что
я
уехала
за
город.
Вот
б ыло
бы
зд ор ово,
если
б
ты
тогда
с прят ал ся!
Ты
бы,
миленький
мо й,
остался
доволен.
Теперь
ты
ви дишь ,
что
в
твоей
м ален ь­
кой
Одетте
все-таки
ес ть
что-то
хорошее,
хоть
ее
и
бранят
на
все
корки»,
И так,
да же
когда
Одетта
сознавалась
в
п роступ ках,
слух
о
которых,
как
она
п ред полаг ала ,
мог
дойти
до
Сва­
на,
ее
приз на ния
чаще
р ож дали
в
нем
н овые
подозрения,
чем
рассеивали
прежние.
Д ело
в
том,
что
подозрения
С вана
никогда
не
исчерпывались
ее
признаниями.
Одетта
нарочно
не
касалась
в
своей
исповеди
ничего
существен­
н ого,
но
зато
какая-нибудь
час тн о сть,
которая
и
не
сн и­
ла сь
Свану,
ошеломляла
его
своей
неожиданностью
и
из­
меняла
границу
его
ревности.
И
он
уже
не
забывал
ее
признаний.
Его
ду ша,
точно
ре ка
—
утопленников,
не сла
их,
л аск ала,
ка чала.
Она
б ыла
ими
отравлена.
Одн аж ды
Одетта
рассказала
С вану
о
том,
как
в
день
празднества
«Париж-Мурсия»
к
ней
пришел
Форшвиль.
«Разве ты уже тогда была с ним знакома?
Ах
да,
ве р­
н о!»—
чтобы
скрыть
свою
неосведомленность,
спохва­
ти лся
Сва н.
Но
тут
по
его
те лу
пробежала
д рожь
от
од­
ной
мысли,
что
в
день
пр аз днеств а
«Париж-Мурсия»,
к огда
он
по луч ил
от
Оде тты
пис ьм о,
которое
он
так
бе­
ре жно
хр ан ил,
Одетта
мож ет
быть,
з ав трак ала
с
Форш-
вилем
в
«Золотом доме». Она поклялась,
что
нет. «И все-
т аки
«Золотой дом»
напоминает
мне
что-то
неуловимо
388


связаннное
с
обманом»,—
чт обы
припугнуть
ее,
сказал
Сван.
«Да,
я
там
не
бы ла
в
тот
вечер,
к огда
ты
искал
ме ня
у
Прево,
а
тебе
я
сказ ал а,
что
я
только
что
из
«Золотого дома»,—
решив
по
выр а жению
его
лица,
что
ему
это
известно,
ответила
Одетта
с
решимостью,
в
к ото­
рой
бы ло
гораздо
больше
робости,
чем
цинизма,
гораздо
больше
скрываемой
из
самолюбия
бояз ни
рассердить
С вана
и,
наконец,
гораздо
больше
же лани я
показать,
что
она
мож ет
бы ть
откровенна.
Такой
рассчитанный
и
сил ь­
ный
удар
мог
бы
на нест и
Сва ну
палач,
хо тя
в
самих
сло­
вах
Одетты
не
б ыло
ниче го
же ст окого ,
потому
что
Одетта
причинила
Сва ну
б оль
неумышленно;
она
д аже
ра сс мея­
лась—
впрочем,
бы ть
может,
главным
образом
для
того,
чт обы
не
иметь
виноватого,
смущенного
в ида. «Да,
прав­
да,
я
не
бы ла
в
«Золотом доме», я шла от Форшвиля.
Я
действительно
б ыла
у
Прево,—
я
тебе
не
наврала,—
там
я
встретила
Форшвиля,
и
он
пригласил
ме ня
к
се бе
посмотреть
гравюры.
Но
к
не му
кто-то
пришел.
Я
тебе
сказала,
что
иду
из
«Золотого дома», потому что боялась,
как
бы
ты
на
ме ня
не
рассердился.
По-моему,
я
поступи­
ла
правильно.
П ол ожим
даже,
я
тогда
бы ла
н епр ава,
зато
сейчас
я
тебе
ска зал а
все
как
было.
Какой
же
мне
был
бы
см ысл
скрывать
от
тебя,
что
я
з ав трак ала
с
ним
в
день
празднества
«Париж- Мур с ия», если б я действительно с
ним
завтракала?
Тем
более
что
тогда
мы
с
тобой
еще
не
были
близко
знакомы,—
ве дь
правда
же,
мой
родной?»
Сван
улыбнулся
с
тем
внезапным
малодушием,
како е
на­
падает
на
человека,
пришибленного
убийственным
зн аче­
нием
чьих-либо
слов.
И так,
даже
в
то
время,
о
котором
он
не
см ел
вспоминать,— до
того
это
было
счастливое
время,—
Одетта,
тогда
еще
любившая
е го,
уже
лгала
ему!
К роме
случая
с
«Золотым домом» (а ведь это было
в
их
первый
«орхидейный»
ве чер ), сколько,
н ав ерн о,было
других
случаев,
то же
скрывавших
в
се бе
ложь,
но
Сван
об
эт ом
и
не
подозревал!
Он
пр ипо мнил
слова
Одетты:
«Да я скажу госпоже Вердюрен,
что
платье
мое
б ыло
не
готово,
что
запоздал
кеб.
Вывернуться
всегда
мо жно ».
Т ак,
по
всей
вероятности,
поступала
она
и
с
ним ,
лепеча
слова,
объяснявшие
опоздание,
оправдывавшие
перене­
сени е
свидания
на
другой
час
и
укрывавшие
от
него,—
хотя
тогда
он
был
еще
д алек
от
всяких
подозрений,—
то,
что
было
у
нее
с
другим
чел о веко м,
которому
она
гово­
ри л а: «Да я скажу Свану,
что
платье
мое
б ыло
не
готово,
что
запоздал
ке б,
вывернуться
всегда
мо ж но».
И
теперь
389


во
вс ех
самых
отрадных
воспоминаниях,
во
всех
самых
обыкновенных
с ло вах,
которые
прежде
го ворил а
С вану
Одетта
и
которым
он
верил
как
словам
Ев ангел ия,
в
по­
вседневных
ее
дела х,
о
которых
она
ему
рассказывала,
в
самых
пр ивыч ных
мес тах :
в
квартире
у
ее
портнихи,
на
авеню
Б улон ск ого
лес а,
в
ипподроме,
Сва н
раз ли чал
под
защитой
лишнего
времени,
образующего
да же
в
самы е
за нятые
дни
просветы,
промежутки
и
служащего
тайни­
ком
для
иных
поступков,
скрытую
возможность
пр опол ­
зания
лжи,
осквернявшей
все
наиболее
драгоценное,
что
еще
у
не го
оставалось
(лучшие вечера,
са мую
ули цу
Ла­
перуза,
откуда
Одетта
исчезала
всегда
не
в
то
время,
ка кое
она
указывала
Св а ну ), на все отбрасывавшей тень
то го
беспросветного
ужаса,
который
ощутил
Сва н,
услы­
шав
признание
О дет ты,
касавш ееся
«Золотого дома», и,
подобно
нечистым
тварям
в
ра зру шени и
Ни неви и,
не
оставлявшей
камня
на
камне
от
его
прошлого.
Теперь
он
старался
от в лечь ся,
как
только
память
подсказывала
ему
з лые
с л ов а : «Золотой дом», не потому,
что
они
напо­
минали
ему
о
дав но
утраченном
счастье,
как
это
с
ним
случилось
на
д нях
у
ма р кизы
де
Сент-Эверт,
а
потому,
что
они
напоминали
о
несчастье,
о
котором
он
только
что
узн ал.
Позднее
с
наз вани ем
«Золотой дом»
произошло
то
же,
что
с
островом
в
Булонском
лесу:
постепенно
оно
пе рест ало
мучить
С вана.
Ведь
то,
что
мы
именуем
лю­
бовью,
ревностью,
не
ест ь
постоянная,
недробимая
страсть.
Любовь
и
ревность
с ост оят
из
бесч и слен ног о
множества
одна
другую
сменяющих
любвей,
разнообраз­
ных
ревностей,
и
все
они
преходящи,
но
их
непрекращаю-
щийся
на плыв
со з дает
впечатление
постоянства,
со з дает
иллюзию
цельности.
Жизнь
любви
Свана,
устойчивость
его
ревности
составлялись
из
смерти
и
неустойчивости
бес­
численных
его
желаний,
б есч исл енных
сомнений,
предме­
том
к оторых
всегда
бы ла
Одетта.
Если
бы
Сван
долго
не
виделся
с
не й,
умершие
в
нем
чу вст ва
не
заменились
бы
но выми.
Но
присутствие
Одетты
продолжало
бросать
в
сердце
Свана
то
семена
нежности,
то
семена
подозрений.
Выдавались
вечера,
когда
Одетта
вд руг
опять
бывала
с
ним
ласкова,
и
тогда
она,
не
стесняясь,
так
п рямо
и
го­
ворила,
что
он
должен
пользоваться
этим
ее
настроением,
а
то,
мо л,
когда-то
оно
еще
повторится;
Сва ну
ничего
не
оставалось,
как
сейчас
же
ех ать
к
ней
«орхидеиться»,
и
это
ж елан ие,
ко торо е
он
бу дто
бы
вызвал
в
ней,
было
до
того
неожиданно,
до
того
н еобъ ясн имо,
до
того
на­
зад


стойчиво,
ласки,
которые
она
дарила
ему,
были
до
того
бурны
и
до
того
необычны,
что
эта
ее
г руб ая,
неискрен­
няя
нежность
так
же
огорчала
Свана,
как
ее
лож ь
или
злоба.
Однажды
вечером
он
явился
по
ее
прик а занию ,
и
к огда
она,
обычно
т акая
холодная
с
ним,
осыпала
его
то
поцелуями,
то
словами
любви,
ему
вдруг
по сл ыш ался
сту к;
он
встал,
все
оглядел,
никого
не
обнаружил,
но
у
н его
не
хватило
смелости
снова
ле чь
ряд ом
с
О де ттой ,—•
тогда
она
со
злости
ра зби ла
вазу.
«Ты вечно все испор ­
ти шь!»—
ска за ла
о на.
А
у
не го
осталось
подозрение:
не
спрятала
ли
она
кого-нибудь,
в
ком
ей
хотелось
возбу­
дить
муки
р евно сти
или
ра зжеч ь
страсть?
В
н аде жде
что -ниб у дь
узн ать
об
Од етте
он
иногда
хо­
дил
в
до ма
свиданий,
однако
ни
ра зу
не
назвал
ее.
«Есть у меня одна милашечка
—
она
должна
вам
понра­
виться»,—
гово ри ла
хозяйка.
И
С ван
целый
час
вел
нуд­
ный
разговор
с
бедн ой
де в ушкой,
дивившейся
тому,
что
он
этим
довольствуется.
Одна,
со всем
молоденькая,
пре ­
хорошенькая,
ска за ла
е м у: «Как бы мне хотелось найти
се бе
друга!
Вот
уж
тогда
я
больше
ни
к
кому
бы
не
по­
шл а—
он
мог
бы
б ыть
уверен».— «Значит,
по-твоему,
ес ли
тр он уть
женщину
своей
любовью,
так
она
уже
ни­
когда
не
изменит?»—
взво лнова нно
спросил
Сван.
«Убеждена!
Все
з ависи т
от
хара кте ра!» Сван говорил де­
вицам
такие
вещ и,
которые
должны
были
бы
понр а вить­
ся
принцессе
де
Лом.
Той,
что
искала
друга,
он
с
улыб­
кой
сказал: «Ты мила,
ты
в ыбр ала
себе
голубые
глаза
под
цв ет
твоего
поя са ».— «А
у
вас
голубые
м анже ты ».—
«Веселый разговор мы с тобой ведем,
как
раз
подходя­
щий
для
такого
мес та!
Тебе
со
м ной
не
скучно?
Может
быть,
у
тебя
ест ь
дела?»—«Нет,
я
совершенно
свободна.
Ес ли
б
мне
б ыло
с
ва ми
скучно,
я
бы
вам
сказала.
На­
оборот,
я
слушаю
вас
с
большим
удовольствием».—«Весь­
ма
польщен.
Ве дь
правда
же,
мы
очень
м ило
беседуем?»—
обратился
он
к
вошедшей
хозяйке.
«Очень!
Я
как
раз
сейчас
го вори ла : «Как хорошо они себя ведут!» Можете
се бе
представить,
ко
мне
теперь
приходят
просто
побол­
тать.
Недавн о
принц
сказал,
что
з десь
он
чувствует
се бя
лучше,
чем
с
женой.
Должно
быть,
теперь
все
светские
дам ы
в
таком
же
роде.
Срамота!
Ну,
я
вас
покидаю,
я
женщина
скромная».
И
она
оставила
С вана
вдвоем
с
голубоглазой
девицей.
Но
С ван
вскоре
поднялёй
и
рас­
прощался:
ему
бы ло
с
ней
неинтересно
—
она
не
з на­
ла
Одетту.
391


Художник
болел,
и
Котар
прописал
ему
морское
пу­
теш ест ви е;
ко е-кт о
из
верных
изъявил
желание
поехать
с
ним;
Вердюрены
не
могли
се бе
представить,
как
это
они
останутся
од ни:
сперва
они
наняли,
п отом
купили
яхту,
и
теперь
Одетта
часто
отп ра влялас ь
на
морские
прогулки.
Во
время
ее
недолгого
отсутствия
Сван
всякий
раз
чу вст­
вовал,
что
отрывается
от
нее,
но
эта
духовная
отд ален­
ность
словно
б ыла
в
прямой
зависимости
от
физической
отда л енн ости :
как
только
он
узн ав ал,
что
Одетта
верну­
лась,
его
неудержимо
тянуло
к
ней.
Одн аж ды
вся
компа­
ния
отправилась,
как
предполагалось
вн ачал е,
всег о
лишь
на
месяц,
но
то
ли
путешественники
вошли
во
вкус
д оро­
гой ,
то
ли
В ердю рен,
чтобы
угодить
жене,
все
это
по д­
строил
заранее
и
постепенно
осведомлял
верных
о
своих
намерениях,—
как
бы
там
ни
было,
из
Алжира
они
про ­
ехали
в
Тунис,
оттуда
в
Ит а лию,
оттуда
в
Гр ец ию,
в
Кон ­
стантинополь,
в
Ма лую
Ази ю.
Путешествие
продолжа­
ло сь
окол о
года.
Сван
был
совершенно
спокоен,
п очти
счастлив.
Как
ни
старалась
г -жа
Вердюрен
убедить
п иа­
ниста
и
доктора
Кота ра,
что
тетка
первого
и
п аци енты
вто рог о
в
них
не
нуждаются
и
что,
во
всяком
с луча е,
не­
благоразумно
тащить
г- жу
Котар
в
Париж,
гд е,
как
у ве­
рял
В ердю рен,
началась
революция,
все
же
в
Ко нст ант и­
но поле
пришлось
отпустить
и
того
и
другого.
С
ними
уехал
также
художник.
Как-то
раз,
вскоре
после
во з вращ ения
трех
путешественников,
С ван,
увидев
омнибус,
отходив­
ший
в
Люксембургский
д воре ц,
где
у
не го
б ыли
дел а,
вско­
чил
и
с луча йно
сел
как
раз
напротив
г-жи
Котар,—
на­
рядно
о дет ая,
в
шля пе
с
пером,
в
шелковом
платье,
с
му ф­
то й,
зонтом,
сумочкой
для
в изитны х
карточек,
в
бел ых
вы­
чищенных
перчатках,
она
объезжала
тех,
кто
сегодня
«при­
н и ма л». В сухую погоду она во всем этом
параде
перехо­
дила
из
дома
в
дом,
ес ли
дома
находились
в
одном
кв ар­
та ле,
но
уже
в
другой
кв ар тал
е хала
по
пересадочному
билету
в
омнибусе.
Пока
ее
оч а ро вание
—
оч а ро вание
чисто
женское
—
еще
не
пробилось
сквозь
чопорность
ме­
ща нки,
г -жа
Котар,
к
тому
же
не
совсем
твердо
уверен­
н ая,
удобно
ли
заговаривать
со
Сваном
о
Вердюренах,
с
по лнейш ей
непринужденностью,
как
всегда
—
н етороп ­
лив о,
немузыкальным,
т ихим
голосом,
который
времена­
ми
со всем
не
был
слышен
из-за
грохота
омнибуса,
со об­
щал а
кое-что
из
того,
что
слышала
от
других
и
зат ем
повторяла
в
двадцати
пяти
домах,
где
она
успела
побы­
вать
с его дня:
392


—
Вы
следите
за
в сем,
так
что
я
не
спрашиваю
вас,
были
ли
вы
у
Мирлитонов,
ку да
теперь
сбегается
в есь
Париж,
и
видели
ли
вы
п ортрет
М аша ра.
Что
вы
о
нем
ск ажете ?
Вы
в
стане
поклонников
или
в
стане
хулителей?
Во
вс ех
са лон ах
только
и
разговору
что
о
портрете
Ма шара ;
не
высказать
о
нем
своего
м нения
—
это
дурной
т он,
это
значит,
что
ты
человек
заскорузлый,
отсталый.
Признавшись,
что
не
видел
портрета,
Сван
напугал
г- жу
Котар
— она
решила,
что
ему
неприятно
в
этом
при­
зн ава ться.
—
А,
ну
это
другое
дело:
вы,
по
крайней
мере,
не
скрываете,
вы
находите,
что
не
видеть
портрет
Маш ара
—
это
не
позор.
По-моему,
это
очень
м ило
с
вашей
стороны.
Я -то
его
видела.
Мнения
разделились.
Некоторые
счита­
ют,
что
это
чересчур
отделано,
что
это
напоминает
в зби­
тые
сливки,
а
по-моему,
дивно.
Конечно,
она
не
похожа
на
с иних
и
желтых
женщин
нашего
друга
Биша.
Но
я
вам
скажу
откровенно:
можете
считать,
что
я
н едо стато чно
передовых
взглядов,
но
я
говорю
то,
что
ду маю, —
я
его
не
понимаю.
Ах,
б оже
мой,
разумеется,
я
признаю,
что
портрет
мое го
мужа
не
без
достоинств,
в
нем
меньше
странностей,
чем
вообще
у
Би ша,
но
все-таки
ему
зачем-
то
понадобилось,
чтобы
у
моего
мужа
б ыли
с иние
ус ы.
Зато
Машар!..
Зн ае те,
муж
мое й
подруги,
к
которой
я
сейчас
н ап рав ляюсь
(благодаря этому я имею удовольст­
вие
ехать
вместе
с
ва ми), обещал ей,
что
если
его
вы­
берут
в
академ ики
(он
—
ко л лега
д ок тора),
то
он
за кажет
М ашару
ее
портрет.
Какое
это
счастье!
У
м еня
ес ть
еще
одна
подруга,
так
та
уверяет,
что
ей
больше
нра витс я
Л ел уар.
Я
ниче го
не
смыслю
в
искус­
ств е,
и,
может
быть,
Л елу ар,
как
мастер,
еще
выш е
Ма­
шар а.
Но
все-таки
я
думаю,
что
гл авное
достоинство
портрета,
особенно,
ес ли
он
стоит
деся ть
т ысяч
фр анко в,
это
—
сходство,
и
притом
сходство,
лас кающее
взор.
Поговорив
на
эту
тему,
к
чему
г- жу
Котар
обязывали
ве личина
пера
на
шляпе,
м оногра м ма
на
сумочке,
номе­
рок,
выведенный
чернилами
на
изна нк е
перчаток
ч ис­
тил ьщико м,
а
также
то,
что
ей
бы ло
неловко
заговари­
в ать
со
Сваном
о
Вердюренах,
и
убедившись,
что
до
угла
улицы
Бонапарта,
где
кондуктор
должен
был
остановить
омнибус
по
требованию,
еще
дал еко ,
она
прислушалась
к
голосу
своего
сердца,
подсказывавшему
ей
нечто
со­
в сем
другое.
—
У
вас,
наверно,
все
время
горело
ухо,
пока
мы
пу­
393


тешествовали
с
госпожой
Вердюрен.
Мы
только
о
вас
и
говорили.
Это
удивило
Свана
—
он
был
уверен,
что
его
имя
больше
не
произносится
у
Вердюренов.
—
Да
ведь
с
нами
бы ла
гос п ожа
де
Креси,
а
этим
все
сказано,—
пояснила
г-ж а
Котар.—
Где
бы
Одетта
ни
была,
она
не
может
не
заговорить
о
вас.
И,
понятно,
гов о­
рит
она
про
вас
только
хорошее.
Ка к!
Вы
сомневаетесь?
—
з амет ив
скептический
ж ест
С вана,
спросила
г -жа
Котар,
а
затем,
са ма
поверив
в
то,
что
говорит,
без
всякой
з адней
мысли
употребив
слово,
которое
обычно
употребляют,
когда
речь
ид ет
о
дружеской
привязанности,
продолжа­
ла:
—
Но
ве дь
она
же
вас
обожает!
О,
я
бы
никому
не
по­
советовала
при
ней
плохо
о
вас
отозваться!
Пусть
бы
кто-нибудь
заикнулся
—
она
бы
его
ж иво
поставила
на
место!
О
чем
бы
ни
завести
речь,—
ну,
например,
о
к ар­
тине,—
она
непременно
вспомнит
вас: «Ах,
если
б
он
был
здесь,
он
бы
нам
сказал,
подделка
это
или
не
подделка!
Тут
ему
равных
не т». И она поминутно спрашивала: «Что-
то
он
сейчас
поделывает?
Хоро шо,
если
бы
з ани малс я!
Ведь
жаль:
такой
талантливый
ма лый
—
и
такой
л ен тяй!
(Прошу меня извинить!) Я его так ясно себе представ ­
ля ю:
он
о
нас
думает,
спр аш ивает
себя,
где
мы
се йчас» .
Она
сказ ала
о дну
фразу,
которая
мне
очень
понравилась.
Вердюрен
сп р ос ил : «Как же это вы можете себе предста­
вит ь,
чем
он
в
данное
время
занят?
В едь
вас
от
не го
от­
д еляет
целых
восемьсот
ми л ь!» Одетта ему на это ответи ­
л а: «Для глаза друга нет ничего невозможного» .
Все
это
я
говорю
не
для
того,
чтобы
вам
польстить,
клянусь,
что
нет;
Одетта
—
ваш
искренний
д руг,
таких
немного
на
све­
те.
И
еще
я
хочу,
чтобы
вы
знали,
что
вы
—
ее
единствен­
ный
д руг.
В
последний
д ень
го спо жа
Вердюрен
ск аз ала
мне
(вы же знаете,
что
нак ану не
отъе зда
разговоры
бы­
вают
особенно
зад уше в ны е): «Я не сомневаюсь,
что
Одетта
любит
нас,
но
о дно
слово
Свана
весит
для
нее
больше,
чем
все
н аши
слова,
вместе
взя тые ».
Ах,
боже
мо й,
кондуктор
ос тан ав ли вает
для
меня
омнибус
по
тре­
бованию,
а
я
так
с
ва ми
заболталась,
что
чуть-чуть
не
про­
ехала
улицу
Бо н апарт а!..
Скажите,
пожалуйста:
перо
у
м еня
на
шляпе
де ржитс я
прямо?
Тут
г -жа
Котар,
вынув
из
муфты
руку
в
бел ой
пер ч ат­
ке,
откуда
в месте
с
вы ро ненным
пересадочным
билетом
выпорхнуло
вид ение
светской
жизни,
пропитанное
за па­
хом
выч ище нной
к ожи,
попрощалась
со
Сва ном .
И,
г лядя
394


с
площадки
омнибуса
всл ед
г-же
Котар,
которая
шла
по
улице
Бонапарта
гордым
шагом,
с
приплясывавшей
у
нее
на
живот е
муфтой,
с
торчавшим
на
шля пе
пером,
одной
рукой
подобрав
юбку,
а
в
другой
держа
зо нт
и
сумочку
та к,
чтобы
видна
бы ла
монограмма,
Сва н
почувствовал
прилив
н еж ности
и
к
ней,
и
к
г- же
Вердюрен
(и даже к
Одетте,
ибо
к
чувству,
которое
она
выз ывал а
у
нег о
те­
перь,
уже
не
п римеш ивал ась
душевная
мука,—
в
сущно­
сти,
это
уже
не
б ыло
люб ов ью).
Госпожа
Котар
оказалась
лучшим
в ра чом,
чем
ее
муж,—
она
вы зв ала
к
жизни
д руги е,
нормальные
чу вства ,
столкнув
их
с
болезненным
чувством,
како е
питал
Сван
к
Одетте :
чу вст во
признательности,
дружеские
чу вст ва,
с лово м,
т акие,
которые
в
глазах
Свана
могли
бы
вновь
очеловечить
Одетту
(сделать ее более похожей на других
женщин,
потому
что
другие
женщины
способны
были
вн у­
ш ать
эти
чу вст ва
Св а ну), ускорили бы ее окончательное
пр евр аще ние
в
ту
О дет ту,
которую
он
любил
бы
спокойной
любовью,
в
ту,
которая
ув ела
к
себе
его
и
Форшвиля
с
ве­
ч ерин ки
у
художника
и
уг ощ ала
их
оранжадом,
в
ту,
с
ко­
торой,
как
ему
тогда
по казал о сь,
он
мог
бы
бы ть
счастлив.
Прежде
он
часто
с
ужасом
думал
о
т ом,
что
наст анет
день,
когда
его
влюбленность
в
Одетту
пройдет,
и
в
к он­
це
концов
дал
себе
с лово
б ыть
н ачеку:
как
только
он
по­
чувствует,
что
любовь
уходит,
он
вцепится
в
нее
и
не
вы­
пустит.
И
вот
ока за лось,
что
в месте
с
отмиранием
любви
в
нем
отмирало
и
ж ел ание
не
утратить
влюбленности.
Ведь
мы
же
не
мож ем
измениться,
то
ес ть
ст ать
другой
личностью,
продолжая
находиться
под
вла ст ью
чувств
той
личности,
которая
уже
не
существует.
Ин ой
раз
п ро­
мелькнувшая
в
газете
ф амили я
человека,
которого
Сва н
подозревал
в
б лизк их
о тно ше ниях
с
Одетто й,
шевелила
в
нем
ревность.
Но
теперь
это
бы ла
ревность
не
жг уч ая,
и
так
как
она
св идет ель ст вов ала,
что
Св ан
еще
не
окон­
чательно
порвал
с
прошлым,
с
прошлым,
когда
он
так
страдал,—
но
и
когда
из ведал
высшее
уп оени е
страсти,—
и
что
в
про д олже ние
его
жизненного
п ути
случай,
быть
может,
еще
поз во лит
ему
из дали
и
украдкой
взглянуть
на
красоту
былого,
то
он
испытывал
раздражение
скорее
при­
ятное:
так
мрачному
парижанину,
который
возвращает­
ся
во
Францию
из
Венеции,
последний
москит
на пом и­
нает
о
т ом,
что
Италия
и
л ето
остались
не
так
д алеко
позади.
Но
когда
С ван
делал
над
собою
усилие
не
столь­
ко
для
того,
чтобы
продлить
ту
совсем
особенную
по ру
св о­
395


ей
жизни,
от
которой
он
отходил,
сколько
для
того,
чтобы,
пока
это
возможно,
ее
об лик
отчетливо
вырис овывал с я
пе­
ред
ним,
то
чаще
всего
уб еж дался ,
что
это
уже
невозмож­
но;
ему
хотелось
бросить
на
эту
свою
любовь
прощальный
взгляд,
как
на
уплывающую
да ль;
но
ведь
так
трудно
бы­
ва ет
раздвоиться
и
со з дать
се бе
правильное
представле­
ние
о
чувстве,
которого
уже
не
испытываешь,
и
оттого
сознание
С вана
скоро
погружалось
во
мрак,
он
ничего
не
видел,
прекращал
опыт,
снимал
очк и
и
протирал
ст екл а;
он
уговаривал
се бя,
что
надо
немножко
отдохнуть,
что
у
н его
еще
будет
время,
и,
ко
всем у
бе зучастн ы й,
отупев­
ши й,
забивался
в
угол:
так
сонный
пасс ажир
надви гает
шляпу
на
брови,
чтобы
поспать
в
ва гоне ,
а
вагон
все
бы стр ее
и
быстрее
уносит
его
вдаль,
из
того
кр ая,
где
он
так
д олго
жил
и
который
он
собирался
бросить,
непре­
менно
оглянувшись
на
не го
в
последний
ра з.
Совсем
как
этот
пассажир,
п росы паю щий ся
уже
во
Франции,
Сван,
случайно
обнаружив
новое
до казатель с тво ,
что
Форшвиль
был
любовником
Од етты ,
зам еч ал,
что
у
н его
уже
не
ще­
мит
се р дце,
что
любовь
теперь
от
не го
д але ка,
и
жалел,
что
пропустил
моме н т,
к огда
он
ра сста лся
с
ней
навсегда.
Пер ед
тем
как
в
первый
раз
обнять
Од етту ,
он
попытался
зап е ча тлеть
в
памяти
ее
лицо,
каким
он
видел
его
на
п ро­
тяжении
д олгого
времени
и
которое
должно
было
изме­
ниться
после
поцелуя,
и
вот
точ но
так
же
теперь
ему
хо­
т елось —
по
крайней
мере,
мысленно
—
проститься,
по ка
она
еще
су щест в овал а,
с
той
Одеттой,
которую
он
любил,
ре вно вал,
с
той
Одеттой,
из-за
которой
он
с тольк о
вы­
ст рад ал
и
которую
он
больше
никогда
не
увидит.
Сван
ошибался.
Вскоре
ему
предстояло
еще
раз
уви ­
деться
с
ней .
Это
было во сн е,
в
сумерках
сновидения.
Он
гул ял
с
г-жой
Вердюрен,
с
док тором
Кот ар ом,
с
незнако­
мым
юношей
в
феске,
с
худ ожн ик ом,
с
Одеттой,
с
Напо­
леоном
III ис моим дедом по приморской дороге,
то
вз бира вше йся
на
кручу,
то
возвышавшейся
над
во дой
всего
лишь
на
несколько
метров,
так
что
все
время
пр и­
ходилось
подниматься
и
спускаться;
те
гуляющие,
что
уже
спустились,
были
не
вид ны
тем ,
что
еще
поднимались;
остаток
дня
угасал,
и
казалось,
б удто
вот-вот
нахлынет
темная
н очь.
Время
от
времени
вздымались
во лны,
и
то­
гда
Сван
чу вст во вал
на
ще ке
ле д яные
брызги.
Одетта
го­
вор ила ,
чтобы
он
в ытер
щеку,
но
Сван
не
мог,
и
ему
было
стыдно,
как
будто
он
был
в
одной
рубашке.
Он
н аде ялся,
что
в
темн о те
никто
ничего
не
заметит,
но
г-жа
Вердюрен
396


остановила
на
нем
удивленный
взгляд,
и,
в
то
вре мя
как
она
на
не го
смотрела,
ли цо
ее
ис ка зилос ь,
нос
навис
над
губой,
у
нее
выросли
длинные
усы.
Сван
взглянул
на
Оде тту :
бледные
ее
щеки
покрылись
красными
пятныш­
ками,
л ицо
осунулось,
вытянулось,
но
смотрела
Одетта
на
Свана
глазами,
по лными
л аски,
го т овыми
выкатиться,
как
слезы,
и
упасть
на
него,
и
тут
в
Сва не
заговорило
так ое
сильное
чувство
к
не й,
что
ему
з ахо тел ось
сейчас
же
увести
ее.
Неожиданно
Одетта
пр ибл изила
к
г лазам
зап ясть е,
посмотрела
на
часы
и
сказала: «Мненадоидти».
Попрощалась
она
со
всеми
одинаково,
не
отвела
С вана
в
сторону
и
не
назначила
ему
свидания
пи
вечером,
ни
на
д ругой
день.
Сван
не
решился
заговорить
с
ней
об
этом;
он
хотел
бы ло
пойти
за
ней,
но
ему
пришлось,
не
глядя
в
ее
сторону,
с
улыбкой
отвечать
на
вопрос
г -жи
Вердюрен,
а
м ежду
тем
сердце
у
н его
кол оти л ось
бешено,
он
сейчас
не навид ел
О дет ту,
ему
хотелось
выколоть
ей
глаза,
к ото­
рые
он
только
сейчас
разлюбил,
отхлестать
ее
по
бес­
кровным
щекам.
Он
продолжал
и дти
в
гору
вместе
с
г-жой
Вердюрен,
то
ест ь
все
д альше
и
дальше
уходить
от
спускавшейся
Одетты .
За
о дну
секунду
прошло
мн ого
ча­
сов
с
тех
п ор,
как
она
ушл а
от
него.
Художник
обратил
внимание
С вана,
что
Наполеон
III исчез тотчас после ее
ухода. «Наверно,
такой
у
них
был
уговор,— добавил
он ,—
они
должны
встретиться
внизу,
но
из
приличия
решили
уй ти
порознь.
Она
его
любовница».
Незнакомый
юноша
заплакал.
Сван
попытался
у теш ить
его. «В
конце
концов
она
права,—
сказал
он,
вытирая
юноше
глаза
и
снимая
с
н его
феску,
чт обы
легче
было
гол ове .—
Я
н асто йчи во
ей
это
советовал.
Зачем
грустить?
Этот
человек,
наверно,
сумеет
ее
по ня т ь». Так Сван говорил сам с собой,
потому
что
юноша,
которого
в нач але
он
не
мог
уз нат ь,
был
тоже
Сван;
подобно
иным
романистам,
он
распределил
свою
личность
между
двумя
героями:
ме жду
тем,
кому
это
снилось,
и
юношей
в
феске,
которого
он
видел
во
сне.
А
Наполеоном
III Сван окрестил Форшвиля по неко­
торой,
неясной
ему
самому
ас соц иац ии
идей,
да
и
лицо
ба­
рона,
каким
он
зн ал
его
наяву,
слегка
изменилось,
а
на
шее
у
н его
красовалась
широкая
лента
ордена
Почетного
легиона;
во
всем
остальном
пер со наж
из
сна
изображал
и
напоминал,
конечно,
Форшвиля.
Недовершенные,
изменчивые
образы
приводили
спящего
Св ана
к
не­
верным
умозаключениям,
но
на
время
сна
ему
была
дарована
такая
без гр анич ная
творческая
мощь,
благо­
397


дар я
которой
он
ра змн ожа лся
путем
простого
деления
клетки,
как
это
происходит
у
низших
ор га низмо в;
теплом
св оей
руки
он
наполнял
углубление
в
чужой
ла дони,
ко­
торую,
как
ему
ка за лось,
он
пожимал,
а
из
чувств
и
вп е­
чатлений,
еще
не
дошедших
до
его
сознания,
сплетал
пе­
рипе т ии,
которые,
дойдя
до
логического
конца,
в
о пр еде­
ленный
момент
сна
должны
б ыли
бы
зас тав ить
Свана
полюбить
то
или
ино е
действующее
л ицо
или
же
должны
б ыли
бы
разбудить
е го.
Внезапно
стемнело,
у дар или
в
набат,
м имо
пробегали
погорельцы;
С ван
слышал
шум
вздымавшихся
во лн,
слышал
свое
сердце,
с
прежней
си­
лой
тревожно
бившееся
у
него
в
груди.
Внезапно
оно
за­
билось
еще
ча ще;
С вану
почему-то
ст ало
больно
и
тошно;
крестьянин,
весь
в
ожогах,
пробегая
мимо,
крикнул
ему:
«Спросите Шарлю,
где
Одетта
п ровод ит
вечер
со
своим
дружком.
Когда-то
они
были
близки,
и
она
ему
все
гов о­
ри т.
Это
они
подожгли».
Это
был
камердинер
Свана
—
он
пришел
будить
его.
—
Суд а рь!
—
говорил
камердинер.—
Восемь
часов,
приходил
парикмахер,
но
я
ему
сказал
прийти
чер ез
ч ас.
Эти
слова,
погрузившись
в
во лны
сна,
дошли
до
со­
з нания
Св ана
лишь
после
то го,
как
подверглись
прелом­
л ению,
которое
п рев ращ ает
луч
на
дне
сосуда
с
водой
в
солнце,
звяканье
колокольчика,
р аз давш ееся
за
минуту
до
этого,
в
пучинах
сна
выросло
в
на б атный
звон,
а
из
на­
батного
звона
родилась
сцена
пожара.
Тут
деко р аци я,
которую
С ван
всевремявидел
перед
собой,
рухнула;
Сва н
открыл
г лаза
и
в
последний
раз
услыхал
удалявшийся
шум
морских
во лн.
С ван
схватился
за
щеку.
Она
была
суха.
А
между
тем
у
не го
были
еще
живы
ощущение
хо­
лодной
в оды
и
со ле ный
вкус.
Он
встал,
од е лся.
Вчера
Сван
известил
пис ьм ом
мое го
дед а,
что
сегодня
дн ем
по­
е дет
в
Комбре,—
он
узн ал,
что
туда
собирается
на
не­
сколько
дн ей
м арки за
де
Говожо,
урожденная
мадмуа­
зе ль
Легранден,—
и
по
этому
с лучаю
велел
парикмахеру
прийти
пораньше.
Прелесть
молодого
л ица
ма р кизы
со че­
талась
в
воспоминании
Свана
с
прелестью
деревни,
где
он
так
давно
не
бы л,
и
это
сочетание
п ока зал ось
ему
та­
ким
заманчивым,
что
он
наконец
решил
на
несколько
дн ей
уехать
из
Парижа.
Разные
с луча и,
сталкивающие
нас
с
те ми
или
иными
людьми,
п роис ходят
не
тогда,
ко­
гда
мы
любим
э тих
людей,—они
могут
иметь
место
за
пределами
пор ы
любви:
могут
произойти
до
ее
начала
и
повториться
по сле;
вот
почему
появление
в
на шей
жизни
398


существа,
которому
суждено
впоследствии
увлечь
н ас,
ретроспективно
приобретает
в
наших
глазах
зна че ние
п ре дск азан ия,
пр едз нам ено вания .
В
сил у
этого
С ван
час­
то
св языва л
с
образом
Од етты ,
которую
он
встретил
в
театре,
тот
первый
их
вечер,
когда
он
и
не
д умал,
что
увидит
ее
вновь,
а
теперь
он
вспоминал
веч ер
у
Се нт-
Эверт,
когда
он
познакомил
генерала
де
Фро б ервил я
с
маркизой
де
Говожо.
На ша
жизнь
та ит
в
себе
столько
возможностей,
что
нередко
о дно
и
то
же
стечение
обс тоя­
тельств,
п роклад ыва я
дорогу
к
еще
не
сущ ес твую щему
счас ть ю,
одновременно
усиливает
н ашу
душевную
боль.
И,
разумеется,
это
могло
бы
произойти
со
Сваном
и
не
у
маркизы
де
Сент-Эверт.
Как
знать:
если
бы
он
в
тот
ве­
чер
был
где-нибудь
еще ,
то
не
пришлось
ли
бы
ему
изве­
да ть
другие
рад ости ,
другие
горести,
которые
в
дальней­
шем
п ок азал ись
бы
ему
неизбежными?
Но
ему
показа­
лос ь
неизбежным
то,
что
с
ним
уже
произошло,
и
он
готов
был
видеть
нечто
провиденциальное
в
том,
что
он
тогда
решил
пойти
на
вечер
к
мар ки зе
де
Сент-Эверт:
его
ра­
зум,
преисполненный
вос т орга
пер ед
бог а той
в ы думкой
жизни
и
неспособный
подолгу
за дер жив а ться
на
слож­
ном
вопросе,
например,
на
том,
что
бы ло
бы
для
него
же­
лательней,
видел
между
ст р адания ми,
которые
не
давали
Сва ну
пок ою
на
вечере
у
маркизы,
и
н аслаж дени ями ,
ко­
торых
он,
Сван,
тогда
еще
не
предчувствовал,
но
к ото рые
пускали
уже
ростки,—
что
перевесит,
это
было
тогда
еще
очень
трудно
определить,—
неразрывную
с вязь.
Через
час
после
пробуждения,
да вая
па ри кмахер у
у ка­
з ания
причесать
его
т ак,
чтобы
волосы
не
растрепались
в
вагоне,
он
опять
вспо м нил
с вой
сон
и
увидел
—
так ,
как
будто
все
это
бы ло
у
н его
перед
глазами,—
бледную
Оде т­
ту,
вытянутое
ее
лицо,
впалые
щек и,
припухшие
век и;
пока
не
прекратились
приливы
нежности,
благодаря
которым
дли тель ная
любовь
к
Оде тте
на до лго
заслонила
от
Свана
первое
произведенное
ею
на
н его
впечатление,
он
всего
этого
не
за меч ал,
не
зам еч ал
с
первых
же
дн ей
их
близо­
сти,
но,
п ока
он
с пал,
его
память
не
случайно
им енно
в
э тих
д нях
попыталась
отыскать
его
первоначальное,
в ер­
ное
пре д ст авле ние
о
не й.
И
тут
он
мысленно
воскликнул
с
той
хамоватостью,
какая
прорывалась
у
не го
времена­
ми,
когда
он
пер ест ав ал
б ыть
несч астны ми
делался
ху же:
«Как же так:
я
у бил
несколько
лет
жизни,
я
хотел
у ме­
р еть
только
из-за
того,
что
всей
душой
любил
женщину,
которая
мне
не
нравилась,
женщину
не
в
моем
вкусе!»
399


Из
всех
комнат,
которые
бессо н ным и
ночами
я
осо­
бенно
часто
вызывал
в
своей
па мят и,
ни
одна
так
не
от­
ли ч алась
от
комнат
в
Комбре
с
их
сл оист ым,
пропитан­
ным
цветочной
пыл ьцо й,
аппетитным,
благочестивым
воз­
духом,
как
номер
в
Гранд-отеле
в
Б альбе ке,—
номер,
стены
которого,
выкрашенные
эмалевой
кра ской ,
точ но
отшлифованные
стенки
бассейна,
где
вод а
отливает
голу­
бизной,
служили
в местил и щем
для
п розрачн ог о,
лазурно­
го,
соленого
воз дух а.
Бавар ск ий
обойщик,
которому
было
поручено
обставить
отель,
внес
разнообразие
в
убранство
номеров:
т ам,
где
расположился
я,
он
поставил
вдоль
тр ех
стен
н изкие
книжные
шкафы
со
сте кл янн ыми
двер­
цами,
и
это
со здав ало
не
предвиденный
им
эффе к т:
в
за­
висимости
от
того,
где
ст оял
шкаф,
в
его
дв ер цах
отра­
жа лась
та
или
иная
часть
изменчивой
ка рти ны
моря,
так
400


что
на
стенах
как
бы
развертывались
фризы
со
светлыми
морскими
видами,
отделенными
од ин
от
другого
по­
лосками
красного
дер ев а.
В
целом
номер
напоми­
нал
модельную
спальню
на
выставке
мебели
«стиль-
модерн»,
увешанную
картинами,
д ол же нство ва вшими
ласкать
взор
того,
кто
будет
здесь
спать,—
картина­
ми,
сю жеты
которых
должны
с оот ветс твова ть
местополо­
жению
дома.
Но
еще
резче,
чем
номер
отеля
от
комнат
в
Комбре,
отличался
от
подлинного
Бальбека
тот,
о
котором
я
часто
мечтал
в
н енас тье,
когда
ветер
дул
с
такой
неистовой
си­
лой,
что
Фра н суаза,
во дивш ая
м еня
гулять
на
Е ли сей­
ские
поля,
говорила,
что
надо
д ержа ться
подальше
от
до­
мо в,
чт обы
черепица
не
свалилась
мне
на
голову,
и,
оха я,
п ереск азы вала
сообщения
газет
о
с т ихийных
бедствиях
и
кораблекрушениях.
Самым
страстным
моим
желанием
бы ло
у в идеть
бурю
на
море,
привлекавшую
меня
не
с тольк о
как
красивое
зр е лище,
с кольк о
как
явление,
в
ко­
тором
р аскр ы вается
подлинная
жизнь
природы;
вернее
ск аза ть,
к
числу
красивых
зрелищ
я
относил
только
те,
которые,
насколько
мне
бы ло
известно,
не
были
н арочно
созданы
для
моего
развлечения,
зрелища
неизбежные,
не из мен ные:
красота
природы,
кра сота
великих
произве­
ден ий
и ску сств а.
Во
мне
в озбужд ало
любопытство,
ж аж­
ду
знаний
лишь
то,
что
я
считал
еще
более
подлинным,
чем
я
са м,
то,
в
чем
я
видел
особую
ценность
—
ценность
хотя
бы
частичного
проникновения
в
замысел
великого
художника
или
же
раскрытия
мощи
и
прелести
при ро ды
в
тот
миг ,
когда
она
предоставлена
самой
се бе,
когда
ей
не
угрожает
вм еша те льс тво
человека.
Во спро извед ен ­
ный
фон огра фом
родной
звук
голоса
нашей
пок о йной
ма­
тер и
бесси лен
в о змес тить
нам
утрату,—
равным
образом
мех ан ическо е
подражание
буре
ос т авило
бы
меня
с толь
же
равнодушным,
как
иллюминованные
водометы
на
Всемирной
выставке.
Для
того
чтобы
я
приз нал
бурю
на­
сто ящей ,
мне
еще
требовался
естественный
берег,
а
не
мо л,
недавно
сооруженный
муниципалитетом.
Вообще
я
ощущал
природу
как
нечто
прямо
противоположное
из­
делиям
чел о ве ческих
рук.
Чем
незаметнее
был
на
ней
от­
печаток
человеческого
труд а,
тем
больше
п рост ора
от­
крывала
она
моему
ненасытному
се рдцу .
Название
«Бальбек», которое я услышал из уст Леграндена,
рисо­
валось
мне
в
ви де
городка,
расположенного
ок оло
«угрю­
мого
берега,
у
которого
произошло
столько
к ораб лекру­
14 м.
Пруст
401


шений,
бер ега,
полгода
окутываемого
саваном
туманов
н
пеною
во лн».
«Там ноги еще чувствуют, —
рассказывал
Л егр ан­
ден,—
куда
сильнее
даже
чем
в
Финистере
(как теперь ни
застраивают
от е лями
этот
древнейший
костяк
земли,
они
бессильны
и змени ть
его
об ли к), чувствуют,
что
тут
дей­
ствительно
кончается
фра н цузс кая
зе мля,
европейская
земля,
древняя
Земля.
И
это
—
последнее
станорище
рыбаков,
похожих
на
в сех
рыбаков,
от
сотворения
ми ра
живших
у
врат
вечного
ц арств а
морских
ту­
манов
и
теней».
Одн аж ды
я
нарочно
заговорил
в
Комбре
об
этом
кра е
при
Сване,
чтобы
услышать
от
него,
можно
ли
там
на­
бл юдать
самые
сильные
бури,
и
он
мне
на
это
ответил
т ак: «Ну уж Бальбек-то
я
з наю
прекрасно!
Бальбекская
церковь,
двенадцатого
и
тринадцатого
веков,
еще
нап о­
ловину
ром ан ская,
представляет
собой,
б ыть
может,
на и­
б олее
любопытный
об разец
нормандской
готики,
но
это
еще
чт о!
Ес ть
в
ней
нечто
и
от
персидского
зодчества».
И
эта
местность,
до
сих
пор
казавшаяся
мне
обломком
первозданной
природы,
современницей
великих
ге ол оги­
ческих
сдвигов,
находящейся
за
пр едел ами
ист о рии
че ло­
веч еств а, —
п од обно
Океану
или
Б оль шой
Медведице,—
населенной
ди кими
рыбаками,
для
которых
не
существо­
в ало
средневековья,
как
не
существовало
оно
для
китов,
приобрела
в
мои х
глазах
особую
прелесть,
когда
она
вн е­
з апно
о каза лась
вдвинутой
в
ряд
столетий,
прошедшей
че рез
романский
стиль,
когда
я
узн ал,
что
в
свой
час
готический
трилистник
вкрапился
и
в
эти
ди кие
ут есы ,—
так
весно ю
нежные,
но
живуч ие
р аст ения
там
и
сям
озв ежж ив ают
полярный
снег.
И
ес ли
готика
пролила
свет
на
эти
места
и
на
этих
людей,
то
ведь
и
они
осветили
ее.
Я
старался
вообразить,
как
ж или
эти
рыбаки,
скученные
в
преддверии
Ада,
у
подножья
ск ал
с мер ти,
вообразить
их
робкую,
нечаянную
попытку
установить
в
сре дн ие
век а
определенный
строй
общественных
отношений,
и
в
э тих
исключительных
условиях,
в дали
от
городов,
от
которых
я
прежде
не
отделял
готики,
на
диких
утесах,
проросшая
и
про цве т шая
островерхой
колокольней
готика
ож и вала
пер ед
моим
мысленным
в зором.
М еня
повели
смотреть
слепки
самых
зна ме нитых
изваяний
Бальбека
—
курча­
вых
и
курносых
а по стол ов,
д еву
Марию,
украшавшую
церковную
паперть,
и
у
меня
от
ра дос ти
пер ех ват ы вало
ды ха ние
при
мысли,
что
я
увижу,
как
они
вырезывают­
402


ся
в
вечном
соленом
тумане.
Непогожими
и
отрадны­
ми
февральскими
вечерами
ветер,
нагоняя
мне
в
душу,
содрогавшуюся
с
не
м еньш ей
силой,
чем
со­
трясался
от
его
порывов
д ым оход
в
моей
спальне,
ме чты
о
поездке
в
Б альбе к,
сливал
во
мне
желание
уви­
деть
готическую
архитектуру
с
ж еланием
увидеть
бурю
на
море.
Мне
хотелось
завтра
же
се сть
в
прекрасный,
ве­
ликодушный
поезд,
отходивший
в
час
двадцать
д ве,
о
вр е­
мени
отправления
которого
я
всегда
с
бьющимся
се рд­
цем
читал
в
расписаниях
и
в
справочниках
круговых
пу­
теш естви й:
в
моем
представлении
э тот
п оезд
ежедневно,
в
определенный
момент,
делая
соблазнительный
надр ез,
устанавливал
таинственную
мету,
за
которой
изменившие
ход
часы,
разумеется,
по-прежнему
двиг али сь
по
направ­
лению
к
вечеру,
к
утру
с леду ющ его
дн я,
но
па ссаж иры
видели
и
вечер
и
утр о
уже
не
в
П ари же,
а
в
одном
из
городов,
м имо
которы х
проходил
поезд,
предоставляя
пассажирам
воз м ожнос ть
выбора
между
ними;
ве дь
по­
езд
ос тана в лив ался
в
Бай ё,
Кутансе,
Витрэ,
Кестамбере,
Понторсоне,
Б альбе ке,
Лан ьон е,
Ламбале,
Бенодэ,
Понт-
Авене,
Ке мпе рлэ
и
шел
дал ь ше,
обогащенный
звучными
н азва ния ми
до
такой
ст епени,
что
я
не
знал,
како му
же
из
них
отдать
предпочтение,—
пожертвовать
хот ь
од ним
из
них
я
был
не
в
силах.
Ес ли
б
родители
мне
позволили,
я
мог
бы,
не
дожидаясь
завтрашнего
по ез да,
над еть
на
себя
что
попа ло
и
уехать
сегодня
же,
с
тем
чтобы
приехать
в
Б альб ек,
когда
взойдет
з аря
над
рас­
ходившимся
морем,
от
б рызг
которог о
я
укроюсь
в
пе р­
сидского
с тиля
храме.
Но
стоило
родителям
пообещать
как- нибу дь
на
па сх аль ных
каникулах
повезти
меня
в
Северную
Италию,
и
вот
уже
с
приближением
канику л
мечты
о
буре,
переполнявшие
м еня
до
того,
что
мне
ниче го
не
хотелось
видеть,
кроме
волн,
все
растущих,
отовсюду
на бе га ющих
на
ни
с
чем
не
сравнимый
в
св оей
ди кос ти
берег,
ок оло
т аких
же
отвесных
и
мор­
щинистых,
как
утесы,
церквей,
с
колоколен
которых
кричали
бы
морские
п тиц ы,—
и
вот
уже
все
эти
ме ч­
ты
мгновенно
рас се ив ала,
лишала
их
очарования,
вы­
те снял а
их,
потому
что
они
б ыли
несовместимы
с
ней
и
могли
только
о слабит ь
ее
влияние,
смен ял а
их
ин ая
мечта
—
мечта
о
многоцветной
весне,
не
о
комбрей-
ской,
еще
больно
коловшей
снежными
иголками,
но
о
т ой,
что
уже
у сыпал а
лил иям и
и
анемонами
луг а
14»
403


Фьезоле,
а
Флоренцию
ослепляла
зо лот ом,
напо м инав*
шим
фон
на
ф ресках
Анджелико.
В
это
время
для
м еня
имели
це ну
только
лучи,
з апах и,
краски,
ибо
смена
мечтаний
в лекла
за
собой
переворот
в
моих
устремлени­
ях
и
внезапное,—
вот
так
же
внез а пно
иногда
ме няе тся
в
музыке
тон,—
резкое
изменение
моего
душевного
на­
строя.
А
иногда
эти
мои
колебания
зависели
только
от
явле н ий
атм осф ери че ски х,
но
не
от
времени
года.
В едь
часто
в
о дно
время
года
забредает
день
из
друг ог о
в ре­
мени,
и
он
заставляет
нас
жить
этим
временем,
мгновен­
но
воскрешает
его
в
на шем
воо бра жении,
заставляет
нас
ча ять
связанных
с
ним
развлечений,
прерывает
нит ь
на­
ших
м ечта ний
и
то
раньше,
то
позже
вкл еивает
свой
вы­
рванный
лис ток
в
изобилующий
вклейками
календарь
Сч ас тья.
Вскоре,
однако
ж,
по до бно
явлениям
природы,
из
которых
мы
из вл екаем
для
нашего
удобства
или
для
нашего
здоровья
случайную
и
несущественную
пользу
только
до
той
пор ы,
п ока
нау ка
не
покорит
их,
не
на уч ит­
ся
са ма
создавать
их
и
не
укажет
н ам,
как
надо
их
выз ы­
вать,
не
снимет
с
них
о пеку
случайности,
лишит
их
ее
расположения,
мои
мечты
об
Атлантическом
океане
и
об
итальянских
городах
перестали
всецело
з ависет ь
от
ка­
ле нда ря
и
от
п огод ы.
Чтобы
мои
мечты
ож или,
мне
доста­
точно
бы ло
произнести
названия:
Б альб ек,
В енец ия,
Ф ло­
ренция,
ибо
внутри
них
в
конце
концов
сосредоточилось
внушенное
ими
мое
стремление
к
тем
кр аям,
которые
они
обозначали.
Д аже
если
н азван ие
«Бальбек»
я
находил
в
какой-нибудь
книге
ве с ной,
м еня
тотчас
же
тянуло
к
бурям
и
к
нормандской
готике;
да же
если
на
дворе
бу ше­
вала
б уря,
названия
«Флоренция»
или
«Венеция»
влекли
меня
к
солнцу,
к
лилиям,
к
Дворцу
дожей
и
к
Сан та
Ма­
риа
де ль
Фьоре.
Эти
названия
на всегда
впитали
в
себя
представление,
ка кое
составилось
у
меня
об
э тих
городах,
но
за то
они
их
видоизменили,
подчинили
их
воссоздание
во
мне
своим
со бс твен ным
закон а м;
вследствие
этого
они
приукрасили
мое
пре д ст авле ние,
сдел али
нормандские
и
тосканские
гор од а,
какими
я
их
себе
рисовал,
непохожими
на
н ас тоя­
щи е;
до
времени
они
усиливали
восторг,
рождавшийся
по
прихоти
моего
воображения,
но
тем
горше
было
разоча­
рование,
постигшее
мен я,
к огда
я
впоследствии
побывал
в
тех
краях.
Они
возвысили
возникший
у
ме ня
об раз
иных
земель
тем ,
что
придали
им
большее
своеобразие
и,
следовательно,
большую
подлинность.
Я
тогда
п редс тав­
404


лял
се бе
го род а,
природу,
памятники
не
в
ви де
более
или
менее
красивых
ка рти н,
высеченных
из
цельного
ку ска, —
нет,
каж дый
город,
пе йзаж ,
памятник
казался
мне
незна­
комым,
совершенно
ни
на
что
не
похожим,
и
вот
именно
з нако мст ва
с
такими
ме стами
и
жаждала
моя
ду ша,
именно
это
знакомство
должно
бы ло
принести
ей
пользу.
И
насколько
же
своеобычнее
стали
эти
м еста
оттого,
что
у
них
оказались
имена,
свои
собственные
имена,
как
у
людей!
Слова
—
это
доступные
для
понимания,
привыч­
ные
картинки,
на
которых
нарисованы
предметы,—
вро де
тех
картинок,
что
висят
в
кл ассах ,
чт обы
да ть
детям
наглядное
пре дс та вле ние
о
верстаке,
о
птице,
о
муравей­
н ике,—
предметы,
воспринимающиеся
в
о бщем
как
одно­
родные.
Имена
же,
создавая
не ясн ый
об раз
не
только
лю­
д ей,
но
и
городов,
приучают
нас
видеть
в
каж дом
городе,
как
и
в
каждом
человеке,
личность,
особь,
они
вбирают
в
се бя
идущий
от
каждого
города
ярки й
или
заунывный
зву к,
вбирают
ц вет,
в
какой
тот
или
иной
г ород
выкрашен
в есь
целиком,
точно
сплошь
синяя
или
сплошь
красная
а фиша,
на
которой,
то
ли
потому,
что
был
применен
осо­
бый
прием,
то
ли
потому,
что
такова
б ыла
причуда
ху­
до ж ника,
с иними
или
красными
получились
не
только
неб о
и
море,
но
и
лодки,
церковь,
прохожие.
Имя
«Парма» —
имя
одного
из
городов,
где
мне
особенно
хо­
телось
побывать
после
того,
как
я
прочел
«Пармскую
о бите л ь»,—
представлялось
мне
пло т ным,
гладким,
ли ло­
вым ,
уютным;
поэтому,
если
б
мне
ск азали ,
что
я
буду
жить
в
Парме,
то
я
бы
с
ра дос тью
подумал
о
том,
что
по сел юсь
в
гладком,
плотном,
лиловом,
уютном
дом е,
ни­
чуть
не
похожем
на
дома
в
других
итальянских
городах:
ведь
мне
помогало
вообразить
этот
дом
прежде
всег о
тя­
же лове сное
звучание
имени
«Парма», где нет ни малей­
шего
д виже ния
во зду ха,
а
затем
ст ендал евская
ти шина
и
отсвет
фиа л ок,
которыми
мне
удалось
наполнить
вооб­
ражаемый
дом
в
Парме.
Когда
же
я
д умал
о
Флоренции,
то
представлял
се бе
дивно
пахнущий
город,
по хо жий
на
ве нчик
цве тк а:
ведь
ее
же
называли
городом
лилий,
а
ее
собор
на зы вает ся
Санта
Мариа
дел ь
Фьоре.
А
Б альбе к
каза лся
одним
из
тех
имен,
на
котором,
как
на
старой
н орман дской
посуде,
сохраняющей
цвет
гл ины,
пошед­
шей
на
ее
изготовление,
еще
не
с тер лось
из об ра жение
упраздненного
обычая,
феодального
права,
местности,
какой
она
была
когда-то,
того
устаревшего,
основанного
на
причудливом
со чета нии
с логов
произношения,
какое
405


я
уловлю,—
в
чем
я
нисколько
не
сомневался,—
да же
у
трактирщика,
который,
как
только
я
пр иед у,
подаст
мне
к офе
с
молоком,
а
п отом
поведет
меня
к
церкви
посмот­
р еть
на
разбушевавшееся
море,
и
которого
я
н ад елял
обличьем
средневекового
самоуверенного
спорщика
из
фа б лио.
Е сли
б
мое
здоровье
окрепло
и
родители
мне
позво ли­
ли
не
поселиться
в
Ба ль беке,
а,
только
чт обы
озн а ко­
миться
с
нормандской
и
бретонской
природой
и
архитек­
турой,
поехать
туда
отбывающим
в
час
двадцать
две
по­
ездом,
в
который
я
мно го
раз
мысленно
сади лся ,
то
я
бы
за езжал
в
самые
красивые
го род а;
напрасно,
однако,
я
ср авн ивал
их:
если
нельзя
сдел ат ь
выбор
между
че ло­
веческими
личностями,
никак
одна
другую
не
за ме няю­
щ ими,
то
можно
ли
сд елать
выбор
между
Бай е,
величест­
ве нным
в
св оей
драгоценной
бледно-красной
короне,
на
самом
высоком
зубце
которой
горело
золото
второго
сло­
га
в
наз вании
города;
Витрэ,
в
имени
которого
закрытый
зв ук
э
выч ер чива л
на
старинном
в и траже
ромбы
черного
д ерева ;
уютным
Ламбалем,
бел изн а
которого
—
это
пере­
ход
от
же лтиз ны
я ичной
скорлупы
к
жемчужно-серому
цвету;
Кутансом,
э тим
нормандским
собором,
который
увенчивает
башней
из
сливочного
м асла
скопление
ж ир­
ных
светло-желтых
согласных
в
конце
его
имени;
Лэньо­
ном
с
такой
глубокой
провинциальной
его
т ишино й,
к ог­
да
слышно
даже,
как
жужжит
муха,
летящая
за
ди ли­
ж ансо м;
Костамбером
и
Понторсоном,
смешными
и
наив­
ны ми,
этими
белыми
перьями
и
же лт ыми
клювами,
р ас­
киданными
по
дороге
и
поэтичному
приречью;
Б е нодэ,
название
которого
чуть
держится
на
якоре,
так
что
ка­
жется,
будто
река
сейчас
унесет
его
в
гущину
своих
во­
дорослей;
Понт-Авеном,
эт им
бело-розовым
колыханьем
крыла
на
летней
шляпе,
отражающимся
в
зе ле нова той
вод е
канала,
и
прочнее
д ругих
стоящим
Кемперлэ,
кото­
рый
уже
в
ср е дние
века
ощебечивался
струившимися
во­
кр уг
не го
ручьями
и
выжемчуживался
ими
в
к ар тину
в
серых
тонах
в роде
того
узор а,
что
сквозь
п аути ну
наносят
на
витраж
солнечные
лучи,
превратившиеся
в
прит упл ен­
ные
иг лы
из
потемневшего
серебра?
Образы
эти
еще
вот
почему
были
н евер ны:
в
силу
не­
обходимости
они
были
очень
упрощены;
то,
к
чему
стре­
милось
мое
во о бр ажение
и
что
мои
чу вст ва
не по лно
и
не­
охотно
воспринимали
из
окружающего
мира,
я,
конечно,
укрывал
под
защитой
имен;
так
как
я
за ряди л
имена
406


своими
меч тами ,
то
имена,
конечно,
прит ягива ли
теперь
мои
желания;
но
имена
не
слишком
ем ки;
мне
уд ава лось
втиснуть
в
них
от
силы
д ве- три
главнейшие
«достоприме­
чател ь но сти»
гор од а,
и
там
они
жались
одна
к
д ругой ;
в
имени
«Бальбек», словно в увеличительном стеклышке,
вст авл енно м
в
ручку
для
пера,— такие
ручки
продаются
на
п ляжа х,—
я
ра зли чал
волны,
выраставшие
вокруг
церкви
персидского
стиля.
Быть
может,
эти
образы
де й­
с твова ли
на
ме ня
так
сильно
им енно
своею
упрощенно­
с тью.
Ког да
мой
отец
решил,
что
в
этом
году
пасхальные
каникулы
мы
проведем
во
Флоренции
и
в
Венеции,
то,
не
на йдя
в
имени
«Флоренция»
час тей ,
из
которы х
обычно
составляются
го род а,
я
вынужден
был
создать
не кий
ба с­
нословный
город
путем
оплодотворения
весенними
а ро­
матами
того,
что
мне
пр едстав ля л ось
сущностью
г ения
Джотто.
Поскольку
мы
не
вла с тны
растягивать
имя
не
только
в
пространстве,
но
и
во
времени,
то,
подобно
иным
кар тин ам
Д жотто,
изображающим
два
разных
момента
в
жизни
одного
и
того
же
лица:
тут
он
леж ит
в
постели,
а
там
садится
на
коня,
я
мог
разделить
имя
«Флоренция»,
самое
большее,
надвое.
В
одном
отделении
я
р ассмат ри ­
вал
под
архитектурным
навесом
фреску,
части чн о
при­
крытую
з авесой
утреннего
солнца,
пыльной,
косой
и
п од­
вижной;
в
другом
отделении
(ведь я думал об именах не
как
о
недостижимом
идеале,
но
как
о
вещественной
сре­
де,
где
я
буду
находиться,—
вот
почему
жизнь
еще
не
прожитая,
жизнь
нетронутая
и
чистая,
которую
я
поме­
щал
в
имена,
придавала
самым
земным
утехам,
самым
простым
сценам
оч а ро вание
примитива)
я
быстрым
ша­
гом—
чт обы
как
можно
ск орее
приняться
за
завтрак
с
фруктами
и
вином
кь янти
—
переходил
Понте
Веккьо,
погребенный
под
жонкилями,
нарциссами
и
анемонами«
Вот
что
(хоть я и находился в Париже)
виделось
м не,
а
вовсе
не
то,
что
было
вокруг
меня.
Д аже
с
чисто
ре али­
стической
то чки
зр е ния,
страны,
о
которых
мы
меч таем,
з аним ают
в
ка ждый
данный
момент
гораздо
больше
м ес­
та
в
на шей
настоящей
жизни,
чем
страны,
где
мы
дейст­
вительно
находимся.
Есл и
б
я
вним ате льне е
о тне сся
к
тому,
что
происходило
в
моем
сознании,
когда
я
говорил:
«поехать во Флоренцию,
в
Парму,
в
Пи зу,
в
Венецию»,
то,
конечно,
убедился
бы,
что
в ид ится
мне
со всем
не
го­
род,
а
нечто
столь
же
н еп охожее
на
все,
что
мне
до
сих
пор
б ыло
изве ст но,
и
столь
же
очаровательное,
как
ни
на
что
не
похоже
и
очаровательно
было
бы
для
людей,
вся
407


жизнь
которых
протекала
бы
в
зимних
сумерках,
неслы­
ханное
чудо:
в есен нее
утро.
Эти
вымышленные,
устойчи­
вые,
всегда
одинаковые
образы,
наполняя
мои
ночи
и
д ни,
от лич али
эту
по ру
м оей
жизни
от
предшествующих
(которые легко мог бы с нею смешать взгляд наблюдате­
ля,
видящего
только
поверхность
п редметов ,
и наче
го во­
ря—
р овным
счетом
ниче го
не
в идящ ег о): так в опере
какой-нибудь
мотив
вводит
нечто
совершенно
повое,
че го
мы
не
могли
бы
ожидать,
если
б
только
прочли
либретто,
и
еще
меньше
—
если
б,
не
войдя
в
театр,
считали,
ск оль­
ко
еще
осталось
до
конца
спектакля.
Но
даже
и
по
д лине
дни
на шей
жизни
не
одинаковы.
Чтобы
пробежать
день,
нервные
натуры,
вроде
меня,
включают,
как
в
автомоби­
лях,
разные
«скорости» .
Бы вают
дни
гористые,
трудные:
вз бир ают ся
по
ним
бесконечно
д олго,
а
бывают
дни
п ока­
тые:
с
них
летишь
ст р емгл ав,
посвистывая.
Ц елый
месяц
я,
точно
повторяя
мелодию,
жа дно
тянулся
к
об разам
Флоренции,
Венеции
и
Пизы,
и
эта
т яга
к
ним
заключала
в
себе
нечто
глубоко
человечное,
словно
то
бы ла
любовь,
любовь
к
некоей
личности,—
я
твердо
верил,
что
они
яв­
ляют
собой
реальность,
живущую
своею,
независимой
от
м еня
жизнью,
и
они
по ддер жи вали
во
мне
пленительную
надежду,
какую
мог
питать
христианин
первых
веков
перед
тем,
как
во йти
в
рай .
Вот
почему
меня
нисколько
не
см у щало
противоречие
между
стремлением
увидеть
и
осязать
созданное
в
мечтах
и
тем
об с тоят ельст во м,
что
мои
органы
чувств
никогда
этих
созданий,
тем
б олее
для
них
притягательных,
что
эти
образы
отличались
от
всего,
им
известного,
непосредственно
не
воспринимали,—
на­
против,
им енно
это
противоречие
на по ми нало
мне
о
под ­
линности
образов,
ст о крат
у сил ивало
во
мне
желание
ув иде ть
гор од а,
потому
что
оно
как
бы
обещало,
что
мое
же лани е
будет
ис по лнено .
И
хотя
моя
восторжен­
ность
в ызыв алась
жаждой
на слаж дений
эстетических,
путеводители
з анимал и
м еня
больше,
чем
художествен­
ные
из дания ,
а
еще
больше,
чем
путеводители,—
расписа­
ния
поездов.
Осо бен но
м еня
волновала
мысль,
что
хотя
Флоренцию,
которую
я
видел
в
сво ем
воо б ра жении
б лиз­
ко й, 1но недоступной,
о тдел яет
от
меня
во
мне
са мом
п ро­
странство
необозримое,
я
все
же
м огу
до
нее
до бра ться,
сд елав
кр юк,
пустившись
в
об ъез д,
есл и
изберу
«земной
пут ь ». Когда я твердил себе и тем придавал
особую
це н­
ность
ожидавшему
меня
з ре лищу,
что
Ве не ция
—
это
«школа Джорджоне,
город
Т ициана ,
бо г атейш ий
музей
408


сре дн ев еков ой
архитектуры
жил ых
домов», то,
разумеет­
ся,
я
был
счастлив.
И
все
же
я
был
еще
счастливее,
ко гда ,—
выйдя
пройтись,
идя
быстрым
шагом
из-за
хо ло­
да,
потому
что
после
не ско ль ких
дн ей
преждевременной
весны
опять
вернулась
з има
(такую погоду мы застава­
ли
обычно
в
Комбре
на
Страстной
не дел е), и глядя,
как
каштаны
на
бу ль варах ,
погруженные,
словно
в
воду,
в
ле­
дяной
и
жидкий
воздух,
но
не
унывавшие,
эти
точные,
уже
разряженные
гости,
начинают
вычерчивать
и
чека­
нит ь
на
своих
промерзших
стволах
неудержимую
зелень,
неуклонному
росту
которой
препятствовала,
хотя
и
не
в
си лах
б ыла
п риос танов и ть
ег о,
мертвящая
си ла
холо­
да ,—
я
ду мал
о
т ом,
что
Понте
Веккьо
уже
весь
в
гиацин­
тах
и
анемонах
и
что
в есен нее
солнце
покрывает
во лны
Ка нале
Гранде
такой
темной
лазурь ю
и
такими
редкост­
н ыми
изумрудами,
что,
ра зби в аясь
под
картинами
Тициа­
на,
они
мо гли
бы
соперничать
с
ними
в
яркости
колорита.
Я
не
в
силах
был
сдержать
с вой
восторг,
когда
отец,
все
поглядывая
на
барометр
и
жалуясь
на
холод,
на чина л
выбирать
самые
удоб ны е
поезда
и
к огда
я
понял,
что
если
проникнуть
по сле
завтрака
в
угольно-черную
лабо­
рат орию ,
в
волшебную
комнату,
все
вокруг
нее
изменяю­
щую,
то
на
другой
день
можно
проснуться
в
городе
из
мрамора
и
з о лот а, «отделанном яшмой и вымощенном
изумрудами».
Таким
образом
Венеция
и
Город
лилий
—
это
б ыли
не
только
картины,
которые
при
ж елании
мож­
но
вызвать
в
сво ем
воображении,—
они
находились
на
известном
расстоянии
от
Парижа,
которое
надо
непре­
менно
преодолеть,
если
хочешь
увидеть
их,
находились
им енно
т ам,
а
не
г де-н ибу дь
еще,
словом,
они
были
вп ол­
не
реальны.
И
они
стали
для
меня
еще
более
реальными,
когда
отец,
с к аза в: «Итак,
вы
могли
бы
побыть
в
Венеции
с
двадцатого
по
двадцать
девятое
ап рел я,
а
на
первый
день
Пасхи,
утром,
приехали
бы
во
Ф ло рен цию », извлек
их
обоих
не
только
из
ум озри те льно го
Пр о стр анст ва,
но
и
из
во о браж аемо го
Времени,
куда
мы
укл адыв аем
не
одно,
а
ср азу
несколько
н аших
путешествий,
не
о со бенно
огорчаясь
тем ,
что
это
лишь
воз можн ые
п уте шеств ия,
но
не
б ольше ,—
того
Времени,
которое
так
легко
возобнов­
ляется,
что
если
пр ов ести
его
в
одном
городе,
то
по сле
можно
провести
и
в
другом,—
и
пожертвовал
им
неск ол ь­
ко
точно
у каз анных
дн ей,
удостоверяющих
подлинность
предметов,
которым
они
посвящаются,
ибо
это
единствен­
ные
д ни:
отслужив,
они
сходят
на
нет,
они
не
возвраща-
409


ются,
нельзя
про жит ь
их
з десь
по сле
того,
как
ты
про жил
их
т ам;
я
почувствовал,
что
по
направлению
к
неделе,
на­
чинавшейся
с
того
понедельника,
когда
прачка
должна
бы ла
принести
мне
бе лый
жил ет,
который
я
за лил
черни­
л ами,
дв иж утся,
чтобы
погрузиться
в
нее
при
выходе
из
ид е аль ного
времени,
где
они
еще
не
с уще ство ва ли,
два
Цар ств енны х
града,
купола
и
башни
которых
я
научусь
вписывать
способом
са мой
волнующей
из
вс ех
геометрий
в
плоскость
м оей
жизни.
Но
я
все
еще
был
на
пу ти
к
в ер­
ши не
моего
л ико вани я;
я
в ознес ся
на
нее
в
к онце
концов
(меня осенило,
что
на
следующей
н едел е,
нак ану не
Пас­
хи,
в
Венеции
по
улицам,
полным
плеска
воды,
по
ул ицам ,
на
которые
падает
багровый
отсвет
с
фресок
Джорджо­
не,
не
б удут
прохаживаться
люди,
каких
я
себ е,
вопреки
многократным
р аз убеж дения м,
упорно
продолжал
рисо­
ват ь : «величественные и грозные,
как
море ,
с
оружием,
отливающим
бронзой
в
ск ладк ах
кроваво-красных
п ла­
щей», а что,
возможно,
я
сам
ок ажус ь
тем
человечком
в
котелке,
како го
фотограф
зап е чатлел
на
большой
фото­
графии
сто ящи м
перед
Святым
Ма рко м), когда отец ска­
зал
м не : «На Канале Гранде,
н ав ерно,
еще
холодно,—
по­
лож и-к а
на
всякий
случай
в
че мо дан
зимнее
пальто
и
теплый
к ост юм».
Эти
с лова
привели
ме ня
прямо-таки
в
э кс таз;
до
сих
пор
это
к азало сь
мне
невозможным,
а
те­
перь
я
почувствовал,
что
действительно
о казы ва юсь
ср е­
ди
«аметистовых скал,
похожих
на
ри фы
в
Индийском
ок е ан е»; ценою наивысшего,
непосильного
для
меня
на­
пряжения
му ск улов
сбросив
с
се бя,
как
ненужную
скор­
лупу,
воздух
м оей
комнаты,
я
з аменил
его
равным
коли­
чеством
воздуха
венецианского,
этой
морской
атмосферы,
невыразимой,
о соб енно й,
как
атмосфера
мечтаний,
кото­
рые
мое
воображение
вложило
в
имя
«Венеция», и тут я
п оч увст вовал ,
что
странным
образом
обесплотневаюсь;
к
э тому
ощущению
тотчас
же
прибавилось
то
неопреде­
ленное
ощущение
тошноты,
какое
у
нас
обычно
п оявля ет­
ся
вместе
с
острой
болью
в
гор ле:
меня
пришлось
уло­
жи ть
в
постель,
и
горячка
оказалась
на ст олько
упорной,
что ,
по
мнению
доктора,
мне
сейчас
нечего
бы ло
и
думать
о
поездке
во
Флоренцию
и
в
Венецию,
и
да же
когда
я
по­
правлюсь
ок онч а тельн о,
то
мне
еще
целый
год
нельзя
бу­
дет
пре д пр иним ать
какое
бы
то
ни
б ыло
путешествие
и
я
должен
буду
избегать
каких
бы
то
ни
бы ло
волнений.
И
еще
—
ув ы!
—
он
мне
строго-настрого
запретил
пойти
на
спектакль
с
у час тием
Берма;
т аким
образом,
410


я
не
мог
утешать
с ебя
мыслью,
что
хотя
я
и
не
п об ывал
во
Флоренции
и
в
Венеции,
что
хотя
я
и
не
съездил
в
Бальбек,
но
зато
благодаря
игре
чудной
артистки,
к ото­
рую
Бергот
считает
гениальной,
прикоснулся
к
чему-то,
пож алу й,
не
менее
значительному
и
не
м енее
пр екр асно ­
му.
М еня
только
ежедневно
посылали
на
Елисейские
поля
под
надзором
особы,
которой
п ору чало сь
следить
за
тем,,
чтобы
я
не
переутомлялся:
это
бы ла
Фра нс уаза,
по­
ступившая
к
нам
после
к ончины
тети
Ле он ии.
Я
не
выно­
сил
прогулок
на
Елисейские
п оля.
Ес ли
бы
еще
Бергот
описал
Елисейские
по ля
в
одной
из
своих
книг,
тогда,
ко­
нечно,
мне
бы
захотелось
на
них
посмотреть,
как
на
в се,
о
чем
я
сперва
составлял
себе
понятие
по
«двойнику», ко­
торого
п ос еляли
в
моем
воо бра жении.
Воображение
от о­
гревало
двойников,
оживляло,
каждого
из
них
н аде ляло
неповторимыми
черт ами ,
и
я
мечтал
вс трет и ться
с
н ими
в
м ире
действительном;
но
в
этом
городском
саду
ничт о
не
было
св язан о
с
моими
мечтами.
Мне
надо ело
наше
о бы чное
место
ок оло
к ар усел ей,
и
Франсуаза
о днаж ды
повела
меня
на
экскурсию
за
гр а­
ницу,
которую
ох ра няют
расположенные
на
равном
ра с­
стоянии
один
от
друг ог о
бастиончики
то рго вок
леденца­
м и,—
в
соседние,
но
чу жие
с тр аны,
где
лица
всё
н езна­
комые,
где
п роезжае т
ко л ясоч ка,
запряженная
козами;
п отом
Фра нсу аза
пошла
за
ве щам и,
которые
она
остави­
ла
на
с туле
под
ку пой
лав ро в;
в
ожидании
я
начал
хо­
д ить
по
лужайке,
на
краю
которой
находился
увенчанный
статуей
бассейн
и
где
росла
редкая,
низко
подстрижен­
н ая,
вы гор евша я
на
солнце
травка,
но
тут
с
алле и
донес­
ся
громкий
голо с
надевавшей
пальто
и
прятавшей
ракет­
ку
девочки,
о бр ащавш ейся
к
св оей
рыж ев олос ой
подруж­
ке,
игравшей
ок оло
бассейна
в
во ла н: «До свидания,
Ж ил ьбер та!
Я
иду
домой.
Не
забуд ь ,
что
мы
придем
к
тебе
сегодня
после
об ед а». Мимо меня вновь промелькну­
ло
имя
«Жильберта», тем живее напоминая о существо­
вании
т ой,
ко го
так
звали,
что
оно
не
просто
говорило
о
ней,
как
го вор ят
об
о тсу тству ю щем,
но
окликало
ее;
оно
промелькнуло
мимо
меня,
если
можно
так
выразиться,
в
дейст ви и,
приобретая
все
б ольш ую
мощь
по
мере
усиле­
ния
стремительности
своего
взмета
и
по
ме ре
приближе­
ния
к
цели;
перенося
на
себе,
как
это
я
чу вс твовал ,
з нан ия,
п о нятие
о
то й,
к
кому
оно
б ыло
обращено,—
не
411


мои
з нания
и
понятие,
а
кричавшей
ей
подружки,—
все,
что,
п роиз нося
это
имя,
она
воссоздавала
в
своем
вообра­
же нии
и ли,
по
крайней
мере,
хранила
в
памяти
из
по­
стоянного
их
общения,
из
их
встреч
др уг
у
друга,
все
не­
в ед омое,
тем
б олее
для
м еня
недосягаемое
и
мучительное,
что
оно
бы ло
так
близко
и
так
доступно
счастливой
де­
вочке,
все,
чем
она
з адевал а
меня,
но
т ак,
что
я
не
мог
туд а
заг лян уть ,
и
в ыбрас ыв ала
в
своем
оклике
на
ветер;
уже
распространяя
в
воздухе
свой
д ивный
зап ах,
исходив­
ш ий,
благодаря
точному
попаданию
в
ни х,
из
невидимых
уг олк ов
жиз ни
ма дм уазель
Сва н,
из
того,
как
с ложит ся
у
нее
сегодняшний
вечер;
образуя,—
небесный
гость,
очу­
тившийся
среди
де тей
и
нянек!
—
изумительного
цвета
облачко,
п охоже е
на
то,
которое,
к лу бясь
над
од ним
из
чудных
садов
Пуссена,
до
мельчайших
подробностей
от­
ражает,
по до бно
оперному
об лаку
с
конями
и
к о лесни ца­
ми,
в иден ие
какого-нибудь
божества;
н аконе ц,
бросая
на
примятую
тра ву ,—
в
том
месте,
где
эта
трава
пр едстав­
лял а
собой
и
часть
затоптанной
лужайки,
и
послеполу­
денное
м гно вение
в
жизни
бе л окурой
де во чки,
продол­
жавшей
подкидывать
и
ловить
волан,
пока
ее
не
по­
зв ала
гувернантка
с
голубым
пером
на
шляпе,—
восхи­
тительную
гелиотроповую
полоску,
неуловимую,
как
отблеск,
стелившуюся,
как
ковер,
по
которому
я
долго
п отом
ступал
медленным,
унылым,
оскверняю­
щим
шагом,
под
крики
Франсуазы: «А ну-ка,
эй,
застегните
пальто,
п ошли !», и меня
впервые
раз д ра­
жали
грубая
ее
речь
и
прискорбное
о тсу тстви е
голу­
бого
пе ра
на
шл япе.
Ну,
а
девочка
придет
еще
раз
на
Елисейские
поля?
На
д ругой
д ень
ее
там
не
было;
но
п отом
я
опять
увидел
ее;
я
все
бродил
вокруг
того
места,
где
она
играла
с
по­
другами,
и
вот
о днажд ы,
когда
их
ок азалось
слишком
мал о
для
игр ы
в
догонялки,
она
предложила
мн е,
не
хочу
ли
я
пополнить
их
ряды,
и
теперь
я
уже
играл
с
ней
вс я­
кий
раз,
к огда
она
приходила
на
Елисейские
поля.
Но
это
бы вало
не
каж дый
де нь;
иногда
ей
мешали
занятия,
ка­
техизис,
завтрак,
вся
ее
жизнь,
которая
бы ла
отгороже­
на
от
м оей
и
которая
всег о
лишь
два
ра за,
на
тропинке
в
Комбре
и
на
лужайке
Елисейских
полей,
с оср едо точ ив­
ши сь
в
име ни
«Жильберта», до боли близко промелькну ­
ла
м имо
меня.
Девочка
п редуп реждала ,
что
тогда-то
не
пр и дет;
если
дело
было
в
уроках,
она
говорила: «Вот ску­
ка,
завтра
я
не
приду;
вы
все
будете
тут
веселиться
без
412


м еня », и вид у нее при этом бывал такой грустный,
что
это
ме ня
отчасти
утешало;
но
к огда
ее
приглашали
на
де тс кое
утро,
а
я,
ниче го
не
зная,
спр аш ивал,
придет
ли
она
завтра
и гр ать,
она
о тв еч ал а: «Надеюсь,
что
нет!
На­
деюсь,
что
мама
отпустит
ме ня
к
подруге».
Но,
по
кр ай­
ней
мере,
в
таких
случаях
я
зн ал,
что
не
у вижус ь
с
ней,
а
бы вало
и
т ак,
что
ма ть
неожиданно
брала
ее
с
собой
на
прогулку,
и
на
другой
день
она
говорила: «А,
да,
вчера
я
ездила
с
мамой»
—
как
о
чем-то
о бы чном
и
не
могущем
кому-то
причинить
величайшее
горе .
В
плохую
погоду
ее
не
брала
на
Елисейские
поля
гувернантка,
потому
что
боялась
дождя.
И
в от,
к огда
неб о
б ыло
подозрительным,
я
с
самого
утра
беспрестанно
поглядывал
на
не го
и
принимал
в
со­
ображение
все
приметы.
Если
я
видел,
что
дама,
жившая
напротив
нас,
надевала
у
ок на
шляпу,
я
говорил
се бе:
«Она собирается уходить;
зн ачит,
сегодня
погода
такая,
что
выходить
можно;
почему
бы
тогда
и
Жи льбе рте
не
вы йт и?» Небо между тем хмурилось;
мама
говорила,
что
может
еще
расчиститься,
что
для
этого
дос таточн о
вы­
гля ну ть
солнечному
лучу,
но
что,
вернее
всего,
пойдет
дождь,
а
како й
же
смысл
и дти
в
д ождь
на
Елисейские
п оля?
Словом,
после
завтрака
мой
тр е вожный
взгляд
не
оставлял
об лачн ог о,
не на деж ного
неба.
Небо
по-прежне­
му
бы ло
пасмурным.
Балкон
продолжал
остав ать ся
се­
рым.
Внезапно
угрюмые
его
п литы
не
то
чтобы
станови­
лись
не
такими
тусклыми,
но
они
как
бы
силились
бы ть
не
такими
тусклыми,
я
за ме чал
на
них
робкое
ск ольже­
ние
луча,
стремившегося
высвободить
со держ авши йся
в
них
свет.
Еще
од ин
миг
—
балкон
с та но вился
бледным,
прозрачным,
как
утренняя
вода,
мириады
отражений
же­
лезной
его
р ешет ки
играли
на
нем .
П орыв
ветра
сметал
их,
кам ень
снова
темнел,
но
отражения
в озвра щалис ь ,
словно
их
приручили;
кам ень
опять
на чина л
незаметно
белеть,
а
зате м
crescendo, как в музыке,
когда
од на
ка­
кая- ни бу дь
нота,
стремительно
п робежа в
п ром ежуто чные
ступени,
в
конце
увертюры
достигает
вер шин ы
fortissimo,
у
меня
на
глазах
заливался
устойчивым,
н е зыбле мым
зол отом
ясных
д ней,
на
котором
резная
тень
а жур ной
ре­
шетки
в ыделя лас ь
своей
чернотой,
напоминая
причудли­
вой
формы
растение,
поражая
тонкостью
во
всех
д ета лях
рисунка,
словно
обличавшей
некую
вложенную
в
не го
мысль
и
удовлетворенность
ху д ожник а,
поражая
н ео бык­
нов енной
своей
четкостью,
бархатистостью,
чувствовав­
413


шейся
в
спокойствии
этого
темного,
блаженного
п лас та,
так
что
ка за лось,
бу дто
это
широкое,
густолиственное
от­
ражение,
нежившееся
на
волнах
позлащенного
солнцем
озера,
в
самом
д еле
сознает,
что
оно
—
за лог
покоя
и
с ча стья.
Недолговечный
плю щ,
непрочное
в ьющ ееся
растение!
По
мнению
мн оги х,
самое
невзрачное,
самое
унылое
из
в сех,
что
умеют
ползать
по
стене
и
украшать
окно,
и
став­
шее
моим
любимым
с
того
дня ,
когда
оно
появилось
у
нас
на
балконе,
как
тень
самой
Жильберты,
которая,
быть
может,
уже
играла
се йчас
на
Елисейских
полях
и
которая,
когда
я
туда
приду,
скаж ет : «Давайте скорей играть в до­
гонялки,
вы
в
моей
па р тии»; нестойкое,
колеблемое
в ет­
ром
и
вместе
с
тем
зависящее
не
от
времени
года,
но
от
ча са;
обещание
близкого
счастья,
в
котором
день
отка­
жет
или
которым
он
наградит,
то
е сть
счастья
д ейс тви­
тельно
близкого,
счастья
любви;
растение,
которое
на
камн е
ка жетс я
еще
нежнее,
еще
теп л ее,
чем
да же
м ох;
живуч е е
рас тен ие,
которому
нужен
только
один
солнеч­
ный
луч
для
того,
чтобы
оно
родилось
и
от
избытка
ра до­
сти
расцвело
да же
в
середине
зимы!
И
когда
вся
растительность
исчезала,
к огда
кр асив ая
зелен ая
кожа,
обтягивавшая
стволы
старых
деревьев,
ск рыва ла сь
под
снегом,
когда
сн ег
уже
не
падал,
однако
не бо
б ыло
сплошь
затянуто
туча ми
и
у
м еня
не
остава­
ло сь
над ежды ,
что
Жи льбе рта
выйдет,—
внезапно,
вызы­
вая
у
моей
матери
в ос кли ца н ие : «Смотрите:
разъяснивает-
ся!
Пожалуй,
вам
все-таки
стоит
пойти
на
Елисейские
п оля», выглянувшее солнце вплетало в снежный покров,
ус т илавший
балкон,
золотистые
н ити
и
р асшив ало
на
нем
черный
уз ор
решетчатого
отражения.
В
такие
дни
на
Ел и­
се йски х
полях
мы
встречали
какую-нибудь
од ну
де вч уш­
ку,
да
и
та
уже
со бир ал ась
уходить
и
ув еряла
мен я,
что
Жильберта
не
пр иде т.
Ст улья ,
покинутые
внушительным,
но
зябким
сб орище м
гувернанток,
пустовали.
Н ед алеко
от
луж айк и
в
полном
одиночестве
сид ела
приходившая
сю да
во
всякую
погоду,
все гда
в
одном
и
том
же
великолепном
темном
костюме
почтенного
возраста
дама,
ради
знаком­
ст ва
с
которой
я
бы
тогда,
ес ли
б
только
это
от
меня
за­
висело,
пожертвовал
всем
самым
заманчивым,
что
могло
мне
сулить
буд уще е.
Дел о
в
том,
что
Жи льбе рта
ка ждый
раз
зд орова лась
с
ней;
она
спрашивала
Жильберту, «как
поживает
ее
ми лая
мама»; и мне казалось,
что,
будь
я
с
нею
знаком,
Жильберта
смотрела
бы
на
ме ня
совсем
по-
414


другому,
раз
я
знаю
друзей
ее
родителей.
Внуки
эт ой
дамы
резвились
поблизости,
а
да ма
неизменно
читала
«Деба», которые она называла « мо и
старенькие
«Деба»;
как
истинная
ар ист о крат ка,
она
гов ори ла
о
по лицейск ом
и
о
женщине,
вз имав шей
плату
за
с ту лья : «Мой старый
д руг
полицейский»
и: «Мы с хозяйкой стульев старинные
подруги».
Фр ансу азе
было
холодно
стоять
на
одном
месте,
и
мы
пош ли
в
сторону
моста
С ог ласия
посмотреть
на
з амер з­
шую
Сену,—
к
ней
все,
да же
дети,
подходили
теперь
б ез­
боязненно,
как
к
выброшенному
на
берег,
беззащитному
киту,
громадную
ту шу
которого
се йчас
б удут
разрубать.
Оттуда
мы
опять
пош ли
на
Елисейские
п оля;
я
изныва л
ме жду
неподвижными
кар у сел ями
и
стянутой
черною
се­
тью
аллей,
где
снег
был
убран,
белой
лужайкой
с
возв ы­
шавшейся
над
нею
статуей,
которой
вложили
в
руку
со­
сульку
словно
для
того,
чтобы
сдел ать
б олее
понятным
ее
жест.
Нак онец
и
п ожила я
дама,
свернув
«Деба», спро­
с ила
у
проходившей
ми мо
няни,
который
час,
и,
сказав:
«Очень вам благодарна!» —
попросила
сторожа
позвать
внуков,
потому
что
она
замерзла. «Будьте
так
л юбе зны!
Мне
очень
н елов ко
вас
б е с пок оит ь!» Внезапно сотрясся
воздух:
меж ду
кукольным
театром
и
ц ирк ом,
на
фоне
по­
хорошевшей
д али,
на
фоне
приоткрывшегося
неба
я
уви ­
дел
чудесное
знамение
—
голубое
пер о
гувернантки.
И
уже
со
в сех
ног
мч ал ась
ко
мне
Жильберта
в
меховом
капоре,
сияющая,
разру мяни в шаяся,
особенно
оживлен­
ная
оттого,
что
на
улице
б ыло
свежо,
оттого
что
она
при­
шла
поздно
и
ей
хотелось
играть;
немного
не
д обежа в
до
мен я,
она
раскатилась
на
л ьду
и,
то
ли,
чтобы
не
п оте рять
равновесия,
то
ли
п ото му,
что
это
к азало сь
ей
о соб енно
грациозным,
то
ли
изображая
из
с ебя
конькобежца,
с
улыбкой
раскинула
руки,
как
бы
намереваясь
заклю­
чи ть
меня
в
объятия.
«Молодчина!
Молодчина!
Вот
это
я
понимаю!
Если
б
я
не
бы ла
пережитком,
женщиной
ст а­
ро го
за ка ла,
я
бы
выразилась,
как
это
у
вас
теперь
принято: «Шикарно!
Зд ор ово!» —
воскликнула
пожилая
дама,
от
имени
б ез мо лвных
Елисейских
полей
вы­
раж ая
одобрение
Жи льберте
за
то,
что
она
не
уб оя­
ла сь
плохой
п огод ы.
—
Вы,
как
и
я,
несмотря
ни
на
что
остаетесь
ве рны
нашим
стареньким
Е л исей­
ск им
полям;
нас
с
ва ми
не
запугаешь.
Ес ли
б
вы
знали,
как
я
их
люблю,
д аже
теперь!
Может
быть,
это
вам
покажется
смешным,
но
сн ег
мне
напоми-
415


н ает
мех
г орн остая!» И тут пожилой даме самой ста­
ло
смешно.
Первый
из
таких
дн ей,
грустный,
как
д ень
разлуки,
обличьем
сво им
сходный
да же
с
дн ем
отъезда,
потому
что
снег
—
символ
тех
с ил,
что
мо гли
лишить
м еня
свидания
с
Жильбертой,—
менял
вид
нашего
единственного,
обыч­
ного
места
свиданий
и
старался
помешать
нам
восполь­
зоваться
эт им
местом,
теперь
совершенно
преобразив­
шимся
под
чехлом,—
первый
из
т аких
дн ей
тем
не
менее
способствовал
развитию
мое го
чувства
к
Жильберте:
он
яв ился
как
бы
первым
огорчением,
которое
испытали
мы
о ба.
Из
всей
нашей
ста йки
нас
б ыло
только
двое,
и
то,
что
мы
оказались
с
Жильбертой
вдвоем,
бы ло
не
только
как
бы
на чал ом
на шей
близости:
это
ме ня
так
тронуло,—
можно
б ыло
подумать,
что
Жи льбе рта
пришла
в
такую
погоду
из-за
меня,—
словно
она
отказалась
пойти
на
дет ­
с кое
утро
только
р ади
того,
что бы
встретиться
со
м ной
на
Елисейских
п олях;
я
не
мог
не
верить
в
жизнеспособность
на шей
дружбы,
в
то,
что
у
нее
ес ть
будущее,
раз
она
продолжала
жить
ср еди
разв али н
этого
з ас т ывшего
и
опустевшего
мира;
и
к огда
Жи льберта
на сыпа ла
мне
сн е­
гу
за
воротник,
я
растроганно
улыбался,
потому
что
вос­
принимал
это
как
зн ак
особого
расположения,
как
зн ак
того,
что
она
берет
м еня
в
спутники
по
этому
новому,
з им­
нем у
краю,
и
как
зн ак
того,
что
она
ме ня
не
бросит
в
беде.
Не мног о
погодя,
одна
за
другой,
точно
б оя зливые
в оро­
бушки,
стали
появляться
ее
подружки,
совершенно
чер ­
ные
на
снегу.
Мы
начали
играть,
и
так
как
этому
грустно
нач авш ем уся
дню
суждено
бы ло
кончиться
весело,
то
когда
я,
перед
тем
как
пуститься
б ежать
взапуски,
подо­
шел
к
д ево чке
с
громким
голосом,
из
уст
которой
я
впер ­
вые
услышал
з десь
имя
«Жильберта», она мне сказала:
«Нет,
не т,
я
прекрасно
знаю,
что
вам
больше
хочется
б ыть
в
партии
Жильберты,
да
вон,
глядите:
она
сама
вас
п од­
зывает».
В
самом
деле,
Жи льбе рта
звала
ме ня
в
свою
партию,
на
снежную
луж айк у,
которую
солнце
усеивало
розовыми
пятнами,
которой
оно
придавало
мет ал лич е­
ску ю
гл адко сть
ста ри нной
из но шенно й
ткани,
которую
оно
п рев ращало
в
Ца рс тво
золотой
парчи.
День,
внушавший
мне
сперва
опасения,
ок азал ся
од­
ним
из
немногих,
когда
я
был
не
так
уж
несчастен.
Ведь
я
теперь
только
и
ду мал
о
том,
чт обы
непремен­
но
ка ждый
д ень
в идеть
Жильберту
(как- то
раз
моя
ба-
416


бушка
не
вернулась
домой
к
обеду,
и
у
м еня
невольно
мелькнула
мысль,
что
ес ли
ее
разда ви л
эк ипаж ,
то
неко­
то рое
вр емя
мне
нельзя
будет
ходить
на
Елисейские
п оля;
когда
мы
кого-нибудь
любим,
то
мы
уже
нико го
больше
не
люб и м ), а между тем мгновенья,
которые
я
проводил
с
Жильбертой,
которых
я
с
таким
нетерпением
жда л
уже
накануне,
над
которыми
я
трясся,
ра ди
кото­
рых
я
пожертвовал
бы
чем
угодно,
вовсе
не
были
сч аст­
ливыми;
и
для
ме ня
это
не
подлежало
сомнению,
и бо,
пристально,
нап ря жен но
всматриваясь
в
эти
единствен­
ные
мгновенья
мое й
жизни ,
я
не
об наружи ва л
в
них
ни
к ру пицы
радости.
Когда
мы
с
Жильбертой
б ыли
не
вм ест е,
мне
п остоян ­
но
хотелось
в идеть
ее:
я
все
время
старался
воссоздать
ее
образ,
но
у
ме ня
ниче го
не
получалось,
и
я
да же
не
мог
ответить
себе,
кого
же
я
люблю.
Притом,
она
еще
ни
разу
не
сказала,
что
любит
меня.
Этого
мало:
она
час то
под­
ч ер кивал а,
что
у
нее
ес ть
б олее
близкие
д рузь я,
что
я
для
нее
хороший
товарищ,
с
которым
весело
играть
несмотря
на
то,
что
я
рассеян
и
не
отдаюсь
всецело
игре;
словом,
она
часто
бывала
явно
хо лодн а
ко
мне,
и
это
могло
бы
поколебать
мою
веру
в
то,
что
я
значу
для
нее
больше,
чем
все
остальные,—
могло
бы,
если
б
источником
мо ей
веры
слу жи ла
любовь
Жильберты
ко
мне,
а
не
моя
лю­
бо вь
к
не й,
и
вот
это-то
и
укрепляло
мою
веру,
ибо
стави­
ло
ее
в
за вис имос ть
от
того,
как
я,
в
си лу
внутренней
по­
тр ебн о сти,
думаю
о
Жильберте.
Но
в едь
и
я
пока
еще
ничего
не
сказал
Жильберте
о
моих
чув ств ах
к
ней.
Разу­
меется,
все
чистые
страницы
в
моих
тетр адях
я
заполнял
именем
ее
и
адресом,
но
при
виде
этих
ка ракул ь,
к ото­
рые
я
выводил
без
всякой
надежды
напомнить
ей
о
себ е,
которые
оставляли
для
нее
так
мн ого
видного
места
во­
к руг
меня,
но
не
вт яг ивали
ее
в
мою
жизнь,
я
приходил
в
у ныние ,
потому
что
они
говорили
мне
не
о
Жильберте,
которая
и
не
увидит-то
их
никогда,
а
только
о
моем
жела­
нии,
которое
он и,
ка за лось,
являли
моему
взору
как
не­
что
чисто
л ич ное,
вымышленное,
скучное
и
немощное.
Са­
мое
для
меня
существенное
заключалось
в
том,
чт обы
мы,
Жильберта
и
я,
продолжали
встречаться
и
чтобы
мы
объяснились
друг
другу
в
любви,
которая,
можно
ска­
за ть,
еще
и
не
начиналась.
Понятно,
разные
прич ины,
по
которым
я
с
таким
нетерпением
ждал
свидания
с
Жиль­
бертой,
взрослому
че лов еку
по каз ались
бы
не
столь
ва ж­
ными.
С
т ече нием
времени
на ша
культура
насл ажд ений
417


становится
у то нч енней,
и
тогда
мы
довольствуемся
на­
сл аж ден ием
мечтать
о
женщине,
как
мечта л
я
о
Жил ьбе р­
те;
нас
уже
не
волнует
мысль,
со о тве тству ет
ли
соз да н­
ный
н ами
образ
действительности
—
мы
довольствуемся
насл ажде нием
любить
и
не
испытываем
потребности
зн ать
наверное,
что
нам
о тв ечают
взаимностью;
мы
ча сто
да же
отказываем
се бе
в
удовольствии
пр изнат ьс я
л юби­
мой
женщине,
что
мы
ею
ув леч ен ы,—
отказываемся
для
того,
чтобы
она
еще
сильнее
ув леклас ь
на ми:
так
япо н­
ские
садовники,
чтобы
вырастить
необыкновенной
кр асо­
ты
цв ето к,
п рин осят
ему
в
жертву
другие.
Но
когда
я
любил
Жильберту,
я
еще
верил,
что
Любовь
сущ ес твуе т
независимо
от
нас;
что
в
лучшем
случае
она
может
позво­
лить
нам
об ход ить
препятствия,
но
что
она
од ар яет
радо­
ст ями
в
порядке,
строгость
которого
ничто
не
вла с тно
нарушить;
мне
ка за лось,
что
есл и
бы
я
с ам оволь но
заме­
нил
сладость
признания
иг рою
в
равнодушие,
то,
во- пе р­
вых,
я
лишил
бы
себя
радости,
о
которой
я
особенно
стра­
стно
ме чтал ,
а
во-вторых,
изготовил
бы
по
своему
собствен­
ному
разумению
любовь
искусственную,
ниче го
не
стоя­
щую,
ниче го
общего
не
имеющую
с
истиной,
т аин ст вен­
ными
и'
предначертанными
путями
которой
я,
следова­
те льн о,
отк азы в ался
бы
идти.
Но
когда
я
приходил
на
Ел исейс кие
п оля
и
начинал
бы ло
сопоставлять
свое
чувство,
чтобы
п отом
внести
в
н его
необходимые
поправки,
с
его
живым
источником,
су­
ществовавшим
отдельно
от
мен я,
стоило
мне
встретиться
с
Жильбертой
Сван ,
один
вид
которой,
по
м оим
расчетам,
должен
был
обновить
образы,
которые
моя
усталая
па­
мя ть
уже
не
мо гла
воссоздать,
с
той
самой
Жильбертой
Сва н,
с
которой
я
вчера
играл,
которую
по мог
мне
узн ать
и
которой
заставил
м еня
поклониться
сл епой
инстинкт,
похожий
на
тот,
ч то,
когда
мы
идем,
ставит
о дну
нашу
н огу
впереди
друг ой ,
прежде
чем
мы
успеваем
поду­
мать,—
и
да льше
все
шло
так ,
как
бу дто
Жи льбе рта
и
де­
вочка,
со став лявша я
предмет
моих
мечтаний,
это
два
разных
существа.
Ска жем ,
если
я
со
вчерашнего
дня
но­
сил
в
памяти
два
о гнен ных
глаза
на
пухлом
и
румяном
л ице,
то
при
встрече
наружность
Жильберты
навязывала
мне
что-нибудь
такое,
чего
я
как
раз
не
з апо мнил:
на­
пример,
острую
хрящеватость
носа,
и,
в
од но
мгновение
объединившись
с
друг и ми
ее
чертами,
эта
хрящеватость
приобретала
з нач ение
тех
от лич ит е льных
пр и знако в,
по
ко­
торым
естественная
история
определяет
вид ,
и
относила
418


Жи ль берту
к
т ипу
девочек
с
острой
мордочкой.
Я
только
еще
со бир ался ,
воспользовавшись
долгожданным
эт им
м гно вением ,
так
н авес ти
фокус
своего
внимания
на
со з­
данный
мною
до
прихода
сюда
и
уже
улетучившийся
об­
раз
Жильберты,
чт обы
потом,
в
долгие
ч асы
одиночества,
бы ть
уверенным,
что
я
вспоминаю
именно
ее,
что
име нно
к
ней
по с те пенно
растет
моя
любовь,
как
разр аста етс я
книга,
которую
мы
пишем,
а
Жи льбе рта
уже
бросала
мне
мяч;
и,
по до бно
философу-идеалисту,
чье
т ело
вы ну жде­
но
считаться
с
вне ш ним
миром,
в
реальность
которого
не
верит
его
разум,
мое
«я», то,
которое
только
что
застави­
ло
м еня
поздороваться
с
Жильбертой,
хотя
я
еще
не
успел
узнать
ее,
се йчас
тороп ил о
меня
поймать
на
ле ту
брошенный
ею
мяч
(как будто она была моей подругой,
с
которой
я
пришел
поиграть,
а
не
родственной
душой,
с
которой
я
пришел
сл ит ь ся!), а затем,
до
самого
ее
ухо­
да,
заставляло
ме ня
говорить
ей
из
вежливости
всякие
приятные,
незначащие
слова
и
таким
образом
мешало
мне
хр а нить
молчание,
во
время
которого
я
мог
бы
еще
раз
попытаться
восстановить
н асу щно
необходимый,
но
утраченный
об раз,
и
мешало
з агов орит ь
с
ней
т ак,
чтоб ы
этот
разговор
произвел
в
нашей
любви
решительный
сдвиг,
и
волей-неволей
я
этот
сд виг
отк лад ыв ал
со
дня
на
день.
И
все
же
некоторый
сдвиг
обозначился.
Как-то
раз
мы
с
Жильбертой
подошли
к
торговке,
которая
всегда
б ыла
с
н ами
о соб енно
любезна,—
Сван
покупал
у
нее
пряники,
а
поедал
он
их
в
большом
количестве
в
целях
гигиены:
они
помогали
ему
от
экземы
и
от
запоров,—
и
Жильберта
со
смехом
показала
мне
двух
ма льчи к ов,
похожих
на
юного
художника
и
юного
натуралиста
из
детских
книжек.
Од ин
из
них
не
хотел
красного
леденца,
потому
что
его
больше
прельщал
фиолетовый,
а
другой,
со
сл езами
на
г лазах,
отка зыва лся
от
сливы,
которую
ему
со би ралас ь
купить
няня,
и
наконец
по лным
отчаяния
голосом
объяснил,
по че му : «Я хочу другую сливу
—
опа
с
чер в як о м!» Я купил на один су два шарика.
Но
залю­
бо вался
я
блестящими
агатовыми
шариками:
их
д ерж али
в
пл ену
отдельно
—
в
д ер евя нной
чаш ечке,
и
они
каза­
лись
мне
драгоценными,
потому
что
были
веселыми
и
бе­
л окуры ми,
как
девочки,
а
еще
потому
что
каж дый
из
них
стоил
пя т ьдесят
са нтимо в.
Жильберте
давали
гораздо
больше
денег,
чем
мне;
она
спросила,
какой
из
шариков
мне
больше
нравится.
Все
шарики
б ыли
прозрачные
и
та­
419


лы е,
как
жизнь.
Мне
не
хотелось
ока зыва ть
предпочтение
какому-нибудь
одному
за
счет
других.
Мне
хотелось,
что ­
бы
Жи льб ерта
выкупила
на
свободу
все
до
единого.
Тем
не
менее
я
указал
ей
на
шарик
цвета
ее
глаз.
Она
вз яла
его,
повернула
т ак,
что
в
нем
вспыхнул
золотистый
луч,
погладила
е го,
заплатила
выкуп,
но
тут
же
передала
с во­
его
ра ба
мне
и
сказала: «Держите,
это
вам,
я
вам
его
дар ю
на
память».
В
другой
раз
я,
все
еще
горя
ж еланием
посмотреть
Бер ма
в
классической
пьесе,
сп ро сил
у
Жильберты,
нет
ли
у
нее
распроданной
брошюры,
в
которой
Бергот
гово­
рит
о
Расине.
Жи льбе рта
попросила
сообщить
ей
точное
заглавие,
и
вечером
я
послал
ей
короткую
телеграмму,
написав
на
конверте
им я,
которым
я
ис пис ал
все
свои
т е тр а ди: «Жильберте Сван». На другой день она принес­
ла
мне
обернутую,
перевязанную
ли лов ой
ленточкой
и
за­
клеенную
белым
воском
брошюру. «Вот то,
о
чем
вы
меня
просили»,—
д остав ая
из
муфты
мою
телеграмму,
ск аз ала
он а.
В
адресе
на
телеграмме,
вче ра
еще
представлявшей
собой
всего-навсего
ис писан ный
моею
рукою
«голубой
л исто ч ек», но после того,
как
телеграфист
вручил
ее
шве й­
цар у
Жильберты,
после
того,
как
л акей
принес
ее
к
ней
в
комнату,
пр евра тивше йся
в
нечто
б есценно е:
в
один
из
«голубых листочков», которые в тот день получила она,
я
с
трудом
ра зоб рал
выведенные
моим
почерком
ненуж­
ные
строки,
чужие
всем
этим
почтовым
штемпелям,
ка­
рандашным
пометкам
почтальонов
—
этим
знакам
прак­
тического
осуществления,
печатям
в нешне го
мира,
сим ­
в ол ич еским
ли ло вым
пояскам
са мой
жизни,
которые
впервые
об вива ли,
с кр еплял и,
во звыша ли,
тешили
мою
мечту.
А
еще
как-то
раз
она
мне
сказала: «Знаете,
вы
може­
те
н азыва ть
ме ня
Жильбертой.
Я,
во
в сяком
случае,
бу ду
н азыва ть
вас
по
имени.
А
то
это
стесняет». Тем не
менее
она
еще
некоторое
в ремя
гово ри ла
мне
«вы», и когда я
об ра тил
на
это
ее
внимание,
она
усмехнулась
и,
пр иду­
мав ,
построив
фразу
наподобие
тех,
что
в
иностранных
г ра ммат иках
приводятся
только
для
того,
чтобы
мы
узна­
ли
но вое
слово,
закончила
ее
моим
име не м.
Из
того,
что
я
ощущал
тогда,
впоследствии
у
м еня,
как
наиболее
яр­
к ое,
выделилось
впечатление,
бу дто
я
сам
некоторое
в ре­
мя
был
на
устах
у
Жильберты,
нагой,
л ишенн ый
со ци аль­
ных
о соб енн остей ,
которые
б ыли
и
у
д ругих
ее
товари­
щей,
и,
к огда
она
произносила
мою
фамилию,
у
м оих
420


родных
и
от
которых
ее
губы,
стараясь
о соб енно
отчетли­
во
произносить
те
слова,
какие
ей
хотелось
в ыд ели ть,—
э тим
она
чуть-чуть
напо ми нала
своего
отца,—
точно
о чи­
ст или
меня,
точно
срезали
с
меня
к ожуру,
как
очищают
плод,
есл и
хотят
съесть
только
мякоть,
а
взгляд
Жиль­
берты,
переходя
на
ту
же
нов ую
ступени
близости,
что
и
ее
с лова,
смо тр ел
на
ме ня
смелее
и,
просквоженный
улыб­
ко й,
сознательный,
выражал
удов л етв орен ие
и
да же
бл а­
годарность.
Но
тогда
я
не
ценил
э тих
новых
для
меня
радостей.
Одаряла
ими
не
та
девочка,
которую
я
любил,
и
не
меня,
любившего
ее,
а
другая,
та,
с
которой
я
играл,
и
другого
меня,
у
которого
не
было
ни
воспоминания
о
настоящей
Жильберте,
ни
покоренного
сердца,
а
ведь
только
оно
и
могло
зн ать
це ну
счастью,
потому
что
только
оно
и
меч­
тало
о
н ем.
Д аже
вернувшись
домой,
я
не
радовался
эт и­
ми
радостями:
неизбежность,
ежедневно
внушавшая
мне
надежду,
что
завтра
я
погружусь
в
безобманное,
спокой­
ное,
бл аженн ое
с оз ерца ние
Жильберты,
что
она
признает­
ся
мне
наконец
в
л юбви,
об ъя снив,
почему
до
сих
пор
таила
от
меня
свои
чувства,—
эта
же
неизбежность
за­
ставляла
м еня
не
дорожить
прошлым,
глядеть
всегда
только
вперед
и
р ассмат р иват ь
некоторые
з наки
располо­
ж ения
со
стороны
Жильберты
не
сами
по
се бе,
не
как
не­
что
самодовлеющее,
а
как
но вые
ст у пен ьки,
по
ко­
торым
я
шаг
за
шагом
буду
продвигаться
вперед
и,
наконец,
дой ду
до
счастья,
пока
еще
недоступно­
го
мне .
И зредк а
оказывая
мне
эти
з наки
дружеского
р аспо­
ложения,
Жи льбе рта
д ост авл яла
мне
и
огорчения,
делая
вид ,
будто
она
совсем
не
рада
в идеть
мен я,
и
часто
это
бывало
в
такие
д ни,
когда
мне
ка залось
несомнен­
ным ,
что
над ежды
мои
сбудутся.
У вер енный,
что
Жиль­
берта
придет
на
Елисейские
п оля,
я,
вне
себя
от
в ос тор­
га,
который
представлялся
мне
лишь
не ясн ым
пр едв оз ве­
щени ем
безмерного
счастья,
утром
шел
в
гостиную
поцеловать
уже
со всем
одетую
маму,—на
голове
у
нее
бы ла
окончательно
возведена
башня
черных
волос,
а
от
ее
красивых
белых,
пухлых
рук
еще
пахло
мылом,—
и
при
виде
столбика
пыли,
одиноко
стоявшего
над
роя ле м,
услышав
зву ки
шарманки,
игр авшей
под
окном
«Посмот­
рев
на
см о т р », догадывался,
что
нынче
у
зи мы
до
самого
вечера
пробудет
негаданным,
светлым
гостем
весенний
день.
Во
время
нашего
завтрака
дам а
из
д ома
напротив,
421


отворив
окно,
мигом
отгоняла,—
так
что
он
стремитель­
но
перелетал
чер ез
столовую,—
дремавший
во зле
моего
стула
солнечный
л уч,
который
сейчас
же
снова
возвра­
ща лся
додремывать.
В
школе,
в
первом
часу,
я
из ны вал
от
не тер пе ния
и
скуки,
глядя,
как
солнце
доводит
золо­
тистую
полосу
до
са мой
мо ей
парты,
словно
приглашая
ме ня
на
праздник,
куда
я
не
мог
по йти
раньше
тр ех
часов:
в
три
ча са
Франсуаза
зах одила
за
мной,
и
мы
с
ней
шли
на
Елисейские
поля
вдо ль
расписанных
светом,
заполоненных
толпою
у лиц,
по
обе
стороны
которых
балконы,
ра с пахну тые
солнцем,
сотканные
из
тум ана ,
пл авал и
перед
домами,
по до бно
золотым
облакам.
Увы !
На
Елисейских
пол ях
Жильберты
не
было,
она
еще
не
приходила.
Стоя
на
луж айк е,
которую
жи вот вори ло
не­
видимое
со лн це,
зажигавшее
отблески
то
на
одной,
то
на
другой
былинке,
и
на
которой
слетевшиеся
сюда
голуби
напоминали
ан тичны е
с кул ьпт уры,
извлеченные
мот ыг ой
садовника
на
поверхность
священной
земли,
я
напряжен­
но
всматривался
в
д аль,
я
с
минуты
на
минут у
ждал,
что
из-за
с тат уи,
словно
подносившей
осиянного
своего
мл а­
ден ца
под
благословение
со лнцу ,
по каже тся
Жи льбер та
в
сопровождении
гувернантки.
Старая
поклонница
«Деба»
сидела
на
сво ем
стуле,
на
том
же
месте;
в
зн ак
приветст­
вия
она
махала
рукой
с тор ожу
и
кр ич ал а: «Чудная по­
го д а !» К ней подходила женщина получить деньги за
стул,—
она
за со выв ала
в
перчатку
стоивший
десять
са н­
тимов
билетик
и
так
при
этом
ж емани лась ,
точно
ей
по­
дарили
букет
цветов
и
она,
же лая
выразить
свою
пр и зна­
тельность,
подыскивает
для
букета
самое
почетное
место.
Зас ун ув
би ле тик,
она
поводила
шеей,
п оп равля ла
боа
и,
п ока зав
кр аеш ек
желтой
бумажки,
в идн евши йся
у
нее
на
запястье,
одаряла
хо зя йку
с тул ьев
той
оча ров атель­
ной
улыбкой,
с
какой
же нщина ,
показывая
се бе
на
грудь,
спр аш ивает
молодого
ч елове ка : «Узнаете ва­
ши
розы?»
Я
вел
Фр ансу азу
до
са мой
Триумфальной
арки,
но,
так
и
не
встретив
Жильберту,
возвращался
на
лужа й ку
в
полной
уверенности,
что
она
уже
не
пр иде т,
и
вдруг,
около
каруселей,
ко
мне
ки д алась
девочка
с
громким
го­
лосом: «Скорей,
скорей!
Жи льбе рта
уже
четверть
часа,
как
здесь.
Она
скоро
уйдет.
Мы
ж дем
вас
играть
в
дого­
н ял ки».
Я
ходил
встречать
Жильберту
на
ав еню
Е лис ей­
ск их
полей,
а
Жи льбе рта,
так
как
гувернантка,
пол ьз у­
ясь
хорошей
погодой,
решила
прогуляться,
п ояв ляла сь
со
422


стороны
улицы
Буаси-д’Англа;
за йти
за
доче рь ю
должен
был
Сва н.
Итак,
я
был
сам
виноват;
мне
не
надо
было
уходить
с
лужай ки :
ве дь
никогда
нельзя
было
зн ать
на­
верное,
откуда
появится
Жильберта,
на
сколько
она
опо з­
дает,
и
из-за
этого
ожидания
ме ня
по-особенному
вол но­
вали
не
только
Елисейские
поля
в
целом
и
все
про дол ­
же ние
второй
по ло вины
дня
—
волно вали
бесконечной
протяженностью
пространства
и
времени,
ка ждая
точка,
каждое
мгновение
которы х
т аили
в
себ е
возможность
по­
я вле ния
фигурки
Жильберты,—
но
и
самая
эта
фигурка,
ибо
я
зн ал,
что
это
она
пронзила
мне
сердце
тем,
что
появилась
не
в
половине
третьего,
а
в
четыре,
в
шляпе,
а
не
в
вязаной
шапочке,
около
Послов,
а
не
между
двумя
кукольными
театрами,
ибо
за
всем
эт им
я
угадывал,
что
Жильберта
бы ла
занята
чем-то
таким,
в
чем
я
не
мог
принять
уч ас тие
и
от
чего
з ависело ,
п ойти
ей
или
остаться
дома,—
я
со пр икасал ся
с
тайной
ее
жизни,
о
которой
мне
ниче го
не
бы ло
известно.
Эта
же
тайна
тре вожи ла
меня,
когда,
брос ив ши сь
по
пр ик аз анию
девочки
с
громким
го­
лосом
на
лужа йку,
чтобы
сейчас
же
начать
играть
в
до­
гон ялк и,
я
видел,
как
Жильберта,
т акая
живая
и
резк ая
с
нами,
пр и седала
пер ед
любительницей
«Деба» (кото­
рая
го вори ла
Ж иль бер т е: «Как приятно на солнышке!
Си­
ди шь
словно
у
ка м елька !»), застенчиво улыбалась ей и
напускала
на
се бя
такую
ст епенност ь ,
что
у
ме ня
в оз­
никал
образ
другой
де в очки
—
то й,
какою
Жильберта
была,
наверное,
со
своими
родителями,
с
друзьями
роди ­
телей,
в
гостях,
ка кою
она
б ыла
всю
остальную
час ть
своей
жизни,
недоступную
моему
взору.
Больше
чем
кт о-
либо
п омо гал
мне
создать
себе
о
ней
пре дс та вле ние
Сва н,
некоторое
время
спустя
заходивший
за
дочерью.
Он
и
г -жа
Сван
—
ведь
д очка
жил а
с
ними,
и
ее
за няти я,
игр ы,
к руг
з нако мств
зависели
от
них
—
были,
как
и
Жильбер­
та,
пожалуй,
да же
больше,
чем
Жи льбе рта
(итаконои
должно
б ыло
быть,
поскольку
г-н
и
г -жа
Св ан
являлись
для
Жильберты
всемогущими
б ожес твам и ), полны для
меня
проистекавшей
из
этого
всемогущества
непроницае­
мой
таи нств енн ости ,
томящего
оч а ров ания.
Все,
что
их
касалось,
вызывало
во
мне
ненасытимое
любопытство,
и
когда
С ван
(которого прежде,
во
времена
его
дружбы
с
мои ми
родными,
я
часто
видел
и
который
тогда
не
воз­
буждал
во
мне
интереса)
з ахо дил
за
Жильбертой
на
Ел и­
сей ские
п оля,
то,
как
только
мое
се р дце,
начинавшее
ко­
лотиться
при
одном
виде
его
сер ой
шляпы
и
п лаща
с
ка­
423


п юшон ом,
успокаивалось,
Сван
представлялся
мне
исторической
личностью,
о
которой
мы
совсем
не да вно
мн ого
читали,
ка ждая
че рто чка
которой
приковывает
к
себе
н аше
в ниман ие.
Когда
при
мне
говорили
в
Комбре
о
его
приятельских
отношениях
с
гра фом
Пар ижск и м,
на
меня
это
не
производило
никакого
впечатления,
а
теперь
в
эт ом
было
для
м еня
что-то
из
ряд а
вон
выходящее,
как
будто
до
С вана
никто
никогда
не
был
знаком
с
Орлеана-
ми;
эти
отношения
отчетливо
выд е ляли
Св ана
на
пошлом
фоне
ра з ного
сорта
гуляющих,
з апо лнявших
аллею
Е ли­
сейских
полей,
и
я
вос х ищалс я
тем ,
что
он
не
отк азы­
в ался
появляться
з десь
и
не
требовал
к
се бе
от
этих
лю­
дей
особого
почтения,
каковое,
впрочем,
никто
и
не
ду мал
ему
ока зыва ть
—
такое
строжайшее
сохранял
он
ин­
когнито.
Он
ве ж ливо
от веча л
на
поклоны
подруг
Жильберты
и
да же
на
мой,
хотя
был
в
ссоре
с
мои ми
ро д ными,
но
де­
лал
вид ,
что
не
узнает
меня.
(Эти его поклоны напомина­
ли
мне
прежнего
С вана,
каким
я
его
так
часто
видел
в
К омбре;
память
о
том
Сване
у
меня
сохранилась,
но
—
смутная,
потому
что
с
тех
п ор,
как
я
снова
встретился
с
Жильбертой,
Сван
был
для
м еня
ее
отцом,
а
не
Сваном
из
Комбре;
подобно
тому
как
мысли,
которые
теперь
со­
единялись
у
ме ня
с
его
именем,
разнились
от
те х,
которые
связывались
с
ним
прежде
и
которые
больше
не
приходи­
ли
мне
в
голову,
когда
я
ду мал
о
нем,
так
и
он
сам
пре ­
вр ат ился
для
м еня
в
другое
лицо;
и
все
же
я
н аходи л
искусственную,
несу щ ественну ю ,
непрямую
связь
между
эт им
Сваном
и
прежним
на шим
гостем;
теп ерь
я
все
це­
нил
в
зависимости
от
того,
насколько
это
выгодно
для
м оей
любви,—
вот
отчего
я
со
стыдом
и
сожалением,
что
не.
могу
вычеркнуть
их
из
жизни,
воз обн о влял
в
памяти
год ы,
к огда
тому
самому
Свану,
который
был
се йчас
пе­
редо
мной
на
Елисейских
полях
и
которому
Жи льб ерт а,
на
мое
счаст ье,
наверное,
не
сказ ал а,
как
моя
фамилия,
я
часто
вечерами
казался
смешным,
потому
что
просил
маму,
пившу ю
в
саду
кофе
с
ним ,
с
м оим
отцом,
с
дедуш­
кой
и
с
бабушкой,
прийти
ко
мне
наверх
проститься.) Сван
позволял
Жильберте
поиграть
еще
четверть
часика
и,
усевшись,
по до бно
всем
п рочи м,
на
железный
стул,
бра л
билет
той
са мой
рук ою,
которую
так
часто
пож има л
Фи­
л ипп
VII, а мы опять носились по лужайке,
вспугивая
го­
лубей,
и,
красивые,
с
радужным
оперением,
сердцевид­
ные,—
в етки
сирени
из
птичьего
царства,—
они
искали
424


уб ежи ща
кто
где:
од ин
садил ся
на
большую
ка мен ную
в азу,
опускал
в
нее
кл юв
с
т аким
видом,
словно
кто-то
нарочно
для
не го
насыпал
туда
у йму
яго д
или
зерен,
и
будто
бы
их
кле вал;
другой
садил ся
на
ста тую
и
как
бы
ув енчива л
ее
голову
одним
из
тех
эмалевых
украшений,
разноцветность
к оих
оживляет
каменное
однообразие
иных
античных
с кульп ту р,
увенчивал
принадлежностью,
которая
н ад еляет
богиню
особым
эпитетом,
отличающим
ее
от
других
божеств,
по до бно
тому
как
смертных
разли­
чаю т
по
именам.
В
од ин
из
солнечных
дн ей,
когда
надеж ды
мои
рухн у­
ли,
я
не
сумел
в зять
с ебя
в
руки
и
скрыть
от
Жильберты
свое
разочарование.
—
А
мне
им енно
сегодня
так
много
н адо
б ыло
у
вас
спросить!
— сказал
я.—
Я
думал,
что
этот
д ень
будет
и меть
большое
значение
для
на шей
дружбы.
А
вы
только
пришли
и
уже
собираетесь
домой!
Приходи­
те
завтра
пораньше
—
мне
необходимо
с
ва ми
по­
говорить.
Жи льбе рта
просияла
и
запрыгала
от
радости.
—
Как
хотите,
мой
м илый
д руг,
но
завтра
я
не
при­
ду!—
от ветил а
она.—
У
нас
завтра
мн ого
гостей.
После­
завтра
то же
не
приду:
я
пойду
к
подруге
смотреть
из
ее
окна
на
приезд
короля
Феодосия,—
это
будет
необыкно­
ве нно
торжественно!
—
послепослезавтра
я
иду
на
«Ми­
шеля
С тр огов а», а там Рождество,
а
там
каникулы.
Мо­
жет
быть,
ме ня
повезут
на
юг.
Вот
это
было
бы
шикарно!
Правда,
тогда
у
ме ня
не
будет
елки.
Во
в сяком
сл уча е,
да же
если
я
и
останусь
в
П ари же,
сюд а
я
приходить
не
буду,—
мне
надо
дел ать
с
ма мой
визи ты.
До
свидания!
М еня
папа
зовет.
Домой
я
шел
с
Франсуазой
по
улицам,
все
еще
рас­
цв еченным
солнцем,—
ка залось,
то
был
вечер,
когда
до­
горают
праздничные
огни.
Я
еле
тащился.
—
Тут
ниче го
удивительного
нет,—
заметила
Фр ан­
суаза,—
в
это
время
го да
вдру г
т акая
жара!
Ах,
б оже
мой,
с кольк о
сейчас,
наверно,
больных!
Там,
наверху,
то же,
должно
быть,
все
разладилось.
Сдерживая
рыдания,
я
м ысленно
п овт орял
слова
Жильберты,
звучавшие
радостью
от
сознания,
что
теперь
она
не
скоро
придет
на
Елисейские
поля.
Но
об а яние
Жильберты,
которое,
как
только
я
начинал
о
ней
думать,
испытывала
на
се бе
моя
мысль,—
а
не
испытывать
его
она
не
мо гла
просто
потому,
что
она
ра бо тала ,—
и
то
ос о­
425


бое,
чрезвычайное,
хотя
и
безотрадное,
положение,
в
ко­
то рое
по
отношению
к
Жильберте
неизбежно
став и ла
м еня
ду шев ная
моя
скованность,
уже
нач али
примеши­
в ать
даж е
к
проявлению
ее
равнодушия
нечто
романти­
ческое,
и
на
моем
лице
сквозь
слезы
уже
проступала
у лы бка,
представлявшая
собой
не
что
иное,
как
робкий
набросок
поцелуя.
А
вечером,
когда
пришел
почтальон,
я
сказал
се бе
то,
что
говорил
п отом
каж дый
вечер: «Сей­
час
я
получу
письмо
от
Жильберты.
Наконец-то
она
мне
скаж ет,
что
всегда
любила
меня,
и
от кро ет
тайну,
почему
она
до
сих
пор
в
этом
не
признавалась,
зачем
притворя­
лась,
что
может
бы ть
счастлива,
не
видясь
со
мной,
зачем
надела
личину
Жильберты
—
просто-напросто
м оей
по­
други».
Каждый
вечер
я
теш ил
себя
мечтой
об
этом
письме,
воображал,
что
чита ю
его,
произносил
вслух
фр азу
за
фразой.
И
вне за пно
в
уж асе
у мо лкал.
До
моего
с озна ния
доходило,
что
если
я
и
получу
письмо
от
Жильберты,
то
он о,
конечно,
будет
со всем
не
такое,—
ведь
это-то
письмо
я
же
сам
сочинил!
Теперь
я
старался
не
дум ать
о
с ловах ,
которые
мне
хотелось
прочесть
в
ее
пи сьм е,—
ст ара лся
из
боязни,
что
если
я
их
п ро изнес у,
то
как
раз
самые
до­
рогие,
самые
ж еланн ые
попадут
в
разряд
неосуществлен­
ных
возможностей.
Если
бы
да же
произошло
невероятное
совпадение
и
я
по луч ил
от
Жильберты
с оч ине нное
м ною
са мим
письмо,
то,
узнав
свое
произведение,
я
уже
не
мог
бы
се бя
убе дить ,
что
пись мо
не
от
ме ня,
что
это
нечто
реальное,
новое,
что
это
счастье,
мною
не
выдуманное,
от
м оей
во ли
не
з авися щ ее,
что
оно
действительно
дан о
мне
любовью.
В
ожидании
письма
я
перечитывал
стра ни цу,
которая
хотя
и
не
б ыла
написана
Жильбертой,
но
которую
я
по­
лучил
от
нее:
страницу
из
Бергота
о
красоте
древних
ми­
фов,
вдохновлявших
Расина,—
как
и
а га товый
шарик,
брошюра
Бергота
всегда
б ыла
у
ме ня
под
рукой.
Меня
трогало
внимание
подруги,
которая
достала
мне
эту
брошюру;
все
л юди
стремятся
оправдать
свою
страсть
и
бывают
счастливы,
если
обнаружат
в
любимом
су­
ществе
свойства,
за
которые
можно
полюбить,
о
чем
они
узнали
из
к ниг
и
из
разговоров,
п отом
перени­
мают
эти
свойства
и
видят
в
них
но вые
доводы
в
пользу
своего
вы бор а,
хотя
бы
эти
черты
были
совсем
не
те,
ка­
кие
отыскало
бы
наше
стихийное
чувство:
когда-то
Сва н
пытался
доказать
с
точки
зр ения
эстетической,
что
Оде т­
426


та
красива,—
вот
так
и
я,
полюбив
Жильберту
в
Комбре
сперва
за
то,
что
ее
жизнь
п ред ста вляла
для
м еня
об­
ла сть
неведомого,
в
которую
ме ня
манило
погрузиться,
перевоплотиться,
отрешившись
от
своей
собственной
жи з­
ни,
потому
что
она
б ыла
мне
не
нужна,
теперь
восприни­
мал
как
необычайную
удачу
то,
что
Жи льбе рта
может
в
о дин
прекрасный
день
ст ать
безответной
служанкой
э той
мое й
слишком
хорошо
мне
известной
и
надоевшей
жизни,
стать
удобной
и
уютной
сотрудницей,
которая
будет
по
вечерам
помогать
мне
в
работе,
сличать
разные
из да ния.
А
из-за
Бергота,
этого
бесконечно
мудрого,
п очти
б оже­
ственного
ст арц а,
я
в
свое
время
по люб ил
Жильберту,
еще
не
в идя
ее,
зато
теперь
я
любил
его
главным
об ра зом
и з-за
Жильберты.
С
не
меньшим
насл аждени ем ,
чем
его
страницы
о
Ра син е,
я
изучал
оберточную
бумагу
с
боль­
ш ими,
белого
воска,
печатями,
опоясанную
потоком
ли­
ловой
ле нт ы,—
бума г у,
в
которой
Жи льб ерта
принесла
мне
брошюру
Бергота.
Я
цел о вал
а гат овый
ш арик,
со­
ст авля вши й
лучшую
часть
ду ши
м оей
подруги,
не
легко­
мысленную,
но
надежную,
которая,
хоть
ее
и
приукрашала
т аинст венн ая
прелесть
жиз ни
Жильберты,
бы ла
со
мн ой,
нах о дилась
у
меня
в
комнате,
спала
в
мое й
постели.
И
все
же
я
сознавал,
что
кр асот а
кам ня
и
к расо та
стра­
ниц
Бергота,
которую
мне
отрадно
было
св языва ть
с
мыслью
о
м оей
любви
к
Жи льберт е,—
как
бу дто
в
те
мгно­
венья,
к огда
мне
казалось,
что
моя
любовь
об ращае тся
в
ничто,
страницы
Бергота
пр и давали
ей
хоть
ка кую- то
устойчивость!
—
существовали
еще
до
того,
как
я
полю­
бил,
что
они
на
мою
любовь
не
похожи,
что
и
та
и
д ругая
красота
сложились
благодаря
дар ов анию
писателя
и
по
з ако нам
минералогии
еще
до
з наком ств а
Жильберты
со
мно й,
что
и
к нига
и
камень
остались
бы
такими,
как
есть,
есл и
бы
Жильберта
не
любила
меня,
и,
значит,
у
м еня
не
бы ло
никаких
оснований
выч и тыва ть
в
них
весть
о
сч а­
стье.
И
между
тем
как
моя
любовь,
всегда
ожи д ая,
что
завтра
Жильберта
об ъя снит ся
мне
в
любви,
каж дый
ве­
чер
браковала
и
уничтожала
ра бот у,
неудовлетворитель­
но
выполненную
днем,
неизвестная
ра б от ница,
об ретав­
ша яся
в
тени
моего
«я», не выбрасывала оборванные
н ити
—
не
стараясь
мне
угодить,
не
р адея
о
моем
счастье,
она
располагала
их
в
и ном
порядке,
в
т ом,
како го
она
придерживалась,
за
что
бы
ни
бр ал ась.
Не
проявляя
осо­
бого
интереса
к
мое й
любви,
не
утверждая
положитель­
но,
что
я
любим,
она
накапливала
поступки
Жильберты,
427


каз авш иеся
мне
не об ъясни мы ми,
и
провинности,
которые
я
ей
прощал.
Благодаря
этому
и
те
и
другие
приобретали
смысл.
Этот
новый
п орядок
как
будто
хотел
убедить
меня,
что
я
был
неправ,
когда
д умал
про
Жильберту,
ко­
торая
вместо
Елисейских
полей
пошла
на
детское
утро,
гуляет
со
своей
наставницей
и
собирается
уехать
на
ново­
годние
к ан и ку лы: «Или она легкомысленная,
или
она
просто
послушная
девочка».
В едь
если
б
она
любила
мен я,
то
не
бы ла
бы
ни
легкомысленной,
ни
по сл уш ной,
а
если
б
ей
и
пришлось
оказать
по винове ние ,
то
повино­
валась
бы
она
с
таким
же
от чаян и ем,
в
каком
пребывал
я,
к огда
мы
с
нею
не
виделись.
Еще
этот
новый
п оряд ок
уб ежд ал
меня,
что
ко ль
скоро
я
любил
Жильберту,
то
мне
не
мешало
бы
знать,
что
же
такое
любовь;
он
обра­
щал
мое
внимание
на
то,
что
мне
всегда
хочется
п ока­
зат ься
ей
в
самом
выгодном
св ете,
и
поэтому
я
уг ов ари­
вал
маму
купить
Франсуазе
непромокаемое
пальто
и
шляпу
с
голубым
пером,
а
еще
того
лучше,
не
посылать
ее
со
мной,
так
как
мне
за
нее
стыдно
(моя мать мне на
это
возражала,
что
я
к
Франсуазе
несправедлив:
Фран­
суаза—
пр екр асная
же нщи на,
в сеце ло
нам
преданная),
и
еще
этот
новый
порядок
ук азыв ал
мне
на
мое
всепогло­
ща ющее
желание
в идеть
Жильберту,
которое
было
так
с ильн о,
что
я
за
несколько
мес яц ев
до
каникул
лом ал
се бе
голову,
как
бы
это
вызна т ь,
когда
она
собирается
уехать
и
куда
именно,
и
при
эт ом
ра ссуж дал
т ак,
что
са­
мый
приятный
уголок
в
мир е
— это
все
равно
что
место
сс ыл ки,
если
там
ее
не т,
для
с ебя
же
я
мечтал
только
о
том,
чтобы
навсегд а
остаться
в
Париже
при
у сло вии,
что
бу ду
с
ней
видеться
на
Елисейских
полях;
и
этому
новому
по­
рядку
нетрудно
бы ло
доказать
мн е,
что
Жильберта
не
ис­
пытывает
ни
же лан ия
нра витьс я
мне,
ни
потребности
меня
вид еть .
В
отличие
от
ме ня
она
поч ит ала
свою
наставницу,
и
ей
бы ло
безразлично,
какого
я
о
ней
мн ен ия.
Она
пола­
гала,
что
если
ей
нужно
пойти
с
гувернанткой
в
магазин,
то
вполне
естественно,
что
она
не
придет
на
Елисейские
п оля;
е сли
же
ей
предстояло
поехать
куда-нибудь
с
ма­
терью,
то
она
уже
с
удовольствием
не
шла
на
Елисейские
поля.
Д аже
е сли
б
она
поз волил а
мне
провести
каникулы
там
же,
где
и
он а,
то
при
выборе
места
она
сч ит алась
бы
с
ж еланием
своих
родителей,
принимала
бы
во
внимание,
что
там
ее
ожидают,
как
она
слыша ла ,
всевозможные
развлечения,
но
ни
в
малой
мере
не
соо бра зова лась
бы
с
тем ,
что
туд а
хотят
меня
отправить
мои
родители.
Ин ой
428


раз
она
уверяла,
что
любит
меня
м еньш е,
чем
кого-нибудь
из
своих
приятелей,
мен ьш е,
чем
л юбила
вчера,
потому
что
по
м оей
оплошности
мы
проиграли,
а
я
просил
у
нее
прощения,
спр аш ивал ,
что
я
должен
сдел ат ь,
что бы
она
лю била
ме ня
по-прежнему,
чтобы
она
любила
ме ня
боль­
ше
друг и х;
я
ждал,
что
она
м еня
се йчас
успокоит,
я
ум о­
лял
ее
об
этом,
как
будто
она
мо гла
и змени ть
свое
чувст­
во
ко
мне
по
своей,
по
мое й
воле,
чт обы
доставить
мне
удовольствие,
только
при
посредстве
слов,
в
зависимости
от
того,
хорошо
или
д урно
я
с ебя
веду.
Неу жел и
же
я
еще
не
сознавал,
что
мое
чувство
к
ней
не
зависело
ни
от
ее
по в едени я,
ни
от
м оей
воли?
Нак он ец
этот
новый
порядок,
расчерченный
невиди­
мой
работницей,
доказывал
сл еду ю щее:
как
бы
мы
ни
уте­
шали
се бя,
что
в
своем
обидном
отношении
к
нам
данная
особа
бы ла
неискренна,
о днако
последовательность
ее
поведения
на сто лько
я сна,
что
против
этой
ясности
наш и
самоутешения
бесси ль ны ,
и
вот
име нно
эта
ясность,
а
во­
все
не
н аши
самоутешения,
ответит
нам
на
вопрос,
как
она
будет
вести
с ебя
за втр а.
Моя
любовь
вслушивалась
в
эти
но вые
для
нее
ре чи;
они
уб ежд али
ее,
что
завтрашний
день
будет
точно
такой
же,
как
и
предшествовавшие;
что
чувство,
которое
Жиль­
б ерта
испытывает
ко
мне
и
к отор ое
за
давностью
времени
не
способно
измениться,
это
—
равнодушие;
что
дружим
мы
о ба,
а
люблю
только
я.
«Это верно,— отв еча ла
моя
любовь,—
от
такой
дружбы
ждать
н еч его,
в
ней
никаких
изменений
не
произойдет».
И
я
м ысл енно
просил
Жиль­
берту
с
завтрашнего
же
дня
(или отложив это до празд­
ника,
если
до
праздника
оставалось
немного,
до
дня
ро­
ждения,
ну,
скаж ем,
до
Нового
года,
с лово м,
до
одного
из
особенных
дн ей,
когда
время,
отказавшись
от
насле­
дия
прошлого,
от
з авеща нны х
ему
печалей,
открывает
но­
вый
счет)
покончить
с
нашей
прежней
дружбой
и
з ало­
жить
фундамент
новой.
Я
всегда
держал
под
рукой,
как
некую
драгоцен­
ность,
план
Парижа,
потому
что
на
нем
всегда
можно
бы ло
отыскать
улицу,
где
ж или
Сваны.
Для
собственного
уд ово льст ви я,
а
также
из
своего
ро да
рыцарской
верно­
ст и,
я
кстати
и
н екс тати
произносил
вслух
название
эт ой
улицы,
так
что
мой
отец,
в
о тл ичие
от
матери
и
бабушки
не
знавший
о
мо ей
любви,
сп раши вал
меня:
429


—
Да
что
это
ты
все
повторяешь
название
улицы?
Там
ниче го
достопримечательного
нет,
а
вот
жить
там
хорошо:
Булонский
лес
—
в
д вух
шагах,
но
т аких
улиц
много.
Я
пользовался
любым
поводом,
чтобы
навести
мо их
родителей
на
разговор
о
Сване;
разумеется,
я
без
конца
повторял
его
фамилию
про
себя;
но
я
ощущал
также
по­
требность
ус лы шать
пленительное
ее
звучание,
проиграть
эту
музыку,
ибо
немое
чтение
ее
нот
м еня
не
удовлетво­
ря ло.
Правда,
ф ам илия
«Сван», которая мне была так
дав но
из вес тна,
ст ала
теперь
для
меня,
как
это
случается
с
утратившими
дар
речи,
когда
им
нужно
произнести,
ка­
за лось
бы,
самые
пр ост ые
слова,
фамилией
нов ой.
Она
н еизмен но
пребывала
в
моем
сознании,
но
с озна ние
все
ни как
не
мо гло
к
ней
привыкнуть.
Я
расчленял
ее,
произ­
носил
по
бу квам
—
ее
на писа ние
всякий
раз
оказыва­
ло сь
для
ме ня
неожиданностью.
И,
утратив
свою
п ри выч­
ность,
она
в
то
же
время
утра ти ла
в
моем
представлении
свою
безгреховность.
Радость,
каку ю
она
д ост ав ляла
мне
своим
з вуча ние м,
ка за лась
мне
до
того
порочной,
что
я
боялся,
как
бы
другие
не
прочли
моих
мыслей
и
не
пере­
менили
разговор,
если
бы
я
попытался
упомянуть
ее.
Я
беспрестанно
заговаривал
о
чем-нибудь,
касав шемся
и
Жильберты,
без
конца
п овторя л
все
те
же
сл ова ,—
я
прекрасно
зн ал,
что
в едь
это
же
только
слова,
слова,
произносимые
в дали
от
не е,
слова,
которые
она
не
могла
слышать,
слова
бессильные,
подтверждавшие
то,
что
было,
но
неспособные
что-либо
изменить,
и
все
же
мне
каза­
лось,
что
если
вот
так
ворошить,
перебирать
все,
что
близко
Жильберте,
то,
бы ть
может,
я
из вл еку
из
этого
что-либо
для
м еня
отрад ное .
Я
все
твердил
моим
родным,
что
Жи льбе рта
очень
привязана
к
своей
гувернантке,
словно
эта
сто
раз
повторенная
фраза
в
конце
концов
могла
вд руг
ввести
к
нам
Жи ль берту
и
навсегда
поселить
ее
у
нас.
Я
не
уста в ал
восхвалять
почтенную
даму,
чи тав­
шую
«Деба» (я внушил моим родным,
что
это
вдова
посла,
а
может
быть,
даж е
ге р цо ги ня), и восторгался ее
кра сотой ,
ее
осанкой,
ее
породистостью,
но
как-то
раз
сообщил,
что
Жи льбе рта
н азыв ает
ее
госпожой
Бл ат ен.
—
Ах,
вот
это
кто!
—
вос к лик нула
моя
мать,
а
я
в
этот
миг
готов
был
сгореть
со
стыда.— «Берегись!
Бере­
гись!»—
как
говаривал
т вой
пок о йный
деду шка.
И
ты
находишь,
что
она
кр асив а?
Да
ведь
она
же
уродина,
430


и
всегда
бы ла
уродиной.
Это
вд ова
судебного
пристава.
Ты
был
тогда
еще
совсем
крошка
и
не
можешь
по мнит ь,
как
я
старалась
от
нее
ув ильнут ь
на
твоих
уроках
ги мна­
сти ки, —
она
бы ла
со
м ной
не
зн аком а,
но
все
вре мя
подъ­
ез жала
с
разговором
о
том,
что
ты
«на редкость хоро­
ш ень кий
ма льчи к». Она помешана
на
знакомствах.
Я
в се­
гда
бы ла
уверена,
что
у
нее
не
все
дома
—
значит,
так
оно
и
есть,
раз
она
зн аком а
с
госпожой
Сва н.
Бу дь
она
самого
последнего
разбора,
я
бы
о
ней
д урн ого
слова
не
сказала.
Но
ее
страсть
—
завязывать
о тно ш ения.
Она
уродлива,
чудовищно
вульгарна
и
к
тому
же
еще
страш­
ная
лом ака .
Чтобы
походить
на
Свана,
я,
си дя
за
ст ол ом,
то
и
дел о
потягивал
себя
за
нос
и
тер
глаза.
Отец
говорил
про
м ен я: «Он дурачок,
на
н его
пр от ивно
смотреть».
Особен­
но
мне
хотелось
быть
таким
же
лысым,
как
Сван.
Он
ка­
зался
мне
человеком
совершенно
необыкновенным,
и
то,
что
люди,
у
которых
я
бывал,
то же
з нали
его
и
что
с
ним
можно
б ыло
встретиться
нев знач ай,
я
воспринимал
как
чуд о.
И
вот
о днаж ды
моя
мать,
по
обыкновению
расска­
зывая
нам
за
ужи н ом,
что
она
делала
днем,
только
вы­
м олв ила : «Кстати,
у гад айте,
кого
я
сегодня
встретила
в
Труа
Картье,
в
отделении
зонтиков?
Свана !» —
как
на
поч­
ве
ее
рассказа,
для
м еня
очень
сухой,
мгновенно
распус­
тился
таинственный
цветок.
Узн ат ь,
что
сегодня,
выде­
ляясь
в
то лпе
необыкновенной
своей
фигурой,
покупал
зонтик
С ван
—
в
эт ом
бы ла
к акая -то
горькая
о т рада!
Из
всех
крупных
и
мелких
событий,
одинаково
для
м еня
б ез­
различных,
только
это
о дно
пробудило
во
мне
те
ос об ен­
ные
от звук и,
какими
всегда
трепетала
моя
любовь
к
Жильберте.
Отец
говорил,
что
м еня
ничто
не
интересует,
что
я
не
слушаю,
когда
при
мне
го воря т
о
том,
какие
по­
л ит ическ ие
последствия
может
иметь
прибытие
в
Париж
короля
Феодосия
—
в
настоящее
время
гостя
Франции
и,
по
с лух ам,
ее
союзника.
Но
зато
как
же
мне
не
терпелось
узнать,
был
ли
на
Сване
плащ
с
капюшоном!
—
Вы
поздоровались?
—
сп ро сил
я.
—
Ну,
конечно,—
ответила
ма ть,
у
которой,
когда
она
го вори ла
о
Сване,
неизменно
появлялось
так ое
выра­
жение,
точно
она
бо я лась,
что
если
она
признает,
что
мы
со
Сваном
не
в
ладах,
то
кто- ни будь
вызовется
помирить
нас,
а
ей
бы
этого
не
хот елос ь,
так
как
она
не
желает
зн ать
г- жу
Св ан.—
Он
первый
со
м ной
поздоровался
—
я
его
не
прим ет ила.
431


—
Так,
значит,
вы
не
в
ссоре?
—
В
ссоре?
Да
откуда
ты
взял,
что
мы
в
ссо ре?
—
живо
отоз ва ла сь
моя
мать,
словно
я
посягнул
на
види­
мость
ее
хороших
отношений
со
Сваном
и
сдел ал
попыт­
ку
способствовать
их
«сближению».
—
Наверно,
он
на
тебя
в
о биде,
что
ты
его
больше
не
приглашаешь.
—
Нет
такого
зак она,
чтобы
приглашать
в есь
свет;
а
си
ме ня
при глаша ет ?
С
его
женой
я
не
з нако ма.
—
Приходил
же
он
к
нам
в
Комбре.
—
Ну
да,
в
Комбре
он
приходил,
а
в
Париже
и
у
н его
много
дел
и
у
мен я.
Но
уверяю
тебя:
никто
бы
про
нас
не
подумал,
что
мы
в
ссоре.
По ка
ему
не
пр ин если
покупку,
мы
с
ним
постояли.
Он
спросил,
как
ты
поживаешь,
ск а­
з ал,
что
ты
игр ае шь
с
его
дочерью,—
добавила
моя
мат ь,
и
я
подивился
чуду:
оказывается,
я
существую
в
созна­
нии
С вана,
б олее
того
—
это
мое
существование
отличает­
ся
достаточной
по лно той:
ведь
когда
я,
т реп еща
от
любви,
стоял
перед
ним
на
Елисейских
п олях,
он
зн ал,
как
м еня
зов ут,
кто
моя
ма ть,
и
имел
возможность
ассо­
циировать
со
м ной
в
роли
товарища
своей
дочери
кое-ка­
кие
сведения
о
моих
дедушке
и
бабушке,
об
их
семье,
о
местности,
где
мы
гостили,
и
такие
черты
из
на шей
прежней
жизни,
которые,
может
быть,
да же
и
мне
были
не­
из вест ны.
Но
моя
мать,
по-видимому,
не
об на ружи ла
ниче­
го
особенно
заманчивого
в
этом
отделении
Т руа
Картье,
где
Сван,
п ока
она
бы ла
т ам,
воспринимал
ее
как
опре­
деленную
личность,
с
которой
у
не го
были
связаны
вос­
поминания,
з аст авивш ие
его
по дойт и
к
ней
и
поздоро­
ваться.
Вдобавок,
ни
для
нее,
ни
для
от ца
разговор
о
дедуш­
ке
и
бабушке
Жильберты,
о
звании
почетного
макл ер а,
должно
быть,
не
представлял
животрепещущего
интереса.
Это
только
мое
во об ра жение
выделило
из
людского
Пари­
жа
и
освятило
о дну
семью,
по до бно
тому
как
оно
выделило
из
Парижа
каменного
од ин
дом,
по дъ езд
коего
оно
укра­
си ло
с ку льпту ра ми,
а
окна
—
художественной
росписью.
Эти
украшения
видел
только
я.
Мои
родители
утв ер­
ждали,
что
д ом,
где
жил
Сван,
похож
на
другие
до ма,
по­
строенные
одновременно
недалеко
от
Б улон ск ого
леса,—
точно
так
же
и
семья
Свана,
по
их
мнению,
ничем
не
от­
ли ча лась
от
мн огих
д ругих
семей
биржевых
маклеров.
Они
относились
к
ней
более
или
менее
благожелательно
постольку,
поскольку
она
обладала
достоинствами,
пр и­
432


сущими
всему
человечеству,
но
не
находили
в
ней
ничего
выдающегося.
Другие
семьи,
с
их
точки
зрения,
отлича­
лись
не
меньшими,
а
и ные
—
да же
большими
достоинст­
вами.
Так,
признав,
что
дом
Свана
стоит
на
хорошем
месте,
они
замечали,
что
д ругой
дом
расположен
еще
лучше,
хотя
он
не
имел
никакого
отношения
к
Жильбер­
те,
или
же
заводили
разговор
о
финансистах
б олее
высо­
кого
п олет а,
чем
ее
дед;
е сли
же
на
какое-то
время
и
со­
здавалось
впечатление,
что
они
со
мной
согласны,
то
п отом
оказывалось,
что
это
недоразумение,
и
оно
тут
же
рассеивалось.
Ве дь
для
того,
чт обы
различить
в
мире,
окружавшем
Жильберту,
новое
ка чество ,
в
области
ощу ­
щений
подобное
тому,
ка кое
в
области
цвета
п ред ста вля­
ет
собой
цвет
инфр а кра с ный,
моим
родителям
не
хв а тало
д оп олни т ельн ого,
недолговечного
чувства,
каким
меня
на­
д елила
лю бо вь.
Если
Жильберта
п ред уп ре ждала
мен я,
что
тогда-то
она
на
Елисейские
поля
не
пр иде т,
то
в
такой
д ень
я
ста­
рался
делать
прогулки,
которые
хоть
как-то
приближали
бы
ме ня
к
не й.
Иногда
мы
с
Франсуазой
по
моему
на­
сто ян ию
совершали
паломничество
к
до му
Сванов.
Я
за­
ста в лял
Франсуазу
по
мно гу
раз
пересказывать
мне
то,
что
она
узнала
от
гувернантки
о
г- же
Сван.
«Как видно,
она
очень
верит
в
образки.
Ни
за
что
никуда
не
поедет,
ежели
крикнет
сова,
ежели
ей
послышится
тиканье
часов,
ежели
накануне,
в
по лно чь,
увидит
кошку,
ежели
вд руг
треснет
что-нибудь
из
мебели.
Очень
уж
она
в ерую щая!»
Я
был
так
влюблен
в
Жильберту,
что
если
видел
с та рого
метрдотеля
Сванов,
гу лявше го
с
соб акой ,
то
от
волнения
останавливался
и
пож ир ал
страстным
взором
седые
его
бакенбарды.
—
Что
с
вами?
—
сп раши в ала
ме ня
Франсуаза.
Мы
доходили
до
подъезда,
и
там
единственный
в
сво­
ем
роде
швейцар,
даж е
от
галунов
на
ливрее
которого
ве яло
тем
же
то мящ им
очарованием,
какое
я
ощущал
в
име ни
«Жильберта», оглядывал
ме ня
с
т аким
видом,
словно
ему
б ыло
известно,
что
я
отношусь
к
числу
людей,
по
самой
природе
своей
нед о сто йных
когда-либо
ст уп ить
за
по рог
таи нств енн ой
жизни,
которую
ему
было
поруче­
но
охранять,
а
про ре за нные
над
нею
окна
ан трес ол ей,
ка­
залось,
понимали,
почему
они
закрыты,
и
были
гораздо
больше
похожи
на
глаза
Жильберты,
сходство
с
к отор ы­
ми
усиливали
благородные
скл адки
их
кисейных
занаве­
с ок,
чем
на
какие-нибудь
другие
окна.
Иногда
мы
гуляли
15 М.
Пруст
433


по
б ульва рам ,
и
я
занимал
пос т
на
уг лу
улицы
Дюфо;
я
сл ы шал,
что
оттуда
часто
можно
видеть,
как
С ван
ид ет
к
зубн ому
врачу;
и
мое
во о бр ажение
так
резко
отделяло
отца
Жильберты
от
остального
ч елове че ст ва,
его
по я вле­
ние
в
ре а льном
мире
вносило
в
этот
мир
с тол ько
чуде сн о­
го,
что
я
еще
был
далеко
от
церкви
Магдалины,
а
меня
уже
волновала
мысль,
что
я
п од хожу
к
улице,
где
мне
мо­
жет
бы ть
ви д ение.
Но
особенно
часто,—
когда
мне
не
пр едст о яла
встре­
ча
с
Жильбертой,—
узнав,
что
г- жа
С ван
почти
еж едн ев­
но
гуляет
по
Аллее
акаций,
вокруг
Большого
озера,
и
по
Ал лее
корол е вы
Мар гари т ы,
я
тащил
Франсуазу
к
Бу­
лонскому
лесу.
Он
был
для
меня
чем-то
вро де
зоологиче­
ского
сада,
где
представлены
всевозможные
фло ры,
где
сосуществуют
совершенно
разные
к ар тины
природы:
тут
холм,
за
ним
грот,
лу г,
скалы ,
р ека,
ро в,
опять
хо лм,
болото,
но
где
отдаешь
себе
ясн ый
отчет,
что
все
это
устроено
для
того,
чтобы
гиппопотаму,
зеб рам ,
кр око ди­
л ам,
кроликам,
медведям
и
ца пле
бы ло
привольнее
в
эт ой
пр ивыч ной
обстановке,
или
же
чтобы
со здат ь
для
них
бо­
лее
живописную
рамку;
Булонский
лес,
не
менее
слож­
ный,
объединяющий
разнообразные
и
отъединенные
ми р­
ки,
перемежающий
участок,
з асаж ен ный
красными
дере­
вьями,
американскими
д уба ми ,—уч ас ток,
напоминающий
лесное
хозяйство
в
Виргинии,—
ельником
на
берегу
озе ра
или
строевым
лесом,
откуда
не ож ида нно
появляется
за­
кутанная
в
пушистый
м ех,
быстрым
шагом
прогуливаю­
щаяся
ж енщи на
с
красивыми
г лазам и
зв ерьк а,
был
Са­
дом
же нщ ин;
и
точно:
по
А ллее
акаций,
зас ажен н ой
на­
ро чно
для
них
деревьями
одной
породы,
что
придавало
ей
сходство
с
миртовой
аллеей
из
«Энеиды», любили гу­
лят ь
пер вые
Красавицы.
Подобно
то му
как
дети,
из дали
за ви дев
верхушку
скалы,
откуда
должен
прыгнуть
в
во­
ду
тюлень,
за ране е
приходят
в
восторг,
так
мн е,
когда
я
еще
был
д алеко
от
Аллеи
акаций,
их
разливавшийся
кругом
аром ат
уже
давал
ощущение
близости
и
сво ео б­
разия
сил ьно й
и
женственной
растительной
индивидуаль­
ности;
зате м
я
подходил
к
Аллее,
и
от
верхушек
акаций ,
унизанных
ле гк ими
игривыми
листьями,
отличающихся
естественным
изяществом,
кокетливого
покроя,
тонкого
тканья,
облепленных
мн ожес тво м
цветков
—
целыми
ко­
лониями
крылатых,
колышущихся
редкостных
нас еко­
мых ,
н аконе ц,
от
их
н азва ния
женского
рода ,
названия
нежного,
беззаботного
—
от
всего
этого
у
м еня
сильно
би­
434


л ось
сердце,
наполняясь,
однако,
чисто
земным
желани­
ем,
како е
рождают
у
нас
в
душе
вальсы,
при
зв уках
к ото­
рых
в
нашей
памяти
всплывают
лишь
имена
к ра сивых
женщин,
возвещенные
лак еем
при
их
появлении
на
балу.
Мне
говорили,
что
в
Аллее
я
увижу
элегантных
женщин,
имена
которых,
хот я
не
все
они
б ыли
замужем,
обычно
с та вили
рядом
с
им енем
г-жи
Сван,—
впрочем,
у
бо ль­
шинс тва
из
них
б ыли
не
имена,
а
клички;
е сли
у
кого-ни­
будь
из
них
и
бы ла
другая
фамилия,
то
она
п редс тав ляла
собой
своего
ро да
инкогнито,
которое
т олк о вавшие
о
да­
мах,
чт обы
бы ть
понятыми,
с чи тали
необходимым
рас­
крыть.
Думая,
что
женщинам
о ткр ыты
тайные
законы
Красоты,—
поскольку
это
одна
из
женских
чар,—и
что
женщины
об лада ют
способностью
претворять
Красоту
в
жизнь,
я
заранее
приним а л
как
некое
откровение
их
туалеты,
вые зд ы,
множество
мелочей,
я
вкладывал
в
них
мою
веру,
как
душу,
и
моя
ве ра
придавала
э тому
быстро­
ле тно му,
зыбкому
целому
стройность
произведения
ис­
кусства.
Но
мне
хотелось
увидеть
г- жу
Сван,
и
ждал
я
ее
с
не
менее
сильным
волнением,
чем
Жильберту,
ибо
Жи льб ерта
пропитала
своею
прелестью
и
родителей,
как
пропитывала
она
ею
все,
что
ее
окружало,
и
я
любил
их
так
же
горячо,
но
только
они
будили
во
мне
еще
более
мучительную
тревогу
(потому что их пути пересекались
в
запретной
для
м еня
с торо не
ее
внутренней
жиз ни), бо­
лее
того:
я
благоговел
пер ед
ними
(ибо,
как
это
будет
вид но
из
дальнейшего,
я
вскоре
узнал,
что
наши
с
Жи ль­
бертой
игр ы
были
им
не
по
д уше ), как благоговеем мы
перед
всем и,
кто
об лад ает
безграничною
вл ас тью
пр ичи­
нять
нам
зл о.
Ког да
я
видел,
как
по
А ллее
акаций,
словно
это
был
всего-навсего
кратчайший
путь
к
се бе
домой,
быстрым
шагом
и дет
г-ж а
Сван ,
в
суконной
курточке,
в
шапочке
с
фазаньим
пером,
с
приколотым
на
груди
букетиком
ф иа­
ло к,
и
одними
г лазам и
отвечает
на
приветствия
ед ущих
в
ко ляс ках
мужчин,
которые,
издали
зам ети в
ее
силуэт,
кланяются
ей
и
гово ря т
друг
другу,
что
такой
шикарной
женщины
больше
н ет,—
самым
большим
художествен­
ным
достоинством
и
верхом
аристократизма
мне
пред­
ставлялась
простота.
Однако
уже
не
простоту,
но
блеск
ставил
я
на
первое
место
в
том
с луча е,
если
мне
уда ва­
ло сь
ум олит ь
обессилевшую
Фр ансу азу ,
уверявшую,
что
у
нее
«ноги отказываются», погулять еще часок и я нако­
нец
ра зли чал
вы ле та вшее
на
ту
аллею,
что
ид ет
от
Ворот
is*
435


дофина,
олицетворение
царственного
величия,
олицетво­
рение
прибытия
высочайшей
особы,
производившее
на
м еня
столь
сильное
впечатление,
како го
п отом
ни
одна
настоящая
королева
никогда
на
м еня
не
производила,
ибо
у
ме ня
уже
сложилось
более
отчетливое
и
б олее
на гл яд­
ное
пр ед ст авле ние
от
королевского
могущества,
и
олице­
творение
это
ув лекал
лёт
п ары
горячих
лошадей,
поджа­
ры х,
р асстил авш их ся,
точно
на
рисунках
Ко нст антина
Гис,
как
ув лека л
он
и
здоровенного
кучера,
закутанного,
точно
каза к,
и
восседавшего
на
к озлах
рядом
с
мал ень ­
ким
гру мом ,
который
напоминал
«тигра» «покойного
Боднора»; я видел,—или,
вернее,
ч увст вова л,
как
ее
очертания
врезаются
в
мое
сердце
явс твен но й,
обескров­
лива ющ ей
раной,—
бесподобную
коляску,
нарочно
сде­
ланную
повыше
и
так ,
чтобы
сквозь
«последний крик»
мод ы
проглядывала
стилизация
под
старину,
а
в
глуби­
не
коляски
—
г- жу
Сван
с
единственной
седой
прядью
в
белокурых
теперь
волосах,
подхваченных
тонкою
лентою
из
цветов,
чаще
всег о
—
из
фиа ло к,
придерживавшей
длинную
вуаль,
с
сиреневым
зонтиком
в
руке,
свободно
откинувшуюся
на
сп инку
и
приветливо
улыбавшуюся
тем ,
кто
с
ней
здоров ался,
м ног о смысл енной
улыбкой,
в
которой
я
читал
лишь
монаршье
благоволение,
хот я
на
самом
д еле
в
ней
было
больше
всег о
вызова
кокотки.
Од­
ним
эта
улыбка
гово ри ла : «Я все хорошо помню —
это
б ыло
упоительно»;другим:«Какбыяваслюбила!
Не
по­
везло
н ам!»; третьим: «Пожалуйста!
Мне
еще
некоторое
время
придется
ех ать
в
ряду
эки паж ей,
но
при
первой
возможности
я
сверну».
Ког да
на встр ечу
ех али
незнако­
мы е,
вокруг
ее
губ
все
же
бродила
ленивая
у лы бка,
то ч­
но
искавшая
приюта
в
ож идании
друга
или
в
воспомина­
нии
о
н ем,
и
тогда
о
ней
говорили: «До чего хороша!»
И
только
для
некоторых
у
нее
бы ла
заготовлена
улыбка
ки слая ,
насильственная,
несмелая
и
холодная,
означав­
ш ая: «Да,
змея,
я
знаю,
что
у
вас
зл ой
язык
и
что
вы
об ожаете
сплетничать!
Да
мне-то
на
вас
на плева ть !»
Прошел
Коклен,
о
чем-то
рассуждая
с
друзьями
и
при­
ветствуя
проезжавших
в
экипажах
ши ро ким
театраль­
ным
же сто м.
А
я
д умал
только
о
г-же
С ван,
но
притво­
рялся,
б удто
не
ви жу
ее:
я
зн ал,
что ,
доехав
до
Го луб и­
н ого
тира,
она
велит
кучеру
свернуть
и
остановиться,
а
са ма
пойдет
д альше
п ешком .
И
в
те
д ни,
когда
я
чувст­
вовал,
что
у
меня
хватит
смелости
пройти
мимо
нее,
я
та­
щил
Фра н суазу
туда
же.
Немн ог о
погодя
я
в
самом
деле
436


видел,
что
по
ал лее
для
пешеходов
идет
г-жа
Сван:
она
шла
нам
навстречу,
расстилая
за
собой
длинный
шлейф
сиреневого
платья,
одетая
т ак,
как,
по
по н ятиям
п рос то­
народья,
одеваются
королевы,
ра зряж ен ные
и
разубран­
ные
совсем
иначе,
чем
другие
женщины,—
шл а,
по см ат­
ри вая
на
ручку
зонтика,
п очти
не
глядя
на
прохожих,
точно
гла вн ой
ее
зад ачей ,
точно
ее
целью
был
моцион,
а
что
она
д елает
моцион
на
в иду
и
что
все
вз гляд ы
обра­
щены
на
нее
—
это
ей
б ыло
безразлично.
Впрочем,
обер­
нувшись,
чтобы
по з вать
свою
собаку,
она
мельком
ог ля­
дывалась
по
сторонам.
Даже
те,
кто
не
зн ал
ее,
угадывали
по
каким-то
ос о­
бенным,
необычайным
признакам,—
а
бы ть
может,
тут
дейст в о вала
с ила
те ле пат ии,
вроде
т ой,
что
в ызыв ала
бурю
рукоплесканий
у
невежественных
зрителей
в
те
мгновенья,
когда
Бер ма
бывала
особенно
хороша,—
что
это
женщина,
пользующаяся
известностью.
Они
спр аш и­
вали
др уг
у
д ру га : «Кто это?», иногда обращались с этим
же
вопросом
к
п рох ожему ,
старались
запомнить,
как
она
одета,
чтобы
ее
туа лет
послужил
приметой
для
их
более
осв ед омле нн ых
друзей,
которые
могли
бы
немедленно
уд о вле творит ь
их
любопытство.
Другие
гуляющие
не на­
д олго
останавливались,
и
у
них
происходил
такой
ра з­
говор:
—
Вы
знаете,
кто
это?
Госпожа
Сван!
Это
вам
н иче­
го
не
говорит?
Одетта
де
Креси!
—
Одетта
де
Креси!
Я
так
и
подумал:
те
же
грустные
г лаза...
Но
в едь
она
уже ,
з наете
ли,
не
первой
молодости!
Я
припоминаю,
что
я
с
ней
весело
провел
время
в
де нь
отст ав ки
Мак-Магона.
—
Я
бы
на
в ашем
м есте
не
напоминал
ей
об
этом.
Те­
пер ь
она
—
гос п ожа
Сван,
же на
члена
Джокей-клоба,
друга
принца
Уэльского.
Да
ведь
она
и
се йчас
еще
обво­
ро жит ел ьна.
—
Вы
бы
видели
ее
тогда
—
как ая
она
б ыла
кр а­
сивая!
Жила
она
в
оригинально
обставленном
ос об­
нячке—
там
у
нее
б ыло
полным-полно
китайских
безделушек.
Помнится,
нас
д оняли
крики
газетчи­
ко в,
и
в
конце
концов
она
сказала,
чтобы
я
оде­
вал ся.
Смысл
эт их
разговоров
был
мне
н еясе н,
но
я
у ла вли­
вал
вокруг
г-жи
Сван
невнятный
шепот
славы.
Сердце
у
меня
учащенно
билось
при
мы сли,
что
нем ног о
спустя
все
эти
люди,
среди
которых
я,
к
сожалению,
не
об на ружи вал
437


банкира-мулата,
как
мне
ка за лось,
презиравшего
меня,
увид ят,
что
безвестный
молодой
человек,
на
которого
они
не
обращают
ни
малейшего
внимания,
здоровается
(по
правде
сказать,
я
не
был
с
нею
знаком,
но
п олаг ал,
что
име ю
на
это
право,
так
как
мои
родители
были
зна ко мы
с
ее
мужем,
а
я
был
то вар ищем
ее
до чер и)
с
женщиной,
с лавив шейс я
своей
красотой,
безнравственностью
и
э ле­
гантностью.
О дна ко,
подойдя
к
г- же
Сван
п очти
вплот­
ную,
я
таким
быстрым
и
ши ро ким
движением
снимал
шляпу
и
так
низко
кланялся,
что
она
невольно
улы бал ась.
Слышался
смех.
Г-жа
Сван
ни
разу
не
ви дела
м еня
вм е­
сте
с
Жильбертой,
не
знала,
как
ме ня
зовут,
я
был
для
нее
—
в роде
сторожа
Булонского
л еса,
в роде
лодочника,
вро де
у тки
на
озере,
которой
она
бросала
крошки,—
од­
ним
из
второстепенных
персонажей,
примелькавшихся,
бе зымя нны х,
лишенных
характерных
особенностей,
как
«лицо без речей»
в
пь есе,
появлявшихся
во
время
ее
п рогу лок
по
лесу.
В
те
дн и,
когда
я
не
в идел
ее
в
А ллее
акаций,
я
ино й
раз
в стр еч ался
с
ней
в
Аллее
корол е вы
Мар гар ит ы,
где
гул яют
женщи­
ны,
желающие
или
делающие
вид,
что
желают,
по­
бы ть
в
одиночестве;
она-то
долго
в
одиночестве
не
ос тав алась,
ибо
вскоре
ее
д ого нял
кто- ни будь
из
дру­
зе й,
обычно
—
в
сером
цилиндре,
человек,
которог о
я
не
знал,
и
они
долго
говорили
между
собой,
а
их
эки­
па жи
ехали
за
ними.
Сл ожнос ть
Булонского
лес а,
придающую
ему
искус­
ственность,
делающую
из
не го
Сад
в
зо ологи че ск ом
или
в
мифологическом
смысле
слова,
я
опя ть
почувствовал
в
эт ом
году,
идя
через
не го
в
Трианон,
утром,
в
начале
но ябр я,
когда
недоступная
близость
зрели ща
осени,
так
быстро
кончающегося
для
тех,
что
сидят
по
до мам,
рож-
даёт
такую
тоску
по
сухим
листьям,
что
л юди
буквально
бредят
ими
и
не
могут
уснуть.
В
м оей
закупоренной
ком­
нате
лис тья ,
притянутые
моим
страстным
ж елани ем
ви­
дет ь
их,
уже
целый
ме сяц
кружились
ме жду
мои ми
мыс­
лями
и
любым
предметом,
на
котором
я
сосредоточивал
внимание,—
кружились
же лт ыми
пятнами,
вроде
тех,
что
иногда
мельтешат
у
нас
перед
глазами,
куда
бы
мы
ни
обращали
взгляд.
И
вот
в
то
ут ро
д ождь
на к онец
пере­
ст ал,
в
углах
окон
с
опущенными
занавесками
улы балс я
погожий
день, —
так
с
угл ов
закрытого
рта
сл ет ает
т айна
438


счастья,—
и
я
почувствовал,
что
смогу
увидеть,
как
желтые
листья,
во
всей
их
дивной
кр асе,
пронизывает
солнечный
св ет.
Не
в
силах
побороть
в
себе
желание
взглянуть
на
де­
ре вья,
так
же
как
в
давнопрошедшие
времена,
к огда
в етер
особенно
дико
зав ыв ал
в
трубе,
я
не
мог
не
пойти
к
морю,
я
пошел
через
Булонский
лес
в
Трианон.
Это
был
тотчас
и
то
время
года,
к огда
лес
ка жется,
пожалуй,
ос о­
бен но
мн ог ообраз ны м
не
только
потому,
что
он
осо­
бен но
пестр,
но
еще
и
потому,
что
эта
его
пе­
строта
необычна.
Даж е
в
открытых
местах,
где
взгляд
обнимает
широкое
пространство,
а ллея
оранжевых
каштанов,
тяну вша яся
напротив
дал еких
темных
гро­
мад
деревьев,
уже
безлистых
или
еще
не
совсем
об­
летевших,
нап ом и нала
начатую
картину,
словно
худож­
ник
лишь
кое -г де
п оложи л
краски,
изобразив
солнечную
аллею,
отведенную
им
для
случайной
прогулки
людей,
ко­
торых
он
допишет
потом.
Д аль ше,
т ам,
где
листья
на
деревьях
были
все
до
одно­
го
зеленые,
только
одному
крепышу,
бутузу-карапузу
со
спиленной
верхушкой,
ветер
трепал
безобразную
красную
гриву.
В
д ругих
местах
тоже
было
как
бы
самое
нач ало
весны
листьев,
а
чудесный
ампелопсис,
ул ыба вши йся,
то ч­
но
за цве тший
зимою
терновый
куст,
с
самого
утра
был
как
бы
весь
в
цвету.
И
во
всем
лесу
чувствовалось
что-то
не­
постоянное,
ис кусс т венн ое,
как
в
питомнике
или
в
парке,
где,
то
ли
с
на у чной
целью,
то
ли
гот ов ясь
к
празднику,
недавно
посадили
среди
самых
обыкновенных
деревьев,
которые
еще
не
успели
выкопать,
две-три
редкие
разно­
видности
с
неправдоподобной
листвой,
как
бы
рождающие
вокруг
себя
простор,
воздух,
свет.
Ит ак,
то
бы ло
время
года,
к огда
Булонский
лес
обнаруживает
особенно
много
всевозможных
пород
и
объединяет
наиболее
разнящиеся
од на
от
другой
ч асти
в
многослойное
целое.
И
час
дня
был
тот
самый.
Создав а лос ь
впечатление,
что
где
еще
не
облетели
дер евь я,
вещество
ли сть ев
подвергается
и зм ене­
нию
т ам,
где
до
них
дотянулись
солнечные
лучи,
еще
п оч­
ти
горизонтальные
утром
и
че рез
несколько
часов,
когда,
с
наступлением
сумерек,
они
засветятся,
точно
лампочки,
бросят
из дали
на
листву
искусственные,
жаркие
отбл е ски
и
под ожгу т
самые
верхние
листья,
а
под
охваченной
п ла­
менем
верхушкой
тусклым,
несгораемым
канделя бр о м
бу­
дет
выситься
ствол.
Тут
лучи
утолщались
наподобие
кир­
пи чей,
из
которых
склад ы вают
желтые
с
голубым
узором
стены
пе р сидск их
домов,
и
под
са мым
небом
кое-как
скреп­
439


ляли
листья
каштанов,
а
там
он и,
наоборот,
отрывали
их
от
неба,
к
которому
листья
протягивали
с вои
зо лот ые
пальцы.
К
середине
ствола
одного
дер ев а,
одетого
в
ди кий
виноград,
они
как
бы
прикрепили
целую
охапку
к ра сных
цветов
(разновидность гвоздики), неразличимых в сле­
пя щем
бл ес ке.
Разные
ч асти
л еса,
летом
ле гче
сл ивав шие­
ся
в
сплошную
густоту
зелени,
теперь
были
ра з гра ниче ны.
Края
почти
каждой
из
них
означались
б олее
ярко
ос веще н­
ными
пространствами
или
пышной
листвой,
похожей
на
орифламму.
Точ но
на
раскрашенной
карте,
явственно
ра з­
личались
Арменонвиль,
Кателанский
лу г,
Ма др ид,
Ск ако­
вой
круг,
бер ега
озера.
Зд есь
виднелось
какое-нибудь
бес­
полезное
сооружение,
иск у сст венный
грот,
а
там
деревья,
расступившись,
освободили
место
мельнице,
или
же
ее
вы­
двинула
вперед
б арха тист ая
площадка
лужайки.
Чуство-
валось,
что
Булонский
лес
был
теперь
не
просто
лесом,
что
он
исполнял
какое-то
на зна чение ,
не
связанное
С
жизнью
деревьев;
мой
восторг
вызывался
не
только
л юбо­
ванием
осенью,
но
и
томлением.
Томлением
—
мощным
ис­
точником
рад ости ,
бь ющим
так ,
что
ду ша
первое
время
не
понимает,
почему
она
радуется,
не
сознает,
что
пр и чина
ее
со сто яния
находится
не
вовне.
Вот
почему
я
с мотр ел
на
дер евь я
с
нежностью
неутоленной
—
моя
не жнос ть
пере­
п лескив алас ь
чер ез
них
и
безотчетно
тян улась
к
про изве ­
дению
искусства,
како е
яв ляли
с обой
гул явш ие
кр асави цы,
которых
ежедневно
на
несколько
часов
огораживали
де­
ревья.
Путь
мой
лежал
к
А ллее
акаций.
Я
шел
меж
высо­
ких
деревьев,
где
утрен н ее
солнце
по-иному
рассаживало
их,
подстригало,
об ъ ед иняло
стволы
разных
пород
и
соста­
вляло
купы.
Оно
хитростью
приманивало
к
се бе
два
сосед­
них
де рева ;
вооружившись
острым
топором
из
с вета
и
тени,
оно
у
ка жд ого
отсекало
полствола
и
половину
сучьев
и,
сплетя
оставшиеся
половины,
превращало
их
то
в
единый
т енев ой
столб,
от ме же вывавший
о бл асть
солнца,
то
в
ед и­
ный
световой
приз ра к,
н еесте ствен ны е,
зыбкие
очертания
которого
были
о плет ены
сетью
черной
тени.
Ког да
луч
солнца
золотил
верхушки,
ка залось,
будто,
пропитанные
искрящейся
в лаго й,
они
од ни
д ержатс я
на
поверхности
жид ко го
изумрудного
во зду ха,
куда
остальной
лес
был
по­
гру жен ,
как
в
море.
В едь
дер евь я
продолжали
жить
по-
сво ему ,
и
ес ли
они
облетали,
то
их
жизнь
еще
ярче
б листа­
ла
на
чехлах
из
зеленого
бархата,
наброшенных
на
стволы
или
на
бел ой
эмали
круглых,как
солнце
и
луна
в
«Сотворе ­
нии»
Микеланджело,
шаров
омелы,
усеивавших
верхушки
44U


тополей.
Так
как
дер евь я
благодаря
своеобразной
взаим­
ной
прививке
столько
лет
волей-неволей
жи ли
с
женщина­
ми
одной
жизнью,
то
они
вызы вали
в
моем
представлении
об раз
др иады ,
стре ми тель н ой
светской
красавицы
в
ра зно­
цветном
уборе,
которую
они
о сен яют
своими
ветвями,
что ­
бы
и
она
почувствовала
могущество
о сени;
они
напомина­
ли
мне
счастливые
времена
м оей
доверчивой
юности,
когда
я
летел
в
те
места,
где
под
листьями
—
этими
моими
не­
умышленными
соучастниками
—
временно
во площа лис ь
чудеса
женского
из я щест ва.
Ели
и
акации
Булонского
ле­
са
переполняли
мое
существо
стремлением
к
кр асо те
и
поэтому
сильнее
меня
волновали,
чем
к ашт аны
и
сирень
Трианона,
которыми
я
шел
полюбоваться,
но
кр асот а
жила
во
мне
самом,
а
не
в
памя т никах
той
или
ин ой
эпо хи,
не
в
произведениях
искусства,
не
в
храмике
Любви,
у
подно­
жия
которого
ле жали
груды
позолоченных
листьев.
Я
вы­
шел
к
озеру,
до шел
до
Голубиного
тира.
Когда-то
ид еал
совершенства
зак лючалс я
для
ме ня
в
высоте
коляски,
в
худобе
лошадей,
з лых
и
легких,
как
осы,
с
налитыми
кровью
г лазами ,
как
у
свирепых
коней
Ди о меда,
и
теперь
м ной
о вл адело
желание
вз гляну ть
на
все,
что
я
любил,
же лани е
не
менее
пылкое,
чем
то,
которое
гн ало
меня
мн ого
лет
назад
на
эти
же
самые
д ороги ;
мне
хотелось,
что бы
перед
моими
глазами
вно вь
промелькнул
ражий
кучер
г-жи
Сван,
под
присмотром
маленького
грума,
тол­
стого,
как
б очо нок,
с
детским
лицом
св.
Георгия,
п ытав­
ш ийся
сдержать
коней,
что
неслись
на
стальных
крыльях,
которыми
они
испуганно
б или.
Увы1
Теперь
там
ездили
только
в
а вто,
и
управляли
ими
усатые
шоферы,
рядом
с
которыми
сидели
рослые
выездные
л акеи.
Чтобы
уд ос то­
вериться,
так
ли
оч а рова т ельны
дам ски е
шляпки,
до
того
н изень ки е,
что
их
можно
бы ло
принять
всего-навсего
за
веночки,
как
они
рисовались
вз ору
мое й
памяти,
мне
хо­
телось
посмотреть
на
них
взором
тел есны м.
Теп ерь
у
всех
были
шляпы
огромные,
с
плодами,
с
цве та ми
и
всевоз­
можными
птичками.
Красивые
платья,
в
которых
г -жа
Сван
выглядела
к ороле в ой,
сменились
греко-саксонскими
туниками
со
скл адками,
как
на
танагрских
статуэтках,
да
платьишками
из
либерти
в
стиле
Директории,
по
кото­
ры м,
точно
по
об оям,
были
пущены
цветочки.
У
мужчин,
которые
могли
бы
гулять
с
г-жой
Сван
по
Аллее
королевы
Маргариты,
я
не
видел
ни
цилиндров,
ни
каких-либо
дру­
гих
шляп.
Они
гу ляли
с
непокрытой
го ло вой.
Не
ве ря
в
эти
новые
персонажи,
я
и
не
вводил
их
в
спектакль,
441


я
не
мог
прид а ть
им
единство,
осязаемость,
жизненность;
разрозненные,
случайные,
неживые,
они
были
л ишены
да­
же
частиц
красоты,
из
которых
мой
взгляд
прежде
мог
что-то
составить.
В
изящество
этих
женщин
я
не
верил,
их
туалеты
были,
на
мой
взгляд,
невыразительны.
А
ко­
гда
т ер яешь
веру,
то,
чтобы
прикрыть
на ше
бе ссил ие
при­
дава ть
жизненность
но вым
явлениям,
на
см ену
ве ре
при­
ходит
и
все
сил ьней
укореняется
фетишистская
привязан­
ность
к
былому,
которое
н еко гда
одухотворяла
н аша
ве ра
в
него,—
как
бу дто
это
в
былом,
а
не
в
нас
самих,
ж ило
божественное
нач ало
и
как
бу дто
причина
нынешнего
на­
шег о
н ев ерия
—
пр ич ина
случайная:
сме рть
богов!
«Какой ужас!
—
ду мал ось
мне.—
Неужели
эти
автомо­
били
столь
же
элегантны,
как
прежние
в ыезд ы?
Конечно,
я
очень
постарел,
но
я
не
мо гу
жить
в
мире,
где
же н­
щи ны
наступают
себе
на
платья,
которые
невесть
из
чего
сшиты.
За чем
приходить
под
эти
дер евь я,
ес ли
никого
уже
не
осталось
из
тех,
что
собирались
под
их
нежными
ба­
гря н ыми
листьями,
ес ли
пошлость
и
глупость
заменили
все
пленительное,
что
эти
листья
некогда
обрамляли?
Какой
уж а с!» Нынче,
к огда
изящества
больше
нет,
м еня
утешают
воспоминания
о
женщинах,
которых
я
зн ал
когда-то.
Но
могут
ли
те
люди,
которые
смотрят
на
мерзкие
эти
сущ ес т­
ва
в
шляпах
с
вольерой
или
с
фруктовым
садом,—
могут
ли
они
хо тя
бы
только
почувствовать
очарование,
исходив­
шее
от
г-ж и
Св ан
в
незатейливой
сиреневой
шляпке
или
же
в
шляпке
с
одним-единственным
ир ис ом,
сто явш им
пря­
мо?
Мог
ли
бы
я
пе редат ь
волнение,
охватывавшее
меня
зимним
утром,
когда
я,
встретив
шедшую
пешком
г- жу
Сван
в
пальто
из
норки,
в
простенькой
шапочке
с
двумя
ножеобразными
п ер ьями
куропатки,
ощущал
тем
не
ме­
нее
комнатное
тепло,
каким
от
нее
веял о
только
благодаря
смятому
букетику
фиалок
у
нее
на
груди,
живое,
голубое
. цветенье которых на фоне серого неба,
в
морозном
возду­
хе,
среди
голых
деревьев,
об лад ало
тою
же
чудесною
осо­
бенностью
—
воспринимать
по ру
и
погоду
только
как
р ам­
ку
и
жить
в
человеческой
а тмо сфер е,
в
атмосфере
эт ой
женщины,—
тою
же
особенностью,
что
и
цветы
в
в азах
и
жардиньерках
ее
гостиной,
в озле
топившегося
ками на,
у
дивана,
обитого
шелком,
смот рев шие
в
ок но
на
метель?
Притом,
если
б
теп ерь
о девали сь
п о-п реж нему,
ме ня
бы
это
не
уд овл ет вори ло.
Воспользовавшись
спаянностью
частей
воспоминания,
которым
на ша
память
не
д ает
расце­
п итьс я,
так
что
мы
бессильны
что-либо
от
не го
отделить
442


или
что-либо
не
призна ть,
я
хотел
бы
перед
вечером
вы­
пить
чаю
у
од ной
из
т аких
женщин
в
комнате,
по кр ашен­
ной
темной
краской,
как
это
было
у
г-жи
С ван
(даже че­
рез
год
по сле
того,
о
чем
рассказывается
в
эт ой
книг е), где
бы
в
ноябрьские
с уме рки
м ер цали
оранжевые
огн и,
где
бы
пылало
багровое
заре во ,
где
бы
полыхало
розов ое
и
белое
п ламя
хризантем
и
где
бы
я
вно вь
упустил
счастье,
как
(о чем будет речь впереди)
упускал
его
неизменно.
Но
те­
перь,
хоть
я
и
ничего
не
достиг,
эти
мгновенья
были
бы
до­
роги
мне
са ми
по
себе.
Я
хотел
бы,
чтоб
они
повторились,
как
они
мне
запомнились.
Увы!
Теперь
были
только
ко м наты
в
стиле
Лю до вика
XVI, сплошь белые,
уставлен­
ные
голубыми
гортензиями.
Да
и
потом,
в
Париж
стали
в озвра щать ся
гораздо
по зднее.
Г-жа
Сван
ответила
бы
мне
из
какого-нибудь
замка,
что
вернется
не
раньше
фе врал я,
когда
хризантемы
уже
отцветут,
если
б
я
попросил
ее
вос­
с та новить
для
м еня
в се,
из
чего
сложилось
мое
воспомина­
ние,
связанное,
как
я
это
ощу ща л,
с
давно
прошедшим
вр е­
менем,
с
годом,
на
который
мне
не
дозволено
обернуться,
из
чего
сложилось
мое
желание,
не
осуществившееся
так
же,
как
недостижимым
ок азалось
счастье,
в
погоню
за
ко­
торым
оно
в
былые
годы
напрасно
бросалось.
И
еще
мне
было
необходимо,
чтобы
это
б ыли
те
самые
женщины,
чьи
туалеты
вызы ва ли
во
мне
инт ер ес,—
в
то
время,
когда
я
еще
верил,
мое
воображение
наде лил о
ка ждую
из
них
чер­
тами
ре зкого
своеобразия
и
создало
о
них
легенды.
Увы !
В
А ллее
акаций
—
миртовой
алле е—я
увидел
кое-кого
из
них ,
состарившихся,
превратившихся
в
жуткие
тени
того,
чем
они
были
когда-то,
бл ужда вш их,
тщетно
что-то
искав­
ших
в
Вергилиевых
рощах.
Потом
они
и счезл и,
а
я
долго
еще
на пра сно
взывал
к
опустевшим
дорожкам.
Солнце
ушло
в
туч у.
Природа
снова
воцарялась
в
лесу,
и
мысль,
что
это
Елисейский
сад
женщины,
от
не го
отлетала;
наст оя ­
щее
не бо
над
игрушечной
мельницей
б ыло
серое;
ветер
ря­
бил
Большое
озеро,
как
всякое
озеро;
большие
пт ицы
п ро­
лет али
по
Б улон ск ому
лесу,
как
по
вс яко му
лесу,
и
с
гром­
к ими
к рика ми,
одна
за
другой,
с а дились
на
кряжистые
ду­
бы,
друидические
венки
и
додонское
величие
к оих
словно
оповещали
о
безлюдье
ут ра тивше го
свое
на знач ение
л еса
и
п ом огали
мне
ясн ее
понять
бесплодность
моих
попыток
отыскать
в
окружающей
действительности
ка рти ны,
на пи­
санные
памятью,
ибо
им
всегда
будет
не
хватать
очаро­
вания,
которое
они
заимствуют
у
па мят и,
и
они
буд ут
нед о сту пны
для
чувственного
восприятия.
То го
мира,
кото­
443


рый
я
знал,
больше
не
существовало.
Есл и
бы
г -жа
Сва н
появилась
здесь
хотя
бы
чуть-чуть
не
такой,
какою
она
была,
и
в
другое
время,
то
изменилась
бы
и
Аллея.
Зна­
комые
ме ста
—
это
всег о
лишь
пространство,
на
котором
мы
р аспо лаг аем
их
как
нам
удобнее.
Это
всег о
лишь
тонкий
слой
связанных
между
собой
впечатлений,
из
ко­
торых
ск ла ды валось
наше
п ро ше дшее;
воспоминание
о
некоем
образе
ес ть
лишь
со жал ение
о
некоем
миге.
Дома,
дороги,
аллеи
сто ль
же
— увы!
—
недолговечны,
как
и
года.


КОММЕНТАРИИ


С тр.
31.
Гастон
Ка ль мет
(1858—1914) —с 1900 г.
г ла вный
ре дак­
тор
г азеты
«Фигаро», в которой был напечатан ряд статей Пруста.
Ст р.
33. ... соп ер ниче ство м
Ф ранциска
I и Карла V.— Речь
иде т
о
бол ее
чем
тридцатилетней
бор ьбе
французского
к ороля
Фра нци­
ска
I (правил в 1515—1547 гг .)
с
императором
Священной
Рим с кой
им перии
Карлом
V (1519—1556).
Стр.
39.
Жен евье ва
Брабантская
—
дочь
герцога
Бр абант ског о,
героиня
средневековой
легенды
VилиVI
в.,
дошедшей
до
нас
в
ре­
дакции
итальянского
агиографа
Якопо
де
Вора ги не
в
его
сборнике
«Златая легенда» (ок.
1260 г. ).
Отправляясь
на
войну,
Зигфрид,
па­
латин
Тревский,
доверил
свою
жен у
Жен евьеву
п опечени ю
дворецко­
го
Го ло.
Го ло
пытался
о бо льс тить
ее.
Потерпев
неудачу,
он
о клеве­
тал
Женевьеву
пер ед
мужем,
и
тот
присудил
ее
к
см ертн ой
казни.
Н ае мные
убийцы,
которым
было
поручено
выполнение
приговора,
сжалились
над
Женевьевой
и
бросили
ее
в
лесу,
где
она
п рожила
несколько
ле т,
питаясь
плодами
и
кореньями.
Ребенка
ее
вскормила
св оим
молоком
прирученная
ею
лань.
П ресл едуе мая
однажды
на
охоте
Зиг ф ридом ,
лан ь
привела
его
к
жен е.
Жене вь ева
доказала
свою
невинность
и
изо бл ич ила
Голо,
однак о,
истомленная
лишения­
ми,
вскоре
умерла.
Стр .
40. ...мер ови нг ское
прошл ое...
—
Вре мя
правления
фр анк­
ской
королевской
династии
Меровингов
относится
к
V—VIII
вв.
Ас тра льн ое
т ело
Голо.
—
В
оккультных
науках
астральным
те­
лом
н аз ывае тся
связующее
звено
меж ду
душой
и
телом,
нечто
вро­
де
невидимого
ореола,
окружающего
тел о.
С тр.
44. ...причесанные
под
Бре сса на. ..—
Реч ь
иде т
о
прическе
бобриком,
введенной
в
моду
ак теро м
«Французской комедии»
Ж аном
Брессаном
(1815—1886).
Стр.
45.
Граф
Парижский
—
Людовик-Филипп-Альберт
Орл еан ­
с кий
(1838—1894), внук короля Людовика -Ф илип па ;
был
выслан
из
Франции
в
1886 г.
как
пр ет енден т
на
престол.
Пр инц
Уэль ский
—
титул
а нгл ийско го
престолонаследника;
речь
идет
об
Эдуарде
VII (1841—1910), сыне королевы Виктории,
всту ­
пившем
на
престол
п осле
ее
смерти
—
в
1901 г.
447


Стр.
45.
Сен-Жерменское
пр ед местье
—
аристократический
квар­
тал
в
Пар иж е.
Стр .
47.
Аристей
—
в
древнегреческой
мифологии
сын
Аполлона
и
речной
нимфы
Кирены,
научивший
людей
пчеловодству.
Миф
об
Ар исте е
изло же н
в
IV песни поэмы « Гео рги к и»
римского
поэта
В ер­
гилия
(71—19 гг.
до
н.
э .).
Фетида
—
одна
из
мо рски х
богинь
древнегреческой
ми ф ологи и.
Вергилий
рассказывает
о
погружении
Аристея
в
лоно
царства
Ки­
рены,
а
не
Фети д ы.
Ст р.
48.
Т викенг ем
—
лондонский
пригород,
в
котором
поселился
изгнанный
из
Франции
гра ф
Парижский.
С тр. 49.
Бу йон
—
французский
герцогский
род.
Сакре-Кер
(Сердце Христово)
—
одно
из
культовых
понятий
католической
церкви;
зде сь:
же нс кое
закрытое
учебное
заведение,
посвященное
Сердцу
Христову.
Севинье
—
Мари
де
Рабютен-Шанталь,
маркиза
де
Севинье
(1626—1696), автор знаменитых «П и сем», адресованных ее дочери
графине
де
Гриньян,
часто
упоминаемых
у
Пруста.
Стр.
50.
Мак-Магон
Патрис
де
(1808—1893) —французский мар ­
шал,
президент
Республики
в
1873—1879 гг .
Моле
Луи-Матье,
гр аф
(1781—1855) — премьер-м ин и стр
в
ца р­
ствование
Людовика-Филиппа,
с
1837 по 1839 г.
Герцог
Пакье
Эт ьен-Д е ни
(1767—1862) — председатель палаты
пэров
при
Л юдо вике -Фил иппе .
Герцог
де
Брой
Леоне-Виктор
(1785—1870)—премьер -ми н и стр
(1835—1836 гг.)
при
Л юдов ике-Ф ил иппе.
С тр.
53.
Ге рцог
д ’ Оди фре-Пак ъе
(1823—1905) — один из лидеров
монархической
оппозиции,
заст авившей
Тьера
уйти
с
поста
прези­
дента
в
1873 г.
Мобан
Ан ри
(1821—1902)—актер « Ф р анцу зс ко й
ко меди и».
С тр.
54.
М ат ерна
Амалия
(1847—1918) — австрийская певица,
вы ступ авшая
в
операх
Вагнера.
Сен-Сим он
—
Луи
де
Рувруа,
герцог
де
Сен- Симо н
(1675—1755),
придворный
Людовика
XIV и регента Филиппа Орлеанского,
автор
«Мемуаров», охватывающих период с 1691 по 1723 г.
и
рисующих
широкую
картину
нра вов
придворного
общества.
Стр.
55.
Па ск аль
Б лез
(1623—1662) — французский физик,
ма те­
мати к
и
философ;
под
названием
«Мысли»
после
его
смер ти,
в
1670 г. ,
б ыли
опубликованы
за мет ки
для
под гот авливавшег ося
им
сочинения
в
защиту
христианской
религии.
Молеврье
(Молеврье-Л анж ерон ,
1677—1754)—маркиз,
маршал
Франции,
п осол
в
Мадрид е
в
1721—1723 гг.
Стр.
56. «Ко
многим
доблестям
бог
ненависть
внуши л»
—
цита ­
та
из
трагедии
Ко рне ля
«Смерть Помпея» (1645 г.).
448


Стр.
57. ...чуд о,
происшедшее
со
святым
Теофилом...
—
Средн еве­
ков ая
лег енда
р асс казыв ает
о
монахе
Теофиле»
к отор ый
продал
'душу черту,
но
сумел
ра ст орг нуть
эту
сде лку
благодаря
чуд есн ой
п омощи
богоматери.
Четыре
сына
Э мона
—
гер ои
одноименной
г еро ической
поэ мы
ХП
в.,
вед ущ ие
бор ьбу
против
императора
Ка рла
Великого.
Стр.
64. ... не
считался
с
«правами человека». — Ир они ческ ий
на­
мек
на
«Декларацию прав человека и гражданина»,
принятую
во
время
французской
революции
1789 г.
Стр.
65.
Авраам.—
Сог лас но
Биб л ии,
еврейский
патриарх,
од ин
из
прародителей
еврейского
народа
через
своего
сына
Исаак а,
ро­
дившегося
от
бр ака
с
Саррой;
по
во ле
бо га
Авра ам
должен
был
при ­
нести
Исаака
в
жер тву,
но
в
последнее
мгновение
же р тв енный
нож
был
отведен
мановением
слетевшего
ангела.
Беноц цо
Гоц цол и
(1421—1497) —итальянский художник флорен­
ти йск ой
школы;
сцена
жертвоприношения
Авр аам а
находится
среди
его
фресок
на
Кампо
Санто
(кладбище)
в
Пизе.
Ст р.
67. «Чертово
болот о»
(1846 г. ), «Франсуа ле
Ш ампи»
(1850 г.), «Маленькая Фадетта» (1848 г.), «Волынщики» (1853 г.)
—
сельские
романы
Жорж
Са нд.
«Индиана» (1832 г .)—р о м а н
Ж орж
Са нд,
прославляющий
сво ­
бодную
любовь.
Ст р.
68.
Шартрский
собор
—
г от ическ ий
собор
в
Шартре
бли з
Парижа,
сооруженный
в
XI—XIII
вв.
Се н-К лу
—
резиденция
импе ра торов
Нап оле она
I и Наполеона III
недалеко
от
Верс а ля.
Гюбер
Ро бер
(1733—1808) — французский пейзажист .
Тер нер
Уильям
(1775—1851) — английский живописец.
«Тайная вечеря» (1495—1497 гг . )— ф ре с ка
Леонардо
да
В ин­
чи
в
трапезной
м ила нско го
монастыря
Санта
Мари я
делле
Г ра цие;
сильно
пострадала
от
вре мен и
и
неумелых
реставраций;
особенно
бо льш ие
повреждения
фреске
б ыли
нанесены
во
время
французской
оккупации
Ми лана
в
1796 г.;
г равю ра
итальянского
художника
Ра­
фаэля
Мо р гена
(1758—1833) отражала состояние фрески до этих
разрушений.
Стр .
87.
К арл
VI — король Франции с 1380 по 1422
г.
Стр .
88.
Людовик
Святой
—
Л ю довик
IX, король Франции с 1226
по
1270 г.
Есфирь
—
согласно
Библии,
пле нная
израильтянка,
ст авш ая
су­
пру гой
персидского
царя
Ассура
(Артаксеркса) .
Святой
Элигий
(588—659) — золотых и серебряных дел мастер;
был
советником
франкского
кор оля
Дагоберта
I (600—639).
Люд ови к
Немецкий
(804—876) — Людовик I, внук Карла Вели­
кого.
449


С тр.
89.
Зигеберт
—Зигеберт
III, король
Ав с тра зии,
восточ но й
ча сти
франкской
Галлии;
правил
в
634—656
гг.
Ре ймс
—
один
из
самых
стары х
городов
Ф ра нции
в
Шамп ани;
соб ор
Ренмсской
богоматери
(строился в основном в XIII
в.)
яв­
ля ется
одним
из
шедевров
готической
архитектуры.
С тр.
93.
Пиранези
Джованни
Ба тти ста
(1720—1778) — итальян ­
с кий
архитектор
и
гравер.
Стр.
100. «Завещание
Ц езаря
Жирод о» (1859 г.) —комедия
Б ело
и
Вильтара.
«Бриллиантовая корона»
(1841 г .)— коми чес ка я
опера
фран­
цузского
к омпоз ит ора
Даниеля-Франсуа
Обера
(1782—1871) на сло­
ва
Эж ена
Скриба
(1791—1861).
«Черное домино» (1837 г. ) —ко м иче с ка я
опе ра
О бера
на
слова
Скриба.
Стр.
101—102.
Го,
Делоне,
Февр,
Тирон,
Ко кле н,
Сара
Бернар,
Барте,
Мадлена
Броан,
Жан на
Самара
—
известные
французские
актеры
и
актрисы
ко нца
XIX в.
С тр.
102.
Берма
—
вымышленное
имя
актрисы,
в
образе
кото­
рой
П руст
соединил
чер ты
С ары
Бернар
и
Режан .
Стр .
106.
Волабель
Ашиль
де
(1799—1879) — французский исто ­
рик
и
политический
деятель.
С тр.
107.
Джо тто
ди
Бондоне
(1266—1336) — иальянский жи­
в оп исец
флорентийской
школы;
фресковый
цикл
в
К апелле
дель
Ар е­
на
в
Пад уе
соз дан
им
около
1305 г.
Ст р.
117.
М инос
—
мифологический
ца рь
Крита,
супруг
Па си-
фа и,
отец
Фе дры
и
Ар иадны;
Блок
цитирует
стих
из
трагедии
Ра­
си на
«Федра» (1677 г. ).
...папаша
Ле кон т,
любимец
бе сс ме ртных
богов.
—
Речь
иде т
о
французском
поэте
Шар ле
Леконт
де
Лил е
(1818—1894), главе Пар ­
насской
школы
в
поэзии,
тяготевшем
к
античной
темат и ке
и
отто­
че нной
изысканности
формы,
ополчавшемся
на
«сентиментальную
романтику»
Ламартина
и
Мюссе.
«Бхагават» (из сборника «А нт ичны е
стихотворения», 1852 г.)
и
«Борзая Магнуса» (из « Тра ги че ск их
стихотворений», 1884 г.) —
про из ве дения
Леконта
де
Лиля.
«Жидовка» («Дочь кардинала», 1835 г.) — о пер а
Фроманталя
Галеви,
сло ва
Скр иба .
«Израиль!
Порви
сво и
цепи»
—
сло ва
из
оперы
«Самсон и Да ­
ли ла»
французского
композитора
Камилла
Сен-Санса
(1835—
1921).
С тр.
118.
Хев рон
—
рек а
в
Иудее.
Сл ова
взя ты
из
оперы
«Иосиф»
французского
к омпозит ора
Этье на
Мегюля
(1763—1817).
Стр.
122. «Гофолия» («Аталия», 1691 г.) — трагедия
Р асина
на
библейский
сюжет.
450


Ст р.
124.
Магомет
Второй
—
турецкий
султ ан
с
1451 по 1481 г. ,
его
портрет
кисти
итальянского
художника
венецианской
школы
Джентиле
Б елл ини
(1429—1507) находится в Национальной галерее
в
Лондоне.
Шартрские
королевы
—
статуи
знаменитого
Королевского
пор­
тала
Шартрского
собора.
Стр.
129—130.
Г об елены
Са кса
—
го бел ены
XII—XIV
вв.
в
собо ­
ре
св.
Ст ефа на
в
г.
Санс е
(департамент Ионны) .
Стр.
131.
Жильберт
Дур ной,
Карл
К осноя зычны й,
Пипин
Безум­
н ый,
Теодеберт—вымышленные
имена,
с озда нные
по
примеру
та­
ких
исторических
имен,
как
Кар л
Д урн ой,
Л ю довик
Косно­
язычный,
Пипин
Короткий,
и
имен
франкских
ко рол ей
на
...берт .
С тр.
134. «Благополучье
злых
волною
бурной
смоет»
—
елоза,
об ращаемы е
ребенком
Иоасом
к
с воей
бабке,
иудейской
царице
Го-
фолии,
узурпировавшей
его
престол,
в
тра ге дии
Расин а
«Го -
фо л ия».
Стр.
144.
Артабан
—
г ерой
ром ана
«Клеопатра» (1647 г.)
фран­
цузского
писателя
Ла
Кальпренеда;
на дме ннос ть
Артабана
вошла
у
французов
в
поговорку.
Ст р.
146.
По ль
Дежарден
(1859—1940) — французский эссеист и
поэт,
читавший
курс
философии
в
Сорбонне,
когда
Прус т
учился
там
на
юридическом
факультете;
цитируемый
стих
находится
в
книжке
стихов,
посвященной
Ламартину
—
«Тот,
кого
забывают»
(1883 г.).
Стр.
149.
Ф абр
Анри
(1823—1915)—французский энтомолог.
Стр.
151. ... наберите
в
б альз аков ской
фло ре
за ячь ей
капусты...—
Имеется
в
виду
роман
Бальзака
«Лилия долины», где много места
уде ле но
оп исан ию
букетов,
подносимых
героем
романа
г -же
де
Мо р-
с оф.
...одеянии...
в
котором
не
стыдно
был о
бы
показаться
и
С ол омо­
ну. ..
—
Согласно
Ветхому
за вет у,
Соломон
отправлял
правосудие
и
принимал
участие
в
церемониях
в
роскошной
од еж де,
бе лизн а
ко­
то рой
напоминала
бе лиз ну
лилий.
Воспоминание
об
э том
содержит­
ся
и
в
Нагорной
проповеди
Иисуса
Христа
(Евангелие от Матфея,
VI, 28, 29).
Ст р.
154.
Св.
Себастьян
(св.
Се вас ть ян , 250—288) — христиан­
ский
мученик,
ра сс тр ел янный
из
луко в.
С тр.
156.
Андромеда
—
в
древнегреческой
мифологии
доч ь
эфи­
опского
царя,
отданная
в
жертву
чудовищу;
при ков анн ая
к
скале,
Андромеда
была
освобождена
Персеем
и
ст ала
его
женой.
Арморика
(от бретонского ар -м о р
—
море)—кельтское
на­
звание
Бретани
и
Но р ма ндии.
451


...проклятая
страна,
так
хорошо
описа нная
Ана то лем
Фр ан­
сом...—
Природа
Брет ани
отражена
в
поэтическом
творчестве
Фра н­
са,
затем
в
«Пьере Нозьере» (1893 г.), где она сравнивается с при ­
родой
Киммерии,
и,
наконец,
в
«Острове пингвинов» (1908 г .) .
Ки ммери я
—-
сказочная
страна
вечных
тум ан ов,
рас полож ен ная ,
согласно
Гомеру,
на
к раю
земли
и
о мываем ая
водами
мировой
реки
О ке ана.
Ст р.
162.
Малъстрем—
вод оворот
в
Н орве жск ом
м оре
вблизи
Лофотенских
островов.
Ст р.
171.
Сентин
К савье
(1798—1865) — французский писатель,
автор
чу в ст вител ьных
романов.
Глейр
Шар ль -Га бр иель
(1808—1874)—французский салонный
живописец.
Стр.
190.
В ьоле-ле-Дюк
Эже н
(1814—1879) — французский архи­
тектор,
рест авр иро вавш ий
мн огие
памятники
средневековой
арх и­
тект у ры.
...картина
Джен ти ле
Беллини...
—
Имеется
в
виду
картина
«Про­
цессия
св.
Креста
на
площади
Св.
Ма рк а » (1496 г.), находящаяся
в
Венецианской
Академии.
...г ерц ог инь
де
Монпа нсь е,
Германт
и
Мо нморанс и...
—
Наряду
с
вымышленной
фа мил ией
Ге рма нт
Прус т
упоминает
подлинные
г ер­
ц огски е
фам илии
Монпансье
и
Монморанси.
Стр .
202.
К арп аччо
Витто р е
(1455—1525) — итальянский живо­
пи сец
венецианской
школы.
...поч ем у
Бодле р
применяет
к
зв уку
т рубы
эпитет
«сладост­
ный». —
Имеется
в
в иду
заключительная
строфа
стихотворения
Шарля
Бодлера
(1821—1867) «Неожиданное»,
вошедшего
в
по­
сме ртн ое
изда н ие
сборника
«Цветы Зла»:
И
в
эти
вечера
уборки
винограда
Так
упоительно,
так
сладостно
звучит
Неустрашимый
р ог...
Он
све те л,
как
на гра да
За
дни
страданий
и
обид!
(Перее .
П.
Я кубов ич а- Meльшина)
Стр.
207.
Делос
—
остров
греческого
архипелага;
согласно
древ­
негреческой
легенде,
был
плавучим
островом.
Стр.
211.
Планте
Франсис
(1839—1934)—французский пианист .
Потен
Пьер
(1825—1901) — французский медик,
ч лен
Ака дем ии
медицинских
нау к.
С тр.
212. «По лет
валькирии»
—
вступление
к
последнему
дейст­
вию
музыка л ьной
дра мы
В агн ера
«Валькирия» (1870 г .)
из
цикл а
«Кольцо Нибелунга» .
«Тристан»
—
«Тристан и Изольда» (1859 г. ), музыкальная драма
Вагнера.
452


Стр .
213.
Овернь
—
область
в
Центральном
массиве
(по назва­
нию
старинной
французской
пр о винции).
Стр.
221.
Вермеер
Дельф тс к ий
(1632—1675)—голландский жан­
ровый
живописец
и
п ейзаж ист ;
за быт ый
после
своей
см ерти ,
он
был
«открыт»
в
середине
XIX в.
С тр.
223—224. «Че тверть
ч аса
Рабле»
—
выражение,
обозначаю­
щее
затруднительный
момен т,
в
особенности
при
де не жных
р асче­
т ах.
Согласно
анекдоту
имеется
в
виду
затруднительное
денежное
положение,
в
котором
оказался
Рабле
во
в ремя
своей
пое з дки
в
Лион.
Стр.
229. «Де вята я»
—
Девя тая
симфония
с
хором
(в финале)
(1824 г .)
Бетховена.
«Мейстерзингеры»
—
«Нюрнбергские мейстерзингеры» (1868 г. ),
музыкальная
комедия
Вагнера.
Стр .
230. «Б ов е»
—стиль
мебели
XVII—XVIII
в в.,
названный
по
обивке,
изг отовлявше йс я
на
ман уф акт уре
в
Бове.
Стр .
231.
Другие
ездят
ле чи ться
в
Фо н тен бло.,. — Имеется
в
в иду
курс
ле ч ения
виноградом
в
Фо нтен б ло.
С тр.
238.
Шатл е
—
музыкальный
театр
в
Пар иж е.
Га мбетта
Леон
(1838—1882) — французский адвокат и по ­
литический
деятель,
один
из
основателей
Третьей
ре с пуб­
лики.
«Данишевы» (1876 г. )— ко м е дия
А.
Дю ма-сы на
и
Корвин-Кру-
ковского.
Ел исейск ий
дворец
—
построен
в
Пар иже
в
1718 г.
архи тек то ­
ром
Моле;
с
1873 г.
—
ре зиде нция
президента
Р ес пуб лики.
Гре ви
Жюль
(1807—1891)—президент Французской республики
в
1879—1887 гг.
Стр .
241.
Питер
де
Хоох
(1620—1677)—голландский живопи­
сец
интерьеров.
Стр .
244.
Лагетская
божья
матерь
—
б огома те рь,
чтимая
в
церк­
ви
XVII в.
в
Лагете
(близ Ниццы) .
Стр.
245.
Сепфо ра,
до чь
Ио фора .
—
Согласно
Б ибл ии,
жен а
Мои­
сея;
речь
ид ет
об
изображении
Сепфоры
на
фреске
итальянского
худ ожни ка
флорентийской
шко лы
Сандро
Боттичелли
(1447—1510)
в
Сикстинской
капелле
в
Ватикане.
Лоредано
—
фа ми лия
нескольких
дож ей
Венецианской
респуб­
лики;
речь
идет
о
бюсте
дожа
Пьер о
Лоредано
работы
Антонио
Ри ццо
(1430—1500).
Гирландайо
Д омени ко
(1449—1494)—итальянский художник
флорентийской
школы;
имеется
в
в иду
его
картина
«Старик с
вну ко м» (Париж,
Лув р).
Тинторетто
Якопо
(1518—1594)—итальянский художник вене ­
цианской
школы.
453


С тр.
248. « Золот ой
д ом»
—
модный
ресторан,
помещавшийся
на
углу
Итальянского
бульвара
и
улицы
Лафит.
Мурсия
—
город
на
юге
Испании,
пострадавший
от
землетря­
сени я
и
наводнения
в
1884 г.
Ст р.
253. ...к ак
будто...
искал
Эвридику.
—
Имеется
в
виду
древ­
негреческий
миф
об
Орфее,
отправившемся
в
преисподнюю
в
п оис ках
своей
супруги
Эвридики,
погибшей
от
укуса
зм еи.
С тр.
258. «Вальс
роз»
фра нцузс ког о
композитора
и
дирижера
Оливье
Мет ра
(1830—1889), автора многочисленных вальсов и опе ­
ретт.
Тал ьяф ико
Жоз еф
(1821—1900)—французский оперный певец
и
с оч ини тель
чувствительных
романсов.
Стр.
263.
Виконт
де
Борелли
—
салонный
поэт
кон ца
XIX в.
Стр.
267.
Замок
в
Б луа
—
по стр оен
в
основном
в
н ачале
XVI в.
в
сти ле
французского
Возрождения.
«Царица топазов» (1856 г.) — оп е р ет та
французского
ком пози ­
т ора
Викт о ра
Массе
(1822—1884).
Стр.
269. «С ерж
Па н и н » (1882 г.)—драма
фра нцузс ког о
дра­
матурга
Жор жа
Онэ
(1848—1918), в которой выведен польский аван ­
тюрист
князь
Серж
Пани н,
обольщающий
дочерей
французской
предпринимательницы.
Риги
—
од на
из
альпийских
вершин
в
Швейцарии,
с
высоты
ко­
тор ой
от кры вает ся
живоп ис на я
панорама.
Стр.
271.
Луврская
шко ла
—
школа,
созданная
при
Лувре
в
1880-е
го ды,
для
подготовки
музейных
работников,
в
нее
допу­
с кал ись
и
вольнослушатели.
Ст р.
274.
Бланш
де
Кастий
(1188—1252)—супруга французско­
го
короля
Людовика
VIII и мать Людовика IX
Св ятог о;
два жды
б ыла
ре гент шей
королевства.
«Летопись монастыря Сен -Ден и» — боль шая
летопись
Франции,
сост авл ен ная
в
монастыре
Сен-Дени
на
латинском
языке
в
XIII в.
и
на
фра нцузс ком
язык е
в
XIV в.
Сюжер,
или
С угери й
(1081—1151) — летописец,
абб ат
монастыря
Сен-Дени.
Святой
Бернар
(Клервоский) (1091—1153) — французский бо­
гослов
и
политический
деятель.
Стр.
275. ...начав
рассказывать
историю
матери
Бланш
де
Ка­
стий...—
в
де йств ите льно сти,
ее
бабки
Элеоноры
Акв итанск ой
(1122—
1204),
суп р уги
гр афа
Анжуйского
Генриха
Плантагенета
(1133—
1189), ставшего королем Англии под именем Генриха II.
Стр .
276. «Ночной
д оз ор» (1642 г.)—картина
Рембрандта,
на­
ходящаяся
в
Королевском
музее
в
Амстердаме.
«Регентши»
—
картина
«Групповой портрет регентш приюта
для
пре ст ар ел ых» (1664 г.)
работы
голландского
жив опис ца
Фран­
454


са
Хальса
(1580—1666),
на хо дящая ся
в
музее
Хальса
в
Гар­
леме.
Ст р.
277.
«Самофракия»
—
Ника
Самофракийская,
античная
стат уя
Победы
конца
IV в.
до
н.
э.,
раск оп ан ная
в
1863 г.
на
острове
Самофракия
греч еско го
арх ип елага
и
п рио бр ете нная
Лу вром.
Ст р. 278. «Франсильон» (1887 г.) —комедия А.
Дюма-сына.
Ст р.
279. «Же лезодел атель ный з а во д чик» (1882 г.)
—
драма
Жор­
жа
Онэ ,
в
основу
ко торо й
положен
его
одноименный
роман.
Ст р.
282.
Фенелон
—
Франсуа
де
Салиньяк
де
Ламот-Фенелон
(1651—1715), французский прелат и писатель.
Стр.
289.
Гю став
Моро
(1826—1898)—французский живописец-
си мволи ст.
Ст р.
301. «Весна»
—
название
ка рт ины
Боттичелли
(ок.
1478 г. ),
находящейся
в
музее
Уффици
во
Флоре нци и.
Стр.
305.
Шату
—
местность
на
берегу
Се ны
н едалеко
от
Версаля.
Стр.
307.
Лабиш
Эж ен
(1815—1888)—французский драматург,
автор
мн огоч ислен н ых
комедий.
Стр.
308.
Боссюэ
Жа к-Бен и нь
(1627—1704)—французский пре­
л ат,
писатель
и
проповедник;
осуждал
искусства,
наряду
со
све т­
ск ими
науками,
в
своих
«Максимах и размышлениях о комедии»
(1694 г.)
и
«Трактате о вожделении» (1694 г. ).
Стр.
310. «Од на
но чь
К лео патр ы» (1884 г.)—опера
француз­
ск ого
к омпоз итора
Викто р а
Масс е.
Стр.
312.
Мелан,
Дре,
К омпь ен
—
города
Иль-де-Франса
(исто­
рич еск ого
центра
Франции
вокруг
Пари жа ),
з нам е нитые
свои м
прошлым
и
историческими
памятниками.
П ьерф онский
замок.
—
Построен
в
XIV в.;
реставрирован
Вьоле-
ле-Дюком
в
1862 г.
Реставрационная
дея тель ност ь
Вьоле-ле-Дюка,
н ач авшая ся
при
Людовике-Филиппе,
широко
применяла
реконструк­
цию
первоначального
облика
средневековых
па мят ник ов,
не
всегда
достаточно
обоснованную.
Бове
—город
тк ач ей,
знаменит
сво им
собором,
построенным
в
1225—1275 гг.
С ен-Л у-де-Н о
—
городок
па рижс к ого
ба сс ейна
с
церковью
в
ро­
манском
стил е.
С тр.
315.
Карт а
Страны
Л юбви.
—
Страна
Лю бви
—
аллегориче­
ск ая
местность
французских
прециозных
писателей
XVII в.;
фан­
тастическая
карта
Страны
Любви
приложена
к
рома ну
Мадлены
де
Скюдери
«Клелия» (1656 г . ) .
С тр.
316.
Филиберт
Красивый
(1480—1504) — герцог Савойский,
погиб
от
несчастного
случая
на
охоте.
Его
вд ова,
Маргарита
Авст­
рийская,
построила
в
память
о
нем
церковь
богоматери
в
Бру
в
ст и­
ле
поздней
готики
(строилась в 1506—1536 гг. ).
455


Стр.
320.
Байрейт
—
город
в
Баварии,
в
котором
находится
те­
атр,
построенный
в
1876 г.
баварским
королем
Людвигом
II для
пред с та вле ния
опер
Вагнера.
С тр.
321.
Клагшсон
Антонен-Луи
(1808—1866)—французский
композитор,
автор
многочисленных
комических
опе р
и
романсов.
Стр.
329.
Г-жа
де
Мен тено н
Франсуаза
(1635—1719) — воспита ­
тельница
де тей
Людовика
XIV, с которой он тайно обвенчался по­
сле
смерти
кор оле вы
Марии-Терезии.
Люлли
Жан-Батист
(1632—1687) — итальянский скрипач и ком­
позитор,
проведший
большую
часть
жиз ни
во
Франции
и
ста вш ий
создат еле м
французской
оперы.
Стр.
333.
Септенат—
семилетие
(1873—1879 гг .)
прези де нтс тв а
Мак-Магона.
Английский
бульвар
—
п римо рск ий
б ульвар
в
Ницц е.
Прекрасная
Ванна.—
Ре чь
иде т
об
изображении
Д жо ванны
Торнабуони
на
фреске
виллы
Лемми
работы
Боттичелли
(1480- е
годы ), находящейся теперь в Лувре.
Боттичеллиева
Венера
—
Имеется
в
в иду
картина
Боттичелли
«Рождение Венеры» (ок .
1486 г.), находящаяся во флорентийском
музее
Уффици.
Ст р.
335.
Музей
Гревена
—
муз ей
восковых
фи гур
знаменитых
людей,
созданный
в
Париже
в
1882 г.
художник ом
Альфредом
Гр е-
веном
(1827—1892).
«Ша-Н уар » (букв.: «Черная кошка») — парижский ресторан.
Ст р.
343.
Мантенья
Андреа
(1431—1506)—итальянский живопи­
сец
и
гр авер
падуанской
школы.
Сан
Дзено
—
це рк овь
св.
Зен она
в
Вероне;
алтарный
образ
для
нее
был
вы пол нен
Мантеньей
в
1457—1459 гг.
Фрески
в
Эремитани.
—
Имеется
в
в иду
капелла
Оветари
при
церкви
Эремитани
в
Па дуе,
расписанная
Мантеньей
в
1448—1457 гг .;
три
р осп иси
посвящены
м уче нию
св.
Иа кова ;
фрески
уничтожены
бом ба рдир овк ой
в
1944 г.
Альбрехт
Дюрер
(1471—1528) — немецкий живописец и гравер,
гла ва
немецк ой
шк олы
живописи;
во
в ремя
поездки
в
Италию
в
1495 г.
копировал
работы
Мант еньи,
П оллайо ло
и
других
ит аль ян­
ск их
мастеров.
Стр.
344.
Лес т ница
гигантов
—
лестница
Дворца
дожей
в
Ве не­
ци и,
построенная
в
конце
XV в.
Антонио
Риццо,
на
ко тор ой
на­
ходятся
скульптуры
Марса
и
Нептуна,
извая нны е
в
1554 г.
Якопо
Сансовино
(1486—1570).
Ст р.
345.
Го йя
Франсиско
де
(1746—1828)—испанский живопи ­
сец
и
гравер;
имеются
в
в иду
изображения
цер ко вн ого
причта
в
серии
его
гравюр
«Капричос» (1790—1800 гг.) .
Бенвенуто
Челлини
(1500—1571)—итальянский скульптор и
456


юве ли р,
автор
статуи
Персея
в
Лоджии
деи
Лан ци
во
Флоренции
(1545—1554 гг.) .
Обюсс онс кий
ковер
—
ковер
производства
знаменитой
мануфак­
т уры
в
г.
Об юссоне.
С тр.
348.
Принцесса
Матильда
Бонапарт
(1820—1904)—племян­
ница
Н аполеон а
I.
Ультралегитимистская
семья
—
се мья,
являвшаяся
сторонницей
восстановления
на
престоле
стар ш ей
ветви
дина ст ии
Б урбонов,
окончательно
свергнутой
в
1830 г. ,
и
в
силу
этого
враждебно
от­
носившаяся
к
Бон апа рт ам.
С тр.
353.
Мейлак
Ан ри
(1831—1897) и Галеви Людовик (1834—
1908) — французские драматурги,
работ авшие
в
соавторстве,
авто­
ры
живых,
остроумных
комедий,
либретто
оперы
Биз е
«Кармен»
и
оперетт
Оффенбаха.
С тр.
356.
Белуар
—
парижский
пр едп риним ате ль ,
поставщик
стульев
для
ве черо в,
празднеств,
собраний
и
т.
п.
Стр .
357. „.напоминает
название
моста:
Йен ские.—
Йенский
проспект
и
мос т
в
Пар иже
н азваны
в
че сть
победы
Наполеона
I над
пруссаками
при
Ие не
в
1806 г.
Места
битв
не р едко
входили
в
ти­
ту лы,
кот ор ые
Наполеон
жаловал
сво им
военачальникам,
и
это
об­
стоятельство
отражено
в
вымышленной
Прустом
фам илии,
одноимен­
ной
с
парижским
м осто м.
Стр.
358.
Верцингеторикс
(72—26 гг.
до
н.
э .) — галльский вождь,
ок азавши й
упорное
сопротивление
Ц езарю
при
завоевании
им
Галлии.
Стр.
361.
Вероника
—
иудейская
царица
(род.
в
28 г .); римский
император
Тит,
собиравшийся
жениться
на
не й,
отказался
от
своего
намерения,
не
желая
вызват ь
неудовольствие
своего
н аро да;
ей
по­
священы
трагедии
Расина
(«Вероника», 1670 г. )
и
Ко рне ля
(«Тит
и
Вероника», 1670г.).
Стр.
362.
Дюмон
д’Юр виль
(1790—1842)—французский море­
плаватель;
во
время
кругосветного
путешествия
обнаружил
на
ост­
ров е
Ваникоро
(Меланезия)
остатки
снаряжения
выдающегося
фран­
цузского
мо реп лават еля
Лаперуза
(1741—1788),
потерпевшего
ко­
раблекрушение
и
убитого
туземцами.
С тр.
368. «При нц есса
Клевская»
(1678 г.)—психологический
роман
французской
писательницы
г-ж и
де
Лафайет
(1634—1692).
«Рене» (1802 г. )
—роман
Франсуа- Рен е
де
Шат обр иана.
С тр.
371.
Вращаю щи еся
столики.
—
Име ются
в
в иду
сеансы
спи­
ритизма.
Стр .
372. ... съе зд ить. ..
в
Гаагу,
в
Дрезден,
в
Брауншвейг.—
В
гаагском
музее
Маурицхейс
находятся
кар тины
Вермеера
«Вид
Д е льф та» (1658—1660 гг .)
и
«Головка девочки» (начало 1660-х
го­
д о в), в Дрезденской картинной галерее —« У
сводни» (1656г.)
и
457


«Девушка с письмом» (вторая половина 1650-х
го до в),
в
музее
г.
Брауншвейга
—
«Бокал вина,
или
Коке тка ».
«Туалет Дианы»
—
«Диана с нимфами» (до 1656 г.), раннее про ­
изведение
Вермеера,
приобретенное
гаагским
Маурицхейсом
на
р ас­
продаже
коллекции
Гольдшмидта.
Николай
Маэс
(1632—1693)—голландский жанровый худож­
ник,
ученик
Рембрандта.
Стр .
390. ...по добно
нечистым
тварям
в
разрушении
Нине­
вии...—
Имею тс я
в
виду
статуи
и
изо бр ажен ия
фантастических
су­
ще ств,
найденные
в
р азв ал инах
ассирийской
столицы
Ниневии,
ко­
т орая
был а
разру ше на
в
конце
VII в.
до
н.
э.
вавилонянами
и
мидя­
н ами.
С тр.
393.
Ма шар
Жан-Луи
(1839—1900)—французский салон­
ный
портретист.
Лелуар
Морис
(1853—1940)—французский портретист и иллю­
стратор.
Ст р.
401. ...ил люм инованные
водометы
на
Всем ирной
выставке.—
Речь
идет
о
Всеми рно й
выставке
1889 г.
в
Пар иж е.
Стр.
402.
Финистер
(от лат.
finus terrae — конец земли)
—
французский
деп арт ам ент
в
Бретани.
Ст р.
403.
Байе,
Кутан с
и
т.
д.
—
Все
перечисленные
местечк и
су­
ществуют
в
дейст в ит ель нос ти
в
Нормандии
и
Бретани,
за
исключе­
нием
Бальбека.
С тр.
404.
Фьезоле—
г ород
в
Италии
бл из
Флоренции,
в
Тоскане.
Андж елико
(фра Беато Анджелико)
—
прозвище
итальянского
художника
монаха
фра
Джованни
из
Фьезоле
(1387—1455), автора
мечтательно-поэтических
фресок
и
икон.
Санта
Мариа
д ель
Фьоре
(букв.: «Богоматерь в Цветах»)—фло ­
рентийский
кафедральный
собор,
построенный
в
1296—1436 гг .
С тр.
405. ... дивн о
пахнущий
горо д,
по хожий
на
венчи к
цв етка. ..—
Слово
«Флоренция» (итал .
Firenze) происходит от Поте — цветок.
Стр .
407.
Понте
Веккьо
—
старейший
мо ст
во
Флоренции.
Стр.
408.
Джорджоне
—
Джорджо
да
К аст ельф ран ко,
про зван ­
ный
Джорджоне
(1478—1510)—итальянский художник венециан­
ской
школы.
С тр.
410.
Святой
Марк
—
соб ор
св.
Мар ка
в
Венеции;
строился
гла вны м
обр азо м
в
1063—1085 гг. ,
в
осн овн ом
закончен
в
XIII в. ,
достройки
п род олж ались
вплоть
до
XVII в. ;
выд ержа н
в
стиле
ви­
з а нтийск ой
церковной
архитектуры.
Ст р.
412. ...о блачко,
похожее
на
то,
которо е,
клу бяс ь
над
одним
из
чудных
с адов
П уссе на...
—
Им еет ся
в
в иду
розовое
облако
с
ко­
лесн иц ей
Гелиоса
на
картине
ф ра нцузск ого
живописца
Никол а
П ус­
се на
(1594—1665) «Царство Флоры» (ок .
1635 г. ,
Дрезденская
кар­
тинная
галерея).
458


Стр.
415. «Д е ба»—
пар ижская
ежедневная
газета,
начавшая
вы­
ходить
в
1789 г.
как
отч ет
о
зас едан и ях
Национального
с обра ния;
в
XIX в.
с тала
политическим
и
литературным
изда нием
консерва­
тив но го
нап равления ;
выпуск
прекращен
в
1944 г.
Стр .
423.
Послы
—
театр
и
кафе
на
Елисейских
полях,
модные
в
XIX в.
Стр.
424.
Филипп
VII— герцог Орлеанский (1869—1926), сын
графа
П ариж с кого,
которого
ст орон ни ки
дина ст ии
О рлеа нов
меч тали
возвести
на
французский
прест ол.
С тр.
425.
Король
Ф еодосий
—
персонаж,
вобравший
в
се бя
чер­
ты
дву х
болгарских
монархов:
Александра
Баттенбергского,
став­
ш его
князем
Б олга рии
в
резу ль тате
решений
Берлинского
конгрес­
са
1878 г. ,
и
в
особенности
Фердинанда
Саксен-Кобургского,
внука
французского
к ороля
Людовика-Филиппа,
провозглашенного
б ол­
га р ским
князем
в
июле
1887 г.
(все эти обстоятельства отражены
в
романе
Пруста
<Под сенью девушек в цвету»).
«Мишель
Строгов»
—
«Мишель Строгов:
Москва
—
Иркутск»
(1876 г.)—приключенческий
роман
Жюл я
Верна,
на
основе
кото­
рого
им
написана
одноименная
пьеса
(1880 г.).
С тр.
431.
Тр уа
Картье
—
б оль шой
у ниве р са льный
ма га зин
в
Па­
риже.
Стр.
434.
Церковь
Магдалины
—
церковь
св.
Магдалины
в
Пари­
же,
построенная
в
1764—1842 гг . ;
обращена
фасад о м
к
п лоща ди
Со­
глас ия ,
в
которую
вливается
проспект
Елисейских
полей .
Мир тов ая
а ллея
из
«Энеиды». — Согласно
Вергилию,
в
миртовой
аллее
Елисейских
п олей
(античного рая)
находятся
тен и
же нщ ин,
с та вших
же ртв ой
н ес час тной
любви
(мирт у римлян считался де­
ревом
богини
Венеры).
С тр.
436.
К онс та нтин
Гис
(1805—1892)—французский график,
известный
свои ми
зарисовками
сцен
парижской
жизни
в
эпоху
В то­
рой
империи.
Боднор
—
персонаж
из
«Человеческой комедии»
Бальзака,
пре д­
стави тель
золотой
м олоде жи
эпохи
Реставрации;
гр ум
(«тигр»)
Бод но ра
выводится
Бальзаком
на
сцену
и
п осле
смерти
Боднора,
в
романе
«Тайны княгини де Кадиньян» (1839 г.), где как раз и
упо треб ля ется
выражение
«покойный Боднор».
Ко кле н—
Коклен-старший
Бенуа-Констан
(1841—1909)—актер
«Французской комедии», знаменитый
испо л нител ь
рол ей
классиче­
ско го
репертуара.
Голубиный
тир
—
павильон
в
Булонском
лесу,
в
котором
находит­
ся
закрытый
сп орти вн ый
клуб
с
тиром
для
стрельбы
по
летящей
птице.
С тр.
438.
Трианон
—
Малый
Трианон,
дворец-павильон
в
В ер­
сальском
парке,
построенный
Жаком-Анжем
Габриэлем
в
1762—
1768 гг .
459


С тр.
440. «Ар м енонви ль», «Кателанский луг»
—
з на ме нитые
ре­
стораны
в
Булонском
лесу.
Мад рид
—
место
в
Булонском
лесу,
где
находился
не
с охрани в­
шийся
до
нашего
вре мен и
зам ок
Франциска
I, построенный в 1528 г.
и
иронически
наз в анный
фр анцу зами
«Мадрид», потому что король
в
его
уединении
был
так
же
невидим
парижанам,
как
во
время
сво­
его
пленения
испанским
королем
и
германским
императором
Кар­
лом
V.
«Сотворение»
—
«Сотворение Солнца и Луны», одна из фресок
ц икла
ро сп исей
в
Сикстинской
ка пе лле
в
Ватикане,
с озда нног о
Микеланджело
в
1508—1512 гг.
Стр.
441. „.как
у
сви репы х
коней
Диомеда...
—
Согл ас но
древне­
греческой
ми фол оги и,
к они
ле ге нда рного
фракийского
ца ря
Диоме­
да
изрыг али
пл амя
и
питались
человеческим
мясом.
...с
детским
лицом
св.
Геор ги я. ..
—
Имеется
в
виду
изображе­
ние
Георгия
Победоносца
на
картине
Ра фа эля
«Св.
Георг и й,
пора­
жа ющий
змея»
в
парижском
Лувре.
Тан аг рск ие
статуэтки
—
статуэтки
из
терракоты
конца
IV в.
до
н.
э.,
найденные
в
XIX в.
при
раскопках
некрополя
древнегрече­
ского
города
Тан аг ра.
Стр.
443. ...д руи дич еск ие
венки...
—
Жр ецы
древних
галлов
друи­
ды
украшали
с ебя
венками
из
омелы ,
растения,
произрастающего
на
ветв ях
дуба.
...додонское
величие...
—
Имеется
в
в иду
дубо в ая
роща
при
хра ­
ме
Зевса
в
древнегреческом
городе
Додоне.
М.
Т олм ачев


СОДЕРЖАНИЕ
Б.
С учко в.
Мар сел ь
Пруст................................
.
5
ПО
НАПРАВЛЕНИЮ
К
СВАНУ
Час ть
п ервая.
Комбре...............................................33
Ч асть
втор ая.
Любовь
Свана..................................211
Ча сть
третья.
Имен а
стран:
имя........................ 4С0
Комментарии
AL Толмачева.................................. 447


Пруст
М.
П
85 По направлению к Свану.
Пер.
с
франц.
Н.
Любимова.
Пр еди сл.
Б.
Сучкова.
Коммент.
М.
Толмачева.
М., «Худож.
ли т.», 1973 г.
464 с.
«По направлению к Свану» —- первый роман многотомной
эпопеи
Марселя
Пруста
«В поисках утраченного времени».
Пру ст
раскры­
ва ет
внутренний
мир
героя,
фиксирует
его
пер ежи ва ния,
его
от но­
шение
к
действительности.
Автор
показывает
и
соц иаль ную
среду,
где
развертывается
действие
романа,
не
ск уп ясь
на
ост р ые,
иро ни ч­
ные
характеристики.
Пруста
интересует
живая,
по движна я
жи знь,
богатая
красками,
роман
изобилует
опис ания ми
пейзажа
и
обстановки,
окружающей
героя
книги.
0734—172 J82—73
И
(Франц)
п
028(01)—73


Марсель
Пр уст
ПО
НАПРАВЛЕНИЮ
К
СВ АНУ
Редактор
Р.
Родина
Художественный
ре дак тор
Д.
Ермоленко
Техн ич ес кий
редактор
Г.
Лисенкова
Корректор
Г.
Сурис
Сдано
в
набор
11/XII 1972 г.
Подписано
в
печать
19/V1I
1973 г*
Бумага
No
1. Фор м ат 84X 108Vs2.
Ти раж
100 000 экз<
14,5 печ.
л.
24,36 усл.
печ .
л. 26,036 уч.-и зд .
л.
Зак аз
No
351.
Цена
1р. 62
к.
Издательство
«Художественная литература»
Мос ква,
Б-78, Ново-Басманная, 19
Набрано
и
см атр ици ров ано
в
ордена
Тру до вого
Красного
Знамени
Первой
Образцовой
типографии
имени
А.
А.
Жданова
Сою зпо ли графп ром а
при
Государствен­
ном
ком ит ете
Совета
М инистро в
С ССР
по
делам
изда­
тельств,
полиграфии
и
к нижн ой
торговли.
Мос ква,
М- 54,
Валовая, 28.
Отпечатано
в
полиграфкомбинате
им.
Я.
Коласа
Гос у­
дарственного
комитета
Совета
Минист ро в
БССР
по
де­
лам
издательств,
полиграфии
и
книж ной
торговли,
Минск,
Красн ая, 23.