Техника дезинформации и обмана - Засурский Я.Н.

Техника дезинформации и обмана. Москва, «Мысль» 1978. Под редакцией доктора филологических наук, профессора Я. Н. Засурского

1. Информация как инструмент буржуазной пропаганды

Отбор информации в целях буржуазной пропаганды

Классовый подход к обработке и подаче информации

II. Стереотипизация как метод буржуазной пропаганды

Стереотипизация в практике буржуазной пропаганды

III. Приемы и методы интерпретации информации в буржуазной пропаганде

IV. Приемы аргументации в буржуазной массовой прессе

Использование газетами фальшивой аргументации

Использование двусторонней аргументации для повышения эффективности пропаганды

Слова-прикрытия как средство манипулирования общественным сознанием

Социальные коннотации, их создание и функционирование

VI. Видеоряд на службе буржуазной пропаганды

Телевизионный экран в системе манипулирования общественным сознанием

Автор: Засурский Я.Н.

Теги: журналистика пропаганда буржуазная пресса система приемов манипуляции

Год: 1978

Похожие

Журналистика в буржуазном обществе

Мифы буржуазной журналистики

Буржуазные теории журналистики. Критический анализ

Пропаганда за фасадом новостей

Текст

ТЕХНИКА
МОСКВА
«МЫСЛЬ»
1978

327Ж
Т38
Под редакцией
доктора филологических наук,
профессора Я. Н. ЗАСУРСКОГО
Книга подготовлена коллективом научных
сотрудников кафедры истории зарубежной печати и
литературы факультета журналистики МГУ. Ее авторы:
доктор филол. наук, профессор Я. Н. Засурский —
«Введение» и «Заключение»; канд. филол. наук
Ю. М. Власов — «Информация как инструмент
буржуазной пропаганды»; канд. филол. наук
Г. А. Голованова — «Стереотипизация как метод
буржуазной пропаганды»; канд. филол. наук
В. Е. Аникеев, канд. ист. наук Е. Ч. Андрунас,
канд. филол. наук Л. В. Шарончикова — «Приемы
и методы интерпретации информации в
буржуазной пропаганде»; канд. филол. наук Э. Ф. Те-
лень — «Приемы аргументации в буржуазной
массовой прессе»; А. Д. Кульман — «Семантика
пропаганды»; канд. филол. наук Н. В. Урина, канд.
филол. наук Р. И. Галушко, канд. ист. наук
Р. Я. Котенок — «Видеоряд на службе
буржуазной пропаганды»; канд. ист. наук К). Я. Орлов —
«Техника «большой лжи»».
004 (01)-78 © Издательство «Мысль». 1978

Введение
Техника дезинформации, которую используют
буржуазные пресса, радио, телевидение, является прямым
проявлением их классовой сущности. В книгах «Журналистика
в буржуазном обществе» и «На службе монополий» были
рассмотрены место буржуазной журналистики в
современном капиталистическом обществе и система контроля
и управления ею со стороны монополий, основные
особенности ее деятельности как
информационно-пропагандистской системы стран капитала с соответствующим
разделением труда между различными средствами массовой
информации и пропаганды и вместе с тем внутри
каждого из них в расчете на различную аудиторию. В
данной книге анализируются методы деятельности
буржуазной журналистики, та система приемов, с помощью
которых она осуществляет свои функции манипулирования
общественным мнением и сознанием в буржуазном
обществе, обработки масс в интересах крупного капитала.
Буржуазная журналистика и ее теоретики отвергают
принципы объективности печати, радио и телевидения.
Они противопоставляют им принципы релятивизма и
отказа от поиска истины, постижение которой, по их
мнению, невозможно. Подобная позиция объясняется
социальными функциями буржуазной журналистики,
призванной защищать мир умирающий. Для нее раскрытие
правды жизни, выявление законов общественного
прогресса противопоказаны, потому что это противоречит
интересам класса, который она представляет.
Система буржуазной пропаганды строится на
игнорировании познания законов общественного развития. Ее
з

методы воздействия на людей различны в силу специфики
средств массовой информации и зависят также от того,
кому адресован тот или иной материал. Для
управляющих, для тех, кто непосредственно обслуживает их,
применяются такие методы воздействия и идеологической
обработки, которые позволяют выдвинуть и закрепить
те или иные тезисы буржуазной пропаганды в
соответствии с мировоззрением и интересами правящего класса.
Что касается управляемых, массовой аудитории, то здесь
наиболее полно выявляется манипуляторская роль
буржуазной журналистики, ее техника дезинформации,
подтасовки реальных фактов действительности,
базирующаяся на новейших изысканиях социальной психологии и
семантики, системе эмоционального воздействия на
аудиторию.
Ведущую роль в пропаганде буржуазная
журналистика отводит различным приемам и методам внушения
с целью выработки у аудитории определенных установок.
Обращаясь к массовой аудитории, она отказывается в
большинстве случаев от развернутой аргументации,
подменяя ее техникой внушения, строящейся на принципах,
которые практически лишают аудиторию возможности
рассуждать. Буржуазные пресса, радио, телевидение
предлагают своей аудитории готовые решения и делают
все для того, чтобы они были часто даже помимо воли
людей внедрены в их сознание. По существу буржуазная
журналистика использует методы идеологического
насилия над читателями, зрителями и слушателями.
Одно из основных мест среди приемов буржуазной
пропаганды занимает метод стереотипизации.
Стереотип — нечто среднее между образом и
представлением— всякий раз появляется в сознании, когда
человек не в состоянии самостоятельно оценить то или
иное явление, событие, факт.
Конечно, метод стереотипизации, используемый
буржуазной пропагандой, не предполагает, что аудитория
мыслит только стереотипами. Немалую роль играет и
техника внушения с целью внедрения определенных
установок и нужного буржуазной пропаганде отношения ко
многим важным й сложным явлениям. Буржуазная
журналистика стремится избежать размышлений по поводу тех
или иных явлений и потому подменяет их более
прямолинейными и эмоционально насыщенными установ-
4

ками, соответствующими интересам господствующего
класса.
В настоящее время с развитием аудиовизуальной,
звукозрительной пропаганды, прежде всего посредством
телевидения, в системе внушения, внедрения установок
и стереотипов картинка, изображение, образ,
направленные с экрана, играют важнейшую роль в формировании
представлений, той шкалы оценок, которая насаждается
буржуазной пропагандой. Все это служит выполнению
весьма сложной идеологической задачи — внушению
самой массовой аудитории, прежде всего эксплуатируемым,
тех идей, которые по своей сути противоречат их самым
главным жизненным классовым интересам.
В системе воздействия на массовую аудиторию
эмоциональные приемы играют особенно существенную роль.
Их широко используют телевизионный экран,
буржуазная пресса, публикующая много иллюстраций. В технике
дезинформации им принадлежит ведущая роль. Ведь
иллюстрации и телевизионные кадры, как правило,
воспроизводят реальные события и придают то
правдоподобие тезисам и установкам буржуазной пропаганды, за
которым скрывается ее лживая сущность.
Картинки, иллюстрации внешним подобием правды
отгораживают аудиторию от понимания сути явлений.
И не случайно решающую роль здесь играет слово,
которое призвано проинтерпретировать изображение в
угодном пропагандисту ключе и помешать читателю, зрителю
задуматься над сущностью факта. Именно поэтому те
средства журналистики, которые кажутся специально
предназначенными для воспроизведения реальности
жизни во всем ее многообразии и богатстве, особенно активно
используются буржуазной пропагандой в целях
дезинформации и обмана.
Техника внушения установок и манипулирования
сознанием современной буржуазной пропаганды является
прямой наследницей гитлеровской техники «большой
лжи», той самой лжи, которая, отравив сознание
миллионов, сыграла зловещую роль в истории народов.
Сколько бы ни отмежевывались сегодняшние
буржуазные теоретики и практики от геббельсовских методов и
приемов пропаганды, они их активно используют, что и
показано в специальном разделе книги.
Если стереотипизация в буржуазной прессе рассчи-
5

тана на создание установок, то аргументация — на то,
чтобы поддержать их средствами журналистской
информации, в которой при наличии множества аргументов
отсутствует один, главный — истина, правда жизни.
Информационная политика занимает значительное
место в буржуазной пропаганде. Обилие сообщений
создает у аудитории видимость информированности,
доступа к источникам информации, возможности делать
собственные выводы, давать свои оценки. Между тем сам
отбор фактов является первым и важнейшим приемом
дезинформации. И не случайно сегодня говорят об
информационном загрязнении сознания в буржуазном
обществе. Обилие малозначительных сообщений, выдаваемых
за многозначительные, частое замалчивание самых
главных событий способствуют созданию искаженной
информационной картины мира, которая прокладывает дорогу
технике лжи. Если к этому добавить еще умелое
внедрение в информационный процесс техники внушения,
выработки эмоционального отношения к сообщениям, то
становится ясным, что информация является сегодня
важнейшим средством дезинформации. И здесь снова тот же
самый парадокс, что с фотографиями и телевизионными
кинокадрами: правдоподобие убивает правду.
Техника искажения картины мира с помощью
целенаправленного отбора сообщений предполагает смещение
реальных оценочных акцентов. Наиболее разительно все
это проявляется в сенсационности буржуазной прессы,
когда заостряется внимание на весьма малозначительных
в общественном отношении фактах и оттесняются на
задний план факты действительно важные для понимания
законов социального развития.
Стремление буржуазной пропаганды исказить правду
таким образом, чтобы сохранить доверие читателей,
вызвало необходимость придавать видимость
правдоподобия ее выступлениям. Одними из наиболее хитрых
приемов буржуазной журналистики являются методы
полуправды и инсинуации, когда множество деталей и
реальных фактов, имевших место в действительности,
приводится только для того, чтобы обосновать совершенно
ложный и необоснованный вывод и выдать его за истину.
В данном случае многочисленные аргументационные
ходы и информационная насыщенность также призваны
придать видимость правдоподобия.
6

Й современной системе методов дезинформации
чрезвычайно важное место занимает статистика. У
американцев давно уже существует поговорка о трех видах лжи:
просто ложь, проклятая ложь и статистика. Это
бесспорно верно относительно использования статистики в
буржуазной пропаганде. И вновь та самая статистика,
задача которой — помочь понять реальные факты жизни,
обобщить и проанализировать цифры и данные о том, что
происходит в мире, служит буржуазным пропагандистам
для того, чтобы придать их выступлениям видимость
правдивости, задушить тем самым правду фактов их
ложной статистической классификацией и
интерпретацией.
Наконец, буржуазная пропаганда в своей
аргументации подтасовывает реальные факты с помощью весьма
изощренной словесной эквилибристики, различных
словесных ходов, выдавая черное за белое. Ее старания
таким путем придать респектабельный вид самым
отвратительным сторонам буржуазной жизни также являются
одним из средств создания видимости правды для того,
чтобы расправиться с этой правдой.
Как видим, система техники дезинформации
буржуазной пропаганды весьма многообразна. Она насчитывает
большое количество приемов, которые все вместе
выполняют задачу внедрения буржуазного сознания в умы
народов капиталистических стран. Анализ этих методов
показывает, что коварство и изощренность их
проистекают прежде всего из стремления буржуазных
пропагандистов создать видимость правдоподобия своих
сообщений, помешать развитию мыслительных способностей
человека, убить правду, создав эрзац реальной
действительности, который уже давно именуется в мире
однозначно— ложью.
Техника дезинформации, прячась за внешним лоском
правдоподобия, уводит народные массы
капиталистических стран от истины, от понимания законов развития
общества, от классовой борьбы.

I. Информация
как инструмент
буржуазной пропаганды
Пропагандистский механизм
информационных сообщений
Значительную часть сведений, передающихся по каналам
прессы, радио, телевидения, составляют сообщения о
последних событиях. В разных странах они именуются по-
разному. Скажем, на английском языке их обозначают
журналистским профессионализмом «новости» (news).
В нашей репортерской практике это слово отчасти также
имеет употребление, но в целом указанные сообщения
у нас принято именовать информацией. В отличие от
аналитических материалов, рассматривающих с
определенных позиций ту или иную проблему, под информацией
в журналистике, на наш взгляд, следует понимать
сообщения из любой сферы действительности, которые
освещают последние события и в которых прямой
комментарий либо не соединяет фактов причинно-следственной
связью, либо отсутствует совершенно.
В таком узкоспециальном значении понятие
«информация» не вполне совпадает с его общетеоретической
трактовкой, ибо в общетеоретическом смысле оно
обозначает сведения об окружающем мире, используемые
организмом (или машиной) в своей деятельности1.
Применительно к журналистике информацией в этом
смысле выступают все, в том числе аналитические,
материалы при условии их восприятия адресатом. Данное
обстоятельство определяет, в частности, совокупное
обозначение прессы, радио, телевидения как средств
массовой информации.
1 См. Н. И. Жуков Информация. Философский анализ
информации — центрального понятия кибернетики. Минск. 1966, стр. 41.
I

Столь очевидные различия в понимании
рассматриваемого термина требуют их безусловного разграничения.
На наш взгляд, оно может быть достигнуто добавлением
к слову «информация» определений «событийная» или
«оперативная», если имеется в виду специальное
журналистское понятие. Как часть общего потока
журналистских материалов, событийная информация с марксистско-
ленинских позиций не может не служить целям
пропаганды К
Капиталистическая пресса, радио, телевидение
широко оперируют событийными сообщениями. В некоторых
газетах им отводится до 65% всей редакционной
(свободной от рекламы) площади номера. Оперативная
информация занимает значительную часть времени
общественно-политического радио- и телевещания, выходя
в эфир специальными выпусками несколько раз в день,
а то и круглые сутки. И этот мощный поток
журналистских «сведений» нередко выдается в капиталистическом
мире за беспристрастную, объективную регистрацию
событий, свободную от пропагандистских целей.
«Подготавливая информацию, журналист должен постоянно
быть начеку, чтобы не допустить использования новости
в целях пропаганды»2, — гласят, например, «Каноны
журналистики», принятые Ассоциацией японских
издателей и редакторов газет.
Подобные заявления зиждутся по существу на двух
посылках. Во-первых, критерием объективности
журналистского материала выдвигается абстрактно
понимаемая беспристрастность, отсутствие в нем всякого
«мнения», и, во-вторых, категорично утверждается, что
буржуазные журналисты как раз избегают или по крайней
мере стремятся избежать выражения каких бы то ни было
мнений в информационных сообщениях.
Неправомерность данной концепции обнаруживается
уже в том случае, если под «мнением» понимать лишь
прямую авторскую оценку события или какой-то его
стороны. Например, в английских буржуазных газетах на
полосах с рубрикой «Новости» нередко публикуются ма-
1 Здесь и далее пропаганда понимается как средство целостного
идеологического воздействия на массы, в которое органически
включено и агитационное воздействие.
2 «The Free Press in the World». Naples, 1957, p. 122.
9

териалы, включающие в той или иной степени прямые
авторские высказывания по поводу сообщаемого. Именно
поэтому приведенное выше определение событийной
информации не сводит ее только к «сообщениям без прямых
оценок», указывает на возможность присутствия в
информационной заметке авторского комментария, но'в особой
форме, которая исключает рассмотрение
причинно-следственной связи явлений и тем самым отличает
информационный материал от аналитического.
Однако даже если брать ту часть информационных
сообщений, где прямой комментарий, прямые авторские
оценки событий отсутствуют совершенно, то и тогда
рассуждения буржуазных журналистов о «чистой»
информации, не содержащей никакого мнения, оказываются
несостоятельными.
Предметом событийной информации в журналистике
выступает единичный актуальный факт — необычайно
сложный феномен действительности1. По существу это
завершенный или незавершенный процесс
взаимодействия различных объектов. Каждый такой процесс
неразрывно связан со множеством других, составляющих в
совокупности бесконечное разнообразие.
Освещая реальность, журналист неизбежно вычленяет
из всего многообразия, сплетения фактов какие-то
единицы. Тем самым он уже как бы указывает на важность
отображаемых событий, косвенно фиксирует свое
отношение к ним. Кроме того, «мнение» репортера
проявляется и в описании факта, ибо разные индивиды по-
разному отражают действительность, особенно когда
дело касается сложных явлений, которые нельзя
воспринимать только чувственно. Событийная информация в
журналистике — вторичная, отраженная информация, и,
как таковая, она не может не содержать хотя бы
скрытого «мнения».
1 См. В. А. Вьюник, В. Н. Тишунин. Информация как газетный
жанр. Л., 1962; Н. В. Колесов. Жанры советской периодической
печати. М., 1964; его же. Газетные жанры. М., 1971; И. Г. Пальгунов.
Заметки об информации. М., 1967; В. В. Vненова. Событие, факт,
интерпретация. — «Вестник МГУ». Серия XI. «Журналистика», 1967,
№ 2, стр. 34—42; Р. Ф. Иванова. Конкретные социологические
исследования и публицистика. — «Вопросы теории и практики массовых
форм пропаганды», вып. 1. М., 1968; М. В. Шкондин. Событие,
информация, читатель. — «Вестник МГУ». Серия XI. «Журналистика»,
1968, №5, стр. 85.
10

Это обстоятельство отмечено в ряде работ советских
исследователей. Е. И. Пронин, например, вводит два
понятия комментирования. С его точки зрения,
комментарий можно понимать в узком смысле, как прямое
повышение однозначности и увеличение информационной
избыточности в сообщении — иными словами, сокращение
степени свободы интерпретации сообщения реципиентом;
комментирование же, понимаемое широко, — это отбор и
знаковое кодирование информации К С таким
подразделением нельзя не согласиться. Но для четкости
формулировок целесообразно понимать под комментированием
в первом значении лишь прямую авторскую оценку
явления, а во втором — обозначить его как интерпретацию
факта.
Из сказанного вытекает, что информационные
журналистские сообщения, так же как и аналитические
материалы, всегда выступают инструментом пропаганды
определенных воззрений. К подобному пониманию
событийной информации в конце концов приходят и некоторые
буржуазные идеологи. Но при этом они оказываются
в безраздельной власти субъективистских и
релятивистских концепций. Так, видный сотрудник «Нью-Йорк
тайме» Б. Эткинсон говорил: «. .большая доля
субъективности заключается уже в определении того, что
является и что не является информацией. Курс акций
фондовой биржи и расписание движения судов —
единственное, что не субъективно в газетах»2. Та же мысль в
заявлении немецкого буржуазного исследователя прессы
Э. Довифата: «Направляемые с самых различных сторон
требования к печати писать «конкретно-объективно» —
не выполнимы. Газета, даже ее чисто информационная
часть, является насквозь субъективным делом. Даже
честнейшая добрая воля быть объективным в самом
благоприятном случае позволяет быть лишь субъективно
правдивым. Достигнуть большего она не может... Всякий
отбор, всякая обработка и подчеркивание одного
сообщения происходит с необходимостью за счет другого и
тем самым подвергается влиянию субъективных момен-
1 См. Е. И. Пронин. Печать и общественное мнение. М., 1971,
стр. 34.
2 cReporting the News. Selections from Nieman Reports. Ed. by
L. M. Lyons». Cambridge, Massachusetts, Belknap Press of Harvard
Univ. Press., 1965, p. 214.
11

тов... Тот, кто отрицает субъективность газеты, отрицает
саму газету» !.
Такие рассуждения основаны на отмеченном выше
буржуазном понимании объективности, безоговорочным
условием которой выдвигается отсутствие в
журналистском материале какого бы то ни было мнения. Поскольку
при ближайшем рассмотрении оказывается, что избежать
мнения в событийной информации попросту невозможно,
любое журналистское сообщение и объявляется
субъективным, неистинным.
Однако за подобным релятивизмом кроется классовая
буржуазная позиция, основанная на смешении понятий
«интерпретация» и «субъективная интерпретация». Если,
по Довифату, журналистские материалы вообще и
событийная информация в частности не могут быть
правдивыми без приставки «субъективно», то выходит, что
объяснение действительности всегда субъективно, что
истинного, объективного освещения явлений быть не может.
Доведенное до логического конца, это рассуждение
явилось бы отрицанием возможности всякого истинного
знания об окружающем мире, всякой науки, т. е. привело бы
к абсурду.
Марксизм не приемлет релятивизма в довифатовском
смысле. В. И. Ленин писал: «Диалектика, — как
разъяснял еще Гегель, — включает в себя момент релятивизма,
отрицания, скептицизма, но не сводится к релятивизму.
Материалистическая диалектика Маркса и Энгельса
безусловно включает в себя релятивизм, но не сводится
к нему, т. е. признает относительность всех наших
знаний не в смысле отрицания объективной истины, а в
смысле исторической условности пределов приближения
наших знаний к этой истине»2.
Интерпретирующий,пропагандистский характер событийной информации не
исключает в принципе объективности, истинности
передаваемых ею сведений. Подлинный и единственный
критерий объективности сообщения не отсутствие в нем
мнения, передачи которого избежать невозможно, а степень
соответствия этого мнения и журналистского материала
в целом объективной реальности.
1 Цит. по: Е. П. Прохоров. Публицистика в жизни общества.
М., 1968, стр. 87.
2 В. //. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 139.
12

Проблема отражения действительности в оперативной
информации (если оставлять в стороне заведомую
дезинформацию) не отличается от проблемы познания вообще.
С позиций марксизма-ленинизма субъективен лишь образ
события или факта. Содержание же этого образа может
быть сходным с явлением реальности и, значит,
объективным и истинным. Но для того чтобы оно было таковым,
отражающий явление субъект должен верно
представлять тенденцию развития бытия, воспринимать и
оценивать события с правильных позиций. В применении
к журналисту это означает верное представление
тенденции развития общественного бытия, поскольку
пресса, радио, телевидение прежде всего и главным образом
призваны давать аудитории ориентацию относительно
явлений социальной действительности.
Журналистика, естественно, не может отразить всех
фактов социального бытия. Самая высшая задача,
указывал В. И. Ленин, — охватить объективную логику его
эволюции «в общих и основных чертах с тем, чтобы
возможно более отчетливо, ясно, критически приспособить
к ней свое общественное сознание...»!. И он разъяснял,
что охватить эту объективную логику можно только в том
случае, если «смотреть на каждый вопрос с точки зрения
того, как известное явление в истории возникло, какие
главные этапы в своем развитии это явление проходило,
и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная
вещь стала теперь»2.
Однако такой подход к общественным явлениям
возможен лишь с. прогрессивных социальных позиций. В
современных исторических условиях до конца
последовательным прогрессивным общественным классом
выступает только пролетариат. И потому лишь журналист,
вооруженный его идеологией, разделяющий его идейные
позиции, способен в своих сообщениях, в том числе
информационных, объективно отразить социальную
действительность, дать ее явлениям истинную
интерпретацию. В силу этого событийная информация в
коммунистической журналистике, выполняя пропагандистскую
функцию, остается тем не менее объективной
информацией. Ее предназначение — так воздействовать на обще-
1 В. И. Ленин. Поли. собр. сочч т. 18, стр. 345.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 39, стр. 67.
13

ственное сознание, чтобы привести субъективную
деятельность людей в соответствие с объективной
тенденцией исторического развития.
Буржуазная журналистика враждебна идеологии
пролетариата. Следовательно, ее событийная информация,
будучи инструментом пропаганды, не в состоянии
объективно отражать социальную действительность в целом.
В соответствии с интересами господствующего класса
она не может не ориентировать аудиторию на
противодействие объективной тенденции общественного бытия.
Отбор информации
в целях буржуазной пропаганды
Как отмечено выше, уже отбор фактов для освещения на
газетной полосе или в эфире есть интерпретация
реальности. Очерчивая общую панораму событий,
информационный орган создает у аудитории определенное видение
мира. Первейшим и непременным условием объективного
отражения социальной действительности в этой панораме
для общеполитического органа информации должно быть
преимущественное освещение сфер политики и
экономики, где наиболее четко, непосредственно проявляется
сущность социальной структуры общества,
антагонистический или неантагонистический характер его классовых
отношений. Соответствует ли данному условию
событийная информация в буржуазной журналистике? На этот
вопрос нельзя дать однозначного ответа.
Капиталистическая пресса, радио, телевидение
функционируют в обществе антагонистических классовых
противоречий. По существу они несут два различных
информационных потока: один — управляющим,
эксплуататорам, другой — управляемым, эксплуатируемым. Эти
потоки иногда предстают «изолированными» — в форме так
называемых качественных и массовых газет,
специальных радио- и телепередач, рассчитанных на определенную
аудиторию; иногда же бывают «организационно»
соединены, как, например, в большинстве региональных и
местных изданий, в «общих» радиотелевизионных
программах новостей; но в любом случае они адресуются
различным слоям. Обращение к тому или иному потоку —
либо в виде «организационно изолированных»
качественных и популярных газет, либо в виде преимущественного
14

выбора каких-то сообщений в «смешанных» средствах
массовой информации — определяется классовым
положением и связанным с ним уровнем образования
человека К
Адресованный представителям правящего класса
качественный информационный поток отражает по
преимуществу сферы политики и экономики. Например,
в английских качественных буржуазных газетах «Тайме»
и «Гардиан» политико-экономические материалы, по
подсчетам автора, занимают в среднем 63—64% всей
информационной площади.
Массовый информационный поток, напротив,
освещает главным образом те сферы действительности, где
классовые отношения проявляются менее четко,
опосредованно или не проявляются совершенно. В основном
он состоит из «развлекательных» сообщений скандально-
уголовного толка. Как показало специальное
исследование, в английских популярных газетах «Дейли экспресс»
и «Дейли миррор» они составляют соответственно 67 и
75% всего объема событийной информации. Подобное
преобладание «развлекательных» новостей характерно и
для буржуазных радио- и телевизионных программ,
рассчитанных на широкую аудиторию. Так, анализ 1800
сообщений, переданных за два месяца двумя
информационными программами американского телевидения,
выявил «высокий процент занимательных, но
малозначительных материалов» 2.
Причины столь явного различия между двумя
информационными потоками состоят в следующем.
Качественный поток призван до некоторой степени ориентировать
управляющих в процессах социальной действительности
с тем, чтобы они могли эффективно противодействовать
объективной тенденции общественного развития, идущей
вразрез с их устремлениями. Это и находит свое
выражение в преимущественном отборе сообщений из тех сфер
реальности, где классовые отношения проявляются
наиболее четко, непосредственно. Освещая главным образом
названные сферы, качественная буржуазная журнали-
1 Подробнее о качественной и популярной буржуазной
журналистике, о причинах широкого распространения массовых газет
см.: «На службе монополий». М., 1977.
2 S. Cohen, J. Yong (ed.). The Manufacture of News. London,
Constable, 1973, p. 41.
15

стика на данной ступени — ступени отбора категорий
информации— приближается к объективному отражению
общественного бытия, насколько это отвечает интересам
власть имущих. И не случайно В. И. Ленин, разоблачая
классовую сущность буржуазной прессы, подходил к ней
дифференцированно, называл капиталистические газеты
не только орудиями обмана масс, но и орудиями
информации для буржуазии *.
В отличие от качественного потока адресованный
трудящимся массовый буржуазный информационный поток
призван в первую очередь отвлечь внимание
эксплуатируемых от всего, что прямо связано с классовой природой
общества. Выполнение этой задачи и начинается с
преимущественного отражения тех сфер действительности,
где классовые отношения проявляются опосредованно
или не проявляются совсем.
Преобладание сенсационно-развлекательных новостей
в информационном «блоке» не что иное, как искажение
объективной картины социального бытия. Приученная
с помощью развлекательных материалов воспринимать
общественные явления на неклассовой основе, массовая
аудитория принимает за «общечеловеческий» и такой
факт, который явился результатом классовых
противоречий. Отсюда подавляющее количество развлекательных
сообщений в популярном информационном потоке
переходит в определенное качество: они становятся орудием
«обмана и одурачения для массы трудящихся» 2.
Интересам правящего класса объективно служит и
установка капиталистических средств массовой
информации и пропаганды на преимущественное освещение
необычных, экстраординарных событий. Она наиболее
характерна опять же для массового информационного
потока, создатели которого неизменно руководствуются
принципом: «Если собака кусает человека, это не новость,
но, если человек кусает собаку, это новость»3. В
стремлении отражать исключительное буржуазные репортеры
игнорируют диалектику общего, особенного и
единичного. В результате информационная событийная
панорама искажает объективную картину действительности,
что ведет к социальной дезориентации аудитории.
1 См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 42, стр. 329.
2 Там же.
3 «Campaign», 8 November 1968, p. 24.
16

Отбирая сообщения для публикации,
капиталистическая пресса, радио, телевидение нередко прибегают к
прямому замалчиванию неблагоприятных для буржуазии
фактов. Эта тенденция проявляется всякий раз, когда те
или иные события остро затрагивают интересы правящего
класса.
Выборочное сравнение четырех британских
буржуазных изданий с газетой английских коммунистов показало,
что замалчивание важных социальных фактов
превратилось в пропагандистский прием, которым постоянно
пользуется как массовая, так и качественная
капиталистическая пресса. По подсчетам автора, в среднем за три
недели качественные английские газеты «Гардиан» и
«Тайме» каждый день замалчивали соответственно по
9 и 10, а массовые «Дейли экспресс» и «Дейли миррор» —
по 13 и 14 событий, отмеченных коммунистическим
органом печати в сферах политики и экономики.
Поскольку буржуазные издания значительно
превышают по объему коммунистическую газету и располагают
неизмеримо большими возможностями для сбора
информации *, отсутствие в них определенных
политико-экономических сообщений в подавляющем числе случаев
нельзя расценивать иначе, как сознательное стремление
игнорировать нежелательные новости. Оно обусловливается
и общим классовым характером капиталистической
печати, и спецификой конкретной буржуазной газеты.
Для примера сравним номера названных английских
изданий лишь за один день— 13 октября 1976 г. Сначала
обратим внимание на факты, отмеченные как
качественной, так и массовой буржуазной прессой (хотя бы одним
печатным органом той и другой группы). Слева в
таблице (стр. 18) дается описание события, зафиксированного
1 На буржуазную прессу, так же как на радио и телевидение,
работают многочисленные телеграфные агентства капиталистических
стран. Их подробная характеристика дается в коллективном труде
сотрудников факультета журналистики МГУ, специально
посвященном системе буржуазной пропаганды (см. «На службе монополий».
М., 1977). В данной главе информация буржуазных телеграфных
агентств не рассматривается особо, ибо она не идет прямо на
широкую аудиторию. Каждая газета, радио- и телестудия по-своему
отбирает и редактирует агентские сообщения. Нас же здесь
интересуют не этапы «производства» и передачи новостей, а буржуазная
информация в целом, как она предстает перед читателем,
радиослушателем, телезрителем.
17

X X
коммунистической «Морнинг стар»1. Знак «х» в колонке
с указателем буржуазного издания показывает, что
данное событие отражено соответствующей газетой, знак
Перечень сообщений
Событие, отмеченное газетой «Морнинг стар» -T" .Г" .Эк" .М"
Владельцы крупнейших газет Лондона
достигли соглашения с лидерами
профсоюзов о внедрении новой техники в
полиграфическое производство X X X X
Хуа Го-фен объявлен преемником Мао
Цзэ-дуна на посту председателя КНР
«Бритиш рилей» — крупнейшая
британская фирма по прокату радиоаппаратуры —
объявила о повышении платы за телевизоры XXX —
Министр иностранных дел
Великобритании заявил, что правительство страны
выступает за «скорую и организованную»
передачу власти коренному населению Южной Ро-
дезии XXX —
Сирийские войска в Ливане продвину-
лись к южному порту Сидон XXX —
Индекс промышленного производства в
Британии упал за последние три месяца
на1,5% XXX-
Один из концернов пищевой
промышленности в течение первой половины года
увеличил прибыли на 1 млн. ф. ст. XXX —
Официантки одного из ресторанов
добились через суд отмены несправедливого
решения предпринимателя X X
Премьер-министр Великобритании заявил
в палате общин, что в будущем году не
произойдет «совершенно свободного»
возвращения к прежнему порядку ведения
коллективных переговоров профсоюзов с
предпринимателями, поскольку правительство
должно продолжать политику ограничения
доходов X —
X -
1 Внутренняя и зарубежная информация не подразделяется на
отдельные группы, ибо в данном случае это не имеет значения.
18

«—» констатирует отсутствие информации о нем.
Расположенные над колонками буквы «Т», «Г», «Эк» и «М»
означают соответственно «Тайме», «Гардиан», «Дейли
экспресс» и «Дейли миррор».
Перечисленные сообщения посвящены заметным
событиям внутренней и международной жизни.
Информация о них не угрожает непосредственно устоям
капиталистического общества. Она включает даже благоприятный
для владельцев газет факт достигнутого ими соглашения
с профсоюзами и способное вызвать благожелательную
реакцию демократических кругов заявление о готовности
Великобритании содействовать решению расовой
проблемы в Южной Родезии. Поэтому такую информацию
публикуют не только качественные газеты, призванные о^ь
ентировать власть имущих, но в известной мере и
массовая печать.
Правда, уже и здесь можно видеть различное
отношение к тем или иным событиям конкретных популярных
изданий, определяемое их спецификой. «Дейли экспресс»,
которую наряду с рабочими читает немало
представителей мелкой и отчасти средней буржуазии, излагает, как
и качественная «Гардиан», восемь из девяти названных
сообщений, в том числе об экономических трудностях
страны, о растущих прибылях монополий и т. п.
Адресованная в основном трудящимся, «Дейли миррор»
публикует всего три заметки, лишь одна из которых
отражает насущные проблемы британской экономики,
непосредственно связанные с жизненными интересами
широких масс. Газета предпочитает лишний раз не
будоражить сознание «рядовых» людей этими проблемами.
Примечательно, что, умолчав о растущих прибылях
продовольственного концерна, она сочла нужным напечатать
в том же номере такое, например, сообщение:
«Сотрудница Национальной ассоциации домохозяек Сандра
Брукс заявила протест Британской железнодорожной
компании по поводу бутерброда с заплесневелым сыром,
купленного в поезде» !.
Вполне вероятно, что отсутствие заметок о
повышении платы за прокат телевизоров, о падении индекса
промышленного производства и тому подобной информации
в «Дейли миррор» вызвано кроме всего прочего и ее про-
1 «Daily Mirror», 13 October 1976, p. 16.
19

Перечень сообщений
Событие, отмеченное газетой «Морнинг стар» »Т' .Г*
Группа лейбористских депутатов предложила в
парламенте ускорить отмену платы за лечение в клиниках
Национальной службы здравоохранения и встретила по
этому вопросу противодействие консерваторов.
Представители правительства высказались за компромиссное
решение X X
Владельцы ряда пищевых предприятий предложили
министерству сельского хозяйства добиваться от
партнеров Англии по «Общему рынку» снятия ограничений на
имшрт мяса в страну X X
Представитель полиции потребовал, чтобы в случае
«мятежных ситуаций» жалобы на действия полицейских
игнорировались X X
За пытки политзаключенных в период правления
фашистской хунты осуждены шестеро бывших греческих
полицейских X X
Лейбористский член парламента сказал, что
содержание английских войск в ФРГ ежегодно обходится
Британии в 600 млн. ф. ст. и является главной причиной
дефицита внешнеторгового платежного баланса X —
Исполком лейбористской партии высказался за
расширение участия родителей в управлении школами X —
Восемь женщин-служащих Ллойд-банка добились
равной с мужчинами оплаты за равный труд X —
Ассоциация высших служащих сталелитейной
промышленности большинством голосов высказалась против
объединения с крупнейшим профсоюзом рабочих этой
отрасли индустрии X —
Специально назначенный комитет разработал и
рекомендовал внедрить 120 мероприятий по улучшению
техники безопасности в горнодобывающей промышленности,
чтобы предотвратить катастрофы, подобные той, которая
случилась на одной из английских шахт в 1973 г. X —
Лидеры африканского большинства населения Южной
Родезии высказались по проблемам ликвидации
расистского режима в этой стране. Тот же вопрос был затронут
в переговорах премьер-министра Индии с президентом
Танзании — X
Рабочие одной из шахт с помощью забастовки
добились увольнения администратора, который оскорбил
шахтера — X
Организация содействия престарелым указала, что
закрытие сотен почтовых отделений осложнило
обслуживание пенсионеров — X
20

лейбористской позицией, стремлением не привлекать
внимания к срывам политики «социального контракта»,
проводимой лейбористским правительством. При этом
следует подчеркнуть одно весьма важное обстоятельство.
Если в качественных газетах и отчасти в массовой «Дей-
ли экспресс» блок политико-экономической информации
помимо материалов, идентичных сообщениям «Морнинг
стар», включает и некоторые другие новости, то в «Дейли
миррор» он почти исчерпывается тремя названными
заметками.
Перейдем к событиям (перечень на стр. 20),
отмеченным только качественной буржуазной печатью (хотя бы
одним изданием).
Как видим, для ориентации управляющих на
противодействие объективной тенденции общественного развития
качественная буржуазная пресса в гораздо большей
степени, чем популярная, дублирует тематику (но не
способы интерпретации фактов) коммунистического органа
печати. Хотя бы через одно из двух рассматриваемых
изданий она несет правящему классу информацию о
перечисленных событиях, отражающую, в частности, ряд
серьезных экономических и политических проблем
Великобритании.
Что же касается популярных буржуазных газет, то
полное отсутствие в них информации о перечисленных
событиях, так или иначе отмеченных качественной
прессой, объясняется неизменной тенденцией сужать для
массовой аудитории «диапазон» неблагоприятных новостей.
Но в чем и качественная, и популярная
капиталистическая печать едины, так это в стремлении к тому, чтобы
читатели не относились благожелательно к деятельности
прогрессивных организаций, не задумывались над путями
реального преодоления безработицы, бедствий
трудящихся и т. п. Поэтому целый ряд событий, отмеченных
в «Морнинг стар», обошли молчанием все четыре
буржуазные газеты. Вот о чем они не сообщили:
проведена демонстрация протеста против планов
реорганизации управления жилищным хозяйством в
системе совета Большого Лондона, поскольку нововведения
угрожают потерей места многим рабочим;
конференция работников здравоохранения решила
поддержать выступление против сокращения расходов
на социальные нужды;
21

ряд профсоюзных организаций в разных городах
Великобритании выразил протест против закрытия
лечебных учреждений и сокращения субсидий на
здравоохранение;
представитель Объединенного профсоюза
машиностроителей осудил решение организации
предпринимателей ограничить круг рабочих, имеющих право на
вызываемую инфляцией прибавку к зарплате по так
называемому социальному контракту;
представители шотландских предприятий,
выпускающих оборудование для нефтяной промышленности,
заявили министерству энергетики, что в связи со свертыванием
производства тысячам рабочих угрожает увольнение, и
потребовали принять меры для стабилизации отрасли;
правительство обещало изыскать новые долгосрочные
заказы;
совместное заявление предпринимателей и
профсоюзов указало, что в результате сокращения расходов на
социальные нужды число безработных в Шотландии
может увеличиться еще на 2 тыс. человек;
как явствует из доклада, подготовленного
официальной службой Северной Ирландии, без расширения
общественных фондов промышленности Ольстера угрожают
мрачные перспективы;
двое высших служащих одной из фирм получили
прибавку к зарплате, значительно превышающую нормы,
установленные по общему соглашению между
предпринимателями и Конгрессом тред-юнионов;
один из шахтерских лидеров — М. Магахи высказался
в журнале «Скоттиш майнер» за отмену так
называемого социального контракта — соглашения профсоюзов и
предпринимателей, которое ограничивает рост зарплаты
в условиях безудержной инфляции;
член Народной палаты ГДР высказался на
пресс-конференции в Лондоне за развитие международных
отношений в духе Хельсинки;
британская фирма подписала пятилетний контракт на
производство работ в Польской Народной Республике;
как сообщает ТАСС, одно из южновьетнамских
селений, разрушенных во время американской агрессии,
полностью восстановлено;
по приглашению болгарских профсоюзов Д. Уоррен,
в прошлом отбывавший заключение в результате участия
22

в «неофициальной» забастовке, отправляется с семьей
в поездку по Болгарии.
Буржуазные издания могли, конечно, не располагать
несколькими из сообщений, которые относились к
повседневной деятельности компартии. Но они не могли
не знать о протесте против планов реорганизации
жилищного хозяйства в столице, о документах и акциях,
отражающих экономические трудности Шотландии и
Северной Ирландии, о заявлении представителя ГДР,
сделанном на пресс-конференции в Лондоне, о контракте
британской фирмы с Польской Народной Республикой.
Отсутствие информации обо всем этом продиктовано в
целом классовой буржуазной позицией рассматриваемых
английских газет. Как показывает анализ, все они
независимо от узкопартийных оттенков и характера
читательской аудитории единодушно и последовательно
замалчивают факты, которые на первый взгляд, может быть, и не
столь «остры», но могли бы при повседневном освещении
в сумме своей натолкнуть читателя на мысль о четком
классовом делении общества, о глубоких причинах
растущих социальных проблем. От подобного умолчания
объективная картина общественного бытия искажается
даже качественными газетами, довольно полно
освещающими политико-экономические отношения, не говоря уже
о газетах массовых.
К искажению картины социальной действительности
ведет и такой пропагандистский прием
капиталистических средств массовой информации, как замалчивание
существенных деталей факта. Специальное исследование
выявило, что английские буржуазные газеты интенсивно
применяют его в своих узкопартийных целях. При
освещении одних и тех же событий предвыборной кампании
1970 г. проконсервативная «Дейли экспресс» неизменно
фиксировала в информации меньше отрицательных
высказываний о консервативной партии, чем пролейборист-
ская «Дейли миррор», и наоборот.
Но еще более, чем в узкопартийных целях, прием
частичного замалчивания используется в общих классовых
интересах буржуазии. Например, американская газета
«Поттстаун меркури» 5 сентября 1968 г. «сделала в
опубликованных информационных заметках столько
сокращений, что из них можно было бы составить почти целую
полосу. Сокращенными оказались пункты, критикующие
23

президента, правительство Соединенных Штатов,
местную исполнительную власть и американскую политику во
Вьетнаме» К
Специфическим образом проявляется
рассматриваемый пропагандистский прием на буржуазном
телевидении. В информационной программе, которую вели
журналисты Ч. Хантли и Д. Бринкли, 20 млн. американских
телезрителей увидели однажды такие кинокадры:
бывший президент США Р. Никсон по колено утопал в
ворохе телеграмм, выражавших одобрение его недавней
речи. Однако аудитории не сообщили, что поток этих
посланий хлынул в результате призыва Национального
комитета республиканской партии, распространенного
через специальный бюллетень2. Подобные искажения
картины действительности, даже по признанию буржуазного
автора, направлены на поддержку «консервативных
взглядов и на сохранение статус-кво»3, т. е. на
содействие интересам господствующего класса.
Событийная информация из сфер политики и
экономики в подавляющем большинстве посвящается
выступлениям политических и общественных деятелей,
официальным документам различных организаций и т. п.
Иными словами, это информация о фактах, отражающих
мнения, или попросту о фактах-мнениях. Такие факты уже
сами по себе, как правило, содержат указания на
причинно-следственные связи событий. Поэтому публикация
сообщений о них автоматически становится пропагандой
определенных взглядов на социальную действительность.
Понятно, что «чисто информационные» блоки
капиталистической прессы, радио, телевидения превращаются
таким образом в инструмент буржуазной пропаганды, ибо
они почти исключительно отражают лишь мнения
буржуазных деятелей. Примером может служить любой
номер капиталистического издания, любой радио- и
телевизионный выпуск новостей. Скажем, английская массовая
буржуазная газета «Сан», обычно не балующая свою
аудиторию обилием политической информации, 9 октября
1976 г. отвела почти целую полосу выступлению лидера
консерваторов М. Тэтчер. В итоге миллионам читателей
1 S. Cohen, J. Yong (ed). The Manufacture of News, p. 44.
2 См. там же, стр. 45.
3 Там же, стр. 40.
24

внушалось, что консервативная партий, на Деле
представляющая интересы крупного капитала, является
«партией рядовых людей истинно национальной
партией».
Явления социальной действительности, отражаемые
на страницах газет, в радио- и телепередачах, необычайно
сложны. Познать одно из них можно только в
неразрывном единстве с другими. В применении к событийной
информации это означает, что журналист должен выбирать
для освещения такие факты, в которых наиболее четко
проявлялись бы существенные связи событий.
Однако не каждый факт обладает подобным
свойством. Для истинного отражения реальности нередко
требуется прямой комментарий, указание на связь
освещаемого события с другими фактами. И если такого
комментария нет, то отсутствие его ведет к неправильной
интерпретации явления, а «чистая» информация — к
дезинформации аудитории. Анализ капиталистических газет,
радио- и телепередач показывает, что данный прием
постоянно используется буржуазной пропагандой.
Так, при рассмотрении выше приема замалчивания
событий отмечено, что три из четырех английских
буржуазных газет, в том числе массовая «Дейли экспресс», 13
октября 1976 г. сообщили о повышении крупной британской
фирмой платы за прокат телевизоров. Но лишь из
коммунистической «Морнинг стар» читатель мог узнать, что
прибыли компаний по прокату радиоаппаратуры возросли
за последние пять лет с 20 до 60 млн. ф. ст. и потому
решение фирмы противоречит провозглашенной
лейбористским правительством политике «сдерживания» цен и
доходов.
Поскольку соответствующего комментария не было как
в популярной, так и в качественной прессе,
капиталистические газеты тем самым дезориентировали на первый
взгляд и управляемых, и управляющих. Но нельзя
забывать, что читательская интерпретация некомментирован-
ного факта зависит от того, насколько человек знает
подоплеку событий. Власть имущие, знакомые с
конъюнктурой в деловом мире, могли и без разъяснений прессы
верно оценить сообщение. Искаженное представление
о реальности получали лишь читатели массового издания,
не располагающие данными о доходах, которые приносит
прокат радиоаппаратуры. Так проявляется классовая
21

Сущность буржуазной журналистики, направленной на
дезориентацию трудящихся.
Когда в октябре 1973 г. вспыхнули военные действия
на Ближнем Востоке, программы новостей английского
телевидения не поддерживали открыто ни одну из
воюющих сторон, освещая лишь положение на фронтах. Но
эта внешняя беспристрастность фактически затемняла
классовую суть событий, вопрос о законном стремлении
арабских государств освободить оккупированные
Израилем территории. Таким образом, она оборачивалась
пристрастным и необъективным подходом к важнейшей
международной проблеме.
Посланное аудитории сообщение накладывается в
индивидуальном сознании на известную
«интерпретационную структуру» К Этой структурой, или, иначе говоря,
мировоззрением человека, и определяется в конечном
счете интерпретация «чистых, некомментированных»
новостей. В буржуазном обществе таким
интерпретирующим фактором выступает прежде всего буржуазное
мировоззрение, ибо «мысли тех, у кого нет средств для
духовного производства, оказываются в общем
подчиненными господствующему классу»2. В отдельном факте,
явившемся результатом столкновения классовых
интересов, последние могут наглядно не проявляться. И потому
отсутствие комментария, рассматривающего такой факт
на классовой основе, в условиях капиталистического
общества превращается в свою противоположность — в
интерпретацию события с «общечеловеческих», т. е. с
классовых буржуазных, позиций.
Если исходить из этой точки зрения, придерживаясь
«как руководящей основной нити... деления общества на
классы»3, нельзя не увидеть, что «деловая» информация
буржуазной прессы — отчеты компаний, курс акций на
бирже и т. д. — не просто сигналы тактического,
оперативного управления поведением бизнесменов. Сообщения
такого рода способствуют объективной ориентации
правящего класса в частных процессах социальной
действительности. Но в целом, именно по причине отсутствия
1 См. Н. Винер. Кибернетика и общество. М., 1958, стр. 102.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 46.
s В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 39, стр. 72.
24

комментария с указанием на классовую основу
общественных явлений, деловая информация играет важную
пропагандистскую роль, направляет аудиторию на
противодействие общей объективной тенденции развития
бытия: она постоянно подразумевает, что фиксируемые
в ней отношения собственности — единственно возможные
и разумные.
Все названные выше приемы так или иначе связаны
с отбором информации. Они предопределяют общую
событийную панораму в капиталистической прессе, на
радио и телевидении. Однако важно не только то, что
сообщается, но и то, как сообщается. Направленный отбор
информации, подчиненный целям буржуазной
пропаганды, дополняется далее целым рядом приемов обработки
ее, которые также ведут к искажению объективной
реальности в интересах правящего класса.
Классовый подход к обработке
и подаче информации
Прежде всего, несмотря на рассуждения буржуазных
идеологов о «чистых» новостях, в событийную
информацию капиталистических газет, радио- и телестанций
нередко вводится прямой комментарий. Не будучи столь
развернутым, как в аналитических материалах, он тем не
менее дает четкую оценку события. Элементы
комментария в информации применяются именно тогда, когда это
выгодно буржуазному пропагандисту. Если их наличие
нежелательно, они, как уже было показано, опускаются.
Таким образом, полное отсутствие комментария и
использование его элементов тонко взаимодействуют и придают
информации пропагандистскую направленность.
Прямой комментарий в известной мере применяется
в радио- и телевизионных новостях. Но особенно
интенсивно он используется в печатных изданиях. Уступая
радио и телевидению в оперативности передачи
сообщений, буржуазные газеты стараются привлечь читателей
разъяснением событий, приобретают все более
комментаторский характер. При этом они все чаще переносят
прямой комментарий со страниц «мнений» непосредственно
в колонки информации, в частности стремятся «освежать
несколько устаревшие новости, придавая им развернутую
27

форму подачи»1. Разумеется, оценка события дается
с буржуазных позиций.
Ведущий репортаж номера, занявший более половины
первой полосы в английской массовой газете «Сан» 24
августа 1976 г., был посвящен забастовке служащих
испанской авиакомпании. Он начинался с описания неудобств,
которые причинила забастовка британцам-отпускникам:
«Грезившиеся им дни отдыха в Испании обернулись
кошмарным ожиданием в душных, переполненных залах и
бессоными ночами на скамьях аэропорта». Комментируя
таким образом последствия забастовки^ газета вызывала
неприязнь к трудящимся, выступающим за свои
жизненные права, тем более что ни уровень их зарплаты, ни
существо конфликта в репортаже не отмечались. На первый
план были выдвинуты неудобства туристов, которые
в большинстве своем, конечно же, представляют имущие
слои населения.
Когда в сентябре 1976 г. делегация СССР внесла
в ООН предложение заключить Всемирный договор о
неприменении силы в международных отношениях,
качественная газета «Нью-Йорк тайме» прокомментировала
новую советскую инициативу непосредственно в
информационном сообщении. Комментарий выражался в том, что
акт Советского Союза сравнивался с предложением ФРГ
выработать меры для пресечения терроризма:
«Организация Объединенных Наций. Нью-Йорк. 28 сентября.
Проекты двух договоров, направленных на то, чтобы
предотвратить использование силы в международных
отношениях, внесены сегодня на рассмотрение Генеральной
Ассамблеи — полное запрещение силы как инструмента
дипломатии, предложенное Советским Союзом, и призыв
пресечь терроризм, исходящий от Западной Германии.
Инициативы двух стран олицетворяют различные
подходы — общий и специфический, посредством которых
мир мог бы приступить к решению сложных проблем
современности»2.
Уже этот «зачин» явно преследовал цель приглушить
впечатление от советской инициативы, ибо при всем
возможном значении западногерманского предложения оно
поднимало частный вопрос, не затрагивающий жизненно
1 Н. A. Taylor. The British Press. London, 1961, p. 29.
2 cThe New York Times*, 29 September 1976, p. 9.
28

важной проблемы человечества. Однако дело не
ограничивалось «зачином». Позиция буржуазного издания
раскрывалась далее в прямой оценке двух инициатив. Газета
утверждала, что проект ФРГ «вызывает больший интерес
на Ассамблее»1. Как неопровержимо
засвидетельствовали факты, данный комментарий в информационном
сообщении шел вразрез с истинным положением дел:
«Генеральная Ассамблея ООН подавляющим
большинством голосов одобрила новую инициативу Советского
Союза»2 и постановила включить вопрос «О заключении
Всемирного договора о неприменении силы в
международных отношениях» в повестку дня своей следующей
сессии.
В приведенных примерах прямой комментарий
предстает довольно развернутым. Но он не всегда дается
целым абзацем или фразой. Отношение к тому или иному
событию может быть выражено одним словом. По
существу прямым комментированием факта следует считать
употребление в информации оценочных понятий под
видом нейтральных. Они широко употребляются
капиталистической прессой, радио и телевидением в интересах
господствующего класса. Тем же целям служат и слова,
не имеющие точного значения. Использование их
называется приемом блистательной неопределенности. Если
в информации речь идет о капиталистических странах, то
они постоянно предстают перед аудиторией как
«свободный мир», а классовая сущность буржуазного общества,
эксплуататорский характер капиталистического
производства затушевываются абстрактными понятиями
«современный образ жизни», «современная индустрия».
Забастовки часто именуются «разногласиями в
промышленности» (industrial disputes).
Прием блистательной неопределенности нередко
взаимодействует с приемом навешивания ярлыков, когда
противник подводится под сложившийся в сознании
аудитории отрицательный стереотип3. В результате в
информационном сообщении создается нужный буржуазному
пропагандисту контраст. Четкие классовые категории подме-
1 «The New York Times>, 29 September 1976, p. 9.
2 «Правда», 10 ноября 1976 г.
3 Подробнее о данном пропагандистском приеме см. в
специально посвященной стереотипам главе настоящей монографии.
29

няются абстрактными категориями добра и зла, причем
через блистательную неопределенность первая
ассоциируется с явлениями буржуазного мира, а вторая через
ярлыки связывается с миром социализма.
Выгодной правящему классу стороной буржуазная
пропаганда «поворачивает» информацию с помощью и
других приемов, таких, как «апелляция к большинству»,
т. е. утверждение, что те или иные акции находят
поддержку подавляющей части населения, и т. п.
Специфика печатного издания определяет один из
важнейших способов косвенного комментирования
фактов. Читатель буржуазных газет, состоящих из множества
полос, воспринимает информацию избирательно. Он
часто не читает сообщение дальше первого абзаца.
Учитывая это, буржуазные журналисты (по крайней мере в
англоязычных странах) строят информационный
материал по так называемому принципу перевернутой
пирамиды. В соответствии с ним детали освещаемого события
должны располагаться в порядке убывания их важности,
чтобы уже из начальной фразы читатель мог узнать самое
главное. Однако важность той или иной детали
выверяется прессой монополий не по объективным критериям.
В первый абзац, значимость которого редакция нередко
подчеркивает средствами полиграфического
оформления, выносятся наиболее выгодные правящему классу
факты. При этом в популярных газетах начальные фразы
информационных заметок зачастую фиксируют
малосущественные детали или обстоятельства, затемняющие
смысл события.
Обратимся к номеру английской массовой газеты
«Дейли экспресс», вышедшему 21 ноября 1964 г. —
примерно через месяц после того, как лейбористская партия
сменила у руля власти консерваторов, беспрерывно
правивших страной в течение 13 лет. Вводная фраза одной
из заметок этого номера гласила: «То, что сказал
десятник о магнате, вызвало вчера в палате общин острую
перепалку». Далее следовало некоторое разъяснение:
«Десятник — другого слова нельзя подобрать — это,
конечно, Чарльз Пэннил, министр строительства, потому что
его задача обеспечить, чтобы строительные рабочие в
Британии имели свою справедливую долю, лучшие
условия и работали производительнее» (заметим, в данном
случае в первый абзац вынесен не столько факт, сколько
30

комментарий, причем комментарий совершенно
определенного свойства, направленный на «ублажение»
трудящихся).
Далее заметка повествовала, что, сообщая о нехватке
кирпича в строительстве, министр назвал одного из
предпринимателей магнатом, это вызвало недовольство, члены
палаты осудили в своих выступлениях министра за
«резкое слово». И лишь в последнем абзаце излагалась суть:
«Все это явилось дополнением к исключительно важным
дебатам о нехватке кирпича, которую мистер Пэннил
надеется восполнить, убеждая промышленников увеличить
производство на 8 процентов».
Так посредством выгодных правящему классу
рассуждений в первом абзаце массовая газета отвлекла
внимание читателей от экономических трудностей, а заодно
вместе с парламентариями осудила неблагозвучное слово
«магнат», не забыв в то же время несколько поддержать
оплошавшего министра. Но это не полный перечень ее
«достижений» в коротенькой заметке. Еще об одном
«успехе» можно узнать, обратившись к номеру «Гардиан»
за то же число. Редакция качественной газеты понимает,
что читателей «Гардиан» мало интересует описание
дебатов из-за слова «магнат». Поэтому она, в точности как
и редакция «Тайме», даже не упоминает об этом в
парламентском отчете, а сразу, с первого абзаца, «берет быка
за рога»: «М-р Чарльз Пэннил сказал, что наиболее
поражающей вещью, которую он обнаружил, заняв пост
министра (после ухода правительства консерваторов.—
Ю. В.), явилось то, что в течение этого финансового года
производство (кирпича. — Ю. В.) отстает от потребности
на 100 миллионов штук... Недостаточная уверенность
поставщиков в сбыте продукции явилась главным образом
результатом политики «вперед — стоп — вперед»,
проводимой последней администрацией (т. е.
консерваторами.—Ю. В.). Эта политика ограничивала потребность
в кирпиче в 1954 и в 1961 годах».
^Итак, еще одно «достижение» массовой
консервативной газеты очевидно. Заметка из «Гардиан»
свидетельствует, что в своих узкопартийных целях «Дейли
экспресс» скрыла от читателей, что вина за нехватку
кирпича возлагается на прежнее правительство
консерваторов. Либеральная «Гардиан» в отличие от
консервативной «Дейли экспресс» без колебаний раскрывает это.
Л

Качественная «Гардиан» не в пример массовой «Дейли
экспресс» для ориентации правящего класса выносит
в первый абзац действительно самый существенный факт
данной заметки. Такой различный подход качественных и
популярных газет к отбору фактов для начальной фразы
прослеживается во многих сообщениях.
Качественные буржуазные газеты призваны не
запутывать, а ориентировать в известных пределах своих
влиятельных читателей. И потому в первые абзацы
сообщений они в большинстве случаев выносят действительно
важные для правящего класса факты. Данному правилу
качественная пресса изменяет лишь тогда, когда надо
затушевать, сгладить особенно острые противоречия
буржуазного общества.
Неотъемлемая часть структуры газетного
информационного материала — заголовок. Если вводный абзац —
«сильно сжатая версия корреспонденции, то заголовок —
введение, сжатое еще раз» 1. В подаче печатных
сообщений, в их восприятии аудиторией эта «вдвойне сжатая
версия» играет далеко не последнюю роль, поскольку
множество читателей склонно получать информацию или
по крайней мере первое впечатление от нее посредством
«беглого просмотра заголовков»2. Принимая это во
внимание, буржуазные журналисты нередко используют
заголовок для прямого комментирования информационной
заметки с позиций правящего класса.
Сообщение о падении за три месяца индекса
производства английская «Дейли экспресс» озаглавила так:
«Забастовки — причина свертывания бума»3. Этот
комментирующий заголовок не соответствовал полностью
даже тексту заметки, в котором отмечалось, что индекс
упал в результате «изменения сроков отпусков и
забастовок в автопромышленности»4. Искажающий
объективную реальность классовый смысл заголовка в
популярной консервативной газете раскроется еще более
отчетливо, если учесть, что качественные буржуазные издания
называли причиной падения индекса только изменение
1 «Inside Journalism». London, 1967, p. 101.
2 «Royal Commission on the Press. Minutes of Evidence».
London, 1948, Cmd. 7500, p. 5.
a «Daily Express», 13 October 1976, p. 2.
4 Там же.
13

сроков отпусков, а коммунистическая «Морнинг стар*
связывала этот факт с просчетами правительственной
политики ограничения доходов 1.
Вернемся к упомянутому выше сообщению «Нью-Йорк
тайме» о предложении СССР заключить Всемирный
договор о неприменении силы в международных
отношениях. Стремление буржуазного издания ослабить
впечатление от новой советской инициативы проявилось уже
в подзаголовке заметки, не отражавшем точно реакцию
участников Генеральной Ассамблеи ООН: «Предложение
Москвы вызывает мало интереса, но западногерманский
проект пресечения терроризма привлекает внимание»2.
«Информационный» заголовок в буржуазных газетах
нередко выполняет свою пропагандистскую роль и тем,
что в него, как и в первый абзац, выносится
несущественная, малозначительная деталь.
Весьма эффективным средством косвенного
комментирования является монтаж сообщений в информационном
блоке. В радио- и телепередачах, несомненно, имеет
значение очередность передачи материалов. Впечатление от
конкретной новости способны сгладить или усилить
сообщения, идущие «до» и «после» нее, ибо они создают
определенный фон, на котором воспринимается данная
информация. Но особенно важное значение имеет, пожалуй,
монтаж информационных заметок в печатных изданиях.
Первополосные материалы, конечно же, привлекают
больше внимания, чем сообщения на внутренних страницах,
а расположенные сверху многострочные репортажи —
больше, чем небольшие заметки в середине или в низу
полосы. Монтируя информационный блок, редакция
буржуазной газеты, вполне понятно, исходит из этого
положения.
В массовых изданиях совершенно отчетливо
проявляется стремление выставить на первый план
сенсационно-скандальную информацию. Так, 9 октября 1976 г.
почти вся первая полоса английской «Сан» отводилась
сообщению о преступлениях вооруженного сексуального
маньяка, 10 октября — иллюстрированному репортажу
о бесчинствах футбольных болельщиков-хулиганов, 12
октября — рассказу о том, как религиозные фанатики убили
1 «Morning Star», 13 October 1976, p. 1.
2 «The New York Times», 29 September 1976, p. 9.
2—1088 H

собственную дочь, и т. д. и т. п. Политико-экономические
сообщения в популярных газетах, как правило, невелики
по размеру. Они теряются среди кричащих скандально-
сенсационных сообщений, и читатель либо вовсе не
замечает их, либо, подсознательно сопоставляя размеры
материалов, воспринимает как малозначительные,
второстепенные.
В качественных органах прессы картина иная. Если,
например, номер популярной «Дейли миррор» за 13
октября 1976 г. открывается сообщением о матче боксеров
с фотографией во всю ширину полосы, то в номерах
«Тайме» и «Гардиан» за то же число ведущие
информационные материалы посвящаются заявлению министра
энергетики о перспективах развития британских морских
нефтепромыслов. *
Призванные ориентировать в известных пределах
правящий класс, качественные буржуазные издания
оттесняют на задний план не политико-экономическую
информацию как целое, а лишь отдельные сообщения. При этом
они руководствуются исключительно интересами власть
имущих. Так, средства массовой информации США в
угоду предпринимателям табачной промышленности в
течение десятилетий «приглушали» данные о вреде курения
и заявления конгрессменов, требующих ограничить
рекламу табака. Наиболее респектабельные органы печати,
«такие, как «Нью-Йорк тайме», не прибегали к полному
гамалчиванию информации. Эта газета просто помещала
ее неприметно на внутренних или последних полосах так,
что вопрос никогда не превращался в настоящую
проблему и не получал заслуженного внимания» К
Следует отметить еще один аспект комментирования
информации посредством монтажа сообщений.
Буржуазные газеты постоянно подают «вперемежку» политико-
экономические и «развлекательные» новости. Особенно
:то присуще опять же массовым изданиям. Скажем, на
гервой полосе номера английской «Сан» за 12 октября
1976 г. помещена коротенькая заметка о заявлении
канцлера казначейства по вопросам экономической политики
лейбористского правительства; на второй — десять строк
отводится сообщению об окончании забастовки рабочих
фордовских предприятий; на четвертой-пятой — освеща-
1 5. Cohen, У. Yong (ed.). The Manufacture of News, p. 54,
34

ются подробности заявления канцлера, нападки на него
со стороны консерваторов, дается зарубежная хроника.
И все это вплетается в мощный «поток» уголовных
репортажей, развлекательных фотографий и т. п. В результате
панорама событий в политико-экономической сфере
дробится на отдельные кусочки. Рабочему читателю почти
невозможно связать их воедино и понять, что происходит.
И так в любом номере массовой буржуазной газеты.
И даже в качественных изданиях можно заметить
(правда, реже) помещенные вперемежку
политико-экономические и «развлекательные» новости.
Повторяемый изо дня в день, этот прием
монтирования информации затушевывает классовую основу
социального бытия. И случайные происшествия, и
закономерные общественные явления посредством «пестрого»
монтажа ставятся в один ряд. В массовых газетах это ведет
к полной дезориентации эксплуатируемых, в
качественной прессе ограничивает ориентацию правящего класса
известными пределами, выход за которые противоречит
интересам буржуазии.
Как видим, методы «чисто информационного»
освещения реальности уже сами по себе способны повернуть
событийную панораму выгодной для власть имущих
стороной. Однако дело не сводится лишь к этому.
Информация не остается в некоем вакууме. Самые значительные
новости становятся предметом широчайшего обсуждения
в комментирующих радио- и телепередачах, на газетных
страницах «мнений», что, конечно же, во многом
предопределяет восприятие «чистой информации»
аудиторией.
Комментарий к новостям — это развертывание
событийной информации. В буржуазной пролаганде оно
ведется с позиций эксплуататорского класса или его
отдельной группировки, что искажает восприятие даже
объективных сообщений.
♦ * *
Таким образом, утверждения некоторых буржуазных
идеологов о беспристрастности событийной информации
в капиталистической прессе, на радио и телевидении
несостоятельны. Информационная заметка, а тем более
целый информационный блок не могут не содержать «мне-
35

ния» хотя бы в скрытом виде. Но если в прогрессивной
журналистике оно призвано приводить субъективную
деятельность людей в соответствие с объективной
исторической тенденцией, то в буржуазной — подчинено
интересам господствующего класса. И поскольку устремления
данного класса идут вразрез с объективным ходом
общественного развития, событийная информация буржуазной
прессы, радио, телевидения носит в конечном счете
необъективный характер, дает искаженное отражение
социального бытия.
Отбирая выгодную власть имущим информацию,
замалчивая социально важные факты и засоряя
информационный поток второстепенными, «развлекательными»
сообщениями, особенно в массовых изданиях и
радиотелепрограммах, буржуазные журналисты преподносят
своей аудитории событийную панораму, в которой
затушевываются главные направления общественного
развития.
Необъективность информации в капиталистической
журналистике определяется, далее, широким освещением
мнений буржуазных деятелей, отсутствием комментариев,
раскрывающих классовое деление общества, такими
пропагандистскими приемами подачи сообщений, как
частичное замалчивание существенных деталей события,
блистательная неопределенность, навешивание ярлыков,
подчеркивание второстепенных фактов, «пестрый» монтаж
материалов и т. п.
Абстрактной, безотносительной к классовой позиции
журналиста объективности не существует. Несмотря на
некоторые различия качественного и массового
информационных потоков, на узкопартийные оттенки в подаче
событийной информации, капиталистическая журналистика
последовательно и неуклонно отстаивает интересы
господствующего класса, распространяет через
информационные «блоки» буржуазную идеологию.

II. Стереотипизация
как метод
буржуазной пропаганды
Критика концепции стереотипизации
общественного мнения У. Липпмана
и его последователей
Пропагандистская деятельность средств массовой
информации капиталистического общества строится на
внедрении в сознание людей «ценностей» буржуазного образа
жизни в виде системы стереотипов — стандартов
поведения, социальных мифов, политических иллюзий. Стерео-
типизация, т. е. психологическое воздействие с помощью
создания иллюзорных стереотипов,—один из главных
методов буржуазной пропаганды.
Первоначально понятие «стереотип» имело отношение
лишь к полиграфии, обозначая металлическую печатную
форму, отлитую с типографского набора, затем стало
встречаться в работах социологов, социальных
психологов, теоретиков пропаганды. Впервые понятие
«социальный стереотип» применительно к практике пропаганды
было использовано американским журналистом У. Лип-
пманом в книге «Общественное мнение» (1922 г.).
Выработанная им концепция, развитая в дальнейшем его
последователями, стала теоретической основой
буржуазного пропагандистского метода стереотипизации
общественного мнения. Концепция У. Липпмана неоднократно
подвергалась критическому анализу в работах советских
ученых К
1 См., например, В. А. Ядов. К вопросу о теории
«стереотипизации» в социологии. — «Философские науки», I960, № 2; его же.
Идеология как форма духовной деятельности общества. М., 1961;
A. К- У ледов. Общественное мнение советского общества. М., 1963;
B. Н. Алексеев. Взаимодействие идеологии и общественной
психологии.— «Проблемы общественной психологии». Сборник. М., 1965;
«Стратегия лжи». М., 1967; А. И. Власов. Как создают обман. М.,
37

У. Липпман, подвергнув анализу массовое, обыденное
сознание и роль прессы в формировании общественного
мнения, пришел к выводу, что решительно всем
процессом восприятия управляют стереотипы — предвзятые
мнения. При разработке своей концепции он опирался на
данные психологической науки, на рефлекторный характер
психической деятельности человека.
Русские ученые И. М. Сеченов и И. П. Павлов
предостерегали от механического понимания рефлекторной
деятельности, от сведения ее к простой схеме «стимул —
реакция», указывая на материальную причинность как
основной принцип рефлекторной теории, на активное
отражение человеком действительности в зависимости от
его прошлого опыта, предшествующих восприятий и т. д.
У. Липпман же, спекулируя на трудностях процесса
познания и восприятия окружающего мира, выдвинул идею
о процессе мышления как простых реакциях на внешние
стимулы (философскую основу этой концепции составили
субъективно-идеалистические труды Дж. Дьюи —
основателя философии прагматизма и Дж. Уотсона —
основоположника буржуазной «теории поведения» —
бихевиоризма). Сущность его концепции сводится к следующему:
раз «человек сначала представляет мир, а потом уже
видит его>, поскольку «реальная действительность слишком
обширна, сложна и изменчива для непосредственного
знакомства с ней>, человек перестраивает окружающий мир
«по простой модели» К Под влиянием информации о
событиях, а не непосредственного наблюдения за ними,
утверждает Липпман, в сознании человека складываются
упрощенные образы, стандартизированные
представления об окружающем мире, «картинки в наших головах»,
или стереотипы. Но, основанные на внешнем,
поверхностном знании о явлении или предмете, они могут быть
ложными. Сам Липпман разграничивал внешний мир и
«картинки в головах», подчеркивая их неадекватность,
т. е. указывал на иллюзорный характер стереотипов.
1969; его же. В конфликте с реальностью. М., 1972; Ю. Воронцов.
Основное направление и механизм буржуазной пропаганды. Мм 1972;
В. Л. Артемов. Объективная природа стереотипов и их
использование империалистической пропагандой. — «Проблемы социальной
психологии и пропаганда». Сборник. М., 1971; его же. Анатомия лжи.
М„ 1973.
1 W. Lippman. Public Opinion. New York, 1961, p. 90, 16.
38

У. Липпман упрощает процесс познания и мышления.
Процесс познания, восприятия нового, говорит он, — это
процесс подведения, механической подгонки еще
неизвестного явления, факта под устойчивую общую формулу
или образ. Происходит стандартизация явления, что, по
мнению Липпмана, является нормой, законом.
Утверждая, что человек живет чувствами, а не разумом, он
абсолютизирует первую, чувственную ступень познания и
отрицает роль разума, способность человека познавать
мир.
Американский журналист преувеличивает роль
эмоциональных и иррациональных факторов в
формировании общественного мнения, придает стереотипам — этим
простейшим элементам человеческой психики —
универсальное значение, считая, что они «стержень личной
традиции» человека, «защита... положения в обществе» 1.
Стереотипы, выступающие в качестве стимула,
призваны вызвать у человека реакцию — чувства симпатии,
антипатии, страха, любви, ненависти по отношению к тем
или иным социальным явлениям.
Рассматривая роль прессы в формировании
общественного мнения, У. Липпман утверждал, что она может
с помощью информации создавать ложную картину мира,
не соответствующую действительности, рассчитанную на
эмоциональную реакцию аудитории, т. е. он, таким
образом, указывал на огромные манипулятивные
возможности прессы, что и было использовано буржуазной
пропагандой.
У Липпман говорил о необходимости упрощения, сте-
реотипизации, подгонки сложного, нового под простое,
известное, считал, что редактору, имеющему дело с
новостями, просто невозможно обойтись «без стандартизации,
без стереотипов, без рутинных мнений», «без
безжалостного игнорирования тонкостей». И первая причина
использования стереотипов, по его мнению, —
необходимость экономии времени и усилий. Действительно, когда
сложные идеи воплощаются в упрощенном
собирательном образе, то на восприятие и осмысление их требуется
меньше времени и усилий. Стереотипы отучают человека
анализировать явления, критически их оценивать,
приучают принимать их безоговорочно.
1 W. Lippman. Public Opinion, p. 95.
39

Предвзятость также характерное, по Липпману,
свойство стереотипа. Устойчивость и предвзятость
эмоционального символа могут способствовать превращению его
в ярлык, предрассудок, предубеждение. Такой стереотип
прочен, его трудно разрушить.
Теория стереетилизации У. Липпмана носит буржуаз-
ны§, классовый характер, сща направлена на сохранение
социального и политического статус-кво. Американский
журналист считал, что каждой категории людей
свойственны свои стереотипы и антагонизм между людьми
определяется не их классовым положением, не различным
отношением к средствам производства, а «различием
между их стандартами стереотипов». А объединить
людей, по мнению Липпмана, может «единый символ». В
качестве такового он предлагал «американизм» К
Соответствующий набор символов, стимулов
воздействует на человека, с одной стороны укореняя его веру
в существующий строй, вызывая положительные
эмоции— одобрение, симпатию, с другой—вызывая
негативные эмоции — чувство страха, ненависти ко всему, что
этому строю угрожает, в первую очередь к коммунизму.
Психологическое воздействие с помощью таких
эмоционально окрашенных моделей будет иметь эффект, потому
что то влияние, которое «создают и поддерживают
стереотипы», является, замечает Липпман, «наиболее глубоким
и тонким» 2.
Буржуазные социологи видят основное достоинство
концепции У. Липпмана в том, что в ней подчеркивается
особая роль эмоциональных и иррациональных факторов
в процессе формирования общественного мнения.
Американский социолог Янг, например, в книге «Социальная
психология» вслед за Липпманом абсолютизирует
стереотипы, утверждает, что классовые идеологии состоят «из
стереотипов, социальных мифов и легенд»3. Набор
стереотипов, по его мнению, помогает «в определении прошлых,
настоящих и будущих ситуаций» 4.
Что касается теоретиков пропаганды, то они не
только взяли на вооружение тезис Липпмана о возможности
1 W. Lippman. Public Opinion, p. 206.
1 Там же, стр. 90.
8 К. Young. Social Psychology. New York, 1946, p. 189.
4 Там же, стр. 195.
40

психологической обработки людей с помощью
иллюзорных стереотипов, но и «углубили» его тезисом о
необходимости такого воздействия. Его точка зрения о том, что
.«средний человек» мыслит иррационально, была
поддержана буржуазными социологами и теоретиками
пропаганды. Все они сходятся на том, что пропаганда должна
быть обращена не к разуму человека, а к эмоциям. Хотя
они уже и не отрицают роли сознания, отмечают значение
предшествующего опыта, но по-прежнему считают
основным методом пропаганды стереотипизацию — выработку
с помощью информации стереотипных представлений.
Ж. Эллюль, крупный французский буржуазный теоретик
и исследователь пропаганды, считает, что «до
определенной степени все его (человека. — Г Г.) стереотипы,
предрассудки... продукты пропаганды» К Он отмечает, что
упрощения в пропаганде необходимы и, чем больше
размер аудитории, тем больше потребность в упрощении.
Если стереотипизируются довольно сложное явление,
идея, то разрыв между этими упрощенными
представлениями и реальностью расширяется. «Стереотипы могут
быть подделкой под реальность, и сознательное
искажение и манипуляция ими широко практикуются
сегодня»2,— признает американский теоретик пропаганды
У. Олбиг.
Ж. Эллюль в книге «Пропаганда» выступает с
конкретными рекомендациями, как эффективнее вести
пропаганду, пишет о необходимости пропагандисту знать
аудиторию, набор ее стереотипов, ту почву, на которой
действует пропаганда. Эллюль рассуждает о манипуля-
тивных возможностях пропаганды, реализуемых с
помощью информации, стереотипов, ее роли во внушении
предрассудков3.
Буржуазная теория стереотипизации, следовательно,
является орудием идейно-политического давления на
массы. «Перенесенная в практику пропаганды, концепция
стереотипизации служит методологической основой для
выработки приемов духовного воздействия «элиты» на
массы, манипулирования сознанием личности»4.
1 /. Ellul. Propaganda. New York, 1966, p. 164.
2 W. Albig. Public Opinion. New York —London, 1939, p. 58—59.
8 /. Ellul. Propaganda, p. 34—35.
4 Г. M. Кондратенко. Об особенностях стереотипизации. —
«Вестник МГУ». Серия XI. «Журналистика», 1968, № 1, стр. 58.
41

Борьба с буржуазной пропагандой, насаждающей
ложные стереотипы, требует уяснения
социально-психологических основ стереотипизации. Стереотипы и
стереотипное мышление — категории, действительно
существующие. В основе стереотипа лежит реальный
психологический феномен.
Стереотипизация связана с таким понятием, как
установка восприятия, т. е. готовность воспринимать явление
определенным образом, в определенном свете, в
зависимости от предшествующего опыта человека. Установка и
составляет психологическую основу стереотипа.
Установка шире стереотипа — это стереотипное
отношение, а стереотип уже приобретает конкретные черты
образа. В отличие от мотива — сознательного побуждения —
установка — непроизвольное побуждение1. Б. Д. Па-
рыгин определяет ее как «устойчивое, сложившееся и
ставшее стереотипным социальное восприятие человеком
окружающих его явлений и событий...»2. Установка
восприятия — в повседневном обиходе — точка зрения.
Установка—определенная тенденция по отношению к
предмету, явлению, человеку, готовность что-либо воспринимать
в благоприятном свете, с пристрастием или
предубеждением.
Один из авторов сборника статей «Американская
социология», Дж. Э. Дэвис, замечает, что средства
массовой информации имеют «невероятную силу влияния на
установки»3, но их воздействие не всегда эффективно в
своей способности утвердить установки или сломать их.
Например, большинство американских газет выступало
против кандидатуры Ф. Рузвельта на пост главы
правительства, однако каждый раз он имел перевес голосов и
становился президентом, т. е. возможности средств
массовой информации в плане изменения или формирования
установок все-таки ограничены.
Выяснением социально-психологической природы
стереотипов занимались советские исследователи
Г.М.Кондратенко и В. Л. Артемов. Люди создают обобщенные
представления о фактах, явлениях действительности,
1 См. И. Кон. Психология предрассудка. — «Новый мир», 1966,
№ 9, стр. 188.
2 Б. Д. Парыгин. Социальная психология как наука. М.. 1967,
стр. 105.
8 «Американская социология». М., 1972, стр. 57.
42

пишет первый, на основе предшествующего опыта; они
усваивают общепринятые социальные нормы, мнения,
оценки. «Это — условие духовного развития
современного человека и естественная социально-психологическая
закономерность»1. Это помогает человеку
ориентироваться в потоке информации. С помощью средств массовой
информации можно конкретизировать и направлять
содержание данного процесса. Как подчеркивает В. Л.
Артемов, буржуазия научилась использовать реальную
природу стереотипов в своих классовых целях. «Создание
иллюзорных стереотипов стало одним из важнейших
методов буржуазной пропаганды как раз благодаря...
объективным особенностям стереотипа как
социально-психологического явления»2.
Стереотип — эмоционально-оценочное образование.
Природа его складывается из двух компонентов — знания
и отношения (установки), причем знание это —
стандартное, упрощенное, а отношение — эмоциональное.
Отношение в стереотипе преобладает.
Стереотипные образования, суждения, оценки, образы
концентрируются в готовых формулах — в
пропагандистских штампах, конкретизирующихся в средствах
массовой информации с помощью языковых средств и
визуальных изображений. В большинстве случаев стереотипы
проявляют себя в ярлыках, ложных обобщениях, которые
очень активно используются буржуазной пропагандой
для вызова соответствующей эмоциональной реакции
аудитории. Стереотипы обладают внушающим действием,
что также учитывается журналистикой, представляющей
интересы монополий.
Стереотипы составляют основу мифов, на которых
базируется буржуазная идеология. Средства массовой
информации в капиталистическом обществе с помощью
метода стереотипизации внедряют в сознание читателей,
слушателей, зрителей реакционные мифы и иллюзии,
насаждают расовые предрассудки — фальшивые
представления о народах других национальностей, об этнических
группах.
1 Г. М. Кондратенко. Об особенностях стереотипизации. —
«Вестник МГУ». Серия XI. «Журналистика», 1968, № 1, стр. 63.
2 В. Л. Артемов. Объективная природа стереотипов и их
использование империалистической пропагандой. — «Проблемы социальной
психологии и пропаганда». Сборник. М., 1971, стр. 93—94, 101.
43

Рассмотрим практику внедрения идеологических
стереотипов в мире капитала, основные пропагандистские
штампы буржуазной журналистики.
Стереотипизация
в практике буржуазной пропаганды
Стереотипы, насаждаемые буржуазной пропагандой,
выполняют охранительные функции, такие, как поддержка
существующего строя, воспитание верности
капиталистическим порядкам и соответственно — страха перед
коммунизмом, ненависти к строю, который противостоит
буржуазному образу жизни. Собственно, стереотипы
использовались в классово антагонистическом обществе всегда
в качестве ярлыков для обозначения
противоборствующих социальных сил. При фабрикации их применяют
примитивный прием противопоставления по принципу
«черное— белое»: позитивно оценивается то, что служит
интересам господствующего класса и защищает устои
капитализма, и негативно то, что этим устоям угрожает (в
действительности все прогрессивное). Кроме того, для
создания стереотипов массовая буржуазная пропаганда
прибегает к своим обычным приемам — лжи, дезинформации,
замалчиванию и т. д.
Для закрепления в сознании масс стереотипов
буржуазная пропаганда практикует многократное, настойчивое
повторение одних и тех же слов, фраз, которые в конце
концов становятся символами. Постоянное
воспроизведение сфабрикованных стереотипов создает предпосылки
для их некритического восприятия, усвоения аудиторией.
Большую роль здесь играет внушение стереотипных
представлений без особых доказательств, логических
построений, в ряде случаев только со ссылкой на «авторитет».
Стереотипы могут создаваться на разных уровнях
сознания: на теоретическом — в доктринах, например, и
в практике буржуазной пропаганды — средствами
массовой информации. Внедрение их в сознание человека
в буржуазном обществе идет с детства. В этом участвуют
школа, семья, религия, но наиболее интенсивно такое
воздействие осуществляется печатью, радио,
телевидением.
В средствах массовой информации наблюдается
дифференциация в методах стереотипизации в зависимости от
44

их специфики, аудитории, ее социального положения.
Стереотипизация присуща всем компонентам
буржуазных изданий — и текстовому материалу, и рекламе, и
иллюстрациям. Она проявляется и в подаче материалов.
«Внутренние» стереотипы. Буржуазная пропаганда
в течение долголетней практики выработала ряд
пропагандистских штампов, которые в благоприятном свете
характеризуют капиталистическое общество. Пресса, в
частности, всегда отстаивала тезис о том, что западный
образ жизни — лучший в мире (как производный от него
стереотип — американский образ жизни — лучший в
мире), и навязывала его всему миру как образец, внушала
веру в систему «свободного предпринимательства»,
рекламировала капиталистический мир как общество
«равных возможностей», навязывала стереотипы «личного
успеха».
Пропагандой для апологетики капитализма были
найдены благоприятные ярлыки — «общество
потребления», «народный капитализм», обеспечивающие якобы
процветание для всех, на самом деле ложные,
иллюзорные представления, затушевывающие неравенство в
капиталистическом обществе. Как высшие политические
ценности «свободного мира» (еще один стереотип)
преподносятся «свобода» и «демократия». Цель внедрения
этих основных охранительных стереотипов и
производных от них — формирование положительных установок
по отношению к капитализму.
Но под влиянием социально-экономических и
политических изменений в мире происходит столкновение
стереотипов, насаждаемых буржуазной пропагандой, с
реальной действительностью. Апологетические стереотипы
перестают срабатывать, возникает кризис доверия к
средствам массовой информации.
Социально-экономическая система «свободного
предпринимательства» давно уже изжила себя, ее заменил
контроль банков и гигантских монополий; «равенство
возможностей» оборачивается углублением неравенства
имущих и неимущих; нищета, безработица, инфляция
опровергают миф о процветании. Буржуазная
действительность лишила реального содержания лозунги
свободы и демократии, выдвинутые на заре капитализма.
;Коррупция в государственном аппарате, терроризм,
попрание норм гуманности, преследование инакомыслящих
45

в буржуазном мире оставляют от этих понятий лишь
словесную оболочку.
Несоответствие пропагандистских стереотипов
реальной действительности становится особенно вопиющим
в годы кризисов. Так, в конце 60-х — начале 70-х годов,
когда американское общество охватил кризис,
ознаменовавшийся спадом производства, кризисом доверия к
правительству, упадком морали и т. д., американская
буржуазная пресса не могла не считаться с реальностью и
игнорировать трудности, иначе это окончательно
подорвало бы доверие читателей к ней. Однако она была
верна тактике, выработанной еще в период экономического
кризиса 1929—1933 гг.: сглаживала трудности, упрощала
причины их, успокаивала читателей, выдвигая
мифические пути процветания, продолжая насаждать ложные
стереотипы «достижения успеха» («успех благодаря
случаю», «лови свой шанс»), веру в могущество и
жизнеспособность Америки. Например, в сентябре 1970 г. журнал
«Ридерс дайджест», имеющий самый большой тираж
в мире (30 млн. экз., из них 18 млн. расходятся в США,
12 млн. — за их пределами), перепечатал из журнала
«Ньюсуик» статью «Действительно ли больна Америка?»
и в предпосланной ей редакционной вводке заявил: «Нет,
говорит известный историк... Причины национальных
заболеваний мнимые, а остальные не так серьезны, как мы
воображаем» *.
В апреле 1971 г. к 195-летию США «Ридерс дайджест»
опубликовал статью Дж. Рестона «Государство дяди
Сэма» (перепечатана из «Нью-Йорк тайме»), в которой
утверждалось, что дядя Сэм (т. е. США) находится в
общем в довольно хорошей форме, «его пульс и сердце
работают так же ритмично, как и морские приливы и
отливы. Правда, кое-что нужно изменить в старике. Но на это
не потребуется слишком много времени и сил — ведь
ничего страшного с ним не случилось. Все, что ему нужно,—
это немного отдохнуть и подумать»2. Таким образом,
журнал продолжал насаждать старый благоприятный
симидж» Америки — дяди Сэма, в котором кое-что
нужно слегка подправить для его же пользы. И эта позиция
характерна не только для американской пропаганды, но
1 «Reader's Digest», September 1970, p. 92.
* «Reader's Digest», April 1971, p. 168.
46

и для всей буржуазной прессы, когда речь заходит о жизг
нестойкости капитализма.
Аналогичное освещение в печати получил начавшийся
в 1973 г., продолжающийся по настоящее время и
охвативший весь капиталистический мир экономический
кризис. Некоторые органы печати, обычно
приукрашивающие буржуазную действительность, вынуждены
публиковать материалы критического характера. Например,
журнал «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» в
номере за 30 апреля 1973 г. поместил обзор весьма резких
высказываний.рядовых американцев о росте цен, налогов,
преступности и т. д. Но раскрыть причины кризиса,
указать пути выхода из него — этого буржуазная
пропаганда сделать не в состоянии. Так что такие критические
выступления прессы ничего не меняют по существу в
апологетике капитализма.
Но старые стереотипы и мифы, насаждаемые издавна
буржуазной пропагандой, настолько уже изживают себя
и доказывают свою несостоятельность в современную
эпоху, особенно в условиях всеобщего кризиса
капиталистического мира, что даже американский журнал «Ридерс
дайджест», сам занимающийся постоянно
мифотворчеством, фабрикующий иллюзорные представления о
действительности, вынужден заявить: «.. .старые мифы уже
не срабатывают, а новые эффективные мифы не созданы.
В результате Запад находится в агонии
переориентации» К
Это не значит, что журнал, являющийся наиболее
характерным изданием американской массовой печати и
концентрирующий насаждаемые ею стереотипы,
отказался от их распространения. По его мнению, если старые
стереотипы и мифы уже не срабатывают, нужно
изобрести новые. Поэтому свою статью он так и называет:
«Требуются: новые мифы для современного человека».
Буржуазная пресса, превознося свободы, которые
якобы предоставляет человеку капиталистическое
общество, в то же время требует их урезать, в частности
ограничить или отменить совсем право рабочих на забастовки.
Активно защищая интересы бизнеса, монополий, она
пытается призвать рабочих «работать в одной упряжке»
с предпринимателями, т. е. к классовому миру. Если это
1 «Reader's Digests February 1976, p. 94.
47

не получается и рабочие бастуют, буржуазная печать
стремится создать у обывателей негативный образ
бунтовщиков-забастовщиков, действия которых якобы
«угрожают общественным интересам», наносят
«экономический ущерб всему обществу», ведут к хаосу, анархии.
Например, английская буржуазная газета «Дейли экспресс»
настраивает читателей против левых профсоюзов,
объявляя их «безответственными» за руководство
забастовками и противопоставляя их «умеренным», «ответственным»
профсоюзам, решающим конфликты с
предпринимателями мирным путем *.
Острее всего несоответствие действительности
проповедуемых буржуазной печатью стереотипов
почувствовала молодежь. Студенческое движение середины 60-х —
начала 70-х годов означало протест против войны,
расовой дискриминации, а также неприятие институтов
буржуазного государства, прессы истэблишмента и ее
пропаганды. В ходе выступлений молодежь создавала в
противовес буржуазной печати свою прессу протеста, так
называемую «подпольную» печать.
Буржуазная пресса всегда фабриковала негативные
стереотипы тех сил, которые пытались посягать на устои
капиталистического общества. В данном случае она
старилась дискредитировать молодежное движение. В
разгар студенческих выступлений во второй половине 60-х
годов в США, Франции, ФРГ пресса создавала у
обывателей отталкивающий, негативный образ
студентов-бунтарей, врагов «законности и порядка». Буржуазные
газеты и журналы, фабрикуя свои пропагандистские
штампы в обрисовке молодежи, преследовали цель
принизить размах студенческих выступлений, исказить их
характер, противопоставить «бунтующее меньшинство»
основной массе студенчества и молодежи, втянуть
молодых в орбиту буржуазного общества, его интересов.
В прессе США смаковались взгляды и действия хиппи,
различных левацких группировок, в общем-то безопасные
для истэблишмента, а прогрессивные выступления
студентов за демократизацию общества, за гражданские
1 Подробнее об этом см.: Э. Ф. Телень. Стереотипизация как
метод буржуазной пропаганды английских массовых газет (по
материалам редакционных статей газет сДейли миррор» и «Дейли
экспресс»). — «Вестник МГУ». Серия XI. «Журналистика», 1972, № 4.
48

права, против агрессии в Индокитае выставлялись в
негативном свете. «Ридерс дайджест», например, с помощью
наклеивания ярлыков, использования ложных аналогий,
мнений «авторитетов», демагогии создавал у читателей
искаженный образ левой молодежной организации
«Студенты — за демократическое общество». В статье под
названием «Создатели хаоса в студенческих городках» он
писал: «Небольшая, но чрезвычайно активная банда
студентов колледжей, называющая себя «Студенты — за
демократическое общество», предпринимает все, чтобы
разделаться с демократией и обществом» !.
Умалчивая о зверствах полиции по отношению к
студентам, журнал называл организацию «Студенты — за
демократическое общество» «союзом террористов», играя
на страхе обывателя, напуганного ростом уголовной
преступности в стране, приравнивал выступления студентов
политического характера к уголовным, тем самым
искажал истинную картину студенческого движения и
навязывал читателю самое вздорное представление о
действительности.
Усилиями же буржуазной печати создан
автостереотип «свободной прессы», выразительницы общественного
мнения, независимой, беспристрастной и т. д. «Свободная
пресса помогла создать Америку»2 — таков был,
например, лейтмотив самовосхвалений американской печати
в преддверии 200-летнего юбилея США.
Тезис о «свободе печати» (имеется в виду печать
капиталистических стран) превратился на Западе в
пропагандистский штамп. Как это практикуется в фабрикации
других стереотипов, «свободная печать»
противопоставляется по принципу «черное — белое» якобы
«несвободной печати» в социалистических странах.
Несостоятельность этого пропагандистского стереотипа доказывают,
с одной стороны, существование монополий прессы и все
углубляющийся процесс ее концентрации и
монополизации, ведущей к контролю над информацией, к
стандартизации и унификации ее в интересах власть имущих, к
манипулированию общественным мнением, и, с другой —
преследования прогрессивных и даже либерально
настроенных журналистов, ограничения, постоянно накладывае-
1 «Reader's Digest», October 1968, p. 104.
* «Editor and Publisher», 7 June 1975, p. 9.
49

мые на свободу печати законодательными,
исполнительными и судебными властями капиталистических стран.
Вот несколько фактов последнего времени,
способствующих разрушению стереотипа «свободной прессы».
Известный своими реакционными взглядами французский
газетный магнат Р. Эрсан, владелец 11 ежедневных
провинциальных газет, 9 еженедельников в Нормандии,
11 журналов, агентства печати АГПИ, рекламного
агентства «Пюбли-принт», множества типографий !, несмотря
на забастовки журналистов, протесты общественности,
купил в 1975 г. старейшую французскую газету «Фигаро»,
а в 1976 г. — крупнейшую по тиражу вечернюю газету
«Франс-суар».
В 1976 г. был уволен из американского журнала «Сай-
колоджи тудей» его главный редактор Дж. Харрис за
публикацию разоблачительной статьи об алкоголизме
в США. Статья вызвала недовольство рекламодателей
журнала — торговцев спиртными напитками.
В 1976 г. из французской газеты «Монд» был уволен
журналист Ф. Симонно за то, что обнародовал
материалы, раскрывающие махинации нефтяных компаний во
Франции. Французская буржуазная печать, кичащаяся
своей свободой, хранила полное молчание по этому
поводу, и лишь коммунистическая печать во главе с «Юмани-
те» заняла последовательную и принципиальную позицию
и поддержала журналиста.
Еще пример. Когда М. Стоквуд, епископ Саутуэрк-
ский, в конце 1975 г. в письме в газету английских
коммунистов «Морнинг стар» позволил себе заявить, что
корни экономических трудностей Англии лежат в самом
устройстве ее общества, буржуазная печать во главе с
«Тайме», отстаивающая на словах «свободу мнений»,
начала кампанию травли Стоквуда. Таким образом она
яоказала, что понимает свободу печати однозначно, как
свободу восхвалять капиталистический строй и
преследовать тех, кто ставит его «ценности» под сомнение.
Американской буржуазной печатью насаждается
стереотип «пресса — сторожевой пес демократии», особенно
интенсивно он стал внедряться в связи с «уотергейтским
делом». Когда либеральная печать вскрывала
злоупотребления в ходе расследования «уотергейтского дела»,
1 См. «За рубежом», 1976. № 47, стр. 19.
50

буржуазные идеологи с новой силой стали превозносить
прессу как свободную, независимую, а журналистов из
«Вашингтон пост» К. Бернстина и Б. Вудварда, начавших
эту кампанию и действовавших особенно активно,
объявили чуть ли не национальными героями.
Однако пороки, которые выявила либеральная
печать,— злоупотребление властью, практика тайных
обысков, слежки, подслушивания телефонных разговоров —
очевидны, вопиющи, они свидетельствуют о попрании
свободы и демократии в стране, где она так усиленно
декларируется и рекламируется, и в раскрытии этих
пороков нет никакого подвига. Репортеры, занимающиеся
«разоблачением» отдельных личностей, руководствуются
интересами внутриполитической борьбы, погоней за
сенсацией и коммерческими соображениями. В частности,
журналисты К. Бернстин и Б. Вудвард сделали хороший
бизнес на «Уотергейте», получив за книгу и сценарий
к кинофильму «Вся президентская рать» свыше миллиона
долларов. То, что стереотип «пресса — сторожевой пес
демократии» фальшив, что свобода печати иллюзорна,
подтверждает и кризис читательского доверия к
средствам массовой информации, обострившийся в США
в годы экономических осложнений.
Буржуазная пропаганда активно способствует
формированию у населения расовых предрассудков.
Насаждаемые ею расовые стереотипы — это сверхупрощенные и
искаженные представления о расовых и национальных
группах. Даже буржуазные ученые К. Янг и Д. Кац,
исследовавшие такие стереотипы, отмечают их ложный
характер.
Расовая дискриминация с ее последствиями —
безработицей, бедностью, бесправием — является уделом
национальных меньшинств во многих странах, и в особенности
9 США. Существование ее буржуазные идеологи
стремятся оправдать извечной природой человека и
рассматривают проблему не столько в социальном, сколько в
моральном плане.
Антинегритянские предрассудки существовали в США
со времен появления там;черных рабов. Особенно
интенсивно расовые стереотипы формировались прессой
начиная со времен Гражданской войны. Негативный стереотип
негра служил защитой позиций белых, утверждением их
превосходства над черными людьми. Пресса настраивала
51

обывателей против негров, призывала «поставить их на
место», оперируя презрительной кличкой, которую дали
неграм американские расисты, — «ниггер» (черномазый).
Негр изображался как существо жестокое, похотливое,
как насильник и вор. Под влиянием социальных
изменений в обществе происходит изменение расовых и
национальных стереотипов. Пока негры занимали подчиненное
положение, были слугами, о них пропаганда создавала
мнение как о существах глупых, ленивых, грязных.
Успехи негров в музыке, спорте сказались на культивировании
представления о них как о существах, способных только
развлекать белых людей. И наконец, под влиянием
выступлений негров за равноправие средства массовой
информации стали усиленно фабриковать негативные
стереотипы негров как агрессоров, бунтовщиков К
В интерпретации негритянской проблемы
американская буржуазная печать верна своей системе стереотипи-
зации: с одной стороны, приукрашивание положения
негров, построение идиллической картины расового мира,
фальсифицирующей истинное положение; с другой —
создание негативного образа «неблагодарных негров»,
«отщепенцев», для которых столько сделано, а они смеют
быть недовольными. Журнал «Ридерс дайджест»,
например, уверял, что 100 лет тому назад негры стали
«свободными на бумаге, а сейчас они свободны на деле»2.
Но поскольку негры недовольны, борются за
равноправие, буржуазная печать создает у обывателей с целью
запугать их стереотипное представление о волнениях
негров как проявлении «анархии», «насилия», «беззакония».
На ее страницах создавался искаженный образ членов
радикальной негритянской партии «Черные пантеры».
Они представлены убийцами, разрушителями,
грабителями. «... Их цель — убивать полицейских, разрушать
мосты, поджигать заводы... Крупнейший источник фондов
«Черных пантер» — вооруженные ограбления и
вымогательство денег»3, —заявлял журнал «Ридерсдайджест».
Полиция с августа 1968 г. начала проводить карательные
операции против «Черных пантер», но пресса изображала
1 См. И. Кон. Психология предрассудка. — сНовый мир», 1966,
№9.
2 «Reader's Digest», April 1967, p. 64.
3 «Reader's Digest», October 1969, p. 122—123.
52

это как меру самозащиты от преднамеренного насилия
членов организации К Она фальсифицировала основную
цель «Черных пантер» — равноправие негров, намеренно
выпячивала националистские перегибы этой партии.
Таким образом, американская буржуазная
пропаганда, насаждая ложные стереотипы негров — борцов за
гражданские права, фактически выступает с расистских
позиций. Сейчас она пытается приспособиться к
изменениям, происходящим в обществе, и даже показать (на
словах, конечно), что выступает за равноправие. Негры
появляются на страницах рекламы, что раньше было
табу. Презрительный ярлык «ниггер» в печати почти не
встречается, даже слово «негры» употребляется нечасто;
его заменили слова «черные» или «афроамериканцы»,
однако сути созданного стереотипа это не меняет.
Антикоммунистические стереотипы. Антикоммунизм—
неотъемлемая черта капиталистического образа жизни.
Фабрикации антикоммунистических стереотипов, их
укреплению в сознании людей способствуют буржуазные
средства массовой информации. Суть социализма, его
облик искажаются буржуазной пропагандой до
неузнаваемости — ей невыгодно давать истинное представление
о строе, который отрицает капитализм. Понятие
«коммунизм» усилиями буржуазной печати, радио,
телевидения настолько фальсифицировано, что стало для
обывателя обозначением всего того, что угрожает ему,
противоречит его жизненным устоям. Годами буржуазная
пропаганда создавала превратный, карикатурный образ
коммунистов. Многие беды, трудности, переживаемые
капиталистическими странами, объяснялись происками
коммунистов.
Даже авторы вышедшей в США книги «Анатомия
антикоммунизма», подвергая политику антикоммунизма
критике с буржуазно-либеральных позиций,
подчеркивают, что в Америке «слово «коммунист» стало дубинкой
для избиения всех, кто не нравится, и, конечно, тех, кто
выступает за какие-либо изменения в статус-кво»2.
Начало формированию антикоммунистических
стереотипов было положено буржуазной прессой после того, как
К. Маркс и Ф. Энгельсразработали свое учение о ком-
1 «Reader's Digest», October 1969, p. 121.
2 «Anatomy of Anty-Coramunism». New York, 1969, p. 84.
S3

мунизме. После победы Великой Октябрьской
социалистической революции в мире капитала стал
формироваться искаженный образ социалистической революции,
Советской страны, появились сфабрикованные стереотипы,
извращающие суть социализма. Буржуазная пресса
изощрялась в мрачных пророчествах относительно будущего
нашей страны, предрекала неоднократно гибель
Советской власти, создавала негативный, пугающий образ
большевика — «бородатый негодяй в крестьянской робе,
несущий бомбу» 1. Россия, русские представали в
текстовых материалах и карикатурах буржуазной печати в
облике медведя. «Русский медведь идет опять»2, —
запугивал обывателей «Ридерс дайджест», когда советская
экономика успешно набирала темпы и СССР вышел на
мировой рынок.
Фальшивость, несоответствие действительности
стереотипа русского доказали произведенные С. Райсом еще
в 1924 г. исследования студенческой аудитории Прин-
стонского университета. Студентам раздали фотографии
9 государственных и общественных деятелей —
американских сенаторов, руководителей профсоюзов и советского
дипломата Красина — и попросили определить, «кто есть
кто». 59 человек назвали Красина американским
сенатором и только 9 — большевиком 3.
С ростом могущества, авторитета Советского Союза
тактика некоторых капиталистических стран по
отношению к нему изменилась. В период второй мировой войны
в печати стран — союзников СССР по антигитлеровской
коалиции — США, Англии, Франции под влиянием
мужественной борьбы советского народа против фашизма,
героических побед Советской Армии появились более или
менее благоприятные статьи об СССР. Но после войны
империализмом была развязана «холодная война» как
реакция на усиление влияния коммунистов, и
буржуазная пропаганда, полностью поддерживая политику своих
правительств, активно включилась в травлю
коммунистов, в фабрикацию ложных представлений об СССР,
распространяя вымыслы о его «агрессивных планах»,
стремлении «к мировому господсру», внедряя в сознание
1 К. Young. Social Psychology, p. 192.
2 cReader's Digest», March 1931, p. 1040.
8 K. Young. Social Psychology, p. 191.
54

людей абсурдные стереотипы «холодной войны» —
«советская угроза», «железный занавес», «рука Москвы»
и т. д.
Тон в такой пропаганде задавала американская
буржуазная пресса. В годы маккартизма правая печать —
журналы Люса, газеты Херста, «Нью-Йорк дейли ньюс»
и т. д. — поддерживала «охоту на ведьм», травлю
коммунистов. Она наклеивала ярлыки «красный»,
«подрывной элемент», «агент Москвы» не только на
прогрессивных деятелей, но и на либеральных, демократически
настроенных людей. В категорию «красных» попали даже
некоторые либеральные журналисты из «Нейшн», «Нью-
Йорк пост» 1.
Антикоммунистические стереотипы облекаются в
буржуазной печати, в особенности в массовой, в форму
моральных понятий. Борьба с коммунизмом ложно
истолковывается как борьба добра со злом. «Коммунизм
упорно цепляется за плохое. Давайте упорно держаться за
хорошее»2 — вот образчик формируемого массовой
печатью отношения к коммунизму, который был выражен
словами Дж. Фостера Даллеса, ярого реакционера,
поборника «холодной войны».
Буржуазная пропаганда разработала как один из
способов защиты господства капитала целую систему
антикоммунистических стереотипов. Они
противопоставляются привлекательным понятиям, символам, рисующим
облик капиталистического мира в благоприятном свете,
вызывающим благожелательные эмоции.
Американский журналист Р. Соллен писал в журнале
«Редактор и издатель», органе газетных
предпринимателей, что корреспонденты прессы США «создали целый
ряд клише, лозунгов, эпитетов, кратких, но расплывчатых
фраз», при помощи которых можно описать любую
международную новость. При этом они «вполне
удовлетворяют запросы своих заведующих бюро и отдают дань
восхвалению Соединенных Штатов». В качестве
особенно затасканных выражений Соллен приводит следующие:
свободный мир, железный занавес, национальная
оборона, коммунистическая угроза, национальная безопас-
1 /. Aronson. The Press and the Cold War. Indianapolis — New
York, 1970, p. 134.
2 cReader's Digest», July 1967, p. 103.
55

ность, умиротворение, антиамериканский, подрывной,
левый и т. д. Все эти штампы помогают преподнести любое
международное событие независимо от его существа
в духе «холодной войны» К
Ключ к выработке антикоммунистических,
антисоветских стереотипов таков: если подавляется основа
буржуазного строя — принцип частной собственности, то тут же
пропагандой наклеиваются негативные ярлыки —
«диктатура», «тоталитаризм», «подавление свободы». Все
ставится с ног на голову, справедливое выдается за
несправедливое, прогрессивное за реакционное.
Буржуазная пропаганда ведет защиту агрессивной
внешней политики своих государств под флагом
антикоммунизма, борьбы с «коммунистической угрозой». Так,
консервативная и реакционная американская печать
оправдывала агрессию США в Индокитае
необходимостью «защиты мира от коммунизма». Некоторые
либеральные органы печати, в частности «Нью-Йорк тайме»,
а также телевизионная сеть Си-Би-Эс выступали с
критикой сайгонского режима, методов ведения войны
американским правительством, что вызывало конфликты
между администрацией и средствами массовой
информации. Но в целом позиция критиков вьетнамской войны
была непоследовательной и ограниченной. Как
подчеркивал Дж. Аронсон в книге «Упаковка новостей.
Критический обзор прессы, радио и телевидения»2, никто из этих
критиков не считал, что присутствие американской
военщины во Вьетнаме да и во всей Юго-Восточной Азии —
огромное зло, никто не выступал за немедленный вывод
американских войск, т. е. фактически они оправдывали
агрессию.
Буржуазная пропаганда, стремясь всячески
скомпрометировать коммунистическое движение, исказить цели и
задачи коммунистов, смешивает их деятельность с
действиями различных ультралевых группировок —
анархистов, троцкистов и т. д., объединяя их и наклеивая
единый ярлык — «экстремисты». Например, шпрингеровская
печать в ФРГ объявляла террористические акции
левацкой анархистской группы Баадара — Майнхофф «крас-
1 См. С. Беглов. Монополии слова. М., 1972, стр. 273.
2 /. Aronson. Packaging the News. A Critical Survey of Press,
Radio, TV. New York, 1971.
56

ным террором» и требовала покончить с
попустительством коммунизму, принять чрезвычайные меры,
расправиться с «красными бандитами», хотя общеизвестно, что
прогрессивная общественность ФРГ, и прежде всего
Германская коммунистическая партия, самым решительным
образом отмежевывается от анархистов, квалифицируя
их действия как провокационные.
Стереотипы «холодной войны» сеяли вражду и рознь
между народами. Буржуазная пропаганда проповедью
абсурдных представлений о коммунизме, СССР нанесла
огромный вред человечеству. Разрушению негативных
стереотипов о русских как невежественных людях,
агрессивных «медведях» способствовали успехи Советского
Союза в экономике, науке, культуре, в освоении космоса,
все более широкое распространение в мире идей
коммунизма. Но у людей на Западе осталось еще немало
предубеждений, предрассудков, внушенных прессой в период
«холодной войны». Португальский писатель М. Каштрин
приводит в «Правде» отрывок из беседы его друга с
пожилым человеком в окрестностях университетского
центра Коимбра. Этот человек поинтересовался: «Вот тут
у нас много говорят о железном занавесе. Он должен
быть очень тяжелым. Ведь все-таки он из железа. Я бы
хотел знать, как русские поднимают и опускают его —
то ли простой ручной лебедкой, то ли у них есть
специальный механизм» К Это не анекдот, а факт. Вот
результат систематического внушения буржуазной пропагандой
вздорных антисоветских стереотипов.
Антикоммунистическая пропаганда, вынужденная
приспосабливаться к новым историческим условиям,
становится более изощренной, пытается выступить под
маской «объективности», усовершенствовать свои приемы и
методы, не изменяя общей стратегической
направленности. В арсенале средств буржуазной прессы для
формирования антикоммунистических стереотипов не просто
наклеивание ярлыков, а применение системы
аргументации, использование отдельных реальных фактов,
статистических выкладок, материалов из советской печати и
прессы других социалистических стран. Однако реальные
факты интерпретируются буржуазной пропагандой тен-
1 «Правда», 8 ноября 1976 г.
57

денциозно, произвольно, что в конечном итоге означает
их фальсификацию.
В результате последовательной политики мира,
проводимой Советским Союзом и другими
социалистическими странами, в начале 70-х годов в мире произошел
поворот от «холодной войны» к разрядке международной
напряженности. Но возросла и активность противников
разрядки — военно-промышленного комплекса,
сионистских кругов. Пропагандистами домыслов противников
разрядки стали правая американская печать,
консервативные английские издания, реакционная пресса Шприн-
гера, правые газеты и журналы Франции. В своих
попытках сорвать разрядку они используют затасканные еще
со времен «холодной войны» пропагандистские
стереотипы. Помимо старых штампов, в частности о «советской
угрозе», на страницах этих изданий фабрикуются и новые
стереотипы, искажающие существо разрядки. Как и
прежние, они носят антисоветский,
антикоммунистический характер.
Буржуазная пропаганда сеет сомнения в
необходимости разрядки, пишет об ее иллюзорности, опасности.
«Модное, но опасное слово» — это заявление противника
разрядки, натовского адмирала, «Тайм» вынес в
название одной из своих статей К Почему же опасна
разрядка? Оказывается, по утверждениям военных, политиков
капиталистических стран, она «приносит выгоду только
русским». Был изобретен новый стереотип, но опять
с фальшивым содержанием — «разрядка — улица с
односторонним движением». Например, журнал «Юнайтед
Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» советовал правительству
пересмотреть политику разрядки, поскольку разрядка «на
практике — улица с односторонним движением и Москва
пользуется всеми ее преимуществами»2. «Ридерс
дайджест» в статье «Разве это разрядка?» устами бывшего
министра обороны М. Лэйрда заявил, что разрядка —
«дорога с односторонним движением, ведущая к
разрушению западной демократии и навязыванию миру их
(русских. — Г Г.) системы»3. О том, что разрядка только
тактика русских, что это обман, ловушка, западня, посто-
1 «Time», 17 November 1975, p. 7.
2 «U. S. News and World Report», 19 May 1975, p. 80.
3 «Reader's Digest», July 1975, p. 57.
58

янно твердят английская «Дейли телеграф», шпрингеров-
ская «Вельт».
Аргументы защитников таких ложных представлений
о разрядке несостоятельны. Утверждается, что
сотрудничество с СССР — это односторонняя передача ему
технологии, научных достижений, что торговля с русскими
способствует лишь укреплению их мощи и ослаблению
Запада. Эти измышления опровергают сами
представители буржуазных деловых кругов, видные политики,
которые подчеркивают взаимовыгодность и
перспективность сотрудничества с Советским Союзом.
Еще одним излюбленным доводом буржуазной
пропаганды, поддерживающим искаженное представление о
разрядке, является утверждение о том, что Советский
Союз якобы под прикрытием разрядки «стремится к
мировому господству», ведет борьбу за победу коммунизма
в мировом масштабе, не прекращает идеологической
борьбы. «Тайм», например, искажая слова Л. И.
Брежнева на XXV съезде КПСС о поддержке Советским
Союзом национально-освободительного движения, заявил
0 том, что «Советы готовы вмешаться почти повсюду
в мире, если того потребуют революционная
сознательность и коммунистические убеждения»!. «Ньюсуик»
1 марта 1976 г. привел слова известного идеолога
антикоммунизма профессора Гарвардского университета
Р. Пайпса: «Цель Советов — мировое господство».
Убежденность коммунистов в победе коммунизма
выдается буржуазными изданиями за навязывание его. Как
известно, коммунисты всегда выступали и выступают
против экспорта революции, а идеологическую борьбу
считают формой классовой борьбы и будут вести ее, пока
существует капитализм.
Утверждения буржуазной пропаганды об
иллюзорности разрядки связаны с новой волной запугивания
«советской угрозой». Этот пропагандистский штамп
пускается в ход в различных ситуациях, по разным поводам.
В нагнетании «советской угрозы» особенно усердствуют
правая печать США, Франции, консервативные издания
Англии, пресса Шпрингера в ФРГ, солидаризируясь
в своих выступлениях с Пентагоном, штаб-квартирой
1 dime», 8 March 1976, p. 4.
59

НАТО, главой западногерманских ультра Ф.-И.
Штраусом, лидером английских консерваторов М. Тэтчер.
Характерно, что домыслы о «советской угрозе» как по
команде появляются одновременно в буржуазной печати
многих капиталистических стран. Неоднократно на
страницах «Тайме» выступал ярый антикоммунист,
антисоветчик лорд Чалфонт с нелепыми утверждениями о
грозящем якобы Западной Европе военном вторжении
Советского Союза. Буржуазная пресса раздувает миф о
милитаризации СССР, служит трибуной для воинственных
выступлений крупных военных чинов, требующих
наращивания гонки вооружений под предлогом «советской
угрозы». В интервью журналу «Ньюсуик» 9 февраля
1976 г. главнокомандующий объединенных сил НАТО
американский генерал Хейг заявил, что «угроза Западу
со стороны Советского Союза сейчас больше, чем когда-
либо со времен окончания второй мировой войны».
В США пропагандистский стереотип «советская
угроза» особенно интенсивно муссировался печатью в период
утверждения в конгрессе бюджета Пентагона и
предвыборной президентской кампании. Правые журналы
предоставляют свои страницы для воинственных
высказываний реакционных политиков и генералов. В частности,
22 декабря 1975 г. в интервью журналу «Юнайтед Стейтс
ньюс энд Уорлд рипорт» бывший министр обороны США
Дж. Шлесинджер заявил, что русские преследуют
наступательные цели, стремясь расчленить Западную Европу
и добиться гегемонии, и призвал американцев «держать
порох сухим». Интервью с бывшим министром обороны
США Рамсфелдом в этом же журнале было озаглавлено:
«Совершенно нельзя доверять России», и речь шла там
о «советской военной угрозе» К «Тайм» клеветнически
утверждал, что «Москва никогда не колеблется между
мечом и плугом и всегда выбирает меч. Дух разрядки не
нарушает советского военного строительства»2.
В печати приводились сфабрикованные ЦРУ данные
о советских вооружениях в сопоставлении с
американскими и утверждалось, что СССР превосходит по многим
видам вооружений Соединенные Штаты. О фальши этих
сообщений говорили даже сами американские политики.
1 «U. S. News and World Report», 15 March 1976, p. 29.
2 «Time», 15 March 1976, p. 8.
60

Сенатор У. Проксмайр и конгрессмен Л. Эспин с фактами
в руках доказали лживость выкладок ЦРУ и Пентагона,
показывающих «советскую агрессивность».
Цели насаждения пропагандистского стереотипа о
«советской угрозе» — запугать народы мира, склонить их
к поддержке увеличения военных бюджетов, оправданию
необходимости гонки вооружений, что, естественно,
принесет выгоду не трудящимся, а военным корпорациям.
Миролюбивая внешняя политика Советского Союза
и других стран социализма, их предложения,
направленные на углубление разрядки и упрочение сотрудничества
в Европе и во всем мире, — весомые аргументы,
разбивающие ложные антикоммунистические и антисоветские
стереотипы буржуазной пропаганды.
Капиталистическая пресса, насаждая фальшивые
антисоветские стереотипы, не отражает мнения народов
своих стран. Ее попытки извратить суть разрядки,
вернуть мир к временам «холодной войны» обречены на
провал.
* * *
Стереотипизация присуща и рекламе. Реклама в печати,
на радио, телевидении стала инструментом
пропагандистского воздействия, частью идеологического наступления
на массы, средством формирования ложных, иллюзорных
представлений о жизни в капиталистическом обществе.
Насаждение стереотипа человека-приобретателя,
обладателя вещей, символизирующих его богатство и
процветание,— характерная черта рекламы в буржуазных
изданиях, в особенности массовых. Создавая в интересах
господствующего класса ложные «имиджи» вещей и
личностей \ пропагандируя «равенство людей в сфере
потребления», подогревая стремление обывателя не отстать
от моды, массовая печать формирует стереотипные
интересы, вкусы и способствует тем самым идеологическому
воспитанию читателей.
Стереотипизации подвержен не только текстовой
материал, но и иллюстративный. Иллюстрации в
буржуазной журналистике являются способом создания и вне-
1 Подробнее о рекламе в средствах массовой информации см.:
О. А. Феофанов, США: реклама и общество. М., 1974.
61

дрения в сознание читателей иллюзорных, ложных
представлений о действительности. В фотоинформации
буржуазных изданий существуют определенные
пропагандистские штампы, рассчитанные на эмоциональное
воздействие. Стандарт выработан в оформлении обложки
многих типов массовых журналов — это выразительные
фотографии, портреты буржуазных политических
деятелей, звезд кино, телевидения, эстрады, спорта.
Фотоштампы, запечатлевающие героя апологетических материалов
на работе, в кругу семьи, на отдыхе, создают иллюзию
его процветания. В то же время, если печатается
фотография, изображающая коммунистического лидера или
прогрессивного общественного деятеля, то тут свой
стереотип— неудачный ракурс, способствующий
изображению лица в невыгодном свете; объектив фиксирует все,
что намеренно снижает образ. Если на фотографии
запечатлена жизнь в странах социализма, то в большинстве
случаев выбираются объекты для съемок, отображающие
не достижения социалистического общества, а его
недостатки — скажем, не новостройки, новые жилые дома,
а развалюхи на окраинах, подлежащие сносу.
В практике буржуазной журналистики используются
рисованные стереотипы, в частности национальные
символы— дядя Сэм (США), британский лев (Англия),
русский медведь; особенно часто они находят отражение
в карикатурах, призванных вызвать реакцию одобрения
или неодобрения, в комиксах. «Комиксы успешно
формируют установки отношения ко многим фактам
современной политической действительности, в том числе к
коммунизму, его идеологии и ее практическому претворению
в коммунистическом строительстве» !.
Комиксы — типичная форма бульварной печати. Они
воздействуют на читателя в буржуазном обществе с
раннего детства и на протяжении всей его жизни. Комиксы
превратились в средство защиты капиталистического
строя и пропаганды антикоммунизма, расизма,
милитаризма. Они построены на примитивных стереотипах и
способствуют формированию ложных, вздорных
представлений, в частности о коммунизме.
1 Л. В. Шепелев, Ю. А. Шерковин. Рисованная информация и
ее воздействие. — «Проблемы социальной психологии и пропаганда»,
стр. 180.
62

Стереотипы буржуазной прессы находят свое
выражение и в словесных штампах. Язык в процессе стерео-
типизации несет большую пропагандистскую нагрузку.
С его помощью формируется эмоциональное, негативное
пли позитивное отношение к предмету или явлению.
Таким образом, стереотипизация в буржуазной прессе
ведет к стандартизации информации, дезинформации
читателей, к манипулированию общественным мнением
в интересах господствующего класса. Изменение
соотношения сил в мире в пользу социализма и прогресса,
кризисное состояние капитализма, рост классового
самосознания трудящихся в странах капитала, все более
широкое распространение идей коммунизма способствуют
крушению ложных, иллюзорных стереотипов,
насаждаемых буржуазной пропагандой.

III. Приемы и методы
интерпретации информации
в буржуазной пропаганде
Сенсация и сенсационность
Сенсация — изобретение отнюдь не современной прессы;
более того, в печатном виде она появилась гораздо
раньше, чем родились газеты. Так, когда до выхода первой
газеты во Франции, где газетное дело имеет весьма
богатую историю, оставалось еще полтора столетия, в стране
уже продавались отдельные листки, на которых
печатались новости о наиболее значительных событиях. Первый
такой листок, отмеченный историками, появился в 1488 г.
В нем излагались обстоятельства взятия г. Фужера
французскими войсками, что означало конец независимости
бретонских герцогств. Судя по характеру исполнения, эти
листки предназначались для относительно широкой
публики. Сопровождавшие текст иллюстрации чаще всего
были весьма далеки от того, чтобы прямо
комментировать его. Главным достоинством листков было то, что они
опережали устную информацию.
Издание таких листков продолжалось до начала
XVII в. с преимущественным акцентом на новизну и с
постепенным расширением тематики от военных новостей
до катастрофических явлений природы (землетрясения,
наводнения, засуха и т. п.). Все большее распространение
стали получать листки с описанием фантастических
явлений, а также слухов о чудовищных животных, птицах,
змеях и пр.
К началу XVIII в. происходит разделение этих
новостей на два вида: брошюры по 12—16 страниц и
отдельные листки, отпечатанные по-прежнему с одной стороны
бумаги. Первые превращаются впоследствии в газеты.
64

вторые, сохраняя свою прежнюю форму,
специализируются на сообщениях сенсационного характера. Однако
вскоре газеты замечают, что уступили листкам нечто
привлекательное для читателей, и уже «Ля газетт» Ренодо
начинает выпускать специальные номера с повышенным
тиражом, которые именовались «экстраординарными».
А в начале XIX в. они получают название «утки». Это
слово во французском языке уже давно имело значение
нелепой истории, которая рассчитана на доверчивых
слушателей с целью потешиться над ними. Характерно
определение его, относящееся ко второй половине XIX в.,
данное Ляруссом: «Слово «утка» закрепилось
исключительно за новостями, родившимися в воображении
исписавшихся журналистов, как бы пытавшихся определить,
сколь далеко простирается доверие читателя» 1. «Утками»
и стали называться как отдельные листки и некоторые
материалы в газетах, так и целые газеты,
специализировавшиеся на материалах подобного характера. «Уткой»
могла быть новость иногда правдивая, но всегда
преувеличенная, чаще же всего полностью лживая.
Однако и в наши дни для многих читателей и даже
журналистов ближайшим синонимом сенсации является
газетная «утка», потому что современная буржуазная
пресса взяла на вооружение прежде всего такие ее
качества, как крикливость и лживость. Этим,
по-видимому, объясняется и общий отрицательно-ироничный тон
многочисленных высказываний и реплик в адрес
сенсации.
Что же такое сенсация и в чем можно видеть ее
рациональное зерно? По бесстрастному определению
специалистов, сенсация1-это событие, вызывающее возбуждение,
широкий интерес, также — впечатление, произведенное
этим событием2. Стало быть, сообщение о такого рода
событии будет сенсационным в журналистском
понимании этого слова. Вопрос заключается в том, какое
событие следует считать представляющим широкий интерес,
способным вызвать возбуждение, и, наконец, какой
должна быть форма этого сообщения, чтобы впечатление
о событии соответствовало его действительному
значению.
cLe Grand Dictionnaire universel du XIX-e siecle». Paris, 1867.
См. Словарь иностранных слов. М., 1964, стр. 583.
3—1088
65

На основе вышеприведенного определения
правомерно выделить тип сенсации, которую можно назвать
положительной. Это будет объективное сообщение о событии,
действительно имеющем широкий интерес и
производящем впечатление, соответствующее его подлинному
содержанию. Многие достижения в освоении космоса,
бесспорно, были и. являются сенсационными. Сообщения
о них представляли собой сенсации в самом
положительном смысле. Восторженные тона и превосходные степени
здесь были уместны, огромные заголовки и большие
фотографии оправданны, ибо грандиозность событий была
несомненной. И хотя советские журналисты не охотно
прибегают к этому слову, говоря о своей работе, все же
это были самые настоящие сенсации в нашей прессе К
Однако и не столь значительные события вызывают
сенсации. К примеру, в семье появляются на свет сразу
пять близнецов, спортсмен устанавливает феноменальный
мировой рекорд, в океане обнаруживают неизвестный
доселе науке вид рыбы — все эти взятые из газет сообщения
не столь велики по своему масштабу, не очень широк
круг людей, на которых они производят сильное
впечатление, и все-таки это сенсации. Их объединяет одна
черта — исключительность, уникальность описываемого.
Именно такие события составляют большую часть
сенсационных материалов в прессе, ибо события
глобального масштаба встречаются гораздо реже.
Кроме того, происходит своеобразная девальвация
сенсации: то, что вчера еще вызывало исключительный
интерес, вокруг чего кипели страсти, сегодня уже мало
кого удивляет. Сенсация должна быть актуальна,
современна, стремиться порой обогнать время. Еженедельник
«За рубежом» однажды поместил фотографии „первых
английских газет с аршинными заголовками: «Фунт
стерлингов катится ко всем чертям!», «Курс фунта стерлингов
падает до рекордно низкого уровня!». «Подобные
газетные заголовки, — комментирует журнал, — уже давно
перестали быть сенсацией для англичан»2. Действительно,
1 Некоторым подтверждением признания за сенсацией права на
место в нашей прессе является появление в последнее время рубрик
типа «Имена и сенсации» («За рубежом»), «Сенсации разных
континентов» («Неделя») и др.
2 «За рубежом», 1976, № 41, стр. 6.
66

сегодня нужно основательно покопаться в событиях дня,
чтобы преподнести читателю что-либо чрезвычайно
интересное. В ежедневных поисках сенсаций буржуазные
журналисты чаще всего подменяют события
значительные, актуальные пикантными, скандальными историями,
связанными обычно с убийствами, кражами,
финансовыми махинациями и прочими атрибутами
капиталистической цивилизации.
Именно так в буржуазной прессе рождается тип
сенсации, рассчитанной на нездоровый интерес, на праздное
любопытство; возбуждение, вызываемое ими, основано не
на осмыслении факта, а на эмоциональном восприятии.
Чтобы придать заурядному, малозначительному событию
сенсационный характер, буржуазная пресса раздувает
его масштабы, искусственно драматизирует случившееся,
искажает подлинное его значение. Сенсация, таким
образом, превращается в сенсационность — характерную
черту, присущую буржуазной журналистике.
Самой распространенной формой такой сенсации
является кричащий заголовок на первой полосе газеты или
на обложке журнала, занимающий почти всю их
площадь. Он как по стилю, так и по внешнему виду является
«дежурным блюдом» массовой буржуазной прессы. Вот
несколько примеров из американских газет: «Игорный
притон разоблачен» («Буффало ивнинг ньюс», 25
сентября 1976 г.), «25 человек погибли в пожаре в Бронксе»
(«Сент-Питерсберг тайме», 25 октября 1976 г.), «Полиция
в центре города обвиняется в коррупции» («Бостон глоб»,
9 ноября 1976 г.), «Снято обвинение в убийстве»
(«Чикаго дейли ньюс», 12 ноября 1976 г.), «Гилмор мертв» —
материал о казни уголовного преступника («Нью-Йорк
пост», 17 января 1977 г.).
Эти заголовки, взятые из разных газет, не отличаются
разнообразием тематики, что вообще характерно для
сенсационных материалов любого массового
буржуазного издания. В работе, посвященной самому массовому
буржуазному журналу «Ридерс дайджест», выделяются
«традиционные темы статей, которым предпосылаются
сенсационные заголовки — взаимоотношения полов,
явления природы, стихийные бедствия, здоровье, насилие,
бизнес»: «Как жить с женщиной», «Смерть приезжает на
двух колесах», «Что действительно убило Мерилин
Монро», «Все о любви», «Двадцать минут ужаса», «Хотите
•
67

заработать миллион долларов?» и пр.1 Перечень
аналогичных примеров можно продолжить, взяв их из таких
газет, $ак английская «Дейли миррор»,
западногерманская «Вильд-цайтунг», французская «Франс-суар», и им
подобных, но тематический набор сенсаций не
расширится сколько-нибудь существенно. Следует еще заметить,
что чаще всего сам материал, расположенный внутри
номера, не соответствует сенсационному характеру
заголовка, сенсация как бы «выдыхается», ибо на деле речь
идет о заурядном факте из повседневной
капиталистической действительности.
В буржуазной пропаганде широкое распространение
имеет и такая практика, когда в стиле и манере
традиционных сенсаций подаются материалы о событиях,
достаточно серьезных, важных, требующих обстоятельного
изложения, анализа, комментария.
Пример может быть условным, но типичным. В одной
из восточных стран произошел государственный
переворот. Буржуазная пресса месяцами не упоминала об этой
стране, некоторые читатели вообще о ней раньше ничего
не слышали. И вдруг сенсация! Под крупными
заголовками, с иллюстрациями сообщается о подробностях
переворота: сколько было убитых и раненых, кто арестован,
кто причасТен к заговору и т. д. Волна сообщений об этом
«шок-событии» без всякой внутренней связи, без анализа
причин, с легковесным комментарием по поводу различий
между свергнутым и новым режимом — и через
день-другой снова молчание, страна перестает существовать для
прессы, а читатель так и остается в неведении, что
представляла собой эта страна до переворота, каковы были
причины и характер его, какое он может иметь значение
для остального мира.
А вот пример реальный — освещение американской
прессой предвыборной президентской кампании в
годовщину 200-летия страны. Это объективно серьезное
политическое событие проходило под звуки газетных труб,
трещоток и барабанов, в мишуре незначительных
деталей, что, впрочем, соответствовало характеру самой
процедуры выдвижения кандидатов и избрания президента
1 См. Г. А. Голованова. Фабрика лжи и иллюзий. М., 1972,
стр. 114.
68

США. Такие материалы в определенной степени деполи-
тизировали само событие.
Ущерб для читателя двойной. Ему не дали, с одной
стороны, общей картины, отвлекали от событий важных,
современных, так как буржуазная пропаганда стремится
их умолчать, исходя из своих классовых интересов, с
другой — правильного представления и о тех событиях, о
которых шла речь, ибо сообщение сенсационного характера
делает ставку на эмоциональное восприятие, обращается
не к разуму читателя, а к «сумеречным сторонам» его
личности.
Сенсациями в мире капитала увлекаются не
отдельные борзописцы и не какие-то газеты, а все учреждения,
от которых зависит содержание информационных
разделов подавляющего большинства органов пропаганды,
речь идет в том числе и о крупнейших мировых
буржуазных информационных агентствах. Бельгийский
исследователь буржуазной печати Р. Клосс, говоря о двух
потребностях, которые призвана удовлетворять массовая
информация, указал, что одна из них — «бескорыстная
психосоциальная потребность» в сенсационных
новостях»1. Если даже предположить, что пресса
капиталистических стран изо дня в день «бескорыстно» пичкает
публику сенсациями, чтобы удовлетворить эту
потребность, то все равно пагубная, отупляющая,
дезориентирующая роль сенсации налицо в силу того вида, который
она приобрела на страницах буржуазных газет и
журналов. Тенденциозность ее очевидна. Ведь представить
какой-либо факт как сенсацию — значит выделить его из
ряда других, признать за ним определенную значимость,
привлечь особое внимание аудитории.
Призванная быть приманкой для читателя,
будоражить его, ослеплять и ошеломлять, сенсация в некотором
смысле вполне может быть сравнима с рекламой. Только
она рекламирует не товары и услуги, а факты, события,
личности, а иногда и самое газету, ее оперативность,
находчивость, осведомленность, исключительность. Ни
реклама, ни самореклама не может быть бескорыстной.
Однако дело не только в материальной выгоде.
Сенсационность— одно из средств достижения политических
целей.
1 Цит. по: P. Lepape. La presse. Paris, 1972, p. 23.
69

Выбор того или иного события в качестве очередной
сенсации — это политика. Например, если коммунист
избран мэром крупного города в капиталистической
стране и в этот же день футбольная команда этого
города одерживает победу над чемпионом страны, то
можно не сомневаться, что буржуазная газета поведает о
первом событии в нейтральном тоне, а о втором — как
о сенсации года.
Большое место на страницах буржуазной прессы
занимают различного рода антисоветские и
антикоммунистические материалы. Полные измышлений в адрес
Советского Союза и стран социалистического содружества,
они зачастую преподносятся в виде сенсации. Примеров
этому можно привести немало из любой не только
массовой, но и качественной газеты, претендующей на
серьезность и объективность. Вот один из примеров
такой публикации во французской «Фигаро», кичащейся
своей солидностью. Сообщая о постановлении ЦК КПСС
«О дальнейшем развитии специализации и
концентрации сельскохозяйственного производства на базе
межхозяйственной кооперации и агропромышленной
интеграции» (1976 г.), газета на первой полосе помещает статью
под крупным заголовком «СССР: конец приусадебного
участка по решению Центрального Комитета». В ней она
изливает свою печаль по поводу «исчезновения
последнего остатка либерального сельского хозяйства» К
Конечно, подобного рода ложь, преподнесенная как
сенсация, может быть рассчитана только на совершенно
неосведомленного читателя. Любой же знакомый с текстом
постановления сразу обнаружит, что в нем нет ни слова
о ликвидации приусадебных участков.
Использование сенсаций для маскировки и
распространения прямой лжи является типичным приемом
современной буржуазной прессы, однако претендовать на
изобретение его она не может. В этом типе сенсации
легко узнается та самая «утка», которая родилась пять
столетий назад. Она живет поныне и продолжает
развиваться на страницах буржуазных газет. Достаточно
вспомнить, как в течение многих лет для раздувания
мифа о «советской угрозе» использовались сенсацион*
иые сообщения о «летающих тарелках» как о возмож*
1 «Le Figaro», 3 juin 1976.
70

ных «военных объектах русских», разного рода
неопознанные морские предметы сенсационно объявлялись
советскими подводными лодками, на которые
устраивались облавы. Совсем в духе «уток» XV в. современная
буржуазная пресса раздувала сенсацию о
доисторическом чудовище, предположительно обитающем в
шотландском озере Лох-Несс. И даже если принять во
внимание, что с научной точки зрения вопрос о его
существовании не решен окончательно, следует все же
отметить, что очередная порция «доказательств» для
поддержания этой шумихи появлялась как раз в периоды
забастовок шахтеров, роста инфляции, жилищного
кризиса, чтобы отвлечь читателя от серьезных жизненных
проблем, с которыми он сталкивается ежедневно в
капиталистическом обществе.
Для одурманивания масс буржуазная пресса не
брезгует никакими средствами. Вот почему
сенсационность у нее — одно из самых ходовых.
Полуправда и инсинуация
Полуправда и инсинуация как методы буржуазной
пропаганды представляют собой ложную аргументацию
фактами, манипулирование ими внутри материала, а в
некоторых случаях неадекватность фактов и
аргументов выводам. Эти два метода встречаются и в чистом
виде, но чаще они переплетаются, переходят один в
другой. Манипулирование фактами внутри материала
может принимать разные формы: это и ложные выводы из
истинных фактов, и смешение клеветы с правдой, и
нарушение временных и логических связей между
фактами, представление их в ложных взаимоотношениях.
Подобные приемы дезинформации широко используются
сегодня во всех типах буржуазных газет и журналов.
Буржузная пресса, стремясь прикрыть свою ложь
видимостью правдоподобия, иногда ради одной
фальсифицированной фразы нагромождает большое
количество имевших место фактов. Использование материалов,
соответствующих действительности, затрудняет
читателю выявление измышлений.
«В области явлений общественных, — писал В. И.
Ленин,— нет приема более распространенного и более
несостоятельного, как выхватывание отдельных фактиков,
71

игра в примеры. необходимо брать не отдельные
факты, а всю совокупность относящихся к
рассматриваемому вопросу фактов, без единого исключения, ибо иначе
неизбежно возникнет подозрение, и вполне законное
подозрение, в том, что факты выбраны или подобраны
произвольно. ..»1 Но вся сумма фактов, вся правда
общественного развития не нужны и даже враждебны
буржуазной пропаганде, потому что, взятые в целом, они
свидетельствуют против капитализма как системы
бесперспективной, лишенной будущего.
По признанию крупнейшего теоретика американской
пропаганды У. Липпмана, «современная теория
газетного дела в Америке состоит в том, что такая
абстракция, как правда, и такая добродетель, как честность,
должны быть принесены в жертву, когда кто-то думает,
что этого требуют нужды цивилизации... Современная
журналистика... ставит правду на второе место после
того, что в ее понимании составляет национальные
интересы»2. Иными словами, тенденциозность, лживость
буржуазной прессы являются не только ее практикой,
но и одним из теоретических постулатов.
Метод полуправды заключается в смешении
действительных фактов с клеветой. Инсинуация, по
определению Н. И. Кондакова, — «клевета, преднамеренное
злостное измышление с целью опорочить кого-либо,
злостный вымысел»3. Но «от прямой клеветы инсинуация
отличается тем, что выражается в форме намека или в
форме смешения клеветы с правдой»4, на что указывает
уже само значение латинского слова «insinuatio»
(вкрадчивость). По одному из старых определений,
инсинуация — «оборот речи, которым что-либо внушается в
форме мягкой, незаметно вкрадывающейся в умы
слушателей, для избежания их неудовольствия»5. К
современной буржуазной прессе, однако, это определение
мало подходит, поскольку инсинуации в ней достаточно
откровенны и грубы.
Дезинформация в чистом виде, газетная «утка» —
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 30, стр. 350—351.
2 W. Lippman. Liberty and the News. New York, 1920, p. 8—9.
3 И. И. Кондаков. Логический словарь-справочник. М., 1975,
стр. 202.
4 Большая Советская Энциклопедия, т. 28, стр. 537.
6 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. 25. СПб.,
1894, стр. 228.
72

прием слишком примитивный, его может разоблачить
даже неискушенный читатель. В то же время доза
клеветы, подмешанная к правдивому сообщению, может
быть принята на веру и усвоена заодно с ним. Истинные
факты, особенно если они уже были известны читателю
и он поверил в них, как бы создают кредит доверия и ко
всему остальному материалу. Впрочем, «кредит доверия»
в данном случае может быть понят и в более широком
смысле — как предрасположенность читателя,
воспитанного в духе антикоммунизма и антисоветизма, к
позитивному восприятию фактов, соответствующих этим
идеологическим установкам.
Читателю, даже если он догадывается, что имеет
дело с дезинформацией, как правило, трудно судить, на
каком этапе подготовки материала искажен его смысл,
кому именно принадлежит отнюдь не почетное авторство
фальшивки — журналисту ли с его претензией на
объективность и беспристрастность или редактору. Эта кухня
газетного дела скрыта от посторонних глаз. И лишь
очень редко становятся достоянием гласности факты,
подобные тому, который привел в своем выступлении в
Центре по теоретическим исследованиям коммуникаций
университета штата Айова Мартин Э. Марти \ ссылаясь
на своего знакомого журналиста. Во время войны во
Вьетнаме этот журнал*/£т передал в свою редакцию
короткую информацию о том, что из Бангкока совершили
боевой вылет 10 самолетов американских ВВС, а
обратно на базу вернулись 9. Заметка была напечатана, но с
одной поправкой: авиабаза в ней была перенесена из
Бангкока в... Сайгон. В редакции сочли за лучшее не
упоминать в данном случае Таиланд, который тогда
формально не принимал участия в войне. Так родилась
полуправда, а если говорить не о методах пропаганды
и оценивать подлинное значение этой дезинформации, то
налицо прямая ложь о подлинной политике США в Юго-
Восточной Азии.
Подобные методы используются американскими
пропагандистами главным образом в материалах о
Советском Союзе, странах социалистического лагеря, о
мировом коммунистическом движении, разрядке междуна-
1 cCommunicatton: Ethical and Moral Issues». New York, 1973,
p. 190.
73

родной напряженности, об ограничении стратегических
наступательных вооружений — иными словами, в
пропаганде антикоммунизма, антисоветизма, дальнейшей
гонки вооружений. И если полуправда, касающаяся
внутренней или внешней политики того или иного
капиталистического государства, как в приведенном выше
эпизоде, иногда может быть разоблачена перед широкой
аудиторией, то в большинстве других случаев она
проходит незамеченной. Впрочем, и эпизод, о котором шла
речь, едва ли можно назвать действительным
разоблачением: ведь истина не была опубликована в той же газете
в качестве опровержения, а обнародована в достаточно
узком кругу специалистов по средствам массовой
коммуникации и предана гласности в опубликованной для них
книге.
Буржуазная наука, поставленная на службу
политике, тоже иногда дает материал для дезинформации в
большой прессе. Так, ссылаясь на исследование,
проведенное в Мичиганском университете (подобные ссылки
создают видимость объективности и респектабельности,
вызывают доверие к источнику информации), «Нью-
Йорк тайме» пишет, что в СССР и в других странах
Восточной Европы «высшее образование.,. все еще в
значительной степени предназначено для элиты.
Студенты происходят главным образом из семей
«истэблишмента», живущих в больших городах. Сельскую
молодежь, которая нужна в хозяйстве, малообразованные
родители не поощряют к получению образования, а ее
теоретическая подготовка недостаточна для учебы в
университете» *,
Да, уровень подготовки учащихся в сельских школах
иногда бывает ниже, чем в городских. Для решения этой
объективной проблемы в стране принимаются
необходимые меры, Авторы же исследования, претендующего на
«научность», а вслед за ними и редакторы «Нью-Йорк
тайме» «забыли» даже упомянуть о существовании в
СССР подготовительных факультетов при вузах
специально для рабочей и сельской молодежи, о студентах —
заводских и колхозных стипендиатах, йайисать о том,
что высшее образование в Советском Союзе бесплатное
и право на него имеют все граждане вне зависимости от
1 «The New York Times», 31 August 1976.
74

социального происхождения, как «забыли» и о том, что
«элиты» и «истэблишмента», откуда якобы выходит
большинство советских студентов, у нас не существует
вовсе, так что, применяя эти термины буржуазной
социологии для описания советского образа жизни, авторы
сознательно на него клевещут.
Для чего же нужно такое нагромождение лжи? Для
того, чтобы сделать вывод: «Многие молодые люди,
имеющие природный талант, никогда не получают
высшего образования, точно так же, как в западных
странах» !; и в буржуазном и в социалистическом обществе
существует привилегированная элита; и там и тут
молодежи из рабочих и крестьян трудно получить высшее
образование.
Таким образом, перед нами сразу два приема
инсинуации: используя один имеющий место факт,
буржуазные пропагандисты обосновывают его ложными
тезисами и делают из него клеветнические выводы. Ложь на
локальную в сущности тему — образование в СССР —
перерастает в клевету на весь социалистический строй и
используется для защиты капиталистического.
После Совещания в Хельсинки наиболее активнат
пропагандистская работа направлена против
достигнутых на нем договоренностей. Это были попытки сначала
дискредитировать саму идею совещания, затем — его
результаты. Через две недели после совещания «Нью-Йорк
тайме» напечатала сообщение о встрече группы
американских конгрессменов с Генеральным секретарем
ЦК КПСС Л. И. Брежневым. Информация,
опубликованная на первой полосе, начиналась фразой, что
Советский Союз якобы «будет настаивать на дальнейших
дискуссиях с другими странами до выполнения
гуманистических разделов Европейской конференции по
безопасности»2. СССР, как известно, ставил вопрос совершенно
иначе — не о дискуссии по уже подписанному документу,
а о его подкреплении, о точном выполнении
содержащихся в нем положений всеми странами-участницами. Это
заявление было неоднократно повторено советскими
официальными лицами, и не услышать его могли только те,
кто не хотел слышать, в частности американские про-
1 «The New York Times», 31 August 1976.
2 «The New York Times», 16 August 1975.
75

пагандисты, которые внушали читателям, что «Кремль
будет толковать» положения Заключительного акта
«так выборочно и буквально, как только возможно» \
хотя Советский Союз неоднократно заявлял о своей
верности как духу, так и букве Хельсинки, делом
подтверждая эти заявления.
Как видим, к сообщению о встрече, действительно
имевшей место, подмешаны клеветнические намеки
относительно выполнения Советским Союзом положений
Заключительного акта.
Для того чтобы опорочить идею совещания,
буржуазные инсинуаторы использовали целый арсенал средств
вплоть до чисто композиционных. Иногда даже верстка
бывает такой, что уже в самом сопоставлении
заголовков содержится намек и материал как бы выступает в
нескольких ролях сразу. Так, в «Нью-Йорк тайме» к
статье под названием «Форд говорит: продажа
большого количества зерна России — на пользу стране» была
подверстана заметка в несколько строк «По данным
опроса Харриса, популярность Форда продолжает падать».
Читатель, просматривающий газету, не может не сделать
вывод: ФорД напрасно санкционировал продажу зерна,
большинство американцев не одобряет этого шага. Если
инсинуация — клеветнический намек, то можно сказать,
что здесь он содержится уже в самой верстке.
При ближайшем рассмотрении оказывается, что речь
в информации шла отнюдь не о пшенице, а об
Общеевропейском совещании, о том, что «поездка м-ра Форда
в Хельсинки и Восточную Европу не улучшила его
позиций во мнении публики... Это путешествие оставляло
впечатление, что, пока м-р Форд находился в отъезде,
экономическим проблемам страны не уделялось
должного внимания»2. Попросту говоря, не стоило, мол,
президенту принимать участие в совещании: и популярности
это не прибавило, и дома хватает собственных
неразрешимых проблем... Кстати, о популярности: в тексте
сказано, что она не увеличилась, а в заголовке — что она
падает. И все это в одной маленькой заметке!
Инсинуаторы из «Нью-Йорк тайме» использовали
реальные данные опроса для того, чтобы еще раз оклеве-
1 «The New York Times», 16 August 1975.
2 «The New York Times», 19 August 1975.
76

тать Совещание в Хельсинки, всю политику разрядки.
Поездка Форда и падение его популярности совершенно
произвольно связываются в сообщении с
экономическими трудностями Соединенных Штатов. Возможно,
индекс Харриса из-за тяжелого экономического
положения страны упал бы гораздо ниже, если бы не
популярность внешнеполитических акций президента. Таким
образом, в этой заметке использованы приемы смешения
имевших место фактов и клеветы, нарушения логических
связей между фактами, ложные выводы из
действительных фактов. Поистине виртуозы дезинформации,
поднаторевшие во всех ее грязных приемах, делают большую
прессу буржуазного Запада. Говоря о них, нельзя не
вспомнить, как метко охарактеризовал инсинуаторов
старый русский словарь: «Ввиду того, что в инсинуации
трудно уловить объективные признаки какого-либо
преступления против чести, к ней часто прибегают опытные
клеветники» К
Время, прошедшее после совещания в Хельсинки,
было ознаменовано новыми успехами в борьбе за мир и
разрядку международной напряженности. Но это не
помешало буржуазной прессе отметить первую же
годовщину события, исторически значимого для судеб всего
мира, теми же инсинуациями, которые хотя и появились
сравнительно недавно, но успели от частого
употребления превратиться в клеветнические штампы.
Продолжались и продолжаются сейчас попытки исказить, ложно
истолковать дух и букву Заключительного акта.
«Мистера Форда, — сообщила та же «Нью-Йорк тайме»,—
критиковали за подписание соглашений. Они обеспечивают
России наиболее благоприятные для нее условия,
ратификацию ее территориальных завоеваний после второй
мировой войны. А гуманитарные вопросы, важные для
Запада, включая расширение туризма между Востоком
и Западом и культурный обмен, должны быть объектом
добавочных, сепаратных соглашений. Сейчас стало ясно,
что Советский Союз считает эти гуманитарные вопросы
«второстепенными соглашениями»»2. Кощунственно
говорить о «территориальных завоеваниях» СССР —
страны, спасшей мир от фашизма, принесшей освобождение
1 Энциклопедический словарь Гранат, т. 22. М., б. г., стр. 46.
2 «The New York Times», 24 August 1976.
77

народам Европы. Признание нерушимости
послевоенных границ в Европе — важнейшее, историческое
достижение совещания в Хельсинки, гарантия прочного мира
на континенте, действительно создающая
«благоприятные условия», но не только Советскому Союзу, как
пытаются представить буржуазные идеологи, а всем
странам и всем народам. Мир — первое и важнейшее
условие для выполнения соглашений, заключенных в
Хельсинки, их главная цель.
Ответом многочисленным клеветникам и авторам
инсинуаций служат слова Л. И. Брежнева, сказанные
им в интервью французскому телевидению: «Что
касается Советского Союза, то мы уважаем и выполняем
достигнутые в Хельсинки договоренности во всех их
частях, подчеркиваю, во всех. Главным в этих
договоренностях является все то, что связано с укреплением
безопасности и мира, Но, разумеется, мы нисколько не
преуменьшаем значения сотрудничества в области
экономики, науки и техники, культуры и информации, в
развитии контактов между людьми и осуществлении мер
доверия» *,
В том же интервью Л. И. Брежнев заявил! «Мы в
целом положительно оцениваем то, что сделано за время,
прошедшее после Общеевропейского совещания»2.
А буржуазные средства массовой информации и
пропаганды оценивали развитие событие после Хельсинки
далеко не так оптимистично. Почему? На что они
надеялись?
Откровением на этот счет является, например, статья
«Невыполненное обещание Хельоинки», опубликованная
в американском журнале «Ньюсуик», Она принадлежит
перу главного редактора западногерманского
еженедельника «Ди цайт» Т. Соммера, Этому господину, а
также, очевидно, и журналу, напечатавшему статью, не
нравится, что после Хельсинки «коммунистические
режимы остались такими же нетерпимыми, как всегда»3.
К кому, к чему нетерпимыми? Автор не считает нужным
это уточнять. Далее он упоминает о некоей советской
«доктрине», которая, оказывается, «была похоронена,
1 «Коммунист», 1976, № 1В, Стр. 8.
2 Там же, стр. 7.
3 «Newsweek», 9 August 1976.
71

или так казалось», с подписанием Заключительного
акта, «обусловливающего суверенное равенство,
индивидуальность и независимость всех подписавших его
стран» К О какой «доктрине» может идти речь, если тре*
бования национального суверенитета, равенства и неза*
висимости, якобы «похоронившие» ее, содержались еще
в первых декретах Советской власти, подписанных
В. И. Лениным? Впрочем, к глубокому огорчению Сом-
мера, едва похороненная им «доктрина» успела «возро-
диться» в договоре между СССР и ГДР и документе
Берлинской конференции коммунистических и рабочих
партий Европы. Речь шла, оказывается, о пролетарском
интернационализме, который всегда был основой миро-
вого коммунистического движения, отношений между
социалистическими странами, но никогда не являлся
принципом взаимоотношений стран с различным
социальным строем и по этой причине просто не мог
обсуждаться в Хельсинки. Вопреки инсинуациям редактора
«Ди цайт» Общеевропейское совещание не
«похоронило», если пользоваться его терминологией, ни одну из
советских «доктрин» — напротив, оно продемонстрировало
жизненность ленинского принципа мирного
сосуществования стран в современных условиях. Редактора «Ди
цайт» едва ли можно заподозрить в непонимании этого
факта. Злобствующий антикоммунист, антисоветчик, он
сознательно клевещет и на совещание, и на Советский
Союз. Впрочем, неудавшимися «похоронами доктрины»
его претензии не исчерпываются. «Политическая раз*
рядка и идеологическая борьба, — заявляет он, —
явления взаимоисключающие; настоящее сотрудничество
будет осуществимо только в той мере, в какой коммунисты
откажутся от доктринерской войны по поводу идей и
идеалов»2. Так вот почему развитие событий после
Хельсинки так разочаровало буржуазных
пропагандистов! Они рассчитывали на идейное разоружение
Советского Союза, надеялись, что он согласится на мирное со<
существование и в области идеологии, но эти надежды
не сбылись и не могли сбыться.
Требование идейного разоружения неприемлемо для
коммунистов, ибо они считают, что дипломатическая
1 «Newsweek», 9 August 1976.
2 Там же.
79

разрядка сопровождается обострением идеологической
борьбы; более того, оно противоречит идее
Заключительного акта о национальной независимости и
невмешательстве во внутренние дела других стран. Попытка
сделать требование идейного разоружения коммунистов
условием международного сотрудничества — признание
бессилия буржуазной идеологии в борьбе против
коммунизма, его теории и практики.
Теперь понятно, что имели в виду «Ньюсуик» и его
авторы, говоря о «невыполненных обещаниях
Хельсинки». Уже сам заголовок статьи содержит инсинуацию:
совещание не «обещало» ни отказа социалистических
стран от идеологической борьбы, ни «отмены»
пролетарского интернационализма. Если бы редакторы «Нью-
суика» были профессионально честными людьми, они
должны были бы назвать этот грязный опус
«Несбывшиеся надежды антикоммунистов». Впрочем, если бы
они были такими, они не были бы редакторами «Нью-
суика».
Журнал «Тайм» тоже не замолчал первую
годовщину Общеевропейского совещания. Не удержался он и от
повторения лжи о ратификации «советских
территориальных завоеваний после 1945 г.», но придумал вместе
с тем кое-что свое. «В Советском Союзе, — писал
журнал, — годовщина отмечается достаточно восторженно.
В конце концов русские были подлинными спонсорами
Хельсинки, и их господство в Восточной Европе и
странах Балтийского моря, которое является фактом уже
более чем для одного поколения, было узаконено
подписанным соглашением. Такого рода квазиюридическая
ратификация долго была главной целью внешней
политики Кремля» К Так что же все-таки содержалось в
Заключительном акте: признание суверенитета, равенства,
независимости стран-участниц, о чем написал даже
«Ньюсуик», или же санкционирование советского
«господства», обнаруженное «Таймом»? Читателям
буржуазной печати остается только гадать, проверить это
самому не так-то просто: «большая пресса» Запада в отличие
от печати социалистических стран не опубликовала
полностью текст Заключительного акта. Зато нет
недостатка в толкованиях и разъяснениях, которые при всех сво-
1 «Time», 9 August 1976.
80

их отличиях, зачастую даже, как в данном случае,
противоречиях являются насквозь лживыми,
тенденциозными, всегда носят резко антикоммунистический характер.
«Тайм» тоже пишет о несбывшихся надеждах и
невыполненных обещаниях, хотя видит их совсем в другом:
«Наиболее очевидным провалом соглашения в
Хельсинки стала его неспособность хоть сколько-нибудь
приблизить Восток и Запад к сокращению или ограничению
уровня их вооружений» К Но было бы ошибкой на
основании этого высказывания считать, что редакторов
«Тайма» действительно беспокоит перспектива наращивания
гонки вооружений — напротив, она их радует. А вот
возможность сокращения вооружений, ставшая реальной
после Хельсинки, их пугает. С явным облегчением
«Тайм» констатирует: «Главное опасение Запада, что
эйфория, внушенная совещанием в Хельсинки,
приведет к резкому сокращению расходов на оборону в
странах НАТО, кажется пока неосновательным»2.
Вообще же дух Хельсинки, который «Тайм»
неприязненно называет эйфорией, небезосновательно беспокоит
буржуазных пропагандистов: оказывается, все-таки
«некоторые первоначальные сомнения НАТО оправдались:
успехи коммунистов в Южной Европе могут быть
отнесены отчасти за счет настроения, создавшегося после
Хельсинки, когда угроза международного коммунизма,
казалось, еще более уменьшилась»3. Да, успехам
итальянских коммунистов на выборах в какой-то степени
способствовал и «дух Хельсинки», но отнюдь не потому, что
уменьшилась мифическая угроза «международного
коммунизма», а потому, что возросло его вполне реальное
влияние.
Никак не вяжутся концы с концами у «Тайма».
С одной стороны, если уменьшилась «угроза
коммунизма», то почему заправилы НАТО так боятся сокращения
вооружений? С другой — если в Хельсинки было
«узаконено господство» СССР в Восточной Европе и странах
Балтийского моря, то, может быть, журналисты из
«Тайма» написали об уменьшении «угрозы» под
влиянием столь опасной, по их мнению, «эйфории»?
1 «Time», 9 August 1976.
2 Там же.
8 Там же.
81

Инсинуации противников разрядки не
ограничиваются нападками на договоренности, достигнутые в
Хельсинки, и на их осуществление, а бросают тець на
будущее движения за европейскую безопасность. сГайм»
пытался шантажировать Советский Союз, заявляя, что
если не будет достигнут прогресс на переговорах по
ограничению стратегических наступательных вооружений
и «улучшение» трактовки прав человека, то, возможно,
«тон совещания в Белграде не будет очень
оптимистичным» 1.
Какие бы платформы ни подводили под свои
писания буржуазные журналисты, защитниками каких
свобод и прав они себя бы ни называли, выступая с такими
заявлениями, они объективно играют на руку самым
правым кругам международной реакции. И
терминология их остается при этом той же, что и во времена
«холодной войны», поражая своей архаичностью, например:
«Железный занавес выглядит даже еще более грозным,
чем несколько лет назад»2.
Инсинуация как метод буржуазной пропаганды
является продолжением инсинуации как метода
буржуазной политики, причем политики на самом высоком
уровне. Материалы буржуазной прессы на тему ограничения
вооружений и разоружения строятся, как правило, на
запугивании обывателя угрозой извне, хотя официально
признано, что между СССР и США в области ядерного
оружия существует паритет, на основе которого ведутся
нынешние переговоры, а несколько лет назад было
заключено Временное соглашение об ограничении
стратегических наступательных вооружений. Правда, когда на
повестке дня не стоит вопрос о военном бюджете и
необходимость в связи с этим «пугать» читателей, чтобы
выколотить новые ассигнования, американская печать,
случается, признает, что не так уж беспомощны
Соединенные Штаты перед лицом «советской угрозы». В
частности, журнал «Ньюсуик» сообщил о том, что Пентагон
разрабатывает новую усовершенствованную систему
противоракетной обороны. Но и тут не обошлось без
инсинуаций. Оказывается, разработка связана с новыми
предположениями, что «Россия выдвигается далеко впе-
1 «Time», 9 August 1976.
8 «U. S. News and World Report», 23 August 1976.
82

ред США по ядерной мощи». Сама система
предназначена не для обороны от возможного противника вообще,
а для «отражения первого удара со стороны СССР» и
строится в расчете на «30-минутное время полета
советских ракет» !. Так достаточно спокойная по тону
заметка, лишенная прямых клеветнических выпадов в адрес
СССР, содержит тем не менее лживый намек и
объективно служит нагнетанию военной истерии, созданию
атмосферы недоверия к Советскому Союзу как
потенциальному противнику.
Пытаясь вопреки правде, вопреки необоримой
тенденции исторического развития воскрешать собственные
давно отжившие теории и теорийки, буржуазные
пропагандисты одновременно объявляют устаревшей
действительно живую, подлинно научную теорию
общественного развития — марксизм-ленинизм. 60 лет назад
они возвещали гибель Советской страны, сейчас
провозглашают гибель научного коммунизма. Главный
редактор итальянской «Стампы» А. Леви в статье,
напечатанной американским журналом «Ньюсуик» под
многозначительным заголовком «Реквием по идеологии»,
объявил, как, впрочем, делали до него и многие другие, что
«коммунизм как универсальная идеология мертв.
Коммунизм, как церковь, — воспоминание прошлого; он
более привычка, чем вера»2. Не в состоянии опровергнуть
живую реальность научного коммунизма, воплощением
идей которого являются СССР и другие
социалистические страны, авторы таких инсинуаций пытаются
«похоронить» коммунистическую идеологию. Уже само
употребление религиозных терминов должно создать
впечатление, что речь идет о чем-то старомодном и отжившем.
В действительности же нет ни одного движения в мире
столь живого, массового и сплоченного, как
коммунистическое. Коммунизм в отличие от буржуазных концепций
с их беспомощной аргументацией никогда не требовал
от своих приверженцев веры, а всегда •-убежденности.
В борьбе против коммунистического движения
буржуазная пропаганда делает основную ставку на подрыв
единства коммунистических и рабочих партий, пытается
оклеветать КПСС, противопоставить ее другим партиям.
1 <Newsweek», 16 August 1976.
2 Там же.
83

«Гегемония» Советского Союза, КПСС — излюбленный
мотив инсинуаторов, который они перепевают на разные
лады по тому или иному поводу, называя даже
пролетарский интернационализм «эвфемизмом для
обозначения советского руководства» К Читатель буржуазной
прессы может принять на веру этот клеветнический
выпад, а ведь лозунг пролетарского интернационализма
появился задолго не только до Октябрьской революции,
но и до создания марксистской партии в России.
Для того чтобы очернить Советский Союз, КПСС,
осложнить их отношения с другими партиями, с
социалистическими странами, буржуазные пропагандисты
умудряются использовать даже разрядку. Известный
американский журналист, обозреватель «Нью-Йорк
тайме» Д. Рестон в корреспонденции «Кастро в пути»
достаточно серьезно и объективно рассказал об успехах
кубинского народа в социалистическом преобразовании
республики, но под конец, говоря о помощи Советского
Союза Кубе, не удержался от инсинуации: «С развитием
более тесных связей между Соединенными Штатами и
СССР всегда существует возможность, что эта субсидия
может быть однажды уменьшена или даже
прекращена»2, намекая, что помощь со стороны СССР якобы
тактический маневр, осуществляемый не столько ради
поддержки социалистической Кубы, сколько в пику США.
Цель подобных инсинуаций — посеять рознь между
социалистическими странами.
Буржуазную пропаганду не устраивает не только
дружба СССР с другими социалистическими странами,
но и его нормальные, добрососедские отношения с
капиталистическими государствами, которые
придерживаются трезвого внешнеполитического курса. «Нью-Йорк
тайме» даже изобрела термин «финляндизация», что
определено ею как «навязанная нейтрализация»3. Выше
был приведен пример того, как клеветнический намек
может содержаться в сочетании материалов, заголовков.
Здесь еще одно поистине мастерское применение
этого метода: инсинуация, которая бросает тень и на
Финляндию, и на Советский Союз, заключена в одном
слове. х
1 «Newsweek», 4 July 1976.
2 «The New York Times», 20 August 1976.
8 «The New York Times», 19 August 1975.
84

Одного слова лжи, даже не столь емкого, как «фин-
ляндизация», бывает достаточно, чтобы перечеркнуть
значение совершенно правдивого в остальном
материала. В августе 1976 г. советские газеты сообщили о
спасении траулером «Запорожье» четырех американских
рыбаков в международных водах вблизи побережья
США. Дала информацию об этом, ссылаясь на агентство
ЮПИ, и американская печать, но траулер назвала...
«разведывательным» К Конечно, читатель, как и
рассчитывают авторы дезинформации, споткнется на данном
слове и задумается: спасти-то спасли, но что советский
корабль вообще делал поблизости от американских
берегов? Так одним словом лжи клеветники из ЮПИ если
и не вполне зачеркнули благородную акцию советских
моряков (сделать это было все-таки трудно), то во
всяком случае значительно ее принизили.
Подводя итоги, можно выделить следующие приемы
инсинуации и полуправды в буржуазной пропаганде:
смешение имевших место фактов и клеветы;
добавление ложного факта (иногда одного только слова) или
лживого намека к сообщению, содержащему в основном
реальные факты; нарушение логических связей между
фактами; обоснование тезиса ложными аргументами;
ложные выводы из истинных фактов; композиционное
построение газетной полосы, где определенное сочетание
материалов и заголовков также может выполнять
функции дезинформации.
К методам полуправды и инсинуации примыкает
метод диффамации. Диффамация в юриспруденции
подразумевает разглашение порочащих кого-либо сведений,
соответствующих истине. Этот метод буржуазной
пропаганды представляет, строго говоря, одну из
разновидностей метода полуправды. Оперируя реальными
фактами, буржуазные журналисты ставят их в такой
контекст, в котором искажается, непомерно
гипертрофируется их истинное значение. Диффамация нередко
используется во внутриполитической борьбе
буржуазных стран как средство скомпрометировать соперника и
вывести его из игры. Примером тому может служить
раздутое средствами массовой информации США «дело»
сенатора Э. Кеннеди, попавшего со своей секретаршей в
1 «The New York Times». 24 August 1976.
85

автомобильную катастрофу, в результате которой
девушка погибла. Для буржуазной прессы был важен
этот факт, а отнюдь не выяснение того, что же
произошло на самом деле. Политические противники клана
Кеннеди стремились прежде всего скомпрометировать
отличавшегося либеральными взглядами сенатора,
чтобы лишить его политического авторитета.
Еще чаще метод диффамации применяется в
материалах о жизни Советского Союза и других
социалистических стран. Спекулируя ра имевших место фактах,
буржуазные журналисты подают их таким образом, что
частные вопросы вырастают чуть ли не в глобальные
проблемы. Цель — одурачить читателя, заставить его
забыть о подлинных гигантских достижениях Советско?!
страны.
То, что капиталистическая пресса в своей практике
не только не гнушается таких грязных методов, как
инсинуация, полуправда, диффамация, но и все более
интенсивно применяет их, свидетельствует об
углубляющемся кризисе буржуазной идеологии и пропаганды.
Статистика в буржуазной прессе
Среди довольно многочисленных приемов буржуазной
журналистики, направленных на то, чтобы скрыть
пропагандистский характер ее материалов, ее
манипулирование общественным сознанием, публикация
статистических сведений занимает особое место. Статистические
данные выглядят как нельзя более объективными и
строгими фактами. Язык цифр всегда кажется убедительным,
создает ореол неоспоримой авторитетности. Поэтому н*
случайно публикация статистических сведений является
излюбленным приемом буржуазной пропаганды. Еще в
начале XX в. американский статистик Блисс писал:
«Наиболее эффективное средство скрыть истину — это
спрятать ее под статистической таблицей, употребить
статистический способ и основать лживые доводы на
бесчисленных и путаных рядах статистических цифр,
претендующих на авторитетность и бесспорность» К
Фальсификация статистики служит для буржуазии
1 Н. Bliss. Plutocracy's Statistics. Chicago, 1900, p. 1,
86

одним из видов идеологического оружия. Раскрытие
приемов и методов манипулирования статистическими
данными в капиталистической прессе имеет большое
значение для выявления стратегии и тактики буржуазии
в идеологической борьбе.
Официальные органы статистики в
капиталистических странах представляют собой часть буржуазного
государственного аппарата. В отношении чисто
количественных показателей производства и обращения
(например, объема выплавки чугуна или производства
электроэнергии, протяженности транспортных путей,
товарооборота отдельных товаров и т. д.) буржуазная статистика
дает, как правило, точные сведения. Положение резко
меняется, когда речь заходит о важнейших социальных
явлениях и процессах, связанных с самим существом
буржуазного общества. В этих случаях интересы
капитала требуют вуалирования и искажения
действительного положения вещей. Особенно резко
фальсификаторский характер буржуазной статистики проявляется в тех
областях, где наиболее выпукло и обнаженно выступает
классовый антагонизм (безработица, заработная плата,
прибыли монополий, распределение доходов, уровень
жизни и т. д.).
Именно социально-экономическую статистику В. И.
Ленин охарактеризовал как «одно из самых
могущественных орудий социального познания...»!.
Основоположники марксизма-ленинизма придавали
статистике исключительно большое значение, систематически
изучали статистические материалы, широко
использовали их в своих произведениях, потому что исследование
всей совокупности фактов, учет всех тенденций и
разнообразия форм позволяют дать объективную картину
общественной жизни, установить закономерности ее
развития. Классики марксизма неоднократно обращали
внимание на фальсификаторский характер буржуазной
статистики. В предисловии к первому изданию «Капитала»
К. Маркс, говоря о социальной статистике ряда
западноевропейских стран, писал, что она закрывает «шапкой-
невидимкой глаза и уши, чтобы иметь возможность
отрицать самое существование чудовищ»2. В. И. Ленин
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 19, стр. 334.
2 /С. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 9.
87

говорил о статистике капиталистических стран как о
«насквозь пропитанной буржуазными взглядами и
предрассудками. ..» К
С обострением общего кризиса капитализма
фальсификаторские методы буржуазной статистики стали более
изощренными и утонченными.
Монополистический капитал нуждается в таком
статистическом аппарате, который тщательно маскировал
бы сущность империализма, сигнализировал об
опасностях, грозящих капитализму на фронтах классовой
борьбы. Немалая роль при этом возлагается на
средства массовой информации, которые не только
доставляют читателю уже фальсифицированные буржуазным
статистическим аппаратом данные, но и часто
углубляют их фальсификацию в угоду господствующим
классам, занимаются сбором, обработкой многих
статистических сведений. Организация сбора статистических
данных построена так, чтобы заранее обеспечить
извращение истины, подготовить нужные для капитала
результаты. Еще Ф. Энгельс писал: «Мы слишком хорошо
знаем бюрократический шаблон: рассылают формуляры
и остаются довольны, если они возвращаются так или
иначе заполненными; за информацией, на основе
которой эти формуляры заполняются, слишком часто
обращаются как раз к тем, в чьих интересах скрывать
истину*2. Этот характер сбора статистического
материала в капиталистических странах мало чем
отличается в наше время.
В работах В. И. Ленина наряду с критикой
теоретических основ и методологических принципов буржуазной
статистики немалое внимание уделено критическому
анализу организации ее практики. В большинстве стран
капитала существуют центральные правительственные
статистические бюро, но они не объединяют всей
статистики страны и часто играют роль наблюдательного
органа. Статистикой занимается также целый ряд других
правительственных учреждений. Кроме официальных,
рассредоточенных между отдельными ведомствами,
существуют частные, принадлежащие монополиям,
различные буржуазные статистические организации. Офи-
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 27, стр. 208.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.. т. 16, стр. 237—238.
88

циальная правительственная статистика широко
пользуется данными частных органов. В результате
господствует разнобой, цифры страдают неполнотой,
методологически не увязаны друг с другом, поэтому они трудно
сопоставимы. Многие важные данные владельцы
предприятий скрывают, ссылаясь на так называемую
коммерческую тайну.
Но если статистика капиталистических стран далека
от системы единого централизованного и научно
объективного учета, то, подчиняясь интересам монополий,
она едина в выполнении той функции, которая состоит в
затушевывании противоречий капиталистической
действительности в интересах правящей финансовой
олигархии.
Уже на первоначальном этапе — этапе сбора
статистических сведений они могут быть фальсифицированы
из-за ненадежности источников информации, а также
ложной репрезентативности. Но искаженные цифры
подаются с показной точностью, чтобы придать им
максимум правдоподобия. В этом большую помощь
буржуазной статистике оказывают средства массовой
информации и пропаганды. Именно они, наполняя свои страницы
и часы вещания внешне неоспоримыми и авторитетными
фактами, полученными от аппарата буржуазной
статистики, препарируют их в соответствии с социальным
заказом своих хозяев, дают ложную картину социально-
экгчомической структуры общества и пытаются таким
ог^/азом влиять на сознание своих читателей и
слушателей.
Выступая на Пленуме ЦК ФКП в сентябре 1976 г.,
Ж. Марше говорил: «Это не нормально, что огромное
количество сведений подается в буржуазных средствах
массовой информации как бесспорные, в то время как
получены они из источников, не поддающихся никакой
проверке, особенно это касается экономической
информации, полностью монополизированной крупным
капиталом. Ни трудящиеся, ни экономисты, ни журналисты
не имеют ни малейшей возможности проверить эти
данные. Кто может утверждать, что, например, сведения о
формировании цен точны?» 1
Одним из наиболее распространенных приемов мани-
1 «L'Humanite», 28 septembre 1976.
89

пулирования статистическими сведениями в буржуазной
прессе является прямое замалчивание информации,
распространение которой не выгодно правящим кругам. Так,
например, в апреле 1976 г. во Франции были
опубликованы данные о росте ее внешнеторгового оборота с ФРГ,
причем на страницы буржуазных изданий проникла
только цифра, показывающая увеличение экспорта
французских товаров в ФРГ в январе — феврале 1976 г.
на 5,78%. Данные же об увеличении импорта
западногерманских товаров во Францию не были опубликованы.
Еженедельник ФКП «Юманите-диманш» писал, что
правительство скрывало эти цифры, так как импорт
западногерманских товаров за то время увеличился на 10,5%,
что иллюстрировало превосходство экономики ФРГ над
экономикой Франции и падение конкурентоспособности
французских товаров х.
Редко публикуются данные о прибылях акционерных
компаний, а если такие сведения и проникают в
средства массовой информации, они бывают занижены, так
как уже аппарат буржуазной статистики позаботился о
том, чтобы скрыть значительную часть доходов
монополий под видом различных отчислений и списываний во
всевозможные фонды амортизации, истощения
природных ресурсов и т. д. Узаконенное сокрытие прибылей
позволяет монополиям в огромных размерах сокращать
причитающиеся с них налоговые платежи.
Излюбленный прием буржуазной прессы, чтобы
отвлечь внимание от тех фактов, которые она стремится
затушевать, — обильное употребление детальных
сведений, цифр самого различного рода. В результате
подобных манипуляций «как раз самые существенные отличия,
черты, признаки, которые больше всего и надо было
суметь выдвинуть, определить и учесть, исчезают, и
экономист получает в свое распоряжение рутинные,
бессмысленные столбцы цифр, статистическую «игру в ци-
фирки» вместо осмысленной статистической обработки
материала»2. Именно «игрой в цифирки» и занимается
буржуазная пресса, выхватывая отдельные сведения и
интерпретируя их с учетом классовых интересов
капиталистов, так как ее задачам противоречит исследование
1 «L'Humanite-Dimanche», 1976, N 14, р. 27.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 27, стр. 182.
90

всей совокупности фактов, учет всех тенденций, ибо это
привело бы к необходимости дать объективную картину
общественной жизни, установить закономерности ее
развития.
Выполняя социальный заказ буржуазии, средства
массовой информации используют подтасованные и
прямо фальсифицированные показатели, чтобы
замаскировать прогрессирующее относительное и абсолютное
обнищание рабочего класса, являющееся неизбежным
следствием развития капитализма. Эту особенность
буржуазной статистики подчеркивал К. Маркс, указывая,
что «официальная статистика все больше и больше
искажает действительные размеры пауперизма по мере
того, как с накоплением капитала развивается
классовая борьба, а потому и самосознание рабочих» 1.
Лживые цифры о положении трудящихся
преподносятся на страницах буржуазных изданий в точной по
внешности форме. Но эта «скрупулезность» скрывает
обман с целью ввести в заблуждение широкие массы
читателей. Так, публикуемые в печати, передаваемые по
радио показатели безработицы в лучшем случае
охватывают лишь отдельные группы трудящихся, вовсе не
учитывая работающих не каждую неделю, молодежь,
закончившую учебу и не вступившую в производство.
Обыкновенно, когда речь идет о получающих пособие по
безработице, приводятся цифры только
зарегистрированных безработных, подавляющая же часть
нетрудоустроенных никаких пособий не получает.
Средства массовой информации, поддерживающие
определенные группировки буржуазии, охотно
публикуют любые статистические сведения, представляющие
в благоприятном свете деятельность той или иной
партии, коалиции, нисколько не заботясь о соответствии
этих данных действительности, а частенько и
сознательно сообщают заведомо неправильные цифры. Так, в
сентябре 1976 г. во время предвыборной борьбы в ФРГ
буржуазная пресса опубликовала заявление одного из
лидеров социал-демократов — Шмидта, который
утверждал, что за последние полтора года число безработных и
не полностью занятых в ФРГ сократилось с 2,5 млн. до
900 тыс. человек. Из этого сообщения следовало, что
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 668.
91

если социал-демократы останутся у власти, то через год
в Западной Германии вообще не будет безработных. Но
дело в том, что обнародованные данные не
соответствовали действительному положению вещей. Во-первых,
накануне выборов в ФРГ количество безработных и не
полностью занятых значительно превышало цифру
900 тыс., но даже если принять ее за действительную, то
и в этом случае общее количество безработных не могло
снизиться за полтора года почти на 1,5 млн., так как к
началу 1975 г. в ФРГ не было 2,5 млн. безработных.
Буржуазная Пресса, чтобы в лучшем свете представить
деятельность социал-демократической партии,
опубликовала фальсифицированные данные1.
Средства массовой информации в капиталистических
странах с большой охотой публикуют данные о
расширении производства. Таким образом они не только
способствуют росту престижа крупных капиталистических
фирм в деловых кругах, но и одновременно сеют
иллюзию благополучия в сфере занятости на их
предприятиях. Так, в марте 1976 г. журнал деловых кругов
Франции «Нувель экономист» опубликовал список
французских предприятий, которые в 1974 г. увеличили
инвестиции более чем на 50 млн. фр. На первом месте «Рон-
Пуленк» — 2 млрд. фр., затем следуют «Ситроэн»—
955 млн., «Юзинор»— 698 млн., «Сэн-Гобен»— 290 млн.
Список включает 150 фирм. Реальная же картина,
вскрытая еженедельником «Юманите-диманш»,
выглядит совсем по-иному, так как «Рон-Пуленк» объявила
о 4 тыс. увольнений, «Ситроэн» в течение 1974 г.
сократила 1100 рабочих мест, «Юзинор» сообщила об
увольнении 2 тыс. рабочих и служащих. Генеральный
директор фирмы «Сэн-Гобен» в начале 1976 г. заявил, что
проводимая до сих пор политика сокращения рабочего
дня дорого обходится предпринимателям и от нее,
очевидно, придется отказаться, чтобы «обеспечить будущее
большего числа»2. Конечно же, «будущее большего
числа» попытаются обеспечить не за счет прибылей
предпринимателей, а за счет увольнений «меньшего
числа».
Как видим, выхватывая отдельные сведения, буржу-
1 «Unzere Zeit», 17 octobre 1976.
2 «L'Humaiiite-Dimanche», 1976, N 9, p. 20.
92

азная пресса искажает реальную картину, способствует
апологетике капиталистического производства.
Различные методы подтасовки фактов особенно
широко практикуются в мире капитала при публикации
статистики заработной платы. Чтобы доказать, что
номинальная и в особенности реальная заработная плата
рабочих достаточно высока, буржуазная статистика, а
вслед за ней и буржуазная пресса наряду с фальшивыми
показателями так называемой средней денежной
заработной платы, намного преувеличивающей фактические
размеры заработной платы трудящихся, приводят
фальсифицированные индексы стоимости жизни, значительно
преуменьшающие рост уровня цен.
Индекс реальной заработной платы в
капиталистических странах исчисляется путем деления так
называемой заработной платы занятых рабочих на индекс
стоимости жизни, который иногда называют индексом
прожиточного минимума или индексом дороговизны.
Буржуазия заинтересована в том, чтобы индексы стоимости
жизни преуменьшали рост дороговизны и тем самым не
давали правильного представления о падении реальной
заработной платы.
Рост цен в последнее время достиг во всех странах
капитала огромных размеров. Но стоящие на службе
монополий средства массовой информации и
пропаганды, вооружившись статистическими сведениями,
стараются доказать, что покупательная способность
населения не снижается. Так, в январе 1976 г. программа
французского телевидения Tf- 1 во время, собирающее
самую большую аудиторию (перед воскресным фильмом),
дала таблицу увеличения заработной платы в 1975 г. в
некоторых отраслях государственного сектора:
«Угольная промышленность — от -1-9,7 до +13,4%;
Национальное общество железных дорог (SNCF)—от +10,9 до
+ 15,6%; другие государственные предприятия — от
+9,8 до +20,8%»'. Если принять во внимание, что
опубликованный в это время официальный индекс
повышения цен в 1975 г. равен 9,6%, то можно себе
представить, насколько «повысилась» покупательная
способность трудящихся названных отраслей промышленности.
Но ведущий передачу даже этого заниженного индекса
1 «L'Humanite-Dimanche», 1976, N 1, р. 29.
93

не назвал, и приведенные цифры выглядели вполне
благополучными. Если же учесть установленный на
основании более серьезных и полных данных индекс
повышения стоимости жизни во Франции в течение 1975 г.,
который опубликовала Всеобщая конфедерация труда
(ВКТ),—14,2%, то становится очевидным, насколько
ложными являются появившиеся на экране данные
официальной статистики. Несоответствие официального
индекса дороговизны действительному росту цен
послужило поводом для Всеобщей конфедерации труда и
Французской демократической конфедерации труда призвать
трудящихся к проведению дня активных выступлений за
повышение заработной платы. Этот пример еще раз
убеждает, что статистика тесно связана с интересами
классов.
Разоблачая пропагандистские приемы буржуазных
средств массовой информации, пресса компартий
подчеркивает, что с безработицей, инфляцией и ростом
стоимости жизни следует бороться не путем статистических
манипуляций, а решительным наступлением на
политику монополий, ограничением сверхприбылей
промышленных и финансовых корпораций.
Буржуазная пресса проявляет также закономерное
пристрастие к публикации сводных или обобщающих
показателей экономики. К числу таких данных относятся
в первую очередь цифры национального дохода,
подаваемые буржуазной статистикой с точностью чуть ли не
до последнего доллара или фунта стерлингов. Вопрос,
о социально-классовом характере распределения
национального дохода при этом совершенно игнорируется.
Фальсификаторские приемы направлены к одной цели:
преувеличить долю национального дохода,
достающуюся трудящимся, преуменьшить львиную долю,
присваиваемую капиталистами.
Статистика национального дохода капиталистических
стран включает в доходы трудящихся всевозрастающие
налоги, взимаемые с заработной платы рабочих и
служащих и доходов трудящегося крестьянства. В
результате этих манипуляций доля рабочего класса в
национальном доходе резко преувеличивается. А ведь данные
о национальном доходе, его распределении и
использовании являются яркой и наглядной иллюстрацией
действия основного экономического закона того или иного
94

способа производства. В. И. Ленин писал в 1914 г. по
поводу распределения доходов в США, что половину
общественного дохода «берет себе класс капиталистов,
составляющий со всеми своими защитниками и
захребетниками всего одну десятую долю населения» К
Средства массовой информации и пропаганды
капиталистических стран изобилуют средними величинами.
Вычисленные без всестороннего научного анализа, они
не отражают действительного положения вещей и
используются как средства фальсификации для приукра-
щивания положения рабочих. Здесь жонглирование и
общими средними данными о потреблении продуктов, и
цифрами среднего дохода на душу населения, а эти
показатели складываются из баснословных прибылей
миллиардеров, из зарплаты рабочих и мизерного пособия
безработных.
В. И. Ленин, разоблачая апологетический характер
использования метода средних буржуазной статистикой
в целях затушевывания острейших классовых
противоречий в мире капитала, писал: «Понятно, что соединение
в одно целое рабочих и хозяев и вывод «среднего»
бюджета дает картину «умеренного довольства» и
«умеренного» чистого дохода... Но подобная средняя
совершенно фиктивна»2. Эти замечания В. И. Ленина не потеряли
своего значения и для современной буржуазной
статистики, которая стремится складывать «в одно целое
рабочих и хозяев», «оперировать над общей средней».
Излюбленная тема буржуазной прессы — порассуждать
о доходах «среднего» американца или статистического
«среднего» англичанина.
Буржуазная пресса, широко использующая
статистику для маскировки классовых противоречий,
изобилует всевозможными сравнениями. При этом она сплошь
и рядом проявляет полный произвол в выборе отправной
базы для сопоставления. Так, например, при исчислении
динамических рядов, призванных охарактеризовать
изменения экономической конъюнктуры в зависимости от
цели, которую ставят заинтересованные
капиталистические предприятия, в качестве базы избирается то самая
низкая, то самая высокая точка экономического цикла,
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 24, стр. 272.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 3, стр. 145—146.
95

в результате достигнутый уровень за данный год
оказывается ниже или выше действительного уровня.
Весной 1976 г. буржуазная пресса Франции шумно
оповестила об окончании спада в промышленном
производстве, «подкрепляя» свои сообщения множеством
цифровых данных. Как писал журнал «Нувель обсер-
ватер», в ход пускались цифры за цифрами для показа
возобновившегося роста промышленного производства:
«...здесь уже увеличили на 2%, там увеличат на 4% и
где-то даже на 7%. По отношению к чему берутся эти
данные?» 1 Заполняя колонки газет и часы вещания
подобными экономическими «метеосводками», буржуазные
средства массовой информации стремились повлиять на
общественное мнение, так как подобные сведения
«изменяют и улучшают умонастроение французов, как
говорит президент Республики»2.
Значительное место в буржуазной пропаганде в
последнее десятилетие занимает теория так называемого
народного капитализма, или участия трудящихся в
прибылях, что якобы должно подтвердить необходимость
некоторых реформ, но не изменения системы в целом. Для
доказательства этих положений, конечно же,
используются цифры. Во Франции, например, большую роль
в пропаганде данной лженаучной теории играет пресса
патроната. Так крупная буржуазия стремится
заинтересовать трудящихся в росте прибылей предприятия и
сдержать рабочее движение.
В сентябре 1976 г. «Лорен мегезин», выходящая
тиражом 115 тыс. экз. и рассылаемая на дом всем
работающим на предприятиях крупного металлургического
объединения, сообщила, что владельцы 150 тыс. акций
объединения «Сэн-Гобен — Понт-а-Муссон» получили в
1975 г. в качестве дивидендов в 28 раз меньше, чем
рабочие3. В газете «Биб», издаваемой фирмой «Мишлен»,
в сентябре 1976 г. были опубликованы результаты
финансовой деятельности предприятия в 1975 г. Из них
следует, что расходы на персонал поднялись до
43 718 фр. на каждого рабочего, а чистая прибыль
каждого рабочего — до 648 фр.4
• «Le Nouvelle Observateur», 1976, N 599, p. 36.
2 Там же.
3 «France nouvelle», 1976, N 1616, p. 29.
4 См. там же.
96

Подбрасывая читателям такие данные,
сфабрикованные администрацией самих предприятий, газеты
предпринимателей даже не делают заключения,
вытекающего из этих цифр; по их мнению, они говорят сами за себя:
капиталистической эксплуатации не существует, так как
рабочий, оказывается, получает прибыль, и даже...
большую, чем владельцы предприятий.
Статистическими сведениями, почерпнутыми из
ненадежных источников, послушная монополиям пресса
пытается замаскировать идеологическое содержание своих
выступлений. Если «Биб» утверждает, что каждый
рабочий получил в год 648 фр. прибыли, ему вовсе
незачем оспаривать открытую Марксом теорию прибавочной
стоимости. В статье «Экономическая информация —
инструмент борьбы за демократию» один из ведущих
экономистов ФКП, главный редактор журнала «Экономи
э политик» Ф. Эрзог, пишет: «Экономическая
статистика, ее содержание, ее обработка — это не только
технические задачи, это также важные политические и
теоретические проблемы» *.
В целях затушевывания противоречий капитализма
используется и метод группировок, игнорирующий
необходимость научного подхода к выбору группировочного
признака. Известно, что рост дороговизны достиг во всех
капиталистических странах в последнее время огромных
размеров. Этот факт признает и буржуазная пресса, но
она стремится преуменьшить, размеры повышения цен и
стоимости жизни, публикуя фальсифицированные
буржуазной статистикой данные. При исчислении индексов
стоимости жизни нарушается научный подход к методу
группировок. Нередко в набор товаров и услуг, якобы
соответствующий потреблению трудящихся в данное время,
не включаются многие товары массового спроса, цены
на которые быстро растут.
Оружие статистики буржуазная пресса использует,
публикуя и данные различных опросов общественного
мнения. Особенно пестрят полосы газет сообщениями
о зондажах общественного мнения в период
предвыборных кампаний, когда опросы проводятся по заказам как
самих кандидатов, различных «групп интересов», так и
газет, журналов, телевидения. В этот период и специа-
1 «France nouvelle», 1976, N 1613, p. 17.
4—1088 97

лизированные институты, и частные организации, и
отдельные лица трудятся с наибольшей нагрузкой.
Результаты опросов изучаются, тщательно анализируются, а
затем в зависимости от того, что говорят полученные
цифры, одними органами прессы они публикуются, а
другими замалчиваются. Давно известно, что данные
опросов в буржуазных странах не выдерживают критики
из-за недобросовестности интервьюеров, возможности
довольно значительных отклонений в ту или иную
сторону, умышленной подтасовки цифр, заданности и
предвзятости. Манипулирование же данными зондажей
общественного мнения в средствах массовой информации и
пропаганды носит уже политический характер.
В период подготовки к парламентским выборам
1973 г. во Франции еженедельник «Экспресс»
опубликовал результаты зондажа, проведенного Французским
институтом общественного мнения. По его прогнозам,
при некотором колебании части избирателей каждой из
трех группировок 44% французов намеревалось
голосовать за правящее большинство, 34%—за движение
реформаторов и 35% — за союз левых сил !.
Обращает на себя внимание цифра 34%,
относящаяся к движению реформаторов. Публикуя подобные
данные, «Экспресс», который фактически был рупором этой
группировки, взявшей на себя роль «третьей силы»,
пытается поднять ее престиж и показать, что ее
поддерживает около трети избирателей. Сообщенные данные не
соответствовали действительной расстановке сил, и
прогнозы реформаторов, как известно, не оправдались: они
получили в марте 1973 г. только около 12% голосов.
Буржуазная пресса с помощью фальсифицированных
статистических сведений способствует утайке военных
барышей капиталистов, а также общих военных
расходов, так как значительная часть их в капиталистических
странах скрыта в различных «гражданских» статьях
бюджета.
Многие органы буржуазной прессы идут на поводу
у фабрикантов оружия и милитаристских кругов. Чтобы
как-то оправдать гонку вооружений, они бьют тревогу,
сообщая «самые новейшие сведения» о «советской
военной угрозе». И хотя при наличии известных советско-
1 «L'Express», 8 Janvier 1973, p. 16—17.
98

американских соглашений и владивостокской
договоренности, зафиксировавшей принцип равенства в
стратегических вооружениях и одинаковой безопасности двух
стран, цифровыми данными о неравенстве в области
систем оружия манипулировать становится все труднее,
массовому читателю назойливо навязывается стереотип
«советской угрозы», подтверждаемый сфабрикованными
ЦРУ статистическими данными.
Буржуазная пресса стремится запугать читателя,
распространяя мысль о военном превосходстве СССР над
США. Французский еженедельник «Экспресс» в марте
1976 г. писал: «О чем бы ни шла речь, о количестве ли
людей, об артиллерии или танках, о флоте
или.количестве мегатонн атомных запасов, СССР отныне намного
превосходит США и, конечно же, может разгромить
скромный военный потенциал НАТО» К
Декларация государств — участников Варшавского
Договора, принятая на совещании Политического
консультативного комитета в Бухаресте в ноябре 1976 г.,
вызвала растерянность в тех органах печати, которые
боятся, как бы гонка вооружений не оказалась
приостановленной. Но поскольку открыто в этом признаться они
не решаются, то начинают пугать общественность
«советским военным превосходством», публикуя цифровые
данные, взятые «с потолка».
Некоторые газетй и журналы с той же целью
подкидывают своим читателям сработанные в каких-то
ведомствах конкретные цифры. Так, ссылаясь на
американский журнал «Ньюсуик», французская газета «Орор>
уверяет, что в 1976 г. СССР израсходовал на
вооружение на 40% больше, чем США. Не довольствуясь
внушительностью этой относительной цифры, «Орор» приводит
целый ряд, по ее выражению, «впечатляющих»
абсолютных цифр о количестве различных видов вооружения в
СССР и США. Все они, конечно, должны подтвердить
основной тезис2.
Использование статистических данных для перевода
обсуждения проблем военной разрядки, разоружения из
плоскости политической в плоскость военно-техническую
также является своеобразным трюком противников раз-
1 «L'Express», 1—7 mars 1976, p. 49.
2 «L'Auror», 25 fevrier 1976.
99

рядки и разоружения. Буржуазные средства массовой
информации и пропаганды навязывают общественному
мнению пропагандистские стереотипы, способствующие
раздуванию гонки вооружений.
В 1974 г. министр обороны США, пытаясь принизить
разрушительные последствия ядерного конфликта,
выступил с подсчетами, которые должны были
подтвердить, что в случае «ограниченного контрсилового удара»
Советского Союза по США погибнет не 100—120 млн.
американцев, а «всего лишь» 6—7 млн. Американские
ученые доказали, что, если действия будут
разворачиваться по этому «сценарию», число жертв будет в 2—
3 раза больше. Такие споры продолжаются на страницах
буржуазной прессы и по сей день. Азартом дискуссии,
а также цифровой эквилибристикой этих
«профессиональных дебатов» газеты и журналы стремятся
приписать Советскому Союзу пентагоновскую стратегию —
стратегию агрессора, исходя из идеи возможности
нападения со стороны СССР; все дело якобы упирается
лишь в точность цифр. Таким образом, широкой
американской общественности внушается идея о «мысли-
мости» и «переживаемости» ракетно-ядерной войны 1.
Роль статистики сводится в буржуазном обществе,
таким образом, к маскировке подлинной
действительности, замазыванию антагонистических противоречий, к
защите капиталистической системы*. Это острое оружие
классовой борьбы, т. е. борьбы капитала и труда,
активно использует буржуазная пресса, защищая
интересы крупного капитала.
1 См. Г. Трофименко. Диктует логика разрядки. — «За
рубежом», 1976, № 48, стр. 10.

IV. Приемы аргументации
в буржуазной массовой прессе
«Аргументация к публике»
как средство воздействия
на читателей
Основное содержание буржуазной пропаганды,
направленной на массовую аудиторию, — противодействие
распространению передовых идей и становлению классового
самосознания трудящихся — принимает различные
формы в зависимости от ориентации на аудитории с разными
социально-психологическими характеристиками. Этой
ориентацией обусловлены методы, приемы и формы
пропаганды, дифференцируемые с учетом аудитории и
пропагандистских целей данного средства массовой
информации и пропаганды.
«Особенности современного капитализма, —
подчеркивалось в Отчетном докладе ЦК КПСС XXIV съезду
партии,— в значительной мере объясняются тем, что он
приспосабливается к новой обстановке в мире. В условиях
противоборства с социализмом господствующие круги
стран капитала как никогда боятся перерастания
классовой борьбы в массовое революционное движение.
Отсюда — стремление буржуазии применять более
замаскированные формы эксплуатации и угнетения трудящихся,
ее готовность в ряде случаев идти на частичные реформы,
с тем чтобы по возможности удерживать массы под своим
идейным и политическим контролем» ^
Большую роль в удержании масс под идейным и
политическим контролем господствующего класса
Великобритании играет массовая пресса, которая издается
большими тиражами и представляет собой мощное средство
манипулирования общественным сознанием, распростра-
1 «Материалы XXIV съезда КПСС». М., 1971, стр. 14—15.
101

няющее буржуазные идеи во враждебном буржуазии
классе.
Большие тиражи газет (на газетном рынке массовые
газеты дают 83,8% продукции, качественные— 16,2%) и
соответствующий объем читательской аудитории (коли*
чество читателей массовых газет достигает 37 317 тыс.
человек при общем числе населения в стране старше
16 лет 37 776 тыс. человек) свидетельствуют о том, что
массовая пресса служит мощным средством пропаганды
буржуазной идеологии и буржуазной политики среди
трудящихся.
Незаинтересованность господствующего класса в
просвещении трудящихся и стремление удержать их под
идейным и политическим контролем приводят к тому, что
массовые газеты прибегают к внушению как к основному
методу доведения информации и комментария до
сознания читателей, ибо внушение в отличие от убеждения
адресуется «не к логике и разуму личности, не к ее
готовности мыслить и рассуждать, а к ее готовности получить
распоряжение, инструкцию к действию» ]. В связи с этим
внушение строится на использовании эмоциональных
каналов воздействия и не нуждается в системе логических
доказательств, так как апеллирует в первую очередь
к чувствам и эмоциям личности и коллектива и не
подразумевает глубокого осознания сообщаемой информации.
Проблема влияния внушения на психику человека
привлекала внимание многих исследователей, но
психическая природа внушения полностью не выяснена2.
Интересные взгляды на роль внушения в
общественной жизни были высказаны известным русским
психиатром В. М. Бехтеревым в начале XX в.: «Одушевление
народных масс в годину тяжелых испытаний и фанатизм,
охватывающий народные массы в тот или другой период
историк, представляют собою также своего рода
психические эпидемии, развивающиеся благодаря внушению
словом или иными путями на подготовленной уже почве
сознания важности переживаемых событий»3.
1 Ё. А. Аарыгин. Основы социально-психологической теории. М.«
1971, стр. 265.
2 См. Ю. А. Шеоковин. Убеждение, внушение и пропаганда.—
«Вестник МГУ». Серия XI. «Журналистика», 1969, № 5.
8 В. М. Бехтерев. Внушение и его роль в общественной жизни.
СПб, 1908, стр. 149.
102

Автор отмечает большую роль внушения и
подчеркивает особую действенность его на представителей
«простого» класса, поскольку внушение прививает
психические состояния, т. е. идеи, чувствования и ощущения, без
помощи логики и каких-либо доказательств. В силу
специфики внушения пути для передачи психических
состояний с помощью его в отличие от убеждения более
многочисленны и разнообразны, так как внушение действует
не только на лиц с развитой логикой, но и на лиц,
обладающих недостаточной логикой в силу низкого уровня
образования.
Эффективность внушения в значительной степени
зависит от доверия адресата к коммуникатору и от
соответствия внушаемых идей, установок и предписаний
личности адресата. Личность адресата, или, как пишет
В. М. Бехтерев, «психическая натура лица» — это не
только продукт биологического развития человека, но и вся
совокупность его социально-психологических
характеристик, обусловленных его социальной принадлежностью
и сформированных в процессе развития общества, ибо
сущность личности есть/(совокупность всех общественных
отношений» (К.Маркс).
Необходимость соответствия внушаемых идей,
установок и предписаний социально-психологическим
характеристикам той социальной группы, на которую
направлена пропаганда, лежит в основе отбора аргументов,
используемых в пропаганде, т. е. в основе
аргументирования. Под аргументированием понимается система
доводов для обоснования предлагаемых умозаключений,
оценок, рекомендаций и предписаний. Качество и
приемлемость аргументов для аудитории играют важнейшую
роль в эффективности пропаганды, ибо для побуждения
читателей к действию необходимо учитывать те мотивы
деятельности, которые лежат в основе поступков
читателей, т. е. реально управляют их деятельностью и
направляют ее. Правильный учет главных мотивов деятельности
способствует тому, что пропагандируемые оценки,
рекомендации и предписания приобретают для читателей
личностный смысл и тем самым приобретают действенную
силу.
С помощью аргументации, апеллирующей к чувствам,
массовые газеты стремятся побудить читателей к
действию или внушить им те или иные установки на восприя-
103

тие действительности, используя те мотивы деятельности
своих читателей, которые являются важнейшей
характеристикой их личности и обусловлены их
принадлежностью к той или иной социальной группе.
Какие же приемы рекомендуются многими
буржуазными теоретиками и практиками пропаганды для
повышения эффективности воздействия на читателей? Эти
приемы воздействия, разработанные американским
Институтом анализа пропаганды еще в 30-х годах, были
названы «азбукой пропаганды». Они широко
используются в буржуазной пропаганде и в настоящее время и
характеризуются многими американскими авторами как
весьма эффективное средство обработки общественного
сознания. Буржуазный теоретик пропаганды Л. Дуб
классифицирует эти приемы следующим образом ]:
1. «Наклеивание ярлыков» — когда какой-либо идее
(событию) «приклеивается» негативный ярлык с тем,
чтобы заставить читателя отвергнуть и заклеймить ее без
изучения доказательств.
2. «Блистательная неопределенность» — когда событие
или идея ассоциируется с «миром добродетели», что
заставляет читателя принять или одобрить точку зрения
автора без анализа доказательств.
3. Прием «перенос» пропагандист использует для
переноса престижа или авторитета популярного лица или
понятия на пропагандируемую идею (событие), что
способствует возникновению у читателя положительной или
отрицательной реакции.
4. Прием «по рекомендации» заключается в том, что
одобрение или осуждение идеи (программы, лица или
события) приписывается какому-нибудь уважаемому или
популярному деятелю.
5. Прием «простонародность» используется
пропагандистом для убеждения аудитории в том, что он и его идеи
хороши, потому что они принадлежат простому народу.
6. Прием «подтасовки карт» заключается в подборе и
подтасовке фактов, использовании фальшивых доводов
и иллюстраций, логических и противоречащих логике
утверждений, чтобы опорочить программу, идею или
деятеля.
1 L. W. Doob. Public Opinion and Propaganda. Hamden,
Connecticut, 1966, p. 286.
104

7. «Общая платформа» — при помощи этого приема
пропагандист стремится внушить читателю уверенность
в том, что все члены группы, к которой он принадлежит,
принимают предлагаемую идею (программу) и поэтому
читателю имеет смысл присоединиться к остальным.
Однако эти приемы, сформулированные Институтом
анализа пропаганды, представляют собой не что иное, как
аргументацию, получившую в логике название «argumen-
tum ad publicum» — «аргументация к публике», которая
была описана еще Аристотелем х и определяется логикой
как «такое средство убеждения, когда вместо
обоснования истинности или ложности тезиса с помощью
объективных аргументов ставится задача только
воздействовать на чувства людей и тем самым не дать слушателям,
спокойно составить объективное, беспристрастное мнение
о предмете, подлежащем обсуждению»2. Отсюда следует,
что приемы пропаганды, применяемые в массовой прессе,
представляют собой аргументацию, рассчитанную на
психологическое, но не логическое воздействие, и
подразумевают игру на чувствах читателя, обусловленную
стремлением скрыть истину от читателя или дать фактам
тенденциозную трактовку за неимением истинных
аргументов. Таким образом автор стремится привести в движение
волю, но не воздействовать на разум.
«Аргументация к публике» включает в себя целый ряд
аргументов, содержащих апелляцию к чувствам читателя.
Среди них такие, как аргументация ad crumenam
(аргумент к богатству), ad invida (аргумент к зависти), ad
verecundiam (аргумент к престижу), ad ignoratium
(аргумент, рассчитанный на неосведомленность
читателя) и т. д.
Пропагандистский прием «наклеивание ярлыков»
представляет собой модификацию аргументации «к
человеку», сводящейся к характеристике человека, суждения
которого поддерживаются или оспариваются; однако
прием «наклеивание ярлыков» применяется не только к
человеку, но и к идее, программе, понятию и т. д. Прием
«подтасовки карт» может быть отнесен к числу доводов,
рассчитанных на неосведомленность аудитории (ad
ignoratium). Прием «по рекомендации» представляет собой
1 См. Аристотель. Риторика. СПб., 1894.
2 Н. И. Кондаков. Логический словарь. М., 1971, стр. 232.
105

argumentum ipse dixit «доказательство посредством
ссылки на чей-либо авторитет» или аргументацию «к
престижу», к которой может быть также отнесен
пропагандистский прием «перенос».
Не все эти приемы могут быть использованы с
одинаковым успехом в разных читательских аудиториях. Для
иллюстрации дифференцированного подхода к
использованию аргументации в буржуазных газетах,
рассчитанных на разные читательские аудитории, обратимся к
редакционным материалам двух основных ежедневных
массовых газет Великобритании с самыми крупными
тиражами— «Дейли миррор» и «Дейли экспресс».
Читательские аудитории этих газет несколько различны по своему
социальному составу: из читателей «Дейли миррор» 74%
составляют рабочие, 18%—мелкая буржуазия,
высококвалифицированные рабочие и служащие и
7%—представители беднейших групп населения; среди читателей
«Дейли экспресс» 65% составляют рабочие,
25%—мелкая буржуазия, высококвалифицированные рабочие и
служащие и 7% — беднейшие слои населения. Кроме того,
газеты отличаются определенной партийной ориентацией:
«Дейли экспресс» поддерживает консерваторов, а
«Дейли миррор» — в основном лейбористов, что позволяет
проследить за влиянием партийной ориентации газеты на
подачу материала при общей поддержке классового
интереса буржуазии. Этот анализ применим ко всем
подобного рода газетам капиталистических стран.
Информационным поводом для написания
анализируемых статей, опубликованных в мае 1970 г. во время
предвыборной кампании, послужили результаты
предварительного голосования, которые показали, что
большинство избирателей поддерживает лейбористскую партию.
Каждая из газет по-своему анализирует и
аргументирует причины результатов голосования и пытается
предсказать перспективы лейбористской и консервативной
партий на Предстоящих выборах, используя при этом
предлагаемый материал для осуществления своих
пропагандистских задач и внедрения в сознание читателей
соответствующих оценок и установок на восприятие
действительности. Ниже приводим тексты статей полностью,
что позволяет проследить за цепью рассуждений,
комментированием и аргументацией мысли.
106

Политик или государственный деятель!
На Даунинг-стрит, 10, Гарольд Вильсон грустно размышляет над
острой проблемой: должен ли он назначить выборы в нюне или июле
или подождать?
У него есть доказательства роста популярности: опросы
общественного мнения и местные выборы.
Итак, премьер-министр должен решить. И окончательное
решение за ним, и только за ним.
С точки зрения политических преимуществ аргументы в обоих
случаях могут быть в конечном итоге уравновешены. Но существует
еще одна точка зрения, которой м-ру Вильсону пренебрегать
неблагоразумно.
Решение провести выборы пораньше — поступок, достойный
государственного деятеля. Это значит поставить на первое место страну,
но не партию, и именно в этом разница между государственным
деятелем и политиком.
Крикливая перебранка
Почему с точки зрения страны желательны ранние выборы?
Пока не закончены выборы, энергия правительства и оппозиции
тори направлена на крикливую, а иногда ослиную перебранку.
Пока не закончены выборы, у нас не будет правительства,
имеющего мужество или авторитет для решения отчаянно, крайне важных
национальных проблем.
А их много:
Взрывающаяся зарплата, которая взвинчивает цены и угрожает
способности Британии конкурировать на внешнем рынке.
Растущая инфляция, которая ставит л од угрозу жизненный
уровень всех и каждого.
Проблема вступления Британии в «Общий рынок».
Проблема забастовок.
В одном вопросе у м-ра Вильсона не должно быть сомнений.
Правительство решительно ответило на старую сказку о том, что
лейбористы не способны управлять, жесткими цифрами.
Когда тори ушли от власти, торговый дефицит составлял 800 млн,
фунтов стерлингов. Теперь актив составляет 500 млн. фунтов
стерлингов.
Неплохое основание для предвыборной борьбы. «Миррор» по
крайней мере так же твердо убеждена в этом, как и м-р Вильсон.
(«Дейли миррор», 12 мая 1970 г.)»
Премьер и народ
Результаты выборов в городах, представленных в парламенте,
подтверждают драматически новую тенденцию, впервые зафиксиро*
ванную после опроса общественного мнения Институтом Харриса по
инициативе «Дейли экспресс».
Отмечается резкий и неожиданный поворот назад, к лейборист*
ской партии. М-р Ричард Кроссман, министр социальйбго обеспечен
ния, откровенно признает, что такой поворот судьбы «почти невероя*
тен».
107

Естественно, все говорят о выборах в июле. Но только один
м-р Гарольд Вильсон как премьер-министр должен принять решение,
стоит ли использовать новое преимущество и рискнуть обратиться
к стране.
Британский премьер может быть уверен только в одном: решит ли
он получить новый мандат сейчас, осенью или в самом конце своего
срока — следующей весной, его ждет жесточайшая критика своих
собственных партнеров в случае поражения.
И достаточно о партийных соображениях. Помимо этих
соображений и важнее их — долг премьер-министра перед британскими
избирателями.
Для блага всей нации в целом он должен без промедления
объявить свои намерения — действовать или ждать.
(«Дейли экспресс», 9 мая 1970 г.).
Итак, газета «Дейли миррор». Как же комментирует
победу лейбористов на дополнительных» выборах газета,
обслуживающая около 34% потенциальных избирателей?
Основной вывод, который газета стремится внушить
читателям, заключается в том, что полученные результаты не
случайны и что выборы необходимо провести как можно
скорее, так как, «пока не закончены выборы, энергия
правительства будет направлена на крикливую, а иногда
ослиную предвыборную перебранку. Пока не закончены
выборы, у нас не будет правительства, имеющего
мужество или авторитет для решения отчаянно, крайне
важных национальных проблем».
И далее газета в обоснование своей точки зрения
ограничивается эмоциональным перечислением внутренних
экономических проблем, стоящих перед
Великобританией. Напрасно будет читатель искать анализ
сложившегося экономического положения или логические доводы
в пользу правления лейбористов.
Газета не заинтересована в том, чтобы научить своего
читателя разбираться в экономике и анализировать
сложившуюся ситуацию, поэтому логический анализ и
аргументация подменяются суждениями, не опирающимися на
объективные данные и апеллирующими к чувствам
читателя. С этой целью автор статьи прибегает к
аргументации, определяемой в логике как аргументация «к
человеку», которая сводится к характеристике человека, чьи
суждения поддерживаются или оспариваются.
Так, указывая на желательность ранних выборов,
газета подчеркивает необходимость «мужественного и
авторитетного правительства», «энергия» которого уходила
108

бы на решение национальных проблем, а не на
«крикливую перебранку». Обращаясь к премьер-министру с
призывом определить срок выборов, газета характеризует
такой поступок как «достойный государственного
деятеля», который ставит «на первое место страну, но не
партию». Эта оценка внушает читателям мысль о том, что
срок проведения выборов зависит в первую очередь не от
объективных причин, лежащих в основе того или иного
решения премьер-министра, но от его личных качеств,
которые в конечном итоге определяют его поведение как
государственного деятеля и как политика. Эту же мысль
газета проводит и в других редакционных статьях,
подчеркивая, что «в эпоху, когда принципы политических
партий не очень-то отличаются друг от друга,
значительно важнее личности и личная репутация лидеров и их
приспешников».
Таким образом, газета не стремится строить статью
по принципу логической аргументации или цепи
доказательств, но подводит «основание» под свой тезис в виде
суждений, апеллирующих к чувствам читателей.
Заметим, что с помощью таких суждений газета внедряет
в сознание читателей стереотип государственного
деятеля, который независимо от партийной принадлежности
ставит интересы страны выше партийных интересов и тем
самым служит благосостоянию страны. В конце статьи
автор безапелляционно выдвигает тезис о том, что
лейбористское правительство способно управлять, и в
качестве довода, обосновывающего эту точку зрения,
приводит, на первый взгляд убедительные, цифры: торговый
дефицит при консерваторах составлял 800 млн. ф. ст., в то
время как актив при лейбористах равен 500 млн. ф. ст. Но
этот аргумент, неоднократно повторяемый газетой в
других статьях, рассчитан на неосведомленность читателя,
ибо газета не анализирует пути, которые обеспечили
стране активное сальдо платежного баланса.
Об этих причинах пишет английский
коммунистический журнал «Коммент», вскрывая антинародную
сущность экономической политики лейбористского
правительства. «Что бы ни говорило лейбористское руководство, нет
сомнения, что поражение на выборах было ударом по
политике Вильсона, который пытался доказать, что
лейбористы могут управлять капиталистическим государством
лучше, чем консерваторы. Вильсон и Дженкннс (бывший
109

министр финансов) достигли своей цели, ликвидировав
дефицит в платежном балансе. Но они достигли ее с
помощью рекордного за 30 лет уровня безработицы,
замораживания зарплаты и роста цен, который бил прежде
всего по низкооплачиваемым рабочим и пенсионерам,
с помощью сокращения жилищного строительства и рас*
ходов на другие социальные нужды. Эта политика
оттолкнула те миллионы людей, которые голосовали за
лейбористов в 1964 и 1966 годах» К
Таким образом, мы видим, что «Дейли миррор»
обосновывает тезис о способности лейбористов управлять
страной доводом, рассчитанным на неосведомленность
читателя и на эмоциональное воздействие на него (расчет
на внешний эффект от простого сопоставления цифр
дефицита и актива), ибо газета намеренно скрывает, что
источником роста платежного баланса в числе прочих
причин послужили именно те растущие цены, которые
подрывают жизненный уровень трудящихся и которые
газета столь эмоционально упоминает в качестве одной
из «отчаянно, крайне важных национальных проблем».
Анализ источников активного сальдо баланса,
проведенный журналом «Коммент», наглядно иллюстрирует
всю несостоятельность и фальшь аргументации «Дейли
миррор», постоянно рекламирующей себя как борца за
интересы простых людей Великобритании. Помимо
аргументации, рассчитанной на неосведомленность читателей,
автор статьи прибегает и к другому приему, широко
используемому газетой, — к конкретизации отдельных, не
имеющих отношения к проблеме деталей, отвлекающих
внимание читателей от основного, существенного. Так,
в начало статьи вынесена несущественная информация,
которая, не добавляя ничего нового к освещаемой
проблеме, служит средством акцентирования внимания
читателя на «бытовых вопросах», уводя его тем самым от
попытки проникнуть в суть событий. Той же цели служит
и эмоциональная оценка предвыборных дебатов как
«ррикливой», а иногда «ослиной перебранки» (эту же
цель преследует и подзаголовок статьи). Надо отметить,
что подобные «обличительные» эмоционально окрашен-
1 Цит. по: В. А. Рыжи/юв. «Социализм» по-лейбористски: мифы и
реальность. М., 19/1, стр. 206.
110

ные выпады представляют собой один из типичных
приемов эмоционального воздействия газеты на читателя.
(Однако такие «обличения», рассчитанные на внешний
эффект, никогда не носят обобщающего характера и не
затрагивают капиталистической системы в целом,
ограничиваясь несущественными частностями или критикой
отдельных лиц.) Газета использует «обличения»
подобного рода для завоевания авторитета среди читателей,
поскольку одним из главных условий эффективности
внушения является доверие объекта внушения к
коммуникатору.
Характерна для «Дейли миррор» и императивность
тона высказываний, когда мнение редакции излагается
категорически — в виде единственно возможного
решения: «Итак, премьер-министр должен решить...», «В
одном вопросе у м-ра Вильсона не должно быть
сомнений. ..», ««Миррор» по крайней мере так же твердо
убеждена в этом, как и м-р Вильсон» и т. д. Таким образом,
«Дейли миррор» стремится психологически
воздействовать на читателей путем внушения им мысли о том, что
«авторитет» газеты и ее «бескомпромиссность» позволяют
ей диктовать свое мнение и волю не только читателям,
но и премьер-министру.
Как видим, категоричность высказываний «Дейли
миррор», императивность и эмоциональность суждений,
отсутствие развернутой аргументации и использование
аргументации «к публике» или, точнее, вместо
аргументации апелляций к чувствам читателей — все это
способствует эмоциональному воздействию на читателей
в ущерб интеллектуальному.
Вторая по тиражу массовая газета Великобритании
«Дейли экспресс» отличается от «Дейли миррор»
социальным составом читательской аудитории: среди
читателей «Дейли экспресс» больше представителей мелкой
буржуазии, служащих и квалифицированных рабочих.
Вот что писал об этом советский журналист В. Осипов:
«Как расклассифицировано и расставлено по своим
социальным ступенькам все британское общество, так, лишь
с меньшей, пожалуй, дробностью, распределены по
своим подопечным слоям и здешние органы прессы...
Естественно в этих условиях, что английские газеты скроены
не по одной мерке. И одеты по-разному. «Дейли мир-»
pop» — в кепке или переднике. «Дейли экспресс» может
ш

быть в мягкой шляпе, котелке или офицерской фуражке
отставного майора» *.
Несмотря на то что обе газеты относятся к категории
массовых и используют внушение в качестве главного
метода воздействия на читателей, между ними
существует различие, которое находит свое выражение не только
во внешнем виде, но и в приемах подачи материала. Это
различие, как отмечалось выше, обусловлено
ориентацией на читательские аудитории с разными
социально-психологическими характеристиками и проявляется в
дифференцированном подходе к приемам пропаганды.
Перейдем к анализу редакционной статьи из газеты
«Дейли экспресс» и посмотрим, как проявляется это
различие в редакционных материалах. Даже при беглом
чтении статьи обращает на себя внимание более спокойный
и рассудительный тон, отличающий редакционные
материалы «Дейли экспресс» от редакционных материалов
«Дейли миррор». Но отсутствие крикливости, присущей
«Дейли миррор», еще не является свидетельством
доказательности и убедительности материалов «Дейли
экспресс».
Какова же основная мысль статьи? Итак, газета
отмечает «драматически новую политическую тенденцию —
поворот назад, к лейбористам». Естественно, что газета,
рассчитанная на массовую аудиторию и не
заинтересованная в расширении кругозора своего читателя, не дает
анализа обстоятельств, обеспечивших «поворот судьбы»
в пользу лейбористов, и считает возможным и
достаточным многозначительно подчеркнуть в силу своей
партийной ориентации случайность и неожиданность «поворота
в судьбе». В качестве аргумента в поддержку своего
мнения газета цитирует слова Р. Кроссмана, считающего, что
такой поворот «просто невероятен». Ограничиваясь
ссылкой на авторитет, газета прибегает к пропагандистскому
приему «по рекомендации» (или аргументу,
называемому в логике ipse dixit — «сам сказал»), заменяя таким
образом отсутствующие доводы истинности или
ложности утверждения ссылкой на авторитет. Газета не
случайно обращается к высказыванию Р. Кроссмана, так как
он является видным деятелем лейбористской партии,
о котором «Дейли миррор» отзывается как о «лейборист-
1 В. Осипов. Британия. 60-е годы. М., 1967, стр. 215.
112

ском генераторе идей», «разуме великой национальной
партии» и «преданном социалисте»1. Разумеется, «Дейли
экспресс» рассчитывает на то, что высказывание видного
лейбориста о случайности предвыборных результатов
делает точку зрения газеты более убедительной и поэтому
нет необходимости обращаться к дополнительному
анализу.
В силу своей партийной ориентации «Дейли экспресс»
выражает сомнение в возможности победы лейбористов,
подчеркивая, что "премьер-министр может быть уверен
только в одном — в «жесточайшей критике своих
партнеров в случае поражения». В этом высказывании также
имеет место попытка увести читателей от сути вопроса
путем подмены важных, имеющих отношение к проблеме
фактов личными взаимоотношениями лейбористов. Но
вместо эмоциональности «Дейли миррор» (вспомним
характеристику предвыборных дискуссий как «ослиную
перебранку») «Дейли экспресс» прибегает к демагогии,
претендующей на глубокомыслие, но не несущей никакой
информации.
Как и «Дейли миррор», «Дейли экспресс» упоминает
об обязанности премьер-министра ставить свой долг
перед страной выше партийных соображений и настаивает
на том, чтобы премьер-министр без промедления принял
решение действовать или ждать.
Выводы газеты преподносятся в таком же
категорическом тоне, как и в «Дейли миррор», но в отличие от
последней «Дейли экспресс» прибегает к патетической
риторике, стремясь воздействовать на чувство
патриотизма читателей, манипулируя такими понятиями, как
«обращение к стране», «долг премьер-министра перед
британским избирателем» и «для блага всей нации в целом».
(Этой же цели служит и заголовок статьи «Премьер и
народ», как бы подчеркивающий ответственность
премьер-министра перед народом.) Этот типичный для «Дейли
экспресс» набор пропагандистских штампов выражает
принципы «народного консерватизма»2, апеллирующего
к национальной солидарности и патриотической гордости
1 «Daily Mirror», 17 June 1970.
2 О принципах «народного консерватизма» см.: Н. М. Степанова.
Консервативная партия и рабочий класс в послевоенной Англии. М.,
1972.
11Э

английского народа. С помощью подобных
идеологических штампов консерваторы стремятся
противодействовать становлению классового самосознания рабочих,
внушая читателям мысль о том, что интересы всех англичан
независимо от их классовой принадлежности едины. Но
о каком единстве интересов может идти речь, если
«английский рабочий класс с течением времени стал совсем
другим народом, чем английская буржуазия. Буржуазия
имеет со всеми другими нациями земли больше
родственного, чем с рабочими, живущими у нее" под боком.
Рабочие говорят на другом диалекте, имеют другие идеи и
представления, другие нравы и нравственные принципы,
другую религию и политику, чем буржуазия. Это два
совершенно различных народа, которые так же отличаются
друг от друга, как если бы они принадлежали к
различным расам...» К
По свидетельству коммунистической газеты «Морнинг
стар», лишь 1 % населения, представляющий собой
верхушку «большого бизнеса», владеет 80% Британии2.
Как видим, «Дейли экспресс», подобно «Дейли мир-
рор», прибегает к аргументации, рассчитанной на
неосведомленность читателей, затушевывающей
антагонистические противоречия капиталистического общества. В
материалах обеих массовых газет отсутствуют логические
доводы, аргументированные обобщения, используется
поверхностная аргументация, прямолинейная оценка,
предписания и призывы, побуждающие читателя к действию
в соответствии с интересами господствующего класса. Все
это — следствие стремления буржуазной пропаганды
противодействовать расширению политического кругозора
читателей, ограничить их мышление уровнем обыденного
сознания.
В качественной прессе в соответствии со стоящими
перед ней целями и использованием убеждения как
основного метода воздействия на читателя публикуются
аналитические материалы с системой суждений,
аргументированных логическими доводами, апеллирующими к разуму
и предполагающими осознанное восприятие
предлагаемой информации и комментария, которые подаются с по-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, стр. 356.
2 cMoming Star», 22 March 1972.
f14

зиций крупной буржуазии. Авторы статей избегают
прямолинейной оценки анализируемых событий, но
исподволь подводят читателей к соответствующим выводам при
помощи цепи рассуждений, обоснованных доводами,
рассчитанными на высокий уровень образования и
теоретически развитое логическое мышление.
Использование газетами
фальшивой аргументации
Наиболее отчетливо сущность приемов буржуазной
пропаганды проступает в периоды политических кризисов и
потрясений, которые ставят лицом к лицу
конфликтующие силы. К числу таких кризисных ситуаций в
капиталистическом мире в первую очередь относится обострение
забастовочного движения трудящихся, когда особенно
четко проявляются антагонистические классовые
противоречия капиталистического общества. В период
активизации рабочего движения буржуазные средства массовой
информации и пропаганды еще более усиливают
пропагандистскую деятельность, направленную на борьбу с
активностью масс, прибегая к самым изощренным приемам
манипулирования общественным сознанием.
Забастовщиков и их прогрессивных лидеров подвергают жесточайшей
травле, обвиняя в подрыве благосостояния нации, в
безработице, росте цен и инфляции. И всегда среди самых
яростных участников травли бастующих оказываются
массовые газеты «Дейли миррор» и «Дейли экспресс»,
искусно камуфлирующие антинародную сущность своей
пропаганды фразами о сочувствии рабочим и о желании
помочь им.
Своей пропагандой, рассчитанной на раскол рабочего
движения, газеты стремятся подорвать авторитет
наиболее активных лидеров профсоюзного движения,
коммунистов, левых профсоюзов и шопстюардов (представителей
низовых профсоюзных организаций), последовательно
выступающих в защиту прав трудящихся. На бастующие
профсоюзы, их руководителей и участников забастовок
обрушивается поток лживых обвинений в подрыве
экономики страны, конкурентоспособности ее экспорта,
платежного баланса и т. д.
Обе газеты широко применяют аргументацию,
рассчитанную на неосведомленность читателя, или прием «под-
115

тасовки карт», с помощью которого газеты стремятся
внушить читателям, что решение спорных вопросов во
взаимоотношениях между рабочими и предпринимателями
часто зависит от личных качеств представителей,
ведущих переговоры. В этом отношении интересно посмотреть
освещение национальной забастовки шахтеров,
происходившей в январе — феврале 1972 г. До того как началась
забастовка, обе газеты обратились к шахтерам с
призывами, в которых выражали надежду на то, что обе
стороны смогут договориться и шахтерам не придется
прибегать к забастовке. «Все надеются, что м-р Гормли,
лидер профсоюза, и м-р Эзра, министр угольной
промышленности, смогут прийти к компромиссу до воскресенья,
на которое назначено начало национальной забастовки
шахтеров... М-р Гормли и м-р Эзра должны добиться
того, чтобы забастовки не было»1, — пишет «Дейли
экспресс». Затем газета снова приводит тот же аргумент:
«Восемь слов, сказанных одни^ человеком другому,
приносят надежду предотвращения национальной забастовки
угольщиков... Три минуты личной беседы могут
означать значительно больше, чем недели публичных споров.
Все еще есть время, чтобы восторжествовало
благоразумие. Еще пять дней»2.
Ту же мысль мы находим и в газете «Дейли миррор».
Но «Дейли миррор» прибегает к своему излюбленному
пропагандистскому приему аргументации «к человеку» и
одновременно с попыткой внушить мысль о возможности
решения всех спорных вопросов за «круглым столом»
в процессе личных переговоров стремится
скомпрометировать руководителей профсоюза шахтеров, подорвать их
авторитет в глазах бастующих. С этой целью газета
в статье, озаглавленной «Еще один кризис руководства»,
дает соответствующую характеристику лидерам
профсоюза и сравнивает их с предыдущими лидерами —
коммунистами, не поскупившись на несколько похвальных
слов в адрес последних, чтобы показать свою
«объективность», придать высказыванию большую убедительность
и использовать авторитет прежних коммунистических
руководителей для подрыва авторитета современных
лидеров профсоюза. «У профсоюза шахтеров было два выдаю-
1 «Daily Express», 3 January 1972.
2 «Daily Express», 4 January 1972.
116

щихся генеральных секретаря — Артур Хорнер и Билль
Пейнтер, — пишет газета. — Оба — коммунисты. Они оба
были чрезвычайно искусными посредниками.
Находчивыми и терпеливыми.
Похожи Д. Гормли и Л. Дэйли на них? Упорные —
да, Гормли и Дэйли упорны. Но искусные ли они
посредники? Находчивые? Терпеливые? К сожалению, до сих
пор ответ один — нет. Дело шахтеров пользуется
симпатией нации. Но где тактическое искусство переговоров?
Артуру и Биллю надо было быть не такими
непреклонными, им следовало бы горячо потолковать и добиться
решения, удовлетворительного для шахтеров и менее
разорительного для нации» 1.
Коммунистическая газета «Морнинг стар» подвергла
заявление «Дейли миррор» резкой критике, дав должный
отпор пропагандистским уловкам газеты: «Никакое
искусство переговоров не поможет. «Миррор» знает, что
именно правительство служит препятствием для
справедливого решения вопроса. Почему она пишет всякую
чепуху о «горячих переговорах», когда всему миру ясно, что,
если бы не забастовка, шахтеры не получили бы ни на
одно пенни больше, чем предложило министерство
угольной промышленности. Ни А. Хорнер, ни В. Пейнтер и
никто другой, живой или мертвый, не смог бы уговорить
Хита и тори, сидя за «круглым столом» с
представителями министерства угольной промышленности, даже если
бы они просидели целый год. Только забастовки могут
обеспечить удовлетворение требований шахтеров.
«Миррор» ненавидит забастовки, потому что она служит
хозяевам. Она нападает на шахтеров и их лидера не потому,
что они не имеют успеха, а именно потому, что их
действия дают результаты»2.
Невиданный размах забастовки и сочувствие со
стороны других профсоюзных организаций заставили даже
«Дейли экспресс» изменить свои обычные приемы
освещения рабочего движения. На этот раз мы находим
материалы, в которых газета приводит аргументацию в
защиту шахтеров, что совершенно нетипично для «Дейли
экспресс». Такое изменение тактики газеты можно
объяснить двумя причинами: во-первых, давлением обще-
1 «Daily Mirror», 16 February 1972.
2 «Morning Star», 17 February 1972.
117

ственного мнения и, во-вторых, тем, что сочувствие носит
формальный характер и используется как
пропагандистский прием для завоевания доверия читателей, поскольку
за ним скрывается традиционная защита буржуазных
интересов.
«Дейли экспресс» почти ежедневно печатает статьи,
адресованные бастующим рабочим, поэтому и
аргументация в этих статьях носит несколько иной характер: она
более конкретная, вместо «блистательных
неопределенностей» или аргументации к «престижу» и «богатству»
газета оперирует аргументацией, рассчитанной на
рабочих, и, выражая свое сочувствие шахтерам, пишет:
«У шахтеров тяжелая, иногда опасная работа» К
Что же касается призывов и основных идей,
пропагандируемых газетами, то они полностью совпадают. В
период подготовки забастовки газеты выражали надежду
на то, что она не состоится, и пытались внушить
читателям мысль о том, что конфликт может быть разрешен
путем личных контактов представителей рабочих и
предпринимателей. После начала забастовки обе газеты,
опасаясь проявления пролетарской солидарности, призывали
шахтеров одуматься и ни в коем случае не вовлекать
в конфликт рабочих других отраслей промышленности,
прекратить пикетирование, вернуться на работу и ждать
решения комиссии.
Газеты, высказывая сочувствие шахтерам,
подчеркивают «исключительность» их положения и лояльность их
профсоюзов, выражающуюся в том, что шахтеры
ответственно выполняли свои обязанности, мирясь со многими
трудностями, и не бастовали даже при значительном
сокращении количества рабочих и уменьшении зарплаты.
Подчеркивание исключительности положения
шахтеров обеими газетами не случайно: они, подобно
генеральному директору Британской конфедерации
предпринимателей Кэмпбеллу Адамсону, обеспокоены тем, что, если
шахтеры выиграют, это вдохновит и других рабочих на
борьбу за приличное увеличение зарплаты2.
«Эти люди выполняют тяжелую, грязную, опасную
работу. Их число уменьшилось на сотни тысяч за
последние 20 лет. Они принимали закрытие шахт в массовом
1 «Daily Express», 3 January 1972.
2 «Morning Star», 18 February 1972.
118

масштабе. Они увеличивали производительность даже
тогда, когда их зарплата непрерывно падала», — пишет
«Дейли экспресс» в статье от 7 февраля 1972 г. С ней
перекликается «Дейли миррор»: «Они чувствуют, что
у них нет выбора, так как их грязная, ломающая спину,
опасная работа обесценена, так как их столкнули ниже
по шкале зарплаты, чем десятки рабочих отраслей
другой промышленности. Все это произошло в то время,
когда они ответственно и стойко повышали
производительность на 0,5% и приняли уменьшение количества рабочих
с 550 тыс. до 280 тыс. за десять лет» (17 января 1972 г.).
Как видим, аргументация в этом случае абсолютно
тождественна: обе газеты в первую очередь подчеркивают
исключительность положения шахтеров и их лояльность
в отношении к существующим порядкам, проявившуюся
в отсутствии стачечного движения, несмотря на
уменьшение зарплаты и закрытие шахт.
Однако причина пассивности шахтеров в течение
многих лет кроется не в лояльности шахтеров, как
подчеркивают газеты, а в той ситуации, которая сложилась в
английской угольной промышленности. Начиная с 1956 г.
угольная промышленность неуклонно сокращалась: если
в 1957 г. производство угля составило 212, 9 млн. т, то
в 1971 г. оно упало до 142 млн. т. Анализируя причины
резкого сокращения угольной промышленности, доктор
В.-Л. Аллен, преподаватель Лидского университета, в
своей статье, опубликованной в «Морнинг стар»,
указывает на ряд факторов, в основе которых лежит
ошибочный подход к углю как отмирающему виду топлива.
Угроза резкого сокращения угольной промышленности
заставила многих шахтеров не только покорно принимать
сокращение рабочих и уменьшение зарплаты, но даже
покидать угольную промышленность как бесперспективную.
«Чувство обреченности, — пишет Аллен,—охватило
профсоюз. Промышленность без будущего означала и
профсоюз без будущего. Скольжение вниз по шкале зарплаты
казалось неизбежным и поэтому приемлемым следствием
уменьшения значения угля»х. В корне неправильная
оценка ситуации в угольной промышленности способствовала
свертыванию промышленности как неэкономичной. В
заключение автор пишет: «Безумна та система, которая
1 «Morning Star», 11 February 1972.
119

создает ложный образ угля как вышедшего из моды
топлива и наказывает и доводит до нищеты шахтеров за то,
что они поверили в это».
Немалая «заслуга» в создании такого ложного образа
принадлежит и газетам «Дейли миррор» и «Дейли
экспресс». Даже в начале забастовки угольщиков, стремясь
способствовать прекращению забастовки на невыгодных
для бастующих условиях, «Дейли экспресс» писала: «Это
будет первая национальная забастовка за 45 лет. В 1926 г.
шахтеры тяжело и упорно боролись против планов
владельцев шахт уменьшить зарплату и увеличить
количество часов. Забастовку 1972 г. нет причин хвалить за
героизм. Экономическое восстановление Британии не
повернуть вспять. Запасы угля высоки. Постоянной угрозой
служат альтернативные источники энергии, например газ
Северного моря. Закрытие копей будет означать
смертный приговор для большинства национальных
неэкономичных шахт. Главными жерашами забастовки будут
сами шахтеры» ].
«Битва без победы, — пишет газета на следующий
день. — Это очень тяжелый день для британских
шахтеров и их семей»2.
Газета, по свойственной ей и «Дейли миррор»
традиции, проявляющейся в аналогичных материалах,
оперирует аргументацией «к страху», с помощью которой
рассчитывает запугать участников забастовки, расколоть
ряды бастующих и вызвать разногласие среди них.
«Двадцать лет назад политики пришли бы в панику при угрозе
остановки шахт. Но не теперь»3, — пишет газета, намекая
на возможность использования альтернативных
источников горючего.
«Дейли миррор» также угрожает шахтерам
возможностью закрытия шахт: «Шахтеры рискуют тем, что
тысячи из них потеряют работу, так как неэкономичные
шахты могут быть закрыты раньше, чем следовало бы» 4.
Это типичная для обеих газет аргументация «к
страху», которая широко используется ими при освещении
вопросов забастовочного движения. Кстати, такую же
1 «Daily Express», 7 January 1972.
2 «Daily Express», 8 January 1972.
3 «Daily Express», 3 January 1972.
4 «Daily Mirror», 17 January 1972.
120

аргументацию использовала «Дейли экспресс» во время
забастовки шахтеров в ноябре 1970 г., угрожая шахтерам
безработицей:
«Шахтеры, которые бастуют и требуют чрезмерной
зарплаты, наносят смертельный удар своей собственной
промышленности. Естественный газ, нефть и атомное
топливо представляют собой грозные альтернативные
источники горючего. Многие шахты убыточны, и их
поддерживают только из-за социальных причин. Если их закроют
в связи с забастовкой, они не смогут когда-либо
открыться. Тяжелое положение угольной промышленности —
сильный аргумент в пользу окончания конфликта» 1.
Как видим, эта аргументация уже стала традиционной.
Но вот ситуация изменилась: забастовка превратилась
в общенациональную, и «Дейли экспресс» моментально
меняет тактику. Теперь газета беззастенчиво
отказывается от своих прежних фальшивых доводов и заменяет их
новыми, используя реальную оценку возможностей
угольной промышленности для фальшивых выводов. Газета
призывает шахтеров одуматься, апеллирует к чувству
патриотизма и рисует радужные перспективы развития
угольной промышленности: «Уголь имеет большое
будущее. .. Существуют огромные богатые пласты, которые
предстоит разработать. Максимальное эффективное
использование угля уменьшит нашу зависимость от
арабской нефти и снизит стоимость импорта. В настоящее
время м-р Дерек Эзра, министр угольной
промышленности, и м-р Джо Гормли, шеф профсоюза, должны решить,
как использовать и разделить это богатство»2.
Как отмечалось выше, обе газеты стремятся расколоть
ряды бастующих шахтеров и подавить движение
солидарности, охватившее Великобританию в связи с
забастовкой шахтеров. «Дейли экспресс» печатает статью под
заголовком «Помощи не нужно», в которой пишет: «Левые
воинствующие организации, не относящиеся к профсоюзу
шахтеров, используют их пререкания в собственных
целях. Они проникают в ряды пикетирующих, используют
напряженность, чтобы возбудить беспорядки. Шахтеры
сами должны дать ответ. Они могут пикетировать само-
1 «Daily Express», 9 November 1970.
2 «Daily Express», 17 January 1972.
121

стоятельно. Они должны отправить всех чужих. И
поддерживать достоинство своего дела» К
По поводу высказываний «Дейли экспресс» о пикетах
коммунистическая газета «Морнинг стар» писала:
«Выдумка о том, что шахтерские пикеты применяют
«неограниченную власть», — плод буйной фантазии компании
«Бивербрук ньюспейперс». Шахтеры противостоят
тысячам полицейских, которые всеми силами стремятся
протащить штрейкбрехеров через ряды пикетирующих
и во многих случаях применяют насилие против
пикетов» 2.
Подобно «Дейли экспресс», «Дейли миррор»
обращается к шахтерам с тем же призывом, выраженным по
обыкновению газеты в виде шапки на первой полосе:
«В Британии без света». «Дейли миррор» заявляет:
«Забастовка не должна превратиться в национальный
саботаж, который нация не потерпит»3. Любопытно, что
газета печатает в этом же номере редакционную статью,
озаглавленную «Дружеское слово на ухо шахтеру»,
используя прием «общей платформы» или один из
доводов «к публике», к чувству коллективизма. Статья была
опубликована после создания официальной комиссии
Вильберфорса для изучения требований шахтеров. Что
же советует газета шахтерам и к чему она «по-дружески»
призывает? «Шахтеры должны прекратить закручивание
гаек. Они не должны требовать выкупа у сочувствующей
нации... Правда в том, что шахтеры ничего не потеряют,
если сейчас же отзовут Ьикеты и прекратят забастовку.
Будет безумием с их стороны отвергнуть предложения
комиссии, когда они будут сделаны, и продолжать
забастовку. Такая политика заставит правительство копаться
до тех пор, пока забастовка не распадется от страха,
разочарования и не принесет шахтерам поражения. Такая
политика настроит все профсоюзное движение против
шахтеров. Такая политика восстановит общественное
мнение против шахтеров. И прежде всего такая политика
подорвет борьбу за экономическое восстановление
Британии»4.
1 «Daily Express», 29 January 1972.
2 «Morning Star», 17 February 1972.
3 «Daily Mirror», 15 February 1972.
4 Там же.
122

Как видим, газета пытается запугать шахтеров и
призывает их прекратить забастовку до вынесения решения
комиссии Вильберфорса.
Сравним обращение лейбористской «Дейли миррор»
с обращением консервативной «Дейли экспресс» и
посмотрим, к чему призывает шахтеров вторая газета, тоже
претендующая на роль защитника и друга народа:
«Точно так же как люди хотят справедливости для шахтеров,
у шахтеров есть обязанности перед обществом. Эти
обязанности ясны.
Первое: Пусть шахтеры сегодня скажут «Да».
Второе: Отзовут пикеты с электростанций и угольных
складов.
Третье: Вернутся к работе и позволят министерству
угольной промышленности и профсоюзу урегулировать
детали. Только тогда Британия снова двинется вперед.
Это — вызов всем, включая шахтеров.
Британия обладает необыкновенной способностью
совершить скачок от угрозы разгрома, от экономического
хаоса. Задача каждого ясна: способствовать
возобновлению работы электростанций, смолкнувших заводов,
осветить и обогреть магазины, учреждения и дома с такой
быстротой, с какой обычно опускается шахтерская клеть
или запускается генератор»1.
Суть призывов обеих газет абсолютно одинакова, но
у «Дейли экспресс» конкретные предложения
перемежаются рассуждениями о «справедливости», «обязанности»
и «необыкновенных способностях» Британии.
Следует подчеркнуть, что обе газеты направляют
острие своей пропаганды против солидарности рабочих,
стачечного движения и пикетирования, так как «великие
массовые битвы — и особенно забастовки — способствуют
росту политического понимания, доверия и организации,
потому что они вскрывают фальшь и ставят лицом к лицу
подлинные конфликтующие силы»2. Придавая большое
значение роли пикетирования в рабочем движении как
одному из мощных средств активной борьбы
пролетариата, «Морнинг стар» писала: «Условия, которых добились
шахтеры, представляют собой большую победу. Эта
победа достигнута благодаря объединенной и решительной
1 «Daily Express», 19 February 1972.
2 «Morning Star», 22 March 1972.
123

борьбе, в которой ключевыми факторами были
пикетирование и солидарность других профсоюзов» '.
В те дни, когда «Дейли экспресс» и «Дейли миррор»
призывали рабочих снять пикеты и вернуться на работу
до выяснения результатов расследования, «Морнинг стар»
в редакционной статье обратилась к шахтерам с
призывом: «Шахтеры не должны ослаблять усилия и кампанию
за расширение солидарности из-за оптимистических
догадок насчет решения комиссии, которое может оказаться
совершенно неправильным. Есть только один верный путь
к победе, и это — путь поддержания борьбы и укрепления
солидарности с другими рабочими»2.
Вот что пишет коммунистическая газета по поводу
одной из статей «Дейли миррор»: ««Дейли миррор»
говорит: правительство не может отмалчиваться в ответ на
предложение о прибавке около 2 ф. ст. в неделю.
Справедливая сделка будет означать немного больше звонкой
монеты для шахтеров с учетом производительности».
«Морнинг стар» говорит: «Если «Миррор» не может
предпринять ничего другого, пусть она помолчит. Правда
заключается в том, что более сильное давление со
стороны организованного рабочего класса может заставить
правительство действовать. Неправда, что «немного
больше звонкой монеты» в зависимости от
производительности— справедливая или приемлемая сделка для
шахтеров. «Интернэшнл паблишинг корпорейшн»,
выпускающая «Дейли миррор», принадлежит
мультимиллионерам и не может быть другом шахтеров. Ее цель —
оградить правительство и министерство угольной
промышленности и расчистить дорогу для предательского
урегулирования, несправедливого для шахтеров»3. Такой же
резкий отпор дает газета «Морнинг стар» консервативной
«Дейли экспресс», тоже претендующей на роль друга
шахтеров и защитницы их интересов и по словам которой
«никто не поддерживал дело шахтеров более стойко»,
чем она, «Дейли экспресс»4. «Морнинг стар» разоблачает
пропагандистские уловки газеты и пишет: ««Дейли
экспресс» претендует на то, что она друг шахтеров, — фаль-
1 «Morning Star», 21 February 1972.
2 «Morning Star», 18 February 1972.
8 «Morning Star», 26 January 1972.
4 «Daily Express», 12 February 1972.
124

шивый, бесполезный друг, который... играет на руку
Карру и министерству угольной промышленности»1.
Большое место в аргументации «Дейли миррор» и
«Дейли экспресс» занимают доводы от имени нации или
общества, в интересах нации или общества и в защиту
нации или общества. В соответствии с этими доводами
на страницах газет создается и пропагандируется
стереотип монолитной английской нации, согласно которому
интересы классов и социальных групп Великобритании
являются едиными и зависят от одних и тех же факторов.
Такая аргументация рассчитана в первую очередь на
неосведомленность читателя и представляет собой
пропагандистский прием «подтасовки карт», ибо ни о каком
единстве интересов нации в Великобритании не может
идти речи.
Ничего удивительного нет в том, что в интерпретации
буржуазных газет «Дейли миррор» и «Дейли экспресс»
интересы нации совпадают с интересами крупной
буржуазии и, выступая с призывами и предписаниями от
имени нации, газеты на деле пропагандируют нормы,
выгодные правящей верхушке. Обращаясь к читателям от
имени нации, газеты апеллируют к чувству страха,
жалости, престижу, «подтасовывают карты», используют
доводы, рассчитанные на эмоциональное воздействие иа
читателя. Вот что писала «Дейли миррор» в период
забастовки шахтеров: «Тем временем нация терпит, а
миллион рабочих уже остался без работы. Идеальное
решение— шахтерам немедленно вернуться на работу. Они
выиграют полное доверие общественности... Нельзя
ставить Британию на колени»2. Ей вторит «Дейли экспресс»:
«Существует реальная угроза того, что прекращение
добычи угля приведет к подрыву всей промышленной и
политической структуры Британии. Это не борьба за
разумное повышение зарплаты. Это — повод для анархии.
Шахтеры пользовались поддержкой общественности, так
как их считали честными, дисциплинированными людьми,
лишенными награды. Они должны освободиться от
политически настроенных лиц, которые стремятся к хаосу»3.
Газета «Дейли экспресс», подобно газете «Дейли мир-
1 «Morning Star», 10 February 1972.
2 «Daily Mirror», 16 February 1972.
3 «Daily Express», 15 February 1972.
125

pop», говорит о тяжелой перспективе нации — «стать на
колени» 1 и призывает шахтеров проявить чувство
ответственности по отношению к обществу. «Кто бы ни
бастовал,— пишет «Морнинг стар», — моряки, почтовые
служащие, мусорщики или докеры, они всегда высокопарно
проклинаются за то, что они «против интересов нации»,
и предупреждаются, что «общественность будет против
них»»2.
Использование соответствующих призывов и доводов,
рассчитанных на неосведомленность читателя и
апеллирующих к чувству, но не к разуму, преследует задачу
манипулирования общественным мнением и
фальсификации истинных причин тяжелого положения в стране.
С помощью фальшивой аргументации газеты создают и
внедряют ложные противопоставляемые стереотипы —
нации, интересы которой едины, и забастовщиков,
подрывающих эти интересы и наносящих экономический и
политический ущерб нации в целом.
Использование
двусторонней аргументации
для повышения эффективности
пропаганды
Как отмечают теоретики в области пропаганды3,
односторонняя аргументация более эффективна в аудитории
с низким образовательным уровнем, поэтому массовые
газеты отдают предпочтение именно ей. (При
двусторонней аргументации в содержание включается как своя
точка зрения, так и точка зрения противника.) Но
экспериментальная проверка показала, что «двустороннее
изложение дает более глубокие изменения установок и
подвергается в дальнейшем значительно меньшему
влиянию со стороны источников, стоящих на иных позициях
по тем же вопросам»4. Кроме того, двусторонняя аргу-
1 «Daily Express», 12 February 1972.
2 «Morning Star», 22 February 1972.
3 См. Ю. А. Шерковин. Психологические проблемы массовых
информационных процессов; D. F. Fox. Clues for Advertising
Strategists. — «People Society and Mass Communications». London, 1964.
4 Ю. А. Шерковин. Психологические проблемы массовых
информационных процессов, стр. 179.
126

ментация способствует внушению читателю мысли о
беспредвзятости коммуникатора.
Одной из главных особенностей «Дейли миррор» по
сравнению с другими буржуазными газетами, в том числе
и «Дейли экспресс», на наш взгляд, является
использование двусторонней аргументации в освещении
забастовочного движения. В отличие от «Дейли экспресс», круг
читателей которой включает более представительно
мелкую и среднюю буржуазию, «Дейли миррор» не всегда
прямолинейно осуждает действия бастующих, но порой
прибегает и к доводам в их защиту.
Блестящий социально-психологический анализ образа
и характера рабочего мы находим у Энгельса в работе
«Положение рабочего класса в Англии»: «Рабочий
значительно более отзывчив в повседневной жизни, чем
буржуа. .. нищие обычно обращаются почти исключительно
к рабочим... рабочие вообще больше делают для
поддержания бедняков, чем буржуазия... Гуманность
рабочих проявляется весьма отрадным образом и в других
формах. Не баловала их самих жестокая судьба, и
потому они умеют сочувствовать тем, кому плохо живется.
Для них каждый человек — человек, между тем как для
буржуа рабочий не вполне человек. Вот почему рабочие
обходительнее, приветливее и, хотя они больше
нуждаются в деньгах, чем имущий класс, все же они менее до
них падки; для них деньги имеют ценность только ради
того, что на них можно купить, между тем как для
буржуа они имеют особую присущую им ценность, ценность
божества, и превращают буржуа в низкого, грязного
«человека наживы». Рабочий, которому это чувство
благоговения перед деньгами совершенно чуждо, не так
жаден, как буржуа, который готов на все, чтобы побольше
нажить, и видит цель своей жизни в наполнении своего
денежного мешка. Вот почему рабочий гораздо более
независим в своих суждениях, более восприимчив к
действительности, чем буржуа, и не смотрит на все сквозь
призму личных интересов» *.
Владельцам «Дейли миррор» вряд ли известна эта
характеристика. Но она в силу своей точности и глубины
позволяет лучше понять особенности пропагандистского
механизма «Дейли миррор», с помощью которого газета
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, стр. 356—357.
127

т стремится посудить своих читателей к деятельности, опе-
" рируя аргументацией, рассчитанной на такие качества
читателей, как чувства коллектива, рабочей
солидарности и гуманизм, которые свойственны рабочему классу
в силу его классовой принадлежности, вопреки
деятельности мощного пропагандистского аппарата. Однако
«Дейли миррор» стремится не только использовать эти
качества для защиты интересов господствующего класса,
но и нанести удар по ним, подрывая классовую
солидарность трудящихся, насаждая низменные и корыстные
интересы среди читателей, пытаясь развить у них
алчность собственника, одновременно используя и подавляя
присущую рабочему человечность. Этому же способствует
и весь жизненный уклад в капиталистическом обществе,
где трудная повседневная борьба за жизненный стандарт
может развить в трудящихся своего рода
«приобретательский комплекс», сосредоточив все их помыслы и интересы
на материальном потреблении К
Будучи газетой с лейбористской ориентацией,
читательская аудитория которой на 3Л состоит из рабочих,
«Дейли миррор» отличается особенно изощренными
пропагандистскими уловками, рассчитанными на завоевание
авторитета среди своих читателей и на подготовку
«почвы» для осуществления необходимого пропагандистского
внушения. С этой целью газета всячески стремится
повысить свой авторитет, подчеркивая свою «объективность»
и «независимость». Думается, что использование
двусторонней аргументации при подаче материала о
забастовках сыграло далеко не последнюю роль в той репутации
газеты, о которой пишется в книге «Британская пресса»:
«. .газета известна своей искренностью в актуальных
проблемах и способностью писать о главных
политических вопросах таким языком, который легко
воспринимается людьми, не информированными в политике»2. По
словам советского журналиста В. Осипова, немногие
«улавливают настроения массового читателя так же
тонко, как «Дейли миррор»»3.
Освещение забастовок с использованием двусторон-
1 См. Г. Г Дилигенский. Некоторые проблемы психологии
современного пролетариата (на примере Франции). — «История и
психология». М., 1971, стр. 261.
2 «The British Press». London, 1965, p. 8.
3 В. Осипов. Британия. 60-е годы, стр. 214.
128

ней аргументации выделяет «Дейли миррор» из числа
других буржуазных газет, ставит ее в особое положение
в глазах читателей и позволяет газете более искусно
камуфлировать свою антинародную сущность.
Анализ статей с двусторонней аргументацией
позволяет выявить одну, на наш взгляд очень важную,
закономерность, заключающуюся в том, что статьи такого
рода относятся только к рабочим и служащим
государственного экономического сектора и ни в коей мере не
затрагивают частный сектор промышленности, что
позволяет газете использовать такого рода «сочувствие» как
тонкий пропагандистский прием, рассчитанный на
завоевание популярности среди читателей, но не затрагивать
«святая святых», основу капиталистической системы —
частную собственность на орудия и средства
производства.
«Буржуазная пресса, — писал В. И. Ленин, — «в
доброе старое буржуазное время» не касалась «святого
святых»— внутреннего положения дел на частных
фабриках, в частных хозяйствах. Этот обычай отвечал
интересам буржуазии» К В настоящее время буржуазная
пресса по-прежнему продолжает придерживаться того же
обычая.
«Дейли миррор» выступает сторонницей политики цен
и доходов, предусматривающей замораживание зарплаты
в обоих секторах промышленности путем установления
контроля со стороны правительства. В результате отмены
политики цен и доходов консерваторами рабочие
государственного экономического сектора оказались, в
интерпретации «Дейли миррор», в роли «мальчиков для битья»,
поскольку рабочие частного сектора, как утверждает
газета, всегда могут договориться с предпринимателями2.
Таким образом, «Дейли миррор» делит весь английский
рабочий класс на две крупные категории: работающих
в частном секторе и работающих в государственном
секторе. Противопоставление интересов двух категорий
рабочих способствует подрыву классовой солидарности
рабочих, вносит раскол в их ряды и противостоит
развитию классового самосознания рабочих, которое В. И.
Ленин определял как «понимание рабочими того, что един-
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 37, стр. 89.
2 Политика цен и доходов была снова введена консерваторами
в ноябре 1972 г.
6—1088
129

ственное средство улучшить свое положение и добиться
своего освобождения заключается в борьбе с классом
капиталистов и фабрикантов, которые созданы крупными
фабриками и заводами» К
В интерпретации «Дейли экспресс» деление рабочих
на работающих в частном и государственном секторах,
как правило, не подчеркивается и забастовочное
движение всегда и безусловно подвергается резкой критике.
В качестве примера использования двусторонней
аргументации газетой «Дейли миррор» рассмотрим
редакционную статью, опубликованную в газете по поводу
забастовки 125 тыс. работников электростанций и
энергосистем в декабре 1970 г.
Консервативная буржуазная пресса развернула
яростную пропагандистскую кампанию против забастовщиков,
пытаясь восстановить против них общественное мнение и
призывая правительство наказать профсоюз энергетиков.
«Дейли миррор», верная своей пропагандистской задаче,
прибегает к другому тактическому приему,
учитывающему социально-психологические особенности своей
читательской аудитории, ибо не может газета, работающая
главным образом среди трудящихся, столь прямолинейно
выступать против них.
В статье от 9 декабря 1970 г. газета дает оценку
сложившейся ситуации с позиции якобы объективного
наблюдателя, используя аргументацию «за» и «против»
забастовщиков. Ниже приводится полный текст статьи:
«Нет света.
Нет злодеев.
Нет действия.
Кризис, вызванный отсутствием энергии, — трагедия, в которой
нет злодеев. Только жертвы.
Жертвы—больные дома и в больнице. Доктора говорят, что
отсутствие электричества может убить.
Жертвы — старики, замерзающие в квартирах с электрическим
отоплением. Доктора предупреждают, что старики могут умереть от
холода.
Жертвы — те, чья жизнь зависит от электрических аппаратов,
например от искусственных почек. Эти аппараты могут быть останов*
лены из-за прекращения энергии в любую минуту.
Жертвы — семьи, сидящие в нетопленых домах, без света, они
не могут приготовить себе даже пищи и чая.
Жертвы — везде.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 2, стр. 102.
130

Но это не означает, что энергетики — бессердечные люди, злодеи,
так как они «работают по правилам», по инструкции своего
профсоюза, борясь за увеличение зарплаты. Энергетики сами являются
жертвами мучительной ситуации. У них есть чувство долга перед
обществом, но у них есть и поводы для недовольства зарплатой. Они
одновременно и граждане и члены профсоюза.
Лини» жизни
Дело в том, что ни профсоюзы, ни правительство не могут
рассматривать это событие как обычный конфликт в обычной
промышленности.
Подача электроэнергии — не обычная отрасль промышленности.
Это — линия жизни, которую ни одно правительство не может
позволить прервать. Возможно, нецелесообразно привлекать армию к
работе на электростанциях. Конечно, это не приведет к решению
вопроса. Решение должно быть найдено за «круглым столом».
«Миррор» предлагает меры, которые должно принять
правительство.
Нелепо, что еще восемь дней не будет встречи между лидерами
профсоюза и советом по электроснабжению. Правительство должно
твердо дать понять совету, что переговоры необходимо начать
быстро и решительно. Например, завтра».
Как видим, в этой статье, как и в других подобных
материалах, «Дейли миррор» стремится заработать себе
авторитет «справедливым» отношением к забастовщикам
(напомним, что здесь речь идет о рабочих
государственного сектора) и тем самым обеспечить «почву» для более
эффективного внушения читателям соответствующих
установок на восприятие действительности.
Однако даже такое «лимитированное»
государственным сектором «сочувствие» газеты «Дейли миррор»
бастующим рабочим носит чисто условный характер и
подается газетой таким образом, что буквально сводится
к нулю в результате соответствующей организации
материала.
Для понимания механизма пропагандистского
воздействия статьи с двусторонней аргументацией нужно
учитывать ряд факторов, обусловленных особенностями
восприятия читателем текста и особенностями
аргументации, приводимой в защиту и против оппонента.
Основной идеей этой статьи является идея
возможности урегулирования всех противоречий («конфликтов»,
как говорит автор) в промышленности путем мирных
переговоров рабочих с предпринимателями, в которых
рабочие или профсоюзы, представляющие их, предпри-
•
131

ниматели или правительство имеют равные возможности
защиты своих интересов.
Такие «ритуальные военные танцы» (по определению
«Морнинг стар») вполне устраивают господствующий
класс, способствуют превращению классовой борьбы в
«полюбовный торг» между рабочими и
предпринимателями и создают у рабочих иллюзию «социального
равенства» в капиталистическом обществе.
Для внушения основной идеи автор использует
внешнюю форму, с помощью которой он стремится обеспечить
максимальную эффективность организации материала, и
внутреннюю форму — понятийную сторону содержания,
оперируя такими социально-политическими понятиями,
какие позволяют трансформировать основную идею в
форму, доступную читателю массовых газет.
Но социально-политические категории в массовой
прессе подменяются ложными стереотипами,
искажающими объективную реальность и способствующими
пропаганде буржуазных идей.
Эта статья также не представляет исключения, ибо,
беря на вооружение соответствующие суждения и
призывы, газета стремится внедрить традиционные
стереотипы буржуазной прессы.
Посмотрим, как автор использует взаимодействие всех
этих элементов публицистического произведения для
осуществления задач, стоящих перед ним: с одной
стороны, воздействие на читателя в нужном
господствующему классу направлении и, с другой стороны,
сохранение репутации «объективной» газеты.
Статья начинается с весьма выразительного
заголовка, экспрессивность которого усиливается
использованием параллельных синтаксических конструкций и
трехкратным повторением слова «нет». Обыгрывание
антонимов «злодей» и «жертва» на всем протяжении текста,
рассчитано на эмоциональное воздействие на читателя
и внушение ему мысли о том, что электрики все-таки
являются «злодеями», виновниками тяжелого положения
«жертв», хотя, может быть, и не по своей вине, а по вине
профсоюза, объявившего забастовку.
Как видим, газета, стремясь расколоть ряды
трудящихся и подорвать их классовое самосознание, снова
делает попытку направить возмущение читателей по
ложному следу — против профсоюза электриков, который
132

якобы является главным виновником создавшейся
ситуации.
В первой части статьи с обильным фактическим
материалом, который служит аргументацией, направленной
против бастующих, рисуется мрачная картина
последствий забастовки: «Суждения о факте, а факт
выражается суждением, внешне выглядят аксиоматичными,
неоспоримыми» \ поэтому использование фактического
материала в пропаганде делает пропаганду более убедительной
и действенной.
Умело подобранный и соответствующим образом
организованный в первой части фактический материал имеет
непосредственное отношение к жизни читателя и его
близких, к их повседневным жизненным заботам, что
способствует более сильному психологическому воздействию;
используемая аргументация апеллирует к чувству
жалости и страха и возбуждает у читателя соответствующие
эмоции. «В конечном итоге, — пишет Б. Д. Парыгин,—
критерием значимости информации и степени ее
воздействия на настроение служит то, в какой мере она
касается основ жизнедеятельности человека — его жизни и
жизни его близких, его здоровья, семейного благополучия,
взаимоотношений с обществом, вообще его биологических
и социальных потребностей»2.
Эмоциональное воздействие начала статьи
усиливается с помощью языковых средств и стилистических
приемов, придающих большую экспрессивность первым
предложениям ее за счет многократного повторения
эмоционально окрашенного слова «жертвы», вынесенного в
начало предложения и выделенного более крупным
шрифтом, а также параллельных синтаксических
конструкций. Кроме того, аргументация, направленная
против забастовщиков, приводится в начале статьи и
предшествует аргументации в их пользу, что обеспечивает ее
максимальное воздействие, так как на ход и исход
пропагандистского воздействия влияет не только качество
аргумента, но и очередность изложения доводов. «После
того как изложены доводы в поддержку какого-либо су-
1 Б. И. Пшеничный. Способы ведения массовой пропаганды. —
сВопросы теории и практики массовых средств пропаганды», вып. 3.
№, 1971, стр. 302.
2 Б. Д. Парыгин. Общественное настроение. М., 1966, стр. 13.
133

ждения, изложение доводов против этого же суждения
оказывается значительно менее эффективным» 1.
Качество и приемлемость аргументов первой части
статьи, их расположение и высокая степень
эмоциональности приводят к тому, что последующая аргументация
в пользу забастовщиков выглядит малоубедительной и не
способствует эмоциональному заражению аудитории. Это
объясняется в первую очередь качеством аргументации,
которая в сравнении с первой представляется
абстрактной и довольно неопределенной. С точки зрения
читателей, «энергетики сами являются жертвами мучительной
ситуации. У них есть чувство долга перед обществом, но
у них есть и поводы для недовольства зарплатой. Они
одновременно граждане и члены профсоюза». Вполне
естественно, что доводы в пользу забастовщиков,
содержащие такие абстрактные понятия, как «чувство долга
перед обществом», и неопределенные формулировки типа
«поводы для недовольства», значительно проигрывают
в сравнении с аргументацией первой части, которая носит
конкретный и эмоциональный характер, ибо в
публицистике «конкретность как средство убеждения играет
огромную роль»2.
Статья заканчивается типичными для газеты «Дейли
миррор» выводами, в которых внушается мысль о
необходимости решать все проблемы за «круглым столом»,
т. е. путем переговрров между профсоюзами и
предпринимателями. Призыв к правительству, завершающий
статью, также один из типичных пропагандистских
приемов газеты, преследующий несколько целей: осветить
деятельность газеты как защитницы простых людей,
подчеркнуть ее значительность и еще раз напомнить
читателям о воможности решать все кризисные ситуации
путем переговоров.
Как показывает анализ статьи, сочувствие, которое
газета якобы выражает бастующим, представляет собой
не что иное, как пропагандистскую уловку, поскольку
взаимодействие формы и содержания статьи, основанное
на использовании психологических особенностей чита-
1 Ю. А. Ш ер ко вин. Убеждение, внушение и пропаганда. — «Вест-
ник МГУ». Серия XI. «Журналистика», 1969, № 5, стр. 34.
2 Af. С. Черепахов. Проблемы теории публицистики. М., 1971,
стр. 123.
134

тельской аудитории, способствует однозначному
восприятию материала вопреки двусторонней аргументации.
Все вышеизложенное позволяет сделать вывод о том,
что газета «Дейли миррор», отличающаяся от остальных
английских буржуазных газет тем, что в ней
публикуются статьи, в которых якобы выражается сочувствие
трудящимся и забастовщикам, фактически использует
двустороннюю аргументацию в качестве эффективного
пропагандистского приема, помогающего газете более
"искусно воздействовать на социально-психологические
особенности своей читательской аудитории.
При этом газета прибегает к своего рода социальной
мимикрии, выступая на словах защитницей рабочих, но
на деле протаскивая интересы буржуазии, подрывая
солидарность трудящихся, внося раскол в ряды рабочего
движения изнутри и препятствуя становлению
классового самосознания рабочих. Таким образом, «Дейли
миррор» стремится подорвать рабочее движение изнутри,
«слева», выполняя роль троянского коня в рядах
бастующих.
Такое же дифференцированное использование
аргументации и приемов воздействия на читателей при общей
поддержке классового интереса буржуазии постоянно
находим в материалах «Дейли миррор» и «Дейли экспресс»
при освещении политических событий жизни
Великобритании. Яркой иллюстрацией могут служить материалы,
опубликованные в период обсуждения антинародного
законопроекта Эдварда Хита в 1973 г., освещение
предвыборной кампании 1974 г. и забастовочного движения в
1974—1977 гг. и многие другие.
Публикации «Дейли миррор» и «Дейли экспресс»
свидетельствуют о последовательно проводимой
буржуазными газетами антинародной реакционной политике в
интересах господствующего класса. Такая единая
идеологическая линия проявляется в одинаковой оценке и
интерпретации событий, затрагивающих устои
капиталистического общества, чему ни в коей мере не препятствует
их разная партийная ориентация.
Будучи незаинтересованными в просвещении своей
читательской аудитории и стремясь удержать
трудящихся под идейным и политическим контролем, массовые
газеты строят свои материалы таким образом, чтобы в них
преобладали эмоциональные средства воздействия, соот-
135

ветствующие уровню развития их предполагаемого
читателя. Отсюда — использование внушения в качестве
основного метода доведения информации и комментария
до сознания читателей, отсутствие логических доводов,
аргументированных обобщений и научного анализа и
использование аргументации «к публике».
Методы и приемы воздействия на массовую
аудиторию подчинены главной цели буржуазной пропаганды:
отвлечь трудящихся от классовой борьбы, затушевать
антагонистические классовые противоречия в
капиталистическом обществе, развратить и идейно поработить
сознательных рабочих и формировать общественное
мнение в защиту классовых интересов буржуазии.

V. Семантика пропаганды
Лингвистический механизм
пропаганды
Отыскание наиболее эффективных манипуляторских
приемов духовного закабаления трудящихся, средств
сокрытия реальных связей между событиями и объектами во
внешнем для человека мире, притупления чувства
протеста против реальной действительности является
основной целью современной буржуазной пропаганды. В
достижении ее огромная роль отводится языку — мощному
орудию воздействия на общественное сознание.
Следует особо отметить, что В. И. Ленин прекрасно
понимал силу слова и поэтому уделял огромное
внимание борьбе с фразерством, лицемерием, языковой
маскировкой, прикрытием звонкими фразами реакционной сути
буржуазной политики и идеологии. «Название
«конституционно-демократическая партия», — отмечал он, —
сразу напоминает известное изречение: язык дан человеку
для того, чтобы скрывать свои мысли. Название «к.-д. п.»
придумано для того, чтобы скрыть монархический
характер партии» ,.
Разоблачая предательскую деятельность вождей
II Интернационала, В. И. Ленин писал: «...для
прикрытия этой действительной политики, для обмана рабочих
лондонским и венским героям служит фраза, что мы-де
«признаем» «самостоятельность наций»... фразерство о
демократическом мире есть буржуазное лганье, объек-
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 10, стр. 258.
137

тивное значение которого состоит в отвлечении рабочих
от революционной борьбы за социализм!» 1
Умение лгать тонко, изощренно, скрыто является
сейчас жизненно важным вопросом для тех, кто стремится
во что бы то ни стало сохранить существующий
буржуазный строй. Прогрессивные западные лингвисты не
могут не сознавать, что язык в их обществе используется
политическими деятелями не как средство для
формирования и выражения мысли, а скорее для того, чтобы
скрыть, приукрасить и исказить реальные факты. Один
из основателей лингвистического направления «общая
семантика», которое занимается вопросом воздействия
слова на поведение человека, — С. Хаякава, выступая
перед учителями английского языка Америки на их
ежегодном съезде в 1972 г., сказал: «Мы все привыкли к
мысли, что мы живем в век «информационного взрыва». Но
одной из причин, породивших общую семантику,
является тот факт, что мы находимся и в центре
«дезинформационного взрыва». Ежегодно на нас обрушиваются
миллионы печатных слов и слов, переданных по радио или
телевидению. Мы окружены торговцами всех сортов,
торгующих оптом и в розницу, пропагандистами скрытыми
и явными, мастерами убеждения и внушения. Мы должны
выработать метод, который помог бы нам решить, кому
и чему верить»2. Однако метод «общей семантики», на
который так надеялись его основатели Чейз и Хаякава,
по признанию последнего, потерпел неудачу. Да это и не
могло быть иначе. Для того чтобы разобраться в том
потоке лжи, который ежедневно обрушивается на
аудитории в капиталистическом мире, нужно иметь хорошую
политическую подготовку, а не просто лингвистическую.
Язык — только мощное орудие воздействия, но важно
прежде всего сознавать, в чьих руках оно находится.
В своей деятельности по манипулированию
общественным сознанием буржуазная пропаганда, используя
богатые ресурсы языка, стремится «продать» непопулярные
идеи, неприятные проблемы, тревожные явления точно
taK же, как торговцы продают свой товар. Их
заворачивают в привлекательную упаковку, чтобы скрыть
истинный характер.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 27, стр. 268, 270.
2 «Language and Public Policy». Illinois, 1974, p. 151.
138

Американский журнал «Консьюмер рипортс»
приводит пример того, как учат использовать язык торговцев
недвижимостью: «Не говорите «первый взнос
наличными», говорите «первоначальное капиталовложение», не
говорите «вторая закладная», говорите «возможно, мы
сможем найти дополнительные финансы». Не используйте
слово «контракт», пусть они подписывают
«предложение» (offer или proposal)» *.
По такому же образцу действуют и политики,
пытаясь «продать» непопулярные идеи. В 1972 г. во все
официальные учреждения США был разослан циркуляр,
в котором приказывалось исключить слово «бедность»
(poverty) из всех документов и заменить его словами
«люди с низким доходом» (low-income) 2. Не
употребляются в официальной пропаганде и слова «гетто» (ghetto),
«трущобы» (slums). Их заменило туманное выражение
«внутренний город» (inner city). Когда негров выселяют
из определенных мест, где белые не желают с ними
проживать,— это называется «городское обновление»
(urban renewal). И здесь дело не просто в стиле.
«Лингвистическая косметика» используется для того, чтобы
сослать впечатление, что все неприятные проблемы уже
решены, а если они и существуют, то не столь ужасны.
«Бедность» вызывает возмущение и сострадание,
а «низкий доход» — категория экономическая; с
бедностью нужно бороться, а низкий доход можно поднимать
до более высокого уровня.
Со словами «гетто» и «трущобы» связаны
представления о нищете, голоде, насилии. Словосочетание
«внутренний город» не только свободно от этих неприятных
ассоциаций, но оно такое «общее», что не вызывает
никаких ассоциаций и трудно представить, что конкретно
за ним стоит.
Еще одним примером красивой «упаковки»,
скрывающей ужасное содержание, является излюбленный метод
Пентагона давать самым смертоносным орудиям
привлекательные названия, причем часто имена собственные,
например ядерные бомбы называются «Давид Крокетт»,
«Иволга», «Навахо», «Гончая», межконтинентальные ра-
1 cConsumer Reports», October 1972, p. 626.
2 «Relevant Lesson». Editorial in «New York Times», 12
December 1973.
1*9

кеты — именами мифологических богов — «Тор»,
«Юпитер», «Атлас», «Зевс», звезд — «Поларис» (Полярная
звезда). Сюда же относится употребление эпитета
«чистая» для характеристики нового изобретения
американской военщины — нейтронной бомбы, что звучит по
крайней мере кощунственно, если вспомнить, чтб именно
стоит за этой «чистотой».
Самые благозвучные слова выбираются, чтобы
заставить забыть о том, с чем связаны «чудовища»
современной технологии. Их стремятся свести к статусу
обыденных вещей и вместе с тем отдалить на расстояние, чтобы
они воспринимались как объекты вне конкретной
реальности, а значит, и снять ответственность за их
производство и использование.
«Уотергейтское дело» ярко продемонстрировало
американцам не только коррупцию высших политических
деятелей, но и то, как они используют язык, чтобы скрыть
и исказить факты. Это была своеобразная война слов,
призванная прежде всего снять ответственность за
преступные действия с тех, кто был в этом виновен. Среди
наиболее известных фраз, вызвавших массу
комментариев в прессе и карикатур, — выражение пресс-секретаря
Белого дома Р. Зиглера, который назвал предыдущие
заявления администрации, признанные ложными,
«недействительными» (inoperative). В данном контексте это
означало: «Не верьте тому, что я говорил раньше, верьте
тому, что я говорю сейчас». Но сказать «я лгал» — это
значит сознаться в преступлении. Поэтому
ответственность переместилась с тех, кто лжет, на саму ложь.
Виновными оказались не люди, а их заявления, которые
больше «недействительны» (no longer operative). Той же
цели — снять вину с конкретных людей — служили
выражения, заимствованные из специализированных сфер.
Так, Холдеман заявил, что они действовали на основе
«системы с нулевой ошибкой» (zero-defect system) —
термин из области электроники. Следовательно,
создается образ некоей электронно-вычислительной машины,
настроенной на оптимальный режим, где все люди только
винтики, выполняющие свою запрограммированную
работу. И если где-то происходит сбой, то никто не
виноват— ведь система-то была настроена на «действие с
нулевой ошибкой». Сюда же относится постоянное
использование вместо слов «сейчас» и «тогда» выражений
140

«в этой временной точке» и «в той временнбй точке» (at
this point in time, at that point in time).
Выражение «в этой временнбй точке» служит тому,
чтобы изолировать, отделить обсуждаемое событие от
всех остальных событий и людей. Оно становится
моментом, существующим само по себе, следовательно,
снимается ответственность с тех, кто действует в данной
«точке времени».
Еще одной примечательной чертой языка «Уотергей-
та» является широкое употребление эвфемизмов.
Чрезвычайно важно, как будет названо то или иное действие.
«Кража со взломом» — действие уголовное, а вот
«операция по сбору информации» (intelligence gathering
operation), как это назвали представители Белого дома,—
дело абсолютно невинное. Закон запрещает установление
подслушивающих устройств, поэтому появилось
название «электронное наблюдение» (electronic surveillance).
Перед тем как проникнуть в дом, воры обычно
присматриваются к нему, ведут наблюдение. Такая же
деятельность лиц, замешанных в «уотергейтском деле», получила
многозначительное, научно звучащее наименование
«изучение уязвимости и выполнимости» (vulnerability and
feasibility study). Ни одно из этих выражений не
ассоциируется с преступной деятельностью высших
официальных лиц США во главе с президентом, следовательно,
ни о какой уголовной ответственности не может идти
речи. Подобное манипулирование общественным
сознанием является возможным благодаря использованию
специфических особенностей языка.
Язык — это система знаков, которые мы используем
для обозначения реально существующих объектов; слова
могут служить для создания образов, истинно
отражающих действительность, и глубокого расхождения между
образами, которые возникают, когда мы говорим,
слушаем, читаем или пишем, и реальным положением
вещей. Именно символическая сущность языка позволяет
в мире капитала манипулировать сознанием большого
количества людей. Это происходит в силу сложности и
тонкости функционирования языка как особой знаковой
системы, которая характеризуется следующим.
1. В естественном языке большинство слов-знаков
имеет более чем одно значение, т. е. соотносится не с
одним объектом реальной действительности. Так, англий-
141

ское слово «glass» —это и стекло; и стеклянная посуда,
склянка, мензурка, стакан, рюмка, бокал; и парниковая
рама, парник, зеркало; и очки, подзорная труба, телескоп,
микроскоп, линза; и барометр, песочные часы; и
некристаллический (спец.) стекловидный материал; и
вулканическое стекло (геолог.). Эти разные значения одного и
того же языкового знака актуализируются только в речи,
в определенном контексте. Следовательно, непонимание
контекста может привести к неправильному толкованию
знака, т. е. в конечном итоге к неправильной
информации о факте действительности.
2. Языку присуще явление полилексии как
порождение многочисленных лексем, характеризующих один и
тот же предмет, т. е. один и тот же объект реальной
действительности соотносится с рядом языковых знаков. Так,
в русском языке врач может называться еще и «доктор»,
«лекарь», «эскулап» и т. д.
3. Только знак-термин инвариантен в смысловом
отношении и передает информацию, которую говорящий и
слушающий представляют себе однозначно. Полнознач-
ные же лексемы полисемичны, обладают различными
вариантами значений, границы между которыми зачастую
как бы размыты, изменчивы, в результате чего при
использовании их в речи возникает так называемая
семантическая фасцинация (снижение ценности и
эффективности информации). «Поступление информации...
обязательно связано с тем, что она снимает неопределенность
ситуации; это, однако, не исключает элемента
неопределенности в самом содержании поступившего сообщения,
допускающего ряд прагматически неравнозначных
интерпретаций. Такая неопределенность в семантике
сообщения. .. может играть фасцинирующую роль» *.
4. Кроме основного значения — денотации — ряд слов
обладает еще и определенными коннотациями. Под
коннотацией понимается дополнительное содержание слова*
(или выражения), его сопутствующие семантические или
стилистические оттенки, которые накладываются на
основное значение и служат для выражения разного
рода экспрессивных эмоционально-оценочных обертонов.
Сложность коннотации заключается в том, что она скла-
1 А. А. Б рудный. Семантика языка и психология человека.
Фрунзе, 1972, стр. 79.
142

дывается в ходе употребления слов разными группами
людей в разных исторических условиях.
Иногда в единстве «денотат+коннотат» основную
роль начинает играть коннотат. Р. Карнап, известный
английский философ, указывал, что в поэзии слова
«солнце» и «облака» не информируют о состоянии
погоды, а выражают некоторые чувства К Коннотативные
расхождения зачастую приводят к огромному
расхождению в значениях денотативно-эквивалентных знаков. Так,
р английском языке кроме слова «communist»
(коммунист) существует слово «commie», которое
употребляется, когда говорят уничижительно о членах
коммунистической партии.
Таким образом, употребляя слова с определенными
коннотациями, можно искажать или тенденциозно
представлять информацию о реальном факте, которая
содержится в основном значении слова. В языке как знаковой
системе уже начиная с Ф. де Соссюра принято различать
две стороны:
1) язык — система социально значимых знаков,
инвентарь лексем и правила их употребления. Эта
сторона— объективная реальность и не зависит от индивида;
2) речь — использование системы знаков
(актуализация) в акте коммуникации. В этом смысле язык уже
зависит от индивида, который обладает определенной
свободой выбора тех или иных знаков и активно ими
оперирует. В таком случае социальную значимость
приобретает не сам язык, а факт выбора из имеющихся в
наличии языковых знаков.
Именно эти свойства языка дают широкие
возможности буржуазной пропаганде для манипулирования
общественным сознанием. Стоит отметить, что саму
пропаганду видные ее теоретики X. Лассуэл, Б. Смит и
Р. Кейси определяют как «намеренный выбор и
распространение символа с целью оказать влияние на поведение
масс»2. Поэтому, рассматривая язык буржуазной
пропаганды, следует тщательно анализировать
экстралингвистическую ситуацию, а также учитывать роль
коммуникантов, темы и цели коммуникации.
1 R. Carnap. Philosophy and Logical Syntax. London, 1935, p. 28.
2 B. Smith, H. Lasswell, R. Casey. Propaganda, Communication
and Public Opinion. A Comprehensive Reference Guide. Princetown,
1946, p. 1.
14)

Слова-прикрытия
как средство манипулирования
общественным сознанием
«Язык,—писал О. Хаксли, английский писатель и
философ, — это одно из средств, к которым прибегают люди,
чтобы утаить или исказить истину. Находя реальность
войны слишком неприятной, чтобы ее спокойно созерцать,
мы создаем словесную альтернативу этой реальности,
параллельную ей, но по качеству абсолютно отличную
от нее» К Хотя Хаксли писал об этом в 1937 г., однако
его высказывание чрезвычайно точно определяет
современную официальную пропагандистскую политику
правящих кругов США. Фразеология, которой пользовались
американские средства массовой коммуникации для
сообщения о том, что происходило во Вьетнаме и
Юго-Восточной Азии с 1961 по 1975 г., — пример создания такого
искаженного представления о реальной
действительности с целью оправдать то, что не поддается оправданию.
Для того чтобы скрыть, замаскировать, сгладить,
исказить истинное положение, был создан не только ряд
специальных терминов, но и целый «субязык», который
некоторые исследователи называют «вьетлийским»,
«вьетнамо-английским» (Vietlish, Vietnam English), настолько
он отличается в значениях слов от обыкновенного
английского. Семантический анализ ряда его ключевых
слов и выражений, который проводился на денотативном
уровне, т. е. рассматривалось соотношение между
значением языкового знака и объектом реальной
действительности, дал возможность выявить технику американской
официальной пропаганды намеренного искажения
информации о реальных фактах и событиях. С точки зрения
соотношения знака и его денотата слова могут: а)
содержать информацию о предмете, которая точно отражает
его свойства (истинная денотация); б) содержать
информацию, которая не соответствует свойствам реального
объекта (события, качества и т. д.), т. е. ложная
денотация; в) выделять один из главных (второстепенных)
признаков предмета для обозначения его в целом.
С самого начала агрессии, с 1961 г., целью
американской официальной пропаганды было скрыть сам факт
1 A. Huxley. The Olive Tree. Harper, New York, 1937, p. 85.
144

участия США в войне во Вьетнаме. Поэтому, читая
газеты того периода, вы нигде не найдете слова «войска»
(troops), «вооруженные силы» (forces), вместо этого
везде писали «советники» (advisers), даже тогда, когда их
число доходило до 20 тыс. В категорию «советников»
входили и американские пилоты, совершавшие
регулярные бомбардировки Северного и Южного Вьетнама.
Базы, с которых они совершали бомбардировочные
налеты, назывались «учебными базами» (training bases),
а сами бомбардировки — «учебными полетами» (training
missions). И если летчик не возвращался после
бомбардировки, то об этом официально сообщалось как о
«несчастном случае во время учебного полета» (training
mission loss). Все, следовательно, выглядело так, как
будто речь шла не о войне, а о некоей учебной
деятельности, проводившейся достаточно далеко от Америки.
В 1965 г. официальная пропаганда США объявила
о создании «программы умиротворения» (pacification
program), и из года в год, из месяца в месяц
американцам сообщали об успехах этой программы. Слово
«pacification» означает умиротворение, успокоение,
восстановление мира, спокойствия, порядка. Один журналист
описал, как проходило такое «умиротворение»:
«Вьетнамская женщина не обращала внимания на плачущего
младенца, которого она держала на руках. Она с
ненавистью смотрела на то, как американские солдаты
стреляли из автоматов по курам и уткам. Другие солдаты
застрелили буйвола и дворовую собаку. Потом увели ее
мужа, отца и старшего сына, подожгли дом, где
находился весь семейный скарб. Пламя поглотило все —
включая и семейную усыпальницу» К
Следовательно, слово «pacification» употреблялось
американской пропагандой для обозначения таких
действий, как убийство тех, кто сопротивлялся, выселение
людей из деревень, уничтожение домашних животных,
сжигание целых деревень. В одной газете появилось однажды
даже такое абсурдное сообщение: «Одна деревня так
упорно сопротивлялась умиротворению, что в конце
концов ее пришлось разрушить»2. Это яркий пример ложной
1 Н. Bosmajian. The Language of Oppression. Washington, 1975,
p. 124.
2 E. Nell and 0. Nell. War Words. — cCollege English», 28 May
1967, p. 605.
145

денотации, а именно употребление слова для обозначения
явления, прямо противоположного тому, какое им
обозначено.
Американская пропаганда, несомненно, учитывала и
лоложительные коннотации слова «pacification» для
достижения желаемого результата. Известно, что значение
отдельного знака зависит не только от того, к каким
фактам и явлениям действительности он относится, но и от
того, с какими другими знаками он ассоциируется.
Последние могут подкреплять его положительные или
отрицательные коннотации. В словаре «Тезаурус Роже»,
построенном по принципу идей, выраженных ключевыми
словами, которым соответствует целый ряд
ассоциирующихся с ними понятий, рядом с ключевым словом
«умиротворение» идут примирение, предложение мира,
оливковая ветвь, трубка мира, перемирие, прекращение военных
действий, белый флаг. Все эти знаки, которые входят в
одно семантическое поле со словом «умиротворение»,
несомненно, усиливают его положительные коннотации.
К крайним случаям ложной денотации относится
также употребление американской пропагандой слова
«сдержанность» (restraint). 8 мая 1972 г., обращаясь к
американскому народу по радио и телевидению, президент
Никсон заявил: «В течение всей войны США проявляли
беспрецедентную в военных анналах степень
сдержанности» (a degree of restraint unprecedented in the annals
of war) К Как же это заявление соотносится с реальной
действительностью?
Известно, что США сбросили только на Южный
Вьетнам столько же тонн бомб, сколько они сбросили за
вторую мировую войну во всех районах, где воевали; что
вьетнамская война была самой длительной в истории
США, а по потерям — четвертой после Гражданской,
первой мировой и второй мировой войн; что американцы
участвовали в убийстве сотен тысяч вьетнамцев и в
уничтожении их территории. Журналист Р. Крис писал в
газете «Сатердей ревью»: «Сдержанность? (Restraint?).
К сожалению, мы уже привыкли к неправильному
употреблению, злоупотреблению и неупотреблению слов. Но
это был необыкновенный случай даже для политического
деятеля. Я полагаю, президент имел в виду то, что, если
1 «The New York Times», 9 May 1972.
146

мы не поддержали идею вторжения в Северный Вьетнам,
если мы не разрушали плотины на Красной реке, если
мы не прибегли к ядерному оружию, если, короче, мы
не полностью опустошили страну, мы можем
поздравить себя с беспрецедентно цивилизованным
поведением» *.
Ложную денотацию подобных терминов не всегда
удавалось сохранить в тайне, и тогда вопросы семантики
становились предметом обсуждения на самом высоком
уровне. Так произошло со словосочетанием «protective
reaction» (защитная реакция). Этот термин был
изобретен первоначально в 1969 г. для обозначения действий
наземных вооруженных сил, которые должны были
отыскивать и атаковать соединения северовьетнамских
войск и войск Фронта национального освобождения для
того, чтобы якобы предотвратить возможную атаку. Уже
тогда он ничего общего не имел с защитой, а означал
прямое нападение. ОднакЪ апогея своего употребления
это словосочетание достигло после 1970 г., когда стало
использоваться для описания воздушной войны, которую
вели американские ВВС во Вьетнаме. В 1971 г., согласно
сообщениям Пентагона, самолеты совершили 129
вылетов с целью «защитной реакции». В 1972 г., когда Никсон
официально заявил, что США, желая способствовать
успеху Парижских переговоров, отказываются от
активных бомбардировок Северного Вьетнама, все боевые
вылеты совершались под прикрытием термина «защитная
реакция». В марте 1972 г. правительство ДРВ сделало
заявление, в котором указывалось, что в феврале
американские войска совершили 139 бомбардировок Северного
Вьетнама, сбросили более 2100 бомб, выпустили около
200 ракет и снарядов. Однако в сообщениях
американской прессы эти действия шли под названием «protective
reaction» или «routine limited duration protective
reaction» (обычная, ограниченная по времени, защитная
реакция). Итак, воздушные бомбардировочные налеты
(air raids) американцам преподносились как тактический
защитный прием. В термине «защитная реакция»
полностью отсутствуют агрессивный характер действий —
атака, разрушительный эффект — бомбардировка и снят
1 R. Kriss. Risk and «Restraint» in Indochina. — «Saturday
Review», 27 May 1972, p. 30.
147

вообще военный характер действий; наоборот, налицо
сугубо мирные, обыденные коннотации.
Когда характер подобных зверских бомбардировок
стало невозможно скрывать, был выбран своеобразный
«козел отпущения» — авиационный генерал Д. Лавел,
которого понизили в звании и сняли с поста за
проведение бомбардировок якобы без санкции командования.
Однако при расследовании сенатской комиссией дела
генерала Лавела в июле 1972 г. он заявил, что сообщал
командованию о бомбардировках как об официально
санкционированных «protective reaction» (защитных
реакциях). Генерал полагал, что инструкции, которые были
им получены в отношении «protective reaction»,
подразумевали такой характер бомбардировок и командование
в Сайгоне знало об этом, но тем не менее принимало его
сообщения о «защитной реакции» как должные1.
Генерала сняли за «плохое знание семантики», но характер
бомбардировок не изменился, й термин «protective
reaction» продолжал по-прежнему служить для их
прикрытия. Работник одного из аэродромов, который видел все
доклады летчиков 7-й воздушной армии, совершавших
вылеты в Лаос, Камбоджу и Северный Вьетнам, сказал,
что «всегда после таких полетов летчики писали в
докладах — «protective reaction»» 2.
Практика американской официальной пропаганды
показывает, какой огромной властью над сознанием людей
обладают владельцы средств массовой информации.
Именно они определяют то, каким увидят мир миллионы
людей и какова будет их реакция. Герой книги Л. Кэр-
рола «В Зазеркалье» Шалтай-Болтай сказал Алисе:
«Когда я использую слово, оно значит именно то, что я хочу,
чтобы оно значило, — ни больше, ни меньше». — «Вопрос
в том, — возразила Алиса, — можешь ли ты заставить
слово значить так много разных вещей?» — «Вопрос в
том, — ответил Шалтай-Болтай, — кто хозяин — вот й
все». Судя по американской пропаганде, Шалтэй-Болтай
прав: «хозяин» определяет, что именно должно означать
то или иное слово. Именно поэтому мирная рыбацкая
шхуна после того, как она подверглась бомбардировке,
1 «New York Times», 11 June 1972.
2 «New York Times», 16 June 1972.
148

в официальных донесениях значится как «waterborn
logistic craft» (надводное транспортное судно), а убитые
домашние свиньи или козы — «pack animals» (вьючные
животные), т. е. якобы те, которые использовались
вьетнамскими патриотами в стратегических целях.
Ложная денотация является самым простым
языковым средством для манипулирования общественным
сознанием, но не очень надежным, так как ложь в «чистом»
виде — вещь опасная, ибо разоблачение влечет за собой
возможность потери доверия к источнику информации,
что в свою очередь резко снижает эффективность
пропаганды. Поэтому буржуазные журналисты широко
применяют более тонкие методы, использующие различные
специфические качества языковых знаков, которые
делают разоблачение лжи делом чрезвычайно трудным.
Одним из таких распространенных методов
дезинформации стало употребление слов, относящихся к целому
классу объектов и явлений. Использование их имеет
огромные преимущества перед ложной денотацией, ибо
нет прямого искажения объективной реальности,
следовательно, нет опасности разоблачения, а вместе с тем они
не дают возможности составить четкое представление
о факте, событии или явлении, т. е. возникает эффект
семантической фасцинации. Например, слово «посуда»
гораздо шире по значению, нежели слово «чайник». И если
мы назовем чайник «посудой», это будет правильно,
однако человек, который не видит, о чем идет речь, не
сможет представить себе конкретный предмет — чайник,
хотя какое-то представление о нем он получит. То же
самое относится и к абстрактным понятиям. В английском
языке слова широкого значения чрезвычайно
распространены, и американская пропаганда успешно использовала
В своих целях именно это их качество. К примеру, слово
«involvement», которым американская пропаганда
называла свою агрессию во Вьетнаме, имеет очень широкое
значение: вовлеченность, причастность, сопричастность,
участие. Оно охватывает значительный круг явлений и
употребляется для обозначения самых различных форм
участия в чем-либо. Так как в русском языке нет
аналогичного слова, то перевод его зависит от контекста в
каждом конкретном случае. Для того чтобы
продемонстрировать широту значений этого слова, приведем несколько
примеров.
149

«Quit all business involvement an hour before you go
to bed. Soviet youth has a stroug feeling of involvement
in everything the country does. — Прекрати заниматься
всякими делами за час до сна. Советская молодежь
ощущает свою сопричастность ко всему, что делается в
стране.
Но можно ли применительно к американским
агрессивным действиям сказать «involvement»? Да, конечно,
ибо всякое участие в запутанном или сложном деле
означает «involvement». Но это слово не дает конкретного
представления о характере участия США в войне во
Вьетнаме, т. е. здесь слово широкого значения
употреблено вместо конкретизирующего для того, чтобы скрыть
истинную картину американских действий.
Сама война в Юго-Восточной Азии очень часто
называлась «conflict» (конфликт). Слово «conflict» служит
для обозначения самых различных разногласий — от
простых до вооруженных столкновений. Но «conflict» —
гораздо более широкое, расплывчатое понятие, нежели
«война» (war). «Waf» — это однозначное слово, причем
с отрицательными социальными коннотациями, как и
слово «aggression», тогда как «conflict» и «involvement»
таких коннотаций не имеют и, что очень важно,
относятся к сфере обыденной, привычной лексики. Это и
позволяло представить действия США во Вьетнаме не как
нечто экстраординарное (а война всегда явление
экстраординарное), а через призму обыденности, так, как будто
ничего особенного не происходило.
Тем же целям служит употребление слова «device»
в сочетаниях «atomic device» (атомное устройство)
вместо «атомной бомбы», «antipersonnel device» (средства
против личного состава) вместо «орудия уничтожения».
Слово «device» — родовое, означающее всякое
устройство, приспособление, механизм, аппарат, прибор, что-то
придуманное, изобретенное с особой целью. Оно также
широко употребляется в бытовой лексике в сочетаниях
типа «advice for catching flies» (приспособление для
ловли мух), «a fishing device» (приспособление для ловли
рыбы), «an electronic device» (электронное устройство).
Таким образом, словесная «упаковка» надежно
защищает содержание от всех неприятных ассоциаций, и
вместе с тем здесь полностью отсутствует риск
разоблачения, ибо, несомненно, всякая бомба и другое сложное
150

оружие является устройством, механизмом,
приспособлением (device).
Американская военная пропаганда всячески
стремилась представить действия американских войск во
Вьетнаме не как наступательные, а исключительно как
оборонительные (выше уже говорилось о термине «защитная
реакция»). Поэтому вместо слов «наступление»
(offensive) и «атака» (attack) употреблялись слова широкого
значения — «операция» (operation) и «действие» (action).
Кроме того, что слова «operation» и «action» являются
родовыми по отношению к словам «attack» и «offensive»,
в них есть еще один признак, который делает их более
расплывчатыми и неопределенными, а именно отсутствие
сильного управления. Такая фраза: «We begin an attack
on the enemy» (Мы начинаем атаку на врага) — совсем
иначе звучит, чем «We begin an operation in Vietnam»
(Мы начинаем операцию во Вьетнаме).
Слова «операция» (operation) и «программа»
(program) также служили прикрытием для целого ряда
жесточайших акций американской военщины, например
«Operation Cedar Falls» (операция «Седар-Фоллс». Се-
дар-Фоллс — название города в Америке). В ней
участвовало 30 тыс. американских войск. Задача —
уничтожить все деревни в районе «железного треугольника» на
площади 40 кв. миль. В деревни вошли войска, население
было эвакуировано, дома и поля сожжены \ «Operation
Phoenix» (операция «Феникс»)—программа
систематической организации покушений на прогрессивных
деятелей Южного Вьетнама. 19 июля 1971 г. И. Колби,
руководитель этой операции, заявил, что в ходе ее было убито
20587 подозреваемых и что программа действий
расширяется2. «Operation Ranch Hand» (операция
«Сельскохозяйственный работник»), «Operation Sunrise» (операция
«Восход») — все они были направлены на зверское
уничтожение зеленых массивов во Вьетнаме, чтобы деревья
не смогли давать зеленые побеги в течение десятков, а то
и сотен лет.
Тысячи мирных жителей Вьетнама в ходе войны были
насильственно переселены в концентрационные лагеря.
1 «War Crimes and the American Conscience». New York, 1970,
p. 2.
2 «The Progressive», May 1972, p. 45.
151

Эти бесчеловечные акции шли под названием «Rural
Construction Program» («Программа сельского
строительства»), «Revolutionary Development Program»
(«Программа революционного развития»), «Rural Development
Program» («Программа сельского развития»). Слово
«program» позволяло в данных контекстах выполнять еще
одну важную роль — создавать впечатление, что
американцы не столько воюют во Вьетнаме, сколько всячески
участвуют в его развитии и помогают в самых различных
аспектах мирной жизни.
Таким образом, употребление в пропаганде слов
широкого значения и родовых вместо видовых является
чрезвычайно эффективным средством для маскировки
реальной действительности. О фактах сообщается, но
количество передаваемой информации при использовании
подобных слов практически сводится к нулю, ибо вместо
конкретного, вызывающего определенные образы и
ассоциации, выступает нерасчлененное общее.
Неограниченные возможности в манипулировании
общественным сознанием дает выбор того или иного
языкового символа для обозначения факта или явления
действительности (номинация), ибо большинство явлений
многоаспектно и допускает разное осмысление. Так, один
и тот же предмет может в русском языке называться
«гриб», «белый» и «боровик». «Гриб» — слово родовое,
«белый» и «боровик» — видовые. В одном названии
отражен внешний вид гриба — белый, во втором — место,
где он обычно растет, — бор. Раскрывая сущность
номинации, В. И. Ленин приводит определение ее, данное
Л. Фейербахом; у него сказано: название —
«отличительный знак, какой-нибудь бросающийся в глаза признак,
который я делаю представителем предмета,
характеризующим предмет, чтобы представить его себе в его
тотальности» К
При выборе этого дифференциального признака
существует определенная прагматическая установка, которая
и проявляется в акте номинации. Социальной
прагматической установкой официальной пропаганды США при
освещении войны во Вьетнаме было навязать искаженное
и тенденциозное представление об американской
агрессии в этой части земного шара.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 74.
152

Буржуазная пропаганда успешно применяет и другой
прием — выбор второстепенного, несущественного
дифференциального признака для того, чтобы «представить
предмет в его тотальности» (неточно ориентирующая
номинация).
Когда американские бомбардировщики сбрасывали
бомбы на мирное население Южного Вьетнама, об этом
сообщалось не как об «ошибках при бомбардировке»
(bombing errors), а как об «ошибках при наведении»
(navigation errors), «неправильном направлении»
(misdirections) и «технических ошибках» (technical errors).
Несомненно, и неточность наведения, и ошибки в курсе
самолета, и технические неполадки — различные аспекты
одного явления. Но главный, определяющий признак в
данном случае то, что была произведена бомбардировка
и бомбы убили мирных жителей. Но на слово
«бомбардировка» (bombing) в официальном лексиконе
пропагандистов Пентагона был запрет, вместо него употреблялся
целый ряд эвфемизмов: «protective reaction» (защитная
реакция), «limited air strike» (ограниченный воздушный
удар), «armed reconnaissence» (вооруженная разведка)
и т. д. Выступая перед журналистами, полковник Д. Оп-
фер, военно-воздушный атташе США в Пномпене,
заявил: «Вы все время пишете — бомбардировка,
бомбардировка, бомбардировка. Это не бомбардировка. Это
поддержка с воздуха (air support)»1.
Еще одним примером ложно ориентирующей
номинации является употребление выражения «sanitized belt».
Известно, что в 1967 г. во время встречи президентов
США и Южного Вьетнама была достигнута
договоренность о создании так называемого «sanitized belt»
(«пояса здоровья», санированного района). Глагол «sanitize»
означает уничтожать грязь и болезнетворные микробы,
обеспечивать или улучшать санитарные условия,
оздоровлять. В ходе создания такого «пояса» население было
насильственно выселено, все деревья вырублены, земля
обработана бульдозерами, построены защитные позиции
с пулеметами, пушками, минами. Фактически это было
создание «мертвой зоны» для борьбы с вьетнамскими
патриотами. И опять для репрезентации всего явления
1 Н. S. Commager. The Defeat of America. — «New York Review
of Books», 5 October 1972, p. 10.
153

выбран ложный признак, причем имеющий
положительные коннотации. Как и в случае с «technical errors», здесь
основную дезориентирующую нагрузку несет аттрибут
«sanitized», в то время как определяемое слово «belt»
является истинной денотацией.
Точно по такому же принципу придумывались
названия лагерей для мирного населения, насильственно
выселенного из разных деревень: «strategic hamlets»
(стратегические селения), «resettlement centers»
(переселенческие центры), «New Life hamlets» (селения новой
жизни), «pacification center» (центры умиротворения).
Журналист из «Нью-Йорк тайме» так описывал создание этих
селений: «Люди сгоняются, их окружают колючей
проволокой, и готово «стратегическое селение»»!. То есть
фактически это были типичные «concentration camps»
(концентрационные лагеря). Но их так не называли, потому
что тогда возник бы вопрос, почему ведется борьба с
мирным населением; кроме того, словосочетание
«концентрационный лагерь» имеет слишком сильные отрицательные
коннотации. Словосочетания же «resettlement centers»
«strategic hamlets», «New Life hamlets», «pacification
center» таких коннотаций лишены и вообще не вызывают
никаких ассоциаций с войной, бедствиями, насилием,
скорее наоборот, свидетельствуют о той «созидательной»
роли, которую США, по утверждению американской
официальной пропаганды, играли во Вьетнаме. Здесь следует
также отметить, что в сочетаниях «resettlement center»,
«pacification center» слово «center» широкого значения,
во многом семантически опустошенное, играет важную
роль в уменьшении количества информации, которую
несут словосочетания. Соединение же ложно
ориентирующей номинации с употреблением слов широкого
значения, несомненно, увеличивает пропагандистский эффект
данных словосочетаний.
Вторжение американских и .южновьетнамских войск
в Лаос в феврале 1971 г. явилось одним из трудных
орешков для семантиков американской пропаганды.
Войска вошли на территорию суверенного государства — это
бесспорное вторжение. Но Вашингтон назвал его «incur-
1 P. Dickson. The War ot the Words. — «The Progressive», 36
April 1972, p. 37.
154

sion» и официально возражал против того, чтобы
журналисты считали эту акцию «invasion» (вторжением) К
«Invasion» и «incursion» — слова одного
синонимического ряда. Почему же было отдано явное предпочтение
второму слову? Это существительное является
производным от глагола «invade», который означает «войти в
страну с вооруженными силами, чтобы напасть» (словарь
А. Хорнби); «invasion» — «вступление армии в страну
для завоевания» (словарь М. Уэбстер). От глагола
«invade» можно образовать «invader» — «агент действия»,
или иначе «агрессор».
Слово «incursion» толкуется как внезапное нападение
или вторжение (не всегда с целью постоянной
оккупации). А. Хорнби дает пример его типичного
употребления: «The Danish incursions on our coasts in early times»
(набеги датчан на наше побережье в древности). У
существительного «incursion» нет соответствующего
глагола и нет агента действия. Кроме того, оно родственно
со словом «excursion» — это и наводит на мысль, что
«incursion» — просто несколько невежливая форма
«excursion»2, что звучит совсем не так страшно, как
«invasion».
Следовательно, «invasion» н «incursion» — слова,
близкие по значению, но имеющие тонкое семантическое
отличие, на котором и сыграла американская пропаганда,
использовав прием неточно ориентирующей номинации.
Кроме того, отсутствие отрицательных политических
коннотаций у слова «incursion» также помогло
закамуфлировать агрессивный характер политики США в
Юго-Восточной Азии.
Стремление свести все к бытовым деталям, снять
экстраординарность ситуации можно проследить и в
названиях, которые давались различным видам оружия.
Например, химические дефолианты, которые войска
использовали для уничтожения зеленых массивов в
джунглях, военная пропаганда называла «средствами для
уничтожения сорняков» (weed-killer), т. е. так же, как
именовались те, что американцы покупают в своих
хозяйственных магазинах, хотя первые могли уничтожить рас-
1 Е. Newman. Strictly Speaking. New York, 1975, p. 83.
2 P. Dickson. The War of the Words. — «The Progressive», 36
April 1972, p. 38.
155

тительность на расстоянии 15 миль от того места, где они
были сброшены.
Кроме полнозначных лексем американская
пропаганда широко использует и слова-термины. Термины по своей
природе однозначны и поэтому несут самую четкую и
определенную информацию. Они способствуют
коммуникации между специалистами той или иной области
знаний, так как дают оптимальный способ точной и
адекватной передачи информации. Однако термины имеют и
другую сторону: знание их значения дает стопроцентную
информацию, незнание — нулевую. Именно поэтому,
когда специальные термины используются в политике, они
скрывают истинную природу происходящего. Вместе
с тем в пропаганде термины выполняют еще одну
важную функцию — мистическую функцию специальных слов,
которой издревле пользовались шаманы, колдуны и
священнослужители. Наличие в речи специальных слов
придает ореол респектабельности и высшего знания людям,
которые ими пользуются, и вызывает уважение и
доверие к источнику информации.
В течение ряда лет, как уже говорилось,
американские войска уничтожали природу Вьетнама, используя
самые разные средства, начиная с дефолиантов и кончая
напалмом. Однако их действия назывались очень
туманной, но научно звучащей фразой «Routine improvement
of visibility in jungle areas» (обычное улучшение
видимости в районе джунглей) или «resources control» (контроль
ресурсов).
С. Шанберг, журналист из «Нью-Йорк тайме», писал,
что официальные лица в Сайгоне, когда сообщали
журналистам факты о войне, использовали язык, который не
имел ничего общего с обыкновенным английским. Так,
самолеты не сбрасывают бомбы и не поражают
ракетами— они «доставляют к цели заряды» (deliver
ordnance); напалм именуется как «soft ordnance» (мягкий
заряд) К Кроме того, были попытки заменить слово
«напалм» другими, незнакомыми, псевдонаучными
терминами, такими, как «naphtagel» (нафтагел) и «incendagel»
(инсендагел).
1 S. H. Schanberg. The Saigon Follies, or, Trying to Head Them off
at Credibility Gap.— «New York Times Magazine», 12 November 1972,
156

Метафоры также являются специфической формой
номинации, которой пользуются для создания образов.
У слов появляется определенная экспрессивная окраска.
Экспрессивный компонент значения мы определяем как
«информацию об эмоциональном отношении (обычно
положительном или отрицательном) говорящего к тому
свойству денотата, о котором сообщает экспрессивное
слово (информация об этом свойстве составляет его
содержание). Например, американские солдаты называли
вьетнамцев «gooks», «dinks» и «slopes» (разные слова,
обозначающие «косоглазый»), что указывало не только
на определенное свойство денотата (раскосые глаза), но
и на то, что солдаты относились к вьетнамцам с
презрением, считали их в расовом отношении ниже себя.
Как и гитлеровцы, которые называли свои жертвы
«паразитами», «вшами» и т. п., американская военная
пропаганда использовала метафоры с отрицательной
экспрессивной окраской для описания бойцов Фронта
национального освобождения и с положительной — для
показа «подвигов» своих солдат: «.. .наши тигры
выпрыгнули из вертолетов прямо на осиное гнездо Вьетконга»
(Our tigers jumped from the helicopters into the VC
hornet's nest).
Подобные методы манипулирования общественным
сознанием оказывали воздействие не только на внешнюю
аудиторию, но и на людей, непосредственно принимавших
участие в войне. Летчики, бомбившие населенные пункты
Вьетнама, не говорили о своих действиях как об актах
убийств, они называли это «работой» (job). Так, один из
пилотов бомбардировщика В-52 признавался: «Ты не
считаешь, что летишь убивать кого-то. Ты говоришь:
«Нам надо выполнить работу и давайте ее выполним»»
(We ve got a job to do and let's go out and do it) *.
Другой пилот сказал, что он часто думает о своей
работе как о работе водителя грузовика, который совершает
междугородные рейсы (Не said he often thought of
himself as a long distance truck driver) 2.
Использование различных эвфемизмов при описании
действий американских войск во Вьетнаме фактически
привело к созданию целого ряда слов-табу в лексиконе
1 «New York Times», 13 October 1972, p. 12.
2 См. там же.
157

американской военной пропаганды. К ним относятся
«война», «агрессия», «бомбежка», «наступление»,
«концентрационный лагерь», «дефолианты», «напалм» и др.
Президент Американского лингвистического общества
Д. Болинджер писал: «Америка—это первое общество,
которое добилось настоящего табу на все неприятное» К
Исследование механизма манипулирования
общественным сознанием на языковом уровне позволяет
сделать вывод, что основным средством при этом является
сложный политический эвфемизм, в основе которого
лежат:
1. Использование слов широкого значения и родовых
слов. В силу того что семантика их сильно ослаблена,
они представляют крайне незначительную, общую,
расплывчатую информацию об описываемых явлениях,
лишающую их конкретных, характерных,
дифференциальных признаков: involvement, conflict, device, action,
operation, program, center, reaction.
2. Использование положительно коннотированных
слов для создания ложной информации о событиях:
pacification, New Life hamlets, sanitized belt, protective
reaction.
3. Использование слов из бытовой лексики для
снятия экстраординарности ситуации и сведения всех
явлений к бытовым, будничным, привычным: baby-nuke,
weedkiller, pineapple bomb, spider bomb, guava bomblet.
4. Метафоры как слова с экспрессивным значением
для выражения личностного отношения к явлениям:
gooks, dinks, slopes, tigers, VC hornet's nest.
5. Использование специфических терминов не для
более точной, однозначной информации, а для полного ее
сокрытия: routine improvement of visibility in jungle
areas, resources control, soft ordnance, civilian infrastructure,
protective reaction.
Исследование различных видов политических
эвфемизмов показывает, как искусно действуют буржуазные
пропагандисты в своей деятельности по
манипулированию общественным сознанием, представляя аудитории
искаженную картину мира. «Кривое зеркало» создается
не только из большой лжи, но и из обильного количе-
1 D. Bolingc. The Tragedy Must go on. American Liberal. New
York, 1962, p. 26.
158

ства неправд, полуправд, общих слов, непонятных
терминов, напыщенных фраз. Подобный язык создает
психологически непроницаемый барьер, который отделяет
людей от реальных предметов и явлений. «Я утверждаю,—
писал конгрессмен Р. Дринан, — что если бы любое
заявление министерства обороны США было сделано на
каком-то древнем языке, непонятном никому, мы знали
бы чуть-чуть меньше об истинной военной политике и
намерениях нашего правительства, чем мы знаем
сейчас» !. Как видно из этого высказывания, подобная
техника пропаганды себя оправдывает—не дает
объективной информации.
Социальные коннотации,
их создание и функционирование
Одним из мощных языковых средств, используемых
буржуазной пропагандой для внушения и внедрения своих
социальных идей, является создание у ряда слов
определенных социальных коннотаций. Изучение социальных
коннотатов представляет интерес с нескольких точек
зрения. Во-первых, позволяет подробно рассмотреть, как
в языке находит отражение классовая структура
общества, и проанализировать социально обусловленную
вариантность значения языковых знаков. Во-вторых, дает
возможность исследовать механизм манипулирования
общественным сознанием на конкретном языковом
материале, что может способствовать выработке более
эффективных методов контрпропаганды. В-третьих, имеет
значение для разработки социально-прагматических
аспектов перевода, где зачастую не учитываются
определенные социальные коннотаты, что приводит к неверным
переводам.
Анализируя освещение официальной пропагандой
США войны в Юго-Восточной Азии, мы уже говорили об
использовании положительных коннотаций для
манипулирования общественным сознанием. Но там речь шла
о сложившихся коннотациях. Семантический анализ
буржуазных пропагандистских приемов позволил просле-
1 «The Rhetoric of Peace», by Robert F. Drinan from College
Composition and Communication», vol. XXIII, N 3, October 1972,
p. 147.
159

дить, как создаются те или иные социальные коннотации
и как они закрепляются. С этой целью были исследованы
лозунги пропагандистской предвыборной кампании,
которая велась в Великобритании в феврале 1974 г., ибо
во время выборов резко обостряются все классовые
противоречия и пропагандистские цели проявляются
наиболее четко и выпукло.
Социальные коннотации складываются и реализуются
в определенных конкретно-исторических условиях,
поэтому анализ их без краткого объяснения этих условий
практически невозможен.
Политическая ситуация в Англии в начале 1974 г.
была крайне сложной. 7 февраля 1974 г. премьер-министр
Э. Хит объявил о роспуске палаты общин за 15 месяцев
до истечения срока ее полномочий. Новые выборы были
назначены на 28 февраля. Это решение правительства
было крайней мерой, к которой прибегли консерваторы
под давлением чрезвычайных обстоятельств:' в стране
назревал серьезный экономический кризис, вызванный
проводимой тори экономической политикой. Придя в 1970 г.
к власти, тори подписали соглашение о вступлении
Англии в «Общий рынок», что отрицательно сказалось на
жизненном уровне трудящихся. Резко возросли цены,
особенно на продукты питания, бензин, увеличилась
плата за жилье и т. д. Небывалый в мирное время дефицит
платежного баланса, падение курса фунта стерлингов,
введение трехдневной рабочей недели — вот основные
вехи надвигающегося кризиса. Этот процесс
сопровождался открытым наступлением на права трудящихся, суть
которого отчетливо выразилась в проведенном через
парламент антипрофсоюзном законе «Об отношениях в
промышленности». Так называемая антиинфляционная
политика правительства, заморозившего зарплату, также
больно ударила по интересам трудящихся. В стране
развернулась острая борьба на социальном фронте. Ее
кульминацией явилось решение 270-тысячного профсоюза
шахтеров объявить всеобщую забастовку, первую после
знаменитой всеобщей забастовки 1926 г.
Отказавшись удовлетворить справедливые требования
горняков о повышении зарплаты и не в состоянии отвести
угрозу забастовки, правящие круги страны решили
разрубить этот гордиев узел объявлением выборов. В своем
обращении к стране по телевидению Э. Хит выбросил
160

предвыборный вопрос-лозунг: «Кто правит страной —
профсоюзы или правительство?» Вопрос был нацелен на
то, чтобы свалить переживаемые страной экономические
невзгоды на «несговорчивые профсоюзы» вообще и на
горняков в частности. А кроме того, в штаб-квартире
консерваторов надеялись сыграть на недовольстве
обывателей забастовкой горняков. Ее представляли как
«угрозу демократии», «попытку привести Англию к
анархии и хаосу». Забастовка горняков и профсоюзы стали
основной пропагандистской мишенью.
Один из испытанных методов буржуазной
пропаганды— «приклеивание ярлыков» (labelling), который
использовался Флит-стрит и в этой избирательной
кампании. Данный метод служит для того, чтобы опорочить
идею или личность в глазах аудитории, вызвать
негативное отношение. Кроме употребления языковых знаков
с явно отрицательными значениями (например,
экстремисты, анархисты и т. д.) это достигается путем
преднамеренного употребления нейтральных слов в
определенных ситуациях, в результате чего они приобретают
негативные социальные коннотации.
Буржуазная пропаганда уже добилась того, что
негативные коннотации закрепились за ранее
нейтральными словами «коммунистический», «красный»,
«большевистский». И в этой кампании с самого начала пресса
Флит-стрит обрушилась на профсоюзных лидеров,
обвиняя их в том, что они «красные», и запугивая читателей
«коммунистической» угрозой. При этом постоянно
делались противопоставления по-разному социально и
эмоционально коннотированных слов, например: избиратели
должны решить, что они предпочитают —
«демократическое правление или хаос и тоталитарный режим»,
«демократическое правление, основанное на разумности,
парламентское правление или хаос, анархию, тоталитарный
или коммунистический режим». Положительные
социально и эмоционально коннотированные слова
«демократическое правление», «парламентское правление»,
«правление, основанное на разуме» относились к правительству
тори, т. е. к тому самому правительству, которое ввергло
страну в пучину экономического кризиса, а отрицательно
окрашенные слова «хаос», «анархия», «тоталитарный
режим»— к профсоюзам, которые всего лишь
использовали свое законное право добиваться повышения зар-
&-1088
1*1

платы и не выдвинули ни одного политического
требования.
В ходе пропагандистской кампании эти лозунги по-
разному трансформировались и звучали уже так:
«Законность и порядок в противовес красной анархии».
В подобных лозунгах из единства «денотат-Ьконнотат»
существенным является лишь коннотат, он несет
основную информацию и выполняет пропагандистскую
функцию, которая здесь сводится к реакции «хорошо — плохо»
по отношению к определенной политической ситуации.
Таким образом, налицо сознательное использование
социальных коннотаций для целей буржуазной
пропаганды, которые В. И. Ленин определил как «перекричать,
не дать выслушать правды, залить все потоком брани и
выкриков, помешать деловому разъяснению» 1.
Однако одни и те же «ярлыки», как, например,
«красный», из-за того, что употребляются слишком часто,
теряют свою пропагандистскую силу, и тогда буржуазная
журналистика создает новые. Так произошло со словом
«militant». Русский перевод «активист» не совсем точно
передает значение этого английского слова, при переводе
теряется его политическая окраска. Д. Боулс,
прогрессивный английский журналист, определяет «militant»
так: «Это человек, имеющий левые социалистические
воззрения и готовый работать для того, чтобы продвигать
их в массы»2. В 50-х годах, после массовых забастовок,
Флит-стрит начала кампанию против цеховых старост,
которых обвиняли в том, что они якобы участвуют в
коммунистическом заговоре. Тогда слова «активист» и
«цеховой староста» стали почти синонимами. В 60-х годах,
когда начались студенческие волнения и антивоенные
выступления, опять появился этот термин — так теперь
называли студентов, причем уже с определением —
«хулиганствующие активисты». Постепенно Флит-стрит
создала образ активиста как некоего «злостного бузотера
и хулигана».
В избирательной кампании 1974 г. данный термин
вновь пустили в ход, говоря о руководителях профсоюза
горняков и других прогрессивных лидерах тред-юнионов,
причем отрицательные коннотации создавались путем
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 31, стр. 217.
а D. Bowles. What is a militant. — «Labour Monthly», March 1974.
162

постепенного идентифицирования нейтрального
«militant» со словами, имеющими отрицательно окрашенный
денотат, такими, как «экстремист», или со словами,
имеющими уже социально отрицательный коннотат в данной
аудитории, например «коммунист». В результате в
пропагандистской кампании лидеры профсоюзов
фигурировали как «the extremists and the militants» (экстремисты
и активисты), «militant extremists» (воинствующие
экстремисты), «union extremists» (профсоюзные
экстремисты), «communists and extremists» (коммунисты и
экстремисты).
Итак, на этом примере можно было проследить,
каким образом буржуазная печать манипулирует
общественным сознанием, создавая и закрепляя за
отдельными языковыми знаками определенные
социально-психологические коннотации, и путем речевого воздействия
организует деятельность людей в нужном для нее
направлении, в данном случае в поддержку правительства
консерваторов. Как писал А. А. Леонтьев, «воздействуя
через убеждение, мы не сообщаем реципиенту ничего,
что бы он уже не знал, но то, что он знает, представляем
в ином для него свете» 1.
Рассмотрим с точки зрения семиотики еще один
прием буржуазной пропаганды, который также широко
использовался в указанной избирательной кампании, — так
называемую «glittering generality» («блистательная
неопределенность») .
Если «приклеивание ярлыков» употребляется для
того, чтобы вызывать негативные реакции, возбуждать
страх, ненависть и т. п., то прием «блистательная
неопределенность» эксплуатирует положительные чувства и
эмоции. Для этой цели используются слова, связанные
с принятыми в данном обществе ценностями.
В качестве знака, выполняющего коммуникативные
функции, рассмотрим, как и ранее, не только отдельное
слово, но и высказывание, которое может состоять как
из одного, так и из нескольких слов. «В речи не слово, но
высказывание выступает как подлинный полноценный
лингвистический знак. Слово же, включенное в высказы-
1 А. А. Леонтьев. К психологии речевого воздействия. —
«Материалы IV Всесоюзного симпозиума по психолингвистике и теории
коммуникации». М., 1972, стр. 33.
163

вание, оказывается частью знака. В связи с этим внутри
высказывания слово может претерпевать различные
семантические трансформации, изменять свое значение,
подвергаться семантической нейтрализации, десеманти-
зации и т. п.» 1.
Тори начали свою предвыборную кампанию с призыва
к «справедливости и разуму» (fairness and reason),
с утверждения, что «Англии нужно сильное
правительство, у которого будут четкие полномочия» (strong
Government with a clear authority). Их лозунг в
предвыборном манифесте звучал так: «Решительные действия
во имя справедливой Британии» (Firm action for fair
Bri.tain).
Возвышенные, всем понятные, вызывающие
положительные эмоции слова «справедливость», «сильное
правительство», «решительные действия» у буржуазных
пропагандистов теряют свое конкретное звучание.
Справедливость по отношению к кому? К рабочим, которые
законно требуют повышения зарплаты? К правительству,
которое отказывается удовлетворить их требования?
Наряду с этим тори апеллировали к чувству
национальной гордости, солидарности людей, говоря о «духе
единой нации» (spirit of one nation), о «нашем свободном
образе жизни» (our free way of life), который якобы
стремятся разрушить «безответственные» профсоюзы, о
возможности «партнерства между владельцами и рабочими»
(partnership between bosses and workers). В данном
случае основную пропагандистскую функцию выполняли
положительные коннотации слов, а не их денотаты.
Если для создания отрицательных коннотаций у
слова «militant» (активист) его включали в один
семантический ряд со словами «communist» (коммунист) и
«extremist» (экстремист), то для того, чтобы создать
положительные коннотации у нейтрального слова «moderate»
(умеренный), его постоянно противопоставляли словам,
имеющим отрицательные коннотации, — «extremists»
(экстремисты) и «communists» (коммунисты) во фразах:
«Избиратели должны выбрать умеренность или
экстремизм», «Коммунисты и другие экстремисты в
противовес умеренным», «Умеренные против активистов».
1 В. Г. Гак. К проблеме соотношения языка и
действительности.— «Вопросы языкознания», 1972, № 5, стр. 16.
164

Лейбористы также широко использовали прием
«блистательней неопределенности» в пропагандистских целях.
Так, в своих лозунгах они утверждали, что при Э. Хите
избирателей ждет «конфронтация и конфликт»
(confrontation and conflict), а если к власти придут лейбористы,
то будет «примирение и новый социальный контракт»
(conciliation and a new social contract), призывали к
«согласию и сотрудничеству всего народа» (consent and
cooperation of the people). Согласие, примирение,
сотрудничество— кого с кем? Чтобы в этом разобраться, надо
иметь четкое классовое сознание, которое буржуазная
пропаганда приемом «блистательной неопределенности»
и старается затемнить. Такое фразерство маскирует
классовые противоречия, служит прикрытием истинных
целей буржуазии — любыми путями сохранить
существующий порядок. Здесь пропагандистскую функцию
выполняет знак, у которого границы денотата очень
расплывчаты и неопределенны, так как связь между
означающим и означаемым чрезвычайно ослаблена, что
может привести в дальнейшем к созданию языковых клише
и штампов, ибо языковым штампом становится клише,
которое потеряло свою «информационную нагрузку,
стало бессмысленным, незначимым для получателя
информации, иными словами, стало дисфункциональным» К
Анализ социальных коннотаций дает возможность
высказать предположение, что языковые знаки в
буржуазной пропаганде часто используются специфически, не
с целью передачи определенной информации,
заключенной в значении слова, а чтобы оказать определенное
эмоциональное воздействие на реципиента. При этом в ряде
случаев основную пропагандистскую функцию выполняет
не денотат, а коннотат. Эти методы буржуазной
пропаганды апеллируют не к разуму, а к чувству избирателей,
так как «аргументы, содержащие такую апелляцию,
создают благоприятную атмосферу для убеждения,
снижают возможное сопротивление психики, возникающие по
различным причинам»2.
1 Т. М. Дридзе. Ассоциативный эксперимент в конкретном
социологическом исследовании. — «Семантическая структура слова».
М., 1971, стр. 172.
2 Ю. А. Шерковин. Психологические проблемы массовых
информационных процессов. М., 1973, стр. 175.
165

Необходимо также подчеркнуть, что раз созданные
социальные коннотации чрезвычайно устойчивы. Это1г
факт отмечает американский исследователь X. Босмад-
жан, который пишет, что «в Германии во времена
нацизма ряд слов был разрушен. Совершенно безобидные
слова употреблялись неверно и искажались, в
результате чего после войны те же самые слова не могли уже
употребляться без того искаженного значения, которое
им придавали нацисты» К
Кроме внутренней формы знака (денотат-f коннотат)
в пропагандистских целях используется и его внешняя
форма: лозунги краткие, броские, легко
запоминающиеся: «Fairness and reason», «Law and order versus Red
anarchy», «Extremists versus moderates», «Moderates
versus militants»; повторы: «The rule of reason, the rule of
democracy, the rule of Parliament versus chaos, anarchy
and a totalitarian or communist regime». Аллитерации в
лозунгах усиливают их эмоциональную окраску,
способствуют запоминанию: «Firm action /or /air Britain»,
«Moderate against militant», «Confrontation and conflict with
Mr. Heath, with Labour conciliation and a new social
consent and co-operation of the people».
Пропагандистские предвыборные обращения, как
правило, отвечают всем требованиям, которые
предъявляются к лозунгу: «Лозунги должны быть простыми,
обладать способностью к бесконечным повторам и
вариациям, иметь эмоциональную широту, которая позволяет
каждому индивиду приписывать ему свои собственные
ценности. Когда все эти условия соблюдены, даже
стенографический знак может воплотить в себе целую
программу»2.
В своей борьбе за умы людей буржуазия изыскивает
все новые способы наиболее эффективного
манипулирования общественным сознанием. Совершенствуется
техника пропагандистского воздействия, активно
используются огромные ресурсы языка, разрабатываются
различные рецепты изготовления «словесных пуль». Язык, как
мощное политическое орудие, играет огромную роль в
1 Н. Bosmajian. The Language of Oppression. Washington, 1975,
p. 126.
2 De Francesco Grete. The Power of the Charlatan. New Haven,
1939, p. 82-83.
166

формировании, поддерживании и изменении обществен-"
ного мнения. Слова дают возможность затемнять и
искажать реальность, давать упрощенные объяснения,
вызывать страх, ненависть или, наоборот, успокаивать,
снимать неприятные ощущения. Они также могут снижать
способность к критическому мышлению и анализу
действительности. Чтобы быть убедительными, слова
тщательно отбираются с учетом их внутренних
характеристик для создания нужного пропагандистского эффекта.
Использование политических эвфемизмов, слов широкого
значения, терминов, непонятных для аудитории,
выхолащивание политического значения слова и замена его
нейтральным, широкое использование коннотаций слов — вот
некоторые приемы техники словесного манипулирования
общественным сознанием. Семантическая обработка
информации стала повседневной практикой буржуазных
средств массовой информации. Изучение ее приемов и
методов необходимо для ведения эффективной
контрпропаганды.
В наше время, время острого
политико-идеологического противоборства, борьба за подлинно объективное
понимание сути, содержания лозунгов, формулировок,
определений, непримиримое отношение к языковой
маскировке, к которой прибегают в своих высказываниях
ревизионисты, маоисты и всякого рода догматики,
остаются одной из важнейших сторон деятельности КПСС и
всех работников идеологического фронта,

VI. Видеоряд на службе
буржуазной пропаганды
Иллюстрации
в буржуазной печати
Иллюстрации — лицо большинства буржуазных
изданий. Лицо, которое не только очень точно и живо
отражает их душу, но в значительной мере и формирует ее.
Иллюстрации безраздельно царствуют на страницах
бульварных газет и массовых журналов. Многим обязана
им далекая от подлинного искусства «массовая культура»
Запада. Не обходят их вниманием и другие издания.
Исключение составляют лишь ряд специализированных
журналов да еще некоторые качественные газеты типа
парижской «Монд». Однако их можно считать
лишенными иллюстраций в том случае, если не принимать во
внимание вездесущую рекламу, без которой практически не
обходится ни одно буржуазное издание.
Понятие «иллюстрации в печати» очень емкое. Теперь
в него включаются иллюстрации в изначальном
понимании этого слова, т. е. фото и графика, призванные
служить наглядным пояснением к тексту, и те, которые
несут в себе самостоятельную журналистскую
информацию и текст по отношению к которым имеет
пояснительное значение.
В практике современной печати иллюстрации не
только играют важную роль в оформлении издания, в
создании его «лица», но и, являясь носителями информации,
выполняют идеологическую функцию. Поэтому
рассмотрение их возможно как в контексте содержания издания,
так и в контексте его графического оформления. Следует
заметить, что оба этих подхода одинаково важны для
168

уяснения пропагандистского значения той или иной
иллюстрации.
Буржуазные газеты и журналы в большинстве своем
пестрят иллюстрациями различных видов и жанров. В
образной форме они повествуют о важнейших событиях
планеты и космических далях, о сенсационных
происшествиях дня, о жизни отдельных знаменитостей и целых
народов. Однако, несмотря на широту проблематики, на
разнообразие видов и жанров иллюстративного
материала, можно выделить ряд определенных методов и
приемов, которыми активно пользуется буржуазная
пропаганда в целях манипулирования сознанием читателей.
Рассмотрению этих приемов и посвящена данная глава.
Причины широкого использования в буржуазной
печати иллюстративного материала многообразны.
Особенности восприятия «информации в образах»,
эффективность ее воздействия заложены в самой ее природе.
Такие качества, как наглядность и легкость восприятия,
делают иллюстрации общедоступными. Вкрапленные в
текст, они обладают способностью акцентировать на себе
непроизвольное внимание читателей. А в целом наличие
их в издании открывает большие возможности для
манипулирования сознанием читателей. Так, учитывая
сильное воздействие и устойчивость в памяти иллюстраций,
буржуазная пропаганда широко использует их для
создания стойких эмоциональных стереотипов в образной
форме. Основываясь на некритическом восприятии
читателями фотоинформации в силу их доверия к ее
документальности, она зачастую превращает ее в
дезинформацию, а порой фабрикует заведомую «образную» ложь.
Предлагая читателям суррогаты фото- и графической
литературы в виде комиксов и фотороманов, буржуазная
пропаганда создает видимость сопричастности читателей
искусству и эстетического удовлетворения, тем самым
отупляя их сознание.
В условиях усиливающейся идеологической борьбы,
когда буржуазная пропаганда прибегает ко все более
изощренным методам и формам воздействия на
аудиторию, она во многом делает ставку на эмоциональный
характер своей продукции. В большей степени именно этим,
а не техническими возможностями современной
полиграфии, как это пытаются представить некоторые
буржуазные исследователи, объясняется «визуальный» ха-
169

рактер буржуазных изданий, что часто находит
отражение даже в их заголовках. Поэтому и в отборе образной
информации основным критерием становится критерий
ее эмоциональной эффективности. В конечном же счете
здесь самым важным является вопрос о том, к каким
эмоциям апеллирует образная информация, какую картину
мира она создает в представлении читателей. Данный
вопрос приобретает еще большую актуальность в связи с
тем, что в буржуазной прессе сотрудничает немало
высокопрофессиональных фоторепортеров и художников,
работы которых воспроизводятся на самом современном
полиграфическом уровне. А это ведет к тому, что оценка
их творчества зачастую базируется на выявлении
достоинств с точки зрения формы или качества печати и в
меньшей степени с точки зрения его содержания,
Буржуазные газеты и журналы буквально насыщены
фоторепортажами и фотоочерками, рекламой,
карикатурами, комиксами. Однако существуют такие материалы в
печати, которые редко обходятся без фото. Прежде всего
это так называемые сенсационные. Фото является
частью сенсационного материала в силу того, что оно
превращает любое сообщение, которое может быть
воспринято как слух или сплетня, в реальность, в факт. Когда
же оно при помощи фото становится фактом, то уже
значительно проще сделать из него или преднамеренно
раздутое событие, или псевдособытие, т. е. сенсацию. Это
одна сторона дела. Другая — сенсационные материалы
чаще всего касаются тем «человеческого интереса»,
«вечных тем» — рождения, любви, смерти и т. д. Однако в том
виде, в каком они предстают на страницах буржуазной
печати, их правильнее было бы называть темами
«обывательского интереса», поскольку в них на первый план
выдвигаются жестокость и насилие, эротика и патология
в человеческой жизни. И фото в данном случае дает
возможность обывателю, которого интересует не столько
само событие, его причины и следствия, сколько то, как
оно выглядело, т. е. его внешние стороны, почувствовать
себя наблюдателем и удовлетворить свое любопытство.
Ему важно посмотреть, как происходило событие, чтобы
ощутить себя очевидцем. Его эмоции будут
удовлетворены тем, что катастрофа или убийство случились не
с ним, или, наоборот, тем, что событие (рождение,
свадьба и т. д.) происходят так же, как и у него. Тиражи .мас-
170

совых журналов и бульварных газет убедительно
свидетельствуют о том, что таких обывателей, старательно
вскормленных на ниве буржуазного общества, еще
немало на современном Западе.
Безусловно, жизнь вносит свои поправки в практику
буржуазной печати. Все больше людей в
капиталистических странах, сталкиваясь с серьезными проблемами
сегодняшнего дня, ищут выхода не в забвении от
действительности, а в реальных действиях. Это не могли не
ощутить издатели иллюстрированных журналов и
бульварных газет, которые принято называть «journal cTevasion»
(«уводящими от действительности») и в которых именно
иллюстрации занимают подавляющее место, а текст
всего лишь их комментирует. В данном отношении очень
показательно интервью В. Буттафава !, директора
итальянского еженедельника «Оджи», которым он руководит уже
более 10 лет. Вынужденный признать, что читатели
такого типа еженедельников изменились за последние годы,
он утверждает, что это отразилось и на содержании
журналов. В качестве примера В. Буттафава приводит
следующий факт: когда в 1947 году была свадьба
английской королевы Елизаветы II, то номер «Оджи», обложка
которого была посвящена этому событию, увеличил свой
тираж с 700 тыс. экз. до 1 млн., когда же в 1973 г.
выходила замуж ее дочь, принцесса Анна, то тираж
увеличился всего лишь на 50 тыс. экз. Однако на вопрос
корреспондента о том, не придется ли со временем совсем
отказаться от информации о звездах и царствующих
особах, Буттафава ответил: «Думаю, что увлечение
знаменитостями никогда не умрет, поскольку существует
инстинктивная потребность создавать мифы, отождествлять
себя с персонажами». В этом ответе очень точно
сформулировано то, чем руководствуются в своей деятельности
издатели печатного ширпотреба.
Насыщенные фотоиллюстрациями, сопровожденными
примитивным текстом, буржуазные массовые издания
апеллируют к сознанию читателей через эмоции. Поэтому,
несмотря на все происходящие в мире перемены,
характер их иллюстраций остается неизменным. Если
обратиться к тому же еженедельнику «Оджи», то в любом его
номере (например, № 10 за 1974 г.) можно встретить тра-
1 «Panorama», 1975, N 470.
171

диционный набор фотоперсонажей — звезды кино и
эстрады, царствующая особа, спортивные идолы, несколько
преступников, манекенщицы и иллюстрирующие гороскоп
стандартные красотки. Что же касается изменений в
характере фотоинформации в бульварных газетах и
журналах, то можно с уверенностью сказать, что они
произошли в сторону увеличения количества иллюстраций,
так или иначе связанных с сексом и насилием. Если 10—
15 лет назад публикация на обложке фотографии
полуобнаженной кинозвезды могла вызвать конфискацию
издания, то теперь подобная акция кажется нереальной.
Больше того, в последние годы волна порнографической
продукции захлестнула журнальный рынок Европы и
Америки; к услугам читателей, особенно молодых,
своеобразные «энциклопедии ужасов» — журналы типа
французского «Харакири», в которых убийства, самоубийства .и
садизм представлены с поразительной обстоятельностью.
Приоритет грубой силы и жестокости наглядно
демонстрируется даже в таком виде фотоинформации, как
спортивная. На страницах газет и журналов смакуются
сцены нокаутов в боксе, рукопашные схватки
профессионалов в хоккее, трагические случаи на автогонках и даже
хулиганские выходки болельщиков на трибунах.
В остальном тематика фотоиллюстраций остается
прежней: знаменитости различного рода (политические
деятели, кинозвезды, спортсмены, гангстеры и т. д.) в
самых неожиданных ситуациях — от интимных сцен до
состояния аффекта, причем фото, наиболее
отличающиеся своим бесстыдством, цинизмом и жестокостью,
становятся сенсационными. Они рассчитаны на то, чтобы
вызвать низменные страсти и эмоции, чувство
неуверенности и страха, разжечь нездоровое любопытство. Вот
два почти хрестоматийных примера сенсационных фото в
буржуазной печати. Первый — фоторепортаж под
заголовком «Позитано, 13 августа, 12 часов: Лиз целует
своего нового «жениха»» !, на 10 снимках этого репортажа
последовательно демонстрируются сцены свидания
Элизабет Тейлор на берегу моря в Италии. Второй —
фоторепортаж, повествующий в серии цветных фото о
трагическом случае на автогонках 2, где предметом внимания
1 cGente», 1973, N 35.
2 tEuropeo», 1973, N 12.
172

является объятая пламенем машина с водителем. Такой
перечень можно было бы продолжить, подкрепляя его
примерами из газет и журналов США, ФРГ,
Франции и т. д.
Сенсационные снимки, на которых изображены
жертвы убийств и катастроф, самоубийцы, обезображенные
трупы в потоках крови, столь многочисленны на
страницах буржуазных изданий, что это вызвало появление, как
об этом пишет французский исследователь П. Альмази,
особого вида фотоиллюстраций, так называемой «некро-
фотографии», которая, по его свидетельству, является
«доходным делом» во всем буржуазном мире *. Хотя
снимки такого рода способны вызывать чувство ужаса в
страха, публикуемые в большом количестве, они
становятся привычными и обыденными для читателей и
способствуют тому, что развивают в них чувство
равнодушия по отношению к чужому горю. Следует сказать, что
и тот и другой эффект одинаково устраивают буржуазных
пропагандистов.
Какой бы теме ни посвящались сенсационные снимки,
им отводится самое видное место в издании: в газете —
первая полоса, в журнале — обложка. Поэтому когда
некоторые буржуазные исследователи склонны по
обложкам журналов составлять представление о «лице»
прошедшего года, то необходимо добавлять, что речь идет
о «лице» года в представлении такого-то издания.
Обложки буржуазных журналов чаще всего имеют
«человеческое лицо» — в том смысле, что через
изображение все тех же знаменитостей — политиков, артистов,
гангстеров, спортсменов и т. д. — читателю
преподносятся все те же «вечные темы», которые потом еще и еще
раз обыгрываются на страницах журнала. Даже в таких
случаях, когда в журнале или газете на внутренних
полосах есть хорошие по качеству снимки, посвященные
более актуальным темам, они почти никогда не
удостаиваются чести быть опубликованными на обложке или
первой полосе. К примеру, в номере «Эуропео», о котором
упоминалось выше, наряду с фоторепортажем о
трагическом случае на автогонках, вынесенном на обложку,
1 P. Almas у. La photographie, moyen d'information. Paris, Tema
edition, 1975, p. 58.
173

были фото к материалам о борьбе индейцев за свои права
в США, о событиях в Чили и т. д.
Вполне очевидно, какое большое значение имеет для
иллюстрации ее место в номере и на полосе, ее размеры,
цвет. Этлм вопросам всегда уделяется большое
внимание в практике буржуазной печати. О том, что на первую
полосу газет и обложки журналов чаще всего выносятся
сенсационные снимки, упоминалось выше. Однако и
внутри номера фотографии в основном располагаются с
учетом того, что снимок в левом верхнем углу
привлекает большее внимание, чем такой же справа; что
фотография с самым незначительным сюжетом способна
акцентировать внимание читателей на сообщении, отвлекая от
более, может быть, важной информации, но не
сопровожденной иллюстрацией.
Свойство образной, зрительной информации
останавливать на себе первоочередное непроизвольное
внимание широко используется буржуазной пропагандой
именно в тех случаях, когда речь идет о сенсационных фото,
имеющих рекламный характер. Они служат рекламой
издания, когда выносятся на обложки и первые полосы;
они являются рекламными и для тех, кто изображен на
них, особенно если речь идет о политических деятелях
или актерах. Закон всевластия рекламы в буржуазном
обществе распространяется в данном случае и на
людей: от нее зависит их популярность и в конечном счете
карьера. Таким образом, фото во многом способствует
появлению «звезд» и «идолов» в буржуазном искусстве,
спорте или политике, а затем и созданию мифов,
связанных с тем или другим лицом. Ради рекламы кинозвезды
готовы представить на всеобщее обозрение свои
интимные отношения, а политические деятели с радостью
афишируют свою семейную жизнь. Фотоснимки, носящие
рекламный характер и призванные создавать
положительный образ тех, кому принадлежат симпатии издания,
и отрицательный — его противников, в изобилии
присутствуют на страницах буржуазной прессы. В технике их
создания используются практически все те же приемы,
что и в коммерческой рекламе, без которой не
обходится и не может обойтись ни одна газета или журнал в
капиталистическом мире.
Коммерческая реклама занимает в буржуазных
изданиях значительное место: ей отводится зачастую 60—
174

80% их площади. Рекламе и эффективности ее
воздействия посвящено огромное количество трудов, ее
изучают специальные службы и институты, ее созданием
заняты многочисленные рекламные агентства, среди
которых американские занимают ведущее место в
капиталистическом мире.
Реклама многолика и пестра. Она не просто
останавливает на себе внимание, она кричит и зазывает.
Изображение в рекламе приобретает особо важное значение.
Оно, во-первых, придает конкретность объекту рекламы,
во-вторых, более устойчиво в памяти, чем текст,
особенно при его неоднократном повторении. Вопрос о
соотнесенности текста и изображения в рекламе давно уже
является предметом пристального изучения специалистов,
и большинство из них сходятся во мнении, что текст и
изображение в рекламе представляют единое и
неразделимое целое. Содержание рекламного текста и
изображение зависят от того, какую цель ставит перед собой ее
автор: сконцентрировать ли внимание читателей на
стоимости товара, на его качестве или внушить им
представление о том, что даст им приобретение данного товара.
Следует отметить, что теперь все реже встречается
реклама, апеллирующая к стоимости товара и его качеству;
вместе с тем приобрела очень широкое
распространение реклама, создающая идеальный образ товара, его
«имидж». Основываясь на созданном «имидже», человек
стремится приобрести не столько данный товар, сколько
то, что он якобы несет ему: красоту, престиж, силу и т.д.
Например, реклама вина гласит, что «сильный человек
пьет «Петрус»», реклама желе убеждает, что тот, кто его
ест, «всегда в форме», и т. д.
В последнее время фото практически вытеснило
графику из рекламы. Безусловно, фотография придает
рекламному изображению необходимую для него
реальность, она конкретизирует в людях, изображенных на
рекламе, тот самый имидж, на создание которого
направлен текст. Поэтому чаще всего на рекламе присутствуют
люди разных возрастов. Среди них можно встретить и
знаменитых деятелей, и конкретных исторических
личностей: Леонардо да Винчи и Наполеона, Микеланджело и
Верди. В капиталистическом обществе товаром становий
ся все и вся, предается забвению элементарное чувство
уважения к таланту и памяти ради того, чтобы продать
175

коньяк или склонить человека помещать деньги в тот или
иной банк. Апеллируя к авторитету знаменитых
личностей, современные дельцы стремятся придать рекламе
респектабельность и серьезность. Вводя в рекламу
известных людей сегодняшнего дня, они склонны перенести
их популярность и на товар, поднять его престиж в
глазах покупателей. Это явление стало настолько
распространенным на Западе, что уже никого не удивляет,
например, Юл Бриннер, рекламирующий в свойственной
ему изящной манере вино «Рене Бриан».
Как считают многие исследователи, женщине в
рекламе принадлежит особая роль: она выступает и
объектом и субъектом рекламы. Все больше раздвигаются
границы «меры раздетости» модели, женское тело
становится тоже объектом рекламы, а это ведет к тому, что
реклама превращается в своеобразную «контрабандную»
порнографию. Совершенно справедливо писал Л. Пинь-
отти, что «в основе эротического выбора рекламы лежит
определенная стратегия» К Стратегия, которая
направлена на то, чтобы вырвать человека из повседневности,
убедить его в том, что капиталистический образ жизни
обеспечивает не только удобства и комфорт (это
обещает рекламируемый товар), но и сексуальное
наслаждение (это обещает ему рекламируемая натура).
Особенно ярко такая тенденция проявляется в кинорекламе,
которая заполняет газетные полосы. Современная
западная кинопродукция богато насыщена фильмами,
непристойность которых не раз была предметом внимания
тех, кто обеспокоен упадком нравов в буржуазном
обществе. Но кинореклама зазывает зрителя не только
сексом, но и насилием. Эротические сцены вперемежку со
стреляющими пистолетами, льющейся кровью,
искаженными от у;часа лицами — вот облик кинорекламы,
лишенный того, что он должен представлять, а именно
искусства.
Современная реклама, которая во многом определяет
политику буржуазных изданий, сама находится под ее
влиянием и достаточно хорошо отражает ее. В условиях
кризиса с каждым днем труднее становится продавать
Товары, а потому, рекламируя, например, ткань,
улыбающийся мужчина призывает покупательниц бороться
1 cUnita», 17 luglio 1975.
176

вместе с ним против повышения цен, или, рекламируя
«Ксерокс-4000», читателям напоминают, что в связи с
подорожанием бумаги особенно хорош именно этот тип
машины, копирующей на обеих сторонах листа. В рекламе
обыгрываются различные события. Так. в год женщин
реклама духов была сопровождена следующим текстом:
«В этом году женщины похожи на женщин. Это
колдовство их духов» К
В рекламу вторгаются не только события, но и
современные политические деятели. Правда, не они сами, а
их двойники, которые могут убеждать читателя в
покупке любого товара. В рекламной практике широко
используется и такой прием: на базе единой, универсальной
текстовки создается несколько вариантов рекламы путем
замены фото. Вот как это выглядит, например, с
рекламой вина «Рамадзотти». Предупредив читателя, чтобы
он не изумлялся, и описав все достоинства вина, автор
рекламы пишет: «...это вам подтверждает также
изображенный здесь синьор, известный двойник
влиятельного политического деятеля». И затем в одном журнале
появляется эта реклама с изображением, например,
двойника Мао2, в другом — еще какого-либо деятеля. И хотя
в приведенном примере и оговаривается, что это
двойники, тем не менее в основе своей подобного рода реклама
является сфабрикованным фото с целью ввести
читателей в заблуждение, ассоциировать в их представлении
марку вина с известной личностью. Этот прием широко
используется в буржуазной печати в пропагандистских
целях не только в рекламе.
То же самое можно сказать и о приеме, когда текст не
соответствует изображению, и тем самым информация,
заложенная в нем, превращается в дезинформацию. С этой
точки зрения показательной является реклама
«Московской водки», которая появилась в журнале «Эпока».
Вот ее текст: «Без хлеба. Без молока. Без мяса. Всегда с
ружьем и с водкой. Тесно связанная с самыми светлыми
и самыми черными днями и особенно с наиболее
жестокими битвами за существование, для русского народа
водка представляется нечто большим, чем простой
напиток. Она является символом его любви к вспаханной зем-
1 «ЕИе», 26 mai 1975.
2 «Gente», 1973, N 51.
177

ле и посеянному хлебу. Но также — к взятому в руки
оружию и летящим пулям. Когда это необходимо» К Чем же
иллюстрируется этот далеко не безобидный текст? Бу«
тылкой водки и снимком, на котором изображены
марширующие женщины, одетые в мужскую военную форму,
с ружьями в руках. Эта фотография, по мнению
безвестных авторов, должна убеждать читателей в том, что в
Советской России даже в мирное время женщины, не
говоря уже о мужчинах, никогда не расставались с ору*
жием, что удостоверяется подписью под фото: «Киев—■
октябрь 1925 г.». Недобросовестность авторов в
буквальном смысле слова налицо, поскольку на фотографии
изображен небезызвестный «батальон смерти», который
действовал на фронтах первой мировой войны летом
1917 г. и устав которого был утвержден военным
министром Временного правительства Керенским. Так при
помощи текста, подчеркивающего мнимое пристрастие
русских к оружию, фотографии, добытой из исторических
архивов, и не соответствующей действительности
подписи к ней обычная реклама превращается в откровенно
пропагандистский антисоветский материал, сделанный в
духе противников разрядки, которые пытаются убедить
людей на Западе в «военной угрозе» с Востока, в
«воинственности и агрессивности русских».
Спекулируя на таком качестве фотоинформации, как
ее документальность, а следовательно, и ее якобы обяза*
тельной достоверности, сопровождая снимок заведомо
ложным текстом, буржуазные пропагандисты
превращают его в фотодезинформацию. Так, шпрингеровская
«Вельт ам зонтаг» для иллюстрации модного на Западе
тезиса об «ущемлении личных свобод» в странах
социализма использовала фото заключенных на Сахалине из
книги В. Дорошевича 1907 г., а чилийская хунта, тщетно
пытаясь создать у мировой общественности ложное
впечатление об обстановке в стране, где якобы царят мир и
счастье, на обложку пропагандистского альбома
поместила семейное фото ткачихи из ГДР за неимением,
видимо, аналогичного по настроению снимка из Чили.
Такой прием — один из самых распространенных в прак*
тике буржуазной печати.
Вопрос о соотнесенности фото и сопровождающего
1 «Ероса», 3 giugno 1973.
178

его текста требует пристального внимания. Чаще всего
в газетах и журналах фото дополняют своей
информацией текст статьи, очерка, заметки и т. д., к тому же
снимки сопровождаются текстовкой. Возможно и
самостоятельное употребление фото с текстовкой, когда
основная информационная нагрузка ложится именно на
изображение. Однако в любом случае информация,
заложенная в нем, и информация, имеющаяся в тексте,
будут иметь эффективность, если они не дублируют
друг друга, а разумно дополняют, создавая единое
целое.
Используя тот факт, что текстовка должна содержать
в себе информацию, дополнительную по отношению к
фото, буржуазная пропаганда зачастую подменяет
дополнительную информацию ложной. При этом,
естественно, задачу дезинформации читателя выполняет текст,
а не изображение. Буржуазная пропаганда в такой
практике идет все дальше и дальше. Она не только
сопровождает реальные фото лживыми текстовками и
затем строит на этом свои досужие домыслы, но и не
брезгует явно сфабрикованными инсценированными
фотоматериалами. Например, если читателя убеждают в том,
что на снимке изображен такой-то человек, а на деле это
не он, если фотограф-«специалист» инсценирует какое-
либо действие, а читателя заверяют, что оно именно так и
происходило, то ложь безусловно заложена в самом
изображении. Вполне красноречивым выглядит
признание французского исследователя П. Альмази в том, что
«можно заполнить целые тома свидетельствами лжи,
допущенной из-за сфабрикованных образов или
вымышленных текстовок к реальным образам» К П. Альмази,
человек, хорошо знакомый с практикой буржуазной
печати, имеет все основания на такое откровенное
признание.
Нередко в буржуазной фотоинформации
используются и такие приемы, как полуправда и инсинуация, т. е.
ни фото, ни текстовка не являются стопроцентноложны-
ми. Достигается это путем умелой кадрировки снимка,
преднамеренно выбранного ракурса, двусмысленного
текста и т. д. Например, если очередь у магазина из 10
человек, то снимок будет создавать впечатление длинного
1 P. Almas у. La photographie, moyen d'information, p. 116.
179

хвоста из-за того, что конец очереди был отсечен
фотографом при съемке и фото снабжено соответствующим
текстом с намеком. Такой снимок достигает зачастую
большего пропагандистского эффекта, чем откровенная
текстовка или образная ложь.
В целях дезинформации могут использоваться не
только снимки, снабженные вымышленными текстовками,
заведомо инсценированные фото или фотомонтажи, но и
различные подборки фотоматериалов. Комплектуя ту или
иную подборку, редакция имеет возможность, во-первых,
произвести необходимый отбор фото, во-вторых,
расположить их в нужной для себя последовательности и,
в-третьих, сопроводить текстом, который подчеркивал бы
основную мысль авторов. Примером такой
тенденциозной фотоподборки может служить опубликованная в
журнале «Тайм» 1 в связи с работой XXV съезда КПСС.
Свои антикоммунистические измышления еженедельник
решил проиллюстрировать «документами», вытащив на
свет фотографии большой давности, которые, по мнению
авторов, должны быть свидетельствами «тяжелой и
безрадостной жизни» при социализме. Вообще важный
момент в технике дезинформации — датировка того или
иного фотоматериала. В пропагандистских целях
буржуазная пресса часто использует прием не только неточной
датировки, но и публикации снимков, имеющих
«солидный возраст», без указания даты. Сопровождая газетный
или журнальный материал на темы сегодняшнего дня,
они создают ложное представление о тех или иных
людях или событиях. Именно такой прием особенно
характерен для буржуазной пропаганды в освещении
современной жизни в социалистических странах.
Подбор фотоиллюстраций и их расположение имеют
принципиальное значение и тогда, когда используется
прием их контрастного сопоставления. Этот прием может
быть положен в основу фоторепортажа, как, например,
часто делает итальянский еженедельник фашистского
толка «Боргезе». Проникнутый духом ярого
антикоммунизма, еженедельник может дать на развороте под
заголовком «Новые моды» снимки активистки ИКП с
символическим изображением серпа и молота и обнажен^
ной актрисы, внушая читателям мысль, что увлечение
1 cTime», 8 March 1976.
180

сексом и популярность ИКП — это вещи одного
порядка 1.
Дезинформировать читателей может и отдельное
фото, помещенное даже без всякой подписи. Чаще всего это
касается портретов политических деятелей, которыми
изобилуют страницы так называемых информационных
еженедельников — «Тайма», «Экспресса» или «Шпигеля».
Наличием таких фото редакция как бы подчеркивает
именно «информационный» характер издания. Однако в
портретной фотографии заложены большие
пропагандистские возможности: она способна закреплять
положительный или отрицательный образ какой-нибудь
личности или, наоборот, разрушать его, выделяя те или иные
ее индивидуальные черты. Публикация фото какого-либо
политического деятеля иногда дает больший эффект для
создания его «имиджа», идеализированного образа, чем
его словесная характеристика. Вместе с тем любое
издание всегда может найти такой снимок, на котором
неугодный ему политик будет иметь глупый, смешной или
злой вид. Поэтому галерея портретных образов
политических деятелей на страницах газет и журналов в
наглядной форме свидетельствует о политических
симпатиях изданий, что особенно ярко проявляется в периоды
предвыборных кампаний.
В портретных фото в зависимости от избранного
ракурса или кадрировки достигается иногда эффект,
близкий к тому, который имеет карикатура. Карикатура —
один из самых старых графических жанров буржуазной
печати — широко представлена на ее страницах и сейчас,
практически во всех газетах и журналах, не считая
сатирических и юмористических изданий типа английского
«Панча» или французской газеты «Канар аншене». В ней
находят отражение различные стороны жизни общества,
быт и нравы буржуазного обывателя с его мещанским
мирком и плоским юмором. Однако особого внимания
заслуживает политическая карикатура, несущая большую
идеологическую нагрузку. Если в основе фото лежит
реальный факт и в пропагандистских целях обыгрывается
его документальность, то в политической карикатуре в
основе лежит интерпретация факта художником, а
затем уже следует его передача в художественной, сати-
1 «Borghese», 1973, N 19.
181

рической форме. Поэтому очень важно, какой факт
предается осмеянию, насколько он соответствует
действительности и тем самым какую цель ставил перед собой
автор. Можно привести немало примеров, когда в основу
карикатуры был положен грубо извращенный факт, еще
более утрированный изобразительными средствами.
Политические деятели — излюбленные объекты
буржуазной карикатуры (например, невозможно
подсчитать, сколько было юмористических изображений
Никсона во время «уотергейтского дела» или де Голля во
время референдума). Но одной из самых постоянных ее
тем был и остается явный антикоммунизм и
антисоветизм. Именно в этой теме интерпретация фактов, их
подтасовка достигают поистине гигантских размеров. И в
результате осмеянию предаются самые чистые идеалы,
за которые борются прогрессивные силы всего мира.
К примеру, на одной из карикатур, помещенных в газете
христианских демократов «Пополо»' в связи с приездом
в Италию Киссинджера и волной протеста против
вмешательства США во внутренние дела страны, был
изображен в образе этакого улыбающегося добряка
Киссинджер, который в своем чемодане везет не больше и не
меньше, как «разрядку». А «добряка» Киссинджера
останавливает на таможне за провоз контрабандного товара,
т. е. «разрядки», одетый в форму советского солдата
Генеральный секретарь ИКП Э. Берлингуэр, представленный
агентом стран Варшавского Договора. Налицо, с одной
стороны, откровенная спекуляция на актуальной
проблеме разрядки международной напряженности, а с
другой— полное искажение фактов: сторонниками разрядки,
оказывается, являются политические деятели США, а
ее противниками, теми, кто чинит препятствия для ее
проникновения в Италию, выступают социалистические
страны и коммунисты Италии. Вот уж поистине все
поставлено с ног на голову, и читателю в который раз
внушается идея о «злых умыслах» коммунистов и
спасительной миссии американского империализма, который,
кстати сказать, уже неоднократно показывал и
показывает свое истинное лицо именно в Италии, оказывая
прямое давление на внутреннюю жизнь страны совсем не
в духе разрядки международной напряженности.
1 «Popolo», 3 novembre 1974.
182

Все виды и жанры иллюстративного материала в
прессе капиталистических стран приобретают особо
важное значение в моменты проведения острых
политических кампаний, когда политические страсти накаляются
и возрастает роль наглядной агитации. Буржуазная
пропаганда широко использует в такие моменты и
фальсифицированные фото, и дезинформирующие графические
рисунки, и карикатуры с затасканными штампами.
Свидетельство тому — многочисленные фальсифицированные
плакаты и политическая реклама, которые были пущены
в ход в Италии Национальным комитетом по
референдуму о разводе в 1974 г. Так, на одном из плакатов,
призывающем голосовать против развода, чтобы спасти
семью, была изображена женщина с четырьмя детьми, на
другой — то же фото было сопровождено отрывком из
письма «одной честной и верной жены», которая якобы
была покинута мужем, а потому обращалась к
избирателям голосовать против закона о разводе. И в том и в
другом случае речь идет о чистейшей фальсификации,
поскольку изображенная на плакате женщина (кстати,
и дети-то были не ее), как она потом заявила,
придерживается совершенно другой точки зрения и собирается
голосовать против отмены закона. На другом плакате
с изображением красного знамени, серпа и молота,
который был выпущен тем же Национальным комитетом,
был напечатан следующий текст, в корне искажавший
позицию ИКП: «Товарищи! Здесь нет места политике.
Речь идет о спасении семьи. Голосуйте «да»— против
буржуазного закона о разводе» К
Так, стремясь играть на эмоциях избирателей,
пробудить в них жалость к якобы покинутым матерям,
буржуазная пропаганда пускала в ход самые откровенные
фальшивки или использовала символы, которые в
представлении людей связаны с коммунистической партией.
Газеты христианских демократов и неофашистов в то
время пестрели рисунками и карикатурами, надоевшими
всем антикоммунистическими видеоштампами. Однако,
несмотря на все ухищрения, силы реакции на
референдуме потерпели поражение.
Иллюстративный материал, образная информация
в буржуазных изданиях не исчерпываются фотоинфор-
1 cUnita», 9 maggio 1974.
183

мацией, карикатурой и рекламой. Мир капитала породил
особый суррогат культуры, так называемую «массовую
культуру», одними из проводников которой на страницах
печати являются комиксы (серии рисованных историй)
и фотороманы. Родившиеся в США, комиксы
перекочевали затем в Европу. Псевдолитература в графической
форме, каковой являются комиксы, призвана давать
человеку иллюзию сопричастности искусству. В комиксах
примитивность сюжета и его графического решения
вполне достигает той цели, которую ставят перед собой
проповедники «массовой культуры»: смотреть, но не
думать, приучать к серийности и стандартам, пробуждать
в человеке мысли через эмоции, заставлять его
воспринимать в готовом виде идеологические и изобразительные
штампы. Герои комиксов лишены характеров. Они четко
делятся на отрицательных и положительных, что
выражается примитивными изобразительными и словесными
средствами. Развитие сюжета идет в них стремительно
и лишено всяких нюансов. То, что в литературном
произведении занимает многие страницы, в комиксе
преподносится в трех-четырех рисунках и нескольких строках
текста. Оценив эффективность воздействия, доступность
и большие возможности этого жанра в
идеологической обработке масс, буржуазная пресса в изобилии
предлагает его и детям, и взрослым. Комиксы обращены
не только к различным возрастным группам, но и к
определенным социальным слоям буржуазного общества.
В них находят отчетливое отражение все те тенденции,
которые определяют развитие буржуазной пропаганды в
целом. В комиксах царит культ насилия, расового
превосходства, восхваления буржуазного образа жизни.
Волна шпиономании и увлечения другими мирами,
характерная для комиксов послевоенных лет, сменилась к
60-м годам волной «черных серий», серий ужасов, в
которых центральное место занимают две темы: секса и
смерти. Вместо героев типа Джеймса, Билла и Кида
появились Дьяболик, Сатаник, Демониак и др. Несмотря на
то, что имена последних имели явное отношение к
нечистой силе, они были обычными земными людьми, а не
пришельцами с других планет, и поскольку были
наделены умом, знаниями и, конечно же, демонической
красотой, то против всякой логики становились
положительными героями, образцами для подражания. Наука в ру-
184

ках таких героев (ядерная физика, химия, электроника)
превращается в инструмент завоевания власти,
жестокость— в способ утверждения своей личности и
получения всех благ.
Авторы комиксов никогда не объясняют причин
жестокости, для них, как и для читателей, важно, как это
происходит, их интересует механизм садистских и
насильственных действий. Часто они повергают читателя
в своеобразный эмоциональный шок, лишая его
возможности думать и оценивать. Осуществить это и помогают
изобразительные средства в комиксах. Стандартизация
внешних черт действующих лиц и затасканные штампы
убыстряют «чтение» комиксов и превращают его в почти
механическое действие. Таким образом достигается то,
что комиксы становятся универсальной пищей, пищей
для всех, развивают нетребовательный вкус и
всеядность своих читателей. Рисунок в комиксе
конкретизирует и упрощает представление не только о героях, которые
являются вымышленными лицами, но и о реальной
действительности, окружающей их. Более того, реальность
намеренно упрощается, искажается, когда речь идет о
защите устоев буржуазного общества или о борьбе с
коммунизмом. Достаточно вспомнить серии о «зеленых
беретах», о летчиках с напалмом, действовавших во
Вьетнаме, о «красных агентах» и русских подводных
лодках, угрожающих берегам Америки. Вместе с тем в
комиксах идеализируется жизнь в буржуазном обществе,
все серьезные нерешенные проблемы выглядят «милыми
пустяками», над которыми можно и посмеяться. Такие
серии, как «Блонди» Ч. Янга или «Лил Абнер» Э. Кэппа,
убеждают читателей в незыблемости того мещанского
мирка, в котором живет американский обыватель и в
котором властвуют деньги и вещи.
Так же как и в рекламе, в комиксах к 70-м годам
темы секса и насилия, их подача поднялись на новую
ступень, они стали соединяться с политикой. Появилось
много комиксов, в которых героинями выступают
женщины. Различные Изабеллы, Жюстины, Эмануэлы, Хель-
ги и Гессы демонстрируют читателям точное описание
пыток и убийств, сексуальных извращений и насилий,
настолько изощренных и «совершенных», что Сатаник и
Демониак кажутся дилетантами в таких делах. Насилие
и жестокость становятся символом героизма. А от подоб-
185

ного утверждения совсем недалеко до фашистских
лозунгов и действий. Недаром в ряде комиксов последнего
времени героини предстают красотками с обнаженной
грудью и со свастикой на рукаве. Такой является,
например, Гесса, «самая свободная от предрассудков героиня
второй мировой войны», начальница секс-отрядов
«третьего рейха», одинаково хорошо владеющая эротическим
искусством и всеми формами насилия и действующая во
славу германского нацизма. Но если Гесса принадлежит
времени, уже ушедшему д историю, то Хельга,
являющаяся проповедницей тех же расистских идеалов,
окружена событиями наших дней. Независимо от того, где
они разворачиваются, авторы графическими и
словесными средствами стремятся к одной цели: показать,
например, несовершенство и «второсортность» кубинцев,
вьетнамцев или палестинцев и полностью исказить смысл их
героической борьбы, сопроводив все это изрядными
дозами секса. Так называемые «второсортные» люди
изображаются в комиксах обязательно некрасивыми и
свирепыми, что создает своеобразный эмоциональный
барьер по отношению к ним.
Политизированный секс, жестокость и насилие,
заполнившие страницы буржуазных изданий, вызывают в
прогрессивных кругах на Западе все большую тревогу,
особенно в плане воздействия такой продукции на молодежь
и детей. Для подрастающего поколения «черные серии»
комиксов становятся наглядными руководствами для
убийств и насилий. Если к этому добавить огромное
количество порнографических изданий, рекламу с примесью
эротики и рекламу оружия, то судьба молодого
поколения, энергию которого буржуазная пропаганда стремится
направить всеми средствами в нужное ей русло, выглядит
поистине катастрофической.
Таковы комиксы — любимое детище «массовой
культуры», которое дала миру Америка. Европа тоже не
осталась в долгу перед «массовой культурой», породив еще
один жанр псевдолитературы в образах — фотороман.
У истоков его стоял известный хозяин «сердечной прессы»
Чино Дель Дука, именем которого, кстати, названа
теперь даже одна из парижских улиц. Им был использован
тот же принцип, что и в комиксах: серия картинок,
снабженных текстом, только не рисованная, а состоящая из
фотографий.
186

По существу фотороман — это инсценировка какого-
либо сюжета, в которой зачастую принимают участие да-
>ке известные актеры. Он адресован самым
нетребовательным и невзыскательным читателям, которые
нуждаются в восполнении иллюзиями и грезами окружающей
их действительности. В большинстве случаев в основе
фотороманов лежит любовная история, что отражается
нередко и в их названии: «Умереть от любви», «Ивелиза
на пороге любви», «Любить — это дарить», «Зажжем
лампу любви» и т. д. Эта продукция встречается в
газетах, она заполняет страницы женских журналов и
страницы изданий, ориентированных на женщин, типа
французского «Ну де» или «Энтимите», которые
получили особенно большое распространение в Италии,
Франции, Бельгии и других европейских странах. Что
касается фото, то в этих романах они даются всегда почти в
крупных планах: широко открытые глаза героинь, их
слезы, очаровательные улыбки красавцев любовников
или свирепость злодеев должны быть зрительно
«осязаемыми», чтобы вызывать эмоции у читателей.
Однако в канву пошлых, мещанских историй фото-
романов авторы умудряются вплетать не только эротику,
но и политику. К примеру, в фоторомане «Предатель»,
который в 1973 г. печатался на страницах итальянского
журнала «Фамилья кристиана», действие происходит з
Ирландии, а героями его являются члены «одной
революционной организации», занятые преследованием
предателя. В этом сюжете дело не обходится, конечно, без
любовной истории, а поскольку журнал католический, то
и без сцены в церкви, в которой умирающий предатель
находит прощение у матери выданного им в руки полиции
человека. Но в фоторомане нет и намека на то, кого и что
представляет «революционная организация», члены ее
появляются перед читателями в традиционном виде
гангстеров: поднятые воротники, надвинутые на глаза
шляпы, в руках пистолеты.
Наряду с фотороманами широкое распространение в
буржуазном мире получили инсценировки классических
литературных произведений. В них обычно от
произведения остается лишь одна сюжетная линия, в результате
чего читатель имеет неполное представление об
оригинале, к тому же искаженное. Такая адаптированная
классика попадает на страницы изданий и в форме рисунков,
187

превращаясь в своеобразные комиксы. Спекуляция на
подлинном искусстве — одна из характерных черт
«массовой культуры». Ее цель — создать у читателей
иллюзию того, что они знакомятся с истинными
литературными произведениями, а на самом деле лишить их
радости этого общения, духовно обеднить их.
Книга и иллюстрация — понятия, тесно связанные
между собой. Однако в мире рекламы и «массовой
культуры» они могут принимать совершенно иное значение.
Не уверенные в полном успехе своей продукции, издатели
массовых книжных серий детективного характера стали
помещать на обложках фотографии обнаженных девиц.
Речь идет о серии «Карре нуар» французского
издательства «Галлимар». Автор большинства ее книг Д. Чейз
цинично признался, что «фотографии обнаженных
девушек— аргумент для торговли», что многие покупают его
книги исключительно из-за обложек и что это его не
беспокоит, поскольку «они сделали главное дело — купили
книгу» К Публикация сомнительных фотографий на
обложках в качестве приманки — еще одно свидетельство
эксплуатации дурных вкусов читателей, воспитанных на
далеких от искусства образцах «массовой культуры»,
широко насаждаемой иллюстрированной прессой
капиталистического Запада.
Широкое использование в буржуазной печати
различных изобразительных средств, свойственный ей
визуальный характер во многом способствуют возникновению
и закреплению идеологических стереотипов. В создании
стереотипов зрительный образ, эмоционально
окрашенный, играет немаловажную роль. Его устойчивость в
памяти, особенно при частом повторении, имеет явные
преимущества по сравнению со словесным. Зрительные образы
конкретизируют в упрощенном виде основные
идеологические тезисы буржуазной пропаганды. Создаются же
эти зрительные образы путем постоянного употребления
ряда видеоштампов, которые можно встретить в
фотоинформации, в рекламе, в комиксах и т. д. Так,
существуют зрительные штампы 100-процентного американца:
сильного человека с мужественным лицом и
ослепительной улыбкой, который с одинаковым успехом
рекламирует виски или сигареты, разыскивает преступников или
1 Цит. по: «Литературная газета», 18 сентября 1974 г.
188

воюет во Вьетнаме в комиксах, покоряет женщин в
фотороманах или призывает голосовать за того или иного
кандидата во время предвыборной кампании. Не менее
стандартизирован и символ женской красоты:
пышногрудыми блондинками изобилуют и реклама, и комиксы,
и иллюстрации в женских журналах. Эти
стандартизированные люди, окруженные предметами потребления и
вещами, которые определяют их престиж и достоинства,
должны создавать в сознании читателей совокупный
зрительный образ преуспевающих американцев. В свою
очередь такой образ в сочетании с аналогичным образом
в понятийной форме, который также базируется на
словесных штампах, ведет к созданию полного
идеологического стереотипа человека в «процветающем
буржуазном обществе».
Далекому от реальной действительности стереотипу
динамичного буржуазного общества, якобы населенного
сильными, красивыми и счастливыми людьми,
противостоят упорно насаждаемые буржуазной пропагандой
антикоммунистические и расистские стереотипы.
Модный на Западе тезис о военной угрозе с Востока, об
угрожающей военной мощи СССР, с помощью которого
реакционные силы хотят остановить дальнейшее
развитие политики разрядки, находил и находит подкрепление
в зрительных штампах: русские люди, советские солдаты
появляются и в рекламе, и в карикатурах, и на обложках
журналов как агрессивные и воинственные.
Бессильные приостановить рост авторитета
компартий в странах Запада, буржуазная пропаганда и ее
хозяева опять пустили в ход антикоммунистические
видеоштампы. С помощью таких штампов буржуазная печать
стремится укрепить в сознании людей образ коммунистов,
якобы угрожающих «свободному» капиталистическому
миру. Столь же активна буржуазная печать и в создании
расистских стереотипов, насаждая образы «свирепых,
ленивых, коварных», всегда с отталкивающей внешностью
африканцев, индейцев или арабов.
Широко используя все виды и жанры
иллюстративного материала, буржуазная пропаганда с его помощью
активно воздействует на эмоции читателей, создает
идеологические стереотипы. Иллюстрации дают читателям
образную картину мира, и если попытаться обобщенно
охарактеризовать ее, то, с одной стороны, она будет
189

реалистичной в своей отталкивающей жестокости и
непристойности, в торжестве мещанства и пошлости в
буржуазном обществе, а с другой — во многом искаженной,
так как в ней либо не находят своего отображения
многие события и факты действительности, либо предстают
отраженными в кривом зеркале буржуазной пропаганды.
Воздействие на аудиторию образной информации,
конечно же, не исчерпывается прессой. Она получила
свое новое рождение на телевидении. Развитие его
принесло в фотоиллюстрации большую динамику и
оперативность. Кроме того, на страницах печати стали
появляться кадры с телеэкрана, а на телевидении —
использоваться фотографии, причем не только в тех случаях,
когда нет отснятой пленки того или иного события, но и
тогда, когда в движущемся потоке кадров необходимо
остановить внимание зрителей на каком-то лице или
деталях. Безусловно, статичный образ на страницах
печати, сопровожденный текстом, и динамичный на
телевизионном экране, сопровожденный живой речью
действующих лиц, дикторским текстом, музыкой или другим
шумовым оформлением, обладают рядом специфических
возможностей, каждая из которых находит свое особое
использование в практике буржуазной пропаганды.
Телевизионный экран
в системе манипулирования
общественным сознанием
Многочисленные специальные исследования, проводимые
в различных странах мира, показывают, что
телевидению принадлежит ведущая роль в современной системе
средств массовой информации и пропаганды. Для
миллионов людей телевизионный экран стал основным
источником информации и познания окружающего мира.
Не удивительно поэтому, что монополистическая
буржуазия в странах капитала рассматривает телевидение
как важнейший пропагандистский инструмент и все
более активно использует его для укрепления своих
идеологических и политических позиций. При этом успешно
и мастерски используется специфика телеэкрана, его
свойства воздействия на аудиторию телезрителей.
Именно об этом и пойдет речь.
190

Еще на заре развития телевидения было замечено,
что телевизионная информация воспринимается иначе,
чем то же сообщение, напечатанное в газете или
прочитанное по радио. И обусловливается это тем, что,
знакомясь с информацией в прессе, читатель знает, что
она прошла через призму восприятия, а значит, и
мнения определенного репортера. А то, что зритель видит на
телеэкране, воспринимается им прямо и непосредственно.
Срабатывает «эффект присутствия» — телезритель как бы
становится не только свидетелем, но и соучастником
данного события, благодаря чему он воспринимает
информацию с неизмеримо большим доверием, чем
прочитав ее в газете или услышав по радио. Стоит ли после
этого удивляться результатам опросов, проведенных в
разных странах и одинаково свидетельствующих о том,
что телевидение признается наиболее объективным
средством массовой информации. Так, например, опрос,
проведенный в ФРГ в конце 60-х годов группой
исследователей Гамбургского института имени Г. Бредова,
показал, что абсолютное большинство населения считает
телевидение «информирующим наиболее полно» (58,8%
опрошенных), «наиболее понятно преподносящим
политику» (65,8%) и дающим «самую надежную
информацию о программе и целях политических партий»
(57,6%)».
Правда, в 70-х годах западногерманские граждане
стали более критично оценивать средства массовой
информации в стране, и в частности телевидение, о чем
свидетельствуют, например, результаты обширного
исследования, проведенного мюнхенским социологическим
институтом «Инфратест» в 1970—1974 гг. Согласно
полученным данным, число тех, кто считает, что
телевидение «наиболее ясно и понятно информирует о
политических событиях», с 67% в 1970 г. уменьшилось до 59%
в 1974 г.2 Тем не менее в сравнении с газетой и
радиовещанием телевидение по-прежнему остается в ФРГ для
большей части аудитории «самым надежным», «самым
достоверным», «самым независимым» и «самым
важным» из всех средств массовой информации.
1 cFernsehen im Leben der Erwachsenen». Verl. Hans-Bredow-In-
stitut. Hamburg, 1968, S. 144
2 cMedia Perspektiven», 1975, N 9, S. 413.
191

Телевидение завоевывает такое доверие в немалой
степени тем, что делает телезрителя свидетелем важных
событий политического и государственного характера.
Американцы благодаря ему видели похороны Д.
Кеннеди, убийство Д. Руби Ли X. Освальда, смерть Р.
Кеннеди, посещение астронавтами Луны и многое другое.
Англичане неоднократно побывали таким же образом в
королевском дворце, присутствовали на различного рода
чествованиях, где имели возможность лицезреть коро-
;теву и членов ее семьи, ка* если бы они были их
простыми знакомыми. Западногерманское телевидение
регулярно транслирует заседания бундестага. Итальянцы
с помощью телевидения постоянно присутствуют на
богослужебных мессах Ватикана, встречаются на
телеэкране с папой римским и другими
высокопоставленными служителями церкви. Все эти события всегда
привлекают внимание населения этих стран.
Однако стремление монополистических кругов
приобщить, «приблизить» зрителя к
общественно-политической жизни далеко не бескорыстно. Все это призвано
создавать у телезрителя иллюзию его участия в
управлении страной и в решении важных государственных дел.
Подобная же сверхзадача стоит и перед
многочисленными политическими тележурналами, охотно
предлагающими свои страницы видным государственным деятелям,
которые доверительно, находясь со зрителями, что
называется, с глазу на глаз, излагают свои взгляды, т. е.
взгляды правящих партий. Наблюдая на телеэкране
баталии представителей различных буржуазных партий
(которые в основном сводятся к упражнению в
красноречии, как это было, например, в предвыборной дуэли
кандидатов на пост президента США в 1976 г.), зритель
зачастую склонен воспринимать их как проявление
«демократизма», «плюрализма» капиталистического
правопорядка.
Однако капиталистическая «демократия» имеет
весьма ограниченные пределы. Даже на западногерманском
телевидении, которое по своему статусу является
«общественно-правовой» организацией (т. е. не коммерческой,
как в США, и не государственной, как во Франций),
«понимание демократии, — как писала газета
западногерманских коммунистов «Унзере цайт», — не простит
рается столь широко, чтобы предоставить коммунистам
192

равные с другими партиями права для выражения своих
взглядов» К
Так, накануне выборов в бундестаг в 1972 г. две
основные западногерманские телепрограммы
официально распределили между партиями общее время в эфире
на период предвыборной кампании следующим образом
(в минутах):
СДПГ/СвДП 37,5
ХДС/ХСС 37,5
ГКП 5,0
Но эти цифры отражают только непосредственно
официальные агитационные передачи, или так
называемые рекламные ролики, и не учитывают, например, того
факта, что Председатель ГКП не был вообще допущен
к проводимым телевидением дискуссиям с участием
партийных лидеров, каждая из которых длилась два
часа. Дискуссии транслировались по обоим
телевизионным каналам и собрали сорокамиллионную аудиторию.
Германская компартия не получила возможности
изложить свою программу и в четырех часовых передачах
«Германия накануне выборов» (по первому каналу).
Аналогичным образом распределилось время на
предвыборном телеэкране и в 1976 г. Для прямой
саморекламы партийным лидерам СДПГ, СвДП и ХДС/ХСС
было предоставлено 140 минут. Представители ГКП
получили право лишь на четыре двухминутных
выступления. В общей же сложности лидерам буржуазных партий
было отдано во время предвыборной кампании 1976 г.,
по подсчетам газеты «Унзере цайт», около 1500 минут
эфира, а западногерманским коммунистам —
единственной партии, выступающей против крупного капитала, за
расширение прав трудящихся, — всего около 9 минут2.
Что и говорить, дистанция огромного размера. «О
равных возможностях, как того требует конституция, —
пишет в этой связи «Унзере цайт», — не может быть и
речи»3.
Манипулирование общественным мнением с помощью
телевизионных каналов ведется целенаправленно и гиб-
» «Unsere Zeit», 1972, N 48.
2 «Unsere ZeiU, 6 Oktober 1976.
8 «ErklSrung des Presidiums der DKP zum Ausgang der Bun-
destagswahl». — «Unsere Zeit», 5 Oktober 1976.
Va7—1088
193

ко, причем специфические свойства телевидения
используются таким образом, чтобы зритель не подозревал, что
перед ним предстает событие, увиденное глазами
репортера, телеоператора, редактора и других людей,
ответственных за выпуск телепередачи. Для информационных
и общественно-политических передач буржуазного
телевидения характерна нарочитая игра в объективность
(мы, мол, только регистрируем факты — выводы за
зрителем). В действительности же это лишь уловка,
направленная на то, чтобы «а место объективной
информации поставить информацию, «организованную» в
определенном политическом аспекте, угодном
манипуляторам.
Американские социологи Глэдис и Курт Ланг
проанализировали один из типичных телерепортажей и
раскрыли технику его создания. Речь идет о трансляции в
1952 г. восторженной встречи жителями Чикаго генерала
Макартура, возвратившегося из Кореи, где он был
главнокомандующим войск США. Смешавшись с толпой
встречающих, Ланги и их помощники выяснили, что
48% присутствующих пришли, вернее, остановились,
проходя мимо по улице, из простого любопытства, у
42% был небольшой интерес к событию как к зрелищу
и только 9% пришли выразить генералу свое
восхищение. Однако в том, как подавалось это событие по
телевидению, подавляющим и преобладающим было
восхищение. Ланги отмечали, что телекамеры проезжали
мимо и не брали в объектив тех, кто не аплодировал,
задерживая свое внимание на людях, которые выражали
свой восторг1. Большинство присутствующих на месге
события ощущали скуку и жалели, что не остались дома
смотреть происходящее по телевидению. Те же, кто
сидел у телеэкранов, видя всеобщее ликование, сожалели
о том, что отсутствовали на месте происшествия. Тем
самым соответствующая интерпретация события вызвала
у телезрителей не только превратное впечатление,
способствующее разжиганию милитаристских чувств, но и
так называемый «эффект ожидания» — телезрителям
казалось, что, будь они на месте встречи, все выглядело бы
еще интереснее.
Методика ведения подобных репортажей характерна
1 «The Progress of Television». New York, 1967, p. 114—115.
194

не только для американского телевидения. Аналогичные
примеры можно встретить в практике телевидения
любой буржуазной страны.
Однако телевидение может «провоцировать» чувства
не только радости и всеобщего ликования, но и
всеобъемлющего гнева и ярости. Американский журналист
Г. Фейрли в своей статье «Иллюзорный мир теленово-,
стей» приводит интересный пример: летом 1966 г. в
одном из выпусков новостей американское телевидение
показало репортаж о походе негров в пригороде Чикаго
Цицеро. В центре внимания телекамер была
негодующая реакция белого населения этого предместья,
выражавшаяся в выкриках оскорблений в адрес участников
похода, а также в демонстрации различных проявлений
недоброжелательства. Телевизионный экран заполняли
лица, перекошенные гневом и ненавистью. Создавалось
впечатление, что походу противостоит огромное людское
море, готовое смести с лица земли темнокожих
смельчаков. Очевидцы же рассказывали, что люди, ставшие
предметом повышенного интереса телекамеры,
составляли всего лишь небольшую часть толпы, которая вела
себя далеко не так воинственно, как это было
отображено на телеэкране1. Ясно, что «грандиозное»,
«эмоциональное» зрелище создавалось, чтобы вызвать у
населения расистские и шовинистические настроения.
Большое значение в такого рода репортажах имеет
расстановка акцентов в видеоряде. В той же статье
Г. Фейрли приводит пример освещения телевидением
знаменитого похода негров, возглавляемого Д.
Мередитом. Первоначально количество его участников было
невелико, и они мирно двигались по дорогам Америки.
Однако приезд работников телевидения вызвал в рядах
участников естественную реакцию — они сплотились,
подтянулись, сомкнулись. Телевизионные камеры
сосредоточили на них свое внимание, создав из небольшого
отряда людей впечатление мощной ударной силы,
угрожающей обществу. Это подтвердил и комментатор,
назвав участников похода «черной силой»2. Так, с целью
запугивания обывателя телевидение прибегло к
фальсификации действительности в прямом репортаже.
1 «Reader's Digest», 1967, N 544, p. 129.
8 См. там же.
195

Кроме «эффекта присутствия» на телезрителя
большое воздействие оказывают еще два важнейших
свойства телевидения — изобразительность, визуальность его
материала и эмоциональность зрелища. 5)ти качества
существенным образом отличают информацию
телевизионную от газетной и радийной. Правда, газета может
поместить фотографию или иллюстрацию, но она не идет ни
в какое сравнение с кадрами кинопленки или
видеозаписи. Не говоря уже об объеме информации, получаемой
посредством фильма, —кинокадры, занимающие
несколько секунд, могут передать человеку информацию в
более яркой форме, чем несколько страниц печатного
текста или фотография, —фильм имеет еще одно
преимущество: он увлекает человека эмоционально. Зритель
видит выражение лиц героев на телеэкране, перед ним
разворачиваются события, вызывающие у него ответную
реакцию: гнев, досаду, радость и т. п. Разумеется,
способностью эмоционального вовлечения обладает и радио.
Но оно лишено зрелищности. А ведь давно бытует
поговорка, что лучше один раз увидеть...
Сама природа телевидения создала предпосылки для
более сильного воздействия на многомиллионные массы.
Поэтому рассмотрим, как используются специфические
черты телевидения — визуальность и эмоциональность —
в пропагандистских целях.
Уже при отборе того или иного сюжета с точки
зрения его «телегеничности» (т. е. пригодности для
телеэкрана) главным, определяющим принципом является
установка идеологического характера. Выполняя
социальный заказ правящих кругов, буржуазные
тележурналисты отдают предпочтение материалам, которые так
или иначе утверждают идеологию господствующего
класса, прямо или косвенно рекламируют моральные
ценности буржуазного общества или же ^представляют
собой сильное отвлекающее средство, призванное
уводить зрителей от насущных проблем. Среди таковых
лидируют материалы сенсационного характера
(катастрофы, убийства, ограбления и т. п.), которыми, как
правило, открываются информационные выпуски.
Подобного рода сюжеты разрабатываются с большой
тщательностью— им сопутствуют множество интервью,
репортаж с места события и т. д. При этом стремление к
сенсационности очень чаете приводит к искажению основ-
196

ного содержания рассказа о событии. Продюсер
американского общественно-политического цикла «60 минут»
Д. Хьюитт, являющийся одновременно и его
руководителем, откровенно заявляет: «Мне хочется упаковывать
реальность так же привлекательно, как голливудские
продюсеры упаковывают вымысел. Я не люблю излагать
новость. Я люблю делать ее» К
Известный американский комментатор Ч. Хантли,
говоря о своей работе в этой области, признавался:
«В своем стремлении снять фильм, заполненный
красивыми фасадами и чарующими пейзажами, чтобы
избежать скуки и низких рейтингов, мы зачастую
отмахиваемся от внушающих страх сюжетов, решая, что они не
годятся для радио и телевидения»2.
Что же это за «внушающие страх сюжеты?» О них
более подробно рассказывает американский
исследователь телевидения Р. Макнейл. «Ужасная правда, —
заключает он, — показывается только в просмотровых
залах»3. Р. Макнейл в статье «Телевизионные новости и
как они «делаются»», в частности, рассказывает, как,
присутствуя при подготовке информационного выпуска сети
Эн-Би-Си, он стал свидетелем того, что сюжет,
рассказывающий и показывающий американского солдата,
которому оторвало ногу в бою во Вьетнаме, был выброшен
и заменен другим. На вопрос, почему это сделано, ему
спокойно ответили: «Мы ведь показываем нашу
передачу во время ужина» 4.
Стоит ли удивляться после этого, что благодаря
характеру своего отражения на телеэкране война во
Вьетнаме получила название в США «войны в гостиной»?
Дело дошло до того, что Пентагон наладил серийное
производство телефильмов и телесюжетов в Южном
Вьетнаме, которые откровенно фальсифицировали
истинную картину положения дел. Американский сенатор
У. Фулбрайт в своей книге «Пропагандистская машина
Пентагона» рассказывает о том, как эти фильмы
(именуемые «Серия-В») были в полном смысле слова
инсценированы и ставились как обычный театральный спек-
r cTV guide», 20 October 1973, p. 16.
2 R. Cirino. Don't Blame the People, p. 138.
3 cHarper's Magazin», October 1968, p. 76.
4 Там же.
7—1088
197

такль. Снимались они не на полях сражений, а в зоне,
свободной от огня, где американские военно-воздушные
силы могли развернуть грандиозную атаку против
врага, которого на самом деле там не было. В некоторых
случаях роль врага исполняли южновьетнамские
солдаты, которые после съемок спокойно возвращались на
свои базы. В целом на съемки таких пропагандистских
фильмов и сюжетов было истрачено с 1966 г. 400 тыс.
долларов 1. И все это делалось для того, чтобы «усилия
правительства в сфере вьетнамской политики выглядели
наилучшим образом»2. Американский же зритель
считал, что он является свидетелем реальных военных
действий. Все это призвано было повысить патриотические
настроения широких кругов населения.
В результате подобного метода отбора новостей в
телевидении капиталистических стран появились и нашли
широкое распространение так называемые «добрые
новости». В США, например, от 150 до 200 телестанций
ввели их в свою практику в начале 70-х годов. Их
основной принцип заключался в следующем: «не огорчать»
зрителя мрачными сообщениями об инфляции, войне в
Индокитае, энергетическом кризисе и др. Подобные
проблемы либо совсем замалчивались, либо освещались
с юмором. Центральное место в выпусках отводилось
сенсационным сообщениям, имеющим мало общего с
проблемами социального характера.
Система «добрых новостей» далеко не нова по своей
природе. Так, еще геббельсовское министерство
пропаганды, задумав использовать телевидение для рекламы
фашистского режима, сразу же включило его в систему
своих пропагандистских средств, которым надлежало не
только внедрять в сознание нацистские идеи, но и
отвлекать публику от острых политических проблем,
предлагая взамен «остроумную и хорошую компенсацию» в
виде «интересных сообщений», способствующих
«поддержанию в народе хорошего настроения» 3.
Тележурналистика в капиталистических странах
умело эксплуатирует такой прием, как персонализация фак-
1 W. Fulbright. The Pentagon Propaganda Machine. New York,
1970, p. 104.
2 Там же, стр. 105.
8 cDie formierte Meinung». Leipzig, 1968, S. 195.
198

тов, суть которого заключается в том, что политические
события «подаются через личности и идентифицируются
с последними» К С другой стороны, как подчеркивают
прогрессивные западногерманские исследователи, персо-
нализация общественно значимых событий «создает у
читателя, слушателя, зрителя впечатление личной
причастности и прямого контроля за их ходом и тем самым
мешает ему распознать политические и прочие фигуры,
заполняющие газеты, журналы, экраны, как
характерные маски установившихся отношений господства и
подчинения»2.
Персонализация фактов как способ
манипулирования общественным мнением характеризуется тем, что
подлинная социально-политическая информация,
причинно-следственные связи общественно-экономических
процессов, происходящих внутри страны или за ее
пределами, расстановка сил на международной арене
сводятся к высказываниям отдельных личностей.
Например, осуществление важных государственных актов
трактуется как нечто зависящее чуть ли не от
настроения того или иного государственного деятеля. Не
удивительно поэтому, что наиболее часто встречающийся тип
информационных сообщений не что иное, как изложение
высказываний известных лиц по определенному вопросу
или спекуляции вокруг этих высказываний.
Подчеркивая силу внушения «нейтральных», «чисто
информационных» сообщений телевидения,
западногерманский публицист Г.-К. Рёглин пишет о своих
ощущениях в качестве телезрителя: «Мы верим, что знаем все,
что только возможно знать, однако, в сущности, едва
ли знаем что-либо, потому что мы вовсе не способны
включить в свою жизнь этот бессвязный поток
информации»3.
Есть и еще один аспект персонализации,
заключающийся в том, что та или иная общественно-политическая
передача отождествляется с определенной личностью,
т. е. в данном случае персонализируются уже не факты
1 Н. Holzer. Politik und Unterhaltung in den Massenmedien: Reak-
tionen des Publikums. — «Massenkommunikationsforschung». Bd. 2.
Konsumtion. Frankfurt a. M., 1973, S. 97.
2 См. Г. Гляйссберг. О концентрации печати и манипулировании
общественным мнением. М., 1974, стр. 60.
3 «Augsburger Abendblatt», l Dezember 1971.
199

(вернее, не только факты), но сама информация о них.
Поэтому каждый телезритель может выбрать себе «по
вкусу» такого ведущего (модератора), которому он
будет доверять и глазами которого он отныне будет
смотреть на происходящие в мире события. Так, на
западногерманском телевидении передачу «Дер интернационале
фрюшоппен» (своеобразную беседу обозревателей за
«круглым столом») не спутаешь с «ЦДФ-магацин», как
невозможно одного ведущего (В. Хёфера) принять за
другого (Г. Лёвенталя). Если ведущий первой передачи
прибегает к тщательной дозировке правды, полуправды
и откровенной лжи, то второй на все лады использует
избитые антикоммунистические клише. Тем не менее,
несмотря на такое, казалось бы, различие в приемах,
каждый из них имеет свою довольно обширную
аудиторию, которая отдает им свои симпатии и питает к ним
доверие.
На первый взгляд может показаться, что визуаль-
ность в данном случае не играет столь уж
существенного значения — фигура человека в кадре, и практически
больше ничего. Кроме того, и диктор, и ведущий
существуют и в радиопередачах, значит, без визуальности в
принципе можно и обойтись. Однако телезритель,
слушая текст, подсознательно пытается угадать по лицу
говорящего и его движениям, каково состояние здоровья,
настроение этого человека, говорит ли он искренне или
нет и т. д. и т. п.
Это обстоятельство постоянно учитывается при
выборе кандидатуры на роль комментатора — он должен
обладать выразительным лицом, приятным тембром
голоса, хорошей дикцией и т. п. В США, например, судьба
комментатора зависит от его способности нравиться
публике— об этом со всей точностью свидетельствуют
данные об охвате аудитории, полученные компанией
Нильсена. Популярный комментатор — такая же «звезда»»
как и голливудские киноидолы. Так, например, во время
первого полета американских астронавтов на Луну
самый популярный телекомментатор в США У. Кронкайт
был, по выражению прессы, «благодаря своему
профессиональному и сердечному комментарию четвертым
равноправным героем этого события» 1.
1 cReader's Digest», December 1969, N 572, p. 193.
200

Однако артистических данных еще недостаточно,
чтобы стать популярным комментатором. Он должен не
только нравиться телезрителям, они должны верить в
него, как в своего друга или доброго знакомого.
Объясняя причину столь высокой популярности У. Кронкай-
та, журнал «Ридерз дайджест», в частности, считает, что
она кроется в «его собственном стиле — сочетании
дружеского тона с деловитостью. Смуглое, открытое лицо,
гладко зачесанные седые волосы и аккуратно
подстриженные усики делают его похожим на доброго дядюшку.
Это вызывает к нему особое доверие» К Та же мысль
звучит и в высказывании газеты «Нью-Йорк тайме»:
«Люди считают, что газеты могут ошибаться, но они
абсолютно уверены, что Уолтер Кронкайт никогда не
лжет»2.
Аналогичными качествами должен обладать не
только комментатор, но и ведущий любой телевизионной
передачи, независимо от ее жанра. Идеальный
вариант— когда ведущий при всех своих профессиональных
качествах воспринимается зрителями как «один из
многих», выглядит «таким, как все». В частности, причину
необычайной популярности знаменитого Кули (это
прозвище получил от зрителей Г.-И. Куленкампф, ведущий
викторин западногерманского телевидения «Один
выигрывает», «Добрый вечер, соседи!» и др.) журнал
«Штерн» не без основания усматривает в том, что он
обладает «необходимыми недостатками, чтобы быть, как
все» 3. Только при этом условии зритель примет
ведущего за «своего» и даже, возможно, захочет подражать
ему во всем — от прически до образа мыслей.
Роль человека в кадре, читающего информационное
сообщение или комментирующего события, чрезвычайно
велика. В буржуазном телевидении прочно укрепилась
тенденция так называемой «объективности» подачи
информационного материала. С этой целью сообщения в
выпусках последних известий читаются внешне
беспристрастно, нейтрально, с подчеркнутым равнодушием к
смыслу текста. Однако в арсенале диктора, ведущего
или комментатора всегда имеется целый набор средств,
1 «Reader's Digest», December 1969, N 572, p. 194.
2 Там же.
3 «Stern», 1973, N 24, S. 94.
201

с помощью которых он выражает свою точку зрения,
вернее, точку зрения правящего класса на то или иное
событие. Среди такого рода средств первостепенное
значение имеет умение владеть своим голосом и
интонацией. Американский профессор Р. О' Хара в книге
сСредства информации для миллионов» так описывает
технику дикции некоторых комментаторов и дикторов:
«Его сообщение может выглядеть объективным в том
смысле, что оно не содержит выражения одобрения или
неодобрения, но его вокальные дополнения, интонация и
многозначительные паузы, а также выражение лица
часто имеют тот же эффект, что и редакторское
мнение» К
В результате подобных манипуляций зрителю
предлагается информация, получившая определенную
идеологическую окраску, соответствующая общему курсу
политики правящих кругов. Американский исследователь
Р. Макнейл приходит к выводу, что в методике
изложения информации существует целый набор различных,
незаметных для зрителя нюансов, как, например,
очевидность и акцентировка того или иного сообщения. Так, в
свое время в ежедневных сообщениях из Вьетнама
большое значение имел порядок сообщений о результатах
последних сражений, смысловое ударение на позитивном
и негативном. Первоочередные сообщения
комментаторов об инициативе американских войск и внушительном
числе убитых вьетнамцев создавали впечатление
успешного продвижения вперед, обратный же порядок
изложения материала — успехи вьетнамцев и количество
убитых американцев — производил отрицательный
эффект и угнетающе действовал на психику телезрителей.
Кроме того, как отмечает американский социолог
Р. Сирино в своей книге «Не вините людей», в
буржуазном телевидении, в частности американском, давно
установились определенные словесные клише, которые
используются с целью создания определенного стереотипа.
В арсенале известного комментатора Л. Бринкли,
например, постоянно мелькают такие выражения, как
«горластые крикуны», «кровавая тактика», «террористы» и др.
К излюбленным формулировкам западногерманского
тележурналиста Г. Лёвенталя относятся такие, как «крас-
1 R. O'Hara. Media for the millions. New York, 1961, p. 230.
202

ные гнезда», «красная угроза», «красный террор». Все
они применяются только по отношейию к идейным
противникам буржуазного строя, т. е. прежде всего к
коммунистам и представителям прогрессивных сил. Профессор
Р. Лифтон из Иельского университета, специалист по
психиатрии, считает, что подобные словесные клише
«помогают психически притуплять сознание людей» К
Несмотря на преобладание в телевидении зрелищно-
сти, наглядности, роль слова в нем не только не
уменьшается, а, напротив, усиливается. Это объясняется тем,
что, скажем, читатель газеты или радиослушатель, не
имея возможности проверить правдивость сообщаемого
им материала, вынужден воспринимать его на веру.
Телезритель же, перед которым все разворачивается
«наяву», ищет в комментарии каких-то дополнительных
сведений, сообщений. Поэтому значение телевизионного
комментария возрастает — он не просто знакомит с
информацией и не просто объясняет, он заставляет зрителя видеть
происходящее на экране в определенном аспекте. В
зависимости от комментария одно и то же действие можно
понять и расценить по-разному. Именно эту особенность
телевизионного комментария широко использует
буржуазная пропаганда. Подобранные соответствующим
образом слова и выражения придают соответствующий
политический оттенок происходящему на телеэкране. Особенно
это очевидно в репортажах. Если участники антивоенных
демонстраций, как правило, наделялись не очень
благовидными эпитетами, вроде «хиппи», «длинноволосые»,
«хулиганы» и т. п., то совершенно другие выражения
можно было слышать в репортажах о демонстрациях в
поддержку политики правительства.
Вот один из таких примеров — освещение митинга в
честь Дня ветеранов в 1969 г. ведущим информационной
программы Эй-Би-Си К. Бринкли.
Демонстрация, предшествовавшая митингу, выразила
поддержку политике Никсона во Вьетнаме, поэтому
отношение к ней комментатора было в высшей степени
доброжелательным. Несмотря на то что присутствующих было
не так уж много, комментатор нашел слова, необходимые
для того, чтобы приукрасить ситуацию. «Слабой ее
нельзя было назвать, — проникновенно произнес он. — Толпа
1 R. Cirino. Don't Blame the People, p. 148.
203

была обыкновенной, чистенько одетой, ей нравился юмор
некоторых ораторов, в ней ощущалась искренность и
чистосердечность» 1.
В программах телевидения капиталистических стран
неоднократно можно встретить случаи, когда
комментатор умышленно искажает реальную картину,
предстающую на экране. В таких случаях демонстрируется
кинолента, лишенная собственного звучания, и лишь
закадровый голос диктора направляет мысли зрителей в нужное
русло. В начале 1970 г. американская сеть Си-Би-Эс
показала телефильм о КНДР, снятый австралийским
журналистом-коммунистом У. Бэрчеттом и повествующий
о больших достижениях этой страны в области
строительства нового общества. Однако вместо комментария
самого автора фильма зрители услышали голос одного
из своих дикторов, дающего комментарий, угодный
телекампании и ее владельцам. В результате был полностью
фальсифицирован замысел автора, а снятые в КНДР
кадры использованы для антикоммунистических
измышлений.
Фальсифицированный комментарий неоднократно
использовался американским телевидением при освещении
войны во Вьетнаме. В 1972 г. сеть Эй-Би-Си, показывая
киноматериалы, снятые на вьетнамской земле, снабдила
их комментарием, убеждавшим зрителей в том, что сами
вьетнамцы виноваты в кровопролитиях, так как не идут
ни на какие соглашения. Кадры, на которых были сняты
остатки беженцев, подорвавшихся на мине,
преподносились как свидетельство их собственного упрямства —
исходя из комментария, мина была вьетнамская, значит, и
виноваты сами вьетнамцы2.
Однако не всегда комментарий бывает столь
прямолинейным и откровенно фальсификаторским, особенно в
тех случаях, когда события на экране достаточно
очевидны и без слов. В этих случаях наблюдается определенное
лавирование с тем, чтобы как-то сгладить эффект от
виденного на экране.
Так, по французскому телевидению в рубрике «Точка
зрения на Антенне-2» прошла передача, посвященная
Вьетнаму, в которой должны были выступить и сказать
1 R. Cirino. Don't Blame Ше People, p. 165.
2 «Broadcasting», 5 June 1972, p. 49.
204

свое слово представители газеты «Орор», органа,
который, как известно, поддерживал французский
колониализм и выступал на стороне американской агрессии ва
Вьетнаме. В ходе передачи были показаны отрывки
документального фильма, снятого американской актрисой1
Д. Фонда в Северном Вьетнаме и освобожденных
районах южной части этой страны. Цель фильма — доказать,,
что в нарушение Парижских соглашений американская
интервенция продолжается, и убедительные кадры
вполне это подтверждали. Присутствующим на передаче
представителям «Орор» ничего не оставалось, как признаться,
что они «потрясены» увиденным. Однако один из них тут
же заявил, что во вьетнамской войне не было «ни жертв,
ни агрессоров» и что все это рано или поздно «должно-
было закончиться» К
Политические деятели не сразу открыли огромные
возможности телевидения в сфере пропагандистского
воздействия на массы. Но, сделав подобное открытие,
они устроили настоящую войну за овладение этим
средством массовой информации. Р. Макнейл в своей книге
«Машина манипулирования народом» пишет:
«Телевидение явилось причиной таких коренных изменений в
средствах политического информирования общества,
подобных которым не происходило со времени основания
нашей республики. Ничто до распространения
телевидения не вносило таких чудовищных перемен в технику
убеждения масс»2. В желании завоевать благосклонность
масс конкурировали политики самой различной
величины— от президентов до кандидатов на губернаторский
пост. Некоторые президенты, как, например, в свое время
де Голль, сделали телевидение своей монополией и
использовали его для укрепления и поддержания собственного-
престижа. Американский социолог У. Липпман, возвра-
тясь из поездки во Францию, в свое время писал:
«Насколько я мог понять, главным инструментом генерала,
позволяющим ему удержаться у власти, кроме его
огромного личного престижа является то, что он обладает
монополией радио и телевидения. Его противники, включая
и коммунистическую партию, могут печатать и говорить,
однако они отделены от массовой аудитории вследствие
1 cL'Humanite», 17 January 1975, p. 11.
2 R. MacNeil. The People Machine. New York, 1968, p. XIII.
205

существования правительственной монополии на радио и
телевидение» 1.
Приверженность к телевидению отличала и других
президентов, в частности Никсона, который пользовался
телевидением так широко, что вызвал нарекания прессы,
высказывающей жалобы на то, что Никсон «слишком
ориентирован на телевидение»2. Достаточно сказать, что
из 80 корреспондентов, освещавших его поездку в КНР,
60 человек представляли радио- и телевещание3.
Американский журнал «Ти-ви гайд» отмечает, что
президентские выступления по телевидению собирают
рекордную аудиторию, которая полагает, что узнает
гораздо больше, если будет видеть президента
собственными глазами и слышать его речь собственными ушами4.
Кроме того, как считает тот же журнал, частое
появление какого-то лица на телеэкране создает этому человеку
так называемый «эффект нимба» независимо от его
реальных качеств.
Однако на протяжении долгого периода борьбы
за овладение телевидением было замечено, что
психологический эффект, производимый на телеэкране, очень
^изменчив и зависит от многих факторов. Именно
тогда родился своеобразный термин «телегеничность» (по
аналогии с «фотогеничностью»), означающий
определенное качество, которым должен обладать политик, если он
тсочет добиться успеха. Тот же Никсон, не обладающий,
по мнению своей партии, этим качеством (в США
существует мнение, что дебаты 1960 г. с Д. Кеннеди он проиграл
именно по этой причине), в предвыборной кампании
1972 г. вообще отказался показываться на телеэкране,
чтобы не испортить дело. Он отказался даже от главного
турнира — «великих дебатов», мотивируя это тем, что
его взгляды достаточно хорошо известны
американским избирателям. На самом деле руководство его
партии решило не допустить повторную, с их точки зрения,
ошибку.
Что же касается тех, кто обладает «телегеничностью»,
простор для их деятельности поистине неограничен. Ши-
1 Цит. по: /С. Жигульский. Пути развития массовой культуры.
-М., 1969, стр. 121.
2 cTV guide», 23 September 1972.
3 «Variety», 2 February 1972, p. 31.
4 «TV guide», 23 September 1972.
206

роко известны случаи, когда политическими деятелями
становились бывшие актеры, выглядевшие на телеэкране
не менее эффектно, чем в кино. Публика,
поклонявшаяся им и видевшая в них своих кумиров, не задумываясь,
соглашалась видеть в них и политиков. Речь идет в
первую очередь об американском актере Р. Ригане,
специализировавшемся в прошлом на ролях бравых
ковбоев, затем ставшем губернатором штата Калифорния и
даже выдвигавшем свою кандидатуру в Белый дом.
Риган сумел не просто хорошо выступить по телевидению,
а прекрасно сыграть свою роль — роль эдакого хорошего
парня, поборника справедливости и защитника
обиженных. Иными словами, он пытался убедить телезрителей,
что он сам, Р. Риган, и есть тот герой, роль которого он
не раз играл в фильмах. Зрители, поверившие ему,
избрали его губернатором своего штата, отдав ему на
целый миллион голосов больше, чем его противнику.
Но, овладев губернаторским постом, Риган тут же
забыл об «образе», который он так успешно создал
благодаря телевидению, и развернул деятельность,
выявившую позиции и стремления махрового реакционера.
В настоящее время, по крайней мере в США, ни один
кандидат, выдвигаемый на любой государственный пост,
не минует самого настоящего экзамена на «телегенич-
ность». Политический «менеджер» от республиканской
партии К. Уайт также убежден в этом: «Когда
политическая партия выбирает своего кандидата на пост
президента, одно из основных требований к нему —
способность вести избирательную кампанию по телевидению»1.
Как уже отмечалось в случае с Риганом,
телевизионная кампания по «продаже президента» избирателям
строится в основном на методике создания «образа». При
этом учитываются самые различные факторы, и в первую
очередь тот, что телевизионная аудитория коренным
образом отличается от избирателей, пришедших послушать
кандидата на митинге или собрании. Являясь теми же
избирателями, эти люди, уютно расположившись в
креслах у себя дома, становятся аудиторией, жаждущей
привычных развлечений. Именно с таким настроением они
воспринимают как заполненные перестрелками и драка-
1 Цит. по: С. Фурцева. Мир площадью в сантиметры. М., 1975,
стр. 97.
207

ми вестерны, так и выступления политиков. Исходя из
этого, специалисты по проведению предвыборных
кампаний, да и сами политики поняли, что свой «образ» они
должны создавать наподобие художественного образа,
иными словами, играя определенную роль. Это требует
соответствующей актерской игры, режиссуры, написания
специальных сценариев для выступлений.
При создании «образа» (или «имиджа»)
политического деятеля основной упор делается на три фактора: зре-
лищность, эмоциональность и интимность. Что касается
первого, то здесь используются и мимика, и выражение
лица «героя», и его манеры.
Считается, что зрителю все интересно.
Обращение к эмоциям является чрезвычайно важной
психологической установкой в политической борьбе.
Один из американских специалистов по проведению
предвыборных кампаний — У. Гэвин поясняет: «Разум
требует высшей степени дисциплины, концентрации
внимания; много легче обыкновенное впечатление. Разум
отталкивает зрителя, логика досаждает ему... Эмоции
легче возбуждаются, они ближе к поверхности, мягче
куются. ..» 1 Эмоциональное воздействие на зрителя всегда
связано с драматизацией каких-то событий или фактов
биографии политического деятеля. И наконец, интимность —
качество, которое как бы растворяется в первых двух,
так как и вся визуальная сторона «образа», и его
эмоциональная характеристика строятся на интимности,
неофициальности. Например, Г. Хэмфри в одном из
предвыборных фильмов был заснят в момент, когда он играл со
своей внучкой, которая родилась физически
неполноценной. Лицо его выражало и любовь к девочке, и горечь, и
сострадание2. Перед зрителем предстал нежный,
заботливый человек, стойко переносящий выпавшие на его
долю страдания. Такой «образ» не мог не импонировать
зрителям.
Стремление показать политика в неофициальной
обстановке приводит к тому, что симпатии зрителей
пытаются завоевать не серьезными речами, предлагающими
какие-то серьезные и разумные идеи, а умением играть на
1 Цит. по: Б. Н. Бессонов. Идеология духовного подавления. М.,
1971, стр. 199—200.
2 cListener», 14 November 1968.
208

фортепиано и петь песенки, как это делал в свое время
Никсон, исполнением арий из оперетт, чем покорил
сердца избирателей Дж. Мэрфи, и т. д. и т. п. Одним
словом, все средства хороши, лишь бы завоевать голоса
избирателей. И в этом марафоне одна из главных ролей
принадлежит, безусловно, телевизионному экрану.
Политические деятели выступают по телевидению не
только во время избирательных кампаний, они частые
гости регулярных развлекательных передач в
буржуазном телевидении. Так, Ф.-И. Штраус неоднократно
участвовал в различных эстрадных программах
западногерманского телевидения в качестве «сюрприза для
зрителей». Другой лидер оппозиции — председатель ХДС
Г. Коль был почетным гостем в развлекательной
передаче «Горячий провод». Подобных примеров немало в
практике телевидения любой капиталистической страны.
Особое место в телевизионных избирательных
кампаниях принадлежит политической рекламе. Здесь в
равной мере используются и визуальность, и звук,
призванные апеллировать все к той же эмоциональности
аудитории телезрителей. Вот один из таких примеров:
маленькая девочка отщипывает лепестки с цветка,
сбивчивым голоском пересчитывая их. Ее перебивает звучный
мужской голос: «Десять, девять, восемь, семь... один» —
атомный взрыв погружает все во мрак. За кадром
слышится голос: «Голосуйте за демократов!» 1 Данный
рекламный ролик был использован в 1964 г. во время
предвыборной кампании в поединке Джонсона и Голдуотера.
Призыв голосовать за демократов и тем самым за
Джонсона связывался в данном случае с мирной жизнью, в то
время как атомный взрыв ассоциировался с приходом к
власти республиканцев, а с ними и Голдуотера, который
выступал против запрещения ядерных испытаний. Столь
удачно построенная реклама, апеллирующая к
законному стремлению народа к миру, способствовала успеху
демократов и укрепила их позиции.
В США апофеозом телевизионной пропаганды
становится освещение работы съездов ведущих
политических партий. Освещение конвентов там давно
превратилось в грандиозные театрализованные представления,
на которые расходуются миллионные суммы. Деятель-
См. С. Фурцевси Мир площадью в сантиметры, стр. 100.
209

ность съездов подгоняется под расписание телевидения:
самые ответственные и впечатляющие моменты
назначаются на 21.30—23.00. Для оживления трансляций
используются кинофильмы, слайды, графики. Известный
режиссер-документалист Д. Вольпер, например, к съезду
республиканской партии 1972 г. снял три
короткометражных фильма: 14-минутный обзор деятельности
республиканцев, 9-минутный фильм о жене президента Никсона
и 14-минутную ленту о личности самого Никсона К
В честь съезда выступают самые известные певцы,
музыканты, актеры, непременным атрибутом съезда
являются приветствия, манифестации и т. п. Короче говоря,
недостатка в зрелищах нет.
Проведение самих заседаний режиссируется согласно
законам экранного искусства: в меру — разногласия, в
определенной степени — критика недостатков и т. д. Все
разыгрывается на соответствующем эмоциональном
уровне, чтобы заинтересовать телезрителей, создавая
видимость их незримого участия в работе съездов.
Резюмируя сказанное, необходимо подчеркнуть, что
все приемы и методы буржуазной телепропаганды
направлены прежде всего на идеологическую обработку
общественного сознания. Телевизионный экран
используется монополистической буржуазией с целью поддержания
и укрепления основ капиталистического строя, его
иерархических институтов. Главное, чем руководствуются
создатели телевизионной информации, — получаемые от
сильных мира сего установки идеологического характера,
в соответствии с которыми проводится отбор
информации, отвечающей определенной пропагандистской цели,
монтаж, позволяющий незаметно расставить
дополнительные смысловые акценты в общем потоке сообщений,
формулирование информационного текста и
комментария с использованием идеологических стереотипов. И все
это предлагает телезрителю готовое мнение, предвзятую
оценку того или иного социального явления,
препятствующие критическому анализу действительности.
Репортажи и интервью, занимающие очень важное
место в телевизионной информации, также подвергаются
своеобразной «организации» и обработке с тем, чтобы
придать им нужный идеологический оттенок.
1 cTV guide», 19 August 1972, p. 6—11.
210

В телевизионном вещании особую роль играет
личность ведущего и комментатора, от чьего имени во
многом зависит успех передачи и степень ее восприятия
телезрителями. Как профессиональное мастерство
комментатора, так и его физические возможности — голос,
мимика, жест и т. п. — все это тщательно используется в
идеологических целях.
Несмотря на столь важные преимущества
телевидения, как зрелищность, эмоциональность и т. п., большое
значение в нем придается слову, его идеологической
функции. Сочетание образа и слова является той
основой, на которой строится пропагандистская
направленность телевизионной информации.
Таким образом, необходимо отметить, что поток
информационного материала, подлежащий показу по
телевидению, всегда пропускается через фильтр буржуазной
идеологии, через фильтр мнения правящих классов, а
потому основные противоречия капиталистического строя
так и не доходят до телеэкрана, а значит, и до зрителя.

VII. Техника «большой лжи»
Понятие «большая ложь», о котором говорится во
«Введении» к настоящей монографии, утвердилось в связи с
агитационной практикой германских фашистов. Оно
было сформулировано Гитлером в «Майн кампф». Но
«фюрер» преподнес эту формулировку как итог наблюдений
за пропагандой противников нацизма. Поэтому в годы
второй мировой войны в странах антигитлеровской
коалиции она приводилась в усеченной форме инструкции
геббельсовским «технократам», каковой в конечном
счете и являлась.
Английский лорд Моэм в антигитлеровской брошюре
«Ложь как союзница» процитировал эту формулировку
следующим образом: «Большой лжи всегда присуща
определенная сила правдоподобия, потому что широкие
массы народа... в своем примитивном простодушии
скорее готовы пасть жертвами большой лжи, нежели лжи
маленькой, поскольку они сами часто врут по мелочам,
но устыдились бы прибегнуть к большой лжи. Им
никогда не пришло бы в голову фабриковать колоссальные
измышления, и они не могут даже подумать, что другие
могут иметь наглость искажать истину столь бессовестно.
И если даже им ясно доказать это на фактах, они все же
"будут сомневаться, колебаться и продолжать выискивать
какие-то другие объяснения. Ибо от наглейшей лжи
всегда что-то остается, даже после того, как она
разоблачена,— это факт, известный всем лжецам на этой земле
и всем конспираторам по части лжи» *.
1 F. Н. Maugham. Lies as Allies. An Indictment of Hitler. London,
1941, p. 1.
212

Аппарат
фашистской агитации
Аппарат фашистской агитации был беспрецедентным в
истории явлением. Что бы ни говорилось об аналогиях
в прочих странах, в том числе и имевших или имеющих
министерства подобного профиля, исследователи не pacj-.
полагают достаточными свидетельствами их полного
тождества адской машине массового воздействия,
созданной в гитлеровской Германии. Отметить это тем
более необходимо, что нацистская пропагандистская
машина возникла на основе вполне традиционных органов
общественного и государственного механизма — отдела
пропаганды при руководстве политической партии и
отдела печати при правительстве страны. В условиях
фашистского господства данные органы породили
чудовищные метастазы.
Считается фактом, что именно Геббельс, а не Гитлер
(хотя фюрер был первым агитатором и остался на весь
период нацистского владычества 1 первым по этой части
авторитетом в НСДАП) был инициатором создания
агитационной системы нацизма такой, какой она оказалась.
Гитлер считал, что его правительству достаточно будет
министерства прессы. Геббельс не остановился перед
возражением «фюреру» на том основании, что это была
бы, «пожалуй, слишком ограниченная область»2. Только
в результате таких бесед возникла концепция
министерства пропаганды с его «тотальным» полем деятельности.
Геббельс не преминул отметить тогда, что структура
министерства в точности повторяет структуру отдела
имперской пропаганды НСДАП. Однако это упоминание
понадобилось ему лишь для того, чтобы оправдать
включение прессы в сферу деятельности нового министерства,
поскольку подотдел прессы существовал и в отделе
пропаганды НСДАП. Последним руководил тогда тоже
Геббельс. Таким образом, с 13 марта 1933 г., когда было об-
1 Лишь к 15 апреля 1945 г. отношения Гитлера с Геббельсом
стали таковы, что Геббельс просто выбросил в корзину 8-страничный
текст обращения «фюрера» к немецким солдатам, оборонявшимся
против войск маршала Г. К. Жукова на Берлинском направлении, и
Сам написал лапидарную листовку (С. Riess. Joseph Goebbels. Eine
Biographie Baden-Baden, 1950, S. 461).
1 Там же, стр. 142.
213

разовано министерство, он стал контролировать
одновременно и партийный и правительственный аппарат
пропаганды. Между ними возникло некое разделение труда,
хотя и не было изжито до конца определенное
пересечение компетенций. Министерство осуществляло
разработку содержания всевозможнейших агитационных акций,
а отдел пропаганды НСДАП — обеспечение их массовым
участием. Например, для огромных сборищ с участием
Гитлера министерство разрабатывало их подробнейшие
сценарии, в то время как отдел пропаганды НСДАП
выступал как бы в роли «помрежа», непосредственно
обеспечивая предусмотренные такими сценариями массовые
действа. Преимущественно по партийной линии
осуществлялось изучение реакции масс на различные
агитационные акции.
Министериальдиректор геббельсовского министерства
Г. В. Мюллер в специальной брошюре, изданной в
1940 г., с гордостью подчеркивал, что для массовых
мероприятий, в которых участвовал Гитлер,
подготавливались сценарии, расписанные до минуты.
Синхронизированная динамичность таких действ была, конечно,
призвана впечатлять зрелищным преподнесением
пресловутого лозунга «Одна империя, один народ, один фюрер».
Но совершенно иные уловки были введены, например,
в практику нацистского радиовещания на заграницу. Его
редакции специально инсценировали всякого рода
«накладки», дабы исподволь уверить слушателя, что он
имеет дело с совершенно бесхитростными, трогательно
неуклюжими людьми. «Это стремление к созданию
впечатления спонтанности обстановки, — отмечалось в годы
второй мировой войны, — особенно характерно для
берлинских программ вещания на Азию, Африку и Америку.
С началом войны стало очевидным, что намеренная
попытка создать в представлении иностранной аудитории
атмосферу непринужденной веселости и компанейского
духа в студиях была предпринята немцами в надежде
вызвать у слушателей из стран, еще не вовлеченных в
конфликт, любовь к немецким программам и дикторам.
Одной из таких уловок был комичный обмен репликами
дикторов в студии. Диктор, допустив какой-нибудь
промах, шутливо говорил что-нибудь по этому поводу своему
коллеге. Как-то, когда один диктор оконфузился,
сообщив время программы сразу по двум часовым поясам,
214

коллега со смехом прервал его словами: «Эй, ты,
кажется, что-то путаешь!» В другой раз можно было слышать,
как диктор звонил по телефону технику с просьбой
посоветовать, как стереть плохую запись... А наиболее
исключительный пример этой техники создания
атмосферы сердечности был продемонстрирован, пожалуй, тогда,
когда диктор извинился перед слушателями, что он
прервется на минутку, чтобы закрыть окно, потому что там
где-то собака лает» К
В содержательном плане отдел пропаганды НСДАП
располагал инициативой, пожалуй, лишь при проведении
устной агитации на местах с участием ораторов, которые
делились на имперских, куда причислялись «звезды» геб-
бельсовской демагогии, на участников мобильных
ораторских бригад, обеспечивавших централизованные
агитационные кампании национального масштаба, на
универсальных ораторов гауляйтерств и на
узкоспециализированных (экономика, международные вопросы,
антисемитизм и т. п.)2.
Каналы устной агитации на провинциальном уровне
особенно широко использовались для распространения
всякого рода небылиц. Именно в этой связи американец
К. Рисе отождествлял нацистскую агитацию с
уговариванием («уговаривание, то есть пропаганда»)3,
подчеркнув, например, как Геббельс с Борманом в период
приближения катастрофы на Волге (в декабре 1942 —
январе 1943 г.) договорились о том, что следует усилить
«уговаривание» посредством невыполнимых обещаний и
фальшивых прогнозов: «Ораторы, разъезжающие по
стране, должны выступать чаще, должны говорить
резче, должны обещать больше, должны изображать
окончательную победу делом ближайшего будущего»4.
Резонно фигурировавшее на первом плане
министерство пропаганды было задумано Геббельсом в составе
пяти отделов; на самом деле сначала их насчитывалось
9, потом—12, а еще позднее — даже 165. По официаль-
1 D. Sington and A. Weidenfeld. The Goebbels Experiment. A Study
of the Nazi Propaganda Machine. New Haven, 1943, p. 184.
2 См. там же, стр. 33—40.
8 С. Riess. Joseph Goebbels. Eine Biographie, S. 339.
4 Там же.
6 См. там же, стр. 146 и далее.
215

ным данным, на 1940 г. было 15 отделов: бюджетный,
кадров, юридический, пропаганды, немецкой прессы,
иностранной прессы, иностранный, туризма, радио, кино,
литературы, театральный, изобразительного искусства,
музыки, отдел особых задач в области культуры, в
компетенцию которого, по выражению геббельсовского
администратора Г. В. Мюллера, входило главным образом
обезъевреивание профессий в области культуры.
Бюджет министерства поначалу не выходил за
пределы 4—5 млн. марок, но уже в 1935 г. его «ординарные
расходы» составили 67 млн., «неординарные» — 65 млн.,
расходы на пропаганду за рубежом — 35 млн., на
информационное агентство «Трансоцеан» — 40 млн., на
Немецкое информационное бюро — 4,5 млн., на агитацию
посредством кино и театра — 40 млн. марок. Кроме того,
еще 45 млн. марок было выплачено анонимным
получателям из особого секретного фонда К
В этой связи следует отметить, что под эгидой
геббельсовского министерства действовали помимо широко
рекламировавшихся и такие «конторы», само
существование которых не афишировалось, хотя их секретная
деятельность была рассчитана на самый широчайший
эффект. Их строение и многие подробности
функционирования продолжают оставаться тайной. Тем временем как
раз в этом пункте анализ структуры учреждений
нацистской агитации мог бы способствовать наиболее полному
выяснению специфических черт ее методики. К
учреждениям такого типа должны быть в первую очередь
отнесены «контора Шварц ван Берка», «контора Бёмера»,
система «черных» радиостанций.
«Контора Шварц ван Берка», во главе которой стоял
известный нацистский публицист, рьяный апологет
Гитлера Шварц ван Берк, обеспечивала, в частности,
«пропаганду шепотом», т. е. распространение слухов —
область, в которой Шварц ван Берк был крупнейшим
специалистом. «Продукция» его «конторы» была
рассчитана главным образом на немецкое население. Однако с
деятельностью этой «конторы» исследователи связывают
и акции непосредственно международного звучания,
например такие, как появление в американском журнале
«Лайф» написанного в «хемингуэевском стиле» очерка о
1 С. Riess. Joseph Goebbels. Eine Biographie, S. 196.
216

десантной операции вермахта на острове Крит в мае
1941 г., причем автором очерка был берлинский
журналист, никогда не прыгавший с парашютом, тем более
на Крите К
Но в первую очередь задача спецобработки
иностранной прессы во всевозможных формах возлагалась на
«контору» высокопоставленного геббельсовского адепта
К. Бёмера. Любопытно, что Бёмер, специализируясь на
лжи и обмане, пал жертвой собственной болтливости,
хотя для него это было, так сказать, гибелью при
исполнении служебных обязанностей. В июне 1941 г., когда
повсюду пошли расплывчатые слухи о предстоящем
нападении Германии на Советский Союз, он ответил во время
вечеринки в болгарском посольстве на просьбу
прокомментировать эти слухи: «Если хотите знать точно — я
скоро буду губернатором Крыма»2. Скорее всего со стороны
Бёмера эти слова были лишь остротой — в смысле не
только упоминания о Крыме, но и грядущего нападения
вообще. Но уже на другой день бросившемуся по следам
новости американскому журналисту секретарша в геб-
бельсовском министерстве заявила, что она никогда не
слышала о человеке по фамилии Бёмер. Утверждается,
что Бёмер был арестован по настоянию министра
иностранных дел Риббентропа, в то время как Геббельс за
него заступался. Как бы то ни было, Бёмер был
приговорен к трем годам тюрьмы, отсидел год, после чего попал
на Восточный фронт, был тяжело ранен и умер в
госпитале в Кракове. При погребении он был полностью
реабилитирован.
Насколько гитлеровцы преуспели в области
обработки иностранных журналистов, показывали, например,
вышедшие в 30-х годах в Лондоне профашистские книги
ротермировского журналиста из «Дейли мейл» У.
Прайса3. Специфические методы «конторы Бёмера»
применялись и так называемыми «атташе по вопросам
пропаганды», прикомандирования которых к германским по-
1 С. Riess. Joseph Goebbels. Eine Biographic S. 283.
2 «Dr. Goebbels. Nach Aufzeichnungen aus seiner Umgebung».
Hrsg. von Boris von Borresholm unter Mitarbeit von Karena Niehoff.
Berlin — Tempelhof, 1949, S. 157.
8 G. W. Price. I Know These Dictators. London, 1938; G. W. Price.
Year of Reckoning. London, 1939.
8-1088
217

сольствам в иностранных столицах добился Геббельс.
Кроме того, уже в середине 30-х годов посредством
различных методов, и прежде всего подкупа, гитлеровцы
создали буквально всемирную сеть инспирированных ими
изданий, включая 307 газет1.
Весьма изощренным образом воздействовали нацисты
на иностранную аудиторию и без посредничества
зарубежных журналистов. Этому служила система «черных»
радиостанций, выдававших себя за рупоры «оппозиции»
в различных странах. Судя по имеющимся отрывочным
сведениям, она была весьма подвижной, постоянно
менялась под воздействием складывающихся обстоятельств.
В июле 1942 г. Геббельс высказал мнение, что «черная»
радиоагитация изжила себя, как во внутриполитической
борьбе еще в 1932 г. изжили себя листовки. Тем не
менее из имевшихся на тот период 11 «черных»
радиостанций он велел ликвидировать только 4. Из 7 оставшихся
одна вещала на Советский Союз от имени... «старой
ленинской гвардии»2. Самой последней затеей Геббельса
в этом плане стала созданная буквально в последние
недели войны станция «Вервольф». Рассчитанная на обман
соотечественников, она вещала от имени мифического
«немецкого движения сопротивления».
«Информационные» тексты для нее, основывавшиеся на «поэтических
вольностях», сочинял даже сам Геббельс3.
В пределах рекламировавшейся деятельности
министерства особое внимание уделялось ежедневным пресс-
конференциям, а точнее, инструктажам для
журналистов. На эти инструктажи, проводившиеся дважды в
день, были обязаны являться специально
аккредитованные представители всех берлинских, а также крупнейших
провинциальных газет4. Проводились они самыми
высокопоставленными сотрудниками министерства и носили
доверительный характер. Делавшиеся во время инструк-
1 «Das braune Netz. Wie Hitlers Agenten im Auslande arbeiten
und den Krieg vorbereiten». Paris, 1935, S. 32ff.
2 «Wollt Ihr den totalen Krieg?». — «Die geheimen Goebbels-Kon-
ferenzen 1939—1943». Hrsg. und ausgewahlt von Willi A. Boelcke.
Stuttgart, 1967, S. 254.
3 С Riess. Joseph Goebbels. Eine Biographie, S. 441ff.
4 По данным на 1940 г., в Германии выходило примерно
2300 газет.
218

тажей записи, а также вручавшиеся журналистам
заранее отпечатанные инструкции подлежали по
использовании уничтожению или возвращению в министерство.
Кроме того, редакции газет и в особенности журналов 1
регулярно снабжались циркулярами по средствам связи.
Вся эта система, из которой нацисты в принципе отнюдь
не делали тайны, была до того отлажена, что один из
ответственных сотрудников геббельсовского министерства
уже в ходе второй мировой войны позволил себе
публичное заявление о том, что немецкая пресса даже во время
войны смогла отказаться от той предварительной
цензуры, которая в якобы столь «свободных» демократиях
Запада привела к тому, что газеты должны выходить
с большими белыми пятнами на полосах.
Аккредитованные в Берлине иностранные
журналисты могли являться на пресс-конференции три раза в
день, причем одна из них проводилась министерством
иностранных дел Риббентропа.
В исключительно мощный организм развилось при
нацистах официальное радиовещание — как внутреннее,
так и международное. Еще в декабре 1925 г. Геббельс
высмеивал домашний радиоприемник как «идеал
мещанина»2. Но через несколько лет именно он добился
широчайшего внедрения в Германии дешевенького
«народного приемника», практически мало отличавшегося от
репродуктора, поскольку принимать иностранные
станции он не мог. При этом неизжитая «либеральность»
концепции «радиоприемника в каждом доме»
нейтрализовалась тем, что трансляции крупных нацистских
сборищ немцы были обязаны прослушивать на
оборудованных репродукторами площадях или в больших
помещениях. Исключительно на групповой просмотр было также
сориентировано (и не только из-за тогдашних технико-
экономических обстоятельств) возникшее в Германии в
30-х годах телевидение.
Если в 1933 г. иновещанию на немецком радио
отводилось 45 минут в сутки, то в 1934 г.— уже 21 час 15 ми-
1 По данным на 1940 г., в Германии выходило примерно 18 тыс.
журналов.
2 «Das Tagebuch von Joseph Goebbels 1925—1926*. Mit weiteren
Dokumenten hrsg. von Helmut Heiber. Stuttgart, 1961, S. 47,
219

нут, в 1937 г. — 47 часов1. В 1940 г. по нацистскому
радио транслировалось 240 программ на 31 иностранном
языке общей продолжительностью 87 часов в сутки2.
В области вещания на заграницу министерство
пропаганды тесно сотрудничало с министерством
иностранных дел, как оно сотрудничало в отдельных областях и
со многими другими ведомствами «третьего рейха».
Особого упоминания в этой связи заслуживает агитационная
деятельность вермахта. Как единственным в своем роде
было геббельсовское министерство пропаганды, так
ничего равного не было тому, что возникло в конце 30-х
годов в вермахте под названием «войска пропаганды».
Основу этих войск составляли так называемые «роты
пропаганды», отмобилизованные из лиц, которые были обязаны
одинаково хорошо владеть как собственно
журналистскими (литературными, радио-, фото- или
кинорепортерскими) навыками, так и всевозможным боевым оружием.
Последнее обстоятельство имело в особенности большое
значение при освещении действий авиаторов, танкистов,
моряков торпедных катеров и т. п., поскольку, например,
экипаж боевого самолета не мог позволить себе
роскоши взять на борт ни одного лишнего человека, который
был бы только наблюдателем происходящего. Но не
следует представлять дело таким образом, что «роты
пропаганды» действовали в собственно ротных построения^,
как это имеет место в стрелковых и прочих
подразделениях. Каждая «рота пропаганды» придавалась целой
армии. Военнослужащие ее действовали индивидуально
или в составе компактных групп на большом удалении от
прочих своих непосредственных сослуживцев.
«Роты пропаганды» были призваны не только
обслуживать средства массового воздействия гитлеровского
рейха, но и вести агитацию непосредственно в частях и
соединениях вермахта, а также обеспечивать
психологическую обработку войск и населения противника. В
последнем отношении среди этих подразделений
совершенно особым был «взвод пропаганды» при отдельном
корпусе генерала авиации (и крупного востоковеда по
совместительству) Фельми (корпус «Ф»). Если учесть, что
1 С. Riess. Joseph Goebbels. Eine Biographic, S. 160.
2 См. там же, стр. 269.
220

6000 солдат и офицеров корпуса «Ф», предназначенного
для вторжения в ближневосточные страны и далее,
вплоть до Индии, поголовно владели тем или иным
иностранным языком1, он уже по кадровому составу —
помимо превосходной оснащенности танками, артиллерией
и авиацией — был уникальной спецпропагандистской
единицей. Что касается приданного ему «взвода
пропаганды», то в его снаряжение входила передвижная
типография с набором арабских шрифтов, а его контингент
включал наборщиков-арабов, а также
квалифицированных арабских дикторов.
Высшей точкой развития «рот пропаганды» стал
1943 г., когда они, собственно, и были выделены в особый
род войск. Общая численность их составляла в то
время примерно 15 тыс. человек, тогда как средний
контингент «роты пропаганды»— 115 человек2.
«Войскам пропаганды» Геббельс был обязан успехом
своего любимого детища — еженедельной кинохроники.
Даже в начале 1945 г. кинооператоры «рот пропаганды»
еще присылали в Берлин по 20 тыс. метров отснятой
еженедельно пленки3, в то время как объем еженедельного
хроникального выпуска военной поры составлял 1200
метров (45-минутный сеанс)4. Большое значение
придавалось демонстрации таких выпусков за границей. В
начале войны для этого изготавливалось 1000 копий
еженедельно с дикторскими текстами на 15 языках5, в то
время как общий тираж хроники, по сведениям на январь
1942 г., составлял 2400 копий6.
С осени 1939 г. диспетчерским пультом всей этой
грандиозной машинерии (включая еще информационные
агентства Немецкое информационное бюро и «Трансоце-
ан», а также целую сеть пронацистских информационных
агентств и контор в нейтральных странах и пр.) стало по-
1 См. А. С. Завьялов, Т. Е. Калядин. Битва за Кавказ. 1942—
1943 гг. М.. 1957, стр. 102; X. М. Ибрагимбейли. Крах «Эдельвейса» и
Ближний Восток. М., 1977, стр. 124—154.
2 Н. von Wedel. Die Propagandatruppen der deutschen Wehrmacht.
Neckargemund, 1962, S. 66.
8 См. там же, стр. 62.
4 D. Sington and A. Weidenfeld. The Goebbels Experiment, p. 222.
До войны объем выпуска кинохроники не превышал 350 метров.
5 См. там же.
6 См. там же, стр. 223.
221

мещение, в котором Геббельс начал проводить
ежедневно в 11 часов утра секретные инструктажи для самых
высокопоставленных сотрудников своего министерства
в присутствии представителей ряда прочих ведомств
«третьего рейха» — верховного командования вермахта,
министерства иностранных дел, имперской службы
безопасности и т. п.
В глазах историков эти инструктажи зримо
воплощают выходящую за пределы всякого воображения степень
концентрации и унификации агитационных усилий
гитлеровской клики. Но арсенал нацистской агитации со
временем приобрел характер лабиринта, где ариаднину
нить теряли даже те немногие, кому она была положена
по штату. Гитлер, случалось, падал жертвой
оптимистической «информации», выуженной риббентроповскими
чиновниками из иностранной прессы, не зная, что речь
идет всего-навсего о фальшивках, запущенных агентами
Геббельса К Сам министр пропаганды застал однажды
свою жену за чтением ходившего по Германии в списках
перевода шарлатанской статьи, «продвинутой» его
агентами в ту же иностранную прессу и ими же потом
подброшенной в нелегальной форме обывателям «третьего
рейха» (в этой статье некий звездочет и «ясновидец»
предсказывал Германии грядущие военные успехи) 2.
Эти случаи только подчеркивают всю пагубность
претенциозности аппарата нацистской агитации, чьей
первой многомиллионной жертвой стало население целой
страны, во имя которой он якобы создавался.
Методика
фашистской агитации
Геббельс и его окружение любили прихвастнуть
успехами своей агитации, но избегали публично
распространяться о своей методике даже на уровне отдельных
примеров. Издававшиеся в гитлеровской Германии
наукообразные брошюры о психологических предпосылках
нацистских успехов носили отвлеченный барабанно-аполо-
1 С. Riess. Joseph Goebbels. Eine Biographie, S. 283.
2 См. там же, стр. 379.
212

гетический характер и в лучшем случае лишь повторяли
известные постулаты «Майн кампф».
Что касается зарубежных исследований, появившихся
до конца второй мировой войны, то определенное
несовершенство их заключалось в том, что они во многом
носили гипотетический характер. Ситуация изменилась,
когда исследователи получили доступ к трофейным
документам и рукописям всевозможных учреждений и
деятелей «третьего рейха». Тем самым была создана
возможность сличить общедоступную продукцию немецко-
фашистских агитаторов с секретными планами и
разработками, на основе которых она выпускалась.
Собственно методическая сторона нацистской
агитации получила наиболее систематизированное освещение
в монографии В. Хагемана «Публицистика в третьем
рейхе» 19 в статье американца Л. Доуба «Геббельсовские
принципы пропаганды»2, в диссертации современного
западногерманского исследователя Ю. Хагемана
«Руководство прессой в третьем рейхе»3. Ряд статей о
нацистской агитации напечатал в последние годы ученый из
Томска А. Е. Глушков4, причем он ограничился ее
внешнеполитическими аспектами. Независимо от того, что
такое ограничение скорее всего объясняется субъективной
тематической установкой автора, следует отметить, что и
объективно для изучения внутриполитической агитации
нацистов созданы наименьшие предпосылки, ибо внутри-
1 W Hagemann. Publizistik im Dritten Reich. Hamburg, 1948.
2 L. W. Doob. Goebbels Principles of Propaganda. — «Public
Opinion Quarterly». Princeton, 1950, Fall.
3 /. Hagemann Die Presselenkung in Dritten Reich. Bonn, 1970.
4 См. А. E. Глушков. Пропаганда в прессе фашистской Германии
в связи с агрессией против Чехословакии и подготовкой
Мюнхенского соглашения (апрель — сентябрь 1938 г.). — «Труды Томского
государственного университета», 1968, т. 195, вып. 2; его же.
Пропаганда гитлеровской Германии 1939—1941 годов в освещении
документов. — «Труды Томского государственного университета», 1970,
т. 207, вып. 3.
В довоенную пору в нашей периодике вышел ряд работ,
посвященных нацистской журналистике и ее деятелям. Их перечень см.
в кн. «Зарубежная печать. Библиографический указатель». Под ред.
доц. Я. Н. Засурского. Сост. Г А. Голованова, Н. В. Урина. М., 1966,
стр. 49—50; см. также: Н. Корпев. От Носке до Гитлера. М., 1934,
стр. 313—358; его же. Третья империя в лицах. М., 1937, стр. 175—
193, 335-482. 513—531.
223

политические аспекты, хотя они и затрагивались в
работах отдельных западных авторов, в том числе и
вышеупомянутых, не нашли пока достаточного отражения в
собственно документальных публикациях, освещающих
главным образом военно-агитационный аспект. Именно
поэтому и приводимые ниже примеры в данной главе
связаны прежде всего с этим аспектом. В целом, однако,
даже на основе опубликованных документов можно
сделать твердый вывод, что нацистская клика воевала
агитационными средствами против собственного народа
точно так же, как и против других народов.
«Большая ложь» реализовалась гитлеровцами в
форме мировоззренческих мифов и конкретно-событийных
измышлений. В нацистское «Weltanschauung»
(мировоззрение) входили мифы о превосходстве «нордической» расы
над прочими «недочеловеками»; о спасительной функции
принципа «фюрерства»; о «тотальной вине» евреев; о
«двойственной природе» капитала, который нацисты
делили на «производительный» и «процентный»,
«долговой», т. е. банковский капитал, вставая горой за первый
и демагогически ниспровергая второй; о «союзе»
международных еврейских банков и международного
марксизма; о «сговоре» католической церкви с «красным недо-
человечеством»; о несовместимости марксистского
учения с интересами рабочего класса; о необходимости и
возможности ликвидации — причем очень быстрой —
классов без ликвидации и даже посредством укрепления
принципа частной собственности; о нацистской
«революции», не признававшей классового характера
государства; о строительстве в нацистской Германии
«подлинного социализма» и «подлинно народного государства»;
о христианстве как «пролетарски-нигилистическом
течении» и т. п. Не один год гитлеровцы твердили о своем
«миролюбии», выдавая за таковое даже захват Австрии
и Чехословакии. Объявив марксизму
«мировоззренческую войну на уничтожение», немецко-фашистская клика
в то же время пыталась жульнически присвоить его
антибуржуазный пафос. Такой трюк был ей необходим, чтобы
привлечь на свою сторону народные массы в условиях
усилившейся капиталистической эксплуатации. Но этот
пафос, конечно, мог быть лишь словесным. Нацистам
было важно только казаться, но ни в коем случае не быть
антибуржуазными. Целиком стоя на страже капитали-
224

стическои собственности, они пытались упорядочить ее
в условиях государственно-монополистического
капитализма.
Конечно, научная аргументация подобным тезисам
была просто противопоказана. И она игнорировалась,
причем совершенно сознательно. «Побеждает не всегда
тот, кто прав, но временами и тот, в ком больше
терпения,— так утверждал Геббельс в письме обласканному
им карикатуристу Мьёльниру. — Христос не приводил в
своей нагорной проповеди никаких доказательств. Он
только выдвигал утверждения. Само собой
разумеющиеся вещи не доказывают. Это принципы, которые
действуют всегда и которыми нельзя пренебрегать
безнаказанно». Там же, где гитлеровцы старались создать
видимость аргументации, она не могла не быть мнимой как
раз потому, что покоилась на преподнесении
сомнительных в научном отношении утверждений в качестве «само
собой разумеющихся вещей». После того как национал-
социализм все-таки был наказан, «имперский шеф
прессы» О. Дитрих признался: «Гитлер умел привносить
фальшивые или в высшей степени уязвимые предпосылки
уже в исходные пункты своих выступлений, чтобы затем,
опираясь и основываясь на них, доказывать
воспринимавшему их слушателю то, что он хотел ему доказать...»х
Не трудно заметить, что в этом свидетельстве Дитриха
описан один из фундаментальных приемов внушения.
Взаимоотношение мировоззренческих мифов и
конкретно-событийной лжи было таково, что, с одной
стороны, конкретно-событийная ложь легче усваивалась
сознанием, уже «прополосканным» мировоззренческими
мифами, а с другой — такая ложь (сколь бы она ни была
вопиюща) с точки зрения формирования, а точнее,
деформации мировоззрения была не столь пагубна, как
мировоззренческие мифы. Последнюю особенность отмечал
в годы войны видный знаток нацизма американец У. Ши-
рер. Анализируя приемы нацистской газеты для
американских военнопленных «О-кей — Оверсий кид», он считал
ее краткосрочные цели подрыва морального духа пленных
американцев посредством замалчивания успехов
антигитлеровской коалиции на фронтах и подчеркивания не-
1 О. Dietrich. 12 Jahre mit Hitler. Munchen, 1955, S. 139.
225

благополучного положения в самих США не столь
важными по сравнению с долгосрочными, заключавшимися
в том, чтобы посредством вдалбливания в головы
пленных основных стереотипов нацистского «мировоззрения»
создать — даже в случае поражения нацистов и
возвращения пленных американцев на родину — такую
ситуацию, когда «семена нацизма могут прорасти за океаном
и в конечном счете помочь им (нацистам. — Ю. О.)
возвратиться на политическую авансцену в Германии и в
Европе»1.
Главенствующая роль мировоззренческих мифов
проявлялась и в том, что они с неизбежностью толкали
нацистов на сознательную повседневную фабрикацию
конкретно-событийных измышлений, причем большой ложью
по поводу большой лжи стало торжественное заверение
Гитлера в берлинском Дворце спорта 12 февраля 1933 г.:
«Вот наш первый программный пункт: мы не хотим
лгать, мы не хотим мошенничать»2.
У Ширер отмечал, что в первом же номере
упоминавшейся выше нацистской газеты для американских
военнопленных была помещена статья о так называемом
«народном автомобиле». В ряду мероприятий, с помощью
которых гитлеровцы изыскивали средства для
форсированного вооружения, была и афера с «народным
автомобилем». Сотни тысяч немецких семей вносили
регулярные взносы на этот автомобиль, которым им так и не
суждено было обзавестись. Автор же статьи для
военнопленных не только преподносил его как реальность, но
еще и заявлял при этом: «Я мог бы сколотить на
«народном автомобиле» большой пропагандистский капитал.
Однако я не стану этого делать и ограничусь строго
объективными данными»3. Установление контактов с
новой аудиторией посредством заверений в искренности и
объективности можно рассматривать как один из
исходных приемов нацистской агитационной методики.
В качестве предпосылки массовой агитации многие
деятели и ведомства нацистской Германии широко прак-
1 W L. Shirer. What the Germans Told the Prinsoners. — «Harper's
Magazine». New York, November 1944, p. 537.
2 W. Hagemann. Publizistik im Dritten Reich, S. 174.
3 W. L. Shirer. What the Germans Told the Prisoners, p. 537,
226

тиковали «ложь для узкого круга» в форме
доверительных сообщений, причем она использовалась в расчете не
только на дезинформирование иностранных разведок,
как может показаться на первый взгляд, но и на обман
собственного народа. Иллюстрацией последнего момента
может служить заявление Геббельса на инструктаже
11 сентября 1940 г. о том, что за время английских
налетов на Германию с 10 мая -но 10 сентября погибло даже
не 1500, как где-то упоминалось, а всего 617 человек, но
эту цифру публиковать нельзя, так как в Лондоне такое
число людей погибает от немецкой бомбежки за сутки !.
Министр рассчитывал, что через его ближайших
сотрудников это «доверительное» утверждение станет
достоянием оптимистических слухов в немецком народе.
В то же время даже приближенные Гитлера не знали
подчас о его действительных планах. Так, О. Дитрих, в
задачу которого входило информирование немецкой
прессы из первых рук о намерениях и действиях «фюрера»,
утверждал в своих мемуарах, что, не имея «доступа на
доверительные и секретные военные совещания»2, о
вторжении Германии в Австрию в марте 1938 г. он узнал,
уже сидя в одной из машин, входивших в автоколонну
непосредственного сопровождения Гитлера3; что поездка
Гитлера на фронт боевых действий против Франции,
развернувшихся утром 10 мая 1940 г., для него, Дитриха,
началась вечером 9 мая как поездка в Гамбург для осмотра
одной судоверфи4; что о плане нападения на Советский
Союз он знал только по слухам, которые «клеймил тогда
как политическое преступление против определенных в
договорном порядке немецко-советских отношений» и
«настрого запретил» распространять своим
сотрудникам 5. Геббельс был заранее посвящен не только в планы
вторжения во Францию, но и в «план Барбаросса», ради
успешного осуществления которого делал на
инструктажах в начале июня 1941 г. на первый взгляд то же самое,
что и Дитрих, — опровергал курсирующие
предположения о предстоящем нападении на Советский Союз, а
1 «Wollt Ihr den totalen Krieg?», S. 101.
2 O. Dietrich. 12 Jahre mit Hitler, S. 91.
8 См. там же, стр. 52.
4 См. там же, стр. 97.
6 См. там же, стр. 79.
227

5 июня заявил: «Фюрер решил, что война не может быть
доведена до конца без вторжения в Англию. Операции,
которые планировались на Востоке, отменены» К
13 апреля 1940 г., вскоре после нацистского
вторжения в Норвегию и Данию, Геббельс отдал распоряжение,
чтобы «для засылки ложных сообщений никогда не
использовался официальный аппарат, информационные
агентства и т. д.», что «источник лжи должен тотчас
маскироваться», что «радио и пресса в собственной
стране вообще не должны компрометировать себя такой
ложью», что для нее подходят «только каналы, идущие за
границу»2. От последнего из перечисленных правил
(которое и раньше далеко не всегда соблюдалось) нацистам
пришлось по мере исчезновения шансов на военный
успех отказываться все чаще и чаще. Но шлифовка
техники дезинформации продолжалась, как это видно из
специальной инструкции по составлению фальшивых
сообщений, подготовленной в июле 1942 г. для сотрудников
риббентроповского МИД3.
С точки зрения маскировки источника дезинформации
весьма удобным каналом для нацистов служили
«черные» радиостанции. Специфической формой
использования радио было вещание на волне противника. Так, во
время боев в Арденнах нацистские агитаторы
«запустили» на волну Би-Би-Си фальсифицированное интервью
с английским фельдмаршалом Монтгомери.
В лагерь противника забрасывались также
фальшивые листовки. На инструктаже 22 апреля 1942 г. Геббельс
велел наряду с организацией якобы английских
радиопередач на Францию, в которых следовало подчеркивать,
какие разрушения и жертвы навлечет на французов
открытие второго фронта, изучить вопрос о заброске во
Францию якобы английских листовок с аналогичным
содержанием. Идею одной такой листовки подал сам
Гитлер. Текст наброска гласил: «Французы! Когда в 1940 г.
мы покинули вашу землю (через Дюнкерк. — Ю. О.) с
нерастраченными силами и полной уверенностью в
победе, мы сделали это с мыслью о вас и о том, чтобы ваша
! «Wollt Ihr den totalen Krieg?», S. 180.
2 См. там же, стр. 46.
3 См. там же.
228

прекрасная страна не пострадала от дальнейших
разрушений и чтобы вам не нужно было приносить
дальнейшие жертвы в борьбе за наше общее дело. Теперь вся
тяжесть борьбы лежит только на наших плечах. Вы
можете рассчитывать на нас, на то, что мы победоносно
перенесем войну. Мы рассчитываем на вас, на то, что вы и
впредь будете на нашей стороне» К
С огромной изощренностью использовались
нацистами доверительные устные формы общения, посредством
чего распространялись легенды и слухи. Как видно из
дневника Геббельса, он, например, специально делал
ставку на распространение в народе «подлинных легенд»
о его наездах в разбомбленные английской авиацией
кварталы Берлина. Министр пропаганды расчетливо
полагал, что незачем сообщать об этом в газетах: «Так
лучше, здесь срабатывает устная пропаганда». И он же на
инструктаже 24 октября 1942 г. отдал распоряжение
распространить в народе слух о применении немцами
«неслыханно эффективного оружия» в Сталинграде2. Через
месяц пошли разговоры, что в Сталинграде объявились
немецкие танковые огнеметы, способные повергать в
море огня дома в шесть этажей и выше, и что там же
солдатами вермахта впервые применен автомат со
скорострельностью 3 тыс. выстрелов в минуту. При всех
этих «точных» деталях речь шла о чистейших
измышлениях8.
Одновременно нацисты старались создать вокруг
средств массовой агитации ореол мистической
потусторонности, вездесущности, непогрешимости. Нацистам не
было свойственно просвещать народ, скажем, по поводу
того, как делается газета, как готовится радиопередача
и т. п. На инструктаже 9 июня 1940 г. Геббельс учинил
разнос еженедельнику «Ди вохе», опубликовавшему
фотографию граммпластинки, с которой шли в эфир
фанфарные позывные, предварявшие специальные
радиосообщения об особо эффектных военных победах: «Он
(Геббельс.— Ю. О.) требует известить прессу, что в случае
повторения подобной вещи он велит отправить редактора,
виновного в преступном расколдовывании национальных
1 cWollt Ihr den totalen Krieg?», S. 233.
1 См. там же, стр. 296.
8 См. там же.
229

событий (der sich des Vergehens der Desliluslonierung
natlonaler Vorgange schuldig macht), в концлагерь, о
чем бы ни шла речь — о кино, радио и т. д. .. .Министр не
остановится и перед тем, чтобы велеть арестовать
цензора, который еще раз пропустит подобный
расколдовывающий снимок» К
В то же время авторитет прессы, радио
поддерживался посредством подстраховки лживых сообщений
правдивыми, а еще точнее — такими, в которые читатели и
слушатели легче могли поверит!}. У. Ширер отмечал, что
эффективность материалов газеты для американских
военнопленных «О-кей — Оверсий кид» возросла после того,
как нацистские агитаторы начали перепечатывать в ней
статьи американских авторов. Наблюдатели на Западе
предположили, что Геббельс просто рехнулся, когда
после сталинградской катастрофы немецкому населению
было сообщено кое-что о ее масштабах. Эти наблюдатели
тогда не знали, что Геббельс специально ездил в ставку
Гитлера с предложением сказать народу «всю правду» о
Сталинграде, но только для того, чтобы в будущем лгать
еще беспардоннее. Вместе с тем признанием размеров
катастрофы под Сталинградом нацисты хотели
подтолкнуть правящие круги США и Англии к размышлениям
о том, какую «опасность представляет большевизм для
всего западного мира».
Не случайно как раз в этот момент Геббельс начал
широкую антикоммунистическую кампанию,
рассчитанную на раскол антигитлеровской коалиции. Он,
безусловно, полагался на живучесть антикоммунистических
предрассудков на Западе. В этой связи нужно еще раз
отметить инструментальную роль мировоззренческих мифов.
Людям, воспитанным на мистических представлениях,
легче было подсунуть всякого рода грубейшие
событийные аналогии, облеченные в форму исторических ссылок.
На заключительном этапе войны растерянность перед
надвигавшимся возмездием заставляла Гитлера и
Геббельса «изучать» историческую литературу в поисках
утешительных аналогий из немецкой истории. В апреле 1945 г.
Геббельс, выступая перед офицерами одного нацистского
соединения, уверял их, что вот-вот должно произойти чу-
1 «Wollt Ihr den totalen Krieg?», S. 62.
230

до вроде тех, какие случались в немецкой военной
истории. Возвратившись в Берлин, он застал на своем столе
телеграмму с сообщением о смерти Рузвельта, которую и
воспринял как обещанное военным «чудо».
Особой формой конкретно-событийной лжи было
придание ложного смысла бесспорным фактам. Оно могло
реализоваться уже с помощью лексических средств. Так,
в связи с нашим контрнаступлением под Москвой в
сообщении гитлеровской ставки от 17 декабря 1941 г. вместо
слова «отступление» говорилось «плановое улучшение
фронта» и «сокращение фронта» К
Приданию ложного смысла хорошо поддавались
специально «организованные» факты. Широко известно, как
нацисты использовали их в качестве предлога для внутри-
(например, поджог рейхстага) и внешнеполитической
(например, инсценировка якобы польского нападения на
немецкую радиостанцию в Гливице, с чего началось
вторжение в Польшу) провокации.
Гнусные методы применялись нацистами для
«организации фактов», которые были призваны
продемонстрировать «цивилизаторскую» миссию гитлеровской
Германии и «любовь» народов к ней. На судебном процессе по
делу о зверствах немецко-фашистских захватчиков и их
пособников на территории Краснодарского края
отмечалось, как однажды «населению города было объявлено
немецким командованием, что несколько тысяч пленных
бойцов Красной Армии якобы будут проведены через
город и что населению разрешено оказать им помощь
продовольствием. В связи с этим большое количество
жителей гор. Краснодара вышло навстречу, прихватив с собой
подарки и продукты, но вместо советских военнопленных
им навстречу были пущены автомашины с немецкими
ранеными солдатами, причем тут же была произведена
фото- и киносъемка,-которая, по замыслу немецких
провокаторов, должна была иллюстрировать «встречу», якобы
устроенную советскими гражданами немецким
солдатам»2.
Особую форму приписывания ложного смысла
бесспорным фактам представляла затея Геббельса переда-
1 «Wollt Ihr den totalen Krieg?», S. 290.
2 «Правда», 15 июля 1943 г.
231

вать на Англию через «черную» радиостанцию
элементарные инструкции по гражданской обороне, но при
этом нагнетать подробности таким образом, чтобы
заставить англичан заранее усомниться в возможности
выдержать разрушительное воздействие немецких
бомбардировок.
В. Хагеман, описывая метод искажения фактов в
нацистской пропаганде, отмечает, что он использовался
преимущественно в «позитивной» пропаганде нацистских
«достижений» посредством ♦ нагнетания гигантоманиа^
кальных превосходных степеней и в меньшей степени — в
«негативной» пропаганде, где господствовало грубое
принижение, увенчивавшееся бранью1. Симбиозом
«позитивной» и «негативной» агитации было описание в «Фёльки-
шер беобахтер» от 24 марта 1927 г. кровавого побоища,
которое устроили 20 марта 1927 г. на берлинском
вокзале Лихтерфельде-Ост 700 нацистов, напавших на 23
коммунистов: то, что было по существу избиением,
нацистская газета преподнесла как напряженное сражение, ни
словом не обмолвившись о численном соотношении сил,
сведения о котором фигурировали только в
доверительном «специальном отчете № 11», составленном для
руководства НСДАП.
В годы второй мировой войны гитлеровцы широко
применяли «Greuelpropaganda», т. е. «пропаганду жесто-
костей», якобы совершавшихся прежде всего советскими
солдатами. При этом Геббельс открыто заявлял на своих
инструктажах, что здесь допустимы любые преувеличения
и фальсификации. Нормой стало появление фальшивых
фотографий засеченных немецких женщин и детей,
обезображенных трупов и т. п.
Этот метод запугивания собственного населения
непосредственно перекликался с методом демонстративного
запугивания (блефа) заграницы посредством
«организованных» фактов. В. Хагеман отметил, что к ним
относятся «те виды фальсификаций, которые лежат за
пределами собственно публицистического пространства, но
обретают свой смысл и содержание лишь в своем
публицистическом воздействии»2. Как агитационный блеф было
1 W. Hagemann. Publizistik im Dritten Reich, S. 183ff.
2 Там же. стр. 177.
232

задумано событие, «когда накануне «мюнхенской
конференции» (в результате которой было подписано позорное
«мюнхенское соглашение» 1938 г. — Ю. О.) танковой
дивизии из Вюнсдорфа пришлось три раза подряд проехать
колоннами по Вильгельмштрассе (одной из центральных
улиц Берлина. — /О. О.), чтобы изобразить танковый
корпус» К
Взаимосвязь таких акций с собственно
публицистическими акциями иллюстрирует, например, факт, что
сообщение о смерти «в результате ранения» австрийского
канцлера Дольфуса летом 1934 г. было заготовлено
нацистскими агитаторами за несколько дней до того, как в
Вене произошел провалившийся тогда путч, в ходе
которого Дольфус был убит нацистскими агентами.
Было немало случаев, когда нацистский блеф не
сопровождался (или почти не сопровождался) никакими
инсценировками. Так, через несколько дней после
нападения на Францию, 17 мая 1940 г., Геббельс отдал на
инструктаже такое распоряжение: «Секретному (т. е.
«черному».— Ю. О.) передатчику надлежит тотчас всеми
средствами заняться созданием панических настроений во
Франции. Для этой цели он должен работать с абсолютно
французской тенденцией и в тоне величайшего
возмущения и замешательства протестовать против упущений
французского правительства. В частности, он должен для
этого подхватывать и распространять курсирующие во
Франции слухи. В особенности он должен заняться
слухами о намерении французского правительства бежать из
Парижа и обвинить Рейно (тогдашнего
премьер-министра Франции. — Ю. О.), который опроверг эти слухи, во
лжи. Далее, он должен настоятельно предупреждать об
опасности «пятой колонны», в которую, несомненно,
входят и все немецкие эмигранты (хотя это были, как
правило, антифашисты. — Ю. О.). Он должен доказывать, что
и все евреи из Германии в настоящей ситуации, само
собой разумеется, являются нечем иным, как агентами
Германии. Далее, он должен распространять слух, что
первое, что немцы имели обыкновение делать в
оккупированных городах, — это конфисковывать деньги в банках, так
что подлинные французские патриоты уже теперь должны
в угрожаемых областях снять свои деньги с банковских
1 W. Hagemann. Publizistik im Dritten Reich, S. 178.
233

счетов. Наконец, он должен разжигать дальше
противоречие, которое проявляется в том, что Англия якобы
защищает прежде всего побережье, а Франция — прежде
всего свои границы»1. На инструктаже 19 мая 1940 г.
Геббельс велел передать через «черную» радиостанцию
сообщение на Францию, что в Париже раскрыт план
нападения на Бурбонский дворец2. «Сообщения» о
действиях «пятой колонны», запускавшиеся по другим
каналам, подхватывала и подавала в сенсационном
оформлении французская пресса.
8 августа 1940 г. Геббельс велел подготовить
сообщение для «черной» радиостанции на Англию о том, что под
Дюнкерком в руки немцев попало 100 тыс. комплектов
английской военной формы. Замысел министра состоял в
том, чтобы запугать англичан перспективой немецких
парашютных десантов, одетых в английскую форму. 14
августа немецкие «черные» радиостанции сообщили, что в
одном из районов Англии выброшены немецкие
парашютисты частью в английской форме, частью в штатском и
что они укрылись у агентов «пятой колонны». Английские
газеты на следующий день сообщили, что парашюты на
местности действительно обнаружены, но не видно,
чтобы на них спускались, ибо не замечено никаких следов,
которые должны были бы оставаться от искавших
укрытия парашютистов. 20 августа Геббельс велел
официально опровергнуть «английские сообщения» о наличии
немецких парашютистов в Англии. В то же время «черные»
радиостанции продолжали сообщать о новых десантах,
указывая при этом, что уход парашютистов до поры до
времени в укрытие обеспечивает «пятая колонна».
В. Хатеман отмечает и такую «излюбленную военную
хитрость» нацистов, как «предвосхищение ожидаемых
событий посредством еще не подтвердившихся, но
возможных и правдоподобных сообщений»3. Однако он
рассматривает только ситуации, когда посредством опережающих
сообщений делались попытки смягчить шоковое
воздействие неприятных событий — примерно то, что
по-английски называется «breaking the news». Но для гитлеровцев
1 «Wollt Ihr den totalen Krieg?», S. 54.
2 См. там же, стр. 55.
3 W. Hagemann. Publizistik im Dritten Reich, S. 180.
234

не в меньшей степени было характерно использование
опережающих сообщений оптимистического
содержания — прием, смыкающийся с блефом. Именно эту форму
предпочитал Гитлер, которому, например, приписывается
авторство неподтвердившегося сообщения от 10 октября
1941 г. о падении Москвы.
Еще в сентябре 1939 г. нацисты дважды сообщали о
потоплении английского авианосца «Арк ройал»: один
раз — посредством торпеды, другой — посредством
авиабомб. Когда от англичан после этого пришло
официальное уведомление, что «Арк ройал» прибыл в Кейптаун,
Геббельс обратился на своем очередном инструктаже к
представителю немецких ВМС с вопросом, как
реагировать на это сообщение. Представитель ВМС ответил:
«Мне, к сожалению, нечего сказать по этому поводу,
господин имперский министр, ведь «Арк ройал» потопило
министерство пропаганды, а не мы» 1.
Что касается деятельности прессы, рассчитанной на
немецкую общественность, то «изъян» ее состоял в том,
что за ней наблюдали за рубежом. А это в принципе
мешало маневрированию между позитивными и
негативными опережающими сообщениями и затрудняло
агитационное использование прогнозов. Поэтому, когда нацисты
прибегали к отвлекающим прогнозам в форме
маскировочных статей и сообщений, как было, например, с
дезинформацией относительно направления главного удара
вермахта на советско-германском фронте летом 1942 г.,
соответствующие номера газет обычно конфисковывались.
Впрочем, делалось это, возможно, уже не столько для
того, чтобы избавить немецкую общественность от
знакомства с фальшивым прогнозом, сколько для того,
чтобы «закруглить» провокационный жест, рассчитанный на
внимание иностранных наблюдателей. Именно так
обстояло дело и с маскировочной статьей самого Геббельса
«Крит как пример», опубликованной 13 июня 1941 Т., за
девять дней до нападения на нашу страну, в берлинском
выпуске газеты «Фёлькишер беобахтер». Статья была
призвг:а подкрепить интенсивно распространявшуюся и
по другим каналам версию, что массированный десант
немецких войск на Крит в мае 1941 г. является лишь ге-
1 cWollt Ihr den totalen Krieg?», S. 30f.
235

неральной репетицией предстоящей в самое ближайшее
время высадки немцев в Англии К
Идея статьи «Крит как пример» непосредственно
восходила к 3-му пункту распоряжения начальника штаба
верховного главнокомандования вооруженных сил
нацистской Германии Кейтеля от 12 мая 1941 г. В нем
устанавливался порядок проведения второй фазы (первая
была определена приказом ОКВ от 6 сентября 1940 г.)
дезинформации в целях сохранения скрытности
сосредоточения сил против Советского Союза. 3-й пункт
распоряжения Кейтеля гласил: «Операция «Меркурий» (кодовое
название воздушного десанта на Крит. — Ю. О.) может
быть при случае использована службой информации для
распространения тезиса, что акция по захвату острова
Крит была генеральной репетицией десанта в
Англию» 2.
С беспримерной наглостью нацисты использовали
метод фальшивых опровержений. Еще до начала второй
мировой войны одним из его вопиющих применений
стало, например, отрицание факта разрушения летчиками
пресловутого легиона «Кондор» испанского г. Герника.
В ноябре 1938 г. аккредитованных в Берлине
иностранных корреспондентов потрясло бесстыдство, с которым
сам Геббельс опроверг факт организованных по приказу
Гитлера еврейских погромов в Германии3.
Фабриковавшиеся нацистами фальшивые документы
использовались вермахтовскими и прочими инстанциями
рейха не только посредством лжедоверительных
контактов или подбрасывания «по недосмотру», но и через
прессу. Например, 23 июня 1942 г. в шведской газете «Гёте-
боргс моргенпост» был опубликован текст состряпанного
германскими агентами «особо секретного соглашения»
между СССР и Англией, перепечатанный 24 июня в
«Фёлькишер беобахтер». В тот же день Геббельс
распорядился раздуть вокруг этой фальшивки всяческую шу-
1 О дезинформационных мероприятиях гитлеровской Германии
перед нападением на Советский Союз см.: В. И. Дашичев.
Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки.
Документы у материалы, т. 2. М., 1973, стр. 69—70.
2 В. И. Дашичев. Банкротство стратегии германского фашизма.
Исторические очерки. Документы и материалы, т. 2, стр. 121.
3 cThe Goebbels Diaries 1942—1943. Edited, translated and with
introduction by Louis P. Lochner». New York, 1948, p. 16—17.
236

миху, причем рассчитанную не на один-два дня, а на
долгий срок.
В инструментарии нацистской агитации разнообразное
применение находили фальшивые цитаты. Лично геббель-
совской уловкой, примененной министром, например, в
обильно напичканной клеветой брошюре «Коммунизм без
маски», были мнимоточные, вплоть до указания страниц,
фальшивые ссылки на источники.
В ситуации 20—30-х, а также первой половины 40-х
годов гитлеровцы с их концепцией пропаганды на первый
взгляд выглядели в определенных кругах буржуазных
идеологов «нарушителями конвенции». Но к концу второй
мировой войны стало окончательно ясно, что от Геббельса
до, скажем, Черчилля, позаимствовавшего, кстати, у
своего берлинского «оппонента» выражение «железный
занавес», пролегала дистанция куда более короткого
размера, чем могло показаться вначале. И немудрено: в
основе их духовного родства лежал ярый
антикоммунизм.
Сразу после войны реакционные буржуазные
«политологи» начали ревизовать высказывавшиеся ранее в стане
западных союзников по антигитлеровской коалиции
воззрения на геббельсовскую агитацию. Одновременно они
выступили эпигонами ее техники, которую принялись
изучать в целях «отбрасывания коммунизма».
Наряду с антикоммунизмом существеннейшей чертой
геббельсовской агитации был ее архимилитаристский
характер. Он выражался прежде всего в том, что нацисты
целиком и во всех случаях жизни сводили свою
пропаганду к специфически военным формам ее применения.
Вот почему геббельсовские приемы то и дело
просматриваются в нынешней практике режимов, опирающихся на
экстремистски настроенную военщину.
В самом деле, понятие «большая ложь» и связанная
с ней практика, к сожалению, и по сей день не стали
только достоянием прошлого. Достаточно указать хотя бы на
миф о «советской угрозе», перепеваемый реакционерами
и политическими авантюристами всех мастей ради
безудержной гонки вооружений, которая как раз и
представляет наибольшую угрозу миру, людям всей планеты.
Борясь за разрядку международной напряженности,
СССР в последние годы особенно разнообразно
демонстрировал и демонстрирует свое служение гуманным
237

идеалам в сфере культурного обмена и средств
информации. В сложной обстановке борьбы против приверженцев
«холодной войны» ценны те акции представителей
зарубежной журналистики, издательского дела, кино и т. п.,
которые идут на пользу укреплению доверия и дружбы
между народами. Только на этом пути можно
безвозвратно сделать достоянием прошлого «большую ложь».

Заключение
Геббельсовская система «большой лжи», пожалуй,
наиболее полно передает суть деятельности буржуазной
печати, но сегодня, как правило, буржуазные
пропагандисты стремятся действовать не столь прямолинейно и
открыто, как это делал Геббельс. Они стараются более
тщательно замаскировать ложь, придать ей все приметы
правдоподобия. И тем не менее лживая сущность их
пропаганды выдает себя, и даже буржуазные исследователи
вынуждены это признавать. В 1973 г. в Соединенных
Штатах Америки была издана книга Д. Уайза «Политика
лжи», где главное внимание было уделено методам
обмана американцев посредством прессы и телевидения,
которые, находясь в руках американского правительства,
служат инструментом манипулирования общественным
мнением, а техника его по своей сути весьма близка к той,
которую Геббельс использовал во время второй мировой
войны (факты из главы «Анатомия обмана» — об
освещении войны во Вьетнаме американскими средствами
информации— весьма показательны в этом отношении).
Хотя буржуазная журналистика сегодня
открещивается от фашистской техники «большой лжи», это не мешает
ее теоретикам называть Геббельса чуть ли не отцом
современной буржуазной теории пропаганды. Отсюда и те
многочисленные издания на Западе, и прежде всего в
Соединенных Штатах Америки, дневников Геббельса и книг,
посвященных его пропагандистским акциям.
В современной практике буржуазные пропагандисты
вынуждены считаться с тем, что в мире произошли со
м

времен разгрома гитлеризма коренные перемены, и
техника, которой пользовался Геббельс, сегодня с трудом
может произвести тот эффект, на который рассчитывают
хозяева информационно-пропагандистского комплекса
стран капитала. Отсюда и стремление к внешнему
правдоподобию, которое помогает «продать», как любят
выражаться американские буржуазные теоретики
пропаганды, а попросту говоря, внедрить в сознание аудитории
любые угодные хозяевам прессы тезисы, концепции,
взгляды, сколь ложными бы и далекими от истины они
ни были.
Конечно, было бы неправильно обвинять всех без
разбора журналистов, работающих в буржуазной прессе,
в стремлении к сознательному обману, дезинформации
аудитории. Среди них можно найти и трезво мыслящих
людей, но при этом надо иметь в виду по крайней мере
два обстоятельства. Во-первых, в мире капитала
политику делают монополии, в руках которых находится
реальная власть. Общая политика прессы, следовательно,
определяется теми, кому она принадлежит; и если
воззрения журналиста не соответствуют интересам хозяев
печатного органа и он отстаивает свои взгляды, его или
не печатают, или любым другим образом устраняют от
участия в пропагандистской деятельности, рассчитанной
на массовую аудиторию. Во-вторых, следует иметь в виду
и такое важное обстоятельство, что если взять во всей
совокупности информационно-пропагандистский
комплекс стран капитала, то окажется, что индивидуальная
порядочность или совестливость того или иного автора
отнюдь не являются достаточным критерием для
правильной оценки реального, объективного идеологического
смысла истинных последствий его творчества.
Власть монополий практически нивелирует личность
буржуазного журналиста. И если он даже пунктуально
воспроизведет то, что увидел, услышал или записал на
пленку, то в руках владельцев средств массовой
информации, в руках тех, кто от их имени управляет средствами
массовой информации — издателей, главных редакторов,
все это преобразуется и включается в общий поток
угодной хозяевам капиталистического мира идеологической
продукции.
Кроме того, следует подчеркнуть, что буржуазные
журналисты в подавляющем большинстве и по своей сути
240

являются послушными поставщиками нужного
владельцам разных изданий товара. Не случайно В. И. Ленин
называл буржуазных журналистов «публичными
мужчинами»: делает их таковыми система буржуазных средств
массовой информации и пропаганды, где решающее слово
принадлежит владельцам
информационно-пропагандистских концернов.
На Западе любят говорить об этике журналиста, но
реально эта этика определяется его положением как
наемного служащего в редакционном аппарате. Думает и
принимает решение в конечном счете за него владелец,
издатель, главный редактор.
Сегодня буржуазная журналистика пытается
всячески замаскировать свой манипулятивный характер
разговорами об изменении стиля и методов ее работы. Для
этого выдвигается ряд новых терминов, которые должны
придать ей профессиональную респектабельность.
Буржуазные теоретики любят говорить об интерпретирующем
репортаже, о расследовательском журнализме, о
прецизионной журналистике. Авторы книг, которые посвящены
изложению этих концепций, стремятся доказать, что
журналистика должна интерпретировать мир, служить
расследованию различных сторон социальной и
экономической жизни, добиваться точности в работе с фактами, со
статистическими данными, с материалами опросов
общественного мнения. Но при этом они отделяют данные
понятия от понимания закономерностей развития
буржуазного мира, придают им сугубо технический характер, в
итоге внедряют тот стиль интерпретации, расследования
и прецизионности, который утверждает взгляды,
классовые позиции буржуазии. По существу авторы таких
подновленных концепций не учат умению видеть реальную,
истинную картину жизни, наоборот, на практике они учат
искусному жонглированию фактами, технике создания
видимости правды.
Многие руководители буржуазной прессы подводят
даже теоретическую базу под право распространения
недостоверной, неподтвержденной и просто ложной
информации. Об этом свидетельствуют материалы дискуссии
в Национальном клубе печати в Вашингтоне в июне
1975 г. о свободе печати. Называя газеты частью системы
свободного предпринимательства, рынком свободных
идей, участники дискуссии ссылались на первую поправку
241

к американской конституции о свободе печати. Из их
рассуждений прямо вытекало, что ложь — это тоже идея,
а свобода печати — свобода торговать информацией
любого свойства, лишь бы она приносила прибыль вне
зависимости от того, достоверна она или построена
на слухах, домыслах, сомнительна с точки зрения
этической.
Так на практике буржуазные концепции свободы
печати оправдывают использование, как выразился один из
участников этой дискуссии, правдоподобной лжи, если
она соответствует коммерческим интересам
пропагандистского бизнеса. Но речь идет не только о коммерции. За
коммерцией скрывается классовый характер буржуазной
журналистики, ее зависимость от монополий.
Буржуазная журналистика пытается завуалировать
свой классовый характер, зависимость от монополий и
буржуазных правительств созданием видимости
дискуссий, выражения множества мнений в печати, на радио,
телевидении. На практике все они ведутся в рамках
интересов буржуазии, и если в них проявляются те или иные
противоречия, то это прежде всего противоречия
внутриклассовые. И в данном случае, как правило, критические
выступления с буржуазных позиций бывают
сосредоточены в так называемых качественных изданиях, выходящих
небольшими тиражами и рассчитанных в основном на
управляющих. Что же касается массовой бульварной
прессы, то она отличается лишь рьяными нападками на
прогрессивных деятелей, на передовые идеи.
Таким образом, при кажущемся разнообразии мнений
в буржуазной прессе все ее издания единодушны в
защите внутри- и внешнеполитических интересов крупного
капитала. Конечно, для нас не безразличны позиции
различных слоев буржуазии, где наряду с ультраправыми,
консервативными и неофашистскими существуют и
трезвомыслящие деятели, вынужденные признать реальную
силу социализма, прогресса в современном мире. Но все
это не меняет основного, главного в деятельности
буржуазной журналистики — ее классового характера, который
выявляется даже в тех дискуссиях, которые идут между
различными буржуазными органами печати, а подчас и
в тех нападках, которым подвергают буржуазные газеты
те или иные политические партии, то или иное
буржуазное правительство. За этим открывается борьба различ-
242

ных группировок внутри буржуазии. А сами дискуссии на
деле оборачиваются видимостью дискуссий, той самой
политической трескотней, которая призвана ввести в
заблуждение читателей, радиослушателей, телезрителей,
замаскировать однопартийный, классовый характер
буржуазной журналистики, ее унифицированность в защите
интересов крупного капитала, в искажении истинной
картины развития мира. Этот политический маскарад
является составной частью методов дезинформации и обмана,
которые взяты на вооружение
информационно-пропагандистским комплексом стран капитала.
Система методов империалистической пропаганды,
которой пользуются специалисты «психологической войны»,
преследует одну цель, как подчеркивал в докладе «О
проекте Конституции (Основного Закона) Союза Советских
Социалистических Республик и итогах его всенародного
обсуждения» Л. И. Брежнев, «помешать росту влияния
социализма на умы людей, посеять любыми средствами
недоверие и неприязнь к нему. Отсюда шаблонные
выдумки, бессовестные фальсификации и прямая ложь о
Советском Союзе в расчете на слабую осведомленность
аудитории, на легковерных читателей, слушателей,
зрителей» х.
Буржуазные пропагандисты, стремясь осуществить то,
что прогрессивный американский исследователь Г.
Шиллер назвал манипулированием сознанием, основывают
свою методику воздействия на аудиторию на
злоупотреблении доверием людей к внешнему правдоподобию,
пытаются видимостью правды убить истину. За частоколом
фотографий, телевизионных кадров, потока
малосодержательных и маловажных сообщений буржуазные
средства массовой информации и пропаганды скрывают
подлинное лицо буржуазного мира. Они заполняют
сознание миллионов людей тезисами, лозунгами, мифами,
стереотипами, создающими иллюзию познания
действительности, а на деле отгораживающими человека от
реальностей современного мира, от реальностей развития
мирового революционного процесса, который с
неизбежностью ведет к крушению капитализма, а вместе с ним и
1 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 6. М.,
1978, стр. 531.
243

к крушению журналистики, находящейся в услужении
у буржуазии и буржуазного государства.
Понимание техники дезинформации и обмана, которая
лежит в основе деятельности средств массовой
информации стран государственно-монополистического
капитализма, не только помогает противостоять воздействию
империалистической пропаганды, но и способствует
воспитанию непримиримости к буржуазной идеологии.

Оглавление
ВВЕДЕНИЕ 3
I. ИНФОРМАЦИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ БУРЖУАЗНОЙ
ПРОПАГАНДЫ 8
Пропагандистский механизм информационных сообщений —
Отбор информации в целях буржуазной пропаганды 14
Классовый подход к обработке и подаче информации 27
II. СТЕРЕОТИПИЗАЦИЯ КАК МЕТОД БУРЖУАЗНОЙ
ПРОПАГАНДЫ 37
Критика концепции стереотипизации общественного
мнения У. Липпмана и его последователей —
Стереотипизация в практике буржуазной пропаганды 44
III. ПРИЕМЫ И МЕТОДЫ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ИНФОРМАЦИИ В
БУРЖУАЗНОЙ ПРОПАГАНДЕ 64
Сенсация и сенсационность —
Полуправда и инсинуация 71
Статистика в буржуазной прессе 86
IV. ПРИЕМЫ АРГУМЕНТАЦИИ В БУРЖУАЗНОЙ МАССОВОЙ
ПРЕССЕ 101
«Аргументация к публике» как средство воздействия на
читателей —
Использование газетами фальшивой аргументации 115
Использование двусторонней аргументации для повышения
эффективности пропаганды 126
V. СЕМАНТИКА ПРОПАГАНДЫ 137
Лингвистический механизм пропаганды —
Слова-прикрытия как средство манипулирования
общественным сознанием 144
245

Социальные коннотации, их создание и функционирование 159
VI. ВИДЕОРЯД НА СЛУЖБЕ БУРЖУАЗНОЙ ПРОПАГАНДЫ 168
Иллюстрации в буржуазной печати —
Телевизионный экран в системе манипулирования
общественным сознанием 190
VII. ТЕХНИКА «БОЛЬШОЙ ЛЖИ» 212
Аппарат фашистской агитации 213
Методика фашистской агитации 222
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
239

Техника дезинформации и обмана. Под ред,
Т38 Я. Н. Засурского. М., «Мысль», 1978.
246 с.
В монографии на большом фактическом материале рассматриваются
приемы и методы манипулирования общественным мнением с помощью
буржуазных средств массовой информации и пропаганды. В книге
критически осмысливаются разработанные буржуазными теоретиками
концепция стереотипизацни общественного мнения, техника дезинформации
и фальсификации посредством иллюстраций, телесюжетов, приемы
использования сенсации, инсинуации и полуправды, а также
манипулирования статистическими сведениями. Авторы анализируют методы
аргументации, семантику буржуазной пропаганды, изощренность в обмане
масс посредством фашистской техники «большой лжи» и современные
средства идеологических диверсий.
. 19506-129 „„ ,лш ш ^
Т004(01)-78Б3'105'5'77
327.21

ИБ № 826
ТЕХНИКА
ДЕЗИНФОРМАЦИИ
И OlMAHA
Заведующая редакцией Т. И. Харламова
Редактор Л. Г. Севастьянова
Младший редактор Л. А. Кондарина
Оформление художника Ю. П. Трапакова
Художественный редактор Н. В. Илларионова
Технический редактор Е. Ф. Леонова
Корректор Ч. А. Скруль
На форзаце использована
фотография Ш. Хорста (ГДР)
«Первое интервью в Женеве»
«Интерпрессфото». М„ 1960
81ано в набор 11.11.77. Подписано в печать 06.04.78. А 05229. Формат &4Х108'/*-
мага типографская № 2. Литературная гарн. Высокая печать. Уол. печатных
стов 13,02. Учетно-иэдательских листов 13.14. Тираж 20 000 экз. Заказ № 1081.
Цена 96 коп.
Издательство «Мысль». 117071. Москва, В-71, Ленинский проспект, 15
Ордена Трудового Красного Знамени Ленинградская типография №5 Союе-
цолиграфпрома при Государственном комитете Совета Министров СССР по
Делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 190000, Ленинград, Центр.
Красная ул., 1/3